РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Литературные Памятники

SAINT-SIMON
MÉMOIRES
1691-1701

СЕН-СИМОН
МЕМУАРЫ
1691-1701
Издание подготовили
В.Н. МАЛОВ, М.В. ДОБРОДЕЕВА, Л.А. СИФУРОВА
Научно-издательский центр
«Ладомир»
«Наука»
Москва

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ
«ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ»
В.Е. Багно, В. И. Васильев, А.Н. Горбунов, Р.Ю. Данилевский,
Н.Я. Дьяконова, Б.Ф. Егоров (заместитель председателя), H.H. Казанский,
Н.В. Корниенко (заместитель председателя), Г.К Косиков, А.Б. Куделин,
A.B. Лавров, И.В. Лукьянец, А.Д. Михайлов (председатель), Ю.С. Осипов,
М.А. Островский, И.Г. Птушкина, Ю.А. Рыжов, ИМ. Стеблин-Каменский,
Е.В. Халтрин-Халтурина (ученый секретарь), А.К Шапошников,
СО. Шмидт
Ответственный редактор
В.Н. Малое
Издано при финансовой поддержке
Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
в рамках Федеральной целевой программы «Культура России»
© М.В. Добродеева, перевод, 2007.
© В.Н. Малов, статья, примечания, 2007.
© В.Р. Новоселов, статья, 2007.
© Л.А. Сифурова, указатель имен,
глоссарий, генеалогические таблицы, 2007.
ISBN 978-5-86218-476-1 © НИЦ «Ладомир», 2007.
Репродуцирование (воспроизведение) данного издания
любым способом без договора с издательством запрещается

Луи III де Сен-Симон, видам Шартрский

РАЗМЫШЛЕНИЕ О ТОМ,
ДОЗВОЛИТЕЛЬНО ЛИ ПИСАТЬ
И ЧИТАТЬ ИСТОРИЮ, И ТЕМ БОЛЕЕ
ИСТОРИЮ СВОЕГО ВРЕМЕНИ
Во все времена изучение истории считалось столь достойным делом, что было
бы пустой тратой времени перечислять всех тех, кто отдал дань сему занятию,
столь велико их число и столь весомо их влияние.
И то и другое весьма значительно, даже если ограничиться лишь
католиками. Не найдется ни одного сколько-нибудь известного богослова, в чьих трудах
можно было бы обнаружить хоть малейшее сомнение касательно полезности
изучения истории. Кроме лиц, прославившихся своей ученостью и
благочестием, есть множество святых, писавших не только Священную историю, но и
совершенно мирские истории и хроники, и чьи труды почитаются потомками,
коим оные оказались весьма полезны. Дабы не смешивать Творца с его
творениями, мы благоговейно умолчим об исторических книгах Священного
Писания. И тем не менее нельзя не признать, что коль скоро Святой Дух снизошел
до создания историй, земных по своей сути и которые, как и все прочие
истории, были бы названы мирскими, не будь они творениями Святого Духа, то
решительно следует допустить, что христианам дозволительно и сочинять, и
читать истории. А если нам возразят, что такого рода истории, автором коих
был Святой Дух, относятся исключительно к предметам возвышенным и,
будучи реальными и правдивыми, являются в то же время аллегорией того, чему
суждено свершиться, и таят под покровом иносказания великие чудеса, то все
равно значительная часть их — не что иное, как рассказ об обыкновенных
событиях, что вполне оправдьюает людей, которые писали и будут писать о том,
чему им довелось стать свидетелями; и более того, коль скоро Святому Духу
было угодно скрыть от нас и завуалировать великое, представив его в виде
событий естественных, исторических, действительно имевших место, то, стало
быть, Святой Дух не считал историю чем-то предосудительным, ибо сам
пользовался ею для вразумления своих созданий и своей Церкви. Такого рода
соображения, каковые невозможно опровергнуть, не погрешив против истины,
являются весомым аргументом в пользу истории. Но, не отказываясь от столь
божественной опоры, попытаемся понять, что могут дать нам истина, разум,
необходимость и освященный веками обычай для разрешения этой задачи.

8
Мемуары
Разве знание приходит к человеку само по себе? Речь ведь идет не о
пророках и не о сверхъестественном даре, а о пути, предначертанном Провидением
всем смертным. Работа — это наказание, которое несут они за грех нашего
прародителя. Трудами рук своих и в поте лица своего поддерживает человек
жизнь бренного тела. Дух же просвещается посредством работы иного рода,
каковой является учение. И коль скоро нужны учителя или хотя бы образцы
для подражания, чтобы обучиться какому-либо рукомеслу или искусству, то
тем более нужны они для тех многочисленных наук и дисциплин, постигаемых
разумом, где недостаточно одного наблюдения и подражания.
Если лишь благодаря чужому опыту разум может понять, что относится к
сфере его постижения, то нет науки, в коей этот опыт был бы более необходим,
чем в истории. Хотя и в других дисциплинах совершенно невозможно хотя бы
в начале пути обойтись без учителя, тем не менее людям, наделенным
необычайной остротой ума, случалось, опираясь лишь на самые предварительные
сведения, самостоятельно подниматься к различным, и порой очень высоким,
ступеням знаний, потому что, обладая ясностью мысли и целеустремленностью,
они шли от одной ступени к другой, все выше и выше, прокладывали себе путь
от одних открытий к другим, уточняя и совершенствуя их, и, в конце концов,
почерпнув у других лишь изначальные правила и понятия, собственными
силами достигали вершин избранной ими науки. Это объясняется тем, что в
искусствах и науках существует последовательность правил и соотношений,
логически вытекающих одно из другого, а потому вполне доступных для восприятия
уму сильному, ясному и целеустремленному, даже если он получил от других
лишь самые первоначальные сведения об этих предметах, являющиеся ключом
к их дальнейшему постижению. Однако случается сие исключительно редко;
большинству же, чтобы продвигаться вперед, нужен сведущий учитель,
который, в зависимости от успехов своих учеников, ведет их шаг за шагом вперед,
раскрьюая перед ними новые и новые горизонты.
Но история — это род знаний, совершенно отличный от всех прочих. И хотя
все составляющие ее общие и частные события вытекают одно из другого и
настолько связаны друг с другом, что выпадение одного звена неизбежно
нарушило бы или по меньшей мере изменило весь ход дальнейших событий, тем
не менее, в отличие от искусств и тем более наук, где одна ступень, одно
открытие могут привести к одному-единственному результату, исключающему какой
бы то ни было другой, ни одно частное или общее историческое событие не
только не позволяет с достоверностью судить о его действительных
последствиях, но и весьма часто дает основания предполагать нечто совершенно им
противоположное. А следовательно, нет ни основополагающих принципов, ни
признаков, ни правил, которые, будучи однажды поняты, пусть даже умом в
высшей степени ясным, сильным и целеустремленным, сами по себе
позволяли бы постигать причинно-следственную связь, существующую между
различными историческими событиями; вот почему нужно всегда иметь рядом
учителя, который вел бы от факта к факту связным повествованием, знакомство
с которым позволяло бы узнать то, что без него неизбежно осталось бы
непонятым и непознанным.

Размышление...
9
Вот это повествование и называется историей; а история включает в себя все
события, которые имели место во все времена и во всех странах. Но если бы
она ограничивалась сухим изложением голых фактов, то превратилась бы в
бесполезный и тягостный груз: бесполезный, ибо мало проку в запоминании
череды безжизненных событий, которые лишь засоряют голову сухими
сведениями, лишенными логической взаимосвязи и ничего не объясняющими;
тягостный, ибо этот ворох хлама без связи и смысла лишь давит грузом
разрозненных фактов, коим невозможно найти сколько-нибудь разумное или полезное
применение.
Таким образом, чтобы повествование было полезно, оно должно объяснять
происхождение событий, их причины и следствия, их взаимозависимость, что
возможно лишь при описании поступков людей, в них участвовавших; и
подобно тому, как без этого нельзя было бы разобраться в хаосе фактов, как нельзя
было бы понять смысл человеческих деяний, ограничиваясь лишь описанием
последних, так нельзя понять суть всей истории, не рассказав о действующих
в ней лицах, о том, какие мотивы побуждали их участвовать в излагаемых
событиях, что заставляло их действовать заодно или вступать в противоборство.
Чем подробнее сведения, коими мы располагаем, тем понятнее становятся
факты, тем интереснее и увлекательнее история, тем поучительнее описание
нравов и причин тех или иных событий. Вот почему необходимо раскрывать
личные интересы, пороки, добродетели, страсти, дружеские симпатии и
ненависть, то есть все пружины — как основные, так и случайные — интриг, козней,
поступков как общественного, так и частного характера, имеющие отношение
к описываемым событиям, все проявления вражды и дружбы, всю цепочку
событий и поступков, которые становятся источником и причиной других
интриг и порождают другие события.
Чтобы должным образом справиться с подобной задачей, автор общей или
частной истории1 обязан досконально знать то, о чем пишет, что возможно
лишь при серьезном чтении тщательнейшим образом отобранных авторов,
вдумчивом сопоставлении их трудов, выявлении их сходства и различий, а это
доступно лишь человеку просвещенному, рассудительному и способному
критически оценивать прочитанное. Общей я называю историю, которая
является таковой в силу того, что охватывает бытие многих народов, или несколько
веков жизни Церкви, или же продолжительный период существования
одного народа, но под властью разных правителей, или даже какое-нибудь одно
событие церковной жизни, но очень протяженное во времени и весьма
удаленное от нас. Частной я называю историю своего времени и своей страны.
Поскольку эта история не столь обширна и разворачивается на глазах у автора,
она должна быть гораздо богаче деталями и подробностями, ибо цель ее —
ввести читателя в круг действующих лиц так, чтобы тот, забыв, что перед ним
история или мемуары, чувствовал себя зрителем и участником описываемых
событий. В такого рода повествовании при скрупулезной точности в описании
событий и характеров следует избегать и гнева и пристрастия, равно как и
давать произвольное объяснение тому, в чем еще не удалось разобраться, по
своему разумению приписывать действующим лицам взгляды, характеры и

10
Мемуары
побуждения, преувеличивать или преуменьшать, что одинаково опасно и
легкомысленно, если автор лишен прямоты, искренности, правдивости, чести и
порядочности и не остерегается сетей, расставленных чувством, воображением
и личными склонностями; и особенно когда автору случается писать о
событиях, в коих он сам принимал участие либо узнал о них от своих ближайших
друзей; именно в этом последнем случае следует полностью отбросить всякое
самолюбие, всякие симпатии и антипатии, дабы корысть умолкла перед лицом
пусть даже самой малозначащей истины, каковая есть душа и смысл истории,
дабы мутное пятно лжи ни при каких условиях не осквернило ее чистоты и не
исказило сути.
Но христианину, истинному христианину, пристало ли ему писать и читать
историю? Перечисление сухих фактов действительно удручает своей
бесплодностью; в голом описании человеческих поступков также нет ничего
поучительного, и оно лишь усугубляет хаос, не принося никакой пользы. Так что же?
Характеры, интриги, козни этих людей необходимы, чтобы понять причины и
следствия событий? Да, без всего этого они остались бы непонятными, и
незачем было бы обременять память сведениями без смысла и пользы. Но как
совместить любовь к ближнему с изображением стольких страстей и пороков,
стольких преступных побуждений и постыдных картин, с разоблачением
стольких людей, к которым окружающие, не знай они всего этого, могли бы
сохранить уважение, пребывая в неведении их грехов и заблуждений? Может
быть, святое неведение предпочтительнее знания, столь далекого от
христианского милосердия? И что можно сказать о человеке, который не таит в себе
знания, а передает их потомкам, рассказывая о постыдных, а порой и
преступных деяниях своих собратьев?
Вот, как мне кажется, самое сильное возражение. Оно, конечно, тотчас же
было бы отброшено при одном упоминании того, что я говорил в начале сего
рассуждения, ссылаясь на пример Святого Духа; но мы намерены его
опровергнуть, не ссылаясь на божественную власть, ибо не пристало смертным
рассуждать, когда ее приговор уже вынесен, как это имеет место в обсуждаемом нами
вопросе.
Не допускать иной истории кроме той, что изложена в Священном
Писании, — значит ввергнуть себя во тьму египетскую. В том, что касается религии,
это отказ от Священного предания; а разве подобный отказ не богохульство?
Предать забвению Вселенские Соборы, определившие догматы и установившие
благочиние, — означает предать забвению и догматы и благочиние; поставить
в один ряд святых поборников веры, защищавших ее своими трудами и светом
своего разума, своим мужеством и своим мученичеством, и ее гонителей и
ересиархов — означает лишить себя дивной картины первых веков Церкви,
воздвижения ее столпов, наставлений ее первых Отцов и внушающего священный
трепет жития первых отшельников и анахоретов, того чудесного порядка,
благодаря которому Церковь смогла возникнуть, распространиться и
восторжествовать среди всякого рода гонений и неустройств, опасаясь увидеть наряду с
этим нечестие, жестокость и преступления ересиархов и их покровителей,
тщеславие, пороки и невежество епископов, в том числе и тех, что стояли во

Размышление...
11
главе важнейших епархий; и так вплоть до наших дней умалчивать о заслугах
Церкви в борьбе с новейшими ересями во имя сохранения высокой
дисциплины, чистоты догматов и культа, из страха показать распутство, невежество,
алчность и тщеславие иных высоких духовных чинов. Легче вообразить себе,
чем передать словами, что проистекло бы из подобного неведения, настолько
все это осязаемо и само бросается в глаза.
Если трудно назвать разумным нежелание знать то, что так сильно
интересует христианина, именно как христианина, то как можно считать разумным
пренебрежение светской историей, которая столь тесно связана с историей
Церкви, что они не могут быть поняты одна без другой? Эта связь и
взаимозависимость, возникшие в силу тех или иных причин в глубине веков,
сохраняются и в наши дни, и нет ни малейшей возможности понять что бы то ни было
в церковной истории, не обратившись к соответствующему периоду истории
светской. А стало быть, если христианин, коему дорого все, что касается
религии, в меру его приверженности последней, не может быть равнодушным к
событиям, потрясавшим Церковь на протяжении веков ее существования, он
должен интересоваться и мирской историей, которая во все времена была
неизменно в той или иной степени связана с историей Церкви.
Но, даже оставив в стороне эту связь, ибо имелись достаточно
продолжительные периоды, когда история шла своим путем, независимым от Церкви,
можно ли, не стыдясь своего невежества, усомниться в необходимости знать,
чем была Греция, кем были римляне, какова история этих знаменитых
республик и их героев? Не знать, как шли они от величия к упадку и гибели? Не знать
ни о возвышении государств, возникших на их обломках, ни о зарождении и
укреплении наших европейских монархий и монархий сарацинов и турок, ни
о смене веков и царств и потрясавших их событиях вплоть до нашего
времени? Вот в основном что касается общей истории. А теперь перейдем к истории
своего времени и своей страны.
Если согласиться, что излишняя щепетильность, удерживающая человека в
полном неведении общей истории, является чудовищной нелепостью, ведущей
к крайне нежелательным и постыдным последствиям, то невозможно будет
допустить, что какие бы то ни было соображения могут оправдать незнание
истории своего времени и своей страны, которая много интереснее общей
истории и которая в гораздо большей степени влияет на наше поведение и на
наши нравы.
Щепетильный человек, по всей вероятности, ответит мне, что удаленность
во времени и пространстве в известной степени освобождает христианина от
необходимости осуждать пороки неизвестных и давно ушедших людей,
неведомого роду и племени, до которых никому нет дела; совершенно иное — люди
нашей страны и нашего времени, которых мы знаем по имени, знаем их
поведение, их семьи, их друзей, к которым питаем известное уважение, а потому
приподнимать окутывающую их завесу — значит лишать их не просто
уважения окружающих, но и чего-то большего.
Это возражение ничем не отличается от приведенного выше; доводы,
опровергающие его, также не будут отличаться от тех, к которым мы уже однаж-

12
Мемуары
ды прибегали. Но ради того, чтобы покончить со всеми возражениями, не
будем опасаться язвительных насмешек, даже если они исходят от людей, чье имя
и высокое положение всем известны. И дело тут не в щепетильности, а в
недостатке воспитания, небрежности, погруженности в вихрь придворных
удовольствий и развлечений. И откуда бы ни исходило это невежество, оно
одинаково неприлично и вульгарно. Обратимся, однако, к конкретным примерам. Разве
не удивительно услышать вопрос, кто такой этот Монсеньор2, который, как
говорят, умер в Мёдоне? Кто был отцом Короля3 и какие родственные узы
связывают короля Франции с королем Испании?4 Кто такой Месье5, и кто
такие месье герцог и мадам герцогиня Беррийские0, и чьим сыном был покойный
регент месье герцог Орлеанский?7 А раз так, то позволительно спросить себя,
известно ли людям что-либо из времен более удаленных, или же их сведения
ограничиваются лицами и событиями только что завершившегося
царствования, а все предшествующее окутано непроглядным мраком? Беседой и
чтением легко устранить последствия невежества и легкомыслия, коль скоро оные
не основаны на предубеждении. В противном же случае болезнь неизлечима.
Предубеждение это так нелепо, так противоречит здравому смыслу и
рассудку, что развеять его не представляет ни малейшего труда, ибо простое
изложение фактов делает бесполезными любые возражения.
Неужели следует предать забвению Гизов8, королей и придворную жизнь
того времени, из опасения узнать об их жестокостях и преступлениях?
Ришелье и Мазарини, чтобы оставить в безвестности как смуту и волнения,
причиной коих было их честолюбие, так и человеческие слабости и пороки их
современников, придворные интриги и заговоры?9 Месье Принца, чтобы не
упоминать о его выступлениях против правительства10 и их последствиях? Месье де
Тюренна и его близких, чтобы не видеть, как щедро вознаграждается самая
явная измена?11 И, живя среди потомков тех, кто играл столь важную роль в
то время, о котором я говорю, можно ли, имея хоть крупицу здравого смысла,
не знать, откуда они родом, чему обязаны своим возвышением, каковы они, и
забывать о неизбежных и губительных последствиях подобного незнания? Не
иметь ни малейшего представления о мадам де Монтеспан и. ее злосчастных
детях12 только для того, чтобы остаться в неведении их греховного
возвышения? Ни о мадам де Ментенон и ее необыкновенном царствовании13, чтобы
только не знать о позоре ее молодых лет14, о бесчестье и несчастьях, коими
полно было ее величие, и о тех бедах, коими оно было чревато для Франции?15
То же самое можно сказать обо всех выдающихся личностях этого долгого и
богатого событиями царствования, полностью изменившего лицо государства.
Так неужели же из ложной стыдливости оставаться в неведении причин столь
гибельных перемен, опасаясь обнаружить гнусную корысть в действиях
министров, каковые, поднявшись из грязи, захватили бразды правления и
разрушили существовавший порядок? Неужели и по сей день будем мы закрывать глаза
на распутство регента16, злодеяния первого министра17, невежество и глупость
его преемника18, лицемерие, грубейшие ошибки, безграничное честолюбие,
преступления того, кто недавно покинул этот мир и кто своим завистливым
нравом и неумением справиться с делами вверг ныне государство в состояние

Размышление...
13
опасного и разрушительного беспорядка?19 Кто мог бы остаться равнодушным
перед лицом такой немыслимой, такой неразрешимой задачи? Кто мог бы тут
сохранить спокойствие? Удастся ли этим чрезмерно щепетильным людям
убедить нас, что Господь, который есть свет и истина, требует от нас быть его
противоположностью, то есть ослепить себя ложью, дабы не видеть истины, что
он дал нам глаза не для того, чтобы мы взирали на людей и их поступки,
оценивая их смысл и значение, но, напротив, чтобы сделать нас грубыми,
глупыми, смешными и невыносимыми даже для самых сострадательных из людей?
Так давайте же почитать Создателя более разумным образом, ибо спасение,
дарованное нам Искупителем, не может быть обретено ни позорной ценой
отказа от способности мыслить, ни невозможным для смертных совершенством.
Он слишком добр, чтобы желать первого, и слишком справедлив, чтобы
требовать второго. Будем избегать крайностей, неминуемо ведущих к пропасти, но
будем, как учил апостол Павел, мудрыми в меру и не станем выходить за
справедливо поставленные нам пределы20. Не станем пренебрегать способностями,
кои Господу было угодно отпустить нам — считая, что милосердие запрещает
нам видеть жизнь такой, как она есть, и судить о происходящих событиях и их
следствиях. Человек должен быть равно милосерден и к самому себе, и к себе
подобным: мы должны стремиться к знанию, дабы тупость и глупость не делали
нас постоянными жертвами обмана; нам нужно не избегать, а, напротив,
стараться узнать как можно больше хороших и дурных людей, чтобы не быть
вечно обманутыми, и по здравому рассуждению определять свое поведение и
круг знакомств, ибо зло неотделимо от добра и люди находятся в зависимости
друг от друга. Пусть знание людей будет для нас зеркалом, формирующим и
направляющим поведение, позволяющим избегать, обходить стороной,
ненавидеть тех, кого следует избегать и ненавидеть, любить, почитать и служить тем,
кто этого достоин, стараться приблизиться к ним и подражать их благородству
и благочестию. Познаем же в той мере, в какой нам это доступно, достоинства
людей и цену вещей: нужна немалая проницательность, чтобы сделать
правильный выбор в свете, где почти каждый носит личину; и запомним, что знание —
всегда благо, но что добро и зло зависят от того, как это знание используется.
Вот где требуется осторожность, вот где христианская мораль и бесконечное
милосердие, одним словом, закон, данный нам Спасителем, должны
неизменно освещать нам дорогу и направлять наши шаги, а не отвращать от знаний,
каковые никогда не могут оказаться излишними.
Дурные люди, и так обладающие в этом мире многочисленными
преимуществами по сравнению с хорошими, обладали бы еще одним, и весьма
существенным, если бы хорошим не было дозволено различать и распознавать их, а
следовательно, сторониться и остерегаться их, выяснять, что они собой являют,
каковы были обстоятельства их жизни, сколь значительную роль играли они
в обществе, и представлять их потомкам такими, какими они были и есть,
вместе с историей их времени. А с другой стороны, если бы хорошие в этом
мире, подобно бессловесным тварям, сносили поношения, то они были бы
беззащитны перед лицом дурных и лишенных совести людей, и их добродетели
исчезали бы вместе с ними в могиле. А тогда мрак поглотил бы истину, доб-

14
Мемуары
рые примеры стали бы бесполезными, просвещение — невозможным, а
Провидение, ограниченное одной лишь верой, утратило бы в глазах людей свое
могущество.
Так давайте же будем отличать то, чего требует милосердие, от того, чего
оно не требует и не желает требовать, ибо оно не желает требовать ничего
предосудительного, и свет его не может делать людей слепыми. Милосердие,
требуя любить ближнего как самого себя, разрешает тем самым этот вопрос.
Этой заповедью оно запрещает раздоры, ссоры, оскорбления, ненависть,
наветы, злословие, издевательство, презрение. Все это суть чувства, гнездящиеся в
душе человека, кои он должен подавлять в себе и не давать им выхода на
людях и в общении с себе подобными. Милосердие запрещает не только
творить зло, но даже и желать зла кому бы то ни было; однако какой бы
непререкаемой ни казалась эта всеобъемлющая заповедь, нужно тем не менее
признать, что у нее есть свои границы и свои исключения. Милосердие,
налагающее на человека все эти обязательства, не запрещает ему видеть людей и вещи
такими, каковы они есть; утверждая, что все люди — братья, оно не требует
любить в них их недостатки, их пороки, их дурные намерения, их
преступления, ни даже терпеливо сносить оные. Оно не только не запрещает, но
приказывает предупреждать тех, кому они угрожают, и даже тех, на кого просто
обращены их взоры, дабы последние могли принять меры предосторожности
и защитить себя всеми дозволенными законом средствами. Так поступали
самые почитаемые и самые прославленные святые, безжалостно разоблачавшие
постыднейшие поступки и осыпавшие язвительнейшей бранью злокозненных
людей, от которых им приходилось защищаться либо хулить которых они
считали своим долгом; я употребляю выражение «злокозненные люди» лишь для
того, чтобы показать, что речь идет вовсе не о каком-нибудь расплывчатом
общем понятии, а что выступали они против своих современников, нередко
занимавших самое высокое положение в церковной иерархии или в свете.
Причины подобного поведения очевидны: милосердие должно служить добру
и лишь в меру возможного — людям. Но коль скоро оказывается, что
милосердие противоречит добру и касается людей, и только людей, ясно, что оно
должно препятствовать дурным притеснять хороших и чинить им вред, должно
защищать хороших людей, предупреждая их, делая достоянием гласности
уловки, скверные намерения, опасное и даже преступное поведение дурных,
каковые, если дать им волю, преуспевали бы во всех своих деяниях, одерживая верх
над людьми добродетельными, коим они и так, несмотря на все старания
поставить им заслон, наносят немалый ущерб.
Из этого разъяснения вытекает следующее: как мы только что говорили,
милосердие, во всем значении этого слова, запрещает христианину злословить
и вредить ближнему и в то же время само вынуждает его в некоторых
случаях, отличных от тех, что мы уже упоминали, действовать совершенно
противоположным образом. Лица, пользующиеся доверенностью генералов,
министров и тем более государей, не должны оставлять их в неведении нравов,
поведения и поступков людей; им следует показывать их такими, каковы они есть
на самом деле, дабы уберечь людей, облеченных высшей властью, от ловушек,

Размышление...
15
неожиданностей и дурного выбора. Именно такого рода милосердие надлежит
оказывать людям, занятым делами правления, ибо сие непосредственно
касается интересов общества, коим следует отдавать предпочтение перед
интересами частных лиц. Люди, чья жизнь, полностью или частично, отдана делам
правления, по большей части, если не сказать всегда, настолько погружены в
государственные заботы, настолько окружены обманщиками и льстецами, не
имеющими иной цели, как вводить их в заблуждение, что далеко не всегда
оказываются в состоянии отличить истину от лжи. Они поступают
благоразумно, осведомляясь об окружающих их лицах, и счастливы, когда находят
истинных и преданных друзей, не позволяющих им обольщаться иллюзиями; и
общество или часть общества, коим они управляют, многим обязано этим
просвещенным советникам, избавляющим его от всяческих нелепых распоряжений,
тяготы которых обрушиваются на граждан, ежели правление находится в
руках дурных людей; тем, кто пользуется доверием сильных мира сего,
недостаточно ждать, когда последние поинтересуются их мнением относительно тех
или иных дурных людей: им следует своевременно предостерегать их от
личных склонностей, от приготовленных для них ловушек, дабы не позволить им
угодить в расставленные сети. Пользуясь доверенностью мирских правителей,
они должны знать, что такова их священная обязанность, что, находясь в
милости у этих баловней судьбы и всегда имея возможность без утайки говорить
с ними обо всем, они должны пользоваться любым случаем открывать им глаза
на истинное положение вещей и тем самым быть полезными обществу. Точно
таким же образом следует поступать по отношению к друзьям и близким.
Если очевидно, как мы это уже показали, что милосердие позволяет не
только защищать себя от злокозненных людей, но и переходить в наступление,
если оно велит, чтобы добродетельные предупреждались об опасности и
получали поддержку, если оно требует, чтобы люди, наделенные распорядительной
властью, нелицеприятно извещались об определенных лицах и их деяниях,
хотя сие и не может делаться, не нанося существенного ущерба репутации и
состоянию последних, то тем более оно не запрещает писать, а следовательно,
и читать истории, как общие, так и частные. Кроме доводов, изложенных в
начале этого рассуждения и после которых уже можно было бы не приводить
иных, необходимо, тем не менее, чтобы окончательно снять все сомнения,
привести еще кое-какие дополнительные аргументы.
Я оставляю в стороне общую историю, дабы ограничиться частной
историей своей страны и своего времени, ибо если мне удастся убедить в том, что она
вполне законна, то это же доказательство с не меньшим основанием будет
свидетельствовать в пользу законности истории общей. Однако нужно напомнить,
при каких условиях дозволительно взяться за писание истории.
Писать историю своей страны и своего времени — это мысленно вновь и
вновь переживать и критически оценивать все, что видел, слышал и знал из
действительно происходившего на сцене жизни, различные интриги, нередко
мелочи, приводившие в движение скрытые пружины событий, казавшихся
незначительными, но которые в конечном счете имели серьезнейшие
последствия и порождали другие события; это показывать самому себе, шаг за шагом,

16
Мемуары
ничтожество этого мира, его страхов, желаний, надежд, его невзгод и удач, его
трудов и тягот; это убеждаться, глядя на недолговечность вещей и
быстротечность человеческой жизни, в суетности всего сущего; это вспоминать, что никто
из баловней судьбы не был истинно счастлив, что ни блаженство, ни даже
просто покой невозможны в этом мире; это еще раз напоминать, что если бы все
те люди, коих мы не можем не упомянуть здесь, могли заглянуть в будущее и
узнать, какова будет награда за их труды, мучения, тревоги, интриги, то все,
за исключением очень немногих, отказались бы от своих замыслов и самых
дорогих надежд; и что для этих немногих смерть, поджидающая в конце столь
вожделенного счастья, лишь усугубляет сожаления о том, что было обретено
ценой стольких усилий, и лишает смысла все, чего они добились в жизни. И
хотя сочинения христианских авторов так ясно и убедительно показывают
тщетность обольщений этого мира, все-таки нужно признать, что абстрактные
рассуждения, сколь бы хороши они ни были, производят менее сильное
впечатление, чем описание реальных фактов и размышления, рождающиеся в
процессе чтения. То, что было ясно одному лишь автору, становится достоянием
читателей, которые сверх того обретают знание истории, дотоле им
неизвестной. Это знание весьма полезно тем, кто вовлечен в водоворот светской
жизни, и еще более тем, кто причастен к государственным делам. Примеры,
которые дает им чтение, направляют их и предостерегают от ошибок, ибо герои
книг живут в тех же местах, что и читатель, а время действия настолько близко
к современности, что нравы, равно как и сам характер светской жизни и
государственных дел, не успели еще претерпеть существенных изменений. Каждый
штрих в изображении действующих лиц, побудительных причин и
подробностей исторических событий дает читателю советы и предупреждения,
извлекаемые им непосредственно из описания событий и их участников; а поскольку
описания эти лишены ненужных прикрас и в то же время не страдают ни
сухостью, ни морализаторством, ни скукой, то сопровождающие их советы не
вызывают отвращения и не отталкивают читателя, как это нередко случается
с советами, даваемыми в жизни. Посему я не вижу ничего более полезного, чем
этот вдвойне приятный способ обретать опыт и знания посредством чтения
истории своего времени и своей страны, а следовательно, и ничего более
дозволительного, чем писание такой истории. И в каком глубочайшем неведении
относительно правил и законов житейского бытия пребывал бы человек, не
будь этих историй? Потому Провидение и позаботилось о том, чтобы во все
времена не было в них, несмотря на многочисленные утраты, недостатка: ведь
в ту пору, когда не существовало еще книгопечатания, люди не всегда давали
себе труд переписывать их, дабы передавать от одного поколения к другому;
а нередко рукописи уничтожались либо теми, кто был заинтересован в их
исчезновении, либо пожарами или какими-либо иными несчастными
происшествиями.
У истории есть то преимущество перед милосердием, что, как мы это
видели, в определенных случаях она позволяет, а иногда и предписывает
критиковать и разоблачать дурных людей. Дело в том, что история критикует и
разоблачает людей уже умерших, и умерших так давно, что это уже никого не мо-

Размышление...
17
жет задеть. А следовательно, ничто не вредит ни репутации, ни состоянию, ни
интересам живых, и истина без помех может явить себя во всей своей
чистоте. Что и понятно: тот, кто пишет историю своего времени, кто хочет быть до
конца правдивым, кто не щадит никого, остерегается показывать свой труд
кому бы то ни было. Какие кары обрушили бы на голову писателя те
могущественные люди, которых он оскорбил лично или в лице их ближайших
родственников самыми неопровержимыми и в то же время самыми жестокими
истинами? Если писатель сохраняет хоть каплю рассудка, он не должен
позволить даже заподозрить, что пишет историю. Труд его должен вызревать в
тайне, под самыми надежными запорами, а затем перейти в руки наследников,
которые опубликуют его, лишь когда сойдут со сцены одно или два поколения
и время защитит его от злобы и мести. Но прошлое это будет еще не
настолько удаленным, чтобы утонуть во мраке времен. Вскоре после смерти
Людовика XIV мы прочли с удовольствием, пользой и в полной безопасности
множество воспоминаний, касающихся периода его малолетства21. То же можно
сказать и обо всех прочих эпохах. Кому теперь есть дело до представленных там
лиц, кого касаются описанные там интриги и хитрости? Ничто не задевает там
чувство любви к ближнему, но все учит и просвещает тех, кто их читает.
Далее распространяться об этих истинах равносильно бессмысленным попыткам
доказать, что на земле светло, когда светит солнце. Однако можно надеяться,
что эти рассуждения помогли рассеять все возможные сомнения и опасения.
Июль 1743 года

1691
Единственный сын Клода де Сен-Симона, герцога, пэра Франции и т. д., и его
второй жены Шарлотты де Л'Обепин, я родился в ночь с 15 на 16 января 1675 года1.
От первой жены, Дианы де Бюдо, у моего отца была только одна дочь, которую
он выдал замуж за герцога де Бриссака, пэра Франции, единственного брата
герцогини де Вильруа. Она скончалась в 1684 году. С мужем, ее не стоившим, она
рассталась за много лет до смерти, детей у нее не было, и в своем завещании она
сделала меня своим единственным наследником.
Я унаследовал титул видама Шартрского2 и с детства был окружен
величайшими заботами и вниманием. Мать моя, женщина исключительно
добродетельная, наделенная трезвым и рассудительным умом, не только неустанно пеклась
о моем здоровье, но и не жалела трудов, чтобы сформировать мой ум и душу.
Она опасалась, что меня ждет участь тех молодых людей, которые считают, что
успех в жизни им обеспечен, и которые рано вступают в самостоятельную
жизнь. Мой отец (он родился в 1606 году) был уже стар и не мог надеяться
прожить достаточно долго, чтобы уберечь меня от этого несчастья, а потому
мать моя без устали твердила мне, что совершенно необходимо обладать хотя
бы некоторыми личными достоинствами молодому человеку, который вступает
в свет один, без какой бы то ни было поддержки, так как друзья моего отца,
фаворита Людовика XIII, уже покинули этот мир или были не в состоянии
помочь мне, а сама она, с юных лет воспитывавшаяся своей родственницей,
старой герцогиней Ангулемской, бабкой по материнской линии последнего
герцога де Гиза3, и выданная замуж за старика, всегда была окружена их
пожилыми друзьями и подругами и никогда не имела друзей среди своих
сверстников. К этому она добавляла, что у меня нет никаких родственников, ни
дядюшек, ни тетушек, ни кузенов, и, стало быть, не имея никакой поддержки и
опоры, я должен рассчитывать только на самого себя и разумно пользоваться
своими способностями; вряд ли можно было ожидать помощи от двух ее не
имеющих никакого положения в обществе братьев, старший из которых был
разорен и вел нескончаемые тяжбы, и от единственного бездетного брата
моего отца, который был старше его на восемь лет. А потому она старалась
воспитать во мне мужество и стремление развить в себе качества, необходимые

Начало моей дружбы с месье герцогом де Шартром
19
для того, чтобы быть в состоянии без посторонней помощи справляться со
столь трудно преодолимыми препятствиями. И ей удалось пробудить во мне
это желание. Но, похоже, способствовал тому не вкус к учению и наукам, а
врожденное пристрастие к чтению и к истории; стремление действовать и
добиваться чего-то в жизни, подражая примерам, которые я находил в книгах,
восполняло недостаток рвения в науках. Я всегда считал, что, если бы меня
менее принуждали к занятиям науками, а более к серьезному изучению
истории, я смог бы кое-чего добиться в этой области.
Где и как я начал писать эти Чтение исторических трудов, и в особенности ме-
«Мемуары» муаров, написанных свидетелями французской
истории, начиная с царствования Франциска I4, весьма в ту пору меня
увлекавшее, — вот что пробудило во мне желание описывать то, свидетелем чему мне
доведется быть, в надежде оказаться причастным к кое-каким событиям и
разобраться наилучшим образом в делах своего времени. Хотя я ясно
представлял себе опасности подобного намерения, твердая решимость хранить мои
занятия в глубокой тайне предохраняла меня, как мне казалось, от
нежелательных последствий. Итак, я начал свои «Мемуары» в июле 1694 года, имея ранг
полковника в собственном кавалерийском полку5 в армии под командованием
маршала-герцога де Лоржа, стоявшей тогда лагерем в Гимсхейме на Рейне6.
В 1691 году я был в философском классе и начинал брать уроки верховой
езды в академии Мемона и Рошфора7, однако учителя и науки мне в ту пору
уже изрядно наскучили, и я всей душой стремился поступить на службу.
Осада Монса, начатая лично Королем в самом начале весны8, привлекла туда
почти всех молодых людей моего возраста, для которых это была первая
военная кампания; а то, что в этой кампании получал боевое крещение месье
герцог де Шартр, вдвойне усиливало мое желание также принять в ней участие.
Начало моей дружбы с месье Он был старше меня на восемь месяцев, и мы, мож-
герцогом де Шартром но сказать, росли вместе и были связаны узами
дружбы, если, конечно, разница в общественном
положении позволяет употребить это слово. Я принял решение покончить с
детством. Не стану говорить здесь о хитростях, к коим прибег для осуществления
своих намерений. Я объявил матери о своем желании, однако вскоре
убедился, что она намеренно тешит меня пустыми обещаниями. Тогда я обратился к
отцу, и мне удалось убедить его, что Король, организовав большую осаду в этом
году, наверняка будет отдыхать в следующем. Я обманул мать, которая и о
моих уловках, и о том, что я убедил отца ни в коем случае не уступать ей,
узнала, только когда все уже было готово к исполнению.
Король принял категорическое решение не освобождать никого из
вступающих в службу, за исключением принцев крови и своих бастардов9, от
необходимости, дабы научиться выполнять приказы, прослужить год по выбору в
одной из двух его мушкетерских рот, либо во главе какой-нибудь
кавалерийской роты, либо младшим офицером его пехотного полка, который он особенно
любил и выделял среди прочих, прежде чем дать разрешение приобрести
кавалерийский или пехотный полк, в соответствии с изначальными намерениями

20
Мемуары. 1691
каждого. Итак, отец повез меня в Версаль, куда еще не имел возможности
поехать со времени своего возвращения из Блэ, где он чуть было не умер10.
Матушка моя отправилась за ним в Блэ на почтовых лошадях и привезла его
домой, но он был тогда еще слишком слаб, и поездка в Версаль была ему до
недавнего времени не по силам. В день святого Симона и святого Иуды11 в
половине первого пополудни, когда Король вышел из Государственного совета, мой
отец, поклонившись, представил меня Его Величеству и сказал, что я желал бы
служить в одной из мушкетерских рот. Король удостоил моего отца чести
трижды поцеловать его, а так как речь шла обо мне, Его Величество взглянул
на меня и, найдя меня маленьким и слабым на вид, сказал, что я еще слишком
молод; на что мой отец ответил: «Тем дольше будет он служить Вашему
Величеству». Тогда Король спросил, в какую из двух рот он хочет меня поместить,
и мой отец выбрал первую, так как ею командовал его друг Мопертюи. Отец
надеялся, что маркиз не оставит меня своим попечением, а кроме того, знал,
с каким интересом расспрашивает Король капитанов обеих рот, а в
особенности Мопертюи, о молодых людях из хороших семей, которые служат под их
началом, и какое влияние оказывают эти свидетельства на формирование мнения
Короля об этих юношах и какие важные последствия имеет оно для их
будущего. Отец мой не ошибся, и я имел возможность убедиться, что именно
доброжелательному отзьюу Мопертюи я обязан тем первым хорошим
впечатлением, каковое Король составил обо мне.
Мопертюи, капитан серых муш- Мопертюи говорил, что он из рода Меленов, и гово-
кетеров; его судьба и характер рил это с абсолютной убежденностью, ибо он был
воплощенная правдивость, честность и порядочность, чем и заслужил
доверенность Короля. Однако он вовсе не был Меленом и никогда не был признан никем
из этого знатного семейства. От сержанта мушкетерской роты он дослужился до
чина командира мушкетеров и, в конце концов, генерала. Его справедливость,
доброта и мужество снискали ему уважение подчиненных. Но придирчивость,
требование пунктуальности и точности даже в мелочах, горячность,
превращавшая в его глазах малейшую оплошность в преступление, многих от него
отвращали. Но именно этим он и понравился Королю, который нередко доверял ему
весьма важные дела. Во время последней опалы месье де Лозена Мопертюи было
поручено доставить последнего в Пинероло;12 а много лет спустя он дважды
привозил его в Бурбон, когда мадам де Монтеспан, желая упрочить положение
месье дю Мэна, вознамерилась потребовать для него у месье де Лозена, в обмен на
свободу, огромные владения, переданные ему Мадемуазель13. Согласие
позволило этому злополучному вельможе всего лишь сменить тюрьму на ссылку.
Непреклонность, с коей Мопертюи каждый раз выполнял обязанности тюремщика,
настолько приводила месье де Лозена в отчаянье, что он так никогда и не смог ему
этого простить. В остальном же Мопертюи был исключительно порядочный,
любезный, скромный и почтительный человек.

1692
Моя первая кампания Три месяца спустя после того, как я был зачислен
в мушкетерскую роту, то есть в марте
следующего года, Король прибыл в Компьень, чтобы устроить смотр гвардии и тяжелой
кавалерии, и один раз мне довелось стоять на страже в покоях Короля.
Вскоре после этого небольшого путешествия заговорили о другом, более
значительном. Радость моя не знала границ; но отец, в чьи расчеты не входили подобные
траты, весьма сожалел о том, что доверился мне, и не скрывал от меня своего
неудовольствия. Матушка моя, хотя и была несколько обижена и раздосадована
тем, что вопреки ее желанию отец отдал меня в военную службу, тем не менее
уговорила его выделить мне тридцать пять лошадей или на худой конец мулов
и средства, необходимые для достойного образа жизни. Дело не обошлось без
досадного происшествия, имевшего место ровно за двадцать дней до моего
отъезда. Некто по имени Тессе, управляющий моего отца, долгие годы
находившийся у него на службе, внезапно исчез вместе с пятьюдесятью тысячами
ливров, каковые следовало выплатить всем торговцам, поддельные расписки
которых были включены в его отчеты. Это был маленький человечек, мягкий,
приветливый, весьма сведущий в делах, со связями, адвокат в парижском
парламенте и королевский адвокат в финансовом бюро1 в Пуатье.
Король и придворные дамы отбыли [10 мая],2 а я, как и все мушкетеры,
проделал все путешествие, которое длилось [два] месяца, верхом вместе с
войском и свитой. Меня сопровождали два дворянина: один — мой бывший
воспитатель, с давних пор служивший в нашем доме, другой — берейтор моей
матери. Армия Короля встала лагерем в Живри; армия месье де Люксембурга —
почти по соседству; придворные дамы — в двух лье от лагеря, в Монсе. Король
пригласил их в свой лагерь, устроил для них празднество и показал им
великолепнейший военный парад, где обе армии, выстроенные в две линии, так что
правый фланг месье де Люксембурга соприкасался с левым флангом Короля,
занимали пространство в три лье.
Король лично руководит осадой После десятидневного пребывания в Живри обе
Намюра армии выступили в поход. Через два дня было
объявлено об осаде Намюра, куда Король прибыл на пятый день3. Монсеньор,

22
Мемуары. 1692
Месье, Месье Принц и маршал д'Юмьер, все четверо в нисходящем порядке
командовали армией Короля, а месье де Люксембург единолично прикрывал
своей армией осаду и вел рекогносцировку. Дамы тем временем отправились
в Динан. На третий день похода Месье Принцу было приказано отделиться и
начать осаду города Намюра. Знаменитый Вобан, организатор всех осад,
предпринимаемых Королем, считавший, что осаду города и замка следует вести
раздельно, одержал верх над бароном де Брессе, который в свое время сам
укреплял Намюр4 и считал, что осада должна быть начата с обеих сторон
одновременно. Чем-то весьма недовольный и обиженный, барон недавно оставил
службу в Испании, и та поспешность, с коей он перешел на службу французского
Короля, не могла не бросить тень на его репутацию. Прекрасный инженер и
отличный генерал, он был известен своей храбростью и своими талантами.
Поступив на службу к Королю, он получил чин генерал-лейтенанта и значительное
денежное содержание. Невзрачной наружности, скромный, сдержанный, ничем,
казалось бы, не привлекательный, он, однако, очень быстро завоевал
доверенность Короля и уважение военных.
Месье Принц, маршал д'Юмьер и маркиз де Буффлер провели каждый по
одной атаке. За десять дней осады не произошло ничего сколько-нибудь
значительного. На одиннадцатый день после отрытия траншеи город сдался
практически на тех условиях, коих желали осажденные. Они удалились в замок, и было
решено, что он не будет атакован со стороны города, но что и город останется в
полной безопасности и из замка не раздастся ни одного залпа. Все время осады
Король находился в лагере, и с самого выезда из Парижа стояла сильная жара
и на небе не было ни облачка. Из известных людей при осаде погиб только Кор-
майон, прекрасный офицер и подававший большие надежды молодой инженер,
о котором очень сожалел Вобан. Находившийся рядом с Королем граф Тулуз-
ский был слегка контужен в руку в тот момент, когда Король, стоя на достаточно
удаленном от места боя холме, наблюдал за штурмом люнета, который средь
бела дня был взят отрядом старейших мушкетеров обеих рот.
Жонвель, потомственный дворянин, без всякой протекции дослужившийся до
высокого звания0, человек чести и большой храбрости, умер во время осады от
болезни. Он был генерал-лейтенантом и капитаном второй мушкетерской роты.
В ту пору ему уже перевалило за восемьдесят, и кончина его весьма огорчила и
Короля, и мушкетеров. Обе мушкетерские роты совместно воздали ему
воинские почести. Его рота тотчас же была передана его заместителю, свояку месье
де Помпонна месье де Вену, который, будучи тогда бригадным генералом0 в
итальянской армии, так удачно командовал большим корпусом, прикрывавшим
Прованс, что в следующем году был произведен в генерал-лейтенанты.
Армия сменила дислокацию и приготовилась к осаде замка. Полк
королевской пехоты, прибыв на позицию, обнаружил окопавшийся там небольшой
вражеский корпус. Тотчас же завязалась довольно ожесточенная схватка.
Месье де Субиз, дежурный генерал-лейтенант, поспешил туда и весьма
отличился. Королевский полк с очень незначительными потерями одержал верх и
выбил врага с его позиций, что весьма обрадовало Короля, любившего этот
полк и выделявшего его среди всех прочих.

Король лично руководит осадой Намюра
23
Палатки Короля и придворных были разбиты на прекрасном лугу в
пятистах шагах от монастыря кармелитов в Марлани. Солнечная погода сменилась
затяжными и обильными дождями, каких никто в армии не мог и припомнить.
8 июня, в праздник святого Медара, весь день лило как из ведра. А говорят, что
если на Медара идет дождь, то будет лить сорок дней подряд. Так и случилось.
Солдаты, в отчаянии от этого потопа, осыпали проклятьями святого Медара и,
найдя его изображения, рвали их на куски и сжигали. Дожди эти стали
настоящей катастрофой для осаждающих. Перейти из одной королевской палатки
в другую можно было только по настилу из фашин, которые приходилось
заменять каждый день по мере их погружения; добраться в расположение частей
было невозможно, окопы заполнились водой и грязью; зачастую требовалось
три дня, чтобы передвинуть пушку с одной батареи на другую. Повозки стали
совершенно бесполезны: доставлять бомбы, ядра и прочее можно было
только на спинах мулов и лошадей, ставших единственным транспортным
средством для армии и для придворных. По той же причине армия месье де
Люксембурга также лишилась возможности пользоваться повозками и экипажами.
Она погибала из-за отсутствия зерна, и вызволило ее из этой крайности лишь
одно: Король приказал своей гвардии каждый день грузить на лошадей
мешки с зерном и доставлять в ту деревню, где их принимали и записывали
офицеры армии месье де Люксембурга. Хотя гвардия во время этой осады и так
не имела ни минуты передышки, настилая фашины, неся дозор и выполняя
прочие повседневные обязанности, ей пришлось выполнять еще и это
поручение, потому что у обычной кавалерии, также беспрестанно занятой, фактически
не оставалось для лошадей иного фуража, кроме веток деревьев. Довод этот
не подействовал на гвардейцев, привыкших ко всякого рода привилегиям.
Поднялся ропот. Но государь остался непреклонен и потребовал
беспрекословного выполнения своих распоряжений, а стало быть, пришлось подчиниться. В
первый день гвардейские кавалеристы, прибывшие рано утром на склад за
мешками, начали ворчать, а потом настолько распалили друг друга словами,
что побросали мешки, категорически отказавшись нести их. Кренэ, в бригаде
которого я состоял, вежливо спросил меня, не соглашусь ли я заняться
мешками, если же нет, то он даст мне другое поручение; я согласился, так как
почувствовал, что для меня будет весьма лестно, ежели мне удастся уладить это
скандальное дело. Действительно, я прибыл с отрядом мушкетеров в тот
момент, когда «красные войска»7 отказались выполнять приказ. Тогда я сам у них
на глазах взвалил себе на плечи мешок, что и увидел Марен, бригадир
кавалерии и лейтенант лейб-гвардии, прибывший с распоряжением грузить мешки. В
ярости от только что полученного отказа, он воскликнул, указывая на меня и
называя меня по имени, что коль скоро я не считаю для себя эту работу
недостойной, то для гвардейцев-кавалеристов и вовсе не зазорно последовать
моему примеру. Эти слова и грозный вид Марена возымели столь мгновенное
действие, что никто не стал более спорить, кому надлежит грузить мешки, и все
пошло как по маслу. Когда нагруженный отряд отбыл по назначению, Марен
отправился доложить Королю о том, что произошло и как подействовал мой
пример. Король любезнейшим образом благодарил меня за услугу и вплоть до

24
Мемуары. 1692
окончания осады, встречая меня, не упускал случая сказать мне несколько
сердечных слов, чем я в значительной степени был обязан Марену, и тем более был
ему благодарен, что до того времени совсем не был с ним знаком.
На двадцать седьмой день после отрытия траншеи (это был вторник, 1 июля
1692 года) комендант крепости принц де Барбансон признал себя побежденным,
что было весьма кстати для осаждающих, уже истощивших все свои
возможности и измученных нескончаемым ненастьем, превратившим лагерь в
сплошное болото. Даже лошади Короля питались одними листьями, и, надо сказать,
испытание это не прошло бесследно ни для боевых, ни для обозных лошадей.
Совершенно очевидно, что, если бы не присутствие Короля, чья бдительность
была душой всей осады и который, даже того не требуя, заставлял делать
невозможное, настолько велико было желание угодить ему и отличиться,
операция никогда не была бы доведена до конца; впрочем, неизвестно, какой бы
оборот приняли события, продержись осажденные еще дней десять, а все считали,
что в этом не было ничего невозможного. Моральные и физические тяготы,
перенесенные во время осады, вызвали у Короля сильнейший приступ подагры,
какого с ним никогда ранее не случалось, что, однако, не мешало ему, даже
прикованному к постели, собирать, как в Версале, заседания Совета, обо всем
заботиться и все предвидеть, и так все время, что длилась осада.
Капитуляция Намюра Генерал-лейтенант месье д'Эльбёф и имевший чин
бригадного генерала Месье Герцог8 находились в траншее,
когда раздался сигнал капитуляции. Месье д'Эльбёф привел заложников к
Королю, и тот без промедления подписал почетную для обеих сторон капитуляцию.
В тот день, еще более дождливый, чем все предшествующие, когда гарнизон
покинул крепость, Король, сопровождаемый Монсеньором и Месье, остановился
на полпути от ставки месье де Люксембурга, который выехал навстречу
государю, чтобы получить распоряжения касательно продолжения кампании. Принц
Оранский9 приложил все свое умение и хитрость, чтобы выманить его с
позиций, а самому бросить свои силы против осаждающих; но он столкнулся с
человеком, который однажды ему уже доказал, что в военном деле разбирается
лучше него10, и гхродолжал ему это доказывать до конца дней.
В то время как Король совершал эту небольшую поездку, гарнизон,
насчитывавший еще около двух тысяч человек, во главе с принцем де Барбансоном
вышел из пролома стены поверженной крепости и промаршировал перед Месье
Принцем и маршалом д'Юмьером между выстроившимися в два ряда полками
французских и швейцарских гвардейцев и королевским пехотным полком.
Барбансон довольно неловко поздравил Месье Принца и, казалось, был в отчаянии
от утраты крепости, а вместе с ней и должности верховного бальи Намюра,
приносившей ему сто тысяч ливров годового дохода. Отчаяние его, однако, длилось
недолго: следующим летом он был убит в сражении при Неервиндене.
Намюр, один из самых укрепленных городов в Нидерландах, был славен тем,
что ни разу не переходил в руки чужеземного властителя. А потому жители
весьма сожалели о господине Барбансоне и не таили слез. Даже отшельники из
монастыря Марлань были настолько огорчены, что не могли скрыть свою скорбь,

Порох, обнаруженный в подвалах у иезуитов
25
хотя Король, дабы возместить им потерю зерна, которое они свезли в Намюр,
приказал выдать им его вдвое больше, добавив к этому значительное денежное
пожертвование. Он равным образом позаботился и о том, чтобы не слишком
нарушать покой святых отцов. В монастыре поселили только кардинала де Буйо-
на, графа де Грамона, духовника Короля отца де Лашеза и его брата, капитана
ближней королевской охраны;11 более того, Король разрешил провезти пушки
через монастырский парк, только когда выяснилось, что нет ни малейшей
возможности провезти их в другом месте. Несмотря на все эти милости после
сдачи крепости, самый вид французов был им до такой степени невыносим, что
один монах даже отказался дать бутылку пива королевскому придвернику, хотя
тот уведомил его о своем звании и предлагал в обмен бутылку шампанского.
Монастырь Марлань Монастырь Марлань, расположенный на невысоком
холме, лесистом и живописном, и окруженный высокими и
буйно разросшимися деревьями, был основан эрцгерцогом Альбертом и его
супругой Изабеллой12 для босоногих кармелитов13, у которых в каждой
провинции их ордена есть свой монастырь, куда, с разрешения орденских властей, они
удаляются на один или два, самое большее на три, года. Они живут там в
крохотных кельях, почти таких же убогих, как и у картезианцев14, соблюдают обет
молчания, сходятся вместе только за скудной трапезой, почти никогда не
нарушают поста, не пропускают ни одной церковной службы, деля время между
физическим трудом и религиозным созерцанием. У них есть четыре
комнатки, крохотный садик, своя молельня у каждого и множество прекрасных
источников с такой вкусной водой, какой мне нигде больше не доводилось пить.
Сбегающий с холма буйно разросшийся парк окружен оградой. В этом
огромном парке, довольно далеко друг от друга, разбросаны восемь или десять
уединенных домиков, устройством напоминающих монастырские кельи, с садом и
маленькой кухней. В каждом из этих домиков по месяцу, редко долее, живет
один из монахов — с разрешения настоятеля, и лишь редкие визиты
последнего нарушают уединение; жизнь такого затворника еще более аскетична и
уединенна, чем жизнь прочих насельников монастыря. Они все приходят к
воскресной мессе, забирают из монастыря предназначенную им провизию, в течение
всей недели сами готовят себе еду, никогда не покидают своего жилища, там
же служат обедню, звоня в колокол, на звук которого откликаются соседи,
приходят к ним и, молча выслушав обедню, уходят, не сказав ни слова. Как
некогда в старинных монашеских обителях, они делят время между молитвой,
созерцанием, хозяйственными заботами и плетением корзин.
Порох, обнаруженный в подва- Происшествие, имевшее место после взятия Намю-
лах у иезуитов ра, наделало много шума и при другом государе, по
всей вероятности, имело бы неприятные последствия. Прежде чем Король вошел
в город, где ему не следовало находиться во время осады замка, все было еще
раз подвергнуто тщательнейшему досмотру, хотя при капитуляции и минные
галереи, и склады, одним словом, все было показано. После взятия замка
решено было также провести досмотр у иезуитов; те согласились, хотя и были
удивлены, чтобы не сказать более, что их свидетельствам не доверяют. А ког-

26
Мемуары. 1692
да обыскали все закоулки, чего иезуиты совершенно не ожидали, в их
подвалах обнаружили огромное количество пороха, о котором они даже не
упоминали. Что они намеревались с ним делать, так и осталось неизвестным. Порох
изъяли, но поскольку то были иезуиты, на том дело и кончилось.
Морское сражение в бухте Ла-Уг Во время этой осады Король пережил жестокое
разочарование. В море находилась французская
эскадра под командованием знаменитого вице-адмирала Турвиля;15 но морские
силы англичан вкупе с голландцами вдвое превосходили ее числом. Суда
находились в Ла-Манше, а английский король16 на нормандском побережье,
готовый в случае необходимости тотчас же переправиться в Англию. Ссылаясь
на свои секретные переговоры с командирами английских судов, он убедил
Короля дать сражение, в успехе которого, по его словам, можно было не
сомневаться, так как наверняка больше половины английских кораблей перейдут во
время боя на сторону французов. Турвиль, прославившийся своими талангами
и своей храбростью, дважды отправлял нарочных, дабы объяснить Королю,
сколь рискованно полагаться на связи английского короля, столь часто его
подводившие, сколь велико численное превосходство врага и как опасно отсутствие
портов и каких бы то ни было укрытий, так как в случае победы англичане
сожгут французские суда и уничтожат весь оставшийся флот Короля. Доводы
его, однако, пропали втуне: ему было приказано сражаться независимо от
места и соотношения сил. Турвиль повиновался; он сам, его помощники и
подчиненные буквально творили чудеса, но ни одно вражеское судно не дрогнуло и
не обратилось в бегство. Турвиль не мог противостоять численному
превосходству противника, и хотя он спас больше судов, чем можно было ожидать,
почти все они были сожжены или потоплены после сражения в бухте Ла-Уг17.
Английского короля, наблюдавшего за битвой с берега, позднее обвинили в
пристрастии к своим соотечественникам18, хотя никто из них не давал ему тех
обещаний, ссылаясь на которые ему удалось заставить французов вступить в
сражение. Поншартрен был в ту пору государственным секретарем, в чьем
ведении находилось морское ведомство, а также государственным министром
и генеральным контролером финансов. Эта последняя должность вынудила его
остаться в Париже, а посему своих гонцов и свои письма он отправлял Шато-
нёфу, своему кузену, тоже из рода Фелипо, каковой, будучи также
государственным секретарем, давал о них отчет Королю. Поншартрен послал гонца с
печальной новостью, которую поначалу держали в строжайшей тайне. Другой
гонец, отправленный к государственному секретарю по военным делам Барбе-
зьё, по случайности в это время тоже направлялся к Намюру и вскоре догнал
менее расторопного и менее удачливого посланника Поншартрена. Они
разговорились, и сухопутный гонец решил выведать все, что можно, у гонца
морского. Ради этого он в течение нескольких часов ехал с ним рядом, не отставая
ни на шаг. Гонец Поншартрена, утомленный бесконечными расспросами и
понимая, что его попутчик все равно его обгонит, сказал, что готов
удовлетворить его любопытство при условии, что тот поедет с ним вместе, не пытаясь
опередить его, так как он всенепременно хочет доставить радостную весть пер-

Как опасно шутить с оружием
27
вым; и тут он говорит, что Турвиль разбил вражеский флот, захватив и
потопив множество кораблей. Гонец Барбезьё, в восторге от того, что смог выведать
тайну, продолжает расспросы, чтобы узнать все подробности и хорошенько все
запомнить; на первом же перегоне он пришпоривает лошадь, обгоняет своего
попутчика и без труда прибывает первым, так как другой совсем не
торопился и хотел предоставить ему возможность насладиться своим триумфом. Тем
временем первый гонец прибывает на место, рассказывает о своем
приключении Барбезьё, который тотчас же ведет его к Королю. Все ликуют, хотя и
весьма удивлены тем, что подобная новость дошла до них окольным путем. Король
посылает за Шатонёфом, который говорит, что у него не было ни гонцов, ни
писем и что он не знает, что все это значит. Четыре или пять часов спустя
гонец Поншартрена прибывает к Шатонёфу, сгорающему от желания узнать о
подробностях одержанной победы. В ответ гонец сдержанно предлагает ему
прочесть письма. Шатонёф вскрывает пакет и узнает о поражении. С великим
смущением пошел он известить о несчастье Короля, который тотчас же вызвал
Барбезьё и устроил ему изрядную головомойку. Это внезапное известие
потрясло и Короля и придворных. Однако государь быстро овладел собой, и я
впервые понял, что при дворе недолго пребывают в унынии и предаются скорбным
р азмышлениям.
Правление Намюром и всем графством было доверено бригадному
генералу Гискару, человеку почти забытому19, но весьма приверженному
удовольствиям и развлечениям. Он сохранил за собой Седан, полученный в наследство от
месье де Ла Бурли, своего отца, помощника королевского воспитателя, а также
должность губернатора Динана. Выбор этот всех поверг в изумление, а жителей
Намюра — в великую скорбь, ибо до сих пор правителями их были лишь самые
знатные вельможи Нидерландов. Однако Гискар сумел восполнить свои
недостатки такой любезностью и такой щедростью, так легко и умело управлял
крепостью, являвшейся предметом вожделений двух государств, что навеки
завоевал любовь и доверенность и граждан, и солдат, служивших под его началом.
Через два дня после выхода вражеского гарнизона Король отбыл в Динан,
а оттуда вместе с находившимися там придворными дамами вернулся в
Версаль. Я надеялся, что завершение кампании будет доверено Монсеньору и я
окажусь в той мушкетерской роте, которая останется с ним; увы, надежды мои
не оправдались, и я не без сожаления двинулся по направлению к Парижу
вместе со своей ротой.
Как опасно шутить с оружием Одну из остановок двор сделал в Мариенбурге, а
мушкетеры расположились лагерем вокруг. К
тому времени я близко сошелся с графом де Коэткеном, служившим в той же
роте. Он был бесконечно образован, умен, любезен и приветлив, что делало
общение с ним исключительно приятным; но при этом любил уединение, а еще
более праздность, и был безмерно богат благодаря состоянию своей матери,
девицы из Сен-Мало2и. В тот вечер в Мариенбурге он давал ужин, куда было
приглашено довольно много гостей. Задолго до назначенного часа я пришел в
его палатку и застал его лежащим на постели, откуда, дурачась, согнал его и

28
Мемуары. 1692
сам улегся на его место на глазах у наших товарищей и еще нескольких
офицеров. Коэткен в шутку взял ружье, которое считал незаряженным, и
прицелился. Каково же было наше удивление, когда раздался выстрел. К счастью, я
лежал в этот момент совершенно плашмя, три пули просвистели прямо над
моей головой. А так как, целясь, он направил ружье чуть-чуть кверху, то эти
же пули пролетели чуть-чуть поверх голов двух наших гувернеров,
прогуливавшихся позади палатки. Коэткен при мысли, что едва не стал причиной
страшного несчастья, потерял сознание; мы лишь с большим трудом привели его в
чувство, и он еще несколько дней не мог оправиться от случившегося. Я
привел этот эпизод, чтобы показать, сколь опасно шутить с оружием и что делать
этого не следует ни в коем случае.
Смерть Коэткена Чтобы больше не возвращаться к этой истории,
скажу, что бедный юноша недолго прожил после
описанного выше происшествия. Вскоре он был зачислен в королевский полк,
а следующей весной, незадолго до отбытия к месту назначения, рассказал мне,
что ходил к гадалке, некой дю Першуар, тайно промышлявшей этим ремеслом
в Париже, и та сказала, что ему суждено утонуть, причем в самое ближайшее
время. Его я выбранил за столь опасное и глупое любопытство, а самого себя
постарался убедить в невежестве такого рода особ и в том, что гадалка эта
сделала свое предсказание, глядя на печальную и мрачную физиономию
моего друга, который действительно был отталкивающе уродлив. Несколько дней
спустя он отправился в Амьен, где нашел некоего мужчину, занимавшегося тем
же ремеслом, который предсказал ему то же самое; вскоре, направляясь
вместе с королевским полком в действующую армию, он решил по дороге напоить
коня в Шельде и утонул на глазах у товарищей, так что никто даже не успел
помочь ему. Я очень сожалел о нем; для друзей и близких смерть его была
невосполнимой утратой. У него было только две сестры, одна из которых вышла
замуж за старшего сына маркиза де Моншеврёя, а другая удалилась в монастырь
кальварианок21.
Мушкетеры завели меня слишком далеко. Прежде чем продолжать,
нужно вернуться немного назад, дабы рассказать о двух свадьбах, имевших место
при дворе в начале этого года: первая, совершенно удивительная, состоялась
18 февраля, а другая — месяц спустя.
Бракосочетание герцога de Шартра Король, неизменно занятый возвышением и
упрочением положения своих внебрачных детей,
выдал двух дочерей за принцев крови. У единственной дочери Короля и мадам
де Лавальер, мадам принцессы де Конти, овдовевшей в 1685 году, детей не
было;22 другая, старшая дочь Короля и мадам де Монтеспан, вышла замуж за
Месье Герцога23. Мысли о дальнейшем возвышении королевских бастардов
давно уже занимали мадам де Ментенон, и даже в большей степени, чем самого
Короля, и оба они мечтали выдать мадемуазель де Блуа, вторую дочь Короля
и мадам де Монтеспан, за месье герцога де Шартра. Он был единственным
племянником Короля и знатностью превосходил принцев крови, благодаря своей
принадлежности к «внукам Франции»24 и положению Месье при дворе. Брако-

Первые шаги аббата Дюбуа, впоследствии кардинала и первого министра 29
сочетание обоих принцев крови, о котором я только что говорил, вызвало
всеобщее негодование. Королю это было известно и позволяло догадываться о том,
какое впечатление может произвести столь вызывающе неравный брак. Он уже
четыре года обдумывал возможность оного и даже сделал первые шаги на пути
к осуществлению своего намерения. Что было весьма непросто, ибо Месье
опасался всего, что могло бы повредить его высокому положению, а Мадам
принадлежала к нации, которой претят внебрачные дети и мезальянсы25, и
характер ее ни в коей мере не позволял рассчитывать на благосклонное отношение
к этому браку. Дабы преодолеть столько препятствий, Король обратился к
Месье Главному26, который всегда был в числе приближенных, чтобы с его
помощью склонить на свою сторону его брата, кавалера Лотарингского,
управлявшего действиями Месье27. Он был очень хорош собой: Месье же не испытывал
склонности к женщинам и даже не считал нужным скрывать это. Что и сделало
его на всю жизнь рабом кавалера Лотарингского.
Причина, по которой при произ- Братья же не желали ничего лучшего, как посо-
ведении в кавалеры Ордена Сея- действовать Королю в таком деликатном деле и,
того Духа предпочтение было от- как и положено ловким придворным, извлечь из
дано лотарингским принцам в ^yqyq собственную выгоду. Началось все это летом
ущерб герцогам 1688 года Тогда оставалось не более дюжины
кавалеров Ордена Святого Духа28, и всем было ясно, что награждение не может
более откладываться. Братья заявили о своем желании быть произведенными
прежде герцогов29. Король, который никогда еще в подобной ситуации не
отдавал предпочтения представителям Лотарингского дома, пребывал в
нерешительности. Однако братья, проявив настойчивость, одержали верх, и кавалер
Лотарингский, получив вперед плату за услугу, поручился, что добьется
согласия Месье на брак и найдет средства уговорить Мадам и месье герцога де
Шартра. Этот юный принц, достигнув отроческого возраста, был отдан на
попечение Сен-Лорану, человеку низкого звания и мало привлекательной
наружности, чьей обязанностью в доме Месье было объявлять о прибытии послов;
однако если охарактеризовать его одним словом, то среди людей того времени
не было человека, способного лучше него воспитать принца и сформировать из
него великого государя. Его низкое происхождение не позволяло ему официально
занимать должность воспитателя, которую он, однако, исполнял в силу своих
исключительных достоинств; и когда, согласно общепринятым правилам, принцу
понадобился воспитатель30, этот воспитатель был таковым только по названию,
а Сен-Лоран продолжал пользоваться той же доверенностью и уважением.
Первые шаги аббата Дюбуа, впо- Он был другом кюре церкви Святого Евстафия, че-
следствии кардинала и первого ловека в высшей степени достойного. В услужении
лшнистра у кюре был лакей по имени Дюбуа, который ранее
служил у некоего господина, доктора теологии при реймсском архиепископе Ле
Телье. Заметив способности Дюбуа, он заставил его учиться, и лакей этот стал
весьма сведущ в изящной словесности и даже в истории. Но у него не было
никаких средств к существованию, и после смерти своего первого господина он
поступил в услужение к кюре церкви Святого Евстафия. Кюре, очень довольный

30
Мемуары. 1692
своим слугой, которому, однако, ничем не мог помочь, отдал его Сен-Лорану
в надежде, что тот сможет что-нибудь для него сделать. Сен-Лоран был им
весьма доволен и вскоре поручил ему следить за письменными принадлежностями
месье герцога де Шартра; а затем, желая дать лучшее применение его
способностям и вывести его из низкого состояния, сделал его церковнослужителем и
таким образом ввел его в классную принца, чтобы помогать тому готовить
уроки и делать переводы, отыскивая в словаре нужные слова. Я тысячу раз
заставал его за этими занятиями, когда приходил играть с месье де Шартром.
Позже, так как Сен-Лоран становился немощен, Дюбуа нередко заменял его, и уроки
его были поучительными и занимательными для принца. А когда Сен-Лоран
скоропостижно скончался, Дюбуа стал вести занятия вместо него; но с тех пор как
он стал почти аббатом, он нашел возможность войти в доверенность к двум
близким друзьям, кавалеру Лотарингскому и маркизу д'Эффиа, первому
шталмейстеру Месье, причем маркиз имел довольно сильное влияние на своего
господина. Сразу назначить Дюбуа наставником было невозможно; но его покровители,
к которым он обратился за помощью, сначала посоветовали не спешить с
выбором нового наставника, а затем, ссылаясь на успехи юного принца, заявили, что
не стоит передавать его в чужие руки и что будет разумнее позволить Дюбуа
продолжать свое дело, и в конце концов добились его утверждения в должности
наставника. Я никогда не встречал более приятного и более рассудительного
человека. Огромное чувство благодарности, а еще более желание сохранить свое
положение, укрепили привязанность Дюбуа к его покровителям, а посему у
кавалера Лотарингского были все основания рассчитывать на его содействие,
чтобы склонить месье де Шартра к браку. Дюбуа сумел войти в доверие к своему
воспитаннику; ему было нетрудно, воспользовавшись молодостью и
неопытностью последнего, внушить ему, с одной стороны, страх перед Королем и Месье,
а с другой — поманить райским блаженством. Усилия его не пропали втуне:
согласия он, правда, не добился, но герцог уже не говорил категорически «нет»;
этого было довольно для успеха предприятия. Дюбуа начал разговор с месье де
Шартром лишь в самый последний момент. Месье был уже согласен, и, едва
получив ответ аббата Дюбуа, Король поспешил ускорить ход событий. Двумя
днями раньше слухи об этом дошли до Мадам. Она использовала все свое
красноречие, чтобы убедить сына в унизительности подобного брака, и взяла с него
слово, что он ни за что не даст своего согласия. Итак, невозможность противиться
своему наставнику, невозможность противиться своей матери, отвращение — с
одной стороны, страх — с другой, и безвыходное положение — со всех.
Однажды, вскоре после обеда, проходя по верхней галерее, я увидел месье
герцога де Шартра, со смущенным и печальным видом выходящего из своих
апартаментов в сопровождении одного из телохранителей Месье; оказавшись
у него на пути, я спросил его, куда он идет так быстро и в такой час. Он
ответил мне резко и огорченно, что идет к Королю, который послал за ним. Я счел
неуместным сопровождать его и, обернувшись к моему воспитателю, сказал,
что речь, очевидно, идет о браке и что, по всей вероятности, о нем скоро будет
объявлено. Несколько дней назад до меня дошли кое-какие слухи, и, подумав,

Первые шаги аббата Дюбуа, впоследствии кардинала и первого министра 31
что события должны принять довольно драматический оборот, я стал
внимательно прислушиваться и приглядываться к происходящему. Король был
вдвоем с Месье в своем кабинете, где юный принц совершенно не ожидал увидеть
отца. Король встретил месье герцога де Шартра очень любезно, сказал, что
желает позаботиться о его будущем, что полыхающая со всех сторон война
лишает его принцесс, достойных его руки, что среди принцесс крови нет ни
одной, подходящей ему по возрасту; что он не может лучшим образом
выказать ему свое расположение, как предложив ему в жены свою дочь, две
сестры которой уже вышли замуж за принцев крови; что таким образом он будет
ему одновременно и зятем и племянником; но что сколь бы страстно ни желал
он этого брака, он ни в коей мере не хочет его принуждать и предоставляет ему
полную свободу. Эта речь, произнесенная с тем внушающим ужас величием,
коим неизменно дышало каждое слово и каждый жест Короля, обращенная к
застенчивому и нерешительному юноше, повергла последнего в полное
замешательство. Чтобы хоть как-то выйти из столь щекотливой ситуации, он счел за
благо сослаться на Месье и Мадам и пробормотал, что Король волен в своих
решениях, но что последнее слово принадлежит его родителям. «Ваша
покорность родительской воле заслуживает всяческих похвал, — ответил Король. —
Но коль скоро вы согласны, то ваш отец и ваша матушка не станут
противиться. Разве это не так, брат мой?» — спросил он, обращаясь к Месье. Тот
подтвердил свое согласие, ранее уже данное Королю, который тотчас же сказал, что
дело теперь только за Мадам, и приказал немедленно послать за ней; в
ожидании ее прихода он принялся беседовать с Месье, и оба они делали вид, что
не замечают ни смущения, ни подавленности месье де Шартра. Вошла Мадам,
и Король выразил надежду, что она не будет противиться союзу, которого
хочет Месье и на который согласен ее сын, что речь идет о браке с мадемуазель
де Блуа, коего сам он страстно желает, а затем коротко повторил то, что
только что говорил месье герцогу де Шартру. Все это он сказал величественным
тоном и с выражением полной уверенности, что Мадам должна быть в восторге
от этого плана, хотя сам был абсолютно убежден в противном. Мадам,
уверенная, что сын ее откажется, ибо он дал ей слово, которое даже в меру
возможного сдержал, дав такой невнятный и не связывающий его окончательным
обязательством ответ, онемела от удивления. Бросив яростный взгляд на мужа и
сына, она сказала, что коль скоро они согласны, то ей нечего на это возразить,
и, сделав короткий реверанс, удалилась к себе. Сын тотчас же последовал за
ней в ее апартаменты, где она, не дав ему выговорить ни слова, чтобы
объяснить, как все произошло, обрушила на него сначала поток слез и град
попреков, а затем прогнала его от себя. Некоторое время спустя Месье, выйдя от
Короля, направился в покои супруги; его она встретила ничуть не лучше, чем
сына, с той лишь разницей, что не прогнала его; он вышел от нее совершенно
сконфуженный, так и не сумев сказать хоть слово в свое оправдание. Сцена эта
завершилась к четырем часам пополудни, а вечером ожидалось собрание,
которое зимой имело место три раза в неделю; три других дня были отведены для
спектаклей, по воскресеньям же не было ничего.

32
Мемуары. 1692
Собрание Так называемое собрание происходило в парадных
апартаментах между зеркальной галереей и
большой гостиной с семи до десяти вечера, когда Король садился за стол, и
предполагало присутствие всех придворных. Сначала бывала музыка, а затем гостей
ожидали расставленные во всех комнатах столы, приготовленные для всякого
рода игр: был тут и ландскнехт, любимая игра Монсеньора и Месье, и бильярд,
и прочее; одним словом, полная свобода в выборе игры и партнера; а если все
столы оказывались заняты, то всегда можно было потребовать новые. За
бильярдной находилась комната с напитками и закусками; и все апартаменты сверкали
огнями. Вначале, когда обычай этот только входил в обиход, Король посещал
собрания и принимал участие в играх; однако он уже давно перестал там появляться,
но желал, чтобы придворные всенепременно участвовали в увеселениях, и никто
не решался вызвать неудовольствие государя своим отсутствием. Сам же он
проводил вечера у мадам де Ментенон, принимая по очереди разных министров.
Вскоре по окончании музыки Король прислал за Монсеньором и Месье, уже
игравшими в ландскнехт, за Мадам, рассеянно наблюдавшей за игрой в
ломбер, за месье де Шартром, с удрученным видом сидевшим за шахматной
доской, и за едва начавшей выезжать в свет мадемуазель де Блуа, чей туалет в этот
вечер был особенно наряден, хотя она ничего не знала и даже ни о чем не
догадывалась; очень робкая от природы, она трепетала перед Королем; полагая,
что он вызвал ее, чтобы выразить ей свое неудовольствие, она вошла с таким
испуганным видом, что мадам де Ментенон усадила ее к себе на колени,
пытаясь хоть немного успокоить бедную девушку. При известии, что особы
королевской крови приглашены к мадам де Ментенон и мадемуазель де Блуа вместе
с ними, в собрании заговорили о предстоящем бракосочетании. А в это самое
время Король объявил о нем в той комнате. Некоторое время спустя все
вернулись в парадные апартаменты, и о бракосочетании было объявлено
публично. Я вошел именно в этот момент; гости стояли небольшими группами, и на
всех лицах читалось крайнее изумление, причина коего вскоре стала мне
известна. Новость не поразила меня, так как я был подготовлен к ней дневной
встречей с месье де Шартром. Мадам прогуливалась в галерее со своей наперсницей
Шатотье, вполне достойной такой доверенности. Держа в руках носовой
платок и не скрывая слез, она ходила большими шагами, своими возгласами и
жестами напоминая Цереру после похищения Прозерпины, в ярости
требующую от Юпитера вернуть ей дочь31. Из уважения к ней все делали вид, что не
замечают ее состояния, и старались незаметно пройти мимо. Монсеньор и
Месье вернулись к прерванной партии в ландскнехт. Первый, как мне
показалось, был совершенно спокоен. Но какой стыд и растерянность читались на
лице и во всем облике Месье! Целый месяц не мог он оправиться от
пережитого потрясения. Сын его выглядел удрученным, а невеста смущенной и
печальной, — ибо сколь бы лестным ни был для нее этот брак, она, несмотря на свою
молодость и неопытность, не могла не видеть и не чувствовать его тайных
мотивов и не опасаться возможных последствий. Все, за исключением очень
немногих, казались растерянными и удрученными. Торжествовали одни лишь
лотарингцы. Двойной адюльтер и содомский грех, коим они потакали и преда-

Собрание
33
вались, принесли им изрядную выгоду32, они нисколько того не стыдились, а
посему имели теперь все основания для ликования. Участники собрания, по собра-
жениям придворной политики делавшие вид, что совершенно равнодушны к
произошедшему, на самом деле были полны живейшего интереса и
любопытства. Собрание показалось мне менее продолжительным, чем обычно.
Закончилось оно ужином у Короля, и я постарался не упустить ни малейшей его
подробности. Король держал себя как всегда. Месье де Шартр сидел рядом с Мадам,
делавшей вид, что не замечает ни его, ни Месье. Глаза ее были полны слез,
которые время от времени стекали по щекам и которые она тогда вытирала,
вглядываясь в лица окружающих, словно пытаясь угадать, что они обо всем этом
думают. Глаза ее сына тоже были красны, и оба они почти не прикасались к еде.
Я заметил, что Король предлагал ей почти все стоявшие перед ним блюда и что,
хотя она от всего довольно резко отказывалась, он оставался неизменно вежлив
и предупредителен.' Было также замечено, что, когда все встали из-за стола и
стоя прощались с Королем, тот нарочито низко поклонился Мадам, но она
сделала так точно рассчитанный пируэт, что когда он выпрямился, то увидел лишь
спину Мадам, уже направлявшейся к выходу. На следующий день весь двор
побывал у Месье, у Мадам, у месье герцога де Шартра, но никто не произносил
ни слова: придворные ограничивались почтительным поклоном и молча
уходили. Затем все, по обыкновению, собрались в парадной галерее в ожидании
Короля, который каждый день после заседания Совета шел слушать мессу в
часовню. Мадам также находилась в зале. Сын подошел к матери, как он
всегда это делал, чтобы поцеловать ей руку; в этот момент Мадам, на глазах у всех
присутствующих, влепила сыну такую звучную пощечину, что было слышно на
расстоянии нескольких шагов; бедный принц не знал, куда деваться от смущения,
а многочисленные зрители, среди которых был и я, буквально онемели от
удивления. В тот же день было объявлено об огромном приданом, на следующий день
Король посетил Месье и Мадам, пребывавших в подавленном состоянии; а далее
все уже были заняты исключительно приготовлениями к свадьбе.
В последнее воскресенье перед началом Великого поста33 Король давал
традиционный бал, который, согласно правилам, должен был открываться бран-
лем34 — танцем, где все повторяют движения двух ведущих танцоров. Когда я
в то утро пришел к Мадам, она, не сдержавшись, сказала мне раздраженным
и грустным тоном, что я, вероятно, очень рад предстоящим балам, что
вполне естественно в моем возрасте, но что она уже стара и хотела бы быть
избавленной от необходимости участвовать в них. Монсеньор герцог Бургундский
впервые был на балу и вел бранль в паре с Мадемуазель35. Для меня это тоже
был первый бал, и я вел мадемуазель де Сурш, дочь главного прево
королевского дома36, которая прекрасно танцевала. Туалеты у всех без исключения
были великолепны. А вскоре после того состоялась помолвка и подписание
брачного контракта в кабинете Короля в присутствии всех придворных. В тот
же день было официально сообщено о дворе будущей герцогини де Шартр,
которой разрешалось иметь статс-кавалера, гардеробмейстерину, что до сих
пор дозволялось лишь «дочерям Франции»37, и, в соответствии с этим странным
новшеством, еще и статс-даму. Статс-кавалером стал месье де Виллар, статс-

34
Мемуары. 1692
дамой — супруга маршала де Рошфора, гардеробмейстериной — графиня де
Майи, первым шталмейстером — граф де Фонтен-Мартель.
Судьба Виллара-отца Виллар — внук секретаря суда в Куандриё, был
очень хорош собой и прекрасно сложен. В ту пору
дуэли были в моде, а он был храбр, отлично владел оружием и уже в молодые
годы стяжал себе известность отчаянного дуэлянта. Что и позволило месье де
Немуру, любившему окружать себя смельчаками, закрыть глаза на его
происхождение и взять его в свою свиту. Он даже счел его достойным быть
секундантом в дуэли со своим шурином месье де Бофором, который его убил;
Виллар же одержал верх над своим противником. Смерть герцога вынудила его
вернуться к себе, однако оставался он там недолго, и вскоре его взял в свою
свиту месье принц де Конти, недавно отказавшийся от духовного сана38.
Уродливый, хилого сложения, он часто бывал предметом жестоких насмешек
Месье Принца, своего брата; он решил, что удачная дуэль избавит его от них, но,
не зная, с кем ему драться, решил вызвать герцога Йоркского, нынешнего
английского короля Якова II, который проживает сейчас в замке Сен-Жермен, а
тогда тоже был во Франции39. Эта прекрасная идея и воспоминание о месье де
Немуре побудили его остановить свой выбор на Вилларе. Однако тайна его
вскоре была раскрыта, и его вынудили отказаться от своих намерений, доказав,
что позорно вызывать на дуэль человека, с которым у него никогда не было ни
малейшего повода для ссоры. Позже принц проникся доверенностью к Вилла-
ру, и когда кардинал Мазарини вознамерился выдать за него свою
племянницу, то обратился он именно к Виллару, и именно благодаря содействию
последнего брак этот состоялся40. Всем известно, как он был счастлив и сколь
благочестив стал впоследствии. Виллар сделался наперсником обоих супругов и
связующим звеном между ними и кардиналом, не утратив при этом ни
проницательности, ни порядочности. Все это весьма упрочило его положение в свете и
среди людей, настолько превосходивших его знатностью, что, хотя фортуна и
вознесла его достаточно высоко, он никогда не забывал о своем низком
происхождении. Красивая внешность обеспечила ему благосклонность дам. Он был
любезен и скромен, что сослужило ему немалую службу. Он понравился мадам
Скаррон41, и та, даже на долгие годы вознесенная на вершину трона, не
забывала тех дружески-интимных услуг, кои он некогда ей оказывал. Виллар был
посланником при дворах немецких и итальянских государей, затем послом в
Савойе, Дании и Испании, всюду преуспел, всюду пользовался любовью и
уважением. Позже он получил должность государственного советника от
дворянства шпаги42 и в 1688 году, к позору для Ордена Святого Духа, стал его
кавалером. Супруга его, сестра отца маршала де Бельфона, была исключительно
умна, жизнерадостна, остроумна, а нередко и язвительна; оба они были очень
бедны, но неизменно находились при дворе, где у них было множество друзей,
и друзей весьма влиятельных.
Супруга маршала de Рошфора Совсем иной была родословная супруги маршала
де Рошфора. Она была из рода Монморанси-Лава-
лей. Ее отец, второй сын маршала де Буадофена43, прельстившись хорошень-

Супруга маршала де Рошфора
35
ким личиком, женился, несмотря на очень скромное состояние, на маркизе де
Куален (вдове командующего полком швейцарской гвардии и матери герцога
и шевалье де Куаленов и епископа Орлеанского, первого священника Короля).
Она была старшей дочерью канцлера Сегье и старшей сестрой герцогини де
Верней, родившей от первого брака герцога де Сюлли и герцогиню дю Люд.
Мадам де Рошфор, появившаяся на свет после смерти своего отца, была
единственным ребенком от этого брака, а месье де Буадофен, старший брат ее отца,
не имел наследников44. В 1662 году она вышла замуж за маркиза, впоследствии
маршала, де Рошфор-Алуаньи вскоре после того, как наследница Сувре, ее
троюродная сестра, вышла замуж за месье де Лувуа. Эта наследница была
дочерью сына месье де Куртанво, каковой был сыном маршала де Сувре и
братом знаменитой мадам де Сабле, матери месье де Лаваля, отца мадам де
Рошфор. Муж последней, месье де Рошфор, приходился близким другом
месье Ле Телье и месье де Лувуа, покровительству которых был обязан своим
стремительным возвышением. К концу жизни он сделался капитаном лейб-гвардии,
губернатором Лотарингии, и смерть его застала весной 1676 года на пути в
расположение армии, командование которой он должен был взять на себя.
Меньше чем за год до того, после смерти месье де Тюренна, он стал маршалом
Франции. Благодаря тому же покровительству супруга его стала придворной
дамой Королевы. Красивая, бесконечно обаятельная, она самой природой была
создана для придворной жизни, для галантных приключений и интриг; будучи
весьма, чтобы не сказать вовсе, неумной, она была наделена умом светским, с
немалой толикой низости и изворотливости, что неизменно позволяло ей быть
в той или иной мере причастной ко всем событиям придворной жизни. Месье
де Лувуа нашел ее весьма привлекательной и вполне в своем вкусе, она же
воспользовалась этой близостью, чтобы упрочить свое положение в обществе,
отнюдь не пренебрегая при этом его кошельком. Ей удавалось быть лучшей
подругой сменявших одна другую любовниц Короля, и когда тот вступил в
связь с мадам де Субиз, то в ожидании свидания последняя всегда приходила
к мадам де Рошфор и там, за запертой дверью, ожидала Бонтана, который
затем обходными путями вел ее к Королю. Я это знаю от самой мадам де
Рошфор, рассказывавшей мне, с каким трудом ей однажды удалось избавиться от
посетителей, которых мадам де Субиз, не успевшая ее предупредить, застала
у нее, и как она умирала от страха, что Бонтан уйдет и свидание не состоится,
если ей не удастся выпроводить гостей до его прихода. Дружеские отношения
связывали ее с мадам де Лавальер, мадам де Монтеспан и с мадам де Субиз,
особенно с последней. В ту пору, когда я познакомился с супругой маршала, они
были очень близки и до конца сохранили эту взаимную привязанность. С
мадам де Ментенон она познакомилась у мадам де Монтеспан и, видя, как растет
благосклонность к ней Короля, а одновременно и ее влияние, постаралась
завоевать ее дружбу. К моменту бракосочетания Монсеньора45 положение мадам
де Ментенон при дворе было таково, что Король не постеснялся назначить ее
гардеробмейстериной новой Дофины. Но так как он не мог предоставить ей
первое место, то таковое было дано мадам де Рошфор, которая должна была
смириться с присутствием особы, столь неравной ей по рождению, и выказы-

36
Мемуары. 1692
вать ей знаки уважения, соответствующие положению фаворитки. Мадам де
Рошфор не только полностью оправдала все возлагавшиеся на нее надежды, но
и сумела завоевать дружбу и доверенность Мадам Дофины, каковые та
питала к ней до конца дней, хотя не выносила мадам де Ментенон, а та платила
бедной принцессе той же монетой.
Зная достоинства мадам де Рошфор и ее умение оказывать любого рода
услуги, Король счел за благо включить ее в свиту мадам герцогини де Шартр,
так неудачно вступавшей в превосходящую ее знатностью новую семью, где
оскорбленная свекровь даже не считала нужным скрывать свое презрительное
к ней отношение. Если назначение столь знатной особы, супруги маршала
Франции, гардеробмейстериной в свите Мадам Дофины вызвало большое
удивление при дворе, то можно себе представить, сколь поражены были все,
увидев ее статс-дамой в свите незаконнорожденной особы, ставшей «внучкой
Франции». Уязвленная в своей гордости, она, как это иногда с ней случалось,
заставила себя просить, но через некоторое время все же, как всегда, ответила
согласием. После смерти месье де Лувуа положение ее значительно
ухудшилось, хотя месье де Барбезьё относился к ней не менее почтительно, чем его отец.
Своим первоначальным отказом она добилась лишь обещания сделать ее
гардеробмейстериной после бракосочетания монсеньора герцога Бургундского.
Граф и графиня де Майи Мадам де Майи, принадлежавшая к бедному
дворянскому роду из Пуату, была дочерью
троюродного брата мадам де Ментенон Сент-Эрмина. Мадам де Ментенон уговорила
ее покинуть свое захолустье и поселиться у нее в Версале, а затем,
наполовину против ее воли, выдала ее замуж за графа де Майи, второго сына маркиза
и маркизы де Майи, наследников Монкавреля; имея более чем скромное
состояние в начале своей совместной жизни, они в конце концов благодаря
наследствам и успешным процессам стали владельцами прекрасного Нельского мар-
кизата, построили у Королевского моста отель Майи и добились огромного
влияния в обществе. Их старший сын, маркиз де Нель, женился, наперекор
желаниям родителей, на последней представительнице знаменитого рода Ко-
линьи. Он погиб у стен Филипсбурга, в чине бригадного генерала, оставив после
себя только дочь и сына, каковому маркиз и маркиза де Майи и намеревались
завещать свое огромное состояние. Они спровадили в монастырь одного сына
и одну дочь; другого сына, вопреки его желаниям, сделали священником;40
другая дочь против их воли вышла замуж за старшего представителя дома
Майи. Ускользнувшему из-под их власти графу де Майи они не хотели
ничего давать и делали все возможное, чтобы помешать его браку. Человек
огромного честолюбия, сквозившего в каждом его поступке, весьма падкий до денег,
он тем не менее мог бы казаться приятным, не будь он столь дерзок и
самоуверен. Будучи в некотором роде фаворитом Монсеньора, он решил сверх того
заручиться поддержкой мадам де Ментенон, дабы занять более высокое
положение и заполучить родовое поместье отца. Она устроила его брак, посулив
златые горы старикам Майи; последние, естественно, хотели получить хоть что-
нибудь в настоящем, так как, будучи людьми умными, понимали, что, едва брак

Маркиз д'Арси; граф де Фонтен-Мартелъ и его жена
37
будет заключен, их оставят с носом, что и не замедлило произойти. Но
поскольку браку покровительствовала особа столь высокого ранга, отступать было
некуда, и волей-неволей им пришлось покориться. Новая графиня де Майи
отличалась чудовищным провинциализмом, от которого, будучи не слишком умной,
так и не сумела избавиться, а лишь усугубила его, кичась всесильным
покровительством мадам де Ментенон; впрочем, она была добра и надежна в дружбе,
когда речь шла действительно о друзьях, благородна и щедра, но не в меру
кичлива, с людьми по большей части весьма нелюбезна, дурно воспитана и
необщительна. Майи не без оснований считали этот выбор неудачным, но
вынуждены были смириться.
Маркиз д'Арси; граф де Фонтен- Месье де Фонтен-Мартель принадлежал к древне-
Мартелъ и его жена Му и благородному нормандскому роду Мартелей
и Клэров, был беден и очень слаб здоровьем. Он
был единственным братом маркиза д'Арси, последнего воспитателя месье
герцога де Шартра, научившего своего воспитанника достойному поведению и в
свете, и на поле брани, уважаемого не только за педагогические, но и за
личные заслуги, ибо, прежде чем вступить в должность воспитателя, он
неоднократно и весьма успешно справлялся с обязанностями посла. Государственный
советник от дворянства шпаги, кавалер Ордена Святого Духа, он никогда не
был женат и скончался весной 1694 года в Валансьене, утомленный трудами
государственной и военной службы. Именно благодаря заслугам брата месье де
Фонтен-Мартель и получил свою должность. Его жена была дочерью месье де
Бордо, скончавшегося до ее рождения в должности посла Франции в Англии47,
и мадам де Бордо, которая, не будучи дворянкой, была тем не менее принята в
свете и имела немало знатных друзей и подруг. В молодости она была любезна
и хороша собой; не утратила она этих качеств и в старости, что позволяло ей
сохранять расположение многих влиятельных дам. В том же духе воспитала она
и свою единственную дочь. Обе они были умны и весьма обходительны. Что и
открыло мадам де Фонтен-Мартель дорогу в большой свет и особенно ко двору
Месье. Благодаря заслугам месье д'Арси, ее деверя, столь успешно
справлявшегося с почетными обязанностями воспитателя, ее положение при дворе
упрочилось, а муж получил эту доходную должность.
В жирный понедельник48 незадолго до полудня вся королевская свадебная
процессия вместе с женихом и невестой в роскошных туалетах отправилась в
кабинет Короля, а оттуда в часовню. Убранство ее было таким же, как и при
королевской мессе, за исключением того, что между скамеечкой для молитвы
Короля и алтарем лежали две квадратные бархатные подушки для жениха и
невесты, стоявших спиной к Королю. Кардинал де Буйон в полном облачении
тотчас же вышел из ризницы, обвенчал их и отслужил молебен. Венчальный
покров держали главный церемониймейстер Бленвиль и церемониймейстер
Сенто. Из часовни все сразу же были приглашены к столу. Стол имел форму
подковы: принцы и принцессы крови сидели справа и слева от центра в
соответствии с их рангом при дворе; позади них располагались двое побочных
сыновей Короля49, а за ними впервые удостоившаяся этой чести герцогиня де

38
Мемуары. 1692
Верней; таким образом, месье де Верней, побочный сын Генриха IV, много лет
спустя после своей смерти оказался принцем крови, хотя при жизни никогда
о том даже и не подозревал. Герцог д'Юзес нашел сие столь забавным, что стал
ходить перед герцогиней взад и вперед, громко крича: «Дорогу, дорогу мадам
Шарлотте Сегье!» Ни одна из герцогинь не удостоила этот обед своим
присутствием, за исключением герцогини де Сюлли и герцогини дю Люд, дочери и
невестки мадам де Верней. Однако все прочие сочли их приход столь
неуместным, что появиться на ужине они уже не осмелились. После обеда король и
королева Англии прибыли со своей свитой в Версаль. Был большой концерт и
большая карточная игра. Король почти все время находился среди гостей,
очень оживленный и любезный, с голубой лентой Ордена Святого Духа поверх
парадного камзола, как и накануне. Ужин немногим отличался от обеда.
Справа от короля Англии сидела королева, его супруга, а слева — Король, и у
каждого был свой ларец со столовым прибором. Затем новобрачных повели в
апартаменты новой герцогини де Шартр. Английская королева подала рубашку ей,
а английский король, который сначала отказывался, говоря, что слишком
несчастен, — месье герцогу де Шартру50. Освящение ложа было совершено
кардиналом де Буйоном, заставившим себя ждать в течение четверти часа, что
вызвало неудовольствие собравшихся, которые говорили, что подобные
манеры не к лицу человеку, только что вернувшемуся после долгого изгнания,
причиной коего стал его вздорный отказ обвенчать Мадам Герцогиню, если затем
он не будет допущен на королевский пир51.
Последний день перед началом Великого поста, торжественный туалет
мадам де Шартр, при котором присутствовали король и королева Англии и
Король Франции вместе со всем двором. Затем королевская месса и обед, как и
накануне. Мадам де Верней рано утром отправили в Париж, сочтя, что свое она
уже получила. Послеобеденное время Король провел наедине с королем и
королевой Англии. Вечером снова был торжественный бал, с той лишь
разницей, что новоиспеченная герцогиня де Шартр танцевала в паре с монсеньором
герцогом Бургундским. Все были в тех же туалетах, что и накануне, и
танцевали с теми же дамами.
Не могу умолчать о весьма забавном анекдоте, приключившемся с одним
и тем же человеком на обоих балах. Речь идет о сыне Монброна, который был
столь же мало достоин танцевать на балу у Короля, сколь и его отец быть
кавалером Ордена Святого Духа, каковой, однако, стал им в 1688 году и был
губернатором Камбрэ и генерал-лейтенантом, причем единственным генерал-
лейтенантом во Фландрии, носившим имя, право на которое он так никогда и
не сумел доказать. Этот молодой человек, только еще начинавший
появляться при дворе, танцевал с дочерью статс-дамы Мадам Герцогини, мадемуазель
де Морей, принадлежавшей к побочной линии знатного рода Морей, и которая,
так же как и он, не должна была удостоиться чести присутствовать на этом
балу. Он так самоуверенно ответил на вопрос, хорошо ли танцует, что всем
тотчас же захотелось убедиться в противном. И желание это было
удовлетворено. С первого же реверанса он спутался; с первых же шагов сбился с ритма.
Он решил, что жеманный вид и картинные жесты сгладят впечатление от его

Бракосочетание месье дю Мэна
39
неловкости, чем лишь усугубил комичность ситуации; со всех сторон
послышались смешки, становившиеся все громче и в конце концов, несмотря на
уважение к Королю, который сам едва сдерживался от смеха, перешедшие в
откровенный хохот и издевательства. На следующий день, вместо того чтобы
остаться дома или хотя бы просто промолчать, он стал объяснять свою неловкость
смущением, в которое его повергло присутствие Короля, и пообещал на
следующем балу явить чудеса своего искусства. Он был из числа моих друзей, и мне
было за него крайне неловко. Я бы мог попытаться удержать его, если бы
предшествующий опыт не заставлял меня опасаться, что советы мои будут
приняты очень плохо. И вот на втором балу, как только он начал танцевать, одни
повскакивали с мест, а другие, находившиеся в отдалении, устремились вперед,
раздался свист, шиканье и аплодисменты. Все, и даже Король, смеялись от
души, многие хохотали до слез, и я думаю, что вряд ли кому доводилось ранее
так повеселиться. Ему же ничего не оставалось, как тотчас же покинуть бал, и
после этой истории он долгое время не решался появляться при дворе. Позднее
он получил пехотный полк Дофина и вскоре умер, даже не успев жениться. Я
глубоко сожалел о нем, ибо человек он был в высшей степени достойный и
мужественный. Отец его, имевший несчастье пережить сына, был последним
из тех, кто незаконно присвоил себе имя Монбронов.
Бракосочетание месье дю Мэна Первый день поста положил конец не слишком
веселым официальным празднествам, и все
говорили лишь о празднествах предстоящих. Месье дю Мэн объявил о своем
желании вступить в брак. Король был против и откровенно говорил ему, что
людям такого сорта незачем заботиться о продолжении рода; но под давлением
воспитавшей месье дю Мэна и навсегда сохранившей к нему материнскую
нежность мадам де Ментенон Король решился укрепить его положение альянсом
с домом Конде и выдать за него одну из дочерей Месье Принца, что
необычайно обрадовало последнего. Он видел, как неуклонно растет влияние и как
укрепляется, благодаря брачным союзам, положение незаконных отпрысков
монарха. Его сын уже был женат на побочной дочери Короля мадемуазель де
Нант, но предполагаемый союз, следовавший сразу за бракосочетанием месье
герцога де Шартра, еще более приближал его к государю. Мадам была
счастлива. Она безумно боялась, как бы Король, уже похитивший у нее сына, не
обратил свои взоры на ее дочь52, а потому почувствовала огромное облегчение, узнав,
что выбор пал на дочь Месье Принца. У него их было три. Предпочтение было
оказано второй, так как она была на один дюйм выше своей сестры. Все три
отличались очень маленьким ростом. Старшая была красива, умна,
рассудительна53. Но тягостный гнет, чтобы не сказать более, который испытывали все
находившиеся в зависимости от прихотей Месье Принца, являлся для нее
источником постоянных мучений. Поведение ее, образец выдержки, благоразумия и
достоинства, вызывало всеобщее восхищение. Но оно дорого ей обошлось: это
постоянное насилие над собой подточило ее и без того слабое здоровье.
Король, заручившись согласием Месье Принца, отправился в Версаль,
чтобы получить согласие Мадам Принцессы. Некоторое время спустя, ближе к

40
Мемуары. 1692
концу поста, обручение состоялось в кабинете Короля. Затем Король и весь
двор прибыли в Трианон, где сначала имело место собрание, а после
торжественный ужин для восьмидесяти дам, накрытый на пяти столах, которые
возглавляли Король, Монсеньор, Месье, Мадам и молодая герцогиня де Шартр.
На следующий день, в среду 19 марта, во время королевской мессы, кардинал
де Буйон, венчавший месье герцога де Шартра, обвенчал молодых. За
венчанием последовали обед, собрание, а после собрания ужин. Английский король
подал рубашку месье дю Мэну. Мадам де Монтеспан не появлялась ни на одной
из церемоний и не ставила своей подписи на брачных контрактах54. На
следующий день весь двор собрался у постели новобрачной, а распоряжалась,
церемонией, по желанию Короля, принцесса д'Аркур. Мадам де Сен-Валери была
назначена статс-дамой, а Моншеврёй, бывший воспитатель месье дю Мэна и его
домоправитель, сохранил за собой эту последнюю обязанность и остался при нем
палатным дворянином.
Мадам де Сен-Валери Мадам де Сен-Валери была дочерью Монлуэ,
первого шталмейстера большой королевской
конюшни, младшего внука сюринтенданта финансов Бюльона55. Детей у нее не было56,
и год назад она потеряла мужа, младшего сына кавалера Ордена Святого Духа
с 1661 года Гамаша, из чего следует, что она приходилась невесткой Кайё,
ставшему впоследствии Гамашем, о котором еще будет случай сказать несколько
слов. Мать мадам де Сен-Валери, урожденная Руо, по отцовской линии была
двоюродной сестрой Гамаша, кавалера Ордена Святого Духа. Высокая,
прекрасно сложенная, красивая, обходительная, мадам де Сен-Валери вовсе не
была умна, но мягкостью характера, несокрушимой добродетелью и искренним
благочестием, которые с лихвой искупали этот недостаток, заслужила любовь
и уважение при дворе, где вынуждена была появляться, что было, однако,
противно ее желаниям, а потому она старалась бывать там как можно реже.
Она заметила, что кое-кому хочется занять ее место, коим сама она вовсе не
дорожила, и что месье дю Мэн, то ли искренне, то ли с каким-то тайным
намерением, стал увиваться около нее. Этого ей оказалось довольно, чтобы, вызвав
всеобщие сожаления, просить разрешения оставить двор, где она очаровывала
всех своей красотой, добродетелью, скромностью и благородством,
исходившими от всего ее существа. На ее место поставили мадам де Манвиль, супругу
губернатора Дьеппа и невестку последней герцогини де Люин, дочери канцлера
д'Алигра. Мадам де Манвиль была дочерью Моншеврёя, и должность эта была
настолько по ней, что непонятно, каким образом она не получила ее раньше.
Судьба месье де Моншеврёя и его Моншеврёй принадлежал к знатному роду Морнэ,
супруги но был на редкость глуп и к тому же беден как
церковная мышь. Вилларсо, тоже из рода Морнэ, был богатым развратником, как и
его брат аббат, вместе с которым он жил. Он довольно продолжительное время
содержал мадам Скаррон, которая почти все лето жила у него в Вилларсо.
Присутствие жены, чья добродетель и кротость внушали супругу некоторое уважение,
стало мешать ему вести привычную распутную жизнь. Он попросил своего
кузена Моншеврёя разрешить ему поселиться у него вместе со всей компанией, пообе-

Судьба месье de Моншеврёя и его супруги
41
щав взять на себя застольные расходы. Тот с радостью согласился, и они не один
год проводили таким образом лето в Моншеврёе. Мадам Скаррон обладала одним
прекрасным качеством: даже став королевой, она никогда не забывала прежних
друзей. Она привлекла Моншеврёя и его жену ко двору, где братья Вилларсо,
порочные до мозга косгей, даже не считали нужным скрывать свое распутство.
Моншеврёй был одним из трех свидетелей на ее бракосочетании с Королем57. Она
добилась его назначения губернатором Сен-Жермен-ан-Лэ, приблизила его к
месье дю Мэну, сделала кавалером Ордена Святого Духа вместе с сыном Вилларсо,
отец которого отказался в 1688 году от этой чести в пользу сына. Мадам де
Моншеврёй, вынужденная по бедности быть воспитательницей фрейлин Мадам
Дофины, стараниями мадам де Ментенон была приставлена к мадемуазель де Блуа и
пребывала в этой должности вплоть до бракосочетания своей воспитанницы с
месье герцогом де Шартром. Моншеврёй, человек в высшей степени порядочный,
скромный и смелый, был, однако, донельзя глуп. Жена его, урожденная Буше д'Ор-
сэ, высокая, худая, желтая особа, с уродливо-длинными зубами и глуповатым
смехом, до крайности набожная и чопорная, выглядела настоящей ведьмой, не хватало
только помела. Совсем не будучи умной, она тем не менее настолько околдовала
мадам де Ментенон, что та на все смотрела ее глазами, а глаза эти видели во всем
лишь внешнюю сторону и легко поддавались обману. И тем не менее от нее
зависели все придворные дамы, одного ее слова было довольно, чтобы удостоиться
отличия или попасть в опалу, а следовательно, обрести богатство или лишиться
оного. Все трепетали перед ней, вплоть до министров и дочерей Короля;
приблизиться к ней было великой честью, удостоиться улыбки — счастьем. Король
выказывал ей почтение, и она неизменно сопровождала мадам де Ментенон во всех ее
путешествиях.

1693
Вдовствующая герцогиня
Ганноверская и ее дочери; без
положения при дворе, но с большими
претензиями. Причины ее отъезда в
Германию и возвышения ее
младшей дочери
Женитьба месье дю Мэна послужила причиной
разрыва между Мадам Принцессой и ее сестрой
герцогиней Ганноверской, которая страстно
желала выдать одну из своих дочерей за месье дю
Мэна и считала, что Месье Принц разрушил все
ее планы. Она давно уже жила во Франции со
своими вполне взрослыми дочерьми1. Они не имели никаких должностей и при
дворе никогда не бывали, мало с кем водили знакомство и к Мадам Принцессе
допускались лишь при малом стечении гостей. Тем не менее они мало-помалу
присвоили себе право передвигаться по Парижу в двух каретах со множеством
слуг и совершенно неподобающей роскошью. Однажды, когда этот кортеж
двигался по очень узкой улице и навстречу ему выехала карета мадам де
Буйон, люди немецкой герцогини заставили последнюю посторониться и
освободить им дорогу. Это произошло вскоре после женитьбы месье дю Мэна2.
Оскорбленная мадам де Буйон слышать более не хотела о герцогине. Семья
мадам де Буйон была в ту пору весьма многочисленна и занимала
блистательное положение в обществе; возмущенные происшедшим, они решили отомстить
и осуществили свое намерение. Однажды, узнав, что герцогиня собирается в
комедию, они отправились туда вместе с мадам де Буйон и множеством слуг.
Слугам было приказано затеять ссору с людьми герцогини, и успех превзошел
все ожидания; люди герцогини Ганноверской были жестоко избиты,
постромки перерезаны, а карета ее изрядно помята. Немка была вне себя, бросилась с
жалобами к Королю и Месье Принцу, но тот, недовольный ее претензиями и
капризами, даже пальцем не пошевелил, а Король, предпочитавший ей трех
братьев Буйон, учитывая, что она первая затеяла ссору и сама была причиной
нанесенного ей оскорбления, счел за благо не вмешиваться в это дело, так что
жалобы ее остались без ответа, и она поняла, что не следует слишком далеко
заходить в своих претензиях. Но герцогиня была настолько уязвлена
происшедшим, что решила вместе с дочерьми удалиться в Германию, и через
несколько месяцев осуществила свое намерение, что обернулось большой уда-

Семь новых маршалов Франции
43
чей для ее дочерей. Старшая вышла замуж за герцога Моденского, который
после смерти брата сложил с себя кардинальский сан;3 а некоторое время
спустя муж ее покойной сестры, князь Сальмский, воспитатель, а затем обергоф-
мейстер двора старшего сына императора Леопольда, короля Римского и
Богемского, устроил брак этого принца с младшей дочерью герцогини Амалией.
Я перехожу из мушкетерской Год моей службы в мушкетерской роте подходил
роты в кавалерийскую в Коро- к концу, и мой отец спросил у Короля, как ему
левском Руссильонском полку будет угодно мною распорядиться. Получив от
Короля разрешение действовать по собственному усмотрению, он решил
определить меня в кавалерию, так как сам часто командовал кавалерией по
комиссии, и государь согласился доверить мне, не продавая, кавалерийскую роту в
одном из своих полков. Однако нужно было ждать, пока освободится место.
Так прошло четыре-или пять месяцев, в течение коих я по-прежнему усердно
нес свои мушкетерские обязанности. Наконец в середине апреля Сен-Пуанж
прислал ко мне узнать, не соглашусь ли я взять роту в Королевском
Руссильонском полку, где только что освободилось место капитана, роту, правда,
изрядно потрепанную и стоящую гарнизоном в Монсе. Я обмирал при мысли, что
мне не удастся принять участие в готовящейся кампании, а потому уговорил
отца согласиться. Я поблагодарил Короля, и тот очень любезно мне ответил.
Через две недели рота была полностью экипирована.
Семь новых маршалов Франции В пятницу 27 марта, когда я находился в Версале,
Король присвоил звание маршала Франции
графу де Шуазёлю, герцогу де Вильруа, маркизу де Жуайёзу, Турвилю, герцогу
де Ноаю, маркизу де Буффлеру и Катина. Граф де Турвиль и Катина не были
кавалерами Ордена Святого Духа. Месье де Буффлер находился в это время
во Фландрии, Катина — на границе с Италией, пятеро других — в Версале или
в Париже. Король известил отсутствующих, что они имеют право носить
титул и регалии маршала до принятия присяги, которая, впрочем, для этого была
совсем необязательна. Месье де Дюра приносил присягу только потому, что
коронные магистраты4, изрядно наживающиеся на этой церемонии, наконец
вспомнили, что он не приносил присяги ни в качестве маршала Франции, ни в
качестве губернатора Франш-Конте, и заставили его, ссылаясь на приказ
Короля, сделать это тридцатью годами позже5.
В тот же день я был на обеде у Короля. Государь, окинув взглядом
собравшихся, вдруг сказал: «Барбезьё узнает о присвоении маршальских званий где-
нибудь в дороге». Никто не произнес в ответ ни слова. Король был недоволен
частыми поездками Барбезьё в Париж, где различные увеселения отвлекали
его от исполнения своих обязанностей, и он был не прочь умерить его
притязания и дать ему понять, что в присвоении маршальских званий прекрасно
обошлись и без него. Король сказал это герцогу де Ноаю перед заседанием
Совета, но просил никому ничего не говорить, даже своим коллегам. Герцог был в
восторге и имел для этого больше оснований, чем кто бы то ни было другой.
Ликование герцога де Вильруа длилось несколько лет. Радость Турвиля была
тем более велика, что по своей природной скромности он себя недооценивал и

44
Мемуары. 1693
даже представить себе не мог, что может однажды стать маршалом Франции,
хотя, по общему мнению, ничуть не меньше всех прочих был этого достоин.
Шуазёль и Жуайёз реагировали весьма сдержанно, как и подобает знатным
вельможам, заслуживающим подобной чести и давно этого ожидавшим. Они
вместе обедали в Париже, когда только что прибывший пехотный капитан
сообщил, что слышал о присвоении маршальского звания Жуайёзу, но что о
других ничего не знает; так что Шуазёль в течение получаса, пока не прибыл
курьер, пребывал в безумном волнении. Вечером они отправились в Версаль, а
на следующий день вместе с тремя другими принесли присягу. Очень многие
высказывали неудовольствие этими назначениями, но не потому, что
обладали равными заслугами, а потому, что таким образом надеялись убедить, что
оные заслуги у них имеются. Однако из всех обиженных в свете сочли
незаслуженно обойденными лишь герцога де Шуазёля, Молеврие и Монталя.
Почему не был удостоен высоко- Я полагаю, что будет любопытно узнать, почему
го звания герцог де Шуазёль был обойден герцог де Шуазёль. Его жена, сестра
Лавальера, красивая и сложенная как богиня, была неразлучна со своей
ближайшей подругой и кузиной, принцессой де Конти6. Она славилась своими
бессчетными и довольно скандальными похождениями. Король, которого
тревожила дружба дочери с этой особой, пытался ее образумить, затем наказать,
даже удалял ее от двора, но в конце концов всегда прощал ее. Видя, однако,
что она неисправима, и сам питая отвращение ко всякого рода скандалам и
соблазнам, он решил прибегнуть к помощи мужа, дабы избавиться от нее раз
и навсегда. Присвоение маршальских званий было для того удобным
предлогом, и он поручил месье де Ларошфуко, близкому другу герцога де Шуазёля,
убедить последнего в том, что непристойное поведение супруги вредит его
репутации, что ему следует отправить ее в монастырь, а в случае если он будет
колебаться, дать ему понять, что такова цена предназначенного ему
маршальского жезла. Все произошло именно так, как и предполагал Король. Герцог де
Шуазёль, блистательный полководец, в повседневной жизни был человеком
слабохарактерным и добрейшей души. Уже очень немолодой и все еще
немного влюбленный в свою жену, которой почти всегда удавалось заставить его
верить всему, что она хотела, он не мог решиться на подобный скандал. Месье
де Ларошфуко, исчерпав все свое красноречие, был вынужден прибегнуть к
последнему аргументу. Но это все и испортило. Герцог де Шуазёль,
возмущенный тем, что вознаграждение его ратных трудов и славы, которую он стяжал на
поле брани, зависит от сугубо семейных, касающихся только его лично дел,
категорически отказался. И ничто не могло поколебать его решения. История
эта стала достоянием гласности, и он поплатился за свое упорство маршальским
жезлом. И что самое прискорбное, так это то, что жена его вскоре была удалена
от двора и распутство ее зашло так далеко, что герцог де Шуазёль не смог более
этого терпеть, прогнал ее из своего дома и расстался с ней навсегда. Молеврие
заслуженно считался выдающимся полководцем, за что и был удостоен,
несмотря на происки Лувуа, Ордена Святого Духа, солидного губернаторства и
высоких военных чинов7. Король счел излишним добавлять к ним еще и звание
маршала. Бедняга так был этим уязвлен, что скончался через два месяца после

Смерть Мадемуазель и ее дарственные, добровольные и вынужденные 45
присвоения маршальского звания семи уже упомянутым лицам, которые все
были моложе него. Его брат Круасси, министр и государственный секретарь,
также чувствовал себя оскорбленным, однако предпочел не выказывать этого
слишком явно.
Монталь, высокий восьмидесятилетний старик, покрытый шрамами и
потерявший на войне один глаз, заслужил немало отличий, не раз командуя
важными операциями. Он прославился в битве при Флерюсе, а еще более в
сражении при Стенкерке, где его действия определили исход сражения. Всё и все
кричали о его заслугах, кроме него самого. Его мудрость и скромность
вызывали всеобщее восхищение. Сам Король был тронут и пообещал исправить
допущенную несправедливость. Монталь на некоторое время удалился в свои
владения, затем вернулся к службе, надеясь на исполнение данных ему
обещаний, каковые вплоть до его смерти так и остались обещаниями.
Смерть Маделгуазель и ее дар- Мадемуазель, Великая Мадемуазель, как ее назы-
ственные, добровольные и вы- вали при дворе, чтобы не путать с дочерью Ме-
нужденные сье, а лучше назовем ее истинным именем
мадемуазель де Монпансье, единственная дочь Гастона от его первого брака,
скончалась в Люксембургском дворце в воскресенье 5 апреля после длительной
болезни мочевого пузыря в возрасте 63 лет, будучи самой богатой из принцесс
в Европе8. Король посетил ее, и она настоятельно рекомендовала ему месье де
Жуайёза, как своего родственника и человека в высшей степени достойного
звания маршала. Несмотря на свою гордость, она никогда не оставляла
своими заботами и вниманием тех, кто имел честь служить ей, не в пример тому,
как стали вести себя принцы крови впоследствии. Она всегда носила траур
даже по самым захудалым и дальним родственникам и никогда не скрывала,
кем они ей приходятся. Месье и Мадам не отходили от нее во время ее
болезни. Причиной тому была не только дружба, с давних пор связывавшая
Мадемуазель и Месье, но и виды, каковые тот имел на ее богатое наследство. И все
же, хотя он действительно был единственным наследником, самые жирные
куски уплыли у него из рук.
В своих мемуарах9 мадемуазель де Монпансье со всей откровенностью
рассказывает о своем чувстве к месье де Лозену, о роковой ошибке, которую тот
совершил, когда не женился на ней сразу же по получении на то разрешения
Короля, ибо желал отпраздновать сие событие с особой пышностью и
блеском. Когда же Король отменил свое решение, отчаянью их не было предела;
однако земли, передаваемые в дар месье де Лозену, закреплялись за ним
брачным контрактом, что подтверждалось еще и дополнительными документами.
Месье, по наущению Месье Принца, убедил Короля взять назад свое
разрешение. Еще больше приложили к этому руку мадам де Монтеспан и месье де
Лувуа, на которых и обрушилась в первую очередь ярость Мадемуазель и ее
избранника месье де Лозена. Но продолжалось это не слишком долго: он не
раз, не стесняясь, говорил, что он об этом думает, Королю, а еще чаще своей
возлюбленной, давая тем самым козыри мечтавшему его погубить министру.
И, в конце концов, месье де Лувуа нашел повод арестовать месье де Лозена,
отправить его в Пинероло и продержать там десять лет, подвергая крайне

46
Мемуары. 1693
жестокому и унизительному обращению. Разлука не охладила любви
Мадемуазель, и этим сумели воспользоваться, чтобы передать месье дю Мэну
обширные владения, принадлежавшие ей и месье де Лозену, который такой ценой
обрел наконец свободу. К великому сожалению Мадемуазель, Э, Омаль, Домб
и другие земли перешли к месье дю Мэну; и как бы в знак благодарности, а на
самом деле чтобы еще более возвысить своих побочных детей, Король
разрешил им носить цвета дома Мадемуазель, то есть месье Гастона. Этот
навязанный наследник всегда был ей в высшей степени неприятен, и она серьезно
опасалась за оставшееся у нее состояние, которое Король мечтал отобрать у
нее для обожаемого сыночка. Немыслимые приключения месье де Лозена,
спасшего королеву Англии и принца Уэльского, дали ему возможность
вернуться ко двору10. Он поссорился с докучавшей ему своей ревностью
Мадемуазель, так что та даже перед смертью не пожелала его видеть. Из даров
Мадемуазель месье де Лозен сохранил лишь Тьер и Сен-Фаржо. Он всем давал
понять, что состоял в браке с Мадемуазель, и появился перед Королем в
глубоком трауре, что тот нашел весьма неуместным. По окончании траура он
решил не возвращаться к цветам своего дома и в знак безутешной печали об
умершей, чьи портреты висели у него во всех комнатах, носил
темно-коричневую, почти черную одежду с синими и белыми галунами.
Эта принцесса завещала свой прекрасный дом в Шуази Монсеньору,
который был счастлив иметь собственное поместье, где мог время от времени
бывать один или приглашать кого-нибудь по своему усмотрению; 22 тысячи
ливров она оставила своим фрейлинам мадемуазель де Бреваль и мадемуазель
дю Камбу; завещанное на благочестивые дела и прочим слугам не
соответствовало ее огромным богатствам. Благодаря мемуарам, посвященным
гражданским войнам, и ее собственным воспоминаниям, Мадемуазель так хорошо
известна, что вряд ли есть смысл добавлять что бы то ни было к уже
сказанному. Король так никогда и не простил ей день 2 июля11, и я слышал, как однажды
за ужином он в шутку, но довольно язвительно упрекал ее в том, что по ее
приказу пушки Бастилии стреляли по его войскам. Она была несколько
смущена, но сумела достойно выйти из этого весьма затруднительного положения.
Похоронный обряд, совершенный Торжественный ритуал погребальной церемонии
в соответствии с рангом «внуч- был соблюден полностью, и около ее гроба в те^
ки Франции», присвоенным ма- чение нескольких дней поочередно бодрствовали,
демуазель де Монпансье Пагода- по даа часа каждая одна герцогиня или одна
принял моему отцу Г Г
r J VJ цесса и две знатные дамы, назначаемые главным
церемониймейстером по поручению Короля, — все в ниспадающих черных
покрывалах; у гроба же «дочерей Франции» бодрствуют две герцогини, две
принцессы и две знатные дамы одновременно, не считая епископов в стихарях и
коротких мантиях; у гроба простых принцесс крови бодрствуют только
придворные из их свиты. Графиня де Суассон отказалась выполнять эту
обязанность; Король, разгневавшись, пригрозил удалить ее от двора, и она
вынуждена была подчиниться. Но тут произошло нечто неожиданное и комичное.
Посредине дня, когда все участники церемонии были в сборе, стоявшая на
подставке урна, куда были заключены внутренности, с треском лопнула, и все

Субординация маршалов Франции в зависимости от выслуги лет... 47
тотчас же почувствовали чудовищную вонь. Одни дамы от ужаса упали в
обморок, другие обратились в бегство. Герольды и читавшие псалмы монахифелья-
ны теснились в дверях вместе с устремившейся к выходу толпой. Смятение
было страшное. Наконец всем удалось выйти в сад или во внутренние дворики.
Объяснялось, однако, все очень просто: газы, образовавшиеся вследствие
ферментации плохо набальзамированных внутренностей, разорвали сосуд.
Помещение было окурено ароматическими смолами и приведено в порядок, а
паника стала поводом для веселья и шуток. Затем внутренности были перенесены в
монастырь целестинцев, сердце — в Валь-де-Грас, а тело отправлено в Сен-Дени
в сопровождении герцогини де Шартр, герцогини де Ла Ферте, принцессы д'Ар-
кур и знатных дам. Дамы из свиты мадам герцогини Орлеанской ехали в ее
карете. На заупокойной службе, имевшей место несколько дней спустя в Сен-
Дени, присутствовали палаты12, а богослужение совершал архиепископ Альби.
Надгробную речь произнес знаменитый проповедник аббат Ансельм.
Мадемуазель, дочь Месье, герцогиня де Вантадур и ее дочь принцесса де Тюренн
сопровождали сердце мадемуазель де Монпансье к месту упокоения. Все это были
почести, воздаваемые особам более высокопоставленным, чем простые
принцессы крови; а именно, принцессе в ранге «внучки Франции». И не кто иной как
мой отец добился от покойного Короля возведения в этот ранг мадемуазель де
Монпансье, в ту пору единственной принцессы в королевской семье13.
Распределение армий. Король во 3 мая Король объявил, что отправится во Фланд-
Фландрии рИЮ командовать одной из своих армий вместе с
новоиспеченным маршалом де Буффлером; Монсеньор и Месье Принц будут
подчиняться ему в том же порядке старшинства, как и при осаде Намюра.
Месье де Люксембург должен был взять на себя командование другой армией
во Фландрии, имея в своем подчинении маршалов де Вильруа и де Жуайёза;
одновременно Король сообщил о распределении других армий: маршал де
Лорж направлялся в Германию, маршал Катина — в Италию, а недавно
удостоенный маршальского звания Ноай — в Каталонию. А так как можно было
опасаться высадки англичан, Месье было поручено командование
различными группировками войск, размещенных вдоль атлантического побережья. Ему
подчинялись маршал д'Юмьер и губернатор Бретани герцог де Шон,
находившийся там в данный момент, маршал д'Эстре, командующий войсками в Они-
се, Сентонже и Пуату, и маршал де Бельфон — в Нормандии. Месье герцогу де
Шартру поручили командовать кавалерией в армии месье де Люксембурга,
где генерал-лейтенантами были Месье Герцог и месье принц де Конти. Месье
дю Мэн, имевший тот же чин в армии месье де Буффлера, которой
командовал сам Король, был поставлен во главе кавалерии, что помешало служить
графу д'Овернь как генеральному полковнику кавалерии14.
Субординация маршалов Фран- Подчинение одних маршалов другим было новше-
ции в зависимости от выслуги ством во французской армии. Но поочередное, без
лет. Искусство месье де Тюренна взаимоподчинения, командование нередко
приводило к губительным результатам, что и позволило месье де Тюренну,
пользуясь своим влиянием и репутацией великого полководца, добиться для себя вое-

48
Мемуары. 1693
становления поста главного маршала всех армий Франции, которому должны
были подчиняться другие маршалы. Однако добиться полного повиновения ему
удалось лишь после удаления маршалов де Бельфона, д'Юмьера и де Креки15.
Вот тогда-то, воспользовавшись своим новым военным званием и титулом
принца16, месье де Тюренн убрал со своего герба маршальский жезл и потребовал,
чтобы отныне его называли просто виконт де Тюренн. В конце концов, Король
постановил, что в интересах дела маршалам следует подчиняться друг другу в
зависимости от выслуги лет, так что чин подчиненного маршала фактически
приравнивался к чину генерал-лейтенанта, который, однако, не только не
участвовал в ротации вместе с другими генерал-лейтенантами, но и командовал
ими, которому оказывались те же почести, что и главнокомандующему, коему
он тем не менее безоговорочно подчинялся, практически не имея права на
собственное мнение и не будучи посвящен в общий план военной кампании.
Кончина моего отца. Король ne- ß ТОт же день 3 мая около десяти часов вечера я
редает мне должности, ранее имел несчастье потерять моего отца. Ему было
занижаемые моим отцом 8? лет? и он так и не оправился от тяжелой
болезни, перенесенной им два года назад в Блэ. Последние три недели его мучила
подагра, и моя матушка, учитывая его почтенный возраст, предложила ему
составить завещание, что он и сделал, как и подобает доброму отцу семейства.
А кроме того, она хотела, чтобы он отказался в мою пользу от титула герцога
и пэра. Он пообедал в обществе своих друзей, коими неизменно бывал
окружен. Вечером, когда он снова лег в постель, он чувствовал себя не хуже, чем
обычно, и еще слушая, что ему говорили, вдруг издал три тяжких вздоха
подряд. Он умер, прежде чем успели заметить, что ему дурно: так гаснет
лампада, когда в ней нет более масла. Я узнал печальную новость, вернувшись с
вечерней аудиенции у Короля, который на следующий день должен был
принять очистительное. Ночь была отдана естественному чувству горести. Рано
же утром я отправился к Бонтану, а затем к исполнявшему в этом году
обязанности камергера герцогу де Бовилье, чей отец был другом моего отца. У
принцев17, воспитателем коих он был, месье де Бовилье бывал со мной неизменно
ласков и приветлив, и на сей раз он пообещал испросить для меня
губернаторства, принадлежавшие моему отцу18, у Короля, как только тот проснется.
Король тотчас же согласился. Бонтан, очень любивший моего отца, прибежал
сказать мне об этом в проходную галерею, где я его дожидался. Затем
появился сам месье де Бовилье и велел мне быть в три часа в главной галерее, куда он
пришлет за мной, чтобы к окончанию обеда проводить меня к Королю. Я
увидел толпу, только что покинувшую спальню государя. Месье, стоявший у
изголовья постели Короля, заметил меня и тотчас же громко произнес: «А вот и
месье герцог де Сен-Симон!» Я приблизился к постели и, низко поклонившись,
выразил Королю свою благодарность. Тот стал подробно меня расспрашивать,
как случилось это несчастье, и был очень добр ко мне и к моему покойному
батюшке. Государь умел делать свои милости приятными вдвойне. Он
выразил сожаление, что отец мой не успел принять последнее причастие. Я ему
ответил, что незадолго до смерти он уединился на несколько дней в Сен-Ла-

Кончина моего отца. Король передает мне должности...
49
зар19, где у него был духовник, и там исповедался и причастился; а затем
добавил, что вся жизнь моего отца была исполнена благочестия. Беседа длилась
довольно долго, и в заключение государь выразил надежду, что я сохраню
благонравие и благоразумие, и добавил, что не оставит меня своими заботами.
Когда отец мой заболел в Блэ, многие, в том числе и д'Обинье, брат мадам де
Ментенон, обратились к Королю с просьбой передать им управление Блэ, на
что Король более резко, чем обычно, ответил: «А разве у него нет сына?»
Действительно, государь, твердо решивший не предоставлять более гарантий
наследования должностей20, всегда давал понять моему отцу, что намерен
отдать мне его губернаторство. Месье Принц мечтал заполучить Санлис,
которым управлял мой дядя; когда тот умер, Король отказал Месье Принцу и
передал Санлис моему отцу, так что я получил его в управление вместе с Блэ.
Все, что прилегало к Шантийи, было предметом вожделений Месье Принца21. И
он с ловкостью, достойной Скапена, увел у моего дяди королевские охотничьи
угодья Санлис и Алатт. Мой дядя, который был на восемь лет старше моего
отца, получил эти угодья вместе с губернаторством от своего отца, а тот от
своих предков, владевших ими с незапамятных времен. Почтенный возраст и
дрожь, постоянно сотрясавшая его тело, никак, правда, не сказьюавшаяся ни
на его здоровье, ни на рассудке, уже давно заставили его удалиться от двора.
Зимы он проводил в Париже, где, однако, очень редко появлялся на людях, а
остальные семь или восемь месяцев — за городом, недалеко от Санлиса. Жена
его, от которой детей у него не было, была так же стара, как и он. Отец
герцога д'Юзеса приходился ей братом, а ее первый муж маркиз де Порт, из рода
Бюдо, кавалер Ордена Святого Духа, как и мой дядя, и вице-адмирал
Франции, был убит при осаде Прива22. Сестра маркиза де Порта, супруга
коннетабля Монморанси, была матерью Мадам Принцессы (бабки Месье Принца) и
последнего герцога де Монморанси, обезглавленного в Тулузе23. Месье Принц
неизменно называл жену моего дяди тетушкой и довольно часто приезжал к
ним из Шантийи. В одно из таких посещений он сообщил им, что Король,
наскучив жалобами жителей королевских охотничьих округов, намерен
издать указ, упраздняющий их все, за исключением тех, где он сам регулярно
бывает, и лесов и равнин, окружающих Париж; что их округа будут
ликвидированы, а вот если бы ими владел он, то мог бы убедить Короля сохранить их;
что для них это будет вдвойне выгодно, потому что в таком случае и он, и они
вольны будут располагать этими угодьями и для себя, и для своих людей, и
для своих друзей, и что за подобное содействие он с удовольствием даст им
двести — триста пистолей, хотя и не совсем уверен, что Король пойдет навстречу
его желаниям. Старики ему поверили, принялись возмущаться указом,
уступили все свои права Месье Принцу, который, уходя, оставил им обещанные
двести пистолей и отбыл, в душе насмехаясь над ними. Новость эта повергла в
смятение всех, кто до недавнего времени, спокойно и ни о чем не тревожась,
жил на территории этих охотничьих округов. А Месье Принц стал управлять
ими самым тираническим образом; правда, он оставил в пожизненное
владение обманутым им людям имеющееся у них и их домочадцев достояние. Ранее
мой дядя командовал Наваррским полком, имел ранг генерал-лейтенанта и

50
Мемуары. 1693
при производстве в кавалеры Ордена Святого Духа в 1633 году был признан
самым красивым и благородным среди всех прочих кавалеров. Он умер 25
января 1690 года, а его жена в апреле 1695-го. Это был человек благородной
наружности, очень высокий, прекрасно сложенный, умный, мужественный и
честный. Отец мой всегда относился к нему с большим уважением и, когда
был в случае, неизменно следовал его советам. Маркиза де Сен-Симон,
высокого роста, корыстная и злая, сумела передать большую часть состояния моего
дяди герцогам д'Юзес и нашла средство заставить моего отца и меня
оплатить большую часть долгов, а прочие так и оставила неоплаченными. Она
спала и видела женить меня на мадемуазель д'Юзес, которая была первой
женой месье де Барбезьё. Я не мог отказать себе в удовольствии сказать
несколько слов о моем дяде, а посему будет вполне справедливо рассказать
теперь несколько подробнее о моем отце.
Первые шаги и первые успехи мо- Благородное происхождение не всегда означает
его отца при дворе богатство. Различные военные и семейные
превратности разорили наш род, и своими ратными трудами мои предки не стяжали
себе ни богатства, ни славы. Мой дед, горячий приверженец
королевской власти, принимавший участие во всех военных кампаниях того времени,
удалился в свои земли24. Имея весьма скромный достаток, он был вынужден,
следуя обычаю того времени, отдать двух своих старших детей в пажи
Людовику XIII, что делали в ту пору представители самых знатных фамилий.
Король страстно любил охоту. Но тогда не было ни специально расчищенных
просек в лесу, ни огромного количества собак, ни псарей, ни запасных
лошадей, ни прочих удобств, которые впоследствии ввел его сын, но главное — не
было расчищенных просек. Мой отец, заметив, что Королю не терпится
пересесть на свежую лошадь, подвел ее к нему таким образом, что Король, будучи
весьма ловок, мгновенно перескочил с одной лошади на другую, не ступая на
землю. Это ему понравилось: он потребовал, чтобы отныне именно этот паж
всегда ожидал его с подставной лошадью; затем спросил, кто он такой, и со
временем полюбил его. А когда первый шталмейстер Барада стал ему
невыносим своим высокомерием и спесью, Король прогнал его и отдал эту должность
моему отцу. После смерти Бленвиля, кавалера Ордена Святого Духа и
бывшего посла Франции в Англии, отец мой стал камергером Короля. Бленвиль, из
знатного, но угасшего нормандского рода Вариньи, никогда не был женат и
приходился старшим братом отцу графини де Сен-Жеран, придворной дамы
Королевы, игравшей не последнюю роль при дворе, супруги графа де Сен-
Жерана, кавалера Ордена Святого Духа, чей титул был предметом долгой
тяжбы, столь же странной, сколь и запутанной25.
Своим возвышением мой отец был обязан не чьей-либо протекции, а
исключительно милости Короля. Он никогда не заискивал перед министрами, ни даже
перед кардиналом де Ришелье, что было одним из его достоинств в глазах
Людовика XIII. Отец рассказывал мне, что, прежде чем его возвысить и уже
имея такое намерение, Король приказал собрать сведения о его
происхождении и характере, дабы быть уверенным, что он достоин возвышения и не
посрамит своего высокого ранга. Таковы были сказанные моему отцу собственные

Мой отец и мой дядя в 1633 году, еще не достигнув необходимого возраста... 51
слова Короля, помнившего, как он был обольщен месье де Люином26. Государь
любил людей благородного происхождения и неизменно стремился более
коротко узнать их и возвысить. Отсюда родилась поговорка о трех парижских
площадях и трех статуях: Генрих IV со своим народом на Новом мосту,
Людовик Х1П с дворянами на Королевской площади27 и Людовик XTV в окружении
мытарей на площади Побед28. Монумент, позже установленный на Вандомской
площади, поместил Короля в окружение людей ничуть не более достойных29.
Доброта и преду смотритель- После смерти месье де Люксембурга, брата кон-
ность Людовика XIII относи- нетабля де Люина30, Король предложил моему
тельно губернаторства Блэ отцу сделать выбор между двумя вакансиями —
ротой легкой конницы королевской гвардии и губернаторством Блэ. Отец мой
стал умолять государя вознаградить таким образом более достойных, чем он,
и так уже осыпанный его благодеяниями. Король и он упорствовали в этом
странном споре. В конце концов, рассердившись, Король сказал моему отцу,
что не пристало ни ему, ни кому бы то ни было другому отказываться от его
милостей, что он дает ему сутки на размышление и что завтра приказывает
сообщить ему о своем выборе. Когда утром отец явился к Королю, тот
нетерпеливо спросил его о принятом решении. Мой отец ответил, что коль скоро
Его Величество непременно хочет дать ему одну из этих должностей, то он
сочтет для себя за благо, если Его Величество сам сделает за него выбор. Лицо
Короля просветлело, он похвалил моего отца, а затем сказал, что командовать
конницей — это, конечно, блистательная должность, но что Блэ гораздо
надежнее, что эта крепость сдерживает Гиень и Сентонж31 и в смутное время
заставляет с собой считаться, и что вообще неизвестно, что может случиться;
что если после его смерти начнется гражданская война, то легкая конница —
это ничто, тогда как Блэ обеспечит ему достойное положение, и что,
руководствуясь именно этим соображением, он рекомендует ему остановить свой
выбор на Блэ. Вот так отец мой стал губернатором Блэ, и последующие события
показали, насколько Король был предусмотрителен и добр по отношению к
моему отцу, о чем можно судить не по тому, что отец от этого приобрел, но по
тому, чем он пренебрег, доказав верность Королю и преданность службе, где
он так отличился.
Мой отец и мой дядя в 1633 го- Когда Месье Гастон вернулся из Брюсселя, подпи-
ду, еще не достигнув необходимо- сав державшийся в строжайшем секрете договор32,
го возраста, удостаиваются Ор- 0 котором, однако, при его внезапном появлении
дена Святого Духа, а в январе ПрИ ДВОре наиболее проницательные из придвор-
1635 года отец получает титул ных догадаАИСЬ Король поручил его заботам мо-
геЬиога и пэЬа т-«
tv г его отца. Государь сказал ему также, что решил
сделать его герцогом и пэром, что, принимая во внимание его молодость, мог
бы отложить осуществление своего намерения, но, пообещав Месье возвести в
герцоги и пэры Пюилорана33, не хочет при этом обойти вниманием моего отца.
Сей великодушный государь добавил, что тут есть еще одна сложность: каким
образом сделать Пюилорана первым, если одновременно с ним этого титула
будут удостоены и другие. Отца это так неприятно задело, что целые сутки он

52
Мемуары. 1693
пребывал в нерешительности, как если бы более раннее производство Пюило-
рана давало тому большие преимущества, чем простое преимущество в стаже.
В конце концов он согласился и получил титул герцога через две недели после
Пюилорана. Его первенство длилось недолго: не прошло и года, как
герцогство-пэрство Пюилорана исчезло при известных всем обстоятельствах34.
Двумя годами ранее, в 1633 году, всего двадцати семи лет от роду, мой отец стал
кавалером Ордена Святого Духа. Одновременно с ним к производству в
кавалеры был представлен и мой дед. Он был стар, при дворе уже давно не бывал
и счел ненужным вновь туда возвращаться. Он поручил отцу просить
передать предназначенную ему ленту моему дяде^ которому в ту пору было лишь
тридцать пять лет и который, следовательно, будет носить ее дольше, чем он.
И действительно, он носил ее пятьдесят семь лет, а мой отец — шестьдесят, и
они долгое время оставались единственными, получившими знаки Ордена из
рук покойного Короля: других подобных примеров я не знаю. Мой отец
получил также в управление королевские охотничьи угодья округов Сен-Жермен и
Версаль, каковые позднее, из дружеского расположения, передал президенту
де Мэзону. Некоторое время он был еще и главным начальником волчьей
охоты35. Став герцогом и пэром, он продал должность камергера герцогу де
Ледигъеру для его внука, месье де Креки36, сына его убитого в бою второго
сына, командира гвардейского полка Канапля. Месье де Ледигьер сам
исполнял эту должность, пока внук был молод, но не слишком часто, ибо почти
неотлучно находился в своем губернаторстве Дофине. Месье де Креки,
впоследствии герцог и пэр, посол в Риме и наконец губернатор Парижа, передал
мужу своей единственной дочери, герцогу де Ла Тремую, свою должность,
каковая затем перешла к их детям. На деньги, полученные от продажи
должности, отец купил у представителя старшей ветви Сен-Симонов поместье Сен-
Симон, которое со времен наследницы Вермандуа37, принесшей его нам как
приданое, никогда не переходило в чужие руки и каковое, по его просьбе,
было возведено в ранг герцогства-пэрства. Отец мой не только сопровождал
Короля во всех его военных походах; он не раз командовал кавалерией и
стоял во главе общефранцузского ополчения38, насчитывавшего пять тысяч
дворян, коих он сумел убедить, хотя те имели полное право отказаться, воевать за
пределами королевства. Своим воинским искусством и храбростью он стяжал
дружеское расположение маршала де Ла Мейере и знаменитого герцога
Веймарского. Я могу смело сказать, не опасаясь быть уличенным во лжи ни одним
летописцем тех времен, что он никогда не искал милостей, всегда был
скромен и абсолютно бескорыстен, что не было более любезного,
доброжелательного и великодушного человека при дворе, где он содействовал возвышению
одних, поддерживал в несчастье других, и несть числа прочим его
благородным поступкам. Он так настойчиво добивался помилования приговоренного к
смертной казни герцога де Монморанси, что едва сам не поплатился за это
жизнью. Его заступничество наделало столько шума, что слух о нем дошел до
знаменитого преступника, коего отец мой всегда считал своим другом. Перед
казнью, которую он встретил с поразительным мужеством и смирением,
герцог передал в дар две ценнейшие картины кисти одного и того же мастера,

Величие и твердость духа, проявленные Людовиком XIII при потере Корби 53
других полотен которого во Франции не было: «Святого Себастьяна»,
пронзенного стрелами, — кардиналу де Ришелье, а «Помону и Вертумна», где
прелестная и обольстительная Помона изображена в натуральную величину, —
моему отцу39. Картина эта до сих пор у меня, и я бережно храню ее. Мне
понадобилось бы слишком много времени, чтобы рассказать все, что я знаю
об отце; но то, что мне известно, заставляет меня горько сожалеть, что
разделявшая нас огромная разница в возрасте не позволила мне узнать о нем
больше. А посему я ограничусь лишь несколькими наиболее примечательными
моментами его жизни. Не буду говорить о знаменитом «Дне одураченных»40,
когда в его руках была судьба кардинала де Ришелье, потому что нашел его
описание в < >41, точь-в-точь совпадающее с рассказом отца. У отца не было
никаких личных мотивов поддерживать Ришелье, но поведение
Королевы-матери, поощрявшей множество людей, рвавшихся к власти, представлялось ему
гибельным для страны. И, видя, каких успехов удалось добиться первому
министру, он счел опасным переход власти в другие руки в критический для
внешней политики государства период. Иных мотивов в действиях моего отца
не было. Нетрудно догадаться, что кардинал был ему бесконечно благодарен,
особенно если учесть, что их абсолютно ничто не связывало. Гораздо
удивительнее, однако, то, что если даже в глубине души кардинал был уязвлен тем,
что в какой-то момент полностью зависел от моего отца и что ему был обязан
укреплением своей власти и могущества и победой над своими врагами, то у
него хватило силы скрыть это и никогда ни единым словом не напомнить о
происшедшем, каковое также никоим образом не повлияло на отношение к
нему моего отца. Однако с тех пор до крайности подозрительный первый
министр, коему в столь критической ситуации удалось убедиться в абсолютном
бескорыстии моего отца, не раз приходил к нему за советом, когда его
одолевали сомнения и тревоги. Отцу нередко случалось быть разбуженным среди ночи
своим камердинером, который со свечой в руке раздвигал полог его кровати, и
стоявший за его спиной кардинал де Ришелье брал у него из рук свечу, садился
на постель, восклицая, что погиб, и просил у отца совета и помощи, рассказывая
о полученных им известиях или о ссорах с Королем. А маршал де Бассомпьер
поплатился за «День одураченных» многими годами заточения в Бастилии42 и,
естественно, с тех пор невзлюбил моего отца, который, поддерживая и спасая
кардинала де Ришелье, оказался невольным виновником несчастья маршала.
Но, несмотря на желчную злобу, каковую тот открыто выказывает в своих
любопытных, но пронизанных отвратительным тщеславием записках43, он ни в чем
не мог обвинить моего отца, и его совершенно безосновательные поношения не
заслуживают ничего, кроме презрения к зависти и бессильному гневу,
способному лишь на клеветнические измышления, коим, однако, невозможно найти
подтверждения ни у одного из мемуаристов тех времен.
Величие и твердость духа, про- Не могу обойти молчанием то, что отец рассказы-
явленные Людовиком XIII при вал мне о растерянности и унынии, которые охва-
потере Корби тили Париж и двор при известии, что испанцы, до
этого овладевшие всей пограничной областью вплоть до Компьеня, взяли Кор-

54
Мемуары. 1693
би44, и о заседании немедленно созванного Государственного совета. Король,
понимая, что отец мой еще слишком молод, чтобы высказывать там свою
точку зрения, тем не менее очень часто приглашал его на заседания, дабы
приобщать к государственным делам, спрашивать его мнения, когда речь шла о
принятии важных решений, видеть его умение разбираться в ситуации, хвалить
или бранить его, объяснять, в чем он был прав, а в чем ошибался, как это
делает любящий отец, стараясь сформировать и развить ум своего сына.
Первым на этом заседании говорил кардинал де Ришелье. Он считал, что в
данный момент сопротивление бесполезно и что Королю следует отступить за
Сену, будучи уверен, что все члены Совета с ним согласятся, и не ошибся.
Король всех выслушал, не выказывая ни нетерпения, ни недовольства, затем
спросил, не хотят ли они что-либо добавить. А когда те ответили
отрицательно, сказал, что теперь его очередь высказать свое мнение. Он говорил добрую
четверть часа и самым убедительным образом опроверг их точку зрения,
показав, что отступление лишь усугубит всеобщую растерянность, вызовет
панику, лишит казну всякого кредита, отнимет у простых людей надежду, а у
солдат и генералов — мужество; затем в течение еще четверти часа он излагал свой
план, который считал единственно правильным; едва закончив и не считая
нужным дожидаться одобрения Совета, он повернулся к моему отцу и приказал
ему, чтобы все, что можно подготовить по его должности45, было готово
следующим утром для его поездки к Корби, а прочие экипажи присоединились бы к
его свите как только смогут. Сказав все это тоном, не допускающим
возражений, Король встал и вышел из зала заседаний, оставив кардинала и всех
присутствующих онемевшими от удивления. Труды историков и воспоминания
очевидцев свидетельствуют, к какому успеху привело это смелое решение,
оказавшееся спасительным для государства. Кардинала, человека, вне всякого сомнения,
великого, решение Короля повергло в трепет, и, лишь когда успех операции
стал очевиден, он решился к нему присоединиться. Вот всего лишь один эпизод
из жизни этого Короля, якобы слабого и находившегося под влиянием своего
первого министра, коему художники и писатели воздают почести, отнятые у его
государя, забывая, например, о тяготах упорной осады Ла-Рошели, об
изобретении и немыслимом успехе знаменитой дамбы, коими мы обязаны
исключительно покойному Королю46.
Публичный выговор моему отцу Король любил моего отца, что, однако, не избавля-
за то, что он опустил обраще- ло его от выговоров и внушений. Вот два случая,
те Монсеньор в письме к опалъ- расказанные мне отцом. Герцог де Бельгард, глав-
ному герцогу de Белъгароу, нахо- ^ шталмейстер и камергер, был отправлен в из-
оившемуся в изгнании гнание;47 мой отец, также камергер и первый
шталмейстер, пользовавшийся в ту пору исключительной благосклонностью Короля,
принадлежал к числу друзей опального герцога. Придворные обязанности
занимали у отца почти все его время, а потому, не имея иного досуга, он начал писать
письмо месье де Бельгарду, пока Король готовился к выезду на охоту. Когда он
уже заканчивал письмо, Король вышел из своих покоев и увидел, что мой отец,
вскочивший при его появлении, прячет какую-то бумагу. Людовик XIII,
желавший все знать о своих фаворитах, спросил его, что это за бумага, которую он

Обращение Мадам к незамужним гардеробмейстеринам
55
хочет от него скрыть. Мой отец, очень смущенный, уступив настойчивым
расспросам Короля, признался, что писал письмо месье де Бельгарду.
«Покажите!» — сказал Король, взял письмо и прочел его. «Я не вижу ничего дурного в
том, что вы пишете вашему опальному другу, ибо я уверен, что вы не
передадите ему никаких неподобающих сведений. Но что очень дурно, так это то, что вы
не выказываете должного уважения герцогу и пэру лишь потому, что он
находится в изгнании, и не обращаетесь к нему Монсеньор». И, разорвав письмо
пополам, добавил: «Вот ваше письмо, впрочем, очень хорошее. Перепишите его
после охоты, не забыв написать Монсеньор, ибо именно так вы и обязаны к нему
обращаться»48. Отец говорил мне, что, хотя его весьма смутил этот публичный
выговор, он был, тем не менее, счастлив так легко отделаться, ибо опасался
гораздо худшего наказания за то, что писал человеку, столь сильно
прогневавшему Короля и так и не сумевшему вернуть себе его милость.
Целомудрие Людовика XIII, до- Другой выговор был совершенно иного рода и
стойное Людовика Святого, — гораздо серьезнее. Король был подлинно влюб-
урок моему отцу Лен в мадемуазель д'Отфор. Дабы иметь
возможность видеть ее и беседовать с ней, он стал чаще бывать у Королевы. Он
постоянно говорил о ней с моим отцом, который видел, насколько государь увлечен
ею. Отец мой в ту пору был молод и легкомыслен и не понимал, почему
Король, столь явно влюбленный и даже не пытающийся таить свое чувство, не
решается на большее. Он решил, что причиной тому робость, и вот однажды,
когда государь пылко говорил ему об этой девушке, мой отец выразил ему
свое удивление, суть коего я только что изложил, и вызвался быть
посредником и все устроить. Король выслушал его, не прерывая, а затем, сурово на него
глядя, сказал: «Это правда, я влюблен в нее, я это чувствую, я ищу с ней
встречи, охотно беседую с ней и еще более охотно о ней думаю; правда и то, что это
происходит со мной помимо моей воли, ибо я мужчина и не могу противиться
этой слабости; но чем более возможности удовлетворять мои желания дает
мне мой королевский титул, тем более должен я удерживать себя от греха и
соблазна. На этот раз я прощаю вашей молодости, но не вздумайте когда-либо
еще держать при мне подобные речи, если хотите, чтобы я по-прежнему
любил вас». Отец был потрясен, пелена спала с его глаз, жалкая мысль о робости
Короля в любви растаяла перед лицом всепобеждающе чистой добродетели.
Обращение Мадам к незамуж- Король назначил мадемуазель д'Отфор гардероб-
ним гардеробмейстеринам мейстериной Королевы и приказал называть ее
мадам д'Отфор; позже она стала второй женой маршала де Шомберга,
герцога д'Аллюэна, у которого от нее так и не было детей; именно начиная с нее,
незамужних гардеробмейстерин стали называть Мадам. Многим людям моего
отца посчастливилось сделать блестящую карьеру. Турвиль, один из его
служилых дворян, которого отец отправил в «День одураченных» к кардиналу,
чтобы, ручаясь своим словом, посоветовать ему вечером того же дня прибыть к
Королю в Версаль, был человеком достойным и весьма неглупым. Когда
кардинал де Ришелье выдал свою племянницу за знаменитого герцога Энгиенско-
го4У, Месье Принц попросил у него храброго и надежного дворянина в свиту

56
Мемуары. 1693
своего сына. Кардинал порекомендовал ему Турвиля, и тот весьма преуспел на
этом поприще. Сын его, по мнению англичан и голландцев, величайший из
флотоводцев своего времени, сделал еще более блистательную карьеру. Бывая
в Париже, он неизменно посещал моего отца и выказывал ему исключительное
почтение. Я помню, как счастлив был отец, когда тот стал маршалом Франции,
и с какой искренней радостью он поздравил его с этим высоким званием.
Однако ему недолго довелось радоваться его успехам; со мной же этот маршал,
несмотря на мою молодость, был всегда и везде настолько почтителен, что
порой я чувствовал себя крайне смущенным. Нельзя не признать, что ему это
безусловно делало честь. Своим высоким положением в свите Месье Принца,
каковое они сохраняли до конца дней, его отец, он сам и его жена были
обязаны доверительным и дружеским отношениям между Месье Принцем-отцом и
моим батюшкой, не прервавшимся даже с отъездом последнего в Блэ.
Причины неизменной привязан- Причина тому весьма необычна. Возвращаясь из
ности Месье Принца, отца героя, путешествия, которое стоило жизни последнему
к моему отцу герцогу де Монморанси, кардинал де Ришелье
тяжело заболел в Бордо50. Король же вернулся в Париж другой дорогой. Эта
болезнь кардинала, от которой, как полагали, он уже не оправится, и дала
повод хранителю печатей Шатонёфу и знаменитой герцогине де Шеврёз
обменяться письмами с изъявлениями радости по поводу его близкой кончины.
Письма были перехвачены; Шатонёф отстранен от должности хранителя
печатей и заключен в Ангулемский замок, откуда вышел только после смерти
кардинала; герцогине же де Шеврёз удалось бежать за пределы королевства.
Тяжкая болезнь кардинала ставила перед Королем серьезный вопрос: кого,
если тот умрет, поставить на его место. Государь часто обсуждал этот вопрос
с моим отцом, и тот рекомендовал ему остановить свой выбор на Месье
Принце. Этого, однако, не случилось, потому что кардинал поправился. Много
времени спустя Месье Принц высказал отцу глубочайшую благодарность за то,
что тот хотел для него сделать. Отец мой решительно отпирался, уверяя в
своей абсолютной непричастности к этому делу до тех пор, пока Месье Принц
не сказал, что ему это стало известно от самого Короля. Так родилась эта
дружба, окончившаяся лишь со смертью принца де Конде, но не
передавшаяся, увы, его семье.
Среди прочих слуг моего отца был один секретарь, сын которого,
известный под именем дю Френуа, став впоследствии одним из самых уважаемых
людей в военном секретариате месье де Лувуа, никогда тем не менее не
забывал, с чего он начинал. Жена его была та самая мадам дю Френуа,
прославившаяся своей сохранившейся до глубокой старости красотой, для которой
стараниями месье де Лувуа была учреждена должность камеристки
Королевы, каковая должность исчезла вместе с ней, ибо, обожая придворную жизнь,
она тем не менее не могла претендовать на должность придворной дамы, а
горничной быть не хотела. У него были также два домашних хирурга,
стяжавших позднее известность и богатство: Бьенэз, — прославился операцией
аневризма или расширения кровеносного сосуда, а Арно — операцией грыж. Я не
могу не рассказать об одном эпизоде из жизни последнего. Когда он имел уже

Мужество и решительность Людовика XIII при знаменитом штурме Сузы 57
собственную практику и стяжал известность своим искусством, один молодой
аббат, весьма распутных нравов, пришел показать ему свою грыжу, изрядно
мешавшую ему в его удовольствиях. Арно велел ему лечь на кушетку,
осмотрел его и объявил, что необходима срочная операция, что нельзя терять ни
минуты, что он даже не может отпустить его домой. Аббат, не ожидавший
такого приговора, пытался получить отсрочку; но Арно был непреклонен и
пообещал сделать д,ля него все возможное. Он тотчас же приказал своим
помощникам перенести больного на стол и вместе с операцией грыжи сделал
ему еще одну, ту, что в Италии обыкновенно делают маленьким мальчикам с
красивым голосом. Разъяренный аббат принялся вопить и угрожать врачу. Арно
же невозмутимо ответил ему, что если он хочет немедленно умереть, то
может продолжать свои вопли; если же хочет выздороветь, то ему нужно
прекратить крики и соблюдать абсолютный покой. Аббат выздоровел и хотел
убить Арно, но тот принял меры предосторожности; а бедный аббат навеки
распрощался со своими удовольствиями.
Бонтан и Ньер, преуспевшие ала- Двое первых камердинеров из четырех обязаны
годаря моему отцу своим возвышением моему отцу: Бонтан, чей сын,
став губернатором Версаля и самым приближенным к Королю из
камердинеров, никогда этого не забывал, и Ньер, чей сын также неизменно хранил в душе
благодарные чувства. Отец Бонтана был известен в Париже своим искусством
делать кровопускание. Он очень удачно пустил кровь моему отцу, а некоторое
время спустя, когда понадобилось отворить кровь Людовику ХП1, который не
доверял более своему хирургу, так как тот с годами стал менее искусен в своем
ремесле, мой отец порекомендовал ему Бонтана, который с тех пор всегда
делал кровопускание Королю и который благодаря моему отцу получил
должность первого камердинера. У отца Ньера был красивый голос, он разбирался в
музыке и прекрасно играл на лютне. Месье де Мортемар, камергер, ставший в
1663 году герцогом и пэром, взял его к себе и брал с собой в Лион и Савойю51,
где отец мой, бывая у месье де Мортемара, не раз его слышал.
Мужество и решительность Аю- Различные хитрости и уловки, к коим прибег зна-
довика XIII при знаменитом менитый Карл Эммануил, чтобы отсрочить за-
штурме Сузы ключение договора52 и в то же время не допустить
оккупации герцогства Савойского, позволили ему укрепить Сузу, перекрыв все
подходы мощными, великолепно охраняемыми оборонительными
сооружениями, известными под названием Сузские баррикады, и ожидать там имперцев и
испанцев, чья армия шла ему на помощь. Эти оборонительные сооружения и
изрезанная ущельями местность, еще более усложнявшая положение
французов, остановили кардинала де Ришелье, ибо он счел неблагоразумным
рисковать войском и в конечном счете добился согласия всех генералов на
отступление. Король не мог одобрить подобное решение. Он настаивал на
необходимости найти средства преодолеть эти мощные естественные и искусственные
препятствия, для возведения коих герцог Савойский не пожалел ничего.
Кардинал, не считавший нужным рисковать армией, не позволял генералам
помогать Королю в поисках выхода, и тот, раздраженный этим противодействием,

58
Мемуары. 1693
решил полагаться только на собственную изобретательность. Для достижения
своей цели кардинал прибег к некой хитрости: он устроил так, что Король,
уставши после целого дня изучения местности и поисков возможных
проходов, по вечерам оставался в полном одиночестве; и так много дней подряд.
Мой отец, заметив, что время от возвращения из разъездов до отхода ко сну
действительно казалось Королю долгим и скучным, решил воспользоваться
любовью государя к музыке и предложить ему послушать Ньера; так прошло
несколько вечеров, пока в конце концов, благодаря помощи одного
крестьянина, а еще более благодаря собственной настойчивости, Король не нашел
проход и не подготовил сам весь план атаки, увенчавшейся блестящим успехом
9 марта 1629 года53. Отец, который все время был рядом с Королем,
рассказывал мне, что тот сам вел войска на приступ и, со шпагой в руке,
поддерживаемый солдатами, взбирался на утесы, брустверы и баррикады из бочек. Победа
была полной. Не в силах противостоять победителю, Суза сдалась. Но что, к
моему великому удивлению, не упоминается ни одним историком тех времен
и чему мой отец, по его словам, был очевидцем, так это то, что герцог Савой-
ский в полном смятении подъехал к Королю, спешился и, поцеловав его сапог,
просил пощады и прощения, и Король, даже не шелохнувшись в седле, сказал
ему, что прощает его из уважения к его сыну, а еще более к своей сестре, с
которой тот имел честь сочетаться браком54. Именно в таких выражениях и
ответил Король герцогу Савойскому. Всем известно, что, едва почувствовав
себя в безопасности, тот не замедлил злоупотребить милостью государя,
который блистательной победой был обязан лишь своей несокрушимой воле, своим
трудам и своему мужеству и которому одному принадлежит честь и слава этой
победы, и что герцог вскоре был наказан за свою неблагодарность
стремительным возвращением Короля55. Пережив подобное унижение, Карл Эммануил,
который так долго заставлял считаться с собой всю Европу, который,
воспользовавшись смутой времен Лиги при Генрихе Ш5(), завладел маркизатом Салуц-
цо57 и причинил столько неприятностей Генриху IV, укрепившему власть и
восстановившему мир в стране, но, при всех военных талантах, не сумевшему
принудить герцога вернуть украденное, этот Карл Эммануил, снедаемый стыдом и
досадой, перестал появляться на людях, заперся у себя во дворце, принимал
там только министров, чтобы сделать необходимые распоряжения, сына —
исключительно по необходимости, и лишь тех слуг, без которых никак не мог
обойтись, и 26 июля 1630 года, то есть тринадцать месяцев спустя, умер от
стыда и горя. Таким образом, Людовик XIII сумел защитить нового герцога
Мантуанского, прежде бывшего его подданным58, и вернуть положенные ему
по рождению и по закону владения, вопреки Австрийскому дому, дому
Савойскому и всем их армиям. А теперь несколько слов о Ньере, чье искусство по-
прежнему доставляло удовольствие вернувшемуся из похода Королю. Мой отец,
неизменно стремившийся помочь ближнему, увидел в этом возможность
устроить его судьбу. Он спросил месье де Мортемара, не сочтет ли тот возможным
взять его на должность при Короле. Месье де Мортемар, весьма
расположенный к Ньеру, согласился. Мой отец не замедлил передать его Королю, и
некоторое время спустя Ньер был назначен первым камердинером.

Шавиньи: его измены, его странная смерть
59
Шавиньи: его измены, его стран- Тому, кто хоть немного знаком с историей и
менял смерть муарами времен правления Людовика XIII и
малолетства Короля, его сына, невозможно не обратить внимания на ту
странную роль, какую играл месье де Шавиньи при Короле, кардинале де Ришелье,
обеих Королевах и Гастоне, к коему, будучи государственным секретарем, он
был, вопреки воле принца, приставлен в качестве канцлера исключительно
для того, чтобы исполнять роль домашнего шпиона. После смерти Короля он
повел себя равно непорядочно по отношению ко всем значительным лицам, к
Королеве, к кардиналу Мазарини, к Месье Принцу-отцу и к его сыну, к
участникам Фронды, к Парламенту, и служил интересам какой-либо партии лишь в
той мере, в какой его к тому побуждала личная заинтересованность.
Постигшая его катастрофа ничему его не научила. Месье Принц помог ему, но
Шавиньи обманул его59, и обман был раскрыт, когда он всего менее этого ожидал.
Месье Принц, возмущенный таким вероломством со стороны человека,
которого он вызволил из совершенно безвыходной ситуации60, в ярости приказал
послать за ним. Шавиньи, предупрежденный о гневе Месье Принца, чей
бешеный нрав был ему известен, сказался больным и заперся у себя; но Месье
Принц, вне себя от гнева, не попался на этот новый обман и выехал из отеля
Конде в сопровождении цвета придворной молодежи из своей свиты, среди
которой немного было таких, чьи бы отцы или они сами не испытали, на что
способен Шавиньи, и они постарались еще более распалить Месье Принца.
Вместе со своим эскортом он вошел к Шавиньи и сказал, что его к нему
привело. Тот, видя, что его вывели на чистую воду, стал извиняться и просить
прощения. Однако Месье Принц, пришедший отнюдь не для того, чтобы
прощать, безжалостно перечислил Шавиньи все его измены, осыпая его при этом
самой оскорбительной бранью. Переполнявший его гнев изливался в самых
что ни на есть презрительных и неистовых угрозах, а Шавиньи задыхался от
бессильной ярости и отчаяния. Облегчив таким образом душу, Месье Принц
вышел, сопровождаемый теми же молодыми людьми. Шавиньи понял, что
низость его открылась всем, что ему неоткуда ждать помощи и что он лишен
возможности отомстить. В тот же вечер у него сделалась горячка, которая в
три дня свела его в могилу61. Таков был враг моего отца, чья подлость дорого
ему обошлась. Он был государственным секретарем по военному ведомству;
была ли то глупость или злой умысел, но по его вине крепости в Пикардии не
имели достаточного запаса продовольствия и боеприпасов, чем в 1636 году
сумели воспользоваться испанцы, захватив Корби. Дядя моего отца,
командовавший в Ла-Капели62, без конца требовал поставок продовольствия и
особенно боеприпасов, коих катастрофически не хватало. Отец неоднократно
говорил об этом Шавиньи, потом кардиналу де Ришелье и наконец Королю, но так
и не получил ни малейшей помощи. Ла-Капель, лишенная всего, сдалась, как и
все соседние крепости. Ранее мы уже видели, что твердость духа и мужество
Людовика XIII недолго позволяли врагам пользоваться своими
преимуществами; но, ненавидя трусость и еще не придя в себя от той опасности, что нависла
над государством из-за внезапной потери крепостей в Пикардии, он решил, по
возвращении в Париж, наказать комендантов сдавшихся крепостей. К этому

60
Мемуары, 1693
его подталкивал Шавиньи, пользовавшийся в ту пору исключительным
доверием кардинала де Ришелье. Шавиньи внушил последнему, что
расположение, которое выказывал Король моему отцу, может быть для него опасным, и
уговорил кардинала от него избавиться, хотя было время, когда именно это
расположение его и спасло. Дядя моего отца подвергся тем же нападкам, что
и все прочие. Мой отец не мог снести подобной несправедливости. Он
напомнил о своих безуспешных попытках добиться поставок боеприпасов своему
дяде; он доказал, что у того вообще не было снарядов; но решение было
принято заранее, Король был раздражен резкими словами отца, обрушившегося
на Шавиньи и дерзко говорившего с кардиналом, который
покровительствовал последнему. Отец, оскорбленный происходящим и особенно тем, что
впервые Король не выказал ему своего обычного расположения, попросил
разрешения удалиться в Блэ и тотчас же его получил.
Мой отец удаляется в Блэ, где Он отбыл в Блэ в начале 1637 года и оставался
остается вплоть до смерти кар- там вплоть до смерти кардинала де Ришелье. Но,
динала де Ришелье, но сохраняет находясь вдали от двора, он часто получал от
расположение Короля, который Короля письма, написанные особым языком, ко-
по-прежнему прибегает к егоуслу- ТОрЬ1й они себе придумали, чтобы иметь возмож-
гам ность свободно говорить на людях, не будучи
понятыми; у меня еще хранится много таких писем, содержание коих, к моему
великому сожалению, мне неведомо63. Благосклонность Короля, несмотря на
разлуку, осталась неизменной, и он настолько доверял моему отцу, что в 1639 году
приказал ему отправиться к Месье Принцу в Каталонию и на их секретном
языке давать ему отчет обо всем, что там будет происходить. Отец отличился
там храбростью и пользовался в той армии уважением не только как близкий
друг Месье Принца, но и как человек, сохраняющий доверенность Короля,
даже находясь от него в удалении. Годом раньше, командуя кавалерией в
армии того же принца де Конде во время осады Фуэнтеррабии64, он пользовался
той же доверенностью Короля и добился успеха в той не слишком счастливой
операции, где честь удачи разделили между собой лишь немногие. Вот таким
образом мой отец, получая от самого Короля письма, понятные только им
двоим, и приняв за это время участие, причем весьма успешное, в двух
военных операциях, прожил четыре года в Блэ и был вызван ко двору
доставленным ему гонцом письмом Короля во время смертельной болезни кардинала.
Мой отец тотчас же явился ко двору65, где был принят лучше, чем когда-либо,
однако радость его была омрачена состоянием здоровья Короля, жить
которому оставалось всего лишь несколько месяцев.
Возвышенная кончина Аюдови- Всем известно то мужество, то несокрушимое бла-
ка XIII, который назначил мо- гочестие, то презрение к этому миру и блеску зем-
его отца главным шталмейсте- ного величия, на вершине коего он пребывал, та
ром Франции твердость и свобода духа, поразившие всех, кто
был свидетелем его последних дней, и та предусмотрительность и мудрость,
коими был проникнут его наказ об управлении государством после его
кончины, каковой он приказал зачитать в присутствии всех принцев крови, вельмож,

Пророчество умирающего Людовика XIII
61
высших должностных лиц и членов Парламента, специально приглашенных в
опочивальню вместе с членами Совета. Он слишком хорошо знал людей,
которые после него неизбежно окажутся у руля государственных дел, а потому
оставил им лишь те посты, коими не мог распорядиться до своей кончины. Он
продиктовал Шавиньи длинный и подробный список своих последних
приказаний и сделал назначения на все свободные должности. Со времени
трагической гибели Сен-Мара пост главного шталмейстера оставался незанятым; эта
прекрасная должность была отдана моему отцу; список, продиктованный
Шавиньи, равно как и распоряжения, касающиеся государства, были прочитаны
вслух, но в присутствии уже меньшего количества людей и с меньшей
торжественностью. Король дал строжайшие распоряжения относительно
погребального ритуала и запретил все, что можно было запретить; а так как
открывавшийся из его опочивальни вид на аббатство Сен-Дени занимал его взор, он
наметил даже путь, по которому должна будет следовать похоронная
процессия, дабы, по мере возможности, избежать большого скопления идущих навстречу
ей приходских священников; он указал даже, какой должна быть упряжь
лошадей, везущих катафалк, с поразительно отрешенным спокойствием и
готовностью идти к Богу и одновременно озабоченностью соблюдением
погребального обряда, заставлявшей его вникать во все эти мелочи. Мой обезумевший
от горя отец, услышав, что Король назначает его главным шталмейстером,
вместо ответа приник к его рукам, заливаясь слезами. Слезами отвечал он и
на поздравления с этим назначением.
Пророчество умирающего Людо- Горе конечно же помешало отцу обратить более
вика XIII пристальное внимание на важные события,
происходившие в последние дни жизни государя, о которых я, в силу вышеуказанных
причин, узнал не от отца, а из книги Приоло, венецианского дворянина,
родившегося во Франции, так как его отец был вынужден покинуть свою родину. Он
поступил на службу к герцогу де Лонгвилю, который вскоре после смерти
Людовика ХШ сочетался вторым браком с дочерью Месье Принца, которая стяжала
такую известность в период смут и гражданских войн, сотрясавших Францию в
пору малолетства Людовика XTV66. Приоло написал на латинском языке
историю этих лет, изысканный стиль которой является отнюдь не самым
существенным ее достоинством. Автор ее предстает нам человеком исключительно
осведомленным и даже порой игравшим собственную роль в событиях, которому
случалось, по поручению своих покровителей, вступать в переговоры с
Королевой и кардиналом Мазарини и еще со множеством лиц, чьи удивительно точные
портреты он рисует. Судя по этой книге, можно заключить, что в своей партии он
пользовался полным доверием, что к его советам прислушивались, что он был
наделен глубокой проницательностью, неподкупностью и любовью к истине. В
каждой строке ощущается стремление донести эту истину до потомков, ибо он
не скрывает, хотя вполне мог бы это сделать, даже самые непривлекательные
черты, заблуждения и слабости людей, с коими его связывали узы дружбы. На
первых же страницах своей истории, начинающейся со смерти Людовика ХШ,
которую Приоло описывает весьма лаконично, но не скрывая своего восхищения

62
Мемуары. 1693
государем, он приводит один удивительный факт, узнать о котором вполне мог
от самого Месье Принца или месье де Лонгвиля. Вот что повествует он о Короле,
скончавшемся на следующий день:
Condaeum intuitus, — пишет он (кн. 1, с. 17), — filius tuus, inquit, insignam victoriam reportavit
(подобно пророкам, Король говорил в прошедшем времени о том, что должно свершиться в
будущем). Id ante efflatam animam Ludov<icus>, magis praesagio, quam mentis alienatae Signum
dédit. Gast. Aurel. fratrem unicum serio monuit, etc. Quae toties concionatoribus intonata reticeo.
Nullus mortalium, nec antiquorum nec recentiorum, fatum ultimum tarn intrépide excepit*.
Подлость, лишившая моего отца А теперь вернемся к моему отцу и его новой долж-
должности главного шталмей- ности, которую он исполнял на похоронах Коро-
стера, каковая была передана ля. Он не раз говорил мне, что в тот момент, ког-
графу д'Аркуру да он бросал шпагу Короля в склеп, готов был
броситься туда сам. Он не помнил себя от горя, и друзья тщетно уговаривали
его послать за грамотой, утверждающей его в должности главного
шталмейстера: он ничего не видел и не слышал. В конце концов он послал за ней, но
безрезультатно: ее якобы еще не оформили. Люди обычно стыдятся
совершенного преступления и стараются скрывать его как можно дольше. Тем не
менее после нескольких попыток отец узнал, что Шавиньи не вписал его имя,
уверенный, что в том состоянии, в каком умирающий Король диктовал ему
свои последние распоряжения, он подпишет все не читая. И не ошибся. Он
узнал также, что Шавиньи явился к Королеве и, дабы заслужить ее
благосклонность, коварно предложил ей вписать по своему выбору имя
претендента на должность главного шталмейстера, чтобы тот, кого она удостоит этого
высокого звания, будь то мой отец или кто-либо другой, был бы полностью ей
обязан своим положением, а она этим благодеянием приобрела бы надежного
союзника. Шавиньи прекрасно знал, что отвращение, которое Королева
испытывала к своему супругу, распространялось, без какого бы то ни было иного к
тому повода, на всех, кого любил покойный государь, и, следовательно, отец
мой никак не мог быть назначен главным шталмейстером. Графиня д'Аркур,
хоть и приходилась племянницей кардиналу де Ришелье, сумела найти
средства войти в доверенность к Королеве и даже удостоиться ее дружбы,
длившейся до самой ее смерти. Графиню вовремя обо всем известили, и граф
д'Аркур стал главным шталмейстером67. Нетрудно себе представить негодование
отца при этом известии. Но к Королеве он питал слишком глубокое почтение,
а Шавиньи был ему слишком отвратителен своей низостью. Он послал вызов
графу д'Аркуру. Граф, известный своей храбростью и подвигами на поле
брани, не мог замарать свою репутацию отказом от поединка, поводом к
которому была столь гнусная история. Он уведомил о том Королеву, и та приставила
* Твой сын, — сказал он, глядя на Конде, — одержал великую победу <...>. Слова эти,
которые Людовик произнес, прежде чем испустить дух, были отнюдь не бредом, а скорее
пророческим видением. С суровостью сделал он последние наставления своему единственному брату Га-
стону Орлеанскому <...>. Есть столько красноречивых описаний этой сцены, что я не добавлю к
сказанному ни слова. Ни один смертный ни в древние времена, ни в наши дни никогда еще так
бесстрашно не встречал конец своего земного пути [лат).

Беринген становится первым шталмейстером
63
к каждому из них по офицеру лейб-гвардии. Она сделала все от нее
зависящее, чтобы успокоить, а точнее обмануть моего отца. Вмешались общие
друзья, но все было бесполезно, а мой отец, сохраняя полное спокойствие,
оставался, однако, непоколебим в намерении отстоять свою правоту со шпагой в
руке. Ему это не удалось: офицеры королевской охраны долгое время не
отходили от них ни на шаг, не позволяя им сойтись один на один. Отчаявшись
добиться удовлетворения, отец мой уехал в Блэ и продал единственную
остававшуюся у него придворную должность, а именно должность первого
шталмейстера. Во время того громкого скандала, когда Королева, обвиненная в
сношениях с Испанией, была, по приказу Короля, в Валь-де-Грасе подвергнута
оскорбительному личному обыску канцлером Сегье, который своим
поведением в этой деликатной ситуации навеки снискал себе благосклонность
Королевы68, не скомпрометировав себя в глазах Короля и кардинала де Ришелье,
все, в той или иной мере причастные к этому делу, бежали и были изгнаны.
Статс-дама Королевы мадам де Сенсэ была выслана в свое поместье Рандан в
Оверни, а на ее место назначена мадам де Брассак, тетка по отцовской линии
месье де Монтозье. Мадам де Шеврёз бежала во Фландрию, а Беринген,
унаследовавший от своего отца должность первого камердинера Короля, — в
Брюссель. Человек умный и весьма склонный к интригам, он более других был
замешан в вышеупомянутой истории, ибо имел репутацию человека слова и
чести. Как только Людовик XIII умер и Королева стала регентшей, она не
замедлила вернуть ко двору и вознаградить за мучения своих приверженцев.
Надеясь захватить бразды правления в свои руки, поспешила возвратиться и
мадам де Шеврёз, но жестоко обманулась. После увольнения мадам де
Брассак место статс-дамы вновь заняла мадам де Сенсэ, и в порядке вознаграждения
за пережитое ее дочь, графиня де Фле, получила право наследовать ее
должность: обе они до конца дней пользовались исключительной доверенностью и
благосклонностью Королевы, а вместе с ними и месье де Фуа, сын графини де
Фле, ставший герцогом и пэром.
Беринген становится первым Беринген, находившийся в ту пору в Брюсселе, по-
шталмейстером лучил послание Королевы и прибыл ко двору в
первые же дни ее регентства09. Из всех приверженцев Королевы он был
вознагражден самым чудесным образом. Я не случайно говорю чудесным. Как-то
раз Генрих IV, это было в самом начале его царствования, когда власть его
была еще не слишком прочной, ехал верхом в сопровождении небольшой
свиты и, чтобы накормить лошадей, перекусить самому и расспросить о дороге,
остановился у одного дворянина, которого совсем не знал; дело было в
Нормандии. Пораженный хозяин принял его со всеми возможными почестями и, в
ожидании обеда, решил показать ему свой дом. Он был большим любителем
оружия, которому была отведена одна из комнат. Генрих IV пришел в восторг
от того, в каком прекрасном состоянии содержится оружие, и захотел увидеть
человека, чьей обязанностью являлась забота о нем. Дворянин ответил, что
работу эту выполняет находящийся у него в услужении голландец, и показал
ему отца Берингена. Король так хвалил его и так часто повторял, что был бы

64
Мемуары. 1693
счастлив иметь столь прекрасно вычищенное и смазанное оружие, что кое-кто
из свиты догадался, что Король хочет взять к себе этого голландца, и сказал о
том хозяину. Тот, в восторге от того, что может услужить государю и
осчастливить своего слугу, тотчас же его ему предложил, и Король, поблагодарив,
сказал, что действительно этого хочет. Беринген стал не менее усердно
чистить и смазывать оружие Короля, чем так ему понравился, что тот в конце
концов сделал его своим первым камердинером; от отца должность позднее
перешла к сыну, которую тот, однако, утратил, бежав в Брюссель. Должность
эту получил Шамаранд, отец будущего генерала; он так хорошо исполнял свои
обязанности, что у Королевы не было ни малейшего желания смещать его, а
сам Беринген хотел этого еще менее. Он имел дело с женщиной, которой
преданно служил и из-за которой пострадал, и с первым министром70,
признававшим существование различных сословий лишь для того, чтобы добиться
смешения оных, и желавшим, в начале своего правления, угождать той,
благодаря которой властвовал, и привлечь на свою сторону наиболее влиятельных
людей из ее окружения. Беринген сумел этим воспользоваться и, будучи всего
лишь беглым камердинером, осмелился обратить взоры на должность
первого шталмейстера, и небезуспешно. Королева пошла навстречу его желаниям и
купила эту должность у моего отца за четыреста тысяч ливров и двадцать
тысяч ливров королевской пенсии, из каковой он, впрочем, получил лишь то,
что ему причиталось за первый год. Избавившись от должности, которая была
ему в тягость, и потеряв отца в тот же год, что и Людовика XIII, он долгое
время не мог решиться покинуть свое уединение. Он был очень привязан к
своим родителям, и пока Король жил в Париже и в Сен-Жерменском дворце,
приезжал к ним в Плесси, близ Санлиса, каждую неделю; и все его средства
были в их распоряжении. Когда отец возвратился из Блэ, его старший брат,
имевший на него большое влияние, стал уговаривать его жениться; сам он в
1634 году женился на сестре герцога д'Юзеса, от которой у него, однако, не
было детей. Она была вдовой убитого при осаде Прива маркиза де Порта, из
рода Бюдо, вице-адмирала, кавалера Ордена Святого Духа, брата супруги
коннетабля де Монморанси, матери Мадам Принцессы и последнего герцога де
Монморанси, как я уже говорил выше. У него были две дочери, столь же
несхожие друг с другом, как библейские Лия и Рахиль. Старшая была дурна
собой, злонравна, лицемерна и кичлива; младшая же — очень красивая,
привлекала к себе мягкостью, добротой, обходительностью и чистотой, за что и
была всеми любима. Отец мой выбрал младшую.
Первый арак моего отца Бракосочетание состоялось в поместье моего дяди
Ла-Версин, что около Шантийи, в сентябре 1644
года, чего старшая сестра, мадемуазель де Порт, так никогда им и не простила.
Обе сестры состояли в родстве с Мадам Принцессой, матерью Великого Кон-
де, месье принца де Конти и мадам де Лонгвиль, с которыми благодаря этому
браку мой отец еще более сблизился, особенно с Месье Принцем-отцом и с
Мадам Принцессой. После смерти Людовика XIII близость ко двору, где
правила регентша, лишившая его должности главного шталмейстера, никак не

Его верность
65
могла быть приятной моему отцу. И он подумывал о том, чтобы снова
вернуться в Блэ, где жил на широкую ногу, пользуясь любовью и уважением
самых родовитых семей Бордо и соседних провинций. Вскоре он осуществил
свое намерение и весьма продолжительное время безвыездно оставался в Блэ.
За время его отсутствия карты политической игры не раз смешивались, и в
конце концов Месье Принц с оружием в руках выступил против двора, и
вспыхнула гражданская война71.
Его верность Отца Месье Принца уже не было в живых, но его
сын, как и мадам де Лонгвиль, сохранил связи с
моим отцом. Учитывая эти связи и оппозицию моего отца по отношению ко
двору, они не сомневались, что Блэ будет в их распоряжении, и, принимая во
внимание свои успехи в Гиени и соседних провинциях, рассчитывали, и не без
оснований, опираясь на Блэ, разделить королевство по Луаре. Войска уже были
приведены в боевую готовность, но отец мой остался глух к их просьбам и
начал готовиться к обороне. Безуспешно слали ему гонцов и письма: ни
дружба, ни честь быть союзником столь высокого лица, ни горькая обида на
оскорбившую его Королеву не могли поколебать его. В полном отчаянии они
решили прибегнуть к помощи Испании. Король Испании предлагал ему титул
гранда, почести и богатство — все было отвергнуто. Затем в Блэ прибыл второй
гонец с личными письмами испанского короля и еще более заманчивыми
предложениями. Когда гонец изложил цель своей миссии, отец мой, сочтя, что это
уже слишком, немедленно созвал свой штаб, всех офицеров гарнизона и всех,
кого смог, из друзей, проживавших по соседству с Блэ. Он представил
собравшимся посланца короля Испании, показал доставленные им письма,
распечатывать каковые не счел нужным, рассказал при нем о цели его миссии, а затем
сказал, что если бы не уважение к коронованной особе, брату
Королевы-матери, он тотчас же приказал бы привязать к ногам гонца ядро и бросить его в
Жиронду, что ему надлежит немедленно покинуть Блэ вместе со своими
письмами и предложениями, каковые не могут соблазнить истинно благородного
человека, что ему следует это хорошенько запомнить, дабы предупредить тех,
чью волю он исполняет, что если им еще раз вздумается присылать к нему
кого-нибудь с подобными поручениями, то он без всяких церемоний прикажет
швырнуть посланника в реку. С тех пор гонцов больше не было. Поступок
отца вызвал яростное возмущение Месье Принца и его партии, и весьма
знаменательно, что ни он, ни его сторонники так никогда и не простили отцу его
отказа, ибо поддержка его могла оказаться для них решающей. Тем временем
отец приказал отлить множество пушек взамен тех, что были у него отобраны
двором, нуждавшимся в артиллерии, собрал в Блэ пятьсот хорошо
вооруженных дворян, оплатил экипировку и содержание гарнизона и в течение без
малого полутора лет жил почти что на осадном положении, не желая ничего брать у
местных жителей. Отсюда те огромные долги, с которыми он не смог
рассчитаться до конца жизни и которые достались мне в наследство, в то время как
долги Месье Принца, месье де Буйона и многих других, сделанные ради борьбы
против Короля и государства, впоследствии все без исключения были с лихвой

66
Мемуары. 1693
оплачены самим Королем. Но это еще не все: мой отец, имея множество друзей
в парламенте и в городе Бордо, ежедневно получал секретнейшую
информацию обо всем происходящем в городе и крае, доводил ее до сведения двора,
оказывая ему тем самым в то несчастное время неоценимые услуги.
Удивительный контраст меж- Тем временем двор расположился на подходах к
ду преданностью моего отца и Гиени, под защитой армии, во главе которой сто-
коварством графа д'Аркура. Ге- ял граф д'Аркур, чьи услуги были заранее весьма
роический отказ моего отца щедро оплачены и который был вполне в
состоянии выполнять возложенные на него обязанности; но он был из Лотарингского
дома и в родстве с Гизами72, и вот разница: у него не было иной мысли, как
воспользоваться растерянностью двора и смутой в государстве, чтобы
завладеть Эльзасом и Брейзахом и присоединить их к Лотарингии. Приняв
решение, он покидает армию, день и ночь скачет через всю Францию и прибывает к
воротам Брейзаха. Рассказ о том, каким образом его планы потерпели
неудачу, можно найти во всех мемуарах тех времен, и мне нет нужды на этом
останавливаться. Я хотел лишь показать, какова была благодарность главного
шталмейстера, обманом получившего должность вместо моего отца; к этому
следует добавить, что в награду за преступление и дабы заставить его отказаться от
борьбы и отступить, он получил в управление Анжу, специально для него
возведенное в ранг крупного губернаторства, каковое впоследствии, вместе с
должностью, перешло к его наследникам. А вот пример совершенно иного
поведения. Королева и кардинал Мазарини, восхищенные преданностью и важными
услугами, оказанными им моим отцом, сочли необходимым вознаградить его,
дабы побудить других следовать его примеру, а быть может, и для того, чтобы
иметь право рассчитывать на него и в будущем. Королева и Мазарини
написали ему настолько любезные письма, что за любезностью этой угадывались их
тревога и растерянность, и поручили маркизу де Сен-Мегрену вручить их
моему отцу вместе с еще одним письмом, уполномочивавшим маркиза сделать
моему отцу некое предложение от имени Королевы и кардинала. Сен-Мегрену
было поручено предложить моему отцу на выбор либо жезл маршала
Франции, либо ранг иностранного принца73 — под предлогом нашего неоспоримого
родства (по крайней мере по женской линии) с домом Вермандуа, ведущим
свое происхождение от Карла Великого74. Отец отказался и от того, и от
другого. Сен-Мегрен, на правах друга, стал убеждать его, что, когда минует
опасность, он останется ни с чем, что чистое безумие отказываться от подобного
предложения, что для Буйонов подобная честь всегда была предметом
вожделений. «Для меня в этом нет ничего неожиданного, я слишком хорошо их
знаю, чтобы сомневаться в этом, — решительно ответил мой отец. — Я полагаю
также, что многие будут надо мной насмехаться, но никто не сможет сказать,
что ранг иностранного принца или маршальский жезл бросили тень на мою
репутацию или заставили меня поступиться честью. Если я соглашусь, ни у
кого не будет сомнений, что лишь милости двора побудили меня сохранять
верность долгу, а на это я никогда не пойду». Целых три дня пытался маркиз
уговорить его, но отец мой остался непоколебим. Он отослал почтительный,

Происхождение шапки, украшающей герб'Бриссаков...
67
но сдержанный ответ Королеве, где повторил уже сказанное Сен-Мегрену и
добавил, дабы Королева не сочла его отказ оскорбительным, что он никогда не
изменит своему долгу по отношению к сыну и вдове его государя. В таком же
духе, но с подчеркнутой гордостью, ответил он и кардиналу Мазарини. Однако
подобное благородство оказалось недоступно пониманию этого итальянца. А
может, и для Королевы оно тоже было непостижимо? Все случилось так, как и
предсказывал Сен-Мегрен: опасность осталась позади, и об отце больше не
вспоминали. Но и отец мой также не удостоил ни кардинала, ни Королеву чести
напомнить им о себе. Он нес службу и связанное с ней бремя расходов вплоть до
окончания смуты в государстве. Вот таким образом сбылось предсказание
Людовика ХШ о той важной роли, каковую может однажды сыграть Блэ,
сделанное им при назначении моего отца губернатором этой крепости.
Что представлял собой маркиз Теперь следует сказать несколько слов о Сен-Мег-
де Сен-Мегрен рене. Он именовался Эстюэр, и благодаря браку с
наследницей рода Коссад имена этих родов были соединены75. Это был в
высшей степени человек чести, что не мешало ему пользоваться расположением
Королевы-матери. Он командовал гвардейской ротой легкой кавалерии,
которую позже передал своему сыну, уже имевшему в своем командовании легкую
конницу Королевы-матери. Этот молодой фаворит, его сын, весьма, впрочем,
достойный уважения, уже немало для своего возраста повоевал и командовал
армией в Каталонии. Он был убит в сражении у заставы Сент-Антуан70.
Королева была очень огорчена его гибелью, и кардинал тоже. Они приказали
похоронить его в аббатстве Сен-Дени. Его бездетная вдова впоследствии вышла
замуж за герцога де Шона, посла и губернатора Бретани. Сестра этого молодого
фаворита вышла замуж за месье дю Брутэ, из рода Келэн, и имела от него
детей. Вторым браком она вышла за Ла Вогийона, посла в Испании и в других
странах, ставшего кавалером Ордена Святого Духа в 1688 году, но детей от
него не имела; о Ла Вогийоне мы еще будем говорить ниже. Титул графа де Ла
Вогийон он взял после женитьбы, по названию одного из владений своей жены
(его же имя было Бетула, а также де Фроманто). Сен-Мегрен, отец этой
женщины и молодого фаворита, которого надолго пережил, был зятем маршала де
Роклора и великим сенешалем Гиени; в 1661 году он стал кавалером Ордена
Святого Духа и скончался в 1671 году в возрасте восьмидесяти трех лет.
Во время торжеств, посвященных совершеннолетию, коронованию и
бракосочетанию Короля, отец мой оставался в Блэ. По случаю королевской свадьбы
отец устроил у себя великолепный прием для двора77. Много лет спустя он
вернулся, чтобы жить вместе со своими друзьями в Париже: друзей у него было
много, причем людей в высшей степени достойных, чью дружбу он заслужил
своей скромностью и тем, что никогда никому не причинял зла, а в ту пору,
когда находился в случае, старался быть в меру своих возможностей полезным.
Происхождение шапки, украша- От этого брака у моего отца была только одна
ющей герб Бриссаков, а позднее дочь78, очень красивая и добродетельная, которую
появившейся в гербах герцогов де 0н выдал за герцога де Бриссака, брата последней
Ла Тремуя и де Люксембурга жеНы маршала де Вильруа. Это она, сама того не

68
Мемуары. 1693
желая, увенчала герб Бриссаков шапкой, а позже их примеру последовали Ла
Тремуи и Люксембурга, имея для этого ничуть не больше оснований, чем
первые. Моя сестра гостила в Бриссаке вместе с супругой маршала де Ла Мейере,
теткой ее мужа по отцовской линии, особой кичливой и помешанной на
знатности своего рода. Она часто приводила мадам де Бриссак в галерею, где
висели портреты трех маршалов79, а также знаменитого графа де Бриссака, сына
первого из маршалов; на стенах красовались портреты еще каких-то предков,
о происхождении коих генеалогия умалчивает. Маршалына восхищалась
этими великими людьми, кланялась им и заставляла свою племянницу делать им
реверансы. Племянница, молодая, остроумная, насмешливая и очень
скучавшая в Бриссаке, шутки ради сказала маршалыне: «Тетушка, посмотрите-ка на
это благородное лицо! В нем есть что-то от старых итальянских князей, и я
уверена, если хорошенько поискать, то окажется, что он действительно
принадлежит к старинному итальянскому роду». «Боже, сколько у вас ума и вкуса,
милая племянница! — воскликнула маршалына. — Пожалуй, вы действительно
правы». Она смотрит на этот старинный портрет, внимательно в него
вглядывается или просто делает вид и тотчас же объявляет, что старикан —
родовитый итальянский князь, и спешит сообщить сию новость племяннику; тот
поднимает ее на смех. Тогда, немного поразмыслив, она решила, что мало толку
вести свою родословную от итальянского князя, если ничто не будет
напоминать об этом знатном родстве. Ей пришло в голову взять шапку, венчающую
гербы немецких князей, и чуть-чуть изменить ее, окружив короной; затем она
тайком послала в Анже за художником и приказала нарисовать шапку на
гербе, украшающем их кареты. Узнав об этом, месье и мадам де Бриссак
хохотали до упаду; но шапка осталась, и они долгое время называли ее «чепцом моей
тетушки». Лада, однако, в семье никогда не было: у месье де Бриссака были
слишком «итальянские» наклонности80. Разъезд был оформлен81 в присутствии
Месье Принца и засвидетельствован в Парламенте, и Месье Принц остался
хранителем документов, слишком важных для герцога де Бриссака, чтобы он мог
бестрепетно доверить их канцелярии Парламента; Месье Принц же обязался
передать их туда, в случае если месье де Бриссак вздумает нарушить хоть одно
из условий разъезда. Моя сестра умерла в 1684 году, назначив меня своим
единственным наследником. Ее мать скончалась в Париже в декабре 1670 года, так
же как и ее дочь от оспы, когда ее ожидало назначение статс-дамой Королевы.
Мадам де Монтозье, тогдашняя статс-дама, страдала в ту пору какой-то
странной болезнью, подтачивавшей и тело ее, и душу, и заставлявшей каждый день
ожидать конца. Но болезнь оказалась не столь скоротечной, как предполагали,
и первая жена моего отца умерла раньше, чем мадам де Монтозье.
Второй арак моего отца Горе утраты было велико, но отсутствие сыновей
побудило моего отца, несмотря на почтенный
возраст, вступить во второй брак. Ему нужна была женщина, чья красота
привлекла бы его, в чьей добродетели он мог бы быть уверен, и не самой первой
молодости, чтобы разница в летах была не столь разительной. Все эти столь
трудно соединимые качества он нашел в моей матери, которая вместе с маде-

Дуэль моего отца с маркизом де Бардом
69
муазель де Помпадур, ставшей впоследствии супругой маркиза де Сен-Люк,
находилась при герцогине д'Ангулем. Обе они уже наскучили пребыванием в
монастыре, матери же их отнюдь не стремились держать дочерей при себе.
Обе они состояли в родстве с овдовевшей герцогиней д'Ангулем, дочерью
месье де Ла Гиша, кавалера Ордена Святого Духа и главного начальника
артиллерии, которая взяла девушек к себе и выдала их замуж. Моя мать, урожденная
Л'Обепин, была дочерью маркиза д'Отрива, генерал-лейтенанта королевских
армий и армий Генеральных штатов Соединенных провинций и командующего
французскими войсками в Соединенных провинциях. Несчастье, постигшее
хранителя печатей маркиза де Шатонёфа, его старшего брата, заточенного в
Ангулемский замок, стоило ему Ордена Святого Духа, каковой он должен был
получить на Пятидесятницу 1633 года, и обещанного ему маршальского жезла.
Месье де Шаро, в присутствии которого кардинал де Ришелье отдал приказ
арестовать обоих братьев и который, как и почти все молодые дворяне того
времени, служил в мушкетерской роте в Голландии под командованием моего
деда и всегда называл его «мой полковник», тотчас же бросился предупредить
моего деда, игравшего в это время с фрейлинами Королевы. Тот ничем не
выдал своего волнения; но некоторое время спустя, сделав вид, что ему надобно
выйти по нужде, и попросив разрешения на некоторое время отлучиться,
бросился в конюшню, выбрал самую резвую лошадь и бежал в Голландию. Он
пользовался особой доверенностью принца Оранского, назначившего его
губернатором Бреды. Он женился на наследнице маркиза де Рюффека из старшей
ветви рода Вольвиров, мать которой была сестрой отца первого герцога де Мор-
темара; она была очень богата. Мой дед провел большую часть жизни в
Голландии, а умер в Париже в 1670 году. В октябре того же года мой отец вступил во
второй брак82. У него были все основания быть довольным своим выбором, он
нашел то, что искал: его жена была добродетельна, умна, обладала изрядным
здравым смыслом и хотела лишь одного — угождать ему, беречь его, заботиться
о его делах и наилучшим образом воспитывать его сына, то есть меня. А посему
отец хотел, чтобы она принадлежала только ему одному. Когда было решено
заменить статс-фрейлин Королевы придворными дамами, мадам де Монтеспан,
любившая своих родственников — тогда это еще было в моде, — добилась места
для моей ни о чем не подозревавшей матушки и сообщила ей об этом.
Посланный от ее имени дворянин не застал моей матери дома, но ему сказали, что дома
ее муж. Дворянин попросил разрешения его видеть и вручил ему письмо мадам
де Монтеспан, адресованное моей матери. Отец распечатал письмо и тотчас же
взялся за перо, чтобы написать ответ. Выразив благодарность мадам де
Монтеспан, он добавил, что в его возрасте он взял жену не для двора, а для себя, и
отдал письмо дворянину. По возвращении матушка узнала обо всем от отца.
Она была очень огорчена, но никогда и ничем не выдала своих чувств.
Дуэль моего отца с маркизом de Прежде чем закончить рассказ об отце, напомню
Бардом о двух наделавших много шума историях,
имевших место задолго до его второй женитьбы. Поводом для первой стала тяжба
между родственником месье де Варда и родственником моего отца, в которой

70
Мемуары. 1693
оба претендовали на один и тот же освободившийся бенефиций. Каждый из
них с таким жаром отстаивал права своего родственника, и распря зашла так
далеко, что Месье Принц взял с них слово вести себя благоразумно. Много
позже, когда дело было уже улажено, Месье Принц освободил их от данного
ему обещания, считая, что повода для раздора более не существует. Однако
история эта засела занозой у них в сердце. Вард никак не мог успокоиться и в
конце концов, по прошествии некоторого времени, послал вызов моему отцу.
Драться они условились у заставы Сент-Оноре, около полудня, когда там обычно
не бывает прохожих; а чтобы дуэль выглядела случайностью и по времени, и
по всему прочему, было решено, что карета месье де Варда перегородит
дорогу карете моего отца и что господа, вмешавшись в ссору кучеров, выйдут из
карет, каждый со своим секундантом, и начнут дуэль. Дело было в эпоху
Регентства, и отец мой был намного старше Варда83. Утром отец посетил Месье
Принца и многих важных должностных лиц из числа своих друзей, а затем
отправился в Пале-Рояль засвидетельствовать свое почтение Королеве. Выйдя от
Королевы, он сделал вид, что намерен отправиться с визитами в Марэ вместе с
маршалом де Грамоном. Когда они уже спускались по лестнице, отец
притворился, будто забыл что-то наверху, извинился, поднялся наверх, а
спустившись, увидел Ла Рок Сен-Шамарана, храброго и очень преданного ему
дворянина, командира кавалерийского полка, который должен был быть его
секундантом, и оба они, сев в карету, направились к заставе Сент-Оноре. Вард,
ожидавший их на углу улицы, подъезжает к карете моего отца, задевает ее и
перегораживает ему дорогу; кучер Варда хлещет лошадей кнутом, кучер отца
отвечает тем же; кареты останавливаются, господа выходят и вытаскивают
шпаги из ножен. Счастье было на стороне моего отца. Вард упал и был
обезоружен. Отец хотел, чтобы Вард просил пощады, но тот отказался. На что мой
отец объявил, что в таком случае изуродует ему лицо. Вард ответил, что
благородство не позволит ему этого сделать, и признал себя побежденным. Тогда
отец помог ему подняться и пошел разнимать секундантов. По случайности
карета отца оказалась ближе к месту поединка, и Вард поспешил сесть в нее.
Мой отец и Ла Рок Сен-Шамаран сели вместе с ним и отвезли его домой. Он
был ранен в руку и в дороге почувствовал себя дурно. Как и следует
мужественным людям, они учтиво распрощались, и отец мой отправился домой.
Мадам де Шатийон, впоследствии супруга герцога Мекленбургского, которая в
ту пору жила в одном из последних домов у заставы Сент-Оноре, услышав
шум и крики кучеров, выглянула в окно и стала спокойно наблюдать за
поединком. Слух о нем не замедлил распространиться. Королева, Месье, Месье
Принц и прочие высокопоставленные лица посылали к отцу справиться о его
здоровье; вскоре он сам отправился в Пале-Рояль и застал там Королеву в
окружении придворных дам. Нужно ли говорить, что на него посыпался град
вопросов и что ответы его были прекрасно подготовлены. А пока отец
выслушивал все эти комплименты, бедного Варда по приказу Королевы отвезли в
Бастилию и продержали там десять или двенадцать дней. Мой отец не таился,
регулярно появлялся при дворе и везде находил прекрасный прием. Так
завершилось это дело, зачинщиком коего считался Вард, а истинной его сути

Мой отец возмущен некоторыми высказываниями...
71
так никто никогда и не узнал. Вард был удручен своей неудачей, а заточение в
Бастилии оставило в его душе горькую обиду. С тех пор он виделся с моим
отцом только перед смертью. Опала вынудила его долгие годы жить в
Лангедоке84. Вернувшись в Париж, он прожил недолго и в 1688 году скончался
после продолжительной и тяжелой болезни. Незадолго до смерти он послал за
моим отцом и просил его прийти. Он окончательно с ним помирился и просил
навещать его; отец просьбу выполнил и часто бывал у него в то немногое
время, что ему еще оставалось жить.
Мой отец возмущен некоторыми Второе происшествие могло иметь такой же фи-
высказываниями, каковые месье нал, как и первое, но, к счастью, исход его оказал-
де Ларошфуко позволил себе по его ся более благополучным. Вышли в свет «Мемуа-
адресу в своих «Мемуарах» рЫ» месье де Ларошфуко;85 моему отцу было
интересно, как там изображена история его времени. Из этих «Мемуаров» он
узнал, что, оказывается, он обещал Месье Принцу встать на его сторону, но не
сдержал слова, что невозможность иметь в своем распоряжении Блэ, как на
то рассчитывал Месье Принц, нанесла огромный урон его партии.
Привязанность, чтобы не сказать более, месье де Ларошфуко к мадам де Лонгвиль ни
для кого не является тайной86. Находясь в Бордо, эта принцесса засыпала
моего отца письмами, полагая таким образом соблазнить его; надеясь достичь
большего своими прелестями и своим красноречием, она сделала все
возможное, чтобы получить согласие на свидание, и была до глубины души
оскорблена тем, что ничего не добилась. Придворные успехи его счастливого сына
возвратили блеск имени Ларошфуко, но не могли вернуть былого положения
опальному и разоренному герцогу, который оказался не в состоянии забыть,
как могло бы измениться положение его приверженцев, имей они в своем
распоряжении Блэ, и этим рассказом он отомстил, как мог, за себя и за мадам де
Лонгвиль. Мой отец был так уязвлен этой чудовищной клеветой, что тотчас
же схватился за перо и написал на полях: «Автор солгал». Не
удовлетворенный сделанным, он отправился к книгоиздателю и не без труда отыскал его,
так как только что напечатанная книга не продавалась еще в книжных лавках.
Он выразил желание видеть все экземпляры этой книги, просил, сулил
вознаграждение, угрожал и в конце концов, добившись своего, взял перо и на полях
каждого экземпляра сделал ту же надпись. Можно себе представить
изумление книгоиздателя, который поспешил уведомить месье де Ларошфуко о том,
что произошло с его книгой. Нетрудно догадаться, до какой степени это его
оскорбило. История наделала много шуму, виновником коего в гораздо
большей степени был мой отец, чем автор и его друзья: на стороне отца была
истина, причем истина еще не устаревшая и не забытая. Друзья пытались
решить все полюбовно, но отец мой хотел публичного удовлетворения. Однако
вмешался двор, начинавший весьма благосклонно относиться к сыну герцога,
и в конце концов, извинения, похвалы и благодарности вынудили моего отца
довольствоваться тем, что он написал на полях книги и говорил в частных
беседах87. Некоторые утверждали, что причиной этого недоразумения явился
тайный приезд в Париж Мадам Принцессы, желавшей добиться освобожде-

72
Мемуары. 1693
ния своих сыновей88 и лично представившей в Большую палату Парламента
свою просьбу, поддержанную моим дядей, который, из родственных чувств,
не мог отказать ей в этой услуге. Сие позволило надеяться, что он
присоединится к их партии (чего он, как известно, никогда не делал) и, имея большое
влияние на моего отца, находящегося в Блэ, уговорит его действовать, вместе
со своим гарнизоном, в интересах принцев. Эти разговоры не вызвали иной
реакции кроме той, что заслуживали, ибо невозможно было оспаривать
известное стольким тогда еще здравствовавшим людям, занимавшим видное
положение, непосредственно участвовавшим в тех событиях и знавшим истину,
каковую до того момента никто не ставил под сомнение. Постепенно шум и
толки, вызванные этой историей, стихли, а на большее мой отец и не мог
рассчитывать. Однако ни отец, ни сын Ларошфуко так никогда этого моему
отцу и не простили, ибо, как известно, собственные обиды забываются легче,
чем те, что вы сами нанесли другому.
Здоровый телом и духом, мой отец прожил долгую жизнь. Он не был
обласкан двором, но Король считал своим долгом выказывать ему уважение, к
его мнению прислушивались министры, а месье Кольбер считал его своим
другом: добродетель в ту пору еще имела некоторую цену. Наиболее
влиятельные из придворных, даже те, что были много моложе, посещали его и
нередко обедали у него в доме, где мне и случалось их видеть. Кроме
нескольких особо близких друзей, у него было множество приятелей и знакомых
среди представителей всех сословий, поддерживавших с ним отношения до
последних дней его жизни. Гостей неизменно ждал прекрасный стол, и отец
никогда не обедал в одиночестве. В Блэ авторитет его был столь непререкаем,
что, даже когда он находился в Париже, малейшие его распоряжения
выполнялись беспрекословно. Если в его штабе оказывалось вакантное место, Король
посылал ему список претендентов; иногда отец выбирал одного из их числа, а
бывало, и сам называл нового кандидата. Ему ни в чем не было отказа.
Случалось, он снимал тех, кем был недоволен. Так он сместил одного майора и одного
провинциального наместника89, а на место последнего по просьбе одного из
своих близких друзей поставил офицера по имени Асторг, двадцать лет назад
оставившего службу и удалившегося в свою провинцию. Такой власти не было ни у
кого из губернаторов, и Король говорил, что после тех услуг, кои мой отец
оказал ему на посту губернатора Блэ в самые тяжкие для него времена, естественно
и справедливо предоставить ему там полную свободу действий.
Мой отец до конца дней хранит До конца дней отец скорбел о Людовике XIII,
благодарную память о Людови- никогда не мог вспоминать о нем без слез, никог-
ке XIII да не называл его иначе как «Король, мой
государь», никогда не пропускал торжественной заупокойной мессы 14 мая90 в
аббатстве Сен-Дени или в Блэ, если в ту пору находился там. Всякий раз, когда
отец говорил о Короле, в его голосе звучали почтение, признательность, даже
нежность; он бывал счастлив, рассказывая о личных подвигах Людовика ХШ и
его добродетелях, и, прежде чем представить меня Королю, повел меня 14 мая в
аббатство Сен-Дени. Мне кажется, эти трогательные и прекрасные черты позво-

Король и принц Оранский во Фландрии; положение их армий
73
ляют мне наилучшим образом завершить рассказ о моем отце. Он негодовал,
если, придя в Сен-Дени, оказывался в одиночестве. Не получив ничего от своих
родных, он питал нежную признательность к Людовику ХШ не только за свое
положение, должности и богатство, но и за его доброту, его отцовское
стремление сформировать его характер, за его полное и искреннее к нему доверие. Вот
что он утратил со смертью государя и вот о чем не переставал скорбеть,
оставшись равнодушным к переменам в своем положении.
Отдав последний долг отцу, я, будучи капитаном в Королевском Руссильон-
ском полку, отбыл в Монс, к месту его дислокации. Командовал полком мэнс-
кий дворянин Монфор, прекрасный офицер, в подчинении которого
находились все карабинеры, составлявшие отдельную бригаду, позже, специально для
месье дю Мэна, превращенную в корпус. Пюиробер, дворянин из Ангумуа, чьи
земли находились близ Рюффека, был там подполковником, а д'Аши, из
весьма известного в Пикардии рода Карвуазен, — капитаном с правом
командования полком. Трудно сыскать более порядочных и более отличных друг от
друга людей. Первый был милейший человек, третий — очень живой и бойкий,
второй же всегда и везде оказывался душой общества; и первый, и особенно
третий, блистали умом. Майор приходился братом Монфору. Полк состоял из
образовывавших четыре эскадрона двенадцати рот по пятьдесят всадников,
одетых в красно-синие и серые мундиры, в каждой. Я был в прекрасных
отношениях со всеми командирами, и они были со мной неизменно вежливы и
почтительны. Я сделал все возможное, чтобы сохранить подобное к себе
отношение, в результате чего командовавший полком в отсутствие Монфора д'Аши,
который был на ножах с Пюиробером и ни за что не хотел находиться где бы
то ни было с ним рядом, бывая у меня, мирился с его присутствием, хотя они
по-прежнему не разговаривали друг с другом. Наша бригада, примыкавшая к
первой линии пехоты с левого фланга, состояла из нашего полка, полка
герцога де Ла Фейада и полка Квадта, который командовал бригадой, так как
Монфор командовал карабинерами. Армия встала на позиции, и я отправился
засвидетельствовать свое почтение генералам и принцам.
Король и принц Оранский во 18 мая Король вместе с придворными дамами от-
Фландрии; положение их армий был в Ле-Кенуа, где пробыл восемь или десять
дней, затем отправил дам в Намюр, а сам 2 июня возглавил армию маршала де
Буффлера, которая седьмого дня того же месяца стала лагерем в Жамблу, и
таким образом ее левый фланг оказался в полулье от правого фланга месье де
Люксембурга, и они могли беспрепятственно сообщаться друг с другом. Принц
Оранский, расположившийся в аббатстве Парк91, был лишен возможности
получать продовольствие и не мог оттуда выйти, не рискуя оказаться тотчас же
атакованным обеими армиями Короля. Спешно были возведены
оборонительные сооружения, но принц Оранский не мог простить себе, что позволил так
легко загнать себя в угол. Позже стало известно: он не раз писал своему
близкому другу принцу де Водемону, что погиб и лишь чудо может его спасти. Его
армия была малочисленней любой из двух армий Короля в отдельности,
полностью обеспеченных транспортом, продовольствием, артиллерией и,
следовательно, обладавших всеми преимуществами в ведении кампании.

74
Мемуары. 1693
Внезапный отъезд Короля в Вер- Позиции, занимаемые обеими армиями,
позволять, Монсеньора и маршала де ли блистательно провести все военные операции
Буффлера — на Рейн, а Месье — и иметь в запасе еще добрых четыре месяца, что-
на побережье gM полностью воспользоваться их результатами.
Однако 8 июня Король внезапно объявил месье де Люксембургу, что он
возвращается в Версаль, а Монсеньора с большим отрядом и маршала де
Буффлера посылает в Германию. Маршал де Люксембург буквально онемел от
удивления. Он почтительно заметил Королю, что сейчас есть возможность без
труда взять укрепления принца Оранского и окончательно разбить его силами
одной из двух армий, а при помощи второй закрепить результаты победы,
пользуясь преимуществами летней погоды и отсутствием вражеской армии
впереди. Он пытался убедить Короля, что совершенно реальная возможность
одержать такую большую победу сейчас предпочтительнее отдаленной
перспективы одолеть в Гейльбронне принца Людвига Баденского. Он пытался
доказать, что маршалу де Лоржу будет легче завладеть Германией, если импер-
цы отправят значительные силы во Фландрию, коих все равно будет
недостаточно; а если они не пошлют туда своих войск, то Нидерланды останутся в
полной власти обеих армий Короля. Но решение было принято. Люксембург,
в отчаянии от того, что теряет возможность легко и блистательно завершить
столь важную кампанию, встал перед Королем на колени, но так ничего и не
добился. Ранее мадам де Ментенон безуспешно пыталась воспрепятствовать
отъезду Короля на позиции, ибо опасалась его отлучек; счастливое начало
кампании могло побудить Короля остаться, дабы лично стяжать лавры столь
прекрасной победы; ее слезы при расставании, письма, которые она писала ему
после его отъезда, оказались сильнее насущнейших государственных и
военных интересов и желания славы. Вечером того рокрвого дня, возвратившись к
себе, месье де Люксембург, удрученный и подавленный, рассказал обо всем
маршалу де Вильруа, Месье Герцогу, месье принцу де Конто и своему сыну; те
не могли поверить своим ушам и пришли в отчаянье от решения Короля. На
следующий день, 9 июня, никто еще о нем ничего не знал. Случилось так, что
я шел один к месье де Люксембургу, как часто это делал, чтобы узнать, как
обстоят дела и каковы планы на следующий день. Я был очень удивлен,
никого не увидев и узнав, что все находятся в ставке Короля. В недоумении
остановив лошадь, я пытался найти объяснение столь странному факту, не зная,
следует ли мне поворотить назад или же отправиться в армию Короля, когда
вдруг увидел ехавшего из нашего лагеря месье принца де Конто. Он тоже был
один, его сопровождали только паж и конюх, который вел в поводу лошадь.
«Что вы тут делаете?» — спросил он, подъезжая ко мне, и, посмеявшись над
моим удивлением, добавил, что едет прощаться с Королем и мне рекомендует
сделать то же самое. «Что значит прощаться*» — ответил я. Принц тотчас же
приказал пажу и конюху следовать за ним на некотором расстоянии и
посоветовал мне отдать такое же приказание сопровождавшим меня пажу и лакею, а
затем, покатываясь со смеху, рассказал о решении Короля вернуться в
Версаль. Поскольку я, несмотря на молодость, не внушал ему недоверия, он не
отказал себе в удовольствии поиздеваться над этим решением. Я буквально

Поражение Тилли
75
обратился в слух и, почти потеряв дар речи от изумления, лишь изредка
вставлял кое-какие вопросы. Пока мы таким образом беседовали, навстречу нам
показались возвращавшиеся из ставки Короля генералы. Мы подъехали к ним,
и тотчас же оба маршала, Месье Герцог, месье принц де Конти, принц де Тэн-
гри, Альберготти, Пюисепор отъехали в сторону, спешились и добрых
полчаса беседовали, а точнее изрыгали проклятия, после чего сели в седла и
каждый поехал своей дорогой. Месье герцог де Шартр вернулся позже; чтобы
успеть приехать вовремя, мы, месье принц де Конти и я, не стали на сей раз
мешкать и двинулись дальше, продолжая обсуждать столь странное и столь
неожиданное событие. Наконец мы прибыли к Королю; лица всех
собравшихся выражали удивление и даже негодование. Почти тотчас же объявили, что
обед подан. Месье принц де Конти пошел наверх попрощаться, а так как
Король в этот момент спускался по лестнице, ведущей в обеденный зал, герцог
де Ла Тремуй велел мне тоже подняться, чтобы попрощаться с Королем, что
я и сделал. На середине лестницы Король на минуту задержался, и я
удостоился чести услышать из уст государя пожелание удачной кампании. Король
сел за стол, а я вернулся к месье принцу де Конти, и мы, сев в седла, поехали
назад. Месье принц де Конти был со мной крайне любезен, и на то у него была
своя причина. Он сказал, что, быть может, это не слишком учтиво, но он
попросит меня заехать с ним к Месье Принцу и подождать его, ибо, прежде чем
попрощаться, ему хотелось бы кое о чем с ним переговорить. Он пробыл у
Месье Принца около трех четвертей часа. По дороге в лагерь мы не говорили
ни о чем, кроме этой новости, лишь сегодня ставшей всем известной; Король и
Монсеньор на следующий день отбыли в Намюр, откуда последний выехал в
Германию, а государь в сопровождении дам вернулся в Версаль и более на
границе уже не появлялся. Отъезд Короля произвел не поддающееся
описанию впечатление на всех, в том числе и на солдат, и даже на местных жителей.
Генералы говорили об этом тихо между собой, а офицеры — открыто и с
нескрываемым возмущением. Враги не могли и не хотели скрывать свою
радость. То, что говорилось во вражеском стане, не шло ни в какое сравнение с
тем, что обсуждалось и в армии, и в городах, и даже придворными, каковые
обыкновенно бывали счастливы вновь оказаться в Версале, но на сей раз
считали делом чести высказать свое возмущение. Стало также известно, что принц
Оранский написал Водемону, что некая, никогда ранее не обманывавшая его
рука, известила об отбытии Короля, но сие настолько невероятно, что он не
смеет в это поверить; а во втором письме он сообщал, что в спасении больше
нет никаких сомнений, что это совершенно немыслимое чудо, ибо только чудо
могло спасти и его армию, и Нидерланды. А тем временем Король с
придворными дамами двигался по направлению к Версалю, куда и прибыл 25 июня.
Поражение Тилли 14 июля месье де Люксембург, отправив из
аббатства Хейлиссем92, где стоял лагерем, на
рекогносцировку своих фуражиров, узнал о продвижении шеститысячного
кавалерийского корпуса Тилли, намеревавшегося перекрыть подходы его
продовольственным обозам. Наш полководец тотчас же приказал ночью поднять по тревоге

76
Мемуары. 1693
сорок четыре эскадрона с правого фланга и стоявших поблизости драгун и
вместе с принцами выступил навстречу врагам. Нагнать их, однако, удалось только
утром, так как, предупрежденные одним из монахов аббатства, они повернули
назад. Вражеский корпус стоял на окруженной оврагами возвышенности. Мар-
сэн, шевалье дю Розель и младший офицер лейб-гвардии Сангине
одновременно двинули свои отряды с трех сторон. Сангине слишком поторопился и был
сброшен с лошади и убит; герцог де Монфор, который находился рядом с ним и
скакал впереди отряда легкой конницы, был очень опасно ранен шестью
сабельными ударами; трепанация черепа сохранила ему жизнь, но он навсегда остался
изуродован шрамами. Бросившегося на помощь Тианжа тяжело ранили свои,
приняв из-за причудливой одежды за врага. Атака была столь бурной, а враг
столь стремительно обратился в бегство, что почти никто не был взят в плен.
Юи сдается маршалу де Вильруа Затем маршал де Вильруа со значительным
войском двинулся на штурм Юи, а остальная часть
армии во главе с месье де Люксембургом прикрывала наступление. Операция
была закончена в три дня;93 убиты были лишь несколько солдат и помощник
военного инженера. Я видел, как крепость покидал довольно разношерстный
гарнизон. Наши офицеры очень внимательно приглядывались к проходящим
перед маршалом де Вильруа солдатам, так как капитуляция давала им
возможность обнаружить дезертиров. Я посетил крепость, вновь назначенный
комендант которой поступал в подчинение к губернатору Намюра Гискару.
После нескольких дневок воссоединившаяся армия встала лагерем в Лекси, в
трех лье от Льежа. По прибытии на место каждому батальону приказали
запастись большим количеством фашин, из чего было сделано заключение, что
армия двинется к Льежу. В течение суток все пребывали в этом убеждении.
Но на следующий день, 28 июля, ночью было приказано сжечь все фашины и
приготовиться к выступлению. Действительно, рано утром, по очень сильной
жаре, армия выступила и, преодолев теснину у Варемма, сделала остановку.
Тогда я вместе с довольно большой группой офицеров Королевского Руссиль-
онского полка и других полков нашей бригады устроился в каком-то сарае,
чтобы перекусить в холодке. Когда мы уже заканчивали нашу трапезу,
появились вернувшиеся из разведки корнет моей роты Буассьё и капитан из нашего
полка Ле Февр, бывший свинопас, благодаря уму и храбрости дослужившийся
до этого чина, но, несмотря на почтенный возраст, так и не научившийся ни
читать, ни писать. Это был один из лучших разведчиков королевских войск, и
не было случая, чтобы он не обнаружил местонахождение врага и не доставил
о нем самых точных сведений. Мы все, в том числе и генералы, любили,
уважали и ценили его. Буассьё радостно сообщил нам, что скоро мы увидим врага,
что они обнаружили его лагерь по эту сторону Жета и что наверняка дело
будет серьезным. Вдохновленные полученным известием, мы сели в седла,
предоставив Буассьё расправляться с тем, что еще оставалось съедобного.
Некоторое время спустя мы встретили бригадного генерала Марсэна, и тот
подтвердил сказанное корнетом. Я пошел на мельницу Варемма, где уже собрались
почти все военачальники во главе с Месье Герцогом и маршалом де Жуайё-

Сражение при Неервиндене
77
зом, в то время как месье де Люксембург вместе с месье герцогом де Шартром
и месье принцем де Конти отправились вперед. Осведомившись о новостях, я
вернулся в свой полк. Вот описание сражения, которое я сделал на
следующий день после битвы и отослал моей матушке и кое-кому из друзей.
Сражение при Неервиндене В понедельник 27 июля маршал де Жуайёз
получил приказ оставить лагерь Лекси в трех лье от
Льежа и вместе с генерал-лейтенантом Моншеврёем, бригадным генералом
Праконталем, двумя пехотными бригадами и несколькими кавалерийскими
полками идти на соединение с частями, которыми командовал Лавалетт, и
дать отпор врагам, потребовавшим контрибуций от обитателей окрестностей
Арраса и Лилля. Во вторник 28-го армия снялась с позиций и во главе с двумя
маршалами94 двинулась к крохотному городку Варемм, через который ранее
уже прошел отряд маршала де Жуайёза. Когда передовые части были уже в
полулье за городом, поступили донесения, что армия принца Оранского стоит
по эту сторону Жета, маленькой речки с высокими и обрывистыми берегами,
которую лишь в немногих местах можно перейти вброд, и что армия эта
находится в полулье от маленького городишка Леве или Ло, представляющего
собой небольшую крепость среди болот по ту сторону Жета, которая не имеет ни
малейшего отношения к Лоо, загородному дому принца Оранского,
расположенному далеко отсюда, в Голландии. Месье де Люксембург, маршал де Виль-
руа, месье герцог де Шартр, месье принц де Конти и кое-кто еще в
сопровождении вооруженного отряда решили сделать рекогносцировку, дабы
убедиться в истинности полученных донесений. Полтора часа спустя оставшийся во
главе армии маршал де Жуайёз, который вместе с Месье Герцогом поднялся,
чтобы лучше видеть происходящее вокруг, на вареммскую ветряную
мельницу, получил приказ месье де Люксембурга идти к нему вместе с армией и
своим ранее выделенным отрядом. Вернувшийся месье принц де Конти
подтвердил уже имевшиеся сведения о расположении вражеских войск и взял на.
себя командование пехотой, некоторые подразделения коей еще только
выходили из теснины Варемма. Армия шла очень быстро, делая, однако, время от
времени короткие остановки, чтобы подождать отстающую пехоту, и к восьми
часам вечера вышла на равнину в трех лье за Вареммом, где войска были
выстроены в боевом порядке. Потом, построившись в колонны, они
приблизились к врагу еще на четверть лье и не меняли построения до утра, пока
подтягивались пехота и артиллерия. Надо было видеть, как ликовали отшагавшие
восемь лье солдаты, как они горели желанием схватиться с врагом, в лагере
которого всю ночь слышались шум и движение, позволявшие опасаться, что
готовится отступление. Около четырех часов утра заговорила первая
вражеская пушка; наши батареи, расположенные слишком далеко одна от другой,
были приведены в боевую готовность лишь час спустя, и, когда с обеих сторон
началась яростная канонада, стало ясно, что дело будет жарким. Вражеские
войска занимали все возвышенности и две деревни, одну справа, другую слева,
где они и укрепились. Длинный ретраншемент со множеством маленьких
редутов наверху шел от одной деревни до другой, вплоть до глубокого оврага

78
Мемуары. 1693
справа, и выбить их оттуда можно было, лишь пройдя между двух деревень,
расстояние между которыми было слишком мало, чтобы вести наступление
широким фронтом; а потому войска пришлось выстроить в несколько линий,
что облегчало врагу возможность прорыва, особенно на нашем левом фланге;
а тем временем их батареи, размещенные много удачнее наших и стоявшие
очень близко одна от другой наверху ретраншемента между двумя деревнями,
осыпали ядрами нашу кавалерию, которая, как я уже говорил, не могла
развернуться в узком проходе. По приказу маршала де Вильруа месье принц де
Конти с большим количеством пехоты атаковал деревушку справа, она
называлась Нижний Ланден. Генерал-лейтенанта Фёкьера, коему нельзя было
отказать ни в способностях, ни в храбрости, обвинили в том, что он не пожелал
сдвинуться с места. А тем временем Моншеврёй, под командой маршала де
Жуайёза, не слезая с лошади, сорвал первую рогатку, атаковал
расположенную слева от нас деревушку Неервинден, которая и дала название этому
сражению. Моншеврёй был убит, его заменили генерал-лейтенант Рюбантель и
герцог Бервик, который был взят в плен. Обе атаки, как с правого, так и с
левого фланга, были решительно отбиты, и, если бы не принц де Конти, на
правом фланге началась бы паника. Месье де Люксембург, видя, что пехота
практически отброшена на исходные позиции, приказал кавалерии двинуться
рысью вперед, чтобы попытаться взять первую линию укреплений либо
прорваться между двумя деревнями. Блокировавшая подступы к обеим деревням
вражеская пехота позволила нашей кавалерии подойти ближе, чем на
пистолетный выстрел, а потом в нужный момент дала такой залп, что обезумевшие
лошади стремительно помчались назад. Вернув кавалерию на позиции,
офицеры и генералы дважды возобновляли яростную атаку, и оба раза безуспешно.
Месье де Люксембург, конечно, не рассчитывал, что кавалерия возьмет
укрепления, на которые даже пехотинцы могли вскарабкаться лишь с большим
трудом. Но он надеялся, что отчаянная общая кавалерийская атака заставит
врага покинуть укрепления. Однако, убедившись, что ни кавалерия, трижды
отбитая от первой линии укреплений, ни пехота, дважды отбитая от обеих
деревень, ничего не могут сделать, хотя уже в течение четырех часов
непоколебимо стоят под чудовищным огнем противника и лишь плотнее смыкают
ряды, когда падают их товарищи, он решил отвести кавалерию в некоторое
подобие укрытия, куда ядра могли долетать только рикошетом и где она
оставалась более получаса. Там же, совсем рядом с кавалерией и впереди
Королевского Руссильонского полка, собрались три маршала, три принцаУ5, Аль-
берготти и старший сын месье де Люксембурга герцог де Монморанси, ранее
именовавшийся принцем де Тэнгри. После бурного и довольно
продолжительного совещания они разъехались в разные стороны. Французские и
швейцарские гвардейцы во главе с месье принцем де Конти получили приказ идти
следом за кавалерией прямо на расположенную слева от нас деревушку
Неервинден, которую яростно атаковали. Когда они прорвались через сады и огороды
и овладели несколькими укрепленными домами, в бой вступили карабинеры,
королевская гвардия и вся кавалерия. Наши эскадроны неслись через
обвалованные рвы, заборы, сады, заросли хмеля, сараи, проломы в стенах домов, в то

Сражение при Неервиндене
79
время как в центре деревни наша пехота то отчаянно нападала, то отражала
атаки врага. Тем временем Аркур, чей небольшой корпус, к которому
присоединился Гискар, стоял в шести лье отсюда, то ли услышав звуки боя, то ли
получив приказ месье де Люксембурга, повел своих солдат к месту сражения,
и головная часть его корпуса уже показалась на равнине, слева от Неервинде-
на, хотя еще и на значительном от него расстоянии. В этот момент кавалерия,
вырвавшись из узких деревенских улочек на равнину, начала перестраиваться
в боевой порядок. Все это внесло смятение в ряды врагов, которые начали
отступать за первую линию укреплений и покидать деревню, в то время как
местный священник, вскарабкавшись на колокольню своей церкви, наблюдал
за ходом долгого и жестокого сражения. Еще не принимавшая участия в бое
вражеская кавалерия появилась из-за первой линии укреплений и из-за
деревни, в боевом порядке двинулась на равнину, где начинала сосредотачиваться
наша конница, и сумела смять наши отборные, до сих пор не знавшие
поражений части, которые, выбравшись на равнину из узких проходов между домами
деревни, еще не успели выстроиться в должном боевом порядке. Честь этой
успешной атаки принадлежала гвардейцам принца Оранского и месье де Во-
демона, а также двум английским полкам. Но им не удалось вклиниться в
позиции и заставить хоть на шаг отступить легкую конницу королевской
гвардии, которая, вырвавшись на равнину, сумела занять более удачные позиции,
чем другие части. В мгновение ока сомкнув ряды, она буквально начала
творить чудеса, а тем временем оставшаяся часть кавалерии выходила из деревни
и выстраивалась в боевом порядке. Месье герцог де Шартр не раз ходил в
атаку во главе славных эскадронов королевской гвардии, сохраняя
присутствие духа и мужество, достойные его высокого происхождения, и во время
одной из атак едва не попал в плен. Его бывший воспитатель маркиз д'Арси
сражался рядом с ним с хладнокровием старого солдата и всем пылом
молодости, так же, как ранее в битве при Стенкерке96. Месье Герцог, которого
считают организатором последней попытки французских и швейцарских
гвардейцев овладеть деревней Неервинден, все время был в гуще сражения. Тем
временем вся наша кавалерия вышла на равнину, построилась в боевые ряды
и после пяти атак сломила яростное сопротивление вражеской кавалерии,
оттеснила ее к берегу Жета и столкнула в реку; бессчетное число всадников
утонуло, не сумев выбраться на противоположный берег. Месье принц де
Конто, наконец-то захвативший всю деревню Неервинден, где он был контужен в
бок и получил сабельный удар по голове, от которого его спас шлем, встал во
главе кавалерийского отряда, находившегося ближе всех к деревне, и, зайдя с
фланга, взял первую линию укреплений, а затем с помощью пехоты, уже
полностью овладевшей деревней, обратил в бегство тех, кто еще скрывался за
длинной линией укреплений. Но так как атака пехоты и находившейся
довольно далеко от ретраншемента кавалерии нашего левого фланга была
недостаточно стремительной, отступление врага, хотя и весьма поспешное, было не
лишено красоты. Где-то между четырьмя и пятью часами пополудни все было
кончено после двенадцати часов сражения под безжалостно-жгучими лучами
летнего солнца.

80
Мемуары. 1693
Здесь я на некоторое время прерву свое повествование, чтобы сказать
несколько слов о себе самом. Я находился в третьем эскадроне Королевского
Руссильонского полка, которым командовал первый капитан полка, всеми нами
любимый отважный пикардийский дворянин по имени Гранвилье. Другой
капитан, Дю Пюи, находившийся справа от нашего эскадрона, желая оказать
мне честь, уговаривал меня занять его место, но я предпочел этого не делать.
Он был убит во время одной из пяти наших атак. Меня сопровождали два
дворянина: один — мой бывший воспитатель и в высшей степени достойный
человек, другой — берейтор моей матери; пять конюхов с запасными
лошадьми и камердинер. Во время трех первых атак я скакал на великолепном
караковом жеребце с подрезанным хвостом, с которого не слезал с четырех часов
утра. Почувствовав, что конь слабеет, я обернулся, чтобы спросить свежую
лошадь, и обнаружил, что мои дворяне исчезли. Позвали моих людей,
оказавшихся довольно близко от эскадрона, и мой камердинер Бретонно,
служивший мне почти что с детства, довольно резко сказал, что может подать мне
свежую лошадь ничуть не хуже, чем эти давно исчезнувшие господа. Я
пересел на прекрасную серую лошадь, на которой ходил еще в две атаки.
Отделался я в общей сложности пустяками: перерезанной шлеей моего
короткохвостого жеребца и порванным золотым позументом на моем голубом мундире. Мой
воспитатель был рядом со мной; но в первой же атаке его лошадь закусила
удила и понесла, так что, если бы сначала д'Аши, а потом один лейтенант не
остановили ее, он бы дважды мог оказаться среди врагов. Его лошадь была
ранена, он взял другую. Однако неудачи преследовали его: он потерял парик и
шляпу; кто-то дал ему широкополую шляпу какого-то испанца, но он не
обратил внимания на прикрепленный к ней опознавательный знак, из-за чего едва
не был убит своими. В конце концов он добрался до наших обозов и там
дожидался сведений об исходе сражения и участи своего воспитанника. Что
касается другого, того, что исчез сразу, даже не поучаствовав в деле, то он
объявился, когда все было давно кончено и я собирался перекусить вместе с
офицерами полка и бригады, и, подойдя ко мне, потребовал похвал за то, что так
своевременно привел мне свежую лошадь. Подобная наглость настолько
поразила и возмутила меня, что я не ответил ему ни слова и с тех пор никогда
более с ним не разговаривал; поняв, из какого теста этот малый, я по
возвращении из армии тотчас же от него избавился. Днем ранее мои люди, узнав о
предстоящем сражении, раздобыли где-то баранью ногу и бутылку вина.
Утром я расправился с ней с помощью наших офицеров, которым, как и мне,
накануне не удалось поужинать, и, естественно, все мы были здорово голодны.
Уже заканчивая нашу трапезу, мы вдруг заметили вдали на равнине двух
вьючных лошадей, накрытых чем-то желтым, и двух или трех всадников рядом.
Один из офицеров поехал им навстречу и, приблизившись, узнал моего
дворецкого, которого и привел, к нашему великому удовольствию, вместе с его
обозом. И тут впервые за всю кампанию д'Аши и Пюиробер от души
расцеловались и выпили за здоровье друг друга. Храбрость и самообладание,
выказанные Пюиробером во время сражения, настолько восхитили д'Аши, что он
поспешил сказать ему об этом, и с тех пор они стали друзьями. Они оба были

Сражение при Неервиндене
81
моими друзьями, и их примирение доставило огромное удовольствие и мне, и
всем офицерам полка. Мой камердинер, к счастью, не забыл сунуть в карман
чернильницу и клочок бумаги, на котором я написал несколько слов моей
матери и тотчас же отправил записку с лакеем; однако множество
непредвиденных обстоятельств задержали ее в пути, и моя любящая матушка еще
лишние сутки пребывала в смертельной тревоге. Подкрепившись, я и кое-кто из
старших офицеров решили осмотреть место сражения и в первую очередь
вражеские укрепления. Совершенно непостижимо, каким образом за столь
короткое время, большая часть которого приходилась на ночь, они сумели
выстроить между двумя деревнями линию укреплений, ту, что мы называли
передовой, высотой в четыре фута, с глубокими и широкими окопами,
маленькими редутами и равелинами, защищавшими ворота и проходы. Обе деревни,
по местному обычаю окруженные рвами и высокими изгородями, были
укреплены еще лучше, чем все прочее. Улицы деревень, особенно в Неервиндене,
были не усеяны, а буквально завалены трупами. Враг отчаянно
сопротивлялся, и победа далась нам недешево. В этом сражении погиб генерал-лейтенант
Моншеврёй, губернатор Арраса и генеральный наместник97 в Артуа; он был
братом кавалера Ордена Святого Духа, а следовательно, в милости у Короля
и командовал королевским пехотным полком; это был в высшей степени
порядочный человек и прекрасный генерал; погиб также Линьрис, бригадный
генерал и лейтенант лейб-гвардии, командовавший лейб-гвардейцами; милорд
Льюкен, капитан гвардии английского короля; полковники герцог д'Юзес,
которому оторвало обе ноги, и младший сын мадам де Лильбонн принц Поль
Лотарингский: первый командовал пехотным полком, второй —
кавалерийским; пять бригадиров кавалерийских полков: Сен-Симон, мой дальний
родственник по линии Монблерю; наш полковник Монфор, командовавший
карабинерами; наш бригадир Квадт, который рано утром был убит у нас на глазах
пушечным ядром (таким образом герцог де Ла Фейад оказался во главе нашей
бригады и с честью справился со своей задачей; в какой-то момент он исчез и
не появлялся более получаса; оказьвзается, он удалился, чтобы привести в
порядок свой туалет, и вернулся в напудренном парике и красном, расшитым
серебром плаще; и сам он, и его лошадь были великолепны); граф де Монре-
вель, племянник генерал-лейтенанта, и Болен, командовавший Королевским
Немецким полком; Гурнэ, один из двух полковников карабинеров; бригадир
Ребе, командир Пьемонтского полка, и Гассион, знаменосец лейб-гвардии и
бригадир, и множество рядовых офицеров. В этом сражении погиб мой
двоюродный брат маркиз де Шанваллон, знаменосец гвардейской тяжелой кавалерии,
единственный сын сестры моей матери, которая до конца дней осталась
безутешной. Ранены были: месье принц де Конти — очень легко; маршал де Жуайёз
и герцог де Монморанси — также; брат последнего, граф де Люкс, — тяжело;
герцогу де Ла Рошгийону раздробило ступню; шевалье де Сийери,
шталмейстеру в свите месье принца де Конти, перебило ногу; из капитанов гвардии Фурий и
Сайан были ранены, а двое других убиты; месье де Бурнонвиль, из тяжелой
гвардейской кавалерии, был ранен серьезно, а месье де Вилькье — очень легко;
Артаньян, майор французской гвардии и генерал-майор по армии98, пользовав-

82
Мемуары. 1693
шийся покровительством месье де Люксембурга и еще большим
покровительством Короля, доставил государю известие о результатах сражения и получил
за это должность губернатора Арраса и генерального наместника в Артуа. Граф
Нассау-Саарбрюккен получил Королевский Немецкий полк, что, надо сказать,
немало, а маркиз д'Асье, ставший после смерти брата герцогом д'Юзесом,
получил его губернаторства провинций Сентонж и Ангумуа и городов Ангулем и
Сент, а также его полк. Альберготти, любимец месье де Люксембурга,
племянник Магалотти, генерал-лейтенант и губернатор Валансьенна,
несколькими днями позже отправился доложить Королю о подробностях сражения. Он
упал в обморок в присутствии мадам де Ментенон, что, несмотря на его
привилегированное положение при дворе, стало поводом для бесконечных
насмешек. Враги наши потеряли принца де Барбансона, защищавшего Намюр,
генералов от инфантерии графа Сольмса и графа Атлона и много других
командиров. Герцог Ормонд и сын графа Атлона были взяты в плен; Рювиньи тоже
попал в плен, но его тотчас же отпустили, сделав вид, что не узнали;99 в плену
оказалось и множество рядовых офицеров. Враги потеряли более двадцати
тысяч человек; можно с полной уверенностью сказать, что наши потери были
почти вдвое меньше. Мы захватили все их пушки, восемь мортир, много
лафетов и зарядных ящиков, множество знамен и штандартов, а также несколько
литавр. Победа, можно сказать, была полной. Принц Оранский, удивленный
тем, что непрерывный и столь плотный огонь его пушек оказался бессилен
против нашей кавалерии, которая, не дрогнув, сохраняла свои позиции на всех
линиях в течение шести часов, в ярости бросился на батареи, обвиняя своих
артиллеристов в неточной наводке. Увидев же, что происходит на самом деле,
он повернул коня, воскликнув: «О, проклятая нация!» Он сражался до конца и,
лишь когда стало ясно, что не остается никакой надежды, вместе с курфюрстом
Баварским ушел по мостам, перекинутым через Жет. Армия Короля еще
довольно долго не покидала поле битвы и лишь в сумерках двинулась к разбитому
поблизости лагерю, а генеральный штаб разместился в деревне Ланден или
Ландферме. Многие бригады, не успевшие прибыть в лагерь до наступления
темноты, остановились на ночлег, как и шли, колоннами и прибыли в лагерь,
лишь когда рассвело. Наша бригада была в их числе.
Рано утром я пошел в генеральный штаб, который уже покидал деревню. Я
поздравил с победой месье де Люксембурга: его сопровождали принцы,
маршал де Вильруа и кое-кто из генералов. Они осмотрели поле битвы и даже
прошли по наплавному мосту на ту сторону Жета. Я сопровождал их и даже
предложил свою подзорную трубу, которая позволила нам увидеть шесть или
семь вражеских эскадронов, все еще стремительно отступавших под защитой
пушек Леве или Ло. Я довольно долго беседовал с месье принцем де Конти; он
показал мне свой ушиб и, кажется, был совсем небезразличен к славе,
которую стяжал. Месье герцог де Шартр тоже весьма отличился в этом сражении,
чему я был очень рад. Я, можно сказать, вырос вместе с ним, и, насколько
допускало неравенство нашего положения, мы сошлись с ним и подружились;
именно с ним я чаще всего и общался в армии. Однако зловоние, исходившее
от поля битвы, вскоре вынудило армию покинуть эти места.

Монсеньор, доверившись дурным советникам...
83
Неприятель отступил к Брюсселю. Первой задачей месье де Люксембурга
было дать отдых солдатам и пополнить продовольственные запасы армии.
Лавры, которые он стяжал в этом сражении, не смогли, однако, защитить его
от упреков и порицаний. Его порицали и за само сражение, и за то, что он не
сумел воспользоваться плодами победы. Его упрекали в том, что он начал
сражение против армии, занимающей такие удобные и так хорошо
укрепленные позиции, с войском, хотя и имеющим некоторое численное
превосходство, но усталым и еще не пришедшим в себя после долгого перехода; его
обвиняли, и не без оснований, в том, что ситуация не раз становилась для
французской стороны критической и что победа досталась ценой огромных
потерь, да и то лишь благодаря упорству и храбрости французских воинов.
Что касается плодов победы, то, не стесняясь, говорили, что он намеренно
затягивал войну, делавшую его великим и необходимым. Первое обвинение
без труда опровергается: он уже не раз получал приказ дать сражение и уж
никак не мог себе представить, что враг сумеет за одну короткую ночь
укрепить свои и без того очень выгодные позиции, выстроив столь длинные и
мощные ретраншементы, которые он увидел, лишь когда сражение уже было
начато. Что касается второго обвинения, то я не располагаю достаточными
сведениями, чтобы иметь по этому поводу собственное суждение. Верно, что между
четырьмя и пятью часами все было кончено; часть вражеских войск
обратилась в бегство, часть отступала. Река Жет была в нашем распоряжении:
наплавные мосты у нас были готовы. Дальше местность была открытая, а дни в
июле достаточно длинные, чтобы преследовать врага, не теряя его из виду.
Однако войска наши были измотаны долгим переходом и двенадцатичасовым
сражением; лошади, особенно обозные и артиллерийские, были совершенно
без сил, продовольствие и боеприпасы на исходе, что делало преследование
совершенно невозможным.
Взятый в плен Косее был тотчас же отпущен на слово, а герцоги Бервик и
Ормонд почти сразу же обменяны. Раненые, и свои и чужие, получили
необходимую помощь; с пленными, которые не были ранены, также обходились
хорошо, а главное, с поля боя вынесли всех, кто еще был жив и кого можно было
вынести.
Монсеньор, доверившись дурным Маршал де Лорж форсировал Рейн и захватил
советникам, не атакуетретран- город и замок Гейдельберг100, затем переправил-
шементы Гейльоронна, чем вы- ся через Неккар и овладел Цвейнгенбергом, где
зывает неудовольствие марша- Вобекуру раздробило ступню, а принц д'Эпинуа
ла е оржа §ыа тяжело ранен. Соединившись с войском Мон-
сеньора101, маршал де Лорж намеревался атаковать Гейльбронн. Монсеньор
был против. Маршал стоял на своем и сумел опровергнуть все возражения;
войска рвались в бой. Но этому решительно воспротивились Сен-Пуанж и Месье
Первый102. Маршал был в ярости, но к мнению этих двоих присоединился
Шамлэ, и Монсеньор, и без того не одобрявший намерений маршала,
окончательно утвердился в своем мнении, и, к великому сожалению генералов и
всего войска, переубедить его оказалось совершенно невозможно.

84
Мемуары. 1693
Монсеньор покидает берега Рейна, Во время последней части кампании продоволь-
а Месье - морское побережье ствия и фуража было в избытке, и Монсеньор
вскоре вернулся в Версаль вместе со своими тремя миролюбивыми
советниками. Месье и маршал д'Юмьер задолго до него вернулись из Понторсона, где
находились довольно продолжительное время. По дороге Месье посетил
Бретань, где герцог де Шон принял его с королевским великолепием. В Дрё, куда
прибыла только что оправившаяся от оспы Мадам, Месье поджидали
королевские лошади.
Успехи на море Турвиль захватил, потопил или рассеял почти весь караван
судов, торговавших со Смирной103, разгромив его конвой, и
одержал во время той же самой кампании еще несколько менее значительных
побед, которые, однако, дорого обошлись англичанам и голландцам.
Командовавший этим конвоем Рук потерял около пятидесяти кораблей, которые были
сожжены или потоплены, а двадцать семь торговых богато груженных судов
были захвачены: груз лишь одного из захваченных кораблей был оценен в
пятьсот тысяч экю, и полагают, что общие потери врага составили более тридцати
миллионов. Были также захвачены два больших военных судна, а два —
потоплены. Коэтлогон сжег английские корабли, ушедшие в Гибралтар.
В это время происходила раздача полков, оставшихся без командиров
после сражения при Неервиндене. Все капитаны Королевского Руссильонского
полка во главе с подполковником Пюиробером пришли ко мне с
предложением разрешить им написать прошение о том, чтобы меня назначили их
командиром; к ним присоединился майор, брат командира нашего полка; они
привели мне два случая, когда подобная просьба была удовлетворена. Они меня
очень уговаривали, и хотя я был весьма польщен и этим предложением, и тем,
что оно было сделано после моего участия в большом сражении, тем не менее,
от души поблагодарив моих товарищей, решительно отказался. Я считал, что
полк по праву принадлежит шевалье де Монфору, ибо был куплен его братом.
Я написал об этом месье де Бовилье и обратился с настоятельной просьбой к
месье герцогу де Шартру, командовавшему кавалерией, попросить полк для
него, и тот обещал сделать все от него зависящее, не взяв, однако, на себя
никаких окончательных обязательств, дабы впредь избавиться от подобных
просьб относительно других полков. Морштин, бывший с герцогом в хороших
отношениях, как-то сказал мне в его присутствии, что догадывается, кому полк
будет отдан, и был весьма пристыжен ответом месье герцога де Шартра. Пра-
лен также претендовал на этот полк и получил его благодаря содействию
своего друга Барбезьё. Я знал о его претензиях и сказал ему об этом, равно как и
о том, чего бы я желал для нашего майора. В тот день, когда месье де Шартр
пришел представить его полку, Прален явился ко мне с утра, у меня отобедал,
провел со мной весь день и остался на ужин. Он и шевалье де Монфор были
друг с другом сама любезность. Месье граф Тулузский получил свой полк.
Д'Аши не получил ничего и был так оскорблен, что не хотел ни видеть Прале-
на, ни даже слышать о нем. Я как мог постарался его успокоить. Обида его
была столь велика, что он соглашался обедать со мной, будь то дома или на
привале, лишь убедившись, что Пралена среди нас не будет, хотя тот всеми

Сражение при Марсалъе в Пьемонте
85
силами старался его приручить. У меня же были все основания быть
довольным новым командиром полка, а установившиеся впоследствии между нами
отношения дружбы и доверия окончились лишь с его жизнью.
Осада и взятие Шарлеруа жар- После многочисленных остановок для отдыха, по-
шалом de Вияъруа полнения продовольственных запасов и
наблюдений армия подошла к Шарлеруа. Маршал де Вильруа с частью армии начал
осаду города, и в ночь с 15 на 16 сентября приступили к рытью траншеи. Месье
де Люксембург обеспечивал ему прикрытие с другой частью армии, в которой
находились и мы и которая стояла достаточно близко, чтобы можно было без
охраны переходить из одного лагеря в другой и наблюдать за осадой. Принц
Оранский не выказывал ни малейшей тревоги. Маркиз д'Аркур был послан во
главе усиленного корпуса на линии, охраняемые Лавалеттом, куда двигался с
довольно большим корпусом курфюрст Баварский. Принц Оранский покинул
армию и уехал сначала в Бреду, затем охотиться в Ло, а оттуда в Гаагу.
Шарлеруа подал сигнал капитуляции утром в воскресенье 11 октября. Наши
потери были очень невелики, а из знатных людей погиб только старший сын Бро-
льо, отправившийся повидать в траншее маркиза де Креки. Командовавший
гарнизоном Шарлеруа Кастильо горько жаловался, что так и не получил
обещанной помощи ни от принца Оранского, ни от курфюрста Баварского. Он
добился разрешения проехать через Францию, чтобы добраться до Испании,
ибо не имел ни малейшего желания оставаться у них на службе. Буасло, так
отважно защищавший Лимерик в Ирландии104, тотчас же получил должность
губернатора Шарлеруа.
Маршал de Ноай овладевает пор- Месье де Ноай овладел портом Росас105. Большой
том Росас отряд его армии двинулся на соединение с
маршалом Катина, а вскоре подошла и тяжелая кавалерия Рейнской армии.
Герцог Савойский, делавший вид, что ведет осаду Пинероло (его оборонял Тессе),
ограничился бомбардировкой и тем, что захватил и взорвал форт Сент-Бри-
житт, после чего 4 октября проиграл большое сражение близ аббатства Мар-
салья.
Сражение при Марсалъе в Пье- Клерамбо первым сообщил эту новость. Сраже-
монте ние продолжалось с девяти часов утра до
четырех часов пополудни. Говорят, что они потеряли семнадцать тысяч убитыми,
тридцать шесть пушек, обозы, пятьдесят штандартов и знамен. Обе армии
шли навстречу друг другу. Заметив в начале сражения, что герцог Савойский
намерен нанести удар по его левому флангу, месье Катина двинул туда
тяжелую конницу и другие части, каковые не только выдержали атаку, не
явившуюся для них неожиданной, вопреки расчетам противника, но и опрокинули
вражеское войско, которому, однако, удалось восстановить боевой порядок, и его
правый фланг оказал более серьезное сопротивление, чем прорванный левый.
Однако в конце концов враг потерпел столь сокрушительное поражение, что
отступление его превратилось в бегство, и наши части гнали армию герцога
Савойского почти до самого Турина. У месье Катина было семьдесят пять
эскадронов и сорок восемь батальонов, а у герцога Савойского восемьдесят

86
Мемуары. 1693
эскадронов и сорок пять батальонов. Батальоны покинувших Францию
гугенотов сражались с отчаянным упорством, и почти все были убиты. Капрара и
Лувиньи не советовали герцогу Савойскому вступать в сражение. Однако тот
стоял на своем, разъяренный тем, что двумя днями ранее Башивилье сжег его
великолепный Охотничий дворец. Король намеренно приказал это сделать в
отместку за пожары, устроенные герцогом Савойским в Дофинэ106 и совсем
недавно в долине Праджелато107, где он не пощадил даже церквей. Мы
потеряли там Ла Огетта, генерал-лейтенанта и прекрасного человека, множество
офицеров тяжелой кавалерии, в том числе и очень нравившегося Королю
майора шевалье де Дрюи, а также несколько бригадиров и полковников. Враги
оценивали свои потери в двенадцать тысяч человек, среди которых
насчитывалось две тысячи пленных. Остатки испанских частей ушли в герцогство
Миланское. Король послал Шамлэ для сношений с маршалом Катина. В
военных делах Шамлэ неизменно бывал доверенным лицом Короля и месье де
Лувуа. Он заслужил эту доверенность и своими способностями, и умением
держать язык за зубами; истинный гражданин, воплощенная простота и
скромность в сочетании с благородством и неподкупной честностью, он был,
впрочем, человеком довольно низкого происхождения и отнюдь этого не скрывал.
Перед его отъездом Король сделал его кавалером Ордена Святого
Людовика108 вместо Моншеврёя, убитого при Неервиндене. Герцог Шомберг умер от
ран. С нашей стороны бригадные генералы Варенн и Медави получили
серьезные ранения, капитану тяжелой кавалерии Сепору оторвало ногу; в общей
сложности восемьсот или девятьсот человек были ранены и менее двух тысяч
убиты. В этом сражении также отличились наши ирландцы109. Король написал
обоим Ванд омам110, но не удостоил подобной чести ни Месье Герцога, ни месье
принца де Конти. Хотя никак нельзя сказать, что отличившиеся в сражении
при Марсалье заслуживали этого более, чем те, кто проявил себя при
Неервиндене. Это различие отнюдь не способствовало сближению между ними и
вызвало всеобщее негодование.
После мужественной обороны Шарлеруа сдался на весьма почетных
условиях, все три принца отбыли, а армия, прежде чем перебраться на зимние
квартиры, занялась заготовкой фуража. Фураж был доставлен, и с этого
момента, посетив Турнэ и его прекрасную цитадель, я мечтал лишь о том, как бы
поскорее уехать. Отправившись в путь, я обнаружил, что дороги разбиты, на
почтовых станциях нет ни малейшего порядка, а в довершение злоключений
глухонемой кучер завез меня ночью в непролазную грязь. Это было около Ле-
Кенуа. Я добрался до Нуайона и остановился у родственника и друга моего
отца, епископа Клермон-Тоннерра, известного своим непомерным
тщеславием и курьезными речами и поступками, являвшимися плодами оного. В доме
его повсюду, вплоть до пола и потолка, красовались изображения его герба, а
на стенах — гербы с мантиями графа и пэра, но без епископской шапки;111 и
повсюду, вплоть до дарохранительницы в часовне, — входившие в герб ключи;
на камине — тоже гербы со всеми мыслимыми украшениями, тиарами,
доспехами, шляпами и прочее, а также всевозможные свидетельства занимаемых
им некогда придворных должностей; в галерее же красовалась генеалогиче-

Фагон получает должность первого врача Короля вместо изгнанного д'Акена 87
екая карта, которую я бы принял за изображение какого-нибудь собора, если
бы по краям не были изображены две монахини: всё это были святые,
принадлежавшие к его роду; имелись там и еще две большие генеалогические карты
со следующими названиями: «Происхождение августейшего рода Клермон-Тон-
нерр от императоров Востока» — на одной и «...от императоров Запада» — на
другой. Он показал все эти сокровища, которые привели меня в восхищение,
правда, несколько иного рода, чем то мог предположить их владелец. Я
поспешил распрощаться с хозяином и с превеликим трудом наконец добрался до
Парижа; при этом чуть было не застрял в Пон-Сент-Максансе, где все лошади
предназначались одному лишь месье де Люксембургу. Я объявил смотрителю
почтовой станции, что являюсь губернатором города112 и что отправлю его в
тюрьму, если он не даст мне лошадей. Право, не знаю, как бы я сумел
осуществить свою угрозу, но он оказался достаточно доверчив, чтобы испугаться и
лошадей мне предоставить.
Я приезжаю в Париж и поку- В армии я близко сошелся с шевалье дю Розелем,
паю кавалерийский полк командиром полка, великим мастером
партизанских набегов и вообще прекрасным офицером, пользовавшимся всеобщим
уважением, и в высшей степени человеком чести. Он командовал полком принца
Поля [Лотарингского], убитого при Неервиндене. За несколько дней до моего
отъезда он сказал мне, что Король объединяет в один корпус сто
карабинерских рот, которые для кавалерии то же, что гренадеры для пехоты; что этот
корпус делится на пять бригад, каждая со своим командиром и своим штабом,
и передается месье дю Мэну, который, равно как и Король, сделал все
возможное и невозможное, чтобы граф д'Овернь продал ему свою должность
командующего кавалерией, к чему ранее ничто не могло его склонить. Дю
Розель добавил, что, как ему известно, сам он получит одну из бригад, а наш
д'Аши — другую; и что он, дю Розель, будет продавать свой полк; что мне
стоит попытаться получить его и что за это сообщение он возьмет с меня
двадцать шесть тысяч ливров вместо официальной цены двадцать две тысячи
пятьсот ливров. Я счел совет весьма дельным и горячо поблагодарил дю Розеля.
По возвращении в Париж я обнаружил, что это уже ни для кого не является
секретом. Я написал месье де Бовилье и практически в тот же день получил
полк, за что и благодарил Короля, явившись тотчас по прибытии
засвидетельствовать ему свое почтение. Слово, данное дю Розелю, я сдержал, никому о
том не говоря, заплатил ему двадцать шесть тысяч ливров, и мы оставались
друзьями вплоть до конца его жизни. Я не встречал человека более любезного
и обходительного; у него был старший брат, тоже весьма достойный человек,
но, по общему мнению, до младшего ему было далеко.
Фагон получает должность пер- Я застал при дворе перемены, вызвавшие всеоб-
вого врача^ Короля вместо из- щее удивление. Д'Акен, первый врач Короля,
гнанного д Акена пользовавшийся покровительством мадам де Мон-
теспан, отнюдь не утратил своего влияния после окончательного отстранения
фаворитки; но он так и не сумел завоевать доверия мадам де Ментенон,
которой все, что было связано с ее предшественницей, казалось подозрительным.

88
Мемуары. 1693
Д'Акен, истинный придворный по манерам и внешности, был богат, скуп,
алчен и стремился любыми средствами обеспечить благополучие своих
домочадцев. Его брат, лейб-медик Короля, был весьма мало сведущ; а сын первого
врача, которого тот неустанно продвигал через Королевский совет и
интендантства, стоил и того меньше. Короля уже начинали утомлять его постоянные и
докучливые просьбы, когда месье де Сен-Жорж переехал из Тура в Лион в
связи со смертью брата первого маршала де Вильруа, королевского
наместника этой провинции, истинного вельможи, каких в наши дни уже не осталось. У
д'Акена был сын-аббат, весьма добродетельный, умный и сведущий молодой
человек, для которого он тотчас же осмелился просить у Короля, с более чем
неуместной горячностью и настойчивостью, место архиепископа Турского. Это
оказалось тем рифом, о который и разбился его корабль. Мадам де Ментенон
воспользовалась тем, что Король стал испытывать отвращение к человеку,
который постоянно чего-то просил и имел наглость желать ни с того ни с сего
сделать своего сына архиепископом, не считаясь с мнением достойнейших
аббатов и епископов королевства; и должность архиепископа Турского была
отдана аббату Эрво, который долгое время был аудитором высшего церковного
суда в Риме113 и обязанности свои исполнял весьма успешно. Человек знатного
рода, имеющий высокопоставленных родственников, он прекрасно справился
с высокой должностью архиепископа и полностью оправдал возлагавшиеся на
него надежды. Мадам де Ментенон, желавшая держать в своих руках все
возможные средства влияния на Короля, считала, что, по мере того как Король
будет стареть и терять здоровье, первейшим из таких средств станет умный и
сведущий врач, а потому уже давно старалась подорвать репутацию д'Акена;
теперь же, воспользовавшись тем, что он сам поставил себя под удар и навлек
на себя гнев Короля, она решила окончательно от него избавиться и поставить
на его место Фагона. Во вторник, это был День всех святых114, Поншартрен, в
чьем ведении находился не только флот, но и Париж и королевский двор,
должен был работать с Королем у мадам де Ментенон. Так вот, Поншартрену
было поручено явиться на следующий день до семи часов утра к д'Акену и
приказать ему незамедлительно отбыть в Париж, сказав, что Король дает ему
шесть тысяч ливров пенсии, а его брату, лейб-медику — три, с тем чтобы тот
также покинул двор, и запрещает первому врачу не только показываться ему
на глаза, но и писать ему. Накануне государь долее, чем обычно, беседовал с
д'Акеном за ужином и во время вечерней аудиенции был с ним более чем
когда-либо любезен. Поэтому приказ Короля поразил его словно гром среди
ясного неба, и он чувствовал себя окончательно раздавленным. Двор был
также немало удивлен, и всем стало ясно, кем был нанесен удар, когда в День
поминовения усопших115 Король во время утренней аудиенции сам объявил
Фагону, что назначает его своим первым врачом, сообщив таким образом тем,
кто этого еще не знал, об отставке д'Акена, также узнавшего о ней менее двух
часов назад. Д'Акен никому не делал зла, а потому его опала вызвала
сочувствие, и многие посетили его в то короткое время, что он оставался в Версале,
прежде чем отбыть в Париж. Фагон был одним из прекраснейших и
светлейших умов Европы; жадно интересуясь всем, что имело отношение к его ремес-

Жизнь и смерть Ла Вогийона
89
лу, он был великолепным ботаником, прекрасным химиком, искусным
хирургом и отличным врачом с огромным опытом. Познания его были весьма
обширны: он прекрасно разбирался и в естествознании, и в различных областях
математики. Совершенно бескорыстный, он был верен в дружбе и
безжалостен во вражде. Он ценил доблесть, честь, мужество, знание, усердие,
добродетель и неизменно, без всякой для себя выгоды, стремился поддерживать их и
обрушивался на все, что было противно им, с такой яростью, словно это
задевало его лично. Он бывал опасен еще и потому, что, несмотря на свою
просвещенность, легко впадал в предубеждение и уже навсегда оставался при своем
мнении; но если ему все же случалось признать, что он был не прав, то делал
он это совершенно искренне и старался исправить зло, каковое могло
причинить его предубеждение. Он был безжалостен к тем, кого называл
«шарлатанами», то есть к людям, утверждавшим, что им открыты некие тайны и что они
могут лечить от всех болезней; и здесь порой предубеждение заводило его очень
далеко. Он любил свой медицинский факультет в Монпелье116 и буквально
боготворил врачебную науку. Он считал, что лечить надо исключительно в
соответствии с правилами, утвержденными факультетом, и правила эти были для
него священны. Но при том человек он был вполне светский, прекрасно знал
Короля, мадам де Ментенон, двор и его нравы. Он лечил детей Короля еще в ту
пору, когда мадам де Ментенон была их гувернанткой; тогда-то и зародилась
их дружба. Позже он стал лечить «детей Франции»117, а затем был возведен в
ранг первого врача Короля. Он приобрел исключительный вес и влияние при
дворе, но это никак не сказалось на его характере и поведении; он оставался
неизменно почтителен и не выходил за рамки своей должности.
Жизнь и смерть Ла Вогийона Другое событие не столько поразило, сколько
заставило задуматься о переменчивости
человеческой судьбы. В воскресенье 29 ноября после вечерней молитвы Король узнал от
барона де Бовэ, что утром, лежа в постели, Ла Вогийон убил себя, дважды
выстрелив себе в рот из пистолета, предварительно отпустив всех слуг, якобы
для того, чтобы они могли пойти в церковь. Об этих двоих следует сказать
несколько слов. Ла Вогийон принадлежал к числу наиболее захудалых и
бедных дворян во Франции. Его настоящее имя было Бетула, к которому он еще
присоединил имя Фроманто. Он был прекрасно сложен, а черные как смоль
волосы й очень смуглая кожа придавали его лицу нечто испанское; он был
весьма обходителен, имел прекрасный голос и пел, аккомпанируя себе на
лютне и на гитаре; при этом он был неглуп, вкрадчив и умел нравиться
женщинам. Благодаря этим явным и другим тайным, но столь же важным для успеха
в любовных делах качествам, он втерся в доверие к первой камеристке и
наперснице Королевы-матери, мадам де Бовэ, чьей благосклонности искали
многие, ибо она была в наилучших отношениях с Королем, который, как говорят,
в ее объятиях лишился невинности. Мне как-то раз довелось ее видеть во
время туалета Мадам Дофины Баварской; в ту пору она была уже старухой с
гноящимися подслеповатыми глазами, но придворные по-прежнему
заискивающе теснились вокруг нее, потому что, приезжая время от времени в Версаль,

90
Мемуары. 1693
она всегда подолгу беседовала наедине с Королем, чье уважение к ней
оставалось неизменным. Ее сын, называвший себя бароном де Бовэ, был
управляющим охотничьим округом, раскинувшимся на равнинах близ Парижа.
Несмотря на свое подчиненное положение, он, можно сказать, воспитывался вместе с
Королем, неизменно участвовал в его балетах и увеселениях и, учтивый,
смелый, обаятельный, поддерживаемый и влиянием матери, и личной симпатией
Короля, сумел занять место среди придворной элиты и на всю жизнь
сохранить расположение государя; а посему его боялись и в то же время искали его
покровительства. Он был ловким придворным, избалованным успехами, но
для друзей готовым обратиться к Королю с самыми дерзкими просьбами и
добиться успеха, с врагами же — безжалостным, и во всем — вполне
порядочным человеком, неизменно почтительным по отношению к знатным особам. Я
знавал его еще в ту пору, когда он задавал при дворе тон в туалетах. Фроманто
жил на содержании у мадам де Бовэ, и она представляла его всем, кто к ней
приходил, и те, будь то в ее доме или где-либо в другом месте, чтобы
доставить ей удовольствие, бывали неизменно любезны с этим ветрогоном. Со
временем она ввела его к Королеве-матери, затем к Королю, так что, в конце
концов, он попал в число придворных. Далее он сумел заручиться
покровительством министров. Он доказал свое мужество, отправившись
добровольцем на войну; затем он был послан с некоторыми поручениями к кое-кому из
немецких князей и в конце концов дослужился до должности посла в Дании, а
затем в Испании. Он везде хорошо проявил себя, за что Король дал ему пост
одного из трех государственных советников от шпаги и, к великому
возмущению всего двора, в 1688 году сделал кавалером Ордена Святого Духа.
Двадцатью годами ранее он женился на дочери Сен-Мегрена, о котором я уже
говорил в связи с его приездом по поручению двора к моему отцу в Блэ во время
Фронды, так что мне нет надобности повторять уже сказанное; добавлю
только, что жена его была вдовой месье дю Брутэ, от которого у нее остался сын,
носивший имя Келэн, и что она была на редкость уродлива. Благодаря браку
Фроманто приобрел титул и стал называться графом де Ла Вогийон. Пока он
пребывал в ранге посла, а сын его жены был маленьким, у него были средства
к существованию; но когда сын подрос и матери пришлось считаться с его
интересами, они очутились в весьма стесненных обстоятельствах. Ла Вогийон,
щедро осыпанный всяческими почестями, не раз говорил Королю о жалком
состоянии своих финансов, но в ответ получал очень редкие и более чем
скромные подачки. Бедность помутила его рассудок, однако долгое время этого
никто не замечал. Впервые это с ним случилось у мадам Пелло, вдовы первого
президента Руанского парламента, у которой каждый вечер за ужином и
карточной игрой собирался узкий круг близких друзей. У нее бывали только в
высшей степени достойные люди, и Ла Вогийон приходил к ней почти каждый
вечер. Во время игры в брелан118 она так увеличила ставку, что он отказался
продолжать игру. Она стала подшучивать над ним и сказала, что он не
решается продолжать игру просто из трусости. Ла Вогийон не проронил в ответ ни
слова; но когда игра закончилась, он дождался, пока гости разойдутся и,
оставшись с мадам Пелло один, запер дверь на ключ, натянул свою шляпу ей на

Жизнь и смерть Ла Вогийона
91
голову, прижал к камину и, сдавив ей голову кулаками, сказал, что готов
расквасить ей физиономию, дабы в другой раз было неповадно называть его
трусом. Обезумевшая от ужаса женщина рассыпалась в извинениях и приседала,
не в силах вырваться из его железных кулаков, а он в ярости продолжал
осыпать ее угрозами. В конце концов, доведя несчастную до полуобморочного
состояния, он отпустил ее и ушел. Это была очень добрая и порядочная
женщина: она приказала своим людям никогда не оставлять ее одну с Ла Вогийо-
ном, но имела великодушие до самой его смерти никому не рассказывать об
этом происшествии и по-прежнему принимала его у себя, а он, как ни в чем не
бывало, продолжал приходить к ней. Много позже, встретив около двух часов
пополудни месье де Куртенэ в полутемном коридоре замка Фонтенбло,
который идет от салона наверху у входа на террасу, окружающую часовню, он
принудил его взять в руки шпагу, хотя месье де Куртенэ пытался объяснить
ему, что неприлично затевать поединок в подобном месте и что у них нет и не
было ни малейшего повода для ссоры. На шум прибежали люди,
находившиеся в тот момент в салоне, и разняли их, а затем позвали швейцарцев из
караульного помещения, прежних апартаментов Королевы-матери, где всегда кто-
нибудь дежурил и которое находилось рядом с салоном. Ла Вогийон, в ту пору
уже кавалер Ордена Святого Духа, вырвался от них и побежал к Королю,
повернул ключ в дверях кабинета, оттолкнул привратника, вошел и бросился
к ногам Короля со словами, что принес ему повинную голову. Король,
который только что встал из-за стола, к которому никто никогда не входил без
доклада и который терпеть не мог неожиданностей, с тревогой спросил его, в
чем дело. Ла Вогийон, все еще стоя на коленях, сказал, что обнажил шпагу в
его доме, так как месье де Куртенэ оскорбил его и чувство чести взяло верх
над долгом. Король с большим трудом избавился от него, сказав, что
разберется в этом деле, и тотчас же приказал сержантам главного прево арестовать
обоих и отвести в их комнаты. Тем временем прибыли две принадлежавшие
Бонтану, хотя на них и не было его гербов, запряженные кареты, называемые
каретами с улицы Помп119, которые Бонтан использовал для выполнения
различных поручений Короля. Арестовавшие дуэлянтов сержанты посадили
каждого в отдельную карету и отвезли в Париж, в Бастилию, где они пробыли
семь или восемь месяцев120, получив, правда, к концу первого месяца
разрешение принимать друзей; причем оба содержались в совершенно одинаковых
условиях. Можно себе представить, какой шум наделала эта история, в
которой никто ничего не мог понять. Принц де Куртенэ121 был человек в высшей
степени порядочный и храбрый, но нрава мягкого и спокойного, а посему
никогда в жизни ни с кем не имел ссор. Он уверял, что никакой ссоры с Ла
Вогийоном у него не было, что тот сам напал на него, а он, защищаясь,
принужден был обнажить шпагу. Надо сказать, в ту пору никто еще не
догадывался о безумии Ла Вогийона, который, со своей стороны, утверждал, что
Куртенэ сам на него напал и оскорбил. Все буквально терялись в догадках, не зная,
что думать и кому верить. И у того и у другого были друзья, но все считали
несправедливым, что с обоими обращаются совершенно одинаково.
Настоящая же причина ссоры так и осталась неизвестной, и когда было решено, что

92
Мемуары. 1693
они уже в должной мере искупили свою вину, их выпустили из тюрьмы, и оба
вскоре снова появились при дворе. Некоторое время спустя новая выходка Ла
Вогийона позволила догадаться об истинной причине происшедшего. По
дороге в Версаль Ла Вогийон встретил конюха Месье Принца, который ехал в
направлении Севра и Парижа, ведя в поводу оседланную лошадь. Он
остановился, вышел из кареты и заговорил с ним. Узнав, что это лошадь Месье Принца,
Ла Вогийон сказал конюху, что его господин не будет возражать, если он
воспользуется ею, и тотчас же вскочил в седло. Совершенно растерявшийся
конюх, не зная, как ему держать себя с человеком, вышедшим из собственного
экипажа и с голубой лентой Ордена Святого Духа на камзоле, молча
последовал за ним. Въехав в город через ворота Конферанс122, он спешился около
Бастилии, дал конюху на выпивку и отпустил его. Затем поднялся к
коменданту и, заявивши, что имел несчастье не угодить Королю, попросил отвести его в
камеру. Комендант, очень удивленный, просит предъявить ему приказ
Короля, а узнав, что приказа нет, удивляется еще больше, отказывается
удовлетворить его просьбу, но в конце концов соглашается на некоторое время оставить
его у себя, пока не получит разъяснения от Поншартрена, к коему тотчас же
отправляет нарочного с письмом. Поншартрен докладывает о случившемся
Королю, который тоже не знает, что все это значит; комендант крепости
получает распоряжение ни в коем случае не принимать Ла Вогийона и лишь с
огромным трудом избавляется от него. Этот приход в Бастилию и история с
лошадью Месье Принца вызвала много толков и пролила некоторый свет на
дуэль с месье де Куртенэ. Однако Король велел передать Ла Вогийону, что он
может бывать при дворе, и тот регулярно появлялся там, как и прежде; но его
стали бояться и по возможности избегали его общества, хотя Король из
сострадания был с ним по-прежнему любезен. Публичные эскапады Ла
Вогийона позволяли предположить, что дома он допускает ничуть не менее
экстравагантные выходки, которые как можно долее старались держать в тайне. Но в
конце концов он стал до такой степени невыносим, что его несчастная жена,
которая была много старше него и весьма нелюдимого нрава, решила
покинуть Париж и удалиться в свое поместье. Она прожила там недолго и
скончалась в конце октября того же года. Этот последний удар окончательно
помутил рассудок ее мужа; со смертью жены он лишился каких бы то ни было
средств к существованию: своего у него ничего не было, а от Короля он имел
лишь самую малость. Жену Ла Вогийон пережил только на месяц. Ему было
шестьдесят четыре года, на двадцать лет меньше, чем ей, а детей у него никогда
не было. Все знали, что в последние два года у него в карете всегда лежала пара
пистолетов, и нередко по дороге из Парижа в Версаль и обратно он угрожал
кучеру или форейтору, держа того на прицеле. Достоверно известно, что если
бы не барон де Бовэ, который заботился о нем и порой ссужал его из своего
кошелька, то он зачастую не имел бы и куска хлеба, особенно после отъезда
жены. Бовэ часто говорил о нем Королю, и совершенно необъяснимо, почему,
возвысив человека так, как он возвысил Ла Вогийона, и всегда выказывая ему
свое личное расположение, государь так ничего и не сделал для его
материального благополучия и дал ему умирать с голоду и потерять рассудок от нищеты.

Орден Святого Людовика
93
Сын Поншартрена приобщается В конце года к исполнению должности государ-
к его должности ственного секретаря, занимаемой месье де Пон-
шартреном, был приобщен его сын, месье де Морепа, советник палаты
прошений Парламента123, которому не было еще и двадцати лет и который после
оспы окривел на один глаз. Он остался единственным сыном у родителей, все
еще оплакивающих его умершего старшего брата124.
Безобидная бомбардировка Сен- В связи с делами вышеупомянутого ведомства
Мало можно вспомнить, что тогда враги произвели
обстрел Сен-Мало125. К счастью, их адская машина взорвалась прежде, чем ее
привели в действие, и от чудовищного грохота из окон повылетали стекла. На
шум прибежали месье де Шон и шедший председательствовать на заседании
штатов герцог де Куален126, а также множество морских офицеров и дворян.
Женитьба маршала де Буффле- Маршал де Буффлер сочетался браком с доче-
ра. Данжо становится великим рью герцога де Грамона, а Данжо по распоряже-
магистром Ордена Святого Аа- нию Короля стал великим магистром объединен-
заРя ных Орденов Нотр-Дам-дю-Мон-Кармель и
Святого Лазаря, как некогда Нерестанг, после добровольной отставки которого
Король, вернув себе сан великого магистра, сделал своим главным викарием
месье де Лувуа.
Орден Святого Людовика Прошлой зимой Король учредил Орден Святого
Людовика, что и позволило сделать частное лицо
гроссмейстером Ордена Святого Лазаря. Эти два Ордена так хорошо
известны, что мне нет нужды останавливаться на них подробно; скажу только, что
Король, за недостатком реальных наград, придавал большое значение всему,
что могло просто тешить тщеславие, а потому постарался превратить Орден
Святого Людовика в нечто в высшей степени заманчивое. Он также объявил
кавалером Ордена Святого Духа маркиза д'Аркьена, уступив настоятельным
просьбам короля и королевы Польши, его дочери127, в доме которой тот жил и
которой никак не удавалось сделать его герцогом. Конец года был отмечен
возвращением из армии маршала Катина обоих Вандомов. Оказанный им
теплый прием был тем более замечен, что, ко всеобщему удивлению, Месье
Герцог, хоть и приходился Королю зятем, был встречен весьма равнодушно,
месье принц де Конти — очень холодно, а месье де Люксембург — так, будто он и
не был героем всей кампании, о которой Король заговорил с ним лишь через
две недели после его прибытия, да и то между делом.

да да да да да да да да да да да да да да да «да «да «да
1694
Истоки моей привязанности к Матушка, которая очень тревожилась за меня все
герцогу де Бовилъе, которую я пи- время моей первой кампании, хотела, чтобы я же-
тал к нему вплоть до его кончины нился, прежде чем снова отправиться на войну.
Мы подолгу обсуждали с ней этот важный вопрос. Будучи еще очень молодым,
я тем не менее не испытывал отвращения к женитьбе, но хотел сам выбрать
себе жену. Несмотря на высокое положение, я все же чувствовал себя очень
одиноким в обществе, где связи и влияние ценятся больше, чем все прочее. Сын
фаворита Людовика XIII и женщины, которая вышла замуж, будучи уже не
первой молодости1, и жила только для сына, я, не имея ни дядюшек, ни
тетушек, ни кузенов, ни близких родственников, ни помощи друзей отца и матери,
так как в силу своего почтенного возраста они уже не могли быть мне
полезны, был совершенно один2. Однако ни деньги, ни мода, ни соображения
выгоды не могли склонить меня к мезальянсу. Герцог де Бовилъе никогда не
забывал, что наши отцы были друзьями и что сам он тоже был дружен с моим
отцом в той мере, в какой это позволяла разница в возрасте, месте и образе
жизни. Он неизменно выказывал мне свое расположение, когда я посещал
принцев, воспитателем коих он был3, и именно к нему обратился я за
поддержкой, когда скончался мой отец и когда я решил приобрести кавалерийский
полк, как уже об этом рассказывал. Его мужество, доброта, мягкость и
обходительность пленили меня. В ту пору он был на вершине власти и
благополучия: после смерти месье де Лувуа он стал государственным министром, еще
совсем молодым сменил маршала де Вильруа на посту главы Королевского
финансового совета4, а от отца к нему перешла должность камергера. Меня
восхищали и добродетели герцогини де Бовилъе, и нежная дружба,
связывающая обоих супругов. Сложность заключалась в моих имущественных делах: я
очень нуждался в деньгах, чтобы привести в порядок мои изрядно запутанные
финансы и расплатиться с долгами; а у месье де Бовилъе было два сына и
восемь дочерей. В конце концов я решил не противиться своим склонностям, и
матушка одобрила мое намерение. Так как решение мое было принято, я
подумал, что гораздо пристойнее будет идти прямо к цели, без околичностей и

Лувиль
95
без посредников. Матушка вручила мне точное описание моего состояния и
моих долгов, обязательств и тяжб. Я отправился с этими бумагами в Версаль
и попросил узнать, когда месье де Бовилье сможет принять меня, так чтобы я
мог без помех поговорить с ним наедине.
Лувиль Передал мою просьбу Лувиль, молодой человек
из хорошего дома, как и его мать, семейство
которой всегда было весьма привязано к моему отцу и опекаемо им, когда он был
в силе; позднее им стал оказывать поддержку месье де Сеньелэ. Месье де
Бовилье, по рекомендации моего отца, перевел Лувиля, унаследовавшего эту
привязанность, с должности капитана королевского пехотного полка в свиту месье
герцога Анжуйского. Месье де Бовилье, впоследствии очень его полюбивший,
в ту пору знал Лувиля, хотя тот и приходился ему родственником, лишь со слов
моего отца. Надо сказать, что Лувиль был бесконечно умен и при неуемном
воображении, придававшем неизменно приятному с ним общению прелесть
новизны, обладал глубокими знаниями и умением разбираться в самых
серьезных делах, а посему советы его всегда бывали разумны и полезны. Встреча
была мне назначена на восемь часов вечера, и герцог ждал меня один в
кабинете своей жены. Я изъяснил ему цель моего посещения, сказав, что предпочел
обратиться к нему лично, а не через посредника, как это обычно делается в
такого рода делах; что я принес ему самое точное и подробное описание
моего состояния и моих дел и прошу его подумать, что следует сюда добавить,
дабы его дочь была со мной счастлива; что у меня нет иных желаний и что я
не намерен ставить какие бы то ни было условия, а прошу его лишь об одной
милости — отдать мне свою дочь и составить брачный контракт так, как он
сочтет это нужным, и что моя матушка и я подпишем его не читая. Пока я
говорил, герцог не сводил с меня глаз, а когда я закончил, поблагодарил меня
за мой выбор, за мою искренность и за мое к нему доверие. Сказав, что
ненадолго оставит меня, чтобы поговорить с женой и решить, что они могут сделать,
месье де Бовилье затем объяснил мне, как обстоят дела в его семье: из его
восьми дочерей старшей было около пятнадцати лет, вторая была слишком
уродлива, чтобы ее выдавать замуж, третьей было около тринадцати лет; остальные
же находились в бенедиктинском монастыре в Монтаржи, который из-за
царивших там благочестивых нравов он предпочел другим, менее удаленным
монастырям, где мог бы иметь удовольствие видеть их гораздо чаще. Он добавил,
что его старшая дочь хочет стать монахиней и что, когда он последний раз
приезжал из Фонтенбло повидаться с ней, она более чем когда-либо была
тверда в своем намерении; он сказал также, что состояние его невелико и он не
знает, устроит ли оно меня, но что со своей стороны он готов сделать в этом
отношении все от него зависящее. Я ответил ему, что по моему предложению
он может понять, что я пришел к нему не ради богатства и даже не ради его
дочери, которую никогда не видел; что очаровал меня он сам и что именно ради
него и его супруги я хочу жениться на его дочери. «Но если она непременно
хочет стать монахиней?» — спросил он. «Тогда, — ответил я, — я буду просить у вас
вашу третью дочь». Против этого предложения у него было два возражения: ее

96
Мемуары. 1694
возраст и необходимость дать такое же приданое старшей, если после
замужества третьей дочери та откажется от своего намерения уйти в монастырь,
поставив отца в затруднительное положение. В ответ на первое возражение я
напомнил герцогу, что его свояченица, супруга ныне покойного герцога де
Мортемара, вышла замуж в еше более юном возрасте;5 а на второе — что я
согласен, чтобы он дал третьей дочери такое приданое, какое ей положено в
случае замужества старшей, при условии, что он отдаст то, что изначально
предназначалось мне в тот день, когда та примет постриг; если же она останется
в миру, я удовольствуюсь женитьбой на младшей и буду счастлив, что старшая
нашла кого-то более достойного, чем я. Тогда герцог, подняв глаза к небу и едва
сдерживая волнение, сказал, что так его еще никто и никогда не уговаривал,
что ему нужно собрать все силы, чтобы не отдать мне ее немедленно. Он
долго восхищался моим поступком и заверил меня, что независимо от того, стану
ли я мужем его дочери или нет, отныне я должен смотреть на него как на
своего отца, что он готов во всем служить мне и чувствует себя в такой степени мне
обязанным, что готов в любое время помогать мне и советом, и делом. Он
обнял и поцеловал меня действительно как своего сына, и мы расстались,
договорившись, что о времени нашей следующей встречи он мне скажет завтра во
время утренней аудиенции Короля. Там, проходя мимо меня, он шепнул мне
на ухо, чтобы я был в три часа пополудни в кабинете монсеньора герцога
Бургундского, так как в этот час он будет в зале для игры в мяч и его
апартаменты будут свободны. Однако не бывает, чтобы все обошлось без помех: двое
придворных, которых я встретил по дороге, удивленные тем, что увидели меня
в таком месте, где, по их мнению, мне было нечего делать, стали докучать мне
расспросами; с большим трудом избавившись от них, я наконец добрался до
кабинета молодого принца, где меня ждал его воспитатель, поставивший у
двери надежного лакея, коему был приказано не впускать никого, кроме меня. Мы
сели друг против друга, разделенные письменным столом, и я получил самый
нежный, но, увы, отрицательный ответ. Месье де Бовилье объяснил свой отказ
призванием старшей дочери к монастырской жизни, недостатком средств,
необходимых, чтобы дать ей такое же приданое, как и своей третьей дочери, если
после замужества последней она решит отказаться от своего прежнего
решения; тем, что он не получает денег за свои должности и что ему было бы в
высшей степени неприятно оказаться первым из министров, не получившим от
Короля подарка, обычно вручаемого в связи с замужеством дочерей, так как
состояние дел в государстве не позволяет на это надеяться. В словах его звучало
и глубокое огорчение, и сожаление, и расположение ко мне, и нежность; я
ответил ему тем же, и, не в силах более продолжать разговор, мы обнялись и
расстались. Мы решили держать наши переговоры в тайне, дабы никто не мог
ничего заподозрить, а посему, прежде чем начать беседу, я рассказал месье де
Бовилье о моей встрече с двумя придворными и выказанном ими любопытстве;
и так как месье де Бовилье еще более настоятельно рекомендовал мне держать
язык за зубами, то я утаил от Лувиля нашу вторую встречу, хотя он знал о
первой и был одним из тех двоих, кого я встретил по дороге. На следующий
день во время утренней аудиенции Короля месье де Бовилье сказал мне на ухо,

Лувгиь
97
что, поразмыслив, он решил, что Лувиль — человек очень надежный и весьма
расположенный к нам обоим, и что если я доверю ему нашу тайну, то он
станет для нас очень удобным посредником, коего никому не придет в голову
заподозрить. Это предложение очень меня обрадовало и вселило в меня
надежду, что не все еще потеряно. Днем я встретился с Лувилем, подробно
рассказал ему обо всем и просил его не упускать ничего, что могло бы содействовать
заключению этого брака, которого я так страстно желал. На следующий день
он устроил мне встречу в том маленьком салоне, что примыкает к
апартаментам Королевы и где никогда никого не бывает, так как эти апартаменты
закрыты, с тех пор как скончалась Мадам Дофина. Увидев месье де Бовилье, я
сказал ему, замирая от страха и надежды, что вчерашний разговор настолько
меня расстроил, что я поспешил закончить его, чувствуя потребность скрыть
от посторонних глаз мое горе и побыть некоторое время в одиночестве (что
было верно); но что поскольку он разрешает мне вернуться к нашему делу, то
я вижу лишь два основных препятствия на пути к его осуществлению: деньги
и религиозное призвание его дочери; что касается денег, то я умоляю его
располагать моим состоянием так, как он сочтет необходимым. Что касается
монастырей, то я нарисовал ему живейшую картину того, что часто принимают
за призвание, но что на деле еще чаще оказывается дорогой к самым жгучим
сожалениям о чем-то неизведанном, но безвозвратно утраченном, что
представляется восхитительным существу, добровольно обрекшему себя на моральное
и физическое заточение, и противопоставил этому описание того благополучия
и добродетелей, каковые дочь его обретет в своем доме. Мне показалось,
герцога взволновало искреннее чувство, коим была проникнута моя речь. Он
сказал мне, что тронут до глубины души, что со всей искренностью
подтверждает уже сказанное, что не колеблясь предпочтет меня месье графу Тулузско-
му, если тот будет просить руки его дочери6, и что будет безмерно огорчен, если
я не стану его зятем. Он взял опись моего состояния, чтобы обсудить с мадам
де Бовилье и материальные вопросы, и намерение их дочери удалиться в
монастырь. «Но что я могу сделать, если таково ее призвание? — добавил он. —
Нужно, не рассуждая, во всем полагаться на волю Всевышнего, и Он не оставит
мою семью своим попечением. Угождать Господу и верно служить ему — вот к
чему должны мы стремиться, вот что должно быть единственной целью наших
поступков». Поговорив еще некоторое время, мы расстались. Эти простые,
благородные и благочестивые слова, произнесенные человеком, занимающим такое
высокое положение, еще более увеличили мое уважение, мое восхищение и
одновременно, если такое возможно, мое желание породниться с ним. Я
рассказал обо всем Лувилю, а вечером пришел в те же апартаменты на музыку и сел
так, чтобы видеть месье де Бовилье, сидящего позади принцев. Выходя, я
уловил момент, чтобы шепнуть ему, что не чувствую себя способным быть
счастливым с кем-либо, кроме его дочери, и, не дожидаясь ответа, удалился. Лувиль
посоветовал мне повидаться с мадам де Бовилье, ибо та пользовалась
безграничной доверенностью своего супруга, и велел мне быть у нее на другой день
в восемь часов вечера, когда уже не останется никого из посторонних. Я застал
у нее и самого Лувиля. Поблагодарив меня, мадам де Бовилье сказала мне

98
Мемуары. 1694
примерно то же самое, что и ее муж, относительно денег и религиозного
призвания их дочери. Но насколько я понял из ее слов, основным камнем
преткновения являлись не деньги, ибо этот вопрос легко было уладить, а призвание. В
ответ я привел примерно те же доводы, что ранее приводил месье де Бовилье.
Я добавил также, что перед ее дочерью открываются две дороги: стать
монахиней или выйти за меня замуж, и совершенно очевидно, которая из них
является наиболее разумной, надежной и безопасной; что она делает выбор, не зная,
на что себя обрекает; я же сознательно выбрал ее среди всех прочих девушек
из благородных семей; что ее намерения могут перемениться, а мой выбор
сделан раз и навсегда; что, принуждая ее отказаться от монашеского призвания,
нельзя ничего испортить, ибо таким образом она будет возвращена к
нормальной и естественной жизни в лоне семьи, где обретет столько же, если не более,
добродетели и благочестия, что и в Монтаржи; что вынуждать меня
отказаться от моих намерений — значит обрекать меня на несчастный брак с другой
женщиной и скверные отношения с ее семьей. Герцогиня была поражена силой
моих доводов и рождавшим их пылким желанием породниться с ее
семейством. Она сказала, что если бы я видел письма ее дочери к месье аббату де
Фенелону, то убедился бы в истинности ее призвания; что она сделала все от
нее зависящее, чтобы, не прибегая к насилию, склонить дочь провести семь-
восемь месяцев дома и показать ей двор и свет, но совершенно безуспешно; что
в глубине души она готова поручиться перед Господом в искренности
намерений дочери, за судьбу которой в ответе, но отнюдь не моих; но что моя
казуистика тем не менее смущает ее и что она еще раз поговорит с месье де
Бовилье, ибо ей было бы очень жаль потерять меня; и она с искренней
сердечностью повторила ласковые и лестные для меня слова, ранее сказанные ее мужем.
Появление герцогини де Сюлли, вошедшей, несмотря на то, что слугам было
приказано никого не впускать, прервало нашу беседу, и я ушел опечаленный,
ибо чувствовал, что столь благочестивые и бескорыстные люди никогда не
пойдут наперекор призванию своей дочери. Два дня спустя, во время утренней
аудиенции Короля, месье де Бовилье сказал мне, чтобы я следовал за ним на
некотором расстоянии по темному переходу, ведущему к галерее нового
крыла, где находились его апартаменты; переход этот предназначался для
большого салона и долженствовавшей разместиться в нем новой часовни. Там месье
де Бовилье вернул мне опись моего состояния, сказав, что и состояние, и все
прочее убедили его в моей знатности и благородстве, и что мне не следует
медлить с женитьбой; затем он вновь высказал мне свои сожаления и заверил,
что только Господа, выбравшего его дочь в супруги, может он предпочесть мне,
и предпочел бы меня даже Дофину, пожелай тот на ней жениться; что если
когда-либо случится, что дочь его переменит свое решение и я в ту пору буду
еще свободен, он предпочтет меня любому другому и будет счастлив
осуществлению своих желаний, и что если бы не его стесненные материальные
обстоятельства, он бы мне одолжил или попросил бы кого-нибудь одолжить мне, под
его ручательство, те восемьдесят тысяч ливров, в коих я в тот момент
нуждался; что он может лишь посоветовать мне жениться и предложить в этом свое
содействие, а на мои дела будет смотреть отныне как на свои собственные. Я

Аббатство Ла-Трапп и его реформатор. Моя близкая дружба с ним и ее истоки 99
высказал сожаление, что состояние моих дел не позволяет мне ждать того
момента, когда я смогу жениться хоть на какой-нибудь из его дочерей, которые,
возможно, не все станут монахинями. Беседа завершилась взаимными
уверениями в вечной и нерушимой дружбе и участии, а также моим обещанием
неизменно смотреть на него как на своего тестя и пользоваться его советами и
влиянием как в больших, так и в малых делах. Позже он рассказал все Лувилю и
с горечью признался, что утешает его лишь надежда, что его и мои дети
когда-нибудь поженягся, а затем просил передать мне, чтобы я уехал на
несколько дней в Париж, дабы мое присутствие не напоминало ему поминутно о его
горе. Мы оба нуждались в передышке. Возможно, я уделил этому делу
слишком много внимания; но я счел сие необходимым, дабы дать ключ к
пониманию нашей дружбы и доверия, такого полного и неизменного как в малых, так
и в самых серьезных делах, между месье де Бовилье и мной и той свободы, с
какой я обращался к нему в любом деле, каковые иначе были бы совершенно
необъяснимы, учитывая огромную разницу в возрасте и своеобразный,
скрытный и нелюдимый и такой осмотрительный, а точнее недоверчивый характер
герцога де Бовилье, а также той безграничной привязанности, каковую я
всегда питал к нему. Мне же теперь предстояло искать другую невесту. Матушка
моя как-то заговорила о старшей дочери маршала-герцога де Лоржа,
занимавшего должность капитана лейб-гвардии. Однако в ту пору дальше разговоров
дело не пошло, и, удрученный невозможностью породниться с герцогом де
Бовилье, я отправился искать утешения в аббатстве Ла-Трапп.
Аббатство Ла-Трапп и его ре- Аббатство Ла-Трапп7 - место столь известное и зна-
форматор. Моя близкая друж- менитое, а слава его реформатора столь велика, что
6а с ним и ее истоки я не с^ану здесь тратить время на описания и
портреты; скажу только, что расположено оно в пяти лье
от Ла-Ферте-о-Видам или Арно; это последнее имя позволяет выделить его среди
прочих «Ферте», имеющихся во Франции, в названии коих сохранилось
корневое слово, обозначающее то, чем они были изначально, а именно, крепостями,
fîrmitas. Людовик ХШ хотел, чтобы мой отец приобрел это владение, давно уже
выставленное на продажу кредиторами после смерти того самого Ла Фэна,
который, вступив в заговор герцога де Бирона, безоглядно полагавшегося на его
верность, жестоко его предал и стал причиной его гибели. Близость к Сен-Жерме-
ну и Версалю, от которого Ла-Ферте отделяли каких-нибудь двадцать лье,
склонила моего отца к приобретению этого владения. Это было мое единственное
застроенное владение, где мой отец проводил осень. Он часто встречался в
свете с аббатом Ла-Трапп и даже был его близким другом; и они еще более
сблизились после того, как тот удалился в аббатство, расположенное совсем по
соседству с владением моего отца, так что он ежегодно посещал его по многу раз. Отец
как-то взял меня с собой. Хотя я еще был, можно сказать, совсем ребенком,
меня очаровала святость этого места, а месье аббат буквально заворожил
обаянием своей личности. Меня неизменно влекло туда, и я приезжал в аббатство
каждый год, а иногда и чаще, и проводил там порой по нескольку недель. Меня
вновь и вновь влекло к этому величественному и трогательному месту, и я не

100
Мемуары. 1694
уставал восхищаться личностью того, кто создал его во славу Божию и ради
спасения собственной души и душ своих ближних. Проявление таких чувств в сыне
его друга радовало его, и он полюбил меня как свое собственное дитя, а я
отвечал ему такой же почтительной нежностью, как если бы и в самом деле был его
сыном. Такова была эта дружба, странная для юноши моего возраста, коей я
обязан доверенностью человека, прославившего себя величием души и
святостью, к которому питал равную доверенность, и коей я не сумел
воспользоваться лучшим образом, о чем буду сожалеть до конца своих дней.
Процесс о месте в иерархии пэ- По возвращении из аббатства Ла-Трапп, куда я
веемое, начатый месье de Люк- гда ездил тайком, дабы в моем возрасте не давать по-
сембургом против шестнадца- вода для светских пересудов, я оказался причастным
ти пэров Франции, превосхо- к громкому делу, имевшему для меня серьезные по-
дивших его по старшинству следствия. Месье де Люксембург, гордый своими по-
бедами и раздававшимися со всех сторон славословиями, решил, что у него есть
право перейти с восемнадцатого места, которое он занимал среди пэров, на
второе, непосредственно за месье д'Юзесом8. Вот чьи права он оспаривал:
Анри Лотарингский, герцог д'Эльбёф, губернатор Пикардии и Артуа;
Шарль де Роган, герцог де Монбазон, принц де Гемене;
Шарль де Леви, герцог де Вантадур;
герцог де Вандом, губернатор Прованса и кавалер Ордена Святого Духа;
Шарль, герцог де Ла Тремуй, камергер и кавалер Ордена Святого Духа;
Максимилиан де Бетюн, герцог де Сюлли, кавалер Ордена Святого Духа;
Шарль д'Альбер, герцог де Шеврёз, кавалер Ордена Святого Духа,
капитан легкой гвардейской конницы;
несовершеннолетний сын герцогини де Ледигьер-Гонди;9
Анри де Косее, герцог де Бриссак;
Шарль д'Альбер, именуемый д'Айи, кавалер Ордена Святого Духа,
губернатор Бретани, стяжавший известность своей посольской деятельностью;
Арман-Жан де Виньеро, именуемый дю Плесси, герцог де Ришелье и де
Фронзак, кавалер Ордена Святого Духа;
Луи, герцог де Сен-Симон;
Франсуа, герцог де Ларошфуко, кавалер Ордена Святого Духа, главный гар-
деробмейстер и главный егермейстер Франции, пользовавшийся неизменной
благосклонностью Короля;
Жак Нонпар де Комон, герцог де Ла Форс;
Анри Гримальди10, герцог де Валантинуа, князь Монако, кавалер Ордена
Святого Духа.
Шабо, герцог де Роган;
де Ла Тур, герцог де Буйон, главный камергер Франции и губернатор Оверни.
Прежде чем перейти к объяснению претензий месье де Люксембурга,
нужно, для большей ясности, дать краткую генеалогию Люксембургского дома.

Процесс о месте в иерархии пэров, начатый месье де Люксембургом... 101
1. Диана Лотарингская- Франсуа де Люксембург, 2. Маргарита Лотарингская-
Омальская, [брак заключен] ставший утвержденным гер- Водемон, [брак заключен в
13 ноября 1576 г. цогом11 де Пинэ 18 сентября 1599 г.]. Скончалась бездет-
| 1577 г. и пэром Франции с ной 20 сентября 1625 г.
правом наследования по
женской линии 29 декабря 1581 г.
Умер в сентябре 1613 г.
I I
I I
Анри, герцог де Пинэ, послед- Мадлен, единственная дочь Маргарита де Люксембург
ний представитель по муж- Гийома, сеньора де Торе, сына 28 апреля 1607 г. вышла за-
ской линии Люксембургского и брата двух последних конне- муж за Рене Потье, впослед-
дома; умер 23 мая 1616 г. в таблей де Монморанси, [брак ствии герцога де Трема, умер-
возрасте 24 лет12. заключен] 19 июня 1597 г. шего 1 февраля 1670 г. 91 года
. I от роду; она умерла 9 августа
1 1 ' 1645 г.
1-й муж: Леон д'Аль-
бер, сеньор де Брант,
брат коннетабля де
Люина, [брак
заключен] 6 июля 1620 г.
Умер в ноябре 1630 г.
I
Маргарита
Шарлотта де Люксембург,
герцогиня де Пинэ,
умерла 72 лет от
роду в ноябре 1680 г. в
Линьи.
2-й муж: Шарль Анри
де Клермон-Тоннерр,
умер 67-ми лет от
роду в Линьи в июле
1674 г. ,
Анри-Леон, герцог
де Пинэ, слабоумный
дьякон, заточенный в
Сен-Лазар в Париже;
в брак никогда не
вступал, умер 19
февраля 1697 г. До конца
дней оставался под
опекой.
I
Мари-Шарлотта и т. д.
в течение 20 лет была
монахиней и
наставницей послушниц в
Аббе-о-Буа, канониса;
будучи
освобожденной от монашеского
обета, стала
придворной дамой Королевы,
получила «право
табурета»13 и скончалась в
Версале под именем
принцессы де Тэнгри.
Мадлен-Шарлотта,
родилась 14 августа
1635 г. Вышла замуж
17 марта 1661 г. за —
Умерла в Линьи,
оставив многочисленное
потомство.
I
Мари-Льесс де
Люксембург, замужем за
Анри де Леви,
герцогом де Вантадуром,
без детей. Разошлись
по взаимному
согласию. Он стал
священником и каноником
собора Парижской
Богоматери; умер в
октябре 1680 г. Она стала
в сентябре 1641 г.
монахиней основанного
ею кармелитского
монастыря в Шамбери,
где и умерла в
феврале 1660 г.
- Франсуа-Анри де
Монморанси, графа
де Бутвиля,
маршала Франции; после
женитьбы он
получает титул герцога
и пэра де Пинэ по
новому патенту и
присоединяет имя и
герб Люксембургов
к своим; стяжал
известность под
именем
маршала-герцога де Люксембурга;
умер в Версале.

102
Мемуары. 1694
Французская ветвь Люксембург- Разберемся теперь в персонажах этой генеалогии,
ского дома14 дабы представить себе в общих чертах, кто они
такие. Пресловутый Луи де Люксембург, известный под именем коннетабля де
Сен-Поля, коему Людовик XI приказал отрубить голову15 на Гревской
площади в Париже 19 декабря 1475 года, невзирая на то, что вторым браком
коннетабль сочетался с принцессой из Савойского дома, сестрой Королевы, жены
короля Людовика; от своей первой супруги Жанны де Бар коннетабль имел
трех сыновей: старший, Пьер, женился на другой сестре Королевы и своей
мачехи, единственная дочь от которой принесла большое приданое Франсуа де
Бурбону, графу де Вандому, от которого родился первый герцог де Вандом.
Антуан, второй сын, стал родоначальником ветви Бриеннов, к которой мы
еще вернемся, а третий сын, Шарль, стал епископом-герцогом Лана16.
Этот Антуан, ставший графом де Бриенном, был отцом Шарля, а тот — отцом
Антуана, у которого от второй дочери Рене, внебрачного сына герцога
Савойского и сводного брата матери Франциска I, сделавшего его великим майордо-
мом Франции17 и губернатором Прованса, было два сына: Жан, граф де Бри-
енн, и Франсуа, ставший герцогом де Пинэ. Старшая сестра их матери вышла
замуж за знаменитого Анна де Монморанси, ставшего впоследствии
коннетаблем, герцогом и пэром Франции. От Жана, графа де Бриенна, и дочери Робе-
ра де Ла Марка IV, маршала Франции, герцога де Буйона, сеньора Седана,
были дочь и сын18. Сын Шарль, граф де Бриенн, в 1583 году женился на одной
из сестер знаменитого герцога д'Эпернона, благодаря которому в 1587 году
сделался герцогом по патенту;19 в 1597 году он стал кавалером Ордена
Святого Духа, шестым после двух герцогов и трех дворян, и скончался в ноябре
1605 года, не оставив потомства; так угасла эта ветвь, ибо он был единственным
сыном старшего брата первого герцога де Пинэ.
Здесь следует сказать, что этот герцог по патенту де Бриенн имел двух
сестер, и обе они были замужем дважды: старшая — за Луи де Плюкеллеком,
графом де Керман в Бретани, а потом за Жюстом де Понталье, бароном де Плёр;
младшая — за Жоржем д'Амбуазом, сеньором Обижу и Казобона, а затем за
Бернаром де Беоном, сеньором дю Массе, губернатором Сентонжа и Ангумуа;
она скончалась в возрасте восьмидесяти лет 16 июня 1647 года в Бутвиле,
оставив после себя потомство мужеского пола; о ней еще будет идти речь ниже. Ее
второму браку, являвшему собой довольно странный мезальянс,
предшествовал брак сестры ее отца, вышедшей замуж за Кристофа Жувенеля, маркиза де
Тренеля, в шутку называемого дез Юрсен20, что не мешало ему быть
кавалером Ордена Святого Духа и губернатором Парижа.
Наш первый герцог де Пинэ приобрел известность своими двумя
посольствами в Рим, где испытал столь жестокое разочарование21. Дети у него были
только от первой жены, дочери и сестры герцогов Омальских. Его не увлек
чудовищный пример кузенов жены22, и он остался в стане противников Лиги. Его вторая
жена была сестрой королевы Луизы, вдовы Генриха Ш, и вдовой герцога де Жу-
айёза, фаворита названного государя. Вообще-то этот герцог де Пинэ, судя по
всему, был человек довольно ничтожный; но каков бы он ни был, трудно,
обратившись к тем временам, смириться с мыслью, что он, у которого был только один

Французская ветвь Люксембургского домап
103
сын и одна дочь (его младшая дочь ушла в монастырь и стала настоятельницей
Нотр-Дам-де-Труа, где и скончалась в 1602 году), смириться, говорю я, с тем, что
он выдал эту свою единственную дочь за Рене Потье, выдал девушку такого
высокого рода, девушку, которая, если бы единственный ее брат умер бездетным,
принесла бы мужу все богатства этого знатного дома и титул герцога и пэра, в
ту пору еще достаточно редкий; следует еще отметить, что церемония
бракосочетания дочери первого герцога де Пинэ состоялась в его замке Пужи23, где он
предпочитал жить и где умер шестью или семью годами позже; к моменту
этого бракосочетания его единственному сыну было всего четырнадцать лет24. В ту
пору Рене Потье был всего лишь бальи и губернатором Валуа. Он стал
камергером Короля и губернатором Шалона только через год или полтора после
женитьбы, а через три года купил у маркиза де Пралена должность капитана
королевской лейб-гвардии. С годами же фортуна оказалась к нему так благосклонна, что
он попал в странную компанию лиц, возведенных в 1663 году в сан герцога и пэра;
а его сын, толстый герцог де Жевр, продал свою должность капитана
королевской лейб-гвардии месье де Лозену и купил должность камергера, которая затем
перешла к его потомкам вместе с должностью губернатора Парижа, полученной
им после смерти герцога де Креки25. Рене Потье, о котором здесь идет речь, был
сыном и старшим братом двух государственных секретарей; эта должность в ту
пору и много позже не была еще столь престижной, как ныне. Отец его был
безмерно богат: сначала он был королевским секретарем26, затем секретарем
Совета и работал в канцелярии государственного секретаря Вильруа.
Государственным секретарем он стал лишь в феврале 1589 года. Его собственный отец
был советником в Парламенте, дед — купеческим старшиной27, прадед —
советником Монетного двора;28 о более удаленных предках никаких сведений уже нет.
А потому не следует считать, что ранее во Франции не было мезальянсов, хотя
действительно в ту пору они были не слишком частым явлением.
Второй герцог де Пинэ умер таким молодым, что неизвестно, каким он мог
бы стать. Брак его дочери и фактически единственной наследницы был
заключен благодаря содействию и покровительству всесильного тогда коннетабля де
Люина. Отец ее умер в 1616 году, а мать — в 1615-м; у второй дочери детей не
было, а совершенно удивительное завершение ее семейной жизни с герцогом
де Вантадуром принесло известность им обоим29.
А теперь перейдем к нашей герцогине, наследнице Пинэ. На десятом году
замужества она овдовела: замуж ее выдали в двенадцать лет, и ей было всего
двадцать два года, когда она потеряла мужа, поскольку в 1680 году, когда она
скончалась, ей было семьдесят два. Похоже, ни ее первый муж, ни двое детей,
родившихся от этого брака, не имели для нее особого значения. Положение ее
роковым образом изменилось со смертью коннетабля де Люина. Королева-мать
и ее фавориты, не желая допустить Людовика ХШ, который родился в
Фонтенбло 27 сентября 1601 года, к власти, держали его в таком невежестве, что к
пятнадцати с половиной годам он едва умел читать и писать; так как де Люин
был единственным, с кем он мог поговорить, Людовик ХШ согласился
довериться ему и приказал арестовать маршала д'Анкра, но при этом упорно
отказывался дать согласие на его убийство; однако в конце концов, пользуясь край-

104
Мемуары. 1694
ней молодостью государя, его сумели убедить в том, что избежать этого нет
никакой возможности. В силу все той же молодости в сочетании с
неопытностью и невежеством, в коем его до сих пор держали, он оказался полностью во
власти своего освободителя, каковой очень быстро сумел извлечь для себя
колоссальную выгоду. Когда в 1621 году де Люин умер, Людовику ХШ, едва
достигшему к тому времени двадцати лет, уже было ясно, насколько тот употребил во
зло его благосклонность. Так вот, после смерти де Люина герцогиня лишилась
всех своих прежних возможностей, а потому неудивительно, что в 1630 году,
когда она потеряла мужа, брата коннетабля де Люина, его другой брат, герцог де
Шон, тоже маршал Франции, продолжавший играть значительную роль
благодаря своим заслугам и чинам, не мог помешать ей, воспользовавшись
свободой, предоставляемой вдовством, и правом матери распоряжаться будущим
своих детей, снова выйти замуж. Ее новый супруг по рождению был в высшей
степени ее достоин; он приходился младшим братом графу де Тоннерру, отцу
епископа-графа Нуайона, о котором я говорил выше; этот граф де Тоннерр,
хоть и был старшим, позволил себе вступить в неравный брак, что говорит о
том, насколько он нуждался в средствах. Второе же замужество герцогини
было явно браком по любви; а так как, вступив в этот брак, она утратила и свой
титул, и положение, и привилегии, то супружеская чета удалилась в
великолепное владение жены Линьи, где они и прожили почти безвыездно до конца дней.
Новый супруг был весьма заинтересован в том, чтобы избавиться от ее детей
от первого брака. Что касается сына, то он сам давал им для этого основания:
он был слабоумен; они учредили над ним опеку и отправили в монастырь Сен-
Лазар в Париже; опасаясь же, как бы кто-нибудь не женил его на себе, они
добились его рукоположения в дьяконы; здесь в этом сане он и провел всю свою
долгую жизнь, здесь и скончался. Дочь, несмотря на свои странности,
слабоумной не была. Она стала монахиней в Аббе-о-Буа в Париже. Время от времени
она говорила, что ее к тому принудили; однако она прожила там двадцать лет
и долгое время оставалась наставницей послушниц, из чего можно заключить,
что вряд ли ее заключили в монастырь силой, что, скорее всего, она пошла на это
добровольно и в конце концов полюбила свой монастырь, коль скоро даже
согласилась готовить к постригу послушниц. Она еще пребывала в этой
должности, когда Месье Принц забрал ее из монастыря, о чем будет рассказано ниже.
Месье de Люксембург; его судьба, Месье де Люксембург, женившийся на
единственно потомство ной дочери герцогини де Пинэ от второго брака,
что стало залогом его дальнейшего возвышения, был единственным сыном того
самого месье де Бутвиля, который прославился своими дуэлями и который,
будучи вынужден уехать в Брюссель из-за того, что в 1627 году убил на
поединке графа де Ториньи30, осмелился вернуться в Париж, дрался на Королевской
площади с Бюсси д'Амбуазом из рода Клермон-Гальранд и убил его31.
Секундантом Бутвиля был его кузен Росмадек, барон де Шапелль, который дрался
с бароном д'Аркуром, секундантом Бюсси; д'Аркур оказался единственным,
кто выпутался из этой истории, уехал в Италию, принял участие в защите
осажденного испанцами Касале32 и был там убит в ноябре 1628 года. Он был млад-

Месье de Люксембург; его судьба, его потомство
105
шим братом деда33 маркиза де Бёврона, отца маршала-герцога д'Аркура, и
никогда не состоял в браке. Мать этих двух братьев была дочерью маршала де
Матиньона. Д'Аркур приходился двоюродным братом графу де Ториньи, сыну
Элеоноры де Лонгвиль, которого убил Бутвиль, внуку того же маршала де
Матиньона и первому мужу, не оставившему потомства, герцогини д'Ангулем
Ла Гиш, дочери главного начальника артиллерии. Этот граф де Ториньи был
старшим братом другого графа де Ториньи, который ему наследовал и
который стал отцом последнего маршала де Матиньона и графа де Матиньона, чей
единственный сын, женившись на старшей дочери принца Монако-Гримальди,
стал герцогом де Валантинуа34. Месье де Бутвиль и месье де Шапелль пытались
бежать во Фландрию, но были схвачены и по приговору Парламента
обезглавлены на Гревской площади в Париже 22 июня 1627 года. Месье де Бутвиль в
1617 году женился на Элизабет, дочери президента Счетной палаты Жана
Вьенна и Элизабет Долю; мадам де Бутвиль довелось увидеть возвышение сына
и замужество обеих дочерей. Всю свою долгую жизнь она провела в своем
загородном поместье, где и скончалась в 1696 году в возрасте восьмидесяти
девяти лет после шестидесяти девяти лет вдовства. Месье де Бутвиль происходил
из рода Монморанси35 и был внуком младшего сына барона де Фоссё.
Месье де Люксембург родился через шесть месяцев после смерти отца, у
которого кроме него было еще две дочери: старшая, скончавшаяся в 1684 году
мадам де Валансэ, равно как и ее близкие, никогда не играла сколько-нибудь
значительной роли; младшая, красивая, остроумная и весьма склонная к
любовным приключениям, а еще более того к интригам, на протяжении всей жизни —
и в девичестве, и будучи герцогиней де Шатийон и, наконец, герцогиней Мек-
ленбургской — привлекавшая к себе внимание света, в немалой степени
содействовала преуспеянию брата, с которым всегда была очень близка и которого
пережила всего на три недели, скончавшись в Париже от той же болезни, что
и он, будучи лишь на год его старше; детей у нее не было.
Знатное имя, в молодые годы Бутвиля еще освещенное отблеском
воспоминаний о прославленной ветви последних коннетаблей (недаром так гордилась
своим родом вдовствующая принцесса де Конде), безрассудная храбрость, не
знавшее границ честолюбие, ум острый, но ум интригана, распутника и ловкого
царедворца — все это заставляло забывать о его внешности, в первую минуту
отталкивающей, но которую, что совершенно непостижимо тому, кто его не
видел, очень быстро переставали замечать, ибо, несмотря на горб, небольшой
спереди, но огромный и остроконечный на спине, и все обычное уродство
горбунов, в нем был внутренний жар благородства и природное обаяние,
сверкавшее в каждом его слове и жесте. С первых же шагов при дворе он сумел
добиться расположения Месье Принца36, а Месье Принц вскоре — расположения
его сестры: из чего брат, будучи столь же мало разборчивым в средствах, как
и сестра, извлек немалую выгоду для них обоих. Месье Принц, пока эта любовь
не стала достоянием гласности, поспешил устроить ее брак с сыном маршала
де Шатийона, подающим большие надежды и весьма преданным ему молодым
человеком, коему выхлопотал в 1646 году патент на герцогское достоинство.

106
Мемуары. 1694
Герцоги по патенту Герцогство по патенту, дававшее только почести,
но без соответствующего ранга при дворе и права
наследования, существовавшее при Франциске I и его преемниках, но
постепенно вышедшее из употребления, было вновь введено кардиналом Мазарини,
дабы иметь возможность награждать и удерживать при себе людей известных
либо тех, кого он хотел привлечь на свою сторону; именно их он имел в виду,
говоря, что сделает столько герцогов, что станет равно зазорно, как иметь это
звание, так и не иметь оного. В конце концов он и себя самого пожаловал в
герцоги, дабы и в прочих подогреть желание удостоиться этой чести. Месье де
Шатийон, муж добрый и покладистый, что, впрочем, отнюдь не мешало ему
пользоваться успехом при дворе, всего три года наслаждался своим герцогским
достоинством. В руках Месье Принца был и двор, и кардинал Мазарини,
коего он сумел привлечь на свою сторону и своей славой, и оказанными ему
услугами: длилось это, однако, недолго. В 1649 году, когда Месье Принц
командовал осадой покинутого двором Парижа, находившегося во власти Парламента
и недовольных, герцог де Шатийон был убит в сражении у Шарантонского
моста37 и похоронен в Сен-Дени. Любовники не слишком скорбели об этой
утрате. Громадная услуга, которую Месье Принц оказал кардиналу Мазарини,
обеспечив ему триумфальное возвращение в Париж, вскоре стала тяготить
кардинала, ибо гордыня и честолюбивые притязания принца не знали предела: в этом
кроется причина ареста принцев38, во время которого вдовствующая принцесса де
Конде вместе с верной возлюбленной сына удалилась в Шатийон-сюр-Луэн, где
и скончалась. Вынужденное освобождение принцев, смута и начатая Месье
Принцем гражданская война — все эти события стремительно следовали одно
за другим. Сражение в предместье Сент-Антуан положило ей конец, а Месье
Принц был вынужден отдаться в руки испанцев и оставался с ними вплоть до
заключения Пиренейского мира39. Бутвиль следовал за ним повсюду. Его
храбрость, характер и неуемная энергия нравились принцу, а всякого рода связи
укрепляли их дружбу. Их возвращение во Францию вернуло мадам де Шатийон
прежнюю власть. Брату ее было тридцать три года, война дала ему известность,
он был произведен в генералы, а в глазах Месье Принца неоценимой заслугой
было то, что он последовал за ним, когда фортуна повернулась к нему спиной,
что сделали лишь очень немногие из людей одного с ним полета. Они стали
думать, какое вознаграждение могло бы быть почетным для Месье Принца и
выгодным для Бутвиля, и, наконец, обнаружили дочь от второго брака
наследницы Пинэ с месье де Клермоном. Она была чудовищно уродлива и лицом и
фигурой: ни дать ни взять толстая торговка селедкой на базаре; но так как дети от
первого брака были неспособны к наследованию, то она была очень богата, что,
по мнению Месье Принца, должно было позволить сделать Бутвиля герцогом
и пэром. Прежде всего, он счел необходимым заручиться поддержкой
монахини. Та нередко высказывала желание освободиться от своего обета, и он
опасался, что известие о блестящем браке сестры может подтолкнуть ее к какой-
нибудь нежелательной выходке; он посетил ее в монастыре, пообещал ей
добиться для нее папского разрешения жить в миру, а затем, в качестве особой
милости, и «права табурета», и она, поверив этим посулам, согласилась на все,

Герцоги по патенту
107
осталась монахиней и подписала все необходимые бумаги. Для осуществления
задуманного было весьма кстати вновь на время связать ее обетом, а «право
табурета», в качестве ступеньки к последующему возвышению, должно было
окончательно примирить ее с замужеством сестры. От Папы без труда было
получено освобождение от жизни в монастыре, а от двора — «право табурета»,
ибо было принято во внимание, что, не будь она монахиней, то в качестве
дочери от первого брака унаследовала бы герцогство Пинэ от своего
неженатого брата. Она стала придворной дамой Королевы под именем принцессы де
Тэнгри, обязанной носить на шляпе черно-белую ленточку капитула Пуссэ, от
которой, правда, вскоре избавилась. Что касается брата, то ему посулили
освободить его от опеки и вызволить из Сен-Лазара и тотчас же заставили его
отказаться в пользу мадам де Бутвиль, в соответствии с ее брачным контрактом,
от своего состояния и титула, с учетом тех огромных сумм, каковые он
получил за это от месье де Бутвиля. Этот пункт очень важен для процесса, о
котором здесь идет речь. Его пригласили на церемонию бракосочетания сестры, но,
как только союз был скреплен, вновь объявили недееспособным и
препроводили обратно в Сен-Лазар, откуда он уже больше не вышел. Свадьба состоялась
17 марта 1661 года. Месье де Бутвиль соединил свой герб с гербом Люксембур-
гов и стал подписываться Монморанси-Люксембург, что позднее стали делать
и его дети, и дети его детей. Без малейшего промедления он начал процесс,
дабы узаконить свои претензии на титул герцога и пэра де Пинэ, а Месье
Принц воспользовался этим, чтобы получить новую грамоту о возведении Пинэ
в ранг герцогства-пэрства в пользу месье де Бутвиля, куда ловко была
вставлена формулировка поскольку в этом есть необходимость, чтобы у него была
полная возможность ссылаться на прецедент 1581 года при установлении
своего ранга по старшинству. С этими грамотами 22 мая 1662 года он был признан
Парламентом герцогом и пэром и занял там последнее в ряду всех прочих
пэров место. Далее жизнь месье де Люксембурга достаточно хорошо известна.
Он оказался замешан в дело знаменитой колдуньи Вуазен, обвиненной в
отравлениях40, которую по решению Парламента 22 февраля 1680 года сожгли на
Гревской площади и из-за которой была вынуждена окончательно покинуть
королевство графиня де Суассон и была выслана ее сестра герцогиня де Буйон.
Месье де Люксембурга упрекают в том, что здесь он забыл о том высоком
звании, к коему так стремился, ибо он отвечал на вопросы судьи наравне со
всеми, сидя на деревянной скамье для обвиняемых, и не претендовал ни на одну
из привилегий, даваемых титулом пэра. Он провел длительное время в
Бастилии, что изрядно повредило его репутации. Все решили, что он окончательно
отказался от претензий к герцогам, занимающим более высокое место, чем он.
В ту пору еще сохранялись церемонии, где они обязаны были появляться; его
же там никто никогда не видел; а поскольку жизнь свою он делил между
войной и любовными похождениями, то никто не обращал на это внимание вплоть
до того момента, когда при награждении Орденом Святого Духа в 1688 году он
испросил для себя, в порядке исключения, право получить эту награду среди
маршалов Франции, дабы не повредить своим претензиям на более высокое
место в иерархии пэров. К слову сказать, тогда впервые при одновременном

108
Мемуары. 1694
представлении к Ордену Святого Духа маршалы были удостоены почетных
знаков прежде дворян, и действия месье де Люксембурга свидетельствовали о
том, что он отнюдь не отказался от своих намерений. Готовая вот-вот
начаться война Франции против всей Европы позволяла маршалу надеяться, что
вскоре появится нужда в его услугах и что его военное счастье поможет ему стяжать
славу, а вместе с ней и влияние, необходимое для удовлетворения его амбиций.
Действительно, в первые же дни войны ставленник месье де Лувуа маршал
д'Юмьер потерпел неудачу во Фландрии. Месье де Люксембург был назначен
на его место самим всемогущим министром, коего личный интерес побудил
начать эту войну, коему необходим был успех, и ради этого успеха он преодолел
свою антипатию к новому военачальнику, ведшему счет кампаниям по числу
сражений, а нередко и по числу побед. После победы в сражении при Лёз41,
которое было лишь серьезным столкновением кавалерийских полков, после
бесполезной победы при Флёрюсе42, после Стенкерке, где французская армия едва не
была захвачена врасплох и разбита из-за ложных сведений, данных проникшим
в штаб генерала шпионом, вовремя, однако, обнаруженным, которого,
приставив нож к горлу, заставили написать то, что считали необходимым, и наконец,
после победы при Неервиндене, плодом которой был всего лишь захват Шар-
леруа, месье де Люксембург счел себя достаточно сильным, чтобы всерьез
заняться своим процессом. В ход пошло все: и интриги, и уловки, а где нужно, и
подлость. Благодаря громкому успеху его военных кампаний и блистательному
положению генерала самой многочисленной и наиболее приближенной ко
двору армии он приобрел огромное влияние. Двор был, можно сказать, завоеван, ибо
вокруг него теснились самые влиятельные придворные, а город, ослепленный его
блеском, открытостью и непринужденностью манер, буквально лежал у его ног.
Хитрости месье de Люксембурга Представители всех сословий, особенно после
смерти месье де Лувуа, стали считать
необходимым выказывать месье де Люксембургу почтение, а шумная молодежь
смотрела на него как на своего отца и покровителя разгульной и бесшабашной
жизни, ибо сам он, несмотря на возраст, все еще гонялся за развлечениями и
удовольствиями. Солдаты и генералы готовы были идти за него в огонь и в
воду; он был близким другом Месье Герцога и особенно месье принца де Конти,
коего обыкновенно уподобляли Германику; он сумел завоевать особую
доверенность Монсеньора и, наконец, устроил брак своего старшего сына со старшей
дочерью герцога де Шеврёза43, пользовавшегося, вместе со своим свояком
герцогом де Бовилье, равно как и их жёны, особой благосклонностью и
покровительством Короля и мадам де Ментенон. В Парламенте он также заручился
необходимой поддержкой. Арлэ, первый президент, заставлявший высокое
собрание плясать под свою дудку, был на его стороне; а посему он решил, что начать
дело — значит уже успешно завершить его и что в течение зимы сумеет
добиться своего. По случаю недавно заключенного брака владение Бофор было
возведено в ранг наследственного герцогства и стало именоваться герцогством
Монморанси, в связи с чем месье де Люксембург не преминул убедить
Парламент, что Король подтверждает его претензии, и, не откладывая в долгий ящик,

Новьон, первый президент
109
всерьез принялся за дело. Первый президент, пользовавшийся немалым
влиянием при дворе, изрядно в том ему помог. Так что когда обман был обнаружен,
то уже даже самое сильное средство оказалось фактически бесполезным: это
было письмо, написанное от имени Короля генеральным контролером
финансов и государственным секретарем Поншартреном, в коем сообщалось, что
Король, удивленный распространившимися в Парламенте слухами о том, что
он якобы поддерживает месье де Люксембурга, желает, чтобы почтенное
собрание было уведомлено о том, что Его Величество занимает абсолютно
нейтральную позицию между противоборствующими сторонами и будет
придерживаться оной до конца.
Сразу после бракосочетания месье де Люксембурга, каковое было ему
необходимо в качестве ступеньки к новому возвышению, Месье Принц добился
королевской грамоты, передававшей дело на рассмотрение Парламента. Месье
Талон, весьма известный в ту пору генеральный адвокат, произнес
исключительно красноречивую и убедительную речь и, рассмотрев вопрос со всех
сторон, сделал категорический вывод о безосновательности претензий месье де
Люксембурга. Последний приостановил на этом свое дело, получил желанное
герцогство и стал дожидаться более благоприятного момента. Несколько лет
спустя он счел, что таковой момент наступил. Первый президент Парламента
Новьон, как и герцог де Жевр, происходил из рода Потье: интересы кузена,
который фигурирует в вышеприведенной генеалогической таблице, побудили
его встать на сторону месье де Люксембурга; они решили, что можно,
воспользовавшись тем, что дело оказалось приостановлено, когда все уже было
готово к его рассмотрению, внезапно с ним покончить без глубокого разбирательства;
и быть может, им бы это удалось, не помешай тому совершенно непредвиденная
случайность. Во время начавшегося в семь часов утреннего заседания, на
котором торопливо рассматривались не требующие много времени разные мелкие
дела ремесленников и всякого простого люда, интенданты моего отца и месье де
Ларошфуко, менее всего в тот момент думавшие о процессе месье де
Люксембурга, вдруг услышали, что сейчас Парламент перейдет к рассмотрению этого
дела, и адвокат тотчас же начал свою речь в поддержку претензий герцога. Они
возмутились, стали громко протестовать, заявили о недопустимости подобной
внезапности и тем самым не дали осуществить так хорошо задуманную
операцию. Месье де Люксембург растерялся и снова долгое время не напоминал о
своих претензиях, вплоть до того момента, о котором сейчас пойдет речь.
Новьон, первый президент Этот месье де Новьон был уличен во множестве
вопиющих несправедливостей; ему случалось во
время судебного заседания выносить решения, вызывавшие несогласие обеих
сторон; каждый считал виноватой в этом решении противную сторону,
начинались споры и недоумения, и лишь по выходе из зала заседаний они вдруг
понимали, что решения были вынесены не кем иным, как первым президентом.
Подобные случаи были столь многочисленны, что Король наконец решился
прогнать его. Однако Новьон, забыв всякий стыд, стоял на своем, ссылаясь на
формальную правоту, что делало затруднительным его изгнание; но в конце

по
Мемуары. 1694
концов ему пригрозили, что он будет наказан по заслугам, посулили должность
парламентского президента для внука (сын его умер молодым), так что ему не
оставалось ничего другого, как смириться с необходимостью и уйти в
отставку. На смену ему пришел генеральный прокурор Арлэ, а Ла Брифф, простой
докладчик Совета44, но человек безупречной репутации, получил почетную
должность генерального прокурора.
Арлэ, первый президент Арлэ был сыном другого генерального прокурора
Парламента и Жанны Мари де Бельевр и
правнуком знаменитого Ашилля д'Арлэ, первого президента Парламента, сменившего
на этом посту своего тестя Кристофа де Ту, отца прославленного историка45.
Наследник всех этих великих судей, Арлэ держал себя с приличествующей
судейскому званию величественностью, в чрезмерности которой сквозило,
однако, нечто циничное; он казался воплощенным бескорыстием и скромностью, но
бескорыстие он обесчестил своим поведением, а скромность — хоть и
утонченной, но непомерной гордыней, каковую при всем желании невозможно было не
заметить. Особо кичился он своей неподкупностью и справедливостью,
однако маска эта недолго скрывала его истинное лицо. Когда дело не сулило ему
никакой выгоды, он сохранял абсолютную нелицеприятность по отношению к
обеим тяжущимся сторонам, но малейшего намека на материальное или какое-
либо иное вознаграждение бывало довольно, чтобы купить его. Далее в этих
«Записках» будет немало тому примеров; но уже во время процесса, о котором
мы ведем речь, он полностью явил свою подлинную сущность. Он был весьма
сведущ в государственном праве, прекрасно разбирался в тонкостях судебной
практики, в изящной словесности не уступал знатокам, великолепно знал
историю, а главное, пользовался в Парламенте таким непререкаемым
авторитетом, каким не обладал ни один из его предшественников. Не было никого, кто
бы не трепетал перед фарисейской суровостью его обличений, кои он
обрушивал и на тяжущиеся стороны, и на адвокатов, и на судей. Впрочем, во всем
пользуясь поддержкой двора, рабом коего он был, он заискивал перед каждым,
кто действительно пользовался там влиянием; будучи ловким придворным и
очень хитрым политиком, он обращал все свои таланты на удовлетворение
честолюбивого стремления стяжать себе репутацию великого человека, обрести
власть и богатство; он был лишен истинного чувства чести: вслух превознося
добродетель, втайне предавался разврату, а его доброта и порядочность были
только личиной — вот портрет законченного лицемера, без чести, без совести,
без души и без веры, безжалостного мужа, жестокого отца и деспотичного
брата, влюбленного лишь в одного себя; злобный от природы, он никогда не
упускал случая кого-нибудь унизить и оскорбить и находил в том особое
удовольствие. Целого тома не хватило бы для описания этих черт его характера,
тем более ярких и выразительных, что он был исключительно умен и от
природы предрасположен глумиться над ближними, никогда, однако, не позволяя
себе ничего, в чем позднее мог бы раскаяться. Что касается внешности, то это
был крепкий худой человек со скуластым лицом, большим орлиным носом,
красивыми, выразительными и проницательными глазами, редко смотревши-

Положение обеих сторон. Герцоги де Шеврёз и де Буйон, их личные интересы 111
ми в лицо собеседнику, но буквально испепелявшими судью или клиента,
когда он внезапно устремлял на них свой пристальный взор. Он носил
облегающую одежду, брыжи и плоские манжеты, как у духовного лица; волосы у него
были черные с проседью, короткие и густые, прикрытые круглой шапочкой.
Ходил он слегка согнувшись, скорее с лицемерно-смиренным, чем скромным
видом, на ходу обычно держался ближе к стенам, чтобы с большим шумом
заставлять освобождать себе дорогу; в Версале же обыкновенно продвигался
вперед, отвешивая направо и налево почтительные и как бы стыдливые поклоны.
Арлэ — автор процедуры устное- Король и мадам де Ментенон были обязаны ему
летя детей от двойного адюль- значительной услугой. Когда зашла речь о неслы-
тера без упоминания имени ма- ханном усыновлении незаконнорожденных детей
тери, что стало источником его ge3 упоминания имени матери, Арлэ создал преце-
возвышения дент с уСЬШ0ВЛением шевалье де Лонгвиля46, после
чего оказалось возможным усыновление побочных детей Короля. В награду ему
была обещана должность канцлера Франции, а кроме того, он окончательно
вошел в доверенность к Королю, его детям и их всесильной гувернантке,
каковую сумел сохранить и из коей неизменно извлекал для себя выгоду.
Причины его пристрастного от- Он был родственником и другом весьма привержен-
ношения к месье de Люксембургу ного месье де Люксембургу маршала де Вильруа47
и близким другом маршала де Ноая. Зависть к двум капитанам лейб-гвардии,
братьям Дюра48, побудила объединиться двух других капитанов лейб-гвардии, в
результате чего Ноай и лично заинтересованный в месье де Люксембурге Вильруа
сумели привлечь первого президента на свою сторону.
Положение обеих сторон. Герцо- Месье де Шеврёз с давних пор лелеял надежду за-
ги de Шеврёз и de Буйон, их лич- нять по рангу положение первого герцога и пэра
ные интересы де Шеврёза49, и, возможно, именно поэтому месье
де Ларошфуко, одновременно с ним представленный в 1688 году к Ордену
Святого Духа, согласился уступить ему первенство как герцогу де Люину лишь
после того, как тот именно в этом качестве был утвержден в Парламенте50, —
дабы иметь публичное свидетельство тому, что он уступил лишь официально
признанному первенству де Люина, ибо простая внутрисемейная передача
герцогского титула от отца к сыну не давала гарантий на будущее51. Желание
осуществить эту давнюю и никогда не оставлявшую его мечту, а также
бракосочетание его старшей дочери со старшим сыном месье де Люксембурга
побудило месье де Шеврёза предпочесть своим интересам как герцога де Люина,
интересам, совпадавшим с нашими, интересы месье де Люксембурга; к нему
присоединился и месье де Бовилье, ибо их связывали такие тесные узы, что
казалось, у них на двоих один ум и одно сердце. Увы, даже люди столь чистой
и высокой добродетели не чужды извечной слабости человеческой натуры,
каковая и стала причиной несогласия между ними и месье де Ларошфуко и не
позволила им встать на его сторону. Месье де Ларошфуко, несмотря на всю
благосклонность Короля, был, однако, лишен его доверенности, а потому
завидовал, что расположением и доверенностью государя пользуются двое свояков.

112
Мемуары. 1694
Их образ жизни, характер, интересы, связи были противоположны или, по
крайней мере, весьма отличны от его образа жизни и интересов. Первый
президент без колебаний занял их сторону и решил, что она сильнее, тем более что
месье де Ноай и месье де Вильруа также были в большом фаворе, и велика
была слава месье де Люксембурга. Среди всех тех, против кого он выступал,
близким к Королю был только герцог де Ларошфуко; прочие могли
похвалиться лишь кое-какими знаками отличия, большинство же — просто уважением
монарха, а стало быть, выбор первого президента был предрешен.
Талон, парламентский президент Ставший парламентским президентом, Талон,
весьма польщенный тем, что месье де
Люксембург не отказывается от родства с ним по материнской линии, забыл, что
ранее, будучи генеральным адвокатом, яростно выступал в том же самом деле
против месье де Люксембурга; теперь же, не боясь быть обвиненным в том, что
противоречит самому себе, он полностью встал на его сторону и взялся за
подготовку необходимых документов. Он рылся в библиотеках, собирал
материалы, всем руководил сам, вникая в малейшие подробности. Знаменитый Расин,
прославившийся своими театральными пьесами и тем, что Король поручил ему
писать историю своего царствования, согласился своим мастерским пером
придать блеск запискам месье де Люксембурга, дабы оживить эту сухую материю
красотою и приятностью изложения и дабы придворные дамы и кавалеры
читали их с удовольствием и пристрастием. Талон некогда пользовался
покровительством месье де Сеньелэ, состоял в тесной дружбе с Кавуа, и оба они были
ранее, а Кавуа оставался и по сю пору, друзьями месье де Люксембурга.
Короче, дамы, молодые люди, весь цвет Версаля и Парижа был за него, и никто из
нас не мог ни противостоять им, ни хотя бы внести раскол в их ряды. А если
к этому добавить, что заранее были приняты меры, чтобы склонить на свою
сторону наиболее влиятельных членов Парламента и всю Большую палату,
используя для этого родственников, друзей, любовниц, духовников, лакеев,
всякого рода посулы и услуги, и что во главе этой партии стоял первый
президент Арлэ, то окажется, что мы имели дело с несравнимо более сильным, чем
мы, противником. И еще одной немаловажной помехой являлось то, что целая
группа людей, объединенная общим интересом, боролась против одного,
действовавшего совершенно независимо и не нуждавшегося ни в каком союзе. Наш союз
оказался гораздо более прочным, чем можно было ожидать при таком различии
умов и характеров, объединенных равенством положения и общими целями.
Месье де Буйон, возмечтавший доказать древность статуса пэрства для Альбре
и Шато-Тьерри52, с самого начала дела последовал примеру герцога де Шеврё-
за; тот, однако, предпочел не принимать в этом никакого участия. Таково было
наше положение, когда месье де Люксембург начал процесс.
Ла Брифф, генеральный прокурор Первым делом нужно было заставить
генерального прокурора дать свое заключение. Ла Брифф,
известный как блистательный докладчик, подавленный необходимостью
принять на себя столь ответственное решение, довольно быстро утратил ту
репутацию, коей был обязан своим высоким положением. Арлэ, привыкший первен-

Ла Брифф, генеральный прокурор
113
ствовать в Совете, воспылал к нему завистью и поставил себе целью всячески
ему противодействовать; Ла Брифф, уверенный в своей правоте, решил
бороться с ним на равных, однако весьма скоро в этом раскаялся. Он то и дело
попадался в ловушки, каковые Арлэ ежедневно ему расставлял, а затем с видом
превосходства помогал из них выбраться, чем и довел бедного прокурора до
полной растерянности. Прокурор понял, что уступает первому президенту по
всем позициям, и, устав от обид и насмешек, коими тот безжалостно осыпал
его, мало-помалу стал безропотным и униженно-покорным. Таково было его
положение, когда от него потребовалось дать свое заключение. Он был весьма
неглуп, но воля его оказалась сломлена, а потому страх и осторожность взяли
верх; он понял, к какому решению склоняется первый президент, и не
осмелился пойти ему наперекор, так что месье де Люксембург получил в нужное
время нужное ему заключение. У нас же еще ничего не было готово, наши
документы не были представлены, и Ла Брифф обещал герцогу де Ла Тремую и
герцогу де Ларошфуко подождать их, как то и следовало по всем правилам и
законам; но в это время месье де Люксембург, считавший заключение
генерального прокурора решающим в своем деле, стал хвастаться, что оно для него
благоприятно, и действительно даже показывал его, что, однако, явилось
большой ошибкой с его стороны, поскольку заключение генерального прокурора
обыкновенно направляется в канцелярию в запечатанном виде и никто не
должен знать о его содержании. Месье де Шон увидел в этом возможность, по
крайней мере, поквитаться с ним. Как только наш первый меморандум был
напечатан, он отнес его Ла Бриффу и сказал, что особого смысла в этом уже
нет, так как всем известно, что его заключение уже сделано, и сделано в пользу
месье де Люксембурга, но, поскольку наш процесс все же представляет
некоторый интерес сам по себе и уже наделал много шума в Парламенте, он решил
принести ему наш только что отпечатанный и еще пахнущий типографской
краской первый меморандум, чтение коего, как он полагает, развлечет его в
часы досуга и позволит узнать множество достовернейших фактов и
подробностей, весьма существенных для понимания и справедливого разрешения
спора, но, увы, до сих пор так и не ставших достоянием гласности. В устах столь
известного и серьезного человека, как месье де Шон, насмешка звучала
настолько язвительно, что генеральный прокурор совершенно растерялся и
залепетал что-то в свое оправдание, но месье де Шон в ответ на его сбивчивые речи
со снисходительной улыбкой возразил, что объяснения он должен давать не
ему, а месье де Ла Тремую и месье де Ларошфуко, каковые, как он полагает,
гораздо менее его склонны оказывать ему услуги.
Я рассказал здесь о генеральном прокуроре и его поспешных решениях
вслед за тем, что считал необходимым сообщить о первом президенте, о месье
Талоне и всех приверженцах месье де Люксембурга, дабы стало
окончательно ясно, с кем мы имели дело и сколь неравны были силы. Прежде чем идти
дальше, нужно объяснить, каким образом я оказался причастен к этому делу
и как повел себя в этой затруднительной для меня ситуации.
Совершенно очевидно, что юноша моего возраста, отец которого провел
жизнь при дворе покойного Короля, а мать посвятила жизнь исключительно

114
Мемуары. 1694
семейным и домашним обязанностям и у которого не было близких
родственников, не мог иметь никаких сношений ни с кем из тех, против кого месье де
Люксембург затеял свой процесс. Последние, оставленные месье де Шеврёзом
и месье де Буйоном, желая объединить вокруг себя как можно больше
сторонников и не слишком полагаясь на некоторых герцогов, решили не пренебрегать
ничьим содействием, считая, что каждый может помочь общему делу и
своими друзьями, и деньгами. Месье де Ла Тремуй подошел ко мне во время
аудиенции у Короля и сказал, что месье де Люксембург, претендующий на более
высокое место в иерархии пэров, возобновил давний процесс против него и
многих других, чьи имена он перечислил, и добавил, что мой отец был на их
стороне; он высказал надежду, что, хотя месье де Люксембург и является моим
командиром, я не оставлю их в этом деле; сказал, что говорит мне об этом от
лица своих друзей, и от себя добавил все приличествующие случаю
любезности. Процесс находился тогда в самой начальной стадии, а я только что
вернулся из армии и потому ничего не знал об этом деле; однако решение мое было
принято тотчас же. Я поблагодарил и месье де Ла Тремуя, и его друзей за то,
что они обратились ко мне, и сказал, что в таком достойном обществе, следуя
примеру своего отца, я могу быть уверен в правильности избранного пути и
просил его не сомневаться в моей преданности.
Я выказываю месье де Люксем- Месье де Ла Тремуй, кажется, был очень доволен,
бургу необходимые знаки почте- и в тот же день месье де Ларошфуко и многие
ния другие нашли возможность встретиться со мной и
высказать мне свою благодарность. Будучи таким образом завербованным, я
счел своим долгом выказать всевозможные знаки уважения месье де
Люксембургу, под командованием которого воевал, который прекрасно со мной
обходился, хотя ему не было известно обо мне ничего, кроме моего происхождения,
и под началом которого мне, по всей вероятности, придется служить и далее.
А потому на следующий же день я пошел к месье де Люксембургу, но, не
застав его дома, отправился к герцогу де Монморанси. Месье де Люксембург был
там, равно как и маркиз д'Аркур и Альберготти. Я засвидетельствовал ему свое
почтение, а затем сказал, что прошу его не отделять меня от тех герцогов,
против которых он ведет процесс; что в любом другом деле я готов полностью
подчиняться его воле, но что и в этом деле не желал бы делать ничего, не будучи
уверенным в его одобрении, и завершил речь словами, приличествующими
молодому человеку моего возраста и звания. Слова мои вызвали всеобщее
одобрение, со всех сторон на меня посыпались любезности и комплименты, а месье
де Люксембург счел в высшей степени естественным, что я следую примеру
своего отца, и сказал, что по-прежнему будет отличать меня и т. д. Теперь, когда
эта обязанность была выполнена, мне следовало подумать о том, как
наилучшим образом поддержать общее дело, не вызвав законного неудовольствия
месье де Люксембурга. Суть этого процесса я изложу лишь в общих чертах;
ибо если вникать во все тонкости законов и в деталях воспроизводить
выступления обеих сторон, для этого понадобятся целые тома, каковые, впрочем, уже
имеются в достаточном количестве и могут полностью удовлетворить
любопытство тех, кто пожелает досконально разобраться в этом деле.

Краткое изложение сути процесса
115
Краткое изложение сути про- Месье де Люксембург утверждал, что в пэрствах
цесса с правом наследования по женской линии это
право осуществляется без ограничений; что поскольку мадам де Тэнгри, хотя и
принятая в свете, не была свободна от монашеского обета, а ее брат-дьякон, не
имеющий права вступать в брак, уступил и титул, и состояние своей сводной
сестре, на которой женился месье де Люксембург, то эта последняя
приобретала все права детей от первого брака, так как таковых прав у них больше не
оставалось, а ее муж становился герцогом и пэром с давностью пэрства, считая
от его первого учреждения; что оговорка «поскольку в этом есть необходимость»
не позволяет использовать против него факт получения им сразу же после
свадьбы новых грамот; что в 1661 году Король, как он сам объявил в своем
указе от 1676 года, отнюдь не имел намерения заново возводить Пинэ в ранг
герцогства-пэрстваг но хотел лишь подтвердить права на него месье де
Люксембурга, из чего тот заключал, что его старшинство как пэра Пинэ исчисляется
с 1581 года.
Противная же сторона утверждала, что титул пэра не передается по
женской линии до бесконечности, а принадлежит лишь первой дочери, иногда
второй, да и то в порядке исключения, но никогда последующим, и что ее право
на титул должно быть подтверждено новыми жалованными грамотами, по дате
которых и определялось бы старшинство пэрства; что, таким образом, старое
пэрство Пинэ должно было исчезнуть вместе с потомками герцогини,
унаследовавшей этот титул от первого брака; что совершенно очевидно, герцогиня,
выйдя во второй раз замуж, утратила право на свой титул, который никоим
образом не мог перейти к ее второму мужу, так как носителем оного являлся
лишь ее сын от первого брака; и что хотя он отказался от титула, равно как и
от состояния, в пользу своей сводной сестры в связи с ее брачным контрактом,
в этом отказе были две погрешности, делающие его бессмысленным и
недействительным, и третья, делающая его просто невозможным: во-первых, и до и
после подписания отказа он находился под опекой и был объявлен
дееспособным лишь на короткое время, необходимое для осуществления этой акции, что
само по себе уже является насмешкой над правосудием; во-вторых, выданные
брату будущим мужем его сводной сестры огромные суммы в качестве
компенсации за отказ от всех своих прав и состояния, что было оговорено в брачном
контракте, делали тем самым этот отказ недействительным, ибо титул
герцога и пэра может быть получен либо по наследству, либо в соответствии с
жалованной грамотой Короля, и, стало быть, месье де Люксембург никаким
образом не мог его купить; в-третьих, волеизъявления человека, признанного
недееспособным, даже если бы он никогда таковым не являлся и ничего не
получил за свой отказ, совершенно недостаточно, чтобы таким отказом сделать
другого герцогом и пэром, ибо для этого необходимо, чтобы тот, другой, имел
естественное право наследовать титул при наличии разрешения на то Короля,
а вышеупомянутый отказ мог лишь приближать момент вступления в права
наследства; в данном же случае не было ни того и ни другого; оговорка же
«поскольку в этом есть необходимость» в новой грамоте, пожалованной месье де
Люксембургу в 1661 году, не давала ему никаких прав, что совершенно очевид-

116
Мемуары. 1694
но, поскольку именно эта новая грамота и позволила ему занять последнее
место в иерархии пэров, ибо в противном случае он вообще не был бы ни
герцогом, ни пэром; а кроме того, так как об этой оговорке противной стороне
известно не было, то она не могла быть ни оспорена, ни вообще принята во
внимание. И наконец, что касается грамоты 1676 года, в которой Король
объявлял, что грамота 1661 года лишь подтверждает в пользу месье де Люксембурга
факт давнего возведения Пинэ в ранг пэрства, то и здесь было что возразить. Во-
первых, никто об этом ранее даже и не слыхивал; и действительно, когда
месье де Ларошфуко высказал свое удивление по этому поводу Королю, тот
ответил, что не помнит, чтобы он когда-либо издавал такую грамоту;
возмущенный месье де Ларошфуко заявил, что все это ухищрения месье де Лувуа,
бывшего в ту пору в большой дружбе с месье де Люксембургом, что грамота
эта, которая так и не была зарегистрирована, устарела и, следовательно,
является недействительной; что, поскольку пресловутая грамота не была
обнародована, она не может рассматриваться как подлинный документ, подписанный в
присутствии обеих сторон, а потому нельзя делать окончательных выводов,
опираясь лишь на решение, принятое тайком и с нарушением юридических
норм, решения, которое в течение двадцати лет оставалось известным одному
лишь месье де Люксембургу; и, наконец, слово «подтверждать» отнюдь не
означает переноса соответствующего по старшинству ранга, ибо присвоение
герцогства-пэрства одному роду, а затем передача его другому есть не что иное, как
подтвержденное, то есть повторное, возведение в ранг пэрства. Таковы были
основные доводы, приводимые обеими сторонами, дававшие адвокатам
возможность продемонстрировать и свое красноречие, и свое умение прибегать к
хитростям и уловкам; вышесказанного, я полагаю, достаточно, чтобы
представить себе в общих чертах суть всего этого процесса.
Противники месье де Люксем- А теперь скажем несколько слов о противниках
бурга месье де Люксембурга, из числа каковых, по
вышеуказанным причинам, следует исключить месье де Шеврё.за и месье де Буй-
она. Месье д'Эльбёф, ни во что не вмешиваясь, довольствовался тем, что
объявил себя их сторонником. Месье де Вантадур несколько раз появлялся на
собраниях и делал почти все, что от него хотели; но он вел такой образ жизни,
что, за исключением финансовой стороны дела, от его участия проку было
мало. Месье де Вандом также внес свою лепту в общее дело, но имел
непокорный нрав и привычку все делать по-своему. Месье де Ледигьер был еще
ребенком, а его мать, женщина своенравная и витавшая в облаках, находилась
полностью под влиянием своего кузена Вильруа; для нее было много и того, что она
позволила использовать имя своего сына, опекуншей которого была, в
интересах противников месье де Люксембурга. Месье де Бриссак, растративший свое
состояние и ведший довольно странную и уединенную жизнь в своем замке,
никогда его не покидая, ограничился тем, что поставил свое имя среди всех
прочих. Содействие месье де Сюлли было непостоянным, хотя и решительным.
Все держалось на месье де Шоне, месье де Ришелье, месье де Ларошфуко и
месье де Ла Тремуе, коих, в меру своих возможностей, поддерживали старик

Противозаконная поддержка, оказываемая месье де Люксембургу 117
Ла Форс, а также месье де Роган. Однако своим переменчивым и вспыльчивым
нравом он и месье де Ришелье изрядно портили кровь всем прочим. Месье де
Монако выражал горячую заинтересованность, но лишь до тех пор, пока дело
не касалось его непосредственного участия и материальных затрат; он,
конечно, платил, но скрепя сердце и недовольно ворча сквозь зубы. Зато было совсем
непросто заставить раскошелиться герцога де Рогана. Интенданты месье де Ла
Тремуя и месье де Ларошфуко, Магё и Обри, люди способные, порядочные,
трудолюбивые и искренне заинтересованные в этом деле, были душой всего
предприятия, а главой наших адвокатов и нашего совета был знаменитый
юрисконсульт Рипарфон, у которого мы обыкновенно собирались раз в неделю во
второй половине дня, а случалось и чаще; месье де Ларошфуко, почти
никогда не остававшийся на ночь в Париже, тем не менее неизменно присутствовал
на этих собраниях, куда, по его примеру, стали регулярно и в точно
назначенный час приходить и все остальные. С наибольшим жаром и постоянством
отдавались делу месье де Ла Тремуй, де Шон, де Ларошфуко и де Ла Форс, в
меру своих возможностей — месье де Монако, а более всех — месье де Ришелье
и месье де Роган, хотя, как я уже говорил, оба нередко давали волю своему
вспыльчивому и капризному нраву. Я тоже стал усердно посещать эти
собрания, благодаря чему разобрался и в самом деле, и в том, что происходило
вокруг него. Иногда я осмеливался высказать свое мнение и заслуживал
одобрение. Рипарфон и оба интенданта прониклись ко мне симпатией. Я понравился
герцогам: месье де Ларошфуко, несмотря на свою суровость и существовавшие
между нашими семьями иерархические разногласия, смягчился и не
выказывал мне более своей неприязни. Месье де Шон перенес на меня те дружеские
чувства, кои ранее питал к моему отцу, равно как и старик Ла Форс; я близко
сошелся с месье де Ла Тремуем, и я бы даже осмелился утверждать, что
приобрел некоторое влияние на месье де Ришелье, который тоже был очень
дружен с моим отцом, и на герцога де Рогана, каковое влияние не раз оказывалось
весьма полезным и для нашего дела, и для нас самих. Все высказывали свое
мнение по очереди, не прерывая друг друга, не теряя ни минуты на ненужные
любезности и обмен новостями, никто, даже месье де Ларошфуко, неизменно
возвращавшийся в Версаль к вечерней аудиенции Короля, не сетовал на
продолжительность собраний, хотя порой они изрядно затягивались, и каждый
считал своим долгом не опаздывать и собраний не пропускать.
Противозаконная поддержка, Когда делу всерьез был дан ход, мы, сидя по двое
оказываемая месье де Люксем- в каретах, все вместе отправились в Парламент,
fypty чтобы представить наше ходатайство. И не
замедлили убедиться в недобросовестности первого президента, который, прекрасно
зная, что подобное дело и по своей сути, и по закону может рассматриваться
лишь на совместном заседании всех палат и в присутствии всех специально
приглашенных пэров, тем не менее поспешил назначить малую комиссию для
рассмотрения дела у него на дому, дабы держать все нити в своих руках, что было
абсолютно противоправно в такого рода процессе. Членами комиссии были
назначены брат маршала Катина, Бошар де Сарон, Мольнори и в качестве до-

118
Мемуары. 1694
кладчика Портай. Но Арлэ на этом не остановился: так как Бошар, сославшись
на свое родство с герцогиней де Бриссак-Вертамон, отказался, на его место был
назначен Жоли де Флёри. А Жоли был мужем сестры президента Талона,
который, отстранившись от непосредственного участия в процессе из-за того,
что состоял в родстве с месье де Люксембургом, тем не менее стал, как уже
было сказано, его первым советчиком; следует заметить, что эти двое были
связаны не только родственными, но и прочными дружескими узами. Уладив
все таким образом, первый президент, желая избежать серьезного
рассмотрения дела и как можно быстрее осуществить свои намерения, пошел на
нарушение всех юридических норм. Не в силах помешать его действиям, мы молча
наблюдали за развитием событий. Однако вскоре стало известно, что новый
меморандум месье де Люксембурга был тайком отпечатан в очень небольшом
количестве экземпляров, что герцог тотчас же приказал уничтожить наборные
доски, что этот меморандум тайно раздается судьям и тем немногим
советникам, на которых он более всего рассчитывает. Вопреки всем правилам нам
меморандум не был предъявлен, а следовательно, и не мог быть использован
в качестве доказательства в процессе. Но месье де Люксембург, опасаясь
нашего ответа, сделал все возможное, чтобы сохранить документ в тайне, а его
советники использовали это необнародованное доказательство, дабы склонить
судей на свою сторону. Мольнори, один из членов комиссии, пришел в ужас от
подобного мошенничества, которое для нас неизбежно обернулось бы
проигрышем. Он передал секретный меморандум интенданту герцога де Ла Тремуя
Магё, а тот за ночь снял с него копию и на следующий день во вторник
срочно собрал нас у Рипарфона, где меморандум и был зачитан. Он представлял
собой собрание ложных фактов и недоговоренностей, опутанных
блистательным хитросплетением софизмов, порожденных ученостью Талона и
поэтическим вдохновением Расина. Мы сочли необходимым ответить на этот
меморандум, а так как суд должен был состояться в пятницу, решили собраться
на следующий день, в среду утром, у Рипарфона, а оттуда отправиться всем
вместе к первому президенту с просьбой отложить рассмотрение дела до
понедельника, объяснив ему, сколь важно для нас дать ответ на только что
обнаруженный документ и сколь скромны наши требования, ибо со среды до
следующего понедельника мы едва успеем составить ответ, напечатать и
распространить наш собственный меморандум; а дабы не получить отказа, мы решили
дать слово никоим образом не пытаться перенести рассмотрение дела с
понедельника на более позднее время. Итак, на следующее утро мы — месье де
Гемене (Монбазон), Ла Тремуй, Шон, Ришелье, Ларошфуко, Ла Форс,
Монако, Роган и я — собрались у Рипарфона на улице Лагарп, а оттуда в своих
каретах отправились к первому президенту к тому часу, когда он, вернувшись из
Дворца правосудия, обыкновенно принимал у себя дома посетителей. Мы
въехали во двор; привратник сказал, что хозяин дома, и открыл ворота. Грохот
наших карет не мог не привлечь внимания, в окнах мелькнули какие-то лица, мы
же ждали, пока все выйдут из карет, чтобы всем вместе войти в дом; но в этот
момент появился камердинер первого президента, столь же чопорный, как и
его хозяин, и сказал нам, что его господина нет дома, и мы так и не смогли

Моя государственная грамота
119
узнать, где он и в какое время можно будет его увидеть. Нам не оставалось
ничего другого, как вернуться к нашему адвокату, дабы обсудить там, что
следует предпринять. Желчным речам не было конца. Все мы были до глубины
души возмущены и нежеланием всерьез рассматривать наше дело, и
попранием справедливости, и оскорбительным отказом принять нас, хотя было
совершенно очевидно, что первый президент находился в тот момент дома.
Учитывая сложившуюся ситуацию, было решено открыто порвать с человеком,
утратившим всякое чувство меры, и, не стесняясь, затягивать, насколько будет
возможно, процесс, где противная сторона открыто вошла в сговор с
правосудием, уверенная в том, что мы этот процесс проиграем. Для осуществления
поставленной задачи герцогу де Ришелье, который ранее добился передачи всех
своих дел на рассмотрение в Большой совет53, было предложено составить в
Королевский совет прошение54, дабы слушание нашего дела также было
перенесено в Большой совет; тогда возник бы спор между судами о компетенции, что
дало бы нам некоторую передышку и возможность придумать новые уловки.
Я говорю уловки, ибо по закону и по своей сути этот процесс не мог слушаться
ни в какой иной инстанции, кроме Парламента. Идея была всеми одобрена. Но
когда мы стали обсуждать способы ее реализации, стало ясно, что у нас в
распоряжении слишком мало времени — суд был назначен на послезавтра, —
чтобы ходатайство месье де Ришелье успело дойти по назначению. Мы уже
совсем пали духом и готовы были признать наше дело проигранным, когда
один из адвокатов внезапно спросил, есть ли у кого-либо из присутствующих
государственная грамота55. Все смотрели друг на друга, но ни у кого ее не было.
Задавший вопрос адвокат сказал, что это единственное средство спасти
положение, и разъяснил нам суть дела: пока грамота будет, как это следует
ожидать, аннулирована в Совете депеш56, ходатайству месье де Ришелье дадут ход
и будет возбуждено дело о замене судей.
Моя государственная грамота Выслушав объяснение адвоката, я улыбнулся и
сказал, что если дело только за этим, то мы
спасены, что у меня есть грамота и что я готов ее представить, если только буду
уверен, что она будет объявлена недействительной лишь в отношении месье де
Люксембурга. Мои слова были встречены радостными восклицаниями; все —
герцоги, адвокаты, поверенные — осыпали меня комплиментами, похвалами,
благодарностями, поцелуями так, словно я вернул к жизни умирающих. Месье
де Ла Тремуй и месье де Ларошфуко клятвенно заверили меня, что грамота
моя будет объявлена недействительной только в отношении месье де
Люксембурга. После смерти моего отца не осталось долгов, требующих немедленной
уплаты. Однако известный государственный советник Пюссор, Дориё и кое-кто
еще из очень богатых магистратов, наших кредиторов, попытались внести
расстройство в мои дела, что и заставило меня приобрести государственную
грамоту, дабы иметь время оные уладить. В ту пору я был очень возмущен их
образом действия, но сейчас, когда выяснилось, что благодаря этой грамоте
именно я спас наш процесс, я был так счастлив, что готов был простить им их
недостойные приемы. Медлить, однако, было нельзя: я сказал, что мои бума-

120
Мемуары. 1694
ги хранятся у матери и что я тотчас же отправлюсь за ними. Я разбудил
матушку и, не выбирая выражений, изложил ей суть дела. Еще не совсем
проснувшись, она, тем не менее, стала отговаривать меня от этого шага, понимая, сколь
различно мое положение и положение месье де Люксембурга. Я прервал ее,
сказав, что это дело чести, необходимое, обещанное, требующее
немедленного исполнения, и, не дожидаясь ответа, взял ключ от секретера, вынул бумаги
и выбежал из дома. Дожидавшиеся моего возвращения герцоги настолько
опасались отказа моей матушки, что, едва я ушел, тотчас же послали следом за
мной месье де Ла Тремуя и месье де Ришелье, чтобы помочь мне уговорить ее.
Бумаги были уже у меня в руках, когда лакей доложил об их приходе. Я
вышел к ним и передал им извинения моей матери, которая в этот час еще никого
не принимала. Одно незначительное обстоятельство, задержавшее нас на
некоторое время, дало моей матери возможность подумать, и когда мы уже
спускались по лестнице, она послала сказать, что не может разрешить мне
использовать грамоту против такого человека, как месье де Люксембург. Я не стал
слушать ее посланника и поспешил сесть в карету с обоими герцогами,
которые вздохнули с облегчением, увидев в моих руках необходимые документы.
А что касается вышеупомянутого незначительного обстоятельства, то я даже
не знаю, следует ли о нем рассказывать. Месье де Ришелье утром поставил себе
клизму и, не облегчившись, отправился с Королевской площади к Рипарфону,
поехал вместе с нами к первому президенту, откуда мы вновь вернулись к
Рипарфону, где вновь обсуждали наши дела, и, наконец, приехал ко мне.
Правда, по приезде он тотчас попросил разрешения пройти в уборную, куда
устремился со всей возможной поспешностью, и облегчился так обильно, что
одного таза оказалось недостаточно; вот этого времени и хватило моей матери,
чтобы отказаться от данного согласия и потребовать документы назад. Только
будучи тому свидетелем, можно поверить, что человек в состоянии удерживать
в себе жидкость столь долгое время и заниматься при этом такими важными
делами. Возвращаясь к Рипарфону, мы встретили по дороге герцога де Рогана,
коего снедаемые тревогой герцоги послали нам на помощь. Я показал ему свои
бумаги, и он, повернув назад, поехал следом за нами. Невозможно описать,
какими похвалами и ласками я был осыпан. Все были взбудоражены, и мы сами,
и наши советчики; все наперебой поздравляли и хвалили меня, что, конечно,
безмерно льстило самолюбию молодого человека, каким я был в ту пору. Было
решено, что завтра, в четверг, накануне того дня, когда мы должны были
предстать перед судом, мой интендант и мой уполномоченный в десять часов вечера
вручат государственную грамоту уполномоченному месье де Люксембурга и
швейцару в его доме. А я в тот же день отбуду в свою роту, стоящую в
деревне Лонь, что в восьми лье от Парижа, дабы моя грамота не выглядела
чистейшей фикцией. Однако вечером я вспомнил, что назавтра, в четверг, Месье дает
в честь Монсеньора большой бал в Пале-Рояле; бал открывается бранлем,
который я должен танцевать с дочерью герцогини де Ла Ферте и герцогиня ни за
что не простит мне отсутствия и, будучи весьма невоздержанной на язык,
осыплет меня самыми безжалостными ругательствами. Я поведал о своем
затруднении герцогу де Ла Тремую, и тот взялся убедить других герцогов, что не

Кавуа. Мои попытки убедить месье де Люксембурга...
121
следует подвергать меня подобному испытанию, так что в тот момент, когда
предъявлялась моя грамота, я танцевал на балу. В пятницу утром все в нашем
собрании, за исключением месье де Ларошфуко, который был весьма недоволен,
высказали мне свое одобрение, однако я успокоил герцога своим отъездом, и он
взялся сообщить Королю и о моем отъезде, и о причине оного.
Кавуа. Мои попытки убедить Перед отъездом я счел своим долгом сделать все
месье де Люксембурга в моем по- от меня зависящее, дабы сохранить существую-
чтительном к нему отношении щие между мной и месье де Люксембургом отно-
встречают не слишком добро- шениЯш С этой целью я написал письмо Кавуа, рас-
желательныи прием считывая, что оно будет прочитано не только им
одним; в письме я сказал все, что подобало, и о разнице в возрасте и в
общественном положении, и о том, как я огорчен тем, что обстоятельства
вынудили меня к предъявлению грамоты. Кавуа был единственным из близких
друзей месье де Люксембурга, кто хорошо знал моего отца. Человек в высшей
степени светский, не блиставший умом, но зато очень красивый, он попал ко
двору благодаря стараниям своей матери: эта несравненная интриганка,
несмотря на довольно скромное положение, имела множество друзей среди
придворных, благодаря чему ее сын приобрел весьма знатных покровителей,
удостоился благосклонности Короля и пользовался значительно большим влиянием, чем
на то мог рассчитывать не слишком знатный дворянин, исполняющий
обязанности главного квартирмейстера двора Его Величества. Нетрудно себе
представить, сколь раздосадован был месье де Люксембург тем, что все его планы
расстроились из-за внезапно предъявленной грамоты. Он бросился с жалобами к
Королю и в своих публичных поношениях не пощадил никого из нас. Как мы
того и ожидали, грамота была аннулирована на первом же заседании Совета
депеш; но, как мне и обещали, она была признана недействительной лишь в
отношении этого процесса. Месье де Люксембург торжествовал, полагая, что
благодаря этой маленькой победе процесс будет завершен очень быстро и в его
пользу. Окрыленный успехом, он потратил весь следующий день на то, чтобы
добиться возобновления процесса с того самого места, на котором тот был
приостановлен, для чего поднял на ноги всех своих друзей и всех своих судей.
И действительно, благодаря их помощи все было готово к завтрашнему
судебному заседанию, но, вернувшись домой очень поздно и очень усталым после
всей этой беготни, он обнаружил оставленное месье де Ришелье у
привратника уведомление, а его интендант с трепетом сообщил, что аналогичное
уведомление вручено и его уполномоченному. Когда этот удар был нанесен, герцоги
разрешили мне покинуть Лонь, где я пробыл всего шесть дней. Страсти уже
полыхали вовсю. Месье де Люксембург утратил всякое чувство меры, герцоги в
ответ на его нападки тоже не церемонились. И двор, и город разделились на
два лагеря, вялых и равнодушных не было. Меня засыпали вопросами о
грамоте. На моей стороне были справедливость, разум, необходимость, крепкая,
хорошо организованная партия и герцоги, пользовавшиеся большей
благосклонностью Короля, чем месье де Люксембург. Кроме того, я старался быть
исключительно пунктуальным в исполнении всех юридических формальностей

122
Мемуары. 1694
и не упускал случал напоминать об этом. Узнав, что месье де Люксембург и его
приверженцы, в ярости от того удара, который я им нанес, пользуются тем, что
я являюсь наиболее уязвимым из их противников и при всяком удобном
случае поносят меня, я тоже перестал с ними церемониться. Тотчас же по
возвращении я встретился с Кавуа, который сообщил мне, что показал мое письмо
месье де Люксембургу и тот ответил, что лишь молодость извиняет мой в
высшей степени странный и недопустимый для таких людей, как мы, поступок.
Столь высокомерный ответ на мое учтивое письмо уязвил меня. Я сказал
Кавуа, что весьма удивлен этим незаслуженно оскорбительным ответом и что до
сих пор не знал, что таким людям, как мы, не позволено прибегнуть к
законной защите в ответ на столь противозаконное нападение; что весьма довольный
тем, что воздал заслугам месье де Люксембурга то, к чему меня обязывала
молодость, теперь буду озабочен лишь тем, чтобы выполнить свой долг по
отношению к моим собратьям и отстоять свое право на занимаемое мною
место в иерархии старшинства, не стесняя себя соображениями деликатности,
увы, не нашедшими должного отклика. Еще я добавил, что он может передать
это месье де Люксембургу, и вышел, не дав Кавуа возможности что бы то ни
было мне возразить. За ужином у Короля я постарался приблизиться к его
креслу и рассказал Ливри, находившемуся совсем рядом с государем, о
вышеприведенном разговоре и о том, что ему предшествовало, надеясь быть
услышанным Королем, и действительно был услышан; затем я постарался, чтобы
разговор этот стал известен как можно большему числу придворных. Герцоги,
и главным образом де Ла Тремуй, де Шон и де Ларошфуко, одобрили мое
поведение, и я должен признать, что они, и особенно эти трое, поддерживали
меня везде и во всем, словно речь шла об их собственном благополучии, и с
таким пылом и благородством, что заставили умолкнуть злоречье, а месье де
Ларошфуко я обязан тем, что не утратил расположения Короля. Несколькими
днями позже я заметил, что месье де Люксембург при встрече не отвечает на мое
приветствие. Тогда я тоже перестал с ним здороваться, что, учитывая его возраст
и положение, повредило ему гораздо более, чем мне, и выставило его в
довольно смешном свете в глазах придворных.
Королевский совет вернулся к рассмотрению вопроса о замене судей.
Каждый из нас, за исключением месье де Ледигьера и меня, еще не достигших
совершеннолетия, написал отдельное прошение, целью которого было затянуть
дело, что мы более и не считали нужным скрывать. Множество меморандумов,
множество ходатайств, подобных ранее отправленным в Парламент, было
составлено обеими сторонами. Месье де Вандому и мне поручили поговорить с
канцлером Бушра, и мы, встретившись с месье де Вандомом у Ливри, вместе
направились к помещению Канцелярии в Версале. Аргуж, Биньон, Рибейр и
Арлэ (зять канцлера), все как один государственные советники, были
назначены членами комиссии по нашему делу57, а докладчик Совета Крей де Суази —
докладчиком комиссии. Кое-кто из государственных советников отказался, и
среди них Биньон, ибо приходился родственником герцогине де Роган; мы
сожалели о нем, так как это был человек редких способностей и добродетели; его
не заменили никем. Аргуж обещал месье де Ларошфуко свою поддержку, но

Ссора между месье де Ришелье и месье де Люксембургом...
123
не сдержал слова, чего герцог не мог ему простить. Рибейр, зять первого
президента де Новьона, ненавидевшего пэров, которые платили ему тем же,
несмотря на свое благородство и порядочность, кажется, втайне разделял
ненависть своего тестя. Арлэ поддался влиянию своей семьи и светских щеголей, к
которому оказался весьма чувствителен. По этим же соображениям месье де
Люксембурга поддерживало большинство докладчиков, вертопрахов в
судейских мантиях, весьма мало сведущих в гражданском праве и в
обсуждавшихся серьезных вопросах; в результате чего наше дело вновь было передано в
Парламент. Цель наша тем не менее была достигнута: мы выиграли время, и
дело наше уже не могло рассматриваться в текущем году. Тем временем
юридические препирательства перешли в злобные личные выпады. Сталкиваясь у
входа в Совет, ни мы, ни месье де Люксембург не могли удержаться от
язвительных замечаний. Как это неизменно бывает в такого рода процессах, обе
стороны чувствовали себя в равной мере уязвленными.
Ссора между месье де Ришелье и Я был не единственным, кому выказывал свою
месье де Люксембургом, в кото- особую неприязнь месье де Люксембург, который,
рой первый одерживает верх между прочим, почти не здоровался с месье де
Ларошфуко и совершенно не замечал месье де Ла Тремуя и месье де Ришелье;
последнему он не мог простить, что тот разрушил все его планы, поставив в
Совете вопрос о замене судей; а потому в одном из своих пасквилей
безжалостно поносил и его самого, и его поведение, и даже правление кардинала де
Ришелье. Задетый за живое, месье де Ришелье немедленно составил, отпечатал
и распространил ответ, где поставил под сомнение преданность и
неподкупность рода, коей так кичился месье де Люксембург58, напомнив о заговорах
последнего герцога де Монморанси, обратившего оружие против покойного
Короля в Кастельнодари и казненного за это в 1632 году в Тулузе, и о
поведении самого месье де Люксембурга во время Фронды, о его тюремном
заключении по подозрению в причастности к делу об отравлениях и колдовстве, о
том, что он согласился отвечать на суде, сидя, как обычный преступник, на
скамье для подсудимых, по малодушию не осмелившись потребовать быть
судимым так, как того требует высокое звание герцога и пэра. Кроме этих
явных обвинений, брошенных в лицо месье де Люксембургу, весь меморандум
был пронизан язвительнейшими намеками. Но месье де Ришелье на этом не
остановился: встретив месье де Люксембурга в Лейб-гвардейской зале
Версаля, он направился прямо к нему и сказал, что весьма удивлен его
поведением по отношению к нему, что он не чурбан (именно так он и выразился), что в
ближайшее время маршал получит такой ответ, какого заслуживает его
пасквиль; что кроме того он заявляет, что не боится его ни пешего, ни конного, ни
его самого, ни его прихвостней ни при дворе, ни в Париже, ни даже в армии,
буде он туда отправится, короче, где бы ему ни довелось очутиться. Все это
было произнесено с такой яростью, и, сказав это, месье де Ришелье так
стремительно удалился, что месье де Люксембург не успел выговорить ни слова в
ответ и в растерянности замер, окруженный, по обыкновению, пышной и
многочисленной свитой. Сказанное не осталось пустой угрозой: на следующий день

124
Мемуары. 1694
мемуар был готов и распространялся повсюду. Можно себе представить,
сколько шума наделала эта сцена, где капитану лейб-гвардии на его посту были
брошены в лицо подобные оскорбления59. Все герцоги, противники месье де
Люксембурга, и все их друзья безоговорочно поддерживали герцога де Ришелье, все
его сторонники среди различных армейских чинов решительно осуждали
месье де Люксембурга, все общество было взбудоражено, что могло иметь
совершенно непредсказуемые последствия. Сколь бы ни был месье де Люксембург
ослеплен яростью, он не мог не почувствовать, что причиной всеобщего
возмущения были оскорбительные выпады против месье де Ришелье, на которые
маршал не поскупился в своем меморандуме; он понял, что отстаивать свои
права, выступая против семнадцати пэров, — дело отнюдь не легкое и
немногие согласятся его в этом поддерживать; что принцы крови, его близкие
друзья, предпочтут ни во что не вмешиваться; что Король, который на самом деле
его не любит, будет под сильным влиянием его противников, и в особенности
герцога де Ларошфуко; и что мадам де Ментенон, давняя приятельница
герцога де Ришелье, который и по сей день оставался с ней в самых дружеских
отношениях и был единственным из придворных, кого она принимала в любое
время, будет отстаивать его интересы как свои собственные. Герой утратил свой
задор и решил прибегнуть к помощи друзей, чтобы сгладить последствия
своего опрометчивого поступка. Он обратился к Месье Принцу, к герцогам де
Шеврёзу и де Бовилье и еще к кое-кому из менее влиятельных лиц, которые,
как он полагал, могли бы быть ему полезны. Первых трех он попросил
предложить месье де Ришелье устное извинение и обещание уничтожить
меморандум при условии, что будет уничтожен и ответ на него. Месье де Ришелье
неоднократно просили прийти к Месье Принцу вместе с герцогами де Шеврёзом
и де Бовилье, но он оставался непреклонен, а его ответ месье де
Люксембургу, который он раздавал направо и налево, становился известен все большему
количеству придворных. В конце концов месье де Ришелье согласился на
встречу, и вот каким образом все было улажено. Месье де Люксембург в
назначенный день и час встретился с месье де Ришелье у Короля в то время, когда там
находилось наибольшее количество придворных. Месье де Люксембург
подошел к герцогу де Ришелье и сказал ему буквально следующее: он весьма
сожалеет о дерзости направленного против него меморандума и приносит свои
извинения; он всегда в высшей степени уважал и почитал его, равно как и память
покойного кардинала де Ришелье; более того, сам он не видел текста этого
меморандума и примерно накажет своих поверенных, коим он неизменно
запрещал любые оскорбительные выпады, а посему уже дал категорическое
приказание меморандум уничтожить. Месье де Ришелье, несмотря на свой горячий
и вспыльчивый нрав, молча его выслушал, потом пробормотал сквозь зубы
несколько учтивых слов и уже более внятно добавил, что также прикажет
уничтожить свой ответ. Оба меморандума были действительно уничтожены, но
лишь после того, как месье де Ришелье, не скупясь, раздал текст своего
ответа всем нам, своим друзьям, и, что особенно важно, библиотекам. Наши
взаимоотношения в известной степени вернулись в рамки учтивой благопристойно-

Месье de Буйон подвергается насмешкам первого президента Арлэ... 125
ста. Я был удивлен, когда месье де Люксембург при встрече первый стал
приветствовать меня полупоклоном; я отвечал ему полным поклоном, вынудив его
тем самым последовать моему примеру; разговоров, однако, мы по-прежнему
избегали, да и встречаться с ним нам доводилось крайне редко.
Месье де Буйон подвергается на- Месье де Буйон, первоначально бывший с нами за-
смешкам первого президента Ар- одно, при возобновлении процесса, как я уже это
лэ. Его раскаяние. Химеричес- говорил, от нас отступился, поставив о том в извест-
кие претензии месье де Буйона ность лишь немногих, в том числе месье де Ла-
и месье де Шевреза рошфуко и меня. Повод к тому был совершенно
ничтожный и никак не связанный с делом месье де Люксембурга: месье де
Люксембург считал достаточным основанием для своих претензий женитьбу,
а месье де Буйон — обмен землями, сопряженный с отказом от губернаторства
Седан в пользу Короля60. Однако измену эту совсем не оценили. Он заявил о
своем деле первому президенту, но тот, не имея оснований относиться к нему
так же, как к месье де Люксембургу, ответил с иронической улыбкой и
оскорбительной серьезностью, что герцогства Альбре и Шато-Тьерри при их
учреждении не предназначались для наследования по женской линии, что герцогство
Альбре было создано для будущего короля Генриха IV, а Шато-Тьерри — для
будущего короля Генриха III; что для получения ранга старшинства по этим
герцогствам ему нужно доказать свое происхождение по мужской линии от
этих государей, в чем он от всей души желает ему преуспеть; категоричность
подобного ответа повергла месье де Буйона в крайнее замешательство и
смущение. А месье де Люксембург, со своей стороны, не упустил возможности в
одном из своих меморандумов лишний раз подчеркнуть полнейшую
несостоятельность претензий месье де Буйона, буквально обратив их в ничто; так что
мы могли бы чувствовать себя полностью отомщенными, причем при помощи
самого нашего противника, считай мы, что неучастие месье де Буйона в нашем
союзе хоть в какой-то степени подорвало наше влияние и вес. Весьма
пристыженный и смущенный и тем, что он был так дурно принят людьми, коим
хотел угодить, и ироническим подшучиванием месье де Шона, и язвительными
насмешками месье де Ла Тремуя и месье де Ларошфуко, он принес последнему
извинения, обвинил во всем своих поверенных и сказал, что раскаивается в
своем опрометчивом поступке. Что касается месье де Шеврёза, который, как
я уже говорил выше, отошел от нас, сославшись на замужество дочери61, хотя
истинной причиной были его честолюбивые надежды на обретение ранга
первого герцога и пэра де Шеврёз, то он стал жертвой нескончаемых и
безжалостных насмешек своего дядюшки, месье де Шона, который над племянником
издевался более жестоко, чем над посторонними. Мы немало сожалели о
герцоге де Шеврёзе, ибо он мог быть нам очень полезен и своим положением при
дворе, и своими способностями, и огромным количеством меморандумов,
касающихся истории герцогств и пэрств, собранных его отцом, герцогом де
Люином, который был весьма сведущ в этом предмете; месье де Шеврёз так
и не согласился предоставить их в наше распоряжение.

126
Мемуары. 1694
Неудачная попытка присвоить Этот процесс стал поводом для еще одной подоб-
древность рода Эпернонов ной попытки. Знаменитый герцог д'Эпернон был
возведен в герцоги и пэры 27 ноября 1581 года, за месяц до первого возведения
Пинэ в ранг пэрства, ссылаясь на которое месье де Люксембург утверждал, что
имеет над нами привилегию старшинства. У его старшего сына,
скончавшегося в Касале 11 февраля 1639 года в возрасте сорока восьми лет, детей не было;
его брат, кардинал де Лавалетт, умер в Риволи, неподалеку от Турина, 28
сентября того же, 1639 года, командуя французской армией; их знаменитый отец
пережил обоих сыновей и умер в 1641 году в Лоше62, дожив до восьмидесяти
восьми лет. Его второй сын и наследник, герцог д'Эпернон, дожив до
семидесяти одного года, умер в Париже 25 июля 1661 года. Его единственный
неженатый сын, герцог де Кандаль, умер в Лионе 28 января 1658 года тридцати лет
от роду, а единственная дочь категорически отказалась от выгод своего
блистательного положения и предпочла стать монахиней в парижском монастыре
кармелиток, расположенном в предместье Сен-Жак, где и скончалась 22
августа 1701 года на семьдесят седьмом году жизни и пятьдесят третьем году
монашества; причем, несмотря на все смирение этой безгрешной и всей душой
устремленной к небесам монахини, по приказу Короля она, в качестве
герцогини д'Эпернон, всегда сидела в присутствии Королевы, когда та посещала
монастырь кармелиток. Таким образом, герцогство-пэрство Эпернон угасло в
1661 году. У первого и знаменитого герцога д'Эпернона был бездетный старший
брат, убитый при осаде Рокбрюна в Провансе 11 февраля 1592 года в возрате
сорока лет; он был генералом армии Короля, пользовался блестящей
репутацией и подавал огромные надежды. У них было три сестры, две из которых
(младшие) скончались будучи замужем. Одна — за братом герцога де Жуайё-
за, который с отчаяния после ее смерти сделался капуцином;63 единственная
дочь этого знаменитого капуцина Жуайёза вышла замуж за последнего герцога
де Монпансье и имела единственную дочь, каковую Король выдал за своего
брата Гастона, у которого от нее была только одна дочь, мадемуазель де
Монпансье, скончавшаяся девственницей в 1693 году64, о чем я уже рассказывал
выше. Наследница Жуайёза, дочь капуцина и сестры первого герцога
д'Эпернона и вдова последнего Монпансье, вторым браком сочеталась с герцогом де Ги-
зом, сыном того, что был убит во время последних штатов в Блуа; несколько
сыновей от этого брака умерли неженатыми: у герцога де Гиза, прозванного
Неаполитанским после его попытки завладеть Неаполем65, детей не было; герцог де
Жуайёз, отец последнего герцога де Гиза, который имел честь в 1667году
сочетаться браком с младшей дочерью Гастона, мадемуазель д'Алансон, умер в
Париже двадцати одного года от роду в 1671-м, а его единственный сын, не прожив
и пяти лет, — в 1675 году; мадемуазель де Гиз, устроившая этот блистательный
брак своего племянника, замужем никогда не была, и с ее смертью,
последовавшей в Париже 3 марта 1688 года на семьдесят седьмом году жизни, угас род Ги-
зов; а еще была ее сестра, аббатиса женского монастыря на Монмартре. Ни
один из потомков этой сестры месье д'Эпернона никогда не претендовал на
пэрство. Другая его младшая сестра вышла замуж за графа де Бриенна,
впоследствии ставшего герцогом по патенту, сына старшего брата первого герцога де

Неудачная попытка присвоить древность рода Эпернонов
127
Люксембург-Пинэ; детей у нее не было, а ее муж был последним в роду. Итак,
и по этой линии не выдвигалось никаких претензий.
Их старшая сестра 21 апреля 1582 года вышла замуж за Жака Гота, маркиза
де Руйяка, великого сенешаля Гиени. Их сын, Луи Гот, маркиз де Руйяк,
унаследовал владение Эпернон. Он умер в 1662 году; после него остался сын,
рожденный в 1631 году, носивший имя маркиза де Руйяка; однако известен он был
под именем ложного герцога д'Эпернона, так как после смерти отца присвоил
этот титул и приказывал так себя называть и слугам, и друзьям. Человек он был
фантастический, нрава буйного, да тому же сутяга, и процессы его нередко
оборачивались для него весьма неприятными приключениями. Он считал себя
большим знатоком истории и опубликовал труд по названием «Истинное
происхождение последней династии наших королей»66, каковой, впрочем, был
отвергнут рядом ученых и критиков. Он никогда не получал герцогских
почестей и так и не смог добиться разрешения на рассмотрение своих претензий в
суде. После него осталась только одна дочь, сыновей у него не было, и он
остался последним в роде. Дочь его, однако, оказалась особой весьма умной,
образованной и добродетельной, обзавелась множеством друзей и подруг, среди
которых была Мадемуазель, дочь Гастона; благодаря такому посредничеству
Король согласился закрыть глаза на то, что в качестве герцогини д'Эпернон она
требовала, чтобы ее называли Мадам, хотя не имела не только данного
титула, но даже и разрешения отстаивать свои претензии в судебном порядке.
Процесс месье де Люксембурга ее тоже побудил начать действовать. Кардинал
д'Эстре был в большой милости у Короля, и положение всего его рода было
блестящим. Она обратилась за помощью к нему и к его брату, маршалу
д'Эстре, чтобы получить разрешение Короля на судебное рассмотрение своих
претензий после вступления в брак с графом д'Эстре, допущенным к
наследованию чина вице-адмирала после своего отца — маршала. Король дал свое
согласие, и тотчас же оба д'Эстре стали предпринимать активные шаги; они
прекрасно понимали, что сестра человека, возведенного в ранг герцога и пэра, не
будучи упомянутой в жалованной грамоте как возможная наследница титула
при отсутствии потомства у ее брата, не имела ни малейших оснований
претендовать на что бы то ни было; но надеялись испугать нас и шумом, поднятым
вокруг этого дела, и своим влиянием, одновременно внести раскол в наши
ряды, а кое-кого, может быть, и подкупить. Для этого они постарались всех,
кого только можно, склонить на свою сторону, обещая, что откажутся от
ранга старшинства и займут последнее место в иерархии пэров, причем
разговоры велись с каждым по отдельности, чтобы таким образом добиться согласия
тех, кто все-таки попадется на их удочку. К несчастью для братьев д'Эстре,
процесс месье де Люксембурга объединил всех его противников, регулярно
собиравшихся в это время, раз в неделю, а то и чаще, у их адвоката Рипарфо-
на. На одном из таких собраний каждый сообщил о предложениях братьев
д'Эстре, сделанных ему якобы для того, чтобы ускорить предполагаемый брак,
а также избежать недовольства и ссор, нередких в такого рода делах; причем
д'Эстре не выказывали ни малейшего беспокойства относительно исхода
процесса. И это несмотря на то, что, во-первых, имелось грубое нарушение право-

128
Мемуары. 1694
вых норм, суть коего я только что изъяснил; во-вторых, предложение отказаться
от старшинства было несерьезным, ибо ни один наследственный герцог д'Эпер-
нон не мог изменить условий пожалования, а значит, и его даты, а если бы он
это и сделал, то его дети всегда могли бы взять эту уступку назад. Мы решили
пренебречь всеми этими уловками и ответить в том же тоне, что заслуги и
влияние братьев д'Эстре могут более содействовать пожалованию графу д'Эстре
титула герцога и пэра, чем процесс, который мы все без исключения намерены
довести до конца, ничуть не сомневаясь в его исходе. Братья д'Эстре, видя
бесполезность своих ухищрений и угроз, поняли, что у них нет никаких шансов на
успех; брак не состоялся, и о претензиях тоже более не заходило речи.
Эфемерные претензии месье де Все эти претензии и процессы были ничто по срав-
Вандома на старшинство содей- нению с тем, что они породили; новое дело нанес-
ствуют созданию промежуточ-^ ло пэрству жестокий удар и стало разъедать его
ного ранга для побочных детей как злокачественная язва. Аббату де Шольё, уп-
Аороля равляющему делами месье де Вандома, пришло в
голову, что тот, поскольку титул его восходит к отцу короля Наварры, деду
Генриха IV67, может претендовать на более высокое место в иерархии пэров и
оспорить старшинство герцогов д'Юзеса, д'Эльбёфа, де Вантадура, де Монба-
зона (Гемене) и де Ла Тремуя. Ныне покойный отец герцога д'Эльбёфа всегда
поддерживал пэров и очень ревностно относился к правам и рангу пэров,
когда речь не шла об иностранных принцах68. Месье де Шон не упускал случая
поиронизировать над безразличием месье д'Эльбёфа к претензиям месье де
Люксембурга и настолько в этом преуспел, что тот в конце концов преисполнился
благодарности к месье де Шону за то, что тот открыл ему глаза на истинное
положение вещей, и решился последовать примеру своего отца; именно в это
время месье де Вандом, по совету аббата де Шольё, добился от Короля
разрешения оспорить права герцогов и прислал им официальное в том уведомление.
Поскольку дело на том и остановилось, я не буду распространяться о том,
каковы были предполагаемые права той и другой стороны. Как обычно,
поначалу противники действовали весьма учтиво, но, едва дошло до юридических
процедур, страсти разгорелись. И тут случилось то, чего не бывало ни до, ни,
возможно, после того: Король отправился из Версаля в Марли в
сопровождении лиц, не имеющих придворных должностей. Государь, по обыкновению,
ехал в своей коляске один. Во второй карете ехали капитан лейб-гвардии69,
месье де Ларошфуко и Месье Главный, почти никогда не сопровождавший
Короля в его прогулках, а также, вопреки обыкновению, герцоги д'Эльбёф и
де Вандом. Последние вскоре заговорили о своем процессе, выказывая при
этом друг другу всяческие знаки уважения. Но едва дошло до взаимных
претензий, они пришли в раздражение, в ход пошли язвительные замечания, в
конце концов перешедшие в ссору. Месье д'Эльбёф заявил месье де Вандому,
что он, равно как и его предки, всегда будет впереди Вандомов, ибо право на
то дано ему и происхождением, и положением при дворе. Месье де Вандом с
жаром возразил ему, что он вряд ли мог забыть о том, что его отец отказался
от Ордена Святого Духа только потому, что не желал оказаться позади месье

Хитрости, уловки и корысть...
129
де Ванд ома. Месье д'Эльбёф с еще большим жаром ответил, что один случай
ни о чем не говорит, что он может напомнить о том, что произошло на
похоронах Генриха IV с дедом месье де Вандома70, который в соответствии с еще
не зарегистрированной королевской декларацией месячной давности71 хотел
встать в первый ряд и которого герцог де Гиз, сказав, что возможное вчера
недопустимо сегодня, взял за руку и поставил позади себя, согласно тому
месту, которое принадлежало месье де Вандому в иерархии пэров и которое Ван-
домы с тех пор всегда занимали. Месье де Вандом мог бы еще ему возразить,
напомнив об обстоятельствах произведения Людовиком XIII новых кавалеров
Ордена Святого Духа;72 но поскольку они уже подъезжали к Марли, месье де
Ларошфуко и Месье Главный остановили их и постарались как можно мягче
успокоить разгорячившихся противников. Ни во время прогулки, ни на
обратном пути не было больше ни язвительных слов, ни каких бы то ни было
упоминаний о процессе. Однако тотчас же по возвращении в Версаль месье де Вандом
рассказал о происшедшем месье дю Мэну. Месье дю Мэн, который с
молчаливого одобрения Короля постепенно узурпировал ранг принца крови и которому
выказывались соответствующие этому рангу знаки почтения, почувствовал
неустойчивость своего положения. Он попросил месье де Вандома рассказать
Королю о происшедшем, а ему предоставить свободу действовать. В тот же день
перед вечерней аудиенцией месье дю Мэн дал понять Королю, что его ранг
должен быть узаконен соответствующими документами, и Король, коему ранее
это не приходило в голову, решил действовать не теряя времени.
Хитрости, уловки и корысть Наутро он приказал месье де Вандому официально
позволяют первому президенту отказаться от своих претензий, а на следующий
изыскать хитроумные средства день вызвал первого президента, генерального
пробил создания промежуточного курора и старейшину Парламента;73 месье де Ван-
Ранга дом в тот же день представил в Парламент
уведомление об отказе от своих претензий, что повергло всех в изумление. Но это
было только начало. Король приказал вышеупомянутым лицам составить
документ, дающий побочным детям Короля значительно больше прав по
сравнению с теми, что были им предоставлены Генрихом IV: отныне все побочные
дети Короля, облеченные званием пэров, уравнивались с принцами крови и
занимали в Парламенте и повсюду более высокие места, чем все прочие пэры,
превосходящие их по рангу старшинства. Компенсационные выплаты первому
президенту Арлэ, составлявшие сто тысяч экю, были увеличены на пятьдесят
тысяч74. Арлэ был достаточно искушенным придворным, чтобы упустить такую
прекрасную возможность угодить государю, и достаточно ловким, чтобы
извлечь из этого выгоды и для себя, и для Парламента, который отныне в своем
пренебрежении к привилегиям пэров75 мог опираться на побочных детей
Короля как своих естественных защитников. Он попросил государя предоставить
ему несколько дней, дабы поразмыслить над тем, как наилучшим образом
осуществить его распоряжения, а главное, посоветоваться с теми, кого они в
первую очередь касались, ибо он был в высшей степени заинтересован в том,
чтобы месье дю Мэн, а через его посредство и Король, оценили тот хитрый ход,

130
Мемуары. 1694
который позволит Парламенту и дальше нарушать привилегии пэров, а ему
самому снискать расположение месье дю Мэна и, при случае, использовать его
в своих личных целях. А потому он дал ему понять, что он ничего не
добьется, если принцы крови не будут лично заинтересованы поддерживать все
решения, принимаемые в пользу месье дю Мэна; а для этого нужно сохранить
различие между правами, предоставляемыми Парламентом принцам крови, и
теми правами, каковые будут даны ему, дабы возвысить его над пэрами и
создать таким образом промежуточный ранг, который ни в коей мере не заденет
принцев крови, но, напротив, будет побуждать их неизменно сохранять и
поддерживать этот переходный ранг между ними и пэрами; для чего необходимо
дать ему первенство над всеми пэрами и заставить их быть при регистрации
предполагаемого документа и последующем утверждении его в Парламенте, что
должно быть сделано немедленно; с этого момента первый президент будет
обязан при обращении к нему снимать шляпу, так же как он это делает,
обращаясь к принцам крови, чего уже давно не делалось по отношению к пэрам; но
месье дю Мэн должен будет принести присягу, по форме и церемониалу ничем
не отличающуюся от той, что приносят пэры, сохранив тем самым
преимущества принцев крови, которые от нее свободны; входить в зал заседаний и
выходить оттуда он будет там же, где и пэры, в отличие от принцев крови,
которые проходят через бюро коронных магистратов; запрашивая его мнение,
первый президент должен называть его, как и прочих пэров, по имени, но поклон
его, при снятой шляпе, должен быть не таким низким, как при обращении к
принцам крови, коих в таких случаях по имени не называют, ограничиваясь
поворотом головы в их сторону; и, наконец, его должен встречать у входа в
Парламент или провожать до кареты один привратник, в отличие от принцев
крови, которых встречают и провожают двое, и пэров, которых встречает у
кареты один привратник только в день их утверждения в ранге, а при выходе
они идут парами, и привратник провожает их лишь до дверей зала заседаний.
Месье дю Мэн был в высшей степени удовлетворен всеми этими знаками
отличия, возвышающими его над пэрами и приближающими к принцам крови,
не подвергая его риску оскорбить их; а более всего он оценил то, что,
придумав с такою ловкостью этот промежуточный ранг, первый президент навеки
обеспечил ему возможность пользоваться всеми сопутствующими
преимуществами, ибо в том были заинтересованы и сами принцы крови.
Король объявляет о создании про- Так как месье дю Мэн был доволен, Король так-
межуточногоранга. Арлэ получа- же высказал удовлетворение. Оставалось лишь со-
ет от Короля обещание сделать ставить декларацию, которую первый президент
его кануфером набросал вчерне и уже отдал перебелить, дабы
затем скрепить печатью. Вот тут-то он и сумел использовать месье дю Мэна,
дабы тот предложил Королю вознаградить его услуги. Ранее уже как-то
заходила речь о том, чтобы сделать его канцлером, но все ограничивалось лишь
весьма неопределенными, позволявшими питать лишь смутную надежду
словами. Это было в ту пору, когда Король, вознамерившись узаконить своих
детей от мадам де Монтеспан, не называя имени матери, что в ту пору было де-

Месье Герцог и месье принц де Конти сопровождают месье дю Мэна в Парламент 131
лом неслыханным, обратился за советом к Арлэ, бывшему тогда генеральным
прокурором, и тот предложил сначала создать в Парламенте необходимый
прецедент, узаконив рождение шевалье де Лонгвиля, что ему прекрасно удалось. На
этот раз Арлэ добился от Короля безусловного обещания, что он, а не кто-либо
другой сменит на посту канцлера Бушра; а поскольку последний был уже очень
стар, Арлэ вполне мог надеяться, что ждать ему придется не слишком долго.
Принцы крови получают из уст Король сообщил о своем намерении принцам кро-
Короля приглашение присутство- ВИ) и те сочли своим долгом рассыпаться в благо-
вать при регистрации и приведе- дарностях. Их Король просил явиться в Парла-
нии в исполнение декларации, а м а Месье Герцога и месье Принца де Конти
каждый из пэров — письменное <?
г 1 . оказать ему любезность сопровождать месье дю
приглашение за подписью архи- ,, J __ r ^u, "
епископа-герцога Реймсского Мэна ПРИ BB0*e его в Парламент Судите сами,
могли ли они отказаться. Затем Король вызвал
архиепископа Реймсского и, уведомив о своем намерении, сказал, что будет
гораздо приличнее, если пэры получат приглашение на церемонию от него, а
не от месье дю Мэна; что таким образом месье дю Мэн не пойдет к ним, но что
он просит архиепископа явиться в Парламент и приказывает ему написать от
своего имени пригласительное письмо каждому из пэров. Сын месье Ле Телье
не мог не почитать за честь исполнить любое желание Короля, а посему,
ответив, как и пристало истинному царедворцу, тотчас же отправился к месье дю
Мэну. Однако он оказался единственным среди пэров, кто пошел на такую
низость; ни один из них не сказал ни слова ни Королю, ни месье дю Мэну, никто
не посетил последнего ни до, ни после церемонии. Вот текст уведомительного
письма архиепископа, разосланного пэрам: «Месье, Король приказал мне
уведомить Вас, что месье герцог дю Мэн будет утвержден 8 мая сего года в качестве
графа-пэра д'Э в Парламенте, где займет место ниже принцев крови, но выше
пэров76. Его Величество просит Вас присутствовать на церемонии и поручает мне
заверить Вас, что сие доставит ему удовольствие и что он будет благодарен Вам
за согласие. Честь имею быть и т. д.». Парламентские президенты, президенты
и старейшины всех палат должны были 5 мая в соответствующее время
находиться на своем месте, чтобы принять прошение месье дю Мэна.
Месье Герцог и месье принц де В тот день, прибыв из Версаля в отель Конде, он
Конти сопровождают месье дю сел в карету Месье Герцога вместе с месье прин-
Мэна в Парламент цем де Конти; герцог и принц сидели сзади, а он
впереди с месье графом Тулузским, который был включен в декларацию в
качестве герцога де Данвиля, но церемония его утверждения состоялась
несколько позже. В карете разместились еще несколько пажей, а на запятках —
несколько выездных лакеев. За ними следовали кареты Месье Герцога, месье
принца де Конти, месье дю Мэна и месье графа Тулузского, в которых
разместились сановники их дворов со множеством ливрейных слуг. У всех было по
одной карете, кроме Месье Герцога, за которым следовала вторая карета с его
придворными. Подача прошений заняла два дня; затем в таком же составе, но
без месье графа Тулузского, они отправились в Парламент в день регистрации
королевской грамоты и утверждения месье дю Мэна. Все произошло так, как

132
Мемуары. 1694
об этом уже было сказано выше, и по окончании церемонии пэры были
приглашены на ужин к первому президенту. Никто из находившихся в тот момент
в Париже пэров не осмелился отказаться. Лишь старик Ла Форс поспешил
удалиться к себе в Ла-Булэ близ Эврё, а герцог де Роган написал Королю, что его
претензии на ранг старшинства по титулу, впервые присвоенному его деду по
материнской линии, не позволяют ему подчиниться приказаниям Его
Величества. Объяснение было весьма неудачным: герцог впервые высказал эту
странную претензию и никогда более к ней не возвращался; более того, он был
вместе с нами одним из самых ярых противников месье де Люксембурга. Ни
месье д'Эльбёф, ни месье де Вандом приглашены не были, и я, слава Богу, тоже.
В лице месье де Шеврёза Король поблагодарил всех пэров, присутствовавших
на церемонии, и посулил, правда в весьма туманных выражениях, вознаградить
их за это; однако, не ожидая от этих посулов никаких благ, никто не принял
их всерьез, и не без оснований.
Месье де Вандом посещает всех Несколько позже месье де Вандом удостоился тех
пэров и Парламент в сопровож- же отличий, что и месье дю Мэн77, который ездил
дети месье дю Мэна. Почти ни- с ним без сопровождения и без предварительного
кто из пэров не присутствует на уведомления ко всем членам Парламента и пэрам.
церемонии его утверждения в Пэ по прика3анию Короля, не были поставле-
Парламенте L *
г ны в известность о дне приема, и лишь трое или
четверо из них унизились до присутствия на церемонии78. Незадолго до
присвоения месье дю Мэну промежуточного ранга месье де Ла Тремуй, до глубины
души уязвленный тем, что архиепископ Реймсский так восторженно
приветствует это странное новшество, сказал ему, что не удивлен его поведением,
поскольку его, очевидно, не слишком заботит честь архиепископов Реймсских79,
тогда как ему самому совсем небезразлично положение герцогов де Ла Тремуй.
Архиепископ промолчал. Король сделал вид, что ничего не слышал, и
отношения своего к герцогу де Ла Тремую не переменил.
Месье дю Мэн и месье граф Ту- Несколько дней спустя после церемонии посол
лузский принимают послов на- Венецианской республики, по предварительному
равне с принцами крови согласованию со своим правительством, прибыл в
Версаль в сопровождении вводителя послов и нанес визит месье дю Мэну и месье
графу Тулузскому и, дабы подать пример всем прочим, держал себя с ними как
с принцами крови. Этот визит состоялся уже после утверждения месье дю
Мэна в Парламенте, ибо Король, стремившийся уравнять в правах своих
побочных детей и принцев крови, не хотел до того давать последним повод что бы
то ни было заподозрить, ибо подобный визит ни в коей мере не мог быть им
приятен. Прочие послы не спешили следовать примеру венецианского. Но со
временем благодаря переговорам все в конце концов смирились, за
исключением папских нунциев.
Отношения между первым пре- Процесс месье де Люксембурга, возвращенный на
зидентом и противниками месье рассмотрение в Парламент, возобновился с прежней
де Люксембурга силой и с прежней пристрастностью. Поскольку мы

Герцог де Шон ведет переговоры о созыве совместного заседания палат... 133
были лишены возможности изъять его из ведения Парламента, нам оставалось
лишь добиваться проведения совместного заседания всех палат, как того
требуют обычай и право, когда речь идет о конфликте между пэрами. Добиться
этого можно было лишь двумя способами: через обычные процедуры или
путем переговоров. В случае удачи второй способ был надежнее; трудность же
заключалась в том, что лишь первый президент мог собрать все палаты на
совместное заседание, а наши с ним отношения давно вышли за рамки
благопристойности. Очень немногие здоровались с ним при встрече, никто из нас не
бывал у него дома, хотя мы встречались с прочими нашими судьями, и все они
решительно его осуждали. Это тем более его задевало, что человек он был на
редкость кичливый, привыкший внушать трепет и видеть перед собой
заискивающие лица и с которым ранее никто не обращался подобным образом.
Герцог де Шон ведет переговоры Особенно уязвляли его нашли справедливые жало-
о созыве совместного заседания бы на его пристрастность и несправедливость, ибо
палат с первым президентом он претендовал на абсолютное беспристрастие и
Арлэ, который обещает ему это бескорыстность, мы же срывали с него маску су-
и не сдерживает слова ровой и неподкупной добродетели.
Неудивительно, что все отказывались брать на себя ответственность за сложные
переговоры с ним, до тех пор пока за дело не согласился взяться месье де Шон,
пользовавшийся заслуженной известностью и уважением за свое искусство в ведении
посольских дел. Этот толстый, медлительный и неуклюжий человек с бычьей
физиономией обладал исключительно тонким, проницательным и гибким
умом, умеющим безошибочно находить и ловко использовать все имеющиеся
преимущества, приятными и изысканными манерами, огромными
способностями, большим опытом в разного рода делах и неукоснительной честностью в
сочетании с обаянием щедрости, вполне уместной роскоши и великолепия при
неизменном благородстве и любезности. Первый президент согласился
встретиться с ним в удобное для него время. Сначала месье де Шон изложил
причины нашего недовольства его образом действий, затем деликатно дал ему
понять, что враги могут угрожать человеку, где бы он ни находился, что его
пристрастность в этом процессе очевидна, что шестнадцать пэров Франции,
занимающих высокое положение и пользующихся расположением Короля,
совсем не так уж безобидны и безопасны; что единственное средство убедить
общество в своей нелицеприятности и вернуть доверие пэров, коих он настроил
против себя, — это провести совместное заседание палат, где они будут все
выслушаны, и что он ждет от него положительного ответа на свое обращение
Месье де Шон добавил, что мы поручили ему обратиться к нему с этим
предложением не столько в надежде на успех, сколько для того, чтобы никто не
смог нас упрекнуть за наши действия, и для того чтобы окончательно
определить наши взаимоотношения и затем действовать, опираясь на разум и с
большей решительностью. Выслушав эту спокойную и убедительную речь, первый
президент растерялся и принялся сбивчиво и смущенно оправдывать свою
позицию. Месье де Шон, видя, что тот всеми силами пытается уклониться от
серьезного разговора, вновь вернулся к совместному заседанию палат, требуя

134
Мемуары. 1694
окончательного ответа. Загнанный в угол, первый президент принялся
объяснять, сколь сложно это сделать и сколь мало это от него зависит. Но месье де
Шон не позволил ввести себя в заблуждение: ловко воспользовавшись и его
желанием угодить особам, пользующимся влиянием при дворе, и его личным
честолюбием, он дал ему понять, что напрасно пытается он доказать, будто не в
его силах собрать все палаты, коль скоро он сочтет это необходимым; что он
не обязан ставить этот вопрос на голосование в Большой палате, а если бы и
был обязан, то, как всем известно, он управляет ее решениями, а потому не
пристало ему ссылаться на сложность подобного мероприятия, ибо никто ему не
поверит, если, конечно, он искренне желает предоставить нам возможность
выступить на ассамблее всех палат. Доводы эти, естественно, не могли
расположить первого президента в нашу пользу, но горькое раскаяние в
неосмотрительности занятой по отношению к нам позиции и жгучий страх за свою репутацию
вынудили его, после долгих рассуждений о сложности подобного предприятия,
дать месье де Шону слово, что он соберет все палаты для возобновления
нашего процесса. На следующий день месье де Шон сообщил нашему собранию о
неожиданном успехе своей миссии, за что мы осыпали его изъявлениями в
высшей степени заслуженной благодарности. Затем мы постарались сделать
достоянием гласности обещание, столь торжественно данное первым
президентом, не преминув лишний раз напомнить о всех наших претензиях, дабы
отрезать ему путь к отступлению. Однако напрасно полагались мы на обещание
первого президента и на действенность нашей политики: он был слишком тесно
связан с месье де Люксембургом и, признавшись ему в данном нам обещании,
вынужден был уступить его требованию и отказаться от своего слова. Месье де
Люксембург был в высшей степени заинтересован в том, чтобы не допустить
совместного заседания палат, ибо в таком случае пришлось бы в общих чертах
изложить суть процесса с самых его истоков, дабы ввести в курс дела
множество новых судей. Подкупить такое количество судей было весьма
затруднительно, а влияние первого президента, непререкаемое в Большой палате, было
весьма незначительным во всех прочих. Месье де Люксембург был настолько
напуган возможностью ассамблеи палат, что не мог скрыть своего ликования,
когда планы эти удалось расстроить, что, естественно, вызвало у нас некоторые
подозрения. Дабы выяснить, в чем дело, месье де Шон, якобы по совершенно
иному поводу, отправился к первому президенту. Тот явно чувствовал себя
весьма смущенным, а его туманные речи недвусмысленно говорили о том, что
он намерен уклониться от исполнения своих обещаний. Месье де Шон не мог
скрыть своего удивления и сказал, что просто не верит своим ушам и просит
его вспомнить, что он сам совершенно сознательно дал ему четкое и ясное
обещание собрать все палаты для вынесения решения по нашему делу. Первый
президент, сохраняя на лице никогда не покидавшую его маску суровости, с
почтительным видом признал, что, поддавшись его влиянию и силе его
красноречия, он действительно дал ему это обещание, но что теперь раскаивается
в легкомысленно взятых на себя обязательствах, и ныне, по зрелому
размышлению, вынужден объявить ему, что не в состоянии их выполнить. А затем,
рассыпавшись в изъявлениях уважения и восхищения, как он имел обыкнове-

Наш окончательный разрыв с первым президентом
135
ние это делать, желая от кого-либо избавиться, он дал понять месье де Шону,
который отнюдь не собирался уходить, что беседа окончена.
Наш окончательный разрыв с Месье де Шон, возмущенный тем, что его так бес-
первым президентом церемонно выпроваживают, уходя, заявил, что
обещание ему было дано и он не хочет и не может его ему вернуть; но что, впрочем,
он волен выказывать свое неуважение и к нему лично, и к наиблагороднейшим
людям королевства, и вообще поступать как ему заблагорассудится. Герцог
сообщил нам о своей беседе на нашем внеочередном собрании, где было решено
не только не церемониться с этим столь вероломным человеком, но и
использовать все возможные средства для его отвода; а затем добиваться через обычные
процедуры совместного заседания всех палат; а главное, в соответствии с уже
принятыми решениями, всеми силами затягивать процесс. Можно себе представить,
сколько жалоб и возмущенных речей обрушили мы на этого человека после того,
как он изменил данному слову, ибо отныне у нас не было оснований питать к
нему хоть малейшее уважение, да и не было у нас иного оружия в борьбе с ним.
Ярость его не знала предела, ибо репутация его была разбита вдребезги, ведь он
ничем не мог опровергнуть обнародованные нами факты и никогда еще не
случалось ему быть предметом столь скандальных разоблачений.
Чтобы добиться отвода первого президента, было решено начать процесс
герцога де Рогана против генерального адвоката, единственного сына первого
президента, ибо старое правило гласит: тот, кто судится с сыном, не может
быть судим отцом. Этот генеральный адвокат80 был женат на наследнице
богатого бретонского рода, владевшей двумя прекрасными поместьями,
находившимися в вассальной зависимости от герцога де Рогана. Мы попросили его
потребовать от генерального адвоката представить ему опись этих владений81
и приказать своим бальи под тем или иным предлогом обратиться с иском на
него в суд; герцог охотно согласился. Но, имея обыкновение сначала
действовать и лишь затем думать, он, я полагаю, вскоре пожалел о данном обещании:
догадавшись об этом, мы стали торопить его с началом судебной процедуры,
и он не решился отказаться. Первого президента не замедлили уведомить о
предпринятых шагах, и он понял, что все это значит. Необоримое желание
остаться судьей в нашем процессе взяло верх над гордостью, и он сам пошел
на всевозможные уступки герцогу де Рогану и в Париже, и в Бретани, на
уступки, каких не требуют даже от самых ничтожных вассалов. Что, надо сказать,
польстило герцогу де Рогану, уже сожалевшему, по природной
нерешительности, о своем обещании. Он решил оказать любезность первому президенту в
столь важном для него деле, а для этого объявил на одном из наших собраний,
что уезжает в Море, где лов рыбы в большом пруду требует его присутствия.
Я не мог вынести подобного предательства. «Но ведь это значит покинуть нас
в самый критический момент, когда его присутствие важнее, чем присутствие
всех нас, вместе взятых; не может быть, чтобы ради лова рыбы в пруду он
отправился в самый решающий момент за два лье от Фонтенбло, где вполне
довольно присутствия его людей и его супруги!» — воскликнул я и добавил, что
в это же самое время лов рыбы идет и в четырех великолепных прудах в Ла-

136
Мемуары. 1694
Ферте-Видам в двадцати четырех лье от Парижа, куда, однако, ни мне, ни моей
матушке не приходит в голову ехать по такому ничтожному поводу. Месье де
Шон, месье де Ларошфуко, все собравшиеся герцоги и советники уговаривали
его, настаивали, просили, но, увы, безуспешно: решение его было принято. Он
только посулил нам вернуться, если в том появится необходимость и ему дадут
об этом знать. Необходимость возникла менее чем через неделю, так как без
месье де Рогана начатый против генерального адвоката процесс повисал в
воздухе. Месье де Ла Тремуй послал к нему своего лакея, который скакал всю
ночь, чтобы доставить письмо своего господина, каковое тот написал от лица
нас всех, и письмо Рипарфона, объяснявшее необходимость его возвращения.
Посланник приказал разбудить герцога: тот прочел оба письма, затем сказал
лакею, что приносит нам свои извинения, но что дела не позволяют ему
покинуть Море, и, не добавив более ни слова, задернул полог постели и
перевернулся на другой бок. По возвращении посланника Рипарфон написал месье де
Рогану второе письмо, где в самых решительных выражениях требовал его
возвращения; оно было подписано десятью или двенадцатью герцогами,
находившимися в этот момент в собрании, и тотчас же отправлено с другим
курьером. Я в ту пору сильно повредил ногу, а потому отсутствовал на обоих
собраниях, откуда были посланы оба курьера, но был осведомлен о происшедшем.
Я не подписывал общих писем и ничего не писал от себя лично, а потому был
крайне удивлен, когда второй курьер доставил мне письмо месье де Рогана, в
коем тот объяснял мне, какие обстоятельства якобы вынуждают его остаться
в Море, и просил меня извиниться за него. Я тотчас же отослал письмо герцогам,
собравшимся в ожидании ответа. Письмо вызвало всеобщее негодование; никто
не мог более сомневаться в умышленной измене общему делу; особое же
удивление вызвало то, что такой умный человек, как месье де Роган, пожертвовал и
нами, и своей собственной честью ради обманчивого личного примирения с
первым президентом, коему гордость никогда не позволит простить герцогу те
унижения перед ним, на которые он пошел, дабы избавиться от этого процесса.
Поскольку одна хитрость нам не удалась, пришлось обратиться к другим
средствам, а именно затянуть процесс, уговорив присоединиться к нам герцогов
д'Юзеса и де Ледигьера. Последний, еще не достигший совершеннолетия,
находился под опекой матери, женщины причудливого и фантастического нрава,
которая почти безвыездно жила в полном одиночестве в своем очарованном
замке и на которую фактически никто не имел никакого влияния. Месье де Шон,
время от времени бывавший у нее, предложил свое посредничество и добился
согласия на возобновление ее сыном вместе с нами процесса, начатого, но не
завершенного его покойным отцом. Я взял на себя переговоры с герцогом д'Юзесом,
и он согласился присоединиться к нам, ибо опасался, что, если начнут воскрешать
старые пэрства, то могут обнаружиться пэрства более древние, чем его82.
Первый президент Арлэ отстра- Мы же тем временем искали средство отстранить
йен нами от процесса первого президента, когда он, выведенный из себя,
сам его нам подсказал. Надо сказать, что мы вели себя с ним так, будто он уже
получил отвод. Магё и Обри, интенданты месье де Ла Тремуя и месье де Ла-

Смерть последнего из Лонгвилей
137
рошфуко, весьма ловкие и к тому же преданные своим господам, принимали
живейшее участие в нашем деле и стали тем самым настолько невыносимы
первому президенту, что он даже не мог скрыть этого. Нам это было известно, и
мы старались, чтобы сведения о нас доходили до президента исключительно
через Магё и Обри. Это явное, нескрываемое презрение, которое мы
выказывали на каждом шагу, до такой степени удручало его, что в один прекрасный
день, когда наши посланцы явились к нему, он им сказал, что, вне всякого
сомнения, мы ищем средства отвести его и что это совсем нетрудно, достаточно
лишь привлечь к участию в деле герцога де Жевра, родственником которого
он имеет честь быть. Мы не преминули тотчас же последовать его совету. День
спустя месье де Жевр получил от нас письменное уведомление, основанное на
данных генеалогии: его мать была дочерью одного и сестрой другого герцога
де Пинэ-Люксембурга. Не могу понять, каким образом никто из нас и наших
советников не подумал об этом средстве ранее. Первый президент не замедлил
раскаяться в сказанном, но поздно: он был отстранен от ведения процесса, который
в текущем году уже более не рассматривался. С наступлением хорошей погоды
месье де Люксембург и трое его сыновей отбыли во Фландрию. Никто из его
поверенных и покровителей, равно как и его сын, аббат де Люксембург, не
захотел заниматься этим делом в его отсутствие. Из-за смерти герцога де Сюлли,
скончавшегося во время военной кампании, дело было отложено на четыре
месяца, а болезнь нашего докладчика, месье де Портая, длилась до конца года,
вплоть до смерти месье де Люксембурга83, о которой я расскажу в свое время.
Смерть последнего из Лонгвилей Той зимой скончался последний представитель
знаменитого рода Лонгвилей, прославившегося своим
неслыханным возвышением и сумевшего столь долго сохранять и свою власть,
и свое влияние84. У месье де Лонгвиля, игравшего отнюдь не последнюю роль в
смуте времен малолетства Людовика XIV, от его первого брака с сестрой
принцессы Кариньяно и последнего графа де Суассона, принца крови, убитого в
сражении под Седаном85, со смертью которого и угасла его ветвь рода, была лишь
одна дочь, герцогиня де Немур. От второго брака со знаменитой герцогиней де
Лонгвиль, сестрой Месье Принца (героя)86 и месье принца де Конти, у него было
два сына: младший, подававший большие надежды, погиб при переправе через
Рейн, не успев вступить в брак;87 другой88, не слишком умный, был послан в Рим,
где попался в лапы к иезуитам, а затем, по распоряжению Папы, стал
священником. По возвращении во Францию он начал вести себя столь странно, что
пришлось заключить его в аббатство Сен-Жорж близ Руана, где он и
оставался до конца дней. С тех пор никто его больше не видел, а управление его
делами взял на себя Месье Принц. Священник этот умер в первых числах
февраля. Согласно завещанию, составленному им по дороге из Лиона в Рим, все его
имущество переходило брату, впоследствии убитому при переправе через Рейн;
в случае смерти последнего при отсутствии потомства оно переходило к его
матери, а после нее — к принцам де Конти89. Старший из этих принцев давно
умер , так что младший стал единственным претендентом на это огромное
наследство, каковое и стала оспаривать у него мадам де Немур.

