Основные проблемы истории средневекового города X-XV веков - Стоклицкая-Терешкович В.В.

Автор: Стоклицкая-Терешкович В.В.

Теги: всеобщая история средние века (v – xv вв) история история средних веков

ISBN: 978-5-85209-274-8

Год: 2012

Похожие

Основные проблемы истории средневекового города X-XV веков

Очерки по социальной истории немецкого города в XIV-XV веках

Проблемы источниковедения западно-европейского средневековья

Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Том 2. Жизнь города и деятельность горожан

Текст

Государственная публичная историческая
библиотека России
В помощь студенту-историку
В. В. Стоклицкая-Терешкович
ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ИСТОРИИ
СРЕДНЕВЕКОВОГО ГОРОДА
X—XV веков
Москва
2012

УДК 94(4)”04/14"
ББК 63.3(0)4
С81
Печатается по изданию: Стоклицкая-Терешкович В. В.
Основные проблемы истории средневекового города X—XVве¬
ков / В. В. Стоклицкая-Терешкович.— М.: Изд-во соц.-экон.
лит., I960 —350с.: ил.
Стоилицкая-Терешкович В. В.
С81 Основные проблемы истории средневекового города X—XV веков/
В. В. Стоклицкая-Терешкович; вступ. ст. А.В.Сазанова;Гос. публ. ист. б-ка
России.— М., 2012.— 368с.: ил.— (В помощь студенту-историку).
ISBN 978-5-85209-274-8
Вера Вениаминовна Стоклицкая-Терешкович (1885—1962) — историк-
медиевист, профессор Московского государственного университета, док¬
тор исторических наук, крупный специалист по истории средневекового
города.
Первая публикация автора по этой проблематике, посвященная исто¬
рии средневекового города,— «Очерки по социальной истории немецкого
города в XIV—XV веках» — вышла в 1936 г. и предшествовала данной
монографии.
В настоящей монографии хронологические рамки гораздо шире: мате¬
риал собран сХв. по XVв. Объектом исследования явились города не толь¬
ко Германии, но также Франции и Италии. Автор выдвигал более широ¬
кий и разносторонний круг проблем: происхождение феодальных городов,
борьба горожан с сеньорами, структуры городских населений, купечество
и патрициат, правление патрициата и борьба с ним.
Новое издание этой книги, которая заложила основные направления
исследования города в советской медиевистике, дополнено вступительной
статьей доктора исторических наук А. В. Сазанова.
УДК 94(4)”04/14”
ББК 63.3(0)4
ISBN 978-5-85209-274-8 © Государственная публичная
историческая библиотека России, 2012
© Сазанов А. В., вступительная статья, 2012
© Оформление ЗАО «Репроникс», 2012

ВЕРА ВЕНИАМИНОВНА СТОКЛИЦКАЯ-ТЕРЕШКОВИЧ
И ЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД:
ИССЛЕДОВАТЕЛЬ И ЭПОХА
Перед вами книга Веры Вениаминовны Стоклицкой-Терешкович
(1885—1962), ставшая классикой отечественной средневековой урба¬
нистики.
В скупых энциклопедических строках сказано: «В. В. Стоклицкая-
Терешкович — видный советский историк-медиевист, профессор Мос¬
ковского государственного университета, доктор исторических наук,
крупный специалист по истории средневекового города». Здесь все пра¬
вильно. Действительно крупный ученый и основоположник советской
медиевистической урбанистики. Но сказать так—значит сказать и
много, и мало. У нынешнего поколения студентов эта фамилия вряд ли
вызовет внятные ассоциации, а сухие фразы просто ничего не значат.
Разве что у специализирующихся по кафедре истории Средних веков.
Вера Вениаминовна Стоклицкая родилась 11 декабря 1885 г. в го¬
роде Мариамполе Сувальской губернии Российской империи (ныне—
Литовская республика). Много позже, заполняя советскую анкету, в
графе о происхождении она напишет традиционную фразу «родилась
в семье служащих». По стечению обстоятельств в мужской гимназии
этого города в 7—8 классах учился будущий муж В. В. Стоклицкой—
Николай Миронович Терешкович, получивший там аттестат зрелости.
Вера Вениаминовна училась в гимназии г. Сувалки, которую окон¬
чила в 1902 г. с золотой медалью. Во второй половине XIX в. Сувалки—
губернский город с населением 27165 человек. Как и другие города
этого региона, был многонациональным и поликонфессиональным. Ха¬
рактеризовался как «один из самых благоприятно обставленных в са¬
нитарном отношении городов Царства Польского». В городе было две
гимназии: мужская на 375 мест и женская на 236.
После окончания гимназии продолжила образование в Германии.
Сначала это был философский факультет Берлинского университета,
потом Лейпцигского. Вере Вениаминовне повезло: лекции К. Бюхе-
ра, К. Лампрехта, В. Вундта оставили впечатление на долгие годы.
3

Весьма кстати оказался семинар К. Бюхера по экономической исто¬
рии, участницей которого стала недавняя гимназистка. Германия дала
В. В. Стоклицкой очень много. Помимо языковой подготовки именно
тогда зародился интерес к средневековой истории этой страны.
По возвращении в Россию в 1907 г. В. В. Стоклицкая поступает на
историко-филологический факультет Московского университета. Там
и определились научные интересы. В университете В. В. Стоклицкая
слушала лекции А. Н. Савина, Р. Ю. Виппера и работала в семинарах
П. Г. Виноградова и Д. М. Петрушевского. У этих крупных ученых она
прошла блестящую исследовательскую школу.
Принято считать, что до конца 30-х гг. XIX в. в России не было ме¬
диевистики как специальной отрасли исторической науки. По сути, на¬
чало отечественной медиевистики как специальной исторической дис¬
циплины связано с именем Тимофея Николаевича Грановского (1813—
1855), назначенного деканом историко-филологического факультета
Московского университета. Но первым русским медиевистом считается
Павел Гаврилович Виноградов (1854—1925). Судьба его сложилась дра¬
матично. В 1901 г. Виноградов уезжает в Англию. В 1905—1911 гг. воз¬
вращается в Москву, где читает ряд курсов. Именно в этот период его и
слушала Вера Вениаминовна. Нов 1911 г. Виноградов окончательно пе¬
реселяется в Англию. Кафедра в Оксфорде и европейская известность
того стоили. Переворота 1917 г. в России он категорически не принял.
Александр Николаевич Савин (1873—1923) был известнейшим спе¬
циалистом по аграрной истории Англии XV—XVI вв. Его жизнь прерва¬
лась внезапно в 1923 г. во время поездки в Англию.
Подлинным учителем Веры Вениаминовны стал Дмитрий Моисеевич
Петрушевский (1863—1942), сменивший П. Г. Виноградова на кафедре
истории Средних веков. Блестящий ученый, яркий человек, крупней¬
ший специалист по проблемам экономической истории западноевропей¬
ского Средневековья, прежде всего Англии.
Исключительная ясность и точность мысли, доступность изложе¬
ния, чрезвычайная широта и значимость проблем, поднятых в этом ис¬
следовании,— все это позволило работам Д. М. Петрушевского войти в
число классических произведений исторической науки. Сила научной
работы Петрушевского заключается в том, что он всегда умел ставить
общие проблемы широчайшего исторического значения, что для него
любой вопрос экономической или политической истории Средневековья
был связан с общими вопросами исторического развития человечества.
Причина обаяния трудов Петрушевского заключается в правдивости,
искренности и прямоте его научной мысли1.
1 КосминскийЕ.А. Изучение истории западного Средневековья//
Вести. АН СССР. 1945. № 10—11. С. 50.
4

Ученики его боготворили. Из семинара Д. М. Петрушевского вышла
первая исследовательская работа В. В. Стоклицкой «Рост частной вла¬
сти по капитуляриям франкских королей», опубликованная в «Журнале
Министерства народного просвещения» за март 1912 г.
По окончании в 1912 г. Московского университета В. В. Стоклицкая-
Терешкович преподавала на Пречистенских рабочих курсах.
Революция 1917 г. стала катастрофой для российской исторической
науки. К счастью, до западной медиевистики руки у коммунистических
руководителей дошли не сразу. Главный удар печально известной «шко¬
лой Покровского» был нанесен по истории России.
Историю как дисциплину стремились заменить т.н. «обществознани-
ем», не имеющим отношения к серьезной науке. Исторические факуль¬
теты в университетах были закрыты за враждебностью и ненужностью.
История Древнего мира и Средних веков де-факто оказались выброшен¬
ными из мирового исторического процесса. Пожалуй, все, что интересо¬
вало, определялось местом этих периодов в марксистской исторической
периодизации, или, как ее еще называли, «пятичленке». Бесконечные
и бесплодные дискуссии об общественно-экономических формациях
сводились к толкованию цитат классиков марксизма, которые заменяли
средневековые источники. Появился даже термин «первоисточники»,
т. е. самые первые, самые достоверные источники, означавшие не что
иное, как труды К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина.
В 1922 г. был основан Институт истории в составе РАНИОН. В его
состав входила секция средневековой истории. Там В. В. Стоклицкая-
Терешкович начала работать на должности старшего научного сотруд¬
ника. Институт истории с 1926 г. стал публиковать свои «Труды», с
1927 г. переименованные в «Ученые записки», где публиковались круп¬
ные исследования по истории Средних веков. Выходят статьи Е. А. Кос-
минского, Н. П. Грацианского, В. М. Лавровского, А. И. Неусыхина и
В. В. Стоклицкой-Терешкович.
С 1930 г. она начала преподавать в Академии коммунистического
воспитания, в 1932—1933 гг. читала на немецком языке общий курс
истории на немецком факультете Московского института новых язы¬
ков, а с 1933 г. преподавала историю Средних веков в Московском ин¬
ституте философии, литературы и истории (МИФЛИ), ставшим базой
будущего исторического факультета МГУ.
В 1934 г. историческое образование в СССР было восстановлено.
Были воссозданы исторические факультеты в университетах, при мно¬
гих из них появились кафедры истории Средних веков. Лекционные
курсы в университетах были прочитаны в полном объеме в 1935/36
учебном году. Лекции были стенографированы, и эти стенограммы ста¬
ли первыми учебниками.
Однако восстановление исторического образования проходило под
жестким партийным диктатом и имело четко направленную стратегию:
5

создать новую советскую партийную историческую науку, воспитав со¬
ответствующие кадры. В эту марксистскую историческую науку не впи¬
сывались учителя В. В. Стоклицкой-Терешкович, яркие представители
дореволюционной русской медиевистики. Хотя формально они счита¬
лись советскими учеными, марксизма как руководства к действию они
не воспринимали. Марксистские положения, конечно, цитировались,
зачастую обильно. Но работать в советской науке и не считаться марк¬
систом было опасно, а в то время и невозможно.
Представляется очевидным, что в СССР все серьезные ученые ра¬
ботали не благодаря советской системе, а вопреки ей. Ради безопасно¬
сти или просто комфортной работы приходилось отпускать партийному
руководству разного уровня нужное количество цитат классиков марк¬
сизма.
Показательна судьба Дмитрия Моисеевича Петрушевского. Как
уже говорилось, Дмитрий Моисеевич Петрушевский был любимым
учителем ряда крупных советских медиевистов, среди которых была
и В. В. Стоклицкая-Терешкович. По мнению автора известного вузов¬
ского учебника по средневековой историографии Е.В. Гутновой, хотя
все эти историки (в том числе и В. В. Стоклицкая-Терешкович — А. С.)
сами были убежденными марксистами, они не всегда могли отделить
личное чувство любви и признательности к учителю от научно объек¬
тивной оценки его места в развитии русской медиевистики. Их попытки
вопреки очевидным фактам представить Петрушевского как марксиста
или «почти марксиста» вызвали справедливую критику со стороны дру¬
гих советских ученых, подчеркивающих буржуазную сущность его ме¬
тодологических принципов не только в поздний, но и в ранний период
его деятельности. «Петрушевский никогда не был марксистом и не стал
им в советское время»1. По поводу последней фразы можно только ска¬
зать «и слава богу!».
Вся дальнейшая научная деятельность В. В. Стоклицкой-Терешкович
была связана с Московским университетом. Она работала на историче¬
ском факультете МГУ с момента его восстановления в 1934 г. до своего
ухода на пенсию в 1951 г. Но и после ухода на пенсию Вера Вениаминовна
не порывала своих связей с факультетом. До последних дней оставалась
членом Ученого совета факультета по секции всеобщей истории и была
в курсе всех дел кафедры истории Средних веков. Незадолго до смерти
Вера Вениаминовна передала историческому факультету МГУ около
тысячи редких книг из своей личной библиотеки, которые стали частью
библиотеки кабинета истории Средних веков.
1 Гутнова Е.В. Историография истории Средних веков. М., 1985.
С.344.
6

Впрочем, тесных связей с Институтом истории, впоследствии Ин¬
ститутом всеобщей истории, она не прерывала никогда, в 1938—1940 гг.
даже числилась его старшим научным сотрудником.
В 1936 г. выходит первая монография В. В. Стоклицкой-Терешкович
«Очерки по социальной истории немецкого города XIV—XV вв.», кото¬
рую спешили оценить как первое исследование по истории средневеко¬
вого города, написанное с марксистских позиций. С такой плоской оцен¬
кой, на мой взгляд, не стоит соглашаться.
Первое, что бросается в глаза при чтении этой книги сейчас,— это
огромный источниковедческий и историографический материал с мини¬
мальными вкраплениями цитат классиков марксизма. По большому сче¬
ту их всего несколько во введении и в заключении. Все остальное — море
фактического материала, почерпнутого из источников и новейших к
тому времени западных исследований. В этом плане она выгодно отли¬
чается от той книги, которую читатель держит перед собой.
Тогда же был издан сборник документов «Немецкий город XIV—
XV вв.», которым пользуются до сих пор.
Первостепенное внимание В. В. Стоклицкой-Терешкович к немец¬
ким городам было обусловлено двумя моментами. Во-первых, здесь
сказалась учеба в ведущих немецких университетах и собственные за¬
нятия немецким средневековым городом. Он, пожалуй, интересовал
исследовательницу прежде всего. Во-вторых, идеальная модель и само
представление о европейском средневековом городе были выработаны в
то время на примере городов классического и позднего Средневековья,
таких как Любек, Нюрнберг или Кельн, обладавших широкой автоно¬
мией, многообразием функций, мощным экспортным производством и
торговлей, многочисленным населением с сильно дифференцированной
структурой1.
В 1941 г. под руководством В. В. Стоклицкой-Терешкович был подго¬
товлен сборник популярных очерков на различные темы средневековой
истории «Средневековье в эпизодах и лицах». Он сразу получил извест¬
ность у учителей средней школы как хорошее учебное пособие.
В годы Великой Отечественной войны кафедра истории Средних ве¬
ков Первого МГУ была эвакуирована в г. Ашхабад. В эвакуации оказа¬
лась и В. В. Стоклицкая-Терешкович с мужем, известным московским
адвокатом и коллекционером Николаем Мироновичем Терешковичем.
Николай Миронович принадлежал к тем людям, которые сдела¬
ли себя сами. Юношей серьезно занялся самообразованием. Дарвин,
Спенсер, Добролюбов, Писарев и многие другие мыслители, философы,
социологи были им зачитаны и перечитаны. В последнем классе гимна¬
зии «дрался» за Маркса.
1 ЯстребицкаяА.Л. Европейский город. (Средние века — раннее Новое
время). Введение в современную урбанистику. М., 1993. С. 14.
7

После окончания гимназии поступил в Варшавский университет,
на юридический факультет. В студенческие годы активно участвовал в
революционном движении. За участие в демонстрации во время спек¬
такля «Контрабандисты» был арестован, пол года отсидел в варшавской
тюрьме. В 1905 г. за участие в общей забастовке был исключен из уни¬
верситета.
В том же году Николай вернулся в Москву, поступил в Московский
университет и продолжил образование. После окончания юридическо¬
го факультета университета в 1908 г. один год служил вольноопреде¬
ляющимся, затем был зачислен помощником присяжного поверенного.
В этот период был связан с социал-демократами, принимал участие в
организации бегства нескольких женщин-революционерок из женской
тюрьмы вместе с их надзирательницей. Часть из них он переправил за
границу.
Во время Первой мировой войны был призван в армию, вскоре был
переведен в тыл, работал в Земгоре в качестве заведующего транспорт¬
ным отделом. Как до, так и после войны имел в Москве довольно об¬
ширную клиентуру, особенно после того, как обрел статус присяжного
поверенного.
Николай был хорошо обеспечен. Любитель театра, в течение многих
лет он держал абонемент в Большой театр, был знаком с видными дея¬
телями искусства: К. С. Станиславским, В. И. Немировичем-Данченко,
В. Д. Поленовым, Л. В. Собиновым, Е. В. Гельцер, В. В. Кригер и дру¬
гими. В семейной коллекции Н. М. Терешковича и В. В. Стоклицкой-
Терешкович имелись картины В. Поленова, К. Коровина и других круп¬
ных художников. После войны работал юрисконсультом Академии наук,
потом перешел в Фундаментальную библиотеку Академии, заведовал
там отделом славянских языков1.
Всех, и студентов и профессоров, разместили в Ашхабаде в до¬
щатых сараях. Слышимость полная. Природный громкий голос Веры
Вениаминовны неоднократно давал повод для шуток. Однажды поздно
вечером из сарая, где жила семья Терешкович, раздался звучный голос
Веры Вениаминовны:
— Коля, купим осла?
В Ашхабаде были свои транспортные проблемы.
— Что, Верочка, купим.
Пауза.
— Коля, а где будет стоять осел?
— Ну, что-нибудь придумаем.
Снова пауза.
— Коля, а что ест осел?
1 Терешкович А. Семь братьев и одна сестра/публ. и доп. В. Гуревича//
Заметки по еврейской истории. 2009. № 13(116), авг.
8

Диалог продолжался довольно долго. Осел, кажется, так и не был
приобретен. Но анекдот остался. Все это памяти настоящего ученого
никак не вредит1.
После окончания срока эвакуации семья Терешковичей возврати¬
лась в Москву. Возобновилось университетское преподавание. Ра¬
дость окончания войны скоро сменилась тревогой. Власть начала новую
кампанию борьбы с собственным народом. Наступил 1949 г. Борьба с
космополитизмом. В медиевистике она получила яркое выражение в
знаменитом заседании кафедры истории Средних веков МГУ. Это со¬
бытие получило точное определение — «грехопадение московских
медиевистов». Обстановка зловещая. Все прекрасно понимают, что
может последовать за обвинением в космополитизме. Кандидат в кос¬
мополиты — О. Л. Вайнштейн. Обвиняемый в создании вредного учеб¬
ника — Р. Ю. Виппер. Среди присутствующих и В. В. Стоклицкая-Те-
решкович.
«Из стенограммы объединенного заседания Сектора истории Средних
веков Института истории АН СССР и кафедры истории Средних веков
Московского государственного университета 23 марта 1949 г. На по¬
вестке дня вопрос о борьбе с буржуазным космополитизмом в истори¬
ческой науке
Поршнев Б. Ф. ...Наконец, Вайнштейн не одинок. Он окружен ка¬
федрой Средних веков, и, к сожалению, этот законченный космополит
оказывает тлетворное влияние на своих сотрудников. Известно, что на
этой кафедре укоренился дух самовосхваления, противопоставление
ленинградской науки московской и всем остальным учреждениям со¬
ветской науки. Я не могу не связать это с тем, что происходило недавно
и среди некоторых политических ленинградских деятелей, которые шли
по пути противопоставления Ленинграда, ленинградской организации
как политического центра Москве. Как в капле воды, в этом нездоровом
духе ленинградских медиевистов, конечно, отразилось и это политиче¬
ское заболевание более крупного масштаба.
Непомерное восхваление учителей, в том числе и реакционных, та¬
ких как Гревс [пропуск], является характерным стилем работы ленин¬
градских медиевистов. Все это объясняется в значительной степени
вредной деятельностью профессора Вайнштейна.
Стоклицкая-Терешкович В. В.: Все те лица, о которых здесь да¬
вали критические отзывы, присутствуют здесь, так что они могут защи¬
тить себя и ответить. Почему организаторы заседания не приняли мер
к тому, чтобы вызвать Вайнштейна. Я это говорю не потому, что я явля¬
юсь сторонником и защитником учебника,— я нахожу в этом учебнике
очень большие недостатки, но нужно его вызвать.
1 Гуревич А.Я. История историка. М., 2004. С. 24.
9

Дорошенко В. В.: ...Я думаю, что сегодня во всей остроте должна
быть дана характеристика нашего первого стопроцентного космополита
Вайнштейна...
Стоклицкая-Терешкович В. В.: ...Это личный выпад. Я не люблю,
когда увлекаются личными выпадами...
Дорошенко В. В.: Я отлично понимаю Веру Вениаминовну. Вы уве¬
рены, что тут личный выпад? Тогда спросите, кто из окружающей пуб¬
лики будет защищать проф. Вайнштейна? Я познакомился с его книгой
и всецело присоединяюсь к заявлению Б.Ф. Поршнева, что это стопро¬
центный космополит...
Стоклицкая-Терешкович В. В.: Я буду очень краткой. Я хотела
остановиться на критике учебника Виппера. В свое время я не имела
возможности развернуть эту критику, хотя была приглашена к этому,
потому что я была больна и не могла прийти на это заседание.
Зинаида Владимировна (Удальцова А. С.) достаточно подробно оста¬
новилась на недостатках этого учебника, чем меня избавила от необхо¬
димости останавливаться на них. Я хочу только указать на одно упуще¬
ние, сделанное ею, упущение, представляющее недостаток, который, к
сожалению, является недостатком этого учебника.
Вузовский учебник по истории Средних веков Виппера трактует
средневековую Италию как придаток к средневековой Германии. Тут
германоцентристская точка зрения была совершенно недопустима
и в то время и еще более недопустима в настоящее время. История
Италии — это самостоятельный процесс, создаваемый классовой борь¬
бой в Италии, и знаменитые походы германских императоров, которым
придавалось такое значение, это один момент в истории Италии, мо¬
мент, действовавший разрушительно, но ни в коем случае не вызвав¬
ший поворота этой истории в другую сторону. Но, к сожалению, в этом
учебнике Р. Ю. Виппера, идеалистически-космополитическом, абсолют¬
но непригодном для того, чтобы дать его в руки учащейся молодежи, за¬
тронута тема, которая должна быть затронута в нашем вузовском учеб¬
нике. В учебнике Виппера существует несколько страниц, не больше,
посвященных Киевской Руси. Он связывает историю Киевской Руси с
историей образования других государств — французского, немецкого,
английского. Это следовало бы ввести и у нас.
Я не буду останавливаться на всех предложениях улучшения и из¬
менения наших учебников, я скажу только одну вещь: этот учебник дол¬
жен быть не изменен, а написан заново.
Когда Евгений Алексеевич (Косминский А. С.) поставил на кафедре
вопрос о новом издании, он выразился, что это издание гораздо легче
сделать, чем 10 или 12 лет тому назад, потому что имеется готовый
учебник. Я совершенно не согласна с таким взглядом. По-моему, это
нисколько не легче сделать, может быть, даже труднее сделать. Нужно
этот учебник устранить, сделать tabula rasa и написать новый учебник.
10

Наша задача — воспитывать чувство патриотизма в молодежи, не
просто прививать марксистско-ленинское мировоззрение, как было
только что сказано, а воспитывать патриотов нашего отечества.
Проф. Белкин совершенно прав, говоря, что идет подготовка войны
и в целом ряде стран идет соответствующая подготовка идеологии. Мы
должны дать хороший отпор. Наш учебник ни в каком смысле не соот¬
ветствует этой задаче. Очень хорошо, что во втором издании учебника
история славянских стран получила более подробное освещение, чем в
первом издании, но очень плохо, что история Руси совершенно не вве¬
дена. Между тем у Виппера в том учебнике, который невозможно дать
учащимся, поставлена эта тема. Там мы найдем вопрос о Киеве, о киев¬
ских городах и о Киевской Руси. Больше того, он связывает киевские
восстания 1068 года, которые он подробно описывает, с той волной го¬
родских волнений, которые прокатились по Германии и Франции в 60-х
и 70-х гг. XI века.
Нам бы следовало это поднять. Но мало того, нужно это продол¬
жить. Международные связи вообще чрезвычайно слабо освещены в
учебнике. Одна только а игл о-францу зека я война нашла там, в сущно¬
сти, отражение. Балтийский вопрос поставлен, но тоже очень слабо. О
Новгороде говорится очень мало. Между тем Новгород и Псков должны
были быть трактованы гораздо более подробно — это средневековые го¬
рода, через которые шла связь с современной Европой. Но этого мало.
Черноморская проблема абсолютно не выдвинута, и никто никогда даже
не говорил об этом. Совершенно необходимо отметить это в учебнике.
Правда, у нас нет соответствующих исторических работ сейчас, стоят
на очереди эти исторические работы о значении Черноморья в истории
Киевского и Московского государств, и, может быть, параллельно этим
историческим работам удастся внести соответствующие элементы и в
учебник.
Крым — составная часть нашей страны, нашего государства. Италь¬
янские колонии в Крыму — это такой благодатный, прекрасный мате¬
риал, который прямо просится на страницы учебника, это стык между
историей Запада и историей Древней Руси — Киевской и Московской.
Это должно быть выдвинуто.
Вот то немногое, чем я сейчас хочу ограничиться, а если вообще вы¬
ражать «[пропуск]», о вашем учебнике можно было сказать очень мно¬
гое. Базировать, строить новый учебник на базе этого — это совершен¬
но нелогично, там основные моменты не приведены»1.
1 Стенограмма объединенного заседания Сектора истории Средних
веков Института истории АН СССР и кафедры истории Средних веков
Московского государственного университета 23 марта 1949 г. , ГуревичА. Я.
Грехопадение московских медиевистов: дискус. 1949 г. и ее последствия//
Одиссей. 2007. С. 341—350.
11

Как отмечал А. Я. Гуревич, знакомство с публикуемой стенограм¬
мой свидетельствует об отсутствии в высказываниях старших про¬
фессоров, в том числе В. В. Стоклицкой-Терешкович, категоричности
суждений и агрессивности по отношению к критикуемым. «Старшее
поколение — это известные ученые, люди, получившие историческое
образование и овладевшие профессией еще до переворота 1917 г. или
непосредственно после него. В сороковые годы они представляли собой
ведущую группу профессоров, передававших знания и опыт молодым.
Вокруг наиболее авторитетных профессоров сгруппировались научные
школы — исследовательские коллективы, характеризующиеся опреде¬
ленной проблематикой и методами. Нам, студентам и аспирантам, они
казались стариками, хотя на самом деле среди них преобладали ученые
в возрасте от сорока до шестидесяти лет. То, что их сближало, были
чрезвычайно высокий уровень интеллигентности, преданность науке и
стремление передать свой опыт ученикам и слушателям. В другом месте
мне уже довелось подчеркивать, что влияние «стариков» на нас далеко
не исчерпывалось кругом профессиональных навыков, передаваемых
в лекциях и семинарах: общение с такими личностями, как Евгений
Алексеевич Кос ми нс кий, Александр Иосифович Неусыхин, Сергей Да¬
нилович Сказкин, Владимир Михайлович Лавровский или Вера Вениа¬
миновна Стоклицкая-Терешкович, обогащало нас интеллектуально и
приобщало к лучшим традициям отечественной интеллигенции.
В университете В. В. Стоклицкая-Терешкович вела семинар по
истории средневекового города. Семинар и ее спецкурсы пользовались
популярностью среди студентов. Один из них был посвящен еретиче¬
ским движениям в Северной Италии в XI—XII вв. Вспоминая о нем,
А. Я. Шевеленко приводит характерную деталь. Вера Вениаминовна
настолько увлеклась рассказом о борьбе между еретиками и епископа¬
ми, что, услышав перешептывание студентов, вдруг возопила: «Епископ
Меерович, это что за разговор!»1.
Для своих учеников В. В. Стоклицкая-Терешкович была не только
прекрасным учителем и воспитателем, но и заботливым другом. Она
всегда жила их тревогами и интересами и старалась помочь им всем,
чем могла. Любимым учеником Веры Вениаминовны был Михаил
Абрамович Заборов. М. А. Заборов рассказывал: «Вера Вениаминовна
стала мне очень часто звонить. Вот она звонит, я сижу за столом. Я
время от времени, с промежутками в 10 минут, говорю: «Да, да, Вера
Вениаминовна, я вас внимательно слушаю». Затем кладу трубку и за¬
нимаюсь своим делом»2.
Постепенно складывалась новая, самая известная монография ис¬
следовательницы, посвященная средневековому европейскому городу
1 Гуревич А. Я. История историка. С. 24.
2 Там же. С. 24.
12

в целом. Эта книга перед вами. Она представляет собой первое обоб¬
щающее исследование по европейскому средневековому городу в совет¬
ской историографии. Объектом исследования стали города Германии,
Италии, Франции и Фландрии. В. В. Стоклицкая-Терешкович выделя¬
ет основные проблемы истории европейского средневекового города и
строит изложение этих проблем в хронологическом порядке1.
Первая глава посвящена происхождению феодального города в
Западной Европе.
Основные ее выводы стали хрестоматийными для нескольких поко¬
лений советских исследователей. Приведем их в сжатом виде.
Рост производительных сил в сельском хозяйстве и в деревенском
ремесле вызывает отделение ремесла от сельского хозяйства. Уже в де¬
ревне появляются специалисты-ремесленники, в деятельности которых
сельское хозяйство играет второстепенную роль. С дальнейшим разви¬
тием производительности труда у искусных деревенских ремесленников
появляется стимул к уходу из села в такие места, где возможен более
широкий и регулярный сбыт ремесленной продукции и где они рассчи¬
тывают освободиться от сеньориальных повинностей.
От сеньориального гнета убегают и крепостные, не специализировав¬
шиеся на ремесле, которые надеются найти в новых местах пропитание
неквалифицированным трудом. Беглые крепостные селятся близ архие¬
пископских резиденций, укрепленных монастырей, феодальных замков,
пограничных или внутренних крепостей со значительным гарнизоном,
в пунктах скрещения торговых путей и перегрузки товаров, в узловых
пунктах больших водных и сухопутных торговых магистралей, иногда
посреди густонаселенных местностей, жители которых испытывают
недостаток в ремесленных изделиях. В этих местах беглые крепостные
образуют, обычно под защитой крепости, ремесленно-торговые поселе¬
ния, которые в начале своего развития были очень незначительны по
количеству населения и по размерам товарного производства.
Для начальных периодов развития городского ремесла характерны
«ограниченность обмена, ограниченность рынка, стабильность способа
производства, местная замкнутость по отношению к внешнему миру...»
Лишь постепенно в связи с общим ростом населения по мере притока
в поселение новых крепостных и по мере роста разделения труда посе¬
ления эти превращаются в центры ремесла и торговли. Тогда они сами
окружают себя крепостной стеной. Возникает город— носитель товар¬
ного производства. Единая сфера производства раскалывается на две
разные сферы производства, связанные между собой обменом. Теперь
1 Сванидзе А. А. Рец. на: В. В. Стоклицкая-Терешкович. Основные проб¬
лемы истории средневекового города X—XV вв. М., I960// Средние века.
1962. Вып. XXII. С. 193.
13

сам город с его ремеслом и торговлей становится могучим фактором
дальнейшего разделения труда.
Конечно, с точки зрения современных представлений о генезисе
средневекового города глава «Происхождение феодального города в
Западной Европе» выглядит анахроничной и декларативной. Глава
скорее рассматривает генезис феодального города в представлениях
К. Маркса и Ф. Энгельса, чем реальный исторический процесс. По сути,
имеющийся фактический материал служит иллюстрацией к положени¬
ям классиков марксизма. Исследовательница исходит из положения о
том, что бежавшие от крепостного сеньориального гнета крестьяне при¬
несли с собой старые обычаи управления по марковому праву. На этой
основе конституировались новые общины будущих городов. Мар ковы й
строй был первым строем управления городского общества. Основанием
для этого послужила мысль Ф. Энгельса о родственной близости цехо¬
вой организации строю марки. Перед беглыми крепостными стояла про¬
блема рынка и свободного труда вне крестьянской зависимости. Беглые
крепостные и до своего бегства жили в поселениях того же типа, но там
они были подчинены сеньориальной власти.
В современных работах также встречается точка зрения о том, что в
раннем городе зачастую был марковый строй управления1.
Попытаемся разобраться, что такое марковый строй и действитель¬
но ли марковое право было первым правом средневековых городов.
Положение о Марковой праве основывается на работе Ф. Энгельса
«Марка», который, в свою очередь сделал свои выводы на основании
изучения трудов основоположника «общинной», или «Марковой», тео¬
рии немецкого историка Г. Маурера. В последней трети XIX в. теория
Г. Маурера стала, пожалуй, основной в русской медиевистике. Ее при¬
держивались Т. Н. Грановский, М. М. Ковалевский, И. В. Лучицкий и
Д. М. Петрушевский. Видимо, отношение Д. М. Петрушевского и ока¬
зало решающее влияние на В. В. Стоклицкую-Терешкович.
Итак, что писал Ф. Энгельс?
«В древние времена строй марки был почти единственным обще¬
ственным устройством тех германских племен, у которых не было ко¬
ролей. Старая родовая знать, которая пришла в упадок во время пере¬
селения народов или вскоре после него, легко приспособилась к этому
строю, как и все стихийно возникшее вместе с ним, точно также, как
кельтская клановая знать еще в XVII веке уживалась с ирландской зе¬
мельной общиной. И марка пустила столь глубокие корни во всей жизни
германцев, что мы обнаруживаем ее следы на каждом шагу в истории
развития нашего народа. В древности вся публичная власть в мирное
1 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые
общие пробл. //Город в средневековой цивилизации Западной Европы.М.,
1991. Т. 1.С. 21.
14

время была исключительно судебной властью и находилась в руках на¬
родных собраний сотен, округов, наконец, всего племени. Но народный
суд был только народным судом марки, действовавшим в случаях, кото¬
рые касались не только дел марки, но и входили в сферу публичной вла¬
сти. Даже когда с образованием административного окружного устрой¬
ства государственные окружные суды были отделены от обычных судов
марки, то и тогда в тех и других судебная власть оставалась в руках на¬
рода. Только когда древние народные вольности уже пришли в сильный
упадок и исполнение судебных обязанностей, наряду с военной служ¬
бой, стало тяжелым бременем для обедневшего свободного населения,
только тогда Карл Великий мог в окружных судах большинства мест¬
ностей заменить народные суды судами шеффенов. Но это нисколько не
коснулось судов марки. Напротив, они сами оставались еще образцом
для ленных судебных курий Средневековья, в которых только сеньор
ставил вопросы, приговор же выносили сами ленники.
Сельский строй являлся исключительно Марковым строем само¬
стоятельной сельской марки и переходил в городской строй, как только
село превращалось в город, т. е. укреплялось посредством рвов и стен.
Из этого первоначального строя городской марки выросли все поздней¬
шие городские устройства. И, наконец, по образцу маркового строя соз¬
давались уставы бесчисленных вольных товариществ Средневековья,
основанных не на общности землевладения, особенно же уставы
вольных цехов. Предоставленное цеху исключительное право занятия
определенным ремеслом рассматривалось совершенно также, как мар-
ковое право. С таким же, как там, рвением и часто с помощью тех же
самых средств цехи заботились о том, чтобы целиком или возможно
точнее уравнять долю участия каждого своего члена в общем объекте
пользования»1.
Из приведенного текста ясно, что Ф. Энгельс выводит городские
учреждения и право из строя свободной сельской общины-марки. Здесь
Ф. Энгельс не оригинален, а воспроизводит одно из положений «Мар¬
ковой», или «общинной», теории Маурера: город возникает на основе
общины-марки.
По концепции Г. Маурера до господства вотчинного строя хозяй¬
ственная, социальная и политическая жизнь заключалась в марках
(сельских общинах, сотнях, областях) и в общей государственной ор¬
ганизации. Марковое устройство являлось одновременно и хозяйствен¬
ной, и судебной организацией2.
1 Энгельс Ф. Марка // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 19.
С. 329—345.
2 Maurer G. Geschichte der Markenverfassung in Deutschland. Erlangen,
1856. S. 322 ff.; Lamprecht.K. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter.
Bd. I. S. 1015, 1516. См. также рус. пер.: Маурер Г. Л. Введение в историю
15

Более точно, согласно Марковой теории (Markgenossenschaftslehre) ,
в древности и в начале средневековой эпохи германцы-земледельцы
объединялись в обширные сельские общины-марки, обладавшие вер¬
ховной собственностью на землю. Тот факт, что в период позднего
Средневековья источниками зафиксировано существование общин-
марок, убеждал приверженцев упомянутой теории, что истоки кол¬
лективного землевладения и Марковой организации надлежит искать,
естественно, в седой старине. Основанием для того, чтобы марковая
теория была принята на вооружение в марксистской историографии,
послужили работы Энгельса, который видел в марке один из осколков
первобытно-общинного строя.
Однако археологические исследования, ведшиеся с 30-х гг. XXв.,
проводившиеся с использованием новых методов, разработанных в ар¬
хеологии, позволили совершенно по-иному рассмотреть всю проблему.
Тщательное изучение старинных полей и древних поселений показало,
что в последние столетия до Р. X. и в первые столетия новой эры гер¬
манцы упорно придерживались обычая селиться отдельными хуторами,
что, собственно, засвидетельствовано и в «Германии» Тацита. Эти не¬
большие поселки оставались стабильными из поколения в поколение, и
возделываемые их обитателями пахотные поля подвергались обработке
на протяжении очень длительного времени. Археологами обнаружены
следы вспашки и каменные и земляные валы, окружавшие эти поля.
Ныне в науке уже не высказывается сомнений на тот счет, что гер¬
манцы представляли собой не номадов, но народ оседлых земледель¬
цев. Следы подобных «древних полей» обнаружены как в северной
половине Германии, так и в Ютландии, на Британских островах и на
Скандинавском полуострове. Существенно подчеркнуть другое наблю¬
дение: население этих территорий жило обособленными хуторами, а не
общинами. Аграрный индивидуализм — явление, убедительно доказан¬
ное новейшими данными археологии и истории древних поселений; с
этой важнейшей констатацией отечественным историкам все еще пред¬
стоит освоиться и примириться.
Марковая теория лишилась своих оснований, и приходится предпо¬
ложить, что те обширные общины-марки, существование коих зафикси¬
ровано для конца Средних веков и начала Нового времени, впервые сло¬
жились в процессе внутренней колонизации Западной Европы — про¬
цессе, охватившем ее не ранее рубежа XI и XII столетий. С увеличением
численности народонаселения возникла настоятельная потребность в
расчистках лесных территорий под пашню. Раскорчевка лесов и освое¬
ние новых пахотных земель были осуществимы преимущественно для
крестьянских коллективов, а не для одиночек. Так были заложены осно¬
общинного подворного сельского и городского устройства и общинной
власти. М., 1880.
16

вы Марковых общин, ошибочно принятых историками XIX в. за пере¬
житочные формы более древнего аграрного строя. Результаты археоло¬
гических исследований древних полей и поселений давно уже приняты
в мировой медиевистике, и советская и постсоветская отечественная
историография остается, по сути дела, единственным бастионом Марко¬
вой теории, бастионом обветшавшим и полуразрушенным1.
Таким образом, основа для выделения собственно «маркового пра¬
ва» исчезает. Остается обычное право. Можно ли считать его основой
средневекового городского законодательства? Обратимся к собственно
средневековому городскому праву, точнее к его истокам. Под средневе¬
ковым городским правом принято понимать законодательные памятни¬
ки, которые возникли внутри самого города или были результатом пожа¬
лования. Эти статуты фиксировали внутреннее устройство и внешние
взаимоотношения. Памятники городского права различны. Это могут
быть королевские, сеньориальные жалованные грамоты, установления
городских советов, запись обычного права. Городское право оформля¬
ется в особый свод или грамоту. Появление их в большинстве случаев
приходится на XI—XII вв.
В целом средневековое городское право является комплексом, со¬
стоящим из разных видов права: королевского, статутного, сеньори¬
ального и обычного. Каждое из них различается по источнику права.
Источником городских хартий выступает королевская власть, сеньори¬
ального— сеньор, обычного — обычай2. В любом случае обычное пра¬
во — только одна из частей средневековых городских законодательств,
и при этом не самая важная.
Записи городского права, особенно ранние, включают в себя доволь¬
но узкий круг вопросов, которые не покрывают значительную часть по¬
вседневной жизни и деятельности горожан. По мнению О. И. Варьяш,
эта не затронутая ранними статутами часть права должна была остаться
и оставалась в ведении обычая. В самих городских законодательствах
встречаются упоминания о существующих обычаях, не вошедших в
городские кодексы, но, тем не менее, вполне уважаемых и действовав¬
ших3.
Таким образом, между варварскими правдами и городскими статута¬
ми лежит почти 500-летний промежуток. Его заполняет обычное право.
Оно нигде не записано, а реконструкция обычного права VII—Хвв.
весьма проблематична. Исследователь, по сути, должен проследить
1 Гуревич А. Я. Феодализм перед судом историков или о средневековой
крестьянской цивилизации//Одиссей. 2006.
2 Варьяш О. И. Городское право и право в городе как фактор единения//
Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 2000. Т. 3.
С. 232—234.
3 Там же. С. 234.
17

преемственность варварских правд и первых городских статутов, имея
лишь самые приблизительные ориентиры вне надежной хронологии.
Как мы видим, «марковое городское право» является виртуальным
созданием Г. Маурера и Ф. Энгельса вследствие отсутствие ранне¬
средневековой марки как таковой. Обычное право — реальность, но для
раннесредневекового периода. Его реконструкция на основании суще¬
ствующих источников невозможна, и оно, несомненно, не было основой
городского права XI—XII вв.
Как мы писали выше, В. В. Стоклицкая-Терешкович считает город
центром товарного производства, которое стало возможным только
в начале второго этапа феодализма в связи с расколом единой сферы
общественного производства на две части — аграрную и промышлен¬
ную. Движущей силой этого процесса являлись крестьяне, бежавшие
из деревень и селившиеся в ремесленно-торговых поселениях. Но при
такой постановке вопроса из поля зрения выпадает раннесредневеко¬
вый город. Не ясно, чем он был, но он явно не был идентичен антично¬
му полису-муниципию, кризис которого начался задолго до варварских
вторжений. Он также не мог быть и феодальным городом, потому что,
согласно В. В. Стоклицкой-Терешкович, феодальный город появляется
в тот момент, когда феодализм уже сложился. То есть феномен евро¬
пейского города раннего Средневековья не помещался в жесткие социо-
логизированные схемы, принятые в отечественной исторической науке
этого времени1.
В настоящий момент принята с теми или иными вариантами следую¬
щая схема средневекового урбанизма: эмбриональный город—ранний
город—развившийся город.
Эмбриональный и раннесредневековый город, таким образом, остал¬
ся за пределами книги В. В. Стоклицкой-Терешкович. Как показали ис¬
следования, в раннем Средневековье город еще не сложился как систе¬
ма, как не сложились окончательно и другие черты феодального строя.
Археологические исследования вместе с тем показывают, что в своих
предшествующих, а также ранних и зачаточных формах феномен горо¬
да был известен и первому этапу Средневековья. Раннесредневековые
города участвовали в общем процессе складывания феодального обще¬
ства2.
Ранний город имел прежде всего политические функции. Вариантом
раннего города считаются эмпории-центры межрегиональной и дальней
транзитной торговли. Они появлялись в пунктах пересечения торговых
1 Хряков А. В. Происхождение средневекового города: развитие отеч.
медиевистики в свете одной проблемы//Исторический ежегодник/ Омский
гос. ун-т. Омск, 1997. С. 76—83.
2 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые об¬
щие пробл.//Город в средневековой цивилизации Западной Европы. С. 18.
18

путей, как правило, неподалеку от культовых центров и резиденций
правителей. Ранний город носил аграрный отпечаток. В целом в раннее
Средневековье города и поселения городского типа были редкими и не
имели заметного экономического значения. Но они заняли важное ме¬
сто как опорные пункты развивающейся государственности. Вместе с
тем города были еще на ранней стадии своего развития и в масштабах
континента городской строй как система еще не сложился1.
Складывание городской системы завершается в Европе в целом
в XII—XIII вв. Однако по странам есть существенные отличия. Уже в
X в. средневековый город как социально-экономическая структура сло¬
жился в Италии. В X—XI вв. происходит формирование средневековых
городов Южной Франции. Массовое появление городов в XI—XIII вв.
означало создание общегородской системы Европы2.
Во второй главе дается историографический обзор теорий проис¬
хождения средневекового европейского города. В историографии было
справедливо замечено, что В. В. Стоклицкая-Терешкович подверга¬
ет критике теории, уже успевшие устареть, которые потеряли былую
популярность в западной исторической науке3. Действительно, исто¬
риографический обзор завершается рассмотрением книги А. Пиренна,
а послевоенная советская и зарубежная литература по средневековой
европейской урбанистике оставлена без внимания4.
Третья глава озаглавлена «Французские и немецкие города в ранний
период их существования под властью сеньоров». Исследовательница
приходит к выводу, что вся тяжесть налогов, оброков, пошлин с торго¬
вых оборотов, военная повинность и другие личные и денежные повин¬
ности мешали развитию — промышленности и торговли. По мере эконо¬
мического роста городов и количества городского населения они начали
ощущаться особенно остро и стали вызывать организованный отпор со
стороны горожан. Началась борьба горожан с сеньорами во имя сверже¬
ния сеньориальной власти и создания муниципальной свободы. Раньше
всего она вспыхнула в Италии. Этим, пользуясь сложившейся и не со¬
всем удачной терминологией, коммунальным революциям посвящены
следующие главы книги.
Четвертая глава посвящена борьбе горожан с сеньорами в Милане.
Милан занимал особое место среди городов Ломбардии. Союз знати с
1 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые об¬
щие пробл.//Город в средневековой цивилизации Западной Европы. С. 22
2 Там же. С. 24
3 Вайнштейн О. Л. История советской медиевистики, 1917—1966. Л.,
1968. С.105.
4 Сванидзе А. А. Рец. на: В. В. Стоклицкая-Терешкович. Основные проб¬
лемы истории средневекового города X—XV вв. М., I960// Средние века.
1962. Вып. XXII. С. 199.
19

богатым купечеством укрепился и стал постоянным, приняв форму кон¬
сульской коллегии. Наряду с этой коллегией существовал небольшой
совет доверенных. В особо важных случаях созывалось общее собрание
всех имевших право выбирать консулов. Оно носило название parlamen-
tum. В нем властно звучал голос беднейших слоев народа, бывших в те¬
чение продолжительного времени хозяевами Милана. Однако в конеч¬
ном итоге эта борьба привела в Милане к созданию аристократического
строя.
Роль патарии в классовой борьбе, развернувшейся в Милане во
второй половине XI в., была исключительно велика. Своими мощны¬
ми ударами патария расшатала архиепископскую власть и систему ее
управления. Конфискацией имуществ патария подорвала материальное
положение высшего клира и высшего слоя аристократии. Она подгото¬
вила падение сеньориальной власти и создание консулата; теперь те
представители феодальной, аристократии, которые сблизились с город¬
ской верхушкой, вынуждены были приспособить свое существование к
изменившимся экономическим условиям.
Как полагает В. В. Стоклицкая-Терешкович, это событие не прошло
бесследно и сказалось на положении народа. В сборнике обычного пра¬
ва Милана, отредактированном в XIII в., мы не встречаем больше зако¬
на о том, что аристократ, убивший популяра, отвечает за это лишь не¬
большим штрафом. Нормы, регулирующие правовое положение народа,
стали, видимо, мягче, чем при сеньориальном режиме. Это, несомнен¬
но, явилось одним из результатов борьбы масс против феодальной ари¬
стократии. Несмотря на поражение, понесенное народными массами,
господствующие классы не были уверены в прочности своей победы и
боялись новых восстаний. Народ помнил недавнее время, когда он был
хозяином города. Классовая борьба в Милане продолжалась.
Пятая глава посвящена борьбе горожан с сеньорами во Франции.
Как подчеркивает В. В. Стоклицкая-Терешкович, Крестовые походы,
вызванные сложным сплетением экономических и политических при¬
чин, в свою очередь дали могучий толчок экономической жизни. Они
породили новые отрасли ремесла, такие, как хлопчатобумажное и шел¬
коткацкое производство, и содействовали установлению регулярных
торговых связей между Западной Европой и Левантом. Они повлекли
за собой рост торговых оборотов. Сеньориальный гнет в городах, лич¬
ный и экономический, который тяжело переносился горожанами и до
Крестовых походов, стал теперь совершенно невыносим. Он мешал
росту производительных сил, подавлял инициативу личности, обрекал
город на застой и даже на попятное движение. В настроении горожан
наступил решительный сдвиг.
Движение горожан, обычно не совсем удачно именуемое как «ком¬
мунальные революции», протекало в различных формах и привело к
20

различным результатам в зависимости от экономической роли города и
политической структуры страны, в которой он находился.
Коммунами назывались города, приобретшие определенную неза¬
висимость от своего сеньора и более или менее широкую автономию.
Город-коммуна становился по отношению к своему сеньору в положе¬
ние вассала. Сеньор подтверждал хартию, права и привилегии такого
города и обязывался не только соблюдать их, но и отстаивать от посяга¬
тельств третьих лиц.
Исследовательница утверждает, что в основе коммуны лежит союз
горожан, скрепленный взаимной присягой. Состав коммуны «бывал
различен. Обычно к членам коммунальной организации предъявлялись
следующие требования: быть свободным, рожденным в законном браке,
не быть неоплатным должником».
Раньше всего началось коммунальное движение во Фландрии. Это
объясняется тем, что фландрские города в своем экономическом раз¬
витии опередили города остальной Франции. Во Фландрии исследова¬
тельница различает два разных типа коммунального движения. Первый
из них характерен для городов, непосредственно подчиненных власти
фландрского графа. Второй характерен для городов, имевших духовных
сеньоров — епископов. Города первой категории сравнительно легко
приобрели коммунальную свободу. Фландрский граф был не только се¬
ньором фландрских городов, но и правителем всего Фландрского граф¬
ства. Сочетание функций территориального князя и городского сеньора
в одном лице создавало благоприятную предпосылку для подвластных
ему городов в смысле приобретения ими коммунальных вольностей.
Граф учитывал пользу, приносимую ему городами, с общегосудар¬
ственной точки зрения. Как глава государства, он в большей мере был
заинтересован в получении пошлин с торговли и промышленности, чем
обычный городской сеньор. Он охотно давал горожанам права и воль¬
ности, необходимые для экономического развития города, в том числе
и гарантии личной свободы. К тому же города служили ему опорой в
борьбе с феодалами низшего ранга. И, помимо всего, он учитывал значе¬
ние городской торговли как фактора, содействовавшего созданию внут¬
реннего рынка, сплочению страны и централизации государства, т.е.
укреплению его собственной власти.
Совершенно иначе сложились судьбы тех городов Фландрии, кото¬
рые были подчинены духовным сеньорам — епископам. Им пришлось
вынести многовековую, тяжелую и кровопролитную борьбу за права
существования города как коммуны.
По мнению В. В. Стоклицкой-Терешкович, история коммуны Бовэ
показательна для развития городов в средневековой Франции. Развитие
коммунального движения начинается с борьбы горожан за утвержде¬
ние широкой независимости от сеньориальных захватов. Горожане
постепенно достигают относительной независимости от сеньора, но
21

отвоеванные ими у епископа права переходят не к народной массе, а к
богатым слоям населения. Из их среды выходит правящий орган горо¬
да — коллегия пэров. Затем городская община все больше становится
органом, служащим интересам королевской власти. Король все более
властно вмешивается в классовую борьбу, развертывающуюся в городе.
Ремесленные цехи требуют права участия в управлении, восстают про¬
тив власти богатых. Король становится на сторону последних и помога¬
ет им подавлять народные восстания. Но вместе с тем он подчиняет себе
и правящие органы города, и епископа.
В. В. Стоклицкая-Терешкович считает, что в процессе борьбы горо¬
жан Бовэ за коммуну постепенно искажается само понятие коммуна.
Она действительно превращается просто в общину, как обозначается
в документе «Заключение мира», в общину, цель которой заключается
в содействии королевским интересам. Но одновременно сокращается и
сфера власти самого могущественного ее противника, главного ее се¬
ньора — епископа. Он, как и коммуна, становится слугой королевской
власти. В конце концов коммуна Бовэ, как и коммуна Суасона, погибает
под тяжестью огромного королевского штрафа.
Далеко не все города, боровшиеся за коммунальную свободу, ее по¬
лучили. Такие крупные города, как Париж, Блуа, Труа, Шартр, Лион,
Нант, Тур, не приобрели сколько-нибудь заметных прав коммуны.
Другие, тоже известные города, — Орлеан, Этамп, Руан, Бурж—по¬
лучили более значительные привилегии. Широкой независимости до¬
бились главным образом города, расположенные в промышленных про¬
винциях — Фландрии и Пикардии, и некоторые города Юга.
Исследовательница особо подчеркивает роль в коммунальном дви¬
жении королевской власти. Королевская власть подтверждала муници¬
пальные вольности до тех пор, пока поддержка горожан нужна была ей
для борьбы с вассалами. Но, одолев последних, она подавила и муници¬
пальную свободу.
Как показывает В. В. Стоклицкая-Терешкович, во Франции суще¬
ствовал еще один тип городов, также далеких от коммун и не обладавших
представительными органами, но снабженных более или менее широки¬
ми правами. Их население пользовалось некоторыми гарантиями лич¬
ной или имущественной неприкосновенности. В отличие от коммун, по¬
лучивших название вольных городов, упомянутые города обозначались
как «бюргерские города», или новые города. Это были небольшие города
и местечки, иногда в королевском домене, иногда во владениях крупных
феодалов, которые возникали и складывались либо совершенно само¬
стоятельно, либо при поддержке местного сеньора или короля. Обычно
сеньор стремился укрепить такой небольшой город и извлекать из него
материальную выгоду в виде пошлин с торгового оборота. Иногда город
имел для него значение как стратегический пункт, расположенный на
границе его владений.
22

Шестая глава посвящена германским городам XII—XIII вв. и их
борьбе с сеньорами.
Конец XI в. в Германии, как и в Италии и во Франции, отмечен силь¬
ным подъемом городской жизни. Рост промышленности и торговли
требовал свободной инициативы. Сеньориальный гнет, нависший над
горожанами, становился особенно ощутителен. В 70-х гг. начались пер¬
вые городские движения, направленные против духовных сеньоров и
епископов.
Исследовательница напоминает, что государственная власть пере¬
живала в это время тяжелые испытания. Шла борьба за инвеституру
между императором и папой, развертывались острые конфликты между
императором и светскими и духовными феодалами. В 70-х гг. XI в. в
Саксонии вспыхнуло большое восстание крупных феодалов, к которому
присоединились крестьяне, направленное против императора.
Все эти события стимулировали взрыв недовольства, давно накапли¬
вавшегося среди населения прирейнских городов.
Дальнейшая борьба горожан с городскими сеньорами сосредоточи¬
вается вокруг лозунга создания выборного органа. Первым городом,
горожане которого добились права иметь своих представителей в город¬
ском совете, был Вормс. Это право было в 1156 г. подтверждено за ним
Фридрихом Барбароссой. Однако Вормский совет были лишь частично
выборным органом: выбирались 28 из 40 его членов. Подобного же рода
советы со смешанным составом, частично из представителей горожан,
частично из сеньориальных министериалов, характерен для старых
крупных немецких городов в конце XII—начале XIII в. Сеньориальная
власть еще прочно держится в них, но в главный сеньориальный орган
управления, так называемую курию, вклинивается бюргерский элемент
в форме представительства от горожан. Эта стадия развития городской
коммуны в Германии характеризуется рядом черт, общих большинству
городов. Яснее всего, как показывает В. В. Стоклицкая-Терешкович,
удается представить ход борьбы горожан с сеньорами в Страсбурге и
Кёльне.
Исследовательница показывает отличия в политике королевской
власти в отношении городов во Франции и Германии. Во Франции ко¬
ролевская власть активно вмешалась в развитие городских общин, под¬
чинила себе поднимавшуюся там олигархию и включила город в общую
систему государственного управления, передав в ведение назначенных
ею должностных лиц (бальи и др.) наиболее важные функции управле¬
ния. В Германии центральная государственная власть не могла поме¬
шать городской олигархии по причине своеобразного «политического»
развития страны: в X—XV вв. Германия переживала процесс растущего
раздробления на самостоятельные княжества и падения авторитета им¬
перской власти.
23

Городская политика германских императоров существенно отлича¬
лась от городской политики французских королей. Политика последних
в отношении городов носила неровный характер, но, несмотря на коле¬
бания, в ней можно отметить несколько последовательных этапов.
Германские императоры не проводили сколько-нибудь планомерной
городской политики в течение продолжительного времени.
В. В. Стоклицкая-Терешкович отмечает, что сохранению комму¬
нального строя в городах Германии до известной степени содействова¬
ла и политическая децентрализация страны. Германские князья были
слабее суверенов более централизованных стран, таких, например, как
Франция, и не могли с такой силой, как эти последние, подавлять город¬
ские вольности.
С точки зрения современных представлений о коммунальных дви¬
жениях надо сделать существенную поправку. Коммунальная борьба
длилась примерно 300—400 лет. Каждый город проходил свой путь к
свободам самостоятельно. Конечные результаты зависели от условий
в стране и от могущества сеньора. Но и то, что сильно корректирует
представления В. В. Стоклицкой-Терешкович, это всегда была борьба
не против принципов сеньориального режима и, тем более, против су¬
ществующего строя вообще. Города стремились наиболее удобно раз¬
меститься в нем, и не более того1.
Кроме того, сейчас уже можно говорить о том, каких привилегий до¬
бивались и добились города в ходе коммунального движения. Речь идет
о наиболее полном комплексе таких привилегий. Он включал: полити¬
ческую самостоятельность (самоуправление), правовую автономию,
подсудность своему суду, подвластность своей администрации, право
самообложения и распоряжения всеми налогами или значительной их
частью, избавление от всего или значительной части экстраординарно¬
го обложения, рыночное право, монополию в области торговли и ряда
ремесел, право на прилегающие угодья, право на городскую округу и,
наконец, отделение от негорожан.
Итог коммунального движения касался всех городов: он обозначил,
закрепил общий статус бюргерства. Одним из важнейших результатов
коммунального движения было освобождение большинства горожан от
личной зависимости. Коммунальное движение обозначало полное сло¬
жение средневекового города2.
Седьмая глава, озаглавленная «Структура городского населения
в Германии, Франции и Фландрии (Ремесло, ремесленники и цехи)»,
посвящена структуре средневекового цеха. Название главы не совсем
1 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые
общие пробл. С. 29.
2 Там же. С. 29, 30.
24

удачно. Речь в ней идет не о городском населении как таковом и не о его
структуре, а о городском ремесле и формах его организации1.
Исследовательница отмечает, что ремесленники были организованы
в цехи по роду специальности. Расселение представителей одинаковых
ремесленных специальностей на одной улице облегчало создание цехо¬
вой организации.
Сами цехи, по мнению В. В. Стоклицкой-Терешкович, были порож¬
дены всей совокупностью условий жизни феодального общества и, в
частности, феодального города. Объединение ремесленников отдельных
специальностей было необходимо для того, чтобы организовать и регу¬
лировать процесс производства ремесленных продуктов и их продажу,
чтобы бороться с сеньорами, а позднее, после свержения сеньориаль¬
ной власти, с патрициатом, подавлявшими самодеятельность ремеслен¬
ников, и чтобы устранять конкуренцию деревенского и иногороднего
ремесла. Цехи — характернейшее явление средневекового города, без
которого его нельзя мыслить. Они имелись не только во всей Западной
и Центральной Европе, но и в Польше, а также в Древней Руси.
Автор полагает, что цехи начали складываться на самой ранней ста¬
дии происхождения города. Это заключение основывается на факте су¬
ществования в городах улиц, населенных ремесленниками одной спе¬
циальности. Вместе с тем нет никаких прямых данных о самом раннем
этапе развития цехов. Поэтому судить об их функциях и организации
мы можем только на основании более поздних документов.
Мастер, подмастерье, ученик— такова основная иерархия цеховой
общины. Это деление встречается повсеместно, хотя и с некоторыми
вариациями. Мастер не только возглавляет производство в мастерской
и руководит работой подмастерья. Мастер держит в своих руках все
управление цехом.
Подмастерье — это уже вполне обученный платный работник, еще
не успевший стать мастером. В немецких и французских статутах он
прямо называется «слугой». По-видимому, цеховой закон разрешал юно¬
ше, прошедшему срок ученичества, немедленно открыть мастерскую.
Но фактически он часто лишен был возможности сделать это ввиду от¬
сутствия материальных средств, нужных для оборудования мастерской,
что побуждало его поступить в работники. С течением времени сложил¬
ся обычай, в силу которого ученик, прошедший учение, должен был про¬
служить определенное время в качестве работника у мастера, прежде
чем приобретал право на открытие мастерской. Он становился подма¬
стерьем, обязанным пройти определенный стаж. Уже один этот обы¬
чай свидетельствует о том, что доступ к мастерству стал затрудняться.
Появился и ряд других требований, которым должен был удовлетворить
1 Сванидзе А. А. Рец. на: В. В. Стоклицкая-Терешкович. Основные проб¬
лемы истории средневекового города X—XV вв. С. 199.
25

подмастерье, чтобы стать мастером. Так, он должен был сделать образ¬
цовое произведение, или, как это называлось во Франции,— шедевр.
Общее цеховое собрание рассматривало и решало все важные дела,
касающиеся цеха; оно принимало новых членов в цех, решало текущие
вопросы, выбирало новых старшин цеха, решало вопрос об отставке ста¬
рых старшин, срок исполнения обязанностей которых истек, принима¬
ло от старшин отчет о делах, оглашало цеховые уставы, творило суд.
Решение цехового собрания имело обязательную силу для всех членов
цеха и для подмастерьев. В руках же старшин цеха, или так называе¬
мых присяжных цеха, был сосредоточен контроль над производством и
продажей готовой продукции. Существует различие между немецкой и
французской цеховыми организациями. Немецкие цехи обладали гораз¬
до более широкой автономией, чем французские.
Относительное значение различных цехов было неодинаково в раз¬
ных городах. Но повсюду между цехами существовала определенная
градация, которая была признана общественным мнением. В правитель¬
ственных актах разных городов цехи перечислялись в строго определен¬
ном порядке, отражавшем их роль в жизни города. К этому можно до¬
бавить, что, по мнению современных исследователей, обычно в крупных
городах цехи выстраивались в своего рода иерархию, где т.н. «младшие»
(по стадии производства или по степени самостоятельности) подчиня¬
лись т. н. «старшим», которые занимались и сбытом готовой продукции.
Постепенно цехи и гильдии в наиболее развитых городах превратились
в закрытые монопольные корпорации1.
Однако постепенно происходил процесс глубокого расслоения, при¬
водивший к подъему и обогащению одних членов цеха, к упадку и обед¬
нению других его членов и к утрате последними значения самостоя¬
тельных мастеров. Чисто феодальная организация ремесла разлагалась.
Появляются элементы рассеянной мануфактуры.
В. В. Стоклицкая-Терешкович полагала, что ремесленников средне¬
векового города с известными оговорками можно считать классом, хотя
и не главным. По мере расслоения ремесленной среды класс ремеслен¬
ников утрачивает свою цельность. Наряду с мастерами, которые сохра¬
нили положение самостоятельных мелких производителей, владеющих
средствами производства, появляется слой мастеров, сохранивших
лишь видимость самостоятельности, но фактически превратившихся в
кустарей, мастеров, которые зависят от предпринимателей, получают
от них сырой материал и отдают им готовый продукт. Между этими дву¬
мя крайними слоями появились промежуточные. Между различными
прослойками класса мастеров развертывается борьба. Однако в борьбе
с другими общественными группами и классами—городскими сеньора¬
1 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые
общие пробл. С. 32.
26

ми и городским патрициатом — ремесленная масса все же выступает
как нечто единое, ибо, несмотря на дифференциацию, она борется за
интересы всех входящих в ее состав элементов.
Конечно, такая классовая трактовка ремесленников сейчас уже
кажется давно ушедшей и не заслуживающей внимания, равно как и
терминология «класс», «прослойка», обязанная марксизму. Выражение
«ремесленная масса» представляется не совсем адекватным. Положение
ремесленников варьировалось в зависимости от характера ремесла и го¬
рода, где они находились.
Как считает исследовательница, очень сложный характер носит
второй антагонизм, наблюдаемый в ремесленной среде средневеково¬
го города. Речь идет об отношении мастера к подмастерьям, которое на
протяжении развития города претерпевало существенную эволюцию.
Слово «антагонизм» опять же является наследием советского марксиз¬
ма, но в целом противоречия между мастерами и подмастерьями хресто-
матийны для истории средневекового европейского города.
Восьмая глава книги посвящена купечеству и патрициату.
Если ремесленников средневекового европейского города В. В. Сток-
лицкая-Терешкович считает классом, то купечество с точки зрения
марксистско-ленинской методологии назвать классом никак нельзя.
Оно, по мнению исследовательницы, лишено решающих признаков
класса с точки зрения отношений к средствам производства и роли в
общественной организации труда. Ведь купечество состояло из совер¬
шенно различных слоев, имеющих различное отношение к средствам
производства и к организации труда.
В. В. Стоклицкая-Терешкович полагает, что купечество в средневе¬
ковых городах формировалось прежде всего из ремесленников. До конца
Средних веков ремесленников очень часто называют купцами — тегса-
tores. Ремесленники, производившие не только для заказчиков, но и для
рынка, составляли основную массу тех, кто продавал товары в Средние
века. Они торговали ими либо в своих мастерских, куда являлись поку¬
патели, либо на рынке, либо в торговых рядах. Из всех слоев городского
населения только ремесленникам разрешена была розничная продажа
их собственной продукции. Остальные бюргеры, а также гости, т.е.
приезжие купцы, также могли по городским законам заниматься тор¬
говлей, но они имели в принципе лишь право оптовой продажи товаров.
Существовало, однако, исключение из этого правила. Это были специ¬
альные купеческие цехи, члены которых пользовались привилегией про¬
дажи товара в розницу.
Как утверждает автор, хотя оптовая и розничная торговля в прин¬
ципе и различались в Средние века, однако очень резкой грани между
оптовыми и розничными торговцами не было. Гильдии, или ганзы, со¬
стояли из оптовиков, но некоторые из них часто совмещали с оптовой
торговлей розничную. Уезжая в места, служившие целью пути, они
27

брали с собой большое количество товаров, но по сути часто продавали
их в розницу. Ганза добивалась для своих купцов, являвшихся оптови¬
ками, права розничной продажи в городах и странах, которые ими по¬
сещались. Отсутствие резкой грани между оптовиками и розничными
торговцами и факт совмещения той и другой одними и теми же лицами
также характерны для городской торговли Средних веков.
По наблюдениям В. В. Стоклицкой-Терешкович, если присмотреться
к составу средневекового купечества, то окажется, что в нем различимы
три прослойки. Одни купцы являются ремесленниками, другие — толь¬
ко купцами, а третьи, будучи купцами, вместе с тем принадлежат к па¬
трициату. В чем разница между этими тремя категориями? Мы знаем,
отмечает исследовательница, что были и ремесленники, которые за¬
нимались производством в незначительной степени, являясь главным
образом купцами и раздатчиками работы другим ремесленникам, но,
тем не менее, оставались еще членами цеха. Это — цеховая верхушка.
Наряду с ними существовал и слой купечества, ведшего более или менее
широкие торговые операции, но вместе с тем занимавшегося раздачей
работы ремесленной массе и экономически подчинившего ее себе, не
состоя членами цеха. Это только купцы. Как работодатели они, подобно
представителям цеховой верхушки, эксплуатировали ремесленную мас¬
су. Были, наконец, купцы, входившие в состав патрициата. Ближайший
вопрос, как считает В. В. Стоклицкая-Терешкович, сводится к тому, в
чем заключается разница между простым купцом и купцом-патрицием.
В понятии патрициата соединяются две черты — богатейшая вер¬
хушка города и вместе с тем правящий слой города. Оба признака, как
подчеркивает исследовательница, являются неотъемлемыми чертами
патрициата. В средневековом городе недостаточно быть богатым чело¬
веком для того, чтобы быть патрицием. Люди богатые, которые не стоят
у власти, еще не патриции. Только те представители богатейшей вер¬
хушки, которые управляют городом, могут быть названы патрициями.
При этом В. В. Стоклицкая-Терешкович справедливо обращает вни¬
мание на сам термин «патрициат». Он часто употребляется в связи с
историей средневекового города. Однако мы напрасно стали бы искать
его в средневековых документах: Средние века не знали этого термина.
Он появился только в эпоху Возрождения. В средневековых источниках
употребляются термины, переводящиеся как «роды», «лучшие люди»,
«праздные люди», «почтенные праздные люди».
Действительно, Средневековье не знало термина «патрициат», как
не знало и другого собирательного обозначения городской верхушки.
Контуры этой группы не имели юридических определений. За исклю¬
чением Венеции и ряда южных городов, патрициат формально ничем
не отличался от остального бюргерства. Это были такие же бюргеры,
только более богатые и чаще избираемые на муниципальные должно¬
28

сти. Главной характеристикой патрициата современные исследователи
считают доступ к городским должностям1.
В разных городах патрициат играл различную роль. Его богатство,
значение и удельный вес в жизни города зависели прежде всего от эко¬
номического значения города, от развития в нем ремесла и торговли и от
размеров сбыта ремесленной продукции. Но они зависели также и от ха¬
рактера государственного строя той страны, в которой находился город.
Оценивая роль патрициата в социальной структуре общества,
В. В. Стоклицкая-Терешкович приходит к выводу о том, что сложная со¬
циальная природа патрициата средневековых городов не дает возмож¬
ности приравнять его к классу капиталистов капиталистического обще¬
ства. Они отражали в себе черты не капиталистического общества, а
общества феодального, в котором элементы капитализма едва начали
развиваться. Но они присваивали себе большую долю общественного
дохода, совершенно не принимая непосредственного участия в процес¬
се производства, а монопольное обладание властью при патрицианском
режиме давало им возможность закрепить такое состояние. Как угнета¬
тели народной массы, патриции были социальными врагами класса ре¬
месленников. Между ними и классом ремесленников существовал же¬
стокий антагонизм интересов. Это дает исследовательнице основание
говорить, что борьба цехов с патрициями являлась классовой борьбой.
Дезавуируем опять же марксистские положения о классах. Гораздо
важнее следующее. Исследовательница считает, что профессиональное
купечество появилось после возникновения и оформления феодального
города. В настоящий момент достаточно очевидно, что профессиональ¬
ные купцы существовали в эпоху Средневековья еще до появления горо¬
дов. В самой книге приводятся факты, указывающие на наличие купече¬
ских стоянок и ярмарок, возле которых впоследствии возникли средне¬
вековые города. Как отмечает А. А. Сванидзе, наличие купцов является
необходимым следствием существования товарного хозяйства, поэтому
возникновение купечества не может рассматриваться как конечный
этап третьего общественного разделения труда, которое завершается на
рубеже феодальной и капиталистической эпох и выражается в полном
отделении обмена от производства в масштабе всего общества. Такие
явления мы можем наблюдать в Западной Европе не ранее XIV в., да и
то спорадически.
Справедливо и замечание о том, что совершенно непонятен прин¬
цип причисления ремесленников к купцам, когда ремесленники рас¬
сматриваются как составная часть купечества в феодальном городе.
Явно ошибочен вывод о соотношении розничной и оптовой торговли в
1 Уваров П. Ю. Община горожан: структуры и конфликты//Го род в
средневековой цивилизации Западной Европы. Человек внутри городских
стен. Формы общественных связей. М., 2000. Т. 3. С. 11—13.
29

Кельне. Неясно, откуда, например, могли взять товар для оптовой тор¬
говли в межгородских масштабах бочары — члены Ганзы, если они были
обычными ремесленниками. Другое дело, что были ремесленники, ко¬
торые занимались производством в незначительной степени, являясь,
главным образом, купцами и раздатчиками работы другим ремеслен¬
никам. Но можно ли считать ремесленниками лиц, основным занятием
которых была торговля и работодательство, только на том основании,
что они оставались еще членами цеха, т. е. по формальному признаку?
Средневековые ремесленники действительно совмещали производ¬
ственные и торговые функции, но они продавали лишь продукты своего
личного труда. Понятие же «купечество» подразумевает отрыв от про¬
изводственной деятельности.
Мотивируя возможность причислить ремесленников к купцам,
В. В. Стоклицкая-Терешкович пишет о том, что до конца Средних веков
термином «Mercatores» очень часто назывались ремесленники. Однако,
как заметила А. А. Сванидзе, этот факт скорее свидетельствует о том,
что термин «Mercator» применялся ко всякому лицу, занимавшемуся
торговлей, нежели о том, что mercatores — это купцы, или, тем более,
что к числу купцов можно причислить и ремесленников1.
Некорректным представляется и определение «политические цехи»
как условное обозначение для межцеховых избирательных объедине¬
ний в Кёльне. Конечно, выражение «пролетарий раннекапиталисти¬
ческого общества» является очевидной ошибкой, даже с точки зрения
марксизма2.
Девятая глава посвящена правлению патрициата и борьбе цехов с
патрициями.
В. В. Стоклицкая-Терешкович считает, что самыми древними пред¬
ками патрициев могли быть иногда крепостные. Ближайшие предки
патрициев в большинстве случаев — разбогатевшие купцы. Местами,
как, например, во Фландрии и ганзейских городах Германии, патрици¬
ат был исключительно купеческого происхождения. В старых прирейн-
ских городах, таких, как Кёльн, Страсбург, ядро патрициата составили
епископские министериалы, образовавшие при епископе городской
совет — высший орган управления. С развитием торговли и промыш¬
ленности в этот слой влились представители от богатейшего слоя ку¬
печества, сперва как советники по торговле и промышленности, затем,
после подавления сеньориальной власти, как члены правящего органа,
члены патрициата. В борьбе, проходившей в городе, богатое купечество,
не принадлежавшее к патрициату, поддерживало цехи.
1 Сванидзе А. А. Рец. на: В. В. Стоклицкая-Терешкович. Основные проб¬
лемы истории средневекового города X—XV вв. С. 199.
2 Там же.
30

Феодалы поддерживали патрициат в тех случаях, когда задевались
их материальные интересы. Порою они из демагогических соображений
становились на сторону цехов.
Ганзейский союз городов всегда выступал защитником патрициата.
Характер государственного строя в стране всегда играл большую роль
в формировании патрициата и в борьбе цехов с патрициями. Об этом
свидетельствует сопоставление судьбы патрициата в Германии и во
Франции. Победа цехов над патрициатом не ведет к цеховой демокра¬
тии. На место патрициата становится плутократия, состоящая из цехо¬
вой верхушки и некоторой части бывшего патрициата, приспособивше¬
гося к новым условиям существования.
В борьбе с ремесленными цехами патрициат не всегда выступает как
единое целое. В ряде случаев он расколот на фракции, что содействует
победе цехов (Кёльн). В противоположность этому сильно дифферен¬
цированная ремесленная масса выступает против патрициата единым
фронтом. Причина этого явления заключается в том гнете, который
испытывают при патрицианском режиме все прослойки ремесленной
массы. Однако в некоторых случаях удается все-таки констатировать
расхождение интересов различных частей ремесленной массы. Такого
рода случай мы видели на примере «Восстания ткачей» в Кёльне. Ткачи,
возглавлявшие движение, восстановили против себя своей узкоэгои¬
стической политикой остальные цехи, что было причиной его неудач.
Однако примеров розни между мастерами и подмастерьями во время
цеховых восстаний против патрициата мы не встречаем.
Согласно современным представлениям, результатом цеховых рево¬
люций стали изменения в политической структуре города. Как правило,
происходило усиление различного рода корпораций. Иногда корпора¬
ции соучаствуют в отправлении власти, но почти везде, даже там, где
позиции патрициата сохранились, усилились начала корпоративного са¬
моуправления и контроля. Широкие массы населения оказываются так
или иначе интегрированы в систему городских институтов. Но в любом
случае, каким бы ни было городское устройство, речь может идти лишь
о союзе городских элит. Отсюда можно говорить о сохранении и даже
усилении олигархических начал в жизни города1.
Последний вывод вполне согласуется с точкой зрения В. В. Стоклиц-
кой-Терешкович.
Десятая глава посвящена городам Италии в XII—XV вв.
Как отмечает исследовательница, в то время, когда коммуны созда¬
вали свои подвластные им территории и в процессе этого создания по¬
глощали феодальное землевладение, превращая феодалов в своих вас¬
салов, внутри коммун зрело семя разложения.
1 Уваров П.Ю. Община горожан: структуры и конфликты. С. 19.
31

К концу XII в. конституционный строй ломбардских коммун, соз¬
данный революционным движением XI в., переживал глубокий кризис.
Консульская коллегия оказалась бессильной справляться с задачами
управления и ограждать спокойствие высших слоев населения, преду¬
преждая восстания народных масс. Для этих слоев возникла необходи¬
мость создания более сильной власти, чем коллегия консулов.
По мнению В. В. Стоклицкой-Терешкович, трудно представить себе
более резкие социальные противоречия, чем те, которые создались в
ломбардских городах в конце XII в. На одной стороне — богатые, приви¬
легированные, свободные от налогов феодальные слои; на другой — на¬
родная масса, бесправная, угнетенная нуждой и бременем налогов. К
феодальным слоям примыкало не феодальное богатое и среднее купече¬
ство, лишь в незначительной степени принимавшее участие в управле¬
нии, но подлежавшее налоговому обложению.
Ремесленники, сыгравшие важную роль в свержении сеньориальной
власти и создании коммуны, и примыкавшие к ним массы простых горо¬
жан не могли спокойно мириться с угнетением и бесправием, которые
они испытывали со стороны самой коммуны. В XII и первой половине
XIII в. в городах Ломбардии развернулось множество движений, на¬
правленных против консульского режима. В них неизменно принимали
участие цеховые ремесленники. В конце XII и начале XIII в. цехи потре¬
бовали политических прав. Начались глухие волнения, за ними после¬
довали и открытые восстания. Началась гражданская война.
Правящие слои все более чувствовали непрочность своего положе¬
ния. Волна народного гнева, вздымавшаяся вокруг них, подтачивала
их власть, грозила обрушить ее и уничтожить их самих. Их правитель¬
ство — коллегия консулов — бессильно было защитить их от напо¬
ра масс. Требовалась замена ее более сильной единоличной властью-
подестатом. Создавая должность подесты, патрициат стремился иметь
твердую, единоличную, но подчиненную ему власть, которая могла в
случае необходимости подавить выступления народа.
Но далеко не всегда подеста, имевший в своем распоряжении весь ап¬
парат власти, оказывался в состоянии подавить движения, враждебные
правящим слоям коммуны. Тогда каждая из боровшихся групп выбирала
своего подесту. Первоначальный смысл подестата, как единственного
представителя патрицианской власти, утрачивался. Появлялись двое,
трое, а иногда и больше подест, и борьба правящих слоев, разрывавшая
коммуну, еще больше углублялась.
Далеко не во всех коммунах тирания торжествовала вскоре после
назначения подесты. Во многих из них происходила продолжительная
борьба народа с патрициатом.
Исследовательница рассматривает эти процессы на примере Милана
и городов Северной и Средней Италии.
32

Изложенный в этой главе фактический материал является основой
для реконструкции хода «коммунальных революций» и их итогов.
В современной литературе подчеркивается, что обычным резуль¬
татом политической борьбы, развернувшейся в городах в конце XIII—
XIV вв., был компромисс. Он выражался в расширении круга лиц, до¬
пущенных к власти1.
Таковы основные положения книги и те корректировки, которые не¬
обходимо к ним сделать.
Современники оценили книгу В. В. Стоклицкой-Терешкович как
«ценное марксистское исследование, дающее единственную в нашей ли¬
тературе довольно широкую картину развития средневекового города»2
и «первую и удачную попытку обобщения советским историком науч¬
ных достижений в области изучения истории феодального города»3.
Здесь важен вопрос — были ли ссылки на труды основоположников
марксизма данью необходимости или марксистские положения были
восприняты как основополагающий методический принцип. В первом
случае цитаты обычно использовали для проформы — «на всякий слу¬
чай» или «так полагается». Бралось внешне созвучное идее того или
иного исследователя высказывание классиков марксизма. Используя
эту ширму, ученый до определенных пределов мог писать то, что считал
нужным. «Цитатная эквилибристика» не очень смущала, поскольку на
сами цитаты из К. Маркса и Ф. Энгельса серьезные специалисты внима¬
ния не обращали.
Текст книги В. В. Стоклицкой-Терешкович, ксожалению, свидетель¬
ствует об обратном. Крупный ученый оказался в плену марксистских
догм. Через всю книгу красной нитью проходят две основные идеи: идея
классовой борьбы и идея руководящего значения ремесленного цеха в
этой борьбе. Отнюдь не данью времени стали последние слова книги:
«Подводя итог всему сказанному, следует еще раз подчеркнуть, что про¬
изведенный в настоящей книге анализ материалов по истории феодаль¬
ного города позволяет говорить о полной несостоятельности концепций
буржуазной историографии о сущности и ходе развития средневеково¬
го города и показывает непреходящее значение марксистско-ленинской
концепции для научного изучения его истории» (с. 352). Оценка
B. В. Стоклицкой-Терешкович, как убежденного марксиста, представ¬
ляется не соответствующей реальности4.
1 Уваров П.Ю. Община горожан: структуры и конфликты. С. 18.
2 Вайнштейн О. Л. История советской медиевистики, 1917—1966.
C. 106.
3 Сванидзе А. А. Рец. на: В. В. Стоклицкая-Терешкович. Основные
проблемы истории средневекового города X—XV вв. С. 199.
4 ГутноваЕ. В. Историография истории Средних веков. М., 1985.
С.344.
33

По справедливому мнению современных исследователей, навязчи¬
вые стереотипы и догматизированные марксистские формулы ограни¬
чивали подходы и даже набор сюжетов исследования. Сплошь и рядом
одна и та же тема разрабатывалась практически по одному плану, а
итогом становилось еще одно подтверждение общего правила или, что
хуже, вырванных из контекста фраз К. Маркса и Ф. Энгельса1.
Если сравнивать книгу В. В. Стоклицкой-Терешкович по средневеко¬
вому немецкому городу с предлагаемой вниманию читателя общей моно¬
графией, то сразу бросается в глаза схематизм последней книги. Здесь и
меньше источников, и больше принятых на веру марксистских положе¬
ний, которые зачастую заменяют факты. К сожалению, это — типичный
путь по-настоящему крупного ученого в СССР: чем дальше, тем меньше
фактов, больше схем и меньше источников. Его не избежали даже круп¬
нейшие русские медиевисты, такие, как Е. А. Косминский. Советский
марксизм искалечил не одно поколение исследователей...
В результате — есть классовая борьба в городе, сами классы и по¬
пытки отнести к ним те или иные городские страты, противоречия ан¬
тагонистические и неантагонистические, формы собственности, юри¬
дические памятники. Нет одного, зато самого главного: средневекового
горожанина с его представлениями о городе, цехе, себе и своем месте в
этом мире, времени и пространстве. Не нужен он был советской марк¬
систской исторической науке. В этой связи вспоминается эпизод вре¬
мени моей учебы на историческом факультете МГУ. На мой вопрос,
читается ли курс истории средневековой культуры на кафедре истории
Средних веков (на кафедре Древнего мира история культуры Древнего
мира читалась), моя однокурсница, ныне известный медиевист, махнула
рукой и сказала: что ты, у нас главный предмет — политэкономия фео¬
дализма...
Однако будем объективными. Вне сомнения, предлагаемая внима¬
нию читателя книга «Основные проблемы истории средневекового горо¬
да X—XV веков» заложила основные направления исследования города
в советской медиевистике. Это, прежде всего, социально-экономические
и социально-политические исследования о ремесленном производстве,
его организации, социальной эволюции, предпринимательстве, социаль¬
ных конфликтах, муниципальном строе2. По мнению А. А. Сванидзе, за¬
слугой В. В. Стоклицкой-Терешкович было то, что набор этих социально-
экономических и политических проблем был определен верно. Это:
возникновение феодального города, борьба феодального города с сеньо¬
рами, различные стороны внутренней социально-экономической исто¬
1 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые
общие пробл. С. 14.
2 Там же.
34

рии города и его роль в общей экономической и политической эволюции
отдельных стран Западной Европы1.
Итак, перед читателем, без сомнения, работа по-настоящему круп¬
ного ученого, всегда ставившего изучение письменных источников на
первый план. Сильной стороной безусловно является анализ конкретно¬
го материала источников. Книга, конечно, несет печать эпохи, когда она
была написана. Работа В. В. Стоклицкой-Терешкович важна не только
как историографический этап. Выводы о многообразии городов и их
функций, о том, что развитие городов, зависевшее от многих факторов,
не могло быть одинаковым и не могло носить совершенно равномерный
характер во всех странах, являются альфой и омегой современной ме¬
диевистики.
Однако принятие на веру марксистских схем и следование им при¬
вело В. В. Стоклицкую-Терешкович к серьезным ошибкам концептуаль¬
ного характера. Оставление же вне поля исследования средневекового
горожанина и его представлений, а также культуры средневекового го¬
рода сделало работу половинчатой. Конечно, в этом виде она не может
удовлетворить современного исследователя.
* * *
В заключение позволю себе несколько соображений, касающих¬
ся хорошо известных теоретических проблем средневекового города.
Первым, и, пожалуй, самым увесистым камнем преткновения для ме¬
диевистов был и есть простой вопрос — что такое средневековый город.
Безусловно, город— ментальное понятие. Отсюда кажется простым и
ответ. Средневековый город — это то, что так называли люди европей¬
ского Средневековья. И с точки зрения средневекового права, городом
считалось поселение, получившие от властей статус города, закреплен¬
ный особыми грамотами2. Однако на этом согласие кончается. Разным
средневековым авторам бросались в глаза отнюдь не одинаковые внеш¬
ние атрибуты города. Это могли быть стены, ратуша, соборы, большое
количество жителей, рынки, порт и т.д. Городская стена, это, пожалуй,
первое, что отмечают современники. Однако были города, не имевшие
укреплений, и крепости, которые городами никогда не являлись3.
В дальнейших поисках можно пойти по двум путям: определить суть
средневекового города, исходя из общих положений, или пытаться про¬
1 Сванидзе А. А. Рец. на: В. В. Стоклицкая-Терешкович. Основные
проблемы истории средневекового города X—XV вв. С. 193.
2 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы: некоторые
общие пробл. С. 15.
3 Ястребицкая А. Л. Европейский город. Средние века — раннее новое
время. Введение в современную урбанистику. М., 1993. С. 13.
35

следить терминологию по разным странам, выявляя образ города в со¬
знании средневекового человека .
Марксистский подход, трактующий средневековый город как центр
ремесла и торговли, однозначно вел по первому пути. По удачному вы¬
ражению А. А. Сванидзе, в нашей историографии гранитно закрепилось
лишь узкое определение средневекового города как центра ремесла
и торговли. Акцент, таким образом, ставился на его месте в процес¬
се разделения труда1. Неясным остается одно — чем в таком случае
средневековый город отличается от античного. Попыткой устранить
этот вопрос стала точка зрения, согласно которой зрелый средневеко¬
вый город не есть просто концентрированное поселение с относитель¬
но плотным населением, окруженное стеной и снабженное правовой
защитой. Это — особый тип поселения, основная или значительная
часть жителей которого связана с ремеслами, промыслами и торгов¬
лей. Как полагает А. Л. Ястребицкая, такое определение не может быть
распространено на античный полис-муниципий, который включал в
состав торгово-ремесленные слои, но по умолчанию не был торгово¬
ремесленным центром. Полис-муниципий служил административно¬
политическим и культур но-культовым объединением населения неза¬
висимо от форм его трудовой деятельности: в нем могли преобладать
торговые или земледельческие элементы, но связь античного полиса
с землей не нарушалась или нарушалась в исключительных случаях2.
Однако, вопреки представлению А. Л. Ястребицкой, античный полис
все-таки был центром ремесла и торговли, а многие средневековые горо¬
да стали политико-административными центрами.
В этом же условно «социально-экономическом» направлении идет
и современная и, на наш взгляд, в определенной степени адекватная
концепция, согласно которой средневековый город необходимо рассма¬
тривать как часть системы феодального общества. Проблемы, однако,
начинаются тогда, когда город «перерастает» Средневековье. И как ни
пытаются представители этого направления доказывать феодальность
средневекового города, никуда не уйти от того, что средневековый город
стал «матрицей» людей Нового времени.
В плане методики убежден в том, что следование социологическим
схемам современной урбанистики рано или поздно заведет исследова¬
теля в тупик. Социологические схемы не будут сочетаться с анализом
древней терминологии. И хотя трудности с анализом средневековой
терминологии очевидны, не считаю, что «абсолютизация средневековой
терминологии заводит в тупик, поскольку основные понятия: burg, vie,
civitas неоднозначны и сами по себе не содержат объективной характе¬
1 Сванидзе А. А. Средневековый город Западной Европы. С. 16.
2 Ястребицкая А.Л. Европейский город... С. 22.
36

ристики города»1. Дело в том, что нужно анализировать не только сами
понятия, но и коннотации этих понятий с другими. Речь идет о том, с ка¬
кими понятиями сочетаются термины, обозначающие город. Далее ана¬
лизируется их взаимовстречаемость и частота в рамках одного источни¬
ка. Тоже самое делается по другим источникам. Создаются понятийные
сетки по разным источникам в пределах страны, которые сравнивают¬
ся. В результате можно будет воссоздать понятийную сетку, скажем,
для средневековой Франции. То же самое можно сделать и для других
стран. Потом можно будет сопоставить такие понятийные сетки.
Тем самым задача состоит в принципе в том, чтобы восстановить по¬
нятийную сетку средневекового человека. Исследования такого типа,
наглядно иллюстрирующие научный переворот рубежа XX и XXI вв.,
так называемую «смену эпистем», ведутся последние годы в лингвисти¬
ке, в том числе и в русской. Иными словами, «Ad fontes»!
Доктор исторических наук Л. В. Сазанов
1 Ястребицкая A.JI. Европейский город
С. 13.

ВВЕДЕНИЕ
История феодального города составляет неразрывную
часть истории феодального общества. Ее разработка не¬
обходима для всестороннего изучения эволюции этого
общества. Если аграрный вопрос и история крестьянства занима¬
ли первостепенное место в трудах русских дореволюционных ме¬
диевистов, то проблеме средневекового города в Западной Европе
было посвящено в то время всего лишь несколько монографий —
Смирнова, Ляскоронского, Дживелегова и ряд других, и неко¬
торые части немногих больших трудов, как, например, работа
М.М. Ковалевского «Экономический рост Европы»1. Концепции
авторов этих работ были совершенно чужды марксистско-
ленинской методологии истории. Подлинно научное изучение
истории феодального города началось лишь в советский период
нашей историографии, после преодоления ряда ненаучных кон¬
цепций М. Н. Покровского.
Огромное значение имело решение партии и правитель¬
ства от 1934 г. о возобновлении преподавания гражданской
истории в средней школе и о восстановлении в Московском и
Ленинградском университетах с 1 сентября 1934 г. историче¬
ских факультетов с целью подготовки преподавательских кадров
по истории. В 1936 г. Институтом истории Академии наук СССР
была опубликована первая в советской историографии моно¬
графия по истории феодального города на Западе — «Очерки по
социальной истории немецкого города в XIV—XV веках»,— вы¬
шедшая из-под пера автора этих строк. Ей предшествовали ста¬
тьи, посвященные отдельным сторонам исследуемого вопроса.
1 Ковалевский М М Экономический рост Европы до возникновения
капиталистического хозяйства. Т I—III. М., 1898—1903.
38

В указанных «Очерках» выдвинуто несколько кардинальных
проблем городской истории XIV—XV вв. Работа полемически
заострена против того господствовавшего в конце XIX — нача¬
ле XX в. в немецкой историографии течения, которое рисовало
все население этого города благоденствующим и отрицало, что в
его среде имелись резкие имущественные различия и социальная
борьба. Главными представителями этого течения были Шенберг
и Карл Бюхер. В «Очерках» же на основе анализа конкретного
документального материала (хроник, актов, цеховых статутов)
и статистических данных податных списков проводится мысль о
том, что население немецкого города было в XIV—XV вв. сильно
дифференцировано в имущественном отношении и что в городе
происходила острая социальная борьба между разными классами
и прослойками населения.
Монография дает подробную характеристику немецкого ре¬
месленного цеха в XIV—XV вв., рисует его организацию, функ¬
ции и управление, положение и права учеников, подмастерьев и
мастеров, его постепенную социальную дифференциацию, обра¬
зование внутри него, на одном из его полюсов, массы мелких ма¬
стеров, на другом полюсе — немногочисленную, но экономиче¬
ски сильную группу крупных мастеров, предпринимателей, скуп¬
щиков сырого материала и раздатчиков работы, экономически
подчинивших себе массу рядовых ремесленников. Специальный
очерк рассказывает о борьбе мастеров с подмастерьями. Другой
очерк посвящен характеристике положения строительных рабо¬
чих. В двух очерках рассматривается продовольственная поли¬
тика немецкого средневекового города, проблема чрезвычайно
острая в социальном отношении, связанная с крупнейшими вос¬
станиями городской бедноты против богатых слоев населения.
Отдельный очерк посвящен проблеме политической борьбы в
средневековом немецком городе, которая рисуется на основе ма¬
териалов города Кёльна.
Дополнением к указанной монографии явился вышедший в
том же 1936 г. сборник документов — «Немецкий город в XIV—
XV вв.», содержащий документы, переведенные со средневеко¬
вых немецких диалектов и со средневекового латинского языка
на русский язык и снабженные комментарием.
В основу настоящей монографии легли материалы и выводы,
накопившиеся в результате моей научно-исследовательской и
педагогической работы в течение нескольких десятилетий. Для
39

монографии использованы источники и литература, цитируемые
в подстрочных примечаниях.
Работа, предлагаемая мною в настоящее время, отнюдь не
является переработкой моей первой монографии. Фактический
материал, использованный в первой монографии, повторяется
во второй лишь в незначительной степени. Хронологические
рамки монографий совершенно различны. Материал, на кото¬
ром построена первая монография, относится исключительно к
XIV—XV вв. Хронологические рамки второй монографии гораз¬
до шире — это X—XV вв. Кроме того, в настоящей монографии
объектом исследования явились города не только Германии, но
также Франции и Италии. И, наконец, в ней выдвинут более ши¬
рокий и разносторонний круг проблем, чем в первой монографии.
Многие из этих проблем, как, например, проблема сеньориаль¬
ного многовластия в только что возникших городах, проблема
борьбы внутри сословия феодалов, в частности из-за побегов
крестьянства в новые места и т. д., подробно не рассматрива¬
лись в нашей исторической литературе. Разумеется, подробное
изложение этих проблем и вопросов читатель найдет в тексте
монографии. Основная мысль, красной нитью проходящая через
всю работу,— это идея огромной исторической роли, проявлен¬
ной народными массами на всех стадиях городского развития, во
всем процессе формирования общественных организаций города.
Народная масса — это трудящиеся-ремесленники, составлявшие
с первого момента существования города наиболее многочислен¬
ную часть его населения, вокруг которых группировались аморф¬
ные элементы ремесленников.
Автор

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ФЕОДАЛЬНОГО ГОРОДА
В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
Происхождение феодального города — одна из самых
сложных исторических проблем. Решить ее можно лишь
на основе марксистско-ленинской методологии, анали¬
зируя конкретно-исторический материал. Главная трудность
заключается в том, что предмет исследования скрывается в глу¬
бине веков. Сохранилось очень большое количество письменных
памятников, освещающих историю средневекового города. Но
почти все они посвящены эпохе развитого феодализма. Исходные
моменты истории города гораздо меньше освещены документаль¬
ными данными. Сильное развитие археологии в XX в. дает воз¬
можность пополнить исследование начальных периодов город¬
ской истории Древней Руси и других славянских стран данными
археологических раскопок. Они все ясно свидетельствуют о том,
что города с самого начала являлись средоточием ремесла и были
заселены ремесленниками1. Однако данные археологических
раскопок Германии, Италии и Франции являются в несравненно
большей степени скудными. Буржуазные немецкие и француз¬
ские археологи, изучающие раннее Средневековье, направляют
свое внимание в большей степени в сторону изучения памятни¬
ков архитектуры, особенно церковной, и остатков строительных
сооружений, чем в сторону исследования предметов, отражаю¬
щих социальный быт, в частности ремесло.
1 Си.. Рыбаков Б. А Ремесло Древней Руси. М., 1948 и История культуры
Древней Руси. Т I М, Л.,1948 Гл. «Ремесло»; работы А В Арциховского
о Новгороде, Тихомиров М Н. Древнерусские города. М., 1956, см также:
Hensel W. Slowianschyzna wczesnosredniowieczna Poznan, 1952.
41

* * *
К. Маркс отчетливо сформулировал смысл и значение про¬
исхождения города. Он писал: «Основой всякого развитого
разделения труда, осуществляющегося путем обмена товаров,
является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся
экономическая история общества резюмируется в движении
этой противоположности...»1. В «Немецкой идеологии» К. Маркс
и Ф. Энгельс освещают проблему происхождения города в дру¬
гой плоскости, а именно с точки зрения огромной продолжи¬
тельности этого процесса: «Противоположность между городом
и деревней,— писали они,— начинается вместе с переходом от
варварства к цивилизации, от племенного строя к государству, от
местной ограниченности к нации и проходит через всю историю
цивилизации...»2.
Присмотримся к тем конкретным формам, которые принимал
этот процесс. Основной движущей силой его развития явля¬
ется рост производительных сил, раньше всего проявляющий¬
ся в аграрной области. Многочисленные данные источников
IX—XI вв.—капитуляриев, полиптиков, картуляриев — сви¬
детельствуют о том, что ремесло было в те века широко распро¬
странено в крестьянской среде. Большая часть крестьянских
семей собственным трудом удовлетворяла свои потребности в
ремесленных изделиях — одежде, обуви, простейшей мебели,
простейших орудиях, жилище. Многие крестьяне уплачивали
оброк сеньору не только сельскохозяйственными продуктами, но
и ремесленными изделиями, чаще всего текстильными — сукном
и полотном3. С течением времени благодаря улучшению сельско¬
хозяйственных орудий, в первую очередь благодаря введению
железного плуга, замене подсечной и переложной системы двух-
польем и трехпольем, введению огородничества, садоводства и
виноградарства крестьянская семья получила возможность уде¬
лять большее количество времени занятию ремеслом. Отдельные
члены ее специализируются на каком-нибудь ремесле. Раньше
всего выделяется специальность кузнеца, упоминание о которой
встречается в «Варварских правдах» уже в конце V в. Гончарный
1 Маркс К. Капитал. Т. I. М., 1955. С. 360.
2 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 49—50.
3 См., например, Polyptyquede Pabbelrminon. Vol. 1. Paris, 1895. P. 151 —
152 и др.
42

круг облегчает производство глиняной посуды. Развивается тех¬
ника мельничного и строительного дела. Большую роль сыграло
введение водяной мельницы. Начинают изредка строиться ка¬
менные здания. Среди представителей господствующих клас¬
сов шерстяная одежда начинает вытеснять льняную. В связи с
этим возрастает производство шерстяных тканей. Количество
ремесленников-специалистов среди крестьян растет. Некоторые
крестьяне, очевидно из числа наиболее искусных ремесленни¬
ков, начинают уплачивать сеньору всю ренту изделиями какого-
нибудь ремесла1. Такие ремесленники часто обслуживают и сво¬
их односельчан, что дает им возможность скопить некоторую
сумму денег. Так, в сельской общине появляются свои кузнецы
и гончары, плотники, сапожники и представители других ремес¬
ленных специальностей. Они все еще крестьяне, но сельское
хозяйство уже не играет больше преобладающей роли в их су¬
ществовании. В крупных церковных и особенно в императорских
поместьях Каролингской империи имеются свои дворовые ремес¬
ленники, конечно, из числа самых лучших специалистов2. Но они
не всегда обслуживали лишь барский двор, многие из них имели
свои наделы, свое хозяйство, производили ремесленные изде¬
лия и на сторону, сливаясь, таким образом, со слоем сельских
ремесленников-крестьян. Некоторые из этих последних времена¬
ми, вероятно, по соглашению с сеньором, продавали свою ремес¬
ленную продукцию на ближайших ярмарках, которые уже в ран¬
нее Средневековье в дни больших праздников устраивались близ
крупных монастырей. Подобная продажа носила спорадический
характер и отнюдь не служила основанием отделения ремесла от
сельского хозяйства в масштабе всего общества: ремесленный
продукт лишь случайно становился товаром.
Века, предшествовавшие появлению городов в Западной
Европе, были временем окончательного закрепощения крестьян¬
ства. Различные категории крестьян — рабы, полусвободные,
свободные — сближаются между собой в социальном и правовом
положении и все больше сливаются в единую массу крепостного
1 См., например, Polyptyque de Fabbe Irminon. Vol. 1. P. 67, 151 —152
и др.
2 См.: Monumenta Germanlae Hlstorlca Scriptores (далее— MGHSS),
Legum sectio 2. Capltularia regum francorum. T. 1. Hannoverae. 1883. P. 82
и др.
43

крестьянства, обязанного выполнять в пользу феодалов разно¬
образные повинности. Вместе с тем над крестьянами тяжело на¬
висает сеньориальный гнет, выражающийся в ограничении лич¬
ных прав: они прикрепляются к земле, лишены права свободно
распоряжаться своим имуществом и завещать его, не имеют пра¬
ва свободно вступать в брак.
Благодаря фиксации крестьянских повинностей ремесленник-
крестьянин, уплативший сеньору оброк, имел возможность на¬
копить некоторое движимое имущество. В деревне, говоря со¬
временным языком, его высокая квалификация не находила
достаточного применения: на его ремесленные изделия там не
было большого спроса. Это обстоятельство наряду с испыты¬
ваемым сеньориальным гнетом создавало стимул, побуждавший
крестьянина-ремесленника убегать от сеньора в такие места, где
он мог найти более широкое поле деятельности, сбывая свою про¬
дукцию, и освободиться от сеньориального гнета.
К. Маркс и Ф. Энгельс писали в «Немецкой идеологии»: «Не
нужно забывать, что уже необходимость сохранить существо¬
вание крепостных и невозможность крупного хозяйства, кото¬
рая влекла за собой распределение allotments (мелких участков
земли) между крепостными, очень скоро свели повинности кре¬
постных по отношению к феодалам к такому среднему уровню
оброка и барщины, который сделал возможным для крепостного
накопление движимого имущества, что облегчало ему побег от
своего владельца и давало ему возможность устроиться в каче¬
стве горожанина, а также порождало дифференциацию среди
крепостных; таким образом, беглые крепостные были уже напо¬
ловину буржуа. При этом ясно также, что крепостные крестьяне,
владевшие каким-нибудь ремеслом, имели больше всего шансов
приобрести движимое имущество»1.
Постепенно оформлявшееся крепостное право заставляло
не одних только искусных ремесленников покидать деревни.
Вообще эта категория ремесленников была слишком малочис¬
ленна, она не могла составить на новых местах сколько-нибудь
заметную величину, способную повлиять на изменение всей
экономики общества. Данные, которые удается извлечь из доку¬
ментов, свидетельствуют о том, что и в больших поместьях было
не больше 20—25 таких ремесленников. Наряду с искусными ре¬
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 78.
44

месленниками из деревни убегали и крестьяне-землепашцы, за¬
нимавшиеся ремеслом в той мере, в какой это было необходимо
в крестьянском быту. Они рассчитывали повысить на новых ме¬
стах свое мастерство ремесленника или добыть себе пропитание
неквалифицированным трудом.
До того момента, как начался охарактеризованный процесс
бегства крепостных крестьян из сельских местностей, отделение
ремесла от сельского хозяйства происходило лишь в рамках сель¬
ской общины. Более или менее квалифицированные ремесленни¬
ки, как мы указали, обслуживали только своих односельчан и се¬
ньора. Теперь процесс этот выходит за пределы сельской общины
и начинает развиваться в рамках всего общества. Намечается
общественное разделение труда.
Перед беглыми крепостными стояла проблема рынка и свобод¬
ного труда, труда вне сеньориальной зависимости. Необходимо
было найти места, где существовала возможность более или ме¬
нее регулярного сбыта ремесленной продукции и возможность
работы. Эти условия имелись близ более или менее крупных по¬
селений, возникших в связи с общим ходом развития феодаль¬
ного общества,— укрепленных королевских, княжеских и архи¬
епископских резиденций, центров административного управле¬
ния, больших монастырей (также обычно укрепленных) и просто
крепостей со значительными гарнизонами. Беглые крепостные
и до своего бегства жили в поселениях такого же типа, но там
они были подчинены сеньориальной власти. Они стремились
стряхнуть ее с себя. Совершенно ясно, что сама возможность
бегства была обусловлена увеличением количества указанных
поселений, тесно связанных с общим ростом народонаселения.
В феодальную эпоху в Германии, Франции, Фландрии, Брабанте,
Италии появилось множество феодальных замков, получивших
название «каструм», «кастеллюм» (castrum, castellum). Они со¬
стояли из укреплений, внутри которых возвышались сеньориаль¬
ный дом и церковь и которые в военное время могли служить убе¬
жищем для окрестного населения. Таковы были воздвигнутые во
Фландрии в X в. замки Гента, Дуэ и замок Брюгге, построенный
в конце IX в.1 Увеличилось и количество архиепископских рези¬
денций, аббатств. Уже одна постройка зданий в новых феодаль¬
1 См.: Ganshof F. L. Etude sur le dёveloppement des villes entre la Loire et
le Rhin au moyen age. Paris; Bruxelles, 1943. P. 17 и др.
45

ных замках и аббатствах требовала большего количества строи¬
тельных рабочих, чем мог мобилизовать отдельный крупный зем¬
левладелец, особенно если речь шла об искусных специалистах.
Строительство крепостей, воздвигавшихся государственной
властью на рубежах страны и внутри ее для обороны от нападе¬
ний врага, также создавало для крестьян широкую возможность
применения их рабочей силы и сбыта ремесленной продукции.
Одни фортификационные работы требовали большого количе¬
ства рабочих рук.
Некоторые такие крепости сохранились от римских времен.
Это крепости, составлявшие линию так называемого Римского
вала (Limes Romanus), служившего целям защиты от вторжения
германских племен на римскую территорию. Большинство этих
крепостей занимало небольшую территорию, но были и очень
большие крепости. Так, Трир занимал площадь в 285 га, Кёльн —
площадь в 96 га. С распространением христианства некоторые из
них стали архиепископскими резиденциями, другие — в франк¬
ский период —резиденциями графов, а позднее и других феода¬
лов. Эти крепости неоднократно разрушались норманнами, но
затем вновь восстанавливались.
Но существовала и другая категория крепостей, возникших
в феодальную эпоху. При Карле Великом и его преемниках в
Германии, Франции и Италии началось в широких размерах
строительство крепостей государственной властью, продикто¬
ванное политическими и стратегическими соображениями. При
Карле Великом оно находилось в тесной связи с территориаль¬
ным расширением Франкского государства. 30-летние войны
Карла Великого с саксами и неоднократные восстания покорен¬
ных саксов требовали постройки все новых крепостей как опор¬
ных пунктов франкского владычества. Этой же цели должны
были служить крепости на славянской границе империи Карла
Великого и по линии Аварской марки. Гамбург был одной из са¬
мых ранних крепостей этого рода. В X в. в Западной Европе опять
началось широкое строительство крепостей по определенному
плану. Вся Западная Европа представляла в это время большой
военный лагерь. Германия, Франция и Италия подвергались
беспрерывным набегам с севера, востока и юга. С севера на эти
страны нападали норманны, с востока — венгры, с юга — сара¬
цины. Метод нападения на вражеские страны, принятый этими
46

народами, был таков, что они грозили не одной какой-либо части
страны, а всей стране в делом. Так, например, венгры во время
своих набегов обычно проходили насквозь Г ер манию и Францию,
доходя до Атлантического океана. Норманны проникали на своих
судах в устья рек, впадающих в Северное море, затем, продвига¬
ясь вверх по реке, проникали в глубь страны. Такие вражеские
нападения вызывали потребность не только в охране границ, но и
в укреплениях, которые служили бы убежищами для населения
внутри страны. В Лангедоке в связи с сарацинскими набегами
уже в раннее Средневековье было построено много укрепленных
монастырей и соборов, близ которых образовались ремесленно¬
крестьянские поселения, превратившиеся впоследствии в горо¬
да. Таковы Монпелье, Магелон, Сен-Жиль, Безье и др. Вообще
все указанные крепости, как и резиденции феодалов и церковных
прелатов, представляли большую притягательную силу для бе¬
жавших из деревни крестьян. Здесь можно было найти рынок для
сбыта ремесленных изделий и существовала возможность сни¬
скать пропитание трудом, особенно если близ крепости, аббат¬
ства или монастыря регулярно происходили ярмарки.
Те же мотивы побуждали убегавших из деревень крестьян
оседать на местах, где временно скоплялись странствующие (в
одиночку или чаще караванами) и просто бродячие купцы. Такая
торговля происходила уже в раннее Средневековье. Она связыва¬
ла не только Левант с Западной Европой, но и различные страны
Западной Европы и даже различные части одной и той же страны
между собой. Посредниками в ней являлись арабы, евреи, из ев¬
ропейских народов — фризы и саксы. К. Маркс считает эту тор¬
говлю порожденной различными жизненными средствами среди
окружающей природы у различных общин1.
Остановки купеческих караванов и бродячих купцов-одиночек
происходили в различных местах — в пунктах скрещивания тор¬
говых путей, проходивших в разных направлениях, в узловых
пунктах сухопутных и водных магистралей, где имелись удобные
1 В силу этого различные общины обменивались продуктами, которые
становились, таким образом, товарами. Такое разделение труда не порождало
различия между сферами производства разных общин (см.: Маркс К.
Капитал. Т. I. С. 359). В противоположность этому разделению труда мы
исследуем то общественное разделение труда, которое порождает различие
между сферами производства.
47

места для остановок или удобные гавани, в устьях рек, куда то¬
вары привозились водным путем и откуда они переправлялись в
другие местности и страны. Там часто происходил товарообмен
между купцами, прибывшими из разных мест, и производилась
выгрузка и перегрузка товаров. Там же приезжие купцы часто
предъявляли спрос на изделия труда осевших в этих местах ква¬
лифицированных ремесленников и на труд поселившихся здесь
крестьян-неремесленников, работавших носильщиками, груз¬
чиками, лодочниками и т. д. История городов показывает, что в
некоторых таких местах впоследствии возникли города. Таковы
были Любек и ряд городов, расположенных на реке По на пути из
Венеции и Комакио в Павию и Милан: из Венеции и Комакио шла
соль, добывавшаяся в лагунах Адриатического моря и расходив¬
шаяся по всей Северной Италии, а из Венеции, кроме того, уже в
VIII в. и в последующие века шли товары Леванта. На этом пути
впоследствии выросли города: Феррара, Кремона, Пьяченца и др.
Но вместе с тем история городов показывает, что город склады¬
вался в пунктах купеческих остановок лишь при том условии, что
там возникало какое-либо постоянное поселение: феодальный
замок, монастырь, аббатство и т. д. Причина ясна: одного лишь
спорадического посещения этих пунктов купечеством было недо¬
статочно, чтобы создать более или менее регулярно функциони¬
рующий рынок для ремесленных изделий. Возникающее в этих
пунктах поселение восполняло указанный недостаток.
Рынок сбыта для ремесленных изделий мог возникнуть и
посреди плодородной густонаселенной сельскохозяйственной
местности, жители которой испытывали недостаток в поселе¬
ниях ремесленников, хотя бы по этой местности совершенно не
проходили важные торговые пути. Ремесленно-торговое посе¬
ление снабжало в этих случаях сельскохозяйственную округу
ремесленными изделиями. Таково было происхождение города
Фрейбурга в Брейсгау (в современном Бадене)1. Оседавшие в та¬
ких пунктах крестьяне все же и в этом случае выбирали для посе¬
ления место близ какого-либо феодального замка или крепости.
Решающую роль в этом выборе играли соображения безопасно¬
сти. Феодальный город зарождался в среде, полной тревоги опас-
1 Происхождение городов среди плодородного ополья в Древней Руси
освещено М. Н. Тихомировым на примере Ростова (см. его работу «Древне¬
русские города». С. 394—396 и др.).
48

ностеи: кроме внешних врагов, новым поселенцам грозили еще
бедствия от внутренних смут — от феодальной анархии, от войн
феодалов между собой, которые могли стереть поселенцев с лица
земли. Поэтому огромное большинство ремесленно-торговых по¬
селений, созданных беглыми крестьянами, складывалось близ
крепостей1. Впоследствии, вполне сложившись, они окружали
себя своими укреплениями.
И нужно учесть, что во всех указанных нами случаях обще¬
ственное разделение труда, вызванное в конечном счете разви¬
тием производительных сил, получало все более интенсивное
выражение по мере общего роста населения. К. Маркс пишет:
«Материальной предпосылкой разделения труда внутри ману¬
фактуры является, как мы видели, определенная численность
одновременно занятых рабочих; при разделении труда внутри
общества такую же роль играет величина населения и его плот¬
ность, которая здесь заступает место скопления людей в одной
и той же мастерской. Но эта плотность населения есть нечто от¬
носительное. Страна, сравнительно слабо населенная, но с раз¬
витыми средствами сообщения, обладает более плотным населе¬
нием, чем более населенная страна с неразвитыми средствами
сообщения; в этом смысле северные штаты американского союза
населены плотнее, чем, например, Индия»2. Рост городов, к кото¬
рому в конечном счете приводит отделение ремесла от сельского
хозяйства, проявляется тем резче, чем больше возрастает насе¬
ление.
Отделение ремесла от сельского хозяйства, происходящее
в рамках всего общества, не сразу приводит к созданию города
и к значительному развитию товарного производства. Между
уходом крестьян из деревни и оседанием их на новых местах и
появлением вполне сформировавшегося города проходит продол¬
жительное время. Ремесленно-торговые поселения, созданные
крестьянами, ремесленниками и неремесленниками, на ранней
стадии развития существенно отличаются от города. Вначале,
1 На связи города с крепостью базируется так называемая бурговая
теория происхождения города, выдвинутая буржуазными историками. Они
считают, что города произошли из крепостей, игнорируя тот факт, что города
появились как следствие роста производительных сил и общественного
разделения труда.
2 Маркс К. Капитал. Т. I. С. 360.
49

говорит Маркс, главной целью «производства (в этих поселени¬
ях. — В.С.-Т.) является обеспечение существования ремеслен¬
ника, ремесленного мастера, стало быть, потребительная стои¬
мость; не обогащение, не меновая стоимость как самоцель.
Производство поэтому всюду подчинено потреблению, на кото¬
рое оно заранее рассчитывает, предложение подчинено спросу, и
поэтому производство расширяется лишь медленно»1. Поселения
этого типа напоминали больше деревни, чем города. Они ютились
у подножья замков, больших аббатств и крепостей, в Италии ино¬
гда внутри старых, разрушенных и обезлюдевших римских горо¬
дов. Между домами в этих поселениях были расположены сады и
огороды. Поселенцы платили за участки, застроенные ими, чинш
феодалу, которому принадлежала земля. Крестьяне, мало искус¬
ные в ремесле, занимались, как и в родной деревне, больше всего
земледелием. Ремесло являлось для них подсобным занятием. В
горячее для сельскохозяйственных работ время они уходили на
поля рано утром и возвращались вечером. Немногие искусные
ремесленники, наоборот, рассматривали сельское хозяйство как
подсобное занятие, уделяя большую часть времени ремеслу. Но
ремесленные изделия для продажи на рынке производились вна¬
чале лишь в редких случаях, позднее — все в больших размерах.
На ранних стадиях развития поселения ремесленники, живущие
в ремесленно-торговых поселениях, часто работали по заказу фе¬
одалов, живших в ближайших замках или аббатствах. Они пере¬
ходили от дома к дому, исполняя там ремесленные работы. Были
и ремесленники, переходившие из деревни в деревню, из замка
в замок, с ярмарки на ярмарку. Количество домов и жителей в
таких поселках было вначале незначительно2. Оно возрастало
постепенно по мере притока новых беглых крестьян из деревни.
Крестьянское же переселение возрастало в связи с ростом произ¬
водительных сил, приводившим к все большему разделению ре¬
месленного труда в деревне в связи с общим ростом населения3.
1 Маркс К. Формы, предшествовавшие капиталистическому произ¬
водству. М., 1940. С. 50.
2 Ремесленно-торговые поселения, образованные крестьянами в
Италии на ранних стадиях развития города, довольно подробно описаны у
D. Luzzatto. Lezionl di storia economica. Padova, 1927. P. 65 и др.
3 Интересный материал о росте ремесленной дифференциации среди
крестьянства собран у М. М. Ковалевского. Экономический рост Европы.
Т. I.M., 1898. С. 159—160, 485—501. Приведены данные для XI и XII вв.
50

Но как ни малы были вначале ремесленно-торговые поселе¬
ния, образованные беглыми крепостными, все же они оказывали
некоторое влияние на поместное хозяйство, пробивая брешь в
системе экономически замкнутых, почти самодовлеющих еди¬
ниц. Возможность приобрести на рынке лучшие предметы обра¬
батывающей промышленности, чем у себя в поместье, вызывала
у феодала нужду в деньгах и побуждала его более жестко взы¬
скивать с крестьян повинности, чем он это делал раньше, чтобы,
продав сельскохозяйственные продукты (такая возможность все
больше создавалась), купить на рынке нужные ему товары. К
такому же результату приводил регулярный приток в Западную
Европу предметов роскоши с Востока, установившийся со време¬
ни Крестовых походов. Сами крестьяне стали также приобретать
кое-какие товары на рынке. Рост сеньориального гнета все боль¬
ше побуждал крестьян покидать деревни, еще больше содействуя
росту ремесленно-торговых поселений. Чем больше увеличива¬
лось население этих поселков и чем больше среди них возраста¬
ло количество ремесленников разнообразных специальностей,
тем больше они становились центрами ремесла и товарного про¬
изводства. Сельскохозяйственный элемент в них слабел, не ис¬
чезая, однако, совсем, он сохранился до конца Средневековья.
В ремесленно-торговых поселениях появилась потребность в
привозном хлебе и в других сельскохозяйственных продуктах.
Возник товарообмен между этими поселениями и деревней.
Общественное разделение труда, наметившееся с самого начала
бегства крестьян из-под власти сеньоров, стало совершившимся
фактом. Возникли молодые города. Единая сфера общественного
производства раскололась на две сферы — аграрную и промыш¬
ленную... Произведенные продукты стали товарами.
Охарактеризованные изменения в экономике страны подгото¬
вили сдвиг в поместном хозяйстве. Крестьянские побеги и соз¬
дание новых ремесленно-торговых поселений вели к переходу от
натуральной ренты к денежной. Крестьяне стали покидать дерев¬
ню и пополнять ряды жителей ремесленно-торговых поселений
или молодых городов, население которых, таким образом, стало
еще быстрее возрастать.
Теперь окончательно сформировавшиеся ремесленно-кре¬
стьянские поселения создают свои укрепления. В большинстве
случаев эти поселения возникали вне крепости, лишь тесно при¬
51

мыкая к ней под защитой городских стен. Городское ядро образо¬
валось в форме так называемых предместий (мы называем их
ремесленно-торговыми поселениями) около крепости. Они но¬
сили различные названия (portus, suburbium, burgus). Обычно
самый древний рынок находился перед воротами крепостной сте¬
ны. Так обстояло дело в Кёльне, Бонне, Базеле, Амьене. Были го¬
рода, имевшие сложное укрепление, состоявшее из нескольких
замков, монастырей и крепостей. Так, Льеж сложился на восток
от епископского замка и трех укрепленных монастырей. Та же
сложная структура наблюдается в Брюгге, Генте, Дуэ, Ипре,
Брюсселе, Лувене, Антверпене. Но была и другая группа горо¬
дов, где предместье (т. е. собственно будущий город) возникало
не близ самой крепости, а на некотором расстоянии от нее. Так
обстояло дело в Мехе льне и Реймсе. Реймс возник не близ крепо¬
сти, а в окрестностях укрепленного аббатства Сен-Бенинь; кроме
того, в Реймсе образовалось еще одно предместье (бургус) на се¬
вер от крепости. Такие случаи образования нескольких предме¬
стий были часты. При этом бывало, что предместья, возникшие
значительно позднее других, складывались при сильном содей¬
ствии княжеской власти или сеньоров. Мы встретимся с приме¬
ром этого рода в истории Парижа.
Первое укрепление города или предместья не всегда пред¬
ставляло каменную стену. Часто это был ров и земляной вал с
кольями, лишь позднее воздвигалась каменная стена. Основную
роль в развитии города играли трудящиеся — непосредственные
производители материальных благ. Раньше всего стены были
воздвигнуты вокруг тех ремесленно-торговых поселений, где в
больших размерах, чем в других, развились ремесла и торговля.
Массу примеров этого рода представляет Италия. В Германии и
Фландрии предместья были очень рано укреплены. Так, в Кёльне
форштадт был укреплен в 948 г. Предместье Намюра было укре¬
плено в 938 г.; первые стены Льежа построены около 1002 г.; пер¬
вые стены Брюгге, Гейта, Дуэ, Ипра— в конце XI в. Существовала
группа молодых городов, огражденных стеной лишь в XII в. Сюда
относятся Трир, Утрехт, Амьен, Руан и др. В некоторых городских
предместьях укрепления были воздвигнуты лишь в XIII—XIV вв.
В некоторых городах стены предместья присоединялись к стенам
старой, первоначально существовавшей крепости (в Страсбурге,
Труа, Орлеане). Но во многих городах первоначально существо¬
52

вавшая крепость и предместье после образования города были
охвачены одной стеной. Такой тип крепости создался в Руане,
Реймсе, Дижоне, Утрехте и в других городах1.
Результаты общественного разделения труда шли гораздо
дальше образования ремесленно-торговых поселений, превратив¬
шихся в города, и создания внутреннего рынка. Общественные
изменения, созданные в результате общественного разделения
труда, захватили не одну сферу экономики. Население предме¬
стий не являлось аморфной массой. Крестьяне принесли с собой
старые обычаи управления по марковому праву. На этой основе
конституировались новые общины будущих городов. Марковый
строй был первым строем управления городского общества. Он
предшествовал сеньориальному режиму, с которого обычно бур¬
жуазные историки начинают политическую историю города.
Как видно из некоторых документов по истории западноевро¬
пейских городов, отдельные черты маркового строя сохранились
в городском управлении при сеньориальном и даже при цехо¬
вом режиме. Главным органом общины, конструировавшейся
на основе маркового строя, было общее собрание всех ее чле¬
нов. Оно решало важнейшие в жизни общины дела: тяжбы, ка¬
савшиеся пользования арендой, т. е. общинными землями, дела
о мерах и весах, касавшиеся торговли, и выборы должностных
лиц, обязанных приводить в исполнение решения общего схода.
Эти лица назывались геймбюргерами, буррихтерами, сотниками
и т. д.2 Отчетливо выступают функции такой общины в докумен¬
тах VIII—IX вв., относящихся к истории итальянских городов.
Народная сходка, носившая название «собрания, происходивше¬
го перед церковью» (conventus ante ecclesiam), решала там вопро¬
сы об общинных землях, о ремонте дорог, мостов и укреплений,
о допущении новых членов в состав гражданства. Сходы уча¬
ствовали в избрании епископов и архиепископов. Они назначали
должностных лиц, которые приводили в исполнение их решения.
1 Ganshof F. L. Указ. соч. С. 21—46.
2 G.L., von Maurer. Geschichte der Stadteverfassungin Deutschland. Bd. 1.
Erlangen, 1869. S. 171, 279—379 и др. Городское право многих немецких
городов, датированное XII и XIII вв., говорит о сохранившихся в городе
древних обычаях, имея в виду общее собрание членов и др.
53

Существовало общегородское ополчение, так называемое exerci-
tus, которое делилось на отряды по кварталам города1.
Перечень вопросов, подлежавших решению общего схода,
раскрывает картину экономической жизни молодой общины и
дает представление о ее социальном значении. Сельское хозяй¬
ство играет в ее экономике еще значительную роль, но наряду
с ним большую роль играют уже ремесло и торговля; на общине
лежала забота о мерах и весах. Но вместе с тем община выполня¬
ла важные функции, выходящие за пределы собственно экономи¬
ческих нужд: она заботилась о поддержании в порядке путей со¬
общения, что свидетельствует о связи поселения с окружающим
миром, и принимала активное участие в военной обороне своего
поселения и в отражении натиска чуждого ей и всегда готового к
насилию феодального окружения; она ремонтировала и, вероят¬
но, строила укрепления, поддерживала в готовности военные от¬
ряды. Чрезвычайно большое значение имело право Общего схода
принимать в общину новых членов.
К. Маркс и Ф. Энгельс пишут: «В течение всего Средневековья
непрерывно продолжается бегство крепостных в города. Эти
крепостные, преследуемые в деревнях своими господами, при¬
ходили поодиночке в города, где они заставали организованную
общину...»2. Средневековые источники подтверждают, что на¬
селение феодального города вплоть до конца XIV в. больше рос¬
ло за счет притока извне крестьянских элементов, чем за счет
естественного прироста. Но поселиться в городе еще не означало
быть принятым в его «организованное общество». На ранней ста¬
дии городского развития городские общины охотно принимали в
свой состав беглецов. Люди были нужны для обороны малочис¬
ленных поселков, самому существованию которых часто угрожа¬
ли соседние феодалы. Они были нужны для сторожевой службы,
постройки укреплений и т. д. Допущение в общину новых членов
не грозило материальному благополучию старых членов. С конца
XIV в. это положение изменилось в силу ряда сложных причин,
которых мы не можем касаться в данном месте, и прием новых
1 См. сб. документов: Brezzi Р. L Communi cittadini italiani. Origine e
primitiva constitutione. Milano, 1939. P. 35—41, а также: Chiapelli Ph. La
formazione storico del commune cittadino in Italia//Archlvo storico italiano.
1926. Serie 7. Vol. 6. P. 3—59.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 51.
54

членов стал материально убыточен для общины. В данном месте
нас интересует в связи с проблемой происхождения города лишь
ранний период городской истории. Городские общины оказали в
это время неоценимые услуги беглым крепостным крестьянам,
поселившимся на их территории. Они принимали в число бюрге¬
ров всех — без различия состояния, как свободных, так и несво¬
бодных. Совершенно естественно, что они должны были содей¬
ствовать освобождению крепостных. Это было в их интересах:
если бы в составе общины остались крепостные, которых сеньор
имел бы право потребовать в деревню, то это грозило бы общине
распадом, вернее, она не могла бы прочно сложиться. Поэтому
общины оказывали крепостным активную поддержку в смысле
приобретения прав, отличавших свободного человека от кре¬
постного. Таковы были: полная личная свобода; исключительная
подсудность городскому суду, невзирая на требование сеньори¬
ального фогта являться на суд сеньора; право вступления в брак
с любой женщиной по собственному выбору; право свободного
распоряжения приобретенным имуществом и завещания его.
Порой община оказывала поддержку крепостным при помощи го¬
родского сеньора, заинтересованного в росте и развитии города.
Но очень часто поддержка эта оказывалась вопреки желанию се¬
ньора и вызывала борьбу между общиной и сеньором1.
* * *
Прибывавшие в поселение опытные ремесленники, по-
видимому, вступали в постоянный контакт с жившими уже здесь
мастерами; молодежь, желающую изучить ремесло, принима¬
ли в ученики. Западноевропейская буржуазная историография
утверждает, что ремесленные цехи появились в западноевропей¬
ских городах лишь в XII в. Она исходит при этом из появления в
XII в. первых цеховых статутов, но цеховые статуты представля¬
ют собой записи обычного права, складывавшегося веками. Уже
в ранний период городского развития ремесленники одинаковой
1 Об этом свидетельствует целый ряд городских документов. В отношении
вестфальских городов материалы, подтверждающие наши выводы, собраны
в монографии: Knieke A. Die Einwanderung in den westfalischen Stadten bis
1400. Munster, 1893. S. 125—164 и др. О французских городах см. собрание
документов: Thierry A. Recueil des monuments inedits de l’histoire du Tiers-
Etat. Paris, 1870.
55

специальности всегда селились вместе, что облегчало их борьбу
с окрестными феодалами и городскими сеньорами и способство¬
вало созданию общих обычаев и правил, регулирующих произ¬
водство и продажу ремесленной продукции. Таким образом, соз¬
давалась основа для цеховой организации. К. Маркс и Ф. Энгельс
пишут: «Необходимость объединения против объединенного раз¬
бойничьего дворянства, потребность в общих рыночных помеще¬
ниях в период, когда промышленник был одновременно и купцом,
рост конкуренции со стороны беглых крепостных, которые сте¬
кались в расцветавшие тогда города, феодальная структура всей
страны — все это породило цехи...»1. Запись цеховых норм яви¬
лась лишь моментом, завершившим окончательное оформление
цеха.
Ф. Энгельс подчеркивает родственную близость цеховой ор¬
ганизации строю марки: «...По образцу маркового строя созда¬
вались уставы бесчисленных вольных товариществ Средних ве¬
ков, основанных не на общности землевладения,— особенно же
уставы вольных цехов. Предоставленное цеху исключительное
право занятия определенным ремеслом рассматривалось так же,
как право пользования общинной маркой. С таким же, как там,
рвением и часто с помощью тех же самых средств цехи также
прилагали старание к тому, чтобы целиком или возможно точнее
уравнять долю участия каждого своего члена в общем источнике
доходов»2. Уравнительный (так называемый эгалитарный) прин¬
цип, представлявший характерную черту уставов средневековых
ремесленных цехов, предстает здесь как черта маркового строя.
Этот принцип соответствовал экономической действительности
начальных моментов городской истории. Рынок был очень огра¬
ничен, и приходилось распределять между членами организации
на уравнительных началах сбыт продукции и соответствующим
образом организовать производство.
В борьбе с феодалами и в совместной работе ремесленников
разных специальностей, организованных в цехи, постепенно соз¬
давалось — по мере расширения рынка и обмена — единство всей
ремесленной массы. Создавался класс ремесленников — мелких
товаропроизводителей, владевших орудиями производства и со¬
ставлявших основную массу населения средневековых городов.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 23.
2 Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии. М., 1952. С. 121.
56

Это был не основной класс феодального общества, подобно клас¬
су крепостных крестьян и феодалов-землевладельцев, но это был
все же особый класс его, сыгравший большую роль в экономиче¬
ской, политической и культурной жизни средневекового города.
Таким образом, общественное разделение труда, порожденное
развитием производительных сил, имело последствием не только
появление городов и создание внутреннего рынка, но и глубокое
изменение классовой структуры феодального общества.
* * *
Возникает вопрос: когда именно, в какой период истории ре¬
зультаты отделения города от деревни в Западной Европе сказа¬
лись настолько ощутительно, что там появились не только мел¬
кие, малозаметные ремесленно-торговые поселения, а масса го¬
родов, имевших указанные общественные последствия? Гранью
между тем периодом западноевропейской истории, когда она не
знала городов как массового явления, и их массовым появлением
считаются X—XI вв. Но грань эту нужно понимать относительно:
развитие совершалось неравномерно, с неодинаковой быстротой
в разных странах.
В Италии города как центры ремесла и торговли стали оформ¬
ляться уже в VIII в. Основной причиной этого было раннее разви¬
тие феодализма в Италии. Уже в VIII в. в Ломбардии сложилась
целая сеть мелких и средних городов. Река По, прорезавшая до¬
лину Ломбардии, содействовала оживленным сношениям меж¬
ду собой отдаленных друг от друга пунктов Северной Италии.
Помимо этого, подъему городов в Италии способствовали тор¬
говые сношения с Востоком. Венеция в VIII в. вела оживленную
торговлю солью, добывавшейся в лагунах Адриатического моря.
Но вместе с тем благодаря Венеции установились торговые связи
между Европой и Левантом, хотя и не в такой степени, как в по¬
следующие века.
Во времена Римской империи Италия и отчасти Южная
Галлия были покрыты городами. Это были города античной фор¬
мации, существенно отличавшиеся от феодальных городов по со¬
ставу населения и роли в жизни страны. Производство в основ¬
ном покоилось в них на рабском труде. Эти города не являются
предметом нашего рассмотрения. Когда в Римской империи на¬
57

чался процесс разложения рабовладельческой формации, удель¬
ный вес аграрного строя и крупного поместья значительно возрос
в экономике страны. Аграрная стихия стала завоевывать город.
Экономические особенности римских городов, отличавшие их от
деревни, стали стираться и бледнеть. В городах появились сады
и огороды, жители их стали заниматься садоводством и земле¬
делием на полях, расположенных близ города. Города поздней
Римской империи как города регрессировали. Этот процесс про¬
должался несколько веков. Когда же сложилась феодальная
формация и в недрах общества начался усиленный рост произ¬
водительных сил, постепенно приводивший к отделению города
от деревни, этот процесс захватил и старые, хиреющие римские
города. В них стали вливаться потоки крестьян, покидавших де¬
ревню. Одновременно с созданием новых феодальных городов
те старые римские города, которые были расположены в благо¬
приятных для городского развития местах, начали возрождаться
на новой феодальной основе как города, создаваемые притоком
крестьян-ремесленников. Так, в Северной Италии возродились
Милан, Кремона, Пьяченца и другие города. В XI в. они возглав¬
ляют уже освободительное движение североитальянских го¬
родов против сеньоров. Когда К. Маркс и Ф. Энгельс говорят в
«Немецкой идеологии» о «сохранившихся от исторического про¬
шлого городах»1, то под этим утверждением следует подразуме¬
вать описанный нами процесс.
Ремесленно-торговые поселения во Франции, Германии,
Фландрии и Брабанте оформляются уже в X в. К. Маркс пи¬
шет, что в Германии отделение города от деревни происходило
в IX—XII вв.2 Но не все города сложились одновременно. Рост
производительных сил в стране и все растущее разделение тру¬
да в отдельных отраслях сельского хозяйства давали толчки
к все новому отделению городов от деревень и к все большему
увеличению количества городов. Раньше всего в Германии сло¬
жились прирейнские города и города на Верхнем Дунае, принад¬
лежавшие в позднеримской империи к Римскому валу. Самые
древние из них — это Кёльн, Страсбург, Регенсбург. Отдельные
упоминания в источниках о мелких поселениях близ этих кре¬
постей Римского вала относятся уже к VII—VIII вв. Они вполне
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 52.
2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1953. С. 20.
58

оформились как города уже в начале X в. Мы знаем, что крепост¬
ные стены Кёльнского предместья были воздвигнуты в 948 г.
Вторая по времени происхождения группа немецких городов —
Франкфурт-на-Майне, Эрфурт, Магдебург. Отдельные упомина¬
ния о незначительных поселениях, расположенных близ крепо¬
стей, около которых сложились эти города, относятся к 800 г.,
но на арену истории они выступают как сложившиеся города
несколько позднее прирейнских и верхнедунайских городов. К
третьей группе городов по времени их происхождения относят¬
ся Нюрнберг, Брауншвейг и др., впервые упоминаемые в XI в. И,
наконец, позднее всего появляются немецкие города, располо¬
женные за Эльбой: Любек — в середине XII в., Росток, Висмар,
Штральзунд — в первой трети XIII в.1 Но мы увидим ниже, что
эти города возникли на месте существовавших уже раньше и раз¬
рушенных немцами славянских городов.
Перейдем от общих данных, характеризующих развитие за¬
падноевропейских городов, к истории некоторых отдельных го¬
родов. В первую очередь мы остановимся на указанных выше
прирейнских городах, возникших близ крепостей Римского вала.
Экономическое значение этих поселений сильно возросло после
того, как они стали архиепископскими резиденциями. Пункты, в
которых были построены крепости Римского вала, представляли
в стратегическом отношении большие преимущества. Поэтому
крепости отстраивались после многократного разрушения их
норманнами, и архиепископы, временно лишившиеся своей ре¬
зиденции, вновь приобретали ее.
Подобная резиденция представляла собой некую совокупность
селений. За стенами крепости были расположены поместья архи¬
епископов. Внутри нее находился его двор, часто многолюдный.
Здесь жили министериалы архиепископов, управлявшие поме¬
стьями, его клир, высший и низший, его воины. Архиепископская
резиденция предъявляла спрос на квалифицированные изделия
ремесленного труда. Ремесленники архиепископских поместий
не могли в такой мере удовлетворить утонченные потребности
его придворных и высшего клира, как это могли сделать искус¬
ные профессионалы-ремесленники, прибывавшие сюда со сторо¬
1 См. материалы, собранные в монографии: Puschet A. Das Anwachsen
der deutschen Stadte in den Zeiten der mittelalterlichen Kolonialbewegung,
Berlin, 1910. S. 11 и др.
59

ны. Естественно, что прирейнские крепости привлекали к себе
этих крепостных и что близ крепостей сложились ремесленно¬
торговые поселения, получившие в отличие от крепости назва¬
ние пригорода (Suburbium или Vorstadt).
Но спрос на ремесленные изделия крестьян-ремесленников,
поселившихся близ крепости, предъявляло не одно только насе¬
ление ее. Нужно учесть, что представлял собой в торговом от¬
ношении Рейн в Средние века. Уже в X—XI вв. это была крупная
водная торговая магистраль, связывавшая области Германии,
современной Италии и Швейцарии (через горные альпийские
проходы) с теми областями, которые составляют в настоящее
время Голландию и Бельгию,— а затем дальше с Англией. Если
применить к торговле, которая велась по Рейну в X—XI вв., со¬
временные критерии, то она окажется совершенно ничтожной,
но в экономической жизни той эпохи она играла большую роль.
Известно, что по Рейну провозился весьма разнообразный ас¬
сортимент товаров. Очень рано в молодых прирейнских городах
стало создаваться складочное право, в силу которого купеческие
корабли, плывшие мимо них, обязаны были останавливаться в их
гаванях, выгружать там свои товары и в течение некоторого вре¬
мени выставлять их для продажи. Это содействовало обогащению
архиепископов, сеньоров молодого города, получавших пошлины
с торговых сделок, но вместе с тем содействовало и дальнейшему
развитию местного ремесла: само купечество, провозившее то¬
вары по Рейну, предъявляло спрос на квалифицированную про¬
дукцию ремесленников, поселившихся в новых городах. Таким
образом, создавалась чрезвычайно благоприятная обстановка,
стимулировавшая все больший приток беглого крепостного на¬
селения в эти места и способствовавшая тому, что новые поселе¬
ния разрастались и богатели. Таким образом произошли и вырос¬
ли многие прирейнские города: Кёльн, Майнц, Вормс, Страсбург
и др.1
В истории городов наблюдается ряд случаев, когда в образо¬
вании ремесленно-торгового поселения главную роль сыграла
не столько населенная крепость, сколько второй момент, отме¬
ченный нами как существенный в росте прирейнских городов,
1 Материал по истории прирейнских городов очень велик. См., например,
Urkundenbuch der Stadt Augsburg. Bd. 1—2. Augsburg, 1874—1878;
Urkundenbuch der Stadt Gottingen. Bd. 1—2. Hannover, 1863—1867 и др.
60

а именно возможность сбыта ремесленной продукции на сторо¬
ну. Так обстояло дело в г. Магдебурге, расположенном на Эльбе
близ двух феодальных замков, но в то же время связанном ожив¬
ленными торговыми сношениями как с прирейнскими областями
Германии, так и со славянскими странами1. Также обстояло дело
в городе Нюрнберге, представлявшем собой перекрестный пункт
многих торговых путей, ведших в разные части Германии и в сла¬
вянские страны.
Еще большую роль сыграла международная торговля в раз¬
витии г. Любека. Вполне понять его происхождение и историю
можно только в связи с историей славянских городов Южной
Прибалтики. Археологические раскопки XX в. обнаружили цен¬
нейший материал по истории этих поселений, существенно по¬
полнивший свидетельства старых немецких хронистов — Адама
Бременского, Титмара Мерзебургского и др.
Старые буржуазные исследователи считали эти города ис¬
ключительно торговыми пунктами. Благодаря раскопкам удалось
установить, что в славянских городах Южной Прибалтики суще¬
ствовало развитое ремесло. Так, например, Волин, расположен¬
ный у устья Одера и бывший в X—XI вв. одним из крупнейших
торговых пунктов Южной Прибалтики, через который шли на
север натуральные богатства этого края: меха, кожа, воск, мед
и другие товары, в то же время являлся крупным центром разви¬
того ремесла, волинская керамика и изделия из кости и рога рас¬
ходились по всей Прибалтике2. В другом крупном торговом при¬
морском центре — городе Колобржеге — также в очень ранние
времена существовали различные ремесла: шерстоткачество, об¬
работка янтаря, ремесла, связанные с судостроением и рыболов¬
ством, тканье сетей и засол рыбы3. Таков же был экономический
характер других славянских городов Южной Прибалтики уже в
IX—XII вв. Немецкие города заэльбских областей в большинстве
случаев возникли на месте или вблизи более древних славянских
1 См. главным образом: Piischet Л. Указ. соч. С. 93—106, 139—149;
Chroniken von Magdeburg (Die Chroniken der deutschen Stadte vom 14. bis
in's 16. Jahrhundert. Bd. 7. Magdeburg; Ed. 1. 1869; Bd. 2. 1899. Leipzig).
2 Zolkowska H. Pomorze i handel baltycky wokresie wczesnohistorycz-
nym//Przeglad Zachdni. 1951. № 1—2. S. 45—52.
3 KowalenkoW. Najdawniejszl Kolobrzeg (VIII—XIII)//Przeglad histo-
riczny. 1961. № 7.
61

городов, которые были разрушены в результате немецкой агрес¬
сии.
Такова же была история Любека. И немецкому Любеку пред¬
шествовал славянский Любек, расположенный на некотором
расстоянии от возникшего позднее немецкого города. Он пред¬
ставлял собой вначале ремесленно-торговое поселение и хотя
носил заметный сельскохозяйственный отпечаток, однако уже в
раннее время вел оживленную торговлю, и не только со своим
ближайшим аграрным окружением. Уже в славянском Любеке
завязались торговые связи со странами, расположенными во¬
круг Балтийского моря, со Скандинавией и Русью, сложились
торговые традиции и образовался слой профессионального купе¬
чества. Все это создало основу для развития немецкого Любека.
С усилением немецкой агрессии Любек перешел в руки немцев.
При этом город был перенесен на другое место и дважды отстраи¬
вался. Вначале он принадлежал графу Адольфу Шауэнбургс ко му,
затем достался герцогу саксонскому и баварскому — Генриху
Льву. В результате этих перемен Любек сложился в 15 км от
Балтийского моря на р. Траве-Вакениц. Генрих Лев в 1158 г.
пожаловал этому городу хартию, давшую любекскому купече¬
ству право управления городом. Ремесленники, составлявшие в
Любеке значительный слой населения, не имели права участия в
городском совете. Стремясь извлечь возможно большую пользу
из любекской торговли, Генрих Лев отправил послов в русские
области, Данию и Швецию с предложением беспошлинно вести
торговлю с Любеком.
Любек был расположен в пункте скрещения многих торговых
путей, ведших из Западной, Средней и Северной Германии в раз¬
ные страны, расположенные вокруг Балтийского моря, и пред¬
ставлял для немецких товаров единственный выход к морю. Он
занял в немецкой торговле на северных морях господствующее
положение1.
Таким образом, развитие Любека, несмотря на наличие в этом
городе многих ремесленных специальностей, составлявших в
самый ранний период его существования основу городской эко¬
номики, в дальнейшем получило сильнейший толчок в сторону
1 По истории Любека см.: Urkundenbuch der Stadt Lubeck, erster Teil,
Lubeck, 1843, в частностис. 7.Также: Helmoldus. Chronicaslavorum. Lubeck,
1659. T. 1. P.90, 186 и др.
62

преобладания торговли. Экспортная промышленность играла
в Любеке незначительную роль. В период расцвета города его
главное значение заключалось в торговом посредничестве меж¬
ду разными странами, расположенными вокруг Балтийского и
Северного морей. Не только ремесло, но и направления торговых
связей были унаследованы немецким Любеком от славянского.
Аналогичным образом возникали многие города Фландрии
и Франции. Крупнейшие города Бельгии первоначально сложи¬
лись под защитой крепостей как ремесленно-торговые поселе¬
ния, обслуживающие нужды местного населения, но благодаря
своему расположению в пунктах скрещения торговых дорог они
приобрели значение носителей транзитной торговли, шедшей
из Италии во Францию и в Англию. Эта функция содействовала
дальнейшему росту основного вида распространенной в них про¬
мышленности — шерстоткачества — и превращению их в круп¬
ные промышленные центры общеевропейского значения1.
Большой интерес представляет история возникновения и раз¬
вития Парижа. Его исходным пунктом была маленькая крепость
на острове, расположенном на Сене, которая служила для кельт¬
ского племени паризьев центром управления и убежищем во вре¬
мя вражеских нашествий. Она была известна уже в I в. до н. э.
под названием Лютеции. На склоне горы Св. Женевьевы выросло
поселение, через которое проходила торговая артерия, связы¬
вавшая юг Франции с севером. От нее ответвлялся ряд торговых
путей. В эпоху так называемых варварских нашествий страте¬
гическое значение парижской крепости чрезвычайно возросло.
Париж защищал юг Франции от нападения варваров, двигавших¬
ся с севера. В Париже сосредоточивались большие военные силы.
Скопление людей, оторванных от непосредственного участия в
производстве и нуждавшихся в предметах потребления, дало тол¬
чок образованию нескольких ремесленно-торговых поселений в
виде предместий. Большую роль играло расположение Парижа
на торговых путях. Сперва возникли предместья на правом бере¬
ту Сены. При Хлодвиге Париж становится столицей Франкского
государства. Город все больше и больше растет. С конца X в. он
становится столицей династии Капетингов. Значение политиче¬
ского центра страны, которая уже в XII в. вступила на путь цент-
1 См.: Пиренн Л. Средневековые города Бельгии/пер. с фр., М., 1937.
С. 174, 252 и др.
63

рализации, чрезвычайно содействовало подъему экономическо¬
го значения Парижа и росту его населения. Королевский двор,
бюрократия, военные силы, сосредоточенные в Париже,— все
это создавало большой и регулярный спрос на ремесленные из¬
делия. Возникают и развиваются поселения (предместья) и на
левом берегу Сены: аббатство Сен-Жермен де Пре; крепость Св.
Женевьевы с принадлежавшими ей владениями; аббатство св.
Виктора и др. Вокруг поселений раскинулись крупные феодаль¬
ные поместья. Уже в это время в Париже появляются древней¬
шие цехи, больше купеческие, чем ремесленные: мясников, про¬
давцов вина и купцов, ведших торговлю по Сене. Первая крепост¬
ная стена, окружавшая Париж, была воздвигнута в начале V в.;
вторая — между 1000 и 1190 гг. При Филиппе II Августе в конце
XII в. начинается постройка третьей крепостной стены, охватив¬
шей вновь возникшие поселения. Эта постройка, которая велась
постепенно, закончилась во второй половине XI в.1
Такова история происхождения этого города, представляв¬
шего собой большой и сложный конгломерат селений, одного из
самых многолюдных городов в средневековой Европе, с исклю¬
чительно развитым ремеслом, множеством ремесленных цехов,
предстающих в XIII в. уже во вполне сформировавшемся виде и
со значительной торговлей. В Париже рано выделился слой про¬
фессионального купечества, быстро богатевшего: Париж был рас¬
положен близ торговых путей, ведших из Италии во Фландрию, и
близ шампанских ярмарок.
Анализируя процесс происхождения и формирования Парижа,
мы приходим к выводу, что ему чрезвычайно содействовали сле¬
дующие причины: 1) выгодное стратегическое положение крепо¬
сти, близ которой он сложился, и многочисленный состав охра¬
нявших ее военных сил; 2) расположение его на важных торго¬
вых путях; 3) его политическая роль как столицы Франции. Все
эти факторы стимулировали чрезвычайно раннее образование
ремесленно-торговых поселений, возникших близ крепости, и
вызывали все растущий приток крестьянского населения в мест¬
ность, расположенную вокруг первоначального ядра этих посе¬
лений.
1 История Парижа очень обстоятельно исследована в монографии:
PoeteM. Une vie de cite. Paris, 1924.
64

* * *
Большую роль в истории происхождения феодального города
играло отношение к нему феодалов: как городского сеньора, т. е.
владельца территории, на которой город был расположен, так
и тех феодалов, от которых убегали крестьяне, поселившиеся в
созданном ими ремесленно-торговом поселении. Городские се¬
ньоры старых городов (примером могут служить города, возник¬
шие близ крепостей старого Римского вала) в огромном большин¬
стве случаев не давали добровольно поселенцам никаких приви¬
легий: ни освобождения от крепостной зависимости, ни льгот по
самоуправлению. Но существовали в Западной Европе и города
другой категории, возникшие значительно позднее первых. Мы
имеем в виду города, которые в процессе своего формирования
пользовались активным содействием городских сеньоров1.
Крупный феодал — король, князь, граф и т. д. — не мог соз¬
дать ремесленно-торговое поселение в таком месте, где отсут¬
ствовали благоприятные для этого предпосылки в виде возмож¬
ного сбыта ремесленной продукции, но он мог ускорить развитие
такого поселения в тех пунктах, где основные условия, нужные
для возникновения города, существовали, т. е. где был возмо¬
жен регулярный сбыт ремесленной продукции. Он мог даже со¬
действовать созданию таких условий тем, что строил крепость
со значительным гарнизоном. Он мог также привлечь новых по¬
селенцев в возникшие ремесленно-торговые поселения тем, что
подтверждал права и вольности, которые жители сумели приоб¬
рести независимо от него.
Показательна в этом отношении история города Фрейбурга в
Брейсгау, о котором мы уже упоминали. Мы знаем, что он сло¬
жился в плодородной местности, население которой он снабжал
своей продукцией, получая в обмен на нее сельскохозяйственные
продукты. Герцоги Церингенские, у подножья замка которых об¬
разовался город Фрейбург, способствовали его дальнейшему
развитию. Община Фрейбурга, организованная на основе мар-
кового права, подобно другим общинам этого рода стремилась
превратить беглых крепостных в свободных людей, не повиную-
1 Буржуазная историография называет эти города «основанными» —
«Grundungsstadte». Мы считаем, что они не были основаны никем, а
возникли самопроизвольно, но в дальнейшем ходе развития пользовались в
большей или меньшей степени поддержкой со стороны своего сеньора.
65

щихся распоряжениям своих старых сеньоров, вступающих по
собственному выбору в браки, свободно распоряжающихся сво¬
им имуществом и завещающих его по своему желанию. Герцоги
Церингенские были материально заинтересованы в развитии
возникшего поселения, ибо оно давало им большие выгоды в
виде пошлин с торговли и с баналитетов и гарантировало им и их
окружению бесперебойное снабжение нужными ремесленными
продуктами. Они дали поэтому поселенцам так называемую хар¬
тию вольностей, в которой подтверждалась личная свобода, при¬
обретаемая беглыми крестьянами через год после прибытия их в
Фрейбург (в силу обычая, именуемого «год и день»), значительно
снижались торговые пошлины, твердо фиксировалась военная
повинность, выполнявшаяся ими в пользу своего феодала — го¬
родского сеньора,— и давались некоторые льготы по самоуправ¬
лению. Эта хартия до некоторой степени освобождала жителей
нового поселения от необходимости вести непрестанную борьбу
со своим городским сеньором, что стимулировало приток новых
поселенцев в Фрейбург. Поселение, вначале довольно скромное
по своим размерам, стало быстро расти.
Лишь впоследствии Фрейбург стал центром торговых отноше¬
ний между Швейцарией, Германией и Францией1.
Фрейбург в Брейсгау не представлял собой чего-либо исклю¬
чительного в смысле городской политики территориальных кня¬
зей Германии. Германские князья, на территории которых воз¬
никали города, чрезвычайно ценили их как источник доходов и
военной помощи и поэтому содействовали их росту. Ремесленно¬
торговым поселениям давались привилегии, подобные фрейбург-
ским. Впрочем, характер и размер привилегий варьировался в
зависимости от экономического и стратегического значения го¬
рода. Чем меньшую роль играл город, тем меньше были льготы,
которые ему давались князем. Некоторые княжеские города по¬
лучали лишь право иметь свой суд и гарантии личной свободы
для горожан.
1 Хартия вольностей, данная Фрейбургу, приведена в обработанном виде
в собрании документов Ф. Кейтгена (Keutgen F. Urkunden zur stadtischen
Verfassungsgeschichte Deutschlands. Berlin, 1901. S. 117—125). Большой
материал дан в книге: Bader J. Geschichte der Stadt Freiburg in Breisgau.
Bd. 1—2. Freiburg, 1882—1883.
66

Новые города содействовали укреплению княжества. Торго¬
вые связи между ними сплачивали княжества экономически.
Особенно большое значение имели те из них, которые складыва¬
лись близ зарубежных крепостей, ибо они обеспечивали гарни¬
зоны крепостей ремесленными изделиями. Чрезвычайно харак¬
терно, что в процессе распадения Германии на отдельные терри¬
тории, т. е. в процессе ее децентрализации, количество городов
в княжествах чрезвычайно увеличилось. Это связано с тем, что
процесс децентрализации Германии сопровождался усилением
ее отдельных территорий, т. е. процессом местной централиза¬
ции.
Во Франции происхождению и росту городов содействовал
общий процесс государственной централизации страны. Процесс
происхождения городов во Франции носил такой же самопроиз¬
вольный характер, как и в Германии и Италии, но уже в XII в.
во Франции сложилась правительственная система содействия
развитию так называемых новых городов (villes neuves), или
franches. Она применялась главным образом в королевском до¬
мене, а также в церковных владениях1. Первым стал проводить
ее Людовик VI. Он привлек в новые города массу сервов, принад¬
лежавших феодалам, хотя по договорам с последними обязывал¬
ся не делать этого. Таким образом возникли самые знаменитые
города этой эпохи: Вильнев-ле-Руа в Сэнонэ, Вильнев (Новый
город) около Компьена, Вильнев около Этампа и др.
Новые поселенцы образовали привилегированные общины, но
характер и размер привилегий были различными. В общем они
были очень далеки от коммунальных хартий, но свидетельство¬
вали о повышении социального и правового положения бывших
сервов, которые освобождались от сеньориальной зависимости.
Неудивительно, что сервы по приглашению королей массами сте¬
кались в новые города. Города эти очень содействовали обогаще¬
нию королевского домена и дали королевской власти Франции
лиц, готовых защищать ее от самовластия феодалов.
В некоторых случаях активность князя в смысле содействия
росту новых городов проявлялась с большой силой2. Такие слу¬
1 Luchaire A. Histoire des institutions monarchiques de la France sous les
premiers Capetiens (987—1180). Vol. 11. Paris, 1883. P. 136—203.
2 Очень большую роль сыграла политика княжеской власти в процессе
происхождения городов в Древней Руси. Примером может служить деятель¬
ность Юрия Долгорукого в Суздальской земле.
67

чаи имели место в заэльбской Германии во время немецкой
агрессии, когда немецкие князья-захватчики ставили перед со¬
бой задачу заселения опустошенных ими областей. Мы виде¬
ли пример такой бурной активности в деятельности Генриха
Льва в Мекленбурге. Хроника Гельмольда сообщает, что и граф
Адольф Шауэнбургский предпринял ряд планомерных действий
для заселения почти опустошенной Вагрии. Он отправил послов
во Фландрию, Голландию, Фрисландию, предлагая нуждаю¬
щимся в земле переселиться в плодородную и богатую страну
Вагрию1. Призыв имел успех. Такую же политику проводили
в Бранденбурге Альбрехт Медведь и епископ Магдебургский
Вихман. То же происходило в Померании, Силезии, Богемии,
Венгрии. Немецкие буржуазные историки упорно утверждают,
что это были в полном смысле слова «вновь основанные горо¬
да» — Neugrundungen, что они не имели ничего общего со сла¬
вянскими городами2. Это утверждение опровергается приведен¬
ными нами фактами, свидетельствующими о том, что города эти
возникали либо на месте старых славянских городов, либо близ
них. Любек, Росток, Вис мар и другие славянские города возника¬
ли на местах, благоприятных для развития ремесла и торговли.
Совершенно естественно, что после того как они были разруше¬
ны и опустошены, находились люди, которых потянуло в эти ме¬
ста, где ремесленник мог рассчитывать на сбыт своей продукции,
купец — на торговую прибыль. Немецкие князья-колонизаторы,
вся деятельность которых была направлена к максимальному из¬
влечению выгоды из славянских областей, использовали в сво¬
их интересах естественную тенденцию развития городов, обе¬
щавших им больший доход, чем заселение сельских местностей.
Немецкая торговля в Прибалтике, как мы отметили, была орга¬
низована на основе старых достижений славянского купечества
и велась в направлениях, проложенных ими.
Новые немецкие города строились по другому плану, чем древ¬
ние немецкие города. В последних развитие начиналось с крепо¬
сти, под защитой которой складывался пригород или предместье,
населенное ремесленниками. Для немецких городов, возникших
на месте славянских, типичны другие очертания: в середине на¬
1 Helmoldus. Указ. соч. С. 36, 90; Puschel А. Указ. соч. С. 9.
2 Ahlers О. Die Bevolkerungspolltik der Stadte des wendlischen Quartiers
der Hanse gegenuber Slawen. Berlin, 1939.
68

ходился рынок в виде прямоугольника, от него к периферии ис¬
ходили прямолинейные параллельные улицы, которые пересе¬
кались под прямым углом другими улицами. На рынке была рас¬
положена ратуша и главная церковь. Город в целом имел форму
круга или эллипса, он окружен был стеной.
Далеко не всегда немецкие князья содействовали укрепле¬
нию и росту городов. История немецких городов знает примеры
княжеской политики обратного характера. В XI—ХНвв. в свя¬
зи с образованием территориальных княжеств появился новый
налог в пользу территориальных властей под названием Беде
(Bede) или Шатц (Schatz). Рыцарские владения были совер¬
шенно освобождены от него, духовные — частично. Все осталь¬
ное население княжеств обязано было уплачивать этот налог.
В интересах правильного его поступления территориальные
князья стали ограничивать свободу передвижения населения.
Ограничительные меры распространялись даже на свободное
крестьянство, не говоря о крепостном. За прикреплением по¬
следнего к месту его жительства стали особенно строго следить.
Теперь развернулась борьба между теми феодалами, которые
были заинтересованы в лишении населения свободы передвиже¬
ния, и теми, которые принимали меры для привлечения в свои
города беглых крестьян1. В этой борьбе принимали участие общи¬
ны, образовавшиеся из новых поселенцев и также поддерживав¬
шие беглых крестьян.
Мы видим, что бегство крестьян в города встречало различ¬
ное отношение со стороны феодалов. Оно порождало антагонизм
между разными прослойками и отдельными представителями
класса феодалов. Те из них, которые не были заинтересованы
в развитии городов, естественно, враждебно относились к кре¬
стьянским побегам, приводившим к тому, что крестьяне усколь¬
зали из-под их власти. В некоторых случаях для феодала создава¬
лось сложное положение. С одной стороны, он терял своих кре¬
стьян, перешедших к другому феодалу, с другой — приобретал
для своих городов новых поселенцев из крестьян, подвластных
другим сеньорам. Между феодалами возникали конфликты, и по¬
являлась необходимость их уладить путем взаимного соглашения
1 Knieke Л. Указ. соч. С. 40—47, 117 и др. Ср. также: SchrqderR.
Lehrbuch der deutschen Rechtsgeschichte. Leipzig, 1902.
69

по вопросу о крестьянских побегах. С этой целью между феодала¬
ми заключались договоры1.
Таким образом, процесс возникновения городов протекал в
атмосфере острой классовой борьбы не только между беглыми
крестьянами и их сеньорами, которые принимали всевозможные
меры для возвращения беглецов2, но и внутри класса феодалов.
* * *
Подведем некоторые итоги. История нескольких рассмотрен¬
ных нами стран обнаруживает в происхождении городов одну и
туже закономерность развития. Их возникновение — глубочай¬
ший и сложный процесс, порожденный основными движущими
силами общественного развития, всколыхнувший все общество
и отразившийся на всех сторонах его жизни. Первые толчки к
нему исходят из аграрной сферы, из поместья и деревни. Рост
производительных сил в сельском хозяйстве и в деревенском ре¬
месле вызывает отделение ремесла от сельского хозяйства. Уже
в деревне появляются специалисты-ремесленники, в деятельно¬
сти которых сельское хозяйство играет второстепенную роль. С
дальнейшим развитием производительности труда у искусных
деревенских ремесленников появляется стимул к уходу из села
в такие места, где возможен более широкий и регулярный сбыт
их ремесленной продукции и где они рассчитывают освободиться
от сеньориальных повинностей. От сеньориального гнета убега¬
ют и крепостные, не специализировавшиеся на ремесле, которые
надеются найти в новых местах пропитание неквалифицирован¬
ным трудом. Беглые крепостные селятся близ архиепископских
резиденций, укрепленных монастырей, феодальных замков, по¬
граничных или внутренних крепостей со значительным гарнизо¬
ном, в пунктах скрещения торговых путей и перегрузки товаров,
в узловых пунктах больших водных и сухопутных торговых ма¬
гистралей, иногда посреди густонаселенных местностей, жители
которых испытывают недостаток в ремесленных изделиях. В этих
1 Очень интересный договор такого рода был заключен в 1111г.
между рядом прирейнских князей, одновременно бывших городскими
сеньорами,— Фридрихом Кёльнским, Бруно Трирским, Бруно Шлейерским,
Кун о Страсбургским и др.
2 Keatgen F. Urkunden. S. 7, 8 и др.
70

местах беглые крепостные образуют, обычно под защитой крепо¬
сти, ремесленно-торговые поселения, которые в начале своего
развития были очень незначительны по количеству населения и
по размерам товарного производства. Для начальных периодов
развития городского ремесла характерны «ограниченность обме¬
на, ограниченность рынка, стабильность способа производства,
местная замкнутость по отношению к внешнему миру...»1. Лишь
постепенно в связи с общим ростом населения, по мере притока в
поселение новых крепостных и по мере роста разделения труда,
поселения эти превращаются в центры ремесла и торговли. Тогда
они сами окружают себя крепостной стеной. Возникает город —
носитель товарного производства. Единая сфера производства
раскалывается на две разные сферы производства, связанные
между собой обменом. Теперь сам город с его ремеслом и тор¬
говлей становится могучим фактором дальнейшего разделения
труда.
Результаты общественного разделения труда проявляются не в
одной лишь сфере экономики. Жители ремесленно-крестьянских
поселений не являются аморфной массой. Они конституируют¬
ся на основе маркового права и Марковых обычаев, принесенных
из деревень беглыми крепостными. Новые общины сами регули¬
руют важнейшие стороны своего быта: сельское хозяйство, ре¬
месло, торговлю, вопросы обороны от окрестных феодалов и др.
Общины оказывают активную помощь поселившимся в них кре¬
постным. Они содействуют освобождению крепостных от власти
старых сеньоров и приобретению ими личных и имущественных
прав свободного человека. Создаются устои цеха — ремесленной
организации, генетически связанной с принципами маркового
управления и вместе с тем соответствующей экономическому ха¬
рактеру общества с малоразвитым еще товарным производством.
Через посредство цеховых организаций происходит сближение
отдельных частей ремесленной массы и их слияние в особый
класс городских ремесленников, отличный от основных классов
феодального общества — крестьянства и феодалов. Это класс
мелких товаропроизводителей, владеющих орудиями производ¬
ства. Таким образом, общественное разделение труда приводит
к усложнению классовой структуры общества.
1 Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1953. С. 256.
71

Выводы из содержания этой главы свидетельствуют о том, что
развитие городов не могло быть одинаковым и не могло носить со¬
вершенно равномерный характер во всех странах. Оно не могло
даже равномерно происходить во всех частях какой-либо одной
страны. Развитие городов зависело, помимо степени разделения
труда в сельском хозяйстве и в ремесле, еще от множества при¬
входящих причин: от плодородия почвы и уровня сельскохозяй¬
ственной культуры, от плотности населения, от проходивших по
стране торговых путей, от очертания границ данной страны, от
ее международных отношений, от стратегических соображений,
определявших необходимость постройки крепостей в тех или
других пунктах, от характера политической эволюции страны —
совершалась ли она в направлении централизации или децентра¬
лизации, от степени заинтересованности различных категорий
феодалов в росте городов, от соотношения различных прослоек
феодального сословия, от заинтересованности центральной вла¬
сти в росте городов. Все указанные моменты оказывали влияние
на процесс происхождения городов и видоизменяли проявление
общей тенденции, приводившей к отделению города от деревни.
Сочетание всех указанных факторов порождало в Средние века
чрезвычайное разнообразие в городском развитии разных стран
как в смысле количества городов, так и в смысле их экономиче¬
ской структуры и значения в общественной и государственной
жизни.
Как мы указывали, решающую роль в процессе происхожде¬
ния города играла крестьянско-ремесленная масса1. К. Маркс и
Ф. Энгельс неоднократно выражали мысль, что средневековый
город был создан беглыми крепостными2.
Ремесленники составляют в Средние века количественно
преобладающий элемент городского населения не только на на¬
чальных стадиях развития городов, но и до самого конца Средних
веков, совершенно независимо от того направления, которое
приняло развитие города, а именно: сохранил ли он в основном
скромный характер местного центра, снабжающего ремесленны¬
ми продуктами близкое окружение (такие города представляли
довольно редкое исключение, ибо с течением времени первона-
1 См. также: Knieke А. Указ. соч. Богатый материал дает история всех
итальянских городов.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 50.
72

чальная ограниченность обмена все больше разрушалась); или
город стал носителем экспортной промышленности в отдален¬
ные страны (примерами могут служить Флоренция и Нюрнберг);
или он стал центром широкой транзитной торговли (как Венеция
и Любек); или же, наконец, благодаря стечению обстоятельств,
благоприятствовавших его экономическому и политическому
развитию, город стал столицей государства, будучи вместе с тем
крупным торговым и ремесленным центром (Париж).
Но, сугубо подчеркивая первенствующую роль производства
и производителей в процессе происхождения города, мы отнюдь
не отрицаем большого значения обмена в этом процессе. Из при¬
водимых нами конкретных материалов видно, что оба указанных
элемента — производство и обмен — неотделимы в нем друг от
друга. «...Как только городская промышленность как таковая от¬
деляется от земледельческой,— подчеркивал К. Маркс,— ее про¬
дукты с самого начала являются товарами и, следовательно, для
их продажи требуется посредничество торговли. Связь торговли
с городским развитием и, с другой стороны, обусловленность по¬
следнего торговлею понятны, таким образом, сами собой»1.
1 Маркс К. Капитал Т. III. М , 1955. С 344.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ОСНОВНЫЕ ТЕЧЕНИЯ
БУРЖУАЗНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ВОПРОСУ
О ПРОИСХОЖДЕНИИ ФЕОДАЛЬНОГО ГОРОДА
НА ЗАПАДЕ
уржуазная историография всячески искажала и искажает
сущность рассматриваемой проблемы. Мы не стремимся
дать исчерпывающую критику буржуазных теорий по во¬
просу о происхождении феодального города в Западной Европе.
Цель, преследуемая в данной главе,— лишь вкратце коснуться
главных течений, существующих в буржуазной историографии
(немецкой, французской, итальянской) по указанному вопросу
и подчеркнуть их несостоятельность в свете достижений совет¬
ской исторической науки.
В буржуазной историографии конца XVIII — первой полови¬
ны XIX в. большое распространение получила романистическая
теория происхождения города. Ее основное ядро — идея непре¬
рывности городского развития от римских времен до Нового вре¬
мени, идея непосредственного перерождения города Римской
империи в средневековый город.
Наиболее ранние ее сторонники — французские историки
Дюбо и Рейнуар1. Оба автора сосредоточивают внимание ис¬
ключительно на городских учреждениях, на городском строе,
игнорируя его экономическую и социальную жизнь и городское
население. В средневековом городе сохранились и получили
1 Dubos A Histoire critique de I’etablissement de la monarchie francaise dans
les Gaules Paris, 1734; Reynouard F Histoire du droit municipal en France,
sous la domination romaine et sous les trois dynasties Vol. 1 —11 Paris, 1829
74

альнеишее развитие учреждения и должности старого муници¬
пального римского устройства — курия, куриалы ит. д. — тако¬
вы основные черты аргументации Дюбо и Рейнуара. У Огюстена
Тьерри романистическая теория происхождения города пред¬
стает в другом виде1. В центре его внимания — городское насе¬
ление. Тьерри доказывает, что оно произошло от галло-римского
населения городов империи в противоположность феодальному
сословию Средних веков, которое представляло собой потомков
германских завоевателей — франков. Концепция Тьерри о непо¬
средственной преемственности между средневековой коммуной
и римским муниципием подверглась сильной критике со стороны
самой буржуазной французской историографии2.
Тьерри рассматривает население средневекового города как
единое целое, однако признание классовой борьбы, а следова¬
тельно, признание наличия в городе разных общественных слоев
с противоречивыми социальными интересами не было совершен¬
но чуждо ему. Оно навевалось политической действительностью
его времени. О правильности такого утверждения можно судить
по очерку Тьерри, где он рисует борьбу народной массы с бога¬
тыми слоями городского населения в городе Бове3. К Тьерри ча¬
стично примыкает по вопросу о происхождении средневековых
городов другой французский историк XIX в. Ф. Гизо4.
На романистической позиции стоял и немецкий историк-
юрист XIX в. Савиньи5, исходивший из истории права. В настоя¬
щее время романистическая теория происхождения города проч¬
нее всего держится в итальянской историографии, где ее про¬
возвестником, правда не безусловным, в числе других являлся
историк Виллари6.
1 Тьерри О. История происхождения и успехов третьего сословия/пер.
с фр. М., 1899; Городские коммуны во Франции в Средние века/пер. с фр.
СПб., 1901.
2 Flach J. Les origines de Tancienne France. Vol. 11. Paris, 1893, см., в
частности, кн. III. С. 215—235.
3 См.: Тьерри О. Городские коммуны во Франции в Средние века.
4 Гизо Ф. История цивилизации во Франции. Т. IV, М., 1881. С. 5—50.
Гизо уделяет специальное внимание истории средневековых вольных
городов и коммун.
5 Sauigny F. К. Geschichte des romischen Rechtes im Mittelalter. Bd. 1.
Heidelberg, 1815.
6 VillariP. L’ltalia, la civiltalatina e la civilta germanica. Firenze, 1862.
75

Тезис непрерывного существования города от римских времен
до наших дней являлся одним из орудий защиты классовых пози¬
ций либеральной буржуазии против аристократии, гордящейся
древностью своего происхождения. Эта теория служила чувству
классовой гордости буржуа, отстаивающего преимущества свое¬
го происхождения перед происхождением дворянина.
Интересно отметить, что после работ Тьерри исследование
проблемы происхождения города мало подвинулось во Франции,
между тем как в Германии и Бельгии (а также Англии и Америке,
которых мы не касаемся) оно продолжало привлекать внимание.
Этот факт был отмечен во французской буржуазной историогра¬
фии А. Лютером1 и другими авторами. Люшер утверждает, что
для решения этой проблемы нет документальных данных, хотя он
и выдвигает на этот счет некоторые предположения2.
Подобно этому и Жири в одной из своих работ также отка¬
зывается от определенных формулировок по вопросу о генези¬
се города3, хотя в других местах этой работы и в других работах
выдвигает различные теории происхождения города. Еще даль¬
ше идет в отрицании возможности разрешить проблему проис¬
хождения города Отто кар — русский белоэмигрант, работавший
по истории французских городов4, ярый реакционер и откровен¬
ный идеалист, совершенно отрицавший роль экономики в исто¬
рии городской жизни и объяснявший внутреннюю борьбу в го¬
роде исключительно взаимоотношением внешних сил: борьбой
между сеньорами, императорской и папской властью и т. д. (см.,
например, его очерк о городе Камбре).
В противоположность французской буржуазной историогра¬
фии, в которой самостоятельный интерес к проблеме происхо¬
ждения города притупился после появления работ О. Тьерри, в
немецкой историографии он резко проявлялся и порождал раз¬
нообразные теории, отчасти встречавшие отклик и во Франции.
Одним из основных течений в области проблемы проис¬
хождения города являлась вотчинная теория, оформившаяся в
Германии. Ее влияние было особенно сильно в XIX в. вплоть до
1 Lachaire A. Les communes francaises а Г ёродие des СарёИепз directs,
Paris, 1890. Р. 67.
2 Luchaire A. Manuel des institutions francaises. Paris, 1892. P. 359; Les
communes... P. 30—31.
3 GiryA. Les ё1аЬН5ветеЩ5 de Rouen. Vol. I. Paris, 1883. P. 413.
4 См.: Оттокар H. П. Опыты по истории французских городов в Средние
века. Пермь, 1919.
76

60-х годов, позднее оно ослабело, хотя остатки ее, особенно по
вопросу о происхождении цехов, не изжиты до сих пор. Наиболее
последовательным представителем вотчинной теории происхож¬
дения города являлся немецкий историк К. Нич. В его сочинении
«Министериалы и бюргерство в XI—XII вв.»1, появившемся в
конце 50-х годов, она доведена до крайних логических пределов.
Последующая историография правильно отметила, что Нич пред¬
ставлял себе все Каролингское государство в виде одной огром¬
ной вотчины. Все основные слои городского населения вышли,
по его мнению, из вотчинного населения и вотчинных учрежде¬
ний. Единственный элемент, чуждый вотчине, который сыграл
роль в возникновении города, это, по мнению Нича, рыночный
обмен. Он явился источником городского права. Элементы вот¬
чинной теории мы находим и у немецкого историка Эйхгорна в
его статье, появившейся почти на полвека раньше монографии
Нича2. Но одновременно мы встречаем у Эйхгорна и элементы
романистической теории — некоторые города Германии, говорит
он, возникли из римских городов.
Классовая подкладка вотчинной теории совершенно ясна. Это
апофеоз феодального сословия.
Одно время в немецкой буржуазной историографии пользо¬
валась распространением так называемая гильдейская теория,
выдвинутая в Германии В. Вильдой3 и получившая дальнейшее
развитие у О. Гирке4. Ее главная мысль заключается в том, что
основой городской коммуны является свободный союз герман¬
цев, возникший якобы для защиты интересов своих членов у стен
бурга, крепости.
К этой теории одно время примыкал и Нич, считавший ее
правильной для городов северо-восточной Германии, в то время
как вотчинную теорию он считал применимой к городам южной
и западной Германии5. Нич писал, что гильдия образовывалась в
1 Nitzsch К. W. Ministerialist und Burger turn im XI und XII. Jahrhundert.
Leipzig, 1859.
2 Eichhorn K. Uber den Ursprung der stadtischen Verfassung in Deutsch¬
land, Zeitschrift fur Geschichte der Rechtswissenschaft. Berlin, 1815—1816.
3 Wilda B. Das Gildenwesen des Mittelalters. Halle, 1831.
4 Gierke O. Das deutsche Genossenschaftsrecht. Bd. 1. Berlin, 1868.
5 Nitzsch K. Uber die niederdeutschen Genossenschaften des XII und XIII
Jahrhunderts. Leipzig, 1879.
77

местах, удобных для торговли, и состояла из купцов и ремеслен¬
ников и что впоследствии первые обособились от вторых.
В такой интерпретации эта теория приобрела черты сходства
с теорией происхождения города из купеческого поселения. Но
даже в своей более уточненной форме она не объясняет про¬
цесса образования города. Концепция раскола единой торгово¬
ремесленной гильдии на купеческую и ремесленную совершенно
не находит подтверждения в фактах. Гильдейская теория проис¬
хождения города, возникшая в Германии, оказала влияние на ис¬
следование проблемы происхождения города как в Германии, так
и во Франции, и в Англии. Но она подверглась сильной критике
даже в работах буржуазных историков— немецких К. Гегеля,
Г. Белова и особенно английского историка Ч. Гросса1.
Рассмотрим еще одно основное течение буржуазной исто¬
риографии в интересующей нас области — марковую теорию
происхождения города, связанную с именем немецкого истори¬
ка Г. Маурера, написавшего в 60—70-х годах ряд произведений,
посвященных указанной теме2. Г. Маурер проводит прямую пре¬
емственную связь между населением и организацией обширной
территории, занятой целым германским племенем, так называе¬
мой племенной маркой, населением и организацией выделивших¬
ся из нее соседских деревенских марок и, наконец, населением
и организацией городских марок, выделившихся в дальнейшем
ходе развития из деревенских. При этом он подчеркивает силь¬
ную связь городских жителей с землей. Полноправными членами
городской общины могли быть только лица, владевшие землей,
подобно тому как это имело место в деревенской общине. До це¬
ховых восстаний ремесленники, не владевшие землей, не были
членами городской общины. Только цехи, одержавшие победу
над патрициатом, установили принцип, в силу которого владение
землей не было обязательным атрибутом полноправного член¬
ства в городе, и ремесленники стали бюргерами, горожанами в
полном смысле слова. Органы управления деревенской общины
и их функции стали органами управления городской общины и ее
функциями. То были общий сход всех горожан и исполнители его
решений — так называемые геймбюргеры (Heimbtirgers).
1 Hegel К. Stadte und Gilden der germanischen Volker im Mittelalter.
Bd. I—II. Leipzig, 1891.
2 Maurer G. L. Geschichte der Stadteverfassungin Deutschtand. Bd. I—IV.
Erlangen, 1869—1871.
78

Однако Маурер, как и Нич, признает значение обмена как
основы, на которой сложилось городское право. Но обмен, по его
мнению, отличающемуся в этом отношении от мнения Нича, не
существует в вотчине, населенной крепостными, а лишь в общи¬
не свободных крестьян. И городской суд он не связывает с су¬
дом деревенской марки. Маурер утверждает, что городской суд
произошел из государственного суда. В теории Маурера ценно
отрицание факта, что городская община произошла из вотчины.
Благодаря этому развенчивается концепция Нича. Однако марко-
вая теория Маурера совершенно чужда марксистско-ленинскому
пониманию проблемы происхождения средневекового города и
не объясняет, по существу, происхождения марки.
К. Маркс и Ф. Энгельс ценили Маурера, считая его труды
очень важными для изучения экономической истории средневе¬
ковой Германии, но относились к нему критически. Ф. Энгельс
считал марку одним из видов общинной собственности на землю,
характерным для всех народов на заре их существования: «Два
стихийно возникших факта господствуют у всех или почти у всех
народов на заре их истории: разделение народа по признаку род¬
ства и общая собственность на землю» Г Городской суд Ф. Энгельс
выводит из суда марки.
Представители так называемой рыночной теории происхожде¬
ния... средневекового города, также являющейся одним из основ¬
ных течений буржуазной историографии, исходят из преувели¬
ченно высокой оценки роли торговли в возникновении города и
в развитии городской экономики. В этом течении различимы два
направления: теория происхождения города из рынка и теория
происхождения его из купеческого поселения. Классическим
представителем рыночной теории происхождения средневеково¬
го города является немецкий историк Зом1 2. Он сосредоточивает
все внимание на юридической стороне вопроса. Сущность города,
по его утверждению, заключается в городском праве; но город¬
ское право есть не что иное, как рыночное право. Рынок обычно
возникает близ какого-нибудь поселения, как то: крепости, мона¬
стыря — и постепенно распространяет свое право на всю окру¬
жающую его и тяготеющую к нему заселенную территорию. Но
в возникновении рыночного права большую роль сыграла коро¬
1 Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии (см. прил.— «Марка»),
С. 114.
2 SohmR. Die Entstehungdes deutschen Stadtewesens. Leipzig, 1890.
79

левская власть. Точка зрения Зома по вопросу о возникновении
города тесно примыкает к взглядам Шульте и Шредера. Однако
широкого распространения концепция Зома не получила. Она вы¬
звала возражения даже среди буржуазных историков. Казалось
непонятным, каким образом рынок, явление спорадическое, ли¬
шенное элементов постоянства, мог превратиться в постоянно
существующее поселение, в город.
Мысль Зома получила дальнейшее развитие в теории проис¬
хождения города из купеческого поселения. Классическим пред¬
ставителем последней является крупнейший бельгийский исто¬
рик Анри Пиренн, связавший ее со специфической концепцией
социально-экономического развития средневекового общества.
Через всю концепцию Пиренна красной нитью проходит мысль
об исключительном значении торговли в Средние века. Теория
Пиренна сложилась не сразу. Одна из ранних работ Пиренна1
написана под влиянием школы германистов: в этой работе древ¬
негерманская сотня рассматривается им как исходная точка раз¬
вития города и образования городского округа. Теория гильдии
как зародышевой формы городского строя полностью отвергает¬
ся А. Пиренном: гильдия, говорит он, вначале объединяет всех
торговцев (ремесленников и купцов), но постепенно закрывает
доступ мелкому люду и превращается в общество крупных куп¬
цов2. Еще категоричнее отвергает А. Пиренн рыночную теорию.
Рынок, говорит он, лишь место встречи для торговцев. Городской
строй, заявляет он, рождается из торгового права (jus mercato-
res), из совокупности правовых норм, которые сначала охраняли
одинокого странствующего купца, потом распространились на
предместье, этот постоянный складочный пункт товаров.
Лишь в итоге ряда конкретных исследований концепция
А. Пиренна вылилась в ту окончательную форму, в которой она
предстает в его синтетической работе «Средневековые города и
возрождение торговли»3. Из всех теорий происхождения сред¬
невекового города концепция Пиренна пользуется в настоящее
время наибольшим признанием среди буржуазных историков.
Поэтому она заслуживает более подробного анализа.
1 Pirenne Н. Histoire de la constitution de la ville de Dinant du moyen-ige.
Gand, 1889.
2 Там же. P. 84.
3 См.: Пиренн H. Средневековые города и возрождение торговли/ пер.
с англ. Горький, 1941.
80

Теория Пиренна исходит из преувеличенной оценки значе¬
ния торговли. Торговля Средиземного моря, говорит он, играла
огромную роль не только в античности, но и в первые семь веков
нашей эры. Она не только соединяла между собой различные об¬
ласти Римской империи, но и служила культурной артерией, свя¬
зывавшей Запад и Восток. Начавшийся в III в. упадок Римской
империи коснулся только внутренних провинций ее, римские
же провинции, расположенные у Средиземного моря, были по-
прежнему полны жизни и энергии. Торговля, происходившая по
Средиземному морю, продолжается с той же интенсивностью,
как и раньше. Появление германцев ни в чем не изменило этих
отношений. А. Пиренн стремится доказать с помощью ссылок на
Григория Турского, что и в период нашествия на империю гер¬
манских племен в областях, прилегающих к Средиземно му морю,
продолжали существовать крупные города с развитой торговлей,
связывавшей Запад с Востоком. Сдвиг начался только с появле¬
нием арабов в Европе в VIII в.
С этого времени Средиземное море стало внутренним араб¬
ским морем, был перерезан жизненный нерв, питавший европей¬
ское общество, была подточена европейская торговля с Востоком.
Благодаря этим сдвигам франкское общество приобрело преоб¬
ладающий аграрный характер, и поместье стало играть главную
роль в его жизни. Так, по мнению Пиренна, продолжалось до
конца X — начала XI в. В это время наблюдается значительный
рост народонаселения, вызвавший усиленное колонизационное
движение в разных частях Европы. А. Пиренн указывает в каче¬
стве примера образование норманнского государства в Италии,
развитие торговли итальянских городов (торговля Венеции с
Левантом никогда не прерывалась). Стеснения, налагавшиеся
на европейскую торговлю арабским государством, в конце кон¬
цов стали невыносимы. В Европе поднялось движение против
мусульман. В ходе Крестовых походов торговые связи Европы с
Востоком возродились и одновременно с ними появились средне¬
вековые города. Они возникли на торговых путях, в первую оче¬
редь на морском побережье и в устьях больших судоходных рек.
Классический пример такого происхождения городов представ¬
ляет, согласно теории Пиренна, средневековая Фландрия. Она
была связана торговыми узами с разными странами Европы — с
прирейнскими городами, с Италией, Прибалтикой, Англией. В
тех местах Фландрии, где останавливались купеческие корабли
81

и караваны, возникали купеческие стоянки и складочные места
для товаров; из них вырос ряд городов, как то: Брюгге, Гент и др.
Это были в полном смысле слова поселения купцов. Обычно в
месте их возникновения уже до того существовали поселения
другого типа — монастыри, епископские резиденции, крепости.
Купеческие общины сливались со старыми поселениями и обра¬
зовывали вместе с ними один город. Купцы путешествовали не
в одиночку, а гильдиями, имевшими свои органы управления.
Оседая, купеческая гильдия переменила в лице этих органов
функции управления новыми городами.
По теории Пиренна, основной источник происхождения
средневекового города, как и основной фактор экономического
развития средневекового общества — торговля, творец горо¬
да — купечество. А. Пиренн построил свою концепцию на основе
фландрских материалов. Но его взгляды на происхождение горо¬
да, обычно обозначаемые как теория происхождения города из
купеческого поселения, были восприняты рядом историков дру¬
гих стран. Сам А. Пиренн, однако, отчасти ограничивает приме¬
нимость своей теории. Он проводит разграничительную линию
между фландрскими городами, с одной стороны, и рейнскими,
южнофранцузскими и итальянскими — с другой. Последние, по
его мнению, существовали уже в Античности, затем заглохли на
некоторое время, потом опять возродились. В статистическом
очерке, посвященном вопросу о расслоении населения Ипра
в XV столетии, А. Пиренн отмечает глубокое различие между
такими городами, как Франкфурт-на-Майне, промышленность
которых обслуживала только местного потребителя, и другими
городами, производившими товары на отдаленный рынок. Он
утверждает, что первый тип был более распространен1.
А. Пиренн охватывает в своих работах огромный период вре¬
мени — от античного Рима до позднего Средневековья. Он объе¬
диняет отдельные части этого периода одной идеей — идеей раз¬
вития мировой торговли. Его концепция является односторонней
и упрощенной. А. Пиренн совершенно игнорирует процессы фео¬
дализации, развернувшиеся в разлагающемся обществе Римской
империи и в складывавшемся обществе раннего Средневековья.
Он пренебрегает изучением революционных выступлений народ-
1 См.: Pirenne Н. Les ctenombrements de la population d’lpres au 15 siecle,
1412—1506.//Vierteljahrschrift fur Social-und Wirtschaftsgeschichte. 1903.
№1.
82

ных масс. Как и представители всех рассмотренных нами течений
в области происхождения средневекового города, он игнорирует
рост производительных сил в Западной Европе после появления
в ней германских племен.
Чрезвычайно примитивно представлена у Пиренна история
Крестовых походов. Совершенно не учитывается роль крестьян¬
ской массы, искавшей в бегстве на Восток (например, во время
так называемого похода бедноты) избавления от феодального гне¬
та. В изложении Пиренна исчезают проблемы классовой борьбы
и взаимоотношений между различными прослойками феодально¬
го сословия.
Вместе с тем собранный А. Пиренном богатый материал впол¬
не давал возможность установить примат производства в проис¬
хождении города1.
Таковы важнейшие концепции по вопросу о происхождении
средневекового города, выдвинутые западноевропейской бур¬
жуазной историографией. Эти взгляды оказываются явно несо¬
стоятельными в свете того цельного, всестороннего объяснения,
органически связанного со всей совокупностью исторических
процессов, которое эта проблема находит в произведениях осно¬
воположников марксизма-ленинизма.
1 См ст. В. В. Стоклицкой-Терешкович «А. Пиренн как историк сред¬
невекового города» в кн // Пиренн А Средневековые города Бельгии.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ФРАНЦУЗСКИЕ И НЕМЕЦКИЕ ГОРОДА
В РАННИЙ ПЕРИОД ИХ СУЩЕСТВОВАНИЯ
ПОД ВЛАСТЬЮ СЕНЬОРОВ
Ремесленно-торговые поселения, созданные беглыми кре¬
стьянами, возникали не на пустом месте. В непосредствен¬
ной близости от них находились крепости и поместья фео¬
далов, на территории которых складывались города. Это вносило
элемент большой социальной пестроты в состав населения, жив¬
шего в городе и в пригородной местности, связанного с рынком
и посещавшего его. В крепости жили крупные феодалы, рыцари,
министериалы, клирики; в поместьях — крепостное крестьян¬
ство. Первое городское право Страсбурга, относящееся к XII в.,
дает указание на следующие слои населения1: 1) министериалы
церкви. Это министериалы, так сказать, высшего ранга, пользо¬
вавшиеся правами рыцарей и занимавшие различные должности
при дворе епископа; 2) челядь епископа — люди лично не свобод¬
ные; 3) челядь страсбургского капитула и монастырей — тоже
не свободные; среди них были ремесленники и уже отделившее¬
ся от последних купечество; 4) челядь церкви не одного только
Страсбурга, но и всего епископства — крепостные; 5) свободные
горожане. Среди последних были ремесленники и купцы. Как в
Страсбурге, так и в других городах Западной Европы наряду со
свободными ремесленниками и купцами жило много вотчинных
ремесленников и несвободных купцов. Вотчинные ремесленники
1 Keutgen F. Urkunden . S 93—102, Kruse E Verfassungsgeschichte
der Stadt Strassburg, besonders im 12 und 13 Jahrhundert. «Westdeutsche
Zeitschrift fur Geschichte und Kunst» Trier, 1884 Erganzungsheft. № 1
84

работали не только на своих сеньоров, но и на рынок, вступая в
конкуренцию со свободными ремесленниками, очень рано орга¬
низовавшимися в цехи. Конкуренция вотчинного ремесла на рын¬
ке вызвала отпор со стороны свободных ремесленников, и между
ними часто происходили открытые столкновения.
Очень часто местность, в которой сложился город, принадле¬
жала не одному, а нескольким феодалам. В этом последнем слу¬
чае ремесленно-торговые поселения оказывались под властью
нескольких сеньоров, что приводило к конфликтам между ними
и вызывало необходимость размежевания сеньориальных прав в
отношении жителей нового поселения.
Остановимся на конкретных примерах сеньориального много¬
властия в городах. Территория Страсбурга около 1100 г. нахо¬
дилась в руках четырех крупных землевладельцев: епископа и
трех церковных учреждений: соборного капитула, капитула св.
Томаса, капитула св. Петра. Близ Страсбурга были расположе¬
ны населенные королевские земли, владения светских феодалов
и монастырей. Ремесленникам и постепенно выделявшимся из
их среды купцам приходилось арендовать земельные участки у
собственников земли. Есть основание думать, что аренда носила
наследственный характер. Каждый феодал, владевший частью
городской территории, был сеньором и обладал известными пра¬
вами по отношению к ее населению. В городе Бове в XI в. было
три сеньора1: епископ, местный капитул и кастелан. Фландрский
город Динан делился в XI в. между двумя сеньорами: графом
Намюрским и епископом Льежским. Этому двоевластию поло¬
жил в 1070 г. конец Генрих IV жалованной грамотой, данной епи¬
скопу Тедуану, получившему все права графа, сборы рыночных
пошлин и все другие доходы и сборы с города. В Амьене были че¬
тыре сеньора — король, епископ, граф и кастелан. Самым рази¬
тельным примером в этом отношении был Париж, представляв¬
ший собой как бы мозаику из многих сеньориальных владений,
которые постепенно сливались в единое целое благодаря общно¬
сти экономических интересов2. В предыдущей главе указывались
некоторые из этих владений: аббатство св. Женевьевы, аббат¬
ство Сен-Жермен де Пре, аббатство св. Виктора и многие другие.
Четкое разграничение сферы власти разных сеньоров не всегда
1 Labande L. Н. Histoire de Beauvais et de ses institutions communales
jusqu’au commencement du XV-e siecle. Paris, 1892.
2 Poete M. Указ. соч.
85

было возможно. Возникали частые конфликты. Об их характере
можно судить по соглашению, заключенному в 1222 г. между ко¬
ролем, парижским епископом и капитулом. Король подтвердил за
епископом право иметь своих ремесленников в Париже: сукон¬
щиков, плотников, кузнеца, цирюльника и др., а также право —
управителя; все они освобождались от уплаты тальи в пользу ко¬
роля. В бургах Сен-Жермен и Кло-Брюно король судил по делам о
грабежах и убийствах, если обвиняемый был пойман с поличным,
а в других частях города по этим делам судил епископ, король же
приводил его решения в исполнение. В указанных трех кварта¬
лах король имел право требовать от населения участия в военных
походах или взамен его уплаты тальи и сторожевой службы. В
тех же кварталах купцы по торговым делам были подсудны ко¬
ролю. Торговые ряды в Шампо всецело были подчинены королю,
однако в течение нескольких недель в году право взимания торго¬
вых пошлин в рядах принадлежало епископу. В ряде парижских
улиц, перечисленных в соглашениях 1222 г., епископу принадле¬
жал суд по всем проступкам, совершенным вне домов, исключая
грабежи и убийства. По проступкам же, совершенным на этих
улицах в домах, судил король. Аббат монастыря Сен-Мари поль¬
зовался правом низшей и высшей юрисдикции в пределах мона¬
стырских владений. Поселок, носящий название Сен-Жермен де
Пре, обладал самоуправлением и не был подчинен ни епископу
по церковным делам, ни королю по светским делам. Аналогичное
положение занимал поселок, носивший название города Сен-
Марселя. Аббатство св. Женевьевы пользовалось правом юрис¬
дикции в отношении всех ремесленных организаций, находив¬
шихся в его владениях.
Соглашение 1222 г. дает возможность судить об администра¬
тивной структуре Парижа не только в 1222 г., но и в предшество¬
вавший этому моменту период.
Если после больших успехов Филиппа II в усилении во
Франции централизации административная структура Парижа
представляется все же как бы состоящей из разношерстных лоску¬
тьев, каждый из которых находится под властью особого сеньора,
располагающего более или менее широкими правами, то как же
пестра должна была быть эта структура при восшествии на ко¬
ролевский престол Гуго Капета или еще раньше. Многовластию
в Париже соответствовало различное правовое положение насе¬
ления в его разных частях, как это видно из соглашения 1222 г.
86

Различие правового положения обусловливалось не только соци¬
альными моментами (здесь наряду с ремесленниками проживали
министериалы, клирики, воины, феодалы), но и подвластностью
разным сеньорам.
Огромное большинство населения молодых городов зани¬
малось ремеслом. Но в некоторых крупных городах, особенно
в центрах транзитной торговли, таких как Венеция и Любек, с
самого начала появляется слой профессионального купечества.
В прирейнских городах мы находим уже в очень ранних доку¬
ментах сведения о кварталах фризских купцов, по-видимому,
прочно обосновавшихся в этих местах. В городах, в экономиче¬
ской жизни которых широкая внешняя торговля играла мень¬
шую роль, профессиональное купечество появилось позднее, в
результате дифференциации ремесленной массы. Но, несмотря
на преобладание ремесла, средневековые города носили все же
заметно выраженный аграрный отпечаток. С течением време¬
ни он ослабел, не исчезая, однако, совершенно до самого конца
Средневековья. В подавляющем большинстве документов, отно¬
сящихся к истории средневекового города, упоминаются обще¬
ственные пастбища (по-немецки — альменде). Даже очень круп¬
ные центры шерстоткацкой промышленности в Средние века, как
то: Гент и Брюгге — не представляли в этом смысле исключения.
Поселения, из которых состоял Париж, еще в XIV в. носили сель¬
скохозяйственный отпечаток, за исключением очень немногих.
Сельское хозяйство было в средневековых городах очень распро¬
страненным дополнительным занятием жителей. Об этом свиде¬
тельствуют названия улиц во многих городах. Так, в Эдинбурге
(Шотландия) была «улица коров», в Страсбурге — «улица бы¬
ков». В Франкфурте-на-Майне, как и во многих других городах,
улицы каждое утро оглашались мычанием коров, гонимых на
пастбище1. Около городских домов были сады и огороды. Многие
горожане имели земельные участки за пределами города, в де¬
ревне, и сохраняли тесную связь с нею на ранних стадиях го¬
родского развития. Этот факт документально подтвержден даже
применительно к итальянским городам XII в., которые развились
раньше, чем города других стран Западной Европы. В Лондоне
еще в XIII в. заметную роль играло разведение свиней. Во время
жатвы часть лондонского населения отправлялась в деревни; су¬
1 Bitcher К. Die Bevolkerung von Frankfurt am Main im XIV. m. XV.
Jahrhundert. Bd. I. Tubingen, 1886.
87

дебные и университетские каникулы продолжались от июля до
октября: эти месяцы были выбраны для каникул для того, чтобы
дать возможность судебному и преподавательскому персоналу
снять жатву с полей.
Побег крепостного крестьянина от сеньора был одним из про¬
явлений классовой борьбы между феодалами и крестьянством.
Но связь крестьянина со старым сеньором не сразу порывалась.
Бывали случаи, когда старый сеньор призывал крестьянина на
свой суд, требовал оставшегося после него наследства (так на¬
зываемое посмертное отобрание) и разных служб и платежей.
Известны случаи, когда новые сеньоры, на территорию которых
убегал крепостной, заботясь о повышении своих доходов, всту¬
пались за него и отстаивали его. Так, майнцский епископ издал
в первой половине XII в. (1118—1135 гг.) постановление, в силу
которого все поселившиеся в городе Майнце освобождались
от всякого суда за пределами города, т. е. другими словами, от
произвола со стороны других сеньоров. Причина такого заступ¬
ничества ясна: городской сеньор извлекал большой доход от
ремесленно-торгового населения.
Таким образом, классовая борьба крестьян с феодалами влек¬
ла за собой борьбу между разными прослойками феодального
сословия, но, выступая защитником крепостного, бежавшего от
поместного сеньора в город, городской сеньор в то же время ста¬
новился его угнетателем и эксплуататором.
Население молодого города состояло из людей, чужих друг
другу. Эти беглые крестьяне пришли из разных сельских мест¬
ностей, от разных сеньоров, но они принесли с собой из родных
деревень старое устройство деревни — марки. Во всех городах
Западной Европы — в итальянских, немецких, фландрских, соб¬
ственно французских и др. — мы находим в отдельных частях
города черты управления, напоминающего марковый строй де¬
ревни. Как и в деревне, собирается народная сходка, носящая
в Германии и Фландрии название «бурдинг». Она разбирает
мелкие судебные дела, касающиеся мер и весов, и поземельные
тяжбы. Бурдинг имел свои исполнительные органы в лице так на¬
зываемых геймбюргеров. Но устройство отдельных частей горо¬
да представляло лишь нижний слой административно-судебной
системы. Над элементами маркового строя возвышалась сеньо¬
риальная система управления. Если отвлечься от тех функций,
которые принадлежали народной сходке и ее исполнительным
органам, то вся власть в городе окажется в руках сеньора или
88

Каменщики за работой

сеньоров. Им принадлежали суд и управление, военная власть
и заведование финансами. Мы не знаем, как управляли сеньор
или сеньоры городами в самый ранний период их существования.
Картина становится яснее в XII в. Для этого периода мы распола¬
гаем уже документальными данными, характеризующими сеньо¬
риальный режим в городах. Очень выразительно говорит о нем
упоминавшееся уже нами первое страсбургское городское право
(XII в.).
История происхождения Страсбурга нам известна. В конце
XIII в. Страсбург— уже экономически развитой центр. Как и
в других прирейнских городах, торговля выделилась уже в осо¬
бую отрасль экономической деятельности. Не только ближайшая
сельскохозяйственная местность, но и многие довольно отдален¬
ные от Страсбурга города были связаны с ним торговыми сноше¬
ниями. Корабли с товарами прибывали в Страсбург из Кёльна
и других прирейнских городов. Тариф пошлин, взимавшихся в
Страсбурге при покупке и продаже товаров, обнаруживает до¬
вольно широкий ассортимент предметов, бывших там объектами
менового оборота1.
Наряду с продуктами сельского хозяйства — вином, маслом,
домашней птицей, лошадьми, ослами и другими животными — в
нем фигурируют и ремесленные изделия. Главную роль в эконо¬
мической жизни города все же играло ремесло, сильно диффе¬
ренцированное уже в то время: в Страсбурге существовало много
ремесленных специальностей — мечники, кузнецы, бочары, се¬
дельщики, башмачники, посудники и др.
Власть сеньора проявлялась гнетущим образом: он был вер¬
ховным правителем города, которому подчинено было все насе¬
ление Страсбурга. В тот период времени, к которому относится
редакция первого страсбургского права, к епископу уже перешли
права трех других крупных феодалов — сеньоров города, кото¬
рые упоминались в документах XI в. Он сосредоточивал в своих
руках и судебную и административную власть, которую осущест¬
влял через назначаемых им должностных лиц из числа мини-
стериалов, так называемых бургграфа, шульдгейса, мытника и
«начальника монеты». Шульдгейс — низший судья; он судил на
рынке у св. Мартина по торговым и рыночным делам. Бургграф —
лицо, функции которого были тесно связаны как с архиепископ¬
ской крепостью, так и с городом. Он был обязан следить за со¬
1 Keutgen F. Urkunden... S. 92 и др.
90