138
Мемуары. 1694
Принц и принцесса де Тюренн Примерно в это же время месье де Субиз
устроил брак своего старшего сына с наследницей Ван-
тадуров. Она была вдовой принца де Тюренна, старшего сына месье де Буйо-
на и его наследника по должности главного камергера, смертельно раненного
в сражении при Стенкерке и скончавшегося на следующий день в тот момент,
когда писал своей возлюбленной. Своими поступками он не раз доказывал, что
вполне достоин своего прадеда, маршала де Буйона, не говоря уже о более
близких предках, и кардинал де Буйон так скорбел о его гибели, что заставил
иезуита отца Гайара, близкого ко всей их семье, произнести на его похоронах
надгробную речь. От этого непродолжительного брака детей у нее не было; но
своими любовными похождениями она успела составить себе такую репутацию,
что все порядочные женщины ее избегали, а песенки о ней гуляли по всей
Фландрии и публично распевались в армии принцем де Роганом91, каковой не
считал нужным щадить ее. Она хотела выйти замуж за шевалье де Буйона,
который пришелся ей весьма по вкусу и который также страстно желал этого
брака, ибо она обладала значительным состоянием в настоящем и
рассчитывала получить еще больше в будущем. Однако месье и мадам де Вантадур и
слышать не хотели о браке с младшим сыном в семье, обладавшим столь
скромным достатком. Месье и мадам де Буйон также были против, так как хотели,
чтобы она вышла замуж за герцога д'Альбре, их второго сына, ставшего
наследником, от брака с которым она категорически отказывалась; в конце
концов на семейном совете решено было просить Короля отправить шевалье де
Буйона в Тюренн, дабы несколько охладить его страсть, где они и держали его
до тех пор, пока вопрос о браке не отпал сам собой; она же проявила твердость
в своем решительном нежелании выходить замуж за герцога д'Альбре.
Брак принца де Рогана Месье де Субиз видел в этом браке прочную
основу для процветания своего рода. Он имел все
основания не привередничать: благодаря красоте жены он стал принцем,
губернатором провинции и рассчитывал на большее в будущем; богатство будущей
невестки, какова бы ни была ее репутация, позволяла, по его мнению, пренебречь
общественным мнением. Короче, брак был заключен.
Мадам Корнюэлъ В ту пору в Марэ жила одна старуха, которая, не
будучи дворянкой, своим умом неизменно
привлекала к себе придворных и цвет городского общества; звали ее мадам
Корнюэлъ. Месье де Субиз был из числа ее друзей. Он пришел к ней сообщить о
только что заключенном браке, в восторге и от происхождения невесты, и от
прилагаемых к нему богатств. «О месье, — ответила ему умирающая старуха,
которая скончалась двумя днями позже, — более удачного брака не будет
заключено в ближайшие шестьдесят или восемьдесят лет!»
Брак герцога де Монфора В это время герцог де Монфор, старший сын
герцога де Шеврёза, женился на единственной
дочери кавалера Ордена Святого Духа Данжо и его первой жены, дочери Морена
по прозвищу Жид, сестры супруги маршала д'Эстре. Она была известна сво-

Бёврон и Матинъон отказывают маршалу де Шуазёлю в обращении Монсеньор... 139
им богатством, а также тем, что не умела удерживать газы, чем давала повод
для нескончаемых насмешек.
Герцог де Вильруа Об эту же пору герцог де Вильруа женился на
второй дочери мадам де Лувуа, богатой и
очаровательной сестре месье де Барбезьё, приходившейся также сестрой герцогине де Ларош-
гийон, но на много лет моложе ее. Их дядя, архиепископ Реймсский, как и все Ле
Телье, не в пример спесивым Кольберам, никогда не кичившийся своим
происхождением92, а потому весьма недоверчиво относившийся к знатности других, сказал
ей: «Милая племянница, вы скоро будете, как и ваша сестра, герцогиней; однако
не думайте, что тем самым сравняетесь с ней, ибо предупреждаю вас: муж ваш не
годится и в пажи своему свояку»93. Эти нелицеприятные слова стали достоянием
гласности, и нетрудно себе представить, сколь сомнительное удовольствие
доставили они маршалу де Вильруа, считавшему архиепископа своим другом.
Ла Шатр И, наконец, маркиз де Ла Шатр женился на
единственной дочери кавалера Ордена Святого Духа
маркиза де Лавардена от его первого брака с сестрой герцога де Шеврёза.
В ту зиму было множество праздников и среди них немало прекрасных
балов в Пале-Рояле, на первом из которых я имел честь танцевать бранль со
вдовствующей мадам принцессой де Конти, дочерью Короля. В последний день
карнавала в парадных апартаментах Версаля состоялся маскарад, куда после
данного в их честь ужина государь пригласил короля и королеву Англии. Дамы
были разделены на четыре кадрили, каждую из которых вели мадам герцогиня
де Шартр, Мадемуазель, Мадам Герцогиня и вдовствующая мадам принцесса
де Конти. Несмотря на маскарад, бал начался с бранля, где я вел одну из
лучших танцовщиц, очаровательную и прелестно сложенную единственную дочь
герцога де Ла Тремуя. Одетая мавританкой, в первой кадрили она поразила
всех великолепием, а в последней — элегантностью своего туалета.
Распределение армий Армии были распределены как обычно: большую
армию во Фландрии получил месье де
Люксембург, меньшую — маршал де Буффлер, а маркиз д'Аркур — летучий отряд.
В Германии армию возглавил маршал де Лорж, в Пьемонте — маршал
Катина, а в Руссильоне, где находились его владения, — герцог де Ноай. Маршал
де Вильруа был в подчинении у месье де Люксембурга, а маршал де Жуайёз —
у месье де Лоржа. Маршал де Шуазёль, наделенный довольно широкими
полномочиями, отбыл в Нормандию.
Бёврон и Матинъон отказывают Месье де Бёврон и месье де Матинъон, кавалеры
маршалу де Шуазёлю в обраще- Ордена Святого Духа и генеральные наместники
нии Монсеньор, но приказ Коро- в этой провинции94, отказывались начинать свои
ля вынуждает их подчиниться письма к нему с обращения Монсеньор?5 но,
получив соответствующий приказ Короля, вынуждены были подчиниться. После
этого Монсеньор был назначен командовать армиями во Фландрии, и все
принцы отправились вместе с ним.

140
Мемуары. 1694
Полк, который я купил, стоял в парижском округе и, следовательно,
предназначался для фландрской армии, куда после всего происшедшего с месье де
Люксембургом мне совершенно не хотелось ехать. По совету месье де Бовилье
я написал Королю, очень кратко изложив мои доводы, и вручил письмо,
когда он утром входил в свой кабинет, перед тем как ненадолго отбыть в Компь-
ень, дабы на месте ознакомиться с состоянием войск. Я последовал за Королем
в часовню, а по окончании мессы прошел к его карете. Уже садясь в карету,
государь обернулся ко мне и сказал: «Месье, я прочел письмо и подумаю о вашей
просьбе».
Король переводит меня из Фланд- Действительно, вскоре я узнал, что полк шевалье де
рии в Германию Сюлли, находившийся в Туле, отбывает во
Фландрию, а мой полк вместо него — в Германию. Я был вдвойне счастлив и от того,
что благодаря доброте государя избавился от необходимости служить под
началом месье де Люксембурга, и от того, что узнал, до какой степени тот был
раздосадован этим известием.
Почему месье де Креки был вы- Несколько лет назад Монсеньор был страстно
слан из королевства влюблен в одну из дочерей герцога де Ла Форса.
Так как семья ее, в силу своей приверженности
протестантству, оказалась рассеянной, девушка была назначена фрейлиной
Мадам Дофины96, хотя ранее ни одна из герцогских дочерей на эту должность не
назначалась. Когда штат фрейлин был упразднен97, Король поручил девушку
заботам герцогини д'Арпажон, статс-дамы, и та поселила ее в своих
апартаментах в Версале. Позже ее выдали замуж за сына графа дю Рура, которого
Король приобщил к исполнению отцовской должности генерального наместника
в Лангедоке98 и дал некоторую сумму денег, дабы пристойным образом от него
избавиться; после чего, через месье де Сеньелэ, уведомил ее о том, что ей
запрещено появляться при дворе. Монсеньор почтительно смирился с этим
решением, но тайно прибег к содействию маркиза де Креки для продолжения
любовной интриги. Однако случилось так, что маркиз и мадам дю Рур пришлись
друг другу по вкусу99. Это стало известно Монсеньору, произошел скандальный
разрыв: любовники вернули друг другу все ранее сделанные подарки, что
вообще-то не пристало дофину, а маркиз де Креки был изгнан100 и некоторое
время оставался за пределами королевства.
Мадам дю Рур отправляется в В ту зиму еще не совсем угасшая страсть разгоре-
изгнание в Нормандию лась с новой силой. Встречи Монсеньора с мадам
дю Рур в Версале не остались тайной для Короля, который пытался его
образумить, но безуспешно. Монсеньор не причащался на Страстной неделе, чем
вызвал такое неудовольствие Короля, что тот приказал даме отбыть во
владения своего отца в Нормандии и оставаться там вплоть до получения нового
распоряжения. Монсеньор не придумал ничего лучшего как отправить ей через
своего первого камердинера Жуайё тысячу луидоров, после чего стал
готовиться к исповеди и причастию.

Я еду в немецкую армию
141
Монсенъор предпочитает Фланд- Король хотел, чтобы он ехал в Германию, но в силу
рию Рейну. Аа Фёйе приставлен некоторой интриги, возникшей в ходе кампании,
к нему в качестве наставника тот предпочел Фландрию, и государь согласился.
Он выбрал восьмидесятилетнего старика Ла Фёйе101, генерал-лейтенанта и весьма
достойного человека, в качестве наставника и непременного советчика своего
сына в армии. Месье де Люксембургу вряд ли это было приятно, но Король, не
желая, вероятно, повторения того, что произошло год назад в Гейльбронне102,
хотел, чтобы было кому удерживать сына от неразумных поступков. Ла Фёйе,
в отличие от прочих генералов, был освобожден от дежурств по армии, но
сохранял статус генерал-лейтенанта; он должен был жить либо вместе с Монсе-
ньором, либо поблизости от него, передвигаться только в карете и садиться на
лошадь лишь для того, чтобы быть рядом с Монсеньором во время сражения.
Это был исключительно порядочный человек, благоразумный, храбрый,
прекрасный генерал, в высшей степени достойный оказанного ему доверия. Месье
де Шон отбыл в свое губернаторство Бретань, герцог д'Омон — в Булонь, хотя
в этом году ему надлежало исполнять должность дежурного камергера;103
маршал д'Эстре — в Онис, Сентонж и Пуату; главными морскими силами
командовал маршал де Турвиль, меньшей эскадрой — граф д'Эстре, который в
случае объединения флотов подчинялся Турвилю, причем приказ об объединении
мог исходить только от последнего.
Я отправился в Суассон, чтобы сделать смотр своему полку. Перед отъездом
я сообщил об этом Королю, и тот долго беседовал со мной в своем кабинете,
порекомендовав не проявлять излишней снисходительности, что и объясняет мою
чрезмерную суровость, на которую иначе я бы никогда не решился. Я посетил
маршала де Лоржа и маршала де Жуайёза, и они нанесли мне затем ответные
визиты. Я был в прекрасных отношениях с последним, мне нравились честность
и прямота первого, а потому я был настолько же счастлив служить в этой армии,
насколько был бы огорчен, доведись мне все-таки ехать во Фландрию.
Я еду в немецкую армию Наконец я прибыл в Страсбург, где был поражен
и великолепием города, и мощной красотой
многочисленных оборонительных сооружений. Там я имел удовольствие
повидаться с одним из моих старых друзей, отцом Вольфом, за которым посылал в пять
или шесть иезуитских заведений и которого отыскали в коллеже Агно, где он
был ректором. Он некогда был компаньоном духовника Мадам Дофины, отца
Адельмана; а так как я с молодых лет свободно изъяснялся по-немецки, то меня
часто знакомили с немцами, и эти двое мне очень понравились. Когда Мадам
Дофина скончалась104, их отправили в Эльзас, запретив, однако, пересекать его
восточные границы. Отец Адельман не мог устоять перед желанием съездить
на родину. Поступок его сочли столь предосудительным, что для того, чтобы
сохранить королевскую пенсию, он вынужден был уехать в Ним и не покидать
пределов Лангедока, где и окончил свои дни. Отец Вольф, более
благоразумный, остался в Эльзасе и никогда оттуда не выезжал. Мы несколько раз
встречались за трапезой, приготовленной по местным обычаям, в прекрасном доме

142
Мемуары. 1694
месье Розена, с которым я сошелся во время предыдущей кампании во
Фландрии, где он служил генерал-лейтенантом и был главным начальником
кавалерии, и который впоследствии неизменно оказывал мне гостеприимство. Шесть
дней я провел в Страсбурге, и там мне посоветовали добраться до Филипсбурга
по Рейну; для себя и своих немногочисленных спутников я выбрал два
связанных между собой «вейдлинга», которые представляют собой совсем маленькие
лодчонки, узкие, длинные и очень легкие. Переночевал я в Форт-Луи, куда
прибыл довольно рано, и успел до наступления темноты осмотреть крепость.
Комендант крепости Рувиль принял меня очень любезно и угостил изысканным
обедом; на следующий день я добрался до Филипсбурга, где меня также
ожидал прекрасный обед и гостеприимство коменданта крепости де Борда, у
которого я остался на ночь. Там я встретился с большой группой людей,
направлявшихся в армию, среди которых оказался один из моих близких друзей, пфальц-
ский принц Биркенфельд, капитан кавалерии в полку Бисси. На следующий день
мы отбыли в Оттерсхейм, где стоял кавалерийский полк под командованием
генерал-лейтенанта Мелака; пехота вместе с маршалами и всеми генералами
располагалась в Ландау. По прибытии я тотчас же отправился к Мелаку, и тот на
следующий день нанес мне ответный визит. Меня посетили все бригадиры, все
командиры полков, а также множество других офицеров, и я, в свою очередь,
явился с визитом к бригадирам и командирам полков.
В расположенном на берегу Рейна лагере царил такой покой, словно
никакой войны не было и в помине. Но вскоре наша кавалерия переправилась по
филипсбургскому мосту на другую сторону Рейна, где уже находилась пехота
и все генералы; там я впервые посетил обоих маршалов Франции, а также
Виллара, генерал-лейтенанта и генерал-комиссара кавалерии, коей он
командовал, и прочих генералов. Я очутился вместе с Суастром в бригаде Арлю,
которая замыкала левый фланг второй линии. Оба они отличались порядочностью
и приятностью в общении. Суастр был зятем Монброна, кавалера Ордена
Святого Духа и единственного генерал-лейтенанта фландрской армии, который
пользовался большой популярностью и находился по большей части в своем
губернаторстве Камбрэ. Арлю, старый заслуженный офицер, бесшабашный
весельчак, не забывавший, однако, о правилах хорошего тона, имел, кроме того,
должность шталмейстера Короля; его младший брат, Вертийи, генерал-майор
тяжелой кавалерии105, также был весьма любезен и обходителен.
Накануне дня Иоанна Крестителя106 я пригласил к себе маркизов де Гринь-
яна, д'Арпажона и де Лотрека и еще нескольких офицеров. В разгар ужина нам
сообщили, что на возвышенности появилось довольно много вражеских солдат.
Мы бросились в штаб, где получили подтверждение полученному известию.
Части наши стояли тылом к берегу Неккара на расстоянии пушечного выстрела
от Гейдельберга. Около полуночи был дан приказ выступать. Впереди шел
Барбезьер во главе довольно многочисленного отряда, получившего задание
подойти как можно ближе к врагу, чтобы разобраться в обстановке, но ни в
коем случае не вступать в бой. Посланные на разведку небольшие группы
подошли так близко к врагу, что были вынуждены вернуться под прикрытие
отряда Барбезьера, который сделал им выговор за легкомысленную поспеш-

Блистательный марш-бросок маршала де Лоржа...
143
ность. Когда начало светать, он обнаружил численное превосходство врага и
послал к маршалу де Лоржу за подкреплением. Маршал, не желавший
вступать в бой, не разобравшись полностью в обстановке, был недоволен таким
поворотом событий, однако послал Барбезьеру подкрепление и приказал ему
отступать. Прибывшие на подмогу застали отряд Барбезьера готовым к бою;
но враги, выдвинувшие вперед лишь один отряд, решили, что на подходе уже
вся наша армия, и преследовали Барбезьера довольно вяло, так что ему удалось
отступить без потерь. Тем временем наша армия, выстроенная полумесяцем,
медленно продвигалась вперед. Около часа пополудни она остановилась у
деревни Рот в непосредственной близости от врага, расположившегося на
высотах Вислох, сплошь покрытых изгородями и виноградниками, так что мы не
могли знать, кто и что за ними скрывается. Деревня Вислох располагалась на
гребне, покато спускавшемся к нашему правому флангу, а у подножия этих
высот протекала речушка с весьма неудобными берегами. В этот момент мы
получили известие, как потом выяснилось ложное, что следовавший за нами
плохо охраняемый обоз брошен на произвол судьбы и разграблен. Наши
колонны остановились, а маршал де Жуайёз бросился туда во весь опор, но, узнав по
дороге, что это была всего лишь ложная тревога, стремительно повернул назад.
Враги выставили вдоль вышеупомянутой речушки небольшие посты, самый
значительный из которых был предназначен для охраны небольшого
каменного моста. Бригадир драгунов граф д'Аверн, получивший приказ атаковать его,
овладел мостом, обратил врагов в бегство, но, преследуя их, был сражен
шальной пулей. Это был знатный сицилиец, оказавшийся скорее по несчастному
стечению обстоятельств, чем по личному выбору, участником мятежа,
охватившего его родину; месье де Ла Фейад помог ему и нескольким его
соотечественникам покинуть Сицилию в момент вывода оттуда французских войск107.
Все глубоко сожалели о гибели этого достойного и храброго человека, а более
других маршал де Лорж, которого граф д'Аверн, равно как и месье де
Ларошфуко, успел искренне полюбить. Маркиз дю Шатле вместе с бригадой Мерен-
виля, которой командовал в отсутствие последнего, переправился через речку
и с помощью нескольких рот тяжелой кавалерии овладел высотами, вытеснив
оттуда врага. В этом небольшом сражении приняли участие лишь
подразделения, находившиеся на крайнем правом фланге, откуда и велось наступление.
Маршал де Лорж, не зная ни что скрывается за густыми зарослями,
покрывавшими холмы, ни какова численность вражеских войск, приказал своим частям
отступить и, оставив дозор у переправы, встал лагерем на равнине, а свой штаб
разместил в деревне Рот. Принимая все возможные меры предосторожности,
он провел там неделю, пока не иссякли все запасы муки в Филипсбурге и не
был съеден весь фураж, какой только можно было найти в близлежащей
местности, и лишь тогда отвел свою армию за Рейн.
Блистательный марш-бросок Он осуществил блистательнейший марш-бросок.
маршала de Лоржа в виду войск Покинув Рот в одиннадцать часов утра под гром-
принца Людвига Баденского кие звуки военной музыки, девять колонн
прогарцевали перед врагом, расположившимся на другом берегу речки, по ту сторо-

144
Мемуары. 1694
ну холмов, перед которыми и произошел вышеупомянутый маленький бой.
Проход колонн через лес был так хорошо рассчитан, что, выйдя на равнину
Шветцингена, они тотчас же выстроились в боевом порядке, где каждая
бригада заняла предназначенное ей место. Затем войска стремительно и
организованно, не нарушая боевого порядка, форсировали довольно бурную речку: одни
прошли по мосту, другие — вброд. Маршал де Жуайёз руководил переправой,
стоя на мосту, а маршал де Лорж — в арьергарде. Вся операция заняла не
более двух часов, так как провиант, артиллерия и обозы были переправлены
заранее. Командиры даже не ожидали, что все пройдет так гладко; позже,
однако, стало известно, что командовавший имперской армией принц Людвиг Ба-
денский не осмелился выступить против них, заявив своим генералам, что
операция эта слишком хорошо организована, чтобы его ответные действия могли
увенчаться успехом. Мы расположились в филипсбургском монастыре
капуцинов, куда постепенно подтянулась вся армия, а так как обоз и резервы под
командованием Ромэнвиля, одного из лучших кавалерийских бригадиров, находились
в Оттерсхейме, каждый устраивался как мог в Филипсбурге, где комендант
велел отвести мне комнату майора, а прослышавший об этом Ла Шатр
попросил меня приютить его у себя. На следующий день майор устроил в нашу честь
ужин; пока армия переправлялась по мосту через Рейн, я пошел
засвидетельствовать свое почтение обоим маршалам, а оттуда направился в Оттерсхейм,
где расположилась лагерем наша армия. Проезжая через Шпейер, я был
тягостно поражен царившим там запустением и разорением. Некогда это был один
из прекраснейших и самых процветающих городов Империи, где хранились ее
архивы, где заседал Имперский суд и нередко проходили заседания
Имперского сейма. Но уже в начале войны город, как и весь Пфальц, был разорен и
сожжен по приказу месье де Лувуа, а немногие уцелевшие жители нашли себе
пристанище среди развалин или в подвалах. Менее всего пострадал собор, две его
прекрасные башни и дом иезуитов. Все остальное было разрушено. Шамийи,
первый генерал-лейтенант армии и губернатор Страсбурга, остался в Оттерсхейме
вместе с бригадным генералом Вобекуром и всей пехотой; маршалы, все
генералы, вся кавалерия и одна лишь пикардийская пехотная бригада двинулись в Ост-
хофен и Вестхофен, а через неделю в Гимсхейм, где мы расположились тылом
к Рейну. Здесь и состоялись торжества по случаю победы в Каталонии.
Сражение на Тере в Каталонии Двадцать восьмого мая армия месье де Ноая
переправилась через Тер, опередив маркиза де Виль-
ена (он же герцог де Эскалона), вице-короля Каталонии, и разбила его наголову:
были захвачены все пушки и обозы, полторы тысячи были взяты в плен,
остальные обратились в бегство. Враг потерял пятьсот человек убитыми108, а месье де
Ноай — триста. Честь этой переправы и этой победы полностью принадлежит
старику Шазрону, кавалеру Ордена Святого Духа, первому
генерал-лейтенанту этой армии; говорили, что месье де Ноай переправился через Тер, когда
вражеские войска уже были обращены в бегство, — во всяком случае, так
рассказывали и этому верили. Мы захватили в сражении большое количество знамен,
и лишь немногие из командиров были ранены. Командующий испанской кава-

Бомбардировка нашего побережья. Сожжение Дьеппа
145
лерией, один майор и несколько полковников были взяты в плен. Маркиз де
Ноай, брат маршала, доставивший эту новость, был произведен в бригадиры109
и сверх того получил вознаграждение в размере восьми тысяч ливров, не
считая возмещения дорожных расходов.
После взятия Паламоса, Жеро- Паламос был взят с бою 7 июня; триста человек
ни и Кастель-Фояли месье де было убито, шестьсот — взято в плен. Крепость
Ноай становится вице-королем сдалась позже, а именно 10 июня, вместе со всем
Каталонии гарнизоном из полутора тысяч человек. Город
этот имеет важное стратегическое значение как сам по себе, так и благодаря
своему порту. По случаю победы состоялся торжественный молебен, и Король
собственноручно написал письмо старой герцогине де Ноай. Эта святая
женщина вполне заслуживала любви и уважения; она долгое время была гардеробмей-
стериной Королевы-матери, неизменно пользовалась и ее и Короля
благоволением, оставалась добродетельной в вихре придворной жизни, а затем удалилась
в Шалон-сюр-Марн, где уже много лет жила в полном уединении, исповедуясь
каждый день своему сыну — епископу110. Месье де Ноай решил развить
достигнутый успех и через шесть дней осады овладел Жероной. Крепость
капитулировала 29 июня, и гарнизон в три тысячи человек обязался не браться за
оружие до 1 ноября. В награду за столь блистательную кампанию месье де Ноай
был удостоен титула вице-короля Каталонии. Торжественная церемония
введения в должность с соблюдением всех лестных для его самолюбия ритуалов
состоялась в соборе Жероны. Кроме того ему удалось, благодаря дерзости и
отваге одного-единственного человека, овладеть замком Кастель-Фолли,
расположенным на конусообразной скале, возвышающейся над равниной. Одному
решительному солдату пришло в голову пойти выяснить, хорошо ли охраняется
первый ретраншемент: оказалось, что там никого нет; он вошел туда со
шпагой в руке, громкими криками призывая других следовать за ним. Пять или
шесть солдат последовали за ним во второй ретраншемент, который, как
говорят, был полон людей. Но те считали свою позицию настолько неуязвимой, что
воинственные крики и внезапное появление врага повергли их в ужас; они
обратились в бегство, в замке началась такая паника, что эта небольшая группа,
вскоре быстро выросшая, ворвалась на их плечах в крепость и овладела ею,
устроив там безжалостную резню. Месье де Ноай овладел также Остальри-
ком111, на чем и закончилась эта удачная кампания. Множество кораблей
адмирала Расселла стояли на якоре близ Барселоны, куда маркиз де Вильена
отступил с остатками своей армии, и наших морских сил было недостаточно,
чтобы выступить против Расселла.
Бомбардировка нашего побере- Вражеские суда все лето крейсировали в виду
нажал. Сожжение Дьеппа шего побережья, осыпая ядрами все, что могли, и
почти полностью сожгли город Дьепп112. Кавалер Лотарингский, находившийся
в ту пору в Форже113, и кое-кто из отдыхавших там на водах бросились на
помощь маршалу де Шуазёлю и месье де Бёврону. Король написал кавалеру
Лотарингскому письмо, в коем благодарил за выказанное усердие.

146
Мемуары. 1694
В Италии не произошло ничего серьезного, и все ограничилось блокадой
Касале. Братья Вандом провели почти всю кампанию в Провансе, куда с
частью армии были отправлены маршалом Катина.
Монсеньор и месье де Люксембург Во Фландрии войска обеих сторон пребывали в
осуществляют стремительный бездействии и выжидали. Большая часть их сто-
и блестящий марш-бросок из ла- яла лагерем близ Виньямона114, где в конце концов
геря Виньямон возникли сложности с доставкой фуража, так как
все близлежащие источники оного были исчерпаны. Принц Оранский первый
был вынужден подумать о перемене места и, воспользовавшись благоприятным
моментом, когда вся армия Монсеньора была занята добычей фуража, 17
августа снялся с лагеря. Тем не менее левый фланг во главе с маршалом де Виль-
руа и подошедшим два дня назад маршалом де Буффлером выступил в тот же
вечер. Остальная часть армии во главе с Монсеньором и месье де
Люксембургом выступила на следующий день, 18 августа. Враг опережал нас на два
перехода, а Монсеньору нужно было переправиться через Самбру115, преодолеть
множество теснин и мелких речушек и прибыть в лагерь Эспьер до появления
там принца Оранского. Его армия продвигалась вперед, разбившись на
несколько корпусов. Удалось раздобыть множество повозок, чтобы разгрузить пехоту,
артиллерия же и провиант, пока это было возможно, плыли по Самбре116.
Войска во главе с маршалом де Вильруа продвигались так организованно и
стремительно, что Монсеньор овладел лагерем Эспьер 25 августа в тот самый момент,
когда голова вражеской колонны показалась с противоположной стороны. Весь
день разделенные речкой Эспьер войска осыпали друг друга снарядами, но к
вечеру враг не выдержал и отступил. Этот блистательный марш-бросок вызвал
всеобщее восхищение. Остаток кампании был посвящен заботам о снабжении
армии. Принцы вскоре отбыли в Фонтенбло, и после их отъезда месье де
Люксембург, во главе нескольких отрядов, совершил вылазку против графа
Атлона, но безрезультатно, так как тот, получив уведомление о готовящемся
нападении, успел сняться с лагеря.
Наша кампания в Германии закончилась вполне благополучно. Сорок дней
мы пробыли в Гау-Бёкельхейме117. Трудно себе представить более красивое и
удобное место для лагеря, да и погода, хотя уже и начинало холодать, стояла
изумительная. Эти первые холода стали причиной моего столкновения с
командиром кавалерийского полка Эскленвилье, который претендовал на тот же
дом, что и я; дело дошло до месье маршала де Лоржа, который тотчас же
сообщил мне через лагермейстера кавалерии Пермийака, что дом остается за
мной, и уведомил о том Эскленвилье. Возможно, он к этому добавил еще что-
то, так как Эскленвилье пришел ко мне в тот же вечер, когда я беседовал, стоя
на пороге с принцем де Тальмоном и пятью или шестью бригадирами или
командирами полков, и принес мне извинения. Два дня спустя он вновь посетил
меня, я нанес ему ответный визит, а затем пригласил его на ужин вместе с
прочими, так как никогда не садился за стол один и у меня регулярно бывали
генералы, командиры полков и другие офицеры. Это был храбрый человек,
немного тугодум, но добрый, обходительный и прекрасный кавалерийский командир.

В результате того, что предпочтение было оказано мнению интенданта... 147
В результате того, что предпоч- После продолжительного пребывания в этом спо-
тение было оказано мнению ин- койном и изобилующем провиантом лагере нуж-
тенданта, а не генерала, враже- Но было двигаться дальше. Маршал де Лорж хо-
ские войска вторглись в Эльзас тел оставить в Эльзасе значительный пехотный
корпус, чтобы, если его войско слишком отдалится в поисках провианта,
помешать врагу войти в Эльзас по быстро наведенному наплавному мосту, и не
согласился с возражениями интенданта армии и одновременно интенданта
Эльзаса Ла Гранжа118. Последний уведомил о намерении маршала двор и заявил,
что, если этот корпус останется в Эльзасе, то провинция окажется не в
состоянии выплатить уже приготовленные сто тысяч экю; что все это ничем не
оправданные тревоги и бессмысленные предосторожности, что враг не перейдет
Рейн, ибо просто не в состоянии об этом помыслить, и что он готов ответить
за свои слова головой. Несмотря на свой величественный вид, Барбезьё был
скорее интендант; чем генерал армии, а потому, более склонный доверять
первому, сумел убедить в своей правоте Короля, каковой и отдал маршалу де Лор-
жу соответствующий приказ, и тому не осталось ничего другого, как
повиноваться. А так как ближайший населенный пункт, где можно было обеспечить
себя продовольствием, находился на берегах Наэ, он расположился с одной
частью корпуса близ Крейцнаха119, а второй, во главе с Талларом, приказал
встать на противоположной стороне речки, которую в любом месте можно
было перейти вброд, в Хундсрюке, где в изобилии имелись и провиант и
фураж. Но едва мы обустроились на новом месте, как Таллар получил приказ
идти вместе со всем своим войском на соединение с маршалом де Лоржем, и
вот почему: принц Людвиг Баденский решил, что в наше отсутствие, до того
как мы объединимся, он успеет совершить набег на Эльзас и уйти, прежде чем
мы двинем на него свои войска. Он приказал навести плашкоутный мост через
Рейн у Хагенбаха120, под прикрытием большого острова, где была размещена
артиллерия, а затем его армия отдельными подразделениями рассыпалась по
Эльзасу. При первом же о том известии маршал де Лорж с некоторым
количеством кавалерии двинулся в Ландау, куда маршал де Жуайёз привел свои
войска, и на следующий день после получения приказа мы выступили, чтобы
переправиться через Наэ и встать лагерем у Флонхейма121. Таллар получил
известие, что принц Гессенский с двадцатью тысячами солдат собирается
завтра атаковать его на марше; но более всего мы опасались, что дефиле у Дюрк-
хейма будет занято, проход перекрыт и наши армии не смогут соединиться, а
следовательно, враг сможет безнаказанно опустошать и разорять Эльзас, в то
время как одна часть нашей армии будет не в силах помешать этому, а вторая
окажется вынуждена бездействовать. В этот затруднительный момент мои
люди сообщили мне, что накануне из Майнца приехала кузина того человека,
у которого я был на постое. Она говорила только по-немецки. Я привел ее к
Таллару, и тот попросил меня быть переводчиком. От нее мы узнали, что все
ворота в Майнце закрыты, что в город никого не пускают, а ее оттуда
выдворили, что за пределами Майнца она видела множество палаток и гусары
сказали, что принц Гессенский идет на соединение с Людвигом Баденским. В том,
что она сообщила, фактически не было ничего для нас нового, а так как Тал-

148
Мемуары. 1694
лар все еще не имел сведений от разведчиков, он отправил вперед еще две
группы. К восьми часам вечера мы отшагали четырнадцать французских лье122 и
так устали, что ночь пришлось посвятить отдыху, дабы назавтра со свежими
силами преодолеть восемь лье, отделявшие нас от дефиле у Дюркхейма. Утром
мы снова тронулись в путь, рассчитывая встретиться с врагом, ни малейших
следов коего, однако, не обнаружили; позже мы узнали, что восьмитысячный
неприятельский лагерь под Майнцем состоял из людей, более
заинтересованных в добыче, чем в сражении. Ромэнвиль, выйдя со своим резервом из Арген-
таля (в области Хундсрюк, где находились мы), пошел другой дорогой, через
горы, забрав с собой все возимое имущество, благодаря чему мы шли налегке.
Мы совершенно беспрепятственно преодолели дюркхеймские дефиле и
встали лагерем в четырех лье за ними и примерно в двух лье от первой линии
войск, где нас ожидал маршал де Жуайёз. Таллар отправился к нему за
распоряжениями и получил приказ наутро идти в Ландау. По дороге мы, к
величайшей общей радости, соединились с нашей первой линией. Я тотчас же поехал
в Ландау к месье маршалу де Лоржу, который с нетерпением ожидал
прибытия своей армии. Застал я его в саду коменданта города, генерал-лейтенанта Ме-
лака, вместе с почти всеми генералами и весьма смущенным и пристыженным
Ла Гранжем. Здесь мы узнали, что враг, разбившись на несколько отрядов,
захватил богатую добычу и множество заложников, а затем укрепился на
острове и в лесах Хагенбаха. Однако число переправившихся на нашу сторону
Рейна так и оставалось неизвестным, хотя усилий к тому было приложено
немало; Мелак разбил довольно крупную вражескую группировку, а Жирарден был
в этом сражении легко ранен в живот. Прекрасный офицер, кавалерийский
бригадир, весьма благородного происхождения, он был сыном Вайака123,
находившегося на службе у Месье и удостоенного в 1661 году Ордена Святого Духа.
Тот служил генерал-лейтенантом в Ирландии, а после смерти Сен-Рю,
убитого во время той кампании124, взял на себя командование армией; однако он чем-
то не угодил месье де Лувуа, и тот представил его Королю беспробудным
пьяницей (а в этом была некоторая доля истины), и такая репутация осталась за
ним навсегда. На следующий день после длинного перехода мы встали лагерем
на равнине, откуда маркиз д'Алегр, дежурный бригадный генерал,
отправился в разведку с гвардейцами и драгунами Бретонселя. У леса они взяли
внушительный ретраншемент и сумели выбить оттуда генерала Сойера.
Враг отступил за Рейн После дня отдыха оба маршала выступили в поход:
месье де Лорж — чтобы выбить из Виссембурга
врага, которого там уже не оказалось; а месье де Жуайёз — чтобы двинуться в
леса, где обнаружил мощный ретраншемент, который из-за малочисленности
своего войска взять не смог. Один день был отведен для отдыха, а затем,
приготовив все к снятию лагеря, мы двинулись на врага. Однако, пройдя совсем
немного сквозь завалы больших деревьев, мы узнали, что враг переправился на
другой берег Рейна, а затем уничтожил наведенный для этой цели мост, так что
возвращение в лагерь оказалось столь же печальным, сколь радостным было
выступление. Три дня спустя в этот же самый лагерь пришло распоряжение о

Конфликт между маршалом де Лоржем и маршалом де Жуайёзом... 149
разделении войск на три группировки с указанием направления движения и
назначением командующего каждой из частей; в соответствии с этим приказом
Таллар должен был идти в Цвейбрюккен, маршал де Жуайёз — в Хундсрюк, а
маршал де Лорж — туда, куда сочтет наиболее целесообразным. Маршал де
Жуайёз первым узнал о своем назначении, но не сказал об этом ни слова.
Конфликт между маршалом де То ли по забывчивости, то ли по какой другой при-
Лоржем и маршалом де Жуай- чине, маршал де Лорж не стал с ним об этом го-
ёзом, улаженный маркизом ворить; но в день выступления утром послал ему
д Юкселем и маркизом de Воое- с пажем записку, в которой просил выступить че-
КУР0М рез два часа, и т. д. Жуайёз, задетый за живое,
попросил пажа передать, что он совершенно не готов и выступить не может, а
сам отправился на прогулку. Маршал де Лорж, встревоженный таким ответом,
поехал к нему сам и по дороге увидел прогуливавшегося верхом маршала де
Жуайёза, который, однако, не счел нужным повернуть ему навстречу. Де Лорж
догнал его. Встреча была натянутой и холодной: извинения — с одной стороны,
жалобы и категорический отказ выступать — с другой. Так они и расстались,
ни о чем не договорившись. Тревога де Лоржа возрастала, так как время шло,
а приказ все еще оставался невыполненным. Ему не оставалось ничего
другого, как действовать через посредников, в качестве каковых он выбрал
маркиза д'Юкселя, генерал-лейтенанта и кавалера Ордена Святого Духа, и
бригадного генерала Вобекура. Они явились к маршалу де Жуайёзу, убедили его в
необходимости пойти к маршалу де Лоржу и привели его к нему. Сначала они
выслушали мессу, а потом уединились для переговоров. Через час они вышли:
войска маршала де Жуайёза, в которых числился и я, получили приказ
выступать, и оба маршала пошли вместе обедать к маркизу д'Юкселю в ставку
маршала де Жуайёза, так как назначенное оттуда выступление могло начаться
лишь после полудня. Я был в прекрасных отношениях с маршалом де
Жуайёзом, который отвел мне квартиру для постоя после бригадных генералов, но
перед моим бригадиром Арлю, который в качестве старшего среди бригадиров
нашей маленькой армии командовал у нас кавалерией. Его это ничуть не
задело, но другие бригадиры сочли себя обиженными, а особенно пфальцский
принц Биркенфельд, который, однако, будучи моим другом, ничего не сказал
мне по этому поводу. Он был капитаном в полку Бисси, второго бригадира
этого корпуса. Наша бригада оказалась в Норхейме, на берегу Наэ рядом с
Эбернбургом125, где фураж имелся в изобилии. Я пробыл там до 16 октября,
когда маршал де Жуайёз любезно предоставил мне отпуск, и я отбыл в Париж,
остановившись проездом в Меце, где повидался с месье де Сэвом, первым
президентом местного парламента, человеком исключительно образованным и
кристальной честности, большим другом моего покойного отца.
А пока я еще не добрался до Парижа, расскажу об одном упущенном мной
эпизоде. Когда мы стояли лагерем в Гау-Бёкельхейме, Ла Бретеш получил
задание разведать обстановку в районе острова Рейнфельс126. Этот дворянин,
потерявший на войне ногу, сначала отличившийся как командир летучего
отряда, затем получивший повышение, был весьма любезным и обходительным

150
Мемуары. 1694
человеком и пользовался абсолютным доверием маршала де Лоржа. Имея в
его армии чин генерал-лейтенанта, он тем не менее взял с собой только
двести пехотинцев и сто пятьдесят драгунов. Прибыв ночью после длинного
перехода в расположенную в четырех лье от Рейнфельса деревню, где решил
сделать остановку, он поставил в дозор пехотинцев, несколько драгунов остались
в качестве конных дозорных снаружи, а остальные привязали своих лошадей
к изгороди перед сараем, где Ла Бретеш и офицеры решили немного
перекусить. Пока они сидели за столом, ярко светившая луна внезапно скрылась за
тучами, и разразилась чудовищная гроза с ослепительным сверканием молний,
раскатами грома и проливным дождем. Ла Бретеш, опасаясь, что враг
воспользуется непогодой для внезапного нападения, приказывает драгунам седлать
лошадей, сам садится в седло, и в этот момент слышит оглушительный залп,
подтверждающий его опасения. Он отдает приказания командиру драгунов,
идет к своим пехотинцам, чтобы выстроить их в боевом порядке; не медля ни
минуты, он возвращается к своим драгунам и не обнаруживает никого, кроме
двоих или троих с одним-единственным капитаном. В отчаянье от этой
измены, он возвращается к пехоте, бросается в атаку на врага и, пользуясь его
растерянностью и темнотой, выталкивает втрое более многочисленный отряд из
деревни, отделавшись легким ранением руки и бедра; а так как вот-вот
должно рассвести, он в полном боевом порядке отводит свой отряд к Эбернбургу.
По дороге он встретил отряд покинувших его драгунов. Ехавший впереди
капитан имел наглость осведомиться, не нуждается ли он в сопровождении, и,
естественно, услышал тот ответ, какой заслуживал: тогда драгуны стали
извиняться перед Ла Бретешем, обвиняя в подлости офицеров, которые якобы
против воли увели их. Всего три лье отделяли наш лагерь от Эбернбурга, и
каждый счел своим долгом нанести визит Ла Бретешу, которого в армии все
очень любили и уважали; я явился к нему одним из первых. Все кончилось тем,
что Ла Бретешу пришлось провести десять или двенадцать дней в Эбернбур-
ге. По своему великодушию, он просил помиловать драгунов, а маршал де
Лорж, по природной доброте и мягкости, охотно удовлетворил его просьбу.
Здесь нужно воздать должное капитану конного эскорта Марсалю: он следовал
за Ла Бретешем, не отставая от него ни на шаг, и выполнил все, что требовал
от него долг. Позднее он был произведен в пехотные капитаны и отлично
выполнял свои обязанности. Говорят, некогда он был станционным смотрителем
в Хомбурге, откуда его и вытащил Ла Бретеш, бывший в ту пору комендантом
города.
Во время долгого пребывания в лагере Гау-Бёкельхейм, где досуга у меня
было с избытком, я и начал, под впечатлением удовольствия, каковое
доставили мне воспоминания маршала де Бассомпьера, эти «Мемуары», решив
записывать все, свидетелем чему мне доведется быть.
Маршал д'Юмьер. Его жизнь и Когда мы вернулись в Париж, маршала д'Юмье-
его семья. Его смерть ра уже не было в живых. Этот человек обладал и
манерами знатного вельможи, и всеми талантами, необходимыми при дворе и
в высшем свете; он умел войти в доверие к министрам и обладал хитростью

Маршал де Буффлер — губернатор Фландрии и Лилля...
151
истинного царедворца, что, однако, не мешало ему всегда и во всем
оставаться человеком чести. Он был близким другом месье де Лувуа, который всеми
силами содействовал его возвышению, и результаты этих усилий не заставили
себя ждать. Маршал был храбр и при этом на вторых ролях проявлял себя
лучше, чем на первых. Он был великолепен во всем и пользовался
расположением Короля, который отличал его и нередко запросто с ним беседовал. Можно
сказать, что он всегда был украшением общества, будь то при дворе или в
дружеской компании. В доме его собирались изысканнейшие и благороднейшие
люди. Принцы крови были его постоянными гостями, и с ними, как и со всеми
прочими, он держал себя совершенно независимо; но в независимости его было
столько естественной непринужденности, ума и любезности, что каждому было
ясно: поведение его объясняется не спесью и гордыней, а чувством собственного
достоинства человека, который дорожит свободой, а потому не хочет
принуждать ни самого себя, ни других. Даже его вспышки гнева, особенно во время
игры в карты, были не лишены обаяния; одним словом, это был приятнейший
человек, которого просто невозможно было не любить.
Маршал де Буффлер — губерна- Будучи губернатором Фландрии и Лилля, где у
тор Фландрии и Лилля. Маршал него был свой двор, маршал превратил в очарова-
де Лорж - губернатор Лотарик тельное местечко Монши, расположенный в двух
гии. Герцог дю Мэн — главный лье от Компьеня, комендантом коего являлся. Ко-
начальник артиллерии. Герцог содействовал ему в благоустройстве Монши и
* Вандам - командующий га- ^е раз Сам бьшал там. После смерти герцога дю Лк>
лерным флотом г , r г
г да месье де Лувуа, который хотел принизить
значение должности главного начальника артиллерии в пользу должности
государственного секретаря, добился назначения маршала д'Юмьера главным
начальником артиллерии в его отсутствие, когда тот ездил в Англию поздравлять от
имени короля Франции Якова II со вступлением на престол127. Месье де Лувуа
также в изрядной степени содействовал его возведению в герцогское
достоинство и добился для него исключительного права передать свой титул тому, кто,
с согласия Короля, женится на его младшей дочери, прекрасной как день и
страстно им любимой. Его единственный неженатый сын погиб при осаде
Люксембурга. Свою старшую дочь он выдал за принца Изенгиенского и получил
для нее в порядке особой милости «право табурета», а вторую — за Вассе, ви-
дама Ле-Мана; позднее она сочеталась вторым браком с Сюрвилем, младшим
сыном Отфора, из-за чего долгое время оставалась вдали от отца.
Неожиданно для всех маршал д'Юмьер скончался в Версале. Перед смертью он горько
сожалел, что никогда не заботился ни о спасении души, ни о здоровье, ни, мог
бы он добавить, о делах; умер он, однако, как истинный христианин, и все
горько сожалели о его безвременной кончине. При его последних мгновениях
присутствовали три антагониста: епископ Mo и аббат де Фенелон, которые вскоре
вступили в полемику, а также духовник маршала, театинец отец Каффаро,
вознамерившийся написать книгу в защиту комедии, дабы доказать невинность
и дозволительность этого увеселения, и получивший за то суровую отповедь
епископа Mo. Маршал де Буффлер стал губернатором Фландрии и Лилля, пе-

152
Мемуары. 1694
редав управление Лотарингией маршалу де Лоржу, весьма уязвленному тем, что
предпочтение было оказано человеку моложе его по стажу, коему, при всех его
достоинствах, до него было еще весьма далеко. Месье дю Мэн получил
артиллерию, оставив галеры, командование которыми было передано месье де Вандому,
причем в отсутствие последнего. Можно сказать, что год этот оказался весьма
благоприятным для побочных детей Короля. Супруге маршала д'Юмьера
Король назначил пенсион в двадцать тысяч ливров, без чего ее достаток оказался
бы более чем скудным; это был первый случай предоставления столь
значительного пенсиона женщине. Единственная дочь маркиза де Ла Шатра, придворная
дама Королевы, она некогда была очень красива и богата. Она нередко
докучала маршалу и его гостям своей прециозностью128, но при этом не расставалась с
расходной книгой и скрупулезнейшим образом вела счет расходам, что, однако,
не спасло ее от разорения. Она поселилась в убогом домишке за монастырем
кармелиток в предместье Сен-Жак, отличалась сугубой набожностью, считала
своим долгом вмешиваться в чужие дела и не слишком ладила со своими детьми.
Ссора между Месье и принцесса- Здесь нельзя не упомянуть о некоторых происше-
ми ствиях, имевших отношение к принцессам. Под
этим именем подразумевались исключительно три дочери Короля. Месье
совершенно справедливо желал, чтобы герцогиня де Шартр всегда называла двух
других сестра моя, а те никогда не называли ее иначе как Мадам. Король счел
это разумным и приказал им обращаться отныне друг к другу только таким
образом, что показалось им в высшей степени обидным. Принцесса де Конти
покорилась без возражений; но так как обе других были плодом любви
Короля и мадам де Монтеспан, Мадам Герцогиня стала называть мадам де Шартр
жилочка, хотя, нужно сказать, ничего милого, при всем желании, нельзя было
обнаружить ни в ее лице, ни в фигуре, ни во всем облике. Однако она не
посмела выказать свое неудовольствие. Но когда в конце концов это стало
известно Месье, он не мог не почувствовать комизма подобного обращения и не
понять, что придумано это лишь для того, чтобы не называть ее Мадам, и,
естественно, не мог не возмутиться. Король решительно воспретил Мадам
Герцогине подобную фамильярность, что еще более ее уязвило, но она постаралась
скрыть досаду. Во время одного из визитов в Трианон, где они ночевали, эти
принцессы, которые в ту пору были молоды, стали прогуливаться вместе по
ночам и развлекаться, устраивая фейерверки. Однажды, то ли по злому умыслу
двух старших сестер, то ли по неосторожности, они проделали свою шутку под
окнами Месье, каковой нашел сие весьма неуместным и пожаловался Королю.
Тот выбранил принцесс, долго извинялся и никак не мог успокоить брата. Гнев
последнего, правда, не выходил за пределы семейного круга и обращен был
главным образом против мадам герцогини де Шартр, что вряд ли огорчало
двух других; Мадам Герцогине даже приписали авторство песенок о мадам де
Шартр. Но, в конце концов, все уладилось, и Месье окончательно простил
мадам де Шартр, после того как его посетила в Сен-Клу мадам де Монтеспан,
которую он всегда очень любил и которая помирила обеих своих дочерей, ибо
по-прежнему внушала им страх и уважение.

Злоключения мадам принцессы де Конти, дочери Короля...
153
Злоключения мадам принцессы Мадам принцесса де Конти стала героиней друго-
де Конти, дочери Короля, кото- го происшествия, которое наделало много шума и
рая удаляет от себя мадемуазель имело серьезные последствия. Когда принцесса
Шуэн. Опала и изгнание Клер- вступила в брак, в качестве статс-дамы к ней была
мона. Смятение среди тех, кто прИсгавлена графиня де Бюри. Это была особа в
^ÏTÎÏSSa "^113"* ВЫСШеЙ степени добродетельная, любезная, ум-
" ная, нрава кроткого и поведения безупречного.
Урожденная Юрр д'Эгбон, в 1666 году она потеряла мужа, младшего Ростэна,
брата старухи Лаварден, матери кавалера Ордена Святого Духа и посла в
Риме. Детей у нее не было. Мадам де Бюри выписала из Дофинэ свою
племянницу, мадемуазель Шуэн, и устроила ее фрейлиной к мадам принцессе де
Конти. Эта толстая, приземистая девица с темными волосами, курносая и
уродливая, была умна, а особенно когда речь шла о всякого рода интригах и
уловках. Она часто видела Монсеньора, который дневал и ночевал у мадам
принцессы де Конти. Ее речи забавляли его, и как-то совсем незаметно она
полностью вошла к нему в доверие. Мадам де Лильбонн и две ее дочери, также не
покидавшие покоев мадам принцессы де Конти и сумевшие завоевать
расположение Монсеньора, первые заметили, какой доверенностью стала
пользоваться мадемуазель Шуэн, и сделались ее лучшими подругами. Месье де
Люксембург, обладавший хорошим нюхом, тотчас почуял, в чем дело, и решил извлечь
из того для себя выгоду: Король не любил его и обращался к нему лишь при
крайней необходимости; он это чувствовал и потому решил сделать ставку на
Монсеньора. И он сам, и его сын, герцог де Монморанси, стали пользоваться
расположением Монсеньора благодаря содействию месье принца де Конти,
который был весьма предупредителен по отношению к маршалу, надеясь
использовать и его искусство, и влияние, чтобы рано или поздно стать во главе
армий; склонность же к галантным похождениям окончательно их сблизила.
Безмерно во всем завидуя принцу де Конти, месье де Вандом не решался,
однако, открыто выступать против него, что и побудило его порвать с месье де
Люксембургом и выбрать армию Катина, где его не давило ничье
превосходство; месье дю Мэн, движимый завистью и жаждой первенства, также был не
слишком расположен к месье де Люксембургу. Все это сближало последнего
с принцем де Конти и в еще большей степени с Монсеньором; и в конечном
счете именно это побудило последнего предпочесть Фландрию Германии, куда
его хотел послать Король, начинавший догадываться о видах, кои месье де
Люксембург имел на Монсеньора. Этому принцу пришелся по душе
знаменосец тяжелой гвардейской кавалерии маркиз де Клермон-Шаст. Высокий,
прекрасно сложенный молодой человек, у которого за душой не было ничего,
кроме чести, храбрости и весьма склонного к интригам ума, постарался, на
правах родственника, войти в доверие к месье де Люксембургу. Тот удостоил
его своим вниманием и вскоре понял, что сможет использовать его для
осуществления своих намерений. Попав в число приближенных мадам принцессы де
Конти, Клермон притворился влюбленным в нее; она не замедлила ответить на
его чувства. Благодаря чему он вскоре стал фаворитом Монсеньора и, уже
введенный в курс дела месье де Люксембургом, был посвящен в планы этого

154
Мемуары. 1694
последнего и месье принца де Конти, намеревавшихся подчинить себе ум и
волю Монсеньора, дабы по своему усмотрению править государством, когда тот
взойдет на престол. С этой целью они уговорили Клермона проявить интерес
к мадемуазель Шуэн, стать ее любовником и сделать вид, что он собирается на
ней жениться. Они сообщили ему, что им стало известно об отношении к нему
Монсеньора, и убедили, что для него это, вне всякого сомнения, путь к
богатству. Клермон был гол как сокол, а потому не стал противиться. Он удачно
сыграл свою роль, а мадемуазель Шуэн оказалась не слишком жестокосердной.
Любовь, пусть и неискренняя, которую он дарил ей, расположила обоих к
взаимному доверию: она рассказала ему о доверенности, каковую питал к ней
Монсеньор, а последний не утаил от него тех дружеских чувств, кои внушала
ему мадемуазель Шуэн; одураченной же в этом деле осталась принцесса де
Конти. Вскоре они отбыли в армию, где Клермон получил все отличия,
обещанные ему месье де Люксембургом. Король, обеспокоенный интригами, которые,
как он догадывался, плелись вокруг его сына, позволил им всем отбыть в
армию, в расчете на то, что почта позволит ему раскрыть их тайны. Благодаря
использованию курьеров им удавалось кое-что скрывать; но в один прекрасный
день, когда по легкомыслию они пренебрегли услугами курьеров, интрига была
раскрыта. В руки Короля попали письма, из коих он узнал о намерении
Клермона и Шуэн пожениться, об их любви, об их намерении руководить Монсень-
ором и сейчас, и позже, когда он взойдет на престол; о том, что душой этой
интриги является месье де Люксембург, рассчитывающий извлечь для себя
сказочную выгоду, о бесконечном презрении и Шуэн, и Клермона к
принцессе де Конти, чьи письма тот отдал на посмеяние своей любовнице и которые
были перехвачены Королем после множества других, каковые он приказывал
доставлять по назначению, предварительно сняв с некоторых из них копии. В
письме, сопровождавшем послания принцессы де Конти, Клермон
выворачивал наизнанку всю свою душонку, безжалостно издеваясь над принцессой и
называя Монсеньора не иначе как «наш толстый друг». Тут Король решил, что
пора положить этому конец, и однажды после обеда, когда дождливая погода
удерживала его в покоях, велел принцессе де Конти прийти к нему в кабинет
для беседы. У него были ее письма к Клермону и Клермона к ней, полные
любовных излияний, над которыми Клермон и Шуэн безжалостно потешались.
Принцесса, которая, как и ее сестры, посещала Короля только в интервале
между ужином и вечерней аудиенцией, за исключением проповеди и охоты, где
ее присутствия требовал придворный этикет, была очень удивлена
приглашением, ибо не знала, чем оно вызвано. Душа ее, однако, была полна смятения,
так как своим близким Король внушал еще больший трепет, чем всем
остальным подданным. Ее статс-дама осталась в первом кабинете, а принцессу Король
увел в следующий кабинет, где суровым тоном объявил ей, что ему все
известно, что бессмысленно скрывать склонность, каковую она питает к Клермону,
и тут же добавил, что письма у него, а затем, вынув их из кармана, спросил:
«Вам знаком этот почерк?» Принцессе стало дурно, едва она узнала свой почерк
и почерк Клермона; Королю стало ее жаль, и он, как мог, привел ее в чувство,
отдал ей письма и пожурил за легкомыслие, не слишком, однако, сурово. После

Аббат де Камартен непозволительным образом высмеивает... епископа Нуайона... 155
чего сказал ей, что это еще не все, что у него есть другие письма, из коих ей
станет ясно, на ком она столь опрометчиво остановила свой выбор и какой
сопернице принесена в жертву. Это новый удар, еще более тягостный, чем
первый, сразил принцессу. Король снова привел ее в чувство, но на этот раз,
чтобы обрушить на нее суровое наказание: он приказал ей прочесть в его
присутствии и собственные, подвергнутые осмеянию письма, и письма Шуэн и
Клермона. Это испытание было выше ее сил. Обливаясь слезами и не в
состоянии выговорить ни слова, она бросилась к ногам Короля, из груди ее
вырывались рыдания, мольбы о прощении, крики отчаяния, ярости, требования кары
и возмездия. Наказание не заставило себя ждать: мадемуазель Шуэн была
изгнана на следующий день, а месье де Люксембург получил приказание
отправить Клермона сначала в расположенную поблизости крепость Турнэ, а затем,
когда тот продаст свою должность, в Дофинэ, где он и должен был
оставаться безвыездно. Одновременно Король уведомил Монсеньора о своей беседе с
дочерью, лишив его тем самым возможности оказывать покровительство
своим опальным друзьям. Можно себе представить, в какое смятение повергло это
известие принца де Конти и особенно месье де Люксембурга и его сына, и
какой ужас охватил этих двоих. А поскольку благодаря письмам чувства
Монсеньора к Шуэн стали достоянием гласности, принцесса де Конти вынуждена была
соблюсти некоторые приличия. Усадив мадемуазель де Шуэн в одну из своих
карет, она отправила ее в аббатство Пор-Рояль в Париже, назначила ей пенсию
и предоставила экипаж, дабы та могла перевезти свою мебель. Графиня де
Бюри, не имевшая ни малейшего представления о проделках своей
племянницы, была безутешна и вскоре решила удалиться от света. Мадам де Лильбонн
и ее дочери поспешили навестить Шуэн, но постарались, однако, сохранить
визит в глубокой тайне. Не было более надежного средства завоевать
расположение Монсеньора; но они не хотели подвергать себя риску вызвать
неудовольствие Короля и принцессы де Конти, ибо у них были довольно веские
основания выказывать ей деликатнейшую почтительность. Хоть они и были
принцессами, беспутство месье де Лильбонна порой в буквальном смысле слова
оставляло их без куска хлеба. Месье де Лувуа нередко брал на себя заботу о
них. Мадам принцесса де Конти пригласила их ко двору, содержала их,
делала им бесконечные подарки, привлекала к участию во всякого рода
увеселениях; благодаря ей о них узнал Монсеньор, приблизил их к себе и в конце концов
удостоил открытой и почтительной дружбы. Все кончилось тем, что
распевавшиеся в Париже песенки сделали достоянием гласности странную историю
принцессы и ее наперсницы.
Аббат де Комартен непозволи- После нашего возвращения из армии имела место
тельным образом высмеивает другая, изрядно всех позабавившая история, геро-
члена Французской академии ем и жертвой которой стал епископ Нуайона. Уже
епископа Нуайона и жестоко за в сам0м начале этих записок было сказано, что
это расплачивается представлял собой этот прелат. Короля потешало
его тщеславие, заставлявшее его во всем видеть знаки отличия и почтения, так
что целой книги не хватило бы для описания последствий этого всепоглощаю-

156
Мемуары. 1694
щего чувства. Во Французской академии в связи со смертью одного из ее
членов оказалось свободное место, и Король выразил желание, чтобы занял его
епископ Нуайона. Он даже приказал Данжо, являвшемуся членом Академии,
от его имени объясниться по этому поводу с академиками, чего ранее никогда
еще не случалось. Епископ, претендовавший на великую ученость, был в
восторге и даже не заметил, что Король просто хотел повеселиться. Само собой
разумеется, что прелат, не прилагая к тому никаких усилий, получил все голоса,
и Король высказал желание, чтобы Месье Принц и весь цвет придворной
знати присутствовали на церемонии его приема в Академию. Таким образом сей
прелат, никогда ранее и не помышлявший об академических лаврах, стал
первым избранным в Академию по указанию Короля. Более того, Король впервые
лично пригласил гостей на церемонию приема. Аббат де Комартен был в ту
пору директором Академии129, и, стало быть, ему надлежало отвечать на
вступительную речь прелата. Ему были прекрасно известны и тщеславие
последнего, и только ему присущий стиль речи. Комартен был молод, умен и образован.
Его сводный брат Комартен, человек весьма в ту пору известный, был
интендантом финансов130, каковые находились в почти полном его ведении, когда
пост генерального контролера занимал Поншартрен, его близкий
родственник131 и друг. Это родство прибавляло аббату смелости, и, рассчитывая на
одобрение света и поддержку министра, он задумал повеселить публику за счет
епископа, коего ему предстояло приветствовать при вступлении в Академию.
Постаравшись как можно точнее сымитировать стиль прелата, он написал
довольно сумбурную речь, где неумеренные восхваления переплетались с
напыщенными сравнениями, так что вся эта велеречивая галиматья являла собой
безжалостную сатиру на тщеславие епископа и делала его посмешищем в
глазах общества. Однако, прочитав свое творение, аббат испугался, что перешел
границы дозволенного; чтобы придать себе уверенности, он понес его
епископу, как ученик учителю, как молодой человек почтенному прелату, дабы не
упустить ни одного из хвалебных слов, долженствующих быть
произнесенными в его честь, и не сказать ничего, что могло бы оскорбить его вкус или
вызвать его неодобрение. Свидетельство столь почтительного уважения привело
епископа в восхищение: он читал и перечитывал речь; он был ею совершенно
очарован, однако счел нужным кое-где исправить стиль и добавить от себя еще
несколько хвалебных слов. Аббат с удовольствием перечитал возвращенную
ему рукопись; а обнаружив собственноручные поправки и дополнения будущего
академика, в свою очередь тоже пришел в восторг и от успеха придуманной им
ловушки, и от того, что получил вещественное подтверждение одобрения
епископа, которое защищало его от каких бы то ни было жалоб. В день церемонии
зал Академии был до отказа заполнен цветом парижского общества и
знатнейшими придворными, собравшимися там как для того, чтобы доставить
удовольствие Королю, так и в надежде поразвлечься. Епископ Нуайона, появившийся
в сопровождении внушительной свиты, кланялся направо и налево, не скрывая
своего удовлетворения при виде столь блистательной и многочисленной
аудитории. Он произнес с обычной своей уверенностью речь, сумбурность и
причудливый стиль которой вполне оправдали ожидания собравшихся. Аббат де Ко-

Аббат de Комартен непозволительным образом высмеивает... епископа Нуайона... 157
мартен, поднявшись со скромным видом на трибуну, сдержанно и
почтительно зачитал свою речь, однако едва уловимые модуляции голоса в самых
смешных, язвительно пародирующих прелата местах наверняка пробудили бы
интерес слушателей, даже если бы можно было на какое-то время усыпить их
насмешливое внимание. Блистательная и остроумная речь аббата произвела бы
неотразимое впечатление, даже если бы публике был заранее известен его
дерзкий замысел; прелесть же неожиданности придала его речи, встреченной
громкими и дружными аплодисментами, особое очарование. Все, словно
сговорившись, наперебой осыпали епископа Нуайона комплиментами, уверяя, что
его речь была просто изумительна, а заслуга аббата заключается лишь в том,
что он сумел достойным образом воздать ему должное. Прелат не заподозрил
ни в чем никакого подвоха и вернулся домой, очарованный и аббатом, и
публикой. Можно себе представить, сколько разговоров вызвало это событие и как
выглядел епископ, с упоением рассказывавший каждому встречному и о том,
что говорил он сам и что было сказано в ответ, и каково было восхищение
публики, и какое расположение выказал ему Король. Архиепископ Парижский,
к которому он направлялся, дабы поведать о своем триумфе, не любил его, так
как не мог забыть об унижении, коему его однажды подверг епископ. Тогда он
еще не был герцогом132, а двор находился в Сен-Жермене, где, в отличие от
Версаля, нет малых дворов. Епископ Нуайона, въехав во двор в карете, увидел
идущего пешком архиепископа133. Он окликнул его, и тот, полагая, что епископ
выйдет из кареты, направился к нему. Ничуть не бывало: не выходя из
кареты, прелат взял его за руку и повел, словно на поводке, до подъезда,
продолжая любезно с ним беседовать, в то время как архиепископ не мог от ярости
вымолвить ни слова. Епископ Нуайона, продолжая беседу, поднялся вместе с
ним по ступеням с таким безмятежным видом, словно даже не догадывался о
совершенной бестактности. Тогда архиепископ решил не поднимать по этому
поводу шума, но затаил обиду. Благодаря благоволению Короля, умению
любезно и в то же время решительно руководить собраниями духовенства и
участию в распределении бенефициев134 (от чего он, правда, был в конце концов
отстранен) архиепископ возомнил, что имеет право уклоняться от визитов даже
к самым высокопоставленным прелатам, хотя они все регулярно посещали его.
Епископ Нуайона счел это для себя оскорбительным и без всяких
околичностей сказал ему об этом. Тот рассыпался в извинениях. Но поскольку дальше
извинений дело не шло, епископ так решительно высказал свое неудовольствие
Королю, что тот приказал архиепископу являться с визитами к епископу
Нуайона. Смертельно оскорбленный, он, однако, не осмелился ослушаться, и,
более того, приказ Короля поставил его в затруднительное положение по
отношению к прочим прелатам. А посему нетрудно себе представить, какое
наслаждение доставила архиепископу комедия приема в Академию, однако он не
мог чувствовать полного удовлетворения, пока его враг продолжал
наслаждаться своим торжеством: а потому он не преминул воспользоваться его визитом,
дабы открыть ему глаза и, на правах слуги и собрата, помочь понять то, что он
не осмеливался выговорить, но что всем было известно. Однако человек этот был
настолько преисполнен самолюбования и настолько далек от мысли, что кто-то

158
Мемуары. 1694
может насмехаться над ним, что все намеки архиепископа пропадали втуне. В
конце концов последнему все-таки удалось заставить себя слушать. Какой-то
молодой человек нанес оскорбление всему епископату, а потому, — говорил
архиепископ, — епископ не имеет права долее пребывать в заблуждении, позволяя
торжествовать этому юнцу; а дабы удостовериться в справедливости его слов, ему
следует обратиться к своим истинным друзьям. Ответом на его доводы были
невнятные и многословные возражения епископа Нуайона; но червь сомнения все
же закрался в душу прелата и, поблагодарив архиепископа, он обещал ему
поговорить со своим близким другом, отцом де Лашезом, к коему и поспешил по
выходе из архиепископства. Он рассказал ему об охвативших его сомнениях и
умолял его, не таясь, сказать, что он об этом думает. Отец де Лашез, человек по
натуре добрый, от которого зависело либо позволить епископу Нуайона и далее
пребывать в этом крайне смешном положении, либо навлечь неприятности на
аббата де Комартена, в конце концов решился не оставлять долее в
заблуждении доверившегося ему человека и подтвердил в как можно более мягких
выражениях истинность того, что первым сообщил тому архиепископ Парижский.
Приступ досады и ярости сменил владевшее епископом радостное возбуждение.
В таком состоянии духа он вернулся домой и на следующий день явился в
Версаль к Королю с горькими жалобами на аббата де Комартена, который так зло
подшутил над ним, сделав его всеобщим посмешищем. Король, который был,
конечно, не прочь немного поразвлечься, но при этом желал, чтобы во всем
соблюдался порядок и некоторая благопристойность, уже знал о случившемся и
считал, что все это очень дурно. Жалобы эти тем более вызвали его
раздражение, что он чувствовал себя невольным виновником смешной сцены,
разыгравшейся в присутствии стольких зрителей; и хотя ему нравилось иногда посмеяться
над сумасбродствами епископа, он тем не менее относился к нему с любовью и
уважением. Государь послал за Поншартреном, приказал ему как следует
намылить шею своему родственнику и вручить тому королевский приказ отбыть в свое
аббатство Бюзэ в Бретани, дабы вдали от света он мог набраться ума-разума и
научиться выступать на людях и жить в обществе. Поншартрен не осмелился что
бы то ни было возразить: он точно выполнил первую часть приказания,
исполнение же второй отложил до следующего дня, просил о снисхождении, ссылаясь
на молодость аббата, которая не позволила ему устоять перед искушением
посмеяться над странностями прелата, а главное, на то, что его речь была исправлена
и дополнена рукой самого епископа, коему, коль скоро он так внимательно
читал ее, оставалось лишь пенять на самого себя за то, что не увидел в ней того, что
увидели все остальные. Этот довод, искусно поданный приятным и умным
министром, вынудил Короля отменить свой приказ, но не мог смягчить его
негодования. Но Поншартрену было довольно и этого. Он стал говорить о горе и
раскаянии аббата, о его готовности просить прощения у епископа Нуайона и убедить
последнего в том, что у него и в мыслях не было обидеть его неуважением и
насмешкой. И действительно, он просил разрешения лично выразить ему свое
смиренное раскаяние; однако оскорбленный епископ отказался принять его,
обвинил Комартенов во всех смертных грехах и, дабы забыть о пережитом
позоре, отбыл в свою епархию, где и оставался довольно длительное время.

Дофинат Овернь и графство Овернъ, ординарные владения...
159
Благородство, выказанное епис- Здесь следует сказать, что вскоре после возвраще-
копом Нуайона по отношению к ния в Париж епископ так тяжело заболел, что даже
аббату де Комартену соборовался. А перед этим послал за аббатом де
Комартеном, сказал ему, что прощает его, поцеловал и, сняв с пальца
прекрасный бриллиант, отдал ему и просил носить в память о нем. А когда поправился,
то сделал все от него зависящее, чтобы вернуть Комартену милость Короля. Он
до конца жизни добивался этого с упорством и жаром и приложил неимоверные
усилия, чтобы аббат получил сан епископа. Однако выходка аббата окончательно
погубила его в глазах Короля135, а епископ своим благородным поступком
заслужил уважение людей в этой жизни и упование на милость Господню — в иной.
Дофинат Овернь и графство Гордыня кардинала де Буйона послужила пово-
Овернъ, ординарные владения, дом для происшествия иного рода. Чтобы стало
Безумство кардинала de Буйона ясно, в чем дело, нужно напомнить, что в
провинции Овернь есть два владения, одно из которых называется графством Овернь,
а другое — дофинатом Овернь. Графство не наделено никакими особыми
правами и по своим размерам и положению ничем не отличается от всех прочих.
А чтобы выяснить, почему одно из владений называется графством, а другое —
дофинатом, понадобится долгое исследование. Дофинат по размерам еще
меньше графства, и хоть с некоторых пор его обладатель получил право
именоваться принцем130, это не дало самому дофинату никаких особых прав и
отличий по сравнению с другими землями, и никто из владельцев никогда не
претендовал ни на какие преимущества. Но титул принц-дофин понравился
владевшим этой землей представителям рода Монпансье137, носившим указанный
титул еще при жизни своих отцов, прежде чем становились герцогами де
Монпансье. Вышеупомянутое графство Овернь с незапамятных времен, благодаря
череде браков и наследований, периодически попадало во владение к роду Ла
Тур. Название это было весьма заманчиво для людей, мечтавших поменять
свое имя де Ла Тур на д'Овернь, и они сумели после седанского обмена138
добиться согласия Короля на возвращение им этой земли; вот почему брат
герцога и кардинала де Буйона носит имя графа д'Овернь. Дофинат перешел во
владение Месье по наследству от Мадемуазель, и тотчас же у кардинала
возникло неодолимое желание завладеть им. Он сказал о нем сюринтенданту
Месье, Бешамею, и кавалеру Лотарингскому и отправился на поклон ко всем,
кто бы мог уговорить Месье продать ему это владение. В конце концов он
предложил столь значительную сумму, что сделка была заключена, и Месье
сообщил о ней Королю, полагая, что шутя получит его согласие. Отказ Короля
оказался для него полной неожиданностью. Не понимая причины отказа, Месье
стал настаивать на своем. «Держу пари, брат мой, — ответил ему Король, — что
это очередная причуда кардинала де Буйона, который хочет, чтобы один из его
племянников назывался принц-дофин. Откажитесь от сделки». Месье, который
уже дал свое согласие и считал сделку выгодной, продолжал настаивать; но
Король не поддался и сказал Месье, что ему лишь надлежит уведомить
кардинала о своем отказе. Ответ, написанный кавалером Лотарингским от имени
Месье, был для кардинала жестоким ударом. Одна мысль об обретении этого

160
Мемуары. 1694
необычного титула, способного вызвать восхищение глупцов, число коих, как
известно, бесконечно, титула, который носили принцы крови, заставляла его
трепетать от гордости; отказ же поверг его в отчаяние. Не решаясь упрекать
Короля, он ответил кавалеру Лотарингскому многословным и бессмысленным
письмом, в заключение которого заявил, что он тем более удручен отказом
Месье выполнить свое обещание, что отныне не сможет служить ему так же
верно, как он делал это ранее. Это своего рода объявление войны скорее
рассмешило, чем оскорбило Месье. Король же поначалу отнесся к этому гораздо более
серьезно; но, приняв во внимание просьбы месье де Буйона и особенно суровость
наказания, коего заслуживала подобная дерзость, если отнестись к ней так, как
она того заслуживала, он решил оставить ее без внимания, и кардинал де Буй-
он отделался стыдом и двухнедельным уединением в своем прекрасном доме в
Сен-Мартен-де-Понтуаз, владельцем которого стал совсем недавно, найдя
средства путем обменов превратить церковное достояние в светское139 и сделать этот
приорат личным, передаваемым по наследству владением.
Маркиз д'Арси скончался в Мобёже в самом начале кампании. Начав с
должности воспитателя месье де Шартра, он стал затем его камергером и
человеком, который мягко и ненавязчиво руководил его делами и поступками.
Месье де Шартр, сумевший по достоинству оценить этого человека, до конца
дней вспоминал о нем с благодарностью и, как мог, заботился обо всех его
чадах и домочадцах, вплоть до слуг. Удостоенный в 1688 году Ордена
Святого Духа, маркиз д'Арси был также государственным советником от дворянства
шпаги и послом в Савойе. Это был человек редкой добродетели и
одаренности, но без малейшего намека на педантство, искушенный в тонкостях
придворной жизни и наделенный истинным, а не показным мужеством. Он мог бы
стать достойным воспитателем и наставником даже для будущего короля. У
него не было ни семьи, ни состояния. Приятной наружности и изящного
сложения, он был еще не стар, всего шестидесяти лет от роду. Все были до
крайности удивлены, узнав по возвращении из армии, кого Король приставил вместо
него к своему племяннику. Это был Кайё, бригадир кавалерии, человек
порядочный и храбрый, дворянин и большой знаток по части выпивки, чем, надо
сказать, его познания и ограничивались. Месье де Шартр был весьма доволен
таким надзирателем, над которым мог вволю насмехаться, расставляя ему
всякого рода ловушки, в каковые тот неизменно попадался.
Перемены в окружении Месье За время кампании произошли также некоторые
изменения в окружении Месье. Он позволил
своему бывшему фавориту Шатийону продать старшему брату половину
принадлежавшей ему должности камергера Месье140. Шатийон женился по любви на
мадемуазель де Пьенн. Это, бесспорно, была самая красивая, самая
изысканная и благородная пара при дворе. Но они поссорились и расстались навсегда.
Она была гардеробмейстериной Мадам и сестрой маркизы де Вилькье, также
вышедшей замуж по любви. Месье д'Омон не один год отказывался дать
согласие на этот брак. В конце концов в дело вмешалась мадам де Ментенон,
потому что мать красавицы состояла в родстве с епископом Шартрским и носила

Ил. 1. Клод, первый герцог де Сен-Симон, Ил. 2. Габриэль-Луиза де Сен-Симон,
отец мемуариста герцогиня де Бриссак, сводная сестра
мемуариста
Ил. 3. Ги-Альдонс де Дюрфор, Ил. 4. Женевьева Франсуаза де Дюрфор,
герцог де Лорж, маршал герцогиня де Сен-Симон,
Франции, тесть мемуариста супруга мемуариста

Ил. 5. Людовик XIV, король Франции

Ил. 6. Франсуаза д'Обинье, маркиза де Ментенон

Ил. 7. Людовик XIV, король Франции
Ил. 9. Людовик Французский, герцог
Бургундский, сын Великого Дофина
Ил. 8. Людовик Французский, Монсеньор,
Великий Дофин
Ил. 10. Шарль Французский, герцог Бер-
рийский, сын Великого Дофина

Ил. 11. Филипп I Французский, Ил. 12. Елизавета-Шарлотта Баварская,
герцог Орлеанский, Месье герцогиня Орлеанская, Мадам
Ил. 13. Елизавета-Шарлотта Орлеанская,
мадемуазель де Шартр
(Мадемуазель), герцогиня Лотарингская
Ил. 14. Филипп II Орлеанский,
герцог Шартрский (будущий герцог
Орлеанский и регент Франции)

Ил. 15. Анри-Жюль де Бурбон, Ил. 16. Анна Пфальцская, принцесса
герцог Энгиенский, затем принц де Конде, Мадам Принцесса
де Конде, Месье Принц
Ил. 17. Франсуа-Луи де Бурбон, Ил. 18. Мария-Тереза де Бурбон,
принц де Конти, кузен и зять принцесса де Конти, дочь
Месье Принца Месье Принца

Ил. 19. Луи III де Бурбон, Ил. 20. Анна-Мария-Луиза Орлеанская,
герцог де Бурбон-Конде, герцогиня де Монпансье,
Месье Герцог Великая Мадемуазель
Ил. 21. Франсуаза-Мария де Бурбон, герцогиня Шартрская, и ее
сестра Луиза-Франсуаза де Бурбон, герцогиня де Бурбон-
Конде, Мадам Герцогиня

Ил. 22. Луи-Огюст де Бурбон, Ил. 23. Анна-Луиза-Бенедикта де Бурбон,
герцог Мэнский мадемуазель де Шароле,
герцогиня Мэнская
Ил. 24. Луи-Александр де Бурбон, Ил. 25. Мария-Анна де Бурбон,
граф Тулузский мадемуазель де Блуа,
вдовствующая принцесса де Конти

Ил. 26. Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиль,
герцог де Люксембург, маршал Франции

Ил. 2 7. Луи-Франсуа, герцог де Буффлер, маршал Франции

Ил. 28. Луи-Жозеф де Бурбон, Ил. 29. Жак Анри I де Дюрфор, герцог, за-
герцог де Вандом, генерал тем маршал де Дюра, маршал Фран-
галерного флота ции, старший брат маршала де Лоржа
Ил. 30. Франсуа де Невиль, герцог Ил. 31. Никола Катина, маршал Франции
де Вильруа, маршал Франции

Ил. 32. Пьер де Монтескью, Ил. 33. Жан, граф д'Эстре,
граф д'Артаньян, маршал Франции маршал Франции
Ил. 34. Себастьян Ле Претр де Вобан, Ил. 35. Клод Луи Эктор, герцог де Вил-
маршал Франции лар, маршал Франции

Ил. 36. Жан Бар Ил. 37. Анн Жюль, герцог де Ноай,
маршал Франции
Ил. 38. Анн Иларион де Котантен, граф Ил. 39. Арман дю Камбу, герцог де Куален,
де Турвиль, маршал Франции генерал-лейтенант, в молодости

Ил. 40. Поль, герцог де Бовилье

Ил. 47. Луи-Мари-Виктор д'Омон
и де Рошбарон, герцог д'Омон,
камергер короля
Ил. 42. Годфруа-Морис де Ла Тур, герцог
Буйонский, главный камергер
Франции, в молодости
Ил. 43. Шарль Оноре д'Альбер,
герцог де Шеврёз
Ил. 44. Шарль д'Альбер д'Айи,
герцог де Шон, посол в Риме

Ил. 45. Луи-Антуан де Пардайян Ил. 46. Антонен Нонпар де Комон,
де Гондрен, герцог д'Антен герцог де Лозен
Ил. 47. Жак Луи, маркиз де Беринген, Ил. 48. Филипп де Курсийон,
первый шталмейстер короля маркиз де Данжо, в одеянии
великого магистра Ордена св. Лазаря

Введение в армии должностей директоров и инспекторов
161
то же имя; он был духовником воспитанниц Сен-Сира и самой мадам де Мен-
тенон, каковая в конечном счете добилась своего. Племянник епископа Нуай-
она граф де Тоннерр, о котором я уже говорил, также продал занимаемую им
с давних пор должность камергера Месье оставившему военную службу Сас-
сенажу. Тоннерр был очень умен, но и только. Ему нередко случалось
отпускать забавные, а порой и язвительные шутки, которые нередко оборачивались
для него серьезными неприятностями, из коих он не мог выйти с достоинством,
что, однако, не могло отучить его от привычки говорить все, что ему
вздумается. Дело дошло до того, что стало считаться зазорным иметь с ним ссору, а
потому люди, не стесняясь, принялись высказывать ему все, что считали
нужным. Любовь к острым словечкам изрядно осложнила его отношения с
окружением Месье: однажды, не удержавшись, он сказал, что не знает, почему все
еще остается в этой лавочке, что Месье — самая глупая женщина на свете, а
Мадам — самый глупый мужчина, какого он когда-либо видел; слова эти дошли
до них, и оба почувствовали себя в высшей степени оскорбленными. Злоречье его
на сей раз, однако, сошло ему с рук, но язвительные шутки, коими он осыпал всех
и каждого, и презрение окружающих в конце концов вынудили его покинуть
двор и обрекли на весьма жалкое существование.
Введение в армии должностей По завершении этой кампании Король назначил
директоров и инспекторов восемь генеральных директоров армии, каждому
из которых подчинялось по два инспектора. Месье де Лувуа, дабы упрочить
свою власть и свести на нет влияние командиров полков, решил по своему
выбору, но от имени Короля отправлять офицеров контролировать состояние
войск на границах и в округах, наделив их для того неограниченными
полномочиями. Король, считавший, что сие новшество будет весьма полезно для его
службы, и раздосадованный тем, что до сих пор так и не смог отобрать у
графа д'Овернь должность генерального полковника кавалерии и передать ее
месье дю Мэну, решил кое-что добавить к нововведению месье де Лувуа, дабы
иметь возможность вознаграждать угодных ему особ. Директора получили
двенадцать тысяч ливров жалованья и почти ничем не ограниченное право
распоряжаться находящимися в их подчинении частями. Каждый из них был обязан
дважды в год — по окончании кампании и в конце зимы — делать смотр
войскам; а в остальное время обязанность проводить неоднократные проверки
возлагалась на инспекторов; последние имели жалованье в шесть тысяч ливров и
во всем должны были отчитываться перед директорами, а те, в свою очередь, —
перед государственным секретарем по военным делам, а иногда и перед самим
Королем. Войска, находившиеся в ведении директора, подразделялись, по
числу инспекторов, на две части, и одна половина директоров ведала пехотой, а
другая — кавалерией. Кроме неограниченных полномочий, касающихся
содержания войск, директора имели право посещать войска во время кампании,
сажать под арест и даже отстранять от должности кавалерийских или пехотных
бригадиров; инспекторы, все без исключения назначенные из бригадиров,
проживали при главном штабе и были освобождены от обязанностей бригадиров
во время кампании. Таковы были полномочия новоиспеченных начальников,

162
Мемуары. 1694
ущемлявшие права и достоинство кавалерийских и драгунских генералов. Граф
д'Овернь, на чью должность давно уже покушались, молча снес и эту обиду.
Розен, дворянин из Померании на службе во французской армии, которого,
несмотря на благородное происхождение, только счастливый жребий спас от
казни за мародерство141 и который дослужился до чина генерал-лейтенанта и гене-
рал-лагермейстера кавалерии, оказался такой хитрой бестией, что и не вздумал
обижаться, а, напротив, стал нововведение хвалить. Когда Виллар,
генерал-лейтенант и генеральный комиссар кавалерии, гордый и собственным высоким
положением, и положением своего отца, предложил двум своим товарищам
воспротивиться новшеству, наносящему ущерб их должностям, те подняли его на
смех, — а еще более Король, коему он осмелился о том сказать. Юксель и дю
Бур были назначены директорами Рейнской армии, первый — в пехоту, а
другой — в кавалерию. Нам еще доведется с ними встретиться в другом месте: один
будет к тому времени генерал-лейтенантом и кавалером Ордена Святого Духа,
другой — бригадным генералом. Шамаранд и Водрэ были известны своими
заслугами, храбростью и верностью долгу142. Уроженец Франш-Конте, Водрэ
происходил из старинного дворянского рода, был очень хорош собой, но, будучи
младшим сыном, на наследство рассчитывать не мог. Сложив с себя сан безан-
сонского каноника, он взял в руки мушкет и дослужился до чина капитана
гренадеров; во время штурма контрэскарпа в Кунео143, несмотря на тридцать две
раны, многие из которых были почти смертельными, он продолжал
сражаться до последнего и остался лежать на поле боя, так как его сочли мертвым.
Этот поступок стяжал ему известность, и вскоре он был назначен командиром
Саарского полка. Шамаранд в свое время был приобщен к исполнению
должности первого камердинера Короля, купленной его отцом у Берингена, и
сохранил все даваемые этой должностью привилегии. Отец Шамаранда
принадлежал к числу тех людей, которых все уважают за неподкупную честность и
скромность. Он продал свою должность, и Король, питавший к нему гораздо
большее расположение, чем на то мог рассчитывать человек его звания,
назначил его по случаю брака Монсеньора144 первым дворецким Мадам Дофины. Он
исполнял эту должность, к вящему удовольствию всего двора, и за столом его
всегда собиралась приятнейшая компания. Сын был приобщен к исполнению
и этой должности. Утратив должность после смерти своей госпожи145, Шама-
ранд-отец тем не менее остался при дворе, и у него по-прежнему собиралось
изысканнейшее общество, хотя у него уже не только не было того
роскошного стола, но даже и самого скромного угощения, а сам он был скован подагрой.
Король время от времени посылал справиться о его здоровье, ибо Шамаранд
уже не мог ходить и был не в состоянии сам засвидетельствовать государю свое
почтение; он пользовался таким уважением, что, когда мой отец после
представления Королю решил познакомить меня с наиболее влиятельными
лицами при дворе, он повел меня к Шамаранду. Сын его, молодой человек
изящного сложения, скромный, благоразумный и почтительный, пришелся по
вкусу дамам из высшего общества. В конце концов ему доверили командование
полком Королевы, и он изрядно отличился на войне. Месье Герцог, месье принц
де Конти, месье де Ларошгийон и месье де Лианкур, месье де Люксембург и

Чудовищное предательство, которое сохранило Испании Барселону... 163
его сын и многие в высшей степени достойные люди любили его и неизменно
поддерживали с ним доверительные отношения. Монсеньор также был с ним
любезен и уважителен, но, поскольку этикет не позволял ему есть за одним
столом с Монсеньором, он равным образом не мог участвовать и в его
увеселительных прогулках и путешествиях. Шамаранд-сын женился на мадемуазель
д'Англюр, единственной, богатой и добродетельной дочери графа де Бурлемо-
на. И, что случается довольно редко, ее благородное происхождение в
сочетании с добродетелями и тем дружеским расположением, которое Король питал
к старику Шамаранду, позволило ей в конце концов удостоиться чести ездить
в одной карете с Мадам Дофиной. Ромэнвиль и Монтгомери были оба
назначены инспекторами в кавалерию. О Ромэнвиле, старом офицере, заслуженно
пользовавшимся любовью и уважением, я уже имел случай говорить. Что
касается другого, то само его имя уже говорит о высоком происхождении;146 но
в юные годы он жестоко страдал от унизительной бедности, невыносимой для
гордившегося своим именем человека, проникнутого чувством чести и
добродетели. Добившись с большим трудом командования кавалерийской ротой, он
настолько отличился в небольшом сражении против значительно
превосходящих частей генерала Массиета147, что тот, взяв его в плен, осыпал похвалами
и отпустил на свободу. Командовавший своей армией Король также был им
очень доволен, подарил ему шпагу, одну из своих лучших лошадей и npi
гласил его к себе на обед; подобной чести до него не удостаивался ни один
кавалерийский капитан. Месяц спустя оставшийся без командира кавалерийский
полк был торжественно передан ему, и с тех пор он неизменно достойно нес
свою службу, ни разу не запятнав однажды приобретенную репутацию. Он
пользовался бы большей любовью, кабы не постоянный страх вдруг оказаться
не на высоте и если бы раздражительный нрав не скрывал его добродетели
темным облаком, сквозь которое не всякий мог разглядеть его истинную сущность.
Ему оказывали покровительство маршалы де Дюра и де Лорж, его
родственники148, а еще более месье де Ла Фейад, плененный мадам де Кентен, у
которой Монтгомери останавливался в Париже (их отцы были братьями). Он
снова отличился в сражении при Стаффарде149, где ему искалечило руку. Он
вдвойне страдал, оттого что дю Бур, будучи младше него, удостоился звания
бригадного генерала и директора, а он оказался у него в подчинении в качестве
бригадира и инспектора. Много было разговоров о несправедливости подобного
назначения, но Монтгомери, хоть и чувствовал себя оскорбленным, не решился
отказаться и занял в высшей степени благоразумную позицию. Безон, бывший
всего лишь кавалерийским бригадиром, и Артаньян, майор полка Французской
гвардии150, оба получили директорство во Фландрии (ниже я еще буду говорить
о них). Куаньи, зять обоих Матиньонов, и старик Жанлис стали директорами
в Каталонии, а Нанкла и маркиз дю Камбу оказались у них в подчинении; в
Италии же директорами стали Ларрэ и Сен-Сильвестр, а Вилышон, Шартуань
и граф де Шамийи — инспекторами при них.
Чудовищное предательство, ко- Прежде чем покончить с описанием военных собы-
торое сохранило Испании Барсе- тий этого года, следует рассказать об одном стран-
лону и погубило месье де Ноая Ном происшествии. Месье де Ноай и месье де Бар-

164
Мемуары. 1694
безьё терпеть не могли друг друга: оба были в милости у Короля, оба
отличались высокомерием и избалованностью. Месье де Ноай многого добился в Рус-
сильоне, где был губернатором, что изрядно укрепило его позиции и сделало
совершенно независимым от государственного секретаря по военным делам. В
этом ему помогла мадам де Ментенон, ненавидевшая месье де Лувуа, и сын
последнего, обладавший меньшими полномочиями, чем отец, не в силах был что
бы то ни было изменить; он не любил месье де Люксембурга, который был
очень дружен с месье де Ноаем, что и привело к возникновению двух
группировок, относившихся друг к другу в высшей степени неприязненно. Успехи
месье де Ноая в Каталонии выводили Барбезьё из себя. И он опасался новых
побед соперника как предвестников своей гибели, ибо они вели к усилению
влияния его врагов. Все достигнутое в Каталонии устраняло препятствия на
пути к успешному завершению осады Барселоны, а значит, и к завоеванию всего
этого княжества, и позволяло Королю к концу зимы с полной уверенностью в
успехе двинуть свои войска в сердце Испании. Это было давней мечтой
Короля, и месье де Ноай, зная от него самого, насколько государь дорожит этим
планом, и видя, сколь благоприятно складываются обстоятельства, с не меньшим
пылом стремился к его осуществлению, тем более что успех операции укрепил
бы его положение как вице-короля, увеличил бы его блеск и влияние и, без
сомнения, позволил бы ему встать во главе армии, которая в следующем году
двинется против Испании, выбрав для удара самые чувствительные и уязвимые
места, дабы вынудить ее к подписанию мира, вся слава которого будет
принадлежать ему одному. А потому он настоятельно просил Короля отдать
соответствующие приказы, чтобы надежно организовать осаду, и месье де Барбезьё,
коего это приводило в отчаяние, не осмеливался уклониться от исполнения
данных ему предписаний, ибо знал, что месье де Ноай дорожит каждым днем
и не пощадит его, если все не будет готово вовремя. Эскадра из пятидесяти двух
кораблей вышла 3 октября из Тулона, неся на борту пять тысяч двести солдат
из числа провансальской армии месье де Вандома; все было готово к началу
операции, когда месье де Ноай решил представить Королю особый отчет о
состоянии дел и получить его непосредственные распоряжения, не ставя о том в
известность месье де Барбезьё. Для исполнения столь важного поручения он
выбрал Жанлиса, который, будучи человеком бедным и безвестным, готов был
для него на все и которого не следует путать с вышеупомянутым стариком
Жанлисом, с коим он не был связан151. Жанлис сумел до такой степени войти
в доверие к месье де Ноаю, что стал предметом зависти всей его маленькой
армии. Месье де Ноай поставил его во главе полка, затем бригады и в конце
концов произвел в бригадные генералы. Он был умен и предприимчив и не имел
иных друзей и покровителей, кроме того, кому был всем обязан. Месье де Ноай
счел наилучшим отправить его к Королю с простым рекомендательным
письмом, в коем говорилось, что посланник расскажет обо всем устно, дабы
государь мог, выслушав его, сразу же получить ответ на все интересующие его
вопросы, не утруждая себя чтением длинной депеши, и таким образом из
получасовой беседы узнать больше, чем из многодневной переписки. Сказанное

Введение капитации
165
слово — ветер, остается лишь написанное; курьер может быть ограблен, может
заболеть и отправить свои депеши почтой; решение же месье де Ноая
устраняло все эти неудобства и оставляло месье де Барбезьё в тревоге и полном
неведении относительно того, что должно было быть передано Королю через Жан-
лиса. Барбезьё, располагавший в Каталонии множеством шпионов, и причем
отборных, ибо место это представляло для него особую опасность, был
предупрежден о поручении, данном Жанлису, и о дне его выезда; кроме того, он узнал,
что тотчас же по прибытии тот должен явиться к Королю, а главное, ни в коем
случае ничего не говорить о своей миссии Барбезьё. И тут последний принял
дерзкое решение: он приказал своим людям поджидать Жанлиса у въезда в
Париж, а затем без промедления доставить его к нему в Версаль. Оставшись
с ним наедине, Барбезьё принялся его обхаживать и сумел убедить, что для
дальнейшего его преуспеяния дружба месье де Ноая, сколь бы влиятелен он
ни был, значит гораздо меньше, чем расположение молодого и
преуспевающего государственного секретаря по военным делам, и в конце концов склонил
Жанлиса к самому черному вероломству, убедив последнего беседовать с
Королем в его присутствии и сказать противное тому, что ему было поручено.
Выведав у Жанлиса все, что тот должен был сообщить Королю, Барбезьё дал ему
соответствующие предписания, и предатель безоговорочно подчинился. Таким
образом план осады Барселоны был сорван накануне его осуществления,
когда были все основания рассчитывать на успех и не опасаться вмешательства
испанских войск, после поражения оставивших в этом месте границу без
охраны; а месье де Ноай оказался в глазах Короля виновным в провале задуманного
предприятия, и все из-за того, что дал лишь устное поручение Жанлису, чьи
лживые слова не могли быть опровергнуты, и, следовательно, вся
ответственность за происшедшее была возложена на месье де Ноая. Само собой
разумеется, Барбезьё, не теряя времени, разослал необходимые распоряжения,
отменяющие все приготовления к осаде и приказывающие эскадре вернуться в
Тулон. Можно себе представить, каким ударом было это для месье де Ноая; но
хитрость Барбезьё удалась, и месье де Ноай так никогда и не смог обелить себя
в глазах Короля. Результаты же случившегося, как мы увидим ниже, в
значительной степени содействовали возвышению месье де Ванд ома.
Введение капитации Примерно в то же самое время была введена ка-
питация152. Изобретение это принадлежит Бави-
лю, знаменитому интенданту Лангедока. Такой удобный способ произвольно
облагать налогами и так же произвольно их увеличивать и безо всякого
труда взимать был весьма заманчив для генерального контролера, удрученного
необходимостью изыскивать средства для самых разнообразных надобностей.
Поншартрен тем не менее довольно долго всеми силами противился этому
нововведению, руководствуясь теми же соображениями, что я изложил выше. Он
предвидел его губительные последствия, ибо понимал, что природа этого
налога такова, что отменить его будет практически невозможно153. Однако в конце
концов возмущенные вопли и давление придворных интриганов вынудили его
согласиться.

166
Мемуары. 1694
Граф Тулузский утвержден в 27 ноября месье граф Тулузский, купивший гер-
Парламенте и введен первым цогство-пэрство Данвиль (в связи с этим ранг вла-
президентом Арлэ в зал Мра- дения был заново подтвержден в его пользу), был
морного стола в качестве герцога и пэра утвержден в
Парламенте, как ранее месье дю Мэн, а вслед за ним и месье де Вандом. После успеха
месье дю Мэна Король уже не рассылал приглашения пэрам через
архиепископа Реймсского, и месье де Вандом сам ездил к ним с визитами, чего месье
дю Мэн делать не осмелился. Месье граф Тулузский также посетил их по
примеру месье де Вандома, равно как и президентов Парламента. Очень немногие
из пэров решились уклониться от присутствия на церемонии. Несколько дней
спустя он был введен первым президентом в зал Мраморного стола в качестве
адмирала Франции. Дед месье де Вандома также некогда занимал это место в
том же качестве, но вводил его не первый президент, а один из советников.
Тяжба между месье принцем де По возвращении из армии месье де Люксембург
Конти и мадам де Немур из-за устроил своей дочери довольно странную партию.
наследства Аонгвилей Выше мы уже говорили о смерти последнего из
Лонгвилей и его завещании в пользу своего двоюродного брата, месье принца
де Конти. Мадам де Немур, чья мать была сестрой принцессы Кариньяно и
последнего принца крови из ветви Суассонов, который был убит в 1641 году в
битве при Седане, не успев вступить в брак, приходилась ему сводной сестрой
от первого брака отца. Ее брак с ныне покойным последним герцогом де Не-
муром из Савойского дома остался бездетным. Это была женщина в своем роде
замечательная, очень умная и очень высокомерная, которая чувствовала себя
как дома в отеле Суассон, где, однако, собиралось не слишком изысканное
общество; безмерно богатая, она жила в пышности и роскоши; и хотя и
внешность и одежда ее были весьма своеобразны, всякий безошибочно угадывал в
ней особу знатного рода. От своей матери она унаследовала ненависть к роду
Конде; ненависть эта еще более усилилась, когда управление огромным
состоянием месье де Лонгвиля после смерти его матери, сестры Месье Принца155,
было отнято у нее этим самым Месье Принцем, а после него перешло к его
сыну. Завещание, сделанное в пользу месье принца де Конти, не ослабило этой
ненависти. Было обнаружено более позднее завещание в пользу мадам де
Немур, которая поспешила заявить, что последнее завещание делает первое
недействительным. Месье принц де Конти оспорил второе завещание на том
основании, что оно якобы было составлено в состоянии невменяемости, что и
послужило поводом для громкого процесса. Мадам де Немур, с давних пор
презиравшая своих наследников, в ярости от того оборота, какой приняли события,
откопала никому не известного старика, внебрачного сына последнего графа
де Суассона (брата своей матери), владельца аббатства Кутюр в Ле-Мане,
доходы от которого он пропивал в тавернах. Этот сумасброд никогда нигде не
служил и никогда не бывал в обществе порядочных людей. Она пригласила его
жить к себе и, с соблюдением всех формальностей, передала ему все, что могла;
а могла она очень многое. Отныне она стала называть его принцем де Нёв-
шатель и решила для укрепления его положения подыскать ему достойную

Никому не известный внебрачный сын последнего графа де Суассона... 167
партию. Мадемуазель де Люксембург была не так уж молода, хороша и умна,
монахиней становиться не хотела, а приданого ей не давали.
Никому не известный внебрач- Герцогиня Мекленбургская проведала о
возможном сын последнего графа де Су ас- ности этого брака, мысль о котором отнюдь не
сона, принца крови, осыпанный уязвила ни ее гордости, ни гордости ее брата, ме-
богатствами мадам де Немур, сье де Люксембурга, которому она написала; бо-
берет себе имя принца, де Нёвша- лее того> серДце его радостно забилось при мысли,
теля и женится на дочеЬи месье <- с
IM и мопи п, cFu s™ ос что g этот повысит его в ранге благодаря суве-
де Люксембурга г тт.. iw г /
Jr ренному владению Невшатель , переданному во
владение этому бастарду, уже величающему себя принцем де Нёвшатель.
Месье де Люксембург, перед отбытием в армию уже удостоившийся великой
милости, которая пока оставалась в тайне157 и о которой я вскоре расскажу, не
осмелился просить о новой и предоставил действовать своей сестре. Не зная,
следует ли ему обратиться с подобной просьбой к Королю, он не упоминал о
браке дочери ни в одном из писем к государю. Однако его мечты стали уже кое-
кому известны, когда мадам де Мекленбург пришла к Королю просить
согласия на этот брак. Король, не дослушав, прервал ее, сказав, что месье де
Люксембург ничего ему об этом не сообщал, но что он предоставляет ей делать все,
что она и ее брат сочтут нужным, однако надеется, что им не придет в голову
просить титула для шевалье де Суассона, коего он ни при каких условиях оного
не удостоит, и тем самым положил конец их химерическим мечтам. Свадьба
тем не менее состоялась и была более чем скромно отпразднована в отеле
Суассон тотчас же по возвращении месье де Люксембурга из армии. Мадам де
Немур поселила новобрачных у себя, осыпала их деньгами, подарками,
написала завещание в их пользу, а пока обеспечила регулярными доходами; она
искренне полюбила и мужа, и жену, которые нигде не бывали и общались лишь с
обитателями отеля Суассон.

*XS +XS *XS *»S *XS *»S *XS *XS **S *XS *XS *XS **S *XS "XS **s jxs *xs
1695
Смерть месье de Люксембурга Месье де Люксембург недолго радовался этому
прекрасному брачному союзу. В шестьдесят семь
лет он считал себя юношей и жил так, словно ему на самом деле было не
больше двадцати пяти. Поскольку почтенный возраст и внешность не позволяли ему
рассчитывать на успех у женщин, в дело шли деньги, а его близость с
собственным сыном, месье принцем де Конти и Альберготти объяснялась общими
распутными наклонностями и тайными оргиями с девками, в коих все четверо
неизменно принимали участие. Во всех кампаниях ответственность за
состояние войск и продовольственное снабжение возлагалась на Пюисепора, который
прекрасно справлялся со своими обязанностями. Умение мгновенно оценить
ситуацию, осмотрительность и блистательный напор — вот что отличало месье
де Люксембурга на поле битвы, лицом к лицу с врагом, когда дерзость и
отчаянная смелость в сочетании с хладнокровием и выдержкой позволяли ему все
видеть и предвидеть под яростным огнем противника и угрозой, казалось бы,
неминуемого поражения; вот в такие мгновения бывал он велик. В прочее же
время являл собой воплощенную лень: никаких прогулок без крайней к тому
необходимости, карты, беседа с близкими друзьями, по вечерам ужин в
обществе немногих гостей, почти всегда одних и тех же, а если армия стояла
лагерем поблизости от города, то вечернюю трапезу, случалось, приятно
украшало присутствие особ женского пола. В такие мгновения ничто иное его не
интересовало, а если возникало что-либо срочное, то отдавать распоряжения
приходилось Пюисегюру. Таков был образ жизни этого полководца и в армии,
и в Париже, где дни его были отданы придворным и светским обязанностям,
а вечера — удовольствиям. Но в конце концов годы взяли свое, темперамент и
физические силы изменили ему: он заболел в Версале плевритом, который
Фагон с самого начала счел весьма опасным. Тотчас же к его покоям
устремились самые знатные придворные; принцы крови буквально не отходили от
дверей опочивальни, Месье несколько раз посетил его. Фагон объявил его
состояние безнадежным; итальянец же Каретти, владевший какими-то секретами,
порой делавшими лечение успешным, сумел принести ему некоторое
облегчение, но, увы, совсем ненадолго. Король несколько раз посылал справиться о его

Маршал де Вилъруа, капитан лейб-гвардии и командующий армией во Фландрии 169
здоровье, но делал это скорее из уважения, чем из сочувствия: выше я уже
говорил, что Король его не любил, но монарха тревожила невозможность найти
замену столь блистательному полководцу. Когда месье де Люксембургу стало
совсем худо, им полностью завладел знаменитый иезуит отец Бурдалу,
обессмертивший себя проповедями. Речь шла о примирении с Вандомами, которых
зависть к дружбе и расположению, каковые он выказывал месье принцу де
Конти, подтолкнула к разрыву и вынудила, как я уже о том говорил выше,
отбыть в итальянскую армию. Роклор, коего каждый числил приятелем, но
никто другом, привел братьев Ванд ом по очереди к ложу месье де
Люксембурга, где и произошло благопристойное и немногословное примирение. С
твердостью и упованием истинного христианина он принял последнее причастие.
Умер он на пятый день болезни, утром 4 января 1695 года. Многие сожалели
о кончине, хотя в частной жизни никто его не уважал и мало кто любил. Во
время своей болезни он в последний раз попытался через герцога де Шеврёза
добиться разрешения Короля на передачу своей должности сыну, зятю
герцога де Шеврёза, и получил отказ. Король просил ему напомнить, что дал ему
губернаторство в Нормандии с правом передачи сыну лишь при условии, что тот
никогда не будет заговаривать о должности капитана лейб-гвардии. Все дети и
сестра, мадам де Мекленбург, не отходили от постели месье де Люксембурга,
и лишь в самые последние мгновения их заставили покинуть его спальню. Тут
они дали волю своему горю. Отец Бурдалу сказал им, что грех скорбеть о том,
что человек отдает долг природе, следуя уделу всего живого; и добавил, что
сейчас умирает христианин и великий человек и что, возможно, никто из них не
будет иметь счастья таким образом уйти из жизни. Великим нельзя назвать
никого из них, но в их власти уйти из жизни по-христиански. Пророчество его не
замедлило осуществиться: герцогиня Мекленбургская скончалась в том же
месяце и от той же болезни через несколько дней после смерти брата, не
получив ни духовной, ни, можно сказать, физической помощи, оставив все, что
имела, графу де Люксу, второму сыну своего брата. Перед кончиной герцог де
Люксембург не выказал желания повидать хоть кого-либо из герцогов, против
которых вел процесс; ни один из них также не возымел подобного желания.
Я также ни разу туда не ходил и не посылал справиться о его здоровье, хотя
и находился в то время в Версале, и должен признаться, испытал облегчение,
узнав о кончине подобного врага. Кое-кто ехидно пытался заставить меня
высказаться по поводу этой смерти: в ответ я лишь сказал, что слишком уважаю
мудрость Короля в выборе замены покойному и придерживаюсь достаточно
высокого мнения о генералах и войске Его Величества, чтобы считать
невосполнимой для государя потерю, скорбеть о которой у меня лично нет ни малейших
оснований. Ответ этот отбил охоту далее задавать мне такого рода вопросы.
Маршал де Вилъруа, капитан Маршал де Вилъруа получил должность капитана
лейб-гвардии и командующий ар- лейб-гвардии, заплатив наследникам своего пред-
миеи во Фландрии шественника пятьсот тысяч ливров,
предусмотренных королевской грамотой1, и занял место месье де Люксембурга на посту
командующего армией во Фландрии. Подобное решение ни у кого не вызвало

170
Мемуары. 1695
удивления: Вильруа, воспитывавшийся вместе с Королем, всегда был с ним в
очень хороших отношениях и пользовался его доверенностью в делах
домашних и любовных, ибо, будучи сыном воспитателя Короля2, унаследовал от отца
лицемерные повадки ловкого и льстивого царедворца. Порой чужеродные
влияния отдаляли его от монарха, но искусство низкопоклонства и лести в
конечном счете всегда возвращало ему милость Короля.
Оппозиция утверждению в Пар- А теперь я хочу сразу же рассказать о том, что
ламенте герцога де Монморанси, произошло в эту зиму между нами и герцогом де
взявшего себе имя герцога де Люк- Монморанси, который после смерти отца взял себе
сембурга
имя герцога де Люксембурга. Наши собрания
возобновились. Эльбёф, Монбазон, Ла Тремуй, Сюлли, заменивший в процессе
умершего отца, Шон, Ларошфуко, Ришелье, Монако, Роган и я подписали два
документа, где требовали, чтобы никто из наследников покойного маршала-
герцога де Люксембурга по мужской линии не был утвержден в Парламенте
в качестве пэра Франции по соображениям, каковые мы оставляли за собой
право изложить в соответствующее время и в соответствующем месте; один из
них был предъявлен Донгуа, исполнявшему должность первого секретаря
Парламента, а другой — лично генеральному прокурору; одновременно мы
решили заставить сына отказаться от титула первого барона Франции3, как ранее
принудили к тому его отца.
Пэры лишают маршала-герцога Простая игра словами позволяла им вводить лю-
де Люксембурга лукаво и неза- дей в заблуждение, выдавая себя за первых баро-
конно присвоенного титула пер- НОв королевства, и строить всяческие химериче-
вого барона Франции ские планы, тогда как владение Монморанси,
находящееся в ленной зависимости от аббатства Сен-Дени, является, вероятно,
первым баронским поместьем этой небольшой области, именуемой Иль-де-
Франс, ибо само это аббатство называют Сен-Дени-во-Франции. Кроме того, мы
вернулись к нашему прежнему решению подключить к процессу герцога де
Жевра, чтобы таким образом добиться отстранения первого президента.
Последний после смерти месье де Люксембурга прибегал ко всякого рода
юридическим и прочим хитросплетениям, дабы избежать этого позора: он
обратился к парламентским президентам и некоторым другим лицам, имевшим
дружеские и доверительные отношения кое с кем из нас, дабы те, под предлогом
заботы о наших интересах, живописали нам, как мучительно переживает
первый президент нашу ссору, как сожалеет о том, что был несправедлив к нам,
и насколько смерть его покровителя оставила его беззащитным перед лицом
нашей ненависти; что он готов на все ради сближения с нами, и они ни
минуты не сомневаются в том, что он, с присущей ему ловкостью, использует все
возможности, появившиеся у него после этой смерти, чтобы столь же усердно
отстаивать наши интересы, сколь еще недавно противился их удовлетворению.
Они уверяли даже, что с губ его срываются порой весьма многозначительные
намеки, убеждающие их в том, что его устами говорит сердце. Герцоги де Шон,
де Ларошфуко и де Ла Форс оказались весьма чувствительными к этим речам
и готовы были заглотить наживку. Месье де Ла Тремуй, месье де Роган и я от-

Пэры лишают маршала-герцога де Люксембурга... присвоенного титула... 171
казались идти по этой опасной дороге: мы напомнили им обо всех
несправедливостях, чтобы не сказать больше, первого президента по отношению к нам;
о его отказе принять нас, вынудившем нас прибегнуть к государственной
грамоте; о том, как он нагло обманул герцога де Шона, пообещав ему провести
совместное заседание палат; о том, как опасно доверяться человеку,
пользующемуся такой властью в Парламенте и затаившему против нас злобу, ибо мы,
не церемонясь, сделали достоянием гласности его несправедливости и
вероломство. Мы постарались показать им со всей очевидностью, что причиной всех его
нападок является оскорбленная гордость; что стыдно так наивно и
безрассудно идти в специально расставленные для нас сети. В тот день нас было только
шестеро, и трое против троих ничего не могли сделать. Наш довольно
сумбурный разговор окончился ничем, и месье де Ла Тремуй, уходя, заявил, что
возражает и будет возражать против мнения трех других и что, дабы избежать
бесплодных и переходящих на личности споров, отныне не будет участвовать
в наших собраниях. Испугавшись наметившегося в нашем стане раскола,
герцог де Роган и я решили попытаться привлечь на нашу сторону месье де
Ларошфуко и два дня спустя добились своего: одного часа беседы с глазу на глаз в его
комнате в Версале оказалось довольно, чтобы переубедить герцога. Чувствуя
себя на сей раз гораздо более уверенно, мы вернулись к этому вопросу на
первом же собрании, каковое месье де Ла Тремуй, как и обещал, не удостоил
своим присутствием. Месье де Шон был удивлен и раздосадован тем, что месье
де Ларошфуко присоединился к нашему мнению. Ко мне он питал дружеское
расположение, а потому раздражение свое обрушил на резкого, язвительного
и вспыльчивого герцога де Рогана, который сумел привести обычно
невозмутимого старика Шона в такую ярость, что разговор их грозил перейти в
серьезную ссору. Испугавшись худшего, мы поспешили закрыть собрание, где
ничего еще не было решено. Месье де Ларошфуко и я обсудили на следующий
день сложившуюся ситуацию и решили, что для нас нет ничего страшнее
разлада и что нужно как можно быстрее помирить обоих герцогов, дабы те вели
себя более рассудительно и, отбросив свои личные интересы и прихоти,
содействовали нашему общему успеху. Мы с месье де Ларошфуко довольно долго
беседовали наедине, и он согласился взять это на себя. Не теряя ни минуты, он
принялся за дело и, к счастью, сумел помирить противников до следующего
собрания, которое прошло вполне спокойно и на сей раз с участием месье де
Ла Тремуя. Было предложено встретиться с первым президентом, чтобы
хорошенько его прощупать и узнать о его истинных намерениях. Но план этот
был спокойно, но категорически отвергнут, и решение добиваться отвода
первого президента осталось в силе. Однако из уважения к месье де Шону было
решено, что мы прибегнем к вызову в Парламент месье де Жевра лишь в
самом крайнем случае и будем воздерживаться от этого средства столько,
сколько это возможно, не ставя под угрозу интересы дела. Затем было предложено
обратиться от имени герцогов де Ледигьера, де Бриссака и де Рогана с
гражданским иском4, суть и детали которого я для краткости опущу; но месье де
Роган заявил, что не согласится на это до тех пор, пока к участию в деле не
будет привлечен месье де Жевр, и остался глух ко всем доводам и объяснениям.

172
Мемуары. 1695
Чтобы вырвать у него согласие, понадобилось такое количество переговоров и
уговоров, что слух о гражданском иске дошел до месье де Люксембурга, и тот,
прибегнув к помощи старого канцлера Бушра, который плясал под дудку
своей дочери, мадам д'Арлэ, неизменно старавшейся угодить первому
президенту, кузену ее мужа, сделал так, что ни один из докладчиков не соглашался
скрепить прошение малой печатью5, пока оно не будет всесторонне рассмотрено, то
есть пока месье де Люксембург не будет поставлен в известность и не примет
необходимые меры. Трудно понять, почему столь умный и столь достойный
человек, как месье де Шон, так упорно противился отводу первого
президента, после того как тот продемонстрировал всем нам, на какое бесчестие и
вероломство он способен, и обманул его самого; с другой стороны, ничуть не
менее странной выглядела непреклонность, с какой требовал его отвода месье
де Роган, после стольких колебаний и сомнений, чтобы не сказать больше, из-
за которых провалилось, как я уже рассказывал выше, столь удачно начатое
и фактически беспроигрышное дело. Из-за всех этих проволочек дело
откладывалось вплоть до начала военной кампании, и месье де Люксембург,
бригадный генерал фландрской армии, отбыл в расположение своих частей, а наш
процесс был отложен до зимы. У него умерла жена, а вскоре он потерял и
единственного ребенка от этого брака, но это ни в коей мере не отразилось на
его близкой дружбе с месье и мадам де Шеврёз6.
Дважды, в конце лета и в начале зимы, были сделаны ничем, к сожалению,
не подкрепленные попытки заключить мир7. Креси поехал в Швейцарию,
страну нейтральную, расположенную между землями императора и герцога Савой-
ского и не слишком удаленную от Венеции, готовой предложить свое
посредничество. Он приходился братом иезуиту отцу Вержюсу, близкому другу отца
де Лашеза; ему не раз доводилось быть посланником при дворах различных
немецких князей, нравы, интересы и законы которых он прекрасно знал.
Человек он был разумный, осмотрительный; под его не слишком приятными
манерами, речью и внешностью, которые из-за того, что он слишком много жил за
границей, позволяли принять его скорее за только что приехавшего в страну
иностранца, чем за француза, скрывались незаурядная ловкость и хитрость,
умение мгновенно разбираться в людях, с коими ему предстояло иметь дело,
и в их намерениях; благодаря своему умению слышать лишь то, что хотел
слышать, неисчерпаемому терпению, настойчивости и изобретательности в умении
представить в новом свете однажды отвергнутые предложения, он по большей
части в конце концов добивался своей цели. Аббат Морель отправился в Ахен,
чтобы вести переговоры в Империи. Человек он был замечательно умный,
трезвый и рассудительный, преуспевший благодаря содействию Сен-Пуанжа,
с коим его объединяла любовь к изысканному застолью и к увеселениям.
Месье де Лувуа, а затем и Король, оценившие по достоинству способности
аббата, нередко использовали его для секретных поручений. У него был брат,
советник в Парламенте и каноник собора Парижской Богоматери, сходный с ним
лишь тем, что еще больше, чем он, любил вино и гораздо быстрее хмелел,
ставший благодаря ходатайству Мореля священником Короля. Арлэ,
государственный советник и зять канцлера, человек неглупый, что было, пожалуй, его

Роклор оскорблен братьями Вандом
173
единственным достоинством, отбыл в Маастрихт прощупать настроения
голландцев. Но все эти демарши лишь прибавили врагам уверенности и заставили их
медлить с заключением мира, в коем, по их мнению, мы были заинтересованы
более, чем они, и считать нашу настойчивость в переговорах доказательством
слабости, так не похожей на кичливую самоуверенность французов во всех
предшествующих войнах. Таковы были результаты дипломатических усилий этих
посланников, достигнутые в течение первых зимних месяцев. Голландцы даже
имели наглость намекнуть месье д'Арлэ, что считают его необыкновенную
худобу и бледность символом бессилия Франции. На что он, ничуть не обидевшись,
шутливо ответил, что если бы они предоставили ему возможность привезти сюда
жену, то у них возникло бы совершенно иное представление о состоянии
королевства; и тут он был прав, ибо супруга его отличалась необыкновенной
толщиной, а лицо ее сияло здоровым деревенским румянцем. Переговоры с ним были
довольно грубо прерваны, и он поспешил ретироваться к нашим границам.
Месье д 'Эльбеф Редко случается, чтобы зима прошла без
приключений и скандальных историй. Месье д'Эльбёф
решил позабавиться, начав ухаживать за только что вышедшей замуж герцогиней
де Вильруа, которая не давала ему к тому ни малейшего повода. За это он
поплатился вынужденным пребыванием в Париже, каковое должно было охладить его
пыл, оскорбительный прежде всего для обоих Вильруа. У месье д'Эльбёфа не
было никаких оснований питать неприязнь к семейству Вильруа; но по своей
натуре он был склонен к скандальным приключениям, а привлекательная
внешность, знатное происхождение и милости Короля изрядно его избаловали.
Роклор оскорблен братьями Роклор, герцог по патенту и шутник по призванию,
Вандом попал в довольно неприятную историю. Всю жизнь
он вращался в самом изысканном обществе и был близким другом месье де
Вандома. В своем стремлении иметь всюду знакомства и связи, он постарался
попасть в число друзей месье де Люксембурга, ибо полагал, что блестящее
положение и интриги, которые маршал, тесно связанный с принцем де Конти,
плел вокруг Монсеньора с целью подчинить его своему влиянию, дабы после
смерти Короля играть главную роль в управлении государством, смогут
впоследствии оказаться для него отнюдь не бесполезными. Роклору было
непросто поддерживать дружеские отношения со столь разными людьми, и особенно
затруднительным это стало после открытого разрыва между братьями Вандом
и месье де Люксембургом, о причинах коего я уже рассказывал выше. Разрыв
был полным и окончательным, и Роклор оказался перед необходимостью
выбора. Не обладая даром предвидения, он без колебаний оставил старых,
надежных друзей ради только что приобретенных, от коих многого ожидал. Месье
де Вандом был задет за живое, но в силу обстоятельств не показывал этого.
Удаленность от Версаля Италии, куда он вынужден был перебраться из
Фландрии, не позволяла ему часто бывать при дворе, и, встречаясь там с Роклором,
он держал себя с ним как обычно. Положение Роклора было таково, что
именно он, как я уже говорил об этом выше, привел братьев Вандом к ложу
умирающего месье де Люксембурга. Это с особой остротой вновь напомнило им

174
Мемуары. 1695
о его измене многолетней дружбе, а пустота, образовавшаяся с уходом месье
де Люксембурга, и возвышение, которым они были обязаны близости с месье
дю Мэном, прибавили им смелости и позволили более не скрывать своего
отношения к Роклору. Через несколько дней после этого Роклор пришел вечером
к Месье Главному, у которого с утра до вечера стоял накрытый стол и весь день
шла большая игра, толпа придворных входила и выходила, словно в церкви,
и множество любителей разных игр, особенно ландскнехта, собиралось за
карточными столами. Игравший в ландскнехт месье де Вандом обвинил одного из
игроков в том, что тот обсчитал его на семь пистолей. Играл он прекрасно, но
в игре, как и во всем прочем, любил настоять на своем и по любому поводу
затевал спор. Его никто не поддержал, он заплатил и, возмущенный этим
решением, отошел к камину, около которого стоя грелся Роклор. Со своей
обычной фамильярностью и неизменно насмешливым видом он сказал месье де
Вандому, что тот неправ и получил по заслугам. Вандом, задетый за живое
происшедшим, вспыхнул от этого бестактного замечания и грубо ответил, что
видел он таких ... указчиков8, и посоветовал ему не совать вечно нос в чужие
дела. Роклор, ошарашенный этой выходкой, сбавил тон и сказал, что не хотел
его обидеть; но Вандом, распаляясь все больше и больше, продолжал
презрительно осыпать его ругательствами, какие мог бы вытерпеть разве что лакей.
Роклор почувствовал себя оскорбленным, однако сдержался и сказал лишь,
что, будь они в другом месте, месье де Вандом не посмел бы говорить с ним в
таком тоне9. Вандом, подойдя к нему вплотную, пересыпая речь угрозами и
ругательствами, сказал, что он его хорошо знает и не собирается с ним
церемониться ни здесь, ни в каком-либо ином месте. В этот момент великий
приор, наблюдавший издали за этой сценой, подошел к ним, взял Роклора за
галстук и с абсолютно не соответствующей обстановке невозмутимостью
наговорил ему массу не менее обидных вещей, чем те, что тот только что выслушал
от его брата. Тотчас же вся зала пришла в волнение. Мадам д'Арманьяк и
маршал де Вильруа бросились к камину10. Она поспешила увести братьев
Вандом, а маршал де Вильруа — Роклора, у которого не хватило мужества ни
потребовать ответа за оскорбление, ни хотя бы, приняв во внимание место ссоры,
подать жалобу Королю. Но хуже всего было то, что на следующий день
после скандала, имевшего место в присутствии стольких свидетелей, он,
поддавшись на уговоры мадам д'Арманьяк, помирился с братьями Вандом,
встретившись с ними в ее кабинете. А в довершение всего герцогиня де Роклор сочла
своим долгом всем и везде говорить, что возмущена происшедшим, но зато
теперь все знают, что значит оскорблять ее мужа; это не было глупостью, и
вряд ли она не отдавала себе отчета в том, что произошло, а потому
невозможно понять, чего она рассчитывала добиться столь нелепыми речами. Несмотря
на всю свою наглость, в первые дни после скандала Роклор выглядел
несколько смущенным, но вскоре вернулся к своему обычному фиглярству и бесстыдно
появлялся вместе с братьями Вандом в Марли, в Шуази11, повсюду, где
бывали придворные, и, ко всеобщему удивлению, беседовал с ними как ни в чем не
бывало, даже не пытаясь уклониться от разговора. С тех пор прошло уже
довольно много времени, и как-то вечером, когда, находясь у Короля, он шумел

Трагический финал Кёншсмарка и герцогини Ганноверской 175
и хохотал более, чем обычно, я невозмутимо заметил, что нетрудно
догадаться о причине столь неуёмного веселья, ведь сегодня вечером братья Вандом
прощаются с Королем и отбывают в Прованс. Фраза эта была подхвачена, чем я
отнюдь не был огорчен, ибо у меня не было ни малейших оснований питать
расположение к Роклору.
Смерть принцессы Оранской12. За пределами Франции два события последовали
Король запрещает родственни- одно за другим. В конце января в Лондоне сконча-
кам носить по ней траур лась принцесса Оранская: французский двор
обошел вниманием это событие, и король Англии просил Короля, чтобы никто не
носил по ней траур, так что это было даже запрещено месье де Буйону и месье
де Дюра и вообще всем родственникам принца Оранского13. Распоряжение было
безоговорочно выполнено, но все сочли подобную мстительность мелочной.
Надеждам на перемены в Англии не суждено было осуществиться, они рассеялись
как дым; влияние, власть и сила принца Оранского стали там более чем когда-
либо прочными. Эта принцесса, неизменно питавшая нежнейшую привязанность
к своему мужу, была счастлива, когда ее супруг узурпировал английский престол,
и ее ничуть не смущало, что она стала королевой, оттеснив от трона своего отца
и других его детей14. Все сожалели о ее кончине, а принц Оранский, который
очень ее любил, глубоко уважал и питал к ней безграничное доверие, в течение
нескольких дней был вне себя от горя.
Трагический финал Кёншсмар- Второе событие было необычайным. Герцог Ган-
ка и герцогини Ганноверской новерский, претендовавший на то, чтобы стать
девятым курфюрстом15, и благодаря английской революции вступивший после
принца Оранского и принцессы Датской на английский престол в качестве
ближайшего родственника по протестантской линии, был сыном герцогини Софии,
дочери курфюрста Пфальцского, ставшего королем Богемии и потерявшего
вследствие этого и свой ранг курфюрста, и свои владения16, от его брака с
одной из дочерей Якова I, короля Шотландии, затем Англии, сына знаменитой
Марии Стюарт и отца Карла I, которому, как и ей, отрубили голову, и деда
короля Якова П, свергнутого с престола принцем Оранским. Герцог Ганноверский
женился на своей кузине из того же рода, дочери герцога Цельского17. Она была
красива, и некоторое время они жили счастливо. Но в сердце его закралась
тревога, когда при дворе появился молодой и элегантный граф Кёнигсмарк18.
Охваченный ревностью, герцог стал следить за ними и по прошествии немалого
времени полностью, как он полагал, удостоверился в том, чего хотел бы
никогда не знать. В ярости он приказал арестовать графа и немедленно велел бросить
его в раскаленную печь. А жену он тотчас же отправил к ее отцу, который запер
ее в одном из своих замков под охраной людей герцога Ганноверского. Потом по
приказанию последнего для расторжения брака собралась консистория19,
принявшая довольно странное решение: герцог был объявлен свободным от
супружеских уз и, следовательно, имеющим право взять другую жену;20 но брак оставался
действительным по отношению к герцогине Ганноверской: она не имела права
вновь выйти замуж, а дети ее признавались законными21. Однако герцог
Ганноверский не был убежден в справедливости этого последнего пункта.

176
Мемуары. 1695
Принудительный обмен губерна- Король, озабоченный возвышением и упрочением
торств Гиенъ и Бретань положения своих побочных детей, присвоил
графу Тулузскому соответствующие его должности адмирала отличия,
преимущества и власть. А много ранее, после смерти герцога де Роклора, отца того Рок-
лора, о котором я говорил выше, он передал ему губернаторство Гиень;22 пока
он был молод, провинцией управлял маршал де Лорж, получая за то все
причитающиеся суммы; и это прекратилось лишь после смерти маршала д'Юмь-
ера, повлекшей за собой череду перемен, когда он получил, как уже было
сказано, губернаторство Лотарингию. А месье де Шон с незапамятных времен был
губернатором Бретани, где все его буквально обожали. К ведению его как
губернатора относилось и адмиралтейство провинций, представлявшее собой
изрядную статью дохода. И было вполне естественно, чтобы управление им
перешло к адмиралу Франции, равно как и управление этой провинцией, с трех
сторон окруженной морем. Король был тем более озабочен этим вопросом, что
ранее обещал Месье на первую же освободившуюся должность губернатора
провинции назначить месье герцога де Шартра, как было условлено при
бракосочетании последнего с мадемуазель де Блуа. Месье де Шон был в ту пору
уже очень стар и грузен. Король, опасаясь, что Бретань после смерти месье де
Шона может ускользнуть от графа Тулузского, решил упредить события и
произвести обмен этих двух губернаторств. Чтобы подсластить пилюлю
лишавшемуся всего герцогу де Шону и помочь любимому им герцогу де Шеврёзу
выпутаться из затруднительного положения, в коем тот очутился из-за того, что
переоценил свои силы и затеял разорившие его дела, Король дал ему право на
наследование Гиени как племяннику, другу и наследнику герцога де Шона,
носившему то же имя, что и он23, к которому, согласно его брачному контракту
(точнее говоря, к его второму сыну от этого брака), должно было перейти все
состояние месье де Шона, в случае если брак последнего, а так оно и случилось,
останется бездетным. Однажды утром Король пригласил герцога де Шона к
себе в кабинет и, постаравшись как можно более смягчить удар, в конце
концов объявил ему о своем решении. Месье де Шон, до крайности потрясенный
и оскорбленный, не нашел в себе сил для возражений. Он сказал лишь, что ему
не остается ничего другого, как повиноваться, и, не в силах сдержать слез,
тотчас же покинул кабинет Короля. В тот же день он отправился в Париж и там
обрушился на герцога де Шеврёза, так как не сомневался, что это его рук дело
и что он подсказал Королю столь выгодную для него комбинацию. На самом
же деле и для герцога, и для герцогини де Шеврёз все это было такой же
неожиданностью, как и для месье де Шону. Последний не хотел видеть ни
племянника, ни племянницу, а мадам де Шон, привыкшая чувствовать себя
королевой Бретани и обожаемая местными жителями, была возмущена еще более,
чем ее муж. Оба они настолько не скрывали своего горя, что я сказал
герцогу де Шону, что не буду его поздравлять, а передам все поздравления месье де
Шеврёзу. Он обнял меня и сказал, что бесконечно признателен мне за
сочувствие. Очень долго никому не удавалось успокоить их обоих. В конце концов
месье де Бовилье и еще кое-кто из общих друзей добились согласия месье и
мадам де Шон принять месье и мадам де Шеврёз. Их приняли, но более чем

Месье д'Эльбёф совершает обряд целования Креста после братьев Вандом 177
сухо. Месье и мадам де Шон так и остались убеждены, что этот
принудительный обмен — дело рук месье де Шеврёза, и ничто не могло растопить лед этой
обиды. Бретонцы были в отчаянии, каковое изливали в письмах, речах и
слезах. Бретонцы, проживавшие в Париже, теперь уже буквально дневали и
ночевали в особняке Шонов; а месье и мадам де Шон, тронутые изъявлениями
этой всеобщей любви и преданности, все острее ощущали горечь обиды,
неутолимую боль которой им суждено было терпеть недолго24. Король прислал к
нему в Версаль трех «детей Франции»25, и с этого момента каждый считал
своим долгом посетить его: месье де Шон принимал эти знаки почтения с
вежливой печалью; он не позволил придворному одержать верх над человеком,
сраженным горем, и в тот же вечер уехал из Версаля в Париж. Это стало
известно к концу утренней аудиенции Короля. Месье, просьшавшийся гораздо позже,
узнал новость, раздвинув полог своей постели, и был этим задет за живое. Чуть
позже то же самое сообщил ему граф Тулузский. Месье прервал его и в
присутствии множества придворных, ожидавших его выхода, сказал: «Король
сделал вам щедрый подарок, свидетельствующий о его любви к вам, но я не
думаю, чтобы это можно было назвать разумным политическим шагом». В тот
же день Месье, как обычно, пошел к Королю, который в этот час между
заседанием Совета и «малым ужином» был один в своем кабинете. И тут, не в
силах более сдерживаться, он осыпал Короля упреками, обвинил в обмане,
лишившем месье герцога де Шартра возможности в недалеком будущем
получить губернаторство Бретань. Король, действительно преследовавший эту цель,
не обращал внимания на упреки и, довольный тем, что добился своего,
позволял Месье изливать свою обиду. Он знал надежное средство успокоить его.
Кавалер Лотарингский исполнил обычные свои обязанности, а некоторая сумма
для игры и украшения Сен-Клу вскоре изгладили из памяти Месье сожаления
о губернаторстве Бретань.
Месье д'Эльбёф совершает обряд Месье д'Эльбёф, видя возвышение побочных де-
целования Креста после брать- Тей Короля, в Страстную пятницу26 прибег к улов-
ев Вандоль ке? достойной истинного царедворца. Ни лотаринг-
цы, ни те, кто имел статус иностранного принца, никогда не присутствовали ни
при целовании Креста, ни на всенощной в Великий четверг из-за местнических
споров с герцогами, которые также не бывали на всенощной, но участвовали
в церемонии целования Креста. Братья Вандом получили в Парламенте
право идти перед всеми пэрами. А потому они не преминули явиться, как и
герцог д'Эльбёф, последний в своем качестве герцога и пэра. Король заметил, что
после выхода великого приора никто не решается идти в часовню. Он
подождал некоторое время, а затем обернулся и, увидев герцога де Бовилье,
сказал ему: «Ну идите же, месье». «Государь, — ответил герцог, — месье д'Эльбёф
имеет на то право раньше меня». И тотчас же месье д'Эльбёф, словно
очнувшись от глубокой задумчивости, направился в часовню. Главный шталмейстер
и кавалер Лотарингский довольно резко высказали ему свое мнение;27 тот
ответил в свое оправдание, что ему это просто не приходило в голову, но Король
остался ему весьма признателен.

178
Мемуары. 1695
Истоки моей особой симпатии Всю эту зиму моя матушка, очень огорченная тем,
к герцогине Браччано, известной что не состоялся мой брак с дочерью герцога де
как принцесса Орсини Бовилье, была занята поиском подходящей для
меня партии. Я был единственным сыном, у меня был титул и состояние, а
потому в невестах недостатка не было. Речь шла о мадемуазель д'Арманьяк и
о мадемуазель де Ла Тремуй, хотя и не очень всерьез, и о многих других.
Герцогиня Браччано давно уже поселилась в Париже, вдали от Рима и от своего
мужа. Она жила по соседству с нами и, будучи подругой моей матери,
нередко у нас бывала. Ее ум, изящество, манеры очаровали меня, она ласково меня
принимала, и я пользовался любым предлогом, чтобы посетить ее. Она жила
со своей родственницей мадемуазель де Конак и дочерью своей сестры
мадемуазель де Руайан, которая, как и она, была из рода Ла Тремуй; у обеих не
было ни отца, ни матери, и обе были наследницами значительного состояния.
Мадам Браччано сгорала от желания женить меня на мадемуазель де Руайан;
она часто заводила разговор о браке со мной и с моей матушкой, рассчитывая
услышать какие-нибудь обнадеживающие слова. Это была бы богатая и
достойная партия; но я был один, а потому хотел иметь тестя и семью, которая
стала бы для меня опорой и поддержкой.
Фелипо, сцн Поншартрена, на- Фелипо, единственный сын Поншартрена, имел
следник отцовской должности право на наследование должности
государственного секретаря. Оспа сделала его кривым, а богатство, что гораздо хуже, — слепым,
и он полагал, что вполне имеет право претендовать на руку наследницы рода Ла
Тремуй; он постоянно крутился около нее, отец с той же целью обхаживал ее
тетку, а та, особа весьма ловкая, посмеиваясь про себя над его намерениями, не
упускала случая извлечь из этого для себя пользу. Отец Фелипо был давним
другом моего отца и очень хотел, чтобы я, в свою очередь, подружился с его сыном,
и тот пошел навстречу этим желаниям.
Истоки моей с ним дружбы Мы стали с ним очень близки. Среди
претендентов на руку мадемуазель де Руайан лишь меня
считал он серьезным соперником и старался узнать о моих намерениях, то и
дело заводя разговор о различных партиях. Я не опасался ни его любопытства,
ни замыслов, но все-таки ограничивался весьма неопределенными ответами.
Маршал имаршальша де Лорж Женитьба моя, однако, была не за горами. Год
назад зашла речь о возможности моего брака со
старшей дочерью маршала де Лоржа. Тогда дальше разговоров дело не пошло,
а сейчас обе стороны явно стремились вернуться к обсуждению этого вопроса.
У маршала не было состояния, но, получив свой жезл, он смог тотчас же
жениться на дочери хранителя королевской казны Фремона, который, будучи при
Кольбере одним из самых ловких и пользующихся наибольшим доверием
финансистов, составил себе изрядное состояние. Вскоре после женитьбы
маршал получил роту лейб-гвардии, оставшуюся без командира после смерти
маршала де Рошфора28. Честность, храбрость и военный талант позволяли ему
командовать армиями с неизменным успехом, чему не могла воспрепятствовать

Семья маршала де Лоржа. Моя женитьба
179
вековечная вражда месье де Лувуа с месье де Тюренном и его близкими, а
следовательно, и с любимым племянником и учеником этого великого
полководца. Прямота, неподкупная честность и искренность маршала де Лоржа, кои я
имел возможность видеть собственными глазами, воюя под его началом,
бесконечно привлекали меня. Уважение и любовь армии, высокое положение при
дворе, пышность и великолепие, окружавшие его повсюду, где бы он ни жил,
благородное происхождение29, придворные и родственные связи, коим не мог
повредить даже брачный союз с женщиной более низкого происхождения (чего
еще не знала история их рода), старший брат30, пользующийся огромным
уважением, имеющий те же титулы, должности и состояние, нежные дружеские
узы, связывающие обоих братьев и всю эту многочисленную семью, а более
всего доброта и искренность маршала де Лоржа, столь редко встречающиеся
в людях и столь неподдельные в нем, заставляли меня всей душой
стремиться к этому браку, в котором я надеялся обрести необходимую мне опору и
поддержку и который позволил бы мне жить среди стольких знаменитых
родственников в столь приятном и заслуживающем любви доме.
Семья маршала де Лоржа. Моя Безупречная добродетель супруги маршала и то
женитьба искусство, с каким она сумела примирить месье де
Лувуа со своим мужем и тем самым добиться для него герцогского титула,
казались мне образцом поведения для молодой женщины, которую я хотел бы
видеть при дворе, где ее мать вызывала уважение и восхищение мудростью,
благородством и изысканностью, с какой она вела дом, открытый лишь для
достойнейших людей; она умела быть скромной, не причиняя этим ущерба
положению мужа, коего сумела заставить забыть о ее происхождении, равно
как и семью маршала, и двор, и свет, где ее почитали благодаря ее личным
достоинствам. Жила она, впрочем, только для своего мужа и своих близких,
которые питали к ней безграничное доверие и сохраняли с ней и со всеми ее
родственниками делавшие ей честь дружеские и уважительные отношения. У
них было пять дочерей и единственный обожаемый сын, которому в ту пору
было только двенадцать лет. Две старших дочери, проведшие юные годы в
бенедиктинском монастыре в Конфлане, где настоятельницей была сестра мадам
Фремон, уже два или три года как воспитывались у мадам Фремон, матери
супруги маршала, проживавшей в соседнем доме, который сообщался с домом
ее дочери. Старшей было семнадцать лет, другой — пятнадцать. Бабка не
спускала с них глаз. Эта женщина незаурядного ума и безупречной добродетели в
молодости была изумительно хороша и сейчас еще не утратила остатков
прежней красоты; очень набожная, она отдавала много времени благотворительным
делам и неукоснительно следила за воспитанием двух своих внучек. Ее муж,
уже много лет страдавший от паралича и прочих болезней, сохранял тем не
менее ясную голову и светлый ум и руководил всеми ее делами. Маршал
неизменно выказывал им почтительные и дружеские чувства; они также уважали
его и нежно любили. Все трое тайно отдавали предпочтение мадемуазель де
Лорж, а супруга маршала — младшей, мадемуазель де Кентен, и, будь ее воля,
она убедила бы старшую уйти в монастырь, дабы наилучшим образом выдать

180
Мемуары. 1695
замуж свою любимицу. У младшей были красивые глаза и темные волосы. У
старшей волосы были светлые, прелестный цвет лица, точеная фигурка, милое
личико, благородство и сдержанность в движениях, коим природная
добродетель и мягкость придавали нечто величественное. Именно ей, увидев их
двоих, я без колебаний отдал предпочтение, в ней надеялся обрести счастье моей
жизни, и она дала мне это счастье — безграничное и полное. Поскольку она
стала моей женой, не буду сейчас больше говорить о ней, скажу лишь, что
получил от нее гораздо больше, чем мне обещали, и что счастье мое было гораздо
более полным и ярким, чем я сам мог надеяться. Все подробности о семействе
де Лорж моя матушка и я узнали от некой мадам Дамон, жены брата мадам
Фремон, довольно приятной и гораздо более светской особы, чем
обыкновенно бывают такого рода женщины, которая к тому же находилась в прекрасных
отношениях с семьей маршала. Она была дружна с моими родителями, и я
тоже очень ее любил; она с давних пор мечтала об этом браке и однажды даже
решилась заговорить о нем с мадемуазель де Лорж. Она же и взялась за его
устройство и, ни в чем не поступаясь правилами добропорядочности, очень
ловко довела дело до конца, умело преодолев все препятствия, неизменно
возникающие на пути к столь жизненно важной цели. К делу были подключены
месье де Ламуаньон, близкий друг маршала, и в помощь ему Рипарфон,
адвокат, о котором я уже говорил и который так помог нам в борьбе против
претензий месье де Люксембурга; но, как оказалось, оба они не были
заинтересованы в успехе. Ламуаньон хотел этого союза для месье де Люксембурга, чья
жена, дочь герцога де Шеврёза, скончалась, не оставив ему страстно желаемых
детей31, а Рипарфон хотел моего брака с мадемуазель де Ла Тремуй, что,
однако, стало нам известно лишь позже. Нашими советчиками были наш адвокат
Эрар и государственный советник месье Биньон. Последний был настолько
дружен с моим отцом, что, не будучи с ним связан никакими родственными
узами, согласился быть моим опекуном, когда в 1684 году я оказался
единственным наследником бездетной мадам герцогини де Бриссак, единственной дочери
моего отца от первого брака. Месье Биньон был ранее генеральным адвокатом32
и заслуженно пользовался репутацией человека талантливого и неподкупного, и
репутацию эту полностью оправдал своей службой в Совете. Поншартрен,
генеральный контролер и государственный секретарь, на сестре которого месье
Биньон был женат, любил и глубоко уважал его, а к детям его относился как
к своим собственным. Наконец все затруднения были устранены на условиях
выплаты четырехсот тысяч ливров наличными33 и обеспечения молодой четы
на неограниченно долгое время всем необходимым при дворе и в армии.
Бессмысленное предательство Таково было положение дел, пока еще, правда,
Фелипо хранившихся в тайне, когда я счел возможным,
немного опережая события и полагаясь на дружбу Фелипо, удовлетворить его
любопытство, тем более что он был племянником Биньона. Едва узнав о моей
тайне, он бросился в Париж и рассказал все герцогине Браччано. По прибытии
в Париж я также посетил ее и был очень удивлен, видя, как она всеми
способами старается заставить меня признаться, что я женюсь. Я пытался отделаться

Бессмысленное предательство Фелипо
181
шутками, но в конце концов она назвала имя моей избранницы, показав тем
самым, что достаточно хорошо осведомлена. Тогда предательство стало для
меня совершенно очевидным, однако я не позволил сбить себя с толку и стоял
на своем, ничего не отрицая и ни в чем не признаваясь, и повторял ей, что она
так удачно меня женит, что мне остается лишь желать, чтобы сие произошло
в действительности. Еще два или три раза она заговаривала со мной об этом
наедине, надеясь таким образом все-таки добиться того, чего до сих пор не
удавалось ни ей, ни ее племянницам, упрекавшим меня в скрытности; из чего я
заключил, что она хочет попытаться расстроить дело, заставив меня либо
открыть секрет, на сохранении которого настаивал маршал, либо, при
категорическом отрицании, иметь реальный повод обвинить меня во лжи. Однако ей так
и не удалось удовлетворить свое любопытство и услышать от меня
окончательное «да» или «нет». После этой тягостной беседы я чувствовал себя до
глубины души оскорбленным предательством Фелипо. Выяснение отношений или
упреки могли завести меня слишком далеко с человеком его положения и рода
занятий: и я принял решение молчать, не подавая виду, что мне все известно,
и держаться с ним холодно и сдержанно, как того и заслуживает предатель.
Позже мадам Браччано сама мне все рассказала, признавшись, к моему
великому удовольствию, в своих безумных надеждах, и вместе со мной от души над
ними посмеялась. Когда вопрос о браке был окончательно улажен, маршал де
Лорж сам рассказал о нем Королю, не желая раньше времени делать его
достоянием гласности. Король ответил, что он не мог сделать лучшего выбора,
весьма доброжелательно высказался по моему адресу, о чем маршал позже с
удовольствием мне рассказал. Я понравился маршалу де Лоржу еще во время
военной кампании, когда служил под его началом; тогда уже у него возникла
мысль о возможных родственных узах, и он стал тайком наблюдать за мной,
а затем окончательно предпочел меня и месье де Люксембургу, и сыну
герцога де Шеврёза, герцогу де Монфору, и многим другим. Месье де Бовилье, без
которого я не мог обойтись ни в каком деле, всеми силами склонял меня к
этому браку, невзирая на интересы своего племянника и более чем дружеские
отношения, связывавшие его и герцога де Шеврёза и обеих сестер, их жен.
В четверг перед Вербным воскресеньем брачный контракт был подписан в
отеле де Лорж;34 два дня спустя мы отнесли контракт Королю, и я уже стал
проводить у де Лоржей все вечера, когда брак внезапно расстроился из-за
некой недоговоренности, которую каждый упорно пытался толковать по-своему.
К счастью, в этом безвыходном положении нам на помощь пришел
единственный брат супруги маршала де Лоржа, месье д'Оней, докладчик в
Государственном совете, который, вернувшись из-за города, где отдыхал, сумел устранить
все препятствия, заплатив за все из собственного кармана. Благодарность за его
благородную и бескорыстную помощь навсегда осталась в моем сердце. Вот
так, и порой самым неожиданным образом, являет свою волю Провидение. К
счастью, слухи об этом происшествии не успели просочиться, и бракосочетание
состоялось в отеле де Лорж 8 апреля — день этот я с полным основанием
считаю счастливейшим в моей жизни. Матушка моя была со мной ангельски
нежна и добра. Мы отправились в отель де Лорж в четверг перед днем «Квазимо-

182
Мемуары. 1695
до»35, около семи часов вечера. Контракт был подписан. За праздничным
столом собрались только самые близкие родственники с обеих сторон, а в полночь
священник церкви Святого Роха отслужил мессу и обвенчал нас в домашней
часовне36. Накануне матушка моя отослала мадемуазель де Лорж на сорок
тысяч ливров драгоценных украшений, а я — шестьсот луидоров37 в корзиночке,
наполненной всякими изящными мелочами, каковые принято дарить в подобных
случаях. Спали мы в парадных апартаментах отеля де Лорж. На следующий
день месье д'Оней, живший напротив, дал в нашу честь торжественный ужин,
после чего новобрачная принимала у себя в спальне цвет французского
общества, стекавшегося толпой к отелю де Лорж, дабы исполнить необходимый
светский ритуал и удовлетворить свое любопытство; первой пришла
герцогиня Браччано с двумя племянницами. А так как еще не истек второй год
вдовства моей матушки и все в доме было затянуто черным и серым крепом, мы
предпочли принимать гостей в отеле де Лорж. На следующий день после
визитов, которым был отведен только один день, мы отбыли в Версаль. Король
высказал желание видеть новобрачную вечером у мадам де Ментенон, где
мадам де Лорж и моя матушка ее представили. Направляясь в покои мадам де
Ментенон, Король удостоил меня шутливого разговора, а женщин принял с
изысканной любезностью и комплиментами. После они были приглашены на
ужин, где новая герцогиня удостоилась «права табурета». Подойдя к столу,
Король сказал ей: «Мадам, прошу вас садиться». Развернув салфетку, Король
поднял голову и увидел, что герцогини и принцессы все еще стоят; он привстал
со стула и сказал мадам де Сен-Симон: «Мадам, я уже просил вас садиться»;
и все, кто должны были сесть, сели, а мадам де Сен-Симон заняла место между
моей и своей матерью, причем последняя сидела за дочерью. На следующий
день весь двор посетил ее в спальне в апартаментах герцогини д'Арпажон,
расположенных на одном уровне с галереей и потому более удобных. Месье
маршал де Лорж и я присутствовали там лишь во время визитов особ
королевского дома. На следующий день женщины поехали в Сен-Жермен, а потом в
Париж, где вечером у себя я дал обед для всех приглашенных на свадьбу, а
днем позже небольшой ужин для еще оставшихся в живых друзей моего отца,
которым сообщил о своем браке до официального объявления и которых
любил и почитал до последнего их часа.
Брак моей свояченицы с герцо- Вскоре дошла очередь и до мадемуазель де Кен-
гом de Лозеном тен. Месье де Лозен увидел ее в спальне сестры
вместе со множеством других девушек на
выданье. Ей было пятнадцать лет, ему — шестьдесят три; разница в возрасте
чудовищная, но вся его жизнь была настоящим романом, который, как он полагал,
еще не завершен, и в глубине души он все еще питал честолюбивые надежды
молодого человека. С тех пор как он возвратился ко двору, вернув себе все
прежние отличия, с тех пор как король и королева Англии, коим он был этим
обязан, добились подтверждения Парламентом его герцогского титула, чего
только не пытался он делать при их содействии, чтобы вернуть доверенность
Короля, но, увы, безуспешно. Он льстил себя надеждой, что женитьба на до-

Брак моей свояченицы с герцогом де Лозеном
183
чери командующего армией позволит ему благодаря посредничеству тестя и
Рейнской кампании вновь быть принятым в обществе и обрести возможность
унаследовать от тестя должность капитана лейб-гвардии, об утрате которой он
все еще сожалел38. Все эти соображения побудили его обратиться к мадам мар-
шалыые де Лорж, слишком хорошо знавшей, какой он пользуется репутацией,
и слишком любившей свою дочь, чтобы согласиться на брак, который не мог
сделать ее счастливой. Но месье де Лозен не отступился, заявил, что согласен
жениться без приданого, и начал действовать через мадам де Фремон, месье
де Лоржа и месье де Дюра; в доме последнего это предложение выслушали,
обсудили и приняли, не устояв перед заманчивым обещанием жениться без
приданого — к великому неудовольствию матери, которая в конце концов сдалась,
не видя иного средства сделать и эту свою дочь герцогиней, чтобы таким
образом сравнять ее со старшей. Фелипо, имевший весьма высокое мнение о
своей особе, также готов был жениться на ней без приданого, соблазненный ее
положением и родственными связями; мадемуазель де Кентен была так
напугана подобной перспективой, что с радостью согласилась выйти за герцога де
Лозена, обладавшего знатным именем, титулом и состоянием. Ее не пугала
огромная разница в возрасте, ибо по наивности и неопытности она полагала, что
можно потерпеть тяготы этого брака два-три года (никак не больше, по ее
мнению), чтобы после быть свободной, богатой и занимать высокое положение
в обществе; иначе, как она признавалась позже, она никогда бы не согласилась
на этот брак39. Дело это вплоть до его завершения держалось в глубокой
тайне. Когда месье маршал де Лорж поставил о нем в известность Короля, тот
ответил: «Нужно большое мужество, чтобы решиться ввести Лозена в свою
семью; дай вам Бог никогда в этом не раскаяться. Но вы вольны в своих делах,
что же касается моих, то я разрешаю этот брак лишь при условии, что вы
никогда даже не заикнетесь ему о них». В день, когда о браке было объявлено,
месье маршал де Лорж довольно рано прислал за мной, сообщил о браке
дочери и объяснил причины своего решения: главная заключалась в том, что
месье де Лозен не требовал приданого и довольствовался четырьмястами
тысячами ливров после смерти месье Фремона, если, конечно, такая сумма
наберется после раздела между его детьми, и оставлял после себя жене сказочное
наследство. Мы понесли контракт на подпись к Королю, который смеялся и
подшучивал над месье де Лозеном, и тот ответил, что брак доставляет ему
двойное удовольствие, ибо впервые с момента своего возвращения он видит,
как Король смеется в его присутствии. Было решено не откладывать
церемонию бракосочетания, так что никто даже не успел заказать себе новых
туалетов. Месье де Лозен преподнес в подарок невесте ткани, драгоценные
украшения и всяческие безделушки, но не деньги. При венчании, которое состоялось
в полночь в отеле де Лорж, присутствовало всего семь или восемь человек.
Месье де Лозен разделся у себя в спальне с помощью своих лакеев и вошел к
супруге, лишь когда все разошлись, а она уже лежала, задернув полог постели,
и он был уверен, что не встретит никого на своем пути. Утром он был очень
горд своими подвигами. Супруга его принимала гостей в спальне в отеле де
Лорж, где они должны были жить, а на следующий день мы поехали в Версаль,

184
Мемуары. 1695
где новобрачная была представлена своей матерью мадам де Ментенон и за
ужином, пользуясь дарованным ей «правом табурета», сидела в присутствии
Короля; утром она принимала в своей спальне визиты придворных, и все
происходило так же, как и после моей свадьбы. Однако этот союз вызывал лишь
осуждение. Все были в недоумении относительно мотивов, коими
руководствовались тесть и зять. Никто не верил, что отказ от приданого был единственным
основанием этого союза, и все, зная характер месье де Лозена, ожидали
скорого разрыва. Возвращаясь в Париж, мы увидели на Кур-ла-Рен40 почти всех
знатных девушек на выданье, что несколько утешило мадам маршалыну де Лорж,
ехавшую в карете вместе со своими дочерьми, которых ей удалось пристроить
за столь короткое время. Несколько дней спустя Король, гулявший в своем
кресле на колесах в версальском парке41, стал расспрашивать с удивившей меня
дотошностью о семье месье маршала де Лоржа, о возрасте и занятиях его
детей, о внешности его дочерей, об отношении к ним родителей и о наличии у
девушек склонности к монастырской жизни. Затем он начал шутить по поводу
женитьбы месье де Лозена, а потом моей и, сохраняя неизменно серьезный вид,
шутливо сказал, что от маршала ему стало известно о том, что я успешно
справился со своей задачей, но что маршалыпа, как он полагает, имеет об этом
гораздо более подробные сведения.
Кончина маркизы де Сен-Си- Вскоре после моей свадьбы в Париже скончалась
мон и ее племянницы, герцогини маркиза де Сен-Симон, которой был девяносто
д'Юзес один год. Она приходилась теткой по отцовской
линии герцогу д'Юзесу. Ее первый муж, маркиз де Порт, кавалер Ордена
Святого Духа, брат супруги коннетабля де Монморанси (матери принцессы де Кон-
де и последнего герцога де Монморанси, обезглавленного в Тулузе) был убит
в сражении при Прива42. От этого брака у нее было две дочери: первая жена
моего отца и мадемуазель де Порт. Ее второй муж, старший брат моего отца,
завещал ей свое состояние. Детей у нее от него не было, а нам в наследство она
оставила лишь долги. Умная, высокомерная и злая, она так и не простила отцу
второго брака и делала все возможное, чтобы поссорить его с братом. А потому
смерть ее никого особенно не огорчила. Герцогиня д'Юзес, вдова сына ее брата
и единственная дочь покойного герцога де Монтозье, скончалась почти
одновременно с ней.
Смерть Лафонтена43 и Минь- Гораздо большее впечатление, чем смерть двух
яраи знатных дам, произвела кончина двух знаменитых
мужей: Лафонтена, всем известного своими баснями и сказками, но
тяжеловесного и скучного в беседе, и Миньяра, прославившегося своими картинами. Его
единственная дочь была изумительно хороша, ее он писал с особым
удовольствием, и изображение ее встречается на множестве украшающих большую
галерею версальского дворца и оба его салона великолепных исторических
картин; им в значительной степени обязан Король раздражением всей Европы,
объединившейся скорее в борьбе против него лично, чем против его
королевства.

Ловкий ход месье де Ноая...
185
Смерть Барбансона Об эту же пору скончался Барбансон, первый
дворецкий Месье, любимый всеми за его пикантные
песенки, любезность и простодушие.
Весьма выгодный обмен Шуази Король, привыкший властвовать над своими домо-
на Мёдон чадцами, по меньшей мере так же как над своими
придворными и народом, желал всегда видеть их при себе и с
неудовольствием смотрел на частые поездки Монсеньора и его небольшой, всякий раз
специально отобранной свиты в замок Шуази, полученный им по завещанию
мадемуазель де Монпансье. С тех пор как сын его получил этот подарок, Король
должен был мириться с тем, что тот, в его возрасте, будет время от времени
удаляться от двора. Но государь хотел, чтобы он, по крайней мере, не уезжал
слишком далеко от Версаля. Замок в Мёдоне, гораздо более просторный и
роскошный45, ибо месье де Лувуа потратил миллионы на его украшение,
показался ему вполне для этого подходящим. Через Барбезьё он предложил его
матери, получившей после мужа этот замок, оцененный в пятьсот тысяч ливров,
поменять его на замок Шуази, получив сверх того еще четыреста тысяч ливров.
Мадам де Лувуа, для которой Мёдон был слишком велик и дорог для
содержания, пришла в восторг от возможности получить девятьсот тысяч ливров и
гораздо более для нее подходящий дом, впрочем весьма и весьма приятный.
Сделка была совершена в тот же день, когда Король высказал желание поменять
Шуази на Мёдон. Предварительно Король поговорил об этом с Монсеньором,
для которого малейшие желания отца были приказаниями. С тех пор мадам де
Лувуа стала проводить лето в Шуази, а Монсеньор — все чаще порхать между
Версалем и Мёдоном, где, по примеру Короля, многое усовершенствовал и в
доме, и в парке, пополнив сокровища, накопленные кардиналом Мёдонским и
кардиналом Лотарингским, месье Сервьеном и месье де Лувуа.
Распределение армий Армиями и отдельными корпусами остались
командовать те же генералы, что и в прошлом году,
за исключением маршала де Вильруа, занявшего место умершего маршала де
Люксембурга; под его началом оказались месье герцог де Шартр, как
командующий кавалерией, генерал-лейтенанты, среди которых два принца крови46 и
месье дю Мэн, а также граф Тулузский во главе своего полка. Месье де Ноай,
лишившийся благосклонности Короля из-за интриг Барбезьё, разрушивших его
планы осады Барселоны, о чем я уже рассказывал выше, за всю зиму так и не
смог никого убедить, что оказался жертвой гнусного коварства.
Ловкий ход месье де Ноая, кото- Он понимал, что даже если ему удастся
возгласи, уступив командование ар- вить армию, положение его будет весьма неустой-
мией месье де Вандому, возвра- чивым и опасным, и мудро рассудил, что, став
тил себе благосклонность Короля маршалом Франции, может окончательно вернуть
себе расположение Короля, пойдя на приятную для него жертву, и таким
образом остаться при дворе, обретя новую силу, влияние и защиту от врага, с
которым отныне сможет более не считаться. Не обладая острым и проница-

186
Мемуары. 1695
тельным умом, он тем не менее был слишком хитрым царедворцем, чтобы не
заметить стремления Короля возвысить своих побочных детей, свидетельством
коему было, с одной стороны, то, что он только что для них сделал, а с другой —
его решительное нежелание делать что бы то ни было для Месье Герцога и
месье принца де Конти. А потому маршал решил вновь завоевать милость
Короля, идя навстречу его желаниям возвысить одних и помогая выйти из
затруднительного положения относительно других. С этой целью он под большим
секретом доверил свой план месье де Вандому, но не для того, чтобы заручиться
его содействием, а чтобы он, а через него и месье дю Мэн поняли, чем они ему
обязаны. Затем он заявил Королю, что, имев несчастье не угодить ему,
возглавляя армию, сражавшуюся всегда и везде с неизменным успехом, плоды коего
у него были предательски похищены, так что он даже не имел ни малейшей
возможности оправдать себя в его глазах, он равно не может ни допустить,
чтобы его отстранили от командования армией, ни продолжать командовать оной,
ибо первое навеки обесчестило бы его, а второе отдало бы его во власть
гнусного коварства Барбезьё; а потому он предпочитает отказаться добровольно,
но в тайне от всех принеся себя в жертву интересам своего государя; что для
этого он отправится, как обычно, в Каталонию, где по прибытии скажется
больным; болезнь же его окажется затяжной, и он пошлет гонца с просьбой
разрешить ему оставить армию; что среди военачальников, находящихся в данный
момент поблизости от Каталонии, наиболее подходящим ему представляется
месье де Вандом, чей отдельный корпус, подчиняющийся маршалу Катина,
стоит под Ниццей; что если этот план устраивает Короля, то он может, дабы
не терять времени и не оставлять армию без командира, забрать с собой
королевский указ, подтверждающий назначение месье де Ванд ома на пост
командующего армией, и послать ему бумагу с другим гонцом, одновременно
отправив свою просьбу о позволении оставить армию. Невозможно описать, с каким
облегчением и радостью было встречено это предложение. Принц де Конти и
месье де Вандом с давних пор яростно соперничали друг с другом. Король, из
политических соображений, а еще более из неприязни, каковую питал к принцу
де Конти со времени его путешествия в Венгрию47, ни за что не хотел ставить
во главе своих армий ни его, ни кого бы то ни было из принцев крови; но это
не позволяло ему продвигать на столь важный пост месье де Вандома.
Однако он желал возвышения месье де Вандома и из почтения к его высокому
происхождению, и потому, что это могло быть ступенькой для дальнейшего
продвижения месье дю Мэна; однако до сих пор он не мог придумать, как это
сделать, не раздражая принцев крови, не подчеркивая и без того значительных
заслуг принца де Конти и той любви, коей он пользовался в армии, в Париже
и при дворе, и не вызывая всеобщего возмущения, столь же неприятного, сколь
оно было бы справедливым. Месье де Ноай избавлял его от всех этих
неудобств: генерал прибывал в расположение армии, но оказывался не в
состоянии ею командовать; следовательно, необходимо было безотлагательно найти
ему замену и, естественно, среди тех, кто находился поблизости. Став
командующим армией, месье де Вандом уже не мог отныне занимать более низкую
должность. Волею случая дело оказывалось решенным окончательно, что мог-

Болезнь маршала де Лоржа. Любовь к нему его армии
187
ло раздосадовать принцев крови, но ни в коей мере не оскорбить их. Кроме
того, подобный прецедент создавал необходимые предпосылки для
дальнейшего возвышения месье дю Мэна.
С этого момента Король стал более чем когда-либо ранее милостив к месье
де Ноаю. Уведомленный о распоряжении Короля, месье де Вандом
одновременно получил разрешение передать командование своим корпусом,
дислоцированным под Ниццей, великому приору, своему брату. Дело хранилось в
строжайшей тайне, так что ни великий приор, ни даже Барбезьё не могли ничего
заподозрить. Каждый, как и положено, отбыл к месту своего назначения, и все
произошло так, как и было задумано. Но само исполнение задуманного
позволило раскрыть секрет интриги. Все были удивлены, узнав, что месье де Ноай,
едва прибыв в Перпиньян, тотчас же попросил разрешение вернуться; еще
большее недоумение вызвало то, что одновременно и не дожидаясь ответа он
послал в Ниццу за месье де Вандомом, дабы передать ему командование
армией; известие же о том, что месье де Ноай сразу же вручил месье де Вандому
королевский указ о назначении его командующим армией (указ, который
никак не мог быть доставлен к этому времени), а сам не мешкая отправился в
обратный путь, окончательно развеяло все сомнения. Принцы крови
почувствовали всю силу этого удара, но вынуждены были молчать, ибо все внешние
приличия оказались соблюдены. Прием, оказанный месье де Ноаю по
возвращении, вполне соответствовал оказанной им услуге. Он объявил, что ревматизм
почти полностью лишил его способности двигаться, и довольно долго играл эту
роль. Правда, порой ему случалось забыться, что немало забавляло его гостей.
Он окончательно обосновался при дворе и был осыпан гораздо большими
благами, чем если бы продолжал воевать, — к величайшей досаде Барбезьё,
коему пришлось считаться с месье де Вандомом, каковой, пользуясь поддержкой
месье дю Мэна, не позволял ему забываться.
Болезнь маршала de Лоржа. Лю- Все разъехались по своим армиям. Рейнская ар-
бовъ к нему его армии мия вскоре форсировала Рейн, и мы уже были
готовы начать наступление против принца Людвига Баденского, когда месье
маршал де Лорж внезапно тяжело заболел. Это было в понедельник 20 июня
в лагере Унтер-Нейсхейм; наш правый фланг упирался в Брухзаль, а враг
окопался в Эпгшнгене. Поскольку мы не собирались оставаться здесь надолго, то
не запаслись необходимым количеством фуража, а в окрестностях его достать
было почти невозможно. Но армия, которая не может обходиться без фуража,
на сей раз больше думала о своем командире, чем о себе самой. Все бригадные
майоры48 получили приказ не сниматься с лагеря, и никогда еще армия не
выказывала ни такой любви к своему маршалу, ни такой тревоги за его жизнь.
Так как состояние его было крайне тяжелым и приглашенные из Страсбурга
врачи сочли его безнадежным, я решился дать ему английские капли49. Он
принял в три приема сто тридцать капель; первая порция, добавленная в бульон,
не произвела никакого впечатления. Следующие же, разведенные в испанском
вине, подействовали. Удивительно, что средство это, настоянное на спирту и
не имеющее никакого послабляющего эффекта, привело в действие лекарства,

188
Мемуары. 1695
каковые, совершенно безрезультатно, ему давали в течение суток. Операция
была безболезненной, но исключительно эффективной: кишечник полностью
очистился, сознание вернулось и тело стало постепенно покрываться сыпью,
что было для него спасением; болезнь вышла наружу, но еще не была
полностью побеждена. Армия же тем временем терпела мучительные лишения.
Взявший на себя командование маршал де Жуайёз сообщил нам — мне и
племянникам месье маршала де Лоржа — о положении дел. Как истинно
благородный человек, он сказал нам, что в любом случае не примет никакого решения
без нашего согласия, причем был по отношению к нам исключительно вежлив
и предупредителен. Армия, поставленная в известность о необходимости
принять решение, объявила устами всех своих офицеров, которые день и ночь
дежурили у дома больного, что готова претерпеть любые крайности, лишь бы
не повредить здоровью своего маршала, и отказалась сниматься с лагеря.
Принц Людвиг Баденский через своих гонцов предлагал прислать врачей и
лекарства и обещал полную безопасность, необходимое продовольствие и
фураж для тех, кто останется при маршале, если армия оставит его; маршалу
и сопровождающим его лицам гарантировалась возможность присоединиться
к своей армии или отправиться, куда он захочет, как только он того
пожелает. Принца поблагодарили за его благородное предложение, но воспользоваться
им отказались. Мало-помалу стала возвращаться надежда на полное
выздоровление маршала; армия ликовала, над накрытыми столами раздавался гром
ликующих салютов и сверкали огни фейерверков. Вряд ли кому-либо
доводилось видеть столь единодушное свидетельство любви армии к своему
командиру. Тем временем мадам маршалыпа де Лорж прибыла в Страсбург, а оттуда,
в двухместной коляске месье де Барбезьё, в Ландау; чтобы помочь ей
побыстрее добраться, ее сопровождали люди Барбезьё, ее люди и капитан гвардии
месье маршала де Лоржа Ла Кур, которого отправили ко двору, когда стало
известно о тяжкой болезни маршала. Король около часу беседовал с ним в
Марли о его командире и об армии, лично советовался со своим первым врачом
Фагоном и, казалось, был очень обеспокоен этим несчастьем. Все придворные
пребывали в великой тревоге, ибо при дворе маршал был столь же любим, как
и в армии. Наконец, как только появилась возможность перевезти месье
маршала де Лоржа в Филипсбург, мадам маршалыпа де Лорж выехала из Ландау,
чтобы его там встретить. Нетрудно себе представить радость их встречи.
Маршал de Лорж и его супруга в Я выехал навстречу ей в Ландау. Весь цвет армии
Ландау, а маршал де Жуайёз на и большинство генералов сопровождали своего
подступах к вражеской армии командира в Филипсбург. На следующий день
месье маршал де Лорж лежа в карете, а его супруга сидя в двухместной
коляске отбыли из Филипсбурга в Ландау в сопровождении блестящей свиты. Он
остановился в губернаторском доме у Мелака, который был ему очень предан,
а я — в прелестном доме инженера Верпеля, расположенном по соседству.
День спустя мы все отправились обратно в расположение армии.
Переночевали мы в Филипсбурге, губернатор которого де Борд сообщил нам о запрете
маршала де Жуайёза пропускать кого бы то ни было в его новый лагерь, так

Положение армий
189
что нам пришлось идти вдоль Рейна и переправляться на другую сторону
лодкой у деревни Кетч, где сооружался мост. Так как отряд был довольно
многочисленным, переправа заняла много времени; не дожидаясь большей части
отряда, мы быстро двинулись вперед и, пройдя около трех лье, вышли к месту
расположения армии, правый фланг которой находился в Роте, а левый фланг
и штаб-квартира — в Вальдорфе. Там мы узнали, что маршал де Жуайёз,
сменив лагерь, упустил прекрасную возможность разбить врагов, когда те, не
принимая почти никаких мер предосторожности, появились на высотах Малыы.
Однако я не стану об этом говорить, так как меня в тот момент там не было.
На следующий день после нашего прибытия, около семи часов утра, часть
нашей армии по сигналу тревоги вскочила в седла и взялась за оружие. Генерал
Шварц с восемнадцатью тысячами человек из числа армий Гессена, Мюнсте-
ра и Люнебурга появился на высотах Вислох и выстроил свое войско так,
словно собирался соединиться с армией принца Людвига Б аденского. Однако
вскоре стало понятно, что он стоит отдельно от него. С небольшой
возвышенности слева от нас были ясно видны три армии. Пол-лье отделяло наш левый
фланг от правого фланга Шварца и всего лишь четверть лье — наш правый
фланг от левого фланга принца Людвига, находившегося в Кисслохе. Но
отделены они были от нас казавшимися непреодолимыми теснинами. И тем не
менее каждую ночь мы выставляли два дозора на обоих флангах: один — во
главе с генерал-лейтенантом, другой — во главе с бригадным генералом. На
левом фланге дозор был выставлен на открытом месте у мельницы, совсем
рядом с мостом через речку Вислоха, где во время последней кампании был
убит бедняга д'Аверн. Мне довелось стоять в дозоре только раз, тогда я еще
служил в бригаде Арлю, где бригадным генералом был Вобекур. У Шварца
был довольно значительный сторожевой пост в Ней-Вислохе, а у нас — в
замке Вьё, где его с большим искусством устроил Аржантей, прекрасный офицер,
подполковник из бригады Арлю. Около трех часов ночи с правого фланга
донесся грохот пяти или шести залпов; Арлю в тот момент не было с нами, и
Вобекур хотел было скакать туда сам. Я сказал ему, что здесь возможны два
варианта: либо это атакован сторожевой пост, и тогда все будет кончено,
прежде чем он успеет прибыть туда, либо в перестрелку вступил наш дозор на
правом фланге, и тогда это начало сражения, каковое невозможно без совместных
действий принца Людвига и Шварца, который всенепременно атакует наш
дозор, а потому бригадному генералу не следует покидать своего поста. Он мне
поверил и отправил гонца к маршалу де Жуайёзу, который сообщил, что враг
хотел захватить наш пост, расположившийся в церкви местечка Лен, в
пятистах шагах позади нашего правого фланга, по ту сторону речки; что враг был
отбит и понес большие потери, мы же потеряли лишь нескольких солдат и их
капитана, прекрасного офицера, о гибели которого все очень сожалели.
Положение армий Наша армия, полностью лишенная фуража,
оттесненная к Рейну, стояла лицом к лесу, плотно
зажатая между двумя вражескими лагерями, тогда как враг, доставляя фураж и
продовольствие издалека, в изобилии имел все: нас решили взять измором. Мы

190
Мемуары. 1695
были отрезаны от Филипсбурга и не могли переправиться там через Рейн под
защитой крепости: принц Людвиг занял теснину Капуцинов; сжимавшие нас с
обоих флангов неприятельские войска имели значительное численное
превосходство и стояли так, что было весьма затруднительно пересечь у них на
глазах равнину Хоккенгейм. Но более всего удручал нас нрав маршала де Жуай-
ёза, который ни с кем не разговаривал и так часто обрушивал отборнейшие
ругательства на головы достойнейших генералов, что все стали избегать его,
предоставив его самому себе. В конце концов обстоятельства вынудили его
принять решение, о котором он уведомил сначала бригадного генерала графа
дю Бура, потом генерал-лейтенанта Таллара и, наконец, одного из лучших
бригадных генералов Барбезьера, коему поручил отправиться в разведку, дабы
выяснить, возможно ли осуществление его плана. Барбезьер взял с собой
необходимое, с его точки зрения, количество пехоты и кавалерии, а в пути
запасся инструментами. Я участвовал в этой вылазке. По дороге Барбезьер раскрыл
мне свой план. Он намеревался осмотреть развалины Мангейма, который
месье де Лувуа в 1688 году приказал сжечь, равно как и весь Пфальц, и выяснить,
можно ли под их прикрытием навести понтонный мост и переправить армию
на ту сторону Рейна. Перейдя через речушку у Шветцингена, он оставил на
берегу старика Шальмазеля, подполковника Пикардийского полка, одного из
самых уважаемых в пехоте бригадиров, с большим количеством солдат,
приказав им изготовить сотню понтонов. Добравшись до развалин Мангейма, он
оставил весь свой отряд на раскинувшейся перед ним равнине, а сам с сотней
всадников и тех, кого он взял с собой для работы, отправился на разведку. Он
позволил мне его сопровождать. Объехав развалины города и замка Мангейм,
мы проехали вдоль Рейна, чтобы осмотреть его берега; внимательно изучив
обстановку, Барбезьер решил, что есть возможность без особого труда
соорудить здесь мост, и я сейчас расскажу каким образом. Первую часть моста
вполне можно было сделать среди развалин, где не требовалось большого
количества людей для охраны. Расположенные в этой части Рейна два острова, один
маленький, другой побольше, позволяли навести три моста, первый из которых
можно будет разрушить, когда все переберутся на маленький остров; а если
переправа будет замечена врагом, можно будет уничтожить также и второй
мост. Завершив доскональный осмотр окрестностей, мы вернулись к речушке,
где нас дожидался, Шальмазель, и наконец-то после двенадцати часов,
проведенных в седле, смогли немного перекусить. Шальмазель и все
сопровождавшие нас пехотинцы остались охранять уже сооруженные понтоны, а мы
вернулись в расположение армии. Подходя к лагерю, мы увидели, что все
маркитанты направляются к переправе через Рейн по понтонному мосту у Кетча, из чего
заключили, что армия выступит завтра. Драгунский полковник дю Эрон
несколько дней назад вместе с тяжелым обозом находился в полулье от этого
моста; когда мы добрались до места, уже был отдан приказ начать в полночь
переброску легкого обоза по этому самому мосту.
Маршал de Жуайёз форсирует Армия действительно выступила на следующий
Рейн день (это было 20 июля) и четырьмя колоннами

Маршал de Жуайёз форсирует Рейн
191
двинулась через лес к равнине Хоккенгейм, причем две центральные колонны
шли в авангарде, а правая и левая — в арьергарде. Большой отряд дежурного
генерал-лейтенанта Мелака шел в арьергарде левого фланга, а отряд
маршала де Жуайёза — в арьергарде правого. Армия продвигалась вперед совершенно
бесшумно, без труб, без фанфар, без барабанов. Нашу колонну вел
генерал-лейтенант Ла Бретеш. Однако, несмотря на все запреты, сохранять абсолютную
тишину не удавалось. Нас видели и слышали размещенные на возвышенностях
войска Шварца, который сделал все возможное, чтобы заставить нас идти на
него. Поскольку все попытки маскировки оказались бесполезны, Ла Бретеш
разрешил гром фанфар и барабанов и воинственные крики. Принц Людвиг не
вывел своих войск навстречу маршалу де Жуайёзу, и мы совершенно
беспрепятственно вышли на равнину Хоккенгейм. Однако при выходе на равнину не
удалось сохранить боевой строй: все смешалось, и никто уже не знал, где
должен находиться: в начале или в конце колонны. Неразбериха усугублялась тем,
что кавалерия еще оставалась в лесу, а пехота уже вышла на равнину: все
сгрудились в одном месте, и отсутствие интервалов между батальонами и
эскадронами полностью лишало их свободы маневра. В подобной ситуации довольно
горстки людей, своевременно оценивших обстановку, чтобы разбить целую
армию. Вся эта неразбериха длилась добрых четыре часа, пока наконец все
мало-помалу не стало распутываться, хотя генералам так и не удавалось
выстроить войска в должном порядке. Мы ждали, пока малый обоз будет
переправлен через Рейн у Кетча, а понтонный мост разобран и снова наведен у
Мангейма. Переправе армии у Кетча помешали два обстоятельства: во-первых,
трудно было выстроить там достаточно большие и надежные ретраншементы,
чтобы обеспечить переправу арьергарда; во-вторых, правый берег Рейна был
гораздо выше левого, что позволило бы вражеским батареям разрушить мост,
прежде чем вся армия завершит переправу> и, осыпая снарядами
противоположный берег, заставить замолчать наши батареи. После четырех часов не
слишком успешных попыток навести порядок армия двинулась все теми же
четырьмя не очень стройными колоннами к понтонам, построенным Шальма-
зелем у Шветцингена; внезапно раздалось семь или восемь пушечных залпов;
бригады в полном составе развернулись и, не дожидаясь команды, бросились
в направлении выстрелов; офицерам понадобилось четверть часа, чтобы
заставить их вернуться на исходные позиции. Оказалось, что это Шварц вышел
из леса с очень небольшим отрядом и несколькими легкими полевыми
орудиями, чтобы выяснить, нельзя ли воспользоваться сумятицей в наших рядах и
двинуть на нас весь свой корпус. Однако эта мысль пришла ему в голову
слишком поздно: маршал де Жуайёз бросил на него драгунский полк бригадира
Гобера, который, при поддержке нескольких разрозненных частей,
стремительно оттеснил малочисленный отряд Шварца к лесу. Если бы маршал
прислушался к настоятельным требованиям оказать Гоберу более серьезную поддержку,
тот бы шутя справился с этой горсткой людей, слишком удалившихся от
своего корпуса, и захватил бы их полевые орудия; но маршал предпочел
пренебречь мелким успехом, дабы ускорить продвижение вперед, ибо никто не знал,
что могло ожидать нас в лесу, где, как потом стало известно, никого не было;

192
Мемуары. 1695
мы узнали об этом от Дезонда, майора в полку Гобера и блестящего офицера,
который был захвачен в плен и весьма любезно принят принцем Людвигом,
крайне недовольным этой самовольной вылазкой Шварца. Мы продолжали
идти вперед. Жара стояла такая, что многие солдаты умерли от жажды и
усталости. Началась гроза, молнии обрушились на наши колонны и на
артиллерийские орудия, но, к счастью, никто не пострадал. Встречавшиеся на пути
густые леса и теснины настолько замедляли наше продвижение вперед, что
первые части добрались до цели к часу ночи, а последние — лишь поздно утром
следующего дня. На простирающейся вдоль Неккара, от Гейдельберга до
самого устья, равнине мы встали лагерем, спиной к Мангейму, упираясь левым
флангом в берег Неккара около деревни Зеккенгейм, ожидая, пока
подтянутся последние части, продвижению которых мешали многочисленные теснины.
Генерал-лейтенант Ла Бретеш и я полагали, что штаб-квартира находится в
этой деревне, а так как бригада Арлю, к которой я принадлежал, разместилась
поблизости, то я отправился вместе с ним. Но все было пусто. Мы тем не
менее вошли в какой-то довольно просторный дом, разбросали на полу большой
комнаты первого этажа охапки свежей соломы и разложили имевшиеся у меня,
несмотря на запреты, съестные припасы. С нами было несколько офицеров.
Мы отдыхали после изнурительного перехода, когда вдруг послышался шум,
переходящий в чудовищный грохот и крики. Это были солдаты, пытавшиеся
в ночной темноте отыскать воду и наткнувшиеся на эту деревню, которая
одним концом (противоположным тому, где находились мы) выходит к Неккару;
утолив жажду, они бросились грабить, насиловать, убивать и творить под
покровом непроглядной ночи чудовищные преступления, на какие только
способна вырвавшаяся на свободу животная сила. Вскоре этот бушующий поток
докатился до нас, и мы, запершись в доме, с трудом сдерживали его напор.
Нужно, однако, заметить, что эти бесноватые не тронули людей месье маршала де
Лоржа, кое-кто из которых последовал за моими людьми, так как большая
часть их багажа осталась в армии, и даже взяли под защиту те дома, где они
находились, тогда как одного из телохранителей маршала де Жуайёза,
охранявшего дом, избили, ограбили и прогнали, хотя его принадлежность к дому
маршала ни у кого не вызывала сомнений. Ла Бретеш был счастлив, что не
послушал моего совета отстегнуть свою деревянную ногу, чтобы лучше отдохнуть;
он часто говорил мне, что никогда не видел ничего подобного, хотя ему не раз
доводилось быть свидетелем сцен грабежа и разбоя. Мы с грехом пополам
дотянули до рассвета в этом несчастном селении, которое мародеры
покинули лишь тогда, когда там уже больше нечего было брать. Едва рассвело, Ла
Бретеш и я отправились в лагерь. Когда мы прибыли, армия готовилась
выступить. Ночь прошла беспокойно, так как продолжали подтягиваться
оставшиеся части, и последние подошли только на рассвете. Выстроенная в семь или
восемь линий армия растянулась на пол-лье: правый фланг и штаб-квартира —
в деревне Неккерау, левый фланг — вдоль Неккара, а центр и тыл — у развалин
Мангейма. Было решено укрепить палисадами крепость; на эти работы бросили
шесть пехотных бригад под руководством первого генерал-лейтенанта армии Ша-
мийи и бригадного генерала Вобекура. Наш левый фланг находился совсем ря-

Принц Оранский осаждает Намюр...
193
дом с местом впадения Неккара в Рейн50. Мы пробыли там два дня, и пока не
было закончено сооружение понтонного моста там, где было намечено Барбезь-
ером, все без исключения питались из солдатского котла и спали на соломе. Тем
временем на первом острове была установлена пушечная батарея. Наконец
24 июля вся армия переправилась через Рейн; все прошло без сучка без
задоринки, и враг не сделал ни малейшей попытки нас преследовать. До конца кампании
мы больше о нем даже и не слыхали. На следующий день после переправы
маршал де Жуайёз разрешил мне выехать в Ландау, где я оставался с месье и мадам
де Лорж до тех пор, пока маршал не занял снова свой пост во главе армии.
Месье де Ванд ом, взяв на себя большие обязательства, овладел Остальри-
ком51, разбил несколько партизанских отрядов, подошел к стенам
осажденного неприятелем Паламоса, но вскоре, так ничего и не предприняв, отвел свои
войска. Однако то, чего не смог сделать месье де Вандом, совершил
королевский флот, одно появление которого в виду побережья заставило врага снять
осаду. На итальянском фронте заслуживает упоминания лишь осада Касале,
оказавшаяся довольно продолжительной; в конце концов губернатор Касале,
генерал-лейтенант Кренан, капитулировал по приказу Короля52.
Договор о Касале Согласно договору, крепость и замок подлежали
уничтожению; губернатор должен был оставаться
на месте до тех пор, пока все не будет разрушено, а затем ему надлежало
отправиться в Пинероло со всем своим войском, оружием, имуществом и всеми
артиллерийскими орудиями крепости и замка, на которых будет изображен герб
Франции, а Касале будет передан герцогу Мантуанскому как законному властителю.
Обстрел побережья Вражеский флот обстрелял побережье Бретани и
Нормандии. Сен-Мало пострадал мало, Дьепп —
гораздо больше.
Успехи на море Наши арматоры и эскадры захватили множество
торговых судов, отбив их у кораблей конвоя, что
дало миллионные прибыли нашей торговле, Королю и месье графу Тулузскому53.
События во Фландрии были гораздо более интересными. Сначала это
выглядело прекрасной шахматной партией, где множество ходов делали принц
Оранский и отдельные части его армии под командованием курфюрста
Баварского и графа Атлона. Маршал де Вильруа с большой армией, маршал де Буф-
флер — с меньшей, маркиз д'Аркур со своим корпусом на Мёзе и старик Мон-
таль на побережье сообразовывали свои передвижения с видимым или
предполагаемым перемещением вражеских войск. Монталь, несмотря на почтенный
возраст и обиду за то, что его обошли маршальским званием, спас Кнокке,
добился немалых боевых успехов благодаря личному мужеству,
полководческому таланту и осмотрительности и в конце концов овладел Диксмейде и
Дейнзе, захватив в плен гарнизоны обеих крепостей.
Принц Оранский осаждает На- Принц Оранский, умело скрывавший свои истин-
мюр. Маршал де БуфдЬлерустрем- ные намерения многочисленными маневрами и
ляется в осажденный город вылазками, угрожавшими то одной, то другой из

194
Мемуары. 1695
наших крепостей, внезапно двинул войска к Намюру и в первых числах июля
начал осаду города. Курфюрст Баварский, находившийся в расположении
главных сил армии, стремительно двинулся ему на помощь, передав командование
оставшейся частью армии месье де Водемону. Для маршала де Буффлера это
не стало неожиданностью: он заранее позаботился о том, чтобы город в
избытке был обеспечен всем необходимым; он неустанно напоминал об этом
губернатору Намюра, генерал-лейтенанту Гискару, и его заместителю Ломону;
кроме того, он счел нужным находиться поблизости от Намюра и успел войти в
крепость 2 июля через единственные еще открытые ворота Кондроз, которые
закрылись к вечеру того же дня. Он привел с собой коменданта Турнэйской
цитадели, бригадного генерала и известного инженера Мегриньи, еще несколько
инженеров и семь драгунских полков. В крепости уже находился восьмой
драгунский полк и двадцать один батальон, что составляло пятнадцать тысяч
боеспособных солдат. Сопровождавшие маршала Аркур и Бартийа привели
обратно имевшуюся в его распоряжении кавалерию и лошадей шести из семи
вошедших в город полков; кавалерийский полковник граф Горн и многие другие
добровольно последовали за маршалом. Поначалу этот план противника сочли
безрассудным при дворе, откуда мне писали, что такой поворот событий может
лишь радовать, ибо враги потерпят неудачу и понесут большие потери. Я
придерживался иного мнения и был убежден, что человек такого глубокого ума,
как принц Оранский, не рискнул бы начать столь сложную осаду, не приняв все
возможные меры предосторожности, чтобы успешно завершить ее. Граф
д'Альбер, сводный брат герцога де Шеврёза, с разрешения Короля остался по
личным делам в Париже. Но, узнав, что драгунский полк Дофина, где он
служил полковником, находится в Намюре, тотчас же выехал из Парижа, в Ди-
нане переоделся лодочником, пробрался через лагерь осаждающих и, вплавь
переправившись через Мёз, вошел в Намюр. Тем временем маршал де Виль-
руа буквально шел по пятам за месье де Водемоном, а тот, располагая
значительно меньшими силами, упорно уклонялся от столкновения. Оба
чувствовали, что все находится в их руках: Водемон знал, что от его. спасения зависит
успех осады Намюра; а Вильруа понимал, что от его победы зависит и судьба
Нидерландов, и, вполне возможно, подписание почетного мира, да и его
личные выгоды, каковые можно извлечь из подобного события. Он действовал так
умело, что ему удалось овладеть тремя замками на Манделе, занятыми
пятьюстами вражескими солдатами, и 13-го вечером настолько приблизиться к месье
де Водемону, что тот был лишен какой бы то ни было возможности
ускользнуть. И маршал тотчас же отправил гонца с этим известием к Королю. 14-го на
рассвете все было готово. Месье Герцог командовал правым флангом, месье дю
Мэн — левым, месье принц де Конти — всей пехотой, месье герцог де Шартр —
кавалерией; левый фланг стоял ближе всего к врагу, а потому и должен был
начинать.
Водемону и его армии удается Водемон, учитывая отсутствие какого бы то ни
избежать огромной опасности было прикрытия и слабость своего войска (все
лучшие силы были брошены на осаду Намюра), не осмелился начать отступ-

Маршал де Вильруа, ловкий и удачливый царедворец
195
ление ночью в виду значительно превосходящего его численно и не отделенного
никакими препятствиями врага. Ждать приближения вражеского войска на
совершенно открытом месте он также не мог, а потому ему не оставалось
ничего другого, как выступить на рассвете со всеми предосторожностями, какие
следует принять командиру, который готов к тому, что его атакуют на марше,
но одновременно жизненно заинтересован в том, чтобы продвигаться вперед,
дабы побыстрее преодолеть три лье, отделяющие его от более пересеченной
местности, где можно найти хоть какое-нибудь укрытие. Маршал де Вильруа
приказал месье дю Мэну, едва рассветет, атаковать врага и завязать бой,
рассчитывая поддержать его всей своей армией; но, чтобы он успел подойти
вовремя, необходимо было задержать, а затем и остановить врага, двинув на него
левый фланг. Обеспокоенный отсутствием известий об исполнении своего
приказа, он пять или шесть раз посылал к месье дю Мэну гонцов. Но месье дю Мэн
хотел сначала осмотреться, затем исповедаться, а там уже выстроить свое
крыло в боевом порядке, хотя солдаты давно уже были готовы и рвались в бой.
Водемон же тем временем, соблюдая все возможные предосторожности,
стремительно уводил свое войско. Генералы, находившиеся на нашем левом
фланге, были вне себя. Старший из них, генерал-лейтенант Монревель, не выдержав,
стал торопить месье дю Мэна, ссылаясь на многократные распоряжения
маршала де Вильруа, говоря ему о несомненной и легкой победе, столь важной и
для его славы, и для успешной защиты Намюра, о том, в какой ужас будут
повергнуты Нидерланды, остающиеся беззащитными после поражения
единственной армии, способной их защитить; он умолял его со слезами на глазах, но все
было бесполезно: ни от чего не отказываясь и ничего не оспаривая, месье дю Мэн
бормотал нечто невразумительное, и в результате время было безвозвратно
упущено, а месье де Водемон благополучно избежал опасности быть наголову
разбитым врагом, перед которым его армия была вся как на ладони, если бы тот дал
себе труд перейти в наступление. Вся наша армия была в отчаянии; и солдаты,
и офицеры прекрасно понимали, кто виноват в происшедшем, и, чувствуя себя
уязвленными до глубины души, не скрывали своей ярости и возмущения.
Единственное, что мог в этой ситуации сделать маршал де Вильруа, — это бросить на
вражеский арьергард три драгунских полка под командованием бригадного
генерала Артаньяна, которым удалось захватить несколько знамен и внести
некоторое смятение в части, замыкавшие уходящую армию Водемона.
Маршал де Вильруа, ловкий и Маршал де Вильруа, более чем кто-либо уязвлен-
удачливый царедворец ный случившимся, был, однако, слишком
искушенным царедворцем, чтобы пытаться обелить себя, возложив вину на
другого. Ему было довольно и того, что вся армия являлась свидетельницей
происшедшего, все видела, все поняла и не скрывала своего возмущения. А потому
он послал к Королю одного из своих дворян, который сообщил государю, что
стремительность отступления спасла Водемона от неизбежного поражения, и,
не вдаваясь в излишние подробности, стал говорить о том, что ожидало
последнего в случае неудачи. Король, уже сутки с нетерпением ожидавший известия
о решающей победе, был удивлен, увидев вместо знатного вельможи лишь

196
Мемуары. 1695
скромного гонца, и очень огорчен тем, что долгожданный день прошел так
спокойно. Двор, нетерпеливо ожидавший известий, в тревоге кто за сына, кто
за мужа, кто за брата, был повергнут в недоумение, а друзья маршала де Виль-
руа — в крайнюю растерянность и смущение. Столь краткий и невнятный отчет
о столь важном событии, исход которого казался предрешенным, но которое
внезапно окончилось ничем, изрядно встревожил Короля. Однако он скрыл
свое волнение и стал ждать новых известий. Он имел обыкновение знакомиться
с содержанием всех голландских газет, каковые ему читали вслух: в первой же
из них говорилось о серьезном сражении на левом фланге, воздавались
неумеренные хвалы храбрости месье дю Мэна, коему лишь ранение помешало
одержать победу и спасло месье де Водемона от поражения; сообщалось также, что
месье дю Мэна вынесли с поля боя на носилках. Король был задет этой
издевательской выдумкой; но еще более был он уязвлен, когда в следующем номере
газета отказалась от всего сказанного ранее и добавила, что месье дю Мэн даже
не был ранен. И полное отсутствие каких бы то ни было новых сведений и
предельно краткий, без объяснений и оправданий, отчет маршала де Вильруа — все
это не могло не вызвать у Короля тревожных подозрений.
Ла Вьенн, первый камердинер. В пору своих любовных увлечений Король при-
Его участь близил к себе весьма модного в Париже банщика
Ла Вьенна, который весьма угодил Его Величеству своими снадобьями,
каковые позволяли тому гораздо полнее удовлетворять свой любовный жар; и
заслуги Ла Вьенна были вознаграждены должностью одного из четырех первых
камердинеров Короля. Человек он был исключительно порядочный, но
неотесанный, грубоватый и прямой. Зная, что он не умеет юлить и лицемерить,
Король взял за обыкновение обращаться к нему в тех случаях, когда речь шла о
событиях, происходящих вдали от двора, и когда не надеялся что бы то ни было
узнать о них от других. И вот, приехав в Марли, томимый неизвестностью Король
решился расспросить Ла Вьенна о происшедшем. Тот, захваченный врасплох,
не сумел скрыть своего смущения. Это смущение подогрело любопытство
Короля, и он потребовал объяснений. Ла Вьенн не осмелился далее запираться и
сообщил Королю то, что тот предпочел бы никогда не знать и что привело его
в отчаяние. Он так стремился, несмотря на все препятствия, поставить во
главе одной из армий месье де Вандома — лишь для того, чтобы дать возможность
командовать армией месье дю Мэну; он полагал, что, воспользовавшись
распрями между принцами крови, расчистит дорогу своему любимцу. Сделав графа
Тулузского адмиралом Франции, Король мог более не тревожиться о его
положении, и все его заботы сосредоточились теперь исключительно на месье дю
Мэне. Полученное же сообщение разрушило все надежды, и сердце Короля
сжалось от мучительной боли: его обожаемый сын покрыл себя позором в
глазах всей армии, стал предметом насмешек, распространяемых иностранными
газетами. Стыд и обида были столь невыносимы, что выдержка изменила
государю, умевшему в самых тягостных обстоятельствах сохранять спокойствие
и невозмутимость.

Король, вне себя от происшедших ранее событий...
197
Король, вне себя от происшед- Выходя из-за стола в Марли, Король, окруженный
ших ранее событий, во время придворными дамами и кавалерами, заметил, что
обеда в Марли ломает трость о лакей54, убиравший со стола остатки десерта, су-
спину лакея ^A в карман бисквит. Тотчас же Король,
которому только что подали шляпу и трость, забыв о своем достоинстве, бросился
сквозь толпу слуг к ничего не подозревавшему лакею, ударил его, осыпал
ругательствами и сломал о его спину трость; правда, она была тростниковой и
сломать ее не представляло труда. А затем, уже совершенно не владея собой,
размахивая обломком трости и продолжая сыпать ругательствами в адрес
убежавшего лакея, Король, пройдя через малую гостиную и прихожую, вошел к
мадам де Ментенон, где оставался более часа, как это нередко бывало в
Марли после обеда. Выйдя из апартаментов мадам де Ментенон и направляясь к
себе, он заметил среди придворных отца де Лашеза. «Отец мой, — очень
громко обратился он к нему, — я поколотил негодяя и сломал о его спину трость, но
не думаю, что совершил поступок, противный Господу», и тотчас же
принялся рассказывать о случившемся. Свидетели недавней сцены все еще не могли
прийти в себя от увиденного и услышанного. Слова, обращенные к
священнику, буквально повергли всех в трепет: наиболее приближенные стали
возмущаться лакеем, а бедный священник поспешил скороговоркой одобрить
поступок Короля, дабы не усугублять его раздражение, тем более на глазах у
придворных. Можно себе представить, сколько кривотолков и какое смятение
вызвала эта сцена, ибо никто не догадывался о ее истинных причинах, хотя все
прекрасно понимали, что дело тут, конечно, не в украденном бисквите. Но в
конце концов все открылось и стало известно, что виновником странной и
неприличной сцены был Ла Вьенн, коего Король вынудил сказать ему правду.
Чтобы более не возвращаться к тому эпизоду, расскажу здесь о выходке месье
д'Эльбёфа. Будучи царедворцем до мозга костей, он тем не менее не мог
равнодушно взирать на возвышение побочных детей Короля, а может быть, и
сожалел, что согласился во время церемонии целования Креста пропустить вперед
братьев Вандом. Когда военная кампания уже заканчивалась и принцы
готовились к отъезду, он при всех попросил месье дю Мэна сказать ему, где тот
полагает служить во время следующей кампании, ибо, где бы это ни было, он хочет
служить там же; и уступая настояниям присутствующих, желавших узнать
почему, ответил, что там он может быть абсолютно спокоен за свою жизнь. Гул
прошел среди собравшихся в ответ на эту убийственно язвительную фразу. Месье
дю Мэн опустил глаза, но не осмелился выговорить ни слова. Он, конечно, затаил
обиду, но и сам месье д'Эльбёф, и его близкие пользовались таким
расположением Короля, что могли ничего не опасаться. Однако чем больше страдал
Король от этой налагавшей свой отпечаток на все государственные дела неудачи,
которую уязвленные отцовские чувства делали еще более болезненной, тем
большую благодарность испытывал к маршалу де Вильруа и тем больше дружбы
выказывала маршалу мадам де Ментенон. Влияние его с тех пор стало
безграничным, равно как и зависть прочих приближенных к Королю лиц и трепет,
который маршал внушал даже министрам.

198
Мемуары. 1695
Падение города Намюра Горьким плодом этого события во Фландрии было
взятие города Намюра, капитулировавшего 4
августа после [двадцати четырех] дней осады55. Принц Оранский, чтобы избежать
сложностей, связанных с тем, что Король отказывался его признавать,
держался в тени, равно как и маршал де Буффлер; но церемония капитуляции
прошла все же под их руководством и в соответствии с указаниями маршала, а акт
о сдаче города был подписан курфюрстом Баварским и Гискаром. Молеврие,
старший сын покойного генерал-лейтенанта и кавалера Ордена Святого Духа,
Вьёбур, зять государственного советника Арлэ, приходившегося зятем
канцлеру Франции Бушра, и Морштин были убиты. Все трое были полковниками
пехоты и подавали большие надежды. Последний был сыном великого казначея
Польши, который некогда исполнял обязанности посла во Франции. Он
составил себе огромное состояние, чем вызвал зависть соотечественников; опасаясь
преследований, он перебрался во Францию вместе с женой, единственным
сыном и несметным богатством, пробудившим вожделение в герцоге де Шев-
рёзе, которому нечего было дать в приданое своим дочерям; герцог выдал одну
из дочерей за молодого Морштина, что многим показалось весьма
неожиданным. Но решение его было разумным: этот молодой человек, если бы ему
суждено было жить, добился бы очень многого. И он, и Молеврие были моими
друзьями, и я горько сожалел об их гибели. В общей же сложности мы
потеряли не более тысячи двухсот человек; все оставшиеся живыми и здоровыми
ушли в намюрскую крепость.
Взятие Дейнзе и Диксмейде. Тем временем Монталь овладел Диксмейде и Дейн-
Жестокая бомбардировка Брюс- зе и по приказу Короля удерживал в плену гарни-
селя зоны обеих крепостей, отказываясь произвести
обмен пленными. Маршал де Вильруа, в отместку за обстрел наших берегов,
подверг жесточайшей бомбардировке Брюссель56. Затем он получил приказ
сделать все возможное, чтобы оказать помощь Намюру; но удача капризна и редко
приходит дважды. Вражеские укрепления на реке Меэнь оказались столь
мощными, что он не смог атаковать их. Он двинулся вдоль реки и, переправив на
противоположный берег кавалерийские бригады Пралена и Сустернона, бросил
их против тех из сорока вражеских эскадронов, что находились в пределах
досягаемости, и основательно потеснил их57. Прален изрядно отличился в этом деле,
а Вилькье искалечило руку; однако рана эта принесла ему больше славы при
дворе, чем на поле битвы.
Падение крепости Намюр И все-таки это была всего лишь незначительная
стычка, которая ничем не могла помочь городу;
армия отошла на прежние позиции, а едва устоявшая после двух последних
атак крепость, среди защитников которой здоровых оставалось не более трех
тысяч, капитулировала, и гарнизон должен был покинуть ее 5 сентября.
Крепость сдалась на столь же почетных условиях, что и город, и акт капитуляции
был подписан теми же лицами. Сложность заключалась в том, как
организовать выход маршала де Буффлера, который готов был салютовать шпагой
курфюрсту Баварскому, но не мог бы отдать честь принцу Оранскому, если бы тот

Гискар, кавалер Ордена Святого Духа
199
оказался среди принимающих капитуляцию58. В конце концов он решился, так
как принц Оранский согласился придать приветствию двусмысленный
характер. Для этого курфюрст все время держался с ним рядом и обнажал голову
только после самого принца Оранского, который этим жестом давал понять,
что приветствие им принято, а курфюрст снимал шляпу как бы только
потому, что не мог оставаться в головном уборе в присутствии принца. Точно таким
же образом, даже не считая нужным спешиться, принц Оранский и курфюрст
приняли приветствия Гискара и всего гарнизона. Принц Оранский держался в
стороне, не принимая участия в обмене любезностями, так как знал, что не
услышит желанного обращения «Государь» или «Ваше Величество»; но курфюрст
докладывал ему обо всем, говорил с ним, почтительно обнажив голову, принц
же беседовал с ним по большей части не снимая шляпы. Четверть часа спустя
по окончании церемонии, когда маршал де Буффлер шел, беседуя с двумя
генералами вражеской армии, он был арестован Оверкерком и лейтенантом
гвардии принца Оранского Л'Эстаном. Оверкерк был внебрачным сыном Нассау,
главнокомандующим голландской армии, главным шталмейстером и давним
наперсником принца Оранского; Л'Эстан также входил в ближайшее
окружение принца. Маршал был крайне удивлен и заявил, что это противоречит
условиям капитуляции; но, что бы он ни говорил, сила была не на его стороне,
и ему пришлось сесть в стоявшую наготове карету. Впрочем, при аресте враги
вели себя с маршалом в высшей степени предупредительно и уважительно.
Портлэнд, голландец, ранее носивший имя Бентинк, с юных лет бывший
фаворитом принца Оранского, который в Англии сделал его графом и кавалером
ордена Подвязки, и брат Оверкерка, генерал Дейквельдт59, посетили маршала
в Намюре, куда он был отвезен, и объявили ему, что его арест — ответ на
удержание в плену гарнизонов Дейнзе и Диксмейде, которые Король Франции не
разрешил выкупить. Гискар тем временем отправился к курфюрсту
Баварскому, и тот сказал ему, что весьма огорчен известием об аресте маршала,
которое получил только сегодня утром, но что не в его власти помочь чем бы то ни
было. Гискар по поручению маршала поспешил к Королю, дабы доложить об
аресте и осаде. Король был весьма удивлен и задет происшедшим. Маршалу
де Буффлеру позволили оставить при себе всю его челядь и охрану, он
пользовался правом гулять где ему заблагорассудится, и повсюду, как
командующему армией, ему оказывались соответствующие почести. Чтобы выйти из
тюрьмы, ему нужно было всего лишь отдать приказ освободить гарнизоны Дейнзе
и Диксмейде; но у него хватило благоразумия не пользоваться своей властью,
а подождать решения Короля. Курфюрст просил передать ему всяческие
извинения и объяснить, что уклоняется от визитов к нему из опасения, что
посещения эти могут быть неприятны принцу Оранскому.
Гискар, кавалер Ордена Свято- По возвращении Гискар был удостоен Ордена
го Духа Святого Духа, о чем и было объявлено на первом
собрании капитула Ордена. Мегриньи, вызванный для отчета об осаде,
прежде чем стало известно о прибытии Гискара, получил пенсию в шесть тысяч
ливров и красную ленту60.

200
Мемуары. 1695
Маршал де Буффлер возведен в А к маршалу де Буффлеру Король послал гонца с
герцогское звание уведомлением о том, что возводит его в герцогское
звание с занесением в регистры Парламента. Весть эта застала маршала в Юи,
где он пребывал под надзором Л'Эстана, но пользовался такой же свободой и
таким же почетом, как если бы находился на территории Франции. Два дня
спустя Король отправил ему разрешение освободить гарнизоны Дейнзе и Диксмейде,
заставшее его в Маастрихте. Он уведомил о том милорда Портлэнда, и дело
было без проволочек закончено. Маршал де Буффлер отбыл, как только все
было улажено, и в Фонтенбло его встретили восторгом и ликованием. Маршал
добился производства Мегриньи в генерал-лейтенанты, а всех остававшихся с ним
в Намюре повысил в звании, чем стяжал себе почет и уважение. Вскоре после
капитуляции вернулся ко двору и месье герцог де Шартр; а несколькими днями
позже принц Оранский отбыл в Бреду, возложив командование армией на
курфюрста Баварского. Вслед за месье де Шартром ко двору возвратились Месье
Герцог, месье принц де Конти, месье дю Мэн и месье граф Тулузский. Узнав о
наградах, полученных маршалом де Буффлером, Гискаром и всеми
защитниками Намюра, принц Оранский, изменив своей обычной сдержанности,
язвительно заметил, что ему отпущена жалкая доля всегда и везде завидовать Королю
Франции, который может так щедро вознаграждать за поражение, как ему
самому и не снится вознаградить своих друзей и тех достойнейших людей, коим
он обязан победой. Армии, в бездействии остававшиеся на позициях до конца
октября, были разведены, и все генералы вернулись ко двору.
Едва вернувшись в свою армию, Я оставил маршала де Жуайёза и Людвига Баден-
маршал де Лорж сражен апоп- ского на разных берегах Рейна, а месье и мадам де
лексическим ударом Лорж — в Ландау, где посетил их, после того как
мы переправились через Рейн. Мы оставались там более шести недель, в
течение каковых у нас перебывала почти вся стоявшая поблизости армия. Так как
здоровье вернулось к маршалу и он горел нетерпением вновь встать во главе
своей армии, мадам де Лорж сочла возможным уехать в Париж. Невозможно
описать, каким ликованием встретила армия возвращение своего маршала; все,
кто мог оставить посты, вышли встречать его в двух лье от расположения армии;
несмотря на все запреты, гремели мушкетные и артиллерийские залпы; всю
ночь лагерь сверкал огнями фейерверков, освещавших накрытые столы и
пирующих солдат и офицеров. Маршал де Жуайёз так и не сумел заслужить
любовь подчиненных, более того, его обвиняли в корыстолюбии и в том, что
по его недосмотру кавалерия и обоз крайне страдали от нехватки фуража,
тогда как была полная возможность иметь его в изобилии. А потому
возвращение командира, которого обожали за его доброту и бескорыстие, не могло не
вызвать неслыханного всплеска всеобщей радости.
Вскоре из соображений удобства снабжения армия была разделена на две
части. Одна вместе с маршалами осталась в Эльзасе, другую Таллар повел в
направлении Наэ и Хундсрюка, куда вместе со своим полком отправился и я.
Но оставался я там недолго: вскоре пришло известие, что с месье маршалом де

Аббат де Фенелон
201
Лоржем случился удар, и я, не теряя ни минуты, выехал к нему вместе с его
племянниками, графом де Руси и шевалье де Руа, в сопровождении охраны,
предоставленной нам Талларом. Болезнь не приняла бы серьезного оборота,
если бы ее начали лечить вовремя, но такого рода недуги подкрадываются
незаметно; было совершенно невозможно убедить больного принять необходимые
меры предосторожности, а болезнь разыгралась не на шутку, так что пришлось
прибегнуть к самым решительным и опасным средствам, каковые, к счастью,
оказались успешными. Тем временем пришли распоряжения о размещении
войск на зимние квартиры, а мадам маршальша де Лорж, почти не успев
отдохнуть в Париже, приехала в Страсбург. Мы все отправились к ней и оставались
в Страсбурге вплоть до ее отъезда вместе с месье маршалом в Виши. А как
только войска встали на зимние квартиры, я не мешкая отбыл в Париж.
Брийа, архиепископ Камбрэ. Его Прежде чем описывать события, последовавшие
смерть за моим возвращением из армии, нужно
рассказать о том, что во время военной кампании происходило при дворе.
Скончался архиепископ Камбрэ Брийа, и Король передал этот лакомый кусок аббату
де Фенелону, наставнику «детей Франции». Брийа был архиепископом, когда
Король овладел Камбрэ. Этот славный фламандский дворянин во время
осады честно служил Испании, а вскоре пообещал столь же верно служить
Франции. В обещании его звучала такая покоряющая искренность и он так
неукоснительно подкреплял ее с тех пор делами, что заслужил глубокое уважение
Короля и его министров, сожалевших и о его кончине, и о том, что преемник
его вряд ли сможет, как он, управлять епархией, которую почти никогда не
покидал, с великим усердием исполняя пастырские обязанности. Человек
истинно милосердный и щедрый, готовый оказывать услуги всем и каждому, он
всегда держал в доме большой, очень длинный, уставленный яствами стол. Он
любил хорошо поесть, на фламандский манер, но без излишеств и в приятной
компании; однако без колебаний покидал застолье, стоило последнему из
прихожан прислать за ним; и исповедовал, благословлял, соборовал и принимал
последний вздох, как и следует истинному служителю Бога.
Аббат де Фенелон Фенелон, человек благородного происхождения, но
бедный, был наделен умом вкрадчивым и
обольстительным, обаянием, образованностью и множеством талантов в сочетании с
огромным честолюбием. Долгое время он безуспешно стучался в разные двери.
Обидевшись на иезуитов, к коим сначала обратился как к распределителям
милостей среди духовенства61, но с коими не сумел найти общего языка, он пришел к
янсенистам62, дабы вознаградить себя знаниями и репутацией, каковые
надеялся получить от них в награду за пренебрежение к нему фортуны, отказавшей
ему в своих дарах. Прошло достаточно много времени, прежде чем он был
замечен людьми, занимающими высокое положение среди янсенистов, и даже
удостоился чести присутствовать на обедах для избранных, которые они давали
один или два раза в неделю у герцогини де Бранка. Однако то ли он
показался им слишком лукавым и хитрым, то ли сам он решил, что ему мало пользы
от людей, с коими делить он мог лишь страдания и раны, но мало-помалу он

202
Мемуары. 1695
охладел к ним. Благодаря некоторым усилиям ему удалось вступить в контакт
с сулышцианцами в надежде извлечь из них большую для себя выгоду. Это
объединение священников начинало завоевывать себе известность и выходить
за рамки семинарии в одном из парижских приходов. Невежество и убожество
религиозных обрядов, отсутствие знатных прихожан и хоть какого-то
покровительства внушало им слепое повиновение Риму и всем его догматам,
категорическое неприятие янсенизма и покорность епископам, в силу чего священники
Святого Сульпиция стали желанными во множестве епархий. Они пришлись
очень кстати прелатам, равно боявшимся и двора с его подозрительностью в
вопросах церковной доктрины, и иезуитов, которые при первой же
возможности полностью подчиняли их себе или губили безвозвратно. Это и стало
причиной стремительного распространения сулышцианцев по разным епархиям.
Среди них не было никого, кто мог бы хоть в чем-либо сравняться с аббатом
де Фенелоном, так что он без труда добился первенства и приобрел
покровителей, которые были заинтересованы в его возвышении, дабы затем самим
пользоваться его покровительством. Его приятное всем и каждому благочестие,
исповедуемая им доктрина, которую он позаимствовал у сулышцианцев,
отрекшись от всего сомнительного во взглядах оставленных им учителей, его
обаяние, изящество, кротость, вкрадчивость сделали его желанным и дорогим
человеком в этой новой конгрегации, где он и обрел то, что давно искал: людей,
с которыми мог действовать заодно и которые хотели и могли содействовать
его возвышению. Вступление в конгрегацию сульпицианцев противоречило его
честолюбивым замыслам, но, в ожидании благоприятного случая, он
поддерживал с ними достаточно близкие отношения и неустанно искал возможности
расширить круг друзей и знакомых. В нем было некое врожденное кокетство,
ему доставляло удовольствие нравиться всем, от самых могущественных особ
до мастеровых и лакеев, и такого рода таланты помогали ему преуспеть в
осуществлении его честолюбивых желаний.
Мадам Гийон В эту пору, еще никому не известный, Фенелон
прослышал о некой мадам Гийон, которая
впоследствии обрела такую известность в свете, что мне нет нужды задерживаться на
ее истории. Он встретился с ней, между ними возникла духовная близость, и они
почувствовали мистическое влечение друг к другу. Не знаю, достаточно ли
хорошо понимали они в ту пору язык возвышенных спиритуалистических
порывов, который благодаря им позднее вошел в моду, но они убедили себя в этом
и очень сблизились. Она была тогда более известна, чем он, однако не
настолько, чтобы их связь была замечена, а посему никто не обращал на них
внимания и связь эта оставалась тайной даже для членов конгрегации. Герцог де Бо-
вилье, ранее о том и не помышлявший, стал воспитателем «детей Франции».
А до того он занял пост главы Королевского финансового совета, куда был
назначен Королем после смерти маршала де Вильруа63. Король питал к нему
такое доверие и уважение, что, за исключением Моро, которого сделал из
первого гардеробного слуги первым камердинером монсеньора герцога
Бургундского, он доверил герцогу де Бовилье, несмотря на его протесты, выбор настав-

Фенелон — архиепископ Камбрэ
203
ников, младших гувернеров и прочих слуг юного принца. Не зная, кого выбрать
принцу в наставники, герцог обратился в церковь Святого Сульпиция, где с
давних пор имел обыкновение исповедоваться, которую очень любил и старался
всеми возможными способами поддерживать. Ему уже доводилось слышать
хвалебные отзывы об аббате де Фенелоне; сульпицианцы хвалили его за
благочестие, ум, образованность, таланты и в конце концов предложили герцогу
взять его в наставники принцу.
Фенелон — наставник «детей Месье де Бовилье встретился с ним, был им оча-
Франции» рован и назначил его наставником. Едва вступив
в должность, аббат понял, сколь важно для его преуспеяния полностью завладеть
расположением того, кто открыл ему путь к успеху, равно как и
расположением герцога де Шеврёза, свояка месье де Бовилье, с которым они были как одна
душа, тем более что оба пользовались особым доверием Короля и мадам де
Ментенон. Это было его первой целью, в достижении каковой он преуспел
сверх всяческих ожиданий, став вскоре властителем их умов и сердец и
наставником их душ. Мадам де Ментенон имела обыкновение один, а иногда и два
раза в неделю обедать у герцога де Бовилье либо у герцога де Шеврёза в
обществе двух сестер и их мужей, без лакеев (при необходимости их вызывали
колокольчиком), дабы иметь возможность беседовать без всякого стеснения.
Это было святилище, перед которым трепетал весь двор и куда Фенелон был
наконец допущен. На мадам де Ментенон он произвел столь же неотразимое
впечатление, как и на обоих герцогов. Ее очаровал его возвышенный ум. При
дворе вскоре было замечено стремительное возвышение счастливого аббата, и
тотчас же перед ним стали заискивать, ему стали льстить. Но стремление быть
свободным и не уклоняться от своей цели, а также страх не угодить обоим
герцогам и мадам де Ментенон, питавшей склонность к уединенной и несуетной
жизни, побудили его отгородиться от светских соблазнов щитом скромности,
к коей его обязывала должность наставника, что сделало его еще более
любезным тем особам, чей ум и сердце он уже сумел покорить и чью привязанность
желал сохранить во что бы то ни стало. Среди всех этих забот он не забывал
о своей приятельнице, мадам Гийон. Ему уже случалось отзываться о ней с
большой похвалой в присутствии герцогов, а затем и мадам де Ментенон. Он
даже однажды привел ее к ним, но как бы против ее воли и на очень короткое
время, ибо, как он говорил, жизнь ее была отдана Богу, а смирение и
склонность к уединенному созерцанию рождали в ней страх перед известностью и
удерживали от общения с себе подобными. Мадам де Ментенон оценила ее ум,
а сдержанные речи мадам Гийон, пронизанные тонкой лестью, пленили ее.
Мадам де Ментенон хотела побудить ее говорить о божественном. Она долго
отказывалась, но в конце концов сдалась, словно не в силах более
противиться обаянию и добродетели мадам де Ментенон, и та, сама того не подозревая,
попалась в ловко расставленные сети.
Фенелон — архиепископ Камбрэ Таково было положение Фенелона, когда он стал
архиепископом Камбрэ, вызвав особое
восхищение тем, что даже пальцем не пошевелил, чтобы получить этот прекрасный бе-

204
Мемуары. 1695
нефиций, и тем, что отказался от богатого аббатства, которое получил, став
наставником, и которое до Камбрэ было его единственным владением64. Понимая,
что малейший проблеск честолюбия разрушил бы с таким трудом возведенное
здание, он не делал никаких шагов, чтобы получить архиепископство Камбрэ,
да, впрочем, и не Камбрэ было его целью. Мало-помалу он завладел
несколькими знатными овечками из маленького стада мадам Гийон, коих, правда, пас
лишь под руководством самой пророчицы. Герцогиня де Мортемар (сестра
герцогинь де Шеврёз и де Бовилье), мадам де Морштин (дочь герцогини де
Шеврёз), а особенно герцогиня де Бетюн были среди них главными. Они жили
в Париже и появлялись в Версале лишь тайком и ненадолго; в те дни, когда
двор выезжал в Марли, где монсеньор герцог Бургундский пока еще не бывал,
а стало быть, и его воспитатель тоже, мадам Гийон приезжала из Парижа и
одаривала их своими поучениями. Старшая дочь месье де Ноая, графиня де Гиш,
проводившая жизнь при дворе, пользовалась любой возможностью, чтобы
вкусить этой манны небесной. Лешель и дю Пюи, дворяне из свиты монсеньо-
ра герцога Бургундского, также были туда допущены. Атмосфера
секретности и таинственности, окутывавшая эти собрания, придавала им остроту
необычности. Известие о назначении Фенелона архиепископом Камбрэ было для этого
маленького стада словно гром среди ясного неба. Они видели, что жизнь
архиепископа Парижского клонится к закату, и надеялись на назначение
Фенелона в Париж, а не в Камбрэ, захолустную, как они считали, епархию,
необходимость время от времени посещать которую лишит их пастыря. Тогда как сан
архиепископа Парижского, поставив его во главе духовенства, обеспечил бы
ему надежное положение, заставил бы всех считаться с ним и позволил бы ему
всячески содействовать успеху мадам Гийон и ее учения, которое пока еще
держалось в секрете. А потому они глубоко скорбели о том, что всем
остальным представлялось блистательной удачей. Графиня де Гиш была так этим
удручена, что не могла скрыть слез обиды. Новый прелат не упускал случая
засвидетельствовать свое почтение наиболее влиятельным прелатам, каковые, в
свою очередь, видели знак отличия в возможности быть к нему
приближенными. Сен-Сир, заведение изысканное и доступное лишь избранным, было
выбрано для церемонии посвящения. Обряд посвящения совершил епископ Mo,
бывший в ту пору непререкаемым главой и идеологом французского епископата. На
церемонии присутствовали «дети Франции» и мадам де Ментенон с узким
кругом приближенных. Никто из посторонних допущен не был, и двери остались
закрытыми для всех прочих, сгоравших от желания засвидетельствовать свое
почтение новому архиепископу.
Канцлер Бушра закрывает свои Тем летом состоялась Ассамблея французской
ворота даже перед каретами Церкви. Каждые пять лет имеют место большая и
епископов малая ассамблеи, в которых участвуют,
соответственно, по четыре или по два депутата от каждой провинции. Между тем
канцлер Бушра сразу же после своего назначения на этот высокий пост запретил
въезд во двор Большой канцелярии каретам судей, затем нетитулованных
дворян и, наконец, прелатов. Ни одному канцлеру до него не приходило в голову

Арлэ, архиепископ Парижский. Горечь последних лет его жизни 205
претендовать на подобное отличие, и нововведение казалось тем более
странным, что даже принцы крови никогда не запрещали каким бы то ни было
каретам въезжать в их двор. У одних эта выдумка вызвала возмущение, у
других насмешки; но всем так или иначе приходилось иметь дело с канцлером, а
поскольку в наши времена все являются рабами необходимости, то пришлось
смириться. В конце Ассамблеи духовенства, проходившей в Сен-Жермене, к
канцлеру была отправлена депутация во главе с архиепископом Буржа, сыном
герцога де Жевра, чтобы обсудить оставшиеся нерешенными вопросы. Кареты
подъехали к зданию Большой канцелярии в Версале, но ворота остались
закрытыми; начались переговоры; депутаты утверждали, что канцлер дал
согласие впустить их, но не как епископов, а как депутатов от первого сословия
королевства; канцлер же уверял, что они плохо его поняли. В конечном счете их
так и не впустили, но и они отказались посетить его на дому; наконец, по
взаимному согласию, встреча состоялась в том помещении дворца, где канцлер
проводит заседания судебной секции Государственного совета05.
Арлэ, архиепископ Парижский. Арлэ, архиепископ Парижский, председательство-
Горечь последних лет его жизни вал на этом съезде, но на сей раз он, привыкший
занимать главенствующее положение среди духовенства благодаря открытому
благоволению и доверенности Короля, коими пользовался всю жизнь,
столкнулся с оскорбительным пренебрежением. Уже то, что отец де Лашез постепенно
лишил его всякого участия в распределении бенефициев, отдалило архиепископа
от Короля; но окончательно погубила его мадам де Ментенон, воспылавшая к
нему смертельной ненавистью, после того как он воспротивился оглашению ее
бракосочетания с Королем, на котором присутствовал вместе с двумя другими
свидетелями66. Его известные всему Королевству таланты, равно как и
добродетели и благоволение Короля, коим он был обязан своему участию в
знаменитой ассамблее 1682 года67, обернулись против него, когда верх одержали иные
принципы. Его обширные познания, красноречие и обаяние его проповедей,
прекрасный выбор тем, умелое управление епархией, вплоть до его деловой хватки
и авторитета, коим он пользовался среди духовенства, — все было забыто, и его
заслугам стали противопоставлять поведение в частной жизни, склонность к
галантным приключениям и манеры знатного царедворца. Хотя он был таковым
с самого начала своего архиепископства и никто не считал его поведение
предосудительным, в глазах мадам де Ментенон его слабости превратились в
преступления, когда, воспылав к нему ненавистью, она вознамерилась его погубить.
С тех пор издевательствам и преследованиям не было конца. Человек
обширного и основательного ума, точного и одновременно изысканного, который в
своей государственной деятельности был выдающимся служителем Церкви, а
в светской жизни — знатным вельможей и царедворцем до мозга костей, Арлэ
не мог смириться с подобным падением и сопутствующим ему унижением.
Среди духовенства это было замечено, и, будучи отнюдь не чуждо зависти, оно
с наслаждением стало мстить ему за годы подчинения его власти, пусть даже
снисходительной и учтивой, оказывая ему сопротивление и получая
удовольствие от собственной дозволенной теперь смелости. Свет, более не нуждавший-

206
Мемуары. 1695
ся в нем, чтобы получать аббатства и епископства, отвернулся от него. Щедро
отпущенное ему природой обаяние ума и красоты угасло. Его хватало лишь на
то, чтобы поддерживать отношения со своей приятельницей, герцогиней де Ле-
дигьер, с коей он виделся каждый день либо у нее, либо в Конфлане, который
превратил в дивный сад и который содержал в такой умопомрачительной
чистоте, что, когда он со своей подругой прогуливался в саду, за ними на
расстоянии следовали садовники и разравнивали граблями песок, стирая следы их
шагов. У архиепископа появились головокружения, вскоре перешедшие в
легкие приступы эпилепсии. Он почувствовал это и так решительно запретил
слугам говорить кому бы то ни было о его болезни и посылать за врачом, если они
увидят его в этом состоянии, что им даже в голову не приходило ослушаться.
Так прошло два или три года. Огорчения, причиненные последним съездом
духовенства, добили его. Съезд закончился в июле, и он почти сразу же уехал
отдохнуть в Конфлан. Герцогиня де Ледигьер никогда не оставалась там на
ночь, но приезжала каждый день после обеда, и никто никогда не нарушал их
уединения. 6 августа он провел утро как обычно. Но когда дворецкий вошел в
кабинет, дабы сообщить ему, что обед подан, архиепископ сидел неподвижно,
откинувшись на спинку дивана: он был мертв.
Его смерть Отец Гайар произнес надгробную речь в соборе
Парижской Богоматери. Тема была более чем
деликатной, а конец архиепископа — ужасен68. Но знаменитый иезуит нашел
выход: он воздал должное всему, что в жизни покойного заслуживало похвалы,
и тотчас перешел к нравственным рассуждениям. Из надгробной речи он
создал шедевр красноречия и благочестия.
Его наследство Король почувствовал огромное облегчение, а
мадам де Ментенон тем более69. Должность
куратора Сорбонны перешла к архиепископу Реймсскому, должность директора На-
варрского коллежа — к епископу Mo, а епископ Нуайона удостоился голубой
ленты Ордена Святого Духа.
Куален, епископ Орлеанский, О том, как он был представлен к кардинальскому
представлен к кардинальскому сану, и о его епископстве нужно рассказать не-
санУ сколько подробнее. Для епископа Орлеанского
это было тем более приятной неожиданностью, что ни он, ни его близкие не
успели даже и подумать о подобной возможности. Архиепископ Парижский
умер в Конфлане в субботу днем б августа; Король узнал об этом только
вечером. В понедельник утром, 8 августа, войдя в свой кабинет, чтобы, как
обычно, дать распоряжения на день, он пошел прямо к епископу Орлеанскому,
который посторонился, уступая ему дорогу; но Король, ни слова не говоря, взял
его за руку и повел за собой в другой конец кабинета, где кардинал де Буйон
беседовал с кардиналом Фюрстенбергом, и тотчас же объявил им: «Господа, я
полагаю, вы будете мне благодарны за нового собрата, епископа Орлеанского,
которого я представляю к кардинальскому сану». При этих словах епископ,
ничего подобного не ожидавший и не знавший, куда и зачем ведет его Король,

Ноай, епископ-граф Шалона, становится архиепископом Парижским... 207
бросился к его ногам. Новость была встречена бурными приветствиями сначала
со стороны обоих кардиналов, затем всех присутствовавших в кабинете и,
наконец, всех прочих, ибо этот прелат пользовался исключительным уважением
и любовью. Это был человек среднего роста, толстый, приземистый, с
короткой шеей, румяным и открытым лицом, большим орлиным носом и
прекрасными глазами, полными чистоты, благодушия и добродетели, который пленял
с первого взгляда и окончательно покорял при более близком знакомстве. Он
приходился братом герцогу де Куалену, сыну старшей дочери канцлера Сегье,
матери маршалыпи де Рошфор, родившейся от ее второго брака с месье де
Лавалем. Брат канцлера был епископом Mo и первым священником при
дворе Людовика ХШ, а затем Людовика XIV. Должность первого священника он
передал по наследству своему совсем юному внучатому племяннику, так что тот
провел всю жизнь при дворе; однако молодость его там была столь чиста и
непорочна, что не только никому не приходило в голову в чем бы то ни было его
заподозрить, но даже ни старые, ни молодые не позволяли себе в его
присутствии слишком вольных речей, и в то же время все искали его общества, так
что жизнь его неизменно проходила в окружении достойнейших из
придворных. Он владел многими аббатствами и приорствами, которые давали ему
средства к существованию и возможность щедро раздавать милостыню. Все
доходы от епископства, которое получил совсем молодым, он тратил на
благотворительность, не беря из них ничего для себя лично. Там проводил он не менее
шести месяцев в году, тщательно выполнял все епископские обязанности и
весьма умело выбирал людей для управления епархией и духовного окормления
паствы. Его экипаж, обстановка дома, трапеза отличались простотой и
умеренностью истинного епископа, и, хотя за столом у него неизменно собиралось
изысканное общество, угощение бывало хоть и вкусным, но без претензий и без
излишеств. Король выделял его среди прочих придворных, неизменно
выказывая ему дружеское расположение и уважение; однако нередко ссорился с ним,
причем порой довольно серьезно, из-за его поездок в Орлеан. Король хвалил
его за усердие в управлении епархией, но огорчался, когда епископ покидал его
слишком надолго. Скромность и простосердечие, с коими епископ Орлеанский
принял свое назначение, верность однажды избранному образу жизни и
нравственным правилам, каковым он остался верен и на новом посту, лишь
увеличили всеобщее к нему уважение.
Ноай, епископ-граф Шалона, ста- Пост архиепископа Парижского оставался свобод-
новится архиепископом Париж- ным недолго; он стал наградой герцогу де Ноаю за
ским, а его брат епископом-гра- отказ от командования армией в пользу месье де
фом Шалона Вандома и знаком того, что Король окончательно
вернул ему свое расположение. Его брат, возведенный в сан епископа Каора в
1680 году, полгода спустя получил распоряжение переехать в Шалон-на-Мар-
не. Это перемещение показалось ему обидным, он отказался от него и
подчинился лишь специальному распоряжению Иннокентия XI. Жизнь его там была
чиста и беспорочна; он никогда не покидал своей епархии, занятый
исключительно делами по управлению ею, посещением прихожан и благотворительностью.

208
Мемуары. 1695
Мать его, бывшая гардеробмейстерина Королевы-матери, удалилась от двора
и давно уже жила со своим сыном; он был ее духовным наставником, она
исповедовалась ему каждый вечер и, живя в полном уединении, была занята
исключительно спасением своей души. Этого-то прелата и решил назначить
Король на пост архиепископа Парижского. Тот давно этого опасался, а
потому поспешил, вместе со многими другими епископами, одобрительно
отозваться о книге отца Кенеля «Нравственные размышления»70, уверенный, что сие
даст основание иезуитам возражать против его назначения. Но, быть может
впервые, случилось так, что никто не поинтересовался мнением отца де Лаше-
за. И мадам де Ментенон, быть может также впервые, решила взять это дело
в свои руки. Она показала Королю письма ректоров семинарий Иностранных
миссий71 Тибержа и Бризасье, коих постаралась возвысить в глазах Короля,
чтобы противостоять стеснявшему ее влиянию иезуитов. Она во что бы то ни
стало хотела сохранить власть над парижским архиепископством и ни в коем
случае не допустить туда иезуитов. А для этого не было более подходящего
человека, чем месье де Ноай. Одним словом, она добилась своего, и епископа
Шалона, без его ведома и без ведома отца де Лашеза, поставили во главе
парижского архиепископства. Оскорбление было жестоким, и иезуиты так никогда
ему этого и не простили. Он же был до такой степени не причастен к этой
интриге, что, даже узнав о своем назначении, состоявшемся несмотря на все его
старания избежать оного, не решался принять его и согласился взять на себя
это слишком тяжкое, с его точки зрения, бремя, лишь уступив неоднократным
приказаниям, не подчиниться коим не мог. Он прожил пятнадцать лет в Ша-
лоне, где владел домерией72 Обрак, бывшей аббатством лишь по названию, от
каковой тотчас же по прибытии в Париж отказался. Король был так доволен
герцогом де Ноаем (а мадам де Ментенон еще более), что сделал еще один
великодушный жест: домерия была передана аббату де Ноаю вместе с саном
епископа Шалона. Это был самый младший из братьев месье де Ноая и
епископа Шалона, моложе них лет на пятнадцать — восемнадцать.
Изменение статуса аббатства Вскоре после моего возвращения из армии я от-
Ла-Трапп правился к аббату Ла-Трапп, чтобы вместе с ним
порадоваться решению Короля, упрочивающему положение аббатства. Это
было аббатство, предоставленное на правах комменды73, доходы которого в
целом не превыпгали одиннадцати — двенадцати тысяч ливров в год, и самое
бедное среди прочих его аббатств, от которых он отказался, удалившись от
света, но еще не помышляя о том, чтобы сделаться монахом этого аббатства,
и тем более о том, чтобы возродить в нем суровые нравы времен святого
Бернарда74. Однако пришедший ему на смену коммендатарий не смог бы, по всей
вероятности, обеспечить пропитание множеству стекавшихся в аббатство
кающихся грешников и поставил бы под угрозу строгость устава аббатства. Все это
он обрисовал в своем письме Королю, выразив желание иметь
преемника-монаха75. Король не только удовлетворил его просьбу, но и позволил ему самому
выбрать себе преемника и обещал, что не будет назначать коммендатариев до тех

Епископ-герцог Лангра. Его кончина
209
пор, пока в аббатстве будет действовать введенный им монашеский устав; Папа
дал свое согласие на то, чтобы эта милость не могла помешать Королю
назначить коммендатария, если таково будет его желание, даже после трех или
более аббатов-монахов, так как в противном случае смена трех аббатов-монахов
подряд формально превратила бы аббатство в монашескую общину. Аббат Ла-
Трапп назначил приором одного из самых безгрешных и талантливых людей,
коему, увы, не суждено было жить долго76. Даже сложив с себя свои
обязанности, аббат оставался не менее велик, чем в ту пору, когда создавал этот дивный
монастырь и сам управлял им. Прежде чем от святых перейти к простым
смертным, нельзя не вспомнить о месье Николе, скончавшемся в конце того года в
Париже. Человек этот так известен своей жизнью, своими талантами, своим
бесконечным и мудрым благочестием, что нет нужды говорить здесь о них;
после него остались в высшей степени поучительные труды, освещающие
глубины человеческого сердца таким ярким светом, что пробуждают стремление
к самопознанию и самосовершенствованию.
Епископ-герцог Лангра. Его кон- Почти одновременно с ним скончался епископ
чина Лангра. Он был родом Симиан, сын и брат
маркизов де Горд, которые оба были кавалерами Ордена Святого Духа и первыми
капитанами лейб-гвардии77. Последний продал свою должность месье де Шан-
денье и впоследствии стал статс-кавалером Королевы. Отец его,
скончавшийся в 1642 году, нередко просил Людовика ХШ остановить карету. «Государь, —
говорил он, — если вы не хотите, чтобы я лопнул, сделайте милость, прикажите
остановиться», и выходил из кареты помочиться. Король же со смехом
наблюдал за ним. Мне об этом рассказывал отец, которому не раз случалось быть
тому свидетелем. Брат епископа, отец мадам де Род, умер в 1680 году. Епископ
Лангра был воспитан при дворе и довольно рано стал первым священником
Королевы. Это был истинный дворянин и милейшей души человек, которого
все любили и который был принят в самом изысканном светском обществе. Его
часто называли «душка Лангр». В нем не было ничего дурного, его нельзя было
обвинить в безнравственности, но он не был создан, чтобы стать епископом: он
обожал все игры и играл по-крупному. Месье де Вандом, Месье Главный и еще
кое-кто из их окружения два или три раза обыграли его на изрядную сумму на
бильярде. Он не сказал по этому поводу ни слова и уехал в Лангр, где,
запершись в бильярдной, чтобы никто не узнал о его занятиях, стал изучать все
тонкости игры. Когда он вернулся в Париж, его недавние соперники принялись
уговаривать его сыграть с ними. Он же стал отказываться, говоря, что и раньше
играл плохо, а за полгода пребывания в Лангре, где не видел никого, кроме
кюре и каноников, и вовсе разучился; однако после долгих уговоров наконец
согласился. Поначалу он играл довольно плохо, потом разыгрался и стал
увеличивать ставки; в конце концов он обыграл их и посмеялся над ними,
получив гораздо большую сумму, чем тогда проиграл им. Он мечтал стать
кавалером Ордена Святого Духа и имел для этого все основания, но умер глубоким
стариком, так и не удостоившись этой чести.

210
Мемуары. 1695
Аббат де Тоннерр — епископ-гер- Лангр был передан аббату де Тоннерру, сыну
цог Лангра. Его скромность и старшего брата епископа Нуайона. Он был свя-
непритязательностъ щенником Короля и служил у Монсеньора,
который вечером следующего дня отбыл в Мёдон, где сопровождавшие его
придворные всегда имели честь сидеть с ним за одним столом. Когда ужин был
подан и аббат де Тоннерр прочитал Benedicite78, Монсеньор пригласил его к
столу. Аббат скромно ответил, что уже поужинал, так как священник
обыкновенно ужинает раньше за столом дворецкого. «А, собственно говоря, почему,
господин аббат? — спросил его Монсеньор. — Вы назначены епископом
Лангра и, следовательно, должны есть за одним столом со мной. По крайней мере,
во время путешествия, я прошу не забывать вас об этом». Поблагодарив его,
аббат сказал, что ему известно о том, что епископы-пэры удостаиваются
подобной чести; но, испытывая бесконечную признательность за безграничную
доброту и дружеское к нему расположение епископа Орлеана, который, будучи
епископом и первым священником, тем не менее не имеет права на подобную
честь, он ни за что не согласится нанести ему обиду и желает продолжить
службу священника вплоть до получения папской буллы79. Уважение, выказанное
им по отношению к епископу Орлеана, и его скромность вызвали всеобщее
восхищение, и Монсеньор сказал, что не станет его принуждать, но что он может
обедать с ним за одним столом всякий раз, как того пожелает.
Месье маршал де Лорж принуж- Едва приехав из Виши, месье и мадам де Лорж по-
ден оставить службу спешили отправиться в Версаль, где Король
встретил их с величайшим почетом и всевозможными знаками расположения. Но,
прибыв ко двору, месье маршал почувствовал себя хуже, чем в Париже, и
почти сразу после принятия жезла вынужден был отослать его маршалу де
Вильруа80. Король понимал, что после двух столь серьезных, к тому же
последовавших одна за другой, болезней маршал будет не в состоянии нести
воинскую службу, и не хотел рисковать ходом кампании, оставив во главе армии
больного командира. Ему тяжело было самому сказать об этом маршалу, и он
поручил месье де Ларошфуко, своему давнему и очень близкому другу,
объяснить все месье де Лоржу и убедить его не упорствовать в нежелании писать и
говорить на эту тему с Королем. Месье де Ларошфуко приехал к нему в Париж
и после обеда изложил ему, в присутствии мадам де Лорж, точку зрения
Короля. Супруги выслушали его с горечью. Месье маршал де Лорж считал себя
вполне способным командовать армией. Он попросил аудиенции у Короля и получил
ее. Государь был любезен и предупредителен, но остался при своем мнении.
Месье де Лорж смирился, но глубоко страдал от сознания своей бесполезности,
особенно тревожась оттого, что не в силах будет помогать мне и своим
племянникам. Нас это тоже очень огорчало, так как с уходом маршала мы теряли тот
почет и уважение, коими пользовались не только в армии, но и в свете.
Язвительная перепалка между Несколько дней спустя мне впервые довелось быть
принцессами среди придворных, сопровождавших Короля и
Монсеньора в Марли, где произошла очень странная сцена. Король и
Монсеньор ужинали и завтракали в одной и той же комнате в один и тот же час, но каж-

Язвительная перепалка между принцессами
211
дый за своим столом; дамы, не чинясь, сами выбирали себе место, однако
мадам принцесса де Конти неизменно садилась за стол Монсеньора, а две ее
сестры — за стол Короля. В углу этой комнаты был накрыт еще один, так сказать
ничейный, стол на пять или шесть персон, за которым, также не жеманясь,
усаживались то одни, то другие дамы. Стол Короля находился ближе к большой
гостиной, а другой — около окна, ближе к двери, через которую после обеда
выходил Король, направляясь к мадам де Ментенон, в ту пору часто обедавшей
вместе с Королем, сидя напротив него (столы были круглые); за другой стол она
не садилась никогда, а ужинала всегда одна в своих покоях. Чтобы понять суть
этой сцены, нужно представить себе ее наглядно. Как я уже рассказывал об этом
выше, примирение принцесс было лишь внешним, и мадам принцесса де Конти
в глубине души была весьма недовольна склонностью Монсеньора, каковая была
ей прекрасно известна, к мадемуазель Шуэн, но не осмеливалась даже
намекнуть на свои чувства. Как-то за обедом, в отсутствие Монсеньора,
отправившегося на охоту, мадам принцесса де Конти была во главе его стола. Король
тогда с удовольствием подшучивал над Мадам Герцогиней и, забыв, ко
всеобщему удивлению, о своей обычной серьезности, стал играть с ней в «оливки»81.
Мадам Герцогиня выпила несколько рюмок, Король сделал вид, что тоже
выпил одну или две82. Забава эта продолжалась за десертом вплоть до окончания
трапезы. Направляясь к мадам де Ментенон и проходя мимо мадам
принцессы де Конти, Король, неприятно задетый ее серьезностью, заметил, что ее
великопостный вид совсем не идет к их пьяному веселью. Обиженная
принцесса пропустила Короля, не сказав ни слова в ответ, но в тот момент, когда
расшумевшиеся гости были заняты полосканием рта, сказала, обернувшись к
мадам де Шатийон, что лучше иметь постный вид, чем быть винным бурдюком,
имея в виду довольно продолжительные трапезы, за которыми с некоторых пор
засиживались ее сестры. Услышав эти слова, мадам герцогиня де Шартр
произнесла довольно громко своим медлительным и вибрирующим голосом, что
предпочитает быть бурдюком с вином, чем мешком со всякой дрянью, имея в
виду Клермона и офицеров лейб-гвардии, которые были из-за нее83 частью
изгнаны, частью удалены от двора. Фраза была столь язвительной, что никто
даже не нашелся, что ответить, но зато она тотчас же начала передаваться из
уст в уста в Марли, а затем стала известна и в Париже, и, наконец, везде.
Мадам Герцогиня, обаятельная и умная, обладавшая даром сочинять фривольные
песенки, естественно, не упустила случая дать волю своим поэтическим
наклонностям. Лишенная подобного дара мадам принцесса де Конти была в отчаянии,
не зная, чем ответить на оскорбление. Месье, великий охотник до всяких свар,
счел, что на этот раз обе стороны зашли слишком далеко. В дело вмешался и
Монсеньор: он устроил в честь принцесс обед в Мёдоне. Мадам принцесса де
Конти отправилась туда одна и приехала первой; две другие прибыли в
сопровождении Месье. Они почти не говорили друг с другом, держались натянуто
и, уезжая, были все так же недовольны друг другом. Конец этого года в
Марли был бурным. Мадам герцогиня де Шартр и Мадам Герцогиня, несколько
сблизившиеся из отвращения к мадам принцессе де Конти, во время
следующей поездки в Марли устроили, после вечерней аудиенции у Короля, импро-

212
Мемуары. 1695
визированный ужин в комнате мадам де Шартр во дворце. Монсеньор
довольно долго играл в гостиной. Возвращаясь в свои апартаменты, он поднялся к
принцессам и увидел, что обе курят трубки, которые по их просьбе принесли
из швейцарской кордегардии. Монсеньор представил себе, что будет, если
запах распространится по дворцу, и приказал им прекратить это занятие; но дым
их все-таки выдал. На следующий день Король задал им изрядную взбучку;
мадам принцесса де Конти торжествовала. Однако ссорам не было конца, и
Король, надеявшийся, что они кончатся сами собой, потерял всякое терпение. Как-
то вечером в Версале, когда после ужина принцессы сидели в его кабинете, он
высказал им свое крайнее неудовольствие происходящим и решительно заявил,
что если хоть раз услышит о чем-либо подобном, то у каждой из них есть
загородный дом, куда он их с превеликим удовольствием отправит, и причем
надолго. Угроза возымела свое действие, и если не дружба, то, по крайней мере,
покой и благопристойность были восстановлены.

1696
Скамья вместо складного стула 1696 год начался маленькой неприятностью для
для кардиналов во время вруне- людей, к тому совершенно не привычных. Король
ния Ордена Святого Духа и при удостоил Ордена Святого Духа епископа Нуайона
награждении епископа Нуайона и Гискара, и на церемонии награждения кардина-
и 1 искара ЛЬ1 д'Эстре и Фюрстенберг получили лишь право
сидеть на скамье, как и все прочие кавалеры Ордена. Однако мало-помалу
обладатели кардинальского сана, весьма ловкие в присвоении себе новых
привилегий и превращении оных в права, нашли средство получить разрешение
каждому сидеть на складном стуле близ алтарного жертвенника, подобно тому
как Монсеньор, Месье и члены королевского дома сидят близ Короля;
последний в конце концов счел это неуместным и лишил их этого права. Им не
оставалось ничего другого, как молча проглотить обиду.
Герцог Ланти получает Орден На собрании капитула, предшествовавшем этой
Святого Духа. Его родословная церемонии, Король дал Орден Святого Духа
герцогу Ланти, жена которого была сестрой герцогини Браччано1 и сумела
воспользоваться содействием герцогини и ее друзей для возвышения мужа. Он
был тогда в Риме и принял там знаки Ордена, к великому удовольствию
близкого друга герцогини Браччано, кардинала д'Эстре, чья помощь оказалась
особенно значительной. Эти Ланти ровным счетом ничего из себя не
представляли: они взяли себе имя делла Ровере, потому что мать их была из этого рода;
а сами Ровере до восхождения одного из них на Папский престол относились
к самому что ни на есть низкому сословию. Франческо делла Ровере,
избранный Папой в 1471 году и в течение четырнадцати лет занимавший Папский
престол под именем Сикста IV2, был сыном рыбака из окрестностей Савоны, а
второй Папа, неистовый Юлий II, правивший в течение десяти лет начиная с
1503 года, — сыном его брата. Для возвышения своей семьи они не брезговали
никакими средствами, будь то деньги, родственные связи или интриги. Они
заполучили герцогство Урбино и другие крупные владения, каковые
впоследствии почти все были возвращены Папам. Трое герцогов Урбино
происходили из рода Ла Ровере3.

214
Мемуары. 1696
Принц де Конти выигрывает Большая палата Парламента единогласно встала
процесс против герцогини де Не- на сторону месье принца де Конти в его процессе
МУР против мадам де Немур, то есть дала ему
возможность доказывать, что месье де Лонгвиль был правоспособен, когда составлял
завещание в его пользу, чему немало содействовал факт его последующего
посвящения в духовный сан самим Папой;4 это предварительное заключение
подменило разбор существа дела и представление доказательств. Вместе со мной
в ложе находились месье принц де Конти, Месье Герцог и месье де Ларошгий-
он, сидевшие на скамье; а перед нами — кое-кто из их приближенных, для
которых тут нашлось место. Весь цвет Франции собрался в тот день в
Парламенте, чтобы присутствовать при судебных прениях, начатых еще на прошлом
заседании. Речь адвоката была в высшей степени убедительна, и решение суда
было оглашено без промедления. Никогда еще под сводами переполненного
людьми большого зала (нам едва удалось пройти) не раздавались такие
ликующие крики и аплодисменты. Месье принц де Конти старался не показывать
своих чувств, но было видно, что он доволен и вынесенным решением, и той
заинтересованностью и сочувствием, каковые выказывали ему собравшиеся. Тем
не менее кое-кто из придворных высказывал недовольство заключением
Парламента, при этом, правда, ничуть не беспокоясь о мадам де Немур, которая немало
навредила себе выбором наследника5. Ярость ее не знала предела, и на головы
и судей, и ее противников посыпался град язвительных, а порой и грубых
насмешек. Но то было лишь начало войны.
Бракосочетание Барбезьё с ма- В эту зиму брачный сезон был весьма урожайным.
демуазель д'Алегр Первым был Барбезьё: он женился на старшей
дочери д'Алегра, который устроил по этому случаю не менее пышное
празднество, чем при бракосочетании принцев крови. Он был бригадным генералом и
рассчитывал извлечь для себя выгоду из этого брака, но просчитался6.
Месье де Люксембург намеревался жениться на мадам де Сеньелэ, и дело
приближалось к завершению. Это была высокая, прекрасно сложенная дама,
с величественными манерами и еще сохранившая многое от прежней красоты.
Она была не менее высокомерна, чем ее муж, кичившийся своим богатством,
роскошью и тем влиянием, которое имел и в Совете и благодаря своей
должности и которое очень странным образом пытался использовать в качестве
ступени к титулу маршала Франции; но, овдовев, она, несмотря на большое
количество детей, сгорала от желания обрести иной ранг и иное имя. Однако
странно, что месье де Шеврёз, выдавший за месье де Люксембурга свою дочь,
которая умерла, не оставив ему детей, и любимец месье де Сеньелэ, Кавуа,
согласились быть посредниками в заключении этого брака, от которого месье
де Люксембург, по внезапному капризу, бесчестно отказался, после того как
помолвка была уже оглашена и свадебные наряды готовы. Позднее он,
правда, раскаялся в своем поступке.
Брак месье де Люксембурга с Оба не замедлили найти себе новую партию. Месье
мадемуазель де Клерамбо де Люксембург женился на мадемуазель де Кле-
рамбо, единственной наследнице богатого состояния, очень хорошенькой, но не

Брак герцога де Ледигъера с мадемуазель де Дюра
215
слишком знатной. Фамилия ее была Жилье; она была дочерью Клерамбо,
который, будучи в услужении у Месье, приглянулся статс-даме Мадам, графине дю
Плесси, унаследовавшей эту должность от своей свекрови, супруги маршала дю
Плесси. Она была вдовой камергера двора Месье, графа дю Плесси, который
должен был унаследовать эту должность от отца, бывшего гувернера Месье. Граф
дю Плесси был убит при Арнхейме в Голландии в 1672 году, тридцати восьми лет
от роду, за три года до смерти отца; его единственный сын после смерти
деда-маршала стал герцогом и пэром и, не успев вступить в брак, был убит в 1684 году при
Люксембурге, благодаря чему его дядя, шевалье дю Плесси, стал герцогом и
пэром и взял себе имя герцога де Шуазёля. Выше я уже рассказывал, какое
странное обстоятельство помешало ему стать маршалом Франции7. Графиня дю
Плесси, дочь Бельнава, из рода Лелу, была очень богата. Влюбившись в
Клерамбо, она вышла за него замуж и, дабы поднять его до себя, добилась для него
должности первого шталмейстера Мадам. Впоследствии оба оставили службу у Мадам
и с тех пор жили в безвестности и крайней скаредности. Они не пожелали
расстаться с дочерью, и месье де Люксембург перешел жить к ним.
Брак мадам де Сеньелэ с месье Мадам де Сеньелэ, оскорбленная происшедшим,
де Марсаном вскоре нашла себе мужа более знатного и
давшего ей более высокое положение, чем месье де Люксембург. На сей раз она
своего не упустила; на помощь ей пришли Матиньоны, ее дядюшки, и дело было
скорехонько улажено. Избранником ее стал месье де Марсан, брат Месье
Главного. Кавуа, ближайший друг покойного месье де Сеньелэ и покойного месье
де Люксембурга, оскорбленный тем, как сын последнего поступил с мадам де
Сеньелэ, устроил ее свадьбу у себя в Париже, где гостей было совсем немного.
Брак герцога де Ледигъера с маде- Месье де Дюра блистательно устроил судьбу сво-
муазеяь де Дюра ей второй дочери. Старшая несколько лет назад
вышла замуж за единственного сына герцога Мазарини, герцога де Ла Мейе-
ре, не имевшего иных заслуг, кроме титула и богатства. Но для другой своей
дочери он нашел жениха, обладавшего не только богатством, но и всеми
возможными добродетелями; это был молодой герцог де Ледигьер, предмет
страстных желаний самых знатных невест, ибо не было во Франции жениха более
завидного. Его мать, наследница рода Гонди, женщина нрава причудливого и
фантастического, вела жизнь уединенную и никого почти не пускала в свой
зачарованный замок, куда все же сумела проникнуть супруга маршала де Дюра.
Когда они с матерью молодого герцога, которая была его опекуншей, втайне
от всех обо всем договорились, пришлось поставить в известность
родственников. Маршал де Вильруа и Месье Главный, ближайшие родственники с
отцовской стороны, и супруга маршала де Вильруа — с материнской8, подняли
страшный шум. Маршал и отец молодого герцога были двоюродными братьями
(детьми брата и сестры), в таком же родстве состояли супруга маршала и
герцогиня де Ледигьер. Мадам д'Арманьяк была сестрой маршала; последний же
был весьма близок с Месье Главным, который с давних пор питал
почтительные чувства к мадам де Ледигьер, а та, при необходимости, использовала его
немалые возможности. Уже несколько попыток выдать мадемуазель д'Армань-

216
Мемуары. 1696
як замуж потерпели неудачу. Эта же партия, хотя герцог де Ледигьер и был
моложе ее летами, представлялась им весьма желанной, вот почему они и
пришли в такое волнение. А тем временем все бумаги были подписаны, в том
числе и месье де Ла Тремуем, опекуном с отцовской стороны, зятем покойного
герцога де Креки, другом маршалов де Дюра и де Лоржа и сыном их
двоюродного брата9. Все прочие вынуждены были смириться, и свадьба была скромно
отпразднована в отеле Дюра, так как мадам де Ледигьер не желала видеть
гостей и тем более недовольных родственников. Месье де Дюра выделил дочери
всего лишь сто тысяч экю приданого, из которых на содержание ее и зятя
выкроил ренту в одиннадцать тысяч ливров10. Замужество старшей дочери
обошлось ему так же дешево. Невеста была высокого роста, хороша собой и
прекрасно сложена; благородные манеры сочетались в ней с любезностью нрава,
и по возрасту она идеально подходила молодому герцогу.
Брак герцога д'Юзеса с мадемуа- В ту зиму состоялась еще она свадьба, и на этот
зелъ де Монако раз разница в возрасте была огромной.
Восемнадцатилетний герцог д'Юзес женился на единственной дочери принца де
Монако, сестре герцога де Валантинуа, зятя Месье Главного; ей было не менее
тридцати четырех—тридцати пяти лет, и выглядела она отнюдь не моложе. Но она
была богата. Мать ее приходилась сестрой герцогу де Грамону, который в ту
пору с трепетом ожидал операции по извлечению камней из мочевого пузыря.
Месье де Валантинуа, не имея иного пристанища, проживал у своего тестя и
был в довольно натянутых отношениях с женой и ее родственниками. Месье де
Монако находился в ту пору в Монако, а потому свадьба состоялась у герцогини
дю Люд, вдовы в первом браке известного своей галантностью графа де Гиша,
старшего брата герцога де Грамона, с родными которого она по-прежнему
сохраняла добрые отношения.
Месье де Монако удостаивается Мадемуазель де Монако обладала «правом табу-
ранга иностранного принца рета», потому что во время бракосочетания месье
де Валантинуа в 1688 году Месье Главный добился ранга иностранного принца
для месье де Монако и его детей, о чем они до того времени даже и не
помышляли. Мать месье де Монако приехала в Париж, чтобы воспреемниками сына
при крещении были Король и Королева-мать. Ее муж, принц де Мург, умер, а
свекор, переживший сьюа, оставался у власти. Именно с ним месье д'Ангулем,
губернатор Прованса, подписал договор о переходе Монако под
покровительство Франции11. К герцогине д'Ангулем, его вдове, и обратилась принцесса де
Мург с просьбой представить ее ко двору. Она не получила права сидеть в
присутствии Королевы, да и не претендовала на это, и вскоре вместе с сыном
покинула Париж, осыпанная милостями Короля и Королевы. Мадам д'Ангулем,
у которой в девичестве долго жила моя матушка и которая выдала ее замуж,
не раз ей об этом рассказывала. Первым же стал претендовать на титул
принца де Монако отец того принца, с которым был заключен договор, тогда как его
отец и все предшественники назывались просто сеньоры Монако. Впрочем,
государство это — всего лишь скалистый мыс, встав посредине которого, можно
без труда доплюнуть до его границ.

Брак Лассэ и побочной дочери Месье Принца
217
Брак герцога д'Аяъбре и модему- Герцог д'Альбре, старший сын месье де Буйона,
азель де Ла Тремуй женился на дочери герцога де Ла Тремуя. В ту зиму
были еще свадьбы, о которых я коротко расскажу, чтобы покончить с этой темой.
Брак Сентп-Эрема Мадам маршалыиа де Лорж выдала свою
двоюродную сестру, которая жила у нее, за моего
близкого друга, маркиза де Сент-Эрема из рода Монморенов. От отца к нему
перешло губернаторство Фонтенбло. И хотя отец маркиза был из достойного
дома, с прекрасными родственными связями и предки его владели
губернаторством Овернь, Король в 1688 году счел его недостаточно знатным, чтобы
удостоить Ордена Святого Духа. Месье де Ларошфуко, друг старика Сент-Эрема,
вывел Короля из этого заблуждения, но было уже поздно.
Брак Вилласэра с мадемуазель Вилласэр взял в жены мадемуазель де Бринон без
де Бринон приданого; она была из рода Сен-Нектэров, а он
из рода Кольберов, между которыми, казалось бы, не было ничего общего.
Отец Вилласэра и Сен-Пуанж, его дядя, были сыновьями одной из сестер
канцлера Ле Телье12. Сен-Пуанж заправлял всем при месье де Лувуа, а затем при
Барбезьё. Они отвергли Кольберов, перешли к Ле Телье и стали служить их
интересам. Оба были в милости у Короля, особенно Вилласэр, который с
давних пор пользовался особой доверенностью государя. Человек он был очень
добрый и в высшей степени порядочный. После смерти Лувуа он возглавил
строительное сюринтендантство, а также какое-то время исполнял
обязанности первого дворецкого Королевы. Его старший сын погиб, командуя полком,
которому ради него лично было присвоено название королевского; а ранее он
некоторое время служил во флоте.
Брак Лассэ и побочной дочери В отеле Конде состоялась свадьба Лассэ с вне-
Месье Принца брачной, но узаконенной дочерью Месье Принца
от мадемуазель де Монталэ. Она была очень хороша собой и умна. Брак дал
Лассэ состояние и должность наместника Бресса. Он был сыном Монтатэра,
великого лгуна по призванию, и некой Випар из захудалого нормандского рода.
Его другое имя Мадайан стало печально известным лишь потому, что
упоминается в жизнеописании месье д'Эпернона; впоследствии же оно ни у кого
более интереса не вызывало. Лассэ был уже дважды женат ранее. От некой Си-
бур, скончавшейся в самом начале 1675 года, у него была единственная дочь,
чей брак с маркизом де Колиньи, последним представителем этого знатного и
славного рода, оказался бездетным. Затем он влюбился в дочь аптекаря по
имени Пажо, столь красивую, скромную, целомудренную и остроумную, что
без памяти в нее влюбившийся Карл IV, герцог Лотарингский, хотел на ней
жениться, чему помешало вмешательство Короля, приказавшего на время скрыть
ее от него в монастыре. Лассэ, принадлежавший к менее знатному роду,
женился на ней; она родила ему единственного сына; ее кончина так потрясла его,
что он чуть не лишился рассудка. Он решил, что отныне должен посвятить себя
благочестивым делам, и в течение нескольких лет вел жизнь праведника в
очаровательном уединении близ больницы для неизлечимых больных. Но в

218
Мемуары. 1696
конце концов он стал тяготиться этой жизнью. Понял, что в уединение
влекло его горе и что благочестие убывает в нем, по мере того как утихает боль
утраты. Он был очень умен, но это, увы, было его единственным достоянием.
Он решил вернуться в свет и вскоре очутился в гуще придворной жизни.
Сумев попасть в число приближенных Месье Герцога и принцев де Конти, он
сопровождал их во время путешествия в Венгрию. Он никогда не служил, однако
в течение некоторого времени пытался изображать важное лицо в Нижней
Нормандии. Месье Герцог был весьма доволен услугами, кои Лассэ оказывал
ему в его похождениях, и тот надеялся благодаря своему третьему браку и
покровительству Месье Герцога и Мадам Герцогини занять более заметное
место при дворе. Но надеждам его не суждено было осуществиться. От этого
брака у него родилась только одна дочь.
Брак Фёкьера с Минъяр Вслед за этим браком был заключен еще один,
причем весьма необычный. Брат Фёкьера, человек
ничем не примечательный, женился по любви на дочери знаменитого Минь-
яра, первого художника своего времени, в ту пору уже покойного; я упоминал
о нем выше. Она была еще так хороша, что Блуэн, первый камердинер
Короля, давно уже открыто содержал ее, что и побудило государя подписать этот
брачный контракт.
Брак Бузоля и мадемуазель де И наконец, Бузоль, непритязательный дворянин
Круасси из Оверни, известный лишь тем, что купил
Королевский Пьемонтский полк, женился на старшей дочери Круасси, уже
изрядно перезрелой и уродливой девице. Она засиделась в девках, потому что
желала, по примеру кузин, стать герцогиней;13 но она так долго ждала и
выбирала, что в конце концов принуждена была довольствоваться возможным, весьма
далеким от герцогского титула. Однако при непривлекательной внешности в
ней была бездна очарования, ума и остроумия. Жизнь ее проходила при
дворе Мадам Герцогини; она, так же как и ее покровительница, славилась
искусством сочинять насмешливые песенки. Герцогиня и ее дружок Лассэ стали
предметом таких ее выразительных и забавных куплетов, что о них и сейчас
еще иногда вспоминают.
Граф де Люкс, получив титул гер- Почти одновременно два человека удостоились
цога де НГатийон-сюр-Луэн, же- королевской милости. Государь согласился пере-
нится на мадемуазель де Руайан дать губернаторство Нормандию старшему сыну
маршала де Люксембурга при условии, что тот никогда не будет просить у него
отцовскую должность капитана лейб-гвардии. Отец же его, гордый своей
славой и не без оснований считавший себя равным по рождению Буйонам, Рога-
нам и Монако, получившим от Короля ранг иностранных принцев, стал
требовать того же самого для себя; а поскольку, как говаривал месье Ле Телье, тот,
кто требует, всегда что-нибудь да выигрывает, то Король счел для себя за благо
пообещать герцогский титул его второму сыну, когда тот найдет себе
подходящую партию. Но месье де Люксембург умер прежде, чем месье де Люкс
женился; родственники, однако, решили ковать железо, пока горячо, и не дать Ко-

Тайная борьба между архиепископом Камбрэ и епископом Шартрским 219
ролю забыть о своем обещании. На следующий день после кончины маршала
Король уже стал жалеть о своей опрометчивости, но отступиться от
сказанного не мог и волей-неволей должен был сдержать данное слово. Он приказал
подготовить документы, возводящие в ранг герцогства Шатийон-сюр-Луэн,
полученный месье де Люксом в наследство от своей тетки, герцогини Меклен-
бургской, каковые Парламент должен был зарегистрировать, но лишь при
условии его вступления в брак и не присваивая ему при этом титула пэра. В
конце концов он женился на мадемуазель де Руайан, той самой, на которой меня так
хотела женить ее тетка герцогиня Браччано и на чью руку осмеливался
претендовать Фелипо. Новоиспеченный герцог не только так никогда и не удостоился
расположения Короля, но и постоянно терпел от него всяческие неприятности,
каковые тот чинил ему, дабы вознаградить себя за то, что вопреки своему
желанию возвел его в герцогское звание.
Принц Изенгиенский получает Второй случай представляется мне из ряда вон
«право табурета», и навечно выходящим, и положа руку на сердце я не нахожу
ему объяснения. Король, очень любивший покойного маршала д'Юмьера,
некогда устроил брак его старшей дочери с принцем Изенгиенским, даровав ей
«право табурета», что, как известно, равносильно жалованному герцогству.
После смерти принца Король, без каких бы то ни было к тому оснований и
даже до вступления в брак, удостоил той же милости старшего из двух его
сыновей, и, более того, право это передавалось его наследникам по мужской
линии, не требуя повторного подтверждения; правда, в отличие от герцогов по
патенту, они получали только почести, но не ранг.
Тайная борьба между архиепи- Новый архиепископ Камбрэ радовался своему воз-
скопом Камбрэ и епископом растающему влиянию на мадам де Ментенон: имея
Шартрским такую поддержку, он надеялся добиться многого,
но, чтобы с уверенностью идти к цели, ему необходимо было безраздельно
владеть душой своей покровительницы. Епископ Шартрский Годе был связан с ней
самыми тесными узами: Сен-Сир находился в его епархии, и он был
единственным духовником его воспитанниц и самой мадам де Ментенон; его поведение,
доктрина, благочестие, отношение к своим епископским обязанностям — все
было безупречно; в Париже он появлялся редко и ненадолго, останавливался
всегда в семинарии Святого Сульпиция, при дворе показывался еще реже и
исчезал с быстротой молнии, но часто и подолгу беседовал с мадам де
Ментенон в Сен-Сире, к тому же вел переписку — так и добивался чего хотел.
Архиепископ Камбрэ имел дело с почти непобедимым соперником. Казалось, ничто
не могло поколебать его положения; однако весь его облик, грязноватое, худое
и длинное лицо типичного сульпицианца, глуповатый вид, отсутствие связей
среди высшего духовенства — все это позволило архиепископу считать его
просто заскорузлым педантом и внушило уверенность в победе. Короче, он принял
его за человека провинциального, лишенного талантов, ограниченного и
невежественного, занятого исключительно делами своей епархии, не имеющего ни
знакомств, ни поддержки и обязанного своим положением лишь тому, что
волею случая Сен-Сир оказался в его епархии. Укрепившись в этой идее, ар-

220
Мемуары. 1696
хиепископ Камбрэ решил, что без труда выбьет у соперника почву из-под ног
при помощи «новой духовности» мадам Гийон, весьма заинтересовавшей мадам
де Ментенон; он знал, что последняя небезразлична ко всякого рода
новшествам, что давало ему основания надеяться свалить епископа Шартрского,
раскрыв мадам де Ментенон глаза на его невежество, и самому стать ее духовным
пастырем. Чтобы достичь этой цели, он стал убеждать мадам де Ментенон
пригласить мадам Гийон в Сен-Сир, где будет возможность узнать ее ближе и
глубже, чем во время коротких послеобеденных встреч в отеле Шеврёз или в
отеле Бовилье. Ему это удалось. Мадам Гийон приезжала в Сен-Сир два или
три раза. Мадам де Ментенон, которой она начинала все больше нравиться,
оставляла ее там на ночь. С каждым разом визиты становились все более
продолжительными; пользуясь благоволением мадам де Ментенон, она искала там
людей, способных стать ее последователями, и нашла таковых. Вскоре у мадам
Гийон завелась в Сен-Сире своя духовная паства, чьи взгляды и даже самый
язык были чужды всем прочим обитательницам пансиона, так что вскоре на
их странность обратил внимание и епископ Шартрский. Этот прелат был
отнюдь не таким, каким вообразил его себе архиепископ Камбрэ: он был весьма
учен, обладал глубокими познаниями в теологии; ум и твердость характера
сочетались в нем с мягкостью и даже обаянием; и что было особенно
удивительным для человека, воспитанного в лоне Церкви и никогда не оставлявшего
пастырского служения, так это его необыкновенное умение держать себя при
дворе и в свете, коему могли бы позавидовать и самые искушенные
царедворцы. Но этот его талант был скрыт от посторонних, ибо пользовался он им лишь
при крайней необходимости. Честность, бескорыстие и благочестие неодолимой
преградой отделяли его от света, который вполне заменяла ему мадам де
Ментенон, если принять во внимание, сколь сильно было его влияние на нее. Как
только до него дошли сведения о новом учении, он постарался ввести в кружок
мадам Гийон двух дам из Сен-Сира, на чей ум и проницательность мог
положиться и которые могли произвести впечатление на мадам де Ментенон.
Будучи абсолютно уверен в их преданности, он объяснил им, в чем состоит их
задача. Обе они сначала, казалось, были восхищены, а затем и покорены новым
учением. Они стали самыми верными воспитанницами новоявленной
наставницы, которая, оценив их ум и репутацию, каковой они пользовались в пансионе,
радовалась победе, долженствовавшей облегчить ей путь к намеченной цели.
Она положила окончательно подчинить себе этих девушек: приблизила их к
себе как самых талантливых последовательниц, способных лучше кого-либо
постичь суть ее учения и приобщить к нему других. Мадам Гийон и
архиепископ Камбрэ, которого она ставила обо всем в известность, торжествовали, а
паства их ликовала. Епископ Шартрский, с согласия которого мадам Гийон
была допущена в Сен-Сир и стала приходящей наставницей, до времени ни во
что не вмешивался, но очень внимательно следил за ней: его ставленницы в
точности докладывали ему обо всем, чему она их учила и в области догматов,
и в области ритуалов. Досконально во всем разобравшись, он дождался
благоприятного, с его точки зрения, момента, и перешел к действиям. Мадам де
Ментенон была чрезвычайно удивлена тем, что он сообщил ей о новой школе,

Кавуа и его судьба
221
а еще более тем, что сообщили ей две его верные осведомительницы,
присовокупив к сказанному свои записи. Мадам де Ментенон стала расспрашивать
других учениц: по их ответам она смогла заключить, что все они были в той или
иной мере осведомлены об учении новой наставницы, что все это вело к одной
и той же цели и что цель эта, равно как и путь к ней, были весьма странными.
Оказавшись в большом затруднении и растерявшись, она решила поговорить
с архиепископом Камбрэ. Тот, не ожидавший от нее такой осведомленности,
смутился и тем еще более усугубил ее подозрения.
Мадам Гийон изгнана из Сен- Внезапно мадам Гийон оказалась изгнана из Сен-
Сира, а затем заключена в Ба- Сира, и было сделано все возможное, чтобы не ос-
стилию талось ни малейших следов ее проповеднической
деягельности. Но сделать это оказалось совсем непросто: она очаровала
многих, и среди воспитанниц Сен-Сира нашлось немало пылких приверженцев и
самой мадам Гийон, и ее учения. Епископ Шартрский воспользовался этим,
чтобы показать, сколь опасен разлитый яд, и навлечь сильнейшие подозрения
на архиепископа Камбрэ. Удар этот, к тому же столь неожиданный, оглушил
последнего, но не сломил: он призвал себе на помощь и мистические силы, и
весь свой ум, и всю твердость. Близкие друзья поддержали его. Епископ
Шартрский, довольный тем, что вновь прочно завладел умом и душой мадам де
Ментенон, не хотел начинать борьбу против человека, пользующегося такой
поддержкой; но его духовная дочь, уязвленная тем, что ее чуть было не привели
к краю бездны, изрядно охладела к архиепископу Камбрэ и яростно
ополчилась на мадам Гийон. Стало известно, что та в Париже тайком встречается со
своими приверженцами; ей пригрозили таким наказанием, что она еще более
затаилась, но не проповедовать не могла, а ее маленькое стадо не могло
обходиться без ее проповедей, и они продолжали тайно собираться то в одном, то
в другом месте. Когда об этом стало известно, ей приказали покинуть Париж.
Она повиновалась; но очень скоро вернулась и тайно поселилась в
неприметном домишке в предместье Сент-Антуан. За ней так пристально следили, что,
не обнаружив нигде ее следов, пришли к мысли, что она возвратилась в Париж,
приступили к поискам и наконец нашли ее, благодаря сообщению соседей,
которые заподозрили, что за этой всегда запертой дверью происходит нечто
таинственное. Чтобы выяснить, в чем дело, выследили приносившую хлеб и
овощи служанку, сумели вместе с ней войти в дом, где и узрели мадам Гийон.
Ее тотчас же отправили в Бастилию14 с приказанием обращаться с ней хорошо,
но ни в коем случае не разрешать ей ни писать, ни кого бы то ни было
принимать, ни получать от кого бы то ни было письма. Известие это как громом
поразило и архиепископа Камбрэ, и его друзей, и маленькое стадо, каковое,
однако, лишь еще более сплотилось. Поскольку события эти имели свое
продолжение в следующем году, то сейчас я прерву повествование о них и вернусь
к ним вместе с рассказом о годе 1697-м.
Кавуа и его судьба При дворах бывают странные личности, которые,
не обладая ни умом, ни высоким
происхождением, ни связями, ни заслугами, проникают в самое что ни на есть блестящеее об-

222
Мемуары. 1696
щество и в конце концов совершенно необъяснимым образом заставляют всех
с собой считаться. Таков был всю свою жизнь Кавуа, дворянин из очень
захудалого рода Оже. Он был главным квартирмейстером королевского двора;
всенепременно нужно будет рассказать о романе, коему он обязан этой
должностью, но лишь после того как скажу несколько слов о том, что он представлял
собой в ту пору. Я уже не раз говорил о нем и о его близкой дружбе с месье де
Сеньелэ, у которого собирался цвет придворного общества. Дружба эта, не раз
выручавшая Кавуа в трудные минуты благодаря влиянию, коим пользовался
министр, стала тем не менее причиной величайших огорчений его жизни. Его
должность, влиятельные друзья, создававшие ему положение при дворе, и
благосклонность Короля — все это позволяло ему надеяться попасть в число
кавалеров Ордена Святого Духа в 1688 году. Король готовил список вместе с
месье де Лувуа, канцлером Ордена; в ту пору министр приготовлялся к
большой войне, которую уже объявил и которая приобрела куда больший размах,
чем ожидал Король, и думал лишь о том, как бы, воспользовавшись случаем,
увеличить число своих ставленников. Впервые в истории Ордена в список
попали только военные, и месье де Лувуа сделал все возможное, чтобы
отстранить от награды тех, кто был ему неприятен. Кавуа, из-за своей дружбы с
врагом министра, Сеньелэ, попал в число последних и был исключен из списка;
известие сразило его, и он едва не умер от горя. Король, которого он уведомил
об этом и лично, и через Сеньелэ и других своих друзей, смягчил его горе
ласковыми словами и обещанием удостоить его желанной награды в следующий
раз. С тех пор не раз производились награждения небольшого числа лиц, но
каждый из награжденных удостаивался этой чести за какие-либо конкретные
заслуги, и Кавуа так и не попал в их число. В конце концов, устав от
бесплодных ожиданий, Кавуа отправил Королю длинное и невразумительное послание,
где, ссылаясь на состояние своих дел и здоровья, просил разрешения оставить
занимаемую им должность. Король никак не прореагировал на его послание.
Тем временем Кавуа открыто готовился покинуть двор, о чем, я думаю,
горько сожалел. Однако, когда десять или двенадцать дней спустя Король
отправился в Марли, Кавуа, как и ранее, был в числе сопровождающих. Двумя днями
позже Король пригласил его в свой кабинет и сказал ему, что они слишком
давно вместе, чтобы расставаться, что он совершенно не хочет его отставки и
что позаботится о его делах, и добавил, что он может надеяться на получение
Ордена Святого Духа. Кавуа уверял, что Король дал ему твердое обещание. Он
остался при дворе, связанный с придворной жизнью еще более прочными
нитями, чем ранее. Мать его, женщина весьма умная, в силу каких-то
обстоятельств оставила свою провинцию и волею случая попала в окружение
Королевы-матери в ту пору, когда та нуждалась во всякого рода людях15. Королева
ее заметила, обласкала, но не сделала ничего, чтобы возвысить. Стараниями
мадам де Кавуа сын был принят при дворе, и оба они приобрели друзей и
покровителей. Среди светских молодых людей Кавуа отличался красотой,
изящным сложением и изысканностью в одежде, что обеспечило ему успех у
женщин. В ту пору, несмотря на запреты, много дрались на дуэлях. Кавуа, смелый
и ловкий, так прославился своими поединками, что за ним навсегда осталось

Кавуа и его судьба
223
имя храбреца Кавуа. Мадемуазель де Коэтлогон, одна из фрейлин Королевы
Марии-Терезы, влюбилась в Кавуа, и влюбилась до потери рассудка. Она была
уродлива, благонравна, простодушна, добра и всеми любима. Никому ее
чувство не показалось странным, и, что самое удивительное, все стали ее жалеть.
Она делала все возможное, чтобы привлечь его к себе. Кавуа бывал с ней
жесток, а порой и груб, настолько ему досаждала ее любовь. И он до такой
степени утратил чувство меры, что Король и даже Королева стали ему за то
выговаривать и потребовали, чтобы он был более снисходителен к бедной
девушке. Пришло время отправляться в армию, где он, впрочем, так ни до чего
и не дослужился. Бедная Коэтлогон встретила это известие слезами и
воплями и, пока Кавуа не вернулся целым и невредимым, ни разу не надевала ни
нарядных платьев, ни украшений, что, естественно, стало предметом шуток и
насмешек. А зимой Кавуа за участие в дуэли в качестве секунданта был заточен
в Бастилию. Известие это ввергло Коэтлогон в такое отчаяние, что каждый
стал считать своим долгом высказать ей свое сочувствие. Она снова отказалась
от всех украшений и оделась в самое скверное платье. Она молила Короля о
снисхождении к Кавуа, но, не добившись освобождения, стала осыпать Короля
упреками и бранью. Тот от души хохотал: она была этим так оскорблена, что
готова была выцарапать ему глаза, и Король счел за благо уклониться от ее
ногтей. Каждый день Король и Королева обедали и ужинали вместе в
окружении придворных: за обедом подавали герцогиня де Ришелье и фрейлины
Королевы. Пока Кавуа оставался в Бастилии, Коэтлогон либо избегала подавать
Королю, либо категорически отказывалась это делать, заявляя, что он того не
заслуживает. У нее разлилась желчь, приступы мрачного отчаяния сменялись
приступами лихорадки. Дело дошло до того, что Король и Королева серьезно
потребовали от герцогини де Ришелье поехать с Коэтлогон в Бастилию, дабы та
могла повидаться с Кавуа, что и было сделано два или три раза. Наконец его
выпустили, и счастливая Коэтлогон сменила траурные одежды на парадные, но с
Королем согласилась помириться лишь после долгих уговоров. Смерть главного
квартирмейстера месье де Фруллэ и сочувствие Короля решили ее участь.
Король послал за Кавуа, которого давно уже безуспешно пытался склонить к этому
браку. На сей раз он сказал, что таково его желание, что он позаботится о нем
и, дабы вознаградить за брак с бесприданницей, назначит его своим главным
квартирмейстером. Кавуа еще немного пофыркал, но деваться было некуда. С
тех пор он живет с ней в полном согласии, а она и по сей день боготворит его;
нельзя без смеха смотреть, как она прилюдно осыпает его нежностями, а он, с
невозмутимостью человека, привыкшего к такой докуке, принимает их.
Приключений Кавуа достало бы на небольшую книжку, но здесь хватит и
этой, беспримерной по своей необычности истории, ибо надо сказать, что никогда
ни до, ни после замужества даже тень подозрения не коснулась добродетели
мадам де Кавуа. Ее муж, вся жизнь которого была связана с самой блестящей
частью придворного общества, сделался в доме непререкаемым судией, коему
никто не смел прекословить; с ним считались и перед ним заискивали многие,
вплоть до министров, что не мешало ему быть добрым и в высшей степени
порядочным человеком, на которого во всем можно было положиться.

224
Мемуары. 1696
Неудачная попытка высадки в Герцог Бервик, внебрачный сын короля Англии,
Англии; король Англии в Кале покинув двор якобы для того, чтобы сделать смотр
войскам Якова П во Франции, тайно переправился в Англию, где его выследили
и чуть было не арестовали, что могло кончиться для него весьма печально. Он
отправился в это путешествие, чтобы самому оценить возможности партии,
стремившейся вернуть трон Якову II и призывавшей его прибыть в Англию с
войсками. Возвращение Бервика вселило в короля Англии такие надежды, что
уже на следующий день он отбыл в Кале, где, едва стало известно о его
прибытии, на всякий случай для него приготовили все необходимое. Одновременно
были подтянуты стоявшие поблизости войска, которым предстояло войти в
состав десанта, а к берегу подошла эскадра, предназначенная для переправки
в Англию. Командовали всем маркиз д'Аркур, подчинявшийся ему бригадный
генерал Праконталь и бригадиры герцог д'Юмьер, Бирон и Морнэ. Эти господа
протомились там в бездействии остаток зимы и всю весну — сначала из-за
противных ветров, а затем из-за английских судов, блокировавших им входы и
выходы. Неудача в очередной раз постигла этого злосчастного государя,
который в конце концов принужден был вернуться в Сен-Жермен; войска же,
после небольшого отдыха, двинулись во Фландрию.
Смерть мадам де Гиз В это время скончалась мадам де Гиз. Горбатая и
безобразная, она предпочла в мае 1667 года выйти
замуж за последнего герцога де Гиза16, чем остаться вовсе без мужа. Месье, ее
отец, брат Людовика ХШ, умер в 1660 году. Ее мать, сестра Карла IV, герцога
Лотарингского, с которой в 1632 году в Нанси Месье тайно сочетался браком,
каковой Людовик ХШ долгое время пытался объявить незаконным, и которая
смогла прибыть во Францию лишь после его смерти, скончалась в 1662 году17.
У младшей сестры мадам де Гиз, герцогини Савойской, умершей в 1664 году,
детей не было, а старшая сестра, оставив без всяких видимых причин детей и
мужа, великого герцога Тосканского, который так и не сумел ее укротить,
вернулась в монастырь во Францию. Мадемуазель д'Алансон (так звалась мадам де
Гиз до замужества) родилась 26 декабря 1646 года. Ей было уже двадцать лет,
и ее отчаянно третировала Мадемуазель, ее единственная сводная сестра от
первого брака Месье, безмерно богатая, которая не могла смириться со вторым
браком своего отца и не выносила его вторую жену и ее дочерей. Лишенная какой
бы то ни было заботы и внимания, что нимало не тревожило ни Короля, ни
Месье, ее единственных родственников с отцовской стороны (ветвь Конде
находилась с ними в слишком дальнем родстве), мадемуазель д'Алансон полностью
доверилась мадемуазель де Гиз, которая благодаря своему богатству и
знатному происхождению заняла очень высокое положение в свете и подчинила себе
всех прочих представителей Лотарингского дома; кроме того, это была особа
исключительно умная и предприимчивая, в высшей степени достойная своих
предков Гизов. Она потеряла всех своих братьев, оставивших лишь одного ребенка —
герцога де Гиза, родившегося в августе 1650 года. Тут имелась, правда, одна
существенная помеха: мать его давно уже была не в своем уме и вскоре
окончательно лишилась рассудка; она была единственной дочерью и наследницей по-

Смерть мадам де Гиз
225
следнего герцога д'Ангулема, отец которого был внебрачным сыном Карла IX,
и некой уже упоминавшейся ранее Ла Гиш, той, что выдала замуж мою
матушку. Несмотря на столь существенное препятствие, мадемуазель де Гиз взялась
за это сложное дело и довела его до конца. Мадам де Гиз оказывали все
почести, какие, согласно ритуалу, надлежит оказывать «внучке Франции»: месье де
Гиз имел право сидеть в присутствии жены только на складном стуле; каждый
день за обедом он подавал ей салфетку и оставался стоять; она садилась в
кресло, разворачивала салфетку и приказывала подать ему уже заранее
приготовленный прибор; прибор ставился на другом конце стола; затем она
предлагала месье де Гизу сесть, и он садился. Все прочие тонкости ритуала также
соблюдались каждый день с неукоснительной пунктуальностью; таким образом,
жена ни на йоту не утратила своего высокого положения, а муж ничего не
приобрел от союза со столь высокородной особой. Он умер в Париже от оспы в
июле 1671 года; его единственный сын прожил всего пять лет и умер в
августе 1675 года18 в Париже. Мадам де Гиз едва не потеряла рассудок от горя. Она
всегда была в скверных отношениях с Мадемуазель, хотя они и жили вместе
в Люксембургском дворце, каждая на своей половине. Мадам де Гиз была
очень благочестива, дни ее проходили в молитвах и богоугодных делах. Шесть
зимних месяцев она проводила при дворе, пользовалась исключительной
благосклонностью Короля, каждый вечер ужинала за его столом в широком
кругу19, но не сопровождала его в Марли, предпочитая оставаться в это время в
Париже. Вторую половину года она проводила в Алансоне, где как
подмастерьем командовала интендантом, да и владыкой епархии, епископом Сеэзским,
заставляя его стоять часами, пока сама сидела в кресле, и никогда не позволяя
ему сесть даже где-нибудь в уголке позади себя. Она очень гордилась своим
рангом, но знала, к чему он ее обязывает, обязанности эти неукоснительно
исполняла и была исключительно добра. По дороге в Алансон и обратно она
непременно проводила несколько дней в аббатстве Ла-Трапп, а иногда и
специально покидала Алансон, чтобы посетить аббатство. Она останавливалась не
в самом аббатстве, а в доме, который месье аббат приказал построить для аб-
батов-коммендатариев, дабы те не нарушали распорядок монастырской жизни.
Он был духовником мадам де Гиз, и некоторые из его трудов написаны
специально для нее. В это время скончался новый аббат, которого он выбрал за его
высокие нравственные достоинства; ему не было еще пятидесяти лет, он
отличался прекрасным здоровьем, но его сгубила гнилая лихорадка. Мадам де Гиз
исхлопотала у Короля назначение на место умершего того, кого выбрал аббат
Ла-Трапп. Это было последним добрым делом мадам де Гиз. Она внезапно
заболела, причем болезнь ее была похожа на ту, что насмерть сразила месье
де Люксембурга, а 17 марта унесла и ее тоже. Она приняла святое причастие
и ушла из жизни так же благочестиво, как и жила. Король любил ее и
дважды приходил к ней во время болезни, последний раз утром того дня, когда она
умерла; вечером он уехал в Марли, где намеревался оставаться несколько дней,
пока не будут закончены траурные церемонии. Однако она их все запретила и
захотела быть похороненной не в Сен-Дени, как надлежало особе ее ранга, а
в монастыре кармелиток в предместье Сен-Жак как обычная монахиня. Воля

226
Мемуары. 1696
ее была исполнена. Только после смерти стало известно, что у нее давно уже
была раковая опухоль, но Господь избавил ее от страданий, призвав к себе
прежде, чем болезнь вышла наружу. Она всегда соблюдала все посты, регулярно
исповедовалась и причащалась. Король дал пенсию в тысячу экю мадам де Вибрэ,
ее статс-даме, и по пятьсот экю каждой из ее фрейлин. Ее свекровь, герцогиня
де Жуайёз, не прожила и двух месяцев после ее смерти и скончалась в аббатстве
Эссе, где находилась после смерти мадам д'Ангулем на попечении монахинь.
Смерть маркиза де Бланшфора Маркиз де Бланшфор, второй сын покойного
маршала де Креки, красивый, стройный, любезный и
весьма преуспевающий на военном поприще, скончался примерно в это же
время в Турнэ. Семьи у него не было.
Смерть месье де Сен-Жерана А месье де Сен-Жеран умер в церкви Сен-Поль в
Париже. Говорят, он испустил дух, едва успев
принять причастие. Это тот самый граф де Сен-Жеран, чей скандальный процесс
о признании его сыном своих родителей известен всем и каждому20. Он всю
жизнь носил круглую шапочку, скрывавшую шрам от чудовищной раны,
некогда нанесенной ему черепом старшего брата первого шталмейстера Берингена,
которому ядром оторвало голову. Сен-Жеран, низенький, толстый и
коренастый, с глазами навыкате и топорными чертами лица, был гораздо умнее, чем
можно было предположить, судя по его внешности. Ему довелось бывать при
дворах некоторых немецких князей. Генерал-лейтенант, кавалер Ордена
Святого Духа, очень бедный, он проводил жизнь при дворе, был принят в самых
лучших домах, но так и не стал истинным придворным.
Мадам де Сен-Жеран Жена его, прелестная и умом и телом, была женой
не только для него одного, и брак их при всем
желании никак нельзя было назвать удачным. Среди прочих пылкую страсть к ней
питал месье де Сеньелэ. Она пользовалась успехом в самом изысканном
обществе и, будучи придворной дамой Королевы, сама проявляла изысканность во
всем, вплоть до манеры держать себя за столом, отличавшейся тонким вкусом,
изяществом и деликатностью. Она была дочерью младшего брата камергера
Людовика ХШ, месье де Бленвиля, должность которого после его смерти (детей
у него не было) получил мой отец. Утрата мужа не слишком ее огорчила. Жизнь
ее проходила при дворе, и другого пристанища она не имела. Любезная и
очаровательная в общении, она неизменно была окружена толпой друзей и подруг.
Смерть мадам де Мирамьон В марте того же года в возрасте шестидесяти
шести лет скончалась мадам де Мирамьон, и смерть
ее для многих была действительно тяжелой утратой. В девичестве она звалась
Бонно, а отец ее, сьер де Рюбель, был из числа очень богатых парижских
буржуа. Она вышла замуж за орлеанского буржуа, тоже очень богатого, отец
которого добился высочайшего соизволения переменить смешное и неприличное
имя Бови21 на Богарнэ. Она вышла замуж в 1645 году и в том же году
овдовела. Свою дочь, родившуюся уже после смерти отца, она выдала замуж за ме-

Смерть мадам де Севинъе
227
сье де Немона, долго занимавшего пост парламентского президента в Париже;
брак этот остался бездетным. Мадам де Мирамьон, молодая вдова, красивая
и богатая, была окружена претендентами на ее руку и сердце, но никого не
удостоила своей благосклонности. Бюсси-Рабютен, прославившийся своей
«Любовной историей Галлии» и теми невзгодами, что обрушились на него из-за этой
книги (а более всего тщеславием ума и низостью сердца, что не мешало ему,
однако, быть храбрым на поле брани), во что бы то ни стало хотел на ней
жениться и при содействии Месье Принца22, который впоследствии пожалел о
своем к нему расположении, похитил ее и привез в свой замок. Едва
переступив порог замка, она громко заявила в присутствии всех, кто в этот момент там
находился, что дала обет целомудрия, и, обратившись к Бюсси, добавила, что
в его власти решать, как ему с ней поступить. Столь решительное заявление,
сделанное в присутствии стольких свидетелей, привело его в такое
замешательство, что он уже думал лишь о том, как бы поскорее отпустить свою жертву на
свободу и замять дело. С того времени мадам де Мирамьон полностью
посвятила себя благочестию и всякого рода богоугодным делам. Наделенная ясным умом
и добрым сердцем, она своими трудами и кошельком содействовала учреждению
в Париже многих полезных заведений; она немало сделала для процветания
обители Святой Женевьевы на набережной Турнель, куда удалилась, и мудро
ею управляла, давая воспитание многим юным девам и приют немалому числу
вдов и девиц. Король всегда питал к ней глубочайшее уважение, но она, в
своем смирении, лишь изредка и лишь для других пользовалась его милостью, равно
как и расположением, каковое ей выказывали на протяжении всей ее жизни и
министры, и высшие духовные чины, и представители судейской власти.
Мадам де Немон; ее спесь и кич- Ее дочь, дом которой примыкал к дому матери,
ливость после смерти последней взяла на себя заботу и о
ее доме, а овдовев, из гордыни и желания привлечь к себе внимание, стала на
редкость набожной, хотя и не оставила окончательно свет, дабы, не слишком
скучая, возвысить себя в глазах окружающих. Еще при жизни матери она
старалась пользоваться ее связями, а впоследствии еще более упрочила свое
положение и немало гордилась расположением мадам де Ментенон. Она была
первой среди женщин ее сословия, которая приказала написать на дверях своего
дома «Отель Немон»23. Это вызвало возмущение и насмешки; но дощечка с
надписью осталась и, послужив примером для прочих, оказалась
прародительницей множества других, мало-помалу наводнивших Париж. Это была особа
самодовольная, язвительная, высокомерная, одним словом, настоящая ханжа,
и поведение ее на каждом шагу изобличало истинную ее сущность.
Смерть мадам де Севинье Мадам де Севинъе, известная своей любезностью и
изысканностью, умерла вскоре после того в Гринь-
яне у своей дочери, которую боготворила и которая, надо сказать, не слишком
того заслуживала. Я был очень дружен с ее внуком, молодым маркизом де
Гриньяном. Своей любезностью, природным обаянием, доброжелательностью
и умной беседой эта женщина, казалось, поднимала до себя людей, подобных

228
Мемуары. 1696
качеств лишенных; впрочем, она была исключительно добра и, обладая
всевозможными познаниями, никогда не выставляла их напоказ.
В этом же году во время Великого поста при дворе проповедовал капуцин
отец Серафен. Его проповеди, отличавшиеся довольно примитивным
благочестием, в которых он зачастую дважды повторял одну и ту же фразу, очень
понравились Королю, и тотчас же стало модным усердно посещать их и
восхищаться ими; кстати, ему принадлежит фраза, ставшая впоследствии весьма
популярной: «Несть ума, аще не от Бога». Нужно было обладать некоторой
смелостью, чтобы сказать это в присутствии государя, полагавшего, что
вместе с должностями он раздает и таланты: маршал де Вильруа присутствовал на
той проповеди; при этих словах все, как по команде, обернулись в его
сторону. Король упрекнул месье де Вандома, а затем месье де Ларошфуко за то, что
они никогда не посещают проповедей, и даже проповедей отца Серафена.
Месье де Вандом, нимало не смущаясь, ответил, что не намерен слушать
человека, который говорит все, что ему вздумается, в то время как прочие не
имеют возможности ему отвечать, и весьма развеселил Короля своей остротой.
Ссора епископа Орлеанского с гер- Месье де Ларошфуко, как истинный царедворец,
цогом де Ларошфуко из-за права ответил совсем в ином тоне. Он сказал Королю,
сидеть во время мессы позади что не может примириться с необходимостью об-
Короля, которое тот предоста- ращаться, словно он последний человек при дво-
вил герцогу ре^ к раС11ределЯющему места служителю,
являться пораньше, дабы получить хорошее, ждать и занимать то место, какое сей
служитель сочтет нужным ему указать. При этих словах Король тотчас же дал
ему соответствующее его должности четвертое место позади себя рядом с
главным камергером; и отныне места распределялись следующим образом:
капитан лейб-гвардии — позади Короля, справа от него — главный камергер, слева —
дежурный камергер, а теперь еще и четвертый — месье де Ларошфуко,
удостоившийся этой чести благодаря своей должности главного гардеробмейсте-
ра, должности новой, учрежденной Королем для Гитри, убитого во время
переправы через Рейн24, которая затем перешла к месье де Ларошфуко и на
которую ранее эта привилегия не распространялась. Епископ Орлеанский, первый
священник Короля, чье место было около аналоя, и нигде больше, со временем
взял обыкновение садиться рядом с главным камергером, а поскольку его все
любили и почитали, то никто не стал возражать против подобной вольности.
Именно это место и предоставил Король месье де Ларошфуко. Епископ
Орлеанский, привыкший сидеть на этом месте, стал возмущаться так, словно это
место принадлежало ему по праву, и, не осмеливаясь предъявить претензии
Королю, недавно милостиво назначившему его кандидатом на кардинальский
сан, открыто поссорился с месье де Ларошфуко, который с давних пор был его
близким другом. Завистники, каких всегда немало при дворе, подняли
страшный шум; в особенности усердствовали Месье Главный и его братья,
приходившиеся кузенами герцогу де Куалену, епископу Орлеанскому и шевалье де Ку-
алену как сыновья сестры их отца. Месье Главный видел в месье де Ларошфуко
своего соперника, и оба они друг другу завидовали. Не решаясь обратиться
прямо к Королю, они, с помощью кавалера Лотарингского, который вертел

Возобновление процесса месье де Люксембурга
229
Месье как хотел, склонили последнего на свою сторону; короче, двор
разделился на два лагеря, и епископ Орлеанский одержал верх и числом, и
влиятельностью своих сторонников. Король безуспешно пытался его образумить; месье
де Ларошфуко, искренне огорченный утратой давней дружбы, сделал все от
него зависящее и даже более того, чтобы вернуть ее; вмешались общие друзья;
но епископ Орлеанский остался непреклонен, а когда убедился, что весь этот
скандал не ведет ни к чему, кроме разговоров и пересудов, то, до глубины души
уязвленный, удалился в свою епархию.
Смерть Лабрюйера Вскоре после этих событий ушел из жизни
человек, прославившийся своим умом, знанием
человеческого сердца и своеобразием своих писаний. Когда-то Лабрюйер,
скончавшийся в Версале от апоплексического удара, взяв за образец Теофраста, превзошел
его, создав в своих новых «Характерах» неподражаемую галерею портретов
людей нашего времени. Кроме того, это был человек в высшей степени
порядочный, благовоспитанный, без малейшего намека на педантство, простой и
бескорыстный. Я достаточно хорошо знал его, чтобы сожалеть и о нем самом, и
о тех произведениях, на появление коих позволяли надеяться и его возраст, и
еще крепкое здоровье.
Смерть д'Акена, бывшего перво- Д'Акен, бывший первый врач Короля, не мог
пего врача Короля режить своей опалы; в надежде продлить свои дни
он удалился в Виши, где, однако, вскоре по прибытии скончался; смерть его
обрекла на безвестность и прозябание все его потомство.
Смерть королевы-матери в Ис- Испания потеряла королеву-мать25, скончавшуюся
пании от рака. В пору малолетства своего сына эта злая,
бездарная и вечно находившаяся под чьим-либо влиянием женщина ввергла
страну в смуту и раздоры. Дон Хуан Австрийский отнял у нее знаменитого Васкон-
сельоса26, затем — иезуита Нитгарда, ее духовника, которого она, хоть тот и был
простым иезуитом, сначала вознаградила должностью посла Испании в Риме, а
затем кардинальским саном, но так и не смогла вернуть ко двору. После
достижения ее сыном совершеннолетия она подуспокоилась, но сделала очень
несчастной дочь Месье27, на которой женился ее сын. В конце концов, ее дурное
правление, а еще более ее высокомерный нрав, отдаливший от нее всех придворных,
стал причиной охлаждения к ней короля, которого она мучила более, чем кого-
либо другого, и последние свои годы она прожила в одном из мадридских
дворцов, в полном пренебрежении и забвении. Она яростно ненавидела Францию и
французов. Она была сестрой императора и второй женой Филиппа IV (наша
королева Мария-Тереза была его дочерью от первого брака с дочерью Генриха IV);
так что в течение года Король ездил в каретах, задрапированных траурным
сукном, но отнюдь не испытывал скорби по поводу ее смерти.
Возобновление процесса месье de А теперь пора вернуться, чтобы уж довести его до
Люксембурга конца, к рассказу о процессе месье де
Люксембурга, вновь начатом после смерти маршала его сыном, но прерванным из-за во-

230
Мемуары. 1696
зобновления военных действий и отъезда в армию. Напомню, что мы
выступили против того, чтобы месье де Люксембург был утвержден в Парламенте; мы
решили привлечь к участию в деле герцога де Жевра, чтобы добиться отвода
первого президента, который в своем неуемном стремлении остаться нашим
судьей не брезговал никакими хитростями, уловками и ухищрениями, сумев
тем самым внести раскол в наши ряды. Однако нам удалось справиться с этой
опасностью, объединив всех, кто был за отвод первого президента, и, заверив
тех, кто был против этого решения, что мы прибегнем к нему лишь в крайнем
случае. Обо всем этом я уже писал выше28, равно как и о том, что мы решили
начать с ходатайства Ледигьера, Бриссака и Рогана о пересмотре решения тем
же судом, коим оно было вынесено. Ходатайство, полностью подготовленное
и скрепленное печатью, находилось у поверенного герцога де Рогана. На
первом же нашем собрании, где возобновились споры, связанные с отводом
первого президента, который шел на любые ухищрения и подлости, чтобы не
лишиться удовольствия остаться нашим судьей и избежать позора отвода, мы
узнали от поверенного герцога де Рогана, находившегося в то время в
Бретани, что тот категорически запретил ему подавать ходатайство, пока к участию
в деле не будет привлечен герцог де Жевр. Это заявление положило конец всем
разногласиям. Герцог де Жевр, уведомленный о принятом решении и
привлеченный к участию в нашей тяжбе, сохранял полнейшее безразличие по
отношению к первому президенту, который нашими усилиями был вскоре
отстранен от участия в процессе.
Отвод первого президента Арлэ Ярость его была неописуема, и, сколь бы великим
лицедеем он ни был, он не сумел ее скрыть. С
этого момента он уже не останавливался ни перед чем, чтобы навредить нам;
маска была сброшена полностью, и нравственное уродство судьи явило себя во
всей своей неприглядной наготе. Мы же, не теряя времени, объявили месье де
Люксембургу, что ему надлежит сделать выбор между двумя указами о
возведении Пинэ в ранг пэрства, от 1581 года и от 1662 года.
Дерзкий выбор месье де Люк- Если он отказывался от первого, то процесс на
сембурга том и кончался; отвергая второй, он терял свое
бесспорное положение герцога и пэра ради химерической надежды занять в
иерархии пэров более высокое место, чем мы, а в случае проигрыша рисковал
остаться лишь при звании герцога де Монморанси29, которое ему было
пожаловано, когда он женился на дочери герцога де Шеврёза и его владение Бофор
получило ранг герцогства. Выбор был рискованным, и он пребывал в
некоторой растерянности. Но не в силах отказаться от своих претензий, он, после
долгого раздумья, решился идти до конца. Он рассчитывал на свое влияние и
на сочувствие судей к человеку, так много поставившему на карту, а посему
питал радужные надежды вопреки доводам рассудка и соображениям
осторожности. Привлечение к делу месье де Жевра позволило отвести всех
парламентских президентов, кроме Мэзона, а из трех генеральных адвокатов оставило
нам только д'Агессо, который в ту пору считался в Парламенте звездой
первой величины.

Несправедливость Мэзона по отношению к нам
231
Распоряжение Короля о направле- Возобновление дела могло потребовать указа о
найми дела на повторноерассмотре- правлении дела на повторное рассмотрение в Пар-
ние в Парламенте ламенте, дабы позволить оному выносить решения
с участием не заинтересованных в деле пэров, что было обусловлено выбором
месье де Люксембурга, который в случае проигрыша полностью лишался титула
пэра Франции. Но поскольку его иск явился следствием возобновления старого
процесса, Король предпочел ограничиться устным распоряжением. Он вызвал
президента де Мэзона и коронных магистратов и сказал им, что, хотя дело это
не относится к компетенции Парламента, он хочет, чтобы на сей раз, в
соответствии с законами, было вынесено окончательное решение (при условии, что это
не создаст прецедента на будущее), ибо у него нет желания ни вмешиваться в
дело, ни рассматривать его в Совете. Это было 27 марта, а в последний день
месяца первый президент, президент де Мэзон и многие советники Большой
палаты явились к Королю, дабы поблагодарить его за честь, коей ему угодно было
удостоить Парламент, передав ему на рассмотрение сие дело, и за любезные
слова, произнесенные им в адрес президента де Мэзона и коронных магистратов.
Привлечение к участию в деле Теперь обеим сторонам оставалось лишь твердо
пэров с недавним стажем защищать свои позиции. Мы убедили кое-кого из
герцогов, получивших свой титул после 1662 года, даты вторичного возведения
Пинэ в ранг пэрии, присоединиться к нам из опасения, что в случае победы
месье де Люксембурга у других также может возникнуть желание оспорить на сей
раз уже их положение на иерархической лестнице; и герцоги д'Эстре, де Ла
Мейере, де Вильруа, д'Омон, де Ла Ферте и де Шаро согласились участвовать в
нашем деле. У них адвокатом был Арро, у нас — Ф>рето, а у месье де Ришелье —
Магё, коему надлежало разобраться в тонкостях наследования его пэрии по
женской линии. Отвечать на исковое требование было поручено Шардону, а
адвокатом месье де Люксембурга был Дюмон. Мы регулярно собирались, чтобы
давать адвокатам необходимые разъяснения и побуждать их действовать как
можно более решительно, и неизменно присутствовали на утренних заседаниях
по вторникам и субботам. Месье де Ла Тремуй, исполнявший в тот год
обязанности камергера, и месье де Ларошфуко, занимавший постоянную должность,
появлялись в суде не реже одного раза в неделю и по большей части
присутствовали на обоих заседаниях; я не пропустил ни одного, да и прочие были почти все
столь же пунктуальны. Так как нас было довольно много, мы решили не
приводить с собой друзей, а месье де Люксембурга сопровождали только месье де
Сайан и месье де Клерамбо, его тесть, который своими манерами, одеждой и
париком, какие обыкновенно носят на набережных, заслужил прозвище Клерамбо-
Парик и был похож на старого лакея, преданно следующего за своим хозяином.
Несправедливость Мэзона по от- Деньги месье де Люксембурга причинили нам го-
ношению к нам раздо больше вреда, чем его влияние: он щедро
одарил некую госпожу Байи, давнюю любовницу президента Мэзона, которую
тот поселил у себя, прогнав свою жену, сестру Фьёбе, государственного
советника и весьма почтенного человека, которая и сама была весьма достойной и

232
Мемуары. 1696
умной женщиной. Совсем недавно, благодаря содействию первого президента,
он приобщил к исполнению своей должности сына и, естественно, не делал в
нашем деле ни шагу без указаний первого президента, став, таким образом,
преданным проводником его интересов и пристрастий. Д'Агессо
тщательнейшим образом разобрался в деле и на всех заседаниях исключительно
внимательно слушал адвокатов. Мы располагались в ложе со стороны камина,
предназначенной для наших адвокатов, и на скамье коронных магистратов рядом
с ними, а месье де Люксембург со своей маленькой свитой и адвокатом —
около другой ложи рядом с буфетом для судей; этим преимуществом мы
пользовались по праву, и никто его у нас не оспаривал. На церемонии утверждения
герцога де Вильруа, имевшей место в день одного из наших заседаний,
присутствовали принцы крови и узаконенные побочные дети Короля, а также многие
из пэров. Месье принц де Конти, архиепископ Реймсский, месье де Ванд ом и
многие другие присутствовали на заседании, и выступление Арро произвело на
них такое прекрасное впечатление, что они перестали сомневаться в успехе
нашего дела. После наших адвокатов пришел черед Дюмона. В течение трех
заседаний он разливался соловьем, но не сказал ничего дельного, а
отсутствующие у него аргументы и доказательства заменял набором пустых фраз. На
четвертом заседании он позволил себе множество недоброжелательных
замечаний в адрес наших адвокатов. На пятом — углубился во всякого рода
юридические тонкости и, не имея надежды одержать верх с помощью доказательств,
а также понимая, что это его последний шанс добиться успеха, перешел к
запугиванию, желая убедить людей, далеких от светской и придворной жизни,
что Король в этом деле на стороне месье де Люксембурга, в чем ранее их
неустанно пытался убедить первый президент.
Дерзость адвоката месье де Люк- Этот Дюмон был человеком весьма решительным,
семоурга остается безнаказанной что блистательно продемонстрировал. Он сделал
все возможное, чтобы приравнять право на ничем не ограниченное
наследование пэрства по женской линии к новому рангу побочных детей Короля, а нас
уподобил людям, о которых Христос сказал: «Populus hic labiis me honorât; cor
autem eorum longe est a me»*, тогда как мы решительно оспаривали право его
клиента на искомый им ранг, стараясь при этом всеми средствами склонить
Короля на нашу сторону. Герцоги де Монбазон (Гемене), де Ла Тремуй, де Сюл-
ли, де Ледигьер, де Шон и де Ла Форс сидели на скамье коронных
магистратов, а я в ложе, между герцогом де Ларошфуко и герцогом д'Эстре. Я бросился
вперед с криком, что это ложь и что негодяя нужно призвать к порядку. Месье
де Ларошфуко, обхватив меня руками, заставил сесть и замолчать. Вне себя от
досады, я набросился на него с еще большей яростью, чем на адвоката. Моя
выходка вызвала волнение в зале, и нужно было лишь одно: обратиться к
месье де Люксембургу с вопросом, одобряет ли он слова своего адвоката, — и либо
Парламент тотчас же признал бы неправоту адвоката, либо на следующий день
* «Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут меня языком; сердце же их
далеко отстоит от Меня» (лат.)30.

Генеральный адвокат д'Агессо высказывается в нашу пользу 233
Король осудил бы месье де Люксембурга31. Но мы упустили благоприятный
момент; Дюмону позволили закончить свое выступление, а президент де Мэзон
ограничился легким извинением.
Растерянность противников ме- Во второй половине дня мы собрались, чтобы об-
сье де Люксембурга судить ситуацию. Месье де Гемене, по
обыкновению, пребывал в ленивой мечтательности; месье де Ла Тремуй был еще более
раздражен, чем утром; месье де Ледигьер, которому все это было внове,
слушал с большим удивлением. Месье де Шон рассуждал с холодным
спокойствием дипломата, скрывавшим уныние мужественного человека, который все еще
не мог оправиться от навязанного ему недавно обмена;32 месье де Ларошфуко
был вне себя от ярости и нетерпения, хотя на самом деле не знал, как
действовать, и ничего не мог предложить; герцог д'Эстре ворчал с искаженным от
злобы лицом, но так и не произнес ничего членораздельного, а герцог де Бе-
тюн говорил какие-то несуразности. Наконец, после долгих и шумных споров,
было решено, что мы соберемся у месье де Ларошфуко, предложим каждый
свой образец ответа, выберем лучший, а месье де Ла Тремуй и месье де
Ларошфуко уведомят Короля о дерзости адвоката месье де Люксембурга. Оба
они справились со своей задачей гораздо лучше, чем можно было ожидать.
Король высказал удивление тем, что Мэзон не остановил адвоката, а по поводу
вышеупомянутой прекрасной фразы из Евангелия добавил, что те, кто
обвиняет других в непочтительности по отношению к нему, сами, по всей
вероятности, гораздо более в оной повинны, а что до нас, то мы можем быть
уверены в его к нам расположении; что месье де Люксембург не вел с ним никаких
разговоров; что он еще подумает, как ответить месье де Люксембургу, но
ничего не хочет знать о нашем ответе, пока он не будет оглашен. Написав
каждый свой текст ответа, мы собрались у месье де Ларошфуко, и мне
показалось, что почтенные герцоги более похожи на школьников, ожидающих
похвалы учителя. Из наших ответов с грехом пополам был составлен единый
текст. Месье де Шон взялся его доработать с помощью Шардона. Однако
после доработки ответ стал еще менее выразителен, и не было никакого смысла
произносить его публично: таково, по крайней мере, было мое впечатление,
когда Шар дон закончил чтение.
Генеральный адвокат д'Агессо Когда были закончены выступления адвокатов,
высказывается в нашу пользу пришел черед д'Агессо. Он блистательно
справился со своей задачей, высветив со скрупулезной точностью и в мельчайших
подробностях доводы обеих сторон; но при этом, беспристрастно взвесив все «за»
и «против», он никак не давал догадаться, каким же будет его собственное
мнение, так что и адвокаты, и сами тяжущиеся стороны заранее готовы были с ним
согласиться. Следующий день он посвятил отдыху, а в пятницу 13 апреля
снова появился в Парламенте. Еще довольно продолжительное время он держал
аудиторию в неопределенности, пока наконец не явил в полном блеске свое
несравненное красноречие, силу, точность и эрудицию, и заключил свое
выступление безоговорочным признанием нашей правоты. Едва закончив речь, он
поспешил уйти, не обращая внимания на восторженную реакцию присутствую-

234
Мемуары. 1696
щих, а нас попросили удалиться, дабы судьи могли спокойно принять решение
или, как они говорят, рассмотреть все документы. Все вышли одновременно, и
судьи остались одни. Мадам де Ла Тремуй, сидевшая в верхней ложе, подошла
к нам. Судьи совещались недолго, а мы, снедаемые нетерпением, пошли в
комнату секретарей суда и вскоре увидели, как из зала заседаний, где не должно
было быть никого, кроме судей, вышел секретарь первого президента Пупар.
Месье де Люксембург утвержден Некоторое время спустя нас пригласили в зал для
в своих правах в соответствии оглашения решения суда, который признал право
с указом от 1662 года, хотя он месье де Люксембурга на ранг пэра в соответ-
о том не просил а решение по стш1 Q ом от 1бб2 года и отложил на Неопре-
его претензиям было отложено J Г
г деленное время решение относительно указа от
1581 года: тем самым за ним были признаны те же права, какими обладал его
отец. Мы с трудом поверили своим ушам, услышав столь несправедливый и
столь неожиданный приговор, выносивший решение по вопросу, который даже
не был предметом судебного разбирательства. Вне себя от ярости, я предложил
герцогам тотчас же собраться; но я обращался к людям, которых досада
лишила способности слышать и что бы то ни было понимать. Я вернулся к себе, но,
снедаемый той же досадой, снова вышел из дому и отправился к месье де
Ларошфуко, чтобы попытаться убедить его подать жалобу Королю; но меня
встретил разъяренный, в бессильной злобе исходящий желчью человек, не
способный что бы то ни было понимать и делать. Я вернулся домой, возмущенный
герцогами еще более, чем судьями. Некоторое время спустя герцогиня де Ла
Тремуй прислала мне записку с просьбой прийти к Рипарфону.
Жалкое поведение герцогов Я был очень удивлен, застав там месье де
Ларошфуко и герцогиню, которая изо всех сил пыталась
убедить его в том же, в чем я сам безуспешно убеждал его утром. Я
присоединился к ней, но мы лишь попусту теряли время. Он отвечал яростными
воплями, которые, по сути, были выражением бессилия, и, в конце концов, не
выдержав нашего напора, счел для себя за благо уйти. Возмущенная мадам де Ла
Тремуй не стеснялась в выражениях по его адресу; на том мы и расстались.
Вернувшись домой, я решил написать меморандум для Короля. Привожу его здесь,
поскольку в нем внятно изложены и содержание приговора, и суть наших
претензий.
Набросок меморандума, ко- Государь, решение по нашему делу, вынесенное
торый я подготовил для Коро- сегодня утром, носит столь странный характер,
ля, увы, без пользы для наше- что МЬ1 сочли возможным, уповая на доброту и
20 °ела снисходительность Вашего Величества,
почтительнейше просить Вас ознакомиться с нашим отчетом о сути данного дела.
Справившись с первыми порывами гнева и досады, невольно
охватывающими всякого, кто искренне убежден в несправедливости вынесенного ему
приговора, мы будем просить Ваше Величество видеть в нашей записке не
жалобу, но средство облегчить душу, рассказав о том, что так
чувствительно нас касается, не язвительную критику лиц, решением коих у нас нет ос-

Набросок меморандума, который я подготовил для Короля... 235
нований быть довольными, но рассказ, в коем полно и достоверно
излагается суть дела.
Сегодня, Государь, около девяти часов утра судьи вошли в зал, по всей
видимости осведомленные о желаниях настроенного против нас первого
президента, каковые он уже давно перестал скрывать; и этот судья,
находившийся с половины шестого один в зале заседаний Парламента, имел полную
возможность освежить им память, пока они по одному входили в зал.
Месье генеральный адвокат д'Агессо продолжил свою вызвавшую
единодушное восхищение огромного числа слушателей убедительную и
красноречивую речь, произнесенную им третьего дня. В тот день, углубившись в
историю процесса, он с удивительной точностью проанализировал доводы
обеих сторон, не отдавая при этом предпочтения ни той, ни другой, так что
слушатели не могли понять, каково его отношение к рассматриваемому
вопросу. Сегодня же он окончательно раскрыл свою мысль и встал на нашу
сторону; он так решительно оспаривал и, осмелимся, ссылаясь на всеобщее
мнение, сказать, разбил в пух и прах доводы наших противников, опираясь
как на наши аргументы и наше право, так и на государственное и общее
право, что все были убеждены в том, что наши требования будут
удовлетворены. Он сделал даже более, Государь: он был настолько убежден, что Ваше
Величество заинтересованы в этом, что потребовал в ясных и категорических
выражениях не утверждать месье де Люксембурга в Парламенте и лишь из
сочувствия к его положению и уважения к его имени просил отложить
вынесение окончательного решения о его приеме до тех пор, пока Ваше
Величество не выскажется более ясно о своих намерениях и своем отношении к
расхождению между указом о возведении Пинэ в ранг пэрства от 1662 года
и декларацией от 1676 года, подписанными Вашим Величеством. Что же
касается указа о возведении Пинэ в ранг пэрства от 1581 года, то он нашел
необходимым признать его утратившим силу, считая, что противное решение
будет иметь чудовищные последствия как для Вашего Величества, так и для
государства, и блистательно аргументировал свою точку зрения.
Было решено без всякого отлагательства рассмотреть документы, а
потому все покинули зал, дабы позволить судьям вслух и без помех
высказывать свое мнение. Во время этого совещания, где не должно было быть
никого, кроме судей, в зале оставались месье генеральный адвокат Арлэ и
секретарь месье первого президента Пупар. После целого часа ожидания
тяжущиеся стороны были приглашены в зал заседаний, где было оглашено
следующее решение33.
Мы не можем не признать, Государь, что для нас это было как гром
среди ясного неба, ибо мы не могли и предположить, что Парламент
осмелится вынести сразу несколько беспрецедентных решений: то есть даст месье де
Люксембургу то, о чем он не просил, поскольку он сам отказался от указа
1662 года, дающего ему соответствующий титул и ранг, и не только
выскажется за утверждение его в звании пэра Франции вопреки категорическому

236
Мемуары. 1696
заключению человека, представляющего Ваше Величество и выражающего
Вашу волю, особенно в делах такого рода, но и не воспользуется даже той
уступкой, о которой он сказал, что «предлагает ее Палате исключительно из
сострадания к тяжелому, но, увы, заслуженному положению месье де
Люксембурга», в котором тот оказался в результате сделанного им выбора.
Осмелимся ли мы, Государь, почтительнейше просить Ваше Величество
ознакомиться с речью месье д'Агессо и осмелимся ли заверить Вас в том, что
она того заслуживает? Осмелимся ли мы на большее, Государь, и позволит
ли наша вера в доброту и справедливость Вашего Величества просить Вас как
о самой великой милости приказать изложить Вам суть этого дела, дабы
назначить его к пересмотру, коль скоро речь Вашего генерального адвоката и
две изъясненные выше несообразности постановления покажутся Вам
достаточным к тому поводом? Да, Государь, мы не можем ожидать иного от
Вашей безграничной справедливости и доброты; да и кому же, в конце
концов, принимать решение в вопросе о титулах и связанных с ними правах,
как не тому, кто один волен распределять почести и милости, кто один есть
верховный судия и источник неподкупной справедливости? Мы просим
Ваше Величество об этой милости со всем смирением и со всем жаром, на кои
способны, каждый из нас жаждет ее не менее, чем возврата своего достояния
и восстановления чести, и мы готовы смириться с любым исходом, лишь бы
решение исходило из уст Оракула справедливости.
Закончив этот набросок меморандума, я тотчас же понес его к герцогу де
Ла Тремую, которого просил не уезжать в Марли, не повидавшись со мной.
Мадам де Ла Тремуй и ее мать, герцогиня де Креки, слушавшие чтение
меморандума вместе с герцогом, хотели, чтобы он отнес документ к Королю. Сам
герцог также очень этого хотел; но воспоминание о недавней сцене, где месье
де Ларошфуко проявил такое малодушие, остановило их. Попытка уговорить
герцога де Шона, которому я также отнес свою записку, удалась ничуть не
лучше, и я вернулся домой в еще большем раздражении, если только это
возможно, чем раньше. Однако достоверно известно, что Король, нашедший
решение суда в высшей степени странным и противоречащим всем нормам,
ожидал, что ему будут поданы жалобы. Говоря об этом за обедом, он весьма
неодобрительно отзывался о Парламенте, а прогуливаясь вечером в парке, слушал
вернувшегося из Парижа месье де Шеврёза и задавал ему вопросы о
поведении судей, не слишком церемонясь на их счет. Но упрямство месье де
Ларошфуко, коего досада заставила пойти против самого себя, сделало все
бесполезным и повергло меня в уныние, лекарство от которого я надеялся найти в
аббатстве Ла-Трапп, где решил провести Страстную неделю.
Официально удостоверенная не- По возвращении я узнал, что Король, вернувшись
добросовестность первого прези- в Версаль, имел серьезный разговор об этом реше-
дента Арлэ нии суда с первым президентом, который
безоговорочно осуждал его и сказал Королю, что истина, вне всякого сомнения, была
на нашей стороне и что он всегда придерживался именно этой точки зрения.

Распределение армий. Маршал де Шуазёль получает Рейнскую армию 237
Таким образом, он сам вынес себе окончательный приговор. Если он и впрямь
так думал, то что же это за судья, который сначала своим поведением по
отношению к нам вынуждает нас добиваться его отстранения, а после отвода еще
более откровенно выступает против нас в защиту месье де Люксембурга! Если
же он этого не думал, то сколь недобросовестным судьей и каким лжецом надо
быть, чтобы дать Королю льстивый ответ, зная, что он думает об этом деле.
Судьи стыдятся вынесенного ими Судьи, стыдившиеся вынесенного ими решения,
решения стали объяснять его сочувствием к положению
месье де Люксембурга, который в противном случае лишился бы пэрства, ибо
у него не было ни малейшей возможности доказать свои права на первенство,
ссылаясь на указ от 1581 года, хотя именно они и дали ему основания питать
эти химерические надежды: то есть, сначала опозорив себя своим решением,
они теперь признавались в его постыдности.
Утверждение месье де Люксем- В пятницу 4 мая месье де Люксембург был утвер-
бурга в Парламенте жден в Парламенте в соответствии с указом от 1662
года;34 на церемонии присутствовали только герцог де Ла Ферте и еще двое
других из числа недавно пожалованных. Месье де Люксембург посетил каждого из
нас, но никто не хотел иметь дела ни с ним, ни с его судьями. Мы все сочли
своим долгом выразить благодарность генеральному адвокату д'Агессо, который
впервые в жизни не получил одобрения судей и как раз в том деле, где он, как
генеральный адвокат, не должен был встретиться с возражениями.
Распределение армий. Маршал Армии были распределены так же, как и в про-
де Шуазёль получает Рейнскую шлом году, с той лишь разницей, что вместо месье
армию маршала де Лоржа во главе Рейнской армии был
поставлен маршал де Шуазёль. Маршал де Жуайёз отбыл в свою армию на
побережье, принцы крови — в армию маршала де Вильруа, где на месье де Шар-
тра возложили командование кавалерией; королевские бастарды были
направлены в армию месье де Буффлера, дабы отделить их от принцев крови и не
слишком привлекать внимание к месье дю Мэну. Прежде чем сообщить
маршалу де Шуазёлю о новом назначении, Король пригласил его к себе в кабинет
и в течение довольно продолжительного времени заставлял описывать все, что
он видит за окнами; таким способом Король убедился, что маршал, очень плохо
видевший вблизи, прекрасно различает предметы на удаленном расстоянии.
Мы были убеждены, что в глубине души Король доволен этой заменой. Месье
маршал де Лорж, который хотел приносить своей службой пользу и знал, как
это делать, и который, кроме того, как и все, понимал, что военные успехи во
Фландрии могут принести мир ощетинившейся крепостями стране лишь при
исключительном стечении обстоятельств (как это было у аббатства Парк35, или
подобных тем, в каких очутился месье де Водемон, которому все же удалось
спастись)3(), неустанно каждую зиму предлагал начать осаду Майнца, взять с
бою крепостные сооружения Гейльбронна и уговаривал Короля отдать
распоряжения, необходимые для успешного осуществления этих мероприятий.
Король же, убежденный в том, что не следует начинать никаких серьезных опе-

238
Мемуары. 1696
раций в Германии, а надобно сосредоточить все силы в другом месте, каждый
раз с досадой отмахивался от предложений маршала де Лоржа, ибо всерьез не
мог противопоставить им ничего, кроме своей монаршей воли. Месье де Лувуа,
подготовивший войну и отнюдь не стремившийся к скорейшему ее завершению,
внушил и Королю это мнение, которое подкреплялось как личной неприязнью
последнего к принцу Оранскому, стоявшему все эти годы во главе фландрской
армии, так и ненавистью к голландцам. Рассказ о причинах сложившегося
положения вещей увел бы меня слишком далеко в сторону от повествования; но,
возможно, такое отступление окажется вполне естественным в другом месте.
Месье де Лозен ссорится с месье Перемена в положении месье маршала де Лоржа
и мадам де Лорж и покидает их вскоре повлекла за собой перемены и в его семье.
дом Месье де Лозен, так упорно домогавшийся брака
с его второй дочерью лишь потому, что надеялся благодаря тестю —
командующему армией вновь войти в число приближенных Короля, не мог простить
маршалу, что тот не дал себя провести и не позволил своему зятю извлечь хоть
какую-либо выгоду из этого брака. Месье де Лозен не знал, что Король принял
меры предосторожности и, давая разрешение на брак, категорически запретил
маршалу добиваться для будущего зятя каких бы то ни было милостей; и даже
знай он об этом, его все равно взяла бы обида на то, что месье де Лорж не
нашел средства обойти запреты. Впрочем, человек месье де Лозен был не
слишком последовательный и не слишком ладил с самим собой, а из-за своих
прихотей и фантазий не раз лишался самого высокого и прочного положения.
Раздосадованный тем, что не извлек для себя никакой выгоды, и не надеясь
более на содействие тестя, отстраненного от командования армиями, месье де
Лозен счел излишним долее принуждать себя и сдерживаться. Он был не из тех
людей, кто может долго жить под чужим кровом, а зависть, главная из его
страстей, терзавшая его всю жизнь, не позволяла ему примириться с тем, что
дом маршала с утра до вечера открыт Парижу и двору, что в нем собирается
цвет общества и что, несмотря на отставку хозяина, многочисленные гости по-
прежнему стекаются к нему. Предметом особой неприязни месье де Лозена
были племянники маршала, с которыми обращались как с родными детьми. К
тому же они были молоды и хороши собой, что, естественно, вселяло ревнивое
беспокойство в сердце обладателя столь же молодой и красивой жены. Она,
правда, проводила почти все время около матери, и ни свет, ни супруг ни в чем
не могли ее упрекнуть; тем не менее чувство тревоги не покидало его, а
поскольку честолюбивые соображения его больше не удерживали, он дал волю
своему нраву: туманные жалобы, капризы, сцены по пустякам, письма с
предупреждениями или угрозами, неизменно дурное настроение. Наконец,
воспользовавшись моментом, когда месье маршал де Лорж заменял в Марли своего брата,
месье маршала де Дюра37, месье де Лозен покинул утром отель де Лорж,
сообщив жене, что она должна прибыть в его дом близ монастыря Успения
Богородицы на улице Сент-Оноре, что в шесть часов он пришлет за ней карету,
дабы отныне супруга жила с ним в его доме. Хотя все поведение месье де
Лозена должно было бы приготовить их к этому известию, мать и дочь встрети-

Любезность маршала де Шуазёля, в распоряжение которого я прибъи 239
ли его криками и слезами; дочь написала супругу, но все мольбы оказались
тщетны, и ей пришлось повиноваться. В доме месье де Лозена ее встретили
герцогини де Фуа и дю Люд, его родственницы и приятельницы. Месье де
Лозен в тот же вечер прогнал всех ее слуг и взамен нанял новых, а также
предоставил в ее распоряжение двух девушек, в добродетели коих был уверен,
бывших фрейлин мадам де Гиз, велев им не спускать с нее глаз. Он
категорически запретил ей общаться с отцом и матерью, равно как и с кем бы то ни
было из родных, за исключением мадам де Сен-Симон, хотя и с ней первое
время она встречалась крайне редко, зато старался, как мог, развлекать ее
обществом людей, не вызывавших у него никаких подозрений. После первых дней
растерянности и печали взяли верх молодость и природная веселость, которые
впоследствии позволяли мадам де Лозен сносить беспрестанные, порой
граничащие с безумием капризы мужа. Маршал отнесся к разлуке с дочерью
гораздо спокойнее, чем его супруга: той же казалось, что, оторвав от нее любимую
дочь, у ней вырвали из груди сердце. Месье маршал де Лорж сообщил Королю
об этом скандале в довольно сдержанных выражениях, месье де Дюра был
гораздо более резок; но Король, так же как и свет никогда не одобрявший этого
брака, но не имевший обыкновения вмешиваться в семейные дела, предпочел
и на сей раз остаться в стороне. В обществе все осуждали месье де Лозена, очень
жалели его жену и ее родителей, но никто не был удивлен происшедшим.
Проезжая через Мец, герцог де Тем временем все разъехались по своим армиям.
Ла Фейад обворовывает своего По дороге в Германию герцог де Ла Фейад заехал
дядю в Мец, где остановился у брата своего покойного
отца — у местного епископа, уже давно впавшего в детство, но очень богатого.
Решив, что будет очень не худо пополнить свой кошелек, герцог попросил у
прислуги ключ от кабинета и ящиков хозяина. Получив отказ, он, нимало не
смущаясь, взломал их, взял тридцать тысяч экю золотом, много драгоценных
камней, но оставил серебряные монеты. Король, впрочем, уже давно
выказывавший неудовольствие распутством и нерадением Ла Фейада, в присутствии
множества придворных весьма резко высказался по поводу странного способа
распоряжаться своим будущим наследством и уже готов был разжаловать
герцога, так что Поншартрену стоило огромного труда помешать ему осуществить
свое намерение. Нельзя сказать, чтобы Ла Фейад был в хороших отношениях
с государственным секретарем Шатонёфом и его дочерью, на которой женился
в 1692 году, но они сочли необходимым использовать все свое влияние, чтобы
замять столь скандальную историю.
Любезность маршала де Шуа- Перед отъездом я дважды виделся с маршалом де
зёля, в распоряжение которого Шуазёлем, сначала у него, потом у себя, и выслу-
я прибъи шал от него множество комплиментов и любезных
предложений. Он довольно хорошо знал моего отца, а будучи человеком в
высшей степени порядочным и исполненным благородных чувств, считал своим
долгом благодетельствовать в своей армии всякого, кто хоть как-то был связан
с месье маршалом де Лоржем. В Филипсбурге я застал командира
кавалерийского полка Вилье с довольно большим отрядом; он на следующий день дол-

240
Мемуары. 1696
жен был вернуться в армию, которая начала кампанию с форсирования Рейна.
Проезжая через Брухзальский лес, мы обнаружили остатки вышедшего
накануне отряда Монгона, который был разгромлен: многие были убиты или
взяты в плен, а сам Монгон, спасаясь бегством, прискакал в лагерь один. Я сделал
все возможное, чтобы постараться присоединиться к нему, прибыв в Филипс-
бург хоть на день раньше, и теперь возблагодарил судьбу за то, что мне это не
удалось. Я прибыл к маршалу де Шуазёлю. Тот уговаривал меня поселиться
в штаб-квартире, я же умолял его позволить мне остаться в расположении
моего полка и с большим трудом добился его согласия. Он расспрашивал
маркиза д'Юкселя, как месье маршал де Лорж относился ко мне и к своим
племянникам, дабы делать все от него зависящее, чтобы мы не ощущали никакой
перемены в своем положении; и действительно, на протяжении всей кампании
он был по отношению к нам исключительно предупредителен, внимателен и
как мог отличал нас среди прочих. С начала июня до сентября армии
маршала и принца Людвига Б аденского (который находился в основном на своих
позициях близ Эппингена) бездействовали, наблюдая друг за другом. В конце
июня, во время нашей обратной переправы через Рейн у Филипсбурга,
противник, если можно так сказать, слегка прощупал наш арьергард, не нанеся ему,
однако, ни малейшего ущерба. Последующий ход кампании заслуживает
большего внимания. Но я воспользуюсь затишьем в военных действиях,
продлившимся до сентября, чтобы рассказать о других событиях.
Во Фландрии в этом году не происходило ничего сколько-нибудь
заслуживающего внимания: обе армии, занятые исключительно поисками фуража и
провианта, ограничивались наблюдением друг за другом. Принц Оранский вскоре передал
командование курфюрсту Баварскому, но и при нем все осталось без перемен.
Смерть Монталя Во время этой кампании в Дюнкерке скончался
старик Монталь. Его отдельный корпус стоял
лагерем близ побережья. Это был исключительно любезный и обходительный
человек и, прожив более восьмидесяти лет, оставался таким до последнего часа.
С его смертью освободилось место губернатора Мон-Ройяля38 и орденская цепь
кавалера Ордена Святого Духа; и в обществе, и в армии воздавали должное его
заслугам и считали позорным, что он так и не был удостоен звания маршала
Франции. Но об этом я уже рассказывал выше.
Смерть маркиза де Ноая Маркиз де Ноай, служивший во Фландрии, умер
там от оспы, оставив после себя только двух
дочерей. А его брат, герцог де Ноай, добился передачи своему малолетнему сыну
принадлежавшей покойному должности генерального наместника Оверни.
Смерть Варийа и дю Плесси Здесь нельзя не упомянуть о смерти еще двух
людей, весьма знаменитых, каждый в своем роде:
историографа Варийа, прославившегося как своими собственными трудами, так
и переводами, и дю Плесси, шталмейстера Большой конюшни, остававшегося
и в старости лучшим наездником своего времени39.

Вооруженные переговоры с герцогом Савойским
241
Смерть короля Польши Яна Со- Смерть еще одного человека произвела гораздо
веского большее впечатление и повлекла за собой
серьезные последствия. Я имею в виду внезапную кончину знаменитого короля
Польши Яна Собеского. Но этот великий человек настолько известен, что мне
нет нужды здесь о нем распространяться.
Испанская кавалерия разбита В Каталонии месье де Вандом разбил четырехты-
месье де Вандомом сячный отряд испанской кавалерии под
командованием принца Дармштадтского. Четвертая часть отряда была убита или
взята в плен, причем среди пленных оказался генеральный комиссар, племянник
Церкласа, граф Тилли; с нашей же стороны погибла лишь сотня карабинеров
и столько же драгун. Уже после сражения генерал-лейтенант Лонгваль
отправился на разведку к укрепленному лагерю вражеской пехоты и был сражен
пушечным выстрелом.
Вооруженные переговоры с герцо- Италия принесла более богатые плоды. Король,
гож Савойским полный решимости использовать все средства,
чтобы дать мир своему королевству, испытывавшему в нем крайнюю нужду,
счел, что сможет этого достичь, лишь выведя из игры хоть кого-нибудь из
участников враждебной коалиции, дабы сей пример ослабил решимость остальных,
а ему дал больше возможностей противостоять им и в конце концов добиться
своего; и он подумал о герцоге Савойском как о человеке, борьба с которым
требовала наибольших усилий и расходов, но который в то же время
чувствовал себя униженным высокомерным обращением императора и был весьма
недоволен Испанией, ибо они не выполняли почти ничего из того, что было
обещано ранее и что они беспрестанно ему сулили. Итак, для осуществления
своего намерения Король дал маршалу Катина огромную армию и одновременно
тайные инструкции, наделявшие того полным правом вступить в переговоры и,
если представится возможность, заключить с герцогом Савойским соглашение.
Катина стремительно перевалил через горы и, в строгом порядке продвигаясь
вперед, грозил опустошить все и безжалостно вырубить на равнине все
тутовые деревья, обеспечивавшие краю богатейшую шелковую торговлю,
уничтожение которой разорило бы страну на целое столетие. В предшествующие
годы уже были сожжены лучшие загородные дома и самые красивые сады и
парки герцога Савойского, и последнему было прекрасно известно, на что
способна численно превосходящая армия, неудержимо стремящаяся вперед; он
хотел мира, и Катина счел это желание серьезным. Маршал постарался
привлечь к участию в переговорах графа де Тессе: ему нужен был человек умный
и влиятельный, который, при необходимости, мог бы и говорить и отвечать
должным образом, чего сам маршал был делать не в состоянии, ибо находился во
главе армии, чьи взоры были устремлены на него, а потому не имел
возможности отлучиться и на короткий срок; но это без труда мог сделать Тессе,
сказавшись больным, к чему он прибегал уже не раз, так что в конце концов на его
отсутствие обратили внимание в бездействовавшей в ту пору армии, где он был
старейшим генерал-лейтенантом и кавалером Ордена Святого Духа с 1688 года.

242
Мемуары. 1696
Тессе Это был человек изящной и благородной
наружности, с приятным лицом, спокойный, учтивый и
обходительный, недурной рассказчик, а порой и не лишенный красноречия, но
в целом весьма заурядный, если не считать придворного чутья и
изворотливости, необходимых для обретения положения и богатства, ради которых он был
готов на все. Благодаря своей рабской преданности, откровенному угодничеству
и услужливой готовности сообщать обо всем, он обрел явного покровителя в
месье де Лувуа, что не улучшило его репутации, зато содействовало быстрому
возвышению и снискало ему благосклонное отношение Короля. Имя его было
Фруллэ, и, будучи родом из Мэна, он полностью оправдывал репутацию его
обитателей40. Чин генерала конных карабинеров, который в ту пору
существовал уже лишь на бумаге, он сумел превратить в действительный чин главного
командира драгун, а затем и их генерального полковника, сменив на этом
посту месье де Буффлера, ставшего во главе гвардейского полка, и когда в 1688
году, будучи еще довольно молодым и всего лишь бригадным генералом, Тессе
сделался кавалером Ордена Святого Духа, все расценили это как знак особой
милости. Он сумел сохранить с Барбезьё такие же отношения, как и с его
отцом, и, даже находясь вдали от двора, не пренебрегал ни малейшей
возможностью поддерживать отношения с людьми, которые, пусть даже в малой
степени, могли когда-нибудь оказаться ему полезны. Он владел также богатым
губернаторством Ипр и еще кое-какими доходными местами. Состояние его,
впрочем, было невелико, а от жены, безвыездно жившей в Мэне, ему не было
никакого проку, ибо ее нельзя было показывать в приличном обществе. Мать
его приходилась внучкой маршалу де Лавардену, и таким образом сам он
доводился двоюродным братом маркизу де Лавардену, удостоенному Ордена
Святого Духа в том же, 1688 году в бытность послом в Риме. Жена его, дочь
Обера, барона д'Онэ, также была родом из Мэна. Мать его была урожденная
Бомануар, и он многое унаследовал от этого знатного рода.
Условия жира с Савойей Покуда шли переговоры, Катина готовился к
осаде Турина, и герцог Савойский,-видя, какая
опасность грозит его владениям, и чувствуя, что даже у себя дома имеет меньше
власти, чем его же союзники, согласился в конце концов с весьма выгодными
для него условиями мирного договора, каковые Король счел не менее
выгодными и для себя, ибо они вносили раскол в ряды союзников герцога. Основные
положения договора41 были таковы: старшая дочь герцога42 вступает в брак с
монсеньором герцогом Бургундским по достижении ею двенадцати лет и
вплоть до этого момента находится при дворе французского Короля; в
приданое она получает графство Ницца, каковое пока переходит к герцогу и будет
принадлежать ему вплоть до подписания брачного контракта; герцогу Савой-
скому возвращается все отобранное у него ранее, включая разрушенный Пине-
роло; два герцога и пэра Франции будут заложниками при савойском дворе до
завершения этой передачи; кроме того, договор предусматривал выплату
герцогу, в счет возмещения убытков, значительной суммы и ряд других менее
существенных уступок; в частности, например, он добился для своих послов во Фран-

Фрейлины принцессы de Конти едят за столам Короля
243
ции полного статуса королевских послов40, коим до сих пор они пользовались
лишь частично, равно как и обещания Короля ходатайствовать перед Папой о
предоставлении им права быть принятыми в качестве королевских
посланников в Sala regia в Ватикане:44 при всех прочих дворах он уже давно был
удостоен этих почестей. Он желал также выступить одним из главных
посредников при заключении общего мира. Король принял и это условие, которое,
однако, когда встал вопрос о мирных переговорах, император категорически
отверг. Договор был подписан в величайшей тайне; герцог Савойский мечтал
избавиться от своих союзников, каковые докучали ему, подозревали его,
превосходили его силой и, по всей видимости, должны были в ближайшем
будущем сделаться его врагами. Чтобы достичь своей цели, он сделал вид, что
прислушивается к их предложениям и готов возобновить переговоры о браке своей
старшей дочери с римским королем45, отказ императора от которого ранее
чувствительно уязвил его. Одновременно он предложил устроить смотр
иностранных войск на довольно значительном удалении от Турина, а сам тем
временем разместил свои войска на тех позициях в столице, которые прежде
занимали союзники. Он нашел и другие предлоги, чтобы принять аналогичные
меры предосторожности в Кунео и прочих своих крепостях, а когда пришло
время смотра, уклонился от участия в нем и остался в Турине. Обеспечив
таким образом свою безопасность, он раскрыл карты: объявил союзникам, что
вынужден согласиться на предложенный ему Королем Франции нейтралитет
Италии и что умоляет всех последовать его примеру. Маркиз де Леганес, принц
Евгений и милорд Голуэй имели приказание ему подчиняться и не отважились
на открытый протест: они не выказали своих истинных чувств и стали ждать
дальнейших распоряжений. Герцог Савойский, дабы не обнародовать раньше
времени известие о подписании мирного договора, заключил тридцатидневное
перемирие с маршалом Катина, отправив к нему в качестве заложников графа
Тана, кавалера ордена Благовещения, и маркиза д'Экса, а к нему прибыли в
том же качестве граф де Тессе и Бузоль. Эти события имели место в первых
числах июля, а затем перемирие было продлено.
Успехи на море В это же время знаменитый Жан Бар сжег
пятьдесят пять голландских торговых судов, которые,
разгромив их конвой, не смог увести, и нанес тем самым голландцам урон в
шесть или семь миллионов. Наш остров Ре подвергся незначительной
бомбардировке; затем голландцы направились к Бель-Илю, но вскоре удалились, так
ничего и не предприняв.
Фрейлины принцессы де Конти Принцессы46 ввели два новшества. В Трианоне Ко-
едят за столом Короля роль садился за стол с дамами и нередко
предоставлял возможность каждой из принцесс назначить двух дам по собственному
выбору. Их придворные дамы были удостоены чести есть за одним столом с
Королем, в чем, однако, прежде было отказано дамам принцесс крови, то есть
Мадам Принцессы и ее дочери, мадам принцессы де Конти47. В Трианоне
дочери Короля, мадам принцессе де Конти, удалось получить разрешение для

244
Мемуары. 1696
двух своих фрейлин обедать за его столом. Она была единственной
принцессой крови, удостоившейся этой чести.
Принцесса де Конти сохраняет Другое новшество касалось их подписей. Все трое
свою подпись, от которой отказы- ранее добавляли к своему имени: Узаконенная дочь
ваются две другие дочери Короля франции. Мадам герцогиня де Шартр и Мадам
Герцогиня отказались от этого и стали подписываться как законные
принцессы крови. Мадам принцесса де Конти, дочь Короля, не последовала их примеру:
она никогда не упускала случая напомнить двум другим принцессам, что имя
ее матери известно и зафиксировано в соответствующих документах, чего они
не могут сказать о себе;48 она полагала, что это добавление отличает ее от двух
других, от оного отказавшихся, а потому и решила его сохранить.
Смерть месье де Круасси, ми- Месье де Круасси, министр и государственный
нистра и государственного секре- секретарь по иностранным делам, брат покойного
таря по иностранным делам месье Кольбера, скончался 28 июля в Версале.
Наделенный умом трезвым, но неглубоким, он восполнял этот недостаток
усердием в делах и здравым смыслом, но изрядно вредил себе неуравновешенным
нравом и природной грубостью, отличавшей и прочих членов этого семейства.
Он долгое время занимал должность парламентского президента, хотя и не
слишком прилежно выполнял надлежащие обязанности, был представителем
Франции при подписании мирного договора в Ахене49 и послом в Англии. И
наконец, когда месье де Помпонн попал в немилость, занял его должность с
правом передать ее по наследству своему сыну, месье де Торси, приобщенному и к
исполнению должности парламентского президента. В то время Король,
возмущенный недобросовестностью и злоупотреблениями первого президента де
Новьона, потребовал его отставки и приказал месье де Круасси и месье де Торси
продать должность парламентского президента его внуку. Месье де Помпонн, не
терявший достоинства и благородства ни на вершине власти, ни в опале,
которого никакие наветы не могли лишить уважения Короля, был немедленно извещен
в своем поместье Помпонн о смерти месье де Лувуа и вновь занял место в
Совете в качестве государственного министра без портфеля. И у него хватило
христианского смирения и скромности, встречая месье де Круасси, не выказывать ему
ни холодности, ни обиды. Однако такого рода истории, хоть и весьма
любопытные, не являются предметом этих записок, и уже сказанного довольно для
понимания того, что последует далее.
Торси женится на дочери Пом- Король, неизменно питавший расположение к месье
понна и исполняет под егоруковод- де Помпонну, доверив ему, в порядке комиссии,
ством обязанности своего отца после отставки месье Пелетье, государственного
министра, почтовое сюринтендантство, а следовательно, и тайну переписки00,
задумал выдать его дочь за Торси, дабы объединить эти две семьи и дать
мудрого наставника младшему государственному секретарю иностранных дел, ибо
немощное состояние скованного подагрой Круасси давало все основания
опасаться скорой его кончины. Сразу же после его смерти Король изложил свой за-

Смерть мадам де Бутвиль. Смерть маркиза де Шанденъе; его опала... 245
мысел Помпонну и Торси тоном, не допускающим возражений; он сказал, что
брак должен быть заключен безотлагательно; что Торси сохранит должность
отца; что пока еще он не будет министром, но станет получать под руководством
и наблюдением Помпонна все депеши; что Помпонн будет докладывать о них в
Совете и сообщать Торси о том, какие решено дать на них ответы, дабы он мог
должным образом оные составить; что послов отныне будет принимать Помпонн
в присутствии Торси; и что последний получит должность великого казначея
Ордена, перешедшую к его отцу после смерти месье де Сеньелэ; что тесть и зять
займут в Версале апартаменты, предназначенные государственному секретарю
по иностранным делам, дабы облегчить им возможность совместной работы. И
жених, и невеста были исполнены добродетели, но состояние у них было
скромное. Король счел своим долгом мало-помалу пополнить его за счет своих
милостей и для начала издал грамоты на право получения ими или их наследниками
весьма крупной суммы от преемника Торси. Бракосочетание состоялось 13
августа в доме месье де Помпонна в Париже, и все они жили отныне в полном
согласии и взаимном уважении.
Смерть мадам де Бутвиль. В это же время скончались две весьма пожилые
Смерть маркиза де Шанденье; особы, давно уже жившие вдали от света: мадам
его опала. Везение месье де Ноая де Бутвиль, мать маршала де Люксембурга,
девяноста одного года от роду, проведшая всю жизнь в сельском уединении,
откуда она и наблюдала за блистательной карьерой своего сына и своих близких,
с которыми никогда не поддерживала тесных связей, и маркиз де Шанденье,
старший из рода Рошешуар, прославившийся своей опалой и тем величием
души, с коим переносил ее в течение более сорока лет, вплоть до своей
кончины. Он был первым капитаном лейб-гвардиио1 и пользовался исключительным
уважением за ум, храбрость и неподкупную честность. Он лишился своей
должности вместе с другими капитанами лейб-гвардии из-за дела, связанного с
убийством в церкви фельянов в 1648 году;52 история эта не имеет отношения к теме
наших записок, но ее можно обнаружить в любых мемуарах того времени. Он
оказался единственным из четырех, кому не была возвращена должность53,
хотя между ними, казалось, не было никаких различий. Человек гордый,
исполненный ума, чести и мужества и к тому же весьма знатного рода, он
оказался несносен для кардинала Мазарини, хотя и никогда не был уличен ни в
каком проступке и никогда не выступал в роли докучливого просителя.
Кардинал мечтал сделать первым капитаном лейб-гвардии капитана своих
гвардейцев и воспользовался случаем, чтобы поставить на эту должность столь
надежного и преданного ему слугу, как месье де Ноай. Месье де Шанденье
отказался подать в отставку. Кардинал приказал отдать на хранение нотариусу сумму,
в которую была оценена должность, и привел к присяге Ноая, так что тот
приступил к исполнению должности, не дожидаясь отставки Шанденье. Шанденье
был беден, и можно было надеяться, что нужда сломит его упорство, каковое
в конце концов прискучило двору; его отправили в замок Лош и, будто
преступника, посадили на хлеб и воду, лишив даже его скромных доходов, дабы
заставить принять деньги от месье де Ноая и, следовательно, смириться со своей

246
Мемуары. 1696
отставкой. Но расчеты не оправдались. Месье де Шанденье питался хлебом и
водой и тем, что ему по очереди присылали в небольшой миске обитатели
Лоша. Он никогда не жаловался, не требовал ни имущества своего, ни
свободы. Так прошли почти два года. В конце концов двор устыдился столь
беспримерного и столь незаслуженного насилия и того, что потерпел поражение от
человека, чье мужество не сумел сломить, и вернул ему состояние, а тюрьму
заменил ссылкой, где он провел долгие годы, не унижая себя ни просьбами, ни
жалобами. Наконец стыд овладел его гонителями и заставил положить конец
его ссылке54, как ранее вынудил освободить его из тюрьмы. Он вернулся в
Париж, где ограничился общением с весьма немногими друзьями. Он был
довольно близок с моим отцом, который водил меня к нему и довольно часто
приглашал его к себе обедать. Он даже несколько раз привозил его в Ла-Ферте, и
именно по его предложению была расчищена круглая площадка с
расходящимися от нее лучами аллеями, а вырубленные деревья пошли на задуманное моим
отцом строительство. Таким образом, благодаря ему совсем рядом с домом, где
отец намеревался просто без всякого плана рубить деревья, возникла
прекрасная, радующая взгляд перспектива. Я после смерти отца не раз с
почтительностью посещал месье де Шанденье в аббатстве Св. Женевьевы, где он
уединенно жил в очень скромном, но очаровательном жилище, в котором и умер. Это
был человек изысканных манер, утонченного вкуса, многое повидавший и
очень начитанный. Еще задолго до своей кончины он сделался исключительно
благочестив. Этим воспользовались в последний год его жизни, пробудив в нем
угрызения совести относительно его кредиторов, с которыми, подав в
отставку, он мог бы тотчас же расплатиться деньгами месье де Ноая. Когда с
огромным трудом его все-таки уговорили это сделать55, те же почтенные люди
взялись убедить его принять сына месье де Ноая, к которому перешла должность
отца. Христианское смирение взяло верх, и он согласился принять этот визит,
во время которого был вежлив, но холоден. Много лет назад он потерял жену
и сына, молодого человека, подававшего, как я слышал, большие надежды.
Карбункул на шее у Короля У Короля образовался на шее карбункул, который
сначала приняли за обыкновенный чирей, но
который вскоре заставил опасаться худшего. У него сделался жар, и карбункул
пришлось несколько раз вскрывать. Однако, несмотря ни на что, Король
принимал каждый день посетителей и, лежа в постели, работал почти так же, как
обычно. Событие это не осталось незамеченным, и вся Европа внимательно
следила за ходом болезни, которая была отнюдь не безопасной. Король
отправил посыльного к герцогу де Ларошфуко в Ангумуа, куда тот уехал, чтобы
провести месяц в своем прекрасном доме в Вертёй, и в дружеских выражениях
сообщил ему о своей болезни и о своем желании его видеть. Месье де
Ларошфуко тотчас же отправился в путь, и с тех пор его положение при дворе еще
более укрепилось. Так как во Фландрии ничего не происходило и в ближайшем
времени никаких событий там не ожидалось, Король приказал маршалам де
Вильруа и де Буффлеру отослать принцев, как только принц Оранский
покинет армию, что и произошло несколько дней спустя.

Двор будущей герцогини Бургундской
247
Герцог де Фуа и герцог де Шуа- Именно во время этой болезни Короля было
объявила, заложники в Турине лено о заключении мира с герцогом Савойским;
Король выполнил все условия договора, касающиеся принцессы Савойской и двух
заложников, которые должны были оставаться в Савойе вплоть до завершения
респггуций. Герцог Савойский, в мельчайших подробностях осведомленный о
том, что происходило при дворах ведущих стран Европы, рассудил, что герцоги
де Фуа и де Шуазёль ни в чем не будут ему помехой. Первый всю жизнь думал
лишь о своих удовольствиях и о том, как бы поразвлечься в приятной компании;
другой был подавлен грузом бедности и постоянного невезения; оба они не
отличались особым умом и не имели ни малейшего представления о том, на что имеют
право претендовать, а потому их было очень легко удовлетворять ничтожными
подачками и морочить несбыточными обещаниями; в них не было ничего от
истинных придворных, и они не пользовались особым уважением, хотя и были
оба очень знатного рода и кавалерами Ордена Святого Духа. Такое сочетание в
высшей степени устраивало герцога Савойского. Он видел, что ему всеми
силами стремятся угодить, так как Франция остро нуждалась в союзниках: он
предложил Королю прислать этих двух герцогов, и тот согласился, дав каждому по
двенадцать тысяч ливров на экипаж, слуг и одежду и по тысяче экю в месяц.
Графу де Брионну, кавалеру Ордена Святого Духа, приобщенному к исполнению
отцовской должности главного шталмейстера, было поручено встретить
Принцессу в Пон-Бовуазене; Дегранжу, церемониймейстеру и одному из первых
помощников Поншартрена, также было поручено отправиться туда и исполнять
обязанности распорядителя церемоний во время путешествия принцессы.
Двор будущей герцогини Бургунд- Составление ее двора заняло довольно
продолжило" тельное время. При дворе давно уже не было ни
королевы, ни дофины; все дамы, имевшие хоть какое-то положение и влияние,
пришли в волнение, начали плести интриги в надежде возвыситься, и,
естественно, за счет других; посыпались анонимные письма, доносы, ложные
сообщения. Всё, однако, было решено Королем и мадам де Ментенон, которая не
отходила от постели Короля во время его болезни, покидая его лишь на то
время, когда он принимал посетителей; и по большей части в опочивальне
Короля не было никого, кроме нее. Она решила стать истинной наставницей
Принцессы, воспитать ее по своему вкусу и разумению, привязать ее к себе
настолько, чтобы она могла забавлять Короля, и не опасаться при этом, что, выйдя из
возраста забавной куклы, та сможет стать опасной. Мадам де Ментенон
надеялась также, что благодаря Принцессе однажды сможет оказывать влияние на
монсеньора герцога Бургундского, и эта мысль тем более занимала ее, что, как
мы вскоре увидим, отношения ее с герцогами и герцогинями де Шеврёз и де
Бовилье стали гораздо более прохладными, и по этой причине ни та, ни
другая герцогиня не была назначена статс-дамой, хотя они достойно и с пользой
могли бы исполнять эту обязанность. Итак, для двора Принцессы мадам де
Ментенон решила подобрать людей либо полностью ей преданных, либо
настолько ограниченных, чтобы можно было совершенно их не опасаться. И вот
в воскресенье 2 сентября было объявлено о составе двора Принцессы:

248
Мемуары. 1696
Данжо, статс-кавалер;
герцогиня дю Люд, статс-дама;
графиня де Майи, гардеробмейстерина;
Тессе, первый шталмейстер.
Придворные дамы в следующем порядке:
мадам де Данжо;
графиня де Руси;
мадам де Ногаре;
мадам д'О;
маркиза дю Шатле;
мадам де Монгон
и первая камеристка мадам Кантен.
Вскоре духовником был назначен иезуит отец Ле Конт; первым
священником — епископ Mo, который прежде исполнял эту должность при Мадам
Дофине, а еще раньше был наставником Монсеньора; Вилласэр купил у Короля
должность первого дворецкого.
Теперь нужно рассказать о мотивах этих назначений, а чуть позже о том,
почему мадам де Кастр заменила графиню де Майи в качестве гардеробмей-
стерины мадам герцогини де Шартр.
Что касается графа де Тессе, то причины его назначения очевидны, а о его
особе я уже достаточно говорил выше.
То же самое я могу сказать о графине де Майи.
Что же касается назначения отца Ле Конта, то это было внутреннее дело
иезуитов, которыми руководил отец де Лашез.
Герцогиня дю Люд, статс-дама Герцогиня дю Люд была сестрой герцога де Сюлли,
удостоенного в 1688 году Ордена Святого Духа,
дочерью герцогини де Верней и внучкой канцлера Сегье. Первым браком она
сочеталась со старшим сыном маршала де Грамона, галантным графом де
Гишем, который в свое время весьма привлекал к себе внимание в свете,
нимало не считался с супругой и от которого у нее не было детей. Она была еще
очень хороша собой и по-прежнему добродетельна, а отсутствие ума
сглаживалось у нее опытом великосветского общения и желанием всем нравиться,
иметь друзей, положение и почет; она состояла когда-то придворной дамой
Королевы. Все это она имела потому, что была особой приятной во всех
отношениях, богатой, гостеприимной, и в ее доме гостей неизменно ожидало щедрое
угощение; но ради любой, пусть даже самой ничтожной, милости она готова
. была унижаться и пресмыкаться. Вторым браком, причем по взаимной
склонности, она сочеталась с герцогом дю Людом, который имел должность
главного начальника артиллерии, пользовался явной благосклонностью Короля, был
весьма популярен в свете и жил на широкую ногу. Жили они очень дружно до
самой его кончины, но детей у нее от него не было. Она осталась при дворе, где
ее щедрый и гостеприимный дом, ее любезность и доброта стяжали ей множе-

Герцогиня дю Люд, статс-дама
249
ство друзей и где она, без какой-либо надобности, а просто по природной
склонности искала благосклонности министров и всякого, кто пользовался хоть
каким-то влиянием, вплоть до лакеев. Ни Король, ни мадам де Ментенон не
питали к ней ни малейшей симпатии. Она почти никогда не участвовала в
поездках в Марли и никогда не удостаивалась тех отличий, каковыми Король
нередко дарил кое-кого, правда, очень немногих из придворных дам. Таково было
ее положение при дворе, когда встал вопрос о выборе статс-дамы, на которую
были бы целиком возложены обязанности по воспитанию Принцессы, каковую
мадам де Ментенон вознамерилась полностью себе подчинить, дабы
использовать для домашнего увеселения Короля. В субботу утром, накануне
объявления состава двора Принцессы, между полуднем и часом дня Король, который
оставался в постели из-за своего карбункула, беседовал наедине с Месье.
Месье, довольно любопытный по натуре, пытался выяснить, что думает Король
по поводу выбора статс-дамы, откладывать каковой уже более не было
возможности; и в этот момент, взглянув в окно, Месье увидел герцогиню дю Люд,
которая, возвращаясь от обедни, пересекала, сидя в портшезе, парадный двор
в сопровождении своих людей. «А вот вам и статс-дама, которая весьма не
прочь занять это место, хоть и помалкивает об этом», — сказал он, указав на
герцогиню дю Люд. «Замечательно! Нет более подходящей особы, чтобы
научить Принцессу румяниться и прилеплять мушки», — ответил Король,
добавив еще несколько неприязненно-язвительных слов. В ту пору Король был
гораздо более благочестив, чем в последующие годы, и такого рода вещи его
коробили. Месье, которого совершенно не занимала герцогиня дю Люд и
который упомянул ее просто из любопытства, выслушав Короля, отправился
обедать, уверенный, что о герцогине дю Люд не может идти и речи, и никому
не сказал о своей беседе с Королем. На следующий день, примерно в то же
время, Месье был один в своем кабинете, когда вошел его служитель и сказал,
что герцогиня дю Люд назначена статс-дамой. Месье расхохотался и ответил,
что все это сказки; тот стоял на своем, но, видя, что Месье смеется над ним,
вышел и закрыл за собой дверь. Вскоре с той же новостью явился месье де
Шатийон, кавалер Ордена Святого Духа; Месье и на сей раз встретил это
известие смехом. Шатийон, спросив его, почему он находит это невероятным,
добавил, что считает выбор очень удачным, и заверил Месье, что все это
чистейшая правда. Спор их был прерван появлением других людей, столь
убедительно подтвердивших известие, что сомневаться было долее невозможно.
Удивление Месье было столь велико, что собравшиеся попросили его
объясниться. Месье никогда не умел держать язык за зубами: он повторил то, что
слышал накануне от Короля, чем, в свою очередь, поверг всех в изумление. Все
это вызвало такое любопытство, что в конце концов дознались, в чем
причина столь внезапной перемены. Герцогине дю Люд было известно не только
количество претенденток на эту должность, но и то, что среди них есть одна,
перед которой ей никак не может быть оказано предпочтение; а потому она
решила действовать окольным путем. Мадам де Ментенон сохранила при себе
одну старую служанку, единственную остававшуюся при ней в пору ее нищеты
после смерти Скаррона, когда она оказалась в богадельне прихода Св. Евста-

250
Мемуары. 1696
фия; эта служанка, которую она по-прежнему называла Нанон, для всех
прочих была мадемуазель Бальбьен, и весьма всеми почиталась из-за дружбы и
доверенности к ней мадам де Ментенон. Она была так же неприступна, как и ее
госпожа, так же, как и она, причесывалась и одевалась, подражала ее
жеманству, ее манере говорить, ее благочестию, ее поведению. Она была женщина
причудливая и необычная, и принцессы, хоть и королевские дочери, бывали
счастливы, когда им выпадал случай поговорить с ней или поцеловать ее, а
министры, работавшие в апартаментах мадам де Ментенон, кланялись ей с
величайшей почтительностью. Несмотря на всю ее неприступность, у нее
сохранилось несколько подруг с молодых лет, до которых она, хоть и редко, но все
же иногда снисходила; и, к счастью для герцогини дю Люд, у нее имелась
воспитавшая ее, оставшаяся при ней и страстно ее любившая старая нянька,
которая была давней приятельницей Нанон и время от времени встречалась с ней
наедине. Герцогиня дю Люд послала ее к ней, и в конце концов двадцать
тысяч экю наличными сделали свое дело уже вечером того самого дня, когда
Король так пренебрежительно отозвался о герцогине во время утренней
беседы с Месье. Вот она, придворная жизнь! Какая-то Нанон продает там самые
важные и самые блистательные должности, и женщина богатая, герцогиня,
знатная и по рождению, и по своим брачным союзам, не имеющая ни детей, ни
родных, ни дел, свободная и независимая, оказывается настолько безумной, что
такой дорогой ценой покупает себе рабство! Радость ее не знала границ; но ей
хватило ума не выказывать ее прилюдно, а ее образ жизни и множество
друзей и знакомых, коих она умела приобретать и сохранять и в городе, и при
дворе, содействовали тому, что большинство единодушно одобрило этот выбор.
Графиня de Майи, гардеробмей- Герцогиня д'Арпажон и супруга маршала де Рош-
стерина фора были вне себя от обиды. Последняя без
всякого стеснения возмущалась и жаловалась, что ей было дано обещание,
побудившее ее согласиться быть статс-дамой мадам герцогини де Шартр: она
намеренно путала должности статс-дамы и гардеробмейстерины, чтобы возвысить
себя и иметь повод негодовать; она была гардеробмейстериной при Мадам
Дофине, и именно эту должность ей обещали. Презиравшая ее мадам де
Ментенон впала от этих криков в раздражение, так как уже назначила на
должность гардеробмейстерины мадам де Майи, а потому она заявила маршалыпе,
что та сама виновата в том, что лишилась должности, ибо слишком пылко
защищала свою дочь, которую не изгнали лишь из уважения к матери. Мар-
шалына попалась на эту удочку и, несмотря на всю свою досаду в связи с
несостоявшимся назначением, в ярости прекратила всякое общение с дочерью,
которая была отправлена в Париж с запретом появляться при дворе.
Изгнание графини de Бланзак Дочь эта, чьим сыном от первого брака был Нан-
жи, очень дурно жила с первым мужем и походя
исхитрилась разорить своего богатого сына; потом она понесла от Бланзака,
какового заставили вернуться из армии, чтобы жениться на ней, и в ту же ночь
разрешилась от бремени будущей мадам де Тоннерр. Трудно представить себе
женщину, наделенную большим умом, большей изобретательностью в интри-

Герцогиня д'Арпажощ ее дочь, графиня де Руси
251
гах, большей мягкостью и вкрадчивостью, способную на более тонкие, колкие
и фривольные шутки и лучше владеющую своим языком, дабы искусно
приноравливаться к любому из собеседников. И в то же время трудно себе
представить ум более злобный, желчный, опасный, коварный и неизменно лживый,
который рождал самые немыслимые истории с такой простодушной
искренностью, что даже те, кто ни секунды не сомневался, что в речах ее нет ни слова
правды, бывали готовы принять их за чистую монету. А в довершение всего от
нее исходило чарующее обаяние, коему не могли противиться даже знавшие ей
истинную цену. Разговор ее был прелестен, никто не умел так забавно и так
едко, и словно бы между прочим, вышучивать комические свойства
окружающих, даже если таковых не было и в помине. Кроме того, она была весьма
склонна к галантным похождениям и, пока позволяла внешность, была весьма
переборчива; позднее же она стала очень неприхотлива, а под конец была готова
платить любые деньги, чтобы получить удовлетворение с последним из лакеев.
Несмотря на все эти пороки, по большей части губительные для общества, она
пленяла и завлекала всех без исключения. Она притягивала к себе какой-то
магической силой, в доме ее неизменно собиралось самое блистательное и
изысканное общество, и у нее никогда не было недостатка в могущественных друзьях и
подругах. Все три дочери Короля любили ее и добивались ее расположения; она
же, чтобы угодить матери, отдавала предпочтение мадам герцогине де Шартр и
сумела полностью подчинить ее своему влиянию, что стало поводом для
ревности и ссор, вызвавших неприязнь, если не отвращение, к ней Месье и месье
герцога де Шартра; ее удалили от двора. Но некоторое время спустя мольбы и
слезы мадам герцогини де Шартр сделали свое дело: ее вернули. Она снова стала
бывать в Марли и несколько раз была допущена на небольшие собрания у
Короля; она так умело и остроумно развлекала его, что он только об этом и
говорил с мадам де Ментенон; та испугалась и стала искать способа удалить ее от
Короля, что проделала довольно ловко и тонко, а затем, для пущей надежности,
снова прогнать ее, и в конце концов нашла средство осуществить свое намерение.
При дворе долго потешались над одураченной матерью, которая в глупой
ярости согласилась на изгнание дочери, но так и не получила желаемой должности;
дочь же принуждена была долгое время безвыездно оставаться в Париже.
Герцогиня д'Арпажощ ее дочь. Герцогиня д'Арпажон, молодой и красивой выдан-
графиня с\ Руси ная замуж за старика, который уже не покидал Ру-
эрг и свой замок Северак, после его смерти буквально изнемогала под бременем
рассматривавшихся в Тулузском парламенте дел и процессов, касавшихся прав
вдовы на имущество покойного, а также серьезных затруднений в делах ее
дочери, для разрешения которых в Совете она прибыла в Париж. Это была особа
исключительно добродетельная, безупречного поведения, благородной
наружности, еще сохранявшая остатки былой красоты. Она почти никогда не бывала
ни при дворе, ни в Париже, и ее называли там герцогиней де Брюйер56. Правда,
герцогство ее было не родовое, а жалованное.
Мадам де Ришелье умерла вскоре после ее приезда, и все были поражены,
когда вместо покойной статс-дамой Мадам Дофины была назначена герцоги-

252
Мемуары. 1696
ня д'Арпажон57, которая сама была этим удивлена еще более других: подобная
мысль никогда не приходила в голову ни ей, ни ее брату месье де Бёврону; и
тем не менее именно он оказался невольным виновником этого назначения. В
прошлом он был в самых близких отношениях с мадам Скаррон, которая
никогда не забывала такого рода друзей; а потому сочла, что сестра будет предана
ей не менее, чем брат, — как из благодарности, так и потому, что при дворе она
окажется совершенно одинокой. Ума у нее имелось очень немного, но то, что
имелось, сообщало ей серьезность и рассудительность; в ней было много
здравого смысла, умения себя держать и достоинства; вряд ли кто-либо другой смог
бы исполнять возложенные на нее обязанности лучше, с большей
осмотрительностью и вызывать большее одобрение окружающих. Она надеялась, что и на
сей раз выбор падет на нее, и просила о назначении; этого желали и на это
рассчитывали и все прочие; но двадцать тысяч экю, которые мадам Барбизи, старая
нянька герцогини дю Люд, вручила старой служанке мадам де Ментенон,
сделали свое дело, и мадам д'Арпажон обошли. Король и мадам де Ментенон
решили ее утешить и назначили придворной дамой ее дочь, графиню де Руси, что,
однако, ничуть не смягчило обиду матери. Еще более огорчили ее восторги
дочери, а перспектива полной разлуки с ней повергла в глубокое уныние. Она очень
любила свою дочь, а новая должность привязывала ту к месту, где мать, дабы не
нарушать общепринятых правил, могла появляться лишь изредка, и в будущем
ее ожидало одиночество. Ноша оказалась ей не по силам, несколько месяцев
спустя несчастную поразил удар, очень быстро сведший ее в могилу.
Маркиз де Рошфор, почетный Мнимое утешение, данное мадам д'Арпажон, и раз-
дворянин при Монсеньоре ница между двумя свояченицами — назначенной
придворной дамой графиней де Руси и изгнанной мадам де Бланзак —
окончательно сразили маршалыну де Рошфор, которая приходилась герцогине дю Люд
кузиной (их матери были сестрами) и была с ней очень близка. Назначение
герцогини дю Люд стало для нее еще одним жестоким ударом, и она лишь скрепя
сердце согласилась принять ее и говорить с ней. Утешением ее уязвленному
самолюбию послужило назначение, о котором она не просила, ее сына, маркиза де
Рошфора, на новую должность почетного дворянина при Монсеньоре.
Данжо, статс-кавалер Данжо, простой дворянин из провинции Бос, в
ранней молодости был гугенотом, равно как и вся
его семья; никаких покровителей у него не было. Он был человеком чести и
долга, по-своему даже весьма неглупым, но ум имел по преимуществу светский
и поверхностный. Игра, благодаря которой он проник ко двору, каковой
тотчас же после смерти Королевы-матери58 с неистовством стал предаваться
утехам любви и блистательным празднествам, позволила ему попасть в избранное
общество. Играя, он и составил себе состояние: к счастью, никто никогда не
сомневался в его честности, он всегда охотно давал в долг, обзавелся
друзьями, причем настоящими и весьма полезными, ибо никогда не давал повода
усомниться в своей надежности. Он не упускал случая засвидетельствовать свое
почтение любовницам Короля: ему нередко случалось оказываться вместе с
ними за его карточным столом; их любезное и непринужденное с ним обраще-

Мадам де Данжо, придворная дама герцогини Бургундской
253
ние снискало ему расположение государя. Он пописывал стихи, был
прекрасно сложен, красив, щедр и галантен; причастный ко всему, что происходило
при дворе, он неизменно оставался на вторых ролях. Как-то раз, это было в
начале серьезного расширения Версальского дворца, он играл с Королем и
мадам де Монтеспан. Король, раздосадованный настойчивыми просьбами
поселить Данжо во дворце и множеством других подобных просьб, стал
подсмеиваться над его склонностью к писанию стихов, которые, по правде сказать,
редко бывали хороши, и внезапно предложил ему совершенно дикие рифмы,
сказав, что он получит право жить во дворце, если сумеет немедленно
дополнить их поэтическими строчками. Данжо согласился: задумавшись лишь на
мгновенье, он тотчас сочинил стихи и получил обещанное жилище. Затем он
купил должность чтеца Короля;09 должность эта была чисто номинальной, но
зато давала право присутствовать на малой вечерней аудиенции Короля и кое-
что еще. В награду за усердие он получил королевский пехотный полк, но
командовал им недолго; затем был отправлен в Англию, но и там пребывание его
оказалось непродолжительным, а по возвращении он купил губернаторство
Турень. На его счастье, месье де Ришелье так крупно проигрался, что вынужден
был продать свою должность статс-кавалера Мадам Дофины, которую получил
даром после ее бракосочетания и которую благодаря содействию его давней
приятельницы мадам де Ментенон имел право продать кому угодно и за
сколько угодно. Данжо, конечно, не упустил столь выгодной сделки: он заплатил
пятьсот тысяч ливров и заполучил должность, дававшую ему почти что положение
знатного сеньора и право на Орден Святого Духа, каковой и достался ему в 1688
году. Смерть Мадам Дофины лишила его этой должности, но он уже был
почетным дворянином при Монсеньоре и таким образом сохранил свое положение.
Мадам де Данжо, придворная У Мадам Дофины была фрейлина, канониса од-
дама герцогини Бургундской ного из немецких капитулов60, прекрасная как
майский день, сложенная как нимфа, наделенная всеми прелестями души и
тела. Она была не слишком умна, но рассудительна и благоразумна, а кроме
того, безупречно добродетельна. Она была дочерью одного из графов Левен-
штейн и сестры кардинала Фюрстенберга, привлекавшего к себе внимание
общества и пользовавшегося значительным уважением при дворе. Эти Левенш-
тейны были из Пфальцского дома61, но по линии, униженной браком, который
они считали «браком левой руки»62, хотя и вполне законным: из-за более
низкого происхождения матери дети ее не имели права наследования, хотя и
получали немалую долю, и назывались уже не князьями, а всего лишь графами.
Кардинал Фюрстенберг любил свою племянницу и искал ей подходящего мужа;
она очень нравилась Королю и мадам де Ментенон, которые были
неравнодушны к хорошеньким личикам. Как и у всех немок, у нее не было ни гроша.
Данжо, уже давно похоронивший свою жену, сестру супруги маршала д'Эстре, дочь
Морена по прозвищу Жид, от которой у него была только одна дочь, каковую,
благодаря тому, что его считали очень богатым, ему удалось выдать за
герцога де Монфора, решил вступить в столь лестный и приятный для него брак.
Мадемуазель де Левенштейн со свойственным ее нации высокомерием разгляде-

254
Мемуары. 1696
ла суть за скрывавшими ее блеском и украшениями и отказалась. Но вмешался
Король, затем мадам де Ментенон и Мадам Дофина; ее дядя, кардинал, желал
этого брака и сумел ее уговорить. Церемония бракосочетания состоялась в доме
маршала де Вильруа и его супруги, и Данжо возомнил себя курфюрстом
Пфальцским. Это был милейший человек, но, вступив в брак с такой
высокородной особой, он почувствовал себя столь знатным сеньором, что буквально
потерял голову и стал предметом бесконечных насмешек; мадам де Монтеспан
как-то шутливо заметила, что его нельзя не любить и в то же время нельзя над
ним не смеяться, что было совершенно справедливо. Его новая должность и
этот брак окончательно свели его с ума: природная глупость и пошлость в
сочетании с низкопоклонством царедворца, прикрытые спесью воображаемой
знатности, составляли неподражаемую смесь, куда Король добавил последнюю
каплю, сделав его великим магистром Ордена Святого Лазаря с теми же
правами, какие были у Нерестанга. Он упивался своим новым званием и,
подражая Королю, раздавал знаки Ордена на собраниях капитула, куда сбегался весь
двор, чтобы похохотать над этим уморительным действом, в то время как он
считал себя предметом всеобщего восхищения. Он стал членом Французской
академии и государственным советником от дворянства шпаги, а его жена, в
качестве супруги сгатс-кавалера, — первой из придворных дам, так как среди них
не было титулованных особ. Мадам де Ментенон полюбила ее; происхождение
мадам де Данжо, добродетель, красота, брак, в который она вступила вопреки
своему желанию, подчинившись воле Короля, и узы коего несла с ангельской
кротостью, уважение к ее дяде и к положению ее супруга — все это содействовало
возвышению, и ее назначение было встречено всеобщим одобрением.
Графиня де Руси, придворная О причине назначения графини де Руси я уже упо-
дама минал, когда рассказывал о ее матери, герцогине
д'Арпажон. Она была необыкновенно уродлива, спесива, тщеславна и жадна до
всякого рода отличий; не мысля себе жизни вне двора, она готова была
пресмыкаться ради малейшей подачки; в делах она была беззастенчива, в речах —
язвительна до грубости и всегда с кем-нибудь в ссоре; неловкость, упрямство и
дурной нрав были ей помехой во всем и не позволяли разобраться ни со своими
имущественными делами, ни с кредиторами; завистливая и злобная, а потому мало
кем любимая, она в довершение всего никогда не пропускала обедни в
приходской церкви и, за редким исключением, причащалась каждую неделю.
Граф де Руси Единственным достоинством ее супруга было
красивое, хотя и жирное лицо; еще более спесивый и
угодливый, чем она, всегда готовый играть и всегда проигрывавший,
неизменный участник верховых прогулок и охоты, он был настолько глуп, что глупость
его обернулась для него достоинством, ибо он ни в ком не вызывал зависти, а
его умение ладить с лакеями даже располагало к нему; он был не лишен
мужского обаяния, и дамы тоже питали к нему слабость. Вращаясь в высшем
обществе, он, несмотря на свою глупость, приобрел светский лоск и
обходительность. Он был в курсе всех дел Монсеньора, а Король проявлял к нему
снисходительность из-за месье де Ларошфуко и маршалов де Дюра и де Лоржа,

Д'О и мадам д'О, придворная дама
255
братьев его матери, которые все трое относились к нему и его братьям как к
собственным детям, так как после отмены Нантского эдикта граф и графиня
де Руа, его родители, вынуждены были покинуть королевство. Его величайшим
достоинством были постоянно произносимые им нелепости, каковые, однако,
порой оказывались не лишенными смысла.
Мадам де Ногаре, придворная Мадам де Ногаре была вдовой Кальвиссона, за
дама которого Король выдал ее в ту пору, когда
распустил фрейлин Мадам Дофины, к коим она принадлежала, равно как и ее
сестра, мадам д'Юрфе, статс-дама мадам принцессы де Конти, дочери Короля.
Муж ее, которого никто не звал иначе как Ваша Наглость, был убит при Фле-
рюсе. Жили они не слишком дружно, а после его смерти она осталась одна, без
детей и без состояния. Бирон приходился ей братом, а супруга маршала де
Вильруа, с которой она была очень близка, — кузиной (они были детьми
брата и сестры). Наделенная умом, тонкостью и деликатностью, она была
благовоспитанна, проста и естественна в обхождении, а потому, несмотря на
равнодушие ко всему на свете, была тем не менее окружена друзьями. У нее почти
не имелось средств к существованию, двор был для нее все: и стол, и кров, и
место, где она пользовалась уважением. Она обладала обаянием, позволявшим
не замечать ее толщины и уродства. Монсеньор, по старой памяти любивший
ее сестру, питал и к ней самой особое расположение, благодаря которому она
и получила должность придворной дамы. Она отнюдь не была злой, хотя
вполне могла бы таковой быть и заставить себя бояться; но, будучи достаточно
умной, предпочитала быть любимой.
Д'О и мадам д'О, придворная Мадам д'О была особой совсем иного покроя. О
дама ее отце, Гийераге, можно сказать лишь то, что он
был гасконец, гурман, остряк, весьма умен и благовоспитан, что у него имелись
друзья и что он жил за их счет, так как давно промотал свое состояние. Некогда
он был весьма близок с мадам Скаррон, и та, когда судьба вознесла ее,
вспомнила о нем и добилась его назначения послом в Константинополь, дабы он мог
поправить свои дела; он же, как всегда, сумел скорехонько все проесть. Там он
и умер, оставив после себя единственную дочь, которая была очень хороша
собой. Виллер, помощник капитана корабля и весьма привлекательный молодой
человек, находился в числе тех, кто вез в Константинополь преемника Гийера-
га, а из Константинополя — его вдову и дочь. Перед отплытием из Турции, а
затем во время плавания он ухаживал за мадемуазель де Гийераг и пришелся ей
по вкусу; дело приняло такой оборот, что, хотя состояния не было ни у того, ни
у другой, мать согласилась на их брак. В течение нескольких дней суда стояли
у берегов Малой Азии, близ развалин Трои. Обстановка была столь
романтичной, что, не в силах противиться чувствам, они сошли на берег и сочетались
узами брака. Из Прованса, куда прибыли суда, мадам де Гийераг повезла дочь
и зятя в Париж и Версаль, где представила их мадам де Ментенон, которая,
памятуя о своих собственных приключениях, прониклась к молодым
сочувствием. Виллер вскоре объявил, что принадлежит к роду д'О, и взял себе имя и герб
этого рода63. Трудно представить себе больших интриганов и прощелыг, чем

256
Мемуары. 1696
эта супружеская чета. Они настолько сумели втереться в доверие к мадам де
Ментенон, что месье д'О был приставлен к месье графу Тулузскому в качестве
гувернера и управляющего. Это дало ему положение, изрядные доходы,
постоянную близость к Королю и (вещь ранее не слыханная) свободный доступ в его
апартаменты, такой же, как у камергеров, и более того — с правом входить
через заднюю дверь в кабинет Короля почти во всякое время, что не
разрешалось ни камергерам, ни кому бы то ни было другому. Кроме того, он
сопровождал своего воспитанника к Королю и оставался там вместе с ним. Супруга его
поселилась вместе с ним в апартаментах месье графа Тулузского, где и утром
и вечером их ожидала обильная трапеза. Они не упустили возможности
склонить на свою сторону мадам де Монтеспан, которая также содействовала их
преуспеянию; они поддерживали с ней отношения не только, пока она была при
дворе, но и после, так как месье граф Тулузский очень ее любил. Д'О со
временем очень переменился; он и его жена выбрали каждый свой путь к цели, что
не мешало им жить в полном согласии. Муж, высокий, холодный господин, не
умный, но изворотливый, умел производить впечатление на глупцов
высокомерно-презрительным молчанием, суровым выражением лица и торжественностью
манер; он старательно выставлял напоказ свое благочестие, не пропускал ни
одной церковной службы, и в разное время дня его нередко видели молящимся
в часовне; отношения он поддерживал лишь с теми, кто пользовался
влиянием или занимал высокую должность, — в надежде извлечь хоть какую-либо для
себя выгоду, а те считались с ним из-за того, что он имел в любое время
доступ к Королю. Он постарался завоевать сердце своего воспитанника, дабы
сохранить его доверенность и тогда, когда тот уже не будет нуждаться в
гувернере и он не сможет более влиять на него просто в силу занимаемой
должности. Жена ему очень в этом помогала, и вместе они действовали настолько
успешно, что даже по достижении месье графом Тулузским совершеннолетия
остались при нем, сохранив прежнее значение и влияние. Образ жизни мадам
д'О был совершенно иным. Она была очень умна, весела, любезна, остроумна,
умела угодить всем и каждому и, будучи сама склонной к романическим
приключениям, не осуждала этих склонностей в других. Она располагала к себе
людей, и за столом у нее всегда собиралось множество гостей, но она старалась
по преимуществу приглашать лишь тех, кто впоследствии мог оказаться ей
полезен. Когда месье граф Тулузский начал взрослеть и входить в силу, она
стала привлекать его своей живостью и снисходительностью. Вот так, прибегая
каждый раз к новым уловкам и ухищрениям, она умело завоевывала
расположение и молодых, и старых. А поскольку она предпочитала воздействовать на
события, оставаясь дома, то выезжала довольно редко и всегда лишь с
определенной целью. Этот сплав благочестивого уединения и его полной, хотя и
продуманной и взвешенной, противоположности казался чем-то странным в этой
такой дружной и согласной чете. Мадам д'О, по всей видимости, любила
общество, развлечения, вкусную еду, в то время как муж, с его суровыми
манерами и постным видом, выглядел истинным фарисеем, и меня так и подмывало
превратить сзади в бахрому фалды его камзола64. Короче, благодаря всем этим
уловкам, мадам д'О была назначена придворной дамой.