стоянием укреплений, мостов, дорог и т. д. Он назначал старшин
в ремесленных организациях и осуществлял над ними судебную
власть; отсюда видно, что организации эти не пользовались авто¬
номией. Он же получал пошлины с продажи некоторых товаров.
Должность мытника была тесно связана с ремесленно-торговым
поселением. Его основная функция заключалась во взимании
пошлин с торгового оборота. «Начальник монеты» заведует мо¬
нетным двором. Сеньор-епископ имел право чеканки монеты и в
широкой мере пользовался им. Это право было передано ему им¬
ператором как имперская регалия.
В Страсбурге существовало еще пятое должностное лицо —
так называемый фогт, назначаемый епископом из числа местных
феодалов. Это назначение происходило по соглашению с мини-
стериалами и горожанами. В противоположность шульдгейсу,
которому принадлежал низший суд по гражданским делам, фогт
в Страсбурге — высший судья по преступлениям, влекущим на¬
казание, связанное с пролитием крови, как то: отсечение членов
и смертная казнь. Этот так называемый кровавый банн переда¬
вался фогту императором, ибо епископ как духовное лицо не мог
присуждать к подобным наказаниям и, следовательно, не мог и
передавать подобного права. Между управлением епископского
бурга и его поместий не было еще резкого разграничения, хотя
экономическая жизнь города уже резко отличалась от помест¬
ной. Бургграф, следивший за состоянием городских мостов и
улиц, одновременно следил и за состоянием епископской крепо¬
сти. Шульдгейс, суд которого был тесно связан с рынком, т. е. с
торговлей, вместе с тем обязан был поставлять на сеньориаль¬
ный двор известное количество скота — волов, свиней, лошадей
ит. д.
Будучи владельцем поместья, архиепископ в то же время из¬
влекал большие доходы из ремесленно-торгового поселения,
образовавшегося близ этого поместья и бурга. Он сам прини¬
мал значительное участие в торговле, занимая в этом смысле
привилегированное положение и причиняя ущерб горожанам.
Страсбург расположен в верхнем течении Рейна, в области вино¬
делия, и продажа вина являлась большой статьей дохода горожан.
Епископу, который владел большими виноградниками, принад¬
лежала монополия продажи вина в течение того времени в году,
когда это было наиболее выгодно, горожане же могли продавать
вино лишь по окончании этого времени. Помимо этого, епископ
91

извлекал значительный доход из поступавших в его пользу по¬
шлин, главным образом с торговли.
Епископ обладал еще другими правами по отношению к горо¬
жанам. Они обязаны были отбывать известные повинности в его
пользу. Особенно привлекает к себе внимание положение страс¬
бургских ремесленников. Они были организованы по специаль¬
ностям в корпорации, во главе которых стояли старшины, назна¬
чаемые бургграфом. Ремесленники обязаны были работать — в
строго зафиксированном размере — на епископа и его двор. Так,
каждый кузнец должен был ежегодно подковывать четырех епи¬
скопских лошадей, давая при этом свои гвозди, если епископ от¬
правлялся в поход. Двенадцать скорняков должны были работать
на епископа, изготовляя нужное ему количество мехов и шуб,
причем материал поставлял сам епископ. Каждый седельник
обязан был изготовлять для епископа из своего материала два
седла, если епископ отправлялся к папе, и четыре седла, если он
отправлялся в поход с императором. Если же епископ нуждался
в большем количестве седел, то седельщики обязаны были изго¬
товлять их из материала, покупаемого за счет епископа. Таким
же образом были определены повинности ряда других ремеслен¬
ных специальностей.
Купечество также привлекалось к отбыванию личных повин¬
ностей в пользу епископа. Двадцать четыре человека купеческого
звания обязаны были ежегодно исполнять поручения епископа,
связанные с выездом из города, причем он возмещал им ущерб,
который они могли понести. Сверх всего, горожане должны были
отбывать ежегодно в пользу епископа пятидневную барщину, от
которой освобождались лишь немногие.
Аналогичные повинности ремесленников встречаются в ряде
других средневековых городов Германии и Франции в период се¬
ньориального режима — в Базеле, Трире, Монтобане1.
1 Сторонники буржуазной теории происхождения города из вотчины
усматривают в повинностях страсбургских, базельских и трирских ре¬
месленников доказательство того, что городское ремесло произошло из
вотчинного. Этот взгляд является совершенно неправильным. Охарак¬
теризованные повинности ремесленников можно скорее объяснить
недостаточным развитием местного рынка и невозможностью купить на
нем многие необходимые для епископского хозяйства предметы. Обращает
на себя внимание тот факт, что многие натуральные поставки, возлагаемые
в Страсбурге на ремесленников, предназначены либо для строительства,
92

Сведения, почерпнутые нами из первого городского пра¬
ва Страсбурга, вводят нас в сферу управления ремесленно¬
торгового поселения в период сеньориального режима. По этому
праву Страсбург управлялся одним сеньором, сосредоточившим
в своих руках полноту власти. Сеньор управлял, судил, заставлял
ремесленников и купцов работать на себя, пользовался монопо¬
лией продажи вина в то время года, когда это давало наибольшую
прибыль, пользовался, вероятно, всякими баналитетами, как то:
монополией обладания мерами и весами, получая от них боль¬
шой доход, так как за взвешивание товаров платилась пошлина.
Все эти права он фактически осуществлял через назначенных им
министериалов.
Но приведенные нами данные не освещают жизни молодого
города под властью сеньора во всей ее полноте. Имеются осно¬
вания предполагать, что первое городское право Страсбурга яви¬
лось результатом борьбы горожан с епископом, что повинности
горожан, о которых идет речь в этом праве, до его издания не
были зафиксированы, были гораздо более значительны и носили
произвольный характер. Это предположение оправдывается тем,
что население других городов, находившихся под властью сеньо¬
ра, подвергалось, судя по рассказам местных хронистов, гораздо
более тяжелому угнетению, чем жители Страсбурга.
Чрезвычайно выразительны в этом смысле данные по истории
французского города Лана1. В конце XI в. Лан — один из круп¬
нейших городов Франции того времени — был ареной неслыхан¬
ного произвола и насилия над горожанами со стороны епископа и
местных сеньоров. Лан был центром ремесленного производства,
но наряду с массой ремесленников там существовала значитель¬
ная прослойка богатого купечества. Так как Ланское епископ¬
ство было одним из первых и наиболее выгодных во французском
королевстве, то его добивались могущественные люди, пуская в
ход деньги и интриги для его получения. Епископы нисколько не
заботились о благе горожан, а феодалы и их слуги грабили горо¬
жан и совершали на них вооруженные нападения. Епископская
власть совершала крупнейшие вымогательства, облагая горожан
большими налогами. Судебный произвол носил совершенно ис-
либо для нужд военного дела. В обоих случаях речь идет об очень важных
потребностях, удовлетворение которых нельзя ставить в зависимость от
колебаний рынка.
1 Thierry A. Letters sur Phistoire de France. Paris, 1827. P. 175—182.
93

ключительный характер. Близость к городу поместий, населен¬
ных крепостными, влекла за собой чрезвычайно отрицательные
последствия для горожан. Между ними и жителями поместий
происходил частый контакт. Они вступали друг с другом в браки,
в результате которых сеньориальная власть распространяла на
горожан ограничения, характерные для крепостных. С горожан
стали требовать пошлины за право вступления в брак, которые
полагалось взимать с крепостных, так называемый формарьяж
(formariage). Умирая, они не могли завещать свою собственность
наследникам, ибо по так называемому «праву мертвой руки»
(«main morte») сеньор брал себе лучшую часть их имущества.
Таково же было положение горожан во многих других француз¬
ских городах и, в частности, в некоторых фландрских городах.
Кроме того, горожане несли под властью сеньоров тяжелые сто¬
рожевые и военные повинности. С еще большей силой проявлял¬
ся сеньориальный гнет в Италии.
Вся эта тяжесть налогов, оброков, пошлин с торговых оборо¬
тов, военная повинность и другие личные и денежные повинно¬
сти мешали развитию промышленности и торговли. По мере эко¬
номического роста городов и количества городского населения
они начали ощущаться особенно остро и стали вызывать органи¬
зованный отпор со стороны горожан. Началась борьба горожан с
сеньорами во имя свержения сеньориальной власти и создания
муниципальной свободы. Раньше всего она вспыхнула в Италии.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
БОРЬБА ГОРОЖАН С СЕНЬОРАМИ
В ИТАЛИИ
8 Италии — северной и южной — сохранилось много горо¬
дов от античности: Милан, Кремона, Неаполь, Амальфи,
Салерно и др. Как уже говорилось, в период варварских
нашествий, повлекших обезлюдение страны, разорение сель¬
ского хозяйства, промышленности и торговли, античные города
пришли в упадок. С ростом производительных сил и населения
некоторые из них опять возродились как центры промышленно¬
сти и торговли, но уже на другой основе — как города феодаль¬
ного общества. Наряду с ними появилось много новых деревень и
новых городов, особенно в Северной Италии, не унаследованных
обществом от Античности, а настоящих детей Средневековья.
Река По и ее притоки, прорезывавшие всю Ломбардию и сбли¬
жавшие друг с другом отдаленные плодородные местности, игра¬
ли важную роль в развитии ремесленных и торговых поселений.
Большое значение имели и торговые связи между Венецией и
Левантом. Они шли частично по реке По, частично через гор¬
ные альпийские проходы в другие западноевропейские страны.
Таким образом, наряду с обменом внутри Ломбардии возрастал
и международный обмен. Ломбардские короли покровительство¬
вали торговле. В городах Мантуе, Брешии, Кремоне, Пьяченце и
др. были устроены таможенные заставы и установлены тарифы
пошлин1.
С завоеванием Лангобардского королевства Карлом Великим
и включением его в так называемое Франкское королевство, в
1 Hartmann L Zur Wirtschaftsgeschichte Italiens im friihen Mittelalter
Gotha, 1904. S 42—43 идр
95

состав которого входила северная и значительная часть сред¬
ней Италии, установилось деление этих областей на графства. В
тосканских городах сеньором города был сам граф, в других го¬
родах, преимущественно ломбардских,— архиепископ или епи¬
скоп. Права сеньоров по отношению к городскому населению,
выросшие на основе феодального землевладения, обычно под¬
тверждались высшей государственной властью, представленной
итальянскими королями или императорами Западной Римской
империи. В Италии это подтверждение имело особо большое зна¬
чение ввиду постоянной борьбы претендентов на итальянский
престол. Жалованная грамота, данная городскому сеньору, обе¬
спечивала итальянскому королю поддержку со стороны этого
сеньора в борьбе короля с его конкурентами, также претендовав¬
шими на престол Италии1.
Но объем привилегий, закрепленных жалованной грамотой за
городскими сеньорами, был далеко не одинаков. Он определялся
экономическим значением города как промышленного и торгово¬
го центра и его стратегической ролью. В Северной Италии наи¬
более обширными привилегиями пользовались сеньоры тех го¬
родов, которые могли обеспечить имперским войскам свободный
доступ в Италию через альпийские или апеннинские горные про¬
ходы. Таковы были архиепископы и епископы Бергамо, Милана,
Кремоны и других городов. Епископ Бергамо получил в 904 г. от
итальянского короля Беренгара I полное право суда, высшего и
низшего, над населением города и его округа. Ему была поручена
военная охрана города. Епископ Кремоны пользовался обшир¬
ными привилегиями не только правового, но и чисто экономиче¬
ского характера. Уже в конце VIII в. он распоряжался рынком и
портом Кремоны. Ему принадлежало право взимания таможен¬
ных пошлин, дававших большой доход кремонской церкви вви¬
ду важного значения Кремонской гавани для движения судов,
плававших по р. По. Епископ Кремоны пользовался привилегией
рыбной ловли в По и рубки леса в прибрежной к реке полосе для
постройки судов и домов, он пользовался пастбищами, покосами,
доходами с прибрежной мельницы. Все эти права были гаранти¬
рованы ему дипломами западноримских императоров. В конце
IX в. светская юрисдикция епископа была значительно расшире¬
1 Hartmann L. Geschichteltaliens im Mittelalter. Bd. I—IX. Gotha, 1903—
1915. Источники по Кремоне см.: Акты Кремоны X—XIII веков в собрании
Академии наук СССР. М. Л., 1937.
96

на подчинением ему свободного крестьянства всей кремонской
территории. Епископ получил право возводить крепостные стены
и башни, чем воспользовался для укрепления своего дворца и со¬
борной церкви, стоявших на краю города.
При отсутствии централизованного государства епископ пра¬
вил бесконтрольно, с помощью курии, также состоявшей из фео¬
далов, его крупнейших вассалов. Для правления епископа был
характерен произвол, от которого страдала не только масса кре¬
монского населения, в основном состоявшая из ремесленников
и чернорабочих, но и более зажиточное нефеодальное населе¬
ние — купечество, рано появившееся в итальянских городах как
отдельный слой общества.
Борьба между массой населения и угнетавшей его феодаль¬
ной верхушкой, возглавляемой епископом, была неизбежна. В
Кремоне она затруднялась тем, что, обладая крепостью внутри
города, епископ мог помешать организации вооруженного сопро¬
тивления против него.
Таковы же были социальные противоречия в других городах
Ломбардии. Во второй половине X в. и в XI в. они особенно обо¬
стрились.
Вторая половина Хв. и XI в.— период ^прекращающей¬
ся борьбы горожан с сеньорами в Ломбардии, время огромных
взрывов народного гнева, бурных потрясений всего городского
строя. В огне этих революционных движений зародилась и сло¬
жилась городская коммуна в Ломбардии. Обстоятельства раз¬
вертывавшейся борьбы были чрезвычайно сложны, социальные
группировки многообразны и изменчивы. Во второй половине
XI в. развертывается борьба папства с империей, и порожденные
ею социальные движения в ломбардских городах частично пере¬
плетаются с движениями народных масс против сеньориальной
власти епископов и их курий и с еретическими движениями масс,
направленными против католической церкви.
История итальянских городов не подвергалась исследованию
с точки зрения марксистско-ленинской методологии. Чтобы по¬
нять и осмыслить движущие силы, соотношение и роль классов
в борьбе ломбардских горожан с сеньорами, следует проанализи¬
ровать материалы, относящиеся к истории Милана — одного из
крупнейших ломбардских городов в X—XI вв. Развернувшиеся
в нем события характерны и показательны для многих городов
Ломбардии в этот период времени.
97

Милан занимал в Средние века особое место среди ломбард¬
ских городов1. Он не был одним из центров широкой транзитной
торговли, как Венеция; не был обладателем многочисленных ко¬
лоний, как Генуя. Но он сыграл очень большую роль в экономи¬
ческой истории Северной Италии как крупный промышленный
и торговый город и еще большую роль в ее политических судь¬
бах как крупнейший стратегический пункт. Расположенный в
бассейне реки По, в широкой плодородной равнине, Милан был
одним из тех городов средневековой Европы, которые обладали
всеми данными для быстрого роста населения. Он был для окру¬
жающей его местности средоточием обмена сельскохозяйствен¬
ной продукции на ремесленные изделия. Система р. По соединя¬
ла его уже в IX—X вв. со всей Северной Италией и придавала
ему значение важнейшего центра внутренней торговли по всей
Северной Италии. Но роль Милана не ограничивалась рамками
внутренней торговли. Близость альпийских горных проходов,
связывающих Италию с Францией и Германией, дала ему возмож¬
ность развить торговые сношения с этими странами2. Благодаря
этой же близости он приобрел в глазах германских императоров
особую ценность как ключ к обладанию Италией. Это был один
из первых крупных и сильно укрепленных североитальянских го¬
родов, встречавшихся императорам на их пути, как только они
переходили через Альпы. Нужно было завладеть Миланом для
того, чтобы двинуться дальше и завладеть всей страной. История
Милана переплелась, таким образом, с историей захватниче¬
ской политики германских императоров. В связи со стратеги¬
ческим значением города та отрасль промышленности, которая
была особенно развита в Милане в Средние века,— оружейное
1 В основу главы положен анализ двух хроник XI в.: Ландульфа
Старшего и Арнульфа: Landulfi Sen. Historia Mediolanensis и Arnulfi,
Gesta archiepiscoporum Medlolanensium. Обе хроники приведены: MGHSS.
T.VIII. Hanoverae, 1848; Muratori A. Rerum italicorum scriptores. T. IV.
Mediolani, 1723—1751. Мы цитируем обе хроники по книгам, на которые
они делятся, и по капитулам, не указывая страниц разных изданий. Помощь
исследователю данной темы оказывает 7-томный труд автора XVIII в.:
Giulini G. Memorie spectanti alia storia, al governa ed a descrizione della cltta
e della compagna di Milano. Vol. 1—VII. Milano, 1854—1857. Ценность этой
работы заключается в том, что Джулини использовал некоторые источники,
для нас недоступные.
2 Hartmann L. Указ. соч.
98

производство — появилась очень рано и достигла особого рас¬
цвета во второй половине XIII и в XIV в.— в правление тиранов
из дома Висконти. Наряду с производством оружия развились и
другие отрасли промышленности. В тарифе береговых пошлин
на различные предметы торговли, фигурировавшие на милан¬
ском рынке, наряду с оружием и панцирями упоминаются мно¬
гие другие предметы: серебро и золото, цветные сукна, особого
рода миланское сукно (de pannis mezolanis); платья, отделанные
или обшитые мехами; балдахины из немецкого полотна, бывшие
предметом консульского обихода; военное обмундирование; сук¬
на из Брешии, из Вероны, из Германии; шелк, кожа, кожаные из¬
делия, лошади, оливковое масло, мясо, сыр, кумыс; перец, бла¬
говония и воск1. Тариф раскрывает общий характер миланской
экономики. Содержащиеся в нем данные указывают на наличие в
Милане шерстоткацкого, шелкоткацкого производства (послед¬
нее появилось уже во время Крестовых походов), значительного
развития портновского ремесла и ремесел по обработке кожи.
Но из этих же данных следует, что в Милан попадали сукна из
Германии и из разных ломбардских городов — Брешии, Вероны,
пряности и благовония — из Леванта, привозившиеся через
Венецию, и сельскохозяйственные продукты, доставлявшиеся
из близлежащих местностей. Тариф речных пошлин раскрывает
облик промышленно-торгового города, много производившего у
себя, но вместе с тем связанного обменом со всей Ломбардией
и Германией и снабжавшегося сельскохозяйственными продук¬
тами из своей округи. Нужно, конечно, учесть, что документ, в
котором приводится тариф речных пошлин, дошел до нас в редак¬
ции начала XIII в. (1216 г.) и что в течение XII в. в экономической
жизни (как в области промышленности, так и в области торгов¬
ли) итальянских городов, как и других городов Западной Европы,
произошли большие сдвиги. Однако при условии учета этого
обстоятельства приведенный тариф, видимо, все же можно счи¬
тать отражающим реальные экономические отношения Милана
и в XI в. Обычное право Милана носило, как об этом указыва¬
1 Berlani F. Le due edizioni milanese e torinese — delie consuetudini
di Milano dell’anno 1216. Venezia, 1872. P. 216—223, 264—265. Новое
переработанное издание цитируемого обычного права Милана принадлежит
двум авторам и вышло в 1949 г.: Besta. Furico е Barni; Giar Luidgi. Liber
consuetudinum Mediolanl. Anni 1216. Nuova edizione, rifatta. Giuferre, 1949.
99

лось выше, чрезвычайно архаический характер: оно сложилось
путем постепенных наслоений различных норм и включало мно¬
гие, значительно более ранние постановления. Так, статья, ко¬
торой начинается раздел о торговле, где помещен тариф речных
пошлин, гласит, что правила о торговле соблюдались в Милане в
древние времена и соблюдаются и в настоящее время, т. е. в на¬
чале XIII в.1
Ремесло в Милане было чрезвычайно развито и дифферен¬
цировано, существовало много ремесленных специальностей.
Сохранился чрезвычайно интересный регламент миланского
ремесла и торговли, относящийся к 1066 г. Из него видно, что
главные улицы, расположенные в центре Милана, были заселе¬
ны ремесленниками и торговцами таким образом, что ремеслен¬
ники каждой специальности или купцы, торговавшие каким-либо
одним определенным родом товаров, имели свою улицу. Так,
существовали улицы золотых дел мастеров, торговцев золотом,
торговцев бумазеей, торговцев старым платьем, а также парик¬
махеров, оружейников, шпажников, шапочников и других ремес¬
ленников.
В каждом из городских рынков велась торговля особым родом
товаров. Источники позволяют отметить в составе городского на¬
селения уже в X в. значительный слой купечества, притом силь¬
но дифференцированного в имущественном отношении. Наряду
с крупными купцами были средние и мелкие торговцы.
Таким образом, уже в XI в. экономическая жизнь в Милане
била ключом. Это тем более заслуживает внимания, что по сво¬
им размерам город в это время был еще сравнительно невелик.
Он все еще был окружен крепостной стеной, воздвигнутой в зна¬
чительно более ранние времена. Только при Висконти, в XIII в.,
была построена новая, гораздо более обширная крепостная
стена.
Характерные особенности городской жизни, связанные с ро¬
стом населения, резко проявлялись в Милане уже в конце X в.
Итальянский буржуазный историк Карли устанавливает, что
между 800 и 1000 гг. ценность земельных участков, располо¬
женных в центре Милана, возросла втрое, между тем как цена
1 BerlaniF. Указ. соч. С. 214. «Verum quia negotiatores et eorum consules
speciales consuetudines sues habent, quae in nostra civitate antiquis temporlbus
et novis observantur etiam comprehendere in hoc onere necesse est. Vlaeanus
ergo quae sunt».
100

участков, расположенных в окрестностях города, осталась ста¬
бильной1.
* * *
Чтобы проследить классовую борьбу в Милане в XI в. и осо¬
бенно во второй половине его и понять, как зародилась и офор¬
милась миланская коммуна, нельзя ограничиваться историей
одного только этого города. Нужно исходить из всего комплекса
явлений, составлявших жизнь феодального общества Италии в
X—XI вв. и, в первую очередь, из состояния феодального земле¬
владения и борьбы классов в деревне.
Раннее появление и рост городов в Италии и раннее развитие
там товарно-денежных отношений изменили характер феодаль¬
ного поместья и поместного хозяйства. Возможность продавать
сельскохозяйственные продукты на городском рынке породила
у феодалов стремление повысить крестьянские повинности. Но
нормы повинностей, сложившиеся в силу обычного права, меша¬
ли осуществлению таких поползновений. Эти же нормы, а также
принудительный севооборот и наличие общинных земель меша¬
ли применению интенсивных методов землепользования. Чтобы
компенсировать материальный ущерб, проистекавший от фикса¬
ции крестьянских повинностей, феодал-землевладелец усиленно
пользовался сеньориальным правом суда, данным ему иммуни-
тетной грамотой. Рост феодального гнета вызывал, с одной сто¬
роны, крестьянские восстания, с другой — бегство крестьян в го¬
рода. Крестьянские восстания начались в Италии очень рано. До
нас дошли сведения о них от X и XI вв. Боязнь крестьянских дви¬
жений была одной из причин, побуждавших феодалов к передаче
поместий в долгосрочную аренду крупным и средним арендато¬
рам. Уже с конца IX в. в Северной Италии появляется масса по¬
добного рода арендных, так называемых либеллярных договоров,
заключавшихся обычно на 29 лет. Один из контрагентов этих
договоров — феодал, очень часто, но не всегда — прелат, цер¬
ковь, другой контрагент — горожане, духовные лица и вассалы
второго ранга — вальвассоры. Либеллярные договоры часто вели
к утрате церковью ее земельных владений. Единство и целость
поместья в результате их часто разрушались. Арендаторы обязы¬
вались давать землевладельцу определенный доход с поместья,
1 Carli F. II marcato nePalto medio evo. Padova, 1934. P. 313—314.
101

предоставлять ему и его свите помещение и пропитание во время
посещения им поместья, управлять этим поместьем, приглашать
новых колонов и т. д.1
Крестьяне подвергались, таким образом, двойному гнету:
со стороны феодала, продолжавшего пользоваться своими вер¬
ховными правами (например, суда), и со стороны арендатора.
Крестьянские восстания и бегство крестьян в города участи¬
лись.
Одновременно из сельских местностей в города направлялся
еще один людской поток: переселялись члены феодального со¬
словия, прежде всего вассалы второго ранга — так называемые
вальвассоры. Этот слой в Италии непомерно расширился вслед¬
ствие того, что в течение столетий страна представляла собой
выгодный объект для нападения сарацин и поле борьбы между
различными претендентами на королевский престол. Во второй
половине X в. (при Оттонах), когда в Италии наступило относи¬
тельное затишье, значительная часть вальвассоров оказалась не¬
нужной для военного дела и плохо обеспеченной материально.
Это вызывалось не только дроблением участков, которыми они
пользовались как бенефициями, но еще и тем обстоятельством,
что бенефиции вассалов низшего ранга до 1037 г. не были наслед¬
ственными, т. е. не были ленами. Они превратились в лены толь¬
ко на основании конституции («Constitutio de feodis»), изданной
в 1037 г. императором Конрадом II (см. о ней ниже). Тяжелое ма¬
териальное положение вызывало сильное брожение среди валь¬
вассоров и антагонизм между ними и их сеньорами — крупными
феодалами. Раннее развитие торговли в городах, где уже в X в.
сформировался слой купечества, отделившегося от ремесленни¬
ков, толкало вальвассоров в города. Они приобщались к город¬
ской торговле и в силу своих новых экономических интересов
сближались с городским купечеством, не сливаясь, однако, с
ним. Но и высшая аристократия — крупные феодалы устремля¬
лись в город. Жить здесь было гораздо безопаснее, чем в деревне,
1 Факты, подтверждающие приведенную характеристику развития се¬
вероитальянского поместья, см. у Лущатто Д. Экономическая история
Италии. Античность и Средние века/пер. с итал. М., 1954. Либеллярные
договоры на 19 и 29 лет между крестьянами и крупными землевладель¬
цами, заключенные с целью распашки нови или для мелиорации почвы,
встречаются в Италии уже в VIII в. По договорам либеллярий сохраняет
личную свободу; см. DorenA. Italienische Wirtschaftsgeschichte. Jena, 1934.
102

ввиду крестьянских волнении и удобней, вследствие того, что на
городском рынке можно было купить разные товары, в том числе
предметы роскоши, в частности изделия из шелка, а также пря¬
ности, привозившиеся из Леванта. По-видимому, до конца X в.
число феодалов в Милане было еще невелико. Джулини и Верри
утверждают, что сдвиг произошел в 1001 г.1
До того Милан был небольшим бедным городом, занимавшим
лишь одну шестую того пространства, которое он занял впослед¬
ствии. Большая часть домов была деревянная, крыши соломен¬
ные. Очень часто вспыхивали разрушительные пожары. С нача¬
ла XI в. приток феодалов в город усилился, и Милан обстроился
пышными дворцами с башнями, придавшими ему внешний блеск
и красоту. Феодалы приводили с собой вооруженные свиты,
вассалов, домашних слуг и даже ремесленников из крепостных
крестьян. Население Милана стало возрастать еще быстрее, чем
раньше, как за счет крестьян, так и за счет феодалов.
Население приобрело чрезвычайно пестрый характер. Наи¬
более часто выделялся в составе городского населения высший
слой феодальной аристократии, крупные феодальные землевла¬
дельцы, капитаны. Между низшей прослойкой феодального со¬
словия, вальвассорами, и купечеством уже не было того резкого
разграничения, как между капитанами и остальным населением,
благодаря указанному выше частичному слиянию самого выс¬
шего слоя купечества с вальвассорами. Наибольшей пестротой
отличались группировки, относящиеся к народным массам. К
ним принадлежали ремесленники, мелкие торговцы, чернора¬
бочие, беглые крепостные. С этими группировками сближалась
и та часть низшего клира, которая вышла из народа, в то время
как высший клир, которому принадлежали большие земельные
владения, примыкал к крупным светским земельным магнатам.
Средний клир порою также примыкал к последним. В процессе
борьбы с сеньориальной властью в рядах народных масс часто
оказывались элементы социально чуждые им — богатое купе¬
чество, которое в определенной мере также страдало от сеньо¬
риального гнета, и многие вальвассоры, сблизившиеся с купече¬
ством и стремившиеся к свержению сеньориального режима и
к приобретению политических прав. В хрониках эти социально
чуждые народным массам элементы вместе с ними объединяются
в общем обозначении «народ» или «популяры» («populus»). Это
1 VerriP. Storia di Milano. Vol. I. Milano, 1851. P. 46.
103

заставляет исследователя в каждом отдельном случае устанавли¬
вать, какие именно группы населения подразумеваются под этим
термином.
Число переселившихся в город феодалов и крестьян на протя¬
жении XI в. все возрастало. Одновременно с количественным ро¬
стом благодаря развитию промышленности и торговли, сближе¬
нию между собою различных общественных прослоек, бывших
первоначально друг другу чуждыми (мы имеем в виду феодалов,
особенно вальвассоров, и богатое купечество), и изменению их
удельного веса в экономической жизни города менялся и харак¬
тер населения. К сожалению, мы не располагаем статистически¬
ми данными, на основе которых можно было бы вполне точно
изучить этот процесс. О нем можно судить лишь неполно, анали¬
зируя отдельные моменты классовой борьбы, развертывавшейся
в Милане в XI в.
* * *
Первая половина XI в. была в Милане периодом наиболее
полного развития сеньориального режима. Сеньором города был
архиепископ, один из самых крупных духовных князей Западной
Европы. Роль Милана в торговле с Германией и его значение
как стратегического пункта, охранявшего ворота из Германии в
Италию, побуждали германского императора осыпать миланско¬
го архиепископа милостями в виде земельных дарений и приви¬
легий. Само избрание короля Германии королем Италии, пред¬
шествовавшее коронованию его как императора так называемой
Священной Римской империи германской нации, в значительной
степени зависело от миланского архиепископа.
В XI в. архиепископ Милана обладал всеми правами, принад¬
лежавшими раньше миланскому графу в городе Милане и в его
графстве. Высказанное некоторыми буржуазными историками
мнение, что власть графа, т. е. власть суда и управления над ми¬
ланским населением, была передана миланскому архиепископу
либо Карлом Великим, либо Оттонами, не выдерживает никакой
критики, так как оно документально не о босновано. По-види мо му,
власть графа постепенно отмирала и функции его переходили к ар¬
хиепископу. Как и во всех городах Западной Европы, архиепископ
управлял при помощи курии. Но если в других городах Западной
Европы, как, например, в прирейнских городах Германии, сеньо¬
104

риальная курия архиепископа в большинстве случаев состояла
из министериалов сеньора, то в Милане ее составляли крупные
духовные и мощные светские феодалы, находившиеся в отноше¬
ниях вассальной зависимости к архиепископу. Все они обладали
большими поместьями близ города, а многие из них, сверх того,
еще замками в городе. Феодальная высшая знать, входившая в
состав архиепископской курии, привлекала к участию в управ¬
лении своих собственных вассалов, или вальвассоров. Таким об¬
разом, весь административный и судебный аппарат Милана со¬
стоял из представителей феодальной аристократии различного
ранга и значения. В хрониках все они обозначаются как milites,
т. е. как воины. В их руках был высший уголовный суд. Под их не¬
посредственным надзором протекали даже пытки. Это видно из
одного описанного хроникой случая кражи архиепископских дра¬
гоценностей, когда пойманные воры были подвергнуты пыткам1.
Наряду с феодалами, находившимися в вассальных отношениях
к епископу, в Милане жила феодальная аристократия, не связан¬
ная с ним отношениями вассалитета. В хрониках она фигурирует
под названием нобилитета. С феодалами первого указанного раз¬
ряда, т. е. с вассалами епископа, ее сближала классовая солидар¬
ность.
Этой феодально-клерикальной группировке противостояла
народная масса, управляемая и угнетаемая феодалами и совер¬
шенно бесправная, как и во всех городах Западной Европы при
сеньориальном режиме. В этом уже тогда большом и быстро ра¬
стущем городе, где жило так много крепостных, переселившихся
со своими господами, и крепостных, бежавших от своих господ,
бесправие ощущалось особенно сильно и антагонизм между ари¬
стократией и народом достиг в XI в. крайней напряженности.
Атмосфера феодального гнета, господствовавшая в сельских
местностях, окружавших Милан, не только плотно обволакивала
город, она просочилась во все его поры, сближая его в этом от¬
ношении с деревней. И так повсюду в Западной Европе произвол
сеньориального режима ощущался народными массами тем силь¬
нее, чем более были развиты промышленность и торговля. Но он
ощущался, хотя и не в такой мере, и богатым купечеством.
К тому же в народных массах еще живо было воспоминание
о старой Марковой демократии и самостоятельности городской
общины, что обостряло чувство протеста против сеньориальной
1 Landalphi Sen. Указ. соч. Lib. II. Сар. 31 (MGHSS. Т. VIII).
105

власти. В VIII—IX вв. в городах, как и в деревнях, Италии про¬
исходили приходские собрания, так называемые convent us ante
ecclesi.
Они решали вопросы об общинных землях города, о ремонте
дорог, мостов и крепостных стен, о допущении новых членов в со¬
став горожан. Сходы участвовали в избрании архиепископа. Они
назначали должностных лиц, которые приводили в исполнение
их решения. Существовало общегородское ополчение, которое
впоследствии стало делиться на отряды по кварталам города и по
городским воротам. Городская община с давних пор представля¬
ла собой организованное целое1. Власть феодально-клерикальной
верхушки придавила ее, но не могла искоренить всех народных
учреждений. Так, например, народное сплочение не только сохра¬
нилось в Милане и при сеньориальном режиме, но даже укрепи¬
лось в XI в. благодаря тому, что архиепископ Ариберт (см. ниже)
во время борьбы с императором Конрадом II призвал под оружие
решительно все население Миланского архиепископства, город¬
ское и сельское, не исключая крепостных.
Миланский хронист первой половины XI в. Ландульф Старший
вспоминает о том времени, когда Миланом правили герцоги и
графы. Тогда, говорит он, народ испытывал довольство и пользо¬
вался полной безопасностью. Теперь же, продолжает он, правят
немногие возвысившиеся капитаны, т. е. крупные феодалы: что¬
бы защитить приобретенные ими привилегии, они привлекают к
управлению своих вассалов, вальвассоров, между тем как сами
они являются вассалами архиепископа2.
Феодально-клерикальная группировка составляла классовую
основу феодально-клерикальной партии, которая в течение вто¬
рой половины X в. и большей части XI в. являлась надежной опо¬
рой германских императоров, стремившихся к захвату Италии.
Императоры из династии Оттонов и в Италии придерживались
той же политики союза с прелатами церкви, оказывавшими им
поддержку в их борьбе со светскими феодалами, которой они сле¬
довали в Германии. Император защищал материальные интересы
итальянской церкви. Велась систематическая борьба с перехо¬
дом церковных владений в руки светских феодалов. Предписано
было строго соблюдать инквизиционный процесс в делах о зем¬
лях церкви. Укреплен был церковный иммунитет. Императоры
1 Chlapelli L. Указ, соч.; Brezzi Р. Указ. соч.
2 Landutphi Sen. Указ. соч. С. 26.
106

франконской династии поддерживали союз с прелатами итальян¬
ской церкви. Он был временно нарушен только при императоре
Конраде II, когда последний заподозрил миланского архиеписко¬
па Ариберта в поддержке врага Конрада — Од она Шампанского,
претендовавшего на корону Италии. Феодально-клерикальная
партия Милана сохранила преданность своему архиепископу. В
борьбе с Арибертом Конрад II использовал противоречия интере¬
сов мелких рыцарей, бенифиции которых не были наследствен¬
ными, и крупных итальянских феодалов, от которых эти рыцари,
как их вальвассоры, получили бенефиции.
Конрад II осадил Милан, где находился Ариберт со своими
приверженцами. Во время этой осады Конрад II издал закон о на¬
следственности ленов вальвассоров (1037 г.), чем привлек их на
свою сторону. Ослабив, таким образом, силы Ариберта, он при¬
нудил его подчиниться себе. После этого единение германского
императора с архиепископами и епископами Ломбардии не на¬
рушалось больше до самого правления Генриха IV.
Но народная масса ломбардских городов относилась враждеб¬
но к германским императорам уже в силу одного того, что они
являлись друзьями ее врагов и угнетателей. В ряде случаев народ
ломбардских городов отвечал восстаниями на насилия герман¬
ской императорской армии, бесцеремонно грабившей население.
Укажем хотя бы на народное восстание в Павии после коронова¬
ния Генриха III.
Противоречия между указанными выше различными слоями
общества и правителями, возглавляемыми архиепископом, вы¬
звали в Милане восстание в конце X в., в правление архиеписко¬
па Ландульфа.
В начале XI в. значительно возросли силы феодально-клери¬
кальной партии. Об этом единогласно говорят все хроники XI в.
Например, чрезвычайно характерен тот факт, что Ариберт, из¬
вестный своим столкновением с императором Конрадом II, был
избран в 1018 г. в архиепископы «consultu majorum civitatis», т. е.
по воле самых богатых представителей городского населения, и
утвержден императором. Джулини замечает по этому поводу:
«Уже в это время суверены полностью присвоили себе право да¬
вать инвеституру епископу и производить выбор между кандида¬
тами, намеченными клиром и народом, а порою, если намеченные
кандидаты не нравились им и больше нравился кто-либо другой,
107

назначали просто кого им захочется. История этого времени дает
ярчайшие примеры такого рода»1.
В правление Ариберта классовые противоречия в Милане
углубляются. Аристократия, не чувствуя себя в безопасности в
этом городе, где она вызывала столько ненависти, стала укреп¬
ляться в своих дворцах, воздвигая около них защитные башни.
В 1035 г. (т. е. за два года до введения Конрадом II конституции
о наследственности бенефициев вальвассоров) вспыхнула рас¬
пря между миланскими вальвассорами и их сеньорами. Хронист
Арнульф возлагает вину за нее на самого Ариберта, державше¬
гося с вальвассорами крайне надменно и проявлявшего прене¬
брежение к их интересам. Между тем количество вальвассоров
в Милане в это время сильно возросло. Вместо того чтобы пойти
навстречу их требованиям, Ариберт решил подавить движение
силой. Но ему не удалось победить вальвассоров в бою2.
Дальнейшие события переплелись с конфликтом между
Арибертом и Конрадом II. Своим законом о наследственности бе¬
нефициев вальвассоров Конрад II значительно ослабил противо¬
речия, существовавшие между высшей и низшей прослойками
феодального сословия в Ломбардии. Однако недовольство в сре¬
де вальвассоров не исчезло. Его постоянно поддерживало то, что
лены вальвассоров были незначительны и что они продолжали
дробиться. Еще более существенно было то, что классовая борьба
все усиливалась, росли волнения крестьянства. Не прекратилось
и стремление вальвассоров обосноваться в городе, где они эконо¬
мически сближались с высшим слоем купечества. С движением
вальвассоров смыкалось и движение купечества. Некоторые из
купцов стремились достигнуть рыцарского звания и в отдельных
случаях приобретали его. Положение вальвассоров в сельских
местностях и их тяготение к городу объясняет, почему мы в те¬
чение XI в. часто встречаем их как военных руководителей на¬
родных движений.
Восстание вальвассоров было только вступлением к новому
этапу классовой борьбы, которая охватила весь Милан в 1041 —
1044 гг., в правление того же Ариберта. Народ, по словам хро¬
ниста Ландульфа Старшего, стремился вернуть себе свободу, ко¬
торой обладали его предки и которой лишила его аристократия.
Ближайшим поводом к восстанию послужило избиение популя¬
1 Giulini G. Указ. соч. Vol. II. Р. 102.
2 Arnulphi. Указ. соч. Lib. II. Сар. 11 (MGHSS. Т. VIII).
108

ра, человека из народа, аристократом. Как видно из перипетий
борьбы, богатое купечество находилось в лагере восставших.
Часть рыцарства также присоединилась к ним. Во главе их стал
один из наиболее выдающихся, как утверждают хроники, рыца¬
рей Милана — Ланцон. Из истории восстания видно, что Ланцон
не принадлежал к числу мелких рыцарей — у него были свои
вассалы. Восставшим противостояла вся остальная феодально¬
клерикальная партия1. Популяры количественно превосходили
аристократов. Подавленные численностью противника, аристо¬
краты с семьями, а вслед за ними и архиепископ покинули город
и затем осадили его. Город был сильно укреплен. Аристократы
блокировали его. Осаждавшие воздвигли шесть фортов и раз¬
местили там свой авангард, приготовившись к продолжительной
осаде, «точно в городе находились не граждане, а враги»2,— за¬
мечает хронист. Не только в самом Милане, но и в подвластной
ему области развертывалась классовая борьба между феодалами
и населением.
После трехлетней осады население Милана было доведено
до крайней степени голода, так как подвоз продовольствия был
чрезвычайно затруднен. «Покинутые дворцы угрожали разру¬
шением, и город больше напоминал опустошенный Вавилон,—
говорит хронист,— чем блестящий Милан, некогда резиденцию
благороднейших королей»3. Тогда Ланцон, видя невозможность
дальнейшей защиты города силами одних только миланцев, ре¬
шил обратиться за помощью к императору Генриху III. Послом к
Генриху отправился некий Альберт — один из вассалов Ланцона,
которого для подкрепления его миссии снабдили большим коли¬
чеством золота и серебра, данного, конечно, богатыми людьми,
принадлежавшими к лагерю восставших. Мы видим, что под дав¬
лением крайней нужды обычная антиимператорская и антигер¬
манская ориентация миланского общества начинает колебаться.
Генрих III был готов, также как и в свое время Конрад II, времен¬
но изменить традиционную императорскую политику поддержки
1 Arnulphi. Указ. соч. Lib. II. Сар. 18.
2 «Capitanel vere circa urbem antevardis ordinatis, dvitatem ab uno militario
diu noctuque curiose vallantes, non ut cives, sed ut hostes exercebantur».
Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. II. Cap. 26.
3 «Si intus earn videres, turribus, atque palatis desertis, jam minantibus
ruinam Babyloniam potius deceres desertam, quam Mediolanum quondam
regum sedes nobilium». Там же.
109

феодально-клерикальной партии в Милане. Ариберт и его кли¬
ка представлялись ему слишком сильными и опасными для его
авторитета. Он готов был отдать предпочтение какому-либо дру¬
гому архиепископу, который был бы выбран широкими слоями
городского населения и утвержден самим Генрихом, архиеписко¬
пу более податливому, чем сильный и властный Ариберт. Исходя
из этих соображений, Генрих III якобы готов был помочь против¬
никам миланской аристократии против нее. Но как непременное
условие поддержки он требовал размещения в Милане немецко¬
го трехтысячного конного отряда. Восставшие поняли истинный
смысл поведения императора и этого требования — оно грозило
порабощением миланскому населению — и прервали сношения
с императором. Но и аристократия поняла, какую опасность
представил бы для нее союз германского императора с широки¬
ми слоями миланского населения. Угроза агрессии, проявленная
Генрихом III в отношении Милана, дала толчок к примирению
враждующих партий (1044 г.). Но классовые противоречия были
слишком глубоки в Милане для того, чтобы мир мог долго сохра¬
няться.
В 1045 г. Ариберт умер. Под влиянием только что состоявше¬
гося соглашения было созвано общенародное собрание для вы¬
бора его преемника. Собрались все граждане, сообщает хронист,
аристократия, клир и простой народ («Civium universorum, tanto
laici che chlerici»). Затем, по обычаю, последовало утверждение
нового архиепископа императором. Остается неясным: утвер¬
дил ли Генрих III кого-либо из кандидатов, намеченных народ¬
ным собранием, или же он выдвинул своего кандидата. Как бы
то ни было, архиепископом был утвержден аристократ Гвидон де
Веляте, занимавший этот пост с 1045 до 1069 г. Гвидон, сторон¬
ник императора, в такой же мере был защитником аристократии
и высшего клира, как и его предшественник. Вскоре после его на¬
значения началась реакция. Ланцон был изгнан из города и, по
некоторым сведениям, предан мучительной и позорной казни.
Правящая аристократия издала закон, в силу которого аристо¬
крат, убивший популяра, наказывался лишь уплатой небольшого
штрафа. Это было прелюдией к новому периоду обострения клас¬
совой борьбы, перераставшей в гражданскую войну, периоду, ко¬
торый начался в Милане в 50-х годах XI в. и в конце этого века
привел к созданию коммуны. Этот период представляет особый
интерес не только для истории Милана, но и для общеевропей¬
110

ской истории. Это было время конфликта между Григорием VII и
Генрихом IV из-за инвеституры.
* * *
Анализируя классовую борьбу, развернувшуюся в Милане
во второй половине XI в., мы встречаем основные группировки,
знакомые нам из истории восстания 1041 —1044 гг. На одном по¬
люсе стояла феодально-клерикальная группировка, на другом —
ремесленники и вообще трудовая масса, а также их союзники в
борьбе с сеньориальной властью — богатое купечество и часть
вальвассоров. Но в 40-х годах XI в. в лагере восставших было го¬
раздо больше единства, чем в 50—80-х годах его. В восстании,
возглавленном Ленцоном, восставшие выступили против аристо¬
кратии и высшего клира как нечто единое, хотя среди них были
уже представители имущих классов и бедняков. В классовой
борьбе 50—80-х годов масса восставших была разобщена. Чтобы
понять причину этого, необходимо познакомиться с состоянием
миланской церкви в середине XI в. и с религиозными расхожде¬
ниями между разными слоями миланского населения, отражав¬
шими социальные противоречия, которые существовали между
ними.
Борьба за церковную реформу в Милане переплелась во второй
половине XI в. с классовой борьбой. Это осложнило последнюю
и придало ей специфическую окраску. Соединяя в своих руках
большие земельные владения, обогащаясь за счет народа как пу¬
тем взимания феодальных повинностей с крепостного крестьян¬
ства, так и через посредство сеньориальных прав суда и управле¬
ния не только в поместьях, но и в городе, высшие духовные лица,
в большинстве случаев невежественные люди, вели праздную и
распутную жизнь. Они обнаруживали полную классовую соли¬
дарность с капитанами и богатой частью вальвассоров и вместе с
ними обирали народ. Среди низшего клира также были люди, ко¬
торые вели образ жизни, явно не соответствовавший их положе¬
нию. Некоторые являлись содержателями таверн, другие — тор¬
говцами. Картина жизни духовенства, даваемая Петром Дамиани
в его «Liber Gomerrhianus», соответствовала действительности.
Все духовенство было женатое, церковные должности продава¬
лись. Церковь стала простым придатком к крупному феодаль¬
ному землевладению, орудием в руках феодала. Только тот мог
111

купить должность, кто обладал нужными средствами. Выдвигая
лозунг отмены симонии, т. е. продажи церковных должностей,
папство действовало в интересах укрепления своей власти; оно
стремилось подорвать зависимость духовенства от светских фео¬
далов и подчинить его исключительно высшей организации са¬
мой церкви. Этот лозунг нашел в XI в. отклик у народных масс
не только Милана, но Кремоны, Брешии и других ломбардских
городов1. Совершенно ясно, что миланский народ, угнетаемый
прелатами католической церкви, не мог сочувствовать теократи¬
ческим устремлениям главы этой церкви — папы. Но, поскольку
устремления папы были в данный момент направлены против пре¬
латов местной церкви и местных феодалов, создавался контакт
между движением народной массы, направленным к свержению
архиепископского режима, и движением в пользу церковной ре¬
формы.
Выше уже указывалось, что трудящиеся массы отшатнулись
от прелатов католической церкви и от большей части католиче¬
ского клира. Но вместе с тем они отказались от католического
вероучения. Низшие слои населения Милана были охвачены в
XI в. религиозным брожением. Быстрый темп развития товар¬
ного производства и обмена выбивал массы деревенского насе¬
ления из старой колеи. Город не всегда еще давал возможность
переселившимся сюда крестьянам получить более или менее по¬
стоянный заработок. Материальное положение ремесленников
Милана и других городов Ломбардии в XI в. было очень тяже¬
лым, как и везде при сеньориальном режиме. Буржуазная исто¬
риография утверждает, что итальянские цехи возникли в горо¬
дах только в XII в. Но она, видимо, исходит из факта появления
зафиксированных цеховых статутов в это время. Известно, что
цеховые статуты представляют собой фиксацию старых, поколе¬
ниями складывавшихся норм цехового права и что цеховые ор¬
ганизации всегда возникали значительно раньше, чем писанное
цеховое право. Факт расселения ремесленников одной и той же
специальности в Милане на одних и тех же улицах заставляет
предполагать наличие ремесленных организаций уже в XI в. Но
они не были тогда достаточно прочны и сильны, чтобы обеспе¬
чить своим членам защиту их прав. К тому же далеко не все насе¬
ление, иммигрировавшее в город из сельских местностей, могло
1 См.: Bonitionis episcopi Sutrini. Liber ad amicum. Ed. P. Ja^. Berolini,
1865. P. 63, 73—75 и др.
112

быть поглощено ремеслом. Прилив выходцев из деревни в город
опережал развитие городского ремесла. Среди городских масс
населения было много элементов, у которых не было своей орга¬
низации,— чернорабочих, бродяг и т. д. Крушение старого жиз¬
ненного уклада и непрочность основ новой жизни расшатывали
устои католической веры. Тяжелое экономическое положение
народной массы Северной Италии в деревне и в городе, ее поли¬
тическое бесправие, ненависть и возмущение, которые вызывал
у нее католический клир, обогащавшийся за счет народа и идео¬
логически поддерживавший ее угнетателей, создавали социаль¬
ные предпосылки для отпадения очень многих от католической
церкви. Уже в первой половине XI в. в Северной Италии были
широко распространены всевозможные ереси; в XII—XIII вв.
число их еще более увеличилось. Среди них преобладали два
основных течения: раннее вальденство и еще более далекая от
ортодоксального христианства катарская ересь1.
Приведенные данные, характеризующие состояние милан¬
ской церкви в середине XI в., и религиозные разногласия, про¬
являвшиеся в среде миланского населения, дают нам возмож¬
ность с большой конкретностью и полнотою охарактеризовать
группировку, поднявшую во второй половине XI в. знамя борьбы
против феодально-клерикальной клики Милана, и понять причи¬
ны постоянных разногласий, вспыхивавших в ее среде в течение
всего периода борьбы. Ее основное ядро составляли слой ремес¬
ленников — мелких производителей, владевших средствами про¬
изводства, примыкавшие к нему мелкие торговцы и совершенно
неорганизованная городская беднота. Эти демократические эле¬
менты антиаристократической группировки были враждебно на¬
строены к католической церкви, но вместе с ними вначале шла
и богатая часть неаристократического населения Милана — со¬
стоятельное купечество. Противники политического строя, не
дававшего им ни защиты личности и собственности, ни полити¬
ческих прав и подавлявшего их торговую инициативу, миланские
богатые купцы объединились вокруг местной католической церк¬
ви св. Амвросия. Это религиозное расхождение с самого начала
внесло рознь в ряды антиаристократического лагеря. В дальней¬
шем раскол углубился в результате социальных противоречий,
1 О ересях см.: Сидорова Н. А. Очерки по истории ранней городской
культуры во Франции: к вопросу о реакц. роли католич. церкви в развитии
средневековой культуры. М., 1953.
113

резко проявившихся между трудовыми массами и богатым купе¬
чеством, что привело к переходу богатых горожан в лагерь фео¬
далов.
Положение вальвассоров, находившихся в антиаристократи-
ческом лагере, было весьма сложным. Будучи социально чуж¬
ды народной массе, они не только примкнули к ней, но даже в
лице некоторых своих представителей стали во главе движе¬
ния. Вальвассоры, как и партия церковной реформы и богатое
купечество, стремились использовать движение масс в своих
интересах — низвергнуть правившую в Милане феодально¬
клерикальную клику и взять управление в свои руки. Они поддер¬
живали партию церковной реформы и имели постоянную связь с
Римом. Среди них были умелые агитаторы и ораторы. Проповедь
церковной реформы они соединяли с резкой критикой тяжелого
экономического положения народа и его бесправия и восстанав¬
ливали угнетенных против общих противников. Они восставали
не только против симонии и браков священников, но и против не¬
которых догматов и обрядов католической церкви. Трудно ска¬
зать, как далеко заходили они в своем отрицательном отношении
к католическому вероучению и где кончалась у них демагогия и
начиналась подлинная критика католической церкви и ее веро¬
учения. Несомненно одно: они шли с массами гораздо дальше,
чем купечество.
В такую сложную социальную среду пал первый призыв к
церковной реформе. Движение в ее пользу началось в Милане
в 1056 г. Первым проповедником реформы выступил кардинал
Ансельм да Баджио, уроженец Милана, человек знатного проис¬
хождения, и, кроме него, еще Ариальд, Ландульф и Назар. Первые
двое принадлежали к феодальной аристократии. Ландульф
Младший пишет об Ариальде, что он родился в местности Кузаго
миланского диоцеза и происходил из знатного рода де Альцате.
У него были свои земельные владения в родных местах. Некий
Андрей в составленном им житии Ариальда рассказывает, что,
пройдя первоначальное обучение у себя дома, Ариальд посетил
разные земли и усердно предавался изучению схоластических
наук, пока не усвоил всю сумму «светского и божественного зна¬
ния и не достиг в нем совершенства»1. По некоторым сведениям,
он учился в Париже. Ландульф Старший сообщает, что Ариальд * S.1 Giulini G. Указ. соч. Vol. II. Р. 379, 380, со ссылкой на В. Andreas. Vita
S. Arialdi.
114

приобрел степень магистра изящных искусств и занимал положе¬
ние диакона капеллы архиепископа Гвидо на. Аристократически
настроенный Ландульф Старший, у которого движение цер¬
ковной реформы вызывает ненависть и возмущение, обливает
Ариальда грязью.
Вторым руководителем движения церковной реформы был
Ландульф Котта — клирик несомненно благородного происхо¬
ждения. Об его брате Эрлембальде тот же хронист Ландульф со¬
общает, что он происходил из знатной семьи капитанов1.
Третий человек, упоминаемый в хронике как руководитель
движения, был некий Назар, заведовавший монетным двором в
Милане, по общему утверждению, крупный богач. Но его роль,
по-видимому, ограничивалась тем, что он материально субсиди¬
ровал движение.
Как проповедники и агитаторы выступают только Ариальд и
Ландульф.
Приведенные имена характерны. Союз двух выходцев из ари¬
стократической среды, один из которых получил широкое обра¬
зование, с богатейшим миланским купцом наглядно показывает,
что привилегии, которыми обладали эти аристократы, не пред¬
ставляли для них исключительной ценности и что они тяготели
к городской среде. Что касается Ансельма да Баджио, то он тоже
изменил консервативным традициям своей среды и выступил за
церковную реформу, но попытался подчинить ее интересам пап¬
ского двора. Все трое были тесно связаны с Гильдебрандом, вдох¬
новлявшим движение церковной реформы.
Проповеди Ариальда и Ландульфа еще больше усилили
волнение в народе. Источники упоминают о больших народ¬
ных собраниях, на которых принимались решения, касавшиеся
церкви и клира. На них часто присутствовали не только миря¬
не и городское духовенство, но даже представители сельского
клира. Власть уже начинала ускользать из рук архиепископа и
его курии. Однако в первые годы после появления Ландульфа и
Ариальда руководимая ими партия церковной реформы еще не
имели перевеса. Народная масса не оказывала им достаточно
сильной поддержки. Чувствовалось, что в лагере противников
сеньориального режима отсутствовало единство. Но и архиепи¬
скопская партия не всегда была уверена в успехе. Неоднократно
1 Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 14.
115

случалось, что обе партии боялись открыто выступить и вынуж¬
дены были собираться тайно.
Но уже в 1058 г. в настроении народных масс наступил резкий
перелом. 6 мая во время торжественной процессии в честь св.
Назара некий священник Ансельм «из благородного рода» при¬
близился к Ариальду и дал ему пощечину со словами: «Неужели
ты один при помощи отвратительной паталии и множества пре¬
ступных и гнусных клятв думаешь разжечь против нас пламя на¬
рода, которое стремительно разливается подобно морю»1.
При описании этого эпизода в хронике впервые появляется
слово «паталия», оно же «патария». Ряд буржуазных историков
совершенно затушевывает социальный смысл приведенной фра¬
зы, они даже не подвергают ее сколько-нибудь серьезному анали¬
зу. При этом слово «паталия» переводится в уз ко церковном смыс¬
ле. Джулини понимает под «паталией» новый проект церковной
реформы, направленный к безбрачию духовенства и искорене¬
нию симонии2. Верри истолковывает «паталию», или «патарию»,
как ересь или, по его словам, как новую доктрину, расходящуюся
с ортодоксальным учением церкви3. Оба историка утверждают,
что в понимании народа «патария» означала партию церковной
реформы. При этом ссылаются на хронику Арнульфа, который
пишет, что «паталинами», или «патаринами» (мы скажем — «па-
таренами»), народ иронически называл тех, кто избегал пользо¬
ваться услугами женатых священников и симониаков. Более бли¬
зок к истине А. Дорен, говорящий о патаренах как о низших сло¬
ях народа, но он суживает это понятие, неправильно ставя знак
равенства между патаренами и люмпен-пролетариатом. Мы име¬
ем основание думать, что к патаренам примыкала вся ремеслен¬
ная масса Милана и, сверх того, еще элементы неорганизованно¬
го плебса. Из цитируемого места хроники Арнульфа нисколько
не следует, что патарены были только сторонниками церковной
реформы. Фраза, вкладываемая хронистом в уста священника-
аристократа, нанесшего Ариальду физическое оскорбление, име¬
ет совершенно определенный социальный смысл. Чтобы понять
это, необходимо привести ее в соответствие с тем, что мы вообще
1 «Numquid tu selus per execrabilem pataliam et quamplurima sacramenta
prava ac detestabilia populi flammam, quae Impetu ut mare versatur super nos
accendis?» Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 9.
2 Giulini G. Указ. соч. Vol. II. P. 391.
3 VerriP. Указ. соч. Vol. I. P. 124.
116

знаем из истории Милана о патаренах. Вспомним, что это слово
обозначало старьевщиков, торговцев старым платьем, которые
концентрировались на одной из улиц Милана в части города, за¬
селенной ремесленниками,— профессия, не приносившая боль¬
шой выгоды и в глазах зажиточных людей, занимавших высокое
социальное положение,— презренная. Слова «per execrabilem
pataliam» содержат оттенок надменной брезгливости. Так дол¬
жен был выражаться о патаренах представитель и защитник
феодально-клерикальных кругов Милана. Патарены олицетворя¬
ли в его глазах сброд, чернь. Часть фразы, говорящая о множе¬
стве «преступных клятв», также наталкивает на определенный
вывод. Тот же Ландульф Старший, хроника которого содержит
рассказ о происшедшем во время торжественной процессии ин¬
циденте, приписывает одному высокопоставленному духовно¬
му лицу следующую фразу, обращенную к Ариальду: «Если ты
вздумал вызвать смуту через посредство неслыханных собраний
(т. е. никогда раньше не происходивших собраний) паталии, то
ты должен был, сперва хорошенько попостившись, обратиться за
советом к какому-нибудь верующему человеку»1.
Совершенно очевидно, что 1057 и 1058 гг. были использованы
Ариальдом и Ламдульфом для усиленной агитации среди патаре-
нов. В одной из хроник Фиаммы высказывается утверждение, что
проповедники церковной реформы собирались в квартале пата-
ренов, почему и были названы патаренами2.
Если собрать вместе эти разрозненные сведения, то возникает
ясное представление о бурных собраниях патаренов, на которых
произносились зажигательные речи Ариальдом и Ландульфом
и принимались скреплявшиеся присягой решения о борьбе с
феодально-клерикальной верхушкой Милана. Такого рода при¬
сяги — «sacramenta», или «Juramenta»,— не представляли чего-
либо специфически свойственного Милану и тому времени, о
котором идет речь. Тайные собрания и решения, скрепленные
клятвой,— обычное явление в истории городских и крестьянских
восстаний в Средние века. Важно отметить, что агитационные со¬
брания на улице патаренов в ремесленном квартале посещались
1 «Cum huijus inauditae pataliae placitum cogitasti commovere, qua-
liscumque intentionis esses, ab alique religiose vire prius multis cum jejuniis
debuisses consciliari».
2 Glulini G. Указ. соч. Vol. II. P. 517, со ссылкой на Fiamma, Chron. Maj.
M. S. Cap. 764 и др. источники.
117

не одними только старьевщиками Милана. На них бывали, конеч¬
но, все ремесленники, больше того, вся беднота Милана. Хронист
XV в. Тристан Калько говорит, что Ариальд опирался «на содей¬
ствие» почти всех тех граждан, которые охотно прислушивались
к обличению пороков духовенства, и других угнетенных нуждой
и долгами, возлагавших все надежды на грабежи и добычу и ме¬
нее всего стремившихся к миру и согласию в городе»1.
Последняя выдержка, явно дышащая враждою к Ариальду,
показывает, что за ним шли бедные слои народа, ненавидевшие
порочное духовенство, которое поддерживало их угнетателей и
само стояло в рядах этих угнетателей. Название «патарии», со¬
вершенно очевидно, получило более широкий смысл. Оно рас¬
пространилось на всю бедноту Милана.
Но представляла ли собой патария какую-либо самостоятель¬
ную еретическую секту, имевшую свое особое, еретическое уче¬
ние?
Весь Милан кишел в то время еретиками и ересями. Бедные
слои населения представляли особенно благодарную почву для
их распространения, и можно заранее сказать, что огромное
большинство тех, на кого опирались Ариальд и Ландульф, если
не все они, примыкало к какой-либо ереси. Значительная часть
беднейших слоев миланского населения должна была, естествен¬
но, принадлежать не к католикам, а к еретикам. Но мы не нашли
никаких данных, которые бы свидетельствовали в пользу того
взгляда, что патария представляла особую ересь, особую ерети¬
ческую секту. К миланскому духовенству отрицательно относи¬
лись, без различия толков, все еретические секты Милана.
Совершенно понятно, почему бедные слои миланского насе¬
ления, лишенные прочных организаций и объединяющего цен¬
тра, сплотились вокруг Ариальда и Ландульфа, выступавших
с лозунгами радикальной реформы клира. С того момента, как
произошло это объединение, движение, руководимое Ариальдом
и Ландульфом, вышло из узкого русла церковной реформы и сли¬
лось с широким революционным потоком патарии.
Сторонники папства оказались в большом выигрыше.
Движение, развернувшееся в Милане, вступило в фазу граждан¬
ской войны. Огромные народные собрания стали происходить еще
чаще и носили еще более бурный характер. Хроника Ландульфа
1 Calchi Т. Historia patriae. Lib. VI. Milano, 1851. P. 125, в кн.: Verri P.
Storia di Milano. P. 131.
118

Старшего сохранила описание одного из них. Собравшиеся руко¬
водители народной партии и некоторые наиболее близкие им еди¬
номышленники решили созвать население на собрание при по¬
средстве особых пригласительных билетов. Билеты эти под звон
колокольчиков раздавались женщинами на площадях и улицах
решительно всем. Женщины громко возвещали, что все — стар
и млад, люди образованные и невежественные, осторожные и не¬
осторожные,— должны собраться в Большой миланский театр,
чтобы выслушать во имя спасения своей души назидательную
речь Ариальда. Когда театр наполнился народом, туда прибыл
Ариальд, поднялся на кафедру, носившую название Commune,
потому что оттуда к толпе мог обратиться всякий желающий, и
произнес речь. Влияние ее было таково, что собравшаяся толпа
еще больше «воспламенилась ненавистью к духовенству», рассы¬
палась по городу и его предместью, напала на дома священников,
враждебных народу, и, как выражается хроника, «подвергла их
очень дурному обращению»1. Хозяином города стал народ.
* * *
Ближайшим последствием народных волнений был уход боль¬
шей части аристократии из Милана. Некоторые аристократы все
же остались в Милане в ожидании, что «время положит конец
этим бурным бедствиям», т. е., иными словами, выжидая удоб¬
ный момент для восстановления своей власти2.
Уход из Милана аристократии, т. е., другими словами, воору¬
женных отрядов, защищавших архиепископа и высший клир, пре¬
жде всего отразился на положении архиепископа. Ординарные
священники Гвидона покинули его во время церковной службы,
когда он стоял у алтаря, и ушли из церкви. По-видимому, уже на¬
чался переход духовенства в лагерь побеждающего народа. С дру¬
гой стороны, как раз в этот именно момент сельские священники
разгромили имения Ариальда. Возможно, что переезд многих
феодалов из Милана в свои поместья находился в связи с этим
фактом. Многие данные свидетельствуют о том, что феодальная
аристократия, переселившаяся из Милана в сельские местности,
развивала там усиленную агитацию против народных масс.
1 Описание этого собрания см.: Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 9,
10.
2 Там же. Сар. 10.
119

Теперь Гильдебранд решил, что почва в Милане достаточно
подготовлена для решительного проведения церковной реформы.
В 1059 г. в Милан опять были посланы легатами от папы Ансельм
да Баджио и Петр Дамиани. Оказалось, однако, что, несмотря на
большие успехи патарии, поддержавшей движение церковной
реформы, оппозиция против нее все же не была подавлена. Как
видно из одного письма Петра Дамиани к Гильдебранду, легаты
натолкнулись при исполнении своей миссии на противодействие
некоторых слоев неаристократического населения Милана. «Под
влиянием партии клириков,—пишет Дамиани,— в народе внезап¬
но поднялся ропот. Говорили, что церковь св. Амвросия не долж¬
на быть подчинена законам Рима, римский понтифекс не должен
претендовать на распоряжение делами этого архиепископства.
Было бы недостойно нашей церкви, которая при наших предках
всегда была свободна, быть теперь к нашему позору и бесчестию
в подчинении у чужой церкви...»1. Слово «народ» означает в этой
цитате зажиточные слои горожан, богатое купечество.
Противников церковной реформы было так много, что они
оказались в состоянии по своей инициативе созвать общенарод¬
ное собрание — consilium generate. Оно состоялось в архиепи¬
скопском дворе, и архиепископ Гвидон на нем присутствовал. Но
легату удалось обезвредить оппозицию. Он добился присяги со
стороны Гвидона в том, что папские буллы о духовенстве будут
приведены в исполнение. Ту же присягу еще до народного собра¬
ния у архиепископа принесло свыше тысячи светских лиц, по¬
винных в продаже церковных должностей. Излагая эти события,
хронист Арнульф оплакивает изменчивость миланской толпы:
«О, неразумные миланцы! Кто вас околдовал? Вчера вы провоз¬
гласили примат одного лица, архиепископа; сегодня вы внесли
смуту в состояние всей церкви...»2. Упоминавшийся уже нами
Тристан Калько вскрывает истинную причину «неразумия» ми¬
ланцев: легат принудил архиепископа и других принесших при¬
сягу покориться требованию Рима, пригрозив им, если они отка¬
жутся повиноваться, возбудить против них народные массы3.
Таким образом, легат использовал против богатых горожан
патарию, а патария была грозной силой, которой повиновались и
богатые слои населения.
1 Приведено в кн.: Giulini G. Указ. соч. Vol. II. Р. 393.
2 Arnulphi. Указ. соч. Lib. III. Cap. 15.
3 Calchi T. Указ. соч. Lib. VI. Р. 132.
120

После указанной присяги Гвидон был вызван в Рим, там в при¬
сутствии духовенства повторил ее и получил от папы поставле-
ние кольцом, т. е. был назначен архиепископом.
Приведенные факты ясно характеризуют расстановку классо¬
вых сил в Милане в конце 50-х годов XI в. В одном лагере находи¬
лась патария, т. е. бедные слои народа, группировавшиеся вокруг
ремесленников; в другом — не только феодально-клерикальная
верхушка, но и зажиточные слои не аристократического населе¬
ния, группировавшиеся вокруг местной миланской церкви св.
Амвросия, а также, вероятно, и тот клир, существование которо¬
го было связано с этой церковью.
Это соотношение классовых сил сохранялось и в последую¬
щие десятилетия. Больше того, союз архиепископской партии
с богатым купечеством против патарии все укреплялся. Он был
подготовлен ослаблением архиепископской власти, особенно за¬
метно проявившимся после ухода из города аристократии.
Общее мнение хронистов таково, что после признания архие¬
пископом Гвидоном супрематии папы над миланской церковью
самостоятельность последней значительно уменьшилась.
Подчинение Гвидона Риму, однако, не было искренним.
Вернувшись в Милан, он возобновил борьбу с папой и упорно вел
ее до самой своей смерти, открыто и тайно, не брезгая никакими
средствами — ни подкупом, ни услугами наемных убийц. При
этом оставшаяся в Милане аристократия по мере сил помогала
ему.
В 1059 г. Ландульф Котта подвергся нападению и был смер¬
тельно ранен около Лаго Маджиоре, по пути в Рим, куда он на¬
правлялся вместе с Ариальдом. В начале 60-х годов он умер. В
1062 г. в Милан на помощь Ариальду был послан из Рима брат
его Эрлембальд.
В то время папский престол занимал уже Ансельм да Баджио
под именем Александра II. Затихшая было на время агитация про¬
тив женатых священников возобновилась, а пропаганда, направ¬
ленная против всех культовых обрядов в церкви св. Амвросия,
приняла бурный характер. Ариальд и его сподвижники пропо¬
ведовали, что обычаи прихожан церкви св. Амвросия — языче¬
ского происхождения и не идут ни от Иисуса Христа, ни от его
учеников. Особому обсуждению подвергался весенний праздник
Вознесения, когда миланцы устраивали торжественные процес¬
сии и крестные ходы. Ариальд утверждал, что этот праздник явля¬
121

ется пережитком языческого весеннего культа Цереры и Вакха1.
Новые выступления Ариальда вызвали серьезные волнения в той
части населения, которая поддерживала группировку церкви св.
Амвросия. Разъяренная толпа кинулась к церкви у Новых Ворот,
где обычно проповедовал Ариальд, и разгромила ее. Сам Ариальд
был спасен своими сторонниками. Но проповедь целибата (без¬
брачие духовенства) все же продолжалась, и в очень резких фор¬
мах. Вожди движения за церковную реформу поддерживали при
этом тесную связь с Гильдебрандом. В 1066 г. Эрлембальд поехал
в Рим и привез оттуда папскую буллу об отлучении Гвидона от
церкви, но Гвидон использовал ее против партии церковной ре¬
формы. Между сторонниками обеих партий происходили бурные
столкновения. Во время одной из стычек, происходившей в церк¬
ви, Ариальд очень сильно пострадал. Усиление партии богатых
горожан, выступавшей против патарии, побудило Гвидона более
решительно отстаивать интересы своего лагеря. Он созвал всех
своих сторонников, среди которых были крупнейшие представи¬
тели аристократии, в частности некий Гвидон да Ландриано, и
ими было решено тайком ночью в разных частях города раздать
большие суммы денег народу, чтобы привлечь его на свою сторо¬
ну. Эта мера оказалась эффективной. Не нужно забывать, что в
рядах патарии было много неорганизованного плебса, готового,
по выражению Энгельса, продаться за несколько бочек вина2.
В результате подкупов партия архиепископа значительно
возросла, в то время как ряды сторонников Ариальда поредели3.
Тогда Гвидон счел момент подходящим для нанесения реши¬
тельного удара противникам: он объявил Милан под интердик¬
том до тех пор, пока Ариальд и Эрлембальд не уйдут из города.
Чрезвычайно важно отметить, что народное собрание объедини¬
лось с архиепископом и запретило под угрозой смертной казни
звонить в колокола и созывать народные собрания до тех пор,
пока будет продолжаться интердикт. Совершенно очевидно, что
на том народном собрании, которое приняло указанное постанов¬
ление, преобладали представители зажиточных слоев населения,
отстаивавших местную церковь. Отсюда явствует, во-первых,
что богатые слои населения в тот момент получили преобладание
в народном собрании и своей численностью превосходили пата-
1 Calchi Т. Указ. соч. Lib. VI. Р. 133.
2 См.: Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии. С. 29.
3 Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 17.
122

рию, во-вторых, что старая система архиепископского управле¬
ния через посредство курии тогда уже совершенно изжила себя
и сам архиепископ признал право народного собрания принимать
обязательные для всех решения.
Патария была подточена с двух сторон — натиском богатых
слоев населения и отходом от нее неорганизованного плебса.
Ослабление патарии, оказывавшей мощную поддержку пар¬
тии церковной реформы, немедленно отразилось на положении
Ариальда и Эрлембальда. Они вынуждены были подчиниться
воле архиепископа и народного собрания и уйти из Милана.
Ариальд был пойман близ Лаго Маджиоре и зверски убит.
Но патария была лишь временно подавлена. Вскоре она
опять поднялась и стала выступать еще более решительно. Ее
главным вождем был теперь Эрлембальд, действовавший с по¬
мощью Совета из тридцати человек. Хроника Ландульфа ставит
ему в вину, что он «покровительствовал грабежам и насилиям»1.
Нападениям подвергались как клир, так и светская аристократия.
Эрлембальд грозил, что отнимет у нее все — «не только феоды,
но и частное имущество»2. Теперь суд над духовенством по делам
о нарушении целомудрия находился в руках светской власти,
т. е. либо самого Эрлембальда и его советников, либо народного
собрания. Мы не располагаем данными для суждения о функциях
и правах народного собрания, но, по-видимому, власть его была
очень велика. Ряд фактов дает основание думать, что оно реша¬
ло важнейшие вопросы, связанные с жизнью города, и вместе с
тем судило и дела частных лиц. В народном собрании приноси¬
лись присяги, происходили судебные поединки. Но, несмотря на
огромную власть патарии, Гвидон все же продолжал свою дея¬
тельность, и те слои населения, которые шли за ним, продолжали
считать его архиепископом, невзирая на его отлучение от церкви.
В Риме встал вопрос о замене Гвидона другим архиепископом,
преданным движению за церковную реформу. Когда Эрлембальд
уехал в Рим, чтобы согласовать с папой разрешение этого вопро¬
са, Гвидон решил предупредить события и, собрав у себя многих
аристократов, в их присутствии передал знаки архиепископского
достоинства некоему Готофреду, происходившему из богатой и
1 . Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 21.
2 «Capitanei jam non private sed publice sui feodi et proprietates retinendi
curiose satagebant». Cp.: Giulini G. Указ. соч. Vol. II. P. 511.
123

известной семьи феодалов1. Вернувшийся в Милан Эрлембальд
занял все архиепископские поместья, замки и крепости и, за¬
владев, таким образом, всеми источниками архиепископского
дохода, лишил Готофреда возможности фактически присту¬
пить к исполнению своих обязанностей. Одновременно партия
церковной реформы развернула большую агитацию не только в
самом Милане, но и в его контадо2, чтобы провести в архиепи¬
скопы своего кандидата. Но Эрлембальд натолкнулся на проти¬
водействие как со стороны высшего клира и аристократии, при¬
верженной к архиепископу, так и со стороны зажиточных слоев
населения, поддерживавших группировку церкви св. Амвросия.
При существовавшем соотношении сил Эрлембальд не мог рас¬
считывать на спокойное избрание в народном собрании своего
ставленника, но он создал некую видимость народного собрания,
чтобы придать характер законности избранию своего кандида¬
та. Привлекши на свою сторону некоторых епископов диоцеза,
он при их поддержке и в присутствии папского легата кардина¬
ла Бернарда назначил архиепископом некоего Антона, человека
простого происхождения. Назначение происходило в базилике
после торжественной обедни, послушать которую собрался клир
и народ. Но противники Эрлембальда из среды богатого купече¬
ства не признали его ставленника. Против него вспыхнуло вос¬
стание. Толпа мятежных граждан ворвалась в архиепископский
дворец, где находился Антон, жестоко избила его и заставила от¬
речься от звания архиепископа. На другой день восстание было
подавлено, как говорит Ландульф, силою оружия и с помощью
подкупа масс3. Эти события происходили в 1072 г. Патария пред¬
ставляла большую силу и в этот момент, но и оппозиция патарии
была также очень сильна. Ни Готофред, ни Антон не заняли ар¬
хиепископского престола.
В ближайшие годы движение патаренов все усиливалось, до¬
стигнув своего наивысшего размаха в 1075 г. Число и сила пата¬
ренов так возросли повсюду в городах, предместьях и сельских
местностях, говорит хронист Арнульф, что Эрлембальд был как
бы сеньором всех своих сограждан4. Опираясь на часть предан¬
ного ему низшего клира, состоявшего из выходцев из народа, он
1 Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 18.
2 Контадо — сельская область, окружающая город.
3 Landulphi Sen. Указ. соч. Lib. III. Cap. 28.
4 Arnulphi. Указ. соч. Lib. IV. Cap. 6.
124

дезорганизовал церковную службу в храмах, где служили жена¬
тые священники. Он сам и его приверженцы врывались в такие
церкви, выбивали из рук священников Святые Дары на землю.
Подобные акты вызывали озлобление среди зажиточных горо¬
жан. Аристократия воспользовалась нарастающим среди них раз¬
дражением для подготовки открытого нападения на патаренов.
Союз между аристократией и богатыми горожанами, направ¬
ленный против патаренов, стал бесспорным фактом. В сельских
местностях, куда переселилось большинство аристократии, ею
была организована пропаганда за утверждение архиепископа им¬
ператором. С этой целью в контадо было созвано большое сове¬
щание, на котором присутствовали не только феодалы, но и неко¬
торые горожане. После этого съезда капитаны стали понемногу
возвращаться в Милан, приводя с собой вооруженные дружины
вассалов. В Милане они объединили вокруг себя большое коли¬
чество горожан, также связав их с собою узами вассалитета (раз¬
дав им лены). В это время аристократия и ее союзники уже не
частным образом, а на публичных собраниях обсуждали способы
защиты своих феодалов и частного имущества, которые грозил
отнять у них Эрлембальд1. Отношения между обоими лагеря¬
ми чрезвычайно обострились. Произошло сражение, в котором
Эрлембальд был убит одним аристократом. Противники надру¬
гались над трупом Эрлембальда; враги патарии служили благо¬
дарственные молебны2.
Патария была раздавлена совместным натиском феодалов и
богатых горожан.
Наступила реакция. Архиепископа не было, так как Гвидон к
тому времени умер, а Готофред и Антон не были признаны. О со¬
зыве народного собрания для признания кого-либо из них архи¬
епископом или для выбора нового архиепископа не могло быть и
речи — это грозило бурными столкновениями между партиями.
Аристократия обошлась без народного собрания. Из числа знат¬
ных феодалов, по-видимому, в присутствии высшего клира, было
намечено 4 кандидата в архиепископы, и к Генриху IV отправле¬
на делегация из светских лиц и духовенства для утверждения им
архиепископа из числа намеченных кандидатов. Архиепископом
был назначен Тедальд, происходивший из крупной аристокра¬
1 Arnulphi. Указ. соч. Lib. IV. Сар. 9.
2 Там же.
125

тической семьи Милана (1076 г.). Клир и светское население
Милана приняли его. Раздавленная патария молчала.
Папа Григорий VII отлучил Тедальда от церкви, тем не менее
Тедальд продолжал занимать архиепископский престол. В борь¬
бе между Генрихом IV и Григорием VII, достигшей крайнего на¬
пряжения в 1076—1085 гг., Тедальд всемерно поддерживал им¬
ператора.
В Милане, как и в других городах Ломбардии, преобладала в
это время партия императора, однако партия сторонников папы
продолжала изредка выступать, и все еще вспыхивали разроз¬
ненные движения патарии.
* * *
После смерти Тедальда Генрих IV утвердил миланским архие¬
пископом Ансельма да Ро, потомка одной из самых аристократи¬
ческих фамилий Милана, приходившегося близким родственни¬
ком убийце Эрлембальда. Казалось бы, господство император¬
ской партии и феодально-клерикальной группировки в Милане
было обеспечено. Однако Ансельм да Ро постепенно изменил
свою первоначальную политическую ориентацию и решил сбли¬
зиться с Римом и даже с некоторыми кругами, бывшими в 50-х
годах XI в. в оппозиции к феодально-клерикальному режиму,— с
богатым купечеством. Сама феодально-клерикальная группиров¬
ка Милана стала обнаруживать признаки разложения. Не только
некоторые епископы, но и ряд представителей крупной светской
аристократии — капитаны — отошли от императора и сблизи¬
лись с его противниками. В 1093 г., когда сын Генриха IV, Конрад,
открыто восстал против отца, Ансельм да Ро оказался в одном
лагере с Конрадом и с маркграфиней Тосканской Матильдой и
совершенно примирился с папой. Четыре города Ломбардии —
Лоди, Пьяченца, Милан и Кремона — создают лигу, направлен¬
ную против императора, сроком на 20 лет. Вслед за архиепи¬
скопом с Римом примиряется и миланский клир. В том же году
архиепископ Ансельм коронует Конрада итальянским королем.
Конрад также приносит присягу на верность папе.
Причины сдвига, происшедшего в политической ориентации
ломбардских городов, точнее сказать, в отношении высших слоев
городского населения к императору и папе, объясняются глубо¬
кими экономическими изменениями в жизни этих городов, оха-
126

растеризованными в начале данной главы. В результате роста
производительных сил и быстрого развития городов и торговли
эксплуатация крестьянства в его старых формах утратила перво¬
степенное значение в бюджете феодала, особенно рыцаря, что и
подточило связь феодалов с императором. Как первый феодал,
император охранял привилегии всего сословия феодалов, свет¬
ских и духовных, поддерживая угнетение ими народных масс, а
также защищая право феодалов на назначение низшего духовен¬
ства (т. е. симонию). Ведь инвеститура епископов императором
была явлением того же порядка, что и назначение феодалами ду¬
ховных лиц на более низкие церковные должности. В связи со
значительным обесценением старых привилегий феодального
сословия умалялась и роль императора в жизни ломбардских го¬
родов.
С другой стороны, в городах этих и, в частности, в Милане воз¬
росли удельный вес и значение богатых слоев купечества и той
прослойки феодального сословия, главным образом рыцарства,
которое сблизилось с купечеством, принимая участие в торговых
операциях города, и уже прониклось духом городской жизни, не
порывая, однако, полностью связи с поместьем.
Как мог образоваться в городах подобный слой населения?
Чтобы понять это, необходимо учесть, что экономические сдви¬
ги происходили в феодальном обществе и что предмет нашего
исследования — феодальный город. В феодальную эпоху наи¬
более верной и прочной формой помещения денежных средств
было землевладение, несмотря на то, что оно не всегда прино¬
сило большой доход и связано было с большими неудобствами и
заботами. Риск, сопряженный в Средние века с международной
торговлей, главным источником богатства крупных итальянских
городских республик (мы отвлекаемся в настоящий момент от
немногих крупных промышленных городских центров Италии,
первое место среди которые занимала Флоренция), был чрезвы¬
чайно велик, и лишь в редких случаях феодалы, принимавшие
участие в широких торговых оборотах, решались вложить в них
все свое состояние1.
1 Doren A. Italienische Wirtschaftsgeschichte. S. 193—231. Затронутый
вопрос требует углубленной трактовки для своего полного освещения. В
рамках предлагаемой главы мы имеем возможность коснуться его лишь
мимоходом.
127

Это вызывало у феодала, связанного экономически с городом,
стремление, по возможности, не порывать окончательно связи и
с поместьем. Позднее к этому же феодала побуждало то, что его
земельное владение было источником продуктов, в которых на¬
селение итальянских городов всегда нуждалось.
И в более позднее время, в XII—XIII вв., многие итальянские
аристократы, переселившиеся в город и нажившие там большие
состояния, стремились либо сохранить свои земли, либо частич¬
но вновь помещать нажитое в сельское хозяйство. Относительно
Милана мы не располагаем документальными данными для под¬
тверждения высказанного взгляда. Но такие данные имеются
для Генуи, купечество которой в еще гораздо большей степени
сложилось из представителей феодальной аристократии, чем ку¬
печеский слой Милана. Таковы так называемые Инвентарии —
описи наследственного имущества, оставленного членами круп¬
ных генуэзских фамилий, среди которых встречаются старые
аристократические имена.
Данные Инвентариев свидетельствуют о том, что большая
часть крупных генуэзских купеческих семей, в том числе проис¬
ходивших из старой аристократической среды, владела землями
и что лишь немногие из них совершенно пожертвовали своей
наследственной земельной собственностью, вложив все свое со¬
стояние в торговлю1.
В других странах Западной Европы городской патрициат так¬
же не всегда состоял из одних только городских элементов. Один
лишь патрициат фландрских городов образовался исключитель¬
но из богатого купечества, в состав патрициата старых немецких
городов наряду с богатейшим купечеством вошли потомки архи¬
епископских министериалов, обычно владевших землями по лен¬
ному праву. В составе льежского патрициата было много феода¬
лов. Если в коммунах Северной и средней Италии, в частности в
Милане, роль феодальной аристократии была больше, чем в ком¬
мунах других стран Западной Европы, то этот факт объясняется
специфическими особенностями развития Италии — большим
притоком в города, уже в предкоммунальный период, аристо¬
кратии, особенно вальвассоров, и интенсивным внедрением их в
1 Lopez R. Studii sull’economia genevese nell’medio evo. Documenti.
Torino, 1936. P. 219—264 (XIII).
128

городскую экономику. Другими словами, этот факт объясняется
ранним и быстрым развитием в Италии товарно-денежных отно¬
шений.
* * *
Следует хотя бы вкратце остановиться на истории миланской
коммуны. Коммуна начала оформляться в конце XI в. К 1098 г.
относится первое упоминание о «commune consilius totius civi-
tatis». Следующее упоминание о ней относится к 1100 г., когда
Ландульф Младший упоминает о «consilium cum nobilibus cleri-
cis et viris Mediolani coram populi»1. Однако содержание термина
«коммуна» было тогда еще неясно.
Конец XI в. был в истории Милана периодом бурной классо¬
вой борьбы. Аристократия, богатые горожане и трудящиеся слои
населения оспаривали друг у друга права и власть. Был момент,
когда снова оживилась патария.
В 1093 г. умер Ансельм да Ро. Конрад инвестировал нового
архиепископа, Ландульф а Старшего, но сам Конрад принес при¬
сягу папе. С 1103 г., когда умер Ландульф Старший, до 1112 г. в
Милане не было архиепископов. Снова собираются многолюдные
народные собрания. Казалось, утверждалась власть демократии.
Однако при дальнейшем развитии событий демократические эле¬
менты были подавлены.
Господствующими стали те слои населения, в руках которых
сосредоточились денежные средства, промышленность и торгов¬
ля, быстро развивавшиеся во время уже начавшихся Крестовых
походов. Это — богатое купечество и те представители класса фе¬
одалов, главным образом их низшей прослойки — вальвассоров,
чьи интересы уже были тесно связаны с городом. Возвышению
вальвассоров содействовала вся обстановка классовой борьбы
в Милане. Победа над правившей раньше кликой была достиг¬
нута силой оружия, и удержать ее можно было, лишь подавляя
все время оппозицию. В течение всех десятилетий, когда Милан
представлял собою арену вооруженной борьбы, вальвассоры, бо¬
ровшиеся против сеньориального режима, приобрели большое
значение как вожди отрядов, как люди, от которых во многом
1 Landulphi Jun. Historia Mediolanensis; Muratori А. Указ. соч. T. V.
Milano, 1724. P.469—520.
129

зависел успех борьбы. Усилению их влияния способствовала и
стратегическая роль Милана, и начавшаяся уже в то время экс¬
пансия итальянских городов, протекавшая в процессе непрерыв¬
ной борьбы с другими городами.
Коллегия консулов, представлявшая исполнительную власть,
возглавила новое правительство — миланскую коммуну. Отсю¬
да — название этого режима как консульского. Консулат склады¬
вался десятилетиями. Впервые он упоминается в 1117 г.
Консулы выбирались из трех групп населения — капитанов,
вальвассоров и богатейшего купечества. Крупнейшие капитаны
остались в стороне от коммуны1, остальные капитаны, как мы ви¬
дим, составили особую группу избирателей, подобно вальвассо¬
рам и купечеству. Купечество, имевшее доступ в консулат, также
владело землей. Землевладение было непременным условием до¬
пущения купца в группу избирателей. Богатейшее купечество и
вальвассоры обозначаются источниками как «cives optimo jure»,
т. е. привилегированные граждане. Но одновременно вальвассо¬
ры вместе с капитанами фигурируют в хрониках как «milites». В
этом двойном обозначении вальвассоров отражается двойствен¬
ность их положения. Небогатое купечество, не владевшее зем¬
лей, и ремесленная масса не участвовали в избрании консулов.
Выборы консулов производились по кварталам города от каждой
группы в отдельности.
Число консулов, избираемых каждой группой, было различно
и непостоянно. Твердое численное соотношение между консула¬
ми разных групп было достигнуто лишь в 30-х годах XII в. в ре¬
зультате упорной борьбы между разными слоями избирателей2. К
тому времени уже точно определились функции и права каждой
группы консулов. Они были различны. Консулы знати пользова¬
лись большим авторитетом, чем консулы купечества. Одни толь¬
ко консулы знати представляли Милан во внешних отношениях.
Так было при Фридрихе Барбароссе. К нему в лагерь у Лоди яви¬
лись в качестве послов одни только представители знати.
1 Современный буржуазный итальянский историк Брецци делает
ошибку, утверждая, что капитаны вообще остались в стороне от коммуны
(Brezzi Р. Указ. соч. P. 90 и др.). Это явно противоречит факту наличия в
коллегии консулов особой группы от капитанов.
2 Schupfer F. La societa milanese all’epoca del risorgimento del commune.
Bologna, 1869—1870.P. 126идр.
130

Основные функции консулов купечества, также перешедшие
к ним от прошлого, играли важную роль, но менее заметны, чем
функции консулов знати. Они сводились к юрисдикции по тор¬
говым делам, к надзору за торговлей и к охране торговых путей.
В издании эдиктов, касавшихся «общего блага», купечество не
принимало участия.
Брецци обозначает объединение консулов, представлявших
различные слои населения, в одной консульской коллегии как
«добровольную ассоциацию, скрепленную присягой»1. Брецци
искажает действительное положение: создание консулата в той
форме, как он охарактеризован нами, было вынужденной уступ¬
кой со стороны феодальной знати богатому купечеству. Союз
между знатью и купечеством был продиктован для знати необхо¬
димостью совместно с купечеством оказывать отпор растущему
натиску народных масс, численность которых в Милане значи¬
тельно увеличилась в XII в. Формирование коммуны происходи¬
ло в обстановке острой классовой борьбы — борьбы народа с ари¬
стократией и богатым купечеством.
Победа над феодально-клерикальной группировкой, угнетав¬
шей массы миланского населения, была достигнута усилиями
миланских народных масс. Теперь их бывшие союзники вырвали
из их рук плоды победы и стали на место прежней правящей кли¬
ки. Очевидно, народ требовал политические права для того, что¬
бы добиться улучшения своего материального положения. Перед
лицом такой социальной угрозы вальвассоры и купечество пошли
на взаимные уступки и объединились. Союз знати с богатым ку¬
печеством ясно наметился, как мы знаем, уже во времена влады¬
чества патарии, когда богатые горожане вместе с аристократией
подавили революционное движение. Теперь этот союз укрепился
и стал постоянным, приняв форму консульской коллегии.
Наряду с этой коллегией существовал небольшой совет дове¬
ренных — credenzia. В особо важных случаях созывалось общее
собрание всех имевших право выбирать консулов. Оно носило
название parlamentum. Общенародные собрания не предусма¬
тривались конституцией. Как видно из цитированной выше ста¬
тьи обычного права Милана, они были запрещены2.
1 «Un’associazione voluntaria congiurata» (BrezziP. Указ. соч. С. 91).
2 BerlaniF. Указ. соч. С. 119.
131

Таковы результаты классовой борьбы в Милане в XI в. В ней
властно звучал голос беднейших слоев народа, бывших в течение
продолжительного времени хозяевами Милана. Однако в конеч¬
ном итоге эта борьба привела в Милане к созданию аристократи¬
ческого строя.
Роль патарии в классовой борьбе, развернувшейся в Милане
во второй половине XI в., была исключительно велика. Своими
мощными ударами патария расшатала архиепископскую власть
и систему ее управления. Конфискацией имуществ патария по¬
дорвала материальное положение высшего клира и высшего слоя
аристократии. Она подготовила падение сеньориальной власти
и создание консулата; теперь те представители феодальной ари¬
стократии, которые сблизились с городской верхушкой, вынуж¬
дены были приспособить свое существование к изменившимся
экономическим условиям.
Анализ классовой борьбы, развернувшейся в Милане во вто¬
рой половине XI в., и роли, которую сыграла в ней патария, пока¬
зывает, насколько велика была активность народных масс, стре¬
мившихся улучшить свое положение.
Но была ли у патарии какая-либо определенная, четкая про¬
грамма? Мы не находим указаний на это. Эрлембальд грозил от¬
нять феоды и частное имущество у аристократии. Но что пред¬
полагалось делать с этим имуществом, неизвестно. Не было у
патарии и своего собственного организационного центра, кото¬
рый мог бы объединить различные элементы, входившие в ее со¬
став, чем и объясняется, что руководство ею захватили вожди
партии церковной реформы. Невозможно закрывать глаза на то,
что, борясь с миланской церковью и миланским клиром, патария
в то же время оказала поддержку теократическим устремлени¬
ям папства, классово чуждым ей. Политика Гильдебранда была
сознательно направлена к использованию патарии в интересах
укрепления папства и централизации церкви, и патария оказала
ему в этом смысле содействие. Используя широкое революцион¬
ное движение патарии, партия церковной реформы получила воз¬
можность открыто провозглашать свои лозунги и содействовать
их осуществлению.
Позволяет ли анализ документов сделать вывод, что соци¬
альное движение, развернувшееся в Милане во второй поло¬
вине XI в., прошло совершенно бесплодно для народных масс?
132

Безусловно, нет. В сборнике обычного права Милана, отредак¬
тированном в XIII в.1, мы не встречаем больше закона о том, что
аристократ, убивший популяра, отвечает за это лишь небольшим
штрафом. Нормы, регулирующие правовое положение народа,
стали, видимо, мягче, чем при сеньориальном режиме. Это, не¬
сомненно, явилось одним из результатов борьбы масс против
феодальной аристократии. Несмотря на поражение, понесенное
народными массами, господствующие классы не были уверены в
прочности своей победы и боялись новых восстаний. Народ пом¬
нил недавнее время, когда он был хозяином города. Классовая
борьба в Милане продолжалась.
BerlaniF Указ. соч.

ГЛАВА ПЯТАЯ
БОРЬБА ГОРОЖАН С СЕНЬОРАМИ
ВО ФРАНЦИИ
S конце XI — начале XII в., а в некоторых странах, как, на¬
пример, в Италии, и раньше, началась новая полоса в жиз¬
ни средневековых городов.
Крестовые походы, вызванные сложным сплетением эконо¬
мических и политических причин, в свою очередь дали могучий
толчок экономической жизни. Они породили новые отрасли
ремесла, такие, как хлопчатобумажное и шелкоткацкое произ¬
водство, и содействовали установлению регулярных торговых
связей между Западной Европой и Левантом, повлекли за собою
рост торговых оборотов. Сеньориальный гнет в городах, личный
и экономический, который тяжело переносился горожанами и
до Крестовых походов, стал теперь совершенно невыносим. Он
мешал росту производительных сил, подавлял инициативу лич¬
ности, обрекал город на застой и даже на попятное движение. В
настроении горожан наступил решительный сдвиг.
Недовольство сеньориальным режимом существовало еще
раньше, и не только существовало, но и организованно проявля¬
лось. Городское население не представляло собой аморфной мас¬
сы и до открытой борьбы с сеньорами. Еще до борьбы горожан за
городские вольности, или, как это стало называться, за комму¬
ну, среди горожан уже существовали зародыши организаций. Во
французской историографии они носят название communau tet.
Это были ремесленные и купеческие общества, тайно собирав¬
шиеся для обсуждения политических событий дня. Когда в горо¬
дах началось широкое движение, направленное против сеньори¬
альной власти, эти зародышевые организационные ячейки стали
134

исходными пунктами объединения масс под лозунгами освобож¬
дения от сеньориального гнета.
Это движение горожан протекало в различных формах и при¬
вело к различным результатам в зависимости от экономической
роли города и политической структуры страны, в которой он на¬
ходился.
Раньше всего началось коммунальное движение во Фландрии.
Это объясняется тем, что фландрские города в своем экономи¬
ческом развитии опередили города остальной Франции. Во
Фландрии следует различать два равных типа коммунального дви¬
жения. Первый из них характерен для городов, непосредственно
подчиненных власти фландрского графа. Второй характерен для
городов, имевших духовных сеньоров — епископов. Города пер¬
вой категории сравнительно легко приобрели коммунальную сво¬
боду. Фландрский граф был не только сеньором фландрских го¬
родов, но и правителем всего Фландрского графства. Сочетание
функций территориального князя и городского сеньора в одном
лице создавало благоприятную предпосылку для подвластных
ему городов в смысле приобретения ими коммунальных вольно¬
стей.
Граф учитывал пользу, приносимую ему городами с общегосу¬
дарственной точки зрения. Как глава государства, он в большей
мере был заинтересован в получении пошлин с торговли и про¬
мышленности, чем обычный городской сеньор. Он охотно давал
горожанам права и вольности, необходимые для экономического
развития города, в том числе и гарантии личной свободы. К тому
же города служили ему опорой в борьбе с феодалами низшего
ранга. И, помимо всего, он учитывал значение городской торгов¬
ли как фактора, содействовавшего созданию внутреннего рынка,
сплочению страны и централизации государства, т. е. укрепле¬
нию его собственной власти.
В. И. Ленин, объясняя причины слияния отдельных княже¬
ских областей Руси в единое Русское государство, указывает, что
«оно вызывалось усиливающимся обменом между областями, по¬
степенно растущим товарным обращением, концентрированием
небольших местных рынков в один всероссийский рынок»1.
Этот вывод позволяет нам понять и сущность явлений, харак¬
терных для экономической жизни Франции и других стран.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 154.
135

Первые привилегии, данные фландрским городам, относятся,
видимо, ко времени Роберта Фрисландского (конец XI в.)1. Он
ограничивал церковную юрисдикцию и военную повинность в
городах — ее стали требовать только в случае неприятельского
вторжения. Города вместе с ближайшими округами получили
свое особое право — «сога», «кеиге» — свой суд, своих эшеве-
нов, избранных из среды горожан. Иначе говоря, они стали авто¬
номны. Уже в начале XII в., после убийства графа Карла Доброго
(1127 г.), фландрские города выступили как заметная политиче¬
ская сила. Так как Карл Добрый не оставил прямых наследников,
то появились различные претенденты на престол. Людовик VI вы¬
двинул Вильгельма Нормандского, но фландрские города оказа¬
ли ему сопротивление, так как он нарушал их привилегии, опира¬
ясь на дворянство. В фландрских городах вспыхнули восстания.
Крупнейшие из этих городов — Рент и Брюгге — открыли свои
ворота другому претенденту на фландрский престол — Т еодориху
Эльзасскому. Воля фландрских городов оказалась сильнее воли
французского короля — и вся Фландрия подчинилась Теодориху
Эльзасскому, так называемому Тьерри (1128— 1168 гг.).
При Филиппе Эльзасском (1168—1191 гг.) города Фландрии
были уравнены между собой в смысле права и организации, не¬
смотря на то, что население Брюгге, Гента и Ипра было фламанд¬
ским, а Арраса, Лилля и Дуэ — валонским. Основою общего для
всех городов права явилась хартия Арраса. Единообразие го¬
родского права и городской организации во Фландрии не было
случайностью. Оно соответствовало высокому уровню эконо¬
мического развития страны. Ввиду частых торговых сношений
городов между собой оно диктовалось соображениями экономи¬
ческой целесообразности: одинаковое право облегчало торговые
сношения.
Брабантские города вступили на путь политической самостоя¬
тельности позже, чем фландрские,— во второй половине XII в.
Брабантские герцоги были, подобно фландрским графам, чрез¬
вычайно заинтересованы в развитии городов и, исходя из тех же
мотивов, что и фландрские графы, согласились гарантировать
1 Для общей ориентировки в истории городов Фландрии см.: ПиреннА.
Средневековые города Бельгии; его же, L'originedes constitutions urbaines au
moyen §ge//Revue historique. T. XLVI. 1895. См. также старое сочинение:
WauntersAlp. Les liberte communales en Belgique. Paris, 1878. P. 2.
136

Оружейный мастер
им нужные свободы. Но единый тип городского управления в
Брабанте не создался.
Совершенно иначе сложились судьбы тех городов Фландрии,
которые были подчинены духовным сеньорам — епископам. Им
пришлось вынести многовековую, тяжелую и кровопролитную
борьбу из-за права существования как коммуны1. Первым вы¬
ступил на путь борьбы со своим сеньором г. Камбре. Он был, так
сказать, родоначальником освободительного движения городов
континентальной Европы. Уже в 957 г. горожане Камбре2, недо-
1 Материалы для истории борьбы французских городов с сеньорами
см.: Thierry A. Recueil des monuments inedits de 1’histoire du Tiers-Etats. 1-re
scrie. Vol. I—IV. Paris, 1850—1856; его же, Lettres sur I'histoire de France.
Также: Сидорова H. А. Указ, соч., см. раздел, посвященный борьбе горожан
с сеньорами.
2 Reinecke W. Geschichte der Stadt Cambrai bis zur Erteilung der Lex
Godfridi (1227). Marburg, 1896.
137

вольные правлением своего епископа, воспользовавшись его от¬
сутствием, заключили против него скрепленный присягой союз
и постановили не пускать в город. Но епископ все-таки добился
возвращения в Камбре с помощью императорской армии (Камбре
входил в состав империи). В 1024 г. опять вспыхнуло восстание.
Горожане, одержав временную победу, выгнали из города всех
клириков, разрушили их дома и подвергли заключению наиболее
ненавистных из них. Но императорская армия опять восстанови¬
ла власть епископа в Камбре. В 1064 г. там снова вспыхнуло вос¬
стание против епископа, и армия, посланная императором и под¬
держанная на этот раз графом Фландрским и графиней Генегау,
водворила старый порядок. Особенно грандиозные размеры при¬
няло освободительное движение в Камбре во время борьбы за ин¬
веституру. Этот этап борьбы граждан с епископом в Камбре пред¬
ставляет особый интерес благодаря тому, что, согласно данным
хроник, там обнаруживается наличие различных слоев городской
массы. В ней различимы купечество и широкий слой бедноты, к
которому принадлежало много ткачей. Недовольство епископом
слилось с требованием церковной реформы, направленной против
симонии. Выразителем интересов бедняков явился пламенный
проповедник священник Рамирдус. Движение 1077 г. в Камбре
имеет, таким образом, по обстановке, в которой оно проходило,
сходные черты с теми бурными событиями, которые пережили
ломбардские города и, в частности, Милан во время патарии. Как
купечество, так и беднота выдвинули требования учреждения
коммуны. Она была установлена, и ей была принесена присяга.
Епископ отсутствовал. Узнав о восстании, он вернулся со своими
рыцарями и жестоко отомстил горожанам за попытку свержения
его власти. Но такой экономически развитый город, как Камбре,
не мог оставаться под пятой церковного сеньора. В 1101 г. была
восстановлена коммуна, просуществовавшая как независимая
республика почти шесть лет. Нов 1107 г. она была аннулирована
императором Генрихом V. Однако город сохранил своих судий —
эшевенов — и своих должностных лиц.
Мы остановились подробно на событиях в Камбре потому,
что они дали толчок аналогичным движениям в разных частях
Франции — в городах Иль-де-Франса, Пикардии и др.1
Для понимания коммунального движения во Франции нуж¬
но знать, что в XI в. очень немногие французские города были
1 Thierry A. Lettres sur I’histoire de France, Bruxelles. 1839. P. 169—174.
138

непосредственно подчинены королю, большая часть их принад¬
лежала баронам и церкви. Коммунальные движения во фран¬
цузских городах протекали в различной обстановке, при раз¬
личной группировке борющихся сил. Мы увидим, что наличие
во многих французских городах нескольких сеньоров, интересы
которых расходились, облегчало борьбу горожан, давая им воз¬
можность объединиться с одними из этих сеньоров против дру¬
гих. Отмеченное обстоятельство проявилось уже в том комму¬
нальном движении, которое считается первым на территории
собственно Франции, а именно во время восстания горожан в
Мане1. Толчком к нему послужила тяжесть тальи, которой они
были обложены. Горожане образовали союз, скрепленный при¬
сягой и получивший название коммуны, и выбрали вождей. Граф
был малолетним. Его опекунша для виду уступила горожанам, но
в самом же деле вела предательскую политику в отношении их,
опираясь на поддержку части феодалов.
Манский епископ и другая часть феодалов держали себя при¬
мирительно в отношении городов. Таким образом, силы феодаль¬
ного сословия разделились. Важно отметить, что на сторону горо¬
жан стало и крестьянство из окрестностей Мана. По-видимому,
это были крестьяне феодалов, не признававших коммуны. Обе
стороны — опекунша графа и поддерживавшие ее феодалы, с
одной стороны, горожане с епископом, клиром и крестьянами —
с другой, выдвинули армии. Горожане потерпели поражение.
Опекунша графа сумела пробраться в город, обосновалась в
одном из городских замков и повела оттуда войну с восставши¬
ми. Но горожане осадили замок и заставили неприятеля сдаться.
Коммуна торжествовала победу. Однако ей пришлось смириться
перед английским королем Вильгельмом Завоевателем, который,
переправившись через Ла-Манш, овладел Маном и заставил го¬
рожан принести ему присягу. Все же он обещал хранить их ком¬
мунальные вольности. Но более поздние известия о майской ком¬
муне неизвестны.
В конце XI — начале XII в. были провозглашены коммуны в
городах Нуайон и Сен-Кантен2. Это событие совершилось в до¬
вольно мирной обстановке, так как церковные сеньоры обоих
городов, епископы, склонились перед необходимостью уступить
1 Thierry A. Lettres sur Fhistoire de France, Bruxelles. 1839. P. 160—165.
2 О хартии Нуайона и Сен-Кантена см.: Thierry А. Указ. соч. С. 175—
182.
139

требованиям городской массы. Коммунальные хартии, данные
в этих городах горожанам епископской властью, оказали боль¬
шое влияние на дальнейший ход коммунального движения во
Франции. Они стали повсеместным предметом подражания.
Тяжелую, кровопролитную борьбу за коммуну вынес город
Лан1. При епископе Годри, правившем Ланским епископством с
1106г., сеньориальный режим в Лане стал особенно тяжелым.
Этот епископ, больше всего увлекавшийся охотой и войной, не
останавливался перед преступлениями, вплоть до убийства го¬
рожан. Воспользовавшись его временным отъездом в Англию,
горожане Лана купили у заменявших его клириков и рыцарей
коммунальную хартию. Вернувшись, епископ, а также король за
большие денежные суммы подтвердили ее. Ланская хартия мно¬
го заимствовала у хартии Нуайона и Сен-Кантена, но носила не¬
сколько менее радикальный характер, чем эти последние. Талья
была фиксирована, право «мертвой руки» отменялось, но по во¬
просу о браках и приеме в коммуну людей, платящих чинш церк¬
ви и рыцарям города, т. е. крепостных людей, местные феодалы,
светские и церковные, сохранили важные привилегии.
Несколько лет спустя, после утверждения коммунальной хар¬
тии, епископ и сеньоры пожалели о своей уступчивости. Хартия
наложила узду на их жадность, и их доходы заметно сократи¬
лись. В 1112 г. епископ по договоренности с королем, получив¬
шим за это от епископа большую сумму денег, отменил хартию.
Горожане ответили на этот акт восстанием. Во время торже¬
ственной пасхальной процессии, возглавлявшейся епископом и
клиром, один из заговорщиков выкрикнул: «Коммуна! Коммуна!»
Епископ вызвал было отряд крестьян из церковных владений и
разместил их у себя в доме, но на другой день распустил его, удо¬
влетворившись охраной сеньоров. К народу он относился с ве¬
личайшим презрением и игнорировал движение народных масс.
Дворцы аристократов, как и епископский дворец, подверглись
разграблению. Епископ был убит. Боясь мести короля, многие
горожане, по-видимому, из богатых кругов переселились в сеньо¬
рию соседнего мощного феодала — Томаса де Мор ли, заклятого
врага Людовика VI Толстого. Когда разнесся слух, что город опу¬
стел, окрестные крестьяне и рыцари, а также вырвавшиеся из за¬
ключения сторонники епископа напали на дома горожан и разгра¬
1 О борьбе ланского населения за коммуну см.: Thierry А. Указ. соч.
С. 175—182.
140

били их. Томас де Морли был подвергнут отлучению от церкви,
осажден королем в его замке и вынужден подчиниться Людовику
Толстому. Людовик вступил в город, и старый порядок был вос¬
становлен. Но горожане Лана не успокоились, вновь поднялись
волнения, ив 1129 г. коммунальная хартия была восстановле¬
на. Но в 70-х годах XII в. опять началась реакция. Так борьба с
переменным успехом велась до 1331 г. — побеждала то одна, то
другая сторона. В борьбу вмешивались короли — Людовик VII,
Филипп II Август, крупные и мелкие феодалы. В 1331 г. ланская
коммуна была окончательно аннулирована ордонансом короля
Карла IV. Место городских властей заняли королевские бальи и
королевские прево.
В 1113 г. борьба за коммуну началась в Амьене, а вскоре по¬
сле этого в Суасоне и Реймое1. Горожане Суасона сравнительно
легко добились учреждения коммуны. Она была провозглашена
там с согласия епископа и графа, уступивших необходимости.
В смысле отношения к правам феодалов коммунальная хартия
Суасона была более радикальна, чем датская хартия. Этой осо¬
бенностью суасонской хартии объясняется ее привлекатель¬
ность для городов, поднявших знамя коммунального движения.
Суасонская коммуна существовала более двухсот лет. В 1325 г.
она была аннулирована постановлением Карла IV. Это произо¬
шло по инициативе горожан, которые оказались банкротами, не
будучи в состоянии уплатить штраф по процессу с клиром, про¬
игранному ими.
Особый интерес представляет движение в Бове2. Начавшись
в конце XI в., борьба за коммуны продолжалась там более двух¬
сот лет. Уже в XIII в. наряду с борьбой за коммунальную свобо¬
ду там проявилась резко выраженная классовая рознь в среде
самих горожан. В конце XI в. в Бове существовали три сеньора:
1 О хартии Амьена и Суасона см.: Thierry А. Указ. соч. С. 213—226.
Об истории Амьена на протяжении ряда веков см.: Thierry A. Recueil des
monuments in6dits de l’histoire du Tiers-Etat. Vol. I—IV.
2 Labande L. H. Указ. соч. P. 90—181. Документы по истории Бове, как и
Руана, в пер. на рус. яз. см.: Гизо. История цивилизации во Франции/пер. с
фр. Т. IV. М., 1881. С. 334—342 и др. Монография Лабанда дает подробную
характеристику основных черт коммунального строя Бове, но совершенно не
затрагивает вопроса о классовой борьбе, развертывавшейся в городе. В этом
смысле гораздо большую ценность представляют документы, приводимые
Гизо.
141

епископ, соборный капитул и кастелян. Все три власти враждо¬
вали между собою, все они угнетали население, но их взаимная
вражда, естественно, помогала жителям в борьбе с самовластием
епископа. Существовало множество повинностей. Для возведе¬
ния какой-нибудь постройки и даже для ремонта старого забора
нужно было иметь разрешение епископа, оплачиваемое пошли¬
ной; епископ мог брать у горожан лошадей в любом количестве
и в любое время; суд над горожанами был в его руках. Другой
сеньор — капитул — имел право баналитета на мельницу. В про¬
цессе борьбы горожане объединялись с одними сеньорами про¬
тив других. Королевская власть также вмешивалась в борьбу,
оказывая поддержку то кому-либо из сеньоров, то горожанам.
При Людовике Толстом горожане добились коммунальной хар¬
тии (точная дата ее утверждения королем неизвестна). В 1144 г.
она была подтверждена преемником Людовика Толстого —
Людовиком Юным. Грамота определяет городское устройство и
права членов коммуны. Коммуна имела выборных пэров, обычно
из богатых слоев населения, обязанных защищать ее права, чле¬
ны же коммуны обязывались повиноваться решениям пэров, в
чем приносили присягу. Грамота 1144 г. провозглашала приори¬
тет коммуны перед лицом сеньоров. «Все живущие в пределах го¬
родских стен и в его предместьях обязаны повиноваться коммуне
и приносить ей присягу, какому бы сеньору ни была подвластна
обитаемая ими территория»,— гласит один из пунктов хартии.
Хартия налагала узду на самовластие сеньоров: суд принадлежал
представителям городского патрициата1 — пэрам; если обвиняе¬
мый ими преступник искал защиты у какого-либо сеньора и убе¬
гал в его замок, то одры могли потребовать от владельца замка
удовлетворения; если же он им отказывал в этом, то пэры имели
право наложить арест на его имущество и его людей. Таким об¬
разом, хартия давала горожанам защиту не только против глав¬
ного сеньора Бове — епископа, но и против других его сеньоров.
Антифеодальная направленность хартии обнаруживается из ее
содержания. Экономическая жизнь города отражалась в статьях
хартии, гарантировавших права приезжих купцов и их личную
неприкосновенность. Бове был довольно крупным центром шер¬
стоткацкого производства. Производимое там сукно экспортиро¬
1 О сущности понятия «патрициат» см. главу «Купечество и патри¬
циат».
142

вал ось в другие города. Охрана прав приезжего купечества имела
целью привлечь его в город.
Вмешательство королевской власти во внутреннюю жизнь
коммуны, уже заметно проявившееся, как указывалось выше, в
XI в., еще больше возросло в XIII в. Сеньориальная власть епи¬
скопов сохранилась, король же в зависимости от политических
соображений поддерживал то горожан, то епископа. В 1233 г.
в Бове развертывается глубокое социальное движение. Ясно
обнаруживается, что население резко разделилось на две пар¬
тии. Первая состоит из крупных горожан, богатых людей, про¬
мышленников, другую составляют люди трудящихся слоев —
ремесленники, члены цеховых организаций, уже существовав¬
ших в Бове. Движение носит ясно выраженные черты цехового
восстания против правящего слоя. Выясняется, что власть в го¬
роде принадлежит богатым слоям. Городская беднота напала на
мэра и других видных людей города; многие из них были ранены
и убиты.
Представители бедноты требовали права выбора мэра. Богатое
население обратилось за поддержкой к королевской власти.
Вопреки правилу, согласно которому мэр должен был избирать¬
ся, король назначил его, а затем с помощью коммунальной мили¬
ции подавил восстание. Совершенно очевидно, что милиция со¬
стояла из представителей богатого слоя. Многие участники вос¬
стания были изгнаны из королевства, их дома разрушены. В 70-х
годах партия популяров потребовала выбора должностных лиц
города цехами, и волнения возобновились. В 1276 г. Филипп III
издал постановление, получившее название «Заключение мира»
(«Compositio pads») и направленное к размежеванию прав епи¬
скопа и коммуны. Последней присваивается теперь название
общины. Она по-прежнему возглавляется пэрами, выбираемы¬
ми из высшего слоя городского населения. Их судебные права
по сравнению с грамотой 1144 г. сильно возросли, но вместе с
тем устанавливается право тяжущихся апеллировать к коро¬
лю. Расширяются административные и хозяйственные функции
мэра и пэров. Им принадлежит надзор за деятельностью цехов.
Епископ устраняется от контроля над промышленностью, но со¬
храняет право на ряд пошлин. Коммуна платит в королевскую
казну подушную подать, сбор которой поручается мэру и пэрам.
Конечно, подать эта ложится главной тяжестью на бедные слои
населения. Мэру и пэрам даются очень широкие полномочия при
143

ее взыскании: «Мэр и пэры властны взимать подушную подать в
случае нужды и силой ломать двери, сундуки, окна и замки, за¬
хватывать людей на рынке, на улице и в чьих бы то ни было до¬
мах». Тем не менее мэр и пэры оказываются часто бессильными
осуществить сбор подушной подати. Широко практикуется утай¬
ка имущества. В 1280 г. пэры жалуются королю на трудности,
на которые они наталкиваются при сборе этой подати. В ответ
на жалобу король поручает епископу приложить заботу и стара¬
ние к разысканию вещей, скрытых горожанами, для того чтобы
при взимании пошлины «не было никакого обмана». В 1305 г. в
Бове опять происходит восстание против епископа Симона де
Нельи. Из документов выясняется, что еще в начале XIV в. епи¬
скоп пользовался баналитетами — он имел право баналитета на
печь и на мельницы. Толчком к восстанию послужило повышение
им пошлины за право пользования мельницей и печью, что вы¬
звало единодушный протест во всех слоях городского населения.
Власти Бове прокламировали отмену епископских баналитетов
и судебных прав епископа. В ответ на его выступление епископ
решил напасть на коммуну. Его люди подожгли дома горожан,
отвели в сторону реку, протекавшую в городе, епископ задер¬
жал многих членов коммуны и подверг их заключению. Под звон
общинного колокола члены коммуны собрались на сходку, и ре¬
шено было выступить против епископа. Восставшие напали на
епископские замок и башню, находившиеся в городе. Им удалось
разрушить, как говорили горожане, «это осиное гнездо». Тогда
епископ решил прибегнуть к наложению на город интердикта, а
когда это не помогло, решил взять город измором: запретил кре¬
стьянам подвозить в Бове съестные припасы. В спор вмешался
Филипп IV Красивый, интердикт был снят и епископу предписа¬
но не вводить новшеств в отношении баналитетов. Но коммуна
зато была приговорена к уплате огромного штрафа: 10 тыс. ма¬
лых парижских ливров в пользу короля и, сверх того, 6 тыс. лив¬
ров в пользу епископа, кроме того, она должна была возместить
епископу убытки в размере 6 тыс. ливров. Эти штрафы подорва¬
ли жизненные силы коммуны.
Мы так подробно остановились на истории коммуны Бове, по¬
тому что она показательна для развития городов в средневековой
Франции. Развитие коммунального движения начинается с борь¬
бы горожан за утверждение широкой независимости от сеньори¬
альных захватов. Горожане постепенно достигают относитель¬
144

ной независимости от сеньора, но отвоеванные ими у епископа
права переходят не к народной массе, а к богатым слоям насе¬
ления. Из их среды выходит правящий орган города — коллегия
пэров. Затем городская община все больше становится органом,
служащим интересам королевской власти. Король все более
властно вмешивается в классовую борьбу, развертывающуюся в
городе. Ремесленные цехи требуют права участия в управлении,
восстают против власти богатых. Король становится на сторону
последних и помогает им подавлять народные восстания. Но вме¬
сте с тем он подчиняет себе и правящие органы города, и епи¬
скопа. Это ясно проявляется в указанных выше постановлениях
о взимании королевской подушной подати: епископ и городские
власти обязаны всемерно содействовать ее правильному по¬
ступлению. Это же подчинение проявляется в роли короля как
высшей апелляционной инстанции на решения городского суда
и в том, что объем прав и полномочий коммунальных властей
устанавливается королем. В процессе борьбы горожан Бове за
коммуну постепенно искажается само понятие коммуна. Она,
действительно, превращается просто в общину, как обознача¬
ется в документе «Заключение мира», в общину, цель которой
заключается в содействии королевским интересам. Но одновре¬
менно сокращается и сфера власти самого могущественного ее
противника, главного ее сеньора — епископа. Он, как и коммуна,
становится слугой королевской власти. В конце концов коммуна
Бове, как и коммуна Суасона, погибает под тяжестью огромного
королевского штрафа.
Коммунальное движение во Франции широко развернулось.
Главной ареной его были на севере города, расположенные в
бассейнах рек Сены, Соммы, Шельды. Но оно развертывалось и
в остальных частях страны. Далеко не все города, боровшиеся
за коммунальную свободу, достигли ее. Такие крупные города,
как Париж, Блуа, Труа, Шартр, Лион, Нант, Тур, не приобрели
сколько-нибудь заметных прав коммуны. Другие, тоже известные
города — Орлеан, Этамп, Руан, Бурж приобрели более значи¬
тельные привилегии. Широкой независимости добились главным
образом города, расположенные в промышленных провинциях —
Фландрии и Пикардии, и некоторые города Юга, но о последних
речь пойдет особо.
Приведенные нами факты обнаруживают большое разнообра¬
зие социальных группировок в городах в процессе борьбы за ком¬
145

муну. Обращает на себя внимание, что в очень многих случаях
отношение духовных сеньоров к коммуне, наносящей ущерб их
власти и материальным интересам, враждебно. Не только цер¬
ковные сеньоры городов, но и значительная часть высшего клира
резко отрицательно относилась к коммунальному движению. Это
проявилось в хрониках и произведениях, авторами которых явля¬
лись духовные лица XII—XIII вв. Так, хронист из города Камбре
пишет: «Что сказать о свободе этого города? Ни епископ, ни им¬
ператор не могут взимать там пошлин; там нельзя требовать на¬
логов; оттуда нельзя выводить милицию (вооруженные отряды),
разве что для защиты города, и то лишь при том условии, чтобы
горожане в тот день могли вернуться к себе домой». А известный
хронист XII в. Гвиберт, аббат Ножанский, пишет: «Коммуна —
это новое, вызывающее отвращение слово. Вот что под ним пони¬
мают: люди, подлежащие обложению поголовной тальей, лишь
раз в году выполняют обычную обязанность по отношению к
сеньору. Если они нарушат чем-либо закон, то они отвечают за
это лишь уплатою установленного штрафа, а что касается других
тягот и повинностей, которыми принято облагать сервов, то они
совершенно свободны от них»1. Не следует, однако, забывать, что
и светские сеньоры — кастеляны и графы — зачастую проявля¬
ют не менее отрицательное отношение к коммуне, чем сеньоры
церковные. Уже на основе приведенного нами материала, конеч¬
но, не исчерпывающего, можно сделать вывод, что в ряде городов
епископы оказывали поддержку коммунальному движению про¬
тив светских сеньоров и рыцарств, а в других городах отноше¬
ния складывались прямо обратным образом: светские сеньоры —
графы, кастеляны и рыцарство — поддерживали горожан против
епископов и аббатов. Мы констатировали также случаи, когда
одна часть светских феодалов поддерживала горожан, а другая—
сеньора или сеньоров. То или другое отношение феодалов к про¬
возглашению коммуны диктовалось в каждом отдельном случае
соображениями экономической и политической выгоды, незави¬
симо от того, был ли сеньор светским или духовным феодалом, а
также отношениями самих феодалов между собой. Нужно, одна¬
ко, учитывать тот факт, что резкая реакция духовенства вообще,
1 Guibert de Nogent. De vita sua. Collection des textes pour servir a l^tude
et 1‘enseignement de l‘histoire. Vol. IV. Paris, 1907; в пер. на фр. яз. см.:
Collection desn^moires relatifs al’histoire de France, parF. Guizot. Vol. IX—X.
Paris, 1825.
146

и церковных сеньоров в частности, на коммунальное движение
имела не только материальную, но и идеологическую основу.
Восстания в городах, где власть была в руках церковного феодала
и окружавшего его клира, неоднократно развертывались в атмос¬
фере враждебного отношения масс к церкви и к церковным богат¬
ствам. Протест против угнетения массы прелатами церкви часто
облекался в религиозную оболочку, рождая отклонения от догмы
и обрядов католичества. В городах, с историей которых мы по¬
знакомились, связь социального движения с религиозным, с тре¬
бованием церковной реформы яснее всего проявилась в Камбре.
Мы видели, что такова же была обстановка борьбы за коммуну
в североитальянских городах, в частности в Милане в XI в. Века
борьбы за коммуну были вообще периодом религиозного броже¬
ния и широкого распространения еретических учений в запад¬
ноевропейских городах. XII век — век Арнольда Брешианского,
являвшегося одновременно глашатаем муниципальной свободы
и одним из самых ранних рационалистов, был веком широкого
распространения катарской и вальденской ересей в их ранней
форме. Отстаивая свои материальные права, прелаты церкви,
бывшие городскими сеньорами, одновременно отстаивали и авто¬
ритет католической церкви, служителями которой они являлись
и которая давала идеологическое обоснование угнетению ими на¬
родной массы в городах1.
Отрицательное отношение церковных сеньоров к городской
коммуне особенно бросается в глаза при рассмотрении событий в
северной и средней Франции по той причине, что в их руках были
в этих областях наиболее богатые в экономическом отношении
сеньории, в которых развернулось самое сильное коммунальное
движение (вспомним Лан), и что церковные феодалы вообще
представляли там очень мощную прослойку феодального сосло¬
вия. Другое положение занимало высшее духовенство католи¬
ческой церкви в Лангедоке. Оно не располагало ни теми богат¬
ствами, ни тем духовным авторитетом, которые были характерны
для высшего католического клира северных районов Франции. В
южной Франции были расположены такие крупные графства,
как Тулузское и Прованское. В самых значительных южнофран¬
цузских городах, таких как Тулуза и Марсель, высшим сеньором
являлся граф. Католический клир был там ослаблен и унижен —
нужно помнить, что Лангедок представлял собой область рас¬
1 См.: Сидорова Н.А. Указ. соч.
147

пространения альбигойской ереси и что там была создана ка¬
тарами своя церковная организация, не только соперничавшая
с организацией католической церкви, но порой и вытеснявшая
ее. Совершенно понятно, что в истории города и, в частности,
в истории коммунального движения южной Франции католиче¬
ские прелаты не могли играть той роли, которую они играли в
королевской Франции. Буржуазная историография утверждает,
что южнофранцузские города вообще не знали кровавой борь¬
бы за коммуну, что светские сеньоры охотно шли там навстречу
требованиям горожан в ее учреждении. Но этот взгляд правилен
лишь относительно. Графы Тулузы, Марселя, Монпелье и других
крупных торговых городов южной Франции занимали положе¬
ние, аналогичное фландрским графам. Они были не только го¬
родскими сеньорами, но и государями целых областей. Доходы
с городов являлись для них важнейшей статьей государственных
финансов. Они сами были очень заинтересованы в процветании
городов, и, поскольку преуспеяние и экономический рост послед¬
них были тесно связаны с раздачей муниципальных вольностей,
сеньоры, исходя из собственной выгоды, не препятствовали от¬
носительной самостоятельности городов.
Хроники южных городов в большинстве случаев не донесли
до нас рассказов о тех жестоких битвах между горожанами и
местными феодалами, которые отразились в произведениях хро¬
нистов Камбре, Лана и других городов северной Франции. Но ме¬
стами, как, например, в Тулузе, все же такая борьба происходи¬
ла. К тому же и светские сеньоры южнофранцузских городов вы¬
ступали против городских коммун, когда коммуны становились
мощными и обнаруживали тенденцию к полной независимости.
Об этом свидетельствует история отношений Карла Анжуйского,
графа Прованского, к коммуне Марселя1.
1 Литература по истории марсельской торговли обширна, укажем лишь:
SchaubeA. Handelsgeschichte der romanischen Volker des Mittelmeergebietes
bis zum Ende der Kreuzztige, Mimchen u. Berlin, 1906; Blancard L. Documents
ir^dits sur le commerce de Marseille au mo yen &ge. T. I. Marseille, 1884;
Masson. Marseille et la colonisation franfaise. Marseille, 1906. По истории
политического строя и политической жизни Марселя литературы меньше.
Очень большой интерес представляет многотомное издание статутов и
документов: Louis Mery et F. Guindon. Histoire analytique et chronologique
des actes et des dёlibёrations du corps et du conseil de la municipals de
Marseille. Vol. I—VI. Marseille, 1841—1848.
148

Марсель — один из тех старейших европейских городов, ко¬
торые возникли еще в Античности, находились в состоянии упад¬
ка в раннее Средневековье и вновь расцвели в эпоху отделения
ремесла от сельского хозяйства и общего экономического подъ¬
ема Европы в IX—X вв. Начало существования Марселя отно¬
сится к 600 г. до и. э. В Античности он был греческим городом,
затем последовательно переходил из рук римлян в руки готов,
бургундов, Меровингов, Каролингов. После распада Франкской
империи он перешел под власть королей Прованса и Арелата. С
включением этих областей в состав Священной Римской импе¬
рии Марсель номинально стал ее подданным. Но вместе с тем
он остался в подчинении у графов Прованса, а непосредственно
был подвластен епископам и виконтам. Марсель разделялся на
Верхний город, где сеньором являлся епископ, и Нижний город,
где управлял светский — виконт. Третьим феодальным сеньором
незначительной части города было основанное в 410 г. аббатство
св. Виктора.
В дальнейшем история Марселя обнаруживает ту же зако¬
номерность развития, что и история других охарактеризован¬
ных ранее городов. В Нижнем городе, игравшем главную роль
в экономической жизни Марселя, начинается борьба горожан
с сеньором. Она ведется так же, как мы это видели в северной
Франции: оружием, угрозами, ценой больших денежных затрат
горожан. В начале XIII в. марсельцы добиваются для себя ком¬
мунального строя. В течение всего периода борьбы горожане
быстро богатеют, а виконты беднеют. Верхний город остался под
властью епископа до завоевания Марселя Карлом Анжуйским,
объединившим под своею властью обе части города (1288 г.). В
это время Марсель — мощная аристократическая республика,
участник широкой левантийской торговли, обладавший своим
войском и значительным флотом, имевший в Сирии свои коло¬
нии. Положение, занятое Марселем, резко противоречило цен-
трализаторским тенденциям политики Карла Анжуйского —
брата Людовика IX, который стал графом Прованским благодаря
женитьбе на дочери Беренгара Прованского. Карл Анжуйский
решил сломить самостоятельность Марселя. Он осадил город.
После восьмимесячной осады Марсель был взят, и марсельцы,
которые около 100 лет пользовались независимостью, опять ока¬
зались под властью сеньора. Юрисдикция перешла в руки Карла
Анжуйского, который правил через наместника.
149

Все городские доходы стали достоянием графа. Он давал
только необходимые средства для поддержания гавани, флота
Марселя и на самые необходимые расходы. Но торгового значе¬
ния города он подрывать не хотел. Этим объясняется то, что он
разрешил Марселю заключать торговые договоры с другими го¬
родами.
Таким образом, между городами северной и южной Франции
не было глубокого принципиального отличия с точки зрения от¬
ношений сеньоров к вопросу о коммунальной свободе.
Дальнейший вопрос, выдвигаемый историей борьбы горожан
с сеньорами,— это отношение города к крестьянам. Эта пробле¬
ма пока еще недостаточно исследована.
Как мы констатировали, в городе Мане крестьяне оказали по¬
мощь горожанам против сеньора, а в Лане жившие близ города
крестьяне напали на дома горожан и подвергли их разграблению,
когда большинство жителей покинуло город. Последний факт
объясняется обостренными отношениями между крестьянством
ланской округи и купечеством Лана. Гвиберт Ножанский расска¬
зывает в своей хронике, что крестьяне окрестностей Лана, при¬
езжавшие в город для торговли, нещадно эксплуатировались и
угнетались ланским купечеством. Ланские купцы, как говорит
он, часто подвергали крестьян заключению в своих домах, требуя
от них выкупа за освобождение.
XII и XIII вв. были во Франции, как и в Италии, временем
освободительной борьбы с сеньорами не только в городах, но и
в сельских местностях. Огромная волна народного протеста про¬
тив феодального гнета поднималась во всей стране — в городе
и деревне. Она находила выход в восстаниях. И уже во многих
сельских местностях выдвигался лозунг коммуны. Лучше все¬
го исследовано движение среди крестьянства, происходившее
в Нормандии. Там ряд деревень, деревушек и мелких поселков,
приближавшихся к типу городов, заключали между собой союзы
и создавали общую организацию для борьбы с сеньорами. Каждое
поселение выбирало двух уполномоченных, которые, сойдясь
вместе, выбирали членов совета и двух человек для выполнения
его решений. Сильное движение среди сельского населения про¬
исходило в округе Суасона. Наиболее интересно то, что как раз
именно в округе Лана, где нами отмечен факт резко враждебного
отношения крестьян к городу, и в Понтье в XII в. развернулись
наиболее известные крестьянские движения против феодалов,
150

направленные к созданию сельских коммун. В 157 км от Лана, на
территории, расположенной к югу от него, четыре раза возника¬
ли коммунальные федерации, к которым примыкало главным об¬
разом крестьянство, подвластное церковным сеньорам Лана — в
1129, 1174, 1184, 1196 гг.1
В 1174 г. крестьянам оказал поддержку Людовик VII, кото¬
рый, пользуясь вакантностью епископского престола (в такие
периоды сеньориальная власть переходила к королю), дал им
коммунальную хартию, вполне аналогичную так называемому
Установлению мира (Institutio pads) Лана, с тем ограничением,
что крестьяне были все же обязаны платить определенный чинш
в пользу епископа. Но новый епископ счел этот акт умалением
своих законных прав. Он решил выступить с вооруженной силой
против крестьян и был поддержан рядом феодалов. Крестьяне
со своей стороны были поддержаны коммунальной милицией
небольших городов — Крепи и Вальи. Это очень редкий случай
солидарного выступления мелких городских коммун и крестьян¬
ства. Королевский прево в Лане по приказу короля в свою очередь
мобилизовал военные силы ланской и суасонской коммун. Ни та,
ни другая не оказали крестьянам поддержки. Феодалы окружи¬
ли крестьянский отряд около мельницы Компорте. Произошла
ужасная резня крестьян. После ряда перипетий коммуна пре¬
кратила существование. В 1185 г. крестьяне ланской местности
под влиянием невыносимого сеньориального гнета вновь обра¬
тились к королю, на этот раз Филиппу II Августу, с просьбой о
вмешательстве. Король, опасаясь выступления крестьян, пошел
им навстречу. Талья была зафиксирована, и королевская власть
назначила 12 эшевенов из числа крестьян для разбора конфлик¬
тов, которые могли возникнуть между ними и епископом по пово¬
ду ее взимания, причем апелляционной инстанцией на решения
эшевенов являлся сам король. Это означало поражение еписко¬
па. Но в 1190 г., во время Третьего крестового похода, находясь в
1 По вопросу о сельских коммунах А. Люшер ссылается на работу:
Melleville М. Histoire de la commune du Laonnais. Paris, 1853. Люшер
доказывает (Les communes francaises a l^poque des сарёШп& directs), что
Тьерри смешал городскую коммуну Лана с сельской коммуной Ланской
области. По словам Люшера, Мелльвиль первый занялся изучением истории
сельской коммуны, допустив, однако, при этом ряд грубых ошибок. См. у
Люшера главы: La commune rurale. С. 68—81 и La commune collective du
Laonnais. C. 81—97, особенно c. 84 и др.
151

Мессине, Филипп II Август объявил свои пожалования ланским
крестьянам аннулированными. В XIII в. ланские крестьяне дваж¬
ды прибегали к бегству из Ланской сеньории в другие владения
ради освобождения от сеньориального гнета (в 1206 и 1258 гг.), но
оба раза неудачно. В конце концов в 1259 г. только жители глав¬
ного сельского поселения Лана Аникси-ле-Шато добились неко¬
торых весьма умеренных гарантий личных прав. Право «мертвой
руки» (менморт) и пошлина, уплачивавшаяся при вступлении в
брак, были отменены, но поголовный налог, барщина и военная
повинность остались. Признана была организация крестьян во
главе с мэром и эшевенами, но эти лица не выбирались, а назна¬
чались епископом; он же являлся апелляционной инстанцией на
их решения. Таков был незначительный результат 140-летней
борьбы крестьян против феодального гнета в округе Лана.
Возникает вопрос: почему два движения, одновременно раз¬
вертывавшиеся против феодального гнета в местах, территори¬
ально так близких друг к другу, как Лан и близкая к нему сель¬
скохозяйственная местность, не слились вместе, как это в опреде¬
ленной степени произошло в XVI в. во время Крестьянской войны
в Германии и во время Жакерии в XIV в. в той же Франции? В
качестве предположительного ответа на этот вопрос можно ска¬
зать, что, хотя во французских городах XII и XIII вв. социальные
различия, несомненно, уже существовали, плебейские элементы
здесь не достигли еще того развития и не приобрели того значе¬
ния, как два-три века спустя.
Наряду с этим возникает другой вопрос: выступала ли город¬
ская масса во время борьбы за коммуну как нечто единое и нераз¬
дельное, как утверждает А. Тьерри, или же в процессе коммуналь¬
ного движения проявлялись социальные различия и классовые
противоречия, которые, как мы только что подчеркнули, уже, не¬
сомненно, существовали во французском городе в XII—XIII вв. и
которые сыграли такую огромную роль в борьбе Милана и других
городов за коммуну. Документы, относящиеся к истории фран¬
цузских городов XII в., не дают нам данных для разрешения этой
проблемы. Положение меняется, когда мы переходим к истории
XIII в. Очень показательные этом смысле материалы по истории
Бове. Они ясно обнаруживают наличие во французском городе
классовой борьбы, острых конфликтов между богатым правящим
слоем населения и трудящейся ремесленной массой, организо¬
ванной в цехи. Эта линия борьбы переплетается с борьбой горо¬
152

жан с сеньором, претендующим еще на повинности со стороны
горожан. Сюда присоединяется еще один момент — вмешатель¬
ство королевской власти во внутреннюю жизнь города. Все это,
вместе взятое, дает сложный переплет событий, приводящих в
конечном итоге к угасанию самостоятельной жизни коммуны и к
превращению ее органов в органы королевской власти.
Роль королевской власти в коммунальном движении француз¬
ских городов — это следующий очень важный вопрос, на который
наталкивает нас конкретный материал. Мы уже познакомились с
отдельными фактами, характеризующими его на материале раз¬
личных городов. Подведем итоги вышеуказанному.
Основоположники марксизма вполне определенно подчер¬
кивают значение и роль королевской власти в борьбе горожан с
сеньорами. Так, Ф. Энгельс пишет в статье «О разложении фео¬
дализма и возникновении национальных государств»: «В каждом
из этих средневековых государств король представлял собой
вершину всей феодальной иерархии, верховного главу, без ко¬
торого вассалы не могли обойтись и по отношению к которому
они находились в состоянии непрерывного бунта...». Говоря да¬
лее о том, что это тяготение вассалов к королевскому престижу
и отталкивание от него создавалось самыми основами ленного
строя, Ф. Энгельс заключает: «...Во всей этой всеобщей пута¬
нице королевская власть была прогрессивным элементом,— это
совершенно очевидно. Она была представительницей порядка в
беспорядке, представительницей образующейся нации в проти¬
воположность раздроблению на бунтующие вассальные государ¬
ства. Все революционные элементы, которые образовывались
под поверхностью феодализма, тяготели к королевской власти
точно так же, как королевская власть тяготела к ним. Союз ко¬
ролевской власти и бюргерства ведет свое начало с X в.; нередко
он нарушался в результате конфликтов,— ведь в течение всех
Средних веков развитие не шло непрерывно в одном направле¬
нии; но все же этот союз, возобновляясь, становился все креп¬
че, все могущественнее, пока, наконец, он не помог королевской
власти одержать окончательную победу, и королевская власть в
благодарность за это поработила и ограбила своего союзника»1.
Королевская власть подтверждала муниципальные вольности
до тех пор, пока поддержка горожан нужна была ей для борьбы
1 Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии. С. 158.
153

с вассалами. Но, одолев последних, она подавила и муниципаль¬
ную свободу.
Такова была политика королевской власти Франции в отно¬
шении коммун, возникавших во владениях феодалов1. Стремясь к
ограничению самовластия крупных феодалов, короли поддержи¬
вали коммунальные движения в Лане, Нуайоне, Бове, Компьене,
Реймсе, Суасоне, Амьене, Турне и других местах и неоднократно
даровали и утверждали там коммунальные хартии. Тем же моти¬
вом заинтересованности королевской власти в подрыве сепара¬
тизма крупных феодалов объясняется ее благожелательное отно¬
шение к федерациям сельских коммун, в частности ланской.
Для целей королевской политики было безразлично, под¬
властен ли город светскому или церковному феодалу. Но то об¬
стоятельство, что в периоды вакантности епископского престола
сеньориальная власть над его владениями и значительная часть
доходов с них переходила к королю, облегчало королевской вла¬
сти вмешательство в жизнь городов, расположенных в этих вла¬
дениях. Коммунальное движение в городах, подчиненных свет¬
ским феодалам, было поставлено в менее благоприятные условия
в смысле помощи со стороны короля. Но и эти города, добившись
коммунальной хартии, обычно обращались к королевской власти
с просьбой об ее подтверждении, чтобы придать приобретенным
ими нравам больший авторитет и силу. Такие города с подтверж¬
денными королем хартиями стали обозначаться как королев¬
ские.
В своем собственном домене король отнюдь не покровитель¬
ствовал коммунам. Он держал себя по отношению к ним так же,
как и другие сеньоры в отношении подвластных им городов. Он
подавил попытки учреждения коммун в Орлеане, Пуатье и Туре,
аннулировал коммуну, образовавшуюся в Этампе. В Париже, ко¬
ролевской резиденции, коммуна также не могла образоваться.
Она образовалась лишь в очень немногих городах домена, да и
то с ограниченными правами. К числу этих городов принадлежит
Вексен, которому были даны коммунальные права Филиппом II
Августом. В этом случае король пошел навстречу желаниям го-
1 О политике королевской власти при Капетингах в отношении ком¬
мун см.: Luchaire A. Les communes francaises. Р. 276—288. См. также
произведение того же автора: Histoire des institutions monarchiques de la
France sous les premiers Capetiens (987—1180). T. II. Paris, 1891. P. 136—
209.
154

рожай, чтобы заслужить их расположение: как важный страте¬
гический пункт, расположенный на границе Нормандии, Вексен,
естественно, мог сыграть большую роль в англо-французских
отношениях. И в дальнейшем, уже в начале XIII в., после вклю¬
чения в свой домен новых провинций, таких как Нормандия и
Пуату, королевская власть вынуждена была считаться в вопросе
о коммунах с соображениями политической целесообразности.
Даруя городу муниципальные вольности, она руководилась либо
его стратегической ролью, либо его финансовым значением как
источника больших доходов для короны. Существовавшие там
коммуны были сохранены и получили даже некоторые новые
права.
Капетинги не сразу полностью осознали необходимость союза
с подчиненными феодалам городами. Политика Людовика VI и
Людовика VII по отношению к городам весьма колеблющаяся.
Давая городам коммунальные хартии, эти короли некоторое вре¬
мя спустя аннулировали их, уступая давлению могущественных
феодалов или повинуясь корыстным побуждениям. Они стано¬
вились то на сторону горожан, то на сторону феодалов в зави¬
симости от того, кто больше сделает уступок. Многочисленные
примеры такого рода представляет история Лана и других го¬
родов. При Филиппе II Августе, при котором Франция заметно
шагнула вперед по пути централизации государства, городская
политика королевской власти приобрела большую устойчивость
и определенность. Этот король подтвердил и вновь раздал боль¬
шое количество коммунальных хартий городам даже в пределах
королевского домена, чем кто-либо из его предшественников и
преемников. В своей городской политике он всегда руководился
одним соображением — тенденцией к расширению централи¬
зации. Однако и этот король все же отступал от принципиаль¬
ных устоев своей политики. Вспомним некоторые перипетии в
истории ланской коммуны, связанные с правлением Филиппа II
Августа, когда Филипп II, получив большую сумму от сеньора
Лана, аннулировал хартию, данную им же этому городу.
Но в течение XIII в. городская политика королевской власти
меняется: с укреплением основ монархии, с организацией парла¬
мента и должности бальи, с созданием армии королевских аген¬
тов и с удалением перевеса центральной власти над крупными фе¬
одалами потребность короны в поддержке коммун ослабляется.
При преемниках Филиппа II Августа раздача коммунальных хар¬
155

тий постепенно приостанавливается1. Как нам показала история
Бове, вмешательство королевской власти во внутреннюю жизнь
города ведет в конечном итоге к гибели коммуны и к подчинению
ее центральной власти. Королевская власть начинает назначать
в города своих бальи и предо. Они действуют в двойном направ¬
лении: с одной стороны, ослабляют сеньориальную власть, с дру¬
гой стороны, подрывают значение муниципальных органов. Все
больше увеличивается количество случаев непосредственной
апелляции на решения городских органов к парламенту. Кроме
того, королевская власть умело использует недостатки город¬
ской администрации и злоупотребления и беспорядок в области
городских финансов для того, чтобы поставить свои органы на
место городских. Она сама ускоряет финансовую гибель ком¬
муны наложением на горожан непосильных для них штрафов.
Вспомним пример порода Бове, присужденного Филиппом IV к
уплате огромного штрафа, и аналогичный пример Суасона при
Карле IV (1325 г.).
Французские короли поддерживали лозунг муниципальной
свободы лишь постольку, поскольку королевская власть пользо¬
валась ею как противовесом всесилью феодалов. С победой над
феодалами коммуна становилась королю не нужна. Но в эконо¬
мическом развитии городов королевская власть была чрезвычай¬
но заинтересована с начала до конца. Говоря о городской полити¬
ке фландрских графов, мы коснулись причин этого явления. Рост
городов послужил краеугольным камнем для создания единого
внутреннего французского быта, который в свою очередь явил¬
ся основой для сплочения французских областей воедино и для
политической централизации Франции. К тому же нужно пом¬
нить, что с развитием производительных сил старая основа го¬
сударственных финансов — королевский домен — оказывается
недостаточной. Их новой основой становятся пошлины с торго¬
вого оборота, рост которого обусловлен развитием внутреннего
и внешнего рынка. Отсюда явствует, что укрепление городов соз¬
дает фундамент для существования феодального государства на
определенной стадии развития производительных сил. Король не
являлся надклассовой силой. Он выражал интересы класса фео¬
далов в целом и, борясь за централизацию государства, выступал
1 Layettes du Тгёзог des Chartes par M. Alexandre Toulet. T. II. Paris.
1860. № 2070. В этом сборнике документов только дважды сообщается о
даровании Людовиком IX коммунальных вольностей.
156

против крупнейших феодалов, преследовавших свои узкокорыст¬
ные цели. «Объединение более обширных областей в феодальные
королевства являлось потребностью как для земельного дворян¬
ства, так и для городов. Поэтому во главе организации господ¬
ствующего класса — дворянства — повсюду стоял монарх»1.
Лозунг государственной централизации, носителем которого
был король, выражал интересы развития феодального общества
в целом. Поэтому королевская власть, как бы она ни относилась
в тот или другой момент своего развития к требованию муници¬
пальной свободы, неизменно содействовала укреплению городов
как центров промышленности и торговли.
В ходе характеристики коммунального движения мы неодно¬
кратно касались содержания коммунальных хартий. Попытаемся
теперь свести воедино и пополнить разрозненные черты, харак¬
терные для коммун, чтобы дать общее представление об их пра¬
вах, об их отношении к феодалам и к государству, о месте, зани¬
маемом ими в общей системе ленных отношений.
Коммунами назывались города, приобретшие определенную
независимость от своего сеньора и более или менее широкую ав¬
тономию. Город-коммуна становился по отношению к своему се¬
ньору в положение вассала. Сеньор подтверждал хартию, права
и привилегии такого города и обязывался не только соблюдать
их, но и отстаивать от посягательств третьих лиц. «Я обеспечу им
мир. Я буду поддерживать и защищать их»,— писал фландрский
граф в коммунальной хартии, данной им горожанам Сен-Омера
в 1127 г.2 Представители города-коммуны со своей стороны при¬
носили сеньору оммаж и присягу, формула которой близко на¬
поминала формулу вассальной присяги. При каждой перемене
сеньора хартия вновь подтверждалась и присяга вновь приноси¬
лась. В некоторых коммунах присяга сеньору возобновлялась и
при каждом обновлении их правящего органа. Подобно вассалу,
город-коммуна платит сеньору вассальные помочи (aides) в тех
случаях, когда сеньор посвящает в рыцари старшего сына, выда¬
ет замуж старшую дочь или сам попадает в плен. Подобно вас¬
салу, город-коммуна несет военную повинность по требованию
сеньора, но повинность эта ограничивается либо определенным
районом, например, не дальше одного дня пути от города, либо
определенным числом дней в году. Некоторые коммуны несут
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. Изд. 2-е. С. 24.
2 GiryA. Histoire de la ville Saint-Omer. Paris, 1877. P. 371—375.
157

военную повинность единственно лишь для защиты страны от
неприятельского нападения. Сеньор имел право закладывать
города-коммуны подобно тому, как он это делал с ленами.
В основе коммуны лежит союз горожан, скрепленный взаим¬
ной присягой. Состав членов коммуны бывал различен. Обычно
к членам коммунальной организации предъявлялись следующие
требования: быть свободным, рожденным в законном браке, не
быть неоплатным должником. Но на ранних стадиях развития
коммуны в число ее членов часто принимались крепостные, что
объясняется историей происхождения города. Коммунальные
хартии часто провозглашали отмену права «мертвой руки» и
произвольной тальи. Это не было равносильно полному осво¬
бождению поселившегося в городе крепостного от всяких повин¬
ностей в пользу сеньора. Поголовный налог мог еще оставаться.
Но во Франции, как и в Германии и других странах, существовал
в Средние века принцип — «городской воздух делает свобод¬
ным». Все проявления несвободы постепенно исчезали в городе.
Некоторые хартии предусматривали, чтобы желающие стать чле¬
ном коммуны владели недвижимой собственностью в городе. По
отношению к лицам, состоявшим в вассальной зависимости от
феодалов, и к слугам светской и духовной знати практика при¬
ема в члены коммуны колебалась: одни коммуны принимали их
в свой состав, другие — отвергали. Духовенство и рыцари, как
общее правило, не могли быть во Франции членами коммуны. Но
из этого правила делались исключения.
Являясь вассалом своего сеньора, коммуна в то же время
представляла собой коллективную сеньорию. Но не все коммуны
обладали в этом смысле полнотою прав. Даже в период расцве¬
та коммунальной жизни во Франции немногие коммуны имели
право вести войну и заключать мир и полное право суда — выс¬
шего, среднего и низшего. Такие коммуны встречались на юге
Франции, где города пользовались большей самостоятельностью,
чем в собственно королевской Франции. Марсель, до завоевания
его Карлом Анжуйским, действительно занимал положение не¬
зависимой городской республики. Некоторые коммуны южной
Франции имели даже своих вассалов из среды феодальной зна¬
ти. В собственно королевской Франции это явление было неиз¬
вестно. Обычно коммуна имела либо право средней юстиции, в
то время как высшая находилась в руках сеньора, либо только
право низшей юстиции и полицейской власти. Коммуны обладали
158

своеобразным правом наказывать нарушителей коммунальных
законов сжиганием домов этих последних. Это право часто при¬
нимало форму экспедиций, направленных горожанами против
их врагов — феодалов. Коммунам принадлежала муниципаль¬
ная администрация и право издания муниципальных законов. В
городах, где было несколько сеньоров, коммуна не всегда доби¬
валась признания во всех частях города, но некоторые хартии,
как мы видели, провозглашали принцип подчинения всех частей
городской территории власти коммуны. Коммуне были подвласт¬
ны близлежащие деревни и поместья. Этот округ носил название
банлье (banlieue), что дословно означает господство в пределах
одного лье.
Но фактически господство коммуны часто простиралось на 10
и 15 лье.
Внутренняя организация коммун носила очень разнообраз¬
ный характер. О. Тьерри полагает, что их устройство с самого
начала покоилось на демократической основе. В доказательство
этого он ссылается на существовавшие во французских городах
общие собрания горожан, созывавшиеся по звону большого коло¬
кола, который висел на городской башне. Мы уже указывали на
то, что эмигрирующие из деревень крестьяне приносили с собой
в город основные элементы строя деревенской марки: общие схо¬
ды и избранных ими должностных лиц. Но сеньориальная власть
подавила значение этих органов и низвела их на второстепенное
место. В этой роли, т. е. на второстепенном месте, элементы де¬
мократического управления сохранились во многих коммунах
как при сеньориальном режиме, так и после его ограничения или
свержения, т. е. при патрицианском режиме. Но в общем строй
французской коммуны носил аристократический характер, по¬
добно строю миланской коммуны. Народная масса французских
городов, большинство которой составляли ремесленники, ве¬
ками боролась за коммунальные вольности, однако плоды этой
упорной и кровопролитной борьбы достались не ей, а богатой
верхушке города, вышедшей главным образом из рядов купече¬
ства. Во Фландрии сам граф передал купеческой гильдии право
управления городами. В других частях Западной Европы такая
уступчивость сеньора достигалась ценой борьбы.
Остановимся на нескольких типах устройства коммун во
Франции. Прежде всего обращает на себя внимание очень рас-
159

пространенный во Франции руанский тип коммунального устрой¬
ства1.
Руан был крупным торговым центром, принимавшим актив¬
ное участие в шампанских ярмарках. Он господствовал над тор¬
говлей по средней Сене, составляя в этом смысле конкуренцию
Парижу. Торговое значение Руана и, быть может, еще в большей
степени тот факт, что, будучи расположен в Нормандии, он играл
важную роль в борьбе между Англией и Францией за эту про¬
винцию, и были причинами того, что Руан рано и легко добился
коммунальной хартии и сумел отстоять ее.
Основные черты коммунального устройства Руана сложи¬
лись в XII в. По-видимому, руанская хартия была утверждена
Генрихом II Плантагенетом в то время, когда Нормандия нахо¬
дилась еще под властью Англии. Затем в период борьбы между
Англией и Францией за Нормандию руанская хартия неоднократ¬
но утверждалась как английскими, так и французскими короля¬
ми. После присоединения Нормандии к Франции при Филиппе II
Августе она вновь была подтверждена. Затем в XIII и XIV вв. по
мере централизации Франции королевская власть неоднократно
делала попытки уничтожения руанских вольностей. Но хартия
Руана устояла против них и сохранилась, хотя и в значительно
измененном виде, в течение всего Средневековья.
Руанская конституция носила определенно выраженный ари¬
стократический характер. Во главе управления городом стоял
коллективный орган, состоявший из ста так называемых пэров,
вышедших из среды богатого купечества. Первоначальные ста¬
дии его развития неизвестны ввиду отсутствия соответствующих
указаний в документах. Мы находим его уже в готовом виде. По-
видимому, сто пэров наследственно правили городом. В их руках
были сосредоточены средний и низший суд, административная
власть и право замещения городских должностей. Высший суд
был предоставлен королю. Кроме того, в Руане были еще органы
феодальной юрисдикции для категорий населения, подвластных
феодалам. Эти остатки феодальной юрисдикции в Руане, как и
королевское право высшего суда, представляли чрезвычайно
важное ограничение прав коммуны.
1 Некоторые документы по истории Руана см.: Гизо Ф. История
цивилизации во Франции. Т. IV (прил.). См. также: Cheruel A. Histoire de
Rouen Pendant l^poque communales 1150—1382. Vol. I—II. Rouen. 1843—
1844.
160

Сто пэров выбирали из своей среды 24 человека, носивших
название жюри, т. е. присяжных, из которых составлялись две
коллегии по 12 человек в каждой — коллегия эшевенов и кол¬
легия советников, представлявшие исполнительную власть. Их
точная компетенция неизвестна. Пэры назначали трех кандида¬
тов в мэры, король выбирал одного из них. Основные власти го¬
рода заведовали также финансами.
Права мэра были довольно широки как в сфере низшего суда,
так и в сфере администрации, но и королевская власть имела в
городе своих представителей — бальи и др. Вначале их вмеша¬
тельство в жизнь города было незначительным, но в течение XIII
и XIV вв. оно очень усилилось и появилась тенденция к все боль¬
шему его расширению.
Руанская конституция получила широкое распространение
не только в Нормандии, но и в других частях Франции, притом
не в одних лишь крупных торговых городах, но и в мелких посе¬
лениях городского типа. Мы встречаем ее в Ла-Рошели, Байоне,
Бурже. Типические черты ее сохраняются в разных городах в
различных вариантах. Ла-Рошель, например, пользуется боль¬
шей независимостью, чем Руан. Здесь мэра назначает не король,
а сами пэры. Этот факт объясняется не только экономической ро¬
лью Ла-Рошели как центра торговли на Атлантическом океане,
но и ее большим военно-стратегическим значением. Ла-Рошель
в течение более чем полутора веков (с 1215 по 1341 г.) являлась
объектом борьбы между Англией и Францией, переходя из рук
англичан в руки французов. Французские короли боялись вос¬
становить против себя ее население и ввиду этого не нарушали
ее самостоятельности. Коммунальный строй упорно держался в
Ла-Рошели вплоть до XVI в.
В мелких городах, которые добились Руанской конституции,
наблюдается обратное явление, чем в Ла-Рошели. Там она изме¬
няется в сторону сокращения городских прав и умаления неза¬
висимости коммуны.
В общем, коммунальные хартии Руана и Ла-Рошели представ¬
ляли собой максимум достижений французских городов в обла¬
сти коммунального управления. Как мы видим, их самостоятель¬
ность носила весьма ограниченный характер. Она урезана с двух
сторон — королевской властью и феодальной юрисдикцией. Зато
в Руане сохранился обычай созывать в особо важных случаях
народную сходку, на которой, однако, опять-таки решительную
161

роль играли правящие круги. Указанная черта древней вольно¬
сти придает особый отпечаток строю Руана.
Некоторые большие французские города, особенно из числа
тех, которые были расположены в королевском домене, вообще
не добились коммунальных свобод. Таков был, прежде всего,
Париж — столица Франции. Париж никогда не был коммуной.
Там издавна существовала организация под названием «Братства
купцов, ведущих торговлю по воде», которая уже при первых
Капетингах выступает во вполне оформленном виде. Она обе¬
спечивала Парижу перевес в торговле с Руаном, вследствие чего
получала от королевской власти монопольное право плавания
по Сене. По отношению к своим членам эта организация имела
право низшего суда. Ввиду ее большого значения в экономиче¬
ской жизни города ей уже в XIII в. были предоставлены некото¬
рые функции городского управления, в частности Привилегией
Людовика IX от 1268 г.
Купеческий прево Парижа — фигура заметная и довольно
значительная. Ему принадлежали некоторые судебные функции,
простиравшиеся не только на купечество, но и на все население
Парижа: в его ведении была забота о поддержании городских
укреплений, надзор за городскими улицами и мостами, городская
полиция, снабжение города продовольствием, сбор налогов. Все
эти функции он выполнял при содействии четырех помощников
и ряда должностных лиц. При всей важности функций, получен¬
ных прево, его все же нельзя сравнить по значению с руанским
мэром, да и управление Парижа ни в коем случае нельзя назвать
коммуной. В Париже не было представительного органа, воз¬
главлявшего управление, подобно ста пэрам Руана. Военное дело
Парижа ни в какой, даже минимальной степени, не подлежало
ведению прево. Оно находилось в руках королевских органов
власти. Когда Этьен Марсель организовал во время восстания
Жакерии в разных частях Парижа милицию, то это было револю¬
ционной мерой, являвшейся, с точки зрения французских право¬
ведов, узурпацией королевских прав. В Париже не было обычая
созыва народного схода, как это имело место в Руане, что также
проводит резкую демаркационную черту между строем управле¬
ния этих обоих городов. Париж в Средние века — город прави¬
тельственный, город королевский.
Существовал во Франции еще один тип городов, также дале¬
ких от коммун и не обладавших представительными органами,
162

но снабженных более или менее широкими правами, население
которых все же пользовалось некоторыми гарантиями личной и
имущественной неприкосновенности. В отличие от коммун, по¬
лучивших название вольных городов — «villes libres»,— упомя¬
нутые города обозначались как «бюргерские города» или новые
города. Это были небольшие города и местечки, иногда в коро¬
левском домене, иногда во владениях крупных феодалов, кото¬
рые возникали и складывались либо совершенно самостоятель¬
но, либо при поддержке местного сеньора или короля, преследо¬
вавших при этом экономические и политические цели. Обычно
сеньор стремился учредить такой небольшой город и извлекать
из него материальную выгоду в виде пошлин с торгового оборота.
Иногда город представлял для него значение как стратегический
пункт, расположенный на границе его владений. Большую роль
играла военная помощь, которую могло давать такое поселение
в виде военных отрядов. В некоторых случаях имелась в виду
колонизация пустынной местности, заселение которой диктова¬
лось экономическими соображениями. С этими целями заселя¬
лась обширная местность между старым Парижем и ярмаркой
Ланди. Мы уже остановились на характеристике городов такой
категории в первой главе предлагаемой работы. Для хартий, ко¬
торые давались сеньорами подобным городам, типична грамота
Лорриса1. Это было небольшое местечко с сильно выраженным
сельскохозяйственным уклоном. В хартии Лорриса много места
уделено вопросам о праве пользования общинными угодьями, во¬
дами, лесами и т. д.; есть постановление, касающееся суда, нор¬
мируются судебные и торговые пошлины, определяется порядок
судебных поединков, ограничивается военная повинность горо¬
жан, даются некоторые гарантии личной неприкосновенности.
Все эти «вольности» совершенно необходимы с точки зрения ин¬
тересов самого сеньора, так как их отсутствие приостановило бы
развитие города.
Рассмотрим положение в городах южной Франции, прежде
всего в Лангедоке2. Они имеют большую историю, как и во¬
1 См.: Социальная история Средневековья. Т. II, М.; Л., 1927. С. 243—
245.
2 Vaissette С. Vic et. Histoire gёnёrale de la province de Languedoc.
Vol. 1—V. Paris, 1730—1745; 2-теё4. Vol. I—X. Toulouse, 1838—1847. Это
сочинение содержит в разных местах большой документальный материал по
городам Лангедока.
163

обще весь юг Франции. На рубеже нашей эры он был заселен
кельтскими племенами, в частности галлами, потом подвергся
римскому завоеванию. На основе взаимного сближения двух эт¬
нических групп возникла галло-римская культура. Побережье
Средиземного моря на юге Франции с давних пор было тесней¬
шими узами связано с восточным побережьем Пиренейского
полуострова, северо-западным побережьем Апеннинского и с
Северной Африкой. Торговые сношения между Арагонией, юж¬
нофранцузскими городами, в частности Марселем, и итальян¬
скими городами — Генуей и Пизой, предстают в XI в. во вполне
оформленном виде, но начали они складываться гораздо раньше.
Города юга Франции — Марсель, Тулуза, Монпелье и др.—
были не только носителями широкой торговли, но вместе с тем
и центрами развитой, цветущей промышленности, специализи¬
рованного городского ремесла, множества ремесленных орга¬
низаций. Здесь сложилась своя старая культура, существовали
школы, среди которых особой известностью пользовались школы
Монпелье. В период, предшествовавший Крестовым походам, юг
Франции отличался более высокой культурой, чем ее север. Об
этом свидетельствует уже один тот факт, что северная Франция
не знала еще писанного права в то время, когда в южной Франции
уже существовали многочисленные кутюмы, т. е. записи обычно¬
го права отдельных городов и местностей.
Между политическим развитием южнофранцузских, в част¬
ности лангедокских, городов и городов северной Франции (а
также, как мы увидим в следующей главе, и Германии) нет ко¬
ренного различия, хотя нельзя отрицать некоторые специфиче¬
ские особенности южнофранцузских городов. Так, например,
чрезвычайно характерно для городов Лангедока обилие в них ры¬
царского элемента. Это явление было связано с очень быстрым
измельчанием рыцарских владений на юге Франции. Лишаясь
земли, составляющей материальную основу их существования,
рыцари переселялись в города, приобщались к городской жиз¬
ни и частично сливались с высшими слоями городского обще¬
ства. Эта черта сближает лангедокские города с итальянскими,
но проводит разграничение между ними и городами северной
Франции, где рыцарский элемент в составе постоянного насе¬
ления городов был гораздо менее резко выражен. Рыцарство в
городах Лангедока носило название «дамуазо». По свидетель¬
ству документов X—XI вв., в эту эпоху наряду с дамуазо в горо¬
164

дах Лангедока существовал широкий слой собственно горожан.
Очень рано и быстро образуется высшая прослойка в городском
населении, так называемые прюдомы, в которую вливалось осев¬
шее в городах рыцарство, ассимилируясь с ним. Исследование
поземельных отношений в лангедокских городах обнаруживает,
что городское землевладение было сосредоточено в руках прюдо¬
мов. С течением времени слой этот, вначале немногочисленный,
количественно возрос. Так, в XII в. в больших городах Лангедока
обычно насчитывалось 80 прюдомов, позднее их число возросло
до 200. Прюдомов нельзя отожествлять со всем имущим населе¬
нием лангедокских городов. Они представляли лишь верхушку
его. Кроме того, в лангедокских городах имелся широкий слой ре¬
месленников. Как среди ремесленников, так и среди купеческого
населения существовали организации, называемые братствами,
сыгравшие большую роль в борьбе за ограничение сеньориаль¬
ной власти. Результат ее был тот же, что и в городах северной
Франции, добившихся коммунального устройства. Возникло
правление богатой верхушки городского общества — патрициа¬
та. В настоящий момент трудно полностью восстановить ход этой
борьбы. Остановимся лишь на отдельных моментах ее в процессе
образования патрициата. Сперва сеньор допускает в орган своего
управления — сеньориальную курию — нескольких представи¬
телей от прюдомов. Видимо, как уже указывалось выше, сама се¬
ньориальная власть была до некоторой степени заинтересована
в таком допущении в правящий орган людей, близко стоявших к
промышленной и торговой жизни города, не будучи в состоянии
справиться силами министериалов со все более усложняющими¬
ся задачами управления. Мало того, главный уполномоченный
сеньора по управлению городом — его бальи — тоже начинает
назначаться из прюдомов.
Вторая стадия развития отмечена появлением в лангедокских
городах капитулов и консулов. Капитулы — это городские со¬
веты, состоявшие из прюдомов. Их члены назывались капитуля¬
риями, или консулами. Таким образом, сеньориальная власть со¬
храняется, но наряду с ней появляются органы городского управ¬
ления, состоявшие из богатейших горожан. Основной функцией
капитула была законодательная деятельность — издание стату¬
тов и законов. И в этой области наблюдаются последовательные
стадии развития. Консулы являлись исполнительной властью
капитулов. Капитулы лангедокских городов, как и консулат лом¬
165

бардских городов,— определенная фаза политического развития
средневекового города, возникающая в результате классовой
борьбы, борьбы между массой горожан и городским феодалом —
сеньором.
Наряду с констатированными на второй стадии политическо¬
го развития лангедокских городов элементами власти — сеньо¬
риальным и олигархическим — там имелись еще два учрежде¬
ния — собрание всех членов городской верхушки, всех прюдо¬
мов, это так называемый парламент, представлявший полную
аналогию с парламентом ломбардских городов; в некоторых важ¬
ных случаях в лангедокских городах созывается общенародное
собрание — городской сход.
В период альбигойских войн, в конце XII—XIII вв., в городах
Лангедока сеньориальная власть не совсем еще устранена, но
уже в значительной степени подточена, ибо консульские учреж¬
дения — городская олигархия — успели уже пустить большие
корни.
В некоторые моменты истории Тулузы законодательная дея¬
тельность осуществляется графом вместе с народным собрани¬
ем. Это не является отклонением от основного пути политиче¬
ского развития города, т. е. от растущего укрепления власти
олигархии. Чтобы обуздать своеволие богатой верхушки, граф
опирается иногда на народные массы, демагогически используя
их недовольство богатой верхушкой, угнетающей и эксплуати¬
рующей народ. Но впоследствии граф перестает созывать народ¬
ное собрание, и господствующий социальный строй продолжает
укреплять свои позиции. Полную аналогию отмеченному разви¬
тию мы найдем в истории немецких городов.
В 1229 г. в момент окончания альбигойских войн и заключе¬
ния договора, в силу которого Лангедок формально стал состав¬
ной частью французского государства, борьба олигархии с сеньо¬
риальной властью в городах Лангедока еще не была закончена.
Лангедокская городская олигархия не приобрела еще безраз¬
дельного господства. Сеньориальная власть не была еще оконча¬
тельно устранена. В политическую борьбу, которая развертыва¬
лась в городах Лангедока, вмешалась новая сила — королевская
власть. Она сохранила как сложившиеся олигархические учреж¬
дения, так и остатки сеньориальной власти, но наложила на то и
на другое свою властную руку. Олигархия в борьбе с сеньорами
и с народной массой все чаще стала прибегать к покровительству
166

королевской власти. Последняя не отказывала ей в этом, но вме¬
сте с тем подтачивала ее значение, назначая в города агентов сво¬
ей власти — своих чиновников.
В городах Лангедока борьба городской олигархии с сеньора¬
ми остановилась на полпути благодаря подчинению Лангедока
королевской власти. Органы последней стали играть здесь суще¬
ственную роль, подобно тому как это было в Руане при режиме
ста пэров. При всем своеобразии развития городов Лангедока ко¬
нечные итоги их политической эволюции свелись к тому же, что
и в городских коммунах северной Франции.
И в городах Прованса в XI—XIII вв. тоже существовали кон¬
сульские учреждения. Некоторыми чертами своего развития го¬
рода эти напоминают итальянские коммуны. Судьба городской
олигархии в Провансе была такой же, как и в Лангедоке. Она не
получила крайнего выражения и была смята в 50-х годах XIII в.
Карлом Анжуйским. Став графом Прованса, он назначил в горо¬
да своих должностных лиц и передал им функции высшей власти.
Труднее всего оказалось сломить независимость Марселя. Но,
как указывалось выше, Карл Анжуйский справился и с этой за¬
дачей. Во второй половине XIII в. городская коммуна в Провансе
также перестала существовать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГОРОДА ГЕРМАНИИ В XII —XIII вв.
И ИХ БОРЬБА С СЕНЬОРАМИ
Раньше всего в Германии возникли и развились прирейн-
ские города.
Их борьба с сеньорами в своей ранней стадии в гораз¬
до меньшей степени отразилась в городских хрониках Германии,
чем борьба французских горожан с сеньориальным режимом во
французских хрониках. Мы не располагаем для обрисовки этой
стадии в истории немецкого города той массой колоритного,
конкретного, непосредственно дышащего жизнью материала,
который был в нашем распоряжении, когда мы восстанавливали
ранний ход борьбы горожан с сеньорами во Франции. Поэтому
о борьбе городов с сеньориальным режимом в Германии прихо¬
дится судить главным образом по отдельным актам, исходящим
от королевской власти и от крупных феодалов, по различным ре¬
дакциям городского права, договорам между обеими борющими¬
ся сторонами, что, конечно, приводит к неполноте и некоторой
сухости в освещении развернувшегося процесса. Только в конце
интересующего нас периода, начиная с середины XIII в., матери¬
ал принимает более яркий характер и широко показывает нам
классовую борьбу, развертывавшуюся в городе1.
1 Для общей ориентации в истории Германии в этот период см,- Bart¬
hold. I. W Geschichte der deutschen Stadte und des deutschen Biirgertums,
Bd L—IV. Leipzig, 1850—1851 (см. главным образом т. II); Lamprecht К
Deutsche Geschichte Bd I—XII. Berlin, 1891 —1909. В рус пер. История
немецкого города. Т. II М., 1896 Для ориентировки в источниках по всей
истории немецких городов из новых изданий см.: «Quellen zur alteren
Geschichte des Stadtwesens In Mitteldeutschland». Bd I. Weimar, 1949.
168

Прирейнские города Германии впервые выступают на арену
истории в 70-х годах XI в.
Если судить по рассказам хроник, они уже в это время были
значительными центрами городской жизни. Население их, посто¬
янно увеличивавшееся благодаря притоку беглых крестьян, не
представляло собой однородной массы. Оно носило сильно диф¬
ференцированный характер. Первое известное страсбургское го¬
родское право датировано XII в., но оно, несомненно, отражает
жизнь и отношения, сложившиеся раньше этого времени1. В нем
нет указания на наличие в Страсбурге особой купеческой про¬
слойки и разнообразных ремесленных специальностей. Судя по
данным других источников, в другом значительном прирейнском
городе — Кёльне — уже существовали организации богатых го¬
рожан.
Конец XI в. в Германии, как и в Италии и во Франции, отмечен
сильным подъемом городской жизни. Рост промышленности и
торговли требовал свободной инициативы; сеньориальный гнет,
нависший над горожанами, становился особенно ощутителен. В
70-х годах начались первые городские движения, направленные
против духовных сеньоров и епископов.
Государственная власть переживала в это время тяжелые
испытания. Происходила борьба за инвеституру между импера¬
тором и папой, развертывались острые конфликты между импе¬
ратором и светскими и духовными феодалами. В 70-х годах XI в.
в Саксонии вспыхнуло большое восстание крупных феодалов,
направленное против императора, к которому присоединились
крестьяне.
Все эти события, вызывавшие волнения и беспокойство,
стимулировали взрыв недовольства, давно накапливавшегося
среди населения прирейнских городов. Первая вспышка, повод
которой неизвестен, произошла в Вормсе в начале 70-х годов.
Жители Вермса восстали против своего сеньора и прогнали его. В
1074 г. население Кёльна последовало примеру жителей Вормса.
Поводом к кёльнскому восстанию послужил обычный в то вре¬
мя акт сеньориального произвола, который в другой момент про¬
шел бы незамеченным: архиепископ Анно приказал своим слугам
конфисковать понадобившийся ему корабль, принадлежавший
одному богатому купцу. Сын купца, энергичный юноша, обижен¬
ный за отца, кинулся на слуг архиепископа, производивших рек¬
1 Keutgen F. Urkunden... Strassburger erstes Siadtrecht. S. 93—102.
169

визицию. Это дало толчок народному восстанию, принявшему
широкий характер.
Восставшие кёльнцы обратились за помощью к Генриху IV, но
он не захотел поддержать их против архиепископа. Однако не¬
сколько лет спустя, после хождения в Каноссу, Генрих IV, вер¬
нувшись в Германию, изменил свою городскую политику: он стал
оказывать горожанам поддержку в их борьбе с духовными сеньо¬
рами. Позднее, когда между ним и его сыном, будущим королем
Генрихом V, претендовавшим на престол, развернулась борьба,
он вступил в союз с прирейнскими городами, которые доставляли
ему военные отряды и денежные средства.
Нуждаясь в финансовой и военной помощи городов, он не хо¬
тел в то время порывать с их сеньорами — архиепископами, под¬
держка которых тоже представляла для него большое значение в
споре с папой. Генрих IV не оказал горожанам никакой реальной
помощи в смысле защиты их от сеньориального произвола и укре¬
пления за ними прав, необходимых для прочного существования
городской общины.
Старые сеньоры часто находили следы своих беглых крестьян.
Предоставленные собственным силам, поселенцы молодых горо¬
дов лишь с огромным напряжением сил отстаивали себя от их
посягательств. Некоторую помощь оказал им преемник Генри¬
ха IV — Генрих V. Союз с горожанами имел для него еще боль¬
шее значение, чем для его отца: ему приходилось защищать свой
престол от претендовавшего на него Лотаря Саксонского, создав¬
шего первое в Германии крупное территориальное государство.
Чтобы заслужить симпатии населения прирейнских городов и
приобрести его поддержку, Генрих V дал ему в 1111 — 1114 гг.
гарантии, которых оно давно добивалось1.
В 1111г. горожанам Шпейера дана была хартия, освобож¬
давшая их от посмертного отобрания (право «мертвой руки»), от
других каких бы то ни было поборов в пользу старых сеньоров, от
подчинения суду их прежнего сеньора и утверждавшая за ними
недвижимость, которой они владели в течение года. Грамота
гласит, что сеньориальный фогт не имеет права требовать от
горожанина явки на суд за пределы города. Другими словами,
утверждается принцип исключительной подсудности горожан
городскому суду — один из краеугольных камней городской об¬
1 Hilgard A. Urkunden zur Geschichte der Stadt Speyer. Bd. I. Strassburg,
1885.S.117.
170

щины в Средние века1. Все горожане освобождались от рыноч¬
ных пошлин. В этом освобождении была заинтересована вся ре¬
месленная масса города. Грамота носит отпечаток особой заботы
о купечестве Шпейера и о торговле.
Приведенная грамота обращает на себя внимание тем, что ее
содержание согласовано с крупнейшими духовными владельны-
ми князьями Прирейнской области и крупными светскими фео¬
далами ее, которые все были городскими сеньорами. Данное ими
согласие объясняется тем, что большая часть постановлений гра¬
моты обращена не против них, а против тех сеньоров, от которых
крестьяне бежали. Сами же они были заинтересованы в освобож¬
дении населения этих городов от власти их прежних сеньоров.
Генрих V умело использовал эту рознь, чтобы приобрести сим¬
патии населения прирейнских городов и вместе с тем привлечь к
себе и их городских сеньоров.
В другой хартии, данной Генрихом V горожанам Вормса в
1114г., он разрешает им заключать браки с любыми лицами,
от какого бы сеньора они ни зависели, и запрещает сеньориаль¬
ным фогтам расторгать подобные браки. 70 лет спустя, в 1184 г.,
Фридрих I Барбаросса подтвердил эту грамоту2.
В хартиях Генриха V не выражен прямо принцип —«Городской
воздух делает свободным», или, иначе: «Крепостной, проживший
год и день в городе, освобождается от власти сеньора». Но это
правило недвусмысленно вытекает из их содержания.
Дальнейшая борьба горожан с городскими сеньорами сосредо¬
точивается вокруг лозунга создания выборного органа.
Первым городом, горожане которого добились права иметь
своих представителей в городском совете, был Вормс3. Это право
было в 1156 г. подтверждено за ним Фридрихом Барбароссой. Но
Вормский совет, созданный в 1156 г., не был еще исключительно
городским органом. Из 40 членов его горожане выбирали 28 чело¬
век, а епископ вводил в него 12 своих министериалов. Подобного
же рода советы со смешанным составом, частично из предста¬
вителей горожан, частично из сеньориальных министериалов,
1 KeutgenF. Urkunden... S. 14.
2 Там же. С. 17.
3 О Вормсе см.: Boos H.QueWen zur Geschichteder Stadt Worms. Bd. I—III.
Berlin, 1885—1893; его же. Geschichte der rheinischen Stadtekultur von ihren
Anfangen bis zur Gegenwart, mit besonderer Berucksichtung der Stadt Worms.
Bd.V. Berlin, 1897—1901.
171

образовались в других прирейнских городах, как, например, в
Страсбурге. Этот тип советов характерен для старых крупных
немецких городов в конце XII — начале XIII в. Сеньориальная
власть еще прочно держится в них, но в главный сеньориальный
орган управления, так называемую курию, вклинивается бюргер¬
ский элемент в форме представительства от горожан. Эта ста¬
дия развития городской коммуны в Германии характеризуется
рядом черт, общих большинству городов. Некоторые должност¬
ные лица, как, например, в Вормсе низший судья — шультгейс,
стали назначаться не из министериалов, как это было раньше, а
из горожан. Функции суда расширяются и разнообразятся, что
соответствует повышению уровня экономической жизни горо¬
дов, росту производства, расширению торгового оборота и т. д.
Натуральные повинности в пользу сеньоров исчезают в городах
на этой стадии развития. Очень характерно для общей тенденции
развития, что появляются органы власти, составленные исклю¬
чительно из богатых горожан, которым поручается какая-либо
вполне определенная функция. Такова в Кёльне и Регенсбурге
коллегия монетчиков, ведающая чеканкой монеты. Этот факт,
как и состав правящего совета, свидетельствует о росте удельно¬
го веса и влияния высшего слоя горожан. Основным плательщи¬
ком городских налогов на этой стадии, как и на всем дальнейшем
протяжении развития средневекового города, является народ¬
ная, т. е. ремесленная, масса. Городская община получает право
самообложения. На ее нужды предназначен особый косвенный
налог, падающий преимущественно на предметы первой необхо¬
димости и носящий название унгельда. В момент введения его он
предназначался на содержание в порядке крепостной стены, но с
течением времени стал расходоваться на всякие другие нужды.
Он, естественно, падал большою тяжестью на трудящееся насе¬
ление.
Если народная масса на этой стадии развития приобрела
еще очень мало муниципальных вольностей, то зато она сохра¬
нила еще, подобно городам северной Франции, Лангедока и
Ломбардии, элементы маркового строя, хотя и в значительно
урезанном и умаленном виде: общегородской свод— бурдинг
(Burding) и его исполнительные органы — гейм бюргеры (до¬
словно— «бюргеры-домовладельцы»). Характерной чертой по¬
литического строя немецкого старого города на этой стадии его
развития является регулярно созываемый общегородской сход,
172

собиравшийся чаще всего по отдельным кварталам города. Он
выполняет те же функции, что и деревенский сход, т. е. заведует
общинной землей (альмендой), мерами и весами и рассматривает
дела по мелким проступкам. Бурдинг выбирает своих должност¬
ных лиц для осуществления принятых решений. Это так называе¬
мые геймбюргеры. Интересно отметить, что в Вормсе бурдинг со¬
бирался под председательством епископского министериала —
камерариуса и что в XII в. право выбора геймбюргеров перешло в
этом городе от общего схода к цеху суконщиков. Это свидетель¬
ствует о той большой роли, которую шерстоткацкое производ¬
ство приобрело уже в то время в экономике немецкого города.
Регулярно собираемый народный сход играл в XII в., как и на бо¬
лее ранней ступени развития города, подчиненную роль в общей
системе его управления. Но, кроме этого регулярно — трижды в
год — собираемого схода, в некоторых случаях созывался сход,
так сказать, в порядке экстраординарном, для рассмотрения во¬
просов особой важности и актуальности.
Яснее всего удается представить ход борьбы горожан с сеньо¬
рами в двух прирейнских городах, по истории которых мы рас¬
полагаем наибольшим количеством материала,— Страсбурге и
Кёльне1.
Как указывалось выше, уже первое городское право Страс¬
бурга, редакция которого относится к концу XII в., явилось, по-
видимому, результатом борьбы горожан с епископом за осво¬
бождение из-под его власти2. Уже само появление городского
права означало, что произвол епископа ограничивается, хотя и
в незначительной степени. Об этом говорит ряд статей: так, ста¬
тья 43 указывает, что епископ не имеет права назначать фогта
без согласия горожан, каноников и министериалов; статьи пра¬
ва, трактующие о повинностях ремесленников, также означают,
что епископ не вправе произвольно требовать от них ту или иную
работу, горожане имеют право пользоваться своими мерами и ве¬
сами, и всякий горожанин может молоть хлеб на своей мельнице.
1 Материалы по политическому строю Страсбурга и его эволюции
содержатся в собрании документов: Urkunden und Akten der Stadt Strassburg.
Bd. I—XIV. Strassburg, 1879—1901; см. также: KeutgenF. Urkunden...
2 Первое и второе городское право Страсбурга см.: Keutgen F. Urkunden...
S. 93,102. Весь этот период освещен сточки зрения политического развития
в небольшой работе: Kruse Е. Verfassungsgeschichte der Stadt Strassburg
besonders im 12. und 13. Jahrhundert. Trier, 1884.
173

Это означает отмену двух очень важных привилегий епископа —
права баналитета на меры и весы и права баналитета на мель¬
ницу. Монополия епископа в сфере чеканки монеты также стала
подвергаться ограничению. Бюргер мог за определенную сумму
денег, уплаченную епископу и начальнику монетного двора, ку¬
пить право чеканки монеты. Но эти незначительные уступки ни
в какой мере не могли удовлетворить городскую общину. Она
стремилась к полной самостоятельности и продолжала упорную
борьбу с епископом. Постепенный ход этой борьбы в XII и начале
XIII в. неизвестен. Но результаты ее отразились на содержании
второго городского права.
Ко времени появления его (1214 г.) население Страсбурга
успело еще более резко дифференцироваться на богатых и бед¬
ных горожан, чем это имело место в конце XII в. Неслучайно,
конечно, что именно в этом праве появились статьи, ограничи¬
вающие роскошь (статья 47). Неслучайно также, что долги ста¬
ли особенно строго взыскиваться (статьи 25 и 26): появились
категории населения, вынужденные брать взаймы деньги у пред¬
ставителей богатого слоя, и их кредиторы требовали гарантий
уплаты долга. Антагонизм между разными слоями населения вы¬
ливался уже в то время в Страсбурге в форму открытых конфлик¬
тов и вооруженных столкновений: статья 20 второго городского
права гласит: «Если между гражданами возникнет какое-нибудь
разногласие или ссора и отсюда произойдет сборище, то никто
не должен браться за оружие, не представ предварительно перед
членами Городского совета». На членов же совета возлагается
обязанность «усмирять раздоры» с помощью оружия. Но момен¬
тами классовая борьба принимает такой ожесточенный и глубо¬
кий характер, что внутри самого правящего органа происходит
раскол. Об этом говорит статья 54: «Когда между гражданами на¬
шими произойдет ссора и свара и бургомистр с консулами прика¬
жет для блага мира соблюдать перемирие, то тот, кто восстанет
на бургомистра и не пожелает соблюдать перемирия, отстранен
будет от высокой должности, если он консул или скабин. Всякое
же другое лицо, не консул и не скабин, платит 5 фунтов и будет
изгнан на год за пределы города»1.
В этом обществе, раздираемом социальными противоречия¬
ми, установился тип управления, характерный для немецких го¬
родов конца XII — начала XIII в.: сеньориальная власть еписко¬
1 KeutgenF. Urkunden... S. 106.
174

па сохранилась, но в главный орган его управления, в его курию
или совет, уже проникли представители высшего слоя городско¬
го населения. «Мы постановляем,— гласит первый пункт второ¬
го городского права,— что в случае надобности ежегодно будут
назначаться консулами 12 или больше лиц, честных, мудрых,
скромных и подходящих (honeste et ydonee persone sapientes et
discmte), как из числа министериалов, так и из числа горожан,
из среды которых, если нужно будет, будут назначаться один или
два магистра (т. е. один или двое городских старшин)». Термины
«честные, подходящие, мудрые и скромные» имеют вполне опре¬
деленный смысл в средневековых документах: они означают бо¬
гатейших людей города. Кто именно назначает первых консулов,
не указано. Но из всего содержания права следует предположить,
что это делает епископ по соглашению с той же верхушкой город¬
ского населения.
Второе городское право Страсбурга отражает значительную
победу, одержанную богатейшим слоем городского населения в
борьбе за политическую власть. Оно означает, что в обстанов¬
ке жестокой социальной борьбы населения с сеньором этот слой
утвердил и упрочил свои политические права, хотя и не вытеснил
еще окончательно сеньориальную власть с ее позиций.
Исходя из всего, что известно о борьбе горожан с сеньора¬
ми, следует полагать, что народная масса принимала и на этой
стадии развития активнейшее участие в ней, однако она была
вынуждена уступить главенствующие позиции членам высше¬
го слоя, а для себя добилась лишь некоторых уступок в системе
управления. Пункт 23, III второго городского права гласит, что
замещение очень важной должности скабинов, являвшихся не¬
пременными свидетелями во всех сделках и процессах, проис¬
ходит по «общему соизволению», т. е. с согласия всего народа в
народном собрании.
Богатые слои Страсбурга не ограничились отмеченными нами
политическими достижениями. И народная масса не могла при¬
мириться с угнетением ее епископскими органами. Борьба страс¬
бургского населения с епископом продолжается.
Насколько удается выяснить из документов, она протекает в
чрезвычайно сложной обстановке. «Мудрейшие и честнейшие,
скромные и подходящие» настолько усиливают свою власть,
так угнетают народ и совершают столько актов произвола, что
восстанавливают против себя широкие слои народной массы.
175

Борьба горожан с сеньором начинает переплетаться с классовой
борьбой внутри самого городского населения. С другой стороны,
происходит процесс дифференциации епископских министериа-
лов — образуются две прослойки. Одна из них сохраняет харак¬
тер старого министериалитета. Это высшая категория слуг епи¬
скопа. Другая прослойка министериалов совершенно меняет свой
социальный характер. Это министериалы, которые все в большей
степени принимают участие в экономической жизни города.
Приобщаясь к торговле и к другим видам деятельности богатой
городской верхушки, они сближаются и постепенно сливаются с
нею. В городском совете создается, таким образом, большинство,
враждебное епископу. Власть совета возрастает. Удельный вес
и значение епископской власти все больше умаляются. Около
1250 г. господство городского совета в Страсбурге и упадок роли
епископа — факт неопровержимый. Епископ и те социальные
слои, которые идут за ним,— подчиненный ему клир, служащее
ему рыцарство и та часть министериалов, которая сохранила свой
прежний характер слуг епископа,— делают отчаянные попытки
сохранить хотя бы остатки своих старых привилегий.
В период междуцарствия, наступившего в Германии после
окончания династии Штауфенов, с конца 50-х годов до начала
70-х годов XIII в. (точнее, с 1257 до 1272 г.) в прирейнских го¬
родах и, в частности Страсбурге, особенно усилилась классовая
борьба. Этому содействовала воцарившаяся в Германии анархия.
Епископ вступает на путь демагогии: он стремился использовать
недовольство массы населения правящей верхушкой, чтобы пере¬
тянуть ее на свою сторону и извлечь из такого соотношения сил
выгоды для себя и для своих приверженцев. Недовольство и бро¬
жение среди массы населения вызывают у членов совета страх
и побуждают их идти на уступки епископу. Создается третье го¬
родское право, представляющее собой опыт соглашения между
богатыми членами городского совета, принимавшими участие в
управлении, и епископом,— соглашения, обращенного острием
против народной массы. Но коалиция властвующих не вносит
успокоения во взбаламученную атмосферу социальной жизни
Страсбурга. Епископ Вальтер фон Герольдзек (1260—1263 гг.)
все же делает попытку ограничить власть совета в начале 60-х
годов. Это служит только толчком к открытой борьбе между ним
и советом. Вальтер фон Герольдзек доводит демагогию до край¬
них пределов. В манифесте 1261 г., обращенном ко всем бюрге¬
176

рам Страсбурга, Вальтер фон Герольдзек выражает свое мнимое
возмущение насилием и произволом, которые бедные бюргеры
города терпят от богатых членов совета. Манифест этот, в част¬
ности, упоминает о сильном повышении акциза на предметы
первой необходимости и о захвате общинных земель (так назы¬
ваемой альменды) представителями высших слоев города. Но го¬
родская масса, точнее сказать, ремесленная масса Страсбурга не
следует за епископом. Этот факт свидетельствует о том, что она
страдала в тот момент сильнее от гнета епископской власти, чем
от насилия богатого слоя и городских кондуитов. Развертывается
вооруженная борьба между лагерем епископа, с одной стороны,
и теми, кто шел за советом,— с другой, причем ремесленная
масса оказывается на стороне совета. Хроника под названием
«Как город Страсбург сражался со своим епископом»1 передает
нам красочное описание основных этапов «войны» между горо¬
жанами Страсбурга и их сеньором. Отдельными колоритными
эпизодами она напоминает аналогичные страницы из истории
итальянских городов, когда аристократия боролась с популя¬
рами. Война началась с того, что горожане, выйдя сплоченной
толпой из города, срыли высокий холм, носивший название
Гольбендгургского холма, и засыпали глубокий и широкий ров,
проведенный вокруг него. Это было сделано из опасения, что епи¬
скоп может построить на холме крепость, откуда поведет борь¬
бу с городом. В ответ на этот враждебный акт епископ со всем
клиром покинул Страсбург и объявил его под интердиктом. Но
горожане обошлись без епископа. Они пригласили в Страсбург
трех священников, которые совершали богослужение в церк¬
вах, крестили детей, служили панихиды по покойникам и т. и.
Одновременно бюргеры разрушили и разграбили дома всех тех,
кто стоял на стороне епископа. К епископу пришли на помощь
соседние феодалы, светские и духовные, с вооруженными людь¬
ми. Среди них были: его дядя епископ Трирский, настоятели Сен-
Галенского и Мурбахского монастырей и многие другие. Против
Страсбурга образовалась мощная коалиция феодалов, имевшая в
своем распоряжении огромное войско, большие запасы оружия
и продовольствия. Горожане в свою очередь собрали воедино все
свои военные силы. Городское ополчение состояло из разного
1 Документы нарративного характера по истории прирейнских и других
городов Германии содержатся в «Die Chroniken der deutschen Stadte vom 14.
bis zum 16. Jahrhundert». Bd. VIII—IX., Strassburgu. Leipzig, 1870—1871.
177

вида войск — всадников, пехотинцев и стрелков, что свидетель¬
ствует о том, что против епископа выступили все слои городско¬
го населения: богатые слои дали конницу, ремесленные цехи
выставляли пешие отряды. Борьба велась с напряжением всех
сил. Епископ осадил город и не пропускал туда «ни одной капли
вина». Бюргеры производили вылазки, разоряя и сжигая близле¬
жащие поместья и замки епископа. Положение епископа ослож¬
нялось тем, что вслед за Страсбургом против него поднялись и
другие города, расположенные в его владениях, права которых
были еще более ограничены, чем права страсбургских горожан:
вся земля до Базеля, кроме города Руффека, поднялась против
епископа и шла вместе со Страсбургом. Отражая удары против¬
ников, епископу приходилось распылять свои силы. По мере того
как перевес все больше оказывался на стороне горожан, к ним
стали переходить некоторые феодалы. По-видимому, они намере¬
вались увеличить свои владения за счет епископских земель. В
числе тех, кто перешел на сторону восставших горожан, был и
Рудольф Габсбургский — претендент на императорский престол.
По-видимому, это представляло с его стороны дипломатический
шаг, рассчитанный на привлечение к себе симпатий горожан в
борьбе с другими претендентами на престол. Епископ понес по¬
ражение как в открытом бою, так и в области дипломатии. Его
демагогия не привела ни к чему. Сжатый со всех сторон действи¬
ями горожан, выступавших сплоченной массой, лишенный под¬
держки со стороны империи и крупных феодалов, архиепископ
не мог больше рассчитывать на победу. Тем не менее борьба про¬
должалась еще три года. Вальтер фон Герольдзекумер до ее окон¬
чания, «говорят, что от огорчения» — как наивно замечает хро¬
ника. После его смерти каноники заключили мир с горожанами и
по воле бюргеров единогласно выбрали архиепископом Генриха
фон Герольдзека, который в числе некоторых других членов кли¬
ра стоял во время войны горожан с епископом на стороне первых.
Выборы произошли в 1263 г.1 Они закреплены были мирным до¬
говором между горожанами и новым епископом.
Договор 1263 г. вносил крупные изменения в политический
строй города. Во главе городского управления стоял городской
совет, образовавшийся из старой сеньориальной курии путем
1 Договор 1263 г. см.: Keutgen F. Urkunden. S. 107—108. См. также
наряду с материалами о городском праве: Kruse Е. Указ, соч., особенно
с. 46—59.
178

упоминавшегося нами включения в ее состав элементов горожан.
Теперь он в большинстве своем состоял из горожан и стал выби¬
раться каждый год членами старого совета, срок полномочия кото¬
рых истекал. Такой способ выбора совета делал его независимым
от сеньора и чрезвычайно укреплял положение богатой верхушки
городского населения, из которого состоял совет в момент пере¬
ворота 1263 г. Назначение главного органа власти стало монопо¬
лией богатейшего слоя страсбургского общества. Архиепископ
сохранил еще сеньориальные права в смысле назначения высших
должностных лиц, но в противоположность старому порядку, при
котором все основные должности замещались министериалами,
некоторые из них стали замещаться горожанами. Ремесленные
цехи выиграли весьма немного. Раньше они всецело зависели от
одного из епископских министериалов — бургграфа, в руках ко¬
торого был высший надзор над всем производством. Теперь они
были поставлены в несколько менее зависимое, но все же еще
очень тяжелое положение. Бургграф сохранил судебную власть
над ремесленниками, но в менее широком объеме, чем раньше,
и по-прежнему назначал цеховых старшин, но контроль над про¬
изводством перешел к старшинам. Сеньориальная власть была
отстранена от надзора за промышленностью. Договор гарантиро¬
вал бюргерам полное и безраздельное обладание и пользование
общинной землей, которое оспаривалось раньше епископом. Это
была единственная реформа, внесенная договором 1263 г., кото¬
рая носила вполне демократический характер. Крупнейшим до¬
стижением совета, т. е. богатейшей верхушки, явилось право, «в
случае, если город будет находиться в нужде и несчастье... соз¬
давать объединения и издавать постановления для его блага, не
вызывая ничьих возражений» (статья 8 мирного договора). Эта
статья давала высшему органу города, т. е. наиболее зажиточно¬
му слою городского населения, законодательную власть и право
объединения с другими городами, не только для экономических,
но и для политических целей.
Мирный договор 1263 г. превратил Страсбург почти в неза¬
висимую от сеньора городскую республику, власть в которой
принадлежала представителям богатейшей верхушки. К совету
перешла и власть над подчиненными архиепископу городами. Он
стал апелляционной инстанцией по решениям, принятым правя¬
щими органами всех городов Страсбургского епископства.
179

Таков истинный смысл договора 1263 г. Пользуясь своей зако¬
нодательной властью, совет Страсбурга мог теперь, не прибегая
к революционным действиям, аннулировать права, сохраненные
еще епископом, как ненужные и вредные и окончательно моно¬
полизировать, таким образом, всю власть в своих руках. В конце
XIII — начале XIV в. он фактически достиг этого. В Страсбурге
восторжествовал патрицианский режим.
Развитие Кёльна имеет свои характерные особенности, но
тем не менее представляет глубокую аналогию с эволюцией
Страсбурга1.
Кёльн — один из крупнейших городов средневековой Гер¬
мании. В главе «Происхождение города» указывалось, чем он
был в раннее Средневековье. В X—XII вв. он выступает как
комплекс общин, объединенных экономическими узами и архи¬
епископской властью. В 1180 г. кёльнские общины окружаются
одной крепостной стеной, что еще более способствует их эконо¬
мическому слиянию. Уже в это время экономическое значение
Кёльна было велико. Он был связан регулярными торговыми сно¬
шениями с Англией и Фландрией. Хронист конца XI в. Ламберт
Герсфельдский называет Кёльн и Майнц царицами немецких го¬
родов2.
Сеньорами города были кёльнские архиепископы, одновре¬
менно являвшиеся герцогами Нижней Лотарингии и Вестфалии.
Обладая большими материальными и военными ресурсами, они
цепко держались за свои сеньориальные права. И тем не менее
они, подобно страсбургским архиепископам, под давлением на¬
родных масс в течение XII—XIII вв. постепенно теряли их.
В середине XIII в. население Кёльна представляется еще бо¬
лее глубоко дифференцированным в социальном отношении,
1 Материалы нарративного характера по истории Кёльна содержатся
в Chroniken der deutschen Stadte. Bd. XII—XIV. Leipzig, 1875—1877.
Документы законодательного характера (акты и т. п.) см.: Stein W. Akten
zur Geschichte der Verfassung und Verwaltung der Stadt Koln im 14 und 15.
Jahrh. Bd. I—II. Bonn, 1893—1895; Lau F. Die Geschichte der Kommunalen
Verfassung und Verwaltung der Stadt Koln bis zum Jahre, 1396. Bonn, 1898;
Ennen L. Geschichte der Stadt Koln, meist aus den Quellen des Kolner Stadt-
Archivs. Bd. I—V. Koln u. Diisseldorf, 1863—1880.
2 Lambert von Hersfeld — хронист XI в. Его произведения опубликованы в
3,5 и 15 томахMonumentaGermaniaeHistorica. Его главное произведение —
Annales — вышло отдельным изданием в 1843 и 1874 гг. Переведено на нем.
яз., 2 изд. Лейпциг, 1893.
180

чем население Страсбурга. Наличие экспортных отраслей про¬
мышленности (в ту эпоху такую роль играло главным образом
шерстоткацкое производство) содействовало образованию глу¬
боких различий между разными социальными слоями. Высший
слой — бюргерство — резкой чертой отделялся от ремеслен¬
ной массы. Ремесленные организации оформились в Кёльне
раньше, чем в каком бы то ни было другом немецком городе.
Возникновение первой из них — ткачей шерстяных одеял — от¬
носится к концу XI в.
Высший слой кёльнского населения состоял из представи¬
телей торгового и ростовщического капитала. В их руках были
торговля в рейнской гавани и экспорт сукна. Они держали в за¬
висимости от себя массу мелких бюргеров раздаваемыми им ссу¬
дами. Их политическая роль выросла, видимо, на этой экономи¬
ческой основе. Впоследствии некоторые из них стали заниматься
раздачей работы ремесленникам, когда именно, неизвестно. В
XIII в. этот слой настолько окреп, что создал свои органы управ¬
ления, формально подчиненные архиепископу, но фактически
боровшиеся с ним и постепенно сводившие его значение на нет.
Положение богатой верхушки населения в Кёльне очень прибли¬
зилось к положению патрициата.
Цехи не пользовались автономией. Они были подчинены как
архиепископу, так и органам управления, созданным богатейши¬
ми бюргерами.
Два правящих органа Кёльна состояли из представителей
высшего слоя: коллегия шефенов и так называемая рихерцехе1.
Коллегия шефенов исполняла двойную функцию: управления и
суда. Рихерцехе являлась органом надзора над цехами и торгов¬
лей и, сверх того, исполняла функцию контроля над управлением
отдельными общинами, из которых состоял Кёльн. Ее исполни¬
тельными органами являлись два бургомистра. В начале XIII в. в
Кёльне появился новый орган управления — Совет, также состо¬
явший, подобно коллегии шефенов и рихерцехе, из представите¬
лей богатейшего слоя населения. В средине XIII в. его функции
еще неясны, но впоследствии, в XIV в., он стал в центре управ¬
1 Для характеристики политической организации Кёльна в конце первой
половины XIII в. и борьбы классов в нем в это время очень показательны
материалы знаменитого третейского решения суда доминиканцев.
KeutgenF. Urkunden... S. 158—172, Koln, Schiedsspruch zwischen der Stadt
und Erzbischof Konrad von Hochstaden. 28. VI. 1258.
181