Маркиза дю Шатле, придворная дама
257
Различие в положении служите- Если бы муж мадам д'О был палатным дворяни-
лей «внуков Франции» и служи- ном не месье графа Тулузского, а кого-нибудь из
телей принцев крови принцев крови, то, вне всякого сомнения, он не
имел бы права свободного доступа в королевские покои. Но Король дал своим
побочным детям привилегию позволять своим главным служителям, не
спрашивая на то его разрешения, есть с ними за одним столом, садиться в карету
и ездить в Марли, в то время как Месье Герцог, даже будучи зятем Короля, не
смог добиться того же самого для своих слуг.
Новые преимущества служите- Как-то случилось, что Монсеньор (дело было уже
лей побочных детей перед слу- после его женитьбы), увлекшись на охоте пресле-
жителями принцев крови дованием волка, упустил свою карету и
возвращался вместе с Сент-Мором и д'Юрфе. По дороге они заметили карету Месье
Герцога, в которой находились принадлежавший к его свите Сентрай и
шевалье де Сийери из свиты месье принца де Конти, брат того Пюизьё, который
стал впоследствии кавалером Ордена Святого Духа. Те сидели в этой карете
и ждали, не появится ли Месье Герцог или месье принц де Конти. Монсеньо-
ру нужно было добраться до Версаля, куда путь был неблизкий; он сел в эту
карету и взял с собой Сент-Мора и д'Юрфе, оставив на дороге Сентрая и
Сийери, хотя в карете вполне нашлось бы место и для них. Монсеньор, человек от
природы добрый, не мог не испытывать некоторых угрызений совести, а потому
вечером, чтобы узнать мнение Короля, рассказал ему о своем приключении и
добавил, что не осмелился пригласить этих господ в свою карету. «Само собой
разумеется, — ответил Король, возвысив голос, — карета, в коей вы находитесь,
становится вашей, и в ней нечего делать слугам принца крови». В качестве
подтверждения сказанного можно сослаться на пример мадам де Ланжерон. До
тех пор пока она состояла при дворе Мадам Принцессы, она не имела права ни
садиться в карету, ни есть за одним столом с Королем. Она перешла к мадам
де Гиз, «внучке Франции», и с этого момента стала есть за одним столом с
Королем, Мадам Дофиной и Мадам, так как Королевы уже не было в живых,
и пользоваться каретами без каких бы то ни было ограничений. Но как
только та же мадам де Ланжерон оставила мадам де Гиз и вернулась в свиту
Мадам Принцессы, она тотчас же лишилась прав и на карету, и на трапезу с
Королем. Все оставалось неизменным до конца ее долгой жизни, ибо она до
последнего часа находилась в свите Мадам Принцессы.
Маркиза дю Шатле, придвор- Маркиза дю Шатле, дочь покойного маршала де
нал дама Бельфона, была, как и мадам де Ногаре,
фрейлиной Мадам Дофины. Она вышла замуж за маркиза дю Шатле, одного из
знатнейших представителей лотарингского дворянства. Род дю Шатле претендует
на принадлежность к Лотарингскому дому, однако доказать это практически
невозможно, ибо корни обоих родов теряются в глубочайшей древности.
Представители рода дю Шатле всегда занимали при лотарингском дворе самые
почетные должности, носили герб Лотарингского дома, где, однако, на полосе,
идущей из правого верхнего угла в нижний65, вместо трех лотарингских орлят
были изображены три серебряные лилии; а с некоторых пор их герб был по-

258
Мемуары. 1696
крыт герцогским плащом, не дающим никаких привилегий и в шутку
названный месье принцем де Конти халатом. Ни ранга, ни почестей они не имели и
никогда на них не претендовали66. Месье дю Шатле был человек не слишком
умный, нрава тяжелого, не богатый ни деньгами, ни здоровьем, но честный,
добрый, храбрый, благородный и отличный офицер. Жена его всю жизнь была
воплощенной добродетелью и благочестием: добрая, нежная и веселая,
никого никогда не осуждающая и никого к тому не принуждающая, она была
всеми любима и всюду желанна. Она жила вдали от света со своим мужем и
матерью в Венсенне, где губернатором был ее маленький племянник Бельфон67.
Отсутствие средств не позволяло им часто бывать при дворе и в Париже,
однако в армии месье дю Шатле вел жизнь, вполне достойную благородного
дворянина. Король всегда очень любил маршала де Бельфона и тем не менее
позволил ему, можно сказать, умереть с голоду. Назначением на должность
придворной дамы, о чем она даже и не мечтала, его жившая в Венсенне дочь была
обязана как памяти об отце, так и собственной добродетели и кроткому нраву.
Выбор этот был встречен всеобщим одобрением.
Мадам де Мошон, придворная Мадам де Монгон также о том даже и не помышля-
дама ла, спокойно живя в имении мужа в Оверни, а тот
находился в это время в армии; но зато об этой должности для дочери мечтала
ее мать, которая дневала и ночевала при дворе и в покоях мадам де Ментенон.
Мадам д'Эдикур Речь идет о мадам д'Эдикур, о которой следует
рассказать подробнее. Бабка по отцовской линии
маршала д'Альбре, принадлежавшего к побочной линии этого ныне угасшего
знатного рода, сама из рода Понс, была дочерью одного из первых кавалеров
Ордена Святого Духа68, сестрой знаменитой мадам де Гершвиль, статсдамы
Марии Медичи, которая первой представила Королеве кардинала де Ришелье
и сыном которой от второго брака был герцог де Лианкур. Маршал д'Альбре,
удостоенный маршальского жезла за то, что привез в Венсенн под охраной
легкой кавалерии Месье Принца, месье принца де Конти и месье де Лонгвиля69,
всегда, где бы ни находился, жил на широкую ногу и неизменно пользовался
всеобщим уважением. Он был кавалером Ордена Святого Духа и
губернатором Гиени. В Париже у него собиралось изысканное общество, а девицы де
Понс, у которых ничего не было и на которых он смотрел как на своих
племянниц, можно сказать, жили в его доме. Старшую из них он выдал за своего
брата; в замужестве она звалась мадам де Миоссанс и наводила страх своим
ростом; она умерла бездетной в 1714 году. Младшая, прекрасная как майский день,
очень нравилась не только маршалу, но и многим другим. Мадам Скаррон,
недавно овдовевшая и весьма в ту пору нуждавшаяся, но молодая, красивая и
кокетливая, была представлена друзьями обитателям отеля Альбре и сильно
полюбилась и маршалу, и его гостям своим умом, обаянием, желанием всем
нравиться, а особенно стремлением угодить тем, кто был приближен к
маршалу. Здесь она была представлена герцогине де Ришелье, которая в первом браке
была замужем за ныне покойным старшим братом маршала д'Альбре70, да к
тому же вместе с маршалом устроила брак своего единственного сына с его

Мадам д'Эдикур
259
единственной дочерью; и хотя, овдовев, герцогиня вновь вышла замуж, она
продолжала поддерживать самые что ни на есть дружеские отношения с
маршалом, который приходился двоюродным братом месье де Монтеспану, будучи
сыном сестры его отца. Месье и мадам де Монтеспан были частыми гостями
в доме маршала, где мадам де Монтеспан познакомилась с мадам Скаррон и
прониклась к ней дружескими чувствами. Когда мадам де Монтеспан стала
любовницей Короля, маршал не счел нужным, оскорбившись за кузена,
прерывать с ней отношения71, а как истинный царедворец предпочел стать ее лучшим
другом и советчиком, что и решило судьбу мадам Скаррон, которая стала
воспитательницей детей мадам де Монтеспан и Короля с самого их рождения.
Маршал, пребывавший в некотором затруднении касательно дальнейшей
судьбы мадемуазель де Понс, нашел некоего Сюбле, дальнего родственника
государственного секретаря Нуайе, у которого было состояние и который,
ослепленный красотой и знатностью девушки, женился на ней, рассчитывая, кроме
того, на покровительство маршала д'Альбре; и маршал, дабы создать ему
определенное положение, добился для него, в связи с вступлением в брак,
должности главного начальника волчьей охоты72, от которой отказался маркиз де
Сент-Эрем, намеревавшийся купить губернаторство Фонтенбло. Этот новый
главный начальник волчьей охоты звался месье д'Эдикур, и у него была дочь
почти одного возраста с месье дю Мэном, или чуть-чуть старше. Мадам
Скаррон уговорила мадам де Монтеспан взять эту девочку к себе, чтобы она играла
с ее детьми, и воспитала ее в тишине и безвестности, в каковой до времени
пребывали внебрачные дети Короля. Когда они стали бывать у мадам де
Монтеспан, малышка Эдикур всегда приходила с ними и осталась при них и тогда,
когда они были представлены ко двору. Мадам Скаррон, став мадам де Мен-
тенон, никогда не забывала ни того, что стало колыбелью ее преуспеяния, ни
своих старых друзей из отеля Альбре. Благодаря чему мадам де Ришелье, уже
так много времени спустя, была назначена статс-дамой Королевы73, а затем
месье де Ришелье получил бесплатно должность статс-кавалера Мадам
Дофины, что оказалось великой удачей для Данжо, ибо герцог получил тогда
разрешение продать свою должность кому угодно и за какую угодно цену. По той
же причине мадам де Ментенон неизменно любила и оказывала явное
покровительство мадам д'Эдикур и ее дочери, которую воспитала, к которой
питала особо нежные чувства и которая не без ее содействия вступила в брак с
Монгоном. Это был довольно захудалый дворянин из Оверни, из рода Корд-
бёф, весьма неглупый, что в известной степени восполняло недостаток
знатности. Он избрал себе военное поприще. В то время, когда он, бригадир
кавалерии и инспектор, находился в Рейнской армии, а жена — в его оверн-
ском поместье, последняя, к великому возмущению всего двора, была
неожиданно назначена придворной дамой. Она была некрасива, но блистала умом,
обаянием, любезностью, неистощимым весельем и остроумием, а к тому же не
меньшим злоречьем и, по примеру своей матери, развлекала мадам де
Ментенон и Короля язвительными и насмешливыми замечаниями по адресу
придворных, не щадя почти никого. Весь этот небольшой отряд выехал навстречу
Принцессе. Мадам де Майи была беременна и не принимала участия в путешествии.

260
Мемуары. 1696
Мадам дю Шатле предпочла остаться дома, дабы предоставить своей матери,
вдове маршала де Бельфона, возможность провести с ней все это время; это
вызвало неодобрение, и вместо положенного ей третьего места она получила
лишь пятое. Мадам де Монгон также не было среди них, так как она
находилась в это время слишком далеко, в Оверни. Но пусть они продолжают свое
путешествие, мы же, сообщив об объявлении мира в Париже и в Турине, где
маршал Катина был встречен с великими почестями и где дал обед в честь герцога
Савойского, вернемся на берега Рейна.
Планы имперцев на Рейне После продолжительного бездействия войск,
стоявших на Рейне и во Фландрии, двадцатитысячный
гессенский корпус и прочие части были переданы принцу Людвигу Баденскому,
силы которого вместе с тем, что у него имелось, оказались таким образом вдвое
большими, чем у маршала де Шуазёля, и вполне достаточными и
боеспособными, чтобы начать осаду Филипсбурга, для чего уже с зимы в Майнце готовились
запасы снарядов и провианта, дабы осаждающие ни в чем не испытывали
недостатка. Император, выведенный из себя подписанием Савойского мирного
соглашения и желавший всеми силами оттянуть заключение всеобщего мира, важным
шагом на пути к которому были Савойские договоренности, спешил с
осуществлением своего намерения. Маршал де Шуазёль уведомил двор о сложившейся
ситуации и получил в ответ два весьма странных и противоречащих друг другу
письма. В первом, написанном Барбезьё от имени Короля, ему предлагалось
направить восемь лучших своих батальонов в Филипсбург, четыре — в Ландау,
а затем отойти на позиции, где ему не будет угрожать нападение принца
Людвига. Нужно заметить, что у маршала было лишь двенадцать по-настоящему
боеспособных батальонов, прочая же часть пехоты состояла из новобранцев и
весьма разношерстных войск, набранных из разных гарнизонов. Следуя
приказу, сам он не мог бы рассчитывать на оставленную ему пехоту, а как
свидетельствовал недавний опыт Намюра, крепости, защищаемые лишь такими силами,
какие он должен был им оставить, неизбежно были бы потеряны. В другом
письме Король писал маршалу, что сомневается в намерении принца Людвига
форсировать Рейн у Майнца, но если тот все же предпримет такую попытку, то он
убежден, что маршал не даст ему это сделать, то есть помешает врагу пройти по
его же мосту, войти в его же крепость74 и подняться по ее контрэскарпу на
равнину. Маршал пожал плечами и предложил, по крайней мере, прислать ему на
подмогу маркиза д'Аркура, пребывавшего в данный момент в бездействии75.
Аркур, не привыкший кому бы то ни было подчиняться, друг Барбезьё и
большой мастер закулисных интриг, не имел ни малейшего желания идти на
подобное соединение. Он предложил двору и маршалу дерзкие решения, совершенно
уверенный, что тот их не примет, но что честь изобретения оных прибавит чести
и ему лично. Маршал, чьим приказам он не подчинялся, равно как и приказам
командующих армии во Фландрии, не мог, не рискуя своей репутацией, отдавать
распоряжения, каковые вряд ли были бы исполнены, а Аркур, прекрасно это
понимавший и знавший, что маршал всегда был в скверных отношениях с его
другом Барбезьё, только посмеивался, даже и не думая к нему присоединяться.

Маршал де Шуазёль в Шпейербахе. Причины выбора этого места для лагеря 261
Маршал де Шуазёль в Шпейер- Подобное поведение раскрыло маршалу глаза на
бахе. Причины выбора этого ме- уловки маркиза. Он понял, что может рассчиты-
ста для лагеря вать только на себя самого, и решил, предоставив
Аркуру болтать и распоряжаться при дворе, взять всю ответственность на себя
и действовать тем единственным способом, коим, как он полагал, можно
спасти Филипсбург и Ландау. Он отошел к своим пехотным частям76, которые
ради удобства снабжения фуражом оставил в тылу, расположился в долине
Шпейербаха и осуществил одну из блистательнейших военных операций.
Принц Людвиг переправил свою кавалерию в Майнце, предварительно
согласовав свои действия с ландграфом Гессенским, который форсировал Наэ в
районе Майнца, а затем, продвигаясь параллельно горам, без труда овладел
Нёф-Линанжем, Киркгеймом и рядом других наших позиций. А тем временем
принц Людвиг прибыл в Оппенгейм, куда по наплавному мосту были
переправлены его пехота, артиллерия и обоз. Один из мостов был наведен у Вормса —
как для того, чтобы получать все необходимое с противоположного берега
Рейна, так и для того, чтобы иметь связь с командующим войсками Майнца
бароном фон Тунгеном, в распоряжении которого имелось около пятнадцати
тысяч солдат в долине близ Кетча и в районе Фрейбурга, не считая небольших
судов, так что он мог угрожать в нашем тылу осадой этой крепости или
переправой через Рейн. Двор отказался от своих первоначальных планов и теперь
хотел, чтобы маршал де Шуазёль дал сражение принцу Людвигу на равнине
близ Альцея. Силы последнего вдвое превосходили наши, и, разбив нашу
армию, он без труда овладел бы Ландау, весьма жалкой в ту пору крепостью, а
затем имел бы возможность взять форт, прикрывавший филипсбургский мост
с нашей стороны Рейна, сжечь этот мост, опустошить Эльзас, встать на зимние
квартиры в Шпейере, помешать месье д'Аркуру спуститься с гор в долину и без
всяких помех начать осаду Филипсбурга. Именно эти соображения и не
позволили маршалу согласиться с теми, кто предлагал ему встать близ Дюркгейма77.
Этот разрушенный и не пригодный для обороны городок располагался у
подножия гор, но между ним и тем местом, где горы становятся крутыми и
труднопреодолимыми, оставалось пространство, где могли пройти одновременно
несколько колонн; а болото, каковое могло бы служить прикрытием для армии,
имело форму буквы Т, хвост которой разделял ее на две части, так что для
связи пришлось бы наводить множество мостов. Потому естественно было
задаться вопросом, будет ли от такой позиции хоть какой-нибудь прок для армии,
атакованной вдвое превосходящими силами противника. Маркиз д'Юксель
предлагал развернуть войско спиной к Рейну и лицом к горам, сохранив таким
образом Шпейер и используя его в качестве опоры; но при этом в руки
принца Людвига перешел бы Нейштадт, используя который в качестве склада для
фуража и провианта, он мог, обойдя Ландау, выйти в Эльзас и опустошить его,
в полной уверенности, что мы не осмелимся сдвинуться с места. И
одновременно он буквально за несколько дней лишил бы нашу армию фуража, который
мы могли получать только из Эльзаса, а затем и провианта, который Тунген
конечно же не позволил бы нам беспрепятственно доставлять по Рейну.
Другие предлагали противоположный вариант: развернуться спиной к Ландау и ли-

262
Мемуары. 1696
цом к Рейну. В этом случае мы сохраняли Ландау и Нейштадт; но дорога на
Эльзас оставалась открытой врагам, а овладев Шпейером, они могли сжечь фи-
липсбургский мост и, не пытаясь преодолеть линию укреплений с этой
стороны, беспрепятственно начать осаду Филипсбурга с противоположного края.
Впрочем, укрепившись в Шпейере, они могли обложить контрибуцией Эльзас,
постепенно разрушить Ландау и вынудить нашу армию держаться от них на
значительном расстоянии. Отойти за протекавшую близ Ландау речку означало
утратить все: и Нейштадт, и Шпейер, и филипсбургский мост, и проход в
Эльзас, и сам Ландау. И хотя все эти решения были одно хуже другого, у
каждого из них были пылкие сторонники.
Диспозиция маршала де Шуазёля Маршал де Шуазёль, убежденный, что в столь
сложной ситуации необходимо безошибочное
решение, предоставил каждому высказать свое мнение, а сам, ни с кем не
советуясь и не обращая внимания на распоряжения, присылаемые двором, нашел
то единственное решение, которое позволяло справиться с этой, казалось бы,
безвыходной ситуацией. Он мысленно представил себе все возможные действия
врага и принял все необходимые меры, чтобы ни в коем случае не позволить
ему осуществить свои намерения. Для этого он приказал перекрыть равнину,
простиравшуюся за Шпейербахом, от гор до Рейна, создав тем самым
прикрытие для Нейштадта, Ландау, Шпейера, Филипсбурга и Эльзаса. Еще когда
маршал со своей кавалерией выдвинулся до равнины близ Майнца, занимаясь
заготовкой фуража и оставив свою пехоту в тылу, когда еще не было речи об
отражении врага, он поручил маркизу д'Юкселю и его пехотным частям второй
линии подготовить к обороне Шпейербах; и когда он вышел к реке со своим
войском, работа была выполнена, и выполнена безукоризненно: в нужных
местах были построены редуты, а вдоль берегов — ретраншементы. Кроме того,
он все-таки добился присоединения частей маркиза д'Аркура, который, заставив
себя долго ждать, известил двор о своем прибытии за два дня до того, как это
произошло на самом деле. Поскольку он шел через горы, ему была поручена
оборона Нейштадта и всех близлежащих постов. Не меньше полулье отделяло
горы от леса; пространство это располагалось между двумя рукавами Шпейер-
баха, которые на уровне Нейштадта и выше сливались, образуя либо сплошную
водную поверхность, либо непроходимое болото. В находившееся там
разрушенное командорство, предварительно укрепленное и подготовленное к обороне,
поместили четыре батальона под командованием отличного пехотного
бригадира Кадриё. Отсюда вплоть до леса были выстроены в строго продуманном
порядке оснащенные каждый с обоих флангов двумя пушками люнеты78, за
каждым из которых стоял готовый в нужный момент броситься в бой
батальон. Люнеты были построены с таким рассчетом, чтобы между ними мог пройти
эскадрон. Помимо этого, Нейштадт был окружен земляными валами, на
которых размещались мощные артиллерийские орудия, которыми командовал
находящийся в подчинении у Аркура бригадный генерал Сен-Фремон, так что
врагу не оставалось ничего другого как идти через долину Мусбаха, совершенно
открытую и простреливаемую со всех сторон специально для того расставлен-

Диспозиция маршала де Шуазёля
263
ными батареями. В стоящем на склоне горы замке Хаардт, после того как он
был основательно укреплен, разместился отряд отборных воинов. Этот
небольшой белый замок, выстроенный чуть севернее Нейштадта, был прекрасно
виден со всех сторон. Из-за разлива Шпейербаха леса, через которые он
протекал, местами превратились в искусственные болота. В лесу были прорублены
просеки и вдоль них расставлены небольшие дозорные посты. Там, где лес был
не таким густым, в небольшой долине у мельницы при ручье, называвшейся
Фраймюль, которую использовали для регулирования уровня воды, были
выставлены четыре батальона, подкрепленные правым флангом нашей
кавалерии, ибо линия укреплений79 заходила так далеко, что уже была близка штаб-
квартира генерал-лейтенанта маркиза де Ранти, отличного командира и шурина
маршала де Шуазёля. Кавалерийская бригада Бисси и разбитая на взводы
пехота заняли позиции между разрушенной деревней на берегу Шпейербаха и
Шпейером, где кончались леса. В Шпейере хорошо укрепленные позиции,
оснащенные множеством артиллерийских орудий, заняли значительные пехотные
части и кавалерийская бригада генерального полковника кавалерии80.
Командовали этими частями генерал-лейтенанты маркиз д'Юксель и герцог де Ла
Ферте, в подчинении которых находились бригадные генералы Отфор и Ла
Ланд. Между Рейном и Шпейером не мог разместиться даже один эскадрон.
Штаб-квартира маршала де Шуазёля расположилась в деревне Лакгейм
напротив опушки леса, ближе к центру нашей кавалерии. Левый фланг нашей
кавалерии, слегка отодвинутый вглубь позиции, почти смыкался с правым флангом
кавалерии маркиза д'Аркура, который остановился в маленькой деревушке,
совсем в горах, по эту сторону от Нейштадта. Когда все части заняли свои
позиции, мы продолжили работу по совершенствованию оборонительных
сооружений везде, где в том была необходимость, а затем спокойно, хотя и очень
бдительно, стали ждать, что захочет или сможет предпринять враг. По
вечерам каждый лагерь выставлял серьезный дозор во главе с дежурным
бригадным генералом на правом фланге и бригадиром пикета — на левом. Командир
пикета по нескольку раз за ночь объезжал дозором лагерь, наблюдая за
порядком. Во время этой кампании я находился в бригаде, замыкавшей вторую
линию левого фланга, командовал которой старик Люньи. Это был в высшей
степени порядочный человек, по отношению ко мне неизменно любезный и
предупредительный, но не обладавший ни умом, ни светскостью Арлю, который
в этом году служил на побережье под началом маршала де Жуайёза. Среди
нас был еще один кавалерийский полковник — шевалье де Конфлан,
прекрасный офицер, деятельный и энергичный, обходительный, обладающий тонким
знанием света, а в свободное от службы время жизнерадостный и остроумный,
с которым я очень хорошо ладил. Он был младшим братом маркиза де Конс]>
лана, который, будучи на службе у короля Испании и командуя всей
кавалерией в Каталонии, был награжден орденом Золотого Руна, а на следующий год
стал вице-королем Наварры и испанским грандом третьего класса. Однако
титул этот не передавался по наследству, так же как и жалованное герцогство
во Франции. Они были внуками или какими-то очень близкими
родственниками и носили то же имя, что и тот самый барон де Батвиль или Ватвиль, кото-

264
Мемуары. 1696
рый, будучи послом Испании в Англии, оскорбил посла Франции маршала
д'Эстрада в Споре за первенство, что наделало много шума и в результате чего
посол Испании во Франции получил приказ официально заявить Королю, что
впредь испанские послы нигде не будут тягаться за первенство с
французскими81.
Передвижение и расстановка Принц Людвиг, чьи силы превосходили на два-
войск Людвига Баденского дцать две тысячи человек соединенные силы
маршала де Шуазёля и маркиза д'Аркура, два дня спустя после нашего прибытия
встал лагерем в полулье от нас, за деревней Мусбах, откуда были видны наши
горы, и принялся искать проходы в горах, поднимавшихся со стороны его
лагеря. В течение нескольких дней в его лагере наблюдалось большое движение,
цель которого долгое время оставалась нам неясной; много раз приближались
они к нашим оборонительным сооружениям и безуспешно пытались найти
уязвимые места, а некоторое время спустя мы обнаружили, что они
установили свои батареи на казавшихся совершенно неприступными горах, откуда и
открыли оглушительную канонаду. На разных уровнях были размещены три
батареи крупнокалиберных пушек, одна из которых стояла на самом верху, на
гребне горы, а рядом с ними можно было явственно различить палатки трех
батальонов. Они заняли также дома, разбросанные вдоль гор близ
маленького замка Хаардт, обстреляли его и вынудили отойти часть конницы маркиза
д'Аркура, страдавшую от этой канонады. Этот маленький замок выводил их из
себя, так как их снаряды задевали лишь верхушку его крыш. Тогда они
установили одну батарею ниже и сумели пробить изрядную брешь; их
многочисленные попытки взять замок приступом оставались безуспешными до тех пор, пока
командовавший гарнизоном отважный офицер, видя, что у него нет больше сил
отбивать атаки, а помощи ожидать неоткуда, не воспользовался моментом
особо бурной атаки и не вывел свой гарнизон через пробитое им отверстие; сам
он, со сломанной ногой, последним покинул крепость, которую храбро
защищал в течение шести дней на виду у двух армий, и отступил со своими
людьми к Нейштадту. Вся армия восхищалась его мужеством, и каждый старался
выказать ему свои дружеские чувства и уважение; маршал выдал ему в
качестве награды ту небольшую сумму, которой располагал в данный момент, а
затем добился для него более значительного вознаграждения. Прежде чем
покинуть замок, он поджег рассыпанный порох, что оказалось роковым для
тех, кто первым пошел на приступ. После этого героического подвига импер-
цы заменили батареи, увеличили число орудий и начали обстреливать ворота
Нейштадта с нашей стороны. Снаряды пролетали над городом, никому не
причиняя вреда и лишь заставляя ускорить шаг тех, кто входил или выходил из
города. Месяц спустя им стала настолько очевидной бесполезность их
обстрелов и невозможность сколько-нибудь успешно атаковать наши
ретраншементы, что они решили испробовать иные способы, чтобы заставить нас их
покинуть. Они стали совершать вылазки на берега Саара, доходили до Меца и
приказали Тунгену сделать все возможное, чтобы как можно быстрее вторгнуться
в Эльзас. Когда мы об этом узнали, Гобер, блестящий драгунский бригадир,

Отступление имперцев
265
был послан с большим отрядом на Саар, маркиз д'Юксель отправлен с
кавалерийским отрядом, драгунами и пехотой на Верхний Рейн на соединение с
Пюизьё, а Шамийи занял место маркиза д'Юкселя в Шпейере. Пюизьё,
генерал-лейтенант и губернатор Гюнингена, располагал для защиты Верхнего Рейна
лишь партизанскими ротами, собранными из остатков рейнских гарнизонов и
крестьян. Тунген, уже получивший соответствующие распоряжения, сгорал от
желания пройтись по Эльзасу огнем и мечом, чтобы отомстить за унижение,
пережитое им в начале кампании, когда он был похищен добравшимся до
Майнца отрядом пехоты, а оттуда доставлен в Филипсбург. Чтобы выйти на
свободу, ему пришлось раскошелиться, что в сочетании с нанесенным ему
оскорблением привело его в ярость. Но за ним так пристально следили, что он был
не в состоянии что бы то ни было предпринять.
Отступление имперцес На Сааре Гобер лишил их возможности свободно
передвигаться по краю и мародерствовать, а
посему имперцы, поняв, что дальнейшее упорство не даст им ничего, кроме позора,
решили отступить. Находясь в пикете и разъезжая ночью вдоль наших
бивуаков, я обратил внимание на уменьшение в лагере противника числа огней,
которые в этих горах и внизу являли собой вместе с нашими странное и
прекрасное зрелище; а к утру мы уже не слышали грохота их пушек. Едва забрезжил
рассвет, я отправился к маршалу де Шуазёлю, которого застал разъезжающим
перед нашими люнетами. Обратив взор к горам противника, мы не увидели ни
пушек, ни лагеря, ни людей. Между девятью и десятью часами окутывавший
горы густой туман внезапно рассеялся и позволил нам наблюдать за их
отступлением. Они шли в боевом порядке позади равнины Мусбах, где оставили
несколько разбросанных кавалерийских взводов, чтобы наблюдать за нами и, в
случае преследования, затеять перестрелку. К нам на батарею, чтобы поговорить
с маршалом, пришел Аркур, и все мы были счастливы, что избавились от
врага, — совсем неопасного, если учитывать занимаемые нами позиции, но весьма
докучного, ибо столь близкое его соседство требовало постоянной
бдительности. Находившийся в наряде Сен-Фремон вышел с несколькими гвардейцами на
окраину деревни Винцинген, близ Нейштадта; ему хотелось без особых трудов
стяжать себе славу, и он несколько раз посылал к маршалу с просьбой выделить
ему подкрепление, дабы начать преследование еще остававшихся на равнине
вражеских частей, чем, в конце концов, вывел маршала из себя, ибо целью
последнего было, не вступая в столкновение с врагом, остановить его, разрушить
его планы, перекрыв проходы от гор до Рейна; затопленное же пространство
можно было обойти лишь в двух местах, да и то лишь двигаясь гуськом друг за
другом. Маршал считал, что если на равнине нет никого, кроме этих маленьких
отрядов, то начинать преследование только для того, чтобы ускорить их
отступление, не имеет никакого смысла; если же, напротив, изгороди скрывали от
нашего взора более многочисленные части, то не следовало подвергать Сен-Фре-
мона риску быть разбитым на наших глазах, и, будучи не в состоянии оказать
ему помощь, тем самым нелепейшим образом завершить блестящую операцию,
в результате которой враг оказался вынужден отступить, не причинив нам ни

266
Мемуары. 1696
малейшего ущерба. Сен-Фремон, также изрядный интриган и друг маркиза
д'Аркура, был обвинен в том, что отправил письмо, в коем уведомлял, что, если
бы не маршал де Шуазёль, он бы разбил вражеский арьергард, но маршал
воспрепятствовал его намерениям. Прошедшей ночью враги совершенно
бесшумно сняли свои посты вдоль ручья и затопленных мест, расположенных на
расстоянии ружейного выстрела от нас, и, оставив зажженными огни, отвели свои
артиллерийские батареи; прочие пушки и обоз в сопровождении некоторого
количества войск они переправили в Вормсе по наплавному мосту, который затем
тотчас же уничтожили. Их армия ускоренным маршем двинулась к Майнцу, там
переправилась через Рейн, оставив без внимания замки Эбернбург и Керн82,
коими без труда могла бы овладеть, и, не теряя времени, занялась пополнением
запасов фуража; генералы осыпали друг друга упреками, в ярости от того, что
после стольких угроз и грандиозных замыслов вынуждены были отступить, так
ничего и не сделав. Успехом своим мы были обязаны исключительно талантам
и твердости маршала де Шуазёля, которого не смогли поколебать ни угрозы
двора, ни возмущение генералов, ни интриги месье д'Аркура. На следующий
день после отступления противника мы осмотрели его лагерь и оборонительные
сооружения, которые показались нам изумительными; а более всего были мы
поражены тем, как враги сумели втащить пушки на такую высоту. А вот
фуража у них не хватало, и им приходилось доставлять провиант очень издалека; в
конечном счете все эти обстоятельства и вынудили их к отступлению.
Маршал де Шуазёль принимает Маршал сохранил все письма маркиза д'Аркура и
меры предосторожности по от- копии своих ответов. На полях, там, где это требо-
ношению к двору; армия зани- валось, он сделал краткие и энергические замеча-
мается фуражировкой, а я по- рщ и> сложив все в большую папку, отправил Ко-
лучаю отпуск ролю. Так как войска были заняты фуражировкой
и мне больше нечего было делать, у меня появилось желание уехать в Париж.
Смерть месье де Фремона, тес- Октябрь перевалил на вторую половину. В начале
тя месье маршала де Аоржа. осени мадам де Сен-Симон потеряла месье Фре-
Рождение моей дочери мона, отца супруги маршала де Лоржа, и почти в
то же время, 8 сентября, благополучно разрешилась от бремени моей
дочерью83. Маршал позволил мне уехать. Все это время он был со мной так
любезен и предупредителен, что я привязался к нему, а он в конце концов
проникся ко мне доверенностью, что было мне, совсем еще молодому человеку, очень
лестно. Я знал все, что произошло между ним и маркизом д'Аркуром, и он мне
показывал тетрадь, которую затем отослал Королю. Маршал просил меня по
прибытии рассказать все в подробностях герцогу де Бовилье и склонить его
помочь ему, что я и исполнил, к вящему удовольствию маршала.
Когда я прибыл в Париж, двор находился в Фонтенбло. Приехав ранее
других, я не хотел, чтобы Король узнал об этом от посторонних и счел, что я
вернулся тайком; кроме того, я хотел увидеть месье де Бовилье, чтобы
выполнить поручение маршала де Шуазёля. Итак, я посетил Фонтенбло, где был
очень хорошо принят, и Король, как всегда, когда я возвращался, удостоил
меня доброжелательной беседы, сказав, однако, что я вернулся немного рано,

Портрет аббата Ла-Трапп, написанный по памяти
267
но добавил, что не видит в этом ничего дурного. Я намеревался совершить еще
одно путешествие, о котором расскажу чуть позже, что и заставляло меня,
исполнив необходимые обязанности, спешить с отъездом в Париж. Но когда
после утренней аудиенции у Короля я уже собирался сесть в портшез, Лувиль
повел меня в Театральную залу, которая находилась в конце Лейб-гвардейской
залы и где по утрам никого не бывало.
Гнусная выдумка относительно И тут он мне сообщил, что распространился слух,
моего возвращения будто, когда я явился засвидетельствовать свое
почтение Королю и тот сказал, что рад моему благополучному, хотя и
слишком поспешному возвращению, я ответил, что предпочел явиться к нему
тотчас же по прибытии, как к своей единственной возлюбленной, а не нежиться
в течение нескольких дней в Париже, как это делают другие молодые люди в
обществе своих подруг. При этих словах кровь бросилась мне в лицо; я
вернулся в апартаменты Короля, где было еще много придворных; в их присутствии
я излил всю свою желчь по поводу только что услышанного, а затем добавил,
что не пожалел бы денег, чтобы узнать, кто выдумал и распространил эту
гнусность, дабы, кто бы это ни был, уличить его во лжи и хорошенько отдубасить,
чтобы впредь ни ему, ни подобным ему прохвостам неповадно было порочить
порядочных людей. Я провел весь день в Фонтенбло, повторяя вышесказанное
всем и каждому в надежде, что, буде негодяю удастся ускользнуть от
возмездия, он все же узнает о моих угрозах и ради собственного блага оставит
честных людей в покое. Мой гнев и мои слова стали предметом толков и пересудов.
Месье маршал де Лорж как дежурный капитан лейб-гвардии присутствовал
при моем разговоре с Королем и не дал мне ответить на замечание о моем
слишком раннем возвращении, так что я, даже если бы очень этого хотел, не
смог произнести приписываемые мне слова, не говоря уже о том, что вообще
был неспособен на такую гнусную лесть. Однако и маршал де Лорж, и другие
старые вельможи осудили меня за то, что я позволил себе говорить так
громко и в таких выражениях в королевском дворце и, можно сказать, в
королевских апартаментах. Я не придал значения их словам, так как в них не было для
меня ничего неожиданного; но из двух зол я выбрал наименьшее, то есть
неудовольствие Короля и, может быть, несколько дней в Бастилии, и избежал
наибольшего, то есть, будучи еще очень молодым и почти не известным при дворе,
позволить всем поверить этой гнусной выдумке и прослыть способным оговорить
всю придворную молодежь, дабы столь низким способом добиться
благосклонности Короля. Король ничего об этом не узнал либо предпочел сделать вид, что
не знает. Впечатление, произведенное моей гневной выходкой, заставило забыть
о том, чем она была вызвана, и, с почетом выпутавшись из этой истории, я
отправился в небольшое путешествие, о котором сейчас и поведаю.
Портрет аббата Ла-Трапп, на- Уже давно моя привязанность к аббату Ла-Трапп
писанный по памяти и восхищение им заставляли меня страстно
желать сохранить для потомков его облик, подобно тому как его произведения
сохраняют сокровища его ума и души. Его глубокое и искреннее смирение не
позволяло и помыслить о том, чтобы просить его согласия позировать для пор-

268
Мемуары. 1696
трета. Наброски, сделанные во время богослужения, позволили отчеканить
несколько отличавшихся большим сходством медалей, но мне этого было
недостаточно. Между тем здоровье аббата так ослабело, что он почти не покидал
лазарета и не бывал больше в тех местах, где художник мог бы схватить его
черты. В ту пору лучшим портретистом Европы считался Риго, и портреты его
отличались большим сходством с оригиналом, сочностью и долговечностью
красок; но нужно было уговорить человека, перегруженного работой, покинуть
на несколько дней Париж, а главное, выяснить вместе с ним, способен ли он
воспроизвести увиденный образ по памяти. Это последнее предложение
сначала испугало его, но оно же в конечном счете побудило принять первое.
Человек, превосходящий всех своих собратьев по ремеслу, стремится превзойти их
каким-то особенным, единственным в своем роде образом; и он согласился
сделать попытку, пожертвовав необходимым для этого временем. Возможно,
и денежный интерес сыграл тут не последнюю роль. По молодости лет я
стеснялся своих поездок в аббатство Ла-Трапп и никому о них не говорил;
поездку туда Риго я тоже хотел сохранить в тайне и поставил ему условие, что
работать он будет только для меня, никому ничего не скажет, а если ему все же
захочется, что вполне естественно, сделать копию для себя, он будет хранить
ее в тайне до тех пор, пока по прошествии нескольких лет я не разрешу ему
выставить картину для обозрения. Я же по возвращении должен был выдать ему
тысячу экю наличными, оплатить все связанные с путешествием расходы и
доставить его в двухместной карете в аббатство за один день, причем обратный
путь также не должен быть более продолжительным. Разговор этот имел
место весной, и мы договорились, что осуществим наш замысел, когда я вернусь
из армии, и что ради этого он отложит все свои прочие дела. Одновременно я
договорился обо всем с новым аббатом84, с секретарем аббата Ла-Трапп месье
Мэном, уже давно удалившимся туда от света, и с месье де Сен-Луи, бывшим
бригадиром кавалерии, который пользовался большим уважением Короля, и
тоже, поселившись в Ла-Трапп, давно отошел от мирской жизни. Оба они не
меньше, чем я, желали получить этот портрет, и о них обоих я еще расскажу
в другом месте. Вернувшись из Фонтенбло, я договорился с Риго, что он
выедет на следующий день после меня, и, переночевав в Париже, отбыл в
аббатство. По прибытии я известил обо всем моих сообщников и сказал аббату Ла-
Трапп, что один из моих товарищей по военной службе сгорает от желания его
видеть, а потому я умоляю не отказываться принять его (аббат давно уже
почти никого не принимал); я добавил, что, окрыленный надеждой, которую я
вселил в него, он скоро приедет, что он очень сильно заикается, а потому не
станет докучать ему своей беседой, но будет счастлив просто лицезреть его.
Аббат улыбнулся своей доброй улыбкой, сказав, что любопытство моего
знакомого довольствуется малым, и пообещал мне принять его. Тотчас же по
прибытии Риго мы, новый аббат, месье Мэн и я, повели его в комнату, служившую
аббату Ла-Трапп рабочим кабинетом, куда он приходил из своего лазарета и
где я обыкновенно с ним беседовал. Свет в кабинет лился с двух сторон,
гладкие белые стены были украшены эстампами с изображением библейских и
евангельских сцен, а вся обстановка, которая и по сей день остается неизмен-

Портрет аббата Ла-Трапп, написанный по памяти
269
ной, состояла из нескольких плетеных стульев и письменного стола, за которым
аббат написал все свои труды. Риго нашел освещение очень удачным. Отец
аббат сел на то место в углу кабинета, куда, беседуя со мной, имел
обыкновение садиться аббат Ла-Трапп, и, к счастью, Риго счел свою позицию весьма
удобной для наблюдения. Затем мы отвели его в другую комнату, где, по
нашему твердому убеждению, никто и ничто не должно было ему помешать. Риго
сказал, что свет падает здесь очень удачно, и тотчас принес все необходимое
для работы. После обеда я представил его аббату Ла-Трапп. Риго уселся на
выбранном еще утром месте и пробыл с нами около трех четвертей часа. Он так
сильно заикался, что почти не принимал участия в разговоре; по окончании
беседы он тотчас же удалился в отведенную ему комнату, чтобы запечатлеть на
уже приготовленном холсте переполнявшие его идеи и образы. Я еще долго
оставался с аббатом, не столько беседуя с ним, сколько стараясь его отвлечь.
Он, к счастью, ничего не заподозрил и лишь посочувствовал моему
знакомому, страдающему таким тяжелым заиканием. На следующий день повторилась
та же сцена. Аббат полагал, что совершенно не знакомый ему человек, к тому
же почти лишенный возможности вести беседу, уже вполне достаточно на него
насмотрелся, но, не желая огорчать меня отказом, согласился еще раз с ним
встретиться. Я надеялся, что этого будет довольно, а увиденный мной
набросок портрета вполне оправдал мои ожидания, настолько точно удалось
художнику передать сходство с оригиналом. Но Риго уверял, что без третьего
сеанса он не сможет довести работу до совершенства. Аббат, которого уже утомили
эти визиты, сначала отказался еще раз принять его. Но я был так настойчив,
что вырвал у него, иначе не скажешь, согласие на третью встречу. Он сказал
мне, что для ничтожного человека, который не ищет ничего, кроме уединения,
и почти ни с кем не видится, такое количество визитов представляется
попросту смешным и, более того, впустую потраченным временем; что на сей раз он
уступает моей настойчивости и странному желанию оказывать покровительство
человеку, которого он не знает, не понимает и которому ему нечего сказать,
но лишь при условии, что это будет последний раз и я больше не буду даже
напоминать ему об этом человеке. Я сказал Риго, чтобы на сей раз он закончил
все свои наблюдения, так как нет ни малейшей возможности добиться еще
одного сеанса. Он заверил меня, что получаса ему вполне хватит и у него не
будет нужды приходить еще раз. Слово свое он сдержал, пробыв в кабинете
аббата даже менее получаса. Когда он ушел, последний с удивлением заметил
мне, что не понимает, зачем этому полунемому нужно было так долго и так
пристально его разглядывать. Я сказал, что человек этот на редкость
любопытен и всегда страстно желал его увидеть; что радость его, как он мне признался,
была столь велика, что он не мог отвести от него глаз; а поскольку заикание
не позволяло ему вести связную беседу, то он думал лишь о том, как бы
насытить взоры лицезрением. Сославшись на невозможность о многом говорить в
присутствии Риго, я постарался как можно быстрее сменить тему разговора,
дабы отвлечь его от пристального рассматривания, каковое для той цели, о
которой я говорил, действительно было столь необычно, что я смертельно
боялся, как бы у аббата не возникли подозрения и догадки относительно истин-

270
Мемуары. 1696
ной причины этих визитов, что разрушило бы все наши планы или по меньшей
мере изрядно затруднило бы их осуществление. К счастью, он ни о чем не
догадался. Риго работал остаток этого дня и весь следующий, более не видя
аббата Ла-Трапп, с которым распрощался после своего третьего визита.
Результатом его трудов стал шедевр, который не мог бы быть более совершенным,
если бы художник работал, имея свою модель перед глазами. Он сумел
передать сходство в мельчайших деталях. Величественность кроткого и
безмятежного лица, сверкающий в глазах живой и благородный огонь, который так
трудно передать, ум, проницательность и возвышенность, коими светился весь
облик аббата, чистоту, мудрость, безмятежность человека, смирившего свои
душевные порывы, — все сумел запечатлеть художник в своем портрете, вплоть
до того просветленного выражения, которое никогда не оставляло лицо этого
человека, истомленного долгими годами покаяния и страданий. Утром по
моему настоянию Риго сделал карандашный рисунок, где изобразил отца аббата
сидящим за столом аббата Ла-Трапп, чтобы точно воспроизвести на картине
позу, одежду и самый стол, и на следующий день художник покинул аббатство,
увозя с собой драгоценный набросок, где ему удалось так прекрасно уловить
и передать сходство, дабы в Париже перенести его на большое полотно и
дописать фигуру, кабинет и все остальное. Он был до слез тронут торжественным
пением хора и зрелищем общего причастия во время праздничной литургии в
День всех святых85, и не смог отказать отцу аббату в просьбе сделать для него
большую копию написанного для меня портрета. Риго был в восторге от того,
что так блистательно справился со своей задачей, работая по памяти, чего до
него никто и не пытался делать, и, едва прибыв в Париж, принялся и за саму
картину, и за копию для себя и для аббатства, попеременно работая то над
лицом, то над одеждой и всем остальным, что следовало передать на
предназначавшемся мне оригинале. Все это заняло много времени, и он признался мне,
что напряжение, коего потребовала работа в аббатстве и повторение одних и
тех же образов, необходимое для изготовления копий, едва не свели его с ума,
так что он в течение нескольких месяцев был не в состоянии завершить
начатые портреты. Тщеславие помешало ему сдержать данное мне слово,
несмотря на тысячу экю, доставленных ему от меня на следующий день после его
возвращения в Париж. Три месяца спустя, прежде чем отдать мне картину, он все
же показал кое-кому свой шедевр, выдав тем самым мою тайну. А к
тщеславию добавилась корысть, и он оказался не в состоянии устоять перед соблазном;
по его собственному признанию, копии с портрета принесли ему более двадцати
пяти тысяч ливров; мой же секрет стал достоянием гласности. Смирившись с
этим, я сам, попеняв ему за неверность, заказал несколько копий и
впоследствии раздарил их. Я был раздосадован тем, что история эта стала предметом
светских пересудов; но меня утешало то, что я навеки сохранил для себя
дорогой и светлый образ и оставил потомкам портрет столь великого,
безупречного и знаменитого человека. Я не осмелился признаться ему, что позволил себе
похитить его образ, но, уезжая, оставил письмо, в котором все рассказал и
просил о прощении. Известие это безмерно его опечалило, взволновало и
причинило острую боль; но он не затаил на меня ни гнева, ни обиды: в ответном

Герцог Савойский вместе с армией Короля осаждает Валенцу... 271
письме он напомнил мне об одном римском императоре, который говорил, что
любит измену, но ненавидит предателей;86 сам же он думает иначе, ибо любит
предателя, но питает отвращение к измене. Я подарил аббатству Ла-Трапп один
большой портрет и один маленький, то есть поясной, и по маленькому
портрету — месье де Сен-Луи и месье Мэну, отослав их все одновременно. Уже в
течение нескольких лет у аббата Ла-Трапп была язва на правой руке и он не мог этой
рукой пользоваться: как только я получил картину, где он изображен сидящим
за столом с пером в руке, я велел указать на это обстоятельство на оборотной
стороне холста, дабы в будущем никого не вводить в заблуждение, а также
рассказать, каким образом этот портрет был написан по памяти, чтобы никто
не мог заподозрить аббата в тщеславном желании сохранить свой образ для
потомков. Я вернулся в Париж накануне прибытия Короля с Принцессой из Мон-
таржи в Фонтенбло и встретил там Короля при его выходе из кареты, надеясь
таким образом сохранить мое небольшое путешествие в тайне.
Герцог Савойский вместе с ар- Прежде чем говорить о принцессе Савойской,
мией Короля осаждает Вален- нужно в двух словах рассказать о том, что проис-
цу и снимает осаду после объяв- ходило в Италии. Герцог Савойский, весьма обо-
ления нейтралитета Италии. ДреНный крупной победой, одержанной над им-
После подписания соглашении его т> si
t , iuvunu^ v ш \ перцами в Венгрии турецким султаном , не скры-
представитель первым среди Г <~ ryr«y г
иностранных посланников полу- вая более свои* намерении, открыто заговорил о
чает приглашение в Марли нейтралитете. Леганес, губернатор герцогства
Миланского, давал понять, что получил из Испании
нужные полномочия;88 Мансфельд, полномочный представитель императора в
Италии, неизменно этому противился. Однако уловки их были разгаданы, и,
чтобы прояснить ситуацию, герцог Савойский 15 сентября встал во главе
армии маршала Катина, имея целью войти в герцогство Миланское, и осадил
Валенцу. Тогда союзники, не желавшие заключать никаких соглашений с
маркизом де Сен-Тома, которого герцог Савойский отправил к ним в Милан,
объявили ему по всей форме войну, а дабы не возникло сомнений в серьезности их
намерений, одновременно отправили проект соглашения о взаимном обмене
пленными. Однако то была лишь последняя попытка сопротивления. Вскоре
они стали сговорчивее, и 10 октября было подписано соглашение о
нейтралитете Италии, как это и предлагал герцог Савойский, который в то же время
снял осаду Валенцы; а маршал Катина мог теперь думать лишь о том, как
побыстрее переправить армию обратно на нашу сторону гор. Все данные нами
герцогу обязательства по реституциям были выполнены; герцогам де Фуа и де
Шуазёлю было разрешено вернуться на родину, а Говон, чрезвычайный
представитель герцога Савойского, явился с выражением благодарности к Королю
и до прибытия посла оставался при дворе в ожидании приезда принцессы
Савойской. Человек он был ловкий, умный и обходительный, и придворная жизнь
была для него родной стихией. Он всем необычайно понравился. Король
почувствовал к нему такое расположение, что пригласил его в Марли, чего ни до
него, ни после не удостаивался ни один иностранный посланник.

272
Мемуары. 1696
Принцесса в Пон-Бовуазене. Она Двор Принцессы, который должен был ее встре-
получает титул герцогини Бур- тить в Пон-Бовуазене89, провел около трех недель
гундской в Лионе, ожидал, пока она подъедет к месту
встречи. Принцесса приехала туда во вторник утром 16 октября в сопровождении
принцессы делла Чистерна и мадам де Нуаие. Вся ее свита, во главе с маркизом
Дронеро, получила от Короля множество прекрасных подарков.
Странные претензии графа де Дом, приготовленный для Принцессы, находился
Брионна по отношению к герцогу на территории Савойи. Отдохнув там и надев па-
Савойскому радный туалет, она вступила на мост, полностью
расположенный на территории Франции, у входа на который была встречена
своей новой свитой и препровождена в ожидавшие ее апартаменты. Там она
провела ночь, а на следующий день рассталась, не пролив ни одной слезинки,
со своей итальянской свитой, оставив при себе только одну камеристку и
врача, которые не должны были оставаться во Франции и которые
действительно вскоре были отосланы назад. Прежде чем продолжать рассказ, следует
упомянуть о двух эпизодах, один из которых вынудил Принцессу там
задержаться. Граф де Брионн, коему от имени Короля было поручено принять Принцессу
от маркиза Дронеро, сопровождавшего ее до французской границы по
поручению герцога Савойского, потребовал, чтобы его именовали Высочеством в
документе о передаче, где герцога Савойского называли Королевское Высочество;
несмотря на доводы, приводимые с обеих сторон, граф ни за что не хотел
отказаться от своих претензий, так что в конце концов маркиз Дронеро, дабы не
задерживать долее Принцессу, убрал титул Высочество с обеих сторон,
намеренно постаравшись избежать упоминания герцога Савойского. Последний был
в высшей степени оскорблен, узнав о требованиях графа де Брионна, каковые
Король тоже счел совершенно неуместными; но дело было сделано, и о нем
больше не говорили. Следующий эпизод связан с доставленным курьером
Короля письмом, каковым приказывалось обращаться с Принцессой во всем как
с «дочерью Франции», как если бы она уже сочеталась браком с монсеньором
герцогом Бургундским. Затруднение, в коем все пребывали относительно
положения Принцессы, побудило Месье просить Короля об этом распоряжении,
принцев и принцесс крови — желать его, а Короля — отдать это распоряжение.
Курьер появился в момент прибытия Принцессы, так что она поцеловала
только герцогиню дю Люд и графа де Брионна, и только герцогиня дю Люд сидела
в ее присутствии. Во всех городах, через которые Принцесса проезжала, ее
принимали как герцогиню Бургундскую, а в тех, где она останавливалась, ей
прислуживала на торжественных обедах герцогиня дю Люд. За исключением
торжественных обедов, придворные дамы садились за стол вместе с ней.
Король выезжает в Монтаржи Она продвигалась вперед не спеша. В воскресенье,
навстречу Принцессе 4 ноября, Король, Монсеньор и Месье порознь
выехали в Монтаржи навстречу Принцессе, которая прибыла туда в шесть
часов вечера и была встречена Королем у дверей своей кареты. Он отвел ее в
предназначенные ей апартаменты в том же городском доме, где находились
покои и самого Короля, затем представил ей Монсеньор а, Месье и месье гер-

Возвращение в Версаль. Представление ко двору
273
цога де Шартра. Любезность, остроумие и непринужденность Принцессы в
сочетании со сдержанными и почтительными манерами бесконечно всех
удивили и сразу же очаровали Короля. Он без конца осыпал ее ласковыми словами и
комплиментами и поспешил отправить курьера с письмом к мадам де Ментенон,
дабы сообщить ей о своей радости и о том, как прелестна Принцесса. А за
ужином, где присутствовали участвовавшие в путешествии придворные дамы, он
усадил Принцессу между собой и Монсеньором. На следующий день он пришел
за ней, повел ее к обедне, а за обедом был с ней так же любезен, как и
накануне за ужином. Тотчас после обеда все сели в карету, Король и Месье — сзади,
Монсеньор и Принцесса — впереди; рядом с ней, у дверцы, — герцогиня дю Люд.
Прибытие в Фонтенбло. Пред- Монсеньор герцог Бургундский встретил их в Не-
ставление муре; Король велел ему занять место с
противоположной стороны, герцог сел в карету, и около пяти часов вечера они въехали
во двор Белой Лошади в Фонтенбло. Придворные, стоявшие на лестнице в виде
подковы, и толпа внизу — все это являло собой великолепное зрелище. Король
вел Принцессу, казавшуюся рядом с ним совсем крохотной. Очень медленно
он двинулся с ней к балкону, где задержался на мгновение, а затем повел ее в
отведенные для нее парадные апартаменты Королевы-матери, где Мадам и все
придворные дамы ее ожидали. Король назвал ей первых среди принцев и
принцесс крови, а затем попросил Месье представить ей всех остальных и
позаботиться о том, чтобы ее приветствовали все, кто обязан это делать, и, сказав, что
идет отдыхать, покинул залу. Следом за Королем удалился и Монсеньор.
Первый отправился к мадам де Ментенон, второй — к мадам принцессе де Конти,
которая все еще не появлялась при дворе из-за опухоли над глазом, которую
пришлось вырезать и из-за которой она едва не лишилась зрения. Месье же
остался стоять рядом с Принцессой и называл ей всех дам и кавалеров,
приближавшихся к ней, чтобы поцеловать край ее платья, и указывал, кого ей следует
поцеловать, то есть принцев и принцесс крови, герцогов и герцогинь,
маршалов Франции и их супруг и прочих, пользующихся «правом табурета».
Церемония продолжалась добрых два часа; затем Принцесса ужинала одна в
своих апартаментах, где затем ее посетили частным образом мадам де Ментенон
и мадам принцесса де Конти. На следующий день она посетила Месье и Мадам
в их апартаментах, Монсеньора — у мадам принцессы де Конти и получила в
подарок множество украшений и драгоценностей. А Король отослал все
коронные драгоценности мадам де Майи, дабы та могла по своему усмотрению
украшать Принцессу. Король постановил, что называть ее будут просто
Принцесса, что завтракать, обедать и ужинать она будет одна, а прислуживать ей за
столом станет герцогиня дю Люд, что видеть ее будут лишь ее придворные дамы
и те дамы, коим Король даст на то особое разрешение, что она пока еще не
будет собирать свой двор, что монсеньор герцог Бургундский будет приходить к ней
раз в две недели, а его братья — раз в месяц.
Возвращение в Версаль. Пред- Восьмого ноября весь двор вернулся в Версаль,
ставление ко двору где Принцессе были отведены апартаменты
Королевы, а затем Мадам Дофины. Все знатнейшие придворные, остававшиеся до

274
Мемуары. 1696
того в Париже, прибыли в Версаль, и церемония представления ничем не
отличалась от той, что имела место в Фонтенбло.
Король и мадам де Ментенон по- Король и мадам де Ментенон, очарованные вкрад-
корены очарованием Принцессы чивыми, ласковыми и предупредительными
манерами Принцессы, буквально в нее влюбились, и она мало-помалу обрела в
обращении с ними такую непринужденность, на какую не осмеливался никто из
детей Короля и которая буквально очаровала их. Похоже, герцог Савойский
был хорошо осведомлен о нравах нашего двора и дал дочери соответствующие
наставления; но то, как она сумела воспользоваться его наставлениями, как
изящны и благородны были все ее слова и жесты, воистину заслуживало
восхищения. Мадам де Ментенон, каковую она неизменно называла тетушкой и
коей выказывала столько же, если не более, смирения и почтительности, чем
то следовало бы выказывать матери и королеве, не теряя при этом свободы и
непосредственности, была от нее в восторге — и Король тоже.
Барышням де Суассон запрещено Барышням де Суассон90, которые вели в Париже
бывать у Принцессы весьма странный образ жизни и не бывали при
дворе, было запрещено появляться у Принцессы. Они приходились сестрами
графу де Суассону и принцу Евгению Савойскому; последний находился на
службе у императора и уже удостоился высших воинских званий; граф же, год
или два назад покинувший Францию, скитался по Европе, нигде не находя
применения своим силам.
Король назначает своих полно- После объявления о нейтралитете Италии Король
мочных представителей для мир- открыто назвал своим представителем в Голлан-
ных переговоров дай Кальера, находившегося там уже в течение
некоторого времени с тайной миссией, и вскоре назначил полномочными
послами на мирных переговорах в Голландии государственных советников Куртена
и Арлэ, зятя канцлера, а также Креси, о котором я уже говорил выше.
Государственный советник Арлэ Арлэ некоторое время назад побывал, но без
всякой к тому пользы, на границе с Голландией.
Человек умный, в высшей степени светский, охочий до роскоши и блеска, он
долгое время был интендантом в Бургундии. Однако, несмотря на свой ум, он был,
как и все Арлэ, кичлив и тщеславен, хотя и не столь раздражителен и
непостоянен, как они, ибо соображения честолюбия по большей части побуждали его
быть вежливым и искать расположения и любви. Очень скоро, и еще до
отъезда, он занял место первого полномочного посла, так как Куртен, у которого
начало сильно слабеть зрение, отказался от возложенных на него обязанностей.
Государственный советник Кур- Это был человек очень маленького роста, с мило-
тпен видным, но довольно забавным лицом, умный,
трезвый, рассудительный, остроумный и обаятельный, состарившийся на
посольском поприще (он долгое время был послом в Англии)91, причем везде умел
производить благоприятное впечатление и добиваться успеха. Месье де Лувуа
был близким другом. Встречая его, Король неизменно удостаивал его беседы

Куртен, Арлэ и герцог де Шон
275
и даже иногда брал его с собой в Марли; кроме него, никто из судейских не
удостаивался подобной чести, равно как и права появляться не только перед
Королем, но и везде без мантии, наравне с министрами. Пелетье де Сузи, брат
министра, самовольно присвоил себе это право, когда после смерти месье де Лу-
вуа Король назначил его генеральным директором фортификаций, что делало
необходимыми его поездки в Марли, где он, однако, оставался лишь на две
ночи, чтобы днем обсудить с Королем все необходимые вопросы. А дабы
наилучшим образом представить этих людей, и особенно Куртена, игравших столь
значительную роль в важнейших делах, касавшихся внешней политики
страны, я приведу два эпизода из их жизни.
Куртен, Арлэ и герцог де Шон Оба они были друзьями месье де Шона. Так как
Куртен служил интендантом в Пикардии92, месье
де Шон поручил ему заняться его прекрасными и весьма обширными
владениями Шон, Маньи и Пикиньи. Куртен не мог отказать ему в любезности и
несколько снизил сумму причитающихся с них налогов. Месье де Шон остался
очень доволен и надеялся, что так будет продолжаться и впредь; однако
Куртен, рассматривая свои податные списки, обнаружил, что, сократив налоги,
взимаемые с владений месье де Шона, он, соответственно, излишне обложил
прочие округа93. Суммы оказались значительными, и, чтобы избавиться от
угрызений совести, он из собственных средств возместил каждому приходу излишек
налогов, образовавшийся из-за послаблений землям месье де Шона. После чего
он оставил интендантство, и никакие просьбы Короля не могли заставить его
переменить решение. Король настолько полагался на него в том, что касалось
мирных переговоров, что просил Куртена остаться его полномочным
представителем и дал согласие на то, чтобы мадам де Варанжвиль, дочь Куртена, была
в курсе его дел и писала под его диктовку; но и путешествия, и работа казались
ему уже не по силам: он начал слепнуть и здоровье его шло на убыль. Человек
галантный и обходительный, занятый делами государственной важности, он
всю жизнь вращался в самом изысканном светском обществе, где
пользовался большим успехом; теперь же, на склоне дней, он решил, что некоторый
период покоя должен отделять жизнь от смерти, и с этого момента стал вести
жизнь очень уединенную и почти не появлялся в свете.
Тощий как скелет и всем своим обликом напоминавший привидение, месье
д'Арлэ тоже был охоч до любовных приключений. Канцлер Бушра, его тесть,
был близким другом месье де Шона, а месье де Шон был в ту пору на ножах
с первым президентом Рейнского парламента месье де Поншартреном. Оба они
находились в Бретани, оба использовали все свои придворные связи и не
брезговали никакими средствами, чтобы одержать верх над соперником. Поншар-
трен, тоже отнюдь не склонный к монашеской жизни, часто писал в Париж
одной даме, благосклонностью коей пользовался и каковая была в курсе тех каверз,
которые он строил месье де Шону. Дьявол устроил так, что Арлэ влюбился в
эту самую даму, и та не отвергла притязаний нового возлюбленного, полагая,
что это позволит ей наилучшим образом служить интересам первого. Месье де
Шон рассказал обо всем канцлеру, и тот объявил о своей готовности во всем

276
Мемуары. 1696
поддерживать его, а не Поншартрена. Бушра был свидетелем, а порой и
участником всех этих интриг. Он без памяти любил мадам д'Арлэ, свою дочь, и
ничего не скрывал от Арлэ, с которым жил в одном доме. Любовь толкнула
последнего на неприглядный поступок: он предал друга и стал рассказывать своей
возлюбленной обо всех тайных интригах, которые плелись против
Поншартрена. Так продолжалось два или три месяца, но вот наступил момент, когда
должен был разрешиться вопрос, исключительно важный для обоих соперников,
и те пустили в ход все доступные им средства. В самый разгар этих интриг Арлэ
прибыл из Версаля к даме сердца, и та нашла его рассказ столь важным, что
потребовала от него изложить все письменно, сказав, что сама напишет
письмо Поншартрену, чтобы не отправлять два столь длинных послания в одном
конверте. Арлэ очень устал, но вынужден был подчиниться желанию
возлюбленной и приняться за письмо. Он писал долго, не упуская ни малейших
подробностей; мало-помалу все стало путаться у него в голове, и имя месье де
Шона беспрестанно приходило ему на ум, так что, запечатав письмо, он
вместо имени месье де Поншартрена написал имя месье де Шона, а так как это был
день отправления почты и нужно было торопиться, он отдал письмо лакею и,
качаясь от усталости, пошел спать. Можно себе представить изумление месье
де Шона, прекрасно знавшего почерк месье д'Арлэ, на помощь и дружбу
которого и в отношении себя лично, и в отношении канцлера полностью
полагался, когда он узнал о предательстве друга, и отчаяние Поншартрена, не
получившего от Арлэ столь важных для него сведений, о которых его уведомляла
возлюбленная. Они так и не узнали, что случилось с этим письмом. Арлэ же,
вспомнив о своей ошибке, был весьма раздосадован, но не решился
признаться в допущенной оплошности. Однако мысль о праведном гневе месье де Шона
и о том, как он может отомстить за измену, ни на мгновение не оставляла его.
Месье де Шон мог погубить его в глазах тестя и создать ему позорную для
человека его возраста репутацию, которая сделает его всеобщим посмешищем
в свете. Он принял решение молчать и ждать развязки. Месье де Шон, со
своей стороны, сумел воспользоваться такой грубой оплошностью, продолжая,
однако, делать вид, что ему ничего не известно. Арлэ, готовый к худшему,
каждый раз с трепетом ожидал прибытия почты из Бретани и с облегчением
вздыхал, когда она не приносила ему дурных вестей; но похолодел от ужаса, узнав,
что месье де Шон выехал в Париж. В первые дни по прибытии в Париж месье
де Шон имел обыкновение приглашать на ужин канцлера, его семью и кое-кого
из близких друзей. В течение некоторого времени Арлэ прилагал немыслимые
усилия, чтобы избежать встречи с месье де Шоном, и являлся к нему с
визитом, лишь предварительно убедившись, что его нет дома; но сердце замирало
у него при мысли о том, что он вдруг будет, как обычно, приглашен на ужин,
о том, следует ли ему туда идти и какую сцену может устроить ему тесть. Он
был приглашен и отправился на ужин с отчаянием человека, которого ведут на
виселицу. Месье де Шон, не без злого умысла, выбрал для ужина день
отправления почты в Бретань. Гости собираются, он встречает их с обычным
гостеприимством; однако не обращает ни малейшего внимания на месье д'Арлэ. Уже

Кальер
277
пора садиться за стол, месье де Шон смотрит на часы, поворачивается к
канцлеру, говорит, что ужин подан, что сегодня день отправки почты в Бретань, что
все его письма готовы, но что он просит разрешения удалиться на четверть часа
в свой кабинет, так как имеет обыкновение просматривать их, прежде чем
запечатывать, и, глядя в упор на Арлэ, добавляет: и указывать адрес, чтобы
избежать ошибок, которые порой случаются и могут оказаться весьма
неприятными; и тотчас же, продолжая с улыбкой смотреть на Арлэ, направляется в
свой кабинет. Арлз, как он потом рассказывал Валенкуру, от которого я узнал
все эти подробности, чуть не упал в обморок; и ему действительно сделалось
так худо, что у него были все основания этого опасаться; однако он совладал
с собой, а его обычная смертельная бледность на сей раз сослужила ему
добрую службу. Дворецкий объявил, что кушать подано. Месье де Шон, от души
нахохотавшись и сияя от сознания осуществленной мести, вышел из кабинета,
пропустил вперед канцлера и дам и, взяв Арлэ за руку, сказал все с той же
улыбкой: «Ну что ж, сударь, давайте выпьем; теперь вы видите, как я умею
мстить». При этих словах Арлэ готов был провалиться сквозь землю: он не мог
выговорить ни слова, кусок не лез ему в горло, ужин казался бесконечным, и
он поспешил уйти, едва возникла возможность сделать это, не привлекая к себе
особого внимания. Месье де Шон никогда более не говорил об этом
происшествии. И Арлэ, не зная, как вести себя с человеком, которого он так оскорбил
и предал и который выказал столько самообладания, сдержанности и
мудрости, едва не умер от стыда и горя. Вот сколь разнились между собой эти два
полномочных посланника и сами по себе, и в их отношениях с месье де Шоном.
Кн. I ьер Наконец, в качестве третьего посла назначили Каль-
ера. Он был родом из Нормандии и в
молодости, как и его отец, служил Матиньонам94, к которым навсегда сохранил
почтительное и уважительное отношение. Весьма образованный, предприимчивый и
знающий толк в делах, он был, кроме того, человеком трезвым, трудолюбивым
и в высшей степени надежным и порядочным. Я не знаю, кому пришла в голову
мысль тайно отправить его в Польшу, когда возник вопрос об избрании графа
де Сен-Поля королем Польши95. Он повел себя очень умно, завязал дружбу с
великим казначеем Польши Морштином, который искренне служил интересам
Франции и сделал все от него зависящее для избрания графа де Сен-Поля, и
лишь гибель графа, убитого при переправе через Рейн, помешала осуществлению
этого плана. Кальер, считавший весьма для себя полезной дружбу с Морштином,
остался при нем, и так как этот сенатор был предан интересам Франции, по его
рекомендации Кальера, хорошо разбиравшегося в обстановке, использовали для
ведения переговоров на Севере и даже в Голландии. Деятельность его была
весьма успешной и заслужила одобрение, не говоря уже о том, что он сумел
повсюду завязать многочисленные дружеские связи. Тем временем положение Мор-
штина пошатнулось, со многими он поссорился, и у него появились серьезные
основания опасаться за свою свободу и даже жизнь, а потому, в предвестии
надвигающейся грозы, он перевел большую часть своих средств во Францию, а за-

278
Мемуары. 1696
тем и сам последовал за ними вместе с Кальером, когда счел небезопасным
долее оставаться в Польше. В Париже он зажил на широкую ногу и поселил
Кальера у себя. У него был только один сын, погибший при осаде Намюра, о
чем я уже рассказывал выше. Морштин приобрел значительные владения, в
том числе и принадлежавшие дому Витри, и мечтал упрочить положение
своего сына браком с особой достаточно знатного рода. Месье де Шеврёз
благосклонно выслушал предложение неизвестно откуда взявшегося изгнанника из
Польши, ибо возможность выдать замуж дочь без приданого была очень
заманчива для человека, чьи дела находились в весьма расстроенном состоянии.
Кальер вел переговоры от имени Морштина, а поскольку последний был в то
время озабочен исключительно делами своего сына, то брачный союз вскоре
был заключен, а Кальер удостоился благосклонности месье де Шеврёза.
Однако сын был вскоре убит, и отец пережил его ненадолго. Кальер перешел под
покровительство месье де Шеврёза, которому нравился своей образованностью,
рассудительностью, деловитостью и заботой о двух дочерях его покойного зятя.
Таковы были жизнь и занятия Кальера до того дня, когда он случайно
встретил на улице одного голландского купца, своего близкого друга96 и
достаточно влиятельного в своей стране человека, прибьюшего в Париж по делам
торговли и для разрешения вопроса о захвате судов. Дружеские отношения
возобновились. Беседы становились все более доверительными, и, когда речь зашла
о войне и мире, купец искренне признался, что его республика не только хочет
мира, но и крайне в нем нуждается. Они рассмотрели вопрос со всех сторон,
и Кальер счел необходимым поставить в известность о своих беседах месье де
Шеврёза, который был всегда заодно со своим свояком, герцогом де Бовилье,
членом Государственного совета. Месье де Шеврёз привел к нему Кальера;
герцог выслушал его с большим интересом. Затем Кальера представили Кру-
асси, который приходился дядей женам месье де Шеврёза и герцога де
Бовилье, и Помпонну, который тоже был министром, а кроме того их другом. В
результате всех этих встреч и переговоров Кальер был тайно отправлен в
Голландию. Несколько месяцев спустя он вернулся, а затем снова был послан в
Голландию; его последняя поездка была столь успешна, что к началу зимы
удалось преодолеть основные препятствия, и он получил разрешение объявить
себя официальным представителем Короля в Голландии. Мы уже говорили,
что Куртен отказался от участия в мирных переговорах; следом за Арлэ
французским представителем был назначен Креси, что объяснялось не только его
способностями и опытностью, но и поддержкой отца де Лашеза и иезуитов.
Назначение человека столь скромного рода позволило выбрать в качестве
третьего полномочного представителя Кальера, который, по сути, один провел все
предварительные переговоры и лучше, чем кто бы то ни было, разбирался во
всех тонкостях этого дела. Высокого роста, худой, с большим носом и
откинутой назад головой, рассеянный, вежливый и почтительный, Кальер долго жил
за границей, в силу чего приобрел шокировавшие дам и светских щеголей
странные и неприятные манеры, которые, однако, исчезали, едва с ним
заводили разговор не о пустяках, а о чем-то серьезном. Человек он был на редкость
высокопорядочный, умный и здравомыслящий, превыше всего ставил интере-

Претенденты на польский трон. Принц де Конти
279
сы государства, был скромен, образован, абсолютно бескорыстен, не боялся,
рискуя оказаться неугодным, высказывать нелицеприятное мнение Королю и
министрам, и те нередко оказывались вынуждены соглашаться с его мнением.
Претенденты на польский трон. Король тем временем был занят другим делом,
Принц де Конти ради которого он поспешил отозвать из армии
всех принцев, чтобы никто не догадался, с кем из них он намерен беседовать.
Аббат де Полиньяк, посол в Польше, считал возможным добиться избрания
месье принца де Конти на польский престол. Он сообщил об этом Королю,
только и мечтавшему избавиться от принца, славного своими заслугами и
достоинствами, которого он так и не смог полюбить, а потому был бы счастлив
посадить его на польский престол. Среди претендентов были курфюрсты
Баварии, Саксонии и Пфальца, а также герцог Лотарингский; и хотя поляки были
против любого «Пяста»97, сыновья покойного короля имели бы значительные
шансы на избрание как в силу устоявшегося обычая, так и в силу заслуг столь
выдающегося человека, каким был Ян Собеский, если бы чрезмерная жадность
королевы, пытавшейся из всего извлечь выгоду, и ее высокомерие не делали
для поляков ненавистными и ее сыновей и если бы, по крайней мере, в ее
отношениях с ними было чуть больше лада. Старший, Якуб, был с ней на ножах;
но он родился до того, как его отец был избран королем, что существенно
уменьшало его шансы. Его не слишком любили, а кроме того, брак с
принцессой Пфальцской, сестрой императрицы, делал его подозрительным для
соотечественников. Император его поддерживал, мать же чинила ему препоны; она
хотела избрания одного из своих младших сыновей, однако ее богатства были
для нее все-таки дороже всего. Курфюрст Баварский приходился ей зятем, но
память о покойном короле и его военные заслуги говорили в его пользу.
Курфюрст Саксонский также был человеком военным, и, кроме того, в соседней
с ним Польше хорошо знали о его кротком нраве и щедрости. Герцог
Лотарингский, сын одной из сестер императора, бывшей королевы Польши, и одного из
знаменитейших полководцев своего времени, явно пользовался гораздо большей
поддержкой императора, чем Якуб Собеский. Людвиг Баденский, опытный
полководец, также вступил в борьбу, не питая при этом ни малейшей надежды на
успех, а просто потому, что роль претендента на польский престол льстила его
самолюбию. Знатностью принц де Конти намного превосходил прочих
претендентов, а его любезность и военные таланты, коими он блистал во время своего
пребывания в Венгрии и каковые не раз выказывал и позже, равно как и то, что
он был племянником и учеником знаменитого принца де Конде, кузеном и
наследником графа де Сен-Поля, о котором все еще сожалели в Польше и чьих
приверженцев он унаследовал, — все это вселяло радужные надежды в аббата де
Полиньяка, надеявшегося получить в награду кардинальский сан, к которому
поляки не слишком стремятся и коего польские короли обыкновенно
удостаивают иностранцев, среди каковых уже были и французы. Король решил
посмотреть, на что способен принц де Конти. Несколько раз он беседовал с принцем
наедине, чего ранее с ним почти никогда не случалось. Принц продал финансистам
на шестьсот тысяч ливров земель с правом выкупить их через три года за ту же

280
Мемуары. 1696
цену; деньги были отправлены в Польшу, и Король обещал вернуть их, даже если
выборы не дадут желаемых результатов.
Князья Александр и Констан- В это столь тревожное для претендентов на
Польши« Собеские, прибывшие в Па- ский престол время князья Александр и Констан-
риж инкогнито, удостаиваются т^ Собеские прибыли в Париж, чтобы получить
чести поцеловать Принцессу Орден Святого Духа, коего, по настоятельному
ходатайству своего отца, были удостоены еще до его смерти. Не зная, какой прием
им будет оказан, они сохраняли инкогнито, и тем не менее Король удостоил их,
как лиц титулованных, чести поцеловать Принцессу и Мадам.
Безуспешная попытка мадам де Мадам де Бетюн, сестра королевы, их матери, так-
Бетюн удостоиться чести поце- же в это время прибыла во Францию из Польши;
ловать Принцессу ее муж долго был послом сначала там, а затем в
Швеции, где и скончался. При своей свекрови, сестре герцога де Сент-Эньяна,
она была приобщена к исполнению должности гардеробмейстерины Королевы.
Умная, решительная и предприимчивая, она вообразила, что в качестве тетки
князей Собеских и бывшей гардеробмейстерины имеет право целовать
«дочерей Франции», и постаралась всех в этом убедить. Мадам попалась на эту
удочку и поцеловала ее. Это воодушевило мадам де Бетюн; она решила, что и
Принцесса удостоит ее той же чести, но герцогиня дю Люд, неизменно
находившаяся при дворе и знавшая, что сие противоречит этикету, не решилась взять на
себя такую ответственность. Король, поставленный о том в известность, счел
такого рода претензии дерзкими и безосновательными и выказал
неудовольствие тем, что Мадам позволила ввести себя в заблуждение. Мадам де Бетюн
прекрасно знала, что не имеет ни малейшего права претендовать на подобную
честь, а потому тотчас же отказалась от своих намерений и была
представлена Принцессе без права на поцелуй.
Брак Коэткена с дочерью герцо- Вскоре состоялось бракосочетание Коэткена со вто-
га де Ноая рой дочерью герцога де Ноая. Жених был богат,
отца его уже не было в живых, а мать, мадам де Коэткен, прославилась тем, что
внушила пылкую страсть месье де Тюренну и выведала тайну Гента98. Она
приходилась сестрой герцогу де Рогану, мадам де Субиз, так высоко взлетевшей
благодаря своей красоте, и принцессе д'Эпинуа — детям последней наследницы
дома Роганов от ее брака с Шабо. Таким образом, и отец и дочери прославились
тем, что удача неизменно сопутствовала им в любви, в чем судьба решительно
отказала Коэткену. Прельстившись высоким положением и влиянием герцогов
де Ноай, он женился на отвратительнейшем и уродливейшем создании и в
шутку уверял, что сначала ему показали другую, очень даже хорошенькую, а затем
подменили. Само собой разумеется, брак этот был не слишком счастлив.
Смерть государственного совет- В конце года два человека скончались и два под-
ника аббата Ле Пелетъе и гер- верглись опале. Скончались аббат Ле Пелетье,
цога де Руанне весьма искушенный в государственных делах, но
грубый и неотесанный, который умер от апоплексического удара, возвращаясь
домой после ужина у своего брата, государственного министра", и герцог де

Изгнание мадам де Сен-Жеран
281
Руанне. От покойного деда, пережившего своего сына, он унаследовал
губернаторство Пуату и герцогский титул в 1642 году100. Из-за отсутствия
немногочисленных тогда пэров, разбросанных в те смутные времена по своим губернаторствам,
он удостоился чести, не достигши еще тридцатилетнего возраста, представлять
на церемонии коронации графа Фландрского101. Человек глубокого ума и
обширных познаний, он уже в молодые годы почувствовал склонность к уединенному
и благочестивому образу жизни, что окончательно отвратило его от желания
вступать в брак, чем и воспользовался месье де Ла Фейад: он получил от него
большую часть герцогства Руанне, в апреле 1667 года женился на его сестре, а
когда тот удалился от дел, сохранив и ранг и почести, сумел получить акт о
создании для него нового герцогства, зарегистрированный Парламентом в августе
того же года. Вскоре после этого месье де Руанне перестал бывать при дворе,
облачился в некое подобие монашеской рясы, хотя никогда не принимал
пострига, жизнь вел благочестивую и уединенную, и, дожив до весьма почтенного
возраста, столь же тихо и благочестиво скончался в Сен-Жюсте, близ Мери-сюр-Сэн.
Изгнание мадам де Сен-Жеран Опале подверглись Рюбантель и мадам де Сен-
Жеран. Я уже достаточно говорил о последней102
и мало что могу добавить к уже сказанному. Она пользовалась
благосклонностью принцесс, любила вкусно поесть и была столь же приятной сотрапезни-
цей, как и мадам де Шартр и Мадам Герцогиня. У последней в версальском
парке, близ ворот Сертори, имелся небольшой дом (она называла его
«Пустынь»), который Король, желая доставить ей удовольствие, подарил ей и
который она неплохо приспособила для прогулок и застолья. Трапезы постепенно
становились все более обильными и веселыми, что сердило Месье Герцога и
раздражало Месье Принца. Недовольство их не производило ни малейшего
впечатления на тех, против кого было направлено, так что они в конце концов
пожаловались Королю. Тот выбранил Мадам Герцогиню и запретил ей
устраивать продолжительные и обильные трапезы, указав на нежелательность
приглашения на них некоторых особ. Мадам де Сен-Жеран не попала в их число,
ибо Король полагал, что в первый год траура она вряд ли решится принимать
участие в подобных увеселениях; однако он недвусмысленно дал понять Мадам
Герцогине, что никоим образом не может одобрить появление у нее этой
особы. Несколько месяцев прошли спокойно. Мадам Герцогиня решила, что все
уже забыто, и поспешила пригласить мадам де Сен-Жеран на ранний ужин в
«Пустынь», чтобы к окончанию ужина Короля быть, по обыкновению, в его
кабинете. Сначала мадам де Сен-Жеран не решалась, отказывалась, но так как
она любила развлечения и от природы была склонна рисковать, то понадеялась,
что первый год траура отведет от нее все подозрения и никто не узнает о ее
визите, тем более что Мадам Герцогиня в положенное время появится в кабинете
Короля. Короче, она согласилась, а поскольку нрава она была
жизнерадостного, то увлекла всех своим весельем, ужин затянулся далеко за полночь, так
что никто и не вспомнил о необходимости появиться в кабинете. А в
результате — скандал, Месье Герцог и Месье Принц — вне себя, а разъяренный Король
требует узнать, кто был на ужине. Было названо имя мадам де Сен-Жеран. Пер-

282
Мемуары. 1696
вый год траура усугубил ее проступок. Всю вину возложили на нее: ей
приказали удалиться от двора на двадцать лье, но разрешили самой выбрать себе
место жительства; Мадам Герцогиня же получила суровый выговор. Будучи
женщиной умной, мадам де Сен-Жеран выбрала Руан, а в Руане монастырь
Бельфон, где настоятельницей была одна из ее родственниц. Она заявила, что,
коль скоро имела несчастье не угодить Королю, для нее нет иного выбора, как
удалиться в монастырь, чем вызвала всеобщее одобрение.
Опала Рюбантеля Рюбантель, человек не слишком знатный,
дослужившись до генерал-лейтенанта, в конце концов
смог купить себе должность подполковника полка Французской гвардии103. Он
отлично разбирался в пехотном деле, был добр, отважен, честен и всеми
уважаем. Известный своей храбростью, благородством и абсолютным
бескорыстием, он каждый год исполнял обязанности генерал-лейтенанта в армии, где вел
в высшей степени достойный образ жизни. Но при всех своих достоинствах он
нередко бывал мрачным и раздражительным и с трудом переносил мелочные
придирки маршала де Буффлера касательно его службы в полку. Тщетно
пытался маршал смягчить его нрав: чем более шел он навстречу Рюбантелю, тем
более строптивым и несговорчивым тот становился; отношения делались все
более холодными и в конце концов вылились в открытую ссору и взаимные
претензии. Рюбантеля, хотя ладить с ним было нелегко, все любили, потому что
у него водились деньги и кошелек его был открыт всем и каждому, а потому
многие однополчане встали на его сторону, не говоря уже о недовольных и
строптивых, каковые всегда имеются в большом полку и которые также
поддержали его. В конце концов терпение маршала де Буффлера лопнуло, и он
предложил Королю, с соблюдением всех приличий, отозвать Рюбантеля из полка,
потому как был не в состоянии терпеть долее его неуживчивый нрав. Король,
которому с давних пор был известен характер Рюбантеля и который любил
маршала и дорожил соблюдением субординации, передал Рюбантелю через Барбе-
зьё, что разрешает ему продать свою роту, сохраняет за ним пенсию в четыре
тысячи ливров и назначает комендантом форта Барро, чего бы никогда не сделал
без настоятельных просьб месье де Буффлера, ибо был крайне недоволен
поведением Рюбантеля по отношению к этому маршалу, его полковнику; а первый
капитан полка гвардии д'Авежан был произведен в подполковники. Рюбантель
получил это известие в Версале и был настолько оскорблен, что отказался от всех
милостей, уехал в Париж, не попрощавшись с Королем, никогда более не
появлялся при дворе и окончательно отказался от службы.
Мадам де Кастр становится По возвращении из армии мы узнали, что мадам
гардеробмейстериной герцогини де Кастр назначена гардеробмейстериной мадам
де Шартр герцогини де Шартр вместо мадам де Майи. Эта
принцесса, внебрачная дочь мадам де Монтеспан, и мадам де Кастр, дочь брата
мадам де Монтеспан, были двоюродными сестрами. Брак ее устроило
безрадостное положение, в коем оказался кардинал Бонзи в конце своей
блистательной карьеры. Возможно, позднее я расскажу о нем подробнее. Здесь же,
чтобы не слишком отклоняться от темы, ограничусь лишь краткими сведениями.

Мадам de Кастр становится гардеробмейстериной герцогини де Шартр 283
Бонзи неоднократно с успехом выполнял посольские обязанности, стал с
согласия Короля кардиналом по номинации от польской короны104, занимал
церковные кафедры в Безье, Тулузе, Нарбонне и долгое время был, можно сказать,
королем Лангедока в силу той власти, которую ему давал его пост105,
благодаря влиянию при дворе и той любви, которой пользовался в той провинции. Ба-
виль, второй сын первого президента Парижского парламента Ламуаньона,
занимавший там должность интенданта, мечтал захватить все бразды правления
в свои руки и в конце концов в этом преуспел. Кардинал не мог смириться с
подобным унижением и пытался вернуть себе высокое положение, но
безуспешно. Его единственная, нежно им любимая сестра некогда вышла замуж за
месье де Кастра из рода Ла Круа, что для бесприданницы оказалось весьма
выгодной партией. Он был вдовец, детей от первой жены, матери месье де Ла
Фейада и епископа Меца, у него не было. Благодаря возвышению шурина он
получил губернаторство Монпелье, затем пост одного из трех генеральных
наместников Лангедока, наконец, в 1661 году— Орден Святого Духа и был в
числе тех, кого по поручению Короля герцог д'Арпажон и месье принц де Кон-
ти принимали в кавалеры Ордена в Пезнасе106. Он скончался в 1674 году в
возрасте шестидесяти трех лет, оставив сиротами дочерей и двух сыновей,
старший из которых проявил себя на войне блистательными способностями и
отчаянной храбростью. Кроме того, сын этот был человеком чести, отличался
добродетелью, умом и доброжелательностью, любезностью и приятностью в
общении. Долгое время он пытался справиться со своим слабым здоровьем и
мучившей его с детских лет астмой, каковые в конце концов взяли над ним верх
и вынудили его, только что ставшего бригадным генералом, отказаться от
ремесла, для которого он был создан, которое страстно любил и в котором, без
сомнения, мог бы многого достичь. Месье дю Мэн был губернатором
Лангедока, и кардинал Бонзи, удрученный горем и не видя выхода из создавшегося
положения, уповал на его поддержку; он решил женить своего племянника.
Месье дю Мэн взял на себя все хлопоты, и брак был заключен, что, впрочем, не
представляло никакой сложности. Все приданое мадемуазель де Вивонн
заключалось в ее благородном происхождении, а кардинал и его сестра нуждались
в родственных связях со знатным семейством, дабы иметь некоторую опору и
защиту в борьбе против Бавиля. Стараниями мадам де Монтеспан свадьба
состоялась в мае 1693 года в аббатстве Сен-Жозеф107, а затем она поселила
молодых у себя, предоставив им и стол и кров. Месье дю Мэн наобещал с три
короба, но, по обыкновению, ничего не сделал. Он приберегал свое влияние для
себя самого и уж конечно ни в коем случае не стал бы противоречить ни
Королю, весьма недовольному поведением кардинала Бонзи, ни его министрам,
настроившим Короля в пользу Бавиля. Что же касается места гардеробмейсте-
рины мадам герцогини де Шартр, на каковое претендовали, хотя и не слишком
настойчиво, дамы, чьи интересы у месье дю Мэна не было ни малейшей
нужды принимать во внимание, то он не мог пойти против желаний мадам де
Монтеспан, хотя отношения их и оставались весьма прохладными, равно как и
против мадам герцогини де Шартр, с которой он был тогда очень близок, да и
против некоторых угрызений совести по отношению к людям, чей брак он устроил,

284
Мемуары. 1696
не выполнив, однако, своего главного обещания, а потому не мог отказать им
в столь важной для них, но ничего не стоящей для него услуге. Обратившись
к Королю и мадам де Ментенон, ибо без ведома последней назначение на
такого рода должность было невозможно, он получил их согласие и взял на себя
труд уведомить о том находившихся в Лангедоке месье и обеих мадам де Кастр
(свекровь и невестку), а также и кардинала Бонзи, прежде чем они узнали, что
эта должность свободна. Закончив свои дела, они покинули Лангедок, чтобы
окончательно обосноваться при дворе. Мадам де Кастр была такого крохотного
роста, что, казалось, будто у теста, из которого она была вылеплена, не хватило
сил подняться; гибкая и тоненькая, без малейшего намека на бедра, бюст и
подбородок, она могла бы проскользнуть сквозь небольшое кольцо; лицо ее, очень
некрасивое, с болезненно удивленным выражением, светилось, однако, умом,
а слушать ее было истинное наслаждение. Она знала все: историю, философию,
математику, древние языки, но никогда не выставляла свои познания напоказ;
речь ее была точной, энергичной, выразительной и изящной, даже когда она
говорила о вещах самых обыкновенных, и в этом она была истинной Мортемар.
Любезная, приветливая, веселая, серьезная, всегда готовая оказать услугу,
очаровательная, когда хотела нравиться, она бывала, сама того не желая,
изысканно привлекательной, а иногда и убийственно язвительной; она умела быть
надменной и обиженно-жалобным тоном произносить колкие и едкие слова; порой
она могла быть безжалостно злой, а порой — доброй, преданной, учтивой,
очаровательной и без угодливости предупредительной; она редко кого считала
умным, но просто влюблялась в того, чей ум приходился ей по вкусу. Кроме того,
она обладала буквально зачаровывавшим талантом рассказчицы; а когда вдруг
начинала сочинять какую-нибудь историю, можно было лишь удивляться ее
фантазии, умению сплетать интригу и услаждать слушателей изысканным
кружевом своего повествования. Брак льстил ее тщеславию, к мужу она питала
самые дружеские чувства и распространяла их на его родных и близких. Его дела
и успехи она принимала так же близко к сердцу, как и свои собственные, и он,
неизменно внимательный и почтительный, платил ей тем же.

1697
Мадам де Жюссак в свите ма- Вскоре к свите мадам герцогини де Шартр доба-
дам герцогини де Шартр вилась еще одна особа, чьи обязанности не
выходили за пределы дома; она не имела права ни сопровождать герцогиню в
Марли, ни появляться с ней на людях вне ее апартаментов, за исключением тех
случаев, когда речь шла о каких-нибудь повседневных делах и поездках.
Особа эта была мадам де Жюссак, ее бывшая гувернантка, которой удалось, не
утратив доверенности мадам де Монтеспан, завоевать уважение мадам де
Ментенон. В девичестве она звалась Сен-Жюст и долгое время была в
услужении у первой жены моего отца, а затем перешла к их дочери, когда та вышла
замуж за герцога де Бриссака. Но ссоры, вскоре начавшиеся между супругами,
побудили ее их оставить. Она поступила к мадам де Монтеспан, которая затем
приставила ее к мадемуазель де Блуа гувернанткой, каковой она и оставалась
вплоть до бракосочетания мадемуазель де Блуа с месье герцогом де Шартром.
Муж мадам де Жюссак, шталмейстер месье герцога дю Мэна, был убит в
сражении при Флерюсе в 1690 году. Это была женщина высокого роста,
довольно привлекательной наружности, приятная в общении и безупречно
добродетельная. Мягкая и скромная, она была умна, рассудительна, прекрасно знала
людей и придворные нравы; прямая и искренняя, благовоспитанная и
почтительная, она нигде не казалась лишней; пользуясь дружеским расположением
и доверием мадам герцогини де Шартр и мадам де Монтеспан, а с некоторых
пор и доверенностью мадам де Ментенон, она ничего не делала вслепую,
прекрасно во всем разбиралась и, не прибегая ни ко лжи, ни к лести, всегда
умело добивалась своего, не теряя при этом их расположения. Очутившись при
дворе, она сумела завоевать искреннее уважение и дружбу многих достойных
людей, никогда при этом не забывая ни о своем нынешнем положении, ни о
том, которое занимала ранее. В высшей степени удивительно то, что,
располагая более чем скромным состоянием, она выдала своих дочерей замуж за двух
братьев, месье д'Армантьера и месье де Конфлана, у которых ничего не было,
и что оба эти брака помогли и им, и их третьему брату, шевалье де Конфлану,
выбраться из нужды и ничтожества, в коем уже с давних пор пребывал этот
старинный род.

286
Мемуары. 1697
Смерть государственного совет- В начале этого года я потерял близкого друга мое-
ника Биньона и его брата, пер- го отца, месье Биньона. Он так любил моего отца,
вого президента Большого сове- что, не будучи связан с нашей семьей никакими
та, чье место после его кончины родственными узами, готов был взять на себя обя-
переиио к Вертамону, его зятю занности моего опекуна, когда в 1684 году мадам
герцогиня де Бриссак, умирая, назначила меня своим единственным
наследником. Это был магистрат старой закалки по своим знаниям, честности,
добродетели и скромности, равно известный как в судейских кругах, так и среди
литераторов, достойно, как и его предки, исполнявший обязанности генерального
адвоката1. Он очень любил свою покойную жену, единственную сестру
Поншартрена, и относился к ее детям как к своим собственным. Биньон отнюдь не был
богат и в восемьдесят лет2 сохранял такую же светлую голову, как и в сорок. В
делах я никогда не пренебрегал его советами, и его смерть явилась для меня
огромной утратой. Его брат, первый президент Большого совета, для которого
эта должность и была учреждена3, сошел за ним в могилу через неделю.
Женившись на богатой невесте, брат Биньона имел значительное состояние. Его
единственная дочь вышла замуж за сына маршалыпи д'Эстрад от ее первого брака,
Мишеля Франсуа де Вертамона, докладчика в Государственном совете, к
которому и перешла должность покойного.
Государственный советник Ко- Место, ранее занимаемое другим братом в судеб-
мартен ной секции Государственного совета, получил Ко-
мартен, близкий родственник и друг Поншартрена, который использовал его
по преимуществу в финансовой администрации, где Комартен занимал
должность одного из интендантов4. Высокого роста, красивый и великолепно
сложенный, он прекрасно разбирался не только в судейских и финансовых делах, но
и был неисчерпаемым источником сведений по истории и генеалогии
высшего света, не говоря уже о придворных анекдотах. Память у него была
поразительная, он не забывал ничего из когда-либо увиденного или прочитанного и
мог в разговоре на память цитировать целые страницы. Его принимали в самом
изысканном обществе, он был умен, любезен и по сути своей очень порядочен.
Но красота, доверенность Поншартрена и придворные успехи его испортили.
При всей своей благовоспитанности он был высокомерен и кичлив, а его
надменные манеры вызывали насмешки и ненависть тех, кто его не знал; одним
словом, можно сказать, что он носил свою судейскую мантию с таким же
тщеславным самодовольством, как маршал де Вильруа — свою перевязь. Первым
среди судейского сословия он осмелился одеваться в бархат и шелк, что
вызвало бесконечные насмешки, и примеру его не последовал никто.
Комартену удается доказать Он заявил о своих правах на некоторые привиле-
свои преимущества по отноше- гии, что стало поводом для процесса, суть коего я
нию к государственным совет- сейчас изложу. Интенданты финансов, не являю-
никам щиеся государственными советниками, получив
назначение на должность, приходят на заседание судебной секции Совета в
коротком плаще и занимают места над теми государственными советниками,
которые стали таковыми уже после покупки интендантами финансов их долж-

Смерть Пюссора, старейшины Совета и члена Королевского финансового совета... 287
ностей. На этом основании Комартен, став государственным советником,
заявил, что должен сидеть впереди них, поскольку и ранее сидел впереди. Они
же утверждали, что интенданты финансов, не являющиеся государственными
советниками, не входят в Совет, хотя и имеют право присутствовать на
заседаниях и высказывать свое мнение, но никак не в качестве докладчиков или
государственных советников, ибо даже не имеют права носить мантию, и
заключали, что их присутствие является лишь почетной для них формальностью, а
их место по старшинству определяется по тому, в какой момент они
становятся государственными советниками и заменяют короткий плащ мантией. Дело это
непосредственно касалось и Фелипо, брата Поншартрена, который был первым
из государственных советников, назначенных после того, как Комартен стал
интендантом финансов. Поншартрен очень любил брата, и их связывали узы
истинной дружбы. Однако он встал на сторону Комартена и убедил Короля, на
суд которого было передано дело и который установил соответствующее
правило, вынести решение в пользу Комартена. Государственные советники были
весьма этим раздосадованы, Фелипо без обиняков высказал свое
неудовольствие брату, что, однако, не повлекло за собой охлаждения между ними.
Д'Аржансон сменяет государ- Государственный советник Ла Рейни, стяжавший
ственного советника Ла Рейни себе известность тем, что не слишком почетную
на посту начальника полиции должность начальника парижской полиции5
превратил в своего рода министерство, и весьма могущественное, — как в силу
доверия, которое оказывал ему Король, так и благодаря постоянным связям с
двором и возможности вмешиваться во множество дел и тысячами способов
содействовать возвышению или падению самых влиятельных особ, наконец, в
свои восемьдесят лет6 получил разрешение оставить эту столь
обременительную должность, которую он первый облагородил справедливостью,
скромностью, бескорыстием, пунктуальностью и той исправностью, с коей исполнял ее
на протяжении всей жизни, стараясь никому не причинять зла или, по крайней
мере, причинять его как можно менее; человек незаурядных способностей и
высокой добродетели, он сумел, занимая, можно сказать, им самим созданную
должность, которая могла бы сделать его предметом злобы и ненависти,
стяжать себе всеобщее уважение. На его место был назначен д'Аржансон,
докладчик в Государственном совете, о котором я расскажу ниже.
Смерть Пюссора, старейшины Некоторое время спустя ушел из жизни государ-
Совета и члена Королевского фи- ственный советник и старейшина Совета, восьмиде-
нансового совета. После отказа сятисеми- или восьмидесятивосьмилетний Пюссор7,
нового старейшины Совета, Кур- один из двух советников Королевского финансово-
тена, на эту последнюю долж- го швега Своим положением он 6ыл обязан меСье
ность назначается ПомЬе т/- с
г Кольоеру, но сохранял это положение в течение
долгих лет благодаря своим личным заслугам. Он приходился братом матери
месье Кольбера и всю жизнь оставался, можно сказать, опекуном, высшим
судьей и главой всей этой дружной семьи. Женат он никогда не был, был очень
богат и очень скуп, нрава мрачного, надменного и подозрительного, что без
труда читалось на его физиономии рассерженного кота; проглядывавшая

288
Мемуары. 1697
сквозь его суровость природная злоба внушала страх, и, надо сказать,
небезосновательный; но при этом он был безупречно честен, талантлив, наделен
огромными знаниями и бесконечным трудолюбием, а отсюда — его ведущая роль во
всех больших комиссиях Совета и во всех важных делах королевства. Высокого
роста, сухощавый, замкнутый, неуживчивый и неприступный, не человек, а
пучок колючек, всегда серьезный, всегда в делах, он во всем стремился быть
первым и добивался этого, ибо умел внушать трепет, был дерзким и опасным
противником, а потому смерть его мало в ком вызвала сожаление. Куртен после
его смерти стал старейшиной Большого совета, и Король хотел сделать его
также членом Финансового совета; но та же склонность к уединению и те же
соображения, которые побудили его отказаться от участия в мирных
переговорах, заставили отклонить предложение Короля, и на эту должность был
назначен Помрё. Среди прочих государственных советников он выделялся своими
способностями, умом, образованностью, энергией, честностью и трудолюбием;
но нрава был горячего и прихотливого, чтобы не сказать грубого, так что и
жена и слуги не всегда допускали к нему даже самых близких друзей; а друзья
у него имелись, и он того стоил; он был в числе ближайших друзей моего отца
и моих тоже. Он стал первым интендантом Бретани8, получившим это звание
и соответствующие полномочия.
Дуэль в Париже между бальи Старший сын графа д'Овернь окончательно опо-
Оверни и шевалье де Келюсом. зорил себя дуэлью с шевалье де Келюсом, кото-
Изгнание мадемуазель де Суассон р^д завершилась постыдным бегством бальи:
обезумев от страха, он мчался по парижским улицам, размахивая шпагой, коей
так скверно сумел воспользоваться. Ссора же произошла из-за выпивки и девок.
Келюс, который был очень молод и храбро дрался, бежал из Франции, а граф
д'Овернь воспользовался этим прискорбным поводом, чтобы сын его не
возвращался более в пределы королевства. Человек в высшей степени жалкий,
утративший всякую честь и достоинство, он в результате множества постыдных
похождений вынужден был отказаться от наследства и вступить в
Мальтийский орден. За свое последнее приключение он был заочна приговорен к
повешению, и, к величайшему огорчению семьи, его символическая казнь
состоялась на Гревской площади в Париже. Однако предметом сожаления был не
приговор, а его форма, ибо Парламент, для коего принцами являются лишь
принцы крови, поступил с ним как с самым что ни на есть захудалым
дворянином, несмотря на попытки Буйонов добиться для своего родича хоть каких-
нибудь отличий. Для Келюса же изгнание в конечном счете обернулось благом
и стало источником преуспеяния. В результате этой истории мадемуазель де
Суассон также получила распоряжение покинуть Париж.
Рювиньи и его сыновья Поскольку дело шло к заключению мира, Король
поспешил нанести удар милорду Голуэю, ибо
понимал, что вскоре у него уже не будет такой возможности. Последний был
сыном Рювиньи, и здесь следует дать кое-какие пояснения. Не слишком
знатного рода, добрый, умный, осмотрительный, прямой и честный, убежденный
гугенот, Рювиньи был человеком высоконравственным и при этом весьма лов-

Первый президент Парламента Арлэ присваивает себе деньги... 289
ким в делах. Благодаря своим достоинствам он приобрел большую известность
среди единоверцев, множество влиятельных друзей и уважение высшего
света. Министры и знатные вельможи, равно как и высокопоставленные
представители судейского сословия, с ним считались и были совсем не прочь попасть
в число его друзей. Под заурядной внешностью скрывался человек
проницательный, хитрый и изворотливый, но его честность и надежность были
настолько хорошо известны, что самые высокородные особы не боялись доверять ему
свои тайны и деньги. В течение долгих лет он был представителем гугенотов
при дворе, и Король нередко использовал, с большой для себя выгодой, его
связи с единоверцами в Голландии, Швейцарии, Англии и Германии для
ведения там тайных переговоров. Король всегда любил и отличал его и только ему
и маршалу Шомбергу предложил после отмены Нантского эдикта остаться в
Париже и при дворе, сохранив за ними все их достояние и право тайком
исповедовать свою религию у себя дома; однако оба отказались. Рювиньи, с
согласия Короля, часть своего состояния, коим имел право пользоваться, оставил во
Франции, а часть переправил в Англию, куда перебрался и сам вместе со
своими двумя сыновьями. Младший, Ла Каймотт, душой еще более уродливый,
чем телом, вскоре умер. Отец пережил его ненадолго, и все имущество,
оставленное им во Франции, перешло к старшему сыну. Во время революции тот
поступил на службу к принцу Оранскому, который возвысил его и сделал
ирландским графом Голуэй. Он отлично служил, но был крайне честолюбив, что
стало причиной его неблагодарности: он превратился в яростного врага
Короля и Франции, несмотря на то что был единственным гугенотом, которому, хотя
он и служил принцу Оранскому, сохранили все его имущество. Король не раз
предупреждал, что недоволен его поведением, но тот продолжал упорствовать
в своей ненависти. В конце концов Король конфисковал его имущество, тем
самым публично выказав свое возмущение.
Первый президент Парламента Старик Рювиньи, будучи другом Арлэ, в ту пору
Арлэ присваивает себе деньги, до- генерального прокурора и ставшего впоследствии
веренные ему его другом Рювиньи, первым президентом Парламента, полагаясь на
делает своего сына государствен- порядочность последнего, оставил ему на хране-
ным советникам и получает пен- ние некоторую сумму. И тот был верен своему
сион в двадцать тысяч ливров k J J
* г слову до тех пор, пока не возникла возможность
извлечь-для себя выгоду из сложившейся ситуации. Когда разразился скандал,
он очутился в довольно затруднительном положении между сыном своего друга
и Королем, своим повелителем, коему смиренно поведал о возникшем
затруднении. Он говорил, что Королю, впрочем, о нем было известно и ранее, так как
ему сообщил это узнавший обо всем Барбезьё. Я не стану вдаваться в
подробности; важно, что он сам сказал о доверенной ему сумме и что в награду
Король передал ему конфискованное имущество9, а этот лицемер от правосудия,
притворявшийся добродетельным, бескорыстным и высоконравственным, не
постыдился присвоить себе чужое достояние и сделать вид, что не видит и не
слышит, какое возмущение вызвало его вероломство. Благодарность Короля на
том не остановилась: он был так зол на Голуэя и так признателен первому пре-

290
Мемуары. 1697
зиденту, что назначил его сына, еще очень молодого и ежедневно
позорившего себя на посту генерального адвоката, на должность государственного
советника, освободившуюся после смерти Пюссора, а некоторое время спустя
осчастливил Арлэ-отца пенсией в двадцать тысяч ливров, каковой обыкновенно
удостаиваются лишь министры. Вот так вознаграждаются злодеяния в этом мире,
однако преступникам не суждено долго наслаждаться их плодами.
Герцогиня де Валантинуа ссо- Месье де Монако, который, как мы говорили выше,
рится с мужем, затем снова к получил ранг иностранного принца благодаря же-
нему возвращается, но возводит нитьбе своего сына на дочери Месье Главного, по-
чудовищный поклеп на свекра д^ ВСКОре (а его сын еще быстрее), что плата за
эту привилегию оказалась чрезмерной. Герцогиня де Валантинуа была
очаровательна, более чем кокетлива, лицо ее светилось живостью и лукавством, но
она, увы, не отличалась ни умом, ни благонравием; она была избалована
любовью отца и матери и восхищением придворных, стекавшихся в их всегда
открытый для гостей дом, куда ее кокетливость и живость, являвшиеся ее главными
достоинствами, привлекали самых блестящих молодых людей. Муж ее,
несмотря на весь свой ум, чувствовал себя рядом с ней не слишком уверенно. За свой
рост и внешность он получил прозвище Голиаф; долгое время он молча сносил
высокомерные речи и презрительные выходки жены и ее родственников; но в
конце концов и ему, и его отцу все это стало невмоготу, и они увезли мадам де
Валантинуа в Монако. И она, и ее родные были в таком отчаянии, словно ее
увезли по меньшей мере в Индию. Нетрудно догадаться, что и путешествие, и
житие супругов были не слишком веселы. Однако она пообещала быть
паинькой и через пару лет покаяния добилась возвращения в Париж. Не знаю, кто
подал ей эту мысль, но она, не меняя своего поведения, решила обезопасить
себя от возможного возвращения в Монако и для этого возвела чудовищный
поклеп на своего свекра, объявив, что он не только влюбился в нее, но и
склонял ее к сожительству. Месье Главный, мадам д'Арманьяк и их дети встали на
ее сторону, и разразился чудовищный скандал, который, однако, никого не ввел
в заблуждение: месье де Монако, человек отнюдь не первой молодости, был
известен своей порядочностью, в каковой ни у кого никогда не было повода
усомниться; кроме того, он был почти слеп, и его большие безжизненные
глаза с трудом различали предметы, находившиеся в двух шагах от него; а его
чудовищный, горой выступавший вперед живот повергал в ужас своими
размерами. Он и его сын, до глубины души возмущенные несуразной выдумкой,
решились окончательно порвать с этой особой. По прошествии нескольких лет
они поняли, что наследников у них нет, а мадам де Валантинуа, не понеся
никакого наказания за свое поведение, наслаждается удовольствиями придворной
жизни под прикрытием своей семьи и смеется над ними. И тогда они приняли
решение: месье де Валантинуа потребовал возвращения своей жены. Сначала
это вызывало лишь насмешки с ее стороны; однако вскоре положение
осложнилось, в дело вмешались ханжи и святоши. Архиепископ Парижский
обратился к мадам д'Арманьяк, а месье де Монако заверил, что никогда больше не
увидится со своей невесткой и категорически запрещает ей находиться там же,

Сын Поншартрена женится на сестре графа де Руси...
291
где и он. Все это явилось громом среди ясного неба, но выхода никакого не
оставалось, и 27 января мадам д'Арманьяк, в сопровождении принца Камилла,
своего третьего сына, и принцессы д'Аркур, повезла свою дочь в Париж к
герцогу де Валантинуа, где встретила маршалыпу де Буффлер, его кузину. Мадам
де Валантинуа там поужинала, провела ночь и, более того, там же и осталась.
Мадам де Лэглъ, статс-дама Она очень часто бывала у Мадам Герцогини, у ко-
Мадам Герцогини торой как раз в это время появилась новая статс-
дама. Мадам де Морей, особа умная и в высшей степени достойная, супруга
весьма своеобразного и тоже умного человека, внебрачного отпрыска ныне
угасшего древнего рода Морей, одного из клиентов Месье Герцога, внезапно,
без всяких объяснений объявила о своем желании удалиться от двора. Никто
не мог понять, в чем дело, но она настояла на своем. Причина ее поступка стала
ясна позднее: бедная женщина была больна раком, который некоторое время
спустя свел ее в могилу. Ее место заняла мадам де Лэгль и вскоре стяжала себе
любовь, уважение и даже некоторое влияние при дворе. Женщина умная и
светская, она была дочерью мадам де Рарэ, воспитательницы дочерей Месье
Гастона; родители ее были очень дружны с моим отцом, и она вышла замуж
за жившего в шести лье от Ла-Ферте маркиза де Лэгля, который также часто
бывал у моего отца; вот почему я счел необходимым упомянуть об этой особе.
Дела месье де Лэгля были крайне расстроены, но и у его жены положение
было не лучше.
Бриор, состоящий на службе у В это же время Бриор, первый шталмейстер Ме-
Месъе Принца, отправляется в сье Принца, был направлен послом в Турин. Один
Турин из его друзей, Торси, через Помпонна предложил
назначить его на этот пост, и, когда дело было сделано, Король высказал
Месье Принцу свою благодарность. Выбор оказался удачным, однако вызвал
удивление и недоумение при дворе, так как послов обыкновенно выбирали среди
людей иного круга, и такое решение было абсолютным новшеством. Впрочем,
Бриор был человеком серьезным, осмотрительным, порядочным и отнюдь не
лишенным способностей.
Сын Поншартрена женится на Поншартрен имел намерение женить своего сына.
сестре графа де Руси, после того Он отправил его в продолжительную поездку, во
как Король запрещает ему же- время которой тот должен был посетить порты
нития на мадемуазель де Малоз королевства с восточных границ до западных,
дабы увидеть собственными глазами то, о чем слышал каждый день, и
познакомиться с военными моряками. Однако он мало что увидел и мало чему
научился, так как всюду его ждали приемы, пиршества и почести, достойные по
меньшей мере наследника престола. Каждый старался перещеголять другого
в лести и заискивании перед будущим хозяином своей судьбы и своего
состояния, каковой в результате вернулся из поездки не слишком отягощенным
знаниями, но еще более избалованным и, сверх того, убежденным, что во всем
прекрасно разобрался. Месье де Поншартрен решил, что не найдет более
подходящей невесты для своего сына, чем мадемуазель де Малоз, которая в это

292
Мемуары. 1697
время была пансионеркой монастыря Виль-Левэк в Париже. Матери ее, из рода
Митт, дочери маркиза де Сен-Шамона, уже не было в живых. Отец девушки,
дослужившись до чина бригадира, оставил службу и удалился в свои владения;
через год после смерти супруги он женился на Мари де Беранже-Монмутон,
которая родила ему двух сыновей. Мать его была сестрой маршалов де Дюра и
де Лоржа, неизменно выказывавших этой семье дружеское внимание и заботу.
Перспектива подобного союза показалась Поншартрену столь заманчивой, что
он предпринял все необходимые для заключения брака шаги, а затем
обратился к Королю за разрешением. Можно себе представить, сколь велико было его
изумление, когда Король посоветовал ему искать для сына другую невесту. Но,
поскольку эта ему по всем статьям подходила, Поншартрен продолжал
настаивать, так что в конце концов Король напрямик сказал ему, что девушка
принадлежит к роду Бурбонов10 и что ему было бы в высшей степени неприятно
сочетание герба Бурбонов с гербом Поншартренов, что он сам выберет мужа для этой
девушки и что, одним словом, советует ему выкинуть все это из головы.
Возвышение министров Унижение было тем более велико, что министры
не привыкли к такому обращению: в течение
этого царствования они стали занимать равное положение со всеми; стали
одеваться и держать себя наравне со знатными вельможами; их жены стали есть за
королевским столом и садиться в карету особ королевской крови, по примеру
мадам Кольбер, которая, будучи в прекрасных отношениях с Королевой, позволяла
себе это якобы для того, чтобы сопровождать мадам принцессу де Конти,
которую воспитывала11. Двенадцать или пятнадцать лет спустя месье де Лувуа,
стремившийся во всем сравняться с Кольбером, ссылаясь на знатное
происхождение своей жены, добился для нее тех же привилегий; а затем их получили и
невестки, и жены других государственных секретарей, и, наконец, жены
генеральных контролеров. Их блистательное положение подкреплялось удачно
заключенными брачными союзами, а власть, которой они обладали и от которой
зависело все и вся, давала им неслыханные преимущества перед всеми, кто не
принадлежал к числу герцогов и пэров; потому-то отказ Короля дать согласие
на брак, в котором он вряд ли отказал бы любому, даже нетитулованному
дворянину, оказался для них горьким и неожиданным ударом. Поншартрен
благоразумно решил никому не говорить о случившемся и лишь поспешил найти
повод для отказа от матримониальных намерений; но Король, вопреки своему
обыкновению, не счел нужным хранить происшедшее в тайне; он рассказал об
этом маршалам де Дюра и де Лоржу (поскольку их мать была сестрой месье де
Тюренна), равно как и месье де Буйону п и еще кое-кому, и в результате то, что
Поншартрен хотел сохранить в тайне, стало достоянием гласности, и его
собратья почувствовали себя ничуть не менее уязвленными, чем он.
Семейство Малоз Мадемуазель де Малоз и двое ее сводных
братьев были шестым, и последним, еще существующим
поколением потомков Шарля, барона де Малоза, сенешаля Тулузы и Бурбон-
нэ, внебрачного сына герцога Жана II де Бурбона, коннетабля Франции, у
которого не было законных детей и который приходился братом Пьеру, графу

Приключение, вынудившее графа и графиню de Руа уехать из Дании в Англию 293
де Боже, мужу знаменитой мадам де Боже, дочери Людовика XI; последняя
была регентшей в период малолетства своего брата Карла VIIL Этот Пьер де
Боже стал герцогом де Бурбоном после своего брата и оставил лишь одну
законную наследницу — Сюзанну де Бурбон, которая вышла замуж за несчастного,
столь жестоко преследуемого матерью Франциска I коннетабля де Бурбона,
оказавшегося в битве при Павии на стороне противников французского
короля и убитого у стен Рима во главе армии Карла V; Жан и Пьер де Бурбон были
братьями Луи де Бурбона, избранного епископом Льежа, у которого имелся
внебрачный сын, ставший родоначальником и ныне существующего рода Бюссе13.
Кроме этих законных братьев у них был еще сводный брат, граф де Руссильон,
адмирал Франции, женившийся на внебрачной дочери Людовика XI и
Маргариты де Сассенаж; но адмирал отнюдь не принадлежал тогда к числу коронных
сановников14, да и флот в ту пору во Франции отнюдь не был в почете.
Мало-помалу побочные дети Бурбонов заменили на своем гербе полосу, пересекающую
герб по диагонали слева направо, равно как и прочие знаки их незаконного
рождения, на полосу, также пересекающую герб по диагонали, но справа налево,
как у принцев этого дома; как и принцы, они сделали ее чуть короче, так что
не стало никакой разницы между гербами бастардов и законных наследников.
Королю это было в высшей степени неприятно, и он не хотел, чтобы на
портшезе новобрачной гербы Фелипо красовались рядом с гербами Бурбонов.
Руа-Руси-Ларошфуко Поншартрен вскоре утешился, найдя для своего
сына другую невесту, и на сей раз Король тотчас
же дал согласие на брак, ибо само по себе смешение знатных и незнатных
родов отнюдь не было для него неприятно. На этот раз выбор пал на другую
племянницу маршалов де Дюра и де Лоржа, дочь их сестры, по отцу из рода
Ларошфуко. Она приходилась сестрой графам де Руси и де Бланзаку, а также
шевалье де Руа и шевалье де Руси, и воспитывалась в аббатстве Нотр-Дам в
Суассоне. Это было третье поколение, считая от Шарля де Ларошфуко, сына
графа де Ларошфуко, убитого в Варфоломеевскую ночь, и его второй жены,
Шарлотты де Руа, графини де Руси, сестры принцессы де Конде, первой жены
принца де Конде, убитого в сражении при Жарнаке15.
Приключение, вынудившее графа Все представители этой ветви рода Ларошфуко
и графиню де Руа уехать из Да- были гугенотами. После отмены Нантского эдик-
нии в Англию та Граф де Руа, отец той, о которой здесь идет
речь, и его жена перебрались в Данию, где из генерал-лейтенантов, каким граф
был во Франции, он был произведен в фельдмаршалы и командовал всеми
родами войск. Это имело место в 1683 году, а в 1686 году он был удостоен
Ордена Слона. И граф, и графиня де Руа занимали в датском обществе весьма
высокое положение и пользовались всеобщим уважением. В северных странах
короли имеют обыкновение приглашать к своему столу множество гостей, и граф
и графиня де Руа, вместе с их дочерью, мадемуазель де Руа, не раз
удостаивались этой чести. Как-то за ужином графиня де Руа, удивленная странной
физиономией королевы Дании, повернулась к дочери и спросила, не находит ли
она, что королева как две капли воды похожа на мадам Панаш. Она сказала

294
Мемуары. 1697
это по-французски, но все же недостаточно тихо, так что королева услышала
и спросила, кто такая мадам Панаш. Графиня де Руа, растерявшись, ответила,
что это одна весьма приятная французская придворная дама. Королева не
показала виду, что заметила ее смущение, но, обеспокоенная этим сравнением,
написала Мейеркрону, уже в течение нескольких лет исполнявшему
обязанности посла Дании в Париже, и просила сообщить ей, кто такая мадам Панаш,
каковы ее возраст и внешность, происхождение и положение при французском
дворе, подчеркнув при этом, что хочет знать правду и только правду. Мейер-
крон был крайне удивлен подобной просьбой. Он написал королеве, что не
понимает, каким образом ей могло стать известно имя мадам Панаш, и что еще
более его изумляет желание королевы получить точные сведения о названной
особе; что мадам Панаш — маленькая старушенция с отвисшей нижней губой
и отвратительно красными глазами с вывороченными веками, что-то вроде
приживалки, потешающей придворных своими выходками, которая появляется то
на ужине у Короля, то на обеде у Монсеньора и Мадам Дофины, то у Месье и
Мадам в Париже или Версале, где придворные, смеха ради, приводят ее в
ярость и потом забавляются ее руганью, порой становящейся непристойно
грубой, что несколько смущает и в то же время приводит в восторг принцев и
принцесс, которые суют ей в карманы куски мяса и рагу, так что соус течет по
ее юбкам; одни дают ей то пистоль, то экю, другие же раздают щелчки и
тычки, отчего она приходит в бешенство, так как ее гноящиеся глаза ничего не
видят в двух шагах и она не может понять, кто ее ударил; и все это к вящему
удовольствию придворных. Получив такой ответ, королева Дании
почувствовала себя настолько уязвленной, что не могла больше выносить графиню де
Руа, и обратилась к королю, своему супругу, с просьбой наказать ее. Тот нашел
совершенно недопустимым, чтобы иностранцы, коих он удостоил высших
чинов и почестей при своем дворе и щедрого вознаграждения за службу, столь
жестоко насмехались над ним и членами его семьи; само собой разумеется,
многие среди датских вельмож и министров завидовали высокому положению
и богатству графа де Руа, и с их помощью королева добилась, чтобы король
отказался от услуг графа и предложил ему покинуть пределы Датского
королевства. Графу не оставалось ничего другого, как подчиниться; не зная, как
дальше сложится его судьба, он на некоторое время обосновался в Гамбурге, а затем,
всего за несколько месяцев до начала революции, перебрался в Англию. Еще
находившийся там в ту пору король Яков сделал его графом Лиффордом и
пэром Ирландии, и титул этот затем перешел к его сыну, последовавшему за ним
в Англию. Итак, граф де Руа находился в Лондоне с сыном, двумя дочерьми
и братом жены, графом Февершемом16, кавалером Ордена Подвязки и
капитаном лейб-гвардии. Во время революции он оставался в стороне от
политических событий и ни во что не вмешивался; он прожил в Англии восемнадцать
лет17, не имея ни должности, ни службы, и скончался в 1690 году на водах в
Бате. Другие его дети остались во Франции. Когда они отказались от своей
веры, одни из них были взяты на службу, другие — отправлены в коллежи и
монастыри. Король назначил им содержание, а месье де Ларошфуко вместе с
месье де Лоржем и месье де Дюра заменили им отца. Возможности брачного

Смерть Молиноса. Продолжение дела архиепископа Камбрэ 295
союза обсуждались главным образом с месье маршалом де Лоржем, который
очень любил графиню де Руа. Было принято во внимание, что у девушки не
было никакого состояния в настоящем, ни надежд обрести его в будущем; это
соображение сыграло решающую роль и, в сочетании с солидным
положением будущего свекра-министра, позволило одержать верх над спесью месье де
Ларошфуко. Возможность заключения такого союза в особенности привела в
восторг графиню де Руси18, которая полагала, что это позволит упрочить как
ее положение в обществе, так и материальное положение благодаря участию
в финансовых махинациях, в чем она впоследствии и преуспела. Поншартре-
ны были на седьмом небе; генеральный контролер нанес визиты всем своим
родственникам, и те отнюдь не сочли себя униженными подобным союзом.
Графиня де Руси поехала за своей золовкой в Суассон, и епископ Суассона
Брюлар в полночь в версальской часовне без всякой помпы совершил обряд
бракосочетания19. Кроме свадебного подарка, обычно вручаемого министрам,
Король добавил шесть тысяч ливров пенсии к четырем тысячам, которые уже
имела невеста, и дал пятьдесят тысяч экю Поншартрену, чей сын приобрел
титул графа де Морепа. А четыре миллиона, захваченные у испанцев шевалье дез
Оже и одним судовладельцем, позволили сделать сей щедрый подарок безо
всякого ущерба для казны.
Брак графа Эгмонта и мадемуа- Граф Эгмонт, последний из этого знатного и слав-
зелъ де Конак, которой Король ного рода, совсем недавно покинувший Фландрию
дарует «право табурета» и перешедший на службу Франции, женился на
племяннице архиепископа Экса, мадемуазель де Конак, жившей у герцогини
Браччано и приходившейся ей родственницей; Король удостоил ее «права
табурета», что было знаком большой милости, ибо испанские гранды, а граф
Эгмонт был одним из знатнейших при дворе Карла V, не считались во Франции
титулованными особами.
Смерть Молиноса. Продолжение Молинос, испанский священник, считавшийся гла-
дела архиепископа Камбрэ вой квиетистов и обвиненный в том, что извлек на
свет божий все их прежние заблуждения, скончался в самом начале этого года
в застенках инквизиции в Риме, в связи с чем я и вспомнил, что пора
вернуться к делу архиепископа Камбрэ. Я оставил мадам Гийон в башне Венсеннско-
го замка, опустив ряд любопытнейших подробностей, так как о них вполне
можно узнать из множества печатных источников. Однако для понимания
последующих событий необходимо сказать, что до своего ареста она была
передана в руки епископу Mo и оставалась довольно долго у него или в
монастыре визитандинок в Mo, где этот прелат, досконально разобравшийся в ее
учении, так и не сумел ее переубедить и заставить отказаться от своих воззрений.
Можно предположить, что она очистила их, на самом деле или лишь по
видимости, от всего грязного и постыдного, что ставилось в упрек и ее учению, и ее
отношениям с отцом Ла Комбом, и их странным совместным путешествиям.
Не прими она здесь самых тщательных предосторожностей, ей ни за что не
удалось бы использовать в своих целях доверчивость и нравственную чистоту
герцогов де Шеврёза и де Бовилье и их жен, архиепископа Камбрэ, равно как

296
Мемуары. 1697
и ряда других лиц, составлявших ядро ее немногочисленной паствы. Однако
наскучив участью узницы епископа Mo, мадам Гийон сделала вид, что его
увещевания открыли ей наконец свет истины, и подписала предложенный
епископом текст отречения, не изменив в нем ни слова; человек искренний и добрый,
епископ поверил обману и добился ее освобождения. Едва очутившись на
свободе, она стала устраивать тайные собрания своих самых надежных
приверженцев, за что и была изгнана из Парижа, а после того как, несмотря на запрет,
решилась-таки появиться в столице, ее заточили в Венсеннском замке. Обман
этой лже-раскаявшейся грешницы, бесплодность собраний в Исси20 и
неожиданное решение архиепископа Камбрэ исповедаться епископу Mo, чтобы заставить
его молчать21, вынудили последнего взяться за перо, дабы сделать достоянием
гласности и учение, и приемы, и поведение всех, кто был замешан в этом деле,
написав трактат под названием «Наставление о молитвенных состояниях».
Теологические послания архиепи- Такой труд казался ему тем более необходимым,
скопа Парижского и епископа что и епископ Шартрский, а затем и архиепископ
Шартрского Парижский рассматривали это дело в своих
посланиях исключительно с теологической точки зрения; он же считал
необходимым изложить теологические проблемы всем понятным языком и объяснить,
какова была во всем этом роль архиепископа Камбрэ.
«Наставление о молитвенных Недавние беседы с архиепископом Камбрэ в Исси,
состояниях» епископа Mo книги мадам Гийон и общение с ней во время ее
пребывания в Mo, откуда мадам Морштин торжественно увезла ее в карете герцогини
де Мортемар, своей тетушки, позволили ему быстро завершить свой труд, с коим
он предложил ознакомиться, прежде чем тот будет напечатан, епископу Шартр-
скому, архиепископам Реймсскому и Парижскому и самому архиепископу
Камбрэ. Последний тотчас же понял, сколь опасным для него будет появление этого
труда, и поспешил нанести упреждающий удар. Очевидно, работа была давно уже
обдумана и подготовлена, ибо иначе невозможно себе представить, каким
образом сочинение такого рода могло быть созданным за столь короткий срок.
«Изречения святых»22 архиепи- Он написал книгу, совершенно непостижимую для
скопа Камбрэ людей, не сведущих в вопросах мистической
теологии, и озаглавил ее «Изречения святых». Страницы книги были разделены
на две колонки: одна содержала изречения, кои он считал правильными и
исходящими от святых, другая — изречения опасные, подозрительные или
ложные, являющиеся результатом неправильного истолкования здоровой и
благодетельной мистики; все это сопровождалось пояснениями и уточнениями
касательно того, что следует принимать как истинное, а чего следует избегать.
Торопясь опубликовать эту книгу, прежде чем епископ Mo опубликует свою,
архиепископ Камбрэ сделал все возможное, чтобы она была напечатана как
можно быстрее, и, дабы не терять драгоценного времени, месье де Шеврёз
буквально поселился в типографии и корректировал каждую страницу, едва та
выходила из-под пресса. Быстрота и добросовестность корректуры в сочетании с
прочими своевременно принятыми мерами позволили архиепископу за очень

Герцоги de Бовилье и de Шеврёз оказываются в немилости у мадам де Ментенон 297
короткий срок напечатать книгу в количестве, необходимом для ее
распространения при дворе, и вскоре почти весь тираж оказался раскуплен. Все были
удивлены отсутствием одобрительных отзывов, но еще более туманным и
тяжеловесным слогом книги, вымученной категоричностью суждений,
множеством варваризмов, сильно затруднявших ее понимание, а более всего
возвышенностью и утонченностью мысли, возносившей читателя в горний выси,
разреженным воздухом коих не может дышать простой смертный. Лишь теологи
были в состоянии понять эту книгу, да и то лишь после третьего или четвертого
чтения. К своему великому огорчению, архиепископ Камбрэ ни от кого не
услышал похвал, и лишь немногие выразили ему благодарность, да и то скорее из
вежливости; знатоки же разглядели за этим варварским языком чистейший
квиетизм, тонкий, изысканный, очищенный от всего наносного и грубого, но от
этого еще более явный, зовущий к новым духовным высотам, но очень трудный
для понимания и почти неосуществимый на практике. Трактуемые в книге
предметы выше моего понимания, и я излагаю здесь не мое личное мнение, а
то, что говорилось в ту пору повсюду; казалось, все общество, в том числе и
дамы, только и говорят, что об этой книге. Многие вспомнили и стали
повторять фразу, произнесенную мадам де Севинье в разгар дискуссий о благодати:
«Сгустите мне немного эту религию, ибо она уже достигла такой степени
разреженности и утонченности, что вот-вот испарится». Книга шокировала всех:
невежд, потому что они ничего не понимали, людей сведущих — потому что им
трудно было следить за мыслью автора, выраженной столь непривычным
образом и столь варварским языком; прелатов, не разделявших воззрений
автора, — категоричностью суждений об истинном и ложном и усматриваемой ими
порочностью тех суждений, кои тот объявлял истинными. Все это вызвало
крайнее неудовольствие Короля и мадам де Ментенон, которые нашли в
высшей степени неуместным, что месье де Шеврёз согласился корректировать
печатные оттиски, а месье де Бовилье взялся представить Королю частным
образом, не поставив о том в известность мадам де Ментенон, книгу
архиепископа Камбрэ, хотя тот вполне мог бы сделать это сам. Возможно, он опасался,
что неодобрение будет высказано ему публично, а потому, зная, что месье де
Бовилье пользуется благосклонностью Короля и имеет возможность беседовать
с ним наедине, обратился к нему с этой просьбой, надеясь, что уважение,
проявляемое к герцогу, либо обеспечит книге успех, либо позволит скрыть от
публики недоброжелательный отзыв Короля.
Герцоги de Бовилье и de Шеврёз Но месье де Шеврёз и месье де Бовилье, попавшие
оказываются в немилости у ма- под обаяние личности и учения прелата, своими
doM de Ментенон действиями полностью лишили себя
благосклонности мадам де Ментенон: один, открыто взяв на себя обязанности, несовместимые
с его высоким положением, дабы содействовать скорейшему изданию книги,
каковую мадам де Ментенон никак не могла одобрить, после того как во
всеуслышание заявила о своем отрицательном к ней отношении; другой —
выказав ей недоверие своим желанием действовать независимо от ее воли, что
смертельно ее уязвило и побудило искать погибели их обоих.

298
Мемуары. 1697
Архиепископ Камбрэ решается Озабоченный всеми этими теологическими и изда-
обратиться за помощью в Рим. тельскими треволнениями, архиепископ Камбрэ ре-
Его тесные контакты с карди- щид заручиться более влиятельной поддержкой.
налом де Буйоном и с иезуита- Иезуиты были в числе его друзей, и он пользовал-
ми; общность их интересов ся ПОддержкой и Ордена в целом, и отдельных его
членов, за исключением нескольких, выделявшихся более личными
достоинствами, чем своим весом и влиянием в управлении тайными делами Ордена. Он
понимал, что во Франции ему опереться не на кого, ибо знал, что все прелаты,
известные своей ученостью, благочестием, влиянием и пользующиеся открытой
поддержкой двора, выступят против него и увлекут за собой прочих епископов.
А потому он решил представить свое дело на суд Ватикана, надеясь добиться
успеха поступком, столь противным нашим обычаям и столь лестным для
римской курии, претендующей на роль высшего судии и требующей, чтобы любое
сколько-нибудь значительное дело передавалось на ее рассмотрение, не
будучи предварительно рассмотрено на месте. Архиепископ рассчитывал на
влияние некоторых иезуитов, а случай нежданно-негаданно послал ему
покровителя, поддержкой коего он поспешил заручиться. Кардинал де Жансон, уже
шесть или семь лет находившийся в Риме и служивший там с достоинством и
пользой, мечтал вернуться во Францию. Кардинал де Буйон испытывал столь
же сильное желание сменить его на этом посту. Скандальная попытка
приобрести Овернский дофинат23 и прочие нелепые выходки нанесли немалый
ущерб репутации кардинала де Буйона. Самолюбие его было уязвлено, и он
желал на некоторое время удалиться от двора, но не просто так, а получив
серьезное назначение, дабы по возвращении вернуть себе утраченное
положение. Лишь два кардинала превосходили его по стажу, а потому он
всенепременно хотел находиться в Риме в момент кончины старейшины Священной
коллегии, дабы занять его место. Архиепископ Камбрэ постарался заранее сойтись с
ним, а общие интересы весьма облегчили ему эту задачу и сделали их союз
прочным и надежным. Кардинал же числил этого прелата среди лиц, наиболее
приближенных к мадам де Ментенон, и знал о его огромном влиянии на герцогов
де Шеврёза и де Бовилье, каковые пользовались явной благосклонностью и
доверенностью Короля. Кардинал и архиепископ полностью полагались на
иезуитов, а те — на них, и прелат, чьи честолюбивые замыслы были весьма обширны,
надеялся с выгодой для себя использовать кардинала и при дворе, и в Риме. А
поскольку сам он утратил всяческий вес при дворе и возможности его друзей
сильно уменьшились, дружба кардинала стала для него более чем необходимой.
Кардинал де Буйон сменяет кар- Содействие герцогов де Шеврёза и де Бовилье по-
динала де Жансона на его посту зволило кардиналу де Буйону преодолеть нежела-
в Риме и получает для своего пле- ние Короля отправить его в Рим на смену кардина-
ллянника должность коааьютора Лу де Жансону, а также получить поддержку и
аббатства Клюни согласие Короля на избрание аббата д'Овернь, его
племянника, коадъютором аббатства Клюни24. Ничто не могло быть более
лестным для гордости и честолюбия кардинала де Буйона, являвшихся главными
двигателями всех его поступков. А потому он не отвернулся от герцогов, ко-

Кардинал де Буйон сменяет кардинала де Жансона на его посту в Риме... 299
гда их положение пошатнулось, и, более того, надеялся вернуть им прежнее
влияние, добившись, как он рассчитывал, вынесения в Риме благожелательного
решения по делу архиепископа Камбрэ. И он готов был на все ради
осуществления этого намерения, ибо оказанная ему огромная услуга открывала перед
ним заманчивые перспективы; утверждали даже, что в тайне от герцогов
архиепископ и кардинал договорились, что последний поможет первому выиграть
его дело и стать кардиналом, и тот благодаря победе и кардинальской мантии
обретет такой вес и влияние, в том числе и на обоих герцогов, коими сможет
вертеть по своему усмотрению, что те добьются для кардинала де Буйона
места в Королевском совете, откуда, как он полагал, ему будет открыта дорога
никак не менее, чем к посту первого министра25. Однако надежды войти в
состав Совета имели под собой гораздо меньше оснований, чем упования на
успехи в Риме: Король никогда еще не допускал духовных лиц в Совет, ибо
слишком ревниво относился к своей власти, к видимости единоличного правления,
а потому маловероятно, чтобы он когда-либо мог решиться на учреждение
поста первого министра. Но Буйон принадлежал к числу наиболее отъявленных
фантазеров нашего времени и, как никто другой, был способен предаваться
самым невероятным мечтам, порожденным тщеславием, свидетельством чему
является вся его жизнь. Даже капля здравого смысла в оценке событий
позволила бы ему понять, что, буде его друзьям удастся преодолеть сопротивление
Короля, это не обязательно послужит к его выгоде и что архиепископ Камбрэ
вполне может постараться заполучить для себя то, чего мог бы добиться для
другого. Но независимо от всех этих химерических планов, кардинал де
Буйон питал личную ненависть к врагам архиепископа Камбрэ и, возможно, еще
более, чем он, ликовал бы, добившись их посрамления. Буйоны и Ноаи
враждовали с незапамятных времен. Все основные владения рода Ноай находились
в виконтстве Тюренн; бремя это26 было для них невыносимо, и они во что бы
то ни стало хотели от него избавиться. Начатый много лет назад процесс все
еще был далек от завершения; время от времени он вспыхивал с новой силой,
и тогда противники обрушивали друг на друга язвительные обвинения, а порой
и грубые оскорбления; дело дошло до того, что Буйоны письменно заявили, что
один из представителей рода Ноай был некогда слугой одного из виконтов де
Тюренн, принадлежавшего к роду Буйонов. Зависть и досаду вызывало у них
блистательное положение противников, их высокие чины, звания, должности
и влияние; кардинал де Буйон был вне себя от ярости, когда епископ Шалон-
ский получил сан архиепископа Парижского, коего он сам некогда
безуспешно добивался, и вскоре занял равное с ним положение, удостоившись
кардинальского сана. Представители рода Ле Телье вызывали у Буйонов не менее
враждебные чувства. Месье де Тюренн после ссоры с месье де Лувуа не раз
пользовался своим положением, чтобы унизить его, но тот в конце концов
сумел отплатить той же монетой всей его родне, вплоть до его племянников
Дюра, и с тех пор вражда между двумя семьями не утихала. Архиепископ Рей-
мсский был тем более ненавистен кардиналу де Буйону, что последний
никоим образом не мог ослабить влияние и уважение, коими тот пользовался.
Высокая ученость епископа Mo, стяжавшая ему авторитет среди всего духовенства

300
Мемуары. 1697
и во всех школах, его близость к Королю, слава и почести, оказываемые ему
и духовными, и светскими лицами, — все это подстегивало самолюбие
кардинала, пробуждая в нем жажду превзойти соперника и одновременно
непреодолимое желание нанести удар по его чести и репутации. И, наконец, то влияние,
каковое благодаря этому делу и поддержке мадам де Ментенон стал оказывать
на Короля епископ Шартрский, было невыносимо для человека с ненасытным
честолюбием, презиравшего последнего как выскочку, не имевшего никаких
прав на епископское облачение, и тем не менее вынужденного выказывать ему
уязвлявшие его самолюбие знаки внимания и почтительности. Всего этого было
более чем довольно, чтобы у кардинала де Буйона взыграло ретивое и он
бросился на защиту дела архиепископа Камбрэ с не меньшим, а возможно и
большим, рвением, чем своего собственного. Все эти объяснения могут показаться
излишне пространными, но они тем не менее необходимы для понимания
последующих событий. Жалкий успех, выпавший на долю его книги,
удостоившейся хвалебного отзыва лишь в издававшемся каким-то кальвинистом в
Голландии «Journal des savants»27, поверг архиепископа Камбрэ в глубокое уныние. Он
отбыл, причем совершенно внезапно, в свою епархию, каковую имел
обыкновение время от времени посещать; однако вскоре после отъезда он занемог (не
исключено, правда, что болезнь его была притворной) и, чтобы быть поближе
к друзьям, воспользовался гостеприимством своего друга Малезьё,
заправлявшего всеми делами в доме месье и мадам дю Мэн, и таким образом оказался
всего лишь в шести лье от Версаля. Однако все это поставило иезуитов в
довольно затруднительное положение. Будучи с давних пор тесно связанными с
кардиналом де Буйоном и решительно поддерживая архиепископа Камбрэ, они
ненавидели врагов последнего: епископа Mo за то, что он не одобрял ни их
доктрины, ни их морали, распространению коих мешали его вес и влияние, и
потому, что им не по силам было тягаться с его ученостью и репутацией;
архиепископа Парижского — по тем же соображениям морали и доктрины и еще
потому, что он стал архиепископом без их содействия и даже как бы вопреки
их желанию, что давало им основания всерьез его опасаться; епископа Шартр-
ского — потому что они ненавидели сульпицианцев и завидовали росту их
влияния, и хотя их взгляды вполне совпадали в том, что касалось Рима и многих
других вопросов, зависть и соперничество не позволяли им объединиться; а кроме
того, они видели, что распределение бенефициев перестает быть их
прерогативой и все более начинает зависеть от этого прелата, что было для них
непереносимо; архиепископа Реймсского — потому что он выступал заодно с
вышеупомянутыми прелатами, потому что никогда ни в чем не щадил неизуитов и потому
что им никогда не удавалось ни смягчить его неприязнь к ним, ни заручиться
чьей-либо поддержкой в борьбе против него. Их пристрастность была замечена;
она вызвала опасения и желание положить конец их влиянию; Короля
поставили об этом в известность и привели его в ярость, сообщив, что духовник
принцев отец Валуа и отец де Лашез одобрили книгу архиепископа Камбрэ.
Иезуиты оказываются в за- Король сделал обоим иезуитам суровый выговор.
труднительном положении, но с Руководители Ордена, обеспокоенные возможны-
легкостью находят из него выход ми последствиями происшедшего для исповедни-

Иезуиты оказываются в затруднительном положении... 301
ков Короля и принцев, а стало быть, и для всего Общества Иисуса, обратились
за советом к наиболее влиятельным членам Ордена из числа произнесших
четыре обета28, в результате чего было решено смириться перед королевским
гневом, но не менять своих намерений относительно Рима. Шел Великий пост; в
праздник Благовещения отец де Ла Рю произносил проповедь в присутствии
Короля; внезапно, ко всеобщему удивлению, закончив проповедь, он, вместо
того чтобы сойти с кафедры и дать благословение своей пастве, обратился к
Королю с просьбой разрешить ему обличить фанатиков и безумцев,
уклоняющихся от истинного благочестия, предуказанного нашей матерью-Церковью, и
зовущих своих последователей на путь греха и заблуждений; затем перешел к
прославлению Пресвятой Девы и стал с жаром говорить об одном иезуите,
коему Орден поручил отвести от него опасный удар; нарисованные им
портреты были буквально списаны с натуры, так что слушатели без труда узнали в
них реальных участников конфликта. Эта длившаяся добрых полчаса
дополнительная проповедь, где оратор не слишком стеснялся в выборе выражений,
удивила и шокировала присутствующих. Сидевший позади принцев месье де
Бовилье чувствовал обращенные на него взгляды собравшихся в церкви
придворных, однако выслушал проповедь от начала и до конца. В тот же день
знаменитый Бурдалу и отец Гайар огласили занимаемые ими в Париже церковные
кафедры теми же сетованиями и теми же наставлениями; примеру их
последовал даже иезуит, проповедовавший в приходской церкви Версаля.
Объясняется это тем, что отец Бурдалу, столь же прямодушный по характеру, сколь и
безупречный в своих проповедях, никогда не одобрял того, что в ту пору
называли квиетизмом. В мои намерения не входит искать ответа на вопрос,
являлось ли учение мадам Гийон и архиепископа Камбрэ, учение, в защиту
которого последний и написал свои «Изречения святых», квиетизмом или нет, а
если да, то в какой степени; но поскольку многие видели в этом учении черты
квиетизма, то за ним закрепилось это имя, а сторонников такой доктрины
стали называть квиетистами; ну а так как, для того чтобы внятно и
немногословно выражать свои мысли, для каждого понятия необходимы определенные
слова, то я и буду пользоваться в своих записках этим термином, независимо
от того, есть ли достаточно оснований применять его к вышеупомянутому
учению и его приверженцам. Отца Гайара менее чем кого-либо другого можно
было назвать сторонником той доктрины: даже собратьям по Ордену порой
казалось, что он иезуит лишь по внешности, и ему приходилось оправдываться,
дабы рассеять их сомнения; и покоем, и высоким положением в иерархии Ордена
он был обязан лишь своей репутации и множеству обретенных благодаря оной
знаменитых друзей, а также политике Общества Иисуса, которое не желало,
заняв иную позицию, дать козырь в руки противников, позволив распространять
слухи, что отец Гайар является в большей степени янсенистом, чем иезуитом.
Относительно слов янсенист и янсенизм, если мне и далее случится говорить об
этом учении и его приверженцах или о тех, кто считается таковыми, я должен
сказать то же самое, что уже было мною сказано относительно употребления
слов «квиетизм» и «квиетист». И наконец, отец де Ла Рю, чистокровный иезуит,
направляемый руководителями Ордена, всегда, как говорили, служил и нашим

302
Мемуары. 1697
и вашим, то есть и той части Общества, которая поддерживала квиетистов (а
таких было большинство), и тем немногим, кто выступал откровенно против них.
Это породило своего рода раскол в стане иезуитов, что, впрочем, не
противоречило их политическим целям, но поставило в весьма затруднительное
положение отца Валуа и отца де Лашеза, из коего последнему удалось выпутаться не
столько благодаря собственной ловкости, сколько благодаря давней дружбе и
доверенности Короля, равно как и тому уважению и любви, каковые духовник
заслужил своей кротостью, умением делать правильный выбор29 и всем своим
поведением и коим был обязан почти полным отсутствием у него врагов.
Впечатления от «Изречений сея- Вот при каких обстоятельствах епископ Mo опуб-
тых» и «Наставления о молит- ликовал в двух томах in octavo* свое «Наставление
венных состояниях» 0 молитвенных состояниях» и преподнес его
Королю, наиболее влиятельным лицам при дворе и своим друзьям. В этом труде,
отчасти догматическом, отчасти историческом, излагалась суть разногласий
между ним, архиепископом Парижским и епископом Шартрским, с одной стороны,
и архиепископом Камбрэ и мадам Гийон — с другой. Весьма любопытная
историческая часть, где епископ Mo продемонстрировал и дал понять все, о чем
предпочел не писать прямо, сообщала читателю так много интересного, что у
того появлялось желание прочесть и догматическую часть книги. Последняя,
четкая, ясная, краткая, с многочисленными ссылками на Священное писание,
Отцов Церкви и постановления Соборов, небольшая по объему, но точная и
убедительная, была полной противоположностью написанным варварским языком
и туманно-двусмысленным стилем «Изречениям святых», где автор, порывая с
традицией, выносил непререкаемое суждение об истинном и ложном. Будучи
совершенно невразумительной, книга эта была прочитана лишь «учителями Из-
раилевыми»;30 другая же, доступная всем и увлекательная благодаря своей
исторической части, была с восторгом встречена и с таким же восторгом
прочитана. При дворе не было никого, кто не получил бы удовольствия от ее чтения
и не похвалялся бы тем, что прочел ее, так что в течение довольно
длительного времени она была неизменным предметом разговоров и при дворе, и в
Париже. Король публично поблагодарил епископа Mo за его книгу. В то же самое
время архиепископ Парижский и епископ Шартрский обратились к своим
епархиям с сугубо теологическими наставлениями в форме пастырских посланий,
которые оказались весьма объемистыми, особенно послание епископа Шартр-
ского, превосходившее, по мнению знатоков, глубиной и основательностью два
других и оказавшееся той скалой, которая сокрушила архиепископа Камбрэ.
«Изречения святых» представ- Эти две книги, абсолютно противоположные и по
лены на суд богословов стилю, и по изложенной в них доктрине,
наделали много шума в свете, где вызвали отнюдь не однозначную реакцию. В дело
вмешался Король, по распоряжению которого архиепископ Камбрэ вынужден
был смириться с тем, что его книга будет отдана на суд архиепископам Пари-
* В одну восьмую печатного листа (лат.).

«Изречения святых» представлены на суд богословов
303
жа и Реймса и епископам Mo, Шартра, Туля, Суассона и Амьена, то есть его
открытым противникам и тем, кто их поддерживал. Архиепископ Парижский,
епископы Mo и Шартра были его давними врагами; к ним примкнул
архиепископ Реймсский; епископ Туля, снискавший впоследствии такую известность под
именем кардинала де Бисси, держал себя с епископом Шартрским так,
словно тот был его покровителем, от которого зависело его благосостояние;
епископ Суассонский, брат Пюизьё, человек был пустейший, но неглупый,
образованный, а еще более честолюбивый, что и побудило его предложить ученому
Юэ свое епископство Авранш, дабы самому стать епископом Суассона и
оказаться таким образом поближе к Парижу и двору, рабом коего он оставался до
конца дней. Он приходился двоюродным братом месье де Ларошфуко (был
сыном его тетки по отцу), а его мать, мадам Сийери, которой замужество не
принесло благосостояния и чьи дела были расстроены, уже давно жила у
месье де Ларошфуко в Лианкуре. Стало быть, связывали их довольно близкие
отношения, а месье де Ларошфуко (трудно было сыскать человека более
завистливого) терпеть не мог герцога де Шеврёза и особенно герцога де Бовилье, чье
влияние и высокое положение приводили его в отчаяние, и падение их было
предметом его самых пылких желаний. Аббат де Бру, бывший священник
Короля, а ныне епископ Амьенский, известный своей ученостью, был близким
другом епископа Mo и в вопросах доктрины полностью разделял его взгляды.
Впрочем, человек он был весьма любезный, искушенный в тонкостях и
интригах придворной жизни, и многие считали за честь быть с ним знакомыми и
искали его общества. Но все это не мешало ему оставаться истинным пастырем,
всецело преданным своей науке и своей епархии, которую он старался покидать
как можно реже и где все, что мог, отдавал беднякам. Я не могу здесь не
рассказать об одном, казалось бы незначительном, эпизоде, который как нельзя
лучше раскрывает характер этого человека. С первых же дней епископства его
стали мучить угрызения совести, и, хорошенько поразмыслив, он отправился
к отцу де Лашезу и сообщил ему, что купил должность священника Короля
лишь с целью стать епископом, что его вступление в должность является
незаконным, что он принес прошение об отставке, что, покидая епископский пост,
занятый им не по праву, отказывается от каких бы то ни было претензий на
аббатство и просит передать Королю его прошение, дабы Его Величество
назначил вместо него более достойного человека. Отец де Лашез высказал
восхищение такой совестливостью и деликатностью, но отказался принять
отставку. Они долго препирались, однако каждый так и остался при своем мнении.
Несколько месяцев спустя епископ Амьенский принес вторую просьбу об
отставке и, видя, что ее постигнет участь первой, заявил, что коль скоро духовник
не желает выполнить его просьбу, то он сам отнесет свое прошение Королю.
Видя, что решение его непоколебимо, отец де Лашез взял прошение и сказал, что
доложит о нем Королю. Обещание свое он выполнил. Ответ последовал
незамедлительно и был достоин всех троих: духовник передал прелату, что Король
принял его отставку, но тотчас же снова назначил епископом Амьена,
категорически запретив отказываться. Таким образом, всем сомнениям был положен
конец и инцидент был исчерпан. Однако именно благодаря ему Король серьезно

304
Мемуары. 1697
задумался о том, разумно ли разрешение покупать должность королевского
священника, и стал прилагать усилия, дабы отказаться от этой практики31.
Смерть епископа Меца, Несколь- Однако вернемся к истории, от которой я на неко-
ко слов о его жизни торое время отклонился. Архиепископ Камбрэ
был вынужден представить свой труд на суд
богословов, который не сулил ему ничего хорошего. В это время епископ Меца умер
в своей епархии, и с его кончиной освободилось место командора Ордена
Святого Духа и место государственного советника от духовенства. Месье де Ла Фей-
ад приходился епископу младшим братом; их старший брат, не имевший
потомства, был убит в сражении при Лансе в 1647 году;32 так же как и их отец,
погибший в битве при Кастельнодари в 1632 году33, он находился на службе у Месье
Гастона. Епископ, человек большого ума и изрядной учености, был принят в
самом изысканном обществе. В течение некоторого времени он был иезуитом, хотя
его живой и независимый нрав весьма мало к тому располагал. Когда в 1648 году
месье де Лионн добился назначения своего отца, в ту пору епископа Гапа,
архиепископом Амбрэна, Жорж д'Обюссон, наш епископ Меца, получил Гап, а затем
и Амбрэн, так как отец месье де Лионна, превыше всего ставивший служение
пастырскому долгу, категорически отказался покинуть свою епархию.
Архиепископ Амбрэна на различных Ассамблеях французской Церкви неизменно
блистал талантами и красноречием. Он владел различными аббатствами, а в 1659
году возглавил посольство в Венецию, где с достоинством, благоразумием и
твердостью сумел дать отпор притязаниям нунция Альтовити, который оспаривал его
право называться «Вашим Превосходительством» и появляться перед ним в одном
стихаре, так как сам он, по итальянской моде, носил поверх стихаря мантию. В
1661 году архиепископ стал послом в Испании и находился там в то время,
когда в Лондоне барон де Батвиль в споре о первенстве нанес оскорбление графу,
ныне маршалу д'Эстраду34. Он же вел тогда переговоры в Мадриде и добился
решения, согласно которому испанский посол должен был торжественно заявить
Королю, что его государь ни в чем не будет оспаривать превосходство
французского Короля, а послы Испании ни на каких церемониях не станут оспаривать
первенство послов Франции; и дабы объявить об этом, маркиз де Ла Фуэнте
прибыл в 1662 году в Париж в качестве чрезвычайного посла Испании. Твердость
и дипломатическое искусство, проявленное архиепископом Амбрэна во время
этих переговоров, были оценены по заслугам, ив 1661 году, будучи послом в
Испании, он удостоился Ордена Святого Духа. Он в немалой степени
содействовал преуспеянию своего брата, питавшего к нему глубокое уважение. В 1668 году
он был переведен в Мец, сохранив, с согласия Рима, и сан архиепископа, и
соответствующие этому сану почести. Король любил вести с ним шутливые
разговоры, а поскольку в них участвовали и прочие знатные придворные, то беседа
нередко становилась весьма забавной. Скупость архиепископа была предметом
постоянных насмешек, и он первый смеялся над этой своей слабостью; однако
Король так и не сумел заставить его нашить знак Ордена Святого Духа на
подрясник, как то делали все прочие: архиепископ говорил, что вполне достаточно
носить знак на мантии, что подрясник — это то же, что и сутана, и что лишь тще-

Архиепископ Камбрэ выслан в свою епархию без права возвращения 305
славие побуждает людей, вопреки обычаю, нашивать орден на сутану; ему же
отвечали, что он просто хочет сэкономить по два экю на подряснике, ибо именно
такова была цена нашивок. И его экипаж, и стол, и все прочее нередко
становились предметом нападок, которые он всегда очень остроумно парировал и,
переходя в атаку, осыпал противников не менее язвительными насмешками. Вплоть
до самой смерти он пользовался большим влиянием и уважением, и министры
неизменно бывали с ним почтительны. Он много времени проводил в своей
епархии, усердно исполняя пастырские обязанности. В последние три или четыре года
жизни он почти полностью впал в детство. Скончался епископ в возрасте
восьмидесяти пяти лет, оставив богатое наследство своему племяннику.
Архиепископ Парижский, кожан- Смерть эта была тяжелым ударом для архиеписко-
дор Ордена Святого Духа. Епис- па Камбрэ. Ему больше не на кого было рассчиты-
коп Mo, государственный совет- ваТь. Кроме того, он был до глубины души уязвлен
ник от духовенства тем, что архиепископ Парижский стал командором
Ордена Святого Духа, а епископ Mo получил пост государственного советника
от духовенства. За этой неприятностью последовала и другая. Мадам де Менте-
нон удалила из Сен-Сира трех дам-наставниц, одна из которых долгое время
пользовалась полной ее доверенностью и благосклонностью, и открыто заявила,
что причиной тому — их приверженность мадам Гийон и ее учению.
Архиепископ Камбрэ выносит Все эти обстоятельства, а также предстоящий суд
свое дело на суд Ватикана. От- над его книгой, каковой не сулил ему ничего хо-
вет Папы на письма архиепис- рошего, побудили архиепископа Камбрэ написать
копа Камбрэ и епископа Mo Папе35, представить свою книгу на его суд и
одновременно просить Короля разрешить ему отправиться в Рим, чтобы лично
защищать свое дело, в чем Король, однако, отказал ему. Епископ Mo вскоре
после него также отправил Папе свою книгу; некоторое время спустя
архиепископ Камбрэ получил весьма сухой ответ Папы и с горечью узнал, что ответ,
полученный его соперником, доставил тому величайшую радость. Все три
документа включены мною в «Приложения» (стр. 1—2)36. В своем искусно-льстивом
и вкрадчиво-убедительном послании, блистающем умом и изысканным
красноречием, архиепископ Камбрэ, избегая резких выражений, задевающих честь
епископата и законы королевства, и прикрываясь маской смиренной
скромности, тем не менее не пощадил ни того, ни другого. Именно благодаря этой маске
его письмо произвело хорошее впечатление в свете. По природе своей люди
завистливы и не жалуют чрезмерного самодовольства. Все было против него: его
противникам было поручено вынести приговор его книге, и им достались
высокие должности, освободившиеся после смерти епископа Меца. Ему
простили заискивающий тон его письма, ибо лесть была вынужденной, а изящество
слога не могло не вызвать восхищения, и архиепископ расценил это как знак
возвращения благосклонности общества.
Архиепископ Камбрэ выслан в Прежде чем перейти к описанию следующих со-
свою епархию без права возвра- бытии этого года, нужно сказать, что архиепис-
щения коп недолго тешился этим проблеском надежды;

306
Мемуары. 1697
возможный рост его влияния напугал врагов; они настроили против него
Короля, и тот, даже не пожелав его видеть, велел передать ему распоряжение
немедленно отбыть в Париж, а оттуда в свою епархию, каковую он уже более не
покидал до конца своих дней. Затем Король послал за месье герцогом
Бургундским и долго беседовал с ним наедине, вероятно, для того чтобы объяснить
изгнание наставника, к которому тот был настолько привязан, что даже
долгие годы разлуки так и не смогли смягчить в нем горечь тоски и сожалений.
Архиепископ Камбрэ пробыл в Париже только два дня37. Уезжая в Камбрэ, он
оставил одному из своих друзей (никто не сомневался, что это был месье де
Шеврёз) письмо, содержание коего тотчас же стало всеобщим достоянием. Это
было своего рода исповедание веры человека, который
лицемерно-благочестивым языком изливает всю накопившуюся желчь, не скрывая чувств и ничего
не опасаясь, ибо ему нечего более терять и не на что более надеяться.
Пронизанное горечью и высокомерием, послание это было тем не менее так
мастерски и так умно написано, что читать его было истинным наслаждением;
однако ни в ком не нашло оно одобрения, ибо справедливо замечено, что редко
кому удается встретить опалу мудрым и презрительным молчанием.
Тот факт, что виднейшие прелаты королевства, до недавнего времени столь
приверженного древним установлениям38, смиренно обратились к Святому
Престолу с просьбой вынести приговор по этому делу уже в первой инстанции,
вызвал в Риме ликование. Само дело вызвало много шума. Разобраться в нем
было поручено той же конгрегации, которая рассматривала догматический
труд покойного кардинала Сфондрати, аббата Санкт-Галленского, труд, как
говорили, весьма сомнительный во всех отношениях, но кардинальская мантия
спасла в то время уже покойного автора от осуждения. Но предоставим ученым
мужам Ватикана разбираться в теологических тонкостях и обратимся к
кардиналу де Буйону, который тем временем явился в Рим, успев побывать по пути
в Клюни, добиться там поста коадъютора для своего племянника, а в Риме —
получить утверждение этого избрания.
Смерть вдовствующей герцогини Прежде чем окончательно расстаться с прелатами,
де Ноай; ее положение при дворе; я должен рассказать о кончине герцогини де Ноай,
ее семья матери архиепископа Парижского. В 1657 году,
когда ей было только двадцать пять лет, кардинал Мазарини назначил ее гардероб-
мейстериной Королевы-матери, так как мадам д'Отфор, о которой я уже
говорил выше, оставила должность, дабы выйти замуж за овдовевшего маршала-
герцога Шомберга; брак остался бездетным. Месье де Ноай стал герцогом и
пэром в 1663 году, когда по странному стечению обстоятельств в герцогское
звание были возведены сразу четырнадцать человек. Его жена, несмотря на вновь
обретенный титул, не осмелилась покинуть свой пост и осталась единственной
гардеробмейстериной-герцогиней вплоть до смерти Королевы-матери, то есть
в течение двух лет. Очень неглупая, добродетельная без ханжества, она
пользовалась благосклонностью Короля и Королев и, неизменно находясь при дворе
и среди самого изысканного общества, сумела, однако, сохранить набожность
и благочестие. Она была низкого происхождения, в девичестве Буайе39. Мать

Епископ Труа. Его семья, жизнь, его отставка
307
ее была из рода Виньякур и приходилась племянницей и внучатой
племянницей двум носившим это имя великим магистрам Мальтийского ордена. Не имея
никакого состояния, она, как впоследствии и ее дочь, вышла замуж ради денег.
Овдовев, герцогиня де Ноай почти перестала бывать в свете и вскоре
перебралась в Шалон к своему сыну, который стал ее духовником и которому она
каждый вечер, отходя ко сну, исповедовалась. Затем она последовала за ним в
Париж, где и скончалась в архиепископской резиденции так же благочестиво, как
и жила. Для архиепископа смерть матери явилась невосполнимой утратой. У
нее были две сестры: одна, супруга месье де Линьи и мать принцессы Фюрстен-
берг; другая — супруга президента Счетной палаты Тамбонно; их сын
впоследствии занимал ту же самую должность и долгое время был послом в
Швейцарии. Вышеупомянутая мадам Тамбонно владела большим состоянием, и, хотя
дом ее был полная чаша, исхитрялась принимать у себя цвет парижского и
придворного общества, не устраивая ни обедов, ни ужинов, ни карточной игры.
Неизменными гостями у нее были принцы крови, знатнейшие вельможи и дамы,
генералы армии. Принимала она далеко не каждого, а для молодежи двери ее
дома и вовсе были закрыты. Она редко выходила из дому и требовала, чтобы
все оказывали ей королевские почести. Сие так необычно, что мне захотелось
о том расссказать.
Епископ Труа. Его семья, жизнь, А теперь еще несколько слов о прелатах.
Внезапно отставка ное решение епископа Труа оставить свой пост и
удалиться от света поразило придворное общество мужеством и благородством.
Он был сыном Шавиньи, государственного секретаря и достойнейшего
человека, о котором я уже говорил выше40, и внуком сюринтенданта финансов Бутийе.
Он рано получил бенефиции, был священником Короля и еще совсем молодым
стал епископом Труа. Человек он был весьма ученый и к тому же лучше, чем
кто бы то ни было из священников, разбирался в финансовых делах
духовенства, а потому присутствовал на почти всех Ассамблеях французской Церкви,
где неизменно блистал. Кроме того, он отличался умом, знал придворные
нравы, владел искусством светского общения, умел вести легкую, игривую беседу
с дамами, и жизнь его проходила среди изысканнейшего общества Парижа и
Версаля. Он для всех был желанным гостем, и для любителей крупной игры,
и для дам. Последние были от него без ума и, когда он их обыгрывал,
называли его «Троянцем»41, «собакой епископом» и «троянским псом». Время от
времени он отправлялся поскучать в Труа, где из приличия и от нечего делать
исполнял пастырские обязанности; но долго там не задерживался, а
вернувшись, уже не мог более оторваться от светской суеты, и ничто не могло его
заставить переменить привычный образ жизни. Однако мало-помалу среди
удовольствий и развлечений его стали посещать размышления. Он то
поддавался им, то вступал с ними в спор и в конце концов понял, что победить сможет,
лишь окончательно порвав с прежней жизнью и отрезав себе все пути к
отступлению. Никогда еще он не был так весел, любезен и обаятелен, как в тот вечер
на ужине в отеле де Лорж, где присутствовал месье де Шон и самое изысканное
общество. После ужина епископ отбыл в Версаль, как договорился о том несколь-

308
Мемуары. 1697
кими днями ранее с отцом де Лашезом. На следующий день после утренней
молитвы он обратился к Королю с просьбой о краткой аудиенции, и тот
принял его перед обедней в своем кабинете. Там, ничего не скрывая, епископ
поведал Королю о своих мыслях, сказал, что чувствует потребность в уединении
и покаянии, но что не сможет осуществить свои намерения до тех пор, пока
хоть что-то будет связывать его со светом. Он подал Королю прошение об
освобождении его от должности епископа и просил, в знак милости, поставить во
главе епархии его племянника, аббата де Шавиньи, коему возраст, но еще
более ученость, заслуги и добродетели позволяют занять этот пост; епископ
сказал, что поначалу будет помогать племяннику управлять епархией, которую
знает досконально; что будет жить вместе с ним в своем доме в Труа, каковой
не намерен более покидать до конца дней. Епархия эта большой ценности не
представляла, Король же любил епископа и прощал ему рассеянный образ
жизни, а потому тотчас же удовлетворил его просьбу. Выйдя из кабинета
Короля, епископ отправился в Париж и на следующий день, ни с кем не
попрощавшись, уехал в Труа. Он сдержал данное самому себе слово: не виделся ни с кем
кроме племянника и священников, да и то лишь когда этого требовали дела,
никому не писал и никого не принимал, предаваясь в полном уединении
молитве и покаянию.
Выше — правда, не слишком вдаваясь в подробности — я уже рассказывал
о ссоре между месье де Ларошфуко и епископом Орлеанским42 по поводу
права сидеть позади Короля во время проповеди. Ни Месье Принцу, ни месье
маршалу де Лоржу, ни прочим их общим друзьям не удалось их помирить, и
прелат, видя тщетность своих претензий, с обидой удалился в Орлеан. Однако
обязанности требовали его возвращения; друзья и братья настойчиво
уговаривали епископа вернуться, надеясь, что с его приездом дело примет более
благоприятный для него оборот.
Претензии епископа Орлеанского Едва вернувшись, он возобновил свои претензии и
вновь решительно отвергнуты жалобы. Пренебрегая приличиями и чувством
собственного достоинства, он бросился к ногам Короля, заявив, что для него
лучше умереть, чем видеть, как унижается сан, который он носит вот уже
тридцать четыре года43. А месье де Ларошфуко умолял Короля позволить ему
отказаться от места, каковое тот позволил ему занять, ибо, соглашаясь на эту
честь, он не знал, что на нее претендует первый священник, чья старинная
дружба для него дороже места, без которого он всю жизнь прекрасно
обходился. Но Король, не любивший менять свои решения и тем более выслушивать
осуждение оных, не только остался непреклонен, но и добавил, что не
пристало месье де Ларошфуко обсуждать распоряжения своего государя, что у пер
вого священника нет никакого особого места во время проповеди, тем более
позади Короля; что он прекрасно помнит, что епископ Mo, дядя и
предшественник епископа Орлеанского44, получившего его должность, либо стоял позади
него, либо сидел на скамье для священников; и в заключение необычно для себя
жестко добавил, что, доведись ему делать выбор между епископом Орлеанским
и лакеем, то он отдал бы это место лакею, а не епископу. Месье де Ларошфу-

Первый священник получает право сидеть в часовне позади Короля... 309
ко не осмеливался более настаивать. С епископом Король говорил не менее
сурово, и тот вышел из его кабинета буквально убитый горем. Ни он, ни его
родные не скрывали своего отчаяния. Епископ тотчас же отбыл в Орлеан, который
ему лучше было и не покидать, дабы не подвергаться горькому унижению из-
за места, каковое никогда ранее ему не принадлежало; ибо он не мог не знать,
что совершенно бесполезно пытаться побудить Короля к отказу от однажды
принятого решения. Но чтобы более не возвращаться к этой ссоре, я сразу же
расскажу, чем она закончилась. На самом деле Король любил и ценил епископа
Орлеанского, о чем свидетельствует и то, каким образом тот был объявлен
кандидатом на кардинальский сан, и то уважение, которое Король неизменно
выказывал прелату вплоть до этой истории с претензией на место во время
проповеди. А потому Король был очень огорчен той жгучей обидой, которую
нанес ему, а еще более жестокой ссорой, разделившей двух давних друзей, двух
высокопоставленных придворных, неизменно находившихся, в силу
занимаемых должностей, в его ближайшем окружении. Король решил, что недавно
освободившееся блестящее и доходное место епископа Меца позволит
успокоить епископа Орлеанского и положить конец размолвке.
Аббат де Куален становится На это место был назначен аббат де Куален. При-
епископож Меца чем надо сказать, что ни сам он, ни кто бы то ни
было из его семьи не осмеливались даже и мечтать о подобном назначении.
Удивление их не знало предела: они никогда не рассчитывали ни на какие
милости, а аббату де Куалену даже в голову не приходило, что он сможет вдруг
оказаться во главе какой-нибудь епархии.
Первый священник получает Аббат де Куален, низенький, толстый, до крайно-
право сидеть в часовне позади Ко- ста странный человек, с уморительной физионо-
роля. Примирение месье де Аа- мией и вполне соответствующими внешности и не-
рошфуко и епископа Орлеанского редко весЬма вольными речами, был, однако,
принят в самом изысканном придворном обществе, ибо, забавляясь сам, забавлял
и всех окружающих; но при всей своей забавности человек он был опасный,
склонный к дурным поступкам и никудышный пастырь. Священником он стал
по расчету, вопреки желанию своего отца, который, не имея ни гроша и видя,
что старший сын не способен иметь детей, хотел женить младшего. Младший,
с безбородым лицом евнуха, похоже, так же был не совсем полноценным
мужчиной. Старший не имел ничего за душой, и младший, не желая всю жизнь
голодать, обратил свои взоры к церковным бенефициям. Как только он стал
священником, епископ Орлеанский, ничего не говоря брату, дабы не огорчать
его в случае отказа, попросил разрешения сделать племянника своим
наследником и помощником по должности первого священника и тотчас же получил
согласие. Таким образом будущее молодого человека было обеспечено, и тот
со всем пылом своего нрава бросился в водоворот светской жизни. Король
никогда не питал к нему симпатии и терпел лишь из уважения к дядюшке. В
расчете на поддержку дяди племянник последовал за ним в Орлеан, где
трудился под его началом, что, однако, не дало ему ничего, кроме небольшого
аббатства, и он не имел иного достояния вплоть до того момента, когда нежданно-

310
Мемуары. 1697
негаданно стал епископом Меца. А дабы окончательно положить конец всяким
спорам, Король предоставил своему первому священнику право сидеть позади
себя в часовне, но ниже, чем сидел месье де Ларошфуко, и рядом с последним.
Новоиспеченный епископ Меца, которому было сделано это предложение, не
мог, как ранее его дядя, ответить отказом. Епископ Орлеанский,
готовившийся стать кардиналом, что сделало его равнодушным к недавно столь
волновавшему его вопросу, был настолько счастлив возвращением благосклонности
Короля, так возвысившего его племянника, когда он уже более не надеялся чего
бы то ни было для него добиться, согласился и на это, и на примирение с
месье де Ларошфуко. Король был в восторге, недавние враги искренне
постарались забыть взаимные обиды и вновь, как и прежде, стали друзьями.
Кончина месье Ла Ильера, гу- Примерно в это же время я потерял шевалье де
бернатора Рокруа и друга моего Ла Ильера, губернатора Рокруа, старинного и
отца близкого друга моего отца, принадлежавшего к
числу благороднейших и достойнейших людей Франции. Он пользовался
доверенностью месье Ле Телье и многих весьма знаменитых людей того
времени и особой доверенностью Мадемуазель в пору ее близости с месье де Лозе-
ном. Король ценил его; человек исключительно благовоспитанный и
порядочный, месье де Ла Ильер был, кроме всего прочего, неиссякаемым источником
любопытнейших сведений о нравах при дворе Людовика XIII.
Изгнание итальянских комеди- Король внезапно приказал труппе итальянских
колитов медиантов немедленно покинуть Францию и не
захотел допустить какую-либо другую взамен изгнанной. До тех пор пока они
изощрялись на сцене в непристойностях, а порой и в богохульствах, их
представления забавляли публику; но они вздумали сыграть пьесу под названием
«Мнимая Недотрога», где без труда можно было узнать мадам де Ментенон.
Публика повалила валом; спектакли давали полные сборы, и пьесу играли
каждый день; однако после третьего или четвертого представления актерам
приказали закрыть театр и в течение месяца покинуть пределы королевства.
История эта наделала много шума, комедианты поплатились за свою дерзость
и легкомыслие утратой положения и доходов; та же, что приказала их изгнать,
также ничего от этого не выиграла, ибо сие забавное событие сделало ее
предметом непристойных разговоров и вольных шуток.
Странная смерть Карла XI. Король Швеции Карл XI скончался 15 апреля это-
Его самовластие. Пожар в коро- го года в Стокгольме в возрасте сорока двух лет.
левском дворце Он принадлежал к Пфальцскому дому. Его отец,
знаменитый Карл Густав, взошедший на престол после отречения в его пользу
королевы Кристины, был сыном Екатерины, сестры великого Густава Адольфа,
завоевателя Германии; оба они были детьми того герцога Седерманландского,
который отобрал власть над Швецией у своего племянника, польского короля
Сигизмунда, сына его брата Юхана Ш, короля Швеции. В 1660 году Карл XI,
которому тогда было лишь пять лет, наследовал отцу под регентством матери,
Элеоноры Голштинской, и, еще не достигнув двадцатипятилетнего возраста,

Аббат де Шатонёф едет в Польшу, дабы ликвидировать последствия... 311
лично одержал множество побед в сражениях и добился больших успехов в
войне с Данией45. Но уже в 1680 году он обратил эти достижения против
своей страны. Он избавился от всего, что ограничивало королевскую власть, стал
самовластным правителем и, укрепив свое могущество, превратил его в
тиранию; он распустил Генеральные штаты46 и ликвидировал Сенат, хотя был
обязан им новыми властными полномочиями, и более чем успешно принялся за
искоренение влияния старинных и знатных родов, заменяя их людьми жалкими
и ничтожными. Он разорил все те дворянские роды, которые в пору правления
двух великих Густавов, отца Кристины и его собственного отца, оказали
неоценимые услуги шведской короне и в Совете, и на поле брани, и в тяжелую для
Швеции пору, после смерти великого Густава Адольфа, были опорой
королевства, чем и стяжали себе известность в Европе. Он учредил ревизионную
палату47, которая потребовала вернуть не только денежные награды и подарки,
полученные со времени восшествия на престол великого Густава Адольфа, но и
все исчисленные с них проценты и доходы, и безжалостно конфисковала все
состояния. Самые знатные и богатые впали в крайнюю нужду, многие
постарались вывезти, что сумели, за границу, а лучшая часть шведского дворянства
лишилась какого бы то ни было влияния. В долгой, очень странной и жестоко-
мучительной болезни короля одни увидели карающую десницу Господа,
другие — руку отравителя. И даже после смерти мирское возмездие не пощадило
монарха: во дворце, где стоял гроб с его телом, начался пожар, и лишь с
большим трудом удалось вынести труп из пламени, без остатка уничтожившего весь
королевский дворец в Стокгольме. Незадолго до смерти король удостоился
чести быть признанным в качестве посредника на мирных переговорах. А во
время Нимвегенских мирных переговоров в 1679 году Король сделал все от
него зависящее, чтобы добиться возврата Швеции утраченных ею провинций.
И наконец, покойный был отцом Карла ХП, наделавшего столько шума в
Европе и вконец разорившего Швецию. Мать последнего, дочь датского короля
Фредерика Ш, умерла в 1693 году, и королева, его бабка, вновь стала регентшей48.
Князья Собеские покидают Фран- Князья Александр и Константин Собеские поняли
циюу так и не получив Орден Сея- бессмысленность своего пребывания во Франции
того Духа инкогнито, ибо, чем дольше оно продолжалось, тем
яснее становилось, что они не добьются отличий, коих столь страстно желали.
Это соображение побудило их отказаться от надежды удостоиться здесь
Ордена Святого Духа. При дворе были весьма недовольны королевой, их матерью.
Они приняли решение покинуть Францию, сказав, что хотят прибыть в Польшу
до выборов; попрощались с Королем и в середине апреля отбыли в Польшу.
Аббат де Шатонёф едет в Поль- В это время из Польши стали поступать не слиш-
шуу дабы ликвидировать послед- ком благоприятные известия. При дворе с удивле-
ствия опрометчивых заявлений нием узнали, что аббат де Полиньяк, явно превы-
аббата де Полиньяка сив свои полномочия, дал ряд обещаний и, в
частности, заявил, что принц де Конти сам, на свои средства, овладеет занятым
турками городом Каменец49, причем сделает это еще до своей коронации, а
ежели у него ничего не выйдет, пусть его избрание считается недействительным.

312
Мемуары. 1697
Один человек, сколь бы знатен, богат и влиятелен он ни был, не мог
рассчитывать, что в одиночку справится с подобными расходами; поставить же законность
своего избрания в зависимость от успеха этого предприятия — значило рисковать
честью и достоинством принца крови, подвергая его превратностям долгой
осады и делая жертвой коварства и измен тех, кого стремление не допустить
избрания принца сделало бы заинтересованным в его поражении. Известие это так
встревожило двор, что в Польшу отправили Форваля, дабы выяснить на месте
последствия заявлений аббата де Полиньяка, попытаться исправить то, что он
испортил, и дать более четкую и бесгфистрастную информацию о ходе
переговоров. Некоторое время спустя архиепископ Гнезно, кардинал Радзейовский,
возглавлявший партию сторонников принца де Конти и в качестве примаса Польши
стоявший в период междуцарствия во главе государства, прислал во Францию
одного дворянина. Его отчет о событиях и то, что ему было поручено сообщить
Королю и принцу де Конти, позволяли надеяться на благополучный исход, но
являли в весьма неприглядном свете поведение аббата де Полиньяка, каковой,
будучи в прекрасных отношениях с королевой Польши, внезапно с ней
поссорился, причем самым скандальным и почти что непристойным образом. А потому
было решено послать ему в помощники аббата де Шатонёфа с категорическим
запрещением предпринимать какие бы то ни было шаги без предварительного
с ним согласования. Аббат де Шатонёф приходился братом нашему послу в
Константинополе; оба они были родом из Савойи, оба умны и образованны, оба
весьма способны в делах дипломатических, где старший проявлял больше хитрости
и изобретательности, а младший — основательности и благоразумия.
Равнодушие, чтобы не сказать Таким образом, было решено не предпринимать
более, принца де Конти к ноль- дальнейших шагов, пока аббат полностью не раз-
скому престолу берется в обстановке в Польше и не известит о
результатах своих наблюдений. Месье принц де Конти отнюдь не жаждал
успеха этого предприятия и не стремился к возвышению, о коем не только
никогда ранее не помышлял, но даже, более того, страшился. Он был принцем крови
и, несмотря на недоброжелательное отношение к нему Короля, пользовался в
обществе уважением и любовью, а казавшаяся почти опалой обделенность
принца мирскими благами вызывала сочувствие, особенно в сравнении с
осыпанными милостями месье дю Мэном, а также месье де Вандомом, кому,
невзирая на всеобщее недовольство, было передано предназначавшееся принцу
командование армией. Он воспитывался вместе с Монсеньором, пользовался
его доверенностью и дружбой, что позволяло надеяться, что тот, придя к
власти, вознаградит его наидостойнейшим образом, позволив занять почетное и
прочное положение. Кроме того, он был страстно влюблен в Мадам
Герцогиню: она была очаровательна и столь же умна, сколь и хороша. И хотя Месье
Герцог был человеком странным и до крайности ревнивым, это не мешало
месье принцу де Конти чувствовать себя абсолютно счастливым. Тайная
страсть все более привязывала его к Монсеньору, коего стала весьма забавлять
Мадам Герцогиня, тайком установившая довольно близкие отношения с
мадемуазель Шуэн. Всего задуманного было более чем достаточно для того, чтобы

Распределение армий...
313
блеск королевской короны померк при мысли о жестокой необходимости
навеки покинуть Францию: вот почему проявлял он к этому делу столь мало
интереса, так тщательно взвешивал все сложности задуманного предприятия и
так медлил с его реализацией, что невозможно было не заметить, сколь
претит ему вся эта затея.
Полномочные представители Ко- Как только после ряда трудностей и проволочек
роля в Делфте и Гааге паспорта были наконец доставлены,
находившиеся в Париже полномочные представители Короля на мирных переговорах Арлэ
и Креси незамедлительно отправились в путь. Уже в Лилле Арлэ и Креси
поссорились. Находившийся там в ту пору генеральный откупщик Ле Норман
тотчас же дал Креси, своему другу, отличных лошадей, а Арлэ — всего лишь
двуколку и ломовых кляч; и тот, вместо того чтобы рассердиться на глупость
откупщика, взъярился на своего товарища и отправил в Версаль язвительные
жалобы. Поступок Ле Нормана вызвал неудовольствие, однако меньшее, чем
оскорбленные письма Арлэ, каковой, получив весьма сухой ответ на свои
жалобы, поспешил помириться с Креси. По прибытии в Кортрейк они узнали, что
представители союзников имеют отсутствующие у них самих полномочия послов
и потому намерены чинить им всяческие неприятности по части церемониала.
Арлэ и Креси, отправив нарочного с соответствующим запросом, остались
дожидаться ответа в Кортрейке; посольские полномочия были ими получены, однако
из-за этой проволочки им были выказаны на границе с французской стороны
лишь знаки учтивости, почестей же, и весьма значительных, они удостоились
лишь по ту сторону границы и уже на вражеской территории. В Делфте они
встретились с Кальером. Представители союзников и Швеции находились в
Гааге, в четырех лье от них, а в полулье от Делфта находился Рисвикский
замок принца Оранского, куда все должны были прибыть для переговоров. Все
двери, ведущие в замок, были открыты, дабы представитель каждой стороны
имел свой вход и выход и, войдя, мог разместиться напротив своего входа за
круглым столом, что позволяло избежать ненужного соперничества и
претензий на право занять более высокое место. Среди сопровождавших наших
представителей лиц было много прибывших из Парижа молодых людей
судейского сословия. Арлэ привез с собой сына, который был известен своим умом, а
еще более распутством и сумасбродством; на сей раз также не было числа его
бесконечным и самым что ни на есть экстравагантным выходкам, многие из
которых могли иметь досадные и в высшей степени неприятные последствия, на
что, однако, его отец, кажется, не обращал ни малейшего внимания.
Распределение армий. Месье де Армиями распорядились так же, как и в прошлом
Шартр, принцы крови и месье году; однако принцев от военной службы
отстраню Afow отстраняются от воен- Нили. Относительно месье герцога де Шартра Ко-
нои службы роль договорился с Месье, а касательно Месье
Герцога и месье принца де Конти — с Месье Принцем, который взялся
уведомить их об этом. Король в конце концов принял такое решение, ибо имел
перед глазами пример командовавшего армией месье де Вандома и, кроме того,
не мог забыть о том, что произошло во Фландрии с месье дю Мэном, который,

314
Мемуары. 1697
приняв затем участие в еще одной кампании, был окончательно отставлен от
военной службы. Месье граф Тулузский, не совершивший никаких явных
оплошностей, продолжал командовать кавалерией в армии маршала де Буффлера.
Маршал Катина овладевает го- Все отбыли в расположение своих армий. Марша-
родом Am лу Катина, коему больше нечего было делать в
Италии, поручили командовать армией во Фландрии, где он начал кампанию
с осады Ата, плохо укрепленного и оказавшего очень вялое сопротивление.
Город сдался 7 июня, и шевалье де Тессе стал его губернатором.
Осада и взятие Барселоны гер- Месье де Вандом отбыл в Каталонию с категори-
цогож де Вандомом, который ческим приказом начать осаду Барселоны. Граф
становится вице-королем Ка- д'Эстре, помогавший отцу как наследник по долж-
талонии ности вице-адмирала, в начале июня привел к
побережью Каталонии флот с галерами, которыми командовал подчиненный ему
бальи Мальтийского ордена, генерал-лейтенант галерного флота Ноай, и запер
этими морскими силами вход в порт. Барселонским гарнизоном командовал
Пиментель, руководивший ранее обороной Шарлеруа и сдавший его в 1693 году
маршалу де Вильруа; ранее вошел в город генерал каталонской армии маркиз
де Ла Корсана; принц Гессен-Дармштадтский командовал замком Мон-Жуи,
игравшим роль цитадели, расположенной, правда, на некотором расстоянии от
города. В их распоряжении было восемь тысяч человек регулярной пехоты,
некоторое количество кавалерии, а остальные — созванные набатным колоколом
ополченцы, закаленные и имеющие боевой опыт, общим счетом двадцать пять
тысяч человек. У нас было шестьдесят артиллерийских орудий и двадцать
восемь мортир. За пределами города находились дон Франсиско де Веласко,
вице-король Каталонии, и генерал кавалерии маркиз де Гриньи с небольшой
армией и множеством партизан. Крепость была с избытком обеспечена всем
необходимым и, кроме того, с одной стороны могла сообщаться с вице-королем
и получать в случае нужды подкрепления и припасы. Месье де Вандом не
располагал ни достаточным количеством войск, чтобы обложить ее полностью, ни
возможностью выставить необходимое число застав на подступах к ней,
чтобы сдерживать партизан; подкрепление и дополнительные припасы он мог
получить только с моря. Прибывшие на судах военные моряки сошли на берег
и приняли участие в осаде: командиры эскадры — в качестве бригадных
генералов, а бальи де Ноай — в качестве генерал-лейтенанта; граф д'Эстре
остался при флоте. В довершение всех вышеупомянутых трудностей стояла
чудовищная жара. Было много прекрасных и яростных схваток. Принц Биркен-
фельд, которому отец дал эльзасский пехотный полк, командуя каковым он
сделался генерал-лейтенантом, по всеобщему мнению, настолько отличился,
что Король, не дожидаясь конца осады, произвел его в бригадиры, дабы
вознаградить за то, что он незаслуженно долго оставался в чине кавалерийского
капитана. Герцог де Ледигьер получил в сражении боевое крещение, проявив
незаурядное мужество и решительность; граф де Майи, граф де Монтандр и
старший сын главного прево также весьма отличились. Когда контрэскарп был
взят, месье де Вандом получил известие, что осажденные намерены предпри-

Осада и взятие Барселоны герцогом де Вандомом...
315
нять серьезную вылазку в ночь с 15 на 16 июля, а вице-король — бросить в атаку
на наш лагерь все свои силы. Месье де Вандом решил нанести упреждающий
удар и двинулся в ночь с 14 на 15 июля на вице-короля, армия которого
оказалась разделенной на два лагеря, из коих один атаковал он сам, а на другой
бросил части под командованием маркиза д'Юссона. Ни один из лагерей не
выдержал натиска: захваченные врасплох, все враги, включая вице-короля, даже не
успевшего одеться, обратились в бегство. Оба лагеря были разграблены; тем
временем противник все же сумел сформировать конный отряд и
обрушиться на мародеров; однако эта атака не стала для нас неожиданностью, и
вражеская кавалерия была разбита наголову. Французы убили или взяли в плен
восемьсот солдат и множество офицеров, захватили секретаря вице-короля,
завладели всеми находившимися при нем документами и королевской казной, а
составляла она ровным счетом пять тысяч монет по четыре пистоля50. Таким
образом, вражеская армия оказалась разгромлена и лишена возможности
ввести в город подкрепления или хотя бы сформировать отряды за его
пределами. Теперь осаждающим нужно было перейти к еще более решительным
действиям; произошло много яростных стычек; в конце концов подкопы сделали
свое дело, и можно было начать решающий приступ. Месье де Вандом послал
Барбезьера для переговоров. Навстречу ему вышел Пиментель;
договаривающиеся стороны не сразу пришли к соглашению; положение осажденной
крепости обсуждалось довольно долго, и лишь 5 августа испанцы согласились на
капитуляцию, которая была подписана 8 августа. Условия капитуляции были
достойны этих мужественных людей, которые, отчаянно защищая свой город,
выказали себя истинными испанцами и не посрамили чести этого
благородного народа. Им оставили тридцать пушек, четыре мортиры, необходимое
количество крытых повозок; город сохранял все свои привилегии, за исключением
инквизиции, ибо в этом пункте месье де Вандом был совершенно неумолим.
Кроме того, испанцы настояли на том, чтобы не возвещать барабанным боем и
трубами о капитуляции. Во время осады с обеих сторон погибло множество
людей, но никто из числа значительных лиц. Вице-короля отозвали в Мадрид,
дабы он дал отчет о своих действиях, а на его место был назначен Ла Корсана.
По условиям капитуляции Мон-Жуи сдался без боя. 15 августа, когда Шемро
доставил это радостное известие в Версаль, Барбезьё там не было. Сен-Пуанж
провел гонца к Королю, а следом, дабы рассказать о подробностях взятия
крепости, был приглашен главный военный инженер Лапара, отвечавший за
организацию осады, во время которой получил легкое ранение. Оба они были
бригадирами; Король дал двенадцать тысяч ливров Шемро и произвел обоих в
бригадные генералы, а вместе с ними и месье де Лианкура, служившего во Фландрии
и совершенно не ожидавшего подобной чести. Это было со стороны Короля
знаком любезности по отношению к месье де Ларошфуко51. Военные действия в
Каталонии были приостановлены до 1 сентября; разделительной линией между
французскими и испанскими войсками служила река Льобрегат. Мы потеряли
девять тысяч убитыми и ранеными, и среди них шестьсот офицеров; потери
врагов исчислялись шестью тысячами. Генерал-лейтенанту Куаньи и
находившемуся у него в подчинении Нанкла было поручено командование барселонским

316
Мемуары. 1697
гарнизоном. Защищавший Барселону Пиментель получил кастильский титул и
взял себе имя маркиза де Ла Флорида. Несколько дней спустя месье де Вандом
торжественно вступил в должность вице-короля, а при подобных обстоятельствах
это означало, что он получит в дар пятьдесят тысяч экю.
Я прибываю в армию маршала Я прибыл в Ландау в конце мая, за два дня до
де Шуазёля, который форсирует сбора всей армии в Ламбсгейме; маркиз де Ша-
Рей*1 мийи остался там с частью пехоты. Другая часть
под командованием маркиза д'Юкселя двинулась к Шпейеру, а маршал де Шу-
азёль повел одну пехотную бригаду и всю кавалерию к Хеппенгейму52, где без
труда можно было пополнять запасы фуража и где отпраздновали взятие Ата.
Мы беззаботно наслаждались передышкой, переходя из одного лагеря в
другой, в зависимости от потребности в фураже и довольствии. Маршала, однако,
не покидала тревожная мысль, что принц Людвиг Баденский может
двинуться к Фрейбургу. Эти подозрения и перемещение судов противника,
помешавшее маршалу продвинуться в глубь территории Пфальца, хотя фураж у него
был уже на исходе, наводили его на мысль о необходимости переправиться на
другой берег Рейна53. Он запросил разрешение двора и получил его; а тем
временем к нему присоединился Локмария с девятью эскадронами и десятью
батальонами из Люксембурга. Маршал, никого не поставив в известность о
своем намерении, сел в карету и в сопровождении герцога де Ла Ферте, графа дю
Бура, Мелака и Пралена, а также одной кавалерийской и одной драгунской
бригады направился в Форт-Луи, куда и прибыл 30 июня. Там к нему
присоединились стоявшие поблизости кавалерийские части, потом вся пехота, так что
у маркиза д'Юкселя не осталось в Шпейере почти никаких войск. Затем
маршал поспешил занять леса и дефиле на подступах к Штольхофену, чтобы
начать оттуда наступление. 3 июля в Форт-Луи прибыл вместе со всей
кавалерией маркиз де Ранги, переправился там через Рейн, и в тот же день провиант и
артиллерия поступили в распоряжение маршала де Шуазёля; последняя
расположилась на ближайших подступах к вражеской территории. Все приказы
исполнялись с удивительной быстротой и точностью. По прибытии я тотчас же
отправился к маршалу. В Остхофене он обменялся со мной лишь
несколькими словами и сейчас счел своим долгом извиниться за то, что поставил в
известность о своем плане лишь тех, без кого его осуществление было бы
невозможным, ибо опасался, как бы принц Баденский не вывел часть своих войск на
равнину близ Штольхофена (а сделать ему это было совершенно не сложно)
и не помешал бы тем самым нашей переправе через Рейн. Чтобы наверняка
обмануть принца Баденского, маркиз д'Юксель, у которого в Шпейере были
лишь те войска, что привел Локмария и которых он совершенно один
дожидался в течение суток, переправил через Рейн по Филипсбургскому мосту часть
своих войск под оглушительный гром множества труб, барабанов и литавр,
дабы убедить врага, что там находится вся французская армия; хитрость
удалась, и враг не покинул своего лагеря, расположенного в трех лье оттуда в
Брухзале. Маршал тем временем 4 июля разместил свой центр и штаб в Нидер-
бюле, правый фланг — в Куппенгейме, а левый — в Раштадте; перед француз-

Великолепное отступление маршала де Шуазёля
317
ским лагерем текла река Мург. С нашей стороны берег был крутой и
обрывистый, а с противоположной — пологий; были перекрыты все броды, усилены
укрепления на правом фланге, построены редуты; с этих высот прекрасно
просматривалась вся равнина по ту сторону Мурга. Раштадт также был
наилучшим образом подготовлен к бою, и были приняты все необходимые меры
предосторожности, чтобы обеспечить безопасность лагеря. Принц Баденский,
поняв наконец свою ошибку, выступил и 7 июля остановился в Муггенштурме,
в полулье от штаба нашей армии. От противоположного берега Мурга вплоть
до вражеского лагеря простиралась обширная равнина, где можно было с
избытком запастись фуражом. Ею вполне можно было бы овладеть 6 июля, но
решили, что армии надо дать немного передохнуть, а с появлением 7 июля
принца Баденского об этом уже нечего было и думать; но 8-го числа все словно
сорвались с цепи: не слушая никаких приказов, солдаты устремились за
фуражом на равнину в виду вражеского лагеря, его часовых и конного дозора.
Удача благоприятствовала этим утратившим всякое благоразумие одержимым; их
отчаянная смелость оказалась для них спасительной: врагам не могло прийти в
голову, что дерзкий набег есть лишь результат сумасбродства и неповиновения
командирам. Они увидели в том коварную западню, и потому ни один из них не
тронулся с места. Фураж в изобилии был доставлен в лагерь; никто не погиб,
никто не был ранен, и даже все лошади вернулись в лагерь целыми и
невредимыми. Не знаю, можно ли найти другой пример столь всеобщего и столь успешно
завершившегося безумия. Когда мы уже обустроились в лагере, выяснилось, что
подходы для обозов, идущих из Форт-Луи, весьма неудобны и опасны. В трех лье
от штаб-квартиры, в том месте, где узкая протока отделяла наш берег от острова,
был наведен плавучий мост через Рейн. Дорога же от моста до лагеря шла
через болото; но это болото, считавшееся непроходимым, на самом деле таковым
не было, и наши обозы могли идти, никуда не сворачивая; наличие же моста
заставляло опасаться, как бы врагам не пришло в голову сжечь ту его часть, что
соединяла наш берег с островом; поэтому каждую ночь нам приходилось убирать
три первых понтона. Зато мост позволял покупать все необходимое у эльзасских
крестьян. Обязанность эта была возложена на генерал-лейтенанта Ла Бретеша.
Шамийи весьма усердно фуражировал в районе гор, но на обратном пути
столкнулся с большим отрядом гусар и частями генерала Вобонна. Завязалось
небольшое сражение; атака была отбита; французы гнались за Вобонном вплоть до
небольшой речки, которая благодаря уже сгустившимся сумеркам спасла его от
дальнейшего преследования. В этом деле изрядно отличился Прален; среди
врагов было множество убитых, с нашей же стороны — очень мало.
Великолепное отступление жар- Месье маршал де Шуазёль провел в этом лагере
шала de Шуазёля шестнадцать дней; но так как положение с
фуражом становилось катастрофическим, нужно было искать способы покинуть
лагерь. Как только разобрали наплавной мост, тотчас же распространилась
молва, что мы собираемся сниматься с лагеря. Чтобы развеять эти слухи, 18 июля
Сен-Фремон, забрав с собой почти все ящики для боеприпасов, выехал из
лагеря — якобы затем, чтобы привести большой обоз из Форт-Луи. На самом же

318
Мемуары. 1697
деле он вернулся в тот же день и все с теми же ящиками. Хитрость удалась, и
враг поверил, что наша армия намерена оставаться здесь в течение еще
некоторого времени. Что на самом деле отнюдь не входило в планы маршала, о
которых он сам мне рассказал. Наш лагерь был расположен таким образом, что
находился в полной видимости у врага, за исключением нескольких мест,
скрытых выступами заграждений и лесом, и замыкавших левый фланг второй
линии двух кавалерийских бригад (Горна и Лигондеса) из девятнадцати
эскадронов, где находился и я, и двух драгунских полков, прикрывавших этот фланг;
но располагавшаяся впереди нас первая линия левого фланга была перед
врагом как на ладони. 19 июля, около одиннадцати часов утра, вся армия получила
приказ готовить большой обоз, а час спустя грузить оставшиеся мелкие вещи,
но ни в коем случае не разбирать палаток и ничего не сдвигать с места. В два
часа пополудни обеим нашим бригадам и драгунам, которых, как я уже говорил,
враги не видели, было приказано свернуть палатки и тотчас же совершенно
бесшумно выступить. Генерал-лейтенант Ла Бретеш, бригадный генерал
Монтгомери и генералы второй линии этого фланга повели нас через уже знакомый нам
лес на равнину Штольхофен, где мы должны были провести ночь; а тем
временем большой и малый обозы, ненужная артиллерия и все зарядные ящики
перемещались другой дорогой, между Рейном и нами. Ла Бретешу был дан
категорический приказ, даже услышав шум сражения, ни в коем случае не
вступать в столкновение с врагом, так как оставалось более чем достаточно
войска, чтобы сражаться на том ограниченном пространстве, которое мы
покинули; для сопровождения же обоза требовался большой эскорт, а в случае
неудачи наши части, совершенно свежие и неизмотанные, выстроившись в
боевом порядке на равнине, смогли бы встретить и поддержать в сражении
наших выходящих из леса товарищей, покинувших лагерь после нас. Около
шести часов вечера маршал поднялся на укрепленную высоту на правом
фланге, где по его особому приказу весь день велись работы, и так искусно провел
всю операцию, что по сигналу его жезла с белым наконечником то в одной, то
в другой части лагеря складывались палатки, нагружались фуры, затем
садились в седла, и все это, хотя и очень медленно, исчезало из поля зрения врага.
А поскольку в лагере уже не оставалось обозов и лошади все были оседланы
и взнузданы, то эта огромная армия, средь бела дня и на глазах у врага, исчезла
в мгновение ока. Двигалась армия двумя колоннами. Полк генерального
полковника кавалерии с пушками шел в арьергарде левой колонны, а за ним —
принц де Тальмон с рядовыми гвардейцами; последним ехал кавалерийский
отряд во главе с командовавшим им во время пребывания в Раштадте
подполковником. Вел этот арьергард старик Ла Фрезельер, генерал-лейтенант.
Маршал возглавлял арьергард правой колонны, состоявшей из тяжелой кавалерии
и следовавших за ней отрядов. Шамаранд со всеми гренадерами армии шел в
арьергарде обеих колонн. Монгон, который должен был бы находиться среди
нас, получил от маршала разрешение оставаться при нем. Еще до наступления
полной темноты вся армия вышла из леса на равнину Штольхофен.
Находившиеся в тот момент на прогулке имперские генералы устремились на берег
Мурга, чтобы увидеть снятие с лагеря; но оно было столь стремительным, что

Великолепное отступление маршала де Шуазёля
319
они не успели сделать ни малейшей попытки помешать нашему отступлению,
одному из самых блистательных в истории военного искусства. Сомьер,
кавалерийский капитан в полку Ла Фейада, захваченный во время фуражной
вылазки маркиза де Шамийи, о которой я рассказывал выше, и отпущенный на
свободу через несколько дней после нашего отступления, сообщил маршалу де
Шуазёлю в моем присутствии, что имперцы, получив известие о конвое Сен-
Фремона, заключили, что наша армия сдвинется с места не раньше чем через
несколько дней; что 19 июля, в день нашего блистательного отступления, принц
Людвиг Баденский возвращался с прогулки с герцогом Лотарингским и еще не
успел спешиться, как к нему со всех ног примчался ординарец с известием, что
мы снимаемся с лагеря; принц ответил, что это невозможно, ибо только что
собственными глазами видел, как на высоте с нашего правого фланга ведутся
работы; не успел он договорить эту фразу, как прибыл второй ординарец с
подтверждением слов первого; принц тотчас вскочил в седло и бросился к берегу
Мурга, куда за ним последовал капитан Сомьер, и успел лишь увидеть, как
скрылись из виду последние части нашего арьергарда. Увиденное повергло
принца Баденского в такое изумление и такой восторг, что он спросил у своих
спутников, доводилось ли им когда-либо видеть нечто подобное, и добавил, что
никогда бы не поверил, что столь внушительная и столь многочисленная армия
может вот так исчезнуть в одно мгновение. Действительно, отступление было
и достойным, и дерзким, и в то же время абсолютно безопасным. Мы снялись
с лагеря средь бела дня, но так стремительно, что враг не успел извлечь из этого
обстоятельства никаких преимуществ; уходили мы еще при свете дня, но день
уже клонился к вечеру, так что вскоре сгустившиеся сумерки скрыли нас
ничуть не хуже, чем мрак ночи. Наше гордое и блистательное отступление,
проведенное с глубоким знанием военной науки, свидетельствовало о высоком
искусстве маршала, достойного ученика своих великих учителей54. Лишь одно
неприятное происшествие бросило тень на эту блестящую операцию. Пехотную
колонну, которую вел Бланзак, ночь застала в лесу. Вдруг близ шедшего с краю
небольшого отряда послышался цокот лошадиных копыт. Кавалеристы эти,
причем весьма малочисленные, оказались заблудившимися в лесу имперцами,
которые почуяли опасность и, не ответив на вопрос «Кто идет?», сказали друг
другу по-немецки: «Бежим». Этого было вполне довольно, чтобы французский
отряд дал по ним залп, а они ответили пистолетными выстрелами. Вслед за
выстрелами, безо всякой команды, с той стороны был дан залп по всей нашей
пехотной колонне. Бланзак, желая выяснить, в чем дело, выдвинулся вперед и
попал под следующий залп. Он, к счастью, не пострадал, а пять несчастных
капитанов были убиты и несколько солдат ранены. Однако эта перестрелка
никак не затронула армию, которая вместе с обеими нашими бригадами
спокойно провела ночь на равнине Штольхофен. На следующий день, 20 июля, мы
прошли дефиле и встали лагерем, разместив правый фланг и штаб-квартиру
в Лихтенау, а левый — недалеко от Штольхофена, так что в центре лагеря
оказалось аббатство Шварцах и довольно глубокая речка, Рейн же — позади,
примерно в трех четвертях лье от лагеря. Мы оставались там десять или
двенадцать дней, не зная, что предпримет Людвиг Баденский, все еще стоявший

320
Мемуары. 1697
лагерем в Муггенштурме. Затем мы перешли в Лингс, а оттуда в Вильштетт,
расположенный так близко от форта Кель, что наплавной мост стал нам не нужен,
так как Страсбургский мост позволял поддерживать постоянную и безопасную
связь между крепостью и армией. Графу дю Буру было поручено возглавить там
серьезную фуражную вылазку, что в сочетании с еще кое-какими мелочами
окончательно поссорило маркиза де Ранти с маршалом де Шуазёлем, мужем его
сестры. Ранти был человеком очень любезным, храбрым и благородным, но при
этом крайне неуживчивым. Ревель также затаил на маршала обиду. Он должен
был дежурить в день снятия с лагеря и, следовательно, обеспечивать
отступление обоих арьергардов, где сам маршал находиться не мог. Предполагалось, что
Ревель заступит на дежурство сразу же после старика Ла Фрезельера,
заслуженно любимого и почитаемого в армии. Будучи также генерал-лейтенантом, тот
командовал в этом чине артиллерией, а потому исполнять обязанности
дежурного генерала мог, лишь когда армия находилась на марше. Он очень хотел
получить это дежурство в день отступления; маршал, любивший его и доверявший
его опыту и способностям, сделал выбор в его пользу, что до глубины души
оскорбило Ревеля. Из лагеря в Вильштетте мы направились в Оффенбург.
Повсеместные дожди и навод- В то лето дожди лили беспрерывно, реки выходи-
нения ли из берегов, то и дело лишая нас возможности
передвижения. Нам сообщали, что Париж и окрестности залиты водой, и то,
что переживали мы сами, не позволяло нам в этом усомниться.
Прекрасный план маршала де Такая погода продолжалась два месяца, и наш ко-
Шуазёля, не осуществленный из- мандующий изнывал от нетерпения осуществить
за приказа двора вернуть армию план, одобрения коего сумел добиться от двора;
на другой берег Рейна СуТЪ его заключалась в следующем: атаковать
ретраншементы, построенные неприятелем во время войны для обороны ущелий,
дающих выход во Франконию, Швабию и Баварию. А так как фронт в этом
месте был сильно растянут, то командовавшим здесь войсками Шварцу и
одному из графов Фюрстенберг было непросто удержать свои позиции. Маршал
де Шуазёль сгорал от желания прорваться в эти благодатные края, уже
много лет не подвергавшиеся вражеским нашествиям, встать там на зимние
квартиры и сжечь мост, которым благодаря его хитроумной конструкции можно
было за несколько часов соединить берега Рейна и который в силу этого
обстоятельства становился источником беспокойства для всех обитателей
прибрежных районов, как только наши войска уходили вниз по Рейну. Маркиз д'Юк-
сель остался в Шпейере вместе с войсками Локмарии, прибывшего туда
после переправы через Рейн, каковая отнюдь не вызвала у него восторга. В то
время как маршал размышлял над своим проектом, а улучшение погоды
внушало надежды на возможность его осуществления, д'Юксель узнал от местных
крестьян, что враги наводят мост близ Гернсгейма. Д'Юксель был из тех
людей, что сильнее всего боятся дерзких предприятий и риска; а потому, даже не
попытавшись получить более подробные сведения, он отступил в Гернсгейм,
расположенный между Филипсбургом и Ландау, о чем и уведомил маршала,
но, не чувствуя себя и тут в безопасности, двинул свои части в Лаутербург.

Ил. 49. Леон Потье, герцог де Жевр, Ил. 50. Самюэль Бернар
капитан роты лейб-гвардии,
камергер короля
Ил. 51. Мария Лотарингская, Ил. 52. Мари-Анна де Ла Тремуй,
герцогиня де Валантинуа, в баль- принцесса Орсини
ном наряде

Ил. 53. Мария Орлеанская-Лонгвиль, герцогиня де Немур

Ил. 54. Анна ШабоРоган,
принцесса де Субиз, тайная
возлюбленная Людовика XIV
Ил. 55. Элизабет-Анжелика де Монморанси,
герцогиня де Шатийон, затем
герцогиня Мекленбургская, сестра
маршала де Люксембурга
Ил. 56. Гортензия Манчини, Ил. 57. Луиза де При, мадам де Ла Мот-
герцогиня Мазарини Уданкур, воспитательница
Дофина и «детей Франции»

Ил. 58. Генриетта Марта де Фруллэ, Ил. 59. Шарлотта Лотарингская, маде-
маркиза де Молеврие муазель д'Арманьяк, дочь Месье
Главного, в домашнем капоте
Ил. 60. Шарлотта де Ла Мот-Уданкур, Ил. 61. Анна Мари Франсуаза де Сент-
герцогиня де Вантадур, воспи- Эрмин, графиня де Майи
тательница Людовика XV

Ил. 62. Луи Бушра, канцлер Франции Ил. 63. Луи Фелипо, граф де Поншартрен,
канцлер Франции
Ил. 64. Клод Ле Пелетье, государственный Ил. 65. Симон Арно, маркиз де Помпонн,
министр, генеральный контролер государственный секретарь по ино-
финансов странным делам

66. Шарль Кольбер, маркиз де Круас-
си, государственный секретарь по
иностранным делам
Ил. 67. Жан-Батист Кольбер,
маркиз де Торси, государственный
секретарь по иностранным делам
68. Луи-Франсуа-Мари Ле Телье, Ил. 69. Мишель Шамийяр, генеральный
маркиз де Барбезьё, государствен- контролер финансов,
государственный секретарь по военным делам, ный секретарь по военным делам
в молодости

Ил 70. Эдуар Кольбер, маркиз де Вилла-
сэр, сюринтендант королевских
строений
Ил. 71. Габриэль Никола де Ла Рейни,
начальник полиции,
государственный советник
Ил. 72. Мельхиор де Полиньяк, Ил. 73. Луи-Годфруа, граф д'Эстрад,
дипломат маршал Франции, дипломат

Ил. 74. Оноре Куртен, дипломат Ил. 75. Никола П де Сенто,
вводитель послов
Ил. 76. Туссен Роз, кабинет-секретарь Ил. 77. Ги-Кресан де Фагон, первый лейб-
короля, президент Счетной па- медик Людовика XIV
латы

Ил. 78. Эмманюэль Теодоз де Ла Тур, Ил. 79. Пьетро (Пьер) Бонзи, кардинал,
кардинал де Буйон, главный свя- архиепископ Нарбоннский
щенник короля
Ил. 80. Туссен де Форбен-Жансон, Ил. 81. Пьер дю Камбу, кардинал де Куален,
кардинал, посол, главный священ- епископ Орлеанский, первый, затем
ник короля главный священник короля

Ил. 82. Сезар, кардинал д'Эстре Ил. 83. Арман Гасгон Максимилиан де Роган,
аббат де Субиз, затем кардинал
де Роган
Ил. 84. Кардинал Антонио Барберини Ил. 85. Франсуа де Арлэ-Шанваллон,
архиепископ Парижский

Ил. 86. Шарль-Морис Ле Телье, Ил. 87. Габриэль де Рокетт,
архиепископ Реймсский епископ Отёнский
Ил. 88. Франсуа де Клермон-Тоннерр, Ил. 89. Отец Франсуа де Лашез, иезуит,
граф-епископ Нуайона духовник Людовика XIV

Ил. 90. Жак Бенинь Боссюэ, епископ Mo

Ил. 9 7. Арман-Жан Ле Бутийе, аббат Ранее,
настоятель аббатства Ла-Трапп

Ил. 92. Смерть аббата Ранее
Ил. 93. Аббат Жан-Поль Биньон Ил. 94. Пьер Николь, богослов-янсенист

Ил. 95. Луи Бурдалу, иезуит, проповедник Ил. 96. Франсуа де Салиньяк де Ла Мот-
Фенелон, архиепископ Камбрэ
Ил. 97. Мари Бонно де Рюбель, Ил. 98. Жанна Мари Бувье де Ла Мот, ма-
мадам де Мирамьон дам Гийон, проповедница квиетизма

Ил. 99. Анри-Франсуа д'Агессо, генераль- Ил. 100. Ашиль Ш де Арлэ, первый
прений адвокат Парижского парла- зидент Парижского парламента
мента, затем канцлер Франции
Ил. 101. Дени Талон, королевский адво- Ил. 102. Никола Потье де Новьон, пер-
кат, затем один из президентов вый президент Парижского пар-
Парижского парламента ламента

Польские дела
321
Этим, однако, дело не кончилось: маркиз отправил курьера к Барбезьё, дабы
поделиться с ним своими опасениями относительно Эльзаса. Маршал был
весьма раздосадован, получив послание маркиза, потому что счел его опасения
беспричинной паникой и потому что части д'Юкселя и прибывший ему в
поддержку корпус Мелака могли помешать переправе неприятеля. Можно себе
представить, в какую ярость привел маршала прибывший около полудня
курьер Барбезьё с категорическим приказом Короля без промедлений и
возражений вернуться на левый берег Рейна, — и это в тот момент, когда всё, вплоть
до розданных войскам боеприпасов, было готово к завтрашнему штурму
ретраншементов. Маршал излил всю свою обиду мне и генералам, знавшим о
готовящейся операции. Он ни минуты не сомневался, что приказ этот — дело рук
маркиза д'Юкселя, и однажды, когда рядом с ним находились Ла Фрезельер,
дю Бур, Прален и я, позволил себе, несмотря на все свое благоразумие и
сдержанность, весьма нелестно высказаться по его адресу. У маршала отняли
славу и лишили возможности осуществить операцию, которая могла бы оказать
огромное влияние на ход мирных переговоров, а если бы те оказались
безуспешными, то и на последующее развитие военных действий. Но ослушаться
приказа было невозможно, и, прежде чем принцу Людвигу Баденскому
пришло в голову начать переправу через Рейн, мы на следующий же день
двинулись назад по Страсбургскому мосту, буквально утопая в немыслимой грязи.
Пятеро или шестеро из моих друзей и я остались на несколько дней в Страсбурге,
чтобы отдохнуть в доме месье Розена, который тот неизменно предоставлял в
мое распоряжение во время всех военных кампаний. В арьергарде произошла
небольшая стычка с врагом, которую Виллар, не получивший на то никаких
распоряжений, постарался превратить в настоящее сражение, где мог стяжать
славу, ничем не рискуя, ибо абсолютно ни за что не отвечал; а потому он был
в ярости оттого, что осуществлению его намерения воспрепятствовали
дежуривший в тот день Ла Бретеш и командовавший флангом Бартийа, которым
маршал дал строжайшее распоряжение ни в коем случае не завязывать сражения.
Армия, не заходя в город, на некоторое время встала лагерем под Страсбургом,
затем развернутым строем стремительно пересекла Эльзас и в боевом порядке
расположилась на Муссбахе, где в прошлом году был лагерь принца Людвига Ба-
денского, в то время как мы стояли на Шпейербахе. А теперь, пока армия
отдыхает от ратных трудов, я оставлю ее на некоторое время, чтобы рассказать о
событиях в Польше и о принце де Конти, о чьем избрании мы узнали в Нидербю-
ле. Поскольку вражеский лагерь находился совсем рядом с нашим, то маршал
де Шуазёль счел долгом вежливости отправить трубача с уведомлением об этом
событии к принцу Людвигу Баденскому, дабы у того не возникли сомнения
относительно причины пальбы, долженствовавшей иметь место в тот вечер55.
Польские дела Когда аббат де Шатонёф прибыл в Польшу,
ситуация там была такова: королева-мать пришла к
полному согласию со своим сыном, князем Якубом, а аббат де Полиньяк так
безжалостно нападал на нее и на членов ее семейства, что она, утратив всякую
надежду на успех своих сыновей, примкнула к партии императора, который из-

322
Мемуары. 1697
за отсутствия денег изменил герцогу Лотарингскому и открыто поддерживал
курфюрста Саксонского, ставшего единственным соперником принца де Кон-
ти. Курфюрст совершил обряд отречения56 перед герцогом Саксен-Цейцским,
епископом Яварина, страстным приверженцем австрийцев: он пообещал
двенадцать миллионов, большое количество войск, и особенно пехоты, нужда в
коей была особенно велика, — чтобы вернуть Каменец, а также обещал
присоединить к Польше Силезию57 и добиться на то согласия императора, возместив
ему ущерб за счет части собственных владений. Он заручился поддержкой
Московии и обещанием королей северных государств58 не вмешиваться в
польские дела, а кроме того, сумел привлечь на свою сторону епископа Куявии,
равно как и великого коронного гетмана Яблоновского, младшего коронного
гетмана59 и младшего гетмана литовского, а также и кое-кого из не столь
важных вельмож, обеспечивших ему содействие четырех воеводств. Надежды на
кардинальскую мантию побудили папского нунция Давиа оказывать ему
содействие под тем предлогом, что в интересах религии совершенно необходимо
вернуть в ее лоно могущественного курфюрста, главу протестантов Германии
по рождению и их защитника и покровителя по занимаемому положению.
Закончив тайные демарши и переговоры, курфюрст двинул войска в Силезию,
якобы для того чтобы присоединиться к имперской армии в Венгрии и взять на
себя командование ею; таким образом он вплотную приблизился к границам
Польши. Во главе же сторонников принца де Конти стояли кардинал Радзей-
овский, коего сан архиепископа Гнезно делал примасом королевства и,
следовательно, главой государства в период междуцарствия, великий гетман Литвы
князь Сапега, маршал избирающего сейма Белинский, равно как и почти все
сенаторы, коронные чины, армия, возглавляемая в отсутствие обоих гетманов
главным коронным ловчим, и двадцать восемь воеводств. Выборы,
начавшиеся 27 июня, завершились в тот же день. Епископ, великий гетман Яблоновский,
младший гетман Потоцкий и их сторонники при поддержке Краковского, Ку-
явского, Серадзского и Мазовецкого воеводств выступили против
кандидатуры принца, а епископ Краковский предъявил акт отречения курфюрста
Саксонского, удостоверенный подписью епископа Яварина, подлинность которой
подтвердил нунций Давиа; они избрали этого государя, и вопреки всем нормам,
законам и воле примаса епископ Куявии провозгласил курфюрста Саксонского
королем Полыни и великим князем Литовским, и под сводами зала раздалось
торжественное Те Deum*, подхваченное всеми его приверженцами. Примас же,
при поддержке своих сторонников и двадцати восьми воеводств, провозгласил
королем принца де Конти, а князь Радзивилл, видя всю эту смуту, решил
попытаться привлечь на свою сторону воеводство Мазовию60, где у него было
множество вассалов, и не теряя времени двинулся прямо туда. Его пытались
остановить, убеждая, что продвижение вперед грозит ему гибелью, но он не дал
себя запугать и, схватив водруженное над ними знамя, крикнул, чтобы они либо
убили его, либо следовали за ним; все пошли за ним. Он повел толпу сенаторов
и депутатов в Варшаву, во главе с примасом, который, войдя в собор Святого
* Тебе, Бога [, хвалим] (лат.).

Принц де Копти в сопровождении знаменитого Жана Бара... 323
Иоанна (Варшава относилась к Познаньскому архиепископству)61, отслужил
благодарственный молебен и приказал дать пушечный залп в арсенале, как того
требовали установления и правила. Гальран, секретарь аббата де Полиньяка,
доставил эту прекрасную новость в Марли ранним утром в четверг, 11 июля.
Король никому о ней не сообщил и послал нарочного к Монсеньору и месье принцу
де Конти, коих тот нашел возвращающимися из Мёдона в Марли.
Король объявляет об избрании Месье принц де Конти застал Короля на прогулке,
принца де Конти, который скром- во время которой тот ничего не сказал о Польше,
но отказывается от титула ко- Но, вернувшись к мадам де Ментенон, позвал Тор-
роля Польши си и послал за принцем де Конти, который, войдя,
бросился к ногам Короля. Курьер аббата де Полиньяка доставил два письма,
одно — от него самого, другое — от аббата де Шатонёфа; оба послания, очень
короткие, в которых принц де Конти именовался королем, были вложены в
конверты с надписью: Его Величеству королю Польши. Король, поздравив принца и
выслушав изъявления благодарности, также стал называть его королем Польши;
но принц де Конти просил его подождать, пока окончательно рассеются все
сомнения и известие о его избрании получит более надежное подтверждение, дабы
не оказаться в нелепом положении, если, вопреки всем упованиям,
обстоятельства переменятся в пользу курфюрста Саксонского. Подобная скромность,
объяснявшаяся нежеланием быть королем Польши, вызвала всеобщее одобрение.
Король согласился с просьбой принца, но тем не менее счел возможным оповестить
о полученной новости всех. Выйдя из покоев мадам де Ментенон в Большой
кабинет, где в тот момент находилось много дам из числа тех, что имели особое
право там бывать, Король сказал им, указывая на принца де Конти: «Я привел
вам короля». Новость тотчас же стала известна всем, принца де Конти осыпали
поздравлениями, и он отправился в Сен-Жермен, чтобы сообщить ее королю и
королеве Англии, к коим Король уже послал для. этого герцога де Ла Тремуя,
приказав ему отправиться затем в Сен-Клу к Месье. Курфюрстине Бранденбург-
ской62, ревностной протестантке, было известно о намерениях и действиях
супруга лишь то, что он не сумел от нее скрыть. Она противодействовала ему
везде, где ей это удавалось, а узнав, что на Троицын день63 он принял
католичество, она была этим так уязвлена и потрясена, что до срока разрешилась
от бремени. Она тотчас же отправила своему отцу, маркграфу Бранденбург-
Кульмбахскому64, письмо с требованием прибыть немедленно, дабы взять на
себя управление Саксонией, от чего тот, однако, имел благоразумие
уклониться. На время своего отсутствия курфюрст передал бразды правления мужу
проживавшей во Франции принцессы Фюрстенберг, также католику. Тот
приступил к исполнению своих обязанностей, но супруга курфюрста ни за что не
хотела допустить отправления католической мессы в Дрездене.
Принц де Конти в сопровожде- Эти домашние споры и разногласия не помешали
нии знаменитого Жана Бара от- курфюрсту подойти к Кракову с пяти- или шести-
бывает морем в Польшу. Проти- тысячным войском и множеством поддерживаю-
воречивые чувства, вызванные щих его поляков, однако сторонники принца де
этим отъездом Конти продолжали стоять на своем. 30 августа от

324
Мемуары. 1697
них прибыл курьер с известиями, каковые заставили незамедлительно принять
необходимые решения, а утром в воскресенье 1 сентября Король долго
беседовал перед мессой с месье принцем де Конти в своем кабинете. Принц вышел
от Короля в слезах, и тотчас же стало известно, что он отбывает в Польшу. Он
просил Короля не называть мадам принцессу де Конти королевой до тех пор,
пока не получит известий о коронации, дабы не оказаться в смешном
положении, если предприятие окончится неудачей и он вынужден будет
возвратиться. Король выделил ему два миллиона наличными, четыреста тысяч ливров —
с собой, и еще сто тысяч франков на экипаж, не считая векселей на Польшу,
по которым Самюэль Бернар брался там заплатить частью из денег Короля, а
частью из денег месье принца де Конти. Принц провел понедельник в Париже,
а вечером во вторник 3 сентября выехал в Дюнкерк. Знаменитый Жан Бар
взялся обеспечить ему безопасность, несмотря на стоящий у входа в порт
вражеский флот, и сдержал свое слово. Не все одинаково реагировали на отъезд
принца де Конти. В восторге от того, что ему удалось столь блистательно
избавиться от принца, коему он так никогда и не смог простить ни его
путешествия в Венгрию, ни блеска его достоинств, ни всеобщего восхищения,
выказываемого при дворе даже в присутствии самого Короля, несмотря на все усилия
принца смягчить его неприязнь неизменным желанием угодить ему и страхом
навлечь его неудовольствие, Король не мог скрыть своей радости и стремления
поскорее избавиться от него навсегда. Это особое чувство не шло ни в какое
сравнение с весьма слабым чувством удовлетворения, что принц его крови
оказался во главе страны, игравшей, правда, очень скромную роль среди
прочих северных стран и дававшей еще более скромные возможности играть
какую бы то ни было роль своему королю. Все хотели видеть принца де Конти
во главе наших армий; избрание же его на польский престол избавляло
Короля от необходимости идти навстречу столь единодушному и столь
неприятному для него желанию, а его обожаемого сыночка65 — от весьма нелестного для
него сравнения, и удаляло от двора единственного представителя
королевского дома, чья чистота крови не была замутнена примесью незаконнорожденно-
сти66 и который, будучи лишен и должностей и почестей, сам того не желая,
содействовал росту недовольства, чтобы не сказать более, стремительным
возвышением побочных детей государя и тех, кто, будучи принцами королевской
крови, смогли занять высокое положение лишь благодаря браку с
внебрачными детьми Короля. Мадам принцесса де Конти, понимавшая, каким
приниженным было положение ее супруга, коего она нежно любила и судьбу коего
разделяла, была, кажется, в восторге от того, что наконец-то станет королевой.
Месье Принц, еще более, чем его дочь, польщенный тем, что зять, которого он
не только уважал, но и любил, удостоился короны, вдвойне радовался этому
событию, ибо видел в нем залог спокойствия и мира в семье. Месье Герцог же
был раздираем двумя противоположными чувствами: мучительной завистью к
столь высоким достоинствам, вознагражденным столь почетным образом, и
удовлетворением оттого, что отныне не будет страдать ни от неизбежных
ежедневных уколов, наносимых его самолюбию самим присутствием этого
человека, ни от еще более болезненных чувств ревнивого мужа. Кто же в этой ситу-

Принц de Конти в сопровождении знаменитого Жана Бара... 325
ации более всех был достоин сожаления? Безусловно, Мадам Герцогиня. Она
любила, она была любима, она могла не сомневаться, что ее любовью дорожат
больше, чем блеском короны, и тем не менее ей нужно было на людях
ликовать вместе со всеми по случаю грядущего торжества, разделять радость
Короля и семейства, следившего за каждым ее шагом, но не находившего ни
малейшего повода упрекнуть ее в пренебрежении правилами
благопристойности. Монсеньора же новость хоть слегка и взволновала, но не нарушила его
всегдашнего безразличия, и в конечном счете можно сказать, что он разделял
всеобщую радость. Избавление от столь серьезного соперника, на которое он
даже и не смел надеяться, привело месье дю Мэна в восторг, но он принял
приличествующую случаю мину, дабы ни жестом, ни словом не выдать своих
истинных мыслей. Придворные испытывали двойственные чувства: огорчение от
утраты своего любимца и радость от того, что его заслуги были должным
образом вознаграждены. Месье и его сын были вполне довольны. Мадам де Мен-
тенон в своем салоне открыто торжествовала. Военные, утратившие надежду
видеть принца де Конти во главе армии, больше радовались его восшествию на
королевский трон, чем огорчались тем, что он был для них окончательно
потерян. Сам же принц, исчерпав все средства для отсрочки своего отъезда,
погрузился в глубочайшее уныние; удрученный, следует это признать, павшим на него
блистательным выбором, он не мог скрыть надежды на то, что в конце концов
его восшествие на польский престол не состоится. Он все еще находился в
Париже, когда Король получил послание примаса с просьбой ускорить отъезд
принца, а Торси вручил ему письма, в коих он именовался королем. Наконец,
во вторник 3 сентября в одиннадцать часов вечера, принц выехал из Парижа.
По дороге из плохо закрытого сундука высыпались две тысячи луидоров, часть
из которых была подобрана и доставлена в отель Конти в Париже. В четверг
во второй половине дня он прибыл в Дюнкерк, где его ожидали все
предназначенные ему деньги. Из-за противного ветра отплыть он смог только в
пятницу вечером в сопровождении пяти фрегатов и всего лишь пятидесяти
человек свиты. Принца де Конти сопровождал шевалье де Сийери, его первый
шталмейстер, брат Пюизьё и епископа Суассонского; перед самым отъездом
шевалье сочетался браком с мадемуазель Биго, богатой и очень умной, с которой
уже давно находился в связи. В устье Мааса месье принца де Конти
поджидали девять вражеских кораблей. Однако ураганный ветер помешал им настичь
его, несмотря на все их усилия. Тем временем до Короля доходили все более
благоприятные новости от аббата де Полиньяка и от собрания дворянства в
Варшаве. Посол в полном спокойствии ожидал прибытия принца де Конти. Он
уже в течение полутора месяцев не получал писем из Франции; королева
Польши, удалившаяся в Данциг и поселившаяся у почтмейстера,
перехватывала все письма, а затем, чтобы посмеяться над аббатом де Полиньяком, отослала
ему сразу все пустые конверты. Принц де Конти беспрепятственно преодолел
пролив Зунд, так как король Дании решил соблюдать нейтралитет. 15 сентября
он вместе с королевой наблюдал за проходом судов из окон замка Кронборг67.
Бар, знавший, что этот замок не имеет обыкновения отвечать на приветствия,
был в некоторой растерянности, но в конце концов приказал дать залп из всех

326
Мемуары. 1697
орудий; замок ответил тем же из уважения к принцу, который распорядился
дать повторный залп, узнав от приблизившихся к его фрегатам легких судов,
что король и королева Дании наблюдают за его проходом. 17-го корабль
принца встал на рейде у Копенгагена; на борту судна его приветствовали уже
бывавший ранее во Франции граф Гюлленлеве и множество вельмож, которых
представил посол Франции в Дании Бонрепо.
Коронация курфюрста Саксон- Курфюрст же Саксонский, не теряя времени да-
ского в Кракове ром, перешел к решительным действиям. Он
получил от примаса послание, в коем тот умолял его не покушаться на их свободу
и покинуть Польшу, ибо принц де Конти был избран и провозглашен королем
в соответствии с законами государства. Варшавское собрание дворянства
приняло решение поставить охрану у тела покойного короля, дабы оно не было
похищено и перевезено в Краков, где погребальная церемония и коронация
преемника обыкновенно совершались одновременно. Курфюрст понимал, что все
будет зависеть от его решительности и стремительности: в одном из
королевских замков близ Кракова он привел к присяге на верность своих основных
приверженцев, которые, в свою очередь, заставили его поклясться исполнять
составленные ими pacta conventa*, и передали ему краковский замок, где он
поселился. В этом замке хранились корона и прочие королевские регалии, коими он
завладел, приказав выломать двери помещения, где они находились. Затем в
краковском соборе был установлен пустой катафалк, якобы с телом покойного
короля; тут же был совершен похоронный обряд, и одновременно епископ Куявии
короновал курфюрста Саксонского в присутствии всех его приверженцев, как
вельможных, так и вовсе незнатных. Примас, на права которого, равно как и на
все законы королевства епископ Куявии так чудовищно покусился, опубликовал
длинный манифест, направленный против епископа и всех сторонников
курфюрста Саксонского, а также универсалы68 для созыва малых сеймов,
подготавливающих заседание большого сейма, коему надлежало вынести решение в связи с
одновременным избранием на польский престол двух королей.
Принц de Конти прибывает на Буквально через несколько дней после этих собы-
рейд Данцига, где встречает весь- тий, а именно 25 сентября, корабль принца де
ма холодный прием; город настро- Конти подошел к Данцигу; ожидавший его там
ен против него, и принц не реша- аббат де Шатонёф явился на судно с приветстви-
ется сойти на берег ем Город же объявил, что стоит за саксонского
курфюрста, и отказался оказывать принцу де Конти какие бы то ни было
почести; лишь немногие поляки, среди которых было очень мало знатных
вельмож, поднялись на борт судна, дабы засвидетельствовать ему свое почтение.
Принц оставался на корабле в ожидании обещанного посольства во главе с
князем Любомирским и войска князя Сапеги. Однако данцигские власти
отказались выдать провиант нашим фрегатам и потребовали, чтобы все они
покинули гавань. В конце концов приветствовать принца де Конти на борту его
* Условия, оговоренные между претендентом на престол и вельможами (лат.).

Возвращение принца de Конти, который инкогнито встречается в Копенгагене... 327
фрегата явилось официальное посольство во главе с епископом Плоцка. Лю-
бомирский был с той частью коронной армии, что выступала в поддержку
принца де Конти; среди множества пришедших с приветствием поляков был и
коронный виночерпий Приемский, ярый приверженец этой партии. Епископ
Плоцка устроил в честь принца де Конти роскошный обед в Оливском аббат-
ствеш, каковой удостоили своим присутствием знатнейшие польские вельможи
из числа прибывших. Они подняли бокалы за здоровье своего короля, но тот,
еще не принимая этого титула, предложил выпить за свободу государства.
Мареж, гасконский дворянин из свиты месье принца де Конти, известный своим
умом и острословием, отправился в путь вместе со своим господином, едва
оправившись после тяжелой болезни. Он присутствовал на этом обеде, где все
пили на польский манер. Его заставляли пить бокал за бокалом; он держался
изо всех сил. Месье принц де Конти пришел ему на помощь и просил оставить
его в покое, сказав, что он еще болен; но поляки, все говорившие, чтобы их
понимали, на латыни, причем на очень плохой латыни, не хотели слушать
никаких резонов и, заставляя его пить, яростно вопили: «Bibat et moriatur!»* Мареж,
человек не только очень остроумный, но и весьма вспыльчивый, каждый раз
закипал гневом, когда по возвращении во Францию рассказывал об этом
эпизоде, слушатели же его покатывались со смеху. Тем временем письма,
приходившие от двух наших аббатов, дышали надеждой и уверенностью, тогда как
письма принца де Конти внушали серьезные опасения. Он считал, что десяти
миллионов будет недостаточно, чтобы выполнить обещания, данные аббатом де
Полиньяком. На этом и основывались все расчеты аббата, а те, кому он надавал
обещаний, хотели получить наличными, прежде чем начать действовать в
соответствии с договоренностями, что и остановило князя Сапегу и литовскую
армию, долженствовавшую присоединиться к принцу де Конти, который
по-прежнему оставался на борту стоявшего на рейде фрегата, ибо не намерен был
сходить на берег, пока не подойдут войска, готовые его поддержать. Но вместо
армии, которая так и не двинулась с места, он видел лишь алчных поляков,
требовавших исполнения непомерных посулов аббата де Полиньяка, который,
ослепленный надеждой в случае успеха облачиться в кардинальскую мантию,
взял на себя совершенно невыполнимые обязательства, и в результате,
обманутый сам, обманул и Короля, и принца де Конти.
Возвращение принца де Конти, Хотя примас, укрепившийся со своими привер-
который инкогнито встречается женцами в собственном замке Лович, держался
в Копенгагене с датским королем твердо, нехватка провианта, льды, которые вот-
вот должны были покрыть море, армия и дворянство Польши, не
выказывавшие ни малейшего намерения принять месье принца де Конти, вельможи,
покидавшие его из-за того, что он не мог выполнить обещаний аббата де
Полиньяка, — всего этого было более чем достаточно, чтобы заставить отказаться от
престола и более честолюбивого претендента, чем принц де Конти, ибо, никем
* Пусть пьет и помирает! (лат.)

328
Мемуары. 1697
не встреченный, всеми поносимый и не осмеливающийся сойти на берег, где
враг отказывал ему в провианте и куда не позволял приблизиться ни одному
из его кораблей, он играл в этой ситуации роль жалкую и унизительную как для
себя самого, так и для Франции. Он известил Короля о ситуации и о принятом
решении. Тот одобрительно отозвался о нем в присутствии Месье Принца и
послал Торси к мадам принцессе де Конти, дабы тот уведомил ее о том, сколь
огорчен государь тем, что ее мечтам стать королевой не суждено
осуществиться, и как он рад вскоре вновь увидеть при дворе месье принца де Конти.
Однако то, о чем я уже говорил ранее, позволяет усомниться в искренности этой
радости. Одновременно Король приказал аббату де Полиньяку и аббату де Ша-
тонёфу вернуться во Францию. Между тем трехтысячный конный отряд
саксонцев, полагая, что месье принц де Конти все-таки сошел на берег, тайно
окружил Оливское аббатство с намерением похитить принца; аббат де Полиньяк,
преданный властями Данцига, лишь с большим трудом сумел бежать оттуда,
потеряв там все свое имущество. Бар приготовился к отплытию 6 ноября, но
лишь 8-го смог покинуть данцигский рейд, захватив по дороге пять данцигских
кораблей. Корабль месье принца де Конти 15 ноября встал на якорь близ
Копенгагена, и принц, добравшись до берега на шлюпке, провел ночь у месье
Гюлленлеве. Затем, под именем графа д'Алэ, он инкогнито встретился с
королем Дании. 19-го принц вернулся на свой корабль, оставив пять данцигских
кораблей на хранение датскому королю. 10 декабря он прибыл в Ньивпорт. Так
как мир уже был подписан70, он сошел там на берег, чтобы закончить
путешествие уже по сухой земле, и в четверг 12 декабря вечером прибыл в Париж,
каковой был ему несравнимо милее королевского трона в Варшаве. На
следующий день утром, в пятницу 13-го, он явился с приветствием к Королю,
который принял его в высшей степени любезно, хотя в глубине души был до
крайности раздосадован его возвращением. Ненастье не прекращалось ни на один
день во время его обратного плавания, и ему так и не удалось повидаться с
примасом. Приемский, коим принц не мог нахвалиться, сказал ему, что, знай
он о его намерении приехать в Польшу, тотчас же примчался бы во Францию,
дабы удержать его от этого предприятия, настолько мало имело оно шансов на
успех. Принц, не сумевший при отъезде скрыть отчаяния, вернувшись, равным
образом не мог утаить ликования. Он узнал, что монсеньор герцог
Бургундский только что сочетался браком с принцессой Савойской. Аббат де Полиньяк
еще в пути получил приказ немедленно, не появляясь ни при дворе, ни в
Париже, отбыть в свое аббатство Бонпор близ Пон-де-Ларш в Нормандии;
аббату де Шатонёфу также было приказано удалиться в изгнание. Несмотря на всю
свою сдержанность, принц де Конти во всеуслышание выражал свое
неудовольствие аббатом де Полиньяком, ибо с трудом мог простить ему пережитый по
его вине страх. Теперь, покончив с этим бесславным, но тем не менее
достойным упоминания путешествием, вернемся к ранее описанным событиям.
Дерзкая операция Пуэнти в Кар- Пуэнти, командующий эскадрой, прославился сво-
тахене71 ими действиями в Картахене. По дороге, на
острове Сан-Доминго, губернатором которого за большие заслуги был назначен

Положение маршала de Шуазёля и принца Людвига Б аденского... 329
Дюкасс, он взял с собой флибустьеров, с коими тот с давних пор действовал
заодно. Заручившись такой поддержкой, он атаковал Картахену. Город
совершенно не ожидал нападения, а потому не оказал серьезного сопротивления и
был разграблен;72 серебра, в монетах и слитках, было захвачено на девять
миллионов, а сверх того неисчислимое количество драгоценных камней и
серебряных украшений. Эта операция, которая со стороны может показаться
почти фантастической, была на самом деле в высшей степени продуманной и
потребовала от исполнителей самообладания, равного их храбрости.
Флибустьеры, не удовлетворенные полученным вознаграждением, заявили, что их
бессовестно надули, что они имеют право на большее, и потребовали от Пуэнти
своей доли; видя же, что тот насмехается над ними, они просто-напросто вернулись
в Картахену, забрали то, что еще не было до конца разграблено, захватили
богатую добычу и много денег, а затем послали Галлифе, королевского
наместника в Сан-Доминго, также принимавшего участие в операции, доставить
Королю жалобы Дюкасса и их собственные. Пуэнти удалось ускользнуть от
преследования двадцати двух английских судов. Те захватили несколько кораблей
флибустьеров, на которых не было почти никакой добычи, и служивший
госпиталем корабль Пуэнти, где среди прочих больных было и несколько чумных.
Галлифе прибыл в Версаль 20 августа, а Пуэнти почти в то же самое время —
в Брест, несмотря на шесть английских судов, поджидавших его у входа в
гавань. 27 сентября он явился с докладом к Королю в Фонтенбло, где его
ожидал самый любезный прием, похвалы и благодарности. Пуэнти сумел спасти всю
добычу, преподнес Королю огромный, величиной с кулак, изумруд и опроверг
все обвинения Дюкасса и флибустьеров. Несколько дней спустя он был
назначен генерал-лейтенантом73 и, как я полагаю, сумел позаботиться о том, чтобы
провести остаток дней в покое и благополучии.
Положение маршала де Шуазёля Маршал де Шуазёль, которого я оставил в лагере
и принца Людвига Баденского, Муссбах, двинулся к Одернгейму. В то время как
овладевшего Эбернбургом мы форсировали Рейн близ Страсбурга, принц
Людвиг Баденский осуществил переправу близ Майнца и стал укрепленным
лагерем в Крейцнахе на Наэ. Речку эту везде можно перейти вброд, но она
довольно широкая, течение в ней быстрое, кое-где вода доходит лошади до
груди, а посередине реки иногда и выше, русло полно больших круглых и
скользких камней, сильно затрудняющих переправу; со стороны Хундсрюка
берег высокий и обрывистый, а со стороны Эльзаса — совершенно плоский.
Крейцнах располагается на небольшой возвышенности; две части города,
вытянувшиеся по обеим сторонам реки, соединяются мостом. И мост, и весь этот
маленький городишко находились полностью в распоряжении принца Людвига;
со стороны Эльзаса были возведены мощные укрепления; армия же стояла
вдоль реки, прикрывавшей ее головные части, а с флангов естественную
преграду образовывали две небольшие речушки. Такая позиция позволяла
обстреливать вражеские части, движущиеся к реке, сама же река прекрасно
просматривалась с моста, а с ее высокого берега наш лагерь был перед врагом как на
ладони. Так принц Людвиг простоял несколько дней, чтобы накопить достаточ-

330
Мемуары. 1697
ные запасы фуража, поступавшего из Хундсрюка, а также провианта и
боеприпасов, доставляемых из Майнца по наплавному мосту, который он
приказал навести в трех или четырех лье от Бингена, где устроил пекарни. Когда все
было готово, он начал штурм замка Эбернбург, бросая каждый день в бой
свежие силы. Замок напоминал голубятню, прилепившуюся к вершине горы в
полулье от Крейцнаха. И само положение замка, и подходы к нему были
таковы, что не было нужды ни в длительной осаде, ни в большом количестве
войск, так что имперцы штурмовали замок, можно сказать, не снимая
домашних туфель. Маршал де Шуазёль подошел к ним на достаточно близкое
расстояние, и надо сказать, что грохот их пушек отнюдь не показался ему
сладостной музыкой. Ничто не позволяло ему прийти на помощь замку; атаковать
принца Людвига также не представлялось ни малейшей возможности.
Оставалось, однако, третье решение: занять высоту по эту сторону Наэ и подавить
атаку неприятеля залпами наших батарей. Но тут выяснилось, что фуража нам
хватит не больше чем на три дня, после чего придется уходить. Таким образом
наш обстрел мог заставить неприятеля лишь на три дня приостановить штурм,
чтобы потом возобновить его безо всяких помех, что делало наше
вмешательство по меньшей мере нелепым. Маршал де Шуазёль счел самым разумным
собрать всех генералов, объявить им о положении дел и заставить каждого по
очереди высказать вслух свою точку зрения, после чего никто уже не мог
позже в разговорах или в письмах отказаться от своих слов, ибо мнение,
высказанное при стольких свидетелях, отрезало пути к отступлению, а именно такую
задачу и ставил перед собой маршал. Приглашенные на этот своего рода
военный совет генералы с удивлением поняли, что придется выражать свое мнение
прилюдно, так что после уже не будет ни малейшей возможности от него
отпереться либо переиначить сказанное. Все сочли неразумным решение
атаковать принца Людвига, равно как и намерение занять высоту всего лишь для
того, чтобы на время приостановить штурм Эбернбурга и отступить три дня
спустя, — все, за исключением Виллара, вызвавшего тем самым всеобщие
насмешки. Итак, было решено отступить, когда иссякнут запасы фуража; а тем
временем д'Арси согласился на почетную капитуляцию, не сумев, однако,
сохранить ни одного артиллерийского орудия. Принц Людвиг обращался с ним
любезно и почтительно, как того и заслуживало мужественное сопротивление,
оказанное бывшим капитаном Пикардийского полка. В два перехода мы
добрались до лагеря в Марксгейме74. Там, расположившись с четырьмя или пятью из
моих товарищей немного в стороне от других, я отдыхал от беспрестанных и
утомительных споров генералов, ставших особенно яростными после получения
приказа Короля оставить наши позиции и вернуться на левый берег Рейна.
Военные действия на Рейне при- Находясь в этом лагере, мы и получили с кабинет-
остановлены курьером уведомление о подписанном в Рисвике
мире со всеми, кроме императора и Империи, с коими, однако, было заключено
перемирие. Месье маршал де Шуазёль тотчас же отправил к месье принцу
Людвигу Баденскому трубача с известием о полученном приказе. Принц
принял посланника очень любезно и сообщил, что получил такое же уведомление

Странное колдовство
331
из Гааги через одного из послов императора, месье Штраатмана, но пока еще
не имеет приказа из Вены, что, впрочем, не помешает ему соблюдать
перемирие. Он тотчас же распорядился приостановить все военные действия, отозвал
гусаров и приказал вернуться всем, кто находился за пределами лагеря. Я
сгорал от желания воспользоваться этим обстоятельством, чтобы посетить Майнц;
многие там уже побывали, но я так и не добился разрешения маршала,
который на все мои просьбы отвечал, что я занимаю слишком высокое положение
и что никто, кроме Короля, даже командующий армией, не имеет права
разрешить герцогу и пэру выехать за пределы королевства. Мы недолго оставались
поблизости от Майнца, но я тем не менее был раздосадован тем, что не мог
удовлетворить свое любопытство. Военные действия были приостановлены до
1 ноября, что позволяло нашей армии без помех оставаться на вражеской
территории. Благодаря перемирию нам не грозила никакая опасность, а
поскольку фуража катастрофически не хватало, войска были расквартированы в
Сааре, а штаб маршала разместился в Цвейбрюккене. Граф Нассау-Отвейлер, чьи
земли находились по соседству, одолжил нам своих великолепных гончих для
охоты на зайца, и эта любезность доставила нам огромное удовольствие.
Скука заедала нас до такой степени, что, не довольствуясь пешими прогулками в
три-четыре лье, мы все, сколько нас было, решили совершить дальнюю
вылазку. Командовавший в ту пору кавалерией бригадный генерал дю Бур
производил смотр войскам в местах их расположения и, проезжая через аббатство Мет-
тлах, что в двух лье от Саарлуи, услышал много любопытного об изгнании
бесов из одной одержимой, увидеть которую собственными глазами ему, однако,
не удалось. История эта очень нас заинтересовала, и мы, человек семь-восемь,
отправились в путь, рассчитывая преодолеть где верхом, а где на почтовых
восемнадцать лье. На выезде из Саарлуи мы встретили людей, сказавших нам, что
женщина эта никакая не одержимая, а просто либо сумасшедшая, либо
нищенка, искавшая себе пропитание. Нам стало стыдно нашего любопытства, а так как,
не проехав и двух лье, мы встретили курьера, который привез приказ о зимних
квартирах и о разделении армий, то не оставалось ничего другого, как повернуть
назад и немедленно возвратиться в Цвейбрюккен. Вернувшись к себе, я увидел
королевского курьера, спящего в постели моего лакея. На следующий день я
попрощался с месье маршалом де Шуазёлем и отбыл в Париж.
Странное колдовство Это нелепое происшествие напомнило мне об
одной настолько удивительной и ни на что не
похожей истории, что я, дабы не забыть и в то же время не слишком растягивать
эти записки, помещу ее в приложение75, и вот почему. Еще в мушкетерском
полку я свел дружбу с маркизом де Рошешуар-Фодоа, который служил
вместе со мной, хотя и был много меня старше. Человек он был храбрый,
любезный в обращении, очень умный, трезвый в суждениях и весьма ученый.
Будучи богат и ленив, он ожидал, что перед ним сами собой распахнутся врата к
стремительному возвышению, чего, однако, не произошло: он обиделся на
месье де Барбезьё и оставил службу. Мадам герцогиня де Мортемар и я
решили женить его на одной из дочерей месье герцога де Шеврёза, впоследствии

332
Мемуары. 1697
вышедшей замуж за месье де Леви. Месье де Шеврёз пришел в восторг от
подобной перспективы, но так долго тянул с формальностями, что месье де
Рошешуару это надоело и он женился на богатой девушке из рода Шабанн,
дочери маркиза де Кюртона. Детей у них не было, да и брак оказался весьма
непродолжительным, так как маркиз внезапно скончался в своем доме в
Тулузе. Жена его была так потрясена, что удалилась в бенедиктинский монастырь
в Монтаржи, где живет и по сей день, свято соблюдая монашеские обеты. Я
счел нужным объяснить, что за человек был маркиз де Рошешуар, ибо он стал
очевидцем происшествия, о котором идет речь, и, приехав в Париж прямо из-
под Тулузы, где история имела место, рассказал мне о ней. Произошло это в
1696 году во время Великого поста. Я так стыдил его, что он в конце концов
отправился к главному пенитенциарию76, дабы испросить отпущения греха. В
последнем письме, которое маркиз прислал мне, вернувшись к себе осенью того
же года, он сообщал, что история, прерванная на его глазах в прошлый раз,
повторилась в том же месте с ученым и с жителем Памплоны77, и что через
несколько дней он известит меня о том, чем она завершилась. Как раз в этот
момент и настигла его смерть, и я так больше ничего и не узнал, ибо, пообещав
хранить в секрете имя друга и место происшествия, он унес тайну в могилу.
Смерть маркиза де Рошешуара была для меня большой утратой, и я по сей день
скорблю о нем.
После взятия Ата маршалом Катина на театре военных действий во
Фландрии не происходило никаких сколько-нибудь значительных событий:
противники занимались снабжением своих армий и наблюдали друг за другом. Мирные
переговоры в Рисвике шли, однако, очень медленно, ибо процедура передачи
полномочий и соблюдение всех правил дипломатического этикета отнимали
очень много времени. Жаждавшие мира голландцы начинали терять терпение,
а более всех принц Оранский, который уже многого лишился в Англии и не мог
добиться от Парламента удовлетворения своих требований. Прежде всего он
хотел, чтобы Франция признала его королем Англии, а затем мечтал обязать
Короля выдворить из Франции английского короля Якова JI и его семью.
Император, весьма озабоченный ходом войны в Венгрии, мятежами, имевшими
там место в этом году, и победами, одержанными турками, не хотел
подписывать мирный договор при столь неблагоприятных для него обстоятельствах78,
что и побуждало его удерживать Испанию, уповая на изменение ситуации и
возникновение более выгодных для него условий. Все это откладывало
подписание мира. Принц Оранский, зная, сколь Король в оном заинтересован, не
преминул этим воспользоваться, дабы извлечь для себя максимальную
выгоду из упорства Австрийского дома и, сохраняя видимость признательности ему
за поддержку в борьбе за трон против Стюартов и католиков, заключить
сепаратный мир, оговорив при этом возможность присоединения к нему
австрийцев; в противном же случае подписать мир от лица Англии и Голландии,
оправдываясь ссылкой на то, что Голландия, от которой он получал основную
поддержку и в которой, как это всем известно, являлся скорее хозяином, чем
номинальным главой, и Англия, где власть его, хоть и именуемая королевской,
была далеко не столь велика, принудили его к тому, а потому единственное, что

Портлэнд и его переговоры с маршалом де Буффлером в присутствии обеих армий 333
он может сделать, несмотря на спешку и оказываемое на него со всех сторон
давление, так это постараться, в меру своих возможностей, защитить
интересы императора и Испании. В соответствии с этим планом, одобрения коего он
сумел тайно добиться от голландцев, Портлэнд, по его приказу, в самом
конце июня обратился к маршалу де Буффлеру с просьбой о встрече, каковая
должна была иметь место перед строем обеих армий.
Портлэнд и его переговоры с жар- Портлэнд, голландец по происхождению, имено-
шалом де Буффлером в присут- вался Бентинком; в молодости был очень хорош
ствии обеих армий собой, прекрасно сложен и сейчас еще сохранял
следы былой красоты. Будучи в отроческие годы пажом принца Оранского, он
навсегда сохранил к нему сердечную привязанность. Принц Оранский оценил
в нем ум, рассудительность, приятность в обхождении и счел, что тот сможет
быть ему во многом полезен. Он сделал его своим любимым фаворитом и
доверял ему свои тайны в той, естественно, степени, в какой был способен столь
проницательный и столь скрытный человек, как принц Оранский. Бентинк,
сдержанный, молчаливый, ловкий в делах, любезный с посторонними,
преданный своему господину, служил последнему верой и правдой. Тот ему первому
сообщил о планах государственного переворота в Англии и способах его
осуществления. Бентинк последовал за принцем Оранским в Англию; принц
щедро отблагодарил его за службу: сделал его графом Портлэндом, кавалером
Ордена Подвязки, осыпал золотом и дал чин генерал-лейтенанта в своей армии.
Портлэнду впервые довелось встретиться с маршалом де Буффлером во
время сдачи Намюра и его задержания79. Принц Оранский не пребывал в
неведении относительно степени доверенности и расположения Короля, коими
пользовались те или иные из его военачальников. Он предпочел иметь дело с
прямым, искренним и надежным человеком, каким был маршал де Буффлер,
а не с напыщенным, велеречивым и тщеславным маршалом де Вильруа. Ни ум,
ни искушенность в политике обоих маршалов не внушали ему опасений, и он
понимал, что сведения о переговорах будут напрямую переданы Королю, а сами
они незамедлительно узнают о мнении Короля, но что Буффлер сделает это
гораздо точнее и надежнее, ибо не добавит ничего от себя ни в докладах о сути
переговоров, ни при передаче ответов своего государя. Дворянину, прибывшему
к нему с вышеуказанным предложением Портлэнда, маршал ответил, что он
тотчас же отправит к Королю нарочного с письмом, каковой очень быстро
привез приказ Короля дать согласие на встречу и выслушать предложения, кои
ему намерены сделать. Встреча произошла почти что перед расположением
передового охранения армии маршала де Буффлера. Маршал прибыл с очень
небольшой свитой, свита Портлэнда была еще меньше. Обе свиты остановились
поодаль, каждая со своей стороны. Маршал и Портлэнд двинулись навстречу
друг другу в сопровождении четырех или пяти человек и, обменявшись
приветствиями, спешились и отошли вдвоем в сторону, дабы не быть услышанными.
Так они и беседовали, стоя или прогуливаясь туда и сюда. За первой встречей
в конце июня80 последовали еще три в июле. Во время последней встречи
свиты были гораздо многочисленнее и уже не стояли поодаль друг от друга, а

334
Мемуары. 1697
беседовали, обмениваясь изысканными любезностями, уверенные, что
заключение мира не за горами. Посланники императора обратились к посланникам
Англии в Гааге с жалобами, каковые, однако, не нашли желаемого отклика.
Пятая встреча состоялась 1 августа81 близ мельницы в деревне Зениг, между
расположением обеих армий. Портлэнд подарил трех чистокровных
английских жеребцов маршалу де Буффлеру и по одному жеребцу — его шурину,
герцогу де Гишу, и генерал-лейтенанту Праконталю, зятю Моншеврёя; они оба
пользовались исключительным расположением маршала де Буффлера и
сопровождали его на этой встрече. Шестая была исключительно
продолжительной, а последняя состоялась в доме Нотр-Дам-де-Аль82, который Портлэнд
приказал соответствующим образом обставить и принести туда письменные
принадлежности. Портлэнд и маршал уединились в одной из комнат, в то время
как члены их весьма многочисленных свит, смешавшись, вели любезные и
дружеские беседы, так, словно уже были совершенно уверены в мире.
Действительно, эти встречи ускорили его подписание. Посланники союзников
испугались, что маршал де Буффлер и Портлэнд договорятся о мире между
Францией и Англией и Голландия к ним присоединится, а взятие Барселоны
усугубило эти опасения, благодаря чему то, что до недавнего времени казалось
неприлично-пустым времяпрепровождением в Рисвике, обрело характер
реальных и серьезных переговоров. Не стану углубляться в описание деталей этого
мирного договора; вполне возможно, что его ждет участь всех
предшествующих; любопытные и осведомленные свидетели и участники опишут его во всех
подробностях83.
Мир, подписанный в Рисвике Скажу лишь, что, по всеобщему мнению,
союзники получили Люксембург исключительно по
милости месье д'Арлэ, который возомнил, что может принимать решения
единолично, не считаясь с мнением двух других посланников; и хотя эти двое,
возмущенные и словами, и поступками месье д'Арлэ, имели благоразумие не
довести дело до открытой ссоры, я часто слышал об этом от Кальера, который
никак не мог примириться со случившимся. Император и Империя, по
обыкновению, отказались подписывать вместе со всеми, что, правда, ничего не
переменило по сути дела, и мир с ними был заключен впоследствии так, как это и было
решено в Рисвике84. Первым известие о мире доставил адъютант маршала де
Буффлера, прибывший в воскресенье 22 сентября в Фонтенбло по
распоряжению маршала, получившего от курфюрста Баварского85 известие о том, что мир
был подписан в пятницу в полночь в Рисвике. На следующий день утром
прибыл еще один гонец маршала, сопровождавший до Фонтенбло гонца,
посланного курфюрстом Баварским с той же самой новостью в Испанию, а в четыре
часа пополудни того же дня с известием о мире прибыл гонец дона Бернардо
Франсиско де Кироса, первого полномочного представителя Испании на
переговорах. Курфюрст имел мелочную низость отправить письмо с просьбой чем-
нибудь отвлечь и задержать гонца испанского дипломата, чтобы дать
возможность своему курьеру прибыть в Мадрид первым; самое забавное, что не было
ни малейшей необходимости отвлекать и задерживать гонца, ибо за полным

Знаки внимания, которые Король выказал по отношению к королю и королеве Англии 335
отсутствием денег тот не мог заплатить не только за карету, но и за свое
пропитание. Король приказал дать ему денег. От гонца стало известно, что мир
был подписан в шесть часов утра в субботу. Наконец, в четверг 26 сентября, в
пять часов утра в Фонтенбло прибыл сын Арлэ, Сели, подзадержавшийся в
пути из-за девицы, каковая пришлась ему весьма по вкусу, и доброго вина, коим
он запивал свое приключение. Не было таких глупостей и безобразий, и, надо
сказать, отнюдь не безобидных, каких бы ни учинил сей молодой сумасброд,
к тому же весьма распутный и до крайности избалованный своим отцом, и
каковые увенчались его столь запоздалым появлением в Фонтенбло:
доставленное им известие уже ни для кого не являлось новостью.
Знаки внимания, которые Ко- Находившиеся в Фонтенбло король и королева
роль выказал по отношению к Англии с горечью узнали о том, что Франция при-
королю и королеве Англии знала принца Оранского королем Англии; но они
понимали, что шаг этот необходим для достижения мира и что для Короля он
почти столь же тягостен, как и для них; чуть ниже я объясню почему. Они
смирились со случившимся и даже, казалось, были весьма благодарны Королю,
решительно заявившему, что не допустит, чтобы они покинули Францию и Сен-
Жерменский дворец. А выполнения этих двух условий, особенно последнего,
так как было ясно, что на первое Король никогда не согласится, требовали и
в Рисвике, и во время встреч Портлэнда с маршалом де Буффлером. Король
даже счел необходимым просить Торси не допускать к нему гонцов,
прибывающих с известием о подписании мира, если в этот момент он будет в обществе
короля и королевы Англии, и запретил музыкантам исполнять произведения,
написанные в честь подписания мира, до тех пор, пока английский двор не
отбудет в Сен-Жермен. В это же время стало известно, что принц Евгений
выиграл важное сражение в Венгрии86, что существенно упрочивало положение и
репутацию императора, который, однако, из-за отсутствия денег не смог с
достаточным размахом воспользоваться плодами этой победы. Что касается мирного
договора, то после обмена ратификационными грамотами 22 октября в
Париже было объявлено о заключении мира с Англией и Голландией, а неделю
спустя — с Испанией. Возвратившийся в Голландию Сели прибыл в Версаль 2
ноября с известием о подписании мира с императором и почти всей Империей.
Кое-кто из протестантов еще отказывался его подписать из-за того, что Король
потребовал сохранения католицизма на возвращенных им территориях, но в
конце концов они вынуждены были смириться. Сели его прошлое поведение не
помешало получить вознаграждение в размере двенадцати тысяч ливров. Можно
себе представить, сколько благодарственных молебнов служилось во всех
церквах, сколько повсюду произносилось торжественных речей, в коих без устали
повторялось, что Король соблаговолил даровать мир Европе. А теперь
вернемся ко множеству других событий, каковые мы на время оставили, дабы не
прерывать описание путешествия месье принца де Конти и заключения мира.
Чтобы более не возвращаться к теме войны, добавлю, что во время этой кампании,
в разгар переговоров между маршалом де Буффлером и Портлэндом, месье
граф Тулузский (и только он один) был произведен в генерал-лейтенанты.

336
Мемуары. 1697
Причины личной ненависти меж- Мне пора выполнить свое обещание и объяснить,
ду Королем и принцем Оранским почему для Короля было столь мучительно
признать принца Оранского королем Англии. Дело заключалось в следующем:
долгое время Король был весьма далек от желания возвысить своих
внебрачных детей; однако мало-помалу оно стало все более занимать его мысли.
Принцесса де Конти, чье рождение было наименее скандальным87, была его первой
дочерью; он решил блистательно устроить ее судьбу, выдав замуж за принца
Оранского, и предложил ее принцу в супруги в ту пору, когда влияние
Франции среди европейских стран и само имя ее властителя позволяло рассчитывать
на то, что подобное предложение будет воспринято как великая честь и
великое благо. Но он ошибся. Принц Оранский был сыном одной из дочерей
английского короля Карла I и внуком дочери курфюрста Бранденбургского88. Он
никогда не забывал об этом и высокомерно отверг предложение, заявив, что
принцы Оранские всегда сочетались брачными узами с законными, а не
побочными дочерями великих королей. Этот презрительный ответ ядовитым жалом
вонзился в сердце Короля. Он не мог забыть его и делал все, чтобы показать —
подчас во вред своим очевидным интересам, — сколь неискоренимы в его душе
ярость и негодование. Со своей стороны принц Оранский делал все возможное,
чтобы заставить Короля забыть о своем дерзком ответе; но все знаки уважения
и покорности, всякого рода услуги и смирение в ответ на личные выпады и
оскорбления — всё с презрением отвергалось. Посланники Короля в Голландии
неизменно получали приказание противодействовать принцу Оранскому не
только в государственных, но и во всех его частных и личных делах,
настраивать против него население городов, не жалеть денег, чтобы на официальные
должности избирались люди, наиболее враждебно по отношению к нему
настроенные, открыто поддерживать его противников и уклоняться от встреч с
ним: одним словом, вредить ему всегда, везде и во всем. Принц же, вплоть до
вступления в эту войну, неизменно пытался и открыто, и окольными путями
смягчить гнев Короля, но тот оставался непреклонен. В конце концов, потеряв
надежду вновь снискать милость Короля и уповая на скорое вторжение в
Англию и на мощь созданной им коалиции противников Франции, принц
публично заявил, что, коль скоро он за всю жизнь так и не смог добиться
благорасположения Короля, отныне он надеется более преуспеть в своем намерении
заслужить его уважение. Можно себе представить, как торжествовал он, заставив
Короля признать его королем Англии, и чего стоило это признание Королю.
Епископ Орлеанский становит- Во вторник 31 июля89, когда Король находился на
ся кардиналом заседании Совета в Марли, прибыл гонец от
кардинала де Жансона с сообщением о назначении кардиналами кандидатов,
представленных монархами, а час спустя — гонец Папы со скуфьей для епископа
Орлеанского, который, дождавшись выхода Короля из зала заседаний, с
почтительнейшим поклоном передал ее государю, и тот с выражением крайнего
удовольствия возложил ее ему на голову. А 8 сентября кардинал де Жансон и
папский камерарий аббат де Барьер прибыли в Версаль с кардинальской
шапкой для Куалена, которому Король и вручил ее на следующий день во время

Смерть барона де Бовэ
337
богослужения. Несколько дней спустя, во время утренней аудиенции, Король
спросил его, намерен ли он уже сегодня появиться в кардинальском облачении.
«Государь, — ответил тот, — я всегда буду помнить, что прежде всего я
служитель Господа и лишь потом — кардинал». Месье де Куален сдержал свое
слово: он ничего не переменил ни в образе жизни, ни в обстановке, ни в трапезе,
подрясники носил не шелковые, а из простой ткани, и лишь красная скуфья и
красная лента на шляпе напоминали о его сане. Король, для которого это не
стало неожиданностью, весьма похвально отозвался о его ответе, а еще более
о поведении, благодаря которому епископ стяжал всеобщее уважение.
Смерть знаменитого Сантёля Месье Герцог в этом году председательствовал на
собрании штатов в Бургундии вместо своего отца,
Месье Принца, не пожелавшего туда ехать. Он явил тем самым прекрасный
образец дружбы между принцами и преподнес замечательный урок
стремящимся к ней. Сантёль, регулярный каноник аббатства Сен-Виктор, был слишком
хорошо известен и в свете, и в литературном мире, чтобы была нужда
подробно о нем рассказывать. Лучший в истории нашей поэзии автор латинских стихов,
исполненный зажигательного остроумия, ума и гораздый на забавные причуды,
он был кроме того замечательным сотрапезником, знал толк в хорошей еде и
хорошем вине, но никогда при том не терял чувства меры; и хотя подобные
качества плохо сочетались с его званием, человек этот, наделенный умом и
талантами, столь мало подходящими к монастырской жизни, был в глубине души
настолько хорошим монахом, насколько это возможно для человека, наделенного
его умом. Месье Принц, отправляясь в Шантийи, почти всегда брал его с собой;
Месье Герцог тоже приглашал его на все свои увеселительные прогулки: он был
любимцем в доме Конде с незапамятных времен и неизменно становился
вдохновителем поэтических и прозаических состязаний в остроумии, всяких смешных
и забавных проделок и всевозможных развлечений. Месье Герцог решил взять
его с собой в Дижон. Сантёль всеми способами пытался уклониться от поездки,
но в конце концов вынужден был подчиниться и на время заседаний штатов
поселился в доме у Месье Герцога. Каждый день Месье Герцог либо устраивал
приемы у себя, либо отправлялся к кому-нибудь на ужин, и всегда в
сопровождении Сантёля, который неизменно бывал украшением вечера. Как-то за ужином
у себя дома Месье Герцог забавлялся тем, что наливал Сантёлю шампанское
бокал за бокалом и, все более увлекаясь, шутки ради высыпал в его бокал
содержимое своей табакерки, полной испанского табака, и заставил его выпить,
чтобы посмотреть, что из этого получится. Ждать ему пришлось недолго: у
Сантёля сделался жар, началась рвота, и через двое суток несчастный скончался в
адских мучениях, но приняв святые дары с таким христианским смирением и таким
искренним покаянием, что это потрясло даже не слишком чувствительное к
назидательным примерам светское общество, которое сожалело о его
безвременной кончине и осуждало жестокую шутку Месье Герцога.
Смерть барона de Бовэ За этой смертью последовали другие. От
апоплексического удара скончался барон де Бовэ, о
котором я уже упоминал выше. Король весьма сожалел о его кончине.

338
Мемуары. 1697
Смерть Аашеза В августе того же года скончался Лашез, капитан
роты дворцовых привратников90. Ранее он был
шталмейстером архиепископа Лионского и ведал его охотничьим выездом. Лишь
благодаря содействию своего брата, отца де Лашеза, он получил придворную
должность. Братья никогда не забывали друг о друге, всегда открыто заявляли о
своем уважении и преданности семейству Вильруа, а Лашез часто с удовольствием
вспоминал об архиепископе Лионском и его охоте. Добрый и честный,
необычайно высокого роста, он казался длинной и тонкой жердью, готовой вот-вот
сломаться. Он скончался по возвращении из Бурбона91, а его должность тотчас же
перешла к его сыну; два дня спустя Король собственноручным письмом уведомил отца
де Лашеза, что дает его племяннику, человеку в высшей степени порядочному,
право на сто тысяч экю компенсации за патент92.
Смерть герцогини де Ла Фейад Герцогиня де Ла Фейад умерла совсем молодой в
Париже от грудной болезни, и кончина ее
вызвала всеобщее сожаление, оставив равнодушным одного лишь ее супруга. Он
всегда очень плохо относился к ней и презирал ее родителей, хотя ни она сама, ни
они, неизменно старавшиеся сделать дая него все от них зависящее, этого никак
не заслуживали. Однажды кому-то, кто хотел поговорить с его тестем и спросил,
чем тот сейчас занят, герцог насмешливо ответил, что тесть перебирает салат со
своими приказчиками93. Действительно, к ведению Шатонёфа относились
только провинции94. В качестве государственного секретаря он должен был
заниматься гугенотами, что придавало вес его должности в ту пору, когда они
представляли собой военную силу, с которой нельзя было не считаться; но после отмены
Нантского эдикта его должность утратила всякое значение, а вместе с ней и Ша-
тонёф со своими более чем скромными талантами и умом. От этого брака у Ла
Фейада не было детей, да он и не слишком-то стремился их иметь.
Смерть герцога де Дюра Герцог де Дюра умер от оспы и разных дурных
болезней95 во время военной кампании во Фландрии.
Он был отличным бригадиром кавалерии, и вопрос о приобщении его к
отцовской должности капитана лейб-гвардии уже близился к разрешению, отчего горе
близких стало еще более безутешным. Его мать, сестра герцога де Вантадура, до
конца дней скорбела об утрате. В молодости он был прекрасно сложен и очень
хорош собой. Вино и распутство сильно его изменили, превратив в
скрюченного болезнью подагрика. Человек он был очень порядочный, храбрый, добрый,
всеми любимый, полный желания действовать, но напрочь лишенный ума. Отец
нашел ему невесту, однако нужно сказать, что выбор его был во всех отношениях
довольно странным; женив сына, он уступил ему свой герцогский титул, а сам
стал именоваться маршалом де Дюра.
Время, когда герцоги-маршалы До этого времени его называли только герцог де
Франции стали называть себя Дюра, и он был первый из герцогов-маршалов Фран-
просто маршалами щш, который, не владея землями, чье название мог
бы присоединить к своему имени, приказал, чтобы его не путали с сыном,
называть себя маршалом. До этого времени всегда говорили просто герцог де Навай,

Добровольная отставка государственного министра Ле Пелетье... 339
герцог де Вивонн и т. д. Впоследствии многие по сходным соображениям
последовали примеру герцога де Дюра, зачастую, однако, не имея к тому таких же, как
у него, оснований. Герцог де Дюра оставил после себя только двух дочерей, а
командование полком, по распоряжению Короля, перешло к брату герцога,
который был значительно его моложе.
Добровольная отставка государ- В день, когда стало известно о кончине герцога, а
ственного министра Ле Пеле- это была среда 18 сентября, накануне отъезда
Коты; его жизнь и семья роля из Версаля в Фонтенбло, государственный
министр месье Ле Пелетье по окончании заседания Совета попрощался с Королем
и, не сказав никому ни слова, сел в карету и отбыл к себе в Вильнёв-ле-Руа. На
протяжении жизни он занимал разные должности: был советником в
Парламенте, президентом четвертой апелляционной палаты, затем купеческим старшиной,
и по его распоряжению близ Гревской площади была построена набережная,
которая и по сей день носит его имя90. Должность купеческого старшины по
большей части оказывалась ступенькой к должности государственного советника,
каковую в конце концов Ле Пелетье и получил. Он был знаком с месье Ле Телье
и с месье де Лувуа, которые содействовали его продвижению по служебной
лестнице, и настолько вошел к ним в доверие, что стал арбитром в их семейных
делах и в спорах между отцом и сыном, каковые те всегда благоразумно хранили в
глубокой тайне от посторонних. После смерти месье Кольбера Ле Телье и Лувуа,
не забывшие, как дорого стоила им вражда с генеральным контролером,
сделали все от них зависящее, чтобы поставить на эту должность Ле Пелетье, коему
назначение внушало более страха, чем радости. За все время пребывания на этом
посту он ни разу не обманул надежд своих благодетелей; после их смерти
продолжал оставаться поверенным в делах их семей, свято блюдя их интересы; и всю
жизнь он пребывал в своего рода зависимости от месье де Барбезьё. Человеком
Ле Пелетье был очень благоразумным, сдержанным, мягким и любезным, очень
скромным и даже боязливым; при этом весьма педантичным и недалеким. О нем
как-то замечательно высказался первый маршал де Вильруа97. Однажды утром он
проводил у себя заседание малой дирекции;98 все уже собрались и ждали только
прихода генерального контролера месье Ле Пелетье. Наконец, наскучив
ожиданием, маршал послал за ним, так как его дом в Версале находился недалеко от
дворца99. Возвратившийся посыльный доложил маршалу де Вильруа, что, по всей
вероятности, месье Ле Пелетье забыл о заседании малой дирекции и
отправился охотиться на зайца. «Черт побери! — воскликнул своим визгливым голосом
разгневанный маршал. — Месье Кольбер охотился куда меньше, зато добыча у него
бывала побольше». Все засмеялись, и заседание малой дирекции началось.
Когда открылась военная кампания 1688 года, доверительные отношения с месье де
Лувуа позволили генеральному контролеру представить себе последствия этого
события. На него ложился весь груз ответственности за обеспечение непомерных
расходов, и эта ответственность так его напугала, что он стал осаждать Короля
столь настойчивыми просьбами об отставке, что тот в конце концов освободил
его от должности генерального контролера. Не говоря уже о том, что это было
не в интересах месье де Лувуа, который в ту пору вновь обрел непререкаемый

340
Мемуары. 1697
авторитет и влияние, отставка Ле Пелетье огорчила и самого Короля. Он любил
и уважал Ле Пелетье, а кроме того, не мог забыть, в сколь затруднительное
положение ставили его самого разногласия между месье де Лувуа и месье
Кольбером. При Ле Пелетье он был избавлен от такого рода неприятностей, что
накануне серьезной войны явилось для него большим облегчением. Так и не сумев
после долгих месяцев споров и уговоров убедить генерального контролера
остаться, Король, руководствуясь вышеназванными соображениями, предложил
поставить на его место Ле Пелетье де Сузи, его брата и интенданта финансов. Тот был
человеком гораздо более образованным и светским; но Ле Пелетье не захотел
подвергать брата искушениям должности, каковую занимающий ее мог сделать
по своему желанию сколь угодно прибыльной, и упросил Короля отказаться от
мысли о его назначении. Король, проникнувшись к генеральному контролеру еще
большим уважением, предложил ему самому подобрать себе преемника, и тот
назвал Поншартрена, о котором у меня еще будет повод рассказать в другом
месте. Король согласился с этим выбором. Ле Пелетье остался просто
государственным министром;100 а так как кроме присутствия в Совете у него не было иных
обязанностей, то он не слишком пользовался уважением у придворных,
именовавших его Министр Клод, по ассоциации с кальвинистским пастором из Шаранто-
на101, чья фамилия Клод совпадала с именем министра102. После смерти Лувуа он
получил в управление почтовое ведомство. Король же по-прежнему питал к
нему такое доверие и дружбу, что, узнав в прошлом году о болезни канцлера
Бушра, дал понять Ле Пелетье, что тот может рассчитывать стать его
преемником. Ле Пелетье был человеком порядочным и по-настоящему благочестивым, а
потому намек заставил его призадуматься: он всегда считал, что жизнь должна
быть отделена от смерти некоторым интервалом, и понял, что, заняв пост
канцлера, уже не сможет удалиться от света. Бушра, которому перевалило за
восемьдесят, слабел с каждым днем; Ле Пелетье это напугало, и он решил действовать,
прежде чем вакансия освободится. Его задерживали лишь переговоры о мире. Он
не считал возможным оставить дело незавершенным; но, едва увидев, что
подписание мира не за горами, тотчас попросил об отставке. Более двух месяцев
длился его спор с Королем, и лишь с большим трудом добился он согласия государя,
правда, с условием, что два или три раза в году он будет приходить в его
кабинет через комнаты, расположенные за королевскими покоями, и что за ним
сохранятся все его пенсионы, составлявшие в сумме восемьдесят тысяч ливров
ренты. Он сдался и обещал посещать Короля, как тот желал, но упорно
отказывался от пенсионов и в конечном счете оставил только двадцать тысяч ливров себе
и шесть тысяч — сыну, коему уже давно передал купленную еще в бытность
генеральным контролером должность парламентского президента. Войдя в последний
раз в зал заседаний Совета, Ле Пелетье отвел герцога де Бовилье к окну и
сообщил о своем уходе. Он был его близким другом, равно как и другом месье де Пом-
понна, который, узнав об отставке Ле Пелетье уже после его отъезда,
воскликнул, что тот его опередил; но положение Помпонна было несколько иным: он
отвечал за иностранные дела, которые лишь формально находились в ведении
его зятя Торси. Родные месье Ле Пелетье были также удивлены и огорчены его
решением, однако ничего не потеряли: Ле Пелетье сохранил все свое влияние и

Месье de Помпонн получает почтовое ведомство...
341
отставкой сделал для ник больше, чем в свою бытность при дворе. В его доме в
Вильнёве бывали только самые близкие родственники да кое-кто из друзей. Зиму
он провел вместе с сыном в своем парижском доме и изрядно его расширил.
Будучи очень дружен с моим отцом, он однажды захотел увидеть и меня: я был в
восторге, и что поразило меня более всего, так это не безмятежное и мягкое
спокойствие, коим дышал весь его облик, а его категорическое нежелание говорить
о своей отставке и тем более выслушивать хвалебные речи. Ему было в ту пору
шестьдесят шесть лет, и он отличался завидным телесным и душевным
здоровьем. Зимой он всегда жил в Париже, и я время от времени бывал у него, всегда с
удовольствием и с неизменным почтением к его добродетели; остальную же часть
года он проводил в Вильнёве, и его уединенная жизнь была исполнена
мудрости и благочестия. Жена его, Маргарита Флёрио, вдова президента де Фурси,
скончалась много лет назад. Дочь его жены от первого брака, мадам де Шатонёф,
была супругой государственного секретаря. Кроме того, у жены Ле Пелетье был
брат, месье д'Арменонвиль, с которым у нее была огромная разница в возрасте.
Месье Ле Пелетье взял его к себе на службу и добился для него должности
интенданта финансов. Месье д'Арменонвиль был весьма известен в свете, и у меня
еще будет случай рассказать о нем. Кроме старшего сына, у месье Ле Пелетье было
еще двое сыновей, а также две дочери, которых он выдал замуж за
парламентских докладчиков, месье д'Аргужа и месье Алигра. Уже будучи в отставке, месье
Ле Пелетье выхлопотал одному зятю должность государственного советника,
другому — парламентского президента, а одному из своих сыновей — кафедру
епископа Анже, а затем Орлеана, хотя тот, будучи еще совсем молодым, окривел на
один глаз из-за взорвавшейся поблизости петарды, когда, стоя у окна ратуши,
любовался фейерверком в честь дня Иоанна Крестителя. Другой его сын стал
ректором семинарии Сен-Сюлышс103. Этот ханжа изгонял из семинарии науки и
сводил обучение к ничтожным пустякам. Влияния он добился благодаря
поддержке молинистов104, без зазрения совести пользовался церковными благами, и его
тяжеловесная тупость никоим образом не умаляла его влияния среди духовенства.
Тщеславие этого пошлого существа доходило до того, что, обращаясь к молодым
семинаристам, которых он третировал по поводу и без повода, он говорил: «Вы
что, не понимаете, с кем имеете дело? Известно ли вам, что я — сын
государственного министра и генерального контролера, брат одного епископа и одного
парламентского президента?» И полагал, что этим уже все сказано.
Месье de Помпонн получает поч- Место государственного министра осталось незаня-
товое ведомство. Решимость Ко- тым, а почтовое ведомство Король поручил месье
роля не назначать первого ми- де Помпонну. Несколько дней спустя на заседании
нистра и никогда не допускать в Совета Король, увидев депеши из Рима, не похожие
Совет лиц духовного звания на ^ ЧТ0 ^^ получать от кардинала де Жансо-
на, который только что вернулся во Францию после семи лет очень плодотворной
работы в Риме, рассыпался ему в похвалах и выразил глубокое сожаление, что
никак не может назначить его министром. Доставивший депеши Торси, который,
однако, еще не имел права ни сидеть, ни высказывать свое мнение в Совете105, счел
уместным заметить вполголоса, что нет никого более подходящего для этой долж-

342
Мемуары. 1697
ности и что коль скоро Король считает кардинала способным исполнять ее, то он
не видит, что могло бы помешать прелату занять оную. Король, услышав эту
реплику, ответил, что, с тех пор как после смерти кардинала Мазарини взял бразды
правления в свои руки, он твердо решил, имея к тому серьезные основания, никогда
не допускать в Совет лиц духовного звания, и тем более кардиналов, что он
убедился в разумности своего решения и менять его не намерен. Он добавил, что
кроме талантов у кардинала де Жансона есть множество преимуществ по сравнению
с прочими, но что его назначение создало бы нежелательный прецедент, что,
впрочем, не мешает ему сожалеть о невозможности ввести кардинала в состав Совета.
Об этом я узнал от самого Торси, а много раньше то же самое слышал от месье
де Бовилье и месье де Поншартрена.
Назначения на дипломатичес- Граф Портлэнд был назначен послом во Францию,
кие посты граф де Таллар — в Англию, Бонрепо был
переведен из Дании (где его место занял граф де Шамийи, племянник
генерал-лейтенанта) в Голландию. Чуть позже генеральный комиссар кавалерии Виллар, сын
кавалера Ордена Святого Духа, был отправлен в Вену; бригадный генерал Фе-
липо — в Кёльн; Дезаллёр — в Берлин; дю Эрон, драгунский полковник, — в Воль-
фенбюттель; д'Ибервиль — в Майнц.
Бонрепо и его жизнь Бонрепо утверждал, что он дворянин из графства
Фуа. Всю жизнь он служил в бюро морского
ведомства. Месье де Сеньелэ полностью доверял ему, и хотя мнения дяди и
племянника не всегда совпадали, месье де Круасси также удостоил его своей
доверенности. Круасси познакомился с ним, когда во время прошлого мира106 Бонрепо был
послан в Англию для подписания морского и торгового соглашения, с чем
вполне успешно справился. В Англии он бывал не раз и подолгу, а будучи человеком
умным и трезвым, нередко находил повод совершить путешествие во Францию,
дабы появиться при дворе и напомнить о результатах своей деятельности.
Благодаря этой должности он смог приобрести некоторый светский лоск и занять
более высокое положение: он по-прежнему служил под началом месье де Сеньелэ,
а затем месье де Поншартрена, но уже не просто как их первый помощник. Он
получил разрешение купить должность королевского чтеца, чтобы иметь доступ
в покои Короля и поселиться в Версале; там его друзьями стали не только друзья
месье де Сеньелэ, но и многие другие. Человек в высшей степени порядочный, он
был желанным гостем в самых изысканных домах. Все это способствовало его
возвышению, да и его посольские миссии бывали неизменно успешными.
Крохотного роста, толстый, с довольно комичной физиономией и неприятным голосом,
он был, однако, прекрасным рассказчиком, и общение с ним оказывалось и
поучительным, и даже приятным. Будучи о себе довольно высокого мнения, он тем
не менее держал себя сдержанно и почтительно. Служба под началом месье
Сеньелэ в пору, когда морское ведомство процветало, приносила ему изрядные
доходы. Он был богат, искушен в делах, окружен почетом, знал цену деньгам и
на ветер их не швырял. Он приходился братом д'Юссону, генерал-лейтенанту, не
раз отличавшемуся на поле брани, где, можно сказать, и прошла вся его жизнь.
Ни тот, ни другой женаты не были. Они взяли на попечение сына их старшего бра-

Каким образам принц Гессен-Дармштадтский получил титул испанского гранда 343
та, оставшегося в графстве Фуа, о котором никто никогда и ничего не слышал.
Племянника звали Боннак, и у меня еще будет случай рассказать о нем.
Дезаллёр Дезаллёр происходил из довольно захудалого
нормандского рода. Восхитительная фигура и
благородная осанка в молодости не раз оказывались ему весьма полезны. Он долгое
время ходил в чине гвардейского капитана, а всю эту войну был начальником
штаба Рейнской армии, причем начальником великолепным. В конце концов он
получил чин генерал-лейтенанта и большой крест Святого Людовика.
Вкрадчиво-хитрый, почтительно-любезный в свете, который прекрасно знал, Дезаллёр был
храбр, очень умен и, при внешней простоте и непринужденности, предприимчив
и ловок. В Страсбурге, где он обычно проводил зиму, Дезаллёр завел интрижку
с мадемуазель де Лютцельбург. Красивая, стройная, из очень хорошей семьи, без
гроша за душой, но со множеством любовников в прошлом, очень умная и
ловкая, она решила, что пора в конце концов устроить свою жизнь, и так умело
взялась за дело, что он на ней женился.
Дю Эрон Дю Эрон тоже был нормандец, происхождения
незнатного, тоже очень привлекательной наружности,
но совсем в другом роде, и гораздо моложе. Прекрасный офицер, он сверх того
обладал качествами, делавшими его незаменимым при ведении всякого рода
переговоров; при этом он был скромным, мягким, трудолюбивым и в высшей
степени порядочным человеком. Ибервиль, служивший в ведомстве месье де Круас-
си, откуда его перевели в Майнц, также происходил из Нормандии, отличался
бойкостью и проявлял незаурядные способности в делах. О прочих, так же как
о Пюизьё, сменившем государственного советника Амело в Швейцарии, и о
посланном в Испанию д'Аркуре я расскажу в другом месте.
Каким образом принц Гессен- Разговор об иностранных миссиях напомнил мне об
Дармштадтский получил ти- одной иностранной истории, которую стоит сохра-
тул испанского гранда нить в памяти. Рассказывая об осаде и взятии
Барселоны месье де Вандомом, я говорил, что принц Дармштадтский командовал в
Мон-Жуи, представлявшем собой как бы цитадель города, хотя и расположенную
несколько поодаль. Однако не будем отвлекаться и вернемся к принцу. Это был
стройный молодой человек из Гессенского дома, родственник королевы Испании,
один из тех младших сыновей, у которых ничего нет, которые служат где
придется, чтобы жить, и странствуют в надежде разбогатеть. Говорят, во время его
первого путешествия в Испанию королева обратила на него благосклонный взор.
Все, что я собираюсь рассказать, известно мне с чужих слов, и никакими более
достоверными свидетельствами не располагаю; но историю эту я слышал от
людей, коих никто никогда не мог ни заподозрить, ни уличить в легкомысленном
повторении досужих домыслов. Утверждали также, что венский Совет, во имя
интересов государства без колебаний принявший решение отравить королеву
Испании, дочь Месье, только потому, что у нее не было детей и что она оказывала
слишком большое влияние на ум и сердце короля, своего мужа, и осуществивший
это преступление руками скрывавшейся в Испании графини де Суассон под ру-

344
Мемуары. 1697
ководством графа Мансфельда, посла императора в Мадриде, в другом вопросе
также оказался не слишком щепетилен. Он женил короля Испании вторым
браком на сестре императрицы. Королева, высокая, стройная, с величественной
осанкой, красивая и умная, при содействии министров императора и его
приверженцев, коими он с давних пор обзавелся в Мадриде, приобрела значительное
влияние на короля Испании. Такова была основная цель, которую ставил перед собой
Совет императора; однако отсутствовало главное: дети. Совет возлагал большие
надежды на второй брак, ибо считал, что первый оказался бездетным по вине
королевы, от которой удалось избавиться. И когда по прошествии нескольких лет
стало ясно, что король Испании не может иметь детей, тот же самый Совет
решил прибегнуть к помощи принца Дармштадтского. Но поскольку дело это было
непростое и осуществление его требовало стечения некоторых обстоятельств и
достаточно продолжительного времени, принцу предложили окончательно
перейти на службу Испании, а император и его приверженцы, дабы у принца не
возникло никакого желания покинуть эту страну, постарались добиться для него не
только всех мыслимых благ, но и возможности постоянно бывать при дворе, что и
являлось их основной целью. Вот таким образом, после взятия Барселоны и
заключения мира, принц возглавил армию в Каталонии, а к концу года получил
пожизненный титул испанского гранда107, чтобы иметь возможность остаться при
дворе, быть там принятым на равных и в конце концов осуществить замысел
Совета, сделав ребенка королеве. Подлинные иностранные принцы, то есть
царствующие или принадлежащие к ныне царствующему дому, а тем более принцы,
выдающие себя за таковых, и обладатели вольных аллодов, которые они называют
государством108, не могут занимать в Испании никакого положения и претендовать
на какие бы то ни было отличия. По отношению ко всем испанским грандам они
представляют собой как бы нетитулованное дворянство. Поэтому, когда эти
принцы хотят остаться при дворе и двор в том заинтересован, они получают титул
пожизненного гранда первого класса, дающий им право быть всегда и везде
принятыми и везде занимать первые места; титул не мешает им тешиться
тщеславными иллюзиями, ежели таковые у них есть, ибо уравнивает всех грандов этого
класса, все пользуются равными отличиями и почестями, не спорят за места в
процессиях, шествуя как случится, и ни один не может объявить свой род более
знатным, чем какой-либо другой. Осталась королева неприступной по своей воле или
по воле обстоятельств — мне это неизвестно. Мне также неизвестно, правы ли те,
а все-таки, думаю, правы, кто считал, что королева сама по каким-то причинам
не могла иметь детей. Как бы то ни было, принц Дармштадтский, испанский гранд,
занял вполне достойное положение при мадридском дворе, был в наилучших
отношениях с королем и королевой, удостоился редких в той стране приватных
аудиенций, кои не привели, однако, к появлению плода, долженствовавшего
обеспечить наследование трона, защитить монархию от нежелательных претендентов
и избавить предусмотрительный венский Совет от тревог по этому поводу.
Странная отставка месье А теперь вернемся во Францию, чтобы бросить
д'Обинъе, брата мадам деМен- взгляд на одно совсем незначительное, но в высшей
шенон степени необычайное событие. Даже находясь на

Странная отставка месье д'Обинъе, брата мадам де Ментенон 345
той недосягаемой высоте, куда судьба чудесным образом вознесла ее из
ничтожества, мадам де Ментенон не была избавлена от неприятностей и огорчений,
среди которых беспрестанные проделки ее брата были отнюдь не самыми
незначительными. Он звался графом д'Обинъе. Так и не поднявшись выше пехотного
капитана109, он говорил о своих военных подвигах так, словно был достоин
высочайших военных наград и лишь злоба и зависть лишили его давно заслуженного
маршальского жезла; порой же он шутливо говорил, что взял свой жезл
деньгами. Он устраивал мадам де Ментенон чудовищные сцены по поводу и без
повода, упрекая ее в том, что она не сделала его герцогом и пэром, что у него не было
ничего, кроме губернаторств Бельфор, затем Эг-Морт и наконец Коньяк,
последнее из которых он сохранил за собой вместе с губернаторством Берри,
отказавшись от Эг-Морта и став к тому же кавалером Ордена Святого Духа. В Тюильри
и где только мог он увивался за девицами более чем сомнительной добродетели,
содержал то одну, то другую, преспокойненько проводя время с ними, их
домочадцами, друзьями и подругами и просаживая таким убразом уйму денег. Одним
словом, не человек, а дырявый карман. Немыслимый сумасброд, но иногда очень
забавный, бойкий на язык и порой неожиданно остроумный; при этом добрый,
порядочный и любезный, напрочь лишенный дерзкой бесцеремонности человека,
кичащегося положением сестры; впрочем, ему все же случалось быть
восхитительно бесцеремонным, и слушать его тогда было истинным наслаждением,
особенно когда он вспоминал о временах Скаррона и отеля Альбре, а порой и о более
ранних временах, рассказывая о любовных приключениях своей сестры,
сравнивая их с ее нынешним благочестием и высоким положением и не уставая
удивляться столь сказочному везению. Слушать его было, конечно, забавно, но
иногда и весьма неловко, так как остановить его не было никакой возможности, а речи
свои он держал не в компании двух-трех друзей, а при всех — за столом, на
скамейке в Тюильри или в галерее Версальского дворца, даже там не отказываясь
от своего развязно-насмешливого тона и, ничтоже сумняшеся, величая Короля
своим зятем. Я слышал все это много раз, главным образом у моего отца, к
которому д'Обинъе являлся ужинать гораздо чаще, чем моему батюшке того бы
хотелось, а я тайком посмеивался над крайним смущением моих родителей,
каковые нередко буквально не знали, куда деваться от стыда. Человек такого склада,
который всегда делает и говорит лишь то, что ему заблагорассудится, позволяет
себе бесцеремонные шутки, ибо не опасается ни насмешек, ни наказания за свои
выходки, был для мадам де Ментенон тяжкой обузой. С невесткой ей также не
слишком повезло, хотя и в несколько ином роде: дочь некоего Пьетра, врача по
профессии, ставшего королевским прокурором города Парижа, она вышла
замуж за д'Обинъе в 1678 году, когда его сестра была гувернанткой детей мадам
де Монтеспан: этим браком отец надеялся обеспечить благосостояние дочери.
Внешностью еще более, если только такое возможно, заурядная, чем
происхождением, скромная и добродетельная, что с таким мужем было непросто, она была на
редкость глупа и к тому же без малейшего намека на благородство в лице и
приятность в манерах, а потому неудивительно, что мадам де Ментенон
тяготилась таким родством; так и не сумев что бы то ни было из нее сделать, она стала
принимать ее только наедине. В свете эта женщина не бывала, и в круг ее обще-

346 Мемуары. 1697
ния попадали лишь несколько женщин низкого сословия, проживавших по
соседству. Она беспрестанно, и отнюдь не без оснований, жаловалась мадам де Менте-
нон на своего мужа, которого эта королева, безраздельно владычествовавшая при
дворе, не могла образумить и который был для нее постоянным источником
неприятностей. Наконец, устав от безумных выходок брата, она прибегла к
помощи сульпицианцев, и те уговорили этого сумасбродного и вечно нуждающегося
в деньгах человека оставить непристойные похождения, кутежи и домашние
ссоры и жить безбедно, на полном довольствии, получая каждый месяц некоторую
сумму на карманные расходы, а для этого поселиться в некоем подобии
монастыря, устроенном месье Дуайеном под колокольней церкви Сен-Сюльпис для
дворян и причисляющих себя к оным, живущих там в уединении и
благочестивых занятиях под руководством нескольких священников церкви Сен-Сюльпис.
Мадам д'Обинье, чтобы пожить спокойно, а более потому, что этого хотела
мадам де Ментенон, поселилась в другом монастыре, хотя и жаловалась втихаря
своим кумушкам, что это очень тяжело и что она прекрасно бы без этого
обошлась. А месье д'Обинье сообщал всем и каждому, что сестра, уверяя его, что
он человек благочестивый, насмехается над ним, что ему без конца докучают
священники и что у этого месье Дуайена его в конце концов уморят голодом. Он
недолго там выдержал и сбежал к своим потаскушкам в Тюильри и вообще куда
глаза глядят; но его поймали, приставили к нему самого унылого священника из
прихода Сен-Сюльпис, который как тень следовал за ним повсюду и доводил его
этим до отчаяния. Более достойный человек никогда не взял бы на себя столь
глупую обязанность; но этот Мадо был абсолютно ни на что не годен и так глуп, что
не умел не то чтобы чем-нибудь занять себя, но даже просто скучать. Он
безропотно сносил любые выходки и оскорбления д'Обинье: ему за это платили, и он
отрабатывал плату с усердием, на которое кто-нибудь другой вряд ли оказался
бы способен. У месье д'Обинье была одна-единственная дочь, которую мадам де
Ментенон, всегда о ней заботившаяся, поселила у себя и воспитывала как свою
собственную.
Двор и частная жизнь Принцес- Я возвратился в Париж вместе со .всеми, кто служил
сы. Неприятности из-за герцоги- во Фландрии и в Германии, и тотчас же отправил-
ни дю Люд ся в Версаль, куда двор только что прибыл из
Фонтенбло. Мадам де Сен-Симон, участвовавшая в этой поездке, осталась ею очень
довольна, а меня Король встретил со всей возможной любезностью. По
прибытии я узнал о некоторых домашних неприятностях, о которых мне
представляется уместным рассказать, ибо они стали как бы прелюдией к более важным
событиям, о коих потом любят вспоминать в подробностях и кои помогут понять, что
происходило при едва нарождающемся дворе Принцессы, к которой были
прикованы взоры всех придворных, поскольку ей уже удалось пленить Короля и
мадам де Ментенон. Придворные видели ее два раза в неделю за туалетом. Она
жила взаперти в окружении своих дам. Чтобы не утомлять ее видом одних и тех
же лиц, к уже назначенным Король добавил еще нескольких, и те сочли это
величайшей милостью. Дуэньями стали герцогини де Шеврёз, де Бовилье и де Рок-
лор, принцесса д'Аркур и мадам де Субиз; четверо — среднего возраста, из коих

Двор и частная жизнь Принцессы...
347
трое, герцогини д'Юзес, де Сюлли и мадам де Буффлер, приходились
племянницами герцогине дю Люд, плюс мадам де Беринген; две другие дуэньи, мадам
де Моншеврёй и мадам д'Эдикур, в качестве фавориток имели право в любое
время входить в покои Принцессы; остальные же — только по приглашению.
Среди молодых дам числились жены государственных секретарей Морепа, Бар-
безьё и Торси, и еще были три девушки, пока еще не появлявшиеся нигде,
кроме как у Принцессы и у своих матерей: мадемуазель де Шеврёз, мадемуазель
д'Айан и мадемуазель д'Обинье. Старших приглашали редко и скорее из
вежливости, чем из желания проводить время в их обществе, да они и сами часто
уклонялись от приглашений; прочие же были нужны для прогулок и всякого рода
увеселений. Король и мадам де Ментенон допускали к Принцессе дам, лишь строго
отобранных в соответствии с их вкусом; целью их было окружить Принцессу
небольшим числом людей всех возрастов, подготовить ее к придворной жизни
беседой и общением с пожилыми и дать возможность развлекаться в компании
молодых. Число дам оставалось неизменным. Многие пытались попасть в их
число, но получили отказ, и среди прочих герцогиня де Вильруа и две дочери Месье
Главного, что безмерно уязвило герцогиню дю Люд. Во время пребывания в
Фонтенбло мадам де Сен-Симон понравилась Королю своей скромностью, приятной
наружностью и манерами, о чем он несколько раз упоминал в разговоре: это дало
повод графине де Руси, а затем маршалыпе де Рошфор, подруге мадам маршаль-
ши де Лорж, предложить герцогине дю Люд ввести мадам де Сен-Симон в круг
придворных дам Принцессы. Герцогиня дю Люд, решив, что мадам де Лорж их
об этом просила, явилась к ней с визитом и узнала, что та об этом даже не
думала и не говорила с этими дамами; после чего герцогиня дю Люд поведала ей о
вышеупомянутом отказе и сказала, что она вела себя в высшей степени
благоразумно, не стремясь к такой цели. Случилось так, что графиня де Майи, близкая
подруга мадам маршалыии де Лорж (как и сам я приходился другом и
родственником семейству Майи, будучи очень близок к аббату де Майи, ее деверю,
вскорости ставшему архиепископом Арля), сама, без всяких просьб заговорила с
мадам де Ментенон о мадам де Сен-Симон, и та ответила ей, что это уже должно
было быть сделано, что в окружение Принцессы следует вводить именно таких
особ, как мадам де Сен-Симон, и велела уведомить о том от ее имени герцогиню
дю Люд. Это имело место накануне. Графиня де Майи не хотела ничего делать
в тайне от герцогини дю Люд, и случилось так, что та встретила ее, возвращаясь
от маршалыии де Лорж. Герцогиня дю Люд была поражена тем, что мадам де
Сен-Симон встретила благосклонность там, где были отвергнуты занимающие
достаточно высокое положение особы, и уязвлена тем, как это было сделано, но
осталась в твердом убеждении, что маршалыпа де Лорж, будучи уверена в успехе,
посмеялась над ней; вот так, казалось бы, совершенно очевидные факты могут тем
не менее оказаться ложными. Уже на следующий день мадам де Сен-Симон была
приглашена к Принцессе, и так происходило почти каждый день вплоть до
окончания путешествия в Фонтенбло; по возвращении в Версаль она также довольно
часто удостаивалась этой чести, к вящей зависти и тех, кому в оной было
отказано, и их семейств.

348
Мемуары. 1697
Приготовления к бракосочета- Благоволение Короля к Принцессе, блиставшей,
нию герцога Бургундского. Склон- несмотря на юный возраст, умением себя держать,
ностъ Короля к роскоши и вели- талантами и очарованием, возрастало с каждым
колепию днем, и он решил, едва только ей исполнится
двенадцать лет, без промедления отпраздновать ее свадьбу и назначил церемонию
бракосочетания на субботу, 7 декабря. Он высказал желание, чтобы двор в этот
день блистал пышностью и роскошью, и сам, давно уже носивший весьма
скромное платье, захотел на сей раз превзойти всех великолепием. Этого было более
чем достаточно, чтобы все, кто не принадлежал к духовному или судейскому
сословию, бросились исполнять желание государя, не думая ни о своем звании, ни
о возможностях своего кошелька. Каждый старался перещеголять другого в
роскоши и изобретательности. Уже не хватало ни золота, ни серебра, лавки
торговцев были опустошены за несколько дней; короче, безудержная роскошь царила
при дворе и в Париже, так как число желающих увидеть празднество было
огромно. Дело зашло так далеко, что Король пожалел о своем решении и заявил,
что не понимает, как мужья могут быть до такой степени безрассудны, чтобы
разоряться на туалеты своих жен; он вполне мог бы добавить: и на свои
собственные. Однако остановить безумие уже не было никакой возможности, и мне
кажется, что в глубине души Король был всем этим очень доволен, так как во
время празднества он искренне любовался блеском и изяществом туалетов. Было
видно, как нравилось ему изобилие тканей и изобретательность в фасонах и
отделке, как он хвалил самые богатые и самые изысканные туалеты; произнеся
ради политики слова осуждения, он уже о них не вспоминал и был рад, что его
не послушали. И подобное происходило еще не раз: Король всегда хотел, чтобы
двор его блистал пышностью и великолепием, особенно в торжественных случаях,
и тот, кто принял бы его замечание всерьез, вряд ли заслужил бы одобрение. А
потому не было ни малейшей возможности сохранять благоразумие среди
всеобщего безрассудства; туалетов же нужно было иметь несколько; мне и моей
супруге они обошлись в двадцать тысяч ливров. Не хватало мастеров, чтобы
превратить все эти богатства в туалеты; Мадам Герцогине пришло в голову забрать
рабочих у герцога де Рогана; Король, узнав об этом, счел затею весьма
неуместной и тотчас же приказал отослать их назад; при этом следует заметить, что
Король очень не любил герцога и вовсе не старался свое отношение скрывать. Он
совершил еще один достойный поступок, желая видеть всех великолепно
одетыми. Когда он сам выбрал рисунок вышивки для Принцессы, вышивальщик
сказал ему, что немедленно отложит все прочие работы ради этой. Но Король
приказал сначала завершить все начатое, а затем делать заказанную им работу, и
добавил, что если туалет не будет готов вовремя, то Принцесса обойдется и без
него. Было объявлено, что празднества продлятся до Рождества; но на самом деле
состоялось всего два бала, опера и фейерверк; а затем всю зиму никаких балов
уже не было. Дабы избежать всяких сложностей и разногласий, Король отменил
все церемонии: он решил, что обряд обручения свершится не в его кабинете, а в
часовне непосредственно перед бракосочетанием, так что не будет процессии с
несением шлейфа110, а понесет его приставленный к принцессе офицер
лейб-гвардии, делающий это каждый день, что венчальный покров будут держать вновь на-

Бракосочетание монсеньора герцога Бургундского
349
значенный епископ Меца, приобщенный при его дяде к исполнению должности
первого священника Короля, и другой священник Короля, который в этом
квартале был дежурным (это был аббат Морель); что в часовню и из часовни
Принцессу поведет только монсеньор герцог Бургундский и что никто из принцев
крови, кроме Месье Принца, не будет расписываться в церковной книге. Все поняли,
что решение было принято в интересах бастардов Короля, которые, не будучи
принцами крови, не имели права ставить свою подпись, ибо принцы крови
всенепременно этому бы воспротивились, хотя, начиная с бракосочетания месье герцога
де Шартра, бастарды, вопреки правилам, получили разрешение участвовать в тор
жественном королевском пиршестве. Таким образом, Месье Герцог не поставил
своей подписи, а месье принц де Конти находился в ту пору еще в пути. Король
также заранее постановил, что не станет сам принимать присягу главных
служителей двора Принцессы, но что они принесут присягу лишь после свадьбы перед
самой Принцессой; именно так все и было проделано. Мадам де Верней была
приглашена на свадебную церемонию и получила последнее место за
королевским столом, так же как на свадьбах месье герцога де Шартра и месье дю Мэна,
а затем без промедления возвратилась в Париж. Ни одна из придворных дам,
имеющих «право табурета», даже герцогиня дю Люд, в празднествах не
участвовала. Герцогиня д'Ангулем, вдова внебрачного сына Карла IX, не имея ранга
принцессы крови, вообще не была приглашена, как ранее не получила приглашения
на церемонии бракосочетаний месье герцога де Шартра и месье дю Мэна.
Бракосочетание монсеньора гер- В субботу утром 7 декабря весь двор явился к мон-
цога Бургундского сеньору герцогу Бургундскому, каковой затем
отправился к Принцессе. Туалет ее, при котором присутствовало лишь несколько
придворных дам, уже заканчивался; большинство же дам разместились на хорах
и подмостках, специально сооруженных в часовне, чтобы можно было наблюдать
за церемонией. Все члены королевского дома уже побывали у Принцессы, и
теперь у Короля ожидали новобрачных, которые пришли около полудня. Короля
они застали в гостиной, откуда он почти тотчас же направился в часовню. И
процессия, и все прочее было таким же, как при уже описанном мною
бракосочетании месье герцога де Шартра, с той лишь разницей, что служивший в отсутствие
находившегося в Риме главного королевского священника, кардинала де Буйона,
кардинал де Куален начал с обручения, после чего все на непродолжительное
время опустились на колени, дабы отделить этой небольшой паузой обручение
от венчания. Кардинал отслужил короткую обедню, после чего Король и все
члены королевского дома вернулись во дворец и сразу же сели за стол. Герцогиня
дю Люд и прочие герцогини и принцессы, находившиеся в церкви внизу111,
расселись на своих квадратных бархатных подушечках, а герцоги и принцы
разместились позади Короля. Герцогиня дю Люд, мадам де Майи, мадам Данжо и
мадам Тессе находились около Принцессы только при церемонии обручения и
венчания, во время которой Данжо и Тессе держали шлейф ее платья. Придворные
дамы оставались на своих местах. Курьер, ожидавший у двери часовни, тотчас же
по завершении церемонии отбыл в Турин. День прошел довольно скучно. Около
семи вечера прибыли король и королева Англии, которым Король отправил при-

350
Мемуары. 1697
глашение несколько дней назад. После игры в портику112 около восьми вечера они
прошли в гостиную, расположенную в конце галереи, примыкавшей к покоям
мадам герцогини Бургундской113, откуда могли любоваться устроенным,
несмотря на дождь, фейерверком на озере Швейцарцев114. На ужине присутствовали те
же лица, что и на обеде, плюс король и королева Англии; последняя сидела
между двух королей. После ужина все пошли в спальню новобрачной, откуда Король
приказал выйти всем без исключения мужчинам. Все дамы остались там, и
королева Англии подала Принцессе рубашку, которую передала ей герцогиня дю Люд.
Монсеньор герцог Бургундский раздевался, сидя на складном стуле, в передней
комнате в присутствии придворных, Короля и всех принцев. Король Англии
подал ему рубашку, которую передал ему герцог де Бовилье. Как только мадам
герцогиня Бургундская легла в постель, монсеньор герцог Бургундский вошел в
спальню и лег справа от нее в присутствии королей и всего двора; после чего король
и королева Англии удалились. Король отправился в свою опочивальню, а следом
за ним все остальные покинули новобрачных, за исключением Монсеньора, дам
Принцессы, герцога де Бовилье, стоявшего у изголовья постели рядом со своим
воспитанником, и герцогини дю Люд, стоявшей по другую сторону. Монсеньор
примерно четверть часа беседовал с молодоженами, что помогло им справиться
со смущением и неловкостью; затем он велел своему сыну встать, заставив перед
тем, несмотря на возражения герцогини дю Люд, поцеловать Принцессу.
Оказалось, что герцогиня была права: Король счел это неуместным и сказал, что его
внук не должен целовать и кончиков пальцев своей супруги до тех пор, пока они
не станут по-настоящему мужем и женой115. Так как было холодно, он оделся в
передней комнате и отправился спать, как обычно, к себе. Маленькому герцогу
Беррийскому116, отличавшемуся веселым и решительным нравом, не понравилась
покорность брата, и он заявил, что на его месте всенепременно остался бы в
постели. В воскресенье было собрание у мадам герцогини Бургундской. Король,
помнивший изысканные вечера у Королевы-матери, прекратившиеся с кончиной
Мадам Дофины117, решил возродить эту традицию. Это первое собрание
оказалось великолепно и огромным количеством приглашенных дам, одни из которых
сидели полукругом, а другие стояли за табуретами впереди расположившихся
позади них мужчин, и неслыханной красотой туалетов. Собрание началось в шесть
часов; Король появился лишь к концу и повел всех дам в расположенную близ
часовни гостиную, где их ожидало великолепное угощение и музыка, а после игра
в портику. В девять часов Король проводил герцога и герцогиню Бургундских до
ее покоев, и на этот день все было окончено. После свадьбы ничто не
переменилось в жизни Принцессы; но монсеньор герцог Бургундский приходил к ней
каждый вечер, причем дамам было приказано ни в коем случае не оставлять их
наедине; иногда они ужинали вдвоем у мадам де Ментенон. В среду, 11 декабря,
около шести часов Король пришел к мадам герцогине Бургундской, где в тот
момент находилось множество придворных. После прихода короля и королевы
Англии все направились в великолепно украшенную по случаю бала галерею, где
были сооружены длинные трибуны. От всех этих празднеств голова шла кругом
у герцога д'Омона, заменявшего герцога де Бовилье, который, хотя это был его
год, не мог выступать в качестве распорядителя праздников, будучи воспитате-

Бракосочетание монсеньора герцога Бургундского
351
лем принцев королевской крови. Из-за огромного скопления гостей в зале царила
немыслимая сутолока и неразбериха. Король был очень недоволен. Даже Месье
помяли и побили в этой давке, так что можно себе представить, каково пришлось
остальным. Было буквально негде повернуться, и каждый пробирался куда и как
мог. Это сильно испортило праздник. Затем начался бранль. Вместе с месье
графом Тулузским число принцев крови оказалось как раз достаточным, чтобы
вести принцесс. Кроме принцев и принцесс крови, вот кто из дам принимал
участие в танцах (мужчин было значительно больше):
Герцогини де: Мадам де:
Сюлли Вилькье
Сен-Симон Шатийон, ее сестра
Альбре Тоннерр
Люксембург Ла Порт
Вильруа Данжо
Лозен Ла Вьёвиль
Роклор Гёбриан
мадемуазель д'Эльбёф Барбезьё
мадемуазель д'Арманьяк Монгон
принцесса д'Эпинуа
Мадемуазель де:
Меннету, дочь герцогини де Ла Ферте
Турп, дочь маршала д'Эстре
Фюрстенберг, племянница кардинала Фюрстенберга
Мелен, сестра принца д'Эпинуа
Сольр-Круа, дочь графа де Сольра, кавалера Ордена Святого Духа (принц
и принцесса д'Эпинуа попросили меня танцевать с ней)
Три фрейлины Мадам:
Ребенак, дочь брата месье де Фёкьера, впоследствии мадам де Сувре
Люссан, дочь статс-дамы Мадам Принцессы; месье де Люссан, ее отец, был
кавалером Ордена Святого Духа и камергером Месье Принца
Около девяти часов стали разносить угощение, сначала королеве и королям,
а затем прочим гостям. В половине одиннадцатого отправились ужинать, но уже
без принцев крови; допущены были только принцессы крови и члены
королевской семьи. Вплоть до субботы, 14 декабря, когда состоялся второй бал, никаких
развлечений не было. В этот раз месье д'Омон оказался на высоте: во всем царил
безупречный порядок. В семь часов Король, король и королева Англии, члены
королевской семьи, принцы крови, мужчины-танцоры и все дамы пришли к
мадам герцогине Бургундской, а оттуда направились в галерею; на сей раз бал
блистал великолепием, а гости щеголяли в новых, специально к этому балу заказан-

352
Мемуары. 1697
ных туалетах. Королю так пришелся по вкусу наряд мадам де Сен-Симон, что,
обернувшись к стоявшему позади месье маршалу де Лоржу, который в этом
квартале был дежурным капитаном лейб-гвардии, он сказал, что наряду тому нет
равных среди всех прочих. Монсеньор герцог Бургундский, окончив танец с
предназначенной ему для начала дамой, пригласил герцогиню де Сюлли. Оказавшись
свободным еще раз, он выбрал мадемуазель д'Арманьяк. Только что прибывший
месье принц де Конто присутствовал на балу, но не танцевал. Как и в прошлый
раз, гостям разносили угощение, а после полуночи начался ужин, называемый
medianoche*, куда принцы крови снова не были допущены и по окончании коего
король и королева Англии удалились в свои апартаменты. Мадам де Ментенон
не участвовала ни в каких увеселениях, кроме этих двух балов, где появлялась в
самом начале и, посидев полчаса позади королевы Англии, удалялась. Во
вторник, 17 декабря, около четырех часов весь двор отправился в Трианон, где до
прихода короля и королевы Англии шла игра. Король повел всех на балкон, откуда
была видна театральная зала в апартаментах мадам де Ментенон, которая
поднялась на балкон вместе с монсеньором герцогом и мадам герцогиней
Бургундскими, ее дамами и дамами королевы. Монсеньор, Месье, Мадам и все прочие
придворные остались внизу в зале. Прекрасная и великолепно исполненная
опера Детуша «Иссе» доставила всем огромное удовольствие. По окончании оперы
все разошлись. Этим спектаклем и завершились свадебные торжества.
После перемирия в Каталонии, когда стало ясно, что мир уже обеспечен,
месье де Вандом попросил отпуск и незамедлительно его получил. Однако при
дворе он появился лишь для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение
Королю, и тотчас же отбыл в Ане, дабы, не делая из этого никакой тайны, отдаться в
руки хирургам, ибо имел в том настоятельнейшую необходимость. Лечение,
однако, оказалось неудачным. Его происхождение, ставшее таким модным118, и его
успехи в Каталонии придали ему самоуверенности, которая со временем все
возрастала. Он вновь появился при дворе в день последнего бала и был очень
любезно принят Королем, а стало быть, и всеми придворными.
Замужество двух дочерей графа В прошлом году Тессе выдал свою старшую дочь за
де Тессе. Жизнь и странный ко- Да Варенна, владевшего должностью генерального
нец первого Ла Варенна наместника Анжу, находившейся в семейном
владении со времен Генриха IV, который дал ее вместе с Ла-Флешем тому самому Ла
Варенну, упоминаемому во всех мемуарах тех времен как человек, сумевший
благодаря уму и ловкости подняться от поваренка и повара до королевского плаще-
носца и неизменного наперсника короля во всех его похождениях, а впоследствии
и его слуги в делах государственных. Ему в значительной степени обязаны
иезуиты своим возвращением во Францию и великолепным коллежем в Ла-Флеше,
где они стали такими же сеньорами, как и он. Он удалился туда после смерти
Генриха IV и до глубокой старости жил в богатстве и благоденствии. В ту пору
птицы были в большой моде, и он увлекался соколиной охотой. Как-то раз среди
ветвей дерева спряталась сорока, и ни камнями, ни палками невозможно было
* Полуночник (исп.).

Принц де Водемон и превратности его судьбы
353
выгнать ее оттуда. Старик Ла Варенн и прочие охотники пытались прогнать ее, и
вдруг сорока, выведенная из себя всем этим шумом, крикнула во все горло
«Сводник!», а потом стала без умолку повторять это слово. Ла Варенн, именно этому
ремеслу обязанный всем своим состоянием, решил, что каким-то чудом,
подобно упрекавшей ложного пророка Валаамовой ослице119, сорока напоминала ему о
его грехах. Он был так поражен, что не мог скрыть своего смущения; а потом, не
в силах сдержать все возраставшего волнения, сказал о причинах оного
собравшимся. Сначала все посмеялись, но, видя, что старик переменился в лице и едва
стоит на ногах, стали объяснять ему, что сорока, наверное, прилетела из соседней
деревни, где ее и выучили произносить это дурацкое слово. Да и как еще можно
было это объяснить? Но Ла Варенн не хотел никого слушать. Пришлось отвести
его домой; у него сделался жар, мысль эта неотвязно его преследовала; все
средства оказались бессильны, и через несколько дней он скончался. От него и пошли
все прочие Ла Варённы. У Тессе была еще одна дочь, очень хорошенькая; он
выдал ее за Молеврие, который отказался от духовной карьеры после гибели брата
под Намюром. Отец его, брат месье Кольбера и кавалер Ордена Святого Духа,
как я это уже рассказывал, умер от огорчения из-за того, что ему не удалось стать
маршалом Франции. Сын командовал Наваррским полком, и у меня еще будет
случай рассказать о нем.
В то же самое время, когда принц Дармштадтский, обосновавшийся, как я уже
говорил, в Испании, благодаря интригам ставленников императора и поддержке
королевы Испании стал вице-королем Каталонии, принц де Водемон, примерно
таким же образом, сделался генерал-губернатором герцогства Миланского. Об
этом человеке стоит рассказать подробнее, и у меня еще не раз будет повод к нему
вернуться. Он был внебрачным сыном Карла IV, герцога Лотарингского, мужем
дочери герцога д'Эльбёфа и шурином его брата, графа де Лильбонна. Он
приходился также свояком герцогу де Ларошфуко. А теперь поговорим обо всем этом
подробнее.
Принц де Водемон и превратно- Всем еще слишком памятны жизнь и превратности
сти его судьбы судьбы Карла IV, герцога Лотарингского, так что
нет нужды рассказывать о том, в какие непростые ситуации попадал он из-за своего
прихотливого и непокорного нрава. Будучи в дружбе со всеми партиями, он ни
одной из них не был верен; часто лишался своих владений и то отрекался от них,
то вновь их приобретал;120 он то оказывался во Франции вместе с мятежниками,
то при дворе, то во главе своих войск, не имея ни средств для их содержания, ни
крыши над головой и живя на чужой счет; он служил Франции, потом
императору, затем Испании, часто бывал в Брюсселе и в конце концов был похищен и
заключен в тюрьму в Испании; будучи неизменно женатым, он тем не менее никогда
по-настоящему не был ни мужем герцогини Николь, наследницы Лотарингского
дома, своей кузины, старшей дочери герцога Анри Лотарингского, старшего брата
его отца, ставшей его женой в 1621 году, от которой у него не было детей и
которую он потерял в 1657 году, ни Марии121, единственной дочери Шарля, графа
д'Аспремона, его жены с 1665 года, также бездетной, которую он оставил вдовой,
скончавшись в сентябре 1675 года.

354
Мемуары. 1697
Младший брат Карла IV, принц Франсуа, видя, что у его брата нет детей,
отказался от кардинальского сана, чтобы жениться на Клод-Франсуазе, второй
и последней дочери герцога Анри Лотарингского, старшего брата своего отца;
таким образом, братья женились на двух сестрах, дабы благодаря им сохранить
герцогство Лотарингское, каковое от бездетной Николь переходило к
Клод-Франсуазе, супруге принца Франсуа. Принцы эти приходились братьями второй жене
герцога Гасгона Орлеанского, чей тайный брак так и не признал Людовик ХШ,
каковая была матерью мадам великой герцогини — матери последнего великого
герцога Тосканского, и мадам де Гиз, ныне покойных.
От брака принца Франсуа, бывшего кардинала, родился тот великий
полководец122, который, так и не вступив во владение герцогством Лотарингским,
женился на вдовствующей королеве Польши, сестре императора, и стяжал себе
воинскую славу во главе армий императора и Империи. В соответствии с
положениями Рисвикского мира герцогство Лотарингское было возвращено его
сыну123, который принес Королю вассальную присягу за герцогство Бар и
женился на Мадемуазель. А теперь, покончив с генеалогией, вернемся к тому, от
чего она увела нас в сторону.
Карл IV, уже давно женатый на герцогине Николь, находясь в Брюсселе,
влюбился в мадам де Кантекруа. Он подослал курьера, который привез ему
известие о смерти герцогини Николь. Обнародовав в Брюсселе эту печальную
новость, он облачился в глубокий траур, а две недели спустя сочетался браком
с Беатрис де Кюзанс, вдовой графа де Кантекруа, в церкви минимов124 в Безан-
соне, куда прибыл из Брюсселя в апреле 1637 года. Это событие он также
постарался довести до сведения всех и каждого. Вскоре обман был раскрыт, и все
узнали, что герцогиня Николь не только жива и здорова, но даже вообще
никогда не была больна. Мадам де Кантекруа, для которой это известие отнюдь
не стало новостью, сделала вид, что потрясена до глубины души; но она была
беременна, и скандал был не в ее интересах. Они по-прежнему относились к
герцогине Николь как к покойной, не таясь продолжали жить вместе, так,
словно в самом деле были женаты, и ни разу даже не заикнулись о необходимости
расторжения брака с герцогиней Николь, перебравшейся в ту пору в Париж. Так
вот, от этого замечательного союза, не признанного никем, кроме самого герцога
Карла, у последнего родилась дочь, затем сын, коих все, с полным на то
основанием, считали бастардами. Дети эти во всем как две капли воды походили на отца.
В октябре 1660 года герцог выдал дочь за младшего брата герцога д'Эльбёфа,
графа де Лильбонна, от которого у нее было четверо детей, доживших до
зрелого возраста: двое оставшихся неженатыми сыновей (принц де Коммерси, всегда
служивший императору, и убитый при Неервиндене принц Поль, чей полк
перешел ко мне, как я уже в свое время об этом рассказывал) и две дочери: также
оставшаяся незамужней мадемуазель де Лильбонн и мадемуазель де Коммерси,
в 1691 году вышедшая замуж за принца д'Эпинуа. У меня еще не раз будет
случай вернуться к этим двум особам.
Сын Карла IV и есть тот месье де Водемон, о котором идет речь. Он
воспитывался в доме отца, каковой, считая его своим законным сыном, велел
называть его принцем де Водемоном125. Имя это так за ним и осталось. Между про-

Принц de Водемон и превратности его судьбы
355
чим, брат и сестра родились при жизни герцогини Николь, скончавшейся в
Париже много лет спустя после их рождения, в феврале 1657 года. Месье де Водемон
был одним из самых привлекательных мужчин своего времени: красивое лицо
и благородная осанка, прекрасные, светящиеся умом, полные жизни и огня
глаза; и он действительно был бесконечно умен и не менее отца склонен к обману,
интригам и всякого рода авантюрам. С молодых лет он сопровождал отца во всех
его военных кампаниях, где и обучился военному ремеслу. Он последовал за ним
в Париж и своими галантными похождениями привлек к себе внимание двора126.
Там он сошелся с маркизом, впоследствии маршалом, де Вильруа и многими
приближенными к Королю вельможами, особенно из Лотарингского дома,
благосклонности коих сумел добиться. В апреле 1669 года в Баре отец женил его на
дочери старшего брата месье де Лильбонна, герцога д'Эльбёфа, от его первой
жены из рода Ланнуа, чья дочь от ее первого брака была женой герцога де
Ларошфуко, всю жизнь пользовавшегося благосклонностью Короля. Связи
герцога Карла с испанцами и частые посещения принадлежавшего им в ту пору
Франш-Конте127, а также Брюсселя побудили месье де Водемона перейти к ним
на службу, и арест отца не изменил его к ним отношения, ибо от них надеялся он
получить должности, на каковые никак не мог рассчитывать где бы то ни было
еще. Десять лет войны против Испании дали принцу де Водемону возможность
проявить все свои таланты и добиться вожделенного возвышения. Политическое
сближение между Испанией и Голландией и соседство Нидерландов оказались
ему весьма полезны. Он сумел втереться в окружение принца Оранского и в конце
концов попасть в число его друзей и доверенных лиц. Получив ряд секретных
поручений, он отправился в Испанию. Понесенные потери повергли испанский двор
в глубокое отчаяние и восстановили его против Короля. Текущая в жилах
принца лотарингская кровь, пусть даже и незаконная, и близость к принцу
Оранскому не позволяли ему любить Короля, от которого ему нечего было ожидать; а
посему, как ловкий придворный, он позволил себе держать при мадридском
дворе речи, направленные против особы Короля и превосходившие все вообразимое
как своей дерзостью, так и непристойностью. Возвращаясь во Фландрию, он
решил посетить Италию и сделал остановку в Риме, где постарался сблизиться с
испанской партией и, желая угодить ей, вел себя по отношению к Королю так же,
как и в Мадриде. Речи его, которые до сих пор либо презирали, либо нарочито
не замечали, нельзя было более оставлять без внимания, ибо, произнесенные в
Риме, являющемся общей родиной всех католических наций, они обретали совсем
иное звучание. Слуги Короля, возмущенные столь откровенными и дерзкими
поношениями, уведомили о том государя, который настоятельно просил короля
Испании призвать к порядку человека, не выказывающего должного уважения
коронованным особам, а в противном случае не удивляться, если он прикажет
изгнать из Рима месье де Водемона и поступить с ним так, как он того
заслуживает. Этот демарш положил конец бесстыдному спектаклю, разыгрываемому
месье де Водемоном, и даже сторонники Австрии, так пылко его
поддерживавшие, первыми потребовали удалить его. Через Тироль и Германию он вернулся
в Нидерланды, оказав таким образом Испании и императору еще одну услугу,
каковая не оставила безразличными ни принца Оранского, который безуспешно

356
Мемуары. 1697
пытался смягчить личную ненависть к нему Короля, ни герцога Лотарингского,
униженного отношением к нему Короля, хотя никогда не позволял себе по
отношению к нему никаких враждебных выпадов; напротив, он считал для себя
делом чести выказывать ему глубочайшее почтение и молча смиряться с тем
положением, каковое было ему отведено монаршей властью. Но в глубине души
герои — такие же люди, как и прочие смертные, а потому он отнюдь не был в обиде
на месье де Водемона за его поведение, хотя сам никогда бы не поступил
подобным образом. Водемон, хоть и рожденный вне брака, приходился кузеном
герцогу Лотарингскому, находившемуся тогда на вершине славы и влияния как в
Совете, так и при дворе императора. Таким образом после поспешного отъезда из
Рима все способствовало стремительному возвышению месье де Водемона: орден
Золотого Руна, титул испанского гранда, князя Империи, генеральский чин — вот
почести, коими он был осыпан, а затем стал генеральным полковником и военным
губернатором Испанских Нидерландов128. Получив высокие звания и
соответствующее им материальное вознаграждение, он жил в роскоши и великолепии; а
благодаря своему исключительному уму и ловкости сумел заткнуть рот завистникам
и заставить себя любить почти так же, как уважать за влияние и почитать за
высокое положение. Человек он был приветливый, любезный,
предупредительный, всегда готовый оказать услугу или просто сказать что-нибудь приятное, в
равной мере дороживший любовью как мещанина или ремесленника, так и
самых знатных особ. Праздность мирного времени подтолкнула его к новым
любовным похождениям, последствия коих оказались весьма для него плачевны; еще
менее повезло ему на сведущих людей, каковые чуть было не уморили его
знаменитым лекарством. Он сам рассказывал мне, что в результате лечения оказался
скован подагрическим, как он его называл, ревматизмом и в течение многих лет
был не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой; в конце концов, исчерпав все
средства, он обратился к знахарю, который поставил его на ноги, так что он даже
оказался в состоянии садиться на лошадь. Ходил он мало и с трудом, с усилием
садился и вставал, но все же мог обходиться без посторонней помощи; пальцы
рук у него лишились костей и заплетались один за другой. В остальном же он был
совершенно здоров, сохранял светлый ум, мог есть и пить все что угодно и не
нуждался ни в каком особом режиме; он по-прежнему был высок и строен как
никто (только ноги сделались у него очень тонкими), с величественной и
благородной осанкой, с доброжелательным и светящимся умом лицом. Я позволил себе
так подробно говорить обо всех этих пустяках по соображениям, каковые станут
понятны чуть позже. Когда началась война 1688 года, принц Оранский,
желавший распоряжаться испанскими войсками, использовал все свое влияние, чтобы
способствовать назначению друга командующим армиями, что, учитывая
занимаемые им высокие посты, было совсем несложно. Главнокомандующий, принц
Вальдек, был уже стар. Его вынудили уйти в отставку, а на его место поставили
месье де Водемона, находившегося под началом курфюрста Баварского и в
отсутствие оного исполнявшего обязанности командующего. Так как дело шло к
подписанию мира, принц Оранский сделал все возможное, чтобы Водемон получил
губернаторство Миланское. По его просьбе император оказал давление на своих

Аббат de Кастр, священник герцогини Бургундской
357
приспешников в Испании и на королеву и благодаря покровительству нового
короля Англии и императора месье де Водемон занял самый высокий и самый
блистательный пост в испанской монархии. Я еще раз повторяю, что эта деталь
важна для понимания последующих событий.
Восстановленный в своих правах В соответствии с условиями Рисвикского мира гер-
герцог Лотарингский просит руки цог Лотарингский был восстановлен в правах на
Мадемуазель и теряет жать герцогство Лотарингское, ибо принял условия,
которые упорно отвергал его отец129, тем самым лишая себя возможности вернуть
себе свое владение. В это же время он получил согласие на брак с Мадемуазель,
что дало повод какому-то острослову, когда зашла речь о покойной королеве
Испании, герцогине Савойской и Мадемуазель, сказать, что из троих дочерей
Месье одну выдал замуж при дворе, другую — в городе, а третью — в деревне. Ку-
вонж, бывший воспитатель герцога Лотарингского, а ныне глава его Совета и
майордом его двора, в самом конце этого года обратился от лица своего
господина с предложением о браке сначала к Королю, а затем к Месье. Незадолго до того
скончалась герцогиня Лотарингская, мать герцога; она являлась вдовствующей
королевой Польши по первому браку, от которого у нее не было детей, и
приходилась сестрой императору; ее называли королева-герцогиня.
Аббат, впоследствии кардинал, Год завершился раздачей бенефициев. Аббат де
де Майи становится архиепис- Майи, священник Короля и один из моих ближай-
копом Арля ших друзей, стал архиепископом Арля. Мать
принудила его стать священником, и долгие годы он по ее вине влачил жалкое
существование в аббатстве Сен-Виктор. Подобным же образом поступила она и с
другим своим сыном, который, будучи более покорным, сделался монахом аббатства
Сен-Виктор; благодаря же браку своего брата с племянницей мадам де Ментенон
этот достойный и благочестивый человек получил епископство Лавор. И
благодаря тому же браку мой друг, который, не имея собственного призвания, всю
жизнь подчинялся воле матери, никогда не утруждал себя науками и ни в чем не
принуждал себя сверх меры, наконец-то стал архиепископом Арля. Близость
Рима130 сделала для него этот город исключительно привлекательным, ибо
мечта о кардинальской мантии — болезнь весьма распространенная и поражает
людей независимо от возраста.
Аббат de Кастр, священник гер- Король наконец-то сделал последние назначения в
цогини Бургундской свиту мадам герцогини Бургундской, и аббат де
Кастр, племянник кардинала Бонзи и деверь гардеробмейстерины мадам
герцогини де Шартр, получил должность ее ординарного священника. Это был
исключительно приятный в общении человек; лишь каприз Короля не позволил ему
стать епископом131, к чему, кажется, он и сам не слишком стремился. Человек в
высшей степени порядочный, он имел множество друзей. Самые теплые
отношения связывали его с братом и невесткой, он жил вместе с ними и не хотел с ними
расставаться, честно выполняя при этом придворные обязанности и имея
собственные апартаменты.

358
Мемуары. 1697
Мадам Кантен, первая каме- Это мне напомнило, что я забыл об одном пустяке,
ристка мадам герцогини Бур- который отнюдь не является таковым для принцесс:
гундской. История семейства я забыл рассказать о первой камеристке мадам гер-
Ла Въенн цогини Бургундской. Король выбрал мадам Кантен,
приятной наружности, учтивую, деликатную, мягкого нрава, любезную и
прекрасно знающую свет. Она была женой Кантена и невесткой Ла Вьенна. Этот Ла Вьенн,
переменив множество занятий, стал содержателем банного заведения, и притом
столь модного, что Король в пору своих любовных похождений приходил к нему
мыться и умащивать тело благовониями, ибо ни один человек не питал такой
страсти к ароматам и не опасался до такой степени последствий того, что слишком
злоупотреблял ими ранее. Говорят, Король, потребности которого превосходили его
возможности, получал от Ла Вьенна возбуждающие чувственность средства,
позволявшие ему быть на высоте своих желаний. Все это, в сочетании с протекцией
мадам де Монтеспан, обеспечило Ла Вьенну должность первого камердинера. Он
неизменно пользовался доверенностью Короля, свидетельством чему история с
голландской газетой и приключением месье дю Мэна во Фландрии132. Ла Вьенн, всю
жизнь общавшийся с самыми знатными вельможами, так и не научился
светскому обхождению. Это был толстый черноволосый человек, приятной
наружности, с усами как у старика Виллара, мужиковатый на вид, порой бесцеремонный,
на короткой ноге со всем светом, что выглядело весьма забавным, ибо по натуре
он вовсе не был ни кичливым, ни нахальным. Порядочный, беззлобный и
безвредный, он всегда был готов оказать услугу и прийти на помощь. Он помог своему
брату Кантену стать королевским цирюльником, а потом гардеробным слугой.
Этот славный человек всегда держался скромно и незаметно, как и подобало его
званию, и о нем знали лишь то, что он усердно исполняет свои обязанности при
особе Короля.
Загадочная мавританская мо- Что касается доверительных отношений между Ко-
нахиня в монастыре Море ролем и приближенными к нему слугами, то здесь
надо напомнить о еще одном по оплошности забытом эпизоде. Все в Фонтенбло
были в этом году очень удивлены тем, что тотчас по прибытии туда Принцессы
(бракосочетание состоялось лишь по возвращении из Фонтенбло) мадам де Мен-
тенон повезла ее в пользующийся сомнительной репутацией маленький монастырь
Море133, где ничто не могло доставить ей развлечений и где среди монахинь у нее
не было ни одной знакомой. За время пребывания двора в Фонтенбло она
побывала там еще несколько раз, что возбудило всеобщее любопытство и дало пищу
для слухов и разговоров. Мадам де Ментенон нередко ездила туда из Фонтенбло,
так что в конце концов все к этому привыкли. В том монастыре жила в
монахинях никому не известная мавританка, которую никому не показывали. Бонтан,
первый камердинер и управляющий Версаля, о котором я уже упоминал и
который с давних пор был в курсе всех домашних тайн Короля, совсем молоденькой
привез ее в этот монастырь, внес за нее вклад, размеры которого не оглашались,
и кроме того продолжал вносить каждый год значительную сумму. Он
неизменно заботился о том, чтобы она имела не только все необходимое, но и то, что
монахине может казаться роскошью, и чтобы удовлетворялись все ее желания и кап-

Загадочная мавританская монахиня в монастыре Море
359
ризы. Покойная Королева часто ездила туда из Фонтенбло и проявляла заботу о
благосостоянии монастыря, а после нее эти хлопоты взяла на себя мадам де Мен-
тенон. Хотя со стороны могло показаться, что пекутся они исключительно о
благосостоянии монастыря, они тем не менее не оставляли своим вниманием
мавританку. Не всякий раз, приезжая в монастырь, они навещали ее, но все же
достаточно часто, и неизменно интересовались ее здоровьем, поведением и отношением
к ней настоятельницы. Несколько раз туда приезжал Монсеньор, один или два
раза принцы, его сыновья, — все они виделись с мавританкой и проявляли к ней
благожелательность. Подобным уважением и почетом бывают окружены лишь
самые известные и самые знатные особы, и она гордилась и тем вниманием,
предметом коего являлась, и той таинственностью, каковой была окружена ее особа;
и хотя она строго соблюдала монастырский устав, было ясно, что монахиней она
стала не по своей воле. Однажды, услышав в лесу звук охотничьего рога Монсень-
ора, она как бы между прочим заметила: «Это охотится мой брат». Говорили, что
она дочь Короля и Королевы, что ее удалили от света из-за цвета ее кожи, сказав,
что у Королевы случился выкидыш, и многие из придворных этому верили; но,
как бы там ни было, истины так никто и не узнал134.

1698
Ссора и примирение между архи- Год начался с примирения между иезуитами и архи-
епископом Реймсским и иезуи- епископом Реймсским1, к которому первый прези-
тами дент, выполняя распоряжение Короля, сумел
склонить враждующие стороны. В конце прошлого года в своем архипастырском
послании этот прелат высказался по поводу доктрины и морали в выражениях,
каковые иезуиты сочли недопустимыми: они попытались заставить архиепископа
публично разъяснить, что он вовсе не имел в виду иезуитов. Тот категорически
отказался; тогда отцы иезуиты, обыкновенно нигде и ни в чем не встречающие
сопротивления и привыкшие повелевать самыми высокопоставленными
прелатами и, уж по крайней мере, встречать со стороны оных сдержанно-осмотрительное
отношение, разразились против архиепископа убийственным памфлетом, который
никак не мог поставить их под удар, ибо появился без имени автора. Архиепископ
обратился к Королю с жалобой, составленной в столь угрожающих выражениях,
что почти все экземпляры иезуитского памфлета были тотчас же изъяты, а
издатель строго наказан. Но архиепископ на том не остановился: угрозы его
продолжались. Иезуиты, уязвленные всем происшедшим, решили использовать заранее
предусмотренную ими лазейку и заявили, что им неизвестен автор памфлета. С
до сих пор неведомым им смирением они уповали на заступничество Короля и на
то, что архиепископ удовлетворится их опровержением; но столкнулись с
человеком, который их не любил, совершенно не боялся, не был склонен щадить и на
стороне которого была истина; а его сан, его богатство, положение, занимаемое
его племянником2, дружеское расположение к нему Короля, его доктрина и
поддержка наиболее влиятельных прелатов королевства, таких как архиепископ
Парижский, епископ Mo и епископ Шартрский, с коими он выступил заодно в борьбе
против архиепископа Камбрэ, делали его позицию фактически неуязвимой.
Таким образом, иезуиты не смогли добиться ничего, кроме обещания Короля
поговорить с архиепископом Реймсским, дабы тот не доводил их до крайности
своими обличениями и не запрещал деятельность иезуитов в своей епархии. Из
уважения к архиепископу Король поручил уладить дело первому президенту, коему
это вполне удалось. Архиепископ не решился заходить слишком далеко и пошел

Две грубые оплошности Сенто, вводителя послов
361
на попятный, а иезуиты, напуганные тем, что по самоуверенности так глубоко
увязли, мечтали лишь о том, как бы выпутаться из столь неприятной для них
ситуации. По предложению первого президента все завершилось визитом к
архиепископу их провинциала3 и настоятелей трех парижских иезуитских монастырей,
которые, даже не упоминая о его послании, просили прелата не сомневаться ни в
искренности их уважения к нему, ни в том, что ни один из членов Общества
Иисуса не был способен опубликовать текст, вызвавший его неудовольствие, ни один
не был осведомлен о его появлении, что они от всей души осуждают таковое и
умоляют архиепископа осчастливить их, вернув им свое благоволение. Архиепископ
выслушал их холодно и дал довольно резкий ответ. Стороны не изменили своего
отношения друг к другу, но уже не осмеливались на открытые перепалки.
Две грубые оплошности Сенто, По милости Сенто, вводителя послов, герцогиня
вводителя послов дю Люд допустила довольно грубую оплошность.
Когда Феррейро, кавалер Ордена Благовещения и посол Савойи, явился на
торжественную аудиенцию к мадам герцогине Бургундской, Сенто сказал
герцогине дю Люд, что она, как статс-дама, должна принимать его в передней вместе
со всеми придворными дамами, каковые, однако, отказались сопровождать ее,
не желая выглядеть ее подчиненными. Герцогиня сказала, что ей ни разу не
доводилось видеть, чтобы статс-дамы Королевы или Мадам Дофины выходили
встречать послов; Сенто стоял на своем и заставил герцогиню подчиниться.
Король счел это совершенно неуместным и в тот же день устроил Сенто
головомойку. Эта оплошность имела неприятные последствия: все послы стали
требовать, чтобы им перед аудиенцией оказывалась такая же честь. Понадобились
немыслимые усилия, чтобы убедить их в том, что сие новшество, введенное по
неведению, никак не может войти в обычай; лишь после долгих переговоров и
многочисленных поездок гонцов, посылавшихся к иностранным государям,
послы отказались от своих претензий, получив подписанную Торси бумагу,
подтверждающую, что такой прием никогда ранее не оказывался ни одному послу,
что случай с Феррейро есть результат невежества и что подобная ошибка
никогда более не повторится. По получении этой бумаги послы явились на
аудиенцию, и на сей раз герцогиня дю Люд ни на шаг не сдвинулась со своего места,
оставшись стоять чуть позади мадам герцогини Бургундской.
Некоторое время спустя тот же Сенто допустил еще одну оплошность. Хеемс-
керк, посол Голландии, прибыл со своей женой и дочерью. Его жена получила
публичную аудиенцию у мадам герцогини Бургундской, которая, как это
принято, сидела справа от герцогини дю Люд в окружении придворных дам,
расположившихся полукругом каждая на своем табурете. Встретившая супругу посла на
пороге статс-дама подвела ее за руку к мадам герцогине Бургундской, край
платья которой та поцеловала и, как это положено титулованным дамам4, получила
в ответ поцелуй герцогини. Затем она представила ей свою дочь, следовавшую за
ней вместе с Сенто. Дочь поцеловала край платья и тотчас же приблизилась для
ответного поцелуя. Удивленная мадам герцогиня Бургундская в растерянности
обратила взор к герцогине дю Люд. Та отрицательно покачала головой, Сенто без
малейших колебаний решительно подтолкнул рукой дочь посла и сказал мадам

362
Мемуары. 1698
герцогине Бургундской: «Целуйте, мадам, так положено». Все произошло в
мгновение ока: герцогиня, юная, совсем неопытная, боясь нанести обиду, решила
подчиниться Сенто и поцеловала девушку. Тотчас же среди придворных, среди
сидевших и стоявших дам раздался громкий ропот. Король, который всегда
появлялся на таких аудиенциях, дабы оказать честь супруге посла, не принимая ее у
себя, не заметил в этой толпе происшедшего. По окончании аудиенции супруга
посла направилась к Мадам. Та же церемония и тот же жест со стороны дочери.
Мадам, которая уже стольких принимала на своем веку, видя, что девица
подставляет ей свою мордочку, резко отступила назад. Сенто сказал ей, что герцогиня
Бургундская только что удостоила девушку поцелуя. «Тем хуже, — громко
ответила Мадам, — вы заставили ее сделать глупость, каковую я повторять не
намерена». Эпизод наделал много шума и вскорости дошел до Короля. Тот немедленно
послал за Сенто и сказал, что не знает, почему он его до сих пор не выгнал и не
лишил должности, а затем устроил ему такую головомойку, какая нечасто
доставалась тем, кто имел несчастье вызвать его неудовольствие. Послов же эта
история оставила совершенно равнодушными; на те же почести, что и мужья, могут
претендовать жены, ибо муж и жена — одно целое, но отнюдь не их дети, а
потому на сей раз послы промолчали. Сенто всегда делал то, что ему вздумается, и по
своему капризу покровительствовал тому или другому, рискуя получить нагоняй,
что случалось довольно редко, ибо невежество в вопросах церемониала и
пренебрежение оным стало, увы, делом обычным.
Как была исправлена ошибка в Случай с Сенто напомнил мне о беспримерном мо-
изображении на шпалере приема шенничестве, совершенном им в бытность церемо-
папского посла ниймейстером (впоследствии он продал эту
должность и купил должность вводителя послов), о чем я узнал по чистейшей
случайности. Не буду отвлекаться на рассказ ни о знаменитом деле корсиканцев в Риме
и герцоге де Креки, после Франции, ни о Пизанском договоре 1664 года, коим оно
завершилось, ибо это известно всем и каждому5. Одна из статей договора
предусматривала, что согласованный текст извинения будет оглашен в присутствии
Короля кардиналом Киджи, чрезвычайным папским легатом (племянником
Папы), в присутствии знатнейших вельмож королевства. Так как встреча
должна была состояться через несколько дней, Король поручил главному
церемониймейстеру пригласить от его имени всех герцогов. Герцоги просили разрешения не
снимать шляпы во время церемонии. Королева-мать, неизменно
покровительствовавшая иностранным принцам из расположения к имевшей этот ранг графине
д'Аркур и ее сестре герцогине д'Эпернон, которые с давних пор были ее
фаворитками, решила, что для них будет большой честью, если все гфисутствуюшие,
кроме папского легата, будут с непокрытыми головами. Сие было совершенно
безразлично Месье и принцам крови, коих там не было, так как легат должен был
зачитать приветствие и текст извинения, сидя в предназначенном для него
кресле, и даже для Месье там не нашлось бы табурета. Граф де Суассон и граф
д'Аркур, коим было поручено сопровождать легата на аудиенцию, но не разрешено
оставаться в шляпах6, попросили освободить их от этих обязанностей. В просьбе
им было отказано; они торжественно ввели легата в зал, оставались с непокры-

Как была исправлена ошибка в изображении на шпалере приема папского посла 363
той головой во время всей церемонии, а по окончании оной проводили
кардинала обратно. Эти факты никогда не оспаривались ни принцами, ни кем бы то ни
было еще. Как-то раз, находясь в Мёдоне, куда придворные имели право
являться засвидетельствовать свое почтение Королю, я сидел после утренней аудиенции
в покоях, через которые Король обыкновенно проходил, направляясь в часовню,
и которые назывались покоями Мадам. Здесь как раз и висела шпалера,
изображавшая в натуральную величину вышеописанную церемонию. Я заметил, что граф
де Суассон и граф д'Аркур изображены на ней в шляпах. Меня возмутила эта
ошибка. Сидевший рядом со мной Шамлэ ответил, что принцы Савойского и Ло-
тарингского домов на приемах бывали в шляпах. Я не возражал, но объяснил ему,
в чем было отличие тех приемов от этого. Ошибка могла объясняться либо
хитростью принцев, желавших вознаградить себя за унижение хотя бы шпалерой,
которая останется для потомков, либо глупостью тех, кто ее делал. Я высказал
свои соображения герцогу де Шону, в ту пору еще совершенно здоровому,
герцогу де Шеврёзу и герцогу де Куалену, присутствовавшим на том приеме, и кое-кому
еще. Месье де Люксембург, который был еще жив7 (наряду с месье де Шоном и
месье де Куаленом он был сильнее всех недоволен тем, как была обставлена та
аудиенция), высказал возмущение по поводу ошибки. Они обратились к Сенто,
занимавшему в год аудиенции должность церемониймейстера. Он тотчас же
признал, что в течение всего приема оба графа стояли с обнаженными головами и
один лишь легат оставался в шляпе. Герцоги предложили ему сделать запись в
регистре относительно неточности в изображении приема, запечатленного на
шпалере. Сенто заупрямился и постарался убедить их, что в том нет ни
малейшей необходимости, и далее будет ясно почему. Но, видя, что они все больше
распаляются и уже готовы обратиться с требованием к Королю, не осмелился долее
противиться, и они отправились к Дегранжу, тогдашнему церемониймейстеру8.
Он показал им регистр, но оказалось, что там нет ни слова о том, оставался ли
кто-либо во время приема с покрытой головой или нет: вот почему можно было
допустить, что оба графа не снимали шляп, ибо таков был обычай и нарушение
должно было быть отмечено. Герцоги высказали Сенто крайнее неудовольствие
его небрежностью в исполнении своих обязанностей. Тот, смущенный и
пристыженный, стал бормотать извинения. Он записал на полях то, что ему
продиктовали герцоги, и поставил свою подпись. Но этим они не удовольствовались и
потребовали, чтобы Сенто выдал каждому свидетельство, в коем бы говорилось,
как все обстояло на самом деле, подтверждалась бы ложность изображенного на
шпалере и отсутствие записи в регистре, а также воспроизводилось бы
примечание, сделанное на полях. Уже на следующий день, рассыпаясь в любезностях, он
принес им требуемые свидетельства и был счастлив, что история эта не
получила большой огласки. Вот так ранги оказываются в руках ничтожных людей,
почитающих себя вправе угождать, кому им заблагорассудится, в ущерб истине и
справедливости. Такого рода недуг оказался заразительным и распространился
среди главных и простых церемониймейстеров и даже затронул
церемониймейстеров Ордена Святого Духа. Главным церемониймейстером был тогда купивший
эту должность у месье де Рода Бленвиль, шурин месье де Шеврёза, который, не
будучи еще в 1664 году герцогом, находился тем не менее при дворе как сын гер-

364
Мемуары. 1698
цога де Люина, присутствовавшего вместе с другими герцогами на этой
аудиенции; так что в данном случае речь шла только о регистре Сенто9.
Споры о первенстве между мадам Дамы из Лотарингского дома в связи с кончиной
д'Эльбе ф и мадам де Лильбонн королевы-герцогини, матери герцога
Лотарингского, должны были явиться к Королю в траурной мантии, что стало поводом для
ссоры между ними. Мадам де Лильбонн приходилась кузиной (хотя и рожденной
вне брака) отцу герцога Лотарингского и считала, что в качестве ближайшей
родственницы должна идти первой, а мадемуазель де Лильбонн и мадам д'Эпинуа,
ее дочери, — следовать за ней. Мадам д'Эльбёф, вдова старшего представителя
Лотарингского дома во Франции, высмеяла эти претензии и одержала верх.
Мадам де Лильбонн и ее дочери отказались участвовать в церемонии. Мадам де
Валантинуа также отсутствовала, но, по какой причине, мне неизвестно.
Смерть отца де Шевиньи Примерно в это же время скончался ораторианец
отец де Шевиньи. Дворянин знатного рода, он
служил в войсках долго и достойно. Король его знал, месье де Тюренн очень любил,
а все военачальники того времени уважали, благодаря чему он занимал весьма
достойное положение в высшем свете. Но Господь осенил его своей благодатью,
он стал священником, вступил в Орден ораторианцев и служил Богу столь же
истово и честно, как до того служил Королю и миру. Несмотря на свое
затворничество, коего он почти никогда не нарушал, отец де Шевиньи сохранил знатных
друзей. Он был тесно связан со всеми знаменитыми янсенистами и вместе с ними
подвергался нападкам и гонениям. Человек открытый, прямой, искренний,
наделенный простодушной и несокрушимой добродетелью воина, он был верен Богу,
друзьям и партии, которую считал наиболее достойной, что ставило отцов
ораторианцев в затруднительное положение. Отец де Шевиньи был близким другом
месье и мадам де Лианкур: не оставляя Ораторию, он поселился у них, а после
их смерти месье де Ларошфуко, человек невежественный и царедворец до мозга
костей, но питавший глубочайшее уважение к памяти месье и мадам де Лианкур,
так просил отца де Шевиньи остаться, что тот в конце концов решил окончательно
поселиться в Лианкуре. Когда месье де Ларошфуко приезжал с компанией, отец
де Шевиньи обыкновенно оставался у себя и встречался лишь с самим месье де
Ларошфуко, месье маршалом де Лоржем и несколькими особо близкими
друзьями; а когда приезжал Король, он скрывался на чердаке. В один из приездов
Короля кто-то сказал ему об этом: Король захотел его видеть. Отец де Шевиньи был
этим очень удивлен, так как близость к янсенистам весьма скомпрометировала
его в глазах государя; но ослушаться было невозможно, и месье де Ларошфуко
привел его. Король был очень любезен и долго беседовал с ним сначала о его
давних военных походах, а затем о его решении оставить свет. Отец де Шевиньи
держался скромно и почтительно, но без всякого смущения. Гости, естественно,
сгорали от желания его увидеть. Но зато как же он был счастлив, когда все наконец-
то уехали. При жизни месье и мадам де Лианкур замок этот служил местом
встречи и убежищем для самых известных янсенистов; после их смерти они по-
прежнему продолжали там собираться. Месье де Ларошфуко видел их всех и
всегда доброжелательно к ним относился. Они до последних дней посещали отца

Брак маркиза де Леей с мадемуазель де Шеврёз
365
де Шевиньи. Кончина его была столь же благочестивой, как и жизнь, отданная
молитве, наукам и всяческим богоугодным делам, кои он творил всегда с радостью
и без принуждения. Смерть его глубоко огорчила месье де Ларошфуко, месье де
Дюра, месье маршала де Лоржа и еще очень многих.
Смерть герцогини Бервик В эту же пору герцог Бервик потерял супругу,
прелестнейшую женщину, на которой женился по любви и которая равно
пользовалась успехом как при дворе, так и в Сен-Жермене10. Отец ее, милорд Льюкен11,
генерал-лейтенант, капитан гвардейцев короля Якова, был убит в сражении при
Неервиндене. Юная, очаровательная, трогательная, прелестно сложенная, она
была достойна кисти живописца. Умерла она от чахотки в Монпелье, куда муж
привез ее в надежде, что перемена воздуха ее вылечит. Она оставила ему сына12.
Брак маркиза де Леей с маде- Две свадьбы весьма позабавили двор в начале этого
муазель де Шеврёз года. Мадемуазель де Шеврёз вышла замуж за
маркиза де Леви, получившего в связи с этим от своего отца генеральное
наместничество в Бурбоннэ, где находились их владения. Молодой человек, стройный, с
военной выправкой и весьма склонный к распутству, не обладал даже намеком на
образованность, но при этом был неглуп, храбр, честен и полон желания служить.
Отец его, человек очень умный, но совершенно безнравственный, вел уединенный
образ жизни и, приезжая в Париж, также старался не привлекать к себе
внимания; мать его, страстная любительница карт, игравшая всегда и везде, отличалась
беспримерной скупостью и одевалась как кухарка. Все это довольно плохо
сочеталось со вкусами и привычками месье и мадам де Шеврёз. Но весьма скромное
приданое дочери и благородное происхождение жениха в сочетании с обещанным
мадемуазель де Шеврёз местом придворной дамы склонили родителей к этому
браку. Когда дело дошло до составления брачного контракта, все условия коего были
уже согласованы, возник вопрос о крестном имени маркиза де Леви. Месье и
мадам де Шарлю13 задались этим вопросом, и оказалось, что крестного имени у их
сына вообще не было;14 а отсюда возник другой вопрос: был ли он крещен даже
малым обрядом? Никто из троих этого не знал. Тогда они вспомнили о его
кормилице, которая была еще в добром здравии и жила в Париже, и обратились к ней
с этим вопросом. Она напомнила им, что по дороге в Бурбоннэ, где крестным
отцом ребенка должен был стать его дед, маркиз де Леви, они остались ночевать у
епископа Осерра, месье Кольбера, и тот, обеспокоенный тем, что дитя столь
нежного возраста взяли в путешествие некрещенным, предложил им тотчас же окрестить
его малым крещением; а так как они отказались, то утром, пока они еще спали, он
послал за кормилицей и ребенком, совершил в своей часовне обряд малого
крещения и отпустил их, ничего не сказав родителям; что по прибытии в Бурбоннэ
крещение по разным причинам неоднократно откладывалось и что, когда кормилица
оставила их дом, обряд все еще не был совершен, но ее это не слишком
тревожило, потому что она знала, что ребенок был крещен малым крещением. Подобная
странность показалась мне не только любопытной, но и характеризующей лучше,
чем что бы то ни было другое, людей на нее способных. В результате пришлось в
один и тот же день окрестить маркиза де Леви, отправить его к первой исповеди
и первому причастию, а в полночь привести к венцу в отеле Люин в Париже.

366
Мемуары. 1698
Брак графа д'Эстре с одной из Два дня спустя граф д'Эстре сочетался браком15 с
дочерей герцога де Ноал, назна- мадемуазель д'Аиан. Некая старая мещанка маде-
ченной придворной дамой одно- муазель де Туази16, богатая и бездетная, принятая,
временно с маркизой де Леей несмотря на свое скромное происхождение, в
хорошем обществе, приятельница кардинала д'Эстре, пользовавшаяся также
уважением мадам де Ноай, дала большую часть довольно скромного приданого, а
кардинал д'Эстре, видя, каким влиянием пользуется семейство Ноай, и рассчитывая
извлечь из этого для себя значительные выгоды, вынул из своего кошелька
недостающую сумму и устранил этим последние затруднения. Он обвенчал молодых
и отслужил полуночную мессу в версальской часовне. Мадам герцогиня
Бургундская и высшая знать находились на хорах, а прочие приглашенные — внизу;
свадебный обед имел место в доме месье де Ноая. На следующий день новоявленные
маркиза де Леви и графиня д'Эстре были назначены придворными дамами.
Бракосочетание Мортаня и ма- В Париже в это время был заключен еще один до-
дам де Кентен вольно забавный брак — между Мортанем и мадам
де Кентен. Ее отец и отец Монтгомери (инспектора кавалерии, о котором я уже
упоминал ранее) были братьями. Она вышла замуж за графа де Кентена,
который, как и Матиньоны17, происходил из рода Гуайон и был сыном маркиза де
Ла Муссе и дочери маршала де Буйона, сестры герцогини де Ла Тремуй, мадам
де Руси и мадам де Дюра, герцога де Буйона и маршала де Тюренна, каковые все
были гугенотами18. Месье де Ла Муссе некогда купил у герцога де Ла Тремуя,
своего свояка, прекрасное владение Кентен в Бретани, откуда титул его сына; а
сам он приходился старшим братом тому месье де Ла Муссе, который был
генерал-лейтенантом и служил Месье Принцу19, коему оставался предан до конца и
умер на посту губернатора Стенэ, так и не вступив в брак. Мадам де Кентен в
молодости была очень хороша собой, прекрасно сложена и принята в лучшем
обществе; рано овдовев и не имея детей, она была богата благодаря доле
наследства, полученной после смерти мужа, и пожизненной ренте в тридцать тысяч
ливров, выплачиваемой ей месье маршалом де Лоржем в качестве компенсации
за владение Кентен, приобретенное им у ее мужа. Состояние и ум открыли ей
двери самого изысканного придворного общества. Кокетливая и властная, она
приобрела репутацию женщины фантастической и загадочной и была неизменно
окружена толпой воздыхателей, коих держала на почтительном расстоянии,
приближая к себе лишь самых достойных; так же, как и поклонниками, повелевала
она и всеми гостями, так что в конце концов создала вокруг себя некое подобие
двора, где все склонялись перед своей королевой и считали за честь удостоиться
ее взгляда или слова. Каждый вечер ее гостей, среди которых были и знатные
дамы, и важные вельможи, ждал прекрасный ужин. Она поставила себя так, что
все ездили к ней, а она — ни к кому и лишь очень немногих удостаивала чести
приветствовать стоя. Месье бывал в ее доме; в Сен-Клу, куда она отправлялась
по воде и только когда ее очень об этом просили, она держала себя королевой и
делала лишь то, что ей заблагорассудится. Она сумела приручить даже Мадам,
которая также бывала у нее. Она покорила и другую королеву Парижа, мадам
де Буйон, и часто принимала ее у себя, равно как и герцога и кардинала де Буй-

Бисси, епископ Туля, впоследствии ставший кардиналом... 367
он. Граф д'Овернь долгие годы был ее рабом. Месье де Ла Фейад дважды в
неделю приезжал к ней ужинать из Версаля и возвращался к вечерней аудиенции
Короля. Всех забавляло, что она делит свою благосклонность между ним и
графом д'Овернь, который, несмотря на свое высокомерие, буквально стелился у ее
ног и изнемогал, видя, что предпочтение оказывается другому. Граф де Фиеск,
человек большого ума, склонный к цинизму, но порой очень остроумный,
однажды, выведенный из себя этой феей, сочинил о ней песенку с названием
«Полнейшая развязность» и, написав ее текст крупными буквами на табличке, прикрепил
к дверям мадам де Кентен на манер церковных объявлений об индульгенциях.
Мало-помалу собиравшееся у нее общество стало менее избранным, игра более
азартной, а трапезы, из-за скупости, — менее обильными. Ла Фейад в конце
концов добился изгнания графа д'Овернь, но вскоре после того умер. Она же по-
прежнему вершила суд и выносила приговоры обо всех и вся, каковые, однако,
уже не имели былого авторитета. Мортань, вот уже двадцать лет влюбленный в
нее, но выказывавший свое чувство лишь неизменно почтительным и безмолвным
присутствием среди ее блистательного двора, решил, что наступил момент,
когда его терпение сможет наконец быть вознаграждено: он дал волю влюбленным
вздохам и осмелился объявить о своем давнем чувстве. Он имел чин капитана
тяжелой кавалерии, был богат, честен, храбр, учтив, нрава мягкого и не слишком
большого ума. Фея оказалась тронута столь почтительной, столь верной и столь
постоянной любовью. Она была уже стара и слаба здоровьем; она вознаградила его
любовь и вышла за него замуж. Мортань был происхождения самого низкого, и
фамилия его была Колен. Родом он был из той части Нидерландов, что
граничила с провинцией Льеж. Его отец, а может быть дед, был управляющим в почти
разорившемся в ту пору семействе Мортань; он сумел там разбогатеть, купил эти
земли, и сын его стал называться графом де Мортань. Он не был ни красив, ни
молод, но неплохо сложен, хотя и несколько полноват, краснолиц и с такой короткой
шеей, что голова, казалось, росла прямо из плеч. Никто из его слуг никогда не видел
его без парика, даже когда он одевался или раздевался, из чего заключили, что у
него есть какой-то дефект, который он не хочет показывать. Брак этот вызвал
немалое удивление, и все сочли, что со стороны Мортаня он был еще большим
безумством, чем со стороны мадам де Кентен: странный союз изрядно повредил им
обоим в глазах общества. Дом мадам де Мортань подрастерял свой престиж; но
полное благополучие и взаимная любовь утешили супругов в этой утрате.
Бисси, епископ Туля, впослед- После смерти архиепископа Бордо д'Англюра, бра-
ствии ставший кардиналом, та Бурлемона и аудитора Роты20, архиепископство
отказывается от архиепископ- было предложено епископу Туля Бисси, каковой,
ства Бордо будучи страстным приверженцем сулышцианцев,
настолько пленил епископа Шартра, что тот настоятельно рекомендовал его
мадам де Ментенон и Королю. Бисси, занявший со временем, как мы это увидим,
весьма высокое положение, счел, что архиепископский престол в Бордо вряд ли
приблизит его к желанной цели. Он хотел находиться поближе ко двору, дабы без
помех плести интриги, а не ограничивать поле своей деятельности одним Бордо;
и он сумел ввести в заблуждение простаков, объяснив свой отказ благородным

368
Мемуары. 1698
нежеланием покинуть свою первую «супругу»21, церковь Туля, бедную и
нуждавшуюся в больших заботах, ради архиепископского престола в большом и
прекрасном городе. Туль, в ожидании лучшего, подходил ему гораздо больше, и он там
остался. Бордо получил Безон, епископ Эра, и достойно исполнял там свои
архипастырские обязанности. В ту пору старший брат его, интендант Бордо, был
назначен государственным советником; среди интендантов королевства он был в
числе самых известных и уважаемых.
Ваини, кавалер Ордена Святого В это же самое время кардиналу де Буйону случи-
Духа лось продемонстрировать свои возможности и
влияние. Он был буквально помешан на своем титуле принца и в Риме постарался
завладеть всеми преимуществами, каковые означенный титул ему давал. Он
хотел, чтобы его называли Ваше Преосвященнейшее Высочество, и все его слуги
именно так к нему и обращались. Однако в Риме не нашлось желающих принять сие
новшество. Это кардинала отнюдь не остановило; он нашел одного римского
дворянина, весьма захудалого рода, но сумевшего за деньги получить от Папы
титул принца (а этих папских принцев даже в Риме ни в грош не ставят); собой он
был нехорош, но неплохо сложен, охоч до прекрасного пола и весьма
честолюбив. Приезжая в Рим, он сумел привлечь к себе внимание кардинала де Буйона,
и в этот его приезд отношения их стали особенно тесными. Кардинал выказывал
ему полнейшее доверие и посулил содействие в получении Ордена Святого Духа;
этого оказалось более чем достаточно, чтобы тот начал его величать Ваше
Преосвященнейшее Высочество^ и тотчас же посыпались депеши кардинала с
предложением удостоить кого-нибудь из римских баронов, имеющих заслуги перед
Францией и помогающих своими советами и влиянием ее представителям, Ордена
Святого Духа, как это время от времени делалось. Затем он стал превозносить
знатность, ум, уважение и влияние, коими Ваини пользовался в Риме, и услуги,
кои тот мог бы оказать Франции, так что в конце концов Король прислал ему
знак Ордена, а точнее, на Сретение Господне он был удостоен звания кавалера
Ордена Святого Духа с разрешением, как только будут представлены грамоты,
подтверждающие его знатное происхождение, носить его еще до получения
орденской цепи. Ваини был в восторге, а кардинал де Буйон и того более; в Риме,
однако, это вызвало удивление и возмущение. Папская курия смирилась с
присвоением Ордена герцогу Ланти, ибо тот состоял в родстве с Папами22 и
приходился свояком герцогу Браччано, бесспорно первому светскому лицу в Риме, ибо
он был старше коннетабля Колонна; два их рода считались неоспоримо
первыми, возвышавшимися над всеми прочими, а первенство между ними самими
определялось лишь тем, чей глава старше.
Римские кавалеры Ордена Сея- Герцог Браччано долго носил цепь Ордена Святого
того Духа 1675 года Духа; и вообще им награждались члены семейств
Орсини, Колонна, Сфорца, с коими Ваини нельзя даже и сравнивать. Я сказал,
что герцог Браччано долго носил цепь: месье де Невер от имени Короля вручил
ему знаки Ордена в Риме в сентябре 1675 года; в тот же день орден получили
герцог Сфорца, муж покойной Артемизии Колонна, а тогда зять мадам де Тианж,
сестры мадам де Монтеспан (а жена его — это та самая герцогиня Сфорца, кото-

Обрехт отправляется в Регенсбург для урегулирования финансовых отношений... 369
рую после его смерти мы так часто видели при дворе), и принц Соннино, сын
коннетабля Колонна. Все они были не чета Ваини.
Герцог Браччано возвращает Когда между Иннокентием XI и Королем Франции
Королю Орден Святого Духа в возникли разногласия по поводу неприкосновенно-
7 688 году сти посольского квартала в Риме23 (а обязанности
посла в 1688 году исполнял Лаварден, которого Папа категорически отказался
принимать, а затем отлучил от Церкви), герцог Браччано, между прочим женатый
на француженке, впоследствии знаменитой принцессе Орсини, отослал Королю
цепь Ордена Святого Духа и принял от короля Испании орден Золотого Руна. Со
времени учреждения Ордена Святого Духа он был первым, кто вернул обратно
его знаки.
Курфюрст Саксонский стано- Коль скоро мы ведем речь об иностранных держа-
вится королем Польши вах, то пришло время сказать, что курфюрст
Саксонский, изрядно упрочивший свое положение в Польше, привлек на свою
сторону не только почти всех знатнейших вельмож, ранее выступавших против него,
но и самого примаса, который наконец-то согласился признать его. Курфюрст
находился в Варшаве, и все европейские державы прислали ему поздравления со
вступлением на польский престол, а нунций Давиа помог заручиться поддержкой
Рима. Только Король все еще не мог смириться с происшедшим, а присутствие
при дворе принца де Конти неприятным образом напоминало ему, что он не
сумел достойным образом избавиться от него, посадив на трон другого государства.
Смерть курфюрста Ганновер- Мадам, которая более или менее горько оплакива-
ского ла всех своих родственников в зависимости от
степени родства, подобно тому как другие более или менее продолжительное время
носят по ним траур, была очень огорчена кончиной нового имперского
курфюрста, первого курфюрста Ганноверского24. Он был женат на Софии, дочери одной
из дочерей несчастного короля Англии Карла Г25 и курфюрста Пфальцского,
провозгласившего себя королем Богемии, но утратившего свои владения и
умершего в изгнании. Хотя Мадам почти не встречалась с этой своей теткой26, она, с тех
пор как обосновалась во Франции, регулярно писала ей два или три длиннейших
письма в неделю. Король пришел к Мадам выразить свои соболезнования в
связи с этой утратой.
Финансовые отношения с курфюрстом Пфальцским27, который под разными
предлогами уклонялся от уплаты причитающихся с него сумм, оставались неула-
женными. Король решил отправить в Регенсбург28 Креси, хорошо
разбиравшегося в немецких делах; однако дело это требовало знания юридических тонкостей,
а потому Креси постарался от него избавиться и предложил поручить его Обрех-
ту, каковой и был туда послан.
Обрехт отправляется в Регенс- Королевский судья в Страсбурге, своими таланта-
бург для урегулирования финансо- ми сильно выделявшийся среди людей его
состояла отношений между Мадам и щ^, Обрехт, лучше чем кто бы то ни было, знал
курфюрстом Пфальцским законы и обычаи Германии. Месье де Лувуа сумел

370
Мемуары. 1698
заручиться его поддержкой, и без единого выстрела в мирное время королевские
войска были введены в Страсбург30, который и по сей день остается
французским городом.
Царь и его путешествия Царь в ту пору уже начал свои путешествия31. Он
стяжал себе такую громкую и заслуженную
известность в мире, что я буду краток в рассказе о столь великом и столь славном
государе, который останется великим в глазах и самых отдаленных потомков, ибо в
его правление и русский двор, никогда не считавшийся европейским, и русский
народ, с коим ранее не считались и презирали за варварство, были вовлечены во
все европейские дела и стали внушать опасения всей Европе. Государь этот
прибыл в Голландию, дабы самому обучаться искусству кораблестроения. Не желая
тратить время на всяческие церемонии и царские почести, что могли бы помешать
осуществлению его планов, он сохранял инкогнито и тем не менее заставлял всех
выказывать ему должное почтение, только на совсем особый лад. В глубине души
он был очень недоволен тем, что Англия не слишком спешит прислать к нему
своих послов в эту расположенную по соседству страну, тем более что, не говоря об
этом открыто, мечтал завязать с ней торговые отношения. Наконец послы
прибыли. Царь не торопился принять их, затем назвал день и час аудиенции, каковая
должна была иметь место на борту большого голландского корабля, который он
намеревался осмотреть. Оба посла сочли это приглашение диким, но им не
оставалось ничего иного, как согласиться. Все оказалось гораздо хуже, когда они
поднялись на борт: царь велел сказать, что он на марсе и готов там принять их.
Послы, не обладая достаточной ловкостью, чтобы карабкаться по веревочной
лестнице, отказались. Царь настаивал, а послы в растерянности не знали, как
реагировать на столь странное и категоричное предложение. В конце концов, получив на
свои обращения весьма резкий ответ, они поняли, что придется подчиниться сей
вздорной прихоти, и поднялись. На этой крохотной, словно повисшей высоко в
воздухе площадке царь принял их с таким же величием, как если бы восседал на
троне; выслушав речь послов, он произнес любезные слова по адресу короля Англии
и английского народа, а затем пошутил по поводу испуганных- лиц послов и,
смеясь, дал им понять, что это наказание за промедление. Король Вильгельм со
своей стороны оценил великие достоинства этого государя и сделал все от него
зависящее для установления с ним наилучших отношений. В результате царь,
желавший все видеть и все знать, прибыл в Англию32, по-прежнему инкогнито, но на
свой манер: его приняли как монарха, благосклонность коего хотят завоевать,
после чего, увидев все, что хотел, царь возвратился в Голландию. Он намеревался
посетить Венецию, Рим и всю Италию, а более всего хотел увидеть Короля и
Францию. Царь приказал выяснить, какова позиция Короля в этом вопросе, и был
уязвлен тем, что Король вежливо отклонил визит, не желая обременять себя оным.
Как только стало ясно, что визит во Францию не состоится, царь решил
отправиться в Германию и доехать до Вены33. Император принял его во дворце,
называемом «Фаворитка», в присутствии лишь двух своих важнейших сановников.
Царя сопровождал только генерал Лефорт, исполнявший обязанности
переводчика, а в свите, кажется, игравший роль посла Московии. Царь поднялся по по-

Портлэнд, посол Англии во Франции, прибывает в Париж...
371
тайной лестнице и увидел императора, стоявшего в дверях передней, наиболее
удаленной от его опочивальни. После первых приветствий император надел шляпу;
царь из-за своего инкогнито остался с непокрытой головой, что вынудило
императора также снять шляпу. Три недели спустя царь получил известие о том, что
в Московии раскрыт серьезный заговор, и поспешил отбыть на родину.
Проезжая через Польшу, он имел встречу с ее королем34, во время которой были
заложены основы их дружбы и союза. По возвращении царь узнал, что во главе, как
оказалось, весьма разветвленного заговора стояла его сестра. Он всегда очень
любил ее и хорошо с ней обращался, однако замуж не выдал35. В народе многие
были оскорблены тем, что царь приказал сбрить бороды, обкорнать длинные
кафтаны, отменить многие варварские обычаи, равно как и тем, что в числе его
доверенных лиц, занимавших первые посты в государстве, были иностранцы. Это
и стало причиной заговора, уже готового превратиться в бунт. Он простил
сестру, приговорив ее только к заточению, а главных виновников приказал повесить
на решетках ее окон, сколько их могло там уместиться. Чтобы не перепрыгивать
беспрестанно от одной темы к другой, я изложил подряд все, что относится к царю
в этом году; теми же соображениями я буду руководствоваться и при изложении
нижеследующей темы.
Портлэнд, посол Англии во Фран- Король Англии испытывал глубочайшее удовлетво-
ции, прибывает в Париж на еже- рение, добившись наконец признания Короля и чув-
ну английскому посланнику Сент- ствуя, что отныне ничто не грозит его власти. Одна-
Олоенсу ко узурпатор никогда не может быть полностью
спокоен и доволен: его уязвляло и тревожило присутствие законного короля и его
семьи в Сен-Жермене; пока они находились совсем рядом с Королем и так
близко от Англии, он не мог быть совершенно спокоен. И в Рисвике, и во время
переговоров Портлэнда и маршала де Буффлера он делал все возможное, чтобы
добиться их отъезда из Франции или, по крайней мере, удаления от двора: Король
остался непреклонен. Король Вильгельм решил испробовать все и, не предъявляя
более никаких требований, поскольку уже принял определенные условия, быть
бесконечно предупредительным и почтительным, дабы посмотреть, не сможет ли
он своей сговорчивостью и уступчивостью добиться в конце концов желаемого
результата. С этой целью он послал герцога Сент-Олбенса, кавалера Ордена
Подвязки, к Королю с поздравлениями по случаю бракосочетания монсеньора герцога
Бургундского. Трудно было бы найти более высокородного вельможу для
исполнения обыкновенного поручения; многих удивило, что он от него не отказался;
Сент-Олбенс был побочным сыном Карла П, старшего брата Якова П, что
являлось для него удобным поводом уклониться от этой миссии. Он даже заикнулся
было о своих правах на некоторые отличия, однако ему вежливо, но твердо дали
понять, что принимать его будут как простого посланника Англии. Английские
герцоги не имеют никакого ранга во Франции, равно как и французские в Англии.
Герцогиня Портсмут и ее сын герцог Ричмонд получили от Короля грамоту на
герцогское достоинство, а герцогиня Кливленд, возлюбленная Карла II, друга
Короля, — «право табурета»; герцогиня де Ла Форс, перебравшаяся в Англию по
религиозным соображениям36, а до нее герцогиня Мазарини, покинувшая мужа и

372
Мемуары. 1698
поселившаяся в Англии, получили там герцогский титул; но подобные милости
являются исключением и не создают прецедента. Вышеупомянутый герцог Сент-
Олбенс был предшественником графа Портлэнда и по прибытии последнего
тотчас покинул Францию. Я уже рассказывал об этом фаворите, и мне более
нечего добавить к вышесказанному. Соображения, побудившие выбрать именно
его для переговоров с маршалом де Буффлером, на сей раз также заставили
предпочесть его всем прочим претендентам на должность посла Англии во Франции.
И лучший выбор вряд ли можно было сделать. Свита его была многочисленна и
великолепна; деньги он тратил не считая, и всё: стол, лошади, ливреи, кареты,
мебель, костюмы, посуда — поражало роскошью и изысканной утонченностью. Все
прибыло в одно время, так как граф приехал из Кале в собственной карете,
делая остановки в разных пунктах, где ему оказывали всевозможные гражданские
и военные почести. Он находился в пути, когда в Уайтхолле, самом обширном и
самом уродливом дворце во всей Европе, случился пожар. Дворец, сгоревший
почти полностью, с тех пор так и не был восстановлен, и резиденцией королей стал
не слишком удобный и привлекательный Сент-Джеймсский дворец. Портлэнд
побывал на первой приватной аудиенции у Короля 4 февраля и оставался во
Франции четыре месяца. Он приехал прежде, чем Таллар и прочие представители
Короля отбыли в Лондон. Личное обаяние, учтивость, светско-придворная
обходительность, галантность и изящество Портлэнда произвели неотразимое
впечатление. В то же время в его манерах сквозило огромное чувство собственного
достоинства, даже некоторое высокомерие, но в словах и поступках не было
ничего случайного, все было продумано и рассчитано. Французы, падкие до новизны,
гостеприимства, хорошего стола и роскоши, были им очарованы. Многих он
приблизил к себе, но с разбором, как человек, знающий наш двор и желающий
окружить себя благородным и изысканным обществом. Вскоре стало модным
бывать у него, устраивать в его честь праздники и пировать за его столом. И особенно
удивительно то, что Король, по-прежнему настроенный резко против короля
Вильгельма, сам дал к тому повод, делая для этого посла то, чего никогда ранее не
делал ни для кого другого; и все придворные, стараясь перещеголять один
другого, стали делать то же самое. Возможно, Король хотел вознаградить посла за
разочарование, ибо с первого же дня Портлэнду стало ясно, что истинная его
миссия обречена на провал37. Прежде чем ехать в Версаль, он встретился с Торси и
заговорил с ним о необходимости высылки или, по крайней мере, удаления от
двора короля Якова и его семьи. Торси благоразумно не стал ходить вокруг да
около, а сразу же расставил все точки над «i»: он ответил Портлэнду, что этот
вопрос, многократно поднимавшийся на его же переговорах с маршалом де Бус]>
флером и с самых разных точек зрения обсуждавшийся в Рисвике, в конечном
счете всегда отклонялся; что дело это полностью и окончательно решено; что, как
ему известно, Король не только не позволит когда-либо затронуть эту тему, но
будет до глубины души оскорблен, если кто-либо вновь посмеет ее поднять; что
он может заверить посла в готовности государя обсуждать, и сколь угодно
тщательно, любые проблемы, укреплять связи, возникшие между ним и королем
Англии, и выказывать ему, его послу, всяческие знаки уважения, но что даже
просто упоминание о Сен-Жермене может свести все достигнутое на нет и сделать

Портлэнд, посол Англии во Франции, прибывает в Париж...
373
его посольскую миссию печальной и бессмысленной; и что, по его мнению, самое
разумное — ничего не портить и не говорить об этом ни слова ни Королю, ни кому
бы то ни было из его министров, ибо Король принял решение и от него не
отступится. Портлэнд последовал данному совету, и правильно сделал; однако вскоре
мы увидим, что решение это далось ему непросто. Король же был необычайно
доволен, что Торси с самого начала лишил английского посла возможности даже
заикнуться об этом вопросе. Были приняты строжайшие меры, чтобы ни один
англичанин из Сен-Жермена не появлялся ни в Версале, ни в Париже, когда мог бы
встретиться там с кем-либо из свиты Портлэнда; это было пунктуальнейшим
образом исполнено.
Во время своего пребывания во Франции Портлэнд совершил один поступок,
наводивший на размышления, но нашел в себе достаточно выдержки, чтобы
продолжать вести себя так, как если бы его поступок остался незамеченным. Воде-
мон, находившийся во Франции проездом из Нидерландов в Милан, естественно,
при дворе не появлялся. То ли дела, то ли желание выказать любезность
близкому другу своего государя, побудили Портлэнда покинуть Париж и отправиться
в Нотр-Дам-де-Льес, близ Лана, чтобы повидаться с Водемоном. А вскоре во
Францию прибыл маркиз де Бедмар, направлявшийся из Испании в
Нидерланды, чтобы сменить Водемона на посту военного губернатора. В отличие от Воде-
мона, у маркиза не было оснований уклоняться от появления при дворе; он
посетил и Париж, и Версаль, где Месье, так как его покойная дочь была королевой
Испании, счел необходимым представить маркиза Королю, и тот оказал ему
весьма любезный прием. Портлэнд не раз сопровождал Монсеньора на охоту;
дважды ездил из Парижа в Мёдон охотиться на волков, и оба раза Монсеньор
приглашал его к себе на ужин. Однажды во время вечерней аудиенции Король
позволил ему держать подсвечник; подобной чести государь удостаивал лишь самых
важных и влиятельных придворных в знак особого расположения. Иностранные
послы не имеют обыкновения появляться на вечерней аудиенции Короля, но если
такое случается, то редко кто из них удостаивается такой милости. Портлэнд
получил прощальную аудиенцию 20 мая и был осыпан всевозможными
почестями и знаками уважения; состоялись в честь него и празднества. Король поручил
маршалу де Вильруа отвезти Портлэнда в Марли и устроить ему там достойный
прием. Посол желал видеть все, заслуживающее внимания, и особенно дворец
Фонтенбло, который понравился ему более всех прочих королевских резиденций.
Перед самым отъездом Портлэнд еще раз пришел засвидетельствовать свое
почтение Королю, который в это время принимал промывательное. По окончании
процедуры Король принял его, что само по себе было уже отличием, и в знак
высочайшей милости позволил ему войти в альков, куда никогда не допускался ни
один иностранец, сколь бы знатен он ни был и какое бы положение ни занимал,
за исключением торжественной церемонии приема послов. По окончании визита
Портлэнд отправился на охоту с Монсеньором, который в третий раз пригласил
его к себе на ужин в Мёдон. Присутствовавший там великий приор нарочно уселся
на более почетное место. Портлэнд, хотя и завершивший уже свою посольскую
миссию, счел сие столь оскорбительным, что на следующее утро явился к
Королю и гордо заявил, что если братья Вандом решением государя возведены в ранг

374
Мемуары. 1698
принцев крови, то он, естественно, признает их права, в противном же случае
великий приор, как он полагает, обязан оказывать ему должные знаки уважения,
чего тот, однако, не сделал. Король ответил ему, что не давал братьям Вандом
ранга принцев крови и что он уведомит Монсеньора, который все еще находился
в Мёдоне, что подобное не должно более повториться. Месье решил лично
показать послу Сен-Клу. Мадам намеренно уклонилась от поездки, и Месье устроил в
честь Портлэнда торжественный обед, на котором присутствовали Монсеньор и
множество гостей, что также являлось большой честью. Однако розы, усыпавшие
путь английского посла во все время пребывания во Франции, все же оказались
не без шипов, ибо он постоянно чувствовал, что во Франции находится законный
король Англии. Портлэнд как-то отправился в Мёдон, чтобы сопровождать
Монсеньора на охоту; все уже было готово к выезду и посол надевал сапоги, когда
Монсеньору сообщили о предстоящем прибытии короля Англии; он тотчас же
известил об этом Портлэнда и просил отложить охоту до другого раза. Пришлось
снимать охотничьи сапоги и немедленно возвращаться в Париж.
Посол был страстный охотник, и то ли им двигало желание увидеть
королевских охотничьих собак, то ли удивление от того, что герцог де Ларошфуко
ограничивается при встрече с ним простым поклоном, но он сказал (а потом еще раз
повторил), что сгорает от желания поохотиться с собаками Короля. Он говорил это
столько раз и в присутствии стольких людей, что слова его, по мнению посла, не
могли не дойти до месье де Ларошфуко. Однако намеки не возымели никакого
действия. Наскучив пребыванием в неизвестности, посол решил добиться
некоторой ясности и как-то после утренней аудиенции Короля без обиняков объявил
главному егермейстеру о своем желании. Тот, ничуть не смущаясь, довольно сухо
ответил, что действительно имеет честь быть главным егермейстером, но что не он
распоряжается охотами, он лишь исполняет распоряжения английского короля,
который охотится очень часто, но лишь в последнюю минуту ставит его в
известность о том, примет ли участие в охоте; сказав это, он поклонился и ушел, оставив
Портлэнда в великой досаде, но без малейшей возможности жаловаться. Месье де
Ларошфуко, единственный среди знатных придворных, избегал общения с Порт-
лэндом. Ответ его был выражением преданности английскому королю: государь
этот и впрямь мог в любое время охотиться с собаками Короля, но давно уже не
охотился, да и ранее принимал участие далеко не во всех охотах; а следовательно,
месье де Ларошфуко ничего не стоило предоставить Портлэнду любую свору, как
только он того пожелает; но, задетый за живое всеобщим забвением всяческих
приличий на глазах у Сен-Жерменского двора, он не мог отказать себе в удовольствии
хотя бы таким образом уязвить торжествующего посла узурпатора, увлекшего за
своей колесницей даже месье де Лозена, который, зная, что это не принесет ему
ничего, кроме позора, тем не менее пренебрег и своими обязательствами, и своей
привязанностью к королю и королеве Англии, дабы следовать моде и таким
образом надеяться угодить Королю. Наконец, Портлэнд, осыпанный всевозможными
почестями, решился покинуть Францию. Его тревожило и побуждало ускорить
отъезд возвышение графа Олбемарла. Месье Принц просил его по дороге заехать
в Шантийи, где дал в его честь одно из изысканнейших и великолепнейших
празднеств, какие умеют устраивать только Конде. Оттуда Портлэнд двинулся далее

Похищение обеих сестер Суассон и их переезд в Брюссель...
375
через Фландрию. Король разрешил ему не только осмотреть там все крепостные
сооружения, но и приказал сопровождать его военным инженерам и давать все
необходимые объяснения. Его сопровождали повсюду пятьдесят гвардейцев во
главе с капитаном, и везде он встречал почетный прием. А в конце этого
блистательного путешествия он обнаружил при английском дворе молодого соперника,
который вскоре оттеснил его на задний план, оставив ему лишь крохи былого влияния
и сожаления о своем продолжительном отсутствии, позволившем конкуренту
укрепить свои позиции. Перед самым отъездом из Парижа Портлэнд счел своим
долгом заявить, что, до тех пор пока король Яков будет оставаться в Сен-Жерме-
не, королева Англии не получит ничего из доходов вдовьей части, принадлежащих
ей в соответствии со статьями мирного договора; и слово свое он сдержал.
Принц Пармский и принц То- Прежде чем расстаться с иностранцами, скажу не-
сканский инкогнито посещают сколько слов о приезде инкогнито во Францию в
Францию; последний удостаива- начале этого года брата герцога Пармского, а неко-
ется милости Короля торое время спустя принца Гастона, второго сына
великого герцога. По странному совпадению, оба они оказались последними
герцогами Пармы и Тосканы38. Последний также сохранял инкогнито, однако,
невзирая на это, Король решил удостоить его милости, позволив поцеловать мадам
герцогиню Бургундскую. Он был сыном мадам великой герцогини, двоюродной
сестры Короля39, и во время своего пребывания в Париже часто посещал ее.
Король даже взял на себя некоторые заботы о его поведении: он поручил Альбер-
готти, как его земляку, неотлучно находиться при нем и следить за тем, чтобы
он бывал лишь в самом изысканном обществе. Во Франции, однако, он пробыл
недолго и отбыл в Германию к своей супруге, принцессе Саксен-Лауэнбург, с
каковой впоследствии поссорился и расстался навсегда. Брат герцога Пармского
провел во Франции почти целый год.
Рассеянность кардинала д'Эстре Как-то в Фонтенбло, где более чем где бы то ни
было еще принято устраивать торжественные
обеды, кардинал д'Эстре, чьи апартаменты находились в Канцлерском доме, решил
устроить прием в честь принца Пармского и пригласил множество знатных
гостей. Я был в числе приглашенных; среди присутствующих были и все
ближайшие родственники принца, дабы помочь наилучшим образом принять его; но
случилось так, что пировали мы без него самого. Встречая при дворе то одного,
то другого, кардинал пригласил к себе множество людей, забыв лишь об одном —
самом принце Пармском. Вспомнил он об этом лишь утром в день приема: он
спросил, кто из его людей передавал от его имени приглашение принцу;
выяснилось, что такого поручения он не давал никому. Он тотчас же послал к принцу,
но оказалось, что тот уже имеет приглашения, и даже на несколько дней вперед.
За обедом кардинал выслушал множество шуток по поводу своей беспримерной
рассеянности. И надо сказать, такое случалось с ним нередко.
Похищение обеих сестер Суассон Король по просьбе герцога Савойского приказал
и их переезд в Брюссель. Скита- лейтенанту своей лейб-гвардии похитить мадемуа-
ния графа де Суассона зель Кариньяно из отеля Суассон и отвезти в карете

376
Мемуары. 1698
савойского посла в монастырь Святой Марии40. То же самое сделал курфюрст
Баварский в Брюсселе, приказав похитить из дома ее матери мадемуазель де Суас-
сон и доставить ее в монастырь. Поведение их было таким непристойным, а
распутство до такой степени переходило всяческие границы, что герцогу Савойско-
му стало невмоготу выносить все, что ему о них рассказывали. Некоторое время
спустя он прислал из Савойи в Париж, куда должна была прибыть мадемуазель
де Суассон, некую даму с поручением доставить обеих в его владения, где
рассчитывал надежно запереть их в монастыре; но в конечном счете одна из них
добилась разрешения возвратиться к своей матери в Брюссель, а другая —
доследовать за ней. Тем временем их старший брат, граф де Суассон, несколько лет
назад покинувший Францию, несмотря на милости и благодеяния Короля, продолжал
ездить от одного европейского двора к другому в надежде получить службу и
кусок хлеба. И Англия, и Германия, и Венеция отвергли его. В Испании, как и в
прочих местах, фортуна снова повернулась к нему спиной. С большим трудом
получил он разрешение приехать в Турин, куда герцог Савойский не желал его
пускать. Жена графа жила там в одном из монастырей, бедная и всеми забытая.
Аббат де Коэтле сначала полу- Епископ Пуатье скончался в начале этого года.
чает кафедру епископа Пуатье, Долгое время он оставался священником оратори-
а затем лишается оной анцем под именем отца Сайана и был из рода тех
Бальони, что немало отличились во время итальянских войн41. Благодаря своим
проповедям он стал епископом Трегье; там он выучил нижнебретонское наречие,
чтобы объясняться с прихожанами своей епархии и чтобы те могли слушать и
понимать его проповеди. Оттуда он перебрался в Пуатье. Внешностью епископ
удивительно напоминал святого Франциска Сальского. Будучи истинным
пастырем своей епархии, он очень редко бывал в Париже. Его смерть немало меня
огорчила, ибо он был близким другом моих родителей. На Пасху епископство было
передано аббату де Коэтле, славному бретонскому дворянину, брату
гвардейского капитана, верно служившего государю и искалеченного в боях. Они состояли
в родстве с супругой маршала де Креки и часто у нее бывали. При известии о
назначении аббата де Коэтле некто, в ярости от того, что столь прекрасное
епископство досталось не ему, отправил отцу де Лашезу письмо42, полное самой
гнусной клеветы по адресу аббата, который всегда считался порядочным и
высоконравственным человеком и действительно был таковым. Среди прочих
измышлений в письме утверждалось, что как раз накануне своего назначения в Пуатье,
в Страстную пятницу, аббат провел весь день за игрой. Истина же заключалась
в том, что к вечеру после всех дневных богослужений он отправился с визитом к
маршалыпе де Креки. Та была одна и чувствовала себя утомленной после мессы,
исповеди и причастия; она любила карты и предложила аббату сыграть с ней
партию в пикет; тот из любезности согласился, а затем, поужинав вместе с
мадам де Креки, удалился к себе. Впоследствии выяснилось, что именно так все и
было. Отец де Лашез, в ужасе от полученных сведений, известил Короля,
который тотчас же отобрал Пуатье у аббата. Эта скандальная история наделала много
шума; бедный аббат, не в силах перенести оскорбления, бежал от позора, и
долгое время о нем ничего не было известно; потом узнали, что он удалился в Руан-

Смерть мадам де Сийери
377
скую обитель картезианцев, где, не принимая пострига, жил как картезианский
монах. Несколько лет спустя он уехал в Бретань, где и провел остаток дней в том
же уединении и благочестии, не тяготясь своим образом жизни и не делая ни
малейших попыток добиться для себя хоть каких-нибудь благ. Однако брат его
все же раскрыл и доказал гнусность и лживость всех обвинений, так что отец де
Лашез, будучи человеком добрым и прямым, постарался сделать все возможное,
чтобы добиться для аббата де Коэтле большого епископства. Но Король твердо
стоял на своем и в спорах с духовником обвинял его в излишней мягкости, а тот
упрекал Короля в чрезмерной суровости и нежелании признать свою неправоту.
Отец де Лашез не терял надежды и, пока был жив, время от времени
предпринимал новые, но, увы, безуспешные попытки переубедить Короля. В конце концов
стало известно, кто был автором чудовищных измышлений, кто сочинил и
отправил подметное письмо: им оказался аббат де Ла Шатр, брат зятя маркиза де Ла-
вардена. Состоя уже много лет священником Короля, он бесился от того, что все
еще не стал епископом, и ненавидел всякого, кто удостаивался этого сана.
Человек он был неглупый, но язвительный и злобный, весьма невежественный, в силу
природного нежелания что бы то ни было делать, и настолько безнравственный,
что, я видел это собственными глазами, явился служить мессу в дворцовой часовне
в первый день поста, после ночи, проведенной в маскараде, где делал и говорил
чудовищные мерзости. Месье де Ла Врийер, перед которым он снял маску,
рассказал мне об этом на следующее утро, за полчаса до того как я увидел аббата в
полном облачении, направляющегося к алтарю. Прочие похождения окончательно
погубили его в глазах Короля и закрыли ему дорогу к епископскому сану; все его
знали и глубоко презирали. Возмездие за последнее преступление аббата де Ла
Шатра не заставило себя ждать, и его страшный конец43 казался заслуженной
карой за оскорбление, нанесенное аббату де Коэтле, коего все от души жалели.
Смерть президента Талона; его Президент Талон также отправился в мир иной, где
наследство ему суждено было узнать, дозволительно ли
служить то нашим, то вашим, как он это делал, чтобы угодить месье де
Люксембургу. Его должность парламентского президента получил Ламуаньон, а должность
генерального адвоката — Портай, исполнявший эти обязанности с гораздо
большим блеском, чем покойный, и стяжавший себе известность красноречием и
справедливостью. И хоть он и был сыном нашего докладчика, более чем
благосклонного к месье де Люксембургу, истина для меня все же превыше всего.
Смерть мадам де Сийери Мадам де Сийери скончалась в Лианкуре, где
безвыездно жила уже много лет. Она была сестрой отца
месье де Ларошфуко, который вместе с мадам де Лонгвиль в свое время играл
столь значительную роль в партии Месье Принца44, был чрезвычайно умен и имел
множество друзей. У его сестры ума и друзей было не меньше, чем у него, но ни
гроша за душой, чем и объясняется ее неудачное замужество, лишившее ее
возможности бывать при дворе. Месье де Сийери также был человеком весьма
неглупым, но совершенно беспутным, а поскольку его отец, будучи министром, не
ведал ни войной, ни двором45, то сын не замедлил промотать свое состояние, что
не мешало ему пользоваться успехом в свете и быть желанным гостем в самом хо-

378
Мемуары. 1698
рошем обществе. За отсутствием экипажа он повсюду ходил пешком,
буквально дневал и ночевал либо в отеле Ларошфуко, либо в Лианкуре, куда его жена,
удрученная безалаберностью мужа, удалилась задолго до смерти последнего.
Племянники относились к ней с большим уважением и по мере возможности ей
помогали. Сыновьями ее были Пюизьё, назначенный послом в Швейцарию,
шевалье де Сийери, шталмейстер месье принца де Конти, и епископ Суассона. Сий-
ери, их отец, был внуком канцлера де Сийери и сыном государственного
секретаря Пюизьё, отправленного в отставку вместе с канцлером в 1640 году40 и до конца
дней пребывавшего в опале, и знаменитой мадам де Пюизьё — любимицы
Королевы-матери, влиятельной и властной в обращении с окружающими, которая шутя
потратила пятьдесят тысяч экю на воротники и манжеты из генуэзского
кружева, что были в ту пору в большой моде. Она происходила из рода Этамп, и
именно она положила начало разорению своего сына.
Смерть Виллара, кавалера Ор- В это же время в Париже после двух дней болезни
дена Святого Духа. Происхож- умер старик Виллар, которому в ту пору уже пере-
дение его прозвища Ороондат валило за восемьдесят. Я бы не стал здесь
упоминать его, поскольку уже достаточно рассказывал о нем в связи с
бракосочетанием мадам герцогини де Шартр, при которой он исполнял обязанности статс-ка-
валера, если бы не вспомнил сейчас о происхождении его прозвища Ороондат, коим
его все называли и каковое ему даже нравилось. Так вот в чем было дело.
Графиня де Фиеск, пользовавшаяся особым расположением Мадемуазель, привезла
с собой из Нормандии мадемуазель д'Утрелэз и поселила ее у себя. Наделенная
незаурядным умом, та окружила себя множеством друзей, называвших ее
Божественной; это имя позднее перешло к мадам де Фронтенак, вместе с которой она
впоследствии поселилась в Арсенале и уже не разлучалась до конца дней. Не менее
умная и властная, чем подруга, мадам де Фронтенак была принята в самом
изысканном обществе того времени. Их обеих не называли иначе как Божественные.
Ну а теперь вернемся к Ороондату. Мадам де Шуази, еще одна великосветская
дама, придя с визитом к графине де Фиеск, застала там многочисленное
общество. Так как у нее возникло желание помочиться, она сказала, что поднимется
наверх к Божественной, то есть к мадемуазель д'Утрелэз. Наверху она застала
молодую и прелестную мадемуазель де Бельфон, тетку маршала по отцовской
линии, и незнакомого мужчину, который, увидев ее, обратился в бегство. Лицо
и безупречное сложение мужчины так ее поразили, что, вернувшись в гостиную,
она рассказала о своем приключении и заявила, что наверняка то был не кто иной,
как Ороондат. Большинство присутствовавших знали, что Виллар пошел наверх
к мадемуазель де Бельфон; приданого у нее не было, но он был в нее сильно
влюблен и некоторое время спустя женился на ней. Все очень смеялись и над
приключением, и над прозвищем Ороондат. Теперь, когда чтение романов, к счастью, уже
вышло из моды, необходимо пояснить, что Ороондат — один из персонажей
«Великого Кира»47, своей высокой, стройной фигурой и красотой покорявший
сердца всех героинь этого столь знаменитого в ту пору романа.
Кастр, статс-кавалер мадам Мадам герцогиня Орлеанская очень хотела, чтобы
герцогини де Шартр месье де Кастр, муж ее гардеробмейстерины, получил

Смерть герцога Браччано; герцогиня Браччано; ее первые приключения 379
место, ранее занимаемое Вилларом. Месье, искренне расположенный к мадам де
Монтеспан, не возражал против этого, а месье дю Мэн добился согласия Короля.
Смерть Бриенна Немного спустя скончался месье де Бриенн, один из
самых ученых и самых блистательных людей
своего времени. Он в совершенстве владел всеми древними и всеми европейскими
языками. Совсем молодым он был приобщен к должности отца, сменившего
Шавиньи на посту государственного секретаря по иностранным делам. Ломени,
желавший, чтобы его сын, коему в ту пору было лет шестнадцать — семнадцать,
мог достойно исполнять предназначенную ему должность, отправил его
путешествовать по Италии, Германии, Польше, всему северу Европы, вплоть до
Лапландии. Он везде проявил себя с блеском и извлек немалую пользу из пребывания
во всех этих странах, где встречался с министрами и со множеством
выдающихся людей, и составил великолепный отчет о своем путешествии на латинском
языке. Вернувшись во Францию, он добился замечательных успехов и при дворе, и
на посту государственного секретаря. Все шло прекрасно вплоть до 1664 года, когда
он потерял жену48, дочь того самого Шавиньи, приходившуюся сестрой епископу
Труа, об отречении которого я уже говорил ранее, и маршалыпе де Клерамбо. Он
женился на ней четыре года спустя после смерти Шавиньи. Утрата повергла его
в такое отчаяние, что он бросился к отцам ораторианцам и принял там
священнический сан. Впоследствии он раскаялся в этом опрометчивом поступке, стал
писать письма, элегии, прекрасные, исполненные мысли сонеты и делал все
возможное, чтобы вернуть себе должность и положение при дворе. Однако это ему
не удалось. Разум его помутился: он оставил свое уединение и вновь принялся
путешествовать. Нередко ему случалось держать неблагопристойные речи,
касающиеся его придворной жизни и принятого впоследствии духовного сана. Его
принудили вернуться во Францию и отправили в аббатство Шато-Ландон. Безумие
не мешало ему скорбеть там о своих несчастьях в прекрасных и трогательных
латинских и французских стихах. У него был сын, также скончавшийся в
заточении, и две дочери. Его сестра и старшая дочь выбрали себе в мужья отца и сына
Гамашей; а младшая дочь — месье де Пуаньи-Анженн. Так угас род Ломени49.
Месье де Лионн получил должность месье де Бриенна; однако его род оказался
еще менее долговечным и ничуть не более счастливым: такова обычно участь
министров.
Слгерть герцога Браччано; герцо- В это же время в возрасте семидесяти восьми лет
гиня Браччано; ее первые при- скончался в Риме герцог Браччано, все достоинства
ключения; она принимает имя коего заключались в имени и в богатстве. Как я уже
принцессы Орсини говорил, он был первым светским лицом в Риме,
испанским грандом, принцем soglio50 при Папе и главой дома Орсини.
Знаменитая герцогиня де Монморанси, после трагической гибели своего мужа в 1632 году51
удалившаяся в Мулен и ставшая монахиней в обители Святой Марии, была
сестрой его отца. После смерти первой жены (она была из рода Лудовизи)
бездетный месье Браччано женился в феврале 1675 года на Анне Мари де Ла Тремуй,
дочери месье де Нуармутье, игравшего не последнюю роль в смуте времен
малолетства Людовика XIV52 и получившего в конце концов жалованное герцогство.

380
Мемуары. 1698
Ее первый муж, Блез де Талейран, называвший себя принцем де Шале, дрался
в знаменитой дуэли с братьями Ла Фретт, где был убит старший брат герцога де
Бовилье53, а все прочие участники оказались вынуждены покинуть королевство.
Мадам де Шале последовала за мужем в Испанию, откуда они решили
отправиться в Италию. Она выехала первой, но муж скончался по дороге, не доехав до Рима.
Она была молода, красива, умна, любезна, обаятельна и приятна в беседе. В Риме
она обратилась за помощью к кардиналам де Буйону и д'Эстре, и те стали
выказывать ей участие сначала по той причине, что она носила известное имя и была
француженкой, а вскоре и из побуждений сердечного свойства. Стремление
удержать ее в Риме, где им предстояло находиться неопределенно долгое время,
породило желание помочь ей обосноваться в этом городе. Детей у нее не было,
равно как и почти никакого состояния. В послании, отправленном ко двору,
кардиналы писали, что услуги человека, пользующегося таким положением и влиянием
в Риме, как герцог Браччано, могли бы быть весьма полезны Королю и что
добиться этого можно, женив его на мадам де Шале. Получив одобрение двора,
кардиналы приступили к осуществлению своих намерений. Попавшись в искусно
расставленные сети, месье Браччано вообразил, что влюблен в мадам де Шале.
Детей у него не было: брак был заключен, и в тот же год он стал кавалером Ордена
Святого Духа. Ум и обаяние мадам Браччано сделали свое дело: ей удалось
превратить дворец Орсини в некое подобие двора, где собиралось самое знатное и
самое изысканное общество; бывать там стало модно, а быть там принятым
считалось великой честью. С мужем ее, правда, никто особенно не считался. Их
совместная жизнь была далеко не всегда безоблачной. Не ссорясь открыто, они
порой бывали не прочь расстаться, что и дало герцогине Браччано повод
совершить два путешествия во Францию, последнее из которых продлилось четыре или
пять лет. Вот тогда я с ней и познакомился54, и между нами завязались
исключительно дружеские отношения, ибо она перенесла на меня те теплые чувства, что
питала к моей матери, которую узнала во время своего первого путешествия. Она
была настолько удивительна и ни на кого не похожа, что рассказ о ней доставляет
мне истинное наслаждение. Кардинал де Буйон, блиставший в ту пору55 в Риме,
оказал ей услугу, не позволив благодаря вмешательству Папы весьма
многочисленным кредиторам опечатать ее имущество. Детей у месье Браччано не было,
и жена, вернувшись из Франции, вновь полностью завладела его сердцем; он
назначил ее (в Риме это разрешено) своей единственной наследницей, а надо сказать,
что его обстановка, серебро, украшения и драгоценности представляли собой
огромную ценность; однако единственным, что можно было продать для уплаты
долгов, были его земельные владения. Дон Ливио Одескальки, племянник
Иннокентия XI, сказочно богатый, купил примерно за два миллиона герцогство
Браччано, поставив непременным условием, что мадам Браччано откажется от
своего имени; вот почему она стала называть себя принцессой Орсини и под этим
именем стяжала себе известность. После истории с кредиторами кардинал де Буйон
насмерть с ней рассорился, и с тех пор они никогда более не встречались. Мадам
Браччано (тогда она еще носила это имя) заявила о своем намерении в знак
траура обить стены своего дворца лиловым, в соответствии с привилегией, коей
пользовались старшие представители дома Орсини; кардинал де Буйон, в ту пору

Странная и дерзкая попытка кардинала де Буйона...
381
вице-дуайен священной коллегии, потребовал, чтобы обивка была черной,
причем в его тоне сквозило столько злобы и высокомерия, что это рассорило их
навеки. Однако тут он потерпел полное фиаско: Папа осудил его и признал
правоту мадам Браччано, которая не замедлила отплатить кардиналу де Буйону той
же монетой.
Странная и дерзкая попытка Незадолго до этих событий кардинал де Буйон до-
кардинала де Буйона добиться бился от Папы назначения своего племянника, аб-
кардиналъского сана для аббата бата д'Овернь, великим прево Страсбургского ка-
д Овернъ питула, а сам стал его каноником. Однако влияние
его при дворе, хотя он сам еще этого не замечал, пошло на убыль. Дело
архиепископа Камбрэ в то время серьезно изучалось в Риме; у него там были свои агенты,
а у его противников — свои, в том числе и молодой аббат Боссюэ, племянник
епископа Mo, который считал это не только хорошей школой для молодого
священника, но и прекрасной возможностью приобрести некоторую известность.
Кардинал де Буйон был членом конгрегации, где рассматривалось это дело; поначалу
он вел себя очень сдержанно и использовал лишь окольные пути для поддержки
своего друга, в успехе коего, как я об этом уже в свое время рассказывал56, был
весьма заинтересован. Однако в какой-то момент он все же оступился, и его
маневры, каковые архиепископ Парижский, епископ Mo и епископ Шартрский ни
в коей мере не были заинтересованы держать в тайне, стали известны Королю.
Однако было решено до времени ничего не говорить кардиналу, дабы узнать еще
больше, а затем вывести его из игры, лишив возможности помогать своему
другу, но при этом продолжать оказывать ему при дворе обычные знаки уважения
и доверенности. Таково было его положение, когда он задумал шаг, в конечном
счете его и погубивший.
Среди князей Империи не было у императора более преданного и
ревностного слуги, чем герцог Саксен-Цейц, епископ Яварина, и император давно уже
начал предпринимать некоторые шаги в Риме, чтобы добиться возведения в
кардинальский сан его одного, до общего производства кандидатов от католических
держав. По тем же соображениям Король этому всеми силами противился и далее
специально оговорил сей момент в инструкциях, данных кардиналу де Буйону.
Как раз в это время курфюрст Саксонский, с благословения епископа Яварина,
отрекся от своей веры, дабы иметь право быть избранным на польский престол.
И именно епископу приписали честь его обращения. Император принялся
громогласно превозносить в Риме заслугу приобщения к католической вере курфюрста
Империи, являвшегося прирожденным главой всех протестантов Германии, и в
связи с этим стал еще более настойчиво требовать возвышения епископа.
Кардинал де Буйон счел обстоятельства тем более благоприятными, что Папа, как ему
казалось, был вполне склонен удовлетворить просьбу императора, а с ним самим
обращался с предупредительностью; посему кардинал де Буйон решил
действовать, не теряя ни минуты. В самых преувеличенных выражениях написал он
Королю об обещаниях, данных Папой императору, и о том, что назначение
епископа Яварина — дело решенное; что в подобной ситуации есть лишь одно
средство ответить на оскорбительное решение возвести в кардинальский сан одного

382
Мемуары. 1698
этого епископа motu proprio57 по настоянию императора и вопреки желанию
Короля, а именно: добиться такой же привилегии для представителя Франции; что
он получил соответствующее обещание лишь благодаря невероятным усилиям и
лишь при условии, что француз этот будет выбран Папой, а дабы выбор
последнего не пал на неугодного Королю человека, он, кардинал, использовал все свое
влияние, чтобы Папа согласился на кандидатуру одного из самых преданных слуг
Его Величества, который, в силу своей молодости, еще долго будет служить ему, —
это аббат д'Овернь, ибо Папа заявил, что никому другому оказывать
вышеупомянутую милость не намерен. К этому кардинал еще добавил все возможное, дабы
заставить Короля проглотить наживку и принять это единственное в своем роде
вранье за ловко оказанную услугу. Одновременно он всеми силами постарался
убедить Папу в том, что, всей душой желая удовлетворить императора, он, как
ему кажется, сумел, используя дружеское расположение Короля, коим тот почтил
его, добиться самого главного, чтобы помочь Его Святейшеству выйти из
создавшегося для него затруднительного положения, а именно: склонить Короля к
согласию на возведение в кардинальский сан епископа Яварина, против чего тот
до сих пор категорически возражал, при условии, что такой же чести будет
удостоен француз; но что Его Величество даст свое согласие только в том случае, если
этим французом окажется племянник кардинала, аббат д'Овернь; что это все,
чего он смог добиться от Короля, и, по его мнению, он оказал этим огромную
услугу как Королю, так и Папе, ибо последний сможет таким образом, возведя в
кардинальский сан одновременно епископа Яварина и аббата д'Овернь, удовлетворить
императора, не поссорившись с Королем. Однако, на беду кардинала де Буйона,
столь ловко заброшенный крючок не принес того результата, какого он ожидал
от своего дерзкого замысла. Папа, регулярно получавший из совершенно иных
источников сведения об отрицательном отношении Короля к архиепископу Кам-
брэ и прекрасно осведомленный о том, что кардинал де Буйон, будучи
представителем Короля в Риме, тем не менее всеми силами поддерживает этого прелата,
не мог связать столь противоречивые сведения воедино. Он заподозрил подвох в
речах и предложениях кардинала де Буйона и особенно в его откровенном
стремлении ускорить назначение епископа и аббата; приняв все это во внимание, он
решил подождать новых известий из Франции. Король, со своей стороны, был
крайне удивлен депешей кардинала де Буйона, и, поскольку ему не раз
доводилось убеждаться в том, что последний из себя представляет, он ни на минуту не
усомнился, что кардинал предложил Папе решение, лестное для честолюбия Буй-
онов, но идущее вразрез с интересами и приказами Короля, не желавшего
допустить возвышения епископа Яварина. Охваченный яростью и одновременно
опасениями, что епископ в ближайшее время все же будет возведен в кардинальский
сан, он отправил кардиналу де Буйону курьера с посланием, в коем без всяких
околичностей подтвердил свое распоряжение всеми силами противиться
возвышению епископа Яварина и добавил, что, если Папа, несмотря ни на что,
позволит себе пренебречь его мнением, он категорически возражает против того,
чтобы кто-либо из французов, и в частности аббат д'Овернь, был возведен в
кардинальский сан, а в случае если это все же будет сделано, то согласие будет
рассматриваться как неповиновение Королю. Кроме депеши кардиналу де Буйо-

Брак старика Сэссака с одной из сестер герцога де Шеврёза
383
ну курьер доставил аналогичное послание агенту епископов, противников
архиепископа Камбрэ, с приказанием тотчас же предъявить оное Папе, что и было
исполнено. Папа мысленно порадовался тому, что возникшие у него подозрения
заставили его не спешить с назначениями, а кардинал де Буйон чуть было не
испустил дух от стыда, досады и ярости. Папа действительно испытывал
давление со стороны императора в пользу епископа Яварина, но не столь сильное, как
о том сообщал кардинал де Буйон, мечтавший тем самым побыстрее осуществить
свой замысел; склоняясь в душе скорее в пользу Франции, чем Империи, и видя
крайнюю неприязнь Короля к этому епископу, Папа так долго медлил с
назначением, что умер, так и не сделав последнего кардиналом58. Дерзкая же ложь
кардинала де Буйона, о которой Папа уведомил Короля, явилась во всей своей
возмутительной неприглядности.
Брак Сувре и мадемуазель де В конце февраля и начале марта один за другим
Ребенак были заключены три брачных союза. Сувре, брат
Барбезьё и гардеробмейстер Короля, взял в жены единственную дочь
покойного маркиза де Ребенака, брата маркиза де Фёкьера, с условием принять его герб
и в официальных документах добавлять к своей фамилии имя Па, являющееся
частью фамильного имени Фёкьеров.
Брак старика Сэссака с одной Старик Сэссак женился на младшей сводной сест-
из сестер герцога де Шеврёза ре герцога де Шеврёза, молодой и хорошенькой,
которая, имея более чем скромное состояние, согласилась выйти за него замуж,
несмотря на огромную разницу в возрасте, в надежде вскоре оказаться вдовой и
наслаждаться благами, предусмотренными брачным контрактом. Человек он был
очень знатный и очень умный, но более чем сомнительной нравственности. К нему
перешла должность гардеробмейстера Короля от месье де Гитри, для которого
Король специально создал новую должность главного гардеробмейстера. Очень
богатый, любитель прихвастнуть и страстный игрок, Сэссак был принят в самом
высшем обществе, где его, однако, не слишком уважали и где изрядно опасались
его ловкости в игре. Однажды, когда Сэссак участвовал в карточной игре у
Короля, где играли по-крупному в модный тогда брелан, месье де Лувуа подошел к
государю и что-то сказал ему на ухо. После чего Король передал свои карты
месье де Лоржу и просил его продолжать игру за него, пока он не вернется, а сам
удалился в свой кабинет с месье де Лувуа. Сначала Сэссак сделал ход,
нарушающий, с точки зрения месье де Лоржа, все правила игры, а потом сумел выиграть
все поставленные на кон деньги. Вечером месье де Лорж счел своим долгом
известить Короля о происшедшем. Король приказал, не делая шума, арестовать
лакея, подававшего карты, и поставщика карт: карты оказались краплеными, и
поставщик, чтобы избежать наказания, признался, что сделал это по приказанию
Сэссака, который включил его в долю. На следующий день Сэссаку было
приказано отказаться от должности и удалиться в свои владения. Несколько лет
спустя ему было дозволено уехать в Англию; там он играл много лет, и с неизменным
успехом. Вернувшись, он получил разрешение жить где ему
заблагорассудится, но только не появляться при дворе. Он обосновался в Париже, и в его доме
шла крупная игра. Месье, для которого игра была превыше всего, просил Коро-

384
Мемуары. 1698
ля позволить Сэссаку играть с ним в Париже и в Сен-Клу. Монсеньор, по просьбе
Месье, добился для него позволения играть в Мёдоне, и в конце концов,
стараниями обоих принцев, Сэссаку было разрешено играть в Версале, а затем, в
качестве игрока, он получил разрешение сопровождать двор во время почти всех
поездок в Марли. Человек он был весьма своеобразный, презрение и унижение были
ему нипочем, и по странной прихоти он отказывался носить по кому бы то ни было
траур; он говорил, что на него это нагоняет тоску, а смысла в том нет никакого;
и действительно, он никогда не носил траура даже по самым близким
родственникам. Они ответили ему тем же: когда он умер, в траур не облачился никто —
ни месье де Шеврёз, ни кто бы то ни было из родных. Он происходил из ныне
угасшего рода Кастельно, но не из тех Кастельно, что были родичами маршала
Франции; он носил имя Клермон-Лодэв, полученное вместе с состоянием от
последней представительницы этого давно угасшего рода.
Брак графа д'Айана и мадежуа- Третий брачный союз отличался гораздо большим
зель д'Обинъе блеском, и супруги, граф д'Айан и мадемуазель
д'Обинье, более подходили друг другу по возрасту. Король очень хотел выдать
ее за принца де Марсийяка, внука месье де Ларошфуко. Мадам де Ментенон и
месье де Ларошфуко с давних пор питали друг к другу неприязненные чувства;
зато последний был в прекрасных отношениях с мадам де Монтеспан и
особенно с мадам де Тианж, чьих детей по-прежнему любил. Король это видел и все еще
не терял надежды, что отношения между ними однажды станут иными. Они
слишком хорошо знали друг друга и понимали, что открытая вражда не сулит ничего
хорошего ни тому, ни другому, а потому никогда не ссорились, но и не
поддерживали между собой никаких отношений, и было весьма затруднительно
заставить их вести себя иначе. Выслушав предложение Короля, месье де Ларошфуко
принял его только из любезности и уважения к государю; мадам де Ментенон, у
которой имелись собственные резоны для иного выбора, встретила предложение
Короля более чем холодно. Такой ледяной прием с обеих сторон обескуражил
Короля, и он лишь довольно нерешительно спросил у мадам де Ментенон, кого
она считает возможным предпочесть человеку столь знатному, столь богатому и
занимающему столь высокое положение, как принц де Марсийяк. Она
предложила ему графа д'Айана и в ответ услышала не совсем то, чего бы ей хотелось.
Король не любил мадам де Ноай: в его представлении она была слишком умна,
слишком предприимчива и слишком склонна к интригам; согласиться на подобный
брак — значило допустить ее в святая святых своей семьи, и Королю трудно было
на это решиться. Мадам де Ментенон, мечтавшая привлечь полностью на свою
сторону архиепископа Парижского и, используя дело архиепископа Камбрэ,
открыть себе дорогу к делам Церкви и в первую очередь к бенефициям, к коим отец
де Лашез до сих пор ее не допускал, сумела убедить Короля, любившего месье де
Ноая, заверив государя, что сможет держать мадам де Ноай на почтительном
расстоянии, так что тот согласился на брак, каковой и был незамедлительно
заключен. Мадам де Ментенон выделила невесте шестьсот тысяч ливров в счет ее
будущего наследства; состояние ее было гораздо значительнее, а других
наследников она не имела; Король дал триста тысяч ливров наличными, пятьсот тысяч

Смерть аббата де Марсийяка
385
ливров в облигациях Парижского муниципалитета59, на сто тысяч ливров
драгоценностей с приобщением к должностям губернатора Руссильона, Перпиньяна и
др., принадлежавшим месье де Ноаю, тридцать восемь тысяч ливров ренты с
недвижимости и тридцать тысяч ливров ренты от губернаторства Берри,
принадлежавшего месье д'Обинье; и в довершение всего должность придворной дамы.
Оглашение состоялось во вторник 11 марта. На следующий день, выйдя из-за стола,
мадам де Ментенон удалилась в свои апартаменты и, лежа на постели,
принимала поздравления придворных. Мадам герцогиня Бургундская, в парадном
туалете, провела у нее весь день, не отпуская от себя мадемуазель д'Обинье и любезно
беседуя с ней как с равной. Само собой разумеется, от визита не уклонился
никто, в том числе и сам Монсеньор; придворные поспешили приехать даже из
Парижа, и одним из первых — находившийся там в то время Месье. В последний
вторник марта в дворцовой часовне состоялось обручение; мадам герцогиня
Бургундская и весь двор разместились на балконе, а свадебная процессия — внизу;
перед ужином все придворные засвидетельствовали свое почтение Королю в
апартаментах мадам де Ментенон. На следующий день около полудня мадам де
Ментенон, обрученные и гости пришли в версальскую церковь, где архиепископ
Парижский отслужил мессу и совершил обряд венчания; из церкви все отправились
на обед к месье де Ноаю, состоявшийся в апартаментах месье графа Тулузского,
специально им для того предоставленных. После обеда мадам де Ментенон и
графиня д'Айан, лежа каждая в своей постели, принимали в соседней комнате
весь двор. Придворные буквально шли толпой, но толпой, надо сказать, весьма
изысканной. Вечером состоялся ужин у мадам де Ментенон, где присутствовала
и мадам герцогиня Бургундская, а мужчины ужинали в соседней комнате. После
ужина новобрачных уложили в тех же апартаментах. Король подал рубашку
графу д'Айану, а мадам герцогиня Бургундская — новобрачной. Весь двор видел
их лежащими в постели; затем Король сам задернул полог и, пожелав им доброй
ночи, добавил, что дает обоим по восемь тысяч ливров в качестве пенсиона.
Король оплачивает долги месье В это же время Король оплатил все долги месье де
де Ларошфуко Ларошфуко, которые были весьма значительны;
таким образом он ничего не потерял от брака мадемуазель д'Обинье; кстати, я
забыл сказать, что месье и мадам д'Обинье также принимали участие во всех
свадебных церемониях.
Смерть аббата де Марсийяка Радость месье де Ларошфуко была несколько
омрачена смертью брата, аббата де Марсийяка; я
говорю «несколько», так как дружба их была не слишком пылкой, хотя разногласия
никогда не выходили за пределы благопристойности. Ум, здравый смысл, вкус
к хорошему обществу и уважение, независимое от преимуществ рождения,
благоволения Короля и занимаемых должностей, стали в этой семье привилегией
младших. Аббат и его брат, покойный шевалье де Ларошфуко, нежно друг друга
любившие, вдоволь пользовались и этими преимуществами, и сладостью
дружбы, и ушли из жизни, горько оплакиваемые своими многочисленными друзьями.
Оба они страдали подагрой и никогда не появлялись при дворе. Знавшие месье

386
Мемуары. 1698
де Ларошфуко-отца уверяли, что аббат де Марсийяк своей манерой держаться и
говорить очень его напоминал. Эти же привилегии сохранились и во втором
поколении, но месье де Лианкур оказался последним, кто ими пользовался.
Аббатства, принадлежавшие аббату де Марсийяку, были тотчас же переданы аббату
де Ларошфуко, у которого их и так уже было немало. Он приходился дядей
месье де Ларошфуко по отцовской линии и был почти одного с ним возраста. Он
настолько любил охоту, что за ним так и осталось имя аббат Тайо60. Месье де
Ларошфуко, которому он в пору их нищеты отдал все свое состояние, питал к
нему необыкновенную нежность и огромное уважение; он поселил его у себя и
не появлялся без него при дворе. Это был чудеснейший человек, от природы
наделенный завидным здоровьем, но глуповатый и исключительно простодушньш. Ни
он, ни аббат де Марсийяк никогда не давали священнических обетов61.
Почему Король решает носить У месье принца де Конти умер сын, принц де Ла
траур по умершему сыну месье Рош-сюр-Ион, всего лишь четырех лет от роду. Ко-
принца де Конти роль облачился в малый траур62. Он никогда не
носил траур по детям младше семи лет, даже по своим детям от Королевы; но,
оказав эту честь месье дю Мэну, когда умер один из его сыновей, он с тех пор не
решался отказывать в ней принцам крови. Король посетил Месье Принца и
Мадам Принцессу, а также мадам принцессу де Конти; затем находившиеся там
принцы крови проводили его до покоев мадам де Ментенон.
Смерть Фервака; его имущество В это самое время, вскоре по возвращении из Бур-
и завещание бона63, скончался Фервак. Старый холостяк,
человек порядочный и неизменно галантный, никогда не состоявший в браке, он
много лет назад купил у главного прево губернаторства Мэн и Перш, которые
давали ему четырнадцать тысяч ливров ренты. Положение младшего брата Бюльона
не лишило его богатства. Их матерью была старшая сестра супруги маршала де
Ла Мота, обратившейся к Королю с просьбой о губернаторстве дая Бюльона,
который готов был выложить двести тысяч ливров тому, кого Король сочтет
необходимым вознаградить. Король тотчас же удовлетворил просьбу маршалыпи,
увеличил ее пенсию на двенадцать тысяч ливров и известил Розена,
находившегося в то время в Париже, что он дарует ему двести тысяч ливров Бюльона:
заключение мира лишило его некогда пожалованного ему Королем владения из
числа конфискованных. Было обнаружено завещание Фервака, согласно которому
герцогиня де Вантадур получила в пожизненное пользование земельное владение,
дающее четырнадцать тысяч ливров ренты; несмотря на это, Бюльону также
досталось немало. Последний стал советником в парламенте Меца, после того как
во время одной осады убедился, что совершенно не годится для военного
ремесла, хотя никто не мог упрекнуть его в недостойном поведении. Однажды, когда
все, сидя в траншее, закусывали, кто-то обратил внимание на то, что он ничего
не ест; его стали уговаривать поесть, он же со смехом ответил, что
предпочитает не есть, когда не уверен в своем пищеварении; этими словами он честно
признался, что трусит, но в деле ничем страха не выдал. К концу кампании он оставил
военную службу, не утратив уважения товарищей. Отец его был сыном сюрин-
тенданта финансов и парламентского президента Бюльона; он был приобщен к

По приказу Короля маршал-герцог де Дюраулаживает конфликт... 387
исполнению отцовской должности президента, но позднее его уговорили отказаться
от нее ради места почетного советника64 и должности секретаря Ордена Святого
Духа. Сын его, о котором я говорил выше, очень недолго оставался советником в
парламенте Меца: он купил должность прево Парижа65, что позволило ему
вернуться в ряды дворян шпаги и благодаря этому появляться в свете и в Версале.
Жена его, урожденная Руйе, сестра маркизы де Ноай, затем ставшей герцогиней
де Ришелье, безумно завидовала знатности своей сестры. Она и ее муж, якобы
выполняя свои обязанности по отношению к супруге маршала де Ла Мота и ее
дочери герцогине де Вантадур, у которой буквально дневали и ночевали,
пытались втереться куда только можно. Мадам де Бюльон, высокомерная,
тщеславная, властная, чувствовала себя уязвленной оттого, что, бывая при дворе, при всем
желании не могла попасть в число избранных, ибо даже гораздо более
высокородные особы не могли и мечтать быть допущенными к столу Короля или в
кареты особ королевского дома. Наконец, после долгих мучений, она предложила
огромную сумму мадам де Вантадур, статс-даме Мадам, за возможность сесть в
карету последней. Предложенная сумма была так велика, что мадам де
Вантадур откровенно сказала все Месье и Мадам, и те, из уважения к ней,
удовлетворили ее просьбу. Так мадам де Бюльон удалось один раз сесть в карету Мадам и
один раз поужинать с ней и Месье в Сен-Клу, что привело ее в неописуемый
восторг; на этом, однако, все и кончилось: Король и слышать не хотел о том, чтобы
допустить ее в кареты и к столу Мадам Дофины. Бюльон не мог претендовать
даже на самое незначительное провинциальное губернаторство, а ежели таковым
обладал его брат, так тот, по крайней мере, служил, был капитаном роты
тяжелой кавалерии Королевы и никогда не имел отношения к судейскому сословию.
Короче, Бюльон и его жена всем были обязаны супруге маршала де Ла Мота и
мадам де Вантадур, в чьих домах и проходила их жизнь; и тем не менее мадам де
Бюльон, столь же алчная, сколь богатая и тщеславная (и это еще мягко сказано),
помыкавшая своим мужем как мальчишкой, заставила супруга оспорить
завещание брата и начать процесс против мадам де Вантадур, заявив претензии на
достояние, полученное последней согласно завещанию Фервака. Эта гнусность,
совершенная на следующий же день после получения губернаторств Мэн и Перш,
вызвала такое возмущение, что мадам де Бюльон не могла показаться ни при дворе,
ни в Париже. Однако она не отказалась от затеи, рассорилась со своими
покровительницами и, ко всеобщему удовлетворению, позорно проиграла процесс. Тогда
пришлось думать, как поправить дело и снова завоевать презрительно
отвернувшееся от нее общество. На это ушло несколько месяцев; смирив свою гордыню, что
стоило ей очень дорого, она пришла с повинной к мадам де Вантадур, и та, по
доброте душевной, простила ее, так что история эта мало-помалу оказалась забыта.
По приказу Короля маршал-гер- Герцог де Ледигьер, еще очень молодой и очень мяг-
цог de Дюра улаживает конф- кого нрава, но уже успевший доказать свою храбрость,
ликт между своим зятем герцо- выходя из театральной залы, сказал несколько резких
гом де Ледигьером и Ломбером СА0В полковнику пехоты Ламберу. Последний,
самодовольный молодой человек, решил обратиться с жалобой к маршалам Франции66,
по всей вероятности не зная, что герцоги не признают за ними права выступать в

388
Мемуары. 1698
качестве судей. Когда это дошло до Короля, тот приказал месье де Дюра, тестю
месье де Ледигьера, одному уладить дело, так что оное осталось без последствий.
Герцог д'Эльбёф возвращается Герцог Лотарингский по дороге в Лотарингию сде-
из Лотарингии, поссорившись с лал остановку в Страсбурге. Маркиз д'Юксель,
вернувшимся туда герцогом Ло- командующий Эльзасской армией, принимал его
тарингским там не как герцога, а скорее как будущего
племянника Короля67. Месье д'Эльбёф не замедлил явиться к нему с визитом. Однако
затем он позволил себе невоздержанные речи, каковые дошли до герцога Лота-
рингского и вызвали его крайнее неудовольствие. Месье д'Эльбёф оказался в
затруднительном положении и попытался оправдаться в глазах Короля, которого все
это, впрочем, не слишком интересовало. Некоторое время спустя месье д'Эльбёф
решил вернуться в Лотарингию, дабы показать, что, несмотря на все разговоры,
его присутствие не является там нежелательным. Однако он не отважился
отправиться туда, не поставив в известность Короля, а тот не рекомендовал ему этого
делать. И хотя месье д'Эльбёф был человек смелый и отказываться от
объявленного путешествия не хотел, тем не менее вынужден был отказаться. О его
намерении известили герцога Лотарингского, тот уведомил Короля, который уже не
ограничился советом, а напрямую запретил поездку, и месье д'Эльбёф не мог
более противиться. Бузоль, муж сестры Торси, по прибытии герцога
Лотарингского явился приветствовать его от имени Короля.
Король объявляет о своем реше- Теперь, когда мир был наконец-то заключен, Король
нии устроить военный лагерь в решил удивить Европу демонстрацией своего могу-
Компьене щества, истощенного, по мнению европейских
государей, столь долгой и тяжелой войной, и в то же время устроить великолепный
спектакль для монсеньора герцога Бургундского, а на самом деле для себя
самого и еще более для мадам де Ментенон. Якобы для того чтобы принц мог
представить себе, что такое война, и преподнести ему первые уроки военного искусства в
той мере, в какой это возможно в мирное время, Король объявил о создании в
Компьене военного лагеря под командованием маршала де Буффлера,
подчинявшегося юному принцу. Было отобрано большое количество воинских частей и
возглавлявших их генералов. Король известил о времени своего прибытия в Компь-
ень и дал понять, что желает видеть там как можно больше придворных. Когда
наступит время этого путешествия, тогда я и расскажу о нем во всех подробностях.
Отец Ла Кома в Бастилии Тем временем двор пребывал в большом волнении
в связи с делом архиепископа Камбрэ; с обеих
сторон появлялись все новые памфлеты. Отец Ла Комб, о котором якобы стали
известны весьма странные вещи, был заточен в Бастилию. Мадам де Ментенон
сбросила маску и беспрестанно совещалась с архиепископом Парижским и с
епископами Mo и Шартра.
Гроза обрушивается на герцо- Епископ Шартра не мог простить архиепископу
гов де Шеврёза и де Бовилъе и Камбрэ явное намерение лишить его благосклонно-
на приверженцев архиепископа сти мадам де Ментенон, распространив свое влия-
Каморэ jjjjg даже на ее СВятая святых — Сен-Сир; а семей-

Гроза обрушивается на герцогов де Шеврёза и де Бовилье...
389
ство Ноай, которое так недавно породнилось с ней благодаря браку графа д'Ай-
ана и мадемуазель д'Обинье, имело для нее обаяние новизны, коему она никогда
не была в состоянии противиться. Мадам де Ментенон хотела сделать
архиепископа Парижского причастным к распределению бенефициев, дабы тем самым
ослабить отца де Лашеза, которого, равно как и его Орден иезуитов, она не
любила, и благодаря содействию архиепископа еще более усилить свое влияние, что
и побуждало ее поддерживать все, что приближало прелата к этой цели, а стало
быть, и вмешиваться в дело, одним из основных участников коего он был, и
противодействовать всему, что могло склонить Короля к противной точке зрения.
Герцоги де Шеврёз и де Бовилье и их жены с давних пор пользовались
расположением и доверенностью Короля, основанием коим служило уважение и уверенность
в их неизменной преданности и добродетели, что и позволяло им в течение
долгих лет быть самыми преуспевающими и самыми уважаемыми людьми при
дворе и оставаться неуязвимыми для происков завистников. Задача состояла в том,
чтобы настроить Короля против них. Мадам де Ментенон, задетая независимым
поведением обоих герцогов в отношении «Изречений святых»68 (один из герцогов
самолично исправлял оттиски книги, а другой напрямик представил ее Королю),
решилась, по наущению епископа Шартрского, погубить их; а герцог де Ноай, в
надежде заполучить должности месье де Бовилье, усердно поддавал жару.
Предметом его вожделений была не только должность воспитателя «детей станции»,
но и посты главы Совета финансов и государственного министра. Он чувствовал,
что если удастся убедить Короля, под предлогом пагубности влияния
исповедуемой месье де Бовилье доктрины, отстранить последнего от воспитания
королевских внуков, то пребывание герцога при дворе станет невозможным, и, стало быть,
две другие его должности также окажутся свободными, а учитывая столь
счастливо обретенные месье де Ноаем родственные узы, вряд ли смогут быть отданы
кому-либо другому. Все более многочисленные сложности, препятствовавшие
осуждению в Риме архиепископа Камбрэ, равно как и поступки кардинала де
Буйона, идущие вразрез с данными ему указаниями, до крайности озлобляли
противников архиепископа и в конце концов стали для них средством, к коему они
решили прибегнуть, дабы свалить герцога де Шеврёза и герцога де Бовилье.
Мадам де Ментенон постаралась внушить Королю, что их отставка является для него
делом чести и единственным способом добиться торжества правого дела и лишить
противников оного той поддержки, коей они пользуются в Риме, где просто не
могут понять, каким образом он, искренне разделяя мнение епископа Mo,
архиепископа Парижского и епископа Шартрского, продолжает терпеть в своем
Совете присутствие самого ярого из защитников архиепископа Камбрэ, равно как и
допускать его к воспитанию своих внуков вместе со множеством его
подчиненных, придерживающихся той же доктрины; что нерешительность Короля, в
сочетании с действиями кардинала де Буйона, ставит Папу в затруднительное
положение; что Королю придется держать ответ перед Богом, если он и далее будет
мириться с этим огромным препятствием, каковое давно уже пора смести со
своего пути, дав тем самым понять Папе, что он может действовать со всей
необходимой решимостью. Несмотря на молодость, я был достаточно осведомлен,
чтобы опасаться самого худшего. Ярость мадам де Ментенон буквально перелива-

390
Мемуары. 1698
лась через край: неосторожные слова вырывались у нее в присутствии близких,
а иногда и в обществе мадам герцогини Бургундской и придворных дам. Она
знала, что графиня де Руси так и не простила месье де Бовилье поддержку
месье д'Амбра на процессе, где на карту были поставлены интересы ее матери и ее
собственные и который она выиграла69. Грозовые тучи сгущались: придворные
заметили это, завистники впервые осмелились поднять голову. Мадам де Руси,
снедаемая жаждой мести, а еще более низким желанием угодить мадам де Мен-
тенон, не упускала возможности поговорить с ней наедине и каждый раз
извлекала для себя какую-нибудь выгоду; ликование ее по этому поводу было столь
велико, что она, забыв всякую осторожность, сообщала мне о своих успехах, хотя
мое отношение к месье де Бовилье отнюдь не было для нее тайной: в ненависти
столько слепоты! Я тщательно собирал новые сведения и мысленно сопоставлял
их с уже имеющимися. Я обсуждал их с Лувилем, коему Помпонн, близкий друг
обоих герцогов, открыто жаловался и сообщал обо всем, что ему удавалось
узнать. Лувиль, по моей просьбе, не раз беседовал с месье де Бовилье; месье де
Помпонн, со своей стороны, также не упускал такой возможности, но все было
бесполезно. Месье де Бовилье не понимал, какая серьезная опасность грозит ему,
ибо, так как никто не осмелился изложить ему суть дела в подробностях, имел о
нем лишь самое общее представление. Наконец я решился раскрыть ему глаза,
не утаив ничего из того, что мне стало известно и о чем я говорил выше. Я
отправился к нему и, ничего не скрывая, рассказал все, что знал, добавив также, что
Король, и это было правдой, пребывает в нерешительности. Он выслушал меня,
не прерывая, с большим вниманием. Затем, ласково поблагодарив меня, сказал,
что и он, и герцог де Шеврёз, и их жены уже давно заметили чувствительные
изменения в отношении к ним мадам де Ментенон и придворных, равно как и
влияние, оказываемое его противниками на Короля. Я воспользовался этим,
чтобы просить его выказывать меньшую приверженность, по крайней мере внешне,
делу, подвергавшему его такой опасности, и, смирив гордыню, самому поговорить
с Королем. Он остался непоколебим.
Святое благородство герцога де Он ответил мне без малейшего волнения, что, судя
Бовилье по доходящим со всех сторон сведениям,
невозможно усомниться в реальности той опасности, о которой я ему только что сообщил;
но что он никогда не искал высоких должностей, а те, что имеет, даны ему Богом,
и, если Господу угодно лишить его оных, он готов вернуть их Ему; что
должности имеют для него смысл лишь в той мере, в какой позволяют ему творить
добро, а ежели он такой возможности лишится, то будет рад не держать более за них
ответа перед Господом, а лишь возносить Ему в уединении молитвы и не думать
более ни о чем, кроме спасения своей души; что в этих его чувствах нет упрямой
гордыни, что он убежден в своей правоте, а посему ему остается лишь смиренно
склониться перед волей Всевышнего и не делать ничего, что могло бы помешать
ему с чистой совестью покинуть этот мир. Он с нежностью поцеловал меня, и я
ушел, так глубоко проникнувшись столь возвышенными, столь редкими и столь
истинно христианскими чувствами, что никогда не забуду тех слов, в кои они были
облечены, и, доведись мне рассказывать о них хоть сто раз, я бы воспроизвел его

Святое благородство герцога де Бовилье
391
слова именно так, как мне довелось их услышать. Тем временем гроза была
готова вот-вот разразиться. И тут-то произошло нечто совершенно неожиданное.
Семейство Ноай использовало архиепископа Парижского, чтобы побудить Короля
к решительным действиям, отзвук которых дойдет до Рима, и убедить его всеми
средствами оградить принцев от дурного влияния; однако ни муж, ни жена так и
не решились признаться ему в своих истинных намерениях: архиепископ был
слишком порядочным человеком, они это знали и потому боялись своей
откровенностью испортить дело. И волею Господа именно ему суждено было
произнести решающее слово. Короля, испытывавшего с одной стороны давление трех
прелатов, а с другой — мадам де Ментенон, которая открыто предложила ему
передать герцогу де Ноаю все должности герцога де Бовилье, связывала с последним
хоть тонкая, но все же достаточно прочная нить давнего уважения и привычки,
не позволявшая ему нанести герцогу столь жестокую обиду. Раздираемый
противоречивыми чувствами и мучительными сомнениями, он решил обратиться за
советом к одному из трех прелатов. Король, само собой разумеется, не обратился
к епископу Шартрскому, ибо тот, будучи лично предан интересам мадам де
Ментенон, естественно, разделял ее точку зрения. Однако в отношении епископа Mo
этого можно было не опасаться: Король привык открывать ему сердце и мысли
и не таясь поверять секреты своей домашней жизни. Епископ Mo по сей день
сохранял как право входить к Королю в любое время, так и доверие, обретенное
еще в ту пору, когда был наставником Монсеньора; будучи единственным
свидетелем многочисленных ссор и раздоров, приведших к разрыву Короля с мадам
де Монтеспан, чему он всячески способствовал70, епископ свято хранил эти
тайны в глубине своей души. И все-таки, несмотря на все эти преимущества, не ему
оказал Король предпочтение и не его выбрал в советчики, а того, кто
приходился братом человеку, каковой в случае отстранения месье де Бовилье получал все
его должности. И тем не менее, хотя Король узнал его позже, чем епископа
Шартрского, ибо он был приближен к Королю лишь с тех пор, как стал
архиепископом Парижским, именно ему отдал Король предпочтение. Причина же
заключалась в том, что все слышанное Королем об этом человеке от тех, кто хотел
сделать его архиепископом Парижским, и то, что впоследствии смог он увидеть
собственными глазами, породило в нем такое глубокое к нему уважение, что только
ему открывал он свое сердце в вопросах совести, только в его душе искал
отклика. Мысль о том, что архиепископ является братом месье де Ноая, не
остановила Короля. Он сказал ему все без утайки, не умолчав и о том, что в случае
отставки месье де Бовилье решил передать все его должности герцогу де Ноаю.
Одобри архиепископ Парижский это намерение, и падение одного и возвышение
другого было бы делом решенным. Сколь ни был я поражен и восхищен
добродетелью и бескорыстием месье де Бовилье, проявление тех же чувств
архиепископом Парижским показалось мне еще более достойным восхищения, ибо, быть
может, легче смириться с опалой и не пытаться защитить себя, дабы не
противиться воле Господа, чем решиться оставить на самых высоких должностях
покровителя своего противника и сторонника подлежащей осуждению доктрины и
тем самым сознательно воспрепятствовать возвышению любимого брата и
созданию прочного и блистательного положения его семье.

392
Мемуары. 1698
Благородное и заслуживающее Но именно так, без малейших колебаний и поступил
изумления решение архиеписко- архиепископ Парижский. Он тотчас же сказал
Копа Парижского ролю, что подобное решение не принесет ничего,
кроме вреда, стал с жаром говорить о добродетели, искренности, прямодушии и
честности месье де Бовилье, о том, что с таким воспитателем Король может быть
спокоен за своих внуков, что опала эта нанесет огромный ущерб и его репутации,
и всему делу, ибо в Риме под сомнение будет поставлено и доброе имя тех, кого
сочтут виновниками этой опалы. В заключение архиепископ предложил
устранить из окружения принцев нескольких не внушающих доверия второстепенных
служителей, что убедит Рим в приверженности Короля истинной доктрине, но
позволит избежать вредных и скандальных толков, кои всенепременно вызвала
бы отставка месье де Бовилье. Доводы архиепископа показались Королю
убедительными, и месье де Бовилье был спасен. Все попытки мадам де Ментенон и тех,
к чьей помощи она прибегала, настроить Короля против месье де Бовилье
разбились о глубокое уважение и многолетнюю привязанность, питаемые им к
герцогу. Примерно так же, хотя и с некоторыми отличиями, обстояло дело и с
герцогом де Шеврёзом, чья опала была неизбежна в случае отстранения месье де
Бовилье от всех должностей и чье положение укрепилось благодаря тому, что месье
де Бовилье сохранил их; а Король, найдя поддержку в человеке, мнение
которого было для него в данном вопросе решающим и который, сверх того, являлся в
этом деле лицом в высшей степени заинтересованным, вздохнул с облегчением и
отныне сделался глух к наветам на обоих герцогов. Гроза, однако, обрушилась
на других, кого месье де Бовилье, подозреваемый в пристрастном к ним
отношении, спасти не мог. Более того, именно с ним советовался Король, прежде чем
принять решение об их отставке.
На место четырех главных слуг В понедельник утром 2 июня перед заседанием Со-
«детей Франции» назначаются вета Король долго совещался с месье де Бовилье на-
другие, а врат архиепископа едине, а во второй половине дня все узнали, что по-
Камбрэ отстраняется от дол- мощник наставника аббат де Бомон, чтец аббат де
жности Ланжерон и свитские дворяне монсеньора герцога
Бургундского дю Пюи и Лешель отстранены от своих обязанностей без
сохранения денег71, а Фенелон, офицер лейб-гвардии, лишен должности единственно
потому, что приходился братом архиепископу Камбрэ. Тотчас же стало
известно, что месье де Бовилье приказано представить свои соображения относительно
лиц, пригодных для того, чтобы занять четыре освободившихся места при
принцах. Более всего о ярости противников архиепископа Камбрэ свидетельствовало
отстранение Фенелона, который по своей должности не имел никаких сношений
с принцами и, по всей вероятности, был совершенно безразличен к религиозной
доктрине своего брата. Мадам де Ментенон была вне себя оттого, что все ее планы
провалились и она лишилась возможности плести новые интриги против этих
спасшихся от кораблекрушения людей, равно как и надежды подчинить их себе,
а потому она навсегда затаила на них злобу. Однако, будучи женщиной умной,
она сумела скрыть свою обиду, подчиниться воле Короля и, по крайней мере внеш-

На место четырех главных слуг «детей Франции» назначаются другие... 393
не, держать себя достойно и учтиво с бывшими друзьями, коль скоро ей не
удалось их погубить. Месье де Ноай был еще более оскорблен, чем она, и долгое время
не мог простить брата за его поступок. Мадам де Ноай была огорчена не менее
их; но она слишком много знала, чтобы не предвидеть возможных последствий
этой домашней ссоры. А потому сначала сделала все возможное, чтобы никто о
ней не узнал, а затем постаралась помирить братьев; и мужу ее пришлось в
конце концов подчиниться. Маршал де Вильруа, месье де Ларошфуко и толпа
завистников, каждый из которых, как мог, поддавал жару и которые, страстно желая
опалы герцогов де Бовилье и де Шеврёза, почувствовали бы себя еще более
уязвленными, извлеки из нее выгоду месье де Ноай, были удручены провалом этого
великолепного замысла и из зависти, и из-за того, что развеялись в прах их
корыстные надежды. Мадам герцогиня Бургундская, не имевшая иного занятия, как
угождать Королю и мадам де Ментенон, с восприимчивостью юной особы невольно
подражая своей самозваной тетушке и не всегда умея скрыть эти заемные чувства,
стала выказывать холодность по отношению к герцогам де Бовилье и де Шеврёзу
и к их женам, хотя и видела расположение к ним Короля и нежную дружбу и
полное доверие к ним монсеньора герцога Бургундского. А что уже окончательно
лишило всякой надежды противников обоих герцогов, так это назначение двумя
днями позже на четыре освободившихся места, по рекомендации месье де
Бовилье, аббата Ле Февра, аббата Витмана, Пюисепора и Монвьеля. Витман был
обязан этим назначением своим достоинствам и прекрасной, вызвавшей всеобщее
восхищение речи по случаю заключения мира, произнесенной им перед Королем от
имени делегации университета, ректором которого он в ту пору являлся. Лувиль
порекомендовал герцогу де Бовилье двух свитских кавалеров; он был капитаном
королевского пехотного полка, где те служили. Пюисепор имел там чин
подполковника и был прекрасно известен Королю, и не только Королю, ибо во
время последней войны принимал участие во всех походах месье де Люксембурга; он
не только безупречно исполнял обязанности квартирмейстера, но и оставался
самым надежным помощником месье де Люксембурга в осуществлении всех
прочих приказов по армии; неизменно самым деятельным образом участвовал в
разработке и реализации планов кампании, и доверие к нему месье де Люксембурга
было таково, что он ничего от него не скрывал и не принимал никаких военных
решений без его участия. Монвьель, в прошлом капитан того же полка, был очень
привязан к Пюисепору; их обоих связывали дружеские отношения с Лувилем, и
оба как нельзя более подходили для исполнения этой должности при принце, уже
достигшем того возраста, когда знакомство с жизнью и особенно с военным
искусством становится более важным, чем учение и науки. Одновременно с
удалением от двора четырех вышеупомянутых друзей архиепископа Камбрэ мадам
Гийон была переведена из Венсеннского замка, где находился отец Ла Комб, в
Бастилию; а так как к ней были приставлены две женщины — то ли для того, чтобы
прислуживать ей, то ли для того, чтобы за ней шпионить, — все решили, что
заточение ее будет пожизненным. Это скандальное событие не замедлило
сказаться на отношении к герцогам де Бовилье и де Шеврёзу и их женам. В Версале, где
они мало бывали среди придворных, это не было заметно; но в следующий чет-

394
Мемуары. 1698
верг, на восьмой день после праздника Тела Господня72, когда Король
отправился в Марли, они увидели, что от них все отвернулись. В этом году месье де Бови-
лье был дежурным камергером; он исполнял свои обязанности вплоть до обеда
включительно, а затем его сменял маркиз де Жевр. В Версале все правила были
четкими и ясными, и лица, имевшие свободный доступ в королевские
апартаменты73, дожидались, если в том была необходимость, в кабинетах. В Марли, где у
Короля их было только два, да и теми он не имел возможности свободно
располагать, никто из вышеупомянутых лиц в кабинеты не входил; ждать
приходилось в спальне Короля или в гостиных вместе с остальными придворными, и
ожидание занимало большую часть утра, когда не было заседания Совета, в
Марли имевшего место гораздо реже, чем в Версале. Те из дам, что в других местах
предпочитали уединение, в Марли такой возможности были фактически
лишены; они собирались к обеду и до ужина оставались в гостиной, самые знатные —
в первой комнате апартаментов мадам де Ментенон, где ни она, ни Король
обычно не задерживались, но где удобнее всего было увидеть Короля во время его
выхода и быть им замеченным. Мадам де Шеврёз и мадам де Бовилье,
привыкшие к тому, что цвет придворных дам обычно теснился вокруг них, во время этой
и еще нескольких поездок оказались почти в полном одиночестве. Никто к ним
во время этого путешествия не подходил, а если случайность или какая-либо нужда
заставляли кого-то издали к ним приблизиться, подошедшие держали себя так,
словно под ногами у них были раскаленные угли, и, не задерживаясь, спешили
рассеяться по зале. Подобное отношение наполнило сердца обеих сестер горечью;
но не уступавшие своим мужьям ни в добродетели, ни в благовоспитанности, они
не стали никому навязывать свое общество, спокойно, без смущения и презрения
наблюдали за отливом придворных волн, с достоинством, не заискивая и не
изменяя своей обычной манере, встречали тех немногих, что осмеливались
подходить к ним, и с любопытством приглядывались к оттенкам поведения, жестам и
словам, рожденным страхом, соображениями политики или желанием остаться
от всего в стороне. Их мужья, обыкновенно еще более, чем они, окруженные
заискивающими придворными, очутились в еще большем одиночестве, но, как и их
жены, сохраняли абсолютную невозмутимость. Однако продолжалось это
недолго; мало-помалу придворные стали вновь к ним приближаться, ибо видели, что
отношение Короля к ним остается неизменным, и те же соображения, что
сначала заставили большую часть придворных отвернуться от них, затем побудили их
вновь искать сближения, а завистники, видя тщетность своей злобы, в конце
концов последовали примеру всех прочих. За это время Ла Рейни несколько раз
допрашивал мадам Гийон и отца Ла Комба. Он сообщил, что варнавит74 очень
много болтает, а мадам Гийон отвечает умно и предельно осторожно. Тем временем
продолжали публиковаться всякого рода записки. Король публично одобрил
представленную ему епископом Mo историю всего этого дела75, сказав, что там
нет ни слова лжи. Епископ Mo блистал во время этого путешествия в Марли, и
Король поручил нунцию отправить его книгу Папе. Весь этот шум вызвал
большое беспокойство в Риме: дело, дремавшее в недрах святой инквизиции, куда было
отправлено, стало подавать признаки жизни, причем такие, что не сулили
архиепископу Камбрэ ничего хорошего.

Епископ Mo обращается за советом к аббату Ла-Трапп...
395
Епископ Mo обращается за сове- Именно в это время и произошло событие весьма
том к аббату Ла-Трапп по пово- для меня досадное и огорчительное. Епископ Mo
ду труда архиепископа Камбрэ, был давним другом аббата Ла-Трапп, он иногда 6ы-
затем без его ведома публикует вал в его обители и время от времени они
обменного ответ, поссорив его тем са- а
г. вались письмами; они люоили друг друга и еще
мым навеки с архиепископом ~ т» « w
Камбрэ и его друзьями более У*™*™- В самыи разгар спора епископ Mo
послал аббату свои первые сочинения, первые из
опубликованных работ архиепископа Камбрэ и одновременно его «Изречения
святых»; он просил аббата ознакомиться с этими трудами и, не сочиняя
собственного трактата, на что у него конечно же нет ни времени, ни сил, сказать
откровенно, как старому другу, что он о них думает. Аббат Ла-Трапп внимательно
прочел все, что прислал ему епископ Mo. При всей своей учености и осведомленности
в богословских вопросах, он был тем не менее крайне удивлен и возмущен
книгой «Изречения святых». И чем глубже он в нее вчитывался, тем более
укреплялся в этих чувствах. Завершив чтение, он взялся за ответ. Он полагал, что пишет
всего лишь частное письмо другу, и считал, что никто, кроме него, этого письма
не увидит, а потому, вынося свой приговор, был резок и категоричен; после очень
краткого введения он решительно заявил, что ежели архиепископ Камбрэ прав,
то не остается ничего другого, как сжечь Евангелие и признать, что Иисус
Христос пришел в этот мир лишь для того, чтобы обмануть нас. В этих словах была
такая страшная сокрушительная сила, что епископ Mo счел необходимым
показать письмо мадам де Ментенон, а мадам де Ментенон, жаждавшая использовать
в борьбе против архиепископа Камбрэ все возможные авторитеты, настояла на
публикации ответа аббата Ла-Трапп епископу Mo. Архиепископ Камбрэ и его
друзья схватились за перья, чтобы излить свои жалобы и обрушиться на аббата Ла-
Трапп, который из своей пустыни осмеливался предавать анафеме прелата и
самолично в самой безжалостной форме выносить приговор по делу,
переданному на суд Папы, каковой в данный момент был занят его изучением. Послания
их были полны горьких упреков и личных нападок на аббата Ла-Трапп. Аббат
был в высшей степени удручен и публикацией своего письма, и тем, что
оказался вовлечен в громкое дело в тот момент, когда менее всего этого ожидал. Он
принял решение написать второе письмо епископу Mo и одновременно опубликовать
его: он упрекал последнего, но мягко и дружески, за публикацию письма о его споре
с архиепископом Камбрэ, которое он писал с открытым сердцем, не тая своих
мыслей, пребывая в уверенности, что письмо это, как всегда было принято между
ними, будет сожжено по прочтении; что ему горько и тяжело от того, что
письмо, как ему сообщают со всех сторон, причинило боль людям, коих он
неизменно почитал за их добродетели, высокое положение и личные достоинства; что еще
более удручен он тем шумом, каковой вызвал его ответ, ибо уже многие годы у
него нет иного желания, как кануть в забвение; что он никогда не вмешивался ни
в какие дела Церкви и, стараясь по мере сил избегать оных, лишь один раз, к
своему великому неудовольствию, вынужден был отстаивать свою точку зрения по
вопросам монашеской жизни76, что завело его несколько дальше, чем он бы того
хотел, но совесть и чувство долга не позволили ему уклониться от обсуждения
этих вопросов; что в своем письме он сказал об архиепископе Камбрэ то, что дей-

396
Мемуары. 1698
сгвительно думал и всегда будет думать, но, продолжая так думать и не пытаясь
скрывать свои мысли, тем более в вопросах церковной доктрины, предпочел бы
промолчать, знай он, что письмо его увидит свет, ибо его удел в этой жизни —
уединение и молчание, а ежели бы он все же принужден был высказать свои
мысли, то сделал бы это, по крайней мере, в сдержанных выражениях, более
подобающих для печати и не умаляющих ни его почтения к епископату, ни
личного уважения к добродетелям и учености архиепископа Камбрэ, и что
решительное неприятие его взглядов никак не может помешать ему чтить архиепископа
как служителя Церкви и в высшей степени достойного человека. Ответ этот, как
кажется, должен был бы полностью удовлетворить архиепископа Камбрэ и его
друзей, и претензии свои им следовало бы предъявлять епископу Mo и, в еще
большей степени, мадам де Ментенон, чей не слишком порядочный поступок стал
причиной скандала. Но архиепископ и его друзья, исходя злобой на свою
гонительницу и не зная, что еще написать против епископа Mo, не желали слушать
никаких резонов и так никогда и не простили аббату Ла-Трапп его письма.
Многим даже вполне порядочным и благочестивым людям случается обожествлять
некоторые страсти, ибо человек слаб и несовершенен. Я был страстно привязан
к аббату Ла-Трапп, был очень близок с месье де Бовилье и с месье де Шеврёзом;
последние ничего от меня не скрывали, и порой у них вырывались по адресу
аббата Ла-Трапп горькие замечания, каковые я предпочел бы не слышать.
Герцогиня de Бетюн, верная по- Как-то раз после обеда у месье де Бовилье хозяин
друга мадам Гийон. Герцоги де предложил нам — месье де Шеврёзу, герцогу де
Шеврёз и де Бовилье снисходи- Бетюну и мне — совершить прогулку в карете вдоль
тельно прощают мне дерзкую канала Фонтенбло. Герцогиня де Бетюн была дав-
выхо ку не£ подругой мадам Гийон и душой ее маленького
кружка; она внушала уважение и восхищение архиепископу Камбрэ и глубокое
почтение всем его друзьям; таким образом кружок этот соединял тесными узами
дочь месье Фуке и дочерей месье Кольбера. Герцог де Бетюн, в подметки не
годившийся своей жене, лишь благодаря ей встречал сердечный прием у обоих
герцогов и обеих герцогинь. Едва мы двинулись по направлению к каналу, как
старик Бетюн завел разговор об аббате Ла-Трапп в связи с архиепископом Камбрэ,
о котором в тот момент шла речь; двое других присоединились к нему и вскоре,
увлекшись, стали говорить об аббате столь непочтительно, что я сначала отвечал
односложно, потом, дабы не возбуждать их еще более, и вовсе замолчал; но
затем, чувствуя, что не могу более выносить их речей, я простодушно сказал им,
что прекрасно понимаю, что мне, в моем возрасте, не пристало просить их
замолчать; но что в любом возрасте можно выйти из кареты; я заверил их, что чувства
мои к ним останутся неизменными, что я по-прежнему стану бывать у них,
добавив, что для моей привязанности не может быть более тяжкого испытания, но что
я прошу их снизойти к моей слабости, ежели им угодно так это называть, и
позволить мне выйти из кареты, после чего они смогут без помех говорить все, что
им заблагорассудится. Месье де Шеврёз и месье де Бовилье улыбнулись. «Ну что
ж, — сказали они, — мы конечно же правы, но не станем более говорить об этом», —
и попросили замолчать герцога де Бетюна, склонного продолжать в том же тоне.

Странная и забавная сцена между мной и герцогом де Шаро... 397
Я настаивал без всякого раздражения, чтобы мне позволили выйти, дабы они без
стеснения могли продолжать беседу; но они ни за что не хотели этого разрешить
и были так добры ко мне, что я не слышал более от них ни одного
непочтительного слова по адресу аббата Ла-Трапп. У старика Бетюна выдержки было
поменьше; но поскольку с ним я не был столь сдержан, как с месье де Бовилье и месье
де Шеврёзом, то ответил ему таким образом, что он в конце концов замолчал.
Странная и забавная сцена И вот еще один довольно любопытный эпизод. Гер-
между мной и герцогом де Шаро, цог де Шаро, сын герцога де Бетюна, принадлежал
произошедшая из-за архиеписко- к числу моих близких друзей и регулярно бывал у
па Камбрэ и аббата Ла-Трапп меня# Он также был одним из самых ярых
приверженцев кружка мадам Гийон, за что пользовался покровительством герцогов де
Шеврёза и де Бовилье, которые и свели нас, но которые не говорили с ним ни о
чем, кроме того, что. их объединяло. По той же причине он безмерно восхищался
архиепископом Камбрэ и с неприязнью относился к аббату Ла-Трапп. Я много
раз просил его не затрагивать при мне эту тему. Я сказал ему, что он волен
говорить о чем угодно другом, и я с удовольствием буду шутить вместе с ним, но что
дурные отзывы об аббате для меня неприемлемы и я настоятельно прошу его не
испытывать мое терпение, ибо не снесу выпадов по адресу аббата. Несмотря на
многочисленные предупреждения, герцог вновь вернулся к этой теме в Марли,
когда мы обедали в комнате мадам де Сен-Симон, где с нами оставались только
мадам дю Шатле и мадам де Ногаре. Сначала я отражал его выпады; затем
напомнил ему о том, что уже столько раз говорил; он не унимался, и, слово за
слово, одна язвительная шутка за другой, он утратил всякое чувство меры и
презрительно бросил мне, что аббат Ла-Трапп — мой кумир, по сравнению с которым
все прочие для меня ничто. Эта фраза переполнила чашу моего терпения. «Да,
так оно и есть, — в запальчивости ответил я, — но у нас, у вас и у меня, у каждого
свой кумир, с той лишь разницей, что мой никогда не был осужден
правосудием». В Риме уже давно был вынесен приговор архиепископу Камбрэ77. При этих
словах Шаро покачнулся (мы разговаривали стоя), хотел ответить, но смог издать
лишь какие-то нечленораздельные звуки, шея у него вздулась, глаза выкатились
из орбит, язык вывалился изо рта. Мадам де Ногаре вскрикнула от испуга,
мадам дю Шатле бросилась к нему, чтобы развязать галстук и расстегнуть ворот
рубашки, мадам де Сен-Симон схватила кувшин с водой, стала брызгать ему в
лицо, стараясь усадить его и заставить сделать хоть глоток воды. Я, стоя
неподвижно, смотрел на эту внезапную перемену, вызванную неудержимой яростью и
уязвленным тщеславием, отнюдь при этом не сожалея о своем ответе. Можно
было три или четыре раза произнести «Отче наш», прежде чем он пришел в себя;
первые его слова были, что все в порядке, что он хорошо себя чувствует и
благодарит дам за заботу. Тогда я извинился перед ним и напомнил, что уже не раз
предупреждал его. Он хотел ответить, но дамы ему не позволили и перевели
разговор на другую тему. Шаро привел себя в порядок и некоторое время спустя ушел.
Сцена эта, однако, никак не повлияла на наши отношения, и в тот же день мы
беседовали с ним как ни в чем не бывало; но с того дня он уже более не позволял
себе никаких выпадов по адресу аббата Ла-Трапп. Когда он ушел, дамы втроем

398
Мемуары. 1698
набросились на меня и стали бранить, я в ответ только смеялся. Они же не могли
прийти в себя от удивления и испуга; из любви к Шаро мы решили никому не
рассказывать о случившемся и слово свое сдержали.
Знахарь Каретти становится Странное событие, о котором великий герцог Тос-
знатным вельможей канский уведомил Месье, до крайности поразило
всех, кому в Париже и при дворе доводилось встречаться с Каретти. Этот
итальянец уже давно жил в Париже и зарабатывал себе на жизнь знахарством.
Снадобья его имели некоторый успех. Врачи, по обыкновению завистливые, сначала
всячески нападали на него, затем стали строить ему каверзы в надежде опозорить
и по возможности старались извлечь для себя выгоду, когда его лечение
оказывалось неудачным. При иных болезнях самые лучшие лекарства и самые
искусные врачи оказываются бесполезными; а тем более такого рода лекари, которые
прописывают всегда одно и то же средство, в лучшем случае под другим
названием, берутся за лечение безнадежных больных и умирающих, коим врачи уже
не в силах помочь, в надежде, что в случае выздоровления все будут кричать о
чуде и прославлять их, а неудачу они всегда смогут списать на то, что больные
слишком долго ждали, прежде чем прибегнуть к их помощи. Каретти довольно
долго вел такой образ жизни, не имея иных средств к существованию, кроме
своего ремесла. Он был умен, красноречив, умел себя держать, и в конце концов ему
удалось создать себе некоторую репутацию. Кадрусс, пользовавшийся в ту пору
известностью при дворе и уже давно отчаявшийся избавиться от грудной
болезни, доверился ему и полностью излечился. Так Каретти приобрел известность, а
еще несколько случаев чудесного выздоровления окончательно упрочили его
положение. Самым удивительным было излечение месье де Ла Фейада, от
которого торжественно отказались все врачи и столь же торжественно скрепили свой
отказ письменным свидетельством, ибо без этой формальности Каретти не
соглашался взяться за лечение. Месье де Ла Фейад умирал оттого, что некоторое
время назад вынул дренажную трубку, которую ему вставили после тяжелого
сквозного ранения. Каретти полностью его вылечил, причем за очень короткое время.
Услуги его стоили дорого, и он имел обыкновение требовать значительную часть
своего гонорара вперед. Добившись, вопреки проискам врачей, богатства и
почета, обзаведясь влиятельными друзьями, он стал держать себя как вельможа,
утверждая, что происходит из рода Каретти и является наследником рода Ше-
воли; что другие наследники, более могущественные, чем его отец, отняв у него
и это богатое наследство, и его собственное достояние, обрекли его на нищету, и,
чтобы не умереть с голоду, он был принужден заняться лекарским ремеслом. Все
над ним смеялись, даже его покровители; никто не желал ему верить; но он
упорно стоял на своем и, когда его материальное положение достаточно упрочилось,
объявил, что уезжает, дабы доказать, что он прав. Заручившись
рекомендательным письмом Месье к великому герцогу Тосканскому, он совершил несколько
путешествий в Брюссель и в Нидерланды, кое-кого там вылечил, а затем,
вернувшись на время во Францию, действительно отправился в Италию. Года четыре
спустя он выиграл процесс во Флоренции, и великий герцог уведомил Месье, что
происхождение и права Каретти признаны, что ему присуждена рента в сто ты-

Виконты де Роган получают право занимать первое место... 399
сяч ливров с церковного достояния и что, по всей вероятности, Папа позволит ему
войти во владение оным. И действительно, еще долгие годы знахарь жил
знатным вельможей.
Младшие сыновья из рода Рога- Красота мадам де Субиз завершила то, чему поло-
нов имеют те же права, что и жили начало интриги эпохи Фронды и влияние зна-
младшие сыновья прочих дво- менитой герцогини де Шеврёз и ее невестки, пре-
рянских родов в Бретани красной мадам де Монбазон78. Постараюсь
рассказать об этом как можно более кратко.
Любопытные сведения о доме Никогда никто из дома Роганов не претендовал на
Роганов. Их брачные связи титул принца или суверена79. Никогда ни в
Бретани, ни во Франции, где они появились при Людовике XI, Роганы не имели иных
отличий, кроме тех, коими были обязаны своим обширным земельным
владениям, родственным связям и древности своего рода, ставившей их выше обычного
дворянства, из которого они произошли и никогда не выходили, но их
дворянство было, можно сказать, высочайшей пробы. Благодаря своим баронским
владениям они имели второй ранг в Бретани80, а впоследствии обладали и первым
поочередно с баронами Витрэ, что, однако, никак не отражалось на положении
их младших сыновей, хотя их матерями не раз становились сестры герцогов
Бретонских. Они не смогли добиться никаких преимуществ по сравнению с
прочими младшими сыновьями из дворянских семей, и примерно в 1300 году Жан П,
герцог Бретонский, принудил Алена VI, виконта де Рогана, признать, что, согласно
обычаю этой провинции, все младшие сыновья Роганов являются вассалами
герцога Бретонского, который имеет право взимать с их феодов те же
сеньориальные сборы, что и с владений всех своих свободных подданных. Речь здесь идет
о том герцоге Бретонском, который во время торжественного въезда Папы
Климента V в Лион81 находился в свите Филиппа Красивого, сделавшего его в 1297
году герцогом и пэром, и был раздавлен внезапно обрушившейся стеной. Он умер
в Лионе четыре дня спустя, 18 ноября 1305 года. С тех пор положение не
изменилось: младшие сыновья Роганов не имели никаких преимуществ по сравнению
с другими дворянскими семьями Бретани. А теперь перейдем к старшим.
Виконты де Роган получают Ален IX, виконт де Роган, без сомнения, — тот че-
право занимать первое место ловек, кто своим богатством, своими блестящими
поочередно с графами де Лаваль- браками и браками своих детей сделал более, чем
Монфор вплоть до получения кто.либ0 другой, для возвышения дома Роганов,
последними во владение Витрэ глшюй коего ЯВАЯЛ£Яа Мать его была дочерыо
коннетабля де Клиссона. Его первая жена, не давшая ему мужского потомства, была
дочерью Жана V, герцога Бретонского, и Жанны, дочери Карла Злого, короля
Наварры. От второй жены, в девичестве Водемон-Лотарингской82, были сыновья, о
которых я расскажу позже. Свою вторую дочь от первого брака он выдал за Жана
Орлеанского, графа д'Ангулема, второго сына герцога Орлеанского, брата
Карла VI, убитого по приказу герцога Бургундского. Эта представительница рода
Роганов стала матерью Шарля Орлеанского, графа д'Ангулема, отца короля
Франциска I. Вот родовитость, не вызывающая сомнений и подкрепленная блестящим

400
Мемуары. 1698
положением и высокими должностями, каковые Ален IX, виконт де Роган,
занимал на протяжении всей своей жизни; и тем не менее Пьер, герцог Бретонский,
сын Жана V, герцога Бретонского, брата уже покойной в ту пору жены того
самого виконта де Рогана, объявил 25 мая 1451 года во время заседания штатов в
Ванне, что вышеупомянутый Ален IX в первый день займет первое место слева
от членов Бретонского дома, что во второй день это место займет Ги, граф де
Лаваль; и так по очереди, пока этот последний или его преемники не станут
владельцами Витрэ. Распоряжение было выполнено, и, когда решилась судьба Витрэ,
с чередованием было покончено, и виконт де Роган лишился возможности
претендовать на первенство, ибо барон де Витрэ неизменно оставался впереди него.
Нужно заметить, что граф де Лаваль, о котором здесь идет речь, происходил из уже
давно угасшего бретонского рода Монфоров, чьи владения перешли с браком
наследницы к дому Ла Тремуй, как и сами Монфоры получили во владение Витрэ
и Лаваль благодаря браку с наследницей старшей ветви Лаваль-Монморанси.
Таким образом, старший представитель дома Роганов и виконт де Роган, в
высшей степени осененный блеском и величием и имевший равные права с
графом де Лавалем, оказывался, в связи с приобретением последним Витрэ,
неизменно позади него, а младшие сыновья Роганов не имели никаких преимуществ
по сравнению с младшими сыновьями всех прочих дворянских семейств
Бретани. Все это явилось следствием двух вышеупомянутых решений, каковые с тех
пор неизменно исполнялись.
Жан П, сын Алена IX и его второй жены Антуанетты Водемон-Лотарингской,
женился в 1461 году на Марии, дочери Франциска I, герцога Бретонского, и
Изабеллы Стюарт, дочери короля Шотландии Якова I. Сестра этой виконтессы де
Роган (братьев у нее не было) была первой женой (не оставившей потомства)
Франциска П, последнего герцога Бретонского, чья дочь Анна от другой жены,
из рода Грайи-Фуа (дочери Элеоноры Наваррской), наследница герцогства
Бретань, дважды была королевой Франции, благодаря чему уже после ее смерти
Бретань была присоединена к французской короне83. У этого виконта де Рогана
не было наследников по мужской линии, а мужья обеих дочерей происходили из
рода Роганов: старшая вышла замуж за сына маршала де Жье, а младшая — за
сеньора де Гемене.
Таким образом, у дочерей герцогов Бретани, вышедших за Роганов, не было
сыновей, а следовательно, пока никто из Роганов не мог претендовать на титул
принца. А теперь вернемся немного назад.
Жан I, виконт де Роган, дед Алена IX, виконта де Рогана, о котором я уже
говорил, был сыном дамы из рода Ростренан; он играл не последнюю роль в
партии Шарля де Блуа, то есть Шатийона, выступавшей против партии Монфо-
ра, иначе говоря, младших сыновей в роду герцогов Бретонских, претендовавших
на владение герцогством, каковое в конце концов Монфору и досталось84. Этот
виконт де Роган женился на наследнице Леона, от которой у него родился сын,
Ален УТЛ, отец Алена IX (оба виконты де Роган); вторым браком он сочетался
в 1377 году с Жанной Младшей, последней дочерью Филиппа III, графа д'Эврё
(сына младшего сына короля Филиппа Ш Смелого), ставшего королем Наварры
благодаря женитьбе на наследнице Наваррского дома, дочери короля Людовика X

Своим присутствием на похоронах архиепископа Лионского...
401
Сварливого85. Таким образом виконтесса де Роган приходилась сестрой Карлу
Злому, королю Наварры, Бланке, второй жене короля Филиппа де Валуа, Марии,
первой жене Педро IV, короля Арагона, и Агнессе, жене Гастона Феба, графа де
Фуа, прославленного Фруассаром. Филипп Ш, король Наварры, умер в 1343 году,
Жанна Французская, его жена, — в 1349-м, Карл Злой — только в 1385-м86, но
после бессчетных лет мучительнейшей болезни. Филипп де Валуа умер в 1350 году,
Бланка Наваррская, его вторая жена, — лишь в 1398-м (она родила только одну
дочь, оставшуюся незамужней); королева Арагона умерла в 1346 году87, а
графиня де Фуа ушла из жизни, не оставив потомства. Эти даты свидетельствуют о том,
что отец, мать, сестры (за исключением удалившейся от света бездетной вдовы)88,
мужья сестер, за исключением графа де Фуа, все умерли прежде, чем названная
виконтесса де Роган вступила в брак;89 а из братьев потомство имелось только у
дожившего до этого брака Карла Злого, каковое, правда, было многочисленным.
От этого брака у Жана I родился только один сын, чей сын стал отцом Луи де
Рогана, сеньора де Гемене, женившегося на старшей дочери последнего виконта
де Рогана, и маршала де Жье, второй сын которого женился, как я уже говорил,
на другой дочери последнего виконта де Рогана.
Хотя ветвь Гемене является старшей по близости к пресекшейся виконтской
ветви и именно ее родоначальник женился на старшей дочери последнего
виконта, я сначала расскажу о линии Жье, ныне уже угасшей, чья судьба была богаче
событиями.
Своим присутствием на похо- Маршал де Жье занимал такое блистательное поло-
ронах архиепископа Лионского, жение, что вряд ли нужно что-либо еще говорить о
сына маршала де Жье, Парла- нем; но ни его должности, ни брачные узы, связывав-
мент выказывает почтение не к ТТШР его самого и его старшего сына с двумя дочерь-
рангу, а к личным заслугам т д'Арманьяка, благодаря которым они получили
графство Гиз, не давали оснований претендовать на титул принца, а потому
Парламент, получивший распоряжение присутствовать на похоронах архиепископа
Лионского, его сына, умершего в Париже в 1536 году во время заседания
ассамблеи, созванной Франциском I, ответил, что, учитывая заслуги покойного маршала
де Жье и его сына, палата с удовольствием окажет ему почести, коих
обыкновенно удостаиваются лишь принцы и знатнейшие вельможи королевства. Если бы эти
почести были положены прелату в соответствии с его рангом, то Парламент
оказал бы их ему, ничего не отвечая на полученное распоряжение; ответ же был дан
лишь затем, чтобы показать, что Парламент будет присутствовать на похоронах
не по обязанности, а из уважения к заслугам отца и сына.
Кроме этого сына-архиепископа, пользовавшегося большим уважением в
церковных кругах, у маршала де Жье было еще двое сыновей. Род старшего
оборвался на его внуке, и никто из членов его семьи не заслуживает особого
упоминания. Старшая из сестер последнего вышла за молодого человека из
рода Бовилье, к коему принадлежит и герцог де Бовилье; младшая вышла замуж
за маркиза де Ротлена, приходившегося братом и дядей герцогам де Лонгвиль;
от этого брака появился на свет Леонор, герцог де Лонгвиль, многим обязанный
своей матери и своей жене и от которого пошли все прочие Лонгвили. А все

402
Мемуары. 1698
ныне здравствующие Ротлены происходят от побочного сына вышеупомянутого
маркиза де Ротлена.
У второго сына маршала де Жье, младшего зятя последнего виконта де
Рогана, был только один сын, вступивший в брак с высокородной особой: он женился
на Изабелле, дочери Жана, сира д'Альбре, и Екатерины де Грани де Фуа,
королевы Наварры. Относительно последней нужно дать некоторые пояснения.
Она была дочерью Гастона, принца Вианского, и Мадлен Французской,
младшей сестры Людовика XI. Принц Вианский из рода Грайи, предок которого,
женившись на наследнице графства Фуа, приобрел для своего рода графства Фуа,
Бигор и Беарн, был сыном Гастона IV, графа де Фуа, получившего от Карла VU
титул графа и пэра в 1458 году, и Элеоноры, дочери Хуана II, короля Арагона,
от его второй жены Бланки, наследницы наваррского престола90. Элеонора
унаследовала от него трон Наварры; она пережила своего сына Гастона и умерла
через сорок два дня после коронации в Памплоне. У ее сына Гастона, принца
Вианского, было только двое детей — сын и дочь; сын был коронован в Памплоне, но
три месяца спустя, будучи еще совсем молодым и не успев вступить в брак, был
отравлен в 1482 году в По. Ему наследовала единственная сестра Екатерина,
которая также была коронована в Памплоне в 1494 году вместе со своим мужем
Жаном д'Альбре. Они поссорились и были в 1512 году изгнаны Фердинандом
Католиком, королем Арагона, из своего королевства, коим тот завладел; с тех пор
Наварра стала владением Испании. Оба, не пережив потери, умерли от горя, он —
в 1516-м, она — в 1517 году; среди их детей заслуживают упоминания лишь
Генрих д'Альбре, король Наварры, не оставившая потомства графиня д'Астарак-
Грайи-Фуа и Изабелла, вступившая в 1534 году в брак с Рене I де Роганом, сыном
второго сына маршала де Жье; таким образом, Рене I де Роган женился на
сестре отца Жанны д'Альбре, матери нашего короля Генриха IV. Я напоминаю об
этом, дабы никто не упрекнул меня в том, будто я преуменьшаю величие и
знатность дома Роганов. Сыновья, родившиеся от брака Рене I де Рогана и Изабеллы
д'Альбре, ничем не блистали, зато дочь, пожалуй, даже слишком, привлекала к
себе внимание общества, что сыграло решающую роль в возвышении дома
Роганов, именно ей обязанного первыми дарованными ему отличиями.
История мадемуазель де Ла Месье де Немур, столь превозносимый за свой ум,
Гарнаш, которая получает ти- любезность и галантность, сделал ребенка вышеупо-
тул герцогини де Луден без права мянутой дочери Рогана, которую называли мадему-
передачи оного наследникам азель де Ла Гарнаш, пообещав жениться на ней; в
то же самое время он был весьма близок с мадам де Гиз. Все эти приключения
могли бы увести меня очень далеко, а посему скажу лишь, что речь идет об Анне
д'Эсте, мать которой была второй дочерью Людовика ХП. Месье де Гиз был убит
Польтро; по окончании требуемого правилами благопристойности траура мадам
де Гиз решилась выйти замуж за месье де Немура. Последний не желал ничего
лучшего, однако все еще продолжал морочить голову мадемуазель де Ла Гарнаш.
Все это длилось так долго, что она, поняв в конце концов причину всех этих
проволочек, вышла из себя. Ее негодованию и возмущению не было предела. А
мадам де Гиз, стремившаяся к этому браку ради осуществления своих честолюби-

История мадемуазель de Ла Гарнаш, которая получает титул герцогини... 403
вых замыслов, отвечала на яростные обвинения соперницы высокомерным
презрением, право на каковое давало, по ее мнению, блистательное положение ее
матери и могущество дома Гизов. Этого было более чем достаточно, чтобы
привести в волнение королеву Наварры Жанну д'Альбре и всех, кто поддерживал ее
и принцев Бурбонов против Гизов. Имея такую поддержку, королева Наварры
решительно заявила, что не потерпит, чтобы месье де Немур нанес подобное
оскорбление девушке, имеющей честь быть ее племянницей91, так что бедный
месье де Немур очутился в весьма затруднительном положении. Нужно признать,
что в этой истории все заинтересованные стороны играли не слишком красивую
роль: мадам де Гиз силой хотела принудить месье де Немура отказаться от
данного слова; месье де Немур, признавая, что обещание было дано, и не решаясь от него
отказаться, не имел тем не менее ни малейшего желания исполнять обещанное. А
обманутая простушка Ла Гарнаш, все еще не теряя надежды на замужество, где
только могла твердила о гнусности соблазнителя; о том же кричали на каждом
углу ее покровители. Но кончилось все тем, что она так и осталась при своем
позоре, ее покровители — при своих криках, а месье де Немур в 1566 году женился
на мадам де Гиз. Мадемуазель де Ла Гарнаш покинула общество, дабы
воспитывать своего младенца в безвестности, каковая и осталась его уделом до конца дней.
Но поскольку непреклонное упорство и умение выходить из любого положения
были присущи всем Роганам без исключения, мадемуазель де Ла Гарнаш вновь
стала изредка появляться в обществе в надежде разжалобить мадам де Немур и
добиться при ее содействии некоторого возмещения за нанесенную ею же обиду.
В конце концов мадемуазель де Ла Гарнаш удалось тронуть бывшую соперницу
и благодаря усилиям мадам де Немур сеньория Луден в 1576 году была
специально для просительницы возведена в ранг герцогства, но без пэрства и без права
передачи титула по наследству. После этого мадемуазель де Ла Гарнаш
окончательно вышла из безвестности уже под именем герцогини де Луден и наслаждалась
обретенным титулом вплоть до самой своей кончины, вместе с которой исчезло
и герцогство. Вот истоки пока еще эфемерного герцогства в доме Роганов (а не
самого дома Роганов, которые, несмотря на тесные брачные связи с
высокородными особами, никогда ранее этого титула не имели и даже не претендовали на
обладание оным)У2.
Рене П де Роган, брат герцогини де Луден и, как и она, сын Изабеллы Наварр-
ской, не играл никакой роли в обществе, равно как и его братья; последние не
оставили потомства, у него же оно было. Его двое сыновей и две дочери не
остались в безвестности. Подобно отцу, ставшему гугенотом, и еще более матери, ярой
сторонницы протестантства, они тоже сделались гугенотами. Мать их была
вдовой Шарля де Кельнека, барона дю Пона, погибшего в Варфоломеевскую ночь,
и дочерью и наследницей Жана Л'Аршевэка, сеньора де Субиза, и дамы Бушар-
Обтэр. Она и две ее дочери прославились в осажденной Людовиком ХШ Ла-Ро-
шели, где терпели немыслимые тяготы и мучения, вплоть до того, что
вынуждены были есть кожаные ремни и кожу с сидений карет. Старшая дочь, еще более
упрямая, если только это возможно, чем мать, не могла пережить взятия Ла-Ро-
шели и вскоре скончалась от горя в замке Парк в Пуату, куда их выслали после
взятия города93. Мать умерла там же два года спустя, в 1631 году. Другая же дочь

404
Мемуары. 1698
дожила до 1646 года. Ни та, ни другая замужем не были. У них имелась еще
сестра, ставшая в 1604 году женой пфальцского принца из Цвейбрюккена и
скончавшаяся в 1607 году.
Анри де Роган получает титул Анри де Роган и Бенжамен де Роган, сеньор де Су-
герцога и пэра. Его арак и брак его биз, были их братьями. Анри, последний вождь гу-
единственной наследницы. Ее дети генотов во Франции, пользовался расположением
любимого Генрихом IV сюринтенданта финансов герцога де Сюлли, который,
будучи сам гугенотом и ненавидя маршала де Буйона, постарался приблизить Рога-
на к Королю. В 1603 году Генрих IV сделал его герцогом и пэром, а два года
спустя месье де Сюлли отдал ему в жены свою дочь. Этот великий человек
прославился, будучи главой поверженной партии, а затем, примирившись со двором, еще
более отличился во время дипломатических переговоров в Швейцарии и
командуя армией Короля в Вальтелине, где умер от ран в 1638 году, увенчанный славой
великого полководца и великого государственного деятеля. Его единственная дочь
и наследница в 1645 году, вопреки желанию матери, вышла замуж за Анри Шабо,
принеся ему в приданое все свое огромное состояние с условием, что он и его
потомки возьмут себе имя и герб Роганов; как известно, он в соответствии с новым
указом получил титул герцога и пэра, равно как и ранг, соответствующий дню его
утверждения в Парламенте. Мать, будучи гугеноткой, не хотела этого брака, но
дочь, католичка, поддерживаемая Месье Гасгоном и Месье Принцем,
пренебрегла ее мнением. От этого брака родились всем нам известные герцог де Роган,
вторая жена месье де Субиза, вторая жена принца д'Эпинуа и мадам де Коэткен.
Бенжамен де Роган, сеньор де Месье де Субиз, брат знаменитого герцога де Рога-
Субиз, получает жалованное гер- на, прославился лишь дерзостью и упорством сво-
цогство их постоянных измен, продолжавшихся несмотря
на то, что после заключения в 1626 году мира с гугенотами Король пожаловал его
герцогским титулом. После взятия Ла-Рошели никто о нем во Франции более
ничего не слыхал, и он умер в безвестности в Англии, куда перебрался, так и не
будучи женатым, примерно около 1641 года.
Месье де Сюлли довивается «пра- Итак, в роду Роганов были: герцогиня, получившая
ва табурета» для двух незамуж- титул без права передачи оного по наследству, гер-
них сестер своего зятя герцога де цог и пэр и жалованный герцог. Однако в этом по-
Р°шна колении появились и новые отличия. Месье де
Сюлли, выдавая замуж дочь, счел своим долгом напомнить Генриху IV, что
представители этой ветви дома Роганов имеют честь состоять с ним в близком родстве и
что к ним, в случае если у него не будет детей, может перейти, через Изабеллу
Наваррскую, его двоюродную бабку и их родную бабушку, наваррский престол.
Слова его возымели действие, и Генрих IV удостоил двух сестер его зятя (третья
в ту пору была уже замужем) «права табурета», заявив при этом, что оказывает
им данную честь, лишь принимая во внимание их родство с Наваррским домом,
что это отличие не распространяется на всех Роганов и от этих двух девушек не
перейдет ни к кому другому. Так было положено начало новому рангу Роганов;
однако почестей удостоились лишь некоторые члены семьи, а не весь дом Роганов.

Во время церемонии первого бракосочетания Месье Гастона... 405
Во время церемонии первого Во время церемонии помолвки и бракосочетания
бракосочетания Месье Гастона Месье Гастона и мадемуазель де Монпансье94 ни
герцогиня д'Аллюэн и герцогиня принцы, ни вельможи не обращали внимания на раз-
де Роган ссорятся из-за права дичие в ранге, шли и рассаживались кто где хотел.
на первенство. Спор разрешает- дамь1 же придерживались противоположного мне-
ся в пользу пеЬвои тт
J F ния и хотели шествовать в порядке их рангов.
Церемония происходила в Нанте, венчальный обряд совершал кардинал де
Ришелье. Герцогиня де Роган, следовавшая за герцогиней д'Аллюэн, которую иногда
еще называли маршалыпей де Шомберг, хотела идти впереди нее. Та не
соглашалась; спор все разгорался; словесных аргументов стало не хватать, и в ход
пошли руки и ногти. Скандал, однако, длился недолго, вмешались присутствующие
и решили дело в пользу герцогини д'Аллюэн как имеющей право на старшинство;
герцогине де Роган не осталось ничего другого, как подчиниться приговору. Вот
первая и, увы, неудачная попытка претендовать на первенство; совершенно
очевидно, что речь здесь шла вовсе не о доме Роганов, каковые ни до того, ни долгое
время после не имели ни малейших претензий, а лишь о споре между двумя
герцогинями, ибо ни у кого более мадам де Роган право на первенство не
оспаривала. Мадам д'Аллюэн была дочерью месье де Пьенна, убитого по приказу герцога
де Майенна еще при жизни своего отца в 1592 году, в Ла-Фере, губернатором
коего он был; отец его получил титул герцога и пэра в начале 1588 года. Он женил
месье де Пьенна, своего сына, на дочери маршала де Реца; от этого брака у него
был сын, умерший совсем молодым в 1598 году, и мадам д'Аллюэн, о которой здесь
идет речь. Она вышла замуж за старшего сына герцога д'Эпернона, и по случаю
бракосочетания для них было вновь учреждено герцогство-пэрство Аллюэн, но с
сохранением первоначального ранга деда невесты. Они поссорились и разошлись;
детей у них не было. В 1620 году мадам д'Аллюэн вышла замуж за месье де Шом-
берга, получив грамоту на сохранение пэрства; таким образом мадам де Роган,
удостоенная своего титула до двукратного возобновления пэрства в пользу мадам
д'Аллюэн по случаю ее браков, была не так уж неправа, оскорбившись
претензиями последней на первенство в связи с тем, что ее дед был возведен в герцоги и
пэры прежде Рогана. Впрочем, эта герцогиня де Роган, дочь месье де Сюлли и мать
супруги Шабо, никогда не высказывала никаких претензий, за исключением
этого нелепого случая, о коем я счел нужным рассказать, дабы не опускать никаких
даже самых незначительных подробностей. А теперь перейдем к ветви Гемене.
Луи де Роган, сеньор де Гемене, старший брат маршала де Жье, о потомках
которого я уже рассказал все, что мне было известно, равно как и три поколения
его потомков не заслуживают особого внимания. Четвертым был Луи VI де
Роган, который в 1549 году добился превращения сеньории Монбазон в графство,
а в 1547—1549 годах владения Гемене в княжество95. Возникших таким образом
княжеств во Франции множество, но ни одно из них никогда не давало и не дает
ни земле, ни ее владельцу, ни его наследникам никаких иных отличий, кроме
имени принцев. А посему этот Луи де Роган жил и умер, не имея ни более
высокого ранга, ни больших почестей, чем его предки, да никогда на оные и не
претендовал; а вот на его потомков стоит обратить более пристальное внимание. Он
женился на старшей дочери последнего Рогана из ветви Жье, брата мадам де

406
Мемуары. 1698
Бовилье и мадам де Ротлен-Лонгвиль (о чем я уже говорил выше), в 1548 году
ездившего послом в Рим и вторым браком сочетавшегося с сестрой своего зятя,
от которой у него не было детей.
У этого Луи VI де Рогана и Леоноры де Роган-Жье родилось четверо сыновей
и пять дочерей, которые, как и все женщины их рода и как многие вдовы сеньоров
де Роган, вышли замуж за нетитулованных сеньоров и даже за простых дворян.
Луи, а затем Эркюль де Роган Четырьмя сыновьями Луи VI де Рогана, сеньора де
становятся герцогами и пэрами Гемене, были: Луи, для которого Генрих Ш превра-
де Монбазон. Семья Эркюля де тид в 1588 году герцогство Монбазон90 в герцогство-
Р°шна пэрство и который умер год спустя, не оставив
потомства; Пьер, принц де Гемене, у которого от брака с мадемуазель де Ленонкур97
была только одна дочь Анна де Роган, вышедшая замуж за сына его брата, а ее
кузена, о котором речь ниже; Эркюль, герцог и пэр де Монбазон, для которого
титул был вновь учрежден указом Генриха IV в 1595 году с присвоением ранга,
считая от этой даты; и не оставивший потомства Александр, маркиз де Мариньи,
взявший себе имя графа де Рошфора, каковое следует запомнить.
Вьппеупомянутый Эркюль, герцог де Монбазон, был главным егермейстером,
губернатором Парижа и Иль-де-Франса, а с 1597 года, уже в качестве герцога, —
кавалером Ордена Святого Духа. Наделенный умом и сильным характером, он
играл весьма заметную роль в обществе, хотя и гораздо меньшую, чем его жена
и дети. Наскучив, в конце концов, их интригами, служившими возвышению дома
Роганов, но приносившими мало чести ему лично, он предоставил им полную
свободу действий, а сам удалился в Турень, где, не отказываясь от герцогства,
прожил долгие годы и скончался в 1654 году в возрасте восьмидесяти шести лет.
Вторым браком он сочетался в 1628 году с Мари, дочерью Клода д'Авогура и
Катрин Фуке де Ла Варенн. Прапрадед по отцовской линии этого Клода
д'Авогура был побочным сыном последнего герцога Бретонского и дедом, также по
отцовской линии, нынешнего графа де Вертю98.
Его дети от первого брака: месье де Монбазон (Луи, принц де Гемене,
впоследствии герцог де Монбазон) и супруга коннетабля де Люина, мать герцога де
Люина, сочетавшаяся вторым браком в 1622 году с герцогом де Шеврёзом,
последним сыном герцога де Гиза, убитого в Блуа, и под именем герцогини де Шев-
рёз стяжавшая себе такую известность.
Его дети от второго брака: всем нам известный месье де Субиз, отец
принца де Рогана и кардинала де Рогана, и Анна де Роган, вторая жена герцога де
Люина (сына ее сестры), от которого у нее были сыновья (граф д'Альбер и
шевалье де Люин) и несколько замужних дочерей.
Принц де Гемене был наделен незаурядным умом, хотя и уступал в этом
отношении своей жене Анне де Роган, дочери Пьера, принца де Гемене, старшего
брата его отца. Принц де Гемене, Анна де Роган и мадам де Шеврёз всю жизнь
действовали заодно; четвертой в их союзе была вторая жена их отца, не
уступавшая им ни умом, ни склонностью к интригам; и что может показаться почти
чудом, так это то, что, хотя все три женщины были хороши собой и отнюдь не
бежали любви, ни красота, ни любовные связи ни разу не стали поводом для сопер-

Месье de Маринъи, брат герцога де Монбазона, занимает 55-е место... 407
ничества или ссоры между ними. Принц де Гемене был не только слишком
проницателен, чтобы происходящее в доме оставалось для него тайной, но и
находил в том собственную выгоду, а следовательно, не только одобрял действия
своих домочадцев, но и был посвящен в их планы, хотя никто из посторонних об
этом не догадывался: все это являет собой достойный подражания урок для тех,
кто желает возвышения дома, где есть красавицы, умеющие извлекать пользу из
своих прелестей, и нет нужды напоминать, сколь счастлив оказался этот урок для
дома Роганов и сколь успешно месье де Субиз последовал ему в свое время.
Месье de Люин на один-един- Коннетабль де Люин, в ту пору еще не ставший
ственный раз накануне своего коннетаблем, но коего я буду так называть, дабы
бракосочетания добивается отличать его от сына, хотел достойным образом
«права табурета» для мадемуа- войти в дом герцога де Монбазона, женившись в
зель де Монбазон, ставшей впо- сентяб Ш7 года на его и ^fa П0Казать,
следствии герцогиней де шевр'ез L L с
r* г сколь прочно его положение при дворе, добился
особого отличия для своей невесты — «права табурета» в канун свадьбы. Милость
эта не распространялась ни на кого из членов семьи; «право табурета» было
предоставлено ей всего один раз, дабы подчеркнуть блистательное положение
фаворита и показать месье де Монбазону, сколь этот брак приятен Королю.
Месье де Люин добивается для Месье де Люин добился для брата своей жены,
своего шурина принца де Гемене, звавшегося тогда графом де Рошфором и впослед-
несмотря на молодость послед- ствии взявшего себе имя принца де Гемене (каковое
него, Ордена Святого Духа и пер- он и носил до смерти отца), несмотря на его моло-
вого, после герцогов, места среди ДОС1Ъ , был всего лшш> двадца1Ъ один год)
принятых в Орден в/о/9 году г- ч J ' Г
r r J ва быть включенным в список произведенных в
кавалеры Ордена Святого Духа. Сверх того месье де Люин добился, что он шел
первым среди принятых в Орден дворян, то есть непосредственно за ним самим,
занимавшим последнее место среди герцогов. Тем не менее принц де Гемене в
течение тридцати пяти лет, вплоть до смерти своего отца, всегда уступал место
дворянам, ранее него принятым в Орден Святого Духа, не выказывая при этом ни
обид, ни претензий.
Месье де Мариньи, брат герцога Маркиз де Маринъи, брат герцога де Монбазона,
де Монбазона, занимает 55-е принятый тогда же в Орден Святого Духа из уваже-
место среди принятых в Орден ния к семье жены фаворита, шел пятьдесят пятым
в /о19 году в списке удостоенных этой чести дворян, то есть
пятым от конца. Таким образом, несмотря на почет и милости, коими пользовался
месье де Люин и каковые щедро изливались на родственников его жены, несмотря
на высокий пост губернатора Парижа и Иль-де-Франса и более чем лестную
должность главного егермейстера при страстно влюбленном в охоту молодом Короле
Людовике ХШ, к исполнению которой был приобщен и его сын, не говоря уже о
«праве табурета», дарованном двум сестрам знаменитого герцога де Рогана и
аналогичной чести, оказанной на один день мадам де Люин накануне ее
бракосочетания, никто из Роганов, как мы видим, не претендовал ни на почести и отличия,
положенные титулованным особам, ни, само собой разумеется, на звание принцев.

408
Мемуары. 1698
Ухищрения, позволившие прин- Но вот как было положено начало такого рода пре-
цессе де Гелене получить «право тензиям. Мадам де Шеврёз с давних пор пользова-
таоурета» лась безграничной доверенностью Королевы.
Людовик ХШ не раз удалял ее от двора, а после истории в монастыре Валь-де-Грас", где
канцлеру Сегье было приказано не только обыскать покои Королевы, но и
произвести досмотр ее особы, вплоть до корсажа, несмотря на что последний тем не
менее на всю жизнь сохранил благосклонность Королевы, признательной за
деликатность, проявленную им в столь неприятной для нее ситуации, мадам де Шеврёз и
Беринген бежали за пределы королевства, а многие другие были изгнаны и
погублены. Едва став регентшей, Королева вернула изгнанников и вознаградила их за
преданность. Мадам де Шеврёз в ту пору находилась во Фландрии, и, хотя,
вопреки своим ожиданиям, не обрела безраздельной власти над Королевой и
правительством, тем не менее, несмотря на противодействие Мазарини, сохранила ее
благоволение. Исторические сочинения и мемуары тех времен переполнены
описаниями событий Фронды, подчинившей себе в ту пору жизнь двора и государства,
Фронды, которой Месье Принц был обязан заточением в тюрьму, а затем
освобождением, а кардинал Мазарини — дважды видимостью утраты власти100. В
сочинениях этих говорится также, что все совещания фрондеров происходили либо в
отеле Шеврёз, либо в отеле Гемене, где всеобщим поклонением пользовались месье
де Бофор и коадъютор, будущий кардинал де Рец, безраздельно властвовавшие над
Парижским парламентом и над всеми своими приверженцами. Мадам де Шеврёз,
преследуя собственные цели, по большей части идущие вразрез с интересами
кардинала Мазарини, занимая прежнее место в сердце Королевы и сохраняя влияние
на ее робкий, недоверчивый, прихотливый и переменчивый ум, постаралась
приблизить к Королеве свою невестку принцессу де Гемене и мачеху — герцогиню де
Монбазон. Мадам де Гемене совершенно очаровала Королеву своей
обходительностью, тайным лукавством и остротой ума. Королева проникалась к ней все
большей доверенностью, а мадам де Шеврёз делала все возможное, чтобы укрепить ее
в этих чувствах, и в конечном счете добилась того, что мадам де Гемене была
допущена на все интимные собрания у Королевы. Приближая ее к себе, Королева
хотела получать от нее сведения о противной партии, в планы которой та была
полностью посвящена, а мадам де Гемене, хоть и удовлетворяла ее любопытство, на
самом деле сообщала Королеве лишь то, что служило интересам фрондеров. Во
время этих бесед вдвоем или в присутствии мадам де Шеврёз Королева разрешала
ей сидеть, ибо так удобнее было вести продолжительные беседы, и подобную
любезность она, когда вела беседы наедине, оказывала не ей одной: даже командор
де Жар без всякого смущения усаживался в присутствии Королевы в кресло.
Королева часто ездила в Валь-де-Грас. Мадам де Гемене посещала ее там; иногда там
принимали и других дам, и мадам де Гемене вставала, приветствуя их, а затем
снова безо всяких церемоний садилась; таким образом в Валь-де-Грасе, становившемся
все более доступным для посещений, она учтиво и незаметно приучила узкий круг
приглашенных к тому, что имеет право сидеть в присутствии Королевы. В конце
концов мадам де Шеврёз, мадам де Гемене и мадам де Монбазон решили, что
пришло время идти дальше: мадам де Гемене стала только изредка появляться в Пале-
Рояле и лишь когда Королева жаловалась на ее отсутствие; а дождавшись, чтобы

Месье de Субиз и две его жены; первая не имела «права табурета»... 409
та сама спросила о причине столь редких визитов, и вовсе перестала бывать в Пале-
Рояле. Королева часто говорила об этом мадам де Монбазон и мадам де Шеврёз;
в конце концов, исчерпав все возможные оправдания и извинения, мадам де
Шеврёз, улучив подходящий момент, раскрыла Королеве, в чем дело. Королева была
этим крайне удивлена и стала объяснять, что разрешение сидеть в ее присутствии
мадам де Гемене должна рассматривать как знак милости и сердечного
расположения, выказываемого лишь в очень узком кругу, а стало быть, не известный при
дворе и ни к чему ее не обязьшающий. Мадам де Шеврёз возразила, что это ни для
кого не является тайной; что все видели мадам де Гемене сидящей в Валь-де-Гра-
се; что количество присутствующих на этих собраниях настолько увеличилось, что
их уже никак нельзя назвать узким кругом; что она не видит никакой разницы
между Валь-де-Грасом и Пале-Роялем и не понимает, почему ее невестка, пользуясь
правом сидеть в присутствии Королевы в одном месте, должна стоять в другом. В
конце концов, имея за спиной поддержку Фронды, она сумела сломить
нерешительность Королевы, и принцесса де Гемене была удостоена чести всегда и везде сидеть
в присутствии Королевы. Однако это «право табурета» не распространилось тогда
на прочих членов дома Роганов и не повлекло за собой никаких других отличий.
«Право табурета», предостав- В это же время Королева удостоила той же мило-
яенное в то же самое время и ста свою статс-даму маркизу де Сенсе, которую из-
другим за нее удалили от двора и которой она, став
регентшей, вернула отнятую должность и вознаградила тем, что к исполнению оной была
приобщена ее дочь, графиня де Фле, тоже вдова, как и ее мать, и тоже
получившая «право табурета».
«Право табурета» сначала ото- В течение нескольких лет они пользовались этой
брано у всех, а затем всем воз- привилегией, но в один прекрасный день знатные
вращено вельможи, подстрекаемые Месье Гастоном и Месье
Принцем, устроили довольно многочисленное собрание, предложив герцогам
присоединиться к ним, и от имени всего дворянства потребовали отмены
пожалованных «прав табурета», а также отличий, предоставленных Буйонам при обмене
Седана, которые встретили возражения Парламента при регистрации данного
акта, и некоторых других, так и оставшихся незарегистрированными. Эти
собрания, коими принцы, преследуя собственные цели, хотели запугать двор, длились
не одну неделю. В конце концов двор, встревоженный еще более трудно
исполнимыми требованиями, пошел навстречу желаниям Месье и Месье Принца.
Пожалования «права табурета» были отменены и удовлетворены кое-какие не
слишком существенные требования, после чего собрания окончательно прекратились.
Довольно долгое время спустя двор окончательно одержал верх и,
оскорбленный вырванным у него согласием на отмену пожалований, восстановил все ранее
отнятые «права табурета».
Месье де Субиз и две его жены; Родившись дворянином с четырьмя тысячами лив-
первая не имела «права табуре- ров ренты, как он сам иногда со смешком, но пони-
та»; благодаря второй, красивой Зив голос, говорил близким друзьям, хвастаясь сво-
и обладавшей этой привилегией, им везением и расчетливой хитростью, месье де
он стал принцем и т. д. Субиз в конце КОНцов стал принцем с доходом в

410
Мемуары. 1698
четыреста тысяч ливров. Вначале он женился на богатой вдове. И она, и ее
первый муж, от которого у нее не было детей, но который, согласно брачному
контракту, передал ей все свое состояние, при дворе играли роль весьма скромную.
Она не имела «права табурета», и ни месье де Субизу, ни его родным даже в
голову не приходило претендовать на подобную честь. В 1660 году она умерла,
оставив все свое состояние месье де Субизу, родные которого решили снова женить
его в надежде извлечь из этого для себя некоторую выгоду. Мадам де Шеврёз,
по-прежнему пребывавшая в наилучших отношениях с Королевой, чему
способствовало окончание смуты и беспорядков и последовавшая в 1661 году смерть
кардинала Мазарини, каковой всенепременно воспрепятствовал бы
осуществлению ее честолюбивых замыслов, решила, использовав свое влияние и влияние
мадам де Роган, которая, не находясь в таком фаворе, пользовалась тем не менее
большим уважением, устроить брак ее старшей дочери, добившись для нее
«права табурета». Шел 1663 год. Месье де Лувуа был в ту пору еще слишком молод,
а отец его был слишком хитрым и тонким политиком, чтобы осмелиться
противостоять месье де Тюренну, как он это делал много позже, ибо великий
полководец находился тогда в зените славы и почета и положение его было
непоколебимо. В ту пору он, а еще более мадам де Роган, был ярым сторонником гугенотов101.
Их убеждения и роль, которую они играли среди приверженцев протестантской
веры, чрезвычайно их сблизили: он регулярно бывал у нее, а когда ее дочери
отправлялись на бал или увеселительную прогулку, где, согласно правилам
хорошего тона, могли появляться лишь в сопровождении знатных кавалеров, мадам
де Роган, из уважения к месье де Тюренну, неизменно обращалась к его
племянникам месье де Дюра и месье де Лоржу, к коим относилась как к своим
собственным детям; дружеские отношения моего тестя с этими тремя дамами102
оставались неизменными на протяжении многих лет, чему я сам был свидетелем. Месье
де Тюренн так горячо взялся за это дело, словно лично был в нем заинтересован,
мадам де Роган прилагала неустанные усилия, чтобы добиться этой милости, а
мадам де Шеврёз использовала все свое влияние и давние доверительные
отношения с Королевой, так что в конце концов их старания увенчались успехом. Почти
одновременно с заключением брака они добились назначения мадам де Субиз
придворной дамой103. Так мадам де Субиз оказалась допущенной ко двору, все же
остальное сделала ее красота. Король не замедлил в нее влюбиться. Любые
чувства со временем притупляются; капризы мадам де Монтеспан утомляли его;
даже в ту пору, когда она, казалось, безраздельно владела сердцем Короля, у того
бывали интрижки на стороне, и у нее появлялись соперницы. Мадам де Субиз
повела себя исключительно осторожно: посредником служил Бонтан, и все
держалось в строжайшем секрете, якобы из страха перед ревностью месье де Суби-
за. В наперсницы была избрана весьма искушенная в подобных делах мадам де
Рошфор. Свидания назначались у нее, Бонтан извещал их, и обе женщины,
переодевшись, чтобы не быть узнанными, отправлялись через задние комнаты к
Королю. Маршалыпа де Рошфор рассказывала мне, что однажды попала в такое
затруднительное положение, что чуть не умерла со страху. Произошла ошибка.
Бонтан появился очень не вовремя; нужно было во что бы то ни стало
выпроводить посетителей, коих впустили, ибо свидания в тот день не ожидалось, но при

Обе супруги месье де Гемене получают «право табурета»...
411
этом под каким-либо предлогом задержать мадам де Субиз, дабы отвести ее туда,
где ее ждали, и дабы не заставлять возлюбленного, чье время было рассчитано
по минутам, напрасно терять драгоценные мгновения. Прошло немало времени,
прежде чем проницательные придворные догадались о происходящем, и хотя
новость передавалась лишь под большим секретом, вскоре она тем не менее
перестала быть тайной для кого бы то ни было. Месье де Субиз, прошедший школу
своего отца и брата, который был на много лет его старше, принял если не самое
честное, то самое благоразумное решение: при дворе он всю жизнь старался
появляться как можно реже, посвятив себя управлению домашними делами, и
никогда не подавал виду, что о чем бы то ни было догадывается; жена его также
избегала всего, что могло повлечь за собой ненужную огласку. Постоянно бывая
при дворе, пользуясь там почтением не только у придворных, но и у министров,
и имея возможность в любое время получить аудиенцию у Короля в его
кабинете, она, намереваясь просить государя о какой-нибудь милости или о чем-либо
более или менее серьезном, дабы никому не пришло в голову, что она добилась
этого во время тайных свиданий, появлялась в парадном туалете у дверей
кабинета в часы, отведенные для официальных аудиенций. Король, едва заметив ее,
тотчас же направлялся к ней с видом самым радостным и сердечным, но в то же
время исполненным уважения. Если просьба была краткой, она, приблизившись
к Королю, тихо сообщала ему о ней в присутствии придворных; если же она
нуждалась в более продолжительной беседе, то просила разрешения войти. Король
вел ее вглубь первого кабинета, примыкавшего к зале, где находились
придворные, причем во все время аудиенции двери кабинета оставались открытыми; и
так происходило всегда. Любопытно отметить, что лишь ее Король принимал при
открытых дверях; когда он давал аудиенцию другим дамам, двери неизменно
закрывались. Позже, когда их более не связывали любовные узы, дружба и
уважение оставались неизменными, и столь же неизменно соблюдались все
необходимые правила благопристойности. Она очень часто писала Королю, даже когда
оба находились в Версале; Король всегда сам писал ответы, а обязанности
почтальона исполняли либо Бонтан, либо Блуэн. Вот так постепенно и от случая к
случаю добивалась она возвышения месье де Субиза, пока тот в конце концов не
получил титул принца и соответствующий ранг.
Обе супруги месье де Гемене по- Мадам Ботрю, вдова месье де Рана, на которой
лучают «право табурета», одна принц де Монтобан, брат принца де Гемене, женил-
в 1678 году, другая — в 1679-м; ся в 1681 году, получила «право табурета» исключи-
а мадам де Монтобан в 1682-м тельно благодаря содействию Месье. Она
неизменно участвовала в карточной игре Месье. Месье де Монтобан не имел ранга, хотя
его невестка благодаря содействию мадам де Субиз получила, по примеру ранее
удостоившейся этой чести невестки мадам де Шеврёз, «право табурета» в ту пору,
когда отец ее мужа был еще жив и отнюдь не собирался отказываться от
герцогского титула. Король всегда говорил, что Месье обманом добился от него этой
привилегии, благодаря которой оба брата, как и месье де Субиз, стали
принцами. Месье де Гемене женился в первый раз в 1678 году, а вторым браком
сочетался в 1679-м; его брат месье де Монтобан женился в 1682 году104, но детей у него
так и не было.

412
Мемуары. 1698
Месье de Субиз и месье граф И тем не менее остается фактом, что мадам де Су-
д'Овернь, представленные в биз, никогда ни в чем не знавшая отказа, однажды
1688 году к Ордену Святого все же потерпела неудачу. Когда в 1688 году прохо-
Духа, отказываются от этой дила церемония произведения в члены Ордена Свя-
чести. Гнев Короля. Неслы- того д ог де Мон6аз0н, давно лишившийся
ханныи обман при составле- J Г
с. л рассудка, содержался в приюте для умалишенных в
* Льеже. Он был сыном старшего брата месье де Су-
биза, того самого принца де Гемене, ставшего кавалером Ордена Святого Духа в
1619 году, о котором я уже упоминал выше. Он не отказывался от своего
герцогства, да и не мог этого сделать, ибо был признан недееспособным, а
следовательно, ни одно из его действий не имело юридической силы. Месье де Буйон
находился в ту пору в ссылке. При подготовке церемонии Король впервые
распорядился, чтобы жалованные герцоги, маршалы и высшие сановники королевского
дома шли впереди принятых вместе с ними потомственных дворян, хотя и
позади дворян, уже бывших кавалерами Ордена. Граф д'Овернь и месье де Субиз были
внесены в королевский список. Они захотели идти перед вновь принятыми
жалованными герцогами и маршалами, а мадам де Субиз хотела, чтобы
обойденный принц де Гемене был включен в список и получил ранг герцога де Монбазо-
на. Правда, она прекрасно понимала, что у нее нет особых оснований надеяться
на успех; но рассчитывала, что, отклонив эту просьбу, Король не сможет
отказать ей в другой. Однако на сей раз она ошиблась. Король не только проявил
твердость, но и так разгневался, что в присутствии всего капитула приказал
секретарю Ордена Шатонёфу указать в книге записей, что месье де Субиз и месье граф
д'Овернь отказываются от вступления в Орден, ибо не желают получать его
знаки в соответствии с тем рангом, каковой считали для себя почетным их отцы и
предшественники. Оскорбление было неслыханным и наделало много шума; но
мадам де Субиз сумела уладить дело: ей удалось настолько запугать и улестить
Шатонёфа, человека безвольного и питавшего к ней дружеские чувства, что тот
записал в книге, что названные господа отказались от знаков Ордена, ибо не
желали уступить первенства младшим представителям Лотарингского дома. На
самом же деле они никогда не осмеливались говорить ни о них, ни о герцогах; они
хотели всего лишь занять место после последнего герцога и впереди первого из
жалованных герцогов и маршалов Франции, каковые никогда ранее не шли
перед принятыми вместе с ними дворянами; и их положение в Ордене во все
времена зависело и зависит сейчас лишь от того, когда они были оной чести
удостоены, а среди представленных ко вступлению в Орден одновременно с ними их ранг
соответствовал месту, отведенному им в списке, составленном Королем, который
на сей раз удостоил их первого места. Вот так хитрость, чтобы не сказать более,
подменила неприятную для них истину ложью, позволившей впоследствии
обвинить их в претензиях на первенство, о каковом они никогда и не помышляли;
известно об этом стало лишь много лет спустя, и удивительно, что сие не повлекло
за собой никаких последствий. Что же касается Буйонов, то до сих пор никто из
них даже не помышлял о том, чтобы попасть в число удостоенных Ордена
Святого Духа. Отец маршала де Буйона, как и все его родичи, не имел никаких
претензий и скончался в 1557 году от ран, полученных при Сен-Кантене, задолго до

Отличия для иностранных принцев, претендующих на звание лиценциата 413
учреждения Ордена. Маршал де Буйон, скончавшийся в 1623 году, был гугенотом.
Герцог де Буйон принял католичество лишь в 1637 году и умер в 1652 году, не
дождавшись очередного представления к Ордену, равно как и его брат, месье де Тю-
ренн, обратившийся в католическую веру лишь в 1668 году и убитый в 1675-м.
Только после того как в их собственность перешли владения наследницы
Седана105, маршал де Буйон, а особенно его дети, осмелились питать некоторые
честолюбивые надежды, но младший брат отца вышеупомянутой наследницы, в
соответствии с неизменно соблюдавшимся соглашением всегда, везде и во всем
предшествовавший маршалу де Буйону, стал двадцать четвертым среди первых
кавалеров Ордена Святого Духа, а его сын — пятьдесят первым среди
удостоенных Ордена в 1619 году, тогда как уже упоминавшийся мною маркиз де Мариньи
имел пятьдесят пятое место. На том можно и закончить сие длинное, но, как мне
кажется, любопытное отступление. И тем не менее придется сделать еще одно,
совершенно необходимое для понимания того, что имело место в этом году.
Отличия для иностранных прин- Мне неизвестно, когда и почему Сорбонна стала
цев, претендующих на звание ли- оказывать особые отличия принцам и имеющим
цещиата ранг принцев лицам, претендующим на звание
лиценциата. Это не могло исходить из Лотарингского дома. Влияние последнего
было, конечно, достаточно велико, чтобы заставить знаменитый университет
покуситься на королевское достоинство Генриха Ш и после совершенного в конце
1588 года убийства братьев Гиз в Блуа объявить его без какого бы то ни было
права и основания лишенным короны, а после его смерти отказать Генриху IV
в праве на французский престол. Люди, обладающие таким могуществом, вполне
могли придумать такие почести и добиться того, чтобы им оные оказывали. Но
сами они не претендовали тогда ни на какие отличия, по крайней мере на
основное, по сравнению с каковым все прочие имеют лишь второстепенное значение.
Отличия эти заключаются в следующем: принц или тот, кто имеет ранг принца,
защищая свою диссертацию, в течение всего диспута остается в перчатках и в
шляпе, а его оппоненты и председательствующий называют его Светлейший Принц;
называют также Светлейшее Высочество, и этот титул дает ему попечитель
Сорбонны в дипломе, удостоверяющем докторское звание. Сколь бы велико ни было
влияние и могущество членов Лотарингского дома во Франции с момента их
обоснования здесь в царствование Франциска I до уничтожения Лиги при
Генрихе IV, никого из них не называли Высочествам, кроме герцога Лотарингского как
суверенного государя и главы дома. Среди тех, кто, можно сказать, правил
Францией во время смуты и беспорядков, организованных Гизами, никто не
пользовался большим почетом, чем герцог де Майенн, коему в бытность его
генеральным наместником государства и короны Франции оказывались истинно
королевские почести. От своего имени он делал заявления и издавал эдикты, каковые
регистрировались Парламентом; он назначал маршалов, и те обладали
реальными маршальскими полномочиями, а кое-кто из них и позже сохранил свое
звание, согласившись служить Генриху IV; одних он карал смертью или ссылкой,
других миловал, даруя жизнь; как король распоряжался он всеми должностями,
местами и бенефициями, и многие из оделенных им сохранили свои места после

414
Мемуары. 1698
заключения мира. Невозможно себе представить, чтобы в ту пору, когда герцог
де Майенн обладал неограниченной властью и королевским могуществом в
своей партии (а тогда это была почти вся Франция и в первую очередь Париж),
чтобы кто-либо из его партии мог даже просто помыслить отказать ему в каких бы
то ни было почестях и отличиях, даже ранее неведомых, пожелай только он себе
оные присвоить. В исторических сочинениях и воспоминаниях о тех злосчастных
временах сохранилось множество документов, подписанных месье де Майенном,
и огромное количество писем, написанных ему разными людьми. Ни в одном из
них не встречается обращение Высочество', повсюду это просто Вы; даже его
личный секретарь не обращался к нему иначе. Стало быть, герцогу де Майенну и в
голову не приходило претендовать на подобное обращение, равно как ни герцогу
Лотарингскому, ни иным суверенным правителям, именовавшимся
Высочествами, не приходило в голову именовать себя Светлейшими. Подобная мысль
появилась у них лишь много позже, когда Высочествами стали называть себя младшие
члены их семей; но отличие это просуществовало недолго: те, кто в качестве
государей именовали себя Высочествами, добавили к своему титулу эпитет
Светлейший, как только он был кем-то выдуман; вот таким образом их дети стали
именоваться Королевскими Высочествами, тогда как ранее титул этот могли носить
лишь дети наших королей, и вот почему Месье и Мадам отказались от него, а
герцог Савойский, великий герцог Тосканский, а позже и герцог Лотарингский
присвоили его себе, считая, что брак с носившими его «внучками Франции»т дает
им на то право, в то время как раньше герцоги Савойи и Лотарингии, женатые
на дочерях наших королей107, довольствовались просто Высочеством.
После месье де Майенна никто из его рода на скамьях Сорбонны не сидел. И
только уже в наше время этих отличий в Сорбонне удостоился один из сыновей
Месье Главного, а много позже — другой, когда подобных знаков стали
удостаиваться гораздо менее высокородные особы. Кардинал де Гиз, архиепископ Реймс-
ский, прибывший вместе со свитой Людовика XIII к стенам Сен-Жан-д'Анжели
и скончавшийся во время осады этого города108, был всего лишь иподиаконом и
никогда не имел ни малейшего намерения сделаться доктором богословия; еще
менее к тому стремился месье де Гиз, прозванный Неаполитанским, ставший еще
в детстве архиепископом Реймсским, но никогда не исполнявший своих
архипастырских обязанностей, а бывший лишь коммендатарием. Из представителей
других суверенных родов никто не был прелатом во Франции и никто не
принимал участия в богословских диспутах в Сорбонне; сомневаться в том нет ни
малейших оснований.
Благодаря коадъюторствам аб- Следует сказать, что кардинал де Буйон был пер-
бата Ле Телье в Лангре и Рейм- вым, кто удостоился этих отличий и для кого, соб-
се аббат de Буйон становится ственно, они и были придуманы. Он родился в ав-
кардиналом и первым, кто у до- ^^^ ^43 года, а в августе 1669-го, то есть в два-
стоился вышеупомянутых от- дщпъ ше(ЛЪ ^ кардиналом? удостоившись до
линии в Сорбонне ^ г 0
г того вышеупомянутых отличии в Сорбонне.
Вполне достаточно рассказать о том, как он стал кардиналом, чтобы стало ясно,
каким образом он добился этих отличий.

Благодаря коадъюторствам аббата Ле Телье в Лангре...
415
Седьмого апреля 1660 года, когда двор находился в Монпелье, месье де Тюренн
получил звание главного маршала французской армии. Племяннику его тогда
исполнилось семнадцать лет. То было время возвышения месье де Тюренна. Всем
известно, какими милостями был он осыпан, каким влиянием и каким
уважением пользовался с тех пор, как, раскаявшись в былых заблуждениях, решил
верой и правдой служить Королю и правительству. И не менее хорошо известно,
сколь страстно на протяжении всей своей жизни стремился он к возвышению
своего дома и ко всякого рода отличиям и сколь преуспел он в этом, не
пренебрегая никакими возможностями и никакими средствами для достижения своей цели.
Он полагал, что племянник его, выбрав духовную стезю, сможет изрядно тому
содействовать, и, учитывая влияние и уважение, коими пользовался при дворе
архиепископ Парижский месье де Перефикс, надеялся, что тот будет
способствовать продвижению юноши на церковном поприще. Месье де Тюренн был другом
архиепископа, что прелат считал для себя великой честью. Месье де Тюренн
настоятельно рекомендовал ему своего племянника, у которого хватило ума
постараться самому завоевать расположение патрона неустанными проявлениями
почтительности и льстивыми речами. Случилось так, что месье де Лувуа,
занимавший тогда уже достаточно высокое положение как благодаря своему отцу, так и
в силу личных заслуг, но не обладавший ни скромностью, ни сдержанностью
своего родителя, решил завоевать благосклонность епископа Лангра, дабы
побудить последнего сделать своим коадъютором аббата Ле Телье, его брата. Этим
епископом был знаменитый аббат де Ла Ривьер, которому столь долго удавалось
подчинять себе Месье Гастона и который благодаря этому играл столь важную
роль в годы смут, сотрясавших государство в пору малолетства Короля; который
стал министром и заставил считаться с собой все партии; который был объявлен
французским кандидатом в кардиналы и который, будучи, по сути, человеком
совершенно ничтожным, лишившись в конце концов и власти, и влияния,
получил в возмещение того, что имел и на что безуспешно претендовал, названное
епископство-герцогство-пэрство и множество бенефициев. Что могут министры,
было известно ему не понаслышке, а потому, в восторге от возможности
заручиться поддержкой месье де Лувуа и его отца, он вместе с двумя братьями109
отправился сообщить о своем решении месье Ле Телье. Возможность назначения сына на
столь высокую должность привела последнего в ужас, но дело было сделано, и
ему не оставалось ничего другого, как вместе с ними добиваться от Короля
согласия на это назначение. Слух об этом дошел до кардинала Антонио Барбери-
ни, архиепископа-герцога Реймса. Его могущество, а затем падение в Риме,
поддержка, оказанная кардиналом Мазарини ему и его семье, вынужденной бежать
во Францию, позволили ему не хуже, чем Ла Ривьеру, на собственном опыте
узнать, что такое министры и сколь велики их возможности. На следующий же
день он бросился к Ле Телье, немедленно послал за его сыновьями, осыпал их
упреками за то, что они обратились к епископу Лангра, а не к нему, и, не теряя
ни минуты, отправился к Королю просить для аббата Ле Телье должность
коадъютора архиепископа Реймсского и добился немедленного удовлетворения своей
просьбы. Столь стремительный взлет человека его положения и возраста
(аббату Ле Телье не было в ту пору еще и двадцати семи лет) наделал много шума в

416
Мемуары. 1698
обществе и поразил не только семью новоявленного прелата, но и его самого.
Месье де Тюренн, не любивший месье де Лувуа и не питавший особых симпатий
к месье Ле Телье, был до глубины души оскорблен происшедшим. А кроме того,
он мечтал об этом лакомом куске для своего племянника, и тот, уже давно
снедаемый честолюбивыми желаниями, был вне себя оттого, что кусок этот увели у
него из-под носа и отдали аббату Ле Телье. Тогда они решили добиваться места
коадъютора архиепископа Парижского и, воспользовавшись своими более чем
дружескими отношениями с месье де Перефиксом, так успешно сумели убедить
последнего в необходимости этого назначения, что тот стал желать его не менее
страстно, чем они сами. Месье де Перефикс обратился с просьбой к Королю и был
очень удивлен, натолкнувшись на сопротивление со стороны государя. Это,
однако, его не остановило; месье де Тюренн предложил свою помощь и взялся за
дело с таким напором, словно речь шла о нанесении решающего удара врагу.
Король, огорченный тем, что отказал месье де Перефиксу, которого очень
любил и уважал, и еще более тем, что был вынужден отказать месье де Тюренну,
но все-таки твердо решивший не рисковать возможностью появления второго
коадъютора де Реца110, вышел из затруднительного положения, предложив месье де
Тюренну вместо коадъюторсгва кардинальский сан. Месье де Тюренн согласился,
за что Король был ему несказанно благодарен. Акт общего производства Папой
в кардиналы кандидатов от католических держав не заставил себя ждать111, и
таким образом Буйоны взяли реванш за коадъюторство аббата Ле Телье.
Месье де Перефикс был попечителем Сорбонны, и власть его в ее стенах была
тем более велика, что он безоговорочно, чтобы не сказать более, выполнял все
распоряжения двора относительно месье Арно и его друзей112 и сам не раз
просил о присылке ему королевских именных повелений113. С другой стороны,
молодой аббат114 был тесно связан с иезуитами, коим преданно служил всю жизнь
и коим был очень многим обязан. С такой поддержкой месье де Тюренн мог
требовать для племянника любых нововведений, и, прежде чем кто-либо успел
понять, в чем дело, все его желания были удовлетворены, не вызвав ни споров, ни
жалоб, ни даже возражений со стороны двора, не желавшего доставлять
неудовольствие месье де Тюренну. Разве это в какой-то степени не напоминает разбой
на большой дороге? В ранге иностранного принца, даже в тех случаях, когда он
присвоен по праву рождения, при ближайшем рассмотрении неизменно
обнаруживается такого рода мошенничество.
Аббат де Субиз, впоследствии Этот пример побудил аббата де Субиза требовать
кардинал де Роган, удостаивает- для себя тех же отличий. Претензии его натолкну-
ся по приказу Короля таких же лжъ на сопротивление, каковое, однако, мадам де
отличий в Сорбонне Субиз безо всякого труда преодолела. На него
Король всегда смотрел иными глазами, чем на прочих детей мадам де Субиз, на него
и на младшего, называемого принцем Максимилианом, ибо благодаря мадам де
Субиз все в этом доме стали именоваться принцами. Но принц Максимилиан был
убит совсем молодым115 и, в отличие от аббата, не успел воспользоваться особым
расположением Короля. Сорбонна и ее попечитель получили королевское
распоряжение, и аббат де Субиз был удостоен такого же обращения, что и кардинал

Обручение принца de Монбазона и дочери герцога де Буйона в кабинете Короля 417
де Буйон. Затем он стал приором Сорбонны116, дабы иметь возможность блеснуть
и покорить ученых мужей, раздраженных полученным относительно него
приказом Короля. Наконец наступил момент вручения ему диплома доктора
богословия; вот тут мы и подошли к тому моменту, для понимания коего понадобились
все эти предварительные рассуждения. Архиепископ Реймсский категорически
отказался именовать его Светлейшее Высочество. Будучи попечителем Сорбонны,
он объяснил свой отказ тем, что месье де Перефикс, удостоивший этого титула в
аналогичном дипломе месье де Буйона, ставшего впоследствии кардиналом, не был
ни герцогом, ни пэром. Мадам де Субиз с легкостью преодолела и это
препятствие. Король приказал архиепископу Реймсскому внести титул в диплом,
указав, что в данном случае он выступает не как архиепископ Реймсский, а как
попечитель Сорбонны, и добавил, что такова его королевская воля; нужно ли
говорить, что желание это было незамедлительно исполнено?
Обручение принца де Монбазона Почти следом за вышеописанными событиями
и дочери герцога де Буйона в ка- принц де Монбазон, второй сын принца де Гемене
бинете Короля (его старший сын был заточен в аббатстве),
сочетался браком с одной из дочерей герцога де Буйона. Мадам де Субиз добилась,
чтобы обручение состоялось в кабинете Короля.
Прежде чем расстаться с этим родом, следует сказать, что принц де Гемене,
ставший герцогом де Монбазоном и умерший в феврале 1667 года, был на
тридцать один год старше своего брата месье де Субиза, а их сестра мадам де Шев-
рёз, скончавшаяся в 1679 году, была ровесницей века. Принцесса де Гемене,
герцогиня де Монбазон, мать месье де Субиза, умершая в 1657 году, была той
прекрасной мадам де Монбазон, которую молва сделала героиней фантастической
истории, утверждавшей, что аббат де Ранее, впоследствии знаменитый аббат Ла-
Трапп, был в нее безумно влюблен и что любовь его не была безответной; что,
уехав из Парижа за город и оставив ее совершенно здоровой, он некоторое время
спустя узнал о ее болезни и поспешил вернуться в Париж; что первое, что
бросилось ему в глаза, когда он вбежал в ее апартаменты, была голова возлюбленной,
которую врачи при вскрытии отделили от тела; что именно таким образом
узнал он о ее смерти; что потрясение, испытанное им при виде этой страшной
картины, и отчаяние страстно и небезответно влюбленного человека все
перевернуло в его душе, заставило удалиться от света, а затем привело к монахам Ордена
Святого Бернарда, реформатором коего ему было суждено стать. Во всем этом
нет ни на йоту правды, хотя кое-что и дало пищу легенде. Я сам без обиняков
попросил аббата Ла-Трапп рассказать мне, но, естественно, не о любви и тем
более не о том, была ли она счастливой, а о том, как все произошло на самом деле,
и вот что узнал. Как близкий друг мадам де Монбазон, аббат часто захаживал к
ней и был тесно связан со всеми участниками Фронды: с месье де Шатонёфом,
мадам де Шеврёз, месье де Монтрезором и с теми, кого в ту пору называли
«Кичливыми»117, но особенно с месье де Бофором, с которым часто вместе выезжал на
охоту, и с кардиналом де Рецем, к коему до самой его смерти питал глубочайшую
привязанность. Мадам де Монбазон заразилась корью, и болезнь за несколько дней
свела ее в могилу. Месье де Ранее неотлучно находился при ней, в его присутствии

418
Мемуары. 1698
приняла она последнее причастие и скончалась у него на руках. Истина же
заключается в том, что, уже осененный благодатью, разрываясь между Богом и
светом, он был внутренне готов удалиться от мирской суеты; мысли же и чувства,
вызванные этой столь внезапной смертью, лишь укрепили месье де Ранее в его
намерении. Вскоре он удалился в свое владение Вере в Турени, что и стало его
первым шагом к отшельничеству. Принцесса де Гемене, приближенная к
Королеве-матери благодаря содействию мадам де Шеврёз, сестры ее мужа и месье де
Субиза и добившаяся «права табурета» благодаря интригам и уловкам через
кружок в Валь-де-Грасе, получила титул герцогини де Монбазон и скончалась в
1685 году, восьмидесяти одного года от роду. Один из ее сыновей, герцог де
Монбазон, лишившийся рассудка и проведший долгие годы в заточении в Льеже, умер
в 1699 году, а другой, шевалье де Роган, был обезглавлен за измену Королю
17 ноября 1674 года; незадолго до того он продал унаследованную им от отца
должность главного егермейстера месье де Сокуру, а после смерти последнего
ее получил месье де Ларошфуко. Вскоре после женитьбы месье де Монбазона
было заключено еще несколько брачных союзов.
Сын герцога де Аа Форса женит- Месье де Ла Форс женил своего старшего сына на
ся на мадемуазель де Бомле мадемуазель де Бомле, исключительно богатой
единственной дочери президента Руанского парламента от его брака с дочерью
государственного секретаря Шавиньи, сестрой маршалыпи де Клерамбо и
епископа Труа.
Аавальер женится на одной из Лавальер женился на одной из дочерей герцога де
дочерей герцога де Ноая Ноая. Мадам принцесса де Конти, приходившаяся
Лавальеру кузиной и очень его любившая, щедро его одарила и устроила
свадебное торжество в своем доме в Версале. Это было настоящее празднество, которое
удостоил присутствием Монсеньор.
Ла Карт женится на одной из В это же время был заключен еще один весьма
дочерей герцога де Аа Ферте странный брак. Ла Карт, дворянин из Пуату, очень
бедного и захудалого рода, поступил на службу к Месье, и тот проникся к нему
симпатией, коей совершенно не заслуживала более чем заурядная особа Ла
Карта; но принц настолько к нему привязался, что, переводя его с одной должности
на другую, более высокую, спустя очень короткое время сделал его своим
камергером118, не говоря уж о солидных денежных пожалованиях. И в довершение всего
Месье решил, что его надо женить. У герцогини де Ла Ферте была еще одна дочь
с уже несколько подмоченной репутацией и, как начинали поговаривать, малость
засидевшаяся в девках119. Герцогиня была в наилучших отношениях с Месье,
который и предложил ей этот брак; она согласилась не сразу и потребовала, чтобы
Ла Карт взял герб и цвета ее дочери и стал называться маркизом де Ла Ферте.
Честь для него была столь велика, что он конечно же с радостью согласился;
однако герцог де Ла Ферте, с давних пор находившийся в ссоре со своей женой и,
не без некоторых к тому оснований, прервавший с ней всякие сношения, был вне
себя, равно как и семейство Сен-Нектэр, каковое выступило категорически
против подобного унижения их герба и имени. Однако Месье не пожалел денег, что-

Шарнасе передвигает на другое место крестьянский дом, портивший ему вид 419
бы положить конец шуму и взаимным оскорблениям; согласие было достигнуто,
и герцогиня де Ла Ферте в день свадьбы устроила праздник в честь Месье.
Сассенаж женится на вдове Сассенаж, другой камергер Месье, женился на вдо-
Морштина, дочери герцога де ве Морштина, дочери герцога де Шеврёза. Всей
Шеврёза душой приверженная учению мадам Гийон и
архиепископа Камбрэ, она, несмотря на свое глубочайшее благочестие, возымела
желание снова вступить в брак. Такой зять столь же мало подходил этой семье,
как и месье де Леви, и еще менее того годился в мужья этой
возвышенно-мистической женщине; тем не менее все они прекрасно между собой ладили.
120 000 ливров для Месье Глав- Король, только что заплативший долги месье де
ного и 60 000 ливров для кавале- Ларошфуко и очень любивший Месье Главного,
ра Лотарингского опасался, что последний воспылает завистью к
своему сопернику, если ему станет известно об этом подарке; а посему Месье
Главный получил в подарок 40 000 экю, а кавалер Лотарингский — 20 000.
Шарнасе арестован за изготов- Шарнасе, удалившийся к себе в Анжу, вызывал
ление фальшивых денег и прочее своим поведением столь сильное неудовольствие
Короля, что тот сначала выслал его в другое место, а затем приказал арестовать
и препроводить в Монтобан; он обвинялся во множестве неприглядных
поступков, но главным образом в изготовлении фальшивых монет. Малый весьма
неглупый, в высшей степени светский, он некогда был пажом Короля, затем
офицером лейб-гвардии, а потом удалился в свои владения, откуда нередко
доходили слухи о его многочисленных проказах и шалостях; однако Король не лишал
его ни своего расположения, ни покровительства.
Шарнасе передвигает на другое Я расскажу об одной остроумной проделке Шарна-
место крестьянский дом, пор- се, изрядно всех позабавившей. К его дому в Анжу
тивший ему вид вела длинная и очень красивая подъездная дорога,
посреди которой стоял окруженный небольшим садом крестьянский дом,
построенный, по всей вероятности, прежде, чем дорога была проложена; но какую
бы цену ни предлагали крестьянину Шарнасе и его отец, тот упорно отказывался
продать им дом — есть немало мелких владельцев, считающих для себя делом
чести изводить своим упрямством людей, каковые оказываются вынуждены с ними
считаться, а порой и принимать их условия. Исчерпав все возможные средства,
Шарнасе отказался от борьбы, оставив все как есть, и очень долгое время об этом
даже не заговаривал. В конце концов, не в силах более выносить лачугу,
уродливо торчавшую посреди его прекрасной дороги, он решил пойти на хитрость.
Живший в лачуге крестьянин владел портновским ремеслом и, если случались
заказы, от работы не отказывался. Ни жены, ни детей у него не было. И вот
Шарнасе посылает за ним и, когда тот приходит, говорит, что его вызывают ко двору
по важному делу, что отправляться туда он должен незамедлительно, но что для
этого требуется ливрея. Работа будет оплачена наличными. Но Шарнасе
заявляет, что не хочет полагаться на одни его обещания, а потому просит его за
дополнительную плату оставаться у него в доме до тех пор, пока ливрея не будет гото-

420
Мемуары. 1698
ва. Жить он будет на всем готовом, а деньги получит по окончании работы.
Портной соглашается и принимается за работу. А покуда он трудится, Шарнасе
приказывает со всей возможной точностью снять план его дома, сада и внутренних
комнат, вплоть до расположения мебели и домашней утвари, а затем разобрать
дом и вновь собрать его в четырех мушкетных выстрелах от дороги, расставить
мебель и утварь в прежнем порядке и разбить вокруг дома садик, точь-в-точь
похожий на прежний; одновременно он приказывает очистить и разровнять то
место дороги, где стоял дом, так чтобы ничто не напоминало о его прежнем
местонахождении. Все это было исполнено прежде, чем портной справился со своей
работой, но с него тем не менее не спускали глаз, дабы он ничего не заподозрил
раньше времени. Наконец обе работы были завершены. Шарнасе продержал
портного у себя до глубокой ночи, затем расплатился с ним и отпустил домой очень
довольным. И вот портной уже идет по дороге, которая на сей раз кажется ему
длиннее обычного; направляется к деревьям и не находит их. Тут он замечает,
что прошел слишком далеко и ощупью возвращается назад, идет наугад вдоль
предполагаемых деревьев, делает поворот и не находит дома. Что за оказия! Ночь
проходит в безуспешных поисках. Наконец занимается день и становится
достаточно светло, чтобы увидеть дом: но дома нет; он протирает глаза, пытаясь
обнаружить другие предметы и убедиться, что зрение его не обманывает. Теперь он
уже не сомневается, что это проделки дьявола, похитившего дом. Он
продолжает ходить взад и вперед, озираясь по сторонам, и наконец, на довольно большом
расстоянии от дороги, замечает дом как две капли воды похожий на его
собственный. Ему это кажется невероятным, но любопытство побуждает его направить
шаги туда, где он сроду не видывал никакого дома. Однако приблизившись, он
узнает свой дом. Чтобы убедиться, что это не обман зрения, он вставляет ключ в
замочную скважину, поворачивает, дверь открывается, он входит: все вещи
стоят на своих местах, там, где они и были до его ухода. Голова у него идет кругом;
ясно, что без колдовства тут не обошлось. День еще не добрался и до полудня,
как сыпавшиеся со всех сторон насмешки обитателей и замка, и деревни
раскрыли ему глаза на суть колдовства. Ярости его нет предела; он обращается в суд,
ищет защиты у интенданта и всюду встречает лишь одни насмешки. Дело дошло
до Короля и тоже очень его позабавило. А Шарнасе наконец-то смог
беспрепятственно любоваться своей аллеей. И ограничься он лишь такого рода
проделками, то не утратил бы ни репутации, ни свободы.
Карете герцогини де Верней за- Поскольку почти все, что я написал после того, как
прещено появляться при торже- рассказал о блистательном посольстве милорда
ственном въезде послов Портлэнда, происходило во время его пребывания
во Франции, то я вполне могу дополнить повествование эпизодом, имевшим
место при его прибытии ко двору; не упомянул же я об этом прибытии только
потому, что все происходило как обычно при такого рода церемониях и с тем же
великолепием. Но тогда неожиданно возникло одно затруднение. С тех пор как
мадам де Верней, к собственному великому удивлению, стала принцессой крови,
она взяла за обыкновение посылать свою карету, когда ко двору прибывали
послы, до сих пор оставлявшие сие без внимания. Портлэнд же, придававший зна-

Ссора месье принца де Копти и великого приора...
421
чение далее самым незначительным деталям, узнав об этом, заявил, что не
потерпит, чтобы ее карета проехала прежде его собственной; что если другие послы
мирились с этим, то это их личное дело, но что он скорее вовсе откажется от
торжественного въезда, чем смирится с этим неслыханным новшеством по
отношению к послам Англии; что, если угодно, он обратится с письменным запросом
к своему двору и будет ждать соответствующих указаний; таково его
окончательное решение. Переговоры и уговоры ни к чему не привели: Портлэнд остался
непреклонен; а потому сочли за благо, более не настаивая, удалить карету мадам
де Верней, дабы не подвергаться риску получить отповедь от страны, где
королевские бастарды являются тем, чем они всегда и везде должны были бы быть,
то есть ничтожествами, коим лишь чины и должности дают положение и имя,
позволяя занять соответствующее место в обществе. Хеемскерк, осведомленный
об этом происшествии, по прибытии с посольством120 выдвинул то же требование,
что и Портлэнд, каковое также было удовлетворено.
Ссора месье принца де Конти и В Мёдоне имела место весьма странная сцена. Пос-
великого приора, коего отправля- ле ужина, когда началась карточная игра, Монсень-
ют в Бастилию и выпускают 0р удалился в свою опочивальню; довольно много
лишь после того, как он в соот- придворных осталось: одни — для того чтобы иг-
ветствующих выражениях при- _ чго6ы на6людать за игрой, в кото-
носит месье принцу de Конти г „ гу ту
r *J рои принимали участие месье принц де Конти и
извинения r r J г ^ ^
великий приор. Внезапно между ними вспыхнул
спор по поводу одного хода. Взаимная неприязнь принца и обоих Вандомов
давно уже ни для кого не была тайной. Месье де Вандом был осыпан милостями, ему,
а не принцам крови доверяли командование армией, почести и отличия сыпались
на него как из рога изобилия, возвышая его почти что до уровня принцев крови.
В результате великий приор возомнил, что ему позволено все, и осмелился на такие
дерзкие и язвительные речи, недопустимые даже в отношении равного себе, что
принц де Конти ответил на них резкой отповедью, без обиняков заявив, что
честность его в игре не менее сомнительна, чем воинские доблести, и надо сказать,
что для обоих обвинений имелись основания. Услышав подобное оскорбление,
великий приор утратил всякое самообладание, швырнул на стол карты и, обнажив
шпагу, потребовал удовлетворения. Месье принц де Конти с презрительной
усмешкой заметил ему, что он забывается, но что, впрочем, встретиться с ним
несложно, ибо он имеет обыкновение прогуливаться в одиночестве. Появление Монсень-
ора, которого кто-то предупредил о ссоре, в халате, наброшенном на голое тело,
охладило ярость обоих. Монсеньор приказал находившемуся среди гостей
маркизу де Жевру доложить о случившемся Королю121, после чего все отправились
спать. Маркиз выполнил поручение на следующий день во время утренней
аудиенции. Король приказал Монсеньору отправить великого приора в Бастилию в
сопровождении офицера его гвардии. Тем временем великий приор уже прибыл
из Мёдона и через Ла Вьенна просил аудиенции у Короля, дабы говорить с ним
о своем деле. Король объявил, что запрещает великому приору показываться ему
на глаза, и приказал немедленно отправляться в Бастилию, где относительно него
уже получены распоряжения. Пришлось подчиниться. Некоторое время спустя

422
Мемуары. 1698
появился месье принц де Конто, и Король беседовал с ним с глазу на глаз в
своем кабинете. На следующий день, 30 июля, месье де Вандом прибыл из Ане,
получил аудиенцию у Короля, а оттуда направился к месье принцу де Конто. Двор
был в большом волнении. Принцы крови негодовали, а бастарды пребывали в
такой растерянности, что 2 августа месье дю Мэн и месье граф Тулузский
явились к месье принцу де Конто. В конце концов дело было улажено в Марли.
6 августа утром Монсеньор обратился к Королю с просьбой простить великого
приора и освободить его из Бастилии, заверив, что месье принц де Конто тоже его
прощает. Тогда Король послал за месье де Вандомом: он сказал ему, что
незамедлительно отправит приказ об освобождении его брата из Бастилии; что завтра
месье де Вандом сможет привезти его в Марли, дабы тот прежде всего принес
извинения месье принцу де Конто, а затем Монсеньору; что затем он сам примет
его, после чего тот должен будет вернуться в Париж. И добавил, что великий приор
сможет появляться в Версале по возвращении туда двора. Все было исполнено в
точности: в четверг, 7 августа, месье де Вандом явился ко двору вместе со своим
братом, каковой и принес в должных выражениях требуемые извинения.
Самолюбие обоих братьев подверглось жесточайшему испытанию; но им не оставалось
ничего иного, как испить чашу до дна, дабы успокоить принцев крови,
пребывавших в крайнем негодовании.
Король признает курфюрста Во время вышеописанных событий прибывший в
Саксонского королем Польши Париж посланник курфюрста Саксонского получил
аудиенцию у Короля, который публично признал курфюрста королем Польши.
Рождение моего старшего сына Примерно в это же время, а точнее утром 25 мая122,
мадам де Сен-Симон благополучно разрешилась от
бремени. Господу было угодно послать нам сына123. Он, как и ранее я сам,
получил имя видама де Шартра. Не знаю, откуда в людях склонность к
причудливым именам, но разделяют ее все народы; и даже те, что понимают суетность
громких слов и имен, не могут не поддаться обольщению оных. Следует, однако,
признать, что титулы графа и маркиза изваляны в грязи, из-за. того что
множество ничтожных и даже не имеющих земельных владений людей незаконно
присваивают их себе и тем самым лишают всякого смысла; доходит даже до того,
что благородные люди, маркизы или графы, да простят они мне, что я об этом
говорю, чувствуют себя оскорбленными, когда упоминают об их титулах. И тем
не менее нельзя забывать, что титулы эта имеют истоком милость Короля,
удостоившего земли их владельца высоких наименований, и хотя сейчас это уже не
имеет значения, титулы при своем возникновении, а затем в течение еще очень
долгого времени были связаны с определенными обязанностями, о коих, впрочем,
мало-помалу стали забывать, тогда как связанные с ними отличия сохранились.
Видамы же, напротив, будучи всего лишь первыми сановниками дворов
некоторых епископов, получившими от них ленные владения, в качестве их первых
вассалов вели в бой всех прочих вассалов в те времена, когда сеньоры шли войной
друг на друга или же сражались в войсках, каковые наши короли собирали для
борьбы со своими врагами в пору, когда еще не было регулярной армии;
создание последней ослабило влияние сеньоров и сделало ненужной воинскую повин-

Ссора между герцогом де Буйоном и его сыном герцогом д'Алъбре 423
ность вассалов. Никогда не было ничего общего между титулом видама,
означавшим лишь вассала и служителя епископа, и титулами, даруемыми королями
вместе с ленным владением. Всех известных видамов можно сосчитать по пальцам
(видам Лана, видам Амьена, видам Ле-Мана и видам Шартра); среди видамов Шар-
тра был представитель рода Монтуар, женившийся на наследнице Вандомов,
чьими вассалами были Монтуары; имя Вандомов перешло затем к нему и его
детям. А поскольку этот Вандом прославился своей любезностью, любовными
похождениями, огромными богатствами, расточительностью и великолепием
устроенного им в свое время турнира (а равно и своими интригами и весьма
сомнительного свойства предприятиями, в коих явно играл не последнюю роль, ибо они
привели его в Бастилию, где он и окончил свои дни), то и титул видама де
Шартра стал звучать весьма привлекательно. Это ленное владение всегда находилось
в руках тех, кому принадлежали земли Ла-Ферте-Арно, перешедшие от
вышеупомянутого Вандома через его сестру к Ферьерам, а от них, также через одну из
сестер, к Ла Фэнам, и так как Людовик ХШ убедил моего отца купить эти
земли, потому что они находились всего лишь в двадцати лье от Версаля124, то отец
приобрел заодно и этот лен в Шартре, дающий титул видама125, который
передал мне, а я — своему сыну.
Ссора между герцогом де Буйо- Перед самым отъездом в Компьень между месье де
ном и его сыном герцогом д'Алъ- Буйоном и его старшим сыном произошла бурная
6ре ссора. А незадолго до того сын, с согласия отца,
отправился в Тюренн, дабы привезти оттуда подарок, вручаемый обыкновенно
старшим сыновьям сеньора в их первое посещение этой сеньории. Герцог д'Алъбре взял
с собой стряпчих, каковые обнаружили там завещание маршала де Буйона, в коем,
как они утверждали, имелось соответствующее и должным образом
оформленное указание, согласно которому все наследство должно было передаваться
старшим сыновьям, что связывало руки месье де Буйону, полностью лишая его как
возможности одарить чем бы то ни было своих младших сыновей, так и
надежды рассчитаться с личными кредиторами иначе как из собственных доходов. Но
до времени огонь этот тлел под слоем золы. Вернувшись, месье д'Алъбре долго
не мог решиться сказать отцу все как есть. Однако, как ни таись, рано или поздно
все же приходится сказать правду, и месье д'Алъбре понес завещание к
главному судье превотства. Так как месье де Буйон за несколько недель до того уехал
в Эврё, сын отправил ему туда одного из судебных приставов «с цепью». Они
имеют право доставлять уведомления куда и кому угодно, и к их услугам
прибегают, когда речь идет об известии неприятном и щекотливом, ибо они неизменно
пользуются большим уважением, коим в немалой степени обязаны золотой цепи
с королевской медалью на шее. Они являются также приставами Совета и
служат там с той же цепью. Вызывающий поступок месье д'Алъбре наделал много
шума. Негодованию месье де Буйона не было предела; он бросился с жалобами к
Королю и, не помня себя от гнева, выставил перед ним своего сына в самом
неприглядном свете. Он потребовал от ближайших родственников и друзей, чтобы
те не встречались более с герцогом д'Алъбре. Король безоговорочно встал на
сторону месье де Буйона, дабы расположить в его пользу весь двор, и надо сказать,

424
Мемуары. 1698
что, каковы бы ни были личные пристрастия придворных, поступок сына
вызвал всеобщее негодование. Неловкий и застенчивый от природы, месье д'Альб-
ре, несмотря на поддержку своего тестя месье де Ла Тремуя, почти не
осмеливался более появляться в свете. Не наделенный ни приятностью, ни обаянием, он был,
однако, очень умен и даже весьма образован; но история эта обрекла его на
безвестное существование и общество не слишком достойных людей.
Друг мадам Гийон, кюре Сер- Решение, принятое примерно в это же время парламен-
ра, сожжен в Дижоне том Дижона, вызвало потрясение в обществе: кюре из
Сёрра, один из близких друзей мадам Гийон, приверженец ложного учения Моли-
носа, был изобличен в богомерзких деяниях и приговорен к сожжению на костре.
Ответ архиепископа Камбрэ Событие это весьма неудачно совпало с ответом ар-
епископу Mo хиепископа Камбрэ на «Рассуждения о
молитвенных состояниях» епископа Mo126, каковой отнюдь не вызвал восхищенных
рукоплесканий, коих удостоился и по сей день пользующийся успехом труд
епископа Mo. Незадолго до того архиепископ Парижский посетил герцогов де Шеврёза
и де Бовилье. Им было известно, как благородно выступил он в защиту
последнего, оказав тем самым поддержку им обоим; расстались они в высшей степени
удовлетворенные друг другом, и в дальнейшем во всех перипетиях этого дела
всегда проводили значительное различие между архиепископом Парижским и
двумя другими прелатами127.
Смерть герцогини de Ришелье Герцогиня де Ришелье скончалась после долгой,
мучительной и очень странной болезни: после ее
смерти обнаружилось, что у нее были разъедены все кости черепа до шейных
позвонков, тогда как все прочее оставалось совершенно здоровым. Урожденная Асинье,
из очень знатного бретонского рода, она приходилась близкой родственницей
моей матери, троюродной сестры и задушевной подруги матери герцогини. Только
от нее у месье де Ришелье были дети.
Кончина вдовствующей прин- Принцесса д'Эпинуа-мать скончалась в тот же день
цессы д'Эпинуа; каким обра- или днем ранее и еще более печальным образом.
зом она сумела занять положе- Будучи в числе придворных, удостоенных чести
сонме при дворе; ее дети вершить путешествие в Компьень, она желала
также принять участие в поездке в Марли, непосредственно оному
предшествовавшей. Направляясь в Версаль, дабы получить разрешение в тот же вечер
отправиться в Марли, она подъехала в карете, запряженной шестерней, к дому мадам
де Сен-Симон, которая, еще не оправившись от родов, никого не принимала, но,
памятуя о дружеских отношениях мадам д'Эпинуа и ее сестер с месье де Дюра
и месье де Лоржем, о чем я уже упоминал выше, распахнула перед ней двери
своего дома. Хотя принцесса была сильно нарумянена, невозможно было не заметить,
что багрово-красным у нее было не только лицо, но и те места, куда румян
обычно не накладывают, а вены на шее так набухли, что мадам де Сен-Симон сочла
своим долгом заметить, что ей следовало бы сделать кровопускание, а не ехать в
Версаль. Мадам д'Эпинуа ответила, что она хотела это сделать, ибо чувствовала
в том настоятельную потребность, но дела, связанные с поездкой в Компьень, не

Кончина вдовствующей принцессы д'Эпинуа...
425
оставляют ей ни одной свободной минуты; что ей необходимо ехать в Марли и
что там она прикажет пустить себе кровь. Покинув мадам де Сен-Симон, она, не
задерживаясь, отправилась в Версаль. В апартаменты месье де Барбезьё она вошла
в полном здравии, но мгновение спустя ей стало дурно; ее едва успели положить
на постель месье де Барбезьё, как она испустила дух. Сильнейшее кровоизлияние
оборвало ее жизнь. Смерть ее явилась тяжкой утратой и для семьи, и для друзей,
коих было у нее великое множество. Наделенная острым умом, трезвостью
суждений и добротой, она была столь же верной и искренней, сколь вероломной и
двоедушной была ее сестра мадам де Субиз. Принцесса была благородна,
великодушна, всегда готова прийти на помощь друзьям, неизменно приветлива,
обожала своих детей, но почти за каждым ее поступком, если, конечно, речь не шла
о друзьях, всегда таился честолюбивый умысел. Принц д'Эпинуа, женившийся на
ней вторым браком, получил «право табурета» благодаря своей первой жене,
дочери старого Шаро, от которой у него была только одна дочь, ставшая первой
женой внука этого старика. Мадам д'Эпинуа осталась вдовой с двумя сыновьями
и двумя дочерьми на руках. Кавалер Ордена Святого Духа, месье д'Эпинуа был
двадцать девятым среди принятых в Орден в 1661 году, то есть восемнадцатым
среди дворян, между графом де Тоннерром и маршалом д'Альбре, и
никогда даже не помышлял о том, чтобы стать принцем, хотя и принадлежал к
старинному, знатному и славному роду. Он умер в 1679 году, так и не добившись ни
почестей, ни влияния. Мадам д'Эпинуа, очень дурная собой, была сестрой герцога
де Роган-Шабо и двух красавиц — мадам де Субиз, о которой я рассказывал
недавно и столь подробно, что мне нечего более добавить к вышесказанному, и
мадам де Коэткен, знаменитой тем, что из-за ее болтливости сведения об осаде
Гента, полученные ею от влюбленного в нее месье де Тюренна, стали достоянием
гласности, так что Король, ранее сообщивший о том лишь месье де Лувуа и ему,
вызвал их обоих к себе, и месье де Тюренн чистосердечно повинился перед
государем в своей оплошности120. Между богиней и нимфой третья сестра была лишь
простой смертной; восхищаясь мадам де Субиз и преклоняясь перед ее красотой
и высоким положением, мадам д'Эпинуа с горечью смотрела, как та одного за
другим сделала Роганов принцами, в то время как сама она даже не была
уверена, что ее усилия сохранить за сыном «право табурета» увенчаются успехом. Все
достояние ее детей находилось во Фландрии, что, естественно, вынуждало ее
проводить там довольно много времени. Обязанности интенданта исполнял там
месье Ле Пелетье де Сузи; как и его брат, генеральный контролер, он был
ставленником месье де Лувуа, а стало быть, ему и принадлежала власть во Фландрии.
Мадам д'Эпинуа нуждалась в его услугах, каковые он оказал ей, и это на всю
жизнь связало их столь нерушимой дружбой, что она перешла к их детям, хотя
последние сделали все возможное, чтобы ее разрушить; ибо, когда месье Ле
Пелетье овдовел, мадам д'Эпинуа вышла за него замуж, и хоть официально о
браке объявлено не было, он тем не менее ни для кого не остался тайной. И именно
благодаря связи с месье Ле Пелетье мадам д'Эпинуа сошлась с месье де Лувуа,
который стал ее близким другом. Месье де Лувуа, увидев в ней данные для
светской и придворной жизни, рекомендовал ей попытаться туда проникнуть, в чем
она и преуспела благодаря крупной игре и расположению Месье; содействие же

426
Мемуары. 1698
месье де Лувуа вскоре позволило ей занять при дворе вполне достойное
положение. Он же помог ей добиться «права табурета» для еще не выезжавшего в свет
сына. Жизнь ее второго сына оборвалась в самом начале его придворной
карьеры. Желание закрепить за сыном почетное право побуждало ее домогаться его
брака с мадемуазель де Коммерси, и она заручилась поддержкой Монсеньора,
мадам и мадемуазель де Лильбонн (матери и сестры девушки). Желание мадам
д'Эпинуа было столь сильным, что позволило пренебречь как тем, что эта
красивая и прелестно сложенная девушка из Лотарингского дома была изрядно
старше ее сына, так и тем, что состояние невесты было более чем скромным, чтобы не
сказать ничтожным, и вряд ли можно было рассчитывать, что оно когда-либо
увеличится. Брак был заключен, и между свекровью и невесткой установилось ничем
не нарушаемое согласие и взаимное расположение. С досадой глядя на множество
как истинных, так и приобретших титул благодаря всяческим ухищрениям
принцев, окружавших ее сына, она мечтала добиться для него столь же высокого
положения. Склонность к интригам была у нее в крови, и она использовала ее. Она
сумела ввести своих дочерей в придворное общество и в то же время сделать так,
чтобы они почти никогда не бывали там тогда, когда придворные, имеющие на то
право, садились, хотя, пожалуй, не было иного более подходящего момента,
чтобы быть замеченными в Версале, где мне тем не менее доводилось стоять позади
них обеих на ужине у Короля;129 однако такое случалось крайне редко; а вскоре
после того как они удостоились чести бывать в Марли, где этикет был не столь
строгим и все, как имевшие, так и не имевшие «право табурета», могли есть в
присутствии Короля, они перестали появляться в Версале, но делали это с таким
тактом, деликатностью и учтивостью, что сумели избежать кривотолков и осуждения.
Поведение мадемуазель de Me- Старшая сестра мало бывала в свете, зато младшая
лещ граничащее с оскорбитель- не упускала ни малейшей возможности появиться
ной дерзостью ПрИ дворе и сумела втереться в доверие к мадам
принцессе де Конти, еще более к Мадам Герцогине, а при посредничестве
последней и благодаря игре ей удалось попасть в окружение Монсеньора. Мать ее,
знавшая правила хорошего тона, требовала от дочери осмотрительности и
деликатности и на людях заставляла ее держаться в тени. Но после смерти матери дочь
забыла обо всех наставлениях. На музыкальном вечере в Версале, в присутствии
Короля, мадемуазель де Мелен, уже не столь изысканно учтивая, как прежде,
оказалась первой позади последней герцогини. Некоторое время спустя вошла еще
одна герцогиня и направилась к своему месту; все присутствующие, как это было
принято, почтительно перед ней расступились. Мадемуазель де Мелен не
тронулась с места; она лишь приподнялась и снова села. Чтобы нетитулованная девушка
или женщина, будь это даже супруга маршала Франции, не уступила места
герцогине, иностранной принцессе или особе, имеющей ранг герцогини или
иностранной принцессы, — такого в Версале еще не бывало. Наблюдавший эту сцену
Король покраснел и указал на происходящее Месье, а когда государь, возвысив
голос, повернулся в сторону мадемуазель де Мелен, и Месье, положив руку ему
на колено, в испуге спросил, что он собирается делать, тот гневно ответил:
«Приказать убрать ее отсюда». Месье, дабы избежать скандала, стал умолять Короля

Смерть герцога de Шона
427
успокоиться и поклялся честью, что подобное более не повторится. Пока звучала
музыка, Король с трудом сдерживал кипевшее в нем негодование. Все
присутствовавшие прекрасно понимали, в чем дело, а девушка, сидевшая между двух
герцогинь, едва владела собой, обмирая от стыда и страха. Когда все разошлись, Месье
устроил ей изрядную головомойку, дабы впредь она уже не совершала подобных
оплошностей. История эта произошла в зиму, предшествующую кончине Месье130,
но мне показалось уместным рассказать о ней здесь.
Смерть герцога д'Эстре; его на- Прежде чем перейти к описанию лагеря в Компьене,
следство я расскажу о кончине месье де Шона и герцога
д'Эстре, оставивших этот мир как раз в то время, когда Король находился в
Компьене. Герцог д'Эстре, коему тогда не было еще и пятидесяти, не перенес
операции по извлечению камней из мочевого пузыря. Незадолго до того он отказался
сменить своего отца на должности посла в Риме, освободившейся после его
смерти, ибо тот настолько расточительно вел дела, что сын не захотел продолжать
разоряться; отказ его, однако, вызвал некоторое неудовольствие Короля. От первой
жены, дочери знаменитого Лионна, министра и государственного секретаря, у него
остался сын, не слишком обеспеченный и не слишком счастливый, а от второй,
урожденной Ботрю, сестры аббата де Вобрена, детей у него не было. Кардинал
д'Эстре получил от Короля для своего внучатого племянника губернаторство
Иль-де-Франс и проч., а от Месье, который счел это для себя делом чести, — капи-
танство в Виллер-Котре, каковое д'Эстре с незапамятных времен имели в качестве
дополнения к своему маленькому губернаторству в Суассоне.
Смерть герцога de Шона Месье де Шон в конце концов умер от горя, не
пережив потери губернаторства Бретань, где его
обожали и где и официальные, и частные лица выказывали ему бесконечное
уважение, привязанность и сожаления о его вынужденном отъезде. С большим трудом
добились от него прошения об отставке с поста губернатора Гиени, ибо совсем
недавно ему вручили приказ о назначении на эту должность в обмен на
губернаторство Бретань. Отставка его была необходима, чтобы отправить аналогичный
приказ герцогу де Шеврёзу и одновременно предоставить право на занятие этой
должности, когда она окажется вакантной, герцогу де Шону, притом, что
управление и доходы будут по преимуществу находиться в руках герцога де Шона. С
некоторых пор Король отказался от приобщения наследников к исполнению
должностей, однако изредка все же делал это, но в другой форме, имевшей совсем
иной смысл131. Месье де Шон дал согласие лишь за два месяца до смерти, но ни он,
ни его супруга так и не смогли простить случившегося месье и мадам де Шеврёз
и не желали более ничего слышать ни о Гиени, ни о чем бы то ни было,
имеющем отношение к управлению этой провинцией. Я уже более чем достаточно
говорил о герцоге де Шоне, и мне остается лишь добавить, что смерть его была
большой утратой для друзей, коих у него было множество. Все искренне
сожалели о нем, и вся Бретань скорбела о его кончине. Он не оставил после себя
потомства, но зато огромное количество долгов. Супруги де Шон любили пышность и
роскошь и, откровенно говоря, никогда не стремились оставить после себя что-
либо назначенному ими наследником герцогу де Шеврёзу, а точнее его второму

428
Мемуары. 1698
сыну132. Огромные доходы от адмиралтейства Бретани, возглавлявшегося месье
де Шоном как губернатором этой провинции, каковые в период военных действий
достигали заоблачных высот, позволяли предположить, что после него
останутся несметные богатства. Оказалось же, что он почти все потратил, а оставшееся
завещал: одну часть — на богоугодные дела, другую — слугам и 40 000 ливров —
своему ближайшему другу канцлеру133. Месье де Шеврёзу после уплаты долгов
досталось ПО 000 ливров ренты, а его второму сыну — дорогая мебель,
серебряная посуда и имения Шон и Пикиньи.
Смерть герцогини де Шуазёль В это же время умерла от чахотки герцогиня де Шу-
азёль, сестра Лавальера. Красивая, с точеной
фигурой, очаровательно остроумная, она ушла из жизни во цвете лет; но поведением
отличалась столь отвратительным, что в конце концов даже любовники стали ее
презирать. Но я уже более чем достаточно рассказывал о ней выше134. Муж ее из-
за своей любви и доверчивости в конечном счете, как я уже говорил, лишился
маршальского жезла; но когда, хоть и с большим опозданием, у него раскрылись
глаза, он навсегда расстался с ней и не пожелал прийти даже к ее смертному одру.
Бесподобный лагерь в Компь- При дворе только и говорили, что о Компьене, куда
ене. Неслыханное великолепие прибыло шестьдесят тысяч человек. Действие это
маршала де Буффлера было в том же роде, что и празднества в честь
бракосочетания монсеньора герцога Бургундского. Король выразил надежду, что
увидит прекрасное войско и что каждый будет стремиться превзойти соперника;
этого было довольно, чтобы вызвать такое соперничество, что впоследствии у
многих возникли основания горько в оном раскаиваться. Не только все войска
были столь безупречно красивы, что оказалось невозможно кому-либо отдать
предпочтение, но стараниями командиров к величественной и воинственной
красоте солдат, орудий и лошадей добавлялась придворная роскошь и блеск:
офицерские мундиры сверкали таким великолепием, что могли бы украсить любое
празднество. Полковники и даже многие из капитанов устраивали обильные и
изысканные пиршества. Беспримерными расходами отличились шесть генерал-
лейтенантов и четырнадцать бригадных генералов, а маршал де Буффлер
буквально потряс всех расточительством и поразительным изобилием, изысканным
вкусом, великолепием и утонченностью блюд, подававшихся за его столом в
любой час дня и ночи во все время пребывания в Компьене, что могло бы даже
самому Королю послужить примером того, каким должно быть истинно
блистательное и роскошное празднество, а Месье Принцу, считавшемуся непревзойденным
в этом искусстве, показать, что такое подлинная новизна, изящество и
элегантность. Трудно себе представить что-либо более яркое, ослепительное, даже
пугающее, и одновременно столь же безмятежное, как сам маршал де Буффлер и его
челядь, радушно принимавшие всех и каждого, нечто столь незаметное и
естественное, как все эти приуготовления и как бы сами собой исполняемые
распоряжения, и нечто столь же простое, скромное и беззаботное, как сам военачальник,
который задумал сие празднество и неустанно следил за исполнением своих
приказаний, в то время как стороннему наблюдателю казалось, что он занят лишь

Герцогов поселяют в Компьени по двое
429
командованием армией. Число уставленных всяческими блюдами столов
увеличивалось по мере появления гостей; будь то офицеры или придворные, зрители
или просто никому не ведомые зеваки, всем находилось место, а бесчисленные
слуги, учтивые и расторопные, спешили угодить всем и каждому. И на каждом
сголе изобилие напитков, горячих и холодных, всех сортов и видов, вина
французские и заморские, в том числе и самые редкие; все было рассчитано таким
образом, что со всех сторон подвозилась битая птица и дичина, а самые
изысканные дары морей Нормандии, Голландии, Англии, Бретани, вплоть до
Средиземного, с поразительной регулярностью доставлялись курьерами и небольшими
почтовыми каретами в назначенный день и час. Опасаясь, что местной воды
может не хватить на всех и что она недостаточно хороша, воду стали доставлять из
Сент-Рен, Сены и самых знаменитых источников. Под рукой было все, вплоть до
последней мелочи, чтобы услужить как простолюдину, так и самому знатному
и самому желанному гостю. Совершенно новые, специально выстроенные
деревянные дома, не уступающие изысканностью и элегантностью меблировки самым
роскошным домам в Париже, множество огромных великолепных шатров, в
которых мог бы разместиться целый лагерь, кухни, кладовые, всяческие службы,
бессчетные гости, сидевшие за нескончаемой вереницей столов, безмолвно и
проворно обносившие их слуги — все это являло собой зрелище, поражавшее и
восхищавшее порядком, слаженностью и безупречной чистотой.
Дамы толпой устремляются в В связи с этим путешествием дамы впервые сочли
Компьень проявлением учтивости былых времен
предложения, которые ранее никто бы не осмелился им сделать; жаждущих принять
участие в путешествии было столько, что Король, отступив от своих правил,
разрешил ехать в Компьень всем, кто пожелает; однако дамы добивались иного: все
они хотели быть назначенными и ехать не по собственному желанию, а как бы
по необходимости, каковая и вынуждала их набиваться в кареты принцесс. До
сих пор во всех своих поездках Король назначал дам, долженствовавших
сопровождать Королеву и Мадам Дофину в каретах этих первых принцесс; те, кого
называли просто принцессами, то есть внебрачные дочери Короля, имели свое
общество и своих подруг, которые с одобрения Короля включались в их свиту, но
ехали в собственных каретах и считали это вполне естественным. Но во время
этой поездки дамы были готовы на все, лишь бы ехать. В карете Короля из дам
не было никого, кроме герцогини дю Люд и принцесс135. Месье и Мадам остались
в Сен-Клу и в Париже.
Герцогов поселяют в Компьене Зато мужчин среди придворных было так много,
по двое что впервые в Компьене герцогов поселили по двое.
Я оказался вместе с герцогом де Роганом в красивом и просторном доме некоего
господина Шамбодона, где мы и наши люди разместились с большими
удобствами. Я отправился в Компьень с месье де Ла Тремуем и герцогом д'Альбре,
которые слегка попеняли мне за то, что я счел своим долгом извиниться перед месье
де Буйоном136, чем последний был очень тронут. Но я считал себя обязанным
сделать это из личного к нему уважения, а еще более потому, что знал о тесной
дружбе, связывающей его с месье маршалом де Лоржем, коему он приходился кузеном.

430
Мемуары. 1698
Послы претендуют на «Для» Послы также получили приглашение приехать в
Компьень. Старик Феррейро, посол герцогства Са-
войского, внушил им, что они могут требовать указания «Предназначено для...».
Он уверял, что был удостоен этого отличия в пору своего первого посольства во
Франции; посол Португалии137 утверждал, что когда Месье пригласил его в Мон-
таржи, то, следуя примеру квартирмейстеров Короля, дал соответствующие
указания своим квартирмейстерам. Нунций говорил, что то же самое было сделано
для нунция Каваллерини в ту пору, когда тот еще не был кардиналом. Помпонн,
Торси, вводители послов, Кавуа — все в один голос заявили, что такого не может
быть, что никогда ранее послы не высказывали подобных претензий, что в
регистре об этом нет ни слова; но ранее мы уже имели возможность убедиться, что
регистру можно доверять далеко не всегда138. Объяснялось же все тем, что послы,
угадав желание Короля явить им лагерь в полном блеске и великолепии, решили
этим воспользоваться и добиться новой привилегии. Король, однако, остался
непоколебим; послы продолжали настаивать на своем вплоть до самого отъезда в
лагерь и в конце концов отказались ехать в Компьень. Король был так возмущен,
что, обычно немногословный и сдержанный, сказал за ужином в Компьене (я
слышал это собственными ушами), что, будь он менее снисходителен, ему
следовало бы допускать послов ко двору лишь для аудиенции, как это принято во всех
прочих государствах.
Суть отличия «Для». Кварти- «Для» — это отличие, происхождение коего мне не
ры для свиты Короля известно, но каковое, без сомнения, является
совершенной нелепостью; суть его заключается в том, что на дверях квартир пишется
мелом «Для месье такого-то» либо просто «Месье такой-то». Такие надписи
делаются квартирмейстерами во время путешествий, и пометы «Для» удостаиваются
лишь принцы крови, кардиналы и иностранные принцы. Этого отличия
удостоились также месье де Ла Тремуйи герцогиня Браччано, ставшая впоследствии
принцессой Орсини. Я именую названное отличие нелепостью потому, что оно не дает
ни права первенства, ни какого-либо преимущества: кардиналам, иностранным
принцам и герцогам предоставляются совершенно одинаковые квартиры, и вся
разница заключена в ничего не значащем словечке «Для». Сначала квартиры
предоставляются лицам, исполняющим самые необходимые обязанности, а затем без
учета рангов расселяются герцоги, иностранные принцы, кардиналы, следом за
ними маршалы Франции, затем важные должностные лица и, наконец, все
прочие придворные. В таком же порядке размещаются в крепостях; когда же Король
находится в армии, то двор его разделен: придворные — по одну сторону,
военные — по другую, и никак между собой не сообщаются; если же в свите Короля
есть маршалы Франции, не имеющие командных постов в армии, то все равно
их место — среди военных, и они получают самые удобные квартиры из всех.
Путешествие в Компьень и та- В четверг 28 августа двор выехал в Компьень; Ко-
мошний лагерь роль проехал через Сен-Клу, переночевал в Шан-
тийи, где задержался на один день, а в субботу прибыл в Компьень.
Королевский штаб находился в деревне Кудэн, где у маршала де Буффлера были дома и
шатры. Король привез туда монсеньора герцога Бургундского, мадам герцогиню

Забавная шутка, которую герцог де Лозен сыграл с графом де Тессе 431
Бургундскую и прочих гостей, которых ожидала великолепная трапеза и
которые были так потрясены тем, как их принимали, что по возвращении в Компь-
ень Король сказал Ливри, приготовившему в лагере по его приказу угощение для
монсеньора герцога Бургундского, что вряд ли оно придется ему по вкусу, ибо,
что бы он ни делал, все это не пойдет ни в какое сравнение с тем, что он только
что видел, и что ежели его внуку случится еще раз приехать в лагерь, то обедать
он будет у маршала де Буффлера. Прибытие войск, устройство лагеря, короче,
вся картина походной жизни: отделение отрядов от основного корпуса, походы,
фуражные вылазки, военные учения, небольшие сражения, подготовка обозов —
все это Король наблюдал с превеликим удовольствием и с не меньшим
удовольствием показывал прибывшим в лагерь дамам. Мадам герцогиня Бургундская,
принцессы и Монсеньор нередко сидели за столом в доме маршала, где их с
неизменным гостеприимством принимала мадам де Буффлер. Монсеньор ужинал
там несколько раз, а однажды Король привел на ужин к маршалу короля
Англии, приехавшего на несколько дней в лагерь. Уже много лет Король не
оказывал никому подобной чести, а потому было странно и непривычно видеть обоих
королей за одним столом. Вместе с ними за столом сидели Монсеньор, трое
принцев — его сыновей и десять или двенадцать человек из числа занимавших самое
высокое положение при дворе и в армии. Король уговаривал маршала сесть
вместе со всеми за стол, но тот ни за что не соглашался: он подавал Королю и королю
Англии, а герцог де Грамон, его тесть, — Монсеньору. Перед тем они видели
стоящие лагерем друг против друга войска, а на обратном пути наблюдали за
учениями, в которых участвовала вся выстроенная в две линии друг против друга
пехота. Накануне Король приглашал короля Англии на военный парад. Мадам
герцогиня Бургундская смотрела парад, не выходя из кареты, где рядом с ней
сидели Мадам Герцогиня, мадам принцесса де Конти и все прочие титулованные
дамы. Остальные дамы разместились в двух следовавших сзади каретах.
Забавная шутка, которую гер- Во время этого смотра с генеральным полковником
цог de Лозен сыграл с графом de драгун графом де Тессе приключилась забавная
Тессе история. Двумя днями ранее месье де Лозен с
доброжелательным и простоватым видом, который почти всегда на себя напускал,
мягко спросил у графа, думал ли тот, как будет приветствовать Короля во главе
своих драгун; в ответ граф стал рассказывать о лошадях, мундирах, об
экипировке. Герцог де Лозен рассыпался в похвалах, а затем простодушно спросил:
— А шляпа? Вы ничего не сказали о шляпе.
— Но я полагаю, как обычно, быть в шапке, — ответил граф де Тессе.
— Помилуйте! Как вам такое могло прийти в голову! Шапка! Это хорошо для
всех прочих; но генеральный полковник в шапке? Нет, господин граф, это
совершенно невозможно!
— Как? — удивился граф де Тессе. — Что же тогда должно быть у меня на
голове?
Лозен долго дразнил его, уклоняясь от ответа и всем своим видом давая
понять, что ему известно гораздо более того, что он говорит. И наконец, как бы
уступая просьбам графа, он сказал ему, что не хочет, чтобы тот совершил столь

432
Мемуары. 1698
серьезную оплошность, что, так как должность была создана специально для него,
все тонкости и отличия оной прекрасно ему известны и что генеральный
полковник драгун, когда Король делает смотр его полкам, всенепременно должен иметь
на голове серую шляпу. Тессе, ошеломленный, признается, что сие было ему
неведомо, и, с ужасом представляя себе, какой промах мог бы совершить, не
случись этого предупреждения, рассыпается в благодарностях и спешит вернуться к
себе, дабы немедля отправить нарочного в Париж за серой шляпой. Наставляя
Тессе, герцог де Лозен предусмотрительно отвел его в сторону, чтобы никто не
услышал их разговора; он не без оснований полагал, что Тессе, стыдясь своего
неведения, никому о нем не станет рассказывать, а сам тем более не сказал о том
никому ни слова. В день смотра я присутствовал при утреннем выходе Короля и
с удивлением обнаружил там месье де Лозена, который, обладая свободным
доступом в королевские апартаменты, имел обыкновение уходить до появления всех
прочих придворных. Там я увидел также Тессе в серой шляпе с черным пером и
огромной кокардой, с гордым и важным видом демонстрировавшего свой
головной убор. Его вид, шляпа серого цвета, который Король не переносил и какого
давно уже нельзя было увидеть ни на одном из придворных, — все это
показалось мне столь необычным, что невольно привлекло мое внимание, тем более что
стоял он почти напротив меня, а недалеко от него, чуть позади — месье де Лозен.
Король, одевшись и поговорив кое с кем из придворных, вдруг заметил шляпу.
Зрелище это столь его поразило, что он осведомился у Тессе, где тот такую
сыскал. Граф, гордый и радостный, сообщил, что ему доставили ее из Парижа.
— А для чего? — поинтересовался Король.
— Государь, — ответил граф де Тессе, — но ведь Ваше Величество удостоило
нас сегодня чести сделать смотр нашим полкам.
— Ну и что? — сказал Король со все возрастающим изумлением. — При чем
здесь серая шляпа?
— Государь, — ответил Тессе уже в некотором замешательстве, — но ведь в день
смотра серая шляпа — это привилегия генерального полковника.
— Серая шляпа! — воскликнул Король. — Но кто вам, черт побери, это сказал?
— Мне сказал это, государь, месье де Лозен, для которого вы учредили эту
должность.
Тут славный герцог не выдержал, прыснул со смеху и поспешил исчезнуть.
— Лозен подшутил над вами, — не без досады ответил ему Король. — Поверьте
мне, самое лучшее — тотчас же отослать ее генералу Ордена премонстрантов139.
Никогда еще не случалось мне видеть более смущенного человека. Тессе стоял,
пристыженно понурив голову, и смотрел на шляпу с такой неизъяснимой печалью,
что зрелище это никого не могло оставить равнодушным. Все присутствующие
хохотали до упаду, а каждый из числа особо приближенных к Королю старался
сказать по этому поводу острое словечко. Тессе немного пришел в себя и направился
к выходу; но тут все окружили его, стали говорить ему, что они об этом думают,
удивляясь, что он все еще не знает, чего можно ожидать от месье де Лозена,
который только посмеивался, когда заходила речь об этой истории. Тессе проглотил
обиду, а проделку эту, хоть и довольно жестокую, сочли шуткой, воспоминание о
которой еще долгое время обжигало бедного графа мучительным стыдом.

Удивительное зрелище
433
Почти каждый день «дети Франции» обедали у маршала де Буффлера;
иногда к ним присоединялись мадам герцогиня Бургундская, принцессы и дамы;
очень часто дело не ограничивалось обедом, и гости оставались на ужин.
Посуда, где на каждом предмете красовался герб маршала, была изумительно
хороша, а количество предметов, необходимых для этой нескончаемой трапезы,
просто не поддавалось подсчетам; но еще более невероятными казались точность и
пунктуальность в исполнении всех распоряжений: ни в чем ни задержки, ни
промедления, никто не томился в ожидании, будь то уличные зеваки, или даже
лакеи, или же самые знатные вельможи — трапеза была готова всегда и для
каждого. На четыре лье в округе в деревнях и на фермах едва хватало места для
бесчисленных гостей — как французов, так и иностранцев; но, несмотря на такое
скопление людей, беспорядков никаких не было. Все дворяне и лакеи маршала
отличались исключительной предупредительностью и расторопностью; каждого
вновь прибывшего встречали с почтением, приглашали к столу и угощали; и так
с пяти утра до десяти — одиннадцати часов вечера. Можно себе представить, сколь
многочисленна была челядь и сколь велико было число пажей! Картины эти
невольно вновь и вновь всплывают у меня в памяти, ибо всякий, кому довелось быть
тому свидетелем, не может ни забыть это зрелище, ни перестать восхищаться
изобилием и роскошью празднества и удивляться тому, что такое количество людей
могло исполнять все распоряжения с точностью часового механизма.
Удивительное зрелище Король задумал показать все, что происходит на
войне. По всей форме, хотя и в несколько
упрощенном виде, была начата осада Компьеня; здесь было все: и траншеи, и
выстроенные в боевом порядке войска, и батареи, и подкопы, и прочее. Командовал
обороной крепости Кренан. Замок окружал старинный земляной вал, откуда
открывался вид на простиравшуюся внизу равнину. На том же уровне располагался
королевский шатер, у подножия вала, не имевшего подпоры, виднелась
полуразвалившаяся стена, а на нем самом, недалеко от шатра, стояла ветряная
мельница. Штурм был назначен на субботу 13 сентября. Погода стояла дивная, и
Король, сопровождаемый дамами, направился к земляному валу. Следом за ним —
толпа придворных и множество знатных иностранцев. Оттуда была видна вся
равнина и готовящееся к атаке войско. Я стоял в первом ряду среди
расположившихся полукругом придворных, не более чем в трех шагах от Короля. Трудно себе
представить более великолепное зрелище, чем вся эта армия, эта толпа
любопытствующих всех родов и сословий, пеших и конных, стоящих поодаль, чтобы не
мешать войску, и эта веселая игра атакующих и обороняющихся, жизни коих
ничто не угрожало и коим осторожность и ловкость нужны были лишь для того,
чтобы явить свое искусство. Однако совершенно иного рода зрелище, каковое и
через сорок лет я мог бы описать с не меньшей точностью, чем сегодня
(настолько оно меня поразило), явил всей своей армии и несметной толпе зрителей всех
сословий, расположившихся как на равнине, так и на крепостном валу,
находившийся на верху вала Король. Мадам де Ментенон предпочла смотреть на
рассыпавшееся по равнине войско, не покидая своего портшеза с тремя окнами,
который носильщики поставили на землю и удалились. Впереди слева сидела мадам

434
Мемуары. 1698
герцогиня Бургундская; с той же стороны сзади полукругом стояли Мадам
Герцогиня, мадам принцесса де Конти и все прочие дамы, а за ними, — мужчины. У
правого окна портшеза стоял Король, а чуть позади, также полукругом, — самые
знатные вельможи. Король был почти все время с непокрытой головой и
поминутно наклонялся к окну, объясняя мадам де Ментенон суть происходящего у нее
перед глазами. И каждый раз она любезно опускала стекло на четыре-пять
дюймов, но ни разу до половины, я это хорошо заметил, так как сие зрелище
занимало меня несравнимо более, чем войска на равнине. Иногда она открывала окно,
чтобы задать какой-нибудь вопрос Королю, но по большей части он сам, не
дожидаясь вопросов, склонялся к окну, чтобы дать ей разъяснения, а иногда, когда
она этого не замечала, стучал по стеклу, дабы привлечь ее внимание. Он не
говорил ни с кем, кроме нее, лишь изредка отдавал краткие и немногословные
приказания да иногда отвечал мадам герцогине Бургундской, пытавшейся привлечь
к себе внимание, а мадам де Ментенон, не открывая окна, отвечала знаками на
слова, которые юная принцесса кричала ей сквозь стекло. Я с любопытством
наблюдал, какое впечатление эта сцена производит на присутствующих.
Смущенное и робкое удивление, почтительный страх и растерянность читались на лицах
всех стоявших за портшезом и полукругом позади Короля придворных, которые,
забыв о войсках, неотрывно наблюдали за происходящим рядом. Король
поминутно снимал шляпу, клал ее на верх портшеза и наклонялся к окну, что, по всей
вероятности, было для него весьма утомительно. Монсеньор верхом на лошади и
его младшие сыновья были на равнине; а монсеньор герцог Бургундский, как и в
предшествующие дни, неотлучно находился при маршале де Буффлере,
командовавшем войсками. Было около пяти часов вечера, и погода, как по заказу,
стояла изумительная. Напротив портшеза была тропинка с довольно высокими
ступенями, которой сверху не было видно, а в конце ее в старой стене было
проделано отверстие, чтобы при необходимости можно было подняться и получить
распоряжения Короля. И такая необходимость появилась: Кренан послал за
распоряжениями к Королю Канийяка, командующего Руэргским полком,
принимавшим участие в обороне крепости. По мере того как он поднимался, его взору
являлись сначала портшез, потом Король и, наконец, собрание придворных, что было
для него полной неожиданностью, так как пост его находился у подножия
крепостного вала, откуда было невозможно видеть, что происходит наверху.
Открывшееся ему зрелище так его поразило, что он замер в изумлении с разинутым ртом
и остановившимся взором. Я и сейчас так же ясно, как тогда, вижу его
показавшуюся над обрывом голову. Растерянность его была замечена всеми, в том числе
и Королем, который приветливо сказал: «А, это вы Канийяк! Поднимайтесь же».
Канийяк не двигался. Король повторил: «Ну поднимайтесь же, в чем дело?» В
конце концов тот поднялся и, с блуждающим взором, медленным и неуверенным
шагом приблизился к Королю. Как я уже говорил, я стоял в трех шагах от
Короля. Канийяк прошел мимо меня и чуть слышно что-то пробормотал. «Что вы
сказали? — переспросил Король. — Да говорите же в конце концов!» Бедняга никак
не мог прийти в себя. Король, так ничего и не разобрав, понял, что больше
ничего от него не добьется, произнес несколько ничего не значащих слов и с
огорченным видом добавил: «Ступайте, сударь». Канийяк не заставил себя просить, тот-

Возвращение из Компьени
435
час же вернулся к лестнице и исчез. Посмотрев ему вслед, Король обернулся к
гфисутствующим и сказал: «Не понимаю, что случилось с Канийяком, отчего он
так смешался, что совсем потерял дар речи». Никто ничего не ответил. К
моменту капитуляции мадам де Ментенон, вероятно, попросила дозволения удалиться.
Король крикнул: «Носильщиков мадам!» Те тотчас же появились и унесли ее. Не
прошло и четверти часа, как Король тоже удалился, а следом за ним мадам
герцогиня Бургундская и почти все прочие. Уходя, многие обменивались
красноречивыми взглядами и не менее красноречивыми жестами, а затем и сказанными
друг другу на ухо словами: все не могли прийти в себя от увиденного.
Находившихся на равнине эта сцена также повергла в недоумение; даже солдаты
спрашивали, что такое был тот портшез и почему Король беспрестанно к нему
наклонялся, заглядывая внутрь; пришлось незаметно дать понять и офицерам и
солдатам, что любопытство их более чем неуместно. Нетрудно себе представить, что
по этому поводу говорили иностранцы и какое впечатление произвела на них
описанная выше сцена. Слух о ней прошел по всей Европе, и толковали о том не
меньше, чем о самом лагере в Компьене со всей его роскошью и сказочным
блеском. Впрочем, мадам де Ментенон появлялась в лагере нечасто и всегда только в
карете, сопровождаемая тремя или четырьмя дамами из числа самых
приближенных, а маршала де Буффлера посетила один или два раза, дабы увидеть
собственными глазами это не поддающееся описанию великолепие.
Последним актом пьесы было сражение между первой и второй линией войск
в полном составе. Одной командовал первый из генерал-лейтенантов месье Розен,
другой — маршал де Буффлер, при котором генералом состоял монсеньор
герцог Бургундский. Зрелище это наблюдали Король, мадам герцогиня Бургундская,
принцы, дамы, весь двор и множество любопытных; Король и все мужчины —
верхом, дамы — в каретах. Пьеса была сыграна безупречно и длилась довольно
долго; но когда пришел черед второй линии отступать под натиском врага, Розен
никак не мог на это решиться, что изрядно затянуло действие. Месье де Буффлер
не раз уведомлял его от имени монсеньора герцога Бургундского о том, что пора
отступать; но Розен впадал в ярость и отказывался подчиниться. Король, лично
наметивший ход сражения, очень смеялся и, глядя на бесконечные перемещения
адъютантов и затянувшееся сражение, сказал: «Розену не нравится играть роль
побежденного». Наконец он самолично приказал ему отступать. Розен
повиновался, но был так недоволен, что сорвал досаду на адъютанте, передавшем приказ.
Всю дорогу назад и весь вечер только об этом и толковали.
Возвращение из Компъеня После штурма ретраншементов и прочих картин
военной жизни, а затем бесконечных смотров, 22
сентября в понедельник Король покинул Компьень и в сопровождении тех же лиц
выехал в Шантийи, где задержался на один день, а в среду прибыл в Версаль — к
вящему удовольствию дам, столь же пылко радовавшихся возвращению, сколь ранее
страстно желавших принять участие в путешествии. В Компьене они не обедали за
королевским столом, чести видеть мадам герцогиню Бургундскую удостаивались не
чаще, чем в Версале, зато нужно было каждый день ездить в лагерь, и усталость от
этих поездок изрядно испортила им удовольствие и отравила радость от того, что

436
Мемуары. 1698
они удостоились-таки этого высокого отличия, коего так страстно домогались.
Король был в высшей степени удовлетворен красотой своих войск, сверкавших
новыми мундирами и всяческими украшениями, придуманными командирами, и, уезжая,
приказал выдать по шестьсот франков вознаграждения всем кавалерийским и
драгунским капитанам и по триста — каждому пехотному капитану. Столько же было
дано майорам всех полков, и кое-что получили гвардейцы. Маршалу де Буффле-
ру он подарил сто тысяч франков. В целом это составило значительную сумму; но
для каждого в отдельности то была капля в море. Не нашлось полка, где бы все,
от солдат до командиров, не оказались разорены до нитки на многие годы вперед;
что же до маршала де Буффлера, то я предоставляю читателю самому судить, что
такое эти сто тысяч франков по сравнению с той невероятной роскошью,
потрясшей всех, кто ее видел, и ужаснувшей Европу, читавшую донесения иностранцев,
присутствовавших в лагере и ослепленных этим немыслимым великолепием140.
Возвращение Короля из Компьеня 24 сентября и его отъезд в Фонтенбло 2
октября разделяет так мало дней, что я расскажу здесь о событии, начавшемся до
его первого путешествия и завершившемся по возвращении из второго. В череде
предшествующих и последующих событий оно может показаться незначительным.
Но меня оно столь близко касается, что я не считаю возможным обходить его
молчанием. Дгля того же, чтобы сделать мое объяснение понятным, мне
необходимо рассказать о характере отношений, связывавших меня с некоторыми
особами. Дружеское расположение одной из этих особ было для меня столь лестно,
что я решаюсь рассказать о нем не без смущения. Однако, не говоря уже о том,
что истина превыше всего, дружба эта оказала такое влияние на множество
важных событий, что обойти ее молчанием совершенно невозможно.
Невестка Поншартрена и ее неж- Выше я уже рассказывал о браке единственного
пая дружба с мадам де Сен-Симон сына месье де Поншартрена с одной из сестер
графа де Руси, кузиной мадам де Сен-Симон. Возможность породниться с Руси — вот
что привлекало Поншартренов в этом союзе. И если судить по их весьма
избирательному отношению к вновь обретенной родне, они сумели извлечь из этого союза
должную выгоду. Более же всего домогались они сближения с мадам де Сен-Симон
и расположения последней к их невестке. Девушка была счастливо одарена от
природы добродетелью, незлобивостью, умом и, в отличие от прочих представителей
своего рода, доброй толикой здравого смысла и боязнью по неведению совершить
что-нибудь дурное; боязнь эта придавала ей приличествующую ее возрасту
застенчивость. При этом, едва она обрела некоторую свободу, в ней раскрылась бездна
изящества, очарования, остроумия, то есть всего, что делает женщину
привлекательной; а со временем она обнаружила умение держать себя в обществе, знание
света, рассудительность и проницательность, удивительные для девушки,
воспитанной в одном из аббатств в Суассоне, по выходе из коего она очутилась в доме, где
поначалу за ней был учинен самый строгий надзор; однако она оказалась
способной полюбить и всем сердцем привязаться ко всему тому, к чему ее обязывал долг.
Дружеские чувства, связывав- Сходство ума, характера и вкусов вскоре сблизили
шие меня с Поншартреном ее с мадам де Сен-Симон и стали залогом того
безграничного доверия, какое только может существовать между двумя сестрами,

Тесная дружба, связывавшая меня с епископом Шартрским 437
что бесконечно радовало месье и мадам де Поншартрен. Не знаю, это или что
другое определило отношение месье де Поншартрена ко мне, но однажды, в конце
зимы141, когда я зашел к нему в кабинет, как это иногда (но не слишком часто,
чтобы не нарушать его уединения) делал с тех пор, как его сын женился на
кузине моей жены, он, обменявшись со мной несколькими ничего не значащими
фразами, сказал, что хочет просить меня об одолжении и что ему было бы очень
горько услышать от меня отказ. Я ответил так, как только и можно ответить
могущественному министру, занимавшему в ту пору одно из первейших мест в
государстве. Он живо возразил мне с той обаятельной пылкостью и умом,
каковыми при желании умел блистать, что слова мои — всего лишь обычная светская
любезность, тогда как он ждет от меня совершенно иного: чтобы я говорил
совершенно откровенно и удостоил его того, чего он так настойчиво и страстно
желает; и тотчас же добавил: чести быть вашим другом и полагаться на вашу
дружбу так же, как вы можете полагаться на мою, ибо вы человек прямой и
правдивый и вашего слова будет довольно, чтобы я мог в ней не сомневаться.
Удивлению моему не было предела, ведь я был еще так молод. Я заверил его в том,
что для меня это огромная честь, но что меня смущает разделяющая нас
разница в возрасте и общественном положении. Он прервал меня и, становясь все
более настойчивым, вновь заверил, что говорит искренне и серьезно, что он всей
душой желает моей дружбы и хочет получить столь же искренний ответ. Я
опускаю любезности, коими сопровождалась его просьба. Я почувствовал, что
говорит он в высшей степени серьезно и что оба мы берем на себя серьезные
обязательства. Я решился и, в учтивейших выражениях выразив благодарность за
оказанную честь и готовность стать его другом, сказал месье де Поншартрену, что,
желая быть совершенно откровенным, считаю своим долгом уведомить его, что
уже связан теснейшими дружескими узами, которые для меня всегда будут на
первом месте, — с месье де Бовилье, каковой, насколько мне известно, не является его
другом, но если, несмотря на это обстоятельство, он все еще хочет моей дружбы,
то я буду счастлив и горд подарить ему ее и получить взамен его дружбу. Тотчас
же он заключил меня в свои объятия и сказал, что ценит мою искренность,
которая лишь увеличивает его ко мне уважение и заставляет еще более пылко желать
моей дружбы; мы поклялись друг другу в дружбе, и оба полностью сдержали свое
слово: самые тесные узы и абсолютное доверие связывали нас вплоть до самой его
смерти142. Выйдя от месье де Поншартрена, взволнованный и пораженный, я
тотчас же направился к месье де Бовилье, дабы рассказать ему о происшедшем. Тот
нежно меня обнял и сказал, что его ничуть не удивляет желание месье де
Поншартрена, а еще менее мое поведение в отношении него самого. Гораздо более
достойно удивления то, что месье де Поншартрен, равно как и я, не сказал об этом ни
слова ни сыну, ни невестке, и при дворе лишь много времени спустя стало
известно о странной дружбе двух человек, столь разнящихся между собой во всем.
Тесная дружба, связывавшая У меня был еще один друг, весьма необычный для
меня с епископом Шартрским человека моего возраста: епископ Шартрский. Ла-
Ферте относилось к его епархии, что и дало ему повод однажды приехать ко мне
со старинным другом моего отца — аббатом Байи. Мало-помалу мы прониклись

438
Мемуары. 1698
друг к другу доверием и дружеским расположением. Зная об отношении к нему
мадам де Ментенон, я никогда не просил его ни о каких услугах, за исключением
одного случая, когда обратился к нему по весьма незначительному поводу, о
котором расскажу в свое время. Я часто бывал у него дома, а он навещал меня в
Париже, и я мог беседовать с ним обо всем на свете.
Шармель и моя дружба с ним С Шармелем, которого я не раз встречал в
аббатстве Ла-Трапп, у меня тоже завязались дружеские
отношения. Захудалый дворянин из Шампани, он проник в придворное общество
благодаря игре; выигрьшал он много и часто, но никогда, однако, никому даже и
в голову не приходило заподозрить его в шулерстве. Давал он в долг охотно, но
с разбором и приобрел много знатных друзей. Месье де Креки полностью взял его
под свое покровительство; благодаря ему он смог купить у маршала д'Юмьера
одну из двух гвардейских рот «Ста дворян»143, именуемых «ротами вороньего
клюва», некогда вооруженных булавами с заостренным, наподобие вороньего
клюва, концом; теперь же от этого оружия сохранилось одно лишь название.
Месье де Креки, будучи камергером и пользуясь расположением Короля и
влиянием при дворе, добился для Шармеля, ссылаясь на его должность, права входить
в королевские покои. Король был с ним любезен и нередко удостаивал беседы;
он сопровождал Короля во всех его поездках и неизменно находился в самом
изысканном придворном обществе; все ему улыбалось: молодость, здоровье,
богатство, удача, двор, друзья, даже дамы, и среди них очень знатные, находившие
его весьма привлекательным. Но Божья благодать осенила его, когда он прочел
трактат Аббади «Об истинности христианской религии». Без малейших
колебаний, никому ничего не объясняя, он оставил двор и поселился в доме близ ора-
торианской обители. Король был огорчен его решением. «Так что же, Шар-
мель, — сказал он ему, — вы, стало быть, более никогда ко мне не придете?» «Нет,
государь, — ответил тот, — я бы не выдержал и снова вернулся бы к прежней
жизни. Жертвовать надо всем сразу и бежать от искушений». Жизнь свою он делил
между богоугодными делами и суровым, до безрассудства, покаянием, а во
время карнавала неизменно отправлялся в аббатство Ла-Трапп, где и оставался до
Пасхи; образ жизни его там ничем не отличался от монашеского, за
исключением физического труда, коим он не занимался. Наделенный более чем заурядным
умом, он был неумолим по отношению к самому себе, легко впадал в
заблуждения и с трудом с ними расставался; религиозный пыл его нередко переходил
всяческие границы, но он ни на йоту не отступал от обязательств, кои сам на себя
возложил, и очертя голову бросался туда, куда, по его разумению, звал долг.
Справедливости ради надо сказать, что он и ранее был человеком в высшей степени
порядочным, добрым и незлобивым и неизменно верным и надежным в дружбе.
Чтобы закончить рассказ о Шармеле, добавлю, что в Лотарингии у него имелась
сестра, с которой он был очень близок; она вышла замуж за маркиза де Бово, и
ее сын от этого брака женился на племяннице Кувонжа, чьими стараниями был
заключен брак между герцогом Лотарингским и младшей дочерью Месье;
племянница эта, по мужу мадам де Кран, получила должность статс-дамы мадам
герцогини Лотарингской, и благодаря расположению герцога дом ее стал одним

Ошибка аббата Ла-Трапп в выборе нового аббата...
439
из самых состоятельных, а муж удостоился титула испанского гранда, затем князя
Империи, а вскоре получил от императора управление Тосканой и орден
Золотого Руна. Я познакомился с месье де Краном через его дядю и неизменно сохранял
с ним дружеские отношения.
Ошибка аббата Ла-Трапп в вы- Ну а теперь я могу перейти к рассказу о том, что
боре нового аббата и его беспри- побудило меня сделать это отступление. Выше я
мерная добродетель уЖе говорил144, что аббат Ла-Трапп получил от
Короля разрешение по собственному выбору назначить себе преемника из числа
монахов своего аббатства и полностью передать оному правление обителью, дабы,
посвятив всю предшествующую жизнь спасению чужих душ, наконец-то иметь
возможность на склоне лет не думать ни о чем, кроме собственного спасения. Но
назначенный аббат вскоре умер, и Король одобрил предложение аббата Ла-Трапп
определить на эту должность другого человека. Однако ни святость, ни
просвещенность, ни мудрость, ни опыт не могут уберечь людей от ошибок. За
несколько лет до того прибежище в обители траппистов нашел себе некий монах
Ордена босоногих кармелитов; он отличался умом, ученостью, красноречием;
проповеди его имели большой успех; он много повидал на своем веку и с великим
рвением исполнял все, чего требовал суровый устав аббатства. Звали его дом
Франсуа Жервез, и у него был брат, казначей церкви Святого Мартина в Туре, человек
в высшей степени достойный, впоследствии посвятивший себя миссионерской
деятельности и павший от руки убийцы в Африке в бытность свою епископом in
partibus. Епископ Mo, знавший этого кармелита, коему не раз случалось
проповедовать в его епархии, заверил своего друга аббата Ла-Трапп, когда тот
обратился к нему за советом, что он не мог бы сделать лучшего выбора. Монаху этому
было лет сорок, а отменное здоровье сулило ему долгую жизнь, обращенную на
благо обители и монашеской братии; его таланты, благочестие, смирение,
готовность к покаянию прельстили аббата Ла-Трапп, а мнение епископа Mo
окончательно утвердило его в таком решении. Вот этот-то человек, по просьбе аббата
Ла-Трапп, и был назначен Королем на место умершего. Но, едва получив буллы
на бенефиций, новый аббат не замедлил явить себя в ином свете: он возомнил
себя важной особой, прилагал немалые усилия, дабы снискать известность,
привлечь внимание, быть всегда и во всем на виду и ни в чем не уступать тому
великому человеку, которому был обязан этим местом и который избрал его своим
преемником. Он стал открыто пренебрегать мнением старого аббата и,
движимый завистью, попытался лишить его любви и доверенности монахов, а
потерпев в том неудачу, замыслил сделать все возможное, чтобы отдалить их от него.
Всем своим поведением он постоянно напоминал ему, кто является настоятелем
обители, требуя от него абсолютного повиновения, и мало-помалу стал обращаться
с ним с неслыханным высокомерием и суровостью и откровенно третировать тех,
кого считал особо ему преданными. Он положил все силы на разрушение
созданного аббатом Ла-Трапп, даже не задумываясь о том, что творение существует,
лишь когда оживляется духом своего создателя, особливо если речь идет о вещах
столь возвышенных и неповторимых. Он вел подкоп с завидным усердием: любое
установление, исходившее от его предшественника, тотчас же заменялось на про-

440
Мемуары. 1698
тивоположное; будучи по натуре скорее прелатом, чем монахом, он неизменно
старался выставить напоказ свои мнимые достоинства, а посему в присутствии
высоких друзей аббата Ла-Трапп смиренно возносил ему хвалы, но едва те
уходили, вознаграждал себя самым фантастическим с ним обращением. Не говоря
уже о том, что все это терзало ум и сердце аббата Ла-Трапп, поведение нового
аббата стремительно вело к уничтожению всех установлений и крушению всего
его чудесного и святого творения. Аббат Ла-Трапп, со своим умом и опытом,
видел и чувствовал это лучше, чем кто-либо другой. Обитель от начала и до конца
была его созданием, и разрушение ее он горько оплакивал, распростершись
перед своим распятием. Он знал, что одного его слова довольно, чтобы сокрушить
безумца; он мучился, понимая, что бездействие его пагубно для обители, и
терзался, видя, как она гибнет, но сам повседневно и поминутно подвергался столь
гнусному обращению, что при одной только мысли о том, что избавление от
врага и гонителя может доставить ему личное удовлетворение, его охватывал такой
страх, что даже от меня скрывал он свои мучения и неизменно старался убедить
меня, что считает все действия своего преемника превосходными и что он в
высшей степени ими доволен. И конечно же он не лгал; он, можно сказать, был
счастлив этим новым испытанием, быть может, самым жестоким из тех, в горниле
коих очищалась его душа, и ничего так не боялся, как окончания этой пытки. А
потому он прощал даже тогда, когда отрицать прегрешения аббата было
невозможно, и не отрывал уст от этой горькой чаши. А когда месье Мэн и кое-кто из
старых монахов, от которых он ничего не мог скрыть и которые сами все видели
и чувствовали, умоляли его спасти обитель от гибели, он отвечал, что все в руце
Божией, а не человеческой, что, стало быть, такова воля Всевышнего и что
следует ей покориться. Месье Мэн, человек бесконечно умный, образованный,
жизнерадостный и любезный, нрава кроткого и простодушного, не принимая
пострига, более тридцати лет жил в аббатстве как монах, и его рукой написана
большая часть писем и произведений аббата Ла-Трапп, которые тот диктовал ему.
От него и других монахов я и знал о том, что происходит в обители. Кое-какие
сведения получал я также от месье де Сен-Луи. Большую часть жизни этот
дворянин отдал ратному делу, дослужился до чина бригадира кавалерии и
командовал прекрасным кавалерийским полком. Он не раз отличался в кампаниях,
коими руководил сам Король. Государь знал и ценил его; генералы отзывались о
нем с большим уважением, а месье де Тюренн выказывал ему особое
расположение. Двадцатилетнее перемирие, подписанное в 1684 году145, его напугало; он
находился в ту пору неподалеку от аббатства Ла-Трапп, где уже видел аббата,
когда тот только что удалился от света; итак, он поселился близ обители в одном
из домов, построенных за ее пределами для пользующихся коммендою аббатов,
дабы оные не нарушали внутренний распорядок аббатства, и жил там в великом
смирении и благочестии. Он был из тех славных воинов, исполненных чести,
мужества и прямодушия, коим никогда и ни в чем не изменяют, воинов, кому
сердце и здравый смысл служат умом и ученостью, и при том гораздо успешнее, чем
очень многим ученость и ум. Время шло, аббат Ла-Трапп по-прежнему оставался
неколебим в своей приверженности к страданиям; от того же, кто занял его
место, можно было ожидать лишь еще более гибельных деяний. Но однажды случи-

Ошибка аббата Ла-Трапп в выборе нового аббата...
441
лось то, о чем никто не мог бы даже и помыслить: дом Жервез впал в нечестие,
коему, как сказано в Писании, обрек Господь упорствовавших в гордыне своей
мудрецов146. Чудом уже можно считать то, что он не принял должных мер
предосторожности, а еще большим чудом то, что волею случая, а лучше сказать
Провидения, он был застигнут на месте преступления. Тотчас же пошли доложить о
случившемся аббату Ла-Трапп, а дабы тот не мог усомниться в сказанном, к нему
привели и другого виновника. Едва придя в себя от потрясения, аббат Ла-Трапп
тотчас же задался вопросом, что могло случиться с самим домом Жервезом. Он
приказал искать его повсюду, опасаясь, как бы тот не бросился в один из
окружавших аббатство прудов. В конце концов аббата нашли на хорах церкви, где
он лежал распростершись и обливаясь слезами. Он позволил отвести себя к
старому аббату и признался в том, чего отрицать уже никак не мог. Видя его стыд и
отчаяние, последний, в своей бесконечной доброте, тотчас же принялся утешать
его, давая ему, однако, понять, что сейчас он более всего нуждается в покаянии и
уединении. Жервез тотчас же понял, что в теперешнем положении ему остается
лишь просить об отставке, каковая и была принята. Послали в Мортань за
нотариусом; тот прибыл на следующий день, и с делом этим было покончено.
Нарочный доставил месье дю Шармелю, находившемуся в прекрасных отношениях с
архиепископом Парижским, прошение об отставке вместе с письмом дома Жер-
веза к этому прелату, в коем он просил последнего передать его прошение
Королю. Незадолго до того произошли два события, ставшие причиной странного
недоразумения: во-первых, слухи о поведении дома Жервеза по отношению к
аббату Ла-Трапп и его аббатству просочились за стены обители и стали поводом для
сурового письма, написанного ему отцом де Лашезом от имени Короля; во-вторых,
он легкомысленно согласился, не дожидаясь официального согласия Короля,
принять приорство Эстре, близ Дрё, дабы поместить там монахов аббатства Ла-
Трапп, что по многим причинам могло иметь пагубные последствия; но
тщеславие никогда не знает меры в стремлении заставить говорить о себе. Король счел
это более чем неуместным и через отца де Лашеза, который от себя также
выбранил его за этот поступок, приказал ему удалить оттуда своих монахов. На
первое письмо он ответил письмом аббата Ла-Трапп, которое сам продиктовал ему
и которое тот согласился подписать, убежденный в необходимости и впредь длить
свои мучения; на второе — мгновенным изъявлением покорности и
бесчисленными извинениями. Прошение об отставке, которое Король передал отцу де Лаше-
зу, последовало вскоре после двух вышеупомянутых писем. Будучи по натуре
человеком добросердечным, отец де Лашез решил, что оно является следствием тех
двух писем, что он отправил ему одно за другим: и, введенный в заблуждение
письмом аббата Ла-Трапп, написанным под диктовку дома Жервеза, без труда
убедил Короля не принимать отставку и уведомил об этом дома Жервеза. В разгар
этих событий мы отбыли в Компьень. Я счел за благо не выпускать эту
отставку из виду и отправился к отцу де Лашезу, от которого и узнал все
вышеописанное. Я сказал ему, что он, желая сделать как лучше, поступил на самом деле весьма
дурно, а затем постарался раскрыть ему глаза на то, как все обстояло в
действительности. Отец де Лашез был потрясен, а еще более возмущен поведением дома
Жервеза по отношению к его предшественнику; он тотчас же выразил готовность

442
Мемуары. 1698
написать аббату Ла-Трапп, дабы выяснить его истинное отношение к этой
отставке. Опасаясь, как бы письмо не попало в руки дома Жервеза, который вскрывал
всю приходящую в аббатство корреспонденцию, он отдал письмо мне, а я
отправил его своему привратнику в Ла-Ферте с просьбой отнести письмо месье де Сен-
Луи, каковой и передал его аббату Ла-Трапп в собственные руки; вот так
приходилось действовать все время, пока длилось это дело. Письмо отца де Лашеза было
такого свойства, что аббат Ла-Трапп никак не мог уклониться от ответа; он
написал ему, что дом Жервез, по его мнению, должен уйти, а что касается второй
части письма, где отец де Лашез просил указать кого-нибудь, кто мог бы занять
место недостойного служителя, то он предлагает дома Малаши, одного из давних
и безупречных членов траппистской обители, выдержавшего испытание
долгими годами служения. По нашему возвращению в Версаль я доставил этот ответ
отцу де Лашезу, и он принял его с удовлетворением. Он сообщил мне, что к нему
поступило прошение о восстановлении в правах дома Жервеза, подписанное
всеми монахами аббатства Ла-Трапп, но тотчас же заверил меня, что не намерен
принимать его во внимание, так как ни один из монахов никогда бы не осмелился
отказаться поставить подпись под такого рода бумагой. И мы, не мешкая,
отбыли в Фонтенбло. Тем временем дом Жервез назначил приором в Ла-Трапп
человека более благопристойных нравов, но, по сути, во всем ему сродного и
полностью ему преданного. Скандал с прошением об отставке застал приора в Эстре,
откуда он выводил монахов аббатства Ла-Трапп; он понял, что за отставкой
аббата неизбежно последует и его собственная; а так как его весьма устраивало
оставаться при нем приором, он постарался вернуть патрону утраченную было
решимость. Вот откуда прошение монахов и все прочее, что за ним последовало.
Однажды вечером в Фонтенбло, когда мы ожидали вечерней аудиенции Короля,
епископ Труа с превеликим удивлением сообщил мне, что дом Жервез
находится здесь, что утром он уже виделся с отцом де Лашезом и служил обедню в
часовне и что приезд его представляется более чем странным и весьма
подозрительным. Действительно, он сумел получить от аббата Ла-Трапп письменное
свидетельство, именно такое, какое ему требовалось, а затем в сопровождении монаха,
исполнявшего при нем обязанности секретаря, явился с оным свидетельством и
требованием пересмотра решения о своей отставке к отцу де Лашезу; он уехал
почти тотчас же, но отца де Лашеза с этого момента словно подменили. То был
совершенно другой человек: ни искренности, ни откровенности в речах, одна лишь
настороженная недоверчивость. Я никак не мог объяснить себе причину
подобной перемены; наконец узнал из письма Шармеля, которому довелось подслушать
хвастливые речи дома Жервеза, что тому удалось убедить всех в том, что
рассудок старого аббата окончательно ослабел и его немощь употребляют во зло с тем
большей дерзостью, что изъеденная язвой рука лишает его возможности не
только писать, но даже просто ставить свою подпись, что при нем находится некий
мирянин, его секретарь, прожженный янсенист, который, вкупе с Ле Шармелем,
намерен превратить аббатство Ла-Трапп в маленький Пор-Рояль14/, а для
осуществления этих намерений им необходимо устранить его, дома Жервеза, всеми
силами противящегося их богомерзким замыслам, и что здесь-то и кроется
истинная причина всех интриг, связанных с его отставкой. И хоть уловка эта была

Ошибка аббата Ла-Трапп в выборе нового аббата...
443
донельзя грубой и никак не могла стать основанием для признания
незаконности прошения об отставке, им самим подписанного, отец де Лашез попался на
крючок, так что не было ни малейшей возможности не только его образумить,
но и прибегнуть к содействию архиепископа Парижского, ибо исповедник сумел
внушить Королю мысль о пристрастности последнего в этом деле. Однако
Провидение и на сей раз не позволило свершиться нечестию. Полтора года назад я
имел с аббатом Ла-Трапп с глазу на глаз беседу, о которой не подозревала ни одна
живая душа;148 но я ни минуты не сомневался, что, поведай я о ней епископу
Шартрскому, и все хитросплетения и измышления дома Жервеза рассыплются как
карточньш домик. Всю обратную дорогу из Фонтенбло меня терзала мысль, что
либо я должен молча взирать, как гибнет обитель траппистов, а аббат Ла-Трапп
чахнет, изнуряемый огненной пыткой, на которую обрек его дом Жервез, либо
выдать доверенную мне тайну. В этом деле я не мог ни к кому обратиться за
советом и мучился, не в силах принять нужное решение. В конце концов я сказал себе,
что в доверенной мне тайне — спасение аббатства, и более не колебался. Я знал,
что могу полностью довериться епископу Шартрскому и что Король,
благороднейший из людей своего королевства, был в высшей степени человеком слова.
Архиепископ Камбрэ и мадам де Ментенон не позволяли епископу Шартрскому
долго оставаться в своей епархии: он приехал в Сен-Сир, когда двор возвратился в
Версаль. В Сен-Сире он почти не появлялся на людях; я отправил к нему посыльного
с просьбой принять меня и получил разрешение явиться на следующий день. Я
рассказал ему обо всем происходящем в аббатстве Ла-Трапп, умолчав лишь об
истинной причине требования отставки, о которой даже в этих крайних
обстоятельствах мы не хотели говорить отцу де Лашезу; а затем раскрыл доверенную
мне тайну. Он расцеловал меня и тотчас же написал мадам де Ментенон, а час
спустя, получив ее ответ, отправился к ней, где имел беседу с Королем. Все это
происходило в четверг. Беседа принесла свои плоды: на следующий день во
время обычной аудиенции отца де Лашеза у Короля, где, как мне известно,
исповедник рассчитывал добиться отмены распоряжения об отставке, между ним и
Королем разгорелся такой громкий спор, что голоса их были слышны в соседней
комнате. После чего отцу де Лашезу было приказано еще раз написать аббату
ЛаТрапп, как он уже это делал до появления дома Жервеза в Фонтенбло, что
Король хочет узнать от него самого, считает ли он отставку аббата необходимой
или ее не следует принимать; и ежели аббат Ла-Трапп настаивает на отставке,
Король просит указать, кого он желает видеть во главе аббатства; а дабы
убедиться, что аббат Ла-Трапп пребывает в здравом рассудке и узнать его истинное
мнение, доставить письмо было поручено лакею отца де Лашеза. Сопровождал
этого лакея живший при аббатстве брат-мирянин149 Шанвье, наделенный умом,
неожиданным для человека его звания. Они намеренно приехали очень поздно,
когда все уже было заперто. Ночь они провели у месье де Сен-Луи, а на
следующий день в четыре часа утра лакея отвели к аббату Ла-Трапп, с которым он
беседовал некоторое время, чтобы составить себе представление о его состоянии; он
убедился, что тот пребывает в абсолютно здравом рассудке, и неудивительно, что
ушел он совершенно очарованный. Час спустя его пригласили снова, а так как
аббат Ла-Трапп знал о подозрениях, введших в заблуждение отца де Лашеза, и о том,

444
Мемуары. 1698
что присланный слуга является его доверенным лицом, он сам прочел ему свой
ответ, приказал запечатать в его присутствии и вручил ему; лакей тотчас же
отправился в обратный путь, так что его пребывание в аббатстве осталось для всех
тайной. Ответ этот слово в слово повторял предыдущий: аббат Ла-Трапп считал
отставку необходимой и вновь предлагал назначить аббатом дома Малаши.
Этого было более чем достаточно, и дом Жервез лишился своего положения; но он
сумел так настроить отца де Лашеза против дома Малаши, что королевский
исповедник, хоть и искренне раскаявшийся в своей ошибке, решительно воспротивился
его назначению под тем предлогом, что тот родом из Савойи и что поставить во
главе аббатства Ла-Трапп иностранца — значит нанести урон чести Франции.
Смена аббата в обители Ла- Аббату Ла-Трапп было приказано предложить на
Трапп это место троих; он предложил четверых, снова
назвав первым дома Малаши. Избран был значащийся в списке вторым некий
дом Жак Ла Кур, который долгое время был наставником послушников,
одновременно отправляя в обители и прочие обязанности. Назначение сохранялось
в тайне до тех пор, пока тот брат-мирянин, о котором я уже упоминал, не
озаботился доставкой буллы на бенефиций. Он прибыл в Рим с рекомендательным
письмом от месье де Поншартрена, благодаря чему перед ним буквально
распахивались все двери. Месье де Поншартрен любил аббатство Ла-Трапп и
испытывал особое расположение к этому брату, ценя его за ум и трезвость суждений.
Кардинал де Буйон, считавший своим долгом выказывать к аббату Ла-Трапп
дружеские чувства, поселил этого брата у себя, представил его Папе, который
несколько раз беседовал с ним и отпустил его, вручив буллу на бенефиций gratis*
и письмо к аббату Ла-Трапп, исполненное глубочайшего уважения и дружбы, в
коем пояснял, что предоставление бенефиция gratis является выражением
почтения к аббату в не меньшей, ежели не в большей, степени, чем к Королю. Великий
герцог Тосканский пожелал принять этого брата на обратном пути, чтобы
передать ему для аббата Ла-Трапп письма и весьма ценные лекарства, изготовленные
в собственной лаборатории герцога.
Что, однако, совершенно необъяснимо и достойно изумления, так это то, что
дом Жервез, ожидая решения своей участи, продолжал единовластно править
аббатством. Брат Шанвье, о котором я уже говорил, незадолго до отъезда в Рим
по случайности встретился с человеком, коему было поручено доставить по
весьма странному адресу пакет и коробку, отправляемые кем-то из насельников
аббатства Ла-Трапп. Человек этот решил, что брат Шанвье, по всей вероятности,
скорее сумеет найти того, кому посылка адресована. Тот охотно согласился и отнес ее
к месье дю Шармелю. Коробка была полна всяких пустяковых подарков; письмо
мы распечатали, и я могу сказать, что то был единственный в моей жизни случай,
когда я позволил себе вскрыть чужое письмо. А поскольку сей неосторожный
посыльный сказал брату Шанвье, что и письмо, и коробка принадлежат дому
Жервезу, то мы тотчас же подумали, что наконец-то узнаем об интригах,
каковые он продолжал плести, дабы удержаться на своем посту, однако, увидев со-
* Здесь: без выплаты специального сбора (лат.).

Смена аббата в обители Ла-Трапп
445
держимое коробки, были крайне разочарованы; зато письмо — около четырех
больших страниц, заполненных шифрованным текстом, — не обмануло наших
ожиданий. Мы ни на секунду не усомнились, что в нем содержится то, что мы
ищем. Я отнес письмо месье де Поншартрену, и тот приказал расшифровать его.
Когда я пришел к нему на следующий день, он со смехом сказал мне: «Вы
думали, что схватили вашу птаху на месте преступления, но увидите кое-что
позабавнее. — А затем добавил уже серьезным тоном: — По правде говоря, следовало бы
не смеяться, а плакать, видя, на что способны люди, и тем более люди, принесшие
святые обеты». Все это письмо, написанное домом Жервезом одной монахине, с
которой он некогда вступил в связь и продолжал любить ее и поныне и которая
отвечала ему пылкой страстью, являло собой нагромождение невообразимых
скабрезностей, чередовавшихся с пошлейшими нежностями одуревшего от похоти
распутного монаха, кои могли привести в содрогание даже окончательно
погрязших в разврате. Их наслаждения, горести, желания, надежды являли себя тут в
своей ничем не прикрытой одержимости. Думаю, столько мерзостей не услышишь
и за много дней в самых грязных притонах. Одного этого письма, не говоря уж о
том происшествии, каковое повлекло за собой его отставку, оказалось бы довольно,
чтобы до конца дней заточить этого несчастного дома Жервеза в темницу, будь
он судим согласно законам своего ордена. Мы четверо и те, кого пришлось
уведомить о нашей находке, дали слово хранить происшедшее в тайне; однако месье
де Поншартрен с нашего согласия решил передать само письмо и его расшифровку
архиепископу Парижскому, дабы иметь возможность воспользоваться оными,
ежели слепая ярость и интриги распутника не оставят нам никакого иного
средства. Итак, я передал и то, и другое месье дю Шармелю, которого забавы ради
попросил сделать для нас копию этого послания. Было нечто комичное в том
ужасе, в тех крестных знамениях, коими он себя осенял, и в тех проклятьях, коими
осыпал автора при каждой попадавшейся ему на глаза гнусности, а таковых в
письме было ровно столько же, сколько слов. Он обещал передать обе бумаги
архиепископу Парижскому, а я оставил себе копию. К счастью, нам не пришлось ею
воспользоваться; однако находка навела нас на верный след и позволила узнать,
кто была эта монахиня; оказалось, что мадам де Сен-Симон прекрасно знала и
монастырь, где она находилась, и ее самое. Любовь эта была давней и взаимной.
Получив тому достоверное доказательство, босоногие кармелиты в свое время едва
не отправили судебным порядком дома Жервеза in расе*, как раз когда он
собирался проповедовать в епархии Mo; и тогда же монахиня эта сделалась
смертельно больна, но решительно отказывалась причаститься Святых Даров, пока не
увидит дома Жервеза; причастия она не приняла, дома Жервеза не увидела, но и
не умерла. Дом Жервез понял, что погиб безвозвратно, и, не видя иного выхода,
укрылся в аббатстве Ла-Трапп. Избавившись от него, монахи согласились замять
дело; он же по дороге в Ла-Трапп сумел пробраться к своей монахине, которая
была вне себя от радости. Став аббатом, он, за неимением иных возможностей,
продолжал писать ей письма, одним из которых мы и завладели. Встревоженный
отсутствием известий о своей посылке, он стал вслух возмущаться и грозить.
* Здесь: тюрьма в монастырях для пожизненно заключенных (лат.).

446
Мемуары. 1698
Чтобы заставить его замолчать, ему без всяких околичностей сообщили об
участи, постигшей его послание. Этого оказалось довольно, чтобы отбить у него
охоту возмущаться и тем более продолжать интриги; он был глубоко удручен
происшедшим, но явно не испытьшал ни стыда, ни смущения. Когда были
доставлены папские грамоты, я отправился в аббатство Ла-Трапп, но не счел нужным
нанести визит дому Жервезу. Это вывело его из себя, и он пожаловался старому
аббату, который из сочувствия к человеку, абсолютно оного не заслуживавшему,
потребовал, чтобы я встретился с ним. Я постарался сделать беседу как можно
менее продолжительной. И по правде говоря, я испытьшал гораздо более стыда
и смущения, чем он, хотя ему бььло известно, что я полностью осведомлен об обоих
его гнусных поступках и в немалой степени причастен к его окончательной
отставке. Так как я не слишком стремился поддерживать беседу, он, в некотором
смущении, но с неизменным нарочитым лицемерием, говорил за двоих, пытаясь
убедить меня, что счастлив избавиться от обременительной должности аббата и
мечтает в уединении посвятить себя изучению Священного писания150. Столь
великие замыслы, само собой разумеется, плохо сочетались с пребыванием в
аббатстве Ла-Трапп, каковое он вскоре и покинул. В течение последующих пяти или
шести лет он постоянно возмущал спокойствие во всех монастырях, куда его
помещали, так что в конце концов было решено, что самое благоразумное оставить
его в бенефиции его брата и позволить жить как ему заблагорассудится. Однако
он не оставил надежды возвратиться в обитель Ла-Трапп и по-прежнему пытался
сеять там смуту, дабы вернуть себе должность аббата, что в конце концов
побудило меня добиться именного указа, запрещавшего ему приближаться к аббатству
более, чем на тридцать лье, а к Парижу — более чем на двадцать. Если столь
постыдное поведение есть нечто исключительное для человека его звания, то еще
более поразительны как та небесная кротость, с коей аббат Ла-Трапп столь долго
терпел поношения от этого человека, так и то, что даже отголоски пронесшейся бури
ничем не нарушили привычное течение жизни в аббатстве. Все, за исключением
четырех или пяти человек, пребывали и остаются по сей день в полном неведении
случившегося, и размеренная жизнь обители идет своим чередом в ничем не
нарушаемом покое и молчании. Этот разительный и почти пугающий контраст
показался мне столь необыкновенным, что я не устоял перед искушением рассказать
вышеприведенную историю. Ну а теперь оставим пустынь и вернемся ко двору.
Приданое, назначенное Мадему- Тотчас же вслед за заключением мира, одним из
азелъ для заключения брака с условий которого было возвращение герцогу Лота-
герцогож Лотарингским рингии его владений, было принято решение о его
вступлении в брак с Мадемуазель. В приданое ей назначались девятьсот тысяч
франков от Короля, каковые должны были быть выплачены в течение шести
месяцев, по двести тысяч от Месье и Мадам, каковые она могла получить лишь после
их смерти, и триста тысяч франков в виде драгоценных камней и украшений; но
все это при условии, что она откажется от всего прочего наследства в пользу
месье герцога де Шартра и его сыновей. Кувонж, уладив все дела герцога Лотаринг-
ского, попросил от его имени руки принцессы сначала у Короля, потом у Месье и
Мадам, а затем преподнес Мадемуазель от лица своего повелителя на четыреста

Король скорбит о смерти сына месье дю Мэна и объявляет траур... 447
тысяч франков драгоценных камней и украшений. Не знаю, было ли ей
известно, что она могла бы выйти замуж за старшего сына императора, если бы не
имевшая на него большое влияние и всеми фибрами души ненавидевшая
Францию императрица, которая заявила, что ни за что не допустит, чтобы ее уже
увенчанный короной сын, коего ждет трон Империи, стал свояком дважды
незаконнорожденной особы151. Последнее, правда, не слишком ее смущало, ибо, вступив
в брак с принцессой Ганноверской, тот же принц стал кузеном Мадам
Герцогини152. Как бы там ни было, Мадемуазель, привыкшая видеть принцев Лотаринг-
ского дома, с коими Месье и, как это ни покажется странным, Мадам связывали
особые отношения153, была очень довольна этим союзом и ничуть не завидовала
блистательным бракам ее старших сводных сестер154. Это отнюдь не значит, что
(оставим в стороне Испанию) я считаю герцога Савойского более знатным, чем
герцога Лотарингского; но отдельное государство, независимое, никому не
подчиняющееся, защищенное Альпами, которое всегда могло рассчитывать на
мощную поддержку граничащих с ним соседних стран, к которому вся Европа
относилась как к королевству, не шло ни в какое сравнение со страной
изолированной, вклинивающейся в чужую территорию, которую Франция могла без труда
захватить в любой момент, просто направив туда свои войска; страной, не
имеющей ни защищенных границ, ни крепостей, ни права обрести оные, страной, не
обладавшей суверенитетом над пересекавшими ее большими дорогами, наконец,
страной, существование которой зависело от произвола Франции или тех военных
и гражданских должностных лиц, что действовали в прилегающих к ней
французских провинциях. Мадемуазель ничуть не задумывалась обо всем этом; она
была счастлива вырваться из-под сурового надзора Мадам, выйти замуж за
принца, о знатности рода коего была наслышана с детства, и поселиться среди
французских владений в семидесяти лье от Парижа. Последние дни перед отъездом
она много плакала, расставаясь со всем, что было ей привычно и дорого; но
одной ночевки вдали от Парижа оказалось довольно, чтобы она утешилась и не
вспоминала более о своей печали.
Поездка в Фонтенбло Двор выехал в Фонтенбло; через шесть дней туда
прибыли король и королева Англии, и начались
приготовления к бракосочетанию Мадемуазель.
Король скорбит о смерти сына За четыре дня до отъезда в Фонтенбло месье дю
месье дю Мэна и объявляет Мэн потерял своего единственного сына. Король
траур, отмена коего вызывает посетил месье дю Мэна в Кланьи155, куда тот удалил-
неудовольствие принцесс ся? и ГОрЬко плакал вместе с ним. Монсеньор и
Месье, коих эта смерть оставила совершенно равнодушными, также прибыли в
Кланьи, чтобы повидать месье дю Мэна, и им пришлось долго ждать, пока
Король выйдет вместе с ним. Хотя умершему ребенку было еще далеко до семи лет,
Король приказал всем облачиться в траур. Месье просил прервать траур на
время свадебных торжеств, и Король согласился. Мадам Герцогиня и мадам
принцесса де Конти сочли ниже своего достоинства пойти навстречу желанию Месье
и решительно отказались. Месье был возмущен, и Король велел им снять траур;
не зная, чем оправдать свое упорство, они заявили, что не взяли с собой другой

448
Мемуары. 1698
одежды. Король тоже разгневался и приказал им немедленно послать за более
подходящими к случаю туалетами. К их великой досаде, им пришлось смириться
и признать себя побежденными.
Попытки герцога Лотарингско- Старания месье д'Эльбёфа примириться с герцогом
го доказать свое первенство по Лотарингским в конце концов увенчались успехом.
отношению к месье герцогу де После него и его братьев он был старшим в Лота-
Шартру рингском доме и как таковой должен был
представлять герцога на церемонии его бракосочетания с Мадемуазель, что и дало лота-
ринщам повод для неожиданных претензий, поначалу известных лишь немногим,
но в конце концов вышедших наружу. Они возымели намерение поставить под
сомнение претензии месье герцога де Шартра на более высокий ранг, чем у месье
герцога Лотарингского, а поскольку их уловки по большей части удавались им
даже в самых неожиданных предприятиях, то они взяли за правило никогда оными
не пренебрегать. Предстоящая церемония давала им более чем благоприятный
случай попытаться преуспеть в своих замыслах, для этого нужно было лишь
отстранить от участия в церемонии месье и мадам де Шартр. Мадемуазель, в
девицах или замужем, сохраняла ранг «внучки Франции» и, само собой разумеется,
после бракосочетания, равно как и до него, оставалась впереди дочерей Гастона,
имеющих тот же ранг, что и она, и принцесс крови, занимающих более низкое
положение. Кавалер Лотарингский, привыкший командовать Месье, осмелился
ему это предложить, и Месье, кичливейший из вельмож, ревностно следивший
за всем, что касалось рангов и церемоний, если только речь не шла о любезных
его сердцу лотарингцах, это предложение принял. Он уведомил о нем сына, но
тот выказал удивление и весьма почтительно, но твердо объявил, что намерен
присутствовать на церемонии, где ему надлежит занимать более высокий ранг, чем
его сестре. Месье, опасавшийся гнева Короля, в случае если дело примет
скандальный характер, сменил тон и попытался дружескими речами и лаской получить
то, чего не осмеливался требовать. Несмотря на то, что Мадам, питавшая
расположение к принцу, которого считала немцем156, поддержала предложение Месье,
все оказалось напрасным, и они решились действовать хитростью. А пока
плелись все эти домашние интриги, месье де Кувонж безуспешно пытался добиться
отмены требований, лишавших герцога Лотарингского какой бы то ни было
свободы действий в его собственных владениях, и прежде всего требования срыть
до основания все фортификационные сооружения Нанси. Видя тщетность своих
стараний, он обратился к Мадемуазель, и та обещала сделать все, что будет в ее
силах. И не обманула, однако слова ее возымели действия не более, чем все
усилия Кувонжа. В результате Мадемуазель так вознегодовала на Короля, что,
разделяя возмущение Кувонжа и забыв, что есть вещи, о которых, сколь бы
истинны они ни были, не следует говорить вслух, она с тем же легкомыслием, с каким
вмешалась в это дело, стала умолять посла поскорее увезти ее от этого двора, где
пекутся лишь о бастардах. Само собой разумеется, тут же сыскались добрые и
услужливые люди, наговорившие ей столько глупостей о герцоге Лотарингском
и внушившие ей такой перед ним ужас, что мысль о встрече с ним стала
страшить ее больше, чем сам отъезд; но она была легкомысленна и, как я уже
говорил, одного дня пути хватило, чтобы осушить ее слезы.

Бракосочетание Мадемуазель
449
Бракосочетание Мадемуазель Наконец, в воскресенье, 12 октября, около шести
часов вечера в кабинете Короля в присутствии
всего двора, короля и королевы Англии первый священник кардинал де Куален
(главный священник кардинал де Буйон находился в то время в Риме) совершил
обряд обручения. Мадам великая герцогиня157 несла шлейф Мадемуазель; вел
невесту облаченный в камзол и мантию месье д'Эльбёф, который последним
поставил свою подпись в брачном контракте. Перед церемонией обручения
Король и мадам герцогиня Бургундская по очереди посетили Мадемуазель,
проливавшую потоки слез. Вечером короли и весь двор слушали музыку, а ужин ничем
не отличался от обычной вечерней трапезы. После церемонии Мадемуазель
удалилась в свои апартаменты и, к великому возмущению лотарингцев, провела
остаток дня в слезах.
На следующий день около полудня весь двор собрался у королевы Англии в
апартаментах Королевы-матери, как это обыкновенно делалось, когда королева
бывала в Фонтенбло. Среди явившихся были не осмелившиеся ослушаться
принцессы, Монсеньор, вся королевская семья и даже сама мадам де Ментенон в
роскошном туалете. Все ждали Короля, приходившего каждый день, чтобы вести
королеву Англии к мессе, причем по дороге в часовню и обратно она шла по
правую руку от Короля, всегда пропускавшего при этом короля Англии вперед. В этот
день все происходило так же, как и обычно, если не считать того, что
Мадемуазель пришла в сопровождении месье д'Эльбёфа, одетого так же, как и накануне.
Тотчас же после ее появления все направились в нижнюю часовню, где месье
герцог де Шартр занял свое место, чтобы более не покидать его, хотя его ранг
совершенно того не требовал, ибо Мадемуазель никоим образом претендовать на
него не могла. Ей была предназначена для коленопреклонения очень большая
подушка между налоем Короля и алтарем, а справа от нее находилась маленькая
подушечка для месье д'Эльбёфа, представлявшего герцога Лотарингского.
Кардинал де Куален отслужил молебен и совершил обряд венчания; по окончании
церемонии все тотчас же направились к выходу. Принцы, как обычно, шли
впереди Короля, принцессы — позади. У дверей часовни Король, король и королева
Англии и принцессы крови поцеловали герцогиню Лотарингскую и удалились.
Месье д'Эльбёф проводил новобрачную в ее апартаменты, чтобы она могла снять
венчальное платье, и на этом церемония закончилась. Мадам герцогиня де Шартр,
хотя и одетая для участия в кортеже, осталась на галерее. Заняв свое место в
процессии впереди герцогини Лотарингской, она бы напомнила всем о своем ранге;
однако сделать это ей не позволили, что вызвало всеобщие толки при дворе. Но
как могла она противиться воле Месье и Мадам, она, внебрачная дочь Короля,
выданная за их сына вопреки их желаниям? Месье герцогу де Шартру подобало
бы принять удар на себя и препроводить супругу вниз. Продолжение не
соответствовало началу, о котором я уже рассказывал:158 Король, все еще чувствовавший
некоторую вину перед Месье в связи с замужеством дочери, не решился
воспользоваться своей властью. Однако то, чего удалось избежать на публике, вышло
наружу в узком кругу, то есть на людях, но не при всем дворе. Герцогиня Лотаринг-
ская обедала у Месье и Мадам вместе с месье герцогом и мадам герцогиней де
Шартр, которые на всех церемониях и за столом на сей раз занимали более высо-

450
Мемуары. 1698
кое место, чем она; и Месье, явно смущенный не смолкавшим в продолжение всего
обряда венчания ропотом, вызванным появлением мадам де Шартр на галерее,
объявил во всеуслышание за обедом, что ему непонятны все эти пересуды, что
герцог Лотарингский никогда и не помышлял что бы то ни было оспаривать у месье
де Шартра и что, даже возымей тот подобное намерение, он сам никогда бы
этого не допустил. После обеда Месье сел в одну из карет Короля со своей дочерью,
с мадам Лильбонн и ее дочерьми и гувернанткой Мадемуазель мадам де Марей;
Мадам села в карету со своими дамами, в карете месье герцога де Шартра
вместе с ним разместились придворные дамы Месье, и все отправились в Париж.
Мадам герцогиня де Шартр, сославшись на недомогание, осталась в Фонтенбло.
Споры о первенстве среди лота- Описанная церемония послужила поводом к раско-
рингцев лу среди лотарингцев: мадам де Лильбонн заявила,
что ей, дочери герцога Лотарингии Карла IV, должно принадлежать первенство.
Вдовствующая мадам д'Эльбёф (а речь здесь и далее идет о ней, и только о ней,
так как жена нынешнего герцога д'Эльбёфа при дворе никогда не появлялась)
высмеяла ее претензии как вдова старшего представителя Лотарингского дома
во Франции и старшего брата месье де Лильбонна и одержала верх, несмотря на
смешные нападки и гневные выходки мадам де Лильбонн, не возымевшие
никакого действия. Все это вызвало множество споров и пересудов, в которые весьма
некстати вмешалась герцогиня дю Люд и которые лишь послужили поводом для
язвительных замечаний относительно незаконнорожденности мадам де Лильбонн,
смертельно ее оскорбивших, ибо она всячески старалась убедить всех в
противном. Не знаю, как все это подействовало на мадам д'Арманьяк, но она с
дочерьми и невесткой предпочла остаться на галерее.
Отъезд герцогини Лотарингской Депутация Парижского муниципалитета явилась,
и ее путешествие правда без губернатора Парижа,
засвидетельствовать свое почтение герцогине Лотарингской в Пале-Рояль. Она выехала из
Парижа в четверг 16 октября в карете Короля, где вместе с ней были главная
сопровождающая мадам де Лильбонн с двумя дочерьми159, мадам де Марей, мадам де
Кувонж и мадам де Ратсамхаузен, немка, фаворитка Мадам, мать одной из ее
фрейлин. Церемониймейстер Дегранж сопровождал ее до самой границы, и ей
прислуживали служители Короля. В Витри, где она остановилась на ночлег,
инкогнито прибыл герцог Лотарингский, чтобы увидеть герцогиню за ужином, а
затем явился к мадам де Лильбонн, и та представила его супруге. Они оставались
некоторое время втроем, а затем герцог удалился.
Ссоры по поводу рангов в Баре По прибытии в Бар молодожены были еще раз
обвенчаны двумя аббатами, переодетыми в
епископов100, — из-за отказа главы этой епархии101, претендовавшего на право сидеть в
кресле у герцога Лотарингского. Ранее в Бар прибыли Месье Главный, один из
его сыновей принц Камилл, кавалер Лотарингский и месье де Марсан. Среди
собравшихся находился также брат герцога Лотарингского, епископ Оснабрюка,
который один лишь и был приглашен к столу. Тут возникло иное затруднение.
Как епископа, коему сан давал положение суверена, герцог Лотарингский готов

Герцог Лотарингский незаконно присваивает себе право на почти королевскую корону... 451
был удостоить его чести сидеть в кресле, но как младшего брата не мог посадить
его по правую руку от себя. Как брату герцога, наши лотарингцы готовы были
во многом пойти навстречу его желаниям, но его претензии на кресло уязвили их
до глубины души. Однако после долгих споров и препирательств они в конце
концов пришли к согласию: епископ согласился удовлетвориться стулом со спинкой,
четверо других во время обеда у герцога и герцогини Лотарингских удостоились
таких же сидений. До сих пор лишь принцы крови имели право сидеть на таких
стульях в присутствии «внучки Франции». Но на сей раз это сошло, и с тех пор
герцоги, изредка посещавшие этот маленький двор, также стали требовать для
себя этой привилегии;162 герцог Лотарингский тем более охотно удостаивал их
этой чести, пользовался ею сам в присутствии супруги и допускал придворных к
ее столу, что подобное нарушение этикета как бы лишало принцев его дома
возможности ощущать себя ему равными, а без этого ни один герцог не стал бы к нему
ездить. Я говорю равными, ибо было совершенно естественно, чтобы члены Лота-
рингского дома во всем уступали ему первенство, чего никак нельзя было ожидать
от всех прочих. Все герцоги де Гизы, включая зятя Гастона, неизменно держали
себя на равной ноге с герцогами163 и в то же время у себя никогда не сажали по
правую руку никого из Лотарингского дома. Об этом любопытном факте я слышал
и от герцогов, и от иных достойных людей, бывших тому свидетелями. Вследствие
всех этих мелочных ссор Месье Главный и трое других лотарингских принцев,
рассчитьшавших сопровождать герцога и герцогиню до Нанси, на выезде из Бара
распрощались с ними и поворотили назад. Мадам де Лильбонн и ее дочери
продолжили путешествие и провели всю зиму в доме у герцога. Король, со своей
стороны, счел совершенно недопустимым, чтобы кто-либо смел сидеть в присутствии
его племянницы на стуле со спинкой, и месье д'Эльбёф, отправившийся в Нанси
вскоре после того, как супруги обосновались там, сумел сделать приятное Королю,
сказав ему, что в присутствии герцогини Лотарингской он может позволить себе
сидеть лишь на складном стуле, коего «внучки Франции» удостаивают у нас
герцогов и иностранных принцев. Это весьма уязвило Месье Главного.
Герцог Лотарингский незаконно В день бракосочетания Кувонж от имени герцога
присваивает себе право на по- Лотарингского вручил его украшенный бриллиан-
чти королевскую корону и титул тами портрет составителю брачного контракта Тор-
Королевское Высочество си ßcex поразила венчавшая портрет корона,
замкнутая сверху изображением четырех окуней, что делало ее, несмотря на
отсутствие лилий, весьма похожей на ту, что Король дал Монсеньору164. То было
собственное изобретение герцога, неведомое его предкам, но отныне включенное
в его герб. За этим последовало еще одно нововведение: отныне подданные
герцога должны были называть его Ваше Королевское Высочество, на что никто,
кроме них, так и не решился. Мёз, коего после бракосочетания герцог отправил к
Королю, дабы от его имени поблагодарить государя, так и не осмелился в
присутствии Короля величать своего повелителя таким образом. Возможно, считая
призрачную корону короля Иерусалимского не менее реальной, чем венец
короля Кипрского, герцог Лотарингский возымел намерение сравняться с герцогом Са-
войским165. Но для герцога Савойского титул этот был не столь призрачным, ибо

452
Мемуары. 1698
его послов повсюду, будь то в Риме, Вене, во Франции или Испании, принимали
как представителей коронованной особы, в то время как о послах Лотарингии там
и не слыхивали. Это завершение короны, столь ловко придуманное и ласкающее
взор золотых дел мастера, оказалось тем не менее не слишком удачной
выдумкой, ибо титул герцога Лотарингии делал нашего принца пусть и скромным, но
зато независимым сувереном; в качестве же герцога Бара он также был
сувереном, но зависимым и подчиненным французской короне, а стало быть, и на его
судебные решения, и тем более на решения, выносимые судами Бара, можно было
подавать апелляцию в Парижский парламент; но именно гербом Бара он
увенчал свою корону. Нелепость этого всем бросалась в глаза. Предки его имели честь
быть зятьями королей и императоров: один — датского короля, другой — нашего
Генриха П;166 отец герцога Лотарингского приходился зятем императору167 и
мужем вдовствующей королеве Польши. Кроме того, он был одним из
знаменитейших полководцев своего времени, талантливейшим из советников императора,
своего шурина, пользовавшимся полной доверенностью последнего и
неограниченным влиянием и при его дворе, и во всей Империи, получившим от нее, как и от
императора, звание фельдмаршала, или генералиссимуса, и пользовавшимся во
всем и везде непререкаемым авторитетом. Но никогда ни ему, ни его предкам не
приходило в голову претендовать ни на какую-либо иную корону, кроме
герцогской, ни на право именоваться Королевским Высочеством. И я, и тысячи других
людей — все мы видели на воротах Нанси высеченный из камня герб герцогов
Лотарингии с настоящей герцогской короной и герцогской мантией, очевидно, по
примеру герцогов Бара, ибо в Германии, с которой Лотарингия, не будучи ее
частью, имеет много общего, не принято окружать герб герцогской мантией. Этот
же герцог именно так и сделал. Я не знаю, что сталось с гербом на воротах
Нанси, ибо с тех пор более там не бывал. Эти нововведения сначала все сочли
смешными и изрядно над ними потешались; но они тем не менее сохранились и стали
правилом. Благодаря такого рода действиям, а равным образом и стечению
случайных обстоятельств, во Франции возник и мало-помалу распространился ранг
иностранных принцев. Корона эта была увенчана терновым венцом, откуда
выступал иерусалимский крест168 — нелепейшее сочетание лжи и бессилия. Слабость
своих притязаний, воплощением коих были изогнутые окуни, вскоре ощутил и
сам герцог. Его главный суд в Баре, в опьянении воображаемого величия, решил
было именовать Короля в своих постановлениях христианнейшим королем169.
Генеральный адвокат д'Агессо заявил в Парламенте, что необходимо покончить с
этой дерзостью — таковы были его собственные слова — и разъяснить жителям
герцогства Бар, что для них нет большей чести, чем быть вассалами
французской короны. А посему магистратам Бара Парламентом было приказано, под
страхом временного или даже окончательного отстранения от должности,
величать отныне короля Франции только Королем', ослушаться было невозможно:
герцог Лотарингский принес извинения и наказал виновных.
Венеция добивается от Короля Еще несколько слов, прежде чем мы расстанемся с
для своих послов статуса пред- иностранцами. Венеция, ссылаясь на то, что имеет
ставителей коронованной особы равное с Савойей право на кипрскую корону170, упор-

Кончина аббата д'Эффиа
453
но добивалась для своих послов статуса представителей коронованной особы,
каковой был предоставлен савойскому послу после бракосочетания мадам
герцогини Бургундской. И домогательства ее увенчались успехом.
Серьезная операция, спасшая Несмотря на годы, маршал де Вильруа все еще от-
жизнъ маршалу de Вильруа личался галантностью, изысканностью манер,
элегантностью костюма, ловкостью и неутомимостью во всех физических
упражнениях. Гордясь тем, что без устали может скакать верхом, он так азартно, без
всякой в том нужды, преследовал оленя в Фонтенбло, что развязавшийся бандаж
обнаружил две огромные грыжи, по одной с каждой стороны, о которых никто
никогда даже и не подозревал. На охоте ему стало так худо, что пришлось нести
его на руках. Дабы двор не оказался свидетелем его болезни, унизительной для
все еще красивого и пользующегося успехом у дам человека, он на следующий
же день приказал отнести себя на носилках в Вильруа, чтобы оттуда по Сене
добраться до Парижа. Знаменитый хирург Марешаль сделал ему двойную операцию,
успех которой поразил знатоков в искусстве врачевания, и вернул маршала к
жизни, уже готовой отлететь от него, а заодно и окончательно избавил его от обеих
грыж. Король выказал немалый интерес к этой истории.
Кончина Буасло В Фонтенбло, где в тот момент находился двор,
пришло известие о смерти Буасло, скончавшегося в
своем владении, куда он удалился, дослужившись до чина генерал-лейтенанта.
Будучи капитаном гвардейских войск, он стяжал себе в Ирландии славу
продолжительной и исключительно умелой обороной осажденного самим принцем Оранским
Лимерика171, надолго отсрочившей завоевание всего этого острова.
Кончина графини д'Овернь Также у себя дома в Берген-оп-Зом скончалась
супруга графа д'Овернь, единственная дочь и
наследница одного из принцев Гогенцоллернов172 и наследницы маркграфства Берген-оп-
Зом. Любезная и обходительная, наделенная приятной и величественной
наружностью при более чем посредственном уме, она отличалась редкой добродетелью,
безупречным поведением, высокими душевными достоинствами, коим никогда в
жизни не изменяла и каковые сослужили ей немалую службу.
Кончина аббата д'Эффиа В это же время аббат д'Эффиа скончался в своих
прекрасных апартаментах в Арсенале,
предоставленных ему мужем его сестры маршалом де Ла Мейере, главным начальником
артиллерии. Он был сыном маршала д'Эффиа и дамы из рода Фурси, братом
Сен-Мара, главного шталмейстера Франции, не состоявшего в браке и
обезглавленного в Лионе вместе с месье де Ту 12 сентября 1642 года, и братом отца
маркиза д'Эффиа, первого шталмейстера Месье, кавалера Ордена Святого Духа,
которому досталось почти все огромное наследство дяди. Принятый в самом
изысканном обществе, аббат д'Эффиа славился учтивостью и галантностью, каковую
сохранял до конца дней. Скончался он семидесяти лет от роду. Будучи уже лет
двадцать совершенно слепым, он во что бы то ни стало желал скрыть это от
окружающих; заранее предупрежденный, он запоминал, где стоит мебель и кто где

454
Мемуары. 1698
сидит, какие блюда и в каком порядке подаются, и вел себя так, словно все
видел собственными глазами. Все были снисходительны к этой его слабости и
делали вид, что ничего не замечают, ибо ум, доброта, разнообразные познания и
красноречие аббата заставляли искать его общества.
Кончина герцогини Ланти В это же время герцогиня Ланти умерла от рака в
Париже, куда приехала из Рима в надежде на
исцеление. Выше я уже рассказывал и о ее муже, и о том, что она была сестрой
герцогини Браччано, устроившей ее брак. Состояния у нее не было, но Ланти счел для
себя честью жениться на девушке из рода Ла Тремуй, сестре женщины,
занимавшей во всех отношениях первое место в римском обществе, благодаря которой
он стал кавалером Ордена Святого Духа. У нее были дети, и Король приказал
выдать дочери, которую герцогиня привезла с собой во Францию, сумму,
необходимую для возвращения в Рим.
Кончина супруги канцлера Ле Супруга канцлера Ле Телье наконец оставила этот
Телье мир в возрасте более девяноста лет, сохраняя до
последнего часа светлый ум и власть над своим семейством, которому оставила
трехмиллионное наследство.
Кончина аббата Арно Месье де Помпонн похоронил брата, аббата Арно.
Человек в высшей степени достойный, аббат вел
уединенный образ жизни, и его имя никогда не упоминалось в связи с делами,
касающимися знаменитого Арно, его дяди. Он жил в своем аббатстве.
Король отказывается носить Наследный принц Дании потерял сына173. Датский
траур по сыну наследного прин- двор всеми силами старался побудить французский
ца Дании двор облачиться по этому поводу в траур, однако
Король не захотел пойти навстречу их желаниям: он носил траур лишь по
особам королевской крови или же по принцам, приходившимся ему
родственниками, но с домом Ольденбургов, к коему принадлежат короли Дании, никакие
родственные узы его не связывали.
Барон де Бретёйль получает Боннёйль, исполнявший должность вводителя по-
должность вводителя послов; слов, скончался пять или шесть месяцев назад. Че-
его редкостное невежество и не- ловек он был в высшей степени порядочный, не
вежество маркиза де Жевра чета Сенто, которому отец Боннёйля, до того
единственный вводитель, некогда продал половину своей должности174. Отец и сын
безупречно исполняли свои обязанности. Бретёйль, появившийся на свет в Мон-
пелье, где отец его в ту пору был интендантом, и посему считавший себя вправе
именоваться бароном де Бретёйлем, получил должность вводителя послов по
возвращении двора из Фонтенбло. Человек отнюдь не глупый, он тем не менее
яростно домогался расположения двора, министров, высокопоставленных и даже
просто модных особ, а кроме того, предлагая свое покровительство, пытался
обогатиться на сделках, заключаемых с финансистами. Над ним смеялись, но
терпели его. Он приходился братом государственному советнику и интенданту
финансов Бретёйлю и некогда исполнял при Короле обязанности чтеца. Он изо всех

Аббат Флёри, его первые шаги, первые успехи...
455
сил старался стать своим человеком у месье де Поншартрена, которому был
представлен его другом и родственником Комартеном. Не выходя из почтительности,
он как павлин распускал перья, пытаясь изображать сведущего человека, и всем
нравилось его дразнить и мучить. Однажды за обедом у месье де Поншартрена,
где обыкновенно собиралось много народу, он был весьма говорлив и без
разбору выносил свой приговор всем и вся. Мадам де Поншартрен возражала ему и в
конце концов заявила, что готова держать пари, что при всей своей учености он
не знает, кто написал «Отче наш». Бретёйль ответил ей смехом и шутками. Но
мадам де Поншартрен не отступала, поддразнивая его и вновь и вновь
возвращаясь к этой теме. Он защищался как мог до конца обеда. Комартен, видя его
смущение, шепнул ему на ухо, возвращаясь в залу: «Моисей». Уже совсем было
потерявшийся барон приободрился и за кофе, предвкушая свое торжество, вновь
затеял разговор об «Отче наш». Нескольких замечаний мадам де Поншартрен
оказалось довольно, чтобы Бретёйль, попеняв ей за то, что она сомневается в его
осведомленности, и якобы смущенный тем, что вынужден сообщать нечто
известное всем и каждому, объявил назидательным тоном: «Всякий знает, что "Отче
наш" написал Моисей»175. Всеобщий хохот покрыл его слова. Несчастный барон не
знал, куда деваться от стыда; всякий норовил посмеяться над его тщеславной
самонадеянностью. История эта забылась нескоро и надолго рассорила его с
Комартеном. Его друг маркиз де Жевр, который порой баловался чтением, а затем кстати
и некстати вставлял в разговор запомнившиеся ему словечки, как-то раз, беседуя
в апартаментах Короля и с видом знатока разглядывая украшавшие их
великолепные картины, среди которых было несколько полотен кисти больших мастеров с
изображением распятия Господа нашего Иисуса, заявил, что все они написаны
одним художником. Его подняли на смех и назвали имена живописцев, каждого из
которых можно было без труда узнать по его манере. «Ничего подобного, —
воскликнул маркиз, — художника этого звали INRI*. Разве вы не видите его имя на
всех картинах?» Можно себе представить, как была встречена эта чудовищная
бессмыслица и чего мог добиться в жизни столь безнадежный невежда.
Аббат Флёри, его первые шаги, В свое время я уже рассказывал об опале, а затем о
первые успехи; каким образом кончине первого лейб-медика д'Акена. Его брат,
он стая епископом Фрежюса епископ Фрежюса, был человеком весьма странным.
Он решил отказаться от своего епископства в пользу племянника. Король
согласился, ибо давно желал его отставки, тем более что питал расположение к
аббату д'Акену, весьма успешно исполнявшему обязанности генерального агента
духовенства176. Дядюшка, однако, оказался переменчив в желаниях и так
безжалостно и без всяких к тому оснований издевался над племянником, что тот счел за
благо отказаться от претензий на Фрежюс, лишь бы не иметь дела со своим
родственником177. Король одобрил поведение племянника и выказал крайнее
неудовольствие действиями старого епископа. Тут весьма кстати оказалось вакантным
место епископа Сеэзского, каковое и было пожаловано племяннику, а дядюшка
получил приказ сложить с себя сан и покинуть Фрежюс. Так Фрежюс остался без
* Jesus Nazareus Rex Iudeorum — Иисус Назареянин Царь Иудейский (лат.).

456
Мемуары. 1698
епископа. Аббат Флёри долгие годы лелеял мечту о епископстве, но Король упорно
отказывался пойти навстречу его желаниям. Ему не нравился ни его слишком
распутный образ жизни, ни пристрастие к светским удовольствиям, ни то, что
слишком многие за него просили. Просьбы эти неизменно встречали отказ, даже
ходатайство отца де Лашеза окончилось неудачей, и Король объявил, что просит
более не напоминать ему об аббате Флёри. Последние лет пять аббат,
утративший всяческие надежды, чувствовал себя почти что отлученным от Церкви; и
положение это казалось ему тем более безысходным, что даже посредничество
начинавшего входить в милость архиепископа Парижского оказалось не более
успешным, чем все прочие; так что бедняга совершенно растерялся. Состояния у
него не имелось, бенефициев — фактически тоже; он был слишком мелкой
сошкой, чтобы отказаться от должности в знак протеста, а сохранять ее без всяких
надежд на будущее было до крайности унизительно. Отец его служил
сборщиком десятины в епархии Лодев. Он сумел втереться в ближайшее окружение
кардинала Бонзи, покровительством коего заручился еще в ту пору, когда кардинал
был в милости при дворе и заправлял всем в Лангедоке. Очень красивый и
прекрасно сложенный в молодости, аббат Флёри до конца дней сохранял остатки
былой привлекательности. Он очень понравился доброму кардиналу, который
решил устроить его жизнь, назначив каноником церкви в Монпелье, где он был
рукоположен в священники в 1674 году, после того как с грехом пополам
закончил обучение в захудалых парижских коллежах. Кардинал Бонзи, главный
священник Королевы, вознамерился добиться для него должности придворного
священника, что вызвало некоторое недоумение. Однако внешность кандидата
смягчила неприязнь. Он оказался скромным, покладистым, вкрадчивым, обзавелся
друзьями обоего пола и, пользуясь покровительством кардинала Бонзи, сумел
втереться в светское общество. Королева умерла, и кардинал добился для него
должности священника Короля178. Назначение это вызвало возмущение, но люди
привыкают ко всему: Флёри, почтительный, располагавший к себе умом и
приветливым нравом, а еще более приятной наружностью, скромный,
осмотрительный и по роду своих занятий внушавший доверие, медленно, но верно укреплял
свое положение и благодаря удаче и ловкости сначала был просто допущен, а
затем и принят в самом изысканном обществе, обзавелся знатными
покровителями и друзьями либо из числа приближенных к первым людям в государстве, либо
занимающими высокие места и пользующимися влиянием. Его принимали у месье
де Сеньелэ, он был своим человеком у месье де Круасси, а затем у месье де Пом-
понна и месье де Торси, где, по правде сказать, с ним, как и везде, не слишком
считались и где он заменял колокольчик в ту пору, когда последний еще не вошел
в употребление. Он нередко бывал в доме маршала де Вильруа, а еще чаще в
семействе Ноай и был достаточно благоразумен, чтобы как можно ближе сойтись
с цветом королевских священников, такими как аббаты де Бёврон и де Сен-Люк,
и прочими достойными служителями Церкви. Он запросто бывал у маршала де
Бельфона, у старика Виллара, у мадам де Сен-Жеран, у месье и мадам де Кастр,
что было для него и приятно, и очень лестно. Однако Король был прав, не
находя в нем ничего от служителя Церкви, и хотя Флёри вел себя осторожно и бла-

Мадам де Бланзак получает разрешение бывать при дворе
457
горазумно, кое-что все же становилось известным. Вот в таком положении он и
пребывал, не имея возможности ни двинуться вперед, ни отступить назад, ни
выбраться, несмотря на всеобщее расположение, из этого болота, когда Фрежюс
остался без епископа. Архиепископ Парижский, видя, как страстно Флёри желает
получить это место, настолько проникся к нему сочувствием, что, несмотря на
запреты Короля, осмелился сделать еще одну попытку. Ходатайство встретило
такой дурной прием, что любой другой на его месте не осмелился бы настаивать.
Но прелат, не щадя сил и красноречия, постарался убедить Короля, что не
следует отказом, и тем более отказом ничем не обоснованным, бесчестить и доводить
человека до отчаяния; настаивал он так долго и упорно, что Король, потеряв
терпение, крепко схватил его за плечи, встряхнул и сказал: «Ну что ж, сударь, вам
угодно, чтобы я назначил аббата Флёри епископом Фрежюса, и вы, несмотря на
все доводы, кои я приводил вам сотни раз, продолжаете уверять меня, что ему
можно отдать эту епархию, расположенную на окраине королевства, в Богом
забытом краю; придется уступить вам, чтобы раз и навсегда избавиться от
докучных просьб; я это делаю вопреки своему желанию, и, попомните мое слово,
вы еще об этом пожалеете». Вот так, не щадя сил и красноречия, отвоевал
архиепископ Парижский Фрежюс для аббата Флёри. Аббат был вне себя от радости
и не знал, как выразить благодарность за столь неожиданную услугу,
позволявшую ему выбраться из тяжелейшего и, как ему казалось, безвыходного
положения. Но Король оказался пророком, и в гораздо большей степени, чем думал, хотя
и совсем иначе, чем предполагал. Новый епископ сколько мог оттягивал свой
отъезд в Фрежюс. Однако наступил момент, когда ему все же пришлось отбыть
в свою епархию. Что он там делал в течение пятнадцати или шестнадцати лет
своего епископства, не имеет отношения к моему рассказу; а то, что он делал
потом, будучи кардиналом и скорее абсолютным монархом, чем первым
министром, — об этом историки не преминут поведать потомкам.
Принц de Конти окончательно Месье принц де Конти, более удачливый, а возмож-
выигрывает процесс против ма- но и более предприимчивый в Парламенте, нежели
дам де Немур в Польше, в середине декабря наконец полностью
выиграл свой большой процесс против мадам де Немур из-за наследства месье де
Лонгвиля179, причем двадцать из двадцати трех судей высказались в его пользу.
Эта победа не только принесла ему около миллиона четырехсот тысяч франков,
но и сделала гораздо более основательными его претензии на Нёвшатель.
В конце этого года Король решил взяться за осуществление трех больших дел,
коим уже давно надлежало быть исполненными: строительство часовни в
Версале, церкви Инвалидов и алтаря в соборе Парижской Богоматери. Людовик ХШ
дал обет построить этот алтарь, когда ему уже не оставалось времени на его осу-
ion «
ществление , и завершить этот труд он завещал своему наследнику, который
добрых пятьдесят лет о завете отца даже и не вспоминал.
Мадам де Бланзак получает Король вернул мадам де Бланзак право появлять-
разрешение бывать при дворе ся при дворе181 и видеться с мадам герцогиней де
Шартр, для которой это было огромной радостью. Радость маршалыпи де Рош-

458
Мемуары. 1698
фор была вскоре омрачена болезнью сына: его сразил апоплексический удар, и
состояние его стремительно ухудшалось. Впрочем, человек он был совершенно
пустой и до крайности распутный.
Барбезьё устраивает скандал и Месье де Барбезьё завершил год скандалом, коего
разводится с женой вполне мог бы избежать. Как я уже рассказывал
ранее, он женился на мадемуазель д'Алегр;182 но, считая ее ребенком, не
отказался ни от привычной жизни, ни от любовных похождений. Месье д'Эльбёф, как
известно, чтобы оскорбить Барбезьё, стал открыто ухаживать за его женой.
Молодая женщина, уязвленная отношением мужа, послушалась дурных советов
и решила дать ему повод для ревности. И тот со всей страстью предался этому
чувству: всякий пустяк вырастал в его глазах до гигантских размеров, он стал
видеть то, чего видеть никак не мог, и в конце концов с ним случилось то, чего
еще не случалось никогда и ни с кем: он публично объявил себя рогоносцем,
начал искать тому доказательства, но не нашел ни доказательств, ни желающих
поверить его выдумкам. Вряд ли кому доводилось видеть человека, столь
разъяренного тем, что не может прослыть рогоносцем. На самом же деле все, в чем
он мог бы обвинить свою жену, было лишь легкомыслием, неосмотрительностью
и безрассудством простодушной молодой женщины, послушавшей дурных
советов и попытавшейся вернуть мужа способом, каковой мог возыметь лишь
обратное действие. Но обезумевший от ревности Барбезьё был глух к доводам
рассудка. В письме, отправленном с курьером в Овернь д'Алегру, он просил
последнего незамедлительно вернуться; письмо же было так ловко составлено, что д'Алегр,
не отличавшийся особой проницательностью, возымел уверенность, что
присутствие его необходимо для вступления в гораздо более высокую должность,
доставленную ему стараниями зятя. Можно себе представить, сколь неприятно был
он удивлен, узнав по прибытии, о чем идет речь. Дело зашло так далеко, что
супругов нужно было во что бы то ни стало разъединить. Барбезьё держал свою
жену в заточении. Она была больна, но супруг уверял, что болезнь ее
притворна, и намеревался отправить ее в монастырь; отец же и мать хотели забрать ее
к себе. В конце концов Король, наскучив всем этим шумом и пустыми
пререканиями между тестем и зятем, решил, что мадам де Барбезьё вплоть до
выздоровления останется у родителей, которые затем отвезут ее в монастырь в Оверни.
Состояние жены Барбезьё вернул полностью и обязался выплачивать тестю сумму,
которую тот сочтет необходимой для воспитания и обучения двух его дочерей. Все
очень жалели д'Алегра, а еще более его дочь, и решительно осуждали Барбезьё.
А что и вовсе не делало тому чести, так это беспрестанные каверзы, кои он с тех
пор стал чинить д'Алегру, не стесняясь использовать для этого влияние и власть,
доставляемые ему занимаемой должностью.

JjfS *XS *aS *XS *XS *XS *XS *XS *XS *MS "XS *XS *xs *xs **s *XS *aS *xs
1699
Месье герцог Беррийский, ка- В первый же день года месье герцог Беррийский
валер Ордена Святого Духа стал кавалером Ордена Святого Духа и прошел
церемонию вступления на Сретение Господне.
Смерть герцога де Бриссака Герцог де Бриссак скончался в первый или второй
день этого года в Бриссаке. Он был единственным
братом маршалыпи де Вильруа и мужем моей сестры, от которой у него не
было детей и с которой он очень плохо ладил, как я уже рассказывал в
начале этих записок. Детей у него не было и от сестры Вертамона, первого
президента Большого совета, на которой он женился из-за ее огромного состояния,
каковое так быстро пустил по ветру, что она, не имея ни вдовьей доли
мужнего наследства, ни личного имущества, уже давно оставив дом мужа,
продолжала жить у брата, который давал ей все, вплоть до обуви и рубашек. Она была
горбата, но с довольно приятным лицом, коему ум, образованность,
незлобивость и добродетель придавали еще большую привлекательность. В месье де
Бриссаке изрядная ученость, глубокий и изысканно-приятный ум сочетались с
пошлой физиономией аптекаря, жирненького, коротконогого и краснолицего.
Подобные ему люди словно созданы для того, чтобы внушать отвращение к уму
и быть чумой в собственном доме; он вел жизнь потаенную, постыдную,
предаваясь самому гнусному разврату, окончательно его разорившему, так что
задолго до смерти остался без куска хлеба; за столом его никогда не
собирались гости, у него не было своего выезда, он не преуспел ни при дворе, ни в
военной службе, ни в чем никогда не блистал и не знался ни с кем, чье имя
можно было бы произнести в приличном обществе не краснея. Косее был
сыном младшего брата его отца, кавалера Ордена Святого Духа. Уже много лет
как он был женат на дочери месье Бешамея, сюринтенданта Месье, сестре
жены Демаре (племянника месье Кольбера, после смерти последнего долгие
годы находившегося в изгнании) и Нуантеля, для которого Месье добился
должности интенданта Бретани, а затем государственного советника.

460
Мемуары. 1699
Как непросто стать наслед- Я узнал о кончине месье де Бриссака в Версале, где
пиком титула герцога и пэра находился почти безвыездно. Я тотчас же понял,
деБриссак
что Косее будет непросто стать герцогом де Брисса-
ком не только потому, что это сложно само по себе, но и по причине глупости
большинства герцогов. И в то же время я почувствовал, сколь важно для
сохранения герцогств, чтобы он им стал, а посему на следующий день поспешил
уведомить о том месье де Ла Тремуя, месье де Ларошфуко и кое-кого еще; мои
доводы показались им столь убедительными, что они обещали поддержать
Косее в меру своих возможностей, а если в том возникнет необходимость, —
открыто встать на его сторону. И я оказался прав, начав действовать без
отлагательств. К концу того же дня, когда все ожидали вечерней аудиенции
Короля, герцог де Роган, появившись в гостиной, ставшей впоследствии королевской
опочивальней, подошел ко мне и сказал, что многие герцоги уже говорили с
ним в Париже о возможных претензиях Косее на герцогский титул и о своей
готовности решительно оным воспротивиться и просили о том меня уведомить
от их лица. Об этом же, по его словам, намеревался беседовать со мной и
многими другими герцог де Грамон. А затем месье де Роган стал убеждать меня в
том, что уменьшение числа герцогов позволит нам подняться на одну
ступеньку в иерархии старшинства1. В ответ я выразил удивление, что он, будучи
гораздо более сведущим, чем те, о ком говорил, мог поверить их доводам; что
действительно весьма желательно, чтобы существующая между герцогами иерархия
старшинства не нарушалась из-за фантастических претензий, в основании коих нет
ничего, кроме влияния и власти претендующего, как это было в случае месье де
Люксембурга и ряде других, и чтобы Король не жаловал так легко герцогское
достоинство; но что уничтожать герцогский титул, передающийся из поколения в
поколение по мужской линии, — значит рубить сук, на котором сидим мы сами,
ибо подобное может случиться с любым из нас или наших наследников; что,
напротив, я считаю совершенно необходимым как можно долее сохранять
герцогства в домах, оными обладающих, как для поддержания герцогского достоинства
как такового, так и для сохранения родов, где титул передается благодаря
наследованию по мужской линии, а не достается кому угодно через женщин2 и не.
переходит к тем представителям рода, которые не являются потомками того, кто
был первым возведен в герцогское звание; что права Косее совершенно
неоспоримы, ибо его отец был младшим сыном и младшим братом герцогов де Бриссак, а
сам он приходится двоюродным братом только что скончавшемуся герцогу де
Бриссаку и, следовательно, имеет полное право получить титул, и что в наших
интересах помочь ему в этом; что соображения относительно старшинства
представляются мне ничтожными и что, сколь ни невыносимо уступать химерам,
дерзким посягательствам и всяческим новшествам, столь же приятно следовать
установленному меж нас достойному правилу идти впереди младших и не
чувствовать себя уязвленными, уступая дорогу тем, чей титул является более древним.
Месье де Роган был не из тех, кого можно легко переубедить и кто сдается без
боя. Видя, что, выслушав его возражения, я остаюсь при своем мнении, он заявил,
возвысив голос, что он и вышеупомянутые герцоги будут весьма разочарованы,
если я откажусь к ним присоединиться, но что они окончательно решили высту-

Как непросто стать наследником титула герцога и пэра де Бриссак 461
пить против Косее и требовать, чтобы герцогство-пэрство Бриссак было объявлено
угасшим. При этих словах я, взяв его за руку, сказал, что если он и его
единомышленники будут упорствовать, это приведет к расколу, ибо я уже заручился
обещанием герцогов де Ла Тремуя, де Шеврёза, де Ларошфуко, де Бовилье и
многих других открыто встать, в случае необходимости, на сторону Косее, и тогда
все увидят, на чьей стороне правда и справедливость: на стороне тех, кто
выступает за передачу титула прямому наследнику по мужской линии первого его
обладателя, или же тех, кто желает оборвать преемственность и тем самым в
будущем поставить под угрозу права своих собственных потомков. Речи мои
повергли месье де Рогана в некоторую растерянность; воспользовавшись этим, я
предложил ему побеседовать с упомянутыми мною выше господами, что не
составит для него никаких затруднений, ибо последние находятся в данный момент
в Версале. В это время Король приступил к церемонии раздевания, положив тем
самым конец нашему разговору. Он оказался отнюдь не бесполезен. На
следующий день я рассказал о нем своим единомышленникам; те подтвердили свою
готовность открыто поддерживать Косее и столь решительно и во всеуслышание
о ней заявили, что герцоги де Роган, де Грамон и все остальные противники Косее
не осмелились настаивать и с тех пор даже не поминали более о своем
несогласии. Мое участие в процессе месье де Люксембурга позволило мне и в этом деле,
несмотря на молодость, играть не последнюю роль. Герцог де Бриссак имел
более высокий ранг, чем я, что же касается Косее, то я старательно избегал
общества этого болтливого, ограниченного и не слишком уважаемого человека,
склонного напиваться в дурной компании, ибо бывать в хорошей он обыкновения не
имел. У его кузена были такие странные отношения с моей сестрой и с моим
отцом, что интерес мой к роду Бриссак никак не мог объясняться родственными
чувствами, и я уже давно вел тяжбу с месье де Бриссаком и его кредиторами,
добиваясь возвращения приданого сестры. Мои доводы были гораздо более
основательными, чем те, что приводил герцог де Роган, тем более что в ту пору он еще
не мог рассчитывать на поддержку супруги маршала де Вильруа, близким
другом которой я стал несколько позже; в ту пору я был просто с ней знаком и вовсе
не знал ее мужа, но соображения общего интереса побудили меня пренебречь
риском не получить причитающиеся мне суммы. Косее, зная, чем мне обязан,
прибежал с изъявлениями благодарности и предложил расплатиться со мной в
связи с процессом, однажды мною уже выигранным, но возобновленным
благодаря ухищрениям противной стороны. Он был весьма настойчив, но я отказался,
так как все кредиторы его кузена смогли бы тогда потребовать от него того же
самого, что многие уже и сделали; а у него не оказалось бы возможности ни
удовлетворить их, ни получить во владение Бриссак, без чего он никак не мог
претендовать на герцогский титул. Я прекрасно понимал, чем рискую, имея дело как
с этим разоренным, растащенным кредиторами на части наследством, так и с
самим Косее, у которого останется очень мало или совсем ничего после столь
важного для него приобретения, ибо каждый заинтересованный постарается
урвать свою долю; но, исходя из соображения необходимости сохранить
герцогства в тех семьях, коим они изначально принадлежали, я, отнюдь не будучи
уверенным в успехе, добровольно пошел на риск продолжения процесса. Косее пред-

462
Мемуары. 1699
стояло преодолеть немало трудностей: герцогство Бриссак должно было
перейти к нему по наследству, а не в результате сделки, для чего маршалына де Виль-
руа и ее дети должны были отказаться от этого владения, что они и сделали без
промедления; самое же трудное было договориться с многочисленными
кредиторами покойного герцога де Бриссака, чье состояние не покрывало долгов, а посему
последние оставались в убытке. Но кроме этих затруднений оставалось еще одно,
связанное с существом дела: Косее не являлся истинным наследником, а
становился таковым лишь после отказа маршалыии де Вильруа и ее детей, что давало
вполне весомые основания считать герцогство угасшим, ибо, согласно закону,
большое ленное владение переходит к законному наследнику в момент смерти его
владельца безо всякого интервала, а этим законным наследником являлся отнюдь не
он, а маршалыпа де Вильруа и ее дети; она же, будучи женщиной, не могла
получить титул, передаваемый исключительно по мужской линии, что вело к
угасанию последнего. Следовательно, отказ этой женщины от наследства мог оказаться
бесполезным для Косее, ибо отдать она могла лишь то, что получала в наследство,
то есть земельное владение, а не титул, на каковой, как женщина, не имела
права и который таким образом прекращал существование, так как никто, кроме нее,
не обладал правом наследования. К этим соображениям можно добавить еще
одно: передача титула наследнику по боковой линии могла осуществляться лишь
на правовых основаниях, но не по желанию одного человека сделать другого
герцогом или помешать ему в этом, что тем не менее имело бы место в случае отказа
или согласия маршалыпи де Вильруа.
Невозможно отрицать весомость этих аргументов. Но ответ заключался в
королевском указе о возведении в герцогство-пэрство владения Бриссак в
пользу маршала де Бриссака и всех его прямых потомков мужеского пола,
рожденных в законном браке. После пресечения старшей линии потомков
герцога право на титул перешло ко второму сыну — отцу Косее и его потомкам.
Совершенно очевидно, что издавший указ Король3 желал передачи титула герцога
и пэра по старшинству любому потомку маршала де Бриссака по мужской
линии. Правда, наследник всенепременно должен был иметь земельное владение;
но поскольку намерение Короля совершенно очевидно было именно таким, как
я только что объяснил, все шло к тому, чтобы признать отказ маршалыпи де
Вильруа достаточным. На этом, однако, дело не кончалось. В королевском акте
было упомянуто о правах наследников по боковым линиям, однако при
регистрации Парламент исключил это упоминание. Дело должно было решаться
именно в Парламенте, но не в судебном порядке с прением сторон, а лишь в
рамках процедуры утверждения Косее в качестве герцога де Бриссака и пэра
Франции, после того как тот, полностью уладив дела с кредиторами, сможет
предстать перед Парламентом как полноправный кандидат. Я счел за благо
оставить герцога де Рогана в неведении относительно всех этих затруднений.
И он, и герцоги, выступавшие против Косее, знали лишь о его долгах и
сложных взаимоотношениях с кредиторами, что, впрочем, в общих чертах было
известно всем, и весьма туманно представляли себе сложности, связанные с
отказом маршалыпи де Вильруа от наследства. Я стал советчиком Косее в том, что
непосредственно касалось наследования титула, не вмешиваясь в его отношения

Честолюбивые замыслы лотарингцев
463
с кредиторами. Он приходил ко мне сам или присылал кого-то почти ежедневно
в течение всего времени, покуда длилось это дело, в коем мы не раз натыкались
на шипы и колючки, порой весьма острые, и каковое завершилось лишь в
следующем году.
Честолюбивые замыслы лота- Перейду теперь к другому рассказу примерно в том
рингцев же роде, касающемуся того, что произошло у мадам
герцогини Бургундской 6 января во время аудиенции английского посла месье
графа Джерси. Я ушел бы слишком далеко от предмета этих записок, если бы
вздумал рассказывать с самого начала о честолюбивых замыслах, претензиях и
возвышении во Франции Лотарингского дома, а вслед за ним и прочих
иностранных принцев. Дабы пояснить, о чем далее пойдет речь, достаточно сказать, что
во время придворных церемоний — приемов, бракосочетания королей, крестин,
похорон — между герцогинями и иностранными принцессами нередко
происходили ссоры и споры из-за мест; разрешением этих споров короли не занимались,
видя для себя пользу в поддержании раздоров; однако здесь не место разъяснять
их ошибку. По большей части всюду, где протекала придворная и светская жизнь,
будь то собрания у Королевы, аудиенции или спектакли, никаких ссор между ними
не бывало, и они располагались, где кому заблагорассудится. Среди придворных
дам Королевы были и герцогини, и принцессы: герцогини де Шеврёз, де Бовилье,
де Ноай и еще многие другие; принцесса Баденская, сестра одного из графов де
Суассон и тетка по отцовской линии другого, равно как и столь прославившегося
впоследствии принца Евгения, дочь мадам Кариньяно, принцессы крови, жившей
то в Париже, то при дворе, мать принца Людвига Баденского, отличившегося во
главе войск императора и Империи, дочь которого много лет спустя вышла
замуж за месье герцога Орлеанского, внука Месье; мадам д'Арманьяк, та самая, о
которой здесь пойдет речь; мадемуазель д'Эльбёф и прочие. И никогда между
ними не случалось ни споров, ни недоразумений; лишь к концу жизни Мадам
Дофины принцесса д'Аркур первой стала выказывать неудовольствие, а следом за
ней мадам д'Арманьяк. Первая мало-помалу завоевала расположение мадам де
Ментенон, правда, не без содействия своего отца, графа де Бранка, с коим
последнюю долгие годы связывали весьма близкие отношения — иначе было бы
невозможно объяснить, что могло заставить мадам де Ментенон оказывать
поддержку особе, столь мало того достойной. Как это обыкновенно случается с людьми
низкого звания, долго томившимися в безвестности, прежде чем выйти в люди, и
знающими лишь то, что им удалось узнать по воле случая, мадам де Ментенон
легко поддавалась обаянию титула принцев, даже ложных, не отличая их от
истинных4 — что не являлось тайной для Лотарингского дома. Влияние Месье
Главного на Короля было таково, что могло перевесить влияние любого другого, а
кавалер Лотарингский, человек исключительно умный, и притом умом Гизов5,
пользовался особым расположением и поддержкой Месье, к которому Король, не
слишком сведущий в вопросах придворного церемониала, неизменно обращался
за советами по этой части. Именно по наущению кавалера Лотарингского и
начали действовать его невестка и принцесса д'Аркур. В своих расчетах он
исходил из того, что будет иметь дело с людьми ненаблюдательными, не способны-

464
Мемуары. 1699
ми ни объединиться, ни договориться, каковые в силу этих своих особенностей
лишь задним числом поймут, в чем дело, а поняв, не смогут оказать
сопротивление; залогом же будущего успеха служило ему прошлое, ибо именно таким
образом, благодаря случайному стечению обстоятельств и интригам, постепенно
создавался и упрочивался ранг Лотарингского дома, коему кавалер намеревался
придать еще больше мощи и величия. Он рассчитывал, что либо, устав
сопротивляться, им не станут более чинить препятствий, либо они сами, проявив
настойчивость и благодаря вышеупомянутым защитникам, равно как и тому, что
Король отчасти унаследовал неизменное предпочтение, оказывавшееся принцам
Королевой-матерью, извлекут для себя из этих споров хотя бы частичную выгоду,
а быть может, благодаря докучной настойчивости, получат все, чего желают. Что
касается Монсеньора, то здесь они могли полностью положиться на принцессу де
Конти, равно как и на мадам де Лильбонн с дочерьми, коим в конечном счете
удалось основательно войти к нему в доверие. Поначалу все это больше
походило на разминку перед серьезной игрой: состояние Мадам Дофины, готовой вот-
вот покинуть этот мир, изрядно сокращало их возможности, коих после ее
смерти и вплоть до того момента, когда у мадам герцогини Бургундской появился
собственный двор, стало еще меньше. Прежде чем отважиться на что-либо в
присутствии Короля, они, постепенно приучая его к дерзким нововведениям,
предпринимали попытки заявить свои претензии сначала в другом месте; но уже на
следующий день после церемонии бракосочетания, во время первого приема у
мадам герцогини Бургундской, они перестали таиться. Принцессы отказались
занимать более низкое место, чем герцогини; затем заявили о своем желании
сидеть справа и благодаря ловким и согласованным действиям нередко стали
удостаиваться этой чести. Статс-дама, с коей они имели дело, всего боялась, желала
со всеми сохранять дружеские отношения и, зная о склонностях и
предпочтениях мадам де Ментенон, трепетала перед ней; не отличаясь ни душевным
благородством, ни умом, она знала лишь один выход из затруднительного положения:
ничего не замечать и все разрешать; а мадам герцогиня Бургундская была еще
столь юна и неопытна, что никак не могла знать тонкостей придворного этикета
и не решалась пользоваться своей властью.
Редкостная дерзость принцессы Таково было положение вещей, когда лотарингцы,
д'Аркур во время первой аудиен- не удовлетворенные теми слабыми
преимуществами милорда Джерси у герцогини м^ коих добились путем нескончаемых и не всегда
Бургундской успешных уловок и хитростей, решили, что нужно
получить нечто более существенное и что время для этого пришло. Был ли то
умысел или случайность, но такая возможность предоставилась им во вторник
6 января того года во время первой аудиенции милорда Джерси у мадам
герцогини Бургундской. Герцогини, проявившие большую проворность, оказались у
двери первыми и первыми же вошли в залу; принцесса д'Аркур и прочие дамы из
Лотарингского дома вошли следом за ними. Герцогиня де Роган заняла первое
место справа. Мгновение спустя, пока все еще стояли, а дамы, титулованные и
нетитулованные (приглашенных было очень много), продолжали прибывать,
принцесса д'Аркур незаметно подошла сзади к герцогине де Роган и сказала ей перей-

Редкостная дерзость принцессы д'Аркур...
465
ти на левую сторону; герцогиня де Роган, весьма удивленная этим
предложением, ответила, что ей и здесь очень хорошо. Тогда, ничтоже сумняшеся, принцесса
д'Аркур, отличавшаяся высоким ростом и мощным сложением, обеими руками
схватила герцогиню де Роган за плечи, оттолкнула и сама встала на ее место.
Мадам де Роган взглянула на нее в полной растерянности, не понимая, во сне это
происходит или наяву, но, не желая на грубость отвечать такой же грубостью,
сделала реверанс мадам герцогине Бургундской и перешла на другую сторону,
донельзя ошеломленная случившимся. На лицах всех дам застыло выражение
изумления и возмущения. Герцогиня дю Люд не осмелилась произнести ни
слова, мадам герцогиня Бургундская, в ее юном возрасте, тем более не решилась
сказать что бы то ни было, но, без сомнения, почувствовала дерзость и
непристойность этого поступка. Мадам д'Арманьяк вместе с дочерью и невесткой,
также желавшими занять место на правой стороне во время аудиенции посла,
каковой предстояло иметь место в зале, расположенной перед опочивальней, где все
находились в этот момент, очень довольная увиденным, выбрала место по левую
сторону от двери в опочивальню и, усадив там дочь и невестку, правда позади
герцогинь, сказала, что здесь слишком много народу, и вышла в залу для
аудиенции, где заняла место на правой стороне среди уже сидевших там полукругом
дам. Когда туалет мадам герцогини Бургундской был окончен, все направились
в залу для аудиенций. Мадам де Сен-Симон была на втором месяце
беременности. Так как она пришла поздно и была последней среди стоявших слева, то
оказалась в двух шагах от входа в залу для аудиенций. Однако обыкновенно
проходит немало времени, прежде чем все приглашенные займут свои места; мадам де
Сен-Симон почувствовала себя дурно и, не в силах более стоять, села на первый
свободный табурет, а так как правая сторона расставленных полукругом
сидений была ближе к двери, соединяющей обе комнаты, она очутилась на два
сиденья выше мадам д'Арманьяк, но как бы спиной к ней и лицом к стене, тогда как
мадам д'Арманьяк находилась внутри полукружия. Увидев, что мадам де Сен-
Симон дурно, она предложила ей розмариновой настойки. Однако некоторое
время спустя мадам д'Арманьяк сказала, что поскольку пришла первой, то естественно
и должна занять более высокое место. Мадам де Сен-Симон, севшая здесь лишь
для того, чтобы немного прийти в себя, тотчас же встала, не сказав ни слова,
перешла на другую сторону и, дабы не привлекать к себе внимания, села позади
одной из герцогинь, не дожидаясь, пока все займут свои места. Мне стало
известно о выходке принцессы д'Аркур, а от придворных дам я узнал, что мадам
герцогиня Бургундская настроена довольно решительно и намерена сообщить о
случившемся Королю и мадам де Ментенон. Я подумал, что ни в коем случае нельзя
оставлять подобное оскорбление безнаказанным и что из этого можно будет даже
извлечь некоторую выгоду. Я кое с кем поговорил. После чего маршал де Бус}>
флер отправился к месье де Ноаю, а я, когда Король вернулся со стрельбища, —
к месье де Ларошфуко6. Мы сошлись на том, что месье де Рогану следует завтра
утром идти с жалобой к Королю, но идти непременно одному, ибо Король
ненавидел и боялся всего, что хоть отдаленно напоминало объединение или сговор. Я
повидался также с месье де Ла Тремуем, который имел обыкновение ужинать в
городе у герцога де Рогана, не имевшего своих апартаментов во дворце, и тот по-

466
Мемуары. 1699
обещал мне убедить его действовать сообразно нашим желаниям. Вечером, когда
я был на ужине у Короля, мадам де Сен-Симон послала ко мне сказать, чтобы
я незамедлительно вышел в парадный двор, где она ждет меня в своей карете,
что я и сделал.
Гнусное коварство лотарингцев, Мадам де Сен-Симон сообщила мне, что, выходя от
на каковое я в тот же вечер рас- месье де Дюра, встретила выходящую из располо-
крьи глаза Королю женных по соседству апартаментов герцогини дю
Люд мадам де Ноай, и та сообщила ей, что лотаринщы, все три брата7,
присутствовали на стрельбище Короля, что они все время держались вмесл^ поодаль
от всех прочих придворных; очень немногие имели право в это время следовать
за Королем, и лишь дежурный капитан лейб-гвардии, обязанности которого в этом
квартале исполнял герцог де Ноай, мог находиться рядом; что они, кажется, о чем-
то спорили, и месье де Марсан выглядел особенно возбужденным; что, наконец,
после долгих обсуждений Месье Главный отделился от них, подошел к Королю и
довольно долго с ним беседовал; что месье де Ноай слышал, как тот жаловался
на то, что мадам де Сен-Симон заняла место мадам д'Арманьяк и оказалась выше
ее. Король же в ответ произнес лишь несколько ничего не значащих слов, после
чего Месье Главный вновь присоединился к своим братьям и более не оставлял
их. Мадам де Сен-Симон, донельзя удивленная столь странным толкованием
совершенно незначительного и безобидного действия и лживым его извращением,
рассказала о случившемся мадам де Ноай, по мнению которой мне следовало в
этот же вечер довести все до сведения Короля. Хотя герцог и герцогиня де Роган
уже давно пребывали в немилости, господам лотарингцам было весьма
затруднительно оправдать оскорбление, нанесенное принцессой д'Аркур герцогине, а
посему, опасаясь, что последняя обратится с жалобой к Королю, они
воспользовались случившимся с мадам де Сен-Симон, дабы нанести упреждающий удар и
обратиться с жалобой первыми. Вот образчик коварства и лицемерия этих
господ и их бесстыдных выдумок, лживость коих могли подтвердить все
присутствовавшие. Несмотря на всю несуразность этой выдумки, я пришел в ярость. Я
поговорил с месье де Ларошфуко, и тот настоятельно посоветовал мне побеседовать
с Королем во время вечерней аудиенции. «Я его хорошо знаю, — сказал он мне, —
обращайтесь к нему смело и твердо, но почтительно, и говорите лишь о вашем
собственном деле, ни в коем случае не упоминая о герцогах; предоставьте месье
де Рогану действовать завтра одному, ибо это касается его интересов. Поверьте
мне, — добавил он, — такому человеку, как вы, следует защищать себя самому;
ваша откровенность и скромность понравятся Королю, можете не сомневаться».
Я возражал — он настаивал. Чтобы узнать, идет его совет от ума или от сердца,
я предложил ему тотчас же подняться к месье маршалу де Лоржу, которого,
сказал я, попрошу поговорить обо мне. «Нет, еще раз нет, — возразил мне герцог, —
это никуда не годится, вы сами должны обратиться к Королю; если во время
малой вечерней аудиенции8 представится подходящий момент, я тоже поговорю с
Королем». Эти слова окончательно меня убедили. Я тотчас же снова поднялся к
Королю и хотел подойти к герцогу де Ноаю, который шел получить пароль для
ночной стражи, но тот предпочел не появляться вместе со мной и лишь сказал на ходу,

Гнусное коварство лотарингцев... 467
чтобы я обратился к Королю перед его отходом ко сну. Буффлер, которому Ноай
изложил суть дела, сказал мне то же самое и добавил, что не подойдет к Королю
за паролем, пока я не окончу моей с ним беседы. Стоя у камина в салоне, я
видел, как Король прошел в опочивальню, чтобы готовиться ко сну. Когда,
пожелав всем доброй ночи, он, по обыкновению, отошел к камину, чтобы сообщить
пароль, а те, кто не имели права оставаться в опочивальне, двинулись к выходу,
я подошел к Королю, и он тотчас же наклонился ко мне и, внимательно на меня
глядя, приготовился слушать. Я сказал государю, что мне только что стало
известно о жалобе Месье Главного относительно мадам де Сен-Симон, что для меня
нет ничего важнее, как быть достойным его уважения и одобрения, и что я
умоляю его позволить мне рассказать о происшедшем, — и тут же перешел к
последовательному изложению событий, о которых уже рассказал выше. Я в
точности последовал совету месье де Ларошфуко и, ни в чем не обвиняя ни
лотарингцев, ни Месье Главного, ограничился точным изложением событий, что было
наилучшим опровержением. Король выслушал меня, ни разу не прервав. Когда я
закончил, он ответил с любезным и довольным видом: «Хорошо, сударь», а
когда я уходил, с улыбкой кивнув мне, добавил: «Все это пустяки». Сделав
несколько шагов, я вернулся к государю и вновь заверил его, что все сказанное мной —
истинная правда от первого слова до последнего, и услышал тот же ответ. Час
для беседы с Королем был столь неурочным, а речь моя показалась зрителям
столь продолжительной и столь возбужденной и, судя по виду Короля, так
доброжелательно встреченной, что все сгорали от желания узнать, что могло
вынудить меня к столь необычному поступку, хотя большинство в общем-то
догадывалось, что речь идет о событиях сегодняшнего утра. В передних
комнатах дожидалось довольно много придворных. Получив пароль, маршал де
Буффлер подошел ко мне вместе с герцогом д'Юмьером. Я передал им мой
разговор с Королем. Затем, поговорив кое с кем из придворных,
пользовавшихся благосклонностью мадам герцогини Бургундской, я, как и обещал,
отправился к герцогу де Рогану. Моя беседа с Королем, имевшая место в столь
необычное время, естественно, тотчас же стала предметом всеобщих толков и
пересудов. У герцога меня уже не ждали и, потеряв терпение, посылали ко мне
домой его сына, чтобы получить хоть какие-нибудь сведения о моей беседе с
государем. Они засыпали меня вопросами, однако присутствие герцога д'Аль-
бре, а еще более графини Эгмонт, не позволяло мне говорить с полной
откровенностью9. Однако в конце ковдов, уступая настоятельным просьбам, я
удовлетворил их любопытство, и не в последнюю очередь для того, чтобы придать
герцогу де Рогану решимости. Невозможно себе представить, сколько
несуразностей и удручающих нелепостей пришлось мне от него выслушать. Однако
наконец я получил от него обещание поговорить завтра с Королем, как мы того и
хотели, после чего, когда часы уже показывали три часа ночи, я удалился.
Утром следующего дня я вновь пришел к маршалу де Буффлеру, дабы тот мог
поставить обо всем в известность месье де Ноая, а затем отправился к
маршалу де Лоржу, пребывавшему в полном неведении относительно
происшедшего накануне вечером, ибо у меня до сих пор не было возможности с ним
побеседовать. По моей просьбе он также согласился пойти поговорить с Королем;

468
Мемуары. 1699
однако я счел необходимым самому появиться у Короля, где встретил маршала
де Вильруа, который, как близкий друг всех трех братьев и шурин старшего,
был весьма взволнован происходящим.
Герцог де Роган обращается с Я же тем временем слал одну записку за другой гер-
жалобой к Королю, и тот при- цогу де Рогану, сообщая, что наступил момент дей-
казывает принцессе д'Аркур из- ствовать и что ему следует явиться, не теряя ни ми-
виниться перед герцогиней де НуТЬ1 Наконец он прибыл и в ожидании окончания
Роган, что та и делает в при- обедаи в а с ним еще несколько герцогов, у две-
сутствии всех собравшихся у ~ с ^ ^ ^ а
J л л гт . \ J реи кабинета Короля. Когда Король приблизился,
мадам де Поншартрен г . Т/- -
он выступил вперед. Король пригласил его войти и
отвел к окну кабинета; дверь тотчас же затворилась, и герцог остался с
государем наедине. Маршалы де Вильруа, де Ноай, де Буффлер и кое-кто из герцогов
остались у двери. Полагая, что сделал уже все от меня зависящее, я, стоя у
камина в салоне, спокойно разглядывал всю эту отделявшую меня от них комнату.
Герцог де Роган, очень возбужденный, вышел из кабинета примерно четверть часа
спустя; герцог де Ноай вошел буквально на минуту, чтобы получить пароль, а
затем все они направились ко мне, и мы устроились у камина в комнате Короля.
Там герцог де Роган, ничего не упуская, передал нам свой разговор с государем:
он ему рассказал об оскорблении, нанесенном его жене принцессой д'Аркур, об
интригах и претензиях лотарингцев, неизбежным следствием коих будут
постоянные раздоры; подчеркнул, что принцесса д'Аркур выказала крайнее
неуважение по отношению к мадам герцогине Бургундской, тогда как герцогиня де Роган
своей сдержанностью явила пример достойного поведения; объяснил, что
произошло между мадам де Сен-Симон и мадам д'Арманьяк и к какому дерзкому
обману прибегли лотарингцы, дабы обелить себя; одним словом, говорил он
убедительно, умно и достойно. Король ответил, что выслушал его, дабы получить новые
достоверные сведения; что еще накануне он был уведомлен о том же мадам
герцогиней Бургундской и герцогиней дю Люд; что вечером то же самое говорил ему
я, а сегодня утром месье маршал де Лорж, и что он верит всему сказанному; что
он ценит почтительность и сдержанность мадам де Роган и возмущен дерзостью
принцессы д'Аркур. Он в весьма резких выражениях отозвался о лотарингцах и
дважды заверил герцога де Рогана, что разберется во всем и что тот будет
удовлетворен. Позже я узнал от знакомых придворных дам, что мадам де Сен-Симон
была очень ласково принята мадам герцогин%й, Бургундской, что Король имел
бурное объяснение с мадам де Ментенон, которой лишь с большим трудом
удалось добиться, чтобы принцессе д'Аркур, неизменно бывавшей среди
приглашенных в Марли, не было отказано в чести отправиться туда на следующий день.
Но ни мадам д'Арманьяк, ни ее дочери, ни невестка допущены в Марли не были.
На другой день Король отбыл в Марли. Мадам герцогиня Бургундская еще не
оставалась там на ночь, но ездила туда каждый день. Мы допоздна задержались
в Версале, чтобы объяснить ей, в чем дело и как ей следует себя вести. На
следующий день она была изумительна. От Короля принцесса д'Аркур получила
жесткий выговор, а мадам де Ментенон устроила ей такую головомойку, что в
течение всей поездки это была уже совершенно другая женщина — кроткая, смирен-

Герцог de Роган обращается с жалобой к Королю...
469
но-вежливая, всем своим обликом выражающая раскаяние и смущение. Но это
было еще не все: она получила приказание в соответствующих выражениях
принести извинения герцогине де Роган, и лишь заступничеству мадам де Мен-
тенон обязана она тем, что произошло это не у герцогини (поскольку у той не
было апартаментов во дворце), а у мадам де Поншартрен при большом
собрании придворных. Одновременно герцогиня дю Люд, по распоряжению
Короля, должна была объявить представителям Лотарингского дома, что брак
герцога Лотарингского не дает им никаких преимуществ и что они не получат даже
и ломаного гроша; именно так и было сказано. Она исполнила поручение, а
через два дня после возвращения из Марли герцогиня де Роган в условленный час
отправилась к супруге канцлера10, где собралось множество приглашенных к
обеду придворных. Принцесса д'Аркур подошла к герцогине де Роган,
сказала, что всегда питала к ней глубочайшее уважение и что просит извинения за
происшедшее. Выслушав ее, мадам де Роган произнесла в ответ несколько
холодно-равнодушных слов. Принцесса д'Аркур, вновь рассыпавшись в
изъявлениях почтительности, сказала, что конечно же она должна была бы
явиться с повинной к ней домой и не преминет исполнить сию обязанность, дабы
иметь право смиренно просить герцогиню удостоить ее своего дружеского
расположения; и что коль скоро последнее ей удастся, она станет почитать себя
счастливейшей из смертных. Вот пример падения от самоуверенной дерзости
к низкопоклонству: ей было бы вполне довольно просто вежливо произнести
то, чего требовал Король. Но она, словно наказанный за промашку на охоте
сокол, так сильно растерялась, что уже и не знала, как загладить свою вину.
Таковы люди, одержимые страстью к придворным почестям: они полагают, что
им все дозволено, но, едва получив отпор, считают, что все пропало, и готовы
на любые унижения, лишь бы угодить и удержаться на прежнем месте. Так
завершилась эта странная история, и мы наконец-то смогли вздохнуть
спокойно. Во время поездки в Марли я узнал, что Месье Главный, уязвленный тем, что
их интриги решительно обратились против них, жаловался, что я, беседуя с
Королем и придворными, ложно истолковывал его слова и поступки. Я
отправился в Версаль, как только Король возвратился из Марли; я намеренно
появлялся везде и, не стесняясь, говорил о главном шталмейстере и его семье. Я
ожидал, что при встрече с ними могу получить довольно резкую отповедь, но
ответ мой был готов заранее, и я был полон решимости говорить с ними так
повелительно^ чтобы им, а не мне пришлось давать объяснения и извиняться.
Зная, сколь груб он был от природы, в какой пребывал ярости и насколько
уязвленным чувствовало себя все его семейство, я был удивлен, что никто из них не
отважился высказать мне все это открыто; а когда некоторое время спустя я
встретился с ним лицом к лицу, он первый мне поклонился; однако с того времени мы
уже знали, чего каждый из нас стоит. Семь или восемь дней спустя графиня
Джерси получила первую аудиенцию у мадам герцогини Бургундской.
Герцогини сидели справа, а дамы из Лотарингского дома — слева, причем без
соблюдения рангов. С некоторых пор они вздумали было рассаживаться по старшинству,
как это делали принцессы крови. Король запретил им это; они не подчинились, чем
вызвали крайнее неудовольствие государя. Он явился на прием, чтобы приветство-

470
Мемуары. 1699
вать супругу посла, как принято на таких аудиенциях. Поклонившись графине
Джерси, он остановился напротив сидевших полукругом дам, посмотрел направо,
затем — налево и сказал, что находит такое расположение прекрасным. Это было
еще одним унижением для лотарингцев.
Размещение принцесс крови в В вышеупомянутом собрании Мадам Принцесса за-
собраниях по правилам церемо- нимала первое место справа позади, во главе сидев-
WMtUÛ ших полукругом герцогинь и на одном с ними
уровне; Мадам Герцогиня сидела первой слева позади, во главе принцесс Лотарингско-
го дома. Принцессы крови хотели было разместиться перед сидевшими
полукругом дамами, лицом к ним, на одном уровне с мадам герцогиней Бургундской, хотя
и не рядом с ней. Король счел сие совершенно недопустимым, ибо даже в
присутствии Короля и Королевы на то имеют право лишь «сыновья и дочери Франции»11,
а «внуки же и внучки Франции» должны располагаться по углам, в пол-оборота,
то есть повернувшись не совсем боком и не совсем лицом. Король хотел, чтобы
правила эти соблюдались в собраниях у мадам герцогини Бургундской, так же как
они неизменно соблюдались ранее на приемах у Мадам Дофины.
Смерть герцогини de Шон Герцогиня де Шон скончалась в самом начале
этого года, всего лишь на несколько месяцев пережив
своего мужа. Супруги прожили жизнь в любви и ничем не нарушаемом согласии.
Лицом и фигурой она была настоящий солдат, даже можно сказать
швейцарский солдат в юбке; было что-то мужиковатое е ее речах и манере говорить; но
при этом исключительное чувство собственного достоинства, множество друзей,
изысканная вежливость, здравый смысл и любезность, заменявшие ей ум, чувство
меры и такт, безупречная добродетель, естественная и благородная щедрость,
великолепие, блеск; осанка и манеры — все изобличало в ней высокородную даму,
равно как месье де Шон всегда и везде оставался высокородным вельможей. В
Бретани ее обожали ничуть не меньше, чем ее супруга. И не меньше его
переживала она вынужденную смену губернаторства. Выше я уже говорил о том, кто был
ее первым мужем, и о том, что оба ее брака оказались бездетными. Она
оставалась безутешной после смерти месье де Шона, почти никого не принимала,
томилась и чахла и несколько месяцев спустя сошла вслед за ним в могилу.
Смерть Шамаранда-отца Вскоре покинул этот мир и старик Шамаранд,
всеми уважаемый й^почитаемый и искренне всеми
оплакиваемый. Я уже достаточно говорил о нем в другом месте и не вижу
необходимости что бы то ни было добавлять здесь к уже сказанному. У него было очень
неплохое аббатство, что позднее стало, и не без оснований, довольно редким для
людей не церковного звания.
Финансовые злоупотребления, обнаруженные в сюринтендантстве
королевских строений, навлекли огромные неприятности на маркиза де Вилласэра. Его
первый помощник, некто по имени Месмен, на которого он полагался во всем,
уже давно употреблял его доверие во зло. Жалобы рабочих и поставщиков,
долгое время замалчивавшиеся то ли из дружбы, то ли из страха, наконец
вышли наружу: пришло время разбираться и держать ответ. Вилласэр, честность

«Проблема», сожженная по решению Парламента
471
которого была вне подозрений и который мог убедиться во всем собственными
глазами, заговорил об этом во всеуслышание; но когда дошло до расследования,
Месмен сбежал, а наружу всплыло множество жульнических проделок и
махинаций. Вилласэр был настолько этим удручен, что решил сложить с себя свои
обязанности. Король, который его любил, но считал, что голова его стала уже не
та, дал ему двенадцать тысяч ливров пенсии в добавление к тому, что он имел,
и принял отставку, а несколько дней спустя передал строительное ведомство
своему первому архитектору Мансару, племяннику знаменитого Франсуа Мансара, но
из другой фамилии12. Родовое имя его было Ардуэн, но, чтобы прославиться в
ремесле, в коем он был не слишком искусен, он взял себе фамилию дядюшки и
проявил больше ловкости и талантов в искусстве преуспевать при дворе, чем
старый Мансар — в архитектуре.
«Проблема», сожженная по ре- Появление анонимной книги под названием «Про-
шению Парламента блема»13 наделало много шума; автор ее, прибегая
к самым изощренным аргументам за и против, рассуждал о том, на кого следует
полагаться в вопросах теологии: на месье де Ноая, епископа-графа Шалона, или
на того же месье де Ноая, архиепископа Парижского. Он утверждал, что прелат
этот противоречит самому себе, называя черным то, что ранее именовал белым,
то есть в Шалоне он отзывался о янсенистах благосклонно, а в Париже стал
решительно их осуждать. Так месье де Ноаю был нанесен первый удар, и у него не
было ни малейших сомнений, что исходит он от иезуитов. Он никогда не
разделял их теологической доктрины, и ни с кем из них его не связывали дружеские
отношения. Без их содействия стал он архиепископом Парижским, ибо
поддерживавшие его прелаты все находились в противоположном лагере. Дело
архиепископа Камбрэ стало еще одним поводом для разногласий с иезуитами, причем
столь существенных и едва их не погубивших, что этой струны иезуиты даже не
осмеливались касаться. Всего этого было более чем достаточно, чтобы убедить
архиепископа Парижского в том, что сия гнусная книга состряпана на
иезуитской кухне. Напрасно твердили они всем и каждому, что подобные обвинения для
них оскорбительны, напрасно пытались убедить архиепископа в своей полной к
этому делу непричастности и выражали огорчение тем, что он возымел о них
подобное мнение; их выслушивали с холодным равнодушием, как людей,
которые никого и ни в чем убедить не могут, но из вежливости делали вид, что верят
им. По решению Парламента кнй£а была осуждена и предана огню, а иезуиты,
вызвавшие всеобщее негодование, до дна испили чашу позора, чего так никогда
и не смогли простить архиепископу Парижскому. Лишь спустя довольно долгое
время и по чистейшей случайности ему удалось узнать, кто был автором
«Проблемы», причем доказательства оказались столь неопровержимы, что
отпираться у того не было ни малейшей возможности. Выяснилось, что вовсе не нужно было
искать виновника далеко, поскольку обитал он в архиепископстве: доктор
теологии, человек большого ума и обширной учености, он всегда жил как и подобает
человеку в высшей степени благородному и порядочному. Его звали Буало, так же
как нередко проповедовавшего в присутствии Короля друга Бонтана, как
знаменитого поэта и как автора «Флагеллантов»14. Архиепископ Парижский, неиз-

472
Мемуары. 1699
менно стремившийся заручиться расположением людей порядочных и
просвещенных, в чьей помощи нуждался для исполнения высоких обязанностей,
возложенных на него вопреки его желанию, пригласил месье Буало к себе, взял на себя все
его расходы и, будь даже тот его братом, не мог бы выказать ему больше
доверия и уважения. Будучи человеком нелюдимьзм, Буало запирался в своей
комнате и открывал на стук только тем, кому сообщал условленное количество ударов,
да и то лишь в определенные часы. Он покидал свою берлогу исключительно для
того, чтобы пойти в церковь или к архиепископу; жил как кающийся отшельник,
трудился не ради славы, из-под пера его выходили труды, отмеченные
изысканностью и красотой стиля, силой, красноречием и несокрушимой логикой. Кому
могло бы прийти в голову, что «Проблема» окажется его творением?
Архиепископ был потрясен до глубины души. Само собой разумеется, ученый муж в тот
же час покинул дом. Архиепископу ничего не стоило отправить его в
пожизненное заточение, однако он принял иное решение, гораздо более достойное
истинного служителя Церкви: незадолго до того освободилось место каноника Сент-
Оноре, как известно, весьма доходное; он предложил его Буало; тот, не имея иных
средств к существованию, согласился, чем окончательно себя опозорил. Он был
недоволен тем, что архиепископ Парижский не встает на защиту янсенистов и не
использует свое влияние и положение, чтобы помочь им осуществить их
намерения; это и заставило его написать книгу, чем так умело воспользовались иезуиты.
Путешествие мадам де Немур, Месье принц де Конти, выиграв процесс против ма-
принца де Конти и прочих пре- дам де Немур, решил воспользоваться этим, чтобы
тендентов в Нёвшатель заполучить самый лакомый кусок, каковым
являлся Нёвшатель. А для ускорения дела попросил Короля отправить от своего
имени к мадам де Немур месье де Торси с различными предложениями, суть коих
сводилась к одному: не затевать тяжбы перед властями Нёвшателя, предоставить
ей Нёвшатель в пожизненное пользование, но с тем условием, что после ее
смерти владение перейдет к месье принцу де Конти. Женщина умная и решительная,
мадам де Немур, уверенная в том, что Нёвшатель принадлежит ей по праву, на
следующий же день явилась к Королю, отвергла все сделанные ей предложения
и, пообещав не прибегать ни к какому самоуправству, добилась того, что Король
одобрил ее намерение ехать в Нёвшатель, чтобы самой отстаивать свои права.
Месье принц де Конти последовал туда за ней; Матиньон также отправился в
Нёвшатель, а следом за ним герцоги де Ледаг-ьер и де Вильруа, считавшие, что
имеют неоспоримое право вступить во владение Нёвшателем после мадам де
Немур. Все трое были потомками двух сестер месье де Лонгвиля, деда мадам де
Немур: старшая была замужем за старшим сыном маршала де Реца, и от нее
происходили оба герцога15 (причем месье де Вильруа признавал вторичносгь своих
прав после прав месье де Ледигьера), а младшая — за сыном маршала де Матинь-
она. Старик Майи и некоторые другие, ссылаясь на более чем сомнительные
родственные узы, также сочли возможным заявить о своих претензиях. Все эти
претенденты толковали дело каждый на свой лад, и записки их, касающиеся этого
процесса, весьма любопытны. Незаинтересованные лица высказывались в
поддержку месье де Ледигьера. Я не стану вдаваться в подробности этого знаменитого

Сын курфюрста Баварского становится наследником...
473
и бесплодного спора, где сторонний и не имеющий никаких прав человек съел
устрицу16, оставив прочим претендентам пустую раковину.
Каряовацкий мир0 Равным образом не буду я вступать в обсуждение
взаимоотношений между имперцами и турками.
Скажу лишь, что император, крайне нуждавшийся в мире, получил его,
подписав на достаточно выгодных при его положении условиях в начале этого года в
Карловаце мирный договор с Турцией, распространявшийся также на Польшу
и Венецианскую республику. Поначалу Венеция, считавшая себя обиженной,
высказывала крайнее неудовольствие позицией императора; однако несколько
месяцев спустя, так ничего и не добившись, вынуждена была подписать договор.
Сын курфюрста Баварского ста- Пять или шесть месяцев назад король Испании,
новится наследником испанской окончательно утративший надежду иметь детей,
монархии. Его смерть видя, что его с рождения слабое здоровье тает
буквально на глазах, и желая положить конец возмущавшим его бесконечным
планам раздела его обширной монархии, решился назначить себе преемника.
Королева, его супруга, имевшая на него огромное влияние, сама находилась в полном
подчинении у прибывшей вместе с ней немки графини Берлепш, которая без
зазрения совести загребала богатства для себя и своего семейства. Королева
приходилась сестрой императрице и, так же как и последняя, была сестрой
курфюрста Пфальцского, а следовательно, принадлежала к одному роду с курфюрстом
Баварским18. Несмотря на ненависть, разделявшую две курфюршеские ветви со
времен Богемского дела19, было ясно, что династические интересы взяли верх над
семейными20 и что королева, по наущению Берлепш, приложила немалые усилия,
чтобы утвердить короля Испании в желательном для нее решении. Он составил
завещание21, согласно которому наследником всех его титулов и владений
назначался сын курфюрста Баварского, каковому в ту пору было семь лет. Его
покойная мать была единственной дочерью от первого брака императора Леопольда с
Маргаритой-Терезой, сестрой короля Испании; причем оба были единственными
детьми от второго брака Филиппа IV с дочерью императора Фердинанда Ш; я
говорю единственными, потому что все прочие дети умерли, не оставив потомства.
Королева, супруга нашего Короля, была равным образом единственной дочерью
от первого брака этого самого Филиппа IV с дочерью короля Франции Генриха IV;
итак, по отцу она была старшей сестрой короля Испании и императрицы,
матери супруги курфюрста Баварского, чей сын, в пользу которого было составлено
завещание, действительно являлся законным наследником испанской монархии,
если принять во внимание условия Пиренейского мира22 и отказ Короля при
вступлении в брак от претензий на испанское наследство23. Как только завещание было
составлено* кардинал Портокарреро под большим секретом сообщил о нем
маркизу д'Аркуру, а тот отправил Дигюльвиля с этим известием к Королю. Король
ни тогда, ни позднее, когда решение испанского короля стало достоянием
гласности, не высказывал ни малейшего неудовольствия оным. Император также не
сказал по этому поводу ни слова. Завладеть подобным наследством и
сосредоточить в своей династической ветви власть над всеми государствами его династии24

474
Мемуары. 1699
было давней мечтой императора; а его Совет действовал привычными способами.
Не так давно он прибег к ним, чтобы избавиться от королевы Испании, дочери
Месье, так как у нее не было детей и так как она, по мнению Совета, оказывала
слишком большое влияние на мужа; наследник курфюрста Баварского в первых
числах февраля внезапно скончался, и никто не сомневался, что произошло сие не без
участия венского Совета. Событие это возродило у императора его давние надежды
и повергло Европу в горе и тревогу, ибо все понимали, что скорое открытие этого
огромного наследства не замедлит стать поводом для споров и раздоров.
Признание девятого курфюрше- Примерно в это же время девятое курфюршество
сгпва герцога Ганноверского, утверждение которого
вызвало такую смуту в Империи, став одним из условий как войны, так и мира,
получило признание части Германии и европейских стран25.
Смерть знаменитого шевалье Англия в это время потеряла человека, каковой,
Темпла будучи всего лишь частным лицом, являлся тем не
менее одним из главных ее украшений, а именно шевалье Темпла,
пользовавшегося равно заслуженной известностью в изящной словесности и в науках, в
политике и в делах правления, стяжавшего славу во главе ответственнейших посольств
и при открытии переговоров о заключении всеобщего мира. При своем огромном
уме, красноречии, твердости характера и предприимчивости он тем не менее был
прост в обращении, не старался выставлять себя напоказ и, как истинный
англичанин, хотел быть свободным и вкушать радости жизни, не заботясь ни о
возвышении, ни о преуспеянии, ни о богатстве. Повсюду у него было множество
друзей, и друзей знаменитых, почитавших общение с ним великой для себя честью.
Во время путешествия во Францию, куда он отправился ради собственного
удовольствия, герцог де Шеврёз, знакомый с его трудами, часто с ним встречался2'3.
Как-то утром, встретившись в галерее Версаля, они заговорили о машинах и
всяческих технических изобретениях. Месье де Шеврёз, забывавший о времени, когда
разговор увлекал его, все еще говорил, когда пробило два часа. При этом звуке
месье Темпл прервал месье де Шеврёза и, взяв его под руку, сказал: «Уверяю вас,
сударь, что из всех известных мне машин в данный момент самой прекрасной
представляется мне вертел, и я сгораю от нетерпения посмотреть, как он
действует», — и тотчас же поспешно удалился, оставив герцога, потрясенного тем, что в
подобный момент вообще можно думать об обеде.
Безуспешные поиски скрытых Столь бескорыстные министры, как месье Темпл,
сокровищ в доме архиепископа встречаются весьма редко. И наши, к сожалению, не
Реймсского блистали этой добродетелью. Короля
неоднократно и настойчиво уведомляли, что во дворе дома покойного канцлера Ле Телье
зарыто восемь миллионов. Король не хотел этому верить, однако был доволен,
что слух дошел до архиепископа Реймсского, которому принадлежал дом и
который жил в нем27, и охотно ответил согласием на просьбу последнего начать
поиски в присутствии интенданта финансов Шамийяра. Перерыли все указанные
доносчицей места, но, увы, ничего не нашли; все устыдились своей доверчивости,
а та особа получила тюрьму в награду за свои советы.

Смерть шевалье de Куалена
МБ
Смерть шевалье де Куалена Все порядочные люди при дворе сожалели о
кончине одного циника, сумевшего оставаться таковым до
конца дней и среди условностей светской и придворной жизни сохранять
независимость и поддерживать отношения лишь с теми, кто внушал ему расположение:
это был шевалье де Куален, брат герцога и кардинала де Куалена,
приходившийся, как и они, по матери братом маршалыне де Рошфор. Во всех отношениях в
высшей степени порядочный, не лишенный мужества, бедный, но благодаря
своему брату кардиналу не испытьшавший ни в чем недостатка, он был ни на кого
не похожим, язвительно-желчным и крайне неуживчивым человеком. Он почти
никогда не покидал Версаля, однако упорно избегал встреч с Королем, причем
так нарочито, что однажды (свидетелем тому был и я сам, и многие другие),
случайно оказавшись на пути у Короля, сломя голову бросился в противоположную
сторону. Он оставил службу из-за дурного отношения к нему месье де Лувуа, также
не любившего и его брата из-за месье де Тюренна, под началом которого тот
служил и который любил его. Шевалье де Куален так и не смог простить этого ни
министру, ни государю, каковой терпел сумасбродство шевалье из уважения к его
братьям. Шевалье де Куален жил во дворце в апартаментах кардинала и ел за
его столом, где неизменно собиралось весьма приятное общество. Ежели
кто-нибудь ему не нравился, он приказывал отнести обед к себе в комнату, а если за
столом появлялся кто-нибудь, кто был ему очень неприятен, то бросал салфетку
и уходил дуться либо заканчивал обед в одиночестве. Никто не был защищен от
его выходок, и после его кончины гости гораздо охотнее стали посещать дом его
брата, хотя все бывавшие там давно привыкли к повадкам шевалье, часто
доводившим до отчаяния его братьев, особенно кардинала, которого он безжалостно
тиранил. Одного эпизода будет довольно, чтобы дать представление о том, что
это был за человек. Вместе со своими братьями и еще кем-то четвертым шевалье
участвовал в какой-то из поездок Короля, ибо, неизменно уклоняясь от встреч с
ним, тем не менее всегда сопровождал его, чтобы не расставаться с братьями и
друзьями. Герцог де Куален отличался такой изысканной вежливостью, что
порой приводил окружающих в отчаянье. Он щедро дарил бесконечными
любезностями людей, у которых останавливался во время путешествия, чем выводил из
себя шевалье де Куалена. Случилось так, что их поселили у хорошенькой
мещаночки, благовоспитанной и неглупой. Герцог осыпал хозяйку тончайшими
комплиментами по вечерам и еще более изысканными любезностями по утрам.
Епископ Орлеанский, который в ту пору еще не был кардиналом, торопил брата с
отъездом, шевалье рвал и метал, а герцог по-прежнему рассыпался в
комплиментах. Шевалье де Куален, хорошо знавший своего брата и понимавший, что конца
этому в ближайшее время не предвидится, решил позабавиться и зло над ним
подшутил. Когда они уже отъехали на три или четыре лье, он стал говорить о
прекрасной хозяйке и доставшихся ей комплиментах, а затем со смехом сказал, что,
несмотря на бесконечные любезности его брата, у него есть все основания полагать,
что восторгам ее, по всей вероятности, довольно быстро наступил конец. Герцог
де Куален, не видя к тому никаких оснований, в тревоге стал просить брата
объясниться. «Вы непременно хотите знать? — резко спросил его шевалье. — Так вот,
не в силах более выносить ваши расшаркивания, я поднялся в комнату, где вы

476
Мемуары. 1699
спали, и вытащил на самую середину большой ночной горшок; можете не
сомневаться, что прекрасная хозяйка пребывает в полной уверенности, что сей дивный
презент оставили ей вы в придачу ко всем вашим комплиментам и учтивостям».
Все расхохотались, а разъяренный герцог решил во что бы то ни стало, взяв
лошадь одного из своих людей, вернуться к месту ночлега, дабы обличить
гнусного шутника, рассеять позорные подозрения и вымолить прощение. Дождь лил как
из ведра, и спутникам герцога понадобилось немало усилий, чтобы удержать его
от этого безрасссудства, а еще более для того, чтобы помирить его с шевалье.
Вечером они рассказали анекдот своим друзьям, чем изрядно всех позабавили,
особенно тех, кто хорошо знал и шевалье и герцога.
Смерть Ла Фёйе Старик Ла Фёйе, генерал-лейтенант, кавалер
большого креста Ордена Святого Людовика и
губернатор Доля, который, как известно, был Ментором Монсеньора во время военных
действий во Фландрии28, скончался вскоре после того, всеми почитаемый за
неподкупную честность, храбрость и военные таланты.
Месье de Монако — посол в Риме. Месье де Монако отбыл в это время в Рим. Он по-
Его безуспешные претензии. 06- лучил назначение послом, еще находясь в Монако,
ращение «Монсенъор» в письмах, и приехал в Версаль, чтобы получить распоряжения
как написанных государствен- и инструкции. Выше я уже говорил, что в 1688 году,
ныжи секретарями, так и адре- в связи с жеНитьбой его сына на дочери Месье Глав-
сованных им од
ного, он получил ранг иностранного принца , о чем
его предки не могли даже и мечтать, а в последний день того же года стал
кавалером Ордена Святого Духа в соответствии со своим рангом старшинства среди
герцогов. Он претендовал на то, чтобы месье де Торси, с коим ему предстояло
регулярно обмениваться письмами, обращался к нему в своих посланиях
Монсенъор30, как это было принято в обращениях государственных секретарей к лота-
рингским принцам и к Буйонам, и тотчас же получил монаршее согласие. Когда
Король сообщил об этом Торси, тот очень удивился и заявил, что решительно с
этим не согласен, ссылаясь главным образом на то, что Роганы, удостоившиеся
ранга иностранных принцев раньше месье де Монако31, никогда не именовались
таким образом в обращенных к ним посланиях государственных секретарей, и
на то, что Король неизменно отказывал в этом мадам де Субиз. Доводы
показались государю столь убедительными, что он сдался. Месье де Монако, в свою
очередь, был весьма удивлен, когда Король сообщил ему, что месье де Торси
привел ему такие веские аргументы, что он не мог с ними не согласиться. Месье
де Монако пытался доказать Королю, что решение его несправедливо само по себе
и что не пристало государю отказываться от данного слова. Но Король был
непоколебим и просил его выкинуть все это из головы. Оскорбленный месье де
Монако уехал, рассорившись с Торси, и ссора эта сказалась на работе всего
посольства и причинила немалый вред делам. По прибытии в Рим посол стал
требовать, чтобы его именовали Высочеством, чего не приходило в голову никому
из его предков. Кардинал де Буйон, имевший те же тщеславные претензии, так
ничего и не добился, если не считать Ордена Святого Духа для Ваини; он
решительно воспротивился претензиям месье де Монако, ибо к тому были все основа-

Месье de Монако — посол в Риме. Его безуспешные претензии... 477
ния. Никто не соглашался принять это новшество, и месье де Монако, который
ни за что не хотел отступиться, провел остаток жизни в полном уединении в Риме,
нанеся тем самым изрядный урон возложенной на него миссии, и в довершение
всего рассорившись с кардиналом де Буйоном; таков итог стремления строить
воздушные замки и потакательства оному. Чтобы понять истоки подобных
претензий, нужно обратиться к прошлому: действительно, государственные секретари
в посланиях ко всем герцогам писали Монсеньор. По чистейшей случайности у меня
сохранились три письма месье Кольбера к моему отцу32, находившемуся тогда в
Блэ. Если судить по обсуждаемым в них не слишком существенным материям и
тем более по датам, то первое он писал, будучи всего лишь генеральным
контролером, но главным после опалы Фуке33, а два других — будучи генеральным
контролером, государственным секретарем, возглавлявшим морское ведомство, и
государственным министром34. Я не знаю, каким образом эти письма сохранились,
но во всех трех месье Кольбер обращается к моему отцу Монсеньор и то же самое
пишет в адресе. Конец этому положил месье де Лувуа, убедивший Короля, что
обычай сей противен его интересам, ибо государственные секретари говорят от
его имени и передают его распоряжения. И удалось это месье де Лувуа без
труда, ибо он говорил в отсутствие заинтересованных лиц с государем, который
крайне ревниво относился к своей власти, чтил лишь собственное величие и не считал
нужным тратить время, и тем более труд, на размышления над этим софизмом.
Месье де Лувуа боялись, всякий нуждался в нем, а герцоги никогда не имели
обыкновения оказывать друг другу поддержку. Он написал Месье одному, затем
другому, затем третьему; обиду проглотили, обращение вошло в обычай, и с Монсень-
ором было покончено. Месье Кольбер последовал его примеру; а поскольку
обижаться на него более, чем на месье де Лувуа, оснований не было и нуждались в
нем ничуть не меньше, то обычай укоренился. Таким же образом повели себя двое
других государственных секретарей, менее влиятельных, но все же таких же
государственных секретарей, как и двое первых, поддержавших их в этом
вопросе, каковой с тех пор более и не поднимался. Месье де Тюренн, в ту пору в
зените славы и на ножах с месье де Лувуа, использовал все свое влияние, чтобы
сохранить титул Монсеньор, коим государственные секретари стали величать его и его
брата с тех пор, как они получили ранг иностранных принцев благодаря обмену
Седана и расположению кардинала Мазарини, нуждавшегося в их поддержке35.
Сохранение такого обращения к столь важной для государства особе стало
лестным отличием для всего его дома, и месье де Тюренн постарался закрепить этот
статус. Тем самым он проложил дорогу Лотарингскому дому, удостоившемуся того
же отличия. Положение же дома Роганов было в ту пору таково, что они не
осмелились тягаться с двумя другими и восстанавливать против себя столь влиятельных
министров, а посему им так и не удалось заставить последних изменить форму
обращения к ним. Легкость, с каковой месье де Лувуа посчастливилось добиться
своего, открыла перед ним еще более широкие возможности: вскоре он сам
потребовал обращения Монсеньор от всех к нему пишущих. Люди ему
подначальные не противились новому повелению. Приучив к этому подчиненных, он пошел
дальше и в конце концов потребовал, чтобы все нетитулованные лица
именовали его Монсеньор. Столь неожиданное и странное требование вызвало много тол-

478
Мемуары. 1699
ков и недоумений; он это предвидел и подготовил к этому Короля с помощью той
же уловки, которая ему удалась в отношении герцогов. Он начал с того, что
укротил всех недовольных, а следом добился от Короля указа, повелевавшего всем
нетитулованным особам отныне величать месье де Лувуа не иначе как Монсенъ-
ор. Множество достойных людей оставили в знак протеста службу, что не прошло
для них безнаказанно, ибо до конца дней им чинились препятствия во всех их
делах и начинаниях. Таким же образом, как и месье де Лувуа, все четверо
государственных секретарей добились для себя обращения Монсенъор; однако, как это
ни странно, никто из четверых никогда не требовал и не получал подобного
обращения от судейских. Государственные секретари дошли до того, что изменили
традиционную формулу вежливости в письмах, адресованных нетитулованным
особам36, а также епископам и архиепископам, делая исключение лишь для
пэров духовного звания; и все принимали это как должное.
Право аббата Сито сидеть в Возникший в то же время еще один спор также не
кресле на заседаниях Бургунд- прошел незамеченным. Епископ Отёнский, прези-
ских штатов дент Бургундских штатов по праву рождения37, уже
в течение некоторого времени оспаривал право аббата Сито38 сидеть в этом
собрании в кресле. По его мнению, из духовных лиц на эту честь могли
претендовать только епископы, но ни в коем случае не монах, даже если он и стоял во главе
большого ордена. Аббат же, к которому это относилось, в ответ говорил о
величии своего аббатства, об уважении, коим оно пользуется во всем католическом
мире, и о своем старом праве, которое епископ называл обманом и
злоупотреблением. Обе стороны исписали немало бумаги, дабы обосновать свою правоту.
Аббат Сито был очень умен и к тому же имел немало родни среди судейского
сословия. Его имя было месье Ларше, и он не преминул напомнить канцлеру Буш-
ра, что аббатами были также два его двоюродных деда по отцовской линии и что,
хотя их сан и был выборным, тем не менее ему это лестно, так как его род, не
имеющий глубоких корней, ничем иным похвалиться не может. В конце концов
Король решил рассмотреть это дело в Совете депеш, запросили мнения Месье
Принца, как губернатора Бургундии, и интенданта провинции Феррана.
Благодаря их поддержке аббат Сито и выиграл свой процесс.
Мадам де Сен-Жеран получает Возвращение ко двору мадам де Бланзак, коего в
разрешение вернуться ко двору конце прошлого года добился для нее месье де
Ларошфуко, заронило надежды в душу другой изгнанницы. Мадам де Сен-Жеран,
женщина умная, как мы в свое время могли в этом убедиться39, получив
приказание оставить двор, не воспользовалась предоставленной ей свободой, а
удалилась в руанский монастырь Бельфон, названный так по имени пожертвовавшего
значительные суммы на его содержание семейства Бельфон, многие
представительницы которого в разное время были там настоятельницами и монахинями.
Молодость мадам де Сен-Жеран провела в доме маршала де Бельфона и его
старой тетки Виллар; выбрав себе это убежище, она не покидала его за все время
своего изгнания ни разу. При дворе у нее было много друзей, которые представили
ее поведение в столь благоприятном свете, что ей разрешили вернуться, устроили

Topcu — министр. Странности с присягой
479
торжественную встречу и не замедлили предоставить апартаменты во дворце;
можно сказать, что изгнание даже послужило ей к пользе и сверх того научило
быть более осторожной и предусмотрительной.
Брак графа д'Овернь и мадемуа- Возраст и внешность графа д'Овернь не слишком
зель де Вассенаар вязались с ролью влюбленного; однако он всю жизнь
был в кого-нибудь влюблен и в тот момент, когда скончалась его жена, был без
ума от мадемуазель де Вассенаар. Он тотчас же обратился к Королю за
разрешением жениться на ней и привезти ее во Францию. Просьба была весьма
странной, не говоря уже о крайней непристойности подобной поспешности.
Мадемуазель де Вассенаар была голландкой и, что довольно редко в этой стране,
старинного рода, занимавшего не последнее место среди немногочисленного оставшегося
там дворянства, и, само собой разумеется, кальвинистского вероисповедания;
разрешить женитьбу на гугенотке противоречило всем указам и распоряжениям
Короля, обнародованным со времени отмены Нантского эдикта и изгнания всех
гугенотов; а допустить ее пребывание во Франции шло вразрез со всеми
неукоснительно исполняемыми правилами, установленными Королем. Но Король сам
всю жизнь был влюблен, мадам де Ментенон — тоже. Граф д'Овернь тронул их
души сходностью чувств, а их благочестие — надеждой вернуть Богу еще одну
душу, обратив девушку в истинную веру, что было возможно лишь при ее
вступлении в брак с ним. Граф добился желаемого и тотчас же отбыл к невесте, дабы
жениться на ней и привезти ее во Францию. В Париже и при дворе сочли, что она
достойна любви более молодого человека, а ее добродетель, кротость и любезность
очаровали даже более, чем личико, и придворных, и даже семью графа д'Овернь,
вплоть до его детей, которых она сумела помирить между собой, уладив их дела.
Прошло совсем немного времени, и она переменила веру, но не по принуждению,
а от всей души, просвещенная и убежденная наставлениями пастырей.
Посольство Марокко Посланник Короля в Марокко Сент-Олон доставил
оттуда посольство короля этой страны , и весь
Париж сгорал от желания взглянуть на африканцев. Посол, как говорили, был
весьма умен и хорош собой. Король, польщенный подобным выражением
почтения со стороны варвара, принял его в соответствии с церемониалом,
предусмотренным для послов неевропейских стран, турков или московитов, вплоть до царя
Петра I. Представители Короля, Торси и Поншартрен, считали, что уже добились
своего, когда посланник вдруг заявил, что и Сент-Олон, и переводчик лгут и что
он не желает более иметь с ними дела, утверждая, что те связали его
обещаниями, хотя ни одно его слово не давало им для того ни малейших оснований. Все
это было совершенно неожиданно после состоявшихся в тот же день переговоров
в Версале, куда посол прибыл вместе с французским посланником и с
переводчиком из Парижа и где с ними распрощался. Он наотрез отказался заключать
мир, и понадобилось немало времени, чтобы образумить его и подписать с ним
договор41.
Торси — министр. Странности Благодаря Помпонну, своему тестю, Торси имел
с присягой довольно широкий доступ к государственным де-

480
Мемуары. 1699
лам, и ему даже случалось лично доставлять депеши в Государственный совет42,
что в конце концов привлекло к нему внимание Короля, и однажды он
предложил ему сесть и остаться на заседании Совета. Это равнялось назначению
государственным министром, ибо государственный секретарь по иностранным делам
не может не быть им, ежели, конечно, должность эта не занята его отцом или
тестем: все его обязанности сводятся к иностранным депешам и приемам послов и
прочих представителей иностранных держав; поэтому он должен докладывать
об этих делах и депешах в Совете, куда имеют доступ одни лишь министры. Торси
было в ту пору около тридцати пяти лет. К тому времени он уже побывал при
всех европейских дворах и везде успешно справлялся с возложенными на него
обязанностями; был он рассудителен, образован и исключительно осмотрителен, а
посему назначение его встретили с одобрением. Любопытно, что все назначаемые
на самые низкие должности обязаны приносить присягу, в то время как
государственные министры от присяги свободны, хотя, казалось бы, должны давать ее в
первую очередь. Это одна из тех странностей, коим трудно найти какое бы то ни
было объяснение, ибо и те, кто имеют много должностей, при вступлении в
каковые они уже приносили присягу, вновь обязаны присягать, если вступают в
новую должность. На более низком уровне интенданты провинций, самовластно ими
управляющие, также свободны от присяги, зато провинциальные королевские
наместники43, никому в провинциях не ведомые, ибо по большей части никогда туда
и не заглядывали, да и вообще никому не известные, так как сроду не
занимались никаким делом, тем не менее приносят присягу, да еще и в присутствии
Короля.
Исчезновение лейтенанта лейб- Недавно два события, отделенные друг от друга по-
гвардии Ренвиля. Самоубийство лутора или двумя месяцами, стали горестными сви-
Пермийяка детельствами гибельных последствий неумеренной
страсти к игре. Ренвиль, лейтенант лейб-гвардии, генерал, отличившийся на поле
брани44 и обласканный Королем, пользовавшийся глубоким уважением
капитанов гвардейских рот, внезапно исчез, и все попытки отыскать его остались
совершенно безуспешными. Его ум и сдержанные, полные достоинства манеры
внушали уважение окружающим. Он страстно любил игру. Однажды ему случилось
проиграть больше, чем он был в состоянии заплатить. Будучи человеком чести,
он не мог перенести позора. Двенадцать или пятнадцать лет спустя кто-то
случайно узнал его в одном из солдат баварской армии, служба в которой давала кусок
хлеба и желанную возможность похоронить себя в безвестности.
Пермийяк кончил гораздо хуже: в одно прекрасное утро он свел счеты с
жизнью, выстрелив себе из пистолета в голову, лежа в собственной постели, так как
проиграл больше того, чем располагал, да и мог когда-либо располагать, ибо всю
жизнь был игроком и всегда играл по-крупному. Человек он был умный и вплоть
до этого дня весьма трезвый и рассудительный,'1греуспевший благодаря своим
талантам и отличиям на военном поприще; достаточно знатного рода, любимый
всеми генералами, он пользовался неизменной доверенностью командующего
армией, где прекрасно справлялся со снабжением кавалерийских частей, и был при-

Ил 103. Антуан де Баррийон, сеньор де Mo Ил 104. Гаспар де Фьёбе, первый президент
ранжи, государственный советник Тулузского парламента,
государственный советник
Ил. 105. Франсуа д'Аргуж, первый прези- Ил. 106. Гийом де Ламуаньон, первый пре-
дент Бретонского парламента, го- зидент Парижского парламента
сударственный советник

Ил. 10 7. Пьер Миньяр, художник Ил. 108. Катрин Миньяр, графиня де Фёкь-
ер, дочь художника П. Миньяра,
держит портрет своего отца
Ил. 109. Андре Ленотр, генеральный контро- Ил. 110. Жюль Ардуэн-Мансар, архитек-
лер строений, искусств и мануфактур тор, сюринтендант королевских
строений

Ил. 111. Жан де Лабрюйер, писатель-
моралист
Ил. 113. Жан Расин, драматург
Ил. 112. Жан де Лафонтен, баснописец
Ил. 114. Жан-Батист де Сантёль, поэт,
каноник аббатства Сен-Виктор

Ил. 115. Иннокентий ХП, Папа Римский Ил. 116. Леопольд I, император —
правитель Священной Римской
империи
Ил. 117. Эрцгерцог Иосиф, король Вент- Ил. 118. Филипп Французский, герцог
рии, будущий император Анжуйский, затем Филипп V,
король Испании

Ил. 119. Вильгельм III, король Англии

Ил. 120. Яков II, король Англии
Ил. 121. Мария П Стюарт, королева Англии
Ил. 122. Гилберт Бернет, английский Ил. 123. Фридрих III, курфюрст Бранден-
историк, епископ Солсбери бургский, король Пруссии под
именем Фридриха I

Ил. 124. Ян Ш Собеский, король Польши, Ил. 125. Август Фридрих, курфюрст
с сыном Якубом Саксонский, король Полыни
Ил. 126. Карл XII, король Швеции Ил. 127. Пётр I Великий, царь
Московии, российский император,
в 1697 г.

Ил. 128. Леопольд Иосиф, герцог Лотаринг- Ил. 129. Козимо III Медичи, великий
ский и Барский герцог Тосканский
Ил. 130. Вильгельм (Гийом) Эгон Фюрстен- Ил. 131. Луис Мануэль Фернандес,
берг, кардинал, епископ Страсбурга кардинал Портокарреро,
испанский государственный деятель

Ил. 132. Сэр Уильям Темпл, английский Ил. 133. Ханс Биллем Бентинк, граф Порт-
дипломат и писатель лэнд, английский посол во Франции
Ил. 134. Кунрад Хеемскерк, Ил. 135. Михаил Стефан Радзейовский, ар
посол Голландии во Франции хиепископ Гнезно, примас Полыни

Ил. 137. Луи Фелипо, граф де Поншартрен, канцлер Франции,
дает перед Людовиком XIV присягу при вступлении на
должность 9 сентября 1699 г.
Ç11 Ил. 136. Бракосочетание герцога Бургундского и Марии Аделаиды Савойской 7 декабря 1697 г.
Аллегорическая картина

CS
CN О
CN •<
^^
^ о
« Du
<D О
i ^
гРнЗ
О о.
со
3

•в«
о
I
^

î
I
!
3

Г"
Он
C^
g
о
ET
Ou
<D
I-.
<Ü
Он
Е
s
о
и
о
8
я
и*
S &
и
eu
a>
PQ
M
5
§
y,
<D
<
И
СО
cd
W
cd
о
у
§
6
&
и
Си X
s
и
И
О)
<:
о
о
«
N
^
^
^
M
s
5
S
9
S
и

Поведение кардинала de Буйона
481
нят в самых высоких военных кругах. Вся его служба проходила в Рейнской
армии. Он проникся ко мне дружескими чувствами, и я ответил ему тем же. Все
жалели о нем, а я более других.
Рим выносит приговор книге ар- Дело архиепископа Камбрэ шло к завершению, а
хиепископа Камбрэ посему толки о нем стали более оживленными, чем
когда-либо. Прелат каждый день выпускал какое-нибудь новое произведение,
призванное разъяснить и защитить его «Изречения святых», вкладывая в писания весь
свой ум и изобретательность. На это трое его противников45 давали каждый свой
ответ. В конце концов обе стороны, за исключением архиепископа Парижского,
неизменно сохранявшего необыкновенную сдержанность, дали волю
язвительности и третировали друг друга в своих писаниях, не стесняясь в выражениях.
Король, с нетерпением ожидавший вынесения приговора в Риме, где кардинал де
Буйон, к великому его неудовольствию, всеми силами тормозил процесс, решил
ускорить ход дела, передав апартаменты архиепископа Камбрэ в Версале мадам
де Леви и запретив сверх того этому прелату впредь именоваться наставником
«детей Франции» (жалованья за это звание он уже был лишен ранее), о чем и
уведомил Папу и конгрегацию, коей доверено было вынести решение.
Поведение кардинала де Буйона Действительно, кардинал де Буйон, тесно связанный,
как об этом уже говорилось выше46, с
архиепископом Камбрэ, его ближайшим окружением и иезуитами, будучи представителем
Короля в Риме и получая одно послание за другим с настоятельными
требованиями ускорить завершение процесса и осуждение архиепископа, использовал тем
не менее все свое влияние, чтобы замедлить ход дела и избежать такого
осуждения. Король осыпал его упреками, и весьма суровыми, что не поколебало
решимости кардинала, однако вынудило его искать всяческие извинения и
оправдания; когда же он наконец понял, что отступать более некуда, то, нимало не
смущаясь двойной ролью судьи и защитника, высказался, вопреки распоряжениям
Короля, в поддержку архиепископа Камбрэ, за которого также просил, от имени
своего государя, посол Испании. И это еще не все: в день суда кардинал де Буйон
не просто яростно защищал архиепископа Камбрэ, но пытался запугать
советников Папы, прерывал кардиналов, выходил из себя, кричал, осыпая всех
оскорблениями и бранью, так что Папа, уведомленный о столь неслыханном поведении
и до крайности возмущенный оным, не мог удержаться от восклицания: «Е un porco
ferito» — это «раненый кабан». Меча громы и молнии, кардинал де Буйон
удалился к себе и, когда ему пришлось вновь появиться на публике, по-прежнему не
владел собой. Папа огласил осуждающий приговор, составленный в форме декрета
о вере («конституции»). А поскольку в Ватикане знали, с каким нетерпением
ожидает его Король, то позволили себе составить его в выражениях, каковые Франция
обыкновенно считает недопустимыми47. Как только гонец доставил приговор
папскому нунцию, тот поспешил вручить его Королю, который не скрывал при
этом радости. Король имел беседу с нунцием между утренней аудиенцией и
мессой; это было в воскресенье 22 марта.

482
Мемуары. 1699
Достойный ответ герцога де Вернувшись после мессы в свои апартаменты, Ко-
Бовилье Королю роль увидел в кабинете месье де Бовилье,
ожидавшего начала заседания Совета, и тотчас же спросил его: «Ну, месье де Бовилье, что
вы скажете об этом теперь, когда приговор архиепископу Камбрэ вынесен по всей
форме?» «Государь, — ответил герцог почтительным и в то же время
торжественным тоном, — я был близким другом архиепископа и всегда им останусь, но, если
он откажется подчиниться Папе, я навсегда прерву с ним сношения». Король был
поражен, а все присутствующие восхищены таким непоколебимым благородством
с одной стороны и такой безоговорочной готовностью смириться, но смириться
лишь перед приговором Церкви, — с другой. Рим, который мог бы поступить
гораздо более жестоко, показал самой формой своего приговора, что вынесен он был
лишь для того, чтобы удовлетворить Короля, а не обрушить карающую десницу
на архиепископа Камбрэ. Двадцать три положения книги «Изречения святых»
были названы дерзкими, опасными и ошибочными лишь in globo*, а чтение и
хранение этого труда наказывалось, по распоряжению Папы, отлучением от
Церкви. По прибытии из Парижа в Версаль Месье узнал эту новость, о которой
Король с видимым удовольствием говорил с ним за ужином, а идя к проповеди,
государь поделился оной с месье де Ларошфуко, и тот высказал абсолютную
уверенность, что архиепископ Камбрэ подчинится приговору, ибо не в правилах месье
де Ларошфуко было в подобной ситуации дурно отзываться о людях, даже если
они никогда не принадлежали к числу его друзей.
Достойное восхищения смирение Почти одновременно новость стала известна и ар-
архиепископа Камбрэ хиепископу Камбрэ. Человек, не наделенный его
силой духа, был бы сломлен, узнав о приговоре Ватикана в подобный момент: он
как раз собирался взойти на кафедру и начать проповедь; он же, не выказав ни
малейшей растерянности, отложил в сторону приготовленную проповедь и начал
новую, взяв ее темой покорность Церкви, каковая является священной
обязанностью христианина; он говорил и трогательно и решительно, объявил об
осуждении своей книги, признал исповедуемую в ней доктрину ложной и завершил
проповедь изъявлением смирения и готовности повиноваться приговору,
вынесенному Папой. Два дня спустя он опубликовал свое архипастырское послание, очень
короткое, в коем отрекся от своего учения, осудил свою книгу, запретил ее
чтение и в кратких, сильных и ясных выражениях еще раз подтвердил, что
подчиняется приговору, лишив себя тем самым какой бы то ни было возможности
вернуться к прежним заблуждениям. Столь ясное, открытое и столь
незамедлительно последовавшее изъявление покорности вызвало всеобщее восхищение. Правда,
нашлись критики, каковые, однако, подверглись осмеянию, считавшие, что его
покаянию следовало бы быть почти дословным воспроизведением осуждающего
акта. Придворные толпой кинулись поздравлять находившегося в ту пору в
Версале епископа Mo. Епископ Шартрский остался в своей епархии, не сочтя
нужным покидать ее, а архиепископ Парижский был крайне сдержан в выражении
чувств. Мадам де Ментенон ликовала. Затруднения возникли позже, при регист-
* В целом (лат.).

Поведение архиепископа Камбрэ и епископа Сент-Омера...
483
радии в Парламенте, ибо форма и выражения, в коих была составлена булла48,
противоречили свободам галликанской Церкви, каковые не являются ни
новшествами, ни уступками, ни привилегиями, но всего лишь давним обычаем Церкви,
устоявшей под натиском Римской курии и не допустившей ущемления своих прав,
как то случилось с Церквами других народов.
Собрания епископов по церков- А дабы и на этот раз не допустить ущемления прав
ным провинциям выражают со- галликанской Церкви и в то же время не слишком
гласие с приговором Папы. Реги- медлить, прибегли к следующему средству: всем ар-
страция в Парламенте хиепископам королевства были вручены послания
Короля, обязующие собрать всех подчиненных им епископов и обсудить текст
приговора, вынесенного Папой книге архиепископа Камбрэ «Изречения святых»; к
посланиям прилагались копии папской грамоты. Распоряжению этому не
замедлили повиноваться, ибо такого рода собрания по церковным провинциям, пусть даже
на сей раз ограниченные одним-единственным вопросом, весьма напоминали
провинциальные соборы, отмена коих по причине злоупотреблений епископов,
нередко смешивавших по своему произволу мирские дела с церковными, все еще
оставалась предметом их горьких сожалений. Таким образом, епископам надлежало
рассмотреть книгу и вынесенный ей приговор и присоединиться к мнению Папы
лишь на основании собственных суждений. Они прислали ко двору письменные
протоколы своих собраний, все сомнения были устранены, и Парламент
зарегистрировал осуждение книги архиепископа Камбрэ, ибо оно было одобрено
епископами Франции, выступившими в качестве судей.
Поведение архиепископа Камбрэ Архиепископ Камбрэ перенес это последнее испыта-
и епископа Сент-Омера на про- ние с тем же величием души, с каким встретил из-
вищиальном собрании вестие о приговоре и подчинился оному. Как и
прочие архиепископы, он собрал своих епископов, и поведение его и на сей раз было
образцом кротости и смирения. Провансалец Вальбель, епископ Сент-Омера,
готовый на все ради собственного преуспеяния, не постыдился, рассчитывая попасть
в случай, потребовать от архиепископа вящего унижения: он заявил в собрании,
что осуждению подлежит не только книга «Изречения святых», но и все, что было
написано архиепископом Камбрэ в ее защиту. Архиепископ смиренно ответил,
что склоняется перед приговором, вынесенным его книге, и что, как всем
известно, он публично о том объявил, не дожидаясь этого собрания, но полагает, что
покаяние его не должно распространяться на те труды, каковые не были
предметом обсуждения; что Папа не обмолвился ни словом о том, что было написано в
защиту осужденной книги; что он считает своей обязанностью следовать
решению Папы, осуждая книгу, которую тот осудил, и ни словом не упоминая
писания, о которых Папа счел возможным умолчать. Невозможно было дать ответ
более смиренный и сдержанный и проникнутый вящей мудростью,
справедливостью и истиной. Однако он не удовлетворил епископа Сент-Омера,
всенепременно желавшего отличиться и заставить говорить о себе: он еще более распалился
и стал яростно настаивать на своем, обрушив на собравшихся поток
нескончаемых рассуждений и доводов, каковые архиепископ выслушал молча, не преры-

484
Мемуары. 1699
вал. Когда провансалец исчерпал запас своего красноречия, архиепископ сказал,
что ему нечего добавить к своему первому ответу и что теперь пришел черед
высказаться двум другим прелатам, решению которых он готов безоговорочно
подчиниться. Епископы Арраса и Турнэ поспешили выразить согласие с
архиепископом49 и с негодованием осудили епископа Сент-Омера, продолжавшего
бормотать сквозь зубы угрозы. Последний изрядно просчитался: он настроил против
себя всех, даже двор осудил его, и когда он вновь там появился, то был весьма
холодно встречен теми, кого считал своими друзьями и кто отнюдь не числился
среди друзей и приверженцев архиепископа Камбрэ.
Смерть графа де Майи В это самое время скончался граф де Майи,
известный при дворе страстью к богатству и удачливостью
в обретении оного. Он был сыном старого Майи и Бекасихи, прозванной так за
свой длинный нос, ставшей единственной наследницей богатых Монкаврелей,
являвшихся одной из ветвей рода Монши, другой ветвью которого были Окенку-
ры. Отец и мать, несмотря на знатность и ум, коими они обладали в избытке,
известны были главным образом благодаря множеству процессов, которые сумели
выиграть, благодаря прекрасному дому, построенному ими напротив
Королевского моста, и огромным богатствам, которые они, будучи в начале жизни очень
бедными, сумели приобрести и сохранить. Маркиз де Нель, их старший сын,
дослужившись до чина бригадного генерала, умер в 1688 году от ран, полученных
при осаде Филипсбурга, оставив после себя сына и дочь, родившихся от его
брака с последней представительницей прославленного рода Колиньи, прекрасной как
день Салиньи, на которой он женился вопреки воле родителей; а граф де Майи,
о котором здесь идет речь, был их четвертым сыном. Рассказывая о
бракосочетании мадам герцогини де Шартр, я говорил, что мадам де Ментенон устроила брак
графа с мадемуазель де Сент-Эрмин, дочерью одного из своих кузенов, которая
стала сначала гардеробмейстериной мадам герцогини де Шартр, а затем — мадам
герцогини Бургундской. Майи был прекрасно сложен, приятен лицом, но ума
дерзкого и независимого, что налагало особый отпечаток на его манеры и поведение.
Он воспитывался рядом с Монсеньором, и тот неизменно выказывал ему самое
искреннее расположение. Подобные же чувства, по всей вероятности, питали к
нему и месье принц де Конти, и месье де Вандом. Он обладал умом, обаянием,
великосветскими манерами, храбростью и безмерным честолюбием, каковое могло
завести его очень далеко и для удовлетворения коего он готов был на все. Несмотря
на молодость, он сумел понравиться Королю, а мадам де Ментенон относилась к
нему как к родному племяннику. И при этом ни малейшего намека на
низкопоклонство перед кем бы то ни было. Министры и военачальники считались с ним;
но можно было не сомневаться, что он не упустит возможности попасть в случай
и подняться еще на одну ступеньку. Совсем в молодых летах он был приставлен
в качестве кавалера к Монсеньору, затем получил должность главного
драгунского полковника50, которую, став бригадным генералом, тотчас же продал
герцогу де Гишу. У него было девять тысяч ливров пенсиона, у его жены —
двенадцать, не считая доходов от придворных должностей. Один из его братьев был
архиепископом Арля, а другой — епископом Лавора.

Смерть Фронтенака
485
Как-то раз мы присутствовали на парадном ужине, устроенном месье
маршалом де Лоржем в честь милорда Джерси, поскольку интересы брата маршала,
милорда Февершема, требовали поддержания отношений с английскими
послами. С Майи мы были очень дружны. После ужина мы поехали вместе в Версаль.
Между Севром и Шавилем карета моя так основательно сломалась, что не было
никакой возможности починить ее быстро; мы решили проделать остаток пути
пешком; но внезапно графу пришла фантазия вернуться в Париж, и все мои
попытки отговорить его остались безуспешными. Он пошел через Мёдонский лес,
чтобы, не дай бог, кого-нибудь не встретить и выйти прямо к кварталу
Неизлечимых51, где жила некая особа, которую он содержал. Я же отправился в Версаль
через Монтрёй, так же чтобы никто меня не увидел. Не знаю, что было тому
причиной, возможно, долгая прогулка вызвала у него приступ подагры, как это
с ним уже случалось и ранее, но ночью в объятиях возлюбленной у него вдруг
перехватило горло, он стал задыхаться, и она уже решила, что он так и умрет от
удушья. В таком состоянии пробыл он двое суток, так что перевезти его не было
ни малейшей возможности. Известили его жену, и та тотчас же поспешила к нему.
Мадам де Ментенон, едва узнав о кончине супруга мадам де Майи, сама
приехала за ней в Париж и увезла ее, убитую горем, в своей карете. Девять тысяч
ливров пенсиона графа были отданы детям, а супруга его, как в свое время гарде-
робмейстерина Королевы мадам де Бетюн, через полтора месяца вернулась к
исполнению своих обязанностей. Кончина графа де Майи не вызвала особых
сожалений ни при дворе, ни в свете, но для семьи она явилась тяжелой утратой.
Смерть Тюри Тюри, младший брат маркиза де Бёврона, также
покинул этот мир. При дворе он бывал довольно часто.
Собственные дела были для него всегда превыше всего, и ни он, ни его брат почти
никогда не служили. У многих в памяти сохранился один старый анекдот,
относящийся ко времени их пребывания в армии. Как-то после долгой засухи хлынул
обильный, освежающий дождь. Они в тот момент прогуливались перед лагерем.
«Брат мой, — воскликнул один, — какие покосы!» «Брат мой, — отвечал другой, —
какие овсы!» Им часто с упреком поминали эту историю.
Смерть Фронтенака Известие о смерти графа де Фронтенака пришло из
Квебека, где он прожил около десяти лет, во второй
раз заняв пост губернатора провинции. В первый раз он так сумел расположить
к себе дикарей, что пришлось просить его вернуться на эту должность. Он
прекрасно справлялся со своими обязанностями, и смерть его была чувствительной
потерей. Брат Кальера служил под его началом, к нему и перешла должность
губернатора. Месье де Фронтенак был из рода Бюад, дед его, губернатор Сен-Жер-
мена, первый дворецкий Короля, в 1619 году стал кавалером Ордена Святого Духа.
Мать его, из рода Фелипо, была дочерью одного государственного секретаря и
племянницей другого;52 сестра его, мадам де Сен-Люк, была замужем за
кавалером Ордена Святого Духа и генеральным наместником Гиени, сыном маршала
де Сен-Люка и отцом последнего Сен-Люка — мужа Помпадур, сестры мадам д'Ог-
фор. Фронтенак, человек большого ума и исключительно светский, совершенно
разорился. Жена его, дочь Ла Гранж-Трианона, не отличалась знатностью, но была

486
Мемуары. 1699
очень хороша собой и любезна, а потому принята в высшем обществе, причем
самом изысканном. Она и ее подруга мадемуазель д'Утрелэз прожили всю жизнь
вместе в Арсенале. Их называли Божественными, и заслужить их одобрение
почиталось за великую честь. Я уже упоминал о них, когда рассказывал, почему
старика Виллара прозвали Ороондат. Однако столь любезный мужчина и столь
восхитительная женщина нелегко уживались бок о бок, а посему муж без
сожалений предпочел жить и умереть в Квебеке губернатором, нежели погибать с
голоду простым смертным у ног своей Божественной.
Смерть Расина Примерно в то же время ушел из жизни
знаменитый Расин53, прославившийся прекрасными
театральными пьесами. Мне не доводилось встречать человека, наделенного умом
более глубоким и более приятного склада; в манерах его не было ничего от поэта,
но во всем угадывался человек порядочный54, обходительный и скромный, а к
концу жизни и благочестивый. Среди его друзей были и знатнейшие придворные,
и знаменитейшие литераторы; им я и предоставлю говорить о его поэтических
заслугах, ибо они сделают это лучше меня. Чтобы доставить удовольствие
Королю и мадам де Ментенон и позволить барышням из Сен-Сира показать свои
таланты, он создал два театральных шедевра «Эсфирь» и «Гофолию»55. Пьесы эти
тем более заслуживают восхищения, что в них отсутствует любовная интрига и
сюжеты заимствованы из Священной истории, а посему малейшее отклонение от
исторической правды стало бы оскорблением Священного Писания. Более других
отличились графиня д'Айан и мадам де Келюс, играя в этих пьесах в присутствии
Короля и очень узкого круга избранных гостей, собиравшихся у мадам де
Ментенон. На представления в Сен-Сире несколько раз допускался весь двор, хотя и
не без некоторых ограничений. Расину вместе с его другом Депрео было
поручено писать историю царствования Людовика XTV. Должность придворного
историографа, пьесы, о которых я только что говорил, знатные друзья — все это весьма
приблизило поэта к Королю. Случалось даже, что, когда Король не принимал
министров у мадам де Ментенон, как это бывало по пятницам, а зимнее ненастье
делало вечера томительно длинными, посылали за Расином, дабы с его помощью
скоротать время.
Его несчастная забывчивость К своему несчастью, Расин бывал порой до
крайности забывчив. Как-то вечером у мадам де Ментенон
зашел разговор о парижских театрах. Исчерпав тему оперы, заговорили о
комедии. Король стал расспрашивать о пьесах и актерах, а затем спросил Расина,
почему комедия, как ему говорили, стала совсем не та, что прежде. Расин сказал,
что среди множества причин главная, по его мнению, заключается в отсутствии
авторов и хороших новых пьес, что вынуждает актеров играть старые, в том числе
и пьесы Скаррона, каковые никуда не годятся и лишь отталкивают публику. При
этих словах бедная вдова покраснела, но не потому, что была задета репутация
несчастного калеки, а потому, что было произнесено вслух его имя, да еще и в
присутствии его преемника. Король впал в замешательство; внезапно
воцарившееся молчание отрезвило несчастного Расина, вдруг уразумевшего, в какую бездну
низвергла его пагубная забывчивость. Он буквально онемел от смущения, не смел

Валенкур сменяет Расина в должности историографа Короля 487
поднять глаз и не осмеливался сказать что бы то ни было. Никто не решался
нарушить молчание — столь неожиданным и болезненным был удар. Наконец
Король отослал Расина, сказав, что ему нужно работать. Совершенно не помня себя
вышел поэт из королевских апартаментов и будто в тумане добрался до
комнаты Кавуа, своего друга; он рассказал ему о совершенной оплошности. Она была
столь велика, что исправить ее не было ни малейшей возможности. С той поры
ни Король, ни мадам де Ментенон никогда более не говорили с Расином и даже
не смотрели на него56. Это так потрясло беднягу, что он стал чахнуть и менее чем
через два года сошел в могилу. Годы эти он полностью отдал заботам о спасении
души. Он завещал похоронить себя в Пор-Рояль-де-Шан, со знаменитыми
обитателями которого его связывали давние узы, коих не смогла разрушить его
поэтическая жизнь, весьма далекая от их представлений о добродетели. Шевалье де
Куален также приказал похоронить себя там, рядом со своим знаменитым
дядюшкой, месье де Поншато. Можно себе представить, как уязвлен был Король
двумя этими погребениями.
Смерть герцога де Ла Форса Герцог де Ла Форс умер почти в один день с
Расином. Но его кончина, несмотря на знатность и
заслуги, не вызвала ни такого ощущения невосполнимой утраты, ни таких
сожалений. Это был очень добрый и очень порядочный человек, но не более того;
изгнание, тюрьмы, похищение детей и все мыслимые и немыслимые злоключения
заставили его в конце концов принять католичество. И Король позаботился о том,
чтобы он до конца дней оставался правоверным католиком. После кончины
герцога его жене было наконец дано разрешение уехать в Англию и жить на
доходы от своего состояния. Удостоенная там ранга герцогини, она была окружена
почетом и уважением.
Валенкур сменяет Расина в долж- Вскоре после смерти Расина Валенкуру было пред-
ности историографа Короля ложено продолжить вместе с Депрео работу над
историей Короля. Не знаю, что связывало Валенкура с мадам де Монтеспан, но
именно благодаря ее содействию он был приставлен в качестве кавалера к совсем еще
юному месье графу Тулузскому сразу же после признания Королем своих
внебрачных детей, а вскоре после того стал главным секретарем морского ведомства.
Человек бесконечно умный и поразительно много знавший, он был к тому же
ходячим сборником анекдотов из придворной жизни, ибо при дворе прошла вся его
жизнь, причем прошла в окружении людей знатнейших и изысканнейших;
человек истинно добродетельный и непритязательный, добросовестный в исполнении
своих обязанностей, нечувствительный ни к лести, ни к доверенности сильных
мира сего, он не любил выставлять себя напоказ в свете, предпочитая общество
лишь самых близких друзей, и мало-помалу достиг истинного благочестия.
Нрава мягкого и веселого, он порой, сам того не желая, бывал язвительным, и
разговор его всегда был полон обаяния и занимательности; верный и неизменно
любезный, он сумел сохранить доверенность Короля, пользоваться уважением
мадам де Ментенон, не вызывая ее подозрительности дружескими отношениями с
мадам де Монтеспан, коих никогда не скрывал и каковые поддерживал вплоть
до ее кончины, а после ее смерти — со всеми ее близкими. Месье граф Тулузский

488
Мемуары. 1699
также питал к Валенкуру безграничное доверие, хотя тот был в ссоре с месье д'О
и не поддерживал с ним никаких отношений. Это отнюдь не лишило его
уважения окружающих, хотя сам он весьма низко ценил этого воспитателя и главу двора
своего господина.
Смерть Баррийона, епископа Известный своей святостью и ученостью епископ
Люсона Люсона Баррийон, брат государственного
советника Баррийона, много лет исполнявшего
обязанности посла в Англии, и Моранжи, также государственного советника, тоже оставил
этот мир. Он почти никогда не покидал своей епархии и жизнь вел истинно
апостольскую. Его высоко ценили и почитали как светские люди, так и его
собратья. Он был очень близок с аббатом Ла-Трапп, и дружеские отношения
связывали его с моим отцом и его братьями. Он уже давно нуждался в операции
камнесечения, но, когда наконец прибыл для этого в Париж, помочь ему было уже
нельзя; кончина его, благостная и поучительная, была достойным завершением
всей его святой жизни.
Бракосочетание герцога de Шуа- Герцог де Шуазёль, решивши наконец избавиться от
зёля и мадам Брюлар нужды, женился на сестре бывшего епископа Труа и
маршалыпи де Клерамбо, дочери государственного
секретаря Шавиньи. Вдова первого президента Дижонского парламента Брюлара,
от которого у нее была только одна дочь, она обладала значительным состоянием.
Далеко не первой молодости, она мечтала вкусить придворной жизни и добиться
«права табурета», каковое ей, к великому ее удовольствию, удалось в конце концов
купить.
Причины запоздалого уведомле- Хотя мирный договор был подписан, император не
ния о бракосочетании римского слишком считался с правилами благопристойности:
короля в течение более трех месяцев не считал он должным
уведомить Короля о бракосочетании римского короля, своего сына, со второй
дочерью герцогини Ганноверской, довольно долго находившейся при французском
дворе и вынужденной, как я рассказывал выше, покинуть Францию после
скандальной ссоры с герцогиней де Буйон57. Мать и дочь находились в Модене, где
старшая сестра невесты вышла замуж за герцога Моденского, отказавшегося от
кардинальского сана, в каковом пребывал довольно долго, — чтобы получить
наследство своего бездетного брата и жениться58. Брак этот устроил принц Сальм-
ский, воспитатель римского короля и обер-гофмейстер его двора, оказывавший
большое влияние и на своего воспитанника, и на дела императорского двора.
Покойная жена принца приходилась сестрой Мадам Принцессе и герцогине
Ганноверской, а посему он не без оснований считал, что отнюдь не прогадает, сделав
свою племянницу супругой римского короля. Император вызвал их из Модены,
и в январе состоялась церемония бракосочетания59. Уведомление об этом событии
было в конце концов отправлено Королю с простым курьером, доставившим
написанное по-итальянски собственноручное письмо императора. Тогда здесь не было
никакого его представителя.

Король оплачивает долги Мадам Герцогини и Монсеньора...
489
Стиль переписки между импера- Императорская спесь все еще не допускает обраще-
тором и Королем Ш1Я Ваше Величество к Королю в письмах,
проходящих через канцелярию: они начинаются с титула Высочайший и проч. и
скрепляются второй подписью; французская же спесь не позволяет принимать письма
без обращения Ваше Величество, а посему такого рода послания были
исключены из обращения между Королем и императором; оба писали собственноручно,
назьюая друг друга Ваше Величество и соблюдая во всем полное равенство. Вил-
лар, находившийся в ту пору при императорском дворе, имел статус посланника:
Франция, стоящая в иерархии держав выше Испании, не могла иметь в Вене
посла, так как при этом дворе, из уважения к Австрийскому дому60, первенство
постарались бы предоставить послу Испании61. Принц Лихтенштейн позволил себе
в императорских апартаментах весьма неучтиво выразить Виллару свое
неудовольствие в связи с тем, что тот не появляется у эрцгерцога, коего министры Короля
отказывались посещать из-за некоторых разногласий в вопросах церемониала62.
Потребовав извинения по всей форме, Виллар оставил двор и отправил донесение
во Францию; посредничество папского нунция в Вене и прочих иностранных
представителей не возымело действия; Виллар получил приказ отбыть во Францию без
прощальной аудиенции, если ему не будут принесены должные извинения. Не
дождавшись оных, Виллар решился уехать, но в тот момент, когда он уже садился в
карету, его попросили остаться и заверили, что требование его будет
удовлетворено; и действительно, два дня спустя все было согласовано, и принц Лихтенштейн
лично явился к нему с извинениями. По всей вероятности, именно эта небольшая
ссора и задержала уведомление о бракосочетании римского короля, ибо оно
последовало тотчас же за разрешением этого недоразумения, а вскоре, к великому
удовольствию Короля, эрцгерцог удовлетворил его требования относительно
церемониала, и Виллару было приказано отправиться к нему на прием.
Только в Вене, и нигде более, по- Император удостоил великого герцога огромного
слов великого герцога принимают отличия: его послов стали принимать как предста-
как посланников коронованной вителей коронованной особы, чего они не удостаи-
особы. Рождение принца Пье- вались ни прИ одном дворе. Подобное уравнение в
монтского г*
правах уязвило герцога Савоиского; не знаю, что
было тому причиной: желание оскорбить его или деньги Флоренции. Однако
рождение принца Пьемонтского вскоре утешило его и заставило забыть об
обиде. Тотчас же лейтенант гвардии был отправлен с этой новостью к Месье63. Как
только тот прибыл, посол Савойи пошел сообщить известие Королю и застал его
в кабинете в ожидании маркиза Ровере, чрезвычайного посланника герцога
Савоиского. Король принял посла очень любезно и отправил его к мадам
герцогине Бургундской, находившейся в тот момент в Сен-Сире. Герцогиня была так
растрогана счастливым известием, что не могла сдержать слез радости.
Король оплачивает долги Ma- Король, только что оплативший весьма
значительны* Герцогини и Монсеньора и ные долги Мадам Герцогини — и карточные, и по-
удваивает месячное содержание ставщикам, — оплатил также достигавшие пятиде-
последнего сяти ТЫСЯЧ ливров долги Монсеньора, взял на себя

490
Мемуары. 1699
его расходы по строительству в Мёдоне и вместо полутора тысяч пистолей
положил ему месячное содержание в пятьдесят тысяч экю64. Поншартрен, как
человек ловкий и предусмотрительный, поспешил обрадовать этой новостью Монсень-
ора, которому и в голову не приходило о чем бы то ни было просить
генерального контролера, таким образом навеки стяжавшего себе его благодарность и
расположение. Он и ранее всегда старался угадать, что могло бы доставить Мон-
сеньору удовольствие, а этим подарком просто-таки осчастливил сына,
привыкшего трепетать перед отцом, каковой отнюдь не стремился избавить его от этой
привычки.
Увеличение жалованья месье де Месье де Ларошфуко, вечно нуждающийся, вечно
Ларошфуко на 42 000 ливров жалующийся посреди своих богатств и вечно
обкрадываемый своими слугами, получил, но лишь в пожизненное пользование, 42 000
ливров в добавление к своему жалованью главного егермейстера, не считая того,
что совсем недавно Король заплатил все его долги.
Пенсион в 20 000 ливров, втай- Король назначил также, под большим и всегда со-
не назначенный епископу Шартр- блюдавшимся секретом, пенсион в 20 000 ливров
скому епископу Шартрскому. Поездки и труды требовали
от епископа больших расходов, и он опасался, что в конце концов будет
вынужден войти в долги, с коими окажется не в состоянии рассчитаться, а потому
решился обратиться с просьбой об аббатстве. А то, что епископу было известно о
бракосочетании Короля и мадам де Ментенон, о котором последняя сообщила ему
с разрешения государя, придавало ему уверенности; посему он счел возможным
и письменно, и устно уведомить их обоих об этом своем желании. Король решил
не давать ему аббатства, тем более что одно у него уже было, ибо сравнение с
архиепископом Камбрэ, отказавшимся от аббатства, как только получил
архиепископский сан, оказалось бы явно не в пользу епископа Шартрского. Поэтому,
дабы избежать всяческих толков и пересудов, Король вместо аббатства назначил
ему помесячно выплачиваемый пенсион.
Месье де Вандам вносит измене- Месье де Вандом также наконец решил заняться
ния в управление своими делами своими делами и своим здоровьем. Он был безмер-
и, не таясь, отбывает лечить но богат, а когда доходило до дела, вечно оказывал-
сифилис ся ge3 гроша. Его доверием завладел его брат,
великий приор, вместе с неким аббатом де Шольё, человеком низкого
происхождения, но очень умным, с некоторой толикой учености и большой толикой наглости,
позволившей ему проникнуть в светское общество под сенью братьев Вандом, чье
доверие и покровительство придавали аббату некоторую видимость благородства.
Месье де Вандому часто, но, увы, безуспешно пытались объяснить, до какого
жалкого состояния низводит его доверчивость. Король также не раз говорил ему,
что об этом думает, и настоятельно рекомендовал герцогу заняться своим
здоровьем, доведенным распутством до весьма плачевного состояния. Советы в конце
концов возымели действие: герцог попросил Шемро, очень к нему привязанного,
передать от его имени великому приору, что он просит не вмешиваться более в
его дела, а аббату де Шольё — оставить его впредь своими заботами. То был тяж-

Убийство Савари
491
кий удар для великого приора, смотревшего на доходы брата как на свои
собственные, от которых кое-что перепадало и аббату де Шольё; в глубине души он
навсегда затаил обиду на брата, и можно сказать, что с этого времени, хотя
открыто ничего не было сказано, они перестали быть двумя половинками одного
целого. Аббату де Шольё месье де Вандом назначил пенсию в шесть тысяч
ливров, и тот имел низость принять ее. Кроза, один из богатейших людей Парижа и
изрядный ловкач, взял на себя управление делами месье де Вандома, после чего
тот публично попрощался с Королем, Монсеньором, принцессами и
придворными, дабы отдать себя в руки лекарей, однажды уже чуть не отправивших его на
тот свет. Вряд ли можно найти другой пример подобного бесстыдства. Похоже,
в это время герцог несколько утратил чувство реальности. Король высказал
удовлетворение тем, что месье де Вандом наконец-то позаботился о своих делах и
решил заняться своим здоровьем, и выразил надежду, что лечение окажется
успешным и по возвращении его можно будет обнять безо всяких опасений и риска.
Конечно, незаконные потомки королей могут порой позволить себе пренебрегать
приличиями и условностями; но открыто и без всякого зазрения совести объявить
о том, что обыкновенно скрывают за плотной завесой тайны, — это вызвало
одновременно ужас и негодование и показало, что даже столь благочестивый,
серьезный и столь приверженный правилам благопристойности государь не может
отказать в снисходительности бастарду королевской крови. Но вместо Ане месье
де Вандом обосновался у Кроза в Клиши, чтобы на всякий случай быть поближе
к Парижу. Три месяца пробыл он в руках самых искусных лекарей, все усилия
коих оказались, впрочем, совершенно бесплодными. Когда он вновь появился при
дворе, все увидели, что от его носа осталась лишь половина, зубы выпали, а в
выражении его до неузнаваемости изменившегося лица появилось нечто глуповатое.
Король был так потрясен этим зрелищем, что просил придворных, дабы не
огорчать месье де Вандома, делать вид, что они ничего не замечают; со стороны
Короля это безусловно было проявлением заботы и внимания. Месье де Вандом с
триумфом отбывал в свою медицинскую экспедицию, и столь же триумфальным,
благодаря приему Короля, чьему примеру последовал весь двор, было его
возвращение. И этот прием, и снадобье, коим его лечили, вскружили его и так
ослабленную болезнью голову, и с той поры он уже более никогда не был таким, как
прежде. Зеркало, однако, являлось для него источником огорчений, а посему,
показавшись при дворе всего несколько раз, он отбыл в Ане в надежде, что в один
прекрасный день к нему вернутся и нос, и зубы, и, быть может, даже волосы.
Убийство Савари Одно за другим произошли два загадочных
события, и напугавшие, и вызвавшие множество толков
и домыслов. Савари нашли убитым в его собственном доме в Париже. Его
единственный лакей и служанка также были убиты. Всех троих обнаружили
совершенно одетыми в разных местах дома, где не наблюдалось ни малейших следов
ограбления. Похоже, убийство было совершено днем и, по всей вероятности, из
мести, если судить по записке, найденной в кармане убитого. Савари
приходился братом умершему епископу Сеэзскому, должность которого перешла к д'Аке-
ну. Это был зажиточный парижский буржуа, о чем свидетельствовали и его одеж-

492
Мемуары. 1699
да, и обстановка в доме; должности он никакой не занимал и жил эпикурейцем.
У него было множество друзей и среди них кое-кто весьма высокого ранга. Он
любил устраивать всякого рода увеселения, гостей, однако, приглашал с
осторожностью и разбором, и разговоры на злободневные темы отнюдь не были в его доме
под запретом. Причина убийства так и осталась неизвестной; но было более чем
достаточно оснований, чтобы не предпринимать попыток до нее доискаться, а
потому дело на том и заглохло. Никто не сомневался, что совершил преступление
некий человечек, плюгавенький и гнусный, но столь высокородный05, что
следствие в ужасе остановилось перед возможностью узнать истину, и никто уже не
осмеливался даже упоминать об этой трагической истории.
Смерть аббата де Ла Шатра О другом происшествии все говорили в открытую и
безо всяких опасений. Выше я уже рассказывал,
каким образом аббат де Коэтле был лишен епископства Пуатье из-за клеветы на него,
в которой был уличен аббат де Ла Шатр66. Однажды, когда аббат де Ла Шатр
ехал в легком открытом экипаже из Сен-Леже в Поншартрен вместе с Гарсо, в
чьем ведении находилась королевская конюшня в Сен-Леже, лошади внезапно
понесли. С перепугу оба выбросились из коляски. Аббат разбился о камни, и по
нему проехали колеса экипажа; он прожил еще сутки и умер, так и не приходя
в сознание. Гарсо, весь израненный, пришел в себя и не без пользы прожил еще
те два месяца67, что хирурги безуспешно пытались его спасти.
Король приказывает всем пре- Дела месье принца де Конти в Нёвшателе шли пло-
тендентам покинуть Нёвша- хо. Он, так же как и герцоги де Ледигьер и де Виль-
тель руа, вынужден был жить в городском доме, не
пользуясь ни почетом, ни уважением, подобающим его званию. Зато мадам де Не-
мур расположилась в замке со всем великолепием законной владелицы и со
сладострастием, рожденным чувством обиды и жаждой мести, демонстрировала свою
власть и силу одному из Бурбонов. Бернский кантон, как союзник Нёвшателя,
вознамерился оказывать ей поддержку, решительные проявления коей послу
Франции в Швейцарии Пюизьё не удавалось остановить. Король, почувствовав всю
непристойность пребывания месье принца де Конти в Нёвшателе, где ему не
выказывалось ни малейшего почтения, повелел ему вернуться; такой же приказ
получили герцоги де Ледигьер и де Вильруа, Матиньон и сама мадам де Немур,
каковая, немного поартачившись, все же вынуждена была подчиниться. Ее
горькие сетования побудили магистратов Нёвшателя и швейцарцев еще более
решительно защищать ее интересы и еще более отдалиться от месье принца де Конти.
Он и прочие претенденты возвратились в Париж задолго до мадам де Немур. Она
же проделала все долгое путешествие туда и обратно в портшезе, в
сопровождении множества карет, лошадей и слуг, позади которых ехала повозка с
шестнадцатью носильщиками, попеременно сменявшими друг друга. Такой способ
передвижения был избран скорее для того, чтобы пыишостью и необычностью
привлекать к себе внимание, а отнюдь не по причине возраста и не из соображений
удобства; таким же способом добиралась она из Парижа в Версаль, сделав
остановку в Севре, где свита подавала ей ужин. Король, опасаясь, что мадам де
Немур может прибегнуть к крайним мерам, принял ее в высшей степени любезно и

Две весьма странные кражи у Короля
493
заверил, что никогда не станет поддерживать одних из своих подданных в ущерб
другим; и действительно, в этом деле он поддерживал месье принца де Конти лишь
в той мере, в какой этого требовали правила благопристойности: приобретение
Нёвшателя, в отличие от польской короны, не удаляло его из Франции навсегда,
а посему принц желал этого гораздо больше, а Король несравненно меньше.
Две весьма странные кражи у В ночь с 3 на 4 июня, когда Король находился в Вер-
Короля сале, большая версальская конюшня подверглась
дерзкому ограблению: исчезли все чепраки и попоны на сумму более пятидесяти
тысяч экю. Воры оказались столь осторожны и предусмотрительны, что в
полном людей доме никто ничего не заметил, и в короткую июньскую ночь они
сумели беспрепятственно вынести все; ничего так и не было найдено. Месье
Главный и все его подчиненные были вне себя от ярости. На все дороги выслали
погоню, обыскали Париж-и Версаль, но, увы, безрезультатно. Эта история напомнила
мне о другой краже, гораздо болеее странной, имевшей место незадолго до того,
как я приступил к этим «Запискам». Парадная гостиная между галереей и
балконом была обставлена мебелью, обитой темно-красным бархатом и украшенной
золотой бахромой с кистями. В одно прекрасное утро все они оказались
срезанными. Каким чудом сие могло произойти в этой части дворца, такой людной днем,
запираемой ночью и охраняемой в любое время суток? Повергнутый в отчаяние
Бонтан, дав приказ о расследовании, кроме того самолично все обыскал, но, увы,
безуспешно. Пять или шесть дней спустя я был на ужине у Короля; между мной
и Королем помещался один д'Акен, первый лейб-медик, и никого — между мной
и столом. Когда подавали следующее за жарким блюдо, я увидел, как нечто очень
большое и, кажется, черное пронеслось над столом, причем так стремительно, что
я не успел ни рассмотреть его, ни что бы то ни было сказать, и упало на тот
конец стола, где стояли приборы Месье и Мадам, находившихся в тот день в
Париже, но обыкновенно сидевших по левую руку от Короля, спиной к окнам,
выходящим в парадный двор. Стол едва не обрушился под тяжестью с грохотом
упавшего предмета, а блюда со звоном подпрыгнули, но ни одно не разбилось, так как
предмет упал на скатерть, не задев их. Король лишь полуобернулся на шум, не
выказав ни малейшего волнения. «Я полагаю, — сказал он, — что это моя
бахрома». Действительно, из свертка размером с широкополую поповскую шляпу,
имевшего форму скособоченной пирамиды фута в два высотой, брошенного откуда-
то из-за моей спины и пролетевшего к двери, соединяющей две прихожие68,
выпала и зацепилась за парик Короля бахромка, которую Ливри, находившийся
слева от государя, заметил и снял. Он подошел к концу стола и увидел, что это в
самом деле скрученные в узел бахрома и кисти. Увидели это и все прочие.
Недоуменный ропот прошел среди собравшихся. Ливри хотел убрать сверток, но тут
заметил прикрепленную к нему записку. Он взял ее, оставив сверток на месте.
Король протянул руку и сказал: «Ну, посмотрим». Ливри, вполне резонно, не
захотел отдать ее государю и, отступив назад, прочел вполголоса и за спиной
Короля передал ее д'Акену, и тогда я тоже смог ее прочесть: явно измененным
почерком, напоминающим женский, там было написано следующее: «Забирай свою
бахрому, Бонтан. Овчинка выделки не стоит. Мое почтение Королю». Записка

494
Мемуары. 1699
была не запечатана, а просто свернута. Король снова протянул руку, чтобы взять
ее у д'Акена, но тот сделал шаг назад, понюхал ее, потер, осмотрел со всех
сторон и показал Королю, не позволяя ему к ней прикасаться69. Король велел ему
огласить содержание записки, хотя сам уже успел ее прочесть. «Ну и дерзость!» —
сказал Король, но в тоне его не было ни возмущения, ни гнева. Затем он
приказал убрать сверток, который оказался таким тяжелым, что Ливри с трудом снял
его со стола и передал явившемуся слуге в голубой королевской ливрее. Более
Король об этом не заговаривал, прочие также вынуждены были молчать; и ужин
пошел своим чередом, как если бы ничего не случилось. Бесстыдство и наглость
этого поступка очевидны, но ведь виновные вдобавок подвергали себя
чрезвычайной опасности. Как исхитриться запустить со столь большого расстояния
предмет такого размера и веса, без помощи сообщников, да еще посреди такой
толпы, какая собирается на ужине Короля, когда сзади бывает почти что
невозможно протиснуться? И как движение, необходимое для столь мощного броска, могло
ускользнуть от стольких глаз? Дежурным камергером был в тот год герцог де
Жевр: ни ему, ни кому-либо другому не пришло в голову приказать закрыть
двери, что было сделано, лишь когда Король вышел из-за стола. Можно догадаться,
что за это время виновников и след простыл, ибо в течение трех четвертей часа
все входы и выходы оставались свободными. Когда двери были закрыты, то
среди присутствовавших оказался один никому не известный человек. Его
задержали. Он назвался дворянином из Сентонжа и сказал, что его знает губернатор
провинции герцог д'Юзес. Тот находился в это время в Версале; за ним послали.
Он уже ложился спать, но тотчас же пришел, узнал вышеупомянутого
дворянина, поручился за него, и того, извинившись, отпустили с миром. С тех пор ничего
более так и не удалось узнать ни об этой краже, ни об удивительной дерзости, с
коей похищенное было возвращено.
Ваини при дворе Ваини, еще в Риме украсивший себя, с позволения
Короля, голубой лентой Ордена Святого Духа, в
день 1Ъггидесятницы70 прибыл в Версаль, чтобы получить Орден из рук Короля.
Ему был оказан великолепный прием, ибо государь не хотел, чтобы кто-либо
заметил, что он уже сожалеет о своем опрометчивом решении. Падкие до
новизны придворные, и особенно друзья кардинала де Буйона, настоятельно им его
рекомендовавшего, искали общества Ваини и осыпали его любезностями. Три
месяца провел он при дворе и в Париже. Король сам вручил ему прекрасный
алмазный крест и посоветовал остерегаться, как бы этот крест у него не срезали.
Ваини возвратился в Италию, очарованный и всем увиденным, и оказанным ему
приемом.
Ферриолъ, посол Франции в Коне- В это же время Ферриоль отправился в качестве
тантинополе посла Франции в Константинополь, чтобы сменить
занимавшего этот пост Шатонёфа.
Положение графа Порпыэнда Вскоре стало известно, что находившийся в ту пору
в Париже Портлэнд имел все основания
тревожиться в связи с тем, что Кеппель, как и он, голландец, молодой, прекрасно сложен-

Мысли и намерения друзей архиепископа Камбрэ
495
ный и дерзкий, явно начинал пользоваться все большим благорасположением
короля Англии, удостоившего его титула графа Олбемарла. Вернувшись в
Англию и убедившись во всем собственными глазами, он не мог скрыть своей
зависти, а отсюда — охлаждение к нему его повелителя; Портлэнд отказался от всех
должностей и чинов, уехал в Голландию и объявил английскому королю, что
только в этой стране будет служить его интересам. Некоторое время спустя, как
и каждый год, король Англии также прибыл в Голландию; там он снова
сблизился со своим прежним фаворитом и увез его с собой в Англию, где граф стал,
как и раньше, заправлять важнейшими делами в государстве; но ни прежние
должности, ни прежнее влияние к нему уже не вернулись, тогда как положение
Олбемарла оставалось как нельзя более прочным.
Непродолжительная опала гра- Всю неделю после праздника Тела Господня71, с
фини де Грамон двумя крестными ходами и молитвами, Король
неизменно бывал в Версале, а на другой день после этого уезжал в Марли. Ему
стало известно, что графиня де Грамон провела на этой неделе несколько дней в Пор-
Рояль-де-Шан, где была воспитана и привязанность к коему сохранила на всю
жизнь. Для всякого другого это оказалось бы непростительным преступлением;
но Король питал к графине искреннее уважение и дружбу, каковые были в
высшей степени неприятны мадам де Ментенон; однако разрушить оные она была
не в силах, и ей не оставалось ничего другого, как смириться. Ревность ее все же,
хоть и в очень сдержанной форме, время от времени вырывалась наружу;
графиня же, блиставшая остатками былой красоты, с ее высокомерием, манерами
высокородной дамы, умом и изяществом, коим могла позавидовать любая из
придворных дам, оставляла эти выходки без внимания, и своим более чем
сдержанным отношением к мадам де Ментенон давала понять, что лишь из
уважения к чувствам Короля оказывает ей столь скромные знаки почтения. Поездка в
Пор-Рояль, которую мадам де Ментенон пыталась использовать в своих
интересах, стоила графине де Грамон лишь легкого наказания, но не опалы: графиня,
неизменно сопровождавшая Короля, куда бы он ни ехал, не участвовала в
последней поездке в Марли. Такого еще не бывало. Тихонько посмеявшись над этим
наказанием с друзьями, но ничем не выказав своей обиды публично, она уехала в
Париж. Два дня спустя она, через своего мужа, имевшего право в любое время
появляться в Марли, отправила Королю письмо, но не написала мадам де
Ментенон и ничего не просила ей передать. Король сказал графу де Грамону, что
пытается найти оправдание поступку его супруги, которая не могла не знать, что он
думает об этой обители, являющейся открытым прибежищем янсенизма, столь
ему ненавистного. Тотчас же по возвращении двора в Версаль Король без
посторонних беседовал с графиней де Грамон в покоях мадам де Ментенон: он
побранил ее, она обещала не ездить более в Пор-Рояль, не отрекаясь при этом от своих
привязанностей и симпатий; примирение состоялось и, к великому неудовольствию
мадам де Ментенон, о размолвке более не было и речи.
Мысли и намерения друзей ар- Друзья архиепископа Камбрэ льстили себя надеж-
хиепископа Камбрэ дой, что Папа, восхищенный столь незамедлитель-

496
Мемуары. 1699
ным и безоговорочным изъявлением покорности (тем более что вьшесенный
приговор более свидетельствовал об уважении к Королю, чем о каком-либо ином
чувстве), вознаградит его кардинальским саном. И действительно, были
предприняты кое-какие шаги в этом направлении. Они утверждали, что у Папы было
такое намерение, но что он, видя, что смиренное признание вины ни на йоту не
смягчило Короля, так и не осмелился его осуществить. Герцог де Бетюн, каждую
неделю бывавший в Версале, нередко у меня обедал и обычно не мог удержаться
от того, чтобы не завести разговор об архиепископе Камбрэ; он знал, что здесь
может говорить без опаски, ибо моя близость с месье де Бовилье также не была
для него тайной. Когда же надежды на кардинальскую мантию окончательно
развеялись, он, будучи у меня в гостях, дал волю своим чувствам и сказал нам,
что всю жизнь считал Папу непогрешимым и не раз пытался убедить в этом
графиню де Грамон, но что после осуждения архиепископа Камбрэ перестал верить
в его непогрешимость; и добавил, что, без сомнения, архиепископ стал жертвой
интриг во Франции и политики — в Риме, но что времена меняются и он надеется
на пересмотр дела и отмену приговора и что для того имеются превосходные
средства. Мы рассмеялись и сказали, что довольно и того, что приговор этот
избавил его от заблуждения относительно непогрешимости Пап и что его сочувствие
архиепископу Камбрэ открыло ему глаза, чего не могли сделать с незапамятных
времен известные истины и бессчетные доводы, разрушающие опасное влияние
римской гордыни и тщеславия и подрывающие интересы тех, кто и ныне хотел
бы возвести это заблуждение в губительную догму.
Герцог de Бовгиье занимает же- Говоря о друзьях архиепископа Камбрэ, я вспомнил,
сто отсутствующего канцлера что забыл рассказать об одном, правда не
связанна заседании большой дирекции ном с вышеупомянутыми событиями, эпизоде,
имевшем место во время последней поездки в Фонтенбло72, и подумал, что следует
исправить это упущение. Заседания малой дирекции73 всегда происходят у главы
Совета финансов, который на них председательствует. Большая дирекция74
заседает в зале судебной секции Государственного совета, и там председательствует
канцлер; в отсутствие последнего, когда его заменяет хранитель печатей,
последний председательствует, сидя на своем месте, а кресло канцлера остается
незанятым. Так обстоит дело в тех случаях, когда канцлер не находится в изгнании
(если, конечно, я не ошибаюсь), ибо тогда хранитель печатей имеет право во всем
заменять канцлера и даже занимать его место в Парламенте. Во время этой
поездки в Фонтенбло, в которой канцлер не участвовал по причине болезни, месье де
Бовилье занял его кресло на заседании большой дирекции; ему и ранее случалось
председательствовать вместо отсутствующего канцлера, но тогда место канцлера
всегда оставалось свободным. Король узнал об этом и сказал месье де Бовилье, что,
будучи герцогом и пэром и возглавляя, в отсутствие канцлера, заседания большой
дирекции, он должен отныне сидеть на его месте, а не оставлять оное свободным.
С тех пор распоряжение это исполнялось неукоснительно, и в Версале месье де
Бовилье нередко случалось занимать место заболевшего месье канцлера.
Рождение моего второго сына Двенадцатого августа мадам де Сен-Симон с
Божьей помощью благополучно разрешилась от бремени

Очень странное появление при дворе кузнеца из провансальского городка Салона 497
нашим вторым сыном. Он получил титул маркиза де Рюффека, как называлось
прекрасное владение в Ангумуа, некогда купленное моей матерью у своей матери.
Очень странное появление при Одно очень странное событие повергло всех в недо-
дворе кузнеца из провансальско- умение и вызвало множество толков и пересудов.
го городка Салона Кузнец из маленького провансальского городка
Салона явился в это время70 прямиком в Версаль и обратился к Бриссаку, майору
лейб-гвардии, с просьбой отвести его к Королю, с коим хотел поговорить
наедине. Грубый отказ его не обескуражил, он продолжал настаивать, так что просьба
его была доведена до сведения Короля, и тот велел сказать просителю, что не
может принимать всех без разбора. Кузнец не сдавался: он заявил, что, если его
допустят к государю, он сообщит последнему нечто столь секретное и известное
лишь одному Королю, что тот поймет важность возложенной на него миссии; а
покамест просит, по крайней мере, отвести его к одному из государственных
министров. Тогда Король приказал отвести его к Барбезьё, дав тому распоряжение
выслушать кузнеца. Но все были поражены, когда кузнец, только что
прибывший в Версаль и не знавший ничего, кроме своего городка и своего ремесла,
отказался идти к Барбезьё, заявив, что просит отвести его к государственному
министру, а Барбезьё таковым не является, — он же ни с кем, кроме министра,
говорить не станет. Тогда Король назвал Помпонна, и кузнец без единого возражения
отправился к нему. О его истории удалось узнать немного; вот она. Как-то
возвращаясь поздно ночью домой и проходя мимо одного дерева, растущего
неподалеку от Салона, человек этот вдруг увидел льющийся на него со всех сторон свет;
женщина, вся в белоснежных королевских одеждах, белокурая и ослепительно
прекрасная, окликнула его по имени и велела внимательно ее слушать; она
говорила с ним более получаса, сказала, что она Королева, которая была супругой
Короля, и приказала идти к государю и передать тому все, что она только что
поведала, сказала кузнецу, что Господь поможет в его странствии, что едва он
сообщит государю тайну, известную лишь Королю, которую никто, кроме него,
знать не может, тайна эта убедит Короля в истинности того, что он ему скажет;
что, если Король сначала откажется его принять, он должен требовать отвести
его к одному из государственных министров и не соглашаться на беседу с
другими, кто бы они ни были, и ни в коем случае ничего им не говорить, ибо то, что он
должен сказать, предназначено лишь для ушей Короля; она велела ему
отправляться в путь немедленно и исполнять приказ смело и точно, ибо смерть поразит
его, если он не проявит должного усердия в выполнении поручения. Кузнец дал
обещание сделать все как велено, и тотчас же Королева исчезла, а он остался в
темноте один у дерева. Он лег под ним, не зная, сон это или явь; некоторое
время спустя встал и пошел домой, убежденный, что это было либо наваждение, либо
безумие, а потому не обмолвился никому ни словом о случившемся. Когда два дня
спустя он проходил мимо этого дерева, ему явилось то же видение, и были
сказаны те же слова; а кроме того призрак стал осыпать его упреками за сомнения,
вновь пригрозил жестокой карой и приказал явиться к интенданту провинции,
рассказать об увиденном и о данном ему приказании ехать в Версаль, и
пообещал, что интендант снабдит его всем необходимым для путешествия. На сей раз

498
Мемуары. 1699
кузнец поверил, что это не наваждение; но, напуганный угрозами, с одной
стороны, и опасаясь трудностей, ожидавших его на пути к цели, — с другой, пребывал
в нерешительности и не осмеливался никому рассказать о том, что с ним
приключилось. Неделю оставался он в растерянности и уже решился никуда не ездить,
когда, снова проходя мимо того дерева, увидел то же самое и услышал такие
страшные угрозы, что для сомнений более не осталось места, и стал думать лишь
о том, как бы побыстрее отправиться в путь. Через два дня он был уже в Эксе у
интенданта провинции, и тот, не колеблясь, убедил его в необходимости
продолжать путешествие и предоставил ему возможность совершить его в казенной
карете. Более о его путешествии ничего не известно. Он трижды беседовал с месье
де Помпонном, и каждый раз беседа их длилась более двух часов. Месье де Пом-
понн с глазу на глаз доложил Королю об этих встречах, и тот решил, что вопрос
следует более подробно обсудить в Государственном совете, в котором были
представлены только министры, то есть сам Помпонн, герцог де Бовилье, Поншарт-
рен, Торси и никого более; Монсеньор в заседании не участвовал. Совет длился
долго. Возможно, там обсуждались еще и другие вопросы. А затем случилось так,
что Король возымел желание лично побеседовать с кузнецом; и он не стал делать
из этого тайну: встретил его в своем кабинете, куда тот поднялся по маленькой
лестнице, ведущей в Мраморный двор, по которой Король обыкновенно
проходил, отправляясь на охоту или на прогулку. Несколько дней спустя он снова
принял кузнеца в своем кабинете, и оба раза беседовал с ним более часа,
предварительно позаботившись, чтобы поблизости никого не было. На следующий день
после первой беседы, когда Король спускался по той самой лесенке, отправляясь
на охоту, дежурный капитан лейб-гвардии месье де Дюра, пользовавшийся
расположением Короля, а посему позволявший себе говорить государю все что ему
вздумается, весьма презрительно отозвался об этом кузнеце и, повторяя глупую
поговорку, сказал, что либо тот безумец, либо Король не знатен70. При этих
словах Король остановился, чего почти никогда не делал на прогулке, и,
повернувшись к маршалу де Дюра, сказал: «Если это так, то я не знатен, ибо я долго
беседовал с ним, и в речах его, полных здравого смысла, не заметил ни малейших
следов безумия». Слова эти, произнесенные с нарочитой серьезностью, поразили
присутствующих, которые, прекратив все разговоры, обратились, можно сказать,
в зрение и слух. После второй беседы Король признался, что человек этот
рассказал ему о том, что действительно случилось с ним более двадцати лет назад и
что было известно лишь ему одному, ибо он никогда и никому об этом не
говорил; и добавил, что то был явившийся ему в Сен-Жерменском лесу призрак, о
котором, он в том уверен, он никогда и нигде не упоминал. Король еще не раз
очень доброжелательно отзывался об этом кузнеце, коему оплатили все его
расходы и на королевский счет отправили назад; сверх того Король приказал
выдать ему немалую сумму и уведомить интенданта Прованса о необходимости
оказывать этому человеку особое покровительство и, предоставив ему
возможность и далее заниматься своим ремеслом, позаботиться о том, чтобы он до конца
дней ни в чем не испытывал недостатка. Весьма примечательно то, что никто из
тогдашних министров никогда более не заговаривал об этой истории. Их самые
близкие друзья делали неоднократные попытки вызвать их на разговор, но не

Очень странное появление при дворе кузнеца из провансальского городка Салона 499
сумели вырвать у них ни слова; все, словно сговорившись, отвечали одними и теми
же словами, дурача друзей, смеясь и подшучивая над ними, но не выходили из
однажды очерченного круга и не позволяли себе даже чуть-чуть приподнять
завесу окутывающей эту историю тайны. Я сам безуспешно расспрашивал месье де
Бовилье и месье де Поншартрена и знаю от их ближайших друзей и знакомых,
что им не более меня повезло как с ними, так и с Помпонном и Торси. Кузнец
этот, человек лет пятидесяти, семейный и пользовавшийся доброй славой в
своем краю, явил в своем простодушии добрую толику здравого смысла,
бескорыстия и скромности. Он все время считал, что ему дают слишком много, не
выказывал ни к чему ни малейшего любопытства, а сказав все необходимое Королю
и месье де Помпонну, не хотел более ничего видеть, не желал показываться при
дворе и торопился вернуться домой, говоря, что теперь, когда поручение
выполнено, ему нужно лишь поскорее вернуться в свои края. Люди, которым было
поручено его опекать; делали все возможное, чтобы хоть что-нибудь у него
выведать. Но всем любопытствующим он невозмутимо отвечал: «Мне запрещено что
бы то ни было говорить», делая таким образом дальнейшие расспросы
бессмысленными. Вернувшись к себе, он стал жить, как и прежде, никогда не
заговаривал ни о Париже, ни о дворе, односложно отвечал на вопросы, всем своим видом
показывая, что это ему неприятно; и о том, что он там делал, никогда не было
сказано ничего сверх того, что я только что рассказал. И, что удивительно, ни
малейшего намека на хвастовство: из него невозможно было вытащить ни слова
о данных ему аудиенциях; он говорил лишь, что ему посчастливилось видеть
Короля, но никогда не уточнял, был ли он просто в числе любопытствующих или
встреча носила иной характер. На расспросы о месье де Помпонне он отвечал, не
вдаваясь в подробности, что говорил с одним министром, но не знает с каким, а
затем умолкал, и от него нельзя было более добиться ни слова. Он вернулся к
своему ремеслу, и с тех пор ничто уже не нарушало привычный ход его жизни.
Обо всем этом сообщали местные власти77, а я узнал это от архиепископа Арля,
каждый год приезжавшего на некоторое время в Салон, где находится летняя
резиденция арлезианских архиепископов и где родился знаменитый Нострадамус,
нашедший там свое упокоение. Всего этого более чем достаточно, чтобы дать пищу
дая разговоров; и разговоров было много, но совершенно бесплодных, ибо никто
так и не узнал, зачем было совершено это странное путешествие и каковы были
его последствия. Кое-кто из любопытных пытался убедить себя и окружающих,
что все это было лишь дерзким мошенничеством, первой жертвой которого стал
простодушньш кузнец. В Марселе проживала некая мадам Арнуль, жизнь
которой достойна пера романиста: вдова, страшная как смертный грех, старая,
бедная, она тем не менее умела будить в сердцах страсти и занимать
главенствующее положение везде, где бы ни появлялась. Ей удалось, при более чем странных
обстоятельствах, женить на себе интенданта флота в Марселе месье Арнуля.
Благодаря же уму и предприимчивости она внушала любовь и трепет всюду, где
бы ей ни доводилось жить, что очень многим давало основания считать ее
колдуньей. Она была близкой подругой мадам де Ментенон еще в ту пору, когда та
звалась мадам Скаррон, и какие-то тайные узы неизменно связывали ее с ней.
Некоторые уверяют, хотя многим это представляется сомнительным, что и виде-

500
Мемуары. 1699
ние, и приказание отправиться к Королю были всего лишь проделкой этой
женщины, и что поручение, данное салонскому кузнецу трижды являвшимся ему
видением, имело целью побудить Короля объявить мадам де Ментенон королевой.
Кузнец этот никогда ее не называл и никогда не видел. А узнать что-либо еще об
этой истории так никому и не удалось.
В ссоре месье де Буйона с месье Ссора месье де Буйона с сыном78 привлекала всеоб-
д'Альбре Король встает на сто- щее внимание. В ходе процесса возникли дополни-
рону первого тельные вопросы, и рассмотрение дела было
перенесено в судебную секцию Государственного совета. Король сделал то, чего никогда
не делал ни до, ни после: он принял сторону месье де Буйона, велел Поншартре-
ну от его имени уведомить королевского докладчика Мабуля о необходимости
безотлагательно представить его заключение79, и сам сказал герцогу д'Альбре, что у
него нет иного желания, как по справедливости разрешить его спор с отцом, но что
он хочет поскорее положить конец и судебному разбирательству, и судебному
крючкотворству, и поддержать его отца, который служит ему уже очень давно, и
служит не за страх, а за совесть. Нужно ли удивляться тому, как после таких слов
судьи старались услужить месье де Буйону и как стали относиться к этому делу при
дворе, где герцог д'Альбре долгое время почти не осмеливался появляться.
Смерть Сен-Валье Толстяк Сен-Валье, долгое время бывший
капитаном роты дворцовых привратников80, продав свою
должность брату отца де Лашеза, удалился к себе в Дофине и скончался в
Гренобле. Жена его, красивая, остроумная и любезная, покоряла там умы и сердца.
Особа в высшей степени светская, она стала центром притяжения в этой
провинции и с тех пор почти не бывала ни при дворе, ни в Париже, где у нее осталось
множество друзей.
Смерть герцога де Монбазона Герцог де Монбазон, уже долгие годы заточенный
в аббатстве в предместье Льежа, также покинул
этот мир. Его смерть дала право принцу де Гемене, его сыну, называться
герцогом де Монбазоном и быть утвержденным в этом качестве в Парламенте. Он был
первым, кто, став герцогом, пренебрег новым титулом и сохранил прежний, что
было верхом позерства со стороны принца. Над этим посмеялись и забыли.
Смерть Мирпуа В эту же пору скончался и маркиз де Мирпуа. Он
служил в роте черных мушкетеров, хотя человеку
столь знатного рода пристало бы занимать более высокое положение; но он был
беден, и брак его со старшей дочерью герцогини де Ла Ферте остался бездетным.
Человек в высшей степени порядочный и достойный, он был моим другом. Я,
можно сказать, вырос вместе с его братом, который был много его моложе:
супруга маршала де Дюра, сестра герцога де Вантадура, воспитывала его как
родного, вместе со своим старшим сыном, и мы виделись каждый день. Затем я
потерял их из виду: герцог де Дюра, будучи гораздо меня старше, начал бывать в свете,
оставив меня далеко позади; другой влюбился в служанку из эльзасского
кабачка и похоронил себя в провинции, так что с тех пор никто более его не видал. От
этого брака и родился нынешний маркиз де Мирпуа.