ления, превратившись в патрицианскии совет, а роль коллегии
шефенов и рихерцехе стушевалась.
Как, при каком соотношении общественных сил совершился
окончательный переход власти от архиепископа к высшему слою
городского населения? Какой характер имела борьба классов в
городе в течение этого процесса? До нас дошли сведения о двух
восстаниях, происшедших в Кёльне в конце XI — начале XII в.:
одно из них вспыхнуло, как мы уже знаем, в 1074 г., другое — в
1112 г. Последнее совершенно неясно для нас; в отношении же
восстания 1074 г. известно, что оно приняло характер широко¬
го народного движения, будучи поддержано ремесленной массой
Кёльна. Есть все основания предположить, что и в дальнейшей
борьбе горожан с архиепископом ремесленная масса принимала
активнейшее участие: сеньориальная власть больше всего угне¬
тала широкие массы. Документальные данные, которыми мы рас¬
полагаем для XIII в., превращают это предположение в твердую
уверенность. Они свидетельствуют о том, что в это время кёльн¬
ские ремесленники угнетались уже не только органами архи¬
епископской власти, но и органами богатой верхушки населения.
Бургомистры — исполнительный орган рихерцехе — в порядке
надзора за ремеслом и мелкой торговлей совершали вопиющие
злоупотребления, прибегали к вымогательствам и незаконным
поборам. Им принадлежало право назначения цеховых старшин
и утверждения цеховых статутов. Они контролировали весь про¬
цесс производства. Рихерцехе наряду с архиепископом присвои¬
ла себе право распоряжения общинными землями, игравшими
еще роль в экономической жизни городской массы. Суд, твори¬
мый коллегией шефенов, носил неправый и корыстный характер.
Компетенция этой коллегии все более расширялась. Власть бога¬
тых слоев кёльнского населения над массой его становилась все
более невыносимой. Создалась сложная обстановка социальной
борьбы: с одной стороны, все население города стремилось осво¬
бодиться от епископского произвола, с другой стороны, внутри
самого населения все больше углублялись социальные противо¬
речия.
Период междуцарствия в Германии был в Кёльне, как и в
Страсбурге, временем особенно обостренной социальной борь¬
бы.
В середине XIII в. архиепископский престол Кельна занимал
Конрад фон Гохштаден (1238—1261 гг.). Честолюбивый и власт¬
182

ный демагог, он вступил в непримиримую борьбу с правящей
верхушкой города, искусно используя противоречия интересов
между ней и ремесленной массой. Он всячески стремился повы¬
сить епископские доходы, злоупотребляя своим правом чеканки
монеты, вмешивался в пополнение коллегии шефенов, совершал
ряд других актов, нарушавших сложившиеся обычаи, в ущерб
интересам высшего слоя. Это дало толчок к открытому конфлик¬
ту между ним и входившей в состав правительственных органов
верхушкой. Перед ремесленной массой стояла альтернатива:
либо поддержать архиепископа против богатого слоя, либо ока¬
зать помощь последнему против архиепископа. Но, очевидно, в
Кёльне, как и в Страсбурге, народная масса больше страдала от
произвола сеньора, чем от гнета со стороны высшего слоя. Это
явствует из того, что все население Кёльна единодушно сплоти¬
лось против архиепископа. Дважды он предпринимал военные
действия против горожан. Второй раз они сопровождались бло¬
кадой Кёльна с моря и с суши, что нанесло сильный удар кёльн¬
ской торговле. Но в происшедшем в 1257 г. под Брехеном бою
воинам архиепископа был оказан дружный отпор всеми слоями
кёльнского населения. Наряду с богатейшей верхушкой против
сеньора в этом сражении выступили все ремесленные цехи. Это
заставило Конрада вступить на путь примирения. Путем ловкой
демагогической политики ему удалось восстановить народную
массу против правящих слоев, чего он уже и раньше добивался.
Опираясь на ремесленные цехи, которым он сделал некоторые
уступки, Конрад подверг изгнанию из Кёльна самых богатых
горожан и стал хозяином города. Но такое положение длилось
недолго. Когда преемник Конрада на архиепископском престоле
Энгельберт II чрезмерно нажал пресс налогов, то ремесленное
население восстало против него, объединилось с теми, кто был
изгнан им, и содействовало этим восстановлению их власти.
В последней четверти XIII и в начале XIV в. городская община
Кёльна прошла тот же путь развития, который мы проследили в
Страсбурге. Городской сеньор был вытеснен со своих позиций. В
XIV в. в Кёльне, как и в Страсбурге, восторжествовал патрици¬
анский режим.
Анализ классовой борьбы, развернувшейся в Страсбурге и
Кёльне, бросает яркий свет на роль ремесленной массы в горо¬
дах Германии в период освобождения городского населения от
сеньориальной власти. Борясь с богатой верхушкой городского
183

населения, все более вытесняющей его с господствующих пози¬
ций, архиепископ заискивает перед ремесленной массой и стре¬
мится найти в ней опору. Совершенно очевидно, что она — эта
многочисленнейшая часть городского населения — решает спор.
И совершенно очевидно, что такова же была ее роль и в пери¬
од, предшествовавший второй половине XIII в., и что уступки
сеньора, благодаря которым постепенно складывалась власть
патрициата, были вырваны у него усилиями ремесленной массы.
То обстоятельство, что цехи в период уже сложившейся власти
и проявившегося гнета патрициата, как это было в 50-х годах
XIII в. в Кёльне, порою становятся на сторону сеньора, нисколь¬
ко не нарушает правильности нашего утверждения. Документы
по истории французского города Бове в XIII в. дают основу для
такой же оценки роли ремесленной массы.
В буржуазной историографии господствует тенденция зату¬
шевывать классовую борьбу в средневековом городе на всех ста¬
диях его развития и, в частности, в период сеньориального режи¬
ма. Один из немногих буржуазных историков, резко подчерки¬
вавший роль борьбы в процессе свержения сеньориальной власти
и создания городской коммуны,— Огюстен Тьерри. Но он давал
своему взгляду неправильное обоснование, отождествляя борьбу
горожан с сеньорами с борьбой двух рас: римской, к которой при¬
надлежало городское население старых французских городов, и
германской, представителями которой являлись феодалы1.
Единодушную борьбу всего городского населения против се¬
ньориальной власти Тьерри истолковывал как доказательство
того, что оно составляло единую недифференцированную в со¬
циальном отношении массу. Но, как уже говорилось выше, факт
этот (т. е. единодушная борьба всего населения против сеньора)
свидетельствует лишь о силе сеньориального гнета, нависшего
над всеми слоями городского населения, независимо от суще¬
ствовавших между ними социальных различий и противоречий.
Анри Пиренн признает наличие социальных противоречий в го¬
роде в период сеньориальной власти, но не анализирует харак¬
тер классовой борьбы внутри него в это время. Основной чертой
концепции А. Пиренна является признание руководящей роли
богатого купечества в борьбе горожан с сеньорами. Эта точка
зрения, господствующая в современной буржуазной историогра¬
1 Thierry A. Essai sur Thistoire de la formation et des progres du Tiers-Etat.
Paris, 1853.
184

фии, исходит из теории происхождения города из купеческого
поселения, крупнейшим представителем которой был Пиренн.
Вообще же буржуазная историография усиленно подчеркивает
мирный характер, который носила ликвидация сеньориальной
власти. С этой целью буржуазные историки указывают на при¬
обретение горожанами у сеньоров коммунальных вольностей за
деньги (концепция Лампрехта, Жири и др.). Этот факт, безуслов¬
но, имел место, но, как мы видели из истории Лана, он не давал
горожанам гарантий сохранения полученных привилегий. Для
прочного обладания ими городская община должна была быть
готова в любой момент вооруженной силой отстоять свои воль¬
ности от посягательств на них того же сеньора, у которого они
были куплены.
Анализ классовой борьбы, развернувшейся в немецких и
французских городах в XIII в., обнаруживает полную несостоя¬
тельность буржуазных концепций сеньориального периода в
истории средневекового города.
Подобно тому как это имело место в XI в. в Италии, в горо¬
дах Германии и Франции основной движущей силой в процессе
борьбы горожан с сеньорами была организованная в цехи ремес¬
ленная масса. Отрицать это и возвеличивать роль богатого купе¬
чества как руководителя эмансипационного движения горожан
является фальсификацией истории.
Во Франции королевская власть активно вмешалась в раз¬
витие городских общин, подчинила себе поднимавшуюся там
олигархию и включила город в общую систему государственно¬
го управления, передав в ведение назначенных ею должност¬
ных лиц (бальи и др.) наиболее важные функции управления. В
Германии центральная государственная власть не могла поме¬
шать городской олигархии получить значительные размеры по
причине своеобразного политического развития страны: в X—
XV вв. Германия переживала процесс растущего раздробления
на самостоятельные княжества и падения авторитета имперской
власти.
Не только в старых прирейнских городах, но и во всей осталь¬
ной Германии развертывалась борьба горожан с сеньорами.
Правда, не повсюду с одинаковой силой и не везде в одних и тех
же формах. Во второй половине XIII в. в Германии установилось
деление городов на имперские, вольные и княжеские. В системе
феодальных отношений имперские города занимали место васса¬
185

лов первого ранга — непосредственных вассалов императора —
наравне с князьями, княжеские города были вассалами второго
ранга — княжескими вассалами. Вольные города являлись неза¬
висимыми городскими республиками.
Среди княжеских городов была группа так называемых новых,
или «основанных».
Их количество особенно возросло, начиная с XII в. в связи с
общим развитием производительных сил и увеличением числа
территориальных княжеств в эпоху Крестовых походов.
Некоторые из новых городов образовались близ старых ко¬
ролевских бургов и резиденций. Таковы были: Франкфурт-
на-Майне, Гельнгаузен, Регенсбург, Кольмар, Мюльгаузен,
Эслинген и др. Вторая категория их возникла в местах, где рань¬
ше не было поселений. Их строй имел другие черты, чем рассмо¬
тренные нами старые города. Обычно, как об этом свидетель¬
ствует пример Фрейбурга в Брейсгау1, они получали от князя, на
территории которого возникали, хартию — учредительную гра¬
моту, регулировавшую их быт на началах более или менее широ¬
кой автономии и гарантировавшую их населению личные права и
свободу распоряжения имуществом. Сеньор, претендовавший на
поселившегося в Фрейбурге человека как на своего крепостного,
должен был обосновать свои притязания свидетельством семи
ближайших родственников этого человека. Совершенно ясно,
что заручиться таким свидетельством сеньору было чрезвычай¬
но трудно. Население «основанных» городов с самого начала их
существования находилось в более благоприятных условиях в
отношении сеньориальной зависимости, чем жители старых при-
рейнских городов. Последним приходилось веками добиваться
тех прав и вольностей, обладателями которых поселившиеся в
«основанных» городах становились с первого же момента поселе¬
ния. Но отсюда не следует, что «основанные» города совершенно
не знали борьбы горожан с сеньором.
По мере того как положение территориальных князей укре¬
пилось, они постепенно прекращали раздачу привилегий посе¬
ленцам новых городов. Требования, предъявляемые ими к горо¬
жанам, возросли. Так в позднейших добавлениях к городскому
праву Фрейбурга появилась особая статья об «утрате милости
1 Грамоты Фрейбурга, отражающие его политическое устройство и
эволюцию, см.: Keutgen F. Urkunden... S. 117—125. Истории Фрейбурга
посвящена монография: Bader. Geschichte der Stadt Freiburg in Breisgau.
186

сеньора», что означало конфискацию дома, а порой и движимого
имущества горожанина. Эта кара, которой подвергались совер¬
шившие тяжелое преступление, с течением времени стала при¬
меняться очень часто. В первую очередь она грозила горожанам,
принявшим участие в восстании. Население Фрейбурга сильно
дифференцировалось в течение XII — XIII вв. в имущественном
отношении. В городе происходила борьба между богатой верхуш¬
кой и широкими слоями населения. В этих конфликтах герцог
Церингенский становился на сторону богатого слоя, применяя
к восставшим против него статью об «утрате милости сеньора».
Таким образам, в моменты открытого взрыва классовой борьбы
возросшая агрессивность сеньора обращается против угнетен¬
ных.
Городская политика германских императоров существенно от¬
личалась от городской политики французских королей. Политика
последних в отношении городов носила неровный характер, но,
несмотря на колебания, в ней все же возможно отметить несколь¬
ко последовательных этапов1.
Германские императоры не проводили сколько-нибудь пла¬
номерной городской политики в течение продолжительного вре¬
мени. Это характерно не только для Генриха IV и Генриха V, но
и для Фридриха I Барбароссы. История Германии не знает чего-
либо подобного широкой раздаче городских хартий, которую про¬
водил Филипп II Август. Мы ознакомились с привилегиями, ко¬
торые Генрих V дал Шпейеру и Вормсу. Но тот же Генрих V же¬
стоко расправился с Вормсом, когда жители этого города в споре
императора с вормским епископом стали на сторону последнего.
Этот случай бросает свет на причины колебаний городской
политики императоров династии Штауфенов. Подобно импера¬
торам Салической династии, они дорожили финансовыми и во¬
енными силами городов. Из этих соображений они в некоторых
случаях содействовали эмансипационным стремлениям горо¬
жан. Но, будучи вынуждены вместе с тем поддерживать мир с ду¬
ховными князьями, они неоднократно принимали репрессивные
меры по отношению к бюргерству. Городская политика Фридриха
Барбароссы полна поэтому противоречий. Он стремится подчи¬
нить себе епископов, используя постановления Вормского кон¬
кордата, и противопоставить их светским князьям. Но власть
духовных князей настолько возросла в XII в., что эта политика
1 LuchaireA. Указ. соч. С. 276—288.
187

оказалась неосуществимой, что отразилось на его отношении к
городам. Чрезвычайно нуждаясь в поддержке немецких князей
во время Ронкальского сейма (1158 г.), Фридрих Барбаросса из¬
дал указ о запрете всех гильдий, цехов, союзов и объединений
как в городах, так и вне городов.
Более последовательный характер носила торговая политика
Барбароссы. Она была направлена к созданию единого большо¬
го водного рейнского пути, который должен был прочно связать
Италию с Германией. Эта идея была совершенно оправдана как
экономически, так и политически. Единый водный рейнский путь
мог вызвать сильный подъем торговли между разными частями
Германии и содействовать ее централизации. Для осуществления
своей политики Ф. Барбаросса предпринял борьбу с многочислен¬
ными таможнями, тормозившими торговое движение по Рейну, и
со складочным правом городов, действовавшим в том же направ¬
лении. Но усилия Барбароссы не увенчались успехом главным
образом благодаря противодействию князей. Барбаросса уделял
внимание и северо-восточной торговле Германии. После изгна¬
ния Генриха Льва из Германии Барбаросса подтвердил вольности
Любека, который поднялся как центр будущей ганзейской тор¬
говли.
Фридрих Барбаросса вел еще борьбу с князьями. Фридрих II
Гогенштауфен окончательно сдал свои позиции в этом смысле.
Самовластно правя Сицилией, он отдал Германию на волю кня¬
зей. Нуждаясь в поддержке духовных князей, он в интересах
осуществления своей итальянской политики дал им в 1220 г. зна¬
менитую привилегию («Ad favorem principum ecclesiasticorum»),
в которой он отказался в их пользу от императорских регалий,
от права основывать на их территории новые таможни, монетные
дворы, бурги и города, не согласовав этого с ними. Другим сво¬
им законом Фридрих II аннулировал судебную власть имперских
чиновников в городах, расположенных во владениях духовных
князей, которые обладали правом устройства еженедельных и
годовых ярмарок. Эти постановления были направлены к усиле¬
нию власти духовных князей в городах. Сокрушительный удар
городам должен был нанести закон Фридриха II, запрещавший
им принимать к себе крепостных и министериалов духовных кня¬
зей (1220 г.).
Сын Фридриха II Генрих, поднявший против отца восстание
и потерпевший поражение, чтобы удержаться в Германии, сде¬
188

лал светским князьям уступки, превышающие преимущества,
которые отец его дал духовным князьям. Привилегией от 1231 г.
Генрих обещал не содействовать возникновению городов, если
это могло причинить ущерб интересам светских князей. Он за¬
претил имперским городам расширять свою власть за пределы
своих стен, принимая пфальбюргеров — так назывались бюрге¬
ры, постоянно проживавшие за пределами города, но пользовав¬
шиеся всеми правами его граждан. Целые селения могли зани¬
мать такое положение; это были, так сказать, форпосты город¬
ской власти, разбросанные в пределах княжеской территории: в
случае военных столкновений с князьями город мог использовать
пфальбюргеров как военную силу, направив их против князей.
Огромное значение пфальбюргеров в борьбе городов с князья¬
ми совершенно очевидно. Привилегии Генриха устанавливают
принцип, в силу которого союзы и братства горожан могли быть
утверждены лишь по совместному решению императора и кня¬
зей. Привилегия эта гарантировала князьям право постройки
крепостей на их территории и право издания законов с согласия
сословных сеймов территорий.
Привилегия 1231 г. укрепляла независимость светских кня¬
зей в их владениях. Фридрих II не мог примириться с фактом под¬
держки его сына светскими князьями. Чтобы перетянуть их на
свою сторону, он издал в 1232 г. знаменитый Раввинский эдикт,
отменивший в городах все советы и выборную исполнительную
власть, если они были созданы без согласия князей, а также все
ремесленные объединения, т. е. цехи. При этом Фридрих II ан¬
нулировал как свои собственные грамоты, так и грамоты своих
предшественников, гарантировавшие городам свободные учреж¬
дения.
Охарактеризованные привилегии ярко отражают сдвиги в со¬
отношении общественных сил, которые произошли в Германии с
конца XI до начала XII в. В начале XII в. Генрих V даровал горо¬
дам ряд привилегий, частично задевавших интересы князей. Сто
лет спустя Фридрих II и его сын решили пожертвовать городами
в интересах князей.
Если бы враждебные городам законы Фридриха II и сына его
Генриха VII были проведены в жизнь, то это означало бы не толь¬
ко гибель вольностей старых немецких городов, добытых ценой
вековой борьбы, но вместе с тем было бы тяжелым ударом для
их экономического развития. Но законодательство Фридриха II
189

и Генриха VII не имело никаких реальных последствий. Их дей¬
ствие было парализовано бурным развитием производительных
сил в период Крестовых походов.
Выше указывалось, что крупные прирейнские города про¬
должали укреплять свою независимость от сеньоров и во второй
половине XIII в. Промышленность и торговля продолжали раз¬
виваться. В последующее время они достигли полного расцве¬
та. Осуществилась передача князьям императорских регалий;
владельцы территорий постепенно превращались в государей.
Князья использовали свою власть для искоренения института
пфальбюргеров. Но они не могли помешать отливу крепостного
населения в города. Законы, препятствовавшие ему, остались
мертвой буквой. Население немецких городов возрастало в XIII в.
не менее интенсивно, чем раньше, и в основном за счет прилива
крестьянских элементов из деревни1. Этот прилив в города все
новых слоев крестьянского населения, пополнявших кадры ре¬
месленного населения, давал городу силу противиться агрессии
сеньоров и императорской власти.
Вместе с тем сохранению коммунального строя в городах до
известной степени содействовала и политическая децентрализа¬
ция Германии, о которой шла речь, ибо германские князья были,
естественно, слабее суверенов более централизованных стран,
таких, например, как Франция, и не могли с такой силой, как эти
последние, подавлять городские вольности.
Knieke A Die Emwanderungm den westphalishen Stadten bis 1400

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
СТРУКТУРА ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
В ГЕРМАНИИ, ФРАНЦИИ, ФЛАНДРИИ
(РЕМЕСЛО, РЕМЕСЛЕННИКИ И ЦЕХИ)
Мы видели, какую огромную роль играла ремесленная
масса в процессе происхождения города. Город соз¬
дан притоком в определенные пункты ремесленников.
Ремесленники — творцы города. Они составляют основную мас¬
су городского населения.
Что же представляла собой ремесленная масса? Средневеко¬
вый ремесленник — это самостоятельный мелкий производитель,
изготовляющий в своей мастерской ручным способом предметы
для продажи. Частично их приобретает заказчик, частично лю¬
бой желающий. Орудия производства средневекового ремеслен¬
ника несложны, техника ремесла унаследована от предыдущих
поколений.
«Только крупная машинная индустрия,— указывает В. И. Ле¬
нин,—вносит радикальную перемену, выбрасывает за борт руч¬
ное искусство, преобразует производство на новых, рациональ¬
ных началах, систематически применяет к производству данные
науки»1.
Однако полного застоя в средневековом ремесле, как и в сель¬
ском хозяйстве, не было.
Рост производительных сил происходил беспрерывно, но зна¬
чительно больше в форме разделения труда, чем путем техниче¬
ских совершенствований.
1 Ленин В И Поли собр соч Т 3 С 544.
191

Само происхождение города было результатом роста произ¬
водительных сил, выразившегося в отделении ремесла от сель¬
ского хозяйства. В последующий период в городском ремесле, в
данном случае интересующем нас, происходит дальнейшее раз¬
деление труда. Его основное проявление — отделение обмена от
производства. Вначале обмен совершается лишь внутри города
или между городом и непосредственно примыкающей к нему
округой. С течением времени он все дальше выходит за пределы
города. Возникает особый слой профессионального купечества,
осуществляющий торговые сношения.
«Города,— пишут К. Маркс и Ф. Энгельс,— вступают в связь
друг с другом, из одного города в другой привозятся новые ору¬
дия труда, и разделение между производством и торговлей вско¬
ре вызывает новое разделение производства между отдельными
городами, в каждом из которых преобладает своя особая отрасль
промышленности»1.
Таким образом, торговля, возникшая в результате отделения
производства от обмена, в свою очередь влияет на производство,
вызывая дальнейшее разделение труда в ремесле. В связи с ра¬
стущим обменом в ремесло проникают и новые технические при¬
емы.
В эпоху, к которой относится развитие средневекового города,
в Западной Европе выросли новые отрасли промышленности, до
того известные только на Востоке и связанные с введением неко¬
торых технических совершенствований и новшеств. Таково было
производство хлопчатобумажных и шелковых тканей. Сырой ма¬
териал для того и другого — хлопок, шелк-сырец — импортиро¬
вался в Европу со времени Крестовых походов из Леванта.
В связи с широким развитием текстильного производства раз¬
ных видов возникает и развивается красильное дело, до того не¬
известное в Западной Европе. Искусство окраски тканей раньше
всего возникло на Востоке — в Египте, Индии, на малоазиатском
побережье, главным образом в Тире. Особенно славились ис¬
кусством окраски ткани персияне и сирийцы. Применялись рас¬
тительные краски. В раннее время ткани окрашивались только
в белый, черный и красный цвета. Синий и зеленый распростра¬
нились позднее. Рим знал искусство окраски тканей, но во время
варварских нашествий оно было забыто и возродилось лишь в
XII—XIII вв., раньше всего в Италии — в Венеции и Флоренции.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 53.
192

По-видимому, оно было туда занесено купцами и путешествен¬
никами, посещавшими Азию. Из Италии искусство окраски тка¬
ней было перенесено во Фландрию, затем в Германию, где оно
в XIV в. процветало во всех крупных южнонемецких городах —
Аугсбурге, Нюрнберге, Ульме, Штутгарте и др. Из Фландрии оно
перешло при Эдуарде III в Англию, где чрезвычайно развилось
благодаря росту сукноделия, так что в XV в. в Лондоне суще¬
ствовал уже обширный цех красильщиков. Очень содействовало
развитию красильного дела открытие Америки, откуда привезе¬
но было в Европу много новых красок — кошениль, бразильское
дерево, голубое дерево и др. В XVI в. в Венеции появился трак¬
тат Иоанна Вентура Розетта, излагавший теоретические основы
искусства окрашивания тканей применительно к сукну, тонким
шерстяным материям, тонким шелкам и полотну. Другая совер¬
шенно новая отрасль промышленности, появившаяся в Западной
Европе во второй половине раннего Средневековья,— это про¬
изводство стекла. Оно было известно в Древнем Египте; еще в
V в. н. э.— в Византии. В Константинополе в Софийском собо¬
ре имелись застекленные окна. В буржуазной историографии
до последних пор существовало мнение, что в остальной Европе
производство стекла в Средние века раньше всего развилось
в Венеции — с конца XI в. Работы наших русских, советских
археологов и историков совершенно опровергли этот взгляд.
Раскопки В.В.Хвойко в Киеве доказали существование там об¬
ширной стеклоделательной мастерской, в которой было найдено
большое количество стеклянных браслетов и перстней, куски
эмали и различные инструменты. В русских курганах X—XII вв.
находят много стеклянных вещей, в частности разноцветных
обломков браслетов, которые ранее считали привезенными из
Византии и Сирии. В результате археологических исследований
было установлено, что они были произведены в Киевской Руси.
То же можно сказать о флаконах и кубках, сделанных из толстого
стекла, которые найдены при раскопках русских городов, особен¬
но южных, в слоях XI—XIII вв. Сосуды же из тонкого стекла, об¬
наруженные там же, нужно, по мнению Б. А. Рыбакова, считать
импортными1. В Венеции производство стекла постановлением
Большого совета было сосредоточено в конце XIII в. на остро¬
ве Мурано. Был создан особый цех стекольщиков, занимавший
1 См.: Рыбаков Б. А. История культуры Древней Руси. Т. I. Гл. Ремесло.
С. 78—181.
193

высокое место в иерархии общественных должностей и пользо¬
вавшийся большими правами. Члены этого цеха передавали свои
должности по наследству, но вместе с тем обязывались хранить в
строжайшей тайне секреты производства.
В Мурано изготовляли не только стекла для окон, но и искус¬
ную стеклянную посуду, искусные драгоценные камни, эмаль и
зеркала. Несмотря на все запреты, секреты производства все же
проникали в другие страны. Во Франции они были известны уже
в конце XIII в.
С развитием обрабатывающей промышленности и расширени¬
ем торговых сношений большое значение приобрело точное зна¬
ние времени. Это привело к перевороту в технике изготовления
часов. Самые ранние виды часов — водяные, песочные и солнеч¬
ные часы. В середине XIV в. в Италии, Германии и Франции появ¬
ляются часы с колесным механизмом, гирями и боем. В течение
XIV в. в промышленных городах Южной и Западной Германии
(Аугсбурге, Нюрнберге, Страсбурге и др.) появляются башенные
часы, тоже с колесным механизмом и боем. Комнатные и карман¬
ные часы такого типа распространяются позднее.
Огромное значение имело изобретение книгопечатания.
Это — одно из величайших технических достижений человече¬
ства, давшее могучий толчок подъему культуры — науки, искус¬
ства, литературы, техники и др. До XV в. манускрипты, из кото¬
рых состояли библиотеки университетов, замков, монастырей
Европы, представляли собою рукописи, написанные от руки на
пергаменте и украшенные художником рисунками и позолотой.
Переписка рукописей стоила больших денег, книга представля¬
ла редкий и дорогой предмет. В середине XV в. Иоанн Гутенберг,
уроженец прирейнского города Майна, изобрел способ размно¬
жать буквы при помощи литейной формы, которая, будучи по¬
крыта жирной краской, давала возможность получить на бумаге
большое количество репродукций текста. Благодаря изобрете¬
нию Гутенберга книга стала массовым продуктом, распростра¬
нителем достижения человеческого гения. Развитию книгопеча¬
тания сопутствовал и рост производства бумаги1. Еще до нашей
эры ее производили в Египте из папируса. В Западной Европе
рукописи, написанные на льняной бумаге, сохранились от XII в.
1 В Китае книгопечатание и производство бумаги были изобретены
значительно раньше.
194

Аббат Петр Клюпийский (XII в.) в своем трактате против евреев
упоминает о бумаге из тряпок. Достоверно известно, что в XIV в.
существовали уже бумажные мельницы во многих итальянских
и немецких городах. На протяжении веков техника производства
бумаги совершенствовалась.
Сильные толчки развитию техники и новым изобретениям да¬
вало военное дело. Особенно достопримечательны в этом смыс¬
ле применение пороха и изобретение огнестрельного оружия.
Изобретение пороха часто приписывалось Бертольду Шварцу,
жившему около 1350 г. Но новые исследователи считают этот
взгляд ошибочным. Порох изобретался веками усилиями мно¬
гих поколений. Он был известен китайцам уже за тысячу лет до
нашей эры. Византийцы пользовались в сражениях, особенно
морских, так называемым греческим огнем. Это было вещество,
состоявшее в основном из нефти и смолистых веществ и употре¬
блявшееся как зажигательное, а иногда как метательное сред¬
ство для бросания камней.
Пушки стали применяться в Европе уже в XIV в. Докумен¬
тально доказано, что в 1325 г. во Флоренции была создана органи¬
зация для изготовления пушек и чугунных ядер, применявшихся
для обороны крепостей и замков Флорентийской республики. В
Западной Европе порох впервые был применен в 1339 г. в период
Столетней войны английским королем Эдуардом III во время оса¬
ды им крепости Камбре. В 1346 г. в битве при Креси англичане
выставили против французов три пушки и стреляли чугунными
ядрами. Поражение французских войск при Креси было при¬
писано современниками применению артиллерийских орудий.
Церковные соборы запретили его. Несмотря на это, французские
коммуны имели в середине XIV в. свои пушки. Первые известия
об употреблении огнестрельного оружия в Древней Руси отно¬
сятся к 1382 г., ко времени осады Москвы Тохтамышем, когда
осажденные стреляли в татар из пушек и других орудий1.
Но, за исключением указанных отраслей промышленности,
связанных с новой техникой, в большинстве случаев характер го¬
родского ремесла очень мало изменился на протяжении Средних
веков. В некоторых ремеслах по сравнению с догородским дере¬
венским ремеслом произошли технические сдвиги. Таковы куз¬
1 См.: Рыбаков Б. А. История культуры Древней Руси. Т. I. Гл. Военное
дело (стратегия и тактика). С. 397—416; Арциховский А. В. Гл. Оружие.
С. 417—438; Воронин Н. Н. Гл. Крепостные сооружения. С. 439—470.
195

нечное и особенно ювелирное дело, как это отметил Б. А. Рыбаков
применительно к ремеслу Древней Руси1. Но даже в текстильной
промышленности, наиболее распространенной в Средние века в
городах Западной Европы, основные орудия производства — ста¬
нок и прялка — оставались в XIV—XV вв. теми же, что и столе¬
тия назад.
Однако рост производительных сил, повторяем, несомненно,
происходил. Расширялись торговые связи, возрастало количе¬
ство производимых товаров, их ассортимент становился все более
разнообразным. Это было результатом все более возрастающего
разделения труда, выражавшегося в расширении ремесленной
специализации. Говоря о взаимоотношениях между различными
нациями и о их внутреннем строе, Маркс и Энгельс замечают:
«Уровень развития производительных сил нации обнаруживает¬
ся всего нагляднее в том, в какой степени развито у нее (т. е. у на¬
ции. — В. С.-Т) разделение труда. Всякая новая производитель¬
ная сила,— поскольку это не просто количественное расширение
известных уже до того производительных сил (например, возде¬
лывание новых земель),— влечет за собой дальнейшее развитие
разделения труда»* 2. Разделение труда в средневековом ремесле
носило специфический характер, оно происходило не внутри ма¬
стерской, а в общественном масштабе. Каждый средневековый
мастер всегда целиком изготовлял предмет своей специальности,
например башмак, последовательно делая каблук, подметку, вер¬
хи, и совершенно так же работал его помощник — подмастерье.
Разделение труда в его ремесле выражалось в том, что круг пред¬
метов, относящихся к его специальности, все больше суживал¬
ся. Если кузнец на самых начальных стадиях развития ремесла
изготовлял не только подковы и гвозди, не только сельскохозяй¬
ственные орудия, но и военные доспехи, то постепенно положе¬
ние меняется. От основной специальности кузнеца отделяется
ряд других специальностей. Появляются профессии шлемников,
панцирников, мечников и многие другие. Уже на ранних стадиях
городского развития ремесленная масса города предстает перед
нами очень дифференцированной в профессиональном отноше¬
нии, а с течением времени ее дифференциация все более возрас¬
ти.: Рыбаков Б. А. История культуры Древней Руси. Т. I. Гл. Ремесло.
С. 78—181.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 20.
196

В шорной мастерской
тает. Б. А. Рыбаков насчитывает в крупных городах домонголь¬
ской Руси 42 профессии, среди которых много отделившихся от
основной профессии. Так, например, по данным Б. А. Рыбакова,
относящимся к этому раннему периоду Средних веков, от основ¬
ной профессии кузнецов отделились оружейники, бронники,
гвоздочники, замочники и др. В деревообделочной промышлен¬
ности от плотников-«древоделов» отделились так называемые
огородники (строители городских стен), мостники, столяры, то¬
кари, бочары, ковшечники, ладейники1.
Согласно данным обследования профессионального соста¬
ва населения города Франкфурта-на-Майне, в первой полови¬
не XIV в. в нем насчитывалось 173 профессии, большей частью
ремесленные, во второй половине XIV в. — 579 профессий. В
одной лишь металлообрабатывающей промышленности там на-
1 См.: Рыбаков Б. А. История культуры Древней Руси. Т. I. С. 166.
197

считывалось в XIV—XV вв. 35 различных профессиональных
обозначений, в деревообделочной промышленности — 17, в тек¬
стильной — также 17, в строительной — 19 Г
Ремесленники не представляли аморфной массы. Они были
организованы в цехи по роду специальности. Расселение пред¬
ставителей одинаковых ремесленных специальностей на одной
улице облегчало создание цеховой организации.
Вопрос о происхождении цехов вызвал в буржуазной историо¬
графии не меньшее количество споров, чем проблема происхожде¬
ния города. Исходя из чисто формальных признаков, буржуазные
историки выдвинули ряд теорий происхождения цехового строя.
Таковы теории происхождения цехов из римских корпораций,
происхождение их из союзов поместных ремесленников, теория
организации цехов городской властью с целью контроля их над
ремеслом и торговлей и другие теории. Все эти теории страдают
необоснованностью, произвольностью и, сверх того, противоре¬
чат друг другу и опровергают одна другую.
В противоположность взглядам буржуазных историков марк¬
систская теория выдвигает синтетическую теорию происхожде¬
ния цехов, связывающую различные проявления деятельности
цехов в общем узле феодальных отношений эпохи. Энгельс отме¬
чает «разделение труда при цеховом строе, обратное тому, какое
имело место в мануфактуре: вместо разделения труда внутри
мастерской труд делится между цехами»1 2.
Цехи были порождены всей совокупностью условий жиз¬
ни феодального общества и, в частности, феодального города.
Объединение ремесленников отдельных специальностей было
необходимо для того, чтобы организовать и регулировать про¬
цесс производства ремесленных продуктов и их продажу, чтобы
бороться с сеньорами, а позднее, после свержения сеньориаль¬
ной власти, с патрициатом, подавлявшими самодеятельность
ремесленников, и чтобы устранять конкуренцию деревенско¬
го и иногороднего ремесла. Цехи — характернейшее явление
средневекового города, без которого его нельзя мыслить. Они
имелись не только во всей Западной и Центральной Европе — в
Германии, Франции, Англии, Италии,— но и в Польше, а также в
Древней Руси. Повсюду, где они встречаются, они представляют
1 Biicher К. Die Bevolkerung von Frankfurt am Main im XIV—XV
Jahrhundert. S. 141 —147.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма. С. 361.
198

ряд общих типических черт, но вместе с тем между цехами раз¬
ных стран, городов и даже различных отраслей промышленности
имеются существенные различия.
«Необходимость объединения против объединенного разбой¬
ничьего дворянства, потребность в общих рыночных помещениях
в период, когда промышленник был одновременно и купцом, рост
конкуренции со стороны беглых крепостных, которые стекались
в расцветавшие тогда города, феодальная структура всей стра¬
ны — все это породило цехи
Следует полагать, что цехи начали складываться на самой
ранней стадии происхождения города. К этому заключению
приводит указанный нами факт существования в городах улиц,
населенных ремесленниками одной специальности (например,
Кузнечная улица, Плотницкая улица и т. д.). Однако не имеется
никаких прямых данных о самом раннем этапе развития цехов, и
поэтому судить об их функциях и организации мы можем толь¬
ко на основании более поздних документов. Первое место среди
этих последних занимают записи обычного права разных цехов,
или так называемые цеховые статуты1 2. Некоторые из них дошли
до нас в довольно полном виде и в большей или меньшей степени
отражают быт и многогранную деятельность цехов.
Самое раннее известие о цеховой организации Германии
относится к концу XI в. Это отрывочный документ, в котором речь
идет о цехе ткачей шерстяных одеял в Кёльне (Bettziechenweber).
От XII в. до нас дошло уже довольно значительное количество
документальных сведений о немецких цехах, от XIII в. — еще
больше.
Наибольшее количество полных статутов немецких цехов от¬
носится к XIV—XV вв. Во Франции большое собрание статутов
парижских цехов появляется в XIII в. под названием «Книга ре¬
месел города Парижа»3. Если судить о цехе по цеховым статутам,
то приходится представить его себе как некоего рода ремеслен¬
ную общину, стремящуюся гарантировать всем своим членам
одинаковые благоприятные условия труда и по возможности оди¬
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 23.
2 В буржуазной историографии утвердился ошибочный взгляд, что цехи
возникли одновременно с появлением первых цеховых статутов.
3 Это собрание цеховых статутов Парижа было составлено парижским
прево Этьеном Буало. См. Livre des тёБеге d’Etienn Boileau//Collection de
documents i^dit sur Thistoire de France. Paris, 1837. Vol. I.
199

наковый заработок. С этой целью цеховые уставы предусматри¬
вают создание внутри цеха определенной социальной иерархии,
определенного управления, и создают правила контроля над про¬
изводством и продажей ремесленных изделий.
Мастер, подмастерье, ученик — такова основная иерархия це¬
ховой общины. Это деление мы встречаем повсеместно, хотя и с
некоторыми вариациями. Местами (очень, впрочем, редко) одно
звено выпадает — либо подмастерье, либо ученик. Особенно
редко выпадает последнее звено. Некоторые брюссельские цехи
в XV в. не требуют ученичества. В Италии часто выпадает другое
звено — подмастерье — и наблюдается непосредственный пере¬
ход от ученика к мастеру. Повсеместное распространение уче¬
ничества в Средние века объясняется охарактеризованной нами
выше спецификой средневекового ремесла, заключающейся в
том, что внутри мастерской разделения труда не было и каждый
ремесленник с начала до конца производил все операции, нуж¬
ные для изготовления продукта, проводил сырой материал че¬
рез все стадии производства вплоть до получения законченного
продукта. Отсюда вытекала необходимость продолжительного
изучения ремесла, т. е., другими словами, необходимость учени¬
чества. Оно существовало не только на Западе, но и в Древней
Руси. Сведения о ремесленных организациях в Киевской Руси,
дошедшие до нас, очень скудны. Однако и по этим скудным дан¬
ным удается установить наличие там ученичества. В Московской
Руси в XVI и XVII вв. оно предстает перед нами во вполне сло¬
жившемся виде1.
Маркс и Энгельс четко сформулировали причины, вызы¬
вавшие в Средние века необходимость ученичества в ремесле:
«Каждый работник должен был знать целый ряд работ, должен
был уметь делать все, что полагалось делать при помощи его
инструментов...»2. Срок ученичества был различен: от 2 до 7 и
даже до 10 лет в зависимости от сложности ремесла и от некото¬
рых привходящих условий, о которых речь будет ниже. К посту¬
пающим в ученики предъявляли ряд специфических требований.
Обычно во всех странах требовали их происхождения от закон¬
1 См.: Тихомиров М. Н. Древнерусские города. С. ПО—112; Стоклиц-
кая-Терешкович В. В. Проблема многообразия средневекового цеха на
Западе и в Руси//Средние века. Вып. III. М., 1951. С. 74—102.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 52.
200

но го брака. Но некоторые цехи выдвигали еще и другие требо¬
вания. Богатые цехи золотых дел мастеров в немецких городах
требовали, чтобы ученик не происходил из семьи ткача льняных
изделий и цирюльника — эти профессии считались презренны¬
ми, между тем как золотых дел мастера пользовались большим
почетом в общественном мнении.
В статутах любекских цехов выдвигалось требование, чтобы
лица славянского происхождения не допускались к изучению ре¬
месла. Это являлось резким проявлением дискриминации искон¬
ных жителей края — славян — со стороны пришлого немецкого
населения.
Родители или опекуны мальчика, поступающего в ученики
к мастеру, заключали с этим последним договор в устной или
письменной форме. Договором устанавливался срок ученичества
и характер взаимоотношений ученика и мастера. Отец или опе¬
кун ученика обязан был внести за его обучение мастеру опреде¬
ленную сумму. Ученик же в западноевропейских городах обык¬
новенно ничего от мастера не получал. Плата мастера ученику
представляла там исключительное явление и свидетельствовала
о том, что ученик уже вполне усвоил данное ремесло и является,
в сущности, не учеником, а вполне обученным подмастерьем. В
таком исключительном положении находились ученики страс¬
бургских скорняков, они получали от своих мастеров плату за
работу. Договоры дают наглядное представление об условиях
ученичества. Приводим один из них: «Я, Иоганн Тойнбург, ста¬
рый бюргер города Кёльна, объявляю всем, что отдаю благопри¬
стойному мужу, золотых дел мастеру Айльфу Бруверу, моего
законного сына Тениса, изъявившего на это свое согласие, для
изучения ремесла золотых дел мастера в Кельне. Тенис обязан
верою служить вышеуказанному Айльфу Бруверу 8 лет без пе¬
рерыва, начиная со дня св. апостола Матвея (с 25 февраля)...
Мастер Айльф обязан кормить моего сына все вышеуказанные
8 лет. Я же, вышеназванный Иоганн, обязываюсь все 8 лет чест¬
но одевать его (т. е. соответственно установленным обычаям и
нормам.— В. С.-Т.). Если случится, что вышеуказанный Тенис,
сын мой, умрет в течение первого года этих восьми лет, то выше¬
названный мастер Айльф обязан вернуть мне 8 гульденов из тех
16 гульденов, которые я дал ему теперь вперед. Но если сын мой,
тот же Тенис, проживет один день больше первого года, то выше¬
201

названный мастер Айльф не обязан вернуть ни одного геллера ни
мне, ни моим наследникам.
Если случится, что я, вышеназванный Тенис, убегу от выше¬
указанного Айльф а, моего мастера, и стану самостоятельно зани¬
маться вышеуказанным ремеслом до истечения восьми лет, то я
обязан уплатить мастеру Айльфу штраф в 42 гульдена. Для взы¬
скания с меня этой суммы мастер Айльф вправе обратиться в лю¬
бой суд, духовный или светский, в Кёльне или вне Кёльна. Я же,
Тенис, обязан немедленно удовлетворить Айльфа, как если бы
речь шла о признанном долге и товаре, принадлежащем купцу. А,
сверх того, я, Тенис, тем не менее остаюсь связанным договором
и обязан прослужить до конца 8 лет, как это обычно принято в
Кёльне, в вышеуказанном цехе»1.
Упоминание о побеге не является случайностью. Побеги уче¬
ников от мастера, которому они отдавались для обучения ремес¬
лу, представляли частые явления. К этому ученика вынуждала
вся обстановка его жизни. Строгость мастера, частое применение
сил ученика не столько для изучения ремесла, сколько для услуг
по хозяйству, недостаточное питание, частые побои. Некоторые
цеховые статуты Парижа содержат пункты, гласящие, что «если
ученик нарушает содержащиеся в договоре условия», то мастер
должен наказать его сам, не поручая этого дела своей супруге.
Отсюда явствует, что и жены мастеров нередко били учеников.
Бывали случаи нанесения мастером ученику увечья. В августе
1390 г. в Париже разбиралось дело о мастере, который ударил
ученика связкой ключей по голове, чем нанес ему опасную рану.
Бывали еще более трагические случаи, когда ученик умирал в
результате побоев, нанесенных ему мастером. Подобный случай
имел место в Париже в 1410 г.
Статуты постановляют, что каждый случай бегства ученика
от мастера подлежит рассмотрению цеховых властей. Если они
приходили к выводу, что побег ученика был вызван его «безрас¬
судством и легкомыслием», то ученик должен был вернуться к
мастеру и опекуны его должны были уплатить штраф за причи¬
ненную мастеру «неприятность». Если же виновным в побеге
ученика признавался мастер, очень плохо обращавшийся с уче¬
1 Losch. Kolner Zunfturkunden, nebst anderen Kolner Gewerbeurkunden
bis zum Jahre 1500. Bd. 11. 1907. № 439. S. 221— 222. См.: Немецкий город
XIV—XV вв.: сб. документов. М., 1936. С. 56. Документы об учениках —
См. там же. С. 53—54.
202

ником, то за учеником признавалось право поступить в учение
к другому мастеру, а мастеру делался выговор. Но легко понять,
что так как жюри, разбиравшее подобные дела, состояло из ма¬
стеров, то обычно вина за побег возлагалась на ученика.
Ученик был обязан строго повиноваться мастеру. Как в
Германии, так и во Франции ученик живет в доме мастера, по
требованию жены последнего он должен был выполнять домаш¬
ние работы. Некоторые статуты западноевропейских цехов отра¬
жают стремление мастеров удлинять с рок ученичества. Это было
выгодно для мастера: обученный ученик представлял бесплатную
рабочую силу, которая может заменить подмастерье, труд кото¬
рого приходилось оплачивать.
Подмастерье — это уже вполне обученный платный работ¬
ник, еще не успевший стать мастером. В немецких и французских
статутах он прямо называется «слугой» —работником (Knecht,
varlet). По-видимому, цеховой закон разрешал юноше, прошед¬
шему срок ученичества, немедленно же открыть мастерскую. Но
фактически он часто лишен был возможности сделать это вви¬
ду отсутствия материальных средств, нужных для оборудования
мастерской, что побуждало его поступить в работники. Таково
было первоначальное положение. С течением времени сложился
обычай, в силу которого ученик, прошедший учение, должен был
прослужить определенное время в качестве работника у мастера,
прежде чем приобретал право на открытие мастерской. Он ста¬
новился подмастерьем, обязанным пройти определенный стаж.
Уже один этот обычай свидетельствует о том, что доступ к ма¬
стерству стал затрудняться. Появился и ряд других требований,
которым должен был удовлетворить подмастерье, чтобы стать
мастером. Так, он должен был сделать образцовое произведение,
или, как это называлось во Франции,— шедевр. Статуты золо¬
тых дел мастеров в Любеке постановляют, что желающий стать
мастером должен сделать три золотые вещи: колечко ажурной
работы, английское запястье, даримое при обручении, гравиро¬
ванное и черненое, и кольцо для рукоятки кинжала1. О качестве
произведенной работы судило жюри мастеров. Совершенно по¬
нятно, что продолжительный срок обучения и большие требова¬
1 Собрание цеховых статутов Любека см.: Wehrmann. Altere Lubecker
Zunftrollen. Liibeck. 1864. S. 217. Постановление 1492 г., пер. на рус. яз. в
сб.: Немецкий город. С. 55—56. В том же сборнике помещена большая часть
документов о ремесле, положенных в основу данной главы.
203

ния, предъявляемые к образцовому произведению, обеспечивали
высокий уровень профессиональной квалификации подмастерья,
желавшего стать мастером. Таким путем достигалось то высокое
качество продукции, которое поражает современного человека
во многих произведениях средневекового ремесла, больше всего
в ювелирных. Другой вопрос, что требования нередко завыша¬
лись с тем, чтобы преградить широкий доступ в разряд мастеров.
Обычно при вступлении подмастерья в цех от него требовали
вступительного взноса в пользу цеховой общины. В Париже часть
его поступала в пользу короля. Большим затруднением для не¬
имущего подмастерья при прохождении в мастера являлось тре¬
бование устроить дорогую пирушку для членов цеха. Еще больше
суживается возможность стать мастером в тот период, когда в
цехе появляется правило, в силу которого в мастера должны при¬
ниматься лишь сыновья и родственники старых членов цеха. Но
такое «замыкание» цеха появляется в позднее время, обычно не
раньше XV в. Оно отражает начинающееся разложение цеховой
системы.
Статуты устанавливают все подробности отношения подма¬
стерьев к мастеру и, прежде всего, продолжительность рабочего
дня. Она колеблется в зависимости от профессии — в одних ре¬
меслах рабочий день длиннее, в других короче,— и от времени
года.
Рабочий день в Средние века очень продолжителен. Летом
он длиннее, зимой — короче. Существовала тенденция нормиро¬
вать его правилом, что работа производится от восхода солнца до
заката его. Встречаются указания на 12—14 и даже 18-часовой
рабочий день. Обычно в статутах устанавливается правило, за¬
прещающее ночной труд. Но из этого правила делаются много¬
численные исключения. Есть цехи, действительно, безусловно
запрещающие его, таковы цехи стекольщиков, маляров, резчи¬
ков, текстильщиков в Кёльне. Но в большей части цехов ночная
работа лишь более или менее ограничена. Зимой она разрешает¬
ся, летом запрещается. При этом точно определяется время, в те¬
чение которого работа при свечах допускается. Так, строгальщи¬
ки сукна в Кёльне постановляют, что при свечах можно работать
от дня св. Андрея до Рождества, т. е. от 20 ноября до 25 декабря.
Кёльнский цех золотых дел мастеров запрещает работать после
8 часов вечера в течение большей части года. Момент оконча¬
ния работы каждый день возвещается боем колоколов у церквей
204

св. Лаврентия и св. Альбина. Но за две недели до Рождества и в
течение двух недель после Рождества вечерняя и ночная работа
разрешается в неограниченном количестве.
Запрет ночной работы диктовался не соображениями охраны
здоровья рабочего. Они были чужды цеховому законодатель¬
ству. Запрещая ночной труд, цех в первую очередь заботился о
доброкачественности продукта. Поэтому ночной труд совершен¬
но запрещался цехами, производившими предметы, требующие
для своего изготовления яркого дневного света, как, например,
резьба. Особенно тщательно регламентировалось время работы
в отраслях промышленности, изготовлявших ценные товары,
предназначенные для экспорта, такие, как дорогое сукно и золо¬
тые изделия. В этих отраслях не только время работы, но и все
остальные стороны производства подвергались особенно строгой
и тщательной регламентации. Причиной этого являлся страх пе¬
ред конкуренцией на инородных рынках.
Но соображения наживы перевешивали страх перед пониже¬
нием качества продукции, и в горячий для ремесленников период
(золотые изделия шли для праздничных подарков) запрет ночной
работы отменялся. Есть основание думать, что в ремеслах, где
производилась сезонная и срочная работа, например у портных,
ночной труд применялся неограниченно. Накануне воскресенья
и праздников работа в мастерских кончалась раньше, а по вос¬
кресным и праздничным дням запрещено было работать. Но и
этот запрет носил относительный характер. В некоторых цехах,
как, например, у пекарей и мельников в Шпейере, воскресный
отдых систематически нарушался. Воскресный и праздничный
отдых никогда не бывал полным: в мастерской останавливалось
лишь производство, продажа же готовых изделий производилась
и в эти дни.
Заработная плата, получаемая подмастерьем, исчислялась
либо по количеству времени, затраченному им,— плата поден¬
ная, понедельная, годовая, либо по количеству изготовленных
предметов — сдельная оплата труда. Применялась еще и третья
форма заработной платы, учитывавшая знания и умение под¬
мастерья и степень производительности его труда. Такой учет
приводил к установлению максимальной ставки заработной пла¬
ты — поденной, понедельной и сдельной, по которой оплачивал¬
ся труд лучшего рабочего. Работавшие хуже получали соответ¬
ственно меньше. У нас нет никаких данных для суждения о том,
205

Гончары
какая форма заработной платы преобладала. К тому же, живя в
доме у мастера, подмастерье пользовался его столом, стоимость
которого учитывалась при определении заработной платы подма¬
стерья в деньгах. Наряду с денежной оплатой труда уже в XIV—
XV вв. встречаются случаи оплаты его товарами — Trucksystem.
В Германии эта последняя система часто применялась в коже¬
венном и текстильном ремеслах, и особенно в шелкоткацком.
Система оплаты труда товарами прикрывала собой в Средние
века, как и в позднейшее время, в эпоху капитализма, понижение
заработной платы и снижение жизненного уровня рабочего. Из
документов видно, что заработная плата женщин-подмастерьев
шелкоткацкого производства в Кёльне понижалась на целую
треть в результате оплаты их труда товарами. Неудивительно,
что эта форма расплаты за труд вызывала жалобы и бурный про¬
тест у подмастерьев. Какова была реальная стоимость заработной
платы подмастерья, т. е. что именно мог приобрести подмастерье
на полученные им за его труд деньги?
206

Совершенно невозможно ответить на этот вопрос в общем
масштабе по двум причинам: 1) из-за колебаний ценности моне¬
ты, 2) из-за очень больших колебаний стоимости основных пред¬
метов питания — зерна и др. В урожайные годы предметы эти
были значительно дешевле, чем в неурожайные. Но в отдельных
случаях о реальной стоимости заработной платы подмастерья
все же можно судить. Во второй половине XV в. строительный
рабочий низшей категории, обремененный большой семьей, не
был в состоянии прокормить ее одним лишь своим трудом даже
в урожайные годы. В годы же неурожайные положение такой се¬
мьи еще больше ухудшалось1. Вопрос о размере оплаты должен
был приводить к частым недоразумениям и конфликтам между
работником и хозяином.
Подмастерье подчинен мастеру не только в процессе произ¬
водства, но и во всей своей личной жизни. Эта зависимость выра¬
жалась в тяжелых формах. В Германии подмастерье обязан был
жить в доме мастера, не имея права отлучаться по ночам и посе¬
щать таверны, он должен был возвращаться домой к определенно¬
му часу и т. д. Статуты указывают, как он должен вести себя дома
и в общественных местах. Такие бытовые условия предполагают,
что подмастерье всегда холост. Он не имеет права брать работу
на стороне независимо от мастера. Цеховые власти строго следят
за исполнением этих правил. Так, кёльнские сапожники штра¬
фуют подмастерьев за отлучку по ночам без ведома и согласия
мастера. В некоторых цехах на самого мастера возлагается обя¬
занность доводить до сведения цеховых властей о каждом случае
невозвращения подмастерьев вечером домой. Мастер, нарушив¬
ший это правило, уплачивает штраф. Совершенно очевидно, что
если рабочий день кончался поздно, а с наступлением темноты
подмастерье обязан был быть дома, то для отдыха, развлечения
и общения с товарищами у него в будни времени не оставалось.
По воскресеньям статуты обязывали его посещать церковь и вы¬
слушивать проповедь священника. Подмастерья лишены были
права образовывать свои союзы для защиты профессиональных
интересов.
Более свободный характер носили отношения подмастерьев
к мастерам в некоторых французских и итальянских цехах, где
1 О строительных рабочих см.: Стоклицкая-Терешкович В. В. Очерки
по социальной истории немецкого города в XIV—XV вв. М.; Л., 1936.
207

встречались женатые подмастерья и где подмастерья во многих
случаях жили отдельно от мастера. Относительная свобода этих
подмастерьев объясняется наличием во Франции и в Италии сво¬
бодного внецехового ремесла наряду с цеховым ремеслом. Это
обстоятельство отражалось и на положении подмастерьев.
При заключения договора о найме мастер и подмастерье так¬
же выступают как неравноправные стороны. Все условия рабо¬
ты — оплата, продолжительность рабочего дня, срок найма — в
большинстве случаев определялись не свободным соглашением
сторон, а обычаями и предписаниями цехового статута. Изредка
мастер и подмастерье договаривались между собой о размере
заработной платы, но продолжительность рабочего дня всегда
определялась статутом. Запрещалось платить подмастерью боль¬
ше, чем это было условлено или установлено ставками статута;
мастер карался за нарушение этого правила. Срок найма подма¬
стерьев строго определялся статутами. В Германии их нанимали
порой только один раз в год, большей частью дважды в год, в ред¬
ких случаях чаще. Так, например, кёльнские пекари постановили,
что работников следует нанимать только в день св. Екатерины. В
Любеке большей частью подмастерьев нанимали дважды в год, за
две недели до Пасхи и за две недели до дня св. Михаила.
В Париже наем подмастерьев производился на так называе¬
мой площади Орла обязательно утром в установленные дни. С
раннего утра на площадь стекались подмастерья, ищущие рабо¬
ты. При найме мастер требовал у подмастерья свидетельство о
прохождении ученичества и удостоверялся в том, не заключил
ли он договор с другим мастером. Если подмастерье производил
на мастера благоприятное впечатление, то с ним заключали до¬
говор.
Главная фигура в цехе — это мастер. Знакомство с положени¬
ем ремесленного ученика и подмастерья убеждает нас в глубокой
справедливости тезиса К. Маркса и Ф. Энгельса: «Подмастерья и
ученики были организованы в каждом ремесле так, как это наи¬
лучшим образом соответствовало интересам мастеров...»1.
Мастер не только возглавляет производство в мастерской и
руководит работой подмастерья. Подмастерье не только всецело
подчинен ему в своей личной жизни. Мастера, сверх того, дер¬
жат в своих руках все управление цехом.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 51.
208

Высший орган управления цеха — общее собрание его полно¬
правных членов. В Германии под полноправными членами под¬
разумевались только мастера. Подмастерья в огромном боль¬
шинстве случаев не имели права решающего голоса. В Париже
в некоторых цехах подмастерья, видимо, допускались к участию
в общих собраниях цеха наравне с мастерами. Общие собрания
происходили с соблюдением строго определенного ритуала.
Цеховый устав портных г. Люнебурга XVI в. ярко рисует по¬
рядок созыва общего цехового собрания и обсуждения в нем дел:
«Хотя цеховые собрания, происходящие во всех цехах в доме
самого пожилого старшины, назначаются как утром, так и по¬
сле обеда, но из значения самого слова явствует, что в старые
времена они всегда происходили утром до обеда. Следовало бы и
сейчас хорошенько взвесить это обстоятельство и, поскольку это
возможно и не вызывает препятствий, следовать доброму старо¬
му обычаю, так как послеобеденное время часто приносит с со¬
бой разного рода обстоятельства, не особенно благоприятствую¬
щие цеховым собраниям.
Каждый раз, когда старшина почтенного цеха имеет намерение
назначить цеховое собрание, он созывает заседателей своего цеха
или так называемых Morgensprakesherrn (члены городского сове¬
та, которым поручен был надзор за данным цехом — В. С.-Т.),
так как в отсутствие последних запрещается устраивать цеховые
собрания, что ясно выражено в присяге старшин, приводимой
нами выше.
Когда наступает время идти на цеховое собрание, то четверо
самых молодых членов цеха отправляются за господами заседа¬
телями и с почетом провожают этих последних от их жилищ до
дома самого пожилого старшины.
Старшина следит за тем, чтобы члены цеха сидели в порядке
их значения и, соответственно, продолжительности их пребы¬
вания в цехе. Он поручает двоим самым младшим членам цеха
обойти всех подряд и посмотреть, нет ли у кого-нибудь из при¬
сутствующих длинного ножа, или брекефельдского ножа1, или
кинжала.
Старшина: Старшина обращается к заседателям и опраши¬
вает, угодно ли и удобно ли их милости заседать и охранять со¬
брание. На это заседатели отвечают: «Да». Тогда старшина вызы¬
вает кого-либо из членов цеха и говорит: «Я опрашиваю тебя, до¬
1 Местечко Брекефельд славилось производством ножей.
209

статочно ли теперь поздний час, чтобы я мог заседать и охранять
цеховое собрание?»
Ответ: «Так как вам дана власть нашим почтенным советом
и присутствующими здесь заседателями, то вы — поскольку это
зависит от времени дня — можете заседать и охранять цеховое
собрание».
Старшина: «Так как я действую в силу данного мне права и
охраняю цеховое собрание во славу божию и в честь Св. Троицы,
то я спрашиваю в первый, во второй и в третий раз, что я должен
приказать и запретить в этом охраняемом законом собрании?»
Ответ: «Вы должны запретить ссоры и брань, а также высту¬
пления от чужого имени без согласия наших заседателей и стар¬
шин».
Старшина: «Я запрещаю ссоры и брань, а также выступле¬
ния от чужого имени без согласия наших заседателей и старшин.
У кого есть дело, пусть выступит вперед».
Тогда те, у кого есть дело, просят дать им защитника; послед¬
ний обращается за разрешением... выступает и защищает нужды
поручившего ему это.
Таким образом продолжается собрание, пока есть лица, имею¬
щие какое-либо дело или жалобу. Когда же все вопросы исчерпа¬
ны и наступает время закрыть собрание, то старшина опять вы¬
зывает кого-либо из членов цеха и обращается к нему с вопросом:
«Я спрашиваю вас, можно ли будет в ближайшем цеховом собра¬
нии рассмотреть то, что нынче, быть может, было упущено мною,
и будет ли тогда наше решение иметь ту же силу, что и ныне».
Ответ: «Так как вы просите об этом, то вы сможете в бли¬
жайшем собрании наверстать упущенное, и решение будет тогда
иметь туже силу, как если бы оно было принято нынче»...
После этого он садится, заседатели же встают и уходят. Если
им угодно, то четверо самых младших членов цеха могут по при¬
казанию старшин вновь проводить их домой»1.
Общее цеховое собрание рассматривало и решало все важные
дела, касающиеся цеха; оно принимало новых членов в цех, ре¬
шало текущие вопросы, выбирало новых старшин цеха, решало
вопрос об отставке старых старшин, срок исполнения обязанно¬
1 См. сб. Немецкий город в XIV—XV вв. С. 48—49. Говоря о всех цехах,
автор нашего документа имеет в виду г. Люнебург. В других городах местом
цеховых собраний часто служили кладбища и церкви. Собственными
помещениями обладали не все цехи.
210

стей которых истек, принимало от старшин отчет о делах, огла¬
шало цеховые уставы, творило суд. Решение цехового собрания
имело обязательную силу для всех членов цеха и для подмасте¬
рьев. В руках же старшин цеха, или так называемых присяжных
его, был сосредоточен контроль над производством и продажей
готовой продукции. В Париже присяжные подлежали утвержде¬
нию королевского прево. В статутах немецких цехов нет никаких
упоминаний об утверждении их каким-либо стоявшим вне цеха
органом княжеской или императорской власти.
Огромное большинство цехов состояло из мастеров-мужчин.
Однако существовали и исключительно женские цехи как в
Германии, так и во Франции. Таковы были шелкопрядильные и
шелкоткацкие цехи. Как в Париже, так и в Германии они состоя¬
ли из женщин-мастеров, женщин-работниц и женщин-учениц. В
Париже каждый из этих цехов, т. е. как шелкопрядильный, так
и шелкоткацкий, возглавлялись двумя старшинами-мужчинами,
назначенными прево Парижа. В Кёльне эти цехи возглавлялись
двумя мужчинами и двумя женщинами, ежегодно избираемыми
главными мастерицами (так назывались в Кёльне мастерицы, об¬
ладавшие монопольным правом обучения ремеслу девушек). В
Кёльне существовали, кроме того, еще женский цех прядильниц
(не шелкопрядилыциц) и женский золототкацкий цех. Члены
каждого из них также выбирали ежегодно двух старшин — муж¬
чину и женщину1. Наряду с цехами, состоявшими из одних толь¬
ко женщин, существовали и цехи, в которые наряду с мужчинами
принимались и женщины в ученики, подмастерья и даже в масте¬
ра. Таковы были: в Кёльне — цехи портных, шивших платье, по-
ясников, сумочников, вышивальщиков гербов; в Любеке — цехи
изготовителей четок; во Франкфурте — цехи лекарей и изгото¬
вителей платья; в Базеле — цехи ткачей. Достоверно известно,
что в XVI в. некоторые ремесла в Нюрнберге принимали девочек
в ученики. Таково было, например, ремесло золотопрядилыциков
и др. Но, по-видимому, в этом случае речь шла уже не о типично
средневековом ремесле, а о рассеянной мануфактуре; мастерам
разрешалось в этих ремеслах нанимать значительно больше уче¬
ников и подмастерьев, чем это устанавливалось цеховыми стату¬
тами.
1 О женском труде в кёльнских цехах см.: Losch Н. Kolner Zunfturkunden.
Bd. I. 1907. № 62 и др.; Behaget. Die gewerbliche Stellung der Frau in
mittelalterlichem Koln, Berlin u. Leipzig, 1910.
211

Известно, что в том же Нюрнберге уже в середине XIV в. в
некоторых отраслях металлообрабатывающей промышленности
женщины и дочери мастеров работали молотом наряду с мужчи¬
нами. Но прием в эти цехи посторонних женщин был запрещен
цеховым уставом 1349 г. Женщина могла в Средние века стать
членом цеха по так называемому вдовьему праву, т. е. как наслед¬
ница мужа после его смерти. Цеховые уставы вменяли в обязан¬
ность вдове, унаследовавшей мастерскую мужа, выйти замуж за
старшего подмастерья1.
Подводя итоги, можно оказать, что специально женские цехи
существовали в тех отраслях производства, для которых женские
руки являлись более пригодными, чем мужские, но что женщины
принимались и в некоторые другие цехи, которые, видимо, тоже
руководствовались пригодностью женщин для некоторых видов
работы, например, для шитья женского платья, для производства
сумок и тому подобных предметов.
Присмотримся ближе к деятельности цеховых органов.
Главная их функция — контроль над процессом производства
и над продажей продуктов. В этом смысле деятельность цеха оди¬
накова в Средние века повсюду, во всех странах, всех городах,
всех отраслях промышленности.
Первая и главнейшая забота цеховых органов — это забота о
доброкачественности сырого материала — вопрос, которого мы
коснулись выше, говоря о ночном труде. Все статуты немецких и
парижских цехов пестрят десятками постановлений, направлен¬
ных к этой цели.
Точнейшим образом определяется свойство сырого материа¬
ла, употребляемого в производство, и характер вспомогательных
материалов, как, например, краски. Запрещается употреблять
шелк-сырец, в котором имеются узлы, так как получаемая из
него материя недостаточно высокого качества. Запрещается ис¬
пользовать растительную краску вайду, которую в Средние века
называли дьявольской, так как она разъедала материю. Ночная
работа запрещается, как мы видели, не из соображений охраны
труда, а потому, что она может отрицательно сказаться на каче¬
стве изделий. Предусмотрены и многие другие детали производ¬
ства, в том числе чисто технические. Например: «Парчу можно
1 О женском труде в цехах, в частности в Нюрнберге, см.: Mammenhof Е.
Der Handwerker in der deutschen Vergangenheit. Leipzig, 1901. S. 101, 102
и др.
212

изготовлять только из парчового шелка; уток должен быть из зо¬
лота и серебра такого качества, как это принято в нашем городе;
шелковые шнуры разрешается делать лишь так, чтобы уток был
из парчевого шелка, при желании можно примешивать хороший
шнуровой шелк; запрещается примешивать к парче или шнурам
крашеную или некрашеную пряжу»1.
Нарушение правил производственного характера влекло за
собой суровое наказание вплоть до уничтожения товара. Так,
в Кёльне мастерица шелкоткацкого и шелкопрядильного цеха,
у которой найдена будет шелковая материя, изготовленная не
по установленным правилам, присуждалась к уплате высокого
штрафа, материя же должна была быть разрезана на куски в при¬
сутствии цеховых властей, произведших осмотр.
Ткачам бумазеи запрещается смешивать бумагу с льном и бе¬
лить материю зимой. Определяется, какой ширины должен быть
кусок сукна определенного качества. Если продукт удовлетво¬
ряет всем техническим требованиям, предъявляемым цеховы¬
ми статутами для его изготовления, то он признается доброка¬
чественным и цеховые власти прилагают к нему клеймо в знак
его полноценности. Продукт, не снабженный клеймом, не может
быть пущен в продажу. Подобного рода технические постанов¬
ления, направленные к повышению качества продуктов, уста¬
навливаются цеховыми организациями разных стран Европы,
как бы сильно эти организации ни отличались друг от друга в
других отношениях. Контроль над производством носит одина¬
ковый характер в мелких цехах маленьких городов Восточной
Европы, в могущественном брюссельском цехе суконщиков и в
еще более могущественном шерстоткацком цехе Флоренции, так
называемом Лане. Контроль над производством — это минимум
самодеятельности каждой цеховой организации. Без этого кон¬
троля цех немыслим и не может существовать. Так же широко
распространены правила, регламентирующие порядок торговли
произведенными продуктами, где бы она ни производилась — в
мастерской ли, или в торговых рядах, или на рынке. Торговля го¬
товой продукцией регламентируется либо цеховыми статутами,
либо городскими регламентами2.
1 Уставы шелкоткацкого и шелкопрядильного цеха в Кёльне см.:
Losch Н. Kolner Zunfturkunden. Bd. I. S. 163—176 и др.; Немецкий город в
XIV—XV вв. С. 35—34.
2 См.: Немецкий город в XIV—XV вв. С. 74—94 и др.
213

Особенно характерно для Средних веков постановление,
направленное к борьбе с посредниками и с посредничеством.
Запрещается покупать товары с целью их перепродажи, поку¬
пать можно либо для собственного потребления, как, например,
съестные продукты, либо для переработки в своей мастерской;
последнее относится к сырым материалам — шерсти, древес¬
ному материалу и др. Такого рода запреты встречаются во мно¬
гих городах средневековой Европы, в частности, во Флоренции.
Нужно, однако, заметить, что они осуществлялись далеко не
всегда. Точно так же повсюду провозглашался в Средние века
принцип «справедливой цены товара» — «Justumpretium». Это
означало, что цена должна соответствовать стоимости издержек
производства, но вместе с тем должна быть установлена с таким
расчетом, чтобы производитель, продающий товар по этой цене,
имел определенную прибыль с учетом своего социального поло¬
жения. Интересно отметить, что принцип «справедливой цены»
провозглашается во Флоренции в шерстоткацкой промышленно¬
сти, где продукт является результатом очень сложного процесса
производства, в котором участвуют ремесленники разных специ¬
альностей, где поэтому чрезвычайно трудно определить «спра¬
ведливую цену» как стоимость издержек производства при учете
социального положения производителя.
Вообще же цены на промышленные изделия носили в средне¬
вековом городе твердый характер, они фиксировались либо це¬
ховыми статутами, либо городскими органами власти, привле¬
кавшими цеховых старшин лишь к контролю над соблюдением
установленных цен.
Сложная регламентация процесса производства в Средние
века не была случайностью, как не было случайностью и учени¬
чество. Она диктовалась уровнем развития производительных
сил. Несложность техники и небольшой размер предприятий де¬
лали возможным описанный контроль. Ремесленная масса была
в Средние века сама кровно заинтересована в проведении регла¬
ментации, обеспечивавшей поддержание высокого качества про¬
дукции, так как это являлось первейшим условием сохранения
рынка мастерами цеха. В тех отраслях промышленности, которые
работали для ограниченного рынка, мастера стремились поддер¬
жать высокое качество продукта для того, чтобы удовлетворить
покупателей и удержать за собой хотя бы этот ограниченный ры¬
нок. Если отрасль промышленности работала для широкого экс¬
214

порта, то стимул к повышению качества производимых продук¬
тов еще больше возрастал, так как в этих случаях существовала
большая конкуренция и хороший, сравнительно недорогой товар
вытеснял плохой и несоответственно дорогой. Вот почему цехо¬
вые власти городов с развитой экспортной промышленностью,
как, например, Кёльн, с еще большей тщательностью следили за
соблюдением технических правил, направленных к повышению
качества ремесленной продукции, чем цеховые власти неболь¬
ших городов, промышленность которых обслуживала небольшой
рынок.
Тесная связь между регламентацией производства в средне¬
вековом ремесле и состоянием производительных сил сформули¬
рована К.Марксом в письме к П.А. Анненкову: «...Привилегии,
учреждение цехов и корпораций, весь режим средневековой ре¬
гламентации были общественными отношениями, единственно
соответствовавшими приобретенным производительным силам
и ранее существовавшему состоянию общества, из которого эти
учреждения вышли. Под защитой корпоративного строя и его ре¬
гламентации накоплялись капиталы, развилась морская торгов¬
ля, были основаны колонии, и люди лишились бы плодов всего
этого, если бы они захотели сохранить формы, под защитой кото¬
рых созрели эти плоды... С приобретением новых производитель¬
ных сил люди меняют свой способ производства, а со способом
производства они меняют все экономические отношения, кото¬
рые были необходимыми отношениями лишь данного, определен¬
ного способа производства»1.
Характеризуя функции и управление цехов, мы попутно отме¬
тили различия между немецкой и французской цеховыми органи¬
зациями. Они были очень существенны. Немецкие цехи обладали
гораздо более широкой автономией, чем французские. Прием в
цех новых мастеров зависел в Германии в большинстве случаев
только от самого цеха, между тем как в Париже в это дело вмеши¬
валась королевская власть, которая, начиная с XIII в. и еще более
в XIV и XV вв., сама продавала право на звание мастера, или так
называемую метризу. То же относится к институту присяжных:
в Германии они выбирались общим собранием цеха и их решения
не нуждались ни в чьем утверждении, в Париже должны были
утверждаться королем. Судебные права немецких цехов также
1 Маркс К.} Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. II. М., 1952.
С. 424.
215

были в большинстве случаев шире судебных прав французских
цехов. В судебном отношении парижские цехи были подчинены
королевским должностным лицам; в Германии этого не было.
Причина большей независимости немецких цехов от император¬
ской и княжеской власти по сравнению с французскими заключа¬
ется в том влиянии политической надстройки на экономическую
основу, о которой говорит Ф. Энгельс в своем знаменитом письме
И. Блоху1. Королевская власть во французском государстве, рано
вступившем на путь централизации, значительно укрепилась уже
во второй половине XIII в. и была поэтому в состоянии подчинить
себе цехи и сохранить их автономию; а императорская власть в
Германии — в стране, в Средние века раздробленной и все более
раздроблявшейся,— была слишком слаба, чтобы сделать это.
Необходимо отметить, что под влиянием политики французской
королевской власти не только парижские, но и вообще фран¬
цузские цехи утратили устойчивость, которая являлась отличи¬
тельной чертой немецких цехов. Наряду с цеховым ремеслом в
Париже и в ряде других французских городов легально существо¬
вали так называемые нецеховые ремесла, т. е. ремесленники, за¬
нимавшиеся своей профессией, не подчиняясь никаким цеховым
уставам. В Германии свободное ремесло представляло исключе¬
ние. Цехи в большинстве случаев обладали правом цеховой мо¬
нополии — правом запрещать занятие данным ремеслом лицам,
не принадлежавшим к их цеховой организации.
В буржуазной историографии (главным образом немецкой)
господствует взгляд, что цеховая монополия представляет харак¬
тернейшую черту и неотъемлемый признак средневекового цеха.
Но все содержание данной главы и, в частности, приведенная
нами характеристика французского цеха опровергает эту точку
зрения. Необходимо отметить, что и немецкий цех не всегда об¬
ладал широкой автономией. Он приобрел ее в тот период город¬
ской истории Германии, когда цехи приобщились к политической
власти города. В предыдущий период, под властью сеньоров и па¬
трициев, их права были значительно меньше. Необходимо также
отметить, что цехи городов с развитой промышленностью как в
Германии, так и в Италии обладали гораздо более широкой ком¬
петенцией, чем цехи торговых городов, являвшихся носителями
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. II. С. 467—
470.
216

транзитной торговли, в которых промышленность играла подчи¬
ненную роль.
При кажущемся повсеместном однообразии ремесленный
цех Средних веков в действительности был чрезвычайно много¬
образным. Регламентация производства, а следовательно, и уче¬
ничество, контроль над ним были порождены уровнем развития
производительных сил в Средние века, т.е. имели повсеместно
одну и ту же основу.
Весь режим средневековой регламентации соответствовал
уровню развития производительных сил и содействовал их даль¬
нейшему развитию. Но наступал момент, когда он становился
тормозом для еще большего развития их. Тогда феодальный спо¬
соб производства разлагался и постепенно уступал место капита¬
листическому.
В цеховых статутах имеется особая категория так называемых
эгалитарных, или уравнительных, регламентов. Они направлены
к полному уравнению всех условий работы, в которых протека¬
ет труд членов каждого цеха, как в сфере производства, так и в
сфере торговли. Целью этих постановлений было экономическое
уравнение всех членов цеха, уравнение их материального благо¬
состояния.
Цеховые статуты содержат много колоритных статей такого
рода. Остановимся на характеристике наиболее распространен¬
ных из них.
Статуты точно нормируют количество рабочей силы, которую
вправе держать каждый мастер. Обычно мастеру разрешается
иметь не больше одного-двух учеников и столько же подмасте¬
рьев. Ограничивается и количество орудий производства в ма¬
стерской. Мастеру разрешается иметь не больше одного-двух
станков. Определяется количество сырого материала, который
вправе приобрести мастер для переработки его в мастерской. В
некоторых цехах, нуждающихся для производства в дорогом или
редком привозном материале, существует следующий обычай.
Сырой материал закупается цехом коллективно и поровну рас¬
пределяется между членами организации. Такой способ приоб¬
ретения материала применялся в Любеке в цехе изготовителей
четок из янтаря, редкого и дорогого материала, привозимого из
Восточной Пруссии1.
1 Wehrmann. Altere Lubecker Zunftrollen. Lubeck, 1864. S.352—353;
Немецкий город в XIV—XV вв. С. 21—52.
217

Точно определяется размер годовой продукции, которую ма¬
стер имеет право выносить на рынок, например, количество
кусков сукна. Оно должно быть одинаково для всех мастеров.
Статуты запрещают мастерам переманивать друг у друга подма¬
стерьев, запрещается также сманивать друг у друга заказчиков.
Мастер не имеет права выбегать на улицу и зазывать заказчи¬
ков и мастеров к себе в мастерскую. Определяется даже способ
устройства выставки в окне мастерской. Она не должна быть
слишком высокой и пышной, чтобы не привлекать особого вни¬
мания покупателей и заказчиков и не отвлекать их от посещения
других мастерских. Чтобы помешать обогащению отдельных ма¬
стеров, т. е. другими словами, чтобы поддержать экономическое
равенство всех членов цеха, обычно строжайшим образом запре¬
щается совмещение нескольких ремесленных специальностей1.
Эгалитарные постановления, характеризованные нами, со¬
держатся и в статутах других немецких городов XIV—XV вв. и во
французских цеховых статутах XIII в. Используя это обстоятель¬
ство, буржуазные историки пытаются создать представление, что
ремесленная масса средневекового города, составлявшая боль¬
шую часть его населения, представляла собой однородную в иму¬
щественном отношении среду, что труд одинаково обеспечивал
всех мастеров цеха и что они пользовались одинаковым благосо¬
стоянием. Таковы теории, рисующие жизнь средневекового горо¬
да радужными красками социального благоденствия. Ее родона¬
чальником в немецкой исторической литературе следует считать
Г. Шенберга2, крупнейшим продолжателем — К. Бюхера3.
Эта теория совершенно неправильна и ведет к искажению
исторического прошлого. В первоначальной стадии развития го¬
рода, когда он был экономически близок к аграрному окружению,
ремесленник являлся еще до известной степени крестьянином.
Он имел свой сад, огород, очень часто клочок поля, коров, сви¬
1 Wehrmann. Altere Liibecker Zunftrollen. Liibeck, 1864. C.314—315,
173, 230, 352, 353 и др., Русский перевод см. в сб.: Немецкий город в XIV—
XV вв. С. 49—52 и др.
2 Schonberg G. Zur wirtschaftlichen Bedeutung des deutschen
Zunftwesens// Jahrbucher zur Nationalokonomie und Statistik. Leipzig, 1867.
Bd.IX.S. 1—169.
3 Bucher K. Die Entstehung der Volkswirtschaft, 14 u. 15 Auflage.
Tubingen, 1920; его же Die Bevolkerungvon Frankfurt a. Main im XIV. u. XV.
Jahrhundert. Tubingen, 1886.
218

ней, домашнюю птицу, пас свой скот в общинном лесу. Он само¬
стоятельно производил большую часть предметов, нужных ему
для потребления. Хотя городское ремесло с самого начала произ¬
водило для обмена, и ремесленник не был исключительно товаро¬
производителем. В то время, как формулировал Маркс, «произ¬
водство... всюду подчинено потреблению, на которое оно заранее
рассчитывает, предложение подчинено спросу...»1 2 «...Главной
целью этого производства является обеспечение существова¬
ния ремесленника»7, а не его обогащение.
В таких жизненных условиях уравнительные стремления ре¬
месленной массы вполне понятны. Они диктуются характером
экономики, прежде всего ограниченностью рынков. На этой ста¬
дии развития должны были сложиться эгалитарные постановле¬
ния, зафиксированные в цеховых статутах разных стран. Они со¬
ответствовали сложившимся в то время фактически стабильным
экономическим отношениям. В молодых городах полуаграрного
типа господствовала большая или меньшая равномерность иму¬
щественного состояния и не было заметных социальных разли¬
чий. Но с ростом производительных сил, выразившимся в расши¬
рении промышленности и торговли, картина социальной жизни
города и, в частности, социальные отношения в среде ремеслен¬
ников должны были меняться в направлении возрастающего
углубления социальной дифференциации.
К сожалению, у нас ни по одной стране нет полных данных
об эволюции, протекавшей в указанном направлении. Нет сомне¬
ния, что в разных странах и городах она началась в различное
время и что происходила она постепенно и с различной быстро¬
той.
Чрезвычайно показательны для имущественной структуры го¬
родского населения статистические данные городского обложе¬
ния, отражающие распределение собственности между разными
слоями общества.
Они показывают, что 1) распределение собственности носи¬
ло более или менее равномерный характер лишь в очень мелких
городах полуаграрного типа, с малоразвитой промышленностью
и торговлей. Чем крупнее был город, чем больше была развита в
нем промышленность и торговля, чем шире круг экономических
1 Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производ¬
ству. С. 50.
2 Там же.
219

сношений, в которые он был вовлечен, тем резче проявлялись в
нем имущественные различия, тем глубже была пропасть между
богатством и бедностью, тем меньше было количественное зна¬
чение средней прослойки;
2) на протяжении двух веков — XIV и XV — имуществен¬
ная дифференциация городского населения углубляется. Зна¬
чительная часть городского населения беднеет, над ним возвы¬
шается все более богатеющая верхушка.
Такова общая тенденция развития. Она вполне закономерна.
Углублению имущественной дифференциации соответствовали
сдвиги, происходившие в отношении различных слоев городско¬
го населения. Социальный состав его становится более пестрым
и сложным. Отношения экономической зависимости и господ¬
ства углубляются. Элемент эксплуатации одних слоев другими
возрастает. Об этом свидетельствуют различные документы, в
частности данные, характеризующие городской быт. Отношения,
фактически сложившиеся в ремесленной среде средневекового
города в его развитом виде, далеко ушедшем вперед от его полу-
аграрного родоначальника (для Парижа мы располагаем данны¬
ми по XIII в., для Фландрии и Брабанта — по XIII—XIV вв., для
немецких городов — по XIV—XV вв.), совершенно не соответ¬
ствовали тому идеалу равенства, стремлением к которому про¬
никнуто эгалитарное законодательство. Ремесленники вполне
сложившегося города представляют пеструю массу элементов
различного достатка и различного уровня социального положе¬
ния.
Отдельные цехи были глубоко неравны между собой в иму¬
щественном и социальном отношении. Очень почетное место
занимали повсеместно золотых дел мастера. Профессия эта
требовала значительного капитала и широких торговых сноше¬
ний, ибо материал был дорог и шел большей частью издалека.
Промышленная и торговая деятельность тесно переплеталась у
золотых дел мастеров, сближая их с купечеством. Они торгова¬
ли своими изделиями не только у себя дома, но и разъезжали с
ними по отдаленным городам и посещали известные в Средние
века ярмарки. Так, например, кёльнские золотых дел мастера,
которые славились своим мастерством во всей Европе, посещали
Брюгге, Антверпен, Скандинавию, Англию и Италию, особенно
Венецию, Милан и Сардинию. Цех носил строго аристократиче¬
ский характер. Юноша, желавший стать его членом, должен был
220

В цирюльне
доказать, что он происходит от законного брака и что отец его не
ткач льняных изделий, не нищий, цирюльник, музыкант и бродя¬
га. Отдаленность торговых сношений, широта оборотов и размер
вкладываемых в дело денежных средств привели к тому, что уже
в XIV в. в этом аристократическом цехе успел образоваться свой
особенно привилегированный слой так называемых заслужен¬
ных братьев. Это были богатейшие члены цеха, сосредоточившие
в своих руках управление им. Другими словами, это была цехо¬
вая олигархия1.
1 Karschner R. DasdeutscheGoldschniedehandwerk bis ins 15 Jahrhundert.
Leipzig, 1911; Losch. Kolner Zunfturkunden. Bd. I. S. 72—91; Bd. II. S. 211 —
261.
221

Диаметрально противоположное положение занимал во мно¬
гих городах льноткацкий цех. Это ремесло не требовало больших
средств, так как лен большей частью получался из близких мест¬
ностей, а орудия производства были примитивны. Ткачи льняных
изделий обычно жили в кварталах, населенных беднотой. Часто
ремесло это процветало в сельских местностях, часто им зани¬
мались монахини и бегинки (члены полумонашеского ордена). В
силу указанных причин льноткачество являлось во многих горо¬
дах презренным ремеслом; впрочем, в некоторых городах Южной
Германии, например в швабских, льноткацкий цех пользовался
уважением и почетом1. Это объясняется, вероятно, тем, что по¬
лотно составляло в Швабии предмет широкого экспорта и в эту
отрасль там были вложены значительные по тому времени сред¬
ства.
Относительное значение различных цехов было неодинако¬
во в разных городах, но повсюду между цехами существовала
определенная градация, признанная общественным мнением. В
правительственных актах разных городов цехи перечислялись
в строго определенном порядке, отражавшем их относительный
удельный вес в жизни города. Так, в актах города Шпеера цехи
фигурируют в следующем порядке: сукноделы, розничные тор¬
говцы сукном и портные, мясники, пекари и др. В Аугсбурге в
городской книге на первом месте упоминаются золотых дел ма¬
стера, за ними следуют дубильщики, сапожники, шившие обувь
из воловьей кожи, кожевники, содержатели постоялых дворов,
торговцы солью, мельники, рыбаки. В Базеле первое место зани¬
мают купеческие цехи и лишь за ними следуют ремесленные. В
некоторых городах положение представителей различных цехов
в городском совете соответствовало порядку их перечисления в
актах (мы имеем в виду период, последовавший за победой цехов
над патрициатом)2.
Но различное общественное положение, занимаемое цехами,
не означало прямой экономической зависимости одного цеха от
1 W. Stein. Akten zur Geschichte der Verfassung und Verwaltung der
Stadt Koln im 14 und 15 Jahrhundert. Bd. I. 1893. S. 293, 477—478; Losch.
Указ. соч. T. И. C. 328—329, 559; Klaiber L. Beitrage zur Wirtschaftspolitik
oberschwabischer Reichsstadte im ausgehenden Mittelalter. Stutgart, 1927.
S. 7.
2 MascherH. A. Das deutsche Gewerbewesen von der frtihesten Zeit bis auf
die Gegenwart. Potsdam, 1855. S. 151 и след.
222

другого. Процесс социальной дифференциации в этом случае не
шел глубже того, что мы отметили, и не порождал экономической
зависимости одних цехов от других.
Дифференциация совершалась в двух направлениях — либо
неравенство возникало в недрах самого цеха между его отдель¬
ными прослойками и там закипала борьба, либо отношения эко¬
номического господства и подчинения устанавливались между
разными цехами одной и той же отрасли промышленности.
В обоих случаях зависимость была результатом роста произ¬
водительных сил, расширения производства и круга сношений
цехов. Внешне этот процесс проявлялся в форме проникновения
в цех торгового капитала и его растущего значения. Ряд типич¬
ных примеров того и другого рода можно проследить на развитии
текстильной и особенно шерстоткацкой промышленности, усло¬
вия существования которой изучены полней и лучше, чем другие
области производства в Средние века. В Средние века почти не
было города, в котором не существовало бы шерстоткацкого цеха.
Существовали города, шерстоткацкие цехи которых употребляли
для производимых ими тканей исключительно местную шерсть и
работали единственно для местного потребителя. Но, как общее
правило, это производство в процессе своего развития вовлекало
город в круг широкого торгового оборота благодаря тому, что луч¬
шие сорта шерсти, употреблявшиеся для высоких сортов сукна,
шли из отдаленных стран, главным образом из Англии, но так¬
же из Испании, Малой Азии, Северной Африки. Многие города
Фландрии и Флоренции уже в XIV—XV вв. производили сукно
для отдаленных рынков. В связи с приобретением шерсти в дру¬
гих странах и сбытом произведений шерстяной промышленности
на отдаленных рынках между городами возникали постоянные
торговые сношения1.
Мировыми центрами шерстяной промышленности являлись в
те века Флоренция и области и города современной Бельгии и се¬
верной Франции — Фландрия, Брабант с городами Гент, Брюгге,
Ипр, Лувен и др. Указанные области представляли сплошной
1 Литература по истории средневековой торговли очень обширна, см.,
например, Falke I. F. G. Geschichte des deutschen Handels. Bd. I—II. Leipzig,
1859—1860; Schulte A. Geschichte des mittelalterlichen Handels und Verkehrs
zwischen Westdeutschland und Italien. Bd. I—II. Leipzif, 1900; Heyd. Histoire
du commerce du Levant au moyen ige. Vol. I—II. Leipzig, 1885—1886.
223

район сукноделия, дававший заработок значительной части на¬
селения. Флорентийское и фландрское сукно удовлетворяло
изысканным вкусам богатых классов. В Германии же выраба¬
тывались грубые сорта сукна. Главным рынком флорентийского
сукна был Восток, но оно расходилось повсюду и в Европе, где
существовали платежеспособные покупатели. Оно продавалось
в Брюгге, Антверпене, Париже и Лондоне. Фландрское сукно в
большом количестве продавалось в Германии, Франции, Италии.
Множество фландрских и брабантских сукон привозилось в не¬
крашеном виде во Флоренцию, и там они получали окончатель¬
ную отделку. И в Германии шерстоткачество создавало основу
для широкого круга торговых сношений. Сплошными районами
сукноделия являлись в Германии Прирейнские области, откуда
сукно экспортировалось не только в разные места Германии, но
и в Восточную Прибалтику и Скандинавию. Оно производилось
также в Лаузице (Восточная Пруссия), откуда его вывозили в
Польшу, Россию и Венгрию, на Балканский полуостров и даже в
Малую Азию. Оно вырабатывалось в Швабии, откуда сбывалось в
придунайские земли, Венгрию и во многие другие места. Лучшие
сорта сукна привозились в Германию из Фландрии. Германские
сукноделы сравнительно редко покупали шерсть в Германии.
Много шерсти шло в Германию из Милана, Венеции, Фландрии,
Брабанта, Франции, Англии. Закупка сырого материала в обла¬
стях, отдаленных от места производства сукна, и сбыт готовой
продукции на отдаленных рынках оказали влияние на структуру
цехов, участвовавших в выработке шерстяных материй, и на их
взаимные отношения. Как для закупки шерсти, так и для сбыта
сукна нужно было обладать капиталами и знанием рынка. Не все
ремесленники удовлетворяли указанным требованиям, и это об¬
стоятельство содействовало выделению из их среды мастеров —
скупщиков шерсти и организаторов производства, обладавших
нужными средствами, и возвышению их над массой мелких про¬
изводителей, которых они ставили в экономическую от себя за¬
висимость.
К. Маркс отмечает разлагающее влияние торговли на старые
общественные отношения, но вместе с тем подчеркивает, что
результат этого разложения зависит от природы производяще¬
го общества: «Конечно, торговля будет оказывать большее или
меньшее влияние на те общества, между которыми она ведется;
224

производство она все более и более будет подчинять меновой
стоимости, потому что наслаждение и потребление она ставит в
большую зависимость от продажи, чем от непосредственного по¬
требления продукта. Этим она разлагает старые отношения. Она
увеличивает денежное обращение. Она захватывает уже не толь¬
ко избыток продуктов, но мало-помалу начинает поедать и самое
производство и ставит в зависимость от себя целые отрасли про¬
изводства. Однако это разлагающее влияние в значительной сте¬
пени зависит от природы производящего общества»1.
В какие же конкретные формы выливался указанный про¬
цесс разложения ремесленной среды в средневековом городе и
как эволюционировала под его влиянием структура цехового ре¬
месла?
Чтобы понять сущность отношений, сложившихся между
разными цехами, занятыми в шерстоткацкой промышленности,
нужно принять во внимание техническую структуру этой отрас¬
ли производства. Выработка шерстяных материй представляет
сложный технический процесс, состоящий из ряда отдельных
моментов. Сперва шерсть промывают, освобождая ее от при¬
ставшей к ней грязи, и распределяют ее по сортам. Затем ее
треплют и расчесывают. Затем ее прядут, а готовую пряжу на¬
матывают на шпульки, причем шерсть, предназначенная для
основы, наматывается иначе, чем шерсть, предназначенная для
утка. Затем пряжа, идущая на основу, со шпули натягивается
на навой, чем предопределяется длина, ширина и плотность тка¬
ни. Затем следует стадия собственно ткачества; затем материю
валяют, ворсуют, красят. За крашением следует окончательная
отделка материи, так называемая аппретура. В XIII—XV вв. раз¬
деление труда в области шерстоткацкого производства так дале¬
ко продвинулось в городах, что каждая из указанных стадий про¬
цесса производства сукна составила функцию особого разряда
специалистов-ремесленников, а во многих случаях особого цеха.
Но деятельность указанных специалистов требует координации
и руководства, и эту функцию во многих случаях, хотя и не всег¬
да, выполняет тот же мастер, обладающий средствами, который
ведет и торговые сношения с другими городами и местностями.
Возникает вопрос, из какого именно разряда специалистов,
участвующих в выделке шерстяных материй, обычно выходят эти
1 Маркс К. Капитал. Т. III. С. 342.
225

мастера, становящиеся предпринимателями? В этом отношении
наблюдаются большая пестрота и разнообразие. Порой во главе
процесса производства сукна становится представитель одной
начальной стадии его — шерстобит. Порой эту функцию берет
на себя ткач, порою представитель одной из конечных стадий
производства, например, красильщик. Иногда отношения скла¬
дываются таким образом, что процессом производства руководит
купец, обладающий средствами и совершенно не принимающий
непосредственного участия в этом производстве.
К. Маркс следующим образом формулирует охарактеризо¬
ванный нами процесс создания слоя предпринимателей, эконо¬
мически подчинивших себе непосредственных производителей:
«Переход от феодального способа производства совершается
двояким образом. Производитель становится купцом и капитали¬
стом в противоположность земледельческому натуральному хо¬
зяйству и связанному цехами ремеслу средневековой городской
промышленности. Это действительно революционизирующий
путь. Или же купец непосредственно подчиняет себе производ¬
ство. Как ни велико историческое значение последнего пути как
переходной ступени, ...однако он сам по себе не ведет к перево¬
роту в старом способе производства, который скорее консервиру¬
ется и удерживается при этом как необходимое для него самого
предварительное условие»1.
История развития шерстяной промышленности представля¬
ет картину сплошной борьбы между различными категориями
ремесленников, выполняющих какую-либо функцию в процессе
производства, из-за права возглавить его и руководить им. Во
Фландрии и в Брабанте предприниматель, руководивший изго¬
товлением шерстяной материи, так называемый сукнодел, вышел
из среды красильщиков2. Он дает ремесленникам сырой материал
и денежный аванс, а затем, проведя продукт через все стадии про¬
изводства, получает его в готовом виде. Во Фландрии нет резкой
грани между сукноделом, каким мы только что охарактеризова¬
ли его, и купцом, покупающим оптом шерсть и экспортирующим
1 Маркс К. Капитал. Т. III. С. 346.
2 Pirenne A. Histoire de Belgique. Vol. I—VII. Bruxelles, 1920—1932
(часть этой работы переведена на русский язык, см. указанную выше книгу
«Средневековые города Бельгии», особенно кн. 2, гл. IV и кн. 4, гл. II);
Espinas G. La vie urbaine de Douai au moyen ige. Vol. I—IV. Paris, 1913.
226

сукно. Во многих немецких городах сукноделы вышли из среды
шерстобитов. Типичный пример подобной эволюции представля¬
ет шерстяная промышленность Страсбурга. Развитие протекало
здесь следующим образом: шерстобиты, приобретая шерсть, раз¬
дают ее для обработки прядильщикам и ткачам, а затем, получая
от последних ткань, проводят ее через дальнейшие стадии обра¬
ботки и продают1.
Таким образом, цехи ткачей и прядильщиков представляют
организации, члены которой работают сдельно на предприни¬
мателей и экономически зависят от них. В дальнейшем расслое¬
ние в Страсбурге происходит в среде самих шерстобитов. Более
богатые шерстобиты совершенно бросают работу, сохраняя за
собой только одну функцию — организацию производства и
торговли. Бедную же свою братию они превращают в своих ра¬
бочих. К 1400 г. эта эволюция может считаться завершенной.
Самостоятельный мастер-шерстобит исчезает; шерстобиты в это
время — подмастерья, работающие на дому у сукнодела. В дру¬
гих областях и городах сукноделы вышли из среды ткачей, как,
например, в Силезии, Герлице.
Мы видим, что совокупное действие двоякого рода причин: с
одной стороны, необходимость обладать денежными средствами
для приобретения сырого материала, получаемого из отдаленных
мест и для сбыта товара на отдаленные рынки, с другой стороны,
значительная техническая расчлененность производства и необ¬
ходимость координировать отдельные его стадии, выполняемые
представителями разных специальностей,— приводит к тому,
что один из цехов, работающих по изготовлению шерстяных ма¬
терий, присваивает себе предпринимательские функции и эконо¬
мически подчиняет себе членов других цехов. В XIV и XV вв. оха¬
рактеризованный процесс проникновения капитала в шерстяную
промышленность во многих случаях принимает характер, напо¬
минающий домашнюю форму мануфактурной промышленности.
Эволюция шерстяной промышленности в средневековых горо¬
дах Германии представлена нами схематически упрощенно. На
самом деле она протекала гораздо сложнее, с рядом зигзагов и
уклонений от основной линии развития. Так, например, работая
на предпринимателя, ремесленник может одновременно работать
1 Подробнее см.: Schmoller G. Strassburger Tticher-und Weberzunft.
Strassburg, 1879. Гл. 4, прил.
227

и на непосредственного потребителя; шерстобиты добиваются
права ставить у себя дома ткацкие станки ит.д. Поэтому пра¬
вильнее будет говорить о шерстяной промышленности Германии
в указанную эпоху не как о законченной домашней форме ману¬
фактурной промышленности, а лишь как об элементах этой фор¬
мы.
Вместе с тем в Германии в XV в. наблюдается явление, когда
не отдельный ремесленник, а цех как нечто целое договаривается
с предпринимателем об условиях работы. Весь цех в лице своих
старшин и общего собрания обязывается приобретать сырой ма¬
териал только у данного предпринимателя и ему же отдавать весь
готовый продукт1. Это так называемый коллективный договор, он
означает полную капитуляцию цеха перед предпринимателем.
Цех, заключивший с ним договор, отказывается от защиты эконо¬
мической независимости ремесленника, т. е. от того, что состав¬
ляет характернейшую особенность средневекового ремесла. Но,
переходя целиком на службу предпринимателя, масса мастеров
сохраняет созданные ею организационные формы. Организация
мелких самостоятельных мастеров автоматически превращается
в организацию кустарей, работников домашней промышленно¬
сти, имеющую черты сходства с организацией кустарей XVI—
XVII вв. К. Маркс пишет: «Действие большего числа рабочих в
одно и то же время, в одном и том же месте (или, если хотите, на
одном и том же столе труда) для производства одного и того же
сорта товаров, под командой одного и того же капиталиста со¬
ставляет исторически и логически исходный пункт капиталисти¬
ческого производства. По отношению к самому способу произ¬
водства мануфактура, например, отличается в своем зачаточном
виде от цехового ремесленного производства едва ли чем другим,
кроме большего числа одновременно занятых одним и тем же ка¬
питалом рабочих...
Итак, сначала разница чисто количественная...»2.
В нашей характеристике форм промышленности мы исходили
в основном из материалов Германии. Домашняя форма крупной
промышленности не вполне овладела здесь производством, даже
в области сукноделия. Если отвлечься от случаев коллективного
договора, то окажется, что не все мастера цехов в шерстоткац¬
1 KlaiberL. Beitrage zur Wirtschaftspo 1 itik oberschwabischer Reichsstadte
im ausgehenden Mittelalter. Stuttgart, 1927.
2 Маркс К. Капитал. T. I. С. 328.
228

ком производстве превратились в кустарей и что даже те из них,
которые работали на скупщика, одновременно в большинстве
случаев работали для продажи на рынке или для заказчика. Если
обратиться к данным по истории шерстоткацкой промышлен¬
ности Фландрии и Брабанта, значительно опередивших в своем
экономическом развитии Германию, то окажется, что там уже в
XIII—XIV вв. зависимость ремесленников, участвующих в про¬
цессе производства сукна, от организатора промышленности вы¬
ражена в гораздо более резких формах, чем в Германии в XV в.1
Надзор за ремесленниками, занимавшимися изготовлением
сукна, был предоставлен купеческой гильдии. Как и повсюду в
Средние века, существовала строгая регламентация производ¬
ства и строжайший контроль над ним. Но контроль этот находил¬
ся не в руках выборных от цехов (т. е. от ткачей, валяльщиков,
стригалей, красильщиков и т. д.), а в руках особых надсмотрщи¬
ков, которые назначались либо городскими властями, либо купе¬
ческими объединениями, или, как их называли, гильдиями. Эти
надсмотрщики были наделены очень большими правами. Они
могли входить в любое время дня в мастерские и производить
там обыски. Очень поощрялись доносы на ремесленников, нару¬
шивших правила производства или присвоивших себе материал.
При этом часть штрафов, уплачиваемая ремесленниками, винов¬
ными в обмане, поступала доносчику — система, принятая так¬
же во Флоренции и в других городах Италии. Производственный
процесс у ремесленников должен был происходить публично.
Ремесленники или подмастерья сидели либо у окна мастерской,
либо перед ее дверью так, чтобы любой прохожий мог их кон¬
тролировать. Подробными сведениями об организации шерсто¬
ткацкого производства в XV в. мы обладаем для Брюсселя2. Вся
эта отрасль промышленности возглавлялась здесь ассоциацией,
или гильдией, сукноделов. Они представляли собой местный па¬
трициат. Обладая капиталами, они покупали сырой материал в
Англии или на месте и отдавали его для обработки ремесленни¬
кам, участвовавшим в изготовлении шерстяной материи,— че¬
сальщикам, ткачам, валяльщикам, красильщикам идр. Все эти
ремесленники работали в своих мастерских и имели подмасте¬
рьев. Гильдия управлялась коллегией, состоявшей из двух дека¬
1 См.: ПиреннА. Средневековые города Бельгии. С. 243—271.
2 Marez G. Des. L’organisationdu travail 4Bruxellesau XVsiecle. Bruxelles,
1904.
229