Месье дю Мэн удостаивается особых отличий в Счетной палате 501
Смерть герцогини Мазарини Герцогиня Мазарини окончила свой странный и
полный превратностей жизненный путь в Англии, куда
перебралась более двадцати пяти лет назад. О ней столько говорили при жизни,
что мне нет нужды что бы то ни было добавлять к уже сказанному. К несчастью
для нее, кончина ее оказалась под стать жизни, и была она оплакана едва ли не
одним лишь Сент-Эвремоном, чья жизнь, причины бегства из Франции и
сочинения прекрасно всем известны. Мадам де Буйон и ближайшие родственники мадам
Мазарини, отправившиеся к ней в Англию, по прибытии в Дувр узнали о ее
смерти и воротились назад. Месье Мазарини, давно с ней расставшийся и не
поддерживавший никаких отношений, велел доставить ее тело во Францию и в течение
целого года перевозил его с места на место. На некоторое время местом ее упокоения
стала церковь Нотр-Дам-де-Льес81, где простые люди молились ей как святой и
прикладывались четками к ее усыпальнице. Но в конце концов он отправил ее
останки в Париж, где они и были похоронены вместе с останками ее знаменитого
дядюшки в церкви коллежа Четырех Наций82.
Смерть мадам де Неве В это же время понесли утрату братья Матиньон:
их милая и любезная сестра, вдова месье де Неве,
бездетная, скончалась в Бретани, куда отправилась по делам; в Париже она жила
вместе с ними. Все они были близкими друзьями моих родителей.
Смерть королевы Португалии Умерла и королева Португалии, сестра
императрицы, королевы Испании и курфюрста Пфальцского,
оставив сиротами множество детей. Она была второй женой короля дона Педру,
который ранее, сговорившись с королевой, женой своего брата, лишил
последнего трона, объявив его слабоумным и сумасшедшим, и заточил в 1669 году на
острове Терсейра, а затем в Синтре, что в семи лье от Лиссабона, где тот и умер в
1683 году83. А сам женился на этой самой королеве (сестре вдовствующей
герцогини Савойской, бабки мадам герцогини Бургундской), ибо она заявила, что ее
первый муж на самом деле никогда таковым не являлся. Сестры были дочерьми
герцога де Немура, убитого на дуэли в Париже во время гражданских
междоусобиц герцогом де Бофором, приходившимся братом его жене; этот же герцог де
Немур был старшим братом герцога де Немура, женившегося на мадемуазель де
Лонгвиль, проигравшей, как мы видели выше, процесс месье принцу де Конти и
затем ездившей в Нёвшатель. От этого брака у дона Педру, остававшегося всего
лишь регентом, до тех пор пока брат его был жив, имелась только одна дочь,
умершая незадолго до своей свадьбы; мать ее скончалась через три месяца после смерти
своего первого мужа.
Месье дю Мэн удостаивается Король никогда не упускал случая возвысить сво-
особых отличий в Счетной па- их внебрачных детей, и вот тому еще один пример.
лате Месье дю Мэн, главный начальник артиллерии, в
качестве распорядителя расходов по артиллерийской части был принят в
Счетной палате и должен был занять место выше старейшины палаты84, как это
всегда делали все прочие главные начальники артиллерии. Король же захотел,
чтобы он сидел между первым и вторым президентом, что и было исполнено.

502
Мемуары. 1699
Фрейлинам вдовствующей прин- Он согласился также на просьбу мадам принцессы
цессы де Конти разрешено есть де Конто, желавшей, чтобы две ее фрейлины ели за
за одним столом с мадам гер- одним столом с мадам герцогиней Бургундской.
цогинеи Бургундской Ранее даже статс-дамам принцесс крови не
разрешалось ни ездить с ними в одной карете, ни сидеть за одним столом; но Король
удостоил этого отличия статс-дам и фрейлин своих незаконных дочерей, тогда как
придворным дамам всех прочих принцесс крови было в этом отказано. Что
касается фрейлин мадам принцессы де Конти (у Мадам Герцогини фрейлин давно уже
не было), то сначала им разрешили бывать в Марли, затем есть за одним столом
в отсутствие Мадам (это было до бракосочетания мадам герцогини Бургундской)
и, наконец, они стали есть вместе с принцессами крови.
Открытие статуи Короля на Удостаивая новых почестей, о коих прочие не мог-
Вандомской площади ли и мечтать, тех, кто был узами крови связан с его
особой, Король, казалось, и сам заслуживал новых знаков поклонения; однако все
способы были уже исчерпаны, и открытие 13 июня днем статуи Короля на Ван-
домской площади было лишь повторением того, что ранее имело место на
площади Побед85. Герцог де Жевр, губернатор Парижа, верхом возглавлял
процессию Ратуши. Вся церемония почти буквально повторяла церемонию освящения
статуй римских императоров. Не было лишь жертвоприношений и фимиама: ведь
прославлялся все-таки христианнейший король. Вечером на реке был устроен
великолепный фейерверк, коим Месье и Мадам любовались из Лувра. Монсеньор
единственный раз в жизни присутствовал на торжественном открытии статуи
Короля на площади Побед, наблюдая за церемонией из дома маршала де Ла Фейа-
да, каковой и являлся ее устроителем. Сына маршала, не пользовавшегося особым
расположением Короля, стала тяготить вмененная ему согласно завещанию отца
и влекущая за собой немалые расходы обязанность ежевечерне зажигать
фонари с четырех сторон площади; Король согласился освободить его от нее.
Почему графу Зинцендорфу было Примерно в это же время Король отказал в аудиен-
временно отказано в аудиенции ции графу Зинцендорфу, только что прибывшему
посланнику императора, так как тот заявил, что не станет являться к младшим
«детям Франции», из-за того что посланники Короля в Вене не бывают у
эрцгерцога; Король же хотел, чтобы граф, получив монаршую аудиенцию, сразу же
нанес все эти визиты. Виллар, как нам это уже известно, получил распоряжение
посетить эрцгерцога, после того как князь Лихтенштейн принес французскому
посланнику извинения, и во время этого визита были установлены все детали
церемониала, ранее вызывавшие разногласия; таким образом вопрос об аудиенции
Зинцендорфа разрешился сам собой.
Король Франции обращается к Вскоре возникло еще одно затруднение: умер король
королю Дании Ваша Светлость, Дании, а наследный принц, став королем, уведомил
а тот называет его Ваше Вели- 0 том Короля Франции и не соглашался принять
чество ответ, если в нем не будет обращения Ваше
Величество, чего ранее никогда не делалось, ибо французские короли всегда называли
королей Дании Ваша Светлость. Король Франции, обыкновенно носивший траур

Жизнь и смерть канцлера Бушра
503
по всем коронованным особам, даже не связанным с ним родственными узами, на
сей раз отказался, сославшись на отсутствие оных с королем Дании.
Противостояние длилось несколько месяцев; в конце концов король Дании смирился и принял
ответ Короля, составленный в обычном стиле, а Король облачился в траур, как
если бы сроки для того не истекли давным-давно.
Смерть вдовствующей герцогини Скончалась старая герцогиня Моденская, сестра
Моденской кардинала Барберини, мать герцога Моденского и
вторая жена его отца86. От его первого брака с Мартиноцци, сестрой матери принца
де Конти (обе они были дочерьми старшей сестры кардинала Мазарини),
родилась королева Англии, жившая в Сен-Жермене87.
Жизнь и смерть канцлера Месье Бушра, канцлер и хранитель печатей Фран-
Бушра ции, скончался в Париже в среду 2 сентября после
обеда, а около восьми часов вечера его зятья, месье д'Арлэ и месье де Фурси,
возвратили печати Королю, который на следующий день в четверг отбыл в
Фонтенбло и забрал печати с собой. Отец и дед месье Бушра были аудиторами
Счетной палаты, а его прадед — адвокатом в Парламенте; говорить же о его более
отдаленных предках нет ни малейшей необходимости. Брат его, человек ума
тяжеловесного и неповоротливого и очень на него похожий, был советником в
Парламенте и благодаря месье Бушра стал почетным королевским советником. Сам
он сначала был корректором Счетной палаты, потом советником палаты
прошений Парламента, а в 1643 году получил должность королевского докладчика. В
этом качестве он и стал известен месье де Тюренну, каковой, проникпшсь к нему
доверием, поручил ему управление своими делами, управлять коими при
тогдашнем его блистательном положении и огромном влиянии при дворе было совсем
несложно. Месье де Тюренн доставил ему интендантства, участие в
чрезвычайных комиссиях во множестве больших провинций, где оказывал всяческую
поддержку, должность государственного советника в 1662 году88 и звание почетного
советника Парламента — в 1671-м. Рассказ о том, как после смерти месье Ле Те-
лье в 1685 году месье Бушра в День всех святых89 был удостоен в Фонтенбло
должности канцлера, выходит за пределы этих «Записок». После смерти месье де
Лувуа он стал пользоваться привилегиями почетного канцлера Ордена Святого
Духа90, каковая должность принадлежала месье де Барбезьё. Ему было в ту пору
шестьдесят девять лет91, и он должен был вот-вот стать старейшиной Совета.
Пожелай кто-нибудь вылепить восковую статую Канцлера, он не смог бы найти
лучшей модели, чем месье Бушра: наружностью своей он был словно специально
для этого создан. Но, по правде сказать, ничего другого, помимо внешности, в нем
искать не стоило; и трудно объяснить как привязанность к нему месье де Тюрен-
на, так и то, каким образом сей муж справлялся со своими, впрочем вполне
заурядными, должностями, кои ему доводилось занимать. Он так и не стал
министром, а месье де Лувуа и месье Кольбер, бывшие в ту пору самыми
влиятельными министрами, дабы оградить себя от опасений по части соперничества, весьма
содействовали его возвышению. Мадам де Фурси и мадам де Моранжи были его
дочерьми от первого брака с Франсуазой Маршан; от второй жены, из рода Ло-
мени, вдовы Немона92 с тремя дочерьми, у него была только одна дочь, мадам

504
Мемуары. 1699
д'Арлэ. Три его зятя были государственными советниками, а последний, как об
этом уже было сказано, исполнял обязанности полномочного посла при
подписании Рисвикского мира. Канцлер скончался в возрасте восьмидесяти четырех лет.
Он уже давно был болен и немощен, и уже давно и жившие вместе с ним месье
и мадам д'Арлэ, и его секретари, а особенно первый секретарь Буше, нигде
своего не упускавший, поступали по собственному разумению и вертели стариком как
хотели.
Претенденты на печати Наиболее вероятными претендентами на должность
хранителя печатей были: первый президент, месье
де Поншартрен, государственные советники Куртен, д'Агессо, Помрё, Ла Рейни
(первые два были также членами Королевского финансового совета)93. Кое-кто
называл также Комартена и Вуазена.
Первый президент Арлэ Король уже дважды обещал первому президенту
сделать его канцлером: в первый раз, когда в
бытность генеральным прокурором тот изыскал средство усыновить, не называя
имени матери, шевалье де Лонгвиля, сделав тем самым возможным узаконение
детей мадам де Монтеспан;94 а второй раз, когда, будучи первым президентом,
он придумал для них ранг, ставящий их выше пэров и совсем чуть-чуть ниже
принцев крови;95 однако процесс месье де Люксембурга, окончательно
поссоривший первого президента с герцогами и восстановивший против него месье де
Ларошфуко, свел на нет его прежние заслуги. Месье де Ларошфуко, прекрасно
осведомленный и об этих посулах, и о том, что послужило для них основанием,
поставил своей главнейшей задачей погубить месье д'Арлэ в глазах Короля и
открыто наносил ему столь безжалостные удары, что в конце концов достиг
желаемого результата. Мы все также старались вредить ему в меру наших
возможностей и намеренно демонстрировали свое ликование, когда его великие
упования рассыпались в прах. Это настолько его задело, что он был не в состоянии
скрывать досаду и оттого сделался еще более неприступным и несговорчивым, а
порой, не в силах сдержать горечи и обиды, восклицал, что так и умрет, влачась
в пыли Дворца правосудия. Он даже имел слабость полтора месяца спустя
пожаловаться на то Королю в Фонтенбло, где угодничал и пресмыкался с обычной своей
изворотливостью и двоедушием. Король обласкал его и поручил выяснить
причины нехватки хлеба в Париже и предместьях, где он стал очень дорог,
приказав купеческому старшине и начальнику парижской полиции согласовывать с
первым президентом все свои действия. Арлэ сделал вид, что доволен и речами
Короля, и этой подачкой, но в душе его по-прежнему бушевала ярость. Все это в
конечном счете настолько расстроило и его здоровье, и умственные способности,
что он вынужден был оставить службу и доживать свой век окруженным взамен
прежней ненависти всеобщим презрением96.
Старейшина Совета Куртен Месье Куртен, старейшина Совета, известный
своей честностью, способностями, незлобивостью,
приятностью в общении, а также тем, что не раз успешно выполнял важные
посольские миссии, имел объяснение с Королем в связи с отказом возглавить француз-

Ла Рейни
505
ское посольство в Рисвике, а затем и войти в Королевский финансовый совет. Он
сказал, что его возраст, слабое здоровье и надвигающаяся слепота уже не
позволяют ему думать ни о чем, кроме скорого конца.
Д'Агессо Месье д'Агессо отличался не только большим умом,
но и исключительной добропорядочностью и
благоразумием. Он с первых шагов блестяще зарекомендовал себя на интендантских
должностях, а деловые бумаги писал так, что ни прибавить ни убавить.
Познания его были глубокими и обширными, стремление к порядочности — искренним
и горячим, но не выходившим за грань благоразумия; его скромность
свидетельствовала о добродетели, коей отличались служители закона в прежние времена;
кротость его была бесконечной; однажды приняв решение и будучи убежден в
его справедливости, он становился непоколебим, а потому страх ошибиться и
неуверенность в себе нередко делали его слишком медлительным и осторожным.
Сердце его было открыто для дружбы и не ведало, что такое ненависть; великий
труженик, он отдавался работе с удовольствием, был во всем точен и
пунктуален и никогда не терял времени попусту; благочестие его всю жизнь было
глубоким и неизменным; разносторонне образованный, он был так привержен своим
обязанностям, что они поглощали его целиком, не оставляя времени для
светской жизни. Столько добродетелей и талантов стяжали ему всеобщую любовь и
почитание, равно как и глубокое уважение Короля. Но у него была дочь,
монахиня основанного мадам де Мондонвиль монастыря в Тулузе, впоследствии по
непонятным причинам уничтоженного иезуитами. Его и его жену, столь же
добродетельную и еще более умную, чем он, но не обладавшую столь приятной
наружностью, подозревали в приверженности к янсенизму; и удивительно, что,
несмотря на этот порок, его ум и таланты позволили ему без всякой сторонней
помощи достичь того, чего он достиг; но было бы истинным чудом, если бы они
вознесли его еще выше.
Помрё Помрё был истинный орел, блистающий
несравненным умом и талантами; первый интендант Бретани,
исполнитель серьезных и ответственных поручений, он везде пользовался
заслуженным уважением и почетом; но при этом отличался причудливостью нрава,
и случалось даже, что на некоторое время (весьма, впрочем, непродолжительное)
утрачивал власть над своим рассудком и тогда переставал появляться на людях.
Впрочем; это нисколько не умаляло его достоинств; он был человек твердый и
надежный, имевший друзей и достойный иметь их; тесная дружба связывала его
с моим отцом, а впоследствии и со мной.
Ла Рейни Благодаря Ла Рейни, ныне согбенному бременем
прожитых лет и тяжких трудов, должность
начальника парижской полиции обрела ее теперешний вес и значение, и было бы
крайне желательно, чтобы он мог по-прежнему исполнять ее; но поскольку созданный
при нем сыск все более погрязал в деталях (да и после его ухода постоянно
расширял круг своих интересов), то возраст и состояние здоровья уже не позволяли
Ла Рейни широко смотреть на вещи и с прежним блеском исполнять свои обя-

506
Мемуары. 1699
занности. Однако его ум, способности, образованность, честность — все это
заставляло сожалеть о том, что он, можно сказать, пропустил возможность занять
первое место.
Комартен Комартен, кузен, друг и наперсник Поншартрена,
каким я представил его, рассказывая о том, как его
брат посмеялся над епископом Нуайона97, имел множество друзей, и весьма
высокого полета; однако заносчивые и дерзкие манеры, хотя, по сути, он не был ни
заносчивым, ни дерзким, очень многих от него отталкивали. Обвинение в скупке
зерна во время дороговизны и в прочих недостойных поступках, хоть он и сумел
доказать свою невиновность, тем не менее навсегда запятнало его в глазах
Короля и мешало его дальнейшему возвышению. Когда двор отправлялся в
Фонтенбло, стало считаться хорошим тоном по дороге заезжать к Комартену в его
великолепное владение в Сент-Анже, находившееся всего лишь в четырех лье от
Фонтенбло. И у Короля, несмотря на всю его власть над собой, порой
вырывались слова, свидетельствовавшие о том, что сие ему крайне неприятно.
Вуазен Вуазен же еще ни в коей мере не созрел для
должности хранителя печатей. Он и его жена пользовались
благосклонностью мадам де Ментенон с тех самых пор, как она останавливалась
у них во время поездок Короля во Фландрию, интендантом которой был Вуазен.
Пелетье Сузи Честолюбивым устремлениям Ле Пелетье де Сузи,
государственного советника, почитавшего себя
почти что министром оттого, что он регулярно раз в неделю работал с Королем, был
допущен в Марли, где благодаря этой самой работе оставался на ночь, мог, как
и министры, появляться без мантии и с тростью в руке, был нанесен весьма
осязаемый удар, когда его брат, воплощенная честность, оставляя должность
генерального контролера, отказался от предложения Короля, желавшего сделать ему
приятное, передать эту должность Сузи, что и положило конец дальнейшему
возвышению последнего. Король счел, и не без оснований, что тот достаточно
хорошо устроен, и более о нем не вспоминал. Сын Сузи получил ранее его должность
интенданта финансов.
А более никто и не мог претендовать на печати. Поскольку же единственный
серьезный соперник месье де Поншартрена, то есть первый президент, из числа
претендентов был исключен, Королю оказалось нетрудно сделать выбор;
способствовали тому и привычка, и советы мадам де Ментенон, окончательно
склонившей государя остановить свой выбор на том, к кому расположение его оставалось
неизменным несмотря на временные охлаждения и недоразумения.
Судьба Поншартрена. Назна- Месье де Поншартрен был внуком первого Фелипо,
чение его канцлером сменившего на посту государственного секретаря
Форже, сьера де Френа, за три недели до роковой гибели Генриха IV, благодаря
содействию Королевы, его супруги, при которой исполнял обязанности главного
секретаря. Фелипо умер в 1621 году во время осады Монтобана. Должность его
перешла к сыну; но поскольку тому было только восемь лет, то д'Эрбо, старший

Судьба Поншартрена. Назначение его канцлером
507
брат его отца, стал ее временным исполняющим, а затем добился ее передачи в
собственность, ограбив таким образом родного племянника. Затем должность
перешла к его сыну Ла Врийеру, и с тех пор они так и передавали ее от отца к
сыну^8. Ограбленный племянник стал советником в Парламенте, затем
президентом Счетной палаты в Париже, каковым и оставался до самой своей кончины в
1685 году. Он участвовал в процессе месье Фуке, для ведения коего были
отобраны судьи из высших судебных палат королевства; честность его оказалась
такова, что он не поддался на посулы и не дрогнул перед угрозами Кольбера, Ле Те-
лье и Лувуа, объединивших свои усилия, чтобы погубить сюринтенданта: он не
нашел оснований для вынесения ему обвинительного приговора" и этим
благородным поступком безвозвратно погубил себя. Он был беден и желал лишь
одного: уходя в отставку, передать свою должность сыну, чего и тот очень хотел;
но жажда мести сделала министров неумолимыми: он не смог добиться
удовлетворения своей просьбы, так что его сын в течение восемнадцати лет оставался
советником палаты прошений Парламента без всякой надежды на дальнейшее
продвижение. Я не раз слышал от него самого, что его безмерно удручала
невозможность получить должность отца. Он жил у него вместе с женой, дочерью
президента апелляционной палаты Мопу; у них была одна карета на двоих, и его
рабочий кабинет не был даже отделен никакой прихожей от ведущей к нему
лестницы, а спали они на третьем этаже. Мать его, умершая в 1653 году, была дочерью
знаменитого Талона, генерального адвоката в Парламенте, затем
государственного советника, оставившего замечательные и в высшей степени любопытные
воспоминания о смуте, потрясавшей страну в пору малолетства Людовика XIV,
написанные почти что в форме личного дневника100. Отец мой был в дружеских
отношениях с Талонами и Фелипо, и он, и моя мать сотни раз встречались с
обоими Поншартренами, отцом и сыном, и видели, как жил последний. У Поншар-
трена-сына имелся брат и две сестры: брат был советником в Большом совете,
затем стал докладчиком; славный и в высшей степени порядочный человек, он
так бы и остался докладчиком, если бы не возвышение старшего брата,
сделавшего его государственным советником и интендантом Парижа; старшая сестра
вышла замуж за месье Биньона, сменившего своего знаменитого отца на посту
генерального адвоката в Парламенте, впоследствии государственного советника, того
самого, который без всяких родственных уз, просто из дружбы согласился быть
моим опекуном, когда после смерти сестры я стал ее единственным наследником;
другая вышла за месье Абера де Монмора, советника в Парламенте (сына того
Монмора, что стал одним из первых членов Французской академии, созданной
кардиналом де Ришелье), и умерла бездетной в 1661 году. Первая же сестра
скончалась в 1690 году, так и не увидев возвышения брата101, который столь нежно ее
любил, что обращался с ее детьми как со своими собственными; двоих из них он
сделал государственными советниками, а третьего — государственным
советником от духовенства, и высокое положение не помешало ему сохранять дружеские
и уважительные отношения с мужем покойной сестры, месье Биньоном, вплоть
до кончины последнего. Таково было положение этой семьи, столь незавидное,
что после смерти Поншартрена-отца в 1685 году им пришлось несладко. Будучи
всего лишь советником палаты прошений и неприязненно относясь к Ла Врийеру

508
Мемуары. 1699
и его сыну Шатонёфу, коим Поншартрены были не в силах простить присвоения
их должности государственного секретаря, хотя только те и могли бы
содействовать их возвышению, — Поншартрен, обаятельный от природы, наделенный
умом пылким и изысканным, какого я не встречал ни в ком, кроме, пожалуй,
аббата Ла-Трапп, блистал в дамских собраниях и в тех кругах, куда ему был
открыт доступ, а еще более во Дворце правосудия, где были замечены и его
способности, и проворство в исполнении, и усердие. Я не раз слышал от него, что он
не имел иной мечты, как со временем занять место почетного советника в
Парламенте и приобрести дом близ Нотр-Дама. Так он и жил вплоть до 1677 года,
когда освободилось место первого президента парламента Ренна102, довольно долго
остававшееся незанятым из-за положения в провинции и отсутствия
подходящего претендента. Месье Кольбер, в силу своего положения желавший иметь на этой
должности достойного человека, как потому, что первый президент Бретонского
парламента является вторым комиссаром Короля103, так и для того, чтобы иметь
возможность получать необходимые сведения о состоянии дел в торговле этой
столь важной для мореходства провинции, нередко говорил о том у себя в
кабинете со своими приближенными: к числу таковых принадлежал Отман, которого
он сделал интендантом финансов и интендантом Парижа и на чьи способности
полностью полагался. Супруга Отмана, урожденная Кольбер, была кузиной Вилласэра
и Сен-Пуанжа, но поскольку ее мать, в отличие от их матери, не была сестрой
месье Ле Телье, она сохранила, равно как и ее муж, привязанность к месье
Кольберу, которому приходилась троюродной сестрой. Отман был из тех людей, что
не боятся высказывать собственное мнение, и, зная о неприязненном отношении
месье Кольбера к Поншартрену и всей его семье, он тем не менее заявил, что
считает его сына наиболее подходящим для должности первого президента в
парламенте Ренна, и так хорошо о нем отзывался, что сумел убедить месье Кольбера.
Вот так случилось, что враг Поншартрена по необходимости вытащил из
безвестности его сына. Поншартрены были поражены, но еще более удивило их то, что
назначением этим они обязаны Отману, с которым их ровным счетом ничего не
связывало. Они никогда и не помышляли об этой должности, а потому,
предвидя связанные с ней расходы, готовы были отказаться. Однако брань и уговоры
друзей возымели свое действие, и Поншартрен отправился в Бретань. Отман,
скончавшийся бездетным в 1683 году, успел порадоваться сделанному выбору: при
Поншартрене парламент и правосудие обрели неведомое им ранее значение, сам
он стал исполнять обязанности интенданта в провинции, не знавшей прежде, что
это такое104, во всем навел образцовый порядок и заслужил всеобщую любовь. По
ряду вопросов у него возникли серьезные разногласия с герцогом де Шоном,
которого в Бретани обожали и который не привык, чтобы кто-либо, кроме него
самого и штатов (где он был хозяином), вмешивался в дела провинции. В свое
время я уже рассказывал105, как месье Ле Пелетье, генеральный контролер, в 1687 году
добился освобождения Поншартрена от этой должности и назначения его
интендантом финансов (так что тот стал ведать всеми делами финансового ведомства),
а в 1689 году и генеральным контролером, когда сам решил снять с себя эти
тяжкие обязанности. Поншартрен долго и упорно не соглашался и вместо
благодарности к Ле Пелетье, чьими стараниями был вознесен так высоко, обиделся на него,

Судьба Поншартрена. Назначение его канцлером
509
сам ему о том объявил и до конца дней так и не смог простить ему этого
поступка. Достойно уважения опасаться должности, для многих столь заманчивой, ибо
пролагает дорогу к богатству, власти и монаршей милости; и в то же время, я
вынужден признать это, достойно осуждения испытывать такое отвращение к
финансовому ведомству, чтобы не понять, из какого тупика его выводили и какие
перспективы открывали перед ним дружеское расположение и порядочность
месье Ле Пелетье, отдавшего ему предпочтение в ущерб собственному брату. Пон-
шартрен достиг предела своих честолюбивых желаний, когда год спустя после
смерти Сеньелэ к нему перешла должность государственного секретаря и
управление морским ведомством и королевским двором. Это позволило ему
настоятельно просить освободить его от финансов, во главе каковых он был поставлен
совсем недавно. Война тогда была еще в самом начале. Как человек умный, Пон-
шартрен вошел в доверие к месье де Лувуа, ни в коем случае не желавшему
передавать финансы кому-нибудь другому, и к мадам де Ментенон, которой
нравились и он сам, и его жена и которая еще более, чем Лувуа, хотела сохранить
его на этом посту. Среди всех министров она наиболее тщательно обхаживала
генерального контролера: побуждало ее к этому множество дел, в коих она была
заинтересована, равно как и возможность заставить Короля удалить или
приблизить ту или иную особу, ускорить или замедлить то или иное предприятие, ибо
именно генеральный контролер оказывал в том на Короля наибольшее влияние.
Трудно было найти человека более подходящего для этих целей, чем Поншарт-
рен. Очень маленького роста, худощавый, изящного сложения, с лицом,
дышащим умом и страстью, он обладал даже гораздо большими достоинствами, чем
обещала его внешность: какая удивительная способность схватывать все на лету,
какая легкость и обаяние в беседе, какая точность и быстрота в ответах, какая
непринужденность и основательность в работе, какая способность действовать без
промедления, какая проницательность и какое умение привлекать к себе людей!
Ко всем этим достоинствам прибавлялись искреннее простосердечие и
сдержанная веселость, делавшие его очаровательным и в пустяках, и в серьезных делах.
Его удивительная изысканность проявлялась во всем, а за его до конца дней
сохранявшейся обходительностью и галантностью скрывались бесконечное
благочестие, доброта и, добавлю, справедливость, свойственные ему и до вступления в
должность генерального контролера и не утраченные на этом высоком посту —
что, как он сам признавал, было непросто и делало для него тягостным
исполнение этой должности, и что он часто с горечью пытался объяснить, отвечая на
упреки тяжущихся сторон. А потому у него нередко появлялось желание сложить с
себя обязанности, но всякий раз жене, уговаривавшей его то на два, то на четыре
дня, то на неделю отложить свое решение, удавалось хитростью удерживать его
от этого шага. То была женщина очень рассудительная, благоразумная,
основательная, неизменно приветливая в обращении, спокойная и непритязательная, в
которой, если не считать наружности, не было ничего мещанского, щедрая,
отличавшаяся изысканным вкусом в выборе подарков и изобретательностью в
устройстве празднеств, истинная аристократка во всем, — что не мешало ей быть
бережливой и умело вести дела. Это может показаться удивительным, но она как
никто знала двор и разбиралась в людях, а светской обходительностью и элегант-

510
Мемуары. 1699
носгью не уступала мужу. Последний знал цену ее достоинствам и никогда не
пренебрегал ни ее советами, ни помощью, и между ними всегда царили любовь и
согласие. Благочестие и добродетель ее с годами лишь возрастали, все больше
времени уделяла она молитве и чтению священных книг, а когда представилась
возможность, всей душой отдалась благотворительности, чем и заслужила
прозвание матери бедняков. Это не мешало ей, однако, быть веселой и общительной; и
муж и жена любили приятную беседу и не выносили пустой болтовни; оба были
надежны в дружбе, но он мог не только оказывать услуги, но и вредить
недоброжелателям. Щедрость их по отношению к неимущим была просто невероятна.
Глаза мадам де Поншартрен всегда были обращены к нуждающимся, а руки
готовы к подаянию; она неустанно выискивала стыдливых, не осмеливавшихся
просить бедняков, оказавшихся в нужде дворян и благородных барышень, коим
грозила опасность, чтобы спасти их от беды и нужды, выдав замуж одних,
найдя место или выхлопотав пенсион другим; и никогда никому не говорила она о
своих добрых делах. Месье и мадам де Поншартрен не только выделяли
огромные суммы беднякам различных приходов — изобретательность их в деле
вспомоществования обездоленным не знала границ. С какой деликатностью
помогала мадам де Поншартрен скрывавшим свою нужду людям, делая вид, что сама
ее не замечает! Она была толста и очень дурна собой; ее топорно-уродливое лицо
выдавало низкое происхождение; нрава она была горячего, но неизменно
старалась держать его в узде. Эта супружеская пара являла собой образец
родительской любви и верности друзьям; трудно было найти людей более учтивых, а
порой и более почтительных, никогда не забывавших о том, что представляют
собой они и что другие, хотя к этому и примешивалось нечто неотъемлемое от
успеха, власти и высокого положения. Долгое время они были в прекрасных
отношениях с мадам де Ментенон. Но мало-помалу в ее отношениях с Поншартре-
ном, не всегда выказывавшим желаемую ей покладистость, появилась некоторая
холодность. Жена его, к коей ее благоволение оставалось неизменным, пыталась
склонить мужа к большей уступчивости, и только из любви к ней мирилась
мадам де Ментенон с его упрямством и неподатливостью, каковые не потерпела бы
ни в ком другом; но клубок неудовольствий все рос, и она была счастлива
благопристойно от него отделаться, отдав ему печати. Очень скоро после назначения
государственным секретарем Поншартрен стал государственным министром.
Благодаря чтению, прилежанию и усердию в исполнении своих обязанностей, вкусу
к светской жизни и хорошему обществу он приобрел обширные и разнообразные
познания. Он был воспитан в Парламенте и впитал в себя его принципы, став их
рабом; но он извлек из них все самое ценное применительно к тому, что касалось
принципов взаимоотношений Франции и Рима. И вопрос этот, часто
обсуждавшийся в Государственном совете, с какой бы точки зрения ни рассматривался,
никогда не оставлял его безразличным. Умение тотчас же уловить суть
проблемы, непринужденное красноречие, убедительность его доводов нередко задевали
герцога де Бовилье, который находился в разладе с самим собой и, хотя в общих
чертах поддерживал политические принципы Франции, в частных вопросах
неизменно оказывался на стороне Рима. Это стало поводом для взаимной
неприязни, выходившей порой за границы благопристойности со стороны Поншартрена,

Судьба Поншартрена. Назначение его канцлером
511
который, имея более основательные познания, чем герцог, разносил его в этих
вопросах в пух и прах, и в конце концов превратило их во врагов в той мере, в
какой на это способны благовоспитанные люди.
С началом войны пришлось создавать бессчетное число новых должностей и
прибегать ко многим чрезвычайным поборам, — все это обрушилось на
Поншартрена и было причиной его настоятельного желания избавиться от финансового
ведомства. Еще более подстегнуло это желание намерение ввести новые налоги —
капитацию и десятину, изобретенные могущественным Бавилем, под именем
интенданта безраздельно правившим в Лангедоке и из желания угодить двору
настаивавшим на введении оных повсюду. Перспектива эта привела Поншартрена
в ужас, ибо он понимал, что простота взимания названных налогов и возможность
их увеличивать сделают их постоянными, а бремя их невыносимым: последний
ему удалось отвергнуть106, не допустив даже его обсуждения, но избежать
первого не получилось. Бушра скончался вечером в среду107, как я уже говорил, накануне
отъезда короля в Фонтенбло; но уже с утра все были уверены, что до следующего
дня он не дотянет. После заседания Совета Король обратился к Поншартрену,
выходившему из кабинета последним: «Обрадовало бы вас назначение канцлером
Франции?» — «Государь, — ответил тот, — я уже не однажды настоятельно просил
вас освободить меня от финансового ведомства, оставив просто министром или
государственным секретарем, а посему вы можете не сомневаться, что я буду
тем более счастлив занять самую высокую должность, коей когда-либо мог бы
удостоиться». — «Прекрасно, — сказал Король, — не говорите пока никому ни
слова, но если канцлер умрет, что, возможно, уже произошло, то вы станете
канцлером, а ваш сын полноправным государственным секретарем. На сей раз вы
займете в Фонтенбло те же апартаменты, что и всегда, так как, видя, что канцлер
будет не в состоянии приехать, я предоставил канцлерские помещения другим, и
мне было бы неловко выселять их в нарушение моего слова». Поншартрен
преклонил перед Королем колени и, воспользовавшись случаем, просил оставить за
ним его прежние покои в Версальском дворце; получив согласие, он удалился с
неведомой ему ранее радостью, причиной коей было не столько назначение
канцлером, хотя, как он сам говорил, оно было венцом его желаний, но избавление от
бремени финансового ведомства, каковое, несмотря на заключение мира, с
каждым днем становилось для него все более невыносимым. В субботу Поншартрен
должен был прибыть в Фонтенбло. В тот вечер Король, входя к мадам де Менте-
нон, сказал маршалу де Вильруа, дежурному капитану лейб-гвардии, чтобы тот
передал Поншартрену распоряжение тотчас по прибытии явиться к Королю. Тот
не замедлил прийти и вышел уже канцлером Франции. Все в это время смотрели
комедию; офицер лейб-гвардии подошел к маршалу де Вильруа и сказал, что
Король велел принести печати к мадам де Ментенон и что месье де Поншартрен
унес их к себе. Известие это никого не поразило, его давно ожидали; но все
сгорали от желания узнать, кто станет генеральным контролером. Ждать пришлось
недолго. В тот же вечер после ужина Король сказал в своем кабинете Монсеньо-
ру и Месье, что с одним из людей мадам де Ментенон он отправил Шамийяру
собственноручно написанное письмо, в коем уведомляет его о назначении
генеральным контролером. Сначала это стало известно лишь присутствовавшим на вечер-

512
Мемуары. 1699
ней аудиенции, а затем и всему двору. Гонец не застал Шамийяра в Париже и
отправился к нему в Монфермей, что в четырех лье от столицы в направлении
Шелля и Ливри, куда и прибыл на следующий день в воскресенье после полудня.
Жизнь Шамийяра, назначенного Шамийяр был высокого роста, ходил вразвалку, его
генеральным контролером фи- открытое лицо излучало доброту и благожелатель-
нансов ность, каковые действительно являлись сущностью
его характера. Отец его, королевский докладчик, скончался в 1675 году в Кане,
где в течение без малого десяти лет исполнял обязанности интенданта. В
следующем году сын стал советником в Парламенте. Он был благоразумен, усерден, не
слишком обременен познаниями и любил бывать в хорошем обществе. Человек
он был обходительный и в высшей степени порядочный. Он любил игру,
особенно коммерческую108, и прекрасно играл во все игры, что позволило ему расширить
круг своих знакомств за пределы общества судейских. Но карьерой своей он был
обязан игре на бильярде. Король, очень долго питавший к этой игре сильное
пристрастие, зимой почти каждый вечер играл с месье де Вандомом и с Месье
Главным либо с маршалом де Вильруа или с герцогом де Грамоном. Они
прослышали о талантах Шамийяра и, приехав в Париж, решили попробовать сыграть с ним.
Они остались так довольны, что рассказали о нем Королю и так его хвалили, что
государь велел Месье Главному, когда тот поедет в Париж, привезти Шамийяра
в Версаль. Шамийяр приехал, и Король смог убедиться, что в рассказах о нем не
было ни малейшего преувеличения. Месье де Вандом и Месье Главный более
других прониклись к нему дружеским расположением, стали оказывать ему
покровительство и устроили так, что он всегда участвовал в игре Короля, где
неизменно оказывался самым сильным. Его искусство в игре и скромность в поведении
настолько пришлись по душе Королю и придворным, что они, вопреки своему
обыкновению насмехаться над человеком, впервые прибывшим ко двору, да еще
из Парижа, стали наперебой оказывать ему свое покровительство. Королю
Шамийяр нравился все больше, и он так много говорил о нем мадам де Ментенон,
что та пожелала его видеть. Шамийяр сумел найти нужный тон, и мадам де
Ментенон, возможно, чтобы угодить Королю, велела ему время от времени
приходить к ней и в конце концов прониклась к нему едва ли не большим
расположением, чем сам государь. Несмотря на постоянные поездки в Версаль, где он
никогда не оставался на ночь, Шамийяр каждое утро неизменно появлялся во
Дворце правосудия и выполнял свои обязанности докладчика. Это заслужило ему
любовь собратьев, коим было приятно, что он, как и они, делает свое дело, что в
его отношении к ним не появилось ни дерзости, ни заносчивости, так часто
свойственных людям, попавшим в случай; а эта любовь стала его новым достоинством
в глазах придворных и Короля. Мало-помалу он обзавелся друзьями, а Король
решил назначить его королевским докладчиком, что открывало ему дорогу к
дальнейшему продвижению по служебной лестнице и оставляло больше
свободного времени. Тогда же Король предоставил ему возможность жить во дворце,
что было удивительной, можно сказать, неслыханной честью для человека его
состояния. Это было в 1686 году; три года спустя он был назначен интендантом в
Руан. Он просил Короля, в отношениях с коим чувствовал себя вполне непри-

Жизнь Шамийяра, назначенного генеральным контролером финансов 513
нужденно, не отсылать его так далеко от себя; но государь ответил, что потому и
посылает его в Руан, что город этот расположен так близко от столицы, и
добавил, что разрешает ему время от времени проводить полтора месяца в Версале.
Шамийяр стал бывать в Марли, где участвовал в игре Короля в брелан, равно
как и в прочих играх. Игра там шла по-крупному, и ему понадобились
помощники. Удача неизменно ему сопутствовала. Через три года интендантства в Руане,
где он исполнял свои обязанности так же пунктуально, как и в Парламенте,
освободилась должность интенданта финансов, на которую Король сам назначил его
в 1689 году109 и которую он исполнял в течение десяти лет, сохраняя все те же
отношения с Королем, хотя бильярд к тому времени уже вышел из моды. С тех
пор как большую часть времени Шамийяр стал проводить в Париже и при
дворе, мадам де Ментенон прониклась к нему такой доверенностью, что поручила
ему управление хозяйственными делами и доходами Сен-Сира, — это давало ему
возможность постоянно бывать у нее. Он обзавелся множеством друзей при
дворе. Месье де Шеврёз, чьи владения, такие как герцогства Шеврёз и Монфор,
подходили чуть не к самому Версалю, не раз вступал во всякого рода земельные
сделки с заведением Сен-Сир, в коих участвовали Король и мадам де Ментенон,
так как многие его земли прилегали к их владениям или даже в них
вклинивались. Все это дало Шамийяру повод часто работать с ним и завоевать его
искреннюю дружбу, равно как и дружбу герцога де Бовилье, которая длилась до конца
их дней. Стоит ли удивляться, что, имея в своем распоряжении такие орудия, как
Сен-Сир и покровительство мадам де Ментенон, крайне заинтересованной в
полностью ей преданном генеральном контролере финансов, Шамийяр без
колебаний был назначен на эту должность, и Король публично выразил
удовлетворение таким назначением. На этом посту Шамийяр явил неведомые до того
терпение, кротость и доброжелательность, чем и завоевал сердца всех, кому доводилось
иметь с ним дело. Ни самые нелепые проекты, ни самые абсурдные и
навязчивые просьбы не вызывали у него раздражения; тому способствовал его
темперамент — неизменная флегматичность, в коей, однако, не было ничего
отталкивающего: отказывая, он давал понять, сколь ему это неприятно, а удовлетворяя
просьбу, сам светился радостью. Стремление одолжить, оказать услугу было в
его натуре, и он стремился не чинить никому обиды, ибо сие до крайности его
тяготило. Он сумел заслужить пылкую любовь интендантов финансов, смягчив
своим обхождением их досаду от того, что управлять ими стал человек моложе
их по должностному стажу, — а равным образом обожание как своих
подчиненных, так и финансистов. Весь двор также любил его, ибо он был всегда
доступен, всегда учтив, всегда готов оказать услугу; Король постоянно выказывал ему
расположение, которое можно назвать дружеским и которое день ото дня
возрастало. Мать самого Шамийяра и мать его жены были сестрами. Жена его, очень
добродетельная и благовоспитанная, умела лишь одно — играть (хотя саму игру
вовсе и не любила, но без этого она, при ее невежестве, осведомившись у
каждого о здоровье, не знала, как продолжить беседу). Придворная жизнь ничему ее
не научила, и, по правде сказать, она была добрейшая, но глупейшая женщина
на свете, от которой мужу не было ни малейшей пользы. Если не считать сына,
в ту пору еще ребенка, Шамийяр не был счастлив в семейной жизни, что тяжко

514
Мемуары. 1699
для каждого и вдвойне тяжко для министра, у которого ни на что нет времени и
которому крайне необходимо, дабы должным образом исполнять свои
обязанности, иметь около себя близких, способных привлекать и собирать людей,
ежеминутно быть в курсе всего происходящего, всех интриг и важнейших событий дня,
умеющих рассуждать и делать выводы, чтобы быть в состоянии в двух словах
изложить суть многочисленных и разнообразных событий. Два его брата были
еще глупее жены; один из них отличался не только изумительной глупостью, но
еще и потрясающей наглостью; и высокое положение брата не спасало ни того, ни
другого от постоянных и откровенных насмешек. Одному из них, епископу Доля,
которого он сделал епископом Санлиса, не хватало лишь детского чепчика и
распашонки; впрочем, он был славный человек и хороший священник, которого
следовало бы отправить в Манд или какое-нибудь другое епископство, такое же
богатое и расположенное на самой окраине королевства. Другого брата он
перевел из морского ведомства в сухопутное и женил на дочери Гийе, особе изящной,
благоразумной и рассудительной, но отец которой, интендант финансов, отличался
глупостью и сверхъестественной наглостью, а матушка, наделенная умом едким
и язвительным, почитала себя чудом совершенства. Их безмозглый зять очень худо
уживался с ними. Ле Ребур, кузен Шамийяра и его жены, сперва служил под его
началом, а затем стал интендантом финансов. На мой взгляд, он был вылитый
маркиз де Маскариль110, да к тому же еще и редкостный наглец. Аббат де Ла
Прустьер, также приходившийся чете Шамийяр кузеном, своим умением
управлять делами и домом восполнял полную к тому непригодность мадам Шамийяр;
это был милейший и почтительнейший человек, словно созданный природой для
своего места, но такой болтливый, что редко отдавал себе отчет в том, что
говорит, а порой и не знал, что хочет сказать. При подобном окружении лишь
дружеское расположение Короля и мадам де Ментенон могло поддержать
Шамийяра, чьих талантов было недостаточно, чтобы заменить отсутствие семейной
поддержки.
Бракосочетание Дрё со стар- На долю Шамийяра выпало еще одно совершенно
шей дочерью Шамийяра неожиданное несчастье. Дрё и он были
советниками в одной и той же палате и близкими друзьями. Дрё был очень богат, а
Шамийяр обладал весьма скромным состоянием. Их жены одновременно
разрешились от бремени, одна — сыном, а другая — дочерью111. Дрё, движимый
дружеским расположением, предложил Шамийяру в будущем поженить детей. Шамийяр,
который был еще достаточно молод, чтобы иметь других детей, сказал другу, что,
прежде чем только что родившиеся дети достигнут брачного возраста, Дрё, со
своим богатством, найдет для сына гораздо более подходящую партию, чем его
дочь. Дрё, человек прямой, искренний и к тому же любивший Шамийяра, так
упорно настаивал на своем, что в конце концов они дали друг другу слово
поженить своих детей. Но с годами положение друзей переменилось: Дрё так и
остался советником в Парламенте, а Шамийяр, как мы об этом только что
рассказали, был вознесен судьбой достаточно высоко, однако они по-прежнему оставались
друзьями. За семь или восемь месяцев до назначения его генеральным
контролером Шамийяр пришел к Дрё и дружески напомнил ему, что дети уже достигли

Благородный поступок Шамийяра
515
брачного возраста и пришло время исполнить данное друг другу обещание.
Глубоко тронутый предложением, которое могло возвысить его сына, ибо исходило
от человека, чье положение было несравненно более высоким, Дрё, как человек
чести, сделал все возможное, чтобы заставить друга отказаться от неравного
союза, чреватого всякого рода осложнениями для его семьи, и, вернув Шамийяру его
слово, отказался от брака своего сына с его дочерью, заявив, что всю вину берет
на себя, ибо таково его желание. Этот поединок дружбы и порядочности длился
несколько дней. В конце концов верх взял Шамийяр, решившийся во что бы то
ни стало поделиться с другом богатством и успехом, и свадьба состоялась.
Стараниями Шамийяра его зять стал командовать Бургундским пехотным полком,
а вскоре купил у Бленвиля должность главного церемониймейстера; Король
воспользовался этим назначением, чтобы дать мадам Дрё разрешение садиться в
карету мадам герцогини Бургундской и есть с ней за одним столом. До сих пор
еще ни разу не случалось, чтобы человек мещанского звания удостоился титула
маркиза или графа, не обретя предварительно земельных владений; однако
месье Дрё вскоре стал называться месье маркизом де Дрё112, а брат Шамийяра —
месье графом де Шамийяром, ибо благорасположение сильных мира сего готово
порой на самые безумные новшества, столь привлекательные для. душ пошлых и
заурядных. Новоиспеченный маркиз выказал себя человеком очень храбрым, но
глупым, невежественным, грубым, а со временем — дерзким, наглым, а пожалуй,
даже и того хуже, сохранив при этом все низкие свойства, порожденные
происхождением и воспитанием. Брак с ним не принес его жене ни счастья, ни удачи,
коих она была в высшей степени достойна; мягкого и кроткого нрава,
добродетельная и рассудительная, весьма неглупая, она со временем обрела знание
людей и света, некоторую ловкость и хитрость, в коих, однако, не было ничего
дурного, умение держать себя соответственно занимаемому в свете положению, за что
все, даже враги ее отца, любили ее и жалели, так что всегда и везде она
встречала радушный прием и чрезвычайно почтительное обращение.
Благородный поступок Ша- Не могу расстаться с Шамийяром, не рассказав об
мийяра одном его поступке, о котором, правда, следовало
бы поведать ранее, но умолчать о котором я не считаю возможным. Случай этот
произошел в бытность его советником в Парламенте, когда он три раза в неделю
играл с Королем на бильярде, но никогда не оставался на ночь в Версале. Это
забирало у него немало времени, но не мешало ему неукоснительно исполнять свои
обязанности в Парламенте. В ту пору он был докладчиком в каком-то процессе.
Проигравший явился к нему с жалобой. Шамийяр, позволив посетителю излить
всю желчь и обиду, выслушал его с присущими ему терпением и
невозмутимостью. Потерпевший без конца упоминал в своей речи об одном документе,
который, как он уверял, должен был обеспечить ему победу. Он так настойчиво
твердил об этой бумаге, что Шамийяр вспомнил, что никогда ее в глаза не видел, и
сказал посетителю, что тот упомянутого документа не предъявлял. Посетитель
возмутился и с еще пущим жаром стал уверять, что документ сей был
представлен. Так как оба стояли на своем, Шамийяр взял делопроизводственные мешки,
которые еще не унесли, так как приговор был только что подписан; они осмотре-

516
Мемуары. 1699
ли их содержимое и обнаружили искомый документ. Посетитель принялся
сокрушаться, а Шамийяр стал тем временем изучать бумагу, умоляя его набраться хоть
немного терпения. Внимательно прочитав и перечитав ее, Шамийяр сказал: «Вы
правы, я не видел этого документа, и не знаю, как он мог ускользнуть от моего
внимания, но он действительно решает дело в вашу пользу; вы требовали
двадцать тысяч ливров, вы их лишились по моей вине; стало быть, я должен их вам
заплатить. Приходите послезавтра». Проситель был так поражен, что не поверил
своим ушам, и Шамийяр вынужден был повторить сказанное. Посетитель
явился через день. Шамийяр тем временем собрал все имевшиеся у него деньги, а
недостающую сумму взял в долг; он отсчитал потерпевшему двадцать тысяч
ливров, попросил никому об этом не рассказывать и отпустил его; но сделал из
этого происшествия заключение, что работа докладчика на судебных процессах
несовместима с игрой на бильярде три раза в неделю. Он по-прежнему
регулярно появлялся во Дворце правосудия и пунктуально исполнял обязанности судьи,
но категорически отказался впредь быть докладчиком, вернул уже порученные
ему дела и просил президента передать их кому-нибудь другому. Трудно найти
иной пример такого решительного благородства и великодушия у судьи, и тем
более у судьи, чье состояние было отнюдь не столь велико, чтобы позволить
подобную щедрость.
Апартаменты Монсенъора в Монсеньор был недоволен расположением своих
Фонтенбло апартаментов в Фонтенбло; ему хотелось занять
смежные апартаменты месье дю Мэна и месье графа Тулузского, расположенные
внизу и выходящие в овальный двор. Однако Король отказал Монсеньору в
просьбе, пообещав предоставить другие апартаменты на следующий год, а в этом
году ему пришлось довольствоваться имеющимися. Самыми подходящими были
бы покои Королевы-матери, но каждый раз, когда двор приезжал в Фонтенбло,
и в этот раз тоже, они предоставлялись королю и королеве Англии, в остальное
же время пустовали.
Принцесса де Монбельяр в Фон- Из глубины Силезии в Фонтенбло прибыла незамуж-
тенбло няя принцесса из дома Вюртембергов, из их
боковой ветви Монбельяр-Эльс; княжество же Эльс как раз и располагается в
Силезии. Полгода назад она потеряла отца и, не зная, что месье де Шон, как и его мать,
наследница Пикиньи, все завещали второму сыну герцога де Шеврёза, в случае
если месье де Шон умрет бездетным, приехала получить наследство рода д'Айи,
в родстве с которым состояла по материнской линии113. Она находилась в таком
глубоком трауре, что на нее страшно было взглянуть: передвигалась она в
карете, задрапированной на манер вдовьих и без гербов, а лошади были покрыты
ниспадающими до земли попонами с белыми крестами; люди ее облачились в
длинные мантии с траурным крепом. Ее спросили, по ком она носит такой глубокий
траур. «Увы, — ответила она, рыдая или делая вид, что рыдает, — я ношу траур
по монсеньору моему папеньке». Это показалось столь забавным, что все стали
задавать ей тот же вопрос, чтобы услышать ответ — таковы французы. Что
представлялось им столь смешным и действительно для французского уха звучало
нелепо, на самом деле было таковым лишь наполовину. Любой человек, пусть и

Супруга кануфера получает «право табурета»
517
не королевского, но знатного рода в Германии, говоря по-немецки о своих родных,
будь то отец, мать, сестра, брат, дядя, тетя, кузен, неизменно добавляет слова
месье, мадам, мадемуазель, опустить каковые было бы такой же неучтивостью,
как обращение на «ты» среди французов. Монсеньора нет в немецком языке; но
папенька — вот что звучало особенно комично в устах особы между пятьюдесятью
и шестьюдесятью годами. А в сочетании с рыданиями и траурным экипажем
это было и вовсе уморительно. Король уделил ей несколько минут на утренней
аудиенции, затем ее приняла мадам герцогиня Бургундская, которой Король
велел поцеловать немку и усадить последней среди всех герцогинь. Сенто, вводи-
тель послов, по приказанию Короля повсюду ее сопровождал. Представляла ее
герцогиня дю Люд. Дама провела два дня в Фонтенбло и две недели в Париже, а
затем, так ничего и не добившись, возвратилась к себе.
Супруга канцлера получает Мадам канцлерша впервые воспользовалась «пра-
«право табурета» вом табурета» во время туалета мадам герцогини
Бургундской в субботу 19 сентября; затем последовала за ней в кабинет, где
герцогиня, окруженная придворными дамами, давала аудиенцию некоему аббату Риц-
цини114. Герцогиня дю Люд, любившая подругу, а еще более всяческие почести и
отличия, устроила так, что супруга канцлера, в нарушение этикета, сидела и во
время аудиенции. Король, узнав об этом, устроил герцогине дю Люд
головомойку и предупредил канцлера, что супруга его допустила непростительную
оплошность и что он будет крайне недоволен, если она позволит себе повторить ее вновь;
естественно, с тех пор она более не позволяла себе ничего подобного. При дворе
это происшествие наделало много шума. Чтобы понять суть дела, нужно вернуться
к более отдаленным временам, дабы напомнить, что ни одна коронная
должность115 не давала «права табурета» супруге исполняющего эту должность лица,
будь это лицо даже коннетаблем. Канцлер Сегье выдал свою старшую дочь, очень
богатую, за человека очень бедного, который сам никогда бы не осмелился
претендовать на ее руку: он выдал ее за отца двух Куаленов, герцога и кардинала,
чтобы доставить удовольствие кардиналу де Ришелье, который приходился месье
де Куалену двоюродным братом и который, движимый нежной заботой о своих
родственниках, сделал последнего кавалером Ордена Святого Духа и поставил
во главе полка швейцарских гвардейцев116, а его сестер выдал замуж: одну, вдову
Пюилорана, — за графа д'Аркура, а другую — за последнего герцога д'Эпернона,
сына и наследника должностей знаменитого герцога д'Эпернона. Сегье
пользовался особым расположением кардинала и, будучи весьма честолюбивым, решил
воспользоваться этим обстоятельством и попросить у него «право табурета» для
своей жены. Кардинал долго противился, но в конце концов уступил его
настояниям. Однако когда дошло до дела, он, несмотря на все свое могущество и
влияние, растерялся и не осмелился просить. Он знал Людовика ХШ, вкусы и
принципы коего не допускали ни нарушений придворного этикета, ни смешения
сословий. Канцлер торопил кардинала, который действительно желал добиться для
него этой милости, но не знал, как выполнить данное обещание. Он обратился за
советом к моему отцу, что нередко делал в ту пору (я уже говорил об этом, когда
рассказывал о моем отце), поведал о своем желании и сказал, что будет ему бес-

518
Мемуары. 1699
конечно благодарен, если он попытается добиться удовлетворения оного, честно
признавшись, что сам на подобный шаг решиться не может. Отец мой был так
добр, чтобы не сказать простодушен (хотя мне и не пристало так говорить), что
взялся уладить это дело. Король нашел это предложение весьма странным, но,
чтобы несколько упростить правила, рожденные иными нравами и иными
временами, столь удаленными от наших, согласился, хотя и не без сожаления,
чтобы супруга канцлера получила право сидеть во время туалета, однако не могла
им воспользоваться ни в какое другое время, ибо, как я уже говорил,
рассказывая о мадам де Гемене, туалет был не придворной, но приватной церемонией и
происходил при закрытых дверях, в присутствии пяти-шести самых
приближенных дам. Когда впоследствии он стал придворной церемонией, открытой для всех,
супруга канцлера сохранила дарованное ей «право табурета», но никогда не
пользовалась им ни на обедах, ни в собраниях, ни где бы то ни было еще. Герцогине дю
Люд, внучке мадам Сегье, очень хотелось доказать, что «право табурета»
распространяется на все утренние часы вплоть до обеда, включая аудиенции, дабы таким
образом шаг за шагом расширить действие этого права. Но Король ввел такие
четкие и категорические правила, что никто более к этому вопросу не возвращался.
Что касается Короля, то супруге канцлера случалось видеть его лишь у дверей
его кабинета, где она стояла в парадном туалете, дабы приветствовать государя,
когда он возвращался в свои покои после мессы; и он всегда останавливался,
чтобы сказать ей несколько слов. Такое случалось два раза в год, а иногда чаще. В
присутствии «дочерей Франции» она также сидела лишь во время туалета. Но
сколь бы ограниченным ни было это право, пример все той же супруги канцлера
Сегье, начавшей пользоваться «правом табурета» безо всяких ограничений после
того, как кардинал Мазарини, пожаловав герцогством по патенту ее мужа и еще
стольких других (что дало ему повод говорить, что скоро быть герцогом станет
так же неприлично, как и не быть им), дал основание женам канцлеров (чье
«право табурета» так и не было расширено) если и не претендовать на те же отличия,
что и герцогини (например, накидывать чепрак на верх своей кареты или
портшеза и пр.), то все же мало-помалу получить от принцесс крови право сидеть в
кресле и кажется, еще быть провожаемыми до двери, как герцогини; однако они
без протестов и ужимок уступали последним первенство, даже если их герцогство
было всего лишь жалованным.
Жены хранителей печатей Однако жены хранителей печатей никогда не
имели «права табурета» и даже не претендовали на
обладание оным; но когда месье д'Аржансон стал хранителем печатей и
одновременно единственным подлинным распорядителем финансов в пору регентства
месье герцога Орлеанского117, то благодаря снисходительности этого принца,
раздававшего почести направо и налево, не требовавшего неукоснительного
соблюдения этикета и не опасавшегося смешения сословий, жена хранителя
печатей удостоилась разрешения сидеть во время туалета мадам дочери герцога и
мадам его матери, единственных тогда «дочерей Франции»;118 следом за ней
право сидеть при туалете Королевы получила мадам Шовлен, когда ее муж вместе с

Смерть Вилласэра. Его дружеские отношения с Королем
519
печатями получил расположение и полную доверенность кардинала Флёри,
первого министра, обладавшего почти что королевской властью.
Двор кануфера Прежде чем завершить разговор о канцлере,
следует сказать, что, поскольку для канцлера и его
супруги название должности заменило титул, то их сын стал называть себя графом
де Поншартреном, так как отец его значительно расширил владения, некогда
возведенные его стараниями в графство. Двор его был открыт для епископов, для
не титулованных, но благородных людей, а из судейского сословия — только для
первого президента Парижского парламента. Это восприняли как должное и даже
сочли, что он гораздо снисходительнее своего предшественника, что и было
истиной. Остается решить, был ли прав Бушра, который первым задумал создать
собственный двор на манер королевского.
300 000 ливров маршалу de Во время этой поездки в Фонтенбло Король дал
Вильруа, правителю Лиона, и маршалу де Вильруа триста тысяч ливров, каковые
пенсион в 100 000 ливров гер- тот должен был брать по частям в течение трех лет
цогу Энгиенскому из казны города Лиона, богатыми доходами
которого безраздельно и бесконтрольно распоряжались два человека: он сам и
назначенный им купеческий старшина. А некоторое время спустя Король назначил
пенсион в сто тысяч ливров в ту пору еще малолетнему герцогу Энгиенскому, в
то время как Месье Герцог, его отец, имел всего лишь девяносто тысяч.
Смерть аббата de Шаро Аббат де Шаро скончался в Париже в доме своего
отца, где вел очень уединенный и благочестивый
образ жизни. Он был старшим сыном герцога де Бетюна и старшим братом
герцога де Шаро. Уродливо горбатый, он отказался от всего, кроме маленькой
пенсии, и сделался священником. Он владел всего лишь одним аббатством, и
никогда даже и речи не заходило о том, чтобы сделать его епископом, хотя, как я
слышал, он был этого в высшей степени достоин.
Смерть Вилласэра. Его Ьруже- Старик Вилласэр недолго прожил после того потря-
ские отношения с Королем сения, каким оказались для него злоупотребления
его первого поверенного в строительном интендантстве, о чем я уже рассказывал
выше119. Здоровье его слабело с каждым днем, он вышел в отставку, при дворе
более не появлялся и вскорости сошел в могилу. Человек он был добрый и
порядочный, в уже очень немолодых летах, и ему было невыносимо смириться с
мыслью, что его гнусно обманули и что отныне он ничто. Всю свою долгую жизнь
он пользовался особым расположением Короля и был с ним настолько короток,
что однажды во время игры в мяч (в молодости он был прекрасным игроком) ему
случилось вступить в спор с государем из-за мяча; он не соглашался с Королем, и
тот сказал, что им не остается ничего другого, как спросить мнения Королевы,
наблюдавшей за игрой с галереи. «Черт побери, государь, — ответил Вилласэр, —
совсем недурная идея; но коль скоро мы решили взять в судьи наших жен, то я
сейчас пошлю за своей». Острота эта очень развеселила Короля и всех наблюдав-

520
Мемуары. 1699
ших за игрой. Вилласэр приходился кузеном месье де Лувуа, который целиком
и полностью доверял ему и с ведома Короля посвящал его во многие
государственные тайны; Король же неизменно питал к нему глубокое уважение, дружескую
симпатию и не скупился на отличия. Человек он был грубоватый, но искренний,
правдивый, прямой, всегда готовый оказать услугу и надежный в дружбе;
друзей у него было много, и все они искренне сожалели о его кончине.
Смерть графини де Фиеск Графиня де Фиеск, по отцовской линии кузина
покойной герцогини д'Арпажон, покойного Тюри и
маркиза де Бёврона, скончалась в очень почтенном возрасте во время
пребывания двора в Фонтенбло. Вся жизнь ее прошла в вихре светской суеты. Двух
примеров из двух тысяч будет довольно, чтобы набросать ее портрет. У нее почти
ничего не было, так как то, что не растранжирила она сама, растащили ее
управляющие. Едва стали входить в моду великолепные зеркала, в ту пору еще очень
редкие и очень дорогие, она тотчас же приобрела изумительно красивое зеркало.
«Скажите-ка, графиня, — спросили ее друзья, — где вы его раздобыли?» — «У меня
было одно никчемное имение, с которого я не получала ничего, кроме пшеницы.
Я продала его и взамен получила это зеркало. Замечательно, не правда ли?
Какая-то пшеница и это дивное зеркало!» Другой раз она разглагольствовала перед
своим сыном, у которого почти ничего не было, с намерением подтолкнуть его к
женитьбе на богатой невесте, дабы таким образом поправить свое собственное
положение, и, естественно, осуждала гордецов, предпочитающих мезальянсу
голодную смерть. Сын, отнюдь не собиравшийся вступать в брак, не прерывал ее,
желая посмотреть, к чему она клонит, и делал вид, что соглашается с ее
доводами. И вот она в полном восторге расписывает ему возможную партию:
единственная дочь, благосостояние, богатство, милейшие люди, кои наверняка будут в
восторге, а их друзья уже посулили ей уладить дело; прелестное личико,
благовоспитанная и в самой поре. Выслушав подробнейшее описание, граф де Фиеск стал
умолять ее сказать, кто эта особа, чьи несравненные достоинства искупают
недостаточно знатное происхождение; графиня говорит ему, что это дочь всем
известного Жакье, заслужившего любовь и уважение месье де Тюренна, чьи армии он
снабжал провиантом, на чем и разбогател. Услыхав ответ, граф от души
расхохотался, а возмущенная графиня потребовала объяснить ей, почему он смеется и
что комичного нашел в предложенной ему партии. Сын отвечал, что у Жакье
сроду не было детей120. Изумленная графиня на минуту задумалась, затем признала,
что он прав, но что это весьма прискорбно, так как трудно было бы найти более
подходящую невесту. Ей сплошь и рядом случалось говорить подобные
нелепости, яростно их отстаивать и первой же над ними смеяться. О ней говорили, что
она на всю жизнь осталась восемнадцатилетней. Ее первый муж, маркиз де Пьенн-
Бруйи, от которого у нее была только одна дочь, ставшая матерью Герши, был
убит в 1640 году под Аррасом. Мадемуазель, с которой она всю жизнь была
неразлучна, с которой они порой смертельно ссорились по пустякам, но
обходиться друг без друга не могли, подробно рассказывает о ней в своих «Мемуарах». У
нее не было ни братьев, ни сестер, а отец ее приходился старшим братом отцу
Бёврона.

Семья, жизнь и смерть месье де Помпонна
521
Семья, жизнь и смерть месье де Гораздо более внимания привлекла кончина друго-
Полтонна го человека, чей уход стал невосполнимой утратой
и для Совета, и для всех порядочных людей: умер месье де Помпонн, сын
знаменитого Арно д'Андийи и племянник прославленного месье Арно. Мне нет нужды
рассказывать здесь об этой семье, славной и учеными трудами, и благочестием,
и еще очень многим; ей посвящено столько замечательных писаний, что я буду
здесь говорить только о месье де Помпонне. Месье д'Андийи, благодаря
занимаемым им должностями дружбе Королевы-матери, коей та, несмотря на грозы,
обрушившиеся на янсенизм, удостаивала его не только до, но даже и после его
удаления в Пор-Рояль-де-Шан, с молодых лет привлекал сына к участию в
серьезных делах в Италии, где тот добился подписания договоров и заключения
соглашений со многими князьями121. Отец его, пользовавшийся огромным
уважением и любовью, сумел дать сыну могучих покровителей, среди которых одним
из первых был месье де Тюренн. Помпонн прошел через военное интендантство
в Неаполе и Каталонии и везде действовал столь успешно, столь благоразумно и
с таким чувством меры, что таланты его были замечены, и благодаря
поддержке друзей отца и своих собственных он в 1665 году был назначен послом в
Швецию, где провел три года, а затем направлен в Голландию. Деятельность его во
главе обоих посольств оказалась так успешна, что его вновь отправили в
Швецию, где, несмотря на искуснейшее противодействие Австрийского дома, он
сумел добиться в 1671 году создания столь полезной для Франции Северной лиги122.
Король был им так доволен, что, когда несколько месяцев спустя скончался
месье де Лионн, министр и государственный секретарь по иностранным делам, счел
для себя наилучшим поставить на место этого великого министра месье де
Помпонна. Однако решение свое он держал в тайне и уведомил о нем только самого
Помпонна собственноручной запиской с приказанием как можно быстрее
завершить в Швеции дела, каковые нельзя доверить никому другому, и по окончании
оных без промедления вернуться во Францию. Он прибыл два месяца спустя в том
же, 1671 году123, и тотчас же было объявлено о его назначении. Назначение сына
на столь важную должность, коим тот был обязан исключительно собственным
заслугам, стало великой радостью для отца, еще в 1644 году удалившегося в Пор-
Рояль. Три года спустя он умер в возрасте восьмидесяти пяти лет. Когда месье
де Помпонн приступил к исполнению своих обязанностей, стало еще более
очевидно, сколь достоин он высокой должности. Это был человек ума блестящего,
трезвого и проницательного, который всегда действовал обдуманно, взвешенно,
но без медлительности; его отличала скромность, умеренность во всем,
удивительная простота нравов, благочестие глубокое и просвещенное. Глаза его светились
кротостью и умом, а весь его облик — мудростью и простодушием. Он обладал
каким-то особым талантом с необыкновенной ловкостью и искусством
оборачивать на переговорах в свою пользу даже незначительные преимущества;
проницательность и гибкость, но без намека на лукавство, позволяли ему достигать
своей цели, не вызывая раздражения; бесконечное терпение и мягкость
очаровывали; и при всем этом в нем была твердость, а если нужно, и непреклонность в
отстаивании интересов государства и величия короны, и тогда его ничто не
могло поколебать. Благодаря этим своим качествам он пользовался любовью ино-

522
Мемуары. 1699
странных посланников во Франции, как ранее в различных странах, где ему
доводилось вести переговоры. Кроме того, он сумел внушить всем им уважение и
завоевать их доверие. Учтивый, всегда готовый оказать услугу, он держал себя
министром лишь при исполнении служебных обязанностей, за что и был обожаем
при дворе, где вел жизнь спокойную и размеренную, равно далекую и от
роскоши, и от скаредности, а отдохновение от государственных трудов находил лишь
в лоне семьи, среди друзей и книг. Мягкость и остроумие делали общение с ним
очаровательным, а беседы, хотя сам он вовсе к этому не стремился, — чрезвычайно
поучительными. Что бы он ни делал и чем бы ни распоряжался, все шло своим
чередом, не забегая вперед, не отставая и не нарушая его обычной
невозмутимости. Все эти достоинства составляли слишком разительный контраст при
сравнении с Кольбером и Лувуа, чтобы последние могли терпеливо сносить их. Оба они
конечно же обладали множеством достоинств и порой даже более блистательных,
каковые, однако, не были столь же приятными; и если у них имелись друзья, то
у Помпонна были свои, пусть и менее влиятельные, но зато более
многочисленные, и он в гораздо большей степени, чем оба министра, пользовался всеобщей
любовью. Каждый из этих двоих мечтал подсидеть другого, что и сделало их в
конце концов смертельными врагами; оба они под разными предлогами пытались
прибрать к рукам иностранные дела; но все их попытки встречали мягкое, но
решительное противодействие. Им не только не удалось приобрести хоть
малейшее влияние в иностранном ведомстве, но и, более того, Помпонн обладал таким
прекрасным знанием механизмов европейской политики и ее тайных пружин,
приобретенным благодаря трудолюбию, путешествиям, переговорам, знакомству с
иностранными дворами, министрами и знатными вельможами и дававшим ему
такие неоспоримые преимущества перед соперниками, что те обычно не
осмеливались перечить ему в Совете или в присутствии Короля, а ежели вдруг и решались
возразить, то он, сохраняя привычную для него мягкость и сдержанность, тотчас
же ставил их на место. Понимая тщетность своих надежд хоть как-то ущемить
этого столь сведущего и столь скромного министра, который довольствовался
своей должностью и никогда не пытался вмешиваться в вопросы, относящиеся к
их ведению, они долгое время безуспешно искали в этом неуязвимом и
совершенно невыносимом для их честолюбия человеке слабое место. Желание устранить
месье де Помпонна и поставить на его должность кого-нибудь им более по зубам
заставило двух врагов на время забыть о взаимной неприязни и объединиться.
Орудием своим они избрали янсенизм. Действительно, лишь необыкновенными
заслугами месье де Помпонна можно объяснить, каким образом, будучи сыном,
братом, племянником, кузеном и ближайшим родственником, связанным
теснейшими узами с теми, кого, всех вместе и порознь, сумели сделать совершенно
ненавистными Королю, он сохранял и свою высокую должность, и полную
доверенность государя. Лувуа и Кольбер упорно вели свои подкопы, помогая друг другу
во всем, что могло содействовать осуществлению их намерений, и в конце
концов заметили, что зерно сомнений, заброшенное в душу Короля, дало свои
ростки; воспользовавшись этим, они сумели убедить его пойти на жертву во имя
религии. Однако пошел он на это скрепя сердце: Король, в высшей степени
удовлетворенный деятельностью Помпонна, видел, сколь сдержанно и благоразум-

жизнь и смерть месье де Помпонна
523
но вел он себя во всем, что касалось янсенизма; а потому даже в этом
щекотливом вопросе он не мог заставить себя усомниться в нем; опасность вызвать
возмущение тем, что самые важные и секретные поручения он доверяет
племяннику месье Арно, он предпочитал опасности лишиться его услуг, полагая в том
гораздо большее для себя несчастье. Но постоянные нападки сделали свое дело,
долгие приготовления увенчались успехом — Король уступил, и, подобно тому как
последняя капля переполняет чашу, месье де Помпонна погубило ничтожное
происшествие. Это произошло в 1679 году. Шли переговоры о бракосочетании Мон-
сеньора с будущей Мадам Дофиной124, и ожидалось прибытие курьера с
известием о подписании брачного контракта. Месье де Помпонн тем не менее счел, что
может позволить себе провести несколько дней в Помпонне. Мадам де Субиз, в
ту пору на вершине своей красоты и влияния, знала обо всем происходящем при
дворе. Хотя она была приятельницей Помпонна, объясниться открыто она все же
не решилась и ограничилась лишь тем, что заклинала его отложить это
маленькое путешествие, говоря, что видит сгущающиеся над его головой тучи и что отъезд
чреват для него тяжкими последствиями. Но все ее настояния пропали втуне; даже
самые совершенные люди не лишены слабостей — он не понял намеков мадам де
Субиз, не счел нужным внять ее дружеским советам и отложить свою поездку.
Имение месье де Помпонна находилось в шести лье от Парижа. В его отсутствие
прибыл курьер из Баварии и одновременно адресованное месье де Лувуа,
имевшему своих людей повсюду, письмо с полным текстом брачного контракта.
Лувуа тотчас же отправился с письмом к Королю, и тот был удивлен, что не
получил никаких известий из других источников. Депеши, адресованные Помпонну,
были шифрованными, а тот, кто их обыкновенно расшифровывал,
воспользовавшись отсутствием господина, отправился развлечься в Оперу. И пока он
наслаждался музыкой, а затем расшифровывал депешу, ездил в Помпонн и обратно,
Кольбер и Лувуа не теряли времени: они сумели возбудить нетерпение и гнев Короля
и так ловко этим воспользовались, что по возвращении в Париж Помпонн
получил приказ вручить вместе с депешами прошение об отставке и тотчас же снова
отбыть в Помпонн. После того как врагу был нанесен решающий удар, Лувуа,
от которого Кольбер, преследовавший собственные цели, потребовал обещания
не говорить ни слова об этой интриге отцу, поспешил рассказать последнему и о
сути ее, и об успехе. «Прекрасно, — холодно ответил ему искушенный в делах Ле
Телье, — но есть ли у вас на примете человек, коего вы хотели бы видеть на этом
месте?» «Нет, — ответил сын, — мы думали лишь о том, как бы избавиться от того,
кто его занимал; а теперь, когда место свободно, можно подумать, кого туда
посадить». «При всем вашем уме и предусмотрительности вы непроходимый
глупец, сын мой, — возразил ему Ле Телье, — вы недооценили месье Кольбера, и
держу пари, что уже сейчас он знает преемника и предложил его кандидатуру;
новый министр будет для вас хуже изгнанного, ибо тот, по крайней мере, не отдавал
предпочтения месье Кольберу. Повторяю, вы еще пожалеете о сделанном». И
действительно, Кольбер уже заполучил этот пост для своего брата Круасси,
находившегося тогда в Ахене125, как я уже говорил, рассказывая о его смерти; это
явилось тяжким ударом и для Ле Телье, и для Лувуа и окончательно поссорило
их с Кольбером, а затем, само собой разумеется, и с его братом. Помпонн был

524
Мемуары. 1699
потрясен внезапным переходом от могущества к ничтожеству, но принял его
смиренно, как и надлежит истинно благочестивому и мужественному человеку.
Вскоре, впрочем, он получил разрешение вернуться в Париж. Никто из друзей от
него не отвернулся; его опала никого не оставила безразличным. Иностранцы,
сожалея о нем как о любезном и приятном человеке, коему они по-прежнему
выказывали знаки уважения, когда предоставлялась такая возможность, были,
однако, довольны тем, что не надо более иметь дело с министром, чьи таланты
представляли для них немалую помеху. Некоторое время спустя Король принял
Помпонна наедине в своих малых апартаментах, даже говорил с ним о делах, и
в его обращении чувствовалось сожаление о случившемся. Время от времени, хотя
и нечасто, Король вновь и вновь приглашал его и держал себя с ним так же
благожелательно, как и в первый раз. В конце концов во время одной из таких
аудиенций государь признался, что ему было тяжело удалить его от себя и что он все
еще сожалеет о сделанном. Помпонн ответил с надлежащей почтительностью и
признательностью, и Король, сохраняя все тот же уважительный и дружеский тон,
сказал, что хочет опять его к себе приблизить, и хотя пока еще не может этого
сделать, но просит дать обещание не отказываться вернуться в Совет, как
только он его об этом попросит, а пока что до времени хранить их разговор в тайне.
Помпонн дал слово молчать, и Король поцеловал его. Эпизод этот делает
понятным замысел Короля: он намеревался избавиться от месье де Лувуа, отправив его
в Бастилию. Здесь было бы неуместно сделать отступление от повествования,
чтобы рассказать о столь любопытном факте; но, думаю, у меня еще будет
случай вернуться к нему. Когда названный министр умер, Король собственной
рукой написал Помпонну, чтобы тот поспешил вернуться, дабы занять его место в
Совете, и сам вручил секретное послание дворянину, в чьи обязанности входило
доставлять королевские письма. Когда нарочный прибыл в Помпонн, опальный
министр собирался отойти ко сну. На следующее утро он явился в Версаль, и
Бонтан провел его через кабинеты, расположенные позади королевских покоев,
к государю. Можно себе представить, сколь любезный прием был ему оказан:
Король не счел для себя зазорным принести ему извинения и за то, что удалил
его от двора, и за то, что долго медлил, прежде чем вернуть его обратно; а затем
добавил, что, вероятно, ему тяжело будет встретиться с Круасси, занимающим
должность, каковую он сам ранее исполнял с таким достоинством. Помпонн,
неизменно скромный, мягкий и благочестивый, ответил Королю, что коль скоро Его
Величество желает вновь видеть его на своей службе, а он дал на то свое
согласие, то у него нет иного желания, как достойно нести ее, а посему, дабы положить
тому доброе начало и устранить, насколько это от него зависит, любые поводы
для зависти, он незамедлительно отправится к Круасси, дабы сообщить о
королевской милости и просить его удостоить своей дружбы. Король, до глубины
души тронутый столь неожиданным поступком, поцеловал его и отпустил.
Круасси буквально онемел от удивления, когда ему доложили о приходе месье де
Помпонна; можно догадаться, что удивление его отнюдь не уменьшилось, когда
он узнал о цели визита. Изумление придворных, которые и помыслить не могли
о возможности возвращения после двенадцати лет опалы и до которых не дохо-

Смена послов. Возвращение из Фонтенбло
525
дили о том никакие слухи, было столь же велико, однако к нему примешивалась
немалая толика радости. Вместе с месье де Бовилье, также ставшим министром,
Помпонн принял участие в первом же состоявшемся после его возвращения
заседании Совета. В тот же день Помпонну были предоставлены во дворце
апартаменты, причем довольно просторные; в отношениях с Круасси он был
исключительно осторожен, предупредителен и любезен, и Круасси, поняв, что это в его
собственных интересах, отвечал ему тем же. Об их союзе, столь желанном для
Короля, я уже рассказывал выше126. К своему зятю Помпонн относился как к сыну,
полагая, что тот обладает всеми качествами, необходимыми, чтобы со временем
стать знающим и мудрым министром, и щедро делился с ним своими
познаниями и опытом, из коих Торси, относившийся к нему как к отцу, сумел извлечь для
себя немалую пользу. Тесная дружба завязалась между месье де Помпонном и
месье де Бовилье, и оба имели доверительные отношения с герцогом де Шеврё-
зом. Он был также довольно близок с Ле Пелетье и поддерживал
доброжелательные отношения с прочими министрами и государственными секретарями.
Скончался он 26 сентября этого года в Фонтенбло, восьмидесяти одного года от роду,
уже давно мечтая уйти на покой, чего ему, однако, не позволяли семейные
обстоятельства. Здоровье его в ту пору было отменным, голова светлой, и он никогда
ничем не болел. Как-то вечером он поел холодной телятины и закусил довольно
большим количеством персиков, отчего у него сделалось несварение желудка, за
четыре дня сведшее его в могилу. С истинным благочестием принял он последнее
причастие, и кончина его была не менее назидательна, чем вся его жизнь. Торси,
его зять, получил почтовое ведомство, а его вдова, женщина скупая,
державшаяся в тени и почти никогда не появлявшаяся при дворе, — пенсию в двенадцать
тысяч ливров. Ее сестра, очаровывавшая всех своим умом, изяществом, красотой
и добродетелью, была женой месье де Вена, генерал-лейтенанта и командира
черных мушкетеров. Я воспитывался вместе с их единственным сыном, таким же
красивым, любезным и остроумным, как и его матушка; жили они у месье де
Помпонна, который был близким другом моего отца. Этот молодой человек был
убит при Сгенкерке в свою первую же военную кампанию. Родители, а особенно
мать, так никогда и не оправились от этой утраты; с тех пор и до конца своей
долгой жизни она почти не бывала на людях и, погруженная в горе, отдавала все
время молитве и благочестивым делам. Я очень сожалел о гибели ее сына.
Сыновья, выбравшие светскую стезю, не стали утешением для месье де Помпонна:
младший, не лишенный дарований, погиб совсем молодым, командуя драгунским
полком; старший, тупой, вздорный, скупой и невежественный, апоплексического
сложения, оставил службу, и даже в собственной семье его всю жизнь считали
ничтожеством. Аббат де Помпонн стал священником Короля, и у меня еще
будет случай рассказать о нем подробнее.
Смена послов. Возвращение из Король, возвратившись из Фонтенбло, назначил
Фонтенбло Бриора послом в Гаагу на место Бонрепо,
запросившего о замене; генерал-лейтенанта Фелипо, находившегося в Кёльне, направил
послом в Турин, а племянника Бонрепо, Боннака, — в Кёльн.

526
Мемуары. 1699
Монсеньор герцог и мадам герцо- По прибытии из Фонтенбло монсеньору герцогу и
гиня Бургундские получаютраз- мадам герцогине Бургундским в тот же день было
решение жить вместе. Кавале- дано разрешение жить вместе127. Король хотел за-
ры, приставленные к монсеньору стать их в Тот момент, когда они будут ложиться в
герцогу Бургундскому постель, но замешкался, пришел слишком поздно,
когда двери уже были закрыты, и не стал требовать впустить его. Несколько дней
спустя он выбрал четырех дворян128 — Шеверни, Сомри, Гамаша и д'О, часто
появлявшихся при дворе, — в обязанности коих входило находиться почти неотлучно
при монсеньоре герцоге Бургундском; и по правде сказать, трудно было сделать
менее удачный выбор.
Гамаш О двух последних я говорил уже достаточно, и мне нет
нужды добавлять что бы то ни было еще. Славный
Гамаш был на редкость болтлив и по большей части не отдавал себе отчета ни в том,
что говорит, ни в том, что делает, и месье де Шартр и его друзья по развлечениям
насмехались над ним все время, пока Король держал Гамаша в свите племянника;
он не знал ничего — ни двора, ни света, где почти не бывал, ни войны, хотя всегда
служил, и служил честно и храбро; а впрочем, был вполне порядочным человеком.
Д'О Д'О был тем самым Ментором месье графа Тулуз-
ского, который, не выходя из своих версальских
апартаментов, стал генерал-лейтенантом флота120. Постоянное присутствие у
первого господина было нелегко сочетать с новой должностью кавалера свиты; но
д'О умел совмещать несовместимое: глубокое благочестие не мешало ему
закрывать глаза на галантное ремесло своей супруги, ибо при помощи первого или
второго, а может быть, того и другого вместе, он рассчитывал приобрести
положение и богатство.
Шеверни Шеверни был из рода Клермон-Гальранд. Отец его,
звавшийся Монгла, гардеробмейстер, кавалер
Ордена Святого Духа 1661 года, оставил великолепные «Мемуары», написанные в
форме хроники130. Жена Монгла, дочь сына канцлера де Шеверни, великосветская
дама, бывшая гувернантка дочерей Гастона131, была из числа тех, кому лучше не
наступать на ногу. Будучи оба весьма богатыми, они растратили все свое состояние
и женили сына на сестре Сомри. По внешности он выказывал гораздо более ума,
здравого смысла, чувствительности и добродетели, чем то было на самом деле;
весьма начитанный, мало или почти совсем не служивший, словоохотливый и
приятный в беседе, наделенный изрядной толикой хитрости, желания нравиться
и страха оказаться кому бы то ни было неприятным, наружности грубой и даже
отталкивающей, с повадками и внешностью учителя чистописания, он был
снедаем доходящей до низости жаждой придворных успехов и придворных
удовольствий. Однако он умел скрывать свою истинную натуру, и я долгое время
пребывал в заблуждении на его счет. А впрочем, он был вполне порядочным человеком.
Сомри был внуком лакея Генриха IV, который последовал за своим господином
из Беарна и который звался, как многие из людей его звания, Жоанном. Он стал
садовником в Шамборе, а к концу жизни консьержем: не из тех консьержей-

Мадам де Сожри
527
губернаторов, какие всегда были в Фонтенбло и Компьене, но настоящим
консьержем, каких мы имеем в наших домах. Он нажил кое-какое состояние. Своего
сына, который был очень ладным малым, он отдал в военные, а затем нашел ему
подходящую невесту, мещаночку из Блуа. Месье Кольбер, будучи еще в
скромных чинах, женился на ее сестре. Свояк и шурин преуспели благодаря его
возвышению. Брат мадам Кольбер разбогател, купил Менар, стал интендантом
Парижа и скончался в должности парламентского президента. Сомри стал
губернатором Шамбора и управляющим королевскими охотничьими угодьями в Шамборе
и Блуа. Это был в высшей степени порядочный и очень скромный человек. Он
почти безвыездно жил в Шамборе, там и скончался в весьма почтенном
возрасте; при дворе же, где его уважали за честность и безупречную службу, бывал очень
редко. Мне однажды довелось его видеть: очень высокий, внушающий почтение,
совершенно седой старик.
Его старший сын, о котором здесь идет речь, некоторое время служил, чин
имел весьма незначительный и довольно рано вышел в отставку с мушкетной
пулей в колене, стал управляющим вод и лесов в Орлеанэ, и проч. Этого никому
не ведомого лесничего вытащил на свет божий месье де Бовилье132, чтобы сделать
одним из помощников воспитателя «детей Франции»; свет не видывал человека
столь пронырливого, раболепного, низкого, спесивого, тщеславного, готового душу
отдать за деньги и при этом невежественного и бесстыдно выставляющего
напоказ свои пороки. О нем можно порассказать много чего любопытного. Трудно
сыскать человека, который так умел бы извлекать выгоду из своего ранения: он
действительно хромал, но считал нужным выставлять свое увечье напоказ. Он
говорил о самых знатных людях, у которых его не пускали дальше прихожей, как
о равных и даже как о своих близких друзьях. Он повторял услышанное от
других и не стеснялся заявить при людях, отнюдь не лишенных здравого смысла:
«Этот бедняга мес. Тюренн133 говорил мне», хотя тот, учитывая возраст и
ничтожное звание сего господина, скорее всего даже не подозревал о его существовании.
И о ком бы ни шла речь, он никогда слова месье и мадам, не выговаривал
полностью, произнося «мес. де Бовилье», «мес. де Шеврёз», а то и вовсе опускал их,
даже когда речь шла о принцах крови. Я сам не раз слышал, как он говорит
«принцесса де Конти» о дочери Короля и «принц де Конти» о ее девере. Упоминая о
первых вельможах двора, он лишь изредка добавлял к их имени усеченное мес; так,
например, он говорил просто «маршал д'Юмьер» и т. п., а зачастую, когда речь
шла о самых высокородных особах, и вовсе не считал нужным упоминать их
титул. Его тщеславие и наглость не знали предела; и тем не менее, по сто раз на
дню спускаясь и поднимаясь по лестнице, шепча на ухо пустяки то одному, то
другому, изображая из себя важную особу, он сумел ввести в заблуждение часть
придворных, а своими лакейскими выходками и разносимыми исподтишка
угодливыми сплетнями склонить очень многих на свою сторону.
Мадам де Сомри Жена его, дочь коменданта Бастилии Безмо,
высокого роста особа, такая же наглая, как и ее муж,
который, однако, был у нее под каблуком и при ней не смел даже пикнуть.
Бесстыдство ее не знало предела, и после бессчетных любовных связей она вцепи-

528
Мемуары. 1699
лась в месье де Дюра, вертела им как хотела, открыто заправляла всем в его доме
и жила на его счет — за что и получила прозвание мадам коннетабль, так как
месье де Дюра был старейшиной маршалов Франции134. Никто ее иначе и не
называл, и она первая смеялась над этим прозвищем. Дети, слуги и всякие
угодники — все перед ней трепетали, все ей подчинялись, в том числе и мадам де Дюра,
когда изредка и ненадолго покидала свое сельское уединение; но из-за
почтенного возраста маршала всё это не вызывало особого возмущения.
Вот каковы были люди, коих Король приставил к монсеньору герцогу
Бургундскому. Герцог часто выезжал на охоту, но из всех четверых один Гамаш умел
ездить верхом, а точнее, давал себе труд сесть на лошадь. Удивительно, что
должности их не имели никакого названия, не подтверждались никакой грамотой, а
труды вознаграждались не жалованьем, а красивыми словами и правом, не
прося на то разрешения, участвовать в поездках в Марли; но одного этого было
довольно, чтобы голова пошла кругом.
Должности Шеверни и его вен- Шеверни входил в число кавалеров, приставленных
ское приключение к Монсеньору; ранее он был посланником в Вене, а
затем послом в Дании, где он и его жена заболели цингой и лишились и зубов, и
здоровья. Жена его, гораздо более умная и тактичная, чем он, во многом
походила на своего брата.
В Вене с Шеверни приключилась довольно странная история. Однажды
зимним вечером он отправился во дворец на свою первую аудиенцию у императора.
Один из камергеров вышел ему навстречу, провел его через две-три комнаты,
открыл последнюю, впустил его туда и удалился, закрыв за собой дверь.
Осмотревшись, посланник увидел вытянутую в длину комнату, дурно обставленную,
освещенную всего лишь двумя желтыми свечами на стоящем в глубине столе, и
прислонившегося к столу спиной какого-то человека в черном. Шеверни, не
знавший расположения комнат во дворце, решил, что это нечто вроде приемной,
откуда его отведут в покои императора, и стал прогуливаться взад-вперед, бросая
взгляд то направо, то налево. Так прошло около получаса. Наконец, когда он
оказался довольно близко от стола и черного человека, которого по одежде
принял за камердинера, человек этот, до того момента молча наблюдавший за его
прогулкой, стал весьма учтиво расспрашивать, что он тут делает. Шеверни
отвечал, что должен получить аудиенцию у императора, что его привели сюда, что
он дожидается, когда его введут и он будет иметь честь засвидетельствовать Его
Величеству свое почтение. «Император — это я», — ответил ему черный человек.
При этих словах Шеверни едва не лишился чувств и несколько мгновений, как я
сам это от него слышал, не мог выговорить ни слова. Он рассыпался в
извинениях, стал объяснять, что виной всему темнота, не зная, какие еще найти
оправдания. Думаю, вряд ли его приветственная речь была произнесена как подобает.
Любой другой на месте императора от души бы посмеялся; но Леопольда ничто
не могло вывести из его холодной серьезности; он остался невозмутим, отчего
бедняга Шеверни окончательно растерялся. Рассказчиком Шеверни был
превосходным, и в его устах история эта звучала великолепно. *

Кастель дос Риос, посол Испании во Франции
529
Смерть мадам де Моншеврёй Мадам де Моншеврёй, возвращавшаяся из
Фонтенбло в тот же день, что и Король, 22 октября, в
карете мадам де Ментенон, которую неизменно сопровождала во всех поездках, в
Ле-Плесси почувствовала себя так дурно, что пришлось сделать довольно
продолжительную остановку. С великим трудом ее довезли до Версаля, где на
четвертый день она скончалась. Мадам де Ментенон была очень опечалена ее
кончиной; многие пытались делать вид, что тоже скорбят; однако в глубине души
каждый чувствовал облегчение, словно избавившись от тяжкого гнета135. Я столько
говорил о месье и мадам де Моншеврёй в связи с бракосочетанием месье дю Мэна,
что мне уже более нечего добавить к сказанному. Несколько дней спустя Король
принял старика Моншеврёя в своем кабинете, куда тот, как бывший воспитатель
месье дю Мэна, по-прежнему имел право приходить в любое время. Король
встретил его как близкого друга, что вовсе неудивительно, если вспомнить некоторые
события из жизни государя, к коим Моншеврёй был причастен136.
Монсеньор герцог Бургундский Двадцать пятого октября, в день смерти мадам де
присутствует на заседании Со- Моншеврёй, Король сказал вечером монсеньору
вета депеш герцогу Бургундскому, что тот будет допущен на
ближайшее заседание Совета депеш137, и добавил, что поначалу он будет лишь
слушать, учиться и набираться опыта, чтобы затем быть в состоянии
сформировать собственное обо всем суждение. Для принца это была огромная радость;
Монсеньор не был допущен на заседания этого Совета в столь юном возрасте; Месье
там присутствовал, но выше не поднялся138.
Кастель дос Риос, посол Испа- Кастель дос Риос, очень бедный каталонский дво-
Huu во Франции рянин, прибыл в Париж в качестве посла Испании
в тот момент, когда двор отбыл в Фонтенбло. Поначалу он должен был
отправиться в том же качестве в Португалию, но поскольку тот, кто был назначен
послом во Францию, оказался гораздо более знатным и пользовался несравнимо
большим влиянием при испанском дворе, то он и получил почетное посольство в
Португалию, а дос Риос — во Францию, что, по распространенному тогда мнению,
было равнозначно ссылке139. Посол выразил желание явиться ко двору в
Фонтенбло, но получил отказ. А в ответ на его жалобы ему было сказано, что коль
скоро месье д'Аркур мог три месяца дожидаться в Мадриде разрешения предстать
перед королем Испании, то и он вполне может подождать аудиенцию полтора
месяца. По возвращении из Фонтенбло Король его принял. Речь действительно
шла о весьма важных вопросах, не терпящих отлагательства. От имени короля,
своего повелителя, посол обратился к Королю с двумя просьбами: во-первых, своей
властью потребовать от Сорбонны отмены приговора, вынесенного ею книгам
испанской блаженной по имени Мария Агредская; момент для этого был выбран
очень неудачно, ибо писания блаженной по духу весьма напоминали книги
архиепископа Камбрэ, осуждения коих Римом Король добился совсем недавно;
во-вторых, утвердить во всем королевстве догмат о непорочном зачатии святой Девы
Марии, то есть сделать более того, что делала Церковь, отнюдь не спешившая
возвести сие в догмат веры140. А посему и посол, и его государь стали предметом

530
Мемуары. 1699
самых безжалостных насмешек. Иных вопросов на аудиенции не обсуждалось.
И кто бы мог подумать, что четырнадцать месяцев спустя посольство это
приобретет совсем иной вес и значение, и то, что казалось ссылкой, даст послу и
богатство и знатность141.
Смерть д'Аруи в Бастилии В это время бедняга д'Аруи, долгие годы бывший
казначеем штатов Бретани, умер в Бастилии, где
находился уже десять или двенадцать лет. Человек он был милейший и
любезнейший, безотказно давал в долг всем и каждому, но был совершенно не в
состоянии потребовать одолженное назад. Неудивительно, что при таком образе
жизни он сам очутился по уши в долгах, а когда пришло время подводить итоги,
оказался не в состоянии свести концы с концами. Доверие к нему было столь велико,
что многие годы с него не требовали никаких отчетов; это-то его и погубило.
Немало пострадали и частные лица, и финансы Бретани, а сам он оказался
полностью разорен. Думаю, вряд ли когда еще бывало, чтобы и сам казначей, и те,
кому он подчинялся, и все прочие несли убытки, но при этом честность
виновного в потерях оставалась совершенно вне подозрений. Сами потерпевшие жалели
его и сокрушались о его несчастье, что и побудило Короля отказаться от более
сурового наказания и довольствоваться пожизненным заключением. Д'Аруи
принял свою участь без жалоб, со смирением и благочестием; друзья часто
навещали его в заточении, и многие оказывали ему помощь. Это, однако, не помешало
его сыну стать королевским докладчиком, интендантом провинции и пользоваться
репутацией умного и порядочного человека; его любили и уважали, и он мог бы
добиться гораздо большего, если бы религиозные чувства не побудили его и жену,
от которой у него не было детей, бросить все и посвятить оставшуюся жизнь
спасению своей души. Я часто встречался с мадам д'Аруи в Поншартрене; она
отличалась умом приятным и изысканным и была в равной мере привержена и
богоугодным делам, и янсенизму; я с удовольствием вступал с ней в споры и всегда
бывал счастлив ее встретить.
Прибытие в Париж герцога и По возвращении из Фонтенбло ожидалось прибы-
маЬам герцогини Лотарингских тие месье герцога Лотарингского для принесения
с признанием полной вассальной вассальной присяги за герцогство Бар и прочие вла-
зависимости герцогства Бар деНия, зависимые от французской короны. Мадам
герцогиня должна была прибыть вместе с ним. Месье взял на себя все расходы
по их пребыванию в Париже и предоставил им апартаменты месье герцога и
мадам герцогини де Шартр в Пале-Рояле. Мадам герцогиня Лотарингская,
сохранявшая ранг «внучки Франции», имела на то полное право. Что касалось герцога, то
здесь также не было никаких затруднений: его предки, как и он, герцоги
Лотарингии, всегда находили достойный прием при французском дворе.
Герцоги Лотарингские, из коих Карл I, герцог Лотарингский, был произведен в
один был коннетаблем, а дру- коннетабли Франции после гибели, а точнее убий-
гои — главным камергером ства, коннетабля д'Арманьяка во время резни,
учиненной бургундской партией в Париже 12 июня 1418 года. Однако пребывал он

Принцы крови первенствуют повсюду...
531
в этом звании, полученном из рук страшной Изабеллы Баварской, недолго. Ее
супруг, Карл VI, в момент просветления своего помраченного рассудка сместил
его в апреле 1423 года142 в Бурже и вручил шпагу коннетабля Джону Стюарту,
графу Бьюкен и Дуглас, который 17 августа того года был убит в сражении с
англичанами при Верней-о-Перш.
Принцы крови первенствуют по- На посту коннетабля Джона Стюарта сменил граф
всюду над верховными правите- де Ришмон. Он был сыном, братом и дядей герцогов
лями некоролевского ранга Бретонских, сам занял их место в 1457 году и
пожелал сохранить шпагу коннетабля, коей стяжал себе немалую славу; он умер
герцогом Бретонским (именуясь Артуром Ш) и коннетаблем Франции в декабре 1458
года в своем замке в Нанте. Рене П, герцог Лотарингский, был 7 августа 1486 года
произведен Карлом VHI, которому в ту пору было шестнадцать лет, в главные
камергеры вместо сына знаменитого Орлеанского бастарда, графа де Лонгвиля,
смещенного с должности и лишенного владений за то, что встал на сторону
герцога Орлеанского, впоследствии короля Людовика ХП, против мадам де Боже,
сестры Короля, его опекунши и правительницы королевства. Герцог
Лотарингский недолго оставался главным камергером; он выступил против Короля в союзе
с герцогом Орлеанским, ив 1491 году его сменил на этой коронной должности
Филипп Баденский, маркграф Хохберг и граф де Нёвшатель. Если же взять
более близкие к нам времена, то Людовик ХШ и Король, его сын, не раз
принимали при своем дворе герцога Лотарингского Карла IV, чьи визиты бывали весьма
продолжительны; а герцогиня Николь провела в Париже последние годы жизни.
Таким образом, дорога была проторена, и оставалось лишь по ней следовать. К
этому можно добавить, что отец герцога Лотарингского также бывал в Париже
и при дворе; правда, останавливался он там ненадолго, однако этого было
вполне достаточно, чтобы продолжить традицию и показать, с чем соображаться
герцогу нынешнему. Но это-то как раз и мешало обосновавшимся во Франции и
полагавшим свое рождение достаточным основанием для всякого рода претензий
младшим представителям Лотарингского дома, которые, будучи заинтересованы
в возвышении главы их рода, вполне могли полагаться на содействие Месье, ибо
кавалер Лотарингский вертел им как хотел, о чем я уже говорил, рассказывая о
бракосочетании мадам герцогини Лотарингской. Люди, осмелившиеся добиваться
для старшего представителя их дома положения, равного положению месье
герцога де Шартра, отнюдь не склонны были уступать первенство принцам крови,
а те еще менее их были расположены мириться с такого рода претензиями.
Никогда еще ни один герцог Лотарингский, даже отец нынешнего, муж сестры
императора, стоявший во главе его армии, не вступал в соперничество даже со
служившими волонтерами в той же армии обоими принцами де Конти (а младший из
них был жив и находился при дворе), равно как и другой их сослуживец,
курфюрст Баварский, приходившийся братом тогда еще здравствовавшей Мадам
Дофине и зятем императору.
Все еще помнят, каковы были отношения с принцами крови игравшего отнюдь
не последнюю роль в Европе Карла Эммануила, герцога Савойского, зятя коро-

532
Мемуары. 1699
ля Испании Филиппа II, и знаменитую фразу, произнесенную по этому поводу
Генрихом IV. После длительного пребывания при французском дворе в Париже
Карл Эммануил прибыл к Генриху IV в Лион в надежде остановить его армию
и добиться более выгодных условий возвращения Савойе маркизата Салуццо143.
Однажды перед утренней аудиенцией у Генриха IV герцог оказался у дверей
комнаты, где одевался Король, одновременно с подошедшим с противоположной
стороны принцем де Конде144. Оба они остановились, не зная, кому из них надлежит
войти первым; увидев их, Генрих IV возвысил голос и сказал принцу де Конде:
«Проходите, проходите, племянник. Герцогу Савойскому прекрасно известно, что
он должен пропустить вас вперед». Принц де Конде вошел, а герцог Савойский
тотчас же и без малейших признаков неудовольствия — за ним следом.
Странное инкогнито герцога Ло- Учитывая все вышеприведенные обстоятельства,
тарингского было решено прибегнуть к хитрости, дабы лотаринг-
цы могли одержать верх над принцами крови. И хитрость эта заключалась в
абсолютном инкогнито герцога, призванном скрыть суть происходящего и
устранить все препятствия. Однако надо сказать, что инкогнито это было в высшей
степени комичным: инкогнито, но никоим образом не распространявшееся на
мадам герцогиню Лотарингскую; инкогнито, коего Месье поселяет в Пале-Рояле,
избавляет от всех расходов и открыто принимает на глазах у всей Франции;
инкогнито, прибывший специально для участия в церемонии, где не было ни
малейшей возможности скрыться под чужим именем; инкогнито, наконец, для
которого не было ни оснований, ни повода, ибо предки герцога, включая его
собственного отца, открыто появлялись при дворе и в Париже. А посему, чтобы
добиться согласия Короля, был придуман довольно ловкий маневр. Месье,
предлагая это решение Королю, не преминул рассыпаться в похвалах своему зятю,
заверил, что тот и не помышляет ни о каком соперничестве с принцами крови;
что, прибыв, дабы заверить в своей вассальной преданности, ибо владения его по
своему положению уже как бы являются частью Франции, он помышляет лишь
о том, как бы угодить Его Величеству, и готов безоговорочно подчиниться
любому его распоряжению; но что он, Месье, считает своим долгом заметить брату,
что, присвоив ранг принцев крови своим внебрачным детям, он, возможно, не
станет требовать, чтобы герцог Лотарингский выказывал им те же знаки
почтения, что и принцам крови; что принуждать к тому герцога будет противно
королевскому великодушию, а отказаться от принуждения означало бы уязвить
самолюбие бастардов, подчеркнув различие между ними и герцогом. Эти лишь по
видимости смиренные и льстивые речи настолько ввели Короля в заблуждение и
так его тронули, что он согласился на инкогнито, избавив тем самым герцога Ло-
тарингского и от визитов, и от почестей — причем как от полагающихся ему по
рангу, так и от желаемых. Бремя визитов и почестей легло на его супругу,
«внучку Франции», и из-за этого ее ранга возникла путаница и неопределенность.
После чего лотарингцам оставалось лишь радоваться тем преимуществам, коих они
добились благодаря инкогнито и каковые могли толковать на свой лад. Ну а
дальнейшее уже не представляло для них никаких трудностей.

Герцогиня Лотарингская заболевает оспой
533
Месье герцог и мадам герцогиня В пятницу 20 ноября месье герцог и мадам герцоги-
Лотарингские в Париже. Герцог ня Лотарингские выехали в Бонди в карете Месье.
приходит засвидетельствовать Они сидели впереди, а Месье и Мадам — напротив.
свое почтение Королю. Веско- pj Bœ сочли в высшей степени неприличным, что ме-
нечные ухищрения в отношении ттт т^
псши^аи^пидо и in,uu*on,uu сье герЦОГ де Щартр сидел у дверцы. Говорили,
месье герцога и мадам герцогини Г г г J г г
д ТП à t) правда, что ему делается дурно, когда он сидит впе-
реди. Этого, конечно, можно было избежать;
однако сие не входило в планы лотарингцев, постаравшихся сделать так, чтобы мадам
герцогиня де Шартр осталась в Версале, ибо с ней такие штуки были бы
невозможны. В Опере они сидели в ложе Месье, который затем пригласил на ужин всех
принцесс Лотарингского дома и кое-кого из придворных дам. На следующий день,
в субботу, Месье привез герцога Лотарингского в Версаль. Они вошли в
гостиную за несколько минут до полудня. Первый камердинер Ньер, дежуривший в
этом квартале, уведомил об их прибытии Короля, находившегося на заседании
Совета и страдавшего в тот день от приступа подагры; он тотчас же приказал,
чтобы его привезли в гостиную. В гостиной не было никого, кроме них троих, но
министры могли видеть их через оставшуюся открытой дверь кабинета. Герцог,
склонившись в глубоком поклоне, облобызал колени Короля; тот встретил его
очень ласково, но не поцеловал; разговор длился добрых четверть часа, и Месье
раз или два подходил к двери кабинета, чтобы побеседовать с министрами,
оставляя герцога наедине с Королем. Затем Месье попросил Короля разрешить войти
лорду Карлинфорду и еще одному-двум приближенным герцога Лотарингского,
дабы они могли засвидетельствовать ему свое почтение. Тогда вошли герцог де
Жевр, исполнявший в этом году обязанности камергера, дежурный капитан лейб-
гвардии месье маршал де Лорж, кое-кто из знатнейших придворных и люди из
свиты герцога Лотарингского, среди каковых по непонятным причинам не было
никого из членов Лотарингского дома. Затем Месье спросил у Короля, не будет
ли тот возражать, если он покажет герцогу его малые апартаменты, и, проходя
через кабинет, где шло заседание Совета, представил гостю находившихся там
министров. Из малых апартаментов они вышли в большую галерею, где
оставались довольно долго и где герцог видел возвращавшуюся после мессы мадам
герцогиню Бургундскую, но не подходил к ней.
Герцогиня Лотарингская забо- Затем Месье повез герцога на обед в Сен-Клу, куда
левает оспой герцогиня Лотарингская не смогла их
сопровождать, так как у нее сделалась лихорадка. На следующее утро Король послал
справиться о ее здоровье гардеробмейстера Сеньелэ, и тот доложил, что это всего лишь
легкое недомогание и что во вторник герцогиня намерена быть в Версале. Мадам
герцогиня де Шартр посетила гостью еще в день ее прибытия, приехав из
Версаля, а месье герцоги Анжуйский и Беррийский — в воскресенье после обеда. Им
она предложила кресла, а сама, согласно этикету, села на табурет. Монсеньор
герцог Бургундский и Монсеньор от визита уклонились и предоставили выполнить
долг вежливости младшим. Отец и сын находились в тот день в Мёдоне; я
обращаю на это внимание потому, что расстояние оттуда до Парижа столь невелико,

534
Мемуары. 1699
что, пожелай они нанести визит, он отнюдь не был бы для них
затруднительным. Во вторник мадам герцогиня Лотарингская должна была обедать в
Версале у мадам герцогини де Шартр, затем идти к Королю и пр., а мадам
герцогиня Бургундская, приняв ее, — отправиться в Оперу в Париж; но
обнаружившиеся признаки оспы нарушили все планы. Месье герцог де Шартр пришел
уведомить об этом Короля. Ни Месье, ни герцог Лотарингский и никто вообще
не посещал герцогиню. При ней были только Мадам, буквально не отходившая
от ее постели, и мадам де Ленонкур, гардеробмейстерина герцогини
(единственная из придворных дам, которую та взяла с собой), заразившаяся от нее оспой
и едва не отдавшая Богу душу.
Герцог Лотарингский приносит Закончу, не прерываясь, рассказ о путешествии
Королю вассальную присягу за герцога Лотарингского, хотя здесь было бы самое
герцогство Бар время рассказать о том, что приключилось со мной;
но это я сделаю несколько позже. В назначенный для церемонии день, в среду
25 ноября, Месье привез герцога в Версаль, и тот, выйдя из кареты, направился
к Месье Главному, а Месье тотчас же поднялся к Королю. Месье герцога де
Шартра с ними не было, о чем Месье позаботился заранее, чтобы доставить
удовольствие кавалеру Лотарингскому. Пробыв совсем недолго у Короля, Месье
послал сказать герцогу Лотарингскому, что его ждут; было около трех часов
пополудни. Герцог и те из его подданных, кто сопровождал его в этом
путешествии, шли между двух рядов зевак и любопытствующих низкого звания; он
пересек залы, где находилась королевская охрана, и та даже не шелохнулась145,
словно он был самым последним из придворных. Король ожидал его в
гостиной, расположенной тогда между его спальней и кабинетом, где собирался
Совет; впоследствии она стала королевской опочивальней. Государь сидел в
кресле с покрытой головой; месье маршал де Лорж стоял позади, между месье
канцлером и герцогом де Жевром, заменявшим находившегося в Эврё главного
камергера месье де Буйона; монсеньор герцог Бургундский, без шляпы, стоял
чуть впереди месье канцлера, но не загораживая его; с другой стороны, также
не загораживая герцога де Жевра, стоял месье герцог Анжуйский; а позади
герцога де Жевра — первый камердинер Короля Ньер. Месье герцог Беррийский,
Месье, месье герцог де Шартр, принцы крови и двое бастардов образовывали
полукруг; за ними теснилось множество придворных; из герцогов
присутствовали лишь двое вышеупомянутых146, коих к тому обязывали их должности, и не
было ни одного иностранного принца. Государственные секретари и принцы
стояли позади месье канцлера. Монсеньор не удостоил церемонию своим
присутствием. Герцог Лотарингский остановился перед запертой дверью, ведущей из
спальни Короля в гостиную. Придверник находился в гостиной. Придворный
из свиты герцога легонько поскребся;147 придверник спросил: «Кто там?» Тот
ответил: «Месье герцог Лотарингский». Но дверь осталась запертой.
Несколько мгновений спустя то же поскребывание и тот же ответ. На третий раз
стучавший ответил: «Это месье герцог Барский». Тогда придверник открыл одну
створку двери;148 герцог Лотарингский вошел и трижды — у двери, посредине

Герцог Лотарингский посещает Мёдон и Марли и прощается с Королем 535
гостиной и, наконец, в нескольких шагах от Короля — низко поклонился.
Король, не шелохнувшись, сидел словно изваяние, не снимая шляпы. Тогда,
сопровождаемый Ньером и держа свою шляпу под мышкой, герцог де Жевр сделал
несколько шагов вперед, взял у герцога Лотарингского шляпу, перчатки и шпагу,
каковые тотчас же передал Ньеру, оставшемуся стоять на довольно
почтительном расстоянии позади герцога Лотарингского; герцог де Жевр вернулся на
прежнее место. Герцог Лотарингский опустил колени на разостланный у ног
Короля квадратный коврик из красного бархата, обшитый золотым галуном,
протянул государю молитвенно сложенные руки, и тот заключил их в свои. Тогда
месье канцлер очень громко и очень внятно зачитал текст присяги на верность
и клятвы; герцог Лотарингский повторил положенные слова, затем встал,
подписал клятву пером, которое ему подал стоявший сбоку от Короля Торси.
Затем Ньер вернул ему шпагу и шляпу, где лежали его перчатки, и удалился. В
это время Король встал и обнажил голову, а принцы крови и двое бастардов
остались на своих местах. Когда герцог Лотарингский вновь подошел к
Королю, Его Величество надел шляпу, знаком показал герцогу сделать то же самое,
а одновременно с ним надели шляпы принцы крови и оба бастарда. Некоторое
время они беседовали стоя, оставаясь на прежних местах, затем Король вновь
снял шляпу и прошел в свой кабинет, куда менее чем через десять минут
пригласил герцога Лотарингского. Месье остался в гостиной, а герцог Лотарингский
не менее получаса провел наедине с Королем. Когда он вышел, дожидавшийся
в гостиной Месье тотчас же повез его в Париж, куда на следующий день Торси
привез ему на подпись документ с подробным описанием церемонии и текстом
клятвы в вассальной верности и оставил ему копию документа, подписанную
им и Поншартреном.
Герцог Лотарингский посещает В четверг, на следующий день после церемонии149,
Мёдон и Марли и прощается с Месье повез герцога Лотарингского в Мёдон; они
Королем прибыли туда к концу обеда. Монсеньор сам
гостеприимно показал им весь свой дом, после чего около четырех часов пополудни они
возвратились в Париж. В субботу герцог один поехал на обед к Месье Главному
в Версаль, посетил большую конюшню, любезно показанную ему графом де Бри-
онном, а затем вернулся в Париж. В понедельник Месье повез герцога в Марли,
где Король, прибывший к окончанию обеда, показал ему дворец и сады. Месье
был простужен и предпочел остаться в гостиной. После прогулки Король
пригласил герцога в свой кабинет, где оставался с ним некоторое время наедине, после
чего тот откланялся. Выйдя из кабинета, Король имел непродолжительную
беседу с бывшим гувернером герцога Лотарингского милордом Карлинфордом,
известным в Вене под именем генерала Таффа, принял явившихся проститься
дворян из свиты герцога, затем вновь отправился на прогулку, после чего возвратился
в Версаль. А Месье отвез герцога Лотарингского в Париж; Король послал гостю
в подарок шпалеры с изображением эпизодов из жизни Александра ценой в
двадцать пять тысяч экю. Это Месье сказал Королю, намеревавшемуся сделать
герцогу подарок, что шпалера будет лучше, чем что бы то ни было другое.

536
Мемуары. 1699
Герцог Лотарингский приезжа- Во вторник 1 декабря Монсеньор, находившийся в
ет в Оперу попрощаться с Мон- Мёдоне, пригласил монсеньора герцога и мадам
сеньором и монсеньором герцогом герцогиню Бургундских и их свиту на обед, где при-
и мадам герцогиней Бургундски- сутствовала также мадам принцесса де Конти, по-
ми, с коими до того не виделся, сле чеш повез Bœx в 0перу. Месье вместе с герцо-
и отбывает на почтовых, опла- л «
гу. и ' гом Лотарингским находился в своей ложе навер-
ченных Королем г^_ **
Г ху. Он повел герцога в ложу Монсеньора, где тот
задержался всего лишь на несколько минут, необходимых, чтобы попрощаться с
ним, а также с монсеньором герцогом и мадам герцогиней Бургундскими, у коих
он так и не побывал с визитом, что выглядело довольно странно, и тотчас же ушел
вместе с Месье. Следующей ночью гость вместе со свитой выехал на почтовых к
себе в Лотарингию. Лошадей ему меняли на каждой станции, и самое
удивительное, что вопреки его желанию и лишь для того чтобы доставить удовольствие
Месье, Король оплатил все расходы. При всей своей привязанности к кавалеру
Лотарингскому Месье начинал тяготиться присутствием герцога,
становившимся обременительным для его кармана и сковывавшим его свободу; трудно сказать,
почувствовал это герцог сам или с чьей-либо помощью, однако именно данное
обстоятельство и ускорило его отъезд. Кроме того, герцогу начали докучать
своими просьбами его родичи из Лотарингского дома, каковые все, за исключением
Месье Главного и кавалера Лотарингского, были ему абсолютно безразличны, и
он нередко с досадой говорил, что не понимает, по какому праву осаждают его
все эти мелкие князьки.
Герцогиня Лотарингская noce- В воскресенье 20 декабря Король, выходя с пропо-
щает Версаль, Марли, прощает- веди, увидел идущего ему навстречу Месье, и тот
с я и уезжает проводил государя до его апартаментов. Там они
застали Мадам и герцогиню Лотарингскую, и все четверо, без посторонних,
довольно долго оставались в кабинете Короля. Оттуда Месье, Мадам и герцогиня
Лотарингская пошли к мадам герцогине де Шартр; после чего Месье повел
герцогиню Лотарингскую к Месье Главному, у которого был приступ подагры, а затем
отвез ее в Париж. Король не позволил ей нанести визит ни Монсеньору, ни
своим внукам, ни мадам герцогине Бургундской и даже близко ее к ним не
подпустил из-за оспы, которой никто из них не болел. В субботу Король один поехал в
Марли, куда к обеду приехали Месье, Мадам и герцогиня Лотарингская.
Отсутствие месье и мадам де Шартр было всеми замечено. Месье и Мадам сделали
все возможное, чтобы их дочь и невестка не встречались, ибо Месье желал
таким образом угодить кавалеру Лотарингскому, а Мадам, смотревшая на своего
зятя как на немецкого принца, полагала, что в силу этого обстоятельства ему
дозволено абсолютно все. Лишь перед самым отъездом герцог Лотарингский
посетил месье герцога де Шартра и всеми силами постарался его заверить, что у
него никогда даже и в мыслях не было что бы то ни было у герцога оспаривать.
А это значило, что представить подобное было вполне возможно; однако судить
о том более пристало принцам крови. Во всяком случае, оспа герцогини Лота-
рингской пришлась весьма кстати, и у лотарингцев имелись все основания быть
признательными Месье и Мадам и радоваться тому, с какой ловкостью они вве-

Необъяснимые низость и коварство герцога де Жевра по отношению ко мне 537
ли в игру бастардов, дабы удалить принцев крови и обойти все острые углы
благодаря выдумке с «инкогнито». После обеда герцогиня Лотарингская
попрощалась с Королем, и тот возвратился в Версаль, а Месье, Мадам и герцогиня — в
Париж, откуда на следующий день, в понедельник, последняя отбыла в
Лотарингию, проявив при этом поспешность, граничившую с непристойностью. Она
явно хотела воспользоваться своей оспой, дабы не затянуть свое пребывание во
Франции настолько, чтобы ей пришлось исполнять некоторые нежелательные
для нее обязанности.
Необъяснимые низость и ко- А теперь я перейду к рассказу о том, что произо-
варство герцога де Жевра по от- шло во время этой поездки со мной. Совершенно
ношению ко мне очевидно, что взять шпагу, шляпу и перчатки у
герцога Лотарингского, явившегося объявить о признании своей вассальной
зависимости, надлежало .главному камергеру, а в его отсутствие — дежурному
камергеру Короля. В данном случае взять их у него означало лишить вассала всех знаков
отличия перед лицом его сеньора, а отнюдь не прислуживать ему; камергер
обязан был лишь взять их у вассала и тотчас же передать первому камердинеру,
каковой затем вернет их вассалу после того, как тот присягнет на верность
государю. Так было в 1661 году, когда присягал герцог Лотарингский Карл IV,
двоюродный дед нынешнего герцога; однажды даже случилось, что шпагу, перчатки
и шляпу у своего племянника, герцога Бретонского, во время церемонии
признания последним своей вассальной зависимости150 взял коннетабль де Ришмон,
будущий герцог Бретонский, в чьих жилах текла королевская кровь. Этот жест имеет
один-единственный смысл и иначе истолкован быть не может. Тем не менее,
учитывая ту ловкость, с какой лотарингцы умеют извлекать для себя выгоду из
всего и превращать любую мелочь и любую случайность в отличия и преимущества
либо в претензии на обладание оными, я решил ни в коем случае не дать им
обратить к своей пользе предстоящую церемонию, существовавшую с незапамятных
времен и знакомую всем в малейших подробностях. Герцога де Жевра,
исполнявшего в этом году обязанности камергера, по вечерам, когда появлялась такая
возможность, заменял маркиз де Жевр, его сын, приобщенный к исполнению
должности отца; в тот момент он находился в Версале, пребывал в добром здравии, и,
стало быть, отец вполне мог доверить ему свои обязанности. Герцог де Жевр всю
жизнь считал себя близким другом моего отца и очень часто бывал у него вплоть
до самой его кончины. После смерти моего отца он перенес свое дружеское
расположение на меня, и в годы своего дежурства всячески старался, насколько это
было возможно для камергера, облегчить мне доступ к Королю. В свои
восемьдесят лет он посещал меня, и его любезное и учтивое со мной обращение не
позволяло усомниться в искренности его расположения. Я же в ответ выказывал ему
предупредительность, внимание и почтительность, коих заслуживали его возраст
и его отношение ко мне; а если учесть, что он мало кого допускал в свое
ближайшее окружение, то нежность его ко мне казалась и вовсе чем-то удивительным. Я
подумал, что все это дает мне право на откровенность, и счел необходимым
обратить его внимание на то, какое преимущество могут попытаться извлечь Буйо-
ны из намеренного отсутствия месье де Буйона и из того, что обязанность эту бу-

538
Мемуары. 1699
дет исполнять герцог-пэр151. К этому я добавил, что поскольку на церемонии не
должны присутствовать ни герцоги, за исключением тех, в чьи обязанности это
входит, то есть камергера и дежурного капитана лейб-гвардии, каковым тогда был
мой тесть, ни иностранные принцы (ибо сразу же после принесения присяги
герцог Лотарингский наденет шляпу, тогда как они остались бы с непокрытой
головой), ему, вне сомнения, следует передать свои обязанности маркизу де Жевру.
Речь свою я, естественно, сдобрил всеми надлежащими моему возрасту
изъявлениями почтительности и извинениями. Мне показалось, что герцог принял мои
соображения с удовлетворением и доброжелательностью, высказал в ответ свои
и в конце концов согласился, что коль скоро Король не видит ничего дурного в
отсутствии месье де Буйона, не имеющего приобщенного к должности
преемника, то тем более не должен счесть неуместным отсутствие его самого, так как у
него, герцога де Жевра, есть назначенный преемник, уже давно исполняющий его
обязанности по вечерам. Он заверил меня, что все сказанное мною
представляется ему убедительным, что он постарается перепоручить свои обязанности сыну,
но что прежде следует уведомить о том Короля. И добавил: «Видите ли, когда
имеешь дело с таким человеком (он имел в виду Короля), нужно опуститься
низко, низко, совсем низко (свои слова он сопровождал выразительным жестом руки),
чтобы подняться высоко потом». И здесь он не заблуждался, ибо хорошо знал
монарха. Я удалился, похвалив его за осторожность и постаравшись польстить
старику, который всегда бывал счастлив переложить свои обязанности на сына.
Затем я повидался с мадам де Ноай и с герцогом де Бетюном, старинным другом
герцога де Жевра, который говорил с ним после моего ухода и высказал явное
неудовольствие его намерением. Это заронило в мою душу подозрение
относительно взбалмошного нрава старика, у кого склонность к раболепству обыкновенно
брала верх над прочими чувствами. Однако я не все принял в расчет. Я решился
поговорить с ним еще раз, полагая, что в худшем случае мои усилия просто
останутся безрезультатными. И вот в таком расположении духа я поднимаюсь к нему
и застаю его за туалетом; я прошу выйти лакеев, обращаюсь к нему: он холодно
мне отвечает, что Король сказал ему, что участие в церемонии — его обязанность
и что он должен ее исполнять; что он не имел даже возможности возразить, так
как в этот момент Король уже отъехал в своем кресле-каталке152, направляясь на
прогулку в Марли. Это меня ничуть не удивило; я ответил ему, что, поскольку
церемония должна иметь место во второй половине дня, у него будет возможность
говорить с Королем либо во время утренней аудиенции, либо в ином месте; в конце
концов, после некоторых препирательств, весьма сдержанных и почтительных с
моей стороны и вежливо-холодных — с его, видя, как мне показалось, что он
склонен согласиться с моими советами, я сказал, что сразу же после утренней
аудиенции ему следует уехать в Париж якобы по срочному делу либо сказаться
больным, и что коль скоро Король считает вполне естественным, что месье де Буйон
остается в Эврё, не будучи и даже не притворяясь больным, он вряд ли сочтет
более предосудительным, ежели месье де Жевр скажется таковым, даже будучи
уверен, что тот пребывает в добром здравии. Все оказалось напрасным: он уже
принял решение и менять его был не намерен. Я спустился к герцогу де Бетюну,
но застал только его сына, каковому и рассказал о том, что сделал и что видел.

Необъяснимые низость и коварство герцога де Жевра по отношению ко мне 539
Он успокоил меня, сказав, что месье де Шеврёз намерен говорить об этом с
Королем по окончании утренней аудиенции. Действительно, его миссия оказалась
успешной, и Король в своем кабинете в присутствии придворных объявил
маркизу де Жевру, что тот заменит отца во время предстоящей церемонии. Все это
слышали, и новость тотчас же стала всем известной. Герцог де Жевр, слышавший
это, как и все прочие, подождал, пока все уйдут, и, оставшись наедине с
Королем, произнес столь красноречивую речь, что государь согласился на то, чтобы
герцог сам исполнял свои обязанности. Какая низость и какое бессмысленное
мошенничество!
Но это еще далеко не все. Два дня спустя графиня де Руси предупредила меня,
что в Пале-Рояле обо мне ходят весьма недоброжелательные толки, что Мадам
довольно едко отзывалась о моей персоне в беседе с графиней де Бёврон, что дело
зашло уже слишком далеко и мне пора вмешаться, дабы положить этому конец.
Я разыскал графиню де Бёврон, и та сообщила, что герцог де Жевр, которому
было мало его участия в церемонии, решил выслужиться перед Королем,
представив ему меня в весьма неприглядном свете; он изобразил все мои попытки
отговорить его от участия в церемонии самым что ни на есть комическим
образом, сказав, что я даже советовал ему разыграть апоплексический удар, но что
он, однако, не решился, опасаясь, что в его возрасте и при его сложении натура
отомстит ему подлинным ударом и что он окончит свои дни как Мольер;153 что
далее он рассыпался в лживых измышлениях, дабы окончательно погубить меня
в глазах Короля; что потом он отправился к мадам д'Арманьяк, хотя ни с ней,
ни с Месье Главным его абсолютно ничего не связывало, и рассказал им ту же
историю, каковую затем повторял всем без разбора; что в конце концов история
эта дошла и до Месье, которому сказали, что я не раз презрительно отзывался о
власти и знатности герцога Лотарингского, что Месье пришел в немыслимую
ярость и теперь говорит об этом со всеми и каждым; что Мадам, хоть и ведет
себя более сдержанно, ничуть не менее для меня опасна и что мне следует
поспешить хотя бы успокоить людей, доказать коим свою правоту все равно не в моей
власти. Такое чудовищное коварство потрясло меня: я не мог себе представить,
что в бессмысленной злобе можно дойти до того, чтобы желать погубить в
глазах Короля сына своего старинного друга, которого всегда осыпал ласками и
знаками дружеского расположения, получая от него в ответ заботу и уважение, ко-
торьш и на этот раз не сказал ему ничего, что могло бы быть ему неприятным и
чьи слова ему скорее даже понравились, и который, учитывая огромную разницу
в возрасте, положении при дворе и состоянии, и через тысячу лет не мог бы встать
поперек дороги ни ему самому, ни кому бы то ни было из его близких. Немного
придя в себя от потрясения, вызванного столь гнусной подлостью, я
поблагодарил графиню де Бёврон и попросил ее объяснить Мадам, что на самом деле
действовать подобным образом меня побудило отсутствие месье де Буйона, что я
никоим образом не мог считать неприличной для герцога и пэра обязанность,
каковую некогда исполнял коннетабль-принц крови, скончавшийся герцогом
Бретонским; что же до приписываемых мне речей, то я умоляю Мадам не верить
тому, что могли наговорить ей люди либо по злобе, либо из желания снискать ее
расположение. Я добавил также, что приду лично повторить Мадам то же самое,

540
Мемуары. 1699
если она сочтет сие уместным и согласится принять меня наедине в своем
кабинете. После этого я отправился к мадам де Марей. Она была моей
родственницей, неизменным другом моих родителей и моим, причем почти что с первых лет
моей жизни. Ранее она состояла гувернанткой детей Месье, сначала вместе со своей
матерью, маршалыпей де Грансей, а затем сменив ее. Она воспитывала также
детей месье герцога де Шартра, неизменно сохраняя самые теплые отношения с
Месье. Она разыскивала меня повсюду; увидев меня, она поведала все то же самое,
что я уже знал от графини де Бёврон, добавив еще кое-что о мерзости герцога де
Жевра. Я рассказал ей, как все было, и вместо ответа она выбранила меня за то,
что я мог довериться злобному и вздорному человеку, полагая его своим другом.
Она охотно взялась сообщить Месье то, что графиня де Бёврон согласилась
передать Мадам. Но я не стал просить ее поговорить с герцогиней Лотарингской,
которая, по ее словам, впала в ярость: то была птица залетная и считаться с ней
не было ни малейшей необходимости. Месье и Мадам, набушевавшись вволю,
удовлетворились тем, что им было сказано от моего имени, и не требовали
большего. Оставался Король, а его отношение к происшедшему могло иметь для меня
гораздо более далеко идущие последствия. Процесс месье де Люксембурга,
извинения, принесенные принцессой д'Аркур герцогине де Роган, мой конфликт с
Месье Главным154, где я действовал столь решительно, — все это заставляло меня
опасаться, что я слишком уж часто оказывался прав. Месье де Бовилье полагал,
что мне не следует ни обращаться к Королю в связи с этой историей, дабы не
обратить в нечто серьезное то, что Король, возможно, счел всего лишь забавным
эпизодом, ни предпринимать каких бы то ни было шагов, пока я не увижу, как
встретит меня Король — холодно или с обычной своей приветливостью. Совет
оказался очень хорош: Король при встрече обошелся со мной как обычно, и я успокоился.
Герцог de Жевр тиранит свою Старик Жевр был до крайности жестоким мужем
семью и жестоко уязвляет мар- умной, добродетельной и богатой женщины, кото-
шала de Вильруа рая в конце концов оставила его, и неслыханно
бесчеловечным отцом детей, выросших тем не менее людьми достойными и в
высшей степени порядочными. Аббат де Жевр в течение нескольких лет был
почетным камерарием Папы Иннокентия XI и настолько пришелся понтифику по нраву,
что тот уже намеревался сделать его кардиналом, как вдруг разразился скандал
из-за вопроса о неприкосновенности жилища послов в Риме и Король приказал
отозвать всех французов; для аббата де Жевра это было крушением всей его
карьеры, но он покорился и оставил папский двор. Король был так этим тронут,
что тотчас же по возвращении155 назначил его на место архиепископа Буржа, как
раз оказавшееся свободным после кончины брата государственного секретаря Ша-
тонёфа. Вне себя от ярости, герцог де Жевр явился к Королю и стал поносить
своего сына последними словами, стремясь во что бы то ни стало лишить его
милости государя. Маркиза де Жевра и его жену он третировал всю жизнь как
последних рабов, так что Король из сострадания нередко бывал вынужден
вмешиваться, дабы остановить его тиранства. В его выездах, каковые он к тому же
постоянно менял, все всегда было великолепно — и лошади, и упряжь, и карета,
и ливреи; конюшни его были полны редчайших скаковых лошадей, хотя за по-

Герцог de Жевр тиранит свою семью и жестоко уязвляет маршала де Вильруа 541
следние тридцать лет он ни разу не садился в седло; челяди у него было без
счета, а одежда сверкала роскошью, несколько смешной в его возрасте. Когда с ним
заговаривали о его огромных доходах, о том, что, несмотря на богатство, дела
его идут худо, о разладе в семье, о бессмысленности таких безумных трат, он со
смехом отвечал, что швыряет деньги направо и налево лишь для того, чтобы
разорить своих детей. Он говорил правду и вполне в этом намерении преуспел.
Вот так, без всякого смысла и цели, он травил не только свою семью: в том же
году он сыграл с маршалом де Вильруа шутку, едва того не убившую.
Предки обоих в свое время были государственными секретарями, а отцы
сделали совершенно удивительную карьеру. Однажды, когда обед у Короля был уже
подан, а тот находился еще у мадам де Ментенон, которую имел обыкновение
посещать по утрам в те дни, когда у него не было Совета, а именно по четвергам
и пятницам, и когда ей не нужно было ехать с утра в Сен-Сир, как это бывало в
Версале ьь, придворные, обступив стол, ожидали прихода Короля, служить
которому должен был месье де Жевр. Маршал де Вильруа, с шумом распахнув дверь,
вошел с тем горделивым видом, коему его высокие должности, власть и влияние
придавали еще более надменности. Возможно, на сей раз это вызвало особое
раздражение старика Жевра; но едва маршал, как обычно, остановился за креслом
Короля, герцог, отделенный от него столом и этим креслом, тотчас же
обратился к нему: «Господин маршал, согласитесь, что оба мы, и вы и я, весьма
счастливы!» Маршал, удивленный этим неожиданным восклицанием, со скромным
видом согласился и, утвердительно кивнув головой в парике, хотел прервать
герцога, завязав беседу с кем-нибудь другим; но герцог, неспроста затеявший этот
разговор, возвысив голос, дабы привлечь к себе внимание, продолжал; он начал
восхищаться сначала везением Вильруа, породнившегося с домом Креки, и
везением своего отца, женившегося на девушке из Люксембургского дома, а затем
должностями, губернаторствами, титулами и прочими бессчетными благами и,
наконец, их отцами, государственными секретарями. «Однако довольно, господин
маршал, — воскликнул он, — не будем заходить слишком далеко, ибо кем были
отцы этих государственных секретарей? — канцелярскими служителями. А их
деды? — ваш предок торговал свежевыловленной рыбой на базаре, а мой таскал
на спине тюки с товаром, а может, и того хуже». «Господа, — обратился он к
сидящим за столом, — разве я не прав, говоря, что у меня и у месье маршала
поразительная судьба? Ведь правда же, месье маршал, нам с вами удивительно
повезло в жизни?» Сказав это, он оглядел всех с самодовольным видом и засмеялся.
Маршалу хотелось провалиться сквозь землю, а еще больше — задушить герцога
собственными руками. Но что можно сделать с человеком, который, чтобы
унизить другого, ничтоже сумняшеся унижает самого себя? Все замолчали и
опустили глаза: но почти каждому хотелось хоть краешком глаза взглянуть на
маршала, так забавно пристыженного, несмотря на все его величественные манеры и
надменность. Появление Короля положило конец и замешательству, и
любопытству, но лишь на время; происшествие это в течение нескольких дней оставалось
предметом разговоров и питало неотделимые от придворной жизни зависть и
злорадство. Та история, какова бы она ни была, ничему меня не научила, и мне
даже в голову не пришло, что не следует доверяться столь злобному человеку.

542
Мемуары. 1699
Быть может, сказав то, что на самом деле было известно всем, он рассчитывал
подчеркнуть свое смирение, а побудить его бросить в лицо маршалу де Вильруа более
чем неприятные для того истины могла зависть к влиянию и блеску полководца.
Я и отдаленно был не способен вообразить, чего мог желать и чему завидовать
этот зловредный старик, и не думаю, что другой на моем месте стал бы
опасаться коварства столь же безграничного, сколь и бессмысленного. Однако вернемся
к месье де Буйону и его намеренному отсутствию.
Каким образом приводить по- Отсутствие месье де Буйона, как я уже говорил, не
слов на первую аудиенцию ста- было вызвано самой его ролью в предстоящей
цело исключительным правом ремонии; дело в том, что он привык оставаться во
представителей Лотарингского время аудиенций послов в головном уборе. Неодно-
дома, Савойского дома и дома
ими, vjuouubKucv ими и UXJJVIU, Кратнь1е измены его предков, после того как по ми-
Лонгвилеи, а сопровождать их Г г т\т г*
. л г £ лости 1 енриха IV они получили Седан, привели к
при въезде в столицу — обязан- r J J? ' г
ностью маршалов Франции Т0МУ' ^0 отец его, вместо того чтобы отправиться
на плаху, приобрел ранг принца, и месье де Буион
неизменно избегал присутствовать на церемониях, где принцы крови, бастарды
и герцог Лотарингский надевали шляпы, в то время как он сам должен был
стоять с непокрытой головой. По той же причине на таких церемониях не было
никого из французских членов Лотарингского дома и вообще никого из
обладавших этой привилегией. Но чтобы понять, почему одни и те же лица имели право
не снимать шляпы во время аудиенции послов, а во всех прочих случаях им это
было категорически запрещено, нужно обратиться к истокам традиции.
В старину никто не снимал шляпы в присутствии Короля ни в обычной
жизни, ни во время церемоний; и когда кто-либо из придворных откидывал свой
капюшон, стоящие близ Короля уступали ему место, ибо это означало, что тот
хочет говорить с государем. Замена капюшонов шапками, а затем и шляпами
внесла изменения в обычай, а затем и вовсе его упразднила, так что никто уже
не имел права оставаться в шляпе в присутствии Короля ни в обычной жизни, ни
во время церемоний, за исключением тех, где это предусмотрено ритуалом, а
именно, коронования, похорон и принятия в Орден Святого Духа; и правом этим
наделялись не принцы, а те, кто по обязанности не должен был снимать шляпы,
то есть пэры и высшие коронные чины во время церемонии коронования и на
заседаниях Парламента в присутствии Короля; все — в похоронной процессии, и
все кавалеры Ордена Святого Духа в собраниях Ордена и на празднествах.
Послов встречали при их торжественном въезде и приводили на аудиенцию
камергеры Короля; и так продолжалось вплоть до возвышения лелеявших
честолюбивые замыслы Гизов. Месье де Гиз первым, дабы польстить Парламенту и
судейскому сословию, добавил к своей клятве пэра слова «как добрый советник верховной
палаты», каковые, однако, впоследствии были отменены, первым, кто не только
среди людей его звания и состояния, но даже просто среди людей благородного
звания, согласился стать почетным церковным старостой своего прихода, что
ранее всегда было уделом лишь представителей мещанского сословия,
рассчитывая тем самым склонить это сословие на свою сторону; с той же целью
намеревался он завоевать доверие иностранных держав и расположение их послов. А

Каким образом приводить послов на первую аудиенцию...
543
поскольку доступно ему было многое, он взял за правило препровождать на
торжественные аудиенции послов первейших коронованных особ, то есть Папы,
императора, королей Испании и Англии и, пользуясь своей должностью
главного камергера, представлять их Королю. Сие для них было гораздо более
почетным, чем быть введенными просто камергерами, и давало им право на
дополнительные знаки вежливости в том, что касалось порядка нанесения визитов,
обращения послов между собой и с французами различных рангов, а также ведения
дел. Начиная с месье де Гиза, обычай мало-помалу распространился на его детей,
братьев, а после и на кузенов, сначала как бы замещавших его, а затем
присвоивших себе это освященное традицией отличие, от которого послы не пожелали
более отказываться. Немуры, связанные с Гизами единоутробным родством157,
захотели разделить с ними эти преимущества и не встретили с их стороны ни
малейших возражений; за ними последовали Лонгвили; а послы, привыкшие к
тому, что их вводят в зал аудиенций принцы из Лотарингского дома, легко
согласились с тем, что их стали вводить также принцы из дома Савойского и
другого, менее знатного, но не уступавшего двум первым по привилегиям и
отличиям158. Однако в конечном счете, хотя многие годы спустя Буйоны и Роганы и
получили те же отличия, которые лотарингцы, узурпировав во времена Лиги, сумели
сохранить и распространить впоследствии на членов Савойского дома, но они так
и не добились права вводить на аудиенцию послов, решительно заявивших, что
присвоенный Буйонам и Роганам ранг не делает их принцами и что они, послы,
ни за что не согласятся иметь в качестве сопровождающих фальшивых, а не
подлинных принцев. Когда описанный порядок закрепился, лотарингцы,
благодаря званиям и государственным должностям, каковые они так хорошо умели
использовать в соперничестве с принцами крови, обретя уверенность в том, что
на их пути нет более преград, пользуясь любой случайностью, никогда не
упуская благоприятных обстоятельств и неуклонно продвигаясь вперед, добились
признания того, что привилегии даны им по рождению, а не по положению в
государственном управлении; тогда они решили, дабы подчеркнуть свое
превосходство над коронными чинами, что послов при въезде в Париж должны
сопровождать маршалы Франции. В ту пору существовало очень мало герцогов, каковые
не были бы принцами крови либо не относились к правящим иностранным
домам; а герцогов-маршалов во Франции еще и вовсе не было. Они появились лишь
много позже установления вышеупомянутой церемонии сопровождения послов при
въезде. И еще долгое время маршалы Франции, являвшиеся герцогами, не
исполняли этой роли; наконец были привлечены и они, но не как герцоги, а как
маршалы, одной из обязанностей коих является встреча послов; и постепенно это
сделалось еще одним знаком отличия для принцев, оставивших за собой
сопровождение послов на аудиенции.
Однако данная привилегия не давала им права не снимать шляпы: этим
почетным нравом пользовались только послы, а сопровождавший их принц
оставался с непокрытой головой. И сколь бы предприимчивы ни были Гизы, им
никогда не приходило на ум надеть головной убор в присутствии королей, коими
они вертели как хотели и чью корону уже готовы были похитить. Обычай этот
был введен лишь при Генрихе IV, и вот при каких обстоятельствах.

544
Мемуары. 1699
Истоки обычая оставаться в После окончательного краха Лиги и подписания
шляпе во время торжественной мира в Вервене159 во Францию прибыл посол Испа-
аудиенции послов, каковой не нии, являвшийся испанским грандом. Он прибыл в
распространяется, однако, на Монсо160 к Королю, находившемуся там с неболь-
ругие церемонии шо^ СВИТО]^ и ГОсударь пригласил гостя осмотреть
разбитые по его приказанию сады, которые всегда с удовольствием показывал. В
начале прогулки Король надел шляпу. Посол, привыкший надевать шляпу
одновременно с королем Испании, тотчас же последовал его примеру. Генриху IV это
весьма не понравилось, однако он ничего не сказал послу; но, оглядевшись вокруг,
знаком приказал надеть шляпы Месье Принцу, месье де Майенну и месье д'Эпер-
нону, так как по случайности они оказались единственными из знатных вельмож,
сопровождавших его на этой прогулке. Вот таким образом месье де Майенн
получил право не снимать шляпы во время аудиенций послов; с тем большим
основанием это право получил Месье Принц, а также счастливчик д'Эпернон,
которому повезло оказаться в одной с ними компании. Однажды получив право
оставаться в шляпе во время аудиенций послов, месье де Майенн и те члены его дома,
которые вводили послов, навсегда сохранили его за собой, независимо от того,
вводили они послов или нет. По их примеру и дети месье д'Эпернона также
удостоились этой чести, ибо и для них она имела истоком эпизод, имевший
некогда место в садах Монсо. Принцы из Савойского дома и из дома Лонгвилей, во
всем равные лотарингцам, также присвоили себе это право, а вслед за ними
кардиналы, как обладающие более высоким рангом, чем все прочие, и все
достигшие соответствующего возраста принцы крови. Таково происхождение права,
именуемого «правом шляпы»; благодаря этой шляпе, доставшейся месье д'Эпер-
нону совершенно случайно, его сыновья и внук получили ранг иностранных
принцев со всеми надлежащими почестями и знаками уважения, хотя сам он
особым расположением Генриха IV не пользовался. Но и этот король, и его
преемники ревностно следили, чтобы «право шляпы», о происхождении коего я
только что рассказал, никогда не вышло за пределы торжественных аудиенций
послов и никогда и ни при каких иных обстоятельствах иностранным принцам
не было дозволено оставаться в шляпе, а посему ни один из них, равно как и
кардиналы, не появляется на публичных аудиенциях суверенных властителей,
коим Король предлагает надеть головной убор, и ни на каких других, кроме тех,
где все, за исключением Короля, должны оставаться с непокрытой головой.
Между тем они не раз делали попытки вывести свою привилегию за пределы
поставленных границ.
Из герцогов также никто и никогда не появляется там, где другие не снимают
шляпы, за исключением находящихся там по долгу службы дежурного
камергера и дежурного капитана лейб-гвардии. Мы видели, что, когда им случалось быть
вызванными Королем на аудиенцию, как в случае с чрезвычайным папским
легатом кардиналом Киджи, иностранные принцы оставались с непокрытой
головой. Но, пожалуй, уже довольно об этом, ибо пора вернуться к событиям,
завершившим этот год.

Нунций Дельфини возведен в сан кардинала; его высказывание об опере 545
Смерть мадам де Марсан Мадам де Марсан скончалась незадолго до отъезда
из Парижа мадам герцогини Лотарингской.
Племянница Матиньонов по отцовской линии и сестра мадам де Матиньон, она была
особой высокомерной, повелительной, не слишком умной и до крайности
избалованной положением, великолепием, влиянием и необычайной гордостью Сенье-
лэ, своего первого мужа, и рангом и знатностью второго. Она рожала своего
второго сына;161 кормилица чем-то ей не угодила, отчего мадам де Марсан впала в
такую ярость, что роды прекратились и спасти ее не имелось никакой
возможности. Кончину ее не оплакивал никто: ни близкие, коих она, пользуясь властью
первого мужа и положением второго, безжалостно и высокомерно третировала,
ни муж, которого держала в ежовых руковицах и который получил в
пожизненное владение часть ее богатого наследства.
Нунций Дельфини возведен в Нунций Дельфини был возведен в сан кардинала
сан кардинала; его высказыва- одновременно с другими нунциями и итальянскими
ние об опере прелатами. Курьер, посланный месье де Монако,
опередил гонца Папы; у Короля были свои резоны удостоить нунция особой
милости: он собственноручно написал записку, дабы сообщить ему о полученном
известии и вместе с ним порадоваться его возвышению. Едва получив ее, нунций
отправился в Версаль, чтобы лично выразить государю свою признательность, и
остановился у Торси. Поскольку случай был из ряда вон выходящий162, Торси
повел его к мадам де Ментенон; Король был уже там и пригласил их войти.
Находившаяся там мадам герцогиня Бургундская и мадам де Ментенон
поздравили его; все это заняло совсем немного времени. Вечером наконец прибыл гонец
Папы и привез нунцию кардинальскую шапочку. Он достаточно хорошо знал
придворные обычаи, чтобы благоразумно спрятать ее в карман и оставаться у
себя с воскресенья, когда по возвращении от Короля застал у себя гонца, до
среды. Это был день принесения вассальной присяги герцогом Лотарингским.
Король удостоил нунция особой аудиенции в своем кабинете, где тот протянул
государю свою кардинальскую шапочку, чтобы затем получить ее из его рук. Король
возвратил ему шапочку, тогда как своим подданным сам возлагал ее на голову.
Нунций был наделен немалой толикой ума и красноречиво о том
свидетельствовавшей физиономией: я не видел ни у кого таких маленьких глаз, способных,
однако, сказать так много. Он был учтив и обходителен с дамами, а возможно, и
более того; любил развлечения и часто бывал в Опере. Король, чье благочестие
тогда было более суровым, чем впоследствии, пришел в негодование и умело дал
ему понять, что во Франции не принято, чтобы епископы и священники ходили в
театры; то был напрасный труд — нунций сделал вид, что не понимает. В конце
концов Король приказал от своего имени официально его о том уведомить. В
ответ славный Дельфини, не слишком тревожась о спасении души и еще менее о
соблюдении обычаев, рассыпался в благодарностях Королю за то, что тот в
своей несказанной доброте заботится о его карьере163, но заметил, что намерен
делать карьеру не во Франции, а в Италии, где ни опера, ни театры никоим
образом этому не препятствуют, и стал еще усерднее посещать оные. Король, видя,

546
Мемуары. 1699
что опера отнюдь не помешала возвышению нунция, решил любезной запиской
подсластить горечь сделанного ему выговора и не отправлять назад в Рим
недовольного кардинала.
Бракосочетание Куаньи и ма- Куаньи, командующий королевским Иностранным
демуазель дю Бордаж полком, сделавший впоследствии такую
блистательную карьеру, женился на мадемуазель дю Бордаж, из знатного бретонского рода
Монбурше, хорошенькой, еще более добродетельной, вся жизнь которой была
образцом святости. В ее семье все были гугенотами. В Голландию им
перебраться не удалось — их схватили на границе. Отец постарался отречься от своей веры
и был убит при осаде Филипсбурга. Король поместил его сына в коллеж, а дочь —
к мадам де Мирамьон, и оба они приняли католичество. Сын еще совсем
молодым безвозмездно получил от Короля полк. Он был прекрасно сложен, весьма
неглуп, любил приятное общество, еще более — свободу, но всему предпочитал
игру и провел жизнь за карточным столом, так и не женившись, мало служил и
мало появлялся при дворе. Мать их, из рода Гуайон-Матиньон, была дочерью
маркиза де Ла Муссе и сестры месье де Буйона, месье де Тюренна, мадам де Ла Тре-
муй, мадам де Дюра и мадам де Руа. Таким образом мадемуазель дю Бордаж
приходилась племянницей по материнской линии месье де Кентену, мужу
Монтгомери, от которой у него не было детей, вышедшей замуж вторым браком за
Мортаня, о чем я уже рассказывал в соответствующем месте моих записок164.
Король запрещает бенедиктин- В конце года Король, по просьбе очень в том нуждав-
цам и иезуитам обсуждать вы- пгахся иезуитов, положил конец раздорам между
пущенное первыми новое издание ними и бенедиктинцами. Последние незадолго до
трудов святого Августина ТОГО выпустили прекрасное издание трудов святого
Августина, чья мораль отнюдь не соответствует морали иезуитов, и те, дабы от
него избавиться, прибегли к излюбленному и проверенному способу защиты:
книга, по их утверждению, была насквозь янсенистской. Иезуиты пошли в
атаку, бенедиктинцы ответили; и с той и с другой стороны удары становились все
более ожесточенными. Иезуиты, исчерпав все доводы и доказательства,
продолжали осыпать противников градом самых наглых утверждений и поношений, но
так и не сумели ни опорочить это издание, ни заставить его уничтожить. С
горечью признав, что сила не на их стороне, они, по крайней мере, удосужились
положить конец спору, добившись от Короля запрещения кому бы то ни было и что
бы то ни было писать или говорить об этом издании. И та и другая сторона была
уведомлена о решении Короля Поншартреном165. Однако вскоре издание это, к
великому неудовольствию иезуитов, было торжественно одобрено Римом.
Мадам, Тике казнена за попыт- Однако я увлекся и чуть было не забыл рассказать
ку убийства своего мужа, парла- об одном событии. В первых числах апреля в его
ментского советника собственном доме было совершено покушение на
жизнь Тике, советника Большой палаты Парламента; он остался жив, в чем,
однако, не были повинны согласившиеся убить его гвардеец и привратник: они
сочли его мертвым и, заслышав шум, скрылись. Советник этот, человек в общем-

Смерть Баррена
547
то довольно жалкий, годом ранее явился к Королю в Фонтенбло с жалобой на
свою жену и некоего Монжоржа, весьма уважаемого капитана гвардии, коему
Король запретил встречаться с этой женщиной. Это и дало основания
заподозрить и его, и ту женщину, красивую, кокетливую, дерзкую, с возмущением
встретившую все намеки и обвинения. Одна дама, из числа ее и моих близких друзей166,
посоветовала ей бежать и предложила для того средства, полагая, что в
подобном случае издали легче защищаться, чем вблизи. Эта бесстыжая обиделась и
на нее, и на прочих друзей, дававших ей тот же совет и предлагавших помощь.
Понадобилось совсем немного времени, чтобы выйти на след; привратника и
гвардейца, опознанных Тике, арестовали и подвергли допросу с пристрастием, а
мадам Тике оказалась достаточно легкомысленной, чтобы еще ранее позволить себя
задержать, вместо того чтобы поспешить укрыться в безопасных краях.
Сначала она отрицала свою вину, но под пыткой во всем призналась. Стараниями же
друзей имя Монжоржа в этом деле даже не упоминалось. По приговору суда
женщине должны были отрубить голову, а ее сообщников колесовать. Тике
вместе с домочадцами явился во дворец, дабы броситься к ногам Короля и молить о
пощаде. Ему передали приказ Короля не показываться на глаза монарху, и казнь
состоялась 17 июня в среду после полудня на Гревской площади. У распахнутых
окон ратуши и домов на площади и улицах, идущих от Консьержери, где мадам
Тике была заточена, теснились зрители, мужчины и женщины, и среди них
немало благородных и знатных. Не постыдились прийти и кое-кто из друзей и
подруг несчастной, коим сие зрелище не внушало ни ужаса, ни отвращения. Сквозь
толпу на улицах было невозможно пробиться. Большинство жалели ее и желали
помилования и при этом взапуски бежали смотреть, как ее будут убивать.
Таковы люди! Как много в них безрассудства и как мало согласия с самими собой!
Смерть единственного сына В самом конце года единственный сын Гискара умер
Гискара от оспы в Вене, куда отец отправил его в
путешествие, ибо время было мирное. В результате сестра его стала богатой наследницей.
Смерть Баррена В это же время умер Баррен, первый дворецкий
Месье. Человек он был, как мне кажется, довольно
низкого происхождения, но весьма приятной наружности, очень высокий,
несмотря на почтенный возраст, все еще прекрасно сложенный, что в свое время
немало содействовало его успеху у женщин. Он был умен, рассудителен, искусен в
интригах, но при этом добропорядочен, честен и безгранично предан своим
друзьям. Он был осведомлен о делах Мадемуазель, месье де Лозена и мадам де
Монтеспан, и я видел немало любопытных писем обо всем этом, написанных им
месье де Лозену уже в конце заточения последнего. Тогдашние министры с Бар-
реном считались, и в свете он занимал более высокое положение, чем позволяло
его происхождение. Женат он не был, богатства не нажил, но отличался
порядочностью и бескорыстием и задолго до кончины стал вести уединенный и
благочестивый образ жизни.

1700
Король не возмещает более при- Год 1700-й начался с реформы: Король объявил, что
дворным расходы на перемены отныне не станет возмещать придворным расходы
в их апартаментах на всякого рода перемены в их апартаментах,
каковые, начиная с Фонтенбло, обошлись уже в шестьдесят тысяч ливров.
Полагают, что причиной тому была мадам де Майи, которая в последние три или
четыре года меняла облик своих апартаментов каждый год. Новшество это
имело свои преимущества, так как позволяло украшать жилище по
собственному усмотрению, не спрашивая на то разрешения Короля, но зато и
расплачиваться нужно было из собственного кармана.
Ссылка мадам де Немур Мадам де Немур было приказано удалиться в свое
поместье Куломье в Бри, где у нее был
великолепный дом. Торси уведомил ее о том от имени Короля, и она приняла изгнание
с твердостью, граничившей с высокомерием. Губернатором в Нёвшателе она
поставила человека, вызывавшего неудовольствие двора, считавшего его
путаником, ибо он служил интересам своей госпожи, а отнюдь.не двора. Ей
предложили сменить его, но она и не подумала подчиниться. Тогда стали вскрывать
ее письма к этому губернатору, их содержание сочли недопустимым, что и
послужило поводом к изгнанию. Быть верховной властительницей прекрасных
земель и подданной великого Короля — вещи трудно совместимые для
человека, наделенного чувством собственного достоинства, знающего себе цену и
желающего жить и действовать по своему разумению.
Кардинал де Буйон открывает Из-за болезни дуайена священной коллегии карди-
торжественное празднование нала Чибо кардинал де Буйон, ставший вице-дуай-
юбилейного года еном, имел удовольствие открыть Святые врата1 на
праздновании большого юбилея по случаю начала нового столетия. По его
приказанию событие это было запечатлено на медалях, картинах и эстампах. Радость
и ликование кардинала от того, что ему довелось исполнять столь почетную
обязанность, доставшуюся ему, правда, лишь по чистой случайности, не
поддается описанию. Сие стало для него некоторым утешением после дела архиепи-

Из-за отказа нанести визит бастардам Короля папский нунций кардинал Делъфини... 549
скопа Камбрэ, причинившего ему столько неприятностей. Вот так люди
надменные и спесивые выказывают порой мелочность своей натуры. И никогда еще эти
столь противоположные качества не являли себя так ярко в одном человеке.
Спор между Торси и послами по Наши государственные секретари, стремительно
поводу места их карет при вы- достигнув нынешнего высокого положения и не
езде послов довольствуясь домашними успехами, возжелали
еще и иноземных; однако здесь достижения их оказались куда более
скромными, ибо иностранцы ни в чем от них не зависят. Государственный секретарь, в
чьем подчинении находится ведомство внешних сношений, посылает на
церемонию торжественного въезда послов свою карету. Он не претендует на то,
чтобы лично обойти посла, которого пропускают вперед и принцы крови; но,
сколь бы скромен ни был Торси, карета его тем не менее как-то незаметно
заняла место между последней каретой принцев крови и экипажами Эриццо
и Феррейро, бывших послов Венеции и Савойи. Преемник Эриццо, менее
покладистый, не захотел с этим мириться; преемник Феррейро последовал его
примеру и заявил, что его повелитель не потерпит, чтобы посол Венеции имел
перед ним хоть малейшее преимущество, и Торси не стал более посылать свою
карету. Эти претензии, с первых же шагов потерпевшие неудачу, в конце
концов были отвергнуты всеми послами, и все мало-помалу вернулось в
привычное русло. Торси посылал свою карету на прочие встречи послов, но она
ехала предпоследней, замыкая процессию, ибо за ней следовала лишь карета вво-
дителя послов.
Из-за отказа нанести визит За описанным спором последовала размолвка дру-
бастардам Короля папский нун- гого рода, каковую Король счел для себя оскорби-
ций кардинал Делъфини уезжа- тельной. Выше я уже рассказывал, какую милость
ет, не получив подарка и не у до- оказал государь Делъфини при получении послед-
стоившись аудиенции ним кардинальской шагаси. Мало-помалу Король
добился того, что все послы стали посещать месье дю Мэна и месье графа Тулуз-
ского наравне с принцами крови, не делая между ними никакого различия.
Предшественник Делъфини нунций Каваллерини, как и он, получивший кардинальский
сан во Франции, не стал уклоняться от вышеупомянутых визитов, но по
возвращении в Рим получил за это такой нагоняй, что Делъфини не осмелился последовать
его примеру. Кардиналы, привыкшие везде и всюду узурпировать для себя
привилегии, считали, что многое утратили по сравнению со временами Ришелье и Маза-
рини, ибо при этих двух первых министрах было совершенно немыслимо, чтобы
кардиналы оказались вынуждены обращаться с принцами крови как с равными и
в своем доме отводить им почетное место. Делать же это по отношению к
королевским бастардам, да еще в порядке церемониального акта, представлялось им
и вовсе чем-то чудовищным. Переговоры длились целый месяц, но Делъфини
остался непоколебим: а посему, хотя им были весьма довольны во все время его
посольства, он не удостоился ни публичной прощальной, ни даже тайной
аудиенции, ни отпускных грамот, ни подарка в восемнадцать тысяч ливров в виде
серебряной посуды, каковой обыкновенно вручался при отъезде нунциям-кардиналам,
и отбыл, ни с кем не попрощавшись.

550
Мемуары. 1700
Архиепископ Парижский отправ- А вот другое неприятное происшествие. Отсутство-
ляегк божественную литургию в вавший в тот момент главный священник Короля
королевской часовне с собствен- кардинал де Буйон оказался в немилости в связи с
ным крестом делом архиепископа Камбрэ; архиепископ же
Парижский, напротив, был в ту пору в случае. Королевская часовня,
претендовавшая на особое положение, не желала, чтобы архиепископ отправлял здесь
богослужение со своим крестом, а тот отказывался служить мессу без этого знака своей
юрисдикции: архиепископ Парижский был только что удостоен Ордена Святого
Духа, и на Сретение Король разрешил ему отправлять божественную службу
перед собранием Ордена со своим собственным крестом.
Публично отвергнуты претензии И еще один конфликт, на сей раз более существен-
принца де Монако на обращение ный. Выше уже было рассказано и о недавнем об-
«Ваше Высочество». Француз- ретении месье де Монако ранга иностранного прин-
ские кардиналы в име ца, и о его претензии на обращение Ваше Высочество,
и о том, какой ущерб нанесла интересам Короля в Риме эта фантазия, ставшая
препятствием для совершенно необходимых послу встреч и сношений. Дабы
сломить упорное нежелание идти навстречу его желаниям, месье де Монако не
нашел ничего лучшего, как перестать величать Вашими Светлостями тех, кто
отказывался называть его Высочеством, и добился этим лишь того, что никто из
обиженных не желал более бывать у него, в том числе и обязанные Франции свои
недавним возвышением герцог Ланти и князь Ваини. Трудно, однако, понять, как
Король мог позволить такое своему послу и предпочесть ни на чем не
основанную прихоть человека, не являющегося ни его фаворитом, ни министром, успеху
в своих делах, коим сей каприз нанес весьма чувствительный урон. В конечном
счете поведение двух лиц, представлявших интересы Франции в Риме, один — в
качестве кардинала, другой — в качестве посла, ускорило отъезд наших
кардиналов. Последние давно уже были к этому готовы, ибо состояние здоровья Папы
становилось угрожающим; но когда состояние его несколько улучшилось и они
уже не спешили с отъездом, вышеупомянутое обстоятельство вынудило
немедленно отправить их в Рим; выехали, правда, лишь двое: Эстре и Куален.
Первый приходился близким родственником герцогу Савойскому, мать
которого была дочерью старшего деверя нашей изгнанницы в Куломье, герцога де
Немура, от его брака с дочерью герцога де Вандома, внебрачного сына Генриха IV и
прекрасной Габриэль, сестры маршала д'Эстре, отца кардинала, неизменно
поддерживавшего тесные оношения с матерью герцога Савойского. По дороге он сделал
остановку в Турине. Но с некоторых пор герцог Савойский, коему надоела
надменная спесивость кардиналов, не желал более их принимать: так что кардиналу
д'Эстре удалось увидеть герцога лишь в доме его матери и в доме его супруги.
Кардинал Ле Камю так и не вернул себе милость Короля, утраченную с тех пор, как он
был возведен в сан без его ведома и принял без его позволения в Гренобле
кардинальскую шапочку, довольствовавшись лишь письменным уведомлением государю.
С той поры он имел право оставить свою епархию и поехать в Рим лишь в случае
кончины Папы; более того, ему даже не было дозволено участвовать в первом после

Смерть, жизнь и семья мадам де Навай
551
его возведения в сан конклаве2, и он принужден был остаться в Гренобле.
Кардинал Бонзи, окончательно утративший здоровье и почти что впавший в детство,
не мог об этом и помыслить; а кардинал Фюрсгенберг, из которого племянница
выкачала все, что только можно, и который, опасаясь быть еще раз похищенным
имперцами, поспешил по окончании последнего конклава3 как можно скорее
возвратиться домой, получил разрешение остаться. При дворе кое-кто был
заинтересован в нем и в том, чтобы не разлучать дядюшку с державшей его под каблуком
племянницей, каковая не могла последовать за ним в Рим, не нарушив правил
благопристойности. Кроме того, мадам де Субиз, по некоторым соображениям,
всенепременно хотела, чтобы они были вместе и ни в коем случае не разлучались4.
Гуалътерио назначен нунцием Нунция Дельфини сменил Гуальтерио, вице-легат в
во Францию. Император и ко- Авиньоне, которого Король выбрал из пяти предло-
роль Франции имеют право вы- женных Папой кандидатов. Обычай этот со време-
оирать нунциев нем превратился в законное право императора и
Короля по своему усмотрению делать выбор среди присылаемых Папой имен
нунциев. Полагаю, король Испании также обладает этим правом. Гуальтерио, как
человек весьма умный, во время своего вице-легатства повел себя таким образом,
чтобы угодить Королю — в надежде получить нунциатуру, каковая, как
известно, является прямой дорогой к кардинальской мантии. Архиепископ Арля Майи,
не имевший ни малейших оснований претендовать на кардинальский сан, тем не
менее начал мечтать о нем еще не будучи епископом, как я, кажется, уже
говорил5, и воспользовался положением Арля, чтобы установить негласные сношения
с Римом и завязать дружбу с вице-легатом. Те же соображения, после того как тот
стал нунцием, заставили его желать более тесных отношений и со мной — что
и произошло, и отношения эти со временем переросли во взаимное уважение и
настоящую дружбу, о чем у меня еще не раз будет случай поговорить. Вот
почему я и счел необходимым рассказать об этом назначении.
Смерть мадам Тамбонно-ма- Умерла старуха Тамбонно, тетка по материнской
я#и линии месье де Ноая. Я уже достаточно говорил о
ней в связи с кончиной матери месье де Ноая. К уже сказанному добавлю, что в
последние годы она жила в Воспитательном доме6, но друзья не оставляли ее и
там, и у нее, как и прежде, собирался цвет версальского и парижского общества,
не желавшего отказаться от обыкновения видеться с ней. Ей было уже более
восьмидесяти лет. Она никогда не питала особого уважения ни к мужу, ни к сыну,
послу Франции в Швейцарии, и всегда называла последнего не иначе как просто
Мишо. Он бывал у нее только по утрам, равно как и его жена, удивительная
интриганка по натуре, желавшая подражать своей свекрови, но и в подметки ей
не годившаяся; старуха не желала допускать эту братию в то изысканное
общество, что собиралось в ее доме.
Смерть, жизнь и семья мадам Мадам де Навай скончалась в тот же день, 14 фев-
де Навай раля. Она была урожденная Бодеан; ее отец, граф
де Нёйан, был губернатором Ниора и младшим братом месье де Парабэра, гу-

552
Мемуары. 1700
бернатора Пуату7, ставшего в 1633 году кавалером Ордена Святого Духа. Он умер
намного раньше своей жены, урожденной Тирако, которая была воплощенной
скупостью. Я не знаю, в силу каких причин и стечения каких обстоятельств
совсем еще молодая и бедная мадам де Ментенон, по возвращении из Америки, где
потеряла родителей8, оказалась, высадившись в Ла-Рошели, у мадам де Нёйан,
которая жила в Пуату. У нее не хватило великодушия дать девушке стол и кров,
не извлекая из того никакой выгоды для себя: она вручила ей ключи от амбара,
поручив выдавать по счету сено и овес и следить за тем, чтобы лошади были
накормлены. Она же привезла ее в Париж и, чтобы избавиться от обузы,
выдала замуж за Скаррона; сама же возвратилась к себе в Пуату. Ее единственный
неженатый сын погиб в сражении при Лансе9. Мадам де Навай была ее старшей
дочерью, а младшая вышла замуж за графа де Фруллэ, ставшего главным
квартирмейстером двора Его Величества в 1650 году, через четырнадцать лет после
женитьбы, и кавалером Ордена Святого Духа в 1661 году, скончавшегося в
1671 году в возрасте семидесяти лет; она умерла в 1678 году. Их внуки — посол
Франции в Венеции месье де Фруллэ, епископ Ле-Мана и бальи Фруллэ —
приходились троюродными братьями графу де Тессе, сыну маршала де Тессе. Обе
сестры были фрейлинами Королевы-регентши, и старшая, как не без оснований
полагали, обладала немалым состоянием. Месье де Навай, душой и телом
преданный кардиналу Мазарини, командовал его легкой кавалерией10, ибо кардинал
создал собственную гвардию по образцу королевской. Выходец из древнего гас-
конского рода, Навай принадлежал к числу людей старинного закала, славных
своими добродетелями, храбростью, чувством чести и несокрушимой верностью,
в чем кардинал Мазарини смог убедиться в самые тяжкие моменты своей
жизни. Оба раза, когда Мазарини вынужден был покидать Париж, именно ему
доверял он свои адреса и шифры, ему, с риском для жизни открыто объявлявшему
себя его верным соратником, чью преданность не могло поколебать ничто, ему,
неизменно остававшемуся самым надежным поверенным и посредником. Каким
бы поношениям ни подвергался Мазарини, своим поведением месье де Навай
заслужил всеобщее уважение, равно как и безграничное доверие и расположение
кардинала и Королевы, каковую Его Высокопреосвященство всегда оставлял на
его попечении, когда бывал вынужден покидать королевство. Месье де Навай
предпочел, чтобы не он, а его никогда не бывавший при дворе отец получил
жалованное герцогство. После смерти отца титул перешел к нему, после чего,
поднимаясь со ступеньки на ступеньку, он сделался капитаном гвардейской
тяжелой кавалерии, губернатором Бапома, потом Гавра-де-Грас, Ла-Рошели и Они-
са, генералом, командующим (и причем успешно) армией в Италии и Каталонии,
полномочным послом при итальянских князьях, кавалером Ордена Святого Духа
в 1661 году и наконец — маршалом в 1675-м. Он долго служил под началом
Месье Принца, весьма его ценившего, стал гувернером месье герцога де Шартра и,
не пробью в этой должности и двух лет, умер 5 февраля 1685 года11, когда ему
было всего лишь шестьдесят пять. Высокий, худой, желтолицый, учтивый, он
держал, однако, порой донельзя странные и наивные речи и никоим образом не
мог похвастаться ученостью. Однажды (дело было во Фландрии), чтобы помочь

Смерть, жизнь и семья мадам де Навай
553
Месье Принцу, коему необходимо было выяснить точное местоположение речки,
не обозначенной на карте, он принес карту земных полушарий, за что тот
довольно грубо обругал его. Другой раз, приехав к месье Кольберу в Со и осмотрев все
показанные ему достопримечательности, он нашел достойным похвалы лишь
цикорий на грядках, а когда зашла речь о гугенотах и о том, как непросто
сменить вероисповедание, заявил, что если бы Господу было угодно создать его
мусульманином, он бы им и остался до конца дней. Он был из тех людей, кто
своим примером способен внушить любовь к доблести и благочестию, но лишь его
высокое положение и окружавший его почет могли побудить Месье, коему сие
показалось лестным, сделать его гувернером месье де Шартра.
С 1651 года, выйдя замуж, мадам де Навай стала часто бывать в Гиени.
Вдова маршала де Гебриана, получившая должность статс-дамы будущей Королевы12,
умерла по дороге в Бордо, где в ту пору находился двор, и мадам де Навай,
находившаяся тогда в своих владениях, была поставлена на ее место, ибо в этой
должности она более, чем кто-либо другой, устраивала Мазарини и Королеву-мать.
Она была умна, столь же добродетельна, как и ее муж, и, несмотря на долгие годы
жизни в провинции, отнюдь не утратила светских манер. У Королевы были
фрейлины, а фрейлины, надзирающая за ними дама и ее помощница находятся в
полной зависимости от статс-дамы. Король был молод и охоч до любовных
приключений. До тех пор пока он не покушался на комнату девушек, мадам де Навай
это совершенно не тревожило; однако она бдительно следила за тем, что
находилось в ее ведении: она заметила, что Король начинает проявлять к ним интерес,
и вскоре узнала, что в их комнате тайком проделана дверь, выходящая на
маленькую лестницу, по которой Король поднимается туда ночью, и что днем эту
дверь скрывает спинка кровати. Она обратилась за советом к мужу. Им
предстояло сделать непростой выбор: на одной чаше весов оказались добродетель и честь,
на другой — гнев Короля, опала, утрата всех благ и изгнание. Однако решение
они приняли без малейших колебаний. Того времени, пока длились игра и ужин
у Королевы, мадам де Навай хватило, чтобы приказать заделать дверь, да так,
что от нее не осталось и следа. Ночью Король, поднявшись по знакомой лесенке,
был очень удивлен, не найдя там двери: он щупает, ищет, не понимая, каким
образом мог ошибиться, и в конце концов обнаруживает, что дверь стала стеной.
Гнев захлестывает его, он ни минуты не сомневается, что это дело рук мадам де
Навай и что исполнила она сие не без участия своего мужа. Последнее он,
правда, мог вывести лишь из того, что знал о них обоих; что же касается двери, то
ему удалось с достоверностью узнать, что заделать ее распорядилась именно
мадам де Навай. Тотчас же он приказал им покинуть все их должности и отбыть к
себе в Гиень (это было в июне 1664 года), а сам отправился с жалобой на них к
Королеве-матери, чьим покровительством, как ему было известно, они
пользовались. Королева-мать постаралась использовать все влияние, каковое имела на
Короля, чтобы отразить или хотя бы смягчить удар: удалось ей, правда, лишь
сохранить за четой Навай губернаторства Ла-Рошель и Онис13, куда они и были
отправлены, лишившись всего остального. Месье де Сент-Эньян купил Гавр,
месье де Шон — гвардейскую легкую кавалерию, а мадам де Монтозье была назна-

554
Мемуары. 1700
чена статс-дамой, сохранив при этом должность гувернантки монсеньора
Дофина. Все последующее показало, что Король разбирался в людях и что, несмотря
на добродетель, строгие нравы, царившие в отеле Рамбуйе, и на суровость месье
де Монтозье, не мог сделать более удобного для себя выбора. Изгнание оказалось
непродолжительным: Королева умерла в начале 1666 года и перед кончиной
просила Короля, своего сына, простить месье и мадам де Навай и разрешить им
вернуться ко двору, в чем тот не смог ей отказать. Девятью годами позже муж стал
маршалом Франции, но, имея лишь жалованное герцогство, никогда не носил
титула маршала, ни его супруга — маршалыпи.
С тех пор и до конца жизни мадам де Навай появлялась при дворе лишь
изредка и ненадолго. Мадам де Ментенон по-прежнему отличала ее и принимала
у себя, но визиты эти были редкими и весьма непродолжительными. Король не
мог забыть замурованной двери, а мадам де Ментенон — овса и сена мадам де
Нёйан; ни время, ни христианское смирение так и не смогли смягчить горечь
пережитого. Мадам де Навай была последней, кто носил вдовье покрывало,
которое раньше вдовы не снимали до конца жизни. Оно не имело ничего общего с
трауром, каковой положено носить лишь два года; она сняла траур, когда
вышел срок, но сохранила маленькую повязку, треугольником спускающуюся к
середине лба. В Версале ей неизменно выказывались знаки особого уважения, ибо
добродетель не может не вызывать почтения, и сам Король считал своим
долгом сказать ей несколько любезных, хотя и холодных слов. Ее можно было бы
считать образцом добродетели, если бы не бесконечные, один причудливее и
забавнее другого, рассказы о ее скупости, столь многочисленные, что нет ни
малейшей возможности воспроизвести их здесь. У месье де Навая было только
три дочери: вторую он выдал за Ротлена, который был убит при Лёзе, оставив
сиротами своих детей; Помпадур женился по любви на третьей, от которой у него
была лишь одна дочь, мадам де Курсийон; старшая уже после смерти отца
стала третьей женой месье д'Эльбёфа; дочь их вышла замуж за герцога Мантуан-
ского. Все они, вплоть до заключения этого последнего брака, жили в отеле
Навай, в немощеном дворе которого вязли в грязи и люди, и кареты
многочисленных посетителей, считавших за честь бывать у мадам де Навай. Челядь ее жила
впроголодь, да и дочери тоже; старшей, старавшейся по возможности быть
причастной к семейным расходам, удавалось порой украдкой урвать лишний кусок
для себя и своих сестер, когда маменька отходила ко сну. Месье и мадам де
Навай были очень дружны с моим отцом.
Смерть Ладвока В это же время умер некий месье Ладвока,
докладчик14, человек славный и добрый, но ужасно
смешной. Он приходился братом мадам де Помпонн и мадам де Вен, имел бенефиции
и довольно внушительное состояние, бывал повсюду, обожал светскую жизнь и
не желал ничего иного, как быть влюбленным в красивейших и знатнейших
женщин, которые потешались над его вздохами и безжалостно над ним
издевались. Высокий, худой, желтый как айва даже в молодые годы, он и в старости
все еще желал быть галантным и покорять сердца.

Смерть шевалье de Вилъруа. Примирение месье и мадам д'Арманъяк с маршалом... 555
Смерть мадам де Молеврие Тогда же скончалась истинно добродетельная и
достойная женщина, вдова Молеврие, кавалера
Ордена Святого Духа, брата месье Кольбера и месье де Круасси. Урожденная
Ботрю, она была сестрой мадам де Вобрен и дочерью Серрана, бывшего
канцлера Месье. После нее осталось двое сыновей, один из которых приходился зятем
графу де Тессе, о котором у меня еще будет случай рассказать, и дочь,
вышедшая замуж за Медави, кавалера Ордена Святого Духа и маршала Франции,
скончавшегося, не оставив после себя потомства.
Смерть Бирона-отца Бирон, стяжавший много лет спустя, после долгих
лет нужды богатство и почести, потерял отца.
Последний был мало кому известен, так как после смерти жены, урожденной Косее,
приходившейся теткой по отцовской линии маршалыпе де Вилъруа, женился на
своей служанке и перестал появляться в свете. Детей у него от нее не было.
Смерть шевалье де Вилъруа. Адмиральская мальтийская галера, на борту кото-
Примирение месье и мадам д'Ар- рой находился шевалье де Вилъруа, атаковала осна-
маньяк с маршалом де Вилъруа щенное четырнадцатью орудиями турецкое судно и
и его супругой была потоплена противником. Спастись удалось
лишь генералу Спиноле, шевалье де Сен-Жермену и двум матросам; все
остальные утонули. Этот шевалье де Вилъруа был красив, прекрасно сложен и не
испытывал ни малейшего желания участвовать в операциях против турецких судов;
однако маршал де Вилъруа, желавший все оставить старшему сыну,
предназначавший второго сына Церкви, рассчитывая сделать его архиепископом Лиона15,
без колебаний выдавший одну из дочерей за португальца, заточив остальных в
монастырь, принудил третьего сына отправиться в плавание и теперь имел все
основания горько о том сожалеть. Я воспитывался вместе с погибшим и его
братом аббатом, коему до него было очень и очень далеко. Однако это печальное
событие имело следствием примирение между родственниками, находившимися
в ссоре со времен той истории, о которой я уже рассказывал ранее16, когда
принцесса д'Аркур была вынуждена по приказанию Короля в доме супруги канцлера
в Версале при всех просить прощения у герцогини де Роган-Шабо и когда Месье
Главный вознамерился ввести Короля в заблуждение относительно мадам де Сен-
Симон, так что я вынужден был изъяснить государю истинную суть происшествия,
в результате чего Месье Главный получил выговор и за себя самого, и за супругу,
что до глубины души оскорбило его, ибо он привык к совершенно иному
обхождению. Мадам д'Арманъяк, не зная, как уязвить брата, стала говорить всем и
каждому довольно неприглядные вещи о себе самой и своем рождении. С тех пор
они прекратили всяческие отношения, каковые оказалось тем более сложно
восстановить, что маршал де Вилъруа был близким другом Месье Главного и
кавалера Лотарингского, равно как и месье де Марсана, и в дружбе играл роль в
некоторой степени подчиненную, что льстило самолюбию его друзей, но было
непереносимо для супруги. Вышеупомянутое печальное событие побудило вмешаться
их общих друзей, дабы уговорить маршала и его супругу, не поминая более о
происшедшем, принять у себя Месье Главного и мадам д'Арманъяк; они действительно

556
Мемуары. 1700
помирились и с тех пор, казалось, были более дружны, чем когда-либо, чего,
однако, нельзя было сказать о дамах, которые, соблюдая внешние приличия, не
питали друг к другу ни малейшего расположения.
Смерть д'Отрива В это же время Вильруа понесли еще одну утрату:
скончался очень порядочный, храбрый, некогда
красивый и прекрасно сложенный человек, который, правда, по своему
происхождению вовсе не годился им в зятья; звали его месье д'Отрив, он был из рода Ви-
нье, так же как и мать Тоннерра, епископа Нуайона. Знатностью Винье
похвастаться не могли. Так вот, этот самый Винье достойно нес службу, будучи
корнетом в легкой коннице Королевы-матери. Сестра маршала де Вильруа, которая
была старше мадам д'Арманьяк и первым мужем которой был последний
представитель рода Турнон, а вторым — герцог де Шон, старший брат посла в Риме,
губернатора Бретани, а затем Гиени, влюбилась в названного месье д'Отрива и
вышла за него замуж, несмотря на протесты родни, которая с тех пор более не
желала ее знать. Однако Отрив был так почтителен и предупредителен по
отношению к маршалу де Вильруа и месье и мадам д'Арманьяк, что в конце концов
они стали принимать его у себя и были с ним неизменно любезны. Всю свою жизнь
до самой старости он оставался дамским угодником, что, как предполагают, и стало
причиной его смерти: надев перчатки, он внезапно почувствовал себя очень
дурно и вскоре скончался со всеми симптомами отравления, причиной коего, без
сомнения, перчатки и были; с женой он уже очень давно не ладил, и та вела жизнь
тихую и незаметную.
Косее, герцог де Бриссак Косее наконец-то завершил свои дела и был
утвержден в Парламенте в качестве герцога и пэра, чему
немало способствовали близкие отношения, связывавшие маршала де Вильруа
с первым президентом Арлэ. Не стану повторять то, что уже рассказывал об этом
деле в связи с кончиной герцога де Бриссака, брата маршалыыи де Вильруа, мужа
моей сестры и двоюродного брата Косее17.
Смерть кардинала Казачата Рим потерял кардинала, прославившегося своим
благочестием, ученостью, огромной и изысканной
библиотекой и добрыми делами во имя процветания изящной словесности.
Библиотеку свою он передал в дар монастырю Минервы в Риме18, сделал ее открытой
для всеобщего пользования19, добавив к этому все необходимое для ее
содержания и полезности. До конца дней он исполнял обязанности библиотекаря Церкви
и ушел из жизни на двадцать третьем году пребывания в сане кардинала.
80 000 ливров для месье д'Эль- Месье д'Эльбёф сумел довольно ловко получить от
бе фа Короля восемьдесят тысяч ливров: он предложил
ему отделить Артуа от его губернаторства Пикардии и позволить продать его,
что, как он полагал, принесет ему сто тысяч экю; Королю не понравилось ни
предложенное нововведение, ни перспектива получить на посту губернатора
Артуа первого встречного, который захочет выложить сто тысяч экю; а кроме того,
всю жизнь питая слабость к месье д'Эльбёфу, государь счел более выгодным дать

Бал у Месье Принца. Маска с четырьмя лицами
551
ему означенное вознаграждение, отказав в продаже; и без сомнения, месье д'Эль-
бёф ничего на этом не потерял.
100 000 ливров для мадам де Почти одновременно Король отправил сто тысяч
Монтеспан на приобретение франков мадам де Монтеспан, дабы помочь ей в при-
Уарона обретении Уарона. Дар этот отнюдь не был
безвозмездным. Мадам де Монтеспан уже расплачивалась за свое прежнее величие: она
вернула некогда подаренное ей Королем жемчужное ожерелье, которое тот,
дополнив бриллиантами, преподнес мадам герцогине Бургундской; оно состояло из
двадцати одной восхитительной жемчужины и стоило сто пятьдесят тысяч
ливров. Кроме того, мадам де Монтеспан считала своим долгом приобрести
владение для д'Антена. Она, конечно, могла бы выбрать что-нибудь получше, хотя, надо
сказать, что расположенный в Пуату Уарон действительно обладал прекрасным
замком и парком, .некогда столь любимыми обитавшими там герцогами де Руан-
не. Но владение это находилось в вассальной зависимости от герцогства Туар, так
что сеньор последнего мог в любой момент прислать сеньору Уарона
уведомление, что намеревается поохотиться в окрестностях его замка и что ему надлежит
разрушить несколько туазов окружающей парк стены, дабы не создавать
препятствия охотникам, в случае если травля заведет их в эти места. Всякому ясно, что
столь суровые требования практически не предъявляются; но ясно также, что в
один прекрасный день они могут быть предъявлены всерьез, — и что тогда станется
с сеньором Уарона?
При дворе бал следует за балом От Сретения и до поста жизнь при дворе являла
собой бесконечную череду балов и всяческих
увеселений. Празднества в Версале и Марли, изобретательные маскарады,
балеты, устраиваемые Королем якобы для мадам герцогини Бургундской, немало
забавляли и самого государя. У мадам де Ментенон разыгрывались комедии и
звучала музыка. Монсеньор также дал несколько балов, и самые знатные из
придворных считали своим долгом дать бал в честь мадам герцогини
Бургундской.
Бал у Месье Принца. Маска с В своих апартаментах, состоящих из нескольких
четырьмя лицами маленьких комнат, Месье Принц сумел устроить
празднество, поразившее двор изысканностью, вкусом и фантазией: роскошный
бал, маски, балет, павильончики, торгующие заморскими товарами,
изумительно сервированное угощение; в приглашении не отказали никому, и при этом не
было ни тесноты, ни сутолоки. Одна из дам, впоследствии ставшая моим
большим другом, которая, несмотря на молодость, уже начинала привлекать к себе
внимание и вскоре стала играть немалую роль при дворе и которая, без
сомнения, достигла бы самого высокого и лестного положения, если бы несколько лет
спустя оспа не свела ее в могилу, стала жертвой не совсем безобидного
розыгрыша20. Она была неравнодушна к графу д'Эврё, но догадывались об этом пока лишь
очень немногие. В разгар бала в зале появилась новая маска. Она представляла
собой вылепленные из воска и отличавшиеся поразительным сходством лица

558
Мемуары. 1700
четырех придворных, в том числе и графа д'Эврё. Длинный и широкий плащ
скрывал фигуру и беспрепятственно позволял человеку в маске поворачивать
лица, когда и как ему хотелось. Все взоры обратились к этой удивительной
маске, каждый высказывал свое суждение о ее четырех лицах, и несколько
мгновений спустя маска уже танцевала. В первом менуэте она беспрестанно вертела свои
лица туда-сюда, чем немало позабавила собравшихся. Завершив танец, демон с
поклоном подошел к бедной женщине, обратив к ней лицо графа д'Эврё. Но это
еще не все: неизвестный так прекрасно двигался и столь мастерски владел
искусством танца, что, какие бы фигуры менуэта ни выписывал, каждый раз,
оказавшись напротив своей дамы, он оборачивал к ней все то же лицо. Бедняжка то
краснела, то бледнела, и хоть и сохраняла выдержку, но думала лишь о том, как
бы все это прекратить. Во втором туре она протягивает маске руку, та делает вид,
будто собирается ее взять, но внезапно легким движением отстраняется и
начинает следующий круг; дама надеется, что на этот раз ей повезет больше: но
ничуть не бывало, маска вновь удаляется, по-прежнему обративши к ней все то же
лицо. Естественно, такое зрелище не могло остаться незамеченным. Зрители,
стоявшие впереди и взобравшиеся на скамьи сзади, не сводили глаз с этой пары, но
молча: дама была знатна и состояла в родстве с людьми влиятельными и
занимающими высокие посты. Маска трижды повторила свой маневр во время
менуэта, потом еще довольно долго оставалась среди танцующих, а затем ловко
исчезла, так что никто даже и не заметил, как и когда это произошло. Муж дамы,
тоже в маскарадном костюме, приехал на бал именно в это время; его друг,
выходивший в тот момент из зала, я думаю, с намерением встретить его,
посоветовал подождать, пока схлынет поток направлявшихся к выходу гостей, и
довольно долго прогуливался с ним в галерее Принцев. Занятие это мужу в конце
концов наскучило, и он решил войти в залу: он был неприятно поражен, увидев маску
с четырьмя лицами, но ничем не выдал своих чувств, а предусмотрительность
друга избавила его от созерцания менуэта. История наделала шума, но не
нарушила течения празднеств. Особенно же удивительно то, что ни до, ни после этой
женщине никогда не приписывали поклонников, хотя среди придворных дам она
была одной из самых красивых, и в салоне или на празднестве, сдержанная и
серьезная, затмевала всех прочих, даже более красивых, чем она.
Бал в Марли. Жестокая про- Другая забавная сцена имела место на одном из
делка Месье Принца балов в Марли. Я назову имена его участников,
иначе будет непонятна суть происшедшего. Месье и
мадам де Люксембург находились в Марли, где недоставало танцоров, как дам,
так и кавалеров, что и вынудило пригласить мадам де Люксембург, чье
поведение было таково, что все порядочные женщины избегали ее общества. Распутство
ее в ту пору было притчей во языцех. Ныне, к сожалению, мы стали гораздо
менее разборчивы и брезгливы. Месье де Люксембург был, вероятно, единственным
человеком во Франции, не знавшим о поведении своей супруги, ибо она
выказывала ему столько заботы, нежности и почтения, что не давала ни малейших
оснований усомниться в ее верности. Из-за недостатка танцоров Король заставил
принимать участие в танцах тех, кому это было уже не по возрасту, в том числе и

Распорядок балов у Короля
559
месье де Люксембурга21. На бал требовалось явиться в маскарадном костюме. Как
мы уже видели, герцог был в большой дружбе с Месье Герцогом и месье
принцем де Конти, а также с Месье Принцем, который, как известно, обожал
празднества, маскарады и всяческие увеселения. Месье де Люксембург попросил его
придумать ему маскарадный костюм. Принц, хитрый как лис и сроду ни к кому
не питавший дружеских чувств, согласился, предполагая повеселить и самого себя,
и двор. Он пригласил месье де Люксембурга к себе, угостил ужином и нарядил
его по своему вкусу.
Распорядок балов у Короля На балах в Марли, будь они костюмированными или
нет, точно так же как и в Версале, гости
располагались по сторонам вытянутого прямоугольника: с одной стороны стояло кресло
Короля или же три кресла, когда на балу присутствовали, что случалось нередко,
король и королева Англии; а по обе стороны от них, на одной линии,
располагались все члены королевской семьи, вплоть до «внуков Франции». Иногда, в
нарушение правил, Мадам Герцогиня или мадам принцесса де Конти в разгар бала
подходили с кем-нибудь побеседовать, сбоку или сзади, и тогда уже усаживались
на последних местах22. Дамы, в первую очередь титулованные, в порядке своих
рангов, а затем и все остальные располагались слева и справа вдоль длинных стен
зала и на противоположной стороне от Короля; а танцующие, принцы крови и
прочие, равно как и не принимающие участия в танцах принцы крови и
придворные — позади дам. Вначале все оставались с открытым лицом, держа свою маску
в руке; некоторое время спустя после открытия бала, если имели место балетные
выходы или перемена костюмов, их участники выходили группами вместе с кем-
либо из принцев и принцесс и возвращались уже в масках, так что нельзя было
узнать, кто под этими масками скрывается. Я, как и многие из герцогов и даже
более прочих, оставался решительным противником месье де Люксембурга. Я
прибыл недавно и едва успел занять свое место, как увидел со спины фигуру в
ниспадающем длинном муслиновом одеянии со множеством разлетающихся при
движении складок, увенчанную водруженными поверх причудливого головного
убора натуральными оленьими рогами, такими высокими, что они зацепились за
люстру. Удивленные столь странным маскарадом и сгорая от желания узнать, кто
это, мы не могли удержаться от замечания, что лишь очень уверенный в себе
человек мог водрузить на голову подобное украшение. В этот момент маска
обернулась, и мы, узнав месье де Люксембурга, разразились непристойным хохотом.
Несколько минут спустя он подошел к нам и сел между мной и месье графом
Тулузским, который тотчас же спросил у него, где он раздобыл такой костюм.
Бедняга не почувствовал язвительного лукавства этого вопроса, да и вообще, по
правде говоря, никогда не отличался ни утонченностью, ни чувствительностью.
Он счел, что раздававшиеся со всех сторон смешки вызваны причудливостью его
костюма, и, ничуть не обидевшись, простодушно рассказал, что обратился за
советом к Месье Принцу, у которого ужинал, и что тот нарядил его таким
образом; а затем стал важно прохаживаться, поворачиваясь то направо, то налево и
предоставляя гостям возможность любоваться своей особой, гордый тем, что
наряд его — дело рук самого Месье Принца. Вскоре появились дамы, а следом за

560
Мемуары. 7700
ними и Король. Со всех сторон вновь послышались взрывы смеха, а месье де
Люксембург с восхитительной самоуверенностью опять принялся прогуливаться
по зале, выставляя себя на всеобщее обозрение. Жена его, ничего не знавшая о
маскарадном костюме мужа, совершенно смешалась при этом зрелище,
несмотря на всю свою скандальную репутацию; собравшиеся же, глядя на них обоих,
покатывались со смеху. А Месье Принц из-за спин свитских чинов, обязанных
стоять позади Короля23, украдкой наблюдал за происходящим и радовался своей
злобной проделке. Забава эта длилась на протяжении всего бала, и даже Король,
изменив своей всегдашней сдержанности, тоже смеялся, и все без устали
восхищались столь жестоко смешной выдумкой, каковая оставалась предметом
разговоров еще и в последующие дни.
Бал в доме канцлера Балы следовали один за другим без перерыва.
Супруга канцлера также устроила в его резиденции бал,
и трудно себе представить празднество более изысканное и великолепное. Около
десяти часов вечера канцлер вышел встретить у кареты Монсеньора, трех
принцев, его сыновей, и мадам герцогиню Бургундскую, после чего отправился во
дворец спать. Одни комнаты были отведены для танцев, другие — для маскарада,
третьи — для великолепного угощения, четвертые — для всевозможных лавочек —
китайских, японских и прочих, предлагавших бессчетное множество
изысканнейших безделушек, пленявших своей красотой и необычностью; денег за
безделушки не брали, ибо они предназначались в подарок мадам герцогине Бургундской
и дамам; среди прочих увеселений были музыка, комедия и балетные
интермедии. Супруга канцлера очаровывала любезностью, обходительностью и
непринужденностью, так, словно все это великолепное празднество устроилось само собой,
не требуя от нее никаких усилий. Гости веселились до упаду и разошлись лишь к
восьми часам утра. Мадам де Сен-Симон, неизменно сопровождавшая мадам
герцогиню Бургундскую, что было большой честью, и я последние три недели,
можно сказать, не видели дневного света. Некоторым танцорам разрешалось уйти с
бала лишь одновременно с мадам герцогиней Бургундской, и когда однажды
утром в Марли я попытался сбежать, она остановила меня и приказала остаться
в зале. И в таком положении находился не я один. Я вздохнул с облегчением, когда
начался Великий пост, но мне понадобилась еще пара дней, чтобы окончательно
прийти в себя. Мадам де Сен-Симон была настолько измучена, что не
участвовала в последнем дне карнавала. В те дни, когда Король не принимал министров,
либо когда работа его заканчивалась рано, он играл у мадам де Ментенон в
обществе немногих избранных дам в брелан, малую приму24 или реверси;25
развлечение это продолжалось и в первые дни поста.
Месье де Нуармутье. Его се- В этом году во время карнавальной недели месье де
мейная жизнь Нуармутье женился на дочери одного из президентов
Счетной палаты по имени Дюре де Шеври. Его первая жена, умершая в 1689 году,
вдова советника Парижского парламента Бермона, была дочерью Ла Гранж-Три-
анона, президента палаты прошений Парламента. Месье де Нуармутье женился
на ней в начале 1688 года, но детей не имел ни от нее, ни от своей второй жены.

Ла Бурли принужден покинуть Королевство
561
Он происходил из рода Ла Тремуй, и его прапрадед приходился братом
первому герцогу де Ла Тремую и барону де Руайану и д'Олонну, так что герцог де Ла
Тремуй, зять герцога де Креки, и он были внуками двух двоюродных братьев.
Он был братом принцессы Орсини, мадам де Руайан (матери герцогини де Ша-
тийон), герцогини Ланти и аудитора Роты аббата де Ла Тремуя, скончавшегося
в сане кардинала. Красивый, прекрасно сложенный, умный и обаятельный,
месье де Нуармутье был исполнен желания отличиться и возвыситься; ему не
исполнилось еще и двадцати лет, когда по дороге в Шамбор, где в тот момент
находился двор, он заболел оспой и вынужден был остановиться в Орлеане; он уже
поправлялся, когда вторичный приступ болезни сразил его; он выздоровел, но
навсегда лишился зрения. Он был так удручен своим несчастьем, что в течение
более чем двадцати лет жил в одиночестве, не желая никого принимать и
заставляя слуг читать себе вслух. Ему ничто не мешало, ибо иных развлечений у него
не было, а посему, благодаря уму и прекрасной памяти, он стал весьма сведущ в
самых разных науках. В конце концов граф де Фиеск, друг его молодости,
поселился у него и стал так ему докучать своими уговорами, что затворник перестал
противиться появлению в доме посторонних. Редкие посетители, привлеченные
сначала приятностью его беседы, а затем его надежностью в дружбе и
всегдашней готовностью дать разумный и доброжелательный совет, становились все
более многочисленными, и мало-помалу дом его стал пристанищем для самого что
ни на есть изысканнейшего общества. Неспособный к лицемерию, наделенный
умом трезвым и острым, умевший легко и убедительно изложить суть самого
сложного вопроса, месье де Нуармутье, не выходя из дому, приобрел друзей
среди знатнейших и влиятельнейших вельмож; он оказался причасген ко множеству
серьезных дел и, никогда не важничая, стал играть действительно важную роль,
а дом его сделался своего рода трибуналом, с суждением коего нельзя было не
считаться и где каждый почитал для себя за честь быть принятым. Может
показаться чудом, что при своей бедности он построил себе в конце улицы Гренель в
Париже прекрасный дом; причем архитектура его и планировка, вплоть до
малейших деталей, касающихся подъездов, входов и выходов, отхожих мест, отделки,
зеркал, карнизов, каминов, — все было выполнено в соответствии с собственными
указаниями хозяина: он на ощупь выбирал ткани для обивки мебели,
расспросив об их цвете. Он был сыном маркиза де Нуармутье, который самым
деятельным образом участвовал в интригах, сопровождавших смуту во времена
малолетства и молодости Короля, и получил в результате титул герцога и губернаторство
Монт-Олимп26.
Ла Бурли принужден покинуть Ла Бурли, брат Гискара, после долгих лет службы
королевство решил уйти на покой и удалился в свои земли,
расположенные где-то в Севеннах, где стал вести весьма вольный, чтобы не сказать
более, образ жизни. Как-то в доме у него случилась кража; подозрение пало на
одного из слуг, и, ничтоже сумняшеся, хозяин лично учинил ему жесточайший
допрос с пристрастием. Сохранить сие преступное деяние в тайне не удалось,
потерпевший стал жаловаться, и Ла Бурли вполне мог поплатиться за содеянное
головой; он счел за благо покинуть королевство, где всегда играл роль более чем

562
Мемуары. 1700
странную, а еще более странной была его смерть27, однако здесь не время об этом
рассказывать.
Король оплачивает карточные Мадам Герцогиня, чьи долги, и весьма немалые,
долги Мадам Герцогини торговцам и прочим лицам Король недавно
заплатил, не осмелилась тогда признаться в своих карточных долгах, сумма коих
также была внушительна, причем еще постоянно возрастала. Мадам Герцогиня была
совершенно не в состоянии с ними расплатиться, что ставило ее в крайне
затруднительное положение. Более всего она опасалась, что об этом станет известно
Месье Принцу, а еще того хуже — Месье Герцогу. Доведенная до крайности, она
решилась обратиться к своей бывшей гувернантке28 и, ничего не тая, поведать ей
в письме о своем положении, уповая на ее всесильное покровительство. Ожидания
ее не были обмануты: мадам де Ментенон прониклась сочувствием к ее
положению и добилась от Короля, чтобы тот заплатил долги Мадам Герцогини, не
укорял ее за них и сохранил все дело в тайне. Лангле, человеку игравшему довольно
необычную роль при дворе, было поручено составить вместе с ней опись ее долгов,
получить деньги от Короля и расплатиться с теми, кому была должна Мадам
Герцогиня, которая таким образом через несколько недель рассчиталась со всеми, и
никто из тех, кого она опасалась, так ничего и не узнал ни о долгах, ни о том, как
она от них избавилась.
Лангле Прежде чем продолжить повествование, скажем
несколько слов о Лангле. Это был безродный
человек откуда-то из Мортань-о-Перш, чей отец сумел разбогатеть, а матушка —
и того более. Отец, чтобы придать себе весу, купил должность армейского
квартирмейстера, каковую, впрочем, никогда в жизни не исполнял; мать же его была
горничной Королевы-матери и пользовалась ее благосклонностью; интриганка
по натуре, она сумела обзавестись друзьями и занять некоторое положение; сына
своего она очень рано ввела в высший свет, где он вскоре начал блистать в игре.
Можно сказать, что он был счастлив вдвойне, ибо ему удавалось выигрывать
огромные суммы и никогда не быть заподозренным даже в малейшей
нечестности. Будучи не слишком умным, чтобы не сказать просто глупым, он,
однако, прекрасно знал свет, охотно давал в долг, кредитором был
доброжелательным и терпеливым, чем и сумел заслужить уважение и приобрести множество
друзей. Он неизменно принимал участие в игре Короля в ту пору, когда
государь дарил свою благосклонность то одной, то другой возлюбленной. Общность
вкусов и наклонностей сблизила Лангле с Месье, но не поставила в зависимость
от последнего; он неизменно старался быть на виду у Короля и мало-помалу
оказался причастен ко всему, что имело при дворе отношение к приятным
пустякам и развлечениям, а это отнюдь не пустяк для того, кто умеет с толком
воспользоваться своим положением. Итак, он стал принимать участие во всех
путешествиях, во всех увеселениях, во всех придворных празднествах, затем во
всех поездках в Марли, завязал дружеские отношения со всеми
возлюбленными, а затем со всеми дочерьми Короля, и так близко сошелся с ними, что
нередко позволял себе говорить им без обиняков, что о них думает. Он был в пре-

Аббат де Субиз ловко становится каноником в Страсбурге. Его успехи 563
красных отношениях со всеми принцами крови, и в Париже те нередко
обедали за его столом, где неизменно собиралось многочисленное общество. Он
чувствовал себя как дома в Пале-Рояле, у Месье Главного и его братьев, у
маршала де Вильруа — короче, у всех первейших людей королевства. Он стал
законодателем мод, вкусов, празднеств, так что никто, начиная с принцев и принцесс
крови, не обходился без его советов, не покупал и не строил дома, где во всем,
что касалось планировки, украшения и меблировки, его слово не было бы
законом. Таковы были его отношения с месье де Лувуа, месье де Сеньелэ,
маршалом д'Юмьером, с мадам де Буйон, с герцогиней дю Люд — одним словом, со
знатнейшими из вельмож и придворных дам, у которых собиралось самое
многочисленное общество. Свадебные туалеты и подарки делались
исключительно по его выбору или уж по меньшей мере с его одобрения. Король терпел его,
но не более того; все остальные плясали под его дудку, и он нередко
злоупотреблял своей властью. Месье, дочерям Короля, множеству дам он говорил иногда
чудовищные непристойности, будь то у них дома, в Сен-Клу или в салонах
Марли. А кроме того, он всю жизнь был поверенным и хранителем множества
любовных тайн. Человек он был надежный, совсем не злой и даже, можно сказать,
любезный, всегда готовый услужить и своим кошельком, и своими связями, а
потому в прекрасных отношениях со всеми. Ростом, осанкой и манерой одеваться
он очень походил на Месье, хотя последний был гораздо толще и одевался с
недостижимым для Лангле великолепием. Он был очень близок к Монсеньору.
Одна половина лица была у Лангле ранее парализована, но упорное лечение в
Виши, где он построил себе дом, полностью избавило его от последствий
апоплексического удара. Сестра его вышла замуж за Гискара; она жила у брата, а
Гискар — где ему заблагорассудится. Они не питали друг к другу ни любви, ни
уважения, но Лангле был столь же богат, сколь и мало расположен вступать в
брак, а потому и сестра, и ее муж были по отношению к нему в высшей степени
предупредительны. Один персонаж такого рода при дворе был совсем неплох,
но будь их двое — это стало бы невыносимо. Во всяком случае, самые
серьезные и влиятельные люди из числа тех, кто почти не поддерживал с ним
отношений (а таких было очень мало), с ним считались, и не было никого, кто
хотел бы навлечь на себя его злобу.
Мадам де Субиз приобретает Пока двор проводил время в балах и всяческих уве-
отелъ ГизовЛ) селениях, прекрасная мадам де Субиз, а она все еще
была прекрасна и по-прежнему умела извлекать из своей красоты выгоду, была
занята гораздо более серьезными делами. Она только что приобрела огромный
отель Гизов за довольно умеренную сумму, большую часть которой заплатил
Король.
Аббат де Субиз ловко стано- Мадам де Субиз сумела добиться от Короля еще
вится каноником в Страсбурге, одной милости, каковая должна была принести
Его успехи впоследствии еще более пышные плоды: государь
обещал содействовать ее сыну в получении грамот, подтверждающих древность
его рода, необходимых для получения им сана каноника в Страсбурге. Мать ме-

564
Мемуары. 1700
сье де Субиза была из рода Авогуров, бастардов герцогов Бретонских, что уже
само по себе было скверно в глазах немецкого капитула, для коего незаконное
рождение являлось столь великим пороком, что никто из принцесс крови,
рожденных от мадам де Монтеспан и Короля, равно как и их мужья принцы, не могли
бы и помыслить войти в какой-нибудь из немецких капитулов. Худшее, однако,
заключалось в другом: мать этой Авогур, то есть бабка месье де Субиза, была
из рода Фуке, но не Фуке — сюринтенданта финансов (да и от этого проку было
бы немного), а родной дочерью того повара, бывшего сначала поваренком, а
затем плащеносцем Генриха IV, которого за ум, ловкость и умение услужить в
удовольствиях государь приблизил к себе, а затем допустил до участия в серьезных
делах; он стал называться месье де Ла Варенн и пользовался уважением и
влиянием вплоть до конца царствования Генриха IV, за время которого изрядно
приумножил свои богатства; после смерти Генриха IV он удалился в Ла-Флеш,
который делил с иезуитами, ибо, более чем кто бы то ни было другой,
содействовал их возвращению и укреплению их положения; о его странной смерти я
рассказывал30 в связи с бракосочетанием одного из его потомков с дочерью
Тессе. Эта Ла Варенн была прабабкой аббата де Субиза. Разве можно было
упоминать ее при исчислении шестнадцати колен благородных предков?31 Каким
образом обойтись без упоминания о ней? Задача была не из легких. Однако
удалось найти третий путь. Камийи, хитрый нормандец, очень умный и ловкий, из
числа младших каноников, не имеющих грамот о знатном происхождении, был
тогда главным викарием в Страсбурге, а Ла Басти, ничуть не менее умный,
ловкий и предприимчивый, — королевским наместником в Страсбурге; и оба были
готовы на все ради преуспеяния при дворе и удовлетворения своих
честолюбивых желаний. По совету графини Фюрстенберг, о которой я расскажу чуть
позже, мадам де Субиз доверилась этим двоим, но не без поддержки Короля,
который передавал им тайком свои распоряжения как государь и как возлюбленный,
ибо, хотя любовные отношения были окончены, он держал себя так, словно все
еще оставался ее возлюбленным. Эти двое так ловко взялись за дело, что
грамоты легли на стол простодушных немецких комиссаров, неотесанных и
невежественных, коих не стоит ни малейшего труда обвести вокруг пальца; их
оглушили громким именем Роганов, им заморочили голову их положением,
должностями, рангом иностранных принцев, так что у них не осталось никаких сомнений
относительно того, что представление грамот является в данном случае простой
церемонией, от которой никто не может быть освобожден, а аббат де Субиз нуж-
дается-де в этом освобождении менее, чем кто бы то ни было другой. Эти Аво-
гуры очень любили добавлять к своей фамилии «де Бретань». Роганы часто
брали в жены дочерей и сестер герцогов де Бретань, о чем и было сказано
комиссарам, которым и в голову не пришло, что речь может идти о совсем другой Бретани;
а что касается матери этой Авогур, то ее, нимало не смущаясь, объявили
наследницей давно угасшего рода Ла Варенн из Пуату, с коим ни Авогуры, ни Роганы
никогда не имели никаких брачных связей. Благодаря этой хитрости, а точнее
дерзости, аббат де Субиз без труда преодолел все препоны, был принят в
капитул и, блистательно окончив Сорбонну, отправился стажироваться в Страсбург,

Аббат де Субиз ловко становится каноником в Страсбурге. Его успехи 565
где постарался, пустив в ход весь свой ум и обаяние, завоевать благосклонность
и капитула, и страсбургского общества. Этот важный шаг был, однако, лишь
первой ступенькой, необходимым основанием того величия, коего прекрасная
дама желала для своего сына, в судьбе которого Король был заинтересован не
менее, чем она сама, и которого мечтал, иными средствами, возвысить так же,
как месье дю Мэна и месье графа Тулузского: речь шла ни много ни мало о том,
чтобы в дальнейшем поставить его во главе страсбургского епископства32.
Сколь бы велико ни было желание Короля угодить мадам де Субиз, в деле этом
имелись кое-какие препятствия, преодолению коих способствовало не только
благоволение Короля, но и благоприятное стечение обстоятельств. Аббат д'Овернь,
много лет назад ставший каноником в Страсбурге, где бывал часто и подолгу,
сумел ввести одного из своих братьев в состав страсбургского капитула;
кардинал де Буйон за то время, что находился в Риме, добился для него
должности главы капитула, куда сам вошел в качестве каноника. Аббат д'Овернь был
священником-коадъютором Клюни, и дядя, чтобы его продвинуть, счел
достойной его честолюбивых желаний должность главного викария архиепископа Вьенн-
ского Монморена, чьи обязанности он стал исполнять в этом архиепископстве.
Короче, аббат д'Овернь обладал множеством преимуществ перед аббатом де
Субизом в том, что касалось возраста, должности и длительности пребывания в
составе капитула; однако репутация его была далеко не безупречна: в
некоторых своих наклонностях он уподоблялся древним грекам, чего никак нельзя было
сказать о его уме, коего не хватало,-чтобы скрыть его распутство, чудовищное
невежество, мотовство и честолюбие, каковое на самом деле было лишь низким,
зловонным, ненасытным тщеславием, которое вызывало не меньшее презрение,
чем его нравы, всех от него отвращало, а его самого беспрестанно завлекало в
ловушки и ставило в смешное положение. Его брат, столь же глупый, но не столь
известный, гораздо менее сведущий в правилах светского поведения, а к тому же
и очень молодой, ни на что не годился, а кардинал своим поведением все более
усугублял опалу, в которую угодил. И напротив, все улыбалось аббату де Суби-
зу, самая внешность которого говорила о том, что он был плодом нежнейшего
любовного союза. В Сорбонне он преуспел в науках и, благодаря своим
познаниям, изысканным манерам и содействию своей ловкой матушки, стал любимцем
этой знаменитой школы. Его сочли достаточно ученым, чтобы сделать приором
Сорбонны. Редко кому случается занимать эту должность продолжительное
время — она требует множества публичных выступлений, и одной сторонней
поддержки недостаточно, чтобы справиться с этой задачей. Ему же это блистательно
удалось, а так как он не щадил усилий, чтобы завоевать Сорбонну, то
расточаемые ему похвалы намного превосходили его действительные заслуги. Имя
Короля нередко звучало в его публичных выступлениях, к коим государь отнесся не
без одобрения, и он стяжал себе на этом посту небывалую известность,
каковой в значительной степени был обязан своему природному умению внушать
расположение. Мадам де Субиз решила добавить к этим восторгам нечто более
существенное, а потому поместила его в семинарию Сен-Маглуар, столь модную в
ту пору, сколь никакая другая впоследствии. Возглавляли ее достойнейшие из

566
Мемуары. 1700
служителей конгрегации ораторианцев, славившейся тогда основательной
ученостью и благочестием. Возглавлявший конгрегацию в ту пору Ла Тур был на
вершине почета, каковой стяжал своими проповедями, правлением, скромностью и
несомненным даром руководить людьми, в сочетании с безупречной честностью.
Все это вместе взятое придавало его мнению особый вес и значение. Тотчас же
после посвящения в сан нового архиепископа Парижского мадам де Субиз
поспешила засвидетельствовать ему свое почтение: она была неизменно
предупредительна к Ноаям, извечным врагам Буйонов, с которыми у них шла
нескончаемая и безжалостная тяжба по поводу зависимости их главных владений от ви-
контства Тюренн, что постоянно давало Буйонам повод для высокомерия.
Сен-Маглуар, любимая семинария архиепископа Парижского, была предметом
его особого внимания. Он любил конгрегацию ораторианцев и питал
безграничное доверие к отцу де Ла Туру. Влияние его в ту пору было огромно, и от него в
значительной степени зависело продвижение по ступеням церковной иерархии,
что в немалой степени объяснялось и уважением к нему Короля, и его близостью
к мадам де Ментенон, которые тогда прислушивались к нему в той же мере, как
к отцу де Лашезу. Последним, разумеется, равно как и его орденом, ни в коем
случае нельзя было пренебрегать. Мадам де Субиз все это было слишком
хорошо известно, чтобы не постараться заручиться поддержкой столь же
могущественной, сколь и полезной. Отец де Лашез и главные служители Общества
Иисуса бросали зерно в землю, лишь будучи уверены в богатой жатве, а потому
счастливы были услужить ее сыну, которому, как они полагали, открыта
дорога к стремительному возвышению и который мог впоследствии воздать им
сторицей. А посему аббат де Субиз мог выбирать любую стезю, и везде ждал его
успех. На школьной скамье он являл собой образец прилежания и учености, в
семинарии — чудо благочестия и целомудрия. Ораторианцы, иезуиты,
Сорбонна, отец де Ла Тур, отец де Лашез, архиепископ Парижский — все взапуски
превозносили его; они приводили в восхищение мать и доставляли не меньшее
удовольствие Королю, ибо старались, чтобы слуха государя не миновало ни одно
из восхвалений в адрес аббата де Субиза, чья кротость, учтивость, ум, обаяние
и особый дар располагать к себе людей подтверждали уже укрепившуюся за ним
репутацию. Мадам де Субиз сочла, что достигнуто уже довольно, чтобы начать
действовать, и причем незамедлительно, ибо к тому ее побуждало положение
кардинала де Буйона. Речь шла о том, чтобы завоевать расположение
кардинала Фюрстенберга, у которого имелись два племянника в Страсбургском капитуле,
и внушить ему страстное желание иметь коадъютора, на что обыкновенно
прелаты дают согласие более чем неохотно, да притом коадъютора-иностранца.
Кардинал Фюрстенберг; его Роста ниже среднего, полноватый, но ладно скроен-
семья ный, очень красивый в молодости, Фюрстенберг и
в старости был еще хорош собой; он очень дурно говорил по-французски и
оттого производил впечатление человека туповатого и неловкого; но едва лишь
заходила речь о делах и политике, я сам слышал это и от министров, и от
множества других людей в разных странах, тотчас же становилось ясно, что это че-

Кардинал Фюрстенберг; его семья
567
ловек незаурядных способностей, проницательности и ловкости. Деятельность
его так хорошо известна в Европе, что мне нет нужды на ней останавливаться;33
интереснее будет рассказать о том, до какого состояния он сам довел себя.
Благодаря королевским пенсиям и бенефициям он располагал более чем
семьюстами тысячами ливров ренты и тем не менее, не производя ни особых расходов,
не имея кого бы то ни было на содержании, в буквальном смысле слова умирал
с голоду.
Тут следует несколько подробнее рассказать о его семье. Отец его всю жизнь
достойно служил, в сражении при Лейпциге руководил левым флангом и после
успешно командовал имперскими армиями. Он умер в 1635 году, оставив
множество детей от брачного союза с Анной, дочерью Иоганна Георга, графа Гогенцол-
лерна, коего император Фердинанд П удостоил в 1623 году титула князя
Германской империи. У старшего сына графа, умершего в 1662 году, была только одна
дочь, унаследовавшая от матери Берген-оп-Зом, каковой и получила в
приданое, вступив в брак с графом д'Овернь; она была матерью аббата д'Овернь, о
котором я уже упоминал выше34. Таким образом эта графиня д'Овернь
приходилась дочерью старшему брату матери кардинала Фюрстенберга, который,
следовательно, доводился двоюродным братом недавно умершей графини д'Овернь
и двоюродным дядей аббату д'Овернь, претендовавшему на Страсбургское
епископство одновременно с аббатом де Субизом; ни сам аббат де Субиз, ни кто бы
то ни было из его семьи не имел ни родственных, ни каких бы то ни было иных
связей с кардиналом Фюрстенбергом. У этого кардинала, который, будучи
епископом Меца, сменил своего старшего брата на посту епископа Страсбурга,
имелся еще один брат (о котором пойдет речь ниже), удостоенный императором
титула князя Германской империи, и среди прочих сестер Елизавета, мать графа Рек-
гейма, каноника Страсбургского капитула, коему Король дал аббатства и каковой
был коадъютором кардинала Фюрстенберга, своего дяди, в аббатстве Ставло;
другая сестра, Мария Франциска, супруга пфальцграфа Нёйбургского, а затем
маркграфа Баденского, бабка покойной королевы Сардинии и Мадам
Герцогини;35 третья, Анна Мария, вышедшая в 1651 году замуж за Фердинанда Карла,
графа Левенштейна; мадам де Данжо является ее дочерью от этого брака. Граф
Герман Эгон, удостоившийся в 1654 году титула князя Фюрстенберга и князя
Германской империи для себя и своих потомков, тогда как его братья получили
титул лишь в пожизненное пользование, стал обер-гофмейстером и первым
министром курфюрста Баварского Максимилиана и его брата курфюрста
Кёльнского30. Он умер в 1674 году. Сын его, князь Фюрстенберг, женился в Париже на
дочери королевского докладчика Линьи, которая родила ему только трех
дочерей; он ее оставил и отправился в Германию, где король Польши назначил его
генерал-губернатором Саксонского курфюршества; там он и умер в 1711 году.
Другой сын, граф Фердинанд, в 1696 году скончался в чине бригадира в
Париже, едва дожив до тридцати пяти лет и так и не обзаведясь семьей. Третий,
Иммануил Франц Эгон, в двадцать пять лет был убит под Белградом в 1686 году; у
него не было детей от Екатерины Шарлотты, графини Валленрод, вдовы Фран-
суа-Антуана, графа де Ла Марка, матери графа де Ла Марка, о котором я рас-

568
Мемуары. 1700
скажу чуть позже и который много лет спустя отличился в должности посла в
северных странах и Испании, стал кавалером Ордена Святого Духа в 1724 году
и испанским грандом — в 1739-м. У мадам де Данжо был брат, аббат Мюрбах
(аббатство ему уступил брат его матери кардинал Фюрстенберг), которого
называли князем Мюрбахом и который также был каноником Страсбургского
капитула, а затем стал епископом Турнэ после потери этого города Францией. Таким
образом сыновья двух сестер кардинала Фюрстенберга и внук брата его матери
аббат д'Овернь были канониками в Страсбурге и вполне могли рассчитывать
стать коадъюторами и в будущем претендовать на епископство.
Графиня Фюрстенберг Утверждали, что кардинал Фюрстенберг, без
памяти влюбленный в названную графиню де Ла Марк,
уговорил ее выйти замуж за его племянника, которому в ту пору было года
двадцать два — двадцать три, не больше, дабы таким образом иметь возможность
беспрепятственно с ней видеться; говорили также, что графиня оказалась не
слишком жестокосердной; это весьма похоже на правду, ибо граф де Ла Марк был
вылитый кардинал Фюрстенберг, с коим, если допустить, что он не являлся его
сыном, он не был связан никакими родственными узами. Его ожидала духовная
карьера, он уже был каноником Страсбургского капитула, когда высокие
покровители мадам де Субиз и ее сына вынудили его, после смерти старшего брата в
1697 году, сменить сутану на шпагу, отказавшись и от сана каноника, и от
прочих бенефициев. Привязанность кардинала к графине Фюрстенберг оставалась
неизменной: он буквально не мог дышать без нее; она, как и ее сын, граф де Ла
Марк, жила под его кровом и безраздельно там царила; власть ее настолько ни
для кого не была тайной, что к ней, а не к кардиналу обращались все имеющие
до него дело. Очень красивая в молодости, она в свои пятьдесят два года все еще
была весьма привлекательна, несмотря на высокий рост, полноту и
мужеподобный облик переодетого женщиной швейцарского гвардейца; бесстрашная и
решительная, с громким и властным голосом, она тем не менее была любезна и умела
держать себя в обществе. Я нередко видел ее за ужином у Короля, и тот нередко
удостаивал ее беседы. Со своим повелительным нравом она заправляла в доме
всем, в том числе и кардиналом, который не смел при ней и пикнуть, ходил на
задних лапках, но, несмотря на эту унизительную зависимость, не мог без нее
обходиться. Расточительность ее не знала границ: бессчетные туалеты, один
роскошнее другого, горы изысканнейших кружев, всяческих украшений и
драгоценностей, тончайшее белье, отбеливавшееся только в Голландии, необузданная,
азартная игра ночи напролет и у себя дома, и в других местах, так что ей
случалось по двенадцать часов кряду не вставать из-за карточного стола. Эта
женщина не любила никого, кроме себя самой, желала иметь все, что только возможно,
ни в чем себе не отказывала, даже, как поговаривали, и в любовных
похождениях, каковые бедный кардинал оплачивал, как и все прочее. Такой образ жизни
настолько истощил его ресурсы, что пришлось распрощаться с большей частью
прислуги и, экономии ради, на семь-восемь месяцев в году уезжать в замок Ла
Бурдезьер, близ Тура, который графиня снимала у Данжо, а затем приобрела в

Поведение кардинала de Буйона. Ослушание и немилость
569
пожизненное пользование. Она жила эти семь или восемь месяцев в нищете, дабы
остаток года иметь возможность развлекаться в Париже.
Страсбургское коадьюторство Именно в это время мадам де Субиз всерьез
замыслила сделать своего сына коадъютором Страсбург-
ского епископа. Она проторила дорожку к сердцу графини, и я ни разу не
слышал, чтобы кто-либо отрицал то, что сначала говорилось шепотом, а потом
обрело скандальную известность, а именно, что мадам де Субиз дала графине
изрядную сумму, дабы склонить ее на свою сторону, а через нее — кардинала. По
крайней мере, с достоверностью известно, что помимо солидных пенсий, кои
кардинал вытягивал у Короля, именно в это время он получил вознаграждение в
сорок тысяч экю, якобы уже давно ему обещанных. Заручившись таким образом
содействием графини и кардинала, удостоившихся тайной благодарности Короля,
мадам де Субиз, уверенная в успехе, добилась отправки кардиналу де Буйону
распоряжения просить у Папы от имени Короля буллу о созыве Страсбургского
капитула для избрания коадъютора и будущего преемника епископа, равно как и
грамоту, дающую аббату де Субизу право на избрание37.
Поведение кардинала де Буйо- Приказ этот как громом поразил кардинала де Буйо-
на. Ослушание и немилость на, никоим образом ничего подобного не
ожидавшего. Он не мог пережить, что великолепная добыча, которая уже почти что была
у него в руках, ускользает и, более того, он сам принужден тому содействовать.
Ослепленный досадой, а потому не способный рассуждать трезво, он вообразил,
что, учитывая, сколь различно его положение и положение мадам де Субиз по
отношению к Королю, он сумеет убедить государя переменить уже принятое
решение и отказаться от взятого на себя обязательства. Он отправляет Королю письмо,
в коем заявляет, что тот принял необдуманное решение, и выражает в связи с этим
свое недоумение, так, словно сам является зерцалом благочестия; одновременно
он направляет страсбургским каноникам циркулярное письмо, желчное,
остроумное и льстивое: он заявляет им, что кардинал Фюрстенберг может с тем же
успехом, что и ранее, пребывать в своей епархии (сие означало, что его там никогда
не было и что без него и впредь можно прекрасно обходиться); что безрассудно
полагаться на столь молодого человека, как аббат де Субиз, и что лицо, так рано
занимающее положение, позволяющее ему ничего не бояться и ничего более не
желать, легко развращается; далее, как и Королю, он давал им понять, что
кардинал Фюрстенберг, который, как известно, пляшет под дудку племянницы, дал
согласие в ущерб своим племянникам, лишь польстившись на огромную сумму,
полученную графиней от мадам де Субиз. Правда, кардинал де Буйон отправил
эти письма своему брату графу д'Овернь, дабы довести их до адресатов лишь с
разрешения Короля; на что он, конечно, не рассчитывал, но надеялся польстить
Королю этим знаком почтения и одновременно хотя бы отчасти сделать их
достоянием гласности, дабы усилия его не пропали втуне и дабы иметь возможность
уверять, что отнюдь не по его вине содержание их стало известно более
широкому кругу лиц. Письма эти произвели эффект разорвавшейся бомбы. Во вторник
30 марта я был у Короля; в конце ужина в сопровождении графини Фюрстенберг

570
Мемуары. 1700
появилась мадам де Субиз и встала у дверей в кабинет Короля — и отнюдь не
потому, что положение ее не позволяло ей, если бы она того пожелала, войти в
кабинет и привести с собой графиню; но поскольку скандал был публичным, и
при дворе только и говорили о денежной сделке и о письмах кардинала де Буйо-
на, обе дамы хотели также публично заявить о своих правах. Я, как и многие
другие, догадался об их намерениях и подошел поближе, дабы ничего не упустить
из этой сцены. У мадам де Субиз был надутый и разобиженный вид, а графиня,
особа по натуре вспыльчивая, кипела яростью. Когда Король проходил мимо них,
они его остановили. Мадам де Субиз довольно тихо произнесла пару слов, затем
графиня, возвысив голос, потребовала наказать за дерзость кардинала де Буйо-
на, каковой, преисполнившись гордыней и тщеславием, не только осмеливается
противиться воле своего государя, но и позорит чудовищной клеветой ее, а равно
и кардинала, своего собрата, так преданно служившего Королю, и не щадит даже
самое мадам де Субиз. Благосклонно и учтиво выслушав графиню, Король
ответил, не скрывая озлобленности против кардинала де Буйона, что просьба ее
будет удовлетворена, и проследовал дальше, после чего обе дамы, кипя яростью и
жаждой мщения, удалились. Мадам де Субиз была тем более раздосадована, что
кардинал де Буйон сообщил Королю и об уловке, и о торговле духовными
званиями, что наверняка было государю неизвестно, ибо, знай он об этом, никогда бы
не дал своего согласия на сделку и не стал бы содействовать ее осуществлению.
Она опасалась, как бы возникшие у Короля подозрения и сомнения не явили ему
в истинном свете все, что она проделала в Страсбурге в преддверии выборов.
Чтобы добиться коадъюторства для своего сына, мадам де Субиз снова
прибегла к помощи Камийи и Ла Басти, которые так ловко провернули сомнительное
дельце с доказательством принадлежности аббата де Субиз к роду Ла Варенн.
Ни тот, ни другой не страдали избытком щепетильности: за первую услугу
Камийи получил аббатство, а от второй ожидал епископства — и не обманулся в своих
ожиданиях; а Ла Басти надеялся выгодно и достойно пристроить своих
многочисленных детей и также не был разочарован. Пока они действовали в Страсбурге,
в Риме кардинал де Буйон, совершенно потеряв голову, делал все возможное,
чтобы воспрепятствовать получению папских грамот, требуемых Королем, которому
он написал второе письмо, еще более безумное, чем первое. Эта последняя капля
переполнила чашу. В ответ на свое послание он получил приказ, не медля ни
минуты, покинуть Рим и отправиться в Клюни или в Турню, по выбору, и
оставаться там вплоть до получения нового распоряжения. Приказание вернуться
показалось кардиналу де Буйону столь жестоким, что он никак не решался
повиноваться. Он был вице-дуайеном священной коллегии, дуайен же, престарелый Чибо,
уже не вставал с постели. Чтобы стать дуайеном, нужно было находиться в Риме,
когда место окажется свободным, и на заседании консистории самому выбрать
либо полагающиеся дуайену по статусу объединенные епископства Остию и Вел-
летри, либо, подобно некоторым, стать дуайеном, сохраняя за собой уже
имеющееся епископство. Кардинал де Буйон, выразив смиренную готовность
немедленно подчиниться приказанию, уведомил Короля о критическом состоянии
кардинала Чибо и выразил уверенность, что государь не захочет лишить его дуайенства,

Бракосочетание одной из дочерей герцога де Рогана с графом де Ла Марком... 571
а своих подданных той чести и тех преимуществ, каковые может дать им
француз в этом сане; что он будет просить у Папы грамоту, позволяющую ему быть
объявленным дуайеном заочно; что покинет Рим тотчас по получении оной; что
отправит вперед своих людей, а сам удалится в иезуитский дом для
послушников, где, в ожидании грамоты, будет жить в полном уединении. Именно так он и
поступил: затребовал вышеупомянутую грамоту, в получении коей у него были
все основания сомневаться, надеясь при этом растянуть ожидание до кончины
кардинала Чибо или самого Папы, который тоже был очень плох. Чтобы не
нарушать последовательности событий, оставим на некоторое время кардинала де
Буйона и его хитрости, каковые в конечном счете ничем хорошим для него не
обернулись.
Распоряжения мадам де Субиз были исполнены так безукоризненно, а власть
Короля сделала настолько весомыми щедро раздаваемые деньги, что аббат де
Субиз был единогласно избран коадъютором в Страсбурге. Неожиданным
оказалось присутствие аббата д'Овернь, который, в качестве главы капитула,
отслужил перед церемонией избрания мессу Святого Духа. Гнев Короля напугал Буйо-
нов; их ранг и обмен Седана, еще не оформленный и не зарегистрированный в
Парламенте38, висели на волоске: они поняли, что могут лишиться всего, и этой
низостью решили защитить себя от последствий опалы своего брата.
Бракосочетание одной из доче- В это же время (не знаю, было ли то одним из усло-
рей герцога де Рогана с графом вий сделки) мадам де Субиз, вечно ссорившаяся со
де Ла Марком; его происхожде- СВОим братом герцогом де Роганом, помирилась с
ние и состояние НИМ и сделала все возможное, чтобы устроить брак
его старшей дочери с сыном графини Фюрстенберг, графом де Ла Марком, не
имевшим во Франции абсолютно ничего, так как все его скромное достояние
находилось в Вестфалии, а следовательно — в распоряжении императора; вот
почему граф оказался вынужден поступить на военную службу в качестве
командира одного из переданных в распоряжение кардинала Фюрстенберга полков,
получавших от Короля щедрое содержание. У немцев мезальянс не остается
безнаказанным, что было ему известно по собственному печальному опыту39, и он
отнюдь не был склонен еще более осложнять свое положение. Мать хотела его
женить, но иностранец, у которого нет ничего во Франции и очень мало за
границей, к тому же в чужих и даже вражеских руках, — не слишком завидная партия.
Герцог де Роган дочерей своих ни в грош не ставил, да и младших сыновей тоже
ценил не слишком дорого; предложения самому назначить сколь угодно малую
сумму приданого оказалось довольно, чтобы получить его согласие, и дело таким
образом сладилось.
А теперь несколько слов о происхождении и положении графа де Ла Марка.
Он принадлежал к роду графов Ла Марк40, одна ветвь которых, в результате
брачных союзов, долго имела в своем владении Клеве и Юлих; младшие же
представители этой ветви владели во Франции, в частности, герцогством Невер и rpacj>
ством Э; впоследствии, в результате замужества двух наследниц рода Ла Марк,
герцогство Невер перешло к Гонзага, брату герцога Мантуанского, а Э — к герцо-

572
Мемуары. 1700
гу де Гизу. Буйон и Седан находились во владении другой ветви, давшей двух
маршалов Франции41, капитанов королевской швейцарской гвардии, одного
первого шталмейстера королевы, кавалера Ордена Святого Духа и наследницу
Седана, выданную Генрихом IV за виконта де Тюренна, прославившегося под
именем маршала де Буйона, у которого не было от нее детей, но который присвоил
себе все ее состояние, опять же благодаря покровительству Генриха IV, каковой
впоследствии весьма о том сожалел. Люмменская ветвь42 была последней и
единственной сохранившейся. Дед того графа де Ла Марка, о котором здесь идет речь,
после смерти своей жены из рода Гогенцоллернов, единственный сын от которой
пережил его, но остался бездетным, сочетался вторым браком с женщиной гораздо
более низкого происхождения; от этого брака родился отец графа де Ла Марка,
коему оказалось весьма непросто доказать права на наследство его сводного
брата и на титул графа. Люмменская ветвь, глава которой, за свою свирепость
прозванный Арденнским вепрем, убил епископа Льежского Луи де Бурбона и
сбросил его с моста в Маас43, уже отделилась от старшей ветви рода к тому времени,
когда та завладела Клеве и Юлихом44, и еще дальше отстояла от ветви,
обладавшей Буйоном и Седаном. Они были всего лишь баронами Люммен, когда дед
нашего графа де Ла Марка, еще до своего мезальянса, приобрел себе в Империи
имя и ранг графа де Ла Марка после смерти Анри-Робера де Ла Марка, графа
де Молеврие, кавалера Ордена Святого Духа и первого шталмейстера Королевы45,
последнего представителя своей ветви рода; таким образом, к моменту
бракосочетания графа де Ла Марка с дочерью герцога де Рогана граф и его младший
брат оставались единственными представителями рода Ла Марк.
Принц Изенгиенский сочетает- Примерно в это же время стараниями кардинала
ся араком с мадемуазель Фюр- Фюрстенберга был заключен брак принца Изенги-
стенберг енского с одной из трех дочерей племянника
кардинала, генерал-губернатора Саксонского курфюршества, коих тот оставил вместе
с женой в Париже.
Брак герцога Бервика с мадемуа- Герцог Бервик, после смерти жены отбывший в Рим
зель Бэлкли то ли замаливать грехи, то ли заглушить горе,
влюбился в дочь мадам Бэлкли, одной из первых дам двора королевы Англии в Сен-
Жермене. От первой жены у него был только один сын.
Договор о разделе Испанской Вопрос о разделе Испанской монархии начинал все
монархии более тревожить европейских государей. У
испанского короля не было детей, равно как и ни малейшей надежды когда-либо их
иметь. Вот уже два или три года, как его и ранее слабое здоровье резко
ухудшилось, а в течение последнего года он уже не раз оказывался при смерти. Король
Вильгельм46, после успешной узурпации королевской власти приобретший
немалый вес и влияние благодаря доверенности всех участников его усилиями
составившейся и до сего времени не распавшейся антифранцузской коалиции, главой
и вдохновителем коей он оставался вплоть до Рисвикского мира, решил
действовать таким образом, чтобы вопрос о разделе обширного испанского наследства

Договор о разделе Испанской монархии
573
не стал поводом к началу новой войны. Он не питал любви ни к Франции, ни к
Королю, и, по правде говоря, у него имелись все основания их ненавидеть; он
боялся усиления Франции; те десять лет, что она вела войну против всей Европы,
показали, какой мощью она обладает, ибо все прошлые войны этого
царствования являли собой непрерывную череду побед и завоеваний. Несмотря на отказ
Королевы от каких бы то ни было претензий, он понимал, что не следует
обольщаться и что Король не позволит всему этому огромному наследству уплыть в чужие
руки и всенепременно попытается получить свою долю: завоевание Франш-Кон-
те и части Фландрии уже показало, что ранее данные обещания отнюдь не
являются тому препятствием. А посему король Вильгельм задумал предложить,
заручившись поддержкой основных держав, полюбовный раздел, вполне приемлемый
для Короля47, но не увеличивающий его могущество, а лишь слегка
раздвигающий границы его владений там, где они были бы хорошо защищены, тогда как
прочие, весьма дальние приобретения потребовали бы немалых усилий для их
сохранения и впредь ограничивали бы свободу действий Короля, а впоследствии
и его преемников. Одновременно он хотел обеспечить безопасность морских
границ Англии, избавить любезных его сердцу голландцев от угрозы со стороны
Франции и так щедро оделить императора, чтобы тот был удовлетворен
полученным и не сожалел о невозможности получить все наследство целиком, ибо это
ему не позволяла мощь Франции. То есть, по замыслу короля Вильгельма,
Франции предназначались, так сказать, одни обрезки. Вот почему он желал
заручиться прежде всего ее согласием, ибо понимал, что непросто будет заставить ее
довольствоваться предложенным; в случае же удачи он рассчитывал предложить
императору самую обширную и самую богатую часть наследства, название
которой позволяло считать ее как бы представляющим все наследство, и немедленно
заручиться его согласием, ибо обретение без единого выстрела столь обширной
монархии должно было вознаградить его за утраченное. Согласно плану
английского короля, эрцгерцог, второй сын императора, получал Испанию, Индии,
Нидерланды и титул короля Испании; Гипускоа отходила к Франции, так как из-за
суровости и труднодоступности этого края он ни разу на протяжении всех войн
этого царствования с Испанией не становился ареной боевых действий; Неаполь
и Сицилия, в силу своей удаленности и бедности, были почетным, но на самом
деле обременительным приобретением, ибо сохранение их ставило Францию в
зависимость от морских держав; Лотарингия являлась, конечно, существенным
расширением территории, но в пределах сферы влияния Франции, и в случае
войны это избавляло лишь от необходимости ее оккупации, не требующей,
впрочем, особых усилий; а герцог Лотарингский получал в качестве вознаграждения
Миланское герцогство, что на три четверти увеличивало размеры его владений и
доходов и превращало из раба Франции, каковым делало его местоположение
Лотарингии, вклинивающейся во французскую территорию, в свободного и
могущественного итальянского князя, с которым нельзя будет не считаться.
Король Англии сначала обратился с этим предложением к Королю, который,
будучи утомлен войной и бременем прожитых лет, желал покоя, а посему без
особых возражений согласился. Что касается герцога Лотарингского, то не в его

574
Мемуары. 1700
интересах, да и не по силам было отвергать предложение о смене владений,
сделанное Англией вкупе с Голландией, с одной стороны, и Королем, направившим
к нему Кальера, — с другой. Теперь дело оставалось только за императором.
Однако эту крепость взять не удалось; все влияние и все уловки короля Англии
разбились о неприступные стены: император претендовал на все наследство.
Настаивая на том, что Король Франции, вступая в брак, отказался от претензий
на наследство, он не мог допустить, чтобы Австрийский дом был изгнан из
Италии, а именно это предусматривал план короля Англии, отдававший Франции
испанские порты Тосканы, известные под именем «Президии». В ответ на
настоятельные требования Виллара, посланника Короля, а также давление со
стороны Англии и Голландии, уже подписавших договор и грозивших совместно
выступить против него в случае отказа от столь прекрасного раздела, император
решительно заявил, что неслыханно и противно всем нормам естественного
права и права народов48 заранее делить наследство и что, пока глава его рода,
король Испании49, с коим он состоит в столь близком родстве, жив, он этого ни в
коем случае не допустит. Это сопротивление, а еще более его характер сделало
достоянием гласности то, что должно было оставаться тайной вплоть до
кончины короля Испании, коего император уведомил о происходящем и
настоятельно советовал составить завещание в пользу эрцгерцога и своего собственного дома.
Король Испании пришел в такое негодование, словно его хотели обобрать при
жизни, а испанский посол в Англии счел необходимым заявить протест, причем
в столь бесцеремонной форме, что позволил себе назвать короля Англии
«королем Вильгельмом», за что получил приказание в течение четырех дней покинуть
Англию. Ему не оставалось ничего другого, как подчиниться и отбыть во
Фландрию. Впрочем, император, хоть и весьма недовольный королем Англии, готов
был, дабы не поссориться с ним окончательно, пойти на уступки в том, что не
считал для себя главным. Он предложил выступить посредником между ним и
королем Испании, благодаря чему все побочные неудовольствия были
сглажены, и посол Испании возвратился в Лондон. В Мадриде Аркуру пришлось
выслушивать бесконечные жалобы и возмущенные вопли; в поеланном в Париж
отчете он доложил об обрушившихся на него неприятностях и полной
бесполезности своей миссии в сложившихся обстоятельствах; доводы его возымели
действие, и он получил разрешение вернуться. Вместо себя он оставил своего
родственника Блекура, человека твердого и, хотя всю жизнь его ремеслом была война,
весьма способного к дипломатической службе; в отсутствие посла он весьма
достойно и с успехом исполнял обязанности представителя Короля в ранге
посланника. Император же тем временем думал лишь об укреплении своей партии в
Испании. Королева, его свояченица, полновластно правила при дворе: она
добилась изгнания знатнейших вельмож и главнейших министров, отказывавшихся
ей повиноваться. Милости, коими пользовалась Берлепш, делали последнюю
предметом всеобщей зависти; без зазрения совести она загребала обеими руками и
продавала самые высокие должности. По ее требованию король Испании после
смерти одного из братьев герцога Лотарингского сделал одного из ее сыновей
архимандритом Мессины, что давало ему девяносто тысяч ливров ренты, а прин-

Демаре; моя с ним дружба
575
ца Гессен-Дармштадтского — вице-королем Каталонии и командующим всеми
немцами, коими она наводнила Мадрид. И хотя ее стараниями еще недавно
пользовавшийся почетом Аркур был постыднейшим образом почти полностью
отстранен от участия в делах, она тем не менее послала к нему адмирала с
предложениями, выгодными для себя и заманчивыми для одного из сыновей Монсень-
ора. Аркур, желавший получше во всем разобраться и не без оснований не
доверявший сестре императрицы, весьма сдержанно реагировал на эти
заигрывания, говоря, что не может писать Королю, пока все остается зыбким и
неясным, и тем не менее посылал депеши во Францию в надежде на почет и
богатство в случае успеха своих демаршей. Однако во Франции были вполне
удовлетворены уже подписанным договором о разделе; сестра императрицы внушала
французам не меньшие подозрения, чем Аркуру — адмирал, известный своей
ненадежностью и своей наследственной приверженностью Австрийскому дому,
а в особенности — королеве.
Аркур возвращается из Испа- Итак, Аркуру было приказано не слушать более
кии, оставив вместо себя Еле- никаких предложений, что повергло его в отчаяние;
кУРа с досады он покинул Мадрид вместе со всеми
домочадцами и челядью и, забыв о делах, развлекался охотой на зайцев, ожидая
разрешения вернуться во Францию, каковое и было им вскоре получено.
Судебное преследование откуп- Эта весьма тревожная ситуация требовала привес-
щиков и финансистов ти в действие все пружины, чтобы добыть
необходимые деньги и быть готовыми к любому повороту событий. Без лишней
огласки было начато судебное преследование откупщиков, чудовищно разбогатевших
во время последней войны. Шамийяр с большим трудом добился от Короля
разрешения воспользоваться в этом деле услугами Демаре. О нем еще не раз будет
заходить речь в нашем повествовании, а потому небесполезно уже сейчас его
представить.
Демаре; моя с ним дружба Это был высокий, прекрасно сложенный человек;
лицо его, отличавшееся приятностью черт и
выражения, излучало, казалось, благоразумие и кротость, хотя на самом деле этими
двумя качествами был он наделен гораздо менее, чем какими бы то ни было
другими. Его отец, человек отнюдь не бедный, был казначеем Франции в Суассоне;
а его дед, зажиточный потомственный крестьянин50 из окрестностей Нуайона, в
молодые годы пахал землю, а затем разбогател, взяв на откуп доходы аббатства
Уркан, долгие годы остававшиеся в его пользовании. Его сын, казначей Франции,
женился на сестре месье Кольбера задолго до возвышения этого министра51,
который впоследствии взял своего племянника Демаре на службу и позже
назначил его интендантом финансов. Ума ясного, медлительный и ленивый, но
честолюбивый и весьма падкий до наживы, он стал предметом ненависти своего
кузена Сеньелэ — из-за того, что месье Кольбер вечно ставил племянника в пример
сыну. Он женил его на дочери секретаря Совета52 Бешамея, ставшего сюринтен-
дантом финансов Месье и поверенным в его делах после того, как тот прогнал

576
Мемуары. 1700
Буафрана, тестя маркиза де Жевра. Демаре, воспитанный под руководством дяди,
научился у него правилам и искусству управления финансами; он прекрасно
разбирался во всех областях финансовой деятельности, и, поскольку все проходило
через его руки, ему были досконально известны уловки финансистов и
капиталы, каковые благодаря оным они сумели сколотить в бытность его интендантом
финансов, и знания эти позволяли ему догадываться, какие прибыли
продолжали они извлекать и в дальнейшем. Уже совсем к концу жизни месье Кольбера было
решено отчеканить на Монетном дворе множество серебряных монет
достоинством в три с половиной су для облегчения мелочной торговли простого люда.
Демаре приобрел во владение ряд земель, в том числе Майбуа, взял в заклад
королевский домен в Шатонёс]>ан-Тимрэ, к чьей сеньории Майбуа принадлежал, и
стал владельцем прочего движимого и недвижимого имущества. Он немало
потратил на украшение замка, построенного д'О, сюринтендантом финансов
Генриха Ш и Генриха IV. Близлежащую деревню он перенес в другое место, чтобы
расширить и украсить парк, придав ему блеск и великолепие. Эти траты,
превосходящие его личное достояние, приданое жены и доходы от должности
интенданта, вызвали множество толков и пересудов. Его обвинили в том, что он
колоссально нажился на чеканке вышеупомянутых монет в три с половиной су. Слухи эти
дошли до месье Кольбера, который решил сам разобраться в этом деле, но
внезапно сразившая министра болезнь в короткое время свела его в могилу.
Наличие неопровержимых доказательств, сомнения или просто дурное расположение
духа, я не могу с достоверностью сказать, что было тому причиной, известно лишь
то, что с одра болезни месье Кольбер написал Королю обвинительное письмо
против своего племянника, коего подозревал в серьезнейших нарушениях
законности и просил отстранить от финансов. После смерти Кольбера, когда
генеральным контролером стал Ле Пелетье, ставленник месье де Лувуа, с которым, так
же как и с месье Ле Телье, он был тесно связан всю жизнь, Король приказал ему
прогнать Демаре, прилюдно обвинив его в бесчестных махинациях, что для
ставленника Лувуа было истинным подарком. Он вызвал Демаре и в присутствии
финансистов, еще неделю назад трепетавших перед ним и искавших его милости, и
прочих лиц, явившихся на прием к генеральному контролеру, очень громко, дабы
никто из присутствующих не упустил ни слова, сказал ему: «Месье Демаре, мне в
высшей степени неприятна возложенная на меня миссия, но Король,
уведомленный о том месье Кольбером, приказал мне сказать вам, что вы мошенник, но что
он готов сделать вам снисхождение, однако требует, чтобы вы сегодня же
сложили с себя обязанности интенданта финансов, каковые по распоряжению
Короля будут переданы другому, чтобы в течение суток отбыли к себе в Майбуа и
оставались там безвыездно». Ошеломленный Демаре открыл было рот, но Ле
Пелетье не дал ему произнести ни слова. «Ступайте, месье Демаре, мне более
нечего вам сказать», — произнес он и повернулся к нему спиной. Письмо умирающего
месье Кольбера Королю заткнуло рот всей его семье, и Демаре, лишенному
какого бы то ни было покровительства, не оставалось ничего другого, как подписать
прошение об отставке и отбыть в Майбуа. Лет пять он оставался там
безвыездно, не имея права покинуть имение ни на сутки; соседи его презирали; мелкие

Лотереи
577
дворянчики, пользуясь нынешним его бессилием, чинили ему пакости, мстя за ту
суровую власть, пред коей принуждены были склоняться в пору его могущества.
Мой отец был в дружбе с месье Кольбером, месье де Сеньелэ и с их
домочадцами. Демаре он знал мало, так как для него он был слишком молод. Ла-Ферте, где
отец нередко проводил последние осенние дни, находилось в четырех лье от
Майбуа. Положение Демаре показалось ему достойным сочувствия. Был он
виновен или нет (никто ведь и не пытался в этом разобраться), но нанесенный ему
удар был достаточно жесток и без тех постоянных нападок и оскорблений, коим
он подвергался в своем изгнании; отец мой приехал к нему, обласкал его и
заявил, что не склонен принимать у себя тех, кто станет чинить ему обиды. В ту пору
власть сеньора еще кое-что значила; а отец мой, всю жизнь безупречно честный
и щедрый, пользовался большим уважением в своих владениях: этой фразы отца
оказалось довольно, чтобы отношение к Демаре переменилось в мгновение ока;
моему отцу обязан он был покоем и уважением, сменившими презрение и
оскорбительные выпады, коим он подвергался до того. Сочувствие отца зашло даже
слишком далеко: по просьбе Демаре он вмешался в касающиеся феодальных прав
судебные процессы, дорого ему обошедшиеся и в конце концов проигранные. Как
только Демаре получил разрешение выезжать из дому (с условием непременно
возвращаться в тот же день), он, едва узнав о прибытии моего отца в Ла-Ферте,
явился к нему с визитом. Он привез с собой жену, чтобы та, как и он сам, могла
заверить моих отца и мать в своей преданности и бесконечной признательности.
Наконец ему были разрешены поездки в Париж, сначала короткие, затем более
продолжительные и частые, и в конце концов ему было позволено жить в
Париже, не показываясь при дворе. Моя с ним дружба продолжилась и после
кончины моего отца, а последующие события покажут, что для меня она была отнюдь
не пустым словом. Вот в каком положении находился Демаре, когда Шамийяр с
большим трудом добился разрешения прибегнуть к его услугам при
расследовании махинаций финансистов, которые, как было в конечном счете установлено,
с 1689 года присвоили себе восемьдесят два миллиона. Воздержимся от
комментариев по поводу столь огромной прибыли, полученной менее чем за десять лет,
и порожденной ею нищеты; не будем говорить ни о том, кто что потерял и кто
что приобрел, ни о тех колоссальных потерях и приобретениях, которые не
вошли в вышеупомянутые восемьдесят два миллиона.
Лотереи У кого-то родилась мысль устраивать всевозможные
лотереи, чтобы извлекать выгоду из извечной
человеческой страсти к обогащению. Дабы сделать их более модными и
привлекательными, мадам герцогиня Бургундская устроила лотерею, где в общей сложности
разыгрывалось двадцать тысяч пистолей. Она сама, ее фрейлины и прочие
придворные дамы делали билеты, а все придворные, как мужчины, так и женщины,
от Монсеньора до месье графа Тулузского, запечатывали их в разные
коробочки, что немало забавляло и Короля, и их самих. Были приняты все необходимые
меры, чтобы даже у самых подозрительных не возникло ни малейших сомнений.
Лотерея была разыграна с теми же предосторожностями в присутствии королев-

578
Мемуары. 7700
ского дома и прочих допущенных туда знатных особ. Большой выигрыш,
составлявший четыре тысячи луидоров, достался лейб-гвардейцу Короля из роты месье
де Лоржа.
Смерть Шатонёфа. Его сын, Удрученный отказом в праве передать свои долж-
женившись на мадемуазель де ности сыну, государственный секретарь Шатонёф,
Майи, наследует его должности здоровье которого изрядно пошатнулось, отправил-
государственного секретаря и ся на воды в Бурбон и просил Короля разрешить
секретаря Ордена Святого Ду- -^ г- д. * j.
г г \ w Барбезье подписьшать вместо него документы, хотя
ха, а канцлер получает связан- Г г г J '
ные с последней должностью при- r0P^° естественнее было бы поручить сие Пон-
вилегии шартрену*5. Но эти два семейства, как мы уже
видели выше, не любили друг друга, и я не раз
слышал, как канцлер, отнюдь не шутя, упрекал Ла Врийера в том, что его прадед
украл должность у его отца. Шатонёф, отличавшийся, как и его жена,
невероятной толщиной, был человек в общем-то ничтожный, но при этом добрый и
всегда готовый услужить друзьям. Он как никто умел докладывать о делах в
Совете депеш; а в остальном проку от него было не больше, чем от пятого колеса в
телеге, поскольку, с тех пор как не было более гугенотов, он не ведал ничем,
кроме своих гфовинций, а посему не пользовался ни влиянием, ни уважением, и
супруга его, впрочем милейшая женщина, никоим образом не могла содействовать
ему в обретении оных. Мало кто имел с ним дело, и посетители были столь
редки, что его парадный двор, можно сказать, зарастал травой. Заехав по дороге из
Бурбона к себе в Шатонёф, который он превратил в один из прелестнейших
уголков Франции, он скоропостижно скончался. Немедленно отправленный гонец к
пяти часам утра доставил печальное известие сыну; тот не потерял голову, а
тотчас же послал разбудить принцессу д'Аркур и просить ее не мешкая прийти к
нему. Просьба явиться в столь неурочный час так поразила ее, что она
поспешила ее исполнить. Ла Врийер поведал ей о несчастье и сказал, что его кошелек
будет к ее услугам при условии, что она незамедлительно явится к утреннему
туалету мадам де Ментенон, сообщит ей, что он готов без всякого приданого жениться
на мадемуазель де Майи в обмен на должность отца, и попросит ее до отъезда в
Сен-Сир написать письмо Королю, чтобы тот получил его, как только
проснется. Принцесса д'Аркур, готовая за деньги, будь то одно экю или солидная сумма,
выполнить любое поручение, согласилась. Она не откладывая исполнила просьбу
и пришла сообщить о том Ла Врийеру; тот послал ее к графине де Майи,
которая, не имея состояния и обремененная кучей детей обоего пола, дала свое
согласие еще в ту пору, когда Шатонёф безуспешно пытался получить разрешение на
передачу должности сыну. Затем Ла Врийер отправился к канцлеру, уведомил его
о том, что было сделано им с помощью принцессы д'Аркур, и послал его к
Королю с той же просьбой, что была уже обращена к мадам де Ментенон. Канцлер
просил государя принять его до появления придворных: Король уже прочел письмо
мадам де Ментенон и сразу же согласился дать должность в обмен на обещание
жениться, о чем и было объявлено во время утренней аудиенции. Ла Врийер был
очень мал ростом, но весьма изящного сложения. Отец довольно рано стал при-

Ноай, архиепископ Парижский, становится кардиналом 579
общать его к своей работе, так что в конце концов он стал разбираться во всех
тонкостях его ремесла. Всех этих Ла Врийеров, начиная с деда этого Ла Врийе-
ра, связывали дружеские отношения с моим отцом; Блэ, расположенный в Гие-
ни, находился в их ведении; дружба от отца перешла ко мне, и они оказали весьма
значительные услуги моему губернаторству. Я был счастлив, что Ла Врийер
получил должность своего отца. В противном случае участь его была бы весьма
плачевна, ибо он не пошел ни по военной, ни по судейской стезе: а какое
положение можно занимать при дворе, не имея должности? Но ни положения, ни
знатности у него не было. В отличие от него суженая его не испытывала никакой
радости; ей не было еще и двенадцати лет; она стала плакать и кричать, что очень
несчастна, что пусть, если хотят, выдадут ее за человека бедного, но настоящего
дворянина54, а не за какого-то мещанчика, мечтающего о придворной карьере.
Ярость ее обрушивалась и на мать, и на мадам де Ментенон, и не было ни
малейшей возможности ни заставить ее замолчать, ни уговорить обращаться с Ла Врий-
ером поласковее и не встречать брезгливой гримасой его мать и его родных, кои
поспешили явиться с визитом и для коих ее отношение к ним не осталось тайной;
но сделка была для них слишком выгодна, чтобы разорвать ее. Они надеялись,
что это всего лишь детские капризы, которые с возрастом пройдут; однако
напрасно: она так и не смирилась с положением мадам де Ла Врийер и не раз
давала им повод в этом убедиться.
Кальвиссон получает должность В это же время Король сделал еще один щедрый
генерального наместника Ланге- подарок. Кальвиссон умер в Лангедоке, где занимал
дока через месье дю Мэна должность одного из трех генеральных
наместников. Единственную дочь он выдал замуж за собственного брата; его сын был убит
вскоре после женитьбы на сестре Бирона, от которой у него не было детей; его
вдова, мадам де Ногаре, была придворной дамой мадам герцогини Бургундской;
мадам де Сен-Симон и я очень ее любили. Кальвиссон, брат и зять покойного,
претендовал на его должность. Он был на редкость дурен собой, но очень умен,
начитан, любезен, а потому, когда он приезжал ко двору из Лангедока, где жил
его брат, перед ним распахивались двери лучших домов. Он был капитаном
гвардии, но затем оставил службу, что в глазах Короля было большим пороком. Месье
дю Мэн, губернатор привинции, просил для него искомую должность. Это
заняло несколько дней. Король, желавший неукоснительно соблюдать правило ни в
коем случае не удовлетворять просьб людей, оставивших службу, но никогда не
упускавший возможности возвысить месье дю Мэна и увеличить его власть и
влияние, удовлетворил и то и другое свое желание: он передал должность месье
дю Мэну, дабы тот распоряжался ею по своему усмотрению; месье дю Мэн
отдал ее Кальвиссону, который таким образом получил должность от него, а не от
Короля.
Ноай, архиепископ Парижский, Другой, более значительной милостью Короля, ста-
становится кардиналом Ло назначение кандидатом в кардиналы
архиепископа Парижского, который сам не предпринимал для этого никаких шагов; все

580
Мемуары. 1700
сделали за него его брат и мадам де Ментенон. Известно это стало лишь по
прибытии грамот из Рима. До получения им кардинальской мантии прошло не
более двух месяцев. На сей раз Папа решил приступить к производству
кандидатов от католических держав сразу же по освобождении трех вакансий. Третьим
умер кардинал Майдалькини, и вскоре, то есть 28 июня, прибыл курьер месье де
Монако с известием, что Папа удостоил кардинальского сана Ноая — от
Франции, епископа Пассау — от императора, и Борха — от Испании. Курьер Папы не
слишком поспешал, так что лишь 1 июля, вернувшись из Марли, Король увидел
дожидавшегося в его апартаментах в Версале нового кардинала. Тот протянул
государю свою кардинальскую шапочку, каковую Король возложил ему на
голову, сопроводив сей жест множеством любезных и ласковых слов.
Изгнание аббата де Вобрена Мучительной болью обожгло это известие
кардинала де Буйона: видеть кардинальский пурпур на
плечах Ноая, выступавшего против него в деле архиепископа Камбрэ и взявшего над
ним верх, было для прелата непереносимо. Незадолго до того ему был нанесен
ближе касающийся его лично, но все же менее болезненный удар. Аббат де Воб-
рен был выслан в Серран, что в Анжу, к своему деду с материнской стороны. Он
был братом герцогини д'Эстре и единственным сыном генерал-лейтенанта
Вобрена, убитого во время того прекрасного и памятного отступления перед импер-
цами, к коему принужден был месье де Лорж после смерти месье де Тюренна.
Чтобы не привлекать к себе внимание, он сделался священнослужителем: он был
совершенный карлик и, как все карлики, уродлив, с огромной головой и
кривыми ножками, одна из которых была чуть ли не на фут короче другой; при этом
он был весьма умен и начитан, но опасен своей склонностью к интригам и
сплетням; его считали человеком дурным, на которого ни в чем нельзя положиться и
который готов на все, чтобы хоть как-то о себе заявить. Уродливая внешность не
мешала ему ухаживать за дамами, надеяться на их благосклонность и, не
стесняясь в средствах, пролезать куда только удастся. Наскучив томиться в
безвестности, он получил благодаря содействию братьев д'Эстре должность чтеца
Короля, каковую ему продал барон де Бретёйль, приобретший после смерти Боннёйля
его должность вводителя послов. Вот так эта мерзкая и опасная улитка появилась
при дворе и стала делать все возможное, чтобы как-нибудь там зацепиться. Он
стал униженно заискивать перед Буйонами и был допущен к ним в дом.
Кардинал де Буйон вскоре понял, что это за штучка; такие пешки были ему как нельзя
более кстати: карлик стал его шпионом, агентом и поверенным во всех его
римских делах — и вот одним пинком его вышвырнули вон.
Уловки и упорное неповиновение Однако все эти неприятности не могли поколебать
кардинала де Буйона, который кардинала де Буйона в его намерении стать дуайе-
становится дуайенам, но по при- НОм. Под предлогом ожидания папской грамоты он
казу Короля лишается должно- оттягивал отъезд, но с каждой почтой отправлял
сти и ранга при воре Королю уверения в своей готовности покинуть Рим.
А когда стало невозможно долее скрывать отказ, он сделал вид, что уезжает, но,

Уловки и упорное неповиновение кардинала де Буйона...
581
добравшись до Капраролы, сделал там остановку, сказался больным и отправил
курьера к отцу де Лашезу с просьбой передать Королю письмо, в коем просил
разрешения остаться в Риме, обещая ни с кем не встречаться вплоть до смерти
кардинала Чибо, пытался доказать государю, сколь важно, чтобы дуайеном стал
именно француз, и добавлял, что станет дожидаться его распоряжений в Капра-
роле, великолепном имении герцога Пармского в восьми лье от Рима, принимая
лекарства, столь необходимые для его пошатнувшегося здоровья. Обратиться к
отцу де Лашезу его побудило сообщение месье де Торси о том, что Король
запретил как распечатывать, так и доставлять ему письма кардинала. Во все времена
месье де Буйон мог рассчитывать на преданность иезуитов, а потому уповал на
действенность трогательного заступничества духовника государя. Но эта дверь,
равно как и дверь месье де Торси, оказалась запертой, и отец де Лашез уведомил
его, что получил те же распоряжения, что и министр. В это же время кардинал
подал прошение 66 отставке с поста каноника Страсбургского капитула, но,
поскольку нужды в том никакой не было, она не была принята, и ему вновь было
приказано повиноваться и немедленно выехать во Францию. Своим курьерам
кардинал де Буйон приказывал ни в коем случае не торопиться, курьеров Короля
старался задерживать как можно долее, и в конце концов все эти проволочки
позволили ему дождаться желаемого: кардинал Чибо умер в Риме 21 июля.
Уведомленный о приближении конца, кардинал де Буйон, находившийся в Капрароле в
восьми лье от Рима, прибыл туда еще накануне его кончины, и тотчас же
отправил к Королю курьера с уведомлением, что получил его последнее приказание
выехать, но что известие о том, что кардинал Чибо умирает, заставило его
возвратиться в Рим, дабы объявить, какое епископство он выбирает в качестве
дуайена, а выехать сутки спустя; он выражал уверенность, что Король простит
небольшую задержку, учитывая важность сохранения звания дуайена за
французом. Сие было открытым пренебрежением волей Короля, дабы вопреки
желаниям последнего стать дуайеном. Получив сие известие, Король в тот же день с
негодованием говорил о нем в беседе с Месье и месье де Буйоном; правда, с
последним он был весьма любезен и доброжелателен. Между тем состояние Папы
не позволило ему созвать консисторию, а следовательно, кардинал де Буйон не
смог получить епископство Остию. Столь упорное нежелание подчиняться его
распоряжениям вывело Короля из себя, и через месье де Монако, своего посла, он
приказал кардиналу отказаться от должности главного священника, а значит, и
от звания командора Ордена Святого Духа, убрать герб Франции с фасада
своего дворца и запретил всем французам поддерживать с ним какие бы то ни было
отношения. Месье де Монако, особенно возненавидевший кардинала де Буйона,
с тех пор как тот помешал ему именоваться Высочеством, с превеликим
удовольствием исполнил это приказание, уведомив о том кардиналов д'Эстре, Жансона
и Куалена. В ответ кардинал де Буйон сказал, что почтительно склоняется перед
волей Короля, и не добавил более ни слова. Он, конечно, понимал, что рано или
поздно бомба должна была взорваться, и тем не менее был весьма удручен
происшедшим; но подобно тому как он не мог решиться уехать и лишиться звания
дуайена, так же не мог он отважиться на отказ от должности: он полагал, что,

582
Мемуары. 1700
будучи деканом Священной коллегии, сможет, не прикрываясь более маской
покорности и лживыми уловками, начать открытую борьбу против Короля. Здесь
мы еще раз прервем повествование об этих событиях, дабы обратиться к другим,
ничуть не менее важным.
Деньги для монсенъора герцога В связи со вступлением монсеньора герцога Бургунд-
Бургундского ского в брак Король предложил значительно
увеличить его месячное содержание. Тот, считая свое содержание достаточным,
поблагодарил государя и сказал, что, коль скоро у него появится нужда в
деньгах, он возьмет на себя смелость обратиться к государю с просьбой о помощи;
и действительно, оказавшись вскоре в стесненных обстоятельствах, попросил у
него денег. Король от души похвалил его и велел, не стесняясь, обращаться к
нему, не прибегая к посредничеству третьих лиц; он просил его всегда быть с
ним откровенным и не бояться по недостатку денег делать в игре крупные
ставки, ибо для особ его положения проигрыш не имеет никакого значения. Доверие
нравилось Королю, но еще более любил он внушать трепет, и когда робкие люди,
говоря с ним, терялись и путались в словах, это на самом деле было лучшим
средством расположить к себе государя и добиться удовлетворения своей
просьбы.
100 000 ливров для Мансара Король дал сто тысяч ливров Мансару, и тот
приобрел для своего сына должность советника в
Парламенте.
Некоторые подробности ассамб- Архиепископ Реймсский председательствовал на
леи духовенства ассамблее духовенства, которая собирается раз в
пять лет; Сюз, архиепископ Ошский, был его заместителем, и оба они сумели
отстранить от председательства епископов, хотя на предыдущей ассамблее было
решено, что председательствовать должны два архиепископа и два епископа;
на их стороне было одиннадцать провинций, а против — пять. В своей
вступительной речи, обращенной к Королю, архиепископ Реймсский счел своим
долгом, хотя вполне мог без этого обойтись, упомянуть архиепископа Камбрэ, чем
привел в негодование не только друзей последнего, но даже и людей
совершенно к нему безразличных; он также предложил ассамблее внести в протокол
копию протоколов двух провинциальных ассамблей, собиравшихся в связи с
осуждением архиепископа Камбрэ, что и было сделано, ибо тому уже имелись
прецеденты. Была также составлена комиссия из шести епископов и шести
священнослужителей второго разряда55 во главе с епископом Mo для вынесения
суждения о ряде написанных по преимуществу иезуитами книг, каковые обвинялись
в проповеди морали, весьма далекой от христианской чистоты и строгости.
Предложение это, внесенное архиепископом Ошским56, было принято десятью
голосами против шести. При этом возник спор между священнослужителями
первого и второго разряда, причем последние претендовали на обладание решающим
голосом, тогда как первые утверждали, что у тех есть только совещательный

Сорбонна осуждает деятельность иезуитов в Китае...
583
голос, ибо речь здесь идет не о мирских делах, а о доктрине; после яростных
дебатов верх одержали первые, и после прекрасного выступления епископа Mo
были осуждены сто двадцать высказываний, извлеченных ассамблеей из этих
книг.
Собрание духовенства проходило в Сен-Жермене, хотя замок и был занят
королем Англии. У архиепископа Реймсского для участников ассамблеи были
постоянно накрыты столы, где подавалось отличное шампанское. Прослышав об
этом, король Англии, не пивший никаких других вин, попросил архиепископа
прислать ему шампанского, и тот отправил ему шесть бутылок. Король Англии,
коему вино пришлось по вкусу, поблагодарил архиепископа и попросил прислать
еще. Архиепископ, на вино еще более скупой, чем на деньги, без обиняков
заявил, что вино у него не дармовое, не из речки нацеженное, и не дал больше ни
бутылки. И хоть грубости архиепископа давно уже никому не были внове, новая
его выходка показалась всем такой странной, что вызвала много толков и
пересудов, — на том, правда, все и кончилось.
Сорбонна осуждает деятель- В ту пору усилились разногласия по вопросу о доз-
ностъ иезуитов в Китае. Ду- волительности конфуцианских церемоний почита-
ховником мадам герцогини Бур- щ^ предков в Китае и прочих обрядов, каковые
гундской вместо изгнанного иезуиты вновь обращенным дозволяли, а иностран-
отиа Ле Конта становится
и щи sic кип, vu lunuou ьъ* нь1е миссии запрещали: первые считали эти цере-
отец де Ла Рю; ярость отца г г г
Ле Телье монии чисто светскими, а вторые называли их
проявлением суеверия и идолопоклонства. Спор
между ними повлек за собой столь грозные последствия, что о нем составлены
пространные записки и почти что целые исторические труды с изложением и
самого предмета разногласий, и реальных событий. Я же лишь скажу здесь, что
посвященные этому вопросу труды отца Телье и отца Ле Конта были переданы
иностранными миссиями на суд Сорбонны и, после долгого и взвешенного
изучения, решительно ею осуждены. Король, встревоженный тем, что душа мадам
герцогини Бургундской находится в руках отца Ле Конта, который очень
нравился не только ей, но и прочим придворным, забрал его у нее; иезуиты же для
спасения своей чести отослали его в Рим и объявили, что он, полностью
оправдавшись, оттуда вновь отправится в Китай. Вышло же так, что в Рим он
действительно поехал, но не оправдался и к миссионерской деятельности не вернулся.
Мадам герцогине Бургундской предлагали в качестве духовников многих
иезуитов, но ни одному из них она не захотела исповедаться. В Турине, при
единственном католическом дворе, где у иезуитов нет никакой власти и где их
остерегаются и не дают им воли, ее духовником был варнавит, человек в высшей
степени благочестивый и просвещенный. Ей хотелось выбрать себе исповедника из
этого ордена, но Король настаивал на иезуите, и в конце концов, сменив
нескольких духовников-иезуитов, она выбрала отца де Ла Рю57, известного как своими
проповедями, так и прочими заслугами. Дело это жестоко уязвило иезуитов, тем
более что повредило их престижу в Риме; оно же вызвало ярость отца Телье, что
позже имело пагубные последствия.

584
Мемуары. 1700
Иезуиты навечно освобождают- Иезуиты, получившие щелчок по носу в том, что
ся от налогов, коими облагается касалось их морали в Европе и Азии, в ожидании
духовенство более благоприятных для себя времен отыгрались
на вещах вполне мирских и добились от ассамблеи духовенства по настоянию
Короля бессрочного освобождения от всех налогов и поборов, коими облагается
духовное сословие. При этом они ссылались на бедность своих монастырей, на
то, что их коллежи требуют больших расходов, но об источниках своих доходов
даже не заикались. Король также высказал желание освободить их от сборов,
выплачиваемых духовенством, и ассамблея, осуждавшая иезуитов, не стала
противиться, дабы не выказывать своего озлобления против них. Иезуиты заявили о
несогласии с критикой Сорбонны, та опубликовала довольно резкую отповедь,
так что с обеих сторон раздражение было весьма велико.
Ле Пелетье едет осматривать Ле Пелетье, государственный советник, долгое вре-
крепости и порты на океанском мя бывший интендантом Фландрии и пользовав-
побережье шийся доверенностью Короля, ибо в силу своей
должности исполнял его многочисленные распоряжения и поручения, связанные
с завоеванием этой страны, после смерти Лувуа сделался интендантом
фортификаций, что давало ему возможность каждую неделю работать наедине с Королем.
И тем не менее было нечто забавное в том, что человек судейского сословия имел
решающий голос в вопросе о значении тех или иных крепостей, о характере
фортификационных сооружений, об их стратегической роли, о составе инженерного
корпуса, тогда как во всей Европе первейшей репутацией в этой области
пользовался Вобан, и Король знал, что именно ему обязан успехом и тех осад, коими
руководил он сам, и большинством тех, коими руководили по его распоряжению
другие, и питал к нему дружбу и в высшей степени заслуженное уважение. Именно
Вобану следовало бы поручить осмотр тех крепостей и портов на океанском
побережье, каковые намеревались сделать неприступными; но в ту пору везде
царило судейское сословие, и поручение это было дано Ле Пелетье.
Месье де Вандом, не таясь, от- Месье де Вандом вновь прилюдно уведомил Коро-
бывает долечивать свой сифи- ля, принцев и принцессе, что он принужден на вре-
лис мя оставить двор, дабы опять препоручить себя
заботам лекарей. Он наконец признал, что в тот раз его пользовали весьма
неудачно, что лечение будет долгим, и отбыл в Ане в надежде обрести утраченное
здоровье, — что, увы, удалось ему ничуть не лучше, чем ранее; печать недуга
стала читаться на его лице еще явственнее, нежели прежде.
Смерть герцогини д'Юзес От той же напасти скончалась и мадам д'Юзес,
единственная дочь князя Монако. Эта не слишком
счастливая женщина, достойная и исключительно добродетельная, безусловно
заслуживала лучшей доли. Муж ее, человек не слишком известный, знался только
с потаскухами, но ему повезло больше, чем его жене, участь которой
вызывала сострадание, а кончина — сожаление. Потомства после нее не осталось, так как
все ее дети погибли от той же болезни.

Епископ Шартрский выигрывает процесс против своего капитула... 585
Бракосочетание герцога Олбе- Мадам дю Мэн поженила голь с нищетой: она выда-
марла с мадемуазель де Люссан да мадемуазель де Люссан, дочь одного из
приближенных Месье Принца, кавалера Ордена Святого Духа Люссана, от его брака со
статс-дамой Мадам Принцессы, за герцога Олбемарла, внебрачного сына короля
Англии и актрисы58. Он командовал эскадрой и не имел ни гроша за душой.
Мадемуазель де Люссан, хоть и единственная дочь, обладала немногим больше.
Мадам дю Мэн, которой очень нравилась эта девушка, убедила бастарда, что он в
нее влюблен и что, женившись на ней, будет при содействии месье дю Мэна иметь
все, что только пожелает. Герцог был на редкость глуп: он поверил посулам,
женился и стал наслаждаться любовью, живя на всем готовом у месье дю Мэна. В
качестве английской герцогини супруга его неизменно пользовалась
расположением Короля и получила «право табурета», хотя обычно английские герцоги и
герцогини не имеют права на герцогский ранг во Франции.
Мадам Шамийяр первой среди Король, с каждым днем проникавшийся все боль-
жен генеральных контролеров до- шим расположением к Шамийяру, удостоил его
пущена в кареты^ и к столу герцо- милости, на которую не осмеливались надеяться ни
гини Бургундской Поншартрен, ни кто бы то ни было из генеральных
контролеров: мадам Шамийяр получила разрешение ездить в одной карете и есть
за одним столом с мадам герцогиней Бургундской. Дочь ее в качестве супруги
главного церемониймейстера также удостоилась этой чести, что открыло им обеим
доступ в Марли и ко всем придворным удовольствиям и развлечениям. Правда,
как только чести этой были удостоены жены государственных секретарей, жены
генеральных контролеров могли рассчитывать на такое же обхождение.
Епископ Шартрский выигры- Примерно в это же время Король сделал то, что
вает процесс против своего ка- делал не более пяти или шести раз в жизни. Шарт-
питула исключительно благо- рский капитул, совершенно не зависимый от своего
даря вмешательству Короля епископа, обладал всей полнотой власти в соборе,
где епископ без его разрешения мог отправлять службу лишь несколько раз в году,
а малую обедню59 и вовсе не имел права служить. Капитул владел собственной
территорией со многими приходами, где епископ не имел никакой власти, и еще
множеством очень странных привилегий, противоречащих всем правилам
священноначалия, что чинило бессчетные препятствия епископу Шартрскому Годе де
Марэ в его благочестивом стремлении неукоснительно исполнять все свои
пастырские обязанности. Пользуясь близостью к Королю и мадам де Ментенон, он
пытался урезонить капитул, дабы тот не употреблял во зло имеющиеся у него
права и привилегии; надеясь, что благодаря терпению рано или поздно одержит верх,
епископ время от времени возобновлял свои попытки, но, увы, безуспешно.
Наконец, устав от бесплодной борьбы, он счел себя вправе для установления более
разумного порядка воспользоваться преимуществами своего положения и начать
против капитула судебный процесс, хотя и знал, что сила там будет не на его
стороне; но, когда процесс был начат, он потребовал слушания дела в другом суде,
где решающее слово принадлежит самому Королю. Группа государственных со-

586
Мемуары. 1700
ветников вместе с королевским докладчиком при участии обеих тяжущихся
сторон приступила к рассмотрению этого дела; о результатах расследования
докладчик сделал сообщение в Совете депеш. Однако узурпация прав капитулом
относилась к столь давним временам, была так прочно закреплена папскими
буллами, королевскими указами и долгим, ничем не нарушаемым обычаем, что все
члены Совета, признавая ее несоответствие правилам и здравому смыслу, тем не
менее высказались в поддержку капитула. Король позволил каждому говорить
сколько ему заблагорассудится и слушал, не выказывая ни нетерпения, ни
пристрастия. Когда доводы за и против были исчерпаны, Король сказал: «Господа, я
внимательно следил за изложением сути дела и за вашими выступлениями и
должен сказать, что мое мнение никоим образом не совпадает с вашим. Я считаю,
что узурпация прав капитулом настолько оскорбляет религию, разум, здравый
смысл и священноначалие, что вопреки своему обыкновению я воспользуюсь в
данном случае своим правом выносить решение и объявляю, что везде и во всем
поддерживаю епископа Шартрского». Все онемели от удивления. Канцлер, не
любивший епископа за его близость к сульпицианцам, попытался было возражать.
Выслушав его, Король сказал, что остается при своем мнении, и приказал подготовить
указ в соответствии с требованиями епископа Шартрского и, более того,
принести завтра готовое решение, что было выражением оскорбительного для
канцлера недоверия. Несмотря на столь категорический приказ, канцлер, то ли
обиженный, то ли желавший поддержать капитул, то ли опасаясь, что Король возьмет
за правило поступать подобным образом, осмелился смягчить приговор в пользу
капитула. Король, еще раз выслушав его доводы, перечеркнул все написанное и
велел к завтрашнему дню сделать все так, как он приказал. Канцлер был до
глубины души уязвлен и при встрече с епископом Шартрским не мог скрыть от него
свою досаду. Этот прелат, несмотря на приверженность к сульпицианству,
обладал истинным благочестием и величием души, а потому, одержав победу и
наведя порядок в делах, он, забыв о власти, данной ему решением суда, стал думать
лишь о том, как вернуть себе дружеское расположение и уважение капитула, и
преуспел в этом, чему в немалой степени способствовали его кротость и
смирение. Не будучи ни янсенистом, ни квиетистом, епископ Шартрский терпеть не мог
иезуитов и старался не давать им потачки; вместе с отцом де Лашезом он
принимал решения о распределении бенефициев, но никогда не извлекал из того
выгоды ни для себя, ни для своих близких. К сожалению, как я, впрочем, уже об этом
говорил, людей он выбирал не слишком удачно:60 наводнил епископство
невежественными и упрямыми ультрамонтанами61, грязнобородыми сульпицианцами и
множеством людей низкого происхождения, ограниченных и бездарных, каковое
положение вещей с тех пор, увы, лишь усугублялось.
Архиепископ Реймсскийуступа- Архиепископ Реймсский, гордый возможностью
ет кардиналу де Ноаю предсе- председательствовать в ассамблее духовенства, со-
дательство в ассамблее духо- стоявшей тогда из влиятельнейших лиц, блистал
венства там познаниями в богословии, талантами и
щедростью. В ту пору он был в большой милости у Короля и пользовался
поддержкой своего племянника Барбезьё, обладавшего благодаря должности немалой

Истинное лицо кардинала де Ноая
587
властью. Поначалу названный прелат сдерживал свою природную грубость,
свойственную всем членам его семьи, а еще более порфирородным мещанам, то есть
тем, кто вырос в атмосфере уважения и влияния, приобретенных долгим
пребыванием их отцов у кормила власти. Но мало-помалу истинная суть человека все
равно выходит наружу: архиепископ, полагая свое положение в ассамблее
достаточно прочным, перестал сдерживаться и начал позволять себе столь грубые
выходки, что настроил против своей персоны всех участников ассамблеи. На него
посыпались обиды и оскорбления, исходившие от него предложения, которые были
бы безоговорочно приняты, будь они сделаны даже ничтожнейшим из
участников ассамблеи, отвергались, так что ему не оставалось иного выхода, как первым
сделать унизительный для себя шаг. Архиепископ Парижский стал кардиналом
после открытия ассамблеи, когда Король вручил ему кардинальскую шапочку,
доставленную почетным камерарием Папы аббатом Барьером. Случись это до
начала ассамблеи, председательство могло быть предложено ему и принято им,
что было бы обидно для архиепископа Реймсского, старейшего среди депутатов-
архиепископов, но все же не так обидно, поскольку собрания проходили в
епархии архиепископа Парижского, к тому же и кардинала. Но уступить
председательство, когда ассамблея уже подходила к концу, было делом неслыханным.
Однако именно так и поступил архиепископ Реймсский, признавшись Королю, что
препятствия личного свойства не позволяют ему долее занимать
председательское место; и уже до конца ассамблеи собрания ее возглавлял кардинал де Ноай,
а архиепископ Реймсский ограничивался всего лишь присутствием в качестве
второго лица.
Истинное лицо кардинала Положение архиепископа Парижского, кардиналь-
де Ноая екая мантия, милость Короля, безупречная
репутация, кротость, благочестие и ученость позволили кардиналу де Ноаю безо всяких
усилий руководить ассамблеей и заслужить ее уважение. Он был очень скромен
и почти безвыездно жил в Шалоне62, где редко имел случай показать свои
способности и познания в теологии. Постоянное выражение блаженства на его лице
могло показаться глуповатым, а слегка картавая, медлительная, гнусавая речь и
неизменное во всем простодушие позволяли многим считать его дураком; и
какое же удивление вызывали его высказывания, которые никоим образом не
могли быть подготовлены, ибо касались вопросов, возникавших в ходе заседаний, и
которые убеждали слушателей в его огромной учености — с одной стороны, в его
способностях — с другой, в строгости и ясности мысли — с обеих; более того, в его
речах обнаруживался тот же стиль, что и в писаниях, направленных против
архиепископа Камбрэ, и в прочих богословских трудах. И при этом он сохранял
неизменную скромность и простодушие. В Париже, как и в Шалоне, он
довольствовался кашей и еще двумя простыми блюдами, но, при необходимости,
изящно сервированными; когда же таковая необходимость отпадала, он возвращался
к обычной скромной трапезе, но слуг не отсылал, дабы они всегда были у него
под рукой. Никогда еще вельможа и кардинал, не выходя за рамки
благопристойности, не был в меньшей степени вельможей и кардиналом, и ни один
служитель Церкви не выступал в большей степени, чем он, пастырем и епископом.

588
Мемуары. 1700
Граф д'Альбер разжалован. Корольприказал,чтобыграфыд'Юзесид'Альбер,
Месье принц де Конти в затруд- обвиненные в дуэли с датчанином графом Рантцау
нительном положении по отно- и австрийцем грасЬом Шварценбергом, отправились
шению к месье де Люксембургу в Консьержери; не исполнив приказа, они бежали.
Барбезьё послал в погоню за своим шурином, и тот сдался. Граф д'Альбер лишь
много времени спустя явился в ту же тюрьму, был разжалован за неповиновение,
и Король приказал передать его драгунский полк в распоряжение Монсеньора. В
конце концов обоих выпустили на свободу, но граф д'Альбер, несмотря на все
влияние месье де Шеврёза и свой подвиг под Намюром, когда он вплавь, держа
шпагу в зубах, добрался до осажденного города, так и не смог вернуть себе
прежнее положение. Он был в прекрасных отношениях с мадам де Люксембург,
Рантцау — также; это-то и послужило поводом для ссоры, причина каковой стала
известна всем и вызвала множество пересудов. Месье принц де Конти
рассказывал мне по возвращении из Мёдона, что никогда еще не оказывался в таком
мучительно-затруднительном положении. Он, как мы это видели выше, был другом
покойного месье де Люксембурга и сохранил те же отношения с его сыном. В
Мёдоне без конца толковали о дуэли и о том, что послужило поводом для ссоры.
Месье де Люксембург оставался единственным, кому это было неизвестно;
тщетно расспрашивал он о том всех и каждого, но, разумеется, никто не хотел
удовлетворить его любопытства. Тайну эту раскрыть ему так и не удалось, хотя он
беспрестанно докучал месье принцу де Конти расспросами, приводившими
последнего в отчаяние. У принца, однако, хватило сил ничего ему не сказать, и он
признавался мне, что никогда еще так не радовался окончанию путешествия и
возможности покинуть Мёдон, ибо это позволяло ему избегать встреч с месье де
Люксембургом до тех пор, пока это дело не было окончательно забыто.
Мадам де Вилласэр допущена в По настоянию мадам герцогини Бургундской, доб-
карету и к столу герцогини Бур- рожелательной и некичливой, Король разрешил, по
гундской примеру мадам де Шамаранд, есть с ней за одним
столом и ездить в одной карете мадам де Вилласэр, в девичестве Сен-Нектэр,
супруге ее первого дворецкого; хотя надо сказать, что мадам де Вилласэр-мать,
занимая то же положение и будучи замужем за гораздо более влиятельным и
уважаемым человеком, никогда бы не осмелилась претендовать на подобную честь;
правда, она также не могла похвастаться знатным происхождением.
Месье принц де Конти, месье де Король увеличил содержание принца де Конти на
Дюра и Сент-Мор получают зна- восемнадцать тысяч ливров и на двадцать тысяч —
чителъные денежные суммы жалованье месье де Дюра как губернатора Франш-
Конте. Дофин также дал две тысячи луидоров Сент-Мору, который уведомил его
через мадам принцессу де Конти, что, проиграв значительную сумму, оказался в
затруднительном положении.
Помолвка и бракосочетание Аа Помолвка Ла Врийера и мадемуазель де Майи со-
Врийера и мадемуазель де Майи стоялась через две недели после объявления о его
намерении вступить в этот брак, в присутствии Короля и всего двора в большом

Смерть Ленотра 589
кабинете мадам герцогини Бургундской, где был подписан брачный контракт
(невеста имела на то право как дочь гардеробмейстерины); как только ей
исполнилось двенадцать лет, они поженились. Супруга канцлера устроила свадебный
обед. Спать они легли в апартаментах графини де Майи, где мадам герцогиня
Бургундская очень весело провела с ними весь день. Король дал Ла Врийеру
должность секретаря Ордена Святого Духа, каковую ранее занимал его отец, а
канцлер получил связанные с ней почетные привилегии63. Должность эта
позволяла Ла Врийеру занять более достойное положение в обществе, в чем он
весьма нуждался.
Отец Мартино, духовник мон- Отец Валуа, знаменитый иезуит, но гораздо более
сеньора герцога Бургундского, за- достойный человек, чем обыкновенно бывают чле-
нимает место покойного отца щд Общества Иисуса, скончался от давней грудной
°аяУа болезни, которая, однако, не помешала ему почти до
последнего часа оставаться на ногах. Он был духовником «детей Франции»,
после его смерти обязанности его некоторое время исполнял отец де Лашез, а затем
его место занял отец Мартино. Отец Валуа был из тех, кто выступал в защиту
архиепископа Камбрэ. Кончина этого кроткого, умного и исполненного достоинств
человека вызвала глубокие и заслуженные сожаления.
Смерть Ленотра Примерно в то же время в возрасте восьмидесяти
восьми лет умер Ленотр. Всю свою жизнь он имел
прекрасное здоровье и до конца дней сохранял работоспособность, ясность
мысли и трезвость суждений; славой своей он обязан тем прекрасным садам, коими
первым стал украшать Францию и кои настолько затмили знаменитые
итальянские сады, каковые действительно не идут ни в какое сравнение с творениями
Ленотра, что лучшие итальянские мастера этого искусства, восхищенные
нашими садами, приезжают теперь учиться во Францию. Ленотра все уважали и
любили за исключительную честность, аккуратность и прямоту. Он всегда держал
себя так, как подобало человеку его происхождения и положения в обществе, и
всю жизнь был абсолютно бескорыстен. С одинаковым усердием работал он для
Короля и для частных лиц, не имея другой цели, как помочь природе и, по
возможности не нарушая естественной красоты, придать ей гармонию строгой
размеренности. В нем было какое-то очаровательное простодушие и искренность.
Папа попросил Короля отпустить его к нему на несколько месяцев; войдя в покои
Святейшего отца, вместо того чтобы встать на колени, Ленотр подбежал к нему
со словами: «Здравствуйте, преподобный отец!» — бросился к нему на шею, обнял,
расцеловал в обе щеки и добавил: «Как вы прекрасно выглядите, и как я рад
видеть вас в добром здравии!» Папа, а это был Климент X Альтьери64, от души
расхохотался; он был в восторге от этого странного приветствия и осыпал гостя
любезностями. Когда Ленотр возвратился во Францию, Король повел его в
версальские сады, чтобы показать ему, что было сделано в его отсутствие. Ленотр не
сказал ни слова по поводу Колоннады;65 но, поскольку Король всенепременно
хотел знать его мнение, он ответил: «Что я могу вам сказать? Вы назначили
садовником каменщика (это был Мансар), и он вам сварил блюдо по своему вкусу». Ко-

590
Мемуары. 7700
роль промолчал, и оба улыбнулись; действительно, это архитектурное
сооружение, представлявшее собой всего лишь фонтан, и ничего больше, выглядело в саду
совершенно неуместно. За месяц до кончины мастера Король, любивший с ним
беседовать, повел его с собою в сад, а поскольку ходить Ленотру уже было
трудно, приказал усадить его в кресло на колесах, которое служители катили рядом
с креслом Короля; Ленотр не удержался от восклицания: «Ах, если бы мой
бедный отец был жив и мог видеть, как скромный садовник, его сын, прогуливается
рядом с величайшим из королей мира, я был бы совершенно счастлив!» Он
занимал должность интенданта строений66 и жил в Тюильри, где на его попечении
находился и дворец, и разбитый по его планам сад. Все, что он сделал, и по сей
день на голову выше того, что сделано после него, несмотря на все старания
подражать ему и как можно точнее следовать его правилам. Он говорил, что
цветники предназначены для кормилиц, которые ни на минуту не могут оставить своих
детей, а потому прогуливаются там глазами, любуясь ими сверху. Цветники,
однако, были столь же совершенны, как и всё в парке, хотя сам он не придавал им
никакого значения и был прав, ибо там никто никогда не гуляет.
Смерть генерального прокуро- Вскоре оставил этот мир генеральный прокурор Ла
ра Ла Бриффа. Его место за- Брифф. В могилу его свела не только продолжи-
нимает генеральный адвокат тельная болезнь, но и бесконечные огорчения, кои
о Агессо приносила ему занимаемая должность, а более
всего козни и язвительные шутки первого президента Арлэ. Я много говорил о
генеральном прокуроре в связи с процессом месье де Люксембурга, и мне более нечего
добавить к сказанному. Должность его получил генеральный адвокат д'Агессо. В
связи с вышеупомянутым процессом я рассказывал и об этом человеке, коего
в будущем ожидала высокая и горькая судьба67.
Постановление Совета, лишаю- Месье кардинал де Буйон, все еще находившийся в
щее кардинала де Буйона всего его Риме в ожидании созьюа консистории, где намере-
достояния вался заявить о своих претензиях на пост дуайена
и епископа Остии, продолжал носить Орден Святого Духа, открыто пренебрегая
распоряжением Короля. Он утверждал, без всяких к тому оснований, что его
должность главного священника является, как и многие другие, коронной должностью
и, следовательно, пока он сам не подаст в отставку, не может быть у него
отнята без судебного процесса, от которого его защищает кардинальский сан.
Король, выведенный из себя столь упорным и наглым неповиновением, приказал
Парламенту начать против кардинала процесс; однако с первых же шагов
возникло столько помех и препятствий, что от этого намерения пришлось отказаться.
Взамен процесса, 12 сентября, в воскресенье, в присутствии Короля Совет вынес
постановление, налагающее арест на все мирское и церковное достояние кардинала
де Буйона; церковное достояние, поделенное на три части, должно было пойти на
восстановление церквей, на раздачу милостыни и в доход казны, светское же
имущество подлежало полной конфискации. Постановление было разослано всем
интендантам провинций для немедленного и неукоснительного исполнения.

Размышления о французских кардиналах
591
Кардинал де Куален стано- В тот же день приказ о назначении на должность
вится главным священником, главного священника был отправлен кардиналу де
а епископ Меца - первым сея- Куалену в Рим, а его племянник, епископ Меца, по-
щенником лучил назначение на должность первого
священника, к исполнению коей был ранее лишь приобщен. Король поручил Поншартре-
ну сообщить герцогу де Буйону сию печальную новость и сказать, сколь тягостно
было ему принять подобное решение.
Поведение кардинала де Буйона Кардинал был сражен, узнав о приговоре и о том,
что должность его отдана кардиналу де Куалену,
который не осмелился от нее отказаться. До последней минуты гордость и
самоуверенность не позволяли мятежному прелату допустить, что с ним могут
поступить подобным образом. Он так и не подал в отставку, чего от него более и не
требовали и в чем более не было ни малейшей нужды. Осталось лишь последнее
затруднение — Орден Святого Духа. Месье де Монако велел передать
кардиналу, что получил приказ сорвать Орден у него с шеи, буде он не откажется от него
добровольно. Если бы месье де Буйон мог надеяться, что подобное насилие над
ним как над кардиналом обернется для его врагов неприятными последствиями,
то не мог бы желать ничего лучшего; но когда ярость его немного поостыла, он
понял, сколь безумно и малодушно утверждать, вопреки воле Короля, свое право
на Орден, являющийся отличительным знаком должности, коей его лишили и
каковую передали другому кардиналу, также находящемуся в Риме. Он
подчинился; однако, не в силах противиться жалкой слабости, продолжал носить под
сутаной золотой крест на узком голубом шнуре68, стараясь, чтобы время от
времени хоть краешек ленты проглядывал между верхом сутаны и воротничком.
Размышления о французских Страсть всенепременно иметь во Франции кардина-
кардиналах лов, возвышать своих подданных до
необходимости с ними считаться, так что они могут делать все, что им заблагорассудится,
безнаказанно пренебрегая и законами, и волей государей, неизменно приводит меня
в изумление. В начале своего царствования Король, по милости кардинала де Реца,
смог убедиться, что даже в своей столице не свободен от гнета кардинальского
пурпура, ибо сей кардинал, после всего, что совершил, добился от него почетных
и весьма выгодных для себя условий капитуляции09. А упрямое сумасбродство
кардинала де Буйона отметило той же печатью последние годы правления
Короля. Если бы наши короли, отказавшись от мысли иметь кардиналов-французов,
делали своими кандидатами итальянцев, они тем самым привлекли бы на свою
сторону благороднейшие семейства и знатнейших вельмож в Риме, и те, находясь
в своей стране, в окружении родных и друзей, и будучи не понаслышке
осведомлены обо всем, что ежечасно происходит в Риме, служили бы с гораздо большей
пользой, чем кардинал-француз, коему потребно немало времени, дабы
разобраться в обычаях чужого общества, где на него смотрят как на человека стороннего
и где он не может обрести ни дружеских и доверительных связей, ни той
легкости и ловкости, каковая свойственна уроженцам того края. У итальянского
кардинала во Франции нет ни друзей, ни семьи, которая могла бы его поддержать, в

592
Мемуары. 1700
случае если деятельность его вызовет неудовольствие. А посему он являет
гораздо более усердия в исполнении своих обязанностей, чем француз, ибо последний
удостаивается кардинальского сана лишь благодаря влиятельным покровителям
и, даже будучи принужден покинуть Рим, по возвращении находит утешение в
своем кругу, наслаждается богатством и почетом, причем и он сам, и его
близкие пользуются всевозможными знаками отличия и уважения, каковые
являются естественным следствием наличия у него высокого сана. Но можно не
опасаться итальянца, который вместе с доверием возвысившего его двора теряет все
отличия в Риме и впадает в ничтожество, а пример его служит назиданием
преемнику, который станет опасаться немилости, каковая отравит горечью всю его
оставшуюся жизнь. Что же касается конклавов, то итальянцы гораздо лучше
разбираются в интригах и происках различных партий, а потому, едва завидев
возможность добиться своего, могут форсировать события еще до приезда иностранцев;
в то время как кардиналам, прибывающим из других стран, нужно немало
времени, чтобы разобраться в обстановке, чего они не могут сделать без помощи
посторонних, каковые нередко их обманывают; по окончании же конклава
приезжие не имеют другой заботы, как поскорее возвратиться домой. Напротив,
итальянец, который содействовал возведению того или иного претендента на Папский
престол и у которого нет иного пристанища, кроме Рима, приносит пользу
государству, коему служит, ибо пользуется благорасположением Папы и его родичей;
а извлекая для себя и своего семейства все возможные преимущества, даваемые
принадлежностью к высшему римскому духовенству, будучи тесно связан с
папской курией и зная ее тайные пружины, он оказывается более проницательным и
точным в оценках и благодаря содействию друзей и собственной ловкости может
добиться избрания наиболее подходящего Папы, чья дружба, а соответственно и
расположение его приближенных станут служить интересам французской
короны. Он довольствуется несколькими хорошими аббатствами, ему не нужно
четырехсот или пятисот тысяч ливров ренты, как нашим кардиналам, которые
считают себя бедными и обиженными, если рента их не достигает трехсот тысяч
ливров; а поскольку все относительно и итальянские кардиналы настолько
небогаты, что довольствуются пенсией в двести экю, то обладание несколькими
значительными аббатствами тотчас же возносит их над всеми прочими;
приобретение же ими регулярных аббатств, для чего они имеют более возможностей, чем
кардиналы-французы, позволило бы сократить расходы нашего духовенства; а
поскольку, в отличие от наших кардиналов, итальянцу не нужно никуда ездить,
то нет и расходов на поездки. Во Франции у него нет никого и ничего, а стало
быть, он не требует никаких благ для своих близких, заботясь только о своем
собственном преуспеянии. Он более покладист в отношениях с нашим послом,
потому что при дворе у него нет иной опоры, их отношения не омрачены ни
завистью, ни соперничеством, ибо, в отличие от наших кардиналов, он не стремится
взять над послом верх, так как только от успешного сотрудничества с ним
зависит, добьется ли кардинал успеха в делах и того одобрения и уважения,
обретение коих ставит своей целью. Таким образом наше духовенство стало бы
независимым от Рима. Оно уже не поддавалось бы более искушению поступаться своей

Ле Вассор
593
твердостью, жертвовать правами епископата, Короля и государства и свободами
нашей Церкви ради удовлетворения своих честолюбивых чаяний.
Кардинальская шапка, обретенная каким-нибудь из наших прелатов благодаря его
податливости и покорности Риму, побуждала многих следовать, ничем не
пренебрегая, тем же путем к цели, а та, как правило, оказывалась недостижимой. Нужно
выкорчевать с корнем эти честолюбивые устремления, дабы сделать папский двор
менее предприимчивым, более сдержанным, положить конец его обыкновению
действовать через исповедников, иезуитов и прочих имеющихся в его
распоряжении монахов и избавиться от тяжкой необходимости ему противостоять. Он
не смог бы более использовать стремление министров и фаворитов порадеть
своим близким. Кардинальский сан, дающий славу и немалую власть тем, кто не
может похвастаться древностью рода, позволяет получить огромные выгоды и
близким к кардиналу людям, каковые обретают более высокие должности и
всяческие преимущества благодаря своему родственнику, который их продвигает и чей
отнюдь не пустой кошелек позволяет им благоденствовать. Вот почему наши
вельможи так покладисты по отношению к Риму, не склонному терпеть и
маломальское противодействие. Даже те семейства, где пока еще никто не может и
мечтать о кардинальском сане, предпочитают не делать шагов, каковые в
будущем могли бы воспрепятствовать обретению оного. А в результате всех этих
осторожностей и уступок Рим действует и неизменно добивается успеха; в
случае же если бы ни один француз не имел надежды когда-либо облачиться в
кардинальский пурпур, то все взоры оказались бы обращены к Королю, ибо в нем,
и только в нем, было бы их единственное упование, только от него и ниоткуда
более могли бы они ожидать возвышения, богатства и почестей. Но, увы,
рассуждения мои совершенно бесполезны, ибо короли наши в сговоре против самих себя
и вопреки всему продолжают давать оружие, обращаемое против них самих и
их государств, и осыпать великими дарами тех, кто не хочет покориться ни их
воле, ни власти законов.
Смерть герцога Глостера Король Англии потерял герцога Глостера,
наследника престола с того момента, как Вильгельм оный
узурпировал. Одиннадцати лет от роду, герцог был единственным ребенком
принцессы Датской, младшей сестры покойной королевы, жены короля Вильгельма.
Его наставник доктор Вернет, епископ Солсбери, знал о подготовке вторжения,
последовал за принцем Оранским в Англию, а позднее написал крайне лживую
историю английской революции70 и еще множество трудов, в коих также не
найти ни истины, ни добросовестного изложения фактов.
Ле Вассор Помощником наставника герцога Глостера был
знаменитый Ле Вассор, автор «Истории Людовика
ХШ», читать каковую было бы гораздо приятнее, не будь в ней яростных
поношений католической веры, страстных выпадов против Короля и множества
других людей; в остальном она превосходна и правдива. Будучи очень хорошо
осведомлен, историк приводит подробности, коих не сыщешь у других авторов. На-

594
Мемуары. 1700
пример, описание «Дня одураченных»71 точь-в-точь совпадает с тем, что
рассказывал мне отец, непосредственно участвовавший в тех событиях и игравший в них
отнюдь не последнюю роль; столь же точно воспроизводит Ле Вассор и прочие
любопытные эпизоды. В свое время человек этот привлекал к себе настолько
пристальное внимание, что мне кажется уместным сказать о нем несколько слов. Свя-
щенник-ораторианец, он был весьма привержен наукам и, несмотря на низкое
происхождение, находился на очень хорошем счету в своей конгрегации. Он
никому не внушал недоверия и даже слыл человеком безупречных нравов, который
своим умом и ученостью делает честь конгрегации и которому суждено со
временем занять в ней одно из первейших мест. А посему можно себе представить, сколь
велико было всеобщее удивление, когда на одном из собраний духовенства отец
де Лашез выказал крайнее неудовольствие руководителям конгрегации
относительно одного их решения, каковое те полагали абсолютно никому не известным.
Подозрение пало на отца Ле Вассора, знавшего об этом решении, ибо у оратори-
анцев он пользовался безграничным доверием. Тогда было решено в его
отсутствие войти к нему в комнату и осмотреть его бумаги; руководители конгрегации
самолично произвели обыск: одного взгляда на его стол оказалось довольно,
чтобы убедиться в предательстве; на столе лежали написанные им и адресованные
ему письма, записки и прочие вещи, каковые красноречиво свидетельствовали о
том, что с первых же дней пребывания у ораторианцев он начал шпионить в пользу
иезуитов. Возвратившись в свою комнату и бросив взгляд на стол, сей достойный
человек тотчас же заметил, что бумаг там изрядно поубавилось; когда же,
перебрав бумаги, он понял, чего там недостает, его охватил ужас. Он стал искать
повсюду, в надежде, что сам их куда-то переложил, но не успел еще закончить свои
поиски, как те же самые лица вошли в комнату, дабы избавить его от этих
бесплодных усилий. Ему стало ясно, что он разоблачен. Охватившая его поначалу
тревога сменилась яростью; он собрал свои вещи и покинул конгрегацию, а духовную
одежду уже на следующий день сменил на светскую. В отчаянии он отправился к
отцу де Лашезу поведать, в сколь тягостном положении оказался, и попросить
какое угодно аббатство. Но, став бесполезным, шпион уже не представлял никакой
ценности; его позорное разоблачение прямой наводкой било по иезуитам,
каковые отнюдь не спешили вознаградить его за оплошность. Отчаяние, стыд, голод,
а еще более безнадежное ожидание хоть какого-нибудь бенефиция привели его в
аббатство Ла-Трапп. Однако помыслы его не отличались истинным
благочестием, а потому и не было ему ниспослано благодати. Смирения его хватило лишь
на несколько дней, после чего он отбыл в аббатство Персень, нанял себе жилище
настоятеля и провел там несколько месяцев, в течение каковых имел
беспрестанные стычки с монахами. Их сад отделяла от его сада высокая изгородь, сквозь
которую спокойно пролезали принадлежавшие монахам куры; он настолько
взъярился на святых отцов, что в один прекрасный день переловил множество
птиц, отрубил им клюв и ноги и перекинул их монахам через изгородь. В этом
поступке была такая намеренная жестокость, что я счел необходимым рассказать о
нем. Проникнутое злобой уединение, в коем не было места помыслам о Боге, не
могло длиться долго: он возвратился в Париж, дабы в последний раз попытаться

Испанские дела
595
в награду за свое преступление получить хоть какие-нибудь средства к
существованию, но, увы, безуспешно. Движимый яростью и голодом, он перебрался в
Голландию, принял протестантство, своим пером стал зарабатывать себе на жизнь и
вскоре добился известности. Его вероотступничество, обыкновенно с полным
основанием презираемое в той стране, возмещалось умом, талантом, ученостью и
способностями. А кроме того, от человека, изгнанного из конгрегации оратори-
анцев за то, что шпионил в пользу иезуитов, можно было, как полагали, узнать
немало любопытного. Благодаря этому у него появились знакомства, друзья,
покровители. Слух о нем дошел и до Англии, куда по рекомендации друзей он и
переехал, надеясь добиться там большего, чем в Голландии. Бернет встретил его
с распростертыми объятиями. «История Людовика ХШ» была с восторгом
встречена ненавистниками католической веры и Короля. Бернет представил его
королю Англии и добился для него должности помощника наставника герцога
Глостера, при котором сам состоял наставником. Трудно было найти двух других,
подобных им, ненавистников Франции и католицизма, и никто, по мысли
короля Вильгельма, не подходил более для воспитания его преемника. Портлэнду все
настолько опостылело, что он окончательно обосновался в Гааге, а Парламент так
досаждал английскому королю, что последнего публично стали называть
королем Голландии и статхаудером Англии.
Испанские дела Сколь велико ни было влияние короля Вильгельма
в Вене, он так и не смог добиться принятия своего
плана раздела испанского наследства, и после множества проволочек император,
полагая, что ответ его — верх сдержанности и умеренности, объявил Франции,
Англии и Голландии, а стало быть и всей Европе, что, являясь ближайшим
родственником короля Испании, не может, пока тот жив, вступать ни в какие
соглашения, касающиеся его наследства, и приказал призвать под ружье тридцать
тысяч человек в его наследственных владениях. Блекур тотчас же объявил королю
Испании, что, если тот допустит войска императора хоть в одно из своих
владений под видом набора рекрутов, покупки или каким-нибудь другим предлогом,
Король сочтет это не чем иным, как нарушением мира. Испанский
государственный совет ответил от имени короля Испании, что тот располагает боеспособным
и достаточно многочисленным войском, в найме чужестранцев не нуждается и ни
при каких условиях не прибегнет к услугам войск императора. Столь же
решительно было заявлено о невозможности принять эрцгерцога ни в одном из
испанских владений, из чего заключили, что у императора имелось намерение его
прислать. В ответ на это заявление Блекур объявил в том же самом Совете, что при
условии исполнения принятых обязательств Король не предпримет никаких
шагов, направленных против испанских владений, до тех пор пока король Испании
жив; подобное же заявление было сделано в Вене, и император обязался, приняв
во внимание вышеупомянутое заявление короля Франции, не посылать своих войск
в испанские владения. Кастель дос Риос нередко удостаивался аудиенции
Короля и незадолго до того имел с государем весьма продолжительную беседу с глазу
на глаз, без участия Торси (которого даже не уведомил о ее содержании), остав-

596
Мемуары. 1700
шись, кажется, вполне удовлетворен результатом. Эта таинственность, равно как
и беседа наедине, без участия министра иностранных дел, были чем-то
неслыханным. За набором рекрутов императором и заявлением Испании последовало
подписание Королем соглашения с рядом мелких князей Империи, согласно
которому он обязывался, в соответствии с Вестфальским договором, не признавать
девятого курфюрста72. Король Дании почему-то также поставил свою подпись, хотя
и дал ранее императору обязательство не прибегать к насильственным действиям.
Частичное замирение на Севере Король Дании также наконец подписал мир с Гол-
штинским домом73 и молодым королем Швеции74,
который лично переправился на остров Зеландия, взял с бою ретраншементы,
овладел множеством крепостей и стал так решительно угрожать Копенгагену и
остаткам разбитого Швецией датского флота, что император и король Англии
поспешили вмешаться, дабы остановить это стремительное продвижение. Король
Польши все еще продолжал военные действия против курфюрста Бранденбург-
ского, в коих поляки не желали принимать никакого участия, и конфликты с
собственными подданными и со шведами причиняли ему немало неприятностей.
Поездка в Фонтенбло Двадцать третьего сентября Король выехал в
Фонтенбло; король и королева Англии прибыли туда
2&-ГО и оставались до 12 октября, окруженные, как и во все остальные годы, самым
почтительным вниманием Короля и уважением всего двора. Состояние здоровья
ранее вынудило месье де Бовилье отправиться в Бурбон; лечение оказалось
довольно успешным, и 4 октября он возвратился оттуда в Фонтенбло.
Зищендорф, посланник импера- Все заметили, что 1 октября во время волчьей трав-
тора, приглашен к столу Мон- ли граф Зинцендорф сопровождал Монсеньора,
сеньора. Мадам Верруа10, ее не- который нередко после охоты приглашал на обед к
счастья, бегство из Турина во се5е в апартаменты наиболее знатных из своих спут-
Францию ников; посланник императора удостоился этой
чести. Четыре дня спустя Король дал приказ значительно увеличить численность
войск.
Среди множества событий, приуготовляющих к еще более значительным,
произошло одно, нимало не затрагивающее судьбы государства, но столь странное и
необычное, что заслуживает короткого рассказа. В Турине уже много лет ни для
кого не было тайной, что графиня Верруа — любовница герцога Савойского. Она
была дочерью герцога де Люина и его второй жены, которая также приходилась
ему теткой, так как являлась сводной сестрой по отцу знаменитой герцогини де
Шеврёз70, матери герцога де Люина. В этом браке у герцога родилось много детей,
а так как он был небогат, то постарался, как мог, избавиться от своих дочерей.
Почти все они были хороши собой, эта же — более других; а потому совсем юной,
не достигнув еще и четырнадцати лет, она была в 1683 году выдана замуж в
Пьемонте. Ее свекровь, вдова, весьма уважаемая и влиятельная, была статс-дамой
герцогини Савойской77. Граф Верруа был молод, красив, хорошо сложен, богат, умен
и в высшей степени порядочен. Графиня также была очень умна тем
последовательным и цепким умом, который словно создан, чтобы подчинять себе других.

Зинцендорф, посланник императора, приглашен к столу Монсенъора... 597
Они полюбили друг друга, и в течение нескольких лет им было дано счастье
безмятежно наслаждаться взаимной любовью.
Герцогу Савойскому, который тоже был молод и часто видел ее при дворе, где
она появлялась благодаря должности свекрови, графиня пришлась весьма по
вкусу. Заметив его расположение, она сказала об этом мужу и свекрови; они
ограничились тем, что похвалили ее, но не придали ее словам никакого значения.
Интерес герцога Савойского к ней возрастал с каждым днем, и, вопреки своему
обыкновению и склонностям, он стал устраивать празднества. Юная графиня
поняла, что это делается для нее, и всеми силами старалась уклониться от
участия в них; но старуха вышла из себя, разбранила ее, заявила, что она слишком
много о себе понимает и что у нее от гордости просто разыгралось воображение.
Муж, хоть и более мягкого нрава, также настаивал на участии супруги в этих
празднествах, говоря, что он в ней уверен и что, даже если герцог Савойский
действительно влюблен в нее, ее положение не позволяет пренебрегать
придворными увеселениями. От имени герцога Савойского ей были сделаны предложения;
она сказала о том мужу и свекрови, умоляя их на некоторое время покинуть
город; но тщетно, — в ответ она слышала лишь грубости. Не зная, как ей быть, она
притворилась больной и, якобы по совету врачей, отбыла на воды в Бурбон,
предварительно послав герцогу де Люину письмо, в котором, не осмелившись
открыто написать о своем тяжелом положении, заклинала его приехать в Бурбон, где
собиралась рассказать ему о вещах, чувствительно касающихся его лично,
поскольку самой ей не разрешают поехать в Париж. Месье де Люин двинулся в путь не
теряя времени, она же отправилась в сопровождении аббата Верруа, брата отца
ее мужа, которого называли также аббатом Скалья, по имени их рода. Он был
уже немолод, в разное время занимал различные высокие должности, исполнял
посольские обязанности и в конце концов стал государственным министром. Месье
де Люин, человек в высшей степени порядочный и благочестивый, выслушав
рассказ дочери, тотчас же понял, какой страшной опасностью грозит ей любовь
герцога Савойского и безрассудное поведение свекрови и мужа; он решил отправить
дочь в Париж, чтобы дать герцогу Савойскому время забыть ее либо увлечься
кемнибудь другим. Трудно было найти более разумный и благопристойный
выход, чем пригласить своего зятя графа Верруа посетить Францию и французский
двор, тем более что в Савойе в ту пору царил мир. Он решил, что столь
почтенный и искушенный в делах старец, как аббат Верруа, согласится с ним и
поможет осуществлению его замысла; герцог изложил свой план со свойственной ему
убедительностью, красноречием и мягкостью, каковые его мудрость и
благочестие должны были сделать еще более убедительными; но он и помыслить не мог,
что обращается к волку и лисице в одном лице, у которого только одно на уме, —
как похитить его овечку: дело в том, что старый аббат без памяти влюбился в
свою племянницу, и разлука с ней никоим образом не входила в его планы. В
Бурбоне его сдерживал только страх перед герцогом де Люином: он боялся, как
бы тот не проведал о его гнусных намерениях, а потому был бесконечно
заботлив и предупредителен, надеясь впоследствии получить за то вознаграждение. Но,
едва избавившись от герцога де Люина, возвратившегося в Париж, мерзкий
старик открылся в своей страсти, каковая, не получив удовлетворения, обратилась

598
Мемуары. 1700
в ярость; он как мог изводил свою племянницу, а вернувшись в Турин,
постарался очернить несчастную женщину в глазах свекрови и мужа. Некоторое время она
еще терпела мучения, но в конце концов добродетель ее, исстрадавшись от
домашнего тиранства, уступила страсти герцога Савойского, и она отдалась ему, чтобы
избавиться от преследований. История эта выглядит настоящим романом, но
произошла она в наши дни и на глазах у всех. Разразившийся скандал поверг все
семейство Верруа в отчаянье, хотя винить в том они могли лишь самих себя. Вскоре
новая любовница стала безраздельно править савойским двором, владыка коего
поклонялся ей как богине. Милостей и почестей можно было удостоиться лишь
при ее благоволении, и министры боялись ее и заискивали перед ней. Графиню
возненавидели за надменность, и в один прекрасный день поднесли ей отраву.
Герцог Савойский дал возлюбленной очень умело составленное противоядие,
которое, к счастью, остановило действие подсыпанного ей яда. Она выздоровела,
красота ее осталась прежней, и, хотя время от времени у нее случались приступы
довольно неприятного недомогания, это покушение не нанесло серьезного
ущерба ее здоровью, и она по-прежнему правила и двором, и своим возлюбленным. А
когда она заболела оспой, герцог Савойский не отходил от ее постели и
ухаживал за ней как самая заботливая сиделка. Болезнь изуродовала ее лицо, что, однако,
не уменьшило его любви к ней. Но любил он ее на свой лад: обожая уединение,
он, можно сказать, держал ее взаперти и, хотя нередко работал у нее со своими
министрами, вмешиваться в свои дела ей не позволял. Он осыпал ее подарками,
так что кроме пенсионов у нее было множество драгоценных камней, дорогих
украшений, прекрасной мебели. Одним словом, она сделалась богата, но неволя
тяготила ее, и она стала мечтать о бегстве. В расчете на помощь шевалье де Люи-
на, своего брата, блестящего морского офицера, она отправила ему письмо, в коем
настоятельно просила ее навестить. Во время его пребывания в Турине они
обсудили план бегства и осуществили его, предварительно укрыв все, что только
можно, в надежном месте. Они воспользовались моментом, когда герцог
Савойский около 15 октября отбыл в Шамбери, и тайком, не оставив ему ни письма, ни
даже записки, покинули его владения, прежде чем у него могло возникнуть хоть
какое-нибудь подозрение. До глубины души уязвленный, герцог уведомил о том
своего посла во Франции Вернона. Вместе с братом она добралась до нашей
границы, откуда двинулась в Париж, где и укрылась в монастыре. Лишь тогда все
стало известно семье мужа и ее собственной. В течение без малого пятнадцати лет
она оставалась королевой Пьемонта, здесь же она была никто и ничто.
Поначалу месье и мадам де Шеврёз78 и слышать о ней не хотели; но постепенно ее
собственные усилия и посредничество благочестивых особ, стыдивших их за
нежелание протянуть руку помощи женщине, бежавшей от разврата и соблазна,
возымели свое действие, и они согласились принять ее. Мало-помалу перед ней
распахнулись двери и других домов, а когда положение ее упрочилось, она
открыла свой дом для гостей, где их всегда ожидало хорошее угощение. Благодаря
ее врожденному уму и светскости у нее вскоре стало собираться большое
общество; постепенно к ней вернулся ее прежний высокомерно-повелительный тон,
никого, однако, не оскорблявший, ибо она была умна, деликатна и обходитель-

Месье дю Мэн приобретает Со
599
на. Позже богатство позволило ей создать из числа ближайших родственников и
друзей собственный двор, а затем, умело используя всякого рода обстоятельства,
она настолько увеличила число своих приверженцев, что стала играть немалую
роль в делах правления; однако этот период уже выходит за рамки моих
записок. В Турине она оставила красавца сына и дочь; герцог Савойский, по примеру
Короля, признал их обоих. Сын умер, так и не вступив в брак. Дочь вышла
замуж за влюбившегося в нее принца Кариньяно, единственного сына того
знаменитого немого, старшего брата графа де Суассона (отца последнего из графов де
Суассон и прославленного принца Евгения); таким образом принц Кариньяно
становился наследником владений герцога Савойского, если бы у того не было
детей. Герцог Савойский обожал свою внебрачную дочь, для которой сделал то
же самое, что Король — для мадам герцогини Орлеанской79. После смерти
Короля они явились во Францию, дабы пополнить собой двор мадам Верруа и без
зазрения совести грабить королевство.
Адмиралтейство Бретани вы- В Фонтенбло под председательством самого Коро-
игрывает процесс против адми- ля была рассмотрена давняя тяжба между адмирал-
раятейства Франции тейством Франции и провинцией Бретань, желавшей
иметь собственное, полностью независимое от Франции адмиралтейство, каковым
она и располагала до недавнего времени. Военная добыча и трофеи оставались в
руках губернаторов Бретани, что обеспечивало их благополучие и независимость
и позволяло месье де Шону не только жить там на широкую ногу, но и много
делать для процветания провинции. Как только губернаторство Бретань перешло
к месье графу Тулузскому, Король рассудил, что настало время вынести
окончательное решение по этому вопросу. Тяжущиеся стороны были заранее
поставлены в известность: адмиралтейство представлял генеральный секретарь морского
ведомства Валенкур, а епископ Ванна Бенар-Резэ80, Севинье и один из
представителей третьего сословия Бретани были депутатами от этой провинции. Месье граф
Тулузский, будучи лицом незаинтересованным, ибо обладал обоими
адмиралтействами, в тяжбе не участвовал. В четверг утром81 Король устроил чрезвычайное
заседание Совета, где присутствовали монсеньор герцог Бургундский, недавно
получивший право высказывать свое мнение в Совете, министры,
государственные секретари, генеральный контролер и два советника Королевского совета
финансов — Помрё и д'Агессо, последний из которых должен был делать доклад.
Месье также участвовал в этом заседании. Претензии Бретани были
полностью удовлетворены, так как, к счастью для нее, там не были замешаны
интересы какой-нибудь мощной партии, а Король был даже рад пойти навстречу ее
желаниям, дабы месье граф Тулузский мог пользоваться там большей любовью
и влиянием.
Месье дю Мэн приобретает Со В это же время месье дю Мэн купил у наследников
месье де Сеньелэ его восхитительный дом в Со, в
который месье Кольбер, а еще более месье де Сеньелэ вложили огромные деньги.
Покупка обошлась в девятьсот тысяч франков, а с причитающимися сборами —
в миллион; и это не считая остающихся наследникам Сеньелэ мебели и статуй

600
Мемуары. 1700
в саду82, стоивших более ста тысяч франков. Если учесть фантастические траты
мадам дю Мэн, то становится ясно, что без обычной щедрости Короля месье дю
Мэн не смог бы сделать подобного приобретения.
Смерть мадемуазель де Конде Мадемуазель де Конде скончалась в Париже 24
октября от давней грудной болезни, которая, однако,
терзала ее меньше, чем обиды и мучения, кои она беспрестанно терпела от Месье
Принца, чьи причуды и прихоти были истинным бедствием для тех, кто волею
судьбы становился их жертвой; она была безутешна, оттого что ей не хватило
каких-нибудь двух дюймов роста, чтобы стать супругой месье дю Мэна, по этой
причине оказавшего предпочтение ее младшей сестре, и выбраться из-под
жестокого отцовского гнета. Все дети Месье Принца, за исключением его старшей
дочери мадам принцессы де Конти (правда, и она не могла похвастаться ростом),
были почти что карликами, хотя родителей, которые тоже были невелики
ростом, таковыми назвать было нельзя. Тот, кого именовали Великим Конде,
говорил со смехом, что если его потомки и дальше будут становиться все меньше и
меньше, то в конце концов род Конде обратится в ничто. Считалось, что
причиной тому был карлик, долгое время живший у Мадам Принцессы;83 и надо
сказать, что, не говоря уже о росте и сложении, Месье Герцог и мадам де Вандом
удивительно походили на него лицом. Лицо мадемуазель де Конде было
прекрасно, но еще прекраснее была ее душа: умная, рассудительная, чувствительная и
кроткая, она была исполнена благочестия, каковое поддерживало ее на протяжении
всей ее печальной жизни. А потому все с искренним сожалением встретили
известие о ее кончине. Месье Принц отправил Люссана, своего камергера и кавалера
Ордена Святого Духа, к моей матери, чтобы просить ее оказать ему честь и, в
качестве родственницы, именно так он и выразился, сопровождать вместе с
мадемуазель д'Энгиен, ставшей впоследствии мадам де Вандом, тело мадемуазель
де Конде в монастырь кармелиток в предместье Сен-Жак, который она сама
выбрала местом своего последнего упокоения. Моя мать, которая не бывала в
отеле Конде и, равно как и мой отец и я, не поддерживала никаких отношений с этим
семейством, не могла тем не менее не согласиться и, надев траурную вуаль, села
в запряженную шестерней карету и отправилась в отель Конде к мадемуазель
д'Энгиен. Герцогиня де Шатийон, в девичестве мадемуазель де Руайян, о которой
я рассказывал выше в связи с обстоятельствами моей женитьбы84, также была
приглашена. Когда они выходили, герцогиня прошла впереди моей матери,
которая не придала этому большого значения, приписав сию оплошность молодости
и неопытности. Но когда герцогиня де Шатийон первой поднялась в свою карету
и вознамерилась занять место рядом с каретой мадемуазель д'Энгиен, матушка
моя, не садясь в карету, выказала мадемуазель д'Энгиен крайнее удивление и
попросила ее либо вернуть ей место, либо позволить удалиться. Мадам де
Шатийон ответила, что, конечно, стоит ниже по рангу85 и должна уступить
первенство моей матери, но что в данном случае гораздо важнее родственные узы, а она
является более близкой родственницей покойной86. Моя мать спокойно, но с
видом превосходства ответила, что прощает это заблуждение, отнеся его за счет

Смерть мадемуазель de Конде
601
молодости и неосведомленности, но что это вопрос ранга, а не родственных
отношений, хотя даже здесь мадам де Шатийон вряд ли удастся доказать, что она
ближе к покойной по родству, чем мой отец. Истина же заключалась в том, что
обе они состояли в весьма отдаленном родстве с домом Конде, и если
утверждения мадам де Шатийон были не совсем безосновательны, то все же муж ее не был
потомком коннетабля де Монморанси, а сама она состояла лишь в весьма
отдаленном родстве с бабкой Великого Конде. В это время подбежал уведомленный
о споре Дегранж и положил конец разногласиям, сказав, что первенство
определяется герцогским рангом; мадемуазель д'Энгиен попросила мадам де Шатийон
не настаивать на первенстве, а моя матушка поднялась в карету, которая заняла
место за каретой мадемуазель д'Энгиен. Когда кареты тронулись, Дегранж,
ожидая после этого инцидента какого-нибудь подвоха, выглянул в окошко и увидел,
что карета мадам де Шатийон обгоняет карету моей матери. Он приказал
остановиться и вышел, чтобы выстроить кареты в должном порядке. После этого ни
герцогиня, ни ее кучер не осмеливались более что-либо предпринять; герцогиня
только тихонько ворчала, сидя рядом с мадам де Люссан. Не могу понять, как
ей могла прийти в голову подобная фантазия, которой она сама потом
устыдилась и просила передать моей матери извинения за выдумку о более близких
родственных узах, каковую, как нам стало известно позже, даже сам месье де
Люксембург нашел смехотворной, хотя в ту пору, да еще и долгое время спустя, мы
не поддерживали с ним никаких отношений. На другой день после церемонии
месье де Люссан пришел поблагодарить мою мать от имени Месье Принца за честь,
которую она ему оказала, и осведомиться, не слишком ли ее это затруднило, а
также выразить свое огорчение по поводу имевшего место столь мало
пристойного инцидента, причиной коего стала молодость и неопытность мадемуазель
д'Энгиен, и передать сожаления Месье Принца о том, что он не сумел тотчас же
навести порядок. Он присовокупил также извинения Месье Принца за то, что он
не явился к ней сам, ибо должен был отправиться в Фонтенбло с визитами, но
что по возвращении не преминет исполнить эту обязанность. Если я так
подробно воспроизвожу здесь все эти любезности и если они так врезались мне в память,
то движет мною отнюдь не тщеславие: оно было бы здесь неуместно; однако
манеры принцев крови настолько с тех пор переменились, что я всенепременно
хотел показать, как разительно отличался от нынешних тот первый принц
крови, который менее, чем кто-либо из его предков, был склонен давать кому бы то
ни было более, чем был должен, и который как никто из них оставался верен этому
принципу. Так вот, в связи с объявлением наследника испанского престола
матушка моя, вернувшись из Фонтенбло, отправилась в Версаль, где бывала
нечасто. Там она встретила Месье Принца; тот, едва заметив ее, сейчас же двинулся
ей навстречу из противоположного конца большой залы, расположенной перед
той маленькой комнатой, что ведет в зал кордегардии, и, подойдя, сказал, что
умирает от стыда, ибо до сих пор не имел возможности приехать к ней, дабы
выразить свою благодарность за ту честь, каковую она ему оказала, и завершил
свою речь множеством комплиментов. Неделю или дней десять спустя он
посетил ее уже в Париже87 и вновь рассыпался в комплиментах. Он пробыл у нее около

602
Мемуары. 1700
получаса и ни за что не хотел, чтобы матушка вышла проводить его из той
комнаты, где принимала, дальше, чем на несколько шагов. И не следует забывать,
что Король сам отправил в отель Конде одного из своих ординарных дворян
выразить от его имени соболезнования в связи с кончиной мадемуазель де
Конде; а тремя месяцами ранее Сувре, гардеробмейстер, посетил отель Конде с
соболезнованиями по поводу смерти маленькой дочери мадам дю Мэн88.
Д'Антен торжественно обьявля- Как раз в это время д'Антен совершил нелепо-смеш-
ет, что никогда более не станет ной поступок, совершенно необъяснимый для чело-
игратъ, а некоторое время спустя века столь умного и искушенного в светской жиз-
возвращается к прежнему Ш1 Мадам де Монтеспан, усердно, как я уже
говорил выше, искупавшая свои грехи, решила помочь д'Антену составить состояние,
но не хотела, чтобы ее старания пропали втуне. Всю жизнь он вел очень крупную
игру, не говоря уже о множестве прочих расходов. Она мечтала образумить его,
чему игра, естественно, была непреодолимой помехой. Она даже посулила ему
дополнительные двенадцать тысяч ливров в год, если он оставит игру, но хотела
связать его обязательством, и он, чтобы удовлетворить ее, не нашел ничего
лучшего, как просить месье графа Тулузского сказать Королю от его, д'Антена,
имени, что тот никогда в жизни не сядет более за игорный стол. В ответ Король
весьма сухо спросил графа Тулузского, какое ему, собственно, дело до того,
будет д'Антен играть или нет. Эпизод этот стал достоянием гласности, а поскольку
снисходительность и доброта противны натуре придворного, то д'Антен стал
предметом бесконечных насмешек. Однако чего стоит клятва игрока? Сначала он
вернулся к коммерческим играм, где игроки держат банк поочередно, стал
мало-помалу увеличивать ставки, затем принялся за азартные игры, и не прошло и
полутора лет, как он стал играть пуще прежнего и более уже игры не прекращал.
Говорят, что как раз в ту пору, когда д'Антен давал Королю свое прекрасное
обещание, он, по собственному признанию, выиграл шестьсот или семьсот тысяч
франков, причем все пребывали в убеждении, что на самом деле выигрыш этот
гораздо значительнее.
Смерть аббата Ла-Трапп Известие о кончине аббата Ла-Трапп причинило мне
мучительнейшую боль. Двор находился в то время
в Фонтенбло. В момент, когда все ожидали вечерней аудиенции Короля, епископ
Труа показал мне письмо, извещавшее, что аббат Ла-Трапп находится при
смерти. Я был тем более поражен, что еще дней десять — двенадцать назад, когда
получил последнее письмо из аббатства, состояние его было таким же как обычно.
В первую минуту я хотел немедленно помчаться в аббатство, но мысль о том,
какое странное впечатление может произвести столь необычный поступок, меня
остановила. Я тотчас же вызвал из Парижа прекрасного врача по имени Андри,
некогда сопровождавшего меня в Пломбьер, и тот немедленно выехал в аббатство
Ла-Трапп, но по прибытии уже не застал аббата Ла-Трапп в живых. Записки эти —
произведение слишком мирское, чтобы рассказывать в них о столь возвышенно-
святой жизни и столь величественной и бесценной в глазах Господа кончине.
Гораздо уместнее будет рассказать о нем все, что в моих силах, в приложениях к

Смерть Папы Иннокентия XII Пиньятелли
603
воспоминаниям89. Здесь я скажу только, что повсюду не умолкали хвалы в адрес
аббата, ибо сам Король публично превозносил его, пожелал прочесть описание
его кончины и не раз говорил о нем со своими внуками, дабы сия святая жизнь
служила им поучением. Казалось, никто в Европе не остался равнодушен к этой
смерти. Церковь его оплакивала, и даже свет воздавал ему должное. В этот столь
счастливый для него и столь скорбный для его друзей день, 26 октября, между
полуднем и часом дня, на руках у своего епископа90 и в присутствии всей
общины, он испустил дух, будучи семидесяти семи лет от роду, из коих сорок отдал
неслыханному покаянию. Однако я не могу не упомянуть о самом трогательном
и возвышенном знаке его дружеских чувств: лежа на полу на смешанной с золой
соломе, ибо так должны покидать этот мир монахи аббатства Ла-Трапп, он сам
вспомнил обо мне и просил настоятеля аббатства91 передать мне, что, уверенный
в моей к нему любви, надеется, что я также не сомневаюсь в его ко мне
нежнейшей привязанности. На этом я поставлю точку, ибо все, что я мог бы еще
добавить к сказанному, было бы здесь слишком неуместно.
Смерть Папы Иннокентия XII Папа, в коем жизнь давно уже едва теплилась, умер
Пиньятелли 27 сентября. Это был великий и святой человек,
истинный пастырь и истинный отец всем верующим, какие ныне лишь в очень
редких случаях занимают престол святого Петра. Весть о кончине этого
человека, при жизни осыпаемого хвалами и благословениями, была встречена хором
горестных сожалений. Он звался Антонио Пиньятелли, принадлежал к старинному
неаполитанскому роду и, будучи архиепископом Неаполя, 12 июля 1691 года был
избран Папой, почти шесть месяцев спустя после смерти Александра УШ Отто-
бони, на которого так мало походил. Он родился в 1615 году, был инквизитором
на Мальте, нунцием во Флоренции, Польше и Вене и, наконец, камерарием
Климента X Альтьери и Иннокентия XI Одескальки, удостоившего его в сентябре
1681 года кардинальского сана; в честь него он и взял себе имя Иннокентия ХП.
Чуть позже станет ясно, почему я уделил столько внимания этому Папе, память
о котором должна быть дорога каждому французу, и в особенности правящему
королевскому дому92. Кардинал де Ноай получил приказ выехать; такое же
распоряжение было дано кардиналу Ле Камю, и на поездку ему была выдана та же
сумма, что и его собратьям. Кардинал де Буйон вместе с прочими вошел в состав
конклава; он не носил более Орден Святого Духа, а поскольку участие в
деятельности конклава не позволяло кардиналам д'Эстре, Жансону и Куалену избегать
его общества, то он воспользовался этим обстоятельством, чтобы попытаться
убедить их также отказаться от Ордена Святого Духа, утверждая, что папская
булла не разрешает кардиналам носить ордена, врученные светскими государями.
Несколько, правда, запоздалое утверждение, если учесть, что сам он носил Орден в
течение тридцати лет в качестве главного священника, как и его предшественник,
племянник одного из Пап93, что, как и другие кардиналы, носил его и в Риме, и
при исполнении всех прочих обязанностей. А посему речи его пропали втуне, и
яд, который он извергал на других, к великому его посрамлению, излился на него
самого.

604
Мемуары. 1700
Таллар в Фонтенбло После отъезда маркиза д'Аркура из Испании и его
прибытия в Париж из соседнего королевства стали
приходить все более интересные известия, и маркиз рвал и метал, что ему не
удалось договориться с королевой через адмирала, открыв себе таким образом
дорогу к стремительному и блестящему успеху, и завидовал удаче Таллара,
который прибыл из Гааги в Париж, дабы затем отбыть на встречу с королем
Англии, как только тот возвратится в Лондон из Голландии, и который приписывал
себе честь договора о разделе, каковой подписал вместе с этим государем,
воображая, что именно он, Таллар, и является творцом этого политического
шедевра, в то время как король Англии про себя посмеивался над ним, с полным
основанием гордясь тем, что придумал этот план, заставил Францию с ним согласиться
и сумел привлечь на свою сторону всех своих бывших союзников, за
исключением императора, коего не терял надежды также убедить в разумности
предложенного решения. Тот, кто замыслил этот договор и сумел зайти в его
осуществлении столь далеко, что уже можно было рассчитывать на достижение того
чудесного результата, ради коего он был задуман, без сомнения мог бы быть назван
ловким и проницательным политиком; но сколь бы великим государственным
деятелем ни был король Англии, в чьей голове зародился этот план, он все же
никак не мог предвидеть, что результат окажется столь гибельным для его
замыслов, а Таллар, искренне приписьшавший себе чужое изобретение, хотя был при-
частен к нему лишь тем, что выслушал в Англии первые предложения и исполнил,
доложив о них, данное ему приказание двигаться по указанному пути к
подписанию договора, не мог и помыслить, что все это может привести к весьма
отличному от первоначального замысла результату; и следует признать, что таков
тайный промысел Провидения, каковое одно располагает судьбами империй когда
и как ему заблагорассудится, и пути его столь неисповедимы даже для тех, кто
шаг за шагом исполняет волю Всевышнего, что не следует удивляться тому, что
вся человеческая проницательность и осторожность позволяла лишь ощупью
двигаться в густом мраке вплоть до самой развязки. Едва Аркур, которого отозвали
во Францию, чтобы не скомпрометировать его статус посла возможными
досадными обстоятельствами, уведомил Блекура о своем прибытии на французскую
землю, как сей посланник Короля явился в Эскориал, дабы довести до сведения
короля Испании содержание договора о разделе. Выше мы уже писали о том, с
какой неописуемой яростью встретил этот государь столь непереносимое для него
известие, какими стенаниями оглашали его министры всю Европу и в каких
выражениях его посол в Лондоне жаловался на короля Англии, находившегося в тот
момент в Голландии, и каковы были последствия этих язвительных жалоб.
Государственный совет Испании не раз собирался для обсуждения этой декларации,
столь важной, что она вывела его членов из того глубокого оцепенения, каковое
делает испанских вельмож безразличными ко всему на свете, за исключением
Мадрида и событий мадридской жизни. На первом же заседании Совета было
решено умолять короля Испании, чтобы тот, щадя свое здоровье, не
присутствовал всякий раз на обсуждении мучительных для него вопросов и отказался от
участия во всех заседаниях Совета, каковой будет собираться без него так часто,

Члены Государственного совета Испании и еще кое-кто из знатных вельмож 605
как он сочтет это необходимым, и представлять ему краткое изложение
рекомендуемых решений, дабы затем, сообразуясь с оными, он давал членам Совета
соответствующие распоряжения.
Члены Государственного совета Портокарреро, генуэзец из рода Бокканегра, давно
Испании и еще кое-кто из знат- уже обосновавшегося в Испании благодаря браку
ных вельмож одного из Бокканегра с наследницей дома
Портокарреро, вследствие чего, по испанскому обычаю, Бокканегра взяли себе ее фамилию
и ее герб; как кардинал, архиепископ Толедский, в чью епархию входит Мадрид,
примас и канцлер Испании, он стоял во главе Государственного совета; он
приходился дядей по отцовской линии графу де Пальма, испанскому гранду;
дон Х.-Томас Энрикес, герцог де Риосеко, граф де Мельгар, адмирал
Кастилии, бывший губернатор Милана;
дон Фр. Бенавидес, граф де Сан-Эстебан-дель-Пуэрто, бывший вице-король
Сардинии, Сицилии и Неаполя;
дон Хосе-Фадр. де Толедо, маркиз де Вильяфранка, майордом-майор
короля94, бывший вице-король Сицилии;
дон Педро-М. де Португаль Колумб, герцог де Верагуа, кавалер ордена
Золотого Руна, вице-король Валенсии и Сицилии, где он в ту пору и находился.
Эти четверо имели титул испанского гранда, а пятый, дон Ант.-Себаст. де
Толедо, маркиз де Мансера, имел титул пожизненного гранда;
дон Мануэль Ариас, командор Кастилии в Ордене Святого Иоанна
Иерусалимского, управляющий Кастильским советом;95
дон Антонио Убилья, секретарь Королевского кабинета96.
Граф де Оропеса из Португальского дома, президент Кастильского и
Итальянского советов, находился в ссылке, а герцог де Медина-Сели был вице-королем
Неаполя.
Кроме этих государственных советников следует еще рассказать о трех
других испанских грандах и об одном вельможе из рода Гусман, маркизе де Вилья-
гарсия, вице-короле Валенсии, находившемся тогда в Мадриде. Вот эти три
гранда:
маркиз де Вильена, герцог де Эскалона, дон X. Фернандес де Акунья Пачеко,
кавалер ордена Золотого Руна, некогда бывший вице-королем Наварры, Арагона
и Каталонии (где, как мы уже видели, был разбит сначала месье де Ноаем на Тере,
затем месье де Ванд омом во время осады Барселоны)97 и наконец вице-королем
Сицилии; он умер много лет спустя в высоком сане майордома-майора, каковой
после его кончины перешел к сыну, что в Испании случается крайне редко; у меня
еще будет случай вспомнить об этом человеке;
герцог де Медина-Сидония, майордом-майор короля, дон X. де Гусман;
граф де Бенавенте, королевский эконом, дон Фр.-Ант. Пиментель (позже двое
последних, так же как и кардинал Портокарреро, удостоились Ордена Святого
Духа); в доме Пиментелей он был старшим.
Дон Луис Фернандес Бокканегра, кардинал Портокарреро, возведенный в
кардинальский сан Папой Климентом IX 5 августа 1669 года в возрасте тридца-

вое
Мемуары. 1700
та восьми лет, ставший позднее архиепископом Толедским, был высоким,
довольно полным, совершенно седым человеком представительной наружности,
внушавшим почтение своим благородным и величественным обликом; в высшей степени
порядочный, учтивый, искренний и независимый, он говорил быстро, держался с
достоинством, отличался прямотой и трезвостью суждений и, не обладая ни
особым умом, ни талантами, был настойчив и упрям в достижении цели; не
лишенный хитрости и ловкости, он проявил себя надежным другом и безжалостным
врагом, обожал всех своих чад и домочадцев, брался за все и во всем хотел
первенствовать, ни в чем не знал меры, был набожен, высокомерен, кичлив и,
несмотря на свою приверженность Австрийскому дому, открыто выступал против
королевы и ее сторонников.
Более чем кто-либо в Испании королеве был предан адмирал — весьма
охочий до денег и почестей, в высшей степени светский, наделенный немалым умом
и талантами человек, любые поступки которого почему-то всегда вызывали
осуждение.
Сан-Эстебан, человек большого ума и талантов, весьма искушенный в
светской и придворной жизни, находчивый и остроумный в речах; проницательный,
мягкий и снисходительный, он не знал, что такое ненависть или мстительность,
и обладал истинным и глубоким благочестием, каковое никогда не выставлял
напоказ; к тому же он был совершенно равнодушен к этикету и правилам
испанского двора. Он не скрывал любви к своей семье и даже самым дальним
родственникам. Всегда и во всем оставался он истинным государственным мужем. Сын его
был полномочным представителем Испании в Камбрэ98, затем воспитателем и
первым министром неаполитанского короля, кавалером Ордена Святого Духа,
теперь же в Испании он — президент Совета Орденов" и главный шталмейстер
короля. Отец же скончался в должности майордома-майор королевы Савойской100.
Верагуа, в ту пору вице-король Сицилии, при огромном уме и способностях
отличался гнусной скаредностью, был труслив и никому не внушал доверия.
Глава Толедского дома семидесятилетний Вильяфранка был испанцем до мозга
костей, до последнего вздоха преданный обычаям, нравам, правилам и этикету
испанского двора; храбрость, благородство, гордость, глубокое чувство
собственного достоинства, честность, доблесть и благочестие делали его подобным
античным героям; врагов у него не было; он внушал равную любовь, уважение и
глубочайшее почтение как вельможам, так и простолюдинам; но при всем этом не
отличался выдающимся умом.
Ариас, благодаря своему обширному уму, глубокому, точному, ясному и
смелому, стал государственным советником, что в Испании является самой высокой
ступенью в общественной иерархии, каковую можно занять исключительно
благодаря личным заслугам. Это был настоящий государственный муж, истинный
испанец по своим вкусам и манерам; человек глубоко благочестивый, он любил
справедливость, ненавидел криводушие и сам неизменно придерживался самых
суровых нравственных правил.
Убилья, как и все, кто занимает в Испании первые секретарские должности,
не мог похвастаться знатностью. Отличившись при исполнении многих важных

Члены Государственного совета Испании и еще кое-кто из знатных вельмож 607
поручений, он в конце концов стал секретарем Королевского кабинета.
Наделенный умом гибким, тонким, прозорливым, но при этом твердым и ясным, он
обладал даром сразу постигать суть дела; его отличала удивительная для
человека, некогда исполнявшего подобные поручения, честность и неподкупность,
приверженность добру, благородству и неукоснительное служение делу сохранения
и величия монархии.
Я чуть было не забыл старика Мансера из Толедского дома, который был
сначала послом в Венеции и Германии, затем вице-королем Новой Испании101, по
возвращении откуда он стал майордомом-майор королевы-матери и, наконец,
государственным советником. Этот человек был подобен античным героям
своей добродетелью, доблестью, бескорыстием, преданностью, верностью долгу, не
показным, а подлинным благочестием; он был учтив, кроток, добр, незаносчив
при неукоснительной приверженности всем тонкостям испанского этикета.
Человек рассудительный и осмотрительный, он ничего не делал сгоряча, но когда
решение его бывало принято, ничто не могло принудить его от него отказаться;
он обладал обширным умом и ученостью и принадлежал к числу достойнейших
людей Испании.
Кроме членов Государственного совета, а я упомянул далеко не всех и отнюдь
не в том порядке, каковой соответствовал бы их рангу, было еще несколько
вельмож, занимавших столь высокие должности, что без их участия невозможно было
обсуждение вопросов, касающихся судеб монархии. К их числу относились:
герцог де Медина-Сидония, старший из Гусманов, майордом-майор короля; граф де
Бенавенте, старший из Пиментелей, королевский эконом; дон Фернандо де Мон-
када, называемый Арагонским, герцог Монтальто, президент Советов
Арагонского и Индий; дон Никколо Пиньятелли, герцог Монтелеоне, кавалер ордена
Золотого Руна, бывший вице-король Сардинии, один из знатнейших вельмож
королевства Неаполитанского и Сицилийского; а также славный своими
великими заслугами и некогда занимаемыми им высокими должностями маркиз де
Вильена, он же герцог де Эскалона.
Медина-Сидония, мужчина лет шестидесяти, прекрасно сложенный и весьма
неглупый. Истинный царедворец, любезный, вкрадчивый, искательный, очень
надменный и кичливый, при этом учтивый, щедрый, падкий до роскоши,
безмерно честолюбивый и не слишком щепетильный в выборе средств; одним словом,
он был из тех людей, что всегда продвигаются и преуспевают при дворе, и к тому
же яростный приверженец Австрийского дома. Он был старшим в роде
Гусманов.
Бенавенте, милейший и добрейший из людей, не наделенный ни умом, ни
какими бы то ни было талантами, был при этом воплощенной честностью,
благородством, прямодушием и благочестием.
Монтальто, человек умный, храбрый, одаренный, но не вызывавший
большого доверия и сам об этом знавший; ярый приверженец Австрийского дома,
прозорливый и осмотрительный и в мыслях, и в поступках, он внушал всем
уважение, но никоим образом не доверие.
Монтелеоне, итальянец до мозга костей и также приверженец Австрийского
дома, человек умный, рассудительный и предусмотрительный, а порой и ковар-

608
Мемуары. 1700
ный; очень одаренный и приятной наружности, нрав коего был, однако, так
хорошо известен, что никому не приходило в голову открыться ему или всерьез на него
рассчитывать. Он женился на внучке и наследнице герцогини Терранова, которая
была камарерой-майор102 королевы, дочери Месье (коей причинила столько
неприятностей, что королева — вещь в Испании неслыханная — в конце концов удалила
ее от себя), и брак этот сделал его герцогом де Терранова.
Эскалона, более известный под именем Вильена, был воплощенные
добродетель, благородство, честность, храбрость и благочестие, истинный рыцарь без
страха и упрека, подобный знаменитому Баярду, а не героям романических
сочинений; при этом он был очень умен, рассудителен, благоразумен, исполнен
чувства собственного достоинства, но без намека на чванливость и наглость, и
обходителен — без искательства; своей неограниченной властью над родными,
близкими и друзьями он был обязан не тиранству, а лишь своим
исключительным достоинствам; его отличала ясность и точность суждений, верность
убеждениям, не имеющая ничего общего с упрямством, бескорыстие и трудолюбие; он
был начитан и образован, имел прекрасную библиотеку и поддерживал
отношения со множеством ученых во всех странах Европы; свято чтя правила
испанского этикета, он, однако, не становился их рабом; таков был этот человек, с
которым всегда считались, которого всегда любили и почитали не за высокие
должности, а за высокие достоинства, так что военные неудачи в Каталонии никоим
образом не запятнали его репутации.
И наконец, находившийся тогда в Мадриде Вильягарсия, из рода Гусманов,
вице-король Валенсии, человек умный и талантливый, который, не будучи сам
ни грандом, ни государственным советником, приходился близким
родственником и другом многим членам Государственного совета.
Планы и действия некоторых Вильяфранка одним из первых осознал, что у них
вельмож ввиду скорой кончины есть лишь одно средство не допустить расчленения
испанского короля и тех собы- монархии и тем самым сохранить и свое собствен-
тии, кои она неизбежно повле- ное величие> а именно: остаться подданными вели-
чет за собой «■» «■»
кого государя, который, удерживая в своей власти
все части стольких обширных государств, сможет раздавать те же должности,
те же вице-королевства и те же милости; а потому он замыслил добиться
передачи всего наследства второму сыну единственного отпрыска Королевы, сестры
короля Испании103. Для начала он решился открыться в своих намерениях Меди-
на-Сидонии, который, не будучи членом Государственного совета, имел, однако,
благодаря своей должности и своему уму большой вес и влияние при дворе и с
которым его связывала личная дружба. Медина-Сидония, питавший к нему
искреннее уважение, знавший, что он не менее его самого привержен
Австрийскому дому, и в силу личных интересов более всего опасавшийся расчленения
монархии, не только одобрил намерения Вильяфранки, но и укрепил его в оных
собственными соображениями и доводами. И доводы эти были предельно ясными:
сила Франции велика, и велико ее влияние в Европе; она граничит с Испанией и
на суше, и на море, а следовательно, может с равным успехом и атаковать, и за-

Знаменитое решение об акте отречения королевы Марии Терезы 609
щитить ее; у нее общая граница с Нидерландами, и она в состоянии выступить
на стороне герцогства Миланского, Неаполитанского и Сицилийского королевства
против слабого императора, чьи владения не имеют общих границ ни с одним из
этих государств, удаленного ото всех, для которого территория Испании
совершенно недосягаема, в то время как у Франции она находится буквально под
боком. Они поделились своими соображениями с Вильягарсией и Вильеной, и те не
колеблясь согласились с ними. Затем они сочли необходимым привлечь на свою
сторону Сан-Эстебана, одного из умнейших членов Государственного совета. Ви-
льена был мужем его сестры и его близким другом; Вильягарсия также был с ним
в очень хороших отношениях: они взялись за дело и добились успеха. Таким
образом пятеро высокопоставленных вельмож приняли решение вручить испанскую
корону одному из наших принцев. Посовещавшись между собой, они решили, что
не смогут ничего добиться без содействия кардинала Портокарреро,
обладавшего двойной властью — благодаря первому месту в Совете и своему духовному сану.
А нескрываемая ненависть к нему королевы, которой он платил той же монетой,
вселяла в них немалые надежды. Кроме того, он был близким другом Вилья-
франки и всего Толедского дома. Вильяфранка взялся прощупать его
умонастроение, затем поговорить с ним и в конечном счете заручился полной его
поддержкой. Все это делалось в такой глубокой тайне от Короля и французов, что даже
Блекур пребывал в полном неведении; они действовали через испанцев, не
имевших никаких связей с Францией и по большей части приверженных австрийцам,
но через таких, которые более дорожили целостностью монархии и собственным
величием и богатством, чем Австрийским домом, каковой имел гораздо меньше
возможностей, чем Франция, сохранить монархию и обеспечить их личные
интересы. Однако два препятствия стояли на пути к осуществлению их намерений:
торжественно и неоднократно повторенный отказ нашей Королевы от права на
испанскую корону при подписании Пиренейского мира и вступлении в брак с
королем Франции и естественное нежелание короля Испании лишить власти свой
дом, поклонение коему он впитал с молоком матери, и отдать ее извечным
врагам и соперникам.
Знаменитое решение об акте от- По мнению вдохновителей французской партии,
речения королевы Марии-Терезы лишь духовному авторитету кардинала
Портокарреро было по силам преодолеть эту последнюю преграду. Вильяфранка же
нашел средство обойти препятствие, создаваемое отказом Марии-Терезы от прав на
испанский престол. Он заявил, что акт отречения оставался действительным до
тех пор, пока соответствовал тем целям, каковые преследовались при его
подписании, а именно: не допустить, ради спокойствия Европы, чтобы один человек стал
обладателем корон Франции и Испании, что, без этой мудрой
предосторожности, произошло бы неминуемо, окажись этим человеком Дофин; но теперь, когда
у этого принца есть три сына, из коих второй может быть призван на испанский
престол, акт отречения Королевы, его бабки, теряет силу, ибо не только не
отвечает своему предназначению, но становится бесполезным для спокойствия
Европы и по сути своей несправедливым, поскольку лишает короны принца, не имею-

610
Мемуары. 1700
щего собственных владений, но являющегося законным наследником престола,
дабы отдать его тому, кто не имеет ни прав на наследование, ни каких бы то ни
было преимуществ перед принцем из Французского королевского дома;104 более
того, акт отречения, целью коего было сохранение целостности испанской
монархии, в нынешних условиях ведет к раздроблению и уничтожению оной. Речь эта
была встречена всеобщим одобрением, и Вильяфранка взял на себя донести сию
точку зрения до Государственного совета. Однако план этот был пока что
известен лишь Портокарреро, Вильяфранке, Вильене, Сан-Эстебану, Медина-Сидонии
и Вильягарсии, каковые благоразумно решили держать его в глубокой тайне до
тех пор, пока кардинал не убедит короля. А задача эта была крайне сложной.
Безграничная, впитанная с молоком матери приверженность короля Испании
величию Австрийского дома побудила его составить завещание, согласно
которому все, чем он владел в мире, переходило к эрцгерцогу; так вот, нужно было
заставить его разрушить творение собственных рук, его любимое детище,
утешение в безвременной утрате своего земного величия, каковое он оставлял своему
дому, вновь объединяя, по примеру Карла V, все его владения, дабы в результате
этого разрушения отдать Французскому дому, извечному врагу и сопернику
Австрийского, то, что предназначалось последнему, дабы все его наследие и все
короны, долженствовавшие венчать голову старшего наследника Австрийского дома,
стали достоянием Франции. Чтобы добиться этого, нужно было найти средства
противостоять власти и огромному влиянию королевы, уязвленной отказом Ар-
кура вести с ней переговоры при посредничестве адмирала и потому решительно
настроенной против Франции. И в довершение всего интригу эту нужно было
плести под бдительным взором посла императора графа Гарраха, у которого при
дворе с давних пор была своя партия и провести которого было совсем непросто.
Падение королевы Испании Но, сколь бы велики ни были стоявшие перед ними
препятствия, величие цели вселяло в них
несокрушимую твердость и решимость. Чтобы сломить упорство королевы, они для
начала обратились в Государственный совет, и тот так решительно поддержал
всеобщее возмущение бесстыдным воровством ее фаворитки Берлепш, что немка,
видя, как безнадежно угасают силы короля Испании, не осмелилась на
противодействие и была счастлива увезти в Германию накопленные сокровища, дабы не
стать жертвой политических перемен в стране, где ее так ненавидели, и забрать
с собой дочь105, для которой королева, использовав остатки своего влияния,
получила от короля письменное обещание удостоить ордена Золотого Руна того, кто
возьмет ее в жены. Засим Берлепш спешно покинула Испанию, нигде не
задерживаясь, пересекла Францию, и более о ней не было ни слуху ни духу. Таким
образом решающий удар был нанесен. Королева, добрая и бесхарактерная по
натуре, была не способна на самостоятельные действия и могла лишь подчиняться
чужой воле. А Берлепш, дабы единолично владеть умом и душой королевы,
постаралась оградить ее от всех прочих возможных влияний, так что теперь, когда
королева лишилась фаворитки, ей, не умевшей принимать независимые решения,
не от кого было ждать ни совета, ни помощи, и вряд ли можно было ожидать, что

Падение королевы Испании
611
кто-либо другой успеет настолько подчинить ее своему влиянию, чтобы она могла
стать серьезной помехой в тот короткий отрезок времени, что отделял короля от
конца его земного пути. А дабы обрести полную свободу действий, Совет,
опираясь на общество, изнемогавшеее от засилья немцев принца Дармштадтского,
хозяйничавших в Мадриде и окрестностях, очень ловко сумел выпроводить
принца и его полк. Эти два удара, последовавшие один за другим, сразили королеву и
вывели ее из игры на все то время, что еще было отпущено королю.
Государственные советники Портокарреро, Вильяфранка и Сан-Эстебан, до того хранившие
свои планы в тайне, сумели очень ловко найти исполнителей своего намерения
избавиться и от Берлепш, и от принца Дармштадтского среди тех, кто всей
душой ненавидел королеву и обоих ее фаворитов. И те немногие, что еще
оставались ей преданы, адмирал — из личной корысти, а Верагуа — из политических
соображений, поддались общему настроению и, видя, как переменилось
положение королевы, постарались незаметно от нее отдалиться. Когда эти два важных
шага были сделаны, Сан-Эстебан, до того ни на минуту не оставлявший
кардинала, стал убеждать его в необходимости нанести третий удар, без которого, как
они полагали, успех дальнейших предприятий был невозможен; речь шла об
изгнании духовника короля — ставленника королевы и страстного приверженца
австрийцев. Кардинал так точно все рассчитал, что сумел нанести двойной удар:
духовник был удален106, а на его место Портокарреро поставил другого, который,
он в том ни минуты не сомневался, станет говорить и делать то, что ему будет
приказано. Таким образом в его руках оказалась власть над душой короля
Испании, и власть эта была тем более велика, что все происходящее в земной юдоли
стало тому все чаще видеться в трепещущем и грозном свете факелов,
освещающих путь к последнему пределу. Портокарреро дал духовнику время войти в
доверие к королю, а когда тот счел, что состояние монарха таково, что
упоминание Французского дома наравне с Австрийским не встретит с его стороны
протеста, тогда кардинал, неустанно наставляемый и поддерживаемый Сан-Эстебаном,
атаковал короля Испании, ибо за прелатом была власть, даваемая ему саном,
поддержка духовника и ряда в высшей степени влиятельных, хотя и
немногочисленных лиц, ибо сложность и деликатность предприятия не позволяла расширять круг
посвященных. Недуги, всю жизнь терзавшие государя, подточили его дух, и
сейчас, изнуренный страданиями, сгибаясь под бременем столь важных мирских
вопросов и страшась ответственности перед Всевышним, он впал в странную
растерянность. Безмерная любовь к своему дому, отвращение к дому с ним
соперничающему, необходимость передать столько владений и столько власти либо тому,
либо другому, разрушить дорогие, столь нежно до сих пор лелеемые
привязанности, разрушить то, что делалось им для эрцгерцога, ради дома, с незапамятных
времен ему враждебного, спасение собственной души, справедливость, насущные
интересы монархии, требования министров и знатнейших вельмож, до сих пор
единственных его советников, ни одного австрийца, который бы помог ему
выстоять в этой битве, кардинал и духовник с их требованиями безотлагательно
принять решение; и среди этих советчиков — ни одного, кто мог был внушить ему
опасения, кто имел бы связи с Францией или хоть с каким-нибудь французом,

612
Мемуары. 1700
ни одного, кто не был бы природным испанцем и не служил бы ему верой и
правдой, ни одного, кого можно было бы заподозрить в охлаждении к Австрийскому
дому; напротив, многие из них неизменно выказывали искреннюю оному
приверженность — всего этого было более чем достаточно, чтобы повергнуть его в
такое смятение, что он не знал, на что решиться.
Король Испании тайно обраща- Наконец, измученный душевным раздором и
сомнется за советом к Папе ниями, равно не способный ни выносить это
состояние, ни положить ему конец, он задумал обратиться за советом к Папе — как к
оракулу, который не позволит ему сделать ложный шаг. Его отеческому сердцу
решил он поведать свои тревоги и без колебаний последовать его совету. Он
сказал о своем намерении кардиналу, и тот согласился, ибо был убежден, что Папа,
столь беспристрастный и столь мудрый, каким являл себя с того дня, как стал
главой Католической Церкви, столь бескорыстный и столь благочестивый,
выскажется в поддержку того выбора, каковой был наиболее справедливым.
Приняв это решение, король Испании почувствовал огромное облегчение; оно
успокоило жгучую тревогу и смятение, подтачивавшие его больное тело, и в его
состоянии забрезжил намек на улучшение. Он написал Папе длиннейшее послание
и поручил кардиналу позаботиться о том, чтобы письмо его в тайне ото всех было
доставлено понтифику в собственные руки. Сделать это было невозможно, не
введя в курс дела Убилью. Этот министр, будучи таким, каким я его описал выше
со слов тех, кто его близко знал и в частной жизни, и в делах государственных,
без колебаний поддержал планы, благоприятные для Франции. Планы эти были
так хорошо обдуманы и после отступления королевы им настолько не грозило
никакое противодействие внутри страны, а почва была во всех отношениях так
хорошо подготовлена, что он без колебаний присоединился к хранившим их до того
в тайне вельможам, каковые таким образом обрели содействие и умного
человека, и ведомства, чье влияние распространялось на всю страну и без участия
коего им было невозможно обойтись. Папа получил послание испанского короля и
не заставил его томиться в ожидании ответа. Он написал ему, что поскольку для
него самого, как и для Его Католического Величества, недалек тот момент, когда
придется держать ответ перед Верховным Пастырем вселенского стада, каковое
Тот ему доверил, он, не менее чем Его Величество, ощущает высшую и
настоятельнейшую потребность дать такой совет, за который никто не смог бы его
упрекнуть; далее он напоминал ему, сколь ничтожны интересы Австрийского дома
по сравнению с открывающейся перед ним вечностью и тем ответом, каковой ему
вскоре предстоит держать пред Высшим Судией земных владык, который не
приемлет извинений и выносит приговор без пристрастия; он писал, что лишь дети
Дофина являются единственными истинными и законными наследниками
испанской монархии, исключающими всех прочих, и что, пока живы они и их
потомки, ни эрцгерцог, ни потомки оного, ни Австрийский дом никаких прав не имеют
и ни на что претендовать не могут; что, чем обширнее его наследие, тем более
тяжким грехом в глазах Господа будет совершенная им несправедливость, что он
не должен пренебрегать ни одной из мер предосторожности, дабы со всей своей

Король Испании составляет завещание в пользу герцога Анжуйского 613
мудростью воздать должное законным преемникам и, сохранив, сколь возможно,
целостность своего наследия и монархии, передать их в руки одного из
«сыновей Франции». Письмо короля Испании и ответ Иннокентия ХП хранились в
такой глубокой тайне, что о них стало известно лишь после приезда Филиппа V
в Испанию.
Король Испании составляет за- Между тем, в ожидании ответа Папы, кардинал,
вещание в пользу герцога Анжуй- надеявшийся, что король подчинится решению по-
ского следнего полностью и без промедления, приказал
следить за ним денно и нощно, так что, когда письмо прибыло, ему оставалось
сломить лишь бессильные остатки сопротивления и всерьез приступить к делу.
Убилья вместе с прочими вельможами написал другое завещание в пользу
герцога Анжуйского и составил его так обоснованно, не упустив ни малейшей
детали, что все сочли его образцом справедливости, осторожности, силы и мудрости;
ныне оно уже настолько всем известно, что мне нет нужды распространяться о
нем подробнее. После того как эта небольшая группа посвященных в тайну
государственных советников с ним ознакомилась, Убилья понес его к королю вместе
с первоначальным завещанием в пользу эрцгерцога, каковое было им сожжено в
присутствии короля Испании, кардинала и духовника, а другое тотчас же
подписано королем, и, как только запечатано, его подлинность была
засвидетельствована снаружи подписями кардинала, Убильи и некоторых других. После чего,
также в глубокой тайне, Убилья подготовил необходимые распоряжения и
депеши для различных стран, подчиняющихся Испании. Говорят, что тогда они
постарались выяснить намерения короля Франции, не решившись, однако,
полностью довериться Кастель дос Риосу, и что именно это и стало поводом для той
неслыханно странной аудиенции, куда не был допущен даже Торси, коему
Кастель дос Риос так никогда и не сказал, о чем с глазу на глаз беседовал с Королем.
О безнадежном состоянии короля Испании стало известно лишь много дней
спустя после подписания завещания107. Кардинал с помощью двух главных своих
единомышленников, занимавших высокие должности108, и графа де Бенавенте, по
своему положению распоряжавшемуся доступом в апартаменты и опочивальню
короля, в последние дни под разными предлогами не пускал к нему королеву.
Бенавенте не был с ними в сговоре; но он был другом тех, кто возглавлял эту
горстку посвященных, и без сопротивления подчинялся чужой воле, делая все, что они
от него требовали. Они так на него полагались, что по их настоянию король в
своем завещании включил его, как гранда Испании, в состав временного
правительства, которому предстояло руководство страной до прибытия преемника.
Бенавенте знал, что завещание составлено, но содержание оного было ему
неведомо. Вскоре наступило время собрать Совет. Из восьми его членов в сговоре было
только четверо: Портокарреро, Вильяфранка, Сан-Эстебан и Убилья; адмирал,
Верагуа, Мансера и Ариас ничего не знали. Двух последних можно было не
опасаться; но преданность королеве адмирала, ненадежность Верагуа и неуверенность
в том, что удастся принудить их держать язык за зубами, заставляли
откладывать вплоть до последних дней короля обсуждение в Совете вопроса о наследстве.

614
Мемуары. 1700
Наконец, поскольку король мог каждую минуту испустить дух, кардинал,
приняв все возможные предосторожности и зная, что можно не опасаться, что эти
два государственных советника, не пользующиеся никакой поддержкой, ибо
королева была изолирована, осмелятся сделать достоянием гласности тайну,
которая и так вот-вот должна была перестать быть тайной, собрал Совет для
обсуждения проблемы наследства. Первым взял слово Вильяфранка и более чем
убедительно изложил свою точку зрения. Сан-Эстебан высказался столь же
решительно. Адмирал и Верагуа, видя, что все уже решено, не осмелились
протестовать; Верагуа заботило лишь его личное состояние и положение, коими он не
желал рисковать в столь критический момент ввиду невозможности
рассчитывать на поддержку далекого венского двора; те же соображения удержали,
несмотря на всю его преданность королеве, и адмирала. Мансера, человек порядочный,
обходительный и любезный, неизменно желавший действовать во благо, был
испуган необходимостью безотлагательно принять решение по столь важному
вопросу и попросил сутки на размышление, по истечении коих высказался в
поддержку Франции. Ариас, коему перед заседанием шепнули на ухо пару слов, сдался
тотчас же. После выступления кардинала Убилья немедленно составил протокол
этого столь знаменательного заседания. Все поставили свои подписи под
документом и поклялись хранить его в нерушимой тайне вплоть до того момента, когда
после смерти короля им придется действовать согласно только что принятому
решению. Действительно, адмирал и Верагуа остались немы как могила и не
проговорились ни словом ни королеве, ни графу Гарраху, кои до конца
пребывали в неведении относительно решения Совета.
Смерть короля Испании А совсем немного времени спустя, в День всех
святых, то есть в тот самый день, когда ему
исполнилось сорок два года, король Испании умер109. Он скончался в три часа
пополудни в своем мадридском дворце.
Аркур собирает армию в Байон- Король, уведомленный Блекуроад о том, что король
не. Его честолюбие и ловкость Испании находится при смерти, приказал маркизу
д'Аркуру быть готовым собрать армию в Байонне, для чего все уже было
подготовлено, и Аркур выехал 25 октября, получив приказ завладеть на границе
такими крепостями, как Фуэнтеррабия и прочие, и войти в Испанию. А поскольку,
согласно договору о разделе, Гипускоа принадлежала Франции, то это не могло
вызвать никаких возражений. Но так как обстановка внезапно переменилась, мне
неизвестно, что предполагалось делать после покорения этой маленькой
провинции. Пока же не дошел черед до дел королевских, Аркур, воспользовавшись
стечением обстоятельств, занялся своими. Бёврона, его отца, в молодые годы
связывали весьма близкие отношения с мадам де Ментенон, благодаря чему герцогиня
д'Арпажон, его сестра, прибывшая в связи с рассмотрением своего дела в Совете
из Лангедока, где жила уже двадцать лет, стала статс-дамой Мадам Дофины, о
чем ни она сама, ни ее брат, ни кто бы то ни было из ее родных никогда и не
помышляли. Мы уже видели, что мадам де Ментенон никогда не забывала тако-

Вскрытие завещания. Жестокая шутка герцога де Абрантеса 615
го рода друзей, и ей обязаны своим возвышением и Аркур, и Виллар, и многие
другие. Аркур, как человек исключительно умный и рассудительный, сумел этим
воспользоваться. Едва ему удалось попасть в ее окружение, он начал выказывать
ей бесконечные знаки внимания в надежде извлечь для себя пользу из ее
расположения, и хотя он всегда безошибочно выбирал себе покровителей, все же
неизменно делал вид, что уповает лишь на ее поддержку и благоволение. Он начал
действовать через нее, не вызвав тем неудовольствия Короля, и отбыл в полной
уверенности, что дожидаться наследственного герцогства ему придется недолго,
хотя даже мечты о пэрстве были в ту пору чем-то совершенно бессмысленным;
у меня еще будет возможность рассказать этот анекдот в другом месте. Достичь
этого было вершиной честолюбивых желаний Аркура. И желание сие было столь
велико, что задолго до описываемых событий он не побоялся прилюдно заявить
о нем в Кале, откуда должен был отбыть с королем Яковом в Англию;110 его
поздравляли с поручением, успешное исполнение коего, вне сомнения, сулило ему
маршальский жезл; на что он без колебаний ответил, что у него нет иной цели,
как стать герцогом, и что если, получив звание маршала Франции, он лишится
надежды когда-либо обрести герцогский титул, то сейчас же оставит службу и
удалится в свои земли.
Вскрытие завещания. Жесто- Как только король Испании испустил дух, встал
кая шутка герцога de Абрантеса вопрос о вскрытии его завещания. Собрался
Государственный совет, куда вошли все испанские гранды, находившиеся в тот
момент в Мадриде. Событие это, столь значительное, столь редкое и
затрагивающее судьбы многих миллионов людей, вызвало во всем Мадриде такое
любопытство, что буквально яблоку было негде упасть в комнатах, прилегающих к зале,
где гранды и члены Государственного совета вскрывали завещание. Все
иностранные министры теснились у дверей зала заседаний; каждый хотел первым узнать
о выборе, сделанном только что умершим королем, дабы первым уведомить о том
двор. Там был и Блекур, знавший не более, чем прочие, а граф Гаррах, посол
императора, исполненный радужных надежд и рассчитывавший на завещание в
пользу эрцгерцога, стоял с торжествующим видом прямо напротив двери.
Затянувшееся ожидание распаляло нетерпение. Наконец дверь открылась и тотчас же
закрылась снова. Герцог де Абрантес, человек очень умный и любезный, но
отнюдь не безобидный, решил доставить себе удовольствие объявить о выборе
преемника сразу же, как только гранды и Совет придут к согласию и примут
соответствующее решение. Его окружили со всех сторон, едва он появился. Не
произнося ни слова, он с важным видом окинул взором собравшихся. Блекур выступил
вперед; герцог пристально посмотрел на него, потом, отвернувшись, сделал вид, что
ищет нечто, находящееся почти что у него перед глазами. Жест этот удивил Бле-
кура, и он истолковал его как дурной знак для Франции; но вдруг, словно ранее
не видел графа Гарраха и словно тот только что попался ему на глаза, герцог
просиял лицом, бросился к нему на шею и очень громко сказал по-испански: «Сударь,
я с огромным удовольствием...», потом, сделав паузу, чтобы расцеловать его,
добавил: «Да, сударь, я испытываю бесконечную радость оттого, что на всю жизнь...»,

616
Мемуары. 1700
потом еще раз остановился, дабы вновь заключить его в объятья, и закончил: «...с
огромнейшим удовлетворением расстаюсь с вами и имею честь кланяться
августейшему Австрийскому дому», после чего двинулся сквозь толпу,
устремившуюся за ним, чтобы узнать имя преемника. Изумление и возмущение начертались
на лице графа Гарраха и буквально лишили его дара речи. Еще некоторое время
он стоял неподвижно, не в силах сдвинуться с места, потом, приказав своим
людям дожидаться окончания заседания Совета и доложить ему о результатах,
удалился к себе тем более смущенным, что позволил себя одурачить и принял за
чистую монету лицемерные объятия и приветствия герцога де Абрантеса. Блеку-
ру всего этого было более чем достаточно: он бросился к себе, чтобы поскорее
составить депешу и отослать ее с курьером. Послание его еще не было
закончено, когда Убилья прислал ему краткое изложение завещания, которое держал
наготове и каковое Блекуру нужно было всего лишь вложить в свой пакет.
Находившемуся в Байонне Аркуру было приказано вскрывать все адресованные
Королю донесения, дабы действовать согласно получаемым известиям, не теряя
времени в ожидании распоряжений двора, каковые все были даны ему заранее с
учетом возможного развития событий. Курьер Блекура прибыл в Байонну
больным, и Аркур воспользовался этим обстоятельством, чтобы отправить
собственного гонца с приказанием передать Барбезьё, его другу, адресованную ему и
Королю записку и лишь затем вручить пакет Блекура Торси. С его стороны это была
любезность по отношению к Барбезьё, позволявшая тому первым сообщить
Королю сию великую новость. Едва получив это письмо во вторник утром 9 ноября,
Барбезьё тотчас же отнес его Королю, находившемуся в тот момент на заседании
Совета финансов.
Два Государственных совета Король отменил намеченную охоту, пообедал, как
за два дня у мадам де Менте- обычно, у себя в гостиной, ничем не выдав своих
нон чувств, сообщил о смерти короля Испании и сказал,
что в знак траура кареты будут обтянуты сукном и что во всю зиму не будет ни
ассамблей у Короля, ни спектаклей, ни каких бы то ни было развлечений, а
вернувшись в свой кабинет, приказал министрам собраться в три часа у мадам де
Ментенон. Монсеньор, возвратившийся с охоты на волков, также появился в
назначенное время у мадам де Ментенон. Совет окончился после семи часов вечера
и еще до десяти Король работал с Торси и Барбезьё. Мадам де Ментенон
присутствовала на обоих собраниях. На следующий день, в среду утром,
Государственный совет собрался, как обычно, у Короля, а по возвращении с охоты, как и
накануне, — у мадам де Ментенон и продолжался с шести почти что до десяти
часов вечера. Власть и влияние мадам де Ментенон ни для кого не были тайной, но
ее открытое участие в государственных делах и два Совета, собравшиеся в ее
личных апартаментах для обсуждения важнейших за всю историю этого долгого
царствования вопросов, повергли придворных в крайнее изумление. Король,
Монсеньор, канцлер, герцог де Бовилье и Торси — из государственных министров
присутствовали только эти трое — обсуждали сие величайшей важности дело;
присутствовавшая при этом мадам де Ментенон из скромности хранила молчание,

Доводы в пользу принятия завещания 617
но после того как все, кроме самого Короля, высказали свое мнение, тот
попросил ее сказать, что она об этом думает.
Противоположные мнения. До- Мнения разделились. Двое считали необходимым
воды в пользу договора о разделе согласиться с договором о разделе, а двое других
полагали, что нужно принять завещание короля Испании. Первые заявляли, что
уже дано слово, что невозможно ставить на одну доску увеличение мощи
французской короны за счет присоединения к ней ряда государств, столь необходимых,
как приграничная Лотарингия, столь важных, как являющаяся ключом к
Испании Гипускоа, столь полезных для торговли, как крепости Тосканы, Неаполь и
Сицилия, и личное величие одного из «сыновей Франции», чьи наследники, уже
в первом поколении став испанцами, будут относиться к могуществу Франции не
менее ревниво, чем испанские короли австрийской крови; что неизбежным
следствием принятия завещания будет долгая и кровавая война, ибо Европа ни за что
не смирится с нарушением договора о разделе и с существованием такого
колосса, каковым на время станет Франция, если позволить ей завладеть столь
обширным наследием; что Франции, истощенной долгой чередой войн и еще не
успевшей набраться сил за то короткое время, что прошло с момента подписания Рис-
викского мира, не по силам подобная схватка, что силы Испании также давно
истощены; что, принимая испанскую корону, Франция должна будет не только
взвалить на себя непосильное бремя противостояния объединенным силам
Европы, но еще и поддерживать Испанию; что предугадать все последствия этого шага
невозможно, но было бы чистым безумием подвергать себя подобному риску; что,
делая выбор в пользу договора о разделе, Франция не только этим примером
верности данному слову, но и доказательством умеренности своих притязаний
склонит на свою сторону всю Европу, каковая, по вине самой Франции и в силу умело
распространяемой клеветы, подозревала последнюю в намерении, ранее
приписываемом Австрийскому дому, подчинить себе все прочие страны и со временем
стать во главе некой всемирной монархии; что принятие завещания испанского
короля будет, вне всякого сомнения, истолковано как решающий шаг к
осуществлению этого намерения; что, придерживаясь договора о разделе, Франция
обретает доверие всей Европы и подчиняет ее своему влиянию, чего никоим образом
не может добиться силой оружия; что долгий мир вернет королевству богатство
и процветание, что оно увеличится за счет Испании, приобретя ключевую
провинцию, открывающую вход в это королевство111, что оно получит и ключ ко всей
торговле с Левантом, что, наконец, присоединение к Лотарингии трех епис-
копств112, Франш-Конте и Эльзаса обеспечит безопасность Шампани, не имеющей
защищенной границы, и что все это создаст государство столь могущественное,
что оно станет грозой и защитой для всех прочих и что ему будет по силам
держать в своих руках все нити европейской политики. Торси первым изложил
такого рода соображения, не делая окончательного вывода; герцог де Бовилье
решительно его поддержал.
Доводы в пользу принятия за- Пока Торси говорил, канцлер пытался разобраться,
вещания к чему склоняется Король, и, когда счел, что ему это

618
Мемуары. 1700
удалось, взял слово. В начале своей речи он заметил, что во власти Короля либо
позволить Австрийскому дому вновь укрепиться на испанском троне и обрести
почти такую же власть, как и при Филиппе П, власть, мощь и силу которой
Франции довелось испытать на собственном опыте, — либо получить такую же
выгоду для себя; что Франция извлечет из этого гораздо больше преимуществ, ибо
владения двух ветвей Австрийского дома были разделены землями соседних держав
и им было трудно помогать друг другу. К тому же у Австрии нет выхода к морю,
ее торговые связи ограничены, ее узурпированное могущество неизменно
подтачивалось внутренним противостоянием, а порой и открытыми мятежами; в
обширных германских землях сеймы были постоянно охвачены брожением и там
без труда можно было подогревать недовольство благодаря давнему союзу
Франции с германскими князьями, тогда как удаленность Испании не позволяла
Империи уверенно рассчитывать на ее поддержку, не говоря уж о постоянной
угрозе со стороны турок, из-за коих императоры нередко оказывались не в состоянии,
в свою очередь, помочь Испании. Наследственные владения, коими император мог
располагать как своими собственными113, не шли ни в какое сравнение с самыми
незначительными из французских провинций. Тогда как Франция — самое
обширное, богатое и могущественное королевство среди прочих государств Европы,
взятых порознь, — имеет перед ними то преимущество, что не зависит ни от кого
и подчиняется единственно воле своего государя, благодаря чему действия ее
всегда стремительны и неожиданны для соседей, не говоря уже о том, что она
граничит с Испанией как от моря и до моря, так и на обоих морях; что благодаря
торговле и своему морскому флоту она в состоянии защитить флот испанский, а
в будущем использовать союз с ней для торговли с Индиями; следовательно,
Франция будет извлекать из этого союза гораздо более значительную,
постоянную и надежную выгоду, чем на то мог бы рассчитывать Австрийский дом,
каковой не только не имел возможности полагаться на взаимную поддержку обоих
своих ветвей, но порой даже испытывал затруднения в установлении почтовых
сношений между ними, в то время как Франция и Испания благодаря общим
границам образуют как бы единую область и, не испытывая подобных
затруднений, могут предпринимать любые действия в тайне от своих соседей; что эти
преимущества сопоставимы лишь с преимуществами, действительно весьма
существенными, даваемыми приобретением Лотарингии, обладание каковой, однако,
никоим образом не увеличит роль Франции в европейских делах, тогда как в
союзе с Испанией она всегда будет перевешивать большинство объединившихся
в альянс держав, ибо различие интересов и целей неизбежно делает эти союзы
недолговечными, в отличие от братских и иных родственных уз; что в случае
необходимости можно, не церемонясь, захватить Лотарингию, безоружную,
обессиленную, вклинившуюся в чужую территорию, и причем без всяких помех, как
сие и делалось с незапамятных времен при малейшей военной угрозе, так, словно
никакой разницы между Лотарингией и любой другой из французских
провинций не существовало. Что же касается Неаполя, Сицилии и крепостей на
тосканском побережье, то довольно заглянуть в исторические хроники, чтобы
убедиться, сколь часто наши короли овладевали ими, а заодно с ними Миланом, Генуей

Доводы в пользу принятия завещания
619
и другими малыми итальянскими государствами, и сколь удручающе быстро
всегда их теряли; договор же о разделе был принят лишь потому, что, не
втягиваясь в войну, невозможно было рассчитывать на лучшее, но принять его сейчас
означало бы недооценить давнюю вражду к нам того, чьей ловкой рукой
договор был составлен, чтобы дать нам не самые владения, а лишь их имена, а
точнее, владения, кои невозможно сохранить в силу их удаленности и скудости, кои
будут требовать от нас бесконечных расходов и лишать нас необходимой
свободы действий; что видеть в Гипускоа ключ к Испании — опасный самообман, ибо
достаточно вспомнить, что, воюя с Испанией более тридцати лет, мы не раз
имели возможность овладеть крепостями и портами этой провинции (Король ведь
сделал это во Фландрии, на Маасе и на Рейне), но что ужасающая бедность и
бесплодность этого обширного края и труднодоступность Пиренеев всегда мешали
вести там военные действия, ибо даже в самый разгар оных продолжались, безо
всякой враждебности, сношения между людьми, живущими по обе стороны
границы; что, наконец, крепости на тосканском побережье никогда не будут
чувствовать себя в полной безопасности, ибо властитель Миланского герцогства имеет
полную возможность тайно вести приготовления, а затем внезапно напасть и
овладеть этими крепостями, прежде чем суда, вышедшие из портов Прованса,
успеют прийти им на помощь;114 что превращение королей Испании из
Французского дома в таких же врагов Франции, какими были испанские короли из дома
Австрийского, есть нечто совершенно невозможное, ибо, происходя из
Французского дома, а не из Австрийского, лишь интересы Испании, и ничьи другие, будут
они воспринимать как свои собственные, то есть интересы испанских королей
будут совпадать с интересами Франции, среди каковых, за пределами страны,
стремление ослабить императора и ограничить торговлю и рост английских и
голландских колоний в Индиях неизменно будет преобладать над всеми
прочими; что же касается дел внутренних, то здесь нужно лишь следовать примеру
Австрийского дома, в коем со времен Карла V ничто не могло вызвать раскола,
несмотря на множество домашних споров и раздоров; что малейшая крупица
здравого политического смысла заставит предпочесть возможности расширения
наших владений во Фландрии то, что по силам союзу двух столь
могущественных и объединенных общей границей монархий, а именно: для французской
монархии — обогащение за счет торговли с Индиями, для обеих — увеличение их
веса и значения в Европе, а со временем — и определяющая роль в европейских
делах; что цель эта столь велика и значительна, а основания для разногласий
между двумя государями одной крови столь легковесны и даже ничтожны, что
можно не опасаться возникновения между ними вражды и раздоров; что Король,
можно надеяться, будет жить еще достаточно долго, чтобы укрепить этот союз;
что Монсеньор и его сыновья, воспитанные в этих принципах, пойдут тем же
путем; что есть ничуть не меньше оснований уповать на то, что братья, связанные
столь прочными дружескими узами, сумеют внушить те же чувства своим
сыновьям, а стало быть, впереди долгие годы мира и согласия; что даже если вопреки
доводам рассудка две страны пойдут друг на друга войной, то война эта будет
менее ожесточенной и закончится быстрее и с меньшими потерями, если во главе

620
Мемуары. 1700
испанской монархии будет стоять король французской крови, а не чужестранец,
тем более из Австрийского дома.
Затем канцлер изложил свои соображения относительно отказа от договора о
разделе. Кратко обрисовав мошеннический, коварный и опасный характер этого
договора, он решительно заявил, что с момента подписания оного ситуация
настолько переменилась, что Король волен действовать сообразно собственным
интересам, не рискуя быть обвиненным в вероломстве; что обязательства, взятые
на себя Королем, не выходили за рамки обозначенного в договоре, в коем не
говорится ни слова об отказе от того, что будет ему дано согласно волеизъявлению
короля Испании, причем волеизъявлению свободному, сделанному без просьб и
даже без ведома короля Франции, и предложено с согласия всех знатнейших
вельмож и всех народов Испании; что о завещании уже известно, а свидетельство
общего согласия, по всем признакам, также не замедлит стать достоянием
гласности; что отказ, противоречащий, как он уже это показал, интересам Франции,
не только не укрепит доверия к ней подписавших сей договор, но, напротив,
станет в их глазах свидетельством ее бессилия, позволит им презирать ее, а стало
быть, и попытаться лишить ее тех удаленных и трудноохраняемых владений, кои
и даны-то ей были лишь для того, чтобы при первой возможности оказаться у
нее отнятыми; что, вместо того чтобы стать законодательницей Европы,
Франция, из-за своей ничем не оправданной умеренности, будет заподозрена в
малодушии, причины коего коренятся в пережитых бедствиях и тяжком наследии
последней войны; что она станет посмешищем для своих мнимых друзей, и с
гораздо большим к тому основанием, чем в свое время Людовик ХП и Франциск I с их
верностью данному слову (а ныне вряд ли кто-то мог бы с ними в этом
сравниться) — для Фердинанда Католика, Карла V, Пап и венецианцев; что конечно же
без войны невозможно стать обладателем столь обширного наследства, но что,
он, канцлер, абсолютно уверен: император равным образом не смирится ни с
договором о разделе, ни с завещанием; что он никогда и не собирался соглашаться
с разделом, а посему занят был лишь набором войск и сколачиванием союзов; что
коль скоро война все равно неизбежна, то лучше обладать тем, ради чего она
ведется, дабы не оказаться в глазах всего мира недостойными того высокого удела,
что нежданно выпал нам на долю.
Я изложил здесь лишь суть этих двух выступлений, каковые на самом деле
были гораздо более пространны и вызвали множество споров и возражений с
обеих сторон. Монсеньор, обыкновенно вялый по своей тучности, к великому
удивлению Короля и всех присутствовавших, показал себя на обоих Советах
совершенно другим человеком.
Монсеньор решительно требует Монсеньор, когда пришел его черед высказать свое
согласиться с завещанием мнение, выслушав все доводы «за» и «против»,
решительно потребовал согласиться с завещанием, поддержав наиболее
убедительные аргументы канцлера; затем, обратившись к Королю, он почтительно, но твердо
заявил ему, что, высказав, как и все прочие, свое мнение, берет на себя вольность
потребовать у него свое наследство, ибо в состоянии его принять; что испанская

Решение принять завещание
621
монархия есть достояние Королевы, его матери, а стало быть, и его; что ради
спокойствия в Европе он с радостью уступает его своему второму сыну, но не
отдаст и пяди земли кому бы то ни было другому; что требование его справедливо,
ибо сообразно с честью и достоинством Французской монархии, а посему он
надеется, что ему не будет в оном отказано. Эта пылкая речь и горящий взор до
крайности всех удивили. Король внимательно его выслушал, а затем обратился
к мадам де Ментенон: «А вы, мадам, что вы обо всем этом думаете?» Сначала
она скромно отказывалась, но затем, уступив настояниям, чтобы не сказать
приказанию, Короля, с благопристойным смущением произнесла пару слов и весьма
похвально отозвалась о Монсеньоре, которого боялась и не любила, равно как и
он ее, и наконец согласилась с тем, что следует принять завещание. В
заключение Король, не раскрывая своего мнения, сказал, что внимательно все выслушал
и принял к сведению мнения обеих сторон, коими было сказано много
разумного, что вынесение окончательного решения следует отложить на сутки и
подождать известий из Испании, дабы убедиться, что испанцы разделяют мнение
своего короля. Он отпустил советников, приказав им собраться вечером следующего
дня в том же месте, и завершил день в обществе мадам де Ментенон, Торси,
которому приказал остаться, и Барбезьё, за которым послал.
Решение принять завещание В среду 10 ноября из Испании прибыло множество
курьеров, один из которых вез распоряжения
курфюрсту Баварскому в Брюссель115 и ни на минуту не задержался при
французском дворе. От них были получены все сведения, каковые только можно было
получить за столь короткое время, необходимые, чтобы склонить Короля к
принятию завещания, а именно известие о том, что таково желание и вельмож и
народа; таким образом, после того как все было прочитано и обсуждено на Совете,
состоявшемся после охоты, как и накануне, в апартаментах мадам де Ментенон,
Король решился принять завещание. На следующее утро в четверг, перед мессой,
Король дал аудиенцию послу Испании в присутствии Монсеньора и Торси.
Посол вручил от имени королевы и временного правительства подлинную копию
завещания. После чего никто уже не сомневался, что во время аудиенции Король,
не сказав этого открыто, тем не менее дал послу ясно понять, что готов принять
завещание; после его ухода государь пригласил к себе монсеньора герцога
Бургундского и сообщил ему о принятом решении. Канцлер после обеда отбыл в
Париж, прочим министрам также было сказано, что они могут располагать
собой по своему разумению вплоть до возвращения двора в Версаль116, так что
никто не сомневался, что решение, каково бы оно ни было, принято окончательно.
Временное правительство, назначенное согласно завещанию, чтобы управлять
страной в ожидании преемника, было весьма немногочисленно; в него входили:117
королева, кардинал Портокарреро, глава Кастильского совета дон Мануэль Ариас,
великий инквизитор, а из грандов Испании — граф де Бенавенте и граф де Аги-
лар. Те, что заставили короля написать завещание, не осмелились исключить
королеву, а сами, дабы не вызывать зависти, предпочли остаться в тени. Они
считали, что после того как вскроют завещание и станет известно, кого король на-

622
Мемуары. 1700
значил своим преемником, успех будет им обеспечен благодаря присутствию во
временном правительстве кардинала, графа де Бенавенте и Ариаса, в коем были
абсолютно уверены и коему его должность, о чем я расскажу в другом месте,
давала огромную власть, подкрепляемую авторитетом кардинала, являвшегося
главой временного правительства и почти что регентом; тем более что вес и
влияние королевы были столь ничтожны, что она вынуждена была выказывать
почтение кардиналу и его друзьям и посему, якобы убитая горем, появилась на
заседании правительства лишь для того, чтобы поставить свою подпись под
первыми, самыми важными решениями, принятыми без ее ведома, а затем
устранилась от участия, ибо понимала, что отныне обладает лишь видимостью власти и
влияния. Агилар был на редкость дурен собой, но при этом исключительно умен
и талантлив, а еще более коварен и злобен. Репутация эта так прочно за ним
укрепилась, что он сам позволял себе шутить на эту тему, говоря, что был бы
самым злым человеком в Испании, если бы не его сын, соединивший душевное
уродство с унаследованным от отца уродством физическим. Но будучи
человеком хитрым и видя, что решение принято, он был озабочен лишь тем, как бы
наилучшим образом устроить собственные дела, угодить тем, кто в данный
момент заправлял всем в государстве, а впоследствии добиться благорасположения
преемника испанского короля. Убилья, в силу своей должности, также являлся
для кардинала и Ариаса надежной опорой.
Удивление Короля и его мини- д0 сих ПОр у меня не было возможности прервать
стРов ход повествования о череде этих столь важных
событий; теперь же, когда ситуация прояснилась, я могу сделать передышку и
вернуться на несколько шагов назад. Можно себе представить, в какое изумление
повергло Блекура столь неожиданное решение, которое тщательно скрывалось как
от него, так и от графа Гарраха. Ярость последнего не знала границ, ибо
решение это, поразившее его как гром среди ясного неба, не только уничтожало
завещание в пользу эрцгерцога, на которое он так рассчитывал, но в одночасье
делало бессильным и никому не нужным и его, и королеву, в чьем окружении не
осталось ни одного приверженца Австрийского дома, никого, кто осмелился бы
открыто об этой приверженности заявить. Аркур, вскрыв в Байонне
предназначенные для Короля депеши, онемел от изумления. Только теперь стало ясно, что
предложения, сделанные ему адмиралом от имени королевы, исходили на самом
деле не от нее, а от весьма прозорливых людей, каковые опасались, что события,
затрагивавшие интересы столь высоко стоящих особ, могут принять именно
такой оборот, и не желали, если их предположения оправдаются, оказаться в
проигрыше. У него были бы все основания горько сожалеть о своем возвращении и
категорическом запрете вступать в переговоры с адмиралом, если бы он не
сумел ловко воспользоваться благоприятным моментом и, заручившись
поддержкой мадам де Ментенон, отбыть в Байонну с обещанием, для исполнения коего
тотчас же начал предпринимать решительные шаги. Можно себе представить,
сколь велико было удивление Короля и министров: ни он, ни они не могли
поверить тому, что читали в депеше Блекура, и им понадобилось несколько дней, что-

Возвращение из Фонтенбло
623
бы прийти в себя и начать обсуждение столь важного вопроса. Как только
новость эта стала достоянием гласности, весь двор пришел в волнение, а
иностранные представители заперлись в своих кабинетах, ночи напролет обсуждая
возможное решение Короля и последствия оного для своих государей, но внешне
сохраняя полное спокойствие. Придворные без конца судили и рядили, однако же почти
все сходились на том, что завещание должно быть принято. Взволнованно
обсуждали, как все устроить, кое-кто даже предлагал разыграть перед всем миром
спектакль с исчезновением герцога Анжуйского, поручив нунцию Гуальтерио тайком
отвезти его в Испанию. Замыслы эти дошли до меня, и я был не прочь принять
участие в их осуществлении. Однако эта жалкая уловка была тотчас же
отвергнута, как потому, что позорно принимать тайком власть над столькими
государствами, так и потому, что необходимо было, не теряя ни минуты, сбросить
маску, дабы поддержать Испанию, слишком слабую, чтобы можно было
предоставить ее самой себе. При дворе, кажется, ни о чем другом и не говорили, и однажды
вечером в своем кабинете Король, шутки ради, спросил принцесс, что они об этом
думают. Те ответили, что нужно немедленно отправить месье герцога
Анжуйского в Испанию и что, ежели судить по тому, что они слышат со всех сторон,
таково общее мнение. «Я уверен, — возразил Король, — что какое бы решение я ни
принял, найдется немало людей, кои сочтут его ошибочным». Это было в
субботу 13 ноября. На следующий день, в воскресенье 14-го, накануне отъезда из
Фонтенбло, Король утром долго беседовал с Торси, который затем уведомил
оставшегося в Фонтенбло посла Испании о необходимости на следующий день
вечером быть в Версале. Это стало известно и возбудило всеобщее любопытство. А
кое-кто из особо наблюдательных и приметливых узнал также, что до этого в
пятницу Король долго беседовал с месье герцогом Анжуйским в присутствии Мон-
сеньора и монсеньора герцога Бургундского: это было столь необычно, что уже
почти никто не сомневался: завещание будет принято. В воскресенье же,
накануне отъезда, направлявшийся из Испании в Вену курьер графа Гарраха прибыл в
Фонтенбло, за ужином был принят Королем, где публично объявил, что в
Мадриде с огромным нетерпением ждут месье герцога Анжуйского, и добавил, что
четыре гранда готовы выехать ему навстречу. В ответ на известие о завещании
этот принц лишь выразил признательность королю Испании и держал себя так
спокойно и естественно, словно до этого момента ни о чем не знал и даже ни о
чем не догадывался.
Возвращение из Фонтенбло В понедельник 15 ноября, между девятью и десятью
часами утра, Король выехал из Фонтенбло в
карете, где вместе с ним находились лишь монсеньор герцог и мадам герцогиня
Бургундские, мадам принцесса де Конти и герцогиня дю Люд; государь перекусил,
не выходя из кареты, и к четырем часам пополудни прибыл в Версаль.
Монсеньор отправился ужинать в Мёдон, где намеревался провести несколько дней, а
Месье и Мадам — в Париж. По дороге испанский посол получил пакет с новыми
распоряжениями и подтверждением желания видеть месье герцога Анжуйского
на испанском престоле. В день прибытия Короля в Версаль туда явилось
огромное число сгоравших от любопытства придворных.