нов и восьми администраторов. Ее компетенция была очень ши¬
рока, простираясь на все, что касалось сукноделия, и на всех тех,
кто работал в этой отрасли промышленности. Ей принадлежал
надзор над всеми категориями занятых в ней ремесленников.
До демократического поворота, происшедшего в Брюсселе в
XV в., ремесленники эти не имели даже права образовывать свои
организации. Но и после того как они получили это право, они
все же оставались в строжайшем подчинении у гильдии. Она со¬
средоточивала в своих руках не только гражданскую и уголов¬
ную юрисдикцию по делам работников шерстоткацкого произ¬
водства, но даже юрисдикцию по их поземельным делам. Очень
строго преследовалось нарушение трудового договора и трудовой
дисциплины.
Однако и во Фландрии и в Брабанте цехи, как и в Германии и
во Франции, состоят исключительно из ремесленных мастеров,
принимавших непосредственное участие в производстве. Купец,
организующий во Фландрии и в Брабанте процесс шерстоткац¬
кого производства, так называемый суконщик, стоит вне цеха
в строгом соответствии с основным принципом средневековых
ремесленных организаций: последние могли состоять только из
людей, непосредственно участвующих в производстве. Другой
характер носил шерстоткацкий цех Флоренции — «Лана». В
Италии капиталистические отношения оформились раньше, чем
где бы то ни было в Западной Европе, и получили для своего вре¬
мени наиболее полное выражение1.
В состав шерстоткацкого цеха «Лана» входили лица, не прини¬
мавшие участия в процессе производства. В «Лане» господствовал
строй, обладающий уже капиталистическими чертами. Его пред¬
ставители руководили производством и держали в своих руках
все нити управления им. Ремесленная масса была бесправна, она
не обладала, как, впрочем, и во Фландрии и в Брабанте, правом
коалиции. Почти все богатые люди Флоренции вкладывали свои
средства в шерстоткацкое производство ввиду выгодности такого
их приложения. Купец и организатор производственного процес¬
са не сидел сам за станком. Он покупал сырой и вспомогательный
материал, раздавал его для обработки, получал готовый продукт
и продавал его. Среди рабочих шерстоткацкой промышленности
были различные категории. Самые низшие места занимали в ней
1 См.: Маркс К. Капитал. Т. I. С. 721, примеч.
230

чесальщики шерсти, работавшие в центральных мастерских. Это
так называемые чомпи.
Цех «Лана» не был в сущности средневековым ремесленным
цехом именно потому, что к его составу принадлежали лица, об¬
ладавшие большими денежными средствами и не занимавшиеся
ремеслом. Он представлял собой особый вид рассеянной ману¬
фактуры1.
В приведенных нами случаях возникновения элементов круп¬
ной домашней промышленности один какой-либо цех, участво¬
вавший в процессе изготовления шерстяных материй, экономи¬
чески подчинял себе другие цехи, участвовавшие в том же про¬
цессе. Но такого же рода отношения экономического господства
и подчинения складывались и внутри отдельных цехов. Такое
положение создалось в конце XV в. в кёльнском шелкоткацком и
шелкопрядильном женском цехе. Устав 1469 г. гарантирует каж¬
дой женщине, проучившейся три года в цехе, положение полно¬
правной мастерицы. Однако из данных 1490—1491 гг. выясняет¬
ся, что оказались только четыре или шесть мастериц этого цеха
«настолько богатых», что они в состоянии тратить ежегодно от
2 тыс. до 3 тыс. гульденов на покупку шелка-сырца; как говорит
документ, они занимали положение так называемых главных ма¬
стериц и имели право обучать девушек ремеслу. Остальные ма¬
стерицы цеха были низведены до положения одиночек-кустарей,
получали от главных мастериц шелк-сырец и отдавали им гото¬
вую шелковую материю, причем получали заработную плату не
деньгами, а разного рода товаром по очень высокой оценке, от¬
чего терпели убытки2.
В докладной записке об отрицательных сторонах шелкоткац¬
кого производства, представленной в 1490—1491 гг. Кёльнскому
совету Бергардом фон Везелем, говорится: «Перед нашими гла¬
зами проходят примеры бедняков, принимающихся за прядиль¬
ную и ткацкую работу, чтобы спасти себя от голода и жажды.
Они принуждены брать от мастериц шелковую материю, оцени¬
1 Флоренция и флорентийская промышленность не рассматриваются
нами в предлагаемой монографии. Подробную характеристику цеха «Лана»
см.: DorenA. Die Florentiner Wollentuchindustrie vorti 14. bis zum 16.
Jahrhundert. Stuttgart, 1901; StudienausderFlorentinerWirtschaitsgeschichte.
Bd.I.
2 Losch H. Kolner Zunfturkunden. Bd. I. № 62; Немецкий город в XIV—
XVbb.C. 25—30.
231

ваемую мастерицей в 19 кёльнских марок, между тем как они не
могут продать ее даже за 14 1 /2 марки или 15 марок; или же их
заставляют брать сукно, оцениваемое мастерицей в 6 марок, ко¬
торое они рады затем сбыть с уступкой третьей части цены.
Многие лица, принадлежащие к шелкоткацкому женскому
цеху, вступают одновременно в цех розничных торговцев сукном,
пользуясь таким образом двойным источником пропитания...
Эти бедняки, а также посредницы разносят по городу такого
рода мелочной товар, продавая его с убытком, чем чинят подрыв
розничной торговле сукном, которая всегда была крупным источ¬
ником пропитания, уменьшая доход от акциза, идущего в поль¬
зу города, и вместе с тем поневоле совершают беззаконие...»1
Документ говорит достаточно выразительным языком. В рамках
шелкоткацкого цеха фактически сложилась домашняя форма
крупной промышленности и создались значительные кадры пау-
перизированных ремесленников.
Очень большое неравенство в размерах производства встреча¬
лось в шерстоткацком цехе Франкфурта по данным устава 1432 г.
Цифры ярмарочной выработки мастеров определяются в нем
следующим образом: 11 мастеров вырабатывают по 30 кусков,
22 мастера — по 24 куска, 10 мастеров — по 16 кусков, 8 ма¬
стеров — по 12 кусков, 20 мастеров — по 10 кусков, 13 масте¬
ров — по 8 кусков и 49 мастеров — по 4 куска. Таким образом,
максимальная величина выработки сукна превышает минималь¬
ную ее величину в 7 ‘/2 раза. Такое неравенство в смысле коли¬
чества производимого продукта, установленное самим цеховым
законом, предполагает при ограниченном размере рабочей силы,
которую вправе держать в мастерской, что одни мастера работа¬
ют на других, т. е., другими словами, предполагает домашнюю
систему крупной промышленности. Но тот же устав допускает
возможность еще большего расширения выработки отдельного
мастера, разрешая ему пользоваться трудом лиц, не состоящих
членами цеха2.
Мы проследили влияние торговли и денежных накоплений на
эволюцию производственных отношений в области текстильной
промышленности. В результате разложения цеха в ней склады¬
1 LoschH. Указ. соч.Т. II, №661; Немецкий город в XIV—XV вв. С. 31 —
33.
2 Bucher R., Schmidt В. Frankfurter Amts- und Zunfturkunden. Bd. II.
Frankfurt a. M., 1915. S. 197.
232

ваются элементы капиталистической мануфактуры. Эта новая
система производственных отношений энергично пробивает
себе дорогу в шерстоткацкой промышленности во Флоренции и
Фландрии уже в XIII и XIV вв., в Германии — частично в XIV и
еще более в XV в. Но в Германии она не является еще господ¬
ствующей в это время даже в шерстоткацкой промышленности.
В указанную эпоху в Германии с мануфактурой в текстиль¬
ных цехах еще успешно борется другая старая система производ¬
ственных отношений, основанная на экономической самостоя¬
тельности мелкого производителя.
Мануфактура в шерстоткацкой промышленности раньше и
сильнее укрепляется там, где промышленность работает для ши¬
рокого экспорта, прежде всего во Флоренции, затем во Фландрии.
Чем шире район экспорта, тем больше обеспечена победа этой
формы организации труда.
Как указывалось, в шерстоткацкой и особенно текстильной
промышленности существовали особенно благоприятные пред¬
посылки для развития мануфактуры. К. Маркс и Ф. Энгельс,
подчеркивая эти предпосылки, вместе с тем отмечают своеобра¬
зие шерстоткацкой промышленности под углом зрения приме¬
нения в ней машины. «Тот вид труда,— пишут они,— который
с самого начала был связан с машиной, хотя бы еще самой при¬
митивной, обнаружил вскоре наибольшую способность к разви¬
тию. Ткачество... было первым видом труда, получившим благо¬
даря расширению сношений толчок к дальнейшему развитию.
Ткачество было первой из мануфактур и оставалось главной из
них... Ткачество — это разновидность труда, которая в большин¬
стве случаев не требует большого искусства и вскоре распада¬
ется на бесчисленное множество отраслей,— в силу всей своей
внутренней природы противилось цеховым путам»1.
Но отношения экономической зависимости одних мастеров от
других или мастеров от предпринимателей-купцов сложились и
в цехах некоторых других отраслей производства, особенно если
они работали на отдаленный и широкий рынок. Примером может
служить металлобрабатывающая промышленность прирейнских
городов и Нюрнберга. Продукция прирейнских городов (ножи,
клинки и др.) расходилась по всей Германии и попадала в другие
страны. Металлообрабатывающая промышленность Нюрнберга
работала не только на немецкий, но и на польский и венгерский
1 Маркс K.t Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 55.
233

рынки. Как на Рейне, так и в Нюрнберге, в этой отрасли промыш¬
ленности развились элементы рассеянной мануфактуры.
Существовали, однако, в то же время обширнейшие отрасли
промышленности, где старая система производственных отноше¬
ний сохранилась всецело. В указанную эпоху многие ремеслен¬
ные специальности работали только для местного рынка. Таковы
были булочники, мясники, кузнецы, сапожники и многие другие.
Будучи одновременно ремесленниками и торговцами, эти мастера
продавали продукты своего труда непосредственным потребите¬
лям, заказчикам или покупателям, пришедшим за ними в мастер¬
скую, на рынок или в торговые ряды. Они полностью сохранили
свою типичную для феодального общества цеховую организацию
с ее органами и выборными властями. Как во Флоренции, так и во
фландрских городах имелись целые улицы и кварталы, населен¬
ные ремесленниками этого старого типа, которые сами покупали
сырье и продавали готовую продукцию.
Таким образом, было бы большой ошибкой думать, что оха¬
рактеризованные нами элементы рассеянной мануфактуры,
наблюдаемые в некоторых отраслях промышленности, уже в
XIV—XV вв. означали начало капиталистической эры. Они не
означали начала этой эры ни в Германии, ни во Фландрии, ни
даже во Флоренции, где сохранились многочисленные кадры са¬
мостоятельных мелких ремесленников. Условия для преоблада¬
ния капиталистической системы нигде еще не созрели ни в XIV,
ни в XV вв. Нет еще широких кадров пролетариата, вышедших из
рядов обезземеленного крестьянства. Капитал еще недостаточно
сконцентрирован, рынок недостаточно обширен. Только в эпоху
первоначального накопления сложились предпосылки для побе¬
ды капиталистического производства над феодальным1.
Однако и в тех отраслях промышленности, работавших для
местного потребителя, где сохранился старый тип средневеко¬
вого ремесленника, все же между членами цеха не было имуще¬
ственного равенства. Чрезвычайно показательно в этом смысле
свидетельство парижской переписи населения 1292 г., содер¬
жащей сведения о размерах тальи, уплачиваемой лицами самых
различных профессий2. Статистические данные, содержащиеся в
этой переписи, показывают, что существовала большая разница
1 См.: Маркс К. Капитал. Т. I. С. 718—764.
2 Перепись эта была издана в 1837 г., см.: Geraud Н. Le livre de la taille de
Paris pour 1292. Paris sous Philippe leBel. Paris, 1837.
234

Жестянщики
в размерах уплачиваемого налога, свидетельствовавшая о раз¬
личии в имущественном состоянии как между различными про¬
фессиональными группировками, т. е. цехами, так и внутри их.
Больше того, внутрицеховая дифференциация значительно пре¬
вышала дифференциацию между различными цехами.
235

Имущественная дифференциация среди ремесленников одно¬
го и того же цеха в Париже совершенно противоречит принципу
равенства, утверждаемого цеховыми статутами, которые приво¬
дятся в «Книге ремесел» и в немецких сборниках цеховых уста¬
вов. Перепись указывает и на ряд других моментов, не соответст¬
вующих этому идеалу равенства. Так, например, в переписи
встречаются подмастерья, которые не были связаны ни с каким
хозяином и занимались ремеслом самостоятельно (сапожники
и др.), встречаются указания на существование компаний ре¬
месленников, которые решительно запрещались как «Книгой
ремесел», так и немецкими статутами. Из данных переписи
1292 г. вытекает также, что совмещение профессий, так стро¬
го запрещаемое парижскими статутами и немецкими цеховыми
уставами, было в Париже повседневным явлением. Так, по этим
данным, один ножовщик являлся одновременно водоносом; сун¬
дучники — трактирщиками, портной — банщиком, кузнец — ко-
жевщиком, сундучник — литейщиком, пряжник — монетчиком,
скорняк — глашатаем, носильщик — кузнецом, пекарь — сук¬
новалом, шляпник — ткачом, черепичник — разгрузчиком вина
и т. д. Совершенно очевидно, что ремесленники, совмещающие
две профессии, не были в состоянии одинаково хорошо изучить
их, что противоречило требованиям цехового законодательства.
Притом в некоторых случаях профессия по совместительству но¬
сила характер личной услуги (ножовщик-водонос). По-видимому,
основная специальность недостаточно обеспечивала ремесленни¬
ка, если ему приходилось браться за работу по совместительству.
Это является лишним доказательством имущественной диффе¬
ренциации внутри цеха и наличия в нем неимущих элементов.
Мы проследили троякого рода дифференциацию ремесленного
населения в городе: во-первых, большое имущественное различие
между разными цехами, не зависящими друг от друга, различие,
отражающееся на их общественном положении (пример — золо¬
тых дел мастера и льноткацкий цех), во-вторых, дифференциацию
между цехами, из которых один экономически подчинен другому.
В этом случае мастера одного цеха становятся предпринимателя¬
ми, а мастера другого цеха или других цехов частично или вполне
опускаются до положения кустарей; в-третьих, глубокое соци¬
альное расслоение массы самостоятельных мастеров, имеющих
свою мастерскую, в рамках одного и того же цеха.
236

Выясняется, что одновременно с изданием статей, направлен¬
ных к укреплению равенства в ремесленной среде, в ней проис¬
ходил процесс глубокого расслоения, приводивший к подъему
и обогащению одних членов цеха, к упадку и обеднению других
его членов и к утрате последними значения самостоятельных
мастеров. Чисто феодальная организация ремесла разлагалась.
Складывались элементы рассеянной мануфактуры.
Возникает вопрос, кому и для чего нужно было включение в
состав цеховых статутов статей, проникнутых уравнительной
тенденцией, если они не осуществлялись в жизни?
Они соответствовали экономической действительности вре¬
мени своего возникновения, узости рынка, на который могло рас¬
считывать городское ремесло на самых ранних стадиях своего
существования. Они соответствовали и общинному идеалу ра¬
венства, принесенному в город переселившимися туда из дере¬
венской марки крестьянами-ремесленниками.
«По образцу общины-марки,— писал Ф. Энгельс,— строи¬
лись все позднейшие промышленные организации и прежде все¬
го городские цехи, внутреннее устройство которых было не чем
иным, как приложением устройства общины-марки, но уже к
ремесленным привилегиям, а не к определенной территории»1.
Центральным пунктом всей организации было равное участие
каждого ее члена в пользовании всеми обеспеченными за цехом
привилегиями и доходами.
Нормы цехового права, проникнутые уравнительной тенден¬
цией, с которыми мы познакомились, возникли на самой заре
существования городской общины и цеховых организаций. Они
представляли собой обычное право, создававшееся поколения¬
ми и веками, право, в котором старые постановления обрастали
новыми. Но сравнительно полные записи эгалитарного права до¬
шли до нас только от XIII в. в Париже и от XIV в. в Германии,
когда уже происходил процесс разложения цеха и производство
и рынок значительно расширились. Вряд ли мы ошибемся, пред¬
положив, что на внесении в статуты статей уравнительного ха¬
рактера настаивали те слои ремесленной массы, которые стра¬
дали от происходивших сдвигов, мастера, не располагавшие ни
денежными средствами, ни знанием рынка и все больше попадав¬
1 Энгельс Ф. Дополнения к III тому «Капитала» в кн.: Маркс К. Капитал.
ТЛИ. С. 914.
237

шие в зависимость от тех, кто обладал нужными средствами и
вел широкую торговлю.
Несоответствие между уравнительными тенденциями цехо¬
вых статутов и фактически сложившимися отношениями вну¬
три цеха отражает внутреннюю борьбу между собой различных
прослоек цеховой массы. Мелкие ремесленники, экономической
самостоятельности которых угрожал напор предпринимателей,
выдвигали перешедший к ним от старины лозунг сплочения ре¬
месленной массы в рамках цеха на началах уравнительности.
Формально они остались победителями, но фактически торже¬
ствовала богатая верхушка цеха, которая, опираясь на растущее
вложение денежных средств в промышленность и торговлю, все
больше расшатывала изнутри цеховую организацию. Тот факт,
что ремесленная беднота сумела наложить на статуты печать
своей воли и настоять на внесении в них уравнительных статей,
свидетельствует о ее численном преобладании в составе цехов.
Об этом же последнем факте говорят конкретные данные париж¬
ской переписи 1292 г.
Наряду с борьбой между массой беднеющих мастеров, теряю¬
щих самостоятельность, и богатеющей верхушкой внутри цехов
проявлялось еще одно противоречие, о котором необходимо ска¬
зать,— противоречие интересов между мастерами и подмасте¬
рьями1.
Отношение подмастерьев к мастерам уже охарактеризовано
нами. Тяжесть положения подмастерьев заключалась не только
в продолжительном рабочем дне и недостаточной плате, но и в
социальной приниженности представителей этого слоя, в тяже¬
лой личной зависимости их от мастера, в отсутствии свободы со¬
браний и права коалиций. Прибавим еще, что все цеховые поста¬
новления, касающиеся их отношений к мастерам, повсюду под¬
держивались городскими властями, неизменно становившимися
на сторону мастеров в их конфликтах с подмастерьями. Закон
не давал защиты интересам подмастерьев. Особенно тяжело * 21 О борьбе немецких подмастерьев с мастерами см:. Schanz G. Zur
Geschichte der deutschen Gesellenverbande im Mittelalter. Leipzig, 1876 и
собранные им документы; также: SchonlankR. Soziale Kampfe vor 300 Jahren;
2. Auflage. Leipzig, 1907; наконец, документы о подмастерьях, приводимые
в разных местах сборника «Немецкий город», и документы, приведенные во
втором томе Frankfurter Amts-und Zunfturkunden. Frankfurt, 1915. S. 322 и
многие другие страницы.
238

было положение подмастерьев шерстоткацкой промышленности
фландрских городов и низших категорий рабочих той же отрасли
производства во Флоренции. Последние, так называемые чомпи,
являлись скорее предпролетариатом, чем подмастерьями. Но это
уже особый вопрос. Изменить тяжелые условия своего существо¬
вания подмастерья могли, лишь вступив на путь объединения со
своими товарищами по цеху и создав организации, направленные
против хозяев.
Такие организации действительно были созданы. Наиболее
ясно предстают они по материалам, относящимся к Германии
XV в. Остановимся на этих материалах ввиду большой нагляд¬
ности и изобразительности даваемых ими сведений.
Тяжелые условия труда и быта подмастерьев, естественно,
рождали недовольство в их среде, но, до тех пор пока состояние
подмастерья было временным и он мог более или менее твердо
рассчитывать стать мастером по окончании срока стажирова¬
ния, недовольство выливалось в форму разрозненных частных
конфликтов между работниками и хозяевами. Положение су¬
щественно изменилось, когда возможность пройти в цех и стать
полноправным членом его все больше стала сокращаться для
подмастерьев. Выше были охарактеризованы требования, предъ¬
являемые мастерами к подмастерью при приеме его в цех. С те¬
чением времени они становились все более трудными и привели
в конце концов к полному замыканию цеха, т. е. к полному пре¬
кращению приема в состав цеха лиц, не являющихся родствен¬
никами старых мастеров. Это явление было результатом слож¬
ных социальных процессов, развертывавшихся в рамках фео¬
дального общества. Процесс разложения феодального поместья
создавал в деревне большое количество избыточного населения
и выталкивал лишних крестьян в города. На ранних стадиях су¬
ществования город впитывал в себя массу эмигрировавшего в
него крестьянства. Документально доказано, что городское на¬
селение больше росло за счет пришлых элементов, чем за счет
естественного прироста, и что городская община вначале охотно
принимала в свой состав новых поселенцев1. Но такое положе¬
ние сохранялось лишь до определенного времени, после которого
наступал сдвиг. Обычно переломным моментом между старым и
1 KniekeA. Указ, соч., где приводится богатый материал по затронутому
вопросу.
239

новым состоянием считается начало XIV в. Но эта дата схема¬
тична: в одних странах и городах сдвиг наступает раньше, в дру¬
гих позже. Внешне он выражался в том, что новые деревенские
пришельцы перестали встречать радушный прием со стороны
старого населения города и что городская община все в боль¬
шей мере препятствовала поселению в городе новых людей. Это
имело серьезные основания. Рост городского населения имел
в Средние века ограниченные пределы. Средневековые города
были по количеству населения меньше современных. Большие
города насчитывали 20—30 тыс. жителей. Города средней вели¬
чины — от 5 тыс. до 10 тыс. Существовали лишь очень немногие
города с населением от 80 тыс. до 100 тыс. человек. Таковы были
Лондон, Флоренция, Венеция, Милан. Больше 100 тыс. жителей
насчитывал Париж. Еще значительно больше было население
Константинополя. Росту населения средневекового города до не¬
которой степени мешали продовольственные затруднения, созда¬
ваемые неразвитостью путей сообщения. В больших городах они
могли в неурожайные годы стать непреодолимыми. Главной же
причиной, задерживавшей рост городского населения в Средние
века, была ограниченность городского рынка, мешавшая расши¬
рению производства. Нужно при этом учитывать, что емкость
рынка была даже в одном и том же городе неодинакова для раз¬
личных отраслей промышленности: она была гораздо больше
для тех из них, которые работали для широкого экспорта, чем
для тех, которые обслуживали местного потребителя. Поэтому
во фландрских городах Ипре, Генте, Брюгге, в период расцвета
шерстяной промышленности, рабочие руки почти всегда были
нужны. В силу этого городские власти этих городов не ставили
препятствий притоку рабочей силы извне, что создавало даже
ее избыток. Пиренн красноречиво рисует положение подмасте¬
рьев шерстоткацкой промышленности во фландрских городах:
«Последние (подмастерья) жили в предместьях, состоявших из
жалких хижин, которые сдавались понедельно. Большей частью
у них не было иной собственности, кроме бывшей на них одежды.
Они переходили из города в город в поисках работы. В понедель¬
ник утром их можно было встретить на площадях, рынках, вокруг
церквей, в тревожном ожидании хозяев, которые наняли бы их
на неделю. Всю неделю рабочий колокол (werkklock) возвещал
своим звоном о начале работы, коротком промежутке для еды и
конце рабочего дня. Заработок выдавался в субботу вечером, по
240

муниципальным правилам он должен был выплачиваться день¬
гами, но это нисколько не мешало процветанию Truck-system,
дававшей своими злоупотреблениями повод к постоянным жало¬
бам... Их можно было узнать не только по их «голубым ногтям»,
но и по их одежде и нравам. Их считали низшими существами
и с ними обращались соответствующим образом. Они были не¬
обходимы, однако с ними не церемонились, ибо было известно,
что место тех, которые не выдержат штрафов или будут изгна¬
ны в города, не останется долго незанятым. Рабочие руки всегда
имелись в избытке. Массы рабочих отправлялись искать счастья
в чужие страны, их можно было встретить во Франции и даже в
Тюрингии и Австрии»1.
Но ведь шерстоткацкая промышленность Фландрии работала
для всей Европы. Фландрский рабочий напоминал в этой отрас¬
ли производства некоторыми чертами своего социального обли¬
ка больше пролетария раннекапиталистического общества, чем
средневекового подмастерья. Иначе обстоял в XIV и особенно
в XV в. вопрос о сбыте в обычном рядовом западноевропейском
городе, хотя бы в нем существовали отрасли промышленности,
работавшие для экспорта. Мы имеем в виду такие города, как
Страсбург, Нюрнберг, Кёльн и многие города Франции, где также
производилось сукно. Для них наступал момент, когда рынок не
поддавался дальнейшему расширению. Перед цеховыми мастера¬
ми вставал вопрос о том, как бы сохранить достигнутые позиции
и отстоять свое материальное благополучие.
Для этого нужно было поставить преграды приему новых чле¬
нов, добивавшихся доступа в цех. Отсюда препятствия и прегра¬
ды, которые мастера цеха в XIV и особенно в XV в. воздвигали
при приеме в цех перед подмастерьями, желавшими стать масте¬
рами2. Эти меры стали приниматься как раз в то время, когда при¬
ток стремящихся попасть в цех усилился, когда все больше ста¬
ло возрастать количество крестьян, выталкиваемых из деревни в
процессе разложения феодального поместья. Теперь, в XIV и осо¬
бенно в XV в., все большее количество кандидатов в мастера оста¬
ется вне цеха; из временного состояния положение подмастерья
1 ПиреннА. Средневековые города Бельгии. С. 259.
2 Имеется в виду продление срока обучения и другие предъявляемые к
подмастерьям требования, особенно мастерское произведение (шедевр).
241

превращается в постоянное. Образуются кадры так называемых
вечных подмастерьев; начинается их борьба с мастерами.
Одновременно городские власти начинают препятствовать
приему новых членов в бюргерскую общину. Так, например, в
вестфальских городах до середины XIV в. лица несвободного со¬
стояния охотно принимались в состав полноправных граждан.
Начиная приблизительно со второй половины XIV в., сеньори¬
альную зависимость стали считать несовместимой с положением
полноправного бюргера, цехи и городские власти начинают дей¬
ствовать в одном и том же направлении. Город начинает строже
отгораживаться от внешнего мира. Чрезвычайно интересно от¬
метить, что в период упадка шерстоткацкой промышленности в
некоторых городах французской Фландрии в XIV в. либераль¬
ная практика свободного допущения приезжих подмастерьев к
найму не применяется. Наоборот, проводится строгое различие
между тремя категориями подмастерьев: 1) членами общины
(bourgeois), 2) подмастерьями, просто проживавшими в городе
(manentes), и 3) приезжими; причем преимущественное право
на труд имеют первые, затем следуют вторые, а в наихудшем по¬
ложении находятся третьи. Это свидетельствует о конкуренции
между подмастерьями разных категорий, т. е. другими словами, о
сокращении рынка шерстоткацкого производства1.
В пестрой массе материала, относящегося к ранним стадиям
движения подмастерьев в Германии, уловимы очертания двух
организационных типов: союза взаимопомощи и союза борьбы с
мастерами за улучшение условий труда. Первый носит в литера¬
туре название «братства», второй мы назовем содружеством. Но
различие между обоими типами носит относительный характер.
Элементы того и другого типа смешиваются уже в ранние перио¬
ды их развития. На поздних же стадиях его происходит еще более
полное слияние их и образуется единый союз подмастерьев для
борьбы с мастерами.
Первоначальным лозунгом, вокруг которого произошло
сплочение подмастерьев в братства, были религиозные цели.
Подмастерья объединялись для совместного отправления куль¬
та святых, они праздновали их дни, устраивали процессии с хо¬
ругвями и иконами. К культу святых рано присоединилась еще
1 Espinas G. La draperie dans la Flandre francaise an moyen £ge. Vol. II.
Paris, 1923. P.621 и др.
242

одна цель — совместные похороны товарищей и взаимопомощь
в случае болезни. Некоторые из этих братств принимали в свой
состав не только подмастерьев, но и учеников. Они имели свою
казну и требовали от членов регулярной уплаты взносов. Но ор¬
ганизации эти очень быстро расширили круг своей деятельности:
они стали принуждать всех подмастерьев цеха к вступлению в
братства и одновременно ввели принцип экономического и об¬
щественного бойкота тех, кто отказывался примкнуть к ним. К
сожалению, уставы братств, дошедшие до нас, не указывают,
каким путем осуществлялся принцип принудительного член¬
ства. Но мыслимы два возможных варианта: либо подмастерьев,
бойкотировавших братство, снимали с работы, либо братство
вообще систематически распределяло между подмастерьями, со¬
стоявшими его членами, свободные в цехе места. Как тот, так и
другой путь вели к постоянному вторжению подмастерьев в пре¬
рогативу мастера — выбирать угодных ему рабочих. Это вело к
хроническим конфликтам братств с мастерами1. К тому же вел
и второй тип союза подмастерьев, который мы назвали содруже¬
ством. В начальной стадии содружества преследуют цели регу¬
лярного общения подмастерьев друг с другом. Как в братствах,
так и в содружествах никогда не участвуют мастера. Главное
внимание уделяется вначале устройству клуба и созданию ряда
выборных должностей, необходимых для его функционирова¬
ния, а также выработке клубного устава. Каждое содружество
имеет свое правление. Устраиваются собрания и развлечения.
Устав союза содержит подробный регламент поведения подмас¬
терьев в клубе. Им запрещается произносить грубые слова и
проклятия, оскорблять товарищей, вступать в драку. Разбивший
посуду в братском доме возмещает ее стоимость. Проигравший
в кости обязан уплатить долг наличными или дать залог в обе¬
спечение его. Предписывается быть прилично одетым, особенно
в церкви и на похоронах товарища. Устав фрейбургского союза
подмастерьев-сапожников, основанный в 1494 г. и объединив¬
ший все подручные силы мастера — подмастерьев и учеников,—
предписывает, что в таких случаях обязательно носить брюки и
камзол. Содружество требует от подмастерьев аккуратного посе¬
щения собраний, угрожая не явившимся штрафом. Казалось бы,
1 См., например: Schrade О. Vom deutshen Handwerksleben in Brauch,
Spruch und Lied.— Weimarisches Jahrbuch fur deutsche Sprache, Literatur
und Kunst. Jhrg, 4. Hannover, 1856. S. 258 и др.
243

вся деятельность содружества носила характер невинного время¬
препровождения. Однако они с первых же моментов своего воз¬
никновения вступили на путь, возбудивший недоверие мастеров.
Некоторые из них очень быстро вовлекли в круг своей деятельно¬
сти посредничество по подысканию труда для иногородних под¬
мастерьев. Это произошло через обычай странствования подмас¬
терьев. В Германии существовал обязательный для всех подмас¬
терьев обычай их странствования по разным городам и странам1.
Только подмастерья, вернувшиеся из странствования, считались
вполне овладевшими ремеслом. Странствования породили осо¬
бый быт подмастерьев и свой фольклор. Этому обычаю посвятил
некоторые из своих стихотворений немецкий поэт Ганс Закс, ко¬
торый, будучи сам ремесленником, исколесил всю Германию. В
одной из песенок о странствованиях подмастерьев поется:
«По государствам странствуя, шагать нам суждено. Чрез
земли франков, швабов, швейцарцев заодно. Пройдем Тироль и
Австрию, и в Венгрию зайдем, а возвратившись, станем искуснее
во всем».
Немецкие подмастерья заходили не только в Венгрию, но и в
Голландию, Данию, Швецию и Польшу. Статистически доказано,
что подмастерья представляли самый подвижной элемент сред¬
невекового общества.
Обычай странствования имел под собой экономическую осно¬
ву. Совершенно очевидно, что на местах не хватало работы и это
побуждало подмастерьев отправляться в поисках ее в далекие го¬
рода и страны. Казалось бы, появление конкурентов со стороны
должно было обострять отношения между местными и пришлыми
подмастерьями2. Однако из истории Германии известны примеры
другого рода, когда оно содействовало сплочению подмастерьев
разных городов.
Живой свидетель неурядиц и неустройства в отношениях
между хозяевами и рабочими, эта армия странствующих моло¬
дых людей разносила с собой фермент брожения. Они сближа¬
лись с подмастерьями городов, которые посещали на своем пути,
бывали в их клубах. У подмастерьев создался обычай одаривать
своих странствующих товарищей на дорогу, чтобы облегчить
им дальнейший путь. Под влиянием иногородних подмастерьев
1 Bucher К. Die Bevolkerung von Frankfurt am Main im XIV und XV
Jahrhundert. Bd. I. S. 631, 656 и др.
2 Cp. сказанное выше о французской Фландрии в XIV в.
244

мелкие конфликты между местными подмастерьями и мастерами
разрастались и углублялись. Очень часто пришлые подмастерья
искали работы в тех городах, куда попадали, и местные подмасте¬
рья брали на себя функцию их устройства у местных мастеров.
Это давало повод к конфликтам с мастерами, считавшими, как
мы указали, право выбора рабочих своей исключительной преро¬
гативой. Некоторые содружества подмастерьев выработали си¬
стему мер для материальной поддержки иногородних товарищей.
Так, содружество франкфуртских подмастерьев-шапочников по¬
становило, что представители мастеров и подмастерьев обязаны
в день приезда иногороднего подмастерья приступить к поискам
работы для него. Если им удастся определить его на место, то
подмастерья в ближайший праздничный день устраивают угоще¬
ние для приезжего собрата. Если работы в городе не окажется,
то подмастерье уезжает, но в день отъезда к вечеру его все-таки
угощают, а в самый момент отъезда с ним распивают меру вина.
Таким образом, содружество, подобно братству, берет в свои
руки распределение работы среди подмастерьев и регулирует
приток пришлых рабочих.
В конечном итоге деятельность братств и содружеств подма¬
стерьев имела один результат. С двух сторон совершался натиск
на исконные права мастеров, на их единовластие в мастерских и
их роль в управлении цехом. Посягательства на их старые приви¬
легии носили тем более серьезный характер, что общение между
подмастерьями разных городов создало почву для их солидар¬
ных выступлений. Но дружный натиск подмастерьев неизбеж¬
но должен был вызвать отпор со стороны мастеров. Образуются
объединения, охватывавшие мастеров одного и того же цеха или
родственных цехов в пределах целой области. Созываются об¬
ластные съезды мастеров, которые в ответ на требования подмас¬
терьев принимают постановления, направленные к подавлению
поднявшегося движения рабочих.
В начале XV в. на верхнем Рейне развернулось крупное дви¬
жение подмастерьев-сапожников, ярко обнаружившее противо¬
речие интересов рабочих и хозяев внутри сапожного цеха1. Судя
по некоторым данным, подмастерья были недовольны не столько
1 Fritz L. Der Aufstand der oberrheinischen Schuhmachergesellen im Jahre
1407. Zeilschrift fur die Geschichte des Oberrheins. N. F. Bd. VI. S. 132—140.
Книга написана по неопубликованным материалам Страсбургского архива.
245

заработной платой, сколько порядками, господствовавшими в
ремесленной промышленности: гнетущей личной зависимостью
от мастера, вычетами за прогулы и другими подобными фак¬
тами. У подмастерьев были свои агитаторы, разъезжавшие по
городам и везде призывавшие работников к забастовке, был и
свой руководитель. Движение началась поздней осенью 1407 г.
Современники сообщали, что в мае в области Руфака предполо¬
жено было созвать общее собрание всех подмастерьев сапожного
мастерства для организации совместных выступлений и что на
этом собрании предполагалось присутствие 4 тыс. человек. Под
влиянием этого движения два раза собирался общий съезд пред¬
ставителей от городов Верхнерейнской области в Шлетштате.
Путем энергичных усилий городским властям удалось подавить
движение. Одним из ближайших последствий этого периода вол¬
нений был полный запрет в верхнерейнских городах всех органи¬
заций подмастерьев.
Два цеха особенно прославились на Рейне бурными столкно¬
вениями между мастерами и подмастерьями — портные и скорня¬
ки. Движение подмастерьев в обоих этих цехах началось в первые
годы XV в. В середине века боевой союз портных-подмастерьев
вполне оформился, но одновременно оформилась и организация
мастеров-портных 20 прирейнских городов. Подмастерья выдви¬
нули ряд насущных для них требований. Они касались заработ¬
ной платы, продолжительности рабочего дня, необходимости
предоставлять подмастерьям не один, а два свободных дня в не¬
делю (кроме воскресенья, еще понедельник, так называемый «го¬
лубой понедельник»), последствий нарушений подмастерьями
договоров о найме. Документы, отразившие эту борьбу между
подмастерьями и мастерами, носят на себе отпечаток резкой
противоположности интересов тех и других. Движение прошло
через ряд перипетий. Были моменты, когда мастерам удавалось
сломить финансовую основу союза подмастерьев, но затем союз
вновь восстанавливался. Окончательный исход этой борьбы нам
неизвестен.
Все то, что мы знаем о движении немецких подмастерьев,
укрепляет нас в мысли, что спайка между ними была очень силь¬
на уже в XV в. Выступавшие подмастерья разных городов оказы¬
вали друг другу сильную поддержку. Они проводили агитацию
за созыв общих съездов подмастерьев. Их тенденция к созданию
246

организации, охватывающей ряд местностей, вызвала ответную
тенденцию того же рода со стороны мастеров, проявившуюся в
областных съездах мастеров. Так в самом ходе движения форми¬
ровался компактный слой постоянных подмастерьев, сплачивав¬
шихся против мастеров.
Но масса подмастерьев, фигурирующих в средневековом дви¬
жении, еще не представляет собой рабочего класса. Даже в про¬
цессе объединения подмастерья остаются разбитыми по цеховым
ячейкам. Высшая цель, которую они себе ставят, заключается
в создании областных союзов, направленных к защите узкопро¬
фессиональных интересов подмастерьев определенного цеха в
определенной области.
«Когда рабочие отдельной фабрики, отдельного ремесла всту¬
пают в борьбу со своим хозяином или со своими хозяевами, есть
ли это классовая борьба? Нет, это только слабые зачатки ее.
Борьба рабочих становится классовою борьбою лишь тогда, когда
все передовые представители всего рабочего класса всей страны
сознают себя единым рабочим классом и начинают вести борьбу
не против отдельных хозяев, а против всего класса капиталистов
и против поддерживающего этот класс правительства»,1 — пи¬
шет В. И. Ленин.
Движение немецких подмастерьев в XV в. не соответствует
признакам классовой борьбы. Их борьба с мастерами представ¬
ляла лишь зачатки ее.
Своевременно будет поставить вопрос, можно ли рассматри¬
вать ремесленную массу средневекового города как класс.
В. И.Ленин подчеркивал, что при определении понятия
«класс» доминирующим является момент отношения данной
общественной группы к средствам производства: «Классами на¬
зываются большие группы людей, различающиеся по их месту
в исторически определенной системе общественного производ¬
ства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформ¬
ленному в законах) к средствам производства, по их роли в обще¬
ственной организации труда, а следовательно, по способам по¬
лучения и размерам той доли общественного богатства, которой
они располагают»2.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 187—188.
2 Ленин В. И. Соч. Т. 29. С. 388.
247

Можно ли считать классами общественные группировки сред¬
невекового города? Мы думаем, что по отношению к ремеслен¬
ной массе на начальных стадиях ее развития можно. Но следует
учитывать, что ремесленники не являлись главным классом фео¬
дального общества. По мере расслоения ремесленной среды класс
ремесленников утрачивает свою цельность. Наряду с мастерами,
которые сохранили положение самостоятельных мелких произво¬
дителей, владеющих средствами производства, появляется слой
мастеров, сохранивших лишь видимость самостоятельности, но
фактически превратившихся в кустарей, мастеров, которые за¬
висят от предпринимателей, получают от них сырой материал и
отдают им готовый продукт. Между этими двумя крайними слоя¬
ми появились промежуточные. Между различными прослойками
класса мастеров развертывается борьба. Однако в борьбе с дру¬
гими общественными группами и классами — городскими се¬
ньорами и городским патрициатом — ремесленная масса все же
выступает как нечто единое, ибо, несмотря на дифференциацию,
она борется за интересы всех входящих в ее состав элементов.
Очень сложный характер носит второй антагонизм, наблю¬
даемый в ремесленной среде средневекового города. Мы имеем
в виду отношение мастера к подмастерьям, имевшее различные
фазы в своем развитии.
«Подмастерья и ученики были организованы в каждом ремес¬
ле так, как это наилучшим образом соответствовало интересам
мастеров,— отмечали Маркс и Энгельс,— патриархальные отно¬
шения между ними и мастерами придавали последним двойную
силу: во-первых, мастера оказывали непосредственное влияние
на всю жизнь подмастерьев, и, во-вторых, работа подмастерьев
у одного и того же мастера была действительной связью, объеди¬
нявшей их против подмастерьев других мастеров и обособлявшей
их от последних; наконец, подмастерья были связаны с существу¬
ющим строем уже в силу своей заинтересованности в том, чтобы
самим стать мастерами. Поэтому если плебеи и поднимали ино¬
гда мятежи против всего этого городского строя,— мятежи, ко¬
торые, впрочем, вследствие бессилия этих плебеев не приводили
ни к какому результату,— то подмастерья не шли дальше мелких
столкновений в рамках отдельных цехов, столкновений, нераз¬
рывно связанных с самим существованием цехового строя»1.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 51—52.
248

Сильно подчеркивая первенствующую роль мастера в отно¬
шениях между ним и подмастерьем в период, предшествовавший
обрисованному нами в настоящей главе, Маркс и Энгельс одно¬
временно отмечают патриархальный характер этих отношений,
тесную связь подмастерьев с существующим строем в силу их за¬
интересованности в том, чтобы самим стать мастерами. В движе¬
нии подмастерьев, развернувшемся в XV в. в Прирейнской обла¬
сти, патриархальность отношений уже исчезла. Мастера и под¬
мастерья предстают перед нами как два враждебных слоя, каждый
из которых обладает своей боевой организацией. Подмастерья
ясно сформулировали требования, направленные к улучшению
условий их труда. Их конфликты с мастерами связаны с вопро¬
сами о заработной плате, продолжительности рабочего дня, пра¬
ве досрочно оставлять работу. Старый покорный подмастерье
исчез. Подмастерья XV в. предстают перед нами как работники,
уже осознавшие, что их эксплуатируют, осознавшие тяжесть
своего положения. Они стремятся порвать оковы личного подчи¬
нения мастеру и стать равноправной мастеру договаривающейся
стороной. Но порвали ли немецкие подмастерья XV в. с суще¬
ствующим строем? И поняли ли они, «вечные» подмастерья, что
путь к званию мастера и к приобретению своей мастерской для
них закрыт? Ни один из выдвинутых ими лозунгов не отражает
этого. Наоборот, не только мастера, но и подмастерья ссылаются
в своих воззваниях и обращениях на нарушенную противником
старину, на попранные мастерами старинные права и обычаи.
Подмастерья, взбунтовавшиеся против своих эксплуататоров,
все же остаются подмастерьями. Их чаяния и надежды, все их
миросозерцание не идет дальше представлений, связанных с це¬
ховым строем. Подмастерья XV в. не представляют собой класса,
как мы уже сказали выше. Но уже начинают складываться пред¬
посылки для превращения их в класс.
«Класс есть понятие, которое складывается в борьбе и раз¬
витии,— учил В. И. Ленин.— Стена не разделяет один класс от
другого»1.
Немецкие подмастерья XV в. занимали промежуточное поло¬
жение между прослойкой средневекового класса ремесленников
и одним из слоев класса пролетариев. Их борьба с мастерами
1 Ленин В. И. Соч. Т. 30. С. 477.
249

была уже предвосхищением будущей борьбы пролетариев с ка¬
питалистами, некоей зачаточной формой этой борьбы.
В среде ремесленной массы происходит острая борьба одних
прослоек с другими. Путь совершавшихся внутри цехов сдвигов
вел от однородности имущественного состояния производителей
к глубокому расслоению ремесленной среды и к частичной или
полной утрате многими ремесленниками экономической само¬
стоятельности. На одном полюсе возникал слой угнетателей и
эксплуататоров, на другом — слой угнетенных и эксплуатируе¬
мых.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
КУПЕЧЕСТВО И ПАТРИЦИАТ
Ремесленная масса средневекового города предстает перед
нами глубоко дифференцированной. Внутри цехов в ре¬
зультате проникновения в них торгового капитала образо¬
валась своя олигархия, взявшая в самых богатых и могуществен¬
ных организациях управление в свои руки и подчинившая себе
в качестве раздатчиков сырого материала рядовых мастеров. В
некоторых цехах складываются в виде рассеянной мануфакту¬
ры элементы новых производственных отношений. Отдельные
прослойки ремесленной массы ведут между собою жестокую
Но социальные противоречия в средневековом городе не
ограничиваются ремесленной средой. Они гораздо шире. Чтобы
полностью понять их характер и размеры, нужно выйти за рамки
ремесленного цеха и обратиться к другим общественным слоям,
населяющим средневековый город,— купечеству и патрициату.
Если ремесленная масса средневекового города — класс, то его
купечество с точки зрения марксистско-ленинской методологии
назвать классом никак нельзя. Оно лишено решающих призна¬
ков класса с точки зрения отношений к средствам производства
и роли в общественной организации труда. Купечество состояло
из совершенно различных слоев, имеющих различное отношение
к средствам производства и к организации труда. Кто составлял
кадры купечества в средневековых городах? Прежде всего ремес¬
ленники. До конца Средних веков ремесленников очень часто на¬
зывают купцами — mercatores. Ремесленники, производившие
не только для заказчиков, но и для рынка, составляли основную
массу тех, кто продавал товары в Средние века. Они торговали
борьбу.
251

ими либо в своих мастерских, куда являлись покупатели, либо на
рынке, либо в торговых рядах. Из всех слоев городского населе¬
ния только ремесленникам разрешена была розничная продажа
товаров, вернее, розничная продажа их собственной продукции.
Остальные бюргеры, а также гости, т. е. приезжие купцы, также
могли по городским законам заниматься торговлей, но они имели
в принципе лишь право оптовой продажи товаров. Существовало,
однако, исключение из этого правила.
Наряду с ремесленными цехами в городах имелись еще спе¬
циальные купеческие цехи, члены которых тоже пользовались
привилегией продажи товара в розницу. В немецких городах это
были неоднократно упоминавшийся цех розничных торговцев
привозным сукном (Gewandschneider) и цех розничных торгов¬
цев пряностями (Kramer). Оба цеха принадлежали к числу очень
богатых организаций, так как для покупки сукна и пряностей,
которые привозились из отдаленных мест, требовались большие
средства. Сукно покупалось в Генте, Брюгге, во Флоренции и в
других отдаленных местах. Пряности привозились из Леванта
или из Венеции, являвшейся посредником между Левантом и
Западной Европой. Внутренняя структура цеха торговцев рознич¬
ным сукном в Кёльне обнаруживает черты сходства с цехом золо¬
тых дел мастеров. Это была замкнутая организация, которая уже
в XIV в. ограничила число своих членов 44 лицами1. В ней раз¬
личались так называемые заслуженные и незаслуженные братья.
Заслуженные были самыми богатыми. Они составляли цеховую
олигархию, управлявшую всей организацией. Остальное бюргер¬
ство могло торговать привозным сукном только оптом. По это¬
му же принципу строилась цеховая организация торговцев пря¬
ностями. В больших ганзейских городах, в частности в Любеке,
существовали еще особые организованные группы оптовиков,
каждая из которых вела торговлю с определенным городом, на¬
ходившимся вне Германии. Это были так называемые гильдии пу¬
тешествующих купцов. Одни из них вели торговлю с Новгородом
Великим, другие — с Ригой и Брюгге, третьи ездили в Стокгольм,
четвертые — в Лондон и т. д. Каждая такая гильдия имела свою
внутреннюю организацию, определяемую уставом. Аналогичные
гильдии купцов-оптовиков мы встречаем, начиная со второй по¬
1 Losch Н. Die KolnerZunfturkunden. 1907. Bd. I, № 13. 1247; №25.1344;
Bd. II, № 395 — первая половина XIV столетия, № 406. 1359—1373 гг.
252

ловины XIII в., в городах Фландрии. Прежде всего они образо¬
вались в крупнейших фландрских городах. Фландрские купцы,
посещавшие английские гавани и ярмарки, стали в это время
объединяться в гильдии, или в компании, которые обычно назы¬
вались ганзами. Их примеру последовали купцы небольших го¬
родов, и вскоре различные ганзы слились сперва в местные груп¬
пы, а позже в обширную ассоциацию, охватившую всю страну и
получившую название лондонской ганзы. Она возглавлялась так
называемым ганзейским графом, назначаемым городом Брюгге.
Но хотя оптовая и розничная торговля в принципе и различа¬
лись в Средние века, однако очень резкой грани между оптовыми
и розничными торговцами не было. Гильдии, или ганзы, состояли
из оптовиков, но некоторые из них часто совмещали с оптовой
торговлей и розничную. Уезжая в места, служившие целью пути,
они брали с собой большое количество товаров, но по пути ча¬
сто продавали их в розницу. Ганза добивалась для своих купцов,
являвшихся оптовиками, права розничной продажи в городах и
странах, которые ими посещались. Отсутствие резкой грани меж¬
ду оптовиками и розничными торговцами и факт совмещения той
и другой одними и теми же лицами также характерен для город¬
ской торговли Средних веков. До нас дошел список 270 купцов,
которые в конце XV в. принадлежали в городе Кёльне к ганзей¬
скому союзу городов. Если присмотреться к профессиональному
составу этих 270 человек, то окажется, что большая половина их
была цеховыми мастерами. Таким образом, существовали цехо¬
вые ремесленники, которые одновременно являлись ганзейскими
купцами. Неправильно было бы предположить, что это были чле¬
ны лишь самых богатых ремесленных цехов, как, например, цех
золотых дел мастеров. Это могли быть и члены средних цехов.
Среди 140 кёльнских ганзейцев-ремесленников, имена которых
мы находим в указанном списке, имеются золотых дел мастера,
ткачи, скорняки, поясники, панцирники и даже бочары, которые
составляли в Кёльне скромный в имущественном отношении цех.
Все эти лица в родном городе продавали свои ремесленные изде¬
лия в розницу, но, участвуя в ганзейских оборотах, вели оптовую
торговлю. О том же свидетельствует книга торговых оборотов
Вико фон Гельдерзе, розничного торговца сукном в Гамбурге. Из
нее видно, что он одновременно был и оптовым торговцем, про¬
давая оптом пряности и ряд других товаров.
253

Совмещение оптовой и розничной торговли сохранялось и в
период после XV в. Об этом свидетельствует характер торговли
купеческой семьи Фуггеров в конце XV — начале XVI в. В эпоху
Крестьянской войны Фуггеры не были уже типичными средне¬
вековыми купцами1. Они представляли собой переходный тип от
средневекового купца и патриция (см. ниже) к капиталистическо¬
му предпринимателю. Фуггеры совершали крупные финансовые
операции и были известными кредиторами своего времени. Так,
например, они давали в кредит деньги германским императорам.
Они владели венгерскими и тирольскими рудниками. По всему
широкому масштабу их деятельность выходила за рамки эпохи
феодализма (периода его разложения). Тем не менее она тоже
носила еще его черты.
Владея большими рудниками и являясь крупнейшими креди¬
торами своего времени, Фуггеры в то же время вели самую обык¬
новенную торговлю, характерную для средневекового купца.
Они снабжали крупных феодалов и даже императора различны¬
ми сортами дорогого сукна, торговали пряностями и даже слу¬
чайными предметами, попавшими в их руки. Известно, что один
из Фуггеров продавал картины художника Альбрехта Дюрера.
Известно также, что после Карла Смелого Бургундского, убитого
в битве при Нанси, остался его пояс, который переходил из рук
в руки и в конце концов попал к Якову Фуггеру, современнику
Крестьянской войны, продавшему его.
Эта черта деятельности Фуггеров, заключающаяся в отсут¬
ствии всякой специализации по роду товаров, которые они про¬
давали, так же характерна для средневековых купцов, как и
совмещение оптовой и розничной торговли. В Средние века не
было купцов, которые торговали бы только пряностями, только
сукном, только металлическими изделиями и т. д. Все эти виды
торговли смешивались, и носителями их зачастую являлись одни
и те же лица. Причина этого явления, как и причина совмеще¬
ния оптовой и розничной торговли в одних руках, коренилась в
недостаточном развитии рынка, не допускавшего специализации
торговли, характерной для эпохи капитализма.
Если присмотреться к составу средневекового купечества,
то окажется, что в нем различимы три прослойки. Одни купцы
1 О Фуггерах в ранний период их деятельности см.: Jansen М. Die Anfange
derFugger (bis 1494.). Leipzig, 1907; его же. Jakob FuggerderReiche. Studien
und Quellen. Leipzig, 1910, сприл. документов.
254

являются ремесленниками, другие — только купцами, а третьи,
будучи купцами, вместе с тем принадлежат к патрициату. В чем
разница между этими тремя категориями? Мы знаем, что были
ремесленники, которые занимались производством в незначи¬
тельной степени, являясь главным образом купцами и раздатчи¬
ками работы другим ремесленникам, но тем не менее оставались
еще членами цеха. Выше мы познакомились с такого рода ремес¬
ленниками. Это — цеховая верхушка. Наряду с ними существо¬
вал и слой купечества, ведшего более или менее широкие торго¬
вые операции, но вместе с тем занимавшегося раздачей работы
ремесленной массе и экономически подчинившего ее себе, не
состоя членами цеха. Это только купцы. Как работодатели, они,
подобно представителям цеховой верхушки, эксплуатировали
ремесленную массу. Были, наконец, купцы, входившие в состав
патрициата. Ближайший вопрос сводится к тому, в чем заключа¬
ется разница между простым купцом и купцом-патрицием.
В понятии патрициата соединяются две черты — это бога¬
тейшая верхушка города и вместе с тем правящий слой его.
Оба признака являются неотъемлемыми чертами патрициата.
В средневековом городе недостаточно быть богатым человеком
для того, чтобы быть патрицием. Люди богатые, которые не сто¬
ят у власти, еще не патриции. Только те представители богатей¬
шей верхушки, которые управляют городом, могут быть названы
патрициями.
Несколько слов о термине «патрициат». Он часто употре¬
бляется в связи с историей средневекового города. Однако мы
напрасно стали бы искать его в средневековых документах:
Средние века не знали этого термина. Он появился только в эпо¬
ху Возрождения. Применительно к тому, что мы называем в на¬
стоящее время патрициатом, в Средние века существовали совер¬
шенно другие обозначения. Средневековые немецкие документы
чаще всего употребляют слово Geschlechter, т. е. роды. Это обо¬
значение объясняется тем, что количество патрицианских семей,
или родов, было в средневековом городе ограниченным. Иногда
документы говорят применительно к патрициату о «лучших лю¬
дях», иногда о «праздных людях» — «Mussigganger, otiosi». Во
Фландрии употребляется термин Ledigganger, в Аугсбурге па¬
трициат обозначался двумя словами: ehrbare Mussigganger, т. е.
почтенные праздные люди.
255

Вопрос о происхождении патрициата возбудил много споров
в буржуазной историографии1. Но, в сущности, он не столько
сложен, сколько запутан ею. Патрициат тех городов, где он до¬
стиг очень высокого положения, стремился окружить свое проис¬
хождение ореолом величия. Так, кёльнские патриции вели про¬
исхождение своих родов от римских патрициев. Это совершенно
необоснованно. Происхождение патрициата гораздо скромнее.
Материалы по генеалогии патрицианских родов обнаруживают
с несомненной ясностью тот факт, что в большинстве случаев
ближайшими предками патрициев являлись крупные купцы, не
принадлежавшие к патрициям. Ясно, что разбогатевшие купцы
начинали принимать участие в управлении городом и переходи¬
ли в ряды патрициата. Но это относится к ближайшим предкам
патрициата. Если же проследить генеалогию патрицианских ро¬
дов дальше, то обнаруживается, что отдаленные предки многих
из них были ремесленниками. Путь был таков: ремесленник, раз¬
богатев, переходил в ряды верхушки ремесленного цеха; прини¬
мая некоторое участие в процессе производства, он в основном
становился раздатчиком работы; затем он совершенно отрывался
от процесса производства, уходил из цеха и становился просто
купцом. Далее, разбогатев еще больше, он начинал принимать
участие в управлении городом и становился патрицием. Так скла¬
дываются два основных признака патрициата: полный отрыв от
процесса производства в связи с обладанием большими денежны¬
ми средствами и участие во власти.
Генеалогия некоторых, правда, очень немногих, патрициан¬
ских родов позволяет прийти к выводу, что некоторые из них
происходили от крепостных2. Путь был таков: сперва крепост¬
ной, потом ремесленник, потом купец, который продолжает еще
заниматься ремеслом; затем купец, оторвавшийся от ремесла, и,
наконец, очень богатый человек, приобщившийся к управлению
городом.
Некоторые патрицианские семьи имели своими родоначаль¬
никами министериалов. В Льеже и Брабанте такие случаи были
часты. Здесь среди патрициата преобладали лица, происшедшие
от министериалов. Во фландрских городах почти весь патрициат
1 Jansen М. Указ, соч.; см. также богатую фактическим материалом
работу: Winterfeld L. Handel, Kapital und Pstriziat in Koln bis 1400. Ltibeck,
1925.
2 Winterfeld L. Указ. соч. С. 285.
256

был купеческого происхождения1. Были города, в которых суще¬
ствовали патрицианские роды различного происхождения: одни
имели предками министериалов, другие — купцов. Таково было
происхождение патрициев в Кёльне и Страсбурге. Льежские
патриции, разбогатев, стали вступать в браки с представителя¬
ми феодального землевладения и приобрели поместья, чем со¬
вершенно изменили характер патрициата как слоя городского
общества. Они приняли даже участие в распрях различных фе¬
одальных родов. Такого же рода взаимопроникновение между
городским патрициатом и окрестной феодальной знатью мы на¬
блюдаем и в некоторых крупных немецких городах, как в том же
Кёльне и Страсбурге. Патриции приобретали земельные владе¬
ния запутавшихся в долгах крупных феодальных землевладель¬
цев. Появлялись патриции, владевшие крупными населенными
поместьями, а с другой стороны, возникал тип крупного феодаль¬
ного землевладельца, который приобретал право бюргерства в
каком-нибудь городе и занимал там высокие должности. Такого
рода феодал-бюргер назывался бюргером, живущим вне горо¬
да,— Aussenburger. Таким образом, оба высших слоя феодально¬
го общества, сельский и городской, сливались.
Во Фландрии патрициат выступает как оформившийся слой
уже в XII в., в немецких, французских, английских городах — в
XIII в.2
Экономическая деятельность патрициата носила разнообраз¬
ный характер. Огромную роль играла в ней торговля. Патриции
обычно продолжали оставаться тем же, чем были в большинстве
случаев их ближайшие предки-купцы.
Примером могут служить те же Фуггеры, перешедшие из ку¬
печества в патрициат. В любекских ганзах, ведших торговлю с
заграницей, было множество патрициев. Фландрский патрициат
также в значительной своей части, подобно своим предкам, со¬
стоял из крупного купечества. К. Маркс указывал, что «само¬
стоятельное развитие купеческого капитала стоит в обратном от¬
1 См.: Пиренн А. Средневековые города Бельгии. С. 335.
2 О происхождении и деятельности кёльнского патрициата см.: LauF.
Entwicklung der Kommunalen Verfassung und Verwaltung der Stadt Koln bis
zum Jahre 1396. Bonn, 1898; Preisschriften derMewissen Stiftung, S. 121 —126;
его же. Das Kolner Patriziat bis zum Jahre 1396. Westdeutsche Zeitschrift fur
Geschichte und Kunst. Jhg. XIV. 1895. S. 115—143. О кёльнском патрициате
см. также указ, моногр.: Winterfeld L. Handel, Kapital und Patriziat bis 1400.
257

ношении к общему экономическому развитию общества»1. Хотя
городское ремесло достигло заметного развития в средневековом
городе, однако оно не вытеснило еще самостоятельного значения
торговли, которой занималось крупное купечество и патрициат.
Накопленные последними широкой торговлей средства вклады¬
вались затем в промышленность или в ростовщическую деятель¬
ность. Их дальнейший рост совершался через тот тип рассеянной
мануфактуры, который прослежен нами выше, или через отдачу
денег в рост.
Остановимся на промышленно-торговой деятельности патри¬
циев. Ее представителями были в Кёльне и в еще большей сте¬
пени в вестфальских городах розничные торговцы сукном. Этот
цех состоял почти исключительно из патрициев. Розничные тор¬
говцы сукном торговали привозным сукном, и так как оно часто
подвергалось процессу окончательной отделки в местах, куда
его привозили, то этот цех экономически подчинил себе кате¬
гории ремесленников, участвовавших в отделке сукна и пошив¬
ке из него платья,— аппретурщиков, красильщиков и большую
часть портных. Сохранился устав розничных торговцев сукном в
Кёльне, из которого видно, что кёльнские портные находились в
полной зависимости от патрициев, раздававших им материи для
пошивки платья2.
Как сложившийся тип выступают патриции, являвшиеся ра¬
ботодателями ремесленных мастеров шерстоткацкой промыш¬
ленности, во фландрских и брабантских городах. Это тот же вид
эксплуатации ремесленников, с которым мы познакомились на
примере членов цеховой верхушки и некоторых представителей
купечества. Но положение патрициев как работодателей, являв¬
шихся вместе с тем членами городского правительства, ставило
их в особенно благоприятное положение в смысле нажима на тру¬
дящихся и давало им в руки могучее орудие для угнетения послед¬
них. В XIII в. расплата за труд товарами — Trucksystem — была
уже запрещена во фландрских городах, но фактически система
эта широко применялась. Она приводила к понижению заработ¬
ной платы, как мы видели на примере кёльнского шелкоткацкого
цеха. Заработная плата и сама по себе, независимо от расплаты
1 Маркс К. Капитал. Т. III. С. 340.
2 Losch Н. Kolner Zunfturkunden. Bd. I. Bonn, 1907. S. 50—51, 54—72,
174—175, 185—186 и др. См.: Немецкий город XIV—XV вв. С. 90—91.
258

товаром, была очень низка, ибо тарифы ее устанавливались ис¬
ключительно городскими эшевенами, избиравшимися из среды
патрициата, т. е. из среды тех же предпринимателей. Притом
оплата труда еще больше снижалась путем прямого обмана: ра¬
бочим либо не выплачивали следуемых им денег, либо записы¬
вали за ними большее количество сырого материала, чем они
фактически получили. Они совершенно лишены были права про¬
давать сукно. В немецких городах с широким районом сбыта шер¬
стоткацких и вообще текстильных изделий рядовой мастер часто
лишен был фактической возможности сам продавать свою про¬
дукцию, но такого законодательного запрещения не было. Оно
применялось лишь в тех случаях, когда коллектив цеха весь пол¬
ностью становился в положение наемных рабочих по отношению
к раздатчику материала, отдавая ему весь продукт, но такие кол¬
лективные договоры, как их называли, встречаются в Германии
лишь с конца XV в. Тяжесть1 положения рабочих шерстоткацкой
промышленности во Фландрии усиливалась еще тем, что весь
контроль над производством был в руках раздатчиков работ или,
другими словами, того же патрициата.
Очень большое значение приобрела патрицианская гильдия
суконщиков — drapiers — в Брюсселе, объединившая богатей¬
ших людей этого города, которые привозили шерсть из разных
мест и раздавали ее в обработку. Они держали от себя в зависи¬
мости не только портных и аппретурщиков, как кёльнские тор¬
говцы сукном, но все категории ремесленников, участвовавших
в производстве шерстяных материй, т. е. ткачей, шерстобитов,
красильщиков, аппретурщиков и проч. Они контролировали весь
процесс производства. В их руках была огромная судебная власть
над всеми ремесленниками, которые экономически им подчи¬
нялись и работали на них, хотя имели свои мастерские и своих
подмастерьев. Гильдия не только преследовала нарушения тру¬
дового договора и трудовой дисциплины этими ремесленниками,
но и сосредоточивала в своих руках уголовную и гражданскую
юрисдикцию над ними и даже суд по земельным делам, если они
касались этих ремесленников. Суконщики злоупотребляли сво¬
ей судебной властью: известны случаи, когда они приговарива¬
1 Об отношениях между фландрским патрициатом и фландрскими
ремесленными цехами см.: Пиренн Л. Средневековые города Бельгии.
Kh.IV.
259

ли ремесленников к закапыванию живьем. Они часто совершали
возмутительнейшие насилия по отношению к трудящимся, жа¬
ловаться на которые было некуда. Ремесленники шерстоткацкой
промышленности Брюсселя приобрели право образовывать свои
организации только в XV в., когда гильдия суконщиков в связи с
общим развитием городского строя Брюсселя демократизирова¬
лась1
Не только работники шерстоткацкой промышленности, но и
вся остальная ремесленная масса Брюсселя, занятая в других от¬
раслях производства, находилась в полном подчинении у органов
патрицианского городского управления. Во главе каждого ре¬
месла стояли назначенные городскими властями присяжные, на
которых возлагался контроль над производстом с обязанностью
давать властям полный отчет о его результатах.
Тип патриция-предпринимателя, державшего от себя в тяже¬
лой экономической зависимости ремесленную массу населения,
наиболее ярко воплотил в себе противоречие интересов высшего
и богатейшего слоя городского общества, имевшего в своих ру¬
ках власть,— и трудящихся масс.
Часто встречается тип патриция-ростовщика или, как его ква¬
лифицирует буржуазная историография, банкира2.
Патриции выступали как заимодавцы различных слоев насе¬
ления. Льежские патриции давали большие ссуды под проценты
церковным учреждениям. Развитие товарно-денежных отноше¬
ний и государственная централизация создавали нужду в деньгах
у крупных феодалов — князей и королей — для удовлетворения
потребности в предметах роскоши, в организации наемных ар¬
мий и бюрократического аппарата. Патрициат удовлетворял эту
потребность, раздавая взаймы деньги феодалам. Так, кёльнские
патриции давали ссуды не только окрестной феодальной знати,
но и немецким князьям. Переход от натуральных повинностей
к системе денежных налогов часто вызывал нужду в деньгах у
мелкого городского люда для уплаты налогов. Пользуясь нуждой
трудового населения городов, патриции Кёльна, как и фландр¬
ские патриции, опутывали его сетью долговой кабалы.
1 См.: Marez G. Des. ^organisation du travail a Bruxelles au XV siecle.
Книга дает всестороннее освещение положения ремесленников разных
категорий, условий производства и торговли, а также прав гильдии. О
юрисдикции гильдии см. с.123—130.
2 Winterfeld L. Указ. соч. С. 35 (данные о семье фон Штессе).
260

Денежные средства, нажитые патрициями торговлей, упо¬
треблялись ими на покупку земли не только вне города, в виде
поместий, примеры чего мы уже видели, но и в пределах город¬
ской черты. В XIII в. почти вся земля в городах Фландрии ушла
из рук феодалов, которым она принадлежала при возникновении
городов, и перешла в руки богатых патрицианских родов. Многие
патриции стали заниматься строительством. Они строили жилые
дома и торговые ряды и сдавали в аренду ремесленникам жилые
помещения и помещения под торговые заведения. Этот процесс
очень быстро совершался во фландрских городах в связи с ин¬
тенсивным ростом населения, начавшимся там с конца XII в.
(к началу Столетней войны численность населения в крупных
фландрских городах уже равнялась 50 тыс., что представляло,
если не иметь в виду города Италии, исключительно большую
цифру для средневекового города). Сдача помещений в аренду
давала большой доход. Появляется тип патриция, лишившегося
связи не только с ремеслом, но и с торговлей. Он получает воз¬
можность жить на доходы от городского землевладения, которое
беспрерывно возрастает одновременно с ростом города и строи¬
тельства.
Аналогичный процесс приобретения городских земель патри¬
циями, их застройки и эксплуатации происходил и в крупных го¬
родах Германии. Здесь сложились оригинальные формы вложе¬
ния патрициатом капиталов в недвижимость. Богатый материал
для их характеристики дают кёльнские документы1. В Кёльне у
каждой патрицианской семьи была в этом смысле своя система.
Одни патриции приобретали недвижимость и затем округляли
ее, прикупая соседние участки. Так, семья фон дер Штессе уже
в XIII в. владела четырьмя крупными комплексами земель в раз¬
личных частях города. Другие предпочитали мелкие и разбросан¬
ные участки. Участки застраивались и, как и дома, продавались и
сдавались в аренду, притом очень часто мелкими долями.
В XIV—XV вв. обороты с недвижимости приняли в Кёльне
очень широкие размеры. В торговых частях города передавались
по наследству и покупались такие дробные доли, как 1 /70 жилого
дома, что свидетельствует о том, что покупателем являлся бед¬
ный люд. Происходила частая спекуляция домами и земельными
участками. Патрицианская семья фон Кузинов в Кёльне в XIV в.
1 Greving J. Wohnungs-und Besitzverhaltnisse im Kolner Kirchspiel St.
Kolumbia. Bonn, 1904. S. 31,74—76 и др.
261

скупала земельные участки исключительно с целью их перепро¬
дажи или сдачи в наследственную аренду. Давая взаймы деньги,
фон Кузины использовали задолженность плательщиков, чтобы
закрепить за собою на правах собственности участок, с которого
шла арендная плата. С другой стороны, эта семья известна тем,
что создала особенно тяжелые условия наследственной арен¬
ды, требуя сверх денежных взносов еще и натуральные. Сдача
квартир в аренду практиковалась в интересующую нас эпоху в
Кёльне в широких размерах. Так, например, в одном из самых на¬
селенных приходов Кёльна — Columbia — в 1487 г. из 885 домов
сдавался в аренду 661. Дома специально строились для сдачи.
Правда, не все сдаваемые в аренду дома принадлежали патрици¬
ям. В домовладении участвовали разнообразные слои населения,
в том числе и богатые ремесленники, как, например, золотых дел
мастера. Но все же патрициат представлял в городском земле¬
владении и домовладении внушительную величину.
В XIV в. денежная арендная плата за помещение все чаще
стала вытесняться натуральной. Эта эволюция находилась, по-
видимому, в связи с порчей монеты и колебанием ее реальной
ценности. Вместо денег домовладельцы стали требовать с аренда¬
торов жилых помещений всякого рода снедь — кур, масло, ветчи¬
ну и другие продукты. Замена денежных платежей натуральными
была настолько же невыгодна для плательщиков, насколько она
была выгодна для домовладельцев. Съемщиками были большей
частью люди небогатые. В результате мелкий люд— ремеслен¬
ники, мелкие торговцы и др. — оказывались в тяжелой зависимо¬
сти от патрициев. Как велик был доход, получаемый кёльнскими
патрициями от сдачи в аренду жилых помещений, показывает
следующий пример. Хранитель епископской печати в Кёльне
Герман фон Кох арендовал у кёльнского архиепископа весы, на
которых взвешивались жиры, и архиепископский двор, вмещав¬
ший в себя 16 жилых квартир. Герман фон Кох платил за арен¬
ду весов и архиепископского двора 140 гульденов в год. Между
тем одна только арендная плата за квартиры давала ему больше
300 гульденов в год1.
В Кёльне, как и во фландрских городах, много денежных
средств, принадлежавших патрициям, было вложено в здания,
где помещались торговые ряды и торговые палатки, а также и в
такие заведения, принадлежавшие городу, как, например, мель¬
1 Winterfeld L. Указ, соч.; Greving I. Указ. соч.
262

ницы. Как и жилые дома, они продавались и сдавались в арен¬
ду. Как торговыми рядами, так и промышленными заведениями
обычно пользовался целый ряд лиц; передавались по наследству
и покупались такие доли, как 1 /80 торговой палатки, 1 /69, прилав¬
ка, за которым продавались товары, что опять-таки служит до¬
казательством того, что покупателями торговых построек и про¬
мышленных заведений являлись бедные люди.
Многие фландрские патриции брали на откуп взимание госу¬
дарственных налогов и доходов от городского акциза с поместий
фландрского князя. Другие принимали участие в различных опе¬
рациях ломбардских компаний.
И в немецких городах патриции считали выгодной формой
приложения для своих денежных средств откуп городского акци¬
за на предметы широкого потребления — вино, соль, муку и т. д.
В Германии патрициат считал очень выгодной формой вло¬
жения и увеличения денежных средств покупку так называе¬
мых рент, пожизненно и наследственно. Рента означала, что
заимодавец-патриций дает нуждающемуся в деньгах известную
сумму под залог недвижимости, получая ежегодно взамен ее рен¬
ту в определенном размере.
Бывало, что рента приобретала наследственный характер.
Это означало, что доход получается не только самим кредитором
пожизненно, но и его потомками в течение одного-двух-трех по¬
колений, в зависимости от соглашения. Рента представляла со¬
бой замаскированные проценты за долг, взимание которых запре¬
щалось церковью1.
В разных городах патрициат играл различную роль. Его богат¬
ство, значение и удельный вес в жизни города зависели прежде
всего от экономического значения города, от развития в нем ре¬
месла и торговли и от размеров сбыта ремесленной продукции.
Но они зависели также и от характера государственного строя
той страны, в которой находился город. Наибольшего значения
достиг патрициат фландрских городов с их цветущей, исклю¬
чительно развитой шерстоткацкой промышленностью и широ¬
ким районом сбыта. Большое, но несравненно меньшее, чем во
Фландрии, значение приобрел также патрициат крупных немец¬
ких имперских городов, чему содействовала децентрализация
империи. Патрициат же французских и английских городов не
1 Winterfeld L. Указ. соч. С. 35.
263

играл той роли, которую играли патриции Германии и особенно
Фландрии. Причины этого явления ясны. В конце XIII — нача¬
ле XIV в. королевская власть Франции стала постепенно анну¬
лировать данные ею раньше городам коммунальные хартии и
подавлять городские вольности. Это привело и к политическому
принижению патрициата во французских городах. То же можно
сказать и об английских городах. И там внутри городских общин
существовала дифференцированная ремесленная масса и была
своя городская олигархия. Но эта олигархия не играла той роли,
что в Германии и особенно во Фландрии. По сравнению с фландр¬
скими патрициями фигуры патрициев французских и английских
городов представляются весьма скромными.
Численность патрицианских семейств была весьма различна
в разных городах. В Брюсселе, где патрициат до конца сохранил
значение торгово-промышленного слоя, таких патрицианских
семей было очень много — их насчитывалось 255. Но в ряде го¬
родов патрицианские роды были очень немногочисленны: так, в
Генте их было только 13, в Кёльне — 15.
Патрициат, особенно там, где он играл очень большую эконо¬
мическую и политическую роль, вел соответствующий своему по¬
ложению образ жизни. Во фландрских городах патриции жили в
домах, напоминающих замки. Центральная часть города, где были
расположены эти дворцы, отделялась стеною от предместий, где
ремесленники жили в жалких лачугах. Во время восстаний цехов
против патрициев во фландрских городах ткачи, одержавшие по¬
беду над своими угнетателями, обычно праздновали ее снесени¬
ем стен, окружавших патрицианский город и являвшихся как бы
эмблемой нависшего над ними гнета.
Патриции устраивали пиры и празднества в ратуше, часто за
счет городских средств. Их сплошь да рядом обвиняли в хищении
городских сумм. Патрицианские роды обладали в крупных горо¬
дах, подобно феодальной знати, правом на герб и на звание рыца¬
ря. В торжественных случаях они устраивали турниры, которые
в Германии вызывали досаду у феодального сословия. Кёльнские
патриции закрепили за собой исключительное право ношения
драгоценностей.
Оторванный от непосредственного участия в процессе произ¬
водства, увеличивавший средства за счет беспощадного угнете¬
ния масс, патрициат противостоял народной массе как слой ее
эксплуататоров. Патриции угнетали ремесленную массу, состав¬
264

лявшую большинство народа, как работодатели. Они эксплуати¬
ровали ее как домовладельцы, сдававшие мелкому люду в аренду
жилые и торговые помещения. Они эксплуатировали бедняков
как ростовщики, дававшие им ссуды под высокие проценты под
видом рент. Они эксплуатировали народ как откупщики город¬
ского акциза на предметы первой необходимости — хлеб, муку,
соль, повышая на них цены. Патрициат не представлял собой
класса с точки зрения основных определений В. И. Ленина: па¬
триции не составляли собой больших групп населения; между
ними не было единства ни по их отношению к средствам произ¬
водства, ни по их роли в общественной организации труда. Как
владельцы феодальных поместий, они получали феодальную
ренту с крепостного крестьянства. Сложная социальная природа
патрициата средневековых городов не дает возможности прирав¬
нять его к классу капиталистов капиталистического общества.
Они отражали в себе черты не капиталистического общества, а
общества феодального, в котором элементы капитализма едва на¬
чали развиваться. Но они присваивали себе большую долю обще¬
ственного дохода, совершенно не принимая непосредственного
участия в процессе производства, а монопольное обладание вла¬
стью при патрицианском режиме давало им возможность закре¬
пить такое состояние. Как угнетатели народной массы, патриции
были социальными врагами класса ремесленников. Между ними
и классом ремесленников существовал жестокий антагонизм ин¬
тересов. Это дает нам основание говорить, что борьба цехов с па¬
трициями являлась классовой борьбой.
Как и всякий общественный слой, патрициат не представлял
собой чего-либо замкнутого. Личный состав его подвергался бы¬
стрым изменениям. Чем крупнее был город, чем шире его про¬
изводство, экспорт и сумма торговых оборотов, чем интенсивнее
совершался его рост, тем быстрее обновлялся состав патрициата.
Некоторые патрицианские семьи беднели, опускались вниз по со¬
циальной лестнице и отстранялись от власти. В то же время неко¬
торые купеческие семьи, быстро разбогатевшие, вступали в ряды
патрициата. Во фландрских городах резервуаром, из которого по¬
полнялись редеющие ряды патрициата, была купеческая гильдия.
Вначале в нее допускались наряду с купцами, деятельность кото¬
рых в основном заключалась в покупке сырого материала, раздаче
его ремесленникам для обработки и продаже готового продукта,
265

также разбогатевшие ремесленники, тоже бывшие раздатчиками
работы, но постепенно гильдия вытеснила из своего состава все
ремесленные элементы и превратилась в сплоченную купечески-
патрицианскую организацию богатейших людей города. В ней
остались как патриции, так и просто купцы, но эти гильдейские
купцы образовали промежуточную прослойку между низшим, ме¬
нее богатым купечеством и патрициатом. Они были, так сказать,
ближайшими кандидатами в патриции. Дети патрициев вступали
в браки с их детьми. В крупных немецких городах, как, напри¬
мер, в Нюрнберге, существовал довольно широкий слой так на¬
зываемых почтенных, занимавших промежуточное положение
между обыкновенным купечеством и патрициатом. «Почтенные»
представляли собой городскую аристократию, противопостав¬
лявшуюся цеховым ремесленникам и рядовым купцам, но вместе
с тем отделенную еще заметной разграничительной чертой от го¬
родского патрициата: они не участвовали в правящем органе —
городском совете. Однако «почтенные» все же занимали высокие
должности в городе. Этот слой составлялся преимущественно из
купцов, ведших оптовую торговлю и державших в зависимости
от себя раздачей работы ремесленную массу, но накопленные
средства они часто вкладывали в недвижимую собственность, по¬
купая дома в городе и землю за городской чертой. К «почтенным»
причислялись также лица свободных профессий — юристы, вра¬
чи и аптекари. Члены совета часто роднились с «почтенными». В
Нюрнберге «почтенные» имели право быть приглашенными со¬
ветом на танцы в ратуше, но для этого они должны были жить
соответственно своему положению. Списки лиц, приглашаемых
на танцы, составлялись членами совета и специально созданной
для этой цели комиссией. Они лишали права танцевать в рату¬
ше «почтенных», вступивших в браки с мелкими торговцами или
с ремесленниками. Так сильны были сословные предрассудки в
средневековом городе и так велико желание патрициата отме¬
жевать себя от трудящихся слоев. Однако замкнутость высших
прослоек, «как почтенных», так и патрициата, все время разру¬
шалась. Мы располагаем некоторыми цифровыми данными, ил¬
люстрирующими этот факт. В 1390 г. в Нюрнберге был составлен
список «почтенных» из 118 семей, а в 1490 г. был составлен но¬
вый список их из 112 семей, но из первого списка во второй пере-
266

шло лишь 49 семей. За 100 лет состав большинства «почтенных»
в этом городе совершенно обновился1.
В некоторых городах в определенные моменты их истории круг
властвующих чрезвычайно суживался и тесно замыкался. Такое
положение создалось в Генте в правление коллегии так называе¬
мых тридцати девяти. Но такая закостенелость, недоступность
богатейшей прослойки общества вызывала сильнейшую реакцию
со стороны не только широких масс, но и возвышающихся над
этими массами богатых слоев и приводила к восстаниям, потря¬
сающим все городское общество.
Между патрициатом и купечеством не было непроходимой
грани, как не было ее между ремесленной верхушкой и купече¬
скими элементами. Эта текучесть прослоек порождала много¬
образие политических группировок и драматизм политической
борьбы.
1 Очень подробные данные о роли и положении «почтенных» и их
отношении к патрициату сообщаются в приложении к первому тому хроник
немецких городов: Die Chromken der deutschen Stadte vom 14. bis zum 16.
Jahrhundert. Bd I. Beilage IX

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ПРАВЛЕНИЕ ПАТРИЦИАТА
И БОРЬБА ЦЕХОВ С ПАТРИЦИЯМИ
Патрициат в наиболее ранний период сложился во
Фландрии, и борьба его с цехами приняла там наиболее
острые и резкие формы1.
Во фландрских городах городской патрициат начал склады¬
ваться уже в XII в., а в XIII в. его правление утвердилось там
повсеместно. Его формирование протекало на основе привиле¬
гий, которые фландрский граф дал купечеству. Представители
купечества — эшевены — были во фландрских городах перво¬
начально судьями с неограниченными полномочиями, но вскоре
превратились в городской совет: стали собирать налоги, издавать
постановления, назначали надсмотрщиков за торговлей и ремес¬
лом. Изданные ими постановления составили вместе с хартией
вольностей, данной им графом, городское право.
Вначале их должность была пожизненной, в конце XII в. они
стали назначаться ежегодно. Фактически эшевенские места по¬
пали в руки ограниченного количества семейств, которых доку¬
менты называют «лучшими и наиболее подходящими для графа
и города» (meliores et utiliores ad opus comiti et oppidi — так обо¬
значались в городских документах Средневековья богатейшие
люди города). С течением времени эшевенство стало привилеги¬
ей членов лондонской ганзы — союза купцов, сосредоточивших
в своих руках торговлю с Лондоном.
1 Обширный материал о правлении патрициата и борьбы с ним цехов во
Фландрии и Брабанте см . Пиренн А Средневековые города Бельгии. Кн. II,
гл IV
268

Классическим, часто приводимым примером того, насколько
ограничен был круг семей, державших в своих руках власть в го¬
роде, является гентская коллегия тридцати девяти, вполне офор¬
мившаяся в конце XIII в. Она состояла из трех групп по 13 чело¬
век в каждой: 13 эшевенов текущего года, так сказать, действи¬
тельных эшевенов; 13 эшевенов предыдущего года — они носили
название советников и вместе с действительными эшевенами
принимали участие в управлении города; и, наконец, 13 лиц,
бывших эшевенами в позапрошлом году,— это так называемые
свободные, или vacui. Эти три группы регулярно сменялись, так
что советники становились по истечении годовых полномочий
vacui; действительные эшевены становились советниками, a va¬
cui становились действительными эшевенами. Таким образом,
вся власть в Генте находилась в руках 39 лиц, бывших предста¬
вителями трех групп.
Строй каждого фландрского города имел свои особенности,
но была черта, общая в политическом устройстве всех городов
Фландрии: полной независимостью от графа они не пользова¬
лись1. По закону эшевены подчинены были власти графа. Наряду
с городскими властями в каждом городе находился уполномочен¬
ный графа, его бальи. Но бальи часто переводился с места на ме¬
сто, нигде не пускал прочных корней, и фактически патрициат
фландрских городов правил независимо.
Аналогичный характер носила организация патрицианского
правительства в Брабанте, с той разницей, что гильдия, о которой
мы говорили, держалась в брабантских городах гораздо дольше и
упорнее, чем во фландрских; во Фландрии она исчезла уже в конце
XIII в. в связи с тем, что фландрские купцы стали, начиная с этого
времени, мало посещать иностранные города и ярмарки: сами ино¬
странные купцы стали приезжать к ним за товарами; в Брабанте
же следы купеческой гильдии можно найти даже в XVII в.
В Льеже и Льежской области патрициат не достиг такого мо¬
гущества, как во Фландрии2. В этом городе, представлявшем ар¬
1 Интересный материал о положении и, в частности, о политическом
строе бельгийских коммун на ранней стадии их развития см.: WautersA.
Les ПЬеИёэ communales. Essai sur leur origine et des premiers developpements
des libels communales en Belgique. Bruxelles: Paris, 1878.
2 Cm.: Pirenne A. Hlstoire de la constitution de la ville de Dinant au moyen
ige. Gand, 1889, где дается характеристика основных черт коммунальных
конституций городов Льежской области.
269

хиепископскую резиденцию, промышленность и торговля имели
лишь местное значение и не могли составить основы для образо¬
вания такого мощного патрициата, как во фландрских городах.
Эшевены были в Льеже только судьями, пожизненно назначен¬
ными епископом и капитулом, с очень обширной юрисдикцией,
простиравшейся как на город, так и на все части епископства.
Городской совет возник здесь в результате восстания против епи¬
скопской власти. Он состоял из присяжных с двумя старшинами
во главе — это были патриции, но компетенция совета была не¬
велика.
Во второй половине XIII в. патрицианский режим становился
во Фландрии все более тягостным для массы. Эшевенство и купе¬
чество гильдии все больше замыкались, закрывая к себе доступ
новым людям. Власть все больше становилась монополией не¬
многих семей. В Генте коллегия тридцати девяти превратила зва¬
ние эшевена в наследственное. Среди эшевенов там было много
стариков и больных. Все правление носило характер грубого про¬
извола. Бремя налогов становилось все тяжелее. Чрезвычайно
возрос косвенный налог— акциз, падавший главным образом
на плечи бедного населения. В Ипре и Дуэ издавались суровые
постановления для рабочих шерстоткацкой промышленности.
Финансы были в крайне расстроенном состоянии из-за неради¬
вого их ведения. Никакой отчетности в расходах не было. Все
городские дела держались в тайне. Многие богатые люди, оттес¬
ненные от власти правящей кликой, стали к ней в оппозицию и
объединились с народными массами в едином чувстве протеста
против господствующего режима1.
С самого начала XIII в. и затем в течение всего столетия в
разных городах Фландрии возникают заговоры против городских
властей и вспыхивают восстания. В 1225 г. во Фландрии широ¬
ко распространились волнения, связанные с появлением мни¬
мого императора Балдуина — лже-Балдуина. Народ с восторгом
встречал его как глашатая социальных реформ и борца за народ¬
ное дело. Затем развернулись бурные волнения среди ремеслен¬
1 В дальнейшем выводы главы базируются на данных книги: ПиреннА.
Средневековые города Бельгии. Кн. 3; G. Espinas et Я. Pirenne. Recueil
des documents relatifs a l’histoire de Tindustrie dropiere en Flandre. Vol. 2.
Bruxelles, 1909. P.339—340. Giry A. Etablissements de Rouen. Vol. I—II.
Paris, 1883—1885. По отдельным городам см.: Espinas G. La ville urbaine a
Donai au moyen ige. Vol. I—IV. Paris, 1913 и др.
270

ников в Валансьене, во время которых патрицианские присяж¬
ные — jures — были смещены. В 1248 г. обнаружен был заговор
против городских властей в Лео. Затем следуют восстания ремес¬
ленной бедноты в Льеже (1253 г.), Динане, Гюи (1255 г.), Генте
(1274 г.) и в других городах. В Генте волнения ткачей и валяль¬
щиков, живших в крайней нужде, вызвали в ответ жестокие ре¬
прессии со стороны властей. Ткачам запрещено было собираться
на улице в числе более семи человек, носить оружие. Их под¬
вергали изгнанию и казни. В 1280 г. отдельные вспышки против
патрицианского режима слились в крупные восстания, охватив¬
шие все города Фландрии — Брюгге, Ипр, Дуэ, Турнэ и др. Слои
имущих, недовольные патрициатом, объединились с ремеслен¬
никами. На улицах стали развертываться бои. Начиная с этого
момента, классовая борьба в городах Фландрии переплетается с
политической историей всей страны и со сложными международ¬
ными отношениями. Как мы указывали, фландрский граф, заин¬
тересованный в экономическом развитии городов как источнике
государственных налогов, дал им в свое время хартию вольно¬
стей. Но когда в результате исключительно быстрого развития
шерстоткацкого производства и экспорта шерстяных материй во
фландрских городах сложился мощный патрициат, совершенно
игнорировавший права графа, граф стал к нему во враждебные
отношения1. Восстание 1280 г. навело его на мысль сломить го¬
сподство патрициата, используя народную массу. Ремесленники
сами дали графу повод к вмешательству во внутреннюю борьбу,
развертывавшуюся в городе. Они обратились к нему с петицией,
чрезвычайно интересной по содержанию. Восставшие требовали
контроля над городскими властями, отмену наследственности
эшевенства, представительства ремесленников в городском со¬
вете, восстановления прерогатив бальи. Это означало если не
полную ликвидацию патрицианского правления, то, во всяком
случае, глубокий подрыв его и подчинение городов верховной
власти графа при наличии представительства от цехов. Наряду
с программой демократической реформы городского управления
ремесленная масса выдвинула в своей петиции и чисто экономи¬
ческое требование, а именно, чтобы привилегии гильдий были от¬
1 Об организации ремесла в шерстоткацком производстве Фландрии
см.: Espitias G. et Pirentie Н. Указ. соч. В частности, чрезвычайно богатый
документами регламент города Брюгге — Reglements industriels de Bruges
1277—1377. Vol. I. P. 342—360.
271

менены и чтобы самим ремесленникам было дано право покупать
шерсть и продавать готовые товары.
Граф согласился на все требования восставших и установил
с ними более или менее прочные союзные отношения. Сеньору
фландрских городов удалось, таким образом, достигнуть того,
что не удалось осуществить кёльнскому архиепископу, который
из демагогических соображений также предлагал ремесленной
массе союз против патрициата.
Ввиду такого соотношения сил фландрскому патрициату так¬
же пришлось искать союзника. Он нашел его в лице французско¬
го короля Филиппа IV Красивого, известного своими централиза-
торскими стремлениями и желавшего подчинить Фландрию сво¬
ей непосредственной власти. Эти важные события осложнились
исконной борьбой между Англией и Францией. Для Фландрии
возникла угроза французского вторжения, а перед графом Гюи
де Дампьером встал вопрос о защите страны.
Фландрия была экономически связана с Англией импортом
английской шерсти, служившей материалом для шерстоткацкой
промышленности Фландрии. У Гюи де Дампьера, естественно,
возникал план союза с Англией. Он долго колебался открыто
стать на сторону ее, но наконец сделал это (в конце 1296 — на¬
чале 1297 г.). Это послужило для Филиппа IV Красивого толчком
ко вторжению во Фландрию.
Эдуард I Английский и некоторые немецкие князья, на под¬
держку которых рассчитывал Гюи де Дампьер, не пришли ему на
помощь, и Фландрия была аннексирована Францией в значитель¬
ной степени благодаря предательскому поведению патрициата,
открыто поддержавшего Филиппа IV. Граф был подвергнут за¬
ключению. Однако Филипп IV Красивый не сумел удержать за
собой Фландрию. Его наместник Шателен находился в тесном
контакте с феодалами. Интересами городского населения он пре¬
небрегал, чем восстановил против себя все его слои.
Среди ремесленников фландрских городов нарастали анти-
французские настроения и усилилась пропаганда переворота.
17 мая 1302 г. в Брюгге был перерезан весь гарнизон
Шатильона и много патрициев. Это была знаменитая «брюггская
заутреня».
Ремесленники победили в этом восстании. Они свергли власть
патрициата, конфисковали его имущество, сорвали знамя фран¬
цузского короля и учредили революционное правительство. Вся
272

власть была передана цехам, купеческая гильдия уничтожена,
ее привилегии отменены. Отныне каждый работавший в шерсто¬
ткацкой промышленности имел право покупать шерсть и прода¬
вать свою продукцию.
За восстанием в Брюгге последовали восстания в других
фландрских городах. Фландрия свергла власть Филиппа IV
Красивого, но Филипп не хотел примириться с этим, и открытое
столкновение стало неизбежно.
В июле 1302 г., т. е. через два месяца после «брюггской за¬
утрени», произошло столкновение между Францией и Фландрией.
Это была знаменитая битва при Куртре. На одной стороне сра¬
жались фландрские рыцари и французские наемные войска, а на
другой стороне — фландрские ремесленники под предводитель¬
ством самого графа и те немногие фландрские феодалы, которые
противились французскому владычеству. Армия городов пред¬
ставляла собой зрелище, небывалое для средневековой Европы,
как справедливо замечает Пиренн. Это была целая армия ремес¬
ленников, предводительствуемая несколькими десятками кон¬
ных феодалов. Хотя она была значительно хуже вооружена, чем
французская армия, но одержала, однако, блестящую победу над
французами. Фландрия освободилась от французского владыче¬
ства.
Патрициат предал родину. Ремесленная масса вернула ей сво¬
боду. Но борьба не прекратилась. В 1305 г. произошло новое сра¬
жение, на этот раз победителем оказался французский король.
Был заключен мир в Ати, имевший чрезвычайно тяжелые послед¬
ствия для Фландрии. Фландрии пришлось уплатить французско¬
му королю большую контрибуцию; территории Лилля — Дуэ и
некоторые другие области и города отошли к Франции. Города
потеряли свою коммунальную свободу и должны были срыть
свои крепости.
Контраст между блестящей победой при Куртре и условиями
Атиского мира был разительным. Этот договор вызвал возмуще¬
ние у народных масс. Их настроение вообще резко изменилось
уже в ближайшие годы, последовавшие за битвой при Куртре.
Это имело основание, которое затушевывается буржуазной исто¬
риографией.
Дело в том, что главное экономическое достижение рабочих
шерстоткацкой промышленности Фландрии, составлявших вме¬
сте с семьями одну пятую часть населения фландрских городов,
273

оказалось иллюзорным. Ремесленники этой отрасли промышлен¬
ности стремились к освобождению от гнета предпринимателей.
Они хотели стать независимыми мелкими предпринимателями,
подобно мастерам других отраслей промышленности — булоч¬
никам, мясникам, слесарям и т. д. Дальше их идеал не шел. Им
казалось, что он будет достигнут, если им будет дано право по¬
купки шерсти и продажи шерстяных материй. Гюи де Дампьер га¬
рантировал им это право. Однако они не достигли экономической
независимости и продолжали жить в той же нужде, что и раньше.
Чтобы приобрести шерсть в отдаленных местах в том количестве,
в каком шерстоткацкая промышленность Фландрии нуждалась в
ней, нужно было обладать большими с точки зрения масштабов
того времени денежными средствами. Такие же средства нужны
были и для того, чтобы оптом продавать готовый продукт. У ре¬
месленников шерстоткацкой промышленности их не было, и они
остались в прежней зависимости от его обладателей. Старые па¬
трицианские роды утратили свои привилегии. Купеческая гиль¬
дия не была восстановлена даже после Атиского мира, но слой
богатых суконщиков, организаторов промышленности или раз-
датчиков работы, остался. Они по-прежнему давали ремесленни¬
кам шерстоткацкой промышленности шерсть и получали от них
готовый товар.
Система производственных отношений, сложившаяся во
Фландрии, полностью сохранилась в годы, последовавшие за
Атиским миром. Производство фландрского сукна еще больше
расширилось. С 1306 до 1313 г. количество кусков сукна, произ¬
водимого в Ипре в течение года, возросло в девять раз — с 10500
до 92500. Фландрский суконщик торжествовал победу. Его при¬
были возросли также по меньшей мере в девять раз.
Тот энтузиазм, который воодушевлял ремесленную массу в
сражении при Куртре, стал испаряться, и возможно, что это об¬
стоятельство было одной из причин последовавших затем воен¬
ных неудач Фландрии.
Атиский мир ликвидировал во Фландрии политические
права ремесленников, утвержденные «брюггской заутреней».
Городской совет был составлен из представителей от предпри¬
нимателей и от ремесленного населения. Это создало состояние
неустойчивого равновесия, порождая постоянные конфликты,
вспышки и восстания. Но длительное вытеснение одной партии
другой было невозможно. Сила капитала и рост шерстоткацкой
274

промышленности являлись базой, на которой держалось могу¬
щество суконщиков. Роль ремесленников шерстоткацкой про¬
мышленности, объединенных в XIV в. в автономные цеховые
корпорации, покоилась на их значении как рабочей силы и на их
многочисленности.
Один из моментов дальнейшей классовой борьбы во фландр¬
ских городах заслуживает особого внимания. В 30-х и 40-х годах
XIV в., в начале Столетней войны, опять развернулось сильное
движение ремесленников Фландрии. Как и в начале века, оно
было связано с политическими событиями и международными
отношениями. Король Англии Эдуард III запретил вывоз англий¬
ской шерсти во Фландрию, что вызвало серьезные перебои в ра¬
боте шерстоткацких предприятий. Масса ткачей оказалась без
работы. Предприниматели-суконщики несли большие убытки.
На этой почве произошло временное объединение суконщи¬
ков с ремесленниками шерстоткацкой промышленности. В связи
с этим союзом в Ренте было свергнуто старое правительство и
создано новое, во главе которого встал Яков Артевельде — бога¬
тый суконщик г. Гента. Он вступил в переговоры с Эдуардом III
Английским с целью восстановления импорта английской шерсти
во Фландрию. Эдуард пошел навстречу фландрским ремесленни¬
кам. Английская шерсть опять стала ввозиться во Фландрию.
Но и Филипп IV постарался склонить Фландрию на свою сторо¬
ну, отказавшись от части контрибуции, наложенной на нее по
Атискому миру. Народные массы не имели, в сущности, больше
основания восставать против Франции: производство опять по¬
шло нормальным ходом. Однако Яков Артевельде продолжал
политику сближения с Англией. По-видимому, она диктовалась
планом политического переустройства Фландрии, во главе кото¬
рой должен был стать г. Гент, в котором он играл руководящую
роль. Эти честолюбивые замыслы побуждали его поддерживать
союз с Эдуардом III. Еще до заключения этого союза он заключил
торговое соглашение с рядом нидерландских провинций. Против
французского короля образовалась коалиция, состоявшая из
фландрского графа, Эдуарда III Английского и правителей не¬
скольких нидерландских провинций. Произошло сражение меж¬
ду союзниками и Францией, в котором союзники потерпели пора¬
жение. Теперь авторитет Якова Артевельде пошатнулся. Ткачи
не имели больше никаких оснований поддерживать его — ведь
он был их классовым врагом. Классовая борьба, на время затих¬
275