624
Мемуары. 1700
Провозглашение короля Испа- На следующий день, во вторник 16 ноября, Король
кии и оказанные ему почести утром принял посла Испании в своем кабинете, где
уже находился месье герцог Анжуйский. Указав на него послу, Король сказал
последнему, что он может приветствовать герцога как своего короля; тот, на
испанский манер, бросился на колени и произнес довольно длинное приветствие на
своем языке. Король сказал, что внук его еще не знает испанского и что он сам
ответит вместо него. И тотчас же, вопреки своему обыкновению, Король велел
распахнуть двери кабинета и приказал всем толпившимся у входа войти; затем,
величественно обведя взором собравшихся, сказал, указывая на герцога
Анжуйского: «Господа, перед вами король Испании. Его рождение давало ему право на
эту корону, завещание покойного короля подтвердило это право; весь народ
желал этого и настоятельно этого от меня требовал: сие было веление Небес, и я с
радостью ему подчинился». Затем, обратившись к внуку, добавил: «Будьте
хорошим испанцем, отныне это ваш первейший долг, но не забывайте, что родились
французом, и не пренебрегайте ничем для упрочения союза между обеими
странами, ибо это даст счастье двум народам и позволит сохранить мир в Европе».
Потом, указав послу пальцем на своего внука, продолжил: «Если он будет
следовать моим советам, то вы не замедлите стать знатным вельможей; а пока самое
разумное, что он может сделать, так это следовать вашим советам». Когда гул в
толпе придворных смолк, появились двое других «сыновей Франции» и со
слезами на глазах долго и нежно целовали своего брата. Посланник императора Зин-
цендорф, впоследствии так блистательно преуспевший в Вене, пребывал в
полном неведении относительно происходящего; он попросил аудиенции и ожидал
внизу в Посольском зале, пока его пригласят, чтобы сообщить Королю о
рождении внука императора, эрцгерцога, который, правда, вскоре умер118. Итак, он
поднялся, не имея ни малейшего представления о том, что только что произошло.
Король проводил нового монарха и посла Испании в задние апартаменты, затем
велел пригласить Зинцендорфа, каковой только на выходе узнал о столь
неприятных для его государя событиях, после чего Король отправился в часовню, где
как обычно слушал мессу на балконе, но на сей раз рядом с ним по правую руку
находился король Испании. На балконе в часовне располагались только члены
королевской семьи, включая «внуков Франции», а поскольку здесь не было
налоев, все они, включая Короля, опирались на покрытую ковром балюстраду; лишь
у Короля была на скамье подушка, у всех же прочих на скамеечках для
молитвы лежал только ковер. Когда все поднялись на балкон, оказалось, что там
только одна подушка, которую Король подал королю Испании; но так как последний
отказался принять ее, то оба выслушали мессу, преклонив колени на скамью без
подушек; с тех пор, однако, когда они вместе, как это нередко случалось, шли к
обедне, подушек уже всегда бывало две. Возвращаясь из часовни, Король
остановился в парадной спальне и сказал королю Испании, что отныне эта зала
принадлежит ему. В ту же ночь он лег спать в этих покоях, где на следующий день
принимал придворных, стекавшихся толпой засвидетельствовать ему свое
почтение. Вилькье, камергеру Короля, приобщенному к этой должности своего отца,
герцога д'Омона, было приказано служить новоиспеченному монарху, и Король

Месье de Бовилъе и назначенный ему в заместители месье де Ноай сопровождают... 625
уступил также два из своих кабинетов, примыкающих к этой зале, чтобы
новому монарху было куда уединиться и чтобы не разделять полностью два крыла
дворца, связанных между собой лишь этими апартаментами.
Месье де Ьовилье и назначенный ß ^^ же день стало известно, что король Испании
ему в заместителимесье де Ноай ^ßy^ ! декабря, что вместе с ним поедут два его
сопровождают принцев во время г- L
г г * г ората, испросившие разрешения сопровождать его
путешествия г ~> г г г г ^
J до границы; что во время путешествия все — и
принцы, и придворные, и гвардия, и войска, и слуги — будут подчиняться одному лишь
месье де Бовилъе. Герцог де Ноай, маршал Франции и капитан лейб-гвардии, был
включен в состав свиты не для того, чтобы чем бы то ни было распоряжаться,
но чтобы заменить месье де Бовилъе в случае болезни или отлучки последнего.
Вся придворная молодежь одного возраста с принцами получила разрешение
сопровождать их, и многие оным воспользовались, разместившись либо вместе с
принцами, либо среди карет свиты. Стало также известно, что, простившись с
братом в Сен-Жан-де-Люз, два принца посетят Прованс, Лангедок и часть Дофине,
что вернутся они через Лион и что путешествие продлится четыре месяца.
Сопровождать их должны были сто двадцать гвардейцев под командованием лейтенанта
гвардии Вандея и знаменосца гвардии Монтессона119, а месье де Бовилъе и месье
де Ноай получили на это путешествие по пятьдесят тысяч ливров. Монсеньор,
знавший, на какое время назначил Король провозглашение нового короля Испании,
поспешил сообщить об этом всем, кто находился тогда в Мёдоне, а Месье, коему
это стало известно при отъезде из Фонтенбло, сгорая от нетерпения, встал под
часами и за несколько минут до назначенного часа объявил своим придворным, что,
едва стрелка часов укажет нужное время, он сообщит им великую новость.
Монсеньор герцог Бургундский, месье герцог Анжуйский и посол Испании, узнавшие
обо всем еще в пятницу, сумели сохранить полученное известие в полной тайне,
не выдав себя ни словом, ни жестом. Мадам герцогиня Бургундская узнала об этом
по возвращении из Фонтенбло, а месье герцог Беррийский — в понедельник утром.
Горечь предстоящей разлуки не могла отравить их безмерной радости: они
нежно любили друг друга, и если ребяческая живость и неуступчивость бывали порой
причиной ссор между первым и третьим братом, то второй, от природы
благоразумный, рассудительный и сдержанный, тотчас же мирил их, и между
братьями вновь воцарялось согласие.
Как только состоялось провозглашение короля Испании, Король послал с этим
известием первого шталмейстера к королю и королеве Англии. После обеда
король Испании посетил в Мёдоне Монсеньора, который встретил его у кареты и
сам повел в дом. Он везде пропускал его вперед и называл Ваше Величество; в
присутствии придворных оба стояли. Монсеньор, казалось, был вне себя от
радости; он беспрестанно повторял, что, пожалуй, никому, кроме него, не случалось
говорить: «Король мой отец и король мой сын». Если бы он знал о пророческой
фразе, произнесенной при его рождении: «Сын короля, отец короля, который сам
никогда не будет королем», тысячу раз всеми слышанной и повторяемой, я
думаю, что, сколь бы вздорными ни были эти пророчества, радость его проявля-

626
Мемуары. 1700
лась бы не столь бурно. С этого момента с королем Испании стали обращаться
так же, как с королем Англии: за ужином он сидел в кресле справа от Короля, у
него был собственный футляр со столовым прибором; Монсеньор же и прочие
члены королевской семьи сидели, как обычно, на складных стульях в конце
стола; питье королю Испании подносили на блюдце в закрытом стакане и, прежде
чем подать ему, так же как и Королю, делали пробу. На публике два монарха
виделись лишь по дороге в часовню и обратно, во время мессы и за ужином, по
окончании коего Король провожал его до дверей галереи. Король Испании
повидался с королем и королевой Англии в Версале и в Сен-Жермене, и они
обращались друг с другом во всем точно так же, как Король с королем Англии; но
вместе три короля никогда не собирались. В неофициальной обстановке, то есть в
кабинетах или у мадам де Ментенон, они были по-прежнему герцог Анжуйский
и Король, который на первом ужине сказал, обратившись к послу Испании: «Я
все еще не могу поверить, что это не сон». Новый король только раз видел мадам
герцогиню Бургундскую, а своих братьев однажды торжественно принимал у себя,
а затем нанес им ответный визит; все происходило точно так же, как при первой
встрече с английским королем и с Месье и Мадам, коих он посетил в Париже.
Гвардейцы приветствовали его выход барабанным боем. Короче говоря, ему
оказывались те же почести, что и Королю. Когда, направляясь в часовню или уходя
оттуда, они проходили через парадные апартаменты, Король шел справа, но в
последней зале уступал место королю Испании, ибо здесь кончались его
апартаменты. Вечера король Испании проводил в апартаментах мадам де Ментенон, в
комнатах, что не сообщались с той, где она бывала вместе с Королем; там он, как
в детстве, играл в разные игры, чаще всего бегал наперегонки со своими
братьями, мадам герцогиней Бургундской, которая, как могла, старалась забавлять его,
и кое с кем из имевших туда доступ придворных дам.
Нунций и посол Венеции поздрав- Тотчас же после провозглашения нового короля Ис-
ляют обоих королей пании нунций и посол Венеции устремились сквозь
толпу придворных к Королю, дабы поздравить его и нового короля Испании, что,
естественно, не осталось без внимания. Прочие иностранные представители,
несколько смущенные и растерянные, не спешили с изъявлениями восторгов.
Состояние же Зинцендорфа, который, выйдя от Короля, еще некоторое время
оставался в зале, и вовсе не поддается описанию: думаю, он дорого бы дал за одно
словечко предупреждения, если бы услышал его, пока находился в Париже. Вскоре
с приветствиями и поздравлениями в адрес короля Испании прибыли все
представители итальянских государей и посол Савойи.
Аркур получает наследственное В среду 17 ноября Аркур получил титул наслед-
герцогство и должность посла ственного герцога120 и должность посла Франции в
Франции в Испании; неописуе- Испании с распоряжением дожидаться короля Ис-
мая ярость 1аллара пании в Байонне, а затем сопровождать его в
Мадрид. Таллар, готовившийся вернуться в Лондон, куда король Англии прибыл из
Голландии, находился в это время в Версале. Ловкий интриган, снедаемый често-

Курфюрст Баварский объявляет о признании Филиппа V в Нидерландах... 627
любивыми желаниями, он был так сильно уязвлен провалом договора о разделе
и наследственным герцогством Аркура, что едва не лишился рассудка; из окон
дворца видели, как он, надвинув шляпу на глаза и скрестив руки на груди, в
одиночестве ходит взад-вперед по саду, топчет цветочные клумбы, сам с собой
разговаривает и порой как безумный размахивает руками. Он желал, как мы это
уже видели, приписать себе честь договора о разделе, в коем его участие, правда,
ограничилось одной его подписью, подобно тому как Аркур давал понять всем и
каждому, что завещание — дело его рук, хотя узнал он о нем, как мы это уже
говорили, лишь из депеши для Короля в Байонне. Вот в таком состоянии Таллар
явился на ужин к Торси, но, увидев, что гости уже сидят за столом, устремился,
не сказав ни слова, в соседнюю комнату, сорвал с себя шляпу и парик и принялся
громогласно сам с собой рассуждать о пользе договора о разделе, об опасности
принятия завещания, о везении Аркура, который, ничем того не заслужив, отнял
у него предназначенную ему награду. Он был вне себя от досады и зависти и, сам
того не замечая, сопровождал свои речи такими нелепыми гримасами и
жестами, что свидетели этой сцены разразились хохотом, прервавшим его монолог; он
вздрогнул, обернулся и увидел семь или восемь человек, сидевших в комнате за
столом и окруженных лакеями; они сколько могли сдерживались, наблюдая его
гримасы в зеркале над камином, перед которым он стоял, но в конце концов
разразились громогласным хохотом. Нетрудно себе представить, что, очнувшись,
почувствовал Таллар и предметом каких насмешек стал он в Версале.
Курфюрст Баварский объявля- В пятницу 19 ноября король Испании облачился в
ет о признании Филиппа V в Ни- большой траур. В апартаментах шлейф его мантии
дерландах. Нового короля при- носил Вилькье, а за их пределами — один из лейте-
ветствуют Парламент и пред- нантов лейб-гвардии. Два дня спустя Король также
ставители всех палат с с
пилшп облачился в траур и приказал, как это обычно
делалось в таких случаях, обить лиловым сукном кареты. 22 ноября в
понедельник из Брюсселя было получено послание курфюрста Баварского с признанием
короля Испании. В честь этого события он приказал устроить празднества,
фейерверки и торжественные богослужения, а маркиза де Бедмара, генерального
полковника Нидерландов121, отправил во Францию в качестве своего представителя.
В тот же день члены Парламента в полном составе в красных мантиях, но без
парадных шапок и мехов, явились приветствовать короля Испании; первый
президент обратился к нему с речью, затем главный церемониймейстер ввел
Счетную палату, а за нею и все прочие. Во все время церемонии король Испании
оставался сидеть в кресле, но с непокрытой головой. У принца Уэльского в Сен-Жер-
мене и у Месье в Париже он не садился, и так же, как в Мёдоне, его встречали у
дверей кареты. В среду 24 ноября Король отбыл в Марли, где намеревался
пробыть до следующей субботы, и король Испании вместе с ним. Там все
происходило так же, как и в Версале, с той лишь разницей, что он проводил больше
времени в гостиной среди придворных. Он ел за столом Короля, сидя в кресле
справа от государя.

628
Мемуары. 1700
Жалобы голландцев. Беджар в Хотя иностранных послов никогда не приглашали
Марли в Марли, посол Голландии, в нарушение всех
правил, туда явился и от имени своих повелителей выразил Торси крайнее
неудовольствие принятием завещания. А посол Испании привез с собой в Марли маркиза
де Бедмара, с которым Король долго беседовал с глазу на глаз в своем кабинете.
Принц де Шимэ и сопровождавшие его испанцы и фламандцы также
засвидетельствовали обоим королям свое почтение; король Франции вышел с ними на
прогулку, дабы в присутствии короля Испании показать им сады. Они изумились,
когда Король, по своему обыкновению, велел всем надеть шляпы. Государь,
заметив их удивление, сказал, что разрешает это лишь во время прогулок, ибо не
желает, чтобы люди простужались и болели, во всех же прочих случаях никто не
имеет права оставаться при нем с покрытой головой.
Филипп V провозглашен коро- В воскресенье 28-го посол Испании принес Королю
лем Испании в Милане письма месье де Водемона, губернатора
Миланского герцогства, который не менее торжественно, чем в Брюсселе, объявил в
Милане о провозглашении Филиппа V королем Испании и заверил его в своей
искренней преданности. Бедмар же после еще одной беседы с Королем, коему очень
понравился, возвратился во Фландрию. Из Испании один за другим прибывали
курьеры с изъявлением благодарности, а письма временного правительства
дышали буквально переливавшейся через край радостью. 1 декабря канцлер, во главе
собравшегося в полном составе Совета, пришел проститься с королем Испании,
но без торжественной речи, ибо, согласно обычаю, Совет не обращался с
торжественными речами даже к самому Королю.
Король Испании удостаивает В понедельник 2 декабря122 король Испании даро-
Кастеля дос Риоса титула ис- вал титул испанского гранда первого класса марки-
панского гранда первого класса и Зу де Кастель дос Риосу, послу Испании, и сам, без
принимает орден Золотого Руна, церемоний, принял орден Золотого Руна, сохранив
£Г12а3<Ш ПриНЯШ тСиПЬ °рдеН СШГГ0Г° ДуХа' каковой> согласно уставу, со-
" вместим только с орденом Золотого Руна и орденом
Подвязки. В Испании старейший кавалер ордена Золотого Руна должен был
вручить ему цепь, а пока что король носил его на черной витой ленте. Орден этот в
разное время носили по-разному, а теперь носят на шее на красной муаровой
ленте. Раньше по будням его носили на легкой цепочке, сделанной по образцу той,
что предназначалась для торжественных церемоний; затем стали носить на
обычной цепочке, потом, для удобства, — в петлице. Позднее цепь сменилась лентой,
которую носили на шее или в петлице; цвет ее выбирался по вкусу, и долгое время
многие, по примеру людей пожилых и серьезных, предпочитали черный; и так
продолжалось до тех пор, пока курфюрст Баварский, став правителем
Нидерландов, не предпочел цвет красный, как наиболее соответствующий старинному
обычаю и более нарядный. По его примеру, все кавалеры Золотого Руна в
Нидерландах и в Германии остановили свой выбор на красной витой ленте, и король
Испании также вскоре сменил черную ленту на красную; с тех пор это стало
незыблемым обычаем, и лишь на охоте орден этот носили в петлице. Члены коро-

Отъезд короля Испании и принцев, его братьев
629
левской семьи, принцы и принцессы крови, нунций, послы Венеции и Савойи,
послы итальянских государей попрощались с королем Испании; последний же
никому не наносил прощальных визитов. Король вручил своим внукам двадцать
один кошелек с тысячью луидоров в каждом на карманные расходы и мелкие
дорожные развлечения и еще немалую сумму на подарки.
Отъезд короля Испании и прин- Наконец в субботу, 4 декабря, утром король Испа-
цев, его братьев нии явился к Королю до прихода всех прочих
придворных и долго беседовал с ним наедине, потом спустился к Монсеньору и
также имел с ним продолжительную беседу с глазу на глаз. Затем все вместе они
слушали мессу на балконе часовни, где собралось немыслимое количество
придворных. Сразу же после мессы они сели в карету; мадам герцогиня
Бургундская — в глубине, между двух королей, Монсеньор — впереди, между двумя
другими своими сыновьями, Месье — около дверцы, Мадам — около другой; их
сопровождало множество гвардейцев, гораздо больше обычного, а также офицеры
тяжелой и легкой конницы; дорога до Со была запружена каретами и народом;
в Со, охраняемом двумя ротами мушкетеров, куда кортеж прибыл к полудню,
его встречали многочисленные дамы и придворные. Выйдя из кареты, Король,
не задерживаясь, прошествовал через апартаменты первого этажа и вошел
вместе с королем Испании в последнюю комнату, приказав всем прочим остаться в
гостиной. Четверть часа спустя он позвал Монсеньора, находившегося среди
придворных, а еще через некоторое время — посла Испании, который попрощался с
королем, своим повелителем. После чего были приглашены монсеньор герцог и
мадам герцогиня Бургундские, месье герцог Беррийский, Месье и Мадам, а
следом за ними — принцы и принцессы крови. Дверь была распахнута настежь, и из
гостиной было видно, что все они горько плачут. Король сказал королю
Испании, указывая на принцев: «Вот принцы одной крови со мной и с вами. Отныне
оба народа должны чувствовать себя одной нацией. У них должны быть одни и
те же интересы, а посему я желаю, чтобы эти принцы были преданы вам так же,
как и мне, и тогда у вас не будет более верных и надежных друзей». Все это
длилось не менее полутора часов. Наконец наступил момент разлуки. Король
проводил короля Испании до дверей апартаментов, обнял его, несколько раз
поцеловал и долго не выпускал из своих объятий. Монсеньор также обнял и поцеловал
его. Зрелище это было невыразимо трогательным. Король, не в силах
справиться с волнением, на некоторое время удалился в свои покои. Монсеньор сел в
коляску один и отбыл в Мёдон, а король Испании с братьями и месье де Ноаем
двинулись по направлению к Шатру123, где должны были провести ночь. Король
совершил прогулку в коляске с мадам герцогиней Бургундской, Месье и Мадам,
после чего все возвратились в Версаль. Церемониймейстер Дегранж и Нобле, один
из первых помощников Торси, имевший поручение исполнять секретарские
обязанности, отправились в путь вслед за Лувилем, о котором я уже не раз имел
случай рассказывать. Шталмейстеры Монвьель и Валуз, первый гардеробный
слуга Эрсан, первый камердинер Ла Рош и кое-кто из второстепенных служителей
королевских покоев, стола, гардероба и медицины отправились в Испанию и там

630
Мемуары. 1700
остались. Вместе с месье де Бовилье, который лошадиными дозами принимал
хину, чтобы справиться с давно мучившей его лихорадкой, сопровождавшейся к
тому же поносом, должна была ехать его супруга, а также мадам де Шеверни и
мадам де Разийи. Король хотел, чтобы месье де Бовилье всенепременно выехал
одновременно с остальными. Он долго беседовал с ним наедине в понедельник
утром, еще лежа в постели, после чего месье де Бовилье, не теряя времени, сел в
карету, чтобы ехать в Этамп, переночевать там, а на следующий день
присоединиться к королю Испании в Орлеане. А пока королевский кортеж движется к
испанской границе, отдадим дань удивленного восхищения Провидению, которое
смеется над людскими замыслами и по своему разумению распоряжается
судьбами государств и народов. Что бы сказали Фердинанд и Изабелла, Карл V и
Филипп П, кои столько раз пытались завоевать Францию и коих единодушно
обвиняли в стремлении стать во главе всемирной монархии, и сам Филипп IV,
принимавший бесчисленные предосторожности, выдавая свою дочь замуж за Короля
и подписывая Пиренейский мир, кабы увидели, что «сын Франции» становится
королем Испании, согласно завещанию последнего представителя их рода в
Испании и по единодушному желанию всех испанцев, без всякого умысла, без
интриг, без единого выстрела и даже без ведома Короля Франции, для которого, как
и для всех его министров, известие это оказалось совершенно неожиданным и
который лишь после долгих колебаний и сомнений решился принять завещание
испанского короля? Все это могло бы стать поводом для пространных и
серьезных размышлений, коим, однако, не место в этих «Записках». А посему не будем
прерывать повествование обо всех этих любопытных и крайне увлекательных
событиях.
Филипп V провозглашен коро- Тем временем известие о принятии завещания было
лем в Мадриде, Неаполе, на Си- встречено в столице Испании с нескрываемой радо-
цилии и Сардинии стью; Филипп V с ликованием был провозглашен
королем в Мадриде, где и вельможи, и буржуа, и простой народ не таили более своей
ненависти к немцам и к королеве, которую оставили почти все ее приближенные
и которой отказывали даже в самых обыкновенных услугах. От вице-короля
Неаполитанского королевства герцога де Медина-Сели пришло известие, что в
Неаполе провозглашение Филиппа V королем Испании было встречено с не меньшей
радостью и ликованием. Такие же вести пришли с Сицилии и Сардинии.
Дело Ваини в Риме Незадолго до того довольно неприятная история
приключилась в Риме с тем самым красавцем
Ваини, который в свое время не счел для себя зазорным величать кардинала де Буй-
она Высочеством, и тот выхлопотал для него Орден Святого Духа, причем так,
что Королю осталось неизвестно, почему кардинал оказывал покровительство
этому дворянину, каковой не мог похвастаться знатностью, а недостаток
родовитости отнюдь не восполнял личными заслугами. Дела же его находились в таком
плачевном состоянии, что разъяренные кредиторы, чтобы добиться его ареста,
пустили по его следу полицейских приставов, ибо, смущенные королевским
гербом на дверях его дворца (в Италии всякий дом величают дворцом), не решались

Альбано, Папа Климент XI
631
описать его имущество. Атакованный полицейскими, Ваини обратился в бегство,
те преследовали его вплоть до дома, куда, уведомленный об этой стычке,
примчался сам месье де Монако, приказавший начальствующему над полицейскими
удалиться от дворца, который принадлежит уже не Ваини, а ему самому, послу,
коль скоро он тут присутствует. Начальник приставов готов был уже удалиться,
но так как кое-кто из полицейских не пожелал подчиниться, дворяне из свиты
месье де Монако прогнали их шпагами, никого, однако, не ранив, как это и было
приказано их господином. Находившиеся на улице полицейские, видя, что
атакуют их товарищей, дали залп и ранили кое-кого из слуг месье де Монако; один из
дворян, стоявший рядом с ним, получив смертельную рану, упал, а посол — на него.
В Риме это происшествие наделало много шума и, надо сказать, не принесло
чести месье де Монако, лично вступившему в стычку с чернью, да к тому же ради
какого-то Ваини, коего защищать нужно было совсем иначе и общение с коим
никогда не сулило ничего хорошего; самого Ваини, кстати сказать, немало в этот
раз потрепали, досталось и его голубой ленте Ордена Святого Духа. Месье де
Монако, недовольный медлительностью Священной коллегии в расследовании
этого дела, демонстративно покинул Рим; три кардинала, ведавшие тогда
делами коллегии (это были Аччайоли, Коллоредо и Сан-Чезарео), послали Королю
письмо, в коем от ее имени приносили извинения и выражали готовность
наказать виновных так, как Его Величество сочтет нужным. Король,
удовлетворенный этим выражением покорности, предоставил им действовать по своему
усмотрению и уведомил кардинала д'Эстре, что коль скоро кто-либо будет приговорен
к смерти, то он желал бы его помилования.
Альбано, Папа Климент XI Происходивший из рода Спинола Сан-Чезарео
занимал также пост кардинала-камерария124 и был
одним из первых претендентов на Папский престол вместе с другим кардиналом
Спинолой, Марескотти и Альбано; все голоса в конце концов были отданы
последнему, и он, лишь с большим трудом преодолев свое искреннее нежелание,
согласился принять на себя первосвященство. Он происходил из Пезаро в
герцогстве Урбино; его отца, консисториального адвоката, папа Урбан VIQ сделал
сенатором. Карьеру свою Альбано начал в провинции, на мелких губернаторствах,
откуда его извлек Иннокентий XI, назначив составителем папских бреве, а его
преемник Александр УШ в 1690 году произвел Альбано в кардиналы, когда тому
едва перевалило за сорок лет. Человек он был достойный и благочестивый, но за
все время своего прелатства никогда не бывал за пределами Италии, никогда не
состоял во влиятельных конгрегациях, и, для того чтобы занимать место
верховного понтифика, ему явно не хватало как опыта, так и талантов. Французы
немало содействовали его возведению на Папский престол, и среди прочих
кардинал де Буйон, в конклаве безупречно державший себя по отношению к нашим
кардиналам и выказывавший истинно французскую любезность по отношению
ко всем прочим: он терпеливо сносил чинимые ему нашими кардиналами
неприятности, неукоснительно продолжая всеми силами им содействовать. Он был тем
более рад возведению Альбано на Папский престол, что тот являлся его другом,

632
Мемуары. 1700
которого он всегда поддерживал и в успех коего внес немалую лепту, что этот
Папа, ставший священником за несколько дней до вступления в конклав, не был
епископом125, и именно ему, как дуайену Священной коллегии, надлежало
посвятить его в сан, что и было исполнено. А посему кардинал де Буйон не без
оснований надеялся пожать плоды своего благоразумного поведения, заручившись
мощной поддержкой Папы, и последний действительно не отказал ему в оной; но чаша
терпения Короля переполнилась, ничто уже не могло умерить его гнева. Нашим
кардиналам приказано было возвратиться во Францию всем до единого, за
исключением Жансона, представлявшего Короля в Риме, и Эстре, который отбыл в
Венецию, где мы с ним еще встретимся. Не знаю, по какой причине новый Папа
взял себе имя Климента XI, за что извинялся перед кардиналом Оттобони, чей
дядя был его патроном126. Он был избран [23 ноября 1700 года]127.
Денежные пожалования Король приказал выплатить четыреста тысяч
франков кардиналу Радзейовскому, которые тот, по его
словам, дал в долг на несостоявшееся избрание месье принца де Конти на польский
престол; крупную сумму, полученную от конфискации данцигских судов, кои он
приказал арестовать, государь велел выплатить аббату де Полиньяку за
экипажи, отобранные у него этим городом, каковой принес тогда, вместе с
изъявлениями покорности, свои глубочайшие извинения128. Король назначил также
пенсион в двенадцать тысяч франков мадам де Лильбонн, сестре месье де Водемона,
пять тысяч франков — супруге Мансара и четыре тысячи франков —
мадемуазель де Круасси, сестре Торси.
Шамийяр становится минист- А 23 ноября Король назначил Шамийяра мини-
ром стром и приказал ему на следующий день явиться
в Государственный совет. Тот был тем более тронут этой милостью, что даже и
не помышлял еще о подобном возвышении. Король, любивший его и все более
привыкавший к нему, был рад приблизить для него этот счастливый момент и
увеличить тем самым его вес и влияние среди финансистов, ибо понимал, что
наступают времена, когда ему могут понадобиться деньги. Барбезьё, друг
Шамийяра, старше его по стажу129 и обладавший по сравнению с ним множеством
преимуществ, ничуть не был на него в обиде, хотя то, что предпочтение было
оказано не ему, а другому, больно уязвило его самолюбие. Поншартрен же,
претендовавший на эту должность и не сумевший скрыть своей досады, вызвал тем
самым насмешки и осуждение даже со стороны своего отца.
Тем временем император готовился к войне, а для этого ему нужна была
армия принца Евгения в Италии и другая — на Рейне, командовать коей должен был
принц Людвиг Баденский, каковой, однако, стал в последнее время все более
сближаться с противниками девятого курфюршества; император в жесткой и
высокомерной форме выразил ему свое неудовольствие; тот ответил в таком же тоне
и пригрозил, что откажется от должности генерал-фельдмаршала своих войск и
войск Империи.

Курфюрст Бранденбургский объявляет себя королем Пруссии... 633
Курфюрст Бранденбургский объ- Заручившись благодаря девятому курфюршеству
являет себя королем Пруссии, поддержкой Брауншвейгского дома, император, под-
Каким образом Пруссия пере- держав претензии курфюрста Бранденбургского,
шла во владение Бранденбургского также привлек ег0 на свою сторону. Пруссия стала
ома. урлян ия его владением довольно странным образом.
Изгнанные из Сирии сарацинами рыцари Тевтонского ордена, а их было тридцать
тысяч и все как один немцы, не знали, где искать себе пристанище. Рим, Империя и
Польша, по взаимному согласию, предложили им отвоевать Пруссию у
населявших ее варваров и идолопоклонников, у которых был свой король и свое
государственное устройство. Борьба была долгой, тяжелой и кровавой, но в конце
концов увенчалась успехом, и Тевтонский орден обрел могущество. Великий
магистр ордена обладал непререкаемой властью, ему оказывались королевские
почести, у него был свой двор и немалые доходы; ступенькой ниже великого
магистра стоял магистр ордена130, имевший собственные владения и большое
количество командорств. Религия процветала там, а вместе с ней и орден, вплоть до того
момента, когда он предпринял попытку завоевать Самогитию131 и Литву, что и
стало поводом для долгих и жестоких войн между орденом и поляками. Рыцари
примкнули к распространившейся в ту пору в Германии доктрине Лютера, ибо
сочли ее весьма удобной, и самовольно присвоили себе право передавать коман-
дорства по наследству. В ту пору великим магистром ордена был Альбрехт
Бранденбургский; он уничтожил права и привилегии избравшего его ордена, прибрал
к рукам его богатства и, откровенно пренебрегая волей Папы и императора,
якобы для того чтобы положить конец войне с Польшей, договорился с ней о
разделе Пруссии, одна часть которой, отошедшая к Польше, стала называться
Пруссией королевской, а его часть — Пруссией герцогской, а сам он герцогом
Прусским. По его примеру, Готхард Кеттлер, магистр ордена, присвоил себе
Курляндию в качестве наследственного герцогства, находящегося в вассальной
зависимости от Польши, и потомки его владели ею вплоть до наших дней, когда после
смерти его последнего наследника по мужской линии царица, в награду за любовные
услуги, передала это владение132 местному дворянину Бирону, который уж никак
не мог похвастаться знатностью.
Фридрих был внуком, сыном и братом трех первых курфюрстов Бранденбурга
из ныне правящего дома133. От дочери короля Польши Казимира у него было
несколько сыновей, из коих примечательны трое: Казимир, родоначальник
ветви Кульмбах, с немалой пользой служивший Карлу V и его брату Фердинанду;
его единственный сын умер, не оставив потомства; Георг, первый из старой ветви
Ансбах, чей сын также оказался последним в роду; и Альбрехт, который стал
великим магистром Тевтонского ордена, отказался от своих обетов, сбросил с себя
иго Рима и Империи и, получив инвеституру от короля Польши, стал наследным
герцогом Пруссии. Таким образом Пруссия, являвшаяся польской провинцией,
оказалась в 1525 году разделена, как я это уже говорил, на две части. При этом
самом Альбрехте в Кенигсберге, столице герцогской Пруссии, был создан
университет; умер Альбрехт в марте 1568 года. Его единственный сын, слабоумный

634
Мемуары. 1700
герцог Пруссии Альбрехт Фридрих, умер в 1618 году; так угасли все три
вышеупомянутые ветви. В 1573 году Альбрехт Фридрих женился на Марии-Элеоноре,
старшей дочери Вильгельма, герцога Клеве-Юлих-Бергского и т. д., сестре
Иоганна Вильгельма, умершего бездетным 15 марта 1609 года, Анны, бывшей замужем
за пфальцграфом Нёйбургским, Магдалины, жены другого пфальцграфа —
герцога Цвейбрюккенского, Сибиллы, супруги маркграфа Баденского, затем
маркграфа Бургау из Австрийского дома, не имевшей детей ни от одного из своих
мужей.
Иоганн Сигизмунд, курфюрст Бранденбургский, от своей жены Анны,
старшей дочери Альбрехта Фридриха Бранденбургского, герцога Прусского, и Марии-
Элеоноры, старшей дочери Вильгельма, герцога Клеве-Юлихского, и сестры
Иоганна Вильгельма, последнего герцога Клеве, Юлиха и т. д., получил Пруссию
и возомнил, что имеет право наследовать Клеве, Берг, Юлих и т. д., кои в конце
концов временно разделил с пфальцграфом Нёйбургским. Его внук от этого брака,
курфюрст Бранденбургский Фридрих Вильгельм, лелеял мысль добиться от
императора возведения герцогской Пруссии в королевство, однако замыслы эти
так и остались всего лишь замыслами134. Фридрих III, его сын и наследник,
пошел дальше в этом направлении, успешно служил императору Леопольду в
Венгрии и на Рейне, где в 1688 году начал войну с осады Кайзерсверта и Бонна,
коими и овладел. Неизменно с тех пор стараясь быть полезным императору, он
заручился необходимой для осуществления своих намерений поддержкой последнего;
и вот в этих весьма благоприятных для себя обстоятельствах, когда император
крайне нуждался в войсках, деньгах и союзниках, дабы быть в состоянии заявить
о своих правах на испанское наследство, курфюрст дал обед знатнейшим из
своих придворных, где заставил их поднять бокалы за здоровье Фридриха Ш,
короля Пруссии и курфюрста Бранденбурга, провозгласив себя таким образом
королем. Тотчас же все приглашенные и все, кто не желал с ним ссориться, стали
называть его Ваше Величество, и в этом новом качестве он обосновался в
Кенигсберге, заставив заново принести себе присягу повсюду в герцогской Пруссии. Он
был отцом недавно умершего короля и дедом ныне здравствующего.
Тессе в Милане, а Колъменеро Поведение императора, ропот голландцев, гробовое
в Версале молчание Англии — все это говорило о том, что
Франции нужно было приготовиться везде отстаивать свое право на испанское
наследство. Тессе был послан в Милан для военных переговоров с принцем де
Водемоном и для того, чтобы возглавить части, которые Король направит в
Миланское герцогство под начало Водемона. Последний вскоре прислал к Королю
артиллерийского генерала Колъменеро, коему полностью доверял, дабы тот
доложил государю о ситуации и ускорил прибытие войск. Морской флот также был
приведен в боевую готовность, а большой армейский корпус под командованием
генералов отбыл в Миланское герцогство: частью по морю, а частью по сухому
пути, так как герцог Савойский любезно согласился пропустить его через свои
владения.
Молодой испанский гранд герцог де Осуна явился засвидетельствовать свое
почтение Королю, но не удостоился чести поцеловать мадам герцогиню Бургунд-

Аркур возвращается в Мадрид; его место на заседаниях временного правительства 635
скую, потому что во Франции испанские гранды не имеют никакого ранга. По его
облику нашим придворным трудно было составить себе представление об
испанском дворе. Его везде ожидал радушный прием и щедрое угощение. Он прибыл
в Амбуаз, где в тот момент находился король Испании; будучи палатным
дворянином, он хотел служить ему за обедом; но месье де Бовилье дал ему понять, что
государь будет пользоваться его услугами, когда окажется на другом берегу Би-
дассоа, но пока он находится во Франции, прислуживать ему будут, как обычно,
французы. Месье де Бовилье, камергер Короля, исполнял при его внуке,
воспитателем коего некогда был, эти же обязанности во все время путешествия в той
мере, в какой ему позволяло состояние здоровья. Мессу король Испании слушал
каждый день отдельно от принцев, своих братьев; без них принимал
посетителей и выслушивал торжественные речи и приветствия; обедал он всегда один, а
если они оказывались вместе на публике, то лишь когда все стояли; об этикете
они могли забыть лишь в карете или же закрыв двери для посетителей и
оставшись одни. Не знаю, кто и почему установил эти правила; в Испании инфанты
во время торжественной церемонии имеют право в присутствии короля и
королевы сидеть в кресле, обитом, правда, более скромной материей; однако за одним
столом с ними они сидят лишь в семейном кругу, но никак не на публике.
Многие испанские гранды отправили Королю письма благодарности за то, что он
согласился принять завещание; Король ответил им всем и всех их именовал
кузенами, как именуют их короли Испании135.
Кастель doc Риос С момента принятия завещания Король выказывал
маркизу де Кастель дос Риосу глубокое уважение и
дружескую симпатию и несколько раз посылал ему значительные денежные
суммы, ибо тот испытывал немалые финансовые затруднения, о каковых, правда,
никогда и нигде не упоминал. Кастель дос Риос принял их с благодарностью, ибо
исходили они от деда его государя. Человек он был добрый, порядочный и
любезный, которому столь неожиданно доставшееся блистательное положение
отнюдь не вскружило голову и который сумел заслужить всеобщую любовь и
уважение. Чтобы дать послу богатство, Король при его отъезде из Франции
обеспечил ему пост вице-короля Перу, где несколько лет спустя тот и скончался, совсем
еще не будучи старым. Вскоре по прибытии короля Испании в Мадрид дос Риос
получил с курьером gratis* все грамоты, подтверждающие его титул гранда
Испании первого класса.
Аркур возвращается в Мадрид; По приказу Короля герцог д'Аркур возвратился в
его место на заседаниях времен- Мадрид и был принят там с величайшей радостью.
ного правительства Временное правительство, желавшее, чтобы он
иногда посещал его заседания, предоставило ему самому выбрать себе место: он
пожелал сидеть слева от королевы; справа от нее сидел кардинал Портокарреро, а
за ним — все прочие; в отсутствие королевы ее место оставалось незанятым, а она
почти никогда не появлялась на собраниях. Временное правительство обратилось
* Без выплаты денег (лат.).

636
Мемуары. 1700
к Королю с настоятельной просьбой распространять свои приказы на все
владения короля, его внука, и уведомила его, что курфюрст Баварский, герцог де
Медина-Сели, принц де Водемон — одним словом, все вице-короли, военные и
гражданские губернаторы, послы и посланники Испании — получили распоряжение
повиноваться ему во всем, не дожидаясь иных приказов; такое же распоряжение
получили чиновники финансового и всех прочих ведомств.
Тревожное положение на Севере На Севере тем временем было очень неспокойно —
к великому неудовольствию императора, немало
содействовавшего заключению мира между Швецией и Данией, которой молодой
шведский король нанес немалый урон и, более того, внушил сильный страх
своими личными победами. Король Франции, пусть только на словах, счел себя не
вправе оставаться в стороне. Из Дании молодой государь двинул свое небольшое
войско против ста тысяч московитов и разгромил их;136 он прорвал их
укрепления под Нарвой, снял ее осаду, изгнал их из Ливонии и соседних провинций. Он
был крайне возмущен королем Польши, выступившим на их стороне, дабы
получить их помощь в Эльбингской войне, в которой Польша отказалась
участвовать137, тогда как Огинский, во главе сильной партии, противостоящей
приверженцам Сапеги, а точнее королю Польши138, добился больших успехов.
Все это лишало императора надежды на поддержку северных стран, за счет
коих он рассчитывал пополнить свое войско. Одновременно он повсюду вербовал
наемников; он забил своими солдатами Тироль и делал все возможное, чтобы
помешать Папе дать новому королю Испании инвеституру на Неаполь и
Сицилию139, в чем отчасти и преуспел. Но с другой стороны, Папа не возражал, чтобы
распределение там бенефициев оставалось прерогативой испанского государя как
законного властителя этих королевств и объявил, что, ежели у него и имеются
основания медлить с инвеститурой, он тем не менее считает короля Испании
единственным королем Неаполя и Сицилии и желает, чтобы тот был признан
таковым и всеми прочими. Это произошло несколькими месяцами позже140, но я
позволил себе немного забежать вперед, дабы более к этому вопросу уже не
возвращаться.

1701
Приготовления к военным Ьей- Итак, следовало готовиться к военным действиям в
ствиям в Италии. Тессе Италии, куда решено было отправить Тессе как
человека, пользующегося расположением герцога Савойского и его министров и
который вел в свое время в Турине переговоры о мире и о бракосочетании мадам
герцогини Бургундской. Человек он был мягкий, обходительный, вкрадчивый,
скорее ловкий, чем умный и талантливый, — но удачливый во всем и, как
истинный царедворец, умевший любой разговор обернуть в свою пользу. Нужно было
во что бы то ни стало заполучить герцога Савойского в союзники, дабы
французские войска имели возможность беспрепятственно проходить по территории
герцогства и запасаться там фуражом и провиантом. Мантуя, по своему
положению, также играла немалую роль, а Тессе был близко знаком с герцогом Ман-
туанским. Итак, он отбыл, снабженный множеством наказов и предписаний, и
ежели Торси немало тут потрудился на политической ниве, то на Барбезьё была
возложена нелегкая задача разработать в малейших деталях план кампании и принять
меры по обеспечению войск необходимым провиантом и снаряжением.
Характер Барбезьё. Его кончина В самый разгар этих трудов Барбезьё узнал, как я
уже сказал, о назначении Шамийяра министром,
что для всех было полной неожиданностью, а для Барбезьё — тяжким ударом.
Его дед и отец, более шестидесяти лет возглавляя военное ведомство1, играли
немалую роль в управлении государством, и сам он, десять лет назад занявший
этот пост, стяжал себе не меньшее, чем они, влияние и уважение. Шамийяр же,
лишь два года назад вступивший в должность, а до того почтительно
дожидавшийся в приемной распоряжений отца Барбезьё и его самого, пока еще не имел
иной цели, как завоевать его расположение. Оказанное ему предпочтение было
невыносимо для Барбезьё и само по себе, и потому, что этим оскорбительным
щелчком по носу ему давали понять, что жалобы его не встретят желанного для
него отклика. Шамийяр, даже и не помышлявший так быстро занять место в
Государственном совете, как человек скромный и питавший к Барбезьё
дружеские чувства, всеми силами старался его утешить. На него Барбезьё совсем не был

638
Мемуары. 1701
в обиде; он был уязвлен самим фактом этого назначения и, надменный,
высокомерный и безмерно тщеславный, не мог заставить себя смириться и успокоиться.
А посему, отправив Тессе в Италию, он, чтобы развеять свои печали, ударился
вместе со своими друзьями в безудержный разгул. Между Версалем и Вокрессо-
ном, за парком Сен-Клу, он выстроил себе в чистом поле — место сие было до
крайности унылым, но удобным — дом, который назвали Пруд и который
обошелся ему в несколько миллионов. Он часто ездил туда, чтобы забыться с
друзьями и утопить все свои огорчения в отличном вине, изысканной трапезе и
прочих тайных удовольствиях; но на сей раз это ему не удалось, наслаждения, коим
он предавался сверх меры, не смогли заглушить горечь обиды, но подорвали его
жизненные силы, каковые всегда казались ему неисчерпаемыми. Через четыре
дня Барбезьё возвратился в Версаль совершенно больным: он горел как в огне,
чудовищно болело горло; было очевидно, что, учитывая его возраст и
атлетическое сложение, никак не обойтись без сильных кровопусканий, каковые, однако,
после всех удовольствий, коим он недавно предавался, были отнюдь не
безопасны. Болезнь с самого начала приняла очень серьезный оборот и всего за каких-
нибудь пять дней свела его в могилу. Он едва успел составить завещание и
исповедаться после предупреждения архиепископа Реймсского, что время не терпит, —
а до этого он ни за что не хотел верить, что болезнь его очень опасна, и спорил
с самим Фагоном. Он умер в расцвете лет, до конца сохраняя твердость духа,
окруженный своей семьей, в то время как толпа придворных стекалась к его дому.
Это было в канун Дня королей2, двор только что отбыл в Марли. Он скончался,
не дожив до тридцати трех лет, в той же самой комнате, где умер его отец. Он
обладал весьма примечательной и чрезвычайно приятной наружностью,
мужественным сложением, обходительными манерами, привлекательным и очень
выразительным лицом. Он был очень умен, проницателен, энергичен; в работе
отличался безупречностью и за пару часов мог сделать то, на что иным
понадобились бы целые сутки, а потому имел возможность предаваться удовольствиям
безо всякого ущерба для дел. Весь его облик, речь, поведение, манера
выражения, непринужденная, точная, изысканная, но при этом исполненная силы и
красноречия, — все в нем было неотразимо. Во всем чувствовался человек самого
высшего общества: в его манерах знатного вельможи, каковым он хотел бы быть,
учтивых, а когда он того желал, то и почтительных, в его естественной и
утонченной галантности и в бесконечном обаянии. Когда он хотел нравиться, он
очаровывал, а когда хотел оказать услугу, то никто не мог сравниться с ним в
любезности. Он блестяще владел искусством докладчика, ибо, досконально
разобравшись в деле, умел изложить его суть внятно и не теряясь в ненужных
подробностях. Он тонко разбирался в людях и не менее глубоко — в делах,
безошибочно определял степень их важности; но при этом был до крайности
высокомерен, авантюристичен, дерзок, нахален, необыкновенно мстителен, обидчив,
нередко по пустякам, и злопамятен. Нрава он был вспыльчивого и
неукротимого, сам прекрасно знал это, но совладать с собой в такие минуты был не в
состоянии. Суровый и резкий от природы, он тогда становился грубым и способным
на все мыслимые и немыслимые оскорбления, что и лишило его очень многих дру-

Характер Барбезьё. Его кончина
639
зей. Надо сказать, что выбирал он их плохо, а в порыве ярости оскорблял всех
без разбора, и самых близких, и самых влиятельных, а потом приходил в
отчаяние от сделанного. В своих симпатиях и антипатиях был он весьма переменчив;
но если уж кого выбирал в друзья, то преданность его не знала границ; в
ненависти он также не знал меры, и врагом был опасным, жестоким до свирепости,
непреклонным и безжалостным. Он ни в чем не терпел противодействия, и
дерзость его не знала предела. Он приучил Короля откладывать работу, когда
накануне напивался либо не желал отказываться от увеселительной прогулки, и
сообщал государю в подобных случаях, что у него лихорадка. Король терпел это, ибо
ценил его работу и то, с какой легкостью Барбезьё справлялся с любым делом, а
сознание, что он как государь может все, в том числе и воспитать себе министра,
льстило его самолюбию; но он не любил его и не оставлял без внимания ни его
частые отлучки, ни мнимые болезни. Мадам де Ментенон, по личным мотивам
погубившая его слишком могущественного отца3, покровительствовала сыну,
который выказывал ей бесконечное почтение и, по ряду причин, иначе вести себя
не мог. Короче, со временем из него мог получиться великий министр, но при этом
весьма опасный. А если принять во внимание его безграничное честолюбие, то еще
большой вопрос, была ли его смерть действительно потерей для государства; но
совершенно определенно, кончина его не огорчила ни двор, ни свет, немало
выигравший от ухода человека, которого его таланты делали все более опасным по
мере роста его могущества, на которого нельзя было полностью положиться ни в
личных отношениях, ни в делах правления, и отнюдь не потому, что он был скуп,
напротив, он был воплощенная щедрость, великолепие и даже расточительство,
каковые уже завели его довольно далеко, — а потому, что к цели он шел, ни
перед чем не останавливаясь и не стесняясь в средствах. За примерами далеко
ходить не надо: достаточно вспомнить о том, как он, опасаясь дальнейшего
возвышения месье де Ноая, лишил его возможности овладеть Барселоной. Едва лишь
Барбезьё испустил дух, Сен-Пуанж отправился в Марли известить о том Короля,
который, два часа назад выезжая из Версаля, был настолько уверен в кончине
Барбезьё, что приказал Ла Врийеру остаться, дабы без промедления опечатать
вещи покойного. Фагона, который с самого начала объявил его болезнь
смертельной и который испытывал к нему ту же неприязнь, что и к его отцу, обвинили в
том, что он намеренно слишком сильно пустил ему кровь; во всяком случае,
многие слышали, как, выйдя из комнаты Барбезьё после одного из последних
визитов, врач не без радости заметил, что тому уже не выкарабкаться. Барбезьё во
время аудиенции имел обыкновение давать громогласные ответы, приводя в
отчаяние тех, кто говорил тихо, не желая привлекать к себе внимание; он
заставлял дожидаться в приемной знатнейших придворных, равно мужчин и женщин,
а сам тем временем забавлялся в кабинете со своими собаками или с кем-нибудь
из своих льстивых приспешников, а потом нередко уходил через заднюю дверь,
так и не появившись в приемной. Даже его свояки и его лучшие друзья
становились порой жертвами его капризов, а потому всегда подходили к нему не без
опаски. Однако было немало и таких, в том числе и прекрасных дам, кто
многого лишался с его смертью, а потому в салоне Марли можно было увидеть и за-

640
Мемуары. 1701
плаканные лица; но когда все сели за стол и был разрезан королевский пирог,
Король выказал такую радость, как будто хотел, чтобы все последовали его
примеру. Он не просто крикнул «Королева пьет!»4, но, словно в каком-нибудь
кабачке, принялся стучать ложкой и вилкой по своей тарелке и велел гостям делать то
же самое; можно себе представить, что это был за концерт, который
возобновлялся не раз в течение ужина. Плакальщицы стучали и хохотали более других, а
ближайшие подруги покойного усердствовали еще пуще. На следующий день о
Барбезьё уже не вспоминали. Два дня обсуждали, к кому перейдет
освободившаяся должность. Я был очень доволен, что не ошибся на этот счет.
Шамийяр, государственный На День королей Шамийяр уехал к себе в Монфер-
секретарь. Его характер мей, откуда был в свое время вызван для
вступления в должность генерального контролера; и там же 7 января получил через
лакея мадам де Ментенон распоряжение Короля явиться на следующий день к его
утренней аудиенции, по завершении каковой государь пригласил его в свой
кабинет и сказал, что передает ему должность Барбезьё. Шамийяр, как человек
благоразумный, хотел было отказаться от управления финансами, ибо не мог не
видеть разницы между опасной должностью генерального контролера и местом
государственного секретаря по военным делам. А посему в ответ на возражения
Короля он пытался убедить государя в невозможности одному человеку
достойно управлять этими двумя ведомствами, кои некогда возглавляли, каждый свое,
Кольбер и Лувуа. Но именно воспоминанием об этих двух министрах и их
распрях и объяснялось как упорное стремление Короля объединить эти две
должности, так и то, что он остался глух ко всем возражениям Шамийяра. Последний
был человек добрый, порядочный, не замешанный ни в каких сомнительных
делах, в поступках своих движимый наилучшими намерениями, терпеливый,
любезный, учтивый, надежный в дружбе и не слишком непреклонный во
вражде, преданный интересам государства, но прежде всего Королю, и
пользующийся его исключительным расположением, равно как и благосклонностью мадам
де Ментенон. Весьма ограниченный и, как все не слишком умные и образованные
люди, очень упрямый и неуступчивый, он не желал прислушиваться к чужому
мнению и на любые возражения отвечал снисходительно-принужденной улыбкой;
а следовательно, совершал оплошности и в выборе друзей, и в делах, и во всем
прочем, подчиняясь тем, о ком в силу каких-то причин составил себе высокое
мнение и кого без всяких к тому оснований к себе приблизил. Он был напрочь
лишен каких бы то ни было способностей и при этом воображал, что все знает и
во всем разбирается. Нужно с сожалением признать, что стал он таковым, лишь
заняв свои высокие должности, и происходило сие от глупости, а не от
самонадеянности, и еще менее от тщеславия, коего в нем не было ни капли. А более
всего достойно удивления то, что эта самая бездарность и была причиной нежной
любви к нему Короля. Он на каждом шагу признавался государю в своей
беспомощности, и тот с наслаждением наставлял и направлял его, к успехам его
относился не менее ревностно, чем к своим собственным, и прощал ему любые
оплошности. Свет и двор были к нему не менее снисходительны, очарованные его
доступностью, готовностью исполнять просьбы и оказывать услуги, огорчением

s
I

о.
pq

cd
Он
<u
G
О
3

Ил. 146. Дама, пьющая шоколад
Ил. 14 7. Послы султана Марокко,
прибывшие к Людовику XIV в 1699 г.

о
о
ю
о
il
M
Р9
е
ci
<
о
г
СО PQ
М-
3

Он
k
s
ь
о
'S
g
О
ев
«
3

о.
н2
§
3

K-5

I
3

PQ
f5
^
3

&
eu
CD
H
о
о
«
4-5
3

U
S
eu
!
о
о
S
S
PQ
К
£

со
cd
ä

«Перо Короля»
641
при вынужденном отказе, мягкостью и тем бесконечным терпением, с коим он
выслушивал всех и каждого. Несмотря на нескончаемую череду лиц и бумаг,
проходивших через его руки, он не забывал никого и ничего, и для каждого было
приятной неожиданностью убедиться, что он помнит о его так давно начатом и
уже, казалось бы, забытом деле. Кроме того, он прекрасно писал; его ясный,
плавный и точный стиль чрезвычайно нравился Королю и мадам де Ментенон,
каковые беспрестанно хвалили и поощряли его и были бесконечно довольны тем, что
взвалили на столь слабые плечи две ноши, даже одной из которых было
довольно, чтобы согнуть плечи гораздо более могучие.
Торт становится канцлером, а Торси получил занимаемую ранее Барбезьё долж-
Сен-Пуанж - главным казначе- ность канцлера Ордена Святого Духа, а его соб-
ем Ордена Святого Духа ственной должностью главного казначея Король
решил вознаградить Сен-Пуанжа, который не мог более исполнять обязанности
первого помощника при человеке ему постороннем так же, как делал это при самых
близких к нему людях, когда был в курсе всех решений, принимаемых не только
военным ведомством, но и самим Королем, с коим ему не раз приходилось
работать. Свою должность личного секретаря Короля Сен-Пуанж продал Шармону (из
рода парижских Эннкенов), который отказался от места генерального прокурора
в Большом совете, а затем стал послом в Венеции, но с обязанностями этими не
справился. Свою давно занимаемую должность интенданта Ордена Сен-Пуанж
продал знаменитому финансисту Лакур Дешьену.
Роз, личный секретарь Короля. Другой личный секретарь Короля, в чьих руках в
Его кончина течение пятидесяти лет было «перо Короля»,
скончался в это время в возрасте восьмидесяти шести — восьмидесяти семи лет, до
последнего дня сохраняя ясный ум и немалые физические силы. Кроме всего
прочего, он являлся также президентом Счетной палаты, был очень богат и очень
скуп, но при этом очень умен, остер на язык и находчив; он не чуждался изящной
словесности и обладал удивительной памятью, что делало его живой летописью
придворной и деловой жизни; веселый, независимый, смелый, нередко дерзкий,
любезный и почтительный с тем, кто не позволял себе задевать его, безупречно
исполнявший свои обязанности, он был скорее человеком прошлого царствования.
Ранее он служил кардиналу Мазарини и пользовался его неограниченной
доверенностью, а стало быть, доверенностью Королевы-матери и Короля, каковую тот
питал к нему вплоть до самой его кончины, посему все министры без исключения
считались с ним и выказывали ему уважение.
«Перо Короля» Его «перо» обеспечило ему близкие как личные, так
порой и деловые контакты с Королем,
остававшиеся тайной для министров. «Иметь перо» значило на законных основаниях
заниматься подделкой королевского почерка, за что всякий другой поплатился бы
жизнью. Его задачей было с абсолютной точностью имитировать почерк Короля
и писать таким образом все письма, каковые Король должен или хочет написать
собственной рукой, не утруждая себя при этом писанием. И таких посланий, ад-

642
Мемуары. 1701
ресованных государям или знатным иностранцам, существует множество;
нередко такого рода письма отправлялись генералам армий и высокопоставленным
лицам из соображений секретности либо в знак расположения и отличия. Невозможно
было вложить в уста великого государя более достоинства и изысканности в
обращении к любому из адресатов и по любому поводу, чем это делал Роз в
составленных им письмах, кои Король всегда подписывал собственной рукой; причем
почерк секретаря даже в малейших деталях был неотличим от почерка
государя. За долгие годы через руки Роза прошло множество важнейших секретов. Он
как никто умел хранить тайну, был безраздельно предан Королю, и тот отвечал
ему безграничным доверием. Таким образом, из четырех личных секретарей
Короля лишь тот, кому доверено «перо», действительно исполняет секретарские
обязанности.
«Перо» переходит к Кальеру После смерти Роза «перо» перешло к Кальеру.
Покойный был лукав, хитер, ловок и опасен. О нем
рассказывают множество историй, но я приведу здесь только две или три, ибо они
характеризуют и его самого, и тех, о ком здесь идет речь.
Роз и Месье Принц Роз имел близ Шантийи5 прекрасное и
великолепно обустроенное владение, которое очень любил и
где проводил немало времени. Он неизменно выказывал глубочайшее почтение
Месье Принцу (я говорю здесь о последнем, имевшем этот титул)6, но не
настолько, чтобы позволить ему хозяйничать в своих владениях. Месье Принцу, а
возможно еще более, чем ему, его егерям, надоело соседство владения, стеснявшего
его свободу, и он предложил Розу уступить его. Роз и слышать об этом не хотел
и ни за какие деньги не соглашался продать имение. Лишившись надежды
избавиться от досаждавшего ему соседа, Месье Принц стал допекать его
всяческими каверзами, полагая, что таким образом заставит его в конце концов
согласиться на сделанное предложение. И вот в один прекрасный день принц
приказал наловить в окрестностях штук триста — четыреста взросльгх лис и маленьких
лисят и перебросить их через окружавшие парк стены. Нетрудно себе
представить, что понатворила эта компания и сколь велико было изумление Роза и его
людей, обнаруживших лисий муравейник, невесть откуда появившийся за одну
ночь в его парке. Старик, гневливый и вспыльчивый, прекрасно знал Месье
Принца, а потому ни на минуту не усомнился в том, кому обязан подарком; он
явился к Королю в кабинет и очень твердо попросил разрешения задать вопрос,
каковой может показаться государю совершенно несуразным. Король, давно
привыкший к его выходкам, ибо Роз был насмешлив и остер на язык, спросил, в чем
дело. «В чем дело, государь? — ответил Роз с пылающим от гнева лицом. — Дело
в том, что я прошу вас сказать мне, сколько у нас королей, один или два». «Что это
значит?» — изумленно спросил Король и тоже покраснел. «Что это значит? —
переспросил Роз. — Это значит, что ежели Месье Принц такой же король, как
и вы, то нам остается лишь склонить голову и стонать под игом этого тирана.
Если же он всего лишь первый из принцев крови, то я прошу вас, государь, за-

Роз и Месье Принц
643
щитить меня, ибо это ваш долг по отношению ко всем вашим подданным, и вы
не можете позволить Месье Принцу расправляться с ними как со своей добычей».
А затем он рассказал государю, как Месье Принц хотел заставить его продать
имение, как преследовал его, дабы в конце концов добиться своего, и под конец
поведал историю с лисами, переполнившую чашу его терпения. Король обещал
Розу, что поговорит с Месье Принцем так, что тому впредь будет неповадно
нарушать его покой. И слово свое сдержал. Он приказал Месье Принцу, чтобы
тот, за свой счет и ничего не повредив, убрал всех до единой лис из парка,
чтобы все, что они напортили, было восстановлено и чтобы отныне он не смел
более тревожить покой старика. После чего Месье Принц, в коем угодливый
царедворец всегда брал верх над светским человеком, стал домогаться
расположения долгое время остававшегося непреклонным Роза и уже более не осмеливался
хоть чем-нибудь нарушить его покой. Несмотря на все эти заискивания и
любезности, коим в конце концов пришлось пойти навстречу, Роз по-прежнему таил
на него обиду и при случае с наслаждением отпускал по его адресу
какую-нибудь язвительную шутку.
Я и еще пятьдесят человек однажды оказались тому свидетелями. В дни
заседаний Совета министры по окончании мессы собирались в комнате Короля,
чтобы, когда их пригласят на Совет, тотчас же войти в кабинет, где Король,
обыкновенно входивший туда со стороны галереи, уже дожидался их. В этот час в
комнате Короля обычно бывало много придворных, у которых было дело до
министров и с которыми они могли без помех побеседовать либо коротко
изложить суть своего дела. Нередко туда приходил и Месье Принц, непринужденно
с ними беседовал о том о сём, но при этом в его манерах замечалось нечто от
ищущего покровительства просителя. Роз, от которого ничто не ускользало,
дождался благоприятного момента, когда цвет придворной знати собрался в
ожидании Короля и Месье Принц тонкой лестью обхаживал то одного, то другого
министра. Заметив это, старик внезапно направился прямиком к недругу и,
подмигивая, как он это иногда делал, одним глазом, громогласно обратился к нему:
«Я вижу, сударь, что вы уже не первый день обхаживаете этих господ, и, надо
полагать, неспроста; я при дворе не первый год и знаю повадки всех и каждого,
меня не проведешь; знаю я, что у вас на уме», — продолжил он с ужимками и
таким многозначительным тоном, что Месье Принц, неловко пытавшийся
оправдываться, совсем растерялся. Вокруг них столпились министры и все видные
придворные. А когда это окружение стало достаточно плотным и пришло время
Совета, Роз, почтительно взяв Месье Принца под руку, осведомился с лукаво-
язвительной улыбкой: «Уж не вознамерились ли вы, сударь, сделаться первым
принцем крови?»7 — и, не дожидаясь ответа, сделал пируэт и удалился. Месье
Принц от неожиданности потерял дар речи, а все присутствующие, забыв о
приличиях, разразились громким смехом. Роз был большой мастер на такого рода
проделки; последняя в течение еще нескольких дней оставалась предметом
шуток и разговоров при дворе. Месье Принц был в ярости, но не смог, да и не
осмелился что бы то ни было сказать. Чуть больше года спустя после этой истории
старик умер.

644
Мемуары. 1701
Роз и месье де Дюра Роз так и не простил месье де Дюра поступок,
который действительно нельзя назвать иначе как
жестокостью. Произошло это во время одного из путешествий двора. Экипаж Роза
оказался по каким-то причинам совершенно непригодным для поездки.
Раздосадованный, он решился ехать верхом; а так как наездник он был не слишком
ловкий, то не совладал с лошадью, и та сбросила его в грязную лужу. Роз, барахтаясь
в грязи под своей лошадью, стал звать на помощь проезжавшего мимо месье
де Дюра. Месье де Дюра, чья карета не спеша продвигалась по топи, выглянул
из окошка, расхохотался, заявил, что в восторге от лошади, которая обожает
валяться в розах, и, даже не подумав прийти бедняге на помощь, проехал мимо.
Подъехавший в это время герцог де Куален оказался более милосердным и
подобрал Роза, который от гнева и ярости не мог выговорить ни слова, так что
сидевшие в карете не сразу поняли, что привело его в такое состояние. Но худшее
ожидало его во время вечерней аудиенции Короля. Месье де Дюра, который не
боялся никого и не менее Роза был зол на язык, рассказал о происшедшем Королю и
придворным, немало их тем позабавив. Роз был этим до такой степени
оскорблен, что с тех пор прекратил всяческие отношения с месье де Дюра, и даже
упоминание о нем приводило его в ярость; а если он отпускал какое-нибудь
саркастическое замечание по адресу месье де Дюра в присутствии Короля, тот начинал
смеяться и напоминал ему о Бурбье8.
Роз и семейство Портай Уже под конец жизни он выдал свою внучку, и без
того отнюдь не бедную, которую ожидало немалое
состояние после его смерти, за Портая, много лет спустя покинувшего этот мир в
должности первого президента Парижского парламента. Согласия между
супругами не было: молодая жена, считавшая себя завидной партией, презирала
своего мужа и говорила, что, вместо того чтобы войти в достойный дом, она осталась
у ворот9. В конце концов отец мужа, старый советник Большой палаты, и сам муж
не выдержали и пожаловались на нее деду. Первый раз он не обратил на это
внимания, во второй — пообещал поговорить с внучкой, но так ничего и не
сделал. Наконец, наскучив их жалобами, сердито сказал: «Вы правы, это дерзкая и
бесстыдная девчонка, с ней нет никакого сладу, и, если я еще раз услышу что-
либо подобное, то лишу ее наследства, решено». Более они не жаловались.
Роз был маленького роста, не худой и не полный, с довольно красивым и
выразительным лицом, проницательными, светящимися умом живыми глазами; он
носил короткий плащ и круглую шелковую шапочку на почти что белых волосах,
небольшой гладкий воротник, похожий на тот, что носят аббаты, и неизменный
носовой платок в кармашке жилета, ибо, как он говорил, таким образом платок
оказывался ближе к его носу. Ко мне он относился с симпатией, без стеснения
насмехался над иностранными принцами, их рангом, их претензиями, а герцогов, с
которыми был на дружеской ноге, называл Ваше Герцогское Высочество, в насмешку
над другими так называемыми Высочествами. Он всегда был очень опрятен,
отличался завидным здоровьем и до последнего часа сохранял светлый и ясный ум. Это
был в своем роде замечательный человек.

Смерть Бонтана
645
Умер Ступпа, командующий В это же время скончался Ступпа, командующий
полком швейцарских гвардейцев полком швейцарской гвардии10 и еще одним
швейцарским полком, который носил его имя. Ему удалось сколотить огромное для
человека его звания состояние; его роскошный со множеством прислуги дом
всегда был полон гостей, коих неизменно ожидало обильное угощение. Во всем, что
касалось швейцарских отрядов и кантонов11, Король до такой степени на него
полагался, что, пока Ступпа был жив, месье дю Мэну там нечего было делать12. Во
всякого рода тайных делах Король нередко прибегал к его услугам, а еще чаще
к услугам его жены, которая, хоть и держалась обыкновенно в тени,
пользовалась безграничной доверенностью мадам де Ментенон; с ней считались и ее
боялись еще более, чем ее супруга, хотя последнего тоже изрядно побаивались. Ему
уже перевалило за восемьдесят, но он сохранял ясный ум, по-прежнему
пользовался расположением Короля и непререкаемым авторитетом у своих
соотечественников во Франции и огромным влиянием в Швейцарии. После его смерти месье
дю Мэн стал генеральным полковником всех швейцарских отрядов на деле и со
всей полнотой власти, каковую сумел также распространить и на артиллерию, что
ему не удавалось, пока был жив месье де Барбезьё.
Смерть князя Монако, посла Смерть другого, более знатного вельможи произве-
Франции в Риме ла гораздо меньше впечатления, и никто не счел ее
невосполнимой утратой; речь идет о кончине месье де Монако, посла Франции в
Риме, сожаления о котором были так же ничтожны, как и уважение, коим он там
пользовался, ибо он весьма вяло отстаивал интересы Короля, а посему и двор
оказывал ему столь же вялую поддержку, о чем я уже рассказывал выше13. Этот
итальянец был кичлив, своенравен, скуп, в высшей степени порядочен, но полное
ничтожество в делах, да к тому же толст как бочка, с огромным, выступающим
вперед животом. Семейные неурядицы терзали его всю жизнь. Сначала
причиной их была прекрасная мадам де Монако, его супруга; она была так близка с
первой женой Месье14, принимала такое живое участие в ее амурных делах и сама
имела столько любовных связей, что, для того чтобы избавиться от супруга,
стала сюринтенданткой двора Мадам; ни одна «дочь Франции» ни до, ни после нее
не имела сюринтенданток. Мадам де Монако была сестрой герцога де Грамона и
известного своей галантностью графа де Гиша. Невестка, как мы это уже
видели, причиняла месье де Монако не меньше огорчений15, а ранг, благодаря ей им
полученный, подтолкнул его ко всякого рода претензиям, кои, не будучи
удовлетворенными, ввергли его в тоску и уныние, каковые пагубнейшим образом
сказались на делах посольства.
Смерть Бонтана Об эту же пору скончался Бонтан, первый из
четырех первых камердинеров Короля и интендант
Версаля и Марли, в чьем ведении находились дворцы, охотничьи выезды и
множество всяких расходов. Ему, более чем кому-либо другому, с давних пор
доверялся Король во всем, что касалось частной жизни. В молодости высокий и прекрасно
сложенный, с годами Бонтан сильно располнел и отяжелел и, немного не дожив

646
Мемуары. 1701
до восьмидесяти лет, был сражен апоплексическим ударом, от которого четыре
дня спустя, 17 января, скончался. Он как никто умел хранить тайну, был душой
и телом предан Королю, в подтверждение чему довольно вспомнить всего лишь
один эпизод: именно он устроил зимой 1683/84 года в апартаментах Короля в
Версале ту ночную мессу, которую служил отец де Лашез и после которой Король
обвенчался с мадам де Ментенон в присутствии архиепископа Парижского Арлэ,
Моншеврёя и Лувуа. Говоря о Бонтане и Короле, уместно сказать: каков
господин, таков и слуга. Бонтан был вдовцом, и в Версале при нем находилась некая
мадемуазель де Ла Рош, мать того Ла Роша, что последовал за королем Испании,
стал его первым камердинером и в чьих руках в течение двадцати пяти лет вплоть
до его кончины была печать с личной подписью короля. Эта мадемуазель де Ла
Рош в свете не бывала, на людях, даже у него в доме, появлялась крайне редко и
тем не менее незаметно сумела полностью подчинить его себе. Никто не
сомневался, что для него она то же, что мадам де Ментенон для Короля, и что он с ней
обвенчан. Почему он хранил свой брак в тайне? Этого так никто никогда и не
узнал. Бонтан был грубоват и резок, но при этом почтителен и всегда на своем
месте, то есть либо у себя, либо у Короля, куда входил в любое время, но никогда
через парадную дверь; он не знал иной заботы, как служить своему господину,
и никогда не переступал рамок, положенных ему должностью. Он не только
исполнял обязанности, налагаемые на него двумя его должностями, — через него
проходили также конфиденциальные распоряжения и послания, никому не
ведомые посетители, коих он вводил к Королю, секретные письма, адресованные
Королю и написанные Королем, и все прочее, что должно храниться в тайне от
непосвященных. Всего этого было бы вполне довольно, чтобы развратить
человека, который вот уже пятьдесят лет являлся одним из самых доверенных
служителей Короля и перед которым заискивал весь двор, начиная с детей Короля
и кончая самыми влиятельными министрами и самыми знатными вельможами.
Но ни разу за всю свою долгую службу не вышел он за рамки своих
обязанностей, был примернее, чем даже находившиеся у него в подчинении совсем юные
пажи Короля в голубой ливрее. Никогда и никому не причинял он зла и
использовал свою власть лишь во благо ближнему. Множество людей, в том числе и
весьма известных, были обязаны ему своим преуспеянием, но скромность его была
такова, что он готов был с ними поссориться, ежели узнавал, что они кому-то
рассказывали о его благодеяниях. Добиться для кого-либо милости было для него
высшим удовольствием, и можно сказать, что он всю жизнь был отцом для
бедняков, утешителем и защитником для обездоленных и обиженных, по большей
части почти совсем ему неизвестных, и, возможно, лучшим из людей, с чистыми
руками и чистой совестью, не знавшим иной заботы, как честно и совершенно
бескорыстно исполнять свои обязанности. А потому, хотя годы и тучность уже
не позволяли ему, как прежде, помогать всем и каждому, кончина его повергла в
печаль и Версаль, и Париж, и провинции: смерть его для всякого была почти что
личной утратой; покойному воздавались бессчетные и неслыханные хвалы, и
молитвы за упокой его души возносились едва ли не в каждой церкви. Я утратил
в его лице надежного друга, который, как я уже говорил ранее, был исполнен при-

Множество хороших известий. Аво отправляется послом в Голландию... 647
знательности и почтения к моему отцу. У него остались двое сыновей, ни в чем
на него не походивших. Старший унаследовал его должность первого
камердинера, а младший стал первым гардеробным слугой.
Блуэн Другой первый камердинер, Блуэн, стал также
интендантом Версаля и Марли, заняв таким образом
пост, на котором Бонтан некогда сменил его отца. Секретная корреспонденция и
тайные аудиенции также стали проходить через Блуэна. Человек изрядного ума,
обходительный и учтивый, весьма разборчивый в выборе знакомств, Блуэн
принимал у себя лишь цвет придворного общества и за великолепно сервированным
столом, уставленном изысканными кушаньями, царил в этом небольшом
кружке знатных вельмож и нетитулованных, но оттого не менее влиятельных лиц,
холодный, равнодушный, неприступный, высокомерный, самодовольный, а порой
и дерзкий; и хотя, он был не слишком зол и мстителен, всякий считал за благо
угождать ему. Он был действительно незаурядной личностью, и высшие
придворные и министры ценили его; друзьям он порой, хотя и нечасто, оказывал услуги,
прочим же — никогда; при этом человек он был опасный, и горе тому, кого ему
случалось невзлюбить, пусть даже и безо всякой к тому причины.
Месье де Вандам Месье де Вандом, пройдя в Ане еще один курс
лечения знаменитым лекарством, вновь появился при
дворе. Он считал, что излечился, хотя действительности сие отнюдь не
соответствовало. Вторая доза снадобья изуродовала его еще более, чем первая, так что
он не осмеливался появляться ни в обществе дам, ни в Марли. Однако
мало-помалу он привык к своему новому облику и попытался приучить к нему и всех
прочих, каковые, не без отвращения глядя на его нынешнюю физиономию,
тщетно пытались угадать за этой маской его прежние черты. Он же, со своей
обычной бесцеремонностью человека, считающего, что ему все позволено, держал себя
как ни в чем не бывало, что неудивительно, когда пользуешься таким
покровительством.
Придворные валы В январе при дворе было множество балов, и ни
одна поездка Короля в Марли до самого поста не
обходилась без этого развлечения. Маршалына де Ноай часто устраивала у себя
в Версале балы для мадам герцогини Бургундской и узкого круга приглашенных.
Множество хороших известий. Множество хороших новостей пришли одна за дру-
Аво отправляется послом в Гол- гой. Король получил из Милана копию отсутство-
ландию вместо тяжело заболев- вавшего у него известного акта Карла V об инвес-
шего Бриора титуре для всех его наследников, как по мужской,
так и по женской линии, на герцогство Миланское и на графство Павия;16 герцог
Савойский в желаемой форме дал согласие на прохождение французских войск
в Италию, а невероятный успех, достигнутый во Фландрии, был сродни чуду,
каковое можно узреть, пожалуй, лишь на театральных подмостках. Обстановка в
Голландии была в ту пору весьма непростой, а потому на смену опасно заболев-

648
Мемуары. 1701
шему Бриору, по его настоятельной просьбе, был прислан д'Аво. Генеральные
штаты Соединенных провинций вкупе с Англией, не имевшие иной цели, как
морочить нас бесплодными обещаниями, до тех пор пока у них не будет все готово,
намеренно затягивали переговоры. Они требовали встреч и совещаний с тем
большей настойчивостью, что Бриор был не в состоянии заниматься делами; особое
нетерпение выказывал король Англии, торопя Короля с началом переговоров.
Сколь бы велико ни было желание Короля сохранить мир, он не мог закрывать
глаза как на нескрываемые намерения императора, так и на двоедушие и
вероломство своих прежних союзников.
Французские войска, внезапно У голландцев было двадцать два батальона в испан-
занявшие испанские крепости в ских крепостях Нидерландов, подчинявшихся ис-
Нидерландах, арестовывают и панским комендантам, имевшим под своим началом
разоружают голландские гарни- т^^е некоторые, хотя и значительно меньшие, ис-
зоны, кои Король приказывает тт a tz
ounoh vu vyvjio uF rvuooiouo панские части. Пюисепору было поручено вырабо-
отпуститъ « ry tJ rс
J тать соответствующий план, каковой нашел
одобрение Короля. О нем уведомили губернатора Французской Фландрии маршала
де Буффлера, и Пюисегюр отбыл в Брюссель, чтобы согласовать его с курфюрстом
Баварским, испанским генерал-губернатором Нидерландов. План этот был так
хорошо продуман, хранился в такой глубокой тайне и был так безупречно
осуществлен в безошибочно назначенный момент, что в воскресенье утром 6
февраля французские войска все одновременно вошли в момент открытия ворот во
все испанские крепости Нидерландов, овладели ими без единого выстрела и
полностью разоружили захваченные врасплох голландские гарнизоны. Испанские
коменданты и командующие нашими войсками объявили, что бояться им нечего,
но что король Испании желает заменить голландские гарнизоны на
французские, голландцы же останутся здесь вплоть до получения распоряжений Короля,
каковые оказались весьма отличными и от того, что они ожидали, и от того,
какими им следовало бы быть на самом деле: пылкое желание мира вселило в
Короля уверенность в том, что, отпустив их с миром и даже не разоружив, оказав
им всяческие почести, он этим проявлением миролюбия успокоит голландцев,
возмущенных известием о введении войск, и убедит их жить в мире с соседями, в
добронамеренности коих у них не будет никаких поводов сомневаться после столь
убедительного доказательства их миролюбия. Он ошибся. Эти двадцать два
прекрасных батальона, полностью вооруженные и экипированные, кои он возвратил
голландцам, были тем крайне необходимы, и, лишившись их, они бы оказались
не в состоянии вести войну, а следовательно, поставили бы в весьма
затруднительное положение Англию, императора и весь этот мощный альянс, готовящийся
выступить против обеих монархий. В пятницу 11 февраля, через шесть дней
после захвата крепостей и двадцати двух батальонов, приказом Короля голландцам
было дано право возвратиться с оружием и имуществом к себе, как только
Генеральные штаты призовут их. Последние, ничего подобного не ожидавшие,
встретили это известие неописуемой радостью и знаками признательности, каковые
были лишь обманчивым прикрытием их коварных намерений; мысль о чудом ми-

Дания признает Филиппа V...
649
новавшей их опасности еще более возбудила их воинственный пыл,
подогреваемый личным врагом Короля, королем Англии, который вместе с ними насмеялся
над его наивным простодушием и напомнил Европе о том, как это же качество
демонстрировали Людовик ХП и Франциск I — со столь пагубными для
Франции последствиями. Простодушие Людовика XIV оказалось для Франции не
менее губительным.
Прибытие флотилии. Шоколад Немаловажным событием стало и прибытие из
иезуитов Мексики флотилии, доставившей более
шестидесяти миллионов золотом и серебром, на двенадцать миллионов товаров, не считая
товара необъявленного и того, что принадлежало членам экипажа. В связи с этим,
несколько забегая вперед, я расскажу о происшествии, имевшем место уже после
прибытия короля Испании в Мадрид. При разгрузке судов были обнаружены
восемь больших ящиков шоколада с надписью: «Шоколад для
Высокопреподобного Отца, Генерала Общества Иисуса». Тяжести эти ящики оказались
непомерной, и носильщиков понадобилось вдвое больше, чем обычно требуется для
грузов таких размеров. Но и тогда они были очень тяжелы, и это обстоятельство не
могло не вызвать любопытства и естественного желания узнать, что же в них
содержится. Когда все эти ящики были доставлены на склады Кадиса, один из них
вскрыли и обнаружили там лишь очень большие плитки шоколада, уложенные
друг на друга. Служители склада были поражены весом этих плиток. Они
попытались разломить одну из них, она не поддавалась, однако наконец шоколад
треснул и осыпался: оказалось, что это слиток золота, покрытый дюймовым
слоем шоколада; затем они вскрыли наугад еще один ящик, а за ним и все прочие,
содержимое коих ничем не отличалось от первого. Служители уведомили о том
Мадрид, где, несмотря на все влияние Общества Иисуса, решили несколько
позабавиться и посмотреть, какова будет реакция отцов иезуитов. Их уведомили о
прибытии груза, но ответа не последовало: эти тонкие политики поостереглись
заявить о своих правах на драгоценный шоколад; они предпочли потерять его,
но не признаться в том, что он предназначался им. Они приняли оскорбленный
вид и заявили, что понятия не имеют о том, что это такое, и так упорно и
единодушно стояли на своем, что золото, являвшее собой немалую ценность, если
судить по размеру этих восьми ящиков и величине золотых слитков, так и
осталось в королевской казне; покрывавший же слитки шоколад достался тем, кто
обнаружил сей изысканный подарок.
Дания признает Филиппа V. Дания признала короля Испании. В Бордо его встре-
Коннетаблъ Кастилии, чрезвы- тил коннетабль Кастилии, ехавший в качестве чрез-
чайный посол во Франции вычайного посла Испании, дабы выразить Королю
Франции благодарность за принятие завещания. Звался он дон Хосе Фернандес
де Веласко, герцог де Фриас. В Бур-ла-Рене его встречал вводитель послов барон
де Бретёйль; ранее этой чести был удостоен лишь маркиз де Ла Фуэнте, который
после столкновения из-за вопроса о первенстве между маршалом д' Эстрад ом и
бароном де Ватвилем в Лондоне прибыл в качестве чрезвычайного посла, дабы

650
Мемуары. 1701
принести извинения и объявить публично в присутствии всех прочих послов, что
отныне ни Испания, ни ее послы никогда и нигде не станут оспаривать
первенство Короля Франции и его послов17. Коннетабль Кастилии и его свита блистали
великолепием, и прием ему устроили в высшей степени пышный. Король
выказывал послу необыкновенные знаки отличия, а при отъезде ему был вручен
весьма ценный подарок. Во время своего недолгого пребывания во Франции
коннетабль блистал роскошью, изысканной учтивостью и обходительностью.
Филипп Vв Байонне, в Сен-Жан- В Байонне короля Испании встречали маркиз
де-Аюз. Прощание принцев де Гастаньяга, десять — двенадцать важных вельмож
и более четырех тысяч испанцев, сбежавшихся посмотреть на своего повелителя.
Двумя днями ранее из Мадрида прибыл Аркур18. Король сидел в кресле у дверей
своего кабинета, позади него, между месье де Ноаем и месье д'Аркуром, стоял
месье де Бовилье; чуть впереди стоял герцог де Осуна, чтобы указывать королю
тех из дворян, кто может претендовать на честь поцеловать руку монарха.
Приветствуя его, все на испанский манер становились на колени. Вельможи по
очереди прошли перед королем, и все были как нельзя больше удовлетворены
оказанным им приемом. В течение путешествия месье де Бовилье не раз беседовал с
королем Испании с глазу на глаз; во время пребывания в Байонне в беседах этих
почти всегда участвовал герцог д'Аркур, а иногда и герцог де Ноай. Они
прибыли в Сен-Жан-де-Люз, где 22 января со слезами и рыданиями принцы расстались.
После бесконечных объятий и поцелуев на берегу Бидассоа, в том самом месте,
где готовился к подписанию знаменитый Пиренейский мир, герцог де Ноай
повез короля Испании на другой берег, а герцог де Бовилье и оба принца сели в
карету и возвратились в Сен-Жан-де-Люз.
Граф д'Айан прибывает в Ис- Через реку был переброшен мост, а у берега ожи-
панию дали изящно украшенные местными жителями
лодки. Король Испании сел в одну из этих лодок вместе с герцогом д'Аркуром,
палатным дворянином маркизом де Кинтана и графом д'Айаном. По обоим
берегам небольшой речки, разделяющей два королевства, теснились, насколько
хватало взора, бесчисленные толпы народа; поминутно раздавались
приветственные крики. Выйдя из лодки, король, дабы удовлетворить любопытство
собравшихся, прошел некоторое расстояние пешком, а затем сел в карету и отбыл в Ирун,
где должен был провести ночь. В церкви отслужили благодарственный молебен,
и с этого момента он стал жить согласно испанским правилам и обычаям. На
следующий день он посетил Фуэнтеррабию и Сан-Себастьян, а затем двинулся дальше
по направлению к Мадриду; в карете с ним неизменно находились герцог
д'Аркур, один или двое испанских сановников и граф д'Айан. Последнее было
сочтено неуместным, ибо в карете короля должны находиться лишь первейшие из его
служителей. У этого племянника мадам де Ментенон, перед которым заискивал
Аркур, имелась многочисленная свита и целый оркестр, по вечерам услаждавший
слух короля Испании. Его возраст, милости, коими он пользовался во Франции,
вольные и несколько развязные манеры, такой же, как у матери, заразительный

Филипп V признан Соединенными провинциями
651
смех явили испанцам очень молодого и очень избалованного человека, который
привел их в негодование и своим обращением с испанскими вельможами, и
своей нарочитой фамильярностью по отношению к королю Испании. Он был
единственным молодым французским придворным, прибывшим вместе с королем в
Испанию. Нобле пробыл в Испании два дня, а затем отбыл во Францию, чтобы
дать Королю отчет о путешествии. Из Сен-Жан-де-Люз принцы отправились в
Дакс, где проливные дожди задержали их на восемь или десять дней. Там,
наконец-то освободившись от правил этикета, налагаемых присутствием испанского
короля, они стали держать себя гораздо более непринужденно и время от
времени есть за одним столом с молодыми придворными из своей свиты.
Месье де Бовилье возвращается Все это время герцог де Ноай оставался их менто-
во Францию совершенно воль- ром, как до того был месье де Бовилье, коему пона-
ньш добилось все его мужество, чтобы добраться до
границ Франции, откуда он постарался как можно быстрее, насколько позволяло
состояние здоровья, возвратиться домой.
Грамота, подтверждающая пра- Король Испании увез с собой должным образом
ва Филиппа V на французскую зарегистрированную грамоту19, подтверждающую
корону, и проч. его право и право его потомков на французскую
корону, подобную той, что увез с собой в Польшу Генрих Ш20, и той, что должны
были отослать месье принцу де Конти21.
Королева Испании, от которой Через коннетабля Кастилии королева Испании от-
все отвернулись, получает распо- правила королю Франции письма, где в самых энер-
ряжение удалиться в Толедо гичных выражениях просила у двух королей
защиты для себя и наказания для графа де Сан-Эстебана и придворных дам, ее
оскорбивших и покинувших. Изъяснялась королева в весьма романическом стиле.
С просьбами о заступничестве она обратилась и к Мадам, полагая, что
родственные узы дают ей на то право22. Мне неизвестно, кто мог дать ей подобный совет.
Ее нескрываемое пристрастие и близость к тем немногим, кто взирал с горечью
на воцарение в Испании Французского дома вместо Австрийского, не оставляли
ей надежды на успех. А посему вскоре по прибытии короля в Испанию ей было
приказано покинуть Мадрид и удалиться в Толедо, где она и осталась,
окруженная очень небольшой свитой и ничуть не большим уважением. Таково было
решение временного правительства, которое просило герцога д'Аркура уведомить
ее об этом от имени короля Испании. То была месть Портокарреро.
Филипп V признан Соединенны- Филипп V был признан голландцами, прежде чем
ми провинциями успел добраться до Мадрида23. Это отнюдь не
означало, что они оставили мысль о войне, но союз еще не был готов перейти к
действиям; не сказать же ничего означало сказать все и тем самым полностью
разоблачить свои намерения, кои они во что бы то ни стало хотели до времени
сохранить в тайне.

652
Мемуары. 1701
Ураган обрушивается на Париж На Сретение на Французское королевство с чудо-
и проносится по Франции вищной яростью, неся с собой смерть и разрушения,
обрушился ураган, какого не бывало с незапамятных времен. Верхняя часть
церкви Святого Людовика, что на острове24 в Париже, обрушилась; множество
прихожан, слушавших в тот момент мессу, погибли или оказались покалечены; среди
прочих на следующий день скончался от полученных ран служивший в тяжелой
кавалерии Вердеронн. Он происходил, как и моя мать, из рода Л'Обепинов. В тот
год, казалось, все природные законы были опрокинуты; ураганные ветры дули
круглый год; с тех пор холода, дожди и проч. стали характерны для всякого времени
года, и ныне можно сказать, что весен нет вовсе, от осени осталось совсем
немного, а по-настоящему летних насчитаешь разве что несколько дней в году.
Астрономам есть над чем поломать голову.
Смерть епископа-графа Нуайона В эту пору в Париже в возрасте семидесяти
четырех лет скончался епископ Нуайона. Он был
кавалером Ордена Святого Духа и, по примеру архиепископа Реймсского, дал
согласие стать государственным советником от духовенства. Я уже так много говорил
об этом прелате, что на сей раз скажу лишь, что после долгих лет безупречного
управления своей епархией он отошел в мир иной с благочестием истинного
христианина. Но тщеславие сего прелата было таково, что он сам писал себе
надгробную речь, наброски коей были обнаружены в его бумагах. Однако при этом
человек он был в высшей степени порядочный, умный, благочестивый, наделенный
немалой ученостью, никогда не пренебрегавший делами своей епархии, где очень
многие скорбели о его кончине. Он был бы до глубины души уязвлен, если бы
мог предвидеть, кто займет его место в качестве епископа и в качестве
государственного советника от духовенства.
Аббат Бинъон, государственный Канцлер, нежно любивший свою сестру, супругу
советник от духовенства государственного советника Биньона, и
относившийся к ее детям, как к своим собственным, пребывал в некотором затруднении
относительно аббата Биньона. Человек блистательного ума и огромной учености,
прославившийся своими проповедями, он вел жизнь настолько несообразную со
своей доктриной, что ныне уже не осмеливался подниматься на кафедру, а
Король раскаивался в том, что опрометчиво наделил его бенефициями. Что можно
сделать для служителя Церкви, коего нравы окончательно лишили надежды
когда-либо удостоиться епископского сана? Должность государственного
советника от духовенства, по мнению его дядюшки, должна была не только польстить
самолюбию аббата, но и обелить его в глазах света, дав ему солидное положение.
Затруднение же заключалось в том, что такого рода должность предназначалась
достойнейшим из епископов и что казалось нелепым и странным, чтобы аббат
Бинъон сменил месье де Тоннерра, епископа-графа Нуайона, и занял место рядом
с архиепископом Реймсским и с епископом Mo. Однако именно этого,
использовав все свое влияние, и добился канцлер, чем немало навредил и епископату, и
Совету, куда с тех пор не хотел более входить ни один епископ, считая
непристойным сидеть там ниже человека второго разряда25, чего избежать, однако, могут

Обинъи, епископ-граф Нуайона
653
только епископы-пэры, идущие впереди старейшины государственных
советников, как это делали архиепископ Реймсский и епископ Нуайона. Аббат Биньон
был в восторге от этого неслыханного отличия. Для начала дядюшка определил
его в канцелярию, ожидая того момента, когда сможет дать ему в распоряжение
какой-нибудь департамент, и поставил его во главе всех академий26. Последняя
должность была словно специально создана для него: он был одним из
блистательнейших европейских литераторов и на этом поприще пользовался долгой и
заслуженной известностью. Он собрал библиотеку в пятьдесят тысяч томов,
каковые много лет спустя продал знаменитому Лоу, готовому вкладывать деньги
во что угодно. Аббату Биньону к тому моменту книги уже были без надобности;
он стал старейшиной Совета, возглавлял множество бюро и был назначен
библиотекарем Короля;27 близ Мёлана он устроил себе нечто вроде очарованного
острова, чем-то напоминающего Капри; ни возраст, ни положение ни в чем его не
переменили, и в нем ценили по-прежнему острый ум и ученость, но отнюдь не
сокровища души и сердца, коими он не обладал.
Обинъи, епископ-граф Нуайона Место епископа Нуайона, по контрасту с местом
государственного советника, занял человек знатный,
безупречных нравов и непорочной жизни, но тупой и неотесанный. Епископ Шартр-
ский как-то обнаружил в церкви Святого Сульпиция мужлана,
неповоротливого, глупого, невежественного, проникнутого самыми что ни на есть вздорными
идеями, но при этом человека в высшей степени благочестивого, святого
пастыря, коему, правда, нельзя было доверить и прихода, а разве что часовню, но при
этом безупречного сульпицианца во всем, вплоть до ненужных пустяков и
мелочей, составляющих суть этой доктрины, кои епископ всю жизнь ценил наравне и
даже более самых высоких добродетелей. Познания этого малого далее не
заходили, да он был и не в состоянии чему бы то ни было еще обучиться; но его
бедность, неряшливость и сальные волосы произвели столь неотразимое
впечатление на епископа Шартрского, который своими странными пристрастиями нанес
непоправимый урон нашему епископату, что он стал наводить об этом
священнике справки. Тот оказался родом из Анжу, старинного дворянского рода, и
звали его д'Обиньи. Имя это поразило его еще более, чем все прочее; он действительно
принял его или сделал вид, что принял за родственника мадам де Ментенон,
которая была родом из Ониса и звалась д'Обинье28. Он сказал об этом и ей, и
этому мужлану, каковой при всей его тупости оказался не настолько глуп, чтобы не
понять, какие выгоды сулит ему подобное родство, в коем его старались всеми
силами убедить. Мадам де Ментенон была в восхищении от обнаруженных
родственных связей. Вскоре герб, фамилия, а в довершение всего и ливреи стали
одинаковыми. Сей благородный мужлан был представлен в Сен-Сире своей мнимой
кузине, которая таковой не была, но зато могла абсолютно все. Телиньи, брат этого
аббата29, прозябавший в нищете в своей хижине, не замедлил прибыть,
воспользовавшись услугами почтового дилижанса, дабы познакомиться с прелатом и его
царственной духовной дочерью. Телиньи, неглупый, весьма сведущий и ловкий,
умело подчинил себе брата и по мере сил удерживал его от глупостей и оплошно-

654
Мемуары. 1701
сгей. Епископ Шартрский, желал несколько пообтесать своего ученика, взял его
к себе, назначил его своим главным викарием, и этот добрый толстяк, сумевший
приобрести лишь наружную благопристойность, был назначен епископом Нуайо-
на, где его уважали за доброту и благочестие и терпеть не могли за странности и
глупости, от которых далеко не всегда успешно пытался его удерживать
неотлучно находившийся при нем брат, бывший как бы его опекуном.
Блаженная сестра Роз Месье кардинал де Ноай, недавно вернувшийся из
Рима, изгнал из своей епархии мадемуазель Роз,
монахиню, прославившуюся своими экстатическими видениями и удивительным
поведением, которая наставляла своих духовных наставников и была для всех
настоящей загадкой. Эта старуха происходила из Гаскони, а точнее, если судить
по ее выговору, из Лангедока. Роста среднего, коренастая, очень худая, с желтым
и необычайно уродливым лицом, с огненным взором, жар коего она при
необходимости умела смягчать, блистающая ученостью и живым красноречием, она
внушала своим пророческим видом невольное почтение. Спала она мало и
всегда на голых досках, почти ничего не ела, была бедна, дурно одета и всякое свое
появление окружала тайной. Монахиня эта для всех оставалась загадкой, ибо
действительно была абсолютно бескорыстна и ей удавалось бесповоротно
обращать в истинную веру самых закоснелых еретиков, раскрывать тайны прошлого
и предсказывать будущее, безо всяких лекарств совершать чудесные исцеления.
Поддерживали ее люди благоразумные, осторожные, известные своей ученостью,
благочестием, возвышенной душой, коим привязанность эта не сулила никаких
выгод и каковую они хранили тем не менее всю жизнь. Таков был месье Дюге,
знаменитый своими трудами, обширным умом и, можно сказать, всеохватной
ученостью, искренним смирением и святостью жизни, а также умением с
приятностью беседовать на самые серьезные темы. Мадемуазель Роз, долгое время
жившая в одних с ним краях, где лечила бедняков и где многих привлекла к себе
своим благочестием, приехала в Париж, но я не знаю, что ее туда привело. Она
не придерживалась никакого особого учения, хотя явно склонялась к янсенизму
и никоим образом не разделяла взглядов мадам Гийон. Мне неизвестно, каким
образом она познакомилась с тем самым месье Буало, которого принудили
оставить архиепископство30 из-за его труда под названием «Проблема» (о чем я уже в
свое время рассказывал)31 и который жил затворником в монастыре Сент-Оноре.
Месье Дюге Затем она свела знакомство с месье дю Шармелем
и еще кое с кем и, наконец, с месье Дюге, произведя
на них не меньшее впечатление, чем в свое время мадам Гийон на архиепископа
Камбрэ. Довольно долго она вела потаенную жизнь в Париже, но затем месье Дюге
и месье дю Шармеля охватило неодолимое желание, вполне разделяемое этой
монахиней, показать ее аббату Ла-Трапп: то ли потому, что они хотели услышать
просвещенное мнение этого великого человека о сей необыкновенной особе, то ли
потому, что надеялись, получив его одобрение и благословение, возвысить тем самым
свою святую. Никому не сказав ни слова, они втроем оставили Париж и
направились в аббатство Ла-Трапп, где никто ничего не знал об их намерениях.

Месье de Сен-Луи, удалившийся в аббатство Ла-Трапп
655
Месье де Сен-Луи, удалившийся Месье дю Шармель поселился в доме, предназначен-
в аббатство Ла-Трапп ном для обычных гостей, а месье де Сен-Луи,
живший в аббатском доме за оградой аббатства32, предоставил одну комнату месье
Дюге, а другую — его блаженной, и предложил делить с ним его трапезу. Сей
дворянин имел давние сношения с аббатством Ла-Трапп. Всю свою жизнь он
достойно служил, долгое время командовал полком кавалерии и был произведен в
бригадиры. Месье де Тюренн, маршал де Креки, генералы и сам Король, под чьим
началом он воевал во время голландской и прочих кампаний, высоко его ценили
и неизменно отличали. Король назначил ему немалую пенсию и не обходил
своими милостями. К 1684 году месье де Сен-Луи почти полностью лишился зрения,
а поскольку тогда было заключено перемирие на двадцать лет, решил оставить
службу. Несколько месяцев спустя Господь осенил его своей благодатью. Живя
по соседству, он знал аббата Ла-Трапп и даже предлагал ему свою помощь, когда
тот, в начале своей реформаторской деятельности, столкнулся с
противодействием прежних монахов, каковые, будучи настоящими разбойниками, грозились
утопить его в пруду33. С тех пор он не прерывал отношений с аббатом Ла-Трапп
и в конце концов принял решение удалиться в его аббатство, где и провел в
уединении, покаянии и святости более тридцати лет. Это был истинный воин, не
наделенный ни ученостью, ни изощренным умом; но я не знал человека более
прямого, справедливого, доброго, искреннего, надежного и верного в дружбе.
Волею случая я прибыл в аббатство Ла-Трапп в то же время, что и гости.
Ранее мне не случалось видеть ни месье Дюге, ни его блаженную. В аббатстве она
ни с кем не встречалась и оставляла свою комнату лишь ради мессы в часовне,
где ее могли слушать женщины, ибо часовня примыкала к аббатскому дому с
внешней стороны. При жизни аббата Ла-Трапп мне случалось проводить в
аббатстве шесть, восемь, а иногда и десять дней. Таким образом мне удалось
увидеть и мадемуазель Роз, и месье Дюге, что само по себе являлось немалой честью.
Мадемуазель Роз показалась мне необычной, но не более того, а вот месье Дюге
совершенно меня очаровал. Мы целыми днями прогуливались по саду,
окружавшему аббатский дом, и не только божественные материи, коими месье Дюге
блистательно владел, были предметом наших бесед; цветок, травинка, всякое
растение, о чем бы ни заходила речь, будь то искусства, ремесла или, например,
ткани — обо всем мог он сказать нечто новое и поучительное, причем делал это так
естественно, с такой красноречивой простотой и непринужденностью, что
собеседник его, очарованный прелестью разговора с ним, бывал одновременно
потрясен бесконечностью его познаний, позволявшей предположить в нем
специалиста в любой из этих областей, будь то наука, ремесла или торговля. А посему то
почтение, сочувственное внимание и даже восторг, кои вызывало у него каждое
слово мадемуазель Роз, не могли не удивлять меня. Месье де Сен-Луи, человек
прямой и искренний, отнюдь не был от нее в восторге и не считал нужным
скрывать это ни от месье дю Шармеля, ни даже от месье Дюге, что весьма обоих
огорчало. Но что особенно их задело, так это та мягкая и учтивая непреклонность, с
коей аббат Ла-Трапп отказывался в течение тех шести недель, что провели они в
аббатстве, встретиться с мадемуазель Роз, хотя в ту пору он был еще в состоянии

656
Мемуары. 1701
выйти, дабы увидеть ее вне стен обители. Отказ свой он объяснял не физической
слабостью, а тем, что он идет к Богу не столь необычными путями, что ему не
дано судить о такого рода необыкновенных вещах, что он давно мертв для этого
мира, что его уединенная и покаянная жизнь не позволяет ему отвлекаться на
созерцание ненужных диковин и что ему более пристало молить за нее Господа,
чем выносить кому бы то ни было приговоры, уступая ради встречи с ней
любопытству, несовместимому с его монашеским званием. Не солоно хлебавши
отбыли они в Париж, уязвленные тем, что не добились того, ради чего было
предпринято это путешествие. Мадемуазель Роз с тех пор вела жизнь весьма уединенную,
пребывая то в Париже, то в его окрестностях у своих почитателей, но
мало-помалу число ее приверженцев настолько возросло, что она стала очень известной, у
нее появилась своя паства, и слух о ней стал распространяться по городу.
Кардинал де Ноай приказал выяснить, что это за проповедница; возможно, видел ее и
епископ Mo; в конечном счете ее выслали. Ей удалось обратить одного молодого
человека, высокого, прекрасно сложенного, чей отец, знатный дворянин и не без
состояния, был некогда майором гарнизона в Блэ. Этот молодой человек настолько
к ней привязался, что оставил службу и с тех пор неизменно находился при ней.
Звали его Гонде, и, когда ее изгнали из Парижа, он последовал за ней в Аннеси;
с тех пор о ней более не вспоминали, хотя ей еще были отпущены долгие годы
жизни.
Здесь я коротко расскажу об одном происшествии, каковое, мне кажется, того
заслуживает. Поводом для той поездки мадемуазель Роз в аббатство Ла-Трапп
послужило обращение ею одного священника, имевшего приход близ Тулузы,
красивого, стройного и отнюдь не исполненного пастырских добродетелей. Он
приходился братом некоему месье Параза, советнику Тулузского парламента. Она
убедила этого священника оставить свой бенефиций, приехать в Париж и стать
монахом аббатства Ла-Трапп. К последнему ей было крайне трудно его склонить,
и он часто впоследствии говорил, что стал монахом-траппистом против своей воли.
Монахом он был, однако, настолько хорошим, что когда герцог Савойский
много лет спустя попросил аббата Ла-Трапп прислать одного из своих монахов для
реформирования аббатства Тамье, тот выбрал именно этого монаха, ставшего
затем настоятелем названного аббатства. Он настолько преуспел в своей
деятельности, что герцог Савойский, переживавший в ту пору затянувшийся приступ
благочестивых и покаянных настроений, проникся к нему полной доверенностью
и был так им доволен, что нередко приезжал в Тамье и оставался там довольно
продолжительное время.
«Воспитание государя» месье Дю- Вот так, можно сказать, и родилась замечательная
ге книга месье Дюге «Воспитание государя», о чем и
рассказывается в кратком введении, предваряющем этот труд. Тут следует
добавить, что месье Дюге, впоследствии вынужденный искать свободы за пределами
королевства34, на некоторое время нашел себе пристанище в аббатстве Тамье и
виделся там с герцогом Савойским, даже не подозревавшим, что беседует с
автором этого труда; сам месье Дюге никогда в разговоре с герцогом об оном не упо-

Гельвециус в Сент-Эньяне. Возвращение герцога де Бовилье
657
минал; трудно сказать, что здесь более достойно восхищения: смиренная
скромность автора или необыкновенная ученость, широта взглядов и точность суждений,
явленные им в этом сочинении. Книга была написана в период между смертью
наследного принца Баварского, внука императора Леопольда, и смертью короля
Испании Карла II35, в ту пору, когда герцог Савойский льстил себя надеждой, что
часть огромного испанского наследства достанется принцу Пьемонтскому, коему
было суждено ранее него оставить этот мир, но, когда ныне читаешь эту книгу,
невозможно отделаться от мысли, что написана она сейчас, то есть двадцать пять
лет спустя после смерти Людовика XIV, — она увидела свет через несколько лет
после смерти автора и тотчас же была запрещена как одно из вреднейших и па-
губнейших произведений, что не мешало ей, однако, быть предметом живейшего
интереса и всеобщего восхищения.
Гельвециус в Сент-Эньяне. Воз- Месье де Бовилье, уже давно страдавший непрекра-
вращение герцога де Бовилье щающимся расстройством желудка, к коему
добавилась еще и лихорадка, едва смог добраться до своего дома в Сент-Эньяне, что близ
Лоша, и там силы окончательно его оставили. После отъезда месье де Бовилье
мне стало известно, что Фагон уже считал его безнадежным и, отчаявшись в его
выздоровлении, отправил герцога в Бурбон лишь для очистки своей врачебной
совести и дабы не быть свидетелем его кончины. Получив известие о прибытии
месье де Бовилье в Сент-Эньян, я бросился к герцогу де Шеврёзу, умоляя его
оставить всякого рода политические соображения и, не теряя ни минуты, отправить
туда Гельвециуса, и с радостью узнал, что мысль эта также пришла ему в голову
и что он намерен завтра же сам выехать вместе с Гельвециусом.
Этот толстый голландец, не имевший в медицине ученых степеней, был
ненавидим врачами, а особенно Фагоном, пользовавшимся безграничным
доверием Короля и столь же безграничной тиранической властью над своими
собратьями по ремеслу и над теми, кто имел несчастье нуждаться в его искусстве. На
их жаргоне такой врач назывался знахарем и не заслуживал ничего, кроме
презрения и поношений, а тот, кто прибегал к его услугам, навлекал на себя
немилость и гнев Фагона. Однако Гельвециус давно уже жил в Париже и излечивал
многих из тех, кто был отвергнут врачами и объявлен оными безнадежным,
главным образом бедняков, к коим относился особенно милосердно; каждый день в
назначенный час он принимал всех, кто нуждался в его помощи, давал им
лекарства, а нередко и пищу. Удачнее всего лечил он застарелые расстройства
желудка и дизентерию. Он первым стал лечить такого рода недуги ипекакуаной36,
указав при этом заболевания, при которых применение данного лекарства
неуместно или даже вредно. Этим в первую очередь и стяжал себе известность
Гельвециус, который, кроме того, был человеком добрым, порядочным, благородным,
прямым и искренним. Также прекрасно удавалось ему лечение оспы и иных
заразных болезней; что же до прочих недугов, то здесь лечение его бывало не столь
успешно.
Месье де Шеврёз сообщил о своем решении Королю. Тот одобрил его, и, ко
всеобщему удивлению, Фагон, обычно в подобных случаях впадавший в ярость,

658
Мемуары. 1701
не стал возражать, ибо, будучи уверен, что месье де Бовилье поправиться не
может, предпочитал, чтобы тот умер в Сент-Эньяне на руках у Гельвециуса и
последний был бы таким образом посрамлен. Однако этого, хвала Всевышнему, не
произошло. По прибытии Гельвециус нашел своего пациента в весьма плачевном
состоянии, но через семь или восемь дней больной явно пошел на поправку, и жизнь
его отныне была вне опасности.
Рано утром 8 марта месье де Бовилье возвратился в Версаль. Вне себя от
радости, я бросился к нему. Возвращаясь от него и проходя через переднюю Короля,
я увидел множество людей, столпившихся в углу у камина. Я пошел взглянуть, в
чем дело. Толпа расступилась. Фагон сидел с разинутым ртом, в растерзанной
одежде и, кажется, вот-вот готов был испустить дух — его сразил
эпилептический припадок. Подобные припадки с ним иногда случались, что и вынуждало его
как можно реже выходить из дома, делало столь краткими его посещения
больных при дворе и не позволяло принимать пациентов у себя. Поняв суть
происходящего, я, не задерживаясь, пошел дальше. Когда я вошел к месье маршалу
де Лоржу, по обыкновению многочисленные его гости, заметив мое сияющее лицо,
спросили меня, откуда я и почему у меня такой довольный вид. «Почему? —
ответил я. — Да потому, что я только что имел счастье обнять приговоренного к
смерти больного, каковой прекрасно себя чувствует, и видеть умирающим вынесшего
ему приговор врача». Я был в восторге от выздоровления месье де Бовилье и зол
из-за него на Фагона. Меня спросили, что означает сия загадка. Я объяснил, и тотчас
же все пришли в волнение и принялись толковать о здоровье Фагона, который был
при дворе весьма влиятельной особой и с которым считались все, вплоть до
министров и членов королевской семьи. Месье и мадам де Лорж сделали мне знак
замолчать, опасаясь, как бы я не наговорил лишнего, а потом, с полным к тому
основанием, выбранили меня за неосторожность. Речи мои явно не дошли до
Фагона, и я по-прежнему был с ним в наилучших отношениях.
Кардинал де Буйон прибывает В это же время стало известно, что кардинал
в Ключи. Ему возвращают всё де Буйон, убедившись в тщетности как собственных
его достояние и бенефиции усилий, так и неоднократных демаршей Папы в его
поддержку, наконец покинул Рим и отправился в изгнание в Клюни, где вскоре
получил известие о снятии секвестра с его бенефициев и имущества. Однако
выдержки его хватило ненадолго, и, памятуя о том, что ему довелось открывать
Святые врата в год великого юбилея37, он приказал отчеканить медаль с
изображением этой церемонии на одной стороне и собственной персоны — на другой;
портрет его окружала надпись с его именем и званием главного священника
Франции, каковым в ту пору он уже не был. Король, выведенный из себя этой
новой выходкой, остался глух к заступничеству Папы и его просьбам вернуть
кардинала де Буйона из изгнания.
Изгнание графа Мелфорта Милорд Мелфорт, кавалер ордена Подвязки,
изгнанный из Сен-Жермена и обосновавшийся в
Париже, отправил своему брату милорду Перту, воспитателю принца Уэльского,
письмо, из коего следовало, что в Шотландии сложилась влиятельная партия, под-

Филипп V в Мадриде
659
держивающая короля Якова и желающая вернуть ему престол, а Англии —
католическую религию. Никто так и не узнал, каким образом письмо это вместо Сен-
Жермена попало в Лондон. Король Вильгельм огласил его в Парламенте и,
естественно, использовал против Франции, которая ни о чем подобном даже и не
помышляла, ибо перед ней стояла гораздо более серьезная задача — защита испанского
наследства; да, впрочем, учитывая положение графа Мелфорта как при его дворе,
так и при нашем, никому бы и в голову не пришло поручить ему дело такой
важности. Зато этого было более чем достаточно для короля Вильгельма, чтобы
поднять шум и, воспользовавшись благоприятным для него стечением обстоятельств,
настроить англичан против нас. Мелфорт, в наказание, был выслан в Анже и
долгое время оставался под подозрением38, хотя мне и неизвестно, имелись ли к тому
действительные основания.
Король Яков в БурСоне Несколько дней спустя королю Якову сделалось
очень худо: половина тела у него оказалась
парализована, но голова затронута не была. Король, а по его примеру и весь двор,
явились к нему с изъявлениями сочувствия. Фагон отправил его в Бурбон. Королева
Англии последовала за ним. Король щедро снабдил их всем необходимым для
путешествия, поручил д'Юрфе сопровождать их и следить, чтобы им повсюду
оказывались те же почести, что и ему самому, хотя они сами никоим образом на то
не претендовали.
Филипп V в Мадриде 19 февраля король Испании прибыл в Мадрид; по
всему пути следования его встречали ликующие
толпы, в городах устраивались празднества, бои быков, а благородные дамы и
кавалеры выходили его приветствовать. Скопление народа было столь велико,
что при въезде короля в Мадрид шестьдесят человек оказались задавлены в
толпе. За пределами города вдоль дорог, а в городе по бокам улиц стояли вереницы
карет с дамами в роскошных туалетах. Во дворце Буэн-Ретиро, где король
должен был поселиться, его ожидал весь двор и цвет испанского дворянства. Члены
временного правительства и множество грандов встречали его у дверей кареты;
кардинал Портокарреро хотел броситься к ногам монарха и поцеловать его руку,
но король не позволил ему этого, поднял его, обнял и обращался с ним как с
отцом; кардинал плакал от радости и весь вечер не сводил с него глаз. Тут были
все: и члены Совета, и знатнейшие вельможи, и множество достойнейших
представителей испанского дворянства, и весь придворный штат покойного короля
Карла П. Дома на улицах, по которым двигался королевский кортеж, были
украшены коврами и, по испанскому обычаю, ступенчатыми подмостками,
уставленными прекрасными картинами и множеством серебряных изделий; тут и там
были выстроены великолепные триумфальные арки. Невозможно себе
представить более пылкого и более единодушного изъявления радости. Король светился
молодостью, был прекрасно сложен, как покойный король Карл и Королева, его
бабка, белокур, серьезен, молчалив, осторожен и сдержан, то есть вполне во
вкусе испанцев, но при этом внимателен ко всем вместе и к каждому в отдельности,
ибо принял к сведению наставления, полученные от Аркура во время путешествия.

660
Мемуары. 1701
Приветствуя, он почти всегда снимал или хотя бы приподнимал шляпу; испанцы
сочли сие неуместным и сказали о том герцогу д'Аркуру, который ответил им,
что в главном король станет подчиняться испанским обычаям, но во всем
прочем будет следовать французским правилам учтивости. Невозможно даже себе
представить, как этими внешними проявлениями внимания и любезности
привлекал к себе сердца молодой государь. Кардинал Портокарреро был счастлив: он
считал себя творцом этого события, видел в нем прочное основание для
собственного величия и могущества и не скрывал своего ликования.
Изгнание великого инквизитора Кардинал близко сошелся с Аркуром, ибо, как
Мендосы люди ловкие, они поняли, что будут нуждаться друг
в друге, и дружба сия еще более укрепилась во
время путешествия короля, благодаря тому, что кардинал в это время добился
высылки в Толедо королевы и епископа Сеговии Мендосы, занимавшего должность
великого инквизитора; власть же, даваемая этой должностью, на которую Папа
назначает по представлению короля, сродни королевской и, случается, идет ей
наперекор. Мендоса происходил из весьма знатного рода, но человек был
довольно ничтожный и за ним не числилось никаких предосудительных деяний,
каковые могли бы навлечь на него подозрения. Он не заслуживал столь высокой
должности, но еще менее заслуживал он изгнания. Преступление его заключалось в
том, что на этот высокий пост он был назначен благодаря королеве, которая в
пору своего могущества как могла унижала кардинала; после смерти Карла II
она утратила все свое влияние и силу, но великий инквизитор обращался к
кардиналу все с тем же презрением и не считал нужным выказывать знаки
почтения, к коим его обязывало нынешнее положение последнего. Это чисто
испанское чувство чести, коим можно было бы восхищаться как проявлением
душевного благородства, разожгло ярость кардинала, ненавидевшего всех ставленников
королевы и не считавшего нужным это скрывать. Кроме того, фактически
обладая всей полнотой светской власти, а он полагал, что это надолго, ибо
вступивший на испанский престол чужестранец был так молод и стольким ему
обязан, кардинал не мог допустить, чтобы церковная власть принадлежала
другому, и мечтал, став великим инквизитором, взять в собственные руки бразды
власти и светской и духовной; а посему, ободренный тем, что ему удалось
добиться изгнания королевы, он отважился поставить под удар еще непрочную власть
короля, потребовав от него высылки великого инквизитора. Месье д'Аркур, его
друг, прекрасно его знавший, и не подумал противиться столь пылкому и
вполне обоснованному желанию, и хотя король объявил, что до прибытия в Мадрид
не станет принимать никаких, ни важных, ни второстепенных, решений, он, по
совету д'Аркура, с той же почтой послал кардиналу приказ, о котором тот
просил. Мендоса, прекрасно понимавший, кто нанес ему этот удар, целые сутки
пребывал в нерешительности, не зная, следует ли ему остаться или же
благоразумнее будет подчиниться. Оставшись, он мог бы изрядно осложнить положение
новых властителей, ибо его должность, влияние и поддержка многих
высокопоставленных лиц, связанных с королевой, давали ему для того немалые возмож-

Ответвления Португальского дома, обосновавшиеся в Испании. Оропеса 661
ности; однако в конце концов он принял решение подчиниться, каковое
переполнило сердце кардинала тщеславной и мстительной радостью.
Подтверждение высылки пре- успех придал кардиналу смелости, и он решил на-
зидента Кастильского совета « а
Г а Т ^b'nuJlov^vcu vvoc"LU нести еще и третий удар; от короля, уже. приближав-
графа ое {Jponeca ■» г г
г * г шегося к Мадриду, он добился приказа,
повелевающего графу де Оропеса оставаться в ссылке. Граф был первым министром и
президентом Кастильского совета. Два года назад Карл П отправил его в ссылку в
связи с разразившимся в Мадриде неистовым мятежом, вызванным нехваткой
хлеба и съестных припасов; это очень напугало короля, и вина за все была
возложена на первого министра.
Необходимое отступление, по- Поскольку ход событий привел нас в Испанию, по-
священное Испании скольку в связи с появлением на испанском
престоле представителя Французского королевского дома небезынтересно кое-что узнать
об этой стране и поскольку в ходе дальнейшего повествования о ней еще не раз
будет идти речь, позволю себе кое-какие отступления, не связанные
непосредственно с прибытием нового короля в Мадрид.
Ответвления Португальского Ветвь Оропеса была старшей из трех ветвей рода
дома, обосновавшиеся в Испа- Браганса, обосновавшихся в Испании39. Д,ед графа
Huu. Оропеса де Оропеса приходился двоюродным братом
Жуану, герцогу де Браганса, возведенному на трон в 1640 году знаменитой
португальской революцией, четвертое поколение наследников коего и поныне правит
страной40. Этот самый дед нашего графа де Оропеса был младшим внуком Жуана I,
герцога де Браганса, и получил Оропесу от своей матери Беатрисы Толедской. Отец
нашего графа был вице-королем Наварры и Валенсии, затем президентом
Итальянского совета, получил титул испанского гранда и скончался в 1671 году. Эта
ветвь Оропеса, несмотря на то, что так недавно выделилась из дома Браганса,
смертельно его ненавидела. Когда Испания наконец-то признала Португалию, в
Мадрид прибыл посол Португалии. В день его первой аудиенции Оропеса
поднял своего лежавшего в горячке сына, который служил в испанской гвардии, и
приказал встать с пикой наперевес у дверей дворца, дабы король Португалии мог
оценить величие короля Испании, коего охраняют его ближайшие родственники.
Сын этот и есть наш граф де Оропеса, который был губернатором Новой
Кастилии, государственным советником, президентом, как и его отец, Итальянского
совета, пользовался расположением Карла П, который назначил его президентом
Кастильского совета и первым министром, но за два года до своей смерти
отправил в ссылку, как я уже упоминал выше. Полагаю, здесь стоит довести до конца
рассказ об этом вельможе и об этой ветви. Наскучив своим изгнанием, коему не
видно было конца, он в 1706 году перешел на сторону эрцгерцога41 и умер в
Барселоне в декабре следующего года в возрасте шестидесяти пяти лет. Двух своих
сыновей он, отправившись служить другому монарху, взял с собой: маркиз де Аль-
каудете получил от императора двенадцать тысяч ливров пенсиона, нечисленно-

662
Мемуары. 1701
го с доходов Неаполя42, но так и не приобрел ни богатства, ни семьи; старший
перебрался в Вену, стал камергером императора, в 1712 году кавалером ордена
Золотого Руна, затем хранителем печати во Фландрии. Он был зятем герцогов
де Фриас, отца и сына, коннетаблей Кастилии. После того как в апреле 1725 года
между императором и Филиппом V был заключен мир43, граф де Оропеса
вместе с женой возвратился в Испанию, где вскоре и умер. Его единственный сын
совсем молодым женился там на дочери графа де Сан-Эстебан-де-Гормаса44,
первого капитана лейб-гвардии, вскоре ставшего маркизом де Вильена, а после смерти
отца майордомом-майор короля. Его зять, граф де Оропеса, был удостоен ордена
Золотого Руна, после чего прожил еще недолго и умер, не оставив мужского
потомства. Так угасла эта ветвь рода Оропеса.
Лемос Родоначальником ветви Лемос является Диниш,
младший сын Фернанду II, герцога де Браганса,
внука Аффонсу, побочного сына короля Португалии Жуана I. Таким образом,
этот Диниш был младшим братом Жайме, герцога де Браганса, деда Жуана I,
герцога де Браганса, от которого пошел род Оропеса. Диниш стал графом де Лемос
в Кастилии45, женившись на дочери и наследнице Родриго, побочного сына
Альфонса, умершего, не оставив законных наследников, ранее своего отца Педро
Альвареса де Кастро-и-Осорио, сеньора Кабреры и Рибейры, для которого король
Кастилии Энрике IV возвел Лемос в графство. Вот почему все представители этой
ветви Лемос добавляли к своему имени Кастро-Португаль, подобно тому как все
Оропеса добавляли к своему имени Толедо. Благодаря этому браку дети Диниша
стали в большей степени испанцами, чем португальцами. Старший, Фернандо, стал
испанским грандом и послом Карла V и Филиппа П в Риме, а его сын, Педро
Фернандо, участвовал при Филиппе П в завоевании Португалии. Четыре следующих
поколения неизменно занимали самые высокие должности в Испании и были вице-
королями важнейших провинций. Принадлежащий к четвертому поколению граф
де Лемос (отец того, который жил в пору вступления на престол Филиппа V) был
зятем герцога Гандийского и вице-королем Перу. У сына его, женившегося на
сестре герцога дель Инфантадо из рода Сильва, детей в этом браке не было. Он
жив и поныне46, но никаких должностей не имеет, чего еще не случалось в их роде,
последним представителем коего он является. Человек он славный, но, по
всеобщему мнению, жалкий, и у него нет иных занятий, как целый день курить свою
трубку. Жена и шурин уговорили его во время войны перейти на сторону
эрцгерцога. В момент перехода их арестовали и некоторое время продержали в
тюрьме. С тех пор герцог дель Инфантадо так и не смог возвратить себе прежнее
положение при дворе. Сестра его, умная и ловкая, сумела вернуть себе
утраченное и в конце концов стала камарерой-майор мадемуазель де Божоле, когда та
отправилась в Испанию, дабы сочетаться браком с доном Карлосом; из всех
испанских придворных дам она более других подходила для этой должности, но
все были удивлены, что она согласилась исполнять оную.
Ветвь Верагуа восходит своими Верагуа представляют собой третью ветвь дома
истоками к ветви Феррейра или Браганса, обосновавшуюся в Испании. Истоки ее
Кадавал восходят к ветви Кадавал, или Феррейра, оставшей-

Ветвь Кадавал, оставшаяся в Португалии
663
ся в Португалии. Алвару, маркиз де Феррейра, был младшим сыном Фернанду I,
герцога де Браганса, каковой являлся сыном Аффонсу, бастарда короля
Португалии Жуана I. Таким образом, этот первый маркиз де Феррейра
приходился младшим братом Фернанду II, герцогу де Браганса, от которого берет
начало ветвь Лемос и который также является прапрапрадедом того герцога де
Браганса, коему португальская революция передала трон, прадеда нынешнего
короля Португалии, что указывает на его очень дальнее родство с герцогами
Кадавал и Верагуа, а также на то, что эта последняя ветвь гораздо ниже по
рангу, чем ветвь Лемос и тем более Оропеса. У Алвару, первого маркиза де
Феррейра, было два сына: Родригу, маркиз де Феррейра, от которого пошли
герцоги де Кадавал, и Жоржи, граф де Хельвес, от которого пошли герцоги де
Верагуа. Жоржи женился на дочери и наследнице сына знаменитого Христофора
Колумба, каковой сын был герцогом де Верагуа, маркизом Ямайки, незаконно
захваченной впоследствии англичанами47, а после смерти знаменитого отца -
наследственным адмиралом и вице-королем Индий. От этого брака родился рано
умерший сын, у которого было двое сыновей, но ветвь эта оказалась не
слишком долговечной48. Второй сын, Нуньо де Португаль-Колумб (это имя все
представители ветви неизменно присоединяли к своему), защищал права своей
бабки на наследство Колумбов и выиграл процесс, став таким образом герцогом
де Верагуа, испанским грандом и наследственным адмиралом Индий. Сын его
никаких должностей не имел, зато внук умер губернатором Новой Испании и
кавалером ордена Золотого Руна. Он и тогдашний граф де Лемос были
свидетелями на церемонии бракосочетания инфанты Марии-Терезы и Людовика XIV
в Фуэнтеррабии. Умер он в 1674 году. Его сын Педро Мануэль Нуньо, герцог
де Верагуа, стал вице-королем Галисии, Валенсии и Сицилии, командующим
испанским галерным флотом, кавалером ордена Золотого Руна и, наконец,
государственным советником и президентом Итальянского совета. Это отец того
герцога, который жил в пору вступления на трон Филиппа V. Ветвь угасла со
смертью сына названного герцога, а все огромное наследство перешло к его
сестре, герцогине де Лирия. У меня еще будет случай поговорить и о его сестре, и
о нем самом, последнем из герцогов Верагуа португальской ветви, младшей по
отношении к ветви Кадавал, о которой я скажу несколько слов в связи с
брачными союзами, недавно заключенными между этой ветвью и Лотарингским
домом во Франции.
Ветвь Кадавал, оставшаяся в Выше я уже говорил, что Жоржи, граф де Хельвес,
Португалии от которого происходят герцоги де Верагуа,
приходился младшим братом Родригу, маркизу де Феррейра, от которого пошли герцоги
де Кадавал. Оба они были сыновьями Алвару, сына и младшего брата Фернанду I
и Фернанду П, герцогов де Браганса. Алвару женился на Филиппе, наследнице
Родригу де Мелью, графа де Оливенса, и с тех пор и поныне имя Португал-Мелью
добавляется к именам всех представителей ветви. Родоначальник этой ветви
Родригу, его сын Франсишку и внук Нунью Алвариш носили имя маркизов ди
Феррейра и все остались в Португалии. Сын Нунью Алвариша Франсишку при
помощи своего брата Родригу, управляющего Эворским епископством, и благо-

664
Мемуары. 1701
даря своей должности командующего португальской кавалерией, сыграл
первейшую роль в португальской революции, передавшей трон герцогу де Браганса. Он
командовал его кавалерией в сражении при Бадахосе, проигранном испанцами в
1644 году, исполнял в 1641 году обязанности посла Португалии во Франции и умер
в 1645 году в Лиссабоне. Его не оставившие потомства братья занимали высокие
посты в Испании и Португалии. Когда король Португалии, вознесенный на трон
революцией, скончался в 1656 году после пятнадцати лет правления, его жена
Луиза де Гусман, дочь и сестра герцогов де Медина-Сидония, чей ум и огромное
мужество сыграли немалую роль в возвышении ее супруга, стала регентшей при
малолетних детях. Нунью Алвариш, маркиз де Феррейра, сын Франсишку, о
котором я только что говорил, вошел при ней в силу. От отца он унаследовал
должность командующего кавалерией, а затем получил титул герцога де Кадавала,
причем других герцогов в королевстве не было ни в то время, ни после. Титул
этот дал ему высокие почести, отличия и должность главного майордома
королевского двора. Но в апреле 1662 года король Аффонсу, последовав совету Луи-
ша Вашконсельюша Созы, графа де Каштелмелора, удалился в Алкантару,
откуда уведомил королеву-мать, что отныне сам станет править государством, и
одновременно отправил в ссылку герцога де Кадавала. Королева удалилась в
монастырь близ Лиссабона, где и умерла в феврале 1666 года. А в июне король
женился на сестре матери будущего первого короля Сардинии, дочери герцога
де Немура от его брака с дочерью герцога Сезара де Вандома; но вскоре супруга,
не в силах выносить безумства и жестокость короля, обвинила его, заручившись
поддержкой своих приверженцев, в слабоумии и бессилии; 24 марта 1668 года она
оформила официальный развод, принудила его на то согласиться и отречься от
престола49, а 2 апреля, то есть через десять дней после расторжения брака,
сочеталась в Лиссабонском дворце с братом своего мужа доном Педру; причем она
по-прежнему называлась королевой, а он довольствовался именем регента. Год
спустя бывший король дон Аффонсу был отправлен на остров Терсейра50 с 270 000
ливров ренты; там он и провел почти всю свою жизнь, и лишь незадолго до
смерти, последовавшей в сентябре 1683 года, был перевезен в замок Синтра,
расположенный в семи лье от Лиссабона; и только тогда дон Педру стал именоваться
королем. Королева, его жена, ненадолго пережила своего первого мужа и
скончалась 27 декабря того же года, всего лишь тридцати восьми лет от роду. Как
только власть оказалось у нее в руках, она, не дожидаясь развода, вернула из
ссылки герцога де Кадавала, который стал первым полномочным
представителем на мирных переговорах с Испанией в 1667 и 1668 годах; затем вела
переговоры со своей сестрой герцогиней Савойской о браке своей единственной дочери
с ее сыном, герцогом Савойским (впоследствии первым королем Сардинии),
обещая, что после смерти дона Педру тот займет португальский престол; и именно
герцог де Кадавал прибыл за ним вместе со своим флотом в Ниццу, чтобы
отвезти его в Португалию, чему тот решительно воспротивился, равно как и
заключению брака. Это произошло в 1680 году51. Месье де Кадавал оставил двор
вскоре после смерти королевы, а свой титул и должность уступил старшему сыну;
последний умер молодым в 1700 году, и детей от брака с побочной дочерью ко-

Алинкаштру, герцоги де Авейру
665
роля дона Педру не имел. Ему наследовал его брат. Отец, переживший старшего
сына, женат был трижды: от первой жены он детей не имел; вторая жена была
дочерью и сестрой принцев д'Аркур из Лотарингского дома, третья — дочерью
Месье Главного. От второй жены у него родилась только одна дочь, а все прочие
дети — от третьей. Нунью-Алвариш, родившийся в декабре 1679 года, став после
смерти старшего брата герцогом де Кадавал, к своим наследственным
должностям добавил еще должности государственного советника, майордома-майор
королевы, президента Desembargo52 и полковника дворцовых частей и Эстремадур-
ского полка. Он женился на вдове своего брата, а после ее смерти вновь женился
в 1738 году на дочери принца де Ламбеска, сына брата своей матери. В
Португалии существует еще несколько ветвей, вполне законно, по мужской линии,
ведущих свое начало от герцогов де Браганса, но не пользующихся никакими
особыми отличиями.
А теперь обратимся к другим отпрыскам Португальского дома,
обосновавшимся в Испании.
Алинкаштру, герцоги де Авейру Король Португалии Жуан П был правнуком
короля Жуана I, побочного сына короля Педру I, не
оставившего законных наследников мужеского пола53, а посему этот бастард был
избран королем собравшимися в Коимбре Генеральными штатами Португалии.
Таким образом Жуан П был внуком короля Дуарти, побочным сыном которого
был Аффонсу54, родоначальник дома Браганса; так что этот король Жуан П
приходился сводным троюродным братом Фернанду П, герцогу де Браганса, брату
дона Алвару, от которого пошли ветви Кадавал и Верагуа, и отцу Диниша,
графа де Лемоса, родоначальника этой ветви; и этот же Фернанду П, герцог де
Браганса, был прадедом Жуана I, герцога де Браганса, от которого через его
младшего сына Дуарти пошла ветвь Оропеса; вышеупомянутый Жуан I, герцог де
Браганса, был дедом другого Жуана, герцога де Браганса, коего революция в
Португалии возвела на трон в конце 1640 года.
После этого Жуана П, короля Португалии, остался только один побочный сын
по имени Жоржи. Корона перешла к Мануэлу, брату кардинала Энрики55,
преемника короля дона Себастьяна, убитого в Африке и не оставившего детей,
коему Мануэл приходился прадедом; после его смерти король Испании Филипп П
овладел Португалией. Мануэл и названный кардинал были сыновьями герцога
де Визеу, брата короля Португалии Аффонсу V, отца короля Жуана П.
Жоржи, бастард короля Жуана II, получил от короля Мануэла
пожизненный титул герцога де Коимбра и (с 1500 года) наследственный титул сеньора
де Авейру, Торриж-Новаш и Монти-Мор. Он женился на дочери Алвару,
родоначальника ветвей Кадавал и Верагуа, и взял для своего потомства имя
Алинкаштру, то есть Ланкастер, в память о королеве Филиппе Ланкастерской,
супруге короля Жуана I Португальского, бабке короля Жуана II56, чьим бастардом
он был.
Сын бастарда Жоржи, Жуан де Алинкаштру, в 1530 году получил от того же
короля дона Мануэла титул герцога57 де Авейру. Его сын оставил только дочь,

666
Мемуары. 1701
которая вышла замуж за своего двоюродного брата Алвару, сына брата ее отца.
Старший из их детей продолжил линию герцогов де Авейру, а от младшего
пошли герцоги де Абрантес. У старшего были только сын и дочь. Сын, у которого
детей не было, умер в 1665 году, тридцати восьми лет от роду. Еще совсем
молодым он присоединился к испанской партии ив 1661 году перебрался в Испанию,
якобы для того чтобы вернуть себе принадлежавшее его матери герцогство Ма-
кеда. Он был произведен в командующие флотом и получил титул испанского
гранда.
Герцогиня de Apnoe, наследница Его единственная сестра унаследовала его титул
Авейру гранда и герцогство Авейру, конфискованное в
Португалии вместе с прочим их фамильным достоянием, а также герцогство Ма-
кеда и иные владения, расположенные в Испании. Затем, получив приказ
оставить Португалию, она прибыла в Испанию, где вышла замуж за Мануэля Понсе
де Леона, герцога де Аркоса, испанского гранда. Она затеяла процесс против
принца Педру, регента, а затем короля Португалии, и против герцога де Абрантеса58,
чтобы отсудить у них свое достояние. В 1679 году иск ее был удовлетворен с
условием, коим она сочла возможным пренебречь, что жить она будет в
Португалии. В 1693 году она овдовела. Она была исключительно добродетельна, крайне
высокомерна, удивительно образованна и наделена редким умом. Она была
равно сведуща и в Священной, и в светской истории, знала латынь, древнегреческий,
древнееврейский и почти все живые языки. В ее доме в Мадриде ежедневно
собирался цвет умнейших, ученейших и благороднейших людей; это было своего рода
верховное судилище, с приговорами коего вынуждены были считаться и двор, и
министры, и считавшие своим долгом бывать там иностранные послы и
посланники. Месье д'Аркур постарался добиться ее расположения, а король Испании по
прибытии выказал ей особое внимание. Она была матерью двух испанских грандов,
герцогов де Аркоса и де Баньоса, о которых у меня еще будет случай рассказать
в связи с событиями этого года, в том числе и об их путешествии во Францию. Так
старшая ветвь Алинкаштру, герцогов де Авейру, угасла, влившись в род Понсе
де Леонов, герцогов де Аркос.
Абрантес и Линълрес, младшие Аффонсу, младший сын Алвару, герцога де Авей-
представители рода Авейру ру5 сына бастарда Жоржи59, занимал высокие
должности и был возведен Филиппом IV в герцоги де Абрантес60 и испанские
гранды. После смерти жены он принял священнический сан и скончался в 1654 году.
Он был отцом того самого герцога де Абрантеса, который, как я
рассказывал выше, с такой жестокой издевкой уведомил посла императора о содержании
только что вскрытого завещания Карла П. Это он проиграл процесс против
вышеупомянутой герцогини де Аркос, в результате чего были отвергнуты его
претензии на герцогства Авейру и Торриж-Новаш. Он дожил до 1720 года,
окруженный уважением и почтительным вниманием министров. Он бьь\ очень умен,
остроумен, ловок, а сверх того, дерзок и высокомерен и до конца дней пользовался
доверенностью и дружбой короля. Он ушел из жизни в восемьдесят три года.
Женат он был на Хуане де Норонья, дочери первого герцога де Линьяреса,
испанского гранда, чей титул и состояние она унаследовала. От нее у него было два

Кастильский совет; его президент или правитель
667
сына и несколько дочерей. Кроме законных детей, у него еще имелся один
побочный сын. После смерти матери сын стал герцогом де Линьяресом и испанским
грандом и умер, будучи вице-королем Мексики, еще при жизни отца. До отъезда
в Мексику он посетил Францию, где мне и случилось увидеть его при дворе. У
него не было детей от Леоноры де Сильва, камареры-майор королевы, вдовы
Карла П, которую я видел в Байонне. Младший брат этого герцога де Линьяреса
был епископом. От покойного брата к нему перешел титул гранда, а после
смерти отца он стал называться герцогом де Абрантесом, отказавшись от имени
епископа Куэнкского, каковым, однако, оставался. Далее у меня еще будет случай
поговорить о нем. После смерти отца его побочный сын при содействии родни стал
герцогом де Линьяресом и испанским грандом. Итак, видно, что эти ветви дома
Браганса занимали в Испании блистательное положение; но сейчас они, увы, уже
все угасли.
Арагонский совет. Хустисия Рассказав о графе де Оропеса, президенте
Кастильского совета, о его ссылке и в связи с этим о
четырех ветвях Португальского дома, обосновавшихся и угасших в Испании, и о
ветви Кадавал, давшей в Португалии бессчетные побеги, нужно сказать несколько
слов о Кастильском совете и о его президенте.
Власть в Испании поделена между этим советом, коему подчиняется все, что
принадлежит кастильской короне, и Арагонским советом, коему подчиняется
все, что принадлежит короне арагонской61. Последний обладал гораздо большей
властью, чем Кастильский совет, а его глава, имеющий звание верховного судьи,
коего впоследствии стали называть просто правосудием [хустисия), гордостью и
могуществом соперничал с королем62. Резиденция его находилась в Сарагосе, куда
вскоре после прибытия в Мадрид отправился король, чтобы принять клятву
вассальной верности от Арагона и подтвердить свое обязательство сохранять в
неприкосновенности его огромные привилегии; верховный судья дает клятву от имени
королевства, которая начинается следующими словами: «Мы, обладающие не
меньшей властью, чем вы»; затем он говорит о привилегиях, которые король поклялся
соблюдать, приносит присягу и заканчивает словами: «Если же нет, тогда нет».
Таким образом уже самыми словами клятвы он дает понять, что она носит
весьма условный характер. Я не стану долее говорить об этом, так как мятеж в
Арагоне и Каталонии в поддержку эрцгерцога вынудил Филиппа V в конце войны
навсегда отменить все привилегии Арагона и Каталонии и низвести их почти до
уровня провинций Кастилии.
Кастильский совет; его прези- Кастильский совет находится в Мадриде. Он
состоит, или управляющий делами иг не более чем из двадцати советников и
довольно большого числа низших чинов. Президент в Совете только один, и
присутствие его на всех заседаниях обязательно; в случае болезни или по какой-либо
другой причине он может быть заменен старейшиной, но лишь для решения
повседневных вопросов внутреннего распорядка Совета. Если сравнивать с
Францией, то можно сказать, что Кастильский совет есть род судебного ведомства,
исполняющего обязанности, в нашей стране распределенные между всеми
парламентами, счетными палатами королевства (поскольку последние ведают коро-

668
Мемуары. 1701
левскими сеньориальными сборами), Большим советом и судебной секцией
Королевского совета, той, что у нас возглавляется канцлером Франции и состоит
из государственных советников и королевских докладчиков. Здесь выносятся
окончательные решения по всем домениальным и частным вопросам,
регистрируются акты о возведении в ранг гранда, оглашаются королевские эдикты,
объявляется о подписании мирных договоров, о наградах и милостях — короче, обо
всем, что касается общественной жизни; здесь же рассматриваются все судебные
процессы (с докладчиками, но без представителей сторон) и выносятся
приговоры, каковые, однако, сколь бы обширными ни были полномочия Совета, не
являются окончательными. Раз в неделю, в указанный день и час, Совет в полном
составе является утром в специально для того предназначенную комнату сразу
же при входе в королевские апартаменты, куда его препровождает встречающий
в низу дворцовой лестницы дежурный дворецкий. В этой комнате на покрытом
ковром возвышении стоит под балдахином кресло короля. Напротив него и по
сторонам стоят голые скамьи, где располагаются члены Совета. Президент
занимает первое место справа, ближайшее от короля, а рядом с президентом — тот,
кто должен докладывать о приговорах недели, вынесенных Советом по
докладам прочих советников. Докладчик этот назначается на каждую неделю
президентом, подобно тому как это делается и в наших судах. После того как члены
Совета займут свои места, входит король; его свита и даже капитан
лейб-гвардии остаются у входа снаружи. При появлении короля все опускаются на
колени. Король садится в кресло, надевает шляпу и тотчас приказывает всем встать
с колен, сесть и надеть шляпы. После чего дверь закрывается, и король остается
наедине с Советом, президент коего не пользуется во время этой церемонии
никакими отличиями. Докладчик сообщает о приговорах недели, называет имена
тяжущихся, их претензии, аргументы и объясняет, почему был вынесен тот или
иной приговор. Делает он это как можно более кратко, не опуская при этом
ничего существенного. Затем приговоры подаются докладчиком и президентом один
за другим королю для подписи, тот для быстроты ограничивается одним
росчерком, после чего они становятся окончательными. Если какой-нибудь приговор
вызывает у короля возражения, а данные ему объяснения его не удовлетворяют,
он требует пересмотра дела или оставляет его у себя. По окончании процедуры,
каковая длится час, а нередко и более, король встает, Совет вновь опускается на
колени и, лишь после того как король переступит порог, поднимается и уходит;
только президент, вместо того чтобы опуститься на колени, следует за королем,
а дожидавшаяся короля свита сопровождает его до середины апартаментов. В
одной из комнат, примерно посередине, стоит кресло, сбоку от него — стол, а
напротив — табурет. Здесь король останавливается, свита проходит дальше, двери
запираются, и король и президент остаются одни; король садится в кресло, а
президент — на табурет. Монарх еще раз просматривает отложенные
приговоры и либо подписывает их, либо оставляет у себя, чтобы передать на
рассмотрение кому-либо другому, а президент дает королю отчет об общественных и
частных делах, коими был занят в течение недели. Продолжается сие не более часа.
Король сам открывает дверь, выходит к дожидающейся его свите и направляет-

Коррехидоры
669
ся к себе, а президент через другую дверь идет к выходу, где дворецкий
провожает его до кареты, и возвращается к себе домой. Те, кому король передает
отложенные приговоры, сообщают ему, ознакомившись с ними, свое о них мнение.
После чего тот возвращает их президенту Совета, и в конечном счете выносится
именно такой приговор, какого желал король. Все вышесказанное свидетельствует
о том, что король обладает неограниченной властью в делах как
государственных, так и частных, и что в Испании короли на деле (а не только юридически,
как у нас) являются единственными вершителями судеб и своих подданных, и
своего королевства. Это не значит, что весь Совет в полном составе или один
президент в одиночку никогда не заявляют королю о своем несогласии с ним в
вопросах государственных либо частных и что он всегда отвергает любые
возражения Совета; но если король настаивает, желательное ему решение
принимается немедленно, и, в отличие от Франции, здесь королю нет необходимости
посылать специальные повеления63 и преодолевать всяческие трудности.
Коррехидоры Коррехидор Мадрида и коррехидоры всех прочих
городов дают отчет о своей деятельности
непосредственно президенту Кастильского совета и исполняют полученные от него
распоряжения, точно так же, как их собственные приказы беспрекословно
исполняются рехидорами и алькальдами менее значительных городов и деревень,
находящихся в их округе. Если сравнивать с Францией, то можно сказать, что
коррехидор Мадрида или какого-нибудь другого большого, неукрепленного города
является одновременно интендантом, комендантом, судьей по гражданским и
уголовным делам, мэром, то есть купеческим старшиной. Губернаторы
провинций в Испании наделены исключительно военной властью и вмешиваться в
другого рода дела могут лишь с разрешения Кастильского совета и его президента.
Сказанного, мне кажется, довольно, чтобы понять, какое место занимает
коррехидор Мадрида в иерархии испанской монархии. Вступив в эту должность, он
становится влиятельнейшим и могущественнейшим лицом, и, когда государь
покидает Мадрид, вся полнота власти сосредотачивается в руках коррехидора. И
ранг его вполне соответствует столь обширной власти. Ни к кому не является он
с визитами и никого из своих гостей не сажает по правую руку от себя.
Испанских грандов, имеющих до него дело, всегда ждет высокомерный прием: никто не
выходит им навстречу и никто их не провожает. Они посылают ему уведомление
о визите, поднимаются к нему по потайной лестнице и таким же образом
выходят. Кардиналы и послы коронованных особ привилегий имеют ничуть не
больше: все, чем они располагают, так это правом просить об аудиенции; он же
неизменно отвечает, что нездоров, но это не помешает ему принять их в такой-то день
и в такой-то час. Они отправляются к нему, слуги и дворяне коррехидора
препровождают их в его апартаменты, где, сколь бы хорошо он себя ни чувствовал,
коррехидор принимает их лежа в постели. Когда же он выходит из дому,
направляясь к королю, в церковь, где слушает мессу на только ему предназначенном
балконе, или на прогулку, кардиналы, послы, испанские гранды, дамы — короче,
все, кого он встречает на улице, — тотчас же останавливаются, как во Франции

670
Мемуары. 1707
это делается при появлении Короля и «детей Франции»; но нередко он любезно
приказывает задернуть наполовину шторы в карете: это означает, что, несмотря
на гербы и ливреи, он не хочет быть узнанным, и тогда все идут своей дорогой
не останавливаясь. Нередко король удостаивает его аудиенции в те дни, когда нет
заседаний Кастильского совета. Дежурный дворецкий выходит ему навстречу, а по
завершении аудиенции провожает его до кареты. Как только коррехидор
появляется у дверей кабинета, где его ждет весь двор, ему предлагают занять один
из трех табуретов, являющихся, между прочим, единственными сиденьями в этом
роскошно обставленном зале. Его табурет, ничем не отличающийся от других,
обычно бывает скрыт и выдвигается специально для него; два других стоят на
виду: один для майордома-майор, другой — для королевского эконома или
главного камергера. В их отсутствие один из табуретов занимает дежурный палатный
дворянин, а другой — какой-нибудь престарелый испанский гранд; но это
обязательно должен быть человек, занимавший ранее высокие должности, коему в
данный момент стоять не позволяет нездоровье. Никто другой, будь то
испанский гранд или старик, никогда бы не осмелился это сделать. Мне, однако,
довелось, в пору моего посольства в Испании, видеть все три табурета занятыми, а
четвертый принесли для принца Санто-Буоно-Караччоли, а другой раз — для
маркиза де Бедмара; оба они были тогда испанскими грандами и
государственными советниками и оба ранее, а последний и поныне, занимали при дворе
первые должности; но милость сия при моем посольстве была оказана только этим
двоим, ибо один из них очень страдал от подагры, а другой и вовсе не мог стоять
на своих искалеченных подагрой ногах. Президент Кастильского совета
всенепременно должен быть испанским грандом, и сместить его можно лишь за
преступление, караемое смертной казнью; против такого могущества здесь, как во
Франции против канцлера, используют одно и то же средство — ссылку. Президента
Кастильского совета можно отправить в изгнание когда угодно, без всякого
объяснения причин, и назначить управляющего Кастильским советом, каковым
может быть кто угодно, при условии, что он не является испанским грандом. Этот
управляющий исполняет те же обязанности, обладает той же властью и тем же
рангом, что и президент, и заменяет его во всем и везде. Но человеку,
занимающему эту высокую должность, гораздо более важную, чем должность нашего
хранителя печати, грозит та же и даже более серьезная опасность, ибо его могут
сместить в любое время, не объясняя почему, даже не отправляя в ссылку: он
теряет все свое влияние, всю власть, все возможности и превращается в ничто; и
хотя он до конца дней сохраняет свой ранг, последний обрекает его на
одиночество, которое сродни тюремному заключению, потому что он не имеет права
наносить визиты и потому что никто его не посещает, чтобы не принимать от него
никаких знаков уважения. Многие, оказавшись в подобном положении, умерли
от тоски. Когда президент Кастильского совета умирает, королю надлежит
выбрать другого президента или управляющего. После смерти графа де Оропеса
король Испании назначал только управляющих. Так же обстоит дело и с
другими Советами, президенты которых также не могут быть смещены, также
должны являться испанскими грандами и вместо которых также может быть назна-

Государственные секретари
671
чен управляющий, но, поскольку эти президенты не имеют иного ранга, кроме
ранга испанских грандов, каковыми они являются, и поскольку их власть
ничтожна, хотя сами должности и почетны, управляющих в эти Советы
назначают крайне редко.
Государственные советники Должность государственного советника в Испании
полностью соответствует должности
государственного министра во Франции и является предметом вожделений и неустанных
искательств со стороны самых знатных, уважаемых и занимающих высочайшее
положение вельмож. Государственный советник имеет право называться
Превосходительством и идет сразу после грандов, ежели сам не является оным, но таких
среди них немного. Они имеют право на одно отличие, коего гранды лишены: они
могут, подобно знатным дамам, перемещаться по городу в портшезе, в
окружении идущих пешком ливрейных лакеев и в сопровождении кареты, в которой едут
их дворяне, и подниматься в портшезе по дворцовой лестнице, вплоть до первой
комнаты дворца. Не стану распространяться здесь о Государственном совете, ибо
с прибытием Филиппа V влияние его изрядно пошло на убыль, а со временем он
и вовсе утратил какое бы то ни было значение; лица же, изредка назначаемые
государственными советниками, не несли никаких обязанностей.
Секретарь Королевского каби- По тем же соображениям я столь же коротко рас-
нета скажу о секретаре Королевского кабинета. Убилья
был последним из занимавших эту должность, причем весьма недолго.
Занимающий ее исполняет примерно те же обязанности и пользуется тем же влиянием,
что и наши четыре государственных секретаря вместе взятые, но не пользуется
таким почетом. По скромности своего обхождения он напоминает наших
государственных секретарей прежних времен, которые тоже начинали с работы в бюро,
что само по себе говорит и о происхождении их должности, и об их прежнем
общественном положении. В Государственном совете секретари кабинета
обыкновенно располагались со своей чернильницей и письменными принадлежностями
в конце стола, докладывали о делах, читали депеши, записывали то, что им
диктуют, не высказывая при этом своего мнения; и во все время заседания они стояли
на коленях на маленькой квадратной подушечке, на каковую, из-за
продолжительности заседаний, они в конце концов получили право, равно как и право работать
наедине с королем.
Государственные секретари Государственные секретари внушали страх и
уважение, но дворяне, даже нетитулованные, не считали
их себе равными; из шести нынешних секретарей, заменивших единственного
секретаря Королевского кабинета, мне довелось видеть двоих: того, кто
неизменно работал с королем, и того, кто занимался военным ведомством, на самом деле
им вовсе не занимаясь, и никогда не сопровождал государя в его поездках за
пределы Мадрида; они, хоть и начинали, как и все прочие секретари, с работы в
разных бюро, старались добиться такого же положения, как у нынешних госу-

672
Мемуары. 1701
дарственных секретарей во Франции, особенно первый из них, Гримальдо, а
также Кастелар, брат первого министра Патиньо, который впоследствии стал послом
во Франции, где и скончался.
Три должности А теперь, дабы уже не прерывать рассказа о вещах
более интересных, обратимся к делам придворным
и, поскольку сие важно для понимания последующих событий, рассмотрим как
самые важные, так и некоторые второстепенные придворные должности.
Главных должностей три, и они соответствуют нашим должностям главного майордо-
ма, главного камергера и главного шталмейстера; называют их просто три
должности, ибо они примерно равны между собой и совершенно несопоставимы со
всеми прочими. Занимают их обычно три гранда, коим они дают почет и
уважение повсюду в Испании и огромные преимущества перед всеми прочими. Однако
когда случается, хотя и крайне редко, что на одну из этих должностей
назначается очень знатный вельможа, фаворит или человек, пользующийся особым
влиянием при дворе, но не являющийся испанским грандом, то он очень быстро им
становится. А теперь рассмотрим каждую из этих должностей в отдельности.
Майордом-майор короля и дво- На майордома-майор короля возложены точно та-
рецкие кие же обширные обязанности, какие в прежние
времена исполнял во Франции главный майордом. Все дворцы короля, вся
обстановка, забота о провизии и прочих запасах, королевская кухня, встреча и прием
послов и иных почетных гостей, в честь которых король дает обед или ужин,
королевские празднества с угощением и прохладительными напитками,
распределение мест, приглашение актеров и музыкантов, сценическая машинерия,
большие и малые маскарады во дворце, размещение гостей во время церемоний, в
путешествиях — забота об экипажах и квартирах, ответственность за врачей,
хирургов, аптекарей короля, каковые могут дать государю лекарство лишь с его
одобрения и в его присутствии — все это входит в обязанности майордома-майор,
имеющего в подчинении четырех дворецких из числа высокородных дворян, для
коих эта должность нередко является ступенькой к дальнейшему возвышению, а
порой и к титулу гранда; однако, пока они исполняют обязанности дворецких, они
не могут стать грандами. Все четверо по очереди, сменяясь через неделю,
исполняют распоряжения майордома-майор касательно всего, что я перечислил выше;
последний подсчитывает вместе со своими четырьмя помощниками, в каких
поставках имеется нужда и какие суммы на то потребуются; выплаты
поставщикам производятся по его приказам. Дежурный дворецкий практически не
покидает дворца; все четверо обязаны во всем давать отчет майордому-майор и
отлучаться могут, лишь получив его разрешение. Им же подчиняются младшие
дворецкие и множество прочих служителей. Майордом-майор может входить к
королю в любое время. Будь он грандом или нет, как это порой случается, хотя и
редко, он является грандом по своей должности и первым среди грандов, где бы
они ни были. В часовне он сидит на складном стуле перед их скамьей, и в его
отсутствие стул этот остается незанятым, чему я сам был свидетелем. Собрание

Королевский эконом и палатные дворяне
673
грандов может происходить только у майордома-майор, а ежели гранды желают
сделать представление королю, то и в этом случае они обязаны обратиться к нему.
На балу и на театральном спектакле, кроме него, сидеть не имеет права никто,
даже танцовщики; его складной стул стоит справа на полшага позади кресла
короля, придвинутый к нему почти что вплотную. Король надевает шляпу, и
майордом-майор тотчас же делает то же самое; это я видел собственными
глазами. Во время торжественного приема послов неевропейских государств король
сидит в кресле под балдахином на покрытом ковром возвышении, к коему ведут
несколько ступеней. Справа от кресла короля, вровень с ним, но не под
балдахином, ставится складной стул. Король поднимается на возвышение в
сопровождении одного лишь майордома-майор, который садится на этот складной стул,
когда король опускается в кресло, и одновременно с ним надевает шляпу. У
подножия возвышения все гранды стоят в шляпах, а все прочие — с непокрытой головой;
посол также остается стоять. И во время всей церемонии майордом-майор не
оставляет своего места справа от короля. Однако он никогда не ездит в карете
короля или королевы, ибо первое место принадлежит там главному шталмейстеру,
и не бывает на аудиенциях у королевы, где первое место принадлежит ее майор-
дому-майор. То есть, имея право на первенство всегда и везде, он не бывает лишь
в трех местах, где этого права лишен. Майордом-майор никому не приносит
присяги; но четыре дворецких, вводитель послов и все их подчиненные (а их имеется
великое множество), все врачи, хирурги и аптекари короля приносят присягу перед
ним. Кроме упомянутых лиц, он принимает присягу у главного камергера, или
королевского эконома, главного шталмейстера и патриарха Индий. Президенты
и члены Советов и судов, равно как и государственные секретари, приносят
присягу перед президентом или управляющим Кастильским советом; король же не
принимает присяги ни у кого; вот почему майордом-майор и не приносит
присяги. Все вышесказанное свидетельствует о том, что в Испании майордом-майор
является гораздо более значительной фигурой, чем во Франции главный майордом,
который со времен Гизов уже не ведает королевской кухней, каковая полностью
находится в ведении первого дворецкого; правда, последний, равно как и главный
квартирмейстер, главный церемониймейстер, а также вводитель послов,
приносит перед главным майордомом присягу, чем, однако, его влияние на эти
службы и ограничивается, тогда как в Испании все они подчиняются исключительно
майордому-майор и дежурному дворецкому, передающему им его распоряжения.
Майордом-майор, если он недоволен ими, может их выбранить и приказать сделать
работу заново.
Королевский эконом и палат- Главный камергер, или королевский эконом, испол-
ные дворяне няет обязанности наших главного камергера,
четырех камергеров, главного гардеробмейстера и двух гардеробмейстеров
одновременно; он дает общие и частные распоряжения и ведает всеми расходами. В его
подчинении имеется бессчетное количество палатных дворян (столько, сколько
заблагорассудится назначить королю), заменяющих эконома в его отсутствие; все
они по большей части испанские гранды и порой гораздо более знатного рода,

674
Мемуары. 1701
чем он, ибо должность сия является для всех придворных предметом
вожделений. Разница между ними заключается в том, что эконом ночует во дворце и, как
и майордом-майор, в любое время имеет доступ к королю, тогда как дежурный
палатный дворянин, в чьем ведении находятся королевские апартаменты,
гардероб- и камер-лакеи, появляется во дворце для исполнения своих обязанностей и
покидает его, окончив службу. Палатные дворяне приносят присягу перед
экономом и находятся в такой от него зависимости, что без его разрешения не могут
отлучиться, равно как и не могут исполнять свои обязанности, не получив его
распоряжений. Они должны докладывать ему обо всем происшедшем в его
отсутствие, в назначенный им срок посылать ему нарочного с докладом, а если
происходит нечто из ряда вон выходящее, то и не дожидаясь назначенного времени.
Когда он бывает чем-либо недоволен или находит свои распоряжения дурно
исполненными, он сменяет дворянина или делает ему внушение, коему тот
почтительно внимает, не смея что бы то ни было возразить. Чтобы следить за
гардеробом короля, имеется подчиненный ему специальный человек, который по своему
положению ближе к лакею, чем к дворянину, но пользуется, однако, большим
уважением, чем первые гардеробные слуги во Франции.
Главный шталмейстер и пер- Имеются лишь два, но весьма существенных, отли-
вый шталмейстер чия между главным шталмейстером в Испании и
главным шталмейстером во Франции. Первое отличие: в Испании, если король
находится за пределами дворца, он исполняет при нем обязанности эконома, даже
в присутствии последнего; он прислуживает королю, когда тот ест в карете или
на лоне природы, подает ему дорожный плащ и прочее; какой бы дворянин ни
повстречался королю в дороге, на охоте, на прогулке, представляет его государю
главный шталмейстер, а не эконом. Второе отличие заключается в том, что хотя
есть первый шталмейстер, но отсутствует малая конюшня. Первый шталмейстер
находится в постоянном и абсолютном подчинении у главного шталмейстера,
на нем лежит забота о конюшне и экипажах; он помогает главному шталмейстеру
подняться в седло, а стремя ему обыкновенно держит берейтор короля; первый
шталмейстер ведет под уздцы лошадь, на которой тот сидит, от конюшни до
дворца; а если, сопровождая короля, главный шталмейстер садится в карету или
выходит из нее, то первый шталмейстер открывает ему дверцу и закрывает ее за
ним, как сам главный шталмейстер делает это для короля. В карету главного
шталмейстера садятся только обладатели трех главных придворных должностей,
два главных служителя королевы и дежурный капитан лейб-гвардии. В
редчайших случаях в его карету садится какой-нибудь старый испанский гранд, но
всенепременно очень важный и очень влиятельный. Кроме первого шталмейстера,
под началом главного шталмейстера находится вся королевская конюшня:
лошади, мулы, экипажи всех родов, служители, конюхи, ливреи, упряжь и корм для
лошадей, и он один распоряжается расходами на ее содержание. Все виды охоты
также находятся в полном его ведении. В этом суровом и жарком краю не знают
ни собачьих свор, ни псовой охоты; но зато здесь очень любят охоту с ружьем,
соколиную охоту и облавы на крупного зверя, в коих участвуют от одной до по-

Патриарх Индий
675
лутора тысяч крестьян и коими также распоряжается главный шталмейстер;
последний вид охоты особенно пришелся по душе Филиппу V. К ведению главного
шталмейстера относятся также четыре или пять охотничьих домиков, обширный
охотничий округ Эскориал и еще несколько размером поменьше. Из всех
сеньоров он один имеет право ехать по Мадриду в экипаже, запряженном шестью или
даже восемью мулами или лошадьми с форейтором, ибо это карета и упряжь
короля. Сколь бы знатный вельможа ни ехал в его карете, главный шталмейстер
не имеет права сажать его впереди или по правую руку от себя, что, однако,
никого не смущает и не мешает отправляться вместе с ним на прогулку или с
визитами. Герцог дель Арко, о котором у меня еще будет случай рассказать и
который был главным шталмейстером в пору моего испанского посольства,
представлял королю моего второго сына во время церемонии дарования ему, как испанскому
гранду, права находиться с покрытой головой в присутствии государя; он приехал
за ним, чтобы отвезти его во дворец; но из уважения и дабы иметь возможность
посадить его по правую от себя руку, он приехал за ним в собственной карете и
со своими лакеями, а не воспользовался каретой из королевской конюшни. Он дает
большие обеды, причем за столом, как и везде, пажи короля прислуживают ему
так же, как это делали бы его собственные. У него в доме они подают также и его
гостям; но прислуживавшие накануне на следующий день садятся за стол вместе
с главным шталмейстером и его гостями, и так каждый день. Первый
шталмейстер дает лишь малые обеды, а во время обедов у главного шталмейстера он
встречает гостей.
В отсутствие главного шталмейстера все его обязанности исполняет первый
шталмейстер; но заменять он может только палатных дворян, а не эконома; он
не имеет права передвигаться по Мадриду в карете, запряженной шестеркой
лошадей или мулов, сопровождать короля в карете с гербами главного
шталмейстера, и королевские пажи прислуживают ему только за столом главного
шталмейстера, как и всем прочим гостям. Короля он сопровождает в отдельной
карете или верхом.
Капитан алебардщиков Капитан алебардщиков и его рота исполняют
примерно те же обязанности, что и гвардейская рота
«Ста швейцарцев»64 и их капитан при короле Франции; это старинная гвардия
испанских королей.
В свое время я расскажу о должностях капитанов лейб-гвардии и их ротах,
учрежденных Филиппом V и ранее в Испании не известных, равно как и о двух
полковниках созданных им же гвардейских полков.
Патриарх Индий Громкое звание патриарха Индий на самом деле
есть лишь пустой звук. Он не обладает там никакой
властью, не получает никаких доходов и даже ни на что не претендует; он там
абсолютно неизвестен. Он рукоположен в епископы in partibus65, но обязан
безотлучно находиться при дворе, дабы заступать место архиепископа Сантьяго-де-
Компостела66, который, равно как и прочие испанские епископы, не покидает своей
епархии и при дворе никогда не появляется. Архиепископ Сантьяго по своей ка-

676
Мемуары. 1707
федре обязательно является главным священником королевства, который, если
сравнивать с Францией, исполняет одновременно обязанности и главного, и
первого придворного священника, и капеллана придворной часовни. Этот прелат
почти всегда становится кардиналом, если еще не является таковым в момент
поставления в сан. Если бы архиепископ Сантьяго-де-Компостела появился при
дворе, как это иногда все же случалось, то патриарх Индий, будь он даже
кардиналом, рядом с ним тотчас же превратился бы в ничто. Но поскольку он там
никогда не появляется, то служители королевской часовни и священники
короля, люди по большей части высокородные, находятся у патриарха в полном
подчинении. В Испании, как и во Франции, идет спор о независимости королевской
часовни от архиепископства, что не позволяет архиепископу Толедо бывать там,
потому что он хочет служить мессу со своим крестом, чего патриарх Индий ни в
коем случае допустить не хочет; есть у них и иные поводы для разногласий и
споров, и каждый пытается извлечь из них для себя хоть какую-нибудь выгоду.
Майордом-майор и дворецкие ко- В услужении королевы Испании, кроме ее дам, име-
ролевы ются еще двое важных придворных: ее майордом-
майор и главный шталмейстер; но у нее нет ни часовни, ни канцлера, ни прочих
служителей, коих имеют наши королевы. Ее майордом-майор исполняет при ней
те же обязанности, что и майордом-майор короля при нем; в подчинении у него
находятся три дворецких. Последние занимают гораздо более низкое положение,
чем дворецкие короля; они не занимаются ни празднествами, ни спектаклями, ни
всякого рода церемониями, ни апартаментами, но ведают лишь внутренним
распорядком двора королевы, подчиняясь ее майордому-майор. Они приносят
присягу майордому-майор, равно как и нижние чины двора королевы, но также
главный шталмейстер королевы и ее камарера-майор; сам же он, как и майордом-майор
короля, присяги не приносит. Майордом-майор и стоящая ниже его камарера-майор
управляют всем придворным штатом королевы. Мебель изготавливается и
обивается по его приказанию, и, за исключением одежды и конюшен, он ведает всеми
расходами королевы. Он всегда стоит позади нее, справа от камареры-майор; в его
обязанности входит, в отсутствие камареры-майор, подавать королеве ее
перчатки, веер, муфту и даже надевать на нее мантилью в присутствии других ее
дам. Он пользуется большим уважением, хотя все его влияние ограничивается
покоями королевы, и, в отличие от майордома-майор короля, он не имеет
никаких отличий среди грандов. Единственное, на что он имеет право, так это
находиться впереди них, и даже впереди майордома-майор короля, во время
аудиенций у королевы; но он никогда не бывает на аудиенциях у короля, как и
майордом-майор короля — на аудиенциях у королевы; однако слушает среди грандов
мессу в часовне и принимает участие в прочих придворных церемониях вместе
с грандами. Он обладает большей властью, чем камарера-майор; он может
входить к королеве в любое время, даже когда она лежит в постели, когда встает
и ложится.
Главный шталмейстер и пер- Только гранды могут занимать должность майор-
вый шталмейстер королевы дома-майор королевы, равно как и должность ее

Придворные дамы и статс-дамы
677
главного шталмейстера, которому подчиняется приносящий перед ним присягу
первый шталмейстер. Его положение при королеве ничем не отличается от
положения главного шталмейстера короля при особе государя; но, в отличие от
последнего, он не может ни заменять других придворных за пределами дворца, ни ездить
по Мадриду в карете, запряженной шестерней, хотя и пользуется экипажами
королевы. В предназначенной для того карете королевы кроме него имеет право
ехать только майордом-майор и, очень редко, какой-нибудь почтенный испанский
гранд, коему главный шталмейстер желает оказать сию любезность. Как и главный
шталмейстер короля, в этой карете он всегда занимает первое место.
Камарера-майор Камарера-майор совмещает обязанности нашей сюр
интендантки, нашей статс-дамы и нашей гардероб-
мейстерины. Это всегда вдова какого-нибудь испанского гранда, по большей
части пожилая и почти всегда очень знатная. Она живет во дворце, представляет
королеве знатных особ, входит к ней в любое время и делит обязанности с майор-
домом-майор. Ее должность соответствует должности королевского эконома. Она
распоряжается гардеробом и личными расходами королевы, которую должна
сопровождать, куда бы та ни шла, и никогда не покидать ее.
Как правило, только она имеет право садиться в карету королевы, когда там
нет короля, и лишь очень изредка этой высокой чести удостаивается супруга
какого-нибудь гранда. Она сама даже у себя дома пользуется услугами
служителей королевы, которая обеспечивает ее стол и обстановку ее жилища во дворце.
Между ней и майордомом-майор должно царить полное согласие, как это обычно
и бывает; в противном случае невозможно было бы избежать ссор и взаимных
претензий.
Придворные дамы и статс-да- Кроме камареры-майор, при королеве есть еще две
мы категории дам, наименование должностей каковых
может ввести нас в заблуждение. Первые — это
наши придворные дамы, но имеющие определенные обязанности; другие,
называемые senoras de honor, — это статс-дамы67. Придворные дамы являются
женами испанских грандов, их старшими невестками или наследницами, которые,
выйдя замуж, делают грандами своих мужей и принадлежат к избранному кругу
придворного общества. Статс-дамы занимают гораздо более низкое положение,
что неприемлемо для особ достаточно знатного происхождения. И те, и другие
служат королеве понедельно, повсюду ее сопровождают, иногда дежурят в ее
апартаментах и находятся в такой же зависимости от камареры-майор, как палатные
дворяне — от эконома. В отсутствие камареры-майор ее во всем заменяет
старшая из придворных дам, занятых на этой неделе. Камарера-майор
прислуживает королевской чете во время трапезы в апартаментах королевы, или одной
королеве, когда король не приходит; она опускается на одно колено, подавая им
питье или кувшин для умывания и полотенце. Позади нее стоят дежурные
придворные дамы, а за теми - статс-дамы. Столовые приборы и блюда подаются
служителями кухни стоящим за дверью камеристкам, затем переходят к
статс-дамам, от них к придворным дамам, а от тех — к камарере-майор, которая и пода-

678
Мемуары. 1701
ет их королеве; и так каждый день. Камарера-майор также ведает расходами на
гардероб королевы.
Azafata и камеристки Камеристки являются все особами знатными или, по
крайней мере, принадлежат к хорошему
дворянскому роду. В камеристки берут только девушек, но, выйдя замуж, они могут стать
статс-дамами. Все они живут во дворце, как и первая камеристка, называемая
azafata (асафата), которая обычно бывает кормилицей короля или королевы, а
следовательно, гораздо более низкого звания, чем прочие камеристки, каковые,
однако, беспрекословно подчиняются ей, подобно тому, как все прочие дамы, в
том числе камеристки и сама асафата, подчиняются камарере-майор.
Торжественное перемещение в Когда король и королева отправляются на торже-
каретах ственное богослужение в храм Богоматери в Ато-
че, расположенный на окраине Мадрида, или куда-либо еще, впереди движутся
одна или две кареты с палатными дворянами, карета главного шталмейстера
короля, карета, где сидят только король и королева; за ними - пустая карета
короля, карета главного шталмейстера королевы; камарера-майор размещается в своей
карете одна, в окружении собственных пеших ливрейных лакеев, а у правой
дверцы верхом едет ее шталмейстер; затем следуют одна или две кареты королевы с
ее придворными дамами в парадных туалетах, одна или две более скромные
кареты королевы для статс-дам, следующая, еще более скромная, где находится
только асафата, и две такие же кареты д,т^я камеристок. Полагаю, этого
наброска довольно, чтобы составить себе представление об иерархии должностей при
испанском дворе, так что я могу перейти к рассказу об изменениях, внесенных
Филиппом V и в положение грандов, и в церемонии. Добавлю только, что в
Испании ни одна должность не продается68 и что жалованье, как ранее во
Франции, является весьма незначительным: майордом-майор короля, получающий
вдвое больше всех прочих, имеет всего лишь двадцать пять тысяч ливров; очень
немногие получают по тысяче пистолей09, а остальные — много меньше. Оба
майордома-майор и камарера-майор сверх своего жалованья пользуются
некоторыми благами, даваемыми их должностью; то же можно сказать о двух
главных и двух первых шталмейстерах; кое-что сверх жалованья имеет и капитан
алебардщиков.
Палатные дворяне, действую- Следует обратить внимание на то, что королевский
щие и номинальные эконом и все палатные дворяне носят большой
ключ, выглядьшающий из-под клапана их правого кармана. У этого ключа
продолговатое и до смешного большое кольцо; оно позолочено и прикреплено к
петлице кармана развевающейся при движении цветной лентой. Лакеи, услужающие
во внутренних покоях, число коих весьма ограничено, также носят ключи, с той
лишь разницей, что выступающая наружу часть их не позолочена. Ключ этот
открывает все двери королевских апартаментов во всех дворцах Испании. Если кому-
либо случается потерять ключ, он обязан уведомить о том эконома, каковой
тотчас же приказывает заменить все замки и все ключи за счет того, кто потерял

Изменения, происшедшие при испанском дворе после прибытия Филиппа V 679
свой, что обходится последнему более чем в десять тысяч экю. Ключ этот
следует носить всегда и повсюду, даже за пределами Испании. Ключи эти, однако, двух
родов: настоящие, и вправду открывающие двери ключи для действующих
палатных дворян, и ключи, не открывающие ничего, называемые ключа-обманкщ
для палатных дворян, носящих это звание, но не исполняющих никаких
обязанностей. Палатными дворянами обоих рангов бывают самые знатные вельможи,
и если свободной оказывается должность действующего дворянина, то она
обыкновенно передается дворянину номинальному, однако случается, что ее получает
сеньор, не являющийся палатным дворянином. Все они равны между собой,
никто не обладает никакими преимуществами; действующие дворяне сменяются в
порядке, сообразном со стажем их службы.
Эстампилья Я забыл упомянуть еще об одной должности,
которая может показаться второстепенной, ибо не
требует от исполняющего ее знатного происхождения и не передается по наследству,
но на самом деле является весьма и весьма важной. Должность, исполняющий ее
и инструмент, при помощи коего он ее исполняет, имеют одно и то же название,
не переводимое на французский язык, — эстампилья. Это стальная печать, на
которой выгравирована подпись короля, абсолютно неотличимая от его
собственноручной подписи. Эстампилья покрывает эту печать типографской краской и
делает оттиск, на что не требуется и минуты.
Ла Рош Я видел, как это делает Ла Рош, получивший эстам-
пилью по прибытии в Испанию вместе с
Филиппом V. Эстампилья была придумана, чтобы избавить испанских королей от
необходимости собственноручно подписывать бессчетное множество бумаг, отдавая
этому занятию чуть не по полдня. Должность эта дает незначительный, но
постоянный доход, и Ла Рош, человек благочестивый, порядочный, мягкий,
скромный, бескорыстный и стремящийся делать добро, исполнял ее добросовестнейшим
образом вплоть до самой своей кончины. Он пользовался расположением
короля, всеобщим уважением и любовью при дворе, и в доме его бывали знатнейшие
вельможи. Эстампилья обязан безотлучно находиться там, где находится король,
и министры относятся к нему с почтением.
Об инфантах и их дворах я расскажу, когда для этого представится случай,
ибо, до тех пор пока у Филиппа V не появились дети, инфант и инфантов было в
Испании мало, а дворы их оставались немногочисленны.
Изменения, происшедшие при ис- Тотчас же по прибытии в Испанию Филипп V
панском дворе после прибытия облачился в испанский костюм и голилью70 и внес
Филиппа V некоторые изменения в жизнь испанского двора. Из
тридцати действующих палатных дворян он оставил только шесть и перестал
платить жалованье тем, кто никогда не исполнял никаких обязанностей. Граф
де Пальма, испанский гранд и племянник кардинала Портокарреро, сменил на
посту вице-короля Каталонии принца Дармштадтского, который покинул Испанию,
не возвращаясь в Мадрид. Герцог де Эскалона, которого обыкновенно называли

680
Мемуары. 1701
маркиз де Вильена, отправился в Сицилию на смену герцогу де Верагуа; но его
самого вскоре сменил кардинал дель Джудиче, прибывший из Рима, чтобы
временно взять на себя обязанности вице-короля, а Вильена отбыл вице-королем в
Неаполь, чтобы занять место возвратившегося в Мадрид герцога де Медина-
Сели, который получил весьма доходный пост президента Совета Индий, коего
уже давно домогался. Ранее занимаемый им пост президента Совета Орденов был
передан герцогу де У седа, в тот момент находившемуся в Риме, где он исполнял
обязанности посла, с тех пор как Медина-Сели отбыл вице-королем в Неаполь.
Самые же значительные перемены были связаны с опалой коннетабля
Кастилии71. В Испании лишь президенты и большинство членов Советов занимают
свои места пожизненно, а все прочие лишаются должности со смертью короля,
преемник коего решает, вернуть ли им должности или же назначить на их
место кого-то другого. Коннетабль, бывший главным шталмейстером и
действующим палатным дворянином, лишился обеих должностей, а главным
шталмейстером стал герцог де Медина-Сидония, отказавшийся от своей должности майор-
дома-майор то ли по прихоти, то ли потому, что счел новую должность более
блистательной и решил, что, поскольку молодой король будет часто оставлять
дворец ради путешествий, войны и охоты, главный шталмейстер окажется в более
выигрышном положении, чем майор дом-майор. Место последнего занял маркиз
де Вильяфранка, и награда сия была вполне заслуженной, если вспомнить его
памятное выступление в Совете и вообще всё, что он сделал для восшествия
короля на трон72. Герцогиня де Осуна, о которой у меня еще будет случай
рассказать, говорила о нем и о доне Мартине де Толедо, впоследствии герцоге де Аль-
ба, умершем в бытность свою послом во Франции, что оба они испанцы до
кончиков башмаков, только один — башмаков старого фасона, а другой — нового.
Вильяфранка и Вильена характером напоминали герцога де Монтозье; только
Вильена не был испанцем по одежде: он никогда не носил ни голилью, ни
испанский костюм, находя их невыносимыми, и всю жизнь одевался на французский
манер. В Испании это называется одеваться на фламандский или на военный лад,
чего не делал почти никто. Граф де Бенавенте остался королевским экономом
и проникся такой нежностью к молодому королю, что нередко, глядя на него,
плакал от умиления.
Особенности сюзеренных отно- Раз уж об этом зашла речь, мне представляется
шений и своеобразие подписей не- уместным упомянуть о некоторых странностях кое-
которых испанских грандов кого из испанских вельмож, в том числе и этих
двоих. Герцогство Браганса в Португалии находится в вассальной зависимости от
графа де Бенавенте, чей герб красуется на дверях замка в Брагансе справа от герба
короля Португалии, и раз в год участники торжественной церемонии кланяются
гербам: сначала гербу графа, а затем — гербу короля.
Герцог де Медина-Сели, который тогда был семикратным грандом, а потом чуть
ли не пятнадцатикратным, что, однако, не давало ему ни отличий, ни преимуществ
перед грандами однократными, никогда не подписывался иначе как Ы Duque-Duque
(герцог-герцог), без имени, дабы этим удвоением подчеркнуть свою знатность. Map-

Адмирал Кастилии
681
киз де Вильена, являющийся также герцогом де Эскалона, подписывается просто
Ы Marqués (маркиз), ничего более не добавляя. Но маркиз де Асторга из рода
Гусман, испанский гранд, подписывается точно таким же образом, так что, не зная
почерка каждого из них, невозможно сказать, кому принадлежит эта подпись.
Однако право на стороне Вильены, и он считается первым маркизом Испании.
Герцог де Верагуа подписывается И Admirante-Duque (адмирал-герцог) в силу
наследственного титула адмирала Индий, дарованного Колумбам.
Прочие государственные совет- Теперь надо завершить рассказ о прочих государ-
ники ственных советниках. Я представил лишь тех, кто
был в той или иной мере причастен к завещанию. Должность эта является
вершиной, к коей устремлены все честолюбивые желания, а потому естественно
упомянуть о тех, кто был удостоен оной после вступления на трон Филиппа V. Я уже
говорил о кардинале Портокарреро, об опальном президенте графе де Оропеса и
об управляющем Кастильским советом доне Мануэле Ариасе, о сосланном
епископе Сеговии и великом инквизиторе Мендосе, о герцоге де Медина-Сидония, о
маркизе де Вильяфранка, о графе де Сан-Эстебан-дель-Пуэрто и о секретаре
Королевского кабинета Убилье. Я говорил также о графе де Бенавенте, ставшем
государственным советником, после того как, согласно завещанию, он вошел в
состав временного правительства в качестве испанского гранда. Остается лишь
сказать несколько слов о Мансере и об адмирале, а также об Агиларе, Монтерее,
дель Фресно, Фуэнсалиде и Монтихо; некоторых из них я уже вскользь упоминал,
однако стоит уделить им чуть больше внимания.
Мансера и его странная диета Еще несколько слов о маркизе де Мансера из То-
ледского дома: испанский гранд первого класса,
очень богатый, президент Итальянского совета, в восемьдесят шесть лет — а
именно столько ему исполнилось к моменту прибытия короля — ум имел такой
же ясный, как и в сорок, а беседа с ним была истинным наслаждением; нрава
мягкого, рассудительный, немного застенчивый, он прекрасно владел пятью или
шестью иностранными наречиями и отличался галантной учтивостью
благовоспитанного молодого человека. Ранее я уже говорил и о его должностях, и о его
добродетелях; но одна его особенность, не такая уж редкая в Испании,
французу представляется в высшей степени удивительной. К моменту прибытия
короля Испании он уже пятьдесят лет как не употреблял в пищу хлеба; утром он
выпивал стакан ледяной воды с капелькой розового варенья, а некоторое время
спустя шоколад; в обед три унции мяса73 запивал слегка разбавленной красным
вином водой; на десерт — шоколад; на ужин ему подавали вишни либо иные
фрукты или же салат и еще стакан подкрашенной воды. И сия диета не наносила ни
малейшего ущерба его здоровью; жена его, дочь герцога де Каминья, от
которой у маркиза имелась единственная дочь74, в свои восемьдесят лет
придерживалась того же режима.
Адмирал Кастилии Адмирал Кастилии, который звался Хуан Томас
Энрикес де Кабрера, герцог де Риосеко и граф

682
Мемуары. 1701
де Мельгар, был грандом первого класса, одним из богатейших и знатнейших вельг
мож Испании, и первым среди них по рождению, хоть и происходил от
бастарда. У Альфонса XI, короля Кастилии и Леона, от Марии, дочери короля
Португалии Аффонсу V, был один-единственный, унаследовавший его корону сын, дон
Педро Жестокий, печально знаменитый своими преступными деяниями, коими в
конце концов заслужил всеобщую ненависть; у него не было сыновей от брака с
сестрой герцога де Бурбона, которую он убил; сам же он был убит в 1369 году Эн-
рике, графом де Трастамара, своим незаконнорожденным братом, наследовавшим
его корону и передавшим ее своим потомкам75 — Энрике П, Энрике Ш, Хуану П,
отцу королевы Кастилии Изабеллы, вышедшей замуж за Фердинанда Католика,
короля Арагона, своего троюродного брата по отцовской линии; он был внуком
Фердинанда Справедливого, второго сына Энрике, графа де Трастамара76,
ставшего королем после того, как он убил Педро Жестокого, чьим, как я уже говорил,
незаконнорожденным братом являлся.
Этого Фердинанда, отца Католика77, прозвали Справедливым за упорный
отказ от кастильской короны, предложенной ему после смерти его брата Энрике Ш,
оставившего после себя только одного малолетнего сына78, коему дядя стал
опекуном и покровителем. Добродетель его была вознаграждена еще в этой жизни:
в 1390 году брат его матери Мартин, король Арагона и Валенсии и князь
Каталонии, умирая бездетным, назначил его своим преемником79, и назначение это
было утверждено на собраниях штатов этих государств. Двое его сыновей,
Альфонс и Хуан П (у старшего из них детей не было)80, правили после него один за
другим; Хуану II наследовал его сын Фердинанд Католик, сумевший
объединить все испанские государства, за исключением Португалии, благодаря женитьбе
на королеве Кастилии Изабелле, и оба они стяжали себе славу как католические
короли;81 их дочь, наследница этих корон, стала матерью императоров Карла V
и Фердинанда I, от которых пошли испанская и императорская ветви
Австрийского дома.
У короля Кастилии Альфонса XI, отца Педро Жестокого, было от его
любовницы, Элеоноры де Гусман, двое сыновей-близнецов. Один — тот самый граф
де Трастамара, который, убив Педро Жестокого, занял его место на престоле, — был
прадедом82 по мужской линии Изабеллы, королевы Кастилии, и ее мужа,
Фердинанда Католика, короля Арагона. Другой близнец стал родоначальником ветви,
от которой пошли все адмиралы Кастилии, законно, по мужской линии,
передававшие эту должность своим наследникам. Он звался Фадрике. Его сын Педро,
как и он, граф де Трастамара, стал коннетаблем Кастилии; дети его не
получили ничего; но Альфонс, его брат, стал адмиралом Кастилии, первым в их роду,
которому он присвоил имя Энрикес в память о короле Кастилии Энрике П,
брате его отца; все его прямые потомки, включая адмирала, о котором здесь идет речь
(потомка в десятом колене), были известны главным образом под именем
адмиралов, и эта должность, о которой я расскажу в другом месте, стала
наследственной. Второй адмирал был первым графом де Мельгар. Он выдал свою дочь за
Хуана, короля Арагона, сына Справедливого, и та стала матерью Фердинанда
Католика, мужа Изабеллы, королевы Кастилии. Четвертый адмирал был сыном

Адмирал Кастилии
683
брата этой королевы Арагона и двоюродным братом Фердинанда Католика, не
говоря уже о том, что все они происходили из одного дома как прямые потомки
по мужской линии двух братьев и были в родстве с королем Кастилии, отцом
Изабеллы, и с королем Арагона, отцом Фердинанда Католика, каковые два
короля были сыновьями двух братьев, кузенов его отца83. Это родство было тем
более блистательным, что в роду бастардами были только граф де Трастамара,
ставший королем Кастилии, и его брат-близнец, родоначальник Энрикесов.
Пятый адмирал был троюродным братом Карла V84, который сделал его герцогом
де Риосеко и испанским грандом; я считаю его пятым потому, что его старший
брат, адмирал и кавалер ордена Золотого Руна, не оставил потомства. Шестой
женился на Анне де Кабрера, и дети, родившиеся от этого брака, присоединили
к имени Энрикес имя Кабрера. Седьмой и восьмой удостоились ордена Золотого
Руна, девятый стал вице-королем Сицилии, а от брака десятого с девушкой из дома
Понсе де Леон родился тот адмирал, о котором я намерен рассказать,
одиннадцатый адмирал, шестой герцог де Риосеко, испанский гранд первого класса, в
десятом поколении потомок Фадрике, брата-близнеца графа де Трастамара,
свергнувшего и убившего Педро Жестокого, чьим незаконным братом он был,
занявшего его место на троне Кастилии и передавшего корону своим потомкам. Отец
нашего адмирала умер в 1680 году.
Наш адмирал Кастилии первым браком сочетался с сестрой, а вторым — с
дочерью герцога де Медина-Сели, посла в Риме, затем вице-короля Неаполя85,
откуда, уступив свое место маркизу де Вильена, он вернулся в Мадрид, где
Филипп V назначил его президентом Совета Индий. Оба брака адмирала остались
бездетными; но у маркиза де Альканьисеса, его брата, был сын.
Этот адмирал, коему к моменту вступления на испанский престол Филиппа V
уже исполнилось пятьдесят пять лет, являл собой причудливую смесь, казалось
бы несовместимых, свойств: бесконечно умный, любезный, учтивый в речах и
манерах, услужливый, вкрадчивый, приветливый, любознательный, неистощимо
изобретательный в искусстве нравиться; и при этом высокомерный, дерзкий,
безмерно честолюбивый и очень опасный, если бы не крайнее отвращение к
любым физическим усилиям, что, однако, никак не сказывалось на его умственных
способностях. Я приведу лишь один пример его тщеславия и гордыни. Хотя он в
течение долгих лет играл не последнюю роль при Карле П и пользовался
безграничным доверием королевы, в ту пору заправлявшей всем при дворе, смертельно
его ненавидевший кардинал Портокарреро сумел добиться его изгнания в
Гранаду. Ссора с графом де Сифуэнтесом и недостойное поведение настолько
запятнали его честь, что это стало основанием для его изгнания86. По дороге он сделал
остановку в Толедо, где кардинал был архиепископом, и устроил там корриду и
великолепное празднество. В Гранаде он поселился в Альгамбре, дворце королей,
и лишь довольно много времени спустя перебрался в город, сочтя сие более
удобным. Его честность и порядочность вызывали не меньше сомнений, чем его
мужество: доверия он не внушал никому, и сам первый над этим смеялся; народ же
его просто ненавидел. Он не заботился ни о своем доме, ни о продолжении рода,
но яростно желал одного — власти, и смертельно ненавидел всех власть имущих

684
Мемуары. 1701
просто потому, что они оной обладали. Он был близким другом принца де Во-
демона, с коим они были буквально созданы друг для друга; не скрывал своей
ненависти к герцогу де Медина-Сидония и вообще ко всем Гусманам, обожал
иезуитов, без которых не мог ступить и шагу, и даже за стол не садился без тех
четырех, что постоянно жили в его доме. В Мадриде у него было четыре
великолепных и роскошно обставленных дворца, столь обширных, что он не сдавал их
в наем, а жил в каждом из них сам по три месяца в году. Это были самые
большие дворцы в Мадриде и к тому же единственные, где имелся и двор, и сад.
Самый знатный из испанских вельмож, он, несмотря на все свои недостатки,
занимал весьма высокое положение в обществе и, будучи необыкновенно
уродлив, производил тем не менее неотразимое впечатление благородной
величественностью манер и осанки. Однако в истории с завещанием его обвели вокруг
пальца, и он, несмотря на всю свою приверженность королеве и Австрийскому дому,
не осмелился сказать ни слова в их поддержку. Вскоре мы вновь увидим его на
политической сцене.
Фрихильяна Граф де Фрихильяна, дон Родриго Манрике де Ла-
ра, ставший грандом благодаря женитьбе на
Марии де Арельяно, наследной графине де Агилар, звался графом де Агиларом,
и хотя сам он овдовел, а его сын, граф де Агилар, стал грандом, граф сохранял
тем не мене ранг и даваемые этим титулом отличия, каковые в Испании
остаются пожизненно, и по-прежнему, как и его сын, носил имя графа де Агилара, хотя
обычно его называли Фрихильяна. Это был знатный вельможа, высокомерный,
гордый, независимый, нрава горячего, злой на язык, опасный и, при
необыкновенной злобности, бесконечно умный и одаренный. Его обвиняли в том, что он
отравил нюхательным табаком отца герцога де Осуна. Ярый приверженец
австрийцев, он был искренне предан королеве. Кардинал Портокарреро и он
смертельно ненавидели друг друга, а потому завещание оставалось для него тайной за
семью печатями. Он сам первый смеялся над своим крайним уродством и своей
злобностью, говоря, что сын его таит в душе то, что сам он носит на лице, и добавлял,
что, не будь его сына, он был бы самым злым человеком в Испании, и я думаю,
что так это и было.
Монтерей Граф де Монтерей, получивший титул испанского
гранда от матери87, был вторым сыном
знаменитого дона Луиса де Аро, подписавшего вместе с Мазарини Пиренейский мирный
договор и брачный контракт Короля в 1660 году88 на Фазаньем острове посреди
речушки Бидассоа. Ранее он был губернатором Нидерландов, а тогда
президентом Фландрского совета. Наделенный исключительными и разнообразными
дарованиями, он был высокомерен, зол и крайне опасен. Хотя завещание от него
скрывали, он, будучи ярым врагом кардинала Портокарреро, стал все же
выказывать приверженность королю. Что сказал бы его отец, доведись ему, как его
сыну, увидеть, как превратились в ничто все его предосторожности в отношении
отказа Марии-Терезы от претензий на наследство? Детей у Монтерея не было.

Начало правления Филиппа V. Лувиль обретает первостепенное влияние 685
Фресно, Фуэнсалида, Монтихо, Маркиз дель Фресно, испанский гранд из рода Ве-
патриарх Индий ласко, как и коннетабль Кастилии, был человеком
безупречно честным и исключительно одаренным. Граф де Фуэнсалида и граф
де Монтихо также были грандами и государственными советниками. У
последнего имелась только одна дочь, вышедшая замуж за Акунью Пачеко, который
добавил к своему имени унаследованное от матери, равно как и титул гранда,
имя Портокарреро. Граф де Монтихо разбогател благодаря своему посольству
в Англии и прочим высоким должностям. Государственный советник, он
происходил, как и кардинал Портокарреро, из рода Бокканегра и доводился братом
патриарху Индий, который, так же как и маркиз де Мансера, не ел хлеба, но
был злобным, сварливым, ненавистливым, недоброжелательным и без устали
поносил правительство. Он не знал ни слова по-латыни, хотя был неглуп и
весьма начитан. Несмотря на все это, родственные узы и любовь кардинала
Портокарреро к своим родственникам позволили ему сохранить должность патриарха
Индий.
Начало правления Филиппа V. Я назвал здесь большинство из тех вельмож, кто
Лувиль обретает первостепен- играл первейшую роль при испанском дворе в мо-
ное влияние мент прибытия Филиппа V. А поскольку молодой
король пока еще никого не знал, то полагался на советы герцога д'Аркура и тех,
кто был самым непосредственным образом причастен к завещанию; они — душа
всех их предприятий кардинал Портокарреро и занимавшие три главные
должности в государстве маркиз де Вильяфранка, герцог де Медина-Сидония и граф
де Бенавенте — действовали во всем заодно и в силу своих должностей
постоянно встречались с королем. Но поскольку все они, и даже месье д'Аркур, были
для короля чужими, он охотно покидал их, чтобы побыть в обществе тех
немногих французов, что последовали за ним, среди которых ему особенно
близки были Валуз, его шталмейстер во Франции, и Лувиль, неотлучно находившийся
при нем с тех пор, как принцу исполнилось семь лет. Ему, больше чем кому бы
то ни было другому, изливал он душу. Месье де Бовилье, наблюдавший за Лу-
вилем все те годы, что был воспитателем принца, рекомендовал его своему
воспитаннику как человека благоразумного, образованного, рассудительного,
умного и находчивого, безгранично ему преданного и достойного доверия. Лувиль
действительно обладал всеми этими достоинствами, а кроме того, отличался
неистощимой веселостью и остроумием, и его порой соленые шутки выводили
короля из природной холодной серьезности и в первое время после
прибытия были для него поддержкой и утешением. Лувиль был весьма близок с месье
де Бовилье и в прекрасных отношениях с Торси. С ним одним поддерживали
они постоянную, иногда шифрованную переписку, причем без всяких
опасений, ибо почта находилась в ведении Торси. Лувиль как никто знал короля
Испании и действовал вместе с Аркуром, Портокарреро, Убильей, Ариасом и
занимавшими три главные должности вельможами, не пренебрегая при этом и
прочими, из коих довольно быстро вокруг него образовался своего рода двор.
Все видели расположение и доверенность к нему короля; а поскольку вскоре по

686
Мемуары. 1701
прибытии Аркура приковала к постели опасная и продолжительная болезнь, вся
тяжесть государственных дел явно для всех легла на плечи Лувиля, так что без
преувеличения можно сказать, что он стал управлять и королем, и Испанией.
Он просматривал, а по большей части и составлял, все личные письма короля,
адресованные французскому двору, и не было вопросов, кои решались бы без
его непосредственного участия. Он еще лишь наполовину вошел в курс
придворных и государственных дел, когда ему довелось столкнуться с проявлением
жесточайшей несправедливости. Но, дабы разъяснить суть дела, надо обратиться
к его участникам.
Граф де Сан-Эстебан-дель-Пуэрто, главный шталмейстер королевы, несмотря
на свою приверженность ей, принимал деятельнейшее участие в истории с
завещанием, а посему его не должно было удивить ни то, что королева предпочла
ему коннетабля Кастилии, неизменно преданного и ей, и Австрийскому дому,
и его послала для переговоров с Аркуром, ни то, что временное правительство,
так мало с ней считавшееся, не воспротивилось ее намерению отправить с этим
кратким посольством во Францию столь знатного вельможу. Тем не менее он
был так этим уязвлен, что не пожелал долее служить ей и сумел убедить
большую часть придворных покинуть ее, на что она горько жаловалась в столь же
романических, сколь и бесполезных письмах, доставленных коннетаблем во
Францию.
Герцог Монтелеоне Происходивший, как и Иннокентий XII, из рода
Пиньятелли, ловкий и хитрый неаполитанец, все
состояние коего находилось в Италии, герцог Монтелеоне, до времени затаившийся,
чтобы увидеть, куда дует ветер, предложил, воспользовавшись случаем, свои
услуги королеве, и та была счастлива иметь в стане своих приверженцев столь
знатного вельможу. Он стал ее главным шталмейстером и, за неимением прочих, ее
майордомом-майор, ее Советом, короче, ее всем, а жена его стала камарерой-май-
ор. Именно этого герцога отправила королева из Толедо приветствовать короля
Испании. Кардинал терзался досадой, видя приближенным к королеве, пусть и
изгнанной, столь значительного и уважаемого человека, и не пренебрегал
никакими средствами, чтобы побудить Монтелеоне ее оставить; но он имел дело с
человеком более проницательным и тонким, чем он сам, который неизменно
отвечал, что просто так не откажется от тех доходных должностей, что
удерживают его в Толедо, но что готов вернуться, если ему предложат нечто более
заманчивое. У кардинала, однако, была иная задача: он хотел полностью изолировать
королеву, так чтобы при ней остались в лучшем случае одни лакеи; а для этого
нужно было найти, кем заменить Монтелеоне, если все же удастся купить
измену последнего, что стало бы соблазнительным примером для его преемника. Так
прошло несколько месяцев, и в конце концов кардинал, вне себя от досады и
гнева, решился прибегнуть к крайним средствам, чтобы погубить герцога
Монтелеоне и одновременно нанести смертельное оскорбление королеве.
Испанский обычай, называе- Чтобы понять, каким случаем он для того восполь-
мый «вмешательство викария» зовался, надо знать об одном испанском обычае, со

Испанский обычай, называемый «вмешательство викария» 687
временем превратившемся в закон, столь же нелепом, сколь и ужасном для
любой семьи. Если девушка, по прихоти, по любви или по каким-то еще причинам,
вздумает выйти замуж за человека, пусть даже из совсем иного сословия, скажем,
за конюха своего отца, она и ее возлюбленный сообщают об этом викарию того
прихода, где живет девушка, если ей в ту пору уже исполнилось шестнадцать лет.
Викарий является к ней домой и в присутствии отца и матери спрашивает их дочь,
остается ли неизменным ее желание сочетаться браком с таким-то. Если она
отвечает утвердительно, он тотчас же уводит ее к себе и приглашает ее
возлюбленного. Здесь в присутствии ее избранника он повторяет свой вопрос, и, если она
по-прежнему стоит на своем, а мужчина также выражает готовность на ней
жениться, тотчас же совершает обряд венчания, и родители при этом не имеют
права лишить ее наследства. «Вмешательство викария» — так можно перевести с
испанского название этого обычая, который, по правде говоря, почти что вышел из
обихода. Дочь Монтелеоне, придворная дама королевы, хотела выйти замуж за
маркиза де Мортара, человека высокородного, но очень бедного, коему герцог
Монтелеоне ни за что не хотел ее отдать. Мортара похитил ее, за что был отправлен
в ссылку. Как раз в то время умер Карл П. Портокарреро решил, что эта
история позволит ему наконец-то утолить свою ненависть. Он стал требовать от
Монтелеоне выдать дочь за Мортара, угрожая в случае отказа прибегнуть к
вышеупомянутому обычаю. Герцог, сколько мог, уклонялся от ответа, но в конце
концов, не зная, как долее противиться жаждущей мести власти всемогущего в ту пору
кардинала, опирающегося на ставший законом обычай, он обратился за помощью
к Монвьелю и Лувилю, коим поведал, в каком безвыходно-мучительном
положении оказался. Последний не нашел иного средства, как добиться для него
негласного разрешения на похищение его дочери д'Юрселем, преданным Лувилю
нидерландским дворянином, позже получившим от него роту фламандских
мушкетеров, сформированную по образцу двух наших мушкетерских рот. Монтелеоне
получил согласие на брак с его дочерью богатого фламандского вельможи из дома
Мероде, кавалера ордена Золотого Руна, маркиза Вестерло, который, узнав о
намерениях кардинала Портокарреро, не осмелился ехать далее Байонны. Д'Юр-
сель привез дочь герцога Монтелеоне в Байонну, где она сочеталась браком с
маркизом Вестерло и тотчас же отбыла с ним в Брюссель89, а граф д'Юрсель
возвратился в Мадрид. Кардинал, ничего не знавший о происходящем, все более
яростно преследовал герцога; тот же, решив, что ему нечего более опасаться,
поскольку дочь его сочеталась браком во Франции и уже выехала в Нидерланды,
счел излишним долее хранить это в тайне; но он не мог себе представить, до
какой крайности может дойти ярость всемогущего прелата, когда давно
преследуемая им жертва внезапно ускользает у него из рук. Портокарреро в бешенстве
явился к королю, рассказал ему об этом деле и просил разрешения довести
начатое до конца. Король, молодой и неопытный, только что прибывший в Испанию
и совсем не знавший обычаев страны, решил, что преследование носит
исключительно церковный характер, что кардинал действует в качестве прелата, в чью
епархию входит Мадрид, и, ни с кем не советуясь, дал свое согласие. Кардинал,
не теряя ни минуты, приказал собрать Кастильский совет, прибегнув к помощи

688
Мемуары. 1701
своего друга, управляющего советом Ариаса, а также Монтерея, по каким-то
своим соображениям согласившегося участвовать в этом деле, и за каких-то три часа
на заседании был вынесен приговор, согласно которому Монтелеоне лишали
шестисот тысяч ливров ренты в Сицилии, дабы использовать их на военные
расходы, а сам он должен был быть схвачен, будь то даже во дворце королевы в
Толедо, связан, посажен на лошадь и привезен за сотню лье оттуда, по
невыносимой жаре, в тюрьму Альгамбры в Гранаде, где ему и предстояло оставаться
узником до конца дней; кроме того, дочь свою он должен был выдать за маркиза
де Мортара; в случае неповиновения ему отрубали голову и лишали остатков
имущества. Д'Юрсель первым узнал об этом чудовищном приговоре. Охваченный
ужасом за собственную судьбу, он тотчас же бросился к Лувилю. Лувиль, по
большей части не покидавший дворца, в тот день решил отправиться на
прогулку, и это обстоятельство чуть было все не погубило, ибо возвратился он очень
поздно. Услышав о чудовищном приговоре, Лувиль поспешил к королю; дорога
была каждая минута, но король слушал музыку, и пришлось дожидаться ее
окончания. Как только концерт кончился, Лувиль вошел с королем в его кабинет и с
волнением спросил его, отдает ли он себе отчет в сделанном. Король ответил, что
догадывается, о чем идет речь, но не понимает, что дурного в разрешении,
которое он дал кардиналу. Тогда Лувиль изъяснил ему, к чему привело данное им
разрешение, и с откровенностью преданного слуги рассказал, как бесчестно
воспользовались молодостью короля и какой урон наносит его чести это дело, после
того как он дал разрешение на похищение и брак дочери герцога; что сам того
не подозревая, он изменил собственному слову и тем самым повинен в
ужаснейшем из несчастий, последствия коего нетрудно себе представить. Король,
взволнованный и смущенный, спросил, как исправить совершенную им оплошность, о
тяжких последствиях каковой он даже не догадывался. Лувиль немедля велел
принести письменный прибор и продиктовал королю два приказа: в первом
гонцу приказывалось, не теряя ни минуты, мчаться в Толедо, дабы
воспрепятствовать похищению герцога Монтелеоне, а в случае если оно уже произошло,
догнать похитителей, вырвать герцога из их рук и привезти обратно в Толедо; во
втором кардиналу приказывалось немедленно отправиться в зал заседаний
Кастильского совета и собственноручно вырвать из регистра лист с приговором и
бросить его в огонь, так чтобы даже память о нем была навеки уничтожена.
Гонец так поспешал, что прибыл к воротам Толедо одновременно с исполнителем
приговора. Он показал ему приказ, написанный рукой короля, и, не позволив
войти в город, отослал назад. Гонец, отправленный к кардиналу, застал последнего
уже в постели, и хотя обычно никто не имел права входить к нему в это время,
перед посланником короля все двери распахнулись. Кардинал прочел
собственноручный приказ короля, встал, оделся и, не произнеся ни слова, отправился его
исполнять. Я думаю, не сыщется в мире никого, кроме испанца, кто способен
сохранять внешнюю невозмутимость, задыхаясь от ярости и бессилия отразить
этот нежданный удар. Лицо его сохраняло то же серьезное спокойствие, когда на
следующее утро он как обычно явился к королю, который, едва завидев его,
спросил, исполнил ли он его приказ. «Si, Senor (Да, сеньор)», — ответил кардинал и
более не сказал ни слова об этом деле, смертельно уязвившем его гордость, ли-

Иезуит отец Добантон, духовник короля
689
шившем радости мщения и возможности продемонстрировать свое могущество.
Ариас и кардинал неделю дулись на Лувиля, но никому не говорили о причинах
своего неудовольствия. Он же, чуть более сдержанный, чем обычно, делал вид,
что ничего не замечает, а некоторое время спустя в их отношениях уже более не
было никакой холодности: эти два могущественных испанца не желали оставаться
с ним в ссоре, что равным образом было противно и его интересам; ни он, ни они
не хотели нарушать связывающие их скромно-уважительные и доверительные
отношения. Аркур, несколько раз едва не отдавший Богу душу, был еще очень
плох и, находясь в Сарсуэле, загородном доме испанских королей недалеко от
Мадрида, естественно, не мог знать о происходящем при дворе. Однако
вышеупомянутое дело показалось Лувилю столь важным, что уже на следующий день он
счел необходимым уведомить посла о нем. Аркур не только одобрил действия
Лувиля, но и счел, что тот оказал королю неоценимую услугу, а посему не замедлил
отправить курьера с посланием, в коем воздавалось должное действиям Лувиля.
Монтелеоне тем временем поспешил во дворец и бросился к ногам короля,
благодаря своего освободителя, спасшего ему честь, состояние и жизнь. Лувиль,
благоразумно не желая приобретать себе врага в лице кардинала, отрицал свою
причастность к этому делу, честь коего, по его словам, целиком и полностью
принадлежала королю; истина, однако, стала известна двору, а вскоре и всей Испании,
что лишь приумножило всеобщую к нему любовь и уважение.
Иезуит отец Добантон, духов- Прежде чем покинуть Испанию, нужно сказать не-
ник короля сколько слов об отце Добантоне, французском
иезуите, последовавшем в Мадрид за королем, дабы стать его духовником. Сие
оказалось более чем неприятной неожиданностью для доминиканцев, с незапамятных
времен владевших исповедальней испанских королей, поддерживаемых
инквизицией, при которой, как и повсюду, куда распространялось ее влияние,
доминиканцы занимали почетное место и пользовались поддержкой всего дома Гусманов,
одного из знатнейших в Испании, откуда вышли многие гранды и многие
влиятельные вельможи, кои все почитали за честь носить то же имя, что и святой
Доминик90. Положение иезуитов при французском дворе было таково, что Король
не колеблясь назначил одного из них в духовники к королю, своему внуку, хотя
и считал подобный выбор политически рискованным. Однако положение
доминиканцев в Испании было иным, чем это виделось из Франции, ибо, хотя ничто,
казалось, не препятствовало их неограниченной власти, на самом деле они
пользовались меньшим влиянием, меньшим уважением, имели менее могущественных
покровителей, чем иезуиты, сумевшие мало-помалу оттеснить их и занять их место.
Испания буквально кишела их коллегиями, их домами для послушников и
монашескими домами; а поскольку в этой стране они, будучи монахами, тем не менее
имеют право наследовать собственность, то все эти бессчетные просторные дома
сверкают роскошью и великолепием. Назначение духовника, принадлежащего к
другому ордену, не затронуло никого, кроме непосредственно заинтересованных
лиц, которые, однако, были лишены какой бы то ни было возможности выказать
свое неудовольствие. Выбор был сделан на редкость удачно. Отец Добантон,
маленький, полненький, с открытым и приветливым лицом, учтивый со всеми, по-

()90
Мемуары. 1701
чтительный с теми, кого, по его мнению, следовало опасаться, либо с теми, чье
покровительство могло оказаться небесполезным, был весьма умен, рассудителен,
благонравен и благовоспитан. Неизменно стремясь понять внутреннюю сущность
каждого, с кем имел дело, дабы не упустить самомалейшей выгоды, он под
внешностью человека бескорыстного, далекого от мирской суеты и придворных дел,
простодушного и не слишком ученого, скрывал самую изощренную хитрость,
опаснейший и склонный к интригам ум, врожденное двоедушие, лживость,
безмерное тщеславие и властолюбие. Поначалу он делал вид, что не хочет ни во что
вмешиваться, что лишь против воли, склоняясь под тягостным гнетом,
соглашается он заниматься делами, кои в Испании относятся к ведению духовника; зная,
как потом наверстать упущенное, он деликатно от многого уклонялся и не
высказывал своего мнения ни о людях, ни о событиях, отказывая в этом даже
генералу своего ордена. Благодаря такому поведению, каковое вернее было бы назвать
намеренной хитростью, благодаря открытости и доброжелательности по
отношению к людям даже самого ничтожного звания, стяжавшими ему репутацию
человека всегда и всем готового оказывать услуги и заставлявшими сожалеть о его
нежелании вмешиваться в какие бы то ни было дела, он ввел в заблуждение
бессчетное множество людей, обзавелся толпой друзей, и хотя вскоре было
замечено, что он начинает играть все более важную роль и при короле Испании, и в делах,
ему тем не менее довольно долго удавалось сохранять ту репутацию, каковую он
сумел создать себе ранее. В конце концов он занял такое положение, что с ним
вынуждены были считаться не только в Испании, но и во Франции. Нам еще не
раз случится с ним встретиться. Среди прочих французов Валуз был занят лишь
приумножением своих богатств, обретенных в Испании; Монвьель не был занят
ничем и так ни с чем и возвратился во Францию, угодивши в опалу; Ла Рош —
ничем, кроме своей эстампильи; Эрсан — кое-какими придворными делами;
медики, так же как лакеи во внутренних покоях и французские служители
королевской кухни, были заняты одним — как бы побольше скопить денег; Лувиль
занимался всем, ни от кого не таясь; но его блистательное правление, столь
полезное обоим королям и Испании, было, увы, слишком кратким.
Ауэршперг, посол императора, Граф Гаррах, посол императора, ожидал прибытия
прибывший на смену графу Гар- своего преемника, когда умер Карл П; вскоре после
раху, высылается из страны еще этого печального события посол покинул страну,
до прибытия короля в Мадрид отныне ставшую ему крайне неприятной, а его
место занял граф Ауэршперг. Однако временное правительство, в тогдашних
обстоятельствах видевшее в графе скорее шпиона, чем посла, деликатно дало понять,
что ему следует оставить Испанию и не возвращаться до тех пор, пока не станет
ясна позиция императора91. Он как мог противился, соглашаясь даже на время
сложить с себя звание посла и оставаться в стране в качестве частного лица. В
конце концов ему было предложено не дожидаться прибытия короля Испании, и
он отбыл на родину; обратный путь его проходил через Париж, где он сделал
остановку как обычный путешественник, чтобы увидеть все собственными
глазами и лично рассказать императору то, чего не мог сделать его посланник Зинцен-
дорф в своих пространных депешах.

Монсеньор едва не умирает от несварения желудка
691
Принцы продолжают путеше- Тем временем оба принца, братья короля Испании,
ствие. Кардинал Ле Камю те- продолжали свое путешествие по Франции, где, не-
ряет голову от спеси смотря на зимнее ненастье, во всех провинциях,
через которые они проезжали, их встречали с величайшими почестями и
устраивали в их честь изысканнейшие празднества. Особенно отличились Лангедок и
Дофине. В Гренобле принцы расположились в епископстве и провели там
несколько дней в надежде посетить расположенный в горах монастырь Гранд-Шартрёз,
однако неумолимые снега перекрыли все дороги и тропинки. Кардинал Ле Камю,
известный своим умом и тонким знанием света, коего не утратил за долгие годы
почти безвыездного пребывания в своей епархии, каковую он покидал лишь для
участия в конклавах, устроил им такой прием, что буквально превзошел самого
себя, не изменив при этом своему привычному облику истинного пастыря, жизнь
коего безраздельно отдана исполнению своих обязанностей. Но кардинальская
мантия настолько вскружила ему голову, что он, в первые годы своего служения
исполнявший обязанности священника Короля и бывавший в самом изысканном
придворном обществе, забыл, каково положение кардиналов при дворе, и в
ожидании принцев пребывал в нерешительности относительно того, должен ли он,
принимая их в своем доме, сажать их по правую руку от себя. Затем принцы
двинулись в Прованс92, где Экс, Арль, а особенно Марсель и Тулон устроили в их
честь празднества, новизна коих, благодаря всему, что было устроено на море,
сделала оные еще более блистательными и изысканными. Авиньон постарался
превзойти города королевства, а последние восхитительные увеселения были
устроены в честь принцев в Лионе. Здесь мы их и оставим, дабы вернуться к событиям,
рассказ о которых был прерван отступлением, посвященным Испании.
Мадемуазель де Лэглъ, фрейлина В ходе этих «Записок» мне уже доводилось гово-
Мадам Герцогини, получает рить, что Король с удовольствием давал своим до-
право бывать в Марли и есть черям отличия, коих не имели другие принцессы
за столом мадам герцогини Бур- Кр0ви: например, мадемуазель де Санзэ и мадемуа-
гуноскои зель де Виантэ, фрейлинам мадам принцессы
де Конти, было разрешено есть за одним столом с мадам герцогиней Бургундской.
У Мадам Герцогини давно уже не было фрейлин; в этом году она взяла себе во
фрейлины дочь мадам де Лэглъ, своей статс-дамы, каковая тотчас же
удостоилась тех же отличий, что и фрейлины ее сестры мадам принцессы де Конти, и,
как и они, стала участвовать во всех поездках в Марли.
Монсеньор едва не умирает от В субботу вечером 19 марта, накануне Вербного
несварения желудка воскресенья, когда Король, как обычно, молился
перед отходом ко сну, в его комнате, полной в этот момент придворных,
раздались крики, и испуганные голоса стали звать на помощь Фагона и Феликса. Мон-
сеньору внезапно сделалось очень худо. День он провел в Мёдоне, где лишь
слегка перекусил, зато за ужином у Короля он набросился на рыбу: Монсеньор был
великий любитель поесть, как и Король и обе Королевы, его мать и бабка. После
ужина он не чувствовал никакого недомогания, из кабинета Короля он
спустился к себе и приступил к вечерней молитве, чтобы после тотчас же раздеться и лечь

692
Мемуары. 1701
в постель. Однако, уже собираясь начать раздевание, он внезапно потерял
сознание. Его испуганные лакеи и кое-кто из придворных бросились к Королю за
первым лейб-медиком и первым хирургом, что и произвело весь этот ужасный шум.
Король, уже наполовину раздетый, поднялся с колен и спустился по узкой,
крутой и темной лестнице, ведущей из королевской прихожей прямо в довольно
мрачный, выходящий окнами во двор кабинет, называемый Склеп, одна дверь
которого вела непосредственно в альков Монсеньора, а другая — в его первый
большой кабинет, выходящий в сад. Зимой Монсеньор нередко спал здесь, но так
как в алькове места было очень мало, то раздевался и одевался он всегда в своей
комнате. Мадам герцогиня Бургундская, также только что удалившаяся к себе,
пришла одновременно с Королем, и в одно мгновение комната Монсеньора, а была
она довольно просторной, заполнилась придворными. Полуодетого Монсеньора
его лакеи водили, а точнее таскали взад и вперед по комнате. Он никого не
узнавал, даже Короля, пытавшегося говорить с ним, и яростно отбивался от
Феликса, который, не видя иного выхода, решился пустить ему кровь на ходу, что, к
счастью, ему удалось: сознание вернулось, и Монсеньор попросил привести
исповедника, за которым Король уже послал. Ему дали огромную дозу рвотного;
оно долго не действовало, но зато через два часа вызвало обильное извержение с
обоих концов. В половине третьего, когда опасность миновала, Король,
проливший немало слез, отправился спать, приказав разбудить себя, ежели опять что-
нибудь случится. К пяти часам действие лекарства окончилось, и врачи
приказали всем покинуть опочивальню, чтобы дать больному покой. Всю ночь из
Парижа к дворцу стекался народ. Дней десять больной не покидал своих покоев, где
Король навещал его два раза в день; когда ему стало лучше, он начал играть или
просто целыми днями наблюдал за игрой. С тех пор он стал тщательнее заботиться
о своем здоровье и старался не слишком объедаться. Случись этот приступ
четвертью часа позже, и спавший с ним в одной комнате первый камердинер нашел
бы его в постели мертвым. Париж любил Монсеньора — возможно потому, что
он часто ездил туда в Оперу. Даже торговки с парижского рынка прислали
депутацию из четырех своих товарок справиться о здоровье Монсеньора. Их
впустили: одна бросилась ему на шею и расцеловала в обе щеки, другие поцеловали ему
руку. Их очень хорошо приняли: Бонтан показал им апартаменты, затем их
накормили обедом; Монсеньор дал им денег, Король передал от себя также. Страшно
гордые, они сочли своим долгом отслужить благодарственный молебен в церкви
Святого Евстафия93, а затем устроили пиршество.
Капитация. Значительное у ее- Король, увидев наконец, что страны, вместе воевав-
личение численности войск и ише против него в последней войне, вновь объеди-
ополчения няются и вновь готовятся выступить против него,
пытаясь при этом ввести его в заблуждение относительно своих намерений, дабы
иметь время привести в порядок свои дела, также решил принять
подготовительные меры. Численность пехоты он увеличил на пятьдесят тысяч, сформировал
семьдесят батальонов ополчения; на шестнадцать тысяч увеличил кавалерию и
на столько же драгунов. Все эти траты вынудили вновь прибегнуть к кашггации94,

Курфюрст Баварский направляется в Мюнхен...
693
изобретение каковой принадлежит Бавилю, интенданту, а скорее, королю
Лангедока. Впервые к ней прибегли в конце последней войны. Поншартрен, сколько
мог, противился тогда ее введению, считая ее самым пагубным из налогов в силу той
легкости, с коей его можно увеличивать простым росчерком пера, и неизбежной
несправедливости исчисления его суммы, поскольку не учитывались
возможности плательщиков, а стало быть, все зависело от произвола интендантов
провинций; более того, он опасался, что капитация в конце концов станет постоянным
налогом, как это действительно и случилось, несмотря на эдикты и заявления,
подкрепленные клятвенными обещаниями отменить ее по заключении мира. Но
в конце концов происки Бавиля, давление финансистов и невыносимое бремя
расходов вынудили его согласиться. На сей раз капитация оказалась гораздо более
значительной, как это всегда происходит с налогами, каковые могут лишь
возрастать, но ни в коем случае не уменьшаться.
Курфюрст Баварский направля- Прошло уже много лет, с тех пор как курфюрст
ется в Мюнхен. Рику прививает Баварский последний раз ступал на землю родной
туда следам за ним. Бедмар ста- Баварии. Брюссель нравился ему больше, чем Мюн-
новится временно исполняющим хен; все годы В0ИНы он провел в Нидерландах, пра-
ооязанности пЬавителя Испан-
г/Т ' приошпслл, глышп вителем коих являлся, и остался там по заключении
ских Нидерландов тт ~
г мира. Но в конце концов обстоятельства заставили
его вернуться в Германию. Он не только сумел сделать так, что Король отнесся к
этому благожелательно, но и попросил его прислать к нему кого-нибудь, кто,
будучи человеком военным, мог бы быть свидетелем всех его действий и кого
бы он уведомлял обо всех предложениях о заключении договоров, в коих
наверняка не будет недостатка, ибо не желал ничего предпринимать втайне от Короля
и короля Испании. К курфюрсту Баварскому послали Рику. Родом из
Лангедока, друг месье и мадам де Кастр, он был очень умен, доблестно служил и ранее
уже исполнял кое-какие поручения в Германии. Кастр, близкий друг Торси,
познакомил Рику с последним, а через него и с Круасси. По возвращении Рику,
сохранив прекрасные отношения с Торси, обзавелся влиятельными друзьями и в
Версале стал часто бывать в лучших домах, где его неизменно встречал в
высшей степени доброжелательный прием. Итак, курфюрст отбыл в Баварию в
сопровождении всех своих войск, оставив на время своего отсутствия маркиза
де Бедмара в качестве правителя Испанских Нидерландов. В это же время были
напечатаны предложения, сделанные голландцами и англичанами д'Аво на
переговорах в Гааге95. Первые требовали сохранения своих гарнизонов в дюжине
городов, в том числе в Люксембурге, Намюре, Шарлеруа и Монсе, а англичане — в
Остенде и Ньивпорте. Сие свидетельствовало как об их намерении разорвать
отношения, так и о том, что ранее принятое решение вернуть им их двадцать два
батальона было серьезной ошибкой. И это еще не все: сверх того они настаивали
на удовлетворении требований императора, что было нелегко, ибо этот государь
претендовал на обладание всем наследством, и желали, чтобы последний
присоединился к договору. Неудивительно, что после этих диких предложений
переговоры продлились недолго. Чтобы выиграть время, голландцы всеми силами за-

694
Мемуары. 1701
тягивали переговоры, не говоря ни да, ни нет; наконец уже выздоравливающий
Бриор вернулся в Версаль, а следом за ним и д'Аво96, оставивший в Гааге лишь
одного секретаря, который также задержался там ненадолго. Таллар в свою
очередь покинул Лондон, оставив там в качестве секретаря Пуссена, который
впоследствии не раз и с неизменным успехом исполнял всякого рода
дипломатические поручения. Примерно в это же время Молес, посол Испании в Вене, был
отозван. Под предлогом необходимости рассчитаться с долгами он задержался с
отъездом и повел себя таким образом, что был арестован — вопреки праву
народов, несмотря на то, что он уже сложил с себя статус посла и объявил об отъезде.
Я говорю, «повел себя так, что был арестован», потому что дальнейшее
показало, что это было всего лишь игрой, так как в конце концов он обнаружил свои
истинные намерения, перейдя на службу к императору.
Договоры и ошибки В это же время Король получил известие о
подписании трех выгодных договоров. Согласно одному
из них, Португалия заключала с ним оборонительно-наступательный союз,
закрывала свои порты для англичан и голландцев и запрещала своим подданным
какие бы то ни было сношения с ними97. Закрыть им таким образом доступ в
Испанию означало сделать шаг, определяющий исход партии. Но из-за отсутствия
денег и из-за того, что войска, которые должны были присоединиться к
португальской армии, не прибыли вовремя, несмотря на настоятельные просьбы
португальцев, Португалия очутилась в безвыходном положении и была вынуждена
впустить корабли и войска этих двух государств и, вопреки своему желанию,
объединиться с ними против Испании98, обнажив таким образом ее единственное
уязвимое место, что показало, какой ценой приходится платить за ранее
совершенные ошибки и промахи. Эта ошибка и опрометчивое возвращение голландских
гарнизонов сыграли огромную роль и определили дальнейший ход событий. А
нелепое желание на что-то надеяться вопреки доводам рассудка, проявлять
ненужную щепетильность, дабы не быть обвиненными в агрессивных намерениях, и
готовность подвергнуться нападению врагов, дать им время на всяческие отсрочки
и проволочки, к коим те прибегали, стали еще одной причиной катастрофы.
Сохрани мы ту решительность, отвагу и стремительность, с коими действовали с
первых же мгновений предшествующих войн, мы привели бы их в
замешательство и лишили способности действовать, прежде чем они успели бы сговориться,
и принудили бы их к столь желанному для нас миру, ибо сила наших позиций
заставляла бы их опасаться за самих себя. Но министры наши были уже не те; а
вскоре стало очевидно, что и генералы тоже совсем другие.
Согласно второму договору, герцог Мантуанский передавал Королю свои
крепости и свои владения99, в чем действительно имелась насущнейшая
необходимость. Наконец, в соответствии с третьим договором герцог Савойский становился
главнокомандующим войск обоих государств в Италии и брал на себя
обязательство предоставить еще десять тысяч своих солдат, а также право
беспрепятственного прохода для наших войск;100 кроме того, он льстил себя надеждой выдать
свою вторую дочь за короля Испании.

Катина возглавляет итальянскую армию...
695
В Англии право наследования ко- Герцог Савойский был уязвлен принятым англий-
роны закрепляется за протес- ским парламентом законом, устанавливающим поря-
тантами. Законные претензии док наследования короны в Великобритании по про-
герцога Савойского тестантской линии;101 выбор был сделан в пользу
Софии, супруги нового курфюрста Ганноверского, матери курфюрста-короля
Англии и дочери от брака курфюрста Пфальцского и короля Богемии,
низложенного и изгнанного из своих владений, с дочерью короля Великобритании Якова I
и сестрой Карла I, коему подданные отрубили голову. Карл I был отцом первой
жены Месье, дочь которой вышла замуж за герцога Савойского; это лишило ее
тетку по отцовской линии102 и ее детей, принадлежащих к Ганноверскому дому,
права претендовать на корону. Герцог Савойский отправил в Англию по всей
форме составленные жалобы, каковые были оставлены без внимания; после
свержения и изгнания Якова П и его потомства там более и слышать не хотели о
короле-католике.
Венеция объявляет о нейтрали- Венецианцы также объявили, что будут придержи-
тете ваться нейтралитета и призовут на помощь врага
того, кто вздумает завладеть их крепостями. Вот все, чего удалось добиться от
них кардиналу д'Эстре, который, находясь в Венеции вместе с Фелипо, нашим
послом в Турине, принимал участие в переговорах с герцогом Савойским, а вместе
с Тессе — в переговорах с герцогом Мантуанским. В этот решающий момент
старик Ла Э, наш посол в Венеции, заявил о желании оставить свой пост; ранее
он долгое время весьма достойно исполнял посольские обязанности в
Константинополе, а затем успешно служил в других местах. Его преемником в Венеции стал
новый секретарь кабинета Шармон.
Катина возглавляет итальян- Командующим итальянской армией был назначен
скую армию. Досада и происки Катина. Он недавно потерял своего брата Гийома
Тессе, его связь с Водемоном де Круазия, коему слабое здоровье помешало
продолжать весьма успешно начатую службу. Человек он был образованный,
рассудительный и справедливый, имевший, несмотря на замкнутый образ жизни,
множество влиятельных друзей, и очень благочестивый. Он был советчиком и
сердечным другом своего брата, который отбыл в армию, скорбя об этой невосполнимой
утрате. Назначение командующего до глубины души уязвило Тессе. Блистательное
и прочное положение, основанием коему послужило окончание последней
итальянской войны, преимущества, кои он постарался извлечь из этого в годы мира при
дворе, где, в силу своей должности, стал постоянно бывать103, связи,
приобретенные при дворе туринском, равно как и та роль, что он сыграл в подписании
договора с герцогом Мантуанским, — все это позволяло ему надеяться на должность
главнокомандующего войсками Короля под началом герцога Савойского. Он и
так был избалован судьбой, а месье де Водемон окончательно вскружил ему
голову. Этот баловень фортуны, не пренебрегавший ничем, чтобы крепко держать
ее в цепях, как никто знавший пружины внутренней жизни тех дворов, с коими
имел дело, не жалел ничего, чтобы привлечь к себе Тессе, присланного к нему
Королем ц,ля согласования всего, что касалось военных вопросов; празднества,

696
Мемуары. 1701
любезности, почтительность, доверие, всякого рода почести, как светские, так и
военные, точно такие же, какие оказывались ему самому, — все шло в ход. Для
Тессе, с глупым тщеславием принимавшего почести, подобающие губернатору
и главнокомандующему войсками Миланского герцогства, было тяжким ударом
разом упасть с этих высот и в том же самом герцогстве Миланском очутиться в
положении просто одного из генерал-лейтенантов. Оказавшись в подчинении у
Катина, он пытался добиться хотя бы права командовать прочими генералами
(подобно тому как раньше, бывало, назначали генерал-капитанов), но ему в этом
было отказано, и вновь для него стал призрачной химерой маршальский жезл,
каковой он, казалось, уже держал в руках, хотя за всю жизнь никогда не слышал
свиста пуль и ни разу не был в сражении104, находясь то в случайном отсутствии,
то при исполнении других поручений; но человек редко судит себя по
справедливости и вечно преувеличивает свои возможности, потому он решил
дожидаться прибытия Катина, который в конце последней войны предложил поручить ему
переговоры с туринским двором, что и стало залогом его преуспеяния. Итак, как
я сказал, он стал дожидаться Катина с твердым намерением всеми средствами
вредить ему и попытаться добиться его отстранения от командования, дабы
самому занять его место, полагая, что поддержка герцога Савойского и месье де Воде-
мона будет для него залогом успеха и что на этот раз ему наверняка удастся
заполучить маршальский жезл.
Буффлер получает командование Тем временем маршал де Буффлер был назна-
армией во Фландрии, а Вилъруа — чен командующим армии во Фландрии, а маршал
в Германии де Вильруа — в Германии. Поначалу германская
армия предназначалась монсеньору герцогу Бургундскому; но неудовольствие
Месье тем, что месье де Шартр не был допущен к службе, побудило отказаться от
первоначального намерения. Ранее Король дал ему это разрешение в надежде, что
Месье (а согласие последнего было тому непременным условием), задетый тем, что
его сыну не дают армии, откажется. Месье и месье герцог де Шартр понимали, что
если последний будет служить, то ему в его возрасте невозможно будет отказать
в командовании армией, пусть не в этом, так в следующем году; а потому они
решили на сей раз смирить гордыню и согласиться на должность подчиненную.
Месье герцогу де Шартру отка- Король, по тем же самым соображениям не желав-
зано в праве служить — к вели- пшй, чтобы его племянник служил, был удивлен,
кому неудовольствию Месье, ко- х^0 Месье одобряет желание своего сына и что его,
торыи, не стесняясь в вираже- если МОжно так сказать, хотят обвести вокруг паль-
ниях, высказывает его Королю
' ^ ца; однако сделать этого он не позволил и, не в
силах скрыть смущения, с деланным огорчением отказал, потребовав более не
говорить с ним об этом. Но здесь он снова просчитался: месье де Шартр ударился
в немыслимые, хотя и вполне объяснимые в его возрасте проказы и шалости,
рассердившие Короля и поставившие его в еще более затруднительное положение.
Он не знал, как ему следует поступить с племянником, коего он принудил стать
своим зятем, не выполнив, за исключением оговоренных в контракте условий, ни
одного из данных ему обещаний и посулов. А этот запрет служить, бесконечно

Месье герцогу de Шартру отказано в праве служить...
697
отдалявший, чтобы не сказать убивавший, всякую надежду на командование
армией, болезненно напомнил об истории с губернаторством в Бретани105 и дал
Мадам повод попрекать Месье его непростительной слабостью, в коей тот уже
давно горько раскаивался. А потому он не обращал внимания на выходки сына,
мечтавшего вместе с другими молодыми сумасбродами тайком бежать то ли в
Испанию, то ли в Англию. Месье, прекрасно зная, что сын его никогда не
исполнит столь безумных замыслов, не говорил ему ни слова, не без злорадства
ожидая, когда все это ввергнет Короля в тревогу, что в конце концов и произошло.
Король заговорил об этом с Месье и, видя его равнодушие, стал упрекать его за
слабость и неумение совладать с сыном. Рассерженный Месье не стал более
сдерживаться. Он спросил у Короля, что он намерен делать с его взрослым сыном,
добавив, что тому надоело слоняться по залам версальского дворца, быть зятем
Короля и при этом оставаться нищим по сравнению со своими шуринами,
осыпанными должностями и губернаторствами, имеющими богатства и
беспримерные, ничем не заслуженные и не оправданные почести и отличия; что он
находится в худшем положении, чем любой другой молодой человек его возраста,
коему не препятствуют нести службу, получая чины и звания; что праздность —
мать всех пороков, что ему больно видеть, как его единственный сын
распутничает и бражничает в дурном обществе, что, как ему это ни горько, винить во всех этих
сумасбродствах нужно не молодого человека, не находящего иного выхода своей
полностью оправданной обиде и досаде, а того, кто своим отказом не оставил ему
иного выхода. Король замер в изумлении. Никогда еще Месье не позволял себе
говорить с ним в таком тоне, тем более обидном, что упреки его были
совершенно справедливы, а идти на уступки Король тем не менее ни за что не желал.
Смущенный столь неожиданным выпадом, он все же достаточно овладел собой,
чтобы отвечать Месье не как Король, а как брат; он сказал, что его отцовская
нежность понятна и извинительна, и постарался успокоить его ласковыми
словами и заверениями в неизменности своей братской к нему привязанности. Но
неразрешенным оставался вопрос о службе, каковая в конечном счете должна была
дать месье герцогу де Шартру командование армией, чего так желал Месье и чего
ни в коем случае не хотел допустить Король; оба это прекрасно понимали, но не
говорили друг другу. Разговор был долгим и тягостным. Месье говорил громко и
раздраженно, Король — мягко и тихо, пытаясь его успокоить. До крайности
оскорбленный Месье не осмеливался, однако, дать полную волю своим чувствам, а
Король, тоже задетый за живое, не хотел отдалять от себя Месье и тем более не
хотел, чтобы ссора их стала достоянием гласности. Оба почувствовали
облегчение, когда Месье отбыл, на сей раз ранее обыкновенного, в Сен-Клу, где по
большей части проводил лето; Месье, реже чем всегда, но все же время от времени
обедал у Короля, и когда они оставались одни, ему не удавалось удержаться от
язвительных замечаний; на людях же они держались как ни в чем не бывало, и
лишь близкие люди замечали нарочитую внимательность и предупредительность
Короля и холодность Месье, коих ранее в их отношениях не наблюдалось. Тем
временем Месье, видя, что добиться желаемого ему не удастся и что Король
останется непреклонен, решил, благоразумно последовав совету маршала де Вильруа,

698
Мемуары. 1701
принимавшего все происходящее близко к сердцу, и особенно советам
кавалера Лотарингского и маркиза д'Эффиа, что не следует доводить Короля до
крайности и пора положить конец сумасбродствам своего отпрыска, чего он мало-
помалу и добился, хотя с Королем продолжал держать себя по-прежнему, не в
силах простить ему нанесенной обиды. Принцы крови тоже не служили. Король
и на этот раз обратился к Месье Принцу, чтобы тот помог ему образумить Месье
Герцога и месье принца де Конти. Но месье дю Мэн и месье граф Тулузский, оба
в чине генерал-лейтенантов, отправились во Фландрию под начало маршала
де Буффлера.
Нъер возвращается из Испании. Ньер, первый камердинер Короля, якобы из любо-
Возвращение принцев пытства, хотя и несколько странного в его
возрасте106, последовал, в той же должности, за королем Испании в Мадрид, где
пробыл пять месяцев. По возвращении он много раз и подолгу беседовал с Королем
с глазу на глаз. Монсеньор герцог Бургундский, выехав на почтовых из Лиона, в
среду 20 апреля прибыл в Версаль. Король, дожидавшийся его в своем кабинете,
вышел ему навстречу, поцеловал его, а затем велел поцеловать мадам герцогиню
Бургундскую. Это было в три часа пополудни; предшествующую ночь герцог
провел в Сансе. Месье герцог Беррийский не торопился и прибыл лишь четыре дня
спустя.
Швеция признает короля Испа- Почти в то же самое время Король с радостью узнал,
кии что короля Испании признала Швеция, уверенно
теснившая объединившихся против нее московитов и короля Польши, одержавшая
победу в нескольких сражениях и добившаяся значительных преимуществ.
Архиепископы Экса и Сансаудо- В апреле этого года мы оказались свидетелями по-
стаиваются Ордена Святого ступка редкого и достойного107, совершению коего,
Духа. Своеобразие первого из них правда, не следовало бы давать повода и коему с тех
пор не нашлось подражателей даже среди тех, кто должен был бы последовать
его примеру. Король решил заполнить две должности, оставшиеся свободными
после смерти епископа Нуайона и назначения кардинала де Куалена главным
священником Франции и Ордена Святого Духа, и, не поставив о том в известность
ни обоих прелатов, ни кого бы то ни было еще, назначил кавалерами Ордена месье
де Конака, архиепископа Экса, и месье Фортена де Ла Огетта, архиепископа
Санса. Конак, знатный дворянин из Гиени, в бытность свою епископом Баланса
и первым священником Месье привлекал к себе немалое внимание и своим
незаурядным умом, и своими интригами. Он был беспредельно предан первой
Мадам108, ради которой ему случалось проделывать удивительные вещи. Он был ее
советчиком и задушевным другом, за что Король был ему несказанно
признателен. Однако, когда Месье, заподозрив его в том, что он отправился за
вызывавшими у него ревнивые подозрения письмами, чтобы возвратить их Мадам,
просил Короля разыскать и арестовать его, Король не смог ему в этом отказать.
Мадам, предупрежденная Королем, тотчас уведомила об опасности епископа, и
тот затаился в захудалой гостинице на окраине Парижа; но Месье с помощью тех,

Архиепископы Экса и Сансаудостаиваются Ордена Святого Духа... 699
чьим желаниям не мог противиться, отправил на поиски таких людей, которые
сумели отыскать убежище епископа, и в одно прекрасное утро дом был окружен.
Услышав шум, епископ нимало не растерялся: он тотчас же начал кричать, что у
него чудовищные колики, а вошедший его арестовать офицер увидел на постели
человека, корчащегося от невыносимой боли. Епископ, как человек, не способный
в тот момент думать ни о чем, кроме своих мучений, не стал спорить, но объявил,
то и дело прерывая свою речь душераздирающими воплями, что умрет, если не
примет немедленно промывательное, но что, как только оно подействует, он
готов повиноваться. Офицер, не настолько жестокий, чтобы увезти его в таком
состоянии, поспешил послать за промывательным, дабы поскорее завладеть своим
пленником, объявив при этом, что выйдет из комнаты только вместе с прелатом.
Промывательное прибыло, все необходимое было сделано, а когда ему
понадобилось облегчиться, он, не покидая постели, водрузился на огромный горшок. И
у него были основания для столь странного поведения. Бумаги, кои у него хотели
отнять, находились в его постели, потому что с того момента, как их получил, он
с ними не расставался. Под одеялом он незаметно положил бумаги на дно
горшка и, извергнув на них свое промывательное, мог более ни о чем не тревожиться.
Избавившись таким образом от бумаг, он объявил, что испытывает огромное
облегчение, и принялся хохотать, как человек, чувствующий, что возвращается из
небытия к жизни после жестоких страданий, на самом же деле радуясь успеху
своей хитроумной выдумки и тому, что бдительный офицер не получил ничего,
кроме вони его испражнений, вместе с каковыми в отхожее место были
отправлены и письма. Переодетый прелат, не имевший при себе иной одежды, был
препровожден в Шатле и заточен под тем фальшивым именем, которое себе взял;
поскольку же, к великому конфузу, у него ничего не нашли, то два дня спустя
его выпустили на свободу с бесконечными извинениями, лишь слегка пожурив
за маскарад, каковой-де и послужил причиной сего недоразумения. Мадам
испытывала еще большее облегчение, чем он; а поскольку Король также был очень
рад, то прелат сделал вид, что история эта чистейший пустяк и первый стал
смеяться над своим приключением. В другой раз какой-то прохвост сочинил злую
сатиру на Мадам, графа де Гиша и т. д. и напечатал ее в Голландии. Немедленно о
том уведомленный король Англии109 поспешил предупредить Мадам, которая
тотчас же сообщила об этом епископу Баланса. «Позвольте мне действовать и ни
о чем не беспокойтесь», — говорит он и направляется к двери. Мадам следует за
ним, желая узнать, что он намеревается делать; тот исчезает, не сказав в ответ
ни слова. Мадам не находит себе места от тревоги. Через две недели он
появляется в ее кабинете. Мадам вскрикивает от неожиданности и спрашивает, где он
пропадал и откуда взялся. «Из Голландии, — отвечает он, — куда я отвез деньги,
выкупил все экземпляры и оригинал сатиры, приказал в моем присутствии
уничтожить наборные доски и привез все экземпляры вам, дабы окончательно избавить
вас от тревоги и не лишать удовольствия собственноручно их сжечь». Мадам была
в восторге; действительно, всё было сожжено до последнего листочка, так что от
сатиры той не осталось и следа. Об этом человеке можно было бы рассказать еще
тысячу подобных историй. Ему не было равных по уму, находчивости, неукроти-

700
Мемуары. 1701
мой энергии, изобретательности и умению, не теряясь, находить выход из
любого положения. Жизнь била в нем ключом, что отнюдь не лишало его
рассудительности, а естественное и легкое остроумие делало его общество в высшей степени
приятным. Наделенный исключительной проницательностью, не слишком
щепетильный и безмерно честолюбивый, он словно самой природой был создан для
интриг; но при этом был дерзок, высокомерен, независим, и даже министры
опасались его и не могли с ним не считаться. Его причастность к делам и тайнам
Мадам, затрагивавшим даже и Короля110, стала залогом его непринужденных и
доверительных отношений с государем, кои он сумел, с немалой для себя пользой,
сохранить до конца дней. Он поссорился с Месье вскоре после смерти Мадам, из-
за которой у него не раз бывали стычки и с ним самим, и с его фаворитами. Он
продал свою должность Трессану, епископу Ле-Мана, как и он, умному и
честолюбивому интригану, но не столь высокого полета, что нимало не повредило его
отношениям с Королем, который дал ему аббатства, а затем и архиепископство
Экс, где он стал полновластным владыкой Прованса111.
Знаменитый отказ архиеписко- Другой прелат был полной ему
противоположного Санса стью. Человек рассудительный, серьезный,
благочестивый, не склонный к экстравагантным выходкам, отдающий все силы своей
епархии и своим пастырским обязанностям, он был переведен из Пуатье в Сане
исключительно благодаря своим заслугам; любимый и почитаемый как
духовенством, так и мирянами, он пользовался огромным уважением при дворе. Он был
очень привязан к моему отцу, а потом стал и моим близким другом, всю жизнь
помня, что мой отец некогда сделал его отца майором в Блэ и что сие положило
начало их преуспеянию, благодаря чему Ла Огетт, сын брата архиепископа112, стал
первым заместителем лейтенанта в полку черных мушкетеров и прекрасным
генерал-лейтенантом; он был убит в одной из последних кампаний последней
итальянской войны;113 от брака с очень богатой, очень набожной, очень кичливой, очень
суровой, сухой и скупой женщиной у него была одна-единственная дочь,
представлявшая собой весьма завидную партию, каковую награждение Орденом
Святого Духа ее двоюродного деда114 должно было сделать еще более
заманчивой; а посему последнему, приняв во внимание сие обстоятельство, не следовало
отказываться от Ордена, дабы поступком этим не повредить своей племяннице
на выданье; но истина для него была превыше всего: он скромно ответил, что не
может представить доказательства древности своего дворянского рода и,
поблагодарив за честь, очень почтительно отказался. Эти Фортены действительно не
могли похвастаться знатностью, и, по всей вероятности, вышеупомянутый майор
Блэ был первым в их роду, кто получил дворянство115. Архиепископ Санса не мог
не понимать, что значит его отказ. Ученые занятия, управление мирскими и
церковными делами духовенства не мешали ему быть светским человеком и
принимать у себя в Фонтенбло, каковое относилось к Санской епархии, самое
изысканное придворное общество; он давал там каждый день обеды, где бывали и
вельможи, и министры, не бывало лишь женщин; и очень часто по вечерам, поскольку
он никогда не ужинал, избранное общество собиралось у него просто для
беседы; а в течение нескольких зимних месяцев в Париже ему были открыты двери

Епископ Меца, командор Ордена Святого Духа
701
лучших домов. Но он не хотел обманом полученных милостей и не желал
выдавать себя не за того, кем был на самом деле. Он объявил о своем отказе в
присутствии всего капитула, чем поставил Короля в весьма затруднительное положение;
государь любил его, и сей поступок лишь еще более возвысил прелата в его
глазах; он удостоил его собственноручного письма, в коем, похвалив за благородный
поступок, уведомлял о том, что, поскольку о его назначении было объявлено
публично, то теперь на его место придется назначать другого, а сие невозможно без
объявления причин его отказа; что он должен без колебаний согласиться, ибо
Король обещает, что комиссары по проверке дворянства не потребуют от него
доказательств; что уже на следующем собрании капитула Король прикажет
принять его в Орден немедленно, до представления дворянских грамот, о каковых
никто и никогда более не будет даже и вспоминать. Более того, Король
советовал ему подумать о своей семье и не совершать поступка прекрасного и
благородного для него, но который станет пожизненным клеймом для его близких, и
добавлял, что он желает его согласия и все берет на себя. Трудно себе представить,
чтобы кто-нибудь мог устоять перед столь лестным письмом самого государя. Но
ничто не могло поколебать смиренную приверженность этого прелата
установленным правилам и истине. Рассыпавшись, как и положено, в благодарностях,
он ответил, что не может ни лгать, ни представить дворянских грамот; что
равным образом не может он допустить, чтобы Король, по своей несказанной
доброте, изменил данной им при коронации клятве охранять Орден Святого Духа и
соблюдать его устав; что положение, требующее представления дворянских
грамот, относится к числу тех, что не могут быть отменены даже самим государем
как великим магистром Ордена, что согласиться быть принятым без дворянских
грамот с условием представить их позднее, когда он знает, что его
происхождение не позволяет ему оные иметь, означало бы заставить Короля изменить своей
клятве; и в заключение своего письма, тем более прекрасного, что в нем не было
ни цветистых выражений, ни риторических ухищрений, а лишь истина,
смирение и глубокое чувство, он умолял Короля выдвинуть вместо него другого и, коль
скоро это необходимо, не бояться назвать истинной тому причины. Этот
прекрасный поступок вызвал всеобщее восхищение и еще более возвысил его в глазах
Короля и общества.
Епископ Меца, командор Ордена Слух об отказе архиепископа уже начал мало-пома-
Святого Духа лу распространяться, когда Король вновь собрал
капитул, чтобы назначить на его место епископа Меца и доставить таким
образом удовольствие кардиналу де Куалену, его дяде, что для обоих оказалось
полной неожиданностью. Король объявил об отказе архиепископа Санса,
соблаговолил даже рассказать о своих ему предложениях и произнес похвальное слово
архиепископу. Каждый из членов капитула счел необходимым высказать свое
восхищение. Лишь месье де Марсан воздержался от восхвалений, но своей речью,
вероятно лучшей в его жизни, заткнул всех за пояс. «Государь, — громко обратился
он к Королю, — сие заслуживает того, чтобы голубое было заменено на красное»116.
Все как один восторженно приветствовали эти слова, а по окончании собрания
капитула хвалили и благодарили месье де Марсана.

702
Мемуары. 1701
Таллар, кавалер Ордена Свято- Таллар, только что вернувшийся из Англии, полу-
го Духа и проч. чил губернаторство Фуа плюс несколько
незначительных должностей, каковые можно было продать, и был объявлен кавалером
Ордена Святого Духа, с тем чтобы на Пятидесятницу117 быть принятым в члены
Ордена вместе с двумя другими прелатами. Он, казалось, был очень доволен, но
наследственное герцогство, коего был удостоен Аркур, придавало всем этим
милостям горький привкус.
Смерть мадам де Таллар За месяц до того он потерял жену, из рода Гроле,
дочь Вирвиля, который долгое время был
капитаном тяжелой кавалерии. Она принадлежала к определенному кругу
парижского общества более чем сомнительной репутации; дела и заботы мужа были ей
совершенно безразличны, при дворе она никогда не бывала, и вместе они, можно
сказать, и не жили.
Смерть герцогини д'Арпажон, В это же время скончались герцогиня д'Арпажон, се-
мадам д'Отрив и мадам де Бур- стра Бёврона, и мадам д'Отрив, сестра маршала
нонвилъ де Вильруа, ранее называвшаяся герцогиней де Шон.
Я уже так много говорил о них118, что мне нечего добавить к вышесказанному.
Скончалась и мадам де Бурнонвиль. Так и не получив, после весьма
неловких и неуместных попыток, «право табурета», она предпочитала вовсе не бывать
при дворе и утешалась тем, что блистала своими прелестями в Париже. Умерла
она совсем молодой. Она была сводной сестрой месье де Шеврёза, а ее муж —
двоюродным братом маршалыпи де Ноай. Она оставила малолетних сына и дочь.
Отец мадам де Ноай получил вслед за своим отцом жалованное герцогство. Отец
месье де Бурнонвиля был его старшим братом и занимал высокие должности в
Испании, где и скончался. Отец же мадам де Ноай предпочел служить Франции
и также занимал важные должности; он получил подтверждение своего права на
жалованное герцогство. Но наследственными герцогами они не были, а посему
месье де Бурнонвиль, о котором здесь идет речь, не имел на герцогство ни
малейшего права.
Смерть Сегрэ Незадолго до того в очень почтенном возрасте умер
знаменитый французский поэт Сегрэ, выросший на
службе у Мадемуазель, дочери Гастона, а затем удалившийся в Кан, дабы
полностью посвятить себя изящной словесности.
Смерть маршала де Турвиля. Франция потеряла величайшего, по признанию анг-
Шаторено становится вице- личан и голландцев, флотоводца этого века и скром-
адмиралом нейшего из людей, маршала де Турвиля, коему не
было еще и шестидесяти лет. После него остался сын, подававший большие
надежды, но, увы, убитый в первой же своей кампании, и совсем юная дочь. В
морском деле для него не было тайн, и ремеслом плотника он владел не хуже, чем
искусством флотоводца. Его справедливость, мягкость, уравновешенность,
учтивость, четкость его распоряжений, множество придуманных им полезных новшеств
(как, например, сигналы), его предусмотрительность и мудрость, в сочетании с

Объявление о бракосочетании короля Испании с дочерью герцога Савойского 703
природным мужеством и хладнокровием — все это привлекало к нему людей,
желавших не просто служить под его началом, но и учиться у него. Его должность
вице-адмирала была передана Шаторено, находившемуся тогда в Америке,
откуда он должен был привести галионы.
Смерть графа Штаремберга Германия также потеряла тогда одного человека, не
столь нужного и гораздо более старого,
обессмертившего себя обороной осажденной турками Вены119, губернатором коей он был, —
знаменитого графа Штаремберга, занимавшего должность президента Военного
совета, самую важную и почетную при императорском дворе.
Англия признает короля Испа- Королю Англии, не упускавшему ничего, чтобы как
Huu можно быстрее восстановить прежний большой
альянс и подготовить его к выступлению против Франции, было нелегко
соединить столько разрозненных сил и найти для осуществления своих замыслов
необходимые средства, ибо император испытывал в ту пору острейшую нехватку
денег. А потому он старался тешить Короля сладостными упованиями на мир и
спокойствие, для каковых, увы, не было ни малейших оснований. Чтобы поддерживать
это состояние неопределенности, пока все пружины не будут приведены в действие,
он заставил голландцев, находившихся в полном его подчинении, признать
короля Испании и в конце концов сам также признал его:120 таким образом этот
государь был признан всей Европой, за исключением императора. Хотя Короля
бесконечно радовали все эти шаги в пользу мира, он не переставал действенно
готовиться к войне, и поскольку он управлял не только Францией, но и Испанией,
та тоже, не теряя времени, готовилась ко вступлению в военные действия. Графа
д'Эстре, находившегося тогда в Средиземном море, король Испании назначил
генерал-капитаном моря, что соответствовало должности, занимаемой им во
Франции, и таким образом он возглавил военно-морские силы обеих монархий.
Герцог де Бовилье — испанский Король Испании, побуждаемый Лувилем, отправил
гранд с курьером герцогу де Бовилье патент на титул
испанского гранда первого класса для него самого и его потомков мужеского и
женского пола. Герцог, которому подобное даже никогда не приходило в голову и
который, как государственный министр и бывший воспитатель короля Испании, имел
право вскрывать все полученные от него письма, увидев этот патент и
сопровождающее его письмо, отнес и то и другое Королю, каковой одобрил сей жест
короля, своего внука, и приказал месье де Бовилье принять титул.
Объявление о бракосочетании ко- Почти в то же самое время было объявлено о бра-
роля Испании с дочерью герцога косочетании короля Испании со второй дочерью
Савойского герцога Савойского, младшей сестрой мадам
герцогини Бургундской, что было большой радостью для последней и большой честью
для ее отца, коему родство с двумя могущественнейшими королями Европы
сулило немалые выгоды. Король же полагал, что этот двойной брачный союз и
командование итальянской армией сделают герцога Савойского его надежным
союзником.

704
Мемуары. 1701
Испанские гранды и французские Дабы сделать более прочным союз двух корон и двух
герцоги получают равные права в народов, Король вкупе с королем Испании решили,
Испании и во Франции ^п^ отныне испанские гранды будут иметь во
Франции ранг, почести, обращение и отличия герцогов и что, равным образом,
французские герцоги будут иметь в Испании ранг, почести, обращение и отличия
грандов. Все было бы великолепно, если бы тем дело и ограничилось; однако в свое
время мы увидим, как отнеслись к этому некоторые испанские гранды и каким
странным образом это столь разумное соглашение было употреблено во зло.
Аббату де Полиньякуразрешено Аббат де Полиньяк, с момента возвращения из
вернуться в Париж Польши находившийся в ссылке в своем аббатстве
Бонпор близ Пон-де-л'Арша, получил разрешение вернуться в Париж и ко двору,
что произошло не без содействия его друга Торси и множества людей,
заинтересованных в его судьбе и выступавших в его защиту.
Герцог Пополи является засвиде- Герцог Пополи, брат кардинала Кантельми, архи-
телъствовать свое почтение Ко- епископа Неаполя, возвращаясь туда из Испании121,
ролю, и тот обещает ему Орден был представлен Королю испанским послом. Род
Святого Духа этот древний, знаменитый122 и весьма
могущественный в Неаполе, а кардинал Кантельми решительно высказался в поддержку
короля Испании. Король очень любезно принял герцога Пополи, настолько
любезно, что этот вельможа, страстно желавший получить Орден Святого Духа и
перед отъездом из Мадрида предпринявший на этот счет некоторые шаги, осмелился
попросить о том Короля. Король обещал ему Орден, сказав, что это будет стоить
герцогу еще одного путешествия, ибо он рад будет увидеть его еще раз и самолично
вручить ему знаки. Герцогу суждено было занять весьма высокое положение в
Испании, и у нас еще не раз будет случай поговорить о нем. Во Франции он пробыл
недолго и уехал в Неаполь.
Банкротство казначеев, ведав- Да Туанн и Совьон, казначеи, ведавшие чрезвычай-
ших чрезвычайными военными ными военными расходами, разорились и обанкро-
расходами тились. Они уведомили о том Шамийяра, который,
ознакомившись с их делами, выяснил, что они должны четыре миллиона. Их
отправили в Бастилию123. Король забрал все, что у них оставалось, и взял на себя
оплату долгов, дабы не подрывать свой кредит накануне большой войны, для
коей уже само это банкротство было дурным предзнаменованием. Все были
поражены тем, что им удавалось до последнего скрывать катастрофическое
состояние своих дел за безмятежным спокойствием и роскошью преуспевающих
финансистов.

ПРИЛОЖЕНИЯ

В. H. Малое
ГЕРЦОГ ДЕ СЕН-СИМОН:
ЧЕЛОВЕК И ПИСАТЕЛЬ
Этот страстный, способный на резкие суждения человек не стремился к
прижизненной славе. Счеты с прошлым автор неосуществленных планов
государственного переустройства Франции сводил на старости лет в «Мемуарах». Нисколько не
сомневаясь в достоверности своих воспоминаний, он в то же время не хотел, чтобы
опасная правда стала известна современникам и привела к каким-либо
потрясениям в государстве. Мысли о близкой кончине, мучительные сомнения: достойно ли
христианина писать дурно о людях, которых уже нет на свете, не давали ему
покоя. И все же он довел до конца дело всей своей жизни, выполнил задачу,
поставленную перед собой еще в далекой юности. Луи де Сен-Симон, герцог и пэр
Франции, и представить себе не мог, что через много лет после смерти будет причислен
к сонму классиков французской литературы, что интерес к его особе, ко всему им
написанному не ослабеет и через четверть тысячелетия. Критики нередко ставили
ему в укор и прегрешения против фактов, и ретроградность политической позиции,
но, несмотря ни на что, уникальность личности, блеск сен-симоновского портретиз-
ма продолжали увлекать и подкупать читателя. Мы очень далеко ушли от
времени Сен-Симона. Возможно, сегодня заботы мемуариста покажутся кому-то до
карикатурности мелкими — и все же постараемся понять человека, сопоставимого по мощи
таланта и грандиозности сделанного с Бальзаком и Прустом.
В жизни Сен-Симона и его государя Людовика XIV есть нечто общее, оба —
долгожданные наследники, они появились на свет, когда на это, казалось бы, не
оставалось уже никаких надежд. Отцом писателя был герцог и пэр Франции Клод
де Сен-Симон (1607—1693), любимец Людовика ХШ, получивший герцогский титул
благодаря его высочайшему покровительству. Овдовев в 63 года, старший
Сен-Симон, имевший от первого брака только дочь, в 65 лет решился на вторичный брак,
в котором 16 января 1675 года и появился на свет Луи (отцу мальчика было 68 лет,
матери — 35). Впрочем, старый герцог прожил еще достаточно долго, чтобы оказать
решающее влияние на воспитание сына. Рожденный королем Людовик XIV и
герцог-пэр по рождению Луи де Сен-Симон — оба превыше всего ставили чувство
долга, а смысл жизни видели в том, чтобы полностью соответствовать своему высокому
положению.
Конечно, герцог Клод много рассказывал сыну о предках. Хотя он и стал
первым герцогом-пэром в своем роду, сам род Сен-Симонов был древним, имел много

708
В. H. Малое
ответвлений и с достоверностью восходил к XTV веку, когда пикардийский рыцарь
Матье де Рувруа получил сеньорию Сен-Симон в приданое за женой,
происходившей из известного еще с каролингских времен рода владетелей Вермандуа.
Бытовало и еще более лестное предание, всячески культивировавшееся Клодом. По его
предположениям, выходило, что Рувруа — одна из ветвей графского рода
Вермандуа, который, в свою очередь, претендовал на происхождение от самого короля
Италии Бернгарда, внука Карла Великого. Из этого следовало, что Сен-Симоны —
прямые потомки прославленного императора.
Луи получил подобающее своему статусу хорошее домашнее воспитание и
классическое гуманитарное образование. Уже с детства он увлекался чтением
исторических сочинений и мемуаров, решив, что сам непременно станет летописцем
своего времени. Будущий мемуарист с особым рвением изучал генеалогию важнейших
дворянских родов — необходимую науку в обществе, построенном по
иерархическому принципу. Мальчик был низкорослым и тщедушным, но ловким и
выносливым, слыл прекрасным танцором и наездником. Нрав имел вспыльчивый,
импульсивный, но в то же время отличался большой серьезностью и основательностью.
Чуждый обычным придворным развлечениям, Сен-Симон не играл в карты, не
увлекался охотой, не заводил любовниц — он любил только жену и был к ней очень
привязан, хотя и вступил в брак исключительно из желания заручиться
влиятельными связями в придворных кругах. Его глубокая религиозность не имела ничего
общего с ханжеством и фанатизмом; высшим моральным авторитетом и духовным
наставником для юноши стал друг отца аббат Ранее, знаменитый создатель
Ордена траппистов, отличавшегося особо строгим монастырским уставом. Сен-Симон
относился к аббату с трогательной преданностью и отчаянно защищал его от
любых критических нападок, даже если они исходили от близких друзей.
Старый герцог еще успел представить сына монарху и вскоре умер. Луи
унаследовал титул в 18 лет. «Береги честь смолоду» — такова, можно сказать, была
главная забота вступившего в придворную жизнь юноши. Честь начиналась с
соблюдения этикета, и его следовало знать досконально. Покушение на
протокольный статус герцогов-пэров, любое нарушение сословной иерархии всегда
расценивалось Сен-Симоном как красноречивое свидетельство падения моральных
устоев и покушение на основы государственного строя.
Его жизненную позицию нельзя, впрочем, считать слишком архаичной. Два
десятка герцогов-пэров, украшавших двор Людовика XIV, не имели ничего общего,
кроме звания, с прежними шестью светскими пэрами Франции, могучими
феодальными властителями обширных и богатых земель: герцогами Бургундии,
Нормандии, Гиени, графами Тулузы, Шампани и Фландрии. Одни из этих гордых
титулов ко времени Сен-Симона уже не существовали, другие присвоила себе
королевская семья: герцогом Бургундским стал именоваться старший внук Людовика XTV,
а графом Тулузским — даже незаконный сын короля. Все новые наследственные
пэрства были созданы уже абсолютной монархией (самое древнее из сохранившихся
к концу ХУП века герцогств-пэрств восходило к 1572 году), стремившейся найти для
себя надежную опору среди аристократических родов. И новые пэры действительно
стали слугами короля: ни на какую политическую автономию они не претендовали,
монарха «первым среди равных» по отношению к себе не считали и почтительно
стояли в его присутствии. Их церемониальные привилегии — не осколок седой
феодальной старины; это были привилегии, дарованные самой короной в процессе форми-

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
709
рования королевского двора. От абсолютной монархии новые пэры (отнюдь не так
сплоченные, как хотелось бы Сен-Симону) хотели только одного — чтобы она не
нарушала ею же установленных правил.
Государя и герцогов-пэров разделяло три иерархических ранга, первенство
которых никто не оспаривал, а именно: «сыновья (дочери) Франции» (законные дети
монарха или наследника престола и их супруги); «внуки (внучки) Франции» (один
из королей был их дедом); «принцы (принцессы) крови» (все остальные члены
царствующего дома Бурбонов, представители его боковых линий — Конде и Конти).
Свое следующее место в иерархии пэрам приходилось защищать в непрерывном
тайном соперничестве, целиком поглотившем и молодого Сен-Симона. От него
требовались необыкновенная наблюдательность и бдительность — ибо все эти
хитроумные интриги были рассчитаны на создание прецедентов церемониального
первенства, на которые можно было бы ссылаться в дальнейшем. В бесконечных стычках
по протокольным вопросам юный герцог нажил себе немало врагов, и прежде всего
среди так называемых «иностранных принцев». В первую очередь это были
представители младших ветвей рода Гизов из Лотарингского дома (семейств Эльбёф
и Аркур-Арманьяк), а также получивших этот статус в XVH веке домов Буйонов
и Роганов. Претензии «иностранных принцев» на первенство основывались на их
родстве с суверенными иностранными династиями или на владении (пусть и в
прошлом) независимыми от короны землями. Поскольку подавляющее большинство
герцогов-пэров (за исключением нескольких имевших этот ранг «иностранных
принцев») были урожденными французами и исконными подданными своего короля,
противостояние могло приобретать для них принципиальньш «патриотический»
характер, чему способствовала и память об опасной для национальной монархии
ультракатолической политике Гизов в религиозных войнах XVI века. Недаром «ум Гизов»
для Сен-Симона был синонимом коварства и интриганства. По фактической,
прецедентной практике исход соперничества был неясен, и королевская власть
намеренно не устраняла этот пробел, дабы поддерживать несогласие между двумя
аристократическими группировками. Если по уставу Ордена Святого Духа,
учрежденного в 1578 году (во время наибольшего влияния Гизов), «иностранные принцы»
даже без герцогских титулов должны были идти перед французскими герцогами1,
то в XVII веке наметилась иная тенденция, в силу которой первый французский
«придворный календарь» за 1648—1649 годы определил, что все «иностранные
принцы» имеют свой ранг во Франции лишь постольку, поскольку являются герцогами-
пэрами или коронными сановниками2.
Другими соперниками пэров были королевские бастарды. Конечно, трудно было
упрекнуть Людовика XIV в том, что, повинуясь отцовской слабости, он делает
пэрами Франции своих незаконных сыновей от Монтеспан — это было суверенное
право монарха. Однако, с точки зрения герцогов-пэров, эти новоявленные пэры
должны были занимать последние места в их ряду, в соответствии с датами их
жалованных грамот (именно таков был принцип, определявший порядок
старшинства между пэрами). Однако для пэров-бастардов был создан особый промежуточ-
1 См.: Шишкин В.В. Дворянское окружение Людовика ХШ//Французский ежегодник-2001. М,
2001. С. 100.
2 См.: Estât de la France comme elle estoit gouvernée en l'an 1648 et 1649//Archives curieuses de
l'histoire de France. P., 1838. T. 6. P. 394. Sér. 2.

710
В. H. Малое
ный ранг между принцами крови и герцогами-пэрами; соответственно положение
последних на иерархической лестнице понизилось еще на одну ступень. Сен-Симон
с его строгими моральными принципами такое возвышение незаконных отпрысков
монарха, появившихся на свет в результате прелюбодеяния, воспринимал очень
болезненно. Особо ненавистному ему старшему бастарду, герцогу Мэнскому, он,
изменяя своему стремлению к объективности, дает плакатнсютрицательную
характеристику, рисуя его сплошь черными красками. Вообще незаконнорожденность,
по мнению Сен-Симона, накладывает несмываемое пятно не только на самого
бастарда, но и на его потомков: отсюда резко враждебное отношение автора
«Мемуаров» к братьям Вандом, внукам бастарда Генриха IV.
Защита сословной чести и понятие чести личной для Сен-Симона связаны
нераздельно. Не будем осуждать герцога за повышенное внимание к мелочам этикета:
для него это были не такие уж мелочи. Он тоже не понял бы нашего
пренебрежения этикетом, когда мы готовы извинять откровенную грубость (особенно
исходящую сверху), расценивая ее как похвальное прямодушие. В борьбу за привилегии
Сен-Симон вкладывал всю свою страсть. 19-летний юноша проявляет небывалую
активность в судебном процессе, сплотившем большинство пэров против одного из
них, маршала де Люксембурга. Этот знаменитый полководец, полагаясь на свою
славу и влиятельных покровителей, хотел при помощи явных юридических уловок
присвоить своему пэрству более древнюю историю, обойдя сразу 16 других
герцогов-пэров, в том числе и Сен-Симона, своего подчиненного по армии.
Благоразумный человек повел бы себя тише, но не в характере молодого герцога было
прятаться за спинами старших, и он не побоялся возбудить против себя
недоброжелательство столь влиятельной особы, как маршал де Люксембург.
Кодекс чести для Сен-Симона не ограничивался лишь защитой
церемониальных привилегий. Подводя итог своей жизни, он напишет в «Заключении» к
«Мемуарам», что всегда выступал на стороне благородства и сражался против подлости,
что истина для него была законом. Даже в своих суждениях о недругах он старался
(хотя часто безуспешно) быть беспристрастным. «Порядок и Правда» — этот девиз
лучше всего отражал жизненные принципы Сен-Симона; порядок потому и важен,
что соответствует высшей истине. Герцог часто брал на себя смелость исправлять
нравы друзей, откровенно говоря им об их пороках; впрочем, -дружить он тоже
умел и добрых знакомых (а заодно и информаторов) имел много.
Оказавшись при дворе совсем молодым, Луи особенно нуждался в
поддержке, однако друзья отца были уже стариками, а от родственников матери многого
ожидать не приходилось. Старая детская дружба с племянником монарха
Филиппом, герцогом Шартрским (будущим регентом Франции герцогом Орлеанским)
открыла ему лишь двери малого двора брата короля. Помочь могла женитьба, —
а точнее, обретение тестя, чье покровительство позволило бы занять достаточно
почетное положение, соответствующее рангу юного пэра, и дало бы возможность
при случае получить благосклонную аудиенцию у короля, верховного арбитра в
делах чести. Вначале Сен-Симон надеялся жениться на дочери очень
уважаемого монархом герцога де Бовилье, государственного министра и воспитателя
внуков короля, — но девушка твердо вознамерилась стать монахиней. Тем не менее
молодой человек вел сватовство с таким умом и тактом, что навсегда завоевал
привязанность несостоявшегося тестя: близкие друзья и свояки, герцоги де Бовилье
и де Шеврёз, стали старшими друзьями и покровителями Сен-Симона. Во второй

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
711
раз он посватался к дочери маршала де Лоржа, командующего Рейнской армией,
в которой тогда служил. Маршал был еще и командиром одной из рот
лейб-гвардии и в этом качестве имел свободный доступ к монарху; его зять мог надеяться со
временем унаследовать эту почетную придворную должность (надежда, однако, не
оправдалась). На сей раз никаких препятствий не встретилось, и брак с
Мари-Габриэль де Лорж был заключен в апреле 1695 года.
Кстати сказать, никаких колебаний в связи с тем, что мать невесты — дочь
финансиста Фремона, у жениха не было3, его аристократизм не доходил до такой
болезненной щепетильности. Отметим, что и дочь Бовилье по матери тоже была
внучкой плебея — знаменитого министра Кольбера. Да и предки самого Сен-Симона по
материнской линии принадлежали отнюдь не к старой аристократии, а к
почтенному среди «дворян мантии» роду Л'Обепинов. В обществе достаточно терпимо
относились к браку, где социальное положение мужа было выше, чем у жены: все
было в порядке, если только жена вела себя скромно и не пыталась управлять
действиями супруга, а уж на права родившихся в таком браке детей происхождение
матери никак не влияло, потому родовитость мадемуазель де Лорж никто не
ставил под сомнение. Сен-Симон прожил в браке почти полвека и был очень
привязан к супруге. Он пережил ее на 12 лет и завещал не только похоронить себя
рядом с женой (в склепе церкви его сеньории в Ла-Ферте-Видам), но даже навечно
скрепить два гроба цепями4.
С первых же шагов в высшем свете Сен-Симон стремился обратить на себя
внимание короля. И это понятно: атмосфера версальского двора была такова, что даже
герцог-пэр не мог считать свое положение достаточно почетным, если на него не
простиралась благосклонность Короля-Солнца. В 17 лет наш герой поспешил
поступить на военную службу, хотя и не чувствовал к ней особого призвания. Но
Франция вела тяжелую войну, и где же, как не в армии, находиться будущему герцогу?
К тому же на театр военных действий выезжает сам король. Здесь легче отличиться
и быть замеченным. Сен-Симон воюет на самом важном, фландрском, фронте. В
1692 году он участвует в осаде Намюра, а через год, уже в звании капитана
кавалерийской роты, храбро сражается в битве при Неервиндене. Но, увы, как раз в это
время король, ступивший на порог старости, перестает ездить в войска. Затем у
юноши возникает конфликт с командующим Фландрской армией маршалом де
Люксембургом, и Сен-Симон переходит служить в Рейнскую армию, под начало своего
будущего тестя маршала де Лоржа.
Настоящий военный так никогда не поступил бы: германский фронт
второстепенный, здесь нет ни осад, ни генеральных сражений, противники стремятся
не наносить удары, а лишь отражать атаки врага, военные действия с переходом
то на один, то на другой берег Рейна в поисках еще не разоренных местностей
напоминают скорее танец со сложными па. Так без особых шансов для
проявления героизма проходят четыре кампании. Зависимость повышения в чине от
протекции в военном министерстве, чьи бюрократические порядки Сен-Симон
возненавидел всей душой, становится более чем очевидной. Несмотря на маршаль-
3 У Гревса сложилось почему-то обратное впечатление. См.: Гревс ИМ. Сен-Симон, его жизнь и
мемуары // Сен-Симон. Мемуары: В 2 т. М.; Л., 1934. Т. 1. С. 12.
4 Их общая могила не сохранилась: в годы революции местные санкюлоты, уважавшие гробницы
своих сеньоров не больше, чем парижане усыпальницу королей, выбросили останки на свалку.

712
В. H. Молов
ское звание тестя (вскоре по болезни ушедшего в отставку), у него такой
протекции нет, как нет и заслуг, позволяющих рассчитывать на внеочередное получение
звания — титул пэра министерством в таких случаях в расчет не принимался.
Вот почему в 1702 году, когда начинается новая большая война — война за
испанское наследство, Сен-Симон оказывается без бригадирского чина, и даже без
собственного полка, распущенного после Рисвикского мира 1697 года. Такое
положение дел он счел оскорбительным и под предлогом пошатнувшегося здоровья
подал прошение об увольнении с военной службы. Его демарш задел короля, но
отставка принимается, а поскольку в ходатайстве Сен-Симона выражается надежда,
что отныне он сможет уделять больше внимания служению королевской особе,
Людовик иногда поручает ему исполнение важного ритуала: держать подсвечник во
время церемонии королевского отхода ко сну. Так герцог-пэр становится рядовым
придворным без специальной должности, зато у него появляется возможность
всецело предаваться писательским занятиям.
Пробовать перо будущий мемуарист начал очень рано. Еще в 15-летнем
возрасте он составил дошедшее до нас описание похорон снохи короля, исполненное
особым вниманием к тонкостям церемониала. Затем последовали повествование о
военных действиях, в которых молодому автору довелось участвовать, подробная
записка о процессе между пэрами и маршалом де Люксембургом. Сен-Симон
понимал, что сможет завоевать интерес читателя, только если будет в курсе всех
подробностей и скрытых пружин придворной жизни. Отсюда — его редкая
любознательность, стремление везде присутствовать, выспрашивать как можно больше у
знатоков и очевидцев. Наконец в 1699 году автор решается представить отрывки из
своего будущего труда на суд человека, чье мнение для него неоспоримо — аббата
Ранее. Сен-Симон просит духовного наставника разрешить его сомнения: не придется
ли в будущем стыдиться написанного? Хоть он и пишет только правду, а
страстность служит ему лишь для оживления слога, но все-таки... Удалившемуся от мира
монаху посланы самые полемические отрывки, посвященные конфликту с
маршалом де Люксембургом. Ответ аббата не сохранился (видимо, он был дан устно при
очередном приезде Сен-Симона в аббатство Ла-Трапп), но в его сути сомневаться
не приходится: строго воздерживавшийся от вмешательства в мирские споры
Ранее хоть и не осудил безоговорочно занятий своего молодого подопечного, однако
предостерег его от большой опасности впасть в злословие. Должно быть, такой ответ
сильно охладил пыл начинающего автора — мы почти ничего не знаем о его
дальнейшей работе над мемуарами вплоть до 1729 года, когда в его руках оказался
«Дневник» Данжо, — хотя какие-то записи все это время он, безусловно, вел.
Сен-Симон далеко не сразу пришел к критике системы правления Людовика XTV.
Когда 16-летним юношей он явился ко двору, Франция еще находилась на
вершине могущества, она одна вела войну против целой коалиции европейских держав и
на суше чаще всего побеждала. Личных оснований для недовольства королем у него
не было. Нельзя согласиться с мнением И.М. Гревса: «Сен-Симон любил власть и,
лишенный ее, считал свое положение унизительным»5. Как раз наоборот: реальной
власти над людьми он предпочитал почет. Будущий историк рано осознал свое место
в жизни — место наблюдателя, а не правителя; самое большее, на что он мог рас-
5 Гревс И.М. Указ. соч. С. 15.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
713
считывать, — стать влиятельным советником при государе или министре. При
регентстве его друга герцога Орлеанского он вошел в состав Регентского совета, но
решительно отказывался занимать предлагавшиеся ему посты в аппарате
управления: не пожелал стать главой Королевского совета финансов, хранителем печатей,
воспитателем короля-ребенка Людовика XV (пост, открывший путь к власти
первого министра кардиналу Флёри).
Как уже говорилось, строгого моралиста Сен-Симона оскорбляло возвышение
королевских бастардов и, конечно, его шокировал тайный брак короля с
маркизой де Ментенон, — но все же он не мыслил жизни без двора, ему нравились его
блеск и пышность (с каким вкусом описывает он празднества в компьеньском
лагере!), в то время как голод 1693—1694 годов, приведший из-за нехватки
продовольствия к волнениям в Париже, он просто не заметил. У него не было
принципиальных возражений относительно французской внешней политики: Сен-Симон
вообще не был таким противником завоеваний, как его старший современник,
последовательный христианский пацифист Фенелон. Образование
антифранцузских коалиций он объяснял естественной реакцией соседей на рост могущества
Франции. Даже в «Мемуарах» (хотя автор и не обозначил прямо свою позицию)
ощущается, что Сен-Симон внутренне одобряет принятие королем испанской
короны для своего внука как решение наиболее достойное; он, очевидно, разделял
воцарившееся тогда при дворе и прекрасно описанное им ликование. Он даже
подвергает Людовика XIV критике за то, что тот, желая избежать войны с Англией и
Голландией, отпустил домой интернированные голландские гарнизоны испанских
крепостей в Бельгии: война все равно была неизбежной, зачем же делать такой
подарок будущему противнику!
Молодого Сен-Симона еще нельзя считать «выразителем интересов» старого
дворянства или хотя бы аристократии в целом. Поначалу его занимали в основном
заботы герцогов-пэров — такова была исходная позиция в становлении его
критики системы власти. Среди бумаг Сен-Симона хранится собственноручная записка
под заголовком «Набросок планов, над коими надо постепенно и неуклонно
работать», датируемая в последних исследованиях 1701 годом6. Она полностью
посвящена восстановлению церемониальных прав герцогов-пэров, ущемляемых другими
иерархическими группами. Обиды пэров велики: принцы крови перестали
провожать их до кареты, требуют от них обращения «монсеньор» (как от низших к
высшим); первый президент Парижского парламента, спрашивая пэров об их мнении,
не снимает головной убор; «иностранные принцы» присвоили себе отсутствующее
у пэров право оставаться в шляпе в присутствии иностранных послов и т. д. и т. п. Для
постоянной борьбы со всеми этими унижениями, полагает Сен-Симон, пэрам
следует сплотиться, создать свой выборный «синдикат» (конечно, строго секретный — ясно,
что королю такая инициатива не понравится), т. е. постоянный комитет из пяти
членов, собирающийся два раза в месяц под видом дружеских встреч; и нужно,
чтобы этот «синдикат» в вопросах чести имел «деспотическую власть» над его
участниками, чтобы налагал штрафы на проявляющих слабость и создавал вокруг них
6 См.: Saint-Simon L. de. Traités politiques et autres écrits. P., 1996. P. 3—41. Ранее эту записку было
принято датировать 1711 г.; новая датировка обоснована в 1996 г. И. Куаро (см.: Ibid. Р. 1351—1352).
Действительно, наивный план создания «секретного синдиката» герцогов-пэров говорит о молодости
автора.

714
В. H. Малое
атмосферу всеобщего осуждения. В записке нет и речи о том, чтобы увеличить
реальную роль герцогов-пэров в управлении государством: достаточно обеспечить им
подобающий почет, и вся моральная обстановка при дворе оздоровится.
Оппозиционером Сен-Симон стал под влиянием тяжелых поражений Франции
на втором этапе войны за испанское наследство. Один за другим на страну
обрушились страшные удары, которые заставили потускнеть яркий ореол славы Короля-
Солнца. После разгромов при Бленхейме (1704 г.), Рамийи и Турине (1706 г.)
Франция теряет свои завоевания в Германии, Бельгии, Италии. Ей приходится в
напряженной борьбе защищать собственные границы. С большим трудом благодаря
французской помощи сохраняет свою корону внук Людовика, Филипп Y
Испанский, и союзники, чувствуя свою силу, ставят старому королю унизительное
условие: для заключения мира он должен сам изгнать своего внука из Испании. Гордый
монарх не может смириться с таким позором, и война продолжается. Война
разорительная, с хаосом в финансах, с крестьянским восстанием гугенотов-«камизаров»
в тылу и продовольственными бунтами в столице — следствием голода после
жестокой зимы 1708/09 года. Эти народные бедствия Сен-Симон заметит и с
сочувствием опишет в «Мемуарах».
В чем же причина французских неудач? Какие изъяны в государственном
управлении сделали их возможными? Какие меры нужно принять, чтобы исправить
недостатки — если не сейчас, то в ближайшем будущем: король очень стар, и от его
преемника все будут ждать перемен? Эти вопросы волнуют Сен-Симона. Его кругозор
расширяется, он стремится мыслить масштабно, учитывая интересы страны в целом,
всех ее сословий. «Отныне позволено думать только об Отечестве»; «Я пишу как
простой француз, равный другим соотечественник всех прочих французов»7 —
такие фразы появляются из-под пера гордого герцога-пэра в одной из его записок.
Несмотря на это похвальное намерение, его образ мыслей остается иерархичным, ибо
он видит в строгом соблюдении иерархии рангов одно из главных условий
возрождения Франции.
Четырнадцатого апреля 1711 года произошло неожиданное событие,
полностью изменившее расстановку сил при дворе. Скончался наследник престола, сын
Людовика XIV. Новым дофином стал 29-летний внук короля герцог Бургундский,
и это возбудило большие надежды сторонников реформ. О молодом принце было
известно, что он находится под влиянием своего бывшего наставника, опального
архиепископа Фенелона, который и из ссылки продолжает помогать ему советами.
Почитателями Фенелона были старшие друзья Сен-Симона, герцоги де Бовилье и
де Шеврёз (первый из них был в прошлом воспитателем принца). В ноябре 1711 года
на встрече Фенелона и Шеврёза в Шоне вырабатывается целый «План управления»
(«Шонские статьи»), который предстояло осуществлять герцогу Бургундскому,
когда он станет королем Франции. Благодаря Бовилье в круг советчиков дофина
оказался введен и Сен-Симон, увлеченно составлявший для наследника проекты
будущих преобразований.
Надежды на близкое царствование молодого реформатора не продлились и года.
На королевскую семью обрушивается эпидемия оспы: сначала умирает супруга
дофина, а через неделю, 19 февраля 1712 года, и сам герцог Бургундский. Всего год
7 Ibid. Р. 98, 99.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
715
назад потерявший сына дед-король теперь похоронил внука, а через две недели и
правнука: новый дофин, малолетний старший сын покойной четы, последовал за
родителями. Наследником трона стал его младший брат, двухлетний правнук
74-летнего монарха, будущий Людовик XV.
Конечно, планы реформ продолжали сохранять актуальность. Тем более что
в 1714 году был заключен мир, причем на более легких условиях, чем можно было
ожидать: нелюбимый Сен-Симоном маршал де Виллар в 1712 году разбил
принца Евгения Савойского, отразив угрозу нашествия врага в глубь Франции,
Европа признала Филиппа V королем Испании, но за это ему пришлось отказаться от
прав на французский трон, во избежание франко-испанской унии (по нормам
французского династического права Филипп должен был бы наследовать деду в случае
смерти своего малолетнего племянника). В этой ситуации можно было заняться
крупномасштабными внутренними преобразованиями, оставалось лишь
дождаться кончины престарелого короля.
Впрочем, условия для проведения реформ усложнились: Францию ожидал
длительный период регентства. Власть регента не обладала высшим сакральным
авторитетом, а сам временный правитель был связан моральным долгом передать ее
подросшему королю в неурезанном виде. Встал вопрос: кто же будет регентом при
оставшемся круглым сиротой мальчике-короле? Вначале им должен был стать
младший из трех внуков Людовика XIV, герцог Беррийский (в обход своего старшего
брата, короля Испании, с чем тот был не согласен). Но в мае 1714 года
неожиданно умер и он, а это значило, что регентом (а в случае смерти малолетнего
Людовика XV — королем) станет давний друг Сен-Симона герцог Филипп Орлеанский.
Никогда еще наш герой не был так близок к тому, чтобы стать первым советником
правителя, ведь в случае восшествия на трон герцога Бургундского это место явно
было бы занято Фенелоном. Однако как раз в это время — в три года, оставшиеся до
смерти старого короля — ушли из жизни все трое: Шеврёз, Бовилье, Фенелон. А 1
сентября 1715 года скончался и Людовик XTV. Началось регентство.
О политических взглядах Сен-Симона в 1711—1715 годах можно судить по
нескольким сохранившимся текстам. Написанные в разное время, они словно
иллюстрируют расширение кругозора их автора, которое, по-видимому, имело место и
в реальности.
Прежде всего, есть два собственноручных черновика («Проекты восстановления
французского королевства»)8, хранящиеся в архиве Министерства иностранных дел
Франции; они написаны в январе 1712 года для герцога Бургундского и, очевидно,
остались незаконченными из-за его смерти. В них Сен-Симон по-прежнему
рассматривает особо волновавшие его проблемы восстановления и укрепления
церемониальной иерархии. Он хотел бы сплотить группу герцогов-пэров, зафиксировать
их численность и ограничить право монарха на пожалование новых герцогств-пэрств
при открытии вакансий, так чтобы герцогом-пэром мог становиться только
представитель высшего титулованного дворянства: маркиз, граф или прямой потомок
герцога-пэра. Эти «столпы государства» по рангу превзойдут даже коронных
сановников, если те сами не будут пэрами: даже коннетабль по должности будет иметь
звание последнего герцога-пэра, а старшие сыновья пэров должны приравниваться к
коронным сановникам и в их процессии уступать место только канцлеру. Королев-
8 См.: Ibid. Р. 97-120.

716
В. H. Малое
ские бастарды и их потомки лишаются не только своих пышных титулов, но даже
легитимации, которая запрещается на будущее и для монархов, и для частных лиц
специальным законом; короли будут присягать в этом при коронации. Для дворян,
имеющих ранг ниже герцогского, учреждаются новые придворные должности по
прислуживанию монарху в его повседневном обиходе, дабы отстранить от этого дела
камердинеров: король должен быть окружен дворянами, ведь простолюдинам
«трудно мыслить возвышенно». Проявлена и забота об экономии государственных
расходов: значительно сокращаются отдельные дворы членов королевской семьи.
Конечно, дело не могло ограничиться только этим. В беседах с молодым
дофином речь шла и о более глобальных планах. Завесу над ними Сен-Симон приоткрыл
(конечно, не полностью) в анонимном письме Людовику XIV, написанном в 1712 году,
вскоре после смерти несостоявшегося наследника престола9.
Историки не сомневаются в его авторстве, хотя ни черновой автограф, ни
оригинал этого документа не сохранились. Доказательством могут служить весомые
косвенные доводы: письмо представлено копией, сделанной неизвестным
почерком (судя по характеру ошибок — под диктовку), хранящейся в архиве
Министерства иностранных дел среди работ Сен-Симона и написанной на бумаге, по фи-
лиграням идентичной с той, на которой обычно писал сам герцог. Вопрос скорее
стоит о том, было ли письмо отправлено по назначению, причем за
положительный ответ говорит как раз тот факт, что Сен-Симон предпочел не сохранять в
своем архиве оригинальный черновик. В «Мемуарах» о письме ничего не
сказано. Есть, однако, смутный намек: именно в это время Сен-Симон почему-то
опасался опалы с высылкой в провинцию; он предупредил ее, добровольно выехав на
несколько недель в свое имение, а после возвращения ко двору опасность уже
миновала. Может быть, у престарелого короля, который был потрясен чередой
смертей в своем семействе, недостало сил разыскивать и карать вольнодумца.
Письмо, безусловно, могло быть написано только в состоянии лихорадочного
возбуждения: как и все сторонники реформ, Сен-Симон был глубоко расстроен
безвременной смертью герцога Бургундского, крушением надежд на лучшее
будущее. Вероятно, тогда у него и возникла отчаянная мысль: может быть, все-таки сам
король решится осуществить некоторые намеченные планы — конечно, те из них,
которые придутся ему по душе. В документе рекомендуются меры, направленные на
укрепление реальной личной власти монарха, фактически устраненного от
управления его же собственными министрами — государственными секретарями и
генеральным контролером финансов. Сен-Симон предлагает заменить их единоличные
министерства советами-коллегиями, «как во всех благоустроенных странах»: король
сможет сопоставлять разные мнения и будет сам решать, что делать. Как будто
благая мысль — но как она подана! Похоже, что автор в своем неуемном
правдолюбии (черта очень сен-симоновская) забыл о всяком чувстве такта.
Королевский совет финансов объявляется «пустым фантомом» ввиду его полной
неосведомленности, и все, кто в нем заседает, — тоже фантомы, «начиная с самого В. В-ва».
«В. В-во одни во всей Европе воображаете, что Вами не руководят». «Надо, Государь,
чтобы В. В-во наконец-то стали править самостоятельно». На что мог рассчитывать
автор этих строк, к тому же призьшавший короля покаяться перед Господом в сво-
9 См.: Saint-Simon L. de. Écrits inédits. P., 1882. T. IV. P. 10-60.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
1\1
их прелюбодеяниях, подобно царю Давиду? Нельзя было бы больше оскорбить
Людовика XIV, гордившегося тем, что он уже более полувека правит самостоятельно,
не обращаясь к услугам первого министра, — и вот некий не назвавшийся «из
почтительности» подданный предлагает старому монарху признать, что все его
царствование — сплошная ошибка и надо все начать с белого листа! Ясно, что никакого
положительного отклика этот отчаянный призью покончить с бюрократизацией
центрального правительственного аппарата встретить не мог.
Действительно развернутое изложение реформаторских планов Сен-Симона
содержится в записке «Проекты управления дофина, монсеньора герцога
Бургундского»10, не имеющей ни даты, ни подписи (впрочем, это особенность жанра:
записки обычно не датировались и не подписывались). Документ известен только по
поздней копии, хранящейся не среди бумаг Сен-Симона, а в парижской Национальной
библиотеке. Тем не менее его авторство исследователями принимается, по оценке
И. Куаро, «с почти абсолютной уверенностью»11. Записка изобилует
излюбленными идеями Сен-Симона: здесь и забота о герцогах-пэрах, и желание включить в
коронационную присягу обязательство короля никогда не легитимировать своих
бастардов, и ненависть к «иностранным принцам», доходящая до намерения выслать
за границу всех членов Лотарингского дома, и предложение запретить принятие
любым французом сана кардинала (мысль, обсуждаемая и в «Мемуарах») и т. п.
Наконец, по содержанию документ хорошо соответствует имеющемуся в «Мемуарах»
изложению намерений герцога Бургундского. Кроме того, иных кандидатов в
авторы просто нет. Хотя в записке всюду говорится о планах герцога Бургундского, есть
серьезные сомнения в том, что этот послушный ученик Фенелона мог разделять ряд
ее положений, проникнутых галликанским и даже антиклерикальным духом.
Что касается даты документа, то, судя по упомянутым в нем фактам, он был
написан после смерти молодого дофина, не ранее 1714 года. Повод для его
составления Сен-Симону, очевидно, дала появившаяся в мае 1714 года перспектива
регентства его друга Филиппа Орлеанского. Он счел себя вправе поделиться с
будущим правителем воспоминаниями о планах покойного дофина, подчас —
сознательно или бессознательно — подменяя их собственными идеями.
А это были поистине глобальные проекты государственного переустройства. Сен-
Симон не выступал против новшеств как таковых, он понимал, что Франция часто
меняет свои приоритеты, и нужно не противопоставлять новое старому, а выбирать
то, что более соответствует «истинным законам и нормам (maximes) королевства»12.
Вместе с тем в «Проектах управления...» он заявляет о необходимости учитывать
опыт более богатых государств — Англии и Голландии, чье превосходство над
Францией состоит именно в том, что «хозяевами этих двух государств являются их
народы»13. Там нет раздутого благодаря повсеместному распространению откупной
системы налогового аппарата, там представители народа голосуют за налоги и следят
за расходами. Целью французских реформ должно быть «подражание этим двум
государствам способом, наиболее для нас подходящим»14, — подражание отнюдь не
автоматическое, но с учетом норм французской политической традиции.
10 См.: Saint-Simon L. de. Traités politiques... P. 349-473.
11 Ibid. P. 349.
12 Ibid. P. 99.
13 Ibid. P. 350.
14 Ibid. P. 351.

718
В. H. Малое
Как всегда после большой войны, на первый план вышел вопрос о финансовой
политике: государственный долг откупщикам-финансистам был огромным. От него
следовало избавиться — но как? До сих пор французским политикам приходилось
выбирать между двумя способами решения проблемы. Можно было, по примеру
Фуке в конце 1650-х годов, взять курс на постепенное погашение долга, используя
естественную тенденцию ссудного процента к понижению в условиях мира:
заключать новые займы по все более низким процентам и из этого источника
расплачиваться со старыми кредиторами. В этом случае кредит государства не был бы
подорван, но погашение долга растянулось бы на длительный срок, в течение
которого народу пришлось бы — в годы мира — платить налоги по нормам военного
времени, и здесь был риск социальных потрясений. Можно было, как это сделал
победивший Фуке Кольбер в 1661 году, пойти по пути юридически обоснованного
и прикрытого государственного банкротства, и создать, как не раз делалось
раньше, общефранцузскую Палату правосудия для суда над финансистами, ибо все они
в годы войны брали с государства за свои услуги непомерно высокие проценты,
превышавшие норму, установленную законами. Тогда правительство, используя
народную ненависть к финансистам, разрядило бы социальную напряженность, но
система кредита на несколько лет оказалась бы расстроенной.
Сен-Симон отверг оба подхода, поскольку видел их недостатки. Он предложил
новый, куда более радикальный способ: открытое государственное банкротство,
осуществленное волей народа, то есть сословного представительного собрания. Надо
созвать Генеральные штаты — но не по традиционной, а по совершенно новой
схеме, связанной с таким переустройством государства, которое нанесет
сокрушительный удар по всей системе, созданной финансистами.
В некоторых провинциях Франции существовали сословно-представительные
собрания. Они вотировали запрашиваемый из центра сбор в пользу государства и
сами его собирали, используя наиболее удобный для себя способ налогообложения.
Это были штаты Лангедока, Бретани, Бургундии, Ассамблея общин Прованса.
Размер налогов там был явно заниженным, поскольку правительство отыгрывалось
на провинциях, не имевших таких собраний. Сен-Симон, безусловно, черпал
вдохновение в удачном опыте «провинций со штатами» и предлагал распространить его
на всю страну. Сословно-представительные собрания следовало создать повсюду,
даже там, где об их существовании давно забыли. Сен-Симона не пугала связанная
с этим радикальная перекройка административного деления: страну предполагалось
разбить на 12 областей, как можно более равных «не по площади, но по богатству
(en produit)» — чем не практика 1789 года, когда Учредительное собрание разделило
Францию на приблизительно одинаковые департаменты! И это не единственный
случай, когда рациональное начало в Сен-Симоне оказывалось сильнее
приверженности традициям.
Все вопросы самоуправления и налогообложения в каждой из этих двенадцати
областей предстояло решать на ежегодных заседаниях штатов, избираемых от трех
сословий. Депутатов не должно быть много, всего 36 человек (по 12 от каждого
сословия) — малочисленность лучше обеспечит деловую обстановку на заседаниях.
Раз в пять лет король будет созывать столь же компактные Генеральные штаты
(36 человек), состоящие из депутатов, выбранных из своей среды 12
провинциальными штатами (каждое собрание пошлет трех депутатов, по одному от сословия).
В ведение этой общефранцузской системы представительных собраний и должно

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
719
было перейти взимание королевских налогов, до того осуществлявшееся либо
агентами мощных откупных компаний (все косвенные сборы), либо королевской
финансовой администрацией (талья). В руках последней останутся лишь отдельные статьи
доходов: домениальные сборы, «добровольный дар» духовенства, обеспеченный
стараниями сборщиков Ассамблеи французской Церкви, да еще средства от почтового
откупа (особое положение которого объясняется необходимостью иногда проводить
в высших государственных интересах перлюстрацию частных писем).
При этом Сен-Симон совсем не стремится ограничить абсолютную власть
короля. Никакой законодательной властью Генеральные штаты обладать не будут.
После того как король объявит им, сколько денег ему требуется получить по
налогам в грядущее пятилетие, они могут лишь обращаться к нему с просьбой о
снижении этого запроса, и монарх вправе оставить их прошение без внимания.
Затребованная им сумма будет распределена Генеральными штатами между
провинциями (в принципе поровну), а провинциальные штаты уже займутся ее распределением
в пределах своих провинций, выбором способа налогообложения и собственно
взиманием налога силами своей администрации.
Кроме того, Генеральные штаты будут обладать обширными контрольными
функциями в сфере финансов, станут проверять правильность осуществления
расходов по основным бюджетным статьям; они даже смогут наказывать
растратчиков и коррупционеров вплоть до вынесения смертного приговора «безо всякого
судебного процесса и апелляции». Аналогичное право получат и провинциальные штаты.
В перерыве между сессиями Генеральных штатов их будет представлять
выборный постоянный комитет из 12 депутатов (по 4 от сословия) — важное новшество,
прежние Генеральные штаты постоянного представительства не имели, здесь опять-
таки использован опыт провинциальных сословных собраний. Однако роль этого
органа чисто презентативная: он существует лишь для того, чтобы принимать к
исполнению распоряжения монарха о сборе дополнительных налогов.
Самая важная миссия возлагается на первую сессию Генеральных штатов,
которую следует созвать сразу же после начала нового царствования. Именно здесь
должно быть принято решение о государственном банкротстве, и Сен-Симон не
сомневается, что депутаты охотно пойдут на этот шаг, связанный с переходом к
столь лестной для них новой форме финансового управления. Ведь в этом
случае королевский аппарат в провинциях (элю, казначеи Франции) будет полностью
заменен собственной структурой провинциальных штатов; исчезнут и всевластные
провинциальные интенданты: вместо них король будет лишь время от времени посылать
на места комиссаров с чисто инспекционными целями. Потеряют свое политическое
влияние прежние оппоненты абсолютистского правительства — парламенты и другие
верховные палаты, поскольку из их ведения будет изъято все, что связано с
финансами: лишенные права регистрировать королевские финансовые эдикты, они
превратятся в чисто судебные трибуналы.
В высших эшелонах власти произойдут не менее существенные метаморфозы.
Государственный совет при особе монарха будет решительно очищен от всех
неаристократов, и впредь в нем не должно быть представителей судейских или
секретарских родов — ближайшими советниками короля станут только настоящие люди
чести, благородные дворяне. В то же время Сен-Симон хочет сохранить и важнейший
принцип правления Людовика XIV: в этом совете не будут состоять принцы крови.
Тем самым от реальной власти отстраняются прирожденные вожди аристократии,

720
В. H. Малое
потенциально наиболее влиятельные оппоненты монархического произвола.
Вместо них самое почетное иерархическое положение среди министров резервируется,
естественно, для герцогов-пэров. В совет не войдут и другие их возможные
соперники: как и при Короле-Солнце, министрами не будут духовные лица — ведь прелат
на таком посту легко сможет стать кардиналом, а там и первым министром.
Государственному совету будут подчиняться семь специализированных
советов: Церковный, Иностранных дел, Военный, Морской, Финансов, Совет депеш
(то есть внутренних дел) и Совет Орденов. Придет конец всевластию
министерской бюрократии: государственные секретари вернутся к своим исконным
функциям протоколистов и экспедиторов, действующих под контролем
соответствующего органа. Сен-Симон особо оговаривает, что только герцоги-пэры могут быть
главами Совета финансов, Совета депеш и Совета Орденов; в последний,
целиком состоящий из представителей титулованного дворянства, войдут еще
четыре герцога-пэра. Военный совет будет возглавлять обязательно маршал Франции,
а членами совета станут шесть генерал-лейтенантов — армией (после руководства
штатскими госсекретарями) будут управлять военные. В Церковный совет
(председатель которого, понятно, — один из прелатов) намечалось ввести несколько
членов Парижского парламента: за прелатами нужен надзор со стороны светских
властей, а парламентарии показали себя надежными защитниками дорогих сердцу
Сен-Симона галликанских принципов, которые этот Совет и должен отстаивать от
посягательств со стороны Ватикана; ни в каких других советах присутствие
духовенства не предусматривается.
Представители «дворянства мантии» (магистраты) войдут в Совет депеш и,
может быть, в Совет иностранных дел (не более одного!), вообще же в них будет
численно преобладать старое дворянство (сеньоры). Специалисты (генеральный
контролер и четыре интенданта финансов) будут шире представлены в Совете
финансов, полномочия которого сильно ограничиваются в связи с общей реформой
финансового управления: он будет контролировать лишь малую долю статей
бюджета, остающуюся в руках королевской администрации. Профессиональные моряки
составят Морской совет, ведающий также и управлением заморскими колониями.
Для Сен-Симона, конечно, особенно дорога мысль о создании отсутствовавшего
ранее во Франции Совета Орденов (идея, заимствованная иа хорошо известного
ему опыта испанского абсолютизма). Именно этому Совету (глава которого
получит высокую должность главного гофмаршала) предстоит играть роль
высшего арбитра в вопросах церемониала и рангов, контролировать регистры
церемониймейстеров королевских орденов и посылать в провинцию своих комиссаров по
проверке дворянства.
Таков в общих чертах план преобразований, выработанный Сен-Симоном. Не
следует преувеличивать его оригинальность: основные идеи реформ, что
называется, носились в воздухе. В доказательство достаточно сопоставить «Проекты
управления...» с «Шонскими статьями» Фенелона — Шеврёза, где мы найдем мысли и о
повсеместном созыве сословно-представительных собраний, и о Генеральных
штатах, и об уничтожении института провинциальных интендантов, и о замене
единоличной власти государственных секретарей коллегиальной властью советов, и т. п.
Отличия сен-симоновского проекта — как раз в его большей осторожности, в
стремлении избежать каких-либо внешних ограничений воли монарха. Если Фенелон
хотел наделить Генеральные штаты достаточно широкими полномочиями с правом

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
721
обсуждать любые вопросы внутренней и внешней политики, то Сен-Симон
позволяет им лишь смиренно просить монарха о снижении налога — причем Король вовсе
не обязан соглашаться с этим; налицо контраст между полной свободой
распорядительной власти провинциальных штатов и бессилием центрального сословно-
представительного органа. По плану Фенелона депутаты Генеральных штатов
должны были выбираться населением (по три человека от епархии, что составило бы
корпус примерно в 350 человек) и могли бы считать себя прямыми представителями
страны — а Сен-Симон под тем же громким названием подразумевал только
малочисленное собрание делегированных в столицу представителей провинциальных
штатов. Поэтому автора «Проектов управления...» никак нельзя считать стоящим
в оппозиции к абсолютной монархии — скорее он был создателем своеобразной
абсолютистской утопии.
Разумеется, осуществление плана Сен-Симона сокрушило бы центральные
откупные компании, действовавшие в масштабах всего государства (что означало бы
потрясение и налаженной системы кредита), но финансисты продолжали бы
действовать на провинциальном уровне — естественно, присваивая себе определенную долю
налога. Покончить с откупной системой было в принципе невозможно, если за
монархом оставлялось право, не считаясь с возражениями, определять сумму налога.
Не привыкшее ограничивать свои запросы правительство пожелало бы получить
деньги как можно скорее. Это желание пришлось бы учитывать послушным
провинциальным штатам, так что обращение к откупщикам было неизбежным.
Утопичным был и сам способ осуществления разработанного плана.
Достаточно представить себе, что реально значило бы создание сословно-представительных
собраний во всех французских провинциях. Именно эта мера была проведена в
1787 году правительством Ломени де Бриенна. В результате она сильно
политизировала французское общество, создала ту атмосферу небывалой новизны
происходящего, которая подготовила народ к революции. Конечно, в 1715 году
просветительская идеология еще не успела широко распространиться — зато и контраст
между абсолютным молчанием при Людовике ХГУ и обстановкой свободной
предвыборной борьбы был бы слишком разительным. Трудно предположить, что
созданная в такой ситуации система народного представительства оказалась бы
настолько управляемой, как рассчитывал Сен-Симон. А в случае конфликта общества
с правительством даже двухуровневость выборов в Генеральные штаты могла стать
осложняющим фактором: их тесная связь с формирующими их провинциальными
собраниями означала бы создание влиятельной «вертикали власти».
Понимал ли Сен-Симон рискованность своего плана? Да, понимал и именно
поэтому считал его осуществление возможным не во всяких условиях, а лишь тогда,
когда правительство будет обладать очень большим кредитом доверия. Таковой
имел бы, став королем, молодой герцог Бургундский, в меньшей степени — регент
Филипп Орлеанский, объяви он о созыве Генеральных штатов сразу же, с самого
начала своего правления. Однако регент на это не решился, а когда всего через
полтора года регентства, в начале 1717 года, стал все же задумываться над такой
возможностью, сам Сен-Симон категорически отсоветовал ему это делать (в особой
записке, включенной в состав «Мемуаров»)15.
15 См.: Saint-Simon L. de. Mémoires: En 8 vol. P., 1986. T. VI. P. 289-334.

722
В. H. Малое
К тому времени Филипп уже успел вступить на тот путь разрешения
финансового кризиса, который его друг считал принципиально неверным: он создал Палату
правосудия, связав свое имя с этим непопулярным в глазах рядовых рантье шагом
и упустив возможность провести государственное банкротство волею
представителей общества. В таких условиях Генеральные штаты могли бы привести только к
разброду, ибо нация слишком долго управлялась, «не имея ни времени, ни свободы
думать». Каждый заботился бы только о себе, а для успеха дела нужно было,
чтобы появилось достаточное число людей, разбирающихся в общественных нуждах.
Требовалось время, «когда было бы позволено учиться, думать и рассуждать»16. Еще
одна неожиданная ипостась многоликого Сен-Симона: защитник свободы слова и
трезвый реалист, понимающий, что для свободного общества нужны свободные люди.
Иным запомнили его современники, не знавшие о его реформаторских планах,
которым так и не суждено было осуществиться. Заменившая в период регентства
госсекретариаты система коллегиальных советов («полисинодия») оказалась
нежизнеспособной и продержалась всего три года, после чего все вернулось на круги своя.
Сен-Симон мог похвалиться только успехами в борьбе против иерархических
притязаний королевских бастардов и упорной защитой церемониальных привилегий
герцогов-пэров. О нем сложилось несправедливое мнение как о человеке вообще
не способном к масштабному мышлению, тщеславном аристократе,
интересующемся только мелочами этикета. Это стереотипное суждение повторялось и
некоторыми историками. «Франция сводится для него к дворянству, дворянство — к
герцогам и пэрам, а герцоги и пэры — к нему самому...» — так «обличал» автора
«Мемуаров» их издатель А. Шерюэль17. Односторонность подобного суждения более чем
очевидна.
* * *
«Мемуары» Сен-Симона — произведение трудно определяемого, можно сказать
уникального, жанра, особенности которого связаны с историей создания книги.
Вначале автор хотел писать мемуары в традиционной форме, сосредоточившись на
личных наблюдениях и поступках. Однако в его воспоминаниях не стоит искать
каких-либо элементов жанра «исповеди», сосредоточенности на собственной
духовной жизни. Внимательный наблюдатель и психолог по отношению к другим людям,
Сен-Симон не проявлял интереса к анализу собственных переживаний; его взгляд
устремлен вовне, а не внутрь себя. Можно сказать, что и на себя он смотрит как бы
со стороны, отталкиваясь не от чувств, а от поступков. «Эти мемуары не
предназначаются для излияния моих чувствований» — таков общий авторский принцип,
нарушающийся лишь в исключительных случаях. Но и при воспоминаниях о
собственных поступках Сен-Симон не склонен, подобно другому великому мемуаристу,
кардиналу Рецу, подвергать анализу свое поведение, признавать допущенные ошибки.
Для себя он всегда прав. Особенно подробно описываются действия автора в его
борьбе против «узурпации» прав герцогов-пэров: для Сен-Симона важно на личном
примере показать, как именно следует поступать, когда задета сословная честь.
16 Ibid. Р. 296.
17 Chéruel A. Saint-Simon considéré comme historien de Louis XIV. P., 1865. P. 647.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
723
Поступки автора не образуют, как в обычных мемуарах, стержня повествования.
В противном случае записки человека, который всю жизнь был скорее наблюдателем,
чем активным деятелем, слишком много потеряли бы. Ему было крайне необходимо
найти организующий композиционный принцип для своих многочисленных
наблюдений — и этот принцип был найден, когда в руках у Сен-Симона оказался дневник
Данжо за 1684—1720 гг., представлявший собой хронику французской придворной
жизни день за днем, — труд надежный в фактологическом отношении, практически
имперсональный, лишенный отпечатка личности автора. Тем сильнее было желание
Сен-Симона расцветить его своими наблюдениями и критическими комментариями.
В результате произошло значительное расширение первоначального замысла, стало
ощутимым движение от мемуаров к истории, основанной на принципе синхронности
излагаемых фактов.
Правда, к собственно дневниковой форме Сен-Симон не пришел, но по годам
текст делится четко, так что автору постоянно приходится заново возвращаться
к прошлогодним сюжетам (издатели избранных отрывков в подобных случаях
обычно объединяют эти тексты). Таким образом вольный жанр мемуаров
входит в рамки самой старой, средневековой формы исторической хроники —
формы анналов — и подчиняется ее законам. В пределах же одного года Сен-Симон
может позволять себе вольности с хронологией: он группирует по темам
однородные сообщения, причем такое объединение в известной мере коррелирует с
ритмом придворной жизни. Летом велись военные действия, и молодой пэр, как и
многие придворные, выезжал в армию; соответственно он пишет о событиях,
происходивших на его фронте, но не только на нем, — он считает своим долгом
сообщить и о том, что ему известно о военных действиях на всех других
фронтах. Осенью боевые офицеры и генералы возвращались ко двору, начиналось
время балов и свадеб — и рассказ Сен-Симона заполняется подробностями о
заключении брачных союзов, характеристиками новобрачных, их родственников и т. п.
Столь же обстоятельными комментариями сопровождаются сообщения о наградах
и назначениях на придворные должности — и всегда можно ожидать какого-нибудь
оживляющего картину придворного быта колоритного, а подчас и
анекдотического рассказа из жизни награжденных и назначенных.
Известие о смерти какого-либо персонажа обычно влечет за собой рассказ и о
других случившихся примерно в это время кончинах, так что образуется целый
раздел некрологов, которому Сен-Симон придает очень большое значение. Рассказ
о смерти — повод вспомнить о жизненном пути покойного, дать подробное
описание его характера. Именно так возникают знаменитые сен-симоновские «портреты».
Биографические и психологические экскурсы могут быть пространными,
уводящими далеко в сторону: смерть старого отца дала сыну повод надолго углубиться в
отдаленную эпоху царствования Людовика XIII, воздав при случае хвалу этому
почитаемому мемуаристом монарху. Фактически в обособленный памфлет
переходит и рассказ о кончине Людовика XIV с очень обстоятельной характеристикой его
личности и правления.
Наконец, надо отметить, что интересы автора как летописца не
ограничиваются только родной страной и особо интересовавшей его Испанией, ставшей с 1700 года
династической союзницей Франции. Сен-Симон считает своим долгом сообщать о
важнейших событиях и в других государствах — соседних и отдаленных: в Польше,
Швеции, даже в России. Молодой Пётр I попадает в поле его зрения еще во время

724
В. H. Малое
русского Великого посольства 1697—1698 годов. Пусть эти сведения отрывочны и
содержат грубые ошибки — заявка на общеевропейскую историю сделана.
Неспешное течение времени, ритмичные сезонные циклы, пестрота и
разнообразие жизни, где рутина и мелкие стычки перемежаются с потрясениями и
катастрофами, а смешное соседствует с трагическим — всеми этими переживаниями
читатель «Мемуаров» обязан принятому Сен-Симоном синхронному методу
организации материала. К сожалению, эти достоинства книги теряются при изданиях
избранных отрывков, и только при чтении полного текста осознается вся
грандиозность «собора», построенного старым герцогом.
Нетипичный мемуарист, Сен-Симон не типичен и как историк. Он не
профессионал: допускает много фактических ошибок, ради яркости рассказа жертвует истиной,
не снабжает труд многочисленными цитатами из документов, что было очень
характерно для настоящих историков его времени. Однако в намерения герцога-пэра и не
входило стать профессиональным историком, впрочем, как и профессиональным
литератором.
Первые читатели «Мемуаров», ознакомившиеся с ними еще в рукописи в конце
ХУШ века, при всем увлечении колоритными рассказами Сен-Симона, приходили
в ужас от его стиля. Они привыкли к ясному, классически прозрачному
синтаксису Фенелона и Вольтера, к языку, очищенному стараниями Французской академии.
Вместо этого в «Мемуарах» — длинные, запутанные фразы, через которые
приходится продираться как сквозь чащу, путаясь в связях между местоимениями и
существительными (кстати, образ дикого леса и сейчас часто возникает в
посвященной «Мемуарам» литературе); смесь языковой архаики и грубых простонародных
выражений; неприличное, почти раблезианское внимание к отправлениям «телесного
низа»... Подчас автор начинает и бросает одну тему, переходит к другой,
возвращается обратно, не берет в расчет, что знает и чего не знает читатель. Принять все
это нелегко, тем более что в иных эпизодах, в многочисленных «вставных
новеллах» Сен-Симон показывает себя великолепным рассказчиком, умеет поддерживать
напряжение, создавать наглядную, зримую картину происходившего. Так почему
же он не стал тратить время на шлифовку всего текста?
Есть большой соблазн решить, что стиль Сен-Симона не случаен, что это
«сознательно выбранное орудие больших художественных задач»18. Неоднородность,
подчас сумбурность стиля «Мемуаров» действительно находится в определенной
гармонии со сложностью, пестротой описываемой в них жизни. Именно так решали этот
вопрос романтики, в частности, автор предисловия к изданию 1856—1858 годов.
Сент-Бёв.
Но это не могло быть точкой зрения самого Сен-Симона. В его время еще не
было представления о том, что небрежность, необработанность, неоконченность
могут сами по себе иметь определенную эстетическую ценность. Он признавал
недостатки своего стиля именно как недостатки, объясняя их тем, что форма
изложения приносилась в жертву содержанию («Меня постоянно увлекал предмет
рассказа, и я мало обращал внимания на внешнюю форму»), что он хотел вместить в
текст всю известную ему информацию. Он просто освобождал себя от
стилистической «доводки» книги — видимо, потому, что считал эту работу делом специали-
Гинзоург Л.Я. Мемуары Сен-Симона // Saint-Simon. Mémoires. T. 1. M., 1976. P. 7.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
725
ста-литератора, а таковым он становиться не собирался. Сен-Симон вел себя так,
как того требовали нормы поведения светского «порядочного человека» (honnête
homme), особо опасавшегося прослыть педантом, узким специалистом. «Беда для
порядочных людей, если по виду или манерам их примут за специалистов,
ремесленников», — писал старший современник нашего автора, моралист Антуан де
Мере19. Гораздо приличнее было оставаться на позициях светского человека,
ведущего непринужденную, пусть даже сбивчивую беседу, свободную от подчинения
выработанным профессионалами литературным правилам. Когда же в XIX веке вся
система эстетики классицизма стала подвергаться яростной критике романтиков,
свободная стилистика вновь открытого Сен-Симона пришлась весьма ко двору и
способствовала шумному успеху «Мемуаров».
То же ощущение полной непринужденности оставляют и «портреты»
Сен-Симона, совершенно не похожие на опыты его предшественников. Литературная
традиция описаний «характеров», самым блестящим представителем которой в конце XVII
века стал Жан де Лабрюйер (кстати, высоко ценимый мемуаристом), исходила из
представлений о типичном: писатель изображал носителей какой-либо
определенной страсти или недостатка, стараясь представить, как это основное качество
персонажа будет проявляться в разных житейских ситуациях; это не столько портрет,
сколько маска, которую можно примерять ко многим людям. В жанре мемуаров тех
времен выделялись хлесткие, блестящие в своей парадоксальности «портреты»
исторических персонажей у кардинала де Реца. Сен-Симон не стал на них
ориентироваться: при всем виртуозном жонглировании психологическими характеристиками
кардинал не «опускался» до создания физически зримого образа. Однако именно
воскрешение в памяти своих персонажей составляло исходный пункт
сен-симоновских характеристик, причем внешний облик (сам по себе складьшающийся из
многих противоречивых черточек) вступал в сложные соотношения с психическим.
Словно повинуясь неуемному желанию зафиксировать все свои воспоминания, Сен-
Симон в беспорядке, без рационального отбора сочетает «положительное» и
«отрицательное», как бы не заботясь о цельности впечатления. «Прекраснейшие в мире»
ноги сына короля самым неожиданным образом оканчиваются необычайно
малыми и худыми ступнями, — принц, оказывается, передвигался с осторожностью,
опасаясь падения. В «портрете» герцогини Бургундской взор переходит от ее отвислых
щек к «выразительнейшим и прекраснейшим на свете» глазам, потом к
малочисленным и насквозь прогнившим зубам, потом предлагается представить ее походку
«богини в облаках»... В своей увлеченности Сен-Симон постоянно пользуется
превосходной степенью при описании как красот, так и уродств, как добродетелей, так и
пороков, очень любит контрасты, доходящие до гротеска. И если у зрителя все же возникает
цельный и при этом богатый оттенками образ — так в том и заключается высокое
искусство настоящего мастера реалистического портрета. Сен-Симон небезразличен к
своим персонажам: любя одних, ненавидя и презирая других, он умеет так высветить
портрет лучом своей симпатии или антипатии, что мы разделяем именно авторское
отношение к «изображенным» людям.
Как уже сказано, Сен-Симон не мог в полной мере понимать значения своего
литературного новаторства, но все же на уровне интуиции скорее всего чувствовал,
и) См.: Mère A. de. Œuvres posthumes. La Haye, 1701. P. 121.

726
В.H. Малое
что для «Мемуаров» подходит именно тот стиль, который сложился как бы сам
собою. Видимо, нежелание дорабатывать написанное было связано отчасти и с этим.
* * *
Поскольку история изданий «Мемуаров» Сен-Симона во Франции изложена в
преамбуле к примечаниям, остается лишь рассказать о судьбе этой книги в России.
Вскоре после выхода на родине она обратила на себя внимание и русских
читателей. В российских библиотеках были хорошо представлены все издания
«Мемуаров», начиная с самых первых (1788—1791), подготовленных Сулави. И все же
особого интереса произведение Сен-Симона в России не вызывало и предметом
споров не становилось. Необходимости перевода этого сочинения на русский язык не
возникало до тех пор, пока вся образованная элита общества свободно владела
французским.
Первый перевод отрывков из «Мемуаров» появился у нас лишь в 1899 году в
весьма популярном журнале «Мир Божий»20, издававшемся в Санкт-Петербурге в 1892—
1906 годах и объединявшем авторов из либеральной и легально-марксистской
интеллигенции: в нем печатались П.Н. Милюков, П.Б. Струве, Е.В. Тарле, М.И. Ту-
ган-Барановский и др. Имя переводчика не указано, а в качестве предисловия дан
несколько сокращенный перевод вводной статьи Сент-Бёва к шерюэлевскому
изданию 1856—1858 годов, где подчеркивались прежде всего литературные
достоинства произведения. Подстрочные комментарии отсутствуют, и к тому же
переводчик свободно обращался с текстом оригинала, сокращая многочисленные
повторения, вводные замечания, не интересующие широкого читателя детали и т. п. Можно
считать символичным совпадением тот факт, что в России, как и во Франции, рост
интереса к Сен-Симону обозначился накануне революции, призванной покончить с
абсолютистскими методами правления. Читатели подцензурного «Мира Божия», без
всяких, разумеется, подсказок воспринимали французского герцога прежде всего как
обличителя деспотического режима.
Во второй раз русский читатель получил возможность познакомиться с Сен-
Симоном в 1934-1936 годах, когда появился двухтомный сборник переводов
избранных отрывков из «Мемуаров» в издательстве «Academia»21. Основная работа по
подготовке книги была проделана И.М. Гревсом (1860—1941), заслуженным историком
старого поколения и очень авторитетным педагогом, мэтром петербургской
медиевистики. Именно он отобрал и перевел сен-симоновские фрагменты, написал
комментарии и вступительную статью «Сен-Симон, его жизнь и "Мемуары"»22. Однако
сборник имел и второе введение, более общего, «установочного» характера
(«Франция на рубеже XVIII века»)23, написанное другим специалистом, Г.С. (Ц.) Фридлян-
дом (1896—1937), в то время также очень известным, но имевшим совсем другую
биографию и научную ориентацию. Он принадлежал к поколению молодых историков-
марксистов, сформировавшемуся после Октябрьской революции 1917 г., и вел
20 См.: Из записок герцога Сен-Симона//Мир Божий. СПб. 1899. № 9—12. Издано также
отдельным оттиском (СПб., 1899. 152 с).
21 См.: Сен-Симон. Мемуары: В 2 т. М.; Л., 1934-1936.
22 См.: Там же. Т. 1. С. 7-33.
23 См.: Там же. С. 35-55.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
727
активную борьбу на «идеологическом фронте» против буржуазных концепций в
исторической науке. Сам он был серьезным специалистом по истории Французской
революции, автором монографий о Марате и Дантоне, издателем памфлетов
Марата. Таким образом, Фридлянд в данном случае призван был играть роль как бы
комиссара при политически неблагонадежном беспартийном специалисте Гревсе.
Ирония судьбы, однако, заключалась в том, что старик Гревс умер своей смертью,
а Фридлянд был репрессирован, так что с его статьей можно ознакомиться только
по экземплярам книги, оставленным для спецхранов — во всех прочих
соответствующие страницы выдирались, а фамилия автора выскабливалась с титульного листа.
Размашистыми мазками Фридлянд рисует общую социологическую схему
своеобразного «театра трех актеров»: возглавляющая дворянство аристократия,
которая в годы Фронды попыталась воспрепятствовать укреплению королевской
власти, опираясь на широкое социальное движение народных низов; буржуазия,
поддержавшая в этой борьбе абсолютизм, создавшая его величие, а веком спустя сама
пришедшая к власти; народ, постоянно борющийся против классового
государства, опора сначала аристократии, а затем буржуазии. Место Сен-Симона в этой
системе координат определено четко: реакционер, который хотел бы вернуться к
временам дворянского величия. Правда, он, находясь под обаянием абсолютной
монархии, не дерзал мечтать о подлинном дворянском правлении, но добивался
того, чтобы король поделился хотя бы частью своей власти с аристократией.
Подобный мыслитель заслуживает только презрения, он виноват даже в том, что
находит какие-то привлекательные черты в таком полном ничтожестве, как
Людовик XTV (оценка, взятая у английской либеральной историографии, особенно
у Маколея, и хотя сам Сен-Симон у Маколея — один из наиболее либерально
мыслящих людей своего времени, вооруженный классовым подходом Фридлянд
подобную снисходительность решительно отвергает).
Введение Гревса конечно же совсем другое по характеру. Оно представляет
читателю автора «Мемуаров» как незаурядного человека и талантливого
писателя. Можно сказать, что благодаря научному и личному авторитету Гревса
именно его яркая статья определила отношение к Сен-Симону у российской публики,
интересующейся историей.
Все же надо признать, что и это введение (несмотря на оговорки о различии между
субъективной позицией автора «Мемуаров», явного сторонника абсолютной
монархии, и объективным смыслом его творения) несет на себе печать своего времени, с
его неизбежной склонностью к слишком широким социологическим обобщениям:
даже язык Сен-Симона определяется как «надстройка над его социальным
самочувствием». Гревс счел возможным провести прямую линию между кризисом начала
XVIII века и Французской революцией. Сквозной темой «Мемуаров» он считает
«начало падения монархии во Франции», поэтому вся книга — «один из
существенных источников по истории Французской революции»; исходя из этой посылки он и
отбирал отрывки для публикации. Перед этой перспективой был бессилен
Сен-Симон — идеолог высшей аристократии, ненавидевший наводнивших государственный
аппарат буржуа. Логически такая постановка вопроса вела к тезису о том, что в
конце правления Людовика XIV Франция вступила в эпоху длительного беспросветного
кризиса, затянувшегося почти на столетие, — и этот фаталистический стереотип
действительно распространился в советской историографии, закрывая путь к
пониманию динамичного развития французской экономики в XVTH веке.

728
В. H. Малое
Специалист по истории античности и средних веков, Гревс никогда не
занимался как исследователь историей Франции эпохи абсолютизма. Уступая общей
социологической схеме, он мог допускать ошибки как в оценке мотивации поступков Сен-
Симона (о чем уже упоминалось выше), так и в комментариях на тему истории
административной системы Франции (например, он считал провинциальных интендантов
представителями средней буржуазии и проводниками буржуазного влияния, а главу
парижского муниципалитета, лишь по традиции именовавшегося купеческим
старшиной, — действительно купцом и главой купеческой гильдии).
Впрочем, в то время широкомасштабные социологические построения еще не
выглядели столь упрощенными, как сейчас: сама французская историография
видела смысл истории Старого порядка в борьбе между приходящим в упадок
дворянством и поднимающейся к власти буржуазией, причем к последней
безоговорочно причислялись высшие должностные лица государственного аппарата,
министры и парламентарии, хотя они и состояли в рядах «дворянства мантии».
После издания Гревса отрывки из «Мемуаров» Сен-Симона публиковались в
нашей стране еще дважды. В 1976 году в издательстве «Прогресс», выпускавшем
книги на иностранных языках, вышли два томика отрывков в оригинале, без
переводов, но с комментариями и вступительной статьей на русском языке24. Автором
этой статьи и одной из составительниц сборника (совместно с Э.Л. Линецкой) была
известный советский литературовед Л.Я. Гинзбург (1902—1990)25. Спустя 15 лет, в
1991 году, то же издательство опубликовало новый двухтомник, в который были
включены, в переводе Ю.Б. Корнеева, три десятка фрагментов «Мемуаров»;26
вступительная статья принадлежит перу другого видного литературоведа, А.Д.
Михайлова, специалиста по французской литературе Средневековья и Возрождения27. В
обеих статьях читатель найдет немало интересных мыслей о стиле Сен-Симона, об
уникальных жанровых особенностях его книги, о его искусстве «портретиста» и
характеролога.
* * *
Хотелось бы обратить внимание читателя на одну принципиальную
особенность перевода, предлагаемого в настоящем издании. Речь идет о строгом
соблюдении титулатуры. Совершенно справедливое замечание Л.Я. Гинзбург о
ритуальном, иерархичном стиле мышления Сен-Симона было учтено при переводе и
подготовке настоящего издания.
Герцог счел бы скандальной фамильярностью обращение к старшему внуку
короля, герцогу Бургундскому, без предшествующего титула «монсеньор» — ведь речь
шла о наследнике трона по прямой линии. Для его младших братьев, для «внуков
Франции» и принцев крови — всех прочих членов королевской династии, стоявших
выше герцогов-пэров, — нормой было обращение «месье» перед полным титулом
(«месье герцог Беррийский», «месье принц де Конти»). Равные Сен-Симону герцо-
Saint-Simon. Mémoires: En 2 vol. M., 1976.
Гинзбург ЛЯ. Указ. соч. //Ibid. T. 1. P. 5—36.
Сен-Симон. Мемуары: Избранные главы: В 2 кн. М., 1991.
Михайлов А.Д. Поэзия и правда истории («Мемуары» Сен-Симона) //Там же. Кн. 1. С. 5—41.

Герцог de Сен-Симон: человек и писатель
729
ги-пэры и другие нижестоящие титулованные дворяне, по его представлениям,
должны были обходиться без слова «месье» перед полным титулом (он пишет «герцог
де Ларошфуко», но не «месье герцог де Ларошфуко»). Кроме того, используется
общедворянское именование сокращенным титулом («месье де...»), применимое ко всем
дворянам от «внуков Франции» и ниже (будущий регент именуется попеременно то
«месье герцог де Шартр», то «месье де Шартр»).
Примечательно, что средствами титулатуры Сен-Симон может выражать свои
симпатии и антипатии. Врагов он старается именовать общедворянским сокращенным
титулом (что само по себе не обидно, но при отказе в полном титуле отдает
оскорблением). Так обстоит дело с его противником по процессу маршалом де
Люксембургом (у Сен-Симона практически везде «месье де Люксембург», но не «герцог» и не
«маршал», — хотя, конечно, мемуарист не мог отрицать, что прославленный
полководец был и тем и другим). Аналогичная ситуация обнаруживается при упоминаниях
глубоко ненавистного автору старшего королевского бастарда герцога дю Мэна
(демонстративно именуемого «месье дю Мэн», безо всякого «герцога», — хотя его младший
брат, лично симпатичный Сен-Симону граф Тулузский, может, в пику старшему
брату, почтительно именоваться «месье граф Тулузский»).
Приведем и противоположный пример авторских симпатий. Маршалы Франции
именовались без «месье» перед своим званием («маршал де Буффлер», «маршал
де Вильруа»). По той же форме именовался и маршал де Лорж — пока Сен-Симон не
перешел служить в армию маршала, ставшего затем его тестем: с тех пор все чаще
встречается, а потом становится нормой почтительно-родственное именование «месье
маршал де Лорж» (теща именуется соответственно «мадам маршалыпа де Лорж»).
А вот и более сложный пример смысловой наполненности сен-симоновской
титулатуры. Принц крови Франсуа-Луи де Конти по церемониальным нормам,
естественно, именуется с «месье» перед полным титулом («месье принц де Конти»). Но
когда в 1697 году он выезжает в Польшу бороться за избрание на польский трон,
это «месье» почему-то пропадает, в Польше действует просто «принц де Конти».
Потерпев поражение, он возвращается во Францию — и снова обретает «месье» перед
полным титулом. Дело выглядит так, как будто удалившийся в тень от яркого
света версальской сцены принц, готовый вообще покинуть французскую иерархическую
систему, неизбежно должен что-то потерять в своем качестве: он может стать
королем Польши, но «месье» для Сен-Симона он уже не будет.
Думается, приведенных примеров достаточно, чтобы показать важность
максимально точного, дословного воспроизведения всех деталей, складывавшихся в сен-
симоновскую картину иерархичного мира. Пренебрежение этими деталями со
стороны переводчика не может быть оправдано желанием избежать длиннот или
повторений. Только приняв систему ценностей Сен-Симона, можно усвоить все
тонкости содержания его великой книги.

В.Р. Новоселов
ФРАНЦУЗСКАЯ АРМИЯ
В ЭПОХУ ЛЮДОВИКА XIV
ДО НАЧАЛА ВОЙНЫ
ЗА ИСПАНСКОЕ НАСЛЕДСТВО
К 90-м годам XVII в. Франция Людовика XIV достигла зенита своего могущества.
Важнейшим оплотом Короля-Солнца стала его армия, по праву считавшаяся не
только самой многочисленной, но и самой сильной в Европе. Ее блестящая
репутация явилась следствием не только многочисленных побед таких талантливых
полководцев, как Конде и Тюренн, но и результатом удачных военных реформ.
Длительное время руководство военным ведомством находилось в руках
представителей одной фамилии: Мишель Ле Телье, с 1643 г. занимавший должность
государственного секретаря по военным делам, в 1668 г. передал этот пост своему
сыну Франсуа-Мишелю Ле Телье, маркизу де Лувуа, который возглавлял
военное министерство до самой своей смерти в 1691 г., после чего бразды правления
перешли к его сыну Барбезьё. Такая преемственность на посту военного министра
обеспечила поступательный характер реформ, неизменность курса и стабильность
аппарата военного ведомства — в большинстве своем его чиновники составляли
клиентелу семейства Ле Телье. И Ле Телье, и Лувуа, и Барбезьё отличались
высокой компетентностью, работоспособностью и требовательностью, были
великолепными администраторами и организаторами. В военном ведомстве мир
рассматривался лишь как период подготовки к войне (впрочем, территориальные захваты
осуществлялись и в мирное время). Из 54 лет правления Короля-Солнца 29 лет
Франция воевала. Таким образом, дней, когда раздавались залпы орудий,
ружейная стрельба, крики атакующих и стоны раненых, было больше, чем дней мира
и спокойствия. Впрочем, таковой тогда была вся Европа: наступил «железный век»,
в котором последним доводом королей стали пушечные залпы. На этом
историческом этапе французская армия стала надежным инструментом королевской
политики, действовавшим как отлаженный часовой механизм. Даже в войне с
Аугсбургской лигой (1689—1697 гг.), в которой против Франции сплотилась вся
Европа, армия Людовика XTV оказалась на высоте, доказав свое превосходство над
объединенными войсками коалиции.
Предпринятые в армии реформы были призваны усовершенствовать систему
военной администрации, улучшить контроль за расходованием финансовых средств,
а также упорядочить должностную иерархию. Эти задачи оказались тесно
связаны между собой, поскольку плохое управление и запутанная система
ответственности приводили к различным злоупотреблениям и казнокрадству. Бичом фран-

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 731
цузской армии оставалась плохая дисциплина и дезертирство солдат, нехватка
офицеров в частях, постоянные раздоры высших военачальников, часто
отказывавшихся координировать свои действия или подчиняться друг другу. Все эти
недостатки требовалось незамедлительно исправить.
В первую очередь, дабы упорядочить работу самого военного ведомства,
различные его функции были поделены между несколькими бюро: с 1665 г. их было
пять, в 1680-м стало семь. Каждое бюро имело свою специализацию: военные
патенты, ведение личным составом армий, назначение маршрутов и этапов следования
войск, составление военных ордонансов и секретных приказов, касавшихся
вооруженных сил и фортификационных сооружений, административных регламентов и
распоряжений, создание военных складов, запасов продовольствия, амуниции,
управление складами боеприпасов.
Важнейшим мероприятием стало создание в 1688 г. архива, в котором
хранились все документы и корреспонденция военного ведомства, а также военные
планы, карты и чертежи. С созданием службы военного архива (Dépôt de la Guerre)
было связано совершенствование системы отчетности в военном ведомстве,
налаживание строгого контроля над действиями военных чиновников,
военачальников и офицеров, составление новых точных карт королевства, к работе над
которыми привлекали членов Академии наук. Так в 1684 г. появилась новая карта
Франции, причем часть сведений (карты границ и побережий, содержавшие в себе
точные рельефы местности и промеры глубин) была засекречена. С 1668 г.
началась многолетняя работа военных инженеров по созданию планов французских
городов, крепостей и оборонительных сооружений. Причем для всех планов
оборонительных сооружений был принят единый масштаб. Кроме того, в соседние
государства направлялись секретные агенты, занимавшиеся сбором информации
об укреплениях противника. Сам Вобан в 1665—1666 гг. трижды путешествовал
в Германию и Голландию, вероятно, с подобной миссией.
Стоит отметить, что привлечение специалистов и ученых к военным работам
оказалось весьма эффективным. К примеру, с помощью своих математиков
французы стали непревзойденными дешифровщиками иностранных секретных кодов,
тогда как «большой код Людовика XIV» был столетиями недоступен для врагов;
полностью расшифровать его удалось только в конце XIX в.
Для быстрого обмена важной информацией стараниями Лувуа, занявшего после
1668 г. также должность сюринтенданта почт, была проведена унификация
почтовой и курьерской службы.
В войсках увеличилось число и повысилось значение гражданских чиновников,
в руки которых перешел контроль за финансово-административными вопросами.
Интенданты надзирали за соблюдением военных законов и королевских
предписаний, производили выплату жалованья, взимали контрибуцию на оккупированных
территориях, следили за работой госпиталей. Комиссары проводили в начале
каждого месяца смотр частей, следили за присутствием офицеров на службе,
принимали присягу у новых офицеров и регулярно посылали ко двору свои отчеты.
Казначеи по приказу интенданта выплачивали жалованье и распределяли денежные
средства в соответствии с приказами командующего армией. Прево армии и
полковые прево вели следствие по делам о преступлениях, совершенных военными.
Для контроля над деятельностью военных властей и приданных войскам
чиновников в 1663 г. был создан институт королевских инспекторов, подчинявших-

732
В. Р. Новоселов
ся генеральному инспектору пехоты и генеральному инспектору кавалерии (эти
должности были учреждены в 1667 и 1668 гг.). В их задачу входило личное
наблюдение на местах за состоянием частей и их содержанием, для чего
осуществлялись инспекционные поездки. С 1694 г. инспекцию каждой армии проводил
генеральный директор армии с помощью четырех генеральных инспекторов.
Для укрепления дисциплины, борьбы с дезертирством и насилием в отношении
мирного населения военное ведомство последовательно стремилось перевести
армейские отряды на казарменное размещение вместо постоя в домах жителей городов и
деревень. Для этих целей под казармы покупались заброшенные дома, с 1668 г.
начался процесс строительства специальных военных казарм. Всего в правление
Людовика XIV было построено 160 казарм — в основном в больших крепостях, но все
равно этого не хватало для размещения всей французской армии, численность
которой даже в мирное время не опускалась ниже 200 тыс. человек, поэтому власти по-
прежнему прибегали к практике постоя. Для обучения войск в летнее время
организовывались военные лагеря, в которых солдаты жили в палатках по восемь человек.
С войсками проводились полевые занятия и маневры, в том числе двусторонние.
Одновременно развивались другие службы, связанные с обеспечением армии.
Для укрепления дисциплины и большей маневренности строго регламентировалось
количество багажа, который офицеры и солдаты могли везти в обозе. Армейским
багажом распоряжался вагмейстер (vagmestre). Ордонанс 1673 г. позволял иметь
на пехотный полк из двух батальонов три повозки, запряженные четверкой
лошадей, 250 голов скота, 45 вьючных лошадей. Развивалась госпитальная и лазаретная
служба. В состав каждой роты обязательно входил хирург, одновременно
исполнявший обязанности брадобрея. Такого ротного хирурга в армии фамильярно
называли братом (frater). В каждой армии и крепости обязательно предписывалось
иметь госпиталь.
В армии появилась служба полковых священников. Чаще всего это были
иезуиты, в обязанности которых, помимо выполнения церковных обрядов, входили
также функции надзора за дисциплиной и ведения пропаганды.
После отмены Нантского эдикта (27 ноября 1685 г.) во французских полках
было запрещено служить гугенотам (они могли поступить лишь в иностранные
полки на французской службе). Часть гугенотов, в том числе офицеров,
покинула службу и эмигрировала, других заставляли принять католичество,
выплачивая за это денежные премии в размере, пропорциональном воинскому званию.
Солдатам было запрещено иметь семьи. Предпринимались строжайшие меры
по удалению из армий проституток. Это делалось не только ради моральной
чистоты солдат-католиков, но и во избежание массовых эпидемий и
распространения венерических болезней.
Поддерживать высокий боевой дух в войсках королевское правительство
стремилось не только официальной пропагандой и проповедями священников, но и
наградами, а также заботой о ветеранах, искалеченных на войне солдатах и офицерах.
В этом смысле большое значение имела организация в Париже 24 февраля 1670 г.
отеля Инвалидов и учреждение большого числа пенсий для офицеров. Знаки
различных орденов — Святого Людовика (учрежден 5 апреля 1693 г.), Святого Михаила,
Святого Лазаря и Святого Духа — вручались в правление Людовика XTV
преимущественно военным. В Ордене Святого Людовика по уставу могло быть 8 обладателей
большого креста (им полагалась пенсия в 6 тыс. ливров), 24 командора (треть с пен-

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 733
сией в 4 тыс. ливров, две трети с пенсией в 2 тыс. ливров), а также неограниченное
число рыцарей, 160 из которых, в зависимости от старшинства, получали пенсию от
800 до 2 тыс. ливров (1 тыс. ливров составляет примерно 16 700 нынешних евро;
пенсия в 3 тыс. ливров была эквивалентна доходу с 300 гектаров пахотной земли).
Итак, что же представляла из себя французская армия в те времена, которые
описывает в своих «Мемуарах» Сен-Симон? В первую очередь, как и большинство
европейских армий того времени, французская армия была наемной, по сути
профессиональной. Ее комплектование осуществлялось методом добровольной
вербовки внутри королевства, хотя традиционно высокой оставалась доля военных
иностранного происхождения. Кроме того, во Франции существовало
провинциальное ополчение, набор в которое осуществлялся строго в определенном порядке,
речь о котором пойдет далее.
В соответствии с ордонансом от 1666 г. минимальный срок службы во
французских войсках составлял четыре года, в 1682 г. он сократился до трех лет. Однако
солдат мог получить увольнение только с согласия своего капитана и командира
полка и только в том случае, если у него не было долгов по службе. Кроме того,
согласно указу 1679 г., полк мог дать увольнительную (это делалось во время
стоянки на зимних квартирах) только двум солдатам в каждой роте (ранее отпуск могли
получить одновременно шестеро солдат). Солдаты, оставшиеся на сверхсрочную
службу, получали более высокую плату. Во французской пехоте была установлена
следующая норма выплаты жалованья: 5 су в день мушкетеру, 5 су 6 денье пикине-
ру, 6 су анспесаду1, 7 су сержанту, 10 су знаменосцу, 15 лейтенанту, 50 су капитану.
Кавалеристы получали более высокую плату, поскольку в их обязанности входил еще
и уход за лошадьми. Из жалованья производились вычеты за оружие, боеприпасы и
амуницию, а также на обеспечение солдат бельем, обувью, чулками и верхней
одеждой. В 1689 г. солдат-пехотинец получал в день 2 су и довольствие из 24 унций
хлеба и 1 фунта мяса (драгун получал полтора фунта мяса, а кавалерист два) и около
пол-литра напитков (пива или вина).
Офицерский корпус формировался по большей части из дворян, хотя дорога к
офицерским званиям была открыта и для разночинцев (ротюрье). Стать
офицером можно было купив офицерский патент. Несмотря на то, что при Людовике XIV
велась целенаправленная политика по сокращению продажных военных
должностей, те должности, обладание которыми было связано со значительными
финансовыми расходами на содержание воинской части (полк и рота), оставались
открытыми для покупки. Речь идет о должности полковника (colonel), кампмейстера
(mestre de camp) и капитана (capitaine). В 1690 г. стоимость патента полковника
простого пехотного полка была определена в 22,5 тыс. ливров, патент капитана стоил
12 тыс. ливров. Поскольку полковникам и капитанам нередко приходилось из
личных средств выплачивать жалованье солдатам, закупать оружие, амуницию, одежду,
фураж, продовольствие и иные необходимые припасы, владельцы этих должно-
1 В XVI в. так называли воинов тяжелой кавалерии, потерявших в бою своих коней и
вынужденных из-за этого служить пехотинцами (anspessade — от итальянского выражения «lancia spezzata», что
означает «сломанное копье». Позже этим термином стали обозначать солдат дворянского
происхождения, которые для обучения военному делу начинали службу в армии в качестве рядовых. В начале
XVTI в. под анспесадами понимали заслуженных солдат, получавших более высокую плату и
имевших ряд преимуществ перед обычными солдатами. Постепенно по своим функциям и положению
анспесады уподобились современным ефрейторам.

734
В.Р. Новоселов
стей в первую очередь должны были обладать значительным состоянием.
Затраты с лихвой можно было окупить не только за счет последующих выплат из
казны, но и путем различных злоупотреблений (сговора с поставщиками, завышения
численности частей, военной добычи, мзды с торговцев-маркитантов, следовавших
за войсками, и т. д.). Во время войны, впрочем, эти должности из-за финансовых
трудностей государства могли стать по-настоящему разорительными. В основном
такие должности покупали старшие отпрыски знатных фамилий, располагавшие
семейным капиталом. На передачу военных должностей, в отличие от должностей
гражданских чиновников, правила полетты не распространялись.
Другой путь к офицерским званиям для простолюдинов и небогатых дворян
открывала табель о рангах 1675 г. Подняться ступень за ступенью по
должностной иерархии от солдата к унтер-офицерским, а затем и офицерским должностям
можно было, проявив доблесть на полях сражений. Таких офицеров, получивших
звание за личные заслуги, называли «офицерами удачи» («officiers de fortune»). Кроме
того, достигнуть важных военных постов и высоких званий могли королевские
военные инженеры и артиллеристы, от которых требовались обширные специальные
познания и чей социальный статус, как правило, был низким. Купив должность или
добившись признания заслуг, можно было достигнуть самых высоких званий и
постов. Так, во время войны за испанское наследство (1701—1714 гг.) из общего числа
офицеров, имевших звание и должность бригадира, 50% составляла титулованная
знать, 33% — дворяне, а остальные 17% приходились на иностранцев, людей
сомнительного дворянского происхождения и простолюдинов2. Впрочем, в основном в
качестве офицеров служили родовитые дворяне. За все время правления
Людовика XIV среди лиц, получивших должность генерал-лейтенанта после службы на
продажных должностях, 76,3% составляли представители титулованной знати, 16,2%
нетитулованные дворяне и 7,5% простолюдины и лица сомнительного дворянского
происхождения. В случае с военными, начинавшими карьеру с непродажных
должностей, среди получивших должность генерал-лейтенанта 32,3% — это
титулованные дворяне, 48,4% — обычные дворяне, а процент простолюдинов увеличился до
19,3%3. Таким образом, служба на непродающихся должностях способствовала
выдвижению простых дворян, простолюдинов и «офицеров удачи». Естественно, их
карьерный рост был менее стремительным в сравнении с продвижением по службе
знатных особ, однако тем приходилось за эту стремительность платить немалую пену:
на войне офицеры платят кровью. Из бригадиров знатного происхождения в
войнах эпохи Людовика XIV погибло 11,6%, тогда как число погибших бригадиров из
простых дворян и простолюдинов ниже — 6,8% (если во Франции в 1689 г. было
всего 60 бригадиров, а в 1708 г. — 136, то процент погибших достаточно значителен —
за это время погиб 31 бригадир из общего числа военачальников). Когда речь идет
о дворянстве, надо учитывать, что во времена Людовика XTV «дворянство мантии»
отдавало себя военной службе в не меньшей степени, чем родовитое «дворянство
шпаги». Так, из семейства генерального контролера финансов Кольбера при Людовике
XTV воевали семеро, из них четверо погибли на полях сражений. Численность
офицерского корпуса регулярных частей составляла около 16 тыс. человек. К ним надо
2 См.: Histoire militaire de la France: En 2 vol. / Dir. Ph. Contamine. P., 1992. T. 1: Des origines à
1715. P. 542.
3 См.: Ibid. P. 440.

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 735
прибавить еще 3700 офицеров провинциального ополчения, так что общая численность
французского офицерства приближалась к 20 тыс. человек. Если учесть, что в эпоху
Людовика XIV французское дворянство насчитывало около 250 тыс. человек, то
процент служивших дворян был достаточно велик: на королевской службе состояли двое
из каждых трех пригодных для ее несения дворян4. В первую очередь большинство
высших военных должностей занимали титулованная знать и дворянство. Как правило,
к кошту каждой войны пропорция офицеров незнатного происхождения возрастала по
сравнению с началом — виной такой «плебеизации» офицерского корпуса были большие
потери. Война давала возможность сделать более быструю карьеру, прославить себя и
свой род, а заодно заслужить королевские милости, награды и богатство, поэтому
военная служба была привлекательна как для родовитых и знатных особ, так и для
безвестных провинциальных дворян, младших отпрысков небогатых благородных родов,
начинавших службу младшими офицерами, а то и простыми солдатами или
волонтерами, не получавшими жалованья и ожидавшими вакансии на должность в полку.
Людовик XIV как король являлся главнокомандующим всеми войсками
королевства. Поскольку должность коннетабля Франции была упразднена в 1627 г.,
а после смерти Тюренна, прозванного в знак признания его высочайших заслуг
«Великим Тюренном», никто при Людовике XIV более не получал звания
генерал-маршала лагерей и армий короля (maréchal général des camps et armées du roi), высшим
воинским званием стал чин маршала Франции. К концу правления Людовика XIV
их было двадцать. Военачальник, которому поручалось полное руководство
отдельной армией, занимал должность командующего армией (commandant général) и имел
звание генерала армии (général d'armée). Следующее место за генералом занимали
военачальники в ранге генерал-лейтенанта (lieutenant général). Далее следовало
звание лагерного маршала (maréchal de camp), первоначально означавшее должность
военачальника, отвечавшего за обустройство военного лагеря. Звание
генерал-лейтенанта является аналогом звания дивизионного генерала, в то время как звание
лагерного маршала — аналогом звания бригадного генерала. В связи с увеличением
численности французских войск и необходимостью одновременного действия
многих армий сразу на нескольких фронтах, число военачальников высшего ранга
постоянно росло, и к 1704 г. во Франции было уже 60 генерал-лейтенантов.
Для принятия важных решений в армии у генерала собирался военный совет
(conseil de guerre), в который входили генерал-лейтенанты, кампмейстеры и
бригадиры; в некоторых случаях на военный совет армии приглашали полковников.
Система должностей и званий в пехоте отличалась от иерархии офицеров
кавалерии. После смерти в 1661 г. герцога д'Эпернона, ордонансом от 28 июля 1661 г.
была упразднена должность генерального полковника пехоты. Эта мера имела
большое, в том числе и политическое значение, поскольку с этого момента не
генеральный полковник, а сам король имел прерогативу назначения всех офицеров
пехоты. Вместе с упразднением звания генерал-полковника пехоты произошло
изменение названия должности и звания командира полка. Ранее полковником (colonel)
называли командующего всей пехотой отдельной армии, в то время как командир
полка (régiment) имел звание кампмейстера (maître de camp). С 1661 г. командиры
полков пехоты и драгун стали именоваться полковниками, а в кавалерии коман-
4 См.: Ibid. Р. 436

736
В.Р. Новоселов
диры кавалерийских полков сохранили звание кампмейстеров. Во французской
армии остались должности генерального полковника легкой кавалерии,
генерального полковника швейцарцев и генерального полковника драгун, но они также
утратили в пользу короля свою прерогативу должностных назначений.
Между 1667—1668 гг. было учреждено новое звание — бригадир (brigadier). Его
появление было вызвано необходимостью объединения под единым
командованием для совместных действий нескольких полков. На эту должность производили из
кампмейстеров и полковников. Штабная работа, связанная с боевым построением
частей и доведением до сведения офицеров приказов командующего армией, а
также инструктированием офицеров относительно их действий, лежала на плечах
генерал-майора армии; в бригаде эти обязанности исполнял бригадный майор.
Должность полковника пехоты, как и должность кампмейстера, продавалась.
Звание полковника, как правило, получали отпрыски знатнейших дворянских
фамилий. Поскольку владение должностью полковника налагало на полковника
обязанность по несению расходов на содержание своего полка, то только полковник,
получивший повышение до звания лагерного маршала, имел право продать свой
полк другому лицу. Реальное командование и управление полком при этом чаще
всего перекладывалось на плечи заместителя — подполковника (lieutenant-colonel),
являвшегося настоящей «рабочей лошадкой» полка. Назначение на эту должность
производил непосредственно сам король. Во времена, когда существовала должность
генерального полковника пехоты, каждая первая рота каждого полка считалась его
личной ротой. Такая рота называлась «ротой полковника» («la colonelle»). После того,
как эта должность была упразднена, первой ротой полка стала личная рота
полковника, а бывшая первая рота (рота генерального полковника) стала второй. Ее
капитаном был подполковник. Второй офицер роты полковника назывался
лейтенантом роты полковника (lieutenant de la compagnie colonelle)5. Административная
и штабная работа находились в ведении сержант-майора (sergent-major),
называвшимся в дальнейшем просто майором. В пехоте, в отличие от кавалерии, майор не
имел своей собственной роты в качестве капитана и не мог замещать полковника
в его отсутствие. Майор в полку имел несколько заместителей (aides-majors), число
которых определялось количеством батальонов в составе полка. Из всех пехотных
офицеров только майоры во время боя были верхом — для быстрой передачи
приказов и контроля за передвижением и построением рот. Все остальные полковые
офицеры — полковник, капитаны и лейтенанты — с оружием в руках шли во главе
строя солдат. Майор также отдавал приказы тамбурмажору, командовавшему
полковыми барабанщиками, подававшими сигналы боевым частям.
Другими полковыми офицерами были квартирмейстер (maréchal des logis d'un
régiment), подчинявшийся главному квартирмейстеру армии и командовавший
ротными фурьерами (он ведал перемещением полка по назначенным маршрутам и
размещением войск на постой), и полковой прево, ведавший судебными
процессами над солдатами полка, контролем над ценами на рынках в городах и деревнях,
в которых располагался полк, а также повозками для раненых.
5 Daniel G. Histoire de la milice françoise et des changements qui s'y sont faits depuis l'établissement
de la monarchie françoise dans les Gaules jusqu'à la fin du règne de Louis le Grand. Amsterdam, 1724.
T. IL P. 38.

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 737
Для принятия ответственных решений в полках, как и в армии, существовал
полковой штаб. Иногда ему передавались функции суда, и на его заседания
выносились дела, связанные с преступлениями, совершенными военнослужащими
полка. В состав суда входили полковник, подполковник, майор, заместитель майора,
квартирмейстер, полковой казначей, тамбурмажор, полковой прево, полковой
писарь, полковой хирург, полковой комиссар, стрелки полкового прево и палач. На
военный совет полка созывались капитаны, которые рассаживались за столом в
соответствии со своим старшинством: самый старший сидел справа от
председательствующего (полковника или подполковника), следующий по старшинству сидел
слева от председательствующего и далее все остальные. Майор, на суде
выступавший также в качестве королевского прокурора, сидел в конце стола. Лейтенантам,
младшим лейтенантам и знаменосцам разрешалось присутствовать на военном
совете, но они должны были молча стоять без шляп на голове за спиной своих
капитанов. Полковой писарь вел протокол заседания. Первым высказывался младший
из капитанов и далее по возрастанию старшинства.
Звание капитана пехоты, командовавшего ротой, также продавалось.
Исключение составляла лишь должность капитана гренадеров. Капитану следовало быть не
только хорошим командиром роты, но и хорошим предпринимателем, поскольку
именно на нем лежала обязанность производить вербовку солдат, а также выделять
из личных средств деньги на их содержание. Капитан назначал в своей роте унтер-
офицеров: двоих сержантов, троих капралов и пятерых анспесадов. После
назначения уволить и лишить их звания капитан уже не мог, как не мог он и лишить своего
солдата жизни, за исключением случая, когда речь шла о прямом и открытом бунте.
В число ротных офицеров также входили лейтенант (lieutenant), являвшийся
заместителем капитана, и знаменосец (enseigne). Должность знаменосца, как и
само знамя, была во всех пехотных ротах французской гвардии и во всех
швейцарских полках. В остальных пехотных полках знамена и знаменосцы были
только в 1-й и 2-й ротах, то есть на весь полк было два знамени.
С 1657 г. во французской гвардии появилось новое звание — младший
лейтенант (sous-lieutenant), а с 1668 г. оно было введено и во всех пехотных полках.
Положение и обязанности младшего лейтенанта ничем не отличались от положения
и обязанностей лейтенанта, но введение этого звания, во-первых, давало
возможность увеличить количество офицеров роты, что облегчало командование ротой
в бою и способствовало упрочению дисциплины, во-вторых, позволяло увеличить
общее число младших офицеров, потребность в которых в военных условиях
всегда была велика из-за больших и частых потерь, а в-третьих, такая
необходимость была вызвана увеличением численности войск из-за создания новых
частей. В последнем случае младшие лейтенанты и лейтенанты, уже прошедшие
выучку и школу войны, являлись кадрами, необходимыми для формирования
новых боеспособных частей.
Значительная роль в ротах отводилась унтер-офицерам. На сержантов,
которые обязательно должны были иметь длительный опыт службы и отличия, уметь
читать и писать, возлагались функции построения солдат роты в строй или
боевой порядок, получение довольствия на личный состав роты, поддержание
дисциплины, особенно в бою, и обучение новобранцев. Капрал должен был следить
за состоянием оружия солдат, достаточным количеством пороха и пуль,
проверять караулы, раздавать солдатам довольствие и т. д. Как уже говорилось, анс-
песадами во время Людовика XIV называли опытных ветеранов из старослужа-

738
В. Р. Новоселов
щих и лучших солдат роты, на которых за дополнительную надбавку к жалованью
возлагалась обязанность обучать новобранцев строевым приемам и обращению с
оружием. До получения звания сержанта солдат обязательно должен был пройти
ступень за ступенью должности анспесада и капрала.
Пехота составляла большую часть французских войск, примерно около двух
третей от общей численности. Пехотный полк был основным тактическим и
административным войсковым подразделением, насчитывавшим несколько батальонов, в
каждый из которых с 1678 г. входило 15 рот по 50 солдат (ко времени войны за
испанское наследство состав батальона снизился до 13 рот, одна из которых была
гренадерской, а остальные фузилерскими; личный состав батальона был определен
в 585 человек). С 1668 г. в каждой роте должно было быть четыре гренадера,
обученных метанию гранат, а в 1670 г. рота гренадеров была сформирована в каждом
батальоне пехоты. Гренадерские роты считались элитными.
Пехотные полки делились на королевские полки, полки принцев, полки дворян,
иностранные полки и полки провинций. Королевские полки имели королевские
знамена и считались наиболее элитными в силу прямой связи с королем и
длительных традиций службы французской короне. В первую очередь к ним относились
так называемые старые полки, началом возникновения которых считались
времена итальянских и религиозных войн. Старых полков, сформированных еще в
конце XVI в., было четыре: Пикардийский, Шампанский, Наваррский и Пьемонтский.
В правление Людовика ХШ к старым полкам прибавилось еще два: в 1618 г. —
Нормандский и в 1626 г. — Морской полк. Эти полки называли малыми старыми
полками. За старыми следовали королевские полки и полки принцев, носившие имена
членов королевской семьи и принцев крови. В 1662 г. Людовик XIV создал полк
Короля (Régiment du Roi), состоявший из 50 рот, офицерами которых были
королевские мушкетеры. Вся первая рота этого полка, так называемая «рота
полковника» («la colonelle»), состояла из дворян-волонтеров, служивших в качестве простых
солдат и желавших со временем сделать военную карьеру. Следующими по своей
престижности полками были Королевский полк, полк Дофина, полк Анжу, полк
Королевы, Королевский корабельный полк (régiment Royal des Vaisseaux), полк
Короны и Королевский морской полк.
К постоянным иностранным полкам в 80-х годах XVII в. относились, помимо
Швейцарского гвардейского полка, Шотландский, Руссильонский, Эльзасский и
Итальянский6.
Однако большинство пехотных полков французской армии имели временный
характер и формировались на время ведения боевых действий, по окончании
которых, как правило, распускались. Эти полки — полки дворян — носили
названия по имени своих полковников.
В кавалерийских полках система должностей и званий несколько отличалась
от принятой в пехоте. Речь идет именно о кавалерии, поскольку драгуны
считались конной пехотой, использующей лошадей для быстроты перемещения, но
сражавшейся пешим строем. За остальной кавалерией, включая кирасиров,
закрепилось название легкой кавалерии (chevaux-legers), в то время как название
жандармов (gens d'armes) — ранее тяжеловооруженных конников — закрепилось за кава-
() См.: Gaya L. de. L'art de la guerre et de la manière dont on la fait à présent. P., 1681. P. 199.

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 739
леристами, принадлежавшими к личному составу ордонансных рот тяжелой
кавалерии, входивших в военный дом короля7.
Как уже говорилось, в кавалерии сохранялась должность командующего всей
кавалерией — генерального полковника. Его заместителями являлся генеральный
кампмейстер (mestre de camp général). Следующей должностью была должность
генерального комиссара (commissaire général). Полками легкой кавалерии
командовали полковники, носившие звания кампмейстеров (mestres de camp). Заместителем
кампмейстера, в отличие от пехоты и иностранных кавалерийских полков, был не
подполковник, а майор, должность которого исполнял старший по сроку службы
(дате назначения в полк) капитан. Капитан кавалерийской роты назначал ротного
квартирмейстера и бригадиров, выбирая их из наиболее опытных кавалеристов.
На должности лейтенантов и корнетов офицеры назначались самим королем.
Старшинство кавалерийских офицеров одного ранга в отличие от пехоты определялось
старшинством службы в полку, то есть датой подписанного приказа о назначении.
Младшим офицерским званием в кавалерии было звание корнета, несшего ротный
флажок-штандарт (estendart). В ордонансных ротах было два флага — знамя (enseigne)
и гидон (guidon) — небольшой раздвоенный на конце флажок, концы которого были
закруглены.
Кавалерийский полк состоял из трех эскадронов, в каждом, как правило, было
по четыре роты, численность состава могла колебаться между 75—120
всадниками, а иногда доходила даже до двухсот. В свою очередь, рота состояла из двух-
трех бригад (взводов).
Король и государственный секретарь по военным делам Лувуа уделяли
огромное внимание развитию артиллерии. Этому способствовало назначение в 1669 г. на
пост главного начальника артиллерии графа дю Люда, активными сотрудниками
которого стали генеральный инспектор артиллерии Дюмет и заместитель
главного начальника Сюрирэ де Сен-Реми. Был наведен порядок в управлении
артиллерийскими частями, для поднятия престижа службы в артиллерии провинциальные
комиссары артиллерии получили звание подполковников, ординарные комиссары
артиллерии — звание капитанов, а экстраординарные — лейтенантов.
Французской артиллерией командовал главный начальник артиллерии, которому
подчинялись генерал-лейтенанты, генеральные контролеры и генеральный
казначей артиллерии, квартирмейстер, прево, комиссары артиллерии, рота главного
начальника артиллерии и охрана артиллерийских складов, канониры и предприятия,
добывающие селитру — стратегическое сырье, необходимое для изготовления
пороха. Орудиями командовали комиссары, нацеливавшие ствол и зажигавшие
пороховой заряд. Заряжали и обслуживали орудие два канонира. К артиллеристам
относились также саперы, бомбардиры и фейерверкеры. Во взятых городах военные
власти передавали в распоряжение артиллеристов все колокола — очевидно, для
дальнейшей их переплавки в орудия. При Людовике XTV во Франции произошла
унификация артиллерийских калибров. Калибр орудия определялся весом
артиллерийского снаряда. Во Франции на вооружении состояли полевые орудия калиб-
7 С XV в. ордонансными ротами называлась та часть королевской тяжелой кавалерии, которая
удерживалась на службе как в военное, так и в мирное время и содержание которой осуществлялось
за счет постоянного налога. Ордонансные роты стали основой постоянной королевской армии во
Франции.

740
В.Р. Новоселов
ром 32, 24, 16, 12, 8 и 4 фунта, мортиры калибром от 6 до 18 фунтов. Наблюдался
и определенный технический прогресс. Было введено употребление зарядных
картузов — холщовые мешки с отмеренным зарядом пороха, применение которых
сократило время заряжания орудия и увеличило точность огня большим
однообразием зарядов. Французы первыми стали применять изобретенную маршалом Вобаном
рикошетную стрельбу, а в 1690 г. были созданы первые таблицы для стрельбы,
позволявшие ускорить процесс корректировки огня и увеличить точность попаданий.
В 1668 г. артиллерия была придана всем пехотным полкам французской армии,
необходимое количество орудий определялось из расчета 1,5 орудия на 1000 чел.
После Деволюционной войны (1667—1668 гг.) состоявшие на королевской службе и
разбросанные по гарнизонам крепостей артиллеристы были сведены в четыре роты
канониров, две роты бомбардиров и две роты рабочих, которые помимо
строительства укрепленных артиллерийских позиций занимались наведением понтонных
мостов. Эти роты вошли в состав созданного в 1671 г. полка королевских фузилеров
из 22 рот, в обязанности которого входила охрана артиллерии. В 1693 г. полк
получил название Королевского Артиллерийского и стал своего рода
экспериментальной лабораторией по испытанию новых образцов оружия. К примеру, именно этот
полк первым (сразу с момента создания) получил на вооружение штыки-биганеты и
ружья с кремневыми замками. Численность полка постоянно росла. В 1695 г. он
состоял из четырех рот рабочих и саперов, 17 рот канониров и 64 обычных рот,
сведенных в шесть батальонов. Вместе с созданным в 1684 г. полком
артиллеристов, называвшимся полком Королевских бомбардиров, численность его рядового
состава достигала 5600 человек.
Драгуны в армии Людовика XIV занимали особое место. Большая подвижность
этого рода войск, способность сражаться как в пешем строю, так и верхом как нельзя
более подходили для быстрого маневрирования и стремительных операций по
внезапному захвату городов или атаке военных позиций. Если в 1660 г. после
заключения Пиренейского мира (1659 г.) во Франции было только два драгунских полка, то
к 1693 г. их насчитывалось уже 40. По своей структуре драгунский полк полностью
совпадал с пехотным; командовали драгунскими полками полковники (colonels).
Важную роль во французской армии играл так называемый военный дом
короля, включавший в себя отряды королевских телохранителей и лейб-гвардии, на
которые были возложены не только церемониальные придворные функции,
охрана королевской особы и ее местопребывания. Военный дом короля, достаточно
многочисленный, являлся, по сути, небольшой личной королевской армией, кузницей
военных кадров, лично преданных королю, а также силой, обеспечивавшей полную
лояльность монарху могущественных аристократических родов, от вооруженной
фронды которых в прежние времена так сильно страдала Франция.
В 1671 г. военный дом короля был серьезно реформирован. Составлявший часть
французского королевского двора, он включал в себя четыре конные роты
королевской лейб-гвардии (gardes du corps), каждая из которых по численности
равнялась кавалерийскому полку. Первая рота была шотландской, остальные три —
французскими. 25 солдат из шотландской роты находились при короле постоянно и
носили название «охраны рукава» («garde de la manche»). В течение квартала
капитаны рот телохранителей несли поочередно службу при королевской особе. В
частности, им вменялось в обязанности ночное дежурство перед королевской спальней.
В военный дом короля входил также пеший отряд королевской сотни
швейцарцев (les Cent-Suisses), которыми обязательно должен был командовать француз-

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 741
ский дворянин. При Людовике XIV прекратил свое существование отряд «ста
дворян вороньего клюва» («les gentilshommes à bec de corbin»), численность которого
ко времени правления Генриха Ш возросла до двух рот по 100 человек каждая.
Необычное название — «дворяне вороньего клюва» — отряд получил за форму острия
своих боевых топориков, являвшихся их церемониальным оружием; в
торжественные дни четыре дворянина с такими топориками в руках попарно выступали
перед королем. К военному дому короля принадлежали также роты королевских
мушкетеров, созданные в 1622 и 1660 гг. и носившие названия по цвету попон своих
лошадей: первая рота Серых мушкетеров, вторая рота Черных мушкетеров. Капитаном
обеих рот являлся сам король.
При Генрихе IV с 1593 г. в состав королевской лейб-гвардии вошли, помимо
существовавшей с 1576 г. ордонансной роты тяжелой кавалерии, еще одна ордонанс-
ная рота и рота легкой кавалерии, каждая численностью по 100 человек.
Командиры этих рот, как и капитаны королевских мушкетеров, имели чин
капитан-лейтенантов (capitaine-lieutenant), поскольку капитаном каждой из них номинально считался
сам король.
Отдельное место в военном доме короля занимала стража ворот (garde de la porte)
из 50 солдат во главе с капитаном и четырьмя лейтенантами. Этот отряд сменами по
10 человек с алебардами в руках нес охрану перед дверьми королевских покоев.
Общая численность военного дома Людовика XIV составляла около 2700 человек,
к которым еще следует добавить королевские ордонансные роты кавалерии и
гвардейские полки.
При Людовике XIV ордонансных рот было 16. Их капитанами номинально были
сам король и члены королевской фамилии: королева, дофин и принцы крови.
Наиболее престижными из этих рот были рота Короля, Шотландская рота, рота
Королевы, рота Дофина, Анжуйская, Бургундская, Английская (в 80—90-е годы XVII в.
ее капитаном был герцог Филипп Орлеанский, ранее женатый на сестре
английского короля Карла II) и Фландрская роты, а также рота Месье, капитаном
которой являлся дядя или брат короля.
В состав королевской гвардии входили два пехотных полка: полк французских
гвардейцев из 30 рот примерно по 200 человек в каждой и полк швейцарских
гвардейцев из 16 рот по 200 человек. Полком французских гвардейцев командовал один
из маршалов Франции, а швейцарцы имели своего генерального полковника.
Общая численность ордонансных рот кавалерии и гвардейских полков составляла
10 тыс. человек. Королевский военный дом объединил в отдельный корпус элиту
французской армии. Попасть туда на службу даже в качестве рядовых солдат или
не получающих жалованья и не внесенных в списки личного состава частей
волонтеров, дожидающихся служебной вакансии в престижных ротах или полках,
стремились представители лучших дворянских родов Франции — ведь служба в этих
частях не только открывала путь к блестящей военной карьере, но и давала доступ
к королевскому двору. Продажа любых должностей, относящихся к королевскому
военному дому, была полностью запрещена с 1664 г.
Обеспечение солдат одеждой было обязанностью капитанов рот, так как у
государства просто не было для этого средств. Из жалованья солдат на одежду
удерживалось одно су: восемь денье поступали экстраординарному военному казначею
и предназначались для пошива верхней одежды, а четыре денье шли капитану,
который должен был обеспечить солдата нижним бельем, башмаками, галстуком, ру-

742
В. Р. Новоселов
башкой и чулками. За целевым расходованием этих средств следил майор полка.
Униформа появилась достаточно поздно. Сперва одинаковое обмундирование в
1665 г. получили конные роты королевской лейб-гвардии. В остальных частях
процесс унификации обмундирования проходил в 80-х годах XVII в. Цвета
униформы были регламентированы ордонансом 1685 г. Синие кафтаны полагались
гвардейцам и солдатам королевских полков, швейцарцы носили коричневую форму,
кафтаны грязно-белого цвета (цвет неокрашенной ткани) полагались солдатам
прочих пехотных французских полков. Кавалеристы носили кожаные колеты и
ботфорты. Шинели выдавались только часовым и караульным. Офицеры носили
униформу своего полка, им полагались также галуны и кружева. С того же, 1685 г.
всем чинам для ношения шпаг вместо перевязи была предписана портупея (ceinturon).
Широкая перевязь, изготовлявшаяся, как правило, из толстой бычьей кожи,
вместе с такой же бандульерой, предназначавшейся для ношения пуль и пороховых
зарядов, играла роль своего рода кирасы, прикрывая тело от ударов холодным
оружием, а нередко спасая и от выстрелов с большого расстояния. Однако перевязь
и бандульера были слишком тяжелыми и стесняли движение. Пехота носила
короткие шпаги, не мешавшие движению строем. В кавалерии в 1679 г. шпаги были
заменены саблями, при этом необходимо помнить, что во Франции под саблей
(sabre) понимали оружие с прямым или малоизогнутым однолезвийным клинком,
пригодным как для того, чтобы рубить, так и для укола. Сабля с сильно
изогнутым клинком восточного типа, которой можно было преимущественно рубить,
называлась иначе — cimeterre.
Во французской пехоте дольше, чем в некоторых других европейских странах,
основным оружием оставался фитильный мушкет (mousquet à mèche). Долгое
время военное ведомство боролось с использованием солдатами ружей с кремневым
замком (fusil à silex), однако капитаны старались вооружить своих солдат вместо
мушкетов более дешевыми и удобными ружьями. Сопротивление руководства
военного ведомства переходу французской пехоты с фитильных мушкетов на ружья с
кремневым замком объяснялось тем, что последние считались слишком
ненадежными. Действительно, кремневый замок вначале был весьма несовершенным, ружья
часто давали осечки, замки быстро ломались, вследствие чего ружья выходили
из строя. Однако у кремневого ружья имелось и много преимуществ перед
мушкетом. Оно меньше боялось сырости и влажной погоды, солдату не требовалось
постоянно иметь под рукой огонь для поджигания фитиля. Ружье было удобней в
обращении и легче мушкета, стреляло намного точнее и прицельнее. Если для
выстрела из мушкета требовалось совершить 36 приемов, то из ружья выстрел
производился за 23 темпа. Оснащение французской армии кремневыми ружьями шло
постепенно, по мере совершенствования этого вида оружия. Первым, как уже
говорилось, их получил на вооружение полк королевских фузилеров, затем
гренадерские роты, а вслед за ними провинциальное ополчение. Окончательно мушкеты
уступили место кремневым ружьям во французской армии в 1699 г. С 1666 г. был
введен единый ружейный калибр: из ливра свинца отливалось 20 пуль, диаметр
ствола составлял 8 линий8 (20,32 мм). Максимальная дальность ружейного выстрела
не превышала 150 туазов (около 285 метров), но эффективность прицельного огня
не превышала 60—70 туазов (114—133 метра). Для ускорения подготовки ружей к
8 Линия равнялась 2,54 мм.

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 743
стрельбе и большей равномерности пороховых зарядов с 1677 г. было
регламентировано употребление бумажных патронов, помимо которых солдат имел при себе
мешочек с пулями и пороховницу с дозатором, отмерявшим нужное количество пороха.
Пикинеры предназначались для защиты мушкетеров от кавалерии, в
батальоне их численность составляла 18,4% от личного состава. Пики французских пи-
кинеров были длиной около 13,5 футов (чуть более 4 метров). Пикинерам
полагалось также защитное обмундирование: шлемы и кирасы с набедренниками, но
к 80-м годам XVII в. они сохранились только у пикинеров гвардейских полков и
швейцарцев; последние носили полное защитное вооружение, вплоть до наручей.
Пиками в полках также были вооружены полковники, капитаны, лейтенанты и
младшие лейтенанты пехотных полков. Эти офицеры в бою шли впереди своих
рот с пиками в руках в качестве знака своей власти. Помимо пик все офицеры
имели металлические нагрудные офицерские знаки-ожерелья и шпаги. Вместо пик
офицеры с конца XVII в. стали носить полупику (иначе эспонтон (sponton), с
древком длиной пять с половиной футов и узким коротким наконечником), или
протазан. Знаком дисциплинарной власти сержанта была алебарда.
Пикинеры существовали во французской армии до 1703 г. Исчезновение
пикинеров было связано с появлением штыка, дававшего пехоте возможность
отбиваться от кавалерии ружьями как холодным оружием. Первоначально штык
(bayonette) представлял собой кинжал на коротком древке, вставлявшемся внутрь
канала ружейного ствола. Его недостатком было то, что, используя биганет, из
ружья нельзя было стрелять. Затем в 1684 г. был изобретен штык, одевавшийся на
дуло с помощью специальной шейки, позволявшей стрелять из ружья с примкну-
тым штыком. Однако массовое распространение во французской армии штык
получил после того, как в 1688—1689 гг. шейка его была снабжена фиксатором,
удерживавшим штык в одном положении. 29 декабря 1689 г. король предписал
вооружить штыками всю французскую пехоту.
Французская кавалерия имела на вооружении шпаги или сабли, а также
пистолеты, подвешивавшиеся к седлу в специальных кобурах-ольстрах, и иногда
короткоствольные ружья-мушкетоны. Драгуны также имели пехотные ружья с
кремневым замком. В 1679 г. было предписано в каждой роте кавалерии иметь двух
всадников-карабинеров, вооруженных нарезными короткими ружьями — карабинами.
Нарезные ружья стреляли точнее и дальше гладкоствольных, и задачей
карабинеров было, выезжая из строя, на полном скаку поражать выстрелами кавалеристов
противника. В 1690 г. рота карабинеров была сформирована в каждом полку
кавалерии, а в 1693 г. появился первый полк карабинеров.
Французские кирасиры носили кирасу, нагрудник которой должен был
выдерживать мушкетный выстрел, а спина — выстрел из пистолета и рубящий удар.
Ордонанс от 5 марта 1675 г. строжайше предписывал ношение кирас офицерами ор-
донансных рот и легкой кавалерии, особенно при нахождении в траншеях при
осаде. Королю эта мера казалась необходимой для сохранения командного состава.
Впрочем, офицеры, в том числе и будущий маршал де Виллар, пренебрегали этим
правилом, поскольку тяжелая кираса лишала их подвижности и быстроты.
С увеличением мощности ружейного огня французская пехота стала строиться
менее глубоким порядком. Пехота выстраивалась в две линии, каждый батальон
становился в четыре-пять шеренг, а в кавалерии, где предпочтение также
отдавалось огнестрельному оружию, эскадроны строились в три шеренги с интервалами
между ними в два конских корпуса.

744
В.Р. Новоселов
Важным достижением в правление Людовика XIV стало развитие производства
оружия и военного снаряжения. В ряде крупных промышленных центров —
Лионе, Сент-Этьене, Сен-Жерве (близ Гренобля) и Шарлевиле — было налажено
производство оружия в количествах, достаточных для удовлетворения потребностей
королевской армии. В Париже, Лилле, Меце и Лионе имелись крупные военные
склады-арсеналы, с которых капитаны получали оружие для своих рот по ценам,
установленным военным ведомством. Генеральный директор королевских
арсеналов Максимилиан Титон за 90-е годы XVII в. закупил на мануфактурах Сент-Этье-
на и Шарлевиля9 около 600 тыс. ружей, в то время как в эпоху Ришелье
приходилось закупать большие партии оружия за границей, поскольку внутреннего
производства не хватало даже для вооружения 150 тыс. солдат. При Людовике XTV, когда
общая численность французских войск достигла 600 тыс. человек, Франция не
испытывала затруднений с обеспечением столь значительной массы солдат
отечественным оружием.
Для обеспечения кавалерии верховыми лошадьми в 1665 г. была реорганизована
служба королевских конных заводов, поскольку ранее большую часть лошадей
приходилось покупать за пределами Франции, прежде всего в северной Германии.
Аналогично обстояло дело и с созданием складов продовольствия и фуража.
Военные припасы находились в ведении генеральных комиссаров-провиантмейстеров
(commissaires généraux des vivres). В соответствии с маршрутами следования войск
на этапах собирались необходимые припасы, закупка, сбор и хранение которых
возлагались на комиссаров провинций и находившихся в их подчинении казначеев.
Военными интендантами и их уполномоченными лицами заключались контракты на
поставку продовольствия с мэрами городов и эшевенами. Генеральный комиссар,
отвечавший за перемещение военных отрядов (commissaire des guerres à la conduite),
заранее заключал контракт с губернатором и интендантом провинции, а солдаты,
прежде чем попасть на этап, проходили смотр, где их снова пересчитывали.
В приграничных регионах были организованы крупные военные склады,
способные обеспечивать армию припасами на полгода. Эти запасы постоянно пополнялись
и инспектировались военными интендантами и комиссарами. Наличие таких
складов позволяло быстро собирать и разворачивать армию на границах.
Несмотря на свою многочисленность, французская армия в военное время
ощущала нехватку как солдат, так и офицеров. Постоянные войны требовали
непрерывного притока новобранцев. В 1693 г. во французских войсках насчитывалось
277 тыс. пехотинцев (вместе с провинциальным ополчением — 380 тыс.) и 65 тыс.
кавалеристов; при этом 74 тыс. человек, то есть 17,4% личного состава, были
иностранцами. Потери росли, а внутренних ресурсов для рекрутирования не
хватало. В войне 1672—1679 гг. с Голландией французы потеряли убитыми и
ранеными 120 тыс. солдат, во время войны с Аугсбургской лигой — 160 тыс. Если учесть,
что в то время в госпиталях от ран умирал в среднем один из двух — двух с
половиной раненых, то эти цифры были велики для Франции, общее население
которой к 1690 г. достигло порядка 21 млн человек. Находить рекрутов внутри самой
Франции становилось все труднее. Обычно вербовку осуществлял капитан в
сопровождении сержанта во время пребывания на зимних квартирах. Набор раз-
9 В обоих городах производство было цеховым, которое в совокупности получило почетный
титул «королевской мануфактуры» (Сент-Этьен — в 1664 г., а Шарлевиль — в 1688 г.).

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 745
решалось проводить только в городах тех регионов страны, которые были
указаны в патенте на вербовку. Частым явлением был набор рекрутов в
провинциях, откуда происходили полковник и капитаны его полка, поскольку при этом
можно было задействовать личные связи, а волонтеры надеялись на дальнейшее
покровительство своего земляка. По закону набирать можно было только
физически пригодных к строевой службе мужчин, при этом основным показателем
пригодности являлся рост: запрещалось вербовать лиц ниже 5 футов (1 м 63 см).
В XVII в. наблюдается прямая зависимость между физическим развитием
человека и его ростом. Наиболее физически развитыми были дворяне, а также сыновья
булочников и мясников. Дворяне имели не только возможность лучше питаться,
но и занимались благородными видами спорта (верховой ездой, фехтованием,
плаванием и т. д.). Наименьший рост отмечался у горожан-ремесленников, в
первую очередь у ткачей. Если к этому добавить, что вербовать можно было только
неженатых и не имевших детей (как уже отмечалось, во Франции солдатам было
запрещено иметь семьи), то количество потенциальных рекрутов становилось еще
меньше, так как примерно треть мужского населения страны попадала под все эти
ограничения. В большом количестве рекрутов заинтересованы были и король, и
вербовщики. Королю были нужны солдаты. Капитан, покупая патент, брал на себя
обязательство набрать полный состав роты. Корона стимулировала его премиями:
капитан получал оплату на роту только в случае, если в ней было не менее 35
человек, а при численности роты от 40 человек до ее полного состава 50 человек,
капитану выплачивалась прогрессивная премия. Нехватка солдат приводила к огромным
злоупотреблениям при вербовке. Вербовали насильно, в первую очередь подпаивая
молодых людей в кабаках и тавернах. Доходило до того, что крестьяне старались не
отпускать своих сыновей в города, поскольку редко кому из них удавалось
уклониться от предложения выпить за здоровье короля. Нередко таких бедолаг
запирали в подвале и держали до тех пор, пока они не подписывали контракт. Годных
к службе хватали на дорогах или за пределами городов. Время от времени
правительство пыталось бороться с этими злоупотреблениями. Вербовщик был обязан
предъявить всех рекрутов мэру города, контракт следовало подтвердить у военного
комиссара. Однако с началом военных действий на подобные нарушения
смотрели сквозь пальцы, руководствуясь словами самого Лувуа: «Когда королю не хватает
людей, не время смотреть, законно ли они завербованы». Это стало относиться и
к физическому состоянию рекрутов, их росту. В 1685 г. Лувуа предписал: «Его
Величество не желает, чтобы солдат проверяли по росту». Стоит отметить, что
солдатская лямка была достаточно тяжелой: вес носившихся на теле экипировки и
оружия доходил до 20 кг, а когда надо было нести на себе палатки и припасы, то
дневные переходы в 10 лье приходилось преодолевать, неся на себе груз свыше
30 кг.
В соответствии с еще одним высказыванием Лувуа («В наше время, когда
людей не хватает, надо быть менее щепетильными») военное ведомство прибегало
к насильственной вербовке годных для службы бедняков, бродяг и преступников,
буквально соревнуясь при этом с морским ведомством, использовавшим
подобный контингент в качестве галерных гребцов. Из-за нехватки людей пришлось
даже отказаться от казни дезертиров (если только речь не шла о переходе с
оружием в руках на сторону противника): бежавших от военной службы отправляли на
галеры.

746
В. Р. Новоселов
Помимо насильственной вербовки, другим злоупотреблением при
рекрутировании были подставные лица на смотрах. Этим приемом пользовались офицеры,
нанимая людей за мизерные деньги для предъявления во время смотра в качестве
солдат своей роты или выставляя в качестве таковых собственных слуг. Подставных
солдат называли пассволанами (passe-volants). Деньги, которые причитались в
качестве жалованья этим «мертвым душам», офицеры клали себе в карман.
Солдаты для обогащения использовали другой способ: завербовывались сразу в
несколько рот. Получив жалованье в одной, они сразу же дезертировали, чтобы получить
оплату в следующей. Подобных искателей наживы называли «рулёры» («rouleurs»)
или «билардёры» («billardeurs»).
Чтобы увеличить количество солдат, Лувуа использовал существовавшую еще
в средние века повинность населения защищать побережье и свои территории в
составе провинциального ополчения. Будучи талантливым администратором,
государственный секретарь по военным делам смог придать архаичному
институту новаторское содержание. Ордонансом от 20 ноября 1688 г. интендантам
предписывалось в соответствии с размером уплачиваемой тальи набирать по
церковным приходам холостых мужчин в возрасте от 20 до 40 лет. Эти рекруты, экипировка
и вооружение которых производились на средства прихода, по воскресеньям и в дни
праздников во время зимних квартир должны были учиться военным и строевым
упражнениям под руководством офицеров, происходивших из этой же провинции,
которых назначала королевская комиссия. Должности офицеров
провинциального ополчения не продавались. Приходы также платили рекрутам за это обучение
по два су в день. Кроме того, они освобождались от тальи на время службы и еще
на два года после нее в случае женитьбы. Из ополченцев формировались роты по
50 человек, которые сводились в полк; иногда он состоял из рот, набранных в
разных провинциях. Таким образом, Франция могла дополнительно, помимо
добровольной вербовки, рассчитывать на 250 тыс. солдат.
Если первоначально провинциальное ополчение привлекали в качестве
вспомогательных войск, то позднее, к началу войны за испанское наследство, их
стали напрямую использовать для ведения боевых действий за пределами Франции,
более того, направлять в регулярные полки для восполнения понесенных потерь.
В итоге перестали существовать какие-либо различия между солдатом,
завербованным по контракту, и рекрутом, попавшим в провинциальное ополчение по
жеребьевке. Повторить подобное Франции пришлось во время Французской
революции 1789 г., когда была объявлена всеобщая мобилизация и произведена так
называемая «амальгама» (слияние) старых и новых частей армии. Но первый шаг
ко всеобщей обязательной воинской службе Франция сделала еще при
Людовике XIV, в первую очередь благодаря усилиям военного министра Лувуа.
Другая проблема заключалась в подготовке офицерских кадров. Для
воинского обучения и воспитания дворянских детей из небогатых семей в 1682 г. были
созданы две роты кадетов, затем их стало девять: в Турнэ, Камбрэ, Валансьенне,
Шарлемоне, Лонгви, Меце, Страсбурге, Брейзахе и Безансоне. Общее число
кадетов должно было достигнуть 4275 человек. Кадетов обучали математике, военным
упражнениям и несению службы. Однако уже в 1692 г. набор в кадетские роты был
приостановлен, а в 1694 г. упразднен. Обучение новобранцев стало проходить
непосредственно в войсках. При этом проблема заключалась в том, что при подоб-

Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала войны за испанское наследство 747
ной «школе практики» был велик риск потерять в боях целое поколение молодых
офицеров, добровольно избравших военную карьеру.
Задача создания офицерского резерва для формирования новых полков в
случае начала войны решалась следующим образом: обычно из финансовых
соображений после заключения мира распускалась большая часть полков, а во многих
оставшихся сокращалось количество солдат в ротах, иногда до 30 человек. Чтобы
не потерять при этом опытных офицеров, им предлагалось продолжать служить
в действующих полках, но на половинном жалованье. Распускавшиеся части и их
офицеров (младших лейтенантов, лейтенантов, капитанов, кампмейстеров и
полковников) называли реформированными (lieutenants, capitaines et colonels réformés).
Таким образом, сохраняя кадровых офицеров, Франция оказывалась способной в
случае войны в весьма сжатые сроки поставить под ружье большое количество
боеспособных полков.
Многочисленные, хорошо организованные и вооруженные армии Людовика XIV
нуждались в большом количестве талантливых полководцев. Франции приходилось
одновременно воевать с армиями противника по всем направлениям: от Испании и
Италии до Германии и Фландрии. И здесь, пожалуй, французы испытывали
наибольшие трудности. Обычно в историографии бытует представление, что после
гибели Тюренна (27 июля 1675 г.) и смерти Конде (11 декабря 1686 г.) во Франции
не было военачальников, способных противостоять таким противникам, как принц
Евгений Савойский или герцог Мальборо. Под началом Тюренна и Конде
начинали свою карьеру многие офицеры. Некоторые из них, заняв высшие командные
должности, проявили себя как весьма талантливые военачальники, умеющие наносить
поражения лучшим полководцам враждебной Франции коалиции. К этой плеяде
относились маршалы Виллар, Вандом, Буффлер, Катина. В лице маршала Вобана
(1633—1707) Франция получила непревзойденного мастера осады и обороны
крепостей, превратившего границы Франции в неприступные бастионы. Себастьян Ле Претр,
маркиз де Вобан, был не только блестящим теоретиком военного дела, но и
великолепным практиком, создавшим корпус военных инженеров. За свою жизнь Вобан
защищал две и осаждал 53 крепости, усовершенствовал оборонительные укрепления,
построил 33 новых и перестроил более 300 старых крепостей. Он научил французов
брать за две-три недели считавшиеся неприступными крепости, избегая при этом
больших потерь. Он усовершенствовал метод, при котором основным оружием
осаждающих становилась, как ни странно, лопата: ею рылись траншеи и минные
подкопы, а основную роль играли не кровопролитные атаки, а артиллерийский огонь. В
1667 г. Вобан за девять дней взял города Турнэ, Дуэ и Лилль, в 1673 г. за тринадцать
дней — Маастрихт, в 1677 г. всего за шесть дней перед ним пали крепостные
укрепления города Камбрэ. Система фортификации, получившая имя своего
изобретателя — Вобана, распространилась по всей Европе, и до сих пор некоторые его
принципы и методики используются в военном деле.
Среди французских полководцев после смерти Тюренна и Конде особенно
выделился Луи де Виллар. Этот полководец, ставший маршалом волей своих солдат,
провозгласивших его таковым прямо на поле выигранного сражения (и король был
вынужден утвердить его в этом звании), отличался не только талантом, но и
острым языком, независимым поведением и большим самомнением. Он осмеливался
говорить королю: «Пользуйтесь мною, государь, я единственный генерал в Европе,

748
В. Р. Новоселов
которому военное счастье никогда не изменяло». Именно он в 1703 г. переправился
через Рейн и, разбив войска коалиции, решил повести наступление на Вену. Его марш
был остановлен монаршьей волей, но в схожих боевых условиях маневр Виллара
столетие спустя повторил Наполеон. В Дененской операции в 1712 г. Виллар
впервые атаковал противника колоннами, чем не только спас Францию, но и намного
опередил свое время, применив тактику, которой впоследствии широко
пользовались во времена Французской революции.
К сожалению, большинство французских полководцев отличала боязнь
нарушить королевские инструкции и проявить инициативу. В среде военачальников
высшего ранга царили зависть, интриги, соперничество. Нередко успех военной
операции приносился в жертву личным амбициям. Были и откровенно бездарные
полководцы, к которым по разным причинам благоволил лично король и его двор.
К таким можно отнести маршала Франсуа де Вильруа. В детстве он воспитывался
вместе с будущим Людовиком XIV и стал его близким другом. Король осыпал
маршала милостями и наградами, доверяя ему командование большими армиями.
В ответ Вильруа проигрывал все без исключения военные кампании. Во время
войны за испанское наследство он неоднократно терпел поражения во Фландрии и
Италии, пока в 1702 г. не был взят в плен в Кремоне. Когда сменивший бездарного
полководца маршал де Вандом стал одерживать победу за победой, союзники срочно
отпустили Вильруа на свободу. И не ошиблись в своих расчетах. Став
главнокомандующим французских войск во Фландрии, он в 1704—1705 гг. одно за другим
потерпел поражения при Виньямоне, Юи, Рамийи, потеряв в последнем случае 20 тыс.
убитыми и пленными, все знамена и обоз. Из-за такого командования французы
потеряли Брабант и Фландрию. Только после этой катастрофы король перестал
давать Вильруа ответственные назначения в действующую армию.
Чрезмерная централизация всего военного управления, ориентация на
единоличные решения, принимаемые королем, были источником как силы, так и слабости
французской армии. Далеко не каждый военачальник брал на себя смелость
перечить монарху, а уж тем более нарушать его директивы и принимать
самостоятельные решения. Это хорошо продемонстрировали события войны за испанское
наследство. Но к началу 90-х годов XVII в. Франция еще не знала серьезных военных
поражений, а ее армия служила образцом для других европейских государств.

ПРИМЕЧАНИЯ
«Мемуары» герцога Луи де Сен-Симона (1675—1755) были главным творческим
итогом его жизни. Уже в юности ощутивший в себе призвание историка, он
стремился стать бытописателем своего времени. Сен-Симон начал составлять первые
наброски будущего произведения очень рано; поначалу его записи велись в
традиционной форме и касались в основном личности и поступков самого автора. Из этих
черновиков заметок практически ничего не сохранилось, но они, безусловно,
пригодились, когда удалившийся от двора 48-летний герцог приступил к написанию
своего труда. Как уже говорилось, после того как в 1729 году Сен-Симон стал
обладателем рукописного дневника своего современника, маркиза де Данжо, за 1684—
1720 годы, он сильно расширил первоначальный замысел мемуаров. Дневник
представлял собой составлявшуюся изо дня в день хронику французской придворной
жизни, послужившую Сен-Симону надежной хронологической канвой и пособием
для проверки точности собственных воспоминаний. Вместе с тем сухая фактоло-
гичность заметок лояльного придворного раздражала оппозиционно настроенного
герцога; он принялся расцвечивать записки Данжо своими комментариями,
нередко весьма язвительными, и посвятил этим дополнениям целых десять лет (их текст
полностью воспроизводится в приложениях к некоторым изданиям «Мемуаров»).
Лишь после этого, в 1739 году, Сен-Симон почувствовал себя готовым к созданию
подлинной истории своего времени, от 1691-го (года первого появления при дворе)
до 1723 года (когда он удалился в частную жизнь). Еще десять лет напряженного
труда — и в 1750 году автор поставил окончательную точку, самолично написав
генеральный алфавитный указатель к чистовой рукописи, занявшей 11
объемистых «портфелей» и 2754 страницы убористого текста. Так французская
литература получила один из своих общепризнанных шедевров. Через пять лет после
этого Сен-Симон скончался.
Писатель не предназначал «Мемуары» к печати при жизни, понимая опасную
злободневность содержащихся в них резких характеристик двора Короля-Солнца, чье
правление тогда считалось самым блестящим в истории Франции. Рассчитывая на
внимание достаточно отдаленного потомства, он передал рукопись на хранение
опекаемому им родственнику из другой ветви его древнего рода — Клоду де Сен-Симону,
епископу Меца. Еще через пять лет, в 1760 году, после смерти прелата, правительство
конфисковало весь архив писателя. Вспомнив, что покойный герцог был одно время

750
Примечания
чрезвычайным послом в Испании, его бумаги поместили на хранение в архив
Министерства иностранных дел, доступ в который был строго ограничен.
Впрочем, «заточение» книги не оказалось слишком строгим. Основательно
расшатавшаяся официальная идеология была уже неспособна на жесткие запреты.
Сами министры заказывали для себя и своих знакомых списки наиболее
колоритных отрывков; в ходу были и выдержки, скопированные для друзей автора еще при
его жизни. К 1780-м годам о существовании «Мемуаров» знали многие, и некоторые
писатели использовали отдельные извлечения без ссылок на имя автора.
Наконец, в 1788—1791 годах, в обстановке начавшихся революционных
потрясений, одному предприимчивому издателю, аббату Ж.-Л. Сулави, удалось
опубликовать в три приема 20 томиков небольшого формата, содержавших
произвольно подобранные и скомпонованные фрагменты из «Мемуаров»; несмотря на
плохое качество издания, оно, в силу своей актуальности, имело шумный успех. Затем,
уже при Реставрации, в 1818 году появилось новое выборочное издание (в 6 томах,
с предисловием проф. Ф. Лорана), где, в отличие от издания Сулави, отрывки
компоновались не в тематическом, а в хронологическом порядке. Именно оно имелось
в библиотеке A.C. Пушкина.
Но лишь в 1828 году королевское правительство, удовлетворив просьбу пэра
Франции, маркиза и генерала Анри-Жан-Виктора де Сен-Симона (он был тогда
главой рода Сен-Симонов), согласилось передать ему чистовой оригинал «Мемуаров»
его знаменитого сородича, и только тогда стало возможным осуществить первое
полное издание книги по наиболее авторитетному тексту. В 1829—1830 годах оно
вышло под эгидой самого маркиза (который, кстати, по матери был племянником
другого знаменитого Сен-Симона, великого утописта) в 21 томе, имело огромный
успех и послужило основой для ряда перепечаток. Яркий, раскованный стиль
«Мемуаров» пришелся как нельзя более по вкусу писателям-романтикам.
Однако это первое полное издание выпускалось наспех, не имело не только
комментариев, но даже введения и содержало много ошибок. Возникла потребность в
критической публикации с тщательной выверкой текста, и такая работа была
проделана известным историком А. Шерюэлем в 20-томном издании 1856—1858 годов.
Сам Шерюэль — преданный почитатель монархии Людовика XIV — отнюдь не был
солидарен с политическими взглядами Сен-Симона (он «свел с ним счеты» в
специальной монографии «Сен-Симон как историк Людовика XIV», вышедшей в 1865 г.), и,
возможно, поэтому введение к его изданию было написано не им, а крупнейшим
французским критиком Ш.-О. Сент-Бёвом, подчеркнувшим литературные
достоинства произведения.
Обнародование Шерюэлем ошибок Сен-Симона как историка отнюдь не
умалило достоинств писателя в глазах публики. «Мемуары» стали рассматривать как
подлинную энциклопедию «века Людовика XIV», возникло желание узнать как
можно больше об упомянутых в них людях и событиях, а потому усилилась
потребность в обстоятельных комментариях; между тем в издании Шерюэля таковых
было очень мало. Составление обширных комментариев стало главной задачей
следующего издания «Мемуаров», занявшего благодаря этому целых 43 тома и
выходившего с 1879 по 1930 год под редакцией сначала А.-М. Буалиля, а затем Л. Лесестра
в серии «Великие писатели Франции».
И Шерюэль, и Буалиль работали по чистовому оригиналу «Мемуаров», который
в 1863 году был приобретен знаменитым издательством «Ашетт», ставшим на вре-

Размышление...
751
мя монополистом в деле издания этой книги. Сейчас эта рукопись находится в
парижской Национальной библиотеке (nouv. acq. fr. 23096—23107). Прочие бумаги Сен-
Симона до сих пор хранятся в архиве Министерства иностранных дел Франции.
В XX веке интерес к Сен-Симону не ослабел. Существует научное Общество
друзей Сен-Симона, выпускающее с 1973 года свои ежегодные «Тетради». После
издания Буалиля и Лесестра, этого гигантского памятника эрудиции, вышло
несколько более компактных вариантов «Мемуаров» — в серии «Библиотека Плеяды»,
под редакцией Гонзаг-Трюка (в 8 томах, 1948—1961), издание Рамсея (в 18 томах,
1977; в наших библиотеках отсутствует) и второе издание «Библиотеки Плеяды»,
под редакцией виднейшего знатока Сен-Симона Ива Куаро (в 8 томах, 1983—1986).
Примечания к последнему легли в основу наших комментариев; при этом
сокращены примечания, посвященные малозначительным деталям, но расширены важные
для русского читателя объяснения реалий французской жизни XVH века. Как
принято в научных изданиях, в обязательном порядке отмечены фактические
ошибки Сен-Симона.
Размышление...
1 ...общей или частной истории... — Подобное деление было характерно для ХУШ в.
См., в частности, сочинение Г. Бонно де Мабли «О том, как писать историю» (1783).
2 Монсенъор — титул старшего сына короля Людовика XIV, дофина Людовика.
3 Кто был отцом Короля... — Отцом правившего во время написания «Мемуаров»
Людовика XV был Людовик, герцог Бургундский, — старший внук Людовика XTV,
сын Монсеньора.
4 ...какие родственные узы связывают короля Франции с королем Испании? —
Филипп, герцог Анжуйский, брат герцога Бургундского, в 1700 г. стал королем
Испании под именем Филиппа V. Людовику XV он доводился дядей.
5 Месье — титул Филиппа I Орлеанского, младшего брата Людовика XIV.
ь ...кто такие месье герцог и мадам герцогиня Беррийские... — Карл, герцог Беррий-
ский — третий внук Людовика XIV. Герцогиня Беррийская — его жена, Мария-Луиза
Орлеанская, внучка Месье, дочь регента.
7 ...чьим сыном был...регент месье герцог Орлеанский* — Филипп Орлеанский, до
1701 г. носивший титул герцога Шартрского, был сыном Месье (см. выше
примеч. 5). В 1715—1723 гг. являлся регентом Франции при малолетнем Людовике XV.
8 Гизы — пользовавшаяся в XVI в. огромным влиянием во Франции младшая
ветвь Лотарингского дома.
9 Неужели следует предать забвению... Ришелье и Мазарини, чтобы оставить в
безвестности... смуту и волнения... придворные интриги и заговоры? — Правление
кардинала Ришелье (1624—1642 гг.) сопровождалось постоянными заговорами и
интригами знати, группировавшейся вокруг королевы Анны Австрийской, королевы-
матери Марии Медичи и герцога Гастона Орлеанского, брата Людовика XIII.
Заговорщиков не устраивала ни внутренняя политика кардинала, направленная
на утверждение абсолютизма (и, как следствие, урезание феодальных привилегий
вельмож), ни внешняя, имевшая целью сокрушить доминирующее положение в
Европе главного врага Франции — Австрийского дома, то есть династии Габсбургов,
правившей в Испании и Священной Римской империи. Смутой и волнениями Сен-
Симон называет, очевидно, Фронду (1648—1653 гг.) — охватившее практически все

752
Примечания
слои французского общества (особенно верхушку знати и парламенты — судебные
учреждения) движение против политики кардинала Мазарини, нацеленной, как и
политика его предшественника, кардинала Ришелье, на укрепление абсолютной
власти короля.
10 Неужели следует предать забвению... Месье Принца, чтобы не упоминать о его
выступлениях против правительства... — Месье Принц — титул первого принца
крови, главы рода Конде, боковой ветви династии Бурбонов. Здесь имеется в виду Луи
де Конде (Великий Конде), крупнейший французский полководец, в 1651 г.
возглавивший антиправительственньш мятеж (так наз. «Фронду принцев») и до
Пиренейского мира 1659 г. воевавший против своей страны на стороне Испании; До него
титул «Месье Принц» носил его отец Анри де Конде, после — сын Анри-Жюль.
11 Неужели следует предать забвению... [м]есье де Тюренна... чтобы не видеть, как щедро
вознаграждается... явная измена? — Выдающийся полководец Анри де Тюренн,
маршал Франции, в начале Фронды, в 1649—1650 гг., вел вооруженную борьбу против
правительства Мазарини, даже сражался на стороне Испании против французских
королевских войск в Шампани, но 15 декабря 1650 г. потерпел полное поражение в
битве при Ретеле. В 1651 г., после временного отъезда Мазарини, Тюренн вернулся
в Париж, помирился с королевой Анной Австрийской и был назначен командующим
двух королевских дивизий, призванных противостоять Конде, заключившему союз
с испанцами и двигавшемуся с войсками на Париж.
12 ..лложно ли... [н]е иметь... представления о мадам де Монтеспан и ее злосчастных
детях... — Франсуаза Атенаис де Рошешуар, маркиза де Монтеспан, фаворитка
Людовика XIV в 1667—1679 гг., имела от него восьмерых детей, которых воспитывала
мадам де Ментенон.
13 ..„можно ли... [н]е иметь... представления... о мадам де Ментенон и ее
необыкновенном царствовании... — Мадам де Ментенон, в молодости жена литератора Поля Скар-
рона, затем воспитательница незаконных детей Людовика XIV и мадам де
Монтеспан, с 1683 г. состояла в негласном морганатическом браке с Людовиком XIV.
14 ...можно ли... [н]е иметь... представления... о мадам де Ментенон... чтобы... не
знать о позоре ее молодых лет... — Сен-Симон любит передавать слухи о фривольном
образе жизни мадам де Ментенон в молодые годы.
15 ..сложно ли... [н]е иметь... представления... о мадам де Ментенон... чтобы... не
знать о... несчастьях, коими полно было ее величие, и о тех бедах, коими оно было
чревато для Франции? — По всей видимости, Сен-Симон имеет в виду пагубное
влияние мадам де Ментенон на короля в религиозных вопросах. Одним из наиболее
тяжких последствий этого влияния стало преследование гугенотов (протестантов),
лишение их религиозных и гражданских свобод в результате отмены 18 октября
1685 г. Нантского эдикта (изданного королем Генрихом IV 13 апреля 1598 г.), по
которому они такие свободы имели. Гонения привели к массовому бегству
протестантов из страны: за несколько лет из страны уехало более 400 тысяч гугенотов,
большинство из которых принадлежало к активному промышленно-торговому
сословию или занимало офицерские должности в армии. В результате Франция
потерпела колоссальный ущерб в экономическом и военном плане.
16 ...распутстворегента... — Действительно, с юных лет регент вел крайне
распутный образ жизни, а кроме того, был склонен к пьянству.
17 ...злодеяния первого министра... — Имеется в виду кардинал Гийом Дюбуа, за
год до смерти ставший первым министром (в 1722 г.). Кроме Сен-Симона, и дру-

1691
753
гие современники обвиняли кардинала в том, что он привил своему подопечному
герцогу Шартрскому, будущему регенту, вкус к разврату, что брал взятки от
английских министров и дипломатов, подкупом и интригами добивался высоких
церковных званий. Как показали проведенные в сер. XIX — нач. XX в. исследования
переписки Дюбуа и дипломатических документов его времени, подозрения во
взяточничестве не имели под собой оснований, в отличие от установленного факта, что
избрания Папы Иннокентия ХШ и кардинальского сана Дюбуа действительно добился
щедрыми подарками и посулами. Что же касается образа жизни и мыслей
кардинала, то он, безусловно, совершенно не соответствовал его сану (помимо
распущенности, королевскому министру ставили в вину безбожие, а одно время его даже
подозревали в тайной женитьбе), однако с обвинениями в том, что именно Дюбуа
отрицательно повлиял на поведение герцога Шартрского, вряд ли можно полностью
согласиться.
18 ...невежество и глупость его преемника... — Речь идет о герцоге Луи-Анри де
Бурбоне, принце де Конде, первом министре в 1723—1726 гг. Еще будучи главой
Регентского совета при малолетнем Людовике XV, герцог основное время уделял
финансовым спекуляциям и охоте, совершенно пренебрегая обязанностями по управлению
государством. Уже став первым министром, он по-прежнему находился под влиянием
своей любовницы, маркизы де При, по наущению которой производил назначения на
высокие должности. Повышение налогов и последовавшие за ним репрессии
вызвали всеобщее недовольство первым министром. Стремясь отодвинуть от Людовика XV
его наставника, кардинала де Флёри, Конде только ускорил собственное падение и
был отправлен в ссылку в свое имение Шантийи.
19 ...грубейшие ошибки... преступления того, кто недавно покинул этот мир и кто...
вверг ныне государство в состояние... беспорядка! — Намек на кардинала Андре-Эркю-
ля де Флёри, главного министра Франции с 1726 г. Этого государственного
деятеля обычно упрекают в том, что он втянул Францию в войну за австрийское
наследство (1740—1748 гг.), начавшуюся в конце его правления. Незадолго до кончины
Флёри французские войска потерпели в Богемии (Чехии) сокрушительное
поражение от австрийцев и были вынуждены оттуда ретироваться. В целом война не
принесла Франции никакой выгоды.
20 ...будем, как учил апостол Павел, мудрыми в меру и не станем выходить за
справедливо поставленные нам пределы. — Аллюзия на Библию: «<...> не думайте о себе
более, нежели должно думать; но думайте скромно...» (Рим. 12: 3).
21 ...множество воспоминаний, касающихся периода его малолетства. — В 1717 г.
были впервые опубликованы мемуары кардинала де Реца; тогда же — мемуары
государственного секретаря Анри-Огюста Ломени де Бриенна; в 1718 г. (в
противовес Рецу) — мемуары его приближенного Ги Жоли; в 1723 г. — мемуары близкой к
Анне Австрийской придворной дамы Франсуазы де Моттвиль и др.
1691
1 ...я родился в ночь с 15 на 16 января 1675 года. — «Мемуары» открываются
психологической загадкой: Сен-Симон не считает нужным сообщить о своем крещении
(29 июня 1677 г.) и о том, что его крестным отцом был сам Людовик XTV, а крест-

754
Примечания
ной матерью — королева Мария-Тереза. Чувствовал ли он неловкость перед своим
крестным за свои подчас нелицеприятные о нем отзывы?
2 Видам Шартрский. — Видам (от лат. vicedominus) — первоначально титул
сеньора, защищавшего светские интересы епископа Шартрского; к XVII в. стал чисто
почетным. Сен-Симон носил этот титул как старший сын владельца сеньории Ла-Фер-
те-Видам, купленной его отцом в 1635 г.
3 Герцогиня Ангулемская, бабка последнего герцога де Гиза. — Мари-Генриетта де Ла
Гиш состояла в браке с Луи-Эмманюэлем де Валуа, герцогом Ангулемским (1596—
1653), сыном бастарда Карла IX. Франсу а-Жозефу, последнему герцогу де Гизу
(1670—1675), умершему ребенком, она доводилась не бабкой, а прабабкой.
4 ...начиная с царствования Франциска I... — Король Франциск I находился на
французском престоле с 1515 по 1547 г.
5 ...ранг полковника в собственном кавалерийском полку... — Термин «mestre de
camp» переводится как «полковник», поскольку в кавалерии этот чин
соответствовал полковнику (colonel) в пехоте. О различии между этими двумя терминами
см. в статье В.Р. Новоселова в наст. изд.
6 Гимсхейм на Рейне — местечко близ Майнца.
7 Академия Мемона и Рошфора. — Академиями назывались частные школы для
молодых дворян, где они приобретали навыки военной службы, в частности,
обучались верховой езде.
8 ...в самом начале весны... — 15 марта 1691 г.
9 ...своих бастардов... — Имеются в виду сыновья короля от Монтеспан: Луи-
Опост, герцог дю Мэн, и Луи-Александр, граф Тулузский.
10 ...возвращения из Блэ, где он чуть было не умер. — Блэ — крепость на Жиронде;
Клод де Сен-Симон был ее губернатором еще с 1630 г. В 1691 г. он вернулся
оттуда не ранее мая.
11 День святого Симона и святого Иуды — 28 октября 1691 г.
12 Пинероло. — В принадлежавшей тогда Франции пьемонтской крепости Пине-
роло (французское название — Пиньероль) находилась тюрьма для особо важных
преступников; в ней, в частности, содержался бывший сюринтендант финансов
Никола Фуке. Лозен был доставлен туда в ноябре 1671 г. и содержался в заточении
до апреля 1681 г.
13 Мадемуазель. — Этот титул принадлежал Анне-Марии Орлеанской, герцогине
де Монпансье, как старшей дочери первого Месье, Гастона Орлеанского,
младшего брата Людовика XIII. В истории герцогиня известна под прозвищем Великая
Мадемуазель. Ее намерение вступить в неравный брак с Антоненом де Комоном,
графом (с 1692 г. герцогом) де Лозеном, привело к опале и аресту последнего. В его
злоключениях сыграло свою роль и страстное желание королевской фаворитки
Монтеспан заполучить для своего сына, герцога дю Мэна, богатые земли,
дарованные Лозену герцогиней. После освобождения Лозена в 1681 г. Мадемуазель все же
вышла за него замуж, но в 1685 г. супруги разъехались.
1692
1 Финансовое бюро — одна из судебно-административных коллегий,
действовавших в крупных налоговых округах («генеральствах»), на которые с XVI в. была

1692
755
поделена Франция; ведала взиманием основных прямых и косвенных налогов, а
также домениальных сборов.
2 ...[10 мая]... — В оригинале на месте этой даты оставлен пропуск, равно как и
ниже на месте цифры, определяющей длительность «путешествия».
3 ...на пятый день. — То есть 26 мая 1692 г.
4 ...Брессе... сам укреплял Намюр... — До перехода в начале 1692 г. на
французскую службу Брессе служил Испании, будучи по рождению (как выходец из Франш-
Конте) испанским подданным.
5 ...без всякой протекции дослужившийся до высокого звания... — В оригинале —
«soldat de fortune» (солдат, выслужившийся в офицеры).
6 Бригадный генерал. — Этот термин используется для передачи
труднопереводимого французского термина «maréchal de camp» («лагерный маршал»?, «кампмар-
шал»?), соответствовавшего младшему генеральскому чину. Понятие «бригады» как
воинского подразделения в XVII в. уже существовало, что оправдывает выбор
предлагаемого варианта. Однако надо иметь в виду, что если в современной французской
градации бригадный генерал следует непосредственно за полковником, то в XVII в.
между ними был чин бригадира (сейчас термины «général de brigade» и «brigadier»
являются синонимами).
7 «Красные войска». — Так по цвету униформы называли гвардейских кавалеристов.
8 Месье Герцог — титул старшего сына Месье Принца. В данном случае имеется
в виду Луи III, герцог де Бурбон-Конде.
9 Принц Оранский — Вильгельм Оранский, правитель Республики Соединенных
провинций (с 1672 г.), а затем, после свержения в 1689 г. его тестя Якова II, король
Англии и Шотландии. Последний титул был признан французским двором лишь
по условиям Рисвикского мира 1697 г.
10 Принц Оранский... столкнулся с человеком, который... ему уже доказал, что в
военном деле разбирается лучше него... — Имеется в виду состоявшееся 14 августа
1678 г. сражение при Сен-Дени (близ Монса), в котором герцог де Люксембург
одержал победу над войсками Вильгельма Оранского. Этим двум полководцам не
раз доводилось встречаться на театре военных действий.
11 Ближняя королевская охрана — рота дворцовых привратников (gardes de la
porte), охранявшая ворота двора королевской резиденции.
12 Эрцгерцог Альберт и его супруга Изабелла. — Альберт (Альбрехт) Габсбург, сын
императора Максимилиана II, в 1599 г. женился на своей троюродной сестре,
дочери испанского короля Филиппа II Изабелле, и стал совместно с ней
правителем Южных (Испанских) Нидерландов, которые под их властью пользовались
широкой автономией.
13 Босоногие кармелиты — одно из ответвлений Ордена кармелитов, основанное в
последней трети XVI в. св. Тересой Авильской и ставшее в 1593 г. самостоятельным
орденом.
14 Картезианцы (картузианцы) — члены монашеского ордена, основанного св.
Бруно Кёльнским в 1084 г. в долине Шартрез (лат. Cartusia) близ Гренобля; ведут
уединенный, практически отшельнический образ жизни в своих кельях, собираясь вместе
лишь для общей молитвы трижды в день, общей трапезы по воскресеньям и большим
праздникам и совместной прогулки раз в неделю.
15 Вице-адмирал Турвиль. — Во Франции было два вице-адмирала: атлантического
и средиземноморского флота. Второй пост занимал Турвиль. Сан адмирала Франции
имел малолетний бастард Людовика XTV граф Тулузский.