шая во фландрских городах, опять разгорелась. В один из острых
моментов ее Яков Артевельде был убит. Снова восстановилось
правление ткачей. Но оно держалось недолго: в среде рабочих
шерстоткацкой промышленности не было единства, проявлялось
глубокое расхождение интересов между отдельными прослойка¬
ми этой массы, как, например, между ткачами и валяльщиками.
«Брюггекая заутреня» дала сильный толчок городским движе¬
ниям не только во Фландрии, но и в областях, соседних с нею,
как, например, Брабанте. Но здесь соотношение сил было другое,
чем во Фландрии. Фландрский граф, как мы видели, стал на сто¬
рону ремесленного населения против патрициата. Для брабант-
ских городов нормальным является другое соотношение: здесь
герцог всегда поддерживал союз с правящим патрициатом. Это
мешало ремесленной массе достигнуть прочных успехов в XIV в.
Брабантская шерстоткацкая промышленность работала в XIV в.
на очень обширный рынок, и гильдия была там чрезвычайно
сильна. Моментами брабантские ремесленники добивались не¬
которых политических прав, но потом теряли эти приобретения.
Только в конце XIV в., когда размеры брабантской промышлен¬
ности и торговли значительно сузились, соотношение сил из¬
менилось. Сужение промышленности повлекло за собою эконо¬
мический упадок гильдий, благодаря чему цехи достигли более
прочных успехов.
Чрезвычайно интересные формы приняли цеховые восста¬
ния в Льеже1. Льежский патрициат не был так могуществен, как
фландрский и брабантский. Льежские патриции не были бога¬
тыми откупщиками налогов, хотя частично и представляли со¬
бой торгово-промышленный слой. Это были розничные торговцы
сукном, державшие от себя в зависимости портных, а иногда и
1 О классовой борьбе в Льеже см.: Bouille. Histoire de la ville et du pays
de Liege. Liege, 1725—1731. Автор группирует материал по правлениям
епископов, в XIII—XIV вв. больше всего интересуют войны; вопросы,
связанные с отношениями между Льежским епископством и папской
властью. Но в этой большой двухтомной работе уже попадаются краткие
сведения о народных волнениях («Les troubles du peuple»), направленных
против патрициата (см. т. I. С. 278—279, 283, 321,325, 400, особенно 427—
429 — о восстании 1384 г.), и дается представление о смене политического
строя. Довольно связную историю коммунального развития Льежа дает:
Gerlache Е. С. Histoire de Liege depuis Cesar jusqu’ a la fin du XVIII siecle.
Bruxelles, 1874. См. также: Vercauteren F. Les luttes sociales a Liege (XIII et
XIV siecles). 2-me ed. Bruxelles, 1946.
276

ткачей. Накопленные капиталы они отдавали в рост церковным
учреждениям и феодальной знати, с которой они все больше сли¬
вались. Большую роль в жизни Льежа играл епископ — сеньор
города.
После «брюггской заутрени» в Льеже произошло цеховое вос¬
стание. Цехи вначале добились только представительства в го¬
родском совете, но не удовлетворились им. Они выдвинули ло¬
зунг «Вся власть цехам». В 1313 г. им удалось осуществить его.
Население города было сгруппировано в так называемые полити¬
ческие цехи, представлявшие собой избирательные ячейки. Кто
не был членом политического цеха, не имел права выбирать в го¬
родской совет. Политические цехи не всегда совпадали с ремес¬
ленными цехами; в некоторых случаях политический цех объеди¬
нял два или три ремесленных цеха. Правящий орган города — со¬
вет — состоял из представителей от этих избирательных ячеек.
Но цехам не удалось удержать эти завоевания. Семь лет спу¬
стя, в 1320 г., власть епископа была восстановлена и цеховой
режим отменен. Цехи сохранились в Льеже как экономическая
корпорация, но были лишены руководящей роли в управлении го¬
родом. Теперь городской совет состоял из представителей как от
верхушки ремесленников, таки от патрициата, а городские долж¬
ности распределялись между ремесленниками и патрициями.
Однако реакция возобладала лишь временно. Льежский патри¬
циат все больше уходил от городской жизни, смешивался с по¬
земельной феодальной знатью и терял экономическое значение
в городе. Благодаря этому цехи приобретали все больший удель¬
ный вес в экономической жизни города. Это подготовило почву
для восстановления в 1384 г. в Льеже цехового режима на нача¬
лах федеративного представительства от политических цехов.
Мы увидим, что льежская конституция 1384 г. представляла
большую аналогию с политическим строем Кёльна, созданным
в 1396 г. и выросшим из тех же экономических корней, что и
конституция в Льеже. Обе они отразили упадок экономического
значения патрициата и отсутствие в городе какой-либо одной до¬
минирующей отрасли ремесленной промышленности.
Что касается Германии, то и правление патрициата выступает
в немецких городах во вполне сложившемся виде в начале XIV в.
Представители богатой верхушки города постепенно проникали
в немецких городах в поры сеньориального управления и приоб¬
щались к власти. Они становились необходимыми сеньору. Он не
277

мог обойтись без их опыта и привлекал их к управлению городом.
В старых немецких городах образовался совет, состоявший из
епископских министериалов и представителей верхушки город¬
ского населения. Но без поддержки народных масс, без их актив¬
ного вооруженного выступления против сеньориальной власти
представители богатейшей прослойки городского населения, ве¬
роятно, остались бы только в роли советников в высших органах
епископского управления. Массы помогли им достигнуть власти.
Опираясь на силы вооруженного народа, они все больше и боль¬
ше вырывали управление городом из рук сеньора и сосредоточи¬
вали его в своих руках. Богатейшая прослойка города стала па¬
трициатом. Этот процесс перехода сеньориальной власти в руки
патрициата носил сложный характер и принимал различные фор¬
мы. Создавались разнообразные социальные группировки.
В основном в городах различимы три социальные группы: се¬
ньор и слои, на которые он опирался,— его министериалы, его
рыцари и поддерживавшие его феодалы; ремесленное население
города; патрициат. Но не всегда патрициат выступал как единое
целое. Мы видели, что между отдельными прослойками патрици¬
ата порой проявлялась рознь и начиналась борьба. Бывали слу¬
чаи, когда одна прослойка патрициата выступала против другой,
объединившись с сеньором или даже с ремесленной массой. Но
бывали и такие случаи, когда с борьбой горожан с сеньором пере¬
плетались, как мы видели, элементы борьбы патрициата с ремес¬
ленной массой. Но наступил момент, когда ввиду упрочившейся
власти патрициата борьба масс с сеньором отошла в немецких
городах на задний план и первое и основное место заняла борьба
цехов с патрициями.
К концу XIII — началу XIV в. немецкий город вступил в по¬
лосу экономического расцвета. Промышленность Германии до¬
стигла большого развития, и вместе с тем как патрициат, так и
ремесленная масса и ее организации возвысились в своем эконо¬
мическом значении.
Став большой силой в экономической жизни города, ремес¬
ленники потребовали себе соответствующего места и в полити¬
ческой организации его. Они стали добиваться участия во вла¬
сти путем вооруженных выступлений. То обстоятельство, что с
конца XI в. городское ополчение стало составляться из цеховых
отрядов и что цехи образовали, таким образам, основную массу
городского войска, было, конечно, чрезвычайно для них благо¬
278

приятно. Вначале цеховое ополчение было исключительно пе¬
шим. Потом появились конные цеховые отряды и конные обозы,
сопровождавшие цеховое ополчение.
Как предприниматели и раздатчики работ ростовщики, поку¬
патели рент, владельцы торговых и жилых помещений, немецкие
патриции также угнетали ремесленную массу, как и их собратья
во Фландрии. И такой же характер, как и во Фландрии, носило
правление немецкого патрициата. Он не сумел накопить таких
богатств, как его фландрские собратья. Его торговые обороты и
ростовщические операции не носили столь широкого характера,
как у фландрских патрициев, но основные черты патрицианского
режима были одинаковы во Фландрии и в Германии. В немецких
городах в период правления патрициата, тоже малочисленного,
как и во Фландрии, существовал тот же режим насилия в обла¬
сти суда и администрации, та же гнетущая налоговая система,
как и во фландрских городах. Особенно следует отметить косвен¬
ный налог на предметы первой необходимости, так называемый
унгельд, всей тяжестью ложившийся на трудящиеся массы на¬
селения. В Германии патрициат также расхищал городские сред¬
ства, как и во Фландрии.
В немецких городах, как и во фландрских, отсутствовала вся¬
кая финансовая отчетность и все городские дела хранились в
глубочайшей тайне. С точки зрения интересов народной массы
патрицианский режим был зачастую не лучше сеньориального.
Правление патрициата вызывало ненависть и возмущение у ре¬
месленной массы и порождало у нее стремление самой стать у
власти.
Цехи выступают в Германии на арену исторической жизни
как слой, добивающийся участия во власти, уже в начале XIII в.,
еще до того, как патрициат почти полностью захватил в свои
руки бразды правления. Уже в 1220 г. в Кёльне происходит ми¬
молетное, кратковременное выступление ремесленных масс, вы¬
двинувших требование участия во власти. Оно было подавлено.
В 60-х годах XIII в., во время междуцарствия, кёльнские ремес¬
ленники вновь выступили с политическими лозунгами и опять
безуспешно. В конце XIII в. в ряде немецких городов происходят
цеховые восстания, теперь обращенные уже в основном против
патрициата, и в некоторых городах цехи добиваются успехов (в
Вормсе, Шпейере, Ульме). В XIV в. начинается сплошная поло¬
279

са цеховых восстании против патрициата, она продолжается и в
XV в.
Нельзя назвать ни одного города, где цеховые восстания сра¬
зу увенчались бы полным успехом. Обычно ремесленники доби¬
вались в результате этих движений лишь некоторого участия во
власти, затем наступала реакция и т. д. с переменным успехом.
В итоге движения либо устанавливался режим, основанный
на началах соглашения между цеховой верхушкой и частью ста¬
рого патрициата, отказавшегося от монополии власти и приспо¬
собившегося к новым условиям существования, либо же восста¬
ние терпело полное поражение и полностью восстанавливалось
правление патрициата.
Яркий образец движения первого рода представляет борьба
цехов с патрициями в Кёльне1.
Уже в XII в. Кёльн представлял крупнейший промышленный
и торговый центр Германии. В XIII в. его значение еще больше
возросло. В ранний период ганзейской торговли он был самым из¬
вестным из ганзейских городов Германии. В 1367 г. Кёльн явля¬
ется центром объединения северонемецких городов, объявивших
торговую войну Дании и Норвегии. Это соглашение 77 городов
названо по имени Кёльна, в ратуше которого оно было заключено,
кёльнской конфедерацией — факт, достаточно ясно свидетель¬
ствующий о руководящей роли этого города в Ганзейском союзе.
Около этого времени наступает перелом. Роль Кёльна начинает
падать, и гегемония в Ганзейском союзе переходит к Любеку.
Высшим моментом торгового могущества Кёльна является, по-
видимому, конец 70-х и начало 90-х годов XIV в.
Торговое могущество Кёльна явилось базой политического го¬
сподства патрициата. XIV век — кульминационный пункт патри¬
цианского режима. Все прерогативы власти, с такими усилиями
вырванные городской массой у архиепископа, привели лишь к
политическому укреплению патрицианского слоя. От власти ар¬
хиепископа в XIV в. в Кёльне остались одни лишь обломки, а по¬
литические права патрициата получили полную определенность.
1 Die Chroniken der deutschen Stadte. Koln. Bd. XIII; Stein W. Akten
zur Geschichte der Verfassung und Verwaltung der Stadt Koln im 14 u. 15
Jahrhundert. Bonn, 1893. Bd. I, № 6. S. 27—56; № 52. S. 187—198. Ennen L.
Geschichte der Stadt Koln meist aus den Queilen des Kolner Stadtarchivs,
1863—1880. Bd. II. Ennen und Eckert. Queilen zur Geschichte der Sladt Koln,
I860—1879. Bd. VI.
280

Деятельность кёльнского патрициата носила разнообразный
характер. Его представители, участвуя в оборотах Ганзейского
союза городов, занимались оптовой торговлей с заграницей; но
наряду с этим они состояли членами богатого цеха розничных
торговцев сукном и как раздатчики работ портным, стригальщи¬
кам и ремесленникам других специальностей держали их в эко¬
номическом подчинении. Вместе с тем они занимались и ссудны¬
ми операциями. Вся нижнерейнская и вестфальская знать была
в долгу у кёльнских патрициев. Они же опутали сетью мелких
ссуд городскую бедноту и эксплуатировали ее при сдаче жилых и
торговых помещений.
В XIV в. в Кёльне функционировало два городских совета —
Малый и Большой. В первой половине этого века главная роль в
управлении принадлежала Малому совету, а Большой совет за¬
нимал второстепенное, подчиненное место. Их роль изменилась
лишь начиная с 70-х годов XIV в. По данным 1341 г., Малый совет
состоял из 15 патрициев и обновлялся ежегодно путем коопта¬
ции. Сохранились именные списки членов Малого совета за ряд
лет. Из них видно, что он пополнялся исключительно членами
15 семей, представлявших верхи патрициата. Выбыв из совета,
член его мог вернуться обратно лишь через два года. Ввиду огра¬
ниченности фамилий, в кругу которых происходило избрание, на
третий год в совет возвращались те же лица, которые были его
членами за два года до того. Такая организация совета близко на¬
поминает патрицианский режим в Ренте — знаменитую колле¬
гию тридцати девяти. Подчиненность Малого совета архиеписко¬
пу выражалась в том, что в состав его должно было входить не¬
сколько человек шеффенов, конечно, из числа тех же патрициев,
и что, кроме 15 членов, в заседаниях совета участвовало еще два
бургомистра, назначавшихся рихерцехе. Это были высшие пред¬
ставители исполнительной власти. Малый совет был дипломати¬
ческим, финансовым, административным и судебным органом,
хозяином города в полном смысле этого слова.
Большой совет выступает, по данным 1341 г., как представи¬
тельство от кёльнских приходов. Он состоял из 72 человек, зна¬
чительная часть которых также принадлежала к патрициату и к
кругам, связанным с патрициатом родственными узами. Многие
члены Большого совета были крупными купцами. Единственное
реальное право было ему предоставлено только в области фи¬
нансового контроля. Все расходы свыше 10 марок могли произ¬
281

водиться лишь по общему решению Малого совета, Большого
совета и так называемых Всех советов. Под этим обозначением,
видимо, подразумевались все патриции, участвовавшие в Малом
совете в течение десяти последних лет.
Должностные лица назначались вступающим в исполне¬
ние своих обязанностей Малым советом из состава уходящего
Малого совета. Исполнительная власть была в такой же мере мо¬
нополизирована небольшим количеством патрицианских родов,
как и власть законодательная.
Как указывалось выше, уже в XIII в. противоречие интересов
между патрициатом и ремесленниками достигло такой степени
интенсивности, что привело к вооруженному столкновению.
Уже тогда произошли уличные бои, но ремесленная масса, ру¬
ководимая шерстоткацким цехом, потерпела поражение, и дви¬
жение против патрициата приостановилось на целых сто лет.
Оно возобновилось с большой силой в конце 60-х годов XIV в.1
На этот раз ремесленники выступили против патрициата в союзе
с купеческими элементами Кёльна. Толчком к этому движению,
известному под названием «восстания ткачей», послужили фи¬
нансовые мероприятия совета, которые повлекли за собой не
только усиление налогового бремени, лежавшего на массах, но
и увеличение налогов с купечества2. Восставшие добились аре¬
ста 10 членов Малого совета, устранили из него шеффенов, сло¬
мили власть рихерцехе, лишив ее права контроля над цехами, и
произвели коренной переворот в организации Большого совета.
Взамен представительства от кёльнских приходов в основу его
был положен принцип представительства от цехов. Система двух
советов была сохранена, но центр тяжести городского управле¬
ния был перенесен из Малого совета в Большой, состоявший из
цеховых мастеров.
Однако новая власть держалась недолго. Восстание победило
благодаря союзу ремесленников с купечеством, но после рефор¬
мы политического строя перевес в рядах правительства пере¬
шел к ремесленным элементам, вернее, к той их части, которая
группировалась вокруг ткачей. Политика последних была так
узкоэгоистична, что не соответствовала интересам даже всех ка¬
тегорий ремесленников. Новое правительство повторило ошиб¬
1 Die Chroniken der deutschen Stadte. Bd. XIII. Kohlhofer Chronik; Bd. XII.
S. 272—309.
2 О восстании ткачей см.: Ennen L. Указ. соч. Bd. II. S. 680—682, 683.
282

ки побежденного противника. Введены были торговые пошлины,
сильно задевшие интересы купечества и многих ремесленников,
участвовавших в торговом обороте. Этим воспользовался па¬
трициат, все еще имевший опору в Малом совете. Купечество
и многие цехи отшатнулись от движения и перешли на сторону
патрициата. Произошло сражение на улицах Кёльна, и ткачи ока¬
зались разбитыми.
Анализируя причины неудачи восстания ткачей, мы приходим
к выводу, что она в значительной степени была обусловлена по¬
ведением зажиточной части ремесленной среды. Важен, наконец,
еще один момент: в 60-х годах XIV в. патрициат представлял в
экономической жизни Кёльна большую силу, устранить которую
было нелегко.
Но в конце XIV в. обстановка существенно изменилась.
Экономическая роль Кёльна начала падать, и гегемония в Ган¬
зейском союзе перешла к Любеку1. Одновременно пошатнулось
и экономическое значение патрициата, что подготовило переход
власти в Кёльне к цехам. Последнее произошло в 1396 г.2
25 лет, прошедшие от поражения ткачей до цехового перево¬
рота в Кёльне (1371 —1396 гг.),— время непрерывной внутрен¬
ней борьбы. После поражения ткачей наступила реакция. Власть
Малого совета была восстановлена, а Большой совет реоргани¬
зован на старых началах, т. е. по принципу представительства
от приходов. Его финансовая компетенция была несколько рас¬
ширена. Но для того чтобы стать его членом, необходимо было
удовлетворять требованиям высокого имущественного ценза.
Полномочия, утерянные архиепископскими органами — колле¬
гией шеффенов и рихерцехе, были восстановлены лишь в не¬
значительной степени. Таким образом, и на этот раз движение
ремесленной массы привело к сокращению прерогатив архиепис¬
копской власти. Но одновременно с реакцией проявился раскол
в рядах патрициата. Умаление роли Кёльна в Ганзейском союзе
городов, сужение его торговых оборотов болезненно отразились
на экономическом положении патрициата, капитал которого рос
на основе широкой внешней торговли. Патрициат начинает раз¬
лагаться, и в связи с этим возникает глубокая рознь между раз¬
1 DanellЕ. Die Blutezeit der deutschen Hanse. Bd. II. Berlin, 1905, особенно
c.60—62.
2 Stein W. ZurVorgeschichtedesKolnerVerbundbriefesvom 14. September
1396. Hans. Geschichtlsblatter, XII. 1905. S. 163—202, 268—302.
283

ными представителями его. Этим воспользовались цехи для на¬
ступления на патрицианские органы власти.
На этот раз победа над патрициатом была одержана цехами
быстро и без кровопролития. Патрицианский режим был сме¬
тен1. Конституция, датированная 18 сентября 1396 г. и носив¬
шая название «Союзного договора», создала новое политическое
устройство Кёльна2.
Малый совет — эта цитадель патрициата — исчез бесследно.
Победители вообще отказались от системы двух советов. Союзный
договор предусматривает лишь один совет, основанный на прин¬
ципе представительства от политических цехов и «Обществ со¬
трапезников». Созданы были 22 избирательные ячейки. К их чис¬
лу относились как цехи, так и «Общества сотрапезников». Цехи,
фигурирующие в Союзном договоре,— условное обозначение.
Это были «политические» цехи. Они фактически охватывали не¬
сколько ремесленных цехов. Что касается «Обществ сотрапезни¬
ков», то они существовали в Кёльне задолго до переворота 1396 г.
Это были своего рода политические клубы ремесленников и куп¬
цов, игравшие большую роль в подготовке народных движений и
во время их. Теперь они, подобно «политическим» цехам, также
стали избирательными ячейками.
Избирательные ячейки-цехи и «Общества сотрапезников»
выбирали в совет 36человек, которые кооптировали еще ^че¬
ловек. Таким образом, при составлении совета выборное начало
сочеталось с принципом кооптации. Совет решал все вопросы
текущего управления и законодательства, за исключением лишь
самых важных, а именно вопросов о военных походах, о союзах
с другими городами и князьями и о расходах, превышающих ты¬
сячу гульденов. Эти важнейшие вопросы решались советом при
участии представителей от всех политических цехов. Таким об¬
разом, Союзный договор 1396 г. вводил в конституцию Кёльна
наряду с системой представительства принцип своеобразного
референдума.
Патрицианское правительство было сметено, но патрици¬
анские семьи остались в Кёльне. Они сумели приспособиться к
новому строю и даже продолжали играть видную роль в полити¬
1 Keussen Н. Die Kolner Revolution 1396. Koln, 1888.
2 Stein W. Указ. соч. T. I. С. 187—198. К истории переворота 1396 г. в
Кёльне и созданного им строя см. еще: Ennen L. Указ. соч. Т. II. С. 683, 696,
762 и др.
284

ческой жизни Кёльна, но уже не как члены знатных родов, а как
бюргеры, делегированные в совет на общих основаниях избира¬
тельными ячейками.
Переворот 1396 г. создал на основе Союзного договора по¬
литическую демократию в форме представительства от полити¬
ческих цехов и «Обществ сотрапезников». Но кёльнская демо¬
кратия носила лишь чисто формальный характер. Фактически в
Кёльне правила в XV в. не масса рядовых ремесленников, а бо¬
гатая цеховая верхушка и купечество. В совет попадали только
богатые люди. Это вполне понятно. И в XV в. об экономическом
упадке Кёльна можно говорить лишь в относительном смысле. И
в XV в. город этот жил еще очень интенсивной экономической
жизнью, хотя и менее значительной по своему масштабу, чем в
предыдущую эпоху1. Будучи узловым пунктом множества торго¬
вых путей, расходившихся в разные стороны, Кёльн поддержи¬
вал торговые сношения не только со всей Рейнской областью,
но и с отдаленными частями Германии и с другими странами —
Фландрией, Брабантом, Францией, Англией. В городе не было
какой-либо одной доминирующей отрасли промышленности, не
было еще развито шерстоткацкое, шелкоткацкое, кожевенное
ремесло. Кёльнские купцы были постоянными посетителями
лейпцигских и франкфуртских ярмарок. Очень ярко выступает
в Кёльне в XI в. тесная связь торгового капитала с ремесленной
промышленностью. Кёльнские купцы выступают в это время как
носители домашней формы зарождающейся мануфактуры не
только в самом Кёльне, но и в отдаленных местностях и городах,
что свидетельствует о том, что средства этих купцов не находили
достаточного приложения.
На этой экономической основе сложился политический союз
богатой цеховой верхушки с купечеством, которые сообща стали
править городом. Ремесленная же масса по-прежнему оказалась
устраненной от власти. Это выражает социальную сущность це¬
хового режима.
1 /Cws£<?£.QuellenzurGeschichtedesK6lnerHandelsund Verkehrsim XIV—
XV Jahrhundert. Bd. I—III, 1918—1923; его же. Die Kolner Handelsbeziehun-
gen im XV Jahrhundert Vierteljahrschrift fur Sozial- und Wirtschaftsgeschichte.
1909. Bd. VII. S. 296—308; его же. Die Handelsbeziehungen zwischen Koln
und Italien im spateren Mittelalter. Westdeutsche Zeitschrift fur die Geschichte
und Kunst.Bd. XXVII. 1909.
285

Вскоре после переворота 1396 г. наступила аристократизация
политического строя Кёльна. Правящей плутократии удавалось,
несмотря на призыв сорока четырех, проводить то, что соответ¬
ствовало ее интересам. В области продовольственной политики
правление ее выразилось в полном пренебрежении к народным
нуждам. В угоду богатым членам цехов булочников и мясников,
состоявшим членами совета, совет снисходительно относился
к незаконному повышению ими цен на хлеб и мясо. В области
финансовой политики правление кёльнской плутократии выра¬
зилось в еще большем росте городской задолженности, чем это
имело место во время патрицианского режима, и во все большем
перенесении центра тяжести городских доходов с предметов про¬
довольствия на акциз1.
Переворот 1396 г. не искоренил среди народных масс глубо¬
кого недовольства органами правящей власти. Оно все больше
накоплялось, прорываясь и в дальнейшем в форме народных вос¬
станий.
Другой тип конституции создался в результате восстаний
против патрициата в Страсбурге2. Об этом городе3 и его истории
нам уже приходилось говорить. В конце XIII в. городской совет
Страсбурга состоял исключительно из патрициев. Недостатки
патрицианского режима были в Страсбурге очень резко выраже¬
ны. Состоявший из патрициев суд по конфликтам между патри¬
циями и ремесленниками всегда решал дела в пользу патрициев4 5.
Патриции проявляли чрезвычайную надменность по отношению
к ремесленникам и заставляли их бесплатно работать на себя.
В хронике Кёнигегофена указывается, например, что «если у
кого-нибудь (из благородных) портной, или сапожник, или дру¬
гой ремесленник просил денег (за свои труды), то благородный
давал ему вместо этого пощечину»6. Такая полная беззащит¬
ность заставляла многих ремесленников и купцов становиться
в отношения личной зависимости к отдельным могуществен¬
ным патрициям, что носило название Mundmannschaft. Хроника
изображает отношения между мундманами и их господами сле¬
1 Stein W. Указ. соч. Т. I. № 261. С. 468—477.
2 Die Chroniken der deutschen Stadte. Bd. VIII—IX. Urkunden und
Darstellung. Strassburg, 1870—1877.
3 SchmollerG. Strassburgzur Zeit der Zunftkampfe. Strassburg, 1875.
4 Chroniken der deutschen Stadte. Bd. IX. S. 774 и др.
5 Die Chroniken der deutschen Stadte. Bd. IX. S. 775.
286

дующим образом; «Как известно, никому из ремесленников не
платили денег. Ремесленники обращались к какому-нибудь из
благородных, которому они начинали служить весь год так, как,
например, в деревне крестьяне служат своему господину. Этот
благородный охранял за это ремесленника от насилий и помогал
ему в том, чтобы ему платили за работу. Был в Страсбурге один
рыцарь (так назывались в Страсбурге и патриции), который имел
очень большой доход (300 или 400 четвертей овса) от ремеслен¬
ников, зависевших от него и пользовавшихся его помощью»1.
Сельскохозяйственный характер оброка, упоминаемого в приве¬
денной цитате, свидетельствует о том, что ремесленники, о кото¬
рых идет речь, еще не порвали с сельским хозяйством; но следует
отметить, что в числе мундманов были наряду с городскими ре¬
месленниками потомки крепостных, переселившихся в город из
поместий тех патрициев, которые оказывали им защиту в городе.
Страсбургский патрициат был тесно связан с феодальной знатью
и владел населенными землями.
Первая вспышка борьбы цехов с патрициями приходится на
1308 г. Она была вызвана притеснениями шульгейса, т. е. низше¬
го судьи, клаусцорена. Но ремесленники не выработали опреде¬
ленного плана действий, и патриции их победили.
Борьба возобновилась в 1332 г.2 Накануне ее возобновления
произошло кровавое столкновение между двумя крупными па¬
трицианскими родами Страсбурга — Цорн и Мюленгейм, причем
оба рода были поддержаны феодалами из сельских местностей.
Этот союз заставил горожан встревожиться, так как мог им
грозить тяжелыми последствиями. Горожане разоружили па¬
трициев, поставили стражу у всех ворот города, изгнали наибо¬
лее ненавистных членов правящей клики из города и произве¬
ли изменения в конституции. В административном отношении
Страсбург делился в XII—XIII вв. на так называемые констофли,
в которых преобладающим элементом была городская аристокра¬
тия, хотя в их состав входили и разбогатевшие ремесленники.
Констофли, судя по всем данным, были органами местного само¬
управления. Власть патрициата в значительной степени покои¬
лась на них. В 1332 г. констофли как органы власти в отдельных
округах Страсбурга были аннулированы и ремесленникам было
запрещено в них вступать. Без поддержки со стороны ремеслен-
1 Die Chroniken der deutschen Stadte. Bd. IX. S. 775.
2 Там же. С. 776.
287

ников констофли были обескровлены как орудие патрициата в
управлении городом и превращены в частные общества выходцев
из аристократии.
Однако цехи оказались не в состоянии устранить полностью
старый патрициат. Им (правильнее будет сказать, цеховой вер¬
хушке) пришлось разделить власть с патрициями. Руководящим
органом по-прежнему остался городской совет. В него введены
были «все почтенные бюргеры без исключения»,— говорит хро¬
нист. Термин «бюргеры» впервые появляется теперь: до перево¬
рота члены совета обозначались как «господа» — Неггеп. Как
указывалось, термин «почтенные» означал в хрониках лиц, имев¬
ших значительное состояние и пользовавшихся в городе автори¬
тетом и весом.
По грамоте 1334 г.1, совет избирался ежегодно всем мужским
населением г. Страсбурга, достигшим 20 лет, причем избираться
в совет могли только оседлые бюргеры. Совет должен был состо¬
ять из 25 ремесленников, 14 бюргеров (так обозначались купцы)
и 8 «рыцарей», т. е. членов старого патрициата. Из состава сове¬
та выбиралось двое старшин из представителей старой знати и
один аммейстер для надзора за ремеслом из ремесленников.
Совет утратил характер чисто патрицианского органа. Его
социальная основа и круг лиц, получивших доступ к избранию
в члены его, расширились. Но все же он состоял и теперь из бо¬
гатых и богатейших, ибо из состава ремесленных цехов в совет
попадали только представители цеховой верхушки.
Рядовые ремесленники, ремесленная масса не была в нем
представлена.
Исходя из данных хроники, рисующей характер деятельности
нового совета, можно заключить, что угнетение масс, насилия и
злоупотребления со стороны власть имущих не прекратились.
Господствовали произвол и взяточничество.
Политическое устройство Страсбурга еще неоднократно под¬
вергалось изменениям — в 1371, 1420, 1482 гг.2 Сущность из¬
менений сводилась, по-видимому, к тому, что количество мест,
предоставленных представителям трех указанных выше обще¬
ственных слоев — ремесленников, бюргеров и рыцарей,— меня¬
лось, причем в конечном итоге удельный вес богатых ремеслен¬
ных элементов в совете возрос.
1 Die Chroniken der deutschen Stadte. Bd. IX. S. 932—935.
2 Там же. S. 938—939, 943—950.
288

Политическое развитие Страсбурга вполне соответствует
характеру его экономической жизни и структуре страсбургских
цехов1. В Страсбурге господствовала шерстоткацкая промышлен¬
ность, внутри которой цех шерстобитов играл роль предпринима¬
теля и раздатчика работы членам других цехов этой отрасли про¬
мышленности, последние же были экономически подчинены ему,
работая на шерстобитов полностью или частично. Страсбург был
экспортным центром шерстоткацкой промышленности. На такой
экономической базе мог вырасти только олигархический строй
управления, господство богатых элементов — цеховой верхушки
и богатого купечества. По-видимому, остатки старого патрициа¬
та приспособились к новому политическому строю, приняв так¬
же участие в промышленности и торговле.
Немецкая буржуазная историография обозначает тот тип го¬
родского управления, который создался в результате цеховых вос¬
станий в Страсбурге, как компромисс между цехами и патрициа¬
том и резко противопоставляет его кёльнскому Союзному дого¬
вору, якобы создавшему «цеховую демократию». Произведенный
нами анализ доказывает, что между Кёльнской и Страсбургской
конституциями, созданными после переворота, не было прин¬
ципиального различия. Сущность обеих заключалась в том, что
они подорвали сплоченность правившего слоя и доставили пре¬
обладание в органах власти широким слоям богатых торгово-
промышленных элементов. Сделанный вывод применим ко всем
тем случаям, когда цеховые восстания в большей или меньшей
степени кончались победой восставших против старого режима.
Идеализировать созданный восстанием «цеховой режим», ото¬
ждествляя его с правлением ремесленной массы, означает фаль¬
сифицировать подлинный характер событий. На смену патри¬
циату обычно приходила плутократия в той или другой форме.
Крайние проявления произвола исчезали, но все-таки оставались
злоупотребления властью и хищения городских сумм со стороны
правящих, и ремесленная масса продолжала остро испытывать
экономическое угнетение со стороны предпринимателей, обла¬
давших крупными средствами, и ряд несправедливостей в обла¬
сти управления.
Особый тип цеховых восстаний представляет движение, раз¬
вернувшееся в ганзейских городах Германии. Остановимся для
1 Schmoller G. Указ. соч.
289

примера на восстаниях в Брауншвейге1. Это был город, появив¬
шийся позднее, чем прирейнские города, истории которых мы
уделили много внимания, и к тому же политически подчиненный
не императору, а брауншвейгскому князю. Цеховое движение
в Брауншвейге прошло через две основные стадии и вылилось
в форму кровавых столкновений. Первая стадия относится к
концу XIII в. (к 1292 г.), вторая — почти к последней четверти
XIV в. (к 1374 г.). Обе стадии имеют много черт сходства между
собой. В 1292 г. постоянные столкновения между патрициатом
и цехами, происходившие в Брауншвейге в XIII в., вылились в
форму открытого восстания цехов. Это движение совпало с кон¬
фликтом, наступившим после смерти брауншвейгского герцога
Вильгельма, между двумя претендентами на брауншвейгский
престол. Соперниками были два сына покойного — Альбрехт
Жирный и Генрих Чудаковатый. Спор должен был быть решен
главным городом герцогства — Брауншвейгом. Каждый пре¬
тендент на престол опирался на определенный слой городского
населения. Генрих Чудаковатый — на цехи, Альбрехт Жирный
вступил в союз с патрициатом, состоявшим из богатейшего ку¬
печества. Менее богатое купечество, не входившее в состав па¬
трициата, стояло в этой борьбе в одних рядах с ремесленниками,
ибо, подобно последним, хотя и не в такой степени, также было
недовольно действиями патрицианских властей. Пользуясь под¬
держкой Генриха Чудаковатого, который вступил в Брауншвейг
с вооруженным отрядом, цехи свергли правление патрициата и
установили свой совет из 12 человек.
Но Брауншвейг был членом Ганзейского союза городов. Союз
не мог потерпеть такого посрамления брауншвейгского патри¬
циата, принимавшего большое участие в ганзейских торговых
оборотах, и издал постановление о бойкоте Брауншвейга, что
носило название Verhansung — исключение из числа членов ган-
зы. Бойкот означал, что никто из членов Ганзейского союза не
смеет поддерживать торговые сношения с брауншвейгским купе¬
чеством. Города, нарушившие этот запрет, также подвергались
торговому бойкоту в течение целого месяца после отъезда из них
брауншвейгских купцов. Постановление о бойкоте Брауншвейга
было доведено до сведения фландрских городов — Ипра, Брюгге
и др., с которыми Брауншвейг поддерживал оживленные тор¬
1 Die Chroniken der deutschen Stadte. Braunschweig. Bd. VI. Leipzig,
1868.
290

говые сношения. После издания постановления о бойкоте
Брауншвейга брауншвейгское купечество отшатнулось от движе¬
ния. Бойкот подрывал его жизненные корни. Ремесленники оста¬
лись одинокими в борьбе. Им было не под силу одним выдержи¬
вать ее. Вмешательство Ганзейского союза в цеховое восстание
Брауншвейга кончилось тем, что изгнанный патрициат вернулся
в Брауншвейг. Произошла полная реставрация его власти, и не
только зачинщики движения, но и многие рядовые его сторонни¬
ки подверглись сильным репрессиям.
В 1374 г. наступает второй этап цехового движения в
Брауншвейге1. В течение всего XIV в. брауншвейгские цехи не
пользовались никакими политическими правами. Существовала
жалкая комиссия цеховых представителей при городском совете,
но с ее мнением никто не считался.
В 1374 г. опять вспыхнуло цеховое восстание и повторился
в общих чертах ход движения, уже известный нам из истории
1292 г. Цехи предъявили совету ряд политических требований,
в ответ на что совет арестовал главных вождей движения. Тогда
цехи, поддерживаемые непатрицианским купечеством, воору¬
жились и ответили совету тем же — они арестовали его членов
и приговорили их к казни, что и было приведено в исполнение.
Патрицианский совет был ликвидирован и создан правящий ор¬
ган из цеховых представителей. Патрициат, как и за 80 лет до
этого, обратился к своему естественному покровителю — Ган¬
зейскому союзу. Последний вновь издал постановление о бойко¬
те Брауншвейга, и последствия его были те же, что и в 1292 г.:
купечество отшатнулось от движения, и цехи, оставшись в оди¬
ночестве, сдались. Патрициат вернулся в Брауншвейг и подверг
жестоким репрессиям вождей и участников восстания. В конеч¬
ном итоге цехи ничего не добились в Брауншвейге.
Брауншвейгский тип цехового движения и его итоги харак¬
терны для всех ганзейских городов. По этому типу протекало и
цеховое восстание в начале XV в. в главном городе Ганзейского
союза — Любеке. Ганзейский союз городов во всех ганзейских
городах силою своего авторитета решал исход борьбы между це¬
хами и патрициатом в пользу последнего. Цехи не добились ника¬
ких политических прав ни в одном ганзейском городе.
1 Очень подробное описание цехового восстания 1374 г. в Брауншвейге
см.: Die Chroniken der deutschen Stadte. Bd. VI. S. 312—409.
291

Своеобразные черты представляло цеховое движение в горо¬
де Констанце1. И здесь оно совершалось этапами в течение более
века. Констанце кий патрициат, как и страсбургский, был связан
тесными родственными узами с окрестной феодальной знатью,
которая оказала ему большую помощь в борьбе с цеховым дви¬
жением.
Первый этап этого движения в Констанце относится к 1342 г.
Цехи восстали против патрициата, одержали над ним победу и
стали у власти, но пользовались ею только четыре месяца. В те¬
чение этого времени патрициат успел собрать свои силы и при
поддержке окрестной феодальной знати сломил власть цехов.
Произошла реставрация патрицианского режима.
Второй этап цехового движения в Констанце относится к
1370 г. Цехи опять одержали победу, но патрициат обратился за
помощью к императору Карлу IV и к властям города Нюрнберга,
где в течение всего Средневековья сохранялся патрицианский
режим. Власти Нюрнберга и Карл IV оказали помощь вооружен¬
ной силой изгнанным из Констанцы представителям патрициата
и помогли им возвратиться в город. Власть патрициата была вос¬
становлена, и на цехи был возложен императором огромный по
тому времени штраф, в результате которого цехи были на долгое
время материально обескровлены.
В 1429 г. наступил третий и последний этап цехового движения
в Констанце. На этот раз борьба для патрициата осложнилась тем,
что в его недрах произошел раскол. Констанца в XIV и в первой
половине XV в. была очень богатым городом, в котором процве¬
тало шерстоткацкое и льноткацкое производство. Ремесленная
масса была в Констанце сильно расслоена. Элементы капитали¬
стических отношений рано проникли в недра цехов в Констанце.
Из цеховой массы стали выделяться раздатчики работы, ко¬
торые сумели экономически подчинить себе ткачей не только
Констанцы, но и близлежащих небольших городов. Так, ткачи
города Виллингена производили в это время сукно и полотно на
констанцских раздатчиков работы. Отдельные элементы цеховой
массы откалывались от нее и переходили в ряды купечества, а
из рядов купечества разбогатевшие элементы переходили затем
1 Gothein. Wirtschaftsgeschichte des Schwarzwaldes. Bd. I. Strassburg,
1891—1892. О промышленности и торговле Шварцвальда см. с. 457 и др. О
Констанце см. также: Die Chroniken der Stadt Konstanz, herausgegeben von
Ruppert. Bd. I—II. Konstanz, 1890—1892.
292

Заседание городского совета в Аугсбурге
(передача атрибутов власти патрициями ремесленникам
после победы последних) XIV в.

в ряды патрициата. Этот интенсивный темп экономической жиз¬
ни Констанцы, сопровождавшийся быстрым обновлением соста¬
ва патрициата, содействовал тому, что в патрициате появились
различные прослойки. Одни патриции богатели, другие беднели.
Последние оставались еще в рядах патрициата, но уже были от¬
странены от власти и не занимали больше прежнего положения.
Чтобы опять подняться до него, они из демагогических соображе¬
ний становились на сторону цехов. Во главе такой обедневшей
прослойки патрициата стоял некий Генрих Эйгингер, большой
честолюбец и авантюрист. Он стал одним из вождей цехового
движения, но когда цехи в Констанце победили, они выдвинули
на должность первого бургомистра не его, а обыкновенного це¬
хового мастера, а на должность второго бургомистра — другого
патриция. Эйгингер остался крайне недоволен.
Но борьба и на этот раз не привела все-таки к победе цехов.
Им не удалось удержаться у власти. Если в 70-х годах XIV в.
патрициату помог император Карл IV, то теперь на помощь ему
пришел император Сигизмунд. Опираясь на вооруженные силы,
присланные Сигизмундом, констанцский патрициат низложил
цеховой совет и реставрировал свою власть.
Цеховые восстания в городах Германии — это страница огром¬
ного значения в истории классовой борьбы в феодальном городе1.
Они происходили не только в крупных городских центрах, но и
охватили огромное большинство немецких городов. Цеховые
восстания развернулись в Трире, Ростоке, Эрфурте, Кобленце,
Магдебурге, Шпейере, Майнце, Страсбурге, Констанце, Бибе-
рахе, Мемингене, Кемптерне, Кауфбайрене, Раненсбурге, Пара-
фендорфе, Юберлингене, Виллингене, Райтлингене, Ротвейлене,
Гельбронне, Вимпфене, Галле, Кольмаре, Хагенау, Ульме, Ре¬
генсбурге и в десятках других городов Германии.
Полный анализ и исчерпывающая оценка их роли в развитии
немецких городов с позиций марксистско-ленинской методоло¬
гии еще ждут своего исследования.
Подводя некоторые итоги сказанному в настоящей главе,
можно отметить, что самыми древними предками патрициев
могли быть иногда крепостные. Ближайшие предки патрициев в
большинстве случаев — разбогатевшие купцы. Местами, как, на¬
1 Mascher Н. A. Das deutsche Gewerbewesen von der fruhesten Zeit bis
auf die Gegenwart, Vierler Abschnitt. S. 167—276. В этой книге приведено
описание цеховых восстаний во многих городах.
294

пример, во Фландрии и ганзейских городах Германии, патрициат
был исключительно купеческого происхождения. В старых при-
рейнских городах, таких как Кёльн, Страсбург и др., ядро патри¬
циата составили епископские министериалы, образовавшие при
епископе городской совет — высший орган управления. С разви¬
тием торговли и промышленности в этот слой влились предста¬
вители от богатейшего слоя купечества, сперва как советники по
торговле и промышленности, затем, после подавления сеньори¬
альной власти, как члены правящего органа, члены патрициата.
Местами, как, например в Констанце, в состав патрициата входи¬
ло довольно много феодалов. В Италии это произошло путем по¬
селения феодалов в городах, в других странах Западной Европы
главным образом путем браков между высшим слоем городского
купечества и поместными феодалами. В составе патрициата ита¬
льянских городов это был многочисленный элемент.
Патрициат выступает как враг и угнетатель народной массы.
В борьбе, проходившей в городе, богатое купечество, не при¬
надлежавшее к патрициату, поддерживало цехи. Но если этот
союз грозил материальным интересам купечества, то оно изме¬
няло цехам (города Ганзейского союза, например Брауншвейг, и
ломбардские города, например Милан).
Феодалы поддерживали патрициат в тех случаях, когда заде¬
вались их материальные интересы. Порою они из демагогических
соображений становились на сторону цехов (Брауншвейг).
Ганзейский союз городов всегда выступал защитником патри¬
циата. Характер государственного строя в стране всегда играл
большую роль в формировании патрициата и в борьбе цехов с па¬
трициями. Об этом свидетельствует сопоставление судьбы патри¬
циата в Германии и во Франции. Победа цехов над патрициатом
не ведет к цеховой демократии. На место патрициата становится
плутократия, состоящая из цеховой верхушки и некоторой части
бывшего патрициата, приспособившегося к новым условиям су¬
ществования.
Порою (например во Фландрии) восставшая цеховая масса
наряду с лозунгом «Вся власть цехам» выдвигает требование пре¬
доставления мелким мастерам права покупки сырого материала
и продажи готовых изделий, другими словами, требование пре¬
вращения всех мастеров в самостоятельных мелких предприни¬
мателей. Это требование обращено против раздатчиков работы.
Независимость от крупных предпринимателей — крайний предел
295

стремлений цеховой мелкоты до конца XV в. Будучи осуществле¬
на во Фландрии законодательным образом, эта независимость не
осуществилась там в жизни.
В борьбе с ремесленными цехами патрициат не всегда высту¬
пает как единое целое. В ряде случаев он расколот на фракции,
что содействует победе цехов (Кёльн). В противоположность
этому сильно дифференцированная ремесленная масса выступа¬
ет против патрициата единым фронтом. Причина этого явления
ясна. Она заключается в том гнете, который испытывают при па¬
трицианском режиме все прослойки ремесленной массы. Однако
в некоторых случаях удается все-таки констатировать расхожде¬
ние интересов различных частей ремесленной массы. Такого
рода случай мы видели на примере «Восстания ткачей» в Кельне.
Ткачи, возглавлявшие движение, восстановили против себя сво¬
ей узкоэгоистической политикой остальные цехи, что было при¬
чиной его неудач.
Однако примеров розни между мастерами и подмастерьями во
время цеховых восстаний против патрициата мы не встречаем.
Было бы чрезвычайно важно проследить роль плебейских эле¬
ментов в цеховых восстаниях, особенно во Фландрии. В Герма¬
нии она проявляется лишь в XV в.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГОРОДА ИТАЛИИ В XII —XV вв.
Города возникли как следствие роста производительных
сил и общественного разделения труда, в результате кото¬
рого ремесло отделилось от сельского хозяйства. В Италии
города возникли, вступили в борьбу с сеньориальной властью и
образовали коммуны раньше, чем во Франции и Германии. Они
приобрели удельный вес в экономической жизни Италии и всей
Европы еще до Крестовых походов, с которыми пытаются связать
их появление некоторые буржуазные историки. Городская про¬
мышленность и торговля, внутренняя и внешняя, развились в
Италии задолго до Крестовых походов. Венеция еще до Крестовых
походов была главным посредником в обмене между Западом и
Востоком. Золотая булла императора Алексея Комнина дарова¬
ла ей права беспошлинной торговли во всех странах, входивших
в состав Византийской империи, открыв перед нею все рынки
Востока. Было бы, однако, ошибкой думать, что итальянские го¬
рода ничем не обязаны Крестовым походам, что Крестовые похо¬
ды не оказали на их развитие того стимулирующего влияния, ко¬
торое испытали благодаря им города других западноевропейских
стран. Наоборот, итальянские города извлекли из Крестовых
походов еще большую пользу, чем города Франции и Германии.
Не нужно забывать, что поток товаров из Леванта в Западную
Европу и из Западной Европы в Левант шел преимущественно
через приморские города Италии, обогащая не только эти города,
но и всю Северную Италию.
Итальянцы занимали особое место в организации Крестовых
походов. Представители рыцарства Германии, Франции, уча¬
ствовавшие в этих походах, обыкновенно растворялись в боль-
297

ших армиях, не составляя отдельных отрядов. Итальянские го¬
рода представляли в этом смысле исключение. Венеция и Генуя
снаряжали свои самостоятельные флоты, имевшие собственных
вождей и плывшие отдельно от больших армий крестоносцев.
Генуя и Пиза впервые во время Крестовых походов отправили
флот в Сирию. До той поры они вели торговлю только в западной
части Средиземного моря. Флоты итальянских городов сыграли
большую роль в завоевании крестоносцами сирийского побере¬
жья и в основании государств крестоносцев. Они снабжали ар¬
мии крестоносцев оружием и съестными припасами. Таким обра¬
зом, итальянская торговля расширялась в самом ходе Крестовых
походов еще до основания итальянских поселений в сирийских
городах. За помощь, оказанную крестоносцам, итальянцы, глав¬
ным образом венецианцы и генуэзцы, получили в городах Сирии
различные торговые привилегии, дома, ряды, лавки, рынки, це¬
лые кварталы, в которых основали свои колонии. Самая значи¬
тельная венецианская колония образовалась в Тире1.
Последствием образования факторий западноевропейскими и
особенно итальянскими купцами в прибрежной Сирии был боль¬
шой подъем европейско-византийской торговли. Дошедшие до
нас описания путешествий, совершенных в Азии европейскими
купцами, например Марко Поло, свидетельствуют о том, что в
середине XIII в. венецианцы отправлялись за товарами в Китай,
Персию, Индию, Японию, Северную Африку. Они проникали в от¬
даленнейшие части Азии до западного побережья Тихого океана.
Известно также, что в Акре наряду с поселениями европейских
купцов существовали корпорации восточных купцов. Кроме то¬
варов, привезенных в прибрежные города Сирии из разных стран
Востока, здесь продавались продукты самой Сирии — фрук¬
ты, вина, шелка, хлопчатобумажные материи и др. Центрами
производства этих материй являлись Антиохия, Тир, Триполи.
Арабский историк Макризи утверждает, что в Триполи занято
было в шелкоткацком производстве свыше 4 тыс. человек и что
1 Heyd W. Geschichte des Levantehandels im Mittelalter. Bd. I. Stuttgart,
1879. S. 145—208, 343—402; а также: Schaube A. Handelsgeschichte der
romanischen Volker des Mittelmeeresgebiete bis zum Ende der Kreuzzuge,
Bd.I. Berlin, 1906; Schulte A. Geschichte des mittelalterlichen Handels und
Verkehrs zwischen Westdeutschland und Italien. Bd. I—II; De Mas Latrie.
ТгаПёё& de paix et de commerce et documents divers concernants les relations
avec les Arabes de TAfrique Septentrionale au moyen ige. Paris, 1865.
298

там производились шелковые материи самых разнообразных
сортов. Развито было производство посуды, стекла и красиль¬
ное дело. Западная Европа платила за продукты Леванта своими
продуктами. Ежегодно в определенные сроки из Венеции отплы¬
вали флотилии кораблей с товарами, направлявшиеся в Сирию,
Армению, Кипр и Египет. Ценность товаров, экспортируемых в
Европу из Леванта, превышала ценность европейского экспорта
в Левант. Западной Европе приходилось выравнивать пассивный
для нее баланс уплатой Востоку серебра. С прибытием такой
флотилии в гавани Леванта там начиналось большое оживление,
но и круглый год совершался обмен между Западной Европой и
Востоком. Кроме профессиональных купцов, ему содействовала
масса паломников, направляющихся из Европы в Палестину1.
Расширение обмена с Востоком вызвало большой подъем го¬
родской жизни в Италии. Из Леванта вывозились не только цен¬
ные и редкие товары, оттуда привозили хлопок и шелк-сырец,
необходимые для разных отраслей текстильного производства.
Там усваивалась техника неизвестных в Европе отраслей про¬
мышленности, таких, например, как обработка стекла; приоб¬
ретались новые профессиональные навыки, например окраска
тканей. Купцы и путешественники, в первую очередь итальянцы,
привозили к себе на родину неизвестные Западной Европе се¬
креты производства. Привезенные в приморские города Италии
товары растекались как по Северной Италии, так и через горные
альпийские проходы по разным странам Европы. В итальянских
городах сильно развивается промышленность, укрепляются ста¬
рые ремесленные профессии — оружейное дело, выработка по¬
лотна, шерстоткачество, строительное дело2. Наряду с ними по¬
являются новые отрасли промышленности — обработка стекла,
выделка хлопчатобумажных тканей. Шелкоткачество свивает
себе гнездо в Пизе, Луке, позднее во Флоренции. Оно существу¬
ет и в Венеции. Широко развивается в связи с Крестовыми похо¬
дами судостроение. Это — обширная отрасль промышленности,
1 Prutz. Kulturgeschichte der Kreuzztige. Berlin, 1883. S. 354— 376.
2 Doren A. Italienische Wirtschaftsgeschichte. S. 492—494; LuzzattoD.
Storia economica d’ltalia. Vol. I, cap. V. Lo sviluppo delPeconomia cittadina
non grande comuni dell’interno (secoli XII—XIV). Roma, 1949. Рус. nep.:
ЛущаттоД. Экономическая история Италии. М., 1954. Ч. II, гл.У.
Развитие экономики крупных городских коммун внутренних областей.
С. 268—294.
299

требующая координированной работы представителей многих
ремесленных специальностей — различных работников по де¬
реву и металлу; ткачей, выделывающих паруса; канатчиков и
многих других. Оно создает спрос на большое количество черно¬
рабочих и матросов. Наибольшую роль в экономической жизни
играет судостроение в Венеции и в Генуе. Оно развивается и в
более мелких городах в связи с плаванием по р. По и ее прито¬
кам. Несмотря, однако, на стимулирующее влияние Крестовых
походов, на развитие городского ремесла в Италии, бросается в
глаза незначительная роль, которую предметы обрабатывающей
промышленности играли во внутренней торговле. Предметами
внутреннего обмена являлись главным образом сельскохозяй¬
ственные продукты — вино, зерно, а также соль. Из предметов,
производимых итальянским ремеслом, на внутренний рынок по¬
ступали: шерстяные и шелковые ткани, миланское, генуэзское и
флорентийское оружие, изделия из камня, венецианское стекло
и мозаика по стеклу. Но все эти предметы в гораздо большем ко¬
личестве вывозились за границу. Зато в значительно большей
степени, чем в предыдущие века, развивается в Италии торговый
обмен с другими странами. Удельный вес Италии в общей сумме
торговых оборотов европейских стран чрезвычайно возрастет по
сравнению с предыдущим периодом. Это налагает сильный от¬
печаток на общий характер экономики Северной и центральной
Италии. Преобладание внешней торговли над внутренней вместе
с тем имело неизмеримо важное последствие для политического
строя Италии. Единый внутренний рынок не создавался. Он раз¬
бивается широким потоком товаров, шедших далеко за пределы
Италии в разные страны или ввозившихся извне из разных стран.
Отсутствовала, таким образом, важнейшая экономическая пред¬
посылка для создания единого централизованного государства.
В XII—XIII вв. состав городского населения в Северной
Италии меняется. Он становится разнообразнее и сложнее.
Социальная дифференциация населения углубляется1. Растет ко¬
личество зажиточных пополанов и крупного купечества не толь¬
ко в трех приморских республиках Италии — Венеции, Генуе и
Пизе, но, хотя в менее значительной степени, и в других городах
Ломбардии и отчасти Тосканы. Углубляются сдвиги, происхо¬
дившие в аграрном и городском строе уже в предыдущую эпоху,
все более расшатывавшие феодальное поместье. В XI в. проис¬
1 DorenA. Указ. соч. С. 146 и др.
300

ходило приспособление его к условиям товарного производства
и денежного обмена. В XII—XIII вв. наблюдается мобилизация
земельной собственности и, как и повсюду в результате развития
товарно-денежных отношений, усиливается феодальный гнет.
Происходит дифференциация крестьянства. Наряду с богатой
крестьянской верхушкой появляется мелкое и среднее крестьян¬
ство. Растет количество крестьянских волнений и восстаний.
Учащаются побеги крестьян в город; вместе с тем учащается и
уход в город крестьян по договоренности с владельцем поместья.
Форма натуральной ренты встречается все реже, и уже в XII в. го¬
сподствующей становится денежная рента. Богатое крестьянство
стремится приобрести личную свободу путем выкупа. Некоторые
городские коммуны Италии уже в XII в. сами привлекают к себе
крепостных крестьян. Так, Флоренция уже в 1106 г. призвала
крестьян скрыться за ее стенами от гнета феодалов. Материалы
по истории итальянских городов свидетельствуют о том, что в
XII—XIII вв. в Северной Италии шел непрекращающийся поток
крестьян из сельских местностей в города1.
Одновременно совершается другое движение из сельских
местностей в города (количественно неизмеримо меньшее, чем
крестьянское), отражающее своеобразный характер развития
средневекового города в Италии. Мы имеем в виду интенсивное
переселение в город феодалов. Оно также происходило уже в
XI в., но в XII—XIII вв. приобрело гораздо большие размеры.
Выше уже упоминался факт добровольного переселения ита¬
льянских феодалов в города. В XII—XIII вв. наряду с этим движе¬
нием развивается их принудительное переселение в город. Оно
теснейшим образом связано с тенденцией северо- и среднеита¬
льянских городов к экспансии, начавшей проявляться с момента
превращения города в коммуну.
Все города Средневековья в Западной Европе обладали не¬
большой подвластной им округой, носившей название «запо¬
ведной мили». Она охватывала сельскую местность, тесно при¬
мыкавшую к городу, включая небольшое количество селений, а
также общинные земли, принадлежавшие городу. Город вместе
с «заповедной милей» представлял ту городскую марку, которая
выделялась из более обширной сельской марки. Город, а точнее,
его правящая верхушка подчинили себе «заповедную милю» и
угнетали ее население налогами, запретом свободно заниматься
1 DorenA. Указ. соч. С. 146 и др.
301

ремеслом и другими мерами. У каждого итальянского города так¬
же была своя «заповедная миля», но она не удовлетворяла его
нужд и потребностей. Раннее возникновение и быстрый рост ита¬
льянских городов остро поставили вопрос о пропитании городско¬
го населения. Крупные приморские города, такие как Венеция и
Генуя, в значительной степени разрешали его подвозом сельско¬
хозяйственных продуктов, главным образом зерна. Так, напри¬
мер, Венеция получала зерно не только с далматинского побере¬
жья, но и из южной Италии, Сицилии, Северной Африки. Генуя
также получала его из Сицилии, Северной Африки и, начиная со
второй половины XIII в., из черноморских колоний. Города, рас¬
положенные внутри страны, находились в гораздо более тяжелом
положении. Необходимо было организовать регулярный подвоз
продовольствия и сырья для обрабатывающей промышленности1.
Высший правящий слой населения коммуны был заинтересован в
приобретении обширной территории и из своекорыстных целей.
Купечество нуждалось в безопасности и охране торговых путей,
хотя бы на некотором расстоянии от города, и в рынках для сбыта
городской продукции. Особенно стремились коммуны расширить
свою территорию до устьев рек, впадающих в море. Это давало
им перевес в борьбе с другими коммунами за свободное плавание
по морю и за возможность расширения морской торговли.
Экспансия городских коммун Италии наталкивалась на боль¬
шие трудности. К городской территории вплотную примыкали
владения светских и церковных феодалов, оказывавших противо¬
действие коммунальной экспансии2. Экспансия каждой коммуны
рождала беспрерывные войны между нею и феодалами, а также
между разными коммунами. К тому же границы различных фео¬
дальных владений и городских коммун были неясны и перепута¬
ны и сферы феодального и коммунального суда и управления в
большинстве случаев перекрещивались.
Италия, где не существовало централизованных тенденций,
была буквально растерзана этими междоусобицами. Две силы
боролись между собой из-за обладания ею — империя и папство,
1 Doren А. Указ. соч. С. 134—135, 319. Heyd. Geschichte des Levan-
tehandels im Mittelalter. Bd. II. Stuttgart, 1879. C. 988.
2 Cm.: Historiae patriae monumenta. Vol. VII; Liber jurium reipublicae
genuensis. Vol. I. 1854; Hauleville P. Histoire des communes lombardes de-
puis leur origine jusqu’ к la fin du XIII. Vol. I и II; главным образом т. II, гл. V.
С. 290—357.
302

но ни одна из них не дала ей единства. Лживые восхваления не¬
мецкой буржуазной историографии по адресу германских импе¬
раторов, якобы приносивших с собой в Италию твердые центра¬
лизующие начала, разбиваются в прах перед историческими фак¬
тами. Италия привлекала германских императоров богатством
своих городов. Они стремились сделать эти города опорными
пунктами своего господства на Средиземном море, ступенькой
к осуществлению идеи всемирной монархии — идеи, владевшей
Фридрихом Барбароссой и сыном его Генрихом VI. Чтобы укре¬
питься в Италии, они не задумывались вносить в ее политиче¬
скую жизнь раздор и смуту, заливать страну кровью. Имперские
войска рассматривали Италию как богатую добычу и громили
ее культурные сокровища. Папство сознательно поддерживало
раздробленность Италии и мешало ее объединению в интересах
расширения и укрепления своей власти. Вмешиваясь в борьбу го¬
родов между собою, папы вели беспрерывные интриги. Как импе¬
рия, так и папство выступали в Италии как реакционные силы.
Борьба городских коммун против феодалов, тесно связанная
со столкновениями между соседними коммунами, началась вско¬
ре после оформления коммунального строя, уже в начале XII в., и
продолжалась в течение нескольких веков1. Экспансия коммуны
происходила двояким образом: либо путем завоевания террито¬
рий, нужных городу, либо путем договоров. Объектом коммуналь¬
ных захватов являлись земли не только мелких и средних, но и
крупных феодалов. Городские коммуны брали с бою феодальные
замки и крепости, опустошали поля и селения. Договоры с фео¬
далами, имевшие последствием их подчинение коммуне, лишь
внешне представляли добровольный акт с их стороны. Многие
феодалы чувствовали себя бессильными защитить свои владе¬
ния от непрекращающихся посягательств со стороны городских
коммун и соседних феодалов и предпочитали добровольно под¬
чиниться какой-либо одной сильной коммуне, бравшей на себя
обязанность защитить их от других врагов, чем воевать со мно¬
гими. Условия подчинения феодала коммуне бывали различны.
Ниже мы приводим типичный образец договора феодала с комму¬
ной, заключенного в интересах взаимной поддержки против вра¬
гов. Это —договор семьи довольно крупных феодалов, капитанов
1 Historiae patriae monumenta. Vol. VII; Liber jurium reipublicae genuen-
sis. Vol. I. 1854; Hauleville. Указ. соч. T. II. С. 290—357.
303

Корволи, с коммуной Модены, заключенный в марте 1156 г.1
Договор носит ясно выраженный характер подчинения феодала
коммуне. Семья Корволи приносит присягу на верность коммуне
Модены и берет на себя следующие обязанности:
1) помогать коммуне Модены против всех ее врагов, кроме
главного сеньора семьи Корволи, от которого семья эта держит
на ленном праве большую часть своих владений (речь идет о то¬
сканской маркграфине Матильде);
2) давать в пределах всех владений Корволи жителям Модены
охранные грамоты, т. е. гарантировать им спокойное пребывание
в этих владениях для торговли или каких-либо других целей;
3) во всякое время открывать должностным лицам Модены
свободный доступ в крепости, принадлежащие семье Корволи;
4) гарантировать Модене ежегодную уплату ей всем зависи¬
мым населением земель, принадлежавших Корволи, определен¬
ного взноса с каждой пары быков;
5) ежегодно жить в Модене в мирное время месяц; в военное
время — два месяца.
Коммуна Модены в свою очередь обязывается:
1) награждать в случае приобретения ею новых ленов и бур¬
гов ленами семью Корволи;
2) оказывать семье Корволи помощь в борьбе с враждебными
этой последней феодальными семьями. В частности, коммуна
Модены обязывается провести вместе с семьей Корволи файду
против графа Гуаланьи.
Отдавая в распоряжение моденской коммуны свои крепо¬
сти, обещая ей военную помощь против врагов (обычно феодал-
союзник коммуны является по ее зову во главе отряда) и облагая
подвластное ей население сбором в пользу Модены, семья капи¬
танов Корволи предоставляла коммуне большие материальные
ресурсы, чем получала от нее. Она становилась членом моден¬
ской коммуны, принимала ее гражданство (так называемый citta-
dinanza). Но подобные договоры были очень непрочны. Заключая
их в момент острой нужды, когда его теснили враги, феодал легко
расторгал их по миновании надобности. Коммуна вступала с ним
в файду, в которую вмешивались соседние феодалы и коммуны.
В конце концов победа обычно оставалась все-таки на стороне
более сильного, т. е. коммуны. Аристократы, которые, подобно
1 Leo Н. Geschichte der italienischen Staaten. Bd. II. Hamburg, 1829—
1832.S.118 и др.
304

семье Корволи, нуждались в помощи, становились иногда граж¬
данами нескольких коммун, что еще более осложняло их положе¬
ние и влекло за собой новые конфликты.
В одном городе часто бывало несколько аристократических
семей, ставших членами коммуны. Между ними разгорались
конфликты. Обычно коммуна в конечном итоге обогащалась за
счет владений феодалов, заключивших с нею договор «дружбы».
Их владения — аллоды и феоды — переходили к городу. Ими на¬
чинали управлять его должностные лица. Порою их приобретали
богатые горожане, порою они отдавались в аренду, причем в ка¬
честве арендаторов выступали разные лица, не исключая выку¬
пившихся на свободу крестьян. Такова же была участь фогтетв1
и небольших городов, которыми часто владели феодалы, связан¬
ные с какой-либо коммуной договором «дружбы». Эти фогтетва и
мелкие города также переходили часто во владение коммуны —
союзницы их сеньора. Этот последний вид коммунальных захва¬
тов совершался различным образом. Либо коммуна выкупала у
феодала подвластный ему город, либо этот последний, особенно
если он испытывал тяжелое угнетение со стороны феодала, сам
отдавался под власть коммуны, когда последняя вступала в кон¬
фликт с этим феодалом и между ними разгоралась файда, либо
же толчком к переходу подвластного феодалу города в руки ком¬
муны служила его файда с другими феодалами, в которую вме¬
шивалась коммуна. Создавался сложнейший переплет отноше¬
ний между феодалами и городами, в результате которых старая
система феодальных владельческих отношений разрушалась,
владения феодальной аристократии сокращались или исчезали,
и на их место становилась коммуна, территория которой включа¬
ла в себя земли феодалов и более мелких городов. Политическая
карта Северной и средней Италии быстро менялась. Коммуны по¬
глощали феодальные владения2.
Большие коммуны не только расширялись территориально и
обогащались за счет феодальной аристократии, они приобрета¬
ли в ее лице большую военную силу, совершенно необходимую
им в обрисованной нами перманентной войне. Большая часть до¬
говоров между коммунами и феодалами содержит пункт об обя¬
1 Фогтствами назывались части имперского домена, которые отдавались
в управление фогтам, обычно крупным феодалам. По истечении некоторого
времени эти владения обычно становились собственностью фогтов.
2 Hauleville. Указ. соч. Т. II. С. 290—357.
305

зательстве феодала оказывать коммуне военную помощь против
ее врагов. В некоторых договорах эта помощь уточняется: указы¬
вается, сколько человек должно быть в отряде, который феодал
обязан привести, и на какое расстояние от города он обязал уда¬
литься, оказывая коммуне военную помощь. Некоторые договоры
коммун с феодалами имеют форму вассальной присяги, которую
феодал приносит коммуне. Феодальная аристократия из военно¬
го сословия, служившего государству, превращается в военную
силу на службе городских коммун.
Исключительный интерес для истории городских коммун
Ломбардии и Тосканы представляет семья маркграфов Малас-
пина. Ее судьба наглядно рисует превращение феодалов в вас¬
салов коммуны. Маркграфы Маласпина — одна из крупнейших
аристократических семей Италии в Средние века. Им принадле¬
жали очень большие владения в Тоскане и в различных частях
Северной Италии, разбросанные во многих графствах. Особенно
значите льны был и их владения в графствах Луни, Генуи, Нортоны,
Павии, Пьяченцы, Пармы и Кремоны. Большая часть членов этой
семьи придерживалась гвельфской (папской) ориентации, буду¬
чи противниками германских императоров и принимая активное
участие в борьбе ломбардских городов с Гогенштауфенами. Но
временами некоторые из них становились на сторону импера¬
торов и переходили в лагерь гибеллинов. В XII в. маркграфов
Маласпина стали сильно теснить коммуны, особенно в горных
долинах Апеннин и в области Модены. Маркграфы окопались в
западной части полуострова в горной местности между лигурий¬
ским и тосканским побережьем. Там они создали свое государ¬
ство, огражденное солидной стеной укреплений, и защищались
от нападений коммун, что не мешало им принимать участие во
внутренних распрях и в войнах последних. Так, в 70-х годах XII в.
они вели упорную борьбу с Генуей и вмешивались в ее войны с
Пизой. В 80-х годах XII в. они вели такую же борьбу с Пьяченцой
при участии большого количества мелких и крупных коммун. В
конце концов Маласпины вынуждены были сдаться под напором
Пьяченцы и принять ее гражданство. Как ее союзники они сража¬
лись с ее врагами — Павией и другими коммунами. Однако пар¬
тия аристократов, захвативших власть в Пьяченце, изгнала отту¬
да Маласпина. В XIII в. начинается упадок этой семьи. Коммуны,
низшие феодалы и даже духовные лица захватывают их владе¬
306

ния. Однако некоторые феоды все же остаются в руках членов
этой семьи вплоть до Французской революции 1789 г.
Ниже мы приводим текст присяги вассальной верности, при¬
несенной в 1209 г. генуэзской коммуне одним из маркграфов
Маласпина — Конрадом. Первую такую присягу маркграфы
Маласпина принесли Генуе в 1168 г., а затем в течение продол¬
жительного времени неоднократно подтверждали ее, в то же вре¬
мя все вновь и вновь нарушая эту присягу.
«Во имя господа бога, аминь. Я, Конрад, маркграф Маласпина,
сын Опицо Маласпина, во имя святого евангелия приношу при¬
сягу верности генуезской коммуне. Отныне я буду ей верен, как
добрый вассал своему господину, в частности против пизанцев
и пизанской коммуны, сохраняя, однако, верность старым сеньо¬
рам. Ни словом, ни делом я не буду содействовать тому, чтобы ге-
нуезская коммуна потеряла какие-либо земли, права и крепости,
которыми она пользуется или которые приобретет в будущем, и,
если я узнаю [о возможности такой утраты], я помешаю этому и,
возможно, скорее доведу до сведения консулов генуезской ком¬
муны или других ее властей... Людей генуезской коммуны я обя¬
зуюсь везде, по мере возможности, охранять и защищать как лич¬
но, так и в их имуществе... Тайны, которые консулы генуезской
коммуны или другие ее власти доверят мне устно или письменно,
я буду держать в секрете...»1.
Конрад обязался участвовать во всех походах генуэзской ком¬
муны, к участию в которых он будет ею приглашен, но с опре¬
деленными ограничениями — от Бельтрамских ворот до ворот
Монако и не далее морского побережья, с отрядом конных вои¬
нов и со 100 лучниками, нанятыми им на свой счет, причем ком¬
муна гарантирует им продовольствие и возмещение за понесен¬
ные убытки. Во время походов он обязуется во всем подчиняться
требованиям консулов генуэзской коммуны или военачальников.
Кроме того, он обещает отвечать за все обиды, причиненные им
или его людьми генуэзской коммуне или ее людям и возмещать
убытки пострадавшим от его людей.
В то время, когда германский император Фридрих I Барбарос¬
са, побуждаемый стремлением создать всемирную монархию,
стал уверять, что итальянское государство — его законное насле¬
дие, полученное им от Карла Великого, и предпринял в середине
1 Historiae patriae monumenta. Vol. VII. Liber jurium reipublicae genuensis.
Vol. I. P.544—545.
307

XII в. поход в Ломбардию, чтобы наказать непокорные городские
коммуны, не признававшие его власти, и принудить их к повино¬
вению, охарактеризованные нами сдвиги в общественном строе
Северной Италии были уже совершившимся фактом. Коммуны
уже стали на место многих феодалов. В дальнейшем ходе разви¬
тия это состояние сил все больше укреплялось. Крупные комму¬
ны не только образовали свои большие подвластные им терри¬
тории из земель, принадлежавших раньше феодалам и мелким
коммунам, но и управляли этими землями, переняв от феодалов
право высшего суда, уголовного и гражданского, и право чеканки
монеты. Они обладали большим военным значением, имея свои
укрепления, свое войско, своих вассалов и аррьервассалов (т. е.
вассалов своих вассалов). Они самостоятельно на основе своей
конструкции без всякого вмешательства извне выбирали консу¬
лов и облагали городское население налогами. Они занимали со¬
вершенно независимое от империи положение. К середине XII в.
границы старых графств уже стерлись; где раньше суд был в руках
графов и герцогов, господствовали коммуны и их суд. Фридрих I
Барбаросса потребовал от коммун признания своего суверени¬
тета со всеми вытекавшими отсюда последствиями — высшего
суда, распоряжения военными силами, обложения населения на¬
логами, права назначения городских властей1. Удовлетворение
этих требований лишило бы коммуны самостоятельности и все¬
цело подчинило бы их императорской власти. Но Фридрих I шел
еще дальше. На первом съезде, созванном им в Ронкальской до¬
лине (1154 г.), было объявлено, что лены не могут быть отчуж¬
даемы без согласия суверена и что лены, приобретенные без со¬
блюдения этого условия, являются незаконно приобретенными
и должны быть возвращены прежним владельцам. Так как ком¬
муны приобрели лены от феодальных сеньоров в большинстве
случаев без санкции императоров, то требования, выдвинутые
на Ронкальском съезде, означали, что территория коммун пере¬
ходит обратно к феодалам вместе с правом суда и управления.
Одновременно на Ронкальском съезде объявлялось, что старые
графства и герцогства восстанавливаются в своих прежних гра¬
ницах и не могут быть делимы и что для членов феодального со¬
словия должен быть создан особый суд.
1 Постановления 2-го Ронкальского съезда см.: Pertz. Monumenta Ger-
maniae historica. Leg. T. IV. Hannoverae, 1875—1869. S. 109, 110—113,
особенно: Constitutio de jure feudorum.
308

Программа, выдвинутая Фридрихом I Барбароссой, была глу¬
боко реакционна. Организация коммун была прогрессивным яв¬
лением в истории итальянского общества. Она отражала более
высокую ступень развития производительных сил, чем сеньори¬
альный строй, к восстановлению которого призывал Барбаросса.
Помимо этого, его политика была совершенно неосуществима и
потому нереальна. Графства и герцогства давным-давно расчле¬
нились и распались. Сфера коммунальной власти охватила раз¬
личные части разных герцогств и графств.
Предпринимая покорение ломбардских коммун, Барбаросса
рассчитывал, помимо поддержки феодальной аристократии, еще
на два обстоятельства, которые, по его мнению, должны были
гарантировать ему успех,— на рознь коммун между собою и на
социальную борьбу внутри самих коммун. Экспансия Милана
давно уже успела восстановить против него ряд коммун —
Лоди, Комо, Павию, Кремону, которые жаловались на тиранию
Милана. Внутри самого Милана народная масса поднималась
против консулов. С появлением Барбароссы в Ломбардии комму¬
ны разделились. В них образовались две партии — промиланская
и проимператорская. Но несколько лет спустя положение изме¬
нилось. Открытая реакция, которую несло с собою осуществле¬
ние планов Барбароссы, их угроза существованию коммун, воз¬
мутительное поведение германской армии, которая вела себя в
Ломбардии как в завоеванной стране, бесчинствуя и грабя насе¬
ление, побудили ломбардские коммуны сплотиться и выступить
против Барбароссы единым фронтом. Третий поход Барбароссы,
происшедший в 1166 г., застал в Северной Италии единую лигу
ломбардских городов, к которой, кроме коммун Ломбардии и
Романии, примкнула Венеция. Лига имела значение временного
военного оборонительно-наступательного союза, заключенного в
целях борьбы с Барбароссой. Еще до образования лиги коммуны
заключили союз с папской властью, чтобы пользоваться ее под¬
держкой. Теперь ясно обнаружилось, насколько Барбаросса не¬
дооценил финансовые и военные ресурсы коммун. Лига овладела
многими королевскими, монастырскими и епископскими ленами,
построила новый город Александрию. Барбаросса стал терпеть
неудачи. В сражении при Леньяно он понес полное поражение
(1177 г.).
После этого противники заключили в Венеции перемирие, за
которым последовал Констанцский мир (1182 г.). Коммуны при¬
309

знали суверенитет императора, принесли ему присягу и обяза¬
лись давать вспомогательные войска во время его походов. Но
фактически они полностью сохранили свою независимость. Они
сами выбирали своих консулов, которые лишь утверждались им¬
ператором1. За ними признано было право высшего гражданского
и уголовного суда и право пользоваться своими старыми стату¬
тами, право иметь армию и владеть крепостями. Сохранилась и
ломбардская лига городов. «.. Ломбардцы получили внутри своих
городов все права верховной власти, а вне их свои традиционные
права и доходы»2,— отмечал К. Маркс.
Констанце кий мир блестяще обнаружил всю неосуществи¬
мость реакционной политики Барбароссы. Она не смогла задер¬
жать исторический путь развития городов Италии.
* * *
В то время, когда коммуны создавали свои подвластные им
территории и в процессе этого создания поглощали феодальное
землевладение, превращая феодалов в своих вассалов, внутри
коммун зрело семя разложения.
К концу XII в. конституционный строй ломбардских коммун,
созданный революционным движением XI в., переживал глубо¬
кий кризис. Консульская коллегия оказалась бессильной справ¬
ляться с задачами управления и ограждать спокойствие высших
слоев населения, предупреждая восстания народных масс. Для
этих слоев возникла необходимость создания более сильной вла¬
сти, чем коллегия консулов3.
Буржуазная историография объясняет слабость консульской
коллегии ее неоднородным социальным составом. Буржуазные
историки обычно ссылаются на то, что коллегия, включавшая
представителей трех различных общественных слоев — крупных
феодалов (капитанов), мелких феодалов (вальвассоров) и бога¬
того купечества нефеодального происхождения, имеющих раз¬
ные интересы, не могла выступать как единое сплоченное целое.
Это объяснение затушевывает истинную причину кризиса, на¬
ступившего в ломбардских общинах в конце XII в. Рознь между
1 HaulevilleP.,de. Указ. соч. С. 235—259.
2 Архив Маркса и Энгельса. Т. V. М., 1938. С. 146.
3 О консульском режиме, организации и функциях консульской коллегии
см.: BrezziP. Lcommuni cittadini italiani. P. 154—159,145—150 и др.
310

различными элементами консульской коллегии, конечно, суще¬
ствовала, но постепенно сглаживалась. Феодалы, принимавшие
участие в городской торговле и промышленности, в течение
XII в. сильно сблизились с купечеством нефеодального проис¬
хождения, между тем как связь их с теми членами феодального
сословия, которые, живя постоянно или временно в городе, оста¬
вались чужды городской экономике, заметно ослабевала. В XII в.
сложился слой мелких феодалов, отказавшихся от своих феодов,
так называемая мотта.
Истинная причина, побуждавшая богатые слои населения ита¬
льянских городов к замене консулата другой, более сильной еди¬
ноличной властью, коренилась в тех охарактеризованных нами
экономических сдвигах, которые — уже в XI в. и в еще большей
мере в XII в. — побуждали крестьянское население бежать из де¬
ревень в города1. Мы знаем уже, что в городах все более увеличи¬
вался слой, состоявший из бывших сельских жителей, частично
еще из крепостных, частично из людей, сумевших тем или иным
образом приобрести личную свободу.
Одни из них, принадлежавшие к богатой верхушке крестьян¬
ства, приобретали ее путем соглашения со своими сеньорами на
основе индивидуального выкупа, другие, чаще всего из числа
бежавших в город,— в силу давности пребывания в нем. Нужно
отметить, что положение беглых крепостных было в городах
Северной и средней Италии не так благоприятно, как в городах
континентальной Европы. Правила: «Городской воздух делает
свободным» и «Год и день» (т. е. пребывание в городе в течение
года и дня делает свободным) — не находили в итальянских горо¬
дах того безусловного применения, которым они пользовались,
например, в городах Германии. В Италии срок пребывания кре¬
стьянина в городе, требуемый городскими властями как мини¬
мальный для личного освобождения его, сильно варьировался (от
одного-двух до десяти лет) в зависимости от двух обстоятельств.
Прежде всего от того, состоял ли сеньор этого крепостного граж¬
1 Литература о положении крестьянства в разных частях Италии вообще
и в средней и в Северной Италии в частности, главным образом в XII в., см.:
Cipolla С. La storia rupale italiana; Revista storica italiana. Anno 61. Fasc. I,
1949. P. 114 и след. См. также: Dietzel Н. Uber Wesen und Bedeutung des
Teilbaus (Mazzadria) in Italian. Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft.
Bd. 40 und 41; 1884—1885. Manette. Agriculture Enciclopedia italiana. 1929
и др. соч.
311

данином данного города или нет. В первом случае требовалось
либо согласие сеньора на освобождение крепостного, либо более
продолжительный срок пребывания крестьянина в городе, чем
во втором случае. Вторым обстоятельством, видоизменившим
продолжительность срока, по истечении которого крепостной,
живший в городе, освобождался от сеньориальной зависимости,
являлся вопрос о прежнем месте его жительства. Если крепост¬
ной прибыл в город из дистрикта (округа) этого же города, то
освобождение его было часто обставлено большими трудностя¬
ми и для него порою требовался более продолжительный срок
пребывания в городе, чем в том случае, когда крестьянин прибыл
из чужого дистрикта, т. е. был человеком совершенно чуждым
данному городу. Отмеченная разница объясняется тем, что свой
крестьянин представлял для городских властей ценность именно
как крестьянин, т. е. производитель хлеба для городского населе¬
ния. Положение менялось, если он был больше нужен городу как
рабочая сила в городской промышленности, чем как земледелец.
В последнем случае ему шли навстречу в смысле более быстрого
освобождения от власти сеньора. Таким образом, политика го¬
родских властей в отношении эмигрировавших в город крестьян
диктовалась как соображением необходимости поддерживать
«дружбу» с «союзниками»-феодалами, так и соображениями про¬
довольственной и промышленной политики. Экспансия итальян¬
ских коммун, переселение феодалов в города и огромная полити¬
ческая раздробленность Италии осложняли судьбу бежавшего в
город итальянского крепостного. Однако эти обстоятельства не¬
способны были закрыть для него путь к личному освобождению.
Фактически итальянскому крестьянину было нетрудно освобо¬
диться, даже если закон ставил ему в этом смысле большие пре¬
пятствия. Можно было уйти не в свой, а в соседний город, можно
было поступить в отряд военных наемников и т. д.
В XIII в. элементы свободного крестьянства увеличились в со¬
ставе городского населения Северной и средней Италии благо¬
даря изданным некоторыми коммунами законам об обязательном
выкупе крестьянских повинностей1. Политика коммун была про¬
диктована ростом городской промышленности и потребностью
1 Об освобождении крестьянства путем законодательных актов см.:
Hessel. Geschichte der Stadt Bologna. Berlin, 1910; Davidsohn R. Geschichte
von Florenz. Bd. 1—4. Berlin, 1896—1925; Bd. III. S. 355 и др.; DorenA. Указ,
соч. С. 213 и др.
312

торгово-промышленного слоя городов в рабочих руках. Некоторое
значение в этом смысле могла иметь и невыгодность крепостного
труда для богатых горожан, приобретших феодальные поместья.
Наибольшей известностью пользуются законы этого рода, издан¬
ные Болоньей и Флоренцией. В Болонье первый закон о выкупе
крестьян, в силу которого получило свободу 6 тыс. человек, так
называемый райский закон, был издан в 1256 г. При этом комму¬
на постановила сама внести за крестьян выкупную сумму, попа¬
давшую затем в руки землевладельца-феодала. Но принятое по¬
становление не исполнялось, и в 1282 г. закон был возобновлен
в том смысле, что на самих крестьян возложено было обязатель¬
ство участвовать в своем освобождении путем зерновых взносов
коммуне. В 1289 г. Флоренция последовала примеру Болоньи, но
в несколько иной форме. Запрещено было продавать земли, на¬
селенные зависимыми крестьянами, кому бы то ни было, кроме
флорентийской коммуны, которая покупала эти земли и затем
освобождала крестьян.
Освобождение крестьян в Италии путем законодательных
актов, изданных городскими коммунами, было сложным резуль¬
татом взаимодействия двух факторов: классовой борьбы кре¬
стьянства с феодалами и совпадения интересов феодальной зем¬
левладельческой аристократии и торгово-промышленного слоя
городских коммун. Буржуазная историография, обычно идеали¬
зирующая коммунальные законы о выкупе крестьян как выраже¬
ние свободолюбия торгово-промышленных слоев, утверждает,
что землевладельческая аристократия стремилась парализовать
действия освободительных законов, заключая с крестьянами
частные соглашения, привязывавшие их к земле. Но если это в
некоторых случаях и соответствовало действительности, то, ви¬
димо, очень часто феодальная аристократия должна была при¬
ветствовать законы, в силу которых она получала значительные
суммы за освобождение подданных, мешавших не только рацио¬
нальному ведению сельского хозяйства, но и делавших тяжелой
жизнь в деревне.
Освобождение крестьян совершилось далеко не одновремен¬
но во всех частях Италии. Процесс этот растянулся в Северной
и средней Италии на три века — с XII до XV в. Это было резуль¬
татом политической раздробленности страны, результатом на¬
личия в Италии множества мелких не зависимых друг от друга
городов-государств, экономическая жизнь которых складыва¬
лась различно. Раньше и полнее всего исчезло крепостное право
313

в материковой Венеции (в венецианских колониях оно держа¬
лось долго), упорнее и дольше всего оно сохранилось в крайнем
северо-западном углу Италии — в Пьемонте и Савойе, исходном
пункте восстания Дольчино. Крестьянство было освобождено
в Италии без земли, что содействовало впоследствии сильному
развитию в ней половничества.
Огромный, веками не прекращавшийся приток крестьянства
в города был главной причиной быстрого роста городского насе¬
ления в средневековой Италии1. Ни одна страна средневековой
Европы не насчитывала такого большого количества крупных го¬
родов, как Италия. Накануне «черной смерти», когда население
Западной Европы достигло высшей цифры за весь период, пред¬
шествовавший эпохе географических открытий, в Италии было
четыре города с населением от 80 тыс. до 100 тыс.— Милан,
Венеция, Флоренция, Рим и большое количество городов с на¬
селением, превышавшим 20 тыс.: Падуя, насчитывавшая в кон¬
це XIII в. население 30 тыс. человек; Модема, имевшая в начале
XIV в. 22 тыс. жителей, и многие другие. В это время во Франции
один лишь Париж имел свыше 100 тыс. населения, в Англии один
лишь Лондон — около 80 тыс., в Германии большими считались
города, имевшие от 20 тыс. до 30 тыс. жителей. Количественно
народная масса становилась в итальянских городах большой си¬
лой. Но ни ее материальное, ни ее политическое положение не
соответствовало этому.
Несмотря на значительный рост ремесленной промышлен¬
ности, наблюдаемый в итальянских городах в XII—XIII вв., не
вся масса пришлого крестьянства могла быть поглощена ею. В
портовых городах многие работали в гаванях как чернорабочие.
Часть низших слоев населения занята была мелкой торговлей.
Но оставалось и много безработных.
В таких больших промышленных городах, как Милан, было
много цехов, организованных по признаку ремесленных специ¬
альностей. В небольших городах их было мало, и случалось, что
один цех охватывал несколько родственных специальностей2.
1 О росте городского населения в связи с иммиграцией крестьянства см.:
DoreriA. Указ. соч. С. 636.
2 Специфическим особенностям итальянских цехов уделено большое
внимание в статье В. В. Стоклицкой-Терешкович «Проблема многообразия
средневекового цеха на Западе и на Руси»//Средние века. Вып. III. С. 74—
102. См. также: Рутенбург В. И. Очерк из истории раннего капитализма в
Италии. Флорентийские компании XIV века. М.; Л., 1951.
314

Организация ремесленных цехов покоилась в Италии на тех же
принципах, что и повсеместно в Западной Европе, лишь с некото¬
рыми отклонениями: та же трехчленная иерархия цеха — мастер,
подмастерье, ученик; та же эгалитарная регламентация, направ¬
ленная к установлению равенства между мастерами; те же тех¬
нические предписания; тот же контроль над производством; та
же борьба с посредничеством. Цеховая масса была в итальянских
городах дифференцирована, как и в городах других западноевро¬
пейских стран. Существенным отличием итальянского ремес¬
ленного цеха от немецкого и частично от французского являлось
отсутствие у него цеховой монополии (немецкой Zunftzwang),
т. е. права принуждать к вступлению в свою организацию всех
занимающихся данным ремеслом. Социальная обстановка ита¬
льянского города, в которой складывался и функционировал ре¬
месленный цех, мешала осуществлению цеховой монополии. Из
деревни все вновь прибывали крестьяне-ремесленники, жаждав¬
шие прожить работой по своей специальности. Цех не мог обе¬
спечить им постоянную работу и вместе с тем не мог удалить их
из города. Он был бессилен при своей политической слабости
приобрести поддержку властей, нужную для их устранения как
конкурентов. В результате этих условий в итальянских городах
сложилась свобода занятия ремеслом.
Будучи такими же, как во всей Западной Европе, общие черты
цехового строя носили в Италии гораздо менее резко выражен¬
ный характер, чем в других странах Западной Европы. Цеховая
организация не достигала там той крепости и силы, не имела
того экономического значения и не сыграла той политической
роли, что в Германии и даже во Франции. Такое положение ре¬
месленного цеха в Италии объяснялось преобладающим значе¬
нием международной торговли в экономике страны, ее перевесом
над внутренней торговлей и итальянской промышленностью. В
таких крупных центрах транзитной международной торговли,
как Венеция, ремесленные цехи занимали приниженное поло¬
жение и были очень ограничены в своей автономии, несмотря на
то что Венеция имела свою промышленность и даже славилась
некоторыми отраслями ее, как, например, шелкоткацкое произ¬
водство и обработка стекла. В другом торговом городе Италии,
Пизе, ремесленные цехи занимали менее приниженное, но очень
скромное положение. В городах, в которых центр тяжести эко¬
номической жизни был в промышленности, цехи пользовались
315

большой самостоятельностью и временами добивались участия в
управлении городом-государством. Наибольшего экономическо¬
го и политического значения достигли ремесленные цехи в XIV в.
в крупнейшем промышленном центре Италии — Флоренции.
Менее крупную, но все же заметную роль играли они в Милане,
Болонье, Модене.
Гораздо выше стояли купеческие цехи и объединения купече¬
ских цехов, обычно называемые «mercanzia». В Милане ив некото¬
рых мелких ломбардских городах объединения купцов-оптовиков
приобрели в конце изучаемого нами периода право контроля над
большей частью ремесленных цехов. Флорентийская «меркан-
ция», состоявшая из пяти крупнейших купеческих цехов (в том
числе двух цехов сукноделов — «Лана» и «Калимала»), приобре¬
ла важные функции государственной власти в области кредита,
политики и надзора за городским благоустройством. В Венеции
и подвластных ей городах «мерканция» с самого начала своего
существования стала органом государственной власти с правами
высшего суда и управления.
К «мерканции» принадлежали лица из богатейшего слоя ку¬
печества. Но в конце XII — начале XIII в. политические права
в Северной и средней Италии приобрел и средний слой купече¬
ства, не принадлежавший к правящей его верхушке. В Милане,
Болонье, Пизе и почти во всех других крупных коммунах
Северной и средней Италии был введен институт так называе¬
мых консулов купечества, представлявших интересы средних
купцов в органах коммун. Этих консулов выбирали, не считаясь
с их происхождением, независимо от того, происходили ли они
из феодальных или пополанских семей. Все дела, связанные с
государственными финансами,— займы, расходы, превышавшие
определенную сумму, отчуждение коммунального имущества и
коммунальных статей расхода требовали для своего решения их
согласия. Подписи «консулов купечества» стали очень часто по¬
являться на официальных городских грамотах рядом с подписями
консулов от трех правящих групп населения.
В огромном большинстве коммун только ремесленники, цехо¬
вые и стоявшие вне цеховой организации, а также примыкавшие
к ним мелкие торговцы, чернорабочие и всякий бедный люд были
совершенно лишены политических прав. Между тем именно эти
категории городского населения количественно преобладали в
316

нем и выносили на себе основную тяжесть налогов. Нужда ком¬
мун в деньгах чрезвычайно возросла в XII в.1 Она была главным
образом порождена экспансией. Связанные с нею войны и файды
коммуны требовали больших средств. Многие коммуны выпла¬
чивали ежегодно по договорам значительные суммы светским и
церковным феодалам за отчужденные в пользу города владения.
Для покрытия коммунальных расходов уже в XII в. были введены
налоги на предметы первой необходимости — хлеб и соль, наи¬
большая сумма которых выплачивалась трудящимися и мало¬
имущими слоями населения. Но средств, которые доставлялись
косвенными налогами, не хватало на покрытие коммунальных
расходов. Коммуны перешли при сохранении косвенных налогов
к системе прямых налогов. Их бремя падало преимущественно на
народную массу, а также на нефеодальное купечество. Ни свет¬
ская феодальная аристократия, ни церковь не платили налогов с
земельных владений. В этой налоговой системе сказалось боль¬
шое влияние, сохраненное в итальянских коммунах феодальной
аристократией, к которой принадлежали две правящие группы из
трех.
Трудно представить себе более резкие социальные противо¬
речия, чем те, которые создались в ломбардских городах в конце
XII в. На одной стороне — богатые, привилегированные, свобод¬
ные от налогов феодальные слои; на другой — народная масса,
бесправная, угнетенная нуждой и бременем налогов. К феодаль¬
ным слоям примыкало нефеодальное богатое и среднее купече¬
ство, лишь в незначительной степени принимавшее участие в
управлении, но подлежавшее налоговому обложению.
Совершенно ясно, что ремесленная масса, сыгравшая такую
роль в свержении сеньориальной власти и создании коммуны, и
группировавшиеся вокруг нее народные слои не могли спокой¬
но мириться с угнетением и бесправием, которые они испыты¬
вали со стороны этой самой коммуны. В XII и первой половине * S.1 Leo. Geschichte der italienischen Staaten. Bd. II. Hamburg, 1829—1832.
S. 152 и др. Эта работа в переработанном виде содержит чрезвычайно много
ценного фактического материала. Лео говорит, что в Милане прямые налоги
были впервые введены в 1211 г.; косвенные налоги взимались в итальянских
городах уже в XII в. О прямых налогах в ранний период их существования
см. также: Doren А. Указ. соч. С. 580 и др. См. также: Sieveking G. Das
Genueser Fiananzwesen. Volkswirtschaftliche Abhandlungen der Badischen
Hoehschule. Bd. I, Heft 3. Freiburgund Breisgau, 1898. S. 1—219.
317

XIII в. в городах Ломбардии развернулось множество движений,
направленных против консульского режима1. В них неизменно
принимала участие ремесленная масса, организованная в цехи.
Но она редко выступала одна и редко одними лишь своими сила¬
ми добивалась больших успехов. Ее восстания большею частью
сочетались с движением еще более широких масс — неоргани¬
зованных ремесленников, чернорабочих, пришлых из деревень
безработных, мелких торговцев. Цеховые ремесленники шли во
главе широкой народной массы, составляя ее передовой отряд,
но не сливаясь с ней. Цехи ставили ей цели и указывали пути для
их осуществления. Она же оказывала им поддержку своей много¬
численностью.
В конце XII и начале XIII в. цехи потребовали политических
прав. Начались глухие волнения, за ними последовали открытые
восстания. Началась гражданская война. Народ поднялся в боль¬
шей части ломбардских коммун — в Реджио, Милане, Бергамо,
Брешии и в других городах. Боролись две партии — гвельфов и
гибеллинов. В XIII в. эти названия уже постепенно утрачивают
прежнее значение: гвельфов как союзников папы и гибеллинов
как сторонников императора. Они отражают в основном глубокие
социальные противоречия между правящими слоями, главным
образом аристократией и отчасти купечеством, с одной стороны,
и между совершенно лишенной политических прав и умаленной
в общегражданских правах народной массой, с другой стороны.
Первые составляли партию гибеллинов, вторые — гвельфов.
Правящие слои все более чувствовали непрочность своего
положения. Волна народного гнева, вздымавшаяся вокруг них,
подтачивала их власть, грозила обрушить ее и уничтожить их са¬
мих как привилегированные слои. Их правительство — коллегия
консулов — бессильно было защитить их от напора масс. Они ис¬
пытывали необходимость замены ее более сильной единоличной
властью. Первым результатом этого стремления явилось созда¬
ние должности подесты2.
1 LeoH. Указ. соч. С. 105 и след.
2 Там же. Должность подесты, возникшая в итальянских городах в
процессе классовой борьбы как орудие борьбы правящих слоев против
народных масс, следует отличать от носящей то же название должности,
созданной Фридрихом I Барбароссой для надзора за деятельностью
коммун.
318

Таким образом, подестат в своем первоначальном виде возник
как орудие правящих слоев коммуны, главным образом крупной
аристократии, в их борьбе с народной массой. На первой ста¬
дии существования по дестата эта должность или часто функ¬
ционировала одновременно с консулатом, или имелось что-либо
одно — либо коллегия консулов, либо подестат. Иногда подестой
становился первый консул, которому давались особые полномо¬
чия. Но постепенно консульская коллегия исчезает. Как общее
правило, подеста выбирался из лиц, чужих городу, и не должен
был иметь родственников в городе. Очень часто его брали из
сельской знати, далекой от городской жизни. В этих правилах от¬
разилось происхождение подестата как института, служившего
интересам аристократии. В большей части коммун аристокра¬
тические роды враждовали между собой. Аристократия хотела
иметь подесту-аристократа, но не такого, который принадлежал
бы к какой-либо местной фракции. Способы выбора подесты бы¬
вали различны. Иногда его назначала коллегия должностных лиц
коммуны при участии коммунальных советов и так называемых
мудрейших, под которыми подразумевали самых богатых и знат¬
ных жителей города. Иногда его назначала не своя коммуна, а
другая, дружественная ей. Подеста приносил присягу верности
коммуне, причем обязывался не только не примыкать к какой-
либо партии, существующей в коммуне, но и не иметь знакомых
в городе, чтобы не подвергаться каким-либо влияниям. По исте¬
чении срока своих полномочий подеста должен был давать отчет
в своей деятельности коллегии тех же «мудрейших».
Создавая должность подесты, патрициат имел в виду создать в
лице его твердую, единоличную, но подчиненную ему, патрициа¬
ту, власть для подавления борьбы народных масс. Теоретически
конституция коммуны полностью сохранялась при по дестате.
Действительность глубоко разошлась с теорией. Подесте
предоставлялись очень широкие полномочия: гражданский и во¬
енный суд, командование военными силами коммуны, сношения
с внешним миром. При этом ему давалось право не считаться с
существующими коммунальными законами. В атмосфере беспре¬
рывных восстаний и волнений в городе и подвластных ему сель¬
ских местностях, которые подеста обязан был подавлять, власть
его все больше возрастала. Вначале он выбирался на короткий
срок — на пол года, год, два года, но срок его полномочий в ряде
319

случаев удлинялся до трех и даже до десяти лет. Иногда долж¬
ность подесты становилась пожизненной, даже с правом переда¬
чи ее по наследству. Он становился неограниченным властите¬
лем, синьором, как выражались его современники. Создавались
династии подест. Подесты часто пользовались своими полномо¬
чиями для своего личного обогащения. Они скупали и захваты¬
вали земельные владения, сажали на земли своих крепостных
или отдавали эти земли в аренду на тяжелых условиях. Они так
угнетали население небольших городов, подвластных той ком¬
муне, подестами которой они являлись, что жители этих городов
покидали насиженные места и переселялись или в коммуналь¬
ный город, или в какую-либо другую соседнюю коммуну. Таким
образом, подестат содействовал усилению тенденции больших
городов к росту. Подесты вели борьбу между собою из-за облада¬
ния городами, завоевывали и захватывали их. В Веронской марке
такую политику вели в конце XII и первой половине XIII в. две
семьи крупных феодалов: семья Д'Эсте и семья Эццелинов, про¬
исходившие из немецких феодалов. В их борьбу был замешан ряд
городов — Падуя, Феррара и др.
Охарактеризованное выше развитие подестата вело к развалу
коммуны и к утверждению на ее развалинах тирании подесты.
Но не всегда развитие шло указанным путем. Далеко не всег¬
да подеста, имевший в своем распоряжении весь аппарат власти,
оказывался в состоянии подавить движения, враждебные правя¬
щим слоям коммуны. Тогда каждая из боровшихся групп выби¬
рала своего подесту. Первоначальный смысл подестата как един¬
ственного представителя патрицианской власти утрачивался.
Появлялось двое, трое, а иногда и больше подест, и борьба правя¬
щих слоев, разрывавшая коммуну, еще больше углублялась.
Далеко не во всех коммунах тирания торжествовала вскоре
после назначения подесты. Во многих из них происходила про¬
должительная борьба народа с патрициатом. В некоторых ком¬
мунах поднимались и достигали политической власти цехи. Как
пример можно привести Болонью. Это, правда, было лишь вре¬
менным этапом развития.
Чрезвычайно интересны и показательны формы, в которых
протекала классовая борьба с конца XII до XV в. в Милане, пре¬
вратившемся в самую крупную синьорию Северной и средней
Италии.
320