756
Примечания
16 Английский король. — Имеется в виду Яков П Стюарт, свергнутый в 1689 г. в
результате так называемой «Славной революции» и живший в эмиграции во Франции,
в Сен-Жермене.
17 Сражение в бухте Ла-Уг. — Состоялось 29 мая 1692 г. и явилось решающим
морским сражением в войне Аугсбургской лиги (1689—1697 гг.). Названная бухта
расположена на восточном побережье п-ова Котантен в Нижней Нормандии (совр.
деп. Манш).
18 Английского короля... обвинили в пристрастии к своим соотечественникам... —
В своих дополнениях к «Дневнику» Данжо Сен-Симон яснее пишет, в чем
выражалось это «пристрастие»: наблюдавший за сражением Яков П не мог скрыть радости
при виде превосходства английских моряков (хотя те и сражались за «узурпатора»
Вильгельма Оранского).
19 ...Гискару, человеку почти забытому... — Ему было в тот момент 86 лет.
20 Сен-Мало — порт в Бретани, центр трансокеанской торговли.
21 Калъварианки. — Орден реформированных бенедиктинок — кальварианок,
или «Дев Голгофы» (от фр. Calvaire — Голгофа), был основан при Людовике XIII
и имел монастырь в Париже.
22 У... мадам принцессы де Конти... детей не было... — Имеется в виду дочь
короля от Лавальер Мария-Анна (мадемуазель де Блуа), которая с 1680 г. состояла в
браке с принцем Луи-Арманом де Конти. Конти — младшая ветвь рода Конде,
пошедшая от герцога Армана де Конти, младшего брата Великого Конде.
23 ...другая, старшая дочь Короля и мадам де Монтеспан, вышла замуж за Месье
Герцога. — Имеется в виду Луиза-Франсуаза (мадемуазель де Нант), с 1685 г. состоявшая
в браке с Луи III де Бурбоном, герцогом де Бурбон-Конде. По мужу имела титул
Мадам Герцогиня.
24 «Внуки Франции» — титул принцев королевской семьи, чьим дедом был король
Франции, если их отец не был дофином (в последнем случае они имели более
высокий ранг «сыновей Франции»). В данном случае дедом герцога Шартрского был
Людовик XIII.
25 ...Мадам принадлежала к нации, которой претят внебрачные дети и
мезальянсы... — То есть к немецкой нации. Мадам — титул жены Месье, Филиппа I
Орлеанского. Его второй женой (с 1671 г.) и матерью герцога Шартрского была
Елизавета-Шарлотта, дочь курфюрста Рейн-Пфальцского, получившая строгое
кальвинистское воспитание.
26 Месье Главный (Monsieur le Grand) — титул главного шталмейстера
королевского двора. С 1658 г. его носил Луи Лотарингский, граф д'Арманьяк,
представитель младшей ветви дома Гизов (Аркур-Арманьяков).
27 ...кавалера Лотарингского, управлявшего действиями Месье. — Имеется в виду
Филипп Лотарингский, фаворит Месье, герцога Филиппа Орлеанского,
отличавшегося гомосексуальными наклонностями.
28 Орден Святого Духа — основан королем Генрихом Ш 31 декабря 1578 г., в
разгар религиозных войн во Франции, с целью защиты священной особы короля,
являвшегося великим магистром Ордена. Состоял по уставу из ста рыцарей, восьми
командоров (из числа священнослужителей) и четырех офицеров-командоров (из
числа высших сановников королевства). Крест Ордена носили на голубой ленте.
Орден был упразднен в 1791 г., во время Французской революции, восстановлен
Людовиком XVTQ в 1814 г., ав 1830 г. окончательно прекратил существование по
указу Луи-Филиппа I.

1692
757
29 ...произведенными прежде герцогов. — Речь идет о первенстве при торжественной
церемонии производства новых кавалеров Ордена, состоявшейся 31 декабря 1688 г.
30 ...принцу понадобился воспитатель... — Следует делать различие между
воспитателем (gouverneur), ведавшим воспитанием в целом, и подчиненным ему
наставником (précepteur), занимавшимся специальной образовательной программой. Сен-
Лоран был именно наставником герцога Шартрского.
31 ...напоминая Цереру после похищения Прозерпины, в ярости требующую от
Юпитера вернуть ей дочь. — Аллюзия на известный древнегреческий миф о
похищении Прозерпины (в древнегреческой мифологии — Коры или Персефоны) богом
подземного царства Плутоном (у греков именовался Аидом). Сен-Симон имеет в
виду поэтическую интерпретацию этого мифа Овидием (см.: Овидий.
Метаморфозы. V. 513-522).
32 Двойной адюльтер и содомский грех... принесли им изрядную выгоду... — Под
содомским грехом имеются в виду отношения между Месье и кавалером Лотарингским,
под двойным адюльтером — связь между женатым королем и замужней маркизой
де Монтеспан, матерью невесты. Полный язвительности Сен-Симон нападает здесь
не только на лотарингцев, добивавшихся милостей малоприглядными путями, но
и, косвенным образом, на самого короля, возвысившего исключительно из своих
личных интересов, а не за какие-нибудь заслуги представителей семейства, которое
доставило множество неприятностей его предшественникам на троне во время
религиозных войн XVI в.
33 В последнее воскресенье перед началом Великого поста... — То есть 17 февраля
1692 г.
34 Бранль — старинный французский групповой танец (круговой, типа хоровода),
особенно популярный в XVI в. В дальнейшем возникли новые разновидности танца,
в том числе бранль Пуату, или амене, — предшественник менуэта. В XVTQ в. исчез
из обихода.
35 Мадемуазель. — Здесь имеется в виду, естественно, не 65-летняя Анна-Мария
Орлеанская, Великая Мадемуазель, а 15-летняя дочь Месье, Филиппа
Орлеанского, Елизавета, будущая герцогиня Лотарингская.
30 Главный прево королевского дома (главный прево Франции) — должность,
наделявшая ее обладателя полицейской властью и юрисдикцией в уголовных и
гражданских делах, возбуждавшихся в непосредственной близости (10 лье) от
королевской резиденции. В 1664—1714 гг. этой должностью владел Луи-Франсуа дю Буше,
маркиз де Сурш.
37 «Дочери Франции». — То есть законные дочери короля или дофина, а также
жены «сыновей Франции» (см. выше примеч. 24). Сен-Симона возмущает, что
незаконнорожденная дочь короля получает не подобающие ей привилегии.
38 ...принц де Конти, недавно отказавшийся от духовного сана. — Принц Арман
де Конти, младший брат Великого Конде, отказался от церковного звания с
намерением жениться на племяннице кардинала Мазарини Анне Марии Мартиноцци,
дабы скрепить свое состоявшееся в 1653 г. примирение с правительством.
39 ...Короля Якова II, который... тогда тоже был во Франции. — Будущий Яков II
находился в эмиграции во время первой Английской революции и правления
Кромвеля, с 1648 по 1660 г. Судя по настоящему времени в оригинале, этот фрагмент был
написан до смерти короля Якова в 1701 г.
40 ...брак этот состоялся. — 22 февраля 1654 г.

758
Примечания
41 Мадам Скаррон — мадам де Ментенон.
42 Государственный советник от дворянства шпаги. — В Государственном совете
было зарезервировано три места для представителей военного дворянства.
43 Второй сын маршала de Буадофена. — На самом деле его младший внук.
Имеется в виду Жиль (Ги) де Лаваль, маркиз де Лаваль и де Сабле.
44 ..ллесъе де Буадофену старший брат ее отца, не имел наследников. — На самом деле
у него было два сына, но оба погибли: один в войне с Голландией, второй — с
Турцией.
45 К моменту бракосочетания Монсеньора... — То есть к 7 марта 1680 г.
46 ..„маркиз и маркиза де Майи... другого сына... сделали священником... — Этот сын,
Франсуа де Майи, в 1719 г. стал кардиналом.
47 ..ллесъе де Бордо, скончавшегося... в должности посла Франции в Англии... —
Неточность: посол Антуан де Бордо умер уже после возвращения из своей миссии, в 1660 г.
48 Жирный понедельник — предпоследний день карнавала, в 1692 г. — 18
февраля. (Великий пост у католиков начинается в «зольную среду».)
49 ...двое побочных сыновей Короля... — Имеются в виду герцог дю Мэн и граф
Тулузский.
50 Английская королева подала рубашку ей, а английский король, который сначала
отказывался, говоря, что слишком несчастен, — месье герцогу де Шартру. — Передача
рубашек старшей супружеской четой символизировала передачу счастья, отсюда
колебания свергнутого с престола Якова П.
51 ...человеку, только что вернувшемуся после... изгнания, причиной коего стал его...
отказ обвенчать Мадам Герцогиню, если затем он не будет допущен на королевский
пир. — Этот эпизод имел место в 1685 г. и привел к пятилетней ссылке
строптивого кардинала.
52 ...не обратил свои взоры на ее дочь... — То есть на Елизавету, к тому времени
единственную незамужнюю дочь Месье, именовавшуюся Мадемуазель (см. выше
примеч. 35).
53 Старшая была красива, умна, рассудительна. — Имеется в виду Анна-Мария
(мадемуазель де Конде), скончавшаяся незамужней. Герцог дю Мэн женился на ее
младшей сестре Анне-Луизе.
54 Мадам де Монтеспан... не ставила своей подписи на брачных контрактах. —
Любимец Ментенон, герцог дю Мэн, был в очень плохих отношениях со своей
матерью, маркизой де Монтеспан.
55 ...внука сюринтенданта финансов Бюльона. — В действительности — его сына.
56 Детей у нее не было... — На тот момент у нее имелся сын, который погиб
впоследствии, во время осады Хохштедта (1704 г.).
57 Моншеврёй был одним из трех свидетелей на ее бракосочетании с Королем. —
Двумя другими были Арлэ-Шанваллон, архиепископ Парижский, и Лувуа.
1693
1 ...герцогиней Ганноверской, которая... давно уже жила во Франции со своими...
дочерьми. — Сестра Мадам Принцессы, Бенедикта, была замужем за Иоганном
Фридрихом Брауншвейгским, герцогом Ганноверским (1625—1679); поселилась во
Франции после его смерти.

1693
759
2 Это произошло... после женитьбы месье дю Мэна. — Ошибка: инцидент имел место
еще 5 января 1692 г.
3 ...герцога Моденского, который после смерти брата сложил с себя кардинальский
сан... — На самом деле Ринальдо Ш д'Эсте, герцог Моденский, наследовал не брату,
а племяннику, Франческо П. Он вступил в брак с Карлоттой Брауншвейг-Ганновер-
ской в 1696 г.
4 Коронные магистраты. — В оригинале «gens du roi» («королевские люди»). Так
именовались королевские (генеральные) прокуроры и адвокаты в парламентах и
других судебных трибуналах. При Парижском парламенте был один королевский
прокурор и два королевских адвоката. Через них осуществлялась связь между
монархом и соответствующей палатой: им передавали подлежащие регистрации
королевские акты, и они первые высказывали свое мнение о них (отнюдь не всегда
положительное), они же представляли королю возражения палаты и т. п. Должности
коронных магистратов были продажными и наследственными.
5 Месье де Дюра приносил присягу... потому, что коронные магистраты...
вспомнили, что он не приносил присяги... в качестве маршала Франции... и заставили его...
сделать это тридцатью годами позже. — На самом деле герцог де Дюра был
произведен в маршалы не за 30 лет до церемонии присяги, а за 18.
6 ...была неразлучна со своей... кузиной, принцессой де Конти. — Принцесса
приходилась герцогине де Шуазёль кузиной по своей матери Луизе де Лавальер.
7 Молеврие... был удостоен, несмотря на происки Лувуа, Ордена Святого Духа...
губернаторства и высоких военных чинов. — Граф де Молеврие был младшим братом
государственного министра Ж.-Б. Кольбера, чем и объяснялась неприязнь к нему
со стороны Лувуа, соперничавшего с Кольбером.
8 ..^мадемуазель де Монпансье... скончалась... будучи самой богатой из принцесс в
Европе. — Свое несметное состояние Великая Мадемуазель унаследовала от
матери, Марии де Бурбон-Монпансье (1605—1627), первой жены Гастона Орлеанского,
умершей во время родов.
9 В своих мемуарах... — Запрещенные во Франции мемуары Великой Мадемуазель
в первой половине XVIII в. издавались за границей: в Амстердаме, Антверпене и
Лондоне. В библиотеке Сен-Симона имелась их рукописная копия.
10 Немыслимые приключения месье де Лозена, спасшего королеву Англии и принца
Уэльского, дали ему возможность вернуться ко двору. — В 1688 г., находясь в Англии,
Лозен по просьбе вынужденного эмигрировать Якова II организовал переправу во
Францию его жены и сына.
11 Король... не простил ей день 2 июля. — Во время Фронды сочувствовавшая
фрондерам Анна-Мария Орлеанская организовала 2 июля 1652 г. обстрел королевской
армии из пушек Бастилии, чтобы дать возможность войти в Париж терпевшей
поражение под его стенами армии принца Конде.
12 Палаты — парижские верховные суды (Парламент, Счетная палата,
Налоговая палата, Большой совет, Монетный двор).
13 ...единственной принцессы в королевской семье. — Все законные дочери Генриха IV
были уже замужем за иностранными монархами, а принцессы боковой бурбонской
ветви Конде в понятие «королевской семьи» не входили. Положение «единственной
принцессы» Анна-Мария сохраняла до рождения в 1645 г. Маргариты-Луизы,
старшей дочери ее отца от второго брака.

760
Примечания
14 Генеральный полковник кавалерии. — Речь идет не об отсутствовавшем тогда
чине (генерал-полковник), а о должности, владелец которой считался
командующим всеми частями легкой кавалерии Фредерик Морис, граф д'Овернь, младший
брат, герцога Буйонского, унаследовал эту должность от дяди, маршала Тюренна.
15 ...добиться полного повиновения ему удалось лишь после удаления маршалов де Бель-
фона, д'Юмъера и де Креки. — Эти три маршала выступали против единоначалия
Тюренна и подчинения ему всех войск, находившихся под их командованием, в
войне с Голландией в 1672 г. В результате все трое были на короткое время
отправлены в ссылку.
16 ...воспользовавшись... титулом принца... — Члены семейства Буйон, к которому
принадлежал Тюренн, имели титулы принцев благодаря правам рода на
суверенное княжество Седан.
17 Принцы. — То есть внуки Людовика XTV (герцоги Бургундский, Анжуйский и
Беррийский).
18 ...губернаторства, принадлежавшие моему отцу... — То есть Блэ (см. 1691,
примеч. 10), а также Санлис.
19 Сен-Лазар. — В этом госпитале находилась резиденция конгрегации лазари-
стов (или священников-миссионеров), основанной в 1625 г. св. Венсаном де Полем.
20 Гарантии наследования должностей. — По-французски такая гарантия
называется «survivance» («принятие на пережитие»). Она подразумевала
предоставление наследнику должности права помогать в работе ее собственнику, в
результате чего на одной должности оказывались два лица, старший и младший. После
кончины первого официальный преемник автоматически становился единственным
обладателем должности.
21 Все, что прилегало к Шантийи, было предметом вожделений Месье Принца. —
Поместье Шантийи являлось главной резиденцией главы рода Конде.
22 ...при осаде Прива. — То есть в мае 1629 г.; Прива был одним из опорных
пунктов лангедокских гугенотов, с которыми боролся кардинал Ришелье.
23 Последний герцог де Монморанси, обезглавленный в Тулузе. — Герцог Анри
де Монморанси был казнен в 1632 г. за участие в антиправительственном мятеже.
24 Мой дед... удалился в свои зеллли. — Дед мемуариста, Луи де Рувруа, дожил до
1643 г.
25 ...графа де Сен-Жерана... чей титул был предметом долгой тяжбы... странной...
и запутанной. — Движимые алчностью родственники графа по боковой линии
скрыли факт его рождения от его же собственных родителей, которые впоследствии,
правда, признали сына. Статус и титул Сен-Жерана, оспаривавшиеся в ходе
громкого процесса, были в конце концов закреплены за ним постановлением
Парижского парламента от 29 июля 1663 г.
26 ...Короля, помнившего, как он был обольщен месье де Люином. — Выходец из
мелкого провинциального дворянства Шарль д'Альбер, позднее ставший герцогом
де Люином, коннетаблем Франции и хранителем печатей, занимал поначалу
должность сокольничего Людовика XIII и являлся главным советником юного тогда
короля. Особенно возвысился Люин после того, как организовал в 1617 г. убийство
Кончило Кончили, фаворита королевы-матери Марии Медичи.
27 Королевская площадь (с 1800 г. — площадь Вогезов). — Окруженная со всех
сторон особняками знати, эта площадь в парижском квартале Марэ была одним из
излюбленных мест проживания аристократии во времена Людовика XIII. В 1639 г. по

1693
761
приказу кардинала Ришелье в центре площади была установлена выполненная из
бронзы и считавшаяся шедевром искусства конная статуя этого короля: конь
работы Вольтеррано (наст, имя — Даниэле Риччьярелли; 1509—1566), всадник — Пьера
Биара (1592—1661). Во время Французской революции статую переплавили на
пушки, а в 1825 г. установили новую, из белого мрамора, которая стоит на площади и
поныне. Ее изваял Жан-Пьер Корто (1787—1843) по модели Луи Дюпати (1771—
1825).
28 ...Людовик XIV в окружении мытарей на площади Побед. — Первая статуя
Людовика XIV в коронационном облачении, установленная в марте 1686 г. на площади Побед,
была создана скульптором Мартином Дежарденом (наст, фамилия — ван ден Богарт;
1637—1694). В 1792 г. ее переплавили на пушки. По заказу Людовика ХУШ скульптор
Франсуа-Жозеф Бозио (1768—1845) выполнил в стиле барокко новый монумент,
открытый 25 августа 1828 г. и сохранившийся до наших дней. Говоря о том, что короля
окружают мытари, Сен-Симон иронически намекает на откупщиков, проживавших в
некоторых окрестных особняках.
29 Монумент... на Вандомской площади... поместил Короля в окружение людей ничуть
не более достойных. — Речь идет о созданной скульптором Франсуа Жирардоном
(1628—1715) и возведенной в 1699 г. на Вандомской площади (именовалась ранее
площадью Завоеваний, а также площадью Людовика Великого) 6,5-метровой конной
статуе Людовика XIV, изображавшей короля в виде римского императора.
Памятник был уничтожен во время Французской революции (в Лувре сохранилась его
миниатюрная копия), а пьедестал послужил для дошедшей до нашего времени
колонны, установленной по приказу императора Наполеона I в честь победы при
Аустерлице. При Людовике XTV новый квартал вокруг площади, спланированный
архитектором Жюлем Ардуэн-Мансаром (1646—1708), вошел в моду среди знати и
нуворишей. Обрамлявшие площадь роскошные особняки, выстроенные в величественном
классическом стиле, занимали главным образом крупные финансисты и откупщики,
на которых и намекает Сен-Симон.
30 После смерти месье de Люксембурга, брата коннетабля de Люина... — То есть в
ноябре 1630 г.
31 ...Блэ... сдерживает Гиень и Сентонж... — То есть помогает держать в узде
мятежных гугенотов, а также, в случае необходимости, может поставить заслон
на пути испанского нашествия.
32 ...Гастон вернулся из Брюсселя, подписав державшийся в строжайшем секрете
договор... — Не раз выступавший против кардинала Ришелье и убегавший после
провала очередного заговора за границу герцог Гастон Орлеанский в третий раз
вернулся из эмиграции в октябре 1634 г., согласившись считать недействительным свой
не признанный королем брак с Маргаритой Лотарингской. Он встретился с
Людовиком ХШ в Сен-Жермене. Король помиловал почти всех, кто сопровождал его
мятежного брата в изгнание, возвратил им имущество, должности и титулы, а
самому герцогу увеличил денежное содержание.
33 ...возвести в герцоги и пэры Пюилорана... — Пюилоран, фаворит Гастона
Орлеанского, был произведен в герцоги и пэры в конце 1634 г. в награду за то, что склонил
своего патрона к примирению с королем.
34 ...герцогство-пэрство Пюилорана исчезло при известных всем обстоятельствах. —
За участие в очередном заговоре против кардинала Ришелье Пюилоран в феврале
1635 г. был арестован, а 1 июля того же года умер в тюрьме.

762
Примечания
35 Некоторое время он был еще и главным начальником волчьей охоты. — Отец Сен-
Симона занимал эту должность в 1628—1643 гг.
36 ...продал должность камергера герцогу де Аедигьеру для его внука, месье де Креки... —
Ошибка: тот герцог де Ледигьер, которому отец Сен-Симона продал должность
камергера, был не дедом, а дядей молодого Креки.
37 ...со времен наследницы Вермандуа... — То есть с 1337 г., когда предок
Сен-Симона Матьё де Рувруа женился на наследнице имения Сен-Симон Маргарите. Лестная
для Сен-Симонов генеалогическая легенда претендовала на то, что как наследница,
так и ее муж были потомками знаменитого в раннее Средневековье рода графов
Вермандуа, которые, в свою очередь, якобы происходили по прямой мужской линии от
Карла Великого.
38 Общефранцузское ополчение. — Речь идет о так называемом «арьер-бане»,
сохранявшемся в виде пережитка конном феодальном ополчении, решавшем
ограниченные задачи и созывавшемся в чрезвычайных обстоятельствах. При Людовике ХШ
арьер-бан собирали в 1632, 1635 и 1639 гг., почти всегда без особой пользы.
39 ...герцог передал в дар две... картины... «Святого Себастьяна»... кардиналу де
Ришелье, а «Помону и Вертумна»... — моему отцу. — Первая картина, кисти Аннибале
Карраччи (1560—1609), ныне находится в Лувре. Вторая упомянута в посмертной
описи имущества Сен-Симона (1755 г.), где ее приписывали Франческо Мельци,
ученику Леонардо да Винчи; ее нынешнее местонахождение неизвестно.
40 «День одураченных» — 10 ноября 1630 г. Тогда после открытого столкновения
кардинала Ришелье с королевой-матерью Марией Медичи распространился слух об
опале первого министра, что вызвало бурную радость приближенных королевы;
однако очень скоро выяснилось, что слух ложный. Многие противники кардинала
за желание его сместить поплатились свободой или жизнью, некоторые были
отправлены в изгнание. Само выражение «День одураченных» принадлежит
литератору и острослову графу Гийому де Ботрю (1588—1665).
41 Не буду говорить о знаменитом «Дне одураченных»... потому что нашел его описание
в <>... — Многие исследователи предполагают, что за пропущенной в тексте отсылкой
скрывается имевшийся в библиотеке Сен-Симона труд Мишеля Ле Вассора «История
царствования Людовика ХШ» (см.: Le Vassor M. Histoire du règne de Louis ХШ, Roi de
France et de Navarre: En 10 vol. Amsterdam: P. Brunei, 1700—1711).
42 ..„маршал de Бассомпьер поплатился за «День одураченных» многими годами
заточения в Бастилии... — Маршал был арестован в Санлисе 25 февраля 1631 г. и
просидел в Бастилии до 1643 г.
43 ...в своих... пронизанных... тщеславием записках... — Мемуары маршала де Бас-
сомпьера под названием «Дневник моей жизни» (Le Journal de ma vie) были
впервые опубликованы еще в 1665 г. Он там награждает отца Сен-Симона самыми
грубыми эпитетами («мелкий клоп» и т. п.).
44 ...испанцы... взяли Корби... — Это произошло 16 августа 1636 г. Взятие Корби
открывало испанцам путь на Париж.
45 ...по его должности... — То есть по должности первого шталмейстера. В этом
качестве Клод де Сен-Симон ведал Малой конюшней (личным королевским
выездом).
46 ...об изобретении и немыслимом успехе знаменитой дамбы, коими мы обязаны
исключительно покойному Королю. — Пожалуй, лишь у Сен-Симона можно прочи-

1693
763
тать, что ла-рошельскую дамбу, благодаря которой английские суда не могли
подойти к осажденному королевскими войсками последнему оплоту протестантов,
изобрел Людовик ХШ. Все прочие историки и мемуаристы того времени говорят,
что дамбу придумал кардинал Ришелье.
47 Герцог де Бельгард... был отправлен в изгнание... — Выслан в августе 1631 г. как
сообщник Гастона Орлеанского.
48 ...не забыв написать Монсеньор, ибо именно так вы и обязаны к нему
обращаться. — Обращение «монсеньор» следовало применять к вышестоящему лицу. Даже
в ссылке Бельгард до 1639 г. сохранял должность главного шталмейстера; первый
шталмейстер Сен-Симон временно исполнял его обязанности.
49 ...кардинал де Ришелье выдал свою племянницу за знаменитого герцога Энгиенско-
го... — Титул герцога Энгиенского носил до смерти в 1646 г. своего отца, Анри де Кон-
де (Месье Принца), будущий Великий Конде. Его брак с племянницей Ришелье Клер
Клеманс де Майе-Брезе состоялся в феврале 1641 г.
50 ...кардинал де Ришелье тяжело заболел в Бордо. — В ноябре 1632 г.
51 ...брал с собой в Лион и Савойю... — В начале 1629 г., во время похода
французской армии против Савойи.
52 ...заключение договора... — Этот договор должен был зафиксировать отказ
Савойи от претензий на земли Мантуанского герцогства, перешедшего в 1628 г. под
власть французской ветви династии Гонзага.
53 ...9 марта 1629 года. — В действительности 6 марта.
54 ...из уважения к его сыну, а еще более к своей сестре, с которой тот имел честь
сочетаться браком. — Сын Карла Эммануила I, Виктор Амедей I, еще в 1619 г.
вступил в брак с сестрой Людовика ХШ Кристиной.
55 ...герцог... был наказан... стремительным возвращением Короля. — Новое
вторжение королевской армии в Савойю произошло в мае 1630 г.
56 ...смутой времен Лиги при Генрихе III... — Священная Лига (La Sainte ligue) была
создана в 1576 г. под руководством Генриха Лотарингского, герцога де Гиза, для
недопущения каких-либо послаблений гугенотам (протестантам) со стороны
правительства Генриха Ш. Особенно активно Лига действовала начиная с 1584 г., когда
наследником престола стал король Генрих Наваррский (позднее король Франции Генрих IV).
При поддержке Испании Лига контролировала значительную часть территории
страны и даже пыталась посадить на французский престол собственного кандидата. После
окончательного перехода Генриха IV в католичество в 1593 г. Лига постепенно
утратила свое влияние.
57 ...Карл Элгмануил... завладел маркизатом Салуццо... — Произошло это в 1588 г.
Позднееj по заключенному с Савойей Лионскому миру 1601 г., Франция отказалась
от Салуццо в обмен на франкоязычные области на востоке страны — Бресс, Жекс,
Вальроме и Бюже.
58 ...Людовик XIII сумел защитить... герцога Мантуанского, прежде бывшего его
подданным... — После кончины в 1627 г. Винченцо П, герцога Мантуанского, не
оставившего потомства, Карл I Гонзага, герцог Неверский, предъявил претензии на герцогство
Мантуанское и маркизат Монферрато, но встретил соперника в лице Чезаре
Гонзага, герцога Гуасталльского, что привело к войне за мантуанское наследство. Франция
оказала герцогу Неверскому помощь против испанцев и герцога Савойского, и по
договору Кераско (6 апреля 1631 г.) он был признан герцогом Мантуанским и
маркизом Монферрато.

764
Примечания
59 Месье Принц помог ежу, но Шавиньи обманул его... — Увидев, что дела Конде идут
все хуже и хуже и что принц, по всей видимости, потерпит поражение во Фронде,
Шавиньи вступил в тайные переговоры с кардиналом Мазарини.
60 Месье Принц... вызволил из совершенно безвыходной ситуации... — Интриговавший
против Мазарини Шавиньи был в сентябре 1648 г. арестован, но через месяц
освобожден по настоянию Парламента, поддержанного принцем Конде.
61 ...в три дня свела его в могилу. — Шавиньи умер 11 октября 1652 г. Особая
раздражительность Конде в это время, видимо, была связана с тем, что 13 октября ему
самому пришлось выехать из Парижа, готового открыть ворота королю.
62 Дядя моего отца, командовавший в Ла-Капели... — В действительности дядя Клода
де Сен-Симона был комендантом не Ла-Капели, а другой крепости, Ле-Катле,
также сдавшейся в 1636 г. испанцам. Следует отметить, что государственным
секретарем по военным делам был в то время не Шавиньи, а Франсуа Сюбле де Нуайе.
63 ...много... писем, содержание коих... мне неведомо. — В бумагах Сен-Симона,
хранящихся в архиве французского Министерства иностранных дел, не сохранилось
никаких фрагментов этой зашифрованной корреспонденции.
64 ...в армии... принца де Конде во время осады Фуэнтеррабии... — 22 августа 1638 г.
французы высадили десант на испанское побережье, а их основные силы (12 тыс.
человек) под командованием принца Конде (отца Великого Конде) и герцога де Ла-
валетта вторглись на испанскую территорию в районе города Фуэнтеррабия (Фонта-
раби), где держал оборону 7-тысячный гарнизон. Предприняв отчаянную
контратаку, защитники города опрокинули французские войска, в которых началась паника
и беспорядочное отступление. Конде бросил армию на произвол судьбы и 7
сентября бежал в Байонну. Когда его вызвали в Париж, он свалил всю вину за провал
кампании на Лавалетта, которого заочно судили по обвинению в государственной
измене (герцог бежал в Англию, так как его успели предупредить о наветах Конде).
Лишь после смерти Людовика XIII Лавалетт смог вернуться во Францию и был
реабилитирован.
65 Мой отец... явился ко двору... — Клод де Сен-Симон вернулся ко двору в
феврале 1643 г., через два месяца после смерти Ришелье, последовавшей 4 декабря 1642 г.
()б ...сочетался вторым браком с дочерью Месье Принца, которая стяжала...
известность в период смут и гражданских войн, сотрясавших Францию в пору малолетства
Людовика XIV. — В 1642 г. герцог де Лонгвиль женился на Анне-Женевьеве де
Бурбон, сестре Великого Конде, которая во время Фронды принимала активнейшее
участие в политических событиях.
67 ...граф д'Аркур стал главным, шталмейстером. — Анри Лотарингский, граф
д'Аркур, стал главным шталмейстером в августе 1643 г., а в 1658 г. передал
должность своему сыну.
68 ...Королева... была... подвергнута... личному обыску канцлером Сегье, который
своим поведением в этой деликатной ситуации... снискал... благосклонность Королевы... —
Канцлер Сегье тайно предупредил королеву о предстоящем обыске. Инцидент имел
место в августе 1637 г.
69 Беринген... прибыл ко двору в первые же дни... регентства. — В действительности
Беринген вернулся в Париж еще при жизни Людовика ХШ.
70 ...с первым министром... — Подразумевается кардинал Мазарини.
71 ...вспыхнула гражданская война. — В октябре 1651 г., когда начался очередной
этап Фронды.

1693
765
72 ...граф д'Аркур... был в родстве с Гизами... — Анри д'Аркур был внуком
младшего брата знаменитого полководца Франциска де Гиза (1519—1563).
73 Ранг иностранного принца. — Этот ранг в середине XVII в. имели
обосновавшиеся во Франции отпрыски иностранных владетельных домов: представители
Лотарингского дома (Гизы, Эльбёфы, Аркур-Арманьяки), герцоги Немурские из
Савойского дома, герцоги Неверские из мантуанского дома Гонзага. Затем его
получили Буйоны, Роганы и др.
74 ..нашего неоспоримого родства... с домом Вермандуа, ведущим свое происхождение
от Карла Великого. — См. выше примеч. 37. Считалось, что древняя династия графов
Вермандуа происходила от внука Карла Великого (бастарда его сына Пипина), короля
Италии Бернгарда (ум. в 818 г.), низложенного его дядей императором Людовиком
Благочестивым.
75 ...имена этих родов были соединены. — Это произошло в XV в.
7(3 ...в сражении у заставы Сент-Антуан... — 2 июля 1652 г. (см. выше примеч. 11).
Сен-Мегрэн сражался в рядах королевской армии против фрондерской армии
Конде.
77 ...отецустроил... прием для двора. — 27 июня 1660 г.
78 От этого брака у моего отца была только одна дочь... — Сводной сестрой
мемуариста была Мари-Габриэль-Луиза де Сен-Симон, герцогиня де Бриссак. У отца
Сен-Симона в первом браке родились еще сын и дочь, но они умерли в детском
возрасте.
79 ...портреты трех маршалов... — Первый из маршалов — Шарль де Косее I, граф
де Бриссак (1506—1563). Второй — брат первого, Артюс де Косее, граф де Секонди-
ньи, называемый маршалом де Косее (1512—1582). Третий — Шарль де Косее П,
герцог де Бриссак (1550—1621).
80 «Итальянские» наклонности. — Имеется в виду гомосексуализм.
81 Разъезд был офорлыен... — В 1666 г.
82 В октябре того же года мой отец вступил во второй брак. — В
действительности это произошло на два года позже, 17 октября 1672 г.
83 ...отец мой был намного старше Варда. — Ссора произошла в конце 1646 или
начале 1647 г.; де Варду тогда было 25 лет, он был на 14 лет моложе противника.
84 Опала вынудила его долгие годы жить в Лангедоке. — За участие в интриге с
подложным письмом (знаменитое «испанское письмо»), призванным дискредитировать
фаворитку Людовика XIV, Луизу де Лавальер, и самого короля, Варда выслали в
Лангедок, где он был генеральным наместником города Эг-Морт (с 1660 г.). Когда
король узнал и о других его интригах (в частности, о попытке помешать продаже
Англией Франции порта Дюнкерк), Варда посадили в тюрьму, а затем вновь
надолго сослали.
85 Вышли в свет «Мемуары» месье де Ларошфуко... — Первое, дезавуированное
автором издание появилось в 1662 г., затем был ряд переизданий.
86 Привязанность... месье де Ларошфуко к мадам де Лонгвиль ни для кого не
является тайной. — С 1646 по 1652 г. герцогиня де Лонгвиль была любовницей
Ларошфуко. Многие историки считают, что рожденный ею в разгар Фронды в
Парижской ратуше Шарль Пари Орлеанский, герцог де Лонгвиль (1649—1672),
является на самом деле сыном Ларошфуко, а не мужа мятежной герцогини.
87 ...извинения, похвалы и благодарности вынудили моего отца довольствоваться тем,
что он написал на полях книги и говорил в частных беседах. — В последующих изданиях

766
Примечания
«Мемуаров» Ларошфуко возмутивший Клода де Сен-Симона пассаж был
видоизменен: вместо «герцог Сен-Симон грубо нарушил свое слово» было поставлено: «<...>
герцог Сен-Симон <...> предложил принять в свою крепость герцога Энгиенского
[сына Конде. — В. М], но он недолго оставался при том же образе мысли»
[Ларошфуко Ф. де. Мемуары/Пер. A.C. Бобовича//Ф. де Ларошфуко. Мемуары; Максимы.
М.: Наука, 1993. С. 60).
88 ...Мадам Принцессы, желавшей добиться освобождения своих сыновей... — Речь
идет о Шарлотте де Монморанси, вдовствующей принцессе де Конде. Ее сыновья —
Великий Конде и принц Арман де Конти, арестованные в январе 1650 г. и
помещенные в Венсеннский замок.
89 Провинциальный наместник. — В оригинале «lieutenant du roi». Так
именовался заместитель губернатора или генерального наместника провинции.
90 ...отец... никогда не пропускал торжественной заупокойной мессы 14 мая... — 14 мая
1643 г. умер Людовик ХШ. Сам мемуарист свято соблюдал этот обычай своего отца.
91 Аббатство Парк. — Находится близ Лёвена (Лувена).
92 Аббатство Хейлиссем. — Расположено близ Тинена (Тирлемона).
93 Операция была закончена в три дня... — С 21 по 23 июля 1693 г.
94 ...с двумя маршалами... — Люксембургом и Вильруа.
95 ...три принца... — Отец и сын Конде, а также Конти.
96 Битва при Стенкерке. — Состоялась 3 августа 1692 г.
97 Генеральный наместник. — Генеральные наместники (lieutenants généraux) в
провинциях были помощниками и заместителями губернаторов. В некоторых
обширных провинциях губернатору помогали 2—3 генеральных наместника.
98 Майор французской гвардии и генерал-майор по армии... — Термин «майор» (major)
означал во времена Сен-Симона еще не чин, а должность, обладатель которой
ведал внутренним распорядком соответствующего воинского подразделения.
99 ...Рювиньи тоже попал в плен, но его... отпустили, сделав вид, что не узнали... —
Рювиньи был сыном гугенота, эмигрировавшего в Англию в 1680 г., перед отменой
Нантского эдикта. В 1692 г. Рювиньи стал ирландским графом Голуэй, а в 1697 г. —
губурнатором Ирландии. Французы проявили великодушие, избавив бывшего
соотечественника от тягот плена.
100 ...захватил город и замок Гейдельберг... — 22—23 мая 1693 г..
101 Соединившись с войском Монсеньора... — 13 июля 1693 г.
102 Месье Первый — титул первого шталмейстера (подобно тому как Месье
Главный — титул главного'шталмейстера). Первым шталмейстером с 1692 г. был Жак
Луи, маркиз де Беринген, унаследовавший эту должность от своего отца.
103 Турвиль захватил, потопил или рассеял весь караван судов, торговавших со
Смирной... — Эта битва произошла 28 июня 1693 г. у мыса Сан-Висенти (Португалия).
104 ...защищавший Аимерик в Ирландии... — В 1690 г., когда французский
экспедиционный корпус участвовал в неудачной ирландской экспедиции Якова П.
105 Месье де Ноай овладел портом Росас. — Этот каталонский порт был взят 9 июня
1693 г.
106 ...пожары, устроенные герцогом Савойским в Дофинэ... — В 1692 г.
Долина Праджелато. — Находится в Пьемонте, между Сузой и Пинероло.
Орден Святого Людовика. — Этот орден был только что учрежден (как раз в
1693 г.) и предназначался для военных. Имел девиз «Bellicae virtus praemium»
(«Награда за воинскую доблесть»).
107
108 ,

1693
767
109 ...отличились наши ирландцы. — Из ирландских эмигрантов, поступивших во
французскую армию, были сформированы десять пехотных, два драгунских и один
кавалерийский полк.
110 Оба Вандома. — Имеются в виду Луи-Жозеф, герцог де Вандом, и его брат
Филипп, великий приор Мальтийского ордена во Франции. Они были внуками
герцога Сезара де Вандома, побочного сына Генриха IV и Габриэль д'Эстре.
111 Гербы без епископской шапки. — Епископ Нуайона был по своей кафедре одним
из шести церковных пэров Франции, в ранге графа. «Забыв» поместить на гербе
епископскую шапку, епископ Франсуа де Клермон-Тоннерр хотел затушевать то
обстоятельство, что был пэром по кафедре, а не по собственной родовитости.
Другие церковные пэры: архиепископ-герцог Реймса, епископы-герцоги Лана и Лангра,
епископы-графы Бовэ и Шалона-на-Марне.
112 Я... являюсь губернатором города... — Сен-Симон был губернатором Санлиса и
комендантом («капитаном») Пон-Сент-Максанса.
113 Высший церковный суд в Риме. — Имеется в виду так называемая Рота —
трибунал из 12 судей (аудиторов), разбиравший в порядке апелляции все дела
духовных лиц. Франция имела в нем одного представителя.
114 День всех святых — 1 ноября.
115 День поминовения усопших. — 2 ноября.
11(3 Фагон... любил свой медицинский факультет в Монпелье... — Ошибка
Сен-Симона: Фагон был парижанином.
117 «Дети Франции». — Здесь имеются в виду внуки короля — герцоги
Бургундский, Анжуйский и Беррийский. «Дети Франции» — общий титул «внуков (внучек)
Франции» и «сыновей (дочерей) Франции» (см. 1692, примеч. 24 и 37).
118 Брелан — карточная игра (разновидность покера), где участвуют от трех до
пяти человек, каждому из которых дается не более трех карт.
11У Улица Помп — улица в Версале, где находились королевские конюшни.
120 ...семь или восемь месяцев... — В действительности четыре месяца.
121 Принц де Куртенэ. — Род Куртенэ был законным ответвлением династии Ка-
петингов, происходившим от сына Людовика VI Пьера де Куртенэ (ок. 1126—1182).
В XIII в. к нему принадлежали три императора Латинской империи в
Константинополе. Тем не менее, поскольку утвердилось мнение, что королем Франции
может быть только потомок Людовика IX Святого, правами на трон и рангом
принцев крови Куртенэ не обладали.
122 Ворота Конферанс — ворота, расположенные по версальской дороге.
123 Палата прошений Парламента. — В Парижском парламенте было две
палаты прошений (chambres des requêtes) и пять апелляционных палат (chambres des
enquêtes). Все они занимали нижестоящее положение по отношению к Большой
палате; в них начинали свою карьеру молодые магистраты.
124 ...все еще оплакивающих его... старшего брата. — Употребленное здесь настоящее
время говорит о том, что этот пассаж был написан не позже 1714 г.
125 Обстрел Сен-Мало. — Произошел 26—28 ноября 1693 г.
12(5 ...шедший председательствовать на заседании штатов герцог де Куален... — Ар-
ман дю Камбу, герцог де Куален, был губернатором Сен-Мало. Сессия штатов
Бретани, на которой он председательствовал как старейший из баронов, проходила в
тот год в Ванне и ко времени бомбардировки Сен-Мало уже завершилась.

768
Примечания
127 Королева Польши, его дочь. — Мария-Казимира д'Аркьен в 1665 г. вышла замуж
за Яна Собеского, который в 1674 г. был избран королем Польши под именем
ЯнаШ.
1694
1 ...вышла замуж... уже не первой молодости... — Мать Сен-Симона Шарлотта
де Л'Обепин вышла замуж за его отца в 1672 г., когда ей было 32 года.
2 ...л, не имея ни дядюшек, ни тетушек, ни кузенов... был совершенно один. - Сен-
Симон преувеличивает: еще были живы его дядя и тетка по матери, но особой
протекции оказать ему они действительно не могли.
3 ...у принцев, воспитателем коих он был... — То есть у внуков короля.
4 Глава Королевского финансового совета. — Королевский финансовый совет был
создан в сентябре 1661 г. для помощи королю, решившему взять на себя
непосредственное руководство финансами. Пост главы совета занимал один из вельмож, но
его руководство было чисто формальным. В совет входили интенданты финансов
и отдельные государственные советники.
5 ...его свояченица... вышла замуж в еще более юном возрасте... — Младшая дочь
Ж.-Б. Кольбера Марианна в 1679 г. в 14-летнем возрасте вышла замуж за герцога
Мортемара, племянника мадам де Монтеспан.
6 ...он не колеблясь предпочтет меня месье графу Тулузскому, если тот будет
просить руки его дочери... — То есть даже побочному сыну короля, в то время еще
холостому.
7 Аббатство Ла-Трапп. — Основанное еще в XII в. аббатство цистерцианского
ордена в 1662 г. было реформировано его тогдашним аббатом де Ранее.
8 Месье де Люксембург... решил, что у него есть право перейти с восемнадцатого
места, которое он занимал среди пэров, на второе, непосредственно за месье д'Юзе-
сом. — Герцогство-пэрство герцога д'Юзеса было учреждено в 1572 г., а
герцогство-пэрство герцога Франсуа де Пинэ-Люксембурга, на которое претендовал
маршал, — в 1581 г. Место в иерархии светских пэров играло роль при назначении
порядка их следования на церемониях и рассадки за столом на торжественных
трапезах, определении, кто из них кому должен уступать дорогу, более почетное
место и т. д. Помимо светских, во Франции существовало шесть церковных пэров
(см. 1693, примеч. 111).
9 ...де Ледигьер-Гонди... — То есть герцог де Ледигьер по отцу и де Гонди по
матери (она была племянницей кардинала де Реца).
10 Анри Гримальди. — В действительности Луи Гримальди, суверенный князь
Монако.
11 ...ставшийутвержденным герцогом... — Это произошло в 1576, а не в 1577 г.
12 ...в возрасте 24 лет. — В действительности 34 лет.
13 «Право табурета». — Право сидеть на табурете в присутствии короля и
королевы имели, кроме «детей Франции» обоего пола (см. 1693, примеч. 117), принцессы
крови, герцогини и «иностранные принцессы» (см. 1693, примеч. 73). Принцы крови,
герцоги и иностранные принцы перед монархами стояли. Кардиналы сидели на
табурете перед королевой, но стояли перед королем.
14 Французская ветвь Люксембургского дома. — Известный с середины XI в.,
Люксембургский дом знаменит своей старшей, императорской, ветвью, давшей в XIV—

1694
769
XV вв. трех императоров Священной Римской империи. Младшая, французская,
ветвь отделилась от нее во второй половине XIII в. и пресеклась в мужском
потомстве в 1616 г.
15 ...коннетабля де Сен-Поля, коему Людовик XI приказал отрубить голову... — За
государственную измену (коннетабль имел тайные сношения с врагами Людовика —
герцогом Бургундским и королем Англии Эдуардом IV).
16 Герцог-епископ Лана. — См. 1693, примеч. 111.
17 Великий майордом Франции (grand maître de France) — один из главных
коронных сановников, глава королевского двора, принимавший присягу у всех его
служителей, кроме служителей «королевских покоев» (подчинявшихся главному
камергеру) и королевской конюшни (состоявших под началом у главного
шталмейстера).
18 ...были дочь и сын. — Две дочери и сын.
19 Герцог по патенту. — Герцогское достоинство, предоставлявшееся по
королевскому патенту (à brevet), не было наследственным, но только личным, и этот патент
не подлежал регистрации в парламенте.
20 ...Жувенеля... в шутку называемого дез Юрсен... — Французская фамилия Жуве-
нель дез Юрсен происходит от парижского купеческого старшины Жана
Жувенеля, в 1388 г. получившего от города дворец итальянских князей Орсини, после чего
его потомки приняли герб этого знатного рода и свое прозвище («дез Юрсен» —
французская калька фамилии Орсини). Подлинные Орсини во французских
текстах также пишутся «des Ursins», и эти два рода не следует смешивать.
21 ...герцог де Пинэ приобрел известность своими двумя посольствами в Рим, где
испытал столь жестокое разочарование. — В первый раз, в 1591 г., герцог отправился с
посольством по поручению не Генриха IV (хотя и с его согласия), а нескольких
перешедших на сторону нового короля пэров-католиков. Целью первого посольства
было отговорить Папу от поддержки Лиги; миссия не увенчалась успехом как из-
за того, что король на тот момент еще оставался гугенотом, так и по чисто
формальным основаниям: герцог не имел верительных грамот, а потому, строго
говоря, не мог считаться полномочным послом своего повелителя. Второе посольство
имело место в 1595 г. и было чисто церемониальным: принесение присяги на
верность новому Папе, Клименту VHI, и взаимных поздравлений по случаю
примирения короля со Святым Престолом.
22 ...пример кузенов жены... — То есть герцога и кардинала де Гизов и герцога
Шарля Майеннского, возглавивших Священную лигу, боровшуюся против гугенотов.
23 ...церемония бракосочетания дочери первого герцога де Пинэ состоялась в его
замке Лужи... — 28 апреля 1607 г.
24 ...всего четырнадцать лет. — На самом деле ему было 24 года.
25 ...после смерти герцога де Креки. — В 1687 г.
26 Королевский секретарь. — В конце XVI в. было 200 королевских секретарей,
в начале XVIII в. — 340. Их должности часто покупали финансисты, получавшие
благодаря этому потомственное дворянство. Королевские секретари считались
членами королевской канцелярии.
27 Купеческий старшина (prévôt des marchands). — Так именовался глава
муниципалитета Парижа. Он избирался на два года коллегией выборщиков и
утверждался королем. Фактически начиная с середины XV в. ни один купеческий
старшина не был купцом; этот пост занимали королевские должностные лица.

770
Примечания
28 Монетный двор — одна из верховных судебных палат. Рассматривал дела,
связанные с монетным обращением; его юрисдикция распространялась на всю
страну. В XVI в. имел 20 советников.
29 ..завершение ее семейной жизни с герцогом де Вантадуром принесло известность
им обоим. — Супруги расстались, и оба ушли в монашество.
30 ...в 1627 году убил на поединке графа де Торинъи... — На самом деле та дуэль
состоялась в марте 1626 г.
31 ..„месье де Бутвиля, который... дрался на Королевской площади с Бюсси д'Амбуа-
зом... и убил его. — Бюсси д'Амбуаз был убит на дуэли не Бутвилем, а его
секундантом Франсуа де Росмадеком. Сам Бутвиль дрался как раз с маркизом де Аркур-
Бёвроном, другом графа де Торинъи.
32 ...осажденного испанцами Касале... — Борьба за обладание городом Касале и
княжеством Монферрато была ключевым эпизодом войны за мантуанское
наследство (1628-1631 гг.).
33 ...младшим братом деда... — На самом деле не деда, а отца.
34 ...сын, женившись на старшей дочери принца Монако-Гримальди, стал герцогом
де Валантинуа. — Жак Франсуа Гуайон де Матиньон женился на наследнице рода
Гримальди в 1715 г. Их сын в 1731 г. стал князем Монако под именем Оноре III.
35 Месье де Бутвиль происходил из рода Монморанси... — Ветвь Бутвилей отделилась
от старшей, герцогской, ветви Монморанси в XV в.
36 ...расположения Месье Принца... — То есть Великого Конде.
37 Сражение у Шарантонского моста. — Произошло 8 февраля 1649 г.
38 Арест принцев. — Принцы Конде и Конто вместе с мужем их сестры герцогом
де Лонгвилем были арестованы 18 января 1650 г. и содержались в заточении до
13 февраля 1651 г.
39 Пиренейский мир. — Был заключен 7 ноября 1659 г. Им завершилась франко-
испанская война, шедшая с 1635 г. Франция получила Руссильон и Артуа. Все
французские завоевания в Каталонии возвращались Испании, а принц Конде,
перешедший после Фронды на сторону испанцев, был полностью прощен. Условия договора
включали также заключение брака между Людовиком XIV и Марией-Терезой
Австрийской. Пиренейский мир ознаменовал начало французской гегемонии в Европе.
40 ...колдуньи Вуазен, обвиненной в отравлениях... — Прозвище Вуазен имела
Катрин Монвуазен, гадалка и ворожея, сообщница маркизы Мари-Мадлен де Брен-
вилье, отравившей отца и братьев и также казненной (в 1676 г.). Следствие по «делу
об отравлениях» скомпрометировало ряд прибегавших к услугам Вуазен
представителей аристократии.
41 Сражение при Аёз — состоялось 18 сентября 1691 г. Местечко Лёз находится
в Эно (Геннегау), в тогдашних Испанских Нидерландах.
42 ...после бесполезной победы при Флерюсе... — Не такой уж бесполезной: разгромив
армию принца Вальдека при Флерюсе (в Испанских Нидерландах) 1 июля 1690 г.,
маршал де Люксембург предотвратил вторжение неприятеля во Францию.
43 ...устроил брак своего старшего сына со старшей дочерью герцога де Шеврёза... —
Брак сына маршала де Люксембурга с дочерью герцога де Шеврёза состоялся в
1686 г., герцогом он стал в 1688 г.
44 Докладчик Совета. — Докладчики Совета (королевские докладчики, maîtres de
requêtes) докладывали дела в судебной секции Государственного совета и заседали
в особом трибунале, Суде королевских докладчиков, а также исполняли специаль-

1694
771
ные административные поручения (из их числа назначались провинциальные
интенданты). В 1689 г. было 88 королевских докладчиков.
45 Прославленный историк. — Речь идет о Жаке Опосте де Ту (1553—1617),
авторе многотомной всеобщей истории, охватывающей период с 1543 по 1607 г.
46 ...создал прецедент с усыновлением шевалье де Лонгвиля... — Речь идет о Шарле
Луи Орлеанском («Орлеанском бастарде»), незаконном сыне Шарля Пари, графа
де Сен-Поля (ставшего в 1663 г. герцогом де Лонгвилем), от маршалыпи де Ла
Ферте. Эпизод имел место в 1672 г. и создал прецедент усыновления без упоминания
имени матери, использованный в следующем году при усыновлении детей короля
от замужней маркизы де Монтеспан.
47 Арлэ... был родственником и другом... маршала де Вильруа... — Мать Никола IV
де Невиля, первого герцога и маршала де Вильруа, звалась Жаклин д'Арлэ.
40 Братья де Дюра. — То есть маршалы де Дюра и де Лорж.
49 Месье de Шеврёз... лелеял надежду занять по рангу положение первого герцога и пэра
де Шеврёза... — Первым герцогом и пэром де Шеврёзом был с 1612 г. Клод Лота-
рингский (1578—1657), отчим отца современного Сен-Симону герцога де Шеврёза.
Собственное же герцогство-пэрство последнего, Шеврёз-Монфор, было создано
королевской грамотой лишь в декабре 1667 г. (зарегистрировано в Парламенте 16
марта 1668 г.). Однако, помимо герцогства Шеврёз, этот вельможа располагал еще
герцогством Люин, переданным ему его отцом 14 декабря 1688 г. Герцогство-пэрство
Люин было создано в 1619 г.
50 ..ллесье де Ларошфуко... согласился уступить ему первенство как герцогу де Люину
лишь после того, как тот именно в этом качестве бьи утвержден в Парламенте... —
Это произошло 31 декабря 1688 г., когда герцог де Шеврёз принес в Парламенте
клятву как герцог де Люин и пэр Франции. Герцог де Ларошфуко оказался
вынужден уступить новоиспеченному герцогу де Люину, так как герцогство Ларошфуко
было создано в 1622 г., на три года позднее герцогства Люин.
51 ...внутрисемейная передача герцогского титула от отца к сыну не давала
гарантий на будущее. — Титул герцога де Шеврёза после смерти в 1657 г. бездетного
Клода Лотарингского перешел к потомству его пасынка, т. е. был передан «через
женщину», вопреки «салической» норме наследования. Такая передача могла не быть
утверждена в Парламенте, и тогда герцогство не считалось бы переданным.
52 ...доказать древность статуса пэрства для Альбре и Шато-Тьерри... — Герцог
Фредерик Морис де Буйон получил герцогства Альбре и Шато-Тьерри с рангом
пэрства в 1651 г., в порядке компенсации за уступленный им ранее королю Седан.
Однако сами эти земли имели статус герцогства, соответственно, с 1556 и 1566 г.
53 Большой совет — одна из верховных судебных палат, выделившаяся из
Королевского совета во второй половине XV в.; ее юрисдикция распространялась на
все королевство. Большой совет специализировался на спорах по церковным
делам, чем, видимо, и объясняется рассмотрение им дел герцога де Ришелье,
получившего свое пэрство по завещанию двоюродного деда, кардинала Ришелье.
54 ...составить в Королевский совет прошение... — А именно в судебную секцию
Королевского совета (Conseil privé), разбиравшую, в частности, споры о
компетенции между судебными трибуналами.
55 Государственная грамота (lettres d'Etat). — Избавляла ее получателя от судебных
преследований на срок в 6 месяцев, если он был занят на государственной службе.
Поскольку Сен-Симон служил в армии, он получил такую грамоту 30 октября 1693 г.

772
Примечания
56 Совет, депеш (conseil des dépêches) — секция Королевского совета,
занимавшаяся текущими вопросами внутреннего управления; заседала в присутствии короля.
57 ...были назначены членами комиссии по нашему делу... — Помимо перечисленных
Сен-Симоном, был еще и пятый член комиссии — Жан Руйе де Мелэ.
58 ...преданность и неподкупность рода, коей так кичился месье де Люксембург... —
То есть рода Монморанси, к младшей ветви которого маршал принадлежал по
рождению.
59 ...капитану лейб-гвардии на его посту были брошены в лицо... оскорбления.
—Люксембург командовал одной из четырех рот лейб-гвардии, которая в том квартале
была дежурной; таким образом, оскорбление было нанесено при исполнении им
служебных обязанностей.
00 Отказ от губернаторства Седан в пользу Короля. — Герцог де Буйон,
замешанный в заговоре Сен-Мара против кардинала Ришелье, в 1642 г. был вынужден
уступить Седан, чтобы избежать судебного преследования и добиться освобождения из
тюрьмы.
61 ..ллесье де Шеврёза, который... отошел от нас, сославшись на замужество
дочери... — Старшая дочь герцога де Шеврёза вышла замуж за сына маршала де
Люксембурга.
62 ...умер в 1641 году в Лоше... — В действительности 13 января 1642 г.
63 ...за братом герцога де Жуайёза, который... сделался капуцином... — Анри де Жуай-
ёз, граф дю Бушаж (1567—1608), в молодости отличился в сражениях с протестантами,
но после кончины супруги вступил в Орден капуцинов (1587 г.); после гибели брата,
последнего в роду, в 1592 г. покинул монастырь, сражался на стороне Лиги, стал
маршалом Франции (1596 г.), но затем под влиянием матери вновь ушел в священники; умер,
простудившись во время паломничества в Рим, когда шел по снегу босиком.
04 ..„мадемуазель де Монпансье, скончавшаяся девственницей в 1693 году... — Как
видно, Сен-Симон не принимает всерьез брака Великой Мадемуазель с Лозеном.
65 ...попытки завладеть Неаполем... — Анри де Гиз в 1647 г. прибыл в
восставший против испанцев Неаполь, был провозглашен дожем Неаполитанской
республики, но в 1648 г. свергнут, захвачен в плен испанцами и долго содержался в
заточении.
6(3 «Истинное происхождение последней династии наших королей». — В этом труде
маркиз де Руйяк пытался доказать, что Капетинги происходят от древнейшей
франкской династии Меровингов.
67 Дед Генриха IV. — Имеется в виду Шарль де Бурбон-Вандом (1489—1537), граф
де Вандом (с 1495 г.), герцог и пэр (с 1515 г.), герцог де Бурбон (с 1527 г.). Генрих IV
дал титул герцога де Вандома, вместе с пэрством, своему незаконному сыну от
Габриэль д'Эстре, Сезару. Претензии внука этого бастарда на пэрство, созданное для
одного из принцев крови, были явно беспочвенными.
68 Иностранные принцы. — См. 1693, примеч. 73.
69 Капитан лейб-гвардии. — В то время у короля имелось четыре роты лейб-
гвардии, капитанами которых были маршалы Франции; дежурили, сменяясь
поквартально.
70 Дед месье де Вандома. — То есть побочный сын Генриха IV, Сезар.
71 ...королевской декларацией месячной давности... — Декларация Генриха IV от
15 апреля 1610 г. давала его побочным детям ранг после принцев крови, но перед

1694
773
всеми другими принцами. Вопреки мнению Сен-Симона, она была
зарегистрирована 4 мая, за неделю до гибели короля, после которой ущемленные принцы не
желали ее соблюдать.
72 ...произведения Людовиком XIII новых кавалеров Ордена Святого Духа... — На этой
церемонии (31 декабря 1619 г.) Сезар де Ванд ом шел перед Шарлем Лотарингским,
герцогом д'Эльбёфом.
73 Старейшина Парламента — старейший по стажу советник Большой палаты.
Его мнение имело особое значение, поскольку при голосовании высказывалось
первым. В тот момент старейшиной был Жан Дужа.
74 Компенсационные выплаты... увеличены на пятьдесят тысяч. — Должность
назначавшегося королем первого президента Парламента продажной цены не
имела, однако было в обычае, чтобы новый глава Парламента выплачивал своему
предшественнику или его наследникам денежную компенсацию.
75 ...пренебрежении к привилегиям пэров... — Это пренебрежение, по мнению Сен-
Симона, проявлялось в том, что первый президент не снимал головного убора,
спрашивая пэров в Парламенте об их мнениях.
76 ...но выше пэров. — В оригинале письма не было этого уточнения.
77 ..^иесье де Вандомудостоился тех же отличий, что и месье дю Мэн... —
Утверждение в Парламенте герцога де Ванд ома состоялось 8 июня 1694 г.
78 ...лишь трое или четверо...унизились до присутствия на церемонии. — В
действительности на ней присутствовали десять пэров (3 церковных и 7 светских).
79 ...его... не слишком заботит честь архиепископов Реймсских... — Как и все пэры,
не являвшиеся принцами крови, архиепископ отныне должен был уступать в ранге
королевским бастардам и их потомкам.
80 Этот генеральный адвокат... — Ашилль IV д'Арлэ, генеральный адвокат
Парижского парламента с 1691 г., по матери внук первого президента Гийома де
Ламу аньона.
81 ...опись... владений... — Представление таких описей вассалом в 40-дневный
срок после принесения им феодальной присяги (оммажа) было обычной нормой
сеньориального права. Получивший описи сеньор мог опротестовать их также в
течение 40 дней.
82 ...могут обнаружиться пэрства более древние, чем его. — См. выше примеч. 8.
Претензии Люксембурга не задевали герцога д'Юзеса непосредственно, но могли
создать неприятный прецедент на будущее.
83 ...до смерти месье де Люксембурга... — 4 января 1695 г.
84 ...знаменитогорода Лонгвилей... сумевшего столь долго сохранять... свое влияние. —
Глава рода Лонгвилей считается первым из принцев, не являющихся принцами
крови; он имел ранг принца на основании грамот, полученных от королей его
предками, в ознаменование особых военных заслуг основателя рода, Жана Дюнуа,
«Орлеанского бастарда».
85 ...последнего графа де Суассона...убитого в сражении под Седаном... — Луи де
Бурбон, граф де Суассон, происходивший из младшей ветви рода Бурбон-Конде,
возглавил мятеж против кардинала Ришелье, но погиб 6 июля 1641 г., в день
выигранной им битвы при Ла-Марфе. Он не был последним графом де Суассоном: этот
титул имел Эжен Морис Савойский-Кариньяно, младший сын его сестры от брака
с герцогом Томмазо Савойским-Кариньяно.

774
Примечания
86 ...Месье Принца (героя)... — То есть Великого Конде.
87 ..жладший... погиб при переправе через Рейн, не успев вступить в брак... — Шарль
Пари, герцог де Лонгвиль, погиб 12 июня 1672 г. Его считали незаконным сыном
герцогини де Лонгвиль от ее постоянного любовника, будущего автора «Максим»
герцога де Ларошфуко. После него остался сын-бастард (см. выше примеч. 46).
88 ...другой... — Жан Луи де Лонгвиль (1646—1694), старший сын герцога Анри
де Лонгвиля.
89 ...имущество... переходило к его матери, а после нее — к принцам де Конти. —
Речь идет о сестре Великого Конде, герцогине де Лонгвиль, скончавшейся 15
апреля 1679 г.; принцы де Конти были ее племянниками.
90 Старший из этих принцев давно умер... — Луи-Арман де Конти (1661—1685),
женатый на побочной дочери Людовика XIV Марианне.
91 ...песенки о ней... публично распевались в армии принцем де Роганом... — То есть,
собственно говоря, будущим ее женихом.
92 ...не в пример спесивым Кольберам, никогда не кичившийся своим
происхождением... — Имеется в виду культивировавшаяся Кольберами семейная легенда о том,
что их род происходил от переселившихся во Францию шотландских рыцарей; в
это предание никто всерьез не верил.
93 .......муж ваш не годится и в пажи своему свояку». — Свояк Вильруа, герцог
де Ларошгийон, был из аристократического рода Ларошфуко (внук автора
«Максим»), тогда как Вильруа происходили из «дворянства мантии».
94 ...генеральные наместники в этой провинции... — В Нормандии при одном
губернаторе было два генеральных наместника: в Верхней и Нижней Нормандии,
с резиденцией, соответственно, в Руане и в Кане.
95 ...начинать свои письма к нему с обращения Монсеньор... — То есть с
обращения как к вышестоящему лицу.
96 ...девушка была назначена фрейлиной Мадам Дофины... — Это произошло в июле
1686 г., через два месяца после того, как отец девушки, герцог де Ла Форс,
отрекся от протестантизма.
97 ...штат фрейлин был упразднен... — В январе 1688 г.
98 Генеральный наместник в Лангедоке. — В Лангедоке было три генеральных
наместника при одном губернаторе.
99 ...маркиз и мадам дю Рур пришлись друг другу по вкусу... — На самом деле
маркиз де Креки «пришелся по вкусу» не мадам дю Рур, а другой приятельнице Мон-
сеньора, графине де Полиньяк.
100 ...маркиз де Креки был изгнан.... — Неточность Сен-Симона: конфликт
между дофином и Креки был связан с другой любовной историей.
101 ...восьмидесятилетнего старика Ла Фёйе... — В 1694 г. графу де Ла Фёйе было
75 лет (род. в 1619 г.).
102 ...Король, не желая... повторения того, что произошло год назад в Гейльбронне... —
Когда дофин в начале июня 1693 г. прибыл под Гейльбронн, он обнаружил, что
стоявший там немецкий лагерь очень хорошо укреплен. Все попытки выманить
оттуда командующего имперскими войсками, принца Людвига Баденского, и
втянуть его в сражение не увенчались успехом. Дофин ограничился тем, что
наложил на Вюртемберг контрибуцию в размере 400 тысяч экю и взял заложников.
103 Дежурный камергер. — Как «камергер» переводится термин «premier gentilhomme
de la chambre du roi» («первый комнатный (или палатный) дворянин»). Перевод оправ-

1694
775
106
107
дан исторически: до середины XVI в. эти люди именовались именно «камергерами»
(«chambellans»). Их было четверо, они подчинялись главному камергеру; свои
обязанности исполняли поочередно.
104 Когда Мадам Дофина скончалась... — В 1690 г.
105 Генерал-майор тяжелой кавалерии. — В то время это был не чин, а должность,
обладатель которой подчинялся генеральному полковнику кавалерии.
' Накануне дня Иоанна Крестителя... — 23 июня.
...покинуть Сицилию в момент вывода оттуда французских войск. — Это
произошло в 1678 г. Французский флот был послан в Сицилию в 1674 г., чтобы оказать
помощь восставшим против Испании мессинцам.
108 ...полторы тысячи были взяты в плен... потерял пятьсот человек убитыми...—
Пример небрежного переписывания Сен-Симоном чисел из «Дневника» Данжо.
В действительности было взято в плен не 1500, а 2500 испанцев, а их потери
убитыми составили не 500, а 5000 человек.
109 Маркиз де Ноай... был произведен в бригадиры... — Чин выше полковника, но
ниже бригадного генерала (maréchal de camp). См. 1692, примеч. 6. Однако Сен-
Симон ошибся: маркиз де Ноай уже являлся бригадиром и был тогда произведен
в бригадные генералы.
110 ...своему сыну-епископу. — Имеется в виду Луи-Антуан де Ноай (1651—1729),
епископ Шалонский (1680—1695 гг.), архиепископ Парижский (с 1695 г.), будущий
кардинал.
111 ...овладел также Остальриком... — Ошибка Сен-Симона: Остальрик был взят
раньше, чем Кастель-Фолли, и именно он был захвачен «благодаря дерзости и
отваге одного-единственного человека».
112 ...сожгли город Дьепп. — В июле 1694 г.
113 ...в Форже... на водах... — Форж-лез-О, в Верхней Нормандии, уже тогда
славился как курорт с минеральными водами. Упоминается в этом качестве и в «Трех
мушкетерах» Александра Дюма-отца.
114 ...близ Виньямона... — Недалеко от Юи (между Намюром и Льежем).
115 ...переправиться через Самбру... —Армии предстояло совершить
150-километровый переход из области Льежа во Фландрию. «Лагерь Эспьер» был расположен
на речке Гранд-Эспьер, левом притоке Шельды, между Рубе и Кортрейком.
116 ...артиллерия же и провиант, пока это было возможно, плыли по С амбре. —
Очевидно, до пункта, наиболее удобного для сухопутного перехода из бассейна
Мааса в бассейн Шельды.
117 ...в Гау-Бёкельхейме. — Между Вормсом и Бад-Крейцнахом, на левом берегу
Рейна.
118 Маршал de Аорж не согласился с возражениями интенданта... Аа Гранжа. —
Жак де Ла Гранж, интендант Эльзаса, с 1693 г. исполнял должность интенданта
при Рейнской армии. Его предшественник был уволен по настоянию маршала
де Лоржа за критику его действий перед военным министерством.
119 Крейцнах. — То есть Бад-Крейцнах.
120 ...у Хагенбаха... — К западу от Карлсруэ.
121 ...у Флонхейма. — К юго-востоку от Бад-Крейцнаха, близ Альцея.
122 Четырнадцать французских лье. — Было несколько понятий французского
лье (большое, малое, обычное), значения которых варьируют от 4 до 5 км. Тогда

776
Примечания
14 лье соответствуют 56—70 км; видимо, так оценивает Сен-Симон путь,
пройденный от лагеря в Хундсрюке до лагеря у Флонхейма.
123 ...Жирарден... был сыном Вайяка... — Ошибка Сен-Симона: Клод Франсуа
де Лери-Жирарден не был сыном графа де Вайяка.
124 ...убитого во время той кампании... — Имеется в виду кампания 1691 г. в
Ирландии.
125 Эбернбург — местечко недалеко от Бад-Крейцнаха.
126 Остров Рейнфельс — остров на Рейне, ниже впадения в него р. Наэ.
127 ...ездил в Англию поздравлять... Якова II со вступлением на престол. — Эта
поездка состоялась в июле — сентябре 1685 г.
128 Прециозностъ — распространенный во французских салонах XVII в. стиль
общения, характеризующийся утонченностью и изысканностью манер. За
излишнюю аффектацию Мольер высмеял этот стиль в комедии «Смешные
жеманницы» (1659).
129 Аббат де Комартен был... директором Академии... — Жан Франсуа Лефевр
де Комартен был не директором, а канцлером Академии. Ее директором был тогда
великий баснописец Жан де Лафонтен, но он не смог присутствовать на
заседании по болезни.
130 Интендант финансов. — Интенданты финансов работали под началом
генерального контролера финансов в центральной администрации. В 1690 г. их число
выросло с двух до четырех, а сами должности стали продажными.
131 ...Поншартрен, его близкий родственник... — По нашим меркам, родство было
не столь близким (муж кузины жены).
132 Архиепископ Парижский... [т]огда... еще не был герцогом... — Он сделался им в
1674 г.; стало быть, тот эпизод имел место между 1671 и 1674 гг.
133 ...увидел идущего пешком архиепископа. — Еще не будучи герцогом и пэром,
архиепископ не имел права въезжать в карете во двор королевской резиденции.
Епископ Нуайона имел такое право по своей кафедре как один из церковных
пэров Франции.
134 ...в распределении бенефициев... — До 1675 г. подбором кандидатов на
церковные бенефиции занимался работавший при короле Совестный совет (Conseil de
Conscience) с участием архиепископа Парижского. Однако с 1675 г. этот совет
перестал созываться, и единственным советником короля в этом вопросе стал его
исповедник (до 1709 г. — отец де Лашез); эта ситуация сохранялась до смерти
Людовика XIV.
135 ...выходка аббата окончательно погубила его в глазах Короля... — Аббат де
Комартен смог стать епископом только после смерти Людовика XTV.
136 ...его обладатель получил право именоваться принцем... — С XV в., когда дофи-
нат Овернь перешел в обладание принцев крови из рода Бурбон-Монпансье.
137 Род Монпансье. — Имеются в виду две ветви рода Бурбонов, владевших
графством (затем герцогством) Монпансье: 1) младшая ветвь старших Бурбонов, от
Луи, графа де Монпансье (ум. 1486), до его внука Шарля, герцога де
Бурбон-Монпансье, коннетабля Франции (ум. 1527); 2) младшая ветвь Бурбон-Вандомов, от
Луи, герцога де Монпансье (1513—1582), до его правнучки Марии (1605—1627),
ставшей в браке с Гастоном Орлеанским матерью Анны-Марии Орлеанской
(Великой Мадемуазель).
138 Седанский обмен. — См. выше примеч. 52 и 60.

1694
111
139 ...превратить церковное достояние в светское... — Кардинал де Буйон имел
титул аббата монастыря бенедиктинцев в Понтуазе и присвоил себе имущество
аббатства.
140 Камергер Месье. — Как и у короля, при дворе его брата Месье было четыре
камергера (первых комнатных (палатных) дворянина).
141 ...счастливый жребий спас от казни за мародерство... — Имеется в виду
старинный обычай казни по жребию солдат из провинившегося воинского
подразделения.
142 Шамаранд и Водрэ были известны своими заслугами, храбростью и верностью
долгу. — Сен-Симон упоминает о них потому, что они были назначены
инспекторами пехоты Рейнской армии, под началом д'Юкселя.
143 Кунео — город в Пьемонте, осаждавшийся французами в 1691 г.
144 ...по случаю брака Монсеньора... — В 1680 г.
145 ...после смерти своей госпожи... — В 1690 г.
Ш) ...само его имя уже говорит о высоком происхождении... — Монтгомери (Монго-
мери) — род шотландского происхождения, обосновавшийся во Франции в
начале XVI в. Один из представителей рода, Габриэль де Лорж, граф де
Монтгомери, лейтенант шотландской роты лейб-гвардии, в 1559 г. стал невольным
убийцей короля Генриха П на рыцарском турнире.
147 ...в небольшом сражении против... генерала Массиета... — Эпизод относится к
1675 г., когда полковник Массиет командовал испанским гарнизоном одной из
крепостей во Фландрии.
148 ..^маршалы де Дюра и de Лорж, его родственники... — Бабка маршалов
происходила из рода Монтгомери.
149 Сражение при Стаффарде. — Состоялось 18 августа 1690 г., в Пьемонте.
150 Майор полка Французской гвардии. — Полк Французской гвардии насчитывал
6000 солдат (30 рот по 200 человек). Майор полка ведал его внутренним
распорядком.
151 Жанлиса... не следует путать с вышеупомянутом стариком Жанлисом, с коим
он не был связан. — В действительности посланный Ноаем бригадный генерал
Мишель Ардуэн де Жанлис приходился «старику Жанлису» племянником. Именно
он, а не его 80-летний дядя (как ошибочно пишет выше Сен-Симон) был
назначен директором пехоты Каталонской армии.
152 Капитация — временный подоходный налог, введенный королевской
декларацией от 18 января 1695 г. Взимался по теоретической оценке доходов представителей
разных состояний, разделенных на 22 класса. Духовенство капитацию не платило.
153 ...природа этого налога такова, что отменить его будет практически
невозможно. — После окончания войны капитация была в 1698 г. отменена, но с началом
новой войны уже в 1701 г. восстановлена и стала постоянной, причем
непривилегированные плательщики стали платить ее пропорционально своей квоте по
талье.
154 Зал Мраморного стола — название одного из залов Дворца правосудия, где
заседал, в частности, судебный трибунал Адмиралтейства.
155 Сестра Месье Принца. — То есть Анна-Женевьева де Бурбон, герцогиня
де Лонгвиль.
156 Суверенное владение Нёвшатель. — Это княжество в Швейцарии принадлежало
Лонгвилям и давало им основание притязать на ранг и права «иностранных принцев».

778
Примечания
157 ...удостоившийся великой милости, которая пока оставалась в тайне... — Имеется
в виду обещание короля дать титул герцога второму сыну маршала де
Люксембурга, Полю Сижизмонду (в 1696 г. он стал герцогом де Шатийоном).
1695
1 ...получил должность капитана лейб-гвардии, заплатив наследникам своего
предшественника пятьсот тысяч ливров, предусмотренных королевской грамотой... —
Должность капитана лейб-гвардии не была продажной и наследственной, так что сумма
выплачиваемой за ее потерю компенсации специально оговаривалась королевской
грамотой.
2 Воспитатель Короля. — Никола де Невиль, маркиз де Вильруа (1598—1685),
маршал Франции (1646 г.), глава Королевского совета финансов (с 1661 г.).
3 Титул первого барона Франции. — Этот титул имел старший представитель рода
Монморанси, к которому принадлежал маршал де Люксембург; термин «Франция»
понимался здесь в узком смысле слова (как Иль-де-Франс).
4 Гражданский иск. — Возможен и перевод «иск вежливости». Имеется в виду
обращение к судебному трибуналу с просьбой пересмотреть вынесенное им же
решение.
5 Малая печать. — Так скреплялись собственные акты Большой канцелярии;
большая печать предназначалась для актов, исходящих от короля.
6 ...с месье и мадам де Шеврёз. — То есть с тестем и тещей.
7 ...в конце лета и в начале зимы... были сделаны... попытки заключить мир. —
Предварительные мирные переговоры между Францией и находившимися между
собой в союзе Англией и Голландией проходили в конце 1694 г. в Маастрихте;
в декабре 1694 г. они были прерваны.
8 ...таких ...указчиков... — В рукописи Сен-Симона стоит отточие, скрывающее
нецензурное ругательство.
9 ...в другом месте... не посмел бы говорить с ним в таком тоне. — То
обстоятельство, что дело происходило в стенах королевского дворца, где проживал главный
шталмейстер, мешало Роклору потребовать у обидчика должного удовлетворения.
10 Мадам д'Арманъяк и маршал де Вильруа бросились к камину... — Супруга
главного шталмейстера Катрин де Невиль была сестрой маршала де Вильруа.
11 Шуази — резиденция дофина, оставленная ему в наследство Великой
Мадемуазель.
12 Принцесса Оранская. — Мария Стюарт, королева Англии с 1689 г., жена
Вильгельма III Оранского и дочь свергнутого им с престола Якова II, скончалась 7
января 1695 г. Для французского двора, на тот момент еще не признавшего
революцию 1688—1689 гг. и низложение короля Якова, Мария оставалась всего лишь
«принцессой Оранской».
13 ...никто не носил по ней траур, так что это было даже запрещено месье де Буйону
и месье де Дюра и... всем родственникам принца Оранского. — Упомянутые Буйон и Дюра
были по женской линии в родстве с Оранским домом. Знаменитый маршал Тюренн,
его брат герцог Фредерик Морис де Буйон и их сестры были по матери внуками и
внучками Вильгельма I Оранского, первого статхаудера Республики Соединенных
провинций. Одна из этих сестер, маркиза де Дюра, стала матерью братьев-марша-

1695
779
лов де Дюра и де Лоржа. Потомками Вильгельма I Оранского благодаря браку
другой его дочери были также герцоги де Ла Тремуй.
14 ...она стала королевой, оттеснив от трона своего отца и других его детей. — Речь
идет о единственном сыне Якова II от его второго брака (с католической
принцессой Марией-Беатриче Моденской), принце Джеймсе Эдуарде Стюарте (1688—
1766). Рождение этого принца создало перспективу появления на английском троне
нового короля-католика и тем самым дало сигнал к революции. Прав других детей
своего отца Мария не нарушала: ее единственная сестра Анна, будущая королева,
была младше по возрасту.
15 ...стать девятым курфюрстом... — С возведением Ганновера в ранг
курфюршества число курфюрстов достигло девяти. Первым курфюрстом Ганновера стал
в 1692 г. Эрнст Август, герцог Ганноверский (1629—1698), отец Георга Людвига,
будущего короля Великобритании Георга I. Георг Людвиг наследовал отцу в
качестве курфюрста.
16 ...курфюрста Пфальцского, ставшего королем Богемии и потерявшего... и свой ранг
курфюрста, и свои владения... — Фридрих V, курфюрст Пфальцский (1610—1623 гг.),
в 1619 г. принял корону Богемии (Чехии) от восставших против Габсбургов дворян-
протестантов, но был изгнан из страны после разгрома восстания, а затем и лишен
курфюршества (перешедшего к герцогу Баварскому); титул курфюрста был, по
условиям Вестфальского мира 1648 г., возвращен его сыну Карлу Людвигу.
17 ...на своей кузине... дочери герцога Цельского. — Имеется в виду София-Доротея
(1666—1726), дочь старшего брата отца Георга Людвига; в браке с 1682 г.,
разведена в 1694 г., после чего жила в заточении.
18 ...молодой и элегантный граф Кёнигсмарк. — На самом деле ему было более
50 лет, и он был полковником гвардии. Сен-Симон приводит самую эффектную
версию его гибели: сожжения живьем все же не было, просто тело убитого Кёнигс-
марка бросили в негашеную известь.
19 Консистория — совет лютеранских пасторов.
20 ...право взять другую жену... — Георг Людвиг не воспользовался этим правом.
21 ...дети ее признавались законными. — Этими детьми были Георг (1683—1760,
с 1727 г. король Великобритании Георг П) и София-Доротея (1685—1757, в будущем
королева Пруссии, мать Фридриха II Великого).
22 ...передал ему губернаторство Гиень... — Это произошло в 1683 г. Графу Тулуз-
скому было тогда всего пять лет.
23 ...носившему то же имя, что ион... — Родовое имя д'Альбер. Герцог де Шеврёз
был внуком, а герцог де Шон — племянником коннетабля де Люина.
24 ...месье и мадам де Шон... ощущали горечь обиды... боль которой им суждено было
терпеть недолго. — Герцог де Шон умер в 1698 г., его жена — вскоре после мужа.
25 ...трех «детей Франции»... — То есть своих внуков: герцогов Бургундского,
Анжуйского и Беррийского.
26 ...в Страстную пятницу... — 1 апреля 1695 г.
27 ...высказали ему свое мнение... — Приняв участие в церемонии в качестве
герцога и пэра, принадлежавший к Лотарингскому дому д'Эльбёф забыл о своем
статусе иностранного принца и создал прецедент, когда иностранный принц уступил
место Вандомам как потомкам королевского бастарда. Именно за это его
осуждали другие члены Лотарингского дома.
28 ...после смерти маршала де Рошфора. — 23 мая 1676 г.

780
Примечания
29 ...благородное происхождение... — Дом маршала де Лоржа (Дюрфоры) был из
старейших в Гиени; его бабка по отцу была из рода Монтгомери (см. 1694, примеч. 146).
Мать маршала, из рода Буйонов, была внучкой Вильгельма I Оранского (см. выше
примеч. 13).
30 Старший брат — Жак Анри де Дюрфор, герцог де Дюра, маршал Франции.
31 ...не оставив ему страстно желаемых детей... — На самом деле от этого брака
осталась дочь, но она умерла в детском возрасте.
32 Месье Биньон был ранее генеральным адвокатом... — Жером II Биньон
унаследовал должность генерального адвоката в Парижском парламенте от отца, Же-
рома I Биньона (ум. 1656).
33 ...все затруднения были устранены на условиях выплаты четырехсот тысяч
ливров наличными... — Точнее, наличными было выплачено лишь 82 тыс. ливров, еще
218 тыс. — в рентных обязательствах парижского муниципалитета, и еще 100 тыс.
ливров было обещано выплатить после смерти деда невесты Фремона (ум. 1696).
34 В четверг перед Вербным воскресеньем брачный контракт был подписан в
отеле де Лорж... — Этот день приходился на 24 марта 1695 г.; однако окончательное
подписание брачного контракта состоялось лишь 7 апреля, после поднесения Сен-
Симоном свадебных подарков своей невесте.
35 ...в четверг перед днем «Квазимодо»... — То есть 7 апреля 1695 г. «Квазимодо» —
первое воскресенье после Пасхи (название дано по начальному слову мессы).
3(3 ...в полночь... обвенчал нас в домашней часовне. — По правилам, помолвка и
свадьба не могли состояться в один день, поэтому церемонию бракосочетания
проводили после полуночи.
37 ...шестьсот луидоров... — То есть 7200 ливров.
38 Он льстил себе надеждой...унаследовать от тестя должность капитана
лейб-гвардии, об утрате которой он все еще сожалел. — Лозен отказался от должности
капитана роты лейб-гвардии в 1682 г. (после вступления в брак с Мадемуазель) — в пользу
маршала Люксембурга.
39 ...она полагала, что можно потерпеть... два-три года... иначе... она никогда бы не
согласилась на этот брак. — Лозен умер только в 1723 г., дожив до девяноста лет.
40 Кур-ла-Рен — аллея, протянувшаяся вдоль Сены ко дворцу Тюильри;
популярное место для прогулок в Париже; в XVII в. находилось на Елисейских полях,
представлявших собой в те времена открытое пространство, поля, расположенные
на тогдашней парижской окраине.
41 ...Король, гулявший в своем кресле на колесах в версальском парке... — Людовик XIV
уже с 1681 г. стал страдать подагрой.
42 Сражение при Прива. — Состоялось 27 мая 1629 г., в ходе кампании, которую
королевская армия вела против гугенотов Лангедока.
43 Смерть Лафонтена... — 13 апреля 1695 г.
44 Смерть... Миньяра — 29 мая 1695 г.
45 Замок в Мёдоне... просторный и роскошный... — Строительство так
называемого Старого замка, не дошедшего до наших дней (был снесен в 1803 г., после
пожара и разграбления; его колонны из розового мрамора украшают нынче арку на
площади Карусель в Париже), начал кардинал Антуан Санген. В 1527 г. он подарил
поместье своей племяннице, герцогине д'Этамп, фаворитке Франциска I. Замок был
достроен в 1540 г. В разное время им владели: Шарль де Гиз, кардинал Лотаринг-
ский, и другие представители семейства Гизов (с 1552 по 1654 г.); Абель Сервьен и

1695
781
его сын Луи-Франсуа (с 1654 по 1679 г.); военный министр Лувуа и маркиза де Лу-
вуа (с 1679 по 1695 г.). Сервьен провел в замке ремонтно-восстановительные
работы, расширил его площадь, привел в порядок парк, выстроил террасу; Лувуа
изменил внутренний и внешний облик замка, провел в сады гидравлическую систему для
подачи воды в фонтаны. Дофин, для которого Людовик XIV приобрел поместье,
выстроил в 1706 г. Новый замок — сохранившееся до нашего времени здание с
куполом. Сейчас в замке располагается Парижская обсерватория.
46 Два принца крови — принц Франсуа-Луи де Конти и герцог Луи де Конде
(Месье Герцог). Герцог Шартрский имел более высокий, чем ранг принца крови,
статус «внука Франции».
47 Король... из неприязни, каковую питал к принцу de Конти со времени его
путешествия в Венгрию... — Принц ездил в Венгрию в 1685 г., для участия в военных
действиях против турок. В это время была перехвачена его корреспонденция,
уличавшая принца в злословии по адресу короля и мадам де Ментенон.
48 Бригадные майоры. — См. 1693, примеч. 98.
49 Английские капли (guttae nigrae britannicae) — медикамент на основе опиума.
50 ...рядом с местом впадения Неккара в Рейн. — В нескольких километрах ниже
Мангейма.
51 ...овладел Осталъриком... — Ошибка: Остальрик был уже взят французами в
1694 г. Ванд ом заставил испанцев снять с него осаду.
52 ...губернатор Касале... капитулировал по приказу Короля. — Произошло это 11 июля
1695 г. Город Касале-Монферрато был занят французами с 1681 г.
53 ...дало миллионные прибыли... месье графу Тулузскому. — Ему как адмиралу
Франции и Бретани (главным центром французского корсарства был бретонский город
Сен-Мало) причиталась десятая часть захваченной добычи.
54 Лакей. — Это был так называемый «garçon du serdeau», один из младших слуг
королевского стола, специализировавшихся на подавании десерта.
55 ...после [двадцати четырех] дней осады. — В рукописи на месте числа дней
имеется пропуск.
56 ...подверг жесточайшей бомбардировке Брюссель. — 13—15 августа 1695 г.
57 ...потеснил их. — 2 сентября 1695 г.
58 ...не мог бы отдать честь принцу Оранскому, если бы тот оказался среди прини-
лшющих капитуляцию. — Эта невозможность объяснялась тем, что Франция не
признавала Вильгельма Оранского королем Англии.
59 ...брат Оверкерка, генерал Дейквельд. — Ошибка Сен-Симона: братом Оверкерка
был граф Одейк.
60 ...получил... красную ленту. — То есть стал командором недавно созданного
военного Ордена Святого Людовика.
61 ...иезуитов, к коим... обратился как к распределителям милостей среди
духовенства... — Королевскими исповедниками, с 1675 г. занимавшимися подбором
кандидатов на церковные бенефиции, были члены Ордена иезуитов.
62 Обидевшись на иезуитов... он пришел к янсенистам... — Здесь текст «Мемуаров»
Сен-Симона противоречит его же дополнениям к «Дневнику» Данжо, согласно
которым близость Фенелона к янсенистам предшествовала его неудачной попытке
искать покровительства у иезуитов.
63 ...после смерти маршала де Вильруа. — В 1685 г.

782
Примечания
64 ...аббатства, которое... было его единственным владением. — Речь идет об
аббатстве Сен-Валери-на-Сомме, но Фенелон получил его лишь в конце 1694 г.,
через пять лет после того, как стал наставником «детей Франции». Он отказался от
этого аббатства в январе 1695 г., незадолго до своего назначения архиепископом
Камбрэ (4 февраля 1695 г.).
65 Судебная секция Государственного совета (Conseil privé, Conseil des parties) —
вспомогательная секция Государственного совета, работавшая в отсутствие
короля, под руководством канцлера Франции. Дела в ней докладывали королевские
докладчики.
66 ...ее бракосочетания с Королем, на котором присутствовал вместе с двумя
другими свидетелями. — Помимо архиепископа Парижского, свидетелями
выступили Лувуа и Моншеврёй.
07 Знаменитая ассамблея 1682 года. — Речь идет о чрезвычайной ассамблее
французской Церкви 1681—1682 гг. 19 марта 1682 г. приняла декларацию («Четыре статьи»),
провозгласившую основные принципы автономии галликанской Церкви по
отношению к папской курии. Король объявил следование декларации обязательным для всей
французской Церкви. Это сильно обострило отношения с Ватиканом, и в 1693 г.
Людовик XIV в личном письме к Папе заверил его, что отныне «Четыре статьи»
применяться не будут.
68 ...конец архиепископа —ужасен. — Имеется в виду, что он умер внезапно, без
покаяния и причащения.
09 Король почувствовал... облегчение, а мадам де Ментенон тем более. — Как уже
отмечалось, Арлэ-Шанваллон, архиепископ Парижский, присутствовал на тайной
церемонии бракосочетания Людовика XIV и мадам де Ментенон.
70 Книга отца Кенеля «Нравственные размышления». — Паскье Кенель, один из
лидеров французского янсенизма, с 1685 г. находился в эмиграции. Имеется в виду
его книга «Новый Завет на французском языке с нравственными размышлениями»,
впервые вышедшая в 1671 г. и в новом издании — в 1693 г.
71 Семинарии Иностранных миссий. — Общество иностранных миссий было
основано во Франции в 1651 г. с целью подготовки священников-миссионеров для
работы за границей. Его парижская семинария существовала с 1663 г.
72 Домерил — разновидность церковного бенефиция, обладатель которого имел
титул «дом» (от лат. dominus — господин).
73 Аббатство, предоставленное на правах комменды. — Аббат-коммендатарий имел
право не жить постоянно в своем аббатстве, а ограничиваться получением с него
доходов. Аббатство Ла-Трапп принадлежало Ранее на правах комменды, еще когда
он был светским лицом.
74 Святой Бернард Клервосский — основатель Ордена цистерцианцев. Одним из
цистерцианских аббатств было и основанное в 1140 г. аббатство Ла-Трапп.
75 ...иметь преемника-монаха. — То есть аббата, который сам был бы монахом, но
не коммендатарием.
7(3 ...назначил приором одного из самых безгрешных и талантливых людей, коему...
не суждено было жить долго. — Речь идет о Пьере Фуазеле, принявшем
монашеское имя дома Зосима. Сохранилось письмо Сен-Симона к этому
священнослужителю.
77 Первые капитаны лейб-гвардии. — То есть капитаны старейшей из четырех рот
лейб-гвардии (Шотландской роты), имевшей особые привилегии.

1696
783
78 Benedicite — католическая молитва, читаемая перед трапезой в знак
благодарности Господу за «хлеб наш насущный», даваемый «днесь» (т. е. каждый день).
79 ...до получения папской буллы. — То есть буллы о поставлении его в епископы.
80 ...после принятия жезла вынужден был отослать его маршалу де Вильруа. — Этот
жезл символизировал власть капитана дежурной роты лейб-гвардии, обязанности
которого де Лорж не мог исполнять по болезни.
81 ...играть... в «оливки». — Характер этой игры не установлен.
82 Король сделал вид, что... выпил одну или две. — Людовик XIV пил очень мало,
и только сильно разбавленное красное вино.
83 ...из-за нее... — То есть из-за принцессы Конти.
1696
1 Сестра герцогини Браччано. — Ланти был женат на Луизе Анжелике де Ла
Тремуй. О своих отношениях с ее сестрой Марианной де Ла Тремуй, герцогиней
Браччано, Сен-Симон писал ранее (см. с. 178). С 1696 г. герцогиня Браччано
стала именоваться принцессой Орсини (дез Юрсен). Под именем же принцессы Орси-
ни она вошла в историю благодаря своей активной роли при испанском дворе
Филиппа V.
I ...в течение четырнадцати лет занимавший Папский престол под именем Сикс-
та IV... — На самом деле Сикст IV правил тринадцать лет (с августа 1471 г. по
август 1484 г.).
3 Род Ла Ровере. — Династия делла Ровере правила в Урбино более ста лет и
пресеклась в 1626 г.
4 ...посвящения в духовный сан самим Папой... — Этот факт подчеркивал
непреложность перехода последнего Лонгвиля в монашеское состояние, после чего он не
мог распоряжаться своим имуществом. Завещание в пользу принца де Конти было
составлено до этого акта, завещание в пользу герцогини Немурской — после него.
5 ...выбором наследника. — Им стал Луи-Анри, бастард графа Луи де Суассона,
кузен герцогини де Немур.
ь ...рассчитывал извлечь для себя выгоду из этого брака, но просчитался. — При
жизни своего зятя маркиз д'Алегр так и не стал маршалом Франции.
7 Выше я уже рассказывал, какое странное обстоятельство помешало ему стать
маршалом Франции. — См. выше с. 44.
8 Маршал де Вильруа и Месье Главный, ближайшие родственники с отцовской
стороны, и супруга маршала де Вильруа — с материнской... — Маршал Франсуа де
Вильруа был кузеном молодого герцога де Ледигьера, граф Луи д'Арманьяк — мужем
его кузины, жена маршала де Вильруа — двоюродной теткой.
9 ...сыном их двоюродного брата. — То есть Шарля де Ла Тремуя. Его отец и отец
обоих маршалов были свояками, женатыми на двух сестрах маршала Тюренна.
10 ...выкроил ренту в одиннадцать тысяч ливров. — 100 тысяч экю равны 300
тысячам ливров; таким образом, годовая рента в 11 тысяч ливров составляла около
3,7% от этого капитала.
II ...договор о переходе Монако под покровительство Франции. — Этот договор, по
которому в Монако вместо испанского был размещен французский гарнизон, был
заключен в 1641_г.

784
Примечания
12 ...одной из сестер канцлера Ле Телье. — Сестра Мишеля Ле Телье, Клод, в 1628 г.
вышла замуж за Жан-Батиста Кольбера де Вилласэра де Сен-Пуанжа, двоюродного
дядю министра Ж.-Б. Кольбера.
13 ...желала, по примеру кузин, стать герцогиней...— Кузинами Мари-Франсуазы
Кольбер, вышедшей замуж в 28 лет, были три дочери Ж.-Б. Кольбера: герцогини
де Бовилье, де Шеврёз и де Мортемар.
14 ...мадам Гийон... тотчас же отправили в Бастилию... — Мадам Гийон была
арестована в декабре 1695 г., но помещена не в Бастилию, а в Венсеннский замок.
15 ...попала в окружение Королевы-матери в ту пору, когда та нуждалась во
всякого рода людях. — Мадам де Кавуа стала придворной дамой в 1643 г., когда
королева Анна Австрийская сделалась регентшей после кончины Людовика XIII.
16 ...за последнего герцога де Гиза... — Луи-Жозеф Лотарингский (1650—1671),
герцог де Гиз с 1664 г. Он был не последним, а предпоследним герцогом де Гизом:
последним был его малолетний сын Франсуа-Жозеф (1670—1675).
17 Ее мать... скончалась в 1662 году. — В действительности Маргарита Лотаринг-
ская умерла в 1672 году.
18 ...умер в августе 1675 года... — На самом деле 16 марта 1675 г.
19 ...за его столом в широком кругу... — Королевские ужины при Людовике XTV (в
отличие от обедов), как правило, проводились в широком кругу (au grand couvert).
20 ...граф де Сен-Жеран, чей скандальный процесс... известен всем и каждому. —
См. 1693, примеч. 25.
21 ...переменить смешное и неприличное имя Бови... — По-французски фамилия
Бови (Beauvit) состоит из двух слов beau — красивый, и vit — в просторечии
мужской член.
22 ...при содействии Месье Принца... — То есть Великого Конде, под началом
которого служил Бюсси-Рабютен. Эпизод датируется августом 1648 г.
23 «Отель Немон». — По тогдашним представлениям, отелем могли
именоваться только дома вельмож, аристократов.
24 ...во время переправы через Рейн... — 9 июня 1672 г.
25 Испания потеряла королеву-мать... — Речь идет о Марии-Анне Австрийской.
26 Знаменитый Васконсельос. — Сен-Симон путает испанского министра Фернандо
Валенсуэлу с португальцем Мигелом Вашконсельюшем, убитым восставшими в
Лиссабоне во время национальной революции 1 декабря 1640 г.
27 Дочь Месье — Мария-Луиза Орлеанская.
28 Обо всем этом я уже писал выше... — См. выше с. 170—172.
29 ...в случае проигрыша рисковал остаться лишь при звании герцога де Монморан-
си... — Настаивая на старшинстве своего герцогства-пэрства с 1581 г., Люксембург-
сын отказывался от бесспорного пэрства, дарованного его отцу в 1662 г., и в случае
проигрыша в процессе вообще выбывал из числа пэров.
30 «Приближаются ко мне люди... сердце же их далеко отстоит от Меня». —
Мф. 15: 18.
31 ...либо Парламент... признал бы неправоту адвоката, либо... Король осудил бы
месье де Люксембурга. — Два варианта развития событий в зависимости от
отрицательного либо положительного ответа Люксембурга-сына.
32 Месье де Шон... все еще не мог оправиться от навязанного ему недавно обмена... —
См. выше с. 176—177.
33 ...оглашено следующее решение. — Текст решения Сен-Симоном в «Мемуарах»
опущен.

1696
785
34 ..„месье де Люксембург fou утвержден в Парламенте в соответствии с указом
от 1662 года... — Дело о ранге герцога де Люксембург-Монморанси было
окончательно завершено лишь в 1711 г.: годом начала его пэрства определили 1662 г., в
претензиях на стаж с 1581 г. было отказано.
35 Аббатство Парк. — См. 1693, примеч. 91.
36 ..ллесъе де Водемон, которому... удалось спастись... — См. выше с. 194—195.
37 ..лларшал де Аорж заменял в Марли... маршала де Дюра... — То есть заменял
брата в качестве дежурного капитана лейб-гвардии.
38 Мон-Ройяль — крепость на реке Мозель, в окрестностях Трира.
39 ...дю Плесси... остававшегося и в старости лучшим наездником своего времени. — Пьер
дю Вернэ дю Плесси учил верховой езде Людовика XIV, когда тот был мальчиком.
40 ...будучи родом из Мэна, он полностью оправдывал репутацию его обитателей. —
Жители Мэна славились хитростью, изворотливостью в делах и исключительной
приверженностью своим корыстным интересам.
41 Договор. — Франко-савойский мирный договор был подписан 9 мая и
ратифицирован в июне 1696 г.
42 Старшая дочь герцога — Мария-Аделаида Савойская.
43 ...он добился для своих послов во Франции полного статуса королевских послов... —
Герцоги Савойские в 1633 г. приняли фиктивный титул королей Кипра,
обозначавший их династические претензии (Кипр находился под властью Османской
империи). Они добились для себя от всех европейских дворов титула «королевского
высочества».
44 ...в Sala Regia в Ватикане... — То есть в том зале, где Папа принимал послов
коронованных особ. Послы герцогов Савойских до той поры получали аудиенцию
Папы в Герцогском зале.
45 Римский король. — Старший сын императора Леопольда I эрцгерцог Иосиф,
будущий император Иосиф I.
40 Принцессы. — Этим общим именем обозначаются три незаконные дочери
Людовика XTV: Мария-Анна, принцесса де Конти; Луиза-Франсуаза, герцогиня де Бур-
бон-Конде (Мадам Герцогиня); Франсуаза-Мария, герцогиня Шартрская.
47 ...было отказано дамам принцесс крови, то есть Мадам Принцессы и ее дочери,
мадам принцессы де Конти. — Мадам Принцесса — Анна Пфальц-Зиммерн (1648—
1723), в браке с Анри-Жюлем де Конде (Месье Принцем). Под принцессой де
Конти здесь имеется в виду не дочь короля, а жена ее деверя принца Франсуа-Луи
де Конти, дочь Месье Принца Мария-Тереза (1666—1732). После своих браков с
принцами крови побочные дочери короля Мария-Анна и Луиза-Франсуаза
приобрели статус принцесс крови, а Франсуаза-Мария как жена герцога Шартрского —
более высокий статус «внучки Франции».
48 ...имя ее матери известно... чего они не могут сказать о себе... — Мария-Анна была
дочерью короля от незамужней Лавальер, а ее сводные сестры — от состоявшей в
браке маркизы де Монтеспан, потому имя их матери и не упоминалось в акте об
узаконении.
49 Мирный договор в Ахене. — Ахенский мирный договор был заключен в апреле
1668 г. Им завершилась так называемая Деволюционная война (1667—1668 гг.)
между Францией хи Испанией за обладание Испанскими Нидерландами. Испания
сохранила за собой провинцию Франш-Конте (завоеванную Великим Конде), а Франция
приобрела немалые территории в Испанских Нидерландах.

786
Примечания
50 ...почтовое сюринтендантство, а следовательно, и тайну переписки... — При
почте существовало особое бюро, составлявшее для короля извлечения из
перлюстрированной переписки. Отставка Ле Пелетье с поста сюринтенданта почтового
ведомства произошла в сентябре 1697 г.
51 Первый капитан лейб-гвардии. — См. 1695, примеч. 77.
52 Убийство в церкви фельянов в 1648 году. — 15 августа 1648 г., в день торжеств,
посвященных Богоматери, произошла стычка между гвардейцами дежурной роты
лейб-гвардии и солдатами главного прево Франции (см. 1692, примеч. 36).
Последние охраняли двери монастыря фельянов, когда там находились посетившие его
король и королева-мать, и лейб-гвардейцы сочли это нарушением своих привилегий.
Двое солдат прево были убиты. После этого были отстранены от исполнения
должностей как непосредственный виновник инцидента лейтенант роты маркиз де Жевр
вместе с отцом, капитаном герцогом де Тремом, так и двое других капитанов лейб-
гвардии (маркиз де Шанденье и граф де Шаро), отказавшихся исполнять
обязанности смещенного де Жевра и тем самым проявивших корпоративную
солидарность.
53 ...оказался единственным из четырех, кому не была возвращена должность... —
В действительности были смещены не четыре, а три капитана лейб-гвардии; двое
из них со временем вернули себе свои должности.
54 ...положить конец его ссылке... — На самом деле Шанденье содержался в
замке Лош до самого 1677 г.
55 ...в последний год его жизни... его все-таки уговорили это сделать... — В
действительности Шанденье подал в отставку со своей должности еще в сентябре 1677 г.,
через месяц после освобождения из тюрьмы.
56 Герцогиня де Брюйер. — Титул «la duchesse des Bruyères» можно было бы
перевести как «герцогиня Вересковых пустошей» (от фр. bruyère — «вереск»), ибо
замок Северак окружали бесплодные степи и вересковые пустоши.
57 ...статс-дамой Мадам Дофины была назначена герцогиня д'Арпажон... — В 1684 г.
58 ...после смерти Королевы-матери... — В январе 1666 г.
59 Данжо... купил должность чтеца Короля... — Ошибка Сен-Симона: эту
должность купил в 1671 г. не маркиз де Данжо, а его брат аббат. К тому времени
маркиз уже имел право входа на королевские аудиенции.
60 Канониса одного из немецких капитулов — капитула Торн в Нидерландах.
Чтобы стать канонисой в этом капитуле, требовалось доказать чистоту княжеского (или
рейхсграфского) происхождения вплоть до поколения прапрадедов и прапрабабок.
61 ...Аевенштейны были из Пфальцского дома... — Род графов Левенштейн
выделился из курфюршеского пфальцского дома Виттельсбахов во второй
половине XV в.
62 «Брак левой руки». — Этот термин имеет церемониальное обоснование: при
неравном браке во время венчания супруг подавал супруге не правую, а левую руку.
63 Виллер... объявил, что принадлежит к роду д'О, и взял себе имя и герб этого рода. —
Виллер действительно принадлежал к младшей ветви рода д'О.
64 ...выглядел истинным фарисеем, и меня так и подмывало превратить сзади в
бахрому фалды его камзола. — Именно такую одежду носили в древности иудейские
фарисеи, прикреплявшие к бахроме ленты с цитатами из Ветхого Завета.
65 ...на полосе, идущей из правого верхнего угла в нижний... — По правилам
геральдики правая и левая сторона герба определяются по отношению к владельцу гер-

1696
787
бового щита, держащему щит перед собой. Для зрителя правый верхний угол будет
левым верхним.
66 ...никогда на них не претендовали. — Плащ, принятый для своего герба родом
дю Шатле, был исключительной принадлежностью гербов герцогов и пэров.
67 ...в Венсенне, где губернатором был ее маленький плеллянник Бельфон. — Маркиз
де Бельфон был назначен губернатором Венсенна после смерти отца в 1692 г., когда
ему было всего семь лет.
68 ...была дочерью одного из первых кавалеров Ордена Святого Духа... — Имеется в
виду Антуан де Пон, граф де Маренн, кавалер Ордена с 1578 г.
69 ...привез в Венсенн... Месье Принца, месье принца де Конти и месье де Лонгвиля... —
В день ареста этих трех принцев 18 января 1650 г.
70 ...герцогине де Ришелье, которая в первом браке была замужем за ныне покой -
ньш старшим братом маршала д'Альбре... — На самом деле первым мужем Анны
Пуссар де Фор, будущей герцогини де Ришелье, был кузен, а не брат маршала
д'Альбре.
71 ..маршал не счел нужным, оскорбившись за кузена, прерывать с ней отношения... —
Маркиз де Монтеспан, кузен маршала д'Альбре, гласно и в самых вызывающих
формах выражал недовольство фавором своей жены.
72 ...главного начальника волчьей охоты... — Это произошло только в 1684 г.
73 ..„мадам де Ришелье... была назначена статс-дамой Королевы... — В 1671 г.
74 ...помешает врагу... войти в его же крепость... — То есть в Майнц. Отданное во
втором письме предписание выглядит нелепым: нельзя было помешать
переправе имперцев у Майнца, поскольку принадлежавший им Майнц находится уже на
левом берегу Рейна.
75 ...маркиза д'Аркура, пребывавшего в данный момент в бездействии. — Аркур
подчинялся не Жуайёзу, а Буффлеру; его корпус стоял в Люксембурге.
7(3 Он отошел к своим пехотным частям... — Перед этим маршал де Жуайёз
выдвинулся с кавалерией к Майнцу.
77 Дюркгейм — совр. Бад-Дюркгейм.
78 Люнет — открытое полевое укрепление, имеет не менее трех фасов
(прямолинейных участков оборонительной ограды); незамкнутая часть люнета
называется горжей и всегда обращена к своим войскам; в случае замыкания горжи люнет
превращается в сомкнутое укрепление (редут).
79 Линия укреплений. — То есть укреплений перед корпусом д'Аркура,
расположившимся на левом фланге французских позиций.
80 Генеральный полковник кавалерии. — См. 1693, примеч. 14.
81 ...впредь испанские послы нигде не будут тягаться за первенство с французскими. —
В октябре 1661 г. спор за первенство между испанским и французским послами
в Лондоне привел к столкновению между их свитами. Последовал острый
дипломатический конфликт с высылкой испанского посла из Франции. В марте 1662 г.
специальное испанское посольство принесло извинения Людовику XIV, заявив о
безусловной уступке Испанией Франции прав первенства, на которые Франция претендовала
еще с середины XVI в.
82 Керн. — Правильно: Кирн, с замком Кирбург (на р. Наэ, между Оберштейном
и Бад-Крейцнахом).
83 Моя дочь. — Она получила имя Шарлотта; в 1722 г. вступила в брак с Луи-
Антуаном Энненом де Боссю, принцем де Шимэ, испанским грандом и кавале-

788
Примечания
ром ордена Золотого Руна. Трудно понять, почему Сен-Симон ничего не пишет о
крещении дочери-первенца и о том, кого выбрал ей крестными родителями. Столь
же скупыми будут его сообщения о рождении и других детей.
84 Новый аббат — дом Зосим, настоятель аббатства Ла-Трапп в 1695—1697 гг.,
после ухода на покой де Ранее в июне 1695 г. Примечательно, что Сен-Симон
продолжает называть Ранее аббатом Ла-Трапп и тогда, когда последний таковым
официально уже не являлся, — так сильно сроднилась личность реформатора с именем
реформированного им аббатства.
85 День всех святых — 1 ноября.
86 ...об одном римском императоре, который говорил, что любит измену, но
ненавидит предателей... — Аллюзия на слова императора Августа в передаче Плутарха:
«Измена мне мила, а изменники противны» {Плутарх. Изречения царей и
полководцев. 207 А. Пер. М.Л. Гаспарова).
87 ...победой, одержанной над имперцами в Венгрии турецким султаном... — 26
августа 1696 г. в битве при Темешваре (Тимишоаре).
88 ...нужные полномочия... — То есть полномочия на признание нейтралитета
герцога Савойского.
89 Пон-Бовуазен — Ле-Пон-де-Бовуазен, местечко на дороге из Лиона в Шамбе-
ри, на границе между Францией и Савойей.
90 Барышни де Суассон — Мария и Луиза Филиберта Савойские, дочери Эжена
Мориса Савойского-Кариньяно, графа де Суассона, и Олимпии Манчини.
91 ...он долгое время был послом в Англии... — Всего дважды и оба раза по одному
году: с чрезвычайным посольством в 1665—1666 гг. и с обыкновенным в 1676—
1677 гг.; подписал франко-английский торговый договор 1677 г. Слова «долгое
время» — явное преувеличение Сен-Симона.
92 ...Куртен служил интендантом в Пикардии... — В 1663—1665 гг.
93 ...обложил прочие округа. — Имеются в виду так называемые элекции (élections),
территориальные подразделения, на которые делились главные
финансово-податные округа (генеральства), в рамках которых действовали интенданты. В
каждой элекции действовал трибунал элю («выборных»), ведавший в первой
инстанции взиманием тальи и косвенного налога — эда (акциза). Термин восходит ко
времени появления элекции в XIV в., когда элю (фр. élu — выбранное лицо)
действительно были выборными от сословий уполномоченными для сбора
чрезвычайных налогов; но уже к концу XIV в. они стали королевскими должностными
лицами.
94 ...былродом из Нормандии и... служил Матиньонам... — Нормандская семья
Матиньонов владела должностью генерального наместника в Нижней Нормандии.
95 Я не знаю, кому пришла в голову мысль тайно отправить его в Польшу, когда
возник вопрос об избрании графа де Сен-Поля королем Польши. — План избрания
графа королем Польши был выдвинут польскими вельможами, желавшими
низложить короля Михаила Вишневецкого. Осуществлению плана помешала гибель
Сен-Поля в стычке с голландцами при переправе через Рейн. Кальер отправился
с графом в Польшу, так как с 1662 г. служил семейству герцогов де Лонгвиль, к
которому принадлежал Сен-Поль. Задача Кальера состояла в том, чтобы
повысить популярность претендента среди польского дворянства, противостоять
интригам со стороны других государств, в первую очередь габсбургских монархий,
а также дискредитировать Михаила Вишневецкого. Несмотря на гибель патро-

1697
789
на, Кальер два года провел в Польше в качестве неофициального наблюдателя,
составил немало памятных записок об этой стране, ряд из которых направил
государственному секретарю по иностранным делам Помпонну. (Подробнее о
Франсуа де Кальере см. в предисловии к книге: Кальер Ф. де. О способах ведения
переговоров с государями. М.: Гендальф, 2000. С. 18—27.)
96 ...случайно встретил... одного голландского купца, своего близкого друга... — По-
видимому, имеется в виду купец Франсуа Молло (1648—1721), по происхождению
француз, служивший агентом Польши в Голландии (с 1676 г.). Вместе с Калье-
ром Молло провел значительную работу по подготовке Рисвикского мира 1697 г.
97 «Пяст». — Так называли любого кандидата на польский трон местного
происхождения (по имени старейшей национальной династии Пястов).
98 ...мадам де Коэткен... выведала тайну Гента. — Ошибка Сен-Симона: город
Гент был взят в 1678 г., тогда как Тюренн погиб в 1675 г. На самом деле мадам
де Коэткен удалось выведать тайну англо-французских переговоров 1670 г., о
которых было известно маршалу Тюренну.
99 ...у своего брата, государственного министра... — У Клода Ле Пелетье.
100 ...герцог де Руанне... унаследовал губернаторство Пуату... в 1642 году. —
Фактически он вступил на пост губернатора Пуату лишь в 1651 г. и был им до 1664 г.
101 ...представлять на церемонии коронации графа Фландрского. — Первоначально
граф Фландрский (Фландрия исконно входила в состав Французского
королевства) был одним из шести светских пэров Франции (вместе с герцогами
Бургундским, Нормандским и Гиеньским и графами Тулузским и Шампанским),
которые выполняли определенные церемониальные роли во время коронации
короля. После исчезновения названных древних пэрств (Фландрия к тому же перешла
под власть Испании) эти роли стали исполнять принцы крови и герцоги.
Коронация Людовика XIV состоялась в 1654 г.
102 ...говорил о последней... — См. с. 226.
103 Полк Французской гвардии. — См. 1694, примеч. 150.
104 Кардинал по номинации от польской короны. — Польша была одной из
католических держав, имевших право выдвигать своих кандидатов в кардиналы
(необязательно польских подданных).
105 Вонзи... был, можно сказать, королем Лангедока в силу той власти, которую ему
давал его пост... — В качестве архиепископа Нарбоннского Бонзи был постоянным
председателем штатов Лангедока.
т ...принимали в кавалеры Ордена в Пезнасе. — 24 марта 1662 г.
107 Аббатство Сен-Жозеф. — Этот парижский женский монастырь находился под
особым покровительством мадам де Монтеспан.
7637
1 ...как и его предки, исполнявший обязанности генерального адвоката. —
Единственным предком Жерома II Биньона, исполнявшим обязанности генерального
адвоката в Парижском парламенте, был его отец Жером I Биньон, имевший эту
должность в 1625—1641 и 1645—1656 гг. Дед Жерома II, Ролан Биньон, был одним из
простых адвокатов в Парижском парламенте.
2 ...в восемьдесят лет... — Он не дожил и до семидесяти лет.

790
Примечания
3 Его брат, первый президент Большого совета, для которого эта должность и была
учреждена... — Имеется в виду Тьерри Биньон. Вплоть до 1690 г. Большой совет не
имел своего первого президента, работая под непосредственным руководством
канцлера. Это было связано с тем, что Большой совет позже прочих верховных
палат выделился из Королевского совета. См. 1694, примеч. 53.
4 ...одного из интендантов. — См. 1694, примеч. 130.
5 Начальник парижской полиции (lieutenant de police — букв, «заместитель
[парижского прево] по делам полиции»). Должность королевского прево Парижа была
чисто почетной, и заседавший в Шатле суд превотства возглавляли главный судья
(lieutenant civil), судья по гражданским делам (lieutenant particulier; с 1684 г. их стало
два) и судья по уголовным делам (lieutenant criminel). К этим должностям и была
присоединена созданная в 1667 г. административная должность lieutenant de police.
Понятие «полиция» имело как современный, так и более широкий смысл надзора за
городским благоустройством.
ь ...в свои восемьдесят лет... — Ла Рейни вышел в отставку в 72 года.
7 ...ушел из жизни... восьмидесятисеми- или восьмидесятивосьмилетний Пюссор... —
Как видно, Сен-Симон склонен завышать возраст своих старших современников:
Пюссор умер в 82 года.
8 Первый интендант Бретани. — Первый интендант в управлявшейся
местными штатами Бретани появился только в 1689 г.
9 ...Король передал ему конфискованное имущество... — Точнее говоря, Арлэ в
январе 1697 г. получил причитавшиеся ему как доносчику 10% (20 тыс. ливров) от общей
суммы конфискованного (200 тыс. ливров).
10 ...девушка принадлежит к роду Бурбонов... — То есть к бастардной ветви рода.
11 ...мадам Кольбер... позволяла себе... сопровождать мадам принцессу де Конти,
которую воспитывала. — Супруга Ж.-Б. Кольбера воспитывала дочь короля от Луизы
де Лавальер до ее узаконения, пока рождение девочки содержалось в секрете. За
участие Кольбера в устройстве личных дел короля враги называли его
«королевским сводником».
12 ...рассказал об этом маршалам де Дюра и de Лоржу... и месье de Буйону... — Можно
было бы сказать проще: маршалы были родными дядями мадемуазель де Малоз,
а герцог де Буйон — двоюродным дядей.
13 ...Луи de Бурбона, избранного епископом Льежа, у которого имелся внебрачный сын,
ставший родоначальником... рода Бюссе. — Линия Бурбон-Бюссе пошла от Пьера, сына
епископа Льежского, рожденного в секретном браке, законность которого не была
признана Людовиком XI.
14 Коронные сановники, или коронные чины (grands officiers de la couronne). —
Старыми коронными сановниками были коннетабль, маршалы и канцлер. Адмирал,
генеральный полковник пехоты и главный начальник артиллерии стали
относиться в XVII в. к разряду новых коронных сановников. Третий разряд составляли
придворные коронные сановники (domestiques): главный майордом, главный
камергер и главный шталмейстер.
15 Сражение при Жарнаке. — Состоялось 13 марта 1569 г. между войсками
короля Франции под командованием герцога Анжуйского, будущего короля Генриха Ш,
и армией протестантов (гугенотов) под началом Луи I де Бурбона, принца Конде.
Победу одержали католики; принц Конде сдался в плен, но был убит.

1697
791
16 Брат жены, граф Февершэж. — На самом деле Февершэм был братом снохи
графа де Руа.
17 ...он прожил в Англии восемнадцать лет... — Грубая ошибка или описка.
Возможно, Сен-Симон хотел сказать, что между Английской революцией и смертью
графа де Руа прошло 18 месяцев.
18 Возможность заключения такого союза... привела в восторг графиню де Руси... —
То есть жену брата невесты.
19 ...вез всякой помпы совершил обряд бракосочетания. — Отсутствие
торжественности объяснялось тем, что было время Великого поста.
20 Собрания в Исси. — Эти собрания, в которых помимо Боссюэ и Фенелона
участвовали глава семинарии Сен-Сюлышс Тронсон и будущий архиепископ Парижский
Ноай, завершились 10 марта 1695 г. выработкой формуляра об отношении к
доктрине квиетизма. Однако Фенелон вскоре отказался подписать акт об осуждении
рассмотренных в Исси книг, в том числе и сочинений мадам Гийон.
21 ...решение архиепископа Камбрэ исповедаться епископу Mo, чтобы заставить его
молчать... — В противном случае исповедник нарушил бы тайну исповеди.
22 «Изречения святых». — Книга Фенелона «Изъяснение изречений святых о
внутренней жизни» вышла в свет в марте 1697 г.
23 ...попытка приобрести Овернский дофинат... — См. выше с. 159—160.
24 Клюни — богатейшее бенедиктинское аббатство в Бургундии, основанное в X в.;
исторический центр клюнийской реформы Церкви в XI в.
25 ...будет открыта дорога... к посту первого министра. — По сложившейся
традиции, кардинал, введенный в состав Узкого (Верхнего) совета при монархе, занимал
положение первого министра. Именно так пришли к власти Ришелье и Мазарини.
26 ...основные владения рода Ноай находились в виконтстве Тюренн; бремя это... —
То есть факт вассальной зависимости от виконтов де Тюреннов.
27 «Journal des savants». — В действительности имеется в виду выпуск серии
«История работ ученых» («Histoire des ouvrages des savants»), опубликованный в
Роттердаме Жаком Баснажем в 1697 г.
28 Четыре обета. — Достигший по крайней мере 33 лет иезуит, помимо
принесенных им ранее трех общих обетов (целомудрие, бедность, послушание),
приносил еще обет особого повиновения Папе в делах миссионерства.
29 ...делать правильный выбор... — При рекомендациях кандидатов на церковные
бенефиции.
30 « Учители Израилевы» — книжники и фарисеи, толковавшие Ветхий завет и
другие священные тексты. У Сен-Симона это выражение употреблено в
ироническом смысле.
31 ...дабы отказаться от этой практики. — Еще в 1685 г. (т. е. за два года до
назначения аббата де Бру в 1687 г. епископом Амьенским) король запретил продажу
должностей королевских священников (aumôniers du roi), но они продолжали быть
объектом частных сделок. Тогда существовало 8 королевских священников,
служивших по двое в течение квартала.
32 Сражение при Аансе в 1647 году. — Имеется в виду не знаменитая битва при
Лансе 20 августа 1648 г., увенчавшаяся блестящей победой Конде над испанцами,
а предшествовавшая ей осада этого города.
33 Битва при Кастельнодари в 1632 году. — Речь идет о сражении в Лангедоке,
в котором войска, наспех собранные герцогом Гастоном Орлеанским, братом ко-

792
Примечания
роля Людовика XIII и наследником престола, столкнулись 1 сентября 1632 г. с
королевской армией и потерпели поражение. Командовавший мятежными
войсками герцог де Монморанси попал в плен и был двумя месяцами позже казнен по
приговору Тулузского парламента.
34 ...нанес оскорбление... д'Эстраду. — См. 1696, примеч. 81.
35 Папа. — Папой тогда был неаполитанец Иннокентий XII.
36 ...включены мною в «Приложения» (стр. 1—2). — Эти приложения к «Мемуарам»
Сен-Симона не сохранились.
37 Архиепископ Камбрэ пробыл в Париже только два дня. — Фенелон выехал из
Парижа в ссылку 3 августа 1697 г.; перед этим, 18 июня, он все же имел аудиенцию
у короля.
38 ...королевства... приверженного древним установлениям... — Галликанская Церковь
в принципе отвергала право Папы судить французских прелатов иначе как во
второй инстанции, после собрания епископов данной церковной провинции.
39 ...низкого происхождения, в девичестве Буайе. — Отец мадам де Ноай был
откупщиком.
40 ...Шавиньи... о котором я уже говорил выше... — Курьезно, что ранее Сен-Симон
дал этому «достойнейшему человеку» самую отрицательную характеристику.
41 «Троянец». — Игра слов: во французском языке «троянец» и «житель Труа»
произносятся одинаково.
42 Выше... я... рассказывал о ссоре между месье де Ларошфуко и епископом
Орлеанским... - См. с. 228-229.
43 ...сан... носит... уже тридцать четыре года. — На самом деле 44 года.
44 ...епископ Mo, дядя и предшественник епископа Орлеанского... — Доминик Сегье,
епископ Mo, первый королевский священник, был не дядей, а братом деда епископа
Куалена.
45 ...Карл XI... добился больших успехов в войне с Данией. — Преувеличение: война
1676—1679 гг. закончилась сохранением статус-кво.
4(5 ...распустил Генеральные штаты... — Это неверно: при Карле XI риксдаг
(который Сен-Симон по аналогии с Францией назьюает Генеральными штатами)
продолжал собираться, поддерживая политику абсолютной монархии.
47 ...учредил ревизионную палату... — Судебная палата (Большая комиссия) была
по приказу Карла XI избрана риксдагом из числа его членов и действовала в 1680—
1682 гг., приговаривая виновных в финансовых злоупотреблениях к крупным
денежным штрафам. Сен-Симон, видимо, смешивает работу этой палаты и
созданной в том же 1680 г. редукционной комиссии, которая конфисковала значительную
часть дворянских земель, переведя их в разряд коронных и государственных.
48 ...королева, его бабка, вновь стала регентшей. — Второе регентство Гедвиги-Элео-
норы продолжалось лишь несколько месяцев (апрель — декабрь 1697 г.), до
коронации 15-летнего Карла XII.
49 ...овладеет занятым турками городом Каменец... — Каменец-Подольский был
взят турками в 1672 г. и уступлен им Польшей по договору 1676 г. Имелось в виду
убедить султана вернуть Каменец Польше при условии избрания на польский трон
французского принца. Крепость была возвращена Речи Посполитой по миру 1699 г.
50 ...пять тысяч монет по четыре пистоля. — Испанский пистоль стоил тогда
11,75 ливра. Таким образом, общая сумма добычи составила 235 тысяч ливров.
51 ...произвел... в бригадные генералы... месье де Лианкура... Это было... знаком
любезности по отношению к месье де Ларошфуко. — Лианкур был его сыном.

1697
793
.58,
59
(Ю
52 ...маршал де Шуазёль повел одну пехотную бригаду и всю кавалерию к Хеппенгей-
му... — Тем самым армия перешла на правый берег Рейна.
53 ...переправиться на другой берег Рейна. — То есть вернуться на левый,
французский, берег реки.
54 ...достойного ученика своих великих учителей. — Видимо, как учитель маршала
де Шуазёля рассматривается де Лорж, который сам был учеником своего дяди
Тюренна.
55 ...пальбы, долженствовавшей иметь место в тот вечер. — 16 июля 1697 г. в
рейнской армии праздновали известие об избрании принца де Конти королем
Польши.
Г)в ...курфюрст совершил обряд отречения... — То есть совершил переход из
лютеранства в католичество.
57 ...присоединить к Польше Силезию... — Силезия в то время принадлежала
австрийским Габсбургам как одна из земель чешской короны.
Северные государства. — То есть Швеция и Дания.
1 Младший коронный гетман. — Им был граф Феликс Потоцкий.
Воеводство Мазовия. — Центром этого воеводства была Варшава.
()1 Познаньское архиепископство. — Точнее, архиепископство Гнезненское (Гнез-
но находится близ Познани), глава которого, примас Польши Радзейовский,
возглавлял партию сторонников Конти.
ь2 Курфюрстина Бранденбургская. — В действительности женой курфюрста
Саксонии была дочь маркграфа Бранденбург-Байрёйтского Христина-Эбергардина (1671—
1727), представительница младшей ветви курфюршеского дома Гогенцоллернов.
63 ...на Троицын день... — У католиков восьмое воскресенье после Пасхи, в
данном случае 2 июня 1697 г. Православная Троица соответствует католической
Пятидесятнице (седьмое воскресенье после Пасхи).
м ...маркграфу Бранденбург-Кульмбахскому... — Следует читать: Бранденбург-Бай-
рёйтскому. Ошибка объясняется тем, что в 1726 г. после пресечения местной
династии Байрёйт отошел под власть родственной маркграфской династии Бранденбург-
Кульмбах.
(>5 Его обожаемый сыночек. — То есть герцог дю Мэн.
(* ...чистота крови не была замутнена примесью незаконнорожденности... — В
отличие от женатых на побочных дочерях Людовика XIV герцогов Шартрского и
Бурбон-Конде.
07 Замок Кронборг. — Широко известен благодаря шекспировскому «Гамлету» под
названием Эльсинор.
()8 Универсалы — распоряжения о созыве провинциальных сословных собраний
(малых сеймов). Примас Польши имел право рассылать такие распоряжения как
временный глава государства в период междуцарствия.
ь9 Оливское аббатство. — Расположено в предместье Гданьска (Данцига).
70 ...мируже был подписан... — Мир Франции с Англией, Голландией и Испанией
был подписан в Рисвике 21 сентября, а со Священной Римской империей — 30
октября 1697 г.
71 Картахена — город в Испанской Америке (ныне в Колумбии).
72 Город... был разграблен... — Картахена была взята 2 мая 1697 г. после
трехнедельной осады (так что, вопреки мнению Сен-Симона, сопротивление все же было
оказано).

794
Примечания
73 Несколько дней спустя... назначен генерал-лейтенантом... — Неточность Сен-
Симона: Пуэнти стал генерал-лейтенантом только во время войны за испанское
наследство (1701—1714 гг.).
74 Марксгейм — место близ Вормса.
75 ...помещу ее в приложение... — Приложение или не было составлено, или не
сохранилось. Суть «истории» остается неясной.
76 Главный пенитенциарий — викарий или каноник, разбиравший дела,
находившиеся в компетенции епископа.
77 ...сученым и с жителем Памплоны... — В оригинале два раза употреблен
определенный артикль. Возможно, об этих людях говорилось в той самой упомянутой,
но не рассказанной Сен-Симоном «истории».
78 ...при столь неблагоприятных для него обстоятельствах... — См. 1696, примеч. 87.
Под «мятежами» имеется в виду антигабсбургское восстание в Венгрии в июне — июле
1697 г.
79 ...во время сдачи Намюра и его задержания. — 5 сентября 1695 г. (см. выше с. 198—
199).
80 За первой встречей в конце июня... — На самом деле 8 июля 1697 г.
81 Пятая встреча состоялась 1 августа... — Имеется в виду шестая встреча,
состоявшаяся 2 августа 1697 г.
82 ...последняя состоялась в доме Нотр-Дам-де-Аль... — 11 сентября 1697 г.
83 Не стану углубляться в описание деталей этого мирного договора... свидетели и
участники опишут его во всех подробностях. — При жизни Сен-Симона вышло два
обстоятельных издания, посвященных истории заключения Рисвикского мира. См.: Du MontJ.
Mémoires politiques pour servir à la parfaite intelligence de l'histoire de la paix de Ryswick:
En 4 vol. La Haye: François l'Honoré: Etienne Foulque, 1699; Bernard J. Actes et mémoires
des négociations de la paix de Ryswick: En 4 vol. La Haye: J. Van Düren, 1725.
1 ...как это и было решено в Рисвике. — См. выше примеч. 70.
' ...от курфюрста Баварского... — Он был наместником Испанских Нидерландов.
..принц Евгений выиграл важное сражение в Венгрии... — Битву при Зенте 11
сентября 1697 г.
87 Принцесса де Конти, чье рождение было наименее скандальным... — Поскольку она
была дочерью короля от девицы Лавальер, а не от замужней Монтеспан.
88 Принц Оранский был... внуком дочери курфюрста Бранденбургского. — Грубая
ошибка Сен-Симона: принц был не внуком дочери, а племянником жены Фридриха
Вильгельма, курфюрста Бранденбургского в 1640—1688 гг.
89 Во вторник 31 июля... — На самом деле в среду.
90 Рота дворцовых привратников. — См. 1692, примеч. 11.
91 ...скончался по возвращении из Бурбона... — В Бурбоне находились источники
лечебных минеральных вод. Однако на самом деле капитан де Лашез умер по
возвращении с лечебных вод в Форже.
92 Компенсация за патент. — Должность капитана роты дворцовых
привратников не была продажной, но при ее переходе в другие руки занимавшему ее лицу
выплачивалась компенсация. Ср.: 1694, примеч. 74.
93 ...перебирает салат со своими приказчиками. — Видимо, игра слов. До отмены
в 1685 г. Нантского эдикта в обязанности Фелипо де Шатонёфа входил набор
солдат-гугенотов в так называемые смешанные отряды (troupes de salade).
84
85
86

1697
795
94 ...тс ведению Шатонёфа относились только провинции. — Шатонёф ведал
перепиской с подавляющим большинством французских провинций, но его единственной
ведомственной специализацией были потерявшие после отмены Нантского эдикта
смысл сношения с гугенотами.
95 ...от оспы и разных дурных болезней... — В оригинале игра слов: «petite vérole» —
оспа, «vérole» — сифилис.
96 ...по его распоряжению близ Гревской площади была построена набережная,
которая и по сей день носит его имя. — В 1868 г. набережная Ле Пелетье (именовавшаяся
также Новой набережной и набережной Таннри и располагавшаяся между
Гревской площадью и ул. Сен-Мартен) была присоединена к набережной Жевр и
перестала существовать как самостоятельный топографический объект.
97 Первый маршал де Вильруа. — Никола де Вильруа назван первым в отличие от
своего сына Франсуа, также маршала. В данном эпизоде он действует в качестве
главы Королевского совета финансов.
98 Малая дирекция — подготовительная комиссия при финансовой секции
Государственного совета (Большой дирекции), в которой заседали, кроме Вильруа,
генеральный контролер, директора и интенданты финансов, казначеи.
99 ...дом... находился недалеко от дворца. — Апартаменты генерального
контролера находились во дворце.
100 ...остался просто государственным министром... — То есть членом Узкого
(Верхнего) совета при короле.
101 Шарантон. — В Шарантоне, городке близ Парижа, находилась
кальвинистская церковь, где только и могли участвовать в публичных богослужениях жившие
в Париже гугеноты (в самой столице это строго запрещалось); отсюда известность
шарантонского пастора. После 1685 г. церковь была разрушена.
102 ...чья фамилия Клод совпадала с именем министра. — Жан Клод, пастор в
Шарантоне с 1666 г., после отмены Нантского эдикта эмигрировал в Голландию.
Прозвище «министр Клод», данное Ле Пелетье, основано на игре слов:
кальвинистские пасторы во Франции именовались «министрами».
103 Семинария Сен-Сюлъпис — знаменитая парижская семинария, основанная в
середине XVII в.
т Молинисты. — Так именовались иезуиты, по имени испанского теолога-иезуита
Луиса Молины (1535—1600), развивавшего противоположную янсенистской доктрину
соотношения свободы воли и предопределения.
105 ...высказывать свое мнение в Совете... — В Узком совете при короле. Торси стал
его членом лишь в январе 1699 г.
106 ...во время прошлого мира... — В 1685—1687 гг., после Регенсбургского
перемирия 1684 г. Круасси был тогда государственным секретарем по иностранным
делам.
107 Пожизненный титул испанского гранда. — Сам по себе статус иностранного
принца не давал в Испании права ни на какие почести или должности.
108 ...обладатели вольных аллодов, которые они называют государством... —
Имеются в виду владельцы мелких немецких княжеств, непосредственно входивших в
состав Священной Римской империи. Каждое из таких княжеств составляло особый
«чин», или «сословие» (Stand) империи — термин, соответствующий французскому
«Etat» («сословие», «государство»).

796
Примечания
109 ...не поднявшись выше пехотного капитана... — На самом деле с 1671 г. граф д'О-
бинье командовал кавалерийской ротой.
110 Процессия с несением шлейфа. — То есть шлейфа свадебного платья невесты.
111 ...находившиеся в церкви внизу... — Как говорилось выше, большинство дам
размещались во время церемонии на хорах и подмостках.
112 Портика (фр. portiques) — пришедшая во Францию во 2-й половине XVII в.
игра, аналог фортунки (фр. trou-madame). Цель игры состояла в том, чтобы
прокатить шарики из слоновой кости по игровому полю, в конце которого располагался
ряд вертикальных арок (или, в другом варианте, ряд отверстий). Очки начислялись
в зависимости от того, сквозь какую арку проходил шарик (за крайние очков давали
больше). Впоследствии игру перенесли на открытый воздух, а вместо шариков стали
использовать толстые деревянные диски.
113 ...к покоям мадам герцогини Бургундской... — Ей были предоставлены бывшие
покои королевы.
114 Озеро Швейцарцев — озеро в парке Версальского дворца; названо в честь
участвовавшего в его прорытии полка швейцарской гвардии.
115 ...пока они не станут по-настоящему мужем и женой. — Это произошло лишь
в октябре 1699 г.
110 Маленький герцог Беррийский. — Ему было тогда 11 лет.
117 ...с кончиной Мадам Дофины... — В 1690 г.
118 Его происхождение, ставшее таким модным... — Имеется в виду
принадлежность Вандома к бастардной ветви династии (идущей от Генриха IV и Габриэль
д'Эстре). Сен-Симон с неодобрением вспоминает о различных послаблениях
королевским бастардам.
119 ...подобноупрекавшей ложного пророка Валаамовой ослице... — См.: Чис. 22.
120 ...лишался своих владений и то отрекался от них, то вновь их приобретал... —
Карл IV, герцог Лотарингский, потерял свое герцогство в 1634 г., после ввода
французских войск в Лотарингию; при этом отрекся в пользу брата, но впоследствии
взял отречение обратно. Вернул себе герцогство с ограниченным суверенитетом по
условиям Пиренейского мира 1659 г. и снова лишился его в результате
французской оккупации в 1670 г.
121 Мария. — В оригинале ее имя обозначено инициалом М-., обычно принятым
у Сен-Симона для имени Мария. На самом деле ее звали Луиза-Маргарита.
122 Великий полководец. — Имеется в виду Карл V, герцог Лотарингский.
123 ...герцогство Лотарингское было возвращено его сыну... — Леопольду Иосифу,
герцогу Лотарингскому.
124 Минимы — монахи ордена, основанного св. Франциском да Паола (1416—
1508).
125 ...называть его принцем де Водемоном. — Титул, данный Карлом IV своему
бастарду, был весьма престижным: графами де Водемон с XI в. именовались
представители младшей ветви Лотарингского дома. Один из них, граф Фридрих де Водемон
(1428—1470), после брака с наследницей Лотарингии Иолантой Анжуйской (сюжет
оперы П.И. Чайковского «Иоланта») стал родоначальником всех последующих
герцогов Лотарингских.
126 Месье де Водемон... привлек к себе внимание двора. — Он находился при
французском дворе в 1667—1668 гг.

1698
797
127 Связи... с испанцами и... посещения принадлежавшего им в ту пору Франш-Кон-
те... — Франш-Конте перешло к Габсбургам в процессе раздела владений герцогов
Бургундских, так называемого «бургундского наследства» (договор 1493 г.). С
1555 г. — владение испанских Габсбургов. Область была занята французской
армией в 1674 г. и по Нимвегенскому мирному договору 1678 г. перешла к Франции.
128 ...стал.... военным губернатором Испанских Нидерландов. — В 1691 г.
129 ...принял условия, которые упорно отвергал его отец... — Важнейшим из этих
условий было предоставление французским войскам права беспрепятственного
прохода через Лотарингию.
130 Близость Рима... — Имеется в виду близость к Арлю принадлежавшего
Папам Римским Авиньона.
131 ...каприз Короля не позволил ему стать епископом... — Лишь в 1719 г. аббат
де Кастр, при помощи Сен-Симона, станет архиепископом Альби.
132 ...история с голландской газетой и приключением месье дю Мэна во Фландрии. —
См. с. 194-196.
133 ...пользующийся сомнительной репутацией маленький монастырь Море... —
Монастырь бенедиктинок в Море-сюр-Луэн был основан Жаклиной де Бюэй,
графиней де Море, одной из любовниц Генриха IV.
134 Говорили, что она дочь Короля и Королевы... но... истины так никто и не узнал. —
Рассказанная Сен-Симоном таинственная история перекликается с
распространившейся в последнее время версией тайны Железной Маски: предполагают, в
частности, что им был вызвавший гнев короля чернокожий паж королевы
Марии-Терезы по имени Набо. Правда, о Железной Маске как узнике Бастилии Сен-Симон
ничего не говорит. Монахиню-мавританку звали Луиза Тереза (королевские имена!),
и она дожила до 1732 г. О ней упоминают Вольтер (см.: Вольтер. Век Людовика XIV
Гл. XXVIII) и некоторые мемуаристы.
1698
1 ...с примирения между иезуитами и архиепископом Реймсским... — Конфликт
начался в июле 1697 г., когда архиепископ Шарль Морис Ле Телье выступил с
посланием, осудившим доктрину иезуита-теолога Молины.
2 ...положение, занимаемое его племянником... — То есть государственным
секретарем по военным делам Барбезьё.
3 Провинциал — глава иезуитов церковной провинции.
4 ...титулованным дамам... — Посол Хеемскерк был графом Священной Римской
империи.
5 ...о знаменитом деле корсиканцев в Риме... известно всем и каждому. — 20 августа
1662 г. в Риме произошло нападение солдат из корсиканской гвардии Папы на свиту
французского посла. За этим инцидентом последовала высылка папского нунция
из Франции и оккупация французской армией Авиньона. Конфликт был разрешен
в результате франко-папских переговоров в Пизе (февраль 1664 г.) и прибытия во
Францию в июле 1664 г. чрезвычайного папского посольства с извинениями.
6 Граф де Суассон и граф д'Аркур, коим было поручено сопровождать легата на
аудиенцию, но не разрешено оставаться в шляпах... — Как представители Савойского и Ло-
тарингского домов оба имели ранг иностранных принцев.

798
Примечания
7 Месье de Люксембургу который был еще жив... — Явная ошибка Сен-Симона: ко
времени смерти маршала де Люксембурга (4 января 1695 г.) Мёд он еще не
принадлежал дофину и Людовик XIV его не посещал.
8 ...Дегранжу, тогдашнему церемониймейстеру. — Он купил эту должность у Сенто
в 1691 г.
9 ...речь шла только о регистре Сенто. — Иными словами, к регистрам главного
церемониймейстера (де Рода, а затем Бленвиля) у Сен-Симона претензий не было.
10 ...в Сен-Жермене. — То есть в окружении имевшего там резиденцию
свергнутого английского короля Якова П.
11 Отец ее, милорд Льюкен... — Он был не отцом, а первым мужем герцогини
Бервик.
12 Она оставила ему сына. — Имеется в виду Джеймс Френсис, с 1716 г.
испанский герцог Лирия, друг Сен-Симона.
13 Месье и мадам де Шарлю. — То есть родители жениха, который был сыном
графа де Шарлю.
14 ...крестного имени... вообще не было... — Личное имя давали только при
большом крещении, а данный обряд мог надолго откладываться. Дворянам это не
причиняло неудобств, поскольку в быту они именовались по своим титулам.
(Вспомним, что во всей трилогии Дюма ни разу не упоминается личное имя д'Артанья-
на.) В некоторых местностях был обычай именовать еще не получившего крестное
имя человека Анонимом.
15 Два дня спустя граф д'Эстре сочетался браком... — Свадьба состоялась 30
января 1698 г.
16 Некая старая мещанка мадемуазель де Туази... — Пример применения слова
«мадемуазель» не в бытовом, а в сословном смысле: упоминаемая Туази была не
девицей, а вдовой советника Счетной палаты. По меркам Сен-Симона, она не могла
претендовать на именование «мадам».
17 Матиньоны — род, к которому в 1731 г. благодаря браку с наследницей рода
Гримальди перешло княжество Монако.
18 ...каковые все были гугенотами. — Глава рода, герцог Фредерик Морис де Буйон,
перешел в католичество в 1636 г. Его брат маршал Тюренн стал католиком лишь
в 1668 г.
19 ...служил Месье Принцу... — Великому Конде, во время Фронды.
20 Рота. — См. 1693, примеч. 113.
21 Первая «супруга». — Епископ считался супругом своей церкви, подобно тому
как Иисус Христос — супругом вселенской Церкви.
22 ...герцогу Ланти, ибо тот состоял в родстве с Папами... — Ланти принадлежал
к роду делла Ровере, как и Папы Сикст IV и Юлий II.
23 ...разногласия по поводу неприкосновенности посольского квартала в Риме... — После
смерти в январе 1687 г. французского посла в Риме д'Эстре Папа решил не
принимать нового посла, если тот не откажется от права экстерриториальности. Не
принявший этого условия новый посол Лаварден был отлучен от Церкви как
нарушитель папского суверенитета.
24 ...кончиной... курфюрста Ганноверского. — 3 февраля 1698 г.
25 ...на Софии, дочери одной из дочерей... Карла I... — На самом деле София была
внучкой не Карла I, а его отца Якова I.

1698
799
32
33
34
26 ..Мадам почти не встречалась с этой своей теткой... — Эта тетка
воспитывала ее в детстве.
27 Финансовые отношения с курфюрстом Пфальцским... — Денежные претензии
Людовика XIV к этому курфюрсту были связаны с отстаиванием прав невестки
короля на долю наследства.
28 ...отправить в Регенсбург... — В Регенсбурге заседал рейхстаг Священной
Римской империи.
29 Королевский судья в Страсбурге... выделявшийся среди людей его состояния... —
Ульрих Обрехт принадлежал к старой купеческой и банкирской семье и был
профессором Страсбургского университета.
30 ...королевские войска были введены в Страсбург... — 30 сентября 1681 г.
31 Царь... начал свои путешествия. — Русское Великое посольство Петра I
выехало из Москвы в марте 1697 г. и прибыло в Голландию в августе того же года.
! ...царь... прибыл в Англию... — В январе 1698 г.
1 ...царьрешил... доехать до Вены. — Пётр I побывал в Вене в июне 1698 г.
[ Проезжая через Польшу, он имел встречу с ее королем... — Встреча Петра I с
Августом II состоялась 10 августа 1698 г.
35 Он всегда очень любил ее... однако замуж не выдал. — Сен-Симон проявляет
крайнюю неосведомленность во внутренних московских делах.
3(1 ...герцогиня де Ла Форс, перебравшаяся в Англию по религиозным соображениям... —
То есть потому, что была гугеноткой; произошло это в 1699 г.
37 ...Портлэнду стало ясно, что истинная его миссия обречена на провал. — Сен-
Симон не знал, что «истинная миссия» Бентинка состояла в ведении секретных
переговоров с французским двором о разделе испанских владений после
кончины короля Испании Карла II, у которого не было детей.
38 ...последними герцогами Пармы и Тосканы. — То есть последними герцогами из
своих династий.
39 Двоюродная сестра Короля — Маргарита-Луиза (1645—1721), дочь Гастона,
герцога Орлеанского; жила в Париже после разъезда с мужем, Козимо III, великим
герцогом Тосканы.
40 Монастырь Святой Марии. — Располагался в Париже, на улице Сент-Антуан.
41 ...из тех Бальони, что немало отличились во время итальянских войн. — Речь идет
о войнах, которые вели в Италии в кон. XV — сер. XVI вв. Франция, Испания, Папа
Римский, Империя и различные итальянские княжества и республики. Выходцы из
перуджинского семейства Бальони нередко становились кондотьерами.
42 ...в ярости от того, что столь прекрасное епископство досталось не ему,
отправил отцу де Лашезу письмо... — Именно Лашез как королевский духовник
подбирал кандидатов на вакантные епископские кафедры.
43 ...его страшный конец... — Он был раздавлен собственной коляской (1699 г.).
44 ...в партии Месье Принца... — Великого Конде, во время Фронды.
45 ...его отец, будучи министром, не ведал ни войной, ни двором... — Сен-Симон
считает, что военное ведомство и управление королевским двором давали больше
возможностей для обогащения, чем находящееся под руководством Пьера Брюлара,
отца Сийери, ведомство иностранных дел.
46 ...отправленного в отставку вместе с канцлером в 1640 году... — Описка или грубая
ошибка: это произошло в 1624 г.

800
Примечания
47 «Великий Кир» — «Артамен, или Великий Кир», вышедший в свет в 1649—
1653 гг. роман Мадлен де Скюдери.
48 ...когда он потерял жену... — Жена Бриенна умерла в конце 1663 г., но еще за
несколько месяцев до этого, в апреле 1663 г., отец и сын Бриенны, попав в опалу,
лишились должности государственного секретаря.
49 ...угас род Ломени. — Это неверно: у сына госсекретаря Бриенна был сын Этьен
Шарль Ломени де Бриенн (1727—1794), архиепископ Тулузский и кардинал, первый
министр (1787-1788 гг.).
50 Принц soglio. — Принцы soglio составляли свиту Папы, восседающего на
троне (soglio).
51 ...после трагической гибели своего мужа в 1632 году... — Герцог Анри де Монмо-
ранси был казнен за участие в антиправительственном мятеже, организованном
Гастоном Орлеанским, братом Людовика XIII.
52 ...в смуте времен малолетства Людовика XIV... — То есть во Фронде.
53 ...убит старший брат герцога де Бовилье... — Сен-Симон ошибочно связал его
преждевременную смерть с этой дуэлью. На самом деле в дуэли участвовал не
старший, а младший брат герцога, и он не был убит, а сам убил противника.
54 ...тогда я с ней и познакомился... — Второе пребывание герцогини Браччано во
Франции пришлось на 1687—1695 гг.
55 ...в ту пору... — В момент смерти герцога Браччано (5 апреля 1698 г.).
56 ...я об этом уже в свое время рассказывал... — См. с. 299—300.
57 Motu proprio (лат.) — «по собственному побуждению [Папы]». Грамоты «motu
proprio» скреплялись не печатью, а одной подписью Папы.
58 ...Папа... умер, так и не сделав последнего кардиналом. — Иннокентий XII
скончался 27 сентября 1700 г.
59 ...в облигациях Парижского муниципалитета... — То есть в государственных
долговых обязательствах, распространявшихся и гарантированных Парижским
муниципалитетом.
60 Тайо — от фр. «tayaut!» («ату!») — охотничьего крика, с которым псовые
охотники обычно травят зайца.
01 ...не давали священнических обетов. — Клирики, не давшие священнических
обетов, сохраняли право вступить в брак.
62 Король облачился в малый траур. — Король носил малый траур по принцам
крови. В этом случае его одежды были черного цвета (а не фиолетового, как при
большом трауре).
63 ...по возвращении из Бурбона... — То есть с находившихся там лечебных
минеральных вод.
04 Почетный советник — почетный государственный советник с решающим
голосом, но без права докладывать о делах.
65 Прево Парижа — чисто почетная должность главы королевского превотства
(см. 1697, примеч. 5).
66 ...обратиться с жалобой к маршалам Франции... — Обращение к маршалам
Франции как к арбитрам в делах чести мыслилось в качестве альтернативы дуэли.
67 ...принимал его... как будущего племянника Короля. — В связи с предстоящей
женитьбой герцога Лотарингского на Елизавете, дочери Месье.
68 «Изречения святых». — См. 1697, примеч. 22.
69 ...на процессе... который она выиграла. — Спор шел о том, кто будет
наследовать принадлежащую семье Арпажонов должность одного из генеральных на-

1698
801
местников Лангедока. Решение Государственного совета по этому делу было
вынесено в 1686 г.
70 ...разрыву Короля с мадам де Монтеспан, чему он всячески способствовал... —
Боссюэ настаивал на прекращении скандальной связи короля с замужней мадам
де Монтеспан.
71 ...без сохранения денег... — То есть без получения компенсации за утраченные
должности.
72 ...на восьмой день после праздника Тела Господня... — То есть 5 июня 1698 г.
Католический праздник Тела Господня (Fête-Dieu, Saint-Sacrement) отмечается в
четверг после Троицына дня (восьмого воскресенья после Пасхи — см. 1697,
примеч. 63). В 1698 г. праздник Тела Господня пришелся на 29 мая.
73 ...лица, имевшие свободный доступ в королевские апартаменты... — Правом
свободного доступа (фр. grandes entrées) пользовались, в частности, камергеры.
74 Варнавит — член монашеского Ордена варнавитов, созданного в Милане
около 1530 г. и получившего название от первой его обители — храма Св. Варнавы.
Официальное название ордена — Регулярные каноники св. Павла; иногда
именуются также павлинистами. С XVII в. варнавиты занимаются религиозным
образованием и ведут миссионерскую работу.
75 Король публично одобрил представленную ему епископом Mo историю всего этого
дела... — 3 марта 1698 г. Боссюэ представил королю свою «Реляцию о квиетизме»,
в июне она была напечатана.
7(3 ...лишь один раз... вынужден был отстаивать свою точку зрения по вопросам
монашеской жизни... — Имеется в виду участие Ранее в полемике с бенедиктинцами,
возникшей в связи с его трудом «О святости и обязанностях монашеской жизни»
(1683). В 1692 г. ему пришлось печатно отвечать на критику Жана Мабийона.
77 В Риме уже давно был вынесен приговор архиепископу Камбрэ. — Бреве Папы с
осуждением книги Фенелона датировано 12 марта 1699 г.
78 ...герцогини де Шеврёз и ее невестки... мадам де Монбазон. — Мари де Бретань-Аво-
гур (1612—1657) приходилась герцогине де Шеврёз не невесткой, а мачехой (будучи
второй женой ее отца, Эркюля де Рогана, герцога де Монбазона). Она была
любовницей одного из вождей Фронды, герцога Бофора. Возможно, Сен-Симон смешал
с ней другую мадам де Монбазон — Анну де Роган-Гемене, жену брата герцогини
де Шеврёз, герцога де Монбазона с 1654 г.
79 ...никто из дома Роганов не претендовал на титул принца или суверена. — Это
неверно: некоторые Роганы имели титул принцев Леонских и де Гемене — по их
владениям в Бретани, считавшимся суверенными.
80 Благодаря своим баронским владениям они имели второй ранг в Бретани... —
Принадлежавшее Роганам с XIV в. баронство Леон имело ранг второго баронства
Бретани после Витрэ.
81 ...во врелгя торжественного въезда Папы Климента Vв Лион... — 14 ноября 1305 г.
в Лионе, в присутствии Филиппа IV Красивого, короля Франции, состоялась
интронизация (вступление на Святой престол) Бернара де Го, архиепископа Бордо,
ставшего Папой Римским под именем Климента V.
82 ...в девичестве Водемон-Лотарингской... — Мария, сестра графа Фридриха Во-
демона. Ниже она ошибочно названа Антуанеттой.
83 ...Бретань была присоединена к французской короне. — В 1532 г.
84 ...Монфору и досталось. — После смерти в 1341 г. герцога Бретани Жана III
началась длительная война за герцогский трон между французским ставленником

802
Примечания
Шарлем де Блуа и младшим братом Жана Ш, Жаном IV де Монфором,
поддержанным Англией. В конце концов, после гибели в 1364 г. Шарля де Блуа, в Бретани
утвердился сын Жана IV Жан V. Следующие герцоги Бретонские были его потомками.
85 ...дочери короля Людовика X Сварливого. — Имеется в виду Жанна Французская
(1311—1349), королева Наварры с 1328 г. Поскольку в Наварре женщины имели
право наследовать престол, пресечение в 1328 г. мужского потомства Филиппа
Красивого означало конец первой франко-наваррской унии.
86 ...Карл Злой — только в 1385-м... — На самом деле в 1387 г.
87 ...королева Арагона умерла в 1346 году... — В 1347 г.
88 ...удалившейся от света бездетной вдовы... — То есть упомянутой выше
Бланки Наваррской. Сен-Симон называет ее «бездетной», хотя она родила дочь — для
него важнее, что не было мужского потомства.
89 ...мужья сестер, за исключением графа де Фу а, все умерли прежде, чем названная
виконтесса де Роган вступила в брак... — Неверно: муж второй сестры Жанны
Наваррской, король Арагона Педро IV, также умер (в 1387 г.) уже после ее вступления в брак.
90 ...от его второй жены Бланки, наследницы наваррского престола. — Бланка д'Эврё
была не второй, а первой женой Хуана II Арагонского.
91 ...ее племянницей... — На самом деле двоюродной сестрой.
92 Вот истоки пока еще эфемерного герцогства в доме Роганов... которые... никогда
ранее этого титула не имели и даже не претендовали на обладание оным. — По
преданию, мать Анри II, первого герцога де Рогана, напомнила ему, когда он принял
герцогский титул от Генриха IV в 1603 г., старинный семейный девиз: «Королем быть
не могу, герцогом не желаю, я — Роган» («Roy ne puis, duc ne daigne, Rohan suis»).
История эта, как и девиз, носят апокрифический характер.
93 ...скончалась от горя... после взятия города. — Ошибка: на самом деле
Генриетта, старшая дочь Катрин де Роган, умерла еще в 1624 г., до осады Ла-Рошели.
94 Во время... бракосочетания Месье Гастона и мадемуазель де Монпансье... —
Свадьба состоялась в 1626 г.
95 ...добился превращения... в 1547—1549 годах владения Гемене в княжество. —
Это произошло только в 1570 г.
96 ...превратил в 1588 году герцогство Монбазон... — Описка: на самом деле графство.
97 ...от брака с мадемуазель де Ленонкур... — Пьер де Гемене был женат на Мадлен
де Рьё, а не на Мадлен де Ленонкур; на последней был женат его брат Эркюль.
98 ...дедом... нынешнего графа де Вертю. — Естественно, его дедом был сам Клод
д'Авогур, а не его прапрадед.
99 ...после истории в монастыре Валь-де-Грас... — См. выше с. 63; 1693, примеч. 68.
100 ...дважды видимостью утраты власти. — В первый раз Мазарини
отправился по требованию оппозиции в изгнание в феврале 1651 г., однако и находясь в
эмиграции в Германии продолжал руководить действиями преданной ему
королевы. В январе 1652 г. он вернулся ко двору с набранной им армией. Второе
«изгнание» (август 1652 г.) было чистой симуляцией, призванной облегчить
возвращение двора в Париж. Сам кардинал вернулся в столицу в феврале 1653 г.
101 ...он, а еще более мадам де Роган, был ярым сторонником гугенотов. — Однако,
говоря о событиях 1645 г., Сен-Симон характеризовал ее как католичку (см. выше
с. 404).
102 ...с этими тремя дамами... — То есть с тремя дочерьми мадам де Роган.

1698
803
109
110
103 Почти одновременно... они добились назначения мадам де Субиз придворной
дамой. — На самом деле мадам де Субиз стала придворной дамой в 1673 г., через
десять лет после своего брака (1663 г.).
104 ...женился в 1682 году... — Чуть выше Сен-Симон приводил другую, неверную
дату — 1681 г.
105 ...в их собственность перешли владения наследницы Седана... — Наследницей
Седана была Шарлотта де Ла Марк, вступившая в 1591 г. в брак с Анри де Ла
Туром, виконтом де Тюренном, после чего ее муж стал именоваться герцогом де Буйо-
ном и сохранил этот титул даже после смерти в 1594 г. своей бездетной супруги.
106 ...брак с... «внучками Франции»... — Имеются в виду браки: великого герцога
Тосканского Козимо Ш с дочерью Гастона Орлеанского Маргаритой-Луизой (1661 г.),
герцога Савойского Виктора Амедея II с дочерью Филиппа Орлеанского Анной
(1684 г.); герцога Лотарингского Леопольда Иосифа с сестрой последней
Елизаветой-Шарлоттой (1698 г.).
107 ...герцоги Савойи и Лотарингии, женатые на дочерях наших королей... — Речь идет
о браках: герцога Лотарингского Карла Ш с дочерью Генриха П Клод (1558 г.);
герцога Савойского Эммануила Филиберта с дочерью Франциска I Маргаритой (1559 г.);
их внука Виктора Амедея I с дочерью Генриха IV Кристиной (1619 г.).
108 ...во время осады этого города... — Гугенотская крепость Сен-Жан-д'Анжели
была взята королевской армией 25 июня 1621 г.
' ...вместе с двумя братьями... — То есть с Лувуа и аббатом Ле Телье.
1 ...второго коадъютора де Реца... — Основой влияния лидера Фронды,
будущего кардинала Реца, было именно то, что он руководил парижским духовенством
в качестве коадъютора при своем дяде архиепископе.
111 Акт общего производства Папой в кардиналы кандидатов от католических
держав не заставил себя ждать... — Это произошло в 1669 г.
112 Месье Арно и его друзья. — То есть янсенисты. Антуан Арно был идейным
лидером янсенистов.
113 Именные повеления (фр. lettres de cachet) — запечатанные королевские приказы.
В этой форме отдавались, в частности, распоряжения об арестах и высылках.
1,4 Молодой аббат. — То есть будущий кардинал де Буйон.
115 ...принц Максимилиан был убит совсем молодым... — В битве при Рамийи 23 мая
1706 г.
110 Приор Сорбонны — один из старших студентов, избранный для участия в
управлении Сорбонной.
117 «Кичливые» (фр. «les Importants») — участники заговора 1643 г. во главе с
герцогом де Бофором, стремившиеся устранить Мазарини.
118 ...Месье... сделал его своим камергером... — На самом деле капитаном
телохранителей.
119 ...малость засидевшаяся в девках. — Ей было уже 19 лет.
120 Хеемскерк... по прибытии с посольством... — Нидерландское посольство Кунрада
Хеемскерка прибыло 24 августа 1698 г.
121 ...приказал... маркизу де Жевру доложить о случившемся Королю... — В качестве
дежурного камергера де Жевр имел право свободного входа в королевские
апартаменты.
122 ...утром 25мая... — На самом деле 25 июля.

804
Примечания
123 ...послать нам сына. — Старший сын Сен-Симона, получивший имя Жак Луи,
с 1722 г. именовался герцогом де Рюффеком, в 1734 г. дослужился до чина
бригадира; скончался 16 июля 1746 г.
124 ...Людовик XIIIубедил моего отца купить эти земли, потому что они находились
всего лишь в двадцати лье от Версаля... — При Людовике ХП1 в Версале
располагался только небольшой замок, вокруг которого простирались охотничьи угодья.
125 ...лен в Шартре, дающий титул видама... — Этот символический феод
находился в ограде епископского сада.
126 ...с ответом архиепископа Камбрэ на «Рассуждения о молитвенных
состояниях» епископа Mo... — Видимо, имеется в виду ответ Фенелона на написанную Бос-
сюэ «Реляцию о квиетизме» (см. выше примеч. 75). Этот ответ был отправлен Папе
в конце июля и опубликован в конце августа 1698 г.
127 ...двумя другими прелатами. — То есть Боссюэ и Годе де Марэ, епископом
Шартрским.
128 ...месье де Тюренн... повинился перед государем в своей оплошности. — См. 1696,
примеч. 98.
129 ...стоять позади них обеих на ужине у Короля... — Имеется в виду, что обе
девушки также стояли.
130 ...в зиму у предшествующую кончине Месье... — То есть зимой 1700/01 гг.
131 ...Король отказался от приобщения наследников к исполнению должностей,
однако изредка все же делал это, но в другой форме, имевшей совсем иной смысл. — См.
выше с. 176—177. После перемены местами герцогов де Шона и де Шеврёза
предоставление первому права наследовать второму выглядело откровенной фикцией:
73-летний де Шон был на 21 год старше своего двоюродного племянника.
132 ...назначенному ими наследником герцогу де Шеврёзу, а точнее его второму сыну. —
Такой порядок наследования был по настоянию Ж.-Б. Кольбера предусмотрен в
брачном контракте между его дочерью и будущим герцогом де Шеврёзом.
133 ...завещал... канцлеру. — Канцлер Луи Бушра был исполнителем завещания.
134 ...л... рассказывал о ней выше. — См. с. 44.
135 В карете Короля из дам не было никого, кроме герцогини дю Люд и принцесс. —
Кроме двух внебрачных дочерей короля (принцессы де Конти и Мадам
Герцогини), в карете вместе с ним ехала и герцогиня Бургундская со своим супругом.
136 ...л счел своим долгом извиниться перед месье де Буйоном... — Сен-Симон
извинялся за то, что ехал вместе с сыном герцога де Буйона, герцогом д'Альбре,
находившимся в жестокой ссоре со своим отцом.
137 Посол Португалии — маркиз де Кашкайнш.
138 ...регистру можно доверять далеко не всегда. — См. выше с. 363.
139 Орден премонстрантов — христианский монашеский орден августинского
устава, основанный в начале ХП в. св. Норбертом Ксантенским (1080—1134) в аббатстве
Премонтре близ Лана. По имени основателя члены ордена именуются также норбер-
тинами.
140
..роскошью... ужаснувшей Европу, читавшую донесения иностранцев,
присутствовавших в лагере и ослепленных этим немыслимым великолепием. — По оценкам
«Амстердамской газеты», расходы на маневры в Компьене составили 16 млн. ливров, при
тогдашнем чистом ординарном доходе менее 100 млн. ливров. Правительство хотело
продемонстрировать военную и экономическую мощь Франции в обстановке, когда
велись трудные секретные переговоры о предстоящем разделе испанского наследства.

1698
805
141 ...в конце зимы... — 1697 г.
142 ...до самой его смерти. — В 1727 г.
143 Рота «Ста дворян». — Название традиционное, фактически их было двести.
144 Выше я уже говорил... — См. с. 208—209.
145 Двадцатилетнее перемирие, подписанное в 1684 году... — Регенсбургское
перемирие 15 августа 1684 г. между Францией, с одной стороны, Империей и
Испанией—с другой. Продлилось лишь до 1688 г.
146 ...дом Жервез впал в нечестие, коему, как сказано в Писании, обрек Господь
упорствовавших в гордыне своей мудрецов. — «И как они не заботились иметь Бога в
разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства» (Рим. 1: 27). В
данном случае имеется в виду грех гомосексуализма.
147 ...намерен превратить аббатство Ла-Трапп в маленький Пор-Рояль... —
Знаменитый монастырь Пор-Рояль был духовным центром янсенизма.
148 ...я имел с аббатом Ла-Трапп... беседу, о которой не подозревала ни одна живая
душа... — В этой доверительный беседе с Сен-Симоном Ранее говорил о своем
отрицательном отношении к янсенизму; не желая, чтобы его имя использовалось в
мирских спорах, он потребовал сохранить разговор в секрете.
149 Брат-мирянин (фр. frère donné) — мирянин, пожертвовавший свое имущество
монастырю, живущий при нем и подчиняющийся во всем аббату.
150 ...мечтает в уединении посвятить себя изучению Священного писания. — В
дальнейшем Жервез опубликовал целый ряд сочинений, в частности «Критическое,
но справедливое суждение о житиях покойного аббата де Ранее». Курьезно, что
Жервез, видимо, усматривал нечто общее между своей судьбой и судьбой
пострадавшего из-за любви Абеляра: во всяком случае, он опубликовал «Жизнь Абеляра»
и «Истинную переписку Абеляра и Элоизы».
151 Дважды незаконнорожденная особа — герцогиня Шартрская, родившаяся от
двойного адюльтера Людовика XIV и мадам де Монтеспан.
152 ...вступив в брак с принцессой Ганноверской, тот же принц стал кузеном
Мадам Герцогини. — Жена Иосифа I была кузиной Луи де Бурбон-Конде (Месье
Герцога), женатого на другой дочери короля и Монтеспан, то есть также на
«дважды незаконнорожденной особе».
153 ...принцев Лотарингского дома, с коими Месье... связывали особые отношения... —
Выше Сен-Симон уже отмечал влияние лотарингцев на Месье в связи с историей
брака герцога Шартрского (см. с. 29).
154 ...бракам ее старших сводных сестер. — Имеются в виду браки Марии-Луизы
Орлеанской с Карлом II Испанским и Анны Орлеанской с Виктором Амедеем II,
герцогом Савойским.
155 Кланьи — замок недалеко от Версальского дворца, построенный для
мадам де Монтеспан, матери герцога дю Мэна; она поселилась там, удалившись от
двора.
150 ...Мадам, питавшая расположение к принцу, которого считала немцем... —
Елизавета-Шарлотта Пфальцекая считала герцога Лотарингского соотечественником.
ь~ Мадам великая герцогиня — дочь Гастона Орлеанского Маргарита-Луиза,
состоявшая в браке с великим герцогом Тосканским. Она приходилась кузиной
как отцу невесты, так и отцу жениха.
158 ...началу, о котором я уже рассказывал... — То есть авторитарному поведению
короля в деле с женитьбой герцога Шартрского (см. выше с. 30—31).

806
Примечания
159 ..лладам de Аилъбонн с двумя дочерьми... — Неточность: ее сопровождала
только одна дочь.
160 ..„молодожены были еще раз обвенчаны двумя аббатами, переодетыми в
епископов... — Этой анекдотической ситуации не было: обряд венчания был совершен
главным священником (grand aumônier) герцогского двора Лотарингии 28 октября 1698 г.
161 ...главы этой епархии... — Ее возглавлял епископ Туля.
162 ...герцоги... также стали требовать для себя этой привилегии... — Ранее герцоги,
как и иностранные принцы, в присутствии «внучки Франции» имели право сидеть
лишь на складном стуле; привилегия состояла в замене складного стула стулом со
спинкой. Понятно, что французские герцоги захотели воспользоваться
прецедентом, созданным для пяти иностранных принцев.
163 Все герцоги де Гизы... неизменно держали себя на равной ноге с герцогами... — Хотя
Гизы сами принадлежали к Лотарингскому дому, в данном случае они вели себя
как французские герцоги.
104 ...венчавшая портрет корона, замкнутая сверху изображением четырех окуней, что
делало ее... похожей на ту, что Король дал Монсеньору. — Замкнутость короны
означала притязание на полный суверенитет. Этому парадоксальным образом
противоречили изображения окуней: то был символ герцогства Бар, а оно как раз находилось
в вассальной зависимости от французской короны. В то же время новая лотаринг-
ская корона напоминала корону дофина, где вместо окуней были дельфины.
165 ...считая призрачную корону короля Иерусалимского не менее реальной, чем венец
короля Кипрского, герцог Аотарингский возымел намерение сравняться с герцогом Савой-
ским. — Претензии Савойского дома на кипрский трон обосновывались браком
одного из его принцев — Людовика, графа Женевского (1436—1482), с Шарлоттой
Люзиньян; последняя была законной дочерью Жана П, короля Кипра (1432—1458 гг.),
но престол достался ее брату-бастарду. После пресечения в 1474 г. династии Лю-
зиньянов Кипр был занят венецианцами, а через сто лет — турками. Фиктивный
титул королей Иерусалимских был унаследован герцогами Лотарингскими от Рене
Анжуйского («доброго короля Рене»), принца анжуйской ветви дома Валуа, получившего
герцогский титул и власть над Лотарингией в 1431 г. благодаря браку с Изабеллой
Лотарингской.
1(36 Предки его имели честь быть зятьями королей и императоров: один — датского
короля, другой — нашего Генриха II... — Франциск I, герцог Лотарингский (1544—1545 гг.),
был женат на Кристине Датской, а их сын Карл III, герцог в 1545—1608 гг., — на
Клод Валуа.
167 ...отец герцога Лотарингского приходился зятем императору... — В качестве
супруга Элеоноры-Марии-Иозефы Габсбургской, вдовы короля Польши Михаила
Вишневецкого, дочери императора Фердинанда III и сестры Леопольда I.
168 Иерусалимский крест (др. назв. — крест крестоносцев) — большой равноплеч-
ный крест (каждое плечо упирается в поперечную перекладину, что делает крест
восьмиконечным), в углах которого расположены четыре маленьких креста.
Большой крест символизирует Иисуса Христа, четыре маленьких — авторов четырех
Евангелий, распространяющих учение на все четыре стороны света; пять крестов
как единый символ служат напоминанием о ранах Христа. После освобождения
Иерусалима от мусульман в 1099 г. крест взял для своего герба Готфрид Буйон-
ский, охранитель Гроба Господня и правитель Иерусалима.
1()9 ...главный суд в Баре... решил было именовать Короля... христианнейшим коро-

1699
807
лем. — Иными словами, судьи в Баре именовали французского короля так, будто
он был иностранным государем, а не их сеньором.
170 ...право на кипрскую корону... — Матерью последнего кипрского короля из дома
Люзиньянов, малолетнего Жака III, была венецианка Катарина Корнаро. После
смерти сына она передала остров своей родине.
171 ...стяжал... славу... обороной... Лимерика... — В 1690—1691 гг. Лимерик —
город в Ирландии.
172 ...одного из принцев Гогенцоллернов... — Генриетта Гогенцоллерн была дочерью
Эйтель-Фридриха II Гогенцоллерн-Эхингенского, из швабской линии династии,
еще в XIII в. отделившейся от нюрнбергской, к которой принадлежали бранден-
бургские курфюрсты.
173 Наследный принц Дании потерял сына. — Будущий король Фредерик IV
лишился сына Кристиана, скончавшегося в годовалом возрасте.
174 ...продал половину своей должности. — Точнее, отцу Боннёйля принадлежали
две должности вводителя послов, и одну из них сам Боннёйль, уже после смерти
отца, продал Сенто в 1691 г.
175 «Всякий знает, что "Отче наш" написал Моисей». — Текст этой основной
христианской молитвы входит в состав Нагорной проповеди Иисуса Христа (Мф. 6:
9-13).
176 Генеральный агент духовенства. — Каждая Ассамблея французской
Церкви, созывавшаяся раз в пять лет, избирала двух генеральных агентов для ведения
текущих дел в перерьюе между сессиями.
177 ...лишь бы не иметь дела со своим родственником. — В действительности старый
епископ сам взял назад свое отречение перед церемонией поставления его уже
назначенного епископом племянника.
178 Королева умерла, и кардинал добился для него должности священника Короля. —
В действительности Флёри стал королевским священником еще в 1678 г., за пять
лет до смерти королевы Марии-Терезы.
179 ...процесс... из-за наследства месье де Аонгвиля... — См. выше с. 166, 214.
180 Людовик XIII дал обет построить этот алтарь, когда ему уже не оставалось
времени на его осуществление... — Этот обет был дан Людовиком XIII в 1638 г., в
знак благодарности Богородице за рождение сына и наследника, будущего
Людовика XIV. Начавшиеся тогда же работы по строительству алтаря были
завершены лишь в 1714 г.
181 Король вернул мадам де Бланзак право появляться при дворе... — См. с. 250—251.
182 Как я уже рассказывал ранее, он женился на мадемуазель д'Алегр... — См. выше,
с. 214.
1699
1 ...подняться на одну ступеньку в иерархии старшинства. — Как Роган-Шабо, так
и Сен-Симон уступали Бриссаку по старшинству своих герцогских титулов.
2 ...титул передается благодаря наследованию по мужской линии, а не достается кому
угодно через женщин... — Этот довод Сен-Симона был неуместен в беседе с Роган-Шабо,
отец которого стал герцогом именно благодаря браку с наследницей рода Роганов.
3 ...издавшийуказ Король... — Это был еще Людовик ХШ.

808
Примечания
4 ...принцев... ложных, не отличая их от истинных. — Достоинство Аркуров как
принцев для Сен-Симона было запятнано их происхождением от незаконной
дочери Генриха IV.
5 ...умный... умом Гизов... — То есть наделенный склонностью к интригам.
6 ...к месье де Ларошфуко. — Он сопровождал короля на стрельбище в качестве
главного егермейстера.
7 ...лотарингцы, все три брата... — Луи, граф д'Арманьяк (Месье Главный),
Филипп, кавалер Лотарингский, и Шарль, граф де Марсан.
8 ...во время малой вечерней аудиенции... — Малая аудиенция (petit coucher)
следовала за большой (grand coucher), и на ней могли присутствовать лишь особо
допущенные лица, в число которых Сен-Симон не входил. Она начиналась после
отдания королем пароля капитану лейб-гвардии, и Сен-Симон должен был поговорить
с монархом до этого момента.
9 ...присутствие герцога д'Алъбре, а еще более графини Эгмонт, не позволяло мне
говорить с полной откровенностью. — При них Сен-Симон не мог осуждать
«иностранных принцев» вообще: герцог д'Альбре принадлежал к роду имевших этот статус
Буйонов; дом Эгмонтов был иностранного происхождения.
10 ...к супруге канцлера... — Неточность: Поншартрен тогда еще не был назначен
канцлером.
11 ...«сыновья и дочери Франции»... — См. 1692, примеч. 24 и 37. Герцогиня
Бургундская имела статус «дочери Франции» — более высокий, чем статус принцесс крови.
12 Мансар, племянник знаменитого Франсуа Мансара, но из другой фамилии. —
Жюль Ардуэн-Мансар был внучатым племянником архитектора Франсуа
Мансара. Пренебрежительное мнение Сен-Симона о талантах младшего Мансара явно
несправедливо: им были построены, в частности, собор Инвалидов и ансамбль Ван-
домской площади.
13 Анонимная книга под названием «Проблема». — Полное название памфлета —
«Церковная проблема, предложенная месье аббату Буало из архиепископства:
Кому следует верить — мессиру Луи-Антуану де Ноаю, епископу Шалонскому
в 1695 г., или мессиру Луи-Антуану де Ноаю, архиепископу Парижскому в 1696 г.».
Авторство его остается неизвестным, мнение Сен-Симона об авторстве аббата
Буало историками не принимается. К напечатанию памфлета действительно были
причастны иезуиты.
14 Его звали Буало... как... друга Бонтана, как знаменитого поэта и как автора
«Флагеллантов». — Однофамильцами секретаря архиепископа Парижского аббата
Жан-Жака Буало были придворный проповедник Шарль Буало, аббат де Болье
(друг первого камердинера короля Бонтана), и два брата Буало: знаменитый
критик и сатирик Никола Буало-Депрео и Жак Буало, каноник Сент-Шапелль, автор
«Истории флагеллантов».
15 ...от нее происходили оба герцога... — Не сами герцоги, а их жены, правнучки
Антуанетты де Лонгвиль.
16 ...этого знаменитого... спора, где сторонний и не имеющий никаких прав человек
съел устрицу... — После кончины в 1707 г. Марии де Немур жители княжества
выбрали своим правителем короля Пруссии Фридриха I.
17 Карловацкий мир. — Был заключен 26 января 1699 г. По его условиям Турция
уступала Империи Венгрию и Трансильванию, а Польше — Подолию. Венеция, ра-

1699
809
тифицировавшая договор уже 7 февраля 1699 г., сохраняла свои владения в
Далмации и Морее (на Пелопоннесе).
18 ...к одному роду с курфюрстом Баварским. — К дому Виттельсбахов, баварская
и пфальцская ветви которого разделились еще в конце ХШ в.
19 ...ненависть, разделявшую две курфюршеские ветви со времен Богемского дела... —
С 1619 г., когда Фридрих V, курфюрст Пфальцский, был избран королем
восставшей против императора Чехии. В результате он лишился и чешской
короны, и сана курфюрста, который в 1623 г. был передан герцогу Максимилиану
Баварскому. Курфюршеское достоинство было возвращено сыну Фридриха V по
условиям Вестфальского мира 1648 г., но курфюрстами остались и правители
Баварии.
20 ...династические интересы взяли верх над семейными... — Семейные интересы,
очевидно, требовали, чтобы испанская королева Мария-Анна поддерживала
кандидатуру сына своей сестры, эрцгерцога Карла Габсбурга.
21 Он составил завещание... — 14 ноября 1698 г.
22 Пиренейский мир. — См. 1694, примеч. 39.
23 ...отказ Короля... от претензий на испанское наследство. — Этот отказ,
однако, был поставлен в зависимость от выплаты приданого за Марией-Терезой,
которое испанская сторона так и не выплатила.
24 ...его династии... — То есть дома Габсбургов, в XVI в. разделившегося на
австрийскую и испанскую ветви.
25 ...девятое курфюршество герцога Ганноверского... получило признание части
Германии и европейских стран. — Георг Людвиг Брауншвейг-Ганноверский (будущий
король Англии Георг I) получил от императора инвеституру на курфюршество в
январе 1699 г.
26 ...герцог де Шеврёз... часто с ним встречался. — Сен-Симон спутал здесь
Уильяма Темпла с его сыном Джоном. Сам Уильям Темпл был в Париже в возрасте
20 лет; герцогу де Шеврёзу тогда было только два года.
27 ...архиепископа Реймсского, которому принадлежал дом и который жил в нем... —
Напомним, что архиепископ был сыном канцлера Ле Телье.
28 ...был Ментором Монсенъора... во Фландрии... — См. выше с. 141. Сен-Симон
употребляет слово «Ментор» в том значении, в каком оно применялось к богине
Минерве в «Приключениях Телемаха» Фенелона. В этом произведении Минерва
выступает в облике Ментора, наставника юного Телемаха. Фенелон писал свою
книгу в качестве назидательного пособия для герцога Бургундского, чьим наставником
служил.
29 Выше я уже говорил, что в 1688 году... он получил ранг иностранного принца... —
См. с. 216.
30 ...обращался к нему... Монсеньор... — То есть как низший к высшему.
31 ...Роганы, удостоившиеся ранга иностранных принцев раньше месье де Монако... —
См. выше с. 410—411.
32 ...у меня сохранились три письма месье Кольбера к моему отцу... — Письма
Кольбера к отцу Сен-Симона в бумагах последнего не обнаружены.
33 ...будучи всего лишь генеральным контролером, но главным после опалы Фуке... —
Ошибка Сен-Симона: после опалы Фуке (сентябрь 1661 г.) Кольбер стал
государственным министром, будучи одним из двух интендантов финансов. Генеральным
контролером он стал лишь в октябре 1665 г.

810
Примечания
34 ...генеральным контролером, государственным секретарем, возглавлявшим
морское ведомство, и государственным министром. — Кольбер соединил эти должности
лишь в феврале 1669 г., став государственным секретарем.
35 ...благодаря... расположению кардинала Мазарини, нуждавшегося в их поддержке. — В
1651 г. Буйоны, ранее активные фрондеры, сменили политическую ориентацию, и
маршал де Тюренн, младший брат герцога де Буйона, возглавил королевские войска.
36 ...изменили традиционную формулу вежливости в письмах, адресованных
нетитулованным особам... — Это выразилось в том, что в конце писем государственные
секретари перестали именовать себя «слугой» (serviteur) адресата.
37 Епископ Отёнский, президент Бургундских штатов по праву рождения... — Им был
с 1666 по 1702 г. Габриэль де Рокетт. Если в сословных собраниях Лангедока и
Прованса председательствовали местные прелаты-архиепископы, то в Бургундии
(как и в Бретани) своих архиепископов не было.
38 Сито — знаменитый монастырь в Бургундии (основан в 1098 г.), колыбель
Цистерцианского ордена, обязанного ему своим названием (латинское название
Сито — Cistercium).
39 ...женщина умная, как мы... могли в этом убедиться... — См. выше с. 226, 281—282.
40 ...короля этой страны... — Имеется в виду Мулай Исмаил, султан Марокко.
41 ...понадобилось немало времени, чтобы... подписать с ним договор. — На самом деле
договор с Марокко вообще не был подписан из-за трудностей, связанных с обменом
пленниками. Марокко был одним из центров мусульманского корсарства.
42 ...в Государственный совет... — Точнее в Узкий (Верхний) совет, высшую
секцию Государственного совета.
43 Провинциальные королевские наместники. — См. 1693, примеч. 89.
44 ...лейтенант лейб-гвардии, генерал, отличившийся на поле брани... — «Лейтенант»
обозначает здесь не чин, а должность в роте лейб-гвардии (заместитель ее
капитана). Ренвиль имел чин бригадного генерала (maréchal de camp).
45 ...трое его противников... — Боссюэ, архиепископ Парижский Ноай и епископ
Шартрский Годе де Марэ.
4(3 ...уже говорилось выше... — См. с. 298.
47 ...в выражениях, каковые Франция... считает недопустимыми. — Галликанская
Церковь не признавала в абсолютном виде тезис о непогрешимости Папы в
вопросах церковной догматики.
48 ...была составлена булла... — На самом деле декрет, осудивший Фенелона, был
составлен в форме не буллы, а бреве. Избрав эту менее торжественную форму
послания, Папа хотел смягчить значение приговора.
49 ...поспешили выразить согласие с архиепископом... — Ошибка Сен-Симона: в
действительности собрание епископов архиепископства Камбрэ большинством голосов
осудило вообще все работы Фенелона по вопросу о квиетизме.
50 Главный драгунский полковник. — В оригинале: «mestre de camp général des
dragons».
51 Квартал Неизлечимых. — Именовался так по названию располагавшегося там
госпиталя Неизлечимых (Incurables); ныне госпиталь Лаэннек на улице Севр.
52 ...дочерью одного государственного секретаря и племянницей другого... — Дочерью
Реймона Фелипо д'Эрбо, государственного секретаря в 1621—1629 гг., и
племянницей его брата и предшественника Поля Фелипо де Поншартрена,
государственного секретаря в 1610—1621 гг.

1699
811
53 ...ушел из жизни знаменитый Расин... — 21 апреля 1699 г.
54 Человек порядочный (фр. honnête homme) — важнейшее этическое понятие
культуры светского общения XVH—ХУШ вв., применимое ко всему дворянству и к
обеспеченной городской элите.
55 «Гофолия» — название, принятое в русском литературоведении, по имени
соответствующего библейского персонажа. Французское название — «Athalie» («Аталия»).
56 С той поры ни Король, ни мадам де Ментенон... не говорили с Расином и... не
смотрели на него. — Весь рассказ Сен-Симона об опале Расина является чистой
легендой; анекдот о роковой рассеянности драматурга до 1740-х гг. связывался с
именем Буало. Расин посещал короля в Марли до самого начала своей предсмертной
болезни в январе 1699 г. Существует также дошедшее через сына драматурга
предание о том, что охлаждение короля к его отцу действительно имело место и что
оно было связано якобы с составленной Расином для Ментенон «Запиской о
народной нищете».
57 ...после скандальной ссоры с герцогиней де Буйон. — См. выше с. 42—43.
58 ...получить наследство своего бездетного брата и жениться. — Он наследовал
не брату, а племяннику. См. 1693, примеч. 3.
59 ...вызвал их из Модены, и в январе состоялась церемония бракосочетания. — Эта
церемония имела место еще в Модене по доверенности; в Вене 24 февраля 1699 г.
произошло ее подтверждение с участием жениха.
60 Австрийский дом. — Другое название династии Габсбургов.
61 ...Франция, стоящая в иерархии держав выше Испании, не могла иметь в Вене
посла, так как при этом дворе, из уважения к Австрийскому дому, первенство
постарались бы предоставить послу Испании. — Австрийские и испанские монархи
принадлежали к двум ветвям династии Габсбургов (др. назв. — Австрийский дом). Если бы
Франция направила в Вену своего представителя в ранге посла, тому наверняка
пришлось бы отстаивать свое старшинство, так как император отказывался признавать,
что в иерархии государств Франция стоит выше Испании. Посланники же занимали
более низкий ранг по сравнению с послами, и поэтому беспрепятственно уступали
последним более почетные места.
62 ...не появляется у эрцгерцога, коего министры Короля отказывались посещать
из-за... разногласий в вопросах церемониала. — Эрцгерцог Карл претендовал на
право принимать послов с покрытой головой.
63 ...лейтенант гвардии был отправлен с этой новостью к Месье. — Как к деду
новорожденного принца.
64 ...вместо полутора тысяч пистолей... пятьдесят тысяч экю. — На самом деле не
экю, а ливров. Месячное содержание дофина увеличилось с 15 до 50 тыс. ливров.
ь5 ...совершил преступление некий человечек, плюгавенький и гнусный, но...
высокородный... — По мнению некоторых комментаторов, это был сам принц Анри-Жюль
де Конде (Месье Принц).
66 ...клеветы... в которой был уличен аббат де Ла Шатр. — См. с. 376—377.
()7 Гарсо... прожил еще... два месяца... — Неточность: Гарсо прожил еще семь
месяцев после несчастного случая.
68 ...к двери, соединяющей две прихожие... — Стол был накрыт в одной из этих
прихожих.
1)9 ...показал Королю, не позволяя ему к ней прикасаться. — Очевидно, опасаясь, что
записка отравлена.

812
Примечания
70 ...в день Пятидесятницы... — 7 июня 1699 г.
71 Праздник Тела Господня — 18 июня 1699 г. (см. 1698, примеч. 72).
72 ...во время последней поездки в Фонтенбло... — 13 июня 1699 г.
73 Малая дирекция. — См. 1697, примеч. 98.
74 Большая дирекция. — Так называлась финансовая секция Государственного
совета; после учреждения в 1661 г. Королевского совета финансов приобрела
вспомогательный характер. Рассматривала вопросы, подготовляемые малой дирекцией
(см. 1697, примеч. 98), возглавлялась канцлером; помимо руководства
финансового ведомства, в ее работе участвовали госсекретари и отдельные
государственные советники.
75 Кузнец из... городка Салона явился в это время... — Это произошло еще в мае
1697 г.
76 ...либо тот безумец, либо Король не знатен. — Поскольку король безусловно
знатен, вторая половина поговорки имела тот же смысл, что и «либо дважды два
не четыре».
77 Местные власти. — Перевод неясен, поскольку в рукописи стоит сокращение:
Pte (présidents) или Prs (premiers) [de la province], то есть «президенты (или: первые
люди) провинции».
78 Ссора месье де Буйона с сыном... — См. с. 423—424.
79 ...представить его заключение... — Судебный процесс не имел тогда
характера состязательности. Решающим моментом перед голосованием судей было
представление назначенным докладчиком своего заключения по делу, в котором
анализировались все доводы в пользу как одной, так и другой стороны.
80 Капитан роты дворцовых привратников. — См. 1692, примеч. 11. Сен-Валье
занимал эту должность в 1680—1687 гг.
81 Церковь Нотр-Дам-де-Аьес — находилась близ г. Лана.
82 Коллеж Четырех Наций. — Ныне в этом здании размещается Институт
Франции.
83 ...где тот и умер в 1683 году. — Отстраненный от власти в 1667 г., Аффонсу VI
тем не менее продолжал до смерти считаться королем, а свергнувший его брат
Педру — регентом королевства.
84 ...занять место выше старейшины палаты... — Иными словами, ниже всех ее
президентов (к 1670 г. их было 12).
85 ...было лишь повторением того, что ранее имело место на площади Побед. — 28
марта 1686 г. там была открыта конная статуя Людовика XIV работы Дежардена.
86 ...герцогиня Моденская... вторая жена его отца. — Вдовствующая герцогиня
Лукреция Барберини была не второй, а третьей женой Франческо I д'Эсте. Ее сын
Ринальдо III был герцогом в 1695—1737 гг.
87 Королева Англии, жившая в Сен-Жермене. — Мария-Беатриче д'Эсте (1658—
1718), жена Якова II, была дочерью не Франческо I, а его сына от первого брака,
Альфонсо IV (1634—1662), герцога Моденского с 1658 г.; именно он с 1655 г. был
женат на Лауре Мартиноцци.
88 ...должность государственного советника в 1662 году... — Ошибка Сен-Симона:
Луи Бушра стал ординарным государственным советником в 1651 г., когда на
время в силу вошла фрондерская «партия» (Бушра был племянником популярного
лидера парламентской Фронды Пьера Брусселя).
89 День всех святых — 1 ноября.

1699
813
90 ...стал пользоваться привилегиями почетного канцлера Ордена Святого Духа... —
Возможность пользоваться этими почетными привилегиями была дана Бушра
благодаря операции фиктивной покупки должности с ее последующей фиктивной
продажей (так наз. обычай «râpé»).
91 Ему было в ту пору шестьдесят девять лет... — Бушра было 69 лет в 1685 г.
(когда он стал канцлером), а не в 1691 г. (год смерти Лувуа).
92 ...от второй жены... вдовы Немона... — Вторая жена Бушра была вдовой не
Немона, а Гремонвиля; вдовой Немона была дочь Бушра.
93 ...первые два были также членами Королевского финансового совета. — Его
членами были не «первые два», а второй и третий из названных государственных
советников — д'Агессо и Помрё.
94 ...сделав... возможным узаконение детей мадам де Монтеспан... — См. с. 111.
95 ...придумал... ранг, ставящий их выше пэров и совсем чуть-чуть ниже принцев
крови... - См. с. 128-130.
% ...вынужден был оставить службу и доживать свой век окруженным... всеобщим
презрением. — Ашилль Арлэ ушел в отставку в 1707 г. и умер в 1712 г.
97 ...его брат посмеялся над епископом Нуайона... — См. с. 155—158.
98 ...должность... они так и передавали... от отца к сыну. — Должность
государственного секретаря принадлежала семейству Фелипо до 1775 г.
99 ...он не нашел оснований для вынесения ему обвинительного приговора... —
Сен-Симон преувеличивает решительность Поншартрена-отца: он голосовал не за
оправдание, а за пожизненное изгнание Фуке (тогда как правительство добивалось
смертной казни).
100 Мать его... была дочерью знаменитого Талона... государственного советника,
оставившего... воспоминания о смуте... в форме личного дневника. — Сен-Симон смешивает
двух братьев Талонов. Знаменитым из них, конечно, являлся Омер Талон,
генеральный адвокат в Парижском парламенте с 1631 г., игравший активную политическую
роль во время Фронды. Его старший брат Жак был генеральным адвокатом до 1631 г.
и ушел с этого поста, став государственным советником. Луи де Поншартрен-отец
был женат на дочери не Омера, а Жака Талона. «Мемуары» Омера Талона были
впервые опубликованы в 8 томах в 1732 г.
101 ...скончалась в 1690 году, так и не увидев возвышения брата... — Ошибка: в
сентябре 1689 г. Поншартрен уже был генеральным контролером.
102 ...до 1677 года, когда освободилось место первого президента парламента Ренна... —
Фактически Бретонский парламент находился тогда в Ванне, и лишь в 1689 г.
благодаря стараниям Поншартрена смог вернуться в столицу провинции Ренн.
103 ...первый президент Бретонского парламента является вторым комиссаром
Короля... — После губернатора провинции.
104 ...стал исполнять обязанности интенданта в провинции, не знавшей прежде, что
это такое... — Формально интендантом Бретани стал в 1689 г. Помрё.
105 В свое время я уже рассказывал... — См. с. 340.
106 ...последний ему удалось отвергнуть... — Королевская десятина (сбор с реальных
доходов по автодекларациям) была все же введена в 1710 г. как временный налог и
отменена в 1717 г., после заключения мира. Впоследствии она вводилась еще
дважды, в связи с войнами (в 1733—1736 и 1740—1748 гг.), пока в 1749 г. не была введена
постоянная королевская двадцатина.
107 ...вечером в среду... — 2 сентября 1699 г.

814
Примечания
108 ...игру... коммерческую... — То есть игру, в которой игроки держат банк по
очереди.
109 ...должность интенданта финансов, на которую Король... назначил его в 1689 году... —
В действительности в 1690 г.
110 Маркиз де Маскариль — персонаж комедии Мольера «Смешные жеманницы»
(лакей, переодевшийся маркизом).
111 Их жены одновременно разрешились от бремени, одна — сыном, а другая — дочерью. —
На самом деле дочь Шамийяра была на несколько лет старше сына Дрё.
112 ...месье Дрё... стал называться месье маркизом де Дрё... — В
действительности дававшее титул владение было приобретено, и Тома Дрё стал именоваться
маркизом де Брезе. Сен-Симон смешивает родовое и титульное имя в знак
неодобрения новому пожалованию. Должность главного церемониймейстера оставалась
в роду Дрё де Брезе до самой революции 1789 г.; один из представителей этого
семейства вошел в историю благодаря своей неудачной попытке передать новосоздан-
ному Национальному собранию приказ Людовика XVI о его роспуске.
113 ...рода д'Айи, в родстве с которым состояла по материнской линии. — Мать
герцога де Шона была урожденной д'Айи, как и прабабка принцессы со стороны
матери.
114 ...герцогиня... давала аудиенцию... аббату Риццини. — Он был посланником
герцога Моденского, прибывшим с официальным извещением о смерти матери
герцога.
115 Коронная должность. — См. 1697, примеч. 14.
116 Полк швейцарских гвардейцев. — Численность полка швейцарской гвардии
была такой же, как и полка французских гвардейцев (30 рот по 200 солдат, всего
6000 солдат).
117 ...месье д'Аржансон стал хранителем печатей и... единственным подлинным
распорядителем финансов в пору регентства месье герцога Орлеанского... — Марк Рене,
маркиз д'Аржансон (1652—1721), был хранителем печатей в 1718—1720 гг.; в это
время (в 1715—1720 гг.) во Франции не было генерального контролера финансов.
118 ...мадам дочери герцога и мадам его матери, единственных тогда «дочерей
Франции»... — Мать регента — герцога Орлеанского — Елизавета-Шарлотта имела титул
«дочери Франции» как жена Месье (Филиппа Орлеанского),, а дочь Мария-Луиза
(1695—1719) — как жена младшего сына Монсеньора, герцога Шарля Беррийского.
119 ...злоупотребления... в строительном интендантстве, о чем я уже рассказывал
выше. — См. с. 470—471.
120 ...у Жакье сроду не было детей. — Ошибка: у него были сыновья и одна дочь,
вышедшая замуж за маркиза де Линьриса.
121 ...тот добился... договоров и... соглашений со многими князьями. — Сильное
преувеличение: на счет дипломатических успехов Помпонна в Италии можно записать
лишь проведение в 1654—1655 гг. переговоров с Мантуей. До этого (с 1642 г.) он
действовал в качестве армейского интенданта в Италии и Испании.
122 ...он сумел добиться... создания... Северной лиги. — Очень неточное изложение:
тогда не шла речь о создании Северной лиги. Подготовленный Помпонном
франко-шведский договор 1672 г. содержал обязательство Швеции препятствовать
германским государствам в оказании помощи Голландии. Одновременно Франция
заключила двусторонние союзные договоры с Мюнстером и Кёльном,
дополнившие заключенный в 1670 г. тайный антиголландский союз с Англией. См. также

1699
815
посвященную Помпонну книгу: Руссо де Шамуа А. Представление об идеальном
после. М.: Научная книга, 2004. (Классика дипломатии.)
123 Он прибыл... в том же, 1671 году... — Помпонн вернулся во Францию в
феврале 1672 г., через пять месяцев после смерти Лионна.
124 Шли переговоры о бракосочетании Монсенъора с будущей Мадам Дофиной... — Этот
брачный контракт был подписан в декабре 1679 г., через месяц после
увольнения Помпонна.
125 ...для... Круасси, находившегося тогда в Ахене... — На самом деле Круасси был
в Мюнхене. Именно он вел переговоры о браке дофина.
12(3 Об их союзе... я уже рассказывал выше. — См. с. 244—245.
127 ...монсенъору герцогу и мадам герцогине Бургундским... было дано разрешение жить
вместе. — В это время принцу было 17 лет, а его супруге — 14.
128 ...выбрал четырех дворян... — Трех; четвертый (Гамаш) присоединился к ним
лишь в марте 1702 г.
129 ...был... Ментором... который, не выходя из своих версальских апартаментов,
стал генерал-лейтенантом флота. — Напомним, что граф Тулузский был адмиралом
Франции. См. также выше примеч. 28.
130 ...Монгла... оставил... «Мемуары», написанные в форме хроники. — Они были
опубликованы в 1727 г. и имелись в библиотеке Сен-Симона.
131 ...бывшая гувернантка дочерей Гастона... — Ею была не жена Монгла, а его
мать.
132 ...лесничего вытащил на свет божий месье де Бовилье... — То есть муж его
кузины, дочери Кольбера.
133 ...мес. Тюренн... — В оригинале игра слов: сокращенная форма слова «месье»
(Monsieur) пишется «Mons.», а произносится «мон», как местоимение «мой». Само
сокращение «Mons.» употреблялось только в письмах к нижестоящему лицу.
134 ...месье де Дюра был старейшиной маршалов Франции. — В этом качестве он
исполнял некоторые обязанности коннетабля, не назначавшегося с 1626 г., — в
частности, председательствовал в трибунале коннетаблии (разбиравшем дела чести).
135 ...в глубине души каждый чувствовал облегчение, словно избавившись от
тяжкого гнета. — См. с. 41.
136 ...события из жизни государя, к коим Моншеврёй был причастен. — Он был
свидетелем при тайном бракосочетании короля и Ментенон.
137 Совет депеш. — См. 1694, примеч. 56. Помимо государственных министров,
в работе Совета депеш участвовали канцлер, госсекретари, отдельные
государственные советники, королевские докладчики и другие специально приглашенные
лица.
138 ...Месье там присутствовал, но выше не поднялся. — То есть не стал членом
Верхнего (Узкого) совета при короле, наподобие государственных министров.
139 ...посольство... во Францию... было равнозначно ссылке. — В действительности
Кастель дос Риос перед назначением в Париж уже побывал послом в Лиссабоне.
Назначение послом в Португалию считалось более почетным из-за родственных
связей между испанским и португальским монархами (Карл II и Педру II были
женаты на двух сестрах, принцессах Пфальц-Нёйбургских).
140 ...догмат о непорочном зачатии святой Девы Марии... возвести... в догмат
веры. — Догмат о непорочном зачатии Девы Марии был принят Католической
Церковью лишь в 1854 г.

816
Примечания
141 ...четырнадцатьмесяцев спустя посольство... даст послу и богатство и знатность. —
После передачи по завещанию Карла П испанского престола внуку Людовика XIV
Филиппу Анжуйскому сообщивший это известие посол Кастель дос Риос был
возведен новым монархом в ранг испанского гранда.
142 ...сместил его в апреле 1423 года... — Это сделал не Карл VI (скончавшийся в
1422 г.), а Карл VII, и не в 1423, а в 1424 г., которым датируется и гибель Джона
Стюарта. Впрочем, согласно другим данным, Стюарт стал коннетаблем в 1421 г.
143 ...возвращения Савойе маркизата Салуццо. — По условиям заключенного в январе
1601 г. Лионского мира Франция передала Савойе маркизат Салуццо в обмен на
франкоязычные области на востоке страны — Бресс, Жекс, Вальроме и Бюже.
144 ...герцог оказался у дверей... одновременно с... принцем де Конде. — Для
понимания ситуации нужно учесть, что до рождения в сентябре 1601 г. будущего
Людовика ХШ юный принц Анри де Конде был законным наследником престола.
145 Герцог... пересек залы, где находилась королевская охрана, и та даже не
шелохнулась... — Монархов и их послов королевская лейб-гвардия приветствовала тем, что
брала на караул, герцогов — постукиванием ногами об пол.
14(3 ...из герцогов присутствовали лишь двое вышеупомянутых... — Герцоги де Лорж
и де Жевр.
147 Придворный... легонько поскребся... — Стучать считалось невежливым.
148 ...придверник открыл одну створку двери... — Обе створки открывались лишь
перед членами королевской семьи и перед иностранными послами при
официальной аудиенции.
149 В четверг, на следующий день после церемонии... — На самом деле в пятницу,
27 ноября 1699 г.
150 ...во время церемонии признания... вассальной зависимости... — Это было в 1450 г.
при принесении вассальной клятвы Пьером П, герцогом Бретонским (1450—1457 гг.)
После его смерти коннетабль де Ришмон стал герцогом Бретонским под именем
Артура Ш (1457—1458 гг.). Как и его племянник, он принадлежал к бретонской ветви
дома Капетингов.
151 ...какое преимущество могут попытаться извлечь Буйоны из... того, что
обязанность эту будет исполнять герцог-пэр. — Сен-Симон опасался, что иностранные
принцы (прежде всего принцы Лотарингского дома) воспользуются созданным
прецедентом, чтобы еще раз поставить себя выше герцогов и пэров. Для этого им
надо было изобразить принятие шпаги, шляпы и перчаток у приносящего
вассальную присягу как акт прислуживания ему, недостойный иностранных принцев
(таких как Буйон), но подходящий для герцогов (как де Жевр).
152 ...Корольуже отъехал в своем кресле-каталке... — В те дни король страдал от
подагры.
153 ...окончит свои дни как Мольер... — Роковой приступ болезни случился с Мольером
на сцене, во время исполнения им роли «мнимого больного».
154 ...мой конфликт с Месье Главным... — См. с. 466—467.
155 ...тотчас же по возвращении... — На самом деле через пять лет, в 1694 г.
156 ...как это бывало в Версале... — Описанный случай произошел в Марли.
157 Немуры, связанные с Гизами единоутробным родством... — Анна д'Эсте, жена
герцога Франциска де Гиза, овдовев в 1563 г., вышла замуж за Жака Савойского,
герцога де Немура. Представители обоих домов — как Гизы, так и Немуры — были
ее потомками.

1700
817
158 ...дома... менее знатного, но не уступавшего... по привилегиям и отличиям. —
То есть дома Лонгвилей. Несмотря на бастардное происхождение этого рода, его
глава занимал в иерархии место сразу за принцами крови и перед всеми
прочими принцами, а благодаря обладанию Нёвшателем претендовал на ранг
иностранного принца.
159 Мир в Вервене. — Вервенский мир был подписан 2 мая 1598 г. Им
завершилась франко-испанская война, шедшая с января 1595 г.
160 Монсо. — Замок Монсо, близ Mo (Иль-де-Франс), был выстроен для Екатерины
Медичи, а впоследствии подарен Генрихом IV его любовнице Габриэль д'Эстре,
получившей поначалу титул маркизы де Монсо.
1(31 Она рожала своего второго сына... — На самом деле дочь, два сына у нее уже
были.
102 ...случай был из ряда вон выходящий... — Это произошло в воскресенье, когда
не было официальных приемов.
163 ...Делъфини... рассыпался в благодарностях Королю за то, что тот...
заботится о его карьере... — Делъфини сделал вид, будто думает, что заботы короля о его
нравственности объясняются намерением выдвинуть его кандидатом в кардиналы
от Франции.
164 ...о чем я уже рассказывал в соответствующем месте моих записок. — См.
с. 366-367.
105 ...уведомлена... Поншартреном. — Не канцлером, а его сыном,
государственным секретарем Жеромом Фелипо, принявшим титул графа де Поншартрена после
назначения отца канцлером.
т Одна дама, из числа ее и моих близких друзей... — Некоторые исследователи
«Мемуаров» Сен-Симона полагают, что речь идет здесь о Мадлен Ле Ребур, супруге
Никола Юге де Семонвиля.
1700
1 Святые врата — дверь собора Святого Петра в Риме, которую открывают в
связи с началом юбилейного года и замуровывают после его окончания.
2 ...не было дозволено участвовать в первом... конклаве... — Это был конклав 1689 г.,
избравший Папой Александра VIII.
3 ...по окончании последнего конклава... — Точнее, предпоследнего, то есть конклава
1689 г. Фюрстенберг был похищен имперцами в 1674 г. и до 1679 г. находился в
заточении в Австрии.
4 ...мадам де Субиз... хотела, чтобы они... не разлучались. — Мадам де Субиз
стремилась заручиться поддержкой кардинала Фюрстенберга, чтобы провести
своего сына в его коадъюторы по Страсбургскому епископству.
5 ...как я... уже говорил... — См. с. 357.
ь Воспитательный дом. — Был расположен в парижском предместье Сент-Антуан.
7 Месье де Парабэр, губернатор Пуату. — Он был не губернатором, а одним из двух
генеральных наместников этой области.
8 ...мадам де Ментенон по возвращении из Америки, где потеряла родителей... — Как
отец, так и мать Ментенон умерли уже после возвращения семьи во Францию
(первый в 1647 г., вторая в 1650 г.). Круглой сиротой она стала, таким образом, в 15 лет.

818
Примечания
9 .„погибв сражении при Лансе. — Точнее говоря, он умер 11 сентября 1648 г. от
ран, полученных в этой битве (20 августа 1648 г.).
10 Месье де Навай... командовал... легкой кавалерией... — На самом деле тяжелой
кавалерией (gendarmes).
11 ...не пробыв в этой должности и двух лет, умер 5 февраля 1685 года... — На
самом деле в феврале 1684 г., пробью в должности всего полгода.
12 Вдова маршала де Гебриана, получившая должность статс-дамы будущей
Королевы... — То есть Марии-Терезы, предназначенной в жены Людовику XIV. Мадам
де Гебриан умерла в 1659 г., еще до заключения брака.
13 ...удалось... лишь сохранить за четой Навай губернаторства Аа-Рошель и Онис... —
В действительности Навай получил эти губернаторства в 1665 г. в порядке
компенсации за потерю им и его женой придворных должностей. Он был
лейтенантом королевской гвардейской роты легкой кавалерии (не тяжелой кавалерии, как
сказано выше), где капитаном считался сам король. Рассказанный эпизод
относится к 1662 г.
14 ...умер некий месье Ладвока, докладчик... — Ошибка: в 1700 г. умер не
королевский докладчик Жан Антуан Ладвока, а его брат аббат Жак Ладвока. Жан-
Антуан умер лишь в 1706 г.
15 ...сделать его архиепископом Лиона... — Благодаря долгому (в 1654-1693 гг.)
пребыванию на этой кафедре дяди маршала, Камилла де Вильруа, маршал был
склонен считать ее достоянием своего рода. Его сын Франсуа-Поль (1677—1731)
действительно стал архиепископом Лиона в 1714 г.
16 ...истории, о которой я уже рассказывал ранее... — См. выше с. 464—469.
17 ...рассказывал... в связи с кончиной герцога де Бриссака... мужа моей сестры и
двоюродного брата Косее. — См. с. 460—463.
18 Монастырь Минервы в Риме. — Точнее, монастырь Св. Марии-над-Минервой
(название дано по церкви, построенной на развалинах античного храма Минервы).
19 Библиотеку свою он... сделал... открытой для всеобщего пользования... —
Основанная кардиналом Казаната библиотека (Казанатенсе) действует и поныне.
20 Одна из дам... стала жертвой не совсем безобидного розыгрыша. —
Комментаторы предполагают, что речь идет о Маргарите Ле Телье, герцогине де Вильруа,
дочери министра Лувуа и снохе маршала Вильруа.
21 ...не по возрасту... месье де Люксембурга. — Герцогу де Люксембургу (сыну
маршала) тогда было 38 лет.
22 Иногда, в нарушение правил, Мадам Герцогиня или мадам принцесса де Конти...
усаживались на последних местах. — Тем самым побочные дочери короля как бы
демонстрировали свою принадлежность к королевской семье. Нарушение правил
состояло в том, что они, не будучи законнорожденными «детьми Франции», не
имели права сидеть в одном ряду с королем (их мужья были всего лишь
принцами крови).
23 ...свитских чинов, обязанных стоять позади Короля... — Таковыми были:
капитан дежурной роты лейб-гвардии, главный камергер, дежурный камергер и
главный гардеробмейстер.
24 Малая прима (др. назв. примеро) — род покера. Игра появилась в Италии в
XVI в. и оставалась в моде на протяжении двух столетий.
25 Реверси — карточная игра вчетвером; играют колодой в 52 карты, из которой
выбрасываются десятки.

1700
819
26 ...получил в результате титул герцога и губернаторство Монт-Олимп. — Луи
де Ла Тремуй, маркиз (затем герцог) де Нуармутье, активный участник парижской
Фронды в 1649 г., получил вознаграждение за примирение с правительством.
27 ...еще более странной была его смерть... — Вероятно, Сен-Симон смешивает Жана,
графа де Ла Бурли, с его братом, аббатом Антуаном, который умер в 1711 г. в
английской тюрьме, виновный в уголовном преступлении.
28 ...решилась обратиться к своей бывшей гувернантке... — То есть к мадам де Мен-
тенон.
29 Отель Гизов — ныне входит в комплекс зданий парижского Национального
архива.
30 ...о его странной смерти я рассказывал.... — См. с. 352—353.
31 ...при исчислении шестнадцати колен благородных предков? — То есть предков в
поколении прапрадедов и прапрабабок, которые все должны были быть
благородными.
32 ...речь шла... о том, чтобы в дальнейшем поставить его во главе страсбургского
епископства. — Арман Гастон Максимилиан де Роган, аббат де Субиз,
действительно стал епископом Страсбурга (в 1704 г.).
33 Деятельность его так хорошо известна в Европе, что мне нет нужды на ней
останавливаться... — В 1688 г. Франция безуспешно пыталась провести кардинала
Фюрстенберга на кафедру архиепископа-курфюрста Кёльнского. Людовик XIV
воспользовался этой неудачей как поводом для вторжения в Германию и начала
войны 1688-1697 гг.
34 ...вступив в брак... о котором я уже упоминал выше. — См. с. 453.
35 ...бабка покойной королевы Сардинии и Мадам Герцогини... — То есть двух сестер,
принцесс из дома Гессен-Рейнфельс (ответвление дома Гессен-Кассель): Поликсены
(1706—1735), супруги Карла Эммануила III, короля Сардинии в 1730—1773 гг., и
Карлотты, в браке с герцогом Луи-Анри де Бурбон-Конде; последний именовался
Месье Герцогом (а не Месье Принцем), поскольку после появления мужского
потомства у Филиппа, герцога Орлеанского, племянника Людовика XTV, глава рода
Конде перестал быть первым принцем крови. Сен-Симон ошибается: прабабкой
(не бабкой!) этих сестер была не Мария Франциска Фюрстенберг, а ее ниже
упоминаемая сестра Анна Мария.
36 Граф Герман Эгон... стал... первым министром курфюрста Баварского
Максимилиана и его брата курфюрста Кёльнского. — Брат кардинала, Герман Эгон
Фюрстенберг, был министром не курфюрста Максимилиана II, а его отца
Фердинанда, курфюрста Баварии в 1651—1679 гг.; затем он возглавлял совет Максимилиана
Генриха, кузена Фердинанда, архиепископа-курфюрста Кёльна в 1650—1688 гг.
37 ...грамоту, дающую... право на избрание. — Речь идет о грамоте,
предоставляющей, в порядке исключения, право на занятие церковного бенефиция лицу, еще не
достигшему возраста, требуемого каноническим правом.
38 ...обмен Седана, еще... не зарегистрированный в Парламенте... — Точнее, акт
об обмене Седана был зарегистрирован Парижским парламентом в 1652 г. лишь с
оговорками: парламентарии возражали против получения Буйонами ранга
«иностранных принцев».
39 У немцев мезальянс не остается безнаказанным, что было ему известно по
собственному печальному опыту... — Речь идет об опыте рожденного в неравном браке
отца жениха, о чем Сен-Симон скажет ниже.

820
Примечания
40 Род графов Ла Марк. — Немецкое графство Ла-Марк находилось в Вестфалии.
41 ...ветви, давшей двух маршалов Франции... — Имеются в виду Робер Ш де Ла Марк
и Робер IV де Ла Марк.
42 Люмменская ветвь. — Название происходит от города Люммен в Лимбурге
(совр. Бельгия).
43 ...убил епископа Льежского Луи де Бурбона и сбросил его с моста в Маас... — Это
произошло в августе 1482 г.
44 ...когда та завладела Клеве и Юлихом... — Род Ла Марков владел Клеве с XIV в.,
но Юлихом — только с начала XVI в. благодаря браку Иоганна III Клевского с
наследницей Юлиха Марией (1505 г.).
45 ...Анри-Робера де Ла Марка, графа де Молеврие... первого шталмейстера
Королевы... — Он был не графом де Молеврие, а графом де Брэн; первым
шталмейстером королевы Анны Австрийской был не он, а его брат.
4(3 Король Вильгельм. — Здесь Сен-Симон впервые удостаивает назвать
Вильгельма Ш Оранского, «узурпатора», королевским титулом, признанным Францией по
условиям Рисвикского мира 1697 г.
47 ...король Вильгельм задумал предложить... полюбовный раздел, вполне
приемлемый для Короля... — Предварительный англо-франко-голландский договор был
подписан 11 июня 1699 г. (окончательные договоры Франции с Англией и
Голландией — в марте 1700 г.). По условиям этих соглашений французский принц
должен был получить Лотарингию (ее герцог был бы вознагражден приобретением
Милана), а также Неаполитанское королевство, испанские порты в Тоскане («пре-
зидии») и Страну басков. Именно эти последние приобретения Сен-Симон
считает невыгодными из-за трудности их удержания.
48 Право народов. — Так в XVI—XVIII вв. именовали международное право.
49 ...глава его рода, король Испании... — Испанская ветвь дома Габсбургов была
старшей по отношению к австрийской.
50 ...зажиточный потомственный крестьянин... — В оригинале «manant gros
laboureur». Последним термином («пахарь») назывались немногие наиболее зажиточные
крестьяне, владевшие собственной упряжкой. В действительности Демаре
происходил из старинного судейского рода.
51 ...женился на сестре месье Кольбера задолго до возвышения этого министра... —
В 1646 г.
52 Секретарь Совета. — Речь идет о Совете финансов, секции
Государственного совета (или «Большой дирекции»; см. 1699, примеч. 74). При этой секции было
четыре секретаря, дежуривших поквартально. Бешамей занимал этот пост в 1660—
1687 гг.
53 ...государственный секретарь Шатонёф... просил Короля разрешить Барбезьё
подписывать вместо него документы, хотя... естественнее было бы поручить сие Поп-
шартрену. — Шатонёф и Поншартрен принадлежали к одному роду Фелипо, и оба
подписывались этим родовым именем.
54 Настоящий дворянин. — Термин «gentilhomme» означал потомственного
дворянина (дворянский статус не менее чем в четырех поколениях), недавние
дворяне именовались «nobles».
55 Священнослужители второго разряда. — Ими считались аббаты или приоры
монастырей и каноники капитулов; архиепископы и епископы относились к
первому разряду.

1700
821
56 Была... составлена комиссия... во главе с епископом Mo... Предложение это,
внесенное архиепископом Ошским... — Сен-Симон искажает смысл своего источника,
«Дневника» Данжо: в действительности названный прелат возражал Боссюэ.
57 ...выбрала отца де Ла Рю... — Отец де Ла Рю стал исповедником герцогини
Бургундской в 1705 г.
58 Герцог Олбемарл, внебрачный сын короля Англии и актрисы. — Генри Фитц-
Джеймс, герцог Олбемарл, был внебрачным сыном Якова II не от актрисы, а от
леди Арабеллы Черчилль. Сен-Симон спутал его с герцогом Сент-Олбенсом,
бастардом Карла II и актрисы Нелл Гвинн.
59 Малая обедня. — В оригинале «messe basse», месса без церковного пения.
60 ...как я... уже... говорил, людей он выбирал не слишком удачно... — См. выше с. 202,219.
61 Ультрамонтаны (от лат. ultra montes — за горами, т. е. за Альпами) —
последователи ультрамонтантства, ортодоксального течения в Римско-католической
церкви, сторонники которого выступали за примат власти Папы в самых разных,
в том числе светских, делах и против самостоятельности национальных Церквей.
62 ...почти безвыездно жил в Шалоне... — Разумеется, это замечание относится к
тому времени, когда Ноай был епископом Шалонским, до его назначения в 1695 г.
архиепископом Парижским.
03 ...связанные с ней почетные привилегии. — Благодаря процедуре «râpé» (см. 1699,
примеч. 90).
64 Папа, а это был Климент X Альтьери... — На самом деле эпизод относится
к понтификату уже Иннокентия XI (1676—1689 гг.); поездка Ленотра в Италию
состоялась в 1678—1679 гг.
05 Когда Аенотр возвратился во Францию, Король повел его в версальские сады, чтобы
показать ему, что было сделано в его отсутствие. Аенотр не сказал ни слова по поводу
Колоннады... — Неточность: сооружение знаменитой версальской колоннады Ман-
сара было начато только в 1684 г., через пять лет после возвращения Ленотра из
Италии.
66 Интендант строений — генеральный контролер строений.
67 ...д'Агессо... в будущем ожидала высокая и горькая судьба. — Канцлер Франции в
1717—1750 гг., Анри-Франсуа д'Агессо дважды (в 1718—1720 и 1722—1737 гг.)
отстранялся от исполнения своих обязанностей, которые переходили на эти периоды в
руки хранителей печатей.
68 Золотой крест на узком голубом шнуре. — Голубым был цвет ленты Ордена
Святого Духа.
69 ...кардинал... добился... весьма выгодных для себя условий капитуляции. —
Вынужденный в 1662 г. отречься от сана архиепископа Парижского, Рец получил за
это доходы аббатства Сен-Дени (120 тыс. ливров в год).
70 Английская революция. — Речь идет о так называемой Славной революции
в Англии (1688—1689 гг.), в результате которой король Яков II Стюарт оказался
свергнут, а на престол взошли его дочь Мария и ее супруг Вильгельм, принц
Оранский.
71 «День одураченных». — См. 1693, примеч. 40.
72 ...не признавать девятого курфюрста. — То есть учрежденного в 1692 г.
курфюршества Ганноверского. См. 1699, примеч. 25.
73 Голштинский дом — дом герцогов Гольштейн-Готторпских, выделившаяся в
XVI в. младшая ветвь датского Ольденбургского дома. Герцогом Гольштейн-Гот-

822
Примечания
торпским был с 1695 г. молодой Фридрих IV (1671—1702), женатый на Гедвиге
Шведской, сестре короля Карла ХП, дед российского императора Петра III.
74 Молодой король Швеции — Карл XII, король Швеции с апреля 1697 г.
75 Верруа — графство в Пьемонте к северо-востоку от Турина.
7(3 ...сводной сестрой по отцу знаменитой герцогини де Шеврёз... — То есть матери
Луи-Шарля, герцога де Люина. Жена последнего, Анна де Роган, была дочерью
отца герцогини от второго брака.
77 ...вдова... была статс-дамой герцогини Савойской. — Вдовствующая графиня
Верруа была по женской линии кузиной старшей, сводной сестры Сен-Симона.
78 Месье и мадам де Шеврёз. — То есть сводный брат графини Верруа и его жена.
79 ...внебрачную дочь, для которой сделал то же самое, что Король — для мадам
герцогини Орлеанской. — То есть выдал ее замуж за главу ближайшей боковой
ветви династии.
80 Епископ Ванна Бенар-Резэ. — Ошибка: епископом Ванна был в это время
Франсуа д'Аргуж.
81 В четверг утром... — 28 октября 1700 г.
82 ...остающихся наследникам Сеньелэ мебели и статуй в саду... — Настоящее время
причастия взято из источника Сен-Симона, «Дневника» Данжо. Разумеется, герцог
дю Мэн купил Со вместе с мебелью и статуями.
83 Тот, кого именовали Великим Конде, говорил... что если его потомки... будут
становиться все меньше и меньше, то в конце концов род Конде обратится в ничто.
Считалось, что причиной тому был карлик, долгое время живший у Мадам Принцессы... —
Сен-Симон вполне серьезно верит, что созерцание беременной женщиной
уродливых существ может сказаться на внешности ребенка.
84 Герцогиня де Шатийон... о которой я рассказывал выше в связи с
обстоятельствами моей женитьбы... — См. с. 178.
85 ...стоит ниже по рангу... — То есть по давности принадлежности статуса герцога
и пэра роду ее мужа (сына маршала де Люксембурга).
86 ...является более близкой родственницей покойной. — Имеются в виду
родственные связи между Конде и Ла Тремуями (к последним принадлежала по
рождению герцогиня де Шатийон). Катрин-Шарлотта де Ла Тремуй была женой
принца Анри де Конде (1552—1588), бабкой Великого Конде, прапрабабкой покойной
принцессы мадемуазель де Конде.
87 ...он посетил ее уже в Париже... — Факт этого визита принца Конде к матери Сен-
Симона является сомнительным.
88 ...смерти маленькой дочери мадам дю Мэн. — То есть внучки принца Конде.
89 ...рассказать... в приложениях к воспоминаниям. — Эти приложения не
сохранились.
90 ...на руках у своего епископа... — Епископа Сеэзского Луи д'Акена, в чьей
епархии находилось аббатство Ла-Трапп.
91 Настоятель аббатства — Жак Ла Кур, назначенный аббатом Ла-Трапп в
декабре 1698 г.
92 ...Папе, память о котором должна быть дорога каждому французу, и в
особенности правящему королевскому дому. — Имеется в виду данный Иннокентием ХП совет
испанскому королю Карлу II завещать все его владения французскому принцу.
93 ...его предшественник, племянник одного из Пап... — Кардинал Антонио Барбе-
рини (1607—1671), племянник Папы Урбана VIII.

1700
823
94 Маркиз de Вильяфранка, майордом-майор короля. — Он занял этот пост лишь
после вступления на трон Филиппа V; до того майордом-майором был герцог де Ме-
дина-Сидония. Майордом-майор — гофмейстер, министр двора.
9) Кастильский совет. — Управлявший землями кастильской короны
Кастильский совет был первым по значимости из испанских верховных советов,
организованных по территориальному принципу; ему подчинялся, в частности, Совет
финансов (Асьенда), фактически ведавший финансами всей монархии. Другие
верховные советы, аналогичные Кастильскому: Совет Индий, Арагонский,
Итальянский, Фландрский; на этом же уровне действовал Инквизиционный совет,
осуществлявший контроль правительства над инквизицией. Общий надзор над всеми
верховными советами осуществлял Государственный совет, специально
занимавшийся вопросами внешней политики. Ариас был лишь управляющим Кастильским
советом, поскольку его президент Оропеса находился в ссылке.
% Секретарь Королевского кабинета. — Секретарь Королевского кабинета,(исп.
Despacho universal) исполнял функции секретаря всего Государственного совета.
97 ...был разбит... во время осады Барселоны... — Сен-Симон смешивает Вильену
и Веласко; это замечание относится к последнему, вице-королю Каталонии (см.
с. 314-315).
98 Полномочный представитель Испании в Камбрэ. — На проходившем в этом
городе в 1720 г. конгрессе, созванном для заключения мирного договора между
Испанией и странами «Четверного союза» (Франция, Англия, Голландия^ Империя).
99 Совет Орденов. — Подчиненный Кастильскому совету, этот совет ведал
делами огосударствленных военно-рыцарских орденов Испании.
100 Королева савойская. — То есть королева Испании из Савойского дома Мария-
Луиза (1688—1714), дочь Виктора Амедея П, герцога Савойского, и младшая сестра
герцогини Бургундской, первая жена (с 1701 г.) Филиппа V.
101 Новая Испания — Мексика.
102 Камарера-майор — гофмейстерина, старшая придворная дама, старшая
фрейлина.
103 ...второму сыну единственного отпрыска Королевы, сестры короля Испании. —
То есть Филиппу, герцогу Анжуйскому, второму сыну Монсеньора, сына
королевы Франции Марии-Терезы, старшей сводной сестры Карла II Испанского.
104 ...тому, кто не имеет... преимуществ перед принцем из Французского
королевского дома... — Имеется в виду, что австрийский кандидат на испанский трон —
эрцгерцог Карл — не являлся, в отличие от Монсеньора, сыном испанской принцессы;
правда, его отец император Леопольд I был сыном инфанты, но та приходилась
матери Людовика XIV, Анне Австрийской, младшей сестрой.
105 ...забрать с собой дочь... — На самом деле племянницу.
1(>() ...духовник был удален... — В действительности духовник короля отец Диас
был удален по требованию проавстрийской «партии».
107 ...после подписания завещания. — Оно было подписано 2 октября 1700 г.
108 ...двух главных своих единомышленников, занимавших высокие должности... —
Имеются в виду майордом-майор короля Медина-Сидония и майордом-майор
королевы Сан-Эстебан.
109 ...в тот самый день, когда ему исполнилось сорок два года, король Испании умер. —
Карл II умер 39 лет от роду, 1 ноября 1700 г., за пять дней до дня своего рождения
(он родился б ноября 1661 г.).

824
Примечания
110 ...в Кале, откуда должен был отбыть с королем Яковом в Англию... — Эпизод
относится к 1696 г.
111 ...ключевую провинцию, открывающую вход в это королевство... — То есть Ги-
пускоа с городом Сан-Себастьян.
112 Три епископства — Мец, Туль и Верден, находившиеся в фактическом
владении Франции с 1552 г.
113 Наследственные владения, коими император мог располагать как своими
собственными... — Изначально это были австрийские герцогства. Речь идет о ситуации
до 1627 г., когда наследственными владениями Габсбургов были объявлены
земли чешской короны. В 1687 г. наследственной в их роду стала и корона Венгрии.
114 ...властитель Миланского герцогства имеет... возможность... овладеть этими
крепостями, прежде чем суда... из портов Прованса... успеют прийти им на помощь... —
Очевидно, имеется в виду ситуация, когда в союзе с властителем Миланского
герцогства будет Генуя с ее сильным флотом.
115 ...из Испании прибыло множество курьеров, один из которых вез распоряжения
курфюрсту Баварскому в Брюссель... — Курфюрст Баварский был наместником
Испанских Нидерландов.
116 ...до возвращения двора в Версаль... — В момент принятия завещания Карла II
французский двор находился в Фонтенбло и вернулся в Версаль 15 ноября 1700 г.
117 Временное правительство... было весьма немногочисленно-, в него входили... —
Перечисляя членов временного правительства, Сен-Симон забыл назвать еще
одного: президента Арагонского совета герцога де Монтальто.
118 ...о рождении внука императора, эрцгерцога, который... вскоре умер. — Эрцгерцог
Леопольд Иосиф, единственный сын наследника Леопольда I, римского короля
Иосифа, родился 29 октября 1700 г., а уже в августе 1701 г. умер. Речь шла о
рождении потенциального наследника императорского трона.
119 Лейтенант гвардии Вандёй и знаменосец гвардии Монтессон. — Их армейские
чины были, соответственно, бригадный генерал и бригадир.
120 Титул наследственного герцога — более почетный титул, чем титул жалованного
герцога (герцога по патенту), не передававшийся по наследству. Однако Аркур тогда
еще не стал пэром Франции; это произошло в 1709 г.
121 Генеральный полковник Нидерландов. — Обладатель этой должности был
военным губернатором Испанских Нидерландов, помощником наместника по военным
делам.
122 В понедельник 2 декабря... — Это был четверг.
123 Шатр — совр. Арпажон, к югу от Парижа.
124 Кардинал-камерарий [um. camarlingo) — один из двух главных казначеев
папской курии.
125 ...Папа... не был епископом... — Духовное лицо могло стать и продолжать
оставаться кардиналом, не принимая священнических обетов (таков был случай
кардинала Мазарини). Но для будущего Папы как епископа города Рима это было
недопустимо.
12(5 ...взял себе имя Климентах!, за что извинялся перед кардиналом Оттобони, чей
дядя был его патроном. — Климент XI извинялся за то, что он не принял имя
Александра в честь своего благодетеля, Папы Александра VIII Оттобони. Принятие
имени Климента, очевидно, объяснялось тем, что Альбано был избран Папой в день
св. Климента (23 ноября).

1701
825
127 [23 ноября 1700 года]. — В оригинале дата пропущена.
128 ...городом, каковой принес... глубочайшие извинения. — Депутация Гданьска была
принята Людовиком XIV 11 декабря 1700 г.
129 Барбезьё, друг Шамийяра, старше него по стажу... — 32-летний Барбезьё был
младше Шамийяра на 16 лет, но он еще в 17-летнем возрасте был приобщен к
исполнению должности государственного секретаря по военным делам, а с 1691 г.
исполнял ее единолично.
130 ...ступенькой ниже великого магистра стоял магистр ордена... — Под магистром
ордена имеется в виду магистр объединенного с Тевтонским Ливонского ордена.
131 Самогития — область совр. Литвы Жемайтия (Жмудь).
132 ...после смерти его последнего наследника по мужской линии царица... передала это
владение... — Императрица Анна Иоанновна (1730—1740 гг.) могла распоряжаться
судьбой курляндского трона в качестве вдовствующей герцогини Курляндской.
Последним властителем Курляндии из дома Кеттлеров был дядя ее покойного мужа,
Фердинанд, герцог в 1711—1737 гг., не оставивший потомства.
133 Фридрих был внуком, сыном и братом трех первых курфюрстов Бранденбурга
из ныне правящего дома. — Неожиданно упоминаемый Фридрих Гогенцоллерн
(1460—1536) — отец Альбрехта Бранденбургского.
134 ...Фридрих Вильгельм лелеял мысль добиться... возведения герцогской Пруссии в
королевство, однако замыслы эти так и остались всего лишь замыслами. — Тем не
менее Фридрих Вильгельм добился очень важного успеха: герцогство Пруссия
обрело в 1660 г. суверенитет, выйдя из-под вассальной зависимости от Польши.
135 ...Король... всех их именовал кузенами, как именуют их короли Испании. — Во
Франции короли именовали кузенами только герцогов, в Испании — всех грандов,
в их числе графов и маркизов.
136 ...молодой шведский король... двинул свое небольшое войско против ста тысяч
московитов и разгромил их... — В битве под Нарвой 19 (30) ноября 1700 г.
137 ...в Эльбингской войне, в которой Польша отказалась участвовать... — Весьма
неточное изложение событий. Вопрос об Эльбинге не имел отношения к началу
Северной войны, в которой главной целью Августа II было овладеть шведской
Лифляндией с Ригой.
138 ...сильной партии, противостоящей приверженцам Сапеги, а точнее королю
Польши... — Политическая ориентация двух боровшихся в Литве группировок была
прямо противоположной: литовский гетман Сапега представлял партию,
враждебную Августу И; потерпев поражение, он обратился за помощью к Карлу XII.
139 ...помешать Папе дать новому королю Испании инвеституру на Неаполь и
Сицилию... — Эти королевства, принадлежавшие в тот момент Испании, издавна
считались находящимися в вассальной зависимости от Папы Римского.
140 ...Папа... объявил, что... считает короля Испании единственным королем Неаполя
и Сицилии... Это произошло несколькими месяцами позже... — Папа признал
Филиппа V королем Неаполя в сентябре 1701 г.
7707
1 Его дед и отец, более шестидесяти лет возглавляя военное ведомство... — 48 лет,
в 1643—1691 гг. — от вступления на этот пост Мишеля Ле Телье до смерти его сына
Лувуа.

826
Примечания
2 Канун Дня королей — 5 января 1701 г. «День королей» — народное название
праздника Богоявления (6 января; в православии более известен как праздник
Крещения), данное в память трех царей-волхвов, принесших дары новорожденному
Иисусу. Был связан с обычаем провозглашения за праздничным столом «бобового
короля» (или «королевы»), о чем см. примеч. 4.
3 Мадам де Ментенон, по личным мотивам погубившая его слишком
могущественного отца... — Лувуа был против официального объявления о браке Людовика XIV
и Ментенон.
4 «Королева пъет\» — возглас, связанный с ритуалом празднования Дня королей.
Королем (королевой) праздника провозглашался тот из пирующих, в чьем куске
пирога обнаруживался запеченный туда боб.
5 Шантийи (Шантильи) — главная резиденция семейства Конде.
6 ...Месье Принцу (я говорю здесь о последнем, имевшем этот титул)... — Речь идет об
Анри-Жюле, сыне Великого Конде. Его же собственные сын и внук довольствовались
титулом Месье Герцог, поскольку после рождения в 1703 г. сына у «внука Франции»,
герцога Орлеанского, Конде перестали быть первыми принцами крови.
7 ...Роз, почтительно взяв Месье Принца под руку, осведомился...: «Уж не
вознамерились ли вы, сударь, сделаться первым принцем крови?»... — Этой язвительной выходкой
Роз дал понять Конде, что заискивание недостойно первого принца крови.
8 Бурбье. — Здесь: непереводимая игра слов: название места, где произошло
описанное происшествие, Bourbier, по-французски означает «лужа, топь».
9 ...она осталась у ворот. — Здесь: непереводимая игра слов: фамилия Портай
по-французски означает «портал, главный вход, ворота».
10 Пол к швейцарской гвардии. — См. 1699, примеч. 116.
11 Кантоны. — Речь идет о кантонах, составлявших Швейцарскую
конфедерацию.
12 ...пока Ступпа был жив, месье дю Мэну там нечего было делать. — Месье дю Мэн
имел должность генерального полковника всех швейцарских отрядов.
13 ...о чем я уже рассказывал выше. — См. с. 476—477, 550, 631.
14 Первая жена Месье — Генриетта Английская (1644—1670), дочь английского
короля Карла I.
15 Невестка, как мы это уже видели, причиняла месье де Монако не меньше
огорчений... - См. с. 290-291.
16 ...копию... акта Карла V об инвеституре... на герцогство Миланское и на графство
Павия... — Этот акт Карла V был датирован 12 декабря 1549 г.
17 ...прибыл... объявить публично... что... ни Испания, ни ее послы никогда и нигде не
станут оспаривать первенство Короля Франции и его послов. — См. 1696, примеч. 81.
18 Двулгя днями ранее из Мадрида прибыл Аркур. — Аркур встретил Филиппа V еще
в Даксе и прибыл в Байонну вместе с ним.
19 Король Испании увез с собой должным образом зарегистрированную грамоту... —
Эта грамота была зарегистрирована в Парижском парламенте 1 февраля 1701 г.
20 ...грамоту... подобную той, что увез с собой в Польшу Генрих III... — Младший брат
Карла IX, Генрих, герцог Анжуйский, был в 1573 г. избран королем Польши. В
1574 г., после смерти бездетного брата, он вернулся во Францию и занял престол
как король Генрих III; однако это означало потерю им польского трона. Этот
прецедент позволял французской дипломатии утверждать, что вступление Филиппа V
на французский престол не будет означать франко-испанской унии.

7707
827
21 ...грамоту... подобную... той, что должны были отослать месье принцу де Конти. —
В 1697 г., если бы принц оказался избранным на польский престол.
22 ...она обратилась и к Мадам, полагая, что родственные узы дают ей на то
право. — Королева Испании и Мадам принадлежали к пфальцской линии дома Ви-
тельсбахов, но к разным ее ветвям, разошедшимся еще в XV в.
23 Филипп V был признан голландцами, прежде чем успел добраться до Мадрида. —
Филипп V прибыл в Мадрид 18 февраля 1701 г., но торжественный въезд его в
столицу состоялся только 14 апреля. Голландия признала его 22 февраля 1701 г.
24 Церковь Святого Людовика, что на острове — на парижском острове Сен-Луи
(на Сене, выше острова Сите).
25 ...не хотел более входить ни один епископ, считая непристойным сидеть...
ниже человека второго разряда... — Аббаты были по статусу ниже епископов. См. 1700,
примеч. 55.
2(3 ...поставил его во главе всех академий. — Сильное преувеличение: аббат
(впоследствии кардинал) Жан-Поль Биньон был не главой, а членом нескольких академий:
Академии наук, Французской академии, Академии надписей (с июля 1701 г.),
Академии живописи и скульптуры (с 1709 г.).
27 ...был назначен библиотекарем Короля... — В 1719 г.
28 ...д'Обинъи... д'Обинъе. — Ошибка епископа Шартрского понятна: при
неустановившемся написании фамилий это могли быть две равноправные формы одной
и той же фамилии.
29 Телинъи, брат этого аббата... — Правильно: Тиньи (или Тинье); это был
баронский титул Луи д'Обинъи.
30 Архиепископство — принадлежавший архиепископу Парижскому квартал в
восточной части острова Сите.
31 ...я уже в свое время рассказывал... — См. с. 471—472.
32 ...месье де Сен-Луи, живший в аббатском доме за оградой аббатства... — Этот
дом был построен аббатом Ранее для будущих аббатов-коммендатариев (см. 1695,
примеч. 73). Сен-Луи жил не в этом доме, а в здании рядом, построенном им для
себя.
33 .„столкнулся с противодействием... монахов, каковые... грозились утопить его в
пруду. — Этот эпизод относится к 1662 г.
34 ...месье Дюге, впоследствии вынужденный искать свободы за пределами
королевства... — Аббат Дюге протестовал против антиянсенистской буллы «Unigenitus»
(1713) и был вынужден эмигрировать.
35 ...между смертью наследного принца Баварского... и смертью короля Испании
Карла II... — То есть между февралем 1699 г. и ноябрем 1700 г.
36 Ипекакуана (Cephaelis ipecacuanha) — вечнозеленый кустарник,
встречающийся во влажных тропических лесах Бразилии. В качестве сырья для получения
лекарственного средства используют узловато-утолщенные придаточные корни,
содержащие различные алкалоиды и иридоиды. Из-за своего рвотного действия
иногда именуется рвотным корнем. В современной медицине в качестве рвотного
средства не применяется.
37 ...ему довелось открывать Святые врата в год великого юбилея... — См. 1700,
примеч. 1.
38 ...Мелфорт... долгое время оставался под подозрением... — В том, что был тайным
агентом Вильгельма III.

828
Примечания
39 Ветвь Оропеса была старшей из трех ветвей рода Браганса, обосновавшихся в
Испании. — Три ветви — это Оропеса, Лемос и Кадавал-Верагуа. Ветвь Оропеса
была старшей по степени близости к основному стволу рода и выделилась позже
других.
40 ...четвертое поколение... и поныне правит страной. — В лице короля
Португалии Жозе I (1750-1777 гг.).
41 ...в 1706 году перешел на сторону эрцгерцога... — То есть габсбургского
претендента на испанский трон эрцгерцога Карла, ставшего позже императором
Карлом VI. В то время его власть признавала Каталония.
42 ...с доходов Неаполя... — Неаполитанское королевство перешло под власть
императора по условиям Раштаттского мира 1714 г.
43 ...в апреле 1725 года между императором и Филиппом V был заключен мир... —
Не мир, а договор об оборонительном союзе.
44 ...женился... на дочери графа де Сан-Эстебан-де-Гормаса... — Ошибка: на самом
деле граф де Сан-Эстебан женился на дочери старого графа де Оропеса.
45 ...стал графом де Лемос в Кастилии... — Точнее, в Галисии.
40 Он жив и поныне... — Последний граф де Лемос умер в 1741 г.
47 ...Ямайки, незаконно захваченной впоследствии англичанами... — Это случилось
в мае 1655 г., еще до официального объявления в октябре 1655 г. англо-испанской
войны.
48 От этого брака родился рано умерший сын... ветвь... оказалась не слишком
долговечной. — Неясное и противоречивое изложение. Можно предположить, что речь
идет о старшем сыне Жоржи де Хельвеса, а в следующей фразе — о его втором
сыне (которому, однако, внучка Колумба доводилась матерью, а не бабкой).
49 ...принудила его... отречься от престола... — Неточность. См. 1699, примеч. 83.
50 Остров Терсейра — один из Азорских островов.
51 Это произошло в 1680 году. — На самом деле в 1682 г.
52 Desembargo — судебный трибунал, охранявший права португальской короны на
сборы со ввоза иностранных товаров.
53 ...короля Педру I, не оставившего законных наследников мужеского пола... — Грубая
ошибка: после смерти Педру I (1357—1367 гг.) остался законный сын, Фернанду I
(1367—1383 гг.). Именно он умер, не оставив сыновей, и только тогда возник
династический кризис, завершившийся в 1385 г. избранием Жуана I.
54 ...короля Дуарти, побочным сыном которого был Аффонсу... — На самом деле
Аффонсу был побочным сыном не Дуарти, а его отца Жуана I.
55 ...к Мануэлу, брату кардинала Энрики... — Мануэл I Счастливый, король в
1495—1521 гг., был не братом, а отцом кардинала Энрики (1512—1580), который в
1578 г. стал королем Энрики I после смерти своего внучатого племянника короля
Себастьяна.
5(3 ...о королеве Филиппе Ланкастерской... бабке короля Жуана II... — Она была не
бабкой, а прабабкой Жуана II.
57 ...в 1530 году получил от того же короля дона Мануэла титул герцога... — На
самом деле от его сына Жуана Ш (1521—1557 гг.).
58 Герцог де Абрантес. — Поскольку его род перебрался в Испанию, титул
дается в испанской транскрипции. Правильная португальская была бы Абрантиш, от
местечка на берегу реки Тежу.
59 ...сына бастарда Жоржи... — Не сына, а правнука.

7707
829
60 ...был возведен Филиппом IV в герцоги де Абрантес... — В годы существования
испано-португальской унии.
61 ...все, что принадлежит короне арагонской. — Собственно Арагон, Каталония
и Валенсия. Арагонская корона и Арагонский совет были упразднены Филиппом V
после его победы в войне за испанское наследство (1701—1713 гг.).
ь2 ...его глава... хустисия... соперничал с королем. — Пожизненно назначавшийся
королем арагонский хустисия был главой традиционного судебного трибунала
Арагона, опиравшегося на местные кортесы и действовавшего параллельно с
королевским судом. Хустисия в действительности не имел никакого отношения к
заседавшему в Мадриде Арагонскому совету, а его власть распространялась лишь на
собственно Арагон, но не на Каталонию и Валенсию.
63 Специальные повеления (фр. lettres de jussion) — приказы французских королей
верховным палатам зарегистрировать тот или иной эдикт, несмотря на
высказанные ими возражения.
м Гвардейская рота «Ста Швейцарцев». — Как и четыре роты лейб-гвардии, они
занимались внутренней охраной дворца.
65 ...епископы inpartibus... — То есть «in partibus infîdelium» («в странах неверных»);
таким образом, названный титул приравнивался к чисто почетным титулам
прелатов, произведенным от названий древних епископств, ныне находящихся под
властью мусульман или других нехристиан.
66 Сантьяго-де-Компостела — город в Испании (Галисия), важнейший центр
паломничества католического мира, поскольку там находится гробница апостола
св. Иакова Старшего.
67 ...senoras de honor, — это статс-дамы. — В оригинале дается французская калька
испанского термина, не предполагающая соответствия этих должностей по смыслу
и рангу.
68 ...в Испании ни одна должность не продается... — Это неверно: продавались
многие должности, но не высшего ранга (в основном вспомогательного персонала и
муниципальные); к тому же в Испании не было такой гарантии наследственности
должностей, как во Франции, и обладатели должностей не ощущали себя их
собственниками.
69 Пистоль — равнялся примерно 14 ливрам.
70 Голилья — вид плиссированного воротника, бывшего в моде при Филиппе IV.
71 ...с опалой коннетабля Кастилии. — Им был герцог де Фриас, имевший
должность палатного дворянина. Однако главным шталмейстером был не он, а адмирал
Кастилии герцог де Риосеко, также попавший в опалу. Сен-Симон путает двух этих
вельмож.
72 ...что он сделал для восшествия короля на трон. — См. с. 608—610.
73 ...триунции мяса... — Около 100 граммов.
74 ...жена его, дочь герцога де Каминья, от которой у маркиза имелась
единственная дочь... — На самом деле Мария Луиса де Толедо-и-Карретто, единственная дочь
маркиза де Мансера, родилась в его первом браке с Леонорой Марией дель Карретто
(ум. 1674), а дочерью герцога де Каминья являлась его вторая супруга, Хулиана
Тереса де Менесес, от которой у него детей не было.
75 ...наследовавшим его корону и передавшим ее своим потомкам... — Среди
потомков Энрике де Трастамара (Энрике II) Сен-Симоном пропущен Хуан I (1379—
1390 гг.), а сам Энрике II фигурирует в качестве своего же потомка.

830
Примечания
76 ...Фердинанда Справедливого, второго сына Энрике, графа де Трастамара... —
Фердинанд (Фернандо) I, король Арагона (1412—1416 гг.), был не сыном, а внуком
Энрике II; он был младшим сыном пропущенного Хуана I.
77 Этого Фердинанда, отца Католика... — Фердинанд I был не отцом, а дедом
Фердинанда Католика.
78 ...одного малолетнего сына... — Король Хуан П Кастильский родился в 1405 г.
79 ...в 1390 году... Мартин, король Арагона и Валенсии... умирая бездетным,
назначил его своим преемником... — На самом деле король Арагона Мартин I стал
королем в 1395 г., а умер в 1410 г.
80 ...Альфонс и Хуан II (у старшего из них детей не было)... — Не было законных
детей. Однако побочный сын Альфонса V Арагонского, Фердинанд (Ферранте),
стал после смерти отца королем завоеванного Альфонсом Неаполя и правил там
в 1458—1494 гг., основав Арагонскую династию Неаполитанского королевства.
81 ...стяжали себе славу как католические короли... — Этот титул королям
Испании Фердинанду Арагонскому и Изабелле Кастильской присвоил 2 декабря 1496 г.
Папа Римский Александр VI, желавший поощрить Фердинанда за своевременное
вмешательство в события в Италии, подвергшейся вторжению французских войск
под командованием короля Карла VIII.
82 ...был прадедом... — прапрадедом; Сен-Симон все время забывает о Хуане I.
83 ...кузенов его отца — троюродных братьев его деда (речь идет о четвертом
адмирале Энрикес).
84 Пятый адмирал был троюродным братом Карла V... — троюродным братом
матери Карла V, Хуаны Безумной.
85 Наш адмирал Кастилии первым браком сочетался с сестрой, а вторым — с
дочерью герцога де Медина-Сели, посла в Риме, затем вице-короля Неаполя... — На самом
деле в данном случае речь идет не о девятом герцоге де Медина-Сели, а о восьмом,
его отце.
86 ...недостойное поведение... стало основанием для его изгнания. — Недостойным
поведением было сочтено то, что адмирал уклонился от дуэли с графом; на
высылке адмирала (в мае 1699 г.) настояла профранцузская «партия» при испанском
дворе.
87 Граф де Монтерей, получивший титул испанского гранда от матери... — На самом
деле благодаря жене, наследнице графства Монтерей в Галисии.
т...в 1660 году...-В 1659 г.
89 ...она сочеталась браком с маркизом Вестерло и... отбыла с ним в Брюссель... —
Характерно, что личные чувства похищенной девушки Сен-Симона совершенно не
интересуют.
90 ...доминиканцы... пользовались поддержкой... дома Гусманов... откуда вышли
многие гранды и... вельможи, кои все почитали за честь носить то же имя, что и святой
Доминик. — Основатель Ордена доминиканцев св. Доминик (ок. 1170—1221) сам
происходил из рода Гусманов.
91 ...пока не станет ясна позиция императора. — То есть пока император не решит,
признавать ли ему нового короля Испании.
92 Затем принцы двинулись в Прованс... — Принцы посетили Прованс раньше, чем
Гренобль.
93 Церковь Святого Евстафия. — Большая церковь Св. Евстафия рядом с главным
парижским рынком была религиозным центром всего квартала.

7707
831
94 ...вынудили вновь прибегнуть к капитации... — Капитация была возобновлена
королевской декларацией от 12 марта 1701 г. См. также 1694, примеч. 152.
95 ...предложения, сделанные голландцами и англичанами... в Гааге. — Они были
представлены 22 марта 1701 г.
96 ...Бриор вернулся в Версаль, а следом за ним ид'Аво... — Первый вернулся 21
апреля, второй лишь 21 августа 1701 г.
97 ...Португалия... закрывала свои порты для англичан и голландцев и запрещала
своим подданным какие бы то ни было сношения с ними. — Договор о
франко-португальском союзе был подписан 18 июня 1701 г.
98 ...Португалия... была вынуждена... объединиться с ними против Испании... —
Договор о союзе Португалии с Англией и Голландией был заключен 16 мая 1703 г.
99 ...герцог Мантуанский передавал Королю свои крепости и свои владения... —
Договор с ним был подписан 24 февраля 1701 г., и 4 апреля французская армия вошла
в Мантую.
100 ...герцог Савойский... брал на себя обязательство предоставить... право
беспрепятственного прохода для наших войск... — Договор о франко-савойском союзе был
заключен 6 апреля 1701 г.
101 ...законом, устанавливающим порядок наследования короны в Великобритании по
протестантской линии... — Закон об этом был принят английским парламентом в
феврале 1701 г.; его необходимость объяснялась смертью в 1700 г.
потенциального наследника трона герцога Уильяма Глостера, малолетнего сына Анны Стюарт.
102 ...ее тетку по отцовской линии... — София Ганноверская была двоюродной
сестрой не отца, а матери Анны Савойской — первой жены Месье Генриетты
Английской.
103 ...при дворе... в силу своей должности... стал постоянно бывать... — Он стал
первым шталмейстером герцогини Бургундской.
104 ...ниразу не был в сражении... — Пример пристрастности Сен-Симона: на самом
деле Тессе был боевым генералом и имел несколько ранений
105 ...напомнил об истории с губернаторством в Бретани... — См. с. 176—177.
т ...несколько странного в его возрасте... — Ньеру было 54 года.
107 ...поступкаредкого и достойного... — Имеется в виду отказ архиепископа Санса
от Ордена Святого Духа по причине его недостаточной родовитости (о чем будет
сказано ниже).
108 Конак... был беспредельно предан первой Мадам... — Нижеследующий эпизод
относится к 1669 г.
109 Король Англии — Карл П, брат Генриетты Английской, первой супруги Месье.
110 ...тайнам Мадам, затрагивавшим даже и Короля... — Намек на слухи о
любовных отношениях между Людовиком XIV и Генриеттой Английской.
111 ...стал полновластным владыкой Прованса. — Архиепископы Экса
председательствовали в Ассамблее общин Прованса и возглавляли местное правительство
«прокуроров Прованса» (см.: Малое В.Н. Московский архив монсеньора Буажелена//
Новая и новейшая история. 1992. № 6. С. 132—154).
112 ...Ла Огетт, сын брата архиепископа... — Ла Огетт доводился архиепископу
Санса не племянником, а братом.
113 ...убит в одной из последних кампаний последней итальянской войны... — В
битве при Марсалье 4 октября 1693 г.
114 ...ее двоюродного деда... — На самом деле ее дяди.

832
Примечания
115 ...майор Блэ был первым в их роду, кто получил дворянство. — Первым был
его отец, дед архиепископа Санса; между тем для получения Ордена Святого Духа
требовалось доказать дворянство прадеда.
116 ...чтобы голубое было заменено на красное. — То есть заменить голубую ленту
Ордена Святого Духа на пурпур кардинальской мантии.
117 ...на Пятидесятницу... — 15 мая 1701 г.
118 Я уже так много говорил о них... — См. с. 251—252, 556.
119 Оборона осажденной турками Вены. — Имела место в 1683 г.
120 ...сам также признал его... — 17 апреля 1701 г.
121 ...возвращаясь туда из Испании... — Герцог Пополи ехал кружным путем через
Францию, надеясь получить от Людовика XTV Орден Святого Духа.
122 Род этот древний, знаменитый... — Кантельми претендовали на
происхождение от короля Шотландии Дункана I, убитого в 1040 г. его двоюродным братом
Макбетом.
123 Их отправили в Бастилию. — Неточность: один из казначеев, Ла Туанн, умер
от удара в своем замке 4 июня 1701 г., через день после объявления о банкротстве.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН1
Аббади Жак (Abbadie Jacques; 1654-1727), протестантский пастор; после отмены Нант-
ского эдикта (1685 г.) эмигрировал; автор трактата «Об истинности христианской
религии» (1684), имевшего большое влияние как на протестантов, так и на
некоторых католиков, особенно близких к янсенизму 438
Аббат Ла-Трапп — см. Ранее Арман-Жан Ле Бутийе де; Фуазель Пьер, дом Зосим;
Жервез Франсуа Арман, дом; Ла Кур Жак де.
Аббат Санкт-Галленский — см. Сфондрати Челестино
Аббат Сито — см. Ларше Никола
Абер де Монмор Луи-Анри (Habert de Montmort Louis-Henri; 1639—1686), парламентский
советник (с 1658 г.); докладчик (1667—1670 гг.); первая супруга (с 1660 г.): Мари-Клод
Фелипо (ум. 1661), сестра канцлера Поншартрена 507
Абрантес (Абрантиш) (исп. Abrantès, порт. Abrantes), герцогская династия в Испании и
Португалии — род, пошедший от ветви Авейру, одной из ветвей дома Браганса 666
Абрантес, дон Аугустин де Аленкастре-и-Санде, герцог де (Abrantès, D. Augustin de Alencastre
y Sande, 2. duque de; 1639—1720), испанский гранд; супруга: Хуана де Норонья де
Сильва, герцогиня де Линьярес 615—616, 666—667
Абрантес, дон Аффонсу де Алинкаштру, герцог де (Abrantès, D. Afonso de Lencastre, 1.
duque de; 1597—1654), сын Алвару де Алинкаштру и Жулианы де Алинкаштру,
герцогини де Авейру; испанский гранд; стал священником после смерти жены; отец
предыдущего; супруга: Ана де Санда (ум. 1650) 666
Абрантес, дон Хуан Мануэль де Аленкастре-и-Норонья, герцог де, герцог де Линьярес
(Abrantès, D. Juan Manuel de Alencastre y Norona, 3. duque de, duque de Linharès; ум.
1733), сын Аугустино де Аленкастре, герцога де Абрантеса; испанский гранд;
епископ Куэнкский 667
Август II Сильный (поя. August Fryderyk Mocny, нем. August Friedrich der Starke; 1670—
1733), курфюрст Саксонии под именем Фридриха Августа I (с 1694 г.); король
Польши (1697-1704, 1710-1733 гг.); КОЗР (1697 г.) 279, 322, 323, 326, 369, 381, 422,
567, 596, 636, 698
1 Сокращения: КОСД — кавалер Ордена Святого Духа; КОЗР — кавалер ордена Золотого Руна;
КОП — кавалер ордена Подвязки.

834
Указатель имен
Августин, святой (Augustinus Sanctus; 354—430), епископ Гиппона в Северной Африке (с
396 г.); один из Отцов Церкви 546
Авежан Дени де Банн, граф д' (Avéjan Denis de Banne, comte сГ), подполковник
гвардейского полка 282
Авейру, герцоги де (duques de Aveiro), герцогская династия — одна из младших ветвей
дома Браганса 665, 666
Авейру Алвару де Алинкаштру, герцог де (Aveiro Alvaro de Lencastre, duque de; ум.
1613), сын Аффонсу де Алинкаштру и Виоланты Энрикес-и-Кутинью 666
Авейру Жуан де Алинкаштру, герцог де (Aveiro Joäo de Lencastre, 1. duque de; 1501—1571),
сын Жоржи де Алинкаштру, герцога де Коимбра, побочного сына Жуана. П, короля
Португалии; сын: Жоржи П, 2-й герцог де Авейру (1548—1578); внучка: Жулиана де
Португаль-Алинкаштру (1560—1636), 3-я герцогиня де Авейру, супруга своего дяди
Алвару де Алинкаштру; сыновья Жулианы и Алвару: Аффонсу де Алинкаштру, герцог
де Абрантес, и Жоржи Ш, герцог де Торриж-Новаш (ум. 1632; первая супруга: Ана
Манрике де Карденас; вторая: Луиса Манрике де Лара; дети: Раймунду де
Алинкаштру, 4-й герцог де Авейру (1620—1666) и Мария де Гвадалупе де Алинкаштру
Карденас Манрике, герцогиня де Аркос и де Авейру (1630—1715)) 665
Аверн, граф д' (Averne, comte d'), уроженец Сицилии; офицер на службе Франции;
бригадир драгунов 143, 189
Аво Жан Антуан П де Мем, маркиз д' (Avaux Jean-Antoine П de Mesmes, marquis d'; 1640—
1709), племянник графа д'Аво, знаменитого дипломата, участвовавшего в
Вестфальском конгрессе 1645—1648 гг.; посол в Голландии (1678—1689, 1701 гг.), Швеции (1693—
1698 гг.) 647-648,693,694
Авогур — см. Монбазон Мари д'Авогур де Бретань, принцесса де Гемене, герцогиня де
Авогур Клод д', граф де Вертю (Avaugour Claude d', comte de Vertus; 1581—1637),
происходил по побочной линии от герцогов Бретонских; дочь: Мари, вторая супруга Эркюля
де Рогана, герцога де Монбазона 406
Авогуры (Avaugour), род бастардов герцогов Бретонских 564
Австрийский дом [фр. la maison d'Autriche; нем. Haus Habsburg; исп. la casa de Aust-
ria; um. la casa d'Austria), др. назв. династии Габсбургов [фр. les Habsbourg; нем. die
Habsburger; исп. los Habsburgo; um. gli Asburgo), германская королевская династия,
представители которой правили Священной Римской империей (с ХШ в.) и Испанией
(с XVI в.), а также многими зависимыми от этих государств территориями в
Европе и во всем мире 332, 489, 521, 574, 515, 606-612, 616-620, 622, 634, 651, 682, 684, 686
Агессо Анри-Франсуа д' (Aguesseau Henri-François d'; 1668—1751), генеральный адвокат
(с 1691 г.), затем генеральный прокурор (с 1700 г.) Парижского парламента; канцлер
Франции (1717—1750 гг.); дважды (1718—1720, 1722—1737 гг.) отстранялся от
исполнения своих обязанностей, которое тогда переходило в руки хранителей печатей;
супруга: Клер-Эжени Ле Пикар де Периньи, кузина канцлера Поншартрена; дочь:
Тереза Клер (ум. 1701) 230, 232, 233, 235-237, 452, 504, 505, 590, 599
Агилар, дон Иньиго де Ла Крус Манрике де Лара, граф де (Aguilar, D. Inigo de la Cruz Man-
rique de Lara, conde de; 1673—1733), сын Родриго Манрике де Лара, графа де Фрихилья-
ны; испанский гранд; генерал кавалерии; попал в опалу (1712 г.) 622, 684
Агилар-и-Вильямор Мария Антония де Бальбанера Рамирес де Арельяно Гевара-и-Мендо-
са, графиня де, маркиза де Ла Инохоса (Aguilar у Villamor Maria Antonia de Valvanera
Ramirez de Arellano Guevara у Mendoza, 1. condesa de, 4. marquesa de la Hinojosa),
супруга Родриго Манрике де Лара, графа де Фрихильяны 684
Агилар-и-Вильямор, дон Родриго Мануэль Фернандес Манрике де Лара-и-Рамирес, граф
де, граф де Фрихильяна (Aguilar у Villamor, D. Rodrigo Manuel Fernàndez Manrique

Указатель имен
835
de Lara у Ramirez, conde de, conde de Frigiliana; ок. 1635—1717), член временного
правительства Испании после кончины короля Карла II; сын: Иньиго де Ла Крус
Манрике де Лара 621, 622, 681, 684
Агнесса — см. Фуа Агнесса Наваррская, графиня де
Адельман Жак (Якоб) (Adelmann Jacques (Jacob)), духовник Мадам Дофины (1687—
1690 гг.) 141
Адмирал (Кастилии) — см. Кабрера, дон Хуан Томас Энрикес де, граф де Мельгар,
герцог де Риосеко
Айан, граф д' — см. Ноай Адриан Морис, граф д'Айан, затем герцог де
Айан, графиня д' — см. Обинье Франсуаза Шарлотта Амабль д'Обинье, мадемуазель д'
Айан Люси-Фелисите де Ноай, мадемуазель д' (Ayen Lucie-Félicité de Noailles, Mlle d';
1683—1745), дочь Анна Жюля, герцога де Ноая, и Мари-Франсуазы де Бурнонвиль;
супруга (с 1698 г.) Виктора Мари, графа, затем герцога д'Эстре 347, 366
Айи (Ailly), дворянский род 516
Айи Шарль д'Альбер, именуемый д' — см. Шон Шарль д'Альбер д'Айи, герцог де
Акен Антуан д' (Aquin Antoine d'; 1620—1696), внук раввина, принявшего католичество;
сын Луи-Анри д'Акена, лейб-медика Марии-Терезы и Людовика XIV; первый лейб-
медик Марии-Терезы, затем Людовика XIV (1672—1693 гг.); старший брат: Пьер,
ординарный лейб-медик; старший сын: Антуан д'Акен де Шаторенар, президент
Большого совета (1694 г.) 87-88, 229, 455
Акен Луи д' (Aquin Louis d'; ум. 1700), сын предыдущего; аббат; епископ Фрежюса
(1697—1699 гг.), а также Сеэза (с 1698 г.); в его епархии находилось аббатство Ла-
Трапп 88,455,491,603
Акен Люк д' (Aquin Luc d'; 1641—1718), брат Антуана д'Акена; епископ Фрежюса (1681—
1697 гг.) 455
Акен Пьер д' (Aquin Pierre d'; 1630/35—1710), брат Антуана д'Акена; ординарный лейб-
медик короля 493, 494
Акунья Пачеко — упомянут ошибочно; см. Кордоба Антонио де
Алансон, мадемуазель д' — см. Гиз Елизавета Орлеанская, герцогиня Алансонская
(мадемуазель д'Алансон), герцогиня де
Алвару, дон — см. Феррейра Алвару I, маркиз де; Авейру Алвару де Алинкаштру,
герцог де
Алегр Ив, маркиз д' (Alègre Yves, marquis d'; 1653—1733), маршал Франции (1724 г.);
тесть маркиза де Барбезьё 148, 458
Алегр Мари-Тереза, мадемуазель д' (Alègre Marie-Thérèse, Mlle d'; ок. 1680—1706),
вторая супруга (с 1696 г.) Луи-Франсуа Ле Телье, маркиза де Барбезьё 214, 347, 351,
458
Александр VII, наст, имя — Фабио Киджи [um. Fabio Chigi, лат. Alexander Vu; 1599—1667),
нунций в Кёльне (1639—1651 гг.); кардинал (1652 г.); Папа Римский (с 1655 г.) 362
Александр VIII, наст, имя — Пьетро Вито Оттобони [um. Pietro Vito Ottoboni, лат.
Alexander VIII; 1610-1691), Папа Римский (с 1689 г.) 603, 631, 632
Александр Македонский, Великий (356—323 до н. э.), один из величайших полководцев
древнего мира 535
Алигр Этьен III д' (Aligre Etienne d'; 1592—1677), хранитель печатей (с 1672 г.); канцлер
Франции (с 1674 г.) 40
Алигр Этьен IV д' (Aligre Etienne IV d'; 1660—1725), президент Парижского
парламента; первая супруга: Мари-Мадлен Ле Пелетье (ок. 1670—1702) 341
Алинкаштру (Lencastre), род, ведущий начало от Жоржи, внебрачного сына
португальского короля Жуана П 665, 666

836
Указатель имен
Аллюэн Анна, герцогиня д' (Halluin Anne, duchesse сГ; ум. 1641), дочь Флоримона д'Ал-
люэна, маркиза де Пьенна, и Клод-Маргариты де Гонди; в первом браке (впоследствии
расторгнутом) — супруга Анри де Ногаре де Фуа де Лавалетта, графа де Кандаля; во
втором (с 1620 г.) — Шарля де Шомберга, маркиза д'Эпине, герцога д'Аллюэна 405
Аллюэн Мари де Отфор, герцогиня д' (Halluin Marie de Hautefort, duchesse d'; 1616—1691),
дочь Шарля, маркиза де Отфора; вторая супруга (с 1646 г.) Шарля де Шомберга,
герцога д'Аллюэна; гардеробмейстерина Анны Австрийской (до 1657 г.); в нее был
некоторое время влюблен Людовик ХШ 55, 306
Аллюэн Шарль де Шомберг, маркиз д'Эпине, герцог д' (Halluin Charles de Schomberg,
marquis d'Epinay, duc d'; 1601—1656), сын Анри де Шомберга, графа де Нантейля и
де Дюрталя, и Франсуазы д'Эпине; маршал Франции (1637 г.); полковник швейцарской
гвардии; губернатор Меца и Вердена; вице-король Каталонии; КОСД (1633 г.) 55, 306,
405
Альба де Тормес, дон Антонио Мартин де Толедо-и-Гусман, герцог де (Alba de Tormes,
D. Antonio Martin de Toledo y Guzmân, 9. duque de; 1669—1711), испанский гранд;
посол во Франции (1703-1711 гг.) 680
Альбано — см. Климент XI
Альбер Леон д', сеньор де Брант — см. Люксембург Мари-Леон д'Альбер, сеньор де Брант,
герцог де Пинэ-
Альбер Луи-Жозеф, граф д', граф Вертинген и Гогенрейхен (Albert Louisjoseph, comte d',
Graf von Wertingen und Hochenreichen; 1672—1758), сын Луи-Шарля д'Альбера, герцога
де Люина, и Анны де Роган; единокровный брат Шарля Оноре д'Альбера, герцога
де Шеврёза; князь Священной Римской империи (1742 г.) 194, 406, 588
Альбер Шарль д' — см. Шон Шарль д'Альбер д'Айи, герцог де
Альберготти Франсуа Зеноб Филипп, граф (Albergotti François-Zénobe-Philippe, comte d';
1650—1717), выходец из Флоренции; генерал-лейтенант (1702 г.); губернатор Валансьен-
на, затем Дуэ (1710 г.) 15, 78, 82, 114, 168, 375
Альберт (Альбрехт) VII, эрцгерцог Австрийский (Albrecht Vu, Erzherzog von Österreich;
1559—1621), младший сын императора Максимилиана П; правитель Испанских
Нидерландов (с 1598 г.) вместе с супругой, испанской инфантой Изабеллой 25
Альбре Жан III Наваррский, сир д' (AlbretJean Ш de Navarre, sire d'; 1469—1516), король
Наварры (с 1484 г.) 402
Альбре Жанна III Наваррская, Жанна д' (Albret Jeanne III de Navarre, Jeanne d'; 1528—
1572), дочь Генриха II д'Альбре, короля Наварры, и Маргариты Ангулемской; во
втором браке — супруга (с 1548 г.) Антуана де Бурбона, герцога де Ванд ома;
королева Наваррская (с 1555 г.); мать французского короля Генриха IV; сестра отца:
Изабелла д'Альбре, супруга Рене I, виконта де Рогана 402, 403
Альбре Мари Арманда Виктория де Ла Тремуй, герцогиня д' (Albret Marie-Armande-
Victoire de La Trémoille, duchesse d'; 1677—1717), дочь герцога де Ла Тремуя и Мадлен
де Креки; первая супруга (с 1696 г.) Эмманюэля Теодоза де Буйона, герцога
д'Альбре 139, 178, 180, 217, 351
Альбре Сезар Феб д', граф де Миоссанс (Albret César-Phébus d', comte de Miossens; 1614—
1676), сын Анри II д'Альбре, графа де Миоссанса, и Анны де Пардайян-Гондрен;
маршал Франции (1653 г.); внук Антуанетты, дамы де Понс, и Анри д'Альбре, барона
де Миоссанса; губернатор Гиени (с 1670 г.); КОСД (1661 г.); дочь: Мари д'Альбре (ум.
1692), в первом браке — супруга (с 1662 г.) Шарля Аманжё д'Альбре, сира де Пон-
са, своего кузена; во втором (с 1682 г.) — Шарля Лотарингского, графа де Марсана
258, 259, 425
Альбре Эмманюэль Теодоз де Буйон, герцог д', с 1721 г. герцог де Буйон (Albret
Emmanuel-Théodose de Bouillon, duc d', duc de Bouillon; 1668—1730), сын Годфруа-

Указатель имен
837
Мориса де Ла Тура, герцога де Буйона, и Марианны Манчини; был аббатом, но
отказался от сана священника после смерти старшего брата, скончавшегося от ран,
полученных в сражении при Стенкерке (1692 г.); губернатор Оверни; первая
супруга: Мари Арманда Виктория де Ла Тремуй 138, 217, 423-424, 429, 467, 500
Альбрехт Бранденбургский (Albrecht von Brandenburg; 1490—1568), сын маркграфа
Бранденбургского; племянник польского короля Сигизмунда; великий магистр
Тевтонского ордена (с 1512 г.); герцог Прусский (с 1525 г.) 633
Альбрехт Фридрих Бранденбургский (Albrecht Friedrich von Brandenburg; 1553—1618), сын
предыдущего; герцог Пруссии; слабоумный; супруга: Мария-Элеонора 633—634
Альканьисес, дон Луис Энрикес де Кабрера, маркиз де, герцог де Медина дель Риосеко
(Alcanices, D. Luis Enriquez de Cabrera, marqués de, 8. duque de Médina del Rio Seco; ум.
1713), брат 11-го адмирала Кастилии; испанский гранд; сын: Паскуале, 9-й маркиз
де Альканьисес 683
Алькаудете, дон Диего Антонио де Кордоба Альварес де Толедо-и-Португаль, маркиз
(граф) де (Alcaudete, D. Diego Antonio de Cördoba Alvarez de Toledo y Portugal, 9. conde
de; 1668—1734), младший сын 8-го графа де Оропеса 661—662
Альтовити Якопо (Altoviti Jacopo; 1604—1693), папский нунций в Венеции 304
Альфонс (Алонсо) I Энрикес (Alonso I Enriquez; 1354—1429), побочный (узаконенный)
сын Фадрике Альфонсо, графа де Трастамара, и его любовницы — иудейки Пало-
мы; 1-й адмирал Кастилии; супруга: Хуана де Мендоса; сын: Фадрике Энрикес,
первый граф де Мельгар-и-Руэда, 2-й адмирал Кастилии 682
Альфонс V де Трастамара, Великодушный (Alfonso V de Trastâmara, el Magnânimo; 1396—
1458), сын Фердинанда Справедливого; король Арагона (с 1416 г.); КОЗР (1445 г.); не
имел законных детей; побочный сын: Фердинанд (Ферранте), король Неаполя (1458—
1494 гг.) 682
Альфонс XI (Alfonso XI; 1310—1350), король Кастилии и Леона (с 1312 г.); супруга:
Мария Португальская; законный сын: Педро I Жестокий; побочные сыновья: Энрике П
де Трастамара и Фадрике Альфонсо, граф де Трастамара 682
Альфонсо (Алваро) де Кастро Осорио-и-Португаль (Alfonso (Alvafo) de Castro Osorio y
Portugal; 1440—1467), сын Педро Альвареса де Кастро-и-Осорио, 1-го графа де Лемоса
662
Алэ, граф д' (Alais, comte d'), титул, под которым путешествовал принц де Конти; был
присвоен Луи-Франсуа де Бурбону, сыну принца де Конти, при его рождении (1703 г.)
328
Амалия — см. Вильгельмина-Амалия Брауншвейг-Люнебургская
Амбр Франсуа де Жела де Вуазен, маркиз д' (Ambres François de Gelas de Voisins,
marquis d'; 1641—1721), наместник Гиени 390
Амбуаз Жорж д', сеньор д'Обижу, барон де Казобон (Amboise Georges d', seigneur
d'Aubijoux, baron de Casaubon; ок. 1560 — ок. 1595), первый супруг Луизы де
Люксембург (1567—1647), дочери Жана де Люксембурга, графа де Бриенна 102
Амело Мишель, маркиз де Гурнэ (Amelot Michel, marquis de Gournay; 1655—1724),
посол в Швейцарии 343
Английский король — см. Яков II; Вильгельм III
Англюр Женевьева д' — см. Шамаранд Франсуаза Сколастик Женевьева д'Англюр де Бур-
лемон, графиня де
Англюр Луи д' (Anglure Louis d'; 1618—1697), брат Никола д'Антлюра, графа де Бурле-
мона; архиепископ Бордо (с 1681 г.) 367
Ангулем (Ангулемский) Жан Орлеанский, граф д' (Angoulême Jean d'Orléans, comte d';
1404—1467), сын Людовика, герцога Орлеанского, и Валентины Висконти;
родоначальник Ангулемской ветви династии Валуа; внук: король Франциск I 399

838
Указатель имен
Ангулем (Ангулемский) Луи-Эмманюэль де Валуа, до 1650 г. граф д'Алэ, герцог д' (Ап-
goulême Louis-Ejnmanuel de Valois, comte cTAlais, duc d'; 1596—1653), сын Шарля де
Валуа, герцога Ангулемского, бастарда короля Карла IX; губернатор Прованса,
сыгравший ключевую роль во время событий Фронды в этой провинции; последний герцог
Ангулемский; дочь и наследница — Франсуаза Мари де Валуа (1631—1696), супруга
герцога де Гиза 216, 225
Ангулем (Ангулемская) Мари-Генриетта де Ла Гиш, герцогиня д' (Angoulême Marie-
Henriette de La Guiche, duchesse d'; 1600—1682), дочь Филибера, сеньора де Ла Гиша;
родственница матери мемуариста; в первом браке — супруга (с 1619 г.) Жака де Ма-
тиньона, графа де Ториньи, убитого на дуэли, во втором (с 1629 г.) — Луи-Эмманюэ-
ля де Валуа, герцога Ангулемского 18, 69, 105, 216, 225, 226
Ангулем (Ангулемская) Франсуаза де Наргонн, герцогиня д' (Angoulême Françoise de Nar-
gonne, duchesse d'; 1621—1713), дочь Шарля де Наргонна, барона де Марюэля, и
Леонор Ла Ривьер; супруга (с 1644 г.) Шарля де Валуа, герцога Ангулемского 349
Ангулем (Ангулемский) Шарль Орлеанский, граф д' (Angoulême Charles d'Orléans, comte
сГ; 1459—1496), сын Жана Орлеанского, графа д'Анулема, и Маргариты де Роган; сын:
король Франциск I 399
Андийи Робер Арно д' (Andilly Robert Arnaud d'; 1589—1674), племянник Антуана Арно;
армейский интендант; государственный советник; удалился (1645 г.) в монастырь Пор-
Рояль, главный центр янсенизма во Франции, где переводил сочинения древних
авторов; отец маркиза де Помпонна 521
Андри Никола (Andry Nicolas; 1658—1742), парижский врач; преподаватель
Королевского коллежа; редактор «Журналь де саван» 602
Анжуйский, герцог — см. Филипп V
Анкр Кончило Кончини, маркиз д' (Concini Concino, marquis d'Ancre; ок. 1575—1617),
итальянский авантюрист; фаворит и главный советник королевы Марии Медичи;
маршал Франции (1613 г.); убит по приказу Людовика XIII 103
Анна Австрийская (Anne d'Autriche; 1601—1666), дочь испанского короля Филиппа III;
супруга (с 1615 г.) французского короля Людовика ХШ; после его смерти регентша
Франции (1643-1651 гг.) при их сыне Людовике XIV 55, 59, 61-67, 70, 89-91, 145,
222, 252, 273, 306, 350, 362, 378, 408-410, 418, 449, 464, 516, 521, 552-554, 556, 562, 572,
641, 691
Анна Бретонская (Anne de Bretagne; 1477—1514), дочь Франциска П, последнего герцога
Бретонского, и Маргариты де Грайи-Фуа; в первом браке — супруга (1491—1498 гг.)
короля Карла VIII; во втором (с 1499 г.) — его преемника Людовика ХП 400
Анна Иоанновна (1693—1740), дочь царя Ивана V; племянница Петра I; супруга (1710—
1711 гг.) Фридриха Вильгельма III, герцога Курляндского; российская императрица
(с 1730 г.) 633
Анна Клевская (Anna von Kleve; 1552—1632), дочь Вильгельма, герцога Клеве-Юлих-
Бергского, и Марии Австрийской; супруга (с 1574 г.) Филиппа Людвига,
пфальцграфа Нёйбургского 634
Анна Прусская (Anna von Preußen; 1576—1625), старшая дочь Альбрехта Фридриха
Бранденбургского, герцога Прусского; супруга (с 1594 г.) Иоганна Сигизмунда,
курфюрста Бранденбургского 634
Анна Стюарт (Anne Stuart; 1665—1714), дочь Якова II и старшая сестра Марии П
Стюарт; супруга (с 1683 г.) Георга, принца Датского и герцога Камберлендского;
королева Англии (с 1702 г.) 175, 593
Анна-Мария Гогенцоллерн-Эхинген (Anna Maria von Hohenzollern-Hechingen; 1603—1652),
дочь Иоганна Георга, графа Гогенцоллерна; супруга (с 1619 г.) генерала Эрнста Эгона

Указатель имен
839
VIÏÏ Фюрстенберга; мать кардинала Фюрстенберга; дочь старшего брата: Мария
Франциска Генрика, первая супруга графа д'Овернь 567, 568
Ансельм Антуан (Anselme Antoine; 1652—1737), проповедник 47
Антен Луи-Антуан де Пардайян де Гондрен, маркиз, затем герцог д' (Antin Louis-Antoine
de Pardaillan de Gondrin, marquis, duc d'; 1665—1736), законный сьш маркизы де Мон-
теспан и ее супруга; супруга (с 1686 г.): Жюли Крюссоль 557, 602
Аргуж де Ран Жан Пьер д' (Argouges de Ranes Jean Pierre d'; 1646—1731),
государственный советник; супруга: Франсуаза Ле Пелетье (1661—1745) 341
Аргуж Франсуа д' (Argouges François d'; 1622—1695), первый президент Бретонского
парламента; государственный советник; член Королевского совета финансов 122
Аргуж Франсуа д' (Argouges François d'; ум 1716), епископ Ванна (1687—1716 гг.); Сен-
Симон ошибочно назвал вместо него Сиприана Бенара-Резэ 599
Арденнский вепрь — см Ла Марк Гийом де
Аржансон Марк-Рене де Вуайе де Польми, маркиз д' (Argenson Marc-René de Voyer de
Paulmy, marquis d'; 1652—1721), начальник полиции (1697—1718 гг.); хранитель печатей
Франции (1718-^1720 гг.) и распорядитель финансов из-за отсутствия генерального
контролера (в 1715—1720 гг.); член Французской академии (1718 г.); супруга: Маргарита
Лефевр, сестра Комартена 287, 518
Аржантей Франсуа Ле Бакль д', граф д'Эпинейль (в Шампани) (Argenteuil François Le
Bascle d', comte d'Épineuil (en Champagne)), подполковник 189
Ариас, дон Мануэль (Arias, D. Manuel; ум. 1717), командор Кастилии в Ордене св. Иоанна
Иерусалимского; управляющий Кастильским советом; архиепископ Севильи (с 1702 г.)
605, 606, 613, 621, 622, 681, 685, 688, 689
Арко, дон Алонсо Фернандес Манрике де Лара, герцог дель (Arco, D. Alonso Fernândez
Manrique de Lara, duque del; ум. 1737), главный шталмейстер Испании (с 1721 г.) 675
Аркос (герцоги де) (duques de Arcos), испанская герцогская династия 666
Аркос Мануэль Понсе де Леон, герцог де (Arcos Manuel Ponce de Leon, 6. duque de; 1633—
1693), испанский гранд 666
Аркос Мария де Гвадалупе де Португаль-Алинкаштру, герцогиня де Авейру, герцогиня
де (Arcos Maria de Guadalupe de Portugal-Lencastre, 6. duquesa de Aveiro, duquesa de;
1630-1715), дочь Жоржи де Алинкаштру, герцога де Торриж-Новаш; супруга (с 1665 г.)
предыдущего; одна из образованнейших женщин своего времени; сыновья: Хоакин,
герцог де Аркос, и Габриэль, герцог де Баньос 666
Аркос Хоакин Понсе де Леон Аленкастре-и-Карденас, герцог де (Arcos Joaquin Ponce de
Leon Lencastre y Cârdenas, 7. duque de; 1666—1729), сьш предыдущей; испанский гранд
666
Аркур1, маркиз д' — см. Аркур Анри де Аркур, герцог де, до 1700 г. маркиз де Бёврон
Аркур Анна Франсуаза де Бранка, принцесса д' (Harcourt Anne-Françoise de Brancas,
princesse d'; 1648—1718), дочь Шарля де Бранка, маркиза де Мобека; супруга (с 1667 г.)
Альфонса Анри Лотарингского, принца д'Аркура, правнука Генриха IV и Габриэль
д'Эстре 40, 47, 291, 346, 463-466, 468, 469, 540, 578
Аркур Анри де Аркур, герцог де, до 1700 г. маркиз де Бёврон (Harcourt Henri de Harcourt,
marquis de Beuvron, duc de; 1654—1718), посол в Испании (1697—1700, 1700—1701 гг.);
маршал Франции (1703 г.). 79, 85, 105, 114, 139, 193, 194, 224, 260-266, 343, 473, 529,
574, 575, 604, 610, 614, 615, 616, 622, 626-627, 635, 650, 651, 659, 660, 666, 685, 686, 689,
702
1 Аркур-Бёвроны не имеют никакого отношения к Аркур-Арманьякам — одной из младших
ветвей Лотарингского дома.

840
Указатель имен
Аркур Анри I Лотарингский, граф д', граф д'Арманьяк (Harcourt Henri de Lorraine, comte
d', comte d'Harcourt; 1601—1666), сын Карла I Лотаринтского, герцога д'Эльбёфа;
главный шталмейстер (1643—1658 гг.); сын: Луи Лотарингский, граф д'Арманьяк, который
унаследовал должность 62, 66, 362—363, 517
Аркур Ги де Бёврон, называемый маркиз де, барон де Сьеррэ (Harcourt Guy de Beuvron,
dit marquis de, baron de Sierray; 1601—1628), сын Пьера де Аркура, маркиза де Бёвро-
на, и Жилонн де Матиньон; младший брат Франсуа П де Аркура, маркиза де Бёвро-
на, деда Анри, герцога де Аркура, маршала Франции; участник знаменитой дуэли на
Королевской площади в Париже 12 мая 1627 г., соперник Франсуа де Бутвиля; бежал
после нее в Италию; погиб при осаде Касале 104, 105
Аркур Маргарита Филиппа дю Камбу, графиня д', в первом браке — герцогиня де Пюило-
ран (Harcourt Marguerite-Philippe du Cambout, duchesse de Puylaurens, comtesse d'; 1622—
1674), дочь Шарля дю Камбу, маркиза де Куалена, и Филиппы де Бюрж; двоюродная
племянница кардинала Ришелье; в первом браке — супруга (с 1634 г.) Антуана де Лажа,
герцога де Пюилорана; во втором (с 1639 г.) — Анри I Лотарингского, графа д'Ар-
маньяка и д'Аркура 62, 228, 362, 517
Аркуры, принцы (графы) де Аркур (princes (comtes) de Harcourt), одна из младших
ветвей Лотарингского дома 665
Аркьен Анри де Ла Гранж, маркиз, затем кардинал д' (Arquien Henri de La Grange, marquis,
cardinal d'; 1613—1707), сын Антуана де Ла Гранж д'Аркьена и Анны д'Анвьенвиль;
капитан швейцарской гвардии Месье; кардинал (1695 г.); КОСД (1694 г.); дочь: Мария-
Казимира, королева Польши 93
Арлэ Ашилль I де (Harlay Achilles I de; 1536—1616), первый президент Парижского
парламента (1583—1611 гг.); проявил мужество во время гражданских войн; прадед Ашил-
ляШдеАрлэ ПО
Арлэ Ашилль Ш де, граф де Бомон (Harlay Achilles Ш de, comte de Beaumont; 1639—1712),
сын Ашилля П де Арлэ, и Жанны Мари де Бельевр; генеральный прокурор (с 1667 г.),
затем первый президент Парижского парламента (1689—1707 гг.); сын: Ашилль IV
де Арлэ, генеральный адвокат 108-113, 117-119, 125, 129-137, 166, 170-172, 230-232,
234-237, 289, 290, 501, 504, 506, 556, 590, 627
Арлэ де Бомон Ашилль ГУ де (Harlay de Beaumont Achilles ГУ de; 1668—1717), сын
предыдущего; генеральный адвокат Парижского парламента; государственный советник;
супруга (с 1693 г.): Анна Рене Луиза дю Луэ, дочь Робера дю Луэ, маркиза де Коэт-
жанваля, старейшины Бретонского парламента 135—136, 232, 235, 290
Арлэ Франсуаза Луиза Мари Бушра, мадам де (д') (Harlay Françoise-Louise-Marie Boucherat,
Mme de (d'); ум. 1730), дочь Луи Бушра, канцлера Франции, и Анны Франсуазы
де Ломени; супруга (с 1670 г.) Никола-Огюста де Арлэ-Боннёйля, кузена Ашилля Ш
де Арлэ 172, 173, 276,503-504
Арлэ-Боннёйль Никола-Опост де, сеньор де Сели (Harlay-Bonneuil Nicolas-Auguste de,
seigneur de Cély; 1647—1704), дипломат; полномочный представитель при подписании
Рисвикского мира (1697 г.); сын: Луи-Опост де Арлэ-Боннёйль, граф де Сели 122,
123, 172-173, 198, 274-278, 313, 334, 335, 503
Арлэ-Шанваллон Франсуа де (Harlay-Champvallon François de; 1625—1695), архиепископ
Парижский (с 1671 г.); член Французской академии (1671 г.) 157, 158, 205—206, 646
Арлю Луи, граф де (Harlus Louis, comte de; ум. 1704), бригадир; погиб в сражении при
Хохштедте 142, 149, 189, 192, 263
Армантьер Мишель де Конфлан, маркиз д' (Armentières Michel de Conflans, marquis d';
1675—1717), брат Александра, маркиза де Конфлана; супруга (с 1709 г.): Диана
Габриэль де Жюссак (1688-1777) 285

Указатель имен
841
Арманьяк Бернар VII, граф д' (Armagnac Bernard VII, comte d'; 1364—1418), коннетабль
Франции (с 1415 г.) 530
Арманьяк Жак, герцог де Немур (Armagnac Jacques, duc de Nemours; 1433—1477),
приближенный короля Людовика XI; примкнул к Лиге общественного блага; осужден и
казнен за государственную измену; дочери: Маргарита, супруга (с 1503 г.) Пьера де Рогана,
сеньора де Жье, маршала Франции; Шарлотта, супруга (с 1504 г.) Шарля де Рогана,
сына маршала де Жье от первого брака 401
Арманьяк Катрин де Невиль, графиня д' (Armagnac Catherine de Neufville, comtesse d'; 1639—
1707), дочь Никола де Невиля, герцога де Вильруа, и Маргариты де Креки; супруга
(с 1660 г.) Луи Лотарингского, графа д'Арманьяка (Месье Главного). 174, 215, 290, 291,
450, 463, 465, 466, 468, 539, 555-556
Арманьяк Луи Лотарингский, граф д', Месье Главный (Armagnac Louis de Lorraine, comte
d'Armagnac, Monsieur le Grand; 1641—1718), сын Анри Лотарингского, графа
д'Аркура, д'Арманьяка и де Бриона, и Маргариты Филиппы дю Камбу; главный шталмейстер
(конюший) Людовика XIV (с 1658 г.); КОСД (1688 г.) 29, 128, 129, 174, 177, 209, 215,
216, 228, 290, 347, '414, 419, 450, 451, 463, 466, 467, 469, 476, 493, 512, 534-536, 539, 540,
555-556, 563, 665
Арманьяк Шарлотта Лотарингская, мадемуазель д' (Armagnac Charlotte de Lorraine,
Mlle d'; 1678-1757), дочь Месье Главного и Катрин де Невиль 178, 215, 347, 351, 352,
450, 465, 468
Арменонвиль Жозеф Флёрио д' (Armenonville Joseph Fleuriau d'; 1661—1728), брат
Маргариты Флёрио; государственный секретарь по делам флота (1718—1722 гг.); хранитель
печатей (1722-1727 гг.) 341
Арно Антуан (Arnaud Antoine; 1616—1698), сын Робера Арно д'Андийи; брат Помпонна;
племянник Великого Арно; пехотный капитан, ставший священником; аббат 454
Арно Антуан, или Великий Арно (Arnaud Antoine, le Grand Arnaud; 1612—1694), идейный
лидер янсенистов; автор трактата «О частом причащении» и «Логики Пор-Рояля»
(совм. с П. Николем) 416, 454, 521
Арно Поль (Arnaud Paul; ум. 1723), домашний хирург Клода де Рувруа, герцога де Сен-
Симона 56—57
Арнуль, мадам (Arnoul, Mme), супруга (с 1643 г.) Никола Арнуля; близкая подруга
мадам Скаррон 499
Арнуль Никола (Arnoul Nicolas; 1608—1674), интендант флота в Марселе (с 1665 г.) 499
Аро-и-Сотомайор, дон Луис Мендес де, маркиз де Карпио, герцог де Оливарес (Наго у Soto-
mayor, D. Luis Méndez de, 6. marqués de Carpio, 3. duque de Olivares; 1598—1661),
первый министр Испании; подписал Пиренейский мирный договор с Францией (1659 г.)
684
Арпажон Жан Луи, маркиз д' (Arpajon Jean-Louis, marquis d'; 1669—1750), внук герцогини
д'Арпажон; генерал-лейтенант (1718 г.); КОЗР (1711 г.) 142
Арпажон Катрин-Генриетта де Аркур, герцогиня д' (Arpajon Catherine-Henriette de
Harcourt, duchesse d'; 1622—1701), дочь Франсуа II де Аркура, маркиза де Бёврона;
сводная сестра Франсуа Ш де Аркура, маркиза де Бёврона; третья супруга (с 1659 г.)
Луи, герцога д'Арпажона; статс-дама Дофины 140, 182, 250—252, 254, 520, 614, 702
Арпажон Луи д'Арпажон, маркиз де Северак, затем герцог д' (Arpajon Louis d'Arpajon,
marquis de Sévérac, затем duc d'; ум. 1679), генерал-лейтенант; губернатор Лотарингии;
посол в Польше; КОСД (1633 г.) 283
Арро Шарль (Arrault Charles), адвокат группы герцогов в деле против маршала де
Люксембурга 231, 232
Арси, д' (Arcy d'), капитан Пикардийского полка; комендант Эбернбурга 330

842
Указатель имен
Арси Рене Мартель, маркиз д' (Arcy René Martel, marquis d'; 1624—1694), брат Анри,
графа де Фонтен-Мартеля; дипломат; посол в Савойе (1684—1689 гг.); воспитатель
герцога Шартрского (с 1689 г.) 37, 79, 160
Артаньян Пьер де Монтескью, граф д' (Artagnan Pierre de Montesquiou, comte d'; 1645—
1725), маршал Франции (1709 г.); не следует путать его с героем Дюма — Шарлем
де Бацем д'Артаньяном 81, 163, 195
Артур Ш — см. Ришмон Артур Ш, граф де
Аруи Гийом де (Harouys Guillaume de; ум. 1699), казначей штатов Бретани (1657—1687 гг.);
приговорен к пожизненному заключению за растрату финансов; умер в Бастилии;
сын: Андре де Аруи, интендант Франш-Конте (1700—1702 гг.), затем Шампани (1702—
1711 гг.) 530
Аруи Мари-Анна Кантен де Ришбур, мадам де (Harouys Marie-Anne Quentin de Richebourg,
Mme de), кузина супруги канцлера Поншартрена; супруга (с 1688 г.) Гийома де Аруи
530
Архиепископ Альби — ошибка, на самом деле — архиепископ Ошский; см. Сюз Арман
Анн Тристан де Ла Бом де
Архиепископ Арля — см. Майи Франсуа де
Архиепископ Буржа — см. Жевр Леон Потье, аббат де
Архиепископ Камбрэ — см. Фенелон Франсуа де Салиньяк де Ла Мот-
Архиепископ Лионский — см. Вильруа Камилл де Невиль де; Роган Франсуа де
Архиепископ Парижский — см. Арлэ-Шанваллон Франсуа де; Ноай Луи-Антуан де
Архиепископ Реймсский — см. Ле Телье Шарль Морис
Архиепископ Санса — см. Ла Огетт Ардуэн Фортен де
Архиепископ Экса — см. Конак Даниэль де
Аспремон Шарль II, граф д' (Aspremont Charles П, comte d'; 1620—?), дворянин; дочь:
Мари-Луиза 353
Астарак-Грайи-Фуа Анна д'Альбре, графиня д' (Astarac-Grailly-Foix Anne d'Albret,
comtesse d'; 1492—1532), дочь Жана д'Альбре и Екатерины де Фуа, королей
Наварры; супруга Жана де Фуа-Кандаля (ум. 1528) 402
Асторг Жак д', граф д'Обаред (Astorg Jacques d', comte d'Aubarnde), офицер 72
Асторга, дон Мельчор де Гусман Осорио-и-Давила Манрике де Суньига, маркиз де
(Astorga, D. Melchor de Guzmân Osorio y Dâvila Manrique de Zùniga, 12. marqués de; ум.
1710), испанский гранд; военный губернатор Галисии (1696—1700 гг.) 681
Асье, маркиз д' — см. Юзес Жан-Шарль де Крюссоль, герцог д', до 1693 г. маркиз д'Асье
Атлон Годард ван Рееде, барон Гинкель, граф (Athlone Godard van Reede, heer van Ginkel,
нидерл. graaf van, англ. Earl of; 1644г-1703), выходец из Вестфалии на службе у
Голландии и Англии; отличился в войне в Ирландии (1691 г.); фельдмаршал (1702 г.); сын:
Фредерик Кристиан ван Рееде-Гинкель (1668—1719), генерал-лейтенант (1709 г.);
вопреки сообщению Сен-Симона, не погиб в сражении при Неервиндене (1693 г.) 82, 146,
193
Ауэршперг Леопольд, граф фон (Auersperg Leopold, Graf von; 1662—1705), посол
императора в Англии (1694—1700 гг.), затем в Испании (с 1701 г.) 690
Аффонсу (Afonso; 1370—1461), побочный сын португальского короля Жуана I (а не его
сына Дуарти); родоначальник дома Браганса; герцог де Браганса (с 1442 г.) 662, 663,
665
Аффонсу IV (Afonso IV о Bravo; 1291-1357); король Португалии (1325-1357 гг.) 682
(вместо ошибочно упомянутого Аффонсу V)
Аффонсу V (Afonso V о Africano; 1432—1481), король Португалии (с 1438 г.) 665, 682
(здесь Сен-Симон ошибочно упоминает его вместо Аффонсу IV)

Указатель имен
843
Аффонсу VI (Afonso VI; 1643—1683), король Португалии (1656—1667 гг.); супруга (1666—
1668 гг.; затем в разводе): Мария-Франческа-Елизавета Савойская, дочь Шарля
Амедея Савойского, герцога де Немура, и Марии-Елизаветы де Бурбон 501, 664
Аччайоли Никколо (Acciajuoli Niccolô; 1630—1719), кардинал (1669 г.) 631
Аши Франсуа-Филипп де Карвуазен, маркиз д' (Achy François-Philippe de Carvoisin,
marquis сГ; ум. 1718), капитан с правом командования полком 73, 80, 84, 87
Баварский Иосиф Фердинанд Леопольд, наследный принц, принц Астурийский (Bayern
Joseph Ferdinand Leopold, Kurprinz von, Prinz von Asturien; 1692—1699), сын
Максимилиана II Эммануила, курфюрста Баварского, и Марии-Антонии Австрийской; внук
императора Леопольда I 473, 474, 657
Баварский Максимилиан П Эммануил, курфюрст (Bayern Maximilian П Emmanuel, Kurfürst
von; 1662—1726), курфюрст Баварии (с 1679 г.); губернатор Испанских Нидерландов
(1692— 1701 гг.); первая супруга: Мария-Антония Австрийская; вторая (с 1695 г.): Тереза
Кунигунда (1676—1730), дочь Яна Ш Собеского; сын от первого брака: Иосиф
Фердинанд Леопольд, наследник испанского престола 82, 85, 193, 194, 198—200, 240, 279, 334,
356, 376, 473, 474, 531, 567, 621, 627, 628, 636, 648, 693
Бавиль Никола де Ламуаньон де (Bâville Nicolas de Lamoignon de; 1648—1724), сын Гийо-
ма де Ламуаньона; интендант и фактический правитель Лангедока (1685—1718 гг.)
165,283,511,693
Баденская Луиза-Франсуаза Савойская-Кариньяно, принцесса (маркграфиня) (Baden, фр.
Louise-Françoise de Savoie-Carignan, нем. Prinzessin (Margräfin) von; 1627—1689), дочь Том-
мазо Франческо Савойского, принца Кариньяно, и Марии де Бурбон; сестра Эжена
Мориса Савойского, графа де Суассона; супруга (с 1654 г.) Фердинанда Максимилиана,
маркграфа Баден-Баденского (1625-1669) 463
Баденский Леопольд Вильгельм Баден-Баденский, маркграф (Baden Leopold Wilhelm
von Baden-Baden, Markgraf von; 1626—1671), германский князь; фельдмаршал
Империи; супруга: Мария Франциска Фюрстенберг 567
Баденский Людвиг Вильгельм, князь Баден- (Baden Ludwig Wilhelm, Fürst von Baden-; 1655—
1707), сын Фердинанда Максимилиана, маркграфа Баден-Баденского, и Луизы
Франсуазы Савойской-Кариньяно; маркграф Баден-Баденский (с 1677 г.); командующий
императорской армией; дочь: Августа-Мария-Иоганна Баденская (1704—1726), супруга (с 1724 г.)
Луи Французского, герцога Орлеанского (1703-1752) 74,143,144,147,187-192,200,240,
260, 261, 264, 279, 316, 317, 319, 321, 329, 330, 463, 632
Баденский Филипп, маркграф (Baden Philipp, Markgraf von; ум. 1588), германский князь;
супруга: Сибилла Клевская 634
Байи Гийом (Bailly Guillaume), генеральный адвокат Большого совета; аббат 437
Байи Эстер Алле, мадам (Bailly Esther Halle, Mme), супруга Александра Байи, конюшего
герцогини Шартрской 231
Бальбьен Анна, мадемуазель, по прозв. Нанон (Balbien Anne, Mlle, dite Nanon), служанка
мадам де Ментенон, пользовавшаяся немалым влиянием 250
Бальи Оверни — см. Ла Тур Эмманюэль Морис де
Бальи Фруллэ — см. Фруллэ Луи-Габриэль де
Бальони (Baglioni), итальянское семейство, давшее нескольких кондотьеров, воевавших
в итальянских войнах XVI. в 376
Баньос Габриэль де Аленкастре Понсе де Леон Манрике де Лара Карденас Гирон-и-Арагон,
герцог де, герцог де Авейру (Banos Gabriel de Alencastre Ponce de Leon Manrique de Lara
Cârdenas Giron y Aragon, 1. duque de, 7. duque de Aveiro; 1667—1745), сын Мануэля Понсе

844
Указатель имен
де Леона, герцога де Аркоса, и Марии де Гвадалупе де Алинкаштру, герцогини де Авей-
ру; испанский гранд 666
Бар Жан (Bart Jean; 1650—1702), корсар; командующий эскадрой 243, 323—325, 328
Бар Жанна де, графиня де Марль и де Суассон (Bar Jeanne de, comtesse de Marie et de
Soissons; 1415—1462), первая супруга (с 1435 г.) Луи де Люксембурга, графа де Сен-
Поля, коннетабля Франции, казненного за государственную измену; мать Пьера, Ан-
туана и Шарля Люксембургов 102
Барада Франсуа де (Baradat François de; ум. 1683), первый шталмейстер Людовика XIII
(1625 г.) 50
Барбансон Октав Игнас, герцог д'Аренберг, принц де (Barbançon Octave Ignace, duc
d'Arenberg, prince de; 1643—1693), сын Альберта, герцога д'Аренберга; КОЗР (1682 г.);
погиб в сражении при Неервиндене 24, 82
Барбансон Франсуа дю Пра, шевалье де Нантуйе, затем граф де (Barbançon François du Prat,
chevalier de Nantouillet, comte de; ок. 1630—1695), первый дворецкий Месье (с 1685 г.)
185
Барбезьер — см. Шемро Жан де Барбезьер, граф де
Барбезьер Шарль Луи де, маркиз де Шемро (Barbezières Charles-Louis de, marquis de
Chemerau; 1649-1709), генерал-лейтенант 142, 143, 190, 193, 315
Барбезьё, мадам де — см. Алегр Мари-Тереза, мадемуазель д'
Барбезьё Луиза Катрин де Крюссоль, маркиза де (Barbezieux Louise-Catherine de Crussol,
marquise de; 1675—1694), дочь Эмманюэля П де Крюссоля, герцога д'Юзеса; первая
супруга (с 1691 г.) Луи-Франсуа Ле Телье, маркиза де Барбезьё 50
Барбезьё Луи-Франсуа-Мари Ле Телье, маркиз де (Barbezieux Louis-François-Marie Le Tel-
lier, marquis de; 1668—1701), сын Франсуа-Мишеля Ле Телье, маркиза де Лувуа;
государственный секретарь по военным делам (с 1685 г.; до 1691 г. совместно с отцом) 26^-
27, 36, 43, 50,84,139,147,163-165,185-188,214,217,242,260,289, 315, 331, 339,347, 383,
425, 458, 497, 503, 578, 586, 588, 616, 621, 632, 637-641, 645
Барберини Антонио (Barberini Antonio; 1607—1671), племянник Папы Урбана VIII, чья
семья после его смерти подвергалась преследованиям в Риме; благодаря
покровительству кардинала Мазарини был назначен архиепископом Реймсским, но только через
десять лет смог получить подтвердительные буллы Папы и прибыть во Францию 415,
503
Барбизи, мадам (Barbisi, Mme), нянька герцогини дю Люд 252
Баррен Анри, виконт де Буажеффруа и де Шамбеллэ (Barrin Henri; vicomte de Boisgefîroy
et de Chambellay; 1639—1699), первый дворецкий Месье 547
Баррийон Анри (Barrillon Henri; 1639—1699), сын Жан-Жака Баррийона (1601—1645), одного
из лидеров парламентской оппозиции, умершего в замке Пинероло; епископ Люсон-
ский (с 1672 г.) 488
Баррийон д'Амонкур Жан-Поль (Barrillon d'AmoncourtJean-Paul; 1628—1691), брат
предыдущего; государственный советник; посол в Кёльне (1677 г.), затем в Англии (1677—1689 гг.);
государственный советник 488
Бартийа Никола Жеанно де (Bartillat Nicolas Jehannot de; ум. 1718), генерал-лейгенант
194, 321
Барьер Жан-Шарль де Тайефер, аббат де (Barrière Jean-Charles de Taillefert, abbé de),
уроженец Лимузена; папский камерарий 336, 587
Бассомпьер Франсуа де (Bassompierre François de; 1579—1646), маршал Франции (1622 г.);
провел долгие годы в Бастилии (1631—1643 гг.) за участие в заговоре против кардинала
Ришелье 53, 150
Батвиль, барон де — см. Ватвиль Шарль, барон де

Указатель имен
845
Башивилье Адольф де Годшар, маркиз де (Bachivilliers Adolphe de Gaudechart, marquis de),
бригадный генерал 86
Баярд Пьер Террай, сеньор де (Bayard Pierre Terrail, seigneur de; 1476—1524), прославленный
французский полководец; носил прозвище «рыцарь без страха и упрека» 608
Беатриса Толедская, графиня де Оропеса (Beatriz de Toledo, condesa de Oropesa), первая
супруга (с 1595 г.) дона Дуарти Португальского (1569—1627), младшего сына Жуана I,
герцога де Браганса; сын: Фернандо Альварес де Толедо-Португаль (ум. 1621), дед
современного мемуаристу графа де Оропеса 661
Бедмар, дон Исидор Хуан Хосе Доминго де Ла Куэва-и-Бенавидес, маркиз де (Bedmar, don
Icidor Juan José Domingo de La Cuéva y Benavides, marqués de; 1652—1723), испанский
гранд (1702 г.); военный губернатор, затем правитель Испанских Нидерландов;
президент Совета Орденов; вице-король Сицилии (1704 г.); военный губернатор Галисии
(1709 г.) 373, 627, 628, 670, 693
Безмо Франсуа де Монлезен де (Besmaus François de Monlezun de; ум. 1697), комендант
Бастилии; дочь: Маргарита, супруга маркиза де Сомри 527
Безон Жак Базен, граф де (Bezons Jacques Bazin, comte de; 1646—1733), бригадир (1688 г.);
бригадный генерал (1693 г.); маршал Франции (1709 г.) 163
Безон Жан-Батист-Арман Базен де (Bezons Jean-Baptiste-Armand Bazin de; 1655—1721),
епископ Эра-на-Адуре; архиепископ Бордо (с 1698 г.); братья: Луи Базен, интендант
Бордо (с 1686 г.); Жак Базен, граф де Безон, будущий маршал Франции 368
Белинский Казимир Людвик, граф (Bielinski Kazimierz Ludvik; ум. 1713), польский
магнат; гофмаршал при Августе II Сильном, короле Польши 322
Бельгард Роже де Сен-Лари, герцог де (Bellegarde Roger de Saint-Lary, duc de; 1562—1646),
главный шталмейстер (до 1639 г.); сослан за участие в заговоре против кардинала
Ришелье 54—55
Бельевр Жанна-Мари де (Bellièvre Jeanne-Marie de; 1629—1657), супруга (с 1638 г.) Ашилля П
де Арлэ, генерального прокурора Парижского парламента; мать Ашилля Ш де Арлэ,
первого президента Парижского парламента 110
Бельнав Клод Лелу, барон де (Bellenave Claude Le Loup, baron de), отец графини дю Плесси
215
Бельфон, мадемуазель де — см. Виллар Мари Жиго де Бельфон, маркиза де
Бельфон (Bellefonds), дворянский род 478
Бельфон Бернарден Жиго, маркиз де (Bellefonds Bernardin Gigault, marquis de; 1630—1694),
сын Анри-Робера де Жиго, сеньора де Бельфона, и Мари д'Авуан; полководец;
маршал Франции (1668 г.) 34, 47, 48, 257, 258, 260, 456, 478
Бельфон Луи Шарль Бернарден Жиго, маркиз де, маркиз де Ла Булэ (Bellefonds Louis-
Charles-Bernardin Gigault, marquis de, marquis de La Boulaye; 1685—1710), внук
предыдущего; бригадир кавалерийского полка; губернатор Венсенна (с 1692 г.) 258
Бенавенте, дон Франсиско Казимиро Антонио Пиментель де Киньонес-и-Бенавидес, граф де
(Benavente, D. Francisco Casimire Antonio Pimentel de Quinones у Benavides, 12. conde de;
1655-1709), эконом короля Испании; КОСД (1733 г.) 605, 607,613, 621, 622, 680,681, 685
Бенар-Резэ Сиприан де (Bénard-Rezay Cyprien de; ум. 1702), епископ Ангулема; Сен-
Симон ошибочно упоминает его вместо Франсуа д'Аргужа, епископа Ванна 599
Бентинк Ханс Биллем, граф Портлэнд (Bentinck Hans Willem, Earl of Portland; 1649—1709),
приближенный Вильгельма Ш; главный шталмейстер; посол во Франции (1698 г.);
КОП (1697 г.) 199, 200, 333-335, 342, 371-375, 420, 421, 494-495, 595
Беранже-Монмутон Мари-Луиза де (Béranger-Montmouton Marie-Louise de), дочь Шарля
Беранже, маркиза де Монмутона, и Луизы де Кастельно-Клермон-Лодев; вторая
супруга (с 1692 г.) Ги-Анри Ш де Бурбона, маркиза де Малоза 292

846
Указатель имен
Бервик Джеймс Огюарт ФитцДжеймс, герцог (Berwick James Stuart Fitzjames, Ist Duke of;
1670-1734), побочный сын английского короля Якова П и Арабеллы Черчилль (сестры
герцога Мальборо); после свержения Якова П поступил на службу к французскому
королю; особенно отличился в Войне за испанское наследство (1701—1714 гг.); маршал
Франции (1706 г.); погиб при осаде Филипсбурга; КОЗР (1704 г.); первая супруга (с
1695 г.): Гонора Бёрк (ум. 1698), вдова (а не дочь) Патрика Сарсфилда, графа Льюкена;
вторая (с 1700 г.): Анна Бэлкли; сын от первого брака: Джеймс Фрэнсис Сгюарт-Фитц-
Джеймс-Стюарт, герцог Лирия (1696—1738), КОЗР (1714 г.), друг мемуариста 78, 83,
224, 365, 572
Беринген Анри де, сеньор д'Арменвилье (Beringhen Henri de, seigneur d'Armainvilliers;
1603—1692), сын Пьера де Берингена; первый камердинер Людовика ХШ (с 1620 г.);
первый шталмейстер Людовика XIV (с 1645 г.); КОСД (1661 г.) 63, 64, 162, 408
Беринген Анри, маркиз де (Beringhen Henri, marquis de; ум. 1674), сын предыдущего;
первый шталмейстер короля (вместе с отцом); бригадный генерал полка Дофина; погиб
при осаде Безансона 226
Беринген Жак Луи, маркиз де, граф де Шатонёф, Месье Первый (Beringhen Jacques-
Louis, marquis de, comte de Châteauneuf; 1651—1723), сын Анри де Берингена; первый
шталмейстер короля (с 1692 г.); КОСД (1688 г.); почетный член Академии надписей
и изящной словесности (1701 г.); коллекционер эстампов (собрал более 100 тыс.);
старший брат: Анри, маркиз де Беринген 83, 226
Беринген Мадлен-Элизабет-Фар д'Омон, маркиза де (Beringhen Madeleine-Elizabeth-Fare
d'Aumont, marquise de; 1663—1728), дочь Луи-Мари-Виктора д'Омона, герцога д'Омона,
и Мадлен-Фар Ле Телье; супруга (с 1677 г.) Жака Луи, маркиза де Берингена 347
Беринген Пьер де (Beringhen Pierre de), дворянин родом из Клеве; первый камердинер
Людовика XIII 63, 64
Берлепш Мария Гертруда Вольф фон Гуденберг (Гуттенберг), графиня (Berlepsch Marie
Gertrude Wolfî von Gudenberg (Guttenberg), Gräfin von; 1654—1723), супруга
Вильгельма Людвига фон Берлепша (1639—1676); фаворитка Марии-Анны Пфальц-Нёйбург-
ской, королевы Испании; сын: Петер Филипп Йозеф (1676—1721), архимандрит
Мессины; племянница (не дочь): Доротея София, баронесса фон Крант, супруга дона Гас-
пара де Гусмана, маркиза де Альмарса 473, 574—575, 610, 611
Бермон Мартен де (Bermond Martin de; ум. 1686), советник Парижского парламента (с
1640 г.); супруга: Маргарита де Ла Гранж-Трианон 560
Бернар Самюэль, барон де Рьё (Bernard Samuel, baron de Rieux; 1651—1739), богатейший
французский банкир, пользовавшийся особым расположением Людовика XIV 324
Бернард Клервосский, святой (st. Bernard de Clairvaux; 1090—1153), монах-цистерцианец;
религиозный мистик и влиятельный церковный деятель; основатель аббатства Клер-
во; канонизирован (1174 г.) 208, 417
Бернет Гилберт (Burnet Gilbert; 1643—1715), английский прелат и историк; епископ
Солсбери (с 1689 г.); наставник герцога Глостерского (1698-1700 гг.); автор «Истории моего
времени» 593, 595
Беррийская Мария-Луиза-Елизавета Орлеанская, Мадемуазель, герцогиня (Вепу Marie-
Louise-Elizabeth d'Orléans, Mademoiselle, duchesse de; 1695—1719), дочь Филиппа П,
герцога Шартрского (впоследствии ставшего герцогом Орлеанским), и Франсуазы
Марии де Бурбон, мадемуазель де Блуа, побочной дочери Людовика XIV; супруга
(с 1710 г.) герцога Беррийского 12
Беррийский Шарль Французский, герцог (Вепу Charles de France, duc de; 1686—1714), сын
Монсеньора; внук Людовика XIV; КОСД (1699 г.); КОЗР (1701 г.) 12, 350, 459,533,534,
625, 629, 698

Указатель имен
847
Бетюн, герцог де — см. Шаро Луи-Арман де Бетюн, маркиз, затем герцог де, с 1695 г.
герцог де Бетюн
Бетюн Анна Мари де Бовилье, графиня де (Béthune Anne-Marie de Beauvilliers, comtesse
de; ум. 1688), дочь Онора де Бовилье, графа де Сент-Эньяна; супруга (с 1629 г.)
Ипполита, графа де Бетюна, посла в Риме и коллекционера рукописей; гардеробмей-
стерина королевы 485
Бетюн Арман I, герцог де, до 1695 г. герцог де Шаро (Béthune Armand I, duc de Charost,
duc de; 1663—1747), сын Луи-Армана, герцога де Бетюн-Шаро, и Мари Фуке 397—398,
519, 538
Бетюн Мари Фуке, герцогиня де (Béthune Marie Fouquet, duchesse de; 1640—1716), дочь
Никола Фуке; супруга (с 1657 г.) Луи-Армана, герцога де Шаро, впоследствии де
Бетюна; брат: Луи-Никола Фуке, граф де Во, зять мадам Гийон 204, 396
Бетюн Мари-Луиза де Ла Гранж, маркиза де (Béthune Marie-Louise de La Grange,
marquise de; ум. 1728), дочь Анри де Ла Гранжа, маркиза д'Аркьена; супруга Фран-
суа-Гастона, маркиза де Бетюна (1638—1692), посла в Польше и Швеции; свекровь:
Анна Мари де Бовилье 280
Бешамей Луи (Béchameil Louis; ок. 1630—1703), финансист; один из ближайших
помощников Ж.-Б. Кольбера (женат на его кузине); управляющий доменами Месье (с 1685 г.)
159, 459, 575
Бёврон Лиди де Рошфор де Теобон, графиня де (Beuvron Lydie de Rochefort de Théobon,
comtesse de; 1638—1708), дочь Жана де Рошфора, маркиза де Теобона; супруга
Шарля де Аркура, графа де Бёврона 539, 540
Бёврон Оде де Аркур де (Beuvron Odet de Harcourt de; 1658—1692), сын Франсуа де
Аркура, маркиза де Бёврона; аббат; королевский священник (с 1685 г.) 456
Бёврон Франсуа III де Аркур, маркиз де (Beuvron François III de Harcourt, marquis de;
1627—1705), отец Анри, герцога де Аркура, маршала Франции; наместник Верхней
Нормандии; КОСД (1688 г.) 105, 139, 145, 252, 485, 520, 614, 702
Бито Мари-Луиза (Bigot Marie-Louise), супруга (с 1697 г.) Карломана Брюлара, шевалье,
затем графа де Сийери 325
Биньон Жан-Поль (Bignon Jean-Paul; 1662—1743), сын Жерома II Биньона и Сюзанны
Фелипо; племянник канцлера Поншартрена; аббат; государственный советник от
духовенства (с 1701 г.); член Французской академии (1693 г.), почетный член
Академии наук (1699 г.), Академии надписей и медалей (1701 г.) и Академии живописи и
скульптуры (1709 г.); библиофил 652—653
Биньон Жером I (Bignon Jérôme I; 1589—1656), сын Ролана Биньона, адвоката
Парижского парламента; генеральный адвокат в Парижском парламенте (1625—1641, 1645—
1656 гг.) 507
Биньон Жером П (BignonJérôme П; 1626—1697), сын предыдущего; государственный
советник (с 1678 г.); генеральный адвокат в Парижском парламенте; брат: Тьерри Биньон,
первый президент Большого Совета (ум. 1697); супруга: Сюзанна Фелипо (1641—1690),
сестра Поншартрена, будущего канцлера; сыновья: Жером Ш, государственный
советник; Арман Ролан, сеньор де Бланзи, государственный советник; Жан-Поль, аббат;
Луи, офицер (ум. 1730) 122, 180, 286, 507, 652
Биркенфельд Христиан Ш Баварский, принц (Christian Ш, Pfalzgraf und Herzog von Pfalz-
Birkenfeld-Zweibrücken; 1674—1735), сын Христиана П Пфальц-Цвейбрюккен-Биркенфель-
да и Катарины Агаты фон Рага10льтштайн; происходил из пфальцской ветви дома Вит-
тельсбахов; состоял на французской службе; генерал-лейтенант (1704 г.) 142, 149, 314
Бирон (отец) Франсуа де Гонто, маркиз де (Biron François de Gontaut, marquis de; ум.
1700), отец маршала Бирона 555

848
Указатель имен
Бирон Шарль де Гонто, герцог де (Biron Charles de Gontaut, duc de; 1562—1602), маршал
Франции (1594 г.); казнен за организацию заговора против Генриха IV 99
Бирон Шарль Арман де Гонто, маркиз, с 1723 г. герцог де (Biron Charles-Armand de
Gontaut, marquis, затем duc de; 1663—1756), сын Франсуа де Гонто, маркиза де Биро-
на, и Элизабет де Косее; маршал Франции (1734 г.) 224, 255, 555, 579
Бирон Эрнст Иоганн, граф (Biron или Bühren Ernst Johann, Reichsgraf von; 1690—1772),
немецкий авантюрист, ставший главным советником российской императрицы Анны
Иоанновны; пользовался огромным влиянием; герцог Курляндский (1737—1769 гг.);
после кончины Анны Иоанновны был арестован и сослан сначала в Сибирь, затем в
Ярославль (1740—1762 гг.); при Екатерине П получил амнистию 633
Бисси Анри-Понс де Тиар де (Bissy Henri-Pons de Thiard de; 1657—1737), епископ Туля
(с 1687 г.), затем Mo (с 1704 г.); кардинал (1715 г.); аббат Сен-Жермен-де-Пре; КОСД
(1724 г.) 303,367
Бисси Жак де Тиар, маркиз де (Bissy Jacques de Thiard, marquis de; ум. 1744), генерал-
лейтенант; губернатор Оксонна 142, 149, 263
Бланзак Мари-Генриетта д'Алуаньи, графиня де (Blansac (Blanzac) Marie-Henriette d'Aloigny,
comtesse de; 1664—1736), дочь Анри-Луи д'Алуаньи, маркиза де Рошфора, маршала
Франции, и Мадлен де Лаваль; в первом браке — супруга (с 1676 г.) Луи-Фоста де Бри-
шанто, маркиза де Нанжи, во втором — супруга (с 1691 г.) Шарля де Руа де
Ларошфуко, графа де Бланзака 250—252, 457, 478
Бланзак Шарль де Руа де Ларошфуко, граф де (Blansac (Blanzac) Charles de Roye de La
Rochefoucauld, comte de; 1665—1732), сын Фредерика Шарля де Ларошфуко, графа
де Руа и де Руси, и Элизабет де Дюрфор; генерал-лейтенант (1704 г.) 250, 293, 319
Бланка I д'Эврё (Blanche I d'Evreux; 1385—1441), наследница Наваррского престола;
первая супруга (с 1420 г.) Хуана II Арагонского; королева Наварры (с 1425 г.) 402
Бланка Наваррская (Blanche de Navarre; 1333—1398), дочь Филиппа III Наваррского и
Жанны Французской; вторая супруга французского короля Филиппа VI де Валуа 401
Бланшфор Никола-Шарль де Креки, маркиз де (Blanchefort Nicolas-Charles de Créquy,
marquis de; 1669—1696), младший сын маршала Франсуа де Креки; полковник
Анжуйского полка; бригадный генерал 226
Блекур Жан Дени, маркиз де (BlécourtJean-Denis, marquis de; ум. 1719), родственник герцога
д'Аркура; бригадир; поверенный в делах Франции в Испании в ранге посланника (в
отсутствие Аркура), затем посол (1709-1711 гг.) 574, 575, 595, 604, 609, 614-616, 622
Бленвиль Жан де Вариньи, маркиз де (Blainville Jean de Warignies, marquis de), камергер
Людовика ХШ; младший брат: Франсуа де Вариньи, маркиз де Монфревиль 226
Бленвиль Жан де Вариньи, сеньор де (Blainville Jean de Warignies, seigneur de; 1585—1628),
посол в Англии (1625—1626 гг.) 50
Бленвиль Жюль Арман Кольбер, маркиз де (Blainville Jules-Armand Colbert, marquis de;
1663—1704), сын Жан-Батиста Кольбера; главный церемониймейстер (1684—1701 гг.);
генерал-лейтенант (1702 г.); умер от ран, полученных в сражении при Хохштедте 37,
363, 515, 627
Блуа, мадемуазель де — см. Орлеанская (ранее Шартрская) Франсуаза Мари де Бурбон,
мадемуазель де Блуа, герцогиня
Блуа Шарль де Шатийон, граф де (Blois Charles de Châtillon, comte de; 1319—1364),
претендент на герцогство Бретань; убит в сражении при Орэ; причислен к лику
блаженных (1904 г.) 400
Блуэн Луи (Blouin Louis; 1658-1729), сын Жерома Блуэна; первый камердинер
Людовика XIV (с 1665 г.); получил должность по наследству от отца, ранее служившего
аптекарем кардинала Ришелье; управляющий Версаля и Марли (с 1701 г.) 218, 411, 647

Указатель имен
849
Бовилье (Beauvillier), дворянский род 401
Бовилье Генриетта Луиза Кольбер, герцогиня де (Beauvillier Henriette-Louise Colbert,
duchesse de; 1657—1733), дочь Ж.-Б. Кольбера; супруга (с 1671 г.) Поля, герцога де
Бовилье 94, 95, 97, 98, 108, 203, 204, 247, 278, 295, 346, 389, 390, 394, 463, 630
Бовилье Клод де Роган, дама де Тури, мадам де, графиня де Сент-Эньян (Beauvillier Claude
de Rohan, dame de Thoury, Mme de, comtesse de Saint-Aignan), дочь Шарля де Рогана,
сеньора де Жье, и Джованны Сан-Северино; в первом браке — вторая супруга (с 1537 г.)
Клода I де Бовилье, графа де Сент-Эньяна; современный мемуаристу Поль, герцог
де Бовилье, происходил от Рене, брата названного Клода I де Бовилье 406
Бовилье Поль де Бовилье, граф, затем герцог де Сент-Эньян, затем герцог де (Beauvillier Paul
de Beauvillier, comte, duc de Saint-Aignan, duc de; 1648—1714), сын Франсуа де Бовилье,
герцога де Сент-Эньяна, и Антуанетты Сервьен; председатель Королевского совета
финансов (1685 г.); воспитатель герцогов Бургундского, Анжуйского и Беррийского;
КОСД (1688 г.); КОЗР (1701 г.); старший брат: Пьер де Бовилье, шевалье де Сент-Эньян
(1641-1664), погиб на дуэли 48, 84, 87, 94-99, 108, 111, 124, 140, 176, 177, 178, 181, 202,
203, 247, 266, 278, 295, 297, 298, 301, 303, 340, 342, 350, 380, 388-394, 396, 397, 401, 424,
437, 482, 496, 498, 499, 510, 513, 525, 527, 540, 596, 616, 617, 625, 630, 635, 650, 651, 657-
658, 685, 703
Бово Луи, маркиз де (Beauvau Louis, marquis de; 1638—1703), выходец из старинного
рода, происходившего из Анжу; вторая супруга: Анна де Линьи; сын: Марк, маркиз
де Кран 438
Бовэ Катрин-Генриетта Белье, мадам де (Beauvais Catherine-Henriette Bellier, Mme de;
1614—1689), супруга Пьера де Бовэ (ум. 1674), государственного советника; мать Луи
деБовэ 89,90
Бовэ Луи де Бовэ, барон де Жантийи и де (Beauvais Louis de Beauvais, baron de Gentilly
et de; ум. 1697), главный начальник королевской охоты 89, 90, 92, 337
Богарнэ (наст, имя — Бови) Жан-Жак де, сеньор де Мирамьон (Beauharnais (Beauvit) Jean-
Jacques de, seigneur de Miramion; ум. 1646), богатый орлеанский буржуа; супруг
мадам де Мирамьон 226
Боже Анна Французская, графиня де, герцогиня де Бурбон (Beaujeu Anne de France,
comtesse de, duchesse de Bourbon; 1461—1522), дочь короля Людовика XI; супруга
Пьера де Боже, герцога де Бурбона; регентша Франции в пору малолетства Карла
VIII (1483-1491 гг.) 294,531
Боже Пьер де Бурбон, граф де, герцог де Бурбон (Beaujeu Pierre de Bourbon, comte de,
duc de Bourbon; 1438—1503), сын Шарля I, герцога де Бурбона, и Агнессы
Бургундской; супруг Анны Французской, дочери Людовика XI 293—294
Божоле Филиппа-Елизавета Орлеанская, мадемуазель де (Philippe-Elizabeth d'Orléans,
demoiselle de Beaujolais; 1714—1734), дочь регента Филиппа Орлеанского;
предназначалась в жены будущему испанскому королю Карлу III, однако брак расстроился
662
Бокканегра (Boccanegra), генуэзский род, обосновавшийся в Испании 605, 685
Болен (Bohlen; ум. 1693), командующий Королевским Немецким полком (с 1688 г.);
бригадир (1690 г.); погиб в сражении при Неервиндене 81
Бомануар (Beaumanoir), знатный род 242
Бомле Анна Мари, мадемуазель де (Bosmelet Anne-Marie de; 1669—1752), дочь Жана
Безелена де Бомле и Рене Бутийе; супруга (с 1698 г.) Анри-Жака Нонпара, герцога
де Комона, ставшего в 1699 г. герцогом де Ла Форсом 418
Бомон-Жибо (Мари-)Панталеон де (Beaumont-Gibaud (Marie-)Pantaléon de; 1665—1744),
племянник Фенелона, архиепископа Камбрэ; аббат; помощник наставника детей Фран-

850
Указатель имен
ции (1689—1698 гг.); главный викарий своего дяди в Камбрэ и Валансьенне (с 1698 г.);
епископ Сента (с 1716 г.) 392
Бонзи Пьетро (Пьер) (Bonzi или Bonsy Pietro (Pierre); 1631—1703), выходец из Тосканы на
службе Франции; кардинал (1672 г.); епископ Безье (1659—1669 гг.), архиепископ Ту-
лузский (1669—1673 гг.), архиепископ Нарбоннский (с 1673 г.); посол в Венеции,
Польше, Испании; сестра: Элизабет 282—284, 357, 456, 551
Боннак Жан-Луи д'Юссон, маркиз де (Bonnac Jean-Louis d'Usson, marquis de; 1672—1738),
сын Саломона д'Юссона, маркиза де Боннака; посланник в Кёльне (1699—1700 гг.),
Целле и Вольфенбюттеле (1700-1702 гг.), Швеции (1702-1707 гг.), Польше (1709 г.);
посол в Константинополе (1716—1724 гг.) 343, 525
Боннёйль Мишель Шабена де (Bonneuil Michel Chabenat de; ум. 1698), вводитель послов
при королевском дворе 132, 454, 580
Бонрепо Франсуа д'Юссон, маркиз де (Bonrepaus François d'Usson, marquis de; 1650—
1719), генерал-лейтенант флота (1690 г.); посол в Дании (1692—1697 гг.), Голландии
(1697—1700 гг.); друг герцогов де Бовилье и де Шеврёза, а также Расина, Лафонте-
на, Сент-Эвремона и других знаменитостей 326, 342, 525
Бонтан Александр (Bontemps Alexandre; 1626—1701), сын Жан-Батиста Бонтана, хирурга;
первый из четырех первых камердинеров Людовика XIV; интендант Версаля и
Марли; старший сын: Луи-Александр, первый камердинер короля; младший: Клод Никола,
первый гардеробный слуга короля 35, 48, 57, 91, 358, 410, 411, 471, 493, 524, 645—647
Бонтан Жан-Батист (Bontemps Jean-Baptiste; 1590—1659), хирург; первый камердинер
Людовика XIV 57
Бонтан Луи-Александр (Bontemps Louis-Alexandre; 1669—1742), сын Александра
Бонтана; первый камердинер короля (с 1701 г.) 692
Борд Филипп д'Эпоси де (Bordes Philippe d'Espocy des; ум. 1702), дворянин из Беарна;
комендант Филипсбурга; погиб в сражении при Фределингене 142, 188
Бордаж Генриетта де Монбурше, мадемуазель дю (Bordage Henriette de Montbourcher, Mlle
du; 1671—1751), дочь Рене де Монбурше, маркиза дю Бордажа (ум. 1688), и Элизабет
де Гуайон; супруга (с 1699 г.) Франсуа де Франкето, маркиза, затем герцога де Куаньи;
брат: Рене-Амори де Монбурше, маркиз дю Бордаж 546
Бордо Антуан де (Bordeaux Antoine de; ум. 1660), дипломат; посол в Англии; канцлер
Анны Австрийской 37
Бордо Мадлен, мадам де (Bordeaux Madeleine, Mme de), дочь генерального сборщика
налогов в Туре; супруга предыдущего 37
Борха Франсиско (Borja Francisco; 1659—1702), архидиакон Толедо; кардинал (1700 г.);
архиепископ Бургоса (с 1701 г.) 580
Боссюэ Жак Бенинь (Bossuet Jacques-Bénigne; 1627—1704), литератор и проповедник;
епископ Mo (с 1681 г.); выступал за независимость короля от Папы в решении светских
вопросов; поддержал отмену Нантского эдикта (1685 г.); противник квиетистов и
Фенелона; член Французской академии (1671 г.) 151, 204, 206, 248, 295, 296, 299, 300,
302, 303, 305, 360, 381, 388, 389, 391, 394-396, 424, 439, 482, 582, 583, 652, 656
Боссюэ Жак Бенинь (BossuetJacques-Bénigne; 1664—1743), племянник предыдущего;
епископ Труа (1716-1742 гг.) 381
Ботрю Мадлен-Диана — см. Эстре Мадлен-Диана де Ботрю, герцогиня д'
Ботрю Шарлотта (Bautru Charlotte; 1641—1725), дочь Никола Ботрю, графа де Ножана; в
первом браке — супруга Никола д'Аргужа, маркиза де Рана; во втором (с 1682 г.) —
Жан-Батиста де Рогана, принца де Монтобана 411
Бофор Франсуа де Вандом, герцог де Бофор (Beaufort François de Vendôme, duc de; 1616—
1669Ï, сын Сезара, герцога де Ванд ома, побочного сына Генриха ГУ; один из лидеров

Указатель имен
851
Фронды; пользовался большой популярностью среди парижан и получил прозвище
«король рынка»; адмирал Франции; погиб на войне с турками в Кандии; КОСД (1661 г.)
34, 408, 417, 501
Бошар де Сарон (де Шампиньи) Жан (Bochart de Saron (dit de Champigny) Jean; ум. 1709),
советник Парижского парламента (с 1653 г.) 117—118
Браганса, др. назв. — Португальский дом (Braganza (Bragança), Casa Real de Portugal),
знатный португальский род, ставший королевской династией 661, 662, 665, 667
Браганса, герцоги де (duques de Braganza (Bragança)), одна из ветвей династии
Браганса 665
Браганса Жайме, герцог де (BraganzaJaime, duque de; 1479—1532), старший сын Фернан-
ду II, герцога де Браганса 662
Браганса Жуан I, герцог де (Braganza Joäo I, duque de; 1544—1582), внук Жайме, герцога
де Браганса; уступил права на Португалию испанскому королю Филиппу П (1580 г.);
КОЗР (1581 г.); младший сын: Дуарти, маркиз де Флехилья, родоначальник ветви
Оропеса (в первом браке был женат на Беатрисе Толедской, графине де Оропеса) 661,
662, 665
Браганса Жуан П, герцог де — см. Жуан ГУ
Браганса Фернанду I, герцог де (Braganza Fernäo I, duque de; 1404—1478), сын Аффон-
су I, герцога де Браганса 663
Браганса Фернанду П, герцог де (Braganza Fernäo П, duque de; 1430—1483), старший сын
предыдущего; носил прозвище Африканец; был казнен; брат: Алвару I, маркиз де
Феррейра; сыновья: Диниш I, граф де Лемос, и Жайме, герцог де Браганса 662, 663,
665
Бранденбург-Байрёйтский Христиан Эрнст, маркграф (Brandenburg-Bayreuth Christian
Ernst, Markgraf von; 1644—1712), маркграф Бранденбург-Байрёйтский (с 1655 г.); Сен-
Симон называет его маркграфом Бранденбург-Кульмбахским из-за того, что в 1726 г.,
после пресечения местной династии, Байрёйт отошел под власть родственной
маркграфской династии Бранденбург-Кульмбах 323
Бранденбург-Кульмбахский, маркграф — см. Бранденбург-Байрёйтский Христиан Эрнст,
маркграф
Бранденбургская курфюрстина — см. Христина-Эбергардина Бранденбург-Байрёйтская,
курфюрстина Саксонская
Бранденбургский, курфюрст — см. Фридрих Ш
Бранденбургский Иоганн Сигизмунд, курфюрст (Brandenburgjohann Sigismund, Kurfürst
von; 1572—1619), курфюрст Бранденбургский (с 1608 г.); супруга: Анна Прусская 634
Бранденбургский Фридрих Вильгельм, курфюрст, Великий курфюрст (Brandenburg
Friedrich Wilhelm, Kurfürst von, der Große Kurfürst; 1620—1688), курфюрст
Бранденбургский (с 1640 г.); основатель бранденбургско-прусского абсолютизма; супруга (с
1646 г.): Луиза Генриетта Оранская; племянник жены (а не внук дочери): Вильгельм
III, король Англии 634
Бранка Мари де Бранка, герцогиня де Виллар- (Brancas Marie de Brancas, duchesse de
Villars-; ум. 1731), дочь Шарля де Бранка, маркиза де Мобека, и Сюзанны Гарнье;
супруга (с 1680 г.) Луи де Бранка, герцога де Виллар-Бранка; статс-дама вдовствующей
Мадам (с 1703 г.) 201
Бранка Шарль, граф де (Brancas Charles, comte de; 1618—1681), брат Луи-Франсуа де
Бранка, герцога де Виллара 463
Брассак Катрин де Сент-Мор, графиня де (Brassac Catherine de Saint-Maure; ум. 1648), дочь
Франсуа де Сент-Мора, герцога де Монтозье; супруга (с 1602 г.) Жана де Галара де
Беарна, графа де Брассака 63

852
Указатель имен
Брауншвейгский дом (Haus Braunschweig), германская княжеская династия 633
Браччано, герцогиня — см. Орсини (дез Юрсен) Анна-Мари де Ла Тремуй, герцогиня
Браччано, принцесса
Браччано Флавио Орсини, герцог (Bracciano Flavio Orsini, duca di; 1620—1698), римский
аристократ; КОСД (1675 г.); первая супруга: Ипполита Лудовизи (1573—1674) 368, 369,
379, 380
Бреваль, мадемуазель де — см. Тианж Анна Женевьева Франсуаза де Арлэ, маркиза де
Брессе Жан-Клод, барон де (Jean-Claude, baron de Bressey), уроженец Франш-Конте;
перешел на французскую службу (1692 г.); генерал-лейтенант (1696 г.) 22
Бретёйль Луи-Никола Ле Тоннелье, барон де (Breteuil Louis-Nicolas Le Tonnellierf baron de;
1648—1728), сын Луи Ле Тоннелье де Бретёйля (1609—1685), одного из интендантов
Лангедока (1647—1649 гг.); чтец короля (с 1677 г.); вводитель послов (1698—1715 гг.);
отец министра Людовика XV и знаменитой маркизы дю Шатле, приятельницы
Вольтера 430, 454-455, 580, 649
Бретёйль Франсуа Ле Тоннелье де (Breteuil François Le Tonnellier de), брат предыдущего;
интендант финансов; государственный советник 454
Бретонно (Bretonneau), камердинер мемуариста 80—81
Бретонсель Луи-Франсуа Ле Конт де Нонан, маркиз де (Bretoncelles Louis-François Le Conte
de Nonant, marquis de), командир гвардейцев и драгунов 148
Бретонские герцоги — см. Бретонский дом
Бретонский дом (maison de Bretagne), династия герцогов Бретонских 399, 400
Бретонский Жан II, герцог (Bretagne Jean II, duc de; 1239—1305), внук первого герцога
Бретонского из утвердившейся в тех краях с 1213 г. младшей ветви рода Капетин-
гов; герцог Бретонский (с 1286 г.) 399
Бретонский Жан IV де Монфор, Завоеватель, герцог (Bretagne Jean IV de Montfort, duc de;
1339—1399), герцог Бретонский (с 1364 г.) 400
Бретонский Жан V Мудрый, герцог (Bretagne Jean V, duc de; 1389—1442), герцог
Бретонский (с 1399 г.); КОЗР (1440 г.); дочь: Маргарита, первая супруга Алена IX, виконта
деРогана 399,400
Бретонский Пьер II, герцог (Bretagne Pierre II, duc de; 1418—1457), герцог Бретонский (с
1450 г.) 400,537
Бретонский Франциск I, герцог (Bretagne François Ier, duc de; 1414—1450), старший брат
Пьера II, герцога Бретонского; герцог Бретонский (с 1442 г.) 400
Бретонский Франциск П, герцог (Bretagne François П, duc de; 1435—1488), последний
герцог Бретонский (с 1458 г.); первая супруга (с 1455 г.): Маргарита Бретонская; вторая
(с 1471 г.): Маргарита де Грайи-Фуа; дочь от второго брака: Анна Бретонская 400,
406
Брийа Жак Теодор де (Bryas Jacques-Théodore de; ум. 1694), архиепископ Камбрэ (с 1675 г.)
201
Бриенн Анри-Опост де Ломени, граф де (Brienne Henri-Auguste de Loménie, comte de;
1595—1666), государственный секретарь по делам королевского двора (1638—1643 гг.),
по иностранным делам (1643—1663 гг.) 379
Бриенн Антуан I де Люксембург, граф де, граф де Линьи и де Русси (Brienne Antoine I de
Luxembourg, comte de, comte de Ligny et de Roussy; ум. 1519), сын Луи де Люксембурга,
графа де Сен-Поля, коннетабля Франции, казненного за государственную измену;
дипломат; сын: Шарль I де Люксембург, рраф де Бриенн; внук: Антуан II де
Люксембург, граф де Бриенн 102
Бриенн Антуан П де Люксембург, граф де, граф де Линьи (Brienne Antoine П de
Luxembourg, comte de, comte de Ligny; 1513—1557), сын Шарля I де Люксембурга, графа

Указатель имен
853
де Бриенна; супруга (с 1535 г.): Маргарита Савойская, дочь Рене, бастарда Савойско
го; сыновья: Жан де Люксембург, граф де Бриенн; Франсуа де Люксембург, первый
герцог де Пинэ 102
Бриенн Жан де Люксембург, граф де, граф де Русси (Brienne Jean de Luxembourg, comte de,
comte de Roussy; ум. 1576), сын предыдущего; участвовал в осаде Сансерра (1576 г.);
супруга: Гийеметта де Ла Марк; сын: Шарль, граф де Бриенн; дочери: Диана де
Люксембург, графиня де Керман, затем баронесса де Плёр, и Луиза де Люксембург (1567—
1647), баронесса де Казобон, затем мадам де Массе 102, 126
Бриенн Луи-Анри-Жозеф де Ломени, граф де (Brienne Louis-Henrijoseph, comte de; 1636—
1698), сын Анри-Опоста де Ломени, графа де Бриенна; государственный секретарь по
иностранным делам (1658—1663 гг.); супруга: Генриетта Бутийе (ум. 1663); сын: Луи-
Анри П (ум. 1734); внук: Этьен Шарль де Ломени де Бриенн (1727—1794), архиепископ
Тулузский, кардинал, первый министр (1787—1788 гг.) 379
Бриенн Шарль П де Люксембург, граф, затем герцог де (Brienne Charles П de Luxembourg,
comte, duc de; 1562—1608), сын Жана де Люксембурга, графа де Бриенна, и Гийемет-
ты де Ла Марк; КОСД (1597 г.); супруга (с 1583 г.): Анна де Ногаре-Лавалетт (ум. 1605),
сестра Жана Луи де Ногаре, герцога де Лавалетта 102, 126
Бриенны (Brienne), одна из боковых ветвей части Люксембургского дома,
обосновавшейся во Франции 102
Бризасье Жак-Шарль де (Brisacier Jacques-Charles de; 1641—1736), главный священник
королевы; ректор семинарии Иностранных миссий 208
Бринон, мадемуазель де — см. Вилласэр Мари-Мадлен де Сен-Нектэр (Сентерр),
маркиза де
Брионн Анри П Лотарингский, граф де, затем граф д'Арманьяк (Brionne Henri de Lorraine,
comte de, comte d'Armagnac; 1661—1712), старший сын графа Луи д'Арманьяка
(Месье Главного); КОСД (1688 г.); супруга (с 1689 г.): Мари-Мадлен д'Эпине де Брон
(ум. 1714) 247, 272, 535
Бриор Габриэль, граф де (Briord Gabriel, comte de), первый шталмейстер Месье
Принца; посол в Савойе, затем в Голландии (1699—1701 гг.) 291, 525, 647—648, 694
Бриссак, герцог де — см. Коссе-Бриссак Apnoe Тимолеон Луи де Косее, граф де, с 1700 г.
герцог де
Бриссак Альбер де Грийе, маркиз де (Brissac Albert de Griller, marquis de; 1627—1713),
майор лейб-гвардии (1673 г.); генерал-лейтенант (1693 г.) 497
Бриссак Анри-Альбер де Косее, герцог де (Brissac Henri-Albert de Cossé, duc de; 1645—
1699), герцог и пэр Франции; первая супруга (с 1663 г.): Маргарита Габриэль Луиза
де Сен-Симон; вторая (с 1684 г.): Элизабет де Вертамон 18, 67—68, 100, 116, 171, 230,
285, 459-462, 556
Бриссак Маргарита Габриэль Луиза де Сен-Симон, герцогиня де (Brissac Marguerite-Gabrielle-
Louise de Saint-Simon, duchesse de; 1646—1684), дочь Клода, герцога де Сен-Симона, и
Дианы де Бюдо; сводная сестра мемуариста; супруга (с 1663 г.) предыдущего 18, 67—68,
180, 285, 286, 459, 461, 556
Бриссак Тимолеон, граф де (Brissac Timoléon, comte de; 1543—1569), сын Шарля I де Косее,
графа де Бриссака, маршала Франции; полковник пехоты; губернатор Анже; погиб во
время военных действий в Перигоре 68
Бриссак Шарль П де Косее, герцог де (Brissac Charles П de Cossé, duc de; 1550—1626), брат
предыдущего; маршал Франции (1594 г.) 462
Бриссак Элизабет де Вертамон, герцогиня де (Brissac Elizabeth de Verthamon, duchesse de;
1659—1721), вторая супруга (с 1684 г.) Анри-Альбера де Косее, герцога де Бриссака
118

854
Указатель имен
Бриссак-Вертамон, герцогиня де — см. Бриссак Элизабет де Вертамон, герцогиня де
Бриссаки (Brissac), совокупное наименование для старших представителей рода Косее,
носивших титул герцога де Бриссака 67—68
Бройль Жозеф Ясент де (Broglie Joseph-Hyacinthe de; 1667—1693), старший сын
Виктора Мориса, графа де Бройля, будущего маршала Франции (1724 г.) 85
Брольо — см. Бройль Жозеф Ясент де
Бру Анри Фейдо де (Brou Henri Feydeau de; 1653—1706), аббат; священник Людовика XIV
(1677 г.); епископ Амьена (с 1687 г.) 303
Брутэ Бартелеми де Келэн, граф де (Broutay Barthélémy de Quélen, comte de; ум. 1667),
первый супруг (с 1653 г.) Мари, наследницы дома Сен-Мегрен; убит при осаде Дуэ 67,
90
Брюлар Мари Бутийе, мадам (Brûlait Marie Bouthillier, Mme; 1646—1728), дочь Леона Бу-
тийе, графа де Шавиньи; в первом браке — супруга Никола Брюлара, маркиза де Ла
Борда; во втором (с 1699 г.) — вторая супруга Сезара Опоста, герцога де Шуазёля
488
Брюлар Никола, маркиз де Ла Борд (Brûlart Nicolas, marquis de La Borde; ум. 1692),
президент Дижонского парламента 488
Брюлар де Сийери Фабио (Brûlart de Sillery Fabio; 1655—1714), сын Луи Брюлара,
маркиза де Сийери, и Мари-Катрин де Ларошфуко; епископ Суассона (с 1690 г.); член
Французской академии (1705 г.) 295, 303, 325
Буадофен Урбен I де Лаваль, сеньор де, маркиз де Сабле (Boisdauphin (Bois-Dauphin)
Urbain I de Laval, seigneur de, marquis de Sablé; 1557—1629), маршал Франции (1595 г.)
34
Буадофен Урбен П де Лаваль, маркиз де, маркиз де Сабле (Boisdauphin (Bois-Dauphin)
Urbain II de Laval, marquis de, marquis de Sablé; ум. 1661), внук маршала Буадофена;
сын Филиппа Эмманюэля де Лаваля, маркиза де Сабле, и Мадлен де Сувре; лишился
земель Буадофен и Сабле, проданных по решению суда за долги его деда и отца; оба
его сына погибли на войне: Шарль (ум. 1672) — с Голландией, Жак (ок. 1651—1669) —
с Турцией 35
Буало Жан-Жак (Boileau Jean Jacques; 1635—1716), аббат; секретарь архиепископа
Парижского (1694—1699 гг.); по мнению мемуариста, автор анонимного сочинения
«Церковная проблема...» (1699); однофамильцы: Шарль Буало, аббат де Больё (друг Бон-
тана, первого камердинера короля), придворный проповедник, и два брата Буало:
знаменитый критик и сатирик Никола Буало-Депрео и Жак Буало, каноник Сент-
Шапелль, автор «Истории флагеллантов» (1700) 471—472, 654
Буасло Александр де Ренье, маркиз де (Boisseleau Alexandre de Rainier, marquis de; ум. 1698),
командующий французским гарнизоном Лимерика в Ирландии (1690 г.); губернатор
Шарлеруа (1693 г.); бригадный генерал 85, 453
Буассьё Луи де Фрета, граф де (Boissieux Louis de Frestat, comte de; ум. 1739), корнет из
роты Сен-Симона 76
Буафран Жоашен де Сельер де (Boisfranc Joachim de Seiglière de; ок. 1630—1695),
управляющий делами Месье; тесть маркиза де Жевра 576
Бузоль Луи-Жоашен де Монтегю, маркиз де (Bouzols Louisjoachim de Montaigu, marquis
de; 1662—1746), дворянин из Оверни; владелец Королевского Пьемонтского полка
218, 243, 388
Бузоль Мари-Франсуаза Кольбер, маркиза де (Bouzols Marie-Françoise Colbert, marquise de;
1671—1724), дочь Шарля Кольбера, маркиза де Круасси; сестра Торси; кузина
герцогинь де Бовилье, де Шеврёз и де Мортемар; супруга (с 1696 г.) предыдущего 218, 388
Буйон, братья — Годфруа-Морис де Ла Тур д'Овернь, герцог де Буйон (Буйонский);

Указатель имен
855
Эмманюэль Теодоз де Ла Тур, кардинал де Буйон; Фредерик Морис де Ла Тур, граф
д'Овернь 42
Буйон (Буйонский) Анри де Ла Тур д'Овернь, виконт де Тюренн, затем герцог де (Bouillon
Henri de La Tour d'Auvergne, vicomte de Turenne, duc de; 1555—1623), сын Франсуа Ш
де Ла Тура, виконта де Тюренна, и Элеоноры де Монморанси; маршал Франции
(1592 г.); отец маршала Тюренна 138, 366, 404, 412-413, 423, 572
Буйон (Буйонский) Годфруа-Морис де ЛаТур д'Овернь, герцог де (Bouillon Godefroy-Maurice
de La Tour d'Auvergne; 1636—1721), главный камергер Франции; губернатор Верхней и
Нижней Оверни 100,111,112,114,116,125,138,159,160,175,217,292,412,417,423,429,
500, 534, 537-539, 542, 581, 591
Буйон (Буйонская) Марианна Манчини, герцогиня де (Bouillon Marianna Mancini, duchesse
de; 1649—1714), племянница кардинала Мазарини; супруга (с 1662 г.) Годфруа-Мори-
са де Ла Тура д'Овернь, герцога Буйонского, главного камергера; после «дела об
отравлениях» (1680 г.) некоторое время находилась в ссылке 42, 107, 138, 366, 488, 501,
563
Буйон (Буйонский) Робер IV де Ла Марк, герцог де (Bouillon Robert IV de La Marck, duc
de; 1520—1556), маршал Франции (1547 г.); супруга: дочь Дианы де Пуатье 102
Буйон Фредерик Жюль де Ла Тур, шевалье де, с 1717 г. принц д'Овернь (Bouillon Frédéric-
Jules de La Tour, chevalier de, prince d'Auvergne; 1672—1733), капитан корабля 138
Буйон (Буйонский) Фредерик Морис де Ла Тур, герцог де (Bouillon Frédéric-Maurice de La
Tour, duc de; 1605—1652), старший брат маршала Тюренна; участник Фронды 65, 366,
413, 546
Буйон Эмманюэль Теодоз де Ла Тур, кардинал де (Bouillon Emmanuel-Théodose de La
Tour, cardinal de; 1643—1715), кардинал (1669 г.), главный священник Франции (1671—
1700 гг.) 25, 37, 38, 40, 138, 159-160, 298-300, 349, 366, 368, 380, 381-383, 389, 414-
417, 444, 449, 476, 477, 481, 494, 548, 550, 565, 566, 569-571, 580, 581, 590, 591, 603, 630-
632, 658
Буйоны (Bouillon), а) дворянский род (то же, что Ла Тур д'Овернь); б) потомки маршала
де Буйона 66, 219, 288, 299, 409, 412, 416, 476, 537, 543, 566, 571, 580
Бур Леонор Мари дю Мэн, граф дю (Bourg Léonor-Marie du Maine, comte du; 1655—1739),
маршал Франции (1725 г.) 162, 163, 190, 316, 320, 321, 331
Бурбон Жан П, герцог де (BourbonJean П, duc de; 1426—1488), коннетабль Франции (с 1483 г.)
292, 293
Бурбон Луи де (Bourbon Louis de; 1436—1482), епископ Льежа (с 1455 г.); убит Гийомом де
Ла Марком по прозвищу Арденнский вепрь; от его сына Пьера, рожденного в
секретном браке (с Катериной Эгмонт, герцогиней Гельдернской), законность которого не
была признана Людовиком XI, пошла линия Бурбон-Бюссе 293, 572
Бурбон (Бурбонский) Луи П, герцог де (Bourbon Louis П, duc de; 1337—1410), сын Пьера I,
герцога де Бурбона, и Изабеллы де Валуа; сестра: Бланш (Бланка), супруга Педро
Жестокого 682
Бурбон Пьер де — см. Боже Пьер, граф де, герцог де Бурбон
Бурбон Сюзанна де (Bourbon Suzanne de; 1491—1521), дочь Пьера, графа де Боже, и
Анны Французской; супруга Шарля III, герцога де Бурбона 293
Бурбон Шарль Ш, герцог де, до 1501 г. граф де Бурбон-Монпансье (Bourbon Charles Ш,
duc de, comte de Bourbon-Montpensier; 1489—1527), коннетабль станции (1515 г.);
бежал за границу и присоединился к императору Карлу V, врагу Франциска I (в 1523 г.);
погиб при осаде Рима войсками Карла V 293
Бурбоны (Bourbon), древний аристократический род; королевская династия во Франции
(с 1589 г.), а затем в Испании (с 1700 г.) 292, 293, 403, 492, 610, 611, 619, 651, 661

856
Указатель имен
Бургау Карл П Австрийский, маркграф (Burgau Karl П von Österreich, Markgraf von; 1560—
1618), побочный сын Фердинанда П, эрцгерцога Австрийского; германский князь;
супруга: Сибилла Клевская 634
Бургундская Мария-Аделаида Савойская, герцогиня (Bourgogne Marie-Adélaïde de Savoie,
duchesse de; 1685—1712), дочь Виктора Амедея П, герцога Савойского, и Анны
Орлеанской; супруга своего троюродного брата Людовика Французского, герцога Бургундского,
внука Людовика XIV; мать Людовика XV; младшая сестра: Мария-Луиза Савойская,
супруга Филиппа V, короля Испании 242, 243, 247, 249, 253, 259, 271-274, 280, 328, 346-
352,357,358,361,362,366,375,385,390,393,430-431,433-435,449,463-465,467^70,484,
489,501, 502,515, 517,526,533,534,536, 545, 557,560,577,579,583, 585,588,589,623,625,
626, 629, 634-635, 637, 691, 692, 698, 703
Бургундский Иоанн Бесстрашный, герцог (Bourgogne Jean sans Peur, duc de; 1371—1419),
сын Филиппа Смелого и Маргариты Дампьер; герцог Бургундии (с 1404 г.); глава
партии бургиньонов; убит из мести за Людовика, герцога Орлеанского, убитого по его
приказу 399
Бургундский Карл Смелый, герцог (Bourgogne Charles le Téméraire, duc de; 1433—1477),
последний герцог Бургундский из ветви Капетингов-Валуа (с 1467 г.); боролся с
французским королем Людовиком XI; погиб в сражении при Нанси; КОЗР (1433 г.)
399
Бургундский Людовик Французский, герцог (Bourgogne Louis de France, duc de; 1682—
1712), сын Монсеньора Дофина и Марии-Анны-Кристины-Виктории Баварской; дофин
(1711-1712 гг.); отец Людовика XV; КОСД (1695 г.) 12, 33, 36, 38, 96, 202, 203, 242, 247,
272, 273, 306, 328, 349, 350, 352, 388, 392, 393, 428, 430, 431, 434, 435, 526, 528, 529, 533,
534, 536, 582, 589, 599, 621, 623, 625, 626, 629, 635, 696, 698
Бурдалу Луи (Bourdaloue Louis; 1632—1704), церковный оратор 169, 301
Бурлемон Никола д'Англюр, граф де (Bourlémont Nicolas d'Anglure, comte de; 1620—
1706), генерал-лейтенант (1655 г.); губернатор Стенэ (1654—1688 гг.) 367
Бурнонвиль Александр Альбер де Энен, герцог-принц де (Bournonville Alexandre-Albert
de Hénin, duc et prince de; 1662—1705), сын Александра, герцога де Бурнонвиля;
вдова его сына: Катрин де Грамон, супруга герцога де Рюффека, старшего сына
мемуариста 81, 702
Бурнонвиль Мари Шарлотта Виктория д'Альбер, герцогиня-принцесса де (Bournonville
Marie-Charlotte-Victoire d'Albert, duchesse et princesse de; 1667—1701), дочь Луи-Шарля
д'Альбера, герцога де Люина, и Анны де Роган-Монбазон, его второй жены; супруга (с
1682 г.) предыдущего; сын: Филипп Александр (ум. 1727); дочери: Анжелика, супруга
герцога де Дюра; Дельфина, супруга маркиза де Майи 702
Бутвиль, месье де — см. Люксембург Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог де.
Бутвиль Франсуа де Монморанси, сеньор де, граф де Люкс (Boutteville François de
Montmorency, seigneur de, comte de Luxe; 1600—1627), знаменитый дуэлянт; казнен вместе со
своим кузеном Франсуа де Росмадеком, бароном де Шапеллем, за участие в дуэли
вопреки эдиктам на Королевской площади в Париже 12 мая 1627 г.; супруга: Элизабет-
Анжелика де Вьенн; отец маршала Люксембурга и герцогини Мекленбургской 104—
105
Бутвиль Элизабет-Анжелика де Вьенн, мадам де, графиня де Люкс (Boutteville Elizabeth-
Angélique de Vienne, Mme de, comtesse de Luxe; 1607—1696), супруга (с 1617 г.)
предыдущего; мать маршала де Люксембурга и герцогини Мекленбургской 105, 245
Бутийе Дени-Франсуа (Bouthillier Denis-François; 1642—1731), сын Леона Бутийе, графа
де Шавиньи; доктор Сорбонны; священник короля; епископ Труа (1678—1697 гг.)
307-308, 379, 418, 488

Указатель гьиен
857
Бутийе Клод (Bouthillier Claude; 1581—1652), сюринтендант финансов; государственный
секретарь по иностранным делам (1628—1632 гг.) 307
Буффлер Катрин-Шарлотта де Грамон, герцогиня де (Bouffiers Catherine-Charlotte de Gra-
mont, duchesse de; ум. 1739), дочь Антуана IV Шарля, герцога де Грамона, и Мари-
Шарлотты де Кастельно; супруга (с 1693 г.) Луи-Франсуа, герцога де Буффлера 291,
347, 431
Буффлер Луи-Франсуа, маркиз, затем герцог де (Bouffiers Louis-François, marquis, затем
duc de; 1644-1711), маршал Франции (1693 г.); КОСД (1688 г.); КОЗР (1703 г.) 22, 43,
47, 73, 74, 93, 139, 146, 151, 193, 194, 198-200, 237, 242, 246, 282, 314, 333-335, 371, 372,
388, 428, 430, 431, 433-436, 465, 467, 468, 648, 696, 698
Бушар-Обтэр Генриетта (или Антуанетта) де Роган де (Bouchard-Aubeterre Henriette
(Antoinette) de Rohan de; ум. 1580), супруга Жана V де Партенэ-Л'Аршевэка, сеньора
де Субиза 403
Буше Никола-Реми (Boucher Nicolas-Rémy), главный аудитор Франции 504
Бушра Луи (Boucherat Louis; 1616—1699), сын Жан-Батиста Бушра, государственного
советника; канцлер Франции (с 1685 г.); вторая супруга: Анна-Франсуаза де Ломени
(вдова Гремонвиля, а не Немона); брат: Эймон Бушра 122, 131, 172, 198, 204—205, 274—277,
340, 428, 478, 496, 503-504, 511, 519
Бьенэз Жан (Bienaise Jean), домашний хирург Клода де Рувруа, герцога де Сен-Симона
56
Бэлкли Анна (Bulkeley Anne; ок. 1680—1751), дочь Генри Бэлкли, управляющего двором
английских королей Карла II и Якова II, и Софии Стюарт; вторая супруга (с 1700 г.)
герцога Бервика 572
Бюад (Buade), дворянский род 485
Бюад Луи де, граф де Фронтенак — см. Фронтенак Луи де Бюад, граф де
Бюдо (Budos), дворянский род 64
Бюдо Диана де — см. Сен-Симон Диана Генриетта де Бюдо, герцогиня де
Бюльон Клод де (Bullion Claude de; ок. 1580—1640), один из двух сюринтендантов финансов
(1632—1640 гг.); президент Парижского парламента (с 1636 г.) 40, 386
Бюльон Мари-Анна Руйе, мадам де (Bullion Mari е-Anne Rouillé, Mme de; 1659—1714),
супруга (с 1677 г.) Шарля Дени де Бюльона 387
Бюльон Шарль Дени де (Bullion Charles-Denis de; 1651—1721), сын Ноэля де Бюльона,
сеньора де Боннеля, и Шарлотты де При; прево Парижа 386, 387
Бюри Анна Мари д'Юрр д'Эгбонн, графиня де (Вшу Anne-Marie d'Urre d'Aiguebonne,
comtesse de; 1633—1724), супруга Франсуа де Ростэна, графа де Бюри; статс-дама
принцессы де Конти 153, 155
Бюри Франсуа де Ростэн, граф де (Вшу François de Rostaing, comte de; 1618—1666),
камергер Гастона, герцога Орлеанского 153
Бюссе (Bùsset), род, пошедший от побочного сына Луи де Бурбона, епископа Льежа 293
Бюсси Роже де Рабютен, граф де (Bussy Roger de Rabutin, comte de; 1618—1693), кузен
знаменитой мадам де Севинье; генерал-лейтенант; автор книги «Любовная история
галлов» (1665), где иносказательно описаны любовные приключения придворных
Людовика XIV; остаток жизни провел в ссылке в провинции; член Французской
академии (1665 г.) 227
Бюсси д'Амбуаз Анри де Клермон, барон де (Bussy d'Amboise Henri de Clermont, baron de;
ум. 1627), участник (в качестве секунданта) знаменитой дуэли на Королевской
площади в Париже 12 мая 1627 г.; был убит своим соперником, Франсуа де Росмадеком,
бароном де Шапеллем 104
Бюсси-Рабютен — см. Бюсси Роже де Рабютен, граф де

858
Указатель имен
Ваини Гвидо, маркиз, князь Канталупо (Vaini Guido, marchese di, principe di Cantalupo),
римский дворянин; КОСД (1699 г.) 368, 369, 476, 494, 550, 630-631
Вайак Жан-Поль Рикар де Гурдон де Женуйяк, граф де (Vaillac Jean-Paul Ricard de
Gourdon de Genouillac, comte de; 1621—1681), генерал-лейтенант; командовал
французскими войсками в Ирландии; КОСД (1661 г.) 148
Валансэ Мари-Луиза де Монморанси, маркиза де (Valençay Marie-Louise de
Montmorency, marquise de; 1625—1684), дочь Франсуа де Монморанси, графа де Бутвиля; сестра
маршала де Люксембурга и герцогини Мекленбургской; супруга (с 1641 г.) Доминика
д'Этампа, маркиза де Валансэ 105
Валантинуа Антуан I Гримальди, герцог де (Valentinois Antoine I Grimaldi, duc de; 1667—
1731), сын Луи Гримальди, герцога де Валантинуа и князя Монако, и
Катрин-Шарлотты де Грамон; князь Монако (с 1701 г.); дочь и наследница — Луиза Ипполита
Гримальди, герцогиня де Валантинуа (1697—1731); прозвище — Голиаф 105, 216, 290, 291, 476
Валантинуа Жак Франсуа Леонор Гуайон, сир де Матиньон, граф де Ториньи, герцог де
(Valentinois Jacques-François-Léonor Goyon, sire de Matignon, comte de Torigny, duc de;
1689—1751), наместник Нормандии; супруга (с 1715 г.): Луиза Ипполита Гримальди;
стал герцогом благодаря этому браку 105
Валантинуа Катрин-Шарлотта де Грамон, герцогиня де (Valentinois Catherine-Charlotte de
Gramont, duchesse de; 1639—1678), супруга Луи I Гримальди, герцога де Валантинуа,
князя Монако 216, 645
Валантинуа Луи Гримальди, герцог де, принц Монакский (Valentinois Louis Grimaldi, duc de,
prince de Monaco; 1642—1701), сын Эркюля П Гримальди (1623—1651), маркиза де Во и
принца Мургского, и Марии Аурелии Спинола (ум. 1670); князь Монако (с 1662 г.);
посол Франции в Риме (1698—1699 гг.); КОСД (1688 г.); Сен-Симон ошибочно называет его
Анри; супруга: Катрин-Шарлотта де Грамон 100,118,170,216,290,476,477,545,550,580,
581, 584, 591, 631, 645
Валантинуа Мария Лотарингская, герцогиня де (Valentinois Marie de Lorraine, duchesse de;
1674—1724), дочь Луи Лотаринтского, графа д'Арманьяка (Месье Главного), и Катрин
де Нёвиль-Вильруа; супруга (с 1688 г.) Антуана Гримальди, герцога де Валантинуа,
принца Монакского, затем князя Монако 216, 290, 291, 347, 364, 450, 465, 468, 476,
645
Валенкур Жан-Батист дю Труссе де (ValincourtJean-Baptiste du Troussé de; 1653—1730),
литератор; главный секретарь при губернаторе Бретани (с 1695 г.); королевский
историограф (с 1699 г.); друг Буало и Расина; член Французской академии (1699 г.) 277, 487—
488, 599
Валенсуэла Фернандо, маркиз де Вильясьерра (Valenzuela Fernando de, marqués de Villasierra;
1636—1692), первый министр королевы Марии-Анны Австрийской (с 1669 г.); Сен-Симон
назвал его Васконсельосом 229
Валленрод[т] Екатерина (Катарина) Шарлотта, графиня (Wallenrod[t] Katharina Charlotte,
Gräfin von; 1648—1726), в первом браке — супруга (с 1671 г.) Франсуа-Антуана, графа
де Ла Марка; во втором (с 1685 г.) — Иммануила Франца Эгона Фюрстенберга 564,
567-571
Валуа Луи Ле (Valois Louis Le; ум. 1700), духовник внуков Людовика XIV (с 1695 г.) 300,
302, 589
Валуз Ясент Бутен, маркиз де (Valouse Hyacinthe Boutin, marquis de; 1671—1736),
шталмейстер герцогов Анжуйского и Беррийского; первый камергер испанского короля
Филиппа V; КОЗР (1724 г.) 629, 685, 690
Вальбель Луи-Альфонс де (Valbelle Louis-Alphonse de; 1643—1708), епископ Алэ (1677—
1684 гг.), затем Сент-Омера (1678—1708 гг.) 483, 484

Указатель имен
859
Вальдек-Пирмонт Георг Фридрих, князь фон, граф фон Кулембург (Waldeck-Pyrmont
Georg Friedrich, Fürst von, Graf von Culemburg; 1620—1692), командующий
испанской армией; фельдмаршал 356
Вандёй Франсуа де Клерамбо, маркиз де (Vendeuil François de Clérambault, marquis de;
ум. 1712), бригадный генерал; лейтенант гвардии 625
Вандом, братья — см. Вандомы, братья Вандом
Вандом (Вандомский) Луи-Жозеф де Бурбон, герцог де (Vendôme Louisjoseph de Bourbon,
duc de; 1654—1712), сын Луи, герцога де Вандома (внука Генриха IV), и Лауры Манчи-
ни, племянницы кардинала Мазарини; полководец; губернатор Прованса (с 1669 г.);
генерал галерного флота (1709 г.); отличился в военных кампаниях в Голландии,
Фландрии, Пьемонте и Испании; КОСД (1688 г.); КОЗР (1702 г.); дед: Сезар, герцог де Вандом,
сын Генриха IV и Габриэль д'Эстре 100, 116, 122, 128, 129, 132, 151-153, 164-166, 173,
174,185-187,193,196,207,209,228,232,241,312-316,343,352,421,422,484,490,491,512,
584,647
Вандом (Вандомская) Марианна де Бурбон-Конде, мадемуазель д'Энгиен, герцогиня де
(Vendôme Marie-Anne de Bourbon-Condé, Mlle d'Enghien, duchesse de; 1678—1718),
младшая сестра Месье Герцога; супруга (с 1710 г.) Луи-Жозефа, герцога де Вандома
600, 601
Вандом (Вандомский) Сезар де Бурбон, герцог де (Vendôme César de Bourbon, duc de; 1594-
1665), побочный сын короля Генриха IV и Габриэль д'Эстре; зачинщик ряда мятежей,
устраиваемых знатью в период несовершеннолетия Людовика ХШ; КОСД (1619 г.) 129,
166, 550, 664
Вандом Филипп де (Vendôme Philippe de; 1655—1727), младший брат Луи-Жозефа, герцога
де Вандома; великий приор Франции (с 1678 г.); генерал-лейтенант (1693 г.) 177, 187,
373, 374, 421-422, 490, 491
Вандом Франсуа де Бурбон, граф де, граф де Сен-Поль (Vendôme François de Bourbon,
comte de, comte de Saint-Paul; 1470—1495), сын Жана П де Бурбона, графа де Вандома,
и Изабеллы де Бово; супруг (с 1487 г.) Мари де Люксембург, дочери и главной
наследницы Пьера П де Люксембурга, и Маргариты Савойской; отец Шарля де Бурбона,
первого герцога де Вандома 102
Вандом Франсуа де, видам де Шартр (Vendôme François de, vidame de Chartres; ум. 1560),
внук предыдущего; прототип одного из героев романа Мари-Мадлен де Лафайет
«Принцесса Клевская»; фигурирует среди великих французских полководцев у Бран-
тома; умер в Бастилии; тетка (не сестра): Луиза де Вандом, супруга Франсуа де Ферьер-
Малиньи 423
Вандом Шарль де Бурбон, герцог де (Vendôme Charles de Bourbon, duc de; 1489—1537),
первый герцог де Вандом (с 1514 г.); губернатор Парижа и Иль-де-Франса (с 1514 г.),
Пикардии (с 1518 г.); отличился в ряде военных кампаний в Италии и на севере Франции; дед
Генриха IV 102
Вандомы (Vendôme), а) братья Вандом — Луи-Жозеф, герцог де Вандом, и Филипп де
Вандом, великий приор; б) старинный дворянский род 86,93,129,146,169,173—175,177,197,
373, 374, 421, 423, 490
Вантадур Анри де Леви, герцог де (Ventadour Henri de Levis, duc de; ум. 1680), уступил
герцогство своему брату, Шарлю де Леви; стал каноником собора Парижской
Богоматери 101, 103
Вантадур Луи-Шарль де Леви, герцог де (Ventadour Louis-Charles de Levis, duc de; ум. 1717),
сын Шарля де Леви, герцога де Вантадура, губернатора Лимузена 100,116,128,138, 338,
500
Вантадур Мари-Льесс де Люксембург, принцесса де Тэнгри, герцогиня де (Ventadour Marie-

860
Указатель имен
Liesse de Luxembourg, princesse de Tingry, duchesse de; 1611—1660), дочь Анри, последнего
герцога де Пинэ, и Мадлен де Монморанси; супруга Анри де Леви, герцога де Вантадура;
разошлась с ним по взаимному согласию и стала монахиней (1641 г.) 101, 103
Вантадур Шарлотта Элеонора Мадлен де Ла Мот-Уданкур, герцогиня де (Ventadour
Charlotte-Eléonore-Madeleine de La Mothe-Houdancourt, duchesse de; 1651—1744), дочь
маршала де Ла Мот-Уданкура; супруга (с 1671 г.) Луи-Шарля де Леви, герцога де
Вантадура; статс-дама Мадам (1684 г.); воспитательница Людовика XV и «детей Франции»
47, 138, 386, 387
Вантадуры (Ventadour), дворянский род 138
Варанжвиль Шарлотта Анжелика Куртен, мадам де (Varengeville Charlotte-Angélique
Courtin, Mme de; 1661—1732), дочь Оноре Куртена; супруга (с 1678 г.) Пьера Жака Рока,
сеньора де Варанжвиля (ум. 1692), посла в Венеции; помогала отцу в качестве
секретаря посольства 275
Вард Франсуа-Реые дю Бек-Креспен, маркиз де (Vardes François-René du Bec-Crespin, marquis
de; 1621—1688), придворный Генриетты Английской, герцогини Орлеанской, первой
Мадам; был отправлен в ссылку за интриги против нее (1664—1683 гг.) 69—71
Варенн Александр Жозеф де Напо, маркиз де (Varennes Alexandrejoseph de Nagu,
marquis de), сенешаль Лиона; генерал-лейтенант (1702 г.) 86
Варийа Антуан (Varillas Antoine; 1626—1696), историограф Гастона Орлеанского, затем
Людовика XIV; автор ряда работ по истории Франции XVI в., а также «Истории
потрясений, произошедших в Европе в религиозном плане» (1686) 240
Вариньи (Warignies), знатный нормандский род 50
Васконсельос (правильнее — Вашконсельюш) Мигел де (Vasconcellos Miguel de; ок. 1590—
1640), приближенный Маргариты Савойской, королевы Португалии; первый министр
Португалии (1635—1640 гг.); был убит в ходе революции, восстановившей
независимость Португалии от Испании; Сен-Симон перепутал его с Фернаном Валенсуэлой
229
Вассе Луи-Александр де Вассе, граф де (Vassé Louis-Alexandre de Vassé, comte de; 1656—
1684), видам Ле-Мана; капитан-лейтенант; первый супруг Анны Луизы де Креван,
средней дочери маршала д'Юмьера 151
Вассенаар Елизавета, мадемуазель де (Wassenaar (Wassenaer) Elisabeth, Mlle de; 1670—
1704), дочь барона де Вассенаара; также именовалась мадемуазель д'Аренберг (Стар-
ренберг); вторая супруга (с 1699 г.) Фредерика Мориса де Ла Тура, графа д'Овернь
479
Ватвиль Шарль, барон де (Watteville Charles, baron de; 1638—1670), испанский дипломат
родом из Франш-Конте; посол на Пиренейском конгрессе (1659 г.), а затем в Англии
(1660—1661 гг.); известен ссорой за первенство с французским послом графом д'Эстра-
дом; КОЗР (1670 г.) 263-264, 304, 649
Вводитель послов — см. Боннёйль Мишель Шабена де; Бретёйль Луи-Никола Ле Тоннелье,
барон де; Сенто Никола-Сикст (Никола П) де, сеньор де Вемар
Веймарский (Саксен-Веймарский) Бернгард, герцог (Weimar (Sachsen-Weimar) Bernhard,
Herzog von; 1604—1639), талатливый немецкий полководец; происходил из рода Ветги-
нов; младший брат владетельного герцога Веймара; после гибели короля
Густава-Адольфа принял командование над его армией и вместе с ней перешел на службу Франции
(в 1635 г.) 52
Веласко (Velasco), аристократический род в Испании 685
Веласко-и-Тобар, дон Франсиско Антонио Фернандес де, граф де Мельгар (Velasco у Tovar,
D. Francisco Antonio Femândez de, conde de Melgar), вице-король Каталонии (1696—1697,
1703-1705 гг.) 314,315

Указатель имен
861
Великая герцогиня — см. Тосканская Маргарита-Луиза Орлеанская, герцогиня
Великая Мадемуазель — см. Монпансье Анна-Мария-Луиза Орлеанская, герцогиня де,
Великая Мадемуазель
Великий герцог — см. Козимо Ш Медичи
Великий инквизитор Испании — см. Мендоса-и-Сандоваль Валтасар Сармьенто де
Великий казначей Польши — см. Морштин Ян Анджей, граф
Великий Конде — см. Конде Луи II де Бурбон, принц де, именуемый Великий Конде
Великий приор — см. Вандом Филипп де
Вен Жан Гард д'Агу де Монтобан, маркиз де (Vins Jean Garde d'Agoult de Montauban,
marquis de; ум. 1732), генерал-лейтенант; капитан черных мушкетеров; сын: Симон Се-
зар, граф де Вен (1675—1692), умер от раны, полученной в сражении при Стенкерке
22, 525
Вен Шарлотта Ладвока, маркиза де (Vins Charlotte Ladvocat, marquise de), сестра супруги
Помпонна; супруга (с 1674 г.) предыдущего; подруга мадам де Севинье 525, 554
Веньер Пьетро (Venier Pietro), посол Венеции во Франции (1688—1695 гг.) 549, 626, 629
Верагуа (герцоги де) (duques de Veragua), герцогская династия — третья ветвь дома Бра-
ганса 662, 663, 665
Верагуа, дон Диего Колумб, герцог де (Veragua, D. Diego Colon, 1. duque de; 1476—1526), сын
Христофора Колумба; адмирал; вице-король Индий; маркиз Ямайки; внук: Алваро де
Португаль-и-Колумб де Толедо, 2-й граф де Хельвес (1532—1581); правнуки (сыновья
Алваро): Жоржи Альберто де Португаль-и-Фернандиш де Кордуба, 3-й граф де
Хельвес (1560—1583), Нуньо Алвариш Перейра де Португаль-Колумб, 4-й герцог де Верагуа
663
Верагуа, дон Нуньо Алвариш Перейра де Португаль-Колумб, герцог де (Veragua, D. Nuno
Alvarez Pereira de Portugal-Colön, 4. duque de Veragua; 1562—1622), праправнук
Христофора Колумба; маркиз Ямайки; испанский гранд; адмирал Индий; сын: Алваро П
(1598—1636); внук: Педро I Нуньо (1628—1674), вице-король Новой Испании (Мексики),
КОЗР(1670г.) 663
Верагуа, дон Педро П Мануэль Нуньо де Португаль-Колумб, герцог де (Veragua, D. Pedro
Manuel Nuno de Portugal-Colön, 7. duque de; 1651—1710), сын Педро I Нуньо, герцога де
Верагуа; прямой потомок Христофора Колумба от его внучки, вступившей в брак с
португальским принцем из дома Браганса; испанский гранд; вице-король Галисии,
Валенсии и Сицилии; государственный советник; президент Итальянского совета; КОЗР
(1675 г.); сын: Педро Ш, герцог де Верагуа (1676—1733), вице-король Ямайки, Сардинии
и Наварры 605, 606, 611, 613, 614, 663, 680, 681
Вердеронн Шарль де Л'Обепин, шевалье де (Verderonne Charles de L'Aubespine, chevalier
de; 1664—1701), офицер тяжелой кавалерии; скончался от ран, полученных во время
урагана 652
Вержюс Антуан (Verjus Antoine; 1632—1706), брат Луи Вержюса, графа де Креси,
дипломата; монах-иезуит 172
Вермандуа, дом (maison de Vermandois), происходивший от Карла Великого род, о родстве
с которым заявляли Сен-Симоны 66
Верней Анри де Бурбон, герцог де (Verneuil Henri de Bourbon, duc de; 1601—1682),
побочный сын Генриха IV и Генриетты де Бальзак д'Антраг, маркизы де Верней 38
Верней Шарлотта Сегье, герцогиня де, в первом браке — герцогиня де Сюлли (Verneuil
Charlotte Séguier, duchesse de Sully, duchesse de; 1622—1704), младшая дочь канцлера
Пьера Сегье; в первом браке — супруга (с 1639 г.) Максимилиана Франсуа де Бетюна
Ш, герцога де Сюлли; во втором — супруга (с 1668 г.) предыдущего 35, 37—38, 248, 349,
420-421

862
Указатель имен
Вернон[е] Карло Эммануэле ди Бальбо, граф (Vernone Carlo Emmanuele di Balbo, conte di),
савойский посланник (1699—1704 гг.), затем посол (1719—1723 гг.) во Франции 549, 598
Верпель Александр, шевалье де (Verpel Alexandre, chevalier de; ум. 1714), бригадир (1696 г.)
188
Верруа (Verrua), графский род в Пьемонте 598
Верруа (Скалья) Аугусто Филиберто, аббат (Verrua (Scaglia) Auguste Filiberto, abate di; ум.
1697), посол во станции (1678-1680 гг.) 597
Верруа Джузеппе Игнасио Аугусто Манфредо Джироламо ди Скалья, граф (Verrua
Giuseppe Ignazio Auguste Manfredo Girolamo di Scaglia, conte di; 1667—1704), сьш Алессанд-
po Герардо Скалья, граф де Верруа, и Мари-Анжелики Мартен де Дизимьё; воевал
против турок в Венгрии (1688 г.); погиб в сражении при Хохштедте 596—598
Верруа Жанна Батиста Женевьева д'Альбер, графиня (Verrua Jeanne-Baptiste-Geneviève
d'Albert, contessa di; 1670-1736), дочь Луи-Шарля д'Альбера, герцога де Люина, и Анны
де Роган; супруга (с 1683 г.) предыдущего; сьш от Виктора Амедея П, герцога Савойского:
Витторио Франческо Филиппо Савойский (1694—1762); дочь от герцога Савойского:
Мария Виттория Франческа Савойская (1690—1766) 596—599
Верруа Мари-Анжелика Мартен де Дизимьё, графиня (Verrua Marie-Angélique Martin de
Disimieu, contessa di), дочь Жерома Мартена, графа де Дизимьё, и Анны дю Пюи дю Фу;
статс-дама герцогини Савойской; свекровь предыдущей; кузина старшей, сводной
сестры мемуариста 596—598
Вертамон Мишель Франсуа де (Verthamon Michel-François de; ум. 1738), сьш Мишеля де
Вертамона и Мари д'Алигр; докладчик Государственного совета; первый президент
Большого совета (с 1697 г.); супруга (с 1678 г.): Мари-Анна Биньон 286, 459
Вертийи Рене де Арлю, маркиз де (Vertilly René de Harlus, marquis de; ум. 1729), генерал-
майор тяжелой кавалерии (1693 г.) 142
Вертумн [лат. Vertumnus), древнеиталийский бог изменений и превращений, в т. ч.
смены времен года, товарообмена и непостоянства чувств 53
Вертю А^фи-Франсуа д'Авогур, граф де (Vertus Henri-François d'Avaugour, comte de; 1685—
1746), внук Клода П д'Авогура (1619—1699); последний граф де Вертю (с 1734 г.) 406
Вестерло Эуген Ханс Филип (Эжен Жан Филипп), граф де Мероде, маркиз де (Wes-
terloo Eugen Hans Philip (EugèneJean-Philippe), graaf van Mérode, markies van; 1674—
1732), фламандский вельможа; офицер на службе у Испании; перешел на службу к
эрцгерцогу (1705 г.); КОЗР (1694 г.); супруга: Мария Тереза де Монтелеоне 687
Вианский Гастон, принц (Viane Gaston, prince de; 1446—1472), сьш Гастона IV, графа де Фуа,
и Элеоноры Арагонской; сьш: Франсуа Феб (ум. 1482); дочь: Екатерина де Грайи де Фуа
402
Виантэ, мадемуазель де (Viantais N. Boursault, Mlle de), дочь графа де Виантэ; фрейлина
Марианны де Бурбон, принцессы де Конти, дочери короля 691
Вибрэ Поликсена Ле Куаньо де Белабр, маркиза де (Vibraye Polyxène Le Coigneux de
Bélabre, marquise de; 1641—1705), дочь парламентского президента Жака Ле Куаньо и
Элеоноры де Шомон; супруга (с 1658 г.) Анри-Эмманюэля Юро, маркиза де Вибрэ
(1638-1708) 226
Вивонн, мадемуазель де — см. Кастр Мари-Элизабет де Рошешуар, маркиза де
Вивонн-Мортемар Луи-Виктор де Рошешуар, герцог де (Vivonne-Mortemart Louis-Victor de
Rochechouart, duc de; 1636—1688), брат мадам де Монтеспан; маршал Франции и
генерал галерного флота 282
Визеу, дон Фернанду Португальский, герцог де (Viseo, D. Fernäo de Portugal, duque de;
1433—1470), сьш португальского короля Дуарти; брат короля Аффонсу V; отец
короля Мануэла; дед кардинала Энрики 665

Указатель имен
863
Виллар Клод Луи Эктор, герцог де (Villars Claude-Louis-Hector, duc de; 1653—1734), сын
Пьера, маркиза де Виллара, и Мари Жито де Бельфон; генерал-лейтенант (1693 г.);
маршал Франции (1702 г.); прославился победой при Денене (1712 г.), спасшей Францию от
неприятельского нашествия; посол в Империи (с 1698 г.), на конгрессах в Раштадте и
Бадене; КОСД (1705 г.); КОЗР (1713 г.); член Французской академии (1714 г.) 142, 162,
321, 330, 342, 489, 502, 574, 615
Виллар Мари Жито де Бельфон, маркиза де (Villars Marie Gigault de Bellefonds, marquise
de; 1624—1706), супруга (с 1651 г.) Пьера, маркиза де Виллара 34, 378, 478
Виллар Пьер де Виллар, называемый маркиз де (Villars Pierre de Villars, dit marquis de; 1623—
1698), генерал-лейтенант; посол в Вене, трижды в Испании, в Савойе, Дании; статс-кава-
лер герцогини Шартрской (с 1692 г.); КОСД (1688 г.); имел прозвище Ороондат 33—34,
162, 358, 378, 456, 486
Вилларсо Луи де Морнэ, маркиз де (Villarceaux Louis de Momay, marquis de; 1619—1691),
заместитель командующего легкой кавалерией Дофина; любовник мадам де Ментенон
в ее молодые годы; брат его — Рене де Морнэ, аббат де Сен-Кантен (ум. 1691); супруга:
Дениза де Ла Фонтен, бывшая фрейлина Анны Австрийской; сын: Шарль (ум. 1690),
заместитель командующего легкой кавалерией Дофина, погиб при Флерюсе, КОСД
(1688 г.) 40-41
Вилласэр (мать) Женевьева Ларше, маркиза де (Villacerf Geneviève Larcher, marquise de;
ум. 1712), супруга (с 1659 г.) Эдуара Кольбера, маркиза де Вилласэра 588
Вилласэр Мари-Мадлен де Сен-Нектэр (Сентерр), маркиза де (Villacerf Marie de Saint-
Nectaire (Senneterre), marquise de; 1673—1716), дочь Жан-Шарля де Сентерра, графа де
Бринона; супруга (с 1696 г.) Пьера Кольбера, маркиза де Вилласэра 217, 588
Вилласэр Пьер Кольбер, маркиз де (Villacerf Pierre Colbert, marquis de; ум. 1733), сын
Эдуара Кольбера, маркиза де Вилласэра, и Женевьевы Ларше; первый дворецкий
герцогини Бургундской 217, 248
Вилласэр Эдуар Кольбер, маркиз де (Villacerf Edouard Colbert, marquis de; 1628—1699), сын
Жан-Батиста Кольбера де Сен-Пуанжа и Клод Ле Телье; брат маркиза де Сен-Пуанжа;
троюродный брат Ж.-Б. Кольбера; сюринтендант королевских строений (1691—1699 гг.);
супруга: Женевьева Ларше; старшие сыновья: Эдуар (ум. 1677), погибший при Касселе,
и Мишель Франсуа (ум. 1693), погибший при Вёрне 217, 470-471, 508, 519-520
Виллер — см. О Габриэль Клод д'О, сеньор де Виллер, маркиз д', маркиз де Франконвиль
Вильгельм Ш (William Ш; 1650—1702), штатгальтер (правитель) Соединенных провинций
под именем Виллема Хендрика (Вильгельма Генриха), принца Оранского (Willem
Hendrik, Prins van Oranje; 1672—1702 гг.); король Великобритании (1689—1702 гг.);
супруга: Мария П Стюарт 24, 73-75, 77, 79, 82,85,146,175,193,194,198-200,238,240, 246,
289, 313, 332, 333, 335, 336, 355-357, 370-372, 453, 495, 572-574, 593, 595, 596, 604, 648,
649, 659, 703
Вильгельмина-Амалия Брауншвейг-Люнебургская (Wilhelmina Amalia von Braunschweig-
Lüneburg; 1673—1742), дочь Иоганна Фридриха, герцога Ганноверского, и Бенедикты
Баварской; супруга (с 1699 г.) эрцгерцога, впоследствии императора Иосифа I 447, 488
Вилье Этьен Беро де (Villiers Etienne Bérault de), командир кавалерийского полка 239
Вильена, дон Хуан Мануэль Фернандес де Акунья Пачеко, маркиз де, герцог де Эскалона
(Villena, don Juan Manuel Fernàndez de Acufia Pacheco, marqués de, 8. duque de Escalona;
1648—1725), вице-король Наварры, Арагона и Каталонии, затем Сицилии (1701 г.);
основатель Испанской королевской академии и ее первый директор (с 1713 г.); майордом-
майор короля Испании; КОЗР (1687 г.); супруга: Хосефа де Бенавидес (сестра Сан-Эс-
тебана); сын: Меркурио Лопес Пачеко (1679-1738), КОЗР (1724 г.) 144,145,605,607-610,
679-681, 683

864
Указатель имен
Вилькье, маркиз де — см. Омон Луи-Мари-Виктор, маркиз де Вилькье, с 1704 г. герцог д'
Вилькье Олимпия де Бруйи, маркиза де Пьенн, маркиза де, затем герцогиня д'Омон
(ViUequier Olympe de Brouilly, marquise de Rennes, marquise de, затем duchesse d'Aumont;
1662—1723), дочь Франсуазы Годе, маркизы де Бруйи-Пьенн; супруга (с 1690 г.) Луи
д'Омона де Рошбарона, маркиза де Вилькье, затем герцога д'Омона 160, 351
Вилыгаон Клод Корнюэль де (Villepion Claude-Cornuel de), бригадир 163
Вильруа (Villeroi), а) семейство, принадлежавшее к «дворянству мантии»; 6) маршал Франсуа
де Вильруа и его сын Луи-Никола 173, 338, 556
Вильруа Камилл де Невиль де (Villeroi Camille de Neurville de; 1606—1693), младший брат
маршала Никола де Вильруа; архиепископ Лионский (с 1653 г.) 88, 338
Вильруа Луи-Никола де Невиль, маркиз д'Аленкур, герцог де (Villeroi Louis-Nicolas de
Neufville, marquis d'Alincourt, duc de; 1663—1734); сын Франсуа, герцога де Вильруа,
который уступил ему свой герцогский титул по случаю женитьбы (в 1694 г.), и
Мари-Маргариты де Косее 139, 231, 232
Вильруа Маргарита Ле Телье, герцогиня де (Villeroi Marguerite Le Tellier, duchesse de;
1678—1711), дочь министра Лувуа; сестра Барбезьё и герцогини де Ларошгийон;
супруга (с 1694 г.) Луи-Никола де Невиля, герцога де Вильруа 139, 173, 347, 351
Вильруа Мари-Маргарита де Косее, герцогиня де (Villeroi Marie-Marguerite de Cossé, duchesse
de; 1648—1708), супруга (с 1662 г.) Франсуа де Невиля, герцога де Вильруа; второй сын:
Франсуа-Поль де Невиль (1677—1731), архиепископ Лионский (с 1714 г.); дочь: Франсуаза
Мадлен де Невиль, супруга (с 1688 г.) Жуана де Соза, графа де Прадо, маркиза душ
Миньяша (ум. 1722) 18, 67, 215, 254, 255, 459, 461, 462, 555, 556
Вильруа Никола де Невиль, сеньор де (Villeroi Nicolas de Neufville, seigneur de; 1543—1617),
французский дипломат и государственный деятель; один из ближайших советников
королей Карла IX, Генриха Ш и Генриха IV; государственный секретарь по
иностранным делам (1567-1588, 1594-1613, 1616-1617 гг.) 103
Вильруа Никола IV де Невиль, герцог де (Villeroi Nicolas IV de Neurville, duc de; 1597—1685),
маршал Франции (1646 г.); воспитатель Людовика XIV 88, 94, 170, 202, 339
Вильруа Франсуа де Невиль, герцог де (Villeroi François de Neufville, duc de; 1644—1730), сын
предыдущего; маршал Франции (1693 г.); воспитатель Людовика XV (1715 г.); сестра:
Франсуаза де Невиль 43, 47, 67, 74-78, 82, 85, 111, 112, 116, 139, 146, 169, 170, 174, 185,
193-198,210,215,228,237,246,254,255,286, 314, 333,355,373, 393,453,456,461,468,472,
492, 511, 512, 519, 540-542, 555, 556, 563, 696, 697, 702
Вильруа Франсуа-Катрин, шевалье де (Villeroi François-Catherine, chevalier de; ум. 1700),
наместник Лионнэ; погиб в морском сражении у Мальты 555
Вильягарсия де Ароса, дон Хосе Антонио де Мендоса Каманьо-и-Сотомайор, маркиз де
(Villagarcia (Villa Garcia) de Arousa, D.José Antonio de Mendoza Camano y Sotomayor, 3.
marqués de; 1667—1746), вице-король Валенсии (1700-1705 гг.); вице-король Перу (1736—
1745 гг.) 605,608-610
Вильяфранка (дель Бьерсо), дон Хосе Фадрике Ш де Толедо Осорио, маркиз де (Villafranca
(del Bierzo), D.José Fadrique de Toledo, 7. marqués de; 1635—1705), испанский гранд; вице-
король Сицилии (1673—1676 гг.); майордом-майор Филиппа V (с 1701 г.) 605, 606, 608—
611,613,614,680,681,685
Винье — см. Отрив Жан Винье, маркиз д'
Винье (Vignier), дворянский род 556
Виньеро Арман-Жан де — см. Ришелье Арман-Жан де Виньеро дю Плесси, герцог де,
герцог де Фронзак
Виньякур (Wignacourt), дворянский род; к нему принадлежали великие магистры
Мальтийского ордена: Алоф де Виньякур (1601—1622 гг.) и Адриан де Виньякур (1690—1697 гг.)
307