Милан был в конце XII и в XIII в. еще более крупным промыш¬
ленным и торговым центром, чем в XI в. Все ремесла, которые су¬
ществовали в Милане в XI в., сохранились и раздались. Особенно
сильно развилась обработка металла, главным образом производ¬
ство оружия, наряду с ним достигла процветания шерстоткацкая
промышленность. Развитию оружейного дела способствовали
залежи превосходного железа, находившиеся в окрестностях
Милана, и спрос на оружие со стороны самого Милана, сохра¬
нившего значение крупного стратегического центра. По вполне
достоверным сведениям, в Милане около середины XIII в. было
свыше 100 мастерских, где производились панцири, и, сверх
того, много мастерских, где производилось разное другое ору¬
жие. Панцири вырабатывались из лучшей стали и пользовались
широкой известностью. Работы происходили в мелких мастер¬
ских ремесленного типа. Во главе их стоял мастер, работавший с
небольшим количеством подмастерьев и учеников. К сожалению,
социальные отношения в среде миланских ремесленников мало
изучены и не дают возможности судить о степени проникновения
торгового капитала в эту среду и о том, насколько мелкий мастер
сохранил свою экономическую самостоятельность и не зависел
фактически от скупщика. Однако факт широкого развития в
Милане экспортной, главным образом оружейной, промышлен¬
ности заставляет предполагать наличие там крупных предприни¬
мателей, державших в зависимости от себя мелких мастеров.
Однако значение Милана как торгового центра превосходило
его роль как ремесленно-промышленного города. Милан был го¬
родом, который сохранил значение центра широкой сухопутно¬
речной торговли, после того, как крупные приморские города
Северной Италии — Венеция и Генуя — достигли расцвета в об¬
ласти морской торговли. Этому содействовало его расположение
в плодороднейшей части долины р. По, со всем бассейном которой
он был связан не только р. Ламбро, левым притоком По (Милан
расположен на Олоне, небольшом притоке Ламбро), но и сетью
каналов, к проведению которой миланская коммуна приступила
еще в XII в. при консулате. Некоторые из них связывали Милан
с озерами верхней Италии и с южными выходами многих горных
альпийских проходов. Таков был канал, ведший в р. Тичино, ле¬
вому притоку р. По. Тичино вытекает из горных проходов, влива¬
321

ется в Лаго Маджиоре и, выходя из него в Ломбардской равнине,
становится судоходной рекой и впадает в По; таков же был канал,
ведший к Адде, тоже левому притоку По, берущему начало близ
тирольской границы. Эти связи послужили основой для торгово¬
го значения Милана. Он служил центром взаимного обмена для
местностей, расположенных в бассейне р. По, как в области сель¬
скохозяйственной, так и ремесленной продукции и вместе с тем
являлся транзитным пунктом для товаров Леванта — пряностей,
шелковых материй и др., попадавших в Италию через Венецию и
провозимых затем через горные альпийские проходы в различные
страны Западной Европы. Он был, наконец, местом экспорта про¬
изведений обрабатывающей промышленности самого Милана.
Миланское оружие экспортировалось как в разные итальянские
города, таки в отдаленные заальпийские страны. В 1380 г., во вре¬
мя венецианско-генуэзской войны, Венеция приобрела в Милане
большое количество вооружения: 1230 панцирей, 1392 малень¬
ких шлема, 180 тыс. стрел и уплатила за это большую сумму в
7200 золотых дукатов. В большом количестве экспортировалось
миланское оружие в Германию и Францию, куда вывозились так¬
же тонкие миланские сукна и шелковые материи. Ввозились же
из южной и юго-западной Германии в Милан: бумазея, мелкие
железные товары, олово, медь и другие металлы. Милан был
оживленным местом встречи купцов разных стран — итальян¬
цев, немцев и французов. Шампанские ярмарки затмили в XIII в.
Милан в этом смысле. Но с началом их упадка его роль как цен¬
тра встречи купечества разных стран опять возросла. Особенно
оживленный характер носила немецкая и итальянская торговля.
Ассортимент товаров, ввозимых из южногерманских городов в
Италию через Милан, стал значительно больше и разнообразнее,
чем в прежние века. Стали ввозить из района Венского озера вай-
ду, серебро, шерсть, полотно, большее, чем раньше, количество
металлов и металлических изделий из Аугсбурга и Нюрнберга,
бумагу из Базеля и Равенсбурга и, наконец, оружие, конкуриро¬
вавшее с миланским. Часть этих товаров предназначалась для от¬
правки через Венецию в Левант, другая часть — для посылки че¬
рез Геную в Испанию и Португалию. Но некоторое количество их
оставалось в Италии. Миланское купечество играло в сношениях
с Западной Европой чрезвычайно активную роль. Его значение
стало падать только с конца XV в.
322

На такой экономической основе развернулась в Милане клас¬
совая борьба с конца XII в. до конца XV в.
Волнения ремесленной массы Милана с особенной силой раз¬
вернулись в конце XII в. Среди ремесленников возникали тайные
общества, составлялись заговоры, скрепленные присягой, по¬
добно тому как это имело место в XI в. во время движения тата¬
рин. Движение постепенно расширялось и охватывало наряду с
цеховыми ремесленниками неорганизованный мелкий люд горо¬
да — чернорабочих, мелких торговцев и др. Начались открытые
выступления народной массы, выдвигавшей требование участия
во власти.
Конституция миланской коммуны уже подверглась в это вре¬
мя изменениям. Должность подеста уже существует с 1280 г., но
лишь альтернативно, а в некоторые годы и одновременно с кон¬
сулатом. Консулат постепенно отмирает, заменяясь подестатом.
Общее собрание полноправных граждан, носившее в XIII в. на¬
звание Большого совета, перестало созываться.
Исполнительный орган патрицианской власти, чаще всего по-
дестат, приглашает 400—200 или 100 человек граждан по своему
усмотрению, в зависимости от важности дел, которые предстоит
решить. Креденца (Credenca) — немногочисленный тайный со¬
вет при консулах для решения самых важных дел, назначавший¬
ся теоретически Большим советом, все больше превращается в
тайный совет при подесте.
По данным хроник, в конце XII — начале XIII в. в Милане
существовали четыре политические партии1: 1) аристократия,
или нобили — капитаны и вальвассоры; 2) мелкие вальвассоры,
отказавшиеся от своих феодов и почти слившиеся с городским
купечеством, так называемая мотта; 3) купечество — мерканти;
4) Креденца св. Амвросия. Организация, именуемая Креденцой
св. Амвросия, впервые упоминается в хрониках под 1198 г. Она
1 Подробные сведения о партийной организации в миланской коммуне
в XIII в. дают хроники Фиаммы. Это основной источник для изучения
политической борьбы в Милане в период перехода его от коммуны к
синьории. Нами использованы следующие хроники Фиаммы: A) Manipulus
fiorum. Muratori Rerum italicarum scriptores. T. XI. 1727. P.537—740;
B) Chronicon extravagans de antiquitatibus Mediolani. Miscellanea di storia
italiana, edita par curio della regio deputazione di storia patria. Vol. VII. Torino,
1869. P. 448— 450; C) Chronicon majoris, 1341. Miscellanea di storia italiana.
Vol. VII. P.743—746.
323

состояла из представителей всех цеховых организаций г. Милана:
мясников, хлебопеков, сапожников, башмачников, кузнецов и
др. Момент для создания организации, объединяющей цехи, был
выбран удачно. Партия аристократии, пользовавшаяся поддерж¬
кой германских императоров, оказалась после смерти Генриха VI
(1197 г.) без покровителя. В Германии в течение девяти лет — до
1208 г. — кипела борьба между претендентами на императорский
престол, и главы империи не было. Креденцасв. Амвросия возник¬
ла в противовес Креденце консулов, превратившейся в Креденцу
поде с ты. Количество тех, кто шел за Креденце й св. Амвросия,
было больше количества членов остальных трех партий. Новая
Креденца сразу заняла определенное место в правительстве: она
купила дом с башней, местонахождение которой в Милане из¬
вестно и в настоящее время. Там происходил суд Креденцы, ком¬
петенция которого, судя по дальнейшим событиям, все возраста¬
ла. Она добилась того, что ей была предоставлена определенная
часть городских доходов, и выбрала себе главой некоего Друдо
Марчеллино, который одновременно был подестой в Генуе.
Консулат ежи мае тс я, исчезают так называемые консулы респу¬
блики, представлявшие Милан во внешних сношениях. В 1211 с.
сводятся на нет права другой категории старых консулов — кон¬
сулов юстиции: их лишают права участвовать в посольствах и
произносить приговоры во дворце коммуны. Креденца, совершен¬
но очевидно, повела наступление на консулат. Нужно полагать,
что функции аннулированных консулов перешли к ней самой.
У Креденцы появились свои консулы. Это означало ослабление
партии аристократии и рост значения Креденцы св. Амвросия.
Положение подесты и весь смысл этой должности также из¬
менились уже в начале XIII в. В ожесточенной борьбе партий,
которая особенно усилилась с 1198 г., подеста оказался бессиль¬
ным отстоять интересы патрициата, т. е. старых правящих сло¬
ев, главным образом аристократии. Другие боровшиеся партии
стали выбирать своих подест, и термин этот стал означать главу
партии, сосредоточившего в своих руках сильную власть. В не¬
которые годы выбирали двух подест, иногда трех-пятерых подест;
в 1212 г. было избрано, по одним сведениям, 12 подест, по дру¬
гим — 10. Часто стали выбирать подест не из иногородних лиц и
не из сельских феодалов, а из миланцев.
Таким образом, обе системы патрицианской власти, как кон¬
сулат, так и подестат, уже в начале XIII в. оказались подточен¬
324

ными. Власть все больше сосредоточивается в руках консулов
Креденцы св. Амвросия. Упоминаются еще консулы купечества1.
Креденца св. Амвросия и богатое купечество, существовав¬
шее издавна, не действовали и не могли действовать единодушно.
Они представляли два разных общественных слоя с различными
интересами. Вспомним, какую предательскую роль сыграло бо¬
гатое купечество по отношению к народу в классовой борьбе,
развернувшейся в Милане во второй половине XI в. Теперь бла¬
годаря росту торговли экономическое значение купечества, осо¬
бенно богатого, еще больше возросло и социальное расстояние
между ним и народной массой по сравнению с XI в. увеличилось.
В середине XI в. купечество было бесправно в политическом от¬
ношении и не участвовало в управлении городом. В конце XII в.
богатое купечество являлось частью патрициата, одной из трех
привилегированных общественных групп, в руках которых поко¬
илась власть в коммуне. Эти обстоятельства объясняют, почему
миланское богатое купечество, вошедшее в состав патрициата, и
в первой половине XIII в. не могло иметь общей платформы с на¬
родной массой, идти вместе с нею и не могло желать ее победы.
Но, с другой стороны, оно не могло вполне объединиться и с ари¬
стократией, ибо последняя открыто перешла в лагерь феодальной
реакции и сблизилась с архиепископом, который в большом коли¬
честве раздавал нобилям феоды. Богатое купечество, принадле¬
жавшее к патрициату, боялось победы народной массы, которая
лишила бы его привилегий. Из этих соображений оно оказывало
поддержку нобилям в те моменты, когда перевес народной массы
становился угрожающим для него и, казалось, предвещал ее пол¬
ную победу. Из всех прослоек феодальной аристократии только
одна мотта в течение продолжительного времени поддерживала
Креденцу св. Амвросия. Наряду с моттой вместе с Креденцой св.
Амвросия шло, также только до определенного момента, новое
купечество, не слившееся еще с тем старым купечеством, кото¬
рое вместе с аристократией держало в своих руках власть управ¬
ления и к которому перешло много поместий, принадлежавших
раньше аристократии. Среди этого нового купечества также
были уже богатые люди.
1 Джулини говорит под 1198 г., что Креденца добилась того, что ее
консулы больше не выбирались, а, наоборот, сама Креденца выбирала своих
консулов, и эти консулы вместе с консулами купечества стали управлять
купеческими делами (GiuliniG. Указ. соч. С. 221).
325

Наступление народной массы на лагерь реакции все больше
возрастает. Под ударами Креденцы св. Амвросия аристократиче¬
ское боевое общество гальярдов (gagliardi — по-итальянски —
упорные, смелые) вынуждено было в 1204 г. покинуть Милан.
Гальярды вернулись через год. Но в 1212 г. из Милана был из¬
гнан весь ординарный клир миланской церкви — верная опора
архиепископа. В 1221 г. подеста Амицоне Сакко, судя по всему,
ставленник Креденцы св. Амвросия, вступил в конфликт с ар¬
хиепископом, в результате которого архиепископ был изгнан
из Милала. Это повлекло за собой отлучение папским легатом
от церкви Амицоне Сакко, консулов Креденцы и мотты, поддер¬
живавших решение изгнать архиепископа, и всех тех членов
Большого совета, которые одобрили это решение. Но отлученные
не сдались и усилили нажим на аристократию, поддерживавшую
архиепископа. Вскоре капитаны и вальвассоры, бывшие в лаге¬
ре архиепископа, также вынуждены были уйти из Милана. Но в
Милане осталось много врагов народа и после их ухода. Боясь по¬
беды народа, они, видимо, вели агитацию в пользу возвращения
аристократии. Четыре года спустя состоялось примирение враж¬
дующих сторон, и изгнанная аристократия вернулась в Милан.
Походы Фридриха II Гогенштауфена в Ломбардию приоста¬
новили гражданскую войну в ломбардских коммунах1. Среди
городов, оказавших неповиновение императору, были Милан,
Верона, Пьяченца, Верчелли, Лоди, Брешия, Болонья и многие
другие. Милан возбудил гнев Фридриха II еще и тем, что оказал
поддержку его сыну, будущему императору Генриху VII, восстав¬
шему против отца. В 1237 г. Фридрих II двинул из Германии в
Ломбардию большое войско, с которым соединились вооружен¬
ные силы тирана Эццелино Да Романо, и нанес ломбардским
городам, возглавляемым Миланом, тяжелое поражение при
Кортенуово. Ломбардия была терроризирована, полного согла¬
сия между городами не было. Основываясь на этом, Фридрих II
решил, что наступил момент, когда можно овладеть Миланом. В
1239 г. большое германское войско появилось в области Милана,
где ему был оказан отпор при Кампорньяно. Неудачной оказалась
и повторная попытка Фридриха II подчинить себе Милан, пред¬
принятая им в 1245 г. И второй раз миланцы блестяще отстояли
свою родину от порабощения ее немецкими феодалами. В этой
1 Лампрехт К. История германского народа. М., 1895. Т.Н. С. 196,
203.
326

борьбе принимала большое участие наряду с народной массой
мотта. В битве при Кортенуово исключительное мужество проя¬
вил один из членов мотты — Пагано делля Торре, известный уже
раньше своим участием в издании закона 1194 г., ограничившего
ростовщический процент по ссудам, чем он заслужил большую
популярность в народе. После битвы при Кортенуово народные
симпатии к нему еще более возросли. Имеются данные, проли¬
вающие свет на причину ухода аристократической семьи делля
Торре из партии нобилей: делля Торре были крупными сукнотор-
говцами и, что очень вероятно, раздатчиками работы ремеслен¬
никам шерстоткацкого производства. Богатое новое купечество
выходило не только из рядов пополанов, но и из среды крупных
феодалов. Это вполне оправдывает замечание Фиаммы, что «у
аристократии в старину (он сам жил в XIV в.) не было никакого
предубеждения к занятию торговлей». Джулини подтверждает
многими документами, что многие из «наиболее уважаемых се¬
мей» занимаются купеческими делами и что торговля и в древние
времена не считалась несовместимой с занятием самых почет¬
ных должностей, как не считается, говорил он, «несовместимой
с ними и теперь» (т. е. в то время, когда он писал эти строки)1.
Фиамма явно симпатизирует семье делля Торре и прославляет
ее. При своей малочисленности и при постоянном отходе от нее
отдельных ее членов к нефеодальному купечеству (по терминоло¬
гии Фиаммы — «к народу»), партия нобилей могла рассчитывать
на успех в политической борьбе только при условии поддержки
ее внешними силами.
40-е годы были в истории Милана временем радикальных де¬
мократических реформ, проведенных партией св. Амвросия, и
вместе с тем временем ожесточенной борьбы между нобилями
и народом. Отменен был при поддержке мотты старый закон, в
силу которого нобиль, убивший человека из народа, отвечал за
преступление лишь уплатой небольшого денежного штрафа.
Казна в это время была пуста. Народ изнемогал под бременем
налогов, падавших только на него, так как аристократия и духо¬
венство были освобождены от налогов, сильно возросших из-за
расходов, вызванных походами Фридриха II. Необходимо было
принять чрезвычайные меры, чтобы облегчить налоговое бремя
народа и улучшить его материальное положение. Казна опла¬
чивала расходы и платила по долгам не монетой, а бумажными
1 Giulini G. Указ. соч. С. 202 и др.
327

знаками. Но бумажные знаки теряли силу по истечении года, что
грозило большими осложнениями бедному люду, увязшему в дол¬
гах. В случае отказа кредитора принять в уплату долга денежные
знаки у бедняков могли быть отняты их жилища и имущество. В
декабре 1240 г. Большой совет вынужден был издать постановле¬
ние, запрещавшее конфискацию имущества у бедняков в таких
случаях. Это было равносильно аннулированию мелких долгов.
Сама коммуна также обязалась принимать штрафы, наложенные
на граждан, денежными знаками. Постановление о денежных
знаках было внесено в Большой совет подестой по предложению
консулов следующих партий: капитанов и вальвассоров, мотты
и Креденцы св. Амвросия. Это свидетельствует о том, что в этот
момент аристократия формально не порвала ни с моттой, ни с ре¬
месленной массой, хотя отношения между нею и этими партиями
становились все более напряженными. Совершенно очевидно,
что аристократия испытывала огромный нажим со стороны на¬
родной массы и, страшась ее, шла ей на уступки.
В конце 1240 г. подестой был избран Пагано делля Торре с ти¬
тулом анциана — «старшины народа», но он умер вскоре после
своего избрания в начале 1241 г. После его смерти, в 40-х годах
XIII в., в Милане переменилось несколько подест.
Под давлением народных масс был поставлен вопрос о введе¬
нии налога, который падал бы на все земли, принадлежавшие как
светским, так и духовным лицам, и о необходимости провести
подготовительную к этой мере общую инвентаризацию имуще¬
ства решительно всего миланского населения. К инвентариза¬
ции, действительно, приступили. В 1248 г. Большой совет (соп-
siglio) принимает постановление, обязывающее коммуну лик¬
видировать долги общины в течение восьми лет1. Изменен был,
кроме того, регламент республиканской казны. Назначено было
два казначея — один ключ от казны находился в руках ставлен¬
ника нобелей, т. е. капитанов и вальвассоров, другой — в руках
представителя народа. За реформой финансов последовал декрет
о торговле зерном у каждых шести ворот Милана. Были созданы
специальные комиссии, на которые возложена была обязанность
производить оценку зерна, продаваемого на рынках у ворот.
Раньше эта функция находилась в руках нобилей. Это означало,
что, вырвав у нобилей значительную часть важных судебных дел
и исключительное право распоряжения финансами, народная
1 Giulini G. Указ. соч. С. 442—444.
328

партия лишила их права произвольного назначения цен на зерно,
которое привозилось в город, т. е. возможности обогащаться в не¬
урожайные годы за счет народной нужды и голода. Аристократия
была ущемлена в своих привилегиях, лишена господствующего
положения, потеряла важные статьи дохода. Она все больше
озлоблялась. Ее позиция становилась все более угрожающей по
отношению к партии св. Амвросия.
В 1247 г. Креденца св. Амвросия решила выбрать себе главу,
который мог бы оказать ей сильную поддержку против врагов.
Выбор остановился на одном из членов семьи делля Торре, на
Мартине, племяннике покойного Пагано делля Торре. Ему был
также присвоен титул анциана Креденцы св. Амвросия. Но на¬
ряду с анцианом продолжали существовать консулы Креденцы
и другой подеста как подчиненные органы исполнительной вла¬
сти.
Ожесточенная классовая борьба и угрожающая позиция ноби¬
лей заставили партию ремесленников и примыкавших к ним сло¬
ев создать единоличный руководящий орган сильной власти. Но
то не был всевластный синьор, обращавшийся обычно в тирана.
Наряду с Мартином делля Торре для решения важнейших дел со¬
зывался не только Большой совет, но и общенародное собрание.
Был урегулирован вопрос о ликвидации государственного долга
в течение восьми лет (с 1248 до 1256 г.) и дальнейшей организа¬
ции общественного кредита (1248 г.). Права архиепископа, уже
раньше урезанные, вновь подверглись сильному сокращению.
На монастыри была возложена обязанность привозить зерно в
город. Классовая борьба усиливалась, причем архиепископ по-
прежнему шел с партией нобилей против Креденцы св. Амвросия.
В городе уже происходили стычки между вооруженными отря¬
дами аристократии и народа. Предстоял выбор подесты (синьо¬
ра). Развернулась борьба между аристократией и народом из-за
того, чтобы захватить эту должность в свои руки. Победителем
вышел анциан Креденцы св. Амвросия Мартин делля Торре, от¬
странивший кандидата, выдвинутого аристократией. В процессе
этой борьбы Креденца и мотта раскололись. Очень значительная
часть мотты и, по-видимому, также часть купечества перешли на
сторону нобилей, доставив им этим численный перевес в горо¬
де. Пользуясь этим, аристократия усвоила чрезвычайно наглый
тон по отношению к людям народа, напоминавший предкомму-
нальные времена. Готовились большие бои, но затем, благодаря
329

вмешательству народных масс из соседних городов — Брешии,
Бергамо, Кремы, Наварры, Павии и Лукки, был заключен мир,
предоставлявший большие преимущества народу. Аристократия
еще дважды покидала город. Ей были сделаны некоторые уступ¬
ки. Таким образом, первыми синьорами (тиранами) Милана были
члены семьи делля Торре.
Однако, начиная с момента проведения Креденцой св. Амв¬
росия радикальных реформ, ее значение начало падать. Мы зна¬
ем, что, кроме цеховых ремесленников и неорганизованных масс
народа, за нею шли еще слои имущих — мотта и новое нефео¬
дальное купечество. Демократические реформы, проведенные
Креденцой св. Амвросия, отражали преимущественно интересы
широкого бедного слоя населения. Многие из этих реформ на¬
носили ущерб интересам имущих слоев. Такова была долговая
реформа, запретившая выгонять бедных должников из их лачуг
и разрешившая им уплачивать долги кредиторам бумажными
знаками. Такова была и продовольственная (так называемая
аннонарная) реформа, отдававшая весь контроль за ввозом про¬
довольствия и оценку зерна в руки должностных лиц Креденцы.
Многие лица из купечества, не только старого, но и нового, кото¬
рые приобрели земли в городе и за пределами его, имуществен¬
но пострадали от продовольственной реформы, так как ввозили
хлеб в город и наживались на произвольно назначенных ими вы¬
соких ценах. Очень большое противодействие вызвало введение
общего поземельного налога. От Креденцы св. Амвросия стали
отпадать зажиточные слои. В конце 50-х годов XIII в. от нее отде¬
лилась мотта, воссоединившаяся с партией капитанов и вальвас¬
соров и образовавшая вместе с ними единый феодальный фронт
противников народа (семья делля Торре пока оставалась верной
Креденце), а также новое купечество.
Аристократия, усилившаяся моттой, все больше наглела и ре¬
шила нанести удар Креденце. Она объединила свои силы с силами
Эццелино Да Романо, гибеллина, верного соратника Фридриха II,
завоевавшего ряд городов в Северной Италии и ставшего в них
тираном. Богатый Милан является для Эццелино лакомым кус¬
ком. С его помощью аристократия рассчитывала восстановить
свое господство в Милане. Расчет не оправдался. Эццелино по¬
терпел поражение в бою с армией образовавшегося в Ломбардии
Союза антигибеллинских городов. Властителем Милана остался
Мартин делля Торре, назначивший подчиненным ему управите¬
330

лем маркграфа Оберто Пеллавичино с титулом генерального ка¬
питана, чтобы не «возбуждать против себя ненависти», как гово¬
рит Фиамма1.
Таким образом, в Милане постепенно устанавливалась силь¬
ная единоличная власть. Будучи фактически синьором с 1259 г.,
Мартин делля Торре принял этот титул только в конце жизни.
Часть аристократии примирилась с торреанцами, но большая
часть ее помышляла об их низвержении. В этот момент аристо¬
кратия опиралась на поддержку папы. Папа сам хотел стать вла¬
стелином Милана и всей Ломбардии, пользуясь классовой борь¬
бой внутри городов и слабостью империи. Каждая семья, воз¬
вышавшаяся в Милане, каждая сильная личность, покорявшая
себе массы и бравшая в свои руки бразды правления, вызывали
у него недоверие и недоброжелательность. Как торреанцы, так и
Эццелино и Пеллавичино были равно неугодны ему. Последнего
римская инквизиция преследовала как покровителя еретиков и
сильно развившегося в то время в Милане движения флагелян-
тов. Папа по соглашению с миланской аристократией выдвинул к
власти род Висконти — старую аристократическую семью, при¬
надлежавшую с конца X в. к тому кругу феодальной аристокра¬
тии, которая вместе с архиепископом правила городом. Семья
Висконти ничем не выделялась среди других аристократических
семей. С 1257 гг. архиепископский престол был в Милане вакан¬
тен. Папа Урбан IV и миланская аристократия выдвинули на этот
пост Оттона Висконти, сразу ставшего главой миланских феода¬
лов. Но власть партии, возглавляемой делля Торре, была еще так
велика, что Отгона не пустили в город. После смерти Мартина
делля Торре (конец 1263 г. и начало 1264 г.) партию торреанцев
возглавил его брат— Филипп делля Торре, а после смерти по¬
следнего — сын Пагано, Наполеон. Торреанцы в это время опи¬
рались на поддержку императора. Город был под интердиктом.
По-видимому, это именно обстоятельство побудило торреанцев
пойти навстречу папе. Когда в 1268 г. в Милан приехал папский
легат, то он был встречен торреанцами с большим почетом. Они
обещали отменить репрессивные меры, принятые ими против
церквей: аннулировать проскрипцию клириков, отказаться от на¬
логов на церковные учреждения и т. д. Однако папа (Григорий X)
продолжал поддерживать партию Висконти. Пользуясь этой под¬
держкой и опираясь на своих приверженцев, Оттон Висконти
1 Fiamma. Manipulus fiorum. Р. 691—692.
331

одержал в 1277 г. решительную победу над Наполеоном, открыв
себе ворота в Милан. В 1287 г. по его предложению капитаном на¬
рода в Милане был провозглашен его племянник Матео Висконти,
который одновременно получил от германского короля Адольфа
Нассауского звание королевского викария. Но партия торреанцев
не сразу сложила оружие. Ей пришли на помощь соседние города
и некоторые итальянские феодалы, боявшиеся Матео Висконти
как королевского викария, который с помощью германской ар¬
мии мог покорить всю Ломбардию. Образовалась лига городов и
крупных феодалов, поставившая себе целью свергнуть Висконти
и восстановить власть делля Торре. Матео Висконти пришлось
бежать из Милана. Было снова восстановлено главенство делля
Торре. Главой стал Гвидо делля Торре с титулом народного капи¬
тана. Но власть его продержалась недолго. Не нужно забывать,
что он достиг ее, лишь опираясь на внешнюю помощь. В лагере
его сторонников не было единства. Теперь Висконти перемени¬
ли фронт и выступили в союзе с императором Генрихом VII, что
соответствовало старой гибеллинской традиции аристократии.
В Милан прибыл Генрих VII в конце 1310 г. для коронации. Он
привез Матео Висконти и помог ему восстановить свою власть.
Светская власть и духовная соединились в руках представителя
одной семьи.
С этого времени начинается продолжительное, почти по¬
луторастолетнее правление династии Висконти в Милане.
Моментами вспыхивали еще волнения, поднятые торреанцами,
но они становились все слабее. Группировка торреанцев теряла
свое значение.
Подведем итоги классовой борьбе, развернувшейся в Милане
в XIII в. и приведшей к полному разложению коммуны и к созда¬
нию единоличной власти в форме так называемой синьории.
Рост народного движения, выдвинувшего лозунги улучше¬
ния материального положения масс и политических прав для
народа, вызвал у миланского патрициата (правящих слоев обще¬
ства), главным образом у аристократии, потребность в создании
сильной власти для подавления народных восстаний и побудил
его приступить к постепенной замене консульской коллегии еди¬
ноличной властью подесты. Эта тенденция не получила полного
осуществления благодаря организованному противодействию
народной массы. Во главе его стала Креденца св. Амвросия —
объединение ремесленных цехов, которое сразу завоевало опре¬
332

деленное место в правительстве и подорвало значение обеих пра¬
вительственных систем патрицианского режима, как консулата,
так и подестата, заменив их своими органами. В союзе с народной
массой шли вначале мотта — организация мелких феодалов, от¬
казавшихся от своих феодов, и разбогатевшее новое купечество
нефеодального происхождения. Народная партия возглавлялась
членами семьи делля Торре, вышедшей из рядов мотты, кото¬
рым Креденца св. Амвросия предоставила сильную единоличную
власть с присвоением различных титулов (протектора, анциана,
народного капитана, синьора) для отпора угрожающей позиции
аристократии. Однако наряду с делля Торре продолжали функци¬
онировать демократические учреждения. 40-е годы XIII в. были
временем радикальных реформ в области кредита, налоговой и
продовольственной политики. Многие из них наносили ущерб
имущим слоям общества, что и явилось причиной того, что со¬
юзники Креденцы св. Амвросия отошли от нее. Предоставленная
собственным силам, Креденца не могла больше с прежней энер¬
гией отражать натиск своего классового врага. После продол¬
жительной борьбы партия торреанцев вынуждена была отсту¬
пить перед объединенным напором миланской аристократии и
нефеодальных имущих слоев миланского населения, напуган¬
ных и ущемленных радикальными реформами, проведенными
Креденцей св. Амвросия. Аристократия победила потому, что ко¬
ренным образом изменилось соотношение боровшихся классов.
Папская же власть улучила благоприятный момент для вмеша¬
тельства во внутреннюю жизнь Милана во имя осуществления
своих целей. Под ее влиянием на пост правителей Милана была
выдвинута миланская аристократическая семья Висконти. Под
их властью Миланское государство стало тиранией.
Висконти правили Миланским государством как абсолютные
государи. Внешне старые республиканские формы правления со¬
хранялись, но они не соблюдались. Фактически Милан превра¬
тился в тиранию Висконти. Однако Висконти, стоявшие у вла¬
сти, нося в большинстве случаев титул синьоров, соединяли его с
каким-либо другим титулом, дарованным им германским импера¬
тором, французским королем или каким-либо другим сувереном.
Уже Матео Висконти в конце жизни получил от германского им¬
ператора титул императорского викария. В 1322 г. после смерти
Матео власть перешла к его сыну Галеаццо, а после смерти по¬
следнего в 1328 г. — кОдзоне Висконти.
333

Два факта чрезвычайно характерны для правления семьи
Висконти и налагают на него специфический отпечаток: экс¬
пансия Миланского государства, развернувшаяся в это время,
главным образом в XIV в., и экономическая политика Висконти,
направленная наряду с поддержанием сельского хозяйства к раз¬
витию промышленности и особенно торговли. Достигнув милан¬
ского «престола» при помощи аристократии и папы, Висконти
удержали его за собою тем, что усвоили программу крупных
торгово-промышленных слоев и отстаивали их интересы. Сама
экспансия Милана выражала интересы этих слоев.
Экспансия эта, как мы знаем, началась еще при коммуналь¬
ном строе, но правление семьи Висконти дало мощный толчок
ее развитию. Это объясняется несколькими обстоятельствами.
Висконти не только распоряжались крупными военными силами,
ибо Милан, как и встарь, был важным стратегическим пунктом.
Висконти пользовались большим авторитетом, ибо со званием
синьоров, как мы указали, часто соединяли еще титул император¬
ских или королевских викариев. Они были связаны родственны¬
ми узами с миланскими архиепископами и очень часто с папски¬
ми легатами, что обеспечивало им поддержку духовной власти. У
Милана были тесные экономические связи с политически неза¬
висимыми от него частями Северной Италии, что облегчало под¬
чинение этих последних Милану. Все эти обстоятельства чрез¬
вычайно облегчили семье Висконти захват итальянских городов
и местностей и присоединение их к Милану. Нужно учесть еще
социально-политическую обстановку в Северной Италии в эпоху
правления Висконти. Как известно, во всех ломбардских городах
коммунальный строй дал глубокую трещину, что повсюду консу¬
лат оказался неспособным оказать отпор поднимающимся народ¬
ным массам, повсюду под видом борьбы гвельфов с гибеллинами
кипела жестокая классовая борьба — борьба ремесленников и
группировавшихся вокруг них бедных слоев общества, а иногда
и вообще нефеодальных элементов против правящих слоев его,
против патрициата, что повсюду в результате классовой борьбы
в конечном итоге создавался режим единовластия. Часто на этом
фоне поднимались фигуры авантюристов, которые в общей смуте
завоевывали города, захватывали в них власть, становились ти¬
ранами, создавали себе государство. В начале 30-х годов XIV в.
в Северной Италии имел место следующий исключительно ха¬
рактерный для ее политической жизни случай. Народная гвельф-
334

ская партия Брешии, теснимая аристократами-гибедлинами,
призвала к себе на помощь короля Иоанна Богемского. Тот дер¬
жал себя примирительно как по отношению к гвельфам, так и
по отношению к гибеллинам и стал синьором не только Брешии,
но и многих других городов: Бергамо, Кремоны, Кремы, Падуи,
Берчелли, Наварры и др. Его растущая мощь вызвала подозрения
и зависть у крупных феодалов и тиранов. Утверждали, что он хо¬
чет создать в Северной Италии княжество наподобие немецких и
отдать половину его папе. Подозрение было обоснованным как в
отношении Иоанна Богемского, так и в отношении папы. Против
Иоанна Богемского образовалась лига, к которой примкнули
такие итальянские хищники, как миланские Висконти, король
Неаполя, Флоренция, синьор Мантуи— Лудовико да Гонзаго,
веронский тиран Мастито делля Скалла и др. Иоанна Богемского
заставили уйти из Италии, а захваченные им города были поде¬
лены между членами лиги. Миланским Висконти достались по
этому разделу Бергамо, Кремона, Павия, после этого они легко
подчинили себе Верчелли, Комо, Лоди, Пьяченцу. Вслед за этой
лигой образовалась другая лига, направленная против тирана
Веронской марки Мастито делля Скалла, владения которого
были в это время очень велики. Адзоне Висконти примкнул и к
этой лиге, в результате ее победы над веронским тираном полу¬
чил Брешию, очень сильную крепость, представлявшую лакомый
кусок для итальянских хищников. В таком же направлении со¬
вершался дальше рост Миланского государства. Ему содейство¬
вали не только значительные силы, сосредоточенные в руках
Висконти, но и роль Милана, как мы указали выше, как рынка
для большей части Ломбардии. Благодаря рыночным связям с
Миланом ломбардские города и их территории тяготели к нему и
охотнее подчинялись его власти, чем господству других итальян¬
ских городов-государств. Это возбуждало зависть и неприязнь
к Милану со стороны других итальянских синьорий и особенно
со стороны папы. Выдвинув Висконти как властителей Милана
в надежде на их слабость, папы добивались теперь их унижения
и ослабления и примыкали к лигам, направленным против них, а
иногда сами организовывали такие лиги.
Адзоне умер в 1339 г. При его преемниках Лукино и Джован¬
ни — последний, будучи синьором Милана, одновременно был
архиепископом — Милан приобрел города Асти и Боббио. После
смерти Лукино Джованни в 1351 г. подчинил себе Болонью,
335

а папа, которому Джованни преподнес большую сумму денег в
100 тыс. гульденов, санкционировал этот акт. Примеру Болоньи
последовала Генуя, находившаяся в этот момент в тяжелом поло¬
жении: со стороны моря ее блокировал флот Венеции, с которой
она вела войну, а с суши к ней не пропускал продовольствие ми¬
ланский синьор. Впрочем, подчинение Болоньи и Генуи Милану
было лишь временным.
Победы Милана вызвали общую тревогу в Северной Италии
среди крупных феодалов и тиранов. Началась полоса организо¬
ванных выступлений против Милана в форме лиг. В некоторых из
них принимали участие император Карл IV и король венгерский,
стремившиеся помешать образованию большого государства в
Северной Италии. Душою лиг был римский папа, жаждавший
сам властвовать в раздробленной Италии.
Первая лига против Милана образовалась в начале 50-х годов
XIV в. Война с ней продолжалась до 1359 г. Еще до ее окончания,
в 1354 г., Джованни Висконти умер. Его владения были разделе¬
ны между его тремя сыновьями— Матео, Бернабо, Галеаццо. В
60-х и 70-х годах конфликт следовал за конфликтом, одна лига
создавалась за другой. Папа Урбан IV направил против Милана
свою собственную армию. Бедствия, переживаемые населением
Северной Италии, достигли в то время крайней степени. Бернабо
был отлучен от церкви. Некоторые подвластные ему местности
восстали против него, но он подавил восстания с чрезвычайной
жестокостью. Свирепствовали голод и чума, свирепствовали во¬
енные наемники. Знаменитый полководец логистов англичанин
Хэдвуд с войском, составленным из наемников всех европей¬
ских стран, бросился на область Мантуи и разгромил ее. Против
Бернабо образовалась антипапская лига, состоявшая из всех то¬
сканских республик и возглавленная Флоренцией. Тосканские
города боялись, что папа хочет подчинить себе всю Тоскану.
Антипапская лига вызывала восстание против папы во многих
городах Папской области. Вся Северная и средняя Италия пред¬
ставляла взбаламученное море. Мир между Висконти и их врага¬
ми был заключен в 1376 г.
В 1379 г. Галеаццо Висконти умер, а брат его Матео умер еще
раньше. Остался один Бернабо. В 1385 г. племянник их Джан
Галеаццо хитростью захватил Бернабо и заключил его в башню.
Чтобы придать своему поступку видимость законности, он пре¬
дал Бернабо суду, публично раскрывшему все преступления это¬
336

го Висконти, а затем о результатах следствия и суда было сооб¬
щено всем итальянским феодалам, тиранам и городам. Бернабо
умер в заточении, и единственным властителем Миланского го¬
сударства стал Джан Галеаддо Висконти. В 1395 г. он получил
от французского короля Карла VI титул миланского герцога, а
в 1397 г. от него же взамен титула миланского герцога — титул
ломбардского герцога. Миланская синьория, охватившая почти
всю Ломбардию, превратилась в Ломбардское герцогство. Джан
Галеаддо продолжал политику экспансии. Он опять решил при¬
соединить к Милану Геную. Это вызвало конфликт с тем же
Карлом VI, которому он был обязан титулом герцога и который
претендовал на присоединение Генуи к Франции. Уже в сентя¬
бре 1396 г. в Париже образовалась лига против Джана Галеаццо.
Последний заключил с нею десятилетнее перемирие и направил
свое внимание в сторону Тосканы. Он купил за большую сумму
денег пизанскую синьорию у пизанского тирана Герарда, хитро¬
стью и интригами приобрел Сиену, Перуджию, завладел Ассизой,
Сполетто иНочерой. В 1400 г. ему удалось заключитьс парижской
лигой мир. После этого он овладел Болоньей. Ближайшей целью
его экспансии был захват Флоренции, объединение Тосканы с
Ломбардией и превращение той и другой в одно королевство под
властью дома Висконти. Джану Галеаццо удалось привлечь на
свою сторону Венецию обещаниями территориальных уступок.
Он так твердо рассчитывал на успех, что приготовил корону и
регалии, которыми он хотел короноваться во Флоренции. Смерть
пресекла его планы. В 1402 г. он умер от эпидемии, свирепство¬
вавшей во всей Италии.
Правление дома Висконти ознаменовалось жестокостью и
произволом. Специфический отпечаток накладывали на него ча¬
стые казни и конфискации имущества. Казни через сожжение
подвергались не только светские, но и духовные лица. Бремя на¬
логов было исключительно велико и все более возрастало — по¬
литика экспансии требовала огромных расходов: гражданское
ополчение исчезло, заменившись армией наемников, на содержа¬
ние которых требовались средства; большие средства тратились
на вооружение и фортификацию, на подкуп разных лиц, имевших
возможность содействовать или мешать планам тирана, на де¬
нежные подношения папам и разным суверенам за титулы, раз¬
даваемые ими Висконти, на уплату тиранам за передаваемые ими
Милану города. Большая часть налогового бремени падала, как
337

и при консулате, на народные массы. Однако духовенство тоже
стало подвергаться обложению. Демократические реформы дел-
ля Торре были, конечно, отменены. Республиканские учрежде¬
ния подвергались полному забвению. Налоги, собранные со всех
областей на военные нужды, составили главную основу фиска и
проходили через руки синьора, что давало ему возможность обо¬
гащаться за счет государства. Военные отряды все больше приоб¬
ретали характер его личной армии. Вожди отрядов, кондотьеры,
и сами наемники грабили население. Разгром мантуанской ар¬
мии Хэквудом лишь один из примеров этого рода. Беспрерывные
войны, налоги, грабеж населения солдатчиной влекли за со¬
бой разорение и обнищание масс. Все собрания и свободные
организации, в том числе цехи, были строжайше запрещены.
Разительный контраст с тяжелым положением народа представ¬
ляла пышность придворной жизни и особенно придворных празд¬
ников. Охарактеризованные черты правления Висконти были
свойственны всем итальянским тираниям.
Особенным произволом и жестокостью отличалось правление
Бернабо. Достаточно было подозрения с его стороны в непочти¬
тельном к нему отношении или даже встречи его с кем-нибудь
в нежелательном для него месте, чтобы виновный был подвер¬
гнут мучительной казни. От его жестоких прихотей страдала не
только беднота, но и богатые люди. Он был страстный любитель
охоты на кабанов и держал для этой цели 5 тыс. собак. Для них в
Милане было построено особое здание. Но так как оно не могло
вместить всех этих животных, то часть их была роздана на со¬
держание частным лицам, особенно богатым сельским хозяевам
в окрестностях Милана. Взявший собаку отвечал за ее похуда¬
ние или чрезмерную полноту большим штрафом и конфискацией
всего имущества, если собака околевала.
В то же время некоторые Висконти покровительствовали
науке, искусству и литературе, стремясь прослыть меценатами.
Джованни Висконти был другом Петрарки и поручил группе уче¬
ных — теологов, философов и мастеров свободных искусств —
составить комментарии к «Божественной комедии» Данте. Он
уделил много забот процветанию Болонского университета.
Галеаццо Висконти дал привилегии Болонскому университету
в 1361 г. Джан Галеаццо Висконти восстановил университет в
Пьяченце и привлек туда для преподавания выдающихся ученых.
Он основал Академию архитектуры и живописи и прекрасную
338

библиотеку. При нем была произведена кодификация миланско¬
го права. В 1386 г. была начата постройка мраморной соборной
церкви в Милане — выдающегося произведения архитектурного
искусства.
Внутренняя политика Джана Галеаццо носила более целе¬
устремленный характер, чем правление его предшественников.
Большая территория государства, созданного при Висконти, и раз¬
нородный характер областей, из которых оно составилось, выдви¬
нули перед Джаном Галеаццо задачу централизации. Миланское
герцогство включало в себя 30 больших городов и простиралось
от Центральных Альп до Болоньи, от Александрии до Беллуно. В
долине По были расположены плодородные сельскохозяйствен¬
ные местности. Область, лежащая на север от Комо, Бергамо и
Брешии, представляла более примитивную альпийскую долину.
Административная структура Ломбардского герцогства была
сложна. Каждый крупный город, входивший в его состав, пред¬
ставлял некое административное целое, строение которого было
установлено от коммунального периода. Оно состояло из трех
частей. К городу по общему типу всех средневековых городов
Западной Европы прилегала небольшая подвластная ему округа.
Вокруг нее в отличие от других западноевропейских городов, не
превратившихся в государства, было расположено так называе¬
мое контадо. Контадо являлось частью так называемого дистрик¬
та, в которо м были расположены наряду с се льс ко хозяйстве иными
местностями и небольшие города. Весь этот комплекс территорий
управлялся из главного городского центра каждого дистрикта. У
каждого города было свое право, применявшееся в пределах всего
дистрикта. Приведенные данные объясняют, какой пестрый кон¬
гломерат владений в естественно-географическом, правовом и
административном отношении представляло собою государство
Джана Галеаццо1. В коммунальный период истории итальянского
города каждый город имел свое политическое устройство. Но с
распространением тирании политический строй городов нивели¬
ровался. Город-государство возглавлялся синьором; но низшая
1 Об отдельных чертах административного устройства Миланского
герцогства см.: Doren A. Italienische Wirtschaftsgeschichte. S. 279, 404,
545—546, 564 и др., но общего обозрения их он не дает. Тесная связь
между внешней торговлей Милана и сельскохозяйственной торговлей его
дистрикта выясняется одной из хроник Фиаммы — Chronicon extravagans.
339

судебная и административная власть передавалась подесте как в
главном, так и в подчиненных городах.
Джан Галеаццо поставил себе задачей сплотить свои владе¬
ния, централизовав управление, и превратить Ломбардское гер¬
цогство в некоторое подобие единого государства. В начале его
правления в Ломбардском герцогстве сильно проявлялись центро¬
бежные тенденции. Феодальная аристократия, не сблизившаяся с
торгово-промышленными слоями, стремилась восстановить свои
старые привилегии и независимость, города стремились вернуть
себе свои вольности. На этой почве возникали волнения и вос¬
стания. Джан Галеаццо жестоко подавлял их и принял меры для
их предупреждения. Как и при его предшественниках, неукосни¬
тельно преследовались не только свободная политическая мысль,
но и всякое проявление общественной самодеятельности. Издан
был ряд эдиктов, запрещавших ношение оружия, образование
цехов, других союзов и корпораций, сборища в публичных местах
и даже церковные собрания. За каждым шагом своих граждан и
пришельцев следили. Письма подвергались перлюстрации.
В интересах централизации крепости, не имевшие стратеги¬
ческого значения и служившие только нуждам феодальной ари¬
стократии, были снесены. На постройку укрепления нужно было
иметь особое разрешение.
Совершенно уничтожая элементы городской демократии,
Джан Галеаццо в то же время стремился поддержать ее види¬
мость. Мы знаем, каким образом он завладел престолом. Тем
не менее по его велению в каждом городе его государства были
созваны собрания горожан для провозглашения его синьором.
Подвластные ему города восставали против лишения их финансо¬
вой независимости. Они пытались сохранить ее, предложив пра¬
вительству ежегодно давать ему определенную зафиксированную
сумму взамен взимаемых с них налогов, но Джан Галеаццо от¬
верг это предложение и вступил на другой путь — путь контроля
над городскими финансами через посредство органов централь¬
ной власти. При этом сбор налогов был сдан на откуп частным
лицам. Тяжесть их, как и при всех Висконти, была очень велика.
Особенно остро испытывал ее народ из-за обложения предметов
первейшей необходимости.
Власть подест была сильно сокращена. Они сохранили в
основном лишь судебные функции, но судить им приходилось,
руководствуясь синьориальными декретами. На местах были
340

созданы советы из ограниченного количества членов (в Милане
их было 12), назначаемых синьором. Состав их каждые два ме¬
сяца менялся. На местные советы была возложена обязанность
следить за исполнением законов, вникать в детали управления,
заботиться о снабжении города продовольствием.
Джану Галеаццо не удалось осуществить централизацию.
Своими постоянными войнами он сам углублял государствен¬
ную разруху и насаждал беззаконие. Задуманная им система
управления проявилась главным образом в форме создания не¬
которых центральных руководящих учреждений, как местные
советы, и в кодификации прав, но она не стала всеобъемлющей.
На местах сохранился произвол подест. Отдельные части госу¬
дарства не слились органически в единое государственное целое.
Ломбардское герцогство продолжало оставаться конгломератом
плохо слаженных частей.
В итальянской буржуазной исторической литературе до
последнего времени наблюдалась тенденция преувеличивать
значение и благотворное для государства действие централиза-
ционных попыток Джана Галеаццо Висконти1. В последнее вре¬
мя появились работы авторов, оспаривающих эту концепцию.
Такова, например, точка зрения Нино Валери, выраженная в ста¬
тье «Государство Висконти накануне смерти Джана Галеаццо»2.
В статье раскрывается весьма неприглядная картина внутренней
жизни Миланского герцогства в момент смерти Джана Галеаццо
Висконти и показываются реальные последствия его политики.
«Правление Джана Галеаццо,— пишет Нино Валери,— это не¬
прерывная цепь насилий и обмана. Рост наемных войск, преиму¬
щественно иностранных, цепь войн, в том числе гражданских. В
городах он искоренил автономию, превратил коммунальную ма¬
гистратуру в свой аппарат, советы — в собирательные советы, в
коллективные органы князя, их финансовые и исполнительные
органы — в свои исполнительные органы, народ — в рабов. Его
политикой была тирания, осуществлявшаяся всеми возможны¬
ми мерами, цепью грабежей и войн, непрерывно следовавших
1 Эта тенденция наблюдается в монографии: Mesquita В., de Glanga-
leazzo Visconti, duke of Milan (1351—1402). Cambridge, 1941.
2 Valeri N. Lo stato visconte alia morte di Glangaleazzo//Nuova Revista
Storica. XIX. 1935. См. также статьи Нино Валери в «Archivio storico
italiano». 1935, и в «Bullettino storico bibliographico subalpino». 1934. XXXVI;
1935. XXXVIII.
341

друг за другом. В то же время непрерывно совершалась экспан¬
сия в долине По, на апеннинские дороги, в областях Сиенна,
Перуджия, Флоренция, Болонья, Пиза, Лукка. Невыносимый для
масс гнет налогов и наряду с ним блеск и роскошь придворной
жизни. Казну он оставил опустошенной. Таковы итоги. Он оста¬
вил систему постановлений, которыми легализовал политику
грабежей и войн. Хор писателей и поэтов прославлял каждый его
шаг. Италия не приобрела при нем ни порядка, ни армии. Джан
Галеаццо мог бы искоренить насилие, поставив конечной целью
своей политики создание абсолютизма, но он предпочел идти по
пути компромиссов. Он не искоренил радикально ни привилегий
феодализма, ни привилегий церкви. Когда он нуждался в день¬
гах, то прибегал к экстраординарным средствам, требовал ссуд
у богатых людей, разрешал чиновникам собирать деньги какими
угодно средствами.
Он то отменял коммунальные статуты Милана и других го¬
родов, то восстанавливал их. Конфликты между магистратурой
герцога и теми, кто стоял на почве обычного права, разрешались
самим герцогом».
Характеристика политики Джана Галеаццо Висконти, давае¬
мая Нино Валери, представляется нам правильной. В ней нашли
отражение не только тяжелое угнетение и бесправие народа, но
и отсутствие твердых руководящих начал в централизованных
мероприятиях.
Джан Галеаццо Висконти был самой крупной и значитель¬
ной фигурой из всех тиранов династии Висконти. При нем
она достигла наибольшего значения и силы. При его дочери
Валентине, вышедшей замуж за герцога Орлеанского Людовика,
в Миланском герцогстве усилилось влияние Франции. При вну¬
ках Джана Галеаццо Джан-Марии, Филиппо-Марии и Габриеле-
Марии Миланское герцогство опять распалось на три части.
Возобновилась война кондотьеров между собой, возросли на¬
родная нужда и угнетение. Филиппо-Мария умер в 1447 г., с ним
перестала существовать династия Висконти. Преемником его
стал его бывший фельдмаршал Франческо Сфорца, который еще
в 1441 г. женился на дочери Филиппо-Марии, Бианке-Марии,
правнучке Джана Галеаццо Висконти.
Правление Джана Галеаццо интересно для нас тем, что
оно с особой яркостью обнаруживает основные социально-
политические тенденции тирании Висконти. Происходя из ста¬
342

рой семьи феодальной аристократии, Джан Галеаццо не соли¬
даризовался с ее реакционной частью. Аристократия как класс
феодалов утратила в XIV в. в Милане свое социальное и поли¬
тическое значение. Экономически оно было подорвано еще при
коммуне; но в то время аристократия продолжала еще оставаться
военным слоем и исполнять функцию защиты государства. С раз¬
витием кондотьерства и наемнических армий роль аристократии
пала и в этом отношении. Джан Галеаццо Висконти не считался
с нею. Он жестоко подавлял ее партикуляристские стремления.
Но он уделял в своей политике много внимания промышленно¬
сти и торговле, отражал этим интересы торгово-промышленных
слоев. Уже одна тенденция сосредоточения промышленности и
торговли в главном городе государства содействовала укрепле¬
нию значения купечества. Забота тиранов, и в частности Джана
Галеаццо Висконти, о купечестве видна из того что в то время
как всякое проявление самодеятельности народных масс неукос¬
нительно преследовалось, запрещалось ношение оружия, образо¬
вание союзов, в том числе цехов и т. д., купеческие корпорации
при тиранах продолжали существовать. Джан Галеаццо уделял
внимание и сельскому хозяйству, заботясь о продовольственном
снабжении города. При нем поощрялось создание пастбищ в ра¬
диусе полумили от Милана путем освобождения их от налога.
Скот и сельскохозяйственные продукты освобождались от секве¬
стра за долги. Существовали строгие предписания относительно
экспорта зерна: сильно ограничивался его вывоз за пределы дис¬
трикта, в котором оно было взращено. Совершенно ясно, что это
постановление было продиктовано стремлением по возможности
равномерно снабдить все части государства зерном, а не желани¬
ем поддержать на высоком уровне барыши феодалов, торговав¬
ших и спекулировавших им.
Строительство каналов, связывавших различные части госу¬
дарства в важных торговых направлениях, начатое еще при ком¬
муне, продолжалось в XIII в. Тессанский туннель был доведен до
самого Милана еще в 1257 г. в правление делля Торре. Со второй
половины XIII в. Милан приступил к постройке большой сети
каналов, которые сохранились до сих пор. Были соединены се¬
верные притоки По и других альпийских рек, протекающих через
Ломбардию. Были приняты меры для гарантии свободного пла¬
вания на р. Эч и торгового движения по северным итальянским
343

озерам, которому очень мешали привилегии феодалов. Важной
задачей было создание благоприятных условий для проезда
купцов через Сен-Готард в Швейцарию. На этом пути Висконти
столкнулись с Швейцарским союзом городов, претендовавших
на обладание Сен-Готардом. Был момент, когда кантон Ури хо¬
тел захватить Сен-Готард. Власти Милана оказали отпор Ури,
соорудив заграждение близ Беллинионо1. В осуществлении всех
этих мероприятий миланское купечество принимало активное
участие. Купеческие корпорации Милана часто выступали как
один из контрагентов в торговых договорах, заключенных между
Миланом и другими городами или государствами. Но ряд торго¬
вых договоров Милана — с Францией, швейцарскими кантонами
и городами Швейцарии — был заключен от имени правительства
Висконти. Большой интерес представляют договорные отноше¬
ния властей Милана с феодалами швейцарского кантона Кура
(расположенного в Граубюндене). Феодалам Кура была гаран¬
тирована ежегодная выплата твердо зафиксированной пенсии за
охрану миланского купечества в пути через горные проходы.
Наряду с торговлей в миланской тирании развивалось и про¬
изводство. Экспортируются за границу льняные ткани и оружие.
Возрастает экспорт бумазеи и сукна в Германию. Развивается и
рассеянная мануфактура в области текстильного производства,
притом не только в городах, но и в сельских местностях, осо¬
бенно на берегу озера Комо. В XV в., при последнем Висконти
и особенно при Франческо Сфорца, ставшем после него главой
Миланского герцогства, проявились характерные черты меркан¬
тилистической политики. Была создана система запретительных
и охранительных пошлин для поощрения ввоза сырых материа¬
лов и экспорта готовых промышленных изделий. Одновременно
задерживался импорт из-за границы предметов обрабатывающей
промышленности, способных конкурировать с миланскими2.
1 Doren А. Указ. соч. С. 360, 367 и мн. др. Большое значение для
изучения поставленных вопросов имеет работа: Schulte A. Geschichte des
mlttelalterlichen Handels und Verkehrs zwischen Westdeutschland und Itallen.
Bd.I—II, см. особенно Bd. I. C. 399—404, 420—447, 447—458, 458—472
и др.
2 Doren А. Указ. соч. С. 360 и след.; 481 и след. См. также: Schulte А.
Указ. соч. С. 579—589 и др. См. также: Луццатто Д. Указ. соч. С. 268—
331.
344

Мы указали на слабость ремесленной массы как на одну из
основных причин того, что в итальянских городах в противопо¬
ложность городам Германии цеховой режим имел лишь крат¬
ковременное существование. Но это не было единственной при¬
чиной победы тирании в итальянских коммунах. Тирания могла
сложиться лишь в такой политически совершенно раздробленной
стране, какой была в Средние века Италия: сильная центральная
власть не допустила бы ее. Беспрерывные войны итальянских го¬
родов между собой также содействовали укреплению тирании,
но они сами отражали децентрализацию страны.
Однако ремесленная масса, главным образом цеховая, сыгра¬
ла огромную роль в классовой борьбе, развернувшейся в итальян¬
ских городах в период времени, протекший между разложением
консулата и оформлением тирании. Она тормозила и задержива¬
ла утверждение тирании. Этим объясняется, что тирания раньше
всего восторжествовала в тех городских коммунах Италии, где
ремесленная масса была немногочисленна и слаба, как в Ферраре
(1242 г.) и Генуе1 (1257 г.), и значительно позже в тех из них, где
она была многочисленна и сильна, как в Болонье. В Генуе пер¬
вым синьором, пользовавшимся неограниченной властью, с ти¬
тулом народного капитана был член богатой купеческой милан¬
ской семьи Гульельмо Бокканегра. Тирания сохранилась в Генуе
до позднего Средневековья с перерывам от 1270 г. до 1339 г. В
1339 г. она получила обозначение пожизненного, или «вечного»,
догата. Первым вечным дожем был Симоне Бокканегра, правнук
Гульельмо. Политика тирании в Генуе была подчинена интере¬
сам широкой внешней торговли.
В Болонье2 цехи сумели, изгнав в 70-х годах XIII в. аристокра¬
тию, установить цеховой режим. После подчинения Болоньи пап¬
ской власти (конец XIII в.) цехи вынуждены были уступить ме¬
сто тирании. Классовая борьба в Болонье носила в XIV—XV вв.
очень сложный характер, еще не исследованный с позиций
марксистско-ленинской методологии.
Очень поздно появилась тирания во Флоренции с ее разви¬
тым ремеслом и очень многочисленной ремесленной массой.
Тирания утвердилась там в то время (конец XIV в.), когда значе¬
ние ремесленного производства в экономике города уже заметно
1 Caro G. Die Verfassung Genuas zur Zeit des Podestates. Strassburg,
1891.
2 Hessel. Geschichte der Stadt Bologna. Berlin, 1910.
345

пало1. Тирания привела во Флоренции к власти банкирские кру¬
ги (Медичи) и приобрела там более мягкие формы, чем в других
итальянских городах.
В Вероне патрицианский подеста Эццелино Да Романо был
низложен в 1259 г. народным восстанием.
Блок ремесленников (представлявших очень слабый слой) с
купечеством поставил во главе правления избранного ими купе¬
ческого подесту Мастито делля Скала, ставшего родоначальни¬
ком династии веронских тиранов. Эти факты свидетельствуют
о том, что в Вероне тирания нашла сильную поддержку в лице
купечества.
Уместно будет поставить вопрос: можно ли назвать тиранию
Висконти «диктатурой феодального дворянства», как это было
сделано применительно к североитальянской тирании вообще в
одной недавно появившейся статье Е. В. Вернадской2. Мы счита¬
ем это определение глубоко неправильным.
Правление Висконти охватило более полутораста лет, в тече¬
ние которых политика тиранов могла колебаться. Тираны могли
порою проявлять больше внимания к классу феодалов, чем обыч¬
но, но все же общая линия их политики совершенно расходится с
указанным определением.
Возникает вопрос, каков был характер феодального строя в
Северной Италии в период возникновения и укрепления тира¬
нии? Феодальное общество каждой европейской страны имело
свои специфические особенности. Особенно велика была специ¬
фика феодализма в Италии, в частности на севере полуострова.
Выше указывалось, что ни в одной западноевропейской стране
торговля, внутренняя и международная, не развивалась так рано
и не достигла такого интенсивного выражения, как в Италии, в
частности в северной ее части. Этот факт определяет специфику
феодального общества североитальянских городов. Мы видели,
что уже в предкоммунальный период из феодального сословия ми¬
ланского дистрикта выделилась прослойка лиц, приобщившихся
1 Об этом свидетельствует сопоставление данных о размерах шерсто¬
ткацкого производства во Флоренции в 1336—1338 гг., с соответствующими
данными по 1381—1382 гг., приведенными А. Дореном B//Studien zur
Florentiner Wirtschafsgeschichte. Stuttgart. Bd. I, 1901 —1908. S. 527.
2 См.: Вернадская E. В. Классовые основы ранней итальянской синьо¬
рии//Уч. зап. Смолен, гос. пед. ин-та им. Карла Маркса. Вып. II. 1953.
С. 62—81.
346

к городской торговле и ремесленной промышленности. С развити¬
ем коммуны в XII—XIII вв. они составили обширный обществен¬
ный слой, состоявший главным образом (но не исключительно)1
из представителей низшей феодальной знати, которая настолько
сблизилась в экономическом отношении с состоятельными слоя¬
ми городского купечества, что члены ее в XIII в. отказались от
своих феодов (мотта).
Выше анализировались факты, в которых отразилась судьба
феодальной аристократии в Северной Италии. Мы видели, что ее
значение заметно упало уже в коммунальный период истории се¬
вероитальянских городов. Многие ее представители оказались в
вассальной зависимости от городских коммун. Их судебные и ад¬
министративные права над населением подвластных им областей
перешли к коммунам. С распространением системы военного
наемничества, особенно характерного для тирании, понизилась
роль феодальной аристократии, как военного сословия итальян¬
ских городских республик. Единственным источником ее дохода
осталась, особенно в голодные годы, нажива за счет населения,
прежде всего за счет труда крестьян. Выплачиваемая крестьяна¬
ми натурой феодальная рента доставляла нобилю возможность
снабжать городское население зерном и другими сельскохозяй¬
ственными продуктами. Фиксация цен на зерно и контроль над
его ввозом в города и продажей находились до реформ, проведен¬
ных в середине XIII в., в руках феодальной аристократии, что об¬
легчало этот вид эксплуатации городского населения феодалами.
Но местные продукты не в состоянии были полностью удовлет¬
ворить потребности горожан. Милан, как и другие итальянские
городские коммуны, вынужден был ввозить зерно издалека2. Все
же ростовщическая торговля хлебом оставалась главной функци¬
ей разлагающегося класса феодалов, численно уменьшившегося
и обескровленного постоянным отходом от него жизнеспособных
крепких элементов, усиливавших ряды торгово-промышленных
слоев феодального общества. Феодальная знать все больше пре¬
1 Например, семья делля Торре, выходцев из богатых слоев феодальной
аристократии, также сблизившихся с городским купечеством.
2 Коммуны Италии получали зерно из Апулии, Сицилии, Леванта и ряда
других мест. О торговле зерном, которая велась в Средние века на большие
расстояния, см. содержательную работу: Naud€ W. Getreidehandelspolitik
der europaischen Staaten Von 13, bis 18. Jahrhundert. Acta Borussica. Berlin,
1901.
347

вращалась в служилую знать и стала занимать высшие должно¬
сти при дворе тирана и в управлении.
Полвека спустя после смерти последнего Висконти Н. Макиа¬
велли, давая совет правителю страны, говорил, что князь должен
стремиться снискать расположение народа, но может не считать¬
ся с настроениями знати, ибо людей знатных так же легко устра¬
нить от их должности, как легко их было назначить1. Макиавелли
следовал терминологии итальянских хронистов, относя купече¬
ство к народу. Его совет применим и к феодальной аристократии
XIV в., когда трэдом Милана был Джан Галеаццо Висконти.
В противоположность феодальной аристократии значение и
количество купеческих элементов в Милане чрезвычайно воз¬
растало, начиная с XII в. Наряду со старым феодализировавшим-
ся купечеством, приобретшим в коммуне политические права,
вырос слой нового богатого купечества. Существовало и среднее,
и мелкое купечество.
Международные торговые связи чрезвычайно расширились.
В новых работах по экономической истории Италии высказыва¬
ется мысль, что, несмотря на скудость данных по ранней истории
итальянской мануфактуры, приходится признать, что она суще¬
ствовала в рассматриваемое нами время2 в обрабатывающей про¬
мышленности. Товарообмен сильно захватил и область сельского
хозяйства.
Чрезвычайно большое развитие товарно-денежных отноше¬
ний в Северной Италии повлекло за собой разложение феодаль¬
ного общества раньше, чем в других странах Западной Европы.
Оно протекало неровно, с большими зигзагами и отклонениями
в обратную сторону. Этот сложный извилистый путь развития
феодализма в Северной Италии в будущем должен составить
объект особого исследования. Ясно одно, что разложение этого
общества настолько заметно проявилось в Италии и феодальная
аристократия представляла собой настолько захиревший и бес¬
сильный слой, что о его диктатуре не могло быть речи.
Но развитие производительных сил не перешагнуло еще за
пределы феодальной формации. В области производства ремес¬
ло еще играло решающую роль. Крепостная зависимость не была
еще окончательно устранена, феодальная аристократия не была
окончательно уничтожена.
1 Макиавелли Н. Князь// Сочинения. Т. I. М.; Л., 1934. С. 253.
2 См.: Луццатто Д. Указ. соч.
348

Как мы видели, через всю работу красной нитью проходят две
основные идеи: идея классовой борьбы и идея руководящего зна¬
чения ремесленного цеха в этой борьбе.
Анализ классовой борьбы не ограничивался противопостав¬
лением ремесленной массы города феодалам, но включал так¬
же противопоставление цехов патрициату. Автор стремился
вскрыть социальный состав каждого из лагерей, боровшихся
внутри городского общества, например, состав основной массы
горожан — ремесленников, отдельных слоев патрициата и купе¬
чества и т. д.
В противоположность большей части буржуазной историо¬
графии, которая рассматривает массу городского населения, ве¬
дущую борьбу с сеньором города, как нечто в социальном отно¬
шении единое и целое, мы показали социальное расслоение этой
массы, противоположность интересов отдельных социальных
слоев, из которых она состоит, и их борьбу между собой, проте¬
кавшую одновременно с их общей борьбой против сеньориально¬
го режима. Этот подход к пониманию стадии борьбы горожан с
сеньорами мы стремились последовательно проводить не толь¬
ко в отношении Италии, где указанная борьба, переплетаясь с
движением церковной реформы, приняла весьма внушительные
размеры, но и в отношении Германии, где борьба горожан с се¬
ньорами особенно обострилась во второй половине XIII в., в пе¬
риод междуцарствия, наступивший после прекращения династии
Штауфенов, а также в отношении Франции.
Другая важнейшая проблема, которую мы рассмотрели,—
вопрос о борьбе цехов с патрициями — представляет особо важ¬
ное значение, ибо ей уделено чрезвычайно мало внимания не
только в западноевропейской буржуазной историографии, но и
нашими советскими историками.
Анализ приведенных в работе данных позволил восстановить
не только ход цеховых восстаний, но и соотношение участво¬
вавших в них классов и социальных слоев и конечный исход и
результаты развернувшейся борьбы. Мы видели, что даже при
самых благоприятных для цехов условиях в органы городского
управления (главным образом в городской совет) в результате
борьбы с патрициатом проникали лишь богатые элементы цехов,
большая же часть ремесленной массы оставалась политически
349

бесправной. Особо подчеркнута руководящая роль цеха, объеди¬
нявшего наиболее организованную ремесленную массу, играв¬
шую важнейшую роль в восстаниях против патрициата и во всех
городских движениях. Вокруг цеха в значительной степени так¬
же сплачивалась масса неорганизованных трудящихся города.
Выводы, сделанные в книге, представляют прямую противо¬
положность утверждению целого ряда крупных представителей
буржуазной историографии, доказывающих, что истинно творче¬
ской и руководящей силой в жизни средневекового города были
лишь его богатые элементы, не участвовавшие непосредственно
в производстве.
Подводя итоги сказанному, следует еще раз подчеркнуть, что
произведенный в настоящей книге анализ материалов по истории
феодального города позволяет говорить о полной несостоятель¬
ности концепций буржуазной историографии о сущности и ходе
развития средневекового города и показывает непреходящее зна¬
чение марксистско-ленинской концепции для научного изучения
его истории.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ и источников
Произведения основоположников марксизма-ленинизма
Маркс К. Капитал. Т. I. М., 1955.
Маркс К. Капитал. Т. III. М., 1955.
Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии//
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т 4.
Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология //Маркс К., Энгельс Ф.
Соч. Изд. 2-е. Т. 3.
Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производ¬
ству. М., 1940.
Маркс К. Письмо к П. В. Анненкову от 28 декабря 1846 г.//
Маркс К.у Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1953.
Маркс К. Хронологические вы писки//Архив Маркса и Энгельса.
Т. 5.М., 1938.
Энгельс Ф. Закон стоимости и норма прибыли. Дополнение к 3-му т.
Капитала К. Маркса //Маркс К. Капитал. Т. 3. М., 1955.
Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии. М., 1952.
Энгельс Ф. Марка //Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии.
М., 1952.
Энгельс Ф. О разложении феодализма и возникновении националь¬
ных государств//Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии.
М., 1952.
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства. М., 1952.
351

Энгельс Ф. Письмо к К. Марксу от 15 декабря 1882 г.//Маркс К.,
Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1953.
Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против
социал-демократов. Соч. Изд. 4-е. Т. 1.
Ленин В. И. Развитие капитализма в России. Соч. Изд. 4-е. Т. 3.
Ленин В. И. Великий почин. Соч. Изд. 4-е. Т. 29.
Источники
Акты Кремоны X—XIII вв. в собрании Академии наук СССР/под-
гот. к изд. С. А. Аннинский. МЛ., 1937.
Немецкий город XIV—XV вв./ввод. ст., подбор материала, пер.,
прил. икоммент. В. В. Стоклицкой-Терешкович. М., 1936.
Diealteren Zunftkunden der Stadt Luneberg/Hersg. von E. Bodemann.
Hannover, 1883.
Aix F. Les statuts municipaux et coutums anciennes de la ville de
Marseille. Marseille, 1656.
Altmann WBernheim E. Ausgewahlte Urkunden zur Erlauterung der
Verfassungsgeschichte Deutschlands im Mittelalter. Berlin, 1909.
Arrnulphi. Gesta archiepiscoporum Medlolanensiunu Libri III—IV//
Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. Hannoverae, 1848.
T. VIII.
Balderic, chantre de Terouane au XI siecle. Chronique d’Arras et de
Cambroi. Valenciennes. Lemaltre, s. d.
Blancard L. Documents inedits sur le commerce de Marseille au moyen
age. Vol. I. Marseille, 1884.
Blancard L. Documents inedits sur Thistoire politique de Marseille au
XIII siecle. Marseille, 1860.
Bonitionis episcopi Sutrini. Liber ad amicum/ed. P. Jaffe. Berolini,
1865.
Boos H. Quellen zur Geschichte der Stadt Worms. Bd. I—III. Berlin,
1885—1893.
Calcus. T. Rerum patriae seu mediolanensis historiae. Libri XX, XXI,
XXIII ed. Puriceili. Milano, 1627—1644.
352

Die Chronik der Stadt Konstanz/hersg. von Ruppert. Bd. I—II.
Konstanz, 1890—1892.
Die Chroniken der deutschen Stadte vom 14. bis zum 16. Jahrhundert.
Bd. VIII, IX XII—XIV. Leipzig, 1870—1877.
Collection des cartulaires de France/publ. par B. Guerard. Vol. I—IX.
Paris, 1840—1857. (Collection de documents inedits sur Phistoire
de France) 1-reserie. Histoire politique.
Corio B. L’historia di Milano volgaramente scrMtta. Con le vita di tu-
tigli imperatori, incominclando da Giulio Cesare fino a Federico
Barbarossa. Vinegia, 1554.
Corio В. Storia di Milano continente dalPorigine di Milano tutti gli gest.
Milano, 1503.
Le due edizioni milanese e torinese — delle consuetu dini di Milano
delPanno 1216/ed. F. Berlani. Venezia, 1872. Новая переработка
этого права принадлежит Besta Barni G. Liber consuetudinum
Mediolani. Anni 1216. Nuova edizione, internane rifatta. Giuferre,
1949.
Ennen L Geschichte der Stadt Koln, meist aus den Quellen des Kolner
Stadt-Archivs. Bd. 1—5. Koln, 1863—1880.
Fagniez G. Documents relatifs a Phistoire de Pindustrie et du commerce
en France/publ. avec un introd. par G. Fagniez. Vol. I—II. Paris,
1898—1900.
Frankfurter Amts-und Zunfturkunden/hersg. von K. Bucher,
B. Schmidt. Bd. II. Frankfurt a. M., 1915.
Geraud H. Paris sous Philippe le Bel; Livre des metiers d‘Etienne
Boileau /publ. par G. B. Depping; Le Livre de la taille de Paris pour
1292. (Collection de documents inedit sur Phistoire de France.
Vol. I. Paris, 1837).
Nogent Guibert, de. De vita sua. Patrologia latina. Collection de textes
pour servir a P etude et a Penseignement de Phistoire. T 40. Paris,
1907; Collection des memoires relatifs a Phistoire de France/par
F. Guizot. T. X—XI. Paris, 1905.
Guizot F. Collection des memoires relatifs a Phistoire de France depuis
la fondation de la monarchie franeaise jusqu‘au XIII siecle. Vol. 10.
Paris, 1825.
353

Hansisches Urkundenbuch. Bd. I—V und VIII—IX. Halle, 1876—
1903.
Helbig H. Quellen zur alteren Geschichte des Stadtewesens in Mittel-
deutschland. Bd. I. Weimar, 1949.
Helmoldus. Chronica slavorum. Monumenta Germaniae Historica.
Scriptores. T. XXI. Hannoverae, 1868.
tf//gardA UrkundenzurGeschichtederStadt Speyer. Bd. I. Strassburg,
1885.
Keutgen F. (Hrsg.). Urkunden zur stadtischen Verfassungsgeschichte
Deutschlands Bd. I—II. Berlin, 1899—1901.
Kolner Zunfturkunden nebst anderen Kolner Gewerbeurkunden bis zum
Jahre 1500/Bearb. von H. Loesch. Bd. I—II. 1907.
Kotzschke R. Quellen zur Geschichte der ostdeutschen Kolonisation im
12. bis 14. Jahrhundert. Leipzig; Berlin, 1912.
Landulphi J. Historia Mediolanensis. Muratori A. Rerum italicarum
scriptores. T. V. Milano, 1724.
Landulphi S. Historia Medilanensis. Jn: Monumenta Germaniae
Historica. Scriptores. T. VIII. Hannoverae, 1848.
Lappenberg J. Urkundliche Geschichte des Ursprungs der deutschen
Hanse. Bd. I—II. Hamburg, 1830.
LuchaireA. Document per la storia dei rivolgimenti politici di Siena dal
1354 al 1369. Lyon, 1906.
Miscellanea di storia italiana, edita per euro della regio deputazione di
storia patria. Vol VII. Torino, 1869.
Monumenta Germanica historica Capitularia regum francorum. T. I.
Berlin, 1883.
Muratori A. Geschichte Italiens (bis 1500). Teile I—II. Leipzig, 1745—
1750.
Polytique de l’abbe Irminon. T. I. London, 1825.
Ottonis Frisingensis. Gesta Friderici L imperatoris. Muratori A. Re rum
italicarum scriptores. T. VI. Milano, 1724.
Quellen zur Geschichte der Stadt Koln/hersg. von L. Ennen und
G. Eckertz. Bd. I—VI, 1860—1870.
354

Quellen zur Geschichte des Kolner Handels und Verkehrs im Mittelal-
ter/hersg. von B. Kuske. Bd. 1—II. Bonn, 1923.
Recueil de dokuments relatifs a Thistoire de Findustrie drapiere en
Flandre/publ. parG. Espinas et H. Pirenne. Vol. I—II. Bruxelles,
1906—1909. Rerum italicarum scriptores. T. XI. 1727.
Stein W. Akten zur Geschichte der Verfassung und Verwaltung der
Stadt Koln im 14. und 15. Jahrhundert. Bd. I—II. Bonn, 1893—
1895.
Thierry A. Recueil des monuments inedits de Thistoire du Tiers-Etat.
Vol. I—IV. Paris, 1850—1856.
Urkundenbuch der Reichsstadt Frankfurt/hersg. von J. E. Boehmer.
Bd. I. Frankfurt a. M., 1836.
Urkundenbuch der Stadt Halbertstadt. Halle, 1878.
Urkundenbuch der Stadt Lubeck/Erster Teill. Ltibeck, 1843.
Urkunden und Akten der Stadt Strassburg. Bd. 1 —14. Strassburg,
1879—1901.
Viliani G. Cronica. Vol. I—IV. Firenze, 1844—1845.
Литература
Алпатов M. А. Политические идеи французской буржуазной исто¬
риографии XIX в. М.; Л., 1949.
Арциховский А. В. Основы археологии. М., 1955.
Белов Г. Городской строй и городская жизнь средневековой
Германии/под ред. и со вступ. ст. Д. М. Петрушевского//
Возникновение городского строя Средних веков. М., 1912.
Вернадская Е. В. Классовые основы ранней итальянской синьо¬
рии//Уч. зап. Смолен, гос. пед. ин-та им. К. Маркса. Смоленск,
1953. Вып. II.
Бюхер К. К. Возникновение народного хозяйства. Пг., 1923.
Гизо Ф. История цивилизации во Франции. Т. IV. М., 1881.
Грацианский Н. П. Парижские ремесленные цехи в XIII—XIV сто¬
летиях. Казань, 1911.
История культуры Древней Руси. М.; Л., 1948.
355

История Средних веков/ под ред. Е. А. Кос минского, С. Д. Сказкина.
T.I.M., 1952.
Ковалевский М. М. Экономический рост Европы до возникновения
капиталистического хозяйства. Т. I—III. М., 1898—1903.
Корелин М. С. Важнейшие моменты в истории средневекового пап¬
ства. СПб., 1901.
Лампрехт К. История германского народа. Т. II. М., 1895.
Левицкий Я. А. Города и городское ремесло в Англии в X—XII в в.
М.;Л., 1960.
Лозинский С. Г. История папства. Т. I. М., 1934.
Макиавелли Н. Князь//Сочинения/под ред. А. К. Дживелегова.
М.;Л., 1934.
Пиренн А. Средневековые города Бельгии/вступ. ст. В. В. Сток-
лицкой-Терешкович. М., 1937.
Пиренн А. Средневековые города и возрождение торговли. Горький,
1941.
Рутенбург В. Я Народные движения в городах Италии, XIV— на¬
чало XV в.М.;Л., 1958.
Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948.
Сидорова Н. А. Очерки по истории ранней городской культуры во
Франции: (к вопр. о реакц. роли католич. церкви в развитии
средневековой культуры). М., 1953.
Скржинская Е. Г. Техника эпохи западноевропейского Средневе¬
ковья (до XVI в.)//Очерки истории техники докапиталистиче¬
ских формаций. М.; Л., 1936.
Стоклицкая-Терешкович В. В. Очерки по социальной истории не¬
мецкого города в XIV—XV в в. М.; Л., 1936.
Стоклицкая-Т ерешкович В. В. Проблема многообразия средне¬
векового цеха на Западе и на Руси//Средние века. М., 1951.
Вып. III.
Стоклицкая-Т ерешкович В. В. Классовая борьба в Милане в XV в.
и зарождение миланской коммуны //Средние века. М., 1954.
Вып. V.
Тихомиров М. Я. Древнерусские города. Изд. 2-е. М., 1956.
356

Цейтлин Е. А. Очерки истории текстильной техники. М.; Л., 1940.
Ahlers О. Die Bevolkerungspolitik der stadte des wendllschen Quartiers
der Hanse gegeniiber Slawen. Berlin, 1939.
Arnold W. Verfassungsgeschichte der deutschen Freistadte im
Anschlup an die Verfassungsgeschichte der Stadt Worms. Bd.
I—II. Hamburg, 1854.
Bader J. Geschichte der Stadt Freiburg in Breisgau. Bd. I—II. Freiburg,
1882—1883.
Bader J. Nurnberger Polizeiordn ungen a us dem XIII. bis XV.
Jahrhundert. Stuttgart, 1861.
Barthold F. W. Geschichte der deutschen Hanse. Bd. 1—3. Leipzig,
1862.
Barthold F. W. Geschichte der deutschen Stadte und des deutschen
Burgertums. Bd. I—IV. Leipzig, 1859.
Becktel. Deutsche Wirtschaftsgeschichte. 2. Aufl. Bd. 1. 1952.
Behagel. Die gewerbliche Stellung der Frau im mittelalterlichen Koln.
Berlin; Leipzig, 1910.
Below G. Die Bedeutung der Gilden und die Entstehung der
Stadtverfassung//Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistik.
1892. Bd. 58.
Below G. Zur Entstehung der deutschen Stadtverfassung. Dusseldorf,
1889.
Below G. Der Ursprung der deutschen Stadteverfassung. Dusseldorf,
1892.
Bernard L. Essai sur le commerce de Marseille. Marseille, 1886.
Bertolini F. Storia d‘Italia. Medio evo. Mailand, 1892.
Boos H. Geschichte der rheinischen Stadtekultur von ihren Anfangen
bis zur Gegenwart mit besonderer Berucksichtigung der Stadt
Worms. Bd. I—IV. Berlin, 1897—1901.
Brezzi P. L’Communi cittadini italiani. Origine e primitiva constitutio-
ne. (Secoli X—XII). Milano, 1939.
Biicher K. Die Bevolkerung von Frankfurt am Main im XIV und XV.
Jahrhundert. Bd. I. Tubingen, 1886.
357

Biicher К. Die Entstehung der Volkswirtschaft. 14 und 15. Auflage.
Tubingen, 1920.
Caggese R. Classi e comuni rurali nel medio evo Italiano. Vol. I—II.
Firenze, 1907—1909.
Cambridge Economic History of Europe from the decline of the
Romanempire. Vol. II. Cambridge, 1952.
Carli F. II mercato nel’alto medio evo. Padova, 1934.
Caro G. Die Verfassung Genuas zur Zeit des Podestats. Strassburg,
1891.
Cheruel A. Histoire de Rouen pendant Tepoque communale, 1150—
1382. Vol. I—II. Rouen, 1843—1844.
Chiapelli Ph. La formazione storico del comune cittadino in Italia//
Archivo Storico Italiano. 1926. Vol. 82. Serie 7. Vol. 6.
Cipolla C. Storia della signorie italianedal 1313 al 1530. Milano, 1881.
Collison-Morley E. L. The Story of the Sforzas. London, 1933.
CuuelierJ. La formation de la ville de Louvain an moyen age. Bruxelles,
1935.
Danell E. Die Bltitezeit der deutschen Hanse. Bd. I—II. Berlin, 1905.
Dauidsohn R. Die Entstehung des Consulates//Deutsche Zeitschrift
fur Geschichtswissens chaft. 1891. Bd. VI. Bd. II.
Dauidsohn R. Geschichte von Florenz. Bd. I—IV. Berlin, 1896—1925.
Be Marez G. Etude sur la propriete fonciere dans les villes du moyen age
et specialement en Flandre. Gand, 1898.
De Marez G. L’organisation du travail a Bruxelles au XV siecle.
Bruxelles, 1904.
Dietzel H. Uber Wesen und Bedeutung des Theilbaus (Mezzadria) in
Italien. «Zeitschrift fur die gesamte Staatvissensehaften». Bd. 40—
41. 1884—1885.
Doren A. Die Florentiner Wollentuchindustrie vom XIV. bis zum XVI.
Jahrhundert. Studien zur Florentiner Wirtschaftsgeschichte. Bd. I.
Stuttgart, 1901.
Doren A. Italienische Wirtschaftsgeschichte. Jena, 1934.
358

Doren A. Studien aus Florentiner Wirtschaftsgeschichte. Bd. I—II.
Stuttgart, 1901 —1908.
Eichhorn K. F. Uber den Ursprung der stadtischen Verfassung in
Deutschland; Zeitschrift fur Geschichte der Rechtswissenschaft.
Berlin, 1815—1816.
EnnenE. Fruhgeschichte der europaischen Stadt. Bonn, 1953.
Ercole E. Dal comune al principato. Firenze, 1929.
Ercole F. Salutati, Coluccio. Tractatus de Tyranno. Berlin; Leipzig,
1914.
Espinas G. La draperie dans la Elandre fran3aise au moyen age. Vol.
I—II. Paris, 1923.
Espinas G. La draperie medievale//Anna les d’histoire sociale. Paris,
1940. Vol. I—II.
Espinas G. La vie urbaine a Douai au moyen age. Vol I—IV. Paris,
1913.
Falke /. F. G. Geschichte des deutschen Handels. Bd. I—II. Leipzig,
1859—1860.
Flach J. Les origines de Tancienne France. Vol. I—II. Paris, 1886—
1893.
Eouquier L. Les grandes inventions anciennes et modernes. Paris
1861.
Fritz J. Der Aufstand der oberrheinischen Schuhmachergeselien fur die
Geschichte des Oberrheins. N. F. Bd. VI.
Ganshof F. L. Etude sur le developpement des villes entre la Loire et le
Rhin au moyen age. Paris, 1943.
Gerlache E. K., de. Histoire de Liege depuis Cesar jusqu’ a la fin du
XVIII siecle. Bruxelles, 1874.
Ghiron J. La credenza di S. Ambrogio e Ja lotta del nobile e del popolo in
Milano//Archivio Storico italiano. 1876. Serie 4. Vol. 4.
Gierke 0. Das deutsche Genossenschaftsrecht. Bd. I. Berlin, 1868.
Giesebrecht W. Zut maibindischen Geschichtsschreibung im XII und
XIII//Jahrhunderten Forschr. zur Deutschen Geschichte. 1881.
Bd. XXL
359

Giry A. Les etablissements de Rouen. Vol. I—II. Paris, 1883—1885.
Giry A. Histoire de la ville de Saint-Omer et de ses institutions jusqu’au
XIV-е siecle. Paris, 1877.
Giulini G. Momorie spettanti alia storia, al governo ed alia descrizione
della citta e dellz campagna di Milano T. I—VII. Milano, 1854—
1857.
Goetz J. Kritische Beitrage zur Mailander Pataria//Archiv fur
Kulturgeschichte. 1914. Bd. XII.
Gregorovius F. Geschichte der Stadt Rom im Mitteilalter. 5-te Auflage.
Bd. I—IV. Stuttgart, 1903.
Hartmann L. M. Geschichte Italiens im Mittelalter. Bd. I—IX. Gotha,
1903—1915.
Hartmann L. M. Zur Wirtschaftsgeschichte Italiens im friihen
Mittelalter. Gotha, 1904.
Hauleville P.f de. Histoire des communes lombardes depuis leur origine
jusqu* a la fin du XIII siecle. Vol. I—II. Paris, 1857—1858.
Hegel K. Die Entstehung des deutschen Stadtewesens. Leipzig, 1898.
Hegel K. Geschichte der Stadteverfassung von Italien seit der Zeit der
romischen Herrschaft bis zum Ausgang des zwolften Jahrhunderts.
Bd. I—II. Leipzig, 1847.
Hegel K. Stadte und Gilden der germanischen Volker im Mittelalter.
Bd. I—II. 1891.
Hensel W. Slowianszczyzna wezesnie — srendiowieczna. Poznan,
1952.
Hessel. Geschichte der Stadt Bologna. Berlin, 1910.
Heyd W. Histoire du commerce du Levant au moyen age. Vol. I—II.
Leipzig, 1885—1886.
Jansen M. Die Anfange der Fugger (bis 1494). Leipzig, 1907.
Jansen M. Jakob Fugger der Reiche. Studien und Quellen. Leipzig,
1910.
Julliany J. Essai sur le commerce de Marseille. 2-e ed. Vol. I—III.
Marseille, 1842.
Junghanns K. Die deutsche Stadt im Fruhfeudalismus. Berlin, 1959.
360

Karatsl F. Zur Geschichte des Munchner Patriziates// Jahrbucher fur
Nationalokonomie und Statistik. 1940. Bd. 152.
Karschner P. Das deutsche Goldschmiedehandwerk bis ins 15. Jahr-
hundert; Leipzig, 1911.
Kaser К. Politische und soziale Bewegungen im deutschen Burgerutum
zu Beginn des 16. Jahrhunderts mit besonderer Rucksicht auf den
Speyerer Aufstand im Jahre 1542. Stuttgart, 1899.
Keussen H. Die Kolner Revolution 1396. Koln, 1888.
Keutgen F. Aemter und Ziinfte. Zur Entstehung des Zunftwesens.
Jena, 1903.
KlaiberL. Beit rage zu rWirt sc haftspol it ikobe rsc hwabisc her Re ic hsst ad te
im ausgehenden Mittelalter. Stuttgart, 1927.
Knieke A. Die Einwanderung in den westfalischen Stadten bis 1400.
Munster, 1893.
Kowalenko W. Najdawneijszy Kolobrzeg (VIII—XIII w.)//Przeglad
historyczny. 1951. №7.
Kruger A. DiePataria inMailand. Breslau, 1873—1874.
Kruse E. Verfassungsgeschichte der Stadt Strassburg, besonders im 12.
und 13. Jahrh. Trier, 1884. WestdeutscheZeitschriftfur Geschichte
und Kunst//Erganzungsheft. 1884. № 1.
Kurth G. La cite de Liege au moyen age. Vol. I—III. Bruxelles, 1909—
1910.
Kuske B. Die Handelsbeziehungen zwischen Koln und Italien im spa-
teren Mittelalter//Westdeutsche Zeitschrift fur Geschichte und
Kunst. 1909. Bd. XXVII.
Kuske B. Die Kolner Handelsbeziehungen im XV. Jahrhundert//
Vierteljahrsehrtft fur Social-und Wirtschaftsgeschichte. 1909.
Bd. VII.
Labande L. H. Histoire de Beauvais et de ses institutions communales
jusqu’ au commencement du XV-e siecle. Paris, 1892.
Lamprecht K. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter. Bd. 1—3.
Leipzig, 1885—1886.
Lanzoni F. Storia dei communi italiani dalle origini al 1313. Milano,
1882.
361

Lafouche R. Le marche et le commerce dans le royaume de France//
VomMittelalter zur Neuzeit. Berlin, 1956.
Lau F. Die Entwicklung der kommunalen Verfassung und Verwaltung
der Stadt Koln bis zum Jahre 1396. Bonn, 1898.
Lau F. Das Kolner Patriziat bis zum Jahre 1396//Westdeutsche
Zeitschrift fur Geschichte und Kunst. Trier, 1895. Jhg. XIV.
Leo H. Die Entwicklung der Verfassung der lombardischen Stadte bis
zu der Ankunft Kaiser Friedrich I. in Italien. Hamburg, 1824.
Lestocquoy J. Aux origines de la bourgeoisie: les villes de Flandre et
d'ltalie sous le gouvernement des patriciens (XI—XV siecles).
Paris, 1952.
Lestocquoy J. Les dynasties bourgeoises d’Arras (XI—XV). Arras,
1945.
Lopez R. Studi sull economia genovese nel medio evo. Torino, 1936.
Luchaire A. Les communes francaises a Tepoque des capetiens directs.
Paris, 1890.
Luchaire A Les democraties italiennes du Moyen age. Paris, 1915.
Luchaire A. Etudes sur les actes de Louis VII. Paris, 1885. Luchaire A.
Histoire des institutions monarchiques de Eranсe sous les premiers
Capetiens (987—1180). Vol. II. Paris, 1883.
Luchaire A. Histoire des institutions monarchiques de la France sous
les premiers Capetiens (987—1180). Vol. I—II. Paris, 1883.
Luzzatto D. Storia economica d’ltalia. Vol I. Roma, 1949. (Рус. nep.:
Д. Луццатто. Экономическая история Италии. М., 1954.)
Marchand /. Le commerce de Marseille avec Levant pendant les croisa-
des. Marseilles, 1890.
Mascher H. A. Das deutsche Gewerbewesen von der friihesten Zeit bis
auf die Gegenwart. Potsdam, 1855.
Maurer G. L. Die Geschichte der Stadteverfassung in Deutschland. Bd.
I—IV. Erlangen, 1869—1871.
Mayer Th. Zur Frage der Stadtegrundungen im Mittelalter//
Mitteilungen des osterreichischen Instituts fur Geschichtsfor-
schung. 1929. Bd. XLVIII. H. 3, 4.
Mellevilie M. Histoire de la commune de Laonnois. Paris, 1853.
362

Mery L. et Guindon F. Histoire analytique et chronologique des actes
et des deliberations du corps et du conseil de la munici patite de
Marseille. Vol. I—VI. Marseille, 1841 — 1848.
Mery L. et Guindon F. Histoire de la commune de Marseile. Marseille,
1841.
Mesquita Bueno, de. Giangaleazzo Visconti, duke of Milan (1351 —
1402). Gambridge, 1941.
Morbio C. Storia del municipi italiani. Vol. I—VI. Mailand, 1836—
1846.
Mummenhojf E. Der Handwerker in der deutschen Vergangenheit.
Leipzig, 1901.
Naude W. Die Getreidehandelspolitik der europaischen Staaten vom
XIII. bis XVIII. Jahrhundert (Acta Borussica). Berlin, 1901.
Nitzsch K. W. Ministerialist und Burgertum im XI und XII. Jahrhun¬
dert. Leipzig, 1859.
Nitzsch К. W. Uber die niederdeutschen Genossenschaften des XII
und XIII. Jahrhundert; Leipzig.
Orsi P. Signorie e Principal (1300—1530). Milano: S. 2.
Orsi P. La storia dJtalia narrata da scrittori contemporani agli aweni-
mentti. Vol. I—II. Venezia, 1896.
Papon P. Histoire generale de Provence. Vol. I—IV. Paris, 1777—
1786.
Peyer. Die Getreidepolitik oberitalienischen Stadte im XIII. Jahrhundert.
Zurich, 1955.
Pigeonneau FI. Histoire du commerce du la France. Vol. I—II. Paris,
1885—1889.
Pirenne H. Histoire de Belgique. Vol. I—VII. Bruxelles, 1920—1932.
Pirenne H. Histoire de la constitution de la ville de Dinant. Gand,
1889.
Pirenne H. L’origine des constitutions urbaines au moyen age//Revue
historique. 1893. Vol. LIII; 1895. Vol. LVII.
Pirenne A. Les villes du moyen age. Bruxelles, 1927. (Рус. nep.:
А. Пиренн. Средневековые города и возрождение торговли.
Горький, 1941.)
363

Planitz H. Die deutsche Stadt im Mittelalter von der Romerzeit bis zu
den Zunftkampfen. Graz; Koln, 1954.
Po'dte M. Une vie de cite. Paris, 1924.
Portal F. La republique Marseillaise du XIH-me siecle. Marseille, 1907.
Prutz. Kulturgeschicte der Kreuzzuge. Berlin, 1883.
Ptischel A. Das Anwachsen der deutschen Stadte in den Zeiten der mit-
telalterlichen Kolonialbewegung. Berlin, 1910//Abhandlungen
zur Verkehrs-und Seegeschichte im Auftrage des Hansischen
Geschichtsvereins. Berlin, 1910. Bd. IV.
Reynouard F. Histoire du droit municipal en France, sous la domination
romaine et sous les trois dynastus. Vol. I—II. Paris, 1829.
Reinecke W. Geschichte der Stadt Cambrai bis zur Erteilung der Lex
Godefridi (1227). Marburg, 1896.
Roricht. Geschicte der Kreuzzuge. Bd. I—II. Innsbruck, 1898.
SayousA. E. Le commerce terrestre de Marseille au XIII siecle//Revue
historique. 1930. T. 163, Fase. 2.
Sayous A. E. Le commerce du Marseille avec la Syrie au milieu du XIII
siecle//Revue des etudes historiques. 1929. An nee 96, № 154, oc-
tobre — decembre.
Schanz G. Zur Geschichte der deutschen Gesellenverbande im
Mittelalter. Leipzig, 1876.
Schaute A. Handelsgeschichte der romanischen Volker des
Mittelmeergebiets bis zum Ende der Kreuzzuge. Munchen; Berlin,
1906.
Schaube K. Zur Entstehung der Stadtverfassung von Worms, Speier
und Mainz. Breslau, 1892.
Schmoller G. Strassburg zur Zeit der Zunftkampfe und die Reform sei¬
ner Verfassung und Verwaltung im XV. Jahrhundert. Strassburg,
1875.
Schmoller G. Die Strassburger Tucher-und Weberzunft Strassburg,
1879.
Sieveking И. Das Genueser Finanzwesen//Volkswirtschaftliche
Abhandlungen der Badischen Hochschule. 1898. Bd. I. Heft 3.
Freiburg; Brefsgau.
364

Schonberg G. Zur wirtschaftlichen Bedeutung des deutschen
Zunftwesens im Mittelalten//Jahrbticher fur Nationalokonomie
und Statistik. Leipzig, 1907. Bd. IX.
Schonlank R. Soziale Kampfe vor 300 Jahren//Altnurnbergische
Studien. Leipzig, 1907. 2. Auflage.
Schrade 0. Vom deutschen Handwerkersieben in Brauch, Spruch und
Lied//Weimarisches Jahrbuch fur deutsche Sprache, Literatur
und Kunst. Hannover, 1856. Jhrg. 4.
Schulte A. Geschichte des mittelalterlichen Handels und Verkehrs zwi-
schen Westdeutschland und Italien, mit Ausschluss von Venedig.
Bd. I—II. Leipzig, 1900.
Schupfer F. La societa milanese alFepoca del risorgimento del comune.
Bologna, 1869.
See H. Esquisse d’une histoire economique et sociale de la France de-
puis les origines jusqu’a la guerre mondiale. Paris, 1929.
See H. Louis XI et les villes. Paris, 1891.
Sohm R. Die Entstehung des deutschen Stadtewesens. Leipzig, 1890.
Stein W. Zur Vorgeschichte des Kolner Verbundbriefes vom 14.
September 1396//Hansische Geschichtsblatter. 1905. Bd. XII.
Thierry A. Essai sur Thistoire de la formation et des progres du tiers etat.
Paris, 1853. (Рус. пер.: «Опыт происхождения и успехов третье¬
го сословия»//Тьерри О. Избр. соч./под ред. О. Вайнштейна.
М., 1937.)
Thierry A. Lettres sur Thistoire de France. Bruexlies, 1839. (Рус. nep.
части этих писем: Тьерри О. Городские коммуны во Франции в
Средние века. СПб., 1901)
Valeri N. Signorie е principal (1343—1516). Milano, 1949.
Vallecchi F. Comune e corporazione nel medio evo italiano/La
Galiardica. Milano, 1949.
Vercauteren F. Etudes sur les Civitates de la Belgique seconde:
Contribution a Fhistoire urbaine du Nord de la France de la fin du III
siecle a la fin du XI siecle. Bruxelles, 1934.
Vercauteren F. Les luttes soda les a Liege. (XIII—me et XIV—me sie¬
cle). 2-me Ed Bruxelles, 1946.
365

Verri P. Storia di Milano. Vol. 1—2. Firenze, 1851.
Vic C. Histoire generale du Languedoc. Vol. I—X. Paris, 1840—1849.
Villari P. L’ltalie, la civilta latina e la civilta germanica. Eirenze, 1862.
Viskonti. Storia di Milano. Milano, 1952.
Volpe G. Movimenti religiosi e sette ereticati nella societa medievale
italiana (secoliXI—XIV). Firenze, 1926.
Warnkonig L. A. Histoire de la Flandre et de ses institutions civiles et
politique jusqu’ а Гаппёе 1305. Vol. I—V. Bruxelles, 1835—1864.
Wauters A. Les libertes communales: Essai sur leur origine et des
premiers developpements des llbieries communales en Belgique.
Bruxelles; Paris, 1878.
Wilda W. Das Gildenwesen imMittelalter. Berlin, 1831.
Winkler. Diedeutsche Hansen in Russland. Berlin, 1886.
Winterfeld L. Handel, Kapital und Patriziat in Koln bis 1400. Ltibeck,
1925.
Zolkowska H. Pomorze i handel baltycku//Przeglad zachodui. 1951.
№ 1 —2.

ОГЛАВЛЕНИЕ
А. В. Сазанов. Вера Вениаминовна Стоклицкая Терешкович
и ее средневековый город: исследователь и эпоха.
Вступительная статья
Введение
Глава первая. Происхождение феодального города
в Западной Европе
Глава вторая. Основные течения буржуазной историографии
по вопросу о происхождении феодального города на Западе
Глава третья. Французские и немецкие города в ранний период
их существования под властью сеньоров
Глава четвертая. Борьба горожан с сеньорами в Италии
Глава пятая. Борьба горожан с сеньорами во Франции
Глава шестая. Города Германии в XII—ХП1 вв. и их борьба
с сеньорами
Глава седьмая. Структура городского населения в Германии, Франции,
Фландрии (ремесло, ремесленники и цехи)
Глава восьмая. Купечество и патрициат
Глава девятая. Правление патрициата и борьба цехов
с патрициями
Глава десятая. Города Италии в XII—XV вв
Список литературы и источников
3
38
41
74
84
95
.... 134
.... 168
.... 191
....251
....268
....297
...351
367

ISBN 978-5-85209-274-8
Подписано в печать 27 02 2012
Формат 60x84/16 Бумага офсетная.
Уч.-изд. л. 22,35. Тираж 500 экз.
Заказ №5 Цена договорная
Издательство Государственная публичная
историческая библиотека России, 2011
ГСП 101990, Москва, Старосадский пер , 9, стр 1