Указатель имен
865
Випар Сюзанна де (Vipart Suzanne de; ум. 1676), супруга (с 1651 г.) маркиза де Монтатэра
217
Вирвиль (Виривиль) Шарль де Гроле, маркиз де (Virville (Viriville) Charles de Grolée,
marquis de), капитан тяжелой кавалерии 702
Витман Жан (Vittementjean; 1655—1731), друг Боссюэ; чтец принцев; помощник
наставника Людовика XV 393
Витри (Vitry), дворянский род 278
Витрэ (Vitré), семейство влиятельных бретонских баронов 399, 400
Вобан Себастьян Ле Претр де (Vauban Sébastien Le Prestre de; 1633—1707), вьщающийся
военный инженер, совершенствовавший искусство создания осадных приспособлений
и оборонительных сооружений; маршал Франции (1703 г.) 22, 584
Вобекур Луи-Клод де Неттанкур д'Оссонвиль, граф де (Vaubecourt Louis-Claude de Netten-
court d'Haussonville, comte de), бригадный генерал 83, 144, 149, 189, 192
Вобонн Жозеф Гибер, маркиз де (Vaubonne Joseph Guibert, marquis de; 1645—1715), по
происхождению француз; эмигрировал в Германию; генерал имперской армии; погиб
в результате несчастного случая 317
Вобрен Мари-Маргарита де Ботрю, маркиза де (Vaubrun Marie-Marguerite de Bautru, marquise
de), дочь Гийома де Ботрю, графа де Серрана; супруга (с 1663 г.) Никола П де Ботрю,
маркиза де Вобрена 555
Вобрен Никола П де Ботрю, маркиз де (Vaubrun Nicolas П de Bautru, marquis de; ум. 1675),
генерал-лейтенант; погиб в сражении при Альтенхайме 580
Вобрен Никола-Гийом де Ботрю де (Vaubrun Nicolas-Guillaume de Bautru de; 1662—1746), сын
предыдущего; аббат; чтец короля (с 1690 г.); сослан (в 1700 г.) 427, 580
Водемон Шарль Анри Лотарингский, (граф) принц де (Vaudémont Charles-Henri de Lorraine,
comte (prince) de; 1642—1723), побочный сын Карла IV, герцога Лотарингского, и
Беатрисы де Кюзанс, графини де Кантекруа; состоял на службе у Испании; губернатор
Милана (1698 г.); командовал испанскими армиями во Фландрии; КОЗР (1675 г.); супруга
(с 1669 г.): Анна Элизабет Лотарингская (1649-1714) 73, 75, 79, 194-196, 237, 353-357,
373, 628, 632, 634, 636, 684, 695
Водемон-Лотарингская Мария (Vaudémont-Lorraine Marie de; ум. 1455), сестра графа
Фридриха (Ферри) VI де Водемона; вторая супруга (с 1450 г.) Алена IX, виконта де Рогана; Сен-
Симон ошибочно назвал ее Антуанеттой 399, 400
Водрэ Жан-Клод, граф де (VaudreyJean-Claude, comte de), уроженец Франш-Конте;
бригадир 162
Вольвиры (Volvire), дворянское семейство; предки мемуариста по материнской линии 69
Вольф Валентин (Wolff Valentin; 1650—?), священник-иезуит; друг мемуариста 141
Вуазен де Ла Нуарэ Даниэль (Voysin de La Noiraye Daniel; 1654—1717), интендант Геннегау
(1688—1698 гг.); министр (1709 г.); канцлер (1714 г.); супруга: Шарлотта Трюден 504, 506
Вуазен Катрин Деэ Монвуазен, по прозвищу (Voisin Catherine Deshayes Montvoisin, dite; ок.
1640—1680), супруга Антуана Монвуазена; гадалка; сообщница в «деле об отравлениях»,
в котором были замешаны представители высшей знати; казнена 107
Вьенн Жан де (Vienne Jean de; ок. 1679), президент Счетной палаты; дочь:
Элизабет-Анжелика де Вьенн, супруга Франсуа де Монморанси, графа де Бутвиля; дед маршала де
Люксембурга и герцогини Мекленбургской 105
Вьёбур Луи де, маркиз де Мьенн (Vieuxbourg Louis de, marquis de Mienne; ум. 1695), зять
Никола-Огюста де Арлэ-Боннейля; полковник пехоты; погиб при осаде Намюра 198
Вюртемберги (Württemberg), германский герцогский дом 516
Гайар Оноре (Gaillard Honoré; 1641—1727), иезуит; наставник принца де Тюренна 138,
206, 301

866
Указатель имен
Галлифе Жозеф д'Онон де (GalliffetJoseph d'Honon de; ум. 1706), губернатор о-ва Тортуга
(возле Сан-Доминго; 1700-1703 гг.) 329
Гальран (Galleran), секретарь аббата де Полиньяка 323
Гамаш Клод Жан Батист Руо, граф де Кайё, с 1704 г. маркиз де (Gamaches Claude Baptiste
Rouault, comte de Cayeux, marquis de; ок. 1645—1726), бригадир кавалерии (1694 г.);
первый палатный дворянин герцога Шартрского (с 1695 г.); кавалер свиты герцога
Бургундского (с 1699 г.); генерал-лейтенант (1702 г.); супруга (с 1668 г.): Луиза Мадлен
Ломени 40, 160, 379, 526, 528
Гамаш Никола-Жоашен Руо, маркиз де (Gamaches Nicolasjoachim Rouault, marquis de;
1621—1689), отец предыдущего; КОСД (1661 г.); супруга (с 1642 г.): Мари-Антуанетта
Ломени; сын: Жозеф Руо, маркиз де Сен-Валери (1650—1691), бригадир 40, 379
Гандийский Франсиско Ш де Борха Арагон-и-Дориа, герцог (Gandia Francisco Ш de Borja
Aragon у Doria, 8. duque de; 1596—1664), испанский гранд 662
Ганноверская, принцесса — см. Вильгельмина-Амалия Брауншвейг-Люнебургская
Ганноверская Бенедикта-Генриетта-Филиппина Баварская, герцогиня (Hannover Benedicat
Henriette Philippina von Bayern, Herzogin von; 1652—1730), дочь Эдуарда фон Зиммерна,
графа Рейн-Пфальцского, и Анны Гонзага; сестра Мадам Принцессы; супруга (с 1668 г.)
Иоганна Фридриха Брауншвейгского, герцога Ганноверского; дочери: Карлотта
Брауншвейг-Люнебургская, Вильгельмина-Амалия Брауншвейг-Люнебургская 42-43, 488
Ганноверская София Доротея Брауншвейг-Целле, герцогиня (Hannover Sophie Dorothea von
Braunschweig-Lüneburg-Celle, Kuifurstin von; 1666—1726), супруга (с 1682 г.) Георга
Людвига, герцога Ганноверского 175
Ганноверский Георг Людвиг Брауншвейгский-Люнебургский, герцог (Hannover Georg
Ludwig von Braunschweig-Lüneburg, Kurfürst von; 1660—1727), курфюрст Ганноверский (с
1698 г.); король Великобритании под именем Георга I (с 1714 г.); дети: будущий король
Англии Георг П и София-Доротея, мать Фридриха П, короля Пруссии 175, 474, 695
Ганноверский дом (нем. Haus Hannover, англ. House of Hanover), герцогская династия в
Германии, ставшая королевской в Англии 695
Ганноверский Эрнст Август I Брауншвейг-Люнебургский, герцог (Ernst August I von
Braunschweig-Lüneburg, Herzog von; 1629—1698), курфюрст (с 1692 г.); супруга: София
Баварская 369, 695
Гаррах Алоиз Томас Раймунд, граф (Harrach Aloys Thomas Raimund, Graf; 1669—1742),
австрийский дипломат; посол императора в Испании (1697—1701 гг.); вице-король
Неаполя (1728-1733 гг.); КОЗР (1697 г.); коллекционер картин 610, 614-616, 622, 623, 666, 690
Гарсо Антуан де (Garsault Antoine de; ум. 1699), шталмейстер большой конюшни; умер от
ран, полученных при падении коляски 492
Гассион Анри, граф де (Gassion Henri, comte de; ум. 1693), знаменосец лейб-гвардии;
бригадир; погиб в сражении при Неервиндене 81
Гастаньяга, дон Франсиско Антонио де Агурто, маркиз де (Gastanaga, D. Francisco Antonio
de Agurto, marqués de; 1640—1702), правитель Испанских Нидерландов (1685—1692 гг.);
вице-король Каталонии (1694—1696 гг.) 650
Гастон — см. Орлеанский Гастон Французский, герцог; Тосканский Джованни Гастон
Медичи, герцог (принц)
Гебриан Жан-Батист Бюд, граф де (GuébriantJean-Baptiste Budes, comte de; 1602—1643),
маршал Франции (1642 г.) 553
Гебриан Рене, урожд. дю Бек-Креспен, графиня де (Guébriant Renée du Bec-Crespin, comtesse
de; ум. 1659), супруга маршала Гебриана; первая француженка, официально
получившая звание посла (1645 г.) для выполнения миссии по сопровождению в Варшаву Марии-
Луизы де Гонзага, новой королевы Польши; статс-дама Марии-Терезы (1659 г.) 553

Указатель имен
867
Гельвециус Жан Адриан (Helvétius Jean-Adrien; 1662—1727), голландский врач,
натурализовавшийся во Франции (1684 г.); служил при дворе Месье; врач Людовика XV (с 1716 г.);
дед знаменитого философа Клода Адриана Гельвеция 657, 658
Гемене (Монбазон), месье де — см. Монбазон Шарль Ш де Роган, герцог де, принц де Ге-
мене
Гемене, принц де — см. Монбазон Луи VII де Роган, принц де Гемене, затем герцог де
Гемене, принцесса де — см. Роган Анна де, принцесса де Гемене (дочь Пьера де Рогана);
Монбазон Мари д'Авогур де Бретань, принцесса де Гемене, герцогиня де
Гемене (Guémené), старшая ветвь дома Роганов 401, 405
Гемене Луи П де Роган (Великий), сеньор де (Guémené Louis П de Rohan (le Grand), seigneur
de; ум. 1508), старший брат Пьера де Рогана, сеньора де Жье, маршала Франции 405
Гемене Луи IV де Роган, сеньор де (Guémené Louis IV de Rohan, seigneur de; ум. 1527), сын
Луи Ш (а не Луи I) де Рогана, сеньора де Гемене; троюродный брат Жана П, виконта де
Рогана; супруга (с 1511 г.): Мари де Роган, дочь Жана П, последнего виконта де Рогана
400,401
Гемене Луи VI де Роган, сеньор, с 1547 г. принц де, с 1549 г. граф де Монбазон (Guémené
Louis VI de Rohan, seigneur, prince de, comte de Montbazon; 1540—1611), сын Луи V де
Рогана, сеньора де Гемене и барона де Монбазона, и Маргариты де Монфор-Лаваль 405,
406
Гемене Пьер де Роган, принц де (Guémené Pierre de Rohan, prince de; ум. 1622), сын Луи VI
де Рогана, принца де Гемене, и Элизабет де Роган; брат Эркюля де Рогана, герцога
де Монбазона; супруга: Мадлен де Рьё (Сен-Симон ошибочно называет ее мадемуазель
де Ленонкур); дочь: Анна де Роган, принцесса де Гемене 406
Генеральный адвокат — см. Арлэ Ашилль IV де
Генеральный прокурор — см. Ла Брифф Пьер Арно де
Генрих II (Henri И; 1519-1559), король Франции (с 1547 г.) 452
Генрих III (Henri III; 1551—1589), до 1574 г. именовался герцогом Анжуйским; король
Польши (1573—1574 гг.); последний король Франции из династии Валуа (с 1574 г.); убит
католиком-фанатиком Жаком Клеманом 58, 102, 125, 406, 413, 57'6, 651
Генрих IV (Henri IV; 1553—1610), король Наварры под именем Генриха Ш (с 1572 г.);
первый король Франции из династии Бурбонов (с 1589 г.); убит католиком-фанатиком
Франсуа Равальяком 51, 58, 63-64, 125, 128, 129, 229, 352, 402, 404, 406, 413, 473, 506,
526, 532, 542-544, 550, 564, 572, 576
Генрих д'Альбре (Henri d'Albret; 1503—1555), король Наварры (с 1517 г.); дед Генриха IV
128, 402
Георг П (Georg П; 1484—1543), сын Фридриха V, маркграфа Бранденбург-Ансбахского, и
Софии Ягеллонки; маркграф Ансбахский 633
Германик Юлий Цезарь (Germanicus Iulius Caesar; 15 до н. э. — 19 н. э.), племянник и
приемный сын римского императора Тиберия, успешно воевавший с германцами;
внезапно скончался, возможно, от яда 108
Гершвиль Антуанетта де Понс, маркиза де (Guercheville Antoinette de Pons, marquise de; ок.
1570—1632), дочь Антуана, сира де Понса, графа де Маренна; в первом браке —
супруга Анри де Сийи, графа де Лароштийона; во втором (с 1594 г.) — Шарля дю Плесси,
сеньора де Лианкура, маркиза де Гершвиля; статс-дама королевы Марии Медичи 258
Герши Луи де Ренье, маркиз де (Guerchy Louis de Régnier, marquis de; 1663—1748), генерал-
лейтенант (1710 г.) 520
Гессен-Дармштадтский Георг Людвиг, ландграф (Hessen-Darmstadt Georg Ludwig, Landgraf
von; 1669—1705), двоюродный брат второй жены Карла П Испанского Марии-Анны
Пфальц-Нёйбургской (1667—1740), старшая сестра которой Элеонора с 1676 г. состояла

868
Указатель имен
в браке с императором Леопольдом I; фельдмаршал Империи (с 1699 г.); КОЗР (1697 г.)
241, 261, 314, 343-344, 353, 575, 611, 679
Гессенский (Гессен-Кассельский) Карл, принц (ландграф) (Hessen-Kassel Karl, Landgraf von;
1654-1730), ландграф Гессен-Касселя (с 1670 г.) 147
Гёбриан Мари-Мадлен Демаре, маркиза де (Goësbriand Marie-Madeleine des Marets, marquise
de), дочь Никола Демаре и Мадлен Бешамей; супруга (с 1695 г.) Луи-Венсана, маркиза
де Гёбриана, генерал-лейтенанта, губернатора Вердена (1711 г.), КОСД (1711 г.) 351
Гиз Анна д'Эсте, герцогиня де (Guise Anna d'Esté, duchesse de; 1531—1607), дочь Рене
Французской (дочери Людовика XII) и Эрколе II д'Эсте, герцога Феррарского; в первом
браке — супруга (с 1548 г.) Франциска I Лотарингского, герцога де Гиза; во втором (с
1566 г.) — Жака Савойского, герцога Немурского 402, 403
Гиз Анри (Генрих) П Лотарингский, герцог де, называемый Неаполитанским (Guise Henri П
de Lorraine, duc de, dit de Naples; 1614—1664), сын Шарля I Лотарингского, герцога де
Гиза; участвовал в восстании в Неаполе (1647 г.); провозглашен дожем Неаполитанской
республики; в результате подавления восстания свергнут и заточен в тюрьму;
архиепископ Реймсский (1629—1641 гг.); великий камергер; оставил мемуары о событиях 1647—
1648 гг. в Неаполе 126,414
Гиз Генрих I Лотарингский, герцог де, Меченый (Guise Henri Ie1 de Lorraine, duc de, le
Balafré; 1550—1588), вождь Католической Лиги; убит по приказу Генриха III в Блуа
вместе со своим братом Людовиком II Лотарингским, кардиналом де Гизом 126, 406,
572
Гиз Елизавета Маргарита Орлеанская, герцогиня Алансонская (мадемуазель д'Алансон),
герцогиня де (Guise Elizabeth-Marguerite d'Orléans, duchesse (Mlle) d'Alençon, duchesse
de; 1646—1696), дочь Гастона, герцога Орлеанского, и его второй супруги Маргариты
Лотарингской; супруга (с 1667 г.) Луи-Жозефа Лотарингского, герцога де Гиза;
старшая сестра: Маргарита Орлеанская, мадемуазель д'Орлеан, герцогиня Тосканская 126,
22^226, 239, 257, 354
Гиз Луи Ш Лотарингский, кардинал де (Guise Louis Ш de Lorraine, cardinal de; 1575—1621),
сын Генриха I Лотарингского, герцога де Гиза; архиепископ Реймсский (с 1605 г.);
кардинал (1615 г.) 414
Гиз Луи-Жозеф Лотарингский, герцог де, до 1664 г. герцог де Жуайёз (Guise Louis Joseph
de Lorraine, duc de, duc de Joyeuse; 1650—1671), сын Луи Лотарингского, герцога де
Жуайёза, и Франсуазы Марии де Валуа, дочери герцога Ангулемского и Генриетты де
Ла Гиш; сын: Франсуа-Жозеф Лотарингский, последний герцог де Гиз 18, 126, 224, 225,
451
Гиз Мария, герцогиня де Гиз и де Жуайёз, называемая мадемуазель де (Guise Marie,
duchesse de Guise et de Joyeuse, Mlle de; 1615—1688), дочь Шарля Лотарингского,
герцога де Гиза, и Генриетты Катрин, герцогини де Жуайёз и графини дю Бушаж, в
первом браке — герцогини де Монпансье; единоутробная сестра первой супруги герцога
Гастона Орлеанского (матери Великой Мадемуазель); тетка Луи-Жозефа
Лотарингского, герцога де Гиза; сестра: Франсуаза Рене Лотарингская (1621—1682), аббатиса 126,
224, 225
Гиз Франсуа-Жозеф Лотарингский, герцог де, де Жуайёз, Алансонский и Ангулемский
(Guise François Joseph de Lorraine, duc de, de Joyeuse, d'Alençon et d'Angoulême; 1670—
1675), сын Луи-Жозефа Лотарингского, герцога де Гиза и де Жуайёза; последний из
герцогов де Гизов 126, 225
Гиз Франциск I Лотарингский, герцог де (Guise François de Lorraine, duc de; 1519—1563),
вождь католической партии во время религиозных войн во Франции; убит гугенотом
Ж. Польтро де Мере 402, 542, 543

Указатель имен
869
Гиз Шарль Лотарингский де (Guise Charles de Lorraine de; 1525—1574), влиятельный
государственный деятель; кардинал де Гиз (1547 г.), кардинал Лотарингский (1550 г.);
архиепископ Реймсский; владел Мёд оном (с 1552 г.) 185
Гиз Шарль Лотарингский, герцог де (Guise Charles de Lorraine, duc de; 1571—1640), сын
Генриха I Лотарингского, герцога де Гиза, вождя католической партии; супруга (с 1611 г.):
Генриетта Катрин, герцогиня де Жуайёз и графиня дю Бушаж, в первом браке —
герцогиня де Монпансье 126, 129
Гизы (Guise), семейство герцогов Лотарингских (боковая ветвь правившей в Лотарингии
династии), игравшее значительную политическую роль во Франции XVI в.; некоторые
представители занимали высокие государственные посты; вожди прокатолической
партии в период религиозных войн во Франции 2-й пол. XVI в. 12, 66, 126, 224, 403,
451, 463, 542, 543, 673
Гизы, братья Гиз — а) Генрих I Лотарингский, герцог де Гиз; Людовик П Лотарингский,
кардинал де Гиз; Карл Лотарингский, герцог Майеннский; б) первые двое, убитые в Блуа
в 1588 г. 413
Гийе Франсуа (Guyet François), интендант финансов; дочь: Филиберта, супруга Жерома
Шамийяра 514
Гийераг, мадемуазель де — см. О Марианна де Ла Вернь, маркиза д'
Гийераг Анна Мари де Понтак, виконтесса де (Guilleragues Anne-Marie de Pontac, vicomtesse
de; ум. 1712), супруга Габриэля Жозефа де Ла Верня, виконта де Гийерага; мать мадам
д'О 255
Гийераг Габриэль Жозеф де Ла Вернь, виконт де (Guilleragues Gabrieljoseph de La Vergne,
vicomte de; 1628—1685), литератор и дипломат; посол в Константинополе (с 1677 г.);
автор выпущенных анонимно «Писем португальской монахини» (1669); друг Буало,
Расина, мадам де Севинье; преемник на должности посла в Турции: Пьер Жирарден
(ум. 1689), советник Парижского парламента 255
Гийон Жанна Мари Бувье де Ла Мот, мадам (Guyon Jeanne-Marie Bouvier de La Motte,
Mme; 1648—1717), супруга Жака Гийона дю Шенуа (ум. 1676); писательница и
проповедница мистического направления; проповедница квиетизма во Франции; находилась
в заключении за свои религиозные воззрения (1695—1703 гг.); собрание ее сочинений
в 45 т. было напечатано в 1712-1720 гг. 220, 221, 295, 296, 301, 302, 305, 393, 394, 396,
397, 419, 424, 654
Гискар Жорж де, граф де Ла Бурли (Guiscard Georges de, comte de La Bourlie; 1616—1693),
бригадный генерал; губернатор Намюра (с 1692 г.) 27,16, 79
Гискар-Маньи Луи, граф де (Guiscard-Magny Louis, comte de; 1651—1720),
генерал-лейтенант; губернатор Седана и Намюра; посол в Швеции (1699—1701 гг.); КОСД (1696 г.);
супруга (с 1677 г.): Анжелика де Лангле; сын: Луи-Опост (1680—1699); дочь и
наследница: Катрин (1688—1723), супруга (с 1708 г.) Луи-Мари, маркиза де Вилькье,
ставшего в 1723 г. герцогом д'Омоном (1691-1723) 194, 198-200, 213, 547, 561, 563
Гитри Ги де Шомон, маркиз де (Guitry Guy de Chaumont, marquis de; ум. 1672), главный
гардеробмейстер (с 1669 г.) 228, 383
Гиш Антуан V де Грамон, граф, с 1695 г. герцог де, с 1720 г. герцог де Грамон (Guiche
Antoine IV de Gramont, duc de, duc de Gramont; 1671—1725), сын Антуана IV Шарля,
герцога де Грамона, и Мари-Шарлотты де Кастельно; брат герцогини де Буффлер; маршал
Франции (1724 г.) 334,484
Гиш Арман де Грамон, граф де (Guiche Armand de Gramont, comte de; 1637—1673), генерал-
лейтенант; первый супруг Маргариты де Бетюн, герцогини дю Люд; известен своими
галантными похождениями 216, 248, 645, 699
Гиш Мари-Кристина де Ноай, графиня де (Guiche Marie-Christine de Noailles, comtesse de;

870
Указатель имен
1672—1748), дочь Анна Жюля, герцога де Ноая, и Мари-Франсуазы де Бурнонвиль;
супруга (с 1687 г.) Антуана V де Грамона, графа де Гиша 204
Главный прево — см. Сурш Луи-Франсуа дю Буше, маркиз де
Главный церемониймейстер — см. Род Шарль По, маркиз де; Дрё Тома Ш, маркиз де Бре-
зе; Бленвиль Жюль Арман Кольбер, маркиз де
Глостер Уильям, герцог (Gloucester William, Duke of; 1689—1700), сын Анны Стюарт
(свояченицы Вильгельма Ш), будущей королевы Англии, и Георга, принца Датского 593,595
Гобер (Gobert), бригадир; командующий полком 191, 192, 264, 265
Говон Оггавио Франческо Соларо, граф де, маркиз Бройль (Govone Ottavio Francesco Solaro,
conte di, marchese di Broglie; ум. 1735), савойский дипломат; первый шталмейстер Анны
Марии Орлеанской, герцогини Савойской; у него служил юный Жан-Жак Руссо (в
1729 г.) 271
Гогенцоллерн Иоганн Георг, граф (Hohenzollern Johann Georg, Graf von; 1577—1623),
командующий войсками Империи; князь Империи (1623 г.); старший сын: Айтель
Фридрих Гогенцоллерн (1601—1661) (дочь: Мария Франциска Генрика, маркиза Берген-оп-
Зом, первая супруга графа д'Овернь) 453, 567
Гогенцоллерны (Hohenzollem), германская княжеская династия, ставшая в Пруссии
королевской 572
Годе де Марэ Поль (Godet des Marais Paul; 1647—1709), епископ Шартрский (с 1690 г.) 160,
219-221, 296, 300, 302, 303, 360, 367, 381, 388, 389, 391, 437-438, 443, 482, 490, 585, 586,
653, 654
Голуэй — см. Рювиньи Анри де Массюэ, маркиз де, граф Голуэй
Голштинский дом (Haus Holstein), дом герцогов Гольштейн-Готторпских —
выделившаяся в XVI в. младшая ветвь датского Ольденбургского дома 596
Гонде (Gondé), последователь мадемуазель Роз; сопровождал ее в странствиях 656
Гонди (Gondi), обосновавшееся во Франции семейство, происходившее из Флоренции; дало
ряд известных дипломатов, офицеров, банкиров и священнослужителей (самый
известный из них - знаменитый мемуарист кардинал де Рец) 215
Гонзага Луиджи (Gonzaga Luigi; 1539—1595), младший брат Гульельмо I, герцога Мантуан-
ского (1550—1587 гг.); герцог Неверский (с 1566 г.) 571
Горн Филипп, граф де (Hornes Philippes, comte de), уроженец Брабанта; находился на
французской военной службе; полковник кавалерии 194, 318
Грайи (Грайи-Фуа) (Grailly-Foix), дворянский род, давший ряд королей Наварры 400, 402
Грамон Антуан Ш, граф де Гиш, затем герцог де (Gramont Antoine Ш, comte de Guiche, duc
de; 1604-1678), маршал Франции (1641 г.) 70, 248
Грамон Антуан-Шарль IV, герцог де (Gramont Antoine-Charles IV, duc de; 1640—1720), сын
предыдущего; КОЗР (1705 г.); сестра: Катрин-Шарлотта де Грамон, принцесса де
Монако, герцогиня де Валантинуа; дочь: Катрин-Шарлотта де Грамон, супруга (с 1693 г.)
маршала де Буффлера, статс-дама (с 1728 г.) королевы Марии Лещинской 93, 216,431,
460, 461, 512, 645
Грамон Филибер, граф де (Gramont Philibert, comte de; 1621—1707), сын Антуана П, графа
де Грамона, и Клод де Монморанси-Бутвиль 25, 495
Грамон Элизабет Гамильтон, графиня де (Gramont Elizabeth Hamilton, comtesse de; ум. 1708),
супруга предыдущего 495, 496
Гранвилье Алоф де Верни, сеньор де (Grandvilliers Aloph de Verny, seigneur de), дворянин
из Пикардии; первый капитан в полку, где служил Сен-Симон 80
Грансей Жак Леонор Руксель, граф де Медави и де (Grancey Jacques-Léonor Rouxel, comte
de Médavy et de; 1655-1725), маршал Франции (1724 г.); КОСД (1711 г.); супруга (с
1685 г.): Мари-Тереза Кольбер 86, 555

Указатель имен
871
Грансей Шарлотта де Морнэ, графиня де (Grancey Charlotte de Mornay, comtesse de; 1624—
1694); сестра маркиза де Вилларсо; супруга (с 1643 г.) Жака Рукселя, графа де Гран-
сея, маршала Франции, деда предыдущего 540
Гримальдо Хосе де Гримальдо-и-Гутиеррес де Солорсано, маркиз де (Grimaldo José de Gri-
maldo y Gutiérrez de Solörzano, marqués de; 1660—1733), государственный секретарь
Испании по военным и финансовым (с 1705 г.), затем по иностранным делам (1714-1724 гг.);
КОЗР(1724г.) 672
Гриньи, маркиз де (Grigny, marqués de), генерал испанской кавалерии 314
Гриньян Луи Прованс Адемар де Монтей, маркиз де (Grignan Louis-Provence-Adhémar de
Monteil, marquis de; 1671—1704), внук знаменитой мадам де Севинье; приближенный
герцога Шартрского 142, 227
Гроле (Grolée), дворянский род 702
Гуайон (Гуайон-Матиньон) (Goyon-Matignon), дворянский род; одна из ветвей рода Матиньон
366, 546
Гуальтерио (Гуалтьери) Филиппо Антонио (Gualterio (Gualtieri) Filippo Antonio; 1660—1728),
вице-легат в Авиньоне; папский нунций во Франции (1700—1706 гг.); кардинал (1706 г.)
551, 623, 626
Гурнэ Жозеф, маркиз де (GournayJoseph, marquis de; ум. 1693), полковник карабинеров;
погиб в сражении при Неервиндене 81
Гусман (Гусманы) (Guzmàn), испанский аристократический род 605, 607, 607, 681, 684, 689
Гусман Луиза де (Guzmân Luisa de; 1632—1666), дочь Хуана де Гусмана, герцога де Медина-
Сидония; супруга (с 1632 г.) Жуана П, герцога де Браганса, будущего португальского
короля Жуана IV 664
Гусман Эленора де, сеньора де Медина-Сидония (Guzmân Leonor de, senora de Medina-
Sidonia; 1310-1351), любовница Альфонса XI, короля Кастилии 682
Густав П Адольф (Gustav П Adolf; 1594—1632), король Швеции (1611—1632 гг.); погиб в
сражении при Лютцене 310, 311
Гюлленлеве Ульрик Фредрик, граф (Gyldenlove Ulrik Fredrik; 1638—1704), побочный сын
Фред ерика III, короля Дании; вице-король Норвегии (1664—1699 гг.) 326, 328
Давиа Джан-Антонио (Davia Gianantonio; 1660—1740), папский нунций в Польше и
Германии; кардинал (1712 г.) 322, 369
Дамон Анна Обург, мадам (Damond Anne Aubourg, Mme; 1656-1739), в первом браке —
супруга (с 1676 г.) Мишеля Дамона, конюшего и советника короля 180
Данвиль, герцог де (Damville, duc de), титул герцога Мэнского 131, 166
Данжо София Мария Баварская, маркиза де (Dangeau Sophia Maria von Bayern, marquise
de; 1664—1736), дочь Фердинанда, графа Левенштейн-Рошфора, и Анны Марии фон
Фюрстенберг; супруга (с 1686 г.) Филиппа де Курсийона, маркиза де Данжо 248,253,254,
349,351,567,568
Данжо Филипп де Курсийон, маркиз де (Dangeau Philippe de Courcillon, marquis de; 1638—
1720), великий магистр Ордена Святого Лазаря; мемуарист, из дневника которого Сен-
Симон почерпнул немало материалов для своих «Мемуаров»; КОСД (1688 г.); член
Французской академии (1667 г.); первая супруга: Анна Франсуаза Морен (ум. 1682);
вторая — София Мария Баварская; дочь от первого брака: Мари Анна Жанна де Курсийон
93,138,156, 248, 252-254, 259, 349, 568
Дармштадтский, принц — см. Гессен-Дармштадтский Георг, принц
Датская принцесса — см. Анна Сюарт
Дегранж Мишель Ансель (Desgranges (Des Granges) Michel Ansel; ум. 1731),
церемониймейстер (с 1691 г.) 247, 363, 450, 601, 629

872
Указатель имен
Дед Сен-Симона — см. Сен-Симон Луи П де Рувруа де; Отрив Франсуа де Л'Обепин,
маркиз д\ маркиз де Шатонёф
Дезаллёр Пьер Пюшо, маркиз (Des Alleurs Pierre Puchot, marquis; ум. 1725), посол в
Берлине (1698 г.) 342,343
Дезонд (Dezondes), майор в одном из французских полков 192
Дейквельд Эверард ван Веде, барон (Dijkveld Everard van Weede, heer van; 1626—1702),
министр Вильгельма Ш; Сен-Симон спутал его с графом Одейком 198
Дельфини (Дельфино) Марко Даниэле (Delfini (Delfino) Marco Daniele; ум. 1704), папский
нунций во Франции (с 1696 г.); кардинал (1699 г.) 394, 430, 545—546, 549, 551
Демаре Никола, маркиз де Майбуа (Des Marets Nicolas, marquis de Maillebois; 1648—1721),
сын Жана П Демаре, казначея Франции в Суассонском генеральстве, и Мари Кольбер,
сестры Ж.-Б. Кольбера; генеральный контролер финансов (1708—1715 гг.); командор
королевских Орденов; супруга: Мадлен Бешамей 459, 575—577
Депрео Никола Буало- (Despréaux Nicolas Boileau-; 1636—1711), писатель-сатирик;
историограф короля (с 1677 г.); член Французской академии (1684 г.) 471, 486, 487
Детуш Андре-Кардинал (Destouches André-Cardinal; 1672—1749), композитор; автор опер
и трагедий «Амадис Греческий» (1699), «Омфала» (1701), «Каллироя» (1712) и др. 352
Джерси Барбара Чиффинч, графиня (Jersey Barbara Chininch, Countess of; ок. 1675—1735),
в первом браке — супруга (с 1681 г.) Эварда Вильерса, графа Джерси; во втором —
Франсуа, маркиза де Клермон-Шаста 469—470
Джерси Эдвард Вильерс, граф (Jersey Edward Villiers, Earl of; 1656—1711), английский
дипломат; посол во Франции (1698—1699 гг.); лорд-камергер (1700—1704 гг.);
государственный секретарь (1699—1704 гг.) 463-^65, 485
Джудиче Франсиско дель (Giudice Francisco del; ум. 1725), кардинал (1690 г.); советник и
первый министр Филиппа V (1714—1715 гг.); посол Испании во Франции (1714 г.); вице-
король Сицилии (1701—1704 гг.); великий инквизитор (1711—1716 гг.); бежал в Рим, где
отстаивал интересы Австрии 680
Дипольвиль Никола Ледо де (Digulleville Nicolas Lesdo), бригадир 473
Добантон (д'Обантон) Гийом, отец (Daubenton (d'Aubenton) Guillaume, le Père; 1648—1728),
иезуит; духовник Филиппа V (1700—1705 гг.) 689—690
Долю Элизабет (Dolu Elizabeth), супруга Жана де Вьенна, президента Счетной палаты; мать
Элизабет-Анжелики де Вьенн, супруги Франсуа де Монморанси, графа де Бутвиля;
бабка маршала де Люксембурга и герцогини Мекленбургской 105
Домбский Станислав (Dambski Stanislaw; ум. 1700), епископ Куявии на границе с Пруссией
(с 1691 г.) 322,326
Доминик, святой (San Domingo de Guzmàn; ок. 1170—1221), основатель Ордена
доминиканцев; происходил из испанского рода Гусманов; канонизирован (1234 г.) 689
Донгуа Никола (Dongois Nicolas; ум. 1717), племянник поэта Буало-Депрео со стороны
матери; первый секретарь Парижского парламента 170
Дориё Клод Анри (Dorieu Claude-Henri), магистрат; кредитор семейства Сен-Симон 119
Дофина — см. Мария-Анна-Кристина-Виктория Баварская, Мадам Дофина
Дочь Сен-Симона — см. Сен-Симон Шарлотта, мадемуазель де
Дрё, маркиз де — см. Дрё Тома III, маркиз де Брезе
Дрё Катрин Шамийяр, мадам, маркиза де Брезе (Dreaux Chatherine Chamillart, Mme,
marquise de Brézé), дочь Мишеля Шамийяра; супруга (с 1698 г.) Тома III Дрё,
маркиза де Брезе 514—515, 585
Дрё де Ла Галлиссоньер Тома П (Dreux de La Gallissonnière Thomas II; 1644—1731),
советник Большой палаты; друг Мишеля Шамийяра; супруга: Мари-Маргарита Бодине
(1647-1716) 514-515

Указатель имен
873
Дрё Тома III, маркиз де Брезе (Dreux Thomas III, marquis de Brézé; 1677—1749), сын
предыдущего; главный церемониймейстер (с 1699 г.); супруга: Катрин Шамийяр 514—515,
585
Дронеро Карло-Филиберто д'Эсте, маркиз (Dronero Carlo Philiberto d'Esté, marchese di),
гофмаршал Савойи 272
Дрюи Эсташ Луи Марион, шевалье де, маркиз де Курсель (Druy Eustache-Louis Marion,
chevalier de, marquis de Courcelles; ум. 1693), майор; погиб в войне с Савойей 86
Дуайен (Doyen), «духовный наставник» графа д'Обинье в церкви Сен-Сюльпис 346
Дуарти (Duarte; 1391—1438), сын Жуана I; король Португалии (1433—1438 гг.); король-
философ 665
Дуарти, маркиз де Флехилья (Duarte, marques de Flexilla; 1569—1627), сын Жуана I, герцога
де Браганса; первая супруга: Беатриса Толедская, графиня де Оропеса;
родоначальник ветви Оропеса 665
Дужа Жан (Doujat Jean; 1609—1688), советник (с 1647 г.) и старейшина Парижского
парламента; член Французской академии (1650 г.) 129
Дюбуа Гийом (Dubois Guillaume; 1656—1723), аббат; посол в Лондоне и государственньш
секретарь по иностранным делам (1718 г.); советник и посол по особым поручениям
Филиппа герцога Орлеанского, регента; кардинал (1721 г.); главный министр (с 1722 г.);
член Французской академии (1722 г.) 12, 29—30
Дюге Жак-Жозеф (Duguet (Du Guet) Jacques Joseph; 1649—1733), монах-ораторианец; аббат;
протестовал против антиянсенистской буллы «Unigenitus» (1713) и был вынужден
эмигрировать; автор сочинения «Воспитание государя» (1739) 654г-657
Дюкасс Жан-Батист (Ducasse (du Casse) Jean-Baptiste; 1646—1715), морской офицер;
губернатор Сан-Доминго; КОЗР (1712 г.) 329
Дюмон Жак Франсуа (Du Mont Jacques-François), адвокат герцога де Люксембурга, сына
маршала 23—233
Дю Пюи (Du Puy; ум. 1693), капитан в полку, где служил Сен-Симон; погиб в сражении при
Неервиндене 80
Дюра, братья (Duras), маршалы де Дюра и де Лорж 111, 299
Дюра, мадемуазель де — см. Ледигьер Луиза Бернардина де Дюрфор, герцогиня де.
Дюра Жак Анри I де Дюрфор, герцог, затем маршал де (Duras Jacques-Henri I de Durfort,
duc, затем maréchal de; 1625—1704), сын Ги-Альдонса де Дюрфора, маркиза де Дюра, и
Элизабет де Ла Тур; племянник маршала Тюренна; маршал Франции (1675 г.);
супруга: Маргарита Фелис де Леви; сестра: Генриетта де Дюрфор 43, 163, 175, 179, 183, 215,
216,238, 239, 254-255, 292, 293, 294, 338, 339, 387-388,410, 424, 466,498, 500,528, 588, 644
Дюра Жак Анри П де Дюрфор, герцог де (Duras Jacques-Henri П de Durfort, duc de; 1670—
1697), сын предыдущего и Маргариты Фелис де Леви; бригадир кавалерийского полка;
брат: Жан-Батист (1684—1770), маршал Франции (1741 г.); супруга (с 1689 г.): Луиза
Мадлен Эшалар де Ла Марк (1659-1717) 338, 339, 500
Дюра Маргарита Фелис де Леви, герцогиня де (Duras Marguerite Félice de Levis, duchesse de;
1648-1717), супруга маршала де Дюра 215, 338, 500, 528
Дюра Элизабет де Ла Тур, маркиза де (Duras Elizabeth de La Tour, marquise de; ум. 1685),
дочь маршала Анри де Ла Тура, герцога де Буйона, и Елизаветы Нассау; сестра маршала
де Тюренна; супруга (с 1619 г.) Ги-Альдонса де Дюрфора, маркиза де Дюра и де Лор-
жа 292, 366, 546
Дюре де Шеври Франсуа, сеньор де Вильнёв (Duret de Chevry François, seigneur de Villeneuve;
ум. 1712), президент Счетной палаты; дочь: Мари-Элизабет Дюре 560
Дядя мемуариста — см. Сен-Симон Шарль де Рувруа, маркиз де
Дядя отца мемуариста — см. Сен-Леже Этьен де Рувруа, барон де

874
Указатель имен
Евгений, принц — см. Савойский-Кариньяно Евгений, принц
Екатерина Шведская (Ваза) (Katarina af Sverige (Vasa); 1584—1638), дочь Карла IX,
короля Швеции, и Марии Пфальцской; сестра короля Густава Адольфа; супруга
Иоганна Казимира Пфальц-Цвейбрюккенского (1589—1652) 310
Екатерина де Грайи де Фуа (Catherine de Grailly, dite de Foix; 1483—1517), дочь Гастона,
принца Вианского, и Мадлен Французской; королева Наварры (1483—1512 гг.);
супруга (с 1485 г.) Жана, сира д'Альбре 402
Епископ Амьена — см. Бру Анри Фейдо де
Епископ Арраса — см. Сэв (Рошешуар) Ги де
Епископ Ванна — см. Аргуж Франсуа д'
Епископ Доля — см. Шамийяр Жан-Франсуа
Епископ-герцог Лана — см. Люксембург Шарль де
Епископ Каора — см. Ноай Луи-Антуан де
Епископ Кракова — см. Малаховский Ян
Епископ Куявии — см. Домбский Станислав
Епископ Лавора — см. Майи Виктор Опостен де
Епископ Лангра — см. Ла Ривьер Луи Барбье, аббат де; Симиан Луи-Мари де
Епископ Ле Мана — см. Фруллэ Шарль-Луи де
Епископ Меца — см. Ла Фейад Жорж д'Обюссон де; Куален Анри-Шарль дю Камбу де
Епископ Mo — см. Боссюэ Жак-Бенинь; Сегье Доминик
Епископ Нуайона — см. Клермон-Тоннерр Франсуа де
Епископ Орлеанский — см. Куален Пьер дю Камбу де
Епископ Осерра — см. Кольбер Никола
Епископ Оснабрюка — см. Лотарингский Карл Иосиф
Епископ Отёнский — см. Рокетт Габриэль де
Епископ Пассау — см. Ламберг Иоганн Филипп, граф фон
Епископ Плоцка — см. Залуский Анджей
Епископ Пуатье — см. Сайан Франсуа-Игнас де Бальони де
Епископ Санлиса — см. Шамийяр Жан-Франсуа
Епископ Сеэзский — см. Савари Матюрен; Акен Луи д'
Епископ Суассона — см. Брюлар де Сийери Фабио
Епископ Труа — см. Бутийе Дени-Франсуа; Шавиньи Дени-Франсуа Бутийе де
Епископ Туля — см. Бисси Анри-Понс де Тиар де
Епископ Турнэ — см. Ла Салль Франсуа де Кайебо де
Епископ Фрежюса — см. Акен Люк д'
Епископ Шалона — см. Ноай Луи-Антуан де
Епископ Шартрский — см. Годе де Марэ Поль
Жакье Франсуа (Jacquier François; ум. 1684), генеральный поставщик армии (с 1650 г.); был
оштрафован комиссией Кольбера на 8 млн. ливров (1665 г.), но не разорился, устоял и
до смерти продолжал заниматься продовольственными поставками для армии;
вопреки сообщению мемуариста, имел сыновей и дочь, супругу маркиза де Линьриса 520
Жан II — см. Роган Жан II, виконт де
Жанлис Ардуэн Брюлар, шевалье де (Genlis Hardouin, chevalier de; ум. 1699), бригадный
генерал (1693 г.); директор пехоты в каталонской армии (1694 г.); погиб в сражении при
Монпелье 163—165
Жанлис Рене Брюлар, маркиз де (Genlis René Brûlait, marquis de; 1617—1696),
генерал-лейтенант; Сен-Симон путает его с племянником, Ардуэном 163, 164
Жанна (Jeanne; 1370—1437), дочь Карла II Злого, короля Наварры; в первом браке —

Указатель имен
875
супруга Жана V, герцога Бретонского; во втором — Генриха IV Плантагенета, короля
Англии (1399-1415 гг.) 399
Жанна Младшая — см. Роган Жанна Младшая д'Эврё, виконтесса де
Жанна Французская (Jeanne de France; 1311—1349), дочь Людовика X и Маргариты
Бургундской; супруга Филиппа Ш, короля Наварры 401
Жансон Туссен де Форбен- (Janson Toussaint de Forbin-; 1625—1713), сын Гаспара де Форбе-
на, маркиза де Жансона; священнослужитель и дипломат; епископ Бове (с 1679 г.);
кардинал (1690 г.); посол Франции в Риме (1691—1706 гг.); кардинал-покровитель Франции
(с 1692 г.); главный священник Франции (с 1706 г.); КОСД (1689 г.) 298, 336,341,342,581,
603, 632
Жар Франсуа де Рошешуар, командор де (Jars François de Rochechouart, commandeur de;
1591—1670), рыцарь (1607 г.), затем командор Мальтийского ордена (1664 г.); принимал
участие в заговорах против кардинала Ришелье 408
Жевр Леон Потье, аббат де (Gesvres Léon Potier, abbé de; 1656—1744), архиепископ Буржа
(1694-1729 гг.); кардинал (1719 г.) 205, 540
Жевр Леон Потье, маркиз, затем герцог де (Gesvres Léon Potier, marquis, duc de; 1620—1704),
сын Рене Потье, герцога де Трема, и Маргариты де Люксембург; капитан роты лейб-
гвардии; камергер короля; губернатор Парижа (с 1687 г.); КОСД (1688 г.); супруга: Мари-
Франсуаза дю Валь, дочь Франсуа дю Валя, маркиза де Фонтенэ-Марёя, известного
дипломата и мемуариста 103,109,137,170,171,205,230,454-455,494,502,533-535,537-
542
Жевр Франсуа-Бернар Потье, маркиз де, с 1703 г. герцог де Трем (Gesvres François-Bernard
Potier, marquis de, duc de Tresmes; 1655—1739), сын Леона Потье, герцога де Трема, и
Мари-Франсуазы дю Валь; камергер короля (с 1703 г.); губернатор Парижа (с 1704 г.);
супруга (с 1690 г.): Мари-Мадлен де Сельер де Буафран (166^1702) 394, 421, 537-540,
576
Жервез Франсуа Арман, дом (Gervaise François-Armand, Dom; 1660—1751), монах Ордена
босоногих кармелитов, затем (с 1695 г.) траппист; настоятель аббатства Ла-Трапп (1696—
1698 гг.); брат: Никола Жервез (ум. 1729), автор биографии аббата Ранее 439—446
Жирарден Клод Франсуа, маркиз де Лери- (Girardin Claude-François, marquis de Léry-),
бригадир кавалерии; вопреки сообщению Сен-Симона, не был сыном графа де Вайака 148
Жоанн — см. Сомри Жак Жоанн де
Жоли де Флёри Жан Франсуа (Joly de Fleury Jean-François; ум. 1702), супруга (с 1664 г.):
Мадлен Талон (ум. 1684), сестра Дени Талона, президента Парижского парламента
118
Жонвель Анри Ле Мерсье де Отфэ, маркиз де (Jonvelle Henri Le Mercier de Hautefaye,
marquis de; ок. 1610—1692), генерал-лейтенант; капитан роты мушкетеров 22
Жоржи де Алинкаштру, герцог де Коимбра (Jorge de Lencastre, duque de Coimbra; 1481—
1550), побочный сын португальского короля Жуана П и Аны Уртадо де Мендоса;
супруга: Беатриш де Португаль-Вильена-Мелью (1483—1535), дочь Алвару I, маркиза де
Феррейра; сын: Жуан, герцог де Авейру 665, 666
Жуайё Мишель Томассен, называемый (Joyeux Michel Thomassin, dit), первый камердинер
Людовика XIV; губернатор Мёдона (1695 г.) 140
Жуайёз Анн, герцог де (Joyeuse Anne, duc de; 1561—1587), первый палатный дворянин и
фаворит Генриха Ш; адмирал Франции; КОСД (1582 г.); погиб в сражении при Кутра
102, 126
Жуайёз Анри де Жуайёз, граф дю Бушаж, герцог де (Joyeuse Henri de Joyeuse, comte du
Bouchage, duc de; 1567—1608), брат предыдущего; монах-капуцин после смерти жены (1587—
1592,1599—1608 гг.); выйдя на время из монастыря, сражался на стороне Лиги; маршал

876
Указатель имен
Франции (1596 г.); КОСД (1583 г.); супруга: Катрин де Ногаре, сестра знаменитого
герцога д'Эпернона; дочь и наследница — Генриетта Катрин (1585—1656), бабка Великой
Мадемуазель 126
Жуайёз Жан Арман, маркиз де (Joyeuse Jean-Armand, marquis de; 1631—1710), маршал
Франции (1693 г.); КОСД (1688 г.) 43-45, 47, 76-78, 81, 141, 143, 144, 147-149, 188-193,
200, 237, 263
Жуайёз Франсуаза Мари де Валуа, герцогиня де (Joyeuse Françoise-Marie de Valois, duchesse
de; 1631—1696), дочь Луи-Эмманюэля де Валуа, герцога Ангулемского, и Генриетты
де Ла Гиш; супруга (с 1649 г.) Луи Лотарингского, герцога де Жуайёза 224, 226
Жуайёз, герцог де, отец последнего герцога де Гиза — см. Гиз Луи-Жозеф Лотарингский,
герцог де, до 1664 г. герцог де Жуайёз
Жуан I (Joäo I; 1358—1433), побочный сын короля Педру I; король Португалии (с 1385 г.);
основатель Ависской династии; супруга: Филиппа Ланкастерская 662, 663, 665
Жуан П (Joäo П; 1455-1495), сын Аффонсу V; внук короля Дуарти; правнук Жуана I; король
Португалии (с 1495 г.); сводный троюродный брат: Фернанду II, герцог де Браганса;
побочный сын: Жоржи 665
Жуан IV (Joäo IV; 1604—1656), первоначально именовался Жуаном П, герцогом де
Браганса; король Португалии (с 1640 г.) 661, 663, 664, 665
Жье (Gié), одна из младших ветвей дома Роганов 401, 405
Жье Пьер де Роган, сеньор де (Gié Pierre de Rohan, seigneur de; 1451—1514), маршал
Франции (1476 г.); сыновья: Шарль де Роган, сеньор де Жье; Пьер де Роган, сеньор де Фрон-
тене (супруга: Анна де Роган; сын: Рене I де Роган); Франсуа де Роган, архиепископ
Лиона; внук: Франсуа де Роган, посол в Риме (старшая сестра: Клод де Роган, супруга
Клода де Бовилье; младшая: Жаклин де Роган, супруга Франсуа Орлеанского-Лонгви-
ля, маркиза де Ротлена) 400—402, 405
Жюссак Мари-Франсуаза Эврар де Сен-Жюст, графиня де (Jussac Marie-Françoise Evrard de
Saintjust, comtesse de), вторая супруга Клода, графа де Жюссака (ум. 1690);
гувернантка герцогини Шартрской 285
Залуский Анджей Хризостом (Zaluski Andrzej Chryzostom; ок. 1650—1711), епископ Киева
(1683—1692 гг.), Плоцка (1692—1699 гг.), Вармии (1698—1711 гг.); великий коронный
канцлер Польши (с 1702 г.) 327
Зинцендорф (Цинцендорф) Филипп Людвиг Венцель, граф фон (Philipp Ludwig Wenzel,
Graf von Sinzendorfff] (Zinzendorf[f]); 1671—1742), посланник императора во Франции
(1699—1701 гг.); главный канцлер австрийского двора (с 1705 г.); полномочный
представитель Империи на Утрехтском конгрессе (1712—1713 гг.); КОЗР (1712 г.) 502, 596, 624,
626, 690
Ибервиль Шарль Франсуа де Ла Бонд, сьер д' (Iberville Charles-François de La Bonde, sieur
d'; 1653—1723), посол в Майнце, Трире, Кёльне (1698—1702 гг.), Швейцарии (1702—
1706 гг.), Генуе (1706-1709 гг.), Лондоне (1713-1717 гг.) 342, 343
Изабелла д'Альбре, Изабелла Наваррская (Isabelle d'Albret, Isabelle de Navarre; 1513—
1555), дочь Жана д'Альбре, короля Наварры, и Екатерины де Грайи де Фуа;
супруга (с 1534 г.) Рене I, виконта де Рогана 402—404
Изабелла Баварская (Isabeau de Bavière; 1370/71—1435), супруга (с 1385 г.) французского
короля Карла VI; правила Францией во время приступов безумия у мужа 531
Изабелла I Кастильская и Леонская, Католичка (Isabel I de Castüla у Leon, la Catolica; 1451—
1504), дочь Хуана П, короля Кастилии, и Изабеллы Португальской, его второй жены;
королева Кастилии (с 1474 г.); супруга Фердинанда П Арагонского 630, 682, 683

Указатель илин
877
Изабелла Клара Эухения, эрцгерцогиня Австрийская (Isabella Clara Eugenia, archiduquesa
de Austria; 1566—1633), дочь Филиппа П, короля Испании; соправительница Испанских
Нидерландов вместе с супругом, эрцгерцогом Альбертом (1598—1621 гг.) 25
Изенгиенский Жан Альфонс Гентский, называемый Виллен, принц (Isenghien Jean-Alphonse
de Gand, dit Villain, prince d'; 1655—1687), сьш Филиппа Бальтазара де Мероде, принца
Изенгиенского, и Луисы Энрикес; супруга: Мари-Тереза де Креван, дочь маршала д'Ю-
мьера 151, 219
Изенгиенский Луи Гентский де Мероде, принц (Isenghien Louis de Gand de Merode, prince
d'; 1678—1767), сьш предыдущего; маршал Франции (1741 г.); первая супруга (с 1700 г.):
Филиппина Луиза, мадемуазель Фюрстенберг 219, 572
Иисус Христос 232, 395, 455
Император — ели Леопольд I; Иосиф I
Императрица — см. Элеонора-Магдалена Пфальцская
Иннокентий XI, наст, имя — Бенедетто Одескальки [um. Benedetto Odescalchi, лат.
Innocentius XI; 1611-1689), Папа Римский (с 1676 г.) 207, 369, 380, 381, 540, 589, 603, 631
Иннокентий ХП, наст, имя — Антонио Пиньятелли (um. Antonio Pignatelli, лат. Innocentius
ХП; 1615-1700), Папа Римский (с 1691 г.) 209, 305, 336, 382, 383, 389, 394, 395, 444, 481-
483, 495-496, 545, 569, 571, 580, 581, 587, 603, 612-613, 686
Инфантадо, дон Хуан де Диос Сильва-и-Мендоса, герцог дель (Infantado, D. Juan de Dios Silva
y Mendoza, 10. duque del; 1672—1737), сьш Грегорио Марии де Сильва-и-Мендоса, 9-го
герцога дель Инфантадо, и Марии де Аро-и-Гусман, дочери дона Луиса де Аро,
первого министра Испании; испанский аристократ; сестра: Каталина де Сильва-и-Мендоса,
камарера-майор Филиппы-Елизаветы Орлеанской, мадемуазель де Божоле 662
Иоганн Вильгельм, герцог Юлих-Клевский (Johann Wilhelm, Herzog von Jülich-Kleve; 1562—
1609), сьш Вильгельма V, герцога Клеве-Юлих-Бергского; управляющий Мюнстерским
архиепископством (1574—1585 гг.); последний герцог Юлих-Клевский (с 1592 г.) 634
Иосиф I (Joseph I; 1678—1711), старший сьш Леопольда I; король Венгрии (с 1687 г.);
эрцгерцог (с 1690 г.); римский король (наследник императорского престола); император —
правитель Священной Римской империи (1705—1711 гг.); КОЗР (1687 г.); супруга (с 1699 г.):
Вильгельмина-Амалия Брауншвейг-Люнебургская 43, 243, 439, 447, 488, 662
Иордан (Jordan), генерал; посланник курфюрста Саксонского во Франции (1698 г.) 422
Кабрера-и-Монкада Анна де (Cabrera у Moncada Anna de; 1526—1565), супруга Луиса
Энрикеса-и-Гирона (принявшего имя де Кабрера), 2-го герцога де Медина дель Риосеко,
6-го адмирала Кастилии 683
Кабрера, дон Хуан Франсиско Томас Энрикес де, граф де Мельгар-и-Руэда, герцог де
Медина дель Риосеко (Cabrera, D. Juan Francisco Tomas Enriquez de, 10. conde de Melgar y
Ruedä, 7. duque de Medina del Rio Seco, el Almirante de Castilla; 1646-1711), сьш Хуана
Гаспара Энрикеса де Кабреры, 6-го герцога де Медина дель Риосеко (1625—1691), 10-го
адмирала Кастилии, и Эльвиры Альварес де Толедо Осорио Понсе де Леон (ум. 1680);
испанский гранд; губернатор Милана; 11-й адмирал Кастилии (в одном месте Сен-Симон
называет его коннетаблем Кастилии); первая супруга (с 1663 г.): Ана Каталина де Ла
Серда (ум. 1697), сестра 8-го герцога де Медина-Сели; вторая: Ана Каталина де Ла Серда-
и-Арагон (1663—1698), дочь 8-го герцога де Медина-Сели 575, 605, 606, 610, 611, 613, 614,
622, 680, 681-684
Каваллерини Джованни Якопо (Cavallerini Giovanni Jacopo; 1639—1699), папский нунций во
Франции (1692-1696 гг.); кардинал (1696 г.) 430, 549
Кавуа Луи д'Оже, маркиз де (Cavoye Louis d'Oger, marquis de; 1639—1716), сын Франсуа

878
Указатель имен
д'Оже, сеньора де Кавуа (ум. 1641), и Мари де Лор де Сериньян, придворной дамы (ум.
1665); главный квартирмейстер (с 1677 г.) 112, 121-122, 214, 215, 221-223, 430, 487
Кавуа Луиза де Коэтлогон, маркиза де (Cavoye Louise de Coëdogon, marquise de; 1641—1729),
фрейлина королевы Марии-Терезы; супруга (с 1677 г.) Луи д'Оже, маркиза де Кавуа 223
Кадавал, герцог де — см. Феррейра Нунью II Альвариш, маркиз де, герцог де Кадавал
Кадавал (герцоги де) (duques de Cadaval), герцогская династия — одна из португальских
ветвей дома Браганса 662, 663, 665, 667
Кадавал Жайме I (а не Нунью) Алвариш де Перейра де Мелью, герцог де (Cadaval Jaime I
Alvarez de Pereira de Melo, duque de; 1684—1749), сын Нунью П, маркиза де Феррейра,
1-го герцога де Кадавала, и Маргариты Лотарингской, дочери Месье Главного; майор-
дом-майор королевы Испании; брат: Луиш Амбрузью (1679—1700); первая супруга (с
1702 г.): Луиза Португальская (1679—1732), внебрачная дочь короля Педру П, вдова Луи-
ша Амбрузью; вторая (с 1739 г.): Генриетта Жюли Габриэль Лотарингская, мадемуазель
де Брэн (172^—1761) 665
Кадриё Жан, граф де (Cadrieujean, comte de; ум. 1712), генеральный инспектор пехоты;
генерал-лейтенант Тулузского полка 262
Кадрусс Жюст Жозеф д'Ансезюн, герцог де (Caderousse Justjoseph d'Ancezune, duc de; ок.
1645—1730), адъютант Людовика XIV; произведен в герцоги Папой Александром VII 398
Казаната (Казанатта) Джироламо (Casanata (Casanatta) Girolamo; 1620—1700), кардинал
(1673 г.); библиотекарь Св. Престола; меценат 556
Казимир, маркграф Бранденбург-Кульмбахский (Kasimir, Markgraf von
Brandenburg-Kulmbach; 1481—1527), сын Фридриха V, маркграфа Бранденбургского, и Софии Ягеллонки;
родоначальник кульмбахской ветви Бранденбургской династии; маркграф Кульмбах-
ский (или Байрёйтский); единственный сьш, не оставивший потомства: Альбрехт Алки-
виад (1522—1557), маркграф Бранденбург-Кульмбахский, знаменитый зачинщик внутри-
германских междоусобных войн 633
Казимир IV Ягеллон (Kazimierz IV Andrzej Jagiellonczyk; 1427—1492), король Польши (с
1444 г.) 633
Кайё — см. Гамаш Клод Жан Батист Руо, граф де Кайё, с 1704 г. маркиз де
Кальвиссон — см. Ногаре Луи Луэ де Кальвиссон (Ковиссон), маркиз де
Кальвиссон Жан Луи де Луэ, маркиз де (Calvisson Jean-Louis de Louet, marquis de; ум. 1700),
один из генеральных наместников Лангедока; брат и зять: Франсуа-Аннибал де Луэ,
шевалье, затем маркиз де Кальвиссон; дочь: Габриэль-Тереза; сьш: Луи Луэ де
Кальвиссон, маркиз де Ногаре 579
Кальвиссон Франсуа Аннибал де Луэ, шевалье, затем маркиз де (Calvisson François-Annibal,
chevalier, marquis de; ок. 1653—1706), брат и зять предыдущего 579
Кальер Франсуа де (Callières François de; 1645—1717), дипломат; полномочный представитель
на конгрессе в Рисвике; кабинет-секретарь короля (с 1698 г.); член Французской
академии (1688 г.); автор известного руководства по дипломатическому искусству «О
способах ведения переговоров с государями» (1716, на рус. яз. — М., 2000); брат: Луи-Эктор,
шевалье де Кальер (1648—1703), губернатор Новой Франции (Квебека) (с 1699 г.) 274,
277-279, 313, 334, 485, 574, 642
Камбу, мадемуазель дю — см. Меренвиль Арманда дю Камбу, графиня де
Камбу Жак, маркиз дю (Cambout Jacques, marquis du; 1650—1701), бригадир 163
Камийи Франсуа Блуэ де (СатШу François Blouet de; 1664—1723), епископ Туля;
архиепископ Тура 564, 570
Камилл Лотарингский, называемый принц Камилл (Camille de Lorraine, dit le prince Camille;
1666-1715), сьш Луи Лотарингского, графа д'Арманьяка, и Катрин де Нёвиль-Вильруа;
гофмаршал Лотарингии (с 1704 г.) 291, 450, 451

Указатель имен
879
Каминья, дон Педро Портокарреро де Кордоба-и-Арагон, герцог де (Camina, D. Pedro Porto-
carrero de Cördoba у Aragon, duque de; ум. 1679), палатный дворянин короля Испании;
дочь: Хулиана Тереса де Менесес 681
Канапль Шарль П де Креки, сеньор де (Canaples Charles П de Créqui, seigneur de; ум. 1630),
сын Шарля де Бланшфора-Креки, герцога де Ледигьера; командир гвардейского
полка; погиб при осаде Шамбри 52
Кандаль Луи Шарль Гастон де Ногаре, де Лавалетг и де Фуа, герцог де (Candal Louis-Charles
de Nogaret, de La Valette et de Foix, duc de; 1627—1658), сын Бернара де Ногаре де Лава-
летта, герцога д'Эпернона, и Габриэль-Анжелики де Бурбон (1603—1627), внебрачной
дочери Генриха IV и Генриетты де Бальзак, маркизы де Верней; губернатор Оверни;
генерал-лейтенант; генеральный полковник пехоты (вместе с отцом) 126
Канийяк Филипп де Монбуасье-Бофор, маркиз де (Canillac Philippe de Montboissier-Beaufort,
marquis de; ок. 1670—1725), командир Руэргского полка 434-435
Кантекруа Эжен Леопольд де Гранвель, граф (Cantecroix Eugène-Léopold de Granvelle, comte
de; ум. 1637), первый супруг Беатрисы де Кюзанс 354
Кантекруа Беатриса де Кюзанс, графиня де (Cantecroix Beatrix de Cusance, comtesse de; 1614—
1663), в первом браке — супруга (с 1635 г.) графа де Кантекруа; во втором (с 1637 г.; брак
не признан Церковью) — Карла IV, герцога Лотарингского 354
Кантельми (Кантельмо) Джакомо (Cantelmi (Cantelmo) Giacomo; 1640—1702), кардинал
(1690 г.); архиепископ Неаполя 704
Кантен де Вилье Жан (Quentin de Villierjean; ок. 1633—?), королевский цирюльник, затем
дворецкий 358
Кантен Мари-Анжелика Пуассон, мадам (Quentin Marie-Angélique Poisson, Mme),
сестра первого аптекаря Людовика XTV; супруга предыдущего; первая камеристка
герцогини Бургундской 248, 358
Канцлер — см. Бушра Луи; Поншартрен (сын) Луи Фелипо, граф де
Канцлерша — см. Поншартрен Мари де Мопу, графиня де
Капрара Энеа Сильвио, граф (Caprara Enea Silvio, conte di; 1631—1701), кондотьер 86
Карвуазен (Carvoisin), пикардийский дворянский род 73
Кардинал Лотарингский — см. Гиз Шарль де
Кардинал Мёдонский — см. Санген Антуан
Каретти (Каретто) Никколо (Caretti (Caretto) Niccolô), итальянский мистик; врач-шарлатан
168, 398-399
Кариньяно Виктор Амедей Савойский, принц (Carignano Vittorio Amedeo di Savoia, principe
di; 1690—1741), сын Эмманюэля Филиберта Савойского, принца Кариньяно, и
Анжелики Моденской; прямой предок итальянских королей Савойской династии; супруга (с
1714 г.): Мария Виттория Франческа (1690—1766), побочная дочь Виктора Амедея П,
герцога Савойского, и графини Верруа 599
Кариньяно Луиза Филиберта Савойская, мадемуазель (Carignan Louise-Philiberte de Savoie,
Mlle de; 1667—1726), младшая дочь Эжена Мориса Савойского-Кариньяно и Олимпии
Манчини 375
Кариньяно Мария де Бурбон, принцесса (Carignan (Carignano) Marie de Bourbon, princesse
de (principessa di); 1606—1692), супруга (с 1625 г.) Томмазо Франческо Савойского, принца
Кариньяно; сестра: Луиза де Бурбон, первая супруга Анри П Орлеанского, герцога де
Лонгвиля 137, 166, 463
Карл Великий [фр. Charlemagne, нем. Karl der Große, лат. Carolus Magnus; 742?-814), король
франков (с 768 г.); посредством завоеваний создал в Западной Европе огромную
империю; император (с 800 г.) 66
Карл I (Charles I; 1600—1649), король Англии и Шотландии (с 1625 г.); потерпел поражение

880
Указатель имен
в гражданской войне; казнен в ходе Английской революции по обвинению в государ
ственной измене; КОП (1611 г.) 175, 336, 369, 695
Карл II (Charles П; 1630—1685), сын предыдущего; король Англии и Шотландии (1660—
1685 гг.); был восстановлен на престоле после изгнания в период протектората Кромвеля
и существования Английской республики; КОП (1638 г.) 371, 699
Карл П, Безумный (Carlos П, el Hechizado; 1661—1700), король Испании (с 1665 г.); последний
испанский монарх из династии Габсбургов; КОЗР (1665 г.) 229,344, 473,474,529,572,574,
595, 604, 607-617, 620, 621, 623, 657, 659-661, 666, 667, 683, 687, 690
Карл II Злой (Charles П le Mauvais; 1332—1387), происходил из дома Эврё (младшая ветвь
Капетингов); король Наварры (с 1349 г.) 399, 400
Карл III (Carlos Ш; 1716—1788), сын Филиппа V; герцог Пармский (1731—1737 гг.); король
Неаполя (1734-1759 гг.); король Испании (с 1759 г.); КОЗР (1723 г.) 662
Карл V (Karl V; 1500—1558), сын Филиппа Красивого, эрцгерцога Австрийского, и Хуаны
Безумной; король Испании под именем Карла I (Carlos I; 1516—1556 гг.); император —
правитель Священной Римской империи (1519—1556 гг.); отрекся от обоих престолов;
КОЗР (1501 г.); троюродный брат (не его, а его матери): Фернандо Энрикес-и-Веласко,
граф де Мельгар-и-Руэда, 1-й герцог де Медина дель Риосеко, 5-й адмирал Кастилии
295, 610, 619, 620, 630, 633, 647, 662, 682, 683
Карл VI (Karl VI; 1685—1740), сын императора Леопольда I; эрцгерцог; претендент на
испанский престол; император — правитель Священной Римской империи (с 1711 г.); КОЗР
(1697 г.) 489, 502, 573, 574, 610-613, 614, 622, 661, 662, 667
Карл VI Безумный (Charles VI l'Insensé; 1368-1422), король Франции (с 1380 г.) 399, 531
Карл VU Победоносный (Charles VQ le Victorieux; 1403—1461), король Франции (с 1422 г.)
402
Карл VIII (Charles VIII; 1470-1498), король Франции (с 1483 г.) 293, 531
Карл IX (Charles IX; 1550-1574), король Франции (с 1560 г.); КОП (1564 г.); КОЗР (1565 г.);
внебрачный сын от Мари Туше: Шарль де Валуа, герцог Ангулемский (1573—1650) 225,
349
Карл X Густав (Karl X Gustav; 1622—1660), сын Иоганна Казимира, пфальцграфа Цвейбрюк-
кенского, и Екатерины Ваза; король Швеции (с 1654 г.), после отречения королевы
Кристины, его кузины 310, 311
Карл XI (Karl XI; 1655—1697), сын короля Карла Густава и Элеоноры Голштинской; король
Швеции (1660—1697 гг.); установил абсолютистскую форму правления 310—311
Карл ХП (Karl ХП; 1682—1718), сын шведского короля Карла XI и Ульрики Элеоноры
Датской; король Швеции (с 1697 г.) 311, 596, 636
Карлингфорд (у Сен-Симона — Карлинфорд) Фрэнсис, виконт Тааффе (у Сен-Симона —
Тафф), граф (Carlingford Francis, 4th Viscount Taatfe, 3rd Earl of; 1639—1704), главный
дворецкий герцога Лотарингского; ирландец по происхождению; унаследовал титул
лорда после гибели в бою (1691 г.) старшего брата, сражавшегося за свергнутого
английского короля Якова П; КОЗР (1699 г.) 533, 535
Карлос, дон — см. Карл III
Кастелар, дон Валтасар Патиньо, маркиз де (Castelar, D. Balthazar Patinho, marqués de; ум.
1733), государственный секретарь Испании по военным делам (с 1726 г.); посол во
Франции (с 1730 г.) 672
Кастель дос Риос, дон Мануэль де Саменат, маркиз де (Castel dos Rios, D. Manuel de Samenat,
marqués de; ум. 1711), испанский посол в Португалии, затем во Франции (1699—1701 гг.);
испанский гранд второго класса (1701 г.); вице-король Перу (с 1702 г.) 529—530, 595, 613,
621, 624-626, 628, 629, 635
Кастельно (Castelnau), дворянский род 384

Указатель имен
881
Касгельно-Мовиссьер Жак П, маркиз де (Castelnau-Mauvissière Jacques П, marquis; 1620—1658),
маршал Франции (1658 г.); умер от ран, полученных в битве при Дюнкерке 384
Кастильо(-Фахардо), дон Франсиско дель, маркиз де Вильядарьяс (Castillo-Fajardo, D.
Francisco del, marqués de Villadarias; 1642—1716), командующий гарнизоном Шарлеруа (в
1693 г.); наместник Андалусии (1702 г.); защищал Кадис от британско-голландского
флота (1702 г.); пытался отвоевать Гибралтар (1704—1705 гг.); наместник Валенсии (с
1713 г.) 85
Кастр Арман-Пьер де Ла Круа, аббат де (Castries Armand-Pierre de La Croix, abbé de; 1659—
1746), сын Рене-Гаспара де Ла Круа, маркиза де Кастра, и Элизабет Бонзи; священник
герцогини Бургундской; первый священник герцогини Беррийской; архиепископ Тура,
затем Альби (1717 г.) 357
Кастр Жозеф Франсуа де Ла Круа, маркиз де (Castries Joseph-François de La Croix, marquis
de; 1663—1728), старший сын Рене-Гаспара де Ла Круа, маркиза де Кастра, и Элизабет
де Бонзи; бригадный генерал; губернатор Монпелье; один из королевских наместников
в Лангедоке (с 1692 г.); КОСД (1724 г.) 283, 284, 378, 693
Кастр Мари-Элизабет де Рошешуар, маркиза де (Castries Marie-Elizabeth de Rochechouart,
marquise de; ум. 1718), дочь Луи-Виктора де Рошешуара, герцога де Вивонн-Мортемара,
и Антуанетты Луизы де Мем; племянница мадам де Монтеспан; первая супруга (с 1693 г.)
Жозефа Франсуа де Ла Круа, маркиза де Кастра; придворная дама герцогини
Орлеанской; гардеробмейстерина герцогини Шартрской 248, 283, 284, 357, 378, 693
Кастр Рене-Гаспар де Ла Круа, маркиз де (Castries René-Gaspard de La Croix, marquis de;
1611—1674), сын Жана де Ла Круа, графа де Кастра, и Луизы де Л'Опиталь-Шуази;
губернатор Монпелье; один из королевских наместников в Лангедоке; КОСД (1661 г.);
первая супруга: Изабель Браше; вторая: Элизабет де Бонзи 283, 456
Кастр Элизабет де Бонзи, маркиза де (Castries Elizabeth de Bonsy, marquise de; 1626—1708),
сестра кардинала Бонзи; супруга (с 1644 г.) Рене-Гаспара де Ла Круа, маркиза де
Кастра 283, 284, 456
Катина Никола (Catinat Nicolas; 1637—1712), маршал Франции (1693 г.); брат: Рене Катина,
советник Парижского парламента (с 1655 г.) 43,47,85,86,93,117,139,146,153,186,241—
243, 260, 271, 314, 332, 695, 696
Каффаро Франческо (Caffaro Francesco; ок. 1650—1720), монах-театинец; автор «Письма
знаменитого богослова о дозволенности комедии» (1694) 151
Кашкайнш Луиш Алвариш де Каштру-и-Соза, маркиз де, граф де Монсанто (Cascais (Cas-
caës), D. Luis Alvares de Castro y Sousa, 2. marques de, 7. conde de Monsanto; 1644^1720),
посол Португалии во Франции (1695—1699 гг.) 430
Каштелмелор Луиш Вашконсельюш-э-Соза, граф де (Castelo Melhor Luis Vasconcelos e
Sousa, 3. conde de; 1636—1720), камергер и советник португальского короля Аффонсу VI
664
Квадт (Quadt; ум. 1693), немецкий офицер на службе Франции; получил смертельное
ранение в сражении при Неервиндене 73, 81
Келэн (Quélen), дворянский род 67
Келэн Никола-Бартелеми де, граф де Ла Вогийон, виконт дю Брутэ (Quélen Nicolas-
Barthélémy de, comte de La Vauguyon, vicomte du Broutay; 1657—1725), сын Бартелеми де
Келэна, виконта (а не графа) дю Брутэ, и Мари де Перюсс, маркизы де Сен-Мегрен,
впоследствии графини де Ла Вогийон 90
Келюс Клод Авраам де Тюбьер де Гримоар, маркиз, впоследствии герцог де (Caylus Claude
Abraham de Thubières de Grimoard, marquis, duc de; ум. 1759), бежал из Франции
после дуэли с бальи Оверни; вернулся после смерти Людовика XIV; герцог и испанский
гранд (1742 г.); КОЗР (1716 г.) 288

882
Указатель имен
Келюс Мари-Маргарита де Валуа, маркиза де (Caylus Marie-Marguerite de Valois,
marquise de; 1673—1729), дочь Филиппа де Валуа, маркиза де Виллет-Мюрсе (кузена мадам
де Ментенон); кузина графини д'Айан; автор мемуаров о событиях ее времени 486
Кенель Паскье (Quesnel Pasquier, 1634—1719), монах-ораторианец; янсенистский богослов 208
Кентен, мадемуазель де — см. Лозен Женевьева Мари де Дюрфор, герцогиня де
Кентен Анри Гуайон де Ла Муссе, граф де (Quintin Henri Gouyon de La Moussaye, comte de;
ум. 1684), сын Амори Гуайона, маркиза де ла Муссе, графа де Кентена, и Генриетты
Катрин де Ла Тур (дочери Анри де Ла Тура, виконта де Тюренна, затем герцога
де Буйона, маршала Франции) 366, 546
Кентен Сюзанна де Монтгомери, графиня де (Quintin Suzanne de Montgomery, comtesse de;
1648—1712), дочь Луи де Монтгомери, графа де Дюсе; в первом браке — супруга (с 1662 г.)
Анри Гуайона де Ла Муссе, графа де Кентена; во втором (с 1698 г.) — Антуана де
Колена, графа де Мортаня 163, 366, 367, 546
Кеппель — см. Олбемарл Арнольд Иост ван Кеппель, граф
Керман (в Бретани) Луи де Плюкеллек, граф де (Kerman (en Bretagne) Louis de Plusquellec
или Ploësquellec, comte de), первый супруг Дианы де Люксембург (ум. 1624), дочери
Жана де Люксембурга, графа де Бриенна 102
Кеттлер фон Нессельроде Готхард (Kettler von Nesselrode Gothard; 1517/18—1587), магистр
Ливонского ордена; присвоил себе Курляндию и сделал ее наследственным
герцогством 633
Кёльнский Максимилиан Генрих Баварский, курфюрст (Köln Maximilian Heinrich von
Bayern, Kurfürst von; 1621—1688), архиепископ Кёльна (с 1650 г.) 567
Кёнигсмарк Филипп Кристоф, граф фон (Königsmarck Philipp Christoph, Graf von; 1665—
1694), полковник лейб-гвардии; служил в Швеции, Франции, Ганновере; убит по
распоряжению герцога Ганноверского 175
Киджи Флавио (Chigi Flavio; 1631—1693), племянник Папы Александра VII; кардинал
(1657 г.); чрезвычайный папский легат во Франции (1664 г.) 362—363, 544
Кинтана дель Марко, дон Мартин Доминго де Гусман-и-Ниньо, маркиз де, затем маркиз
де Монтеалегре (Quintana del Marco, D. Martin Domingo de Guzmân y Niiio, marqués de,
4. marqués de Montealegre; ум. 1722), испанский гранд; палатный дворянин короля
Испании 650
Кирос, дон Франсиско Бернардо де (Quiros, D. Francisco Bemardo de; ум. 1709), первый
полномочный представитель Испании на конгрессе в Рисвике (1697 г.); посол в Голландии
(1700—1702 гг.); представитель Карла Ш в Гааге и Брюсселе (1706—1709 гг.) 334
Клеве-Юлих-Бергский Вильгельм V, герцог (Klevejülich-Berg Wilhelm V., Herzog von;
1516—1592), герцог Клеве, Юлиха и Берга (с 1539 г.) 634
Клерамбо, мадемуазель де — см. Люксембург Мари-Жилонна Жилье, мадемуазель де Кле-
рамбо, герцогиня де
Клерамбо Луиза Франсуаза Бутийе, графиня де Паллюо (Clérembault Louise-Françoise
Bouthillier, comtesse de Palluau; 1634—1722), дочь Леона Бутийе, графа де Шавиньи, и
Анны Фелипо-Вилльсавен; супруга (с 1654 г.) Филиппа Клерамбо, графа де Паллюо,
маршала Франции; воспитательница детей Месье; статс-дама дочери Месье, королевы
Испании 379,418,488
Клерамбо Рене Жилье, маркиз де (Clérembault René Gillier, marquis de), первый конюший
Генриетты Английской, герцогини Орлеанской (с 1662 г.); имел прозвище Клерамбо-
Парик 215,231
Клерамбо Филипп, граф де Паллюо (Clérembault Philippe, comte de Palluau; ум. 1704), сын
Филиппа Клерамбо, графа де Паллюо, маршала Франции, и Луизы Франсуазы Бутийе;
бригадный генерал (1693 г.); утонул во время сражения при Хохштедте 85

Указатель имен
883
Клермон — см. Клермон-Шаст Франсуа, маркиз де
Клермон, месье де — см. Люксембург Шарль Анри де Клермон-Тоннерр, герцог де.
Клермон-Гальранд (Clermont-Gallerande), ветвь рода Клермон-Тоннерр 104, 526
Клермон-Лодев (Clermont-Lodève), дворянский род 384
Клермон-Тоннерр (Clermont-Tonnerre), дворянский род 87
Клермон-Тоннерр Франсуа де (Clermont-Tonnerre François de; 1629—1701), сын Франсуа,
графа де Клермон-Тоннерра, и Мари Винье; епископ-граф Нуайона (с 1661 г.);
государственный советник от духовенства; КОСД (1696 г.); член Французской академии (1694 г.)
86-87,104, 155-159, 161, 206, 210, 213, 506, 556, 652, 653, 698
Клермон-Тоннерр Шарль Анри де — см. Люксембург Шарль Анри де Клермон-Тоннерр,
герцог де
Клермон-Шаст Франсуа, маркиз де (Clermont-Chaste François, marquis de; 1661—1740),
знаменосец тяжелой гвардейской кавалерии 153—155, 211
Кливленд Барбара Вильерс (Палмер), герцогиня, графиня Кастлмейн (Cleveland Barbara
Villiers (Palmer), Duchess of, Countess of CastLemaine; 1641—1709), любовница
английского короля Карла П 371
Климент V, наст, имя — Бертран де Го (фр. Bertrand de Got, лат. Clemens V; ум. 1314),
архиепископ Бордо; Папа Римский (1305—1314 гг.); перенес резиденцию Пап из Рима в
Авиньон 399
Климент ГХ, наст, имя — Джулио Роспильози (um. Giulio Rospigliosi, лат. Clemens IX; 1600—
1669), Папа Римский (с 1667 г.) 605
Климент X, наст, имя — Эмилио Бонавентура Альтьери (um. Emilio Bonaventura Altieri,
лат. Clemens X; 1590-1676), Папа Римский (с 1670 г.) 589, 603
Климент XL, наст, имя — Джованфранческо Альбано (Альбани) (um. Giovanfrancesco Albano
(Albani), лат. Clemens XI; 1649—1721), кардинал (1690 г.); Папа Римский (с 1700 г.) 631—
632, 636, 658
Клиссон Оливье IV, сир де (Clisson Olivier, sire de; 1336—1407), коннетабль Франции (с
1380 г.); дочери: Беатриса (ум. 1448), супруга Алена УШ, виконта де Рогана; Маргарита
(1366—1441), супруга Жана де Шатийона, графа де Пентьевра 399
Клод Жан-Жак (Claude Jean Jacques; ум. 1712), протестантский пастор в Шарантоне (с
1666 г.); после отмены Нантского эдикта переехал в Гаагу 340
Клод-Франсуаза — см. Лотарингская Клод-Франсуаза
Колиньи (Coligny), дворянский род, из которого вьппел, в частности, вождь гугенотов
адмирал Гаспар де Колиньи (1519—1572) 484
Колиньи Гаспар Александр, граф (не маркиз) де (Coligny Gaspard-Alexandre, comte de; 1662—
1694), последний представитель рода Колиньи; аббат, затем бригадир кавалерийского
полка; супруга: Мари-Констанс Аделаида де Мадайан, дочь маркиза де Лассэ от первого
брака 217
Коллоредо Леандро (Colloredo Leandro di; 1639—1709), кардинал (1686 г.); великий
исповедник (глава церковного суда в Риме) 631
Колонна (Colonna), влиятельное римское семейство 368
Колонна Артемизия (Colonna Artemisia; ум. 1676), итальянская аристократка; первая супруга
(с 1647 г.) Лодовико Сфорца, герцога Оньяно 368
Колонна Лоренцо Онофрио I, герцог Пальяно и Тальякоццо (Colonna Lorenzo Onofrio I,
duca di Paliano e TagHacozzo; 1637—1689), великий коннетабль Неаполитанского
королевства (с 1659 г.); КОЗР (1668 г.); супруга (с 1661 г.): Мария Манчини, племянница
кардинала Мазарини 368, 369
Колумб Христофор (исп. Colon Cristobal, um. Colombo Cristoforo; 1451—1506), великий
мореплаватель родом из Генуи, открывший Америку; сын: Диего, герцог де Верагуа 663

884
Указатель имен
Колумбы (Colon), потомки предыдущего 663, 681
Кольбер Жан-Батист, маркиз де Сеньелэ (Colbert Jean-Baptiste, marquis de Seignelay; 1619—
1683), генеральный контролер финансов (с 1665 г.); член Французской академии (1667 г.);
супруга: Мари Шаррон 178, 244, 287, 292, 339, 340, 353, 396, 459, 477, 503, 507, 508, 522,
523, 527, 553, 555, 515-511, 599, 640
Кольбер Мари Шаррон, мадам (Colbert Marie Charron, Mme; 1630—1687), дочь Жака
Шаррона, сеньора де Менара (из семейства крупных финансистов, связанных с
военными поставками), и Мари Бегон; супруга (с 1648 г.) Жан-Батиста Кольбера;
воспитательница Марии-Анны де Бурбон, принцессы де Конти, дочери Людовика XIV
и Луизы де Лавальер; брат: Жан-Жак Шаррон, маркиз де Менар, интендант Парижа
292, 527
Кольбер Никола (Colbert Nicolas; 1628—1676), младший брат Ж.-Б. Кольбера; епископ
Осеррский (с 1671 г.) 365
Кольберы (Colbert), семейство, принадлежавшее к чиновничьему сословию 139, 217
Кольменеро Франсиско де (Colmenero Francisco de; ум. 1734), генерал артиллерии; перешел
на службу к императору Иосифу I (1707 г.) 634
Комартен Жан Франсуа Поль Лефевр де (Caumartin Jean-François-Paul Lefèvre de; 1668—
1733), член Французской академии (1694 г.) и ее канцлер; епископ Ванна, затем Блуа (с
1717 г.); попал в немилость у Людовика XIV за шутку в адрес епископа Нуайона 155—
159, 506
Комартен Луи-Урбен Лефевр де, маркиз де Сент-Анж (Caumartin Louis-Urbain Lefèvre de,
marquis de Saint-Ange; 1653—1720), сводный брат предыдущего; интендант финансов (с
1690 г.); государственный советник (с 1697 г.). 156, 286, 287, 455, 504, 506
Комартены (Caumartin), два брата Комартен 158
Коммерси, мадемуазель де — см. Эпинуа Мари-Элизабет Лотарингская, мадемуазель де
Коммерси, принцесса
Коммерси Шарль Франсуа Лотарингский, принц де (Commercy Charles-François de Lorraine,
prince de; 1661—1702), сын Франсуа-Мари Лотарингского, графа де Лильбонна, и Анны
Лотарингской; адъютант герцога Лотарингского (1685 г.); служил в императорской
кавалерии; отличился во многих военных кампаниях; погиб во время Мантуанской войны
354
Конак Даниэль де (Cosnac Daniel de; 1626—1708), первый священник Месье; епископ Баланса
(с 1654 гг.); архиепископ Экса (с 1687 г.); КОСД (1701 г.) 295, 698-700
Конак Мари-Анжелика, мадемуазель де (Cosnac Marie-Angélique de," 1674/75—1717),
внучатая племянница Даниэля де Конака; супруга (с 1697 г.) Франсуа-Филиппа, графа Эгмонта
178, 295
Конде, дом (maison de Condé), младшая ветвь королевской династии Бурбонов, принцы
крови; старшие представители ветви носили титулы принцев де Конде, а их младшие
братья — принцев де Конти; долгое время Конде были первыми принцами крови 39,166,
224, 337, 374, 600, 601
Конде Анна Пфальцская, принцесса де, Мадам Принцесса (Condé Anne de Bavière, princesse
de, Madame la Princesse; 1648—1723), дочь Эдуарда фон Зиммерна, графа Рейн-Пфальц-
ского; кузина Мадам; супруга (с 1663 г.) Анри-Жюля де Бурбона, принца Конде 39, 42,
243, 257, 351, 386, 470, 488, 585, 600
Конде Анна Мария де Бурбон, мадемуазель де (Condé Anne-Marie de Bourbon, Mlle de;
1675-1700), старшая дочь Месье Принца 39, 600, 602
Конде Анри П де Бурбон, принц де (Condé Henri П de Bourbon, prince de; 1588—1646), отец
Великого Конде, Армана де Бурбона, принца де Конти, и герцогини де Лонгвиль 55—
56, 59-62, 64, 65, 532, 544

Указатель имен
885
Конде Анри-Жюль де Бурбон, принц де, Месье Принц (Condé Henrijules de Bourbon, 5e
prince de; 1643-1709), старший сын Великого Конде 22, 24, 39, 42, 45, 47, 49, 75, 78, 92,
124, 137, 156, 281, 291, 308, 313, 324, 328, 337, 349, 351, 374, 386, 428, 478, 557-560, 562,
585, 600-602, 642-643, 698
Конде Каролина Гессен-Рейнфельс-Ротенбургская, принцесса де, герцогиня де Бурбон,
Мадам Герцогиня (Condé Caroline von Hesse-Rheinfels-Rotenburg, princesse de, duchesse
de Bourbon; 1714—1741), дочь ландграфа Эрнеста Леопольда Гессен-Рейнфельс-Ротен-
бургского; вторая супруга (с 1728 г.) Луи-Анри де Бурбона, принца де Конде, герцога
де Бурбона 567
Конде Луи I де Бурбон, принц де (Condé Louis I de Bourbon, prince de; 1530—1569), один из
вождей протестантов; был убит капитаном лейб-гвардии герцога Анжуйского после того,
как, раненный в сражении при Жарнаке, сдался в плен 293
Конде Луи П де Бурбон, принц де, именуемый Великий Конде (Condé Louis П de Bourbon,
4е prince de, le Grand Condé; 1621—1686), до 1646 г. именовался герцогом Энгиенским;
выдающийся полководец; в молодости — один из вождей Фронды; супруга (с 1641 г.):
Клер-Клеманс де Майе-Брезе, племянница кардинала де Ришелье 12, 34, 55, 56, 59, 62,
64, 65, 68, 70, 71, 72, 104-107, 109, 137, 166, 227, 258, 279, 366, 377, 404, 408, 409, 552, 553,
600, 601
Конде Луи Ш де Бурбон, принц де, герцог де Бурбон, Месье Герцог (Condé Louis Ш de
Bourbon, 6е prince de, duc de Bourbon; 1668-1710), старший сын Анри-Жюля де
Бурбона, принца де Конде; отличился в голландских войнах 24, 28, 39, 47, 74—79, 86, 93,
108, 131, 162, 186, 194, 200, 214, 218, 257, 281, 291, 312, 313, 324, 337, 349, 519, 559, 562,
600, 698
Конде Луи-Анри де Бурбон, принц де, герцог де Бурбон (Condé Louis-Henri de Bourbon,
7e prince de, duc de Bourbon; 1692—1740), сын предыдущего; председатель
Регентского совета (с 1715 г.); главный министр Людовика XV (1723—1726 гг.) 12, 519
Конде Луиза-Франсуаза де Бурбон, мадемуазель де Нант, принцесса де, Мадам Герцогиня
(Condé Louise-Françoise de Boubon, Mlle de Nantes, princesse de; 1673—1743), побочная
узаконенная дочь Людовика XIV и маркизы де Монтеспан; супруга (с 1685 г.) Луи Ш де
Бурбона, принца де Конде, герцога де Бурбона (Месье Герцога) 28, 38, 39, 139, 152, 211,
219, 244, 281, 282, 291, 312, 324, 348, 426, 431, 434, 447, 470, 489, 502, 559, 562, 691
Конде Шарлотта Маргарита де Монморанси, принцесса де (Condé
Charlotte-Marguerite de Montmorency, princesse de; 1594—1650), дочь Генриха I, герцога де Монморанси,
и Луизы де Бюдо; супруга (с 1609 г.) Анри П де Бурбона, принца де Конде; мать
Великого Конде 49, 64, 71, 105, 106, 184
Конде Элеонора де Руа, принцесса де (Condé Eleonore de Roye, princesse de; 1535—1564),
первая супруга (с 1551 г.) Луи I де Бурбона, принца де Конде 293
Коннетабль Кастилии — см. Фриас, дон Хосе Фернандес де Веласко-и-Тобар, герцог де
Конти, принцы де — Луи-Арман де Бурбон и Франсуа-Луи де Бурбон 137, 218, 531
Конти Анна Мария Мартиноцци, принцесса де (Conti Anna Maria Martinozzi, princesse de;
1637—1672), племянница кардинала Мазарини; супруга (с 1654 г.) Армана де Бурбона,
принца де Конти 34
Конти Арман де Бурбон, принц де (Conti Armand de Bourbon, prince de; 1629—1666), сын
Анри II, принца де Конде; брат Великого Конде 34, 64, 72, 137, 258, 283
Конти Луи-Арман де Бурбон, принц де (Conti Louis-Armand de Bourbon, prince de; 1661—
1685), сын предыдущего; умер бездетным 137
Конти Марианна де Бурбон, мадемуазель де Блуа, принцесса де (Conti Marie-Anne de
Bourbon, Mlle de Blois, princesse de; 1666—1739), дочь Людовика XIV и герцогини де

886
Указатель имен
Лавальер; супруга (с 1680 г.) предыдущего 28,44,139,152-155,211,212,243,244,255,273,
292, 336, 418, 426, 431, 434, 447, 464, 502, 527, 559, 588, 623, 691
Конти Мария-Тереза де Бурбон, принцесса де (Conti Marie-Thérèse de Bourbon, princesse
de; 1666—1732), дочь Месье Принца; супруга (с 1688 г.) Франсуа-Луи де Бурбона, принца
де Конти 243, 324, 328, 386, 600
Конти Франсуа-Луи де Бурбон, принц де, до 1685 г. принц де Ла Рош-сюр-Ион (Conti
François-Louis de Bourbon, prince de La Roche-sur-Yon, prince de; 1664—1709), сын Ap-
мана де Бурбона, принца де Конти, и Анны Марии Мартиноцци; младший брат Луи-
Армана, принца де Конти, получивший его титул; двоюродный брат и зять Анри-
Жюля де Конде (Месье Принца) 47, 74, 75, 77-79,81, 82, 86, 93,108,131, 137,153-155,
162, 166, 168, 169, 173, 186, 194, 200, 214, 232, 257, 258, 279, 311-313, 321-328, 335, 349,
352, 369, 378, 386, 421, 422, 457, 472, 484, 492, 493, 503, 527, 531, 559, 588, 632, 651, 698
Конфлан Александр, маркиз де (Conflans Alexandre, marquis de; 1677—1719), брат Мишеля,
маркиза д'Армантьера; супруга (с 1712 г.): Луиза Франсуаза де Жюссак, в первом
браке маркиза де Шомон 285
Конфлан Жан Кретьен де Ватвиль, шевалье, затем маркиз де (Conflans Jean-Chrétien de
Watteville, chevalier, marquis de; 1658—1725), дальний родственник барона де Ватвиля;
выходец из Франш-Конте; генерал-лейтенант (1710 г.) 263
Конфлан Жан-Шарль де Ватвиль, маркиз де (Conflans Jean-Charles de Watteville, marquis de;
1628—1699), старший брат Жана Кретьена де Ватвиля, шевалье де Конфлана; офицер
на службе у испанского короля; вице-король Наварры; КОЗР (1675 г.) 263
Конфлан Филипп, шевалье де (Conflans Philippe, chevalier de), брат Мишеля, маркиза
д'Армантьера, и Александра, маркиза де Конфлана; первый камергер регента — герцога
Орлеанского (с 1723 г.); кавалер Большого креста Мальтийского ордена 285
Кордбёф (Cordebœuf), дворянский род из Оверни 259
Кордоба, дон Антонио Фернандес де (Cördoba, D. Antonio Fernandes de; 1655—1727), сын
Луиса Игнасио Фернандеса де Кордоба-и-Агилара, маркиза де Приего, герцога де Фе-
риа и маркиза де Вильяфранка, и Марианы де Кордоба-и-Арагон; супруга (с 1680 г.):
Каталина Портокарреро-и-Гусман (ум. 1712) 685
Кормайон Луи де Дамас, граф де (Cormaillon Louis de Damas, comte de; ум. 1692), офицер,
военный инженер; погиб при осаде Намюра 22
Корнюэль Анна Бито, мадам (Cornuel Anne Bigot, Mme; 1605—1694), супруга Гийома Кор-
нюэля, одного из президентов Счетной палаты; хозяйка светского салона; славилась
своим острословием 138
Королева — см. Анна Австрийская; Мария-Тереза Австрийская; Мария Лещинская
Королева-герцогиня — см. Элеонора-Мария-Иозефа, герцогиня Лотарингская, королева-
герцогиня
Королева-мать — см. Мария Медичи; Анна Австрийская
Королева-мать (Испания) — см. Мария-Анна Австрийская
Королева Англии — см. Мария-Беатриче д'Эсте
Королева Арагона — см. Мария Наваррская (д'Эврё)
Королева Дании — см. Шарлотта-Амалия Гессен-Кассельская
Королева Испании — см. Мария-Анна Пфальц-Нёйбургская; Мария-Луиза Орлеанская
Королева Польши — см. Мария-Казимира де Ла Гранж д'Аркьен; Элеонора-Мария-Иозефа,
герцогиня Лотарингская, королева-герцогиня
Королева Португалии — см. Мария-София Пфальц-Нёйбургская; Гусман Луиза де
Королева Савойская — см. Мария-Луиза Савойская
Королева Сардинии — см. Поликсена Гессен-Рейнфельс-Ротенбургская
Король — см. Людовик XIV; Людовик XIII; Людовик XV

Указатель имен
887
Король Англии — см. Яков II, Вильгельм Ш
Король Дании — см. Кристиан V; Фредерик IV
Король Испании — см. Карл II; Филипп V
Король Марокко — см. Мулай Исмаил
Король Неаполитанский — см. Карл III
Король Польши — см. Август II Сильный
Король Португалии — см. Жуан IV
Король Швеции — см. Карл XII
Коссад (Caussade), древний дворянский род 67
Коссе-Бриссак Apnoe Тимолеон Луи де Косее, граф, с 1700 г. герцог де (Cossé-Brissac Artus-
Timoléon-Louis de Cossé, comte, затем duc de; 1668-1709), сын Луи-Тимолеона, графа де
Косее, и Элизабет Шаррон; кузен мужа сестры Сен-Симона; супруга: Мари-Луиза Бе-
шамей 83, 459-463, 556
Коэткен Гийемет Белен, госпожа де, графиня де Комбур (Coëtquen Guillemette Bélin,
Mme de, comtesse de Combourg), супруга (с 1668 г.) Анри де Коэткена, графа де Ком-
бура; сын: Жан-Ватист, граф де Коэткен 27
Коэткен Жан-Батист, граф де (Coëtquen Jean-Baptiste, comte de; 1676—1693), офицер;
приятель Сен-Симона; погиб в результате несчастного случая 27—28
Коэткен Мало-Огюст, маркиз де, граф де Комбур (Coëtquen Malo-Auguste, marquis de, comte
de Combourg; 1678—1727), сын Мало П, маркиза де Коэткена, и Маргариты де Шабо-
Роган; генерал-лейтенант; губернатор Сен-Мало; первая супруга (с 1696 г.):
Мари-Шарлотта де Ноай (1677-1723) 280
Коэткен Маргарита Габриэль Шарлотта де Шабо-Роган, маркиза де (Coëtquen Marguerite-
Gabrielle-Charlotte de Chabot-Rohan, marquise de; ум. 1720), дочь Анри Шабо, герцога де
Рогана, и Маргариты, герцогини де Роган и принцессы де Леон; супруга Мало П,
маркиза де Коэткена (ум. 1679) 280, 404, 425
Коэтле Матюрен Лени де (Coëtelez Mathurin Le Ny de), аббат; архидиакон Ваннской
епархии; был назначен епископом Пуатье (1698 г.), но тут же снят из-за наветов 376—377,
492
Коэтлогон, мадемуазель де — см. Кавуа Луиза де Коэтлогон, маркиза де
Коэтлогон Ален Эмманюэль, граф де (Coëtlogon Alain-Emmanuel, comte de; 1646—1730),
командующий французской эскадрой; испанский военный губернатор Вест-Индии (1702—
1704 гг.); вице-адмирал (1716 г.); маршал Франции (1730 г.) 84
Кран Анна Маргарита де Линевиль, маркиза де (Craon Anne-Marguerite de Lignéville,
marquise de; 1686—1772), племянница Шарля де Сгенвиля, графа де Кувонжа; супруга
(с 1704 г.) Марка, маркиза де Крана; статс-дама герцогини Лотарингской 438
Кран (Франсуа Венсан) Марк де Бово, маркиз де (Craon (François-Vincent-)Marc de Beavaur
marquis de; 1679—1754), сын Луи, маркиза де Бово, и Анны де Линьи; князь Империи;
испанский гранд; КОЗР (1739 г.) 439
Крей Жан де, сьер де Суази (Creil Jean de, sieur de Soisy), докладчик комиссии по делу
герцогов против маршала де Люксембурга 122
Креки (Créqui, Créquy), дворянский род 541
Креки Анна Арманда де Сен-Желе де Ланзак, герцогиня (Créqui Arme Armande de Saint-
Gelais de Lansac, duchesse de; 1637—1709), дочь Жиля де Сен-Желе, маркиза де Балона,
и Мари де Валле-Фоссе; супруга Шарля, маркиза, затем герцога де Креки; статс-дама
королевы Марии-Терезы (1680—1683 гг.) 236
Креки Катрин де Руже, маркиза де (Créquy (Créqui) Catherine de Rougé, marquise de; 1641—
1713), дочь Жака де Руже, сеньора дю Плесси-Бельера, и Сюзанны де Брюк; супруга
Франсуа де Бонна, маркиза де Креки, маршала Франции 376

888
Указатель имен
Креки Франсуа де Бонн, маркиз де (Créquy (Créqui) François de Bonne, marquis de; 1624—
1687), сын Шарля П, сира де Креки и де Кананля, и Анны де Бовуар дю Рур; маршал
Франции (1668 г.); губернатор Лотарингии и Бара (1671 г.) 48, 226, 376, 655
Креки Франсуа-Жозеф де Бонн, маркиз де (Créqui Françoisjoseph de Bonne, marquis de;
1662—1702), сын предыдущего и Катрин де Руже; генерал-лейтенант (1696 г.); погиб в
сражении при Луцаре (Италия) 85, 140
Креки Шарль Ш де Бланшфор, принц де Пуа, маркиз, затем герцог де (Créqui (Créquy)
Charles de Blanchefort, prince de Poix, marquis, затем duc de; 1623—1687), брат Франсуа
де Бонна, маркиза де Креки; посол Франции в Риме, где во время его пребывания
случилась история с корсиканцами из папской гвардии; губернатор Парижа; КОСД (1661 г.);
дочь: Маргарита де Креки, герцогиня де Ла Тремуй 52, 103, 216, 362, 438, 561
Кренан Пьер де Перьен, маркиз де (Crenan Pierre de Perrien, marquis de; ум. 1702), генерал-
лейтенант; комендант Касале; командующий обороной крепости на военных учениях в
Компьене (1698 г.) 193, 433, 434
Кренэ Арман Фортен де (Cresnay Armand Fortin de), бригадир 23
Креси Луи Вержюс, граф де (Crécy Louis Verjus, comte de; 1629—1709), дипломат;
государственный советник; полномочный представитель на конгрессе в Рисвике (1697 г.); член
Французской академии (1679 г.); брат: Антуан Вержюс, монах-иезуит 172, 274, 278, 313,
369
Кристиан V (Christian 5.; 1646—1699), король Дании (с 1670 г.); сын и преемник —
Фредерик IV, король Дании (1699-1730 гг.) 294, 325, 326, 328, 502-503
Кристина (Kristina; 1627—1689), дочь Густава П Адольфа, короля Швеции, и
Марии-Элеоноры Бранденбургской; королева Швеции (1632—1654 гг.); отреклась от престола;
последние годы жизни провела в Риме; одна из образованнейших женщин своего времени 310,
311
Кроза Антуан (Crozat Antoine; 1655—1738), богатейший финансист; казначей 491
Круазий Гийом Катина де (Croisille Guillaume Catinat de; ум. 1701), брат Никола Катина,
маршала Франции 695
Круасси, мадемуазель де — см. Бузоль Мари-Франсуаза Кольбер, маркиза де; Сан-Педро
Маргарита Кольбер, герцогиня де
Круасси Шарль Кольбер, маркиз де (Croissy Charles Colbert, marquis de; 1629—1696),
дипломат и государственный деятель; брат Ж.-Б. Кольбера; государственный секретарь по
иностранным делам (1680—1696 гг.); супруга: Маргарита Беро (ум. 1719) 45,218, 244,245,
278, 342, 342, 456, 523-525, 555, 693
Куален, маркиза де — см. Лаваль Мадлен Сегье, маркиза де, в первом браке — маркиза
де Куален
Куален Анри-Шарль дю Камбу, аббат де (Coislin Henri-Charles du Cambout, abbé de; 1665—
1732), сын Армана дю Камбу, герцога де Куалена; епископ Меца (с 1697 г.); первый
священник короля (с 1710 г.); член Французской академии (1710 г.) 309—310, 349, 591, 701
Куален Арман дю Камбу, герцог де (Coislin Armand du Cambout, duc de; 1635—1702), сын
Пьера Сезара дю Камбу, маркиза де Куалена, и Мадлен Сегье; генерал-лейтенант;
наместник Нижней Бретани; член Французской академии (1652 г.); старший сын: Пьер,
маркиз де Куален, герцог де Куален (с 1702 г.) 35,93,207, 229, 309, 363,475, 476,517,644
Куален Пьер дю Камбу де (Coislin Pierre du Cambout de; 1637—1706), брат предыдущего;
епископ Орлеанский (с 1665 г.); кардинал (1697 г.); первый, затем главный священник
Людовика XIV (с 1700 г.); КОСД (1688 г.) 35, 206-207, 210, 228-229, 308, 309, 310, 336,
337, 349, 449, 475, 517, 550, 581, 591, 603, 698, 701
Куален Пьер Сезар дю Камбу, маркиз де (Coislin Pierre César du Cambout, marquis de; 1613—
1641), двоюродный брат кардинала де Ришелье; генерал-лейтенант; полковник швейцар-

Указатель имен
889
ской гвардии; сестры: Маргарита Филиппа, в первом браке — супруга Антуана де Лажа
де Пюилорана, во втором — графа д'Аркура; Мари, вторая супруга Бернара де Ногаре
де Лавалетта, герцога д'Эпернона 228, 517
Куален Шарль Сезар дю Камбу, шевалье де (Coislin Charles-César du Cambout, chevalier de;
1641—1699), брат герцога и кардинала Куаленов; рыцарь Мальтийского ордена 35, 228,
475-476, 487
Куаньи Робер Жан Антуан Франсуа де Франкето, граф де (Coigny Robertjean-Antoine-
François de Franquetot, comte de; 1630—1704), генерал-лейтенант (1693 г.) 163, 315
Куаньи Франсуа де Франкето, маркиз, с 1747 г. герцог де (Coigny François de Franquetot,
marquis, затем duc de; 1670—1759), сын Робера де Франкето, графа де Куаньи;
командующий королевским Иностранным полком; маршал Франции (1734 г.) 546
Кувонж Катрин-Диана де Бово, графиня де (Couvonges Catherine-Diane de Beauvau, comtesse
de; 1671—1752), в первом браке — супруга Анна, маркиза де Бассомпьера; во втором —
Шарля де Сгенвиля, графа де Кувонжа 450
Кувонж Шарль Франсуа де Сгенвиль, граф де (Couvonges Charles-François de Stainville, comte
de; 1636—1706), главный камергер герцога Лотарингского 357, 439, 446, 448, 451
Курсийон Франсуаза де Помпадур, маркиза де (Courcillon Françoise de Pompadour, marquise
de; 1694—1777), дочь Леонара Эли де Помпадура, маркиза де Лорьера, и Габриэль де
Монто; супруга (с 1708 г.) Филиппа Эгона, маркиза де Курсийона, сына Данжо 554
Куртанво Жан П, сеньор де Сувре, маркиз де (Courtenvauxjean П, seigneur de Souvré, marquis
de; 1584—1656), сын маршала Жиля де Сувре; брат маркизы де Сабле; сын: Шарль де
Сувре, маркиз де Куртанво, первый дворецкий короля 35
Куртен Оноре (Courtin Honoré; 1626—1703), дипломат; интендант в Пикардии (1663—1665 гг.);
посол в Англии (1665—1666 гг., 1676—1677 гг.); государственный советник 274, 275, 278,
287, 288, 504, 505
Куртенэ Луи-Шарль, принц де (Courtenay Louis-Charles, prince de; 1640—1723), сын Луи,
принца де Куртенэ, и Люси де Арлэ де Сези 91—92
Кюре Сёрра — см. Робер Филибер
Кюртон Анри де Шабанн, маркиз де (Curton Henri de Chabannes, marquis de; 1653—1714),
богатый дворянин 332
Ла Басти Шарль де Марнэ, барон де (La Bastie Charles de Marnais, baron de), королевский
наместник в Страсбурге 564, 570
Ла Бретеш Эспри де Жуссом, маркиз де (La Bretesche (Bretèche) Esprit de Jousseaume, marquis
de; 1638-1706), генерал-лейтенант 149-150, 191, 192, 317, 318, 321
Ла Брифф Пьер Арно де (La Briffe Pierre Arnaud de; ум. 1700), генеральный прокурор
Парижского парламента (с 1689 г.) ПО, 112-113, 129, 170, 590
Лабрюйер Жан де (La Bruyère Jean de; 1645—1696), писатель-моралист; наставник герцога
Луи де Бурбон-Конде (Месье Герцога); член Французской академии (1693 г.) 229
Ла Бурли (La Bourlie), отец Гискара 27
Ла Бурли Жан, граф де (La Bourlie Jean, comte de), брат Луи, графа де Гискар-Маньи 561—
562
Лавалетт Луи де Ногаре, кардинал де (La Valette Louis de Nogaret, cardinal de; 1592—1639),
архиепископ Тулузы (1620—1628 гг.); кардинал (1621 г.); талантливый полководец; один
из ближайших сподвижников кардинала Ришелье; КОСД (1633 г.) 126
Лавалетт Луи-Феликс де Ногаре, маркиз де (La Valette Louis-Félix de Nogaret, marquis de;
1617—1695), генерал-лейтенант 77, 85
Лаваль Ги XTV, граф де (Laval Guy XIV, comte de; 1406—1486), также именовался Франсуа
де Монфор-Лаваль; барон де Витрэ; сражался вместе с Жанной д'Арк против англичан;

890
Указатель имен
заменял графа Фландрского на коронации Карла VII; первая супруга (с 1430 г.):
Изабелла Бретонская, дочь Жана V, герцога Бретонского; вторая (с 1451 г.): Франсуаза де
Динан, баронесса де Шатобриан 400
Лаваль Жиль (Ги) де, маркиз де Лаваль и де Сабле (Laval Gilles (Guy) de, marquis de Laval
et de Sablé; 1621—1646), младший внук (а не второй сын) Урбена I де Лаваля, маркиза
де Буадофена, маршала Франции; бригадный генерал; погиб при осаде Дюнкерка; дочь:
Мадлен де Лаваль, маркиза де Рошфор 34—35, 207
Лаваль Мадлен Сегье, маркиза де, в первом браке — маркиза де Куален (Laval Madeleine
Séguier, marquise de Coislin, marquise de Laval, 1618—1710), старшая дочь канцлера
Пьера Сегье; в первом браке — супруга (с 1634 г.) Пьера Сезара дю Камбу, маркиза де Куа-
лена (ум. 1641); во втором (с 1644 г.) — Жиля, маркиза де Лаваля 35, 207, 517
Лаваль-Монморанси — см. Монморанси-Лаваль
Лаваль-Монфор, графы де — см. Монфор (Монфоры)
Лавальер Луиза Франсуаза де Ла Бом ле Блан, герцогиня де (La Vallière Louise-Françoise de
La Baume Le Blanc, duchesse de; 1644-1710), фаворитка (1661—1667 гг.) Людовика XTV,
родившая ему четырех детей, из которых двое выжили и были узаконены королем;
удалилась в монастырь кармелиток в Париже (в 1674 г.), где и жила до конца дней 28,
35
Лавальер Шарль Франсуа де Ла Бом ле Блан, маркиз, с 1723 г. герцог де (La Vallière Charles-
François de La Baume Le Blanc, marquis, duc de; 1670—1739), сын Жана Франсуа де Ла Бом
де Блана, маркиза де Лавальера; племянник Луизы де Лавальер, фаворитки
Людовика XTV; брат герцогини де Шуазёль; супруга (с 1698 г.): Мари-Тереза де Ноай (1684—1784)
44, 418, 428
Лаварден Анри-Шарль де Бомануар, маркиз де (Lavardin Henri-Charles de Beaumanoir,
marquis de; 1643—1701), генерал-лейтенант; чрезвычайный посол в Риме (1687—1688 гг.);
КОСД (1688 г.); первая супруга (с 1667 г.): Франсуаза Поль Шарлотта д'Альбер (ум. 1670);
вторая (с 1680 г.): Луиза де Ноай; дочь от первого брака: Анна Шарлотта, мадемуазель
де Маликорн 139, 153, 242, 369, 377
Лаварден Жан де Бомануар, маркиз де (LavardinJean de Beaumanoir, marquis de; 1551—1614),
маршал Франции (1595 г.) 242
Лаварден Маргарита де Ростэн, маркиза де (Lavardin Marguerite de Rostaing, marquise de;
ум. 1694), вторая супруга Анри П де Бомануара, маркиза де Лавардена 153
Ла Варенн — см. Фуке де Ла Варенн Катрин
Ла Варенн (La Varenne), дворянский род из Пуату; не имел отношения к роду Фуке де Ла
Варенн 564, 570
Ла Варенн Гийом Фуке, барон де (La Varenne Guillaume Foucquet, baron de; 1560—1616),
повар, затем плащеносец Генриха ГУ; генеральный наместник Анжу и Ла-Флеша 352—
353, 564
Ла Варенн Гийом Фуке, маркиз де (La Varenne Guillaume Foucquet, marquis de), внук
предыдущего; генеральный наместник Анжу; супруга (с 1697 г.): Мари де Фруллэ
352, 564
Ла Варенны — см. Фуке де Ла Варенн
Ла Вогийон Андре де Бетула де Коссань, граф де, называемый также Фроманто (La
Vauguyon André de Bétoulat de Cossagne, comte de, dit Fromenteau; 1629—1693), государ
ственный советник; посол в Испании; КОСД (1688 г.); второй супруг (с 1668 г.) Мари
(1609—1693), наследницы дома Сен-Мегрен, вдовы графа дю Брутэ; покончил жизнь
самоубийством 67, 89—92
Ла Врийер, мадам де — см. Майи Франсуаза, мадемуазель де
Ла Врийер Луи Фелипо, сеньор де (La Vrillière Louis Phélypeaux, seigneur de; 1598—1681),

Указатель гимн
891
сын Реймона Фелипо, сеньора де Ла Врийера и д'Эрбо; государственный секретарь (с
1629 г.) 507
Ла Врийер Луи П Фелипо, маркиз де (La Vrillière Louis Phélypeaux, marquis de; 1672—1725),
сын государственного секретаря Бальтазара Фелипо, маркиза де Шатонёфа; внук Луи
I Фелипо, маркиза де Ла Врийера; государственный секретарь (с 1700 г.) 377, 578—579,
588-589, 639
Ла Врийеры — см. Фелипо
Ла Вьенн Франсуа Кантен, называемый де, маркиз де Шансенэ (La Vienne François Quentin,
dit de, marquis de Champcenetz), королевский банщик; первый камердинер
Людовика XIV 196, 197, 358, 421
Ла Вьёвиль Мари-Луиза де Ла Шоссе д'Э, маркиза де (La Vieuville Marie-Louise de La
Chaussée d'Eu; ум. 1715), вторая супруга (с 16Б9 г.) Рене, маркиза де Ла Вьёвиля (1652—
1719) 351
Ла Гарнаш Франсуаза де Роган, мадемуазель де, с 1579 г. герцогиня де Луден (La Gamache
Françoise de, Mlle de Rohan, duchesse de Loudun; ум. 1591), дочь Рене I, виконта де Ро-
гана, и Изабеллы д'Альбре; фрейлина Екатерины Медичи; любовница Жака Савойско-
го, герцога де Немура; сын: Анри, принц Женевский (ум. 1596) 402-403
Ла Гиш — см. Ангулем (Ангулемская) Мари-Генриетта де Ла Гиш, герцогиня д'
Ла Гиш Филибер, сеньор де (La Guiche Philibert, seigneur de; ум. 1607), главный
начальник артиллерии Франции (1578-1596 гг.); КОСД (1578 г.) 69, 105
Ла Гранж Жак де (La Grange Jacques de), интендант Эльзаса (1673—1698 гг.), а также
французской армии в Германии (1693 г.); протеже министра Лувуа 147, 148
Ла Гранж-Трианон Луи де, сеньор де Маркувиль (La Grange-Trianon Louis de, seigneur de
Marcouvûle; ум. 1706), президент палаты прошений Парижского парламента (с 1651 г.);
дочери: Маргарита и Анна 485, 560
Ладвока Жак (Ladvocat Jacques; ум. 1700), аббат; Сен-Симон спутал его с братом, Жан-
Антуаном Ладвока (1629—1706), королевским докладчиком (с 1660 г.) 554
Ла Ильер Жан Франсуа де Поластрон, шевалье де (La flhière Jean-François de Polastron,
chevalier de; ум. 1697), губернатор Рокруа 310
Ла Каймотт Пьер де Массюэ, сеньор де (La Caillemotte Pierre de Massue, seigneur de; ум. 1690),
сын дипломата Анри де Массюэ, маркиза де Рювиньи; младший брат графа Голуэя;
погиб в сражении при Бойне 289
Ла Карт Франсуа-Габриэль Тибо, называемый маркиз де (La Carte François-Gabriel Thibault,
dit marquis de; 1637—1721), капитан лейб-гвардии Месье; супруга: Франсуаза-Шарлотта
де Сентерр, мадемуазель де Меннету 418
Ла Комб Франсуа де (La Combe François de; 1643-1715), монах-варнавит; духовник мадам
Гийон; сопровождал ее в странствиях; арестованный в 1689 г., осужден на пожизненное
заточение (в 1689 г.); скончался в Шарантонской лечебнице, куда был переведен под
предлогом безумия (1712 г.) 295, 388, 393, 394
Ла Корсана, дон Диего Уртадо де Мендоса-и-Сандоваль, граф де (La Corzana, D. Diego Hur-
tado de Mendoza y Sandöval, conde de; 1650—1720), генерал каталонской армии 314, 315
Ла Круа (La Croix), дворянский род 283
Ла Кур Жак де (La Court Jacques de; ум. 1720), настоятель аббатства Ла-Трапп (декабрь
1698-1718 гг.) 444,603,656
Ла Кур Пьер де (La Cour Pierre de), капитан гвардии маршала де Лоржа 188
Лакур Дешьен Франсуа Морисэ де (La Cour des Chiens François Moricet (Morisset)),
финансист; интендант Ордена Святого Духа (1703—1709 гг.) 641
Ла Ланд Жан-Батист дю Деффан, маркиз де (La Lande Jean-Baptiste du Deffand, marquis de;
ум. 1728), офицер 263

892
Указатель имен
Ламбер Анри-Франсуа Ламбер, маркиз де Сен-Бри, назьшаемый маркизом де (Lambert
Henri-François, marquis de Saint-Bris, dit marquis de; 1677—1754), бригадный генерал (1710 г.)
387
Ламберг Иоганн Филипп, граф фон (Lamberg Johann Philipp, Graf von; 1651—1712), епископ
Пассау (Бавария); кардинал (1700 г.); советник императора 580
Ламбеск Луи Лотарингский, граф д'Арманьяк, принц де (Lambesc Louis de Lorraine, comte
d'Armagnac, prince de; 1692—1743), сын Анри Лотарингского, графа де Брионна, и Мари-
Мадлен д'Эпине; внук Месье Главного; супруга (с 1709 г.): Генриетта Жанна де Дюрфор,
кузина жены мемуариста; дочь: Генриетта-Жюли-Габриэль, мадемуазель де Брэн 665
Ла Марк, графиня де — см. Валленрод[т] Екатерина (Катарина) Шарлотта, графиня
Ла Марк, графы (La Marck), графский род из Вестфалии 571—572
Ла Марк Анри-Робер де, граф де Брэн (а не Молеврие) (La Marck Henri-Robert de, comte
de Braine; ок. 1575—1652), первым шталмейстером королевы Анны Австрийской был
не он, а его брат, Луи де Ла Марк, маркиз де Мони 572
Ла Марк Гийом де, по прозвищу Арденнский вепрь (La Marck Guillaume de, le Sanglier
d'Ardennes; ум. 1485), один из наиболее могущественных сеньоров в Льежском
княжестве; убил Луи де Бурбона, епископа Льежского (1482 г.); вел борьбу с императором
Максимилианом I; был казнен 572
Ла Марк Людвиг Петер, граф Шлейден, назьшаемый графом де (La Marck, нем. Ludwig
Peter, фр. Louis Pierre, нем. Graf von Schieiden, Graf von der Marck, фр. comte de; 1674—
1750), сын Франсуа-Антуана, графа де Ла Марка, и Екатерины Шарлотты, графини
Валленродт; посол в северных странах, Испании; испанский гранд (1739 г.); КОСД
(1724 г.); супруга (с 1700 г.): Мари Маргарита Франсуаза де Роган-Шабо (1680—1706);
младший брат: Юлиус Август (1680—1753), губернатор Юлиха 567, 568, 571—572
Ла Марк Робер IV де — см. Буйон (Буйонский) Робер IV де Ла Марк, герцог де
Ла Марк Франсуа-Антуан (Франц Антон), граф де (La Marck François-Antoine (Franz Anton),
comte de (Graf von der Marck); 1641—1680), сын Эрнеста де Ла Марка (1590—1654;
первая супруга: Сибилла Гогенцоллерн-Эхинген) и Катрин Ришар д'Эше (ум. 1645), его
третьей супруги; первый супруг Екатерины Шарлотты, графини Валленродт 567, 572
Ла Марк Шарлотта де (La Marck Charlotte de; 1574—1594), дочь Анри-Робера де Ла Марка,
герцога Буйонского; наследница княжества Седан; супруга (с 1591 г.) Анри де Ла Тура,
герцога Буйонского, маршала Франции; младший брат отца: Шарль Робер де Ла Марк,
граф де Молеврие (сын его: Луи де Ла Марк, маркиз де Мони) 413, 572
Ла Мейере Арман Шарль де Лапорт, маркиз, затем герцог де — см. Мазарини Арман-
Шарль де Ла Порт-Мазарини, герцог Ретельский-, де Ла Мейере и Майеннский
Ла Мейере Мари де Косее, герцогиня де (La Meilleraye Marie de Cossé, duchesse de; ум. 1710),
вторая супруга (с 1637 г.) Шарля де Ла Порта, маршала де Ла Мейере 68, 351
Ла Мейере Поль Жюль де Ла Порт-Мазарини, герцог де, герцог де Ретель-Мазарини (La
Meilleraye Paul Jules de La Porte-Mazarini, duc de, duc de Rethel-Mazarini; 1666—1731), сын
Арман-Шарля де Ла Порт-Мазарини, герцога Мазарини, и Гортензии Манчини;
губернатор Пор-Луи; супруга (с 1685 г.): Шарлотта Фелисите Арманда де Дюрфор,
мадемуазель де Дюра 215—216, 231
Ла Мейере Шарль де Ла Порт, маркиз, затем герцог де (La Meilleraye Charles de La Porte,
marquis, затем duc de; 1602—1664), кузен кардинала Ришелье; главный начальник
артиллерии (с 1634 г.); маршал Франции (1639 г.); КОСД (1633 г.) 52, 68, 453
Ла Мот Филипп де, сеньор д'Уданкур, герцог де Кардонн (La Mothe Philippe de, seigneur
d'Houdancourt, duc de Cardonne; 1605—1657), маршал Франции (1642 г.); супруга:
Луиза де При (1624-1709) 386, 387
Ламуаньон Гийом де (Lamoignon Guillaume de; 1617—1677), первый президент Парижского
парламента (с 1658 г.) 283

Указатель имен
893
Ламуаньон Кретьен Франсуа де, маркиз де Бавиль (Lamoignon Chrétien-François de, marquis
de Bâville; 1644—1709), старший сьш Гийома де Ламуаньона и Мадлен Потье;
генеральный адвокат Парижского парламента; один из парламентских президентов (с 1698 г.);
супруга: Мари-Жанна Вуазен (1654—1727), племянница Дени Талона 180, 377
Ла Муссе Амори Ш Гуайон, маркиз де (La Moussaye Amaury Ш Gouyon, marquis de; 1601—
1674), сьш Анри П Гуайона, маркиза де Ла Муссе, и Катрин де Шампань; губернатор
Ренна; супруга: Генриетта Катрин де Ла Тур 366, 546
Ла Муссе Франсуа Гуайон, барон де (La Moussaye François Gouyon, baron de), младший брат
предыдущего; генерал-лейтенант; губернатор Стенэ; служил Великому Конде 366
Лангле Клод П де (Langlée Claude П de), сьш Клода I де Лангле, сеньора де Ла Гранж-о-
Мэна, генерального квартирмейстера армии, и Катрин-Роз де Картабалан; законодатель
мод при дворе; сестра: Анжелика де Лангле (ум. 1725) 562—563
Ланжерон Клод д'Эспесс, графиня де (Langeron Claude d'Espeisses, comtesse de; ум. 1690),
дочь Шарля Фэ, сеньора д'Эспесса; супруга (с 1645 г.) Филиппа Андро, графа де Лан-
жерона (ум. 1675); статс-дама Анны Баварской, затем Елизаветы Орлеанской,
герцогини де Гиз 257
Ланжерон Франсуа Андро де (Langeron François Andrault de; 1658—1710), сьш предыдущей;
аббат; чтец детей Франции 392
Ланнуа (Lannoy), дворянский род 355
Ланти (Ланте) (Lanti (Lante)), известный с XV в. итальянский род; имя делла Ровере
появилось в семействе благодаря заключенному в 1609 г. браку Маркантонио Ланте (1566—
1643) с Лукрецией делла Ровере (ум. 1652) 213
Ланти (Ланте) Монтефельтро делла Ровере Антонио, герцог Бомардзо, князь Бельмонте
(Lanti (Lante) Montefeltro délia Rovere Antonio, duca di Bomarzo, principe di Belmonte;
1648—1716), сьш Ипполито Ланти Монтефельтро делла Ровере, герцога Бормардзо, и
Марии-Кристины д'Альтен; внук Маркантонио Ланте и Лукреции делла Ровере; КОСД
(1696 г.) 213, 368, 454, 550
Ланти (Ланте) Луиза Анжелика Шарлотта де Ла Тремуй, герцогиня (Lanti (Lante) Louise-
Angélique-Charlotte de La Trémoille, duchessa di; 1653—1698), дочь Луи де Ла Тремуя,
герцога де Нуармутье, и Рене-Жюли д'Обри; супруга (с 1683 г.) предыдущего; дочь:
Марианна, впоследствии герцогиня д'Авре 213, 454, 561
Ла Огетт Ардуэн Фортен де (La Hoguette Hardouin Fortin de; 1643—1715), сьш Филиппа
Фортена, сержанта-майора Бле; племянник Ардуэна де Перефикса, архиепископа
Парижского; архиепископ Санса (с 1685 г.) 698, 700—701
Ла Огетт Шарль Фортен, маркиз де (La Hoguette Charles Fortin, marquis de; ум. 1693), брат
(a не сьш брата) Ардуэна Фортена де Ла Огетта; генерал-лейтенант; капитан первой роты
королевских мушкетеров; губернатор Мезьера и Ниора; погиб в войне в Савойе; супруга:
Мари Бонно де Рюбелль; дочь: Мари-Маргарита, супруга маркиза де Нанжи 86
Лапара (Лапарра) де Фьё Луи (Lapara (Laparra) de Fieux Louis; ум. 1706), главный военный
инженер 315
Ла Порт, мадам де — см. Ла Мейере Мари де Косее, герцогиня де.
Ла Прустьер Жером Гурро де (La Proustière Jérôme Gourreau de), аббат; настоятель в Витрэ
(Бретань) 514
Ла Рейни Габриэль Никола де (La Reynie Gabriel-Nicolas de; 1625—1709), начальник полиции
(1667—1697 гг.); государственный советник 287, 394, 504—506
Ла Ривьер Луи Барбье, аббат де (La Rivière Louis Barbier, abbé de; 1595—1670), духовник
Гастона Орлеанского, затем королевы Марии-Терезы; епископ Лангра (с 1655 г.) 415
Ла Рок Сен-Шамаран Антуан де Пейронанк де (La Roque Saint-Chamaran Antoine de
Peyronenc), командир артиллерийского полка; бригадный генерал в войсках маршала
де Тюренна 70

894
Указатель имен
Ла Рош Жанна Боек, мадемуазель де (La Roche Jeanne Bosc, Mlle de), вдова сьера де Ла
Роша, первого заместителя королевского казначея; сожительница Александра Бонтана,
первого камердинера короля; мать Клода де Ла Роша 646
Ла Рош Клод де (La Roche Claude de), сын предыдущей; первый камердинер Филиппа V
629, 646, 679, 690
Ларошгийон, герцог де — см. Ларошфуко Франсуа VIÏÏ, герцог де, до 1714 г. герцог де Ла
Рошгийон
Ларошгийон Жанна де Шомберг, герцогиня де (La Rocheguyon Jeanne de Schomberg,
duchesse de; 1601—1674), дочь Анри де Шомберга, графа де Нантёйля, маршала
Франции, и Франсуазы д'Эпине-Дюрталь; супруга (с 1620 г.) Роже дю Плесси, будущего
герцога де Ларошгийона 364
Ларошгийон Мадлен Ле Телье, герцогиня де (La Rocheguyon Madeleine Le Tellier, duchesse
de; 1665—1735), дочь министра Лувуа; супруга (с 1679 г.) Франсуа VHI, герцога де
Ларошгийона, ставшего затем герцогом де Ларошфуко 139
Ларошгийон Роже дю Плесси, герцог де, до 1643 г. сеньор де Лианкур (La Rocheguyon Roger
du Plessis, duc de, seigneur de Iiancourt; 1599—1674), первый камергер и приближенный
Людовика ХШ (с 1624 г.); первый шталмейстер малой конюшни; КОСД (1633 г.) 258,
364
Ла Рош-сюр-Ион, принц (La Roche-sur-Yon, prince de; 1694—1698), сын Франсуа де Бурбона,
принца де Конти, и Мари-Терезы де Бурбон 386
Ларошфуко (La Rochefoucauld), старинный дворянский род 293
Ларошфуко Анри, аббат де (La Rochefoucauld Henri, abbé de; 1634—1708), брат автора
«Максим» 386
Ларошфуко Анри-Ашилль де — см. Марсийяк Анри-Ашилль де Ларошфуко, аббат де
Ларошфуко Франсуа Ш, граф де (La Rochefoucauld François Ш, comte de; 1521—1572), сын
Франсуа П, графа де Ларошфуко, и Анны де Полиньяк; погиб в Варфоломеевскую ночь
293
Ларошфуко Франсуа VI, герцог де, до 1650 г. принц де Марсийяк (La Rochefoucauld
François VI, prince de Marcillac, duc de; 1613—1680), знаменитый писатель, автор «Максим»;
в молодости активно участвовал во Фронде 71—72, 377, 386
Ларошфуко Франсуа VII, герцог де (La Rochefoucauld François Vu, duc de; 1634—1714),
старший сын знаменитого моралиста; главный гардеробмейстер (с 1672 г.); главный
егермейстер; супруга (с 1659 г.): Жанна Шарлотта дю Плесси-Лианкур, дочь Анри дю Плесси,
графа де Ларошгийона, и Элизабет де Ланнуа 44, 71—72, 1(Ю, 109, 111—114, 116—119,
121-123,125,128,129,136,137,143,170,171,211,217,228,229,231-234,236,246,254,294,
295,303, 308-310, 315,353, 355,364,365, 374, 377,384-386,393,418,419,460,461,465-467,
478, 482, 490, 504
Ларошфуко Франсуа VHI, герцог де, до 1714 г. герцог де Ла Рошгийон (La Rochefoucauld
François VU, duc de La Rocheguyon, duc de; 1663—1728), старший сын предыдущего;
бригадный генерал (1696 г.) 81, 162, 214
Ларошфуко Шарль де, назьшаемый де Руа, граф де Руси (La Rochefoucauld Charles de, dit
de Roye, comte de Roucy; 1560—1605), сын Франсуа Ш де Ларошфуко и его второй
супруги, Шарлотты де Руа, графини де Руси 293
Ларошфуко Шарль, шевалье де (La Rochefoucauld Charles, chevalier de; 1635—1691), второй
сын автора «Максим»; аббат 385
Ларрэ Луи Лене, маркиз де (Larrey Louis Lenet, marquis de; ум. 1698), генерал-лейтенант
163
Ларше Никола (Larcher Nicolas; ум. 1712), аббат Сито (с 1692 г.) 478
Ла Рю Шарль де (La Rue Charles de; 1643—1725), придворный проповедник (с 1693 г.);
духовник герцогини Бургундской (с 1705 г.) 301, 583

Указатель имен
895
Ла Салль Франсуа де Кайебо де (La Salle François de Caillebot de; 1652—1736), епископ Typ-
нэ (1689-1705 гг.) 484
Лассэ Арман де Мадайан де Леспар, маркиз де (Lassay Armand de Madaillan de Lesparre,
marquis de; 1652—1738), сын Луи де Мадайана, маркиза де Монтатэра, и Сюзанны де
Випар; приближенный Месье Герцога; наместник Бресса; первая супруга: Мари-Марта
Сибур; вторая: Мари-Анна Пажо; третья (с 1696 г.): Жюли де Бурбон, мадемуазель де
Шатобриан (1668—1710), дочь Месье Принца и Франсуазы де Монталэ; дочь от Мари
Сибур — Мари-Констанс-Аделаида де Мадайан, супруга Гаспара-Александра, графа де
Колиньи; сын от Мари Пажо — Леон 217—218
Ла Тремуи (La Trémoille), старинный аристократический французский род; владели
герцогским титулом 67-68, 178, 400, 454, 561
Ла Тремуй, род — см. Ла Тремуи
Ла Тремуй, мадемуазель де — см. Альбре Мари Арманда Виктория де Ла Тремуй,
герцогиня д'
Ла Тремуй Анна Мари де — см. Орсини (дез Юрсен) Анна Мари де Ла Тремуй, герцогиня
Браччано, принцесса
Ла Тремуй Анри Ш, герцог де, герцог де Туар, принц Тарентский (La Trémoille Henri, duc
de, duc de Thouars, prince de Tarente; 1598-1674), сын Клода де Ла Тремуя, герцога де
Туара и принца Тарентского, и Шарлотты Нассау 366
Ла Тремуй Жозеф-Эмманюэль де (La Trémoille Joseph-Emmanuel de; 1660—1720), аббат;
аудитор Роты; кардинал (1706 г.); посол в Риме (1706—1720 гг.) 561
Ла Тремуй Луи Ш де, принц де Тальмон, герцог де Туар (La Trémoille Louis Ш de, prince
de Talmond, duc de Thouars; 1521—1577), первый герцог де Ла Тремуй; вождь
Католической Лиги в Пуату; брат: Клод де Ла Тремуй, сеньор де Нуармутье (прапрадед Анри-
Франсуа де Ла Тремуя, герцога де Нуармутье) 561
Ла Тремуй Мадлен де Креки, герцогиня де (La Trémoille Madeleine de Créqui, duchesse de;
1662—1707), дочь Шарля, герцога де Креки, и Арманды де Сен-Желе де Ланзак;
супруга (с 1675 г.) Шарля Бельжика Олланда, герцога де Ла Тремуя 52, 234, 236
Ла Тремуй Мари де Ла Тур, герцогиня де (La Trémoille Marie de La Tour, duchesse de; 1601—
1665), дочь маршала Анри де Ла Тура, герцога де Буйона, и Елизаветы Нассау;
супруга (с 1691 г.) Анри де Ла Тремуя, герцога де Туара 366, 546
Ла Тремуй Шарль Бельжик Олланд де, герцог де Туар, принц Тарентский (La Trémoille
Charles-Belgique-Hollande de, duc de Thouars, prince de Tarente; 1655—1709), первый
палатный дворянин (камергер) Людовика XIV; КОСД (1688 г.); супруга: Мадлен де
Креки; дочь: Мари Арманда Виктория (1677—1717), супруга (с 1696 г.) Эмманюэля Теодоза
де Ла Тура, герцога д'Альбре, впоследствии герцога де Буйона 52, 75,100,113,114,116—
120,122,123,125,128,132,136,139,170,171,216,217,231-233,236,323,424,429,430,460,
461, 465, 561
Ла Туанн Шарль Ренуар де (La Touanne Charles Renouard de; ум. 1701), сборщик тальи;
казначей; разорился и умер от удара 704
Ла Тур (д'Овернь) (La Tour (d'Auvergne)), дворянский род 159
Ла Тур Пьер Франсуа д'Арер де (La Tour Pierre-François d'Arères de; 1653—1733), генерал
Ордена ораторианцев 566
Ла Тур Эмманюэль Морис де (La Tour Emmanuel-Maurice de; 1670—1702), старший сын
Фред ерика Мориса, графа д'Овернь; рыцарь Мальтийского ордена (с 1692 г.); бальи
Оверни 288
Ла Фейад Жорж д'Обюссон де (La Feuillade Georges d'Aubusson de; 1609—1697), сын
Франсуа II д'Обюссона и Изабель Браше; архиепископ Амбрена (1649—1668 гг.);
епископ Меца (с 1668 г.); дипломат; посол в Испании (1661—1664 гг.); КОСД (1661 г.) 239,
283, 30^305

896
Указатель имен
Ла Фейад Луи д'Обюссон, герцог де Руанне, известный как герцог де (La Feuillade Louis
d'Aubusson, duc de Rouannais (Ro(u)annez), duc de; 1673—1725), сын маршала Франсуа
де Ла Фейад а и Шарлотты Гуффье; маршал Франции (1724 г.); дядя: Жорж д'Обюс-
сон де Ла Фейад; первая супруга (с 1692 г.): Шарлотта Тереза Фелипо де Ла Врийер;
вторая (с 1701 г.): Мари-Тереза Шамийяр 73, 81, 143, 163, 239, 305, 319, 338, 502
Ла Фейад Франсуа Ш д'Обюссон, граф де, герцог де Руанне (La Feuillade François
d'Aubusson, comte de, duc de Rouannais (Ro(u)annez); 1625—1691), сын Франсуа П д'Обюссона и
Изабель Браше; брат епископа Меца; маршал Франции (1675 г.); вице-король Сицилии;
губернатор Дофине; КОСД (1688 г.); братья: Жорж д'Обюссон де Ла Фейад, епископ
Меца, и Леон д'Обюссон, граф де Ла Фейад (ум. 1647), генерал-лейтенант; супруга (с
1667 г.): Шарлотта Гуффье (ум. 1683) 239, 281, 283, 304, 367, 398, 502
Ла Фейад Шарлотта Тереза Фелипо де Ла Врийер, герцогиня де (La Feuillade Charlotte-
Thérèse Phélypeaux de La Vrillière, duchesse de; 1675—1697), дочь Бальтазара Фелипо,
маркиза де Шатонёфа и де Ла Врийера, и Мари-Маргариты де Фурси; первая супруга
(с 1692 г.) Луи д'Обюссона, герцога де Ла Фейада 239, 338
Ла Фёйе Пьер-Франсуа дю Бан, граф де (La Feuillée Pierre-François du Ban, comte de; 1619—
1699), генерал-лейтенант; губернатор Доля 141, 476
Ла Ферте Анри-Франсуа де Сентерр (Сен-Нектэр), герцог де (La Ferté Henri-François de
Senneterre (Saint-Nectaire), duc de; 1657—1703), сын Анри П де Сентерра, герцога де Ла
Ферте, и Мадлен д'Анженн; генерал-лейтенант (1696 г.); губернатор Меца и Вердена (с
1674 г.) 231, 237, 263, 316, 418
Ла Ферте Мари-Габриэль-Анжелика де Ла Мот-Уданкур, герцогиня де (La Ferté Marie-
Gabrielle-Angélique de La Mothe-Houdancourt, duchesse de; ум. 1726), дочь Филиппа де Ла
Мот-Уданкура, герцога де Кардонна, маршала Франции, и Луизы де При; супруга (с
1675 г.) Анри-Франсуа де Сентерра (Сен-Нектэра), герцога де Ла Ферте; старшая дочь:
Мари Изабелла Анжелика, маркиза де Мирпуа; младшая дочь: Франсуаза Шарлотта,
мадемуазель де Меннету 47, 120, 351, 418, 419, 500
Лафонтен Жан де (La Fontaine Jean de; 1621—1695), поэт-баснописец; член Французской
академии (1684 г.) 184
Ла Форс Жак Нонпар де Комон, герцог де (La Force Jacques Nompar de Caumont, duc de;
1632—1699), унаследовал герцогство после своего деда, Анри Нонпара де Комона, герцога
де Ла Форса (1582—1678), бригадного генерала; старший сын: Анри-Жак Нонпар, герцог
де Комон (1675—1726); дочь: Луиза, фрейлина дофины, супруга (с 1688 г.) Луи де Бовуа-
ра, графа дю Рура (ум. 1690), погибшего при Флерюсе 100, 117,'118, 132, 140, 170, 232,
418, 487
Ла Форс Сюзанна де Беринген, герцогиня де (La Force Suzanne de Beringhen, duchesse de;
ум. 1731), супруга (с 1673 г.) Жака Нонпара де Комона, герцога де Ла Форса; переехала
в Англию после его кончины (1699 г.) 371, 487
Ла Фрезельер Франсуа Фрезо, маркиз де (La Frézelière François Frézeau, marquis de; 1632—
1702), генерал-лейтенант 318, 320, 321
Ла Фретт, братья — Гастон Жан-Батист Грюэль, маркиз де Ла Фретт (Gastonjean-Baptiste
Gruel, marquis de La Frette), и Никола Грюэль, маркиз д'Амийи (Nicolas Gruel, marquis
d'Amilly) 380
Ла Фуэнте, дон Гаспар П де Тевес Кордова-Тельо-и-Гусман, маркиз де (La Fuente, D. Gaspar П
de Teves Cordova-Tello y Guzmân, marqués de; ум. 1685), посол в Венеции (1667—1677 гг.),
Франции (1662,1680—1683 гг.); второй полномочный представитель на конгрессе в Ним-
вегене (1678 г.) 304,649
Ла Фэн де Сален Жак де (La Fin de Salins Jacques de), государственный советник 99
Ла Фэны (La Fin), дворянский род 423

Указатель имен
897
Ла Шатр Луи-Клод де (La Chastre (Châtre) Louis-Claude de; ум. 1699), сын Эдма де Ла
Шатра, графа де Нансэ; аббат Сен-Севера; погиб в результате несчастного случая
(попал под свою же коляску) 377, 492
Ла Шатр Луи Шарль Эдм, маркиз де (La Chastre (Châtre) Louis-Charles-Edme, marquis de;
1661—1730), брат предыдущего; бригадир; супруга (с 1694 г.): Анна Шарлотта де Бома-
нуар, называемая мадемуазель де Маликорн 139, 144
Ла Шатр Эдм де Ла Шатр, граф де Нансэ, называемый маркизом де (La Chastre (Châtre)
Edme de La Chastre, comte de Nançay, dit marquis de; ум. 1645), сын Анри де Ла Шатра
и Мари де Ла Гет; офицер; дочь: Луиза Антуанетта Тереза де Ла Шатр, супруга
маршала д'Юмьера 152
Лашез Франсуа д'Экс де (La Chaise François d'Aix de; 1624—1709), иезуит; духовник
Людовика XIV; племянник: Антуан, маркиз де Лашез, полковник 25, 158, 172, 197, 205, 208,
248, 278,300,302, 303, 308,338, 376,377,384, 389,441^44,456,500,566,581,586,589,594,
646
Лашез Франсуа д'Экс, граф де (La Chaise François d'Aix, comte de; ум. 1697), брат духовника
Людовика XTV; капитан ближней королевской охраны; бальи и сенешаль Лионнэ 25,
338,500
Ла Э-Вантле Дени де (La Haye-Vantelet Denis de; 1626-1722), посол в Турции (1665—1675 гг.),
Баварии, Португалии, Венеции (1685—1701 гг.) 695
Ле Вассор Мишель (Le Vassor Michel; 1648—1718), историк; эмигрировал в Англию и
перешел в протестантизм; автор «Истории Людовика ХШ» в 20 томах (1700—1711) 593—
595
Левенштейн, мадемуазель де — см. Данжо София Мария Баварская, маркиза де
Левенштейн-Вертгейм-Рошфор Фердинанд Карл, граф (Löwenstein-Wertheim-Rochefort
Ferdinand Karl, Graf von; 1616—1672), германский князь; супруга: Анна Мария Фюрстен-
берг 567
Левенштейны (Levenstein или Lœwenstein), графский род, ведущий происхождение от
Людвига I, курфюрста Пфальцского (нач. ХШ в.) 253
Леви, маркиза (мадам) де — см. Шеврёз Мари-Франсуаза д'Альбер, мадемуазель де
Леви Шарль Роже де Леви, граф де Шарлю, называемый маркиз де (Levis Charles-Roger de
Levis, comte de Charlus, dit marquis de; ум. 1689), дед Шарля Эжена де Леви, герцога де
Леви 365
Леви Шарль Эжен де Леви, граф де Шарлю, маркиз, с 1723 г. герцог де (Levis Charles-
Eugène de Levis, comte de Charlus, marquis, затем duc de; ум. 1734), сын Шарля Антуа-
на де Леви, графа де Шарлю, и Мари Франсуазы де Бетизи; генерал-лейтенант;
супруга (с 1698 г.): Мари-Франсуаза д'Альбер 332, 365, 419
Леганес, дон Диего Фелипе Давила Месия-и-Гусман, маркиз де (Leganés, D. Diego Felipe
Dâvila Mesia y Guzmân, 3. marqués de; ум. 1711), испанский гранд; вице-король
Каталонии (1685—1688 гг.); губернатор и генерал-капитан Миланского герцогства (1691 г.); умер
в Венсеннском замке, будучи посажен по обвинению в заговоре против Франции 243,
271
Ледигьер Жан Франсуа Поль де Бонн де Креки, герцог де (Lesdiguières Jean-François-Paul de
Bonne de Créqui, duc de; 1678—1703), сын Франсуа-Эмманюэля де Бонна де Креки,
герцога де Ледигьера (1645—1681), и Поль Маргариты Франсуазы де Гонди, герцогини
де Рец (1655-1716); бригадир 100,116,122,136,171,215-216,230,232,233, 314,387-388,
472, 492
Ледигьер Луиза Бернардина де Дюрфор, герцогиня де (Lesdiguières Louise-Bernardine de
Durfort, duchesse de; 1678—1740), дочь Жака Анри де Дюрфора, герцога де Дюра, и
Маргариты Фелис де Леви-Вантадур; до замужества именовалась мадемуазель де

898
Указатель имен
Дюра; супруга (с 1696 г.) Жана Франсуа Поля де Бонна де Креки, герцога де Ледигье-
ра 215-216
Ледигьер Поль Маргарита Франсуаза де Гонди, герцогиня де Рец, герцогиня де (Lesdiguières
Paule-Marguerite-Françoise de Gondi, duchesse de Retz, duchesse de; 1655—1716),
племянница знаменитого кардинала де Реца; супруга (с 1675 г.) Франсуа-Эмманюэля де Бонна
де Креки, герцога де Ледигьера 100, 116, 136, 206, 216
Ледигьер Шарль де Бланшфор-Креки, принц де Пуа, затем герцог де (Lesdiguières Charles
de Blanchefort-Créqui, prince de Poix, duc de; 1578—1638), маршал Франции (1621 г.) 52
Ле Камю Этьен (Le Camus Etienne; 1632—1707), кардинал (1686 г.); епископ Гренобля (с
1671г.) 550,603,691
Ле Конт Даниэль Луи, отец (Le Comte Daniel-Louis, le Père; 1655—1728), миссионер в
Сиаме; духовник герцогини Бургундской (1696—1700 гг.) 248, 583
Лелу (Le Loup), семейство, принадлежавшее к мелкопоместному дворянству 215
Лемос (Lemos), испанская графская династия — ветвь рода Браганса 662, 663
Лемос Диниш I де Португаль Браганса-э-Перейра, граф де (Lemos Diniz I de Portugal
Braganza e Pereira, conde de; 1481—1516), младший сын Фернанду П, герцога де
Браганса, и Изабеллы де Портокарреро; родоначальник шестой ветви династии Браганса (ветви
Лемос); супруга (с 1501 г.): Беатриса де Кастро Осорио-и-Португаль (1484—1560), 3-я
графиня де Лемос; сын: Фернандо Руис I, граф де Лемос; внук: Педро Фернандо I, граф
де Лемос 662, 665
Лемос Педро Альварес де Кастро-и-Осорио, граф де (Lemos Pedro Alvarez de Castro y Osorio,
1. conde de; ум. 1483), первый граф де Лемос; сын от первого брака: Альфонсо 662
Лемос Педро Антонио Ш де Кастро-и-Португаль, граф де (Lemos Pedro Antonio Ш de Castro
у Portugal, 10. conde de; 1632—1672), испанский гранд; вице-король Перу (с 1667 г.);
супруга: Ана Франсиска Эрменехильда де Борха Сентельес Дориа-и-Колонна (1640—1706),
дочь Франсиско Ш де Борха Арагон-и-Дориа, 8-го герцога Гандийского 662, 663
Лемос Педро Фернандо I Руис де Кастро Андраде-и-Португаль, граф де (Lemos Pedro
Fernando I Ruiz de Castro Andrade у Portugal, 5. conde de; 1524—1590), сын Фернандо Руи-
ca I, графа де Лемоса; участвовал в завоевании Португалии при испанском короле
Филиппе II 662
Лемос Родриго де Кастро Осорио-и-Португаль, граф де (Lemos Rodrigo de Castro Osorio
y Portugal, 2. conde de; 1461—1521), побочный сын Альфонсо де Кастро-Португаля, сына
Педро Альвареса де Кастро-и-Осорио, 1-го графа де Лемоса 662
Лемос Фернандо Руис I де Кастро Осорио-и-Португаль, граф де (Lernos Fernando Ruiz I de
Castro Osorio y Portugal, 4. conde de; 1505—1575), сын Диниша I, графа де Лемоса, и
Беатрисы де Кастро; испанский гранд; посол в Риме; сын: Педро Фернандо I, граф де
Лемос 662
Лемос Хинес Мигель Фернандо Руис де Кастро-и-Португаль, граф де (Lemos Ginés Miguel
Fernando Ruiz de Castro y Portugal, 11. conde de; 1666—1741), последний граф де Лемос;
КОЗР (1692 г.); первая супруга: Каталина де Сильва-Мендоса (1669—1727), сестра 10-го
герцога дель Инфантадо 662
Ленонкур Мадлен, мадемуазель де (Lenoncourt Madeleine, Mlle de; 1576—1602), супруга
Луи VII де Рогана, герцога де Монбазона, а затем (с 1594 г.) Эркюля (а не Пьера) де
Рогана, герцога де Монбазона 406
Ленонкур де Бленвиль Шарлотта Иоланда де Неттанкур, маркиза де (Lenoncourt de
Blainville Charlotte Yolande de Nettancourt, marquise de; ум. 1703), супруга (с 1679 г.) Шарля
де Ленонкура, маркиза де Бленвиля, главного камергера герцога Лотарингского; гарде-
робмейстерина герцогини Лотарингской 534
Ле Норман дю Фор Шарль (Le Normant du Fort Charles), генеральный откупщик; внук:

Указатель имен
899
Шарль Гийом Борроме Ле Норман д'Этьоль (1717—1799), супруг Жанны Пуассон,
будущей маркизы де Помпадур 313
Ленотр Андре (Le Nôtre (Nostre) André; 1613—1700), сын Жана Ленотра, садовника Тюиль-
ри; классик французского садово-паркового искусства 589—590
Леопольд I (Leopold I; 1640—1705), император — правитель Священной Римской империи
(с 1658 г.); КОЗР (1654 г.); старший сын: Иосиф I; внук: Леопольд Иосиф (1700—1701),
эрцгерцог 43, 172, 243, 229, 260, 279, 330, 331, 334, 354-357, 370, 371, 381, 382, 447, 452,
463, 473, 474, 488, 489, 528, 531, 573, 574, 595, 596, 619, 620, 624, 632-634, 648, 657, 666,
690, 693, 694
Ле Пелетье, аббат — см. Пелетье (Ле Пелетье) Жером
Ле Пелетье Клод — см. Пелетье (Ле Пелетье) Клод
Ле Пелетье де Сузи — см. Пелетье (Ле Пелетье) де Сузи Мишель
Ле Ребур Александр (Le Rebours Alexandre), кузен супруги Мишеля Шамийяра; интендант
финансов 514
Ле Телье (Le Tellier), семейство, изначально принадлежавшее к судейскому сословию
139, 299
Ле Телье Мишель (Le Tellier Michel; 1603—1685), государственный секретарь по военным
делам (с 1643 г.); канцлер Франции (с 1677 г.); супруга: Элизабет Тюрпен (ок. 1605—1698)
35, 131, 217, 218, 310, 339, 415, 416, 454, 474, 503, 507, 508, 523, 576, 637
Ле Телье (Телье) Мишель (Le Tellier (Tellier) Michel; 1643—1719), иезуит; исповедник
Людовика XIV (1709-1715 гг.) 583
Ле Телье Шарль Морис (Le Tellier Charles-Maurice; 1642—1710), сын канцлера Мишеля Ле
Телье; архиепископ Реймсский (с 1671 г.) 29,131,132,139,166,206, 232,296, 299, 300, 303,
360-361, 414-417, 474, 582-583, 586-587, 638, 652, 653
Ле Февр (Le Fèvre), капитан в полку Сен-Симона 76
Ле Февр Никола (Le Fèvre Nicolas), аббат; помощник наставника детей Франции 393
Лефорт Франц Якоб (Lefort Franz Jacob; 1656—1699), по происхождению шотландец;
российский государственный деятель; советник Петра I; генерал-адмирал Московии (1695 г.);
один из трех официальных послов в составе Великого посольства (1697—1698 гг.) 370
Лешель Камилл де Верин де (L'Echelle Camille de Vérine de), дворянин из свиты герцога
Бургундского 204, 392
Лианкур, герцог де — см. Ларошгийон Роже дю Плесси, герцог де, до 1643 г. сеньор де
Лианкур
Лианкур, герцогиня де — см. Ларошгийон Жанна де Шомберг, герцогиня де
Лианкур Анри-Роже де Ларошфуко, маркиз де (liancourt Henri-Roger de La Rochefoucauld;
1665—1749), сын Франсуа Vu, герцога де Ларошфуко, и Жанны Шарлотты дю Плесси-
Лианкур; генерал-лейтенант (1702 г.) 162, 315, 386
Ливри Луи Санген, маркиз де (Iivry Louis Sanguin, marquis de; 1648—1723), первый
дворецкий Людовика XIV 122, 431, 493, 494
Лигондес Гаспар, маркиз де (Ligondès Gaspard, marquis de; ок. 1633—1709), командующий
кавалерийской бригадой (1690 г.); наместник Сентонжа и Ангумуа (с 1691 г.); бригадир
(1697 г.) 318
Лильбонн Анна де Водемон-Лотарингская, принцесса де (Iillebonne Anne de Vaudémont de
Lorraine, princesse de; 1639—1720), побочная дочь Карла IV, герцога Лотарингского, и
Беатрисы де Кюзанс; супруга (с 1660 г.) Франсуа-Мари Лотарингского, графа де Лиль-
бонна; дочери: Беатриса Лотарингская, мадемуазель де Лильбонн, и Мари-Элизабет
Лотарингская, мадемуазель де Коммерси, ставшая принцессой д'Эпинуа 81, 153, 155,
354, 364, 426, 450, 451, 464, 632
Лильбонн Беатриса Иеронима Лотарингская, мадемуазель де (Iillebonne Béatrix-Hiéronime

900
Указатель имен
de Lorraine, Mlle de; 1662-1738), аббатиса Ремиремона (с 1711 г.) 153, 155, 354, 364, 426,
450, 451, 464
Лильбонн Франсуа-Мари Лотарингский, граф (принц) де (Lillebonne François-Marie de
Lorraine, comte (prince) de; 1624—1694), сын Шарля П Лотарингского, герцога д'Эльбё-
фа, и Екатерины Генриетты Французской; внук Генриха IV; генерал-лейтенант 155,353—
355, 450
Линьи Жан де (Lignyjean de), племянник канцлера Сегье; государственный советник;
супруга: Элизабет Буайе 307, 567
Линьрис Жозеф д'Эпине, маркиз де (Ligneris Joseph d'Espinay, marquis de; ум. 1693),
бригадный генерал; губернатор Перонны; погиб в сражении при Неервиндене 81
Линьярес (Linharès), герцогская династия — одна из младших ветвей рода Авейру, ветви
династии Браганса 666
Линьярес Н. де Аленкастре, герцог де (Linharès N. de Lencastre, duque de), побочный сын
Аугустино де Аленкастре, герцога де Абрантеса, и Хосефы де Аленкастре; испанский
гранд 667
Линьярес Фернандо де Норонья, граф, затем герцог де (Linharès Fernando de Noronha, 5.
conde, затем 1. duque de; 1600—?), испанский гранд; дочь: Хуана де Норонья 666
Линьярес Фернандо де Аленкастре Норонья-и-Сильва, маркиз де Вальдефуэнтес, герцог
де (linharès Ferdinand de Alencastre Norona y Silva, marqués de Valdefuentès, duque de;
ок. 1641—1717), сын Аугустино де Аленкастре, герцога де Абрантеса, и Хуаны де
Норонья, герцогини де Линьярес; вице-король Мексики (1711—1716 гг.); младший брат:
Хуан Мануэль (ум. 1733), епископ Куэнкский, патриарх Индий; супруга: Леонора де
Сильва (ум. 1692) 667
Линьярес Хуана де Норонья, герцогиня де (Linharès Juana de Norona e Silva, duquesa de), дочь
Фернандо де Норонья, герцога де Линьяреса, и Марии де Кастро-э-Сильва; супруга
Аугустино де Аленкастре, герцога де Абрантеса 666
Лионн Юг де (Lionne Hugues de; 1611—1671), сын Артюса де Лионна и Изабель Сервьен;
племянник Абеля Сервьена; государственный секретарь по иностранным делам (с
1663 г.); дочь: Мадлен, супруга Франсуа-Аннибала Ш, герцога д'Эстре 304, 379, 427, 521
Лирия Каталина Вентура де Португаль-Колумб, герцогиня де Верагуа, герцогиня де (Lina
Catalina Ventura de Portugal-Colön, duquesa de Veragua, duquesa de; 1690—1739), дочь
Педро П де Португаль-Колумба, герцога де Верагуа, и Тересы де Айала-Фонсека де
Толедо; во втором браке — супруга (с 1716 г.) Джеймса Фрэнсиса Споарт-ФитцДжеймс-
Стюарта, сына герцога Бервика и Гоноры Бёрк, друга мемуариста - 663
Лихтенштейн Антон Флориан, князь (Liechtenstein Anton Florian, Fürst von; 1656—1721), rooJ>
мейстер (управляющий двором) эрцгерцога Карла Австрийского, будущего
императора Карла VI; КОЗР (1697 г.) 489, 502
Лия, в Ветхом Завете — первая, нелюбимая, жена Иакова, мать его шестерых сыновей и
дочери; по традиции считается прародительницей пяти из двенадцати колен Израиле-
вых 64
Л'Обепины (L'Aubespine), разветвленный дворянский род, из которого происходила, в
частности, мать мемуариста 652
Лозен Антонен Нонпар де Комон, граф и герцог де, маркиз де Пюигилен (Lauzun Antonin-
Nompar de Caumont, comte et duc de, marquis de Puyguilhem; 1633—1723), офицер; муж
Великой Мадемуазель; из-за интриг Монтеспан и Лувуа провел десять лет в заключении
в замке Пинероло 20, 45-46, 103, 182-184, 238-239, 310, 374, 431, 432, 547
Лозен Женевьева Мари де Дюрфор, герцогиня де (Lauzun Geneviève-Marie de Durfort,
duchesse de; 1680—1740), дочь маршала де Лоржа; супруга (с 1695 г.) Антонена Нонпа-
ра де Комона, графа и герцога де Лозена, герцога де Пюигилена 179, 180,182—184, 238,
239, 351

Указатель имен
901
Локмария Луи-Франсуа дю Парк, маркиз де (Locmaria Louis-François du Parc, marquis de),
бригадный генерал 316, 320
Ломени — см. Бриенн Анри-Опост де Ломени, граф де
Ломени (Loménie), дворянский род 379, 503
Ломон Флоран дю Шатле, граф де (Lomont Florent du Châtelet, comte de; ум. 1732), генерал-
лейтенант (1702 г.) 194
Лонгваль Франсуа-Аннибал, граф де (Longueval François-Annibal, comte de; ум. 1696),
генерал-лейтенант; погиб в Каталонии 241
Лонгвили (Longueville), побочная ветвь Орлеанского дома 137, 166, 401, 542—544
Лонгвиль, мадемуазель де — см. Немур Мария Орлеанская, мадемуазель де Лонгвиль,
герцогиня де
Лонгвиль Анна Женевьева де Бурбон, герцогиня де (Longueville Anne-Geneviève de Bourbon,
duchesse de; 1619—1679), сестра Великого Конде; вторая супруга (с 1642 г.) Анри II
Орлеанского, герцога де Лонгвиля; одна из вдохновительниц Фронды на всех ее этапах
61, 64, 65, 71, 137, 166
Лонгвиль Анри I Орлеанский, герцог де (Longueville Henri I d'Orléans, duc de; 1568—1595),
дед мадам де Немур; сестры: Антуанетта Орлеанская, супруга Шарля де Гонди, маркиза
де Бель-Иля; Элеонора Орлеанская, графиня де Ториньи 472
Лонгвиль Анри П Орлеанский, герцог де (Longueville Henri П d'Orléans, duc de; 1595—1663),
активный участник Фронды (1649 г.); губернатор Нормандии; первая супруга (с 1617 г.):
Луиза де Бурбон (1603—1637), дочь графа де Суассона; вторая (с 1642 г.): Анна Женевьева
де Бурбон; сыновья: Шарль Пари Орлеанский, граф де Сен-Поль, затем герцог де
Лонгвиль, и Жан Луи Шарль Орлеанский, герцог де Лонгвиль 61, 62, 137, 166, 258, 457
Лонгвиль Жан Орлеанский, граф де Дюнуа и де (Longueville Jean d'Orléans, comte de Dunois
et de; 1403—1468), побочный сын Луи I, герцога Орлеанского (сына Карла V, деда
Людовика XII), и Мариэтты Энгиенской; сын: Франсуа Орлеанский, граф де Лонгвиль
(1447—1491), главный камергер Франции 531
Лонгвиль Жан Луи Шарль Орлеанский, герцог де (Longueville Jean-Louis-Charles d'Orléans,
duc de; 1646—1694), сын Анри П Орлеанского, герцога де Лонгвиля, и Анны Женевьевы
де Бурбон; иезуит (1666 г.); священник (1669 г.) 137, 166, 214
Лонгвиль Леонор Орлеанский, герцог де (Longueville Léonor d'Orléans, duc de; 1540-1573),
сын маркиза де Ротлена и Жаклин де Роган; супруга: Мария де Бурбон 401
Лонгвиль Шарль Луи Орлеанский, шевалье де (Longueville Charles-Louis d'Orléans, chevalier
de; 1670-1688), сын Шарля Пари Орлеанского, герцога де Лонгвиля, и Мадлен д'Анженн
(1629—1714), супруги маршала де Ла Ферте; погиб при осаде Филипсбурга 111, 131, 504
Лонгвиль Шарль Пари Орлеанский, граф де Сен-Поль, герцог де (Longueville Charles-Paris
d'Orléans, comte de Saint-Pol, duc de; 1649—1672), сын Анри П Орлеанского, герцога
де Лонгвиля (по другим данным — Франсуа VI, герцога де Ларошфуко), и Анны
Женевьевы де Бурбон; претендент на польский престол; погиб при переправе через Рейн
277, 279
Лонгвиль Элеонора Орлеанская-, герцогиня д'Эстутвиль (Longueville Eleonore d'Orléans-,
duchesse d'Estouteville; 1573—1596), дочь Леонора Орлеанского, герцога де Лонгвиля и
д'Эстутвиля, и Мари де Бурбон; троюродная сестра Генриха IV; супруга (с 1596 г.)
Шарля, сира де Матиньона, графа де Ториньи 105
Лорж, мадемуазель де — см. Сен-Симон Женевьева Франсуаза де Дюрс]эор, герцогиня де
Лорж, семейство (Lorges), семья маршала де Лоржа 180
Лорж Женевьева Фремон, герцогиня де (Lorges Geneviève Frémont, duchesse de; 1659—1727),
дочь Никола Фремона и Женевьевы Дамон; супруга (с 1676 г.) маршала де Лоржа 178,
179, 181-184, 188, 193, 200, 201, 210, 217, 238-239, 266, 347, 658
Лорж-Кентен Ги-Альдонс П де Дюрфор, герцог де (Ix)rges-Quintin Guy-Aldonce П de Durfort,

902
Указатель имен
duc de; 163Q-1702), сын Ги-Альдонса I де Дюрфора и Элизабет де Ла Тур-д'Овернь; по
матери — племянник полководца Тюренна; маршал Франции (с 1676 г.); тесть
Сен-Симона; супруга: Женевьева Фремон; сын: Ги-Никола де Дюрфор, граф, затем герцог де
Кентен, герцог де Лорж (1683—1758); сестра: Генриетта де Дюрфор 19,47, 74,83,99,139,
141,143,144,146-152,163,176,178,179-184,187,188,192,193,200,201,210,216,237-240,
254-255,266,267,292,293-295,308,352,364-366,383,410,424,429,466-468,485,533,534,
578, 580, 658
Лорьер Леонар Эли де Помпадур, маркиз де (Laurière Léonard-Hélie de Pompadour, marquis
de; ок. 1664—?), племянник герцога де Монтозье; полковник (1684 г.); посол в Испании
(1714 г.); супруга: Габриэль де Монто (1663—1727) 554
Лотарингская Елизавета-Шарлотта Орлеанская, мадемуазель де Шартр, герцогиня,
Мадемуазель (Lorraine Elizabeth-Charlotte d'Orléans, demoiselle de Chartres, duchesse de Lorraine;
1676—1744), дочь Месье и Елизаветы-Шарлотты Баварской; супруга (с 1698 г.) Леопольда
Шарля, герцога Лотарингского и Барского 33,39,45,47,139, 354, 357,438,446-^51,530—
534, 536, 537, 540, 545
Лотарингская Клод-Франсуаза, герцогиня (Lorraine Claude-Françoise, duchesse de; 1612—1648),
дочь Анри П, герцога Лотарингского, и Маргариты Гонзага; супруга (с 1634 г.) Никола-
Франсуа, герцога Лотарингского 354
Лотарингская Николь, герцогиня (Lorraine Nicole, duchesse de; 1608—1657), дочь Анри
Лотарингского и Маргариты Гонзага; супруга (с 1621 г.) Карла IV, герцога Лотарингского
353-355, 531
Лотарингский Анри П, герцог (Lorraine Henri П, duc de; 1563—1624), дядя и тесть Карла IV,
герцога Лотарингского; дочери от второго брака: Николь и Клод-Франсуаза 353, 354
Лотарингский дом (maison de Lorraine), совокупное название для династии герцогов Лота-
рингских и различных ветвей этой династии, обосновавшихся во Франции (Гизов, Эль-
бёфов, Майеннов, Лильбоннов) 66,224, 257, 355, 363, 364, 412, 413,426,448, 450, 451,463,
464, 469, 470, 477, 531, 533, 536, 542, 543, 663
Лотарингский Карл I, герцог (Lorraine Charles Ier, duc de; 1365—1431), правитель
Лотарингии (с 1391 г.); коннетабль Франции (с 1418 г.); присоединил к Лотарингии герцогство Бар
530
Лотарингский Карл IV, герцог (Lorraine Charles IV, duc de; 1604—1675), герцог
Лотарингский, на протяжении всей жизни воевавший с Францией; несколько раз лишался
владений; первая супруга (с 1624 г.): Николь Лотарингская; вторая (с 1637 г.; брак не признан
Церковью): Беатрис де Кюзанс; третья (с 1665 г.): Мари-Луиза д'Аспремон; дочь от
второго брака: Анна Лотарингская, принцесса де Лильбонн 217, 224, 353—355, 450, 531, 537
Лотарингский Карл V Леопольд, герцог (Lorraine Charles V Leopold, duc de; 1643—1690),
австрийский полководец; прославился в особенности участием в победе над турками под
Веной в 1683 г; КОЗР (1688 г.); сын: Леопольд Иосиф, герцог Лотарингский и Барский
354, 357, 364, 452, 531
Лотарингский Карл Иосиф (Lorraine Charles Joseph de; 1680—1715), епископ Ольмюца и
Оснабрюка (1695—1711 гг.); курфюрст-архиепископ Трира (с 1711 г.) 450—451
Лотарингский и Барский Леопольд Иосиф, герцог (Lorraine et de Bar Leopoldjoseph, duc de;
1679—1729), сын Карла V, герцога Лотарингского, и Элеоноры-Марии-Иозефы, сестры
императора Леопольда I; герцог Лотарингский (с 1690 г.); супруга (с 1698 г.): Елизавета
Орлеанская, сестра герцога Шартрского 279, 319, 322, 354, 357, 364, 388, 438, 446, 448-
452, 469, 530-539, 542, 545, 573, 574
Лотарингский Никола-Франсуа, герцог (Lorraine Nicolas-François, duc de; 1609—1670),
младший брат Карла IV, герцога Лотарингского; кардинал (1626—1634 гг.); отказался от сана;
герцог Лотарингский (1634—1659 гг.); сын: Карл V Леопольд, герцог Лотарингский 354

Указатель имен
903
Лотарингский Поль (Жан-Поль), принц (Lorraine Paul (Jean-Paul), prince de; 1672—1693),
младший сын Франсуа-Мари, графа де Лильбонна, и Анны Лотарингской; правнук
Генриха IV; командующий кавалерийским полком; погиб в сражении при Неервиндене
81, 87, 354
Лотарингский Рене П, герцог (Lorraine René П, duc de; 1451—1508), главный камергер
Франции (1486-1492 гг.) 531
Лотарингский Филипп, кавалер (шевалье) (Lorraine Philippe, chevalier de; 1643—1702), брат
Месье Главного; фаворит Месье 29,30,145,159,160,177,228,419,448,450,451,463,466,
531, 534, 536, 555, 698
Лотрек Даниэль Франсуа де Жела де Вуазен, виконт де (Lautrec Daniel-François de Gelas de
Voisins, vicomte de; 1686—1762), офицер 142
Лоу Джон (LawJohn; 1671—1729), шотландский экономист; генеральный контролер
финансов Франции (1720 г.); предпринятая им первая попытка создания государственного банка
Франции завершилась скандальным банкротством и бегством финансиста 653
Лувиль Шарль Опост д'Аллонвиль, маркиз де (Louville Charles-Auguste d'Allonville, marquis
de; 1664—1731), приближенный герцога Филиппа Анжуйского, ставшего испанским
королем; играл немалую роль при его дворе 95—97, 99, 267, 390, 393, 629, 685—690, 703
Лувиньи (Louvigny), выходец из Валлонии; бригадир в войсках Миланского герцогства 86
Лувуа Анна де Сувре, маркиза де Куртанво, маркиза де (Louvois Anne de Souvré, marquise
de Courtenvaux, marquise de; 1646—1715), дочь Шарля де Сувре, маркиза де Куртанво,
и Маргариты Барантен; супруга (с 1662 г.) Франсуа-Мишеля Ле Телье, маркиза де
Лувуа; младшая дочь: Маргарита Ле Телье, герцогиня де Вильруа 35, 139, 185, 292
Лувуа Франсуа-Мишель Ле Телье, маркиз де (Louvois François-Michel LeTellier, marquis de;
1639—1691), сын Мишеля Ш Ле Телье, маркиза де Барбезьё, и Элизабет Тюрпен;
государственный секретарь по военным делам (с 1662 г.) 35, 36,44,45, 56, 86,93, 94,108,116,
144, 148,151,155,161,179,185,190,217,222, 238,242,244,274,275,292, 299, 339, 340, 369,
383,410,415,416,425,426,475,477,478,503,507,509,520,522-524,563,576,584, 637-640,
646
Луден, герцогиня де — еж. Ла Гарнаш Франсуаза де Роган, мадемуазель де, с 1579 г.
герцогиня де Луден
Лудовизи (Ludovisi), итальянский дворянский род 379
Луиза Водемон-Лотарингская (Louise de Vaudémont-Lorraine; 1553—1601), двоюродная
сестра Карла Ш, герцога Лотарингского; супруга (с 1575 г.) Генриха III, короля
Франции 102
Льюкен Патрик Сарсфилд, граф (Lucan Patrick Sarsfield, Earl of; ум. 1693), капитан лейб-
гвардии английского короля Якова П; играл ведущую роль в ирландском восстании
против Вильгельма Ш (1689—1691 гг.); погиб в сражении при Неервиндене; герой
ирландского фольклора; первый супруг (а не отец) герцогини Бервик 81, 365
Лэгль Луи дез Акр, маркиз де (Laigle Louis des Acres, marquis de; 1642—1717), королевский
наместник в Нормандии 291
Лэгль Мари де Ланей, маркиза де (Laigle Marie de Lancy, marquise de; ум. 1724), дочь Анри
де Ланей, барона де Рарэ, и Катрин д'Анженн де Лалу; супруга (с 1669 г.) Луи дез Акра,
маркиза де Лэгля; статс-дама Мадам Герцогини (с 1697 г.) 291, 691
Лэгль Мари Луиза Элизабет Жозефина дез Акр, мадемуазель де (Laigle Marie-Louise-
Elizabeth Josephine des Acres, Mlle de; ум. 1723), дочь Луи дез Акра, маркиза де Лэгля,
и предыдущей; фрейлина Мадам Герцогини (1701—1711 гг.); воспитательница принцесс
де Конде 691
Л'Эстан Франсуа де (L'Estang François de), французский протестант; эмигрировал после
отмены Нантского эдикта в Голландию; лейтенант гвардии Вильгельма Ш 199, 200

904
Указатель имен
Любомирский Станислав Гераклиуш, князь (Lubomirski Stanislaw Herakliusz; 1642—1702),
гофмаршал Полыни (с 1676 г.); меценат и литератор 326
Люд Анри де Дайон, граф, затем герцог дю (Lüde Henri de Daillon, comte, затем duc du;
1622—1685), главный начальник артиллерии (с 1669 г.) 151, 248
Люд Маргарита де Бетюн, герцогиня дю, в первом браке — графиня де Гиш (Lüde Marguerite
de Béthune, comtesse de Guiche, duchesse du; 1643—1726), дочь Максимилиана Франсуа
де Бетюна Ш, герцога де Сюлли, и Шарлотты Сегье; в первом браке — супруга (с 1658 г.)
Армана де Грамона, графа де Гипкц во втором (с 1681 г.) — вторая супруга предыдущего;
придворная дама королевы Марии-Терезы; статс-дама герцогини Бургундской (с 1696 г.)
35, 38, 216, 239, 248-250, 252, 272, 273, 280, 346-347, 349, 350, 361, 429, 450, 464-466, 468,
469, 517, 518, 563, 623
Людовик IX Святой (Louis IX, Saint Louis; 1214—1270), король Франции (с 1226 г.);
предводитель седьмого крестового похода (1248—1250 гг.); канонизирован (1297 г.) 55
Людовик X Сварливый (Louis X le Hutin; 1289—1316), король Наварры (1305—1316 гг.) и
Франции (с 1314 г.); дочь: Жанна (1311—1349), королева Наваррская (с 1328 г.) 400-401
Людовик XI (Louis XI; 1423—1483), король Франции (с 1461 г.); вторая супруга (с 1451 г.):
Шарлотта Савойская 102, 293, 399, 402
Людовик ХП, Отец народа (Louis ХП, Père du peuple; 1462—1515), первоначально звался
герцогом Орлеанским (до 1498 г.); король Франции (с 1498 г.) 402, 531, 620, 649
Людовик ХШ Справедливый (Louis ХШ le Juste; 1601—1643), король Франции (с 1610 г.) 18,
50-64,67,72, 73,94,99,103,104,113,123,126,129,207,209,224,226,310,354,403,404,407,
408, 414, 423, 457, 462, 485, 517, 518, 531
Людовик XIV Великий, Король-Солнце (Louis XTV le Grand, le Roi-Soleil; 1638—1715), король
Франции (с 1643 г.) 19-33, 35-51,59,61,65-67, 72-75,81,82,86-93,96, 98,100,108,109,
111, 112, 114-117, 121, 122, 124, 126-133, 137-142, 145, 147, 148, 151-170, 172-177, 181—
188,193-203, 205-213, 216-219, 222-229, 231-239, 241-260, 264, 266-268, 271-275,278-
284, 287-289, 291-295, 297-304, 306-315, 321, 323-325, 327-333, 335-342, 345-352,354-
364, 367-369, 371-377, 379-394, 410-412, 415-^23, 425-436, 438-444, 446-458, 460, 461,
462-484, 486-509, 511-541, 545-551, 553-560, 562-571, 573-582, 584-591, 593, 595, 596,
599, 600, 602-604, 609, 613-632, 634-636, 639-652, 655, 657-659, 663, 670, 684, 689, 691-
701, 703, 704
Людовик XV Возлюбленный (Louis XV le Bien-aimé; 1710—1774), король Франции (с 1715 г.)
12
Людовик Французский, Монсеньор, Великий Дофин (Louis de France, Monseigneur, le Grand
Dauphin; 1661—1711), сын Людовика XTV и Марии-Терезы; дофин (наследник престола)
Франции; отец Филиппа V, короля Испании, герцогов Бургундского и Беррийского; дед
короля Людовика XV 12, 21, 24, 27, 32, 35, 36, 40, 46, 47, 74, 75, 83, 84, 98, 108, 120,139,
140,141,147,153-155,162,163,173,185,210,211,213,248,252-255,257,272,273,294, 312,
323, 325, 350, 352, 359, 373, 374,384,385,391,418,421,422,426,431,434,447,449,451, 464,
476,484,489-491,498,502,511,516,523,528,529,533-536,560,563,575,577,588,596,609,
612, 616, 619-621, 623, 625, 626, 629, 691-692
Люин, мадам де — см. Шеврёз Мари де Роган-Монбазон, герцогиня де
Люин Луи-Шарль д'Альбер, герцог де (Luynes Louis-Charles d'Albert, duc de; 1620—1690), сын
коннетабля де Люина и знаменитой герцогини де Шеврёз; отличился в ряде военных
кампаний; был тесно связан с янсенистами; отказался от герцогства в пользу старшего
сына, Шарля Оноре д'Альбера, герцога де Шеврёза; КОСД (1661 г.); вторая супруга:
Анна де Роган 111, 125, 364, 406, 596, 597
Люин Маргарита д'Алигр, герцогиня де, в первом браке — маркиза де Манвиль (Luynes
Marguerite d'Aligre, marquise de Mannevüle, duchesse de Luynes; 1641—1722), дочь Этьена

Указатель имен
905
д'Алигра П, канцлера Франции; в первом браке — супруга Шарля Бонавентура,
маркиза де Манвиля; во втором — супруга (с 1685 г.) Луи-Шарля д'Альбера, герцога де
Люина 40
Люин Шарль д'Альбер, герцог де (Luynes Charles d'Albert, duc de; 1578—1621), коннетабль
и главный начальник соколышчей охоты Франции; первый дворецкий и фаворит
Людовика ХШ; КОСД (1619 г.) 51, 101, 103-104, 406, 407
Люин Шарль Эркюль д'Альбер, шевалье де (Luynes Charles-Hercule d'Albert, chevalier de;
1674—1734), сын Луи-Шарля д'Альбера, герцога де Люина, и Анны де Роган; капитан
корабля (1692 г.); сестра: графиня де Верруа 406, 597
Люкс, граф де — см. Шатийон Поль Сижизмон де Монморанси, герцог де, до 1698 г. граф
де Люкс
Люксембург Анжелика Кюнегонда, мадемуазель де (Luxembourg Angélique-Cunégonde, Mlle
de; 1666—1736), дочь маршала де Люксембурга и Мадлен-Шарлотты де Клермон-Тон-
нерр, герцогини де Пинэ-Люксембург, принцессы де Тэнгри; светская аббатиса Пуссе;
супруга (с 1694 г.) Луи де Бурбон-Суассона, графа де Нуайе и де Дюнуа, принца Нёвша-
тельского (1640-1703) 166-167
Люксембург Маргарита де (Luxembourg Marguerite de; ум. 1645), дочь Франсуа де
Люксембурга, герцога де Пинэ, и Дианы Омальской; супруга Рене Потье, герцога де Трема 101,
137
Люксембург Мари-Жилонна Жилье, мадемуазель де Клерамбо, герцогиня де (Luxembourg
Marie-Gilonne Gillier, Mlle de Clérembault, duchesse de; ум. 1709), дочь Рене Жилье,
маркиза де Клерамбо; вторая супруга (с 1696 г.) Шарля Франсуа Фредерика де
Монморанси, герцога де Люксембурга 214—215, 351, 558, 560, 588
Люксембург Мари-Леон д'Альбер, сеньор де Брант, герцог де Пинэ- (Luxembourg Marie-Léon
d'Albert, seigneur de Brantes, duc de Pine-; ум. 1630), брат коннетабля де Люина; получил
герцогский титул благодаря браку (в 1620 г.) с Маргаритой Шарлоттой де Люксембург
(1607-1680), дочерью герцога де Пинэ; губернатор Блэ; КОСД (1619 г.) 51,101, 103,104
Люксембург Мари-Льесс де — см. Вантадур Мари-Льесс де Люксембург, принцесса де
Тэнгри, герцогиня де.
Люксембург Пьер Анри Тибо де Монморанси-Люксембург, аббат де (Luxembourg Pierre-
Henri-Tnibault de Montmorency-Luxembourg, abbé de; 1663—1700), сын маршала де
Люксембурга; великий магистр Ордена Святого Духа (1693 г.) 137
Люксембург Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог де (Luxembourg François-Henri
de Montmorency-Boutteville, duc de; 1628—1695), до женитьбы именовался графом де
Бутвиль; полководец; маршал Франции (1675 г.); КОСД (1688 г.); сыновья: Шарль
Франсуа Фредерик, герцог де Люксембург (с 1695 г.); Поль Сижизмон, герцог де Шатийон
(с 1698 г.); Кристиан Луи, принц де Тэнгри (с 1711 г.), маршал Франции (1734 г.) 21—24,
47, 73-79, 82, 83, 85, 87, 93, 100, 101, 104-109, 111-128, 132, 134, 137, 139-141, 146, 153—
155,162,164,166-170,173,174,180,185,215,218-219,225,229,245,363,377,393,460,461,
504, 540, 588, 590
Люксембург Шарль де (Luxembourg Charles de; 1446—1509), сын Луи де Люксембурга,
графа де Сен-Поля, коннетабля Франции; епископ-герцог Лана (с 1472 г.) 102
Люксембург Шарль Анри де Клермон-Тоннерр, герцог де (Luxembourg Charles-Henri de
Clermont-Tonnerre, duc de; 1608—1674), младший брат Франсуа, графа де Клермона и
Тоннерра; второй супруг Маргариты Шарлотты де Люксембург, герцогини де Пинэ 101,
104, 106, 115
Люксембург Шарль Франсуа Фредерик де Монморанси-Люксембург, герцог де, до 1695 г.
герцог де Бофор-Монморанси (Luxembourg Charles-François-Frédéric de Montmorency-
Luxembourg, duc de Beaufbrt-Montmorency, duc de; 1662—1726), старший сын маршала де

906
Указатель имен
Люксембурга; при жизни отца именовался также принцем де Тэнгри; генерал-лейтенант
(1702 г.); губернатор Нормандии (с 1691 г.); КОСД (1724 г.); первая супруга (с 1686 г.):
Марианна д'Альбер (1671—1694); вторая: Мари-Жилонна Жилье, мадемуазель де Кле-
рамбо 74, 75, 78, 81,108,111, 114,153, 163, 168-170, 172, 180, 181, 214, 215, 218, 229^-235,
237, 558-560, 588, 601
Люксембурги (Luxembourg), а) династия суверенных владетелей герцогства Люксембург,
одна из ветвей которой обосновалась во Франции; б) ветвь рода Монморанси,
получившая в результате одного из брачных союзов наследственный титул герцога де
Люксембурга 67-68, 100-101, 541
Люксембургский дом (maison de Luxembourg) — см. Люксембурги
Люммен, бароны (Люмменская ветвь) (Lummen), одна из ветвей династии Ла Марк 572
Люньи Жак де Леви, барон де (Lugny Jacques de Levis, baron de), бригадир 263
Люссан Жан д'Одибер, граф де (Lussanjean d'Audibert, comte de; ум. 1712), камергер
Месье Принца; КОСД (1688 г.) 351, 585, 600, 601
Люссан Мари-Габриэль д'Одибер, мадемуазель де (Lussan Marie-Gabrielle d'Audibert, Mlle
de), дочь предыдущего; в первом браке — супруга (с 1700 г.) Генри-Фицджеймса,
герцога Олбемарла, внебрачного младшего сына английского короля Якова П и Арабеллы
Черчилль; во втором (тайном, чтобы не утратить титул герцогини) — ирландского
офицера Н. Магони 351, 585
Люссан Мари-Франсуаза де Ремон, графиня де (Lussan Marie-Françoise de Raimond, comtesse
de; ум. 1716), супруга (с 1674 г.) Жана д'Одибера, графа де Люссана 601
Лютер Мартин (Luther Martin; 1483—1546), немецкий монах, богослов и религиозный
реформатор; отец протестантизма 633
Лютцельбург Мари-Шарлотта де (Lutzelbourg Marie-Charlotte de), дочь полковника;
супруга Пьера Пюшо, маркиза Дезаллёра 343
Мабуль Луи, маркиз де Фор (Maboul Louis, marquis de Fors), докладчик судебной секции
Государственного совета 500
Магалотти Бардо ди Барди, граф (Magalotti Bardo di Bardi, conte di; 1629—1705),
флорентийский дворянин; паж кардинала Ришелье; губернатор Валансьенна; племянник: Франсуа
(Франческо) Альберготти 82
Магдалина Клевская (Magdalena von Kleve; 1553—1633), дочь Вильгельма V, герцога Клеве-
Юлих-Бергского; супруга Иоганна I, пфальцграфа-герцога Цвейбрюккенского 634
Магё (Magueux), интендант герцога де Ла Тремуя 117, 118, 136—137, 231
Мадам — см. Орлеанская Елизавета Шарлотта Баварская, принцесса Пфальцская,
герцогиня, Мадам
Мадам Герцогиня — см. Конде Луиза-Франсуаза де Бурбон, мадемуазель де Нант, принцесса
де, Мадам Герцогиня; Конде Каролина Гессен-Рейнфельс-Ротенбургская, принцесса де,
герцогиня де Бурбон, Мадам Герцогиня
Мадам Дофина — см. Мария-Анна-Кристина-Виктория Баварская, Мадам Дофина
Мадам Принцесса — см. Конде Анна Пфальцская, принцесса де; Конде
Шарлотта-Маргарита де Монморанси, принцесса де
Мадемуазель — см. Монпансье Анна-Мария-Луиза Орлеанская, герцогиня де, Великая
Мадемуазель; Лотарингская Елизавета-Шарлотта Орлеанская, мадемуазель де Шартр,
герцогиня
Мадлен Французская (Madeleine de France; 1443—1495), младшая сестра короля
Людовика XI; супруга (с 1461 г.) Гастона де Фуа, принца Вианского 402
Мадо Франсуа (Madot François; ум. 1753), епископ Белле (1705—1712 гг.), затем Шалона-на-
Соне (с 1712 г.) 346

Указатель имен
907
Мазарини Арман-Шарль де Ла Порт-Мазарини, герцог Ретельский-, де Ла Мейере и Май-
еннский (Mazarin Armand-Charles de La Porte-Mazarini, duc de Rethelois-, de La Meilleraye,
et de Mayenne; 1632—1713), двоюродный племянник кардинала Ришелье; получил титул
герцога по завещанию кардинала Мазарини; главный начальник артиллерии Франции;
генерал-лейтенант; КОСД (1688 г.) 215, 501
Мазарини Гортензия Манчини, герцогиня (Mazarin Hortense Mancini, duchesse de; 1646—1699),
племянница кардинала Мазарини; супруга (с 1661 г.) Арман-Шарля де Ла Порта,
маркиза де Ла Мейере, герцога Мазарини; разъехалась с мужем (1666 г.); после скитаний
переселилась в Англию, где стала любовницей Карла П 371, 501
Мазарини Джулио (um. Mazarini или Mazzarino Giulio Raimondo, фр. Mazarin Jules; 1602—
1661), кардинал (1641 г.); первый министр Франции (с 1643 г.) 12,34,59, 61, 64, 66,67,106,
245, 306, 408, 410, 415, 477, 501, 503, 518, 549, 552, 553, 641, 684
Майдалькини Франческо (Maidalchini Francesco; 1621—1700), кардинал (1647 г.) 580
Майенн (Майеннский) Шарль Лотарингский, герцог де (Mayenne Charles de Lorraine, duc
de; 1554—1611), сын Франциска Лотарингского, герцога де Гиза, и Анны д'Эсте; брат
Генриха Лотарингского, герцога де Гиза, и Людовика П Лотарингского, кардинала де
Гиза, убитых в Блуа; глава Католической Лиги; после поражения от Генриха IV
перешел на его сторону 405, 413—414, 544
Майи (Mailly), дворянский род 347
Майи Анна Мари Франсуаза де Сент-Эрмин, графиня де (Mailly Anne-Marie-Françoise de
Sainte-Hermine, comtesse de; 1667—1734), дочь Эли, маркиза де Сент-Эрмина;
двоюродная племянница мадам де Ментенон; супруга (с 1687 г.) Луи, графа де Майи; гардероб-
мейстерина герцогини Шартрской (с 1692 г.), затем герцогини Бургундской (с 1696 г.)
и королевы Марии Лещинской (1724-1731 гг.) 34, 36, 37, 248, 250, 258, 273, 282, 347,
349, 357, 484, 485, 548, 578, 579, 589
Майи Виктор Опостен де (Mailly Victor-Augustin de; ум. 1713), каноник, затем настоятель
аббатства Сен-Виктор; епископ Лавора (с 1687 г.) 36, 357, 484
Майи Жанна де Монши-Монкаврель, маркиза де, маркиза де Нель (MaillyJeanne de Monchy-
Montcavrel, marquise de, marquise de Nesle; 1628—1713), кузина и вторая супруга (с 1648 г.)
Луи-Шарля I, маркиза де Неля и де Майи; имела прозвище Бекасиха (la Bécasse);
сыновья: Луи П де Майи, маркиз де Майи и де Нель; Виктор Опостен де Майи; Франсуа
де Майи; Луи, граф де Майи; две дочери-монахини; третья дочь: Анна Мари, кузина и
супруга Рене, маркиза де Майи 36—37, 357, 484
Майи Луи, граф де (Mailly Louis, comte de; 1662—1699), четвертый сын Луи-Шарля I,
маркиза де Неля и де Майи, и Жанны де Монши; бригадный генерал; придворный кавалер
Дофина; супруга: Анна Мари Франсуаза де Сент-Эрмин, двоюродная племянница
мадам де Ментенон 36, 314, 357, 484—485
Майи Луи-Шарль I де Майи, маркиз де, маркиз де Нель (Mailly Louis-Charles I, marquis de,
marquis de Nesle; 1618-1708), участвовал в ряде военных кампаний; активно занимался
вместе с женой скупкой земель для создания Нельского маркизата, образованного
согласно королевской грамоте (1701 г.) 36—37, 472, 484
Майи Франсуа де (Mailly François de; 1658-1721), сын предыдущего и Жанны де Монши-
Монкаврель; аббат; королевский священник; архиепископ Арля (с 1697 г.); архиепископ-
герцог Реймсский (с 1710 г.); кардинал (1719 г.) 36, 347, 357, 484, 499, 551
Майи Франсуаза, мадемуазель де (МаШу Françoise de; 1689—1742), дочь Луи, графа де Майи,
и Анны Мари Франсуазы де Сент-Эрмин; в первом браке — супруга (с 1700 г.) Луи П
Фелипо, маркиза де Ла Врийера (1672—1725); во втором — Поль-Жюля де Ла Порта,
герцога Мазарини 578-579, 588-589
Максимилиан, принц — см. Роган Максимилиан Арман Гастон Ги, принц де

908
Указатель имен
Малаховский Ян (Malachowski Jan; 1623—1699), епископ Кракова (с 1681 г.) 322
Малаши (Малахия) Гарнекен, дом (Malachie Gamequin, D.; ум. 1709), траппист; аббат Буон-
солаццо близ Флоренции 442, 444
Малезьё Никола де (Malezieu Nicolas de; 1650—1727), канцлер земли Домб, принадлежавшей
герцогу Мэнскому; помощник наставника герцога Бургундского; член Французской
академии (1701 г.) 300
Малоз (Malauze), побочная ветвь династии Бурбон, идущая от Шарля, барона де Малоза
292-293
Малоз Мари Женевьева Генриетта Гертруда де Бурбон, мадемуазель де (Malauze Marie-
Geneviève-Henriette-Gertrude de Bourbon, Mlle de; 1691—1778), дочь Ги-Анри де
Бурбона Ш, маркиза де Малоза (сына Луи де Бурбона, маркиза де Малоза, и Генриетты
де Дюрфор), и Мари-Гиацинты Митт де Шевриер де Сен-Шамон; супруга (с 1715 г.)
Фердинанда Жозефа де Пуатье, графа де Вадана (во Франш-Конте) (1696—1715);
принадлежала к свите герцогини Орлеанской 291, 292
Малоз Шарль, барон де, Бурбонский бастард (Malauze Charles, baron de, bâtard de Bourbon;
ок. 1450—1502), внебрачный сын Жана П, герцога де Бурбона, коннетабля Франции, и
Луизы д'Альбре, дамы д'Эстутвиль; сенешаль Тулузы (с 1491 г.) и Бурбоннэ (с 1499 г.);
сопровождал Карла VQI в итальянском походе (1494 г.) 292
Манвиль Бонна Анжелика де Морнэ, графиня де (Manneville Bonne-Angélique de Mornay,
comtesse de; 1673—1716), дочь Анри, маркиза де Моншеврёя; супруга (с 1685 г.) Этьена
Жозефа, графа де Манвиля 40
Манвиль Этьен Жозеф, граф де (Manneville Étiennejoseph, comte de; 1660-1729),
губернатор Дьеппа 40
Мансар Жюль Ардуэн- (MansartJules Hardouin-; 1645—1708), внучатый племянник Франсуа
Мансара; пренебрежительное мнение Сен-Симона о его талантах явно несправедливо:
Мансар построил, в частности, собор Инвалидов и ансамбль Вандомской площади;
супруга: Анна Боден; сын: Жак Ардуэн-Мансар 471, 582, 589, 632
Мансар Франсуа (Mansart François; 1598—1666), архитектор 471
Мансера, дон Антонио Себастьян де Толедо Молина-и-Саласар, маркиз де (Мапсега,
D. Antonio Sebastian de Toledo Molina y Salazar, 2. marqués de; 1615—1710), испанский
гранд (1687 г.); посол Испании в Венеции и Германии; вице-король Новой Испании
(Мексики); майордом-майор королевы-матери; государственный советник; первая супруга:
Леонора Мария дель Карретто (ум. 1674); вторая: Хулиана Тереса де Менесес, дочь
герцога де Каминья; дочь от первого брака: Мария Луиса де Толедо-и-Карретто 605, 607,
613, 614, 681, 685
Мансфельд Генрих Франц, граф фон, князь Фонди (Mansfeld Heinrich Franz, Graf von, Fürst
von Fondi; 1640—1715), германский дипломат; посол императора в Испании, Савойе (с
1696 г.) 271,344
Мантуанский Гульельмо I Гонзага, герцог (Mantova Guglielmo I Gonzaga, duca di; 1538—1587)
правитель Мантуи (с 1550 г.) 571
Мантуанский Карло Гонзага, герцог Неверский, герцог (um. Mantova Carlo Gonzaga, duca di,
фр. Mantoue Charles de Gonzague, duc de Nevers, duc de; 1580—1637), герцог Мантуи (с
1630 г.); его претензии на герцогство были поддержаны Францией, что вызвало войну
за мантуанское наследство 58
Мантуанский Фердинанд Карл IV Гонзага, герцог (Mantova Ferdinando Carlo IV di Gonzaga,
duca di; 1652—1708), герцог Мантуи (с 1665 г.); супруга (с 1704 г.): Сюзанна Лотарингская,
дочь Шарля Ш Лотарингского, герцога д'Эльбёфа, и Франсуазы де Монто 554,637,694,
695
Мануэл I Счастливый (Manuel I о Afortunado; 1469—1521), сын Фернанду Португальского,

Указатель гшен
909
2-го герцога де Визеу; внук короля Дуарти; король Португалии (с 1495 г.); КОЗР (1515 г.);
отец (а не брат) кардинала Энрики 665
Маргарита-Тереза Австрийская (Margarita Teresa de Austria; 1651—1673), дочь Филиппа IV,
короля Испании, и Марии-Анны Австрийской; первая супруга (с 1666 г.) императора
Леопольда I 473
Мареж (Marège), гасконский дворянин из свиты принца де Конти 327
Марей Мари-Луиза де Грансей, графиня де (Marey Marie-Louise de Grancey, comtesse de; ум.
1728), воспитательница детей Месье, в частности, Елизаветы-Шарлотты Орлеанской,
мадемуазель де Шартр 450, 540
Марен де Муйерон Жан (Marin de Mouilleron Jean), бригадир кавалерии; лейтенант лейб-
гвардии 23—24
Маренн Антуан, сир де Пон, граф де (Marennes Antoine, sire de Pons, comte de; ум. 1580),
капитан 2-й роты «Ога дворян»; государственный советник; наместник Сентонжа; КОСД
(1578 г.)
Марескотти Галеаццо (Marescotti Galeazzo; ум. 1726), кардинал (1675 г.); нунций в
Испании 631
Марешаль Жорж, сеньор де Бьевр (Mareschal Georges, seigneur de Bièvre; 1658—1736),
знаменитый хирург; первый хирург короля (1703 г.) 453
Мариньи Александр де Роган, маркиз де, граф де Рошфор (Marigny Alexandre de Rohan,
marquis de, comte de Rochefort; 1578—1638), сын Луи VI де Рогана, принца де Гемене, и
Элизабет де Роган; КОСД (1619 г.); старшие братья: Луи VII де Роган, принц де Гемене; Пьер
де Роган, принц де Гемене; Эркюль де Роган, герцог де Монбазон 406, 407, 413
Мария, дочь Франциска I, герцога Бретонского — см. Роган Мария Бретонская,
виконтесса де
Мария Агредская, наст, имя — Мария Коронель (Maria Coronel, Maria de Agredo; 1602—1665),
испанская монахиня-францисканка, знаменитая своими мистическими видениями;
основательница монастыря Непорочного Зачатия в Агреде; советчица короля Филиппа IV
529
Мария Лещинская [пол. Maria Karolina Katarzyna Leszczynska, фр. Marie Leszczyriska; 1703—
1768), дочь Станислава Лещинского, короля Польши; супруга (с 1725 г.) короля
Людовика XV 518
Мария Наваррская (д'Эврё) (Marie de Navarre (d'Evreux); 1335—1347), дочь Филиппа Ш,
графа д'Эврё, короля Наварры, и Жанны П, королевы Наваррской; первая супруга (с
1338 г.) Педро IV, короля Арагона 401
Мария Медичи (um. Maria de' Medici, фр. Marie de Médicis; 1573—1642), вторая супруга
(с 1600 г.) короля Генриха IV; регентша Франции (1610—1614 гг.) при их малолетнем
сыне Людовике ХШ 53, 59, 258, 506
Мария Португальская (Maria de Portugal; 1313—1357), дочь Аффонсу IV, короля
Португалии, и Беатрисы Кастильской; вторая супруга (с 1328 г.) Альфонса XI, короля Кастилии
и Леона 682
Мария I Огюарт (Магу I Stuart; 1542—1587), королева Шотландии (1542—1567 гг.); королева
Франции (1559—1560 гг.); казнена как возможная предводительница католического
мятежа против королевы Елизаветы I; сын: английский король Яков I 175
Мария П Огюарт (Магу П Stuart; 1662—1694), дочь Якова П и Анны Хайд; супруга (с 1677 г.)
принца Вильгельма Оранского, будущего Вильгельма Ш, короля Англии; королева и
соправительница Англии (с 1689 г.) 175, 593
Мария-Анна Австрийская (Maria Anna de Austria; 1635—1696), дочь императора
Фердинанда Ш, сестра Леопольда I; супруга (с 1649 г.) Филиппа IV, короля Испании; после его
кончины — регентша (1665—1675 гг.); мать короля Карла П 229, 607

910
Указатель имен
Мария-Анна Пфальц-Нёйбургская (Maria Anna von Pfalz-Neuburg; 1667—1740), дочь Филиппа
Вильгельма Баварского-Нёйбургского, курфюрста Пфальцского; вторая супруга (с
1690 г.) Карла П, короля Испании; королева Испании (1690—1700 гг.) 343, 344, 473, 501,
574, 575, 606, 609-614, 621, 622, 635, 651, 660, 667, 683, 684, 686, 687
Мария-Анна-Кристина-Виктория Баварская, Мадам Дофина (Marie-Anne-Christine-Victoire de
Bavière, Mme la Dauphine; 1660—1690), дочь Фердинанда, курфюрста Баварского; супруга
(с 1680 г.) Монсеньора 35-36,41,89,97,140,141,162,163,248,250,251,253-255,257,259,
273, 294, 350, 361, 387, 429, 463, 464, 470, 523, 531, 614
Мария-Беатриче д'Эсте (Maria Beatrice d'Esté; 1658—1718), дочь Альфонсо ГУ (не Франчес-
ко I), герцога Моденскогоьи Лауры Мартиноцци, племянницы кардинала Мазарини;
супруга (с 1673 г.) герцога Йоркского, ставшего затем английским королем под именем
Якова П 38, 46, 139, 182, 323, 335, 349-352, 374, 375, 447, 449, 503, 516, 559, 572, 596, 625,
626, 659
Мария Казимира Луиза де Ла Гранж д'Аркьен (Marie-Casimire-Louise de La Grange
d'Arquien; 1641—1716), дочь Анри-Альбера де Ла Гранж д'Аркьена и Франсуазы де Ла
Шатр; в первом браке — супруга (с 1658 г.) Яна Собепана Замойского (1625—1665); во
втором (с 1665 г.) — Яна Собеского, короля Польши 93, 279, 280, 311, 312, 321, 325
Мария-Луиза Орлеанская (Marie-Louise d'Orléans; 1662—1689), дочь Месье и первой Мадам;
первая супруга (с 1679 г.) Карла П, короля Испании; вероятно, была отравлена 229,
343, 357, 373, 474, 608
Мария-Луиза Савойская (um. Savoia Maria Luisa di, ucn. Maria Luisa de Saboia; 1688—1714),
дочь Виктора Амедея П, герцога Савойского; младшая сестра герцогини Бургундской;
первая супруга (с 1701 г.) Филиппа V, короля Испании 606, 694, 703
Мария-София Пфальц-Нёйбургская (Marie Sophie von Pfalz-Neuburg; 1666—1699), вторая
супруга (с 1687 г.) Педру П, короля Португалии (1683—1706 гг.) 501
Мария-Тереза Австрийская (фр. Marie-Thérèse d'Autriche, ucn. Maria Teresa de Austria; 1638—
1683), дочь Филиппа П, короля Испании, и Елизаветы (Изабеллы) Французской;
королева Франции, супруга короля Людовика XIV (с 1660 г.) 35, 50, 56, 68, 69, 97, 126, 152,
209,216,217,223,229, 248,257,273,280,292, 306, 359, 361, 386, 429, 456,463,473,485,497,
519, 553, 573, 608, 609, 621, 630, 659, 663, 684, 691
Мария-Франческа-Елизавета Савойская (Maria Francesca Elisabetta di Savoia; 1646—1683), дочь
Шарля Амедея Савойского, герцога Немурского, и Марии-Елизаветы де Бурбон; в
первом браке — супруга (с 1666 г.) Аффонсу VI, короля Португалии, во втором (с 1669 г.) —
первая супруга Педру П, короля Португалии; сестра: Мария-Жанна, герцогиня
Савойская 501, 664
Мария-Элеонора Клевская (Maria Eleonora von Kleve; 1550—1608), старшая дочь
Вильгельма V, герцога Клеве-Юлих-Бергского; супруга (с 1573 г.) Альбрехта Фридриха Бран-
денбургского, герцога Прусского 634
Марсаль (Marsal), капитан конного эскорта 150
Марсан, мадам де — см. Сеньелэ Катрин-Тереза де Матиньон, мадам де
Марсан Шарль Лотарингский, граф де (Marsan Charles de Lorraine, comte de; 1648—1708),
младший брат Луи Лотарингского, графа д'Арманьяка, главного шталмейстера; КОСД
(1688 г.) 215, 450, 451, 466, 545, 555, 701
Марсийяк Анри-Ашилль де Ларошфуко, аббат де (МагсШас Henri-Achilles de La
Rochefoucauld, abbé de; 1642—1698), третий сын автора «Максим»; рыцарь Мальтийского ордена;
аббат Лашез-Дьё; друг Великого Конде 385—386
Марсийяк Франсуа ГХ де Ларошфуко, принц де (МагсШас François IX de La Rochefoucauld,
prince de; 1681—1699), сын Франсуа УШ, герцога де Ларошфуко, и Мадлен Ле Телье
384

Указатель имен
911
Марсэн Фердинанд, граф де (Marsin Ferdinand, comte de; 1656—1706), выходец из Льежа
на службе Франции; маршал Франции (1703 г.); погиб в Туринском сражении 76
Мартели и Клэры (Martel et Clères), старинный дворянский род в Нормандии 37
Мартин I (Martin I; 1356—1410), дядя Фердинанда I, короля Арагона; король Арагона и
Валенсии (1395—1410 гг.); после его кончины наступил период междуцарствия (1410—
1412 гг.) 682
Мартино Исаак (Martineau Isaac; 1640—1720), монах-иезуит; духовник герцога
Бургундского, затем «детей Франции» (с 1700 г.) 589
Мартиноцци Лаура (Martinozzi Laura; 1640—1687), супруга (с 1656 г.) Альфонсо д'Эсте,
герцога Моденского (а не его отца, Франческо д'Эсте) 503
Маршан Франсуаза (Marchand Françoise), первая супруга канцлера Луи Бушра 503
Маскариль, маркиз де (Mascarille, marquis de), персонаж мольеровской комедии «Смешные
жеманницы» (1659) 514
Массе Бернар де Беон, сеньор дю (Massez Bernard de Béon, seigneur du; ум. 1607),
губернатор Сентонжа, Ангумуа и Ониса; второй супруг Луизы де Люксембург (1567—1647),
дочери Жана де Люксембурга, графа де Бриенна 102
Массиет (Massiette), полковник; комендант крепости Леве во Фландрии 163
Матиньон Жак Гуайон, сеньор де, граф де Ториньи (Matignon Jacques Goyon, seigneur de,
comte de Thorigny; 1525—1597), маршал Франции (1579 г.); сын: Шарль Гуайон, сеньор
де Матиньор, граф де Ториньи (супруг Элеоноры Орлеанской); дочь: Жилонн де
Матиньон (ум. 1641), супруга (с 1578 г.) Пьера де Аркура, маркиза де Бёврона 105, 472
Матиньон (Ториньи) Жак Ш Гуайон, сир, затем граф де (Matignon (Thorigny) Jacques Ш
Goyon, sire, затем comte de; 1644-1725), генерал-лейтенант (1693 г.); наместник Нижней
Нормандии; КОСД (1688 г.); сын: Жак Франсуа Леонор Гуайон, сир де Матиньон,
герцог де Валантинуа 105, 139, 472, 492
Матиньон Шарлотта Гуайон, графиня де (Matignon Charlotte Goyon, comtesse de; 1657—1721),
племянница и супруга (с 1675 г.) Жака Ш Гуайона, графа де Матиньона 545
Матиньон Шарль Огюст Гуайон де, граф де Гасе (Matignon Charles-Auguste Goyon de, comte
de Gacé; 1647-1729), маршал Франции (1708 г.) 105
Матиньоны (Matignon), а) два брата: Шарль Опост Гуайон де Матиньон, граф де Гасе, и
Жак Ш Гуайон, граф де Матиньон; б) два брата: Анри Гуайон, граф де Ториньи, и Жак
Гуайон, граф де Матиньон; в) нормандское семейство графов де Матиньон 163, 215,
277, 366, 501, 545
Мать Сен-Симона — см. Сен-Симон Шарлотта де Л'Обепин, герцогиня де
Мегриньи Жан, граф де (Mesgrigny Jean, comte de; ум. 1720), военный инженер; директор
фортификаций во Фландрии; руководил осадами Монса и Намюра (1692 г.) 194,199,200
Медави — см. Грансей Жак Леонор Руксель, граф де Медави и де
Медина-Сели, дон Луис Франсиско Ш де Ла Серда, герцог де (Medinaceli, D. Luis Francisco Ш
de La Cerda, 9. duque de; 1660—1711), посол в Риме (1686—1696 гг.); вице-король
Неаполя (1696—1700 гг.); член Королевского совета при Филиппе V (с 1701 г.) 605, 630, 636, 680
Медина-Сели, дон Хуан Франсиско П де Ла Серда, герцог де (Medinaceli, D. Juan Francisco П
de La Cerda, 8. duque de; 1637—1691), главный шталмейстер Карла П (с 1683 г.); первый
министр Испании (с 1689 г.); президент Высшего совета Индий; КОЗР (1670 г.) 683
Медина-Сидония (Medina-Sidonia), герцогский титул в испанском аристократическом
семействе Гусманов 664
Медина-Сидония, дон Хуан Кларос Перес де Гусман-эль-Буэно, герцог де (Medina-Sidonia,
D.Juân Claros Pérez de Guzmân el Bueno, 11. duque de; 1642—1713), майордом-майор
Карла П, короля Испании; главный шталмейстер Филиппа V (с 1701 г.); КОСД (1703 г.)
605, 607, 608, 680, 681, 684, 685

912
Указатель имен
Мейеркрон Геннинг (Meyercron (Meyercrone, Mayercron, Meiercron) Henning; 1645—1707),
посол Дании во Франции (1674—1706 гг.); вел переговоры по заключению договора
Фонтенбло, одного из тех, которые были подписаны в рамках Нимвегенского конгресса
(1678-1679 гг.) 294
Мекленбургская Элизабет-Анжелика де Монморанси, герцогиня, в первом браке —
герцогиня де Шатийон (Mecklembourg Elizabeth-Angélique de Montmorency, duchesse de
Châtillon, duchesse de; 1627—1695), дочь Франсуа-Анри де Монморанси, графа де Бут-
виля, казненного за участие в знаменитой дуэли на Королевской площади 12 мая
1627 г.; сестра маршала де Люксембурга; в первом браке — супруга (с 1645 г.) Гаспа-
ра де Колиньи IV, герцога де Шатийона; во втором (с 1663 г.) — Христиана Людвига I,
герцога Мекленбургского; в молодости была любовницей Великого Конде 70, 105,106,
167, 169, 219
Мекленбург-Шверинский Христиан Людвиг I, герцог (Mecklenburg-Schwerin Christian
Ludwig I, Herzog von; 1623—1692), герцог Мекленбургский (с 1658 г.) 70
Мелак Эзекиэль де (Mélac Ézéchiel de; ум. 1704), генерал-лейтенант; губернатор Ландау;
за активное участие в опустошении Пфальца (в 1689 г.) приобрел в Германии
репутацию «поджигателя» 142, 148, 188, 191, 316, 321
Мелен Анна, мадемуазель де (Melun Anne, Mlle de; 1672—1734), младшая дочь Александра
Гийома де Мелена, принца д'Эпинуа, и Жанны Пелажи Шабо-Роган 351, 426—427
Мелены (Melun), старинный дворянский род 20
Мелфорт Джон Драммонд, граф, затем герцог (Melfortjohn Drummond, Ist Earl, затем Ist
Duke of; 1649—1714), приближенный дворянин Якова П, свергнутого короля Англии 658—
659
Мельгар-и-Руэда, дон Фадрике Энрикес, граф де (Melgar у Rueda, D. Fadrique Enriquez, conde
de; ум. 1473), сын Альфонсо I Энрикеса, 1-го адмирала Кастилии; 2-й адмирал Кастилии
682
Мемон Годфруа де Романс де (Mesmont Godefroy de Romance de), основатель одной из
парижских академий верховой езды 19
Мендоса-и-Сандоваль Балтасар Сармьенто де (Mendoza у Sandöval Balthasar Sarmiento de;
ум. 1727), епископ Сеговии; великий инквизитор Испании (1699—1705 гг.) 621, 660, 681
Меннету Франсуаза Шарлотта де Сентерр, мадемуазель де (Mennetou Françoise-Charlotte de
Senneterre, Mlle de; 1679—?), дочь Анри-Франсуа де Сентерра, герцога де Ла Ферте, и
Мари-Габриэль-Анжелики де Ла Мот-Уданкур; супруга (с 1698 г.) Франсуа-Габриэля
Тибо, маркиза де Ла Карта 120, 351, 418
Ментенон Франсуаза д'Обинье, маркиза де, в первом браке — мадам Скаррон (Maintenon
Françoise d'Aubigné, marquise de, Mme Scarron; 1635—1719), дочь Констана д'Обинье (ум.
1647) и Жанны де Кардийяк (ум. 1650); в первом браке — супруга (1652—1660 гг.) поэта
Поля Скаррона; фаворитка, а затем во втором браке (с 1683 г.) — вторая (негласная)
супруга Людовика XIV 12, 28, 32, 34-37, 39-41, 49, 74, 82, 87-39, 108, 111, 124, 160, 161,
164,182,184,197,203-206,208,211,219-221,227,247,249-256,258,259,273,274,284,285,
297, 298, 300, 305, 310, 323, 325, 344-347, 350, 352, 357-359, 367, 384-386, 388-396, 433-
435,438,443,449,463-465,468,469,479,482,484-^87,490,495,499,500,506,509-514,529,
541,545,552,554,557,560,562,566,578-580,585,614-617,621,622, 626,639-641,645,646,
650, 653
Меренвиль Арманда дю, графиня де (Mérinville Armande du Cambout, comtesse de),
фрейлина Великой Мадемуазель; супруга (с 1695 г.) Гаспара де Монтьера, графа де Мерен-
виля 46
Меренвиль Гаспар де Монтье, граф де (Mérinville Gaspard de Monstiers, comte de), генерал-
лейтенант 143

Указатель имен
913
Мероде (Merode), дворянский род в Голландии 687
Месмен Пьер (Mesmyn Pierre), первый помощник Эдуара Кольбера, маркиза де Вилласэра
470-471
Месье — см. Орлеанский Филипп I Французский, герцог
Месье Герцог — см. Конде Луи Ш, принц де, герцог де Бурбон
Месье Главный — см. Арманьяк Луи Лотарингский, граф д', Месье Главный
Месье Первый — см. Беринген Жак Луи, маркиз де, граф де Шатонёф, Месье Первый
Месье Принц — см. Конде Луи П де Бурбон, принц де, именуемый Великий Конде; Конде
Анри-Жюль де Бурбон, принц де; Конде Анри П де Бурбон, принц де
Мёз Максимилиан де Шуазёль П, барон де, маркиз де Жермини (Meuse Maximilien de
Choiseul П, baron de, marquis de Germiny; ум. 1701), первый камергер герцога Лота-
рингского 451
Миньяр Катрин (Mignard Catherine; 1652—1742), дочь художника Пьера Миньяра; супруга
(с 1696 г.) Жюля де Па, графа де Фёкьера 184, 218
Миньяр Пьер (Mignard Pierre; 1612—1695), первый художник короля 184, 218
Миоссанс Элизабет де Понс дю Бург, баронесса де (Miossens Elizabeth de Pons du Bourg,
baronne de; 1636—1714), дальняя родственница маршала д'Альбре; супруга Франсуа-
Аманжё д'Альбре, барона де Миоссанса (ум. 1672), погибшего на дуэли 258
Мирамьон Мари Бонно де Рюбель, мадам де (Miramion Marie Bonneau de Rubelles, Mme de;
1629—1696), дочь богатого парижского буржуа; супруга (с 1645 г.) Жан-Жака де Богар-
нэ, сеньора де Мирамьона (ум. 1646); занималась благотворительной деятельностью;
дочь: Маргарита, супруга (с 1660 г.) Гийома де Немона 226—227, 546
Мирпуа Гастон Жан-Батист де Леви, маркиз де (Mirepoix Gastonjean-Batiste de Levis, marquis
de; ум. 1699), состоял в роте черных мушкетеров; брат. Шарль Пьер де Леви (1670—1702),
друг детства и юности Сен-Симона; супруга: Мари Изабелла Анжелика де Сентерр
(1676-1713) 500
Мирпуа Гастон Шарль Пьер де Леви, маркиз, затем герцог де (Mirepoix Gaston-Charles-Rerre
de Levis, marquis, duc de; 1699—1757), сын Шарля Пьера де Леви, маркиза де Мирпуа,
и Анны Габриэль д'Оливье; маршал Франции (1757 г.) 500
Митт (Mitte), дворянский род 292
Моденская Лукреция Барберини, герцогиня (Modena Lucrezia Barberini, duchessa di; 1628—
1699), третья супруга Франческо I д'Эсте, герцога Моденского (1629—1658 гг.) 503
Моденский Ринальдо Ш д'Эсте, герцог (Modena Rinaldo Ш d'Esté, duca di; 1655—1737), сын
Франческо I д'Эсте, герцога Моденского; герцог Модены (с 1695 г.); наследовал
своему племяннику (а не брату) Франческо П; КОЗР (1712 г.); супруга (с 1695 г.): Карлот-
та Брауншвейг-Люнебургская (Ганноверская) 43, 488, 503
Моисей, в Ветхом Завете — один из пророков 455
Молеврие Анри-Робер де Ла Марк, граф де — см. Ла Марк Анри-Робер де, граф де Брэн
Молеврие Жан-Батист Кольбер, граф де (Maulévrier Jean-Baptiste Colbert, comte de; ум. 1695),
сын Эдуара Кольбера, графа де Молеврие; полковник Наваррского полка; погиб при
осаде Намюра 198
Молеврие Мари-Мадлен де Ботрю, графиня де (Maulévrier Marie-Madeleine de Bautru,
comtesse de; ум. 1700), дочь Гийома де Ботрю, графа де Серрана; супруга Эдуара
Кольбера, графа де Молеврие 555
Молеврие Франсуа-Эдуар Кольбер, маркиз де (Maulévrier François-Edouard Colbert, marquis
de; 1675—1706), сын Эдуара Франсуа Кольбера, графа де Молеврие; брат
Жан-Батиста Кольбера, графа де Молеврие; священник, отказавшийся от сана после гибели
брата; командовал Наваррским полком; супруга (с 1698 г.): Генриетта Марта де Фруллэ
(ум. 1751) 353, 555

914
Указатель имен
Молеврие Эдуар Франсуа Кольбер, граф де (Maulévrier Edouard-François Colbert, comte de;
1633—1693), младший 6ратЖ.-Б. Кольбера; генерал-лейтенант (1676 г.); комендант Турнэ;
КОСД (1688 г.) 44-45, 198, 353, 555
Молес Франсиско (Франческо), герцог Парете (Moles Francisco (Francesco), duque de Parete;
ум. 1697), неаполитанец; посол Испании в Португалии, затем в Империи (с 1700 г.);
перешел на службу к эрцгерцогу (1703 г.) 694
Молинос Мигель (Molinos Miguel; 1628—1696), испанский священник; духовный лидер
квиетистов; умер в застенках инквизиции 295, 424
Мольер Жан-Батист, наст, фамилия — Поклен (MolièreJean-Baptiste Poquelin, dit; 1622—1673),
драматург; прославился своими комедиями «Смешные жеманницы» (1659), «Тартюф»
(1664), «Мизантроп» (1666), «Мещанин во дворянстве» (1670), «Мнимый больной» (1673)
и др. 539
Мольнори (Maulnorry), член парламентской комиссии по делу герцогов против маршала
де Люксембурга 117—118
Монако, мадам де — см. Валантинуа Катрин-Шарлотта де Грамон, герцогиня де
Монако, мадемуазель де — см. Юзес Анна Ипполита Гримальди, герцогиня д'
Монако, месье де (князь) — см. Валантинуа Луи Гримальди, герцог де, принц Монакский
Монако (Monaco), род, владевший княжеством Монако 218
Монако-Гримальди, принц — см. Валантинуа Антуан Гримальди, герцог де
Монбазон, мадемуазель де — см. Шеврёз Мари де Роган-Монбазон, герцогиня де
Монбазон Луи VII де Роган, граф, затем герцог де (Montbazon Louis Vu de Rohan, comte,
затем duc de; 1562—1589), сын Луи VI де Рогана, сеньора де Гемене, и Леоноры де Ро-
ган-Жье; первый герцог де Монбазон (1588 г.) 406
Монбазон Луи VQI де Роган, принц де Гемене, затем герцог де (Montbazon Louis VHI de
Rohan, prince de Guémené, затем duc de; 1598—1667), сын Эркюля де Рогана, герцога
де Монбазона, и Мадлен де Ленонкур; первоначально звался графом де Рошфором;
главный егермейстер; КОСД (1619 г.); супруга: Анна де Роган, принцесса де Гемене
(1604-1685) 406, 407, 412, 417
Монбазон Мари д'Авогур де Бретань, принцесса де Гемене, герцогиня де (Montbazon
Marie d'Avaugour de Bretagne, princesse de Guémené, duchesse de; 1612—1657), дочь Клода
д'Авогура и Катрин Фуке де Ла Варенн; вторая супруга (с 1628 г.) Эркюля де Рогана,
герцога де Монбазона; мачеха знаменитой герцогини де Шеврёз; любовница герцога де
Бофора, одного из вождей Фронды; вероятно, в одном месте Сен-Симон перепутал ее
с другой мадам де Монбазон — Анной де Роган, принцессой де Гемене, женой Луи VTH
де Рогана, принца де Гемене, затем герцога де Монбазона (брата герцогини де Шеврёз)
399, 406, 408, 409, 417—418, 564
Монбазон Франсуа-Арман де Роган, принц де (Montbazon François-Armand de Rohan, prince
de; 1682—1717), сын Шарля Ш де Рогана, принца де Гемене, герцога де Монбазона;
бригадир; супруга (с 1698 г.): Луиза Жюли де Ла Тур; его старший брат не был заточен
в аббатстве, он умер в детстве (вероятно, Сен-Симон путает его с Шарлем II де Рога-
ном, герцогом де Монбазоном) 417, 418
Монбазон Шарль П де Роган, граф де Монтобан, герцог де (Montbazon Charles П de Rohan,
comte de Montauban, duc de; 1633—1699), сын Луи VIII де Рогана, принца де Гемене,
герцога де Монбазона, и Анны де Роган, принцессы де Гемене; сумасшедший; отказался от
герцогства (1692 г.); остаток дней провел в монастыре 412, 418, 500
Монбазон Шарль Ш де Роган, герцог де, принц де Гемене (Montbazon Charles Ш de Rohan,
duc de, prince de Guémené; 1655—1727), сын Шарля П де Рогана, герцога де
Монбазона, и Жанны Арманды де Шомберг 100, 118, 128, 170, 232, 233, 411, 417, 500
Монбазон Эркюль де Роган, герцог де (Montbazon Hercule de Rohan, duc de; 1568—1654),
сын Луи VI де Рогана, сеньора де Гемене, и Леоноры де Роган-Жье; главный егермей-

Указатель имен
915
стер; губернатор Парижа и Иль-де-Франса; КОСД (1597 г.); вторая супруга: Мари д'А-
вогур де Бретань 406, 407
Монбельяр Элеонора Шарлотта Вюртембергская, герцогиня Эльская, принцесса (Mont-
béliard (Mömpelgard) Eleonore Charlotte von Wurtemberg, Herzogin von (Eis, Fürstin von;
1656—1743), дочь Георга П, герцога Вюртембергского-Монбельяра (1626—1699) 516—517
Монбельяр-Эльс (Montbéliard-Œls), боковая ветвь Вюртембергского герцогского дома 516
Монблерю (Monbléru), ветвь рода Сен-Симон 81
Монброн Франсуа, граф де (Montbron François, comte de; ум. 1708), генерал-лейтенант; дочь:
Мари-Франсуаза, супруга (с 1689 г.) графа де Суастра 38—39, 142
Монброн Шарль Франсуа, маркиз де (Montbron Charles-François, marquis de; ум. 1704), сын
предыдущего; полковник в полку Дофина (1694 г.) 38—39
Монбурше (Montbourcher), знатный бретонский род 546
Монвьель Жак де Вассаль, маркиз де (Montviel Jacques de Vassal, marquis de),
приближенный дворянин герцога Бургундского; шталмейстер 393, 629, 687, 690
Монгла Франсуа де Поль де Клермон-Гальранд, маркиз де (Monglat François de Paule de
Clermont-Gallerande, marquis de; 1620—1675), гардеробмейстер короля; автор мемуаров
(в 4 т., Амстердам, 1728); КОСД (1661 г.); супруга: Сесиль-Элизабет Юро 526
Монгон Жан Франсуа Кордбёф де Боверже, маркиз де (Montgon Jean-François Cordebœuf
de Beauverger, marquis de), генерал-лейтенант (1702 г.) 240, 258, 259, 318
Монгон Луиза Сюбле, маркиза де (Montgon Louise Sublet, marquise de; 1668—1707), дочь
Мишеля Сюбле, маркиза д'Эдикура, и Бонны де Понс; супруга (с 1688 г.) Жана
Франсуа Кордбёфа де Боверже, маркиза де Монгона; придворная дама Мадам Дофины 248,
258-260, 351
Мондонвиль Жанна Жюльяр, мадам де (Mondonville Jeanne Juliard, Mme de; 1624—1702),
основательница монастыря в Тулузе (упраздненного в 1686 г.) 505
Монжорж Жильбер Гольмен де (Montgeorges Gilbert Gaulmin de; ум. 1735), бригадный
генерал (1704 г.) 547
Монкаврели (Монкаврель) (Montcavrel), дворянский род 484
Монлуэ Франсуа де Бюльон, маркиз де (Monlouet François de Bullion, marquis de; ум. 1671),
первый шталмейстер большой королевской конюшни; дочь: Маргарита Анжелика де
Бюльон, супруга маркиза де Сен-Валери; совершил самоубийство по неосторожности
40
Монмор Анри-Луи Абер, сеньор де (Montmor[t] Henri-Louis Habert, seigneur de; 1603—1679),
друг Декарта, Менажа, Мольера, Гассенди и других знаменитостей; собиравшийся в его
доме кружок стал Академией наук (1666 г.); член Французской академии (1634 г.) 507
Монморанси, герцог де — см. Люксембург Шарль Франсуа Фредерик де Монморанси-
Люксембург, герцог де, до 1695 г. герцог де Бофор-Монморанси
Монморанси (Montmorency), известная с кон. X в. французская дворянская династия 105
Монморанси Анн, герцог де (Montmorency Anne, duc de; 1492—1567), маршал Франции
(1522 г.); коннетабль Франции (1538 г.); супруга (с 1529 г.): Мадлен Савойская 101, 102
Монморанси Анри (Генрих) I, герцог де (Montmorency Henri I, duc de; 1534—1614), маршал
Франции; коннетабль Франции; губернатор Лангедока, наместник Гиени, Прованса и
Дофине; первая супруга (с 1558 г.): Антуанетта де Ла Марк (1542—1591); вторая (с 1593 г.):
Луиза де Бюдо (1575—1598), вдова Жака де Грамона, сеньора де Вашера; третья (с 1601 г.,
затем в разводе): Лоране де Клермон (1571—1654), фрейлина Анны Австрийской 49, 64,
101, 184, 601
Монморанси Анри (Генрих) П, герцог де, герцог де Данвиль (Montmorency Henri П, duc de,
duc de Damville; 1595—1632), сын предыдущего и Луизы де Бюдо; адмирал и маршал
Франции; казнен в Тулузе по обвинению в организации заговора против Людовика ХШ
49, 52, 56, 64, 123, 184, 379

916
Указатель имен
Монморанси Мария Фелиция Орсини, герцогиня де (Montmorency Maria Felizia Orsini,
duchesse de; 1599—1666), супруга (с 1612 г.) Анри П, герцога де Монморанси 379
Монморанси-Лаваль (Montmorency-Laval) — ветвь дома Монморанси 400
Монморен Арман де (Montmorin Armand de; ум. 1713), архиепископ Вьеннский (с 1694 г.)
565
Монморены (Montmorin), дворянское семейство 217
Монпансье (Montpensier), две ветви династии Бурбон, владевшие графством (затем
герцогством) Монпансье 159
Монпансье Анна-Мария-Луиза Орлеанская, герцогиня де, Великая Мадемуазель
(Montpensier Anne-Marie-Louise d'Orléans, duchesse de, La Grande Mademoiselle; 1627—1693),
дочь Гастона, герцога Орлеанского, и Мари де Бурбон, герцогини де Монпансье;
кузина Людовика XIV и Месье; от матери унаследовала огромное состояние 20, 45—47,126,
127, 159, 185, 224, 225, 310, 378, 520, 547, 702
Монпансье Анри де Бурбон, герцог де (Montpensier Henri de Bourbon, duc de; 1573—1608),
принадлежал к боковой ветви рода Бурбонов (его прадед — младший брат прадеда
Генриха IV); полководец; губернатор Дофине и Нормандии; супруга (с 1597 г.): Генриетта
Катрин, герцогиня де Жуайёз и графиня дю Бушаж; дед предыдущей 126
Монпансье Мари де Бурбон, мадемуазель де (Montpensier Marie de Bourbon, Mlle de; 1605—
1627), дочь Анри де Бурбона, герцога де Монпансье, и Генриетты Катрин, герцогини
де Жуайёз; первая супруга (с 1626 г.) Гастона, герцога Орлеанского; мать Великой
Мадемуазель 126, 405
Монревель Жак-Мари де Ла Бом, граф де, граф де Брансион (Montrevel Jacques-Marie de
La Baume, comte de, comte de Brandon; ум. 1693), племянник Никола-Опоста, маркиза
де Монревеля, будущего маршала Франции; погиб в сражении при Неервиндене 81
Монревель Никола-Опост де Ла Бом, маркиз де (Montrevel Nicolas-Auguste de La Baume,
marquis de; 1646—1716), генерал-лейтенант; губернатор Бонна (1702 г.); маршал Франции
(1703 г.) 195
Монсеньор — см. Людовик Французский, Монсеньор, Великий Дофин
Монталь Шарль де Монсонен, граф де (Montai Charles de Montsaulnin, comte de; ок. 1613—
1696), губернатор Шарлеруа и Мон-Рояля; отличился при осаде Намюра и Стенкерка
44-^5, 193, 198, 240
Монтальто, дон Фердинандо де Монкада де Арагон, герцог де (Montalto, D. Ferdinando de
Moncada de Aragon, duque de; ум. 1713), президент Арагонского совета и Совета Индий
607, 621 (Сен-Симон забыл назвать его среди членов временного правительства)
Монталэ Франсуаза де (Montalais Françoise de; ум. ок. 1690), супруга Жана де Бюэя, графа
де Марана; любовница Месье Принца; мать Жюли де Бурбон, маркизы де Лассэ 217
Монтандр Исаак Шарль де Ларошфуко, граф де (Montendre Isaac Charles de La
Rochefoucauld, comte de; ум. 1702), бригадир; погиб на войне 314
Монтатэр Луи де Мадайан, маркиз де (Montataire Louis de Madaillan, marquis de; 1628-1709),
командир легкой конницы Бургундии 217
Монтгомери Жан, граф де (Montgomeryjean, comte de; 1646—1731), бригадный генерал 163,
318, 366
Монтелеоне, дон Никола Пиньятелли де Арагона, герцог, герцог Терранова (Monte-
leone, D. Nicola Rgnatelli de Aragona, 8. duque de, duque de Terranova; 1648—1730),
племянник Папы Иннокентия ХП; главный шталмейстер королевы Испании; вице-король
Сардинии (1686-1690 гг.); КОЗР (1681 г.); дочь: Мария Тереза 607-608, 686-689
Монтерей (Монтеррей), дон Хуан Доминго Мендес де Аро-и-Фернандес де Кордоба, граф
де (Monterrey, D. Juan Domingo Mendez de Haro y Femândez de Cordoba, conde de; 1640—
1716), сын дона Луиса де Аро; генерал-губернатор Испанских Нидерландов (1670—

Указатель имен
917
1675 гг.), затем вице-король Каталонии (1677—1678 гг.); президент Фландрского совета
(1693—1705 гг.); получил титул графа благодаря женитьбе 681, 684, 688
Монтеспан Анри-Луи де Пардайян де Гондрен, маркиз де (Montespan Henri-Louis de
Pardaillan de Gondrin, marquis de; 1640—1701), сын Роже-Эктора Де Пардайяна де Гонд-
рена, маркиза д'Антена, и Мари-Кристины Замет; почетный дворянин герцогини
Орлеанской 259
Монтеспан Франсуаза Атенаис де Рошешуар, маркиза де (Montespan Françoise-Athénaïs de
Rochechouart, marquise de; 1641—1707), дочь Габриэля де Рошешуара, герцога де Мор-
темара, и Дианы де Гран-Сэнь; супруга (с 1663 г.) Анри-Луи де Пардайяна де Гондрена,
маркиза де Монтеспана; управляющая двором королевы Марии-Терезы; фаворитка
Людовика XTV (1667-1680 гг.) 12,20,28, 35,40,45,69,87,130,152,253,254,256,259,282,
283, 285, 345, 358, 368, 379, 384, 391, 410, 487, 504, 547, 557, 564, 602
Монтессон Жан-Батист, граф де (Montesson Jean-Baptiste, comte de; ум. 1731), бригадир;
знаменосец гвардии 625
Монтихо, дон Кристобаль IV Портокарреро де Гусман Энрикес де Луна, граф де (Montijo,
D. Cristobal IV Portocarrero de Guzmàn Enriquez de Luna, 4. conde de; ум. 1704),
испанский гранд; посол в Англии; член Государственного совета при Филиппе V; брат: Пед-
ро Портокарреро, патриарх Индий (1691—1701 гг.); дочь от первого брака: Каталина Пор
токарреро-и-Гусман, супруга Антонио Фернандеса де Кордобы 681, 685
Монтобан, мадам де — см. Ботрю Шарлотта
Монтобан Жан-Батист де Роган, принц де (Montauban Jean-Baptiste de Rohan, prince de; 1657—
1704), сын Шарля П де Рогана, герцога де Монбазона, и Жанны Арманды де Шомберг;
внук Луи УШ де Рогана, герцога де Монбазона, старшего брата герцогини де Шеврёз;
брат: Шарль Ш де Роган, принц де Гемене, впоследствии герцог де Монбазон 411
Монтозье Жюли д'Анженн, герцогиня де (Montausier Julie d'Angennes, duchesse de; 1607—
1671), дочь маркизы де Рамбуйе, хозяйки знаменитого салона; супруга (с 1645 г.)
Шарля де Сент-Мора, герцога де Монтозье; статс-дама королевы (с 1664 г.) 63, 68, 553
Монтозье Шарль де Сент-Мор, герцог де (Montausier Charles de Sainte-Maure, duc de; 1610—
1690), воспитатель дофина (Монсеньора); за строгость нрава его называли прототипом
Альцеста, героя мольеровского «Мизантропа» 184, 554, 680
Монтрезор Клод де Бурдей, граф де (Montrésor Claude de Bourdeilles, comte de; ок. 1608—
1663), внучатый племянник Брантома; приближенный Гастона Орлеанского; участник
аристократических заговоров и Фронды 417
Монтуар (Montoir), старинный дворянский род; вассалы Ванд омов 423
Монфор — см. Бретонский Жан IV де Монфор, Завоеватель, герцог
Монфор (Монфоры) (Montfort), старинный бретонский род, угасший к середине XV в.;
владел баронством Витрэ 399—400
Монфор Луи де Брессо, шевалье, затем маркиз де (Montfort Louis de Bresseau, chevalier,
marquis de; ум. 1724), майор 84
Монфор(-ле-Ротру) Луи-Анн де Брессо, маркиз де (Montfort-le-Rotrou Louis-Anne de Bresseau,
marquis de; ум. 1693), старший брат предыдущего; бригадир карабинеров (1690 г.); погиб
в сражении при Неервиндене 73, 81
Монфор Шарль Оноре д'Альбер, герцог де (Montfort Charles-Honoré d'Albert, duc de; 1669—
1704), старший сын герцога де Шеврёза; правнук коннетабля Люина и знаменитой
герцогини де Шеврёз; по матери — внук Ж.-Б. Кольбера; командующий легкой
кавалерией лейб-гвардии, бригадный генерал (1702 г.); погиб в результате несчастного случая
в армии; супруга (с 1694 г.): Мари Анна Жанна де Курсийон (ум. 1718) 76, 138, 180, 253
Моншеврёй Анри де Морнэ, маркиз де (Montchevreuil Henri de Mornay, marquis de; 1622—
1706), воспитатель герцога Мэнского, его домоправитель и палатный дворянин; губер-

918
Указатель имен
натор Сен-Жермена (с 1685 г.); КОСД (1688 г.); старший сын: Анри-Шарль де Морнэ (ум.
1688), полковник, погиб при осаде Мангейма; дочь: мадам де Манвиль 28,40-41,81,334,
529,646
Моншеврёй Гастон Жан-Батист де Морнэ, граф де (Montchevreuil Gastonjean-Baptiste de
Mornay, comte de; ум. 1693), брат предыдущего; генерал-лейтенант; командир
королевского пехотного полка; губернатор Арраса и генеральный наместник Артуа; погиб в
сражении при Неервиндене 77, 78, 81, 86
Моншеврёй Маргарита Буше д'Орсэ, маркиза де (Montchevreuil Marguerite Boucher
d'Orsay; ум. 1699), супруга (с 1653 г.) Анри де Морнэ, маркиза де Моншеврёя;
воспитательница фрейлин Дофины (1679—1687 гг.) 40—41, 347, 529
Монши (Monchy), дворянский род 484
Мопертюи Луи де Мелен, маркиз де (Maupertuis Louis de Melun, marquis de; ум. 1721),
капитан серых мушкетеров 20
Мопу Пьер де (Maupeou Pierre de; ум. 1682), президент апелляционной палаты
Парижского парламента; дочь: Мари де Мопу (ум. 1714) 507
Моранжи Антуан де Баррийон, сеньор де (Morangis Antoine de Barrillon, seigneur de; ум.
1686), брат Поля и Анри Баррийонов; государственный советник 488
Моранжи Катрин-Мари Бушра, мадам де (Morangis Catherine-Marie Boucherat, Mme de; ум.
1733), дочь канцлера Луи Бушра и Франсуазы Маршан; в первом браке — супруга Анри
де Немона (ум. 1672); во втором — Антуана де Баррийона, сеньора де Моранжи 503
Морель Жан (Morel Jean), аббат; дипломат; секретарь Юга де Лионна, государственного
секретаря по иностранным делам; священник короля; брат: Франсуа, советник-клирик,
священник короля (с 1694 г.) 172, 349
Морен Жак, сеньор де Шатонёф (Morin Jacques, seigneur de Châteauneuf), крупный
финансист; королевский дворецкий; носил прозвище Жид (Juif); дочери: Анна Франсуаза,
супруга маркиза де Данжо; Мари-Маргарита, супруга Жана, графа д'Эстре 138, 253
Морепа, граф де — см. Поншартрен Жером Фелипо, граф де, до 1699 г. граф де Морепа
Морей (Moreuil), знатный род 291
Морей, мадемуазель де — см. Шемро Мари де Морей, маркиза де
Морей Элен Фурре де Дампьер, графиня де (Moreuil Hélène Fourré de Dampierre, comtesse
de; ум. 1700), супруга Альфонса, графа де Морёя, первого дворянина Великого Конде;
статс-дама Мадам Герцогини 38, 291
Морнэ (Mornay), знатный дворянский род 40
Морнэ Анри-Шарль де (Mornay Henri-Charles de; ум. 1688), старший сын маркиза де
Моншеврёя; адъютант Монсеньора; супруга (с 1685 г.): Франсуаза де Коэткен; погиб при осаде
Мангейма 28
Морнэ Леон (Леонор), маркиз де Моншеврёй, называемый граф де (Mornay Léon (Léonor),
marquis de Montchevreuil, dit comte de; ум. 1717), сын Анри де Морнэ, маркиза де
Моншеврёя, и Маргариты Буше д'Орсэ; генерал-лейтенант 224
Моро Дени (Moreau Denis), первый гардеробный слуга (с 1689 г.), затем первый камердинер
герцога Бургундского (с 1695 г.) 302
Мортань (Mortagne), дворянское семейство 367
Мортань Антуан де Колен, граф де (Mortagne Antoine de Colins, comte de; ум. 1720),
капитан тяжелой конницы герцога Бургундского 366, 367, 546
Мортара, дон Франсиско де Ороско Манрике де Лара, маркиз де (Mortara, D. Francisco de
Orozco Manrique de Lara, marqués de; ок. 1677—1729), племянник кардинала Портокар-
реро 687,688
Мортемар Габриэль де Рошешуар, маркиз, затем герцог де (Mortemart Gabriel de Roche-
chouart, marquis, duc de; 1600—1675), сын Гаспара де Рошешуара, маркиза де Мортема-
ра; первый камергер короля; губернатор Парижа и Иль-де-Франса (с 1669 г.); отец бу-

Указатель имен
919
дущей фаворитки Людовика XIV мадам де Монтеспан; сестра отца: Эмери де Роше-
шуар, супруга (с 1594 г.) Филиппа де Вольвира, маркиза де Рюффек; супруга: Диана
де Гран-Сэнь 57, 58, 69
Мортемар Луи де Рошешуар, герцог де (Mortemart Louis de Rochechouart, duc de; 1663—1688),
сын Луи-Виктора де Рошешуара, герцога де Вивонн-Мортемара; племянник маркизы
де Монтеспан 96
Мортемар Марианна Кольбер, герцогиня де (Mortemart Marie-Anne Colbert, duchesse de;
1665—1750), дочь Ж.-Б. Кольбера; супруга (с 1679 г.) Луи де Рошешуара, герцога де
Мортемара 96, 204, 296, 331
Морштин Мари-Тереза д'Альбер, графиня (Morstein Marie-Thérèse d'Albert, comtesse de;
1673—1743), дочь Шарля Оноре д'Альбера, герцога де Шеврёза, и Жанны Мари
Терезы Кольбер; в первом браке — супруга (с 1693 г.) Мишеля Альберта, графа Морштина;
во втором (с 1698 г.) — Исмидона Рене, графа де Сассенажа 198, 204, 278, 296, 419
Морштин Мишель Альберт (Адальберт), граф, граф де Шатовиллен (Morsztyn (Morstein)
Michel-Albert (Adalbert), comte de, comte de CliBteauvillain; ум. 1695), сын Яна Анджея,
графа Морштина; зять герцога де Шеврёза; погиб при осаде Намюра; супруга: Мари-
Тереза д'Альбер 84, 198, 278, 419
Морштин Ян Анджей, граф (Morsztyn Jan Andrzej; 1621—1693), сенатор и великий
казначей Польши; переселился во Францию (в 1683 г.) 198, 277, 278
Мулай-Исмаил (ок. 1646—1727), султан Марокко (с 1672 г.) 479
Мург Мария Спинола, принцесса де Мург (Mourgues Maria Spinola, princesse de; ум. 1670),
супруга (с 1641 г.) Эркюля П Гримальди, принца Мургского 216
Мург Эркюль П Гримальди, маркиз де Бо, принц де (Mourgues Hercule П Grimaldi, marquis
de Baux, prince de; 1623—1651), сын Оноре Гримальди, принца Монакского, герцога
де Валантинуа, князя Монако, и Иполлиты Тривульцио 216
Мэзон Жан де Лонгей, маркиз де (Maisons Jean de Longueil, marquis de; 1625—1705),
канцлер королевы-матери; губернатор Версаля, Сен-Жермена и Пуасси; супруга: Луиза
деФьёбе 230-233
Мэзон Рене де Лонгей, маркиз де (Maisons René de Longueil, marquis de; ум. 1667), один из
президентов Парижского парламента (с 1643 г.); сюринтендант финансов (1650-1651 гг.);
был близок к фрондерам 52
Мэн (Maisne), секретарь аббата Ранее 268, 271, 440, 599, 600
Мэн (Мэнская) Анна Луиза Бенедикта де Бурбон, мадемуазель де Шароле, герцогиня дю
(Maine Anne-Louise-Bénédicte de Bourbon, Mlle de Charolais, duchesse du; 1676-1753), дочь
Месье Принца; супруга (с 1692 г.) герцога Мэнского 39—40, 300, 585, 600, 602
Мэн (Мэнский) Луи-Опост де Бурбон, герцог дю (Maine Louis-Auguste de Bourbon, duc du;
1670—1736), побочный сын Людовика XTV и маркизы де Монтеспан; полковник
швейцарской гвардии (с 1674 г.); главный начальник артиллерии (с 1694 г.) 20, 37, 39-42,46,
47, 73, 87, 129, 130-132, 151-153, 161, 166, 174, 185-187, 194, 195-197, 200, 237,. 282-285,
300,312,313, 324,325,349, 358,379, 386,422,447,501,516,529,534,535,549,565,579,585,
698
Мюрбах Иоганн Эрнест, граф Левенштейн-Вертгейм, аббат (Mürbach Johann Ernest, Graf
von Löwenstein-Wertheim, Abt von; 1667—1731), племянник кардинала Фюрстенберга;
брат мадам де Данжо; каноник Страсбургского капитула; епископ Турнэ (с 1713 г.)
568
Навай Сюзанна де Бодеан, герцогиня де (Navailles Suzanne de Baudéan, duchesse de; 1625—
1700), старшая дочь Шарля де Бодеан-Парабэра, графа де Нёйана, и Луизы
Франсуазы Тирако; супруга Филиппа де Монтона, герцога де Навая; фрейлина Анны
Австрийской 551—554

920
Указатель имен
Навай Филипп де Монто, граф, затем герцог де (Navailles Philippe de Montault, comte,
затем duc de; 1619—1684), сын Филиппа де Монто, маркиза де Бенака, барона де Навая
(ум. 1654); маршал Франции (1674 г.); дочери: Франсуаза, третья супруга Шарля Ш Ло-
тарингского, герцога д'Эльбёфа; Габриэль-Элеонора, супруга Анри Орлеанского,
маркиза де Ротлена; Габриэль, супруга Леонара Эли де Помпадура, маркиза де Лорье-
ра 552-554
Наваррский дом (фр. maison de Navarre, исп. casa de Navarra), королевская династия Наварры
400,404
Нанжи Луи-Арман де Бришанто, маркиз де (Nangis Louis-Armand de Brichanteau, marquis
de; 1682—1742), сын Луи-Фоста де Бришанто, маркиза де Нанжи, и Мари-Генриетты
д'Алуаньи де Рошфор; дворянин свиты королевы Марии Лещинской (1725 г.); маршал
Франции (1741 г.) 250
Нанкла Иссак-Лэне де (Nanclas Issac Laîné de; ум. 1704), генерал-лейтенант 163, 315
Нанон — см. Бальбьен Анна, мадемуазель, по прозв. Нанон
Нант, мадемуазель де — см. Конде Луиза Франсуаза де Бурбон, мадемуазель де Нант,
принцесса де, Мадам Герцогиня
Наследница Вермандуа — см. Сен-Симон Маргарита, дама де
Наследница Седана — см. Ла Марк Шарлотта де
Наследница Сувре — см. Лувуа Анна де Сувре, маркиза де Куртанво, маркиза де
Наследный принц Дании — см. Фредерик IV
Нассау Лодевейк, барон Беверверд (Nassau Lodewijk, heer van Beverweerd; 1602—1665),
внебрачный сын Морица Нассау, принца Оранского, и Маргареты ван Мехельн; генерал-
майор (1643 г.); посол в Англии (1660—1662 гг.); сын: Хендрик, барон Оверкерк 199
Нассау Хендрик ван, барон Оверкерк и Воденберг (Nassau Hendrik van, heer van Öuwerkerk
en Woudenberg; 1640—1708), главнокомандующий голландской армии; главный
шталмейстер Вильгельма Ш 199
Нассау-Огвейлер Вальрад, граф ван (Nassau-Ottweiler Walrad, graaf van; 1656—1705), генерал-
лейтенант от инфантерии (1699 г.); губернатор Нимвегена (с 1695 г.) 331
Нассау-Саарбрюккен Людвиг Крато, граф (Nassau-Saarbrücken Ludwig Crato, graaf van;
1663—1713), бригадный генерал; командующий Королевским Немецким полком (с
1693 г.) 82
Неве Анна Гуайон, маркиза де (Nevet Anne Goyon, marquise de; 1650—1699), сестра Матиньо-
нов; супруга (с 1670 г.) Рене, маркиза де Неве 501
Неве Рене, маркиз де (Nevet René, marquis de; ок. 1633—1676), супруг предыдущей 501
Невер (Неверский) Филипп Манчини, герцог де (Nevers Philippe Mancini, duc de; 1641—1707),
племянник кардинала Мазарини 368
Нель Луи П, маркиз де Майи и де (Nesle Louis П, marquis de Mailly et de; ум. 1688), старший
сын Луи-Шарля де Майи, маркиза де Майи и де Нель; бригадный генерал; умер от раны,
полученной при осаде Филипсбурга; супруга: Мари де Колиньи-Салиньи 36, 484
Немон Анри де (Nesmond Henri de; ум. 1672), сын Франсуа-Теодора де Немона и Анны
де Ламуаньон; государственный советник; супруга: Катрин Бушра, дочь (а не вторая
супруга) канцлера 503
Немон-Курберон Гийом де (Nesmond-Courberon Guillaume de; ум. 1693), брат
предыдущего; один из президентов Парижского парламента (с 1664 г.), унаследовавший эту
должность от своего отца Франсуа-Теодора де Немона (ум. 1664) 227
Немон Маргарита де Богарнэ, мадам де (Nesmond Marguerite de Beauhamais, Mme de; 1646—
1725), дочь мадам де Мирамьон; супруга (с 1660 г.) предыдущего 226, 227
Немур, мадам де — см. Гиз Анна д'Эсте, герцогиня де
Немур Анри П Савойский, герцог де (Nemours Henri П de Savoie, duc de; 1625—1659),
последний герцог де Немур из Савойского дома 166, 501

Указатель имен
921
Немур (Немурский) Жак Савойский, герцог де (Nemours Jacques de Savoie, duc de; 1531—
1585), принадлежал к обосновавшейся с начала XVI в. во Франции младшей ветви Са-
войского дома; герой повести Мари-Мадлен де Лафайет «Принцесса Клевская» 402,403
Немур Мария Орлеанская, мадемуазель де Лонгвиль, герцогиня де (Nemours Marie
d'Orléans, demoiselle de Longueville, duchesse de; 1625—1707), дочь Анри П Орлеанского,
герцога де Лонгвиля, и Луизы де Бурбон; супруга (с 1657 г.) Анри П Савойского,
герцога де Немура; после смерти сводных братьев унаследовала все состояние дома
Лонгвилей, включая суверенное княжество Нёвшатель 137, 166,167, 214, 457, 472, 492,
501, 548, 550
Немур (Немурский) Шарль Амедей Савойский, герцог де (Nemours Charles-Amédée de
Savoie, duc de; 1624—1652), сын Анри I Савойского, герцога де Немура, и Анны Лотарин-
гской, герцогини Омальской; супруга: Мария-Елизавета де Бурбон-Вандом (1614—1664),
дочь Сезара де Бурбона, герцога де Вандома, побочного сына Генриха IV, сестра герцога
де Бофора; убит на дуэли Бофором 34, 501, 550, 664
Немуры (Nemours), одна из младший ветвей Савойского дома. 543
Нерестанг Шарль Ашилль, маркиз де (Nérestang Charles-Achilles, marquis de; ум. 1673),
великий магистр Ордена Святого Лазаря Иерусалимского (1645—1673 гг.) 93, 254
Нёвшатель (Нёвшательский) Луи-Анри де Бурбон-Суассон, граф де Нуайе и де Дюнуа,
принц де (Neufchâtel Louis-Henri de Bourbon-Soissons, comte de Noyers, comte de Dunois,
prince de; 1640—1703), внебрачный сын Луи де Бурбона, последнего графа де Суассона;
рыцарь Мальтийского ордена и аббат Ла-Кутюр, отказавшийся от обоих званий ради
титулов графа де Дюнуа и принца Нёвшательского; предполагаемый наследник
герцогини де Немур 166, 167
Нёйан Луиза Франсуаза Тирако, графиня де (Neuillan Louise-Françoise Tiraqueau, Comtess de;
1591—1673), во втором браке — супруга Шарля де Бодеан-Парабэра, графа де Нёйана;
выдала Франсуазу д'Обинье замуж за поэта Скаррона; сын: Шарль де Бодеан, граф де
Нёйан (ум. 1648); младшая дочь: Анжелика де Бодеан (ум. 1678) 552, 554
Нёйан Шарль де Бодеан-Парабэр, граф де (Neuillan Charles de Baudéan-Parabère, comte de),
младший брат графа де Парабэра; губернатор Ниора 551
Нёйбургский Вольфганг Вильгельм, пфальцграф (Neuburg Wolfgang Wilhelm, Pfalzgraf von;
1578—1663), германский князь; супруга: Мария Франциска Фюрстенберг 567
Нёйбургский Филипп Людвиг, пфальцграф и герцог Пфальц- (Neuburg Philipp Ludwig,
Pfaizgrf und Herzog von Pfalz-; 1547—1614), германский князь; супруга: Анна Клевская 634
Николь, герцогиня — см. Лотарингская Николь, герцогиня
Николь Пьер (Nicole Pierre; 1625—1695), теолог-янсенист; автор «Опытов о морали», соавтор
«Логики Пор-Рояля» (вместе с А. Арно) 209
Нитгард Иоганн Эбергард (Nithard Johann Eberhard; 1607—1681), австриец на испанской
службе; иезуит; генеральный инквизитор (с 1666 г.); посол Испании в Риме (с 1669 г.);
кардинал (1672 г.) 229
Ноаи (Noailles), знатный род 299, 366, 389, 391, 456, 566
Ноай, маркиза де — см. Ришелье Маргарита Руйе, герцогиня де
Ноай, род (семейство) — см. Ноаи
Ноай Адриан Морис, граф д'Айан, затем герцог де (Noailles Andrien-Maurice, comte d'Ayen,
duc de; 1678—1766), сын Анна Жюля, маршала де Ноая; маршал Франции (1734 г.); КОЗР
(1702 г.) 384,385,389,650-651
Ноай Анн, граф, затем герцог де, граф д'Айан (Noailles Anne, comte, duc de, comte d'Ayen;
ум. 1678), сын Франсуа, сеньора де Ноая, графа д'Айана, и Розы де Роклор; капитан
первой роты лейб-гвардии короля; губернатор Руссильона, Конфлана, Сердани, Руэрга
и Перпиньяна; наместник Оверни; генерал-лейтенант (1651 г.); КОСД (1661 г.) 245, 246,
306

922
Указатель имен
Ноай Анн Жюль, герцог де (Noailles Annejules, duc de; 1650—1708), сын предыдущего;
маршал Франции (1693 г.); капитан лейб-гвардии короля; КОСД (1688 г.); сын,
получивший должность генерального наместника Оверни: Жюль Адриан, граф де Ноай
(1690-1710) 43, 47, 85,111, 112,139, 144, 145, 163-165, 185-187, 204, 207, 208, 240, 246,
280, 366, 384, 385, 389, 391, 393, 418, 465-468, 551, 580, 625, 639, 650, 651
Ноай Жак, бальи де (Noailles Jacques, bailly de; 1653—1712), сын Анна, герцога де Ноая;
бальи Мальтийского ордена; генерал-лейтенант галерного флота (с 1679 г.) 314
Ноай Жан-Батист де (Noailles Jean-Baptiste de; 1669—1720), брат маршала и кардинала де
Ноая; аббат; епископ-граф Шалона (с 1695 г.) 207, 208
Ноай Жан-Франсуа, маркиз де, маркиз де Монклар (Noailles Jean-François, marquis de,
marquis de Montclar; 1658—1696), брат маршала и кардинала де Ноая; бригадир (1692 г.);
бригадный генерал (1694 г.) 145, 240
Ноай Луи-Антуан де (Noailles Louis-Antoine de; 1651—1729), сын Анна, герцога де Ноая, и
Луизы Буайе; брат маршала де Ноая; епископ Каора, затем Шалона (1680—1695 гг.);
архиепископ Парижский (с 1695 г.); кардинал (1700 г.); КОСД (1698 г.) 145, 207, 208,
291, 296, 299, 300, 302, 303, 305-307, 360, 381, 384, 385, 388, 389, 391, 392, 424, 441, 443,
445, 456, 457, 471, 472, 481, 550, 566, 579-580, 587, 603, 654, 656
Ноай Луиза Буайе, герцогиня де (Noailles Louise Воуег, duchesse de; 1632—1697), дочь Антуана
Буайе, секретаря короля, и Франсуазы де Виньякур; супруга (с 1646 г.) Анна, графа,
затем герцога де Ноая; гардеробмейстерина Анны Австрийской (1657 г.) 145, 207, 306—
307, 551
Ноай Мари-Франсуаза де Бурнонвиль, герцогиня де (Noailles Marie-Françoise de Bournonville,
duchesse de; 1654—1748), дочь Амбруаза де Бурнонвиля; супруга (с 1671 г.) маршала Анна
Жюля, герцога де Ноая 366, 384, 393, 463, 466, 538, 647, 702
Нобле Шарль (Noblet Charles), первый помощник государственного секретаря по
иностранным делам (с 1698 г.) 629, 651
Новьон Никола Потье де (Novion Nicolas Potier de; 1618—1693), первый президент
Парижского парламента (1678—1689 гг.); член Французской академии (1681 г.); сын: Андре П
Потье; внук: Андре Ш Потье, маркиз де Гриньон, президент Парижского
парламента (с 1723 г.) 109-110, 123, 244
Ногаре Луи Луэ де Кальвиссон (Ковиссон), маркиз де (Nogaret Louis Louet de Calvisson,
marquis de; ум. 1690), последний представитель династии Луэ; погиб в сражении при
Флерюсе 255, 579
Ногаре Мари-Мадлен де Гонто-Бирон, маркиза де (Nogaret Marie-Madeleine de Gontaut-Biron,
marquise de; ум. 1724), дочь Франсуа де Гонто, маркиза де Бирона, и Элизабет де
Косее; супруга (с 1688 г.) Луи Луэ де Кальвиссона, маркиза де Ногаре; придворная дама
Марии-Аделаиды Савойской, герцогини Бургундской (с 1696 г.) 248, 255, 257, 397, 579
Нострадамус (наст, имя — Мишель де Нотр-Дам) (Nostradamus, Michel de Nostre-Dame; 1503-
1566), известный предсказатель 499
Нуайе, мадам де (Noyers, Mme de или Noyer, Mme du), личность не установлена 272
Нуайе Франсуа Сюбле де (Noyers François Sublet de; 1578—1645), приближенный кардинала
Ришелье; государственный секретарь по военным делам (1636—1643 гг.) 259
Нуантель Луи Бешамей, маркиз де (Nointel Louis Béchameil, marquis de; 1630—1703),
интендант Бретани (с 1691 г.); государственный советник 459
Нуармутье Анри-Франсуа де Ла Тремуй, с 1707 г. герцог де Руайян, называемый
герцогом де (Noirmoutier Henri-François de La Trémoille, duc de Royan, dit duc de; 1652—1733),
сын Луи II де Ла Тремуя, герцога де Нуармутье, и Рене-Жюли Обри; первая супруга
(с 1688 г.): Маргарита де Ла Гранж-Трианон (ум. 1689); вторая (с 1700 г.):
Мари-Элизабет Дюре 560-561

Указатель имен
923
Нуармутье Луи II де Ла Тремуй, маркиз, затем герцог де (Noirmoutier Louis II de La
Trémoille, marquis, затем duc de; 1612—1666), активный участник парижской Фронды
(1649 г.); получил вознаграждение и герцогский титул за примирение с правительством;
бригадный генерал; губернатор Шарлевиля и Монт-Олимпа; генеральный наместник
Анжу (с 1643 г.) 379,561
Ньер Пьер де (Nyert Pierre de; 1597—1682), музыкант герцога д'Эпернона; первый
гардеробный лакей Людовика ХШ; первый камердинер Людовика XIV (1653 г.) 57—58
Ньер Франсуа-Луи де (Nyért François-Louis de; 1647—1719), сын предыдущего; первый
камердинер Людовика XIV (с 1682 г.); палатный дворянин (с 1688 г.) 57, 533—535, 698
О (O)j дворянский род 255
О Габриэль Клод д'О, сеньор де Виллер, маркиз д', маркиз де Франконвиль (О Gabriel
Claude d'O, seigneur de Villers, marquis d', marquis de Franconville; 1654—1728), генерал-
лейтенант флота; приближенный графа Тулузского и герцога Бургундского 255—257,
488, 526
О Марианна де Ла Вернь, маркиза д' (О Marie-Anne de La Vergne, marquise d'; 1657—1737),
дочь Габриэля де Ла Верня, виконта де Гийерага; супруга (с 1687 г.) Габриэля Клода д'О,
маркиза д'О; придворная дама Марии-Аделаиды Савойской, герцогини Бургундской
248, 255-257
О Франсуа д', сеньор де Френ и де Майбуа (О François d', seigneur de Fresnes et de Maillebois;
1535—1594), сюринтендант финансов (1588—1594 гг.) 576
Обер Антуан, барон д'Онэ (Auber Antoine, baron d'Aulnay), отец супруги маршала Тессе 242
Обинье Женевьева Пьетр, графиня д' (Aubigné Geneviève Piètre, comtesse d'; 1663—1728), дочь
Симона Пьетра, королевского прокурора Парижа; супруга (с 1678 г.) Шарля, графа
д'Обинье 345-346,385
Обинье Франсуаза Шарлотта Амабль, мадемуазель д' (Aubigné Françoise-Charlotte-Amable,
Mlle d'; 1684-1739), дочь Шарля, графа д'Обинье, и предыдущей; племянница мадам
де Ментенон; супруга (с 1698 г.) Адриана Мориса, графа д'Айана, герцога де Ноая 346,
347, 38^385, 389, 486
Обинье Шарль, граф д' (Aubigné Charles, comte d'; 1624—1703), брат мадам де Ментенон;
губернатор Коньяка (с 1677 г.), Эг-Морта (с 1688 г.), Берри (с 1691 г.); КОСД (1688 г.)
49, 344-346, 385
Обиньи Клод-Мор д' (Aubigny Claude-Maur d'; ум. 1719), сульпицианец; епископ-граф
Нуайона (1701—1707 гг.); архиепископ Руана (с 1707 г) 653—654
Обрехт Ульрих (Obrecht Ulrich; 1646—1701), профессор Страсбургского университета;
дипломат 369
Обри (Aubry), интендант герцога де Ларошфуко 117, 136—137
Обюссон Жорж д' — см. Ла Фейад Жорж д'Обюссон де
Оверкерк, граф — см. Нассау Хендрик ван, барон Оверкерк и Воденберг
Овернь Анри-Освальд де Ла Тур, аббат д' (Auvergne Henri-Oswald de la Tour, abbé d'; 1671—
1747), сын графа д'Овернь; внук брата матери кардинала Фюрстенберга; аббат Конша;
коадъютор аббатства Клюни (1697 г.); кардинал (1737 г.); КОСД (1733 г.) 298, 306, 381,
382, 565, 567, 568, 571
Овернь (Овернская) Мария Франциска Генрика Гогенцоллерн-Эхинген, графиня д'
(Auvergne Maria Franziska Henrika Hohenzollern-Hechingen, comtesse d'; 1642—1698), дочь
Эйтель-Фридриха П Гогенцоллерн-Эхингенского (1601—1661), из швабской линии
династии Гогенцоллерн, в ХШ в. отделившейся от нюрнбергской, к которой
принадлежали курфюрсты Бранденбургские; маркиза Берген-оп-Зом; первая супруга Фредерика
Мориса де Ла Тура, графа д'Овернь 453, 567

924
Указатель имен
Овернь (Овернский) Фредерик Морис де Ла Тур, граф д' (Auvergne Frédéric-Maurice de La
Tour, comte de; 1642—1707), генерал-лейтенант (1677 г.); генеральный полковник легкой
кавалерии; брат герцога и кардинала де Буйонов; первая супруга: Мария Франциска
Генриетта Гогенцоллерн-Эхинген; вторая — Елизавета Вассенаар; старший сын: Эмма-
нюэль Морис де Ла Тур, бальи Оверни 47, 87, 159, 161, 162, 288, 367, 412, 453, 479, 567,
569
Огинский Гжегож Антоний (Oginski Grzegorz Antoni; ум. 1709), великий гетман Литовский;
сторонник короля Августа П; кавалер ордена Белого Орла (1705 г.) 636
Одейк Биллем Адриан Нассау, граф (Odijk Willem Adriaan van Nassau, graaf van; 1632—
1705), старший брат генерала Оверкерка; у Сен-Симона ошибочно назван генералом
Дейквельдтом; голландский дипломат; посол в Кёльне (1673 г.), Лондоне (1674 г.), на
конгрессе в Нимвегене (1678 г.), в Париже (1698 г.) 199
Одескальки Ливио (Odescalchi Iivio; 1655—1713), племянник Папы Иннокентия XI; КОЗР
(1712 г.) 380
Оже (Ожье), шевалье (сьер) дез (Augers (Augiers), chevalier (sieur) des; ум. 1708), морской
офицер; капитан судна (с 1687 г.) 295
Окенкуры (Hocquincpurt), дворянское семейство; ветвь рода Монши 484
Олбемарл Арнольд Иост ван Кеппель, граф (Albemarle ArnoldJoost van Keppel, Earl of;
1669—1718), гардеробмейстер и приближенный Вильгельма Ш; генерал (1709 г.); КОП
(1700 г.) 374-375,494-495
Олбемарл Генри ФитцДжеймс, герцог (Albemarle Henry Fitzjames, Ist Duke of; 1673—1702),
внебрачный сын Якова П и леди Арабеллы Черчилль; Сен-Симон перепутал его в
части родителей с герцогом Сент-Олбенсом, бастардом Карла П и актрисы Нелл Гвинн 585
Оливенса Родригу Аффонсу де Мелью-Вильена, граф де (Olivença Rodrigo Afonso de Melo-
Villena, 1. conde de; ок. 1430—1487), отец Филиппы де Мелью-Вильена, супруги Алваро,
1-го маркиза де Феррейра 663
Ольденбурги (Oldenburg), датский королевский дом 454
Омон Луи-Мари-Виктор д'Омон и де Рошбарон, герцог д' (Aumont Louis-Marie-Victor
d'Aumont et de Rochebaron, duc d'; 1632—1704), камергер короля (с 1669 г.), капитан
королевской гвардии, губернатор Булони; первая супруга (с 1660 г.): Мадлен-Фар Ле
Телье (1646—1668), сестра маркиза де Лувуа; вторая (с 1669 г.): Франсуаза Анжелика
де Ла Мот-Уданкур (1650-1711) 141, 160, 231, 624
Омон Луи-Мари-Виктор д'Омон и де Рошбарон, маркиз де Вилькье, с 1704 г. герцог д'
(Aumont Louis-Marie-Victor d'Aumont et de Rochebaron, marquis de Villequier, duc d'; 1667—
1723), один из четырех камергеров, временно заменявший дежурного камергера герцога
де Бовилье; бригадный генерал (1702 г.); посол в Англии (1712—1713 гг.) 81,198,350, 351,
624, 627
Оней Никола П де Фремон, сеньор д' (Auneuil Nicolas П de Frémont, seigneur d'; 1666—1749),
брат Женевьевы Фремон, супруги маршала де Лоржа; докладчик в Государственном
совете (с 1690 г.) 181, 182
Оранская принцесса — см. Мария II Стюарт
Оранский принц — см. Вильгельм III; Оранский Фридрих Генрих (Фредерик Хендрик)
Нассауский, принц
Оранский Фридрих Генрих (Фредерик Хендрик) Нассауский, принц (Oranje Frederick
Hendrik van Nassau, Prins van; 1584—1647), младший сын Вильгельма I Оранского; стат-
хаудер Соединенных провинций (с 1625 г.) 69
Орлеанская Генриетта-Анна Английская, герцогиня, 1-я Мадам (Orléans Henriette-Anne
d'Angleterre, duchesse d', Madame; 1644—1670), дочь английского короля Карла I и
Генриетты-Марии Французской; сестра Карла П; супруга (с 1661 г.) Филиппа I Французского,

Указатель имен
925
герцога Орлеанского, брата Людовика XIV; вела с Карлом П переговоры о заключении
секретного англо-французского договора (Дуврский договор от 1 июня 1670 г.);
скоропостижно скончалась по возвращении во Францию. 645, 695, 698—700
Орлеанская Елизавета-Шарлотта Баварская, принцесса Пфальцская, герцогиня, Мадам
(Orléans Elizabeth-Charlotte de Bavière, princesse palatine, duchesse d', Madame; 1652—1722),
дочь Карла I Людвига Баварского, курфюрста Рейн-Пфальцского, и Карлотты
Гессенской; вторая супруга (с 1671 г.) Месье 29-33, 36, 39, 40, 45, 47, 84, 160,161, 257, 273, 280,
294, 351,352,362,363,366,369,374,378,387,414,429,446-^50,493,502,533,534,536,537,
539, 540, 623, 626, 629, 651, 697
Орлеанская (ранее Шартрская) Франсуаза-Мария де Бурбон, мадемуазель де Блуа,
герцогиня (Orléans (de Chartres) Françoise-Marie de Bourbon, Mlle de Blois, duchesse de; 1677—
1749), побочная узаконенная дочь Людовика XTV и маркизы де Монтеспан; супруга (с
1692 г.) Филиппа II Французского, герцога Шартрского, позднее ставшего герцогом
Орлеанским; сестры: см. Принцессы 28, 31, 32, 36-38, 40, 41, 47, 139, 152, 176, 211, 212,
244, 248, 250, 251, 281-283, 285, 357, 378, 448-450, 457, 484, 530, 533, 534, 536, 599
Орлеанский бастард — см. Лонгвиль Жан Орлеанский, граф де Дюнуа и де
Орлеанский, герцог — см. Людовик XII
Орлеанский Гастон Французский, герцог (Orléans Gaston de France, duc d'; 1608—1660),
младший брат Людовика ХШ; неоднократно устраивал заговоры против него и
кардинала Ришелье; первая супруга: Мари де Бурбон, герцогиня де Монпансье (1605—
1627); вторая — Маргарита Лотарингская; дочери от второго брака:
Маргарита-Луиза (1645—1721), супруга (1661—1675 гг.) Козимо Ш, великого герцога Тосканы;
Елизавета (1646—1696), супруга (1667—1671 гг.) Луи-Жозефа Лотарингского, герцога де Гиза;
Франсуаза (1648—1664), супруга (с 1663 г.) Карла Эммануила П, герцога Савойского 45,
46, 51, 59, 62, 70, 126, 127, 224, 291, 304, 354, 404, 405, 409, 415, 448, 451, 526, 702
Орлеанский Людовик I, герцог (Orléans Louis Ier, duc d'; 1372—1407), сын французского
короля Карла V и Жанны де Бурбон; брат короля Карла VI; супруга (с 1389 г.):
Валентина Висконти (1368—1408); убит по приказу Иоанна Бесстрашного, герцога Бургундского
399
Орлеанский Людовик I Орлеанский, герцог (Orléans Louis Ier d'Orléans, duc d'; 1703—1752),
сын Филиппа II Французского, герцога Орлеанского, и Франсуазы-Марии де Бурбон;
удалился в монастырь (1742 г.) 463
Орлеанский Филипп I Французский, герцог, Месье, до 1660 г. герцог Анжуйский (Orléans
Philippe П, duc d', Monsieur, duc d'Anjou; 1640—1701), сын Людовика ХШ и Анны
Австрийской; младший брат Людовика XTV; КОСД (1654 г.); КОЗР (1701 г.); первая
супруга (с 1661 г.): Генриетта Английская; вторая (с 1671 г.): Елизавета-Шарлотта
Баварская; дочь, королева Испании: Мария-Луиза Орлеанская (1662—1689), супруга (с 1679 г.)
Карла П Испанского 12, 22, 24, 28-33, 37, 40, 45, 47, 48, 74, 84, 120, 148, 152, 159-161,
168, 176, 177, 185, 211, 213, 215, 229, 249-251, 272, 273, 294, 313, 323, 325, 343, 351, 352,
357, 362, 366, 373, 374, 379, 383-385, 387, 398, 411, 414, 418, 419, 425-427, 429, 430, 438,
446-450, 453, 459, 463, 474, 482, 489, 493, 502, 511, 529, 531-537, 539, 540, 547, 553, 555,
562, 563, 575, 581, 599, 623, 625-627, 629, 645, 695-698, 700
Орлеанский Филипп II Орлеанский, герцог, до 1701 г. герцог де Шартр (Шартрский)
(Orléans Philippe П d'Orléans, duc de Chartres, duc d'; 1674-1723), сын Месье и его
второй супруги Елизаветы Шарлотты Баварской; племянник Людовика XIV; регент
Франции при малолетнем Людовике XV (1715-1723 гг.); КОСД (1686 г.); КОЗР (1701 г.) 12,
19, 28-33, 37-41, 47, 75, 77, 79, 82, 84, 160, 176, 177, 185, 194, 200, 237, 251, 272-273,
285, 313, 325, 349, 446, 448-450, 518, 526, 530, 531, 533, 534, 536, 540, 552, 553, 696-
698

926
Указатель имен
Ормонд Джеймс Батлер, герцог (Ormond James Butler, 2nd Duke of; 1665—1745), английский
полководец; перешел на сторону Вильгельма Оранского (в 1688 г.); наместник
Ирландии (1703—1707, 1710—1713 гг.); после смерти королевы Анны (1714 г.) стал
приверженцем претендента, так называемого Якова Ш 82, 83
Ороондат (Oroondat), персонаж романа Мадлен де Скюдери «Великий Кир»; прозвище
Пьера, маркиза де Виллара 378
Оропеса (Oropesa), одна из трех ветвей португальского дома Браганса, обосновавшихся
в Испании 661—663, 665
Оропеса, дон Дуарте Фернандо Альварес де Толедо-и-Португаль, граф де (Oropesa, D.
Duarte Fernando Alvarez de Toledo y Portugal, 7. conde de; ок. 1620—1671), испанский гранд;
вице-король Наварры (1643—1646 гг.) и Валенсии (1646—1650 гг.); президент Совета
Орденов, затем Итальянского совета 661
Оропеса, дон Мануэль Хоакин Альварес де Толедо-и-Португаль де Кордоба, граф де
(Oropesa, D. Manuel Joaquin Alvarez de Toledo y Portugal de Côrdoba, 8. conde de; 1642—
1707), первый министр; президент Кастильского и Итальянского советов; находился в
ссылке (с 1699 г.); перешел на сторону эрцгерцога (в 1706 г.); дед: Фернандо Альварес де
Португаль, младший внук Жуана I, герцога де Браганса; прадед: Хуан Альварес де
Толедо, кузен Жуана IV Счастливого, деда Жуана V, короля Португалии (с 1707 г.);
сыновья: Педро Висенте Альварес де Толедо, маркиз де Фрехилья, граф де Оропеса;
Диего Антонио де Кордоба-Португаль, маркиз (граф) де Алькаудете 605, 661, 667, 670,
681
Оропеса, дон Педро Висенте Фернандо Альварес де Толедо Португаль Кордоба Монрой-
и-Айала, маркиз де Фречилья, граф де (Oropesa, D. Pedro Vicente Fernando Alvarez de
Toledo Portugal Côrdoba Monroy y Ayala, 5. marqués de Frechilla, 9. conde de; 1685—1728),
старший сын предыдущего; камергер императора; КОЗР (1712 г.); первая супруга:
Мария Каталина де Веласко (ум. 1704), дочь Хосе де Веласко-и-Карвахала, 8-го герцога
де Фриаса; вторая (с 1705 г.): Мария де Ла Энкарнасьон Каталина Фернандес де Кордо-
ба-и-Ла Серда (1686-1746); сын: Педро Висенте (1706-1728) 661-662
Орсини (Orsini), влиятельное римское семейство 368, 379, 380
Орсини (дез Юрсен) Анна Мари де Ла Тремуй, герцогиня Браччано, принцесса (Orsini
(Ursins) Anne-Marie de La Trémoille, duquessa di Bracciano, principessa (princesse des); 1642—
1722), дочь Луи де Ла Тремуя, герцога де Нуармутье, и Рене-Жюли д'Обри; в первом
браке — супруга (с 1659 г.) Луи-Блеза де Талейрана, принца де Шале; во втором (с
1675 г.) — вторая супруга Флавио Орсини, герцога Браччано; играла значительную роль
при испанском дворе в первые годы царствования Филиппа V (до 1714 г.) 178,180—182,
213, 219, 295, 369, 379-381, 430, 454, 561
Осуна Мария Ремигия Фернандес де Веласко-и-Тобар, герцогиня де (Osuna Maria Remigia
Fernândez de Velascoy Tovar, duquesa de; 1678—1734), супруга дона Франсиско Марии де
Паула, 6-го герцога де Осуна 680
Осуна, дон Педро Теллес-Гирон, герцог де (Osuna, D. Pedro Tellez Girön, duque de; 1574—
1624), испанский посол во Франции (1603 г.), сопровождавший коннетабля Кастилии,
направлявшегося в Испанские Нидерланды; КОЗР (1608 г.) 544
Осуна, дон Франсиско Мария де Паула Теллес-Гирон-и-Бенавидес, 6-й герцог де, маркиз
де Пеньяфьель (Osuna, D. Francisco Maria de Paula Téllez-Giron y Benavides, 6. duque
de, 6. marqués de Penafiel; 1678—1718), сын Гаспара Теллес-Гирон-и-Сандоваля, 5-го
герцога де Осуна (1625—1694), умершего от апоплексического удара в присутствии
всего двора, и Аны Антонии де Бенавидес Каррильо-и-Толедо (1653—1707), его второй
супруги; испанский гранд; палатный дворянин Карла П; главный камергер Филиппа V;
капитан 1-й роты лейб-гвардии (1704 г.); первый полномочный представитель Испании
на Утрехтском конгрессе (1713 г.) 634—635, 650, 684

Указатель имен
927
Отец Сен-Симона — см. Сен-Симон Клод, герцог де
Отман Венсан, сеньор де Фонтене (Hotman Vincent, seigneur de Fontenay; ум. 1683),
родственник знаменитого правоведа Франсуа Отмана, автора трактата «Франко-Галлия»;
интендант финансов (с 1669 г.); государственный советник; интендант Тура, Бордо,
Парижа; супруга: Маргарита Кольбер 508
Отрив Жан Винье, маркиз д' (Hauterivejean Vignier, marquis сГ; ум. 1700), служил в легкой
коннице Анны Австрийской; коллекционер картин; супруга: Франсуаза де Невиль 556
Отрив Франсуа де Л'Обепин, маркиз д', маркиз де Шатонёф (Hauterive François de
l'Aupespine, marquis d', marquis de Châteauneuf; 1584—1670), младший брат хранителя
печатей Шатонёфа; генерал-лейтенант; губернатор Бреды; дед мемуариста по матери;
супруга (с 1631 г.): Элеонора де Вольвир, маркиза де Рюффек (1604—1690) 69
Отрив Франсуаза де Невиль, маркиза д' (Hauterive Françoise de Neufville, marquise d'; ум.
1701), сестра маршала де Вильруа; в первом браке — супруга Жюста Луи, графа де
Турнона (ум. 1644); во втором — Анри-Луи д'Альбера д'Айи, герцога де Шона (ум. 1653);
в третьем (с 1667 г.) — Жана Винье, маркиза д'Отрива 556, 702
Оттобони Пьетро, младший (Ottoboni Pietro, juniore; 1667—1740), внучатый племянник
Папы Александра VHI; кардинал (1689 г.) 632
Отфор, мадемуазель (мадам) д' — см. Аллюэн Мари де Отфор, герцогиня д'
Отфор Жиль де, граф де Мортиньяк (Hautefort Gilles de, comte de Mortignac; 1612—1693),
первый конюший королевы Марии-Терезы 151
Отфор Мари-Франсуаза, маркиза де Помпадур, маркиза д' (де) (Hautefort Marie-Françoise,
marquise de Pompadour, marquise d' (de); 1652—1726), дочь Жана, маркиза де
Помпадура (ум. 1684), КОСД (1661 г.); супруга (с 1687 г.) Франсуа-Мари де Отфора, маркиза
де Отфора; сестра: Мари де Помпадур, маркиза де Сен-Люк 485
Отфор Франсуа-Мари, маркиз д' (де) (Hautefort François-Marie, marquis d' (de); 1654—1727),
племянник Мари де Отфор, герцогини д'Аллюэн; генерал-лейтенант (1702 г.); КОСД
(1724 г.) 263
Павел, апостол, святой (1-я пол. I в. н. э.) 13
Пажо Мари-Анна, маркиза де Лассэ (Pajot Marie-Anne, marquis de Lassay; ум. 1678), дочь
аптекаря; вторая супруга маркиза де Лассэ 217
Пальма дель Рио, дон Луис Антонио Томас Фернандес Портокарреро-и-Москосо, граф де
(Palma del Rio, D. Luis Antonio Tomas Fernândez Portocarrero y Moscoso, 5. conde de;
1649—1723), племянник кардинала Портокарреро (сын его брата); испанский гранд
(1697 г.); вице-король Галисии, затем Каталонии (с 1701 г.) 605, 679
Панаш, мадам (Panache, Mme), шутиха при дворе Людовика XTV 293, 294
Папа Римский — см. Иннокентий XII; Александр VII
Парабэр Анри де Бодеан, граф де, маркиз де Ла Мот-Сент-Эрэ (Parabère Henri de Baudéan,
comte de, marquis de La Mothe-Saint-Héray; 1594—1653), один из двух генеральных
наместников (а не губернатор) Пуату; КОСД (1633 г.) 551
Параза (Жугла) Андре (Paraza (Jougla) André), советник Тулузского парламента; брат:
Арсен Жугла, монах-траппист, настоятель аббатства Тамье (1707—1727 гг.) 656
Пармский Антонио Франческо Фарнезе, принц (Parma Antonio Francesco Farnese, principe
di; 1679—1731), брат Франческо, герцога Пармского; последний герцог Пармский из
династии Фарнезе (с 1727 г.) 375
Пармский Франческо Фарнезе, герцог (Parma Francesco Farnese, duca di; 1678—1727), герцог
Пармский (с 1694 г.) 375, 581
Паскуале, дон Франсиско (Pasquale, D. Francisco), посол Испании в Англии 574
Патиньо Хосе дель (Patinhojosé del; 1666—1736), министр морского флота Испании (1726 г.);
первый министр (с 1734 г.) 672

928
Указатель имен
Педро I Жестокий (Pedro I el Cruel; 1334—1369), сын Альфонса XI и его второй жены
Марии Португальской; король Кастилии и Леона (с 1350 г.); первая супруга (с 1353 г.):
Бланка де Бурбон (1339—1361), дочь Луи I, герцога Бурбонского; сын: Альфонс (1359-
1362) 682,683
Педро IV (Pedro IV; 1319-1387), король Арагона (с 1336 г.) 401
Педру I (Pedro I; 1320—1367), король Португалии (с 1357 г.); законный сын: Фернанду I,
король (1367—1383 гг.); после кончины Фернанду возник династический кризис,
завершившийся избранием Жуана I в 1385 г. 665
Педру П (Pedro I; 1648—1706), регент Португалии (с 1667 г.), после того как лишил власти
своего брата Аффонсу VI (который тем не менее продолжал до смерти считаться
королем); король (с 1683 г.); первая супруга (с 1668 г.): Мария-Франческа-Елизавета Савой-
ская (1646—1683); вторая (с 1687 г.): Мария-София Пфальц-Нёйбургская; дочь от первого
брака: Елизавета-Мария (ум. 1690); побочная дочь: Луиза Португальская 501, 664, 666
Пелетье (Ле Пелетье) Жером (Peletier (Le Peletier) Jérôme; ум. 1696), брат Клода и Мишеля
Пелетье; аббат 280
Пелетье (Ле Пелетье) Клод (Peletier (Le Peletier) Claude; 1631—1711), купеческий старшина
Парижа (1668—1675 гг.); генеральный контролер финансов (1683—1689 гг.);
государственный министр (1683—1697 гг.); генеральный смотритель почтового ведомства (1691—
1697 гг.); сыновья: Луи Ле Пелетье, первый президент Парижского парламента (1707—
1712 гг.); Мишель Ле Пелетье, епископ Анже (с 1692 г.), затем Орлеана; Шарль, аббат
де Сент-Обен, ректор семинарии Сен-Сюлышс 244,275,280,339—341,425,506,508,509,
525, 576
Пелетье (Ле Пелетье) де Сузи Мишель (Peletier (Le Peletier) de Souzy Michel; 1640—1725), брат
предыдущего; генеральный директор фортификаций (1691—1715 гг.); первая супруга:
Мари-Мадлен Герен де Фор; сын: Мишель-Робер Ле Пелетье де Фор, граф де Сен-Фаржо
275, 340, 425, 506, 584
Пелло Мадлен Кольбер, мадам (Pellot Madeleine Colbert, Mme; ум. 1696), супруга Клода
Пелло (ум. 1683), первого президента Руанского парламента 90—91
Первьш шталмейстер (конюший) — см. Беринген Жак Луи, маркиз де, граф де Шатонёф,
Месье Первый
Перефикс Ардуэн де Бомон де (Péréfîxe Hardouin de Beaumont de; 1605—1671), архиепископ
Парижский (с 1662 г.); наставник Людовика XTV; составил для его обучения очерк
истории Франции 415-417
Пермийяк Луи де Белькастель, сеньор де (Permillac Louis de Belcastel, -seigneur de; ум. 1699),
лагермейстер кавалерии; камергер герцога Лотарингского; покончил с собой 147,480—
481
Перт Джеймс Драммонд, граф, затем герцог (Perth James Drummond, 4th Earl, затем Ist Duke
of; 1648—1716), брат лорда Мелфорта; сподвижник Якова П; воспитатель принца
Уэльского 658
Першуар дю (Perchoir du), парижская гадалка 28
Пётр I Великий (1672—1725), царь (с 1682 г.); император (с 1721 г.); сестра: Софья
Алексеевна (1657-1704) 370-371, 479
Пиментели [итал. Pimentelli, исп. Pimentel), итальянский аристократический род,
обосновавшийся в Испании 605, 607
Пиментель де Прадо-и-Оласабаль, дон Хуан Антонио, маркиз де Ла Флорида (Pimentel de
Prado у Olazâbal, D. Juan Antonio, marqués de La Florida; 1626-1708), бригадир; губернатор
Шарлеруа (с 1688 г.) 314-316
Пиньятелли (Pignatelli), дворянский род в Неаполе 686
Пинэ Анри де Люксембург, герцог де (Piney Henri de Luxembourg, duc de; 1583—1616), no-

Указатель имен
929
следний представитель Люксембургского дома по мужской линии; дочь и
наследница: Маргарита Шарлотта (1607-1680) 101-103, 137
Пинэ Анри-Леон де Люксембург, герцог де (Piney Henri-Léon de Luxembourg, duc de;
1630—1697), сын Маргариты Шарлотты де Люксембург, герцогини де Пинэ, и Леона
д'Альбера; «слабоумный дьякон»; уступил герцогство и все имущество
Мадлен-Шарлотте де Монморанси, герцогине де Пинэ, своей сводной сестре по матери 101, 104,
107,115
Пинэ Диана Лотарингская-Омальская, герцогиня де (Piney Diane de Lorraine-Aumale,
duchesse de; 1558-1597), дочь Клода Лотарингского, герцога Омальского, и Луизы де
Брезе; первая супруга (с 1576 г.) Франсуа де Люксембурга, герцога де Пинэ 101, 102
Пинэ Леон д'Альбер, сеньор де Брант, герцог де — см. Люксембург Мари-Леон д'Альбер,
сеньор де Брант, герцог де Пинэ-
Пинэ Мадлен де Монморанси, дама де Торе (Piney Madeleine de Montmorency, dame de
Thoré; 1682—1615), дочь Гийома де Монморанси, сеньора де Торе, и Анны де Лален;
супруга (с 1597 г.) Анри де Люксембурга, последнего герцога де Пинэ 101, 103
Пинэ Мадлен Шарлотта Бонна Тереза де Клермон де Люксембург, герцогиня де (Piney
Madeleine-Charlotte-Bonne-Thérèse de Clermont de Luxembourg, duchesse de; 1635—1701),
супруга (с 1661 г.) Франсуа-Анри де Монморанси, графа де Бутвиля, ставшего
благодаря женитьбе герцогом де Люксембург-Пинэ, будущего маршала Франции 101,104,106,
107, 115
Пинэ Маргарита Лотарингская-Водемон, герцогиня де (Piney Marguerite de Lorraine-
Vaudémont, duchesse de; 1564—1625), дочь Никола Лотарингского, герцога де Меркёра;
сестра королевы Луизы, супруги короля Генриха Ш; в первом браке — супруга (с 1581 г.)
Анна, герцога де Жуайёза, адмирала Франции; во втором — вторая супруга (с 1599 г.)
Франсуа де Люксембурга, герцога де Пинэ 101, 102
Пинэ Маргарита Шарлотта де Люксембург, герцогиня де (Piney Marguerite-Charlotte de
Luxembourg, duchesse de; 1608—1680), дочь и наследница титула Анри де Люксембурга,
последнего герцога де Пинэ, и Мадлен де Монморанси; в первом браке — супруга (с
1620 г.) Леона д'Альбера, брата коннетабля де Люина, ставшего благодаря браку
герцогом де Пинэ; во втором — Шарля Анри де Клермон-Тоннерра, герцога де
Люксембурга 101,103-104,106,115
Пинэ Франсуа де Люксембург, герцог де, принц де Тэнгри, граф де Русси и де Линьи (Piney
François de Luxembourg, duc de, prince de Tingry, comte de Roussy et de Iigny; ум. 1613),
сын Антуана П де Люксембурга, графа де Бриенна, и Маргариты Савойской;
чрезвычайный посол в Риме (1586,1596 гг.); КОСД (1580 г.); сын: Анри де Люксембург,
последний герцог де Пинэ; дочь: Маргарита де Люксембург, супруга Рене Потье, герцога де
Трема 101-103, 127, 137
Плесси, шевалье дю — см. Шуазёль Сезар Опост де Шуазёль, шевалье, затем граф дю
Плесси, затем герцог де
Плесси Александр де Шуазёль, граф дю (Plessis Alexandre de Choiseul, comte du; 1634—1672),
сын маршала дю Плесси-Пралена; брат Сезара Огюста, герцога де Шуазёля; погиб в
сражении при Арнхейме; сын: Сезар Опост, герцог дю Плесси-Прален (ум. 1684) 215
Плесси Мари-Луиза Лелу, графиня дю (Plessis Marie-Louise Le Loup, comtesse du; ум. 1724),
дочь Клода Лелу, барона де Бельнава; в первом браке — супруга Александра де
Шуазёля, графа дю Плесси; во втором — Рене Жилье, маркиза де Клерамбо; статс-дама
первой Мадам 215
Плесси Пьер дю Вернэ дю (Plessis Pierre du Vernay du; ум. 1696), шталмейстер Большой
конюшни; обучал верховой езде Людовика XTV, Месье и «детей Франции» 240
Плесси-Прален Сезар Опост, герцог де Шуазёль, граф дю (Plessis-Praslin César-Auguste, duc

930
Указатель имен
de Choiseul, comte du; 1598—1675), маршал Франции (1645 г.); камергер и воспитатель
Месье; супруга: Коломба Ле Шаррон (1603—1681) 215
Плёр Жюст де Понталье, барон де (PleursJust de Pontallier, baron de), второй супруг
(примерно с 1600 г.) Дианы де Люксембург, дочери Жана де Люксембурга, графа де Бри-
енна 102
Поликсена Гессен-Рейнфельс-Ротенбургская (Polyxena von Hessen-Rheinfels-Rotenburg;
1706—1735), дочь ландграфа Эрнеста Леопольда Гессен-Рейнфельс-Ротенбургского;
вторая супруга (с 1724 г.) Карла Эммануила Ш, герцога Савойского, ставшего
королем Сардинии и Пьемонта 567
Полиньяк Мельхиор де (Polignac Melchior de; 1661—1741), сын Луи-Армана, виконта де
Полиньяка; аббат; посол в Польше (1693—1697 гг.); участвовал в переговорах в Гертруй-
денберге (1710 г.) и Утрехте (1712—1713 гг.); кардинал (1713 г.); член Французской
академии (1704 г.) и двух других 279, 311, 312, 321, 323, 325, 327, 328, 632, 704
Поль, принц — см. Лотарингский Поль (Жан-Поль), принц
Польтро де Мере Жан (Poltrot de Méré Jean; ок. 1537—1563), гугенот, убивший Франциска
Лотарингского, герцога де Гиза; был замучен до смерти 402
Помона (лат. Pomona), у древних римлян — богиня плодов и плодовых деревьев; жена
Вертумна 53
Помпадур — см. Лорьер Леонар Эли де Помпадур, маркиз де
Помпадур, мадемуазель де — см. Сен-Люк Мари де Помпадур, маркиза де
Помпонн Анри-Шарль, аббат де (Pomponne Henri-Charles, abbé de; 1669—1756), священник
короля (с 1698 г.), посол в Венеции (1705—1710 гг.) 525
Помпонн Катрин Ладвока, маркиза де (Pomponne Catherine Ladvocat, marquise de),
супруга (с 1660 г.) Симона Арно, маркиза де Помпонна 554
Помпонн Симон Арно, маркиз де (Pomponne Simon Arnauld, marquis de; 1618—1699),
дипломат; государственный секретарь по иностранным делам (1672—1679 гг.);
государственный министр (с 1691 г.); супруга: Катрин Ладвока; дочь: Катрин-Фелисите, супруга (с
1696 г.) Жан-Батиста Кольбера, маркиза де Торси; сыновья: Никола Симон, маркиз де
Помпонн; Антуан Жозеф, шевалье де Помпонн (ум. 1693), инспектор кавалерии; Анри-
Шарль, аббат де Помпонн 22,244,245,278,291, 340, 341, 390,430,454,456,479,497^99,
521-525
Помрё Опост Робер де (Pomereu Auguste-Robert de; ум. 1702), государственный советник
(с 1673 г.); интендант в Бретани (1689-1691 гг.) 287, 288, 504, 505, 599
Пон Кельнек Шарль де, барон дю (Pont Quellenec Charles de, baron'du; ум. 1572),
дворянин; супруга: Катрин де Партенэ-Люзиньян (ум. 1631) 403
Понс (Pons), дворянский род 258
Понс, девицы де — см. Миоссанс Элизабет де Понс дю Бург, баронесса де; Эдикур Бонна
де Понс, маркиза д'
Понс, мадемуазель де — см. Эдикур Бонна де Понс, маркиза д'
Понсе де Леон (Ponce de Leon), испанский аристократический род. 666, 683
Поншартрен Жером Фелипо, граф де, до 1699 г. граф де Морепа (Ponchartrain Jérôme
Phélypeaux, comte de Maurepas, затем comte de; 1674—1747), сын Луи Фелипо, графа де
Поншартрена, канцлера Франции; советник Парламента (1692 г.); приобщен к
исполнению отцовской должности государственного секретаря по делам флота (в декабре
1693 г.); после назначения отца канцлером — единоличный государственный секретарь
по делам флота (сентябрь 1699 г. — ноябрь 1715 г.); супруга (с 1697 г.): Элеонора
Кристина де Руа (1681—1708), дочь Фредерика Шарля де Руа де Ларошфуко, графа де Руа
и де Руси, и Элизабет де Дюрфор 93, 178, 180-181, 183, 219, 291-293, 295, 347, 436, 437,
479, 519, 535, 546, 578, 585, 591, 632

Указатель имен
931
Поншартрен (отец) Луи Фелипо, называемый президент де (Pontchartrain Louis Phélypeaux,
dit président de; 1613—1685), «ограбленный племянник»; отец канцлера Поншартрена
506-508
Поншартрен (сын) Луи Фелипо, граф де (Pontchartrain Louis Phélypeaux, comte de; 1643—
1727), сын Луи Фелипо, президента де Поншартрена, и Мари-Сюзанны Талон;
генеральный контролер финансов (1689—1699 гг.); государственный секретарь по делам флота
(1690—1699 гг.); канцлер Франции (1699—1714 гг.); брат: Жан Фелипо; сестры: Сюзанна,
супруга Жерома П Биньона, и Мари-Клод, супруга Луи Абера де Монмора 26—27, 88,
92, 93, 109, 156, 158, 165, 178, 180, 239, 247, 275, 276, 286, 287, 291-293, 295, 340, 342, 436,
437,444,445,455,469,490,498-500,504,506-511,517-519,534,535,555,560,578,586,589,
616, 617, 620, 621, 632, 652, 653, 693
Поншартрен Мари де Мопу, графиня де (Pontchartrain Marie de Maupeou, comtesse de; ум.
1714), дочь Пьера де Мопу; супруга (с 1668 г.) предыдущего 437,455,468-460,507,509—
510, 517-519, 555, 560, 589
Поншартрены — Луи Фелипо, граф де Поншартрен, канцлер Франции, и его отец, Луи
Фелипо, президент де Поншартрен 507, 508
Поншато Себастьян Жозеф дю Камбу, аббат де (Pontchâteau Sébastienjoseph du Cambout,
abbé de; 1634—1690), брат Сезара дю Камбу, маркиза де Куалена; двоюродный брат
кардинала Ришелье; дядя шевалье де Куалена 487
Пополи Рестайно Кантельмо, герцог, князь Петторано (Popoli Restaino Cantelmo, duca di,
principe di Pettorano; ум. 1723), испанский гранд; губернатор Каталонии (1713—1714 гг.);
наставник принца Астурийского (1716 г.); майордом-майор Филиппа V (с 1720 г.) 704
Порт Антуан-Эркюль де Бюдо, маркиз де (Portes Antoine-Hercule de Budos, marquis de; ум.
1629), вице-адмирал Франции; погиб при осаде Прива; КОСД (1619 г.); сестра: Луиза
де Бюдо, герцогиня де Монморанси (1575—1598) 49, 64, 184
Порт Мари-Фелис де Бюдо, мадемуазель де (Portes Marie-Félice de Budos, Mlle de; ум. 1693),
старшая дочь предыдущего; сестра Дианы Генриетты де Бюдо, герцогини де
Сен-Симон 64, 184
Портай (Portail), парижское семейство магистратов 644
Портай Антуан Ш (Portail Antoine Ш; ум. 1713), советник, затем почетный советник
Парижского парламента; докладчик по делу маршала де Люксембурга 118, 137, 644
Портай Антуан IV, сеньор де Водрёй (Portail Antoine IV, seigneur de Vaudreuil; ум. 1736), сын
предыдущего; генеральный адвокат (с 1698 г.); первый президент Парижского
парламента (с 1724 г.); супруга (с 1699 г.): Роз-Мадлен Роз, дочь Луи Роза, маркиза де Куа 377,644
Портлэнд, граф — см. Бентинк Ханс Биллем, граф Портлэнд
Портокарреро (Portocarrero, Porto-Carrero), испанский аристократический род 605
Портокарреро, дон Луис Мануэль Фернандес де (Portocarrero, D. Luis Manuel Femàndez de;
1635—1709), кардинал (1669 г.); вице-король Сицилии (1677 г.); архиепископ Толедо (1678—
1709 гг.); член и председатель Государственного совета; первый министр (с 1701 г.); КОСД
(1703 г.) 473, 605-606, 609-614, 621, 622, 635, 651, 659-661, 679, 681, 683-689
Портсмут (Портсмутская) Луиза Рене де Пенанкоэ де Керуаль, герцогиня (Portsmouth Louise
Renée de Penancoët de Kérouaille, Duchess of; 1649—1734), по происхождению бретонка;
фаворитка английского короля Карла П 371
Португальский дом — см. Браганса
Посланник курфюрста Саксонского — см. Иордан
Посол Венецианской республики — см. Веньер Пьетро
Посол Голландии — см. Хеемскерк Кунрад
Посол Испании — см. Джудиче Франсиско дель; Осуна, дон Педро Теллес-Гирон, герцог де;
Паскуале, дон Франсиско

932
Указатель имен
Посол Португалии — см. Кашкайнш Луиш Алвариш де Каштру-и-Соза, маркиз де, граф
де Монсанто
Потоцкий Феликс Казимир (Potocki Feliks Kazimierz; 1630—1702), младший (польный)
коронный гетман Полыни (с 1692 г.); великий коронный гетман (в 1702 г.) 322
Потье (Potier), известное семейство, относившееся к судейскому сословию 109
Потье Леон — см. Жевр Леон Потье, аббат де
Потье Рене — см. Трем Рене Потье, герцог де
Праконталь Арман, называемый маркиз де (Pracomtal Armand, dit marquis de; ум. 1703),
бригадный генерал; погиб в сражении при Шпейере; супруга (с 1693 г.):
Катрин-Франсуаза де Морнэ, дочь Анри де Морнэ, маркиза де Моншеврёя 224, 334
Прален Гастон де Шуазёль д'Отель, маркиз де (Praslin Gaston de Choiseul d'Hostel* marquis
de; 1659—1705), генерал-лейтенант (1702 г.); погиб в сражении при Шпейере 84,198, 316,
317, 321
Прален Шарль де Шуазёль, маркиз де (Praslin Charles de Choiseul, marquis de), капитан
королевской лейб-гвардии 103
Приемский Владислав (Przyjemski Wladyslaw; ум. 1699), мушкетер Людовика XIV; воевода
Калишский; коронный виночерпий Польши 327, 328
Принцесса — см. Бургундская Мария-Аделаида Савойская, герцогиня
Принцессы. — Этим общим именем обозначаются три незаконные дочери Людовика XIV:
Мария-Анна (1666—1739), вдова принца Луи-Армана де Конти (1661—1685); Луиза-
Франсуаза (1673—1743), Мадам Герцогиня, супруга герцога Луи де Бурбон-Конде;
Франсуаза-Мария (1677-1749), супруга герцога Шартрского 31, 152, 211-212, 243, 250,
251, 429, 431, 433, 447-449, 491, 562, 563, 584, 623
Принцы — а) внуки Людовика XIV, сыновья Монсеньора: герцоги Бургундский, Анжуйский
и Беррийский (после того как герцог Анжуйский в 1700 г. стал королем Испании —
остальные два); б) арестованные на 13 месяцев во время Фронды в январе 1650 г.
Великий Конде, его брат принц де Конти, герцог де Лонгвиль 48, 94, 97, 106, 300, 301, 351,
359, 389, 391, 435, 449, 584, 612, 619, 624-626, 629, 635, 650, 651, 691
Приоло Бенжамен (Priolo Benjamin; 1602—1667), агент Мазарини; автор официозной
«Истории Франции от кончины Людовика ХШ до заключения мира», написанной на
латинском языке (1-е изд. — 1662) 61
Прозерпина [лат. Proserpina), в римской мифологии — дочь Цереры и Юпитера; супруга
Плутона, бога подземного царства 32
Пуаньи Жозеф д'Анженн, маркиз де (PoignyJoseph d'Angennes, marquis d'; 1653—1687), сын
Шарля д'Анженна, маркиза де Пуаньи, и Франсуазы Фокон; супруга (с 1678 г.): Анна
Мари де Ломени (ум. 1680) 379
Пупар (Poupart), секретарь Ашилля де Арлэ, первого президента Парижского парламента
234, 235
Пуссен Жан-Батист (Poussin Jean-Baptiste; ум. 1749), поверенный в делах Франции в Англии
(1701 г.); посол-резидент в Дании и других северных странах (1702—1726 гг.); посланник
в Гамбурге (1714-1749 гг.) 694
Пуэнти Жан-Бернар Дежан, барон де (Pointis Jean-Bernard Desjean, baron de; 1645—1707),
французский морской офицер; командующий эскадрой Лангедока (1699 г.) 328, 329
Пфальц-Нёйбургская Гедвига Елизавета Амелия, принцесса (Pfalz-Neuburg Hedwig Elisabeth
Amelia von; 1673—1722), сестра Элеоноры Магдалены Пфальцской, супруги
императора Леопольда I; супруга (с 1691 г.) Якуба Собеского 279
Пфальцский дом (фр. maison palatine, нем. Haus der Pfalz), одна из ветвей династии Витгельс-
бах 310
Пфальцский Иоганн Вильгельм Пфальц-Нёйбургский, курфюрст (Pfalz Johann Wilhelm von
Pfalz-Neuburg, Kurfürst von; 1658—1716), курфюрст (с 1690 г.); в 1685 г. его отец Филипп

Указатель имен
933
Вильгельм сменил на курфюршеском троне скончавшегося Карла П, брата Мадам,
последнего представителя зиммернской ветви пфальцских Виттельсбахов; денежные
претензии Людовика XTV к курфюрсту были связаны с отстаиванием прав его
невестки на долю наследства; КОЗР (1686 г.) 369, 473, 501
Пфальцский (Рейн-Пфальцский) Фридрих V, курфюрст (Rhein-Pfalz Friedrich V, Kurfürst von;
1596—1632), курфюрст Рейн-Пфальца (1610—1623 гг.); король Богемии (1619—1620 гг.); в
результате поражения в Тридцатилетней войне (1618—1648 гг.) утратил ранг курфюрста
(перешедший к герцогу Баварскому) и свои владения (Верхний Пфальц отошел к
Баварии); бежал за границу (в 1622 г.) и остаток дней провел в изгнании: супруга:
Елизавета Стюарт (1596-1662) 175, 369, 695
Пьемонтский Виктор Амедей, принц (Piemonte Vittorio Amedeo, principe di; 1699—1715),
старший сын Виктора Амедея П, герцога Савойского; претендент на испанский престол
489,657
Пьенн Луи де Бруйи, маркиз де (Piennes Louis de Brouilly, marquis de; ум. 1640), офицер;
погиб под Аррасом 520
Пьенн Мари-Розали де Бруйи де (Piennes Marie-Rosalie de Brouilly de; ум. 1735), дочь Ан-
туана де Бруйи, маркиза де Пьенна, и Франсуазы Годе де Марэ; гардеробмейстерина
Мадам (с 1689 г.); супруга (с 1685 г.) Алексиса Анри, маркиза де Шатийона 160, 211,
351
Пьенн Флоримон д'Аллюэн, маркиз де (Piennes Florimond d'Halluin, marquis de; ум. 1592),
губернатор Ла-Фера (в Пикардии); убит по приказу герцога Майеннского; супруга: Клод-
Маргарита де Гонди 405
Пьенн-Бруйи, маркиз де — см. Пьенн Луи де Бруйи, маркиз де
Пьетр Симон (Piètre Simon), выходец из семейства известных врачей; королевский
прокурор Парижа (1654) 345
Пюи Исаак дю (Puy Isaac du), дворянин из свиты герцога Бургундского 204, 392
Пюизьё Пьер Брюлар, виконт де, маркиз де Сийери (Puysieulx Pierre Brûlait, vicomte de,
marquis de Sillery; 1583—1640), сын канцлера Сийери; государственный секретарь по
иностранным делам (1617—1624 гг.); оказался в опале вместе с отцом 378
Пюизьё Роже Брюлар, маркиз де, маркиз де Сийери (Puysieulx Roger Brûlait, marquis de,
marquis de Sillery; 1640—1719), генерал-лейтенант; губернатор Гюнингена; посол в
Швейцарии (1698-1708 гг.); КОСД (1705 г.) 257, 265, 303, 325, 343, 378, 492 ,
Пюизьё Шарлотта д'Этамп-Валансэ, виконтесса де (Puysieulx Charlotte d'Etampes-Valençay,
vicomtesse de; 1597—1677), вторая супруга (с 1615 г.) Пьера Брюлара, виконта де Пюизьё
378
Пюилоран Антуан де Лаж де, герцог д'Эгийон (Puylaurens Antoine de L'Age de, duc
d'Aiguillon; 1602—1635), приближенный Гастона, герцога Орлеанского; умер в
заключении в Венсеннском замке 51—52, 517
Пюиробер Франсуа-Ги, сеньор де (Puyrobert François-Guy, seigneur de), подполковник в полку,
где служил Сен-Симон. 73, 80, 84
Пюисепор Жак Франсуа де Шатене, маркиз де (Puységur Jacques-François de Chastenet,
marquis de; 1655—1743), генерал-квартирмейстер; приближенный дворянин герцога
Бургундского (1698 г.); маршал Франции (1734 г.) 75, 168, 393, 648
Пюссор Анри (Pussort Henri; 1615—1697), дядя Ж.-Б. Кольбера по матери и его ближайший
помощник; государственный советник 119, 287—288, 290
Радзейовский Михаил Стефан (Radzieiowski Michael Stefan; 1641—1706), архиепископ Гнезно
(с 1687 г.); примас Польши; кардинал (1686 г.); получил образование во Франции (в
коллеже Аркур) 312, 322, 326, 327, 632
Радзивилл Карл Станислав, князь (RadziwiH Karol Stanislaw, 1669—1719), сын Михаила Ка-

934
Указатель имен
зимира Радзивилла и Катаржины Собеской; племянник Яна Собеского; польский
магнат; великий канцлер Литвы (с 1698 г.) 322
Разийи Коломба Ферран, маркиза де (Rasilly Colombe Ferrand, marquise de; ум. 1708),
супруга Габриэля, маркиза де Разийи, помощника воспитателя «детей Франции» 630
Ран[н] Никола д'Аргуж, маркиз де (Ran[n]es Nicolas d'Argouges, marquis de; ум. 1678),
генеральный полковник драгунов (1672—1678 гг.); генерал-лейтенант (1678 г.) 411
Рандан Анри-Франсуа де Фуа де Кандаль, герцог де, называемый герцогом де Фуа (Randan
Henri-François de Foix de Candale, duc de, dit de Foix; 1640-1714), наследник владений
и последний представитель своего рода; КОСД (1688 г.) 247, 271
Рандан Жан-Батист Гастон де Фуа-Кандаль, герцог де (RandanJean-Baptiste-Gaston de Foix-
Candale, duc de; 1638—1665), сын графини де Фле; внук маркизы де Сенсе 63
Рандан Мари-Шарлотта де Роклор, герцогиня де, называемая герцогиней де Фуа (Randan
Marie-Charlotte de Roquelaure, duchesse de Randan, dit de Foix; 1654—1710), дочь Гастона
Жан-Батиста, герцога де Роклора, и Мари-Шарлотты де Дайон дю Люд; супруга (с
1674 г.) Анри-Франсуа де Фуа де Кандаля, герцога де Рандана 239
Ранее Арман-Жан Ле Бутийе де (Rancé Armandjean Le Bouthillier de; 1626—1700), монах (с
1662 г.); основатель Ордена цистерцианцев строгого устава («трапписты», по названию
аббатства Ла-Трапп); настоятель аббатства Ла-Трапп (до 1695 г.) 99-100, 208, 209, 225,
267-271, 395-397, 417-418, 439-444, 446, 488, 508, 602-603, 654-656
Ранги Жан-Жак, маркиз де (RentyJeanJacques, marquis de), генерал-лейтенант; сестра:
Катрин де Ранги 263, 316, 320
Рантцау (Rantzau), датчанин, с которым дрались на дуэли графы д'Юзес и д'Альбер 588
Рарэ Катрин д'Анженн де Лалу, баронесса де (Raray Catherine d'Angennes de La Loup,
baronne de; 1607—1680), дочь Луи д'Анженна, сеньора де Лалу, и Франсуазы д'Обервиль;
супруга (с 1663 г.) Анри де Ланей, барона де Рарэ; воспитательница дочерей герцога
Гастона Орлеанского; дочь: маркиза де Лэгль 291
Расин Жан (Racine Jean; 1639—1699), драматург; историограф Людовика XTV (с 1677 г.); член
Французской академии (1672 г.) 112, 118, 486-487
Расселл Эдвард, граф Орфорд (Russell Edward, lstEarl of Orford; 1653—1727), английский
адмирал; победитель в морском сражении в бухте Ла-Уг (1692 г.); первый лорд
Адмиралтейства (т. е. морской министр; 1694—1699, 1709—1710, 1714—1717 гг.) 145
Ратсамхаузен Леонора (Rathsamhausen Leonora), фаворитка Мадам 450
Рахиль, в Ветхом Завете — младшая сестра Лии; любимая жена Иакова; мать двоих его
сыновей 64
Ребе Клод де Фаверж, маркиз де (Rébé Claude de Faverges, marquis de; ум. 1693), бригадир;
командир Пьемонтского полка; погиб в сражении при Неервиндене 81
Ребенак Катрин-Шарлотта дю Па, мадемуазель де (Rebenac Catherine-Charlotte du Pas, Mlle
de), дочь Франсуа дю Па, графа де Ребенака; супруга (с 1698 г.) Луи-Никола Ле Телье,
маркиза де Сувре 351,383
Ребенак Франсуа дю Па-Фёкьер, граф де (Rebenac François du Pas-Feuquière, comte de;
1649—1694), французский дипломат; посол в Германии (1676—1679 гг.), Испании (1688—
1690 гг.), Риме (1691-1692 гг.) 351, 383
Ревель Шарль Амеде де Бройль, граф де (Revel Charles-Amédée de Broglie, comte de; 1639—
1707), генерал-лейтенант (1688 г.); КОСД (1703 г.) 320
Рекгейм Карл Филипп Гоберт, граф Аспремон, граф (Reckheim Karl Philipp Gobert, Graf von
Aspremont, Graf von), сын Фердинанда, графа Линден-Рекгейма, и Елизаветы Фюрстен-
берг; аббат Барбо (1696 г.); каноник Сграсбургского капитула; коадъютор кардинала
Вильгельма Фюрстенберга, своего дяди, в аббатстве Ставло 567, 568
Ренвиль Жан-Батист де Лимож, граф де (Reneville Jean-Baptiste de Limoges, comte de; ум.
1708), бригадный генерал (1696 г.); лейтенант лейб-гвардии 480

Указатель имен
935
Рец Альбер де Гонди, герцог де (Retz Albert de Gondy, duc de; 1522—1602), маршал Франции
(1573 г.); КОСД (1578 г.); старший сын: Шарль де Гонди, маркиз де Бель-Иль 405, 472
Рец Жан Франсуа Поль де Гонди, кардинал де (RetzJean-François-Paul de Gondy, cardinal de;
1614—1679), сын Филиппа Эмманюэля де Гонди, маркиза де Бель-Иля, и Франсуазы де
Сийи; коадъютор архиепископа Парижского, затем архиепископ (1654—1661 гг.); один
из предводителей Фронды; кардинал (1652 г.); аббат Сен-Дени (с 1662 г.); находился в
ссылке; автор знаменитых мемуаров 408, 415, 416, 591
Рибейр Антуан де (Ribeyre Antoine de; 1632—1712), один из президентов Большого совета;
государственный советник (с 1683 г.); супруга: Катрин Потье де Новьон 122, 123
Риго Ясент (Rigaud Hyacinthe; 1659—1743), королевский художник (с 1690 г.); автор
знаменитого парадного портрета Людовика XIV и портретов многих других известных людей
того времени 268—270
Рику Луи-Гаспар де (Ricous Louis-Gaspard de; ум. 1709), первый дворецкий Великого Конде;
бригадир в армии курфюрста Баварского (1703 г.) 693
Римский (и Богемский) король — еж. Иосиф I
Риосеко, дон Фернандо Энрикес-и-Веласко, граф де Мельгар-и-Руэда, герцог де Медина дель
(Rioseco, D. Fernando Enriques у Velasco, 4. conde de Melgar y Rueda, 1. duque de Medina
del; 1467—1542), троюродный брат Хуаны Безумной, матери императора Карла V; 5-й
адмирал Кастилии; старший брат: Фадрике Ш, КОЗР (1519 г.) 683
Рипарфон Этьен Габрио де (Riparfonds Etienne Gabriau de), юрисконсульт 118,120,127,136,
180,234
Риццини (Rizzini), аббат; посланник герцога Моденского, прибывший с официальным
извещением о смерти матери герцога (1699 г.) 517
Ричмонд Чарльз Леннокс, герцог, герцог Леннокс (Richmond Charles Lennox, Ist Duke of,
Ist Duke of Lennox; 1672—1723), побочный сын английского короля Карла П и Луизы
де Керуаль, герцогини Портсмутской 371
Ришелье Анна Маргарита д'Асинье, герцогиня де (Richelieu Anne-Marguerite d'Asigné,
duchesse de; ум. 1698), дочь Жана д'Асинье, графа де Гранбуа; вторая супруга (с 1684 г.)
Арман-Жана де Виньеро дю Плесси, герцога де Ришелье 424
Ришелье Анна Пуссар, герцогиня де (Richelieu Anne Poussard, duchesse de; 1622—1684), дочь
Франсуа Пуссара, маркиза де Фора, и Анны де Нёбур; в первом браке — супруга (с
1644 г.) Франсуа-Александра д'Альбре, сира де Понса, графа де Маренна (ум. 1648); во
втором — первая супруга (с 1649 г.) Арман-Жана де Виньеро дю Плесси, герцога де
Ришелье, внучатого племянника кардинала; статс-дама королевы Марии-Терезы, затем
дофины; сын от первого брака: Шарль Аманжё д'Альбре, сир де Понс (ум. 1678), погиб
в Пикардии 223, 251, 258-259
Ришелье Арман-Жан де Виньеро дю Плесси, герцог де, герцог де Фронзак (Richelieu Armand-
Jean de Vignerot du Plessis, duc de, duc de Fronsac; 1629—1715), внучатый племянник
кардинала де Ришелье, унаследовавший по завещанию кардинала его герцогство-пэрство;
генерал галерного флота Франции (1646-1661 гг.); КОСД (1688 г.) 100,116-121,123,124,
170, 231, 253, 259, 424
Ришелье Арман-Жан дю Плесси, кардинал-герцог де (Richelieu Armandjean du Plessis,
cardinal-duc de Richelieu; 1585—1642), главный министр Франции (с 1624 г.); фактический
правитель государства; КОСД (1633 г.) 12, 50, 53-60, 62, 63, 69, 258, 405, 507, 517, 549 '
Ришелье Маргарита Руйе, герцогиня де (Richelieu Marguerite Rouillé, duchesse de; ум. 1729),
дочь Жана Руйе, барона де Мелэ; в первом браке — супруга (с 1687 г.) Жана Франсуа,
маркиза де Ноая (1658—1696); во втором (с 1702 г.) — третья супруга Арман-Жана де
Виньеро дю Плесси, герцога де Ришелье 387
Ришмон Артур Ш, граф де (Richemont Artus Ш, comte de; 1393—1458), коннетабль Франции
(с 1425 г.); герцог Бретонский под именем Артура Ш (1457—1458 гг.). 531, 537, 539

936
Указатель имен
Робер Филибер (Robert Philibert; ум. 1698), кюре Сёрра; сторонник квиетизма; сожжен в
Дижоне 424
Ровере делла (Rovere délia), итальянский род из г. Савоны (известен с 1-й трети XV в.) 213
Ровере (Роверо), граф (а не маркиз) (Rovere (Rovero), conte di), первый камергер герцога
Савойского; чрезвычайный посланник во Франции (1699 г.) 489
Ровере Франческо делла — см. Сикст IV
Роган, кардинал де — см. Субиз Арман Гастон Максимилиан, аббат де
Роган Ален VI, виконт де (Rohan Alain VI, vicomte de; 1232—1304), сын Алена V, виконта
де Рогана, и Элеоноры Бретонской 399
Роган Ален VUE, виконт де (Rohan Alain VTQ, vicomte de; ум. 1429), сын Жана I, виконта
де Рогана, и Жанны, виконтессы де Леон 400
Роган Ален IX, виконт де (Rohan Alain EX, vicomte de; ок. 1382—1462), сын Алена VDI,
виконта де Рогана, и Беатрисы де Клиссон; носил прозвище Великий (или Строитель);
первая супруга: Маргарита Бретонская; вторая: Мария (а не Антуанетта) Водемон-Ло-
тарингская; вторая дочь от первого брака: Маргарита (ум. 1496), супруга (с 1449 г.) Жана
П де Валуа, графа Ангулемского (1399—1467), деда короля Франциска I 399, 400
Роган Анна де (Rohan Anne de; 1640/44—1684), дочь Эркюля де Рогана, герцога де Монба-
зона, и Мари д'Авогур де Бретань, его второй супруги; вторая супруга Луи-Шарля д'Аль-
бера, герцога де Люина 406, 596
Роган Анна де, принцесса де Гемене (Rohan Anne de, princesse de Guémené; 1604—1685), дочь
Пьера де Рогана, принца де Гемене, и Мадлен де Рьё-Шатонёф; супруга (с 1619 г.) Луи
Vin де Рогана, принца де Гемене, ставшего затем герцогом де Монбазоном 399,406,408,
409, 418, 518
Роган Анна Женевьева де Леви, принцесса де, в первом браке — принцесса де Тюренн
(Rohan Anne-Geneviève de Levis, princesse de Turenne, princesse de; 1673—1727), дочь
герцогини де Вантадур; в первом браке — супруга (с 1691 г.) Луи-Шарля де Ла Тура,
принца де Тюренна; во втором (с 1694 г.) — Эркюля Мериадека де Рогана, принца де
Рогана, в 1717 г. ставшего герцогом де Роган-Роганом 47, 138
Роган Анри (Генрих) П, герцог де (Rohan Henri П, duc de; 1579—1638), сын Рене П де
Рогана и Катрин де Партенэ-Люзиньян; вождь гугенотов Лангедока (1621—1629 гг.);
полководец, дипломат и литератор; супруга: Маргарита де Бетюн; дочь и наследница:
Маргарита, герцогиня де Роган, принцесса де Леон 404, 407
Роган Анри Шабо, герцог де (Rohan Henri Chabot, duc de; 1616—1655), сын Шарля де Шабо,
сеньора де Сен-Желе; супруга: Маргарита, герцогиня де Роган 280, 404
Роган Жан I, виконт де (Rohan Jean Ier, vicomte de; 1324—1396), сын Алена VQ, виконта де
Рогана, и Жанны де Ростренан; первая супруга: Жанна, виконтесса де Леон; внук:
Ален IX, виконт де Роган; при исчислении его потомков Сен-Симон пропустил два
поколения 400, 401
Роган Жан П, (последний) виконт де (RohanJean П, vicomte de; 1452—1516), сын Алена IX,
виконта де Рогана, и Марии Водемон-Лотарингской; супруга: Мария Бретонская;
дочери: Анна, супруга Пьера де Рогана, сына маршала де Жье, и Мария, супруга Луи IV
де Рогана, сеньора де Гемене 400—402
Роган Жанна Младшая д'Эврё, виконтесса де (Rohan Jeanne la Jeune d'Evreux, vicomtesse de;
ок. 1339—1403), дочь Филиппа Ш, графа д'Эврё, короля Наварры, и Жанны
Французской; вторая супруга (с 1373 г.) Жана I, виконта де Рогана 400, 401
Роган Луи де Роган, шевалье де (Rohan Louis de Rohan, chevalier de; 1635—1674), сын Луи Vu
де Рогана, принца де Гемене, герцога де Монбазона, и Анны де Роган, принцессы де
Гемене; унаследовал от отца должность главного егермейстера; казнен по обвинению в
государственной измене 418

Указатель имен
937
Роган Луи де Роган-Шабо, герцог де (Rohan Louis de Rohan-Chabot, duc de; 1652—1727), сын
Анри Шабо, герцога де Рогана, и Маргариты, герцогини де Роган и принцессы де Леон;
отличился в ряде военных кампаний; старшая дочь: Мари Маргарита Франсуаза де
Роган-Шабо, супруга (с 1700 г.) Людвига, графа де Ла Марка 100, 117, 118, 120, 132,
135, 136, 170-172, 230, 280, 348, 404, 405, 425, 429, 460-462, 465-468, 571, 572
Роган Максимилиан Арман Гастон Ги, принц де (Rohan Maximilen Armand Gaston Guy,
prince de; 1680—1706), сын Франсуа де Рогана, принца де Субиза, и Анны Жюли де
Роган-Шабо; погиб в сражении при Рамийи 416
Роган Маргарита, герцогиня де, принцесса де Леон (Rohan Marguerite, duchesse de, princesse
de Léon; 1617—1684), дочь и наследница Анри (Генриха) П, герцога де Рогана, вождя
гугенотов, и Маргариты де Бетюн; супруга (с 1645 г.) Анри Шабо, получившего
благодаря браку с ней титул герцога де Рогана 280, 404, 410
Роган Маргарита де Бетюн, герцогиня де (Rohan Marguerite de Béthune, duchesse de; 1595—
1660), дочь Максимилиана де Бетюна, герцога де Сюлли, министра Генриха IV;
супруга (с 1605 г.) Анри (Генриха) П де Рогана, герцога де Рогана, лидера гугентов 404,
405
Роган Мари-Элизабет дю Бек-Креспен, герцогиня де (Rohan Marie-Elizabeth du Bec-Crespin,
duchesse de; 1661—1742), супруга (с 1678 г.) Луи де Рогана-Шабо, герцога де Рогана 122,
135, 464-466, 468, 469, 540, 555
Роган Мария Бретонская, виконтесса де (Rohan Marie de Bretagne, vicomtesse de; ок. 1444—
1510), дочь Франциска I, герцога Бретонского, и Изабеллы Опоарт; супруга (с 1461 г.)
Жана П, виконта де Рогана 400
Роган Рене I, виконт де (Rohan René Ier, vicomte de; 1516—1552), сын Пьера де Рогана,
сеньора де Фронтене (второго сына маршала де Жье), и Анны, виконтессы де Роган;
супруга: Изабелла д'Альбре, сестра отца Жанны д'Альбре; дочь: Франсуаза де Роган,
мадемуазель де Ла Гарнаш 402
Роган Рене П, виконт де (Rohan René П, vicomte de; 1550-1586), сын Рене I, виконта де
Рогана, и Изабеллы Наваррской (д'Альбре); супруга: Катрин де ПартенэЛюзиньян (1553—
1631); дочери: Катрин де Роган (1578—1607), Генриетта де Роган (ум. 1629); Анна де
Роган (ок. 1584-1646) 403, 404
Роган Франсуа де (Rohan François de; 1479—1536), сын маршала де Жье; архиепископ
Лионский (с 1501 г.) 401
Роган Эркюль Мериадек де Роган, принц де, с 1714 г. герцог де Роган-Роган (Rohan Hercule-
Mériadec de Rohan, prince de, duc de Rohan-Rohan; 1669—1749), сын Франсуа де Рогана,
принца де Субиза; генерал-лейтенант; командующий тяжелой конницей королевской
лейбнгвардии; губернатор Шампани 138, 406
Роган-Жье Леонора де, мадам де Гемене (Rohan-Gié Léonor de, Mme de Guémené; 1539—
1583), дочь Франсуа де Рогана, сеньора дю Верже и де Жье, и Катрин де Сийи; первая
супруга (с 1561 г.) Луи VI де Рогана, сеньора де Гемене 406
Роган-Шабо, герцог де — см. Роган Луи де Роган-Шабо, герцог де
Роганы (Rohan), старинный бретонский род 218, 399,400,402-407,409,425,476,477,543,564
Род Анна Мари Тереза де Симиан, маркиза де Монша, затем маркиза де (Rhodes Anne-Marie
de Simiane, marquise de Moncha, marquise de), дочь Франсуа де Симиана, маркиза де
Горда, и Анны д'Эскубло; в первом браке — супруга (с 1682 г.) Франсуа де Симиана,
маркиза де Монша; во втором (с 1692 г.) — Шарля По, маркиза де Рода, главного
церемониймейстера 209
Род Шарль По, маркиз де (Rhodes Charles Pot, marquis de; ум. 1706), главный
церемониймейстер (1666—1699 гг.) 363
Родриго — см. Лемос Родриго де Кастро Осорио-и-Португаль, граф де

938
Указатель имен
Родригу (Rodrigo; 1589—1652), брат Франсишку П, герцога де Феррейра; управляющий Эвор-
ским епископством (в Португалии) 663
Роз Катрин д'Альмейрак, мадемуазель (сестра) (Rose Catherine cTAlmeyrac, Mile (soeur); ум.
1722), блаженная монахиня-визионерка 654—656
Роз Туссен (Rose Toussaint; 1615—1701), кабинет-секретарь короля; член Французской
академии (1675 г.); внучка: Роз-Мадлен Роз 641—644
Розель Алексис Франсуа, шевалье дю (Rozel Alexis-François, chevalier du; ум. 1716), генерал-
лейтенант (1704 г.); старший брат: Сезар Арман, маркиз дю Розель. 76, 87
Розен Конрад, маркиз де (Rosen Conrad, marquis de; 1628—1715), маршал Франции (1703 г.)
142,162, 321, 386, 435
Рокетт Габриэль де (Roquette Gabriel de; 1624—1707), епископ Отёнский (1666—1702 гг.);
мемуарист называл его прототипом мольеровского Тартюфа 478
Роклор Антуан, сеньор де (Roquelaure Antoine, seigneur de; 1544—1625), гардеробмейстер
короля; мэр Бордо; сенешаль и губернатор Руэрга и Фуа; маршал Франции (1615 г.);
КОСД(1595г.) 67
Роклор Гастон I, герцог де (Roquelaure Gaston I, duc de; 1617—1683), губернатор Гиени 176
Роклор Гастон Жан-Батист Антуан, герцог де (Roquelaure Gastonjean-Baptiste-Antoine, duc
de; 1656—1738), сын предыдущего; военный губернатор Лангедока; маршал Франции
(1724 г.) 169,173-176
Роклор Мари-Луиза де Монморанси-Лаваль, герцогиня де (Roquelaure Marie-Louise de
Montmorency-Laval, duchesse de; 1657—1735), дочь Ги-Урбена де Монморанси-Лаваля,
маркиза де Плесса, и Франсуазы де Семэзон; супруга (с 1683 г.) Гастона Жана Батиста
Антуана, герцога де Роклора 174, 346, 351
Ромэнвиль Шарль Франсуа Ле Камю де (Romainville Charles-François Le Camus de; ум. 1704),
бригадир кавалерии 144, 148, 163
Ростренан (Rostrenan), дворянский род 400
Ростэн — см. Бюри Франсуа де Ростэн, граф де
Ротлен Анри Орлеанский, маркиз де (Rothelin Henri d'Orléans, marquis de; 1655—1691), сын
Анри-Опоста П Орлеанского, маркиза де Ротлена, и Мари Ле Бутейе де Санлис; погиб
в сражении при Лёзе; супруга (с 1675 г.): Габриэль-Элеонора де Монто (1657—1698) 554
Ротлен Франсуа Орлеанский-Лонгвиль, маркиз де (Rothelin François d'Orléans-Longueville;
1513—1548); сын Луи I де Лонгвиля, графа Нёфшательского, и Иоганны Баден-Хохберг-
ской; при нем герцогами де Лонгвиль были два его старших брата — Клод (1508—1525)
и Луи (1510—1537), а затем сын последнего, Франсуа (1535—1551);скончавшийся
бездетным, после чего герцогом стал сын Ротлена Леонор; супруга: Жаклин де Роган 401,402
Ротлен-Лонгвиль Жаклин де Роган, маркиза де (Rothelin-Longueville Jaqueline de Rohan,
marquise de; 1520—1587), супруга предыдущего 406
Ротлены (Rothelin), дворянский род 402
Рошешуар Жан-Поль де, маркиз де Фодоа (Rochechouart Jean-Paul de, marquis de Faudoas;
ум. 1696), офицер мушкетерского полка; супруга (с 1696 г.): Франсуаза де Шабанн 331—
332
Рошешуар-Фодоа, маркиз де — см. Рошешуар Жан-Поль де, маркиз де Фодоа
Рошфор, граф де — см. Мариньи Александр де Роган, маркиз де, граф де Рошфор; Мон-
базон Луи Vin де Роган, принц де Гемене, затем герцог де
Рошфор Анри-Луи д'Алуаньи, маркиз де (Rochefort Henri-Louis d'Aloigny, marquis de; 1626—
1676), маршал Франции (с 1675 г.) 34, 35, 178
Рошфор Луи-Пьер д'Алуаньи, маркиз де (Rochefort Louis-Pierre d'Aloigny, marquis de; 1670—
1701), сын маршала де Рошфора и Мадлен де Лаваль; бригадир; почетный дворянин
Монсеньора (с 1696 г.) 252, 458
Рошфор Мадлен де Лаваль, маркиза де (Rochefort Madeleine de Laval, marquise de; 1646—

Указатель имен
939
1729), дочь Жиля де Лаваля и Мадлен Сегье; внучка мадам де Сабле; супруга (с 1662 г.)
Анри-Луи д'Алуаньи, маркиза де Рошфора, маршала Франции; статс-дама герцогини
Орлеанской (до 1701 г. Шартрской) 34-36, 207, 250, 252, 347, 410, 457-458, 475
Рошфор Эркюль Бидо, сеньор де (Rochefort Hercule Bidault, seigneur de), руководитель
основанной Мемоном академии верховой езды 19
Руа, мадам де — см. Руси Жюльенн Катрин де Ла Тур, графиня де Руа и де Руси
Руа Луи де Руа де Ларошфуко, шевалье де Руси, затем маркиз де (Roye Louis de Roye de
La Rochefoucauld, chevalier de Roucy, затем marquis de; 1672—1751), сын Фредерика
Шарля де Руа де Ларошфуко, графа де Руа и де Руси, и Элизабет де Дюрфор; генерал-
лейтенант галерного флота 293
Руа Фредерик Гийом де Руа де Ларошфуко, шевалье де, затем граф де Шампань-Мутон,
граф Лиффорд (Roye Frédéric-Guillaume de Roye de La Rochefoucauld, chevalier de,
comte de Champagne-Mouton, Earl of lifford; 1666—1749), сын Фредерика Шарля де Руа
де Ларошфуко, графа де Руа и де Руси, и Элизабет де Дюрфор; переехал с отцом в
Данию, затем в Англию; генерал-майор английской армии 201, 293, 294
Руа Фредерик Шарль де Руа де Ларошфуко, граф де, граф де Руси, граф Лиффорд (Roye
Frédéric-Charles de Roye de La Rochefoucauld, comte de, comte de Roucy, Earl of lifford;
1632—1690), генерал-лейтенант (1676 г.); уехал в Данию (1681 г.), где стал
фельдмаршалом (1683 г.); кавалер Ордена Слона (1686 г.); переехал в Гамбург, затем в Англию
(1688 г.); пэр Ирландии 255, 293, 294
Руа Шарлотта де Ларошфуко, мадемуазель де, назьшаемая де Руси (Roye Charlotte de La
Rochefoucauld, Mlle de, dite de Roucy; 1657—1743), дочь Фредерика Шарля де Руа
де Ларошфуко, графа де Руа и де Руси, и Элизабет де Дюрфор; уехала в Англию с
матерью (1688 г.); воспитательница детей Георга П (1724 г.) 293
Руа Элизабет де Дюрфор, графиня де (Roye Elizabeth de Durfort, comtesse de; ум. 1715) дочь
Ги де Дюрфора, маркиза де Дюра; супруга (с 1656 г.) Фредерика Шарля де Руа де
Ларошфуко, графа де Руа 255, 293—295
Руайан, мадемуазель де — см. Шатийон Марианна де Ла Тремуй, мадемуазель де Руайан,
герцогиня де
Руайан Иоланда Жюли де Ла Тремуй, маркиза де (Royan Yolandejulie de La Trémoille,
marquise de; ум. 1693), дочь Луи де Ла Тремуя, герцога де Нуармутье, и Рене-Жюли
д'Обри; супруга (с 1675 г.) Франсуа де Ла Тремуя, маркиза де Руайана, графа д'Олонна
178, 561
Руайан и д'Олонн Жорж де Ла Тремуй, барон де (Royan et d'Olonne Georges de La Trémoille,
baron de; ум. 1584), брат первого герцога де Ла Тремуя; супруга: Мадлен де Люксембург
561
Руанне, герцоги де (ducs de Rouannais (Ro(u)annez)), титул в семействе Гуффье, затем в
семействе Ла Фейад; соответствующие земли располагались в Пуату 557
Руанне Артюс Гуффье, герцог де (Rouannais (Ro (u)armez) Artus Gouffier, duc de; ум. 1696),
губернатор Пуату; стал священником; продал владения Франсуа Ш д'Обюссону, графу
де Ла Фейаду, женившемуся на его сестре и ставшему герцогом де Руанне-Ла Фейад;
сестра: Шарлотта 280-281
Рувиль Луи, маркиз де (Rouville Louis, marquis de), комендант крепости Форт-Луи (с 1689 г.)
142
Руйе де Мелэ Жан (Rouillé de Meslayjean; ум. 1698), член комиссии по делу герцогов,
выступивших против маршала де Люксембурга; докладчик (с 1653 г.) [122] (Сен-Симон не
упоминает его среди других членов комиссии)
Руйяк Жак де Гот, маркиз де (Rouillac Jacques de Goth, marquis de; ум. ок. 1610), великий
сенешаль Гиени; супруга (с 1582 г.): Элен де Ногаре, сестра знаменитого герцога д'Эпер-
нона 127

940
Указатель имен
Руйяк Жан-Батисг Гасгон де Гот, маркиз де, ложный герцог д'Эпернон (Rouillac Jean-Baptiste-
Gaston de Goth, marquis de, faux duc d'Épernon; 1631—1690), сьш Луи де Гота, маркиза
де Руйяка; бригадный генерал; безуспешно претендовал на титул герцога д'Эпернона и
связанные с ним права и прерогативы; дочь: Элизабет-Режина де Гот, маркиза де
Руйяк, называемая мадемуазель д'Эпернон (ум. 1706) 127
Руйяк Луи де Гот, маркиз де (Rouillac Louis de Goth, marquis de; 1584—1662), сьш Жака Гота,
маркиза де Руйяка; наследник герцогства Эпернон; безуспешно претендовал на
герцогский титул после кончины в 1661 г. кузена, Бернара де Ногаре, герцога д'Эпернона; вице-
адмирал и генерал-лейтенант Средиземноморского флота; отличился в целом ряде
военных кампаний 127
Рук, сэр Джордж (Rooke, Sir George; 1650—1709), английский вице-адмирал 84
Руо Луиза (Rouault Louise; ум. 1687), двоюродная сестра Никола-Жоашена Руо, маркиза
де Гамаша; супруга Франсуа де Бюльона, маркиза де Монлуэ; мать маркизы де
Сен-Валери 40
Рур Луиза Виктория де Комон, графиня дю (Roure Louise-Victoire de Caumont, comtesse de),
дочь Жака Нонпара де Комона, герцога де Ла Форса; супруга (с 1688 г.) Луи де Бовуа-
ра, графа дю Рура (ум. 1690), погибшего при Флерюсе; фрейлина Мадам Дофины;
любовница Монсеньора 140
Рур Пьер Сципион де Бовуар де Гримоар, граф дю (Roure Pierre-Scipion de Beauvoir de
Grimoard, comte du; ум. 1733), генеральный наместник Лангедока; сьш: Луи де Бовуар,
граф дю Рур (ум. 1690), погиб в сражении при Флерюсе 140
Руси (Roucy), одна из ветвей рода Ларошфуко 436
Руси Жюльенн Катрин де Ла Тур, графиня де Руа и де Руси (Roucy Julienne-Catherine de La
Tour, comtesse de Roye et de; ум. 1638), дочь маршала Анри де Ла Тура, герцога де Буйо-
на, и Елизаветы Нассау; супруга (с 1627 г.) Франсуа де Ларошфуко, графа де Руа и де
Руси 366,546
Руси Катрин-Франсуаза д'Арпажон, графиня де (Roucy Catherine-Françoise d'Arpajon,
comtesse de; 1661—1716), дочь Луи, герцога д'Арпажона, и его третьей жены, Катрин-
Генриетты де Аркур; супруга (с 1689 г.) Франсуа де Руа де Ларошфуко, графа де Руси
и де Руа; придворная дама Марии-Аделаиды Савойской, герцогини Бургундской 248,
251-252, 254, 295, 347, 390, 539
Руси Франсуа де Руа де Ларошфуко, граф де, граф де Руа (Roucy François de Roye de La
Rochefoucauld, comte de, comte de Roye; 1660—1721), сьш Фредерика Шарля де Руа де
Ларошфуко, графа де Руа и де Руси, и Элизабет де Дюрфор; генерал-лейтенант (1702 г.);
отличился при осаде Брейзаха и Шпейера (1703 г.), в сражении при Хохштедте (1704 г.)
201, 254-255, 293, 436
Руси Шарлотта де Руа, графиня де (Roucy Charlotte de Roye, comtesse de; 1537—1572), дочь
Шарля де Руа, графа де Руси, и Мадлен де Майи; сестра Элеоноры де Руа, принцессы
де Конде; супруга (с 1557 г.) Франсуа, Ш, графа де Ларошфуко 293
Руси, шевалье де — см. Руа Луи де Руа де Ларошфуко, шевалье де Руси, затем маркиз де
Руссильон Луи де Бурбон, граф де Линьи, затем де (Roussillon Louis de Bourbon, comte de
ligny, затем de; ум. 1487), побочный (узаконенный) сьш Шарля I, герцога де Бурбона;
адмирал Франции; супруга: Жанна, дама де Мирбо 293
Рюбантель Дени-Луи де, маркиз де Мондетур (Rubentel Denis-Louis de, marquis de Mondétour;
ум. 1705), генерал-лейтенант 78, 281, 282
Рюбель Жак Бонно, сьер де (Rubelles Jacques Bonneau, sieur de), богатый парижский буржуа;
дочь: мадам де Мирамьон 226
Рювиньи Анри де Массюэ, маркиз де (Ruvigny Henri de Massue, marquis de; 1605—1689),
дипломат; генерал-лейтенант; представитель гугенотов при дворе; эмигрировал вместе
с семьей в Англию (1680 г.) 288-289

Указатель имен
941
Рювиньи Анри де Массюэ, маркиз де, граф Голуэй (Ruvigny Henri de Massue, marquis de,
Count of Galway; 1648-1720), сын дипломата Анри де Массюэ, маркиза де Рювиньи;
генерал-лейтенант кавалерии (1693 г.); губернатор Ирландии (1697—1701,1715—1716 гг.) 82,
243, 288, 289
Рюффек Арман-Жан, маркиз, с 1746 г. герцог де (Ruffec Armandjean, marquis, затем duc de;
1699—1754), младший сын мемуариста; бригадный генерал (1738 г.) 496-497
Рюффек Жак Луи, видам де Шартр, с 1722 г. герцог де (Ruffec Jacques-Louis, vidame de
Chartres, duc de; 1698—1746), старший сын мемуариста; бригадир (1734 г.) 422
Рюффек Филипп де Вольвир, маркиз де (Ruffec Philippe de Volvire, marquis de; ум. 1604),
КОСД (1582 г.); супруга (с 1594 г.): Эмери де Рошешуар; дочь: Элеонора, вторая
супруга Франсуа де Л'Обепина, маркиза д'Отрива, деда мемуариста по матери; прадед
мемуариста 69
Сабле Мадлен де Сувре, маркиза де (Sablé Madeleine de Souvré, marquise de; 1602—1678),
писательница и хозяйка знаменитого салона; супруга Филиппа Эмманюэля де Лаваля,
маркиза де Сабле 35
Савари Жан-Батист (Savary Jean-Baptiste; ум. 1699), богатый парижский буржуа; был убит
при загадочных обстоятельствах в своем доме 491—492
Савари Матюрен (Savary Mathurin; ум. 1698), брат предыдущего; епископ Сеэзский (с 1682 г.)
225, 491
Савойская, принцесса — см. Бургундская Мария-Аделаида Савойская, герцогиня
Савойская Анна-Мария Орлеанская, герцогиня (Savoia Anne-Marie d'Orléans, duchessa di;
1666—1728), дочь Месье и первой Мадам; супруга (с 1684 г.) Виктора Амедея П, герцога
Савойского 357, 596, 695
Савойская Мария-Жанна Савойская, герцогиня (Savoie Mariejeanne de Savoie, duchesse de;
1644—1724), дочь Шарля Амедея Савойского, герцога де Немура, и Марии-Елизаветы де
Бурбон-Вандом; сестра Марии-Франчески (Марии-Франсуазы), королевы Португалии;
супруга (с 1665 г.) Карла Эммануила П, герцога Савойского; сын: Виктор Амедей П;
носила титул Madame Royale, связанный с притязаниями герцогов Савойских на
обращение «королевское высочество» 501, 550, 664
Савойская Франсуаза Орлеанская, мадемуазель де Валу а, герцогиня (Savoia Françoise
d'Orléans, Mlle de Valois, duchessa di; 1648—1664), первая супруга (с 1663 г.) Карла
Эммануила П, герцога Савойского 224
Савойский Виктор Амедей I, герцог (Savoia Vittorio Amedeo I, duca di; 1587—1637), сын Кар
ла Эммануила I, герцога Савойского; герцог Савойский (с 1630 г.); супруга (с 1619 г.):
Кристина Французская, сестра Людовика ХШ 58
Савойский Виктор Амедей П, герцог (Savoia Vittorio Amedeo П, duca di; 1666—1732), сын
Карла Эммануила П, герцога Савойского, и Марии-Жанны Савойской; герцог
Савойский {1675-1730 гг.); король Сицилии (с 1713 г.), обменянной затем на Сардинию (1718 г.);
супруга (с 1684 г.): Анна Орлеанская, дочь Месье; старшая дочь: Мария-Аделаида,
супруга герцога Бургундского; младшая: Мария-Луиза, супруга Филиппа V, короля Испани
85, 86, 172, 241-243, 247, 260, 271, 272, 274, 375, 376, 451, 489, 550, 596-599, 634, 637, 647,
656, 657, 664, 694-696, 703
Савойский дом (фр. maison de Savoie, um, casa di Savoia), династия герцогов, затем королей
Савойи-Пьемонта и Сардинии 102, 166, 363, 542—544
Савойский Карл Эммануил I Великий, герцог (Savoia Carlo Emmanuele I, il Grande, duca di;
1562-1630), герцог Савойи (с 1580 г.); КОЗР (1585 г.); сь,ш: Виктор Амедей I 57-58,531-
532
Савойский-Кариньяно Евгений, принц (Savoyen-Carignan (Franz) Eugen, Prinz von; 1663—1736),
сын Эжена Мориса Савойского, графа де Суассона, и Олимпии Манчини, племянницы

942
Указатель имен
кардинала Мазарини; выдающийся полководец на службе у Империи; фельдмаршал
(1692 г.); губернатор Австрийских Нидерландов; КОЗР (1687 г.); известен в истории под
именем принца Евгения 243, 274, 335, 463, 599, 632
Сайан Жан-Филипп д'Этен, граф де (Saillans Jean-Philippe cTEstaing, comte de; ум. 1713),
бригадир 231
Сайан Филипп д'Этен, граф де (Saillans Philippe cTEstaing, comte de; ум. 1723), капитан
гвардии; генерал-лейтенант (1704 г.); губернатор Меца и Трех епископств (1712 г.) 81
Сайан Франсуа-Игнас де Бальони де (Saillans François-Ignace de Baglioni de; 1634—1698),
епископ Трегье (с 1670 г.), затем Пуатье (с 1686 г.) 376
Саксен-Лауэнбург Анна-Мария-Франциска, принцесса (Sachsen-Lauenburg Anne Maria
Franziska; 1672—1741), дочь Юлиуса Франца, герцога Саксен-Лауэнбурга, и Гедвиги-Августы
Пфальцской; во втором браке — супруга (с 1697 г.) Джованни Гастона, принца
Тосканского 375
Саксен-Цейцский Христиан Август, герцог (1666—1725), двоюродный дядя курфюрста
Саксонского; перешел в католичество (в 1693 г.); епископ Яварина (совр. Дьер) в Венгрии (с
1695 г.); кардинал (1706 г.) 322, 381-383
Саксонский, курфюрст — см. Август II Сильный
Салиньи Мари де Колиньи- (Saligny Marie de Coligny-; 1667—1693), дочь Жана де Колиньи,
графа де Ла Мот-Сен-Жана; супруга (с 1687 г.) Луи П, маркиза де Майи и де Неля 36,
484
Сальмский (Сальм-Кирбург) Карл Теодор Отто, князь (Salm-Kirburg Karl Theodor Otto, Fürst
von; 1645—1710); обергофмаршал эрцгерцога Иосифа, будущего императора; супруга:
Мария-Луиза Баварская (ум. 1699), сестра герцогини Ганноверской 43, 488
Сальский, св. Франциск (Саль Франсуа де) (Sales, st. François de; 1567—1622), крупнейший
деятель французского католического Возрождения; автор сочинения «Введение в
набожную жизнь»; основатель Ордена визитандинок 376
Санген Антуан (Sanguin Antoine; 1502—1559), кардинал (1539 г.); владелец поместья Мёдон
(до 1537 г.); вел строительство нового замка 185
Сангине Луи де (Sanguinet Louis de; ум. 1693), кавалерийский офицер 76
Санзэ Мари-Анна Тюрпен де Криссе, мадемуазель де (Sanzay Marie-Anne Turpin de Crissé,
Mlle de; 1662—1709), дочь Луи Тюрпена де Криссе, графа де Санзэ; фрейлина Мари-
Анны де Бурбон, принцессы де Конти, дочери короля 691
Сан-Педро Маргарита Тереза Кольбер, герцогиня де (San-Pedro Marguerite-Thérèse Colbert,
duquesa de; 1682—1769), дочь маркиза де Круасси; сестра маркиза де Торси; в первом
браке — супруга Луи де Клермон-д'Амбуаза (ум. 1702); во втором (с 1704 г.) Франсиско
Марии Спинола, герцога де Сан-Педро (ум. 1727); статс-дама Марии-Луизы Савойской,
первой супруги Филиппа V, короля Испании 632
Сантёль Жан-Батист де (Santeul (Santeuil) Jean-Baptiste de; 1630—1697), поэт; автор «Сборника
священных од» на латинском языке 337
Санто-Буоно Кармино Николас Караччоло (Караччоли), принц (Santo-Buono Carmino Nicolas
Caracciolo (Caraccioli), principe di; 1671—1727), испанский гранд; посол в Венеции; вице-
король Перу (1715-1720 гг.) 670
Сан-Чезарео Джованни Баттиста Спинола, называемый (San-Cesareo Giovanni Batüsta Spinola
di; 1647—1719), племянник кардинала Джованни Баггисты Спинолы; кардинал (1695 г.);
кардинал-камерарий 631
Сан-Эстебан-де-Гормас, дон Андрее Мария Иполито Пачеко-и-Москосо Акунья Портокар-
реро-и-Португаль, граф де, маркиз де Вильена (San-Estebân-de-Gormas, D. Andres Maria
Hipölito Casiano José Antonio Cayetano Fernandez Pacheco y Moscoso Acuna Silva Manrique
Girön Portocarrero y Portugal, 12. conde de, 16. conde de Castaneda, 10. marqués de Villena,

Указатель имен
943
10. duque de Escalona; 1710—1746), капитан испанской лейб-гвардии; камергер Филиппа V
(с 1724 г.); главный шталмейстер королевы Изабеллы (с 1745 г.); директор Королевской
академии (с 1738 г.); супруга (с 1728 г.): Анна Мария Магдалена Николаса де Толедо
Португаль-и-Кордоба, 11-я графиня де Алькаудете (1707—1729), дочь Висенте, 9-го
графа де Оропеса, сестра Педро Висенте 662
Сан-Эстебан-дель-Пуэрто, дон Франсиско Бенавидес, граф де (San-Estebân-del-Puerto, D.
Francisco Benavides, conde de), испанский гранд; вице-король Сардинии (1675—1677 гг.),
Сицилии (1678-1687 гг.) и Неаполя (1687—1696 гг.); майор дом-майор королевы Марии-
Луизы Савойской; сын: Мануэль Бенавидес, граф де Сан-Эстебан-дель-Пуэрто,
полномочный представитель Испании на конгрессе в Камбрэ (1720 г.) 605, 606, 609—611, 613,
614, 651, 681, 686
Сапега Казимир Ян Павел (Sapieha Kazimierzjan Pawel; 1637/42—1720), польский магнат;
великий гетман Литвы 322, 326, 327, 636
Сассенаж Исмидон Рене, граф де (Sassenage Ismidon-René, comte de; ок. 1670—1730),
лейтенант тяжелой конницы Месье (с 1691 г.), затем его первый камергер (с 1694 г.);
генеральный наместник Дофинэ (с 1719 г.) 161, 419
Сассенаж Маргарита де (Sassenage Marguerite de; ок. 1449—1471), любовница короля
Людовика XI 293
Себастьян I (Sebastiäo I; 1554—1578), правнук короля Мануэла; король Португалии (с 1557 г.);
погиб в сражении при Эль-Ксар-эль-Кебире, когда его армия была разгромлена
марокканцами 665
Севинье Мари де Рабютен-Шанталь, маркиза де (Sévigné Marie de Rabutin-Chantal, marquise
de; 1626—1696), супруга (с 1644 г.) Анри, маркиза де Севинье; известна своим
эпистолярным наследием; дочь: Франсуаза Маргарита де Севинье (ум. 1705), третья супруга (с
1669 г.) Франсуа-Адемара, графа де Гриньяна 227, 297
Севинье Шарль де (Sévigné Charles de; 1648—1713), сын предыдущей; королевский
наместник в графстве Нант 599
Сегье Доминик (Séguier Dominique; ум. 1657), епископ Осерра (с 1631 г.), затем Mo (с 1637 г.);
первый королевский священник; брат канцлера Пьера Сегье, то есть брат деда (а не
дядя) епископа Куалена 207, 308
Сегье Мадлен Фабри, мадам (Séguier Madeleine Fabry, Mme; 1597—1683), супруга (с 1614 г.)
канцлера Пьера Сегье 518
Сегье Пьер (Séguier Pierre; 1588—1672), канцлер Франции (с 1635 г.); член Французской
академии (1635 г.); супруга: Мадлен Фабри; старшая дочь: Мадлен, маркиза де Куален,
затем маркиза де Лаваль 35, 63, 207, 248, 408, 517, 518
Сегрэ Жан Реньо де (Segraisjean Regnault de; 1624—1701), секретарь Великой Мадемуазель;
автор поэм пасторального жанра; друг мадемуазель де Скюдери и мадам де Лафайет;
член Французской академии (1662 г.) 702
Сепор Анри-Жозеф, маркиз де (Ségur Henrijoseph, marquis de; 1661—1737), выходец из
Перигора; капитан тяжелой кавалерии 86
Седерманландский Карл Ваза, герцог (Södermanland Karl Vasa, Hertig av; 1550—1611),
младший сын короля Густава I Вазы; король Швеции под именем Карла IX (с 1604 г.);
узурпировал престол у своего племянника Сигизмунда, короля Польши 310
Сели Луи-Опост де Арлэ-Боннёйль, граф де (Cély Louis-Auguste de Harlay-Bonneuil, comte
de; 1679—1739), сын дипломата Никола-Опоста де Арлэ-Боннёйля; государственный
советник 313, 335
Сен-Валери Жозеф Эмманюэль Жоашен Руо, маркиз де (Saint-Valery Joseph-Emmanuel-
Joachim Rouault, marquis de; 1650—1691), сын Никола-Жоашена Руо, маркиза де Гамаша;
бригадир (1688 г.) 40

944
Указатель имен
Сен-Валери Маргарита Анжелика де Бюльон, маркиза де (Saint-Valéry Marguerite Angélique
de Bullion, marquise de; ум. 1747), дочь Франсуа де Бюльона, маркиза де Монлуэ, и
Луизы Руо; кузина и супруга (с 1674 г.) предыдущего 40
Сен-Валье Пьер де Ла Круа де Шевриер, граф де (Saint-Vallier Pierre de La Croix de Chevrière,
comte de; ум. 1699), капитан роты дворцовых привратников (1680—1687 гг.); супруга:
Жанна де Рувруа (ум. ок. 1735), фрейлина королевы Марии-Терезы, претендовала на
родство с мемуаристом 500
Сен-Жеран Бернар де Ла Гиш, граф де (Saint-Géran Bernard de La Guiche, comte de; 1641—
1696), генерал-лейтенант (1670 г.); посланник в Англии, Флоренции и Бранденбурге;
КОСД(1688г.) 50,226
Сен-Жеран Франсуаза Мадлен Клод де Вариньи, графиня де (Saint-Géran
Françoise-Madeleine-Claude de Warignies, comtesse de), дочь Франсуа де Вариньи, маркиза де Монфре-
виля; супруга (с 1667 г.) графа де Сен-Жерана 50, 226, 281, 282, 456, 478-479,
Сен-Жермен-Бопре Арман Луи Жозеф де Фуко, шевалье де (Saint-Germain-Beaupré Armand-
Louisjoseph de Foucault, chevalier de; 1680—1767), рыцарь Мальтийского ордена; офицер
555
Сен-Жорж Клод де (Saint-Georges Claude de; ум. 1714), архиепископ Тура (1687—1693 гг.),
затем Лиона (с 1693 г.) 88
Сен-Жюст — см. Жюссак Мари-Франсуаза Эврар де Сен-Жюст, графиня де
Сен-Леже Этьен де Рувруа, барон де (Saint-Léger Etienne de Rouvroy, baron de), комендант
крепости Ле-Катле, сдавший ее испанцам (1636 г.) 59—60
Сен-Лоран Никола-Франсуа Паризо де (Saint-Laurent Nicolas-François Parisot de; ум. 1687),
заместитель вводителя послов при дворе Месье 29, 30
Сен-Луи Луи Ле Лурё, сеньор де (Saint-Louis Louis Le Loureux, seigneur de; ум. 1714),
бригадир кавалерии; отошел от мирской жизни, удалившись в аббатство Ла-Трапп 268,271,
440, 443, 655
Сен-Люк Анна де Бюад, маркиза де (Saint-Luc Anne de Buade, marquise de; ум. 1665),
сестра Луи де Бюада, графа де Фронтенака; супруга (с 1643 г.) Франсуа П д'Эпине,
маркиза де Сен-Люка 485
Сен-Люк Луи д'Эпине де (Saint-Luc Louis d'Espinay de; ум. 1685), аббат; королевский
священник 456
Сен-Люк Мари де Помпадур, маркиза де (Saint-Luc Marie de Pompadour, marquise de; ум.
1723), дочь Жана, маркиза де Помпадура, и Мари, виконтессы де Рошешуар; супруга (с
1674 г.) Франсуа Ш д'Эпине, маркиза де Сен-Люка; сестра: Мари-Франсуаза, маркиза
де Помпадур, супруга Франсуа-Мари де Отфора, маркиза де Отфора 69, 485
Сен-Люк Тимолеон д'Эпине, маркиз де (Saint-Luc Timoléon d'Espinay, marquis de; 1580—1644),
маршал Франции (1627 г.) 485
Сен-Люк Франсуа П д'Эпине, маркиз де (Saint-Luc François П d'Espinay, marquis de; ум. 1670),
сын маршала де Сен-Люка; наместник Гиени; губернатор Перигора; КОСД (1661 г.); сын:
Франсуа Ш д'Эпине 485
Сен-Люк Франсуа Ш д'Эпине, маркиз де (Saint-Luc François Ш d'Espinay, marquis de; ум.
1694), знаменосец тяжелой кавалерии королевской гвардии 69, 485
Сен-Map Анри Куаффье д'Эффиа, маркиз де (Cinq-Mars Henri Coiffier d'Effiat, marquis de;
1620—1642), фаворит Людовика ХШ; главный шталмейстер (с 1639 г.); казнен за
организацию заговора против кардинала Ришелье 61, 453
Сен-Мегрен Жак де Споэр (д'Эстюэр) де Коссад, принц де Каранси, граф де Ла Вогийон,
маркиз де (Saint-MaigrinJacques de Stuer (d'Esthuert) de Caussade, prince de Carency, comte
de La Vauguyon, marquis de; 1588—1671), великий сенешаль Гиени; супруга: Мари де
Роклор, дочь маршала де Роклора; сын: Жак, маркиз де Сен-Мегрен (1616—1652), мар-

Указатель имен
945
шал Франции (1652 г.); дочь: Мари, маркиза де Сен-Мегрен, графиня де Ла Вогийон, в
первом браке (с 1653 г.) супруга Бартелеми де Келэна, виконт дю Брутэ, во втором (с
1668 г.) — Андре де Бетула, которому принесла титул графа де Ла Вогийона 66—67, 90
Сен-Нектэр(ы) — см. Сентерр, или Сен-Нектэр
Сен-Поль, граф де — см. Лонгвиль Шарль Пари Орлеанский, граф де Сен-Поль, герцог де
Сен-Поль Луи де Люксембург, граф де, граф де Бриенн и де Линьи (Saint-Pol Louis de
Luxembourg, comte de, comte de Brienne et de Iigny; 1418—1475), коннетабль Франции (с
1465 г.); казнен за государственную измену; первая супруга (с 1435 г.): Жанна де Бар;
вторая (с 1466 г.): Мария Савойская; сыновья: Пьер П де Люксембург, граф де Сен-Поль;
Антуан де Люксембург, граф де Бриенн; Шарль де Люксембург, герцог-епископ Лана
102
Сен-Поль Пьер П де Люксембург, граф де (Saint-Pol Pierre П de Luxembourg, comte de; ок.
1440—1483), старший сын предыдущего; КОЗР (1478 г.); супруга (с 1465 г.): Маргарита
Савойская (ум. 1483), вдова Джованни Палеолога, маркиза Монферрато; дочь: Мари де
Люксембург (ум. 1546), в первом браке (с 1480 г.) супруга Жака Савойского, графа де
Ромона; во втором (с 1487 г.) — Франсуа де Бурбона, графа де Вандома 102
Сен-Пуанж Жильбер Кольбер, маркиз де (Saint-Pouenge Gilbert Colbert, marquis de; 1642—
1706), сын Жан-Батиста Кольбера де Сен-Пуанжа и Клод Ле Телье; первый помощник
государственного секретаря по военным делам; кабинет-секретарь Людовика XIV;
главный казначей Ордена Святого Духа (с 1701 г.) 43, 83, 172, 217, 315, 508, 639, 641
Сен-Рю Шарль Шальмо де (Saint-Rhue (Saint-Ruth) Charles Chalmot de; ум. 1691),
командующий французскими войсками в Ирландии; погиб на поле боя 148
Сенсе Мари-Катрин де Ларошфуко, маркиза де, графиня, затем герцогиня де Рандан
(Senecey Marie-Catherine de la Rochefoucauld, marquise de, comtesse, затем duchesse de
Randan; 1588—1677), супруга Анри де Боффремона, маркиза де Сенсе; статс-дама Анны
Австрийской 63, 409
Сен-Сильвестр Луи дю Фор, маркиз де (Saint-Sylvestre Louis du Faur, marquis de), генерал-
лейтенант 163
Сен-Симон Диана Генриетта де Бюдо, герцогиня де (Saint-Simon Diane-Henriette de Budos,
duchesse de; 1630—1670), дочь Антуана Эркюля де Бюдо, маркиза де Порта, и Луизы де
Крюссоль; первая супруга (с 1644 г.) Клода, герцога де Сен-Симона 18, 68, 184, 285
Сен-Симон Женевьева Франсуаза де Дюрфор, герцогиня де (Saint-Simon Geneviève-Françoise
de Durfort, duchesse de; 1678—1743); дочь маршала де Лоржа; супруга (с 1695 г.)
мемуариста; статс-дама герцогини Беррийской 99,178—182,184,239,266,346,347,351,352,397,
422, 424, 425, 436, 437, 445, 465-168, 496, 555, 560, 579
Сен-Симон Клод, герцог де (Saint-Simon Claude, duc de; 1606—1693), камергер Людовика ХШ
(до 1635 г.); главный начальник волчьей охоты (1628—1629, 1636—1643 гг.); отец
мемуариста 18-21,43,46,48-73,86,94,95,99,100,109, ИЗ, 114,117,119,121,149,162,178,180,
182,184,246,285,286,288,291,310,461,477,517,518,525,537,539,554,577,579,600,601,
700
Сен-Симон Луи де Рувруа, граф де, сеньор дю Бюрге (Saint-Simon Louis de Rouvroy, comte
de, seigneur du Burguet; ум. 1693), сын Шарля де Рувруа, сеньора де Монблерю, и
Луизы де Прюнеле; бригадир кавалерийского полка; дальний родственник мемуариста;
погиб в сражении при Неервиндене 81
Сен-Симон Луи П де Рувруа де (Saint-Simon Louis П de Rouvroy de; 1568—1643), участвовал
во всех военных кампаниях Генриха IV; губернатор-бальи Санлиса (1627 г.); дед
мемуариста 49, 50, 52, 64
Сен-Симон Луиза де Крюссоль, маркиза де (Saint-Simon Louise de Crussol, marquise de; ум.
1695), дочь Эмманюэля I де Крюссоля, герцога д'Юзеса; статс-дама Анны Австрийской;

946
Указатель имен
в первом браке — супруга (с 1627 г.) Антуана Эркюля де Бюдо, маркиза де Порта; во
втором (с 1634 г.) — Шарля де Рувруа, маркиза де Сен-Симона; тетка мемуариста 49—
50, 64, 184
Сен-Симон Маргарита, дама де (Saint-Simon Marguerite, dame de), супруга (с 1332 г.) Матьё
де Рувруа по прозвищу Одноглазый (ум. ок. 1370); некоторые преданные Клоду, первому
герцогу де Сен-Симону, составители родословных возвели ее род к графам Вермандуа,
прямым потомкам Карла Великого по мужской линии 52
Сен-Симон Шарлотта, мадемуазель де (Saint-Simon Charlotte, Mlle de; 1696—1768), дочь
мемуариста; супруга (с 1722 г.) Шарля Луи де Эннен-Льетара, принца де Шимэ 266
Сен-Симон Шарлотта де Л'Обепин, герцогиня де (Saint-Simon Charlotte de L'Aubépine,
duchesse de; 1639—1725), дочь Франсуа де Л'Обепина, маркиза де Шатонёфа, и
Элеоноры де Вольвир, маркизы де Рюффек; вторая супруга (с 1672 г.) Клода, герцога де Сен-
Симона; мать мемуариста; братья: Шарль, маркиз де Шатонёф (1636—1716), и Филипп,
граф де Сагонн (ум. 1686); сестра: Марианна, маркиза де Шанваллон (ум. 1729) 18—21,
48, 68-69, 77, 94-95, 99,113, 120, 136, 178, 180-182, 216, 225, 497, 577, 600-602, 652
Сен-Симон Шарль де Рувруа, маркиз де (Saint-Simon Charles de Rouvroy, marquis de; 1601—
1690), старший брат Клода, герцога де Сен-Симона; дядя мемуариста 18, 49—52, 64, 72,
184
Сентерр, или Сен-Нектэр (Senneterre или Saint-Nectaire), знатный род 217, 418
Сент-Мор Оноре, граф де (Sainte-Maure Honoré, comte de), адъютант Монсеньора (с 1688 г.);
в детстве воспитывался вместе с ним 257, 588
Сенто Никола-Сикст (Никола П) де, сеньор де Вемар (Nicolas^Sixte (Nicolas П) de Sainctot или
Saintot, seigneur de Vemars; ок. 1632—1713), главный церемониймейстер (1655—1691 гг.);
вводитель послов (1691-1709 гг.) 37, 361-364, 430, 454, 517
Сент-Олбенс Чарлз Боклерк, герцог (Saint-Albans Charles Beauclerk, Ist Duke of; 1670-1726),
побочный сын английского короля Карла П и актрисы Нелл Гвинн; КОП (1718 г.) 371,
372
Сент-Олон Франсуа Пиду де (Saint-Olon François Pidou de; 1646—1720), посланник в Марокко
(1693 г.) 479
Сен-Тома (Сан-Томмазо) Шарль (Карло), маркиз (Saint-Thomas (San Tommaso) Charles
(Carlo), marquis de (marchese di)), министр Виктора Амедея П, герцога Савойского 271
Сентрай Жозеф де (Xaintrailles Joseph de; ум. 1723), первый конюший Месье Герцога 257
Сент-Эвремон Шарль де Маргетель де Сен-Дени де (Saint-Evremond Charles de Marguetel de
Saint-Denis de; ок. 1614—1703), литератор; переселился в Англию* (в 1660-х гг.), будучи
замешан в деле сюринтенданта финансов Фуке 501
Сент-Эньян Франсуа-Онора де Бовилье, герцог де (Saint-Aignan François-Honorat de Beau-
villier, duc de; 1607—1687), камергер и советник короля; член Французской академии
(1663 г.); отец герцога де Бовилье 94, 280, 553
Сент-Эрем Франсуа-Гаспар де Монморен, маркиз де (Saint-Hérem François-Gaspard de Mont-
morin, marquis de; 1621—1701), отец предыдущего; главный ловчий королевской охоты
(1655—1684 гг.); губернатор Фонтенбло (с 1655 г.) 217, 258
Сент-Эрем Шарль Луи де Монморен, маркиз де (Saint-Hérem Charles-Louis de Montmorin,
marquis de; ок. 1672—1722), губернатор Фонтенбло; супруга (с 1696 г.): Мари-Женевьева
Риу, дочь Жака Риу де Дуйи 217
Сент-Эрмин, мадемуазель де — еж. Майи Анна Мари Франсуаза де Сент-Эрмин,
графиня де
Сент-Эрмин Эли, маркиз де (Saint-Hermine Hélie, marquis de; ум. ок. 1680), троюродный брат
мадам де Ментенон; отец мадам де Майи 36
Сен-Фремон Жан Франсуа Раван, маркиз де (Saint-FrémondJean-François Ravend, marquis de),
бригадный генерал 262, 265—266, 317, 319

Указатель имен
947
Сен-Шамон Арман-Жан Митт, сеньор де Шевриер, маркиз де (Saint-Chamond Armandjean
Mitte, seigneur de Chevrières, marquis de; ум. 1675), дед мадемуазель де Малоз по
материнской линии 292
Сеньелэ Жан-Батист Кольбер, маркиз де (Seignelay Jean-Baptiste Colbert, marquis de; 1651—
1690), сын Ж.-Б. Кольбера; государственный секретарь по делам флота (1683—1690 гг.)
95, 112, 140, 214, 215, 222, 226, 245, 342, 456, 545, 563, 575, 577, 599
Сеньелэ Катрин-Тереза де Матиньон, мадам де (Seignelay Catherine-Thérèse de Matignon,
Mme de; 1662—1699), дочь Анри де Матиньона; в первом браке — вторая супруга (с
1679 г.) Ж.-Б. Кольбера, маркиза де Сеньелэ; во втором (с 1696 г.) — Шарля Лотаринг-
ского, графа де Марсана; скончалась во время родов 214—215, 545
Сеньелэ Мари-Жан-Батист Кольбер (Seignelay Mariejean-Baptiste Colbert; 1683—1712), внук
Ж.-Б. Кольбера; гардеробмейстер; бригадир 533
Серафен, наст, имя — Клод Юро, в монашестве — отец (Séraphin, Claude Hurault, le Père),
настоятель монастыря капуцинов в Мёдоне 228
Сервьен Абель, маркиз де Сабле, граф де ла Рош Дезобье (Abel Senden, marquis de Sablé,
comte de la Roche des Aubiers; 1593—1659), государственный деятель и дипломат;
полномочный представитель на Вестфальском конгрессе (1643—1648 гг.); государственный
министр (с 1648 г.); сюринтендант финансов (с 1653 г.); член Французской академии
(1634 г.); владелец поместья Мёд он (с 1654 г.) 185
Серран Гийом де Ботрю, граф де (Serrant Guillaume de Bautru, comte de), канцлер Месье
555
Сибилла Клевская (Sybille von Kleve; 1557—1627), дочь Вильгельма V, герцога Клеве-Юлих-
Бергского; в первом браке — супруга Филиппа, маркграфа Баденского, во втором (с
1601 г.) — маркграфа Бургау 634
Сибур Мари-Марта (Sibourg Marie-Marthe; ум. 1675), дочь парламентского советника из
Руана; первая супруга маркиза де Лассэ 217
Сигизмунд Ш Ваза (швед. Sigismund III Vasa, пол. Zygmunt Ш Wasa; 1566—1632), король
Польши (с 1587 г.) и Швеции (1592-1599 гг.); КОЗР (1600 г.) 310
Сикст IV, наст, имя — Франческо делла Ровере (Sixtus IV, Francesco délia Rovere; 1414—1484),
Папа Римский (с 1471 г.) 213
Сийери Карломан Брюлар, шевалье, затем граф де (Sillery Carloman Brûlait, chevalier, затем
comte de; ок. 1663—1727), шталмейстер принца де Конти 81, 257, 325, 378
Сийери Луи Брюлар, маркиз де (Sillery Louis Brûlait, marquis de; 1619—1691), воспитатель
герцога Шартрского 29, 377, 378
Сийери Мари-Катрин де Ларошфуко, маркиза де (Sillery Marie-Catherine de La
Rochefoucauld, marquise de; 1620—1698), дочь Франсуа V, герцога де Ларошфуко, и Габриэль дю
Плесси-Лианкур; сестра автора «Максим»; супруга (с 1638 г.) предьадущего 303, 377—378
Сийери Никола Брюлар, маркиз де (Sillery Nicolas Brûlait, marquis de; 1544—1624), дипломат;
канцлер Франции (1607—1624 гг.) 378
Сильва (Silva), испанский аристократический род 662
Сильва Леонора де (Silva Leonor de; ум. 1692), супруга Фердинанда де Португаль-Аленкаст-
ре, герцога де Линьяреса; камарерой-майор Марии-Анны Пфальц-Нёйбургской,
королевы Испании, была не она, а Лукреция Ладрон-и-Сильва, вдова Мигеля, 2-го герцога
де Линьяреса, дяди Фердинанда, которую и встречал Сен-Симон 667
Симиан Луи-Мари де (Simiane Louis-Marie de; ум. 1695), сын Гийома де Симиана, маркиза
де Горда; первый священник королевы; епископ Лангра (с 1671 г.); брат: Франсуа,
маркиз де Горд (ум. 1680), великий сенешаль Прованса (с 1656 г.) 209
Сифуэнтес, дон Фердинанд де Сильва, граф де (Cimentes, D. Fernando de Silva, 4. conde de;
ум. 1749), президент Высшего совета Индий; КОЗР (1712 г.) 683
Скален (Scapin), персонаж комедии Мольера «Проделки Скалена» (1671) 49

948
Указатель имен
Скаррон, мадам — см. Ментенон Франсуаза д'Обинье, маркиза де, в первом браке — мадам
Скаррон
Скаррон Поль (Scarron Paul; 1610—1660), поэт и драматург; автор комедий, бурлесков и
«Комического романа» (ч. I — 1651, ч. П — 1657); супруга (с 1652 г.): Франсуаза д'Обинье,
будущая мадам де Ментенон 249, 345, 486, 552
Собеский Александр Бенедикт, князь (Sobieski Aleksander Benedykt; 1677—1714), младший
брат Якуба Людвига Собеского; КОСД (1700 г.) 280, 311
Собеский Константин Владислав, князь (Sobieski Konstanty Wladyslaw; 1680—1726), самый
младший из братьев Собеских; КОСД (1700 г.) 280, 311
Собеский Якуб Людвиг (Sobieski Jakub Ludwik; 1667—1734), старший сын Яна Собеского и
Марии Казимиры де Ла Гранж д'Аркьен; КОЗР (1682 г.); супруга: Гедвига, принцесса
Пфальцская 279, 321
Собеский Ян Ш (Sobieski Jan Ш; 1629—1696), король Польши (с 1674 г.); прославился
победой над турками, осадившими Вену (1683 г.) 93, 241, 279, 280, 326
Совьон Жан де (Sauvionjean de; 1643—1729), казначей; компаньон Ла Туанна; разорился и
был посажен в Бастилию (1701 г.) 704
Сойер, барон фон (Soyer, Freiherr von), баварский военачальник 148
Сокур Шарль Максимилиан Антуан де Бельфорьер, маркиз де (Soyecourt Charles-Maximi-
Hen-Antoine de Belleforière, marquis de; ум. 1679), главный егермейстер 418
Сольмс-Браунфельс Генрих Траектин, граф (Solms-Braunfels Heinrich Trajectinus, Graf von;
1638—1693), немец на службе у Голландии; генерал от инфантерии; губернатор Нимве-
гена; погиб в сражении при Неервиндене 82
Сольр Филипп Эмманюэль Фердинанд Франсуа де Круа, принц де (Solre Philippe-Emmanuel-
Ferdinand-François de Croy, prince de; 1641—1718), генерал-лейтенант; КОСД (1688 г.) 351
Сольр-Круа Изабель Александрина, мадемуазель де (Solre-Croy Isabelle Alexandrine, Mlle de;
1681—1718), дочь предыдущего; супруга (с 1714 г.) Шарля Филиппа де Монморанси,
принца де Робека (1671—1716) 351
Сомри Жак Жоанн де (Saumery Jacques Joannes de; 1622—1709), губернатор Шамбора;
управляющий королевскими угодьями в Шамборе и Блуа; супруга: Катрин Шаррон
(ум. 1699) 526-527
Сомри Жан-Батист де Жоанн де Ла Kapp, маркиз де (Saumery Jean-Baptiste de Johannes de
La Carre, marquis de; 1668—1716), старший сын предыдущего; помощник наставника
«детей Франции»; придворный кавалер герцога Бургундского (с 1699 г.); супруга: Маргарита
де Монлезен де Безмо 526, 527
Сомри Маргарита де Монлезен де Безмо, маркиза де (Saumery Marguerite de Monlezun de
Besmaux), дочь Франсуа де Монлезена де Безмо, коменданта Бастилии; супруга
предыдущего 527-528
Сомьер (Сомьёвр, Сомьевр) (Somières (Sommieuvre, Sommyèvre)), кавалерийский капитан
в полку Ла Фейада 319
Соннино-и-Галатро Филиппо Колонна, принц (Sonnino е Galatro Filippo Colonna, principe di;
1642—1686), сын коннетабля Лоренцо Колонна; КОСД (1675 г.) 369
София Баварская (Sofia von Bayern; 1630-1714), дочь Фридриха V, курфюрста Рейн-Пфальц-
ского, и Елизаветы Стюарт, дочери английского короля Якова 1 (а не Карла I);
двоюродная сестра матери (а не отца) Анны Савойской; супруга (с 1658 г.) Эрнста Августа,
герцога Брауншвейг-Люнебургского, курфюрста Ганноверского; сын: Георг Людвиг,
курфюрст Ганноверский, будущий английский король Георг I 175, 369, 695
Спинола Джамбаттиста (Spinola Giambattista; 1637—1701), адмирал 555
Спинола Джованни Баттиста, старший, кардинал Санта-Чечилия (Spinola Giovanni Battista,
seniore, cardinale di Santa CeciHa; 1616—1704), кардинал (1681 г.) 631
Старейшина парламента — см. Дужа Жан

Указатель имен
949
Oiyima Иоганн Петер (StuppaJohann Peter, 1620—1701), сын Иоганна Батиста Огуппы, автора
первого французского памфлета, направленного против «Богословско-политического
трактата» Б. Спинозы; выходец из Граубюндена; генерал-лейтенант; командующий
полком швейцарской гвардии; супруга (с 1661 г.): Анна Шарлотта де Гонди, вдова
Кольбера де Сен-Мора, контролера финансов 645
Стюарт Джон, граф Бьюкен (StewartJohn, Earl of Buchan; ок. 1381—1484), коннетабль
Франции (с 1421 г.) 531
Стюарт Изабелла (Stuart (Stewart) Isabella; 1426—1494), дочь Якова I, короля Шотландии;
супруга (с 1442 г.) Франциска I, герцога Бретонского 400
Стюарты (the House of Stuart (Stewart, Steuart)), королевская династия, правившая в
Шотландии (с 1371 г.) и Англии (с 1603 г.); прервалась после свержения Карла I (в 1649 г.),
затем была восстановлена (1660 г.); прекратилась с кончиной королевы Анны (1714 г.),
после чего корона перешла к Ганноверской династии 332
Суассон, барышни де — Мария Савойская, мадемуазель де Суассон, и Луиза Филиберта
Савойская, мадемуазель Кариньяно 274, 375—376
Суассон, шевалье де — см. Нёвшатель (Нёвшательский) Луи-Анри де Бурбон-Суассон, граф
де Нуайе и де Дюнуа, принц де
Суассон Мария Савойская, мадемуазель де (Soissons Marie de Savoie, Mlle de; 1665—1705),
старшая дочь Эжена Мориса Савойского, графа де Суассона, и Олимпии Манчини 288,
376
Суассон Луи де Бурбон, граф де (Soissons Louis de Bourbon, comte de; 1604—1641), сын
Шарля де Бурбона и Анны де Монтафье; губернатор Дофине (1612 г.); перешел на
сторону испанцев и погиб в сражении с королевскими войсками при Ла-Марфе близ
Седана; КОСД (1619 г.) 137, 166, 167
Суассон Луи-Тома (Луиджи Томмазо) Савойский, граф де (Soissons Louis-Thomas de Savoie
(Luigi Tommaso di Savoia), comte de; 1657—1702), сын Эжена Мориса Савойского, графа
де Суассона, и Олимпии Манчини; старший брат принца Евгения Савойского; генерал-
лейтенант артиллерии имперской армии (1701 г.) 274, 375—376, 599
Суассон Олимпия Манчини, графиня де (Soissons Olimpia Mancini, comtesse de; 1640-1708);
племянница кардинала Мазарини; супруга (с 1657 г.) Эжена Мориса Савойского-
Кариньяно, графа де Суассона; мать принца Евгения Савойского; по приказу
Людовика XTV уехала из Франции, будучи скомпрометированной в «деле об отравлениях»
(1680 г.) 107,343,376
Суассон Урания де Ла Кропт де Бовэ, графиня де (Soissons Uranie de La Cropte de Beauvais,
comtesse de; 1655—1717), супруга Луи-Тома Савойского, графа де Суассона 46, 376
Суассон Эжен Морис Савойский-Кариньяно, граф де (Soissons Eugène-Maurice de Savoie-
Carignan, comte de; 1635—1673), отец принца Евгения Савойского; старший брат: Жозеф
Эмманюэль Савойский-Кариньяно, граф де Суассон (1631—1656), «знаменитый немой»
362-363, 463, 599
Суассоны (Soissons), ветвь династии Бурбон — графский род владельцев Седана, угасший со
смертью Луи де Бурбона, графа де Суассона; после этого титул перешел к одной из
младших ветвей Савойского дома 166
Суастр Эжен де Гин де Боньер, граф де (Souastre Eugène de Guines de Bonnières, comte de),
бригадир; супруга (с 1689 г.) Мари-Франсуаза, дочь Франсуа, графа де Монброна 142
Субиз Анна Жюли де Шабо-Роган, принцесса де (Soubise Annejulie de Chabot-Rohan,
princesse de; 1648-1709), дочь Анри Шабо, герцога де Рогана, и Маргариты, герцогини
де Роган и принцессы де Леон; вторая супруга (с 1663 г.) Франсуа де Роган-Монбазо-
на, принца де Субиза; придворная дама королевы Марии-Терезы; тайная любовница
Людовика XIV 35,138, 280, 346, 399,404,410-412,416, 417, 425, 476, 523, 551, 563-566,
568-571

950
Указатель имен
Субиз Арман Гасгон Максимилиан де Роган де (Soubise Aimand-Gaston-Maximilien de Rohan
de; 1674-1749), сын Франсуа де Роган-Монбазона, принца де Субиза, и Анны ШабоРо-
ган; аббат; епископ-князь Страсбурга (с 1704 г.); кардинал де Роган (1712 г.); главный
священник Франции (с 1713 г.); командор Ордена Святого Духа (1745 г.); член
Французской академии (1703 г.) 406, 416-417, 563-571
Субиз Бенжамен де Роган, сеньор де (Soubise Benjamin de Rohan, seigneur de; 1583—1641),
младший брат Генриха де Рогана, вождя гугенотов Лангедока; после взятия Ла-Роше-
ли бежал в Англию 404
Субиз Жан V де Партенэ-Л'Аршевэк, сеньор де (Soubise Jean V de Parthenay-ГArchevêque,
seigneur de; 1512—1566), в детстве воспитывался вместе с будущим королем Генрихом П;
один из вождей гугенотов 403
Субиз Франсуа де Роган-Монбазон, принц де (Soubise François de Rohan-Montbazon, prince
de; 1631—1712), сын Эркюля де Рогана, герцога де Монбазона, и Мари д'Авогур де
Бретань; генерал-лейтенант (1677 г.); губернатор Шампани (1691 г.); первая супруга: Катрин
де Лионн (ум. 1660), вдова маркиза де Нонана; старший сын: Роган Эркюль Мериадек
де Роган, принц де, с 1714 г. герцог де Роган-Роган 22,138,404,406,407,409-^12,417,418,
564
Сувре, мадам де — еж. Ребенак Катрин-Шарлотта дю Па, мадемуазель де
Сувре Жиль де, маркиз де Куртанво (Souvré Gilles de, marquis de Courtenvaux; 1542—1626),
маршал Франции (1614 г.); КОСД (1585 г.) 35
Сувре Луи-Никола Ле Телье, маркиз де (Souvré Louis-Nicolas le Tellier, marquis de; 1667—
1725), сын Франсуа-Мари Ле Телье, маркиза де Лувуа; брат Барбезьё; гардеробмейстер
Людовика XIV; супруга: Катрин де Па 383, 602
Сурш Жан дю Буше, маркиз де (Sourches Jean du Bouchet, marquis de; ум. 1677), главный
прево королевского дома; старший сын: Луи-Франсуа дю Буше, граф де Сурш
Сурш Луи-Франсуа дю Буше, маркиз де (Sourches Louis-François du Bouchet, marquis de;
1645—1716), главный прево королевского дома; старший сын: Луи де Буше, граф де Сурш
33, 314
Сурш Мари-Луиза дю Буше, мадемуазель де, графиня де Линьер (Sourches Marie-Louise du
Bouchet, Mlle de, comtesse de lignières; 1665—?), дочь Луи-Франсуа дю Буше, маркиза де
Сурша, главного прево, и Мари-Женевьевы де Шамб-Бернар; супруга (с 1694 г.) Луи
Кольбера, графа де Линьера (1667—1745) 33
Сустернон Антуан д'Экс де Лашез, граф де (Sousternon Antoine d'Aix de La Chaise, comte
de; ум. 1720), племянник отца Лашеза, духовника короля; капитан лейб-гвардии графа
Тулузского 198
Сфондрати Челестино (Sfondrati Celestino; 1644—1696), аббат Санкт-Галленский
(Швейцария); кардинал (1695 г.) 306
Сфорца (Sforza), влиятельное итальянское семейство 368
Сфорца Лодовико (Лудовико), герцог Оньяно и Сеньи (Sforza Lodovico (Ludovico), duca
di Ognano e Segni; 1618—1685), итальянский аристократ; КОСД (1675 г.); первая
супруга (с 1647 г.): Артемизия Колонна (ум. 1676); вторая (с 1678 г.): Луиза Аделаида де Дама-
Тианж 368
Сфорца Луиза де Дама-Тианж, герцогиня (Sforza Louise-Adélaïde de Damas-Thiange, du-
chessa di; ок. 1654—1730), племянница мадам де Монтеспан; супруга (с 1678 г.)
предыдущего 368
Сыновья Сен-Симона — см Рюффек Арман-Жан, маркиз, с 1746 г. герцог де; Рюффек Жак
Луи, видам де Шартр, с 1722 г. герцог де
Сэв (Рошешуар) Ги де (Sève (Rochechouart) Guy de; 1640—1724), епископ Арраса 484
Сэв Гийом де (Sève Guillaume de), первый президент Мецского парламента (с 1681 г.);
интендант Трех епископств (с 1691 г.) 149

Указатель имен
951
Сэссак Луи де Кастельно де Клермон-Лодев, маркиз де (Saissac Louis de Castelnau de
Qermont-Lodève, marquis de; 1632—1705), аббат; отказался от сана священника; гардероб-
мейстер короля; супруга (с 1698 г.): Жанна Тереза Пелажи д'Альбер (1675^-1756) 383—
384
Сюбле — см. Эдикур Мишель Сюбле, маркиз д'
Сюз Арман Анн Тристан де Ла Бом де (Suze Armand-Anne-Tristan de La Baume de; 1640—
1705), архиепископ Ошский 47, 582
Сюлли Мадлен Арманда дю Камбу, герцогиня де (Sully Madeleine-Armande du Cambout,
duchesse de; 1666—1721), дочь Армана дю Камбу, герцога де Куалена, и Мари де Альгоэ;
супруга (с 1689 г.) Максимилиана Пьера Франсуа Никола де Бетюна, герцога де Сюлли
347, 352
Сюлли Максимилиан де Бетюн, маркиз де Рони, герцог де (Sully Maximilien de Béthune,
marquis de Rosny, duc de; 1560—1641), один из ближайших советников Генриха IV; сю-
ринтендант финансов (1598—1611 гг.) 404, 405
Сюлли Максимилиан Анри де Бетюн, шевалье де, с 1712 г. герцог де Сюлли (Sully Maxi-
milien-Henri de Béthune, chevalier, duc de; 1669-1729), бригадир; КОСД (1724 г.) 140, 232
Сюлли Максимилиан Пьер Франсуа де Бетюн, герцог де (Sully Maximilien-Pierre-François de
Béthune, duc de; 1640—1694), сын Максимилиана Франсуа де Бетюна Ш, герцога де
Сюлли, и Шарлотты Сегье; наместник Дофине; КОСД (1688 г.); сестра: герцогиня дю Люд
35,100,116,137,170,248
Сюлли Максимилиан Пьер Франсуа Никола де Бетюн, герцог де (Sully Maximilien-Pierre-
François-Nicolas de Béthune, duc de; 1664—1712), сын предыдущего; наместник
Французского Вексина; губернатор Манта 170
Сюлли Мари-Антуанетта Сервьен, герцогиня де (Sully Marie-Antoinette Senden, duchesse de;
ум. 1702), дочь Абеля Сервьена; супруга (с 1658 г.) Максимилиана Пьера Франсуа де
Бетюна, герцога де Сюлли 38, 98, 351
Сюрвиль Луи-Шарль де Огфор, маркиз де (Surville Louis-Charles de Hautefort, marquis de;
1656—1721), сын Жиля де Огфора и Мари д'Эстурмель; генерал-лейтенант (1702 г.);
второй супруг Анны Луизы де Креван, средней дочери маршала д'Юмьера 151
Таллар Камилл де Ла Бом д'Отен, граф, затем герцог де (Tallard Camille de La Baume
d'Hostun, comte, затем duc de; 1652—1728), посол в Англии (1697—1701 гг.); маршал
Франции (1703 г.); член Регентского совета (1715 г.); КОСД (1701 г.) 147-149,190,200,201,342,
604, 626-627, 694, 702
Таллар Мари-Катрин де Гроле, графиня де (Tallard Marie-Catherine de Grolée, comtesse de;
1653—1701), дочь Шарля де Гроле, графа де Вирвиля; супруга Камилла де Ла Бом
д'Отена, графа де Таллара 702
Талон Дени (Talon Denis; 1628—1698), сын Омера Талона; генеральный (королевский)
адвокат (1652—1690 гг.), затем один из президентов Парижского парламента 109, 112, 113,
118,377
Талон Жак (Talon Jacques; ум. 1648), старший брат знаменитого Омера Талона;
генеральный адвокат Парижского парламента (до 1631 г.); государственный советник; дочь: Мари-
Сюзанна, супруга Луи де Поншартрена-отца 507
Талон Омер (Talon Orner; 1595—1652), «знаменитый Талон»; генеральный адвокат
Парижского парламента (с 1631 г.); играл активную политическую роль во время Фронды; автор
«Мемуаров» (1732); Сен-Симон путает: мать канцлера Поншартрена была дочерью не
его, а его брата Жака 507
Талоны (Talon), известное семейство, принадлежавшее к судейскому сословию 507
Тальмон Фредерик Гийом де Ла Тремуй, принц де (Talmond Frédéric-Guillaume de La
Trémoille, prince de; 1658—1739), сын Анри-Шарля де Ла Тремуя, принца Тарентского и

952
Указатель имен
де Тальмона; имел титул принца, поскольку его семья признавалась законной
наследницей прав последнего короля Неаполя из Арагонской династии Федериго IV (1496—
1501), низвергнутого испанцами; генерал-лейтенант (1710 г.) 147, 318
Тамбонно Жан (Tambonneau Jean; ум. 1684), президент Счетной палаты (с 1634 г.); сын:
Антуан Мишель (Мишо) Тамбонно (ум. 1719), посол в Швейцарии (1684—1688 гг.);
супруга Антуана Мишеля: Анжелика де Вуайе де Доре де Польми 307, 551
Тамбонно Мари Буайе, мадам (Tambonneau Marie Boyer, Mme; ум. 1700), супруга
предыдущего 307, 551
Тана Шарль, маркиз д'Антраг (Tana Charles, marquis d'Entragues), генерал-лейтенант савой-
ской армии; кавалер Ордена Благовещения (1696 г.) 243
Телиньи — см. Тиньи (Тинье) Луи д'Обиньи, барон де
Телье — см. Ле Телье (Телье) Мишель
Темпл, сэр Уильям (Temple, Sir William, baronet; 1628—1699), английский государственный
деятель и дипломат; оставил ряд литературных и исторических трудов 474
Теофраст (ок. 372—287 до н. э.), древнегреческий философ и моралист; последователь
Аристотеля; автор «Характеров», которые взял за образец Жан де Лабрюйер 229
Терранова Хуана де Арагон Каррильо де Мендоса-и-Кортес, герцогиня де (Terranovajuana
de Aragon Carrillo de Mendoza y Cortés, duquesa de; ум. 1653), супруга Этторе Пиньятел-
ли, герцога Монтелеоне; внучка и наследница: Хуана Пиньтелли де Арагон, герцогиня
де Терранова (ум. 1725), супруга Никколо Пиньятелли, герцога Монтелеоне, камарера-
майор (с 1679 г.) Марии-Луизы Орлеанской, королевы Испании 608
Тессе Жак де, называемый д'Эгремон (Tessé Jacques de, dit d'Egremont), управляющий
Клода, герцога де Сен-Симона 21
Тессе Мари-Франсуаза Обер, графиня де (Tessé Marie-Françoise Aubert, comtesse de; ум. 1709),
супруга (с 1674 г.) Рене Ш де Фруллэ, графа де Тессе 242, 349
Тессе Рене Ш де Фруллэ, граф де (Tessé René de Froullay, comte de; 1648—1725), сын Рене П
де Фруллэ и Мадлен де Бомануар; маршал Франции (1703 г.); генерал галерного
флота; испанский гранд первого класса (1706 г.); КОСД (1688 г.); КОЗР (1725 г.); супруга:
Мари-Франсуаза Обер 85,241-243,248,349,352,353,431-432,552,555,564,634,637,638,
695, 696
Тессе Рене-Ман де Фруллэ, граф де (Tessé René-Mans de Froullay, comte de; 1682—1746), сын
маршала де Тессе; генерал-лейтенант 552
Тессе Филибер Эмманюэль де Фруллэ, шевалье де (Tessé Philibert-Emmanuel de Froullay,
chevalier de; 1651—1701), младший брат маршала Тессе; генерал-лейтенант; погиб в
сражении при Кремоне 314
Тианж Анна Женевьева Франсуаза де Арлэ, маркиза де (Thiange Anne-Geneviève-Françoise
de Harlay, marquise de), дочь Франсуа де Арлэ, маркиза де Бреваля; фрейлина Великой
Мадемуазель; супруга (с 1695 г.) Клода Анри Филибера де Дама, маркиза де Тианжа 46
Тианж Габриэль де Рошешуар, маркиза де (Thiange Gabriel de Rochechouart, marquise de;
1631—1693), сестра мадам де Монтеспан; супруга (с 1655 г.) Клода Леонора де Дама,
маркиза де Тианжа 368, 384
Тианж Клод Анри Филибер де Дама, маркиз де (Thiange Claude-Henri-Philibert de Damas,
marquis de; ум. 1708), племянник маркизы де Монтеспан (сын ее сестры);
генерал-лейтенант (1702 г.) 76
Тиберж Луи (Tiberge Louis; ум. 1730), проповедник короля (1718 г.) 208
Тике (Tiquet), советник Большой палаты Парижского парламента 546—547
Тике, мадам (Tiquet, Mme; ум. 1699), супруга советника Тике; казнена за покушение на своего
мужа 546—547
Тилли Альберт Октав Церклас, князь и граф (Tilly Albert Oktav T'zerclaës, Fürst und Graf
von; 1646—1715), племянник Иоганна Церкласа, графа Тилли; выходец из Фландрии;

Указатель имен
953
командующий армией епископства Льеж; также состоял на службе у Мюнстера и
Испании; КОЗР (1702 г.) 75,241
Тилли Иоганн Церклас, граф (Tilly Johann T'zerclaës, Graf von; 1559—1632), германский
полководец времен Тридцатилетней войны; умер в результате заражения раны, полученной
на поле боя 241
Тиньи (Тинье) Луи д'Обиньи, барон де (Tigny (Tigné) Louis d'Aubigny, baron de), брат аббата
д'Обинъи; Сен-Симон неверно называет его Телиньи 653—654
Толедо Мартин де — см. Альба де Тормес, дон Антонио Мартин Толедо-и-Гусман, герцог де
Толедский дом (casa de Toledo), испанский аристократический род 606, 607, 609, 681
Тоннерр, епископ-граф Нуайона — см. Клермон-Тоннерр Франсуа де
Тоннерр Женевьева Арманда де Руа, графиня де (Tonnerre Geneviève-Armande de Roye,
comtesse de; 1691—1745), дочь Шарля де Ларошфуко, графа де Бланзака; супруга (с
1708 г.) Филиппа Эмара де Клермона, графа де Тоннерра 250
Тоннерр Мари д'Аннивель, графиня де (Tonnerre Marie d'Hannivel, comtesse de; ум. 1727),
супруга (с 1688 г.) Франсуа-Жозефа де Клермона, графа де Тоннерра 351
Тоннерр Франсуа, граф де Клермон, граф де (Tonnerre François, comte de Clermont, comte
de Tonnerre; 1600—1679), старший брат Шарля Анри де Клермон-Тоннерра, герцога де
Пинэ; отец Франсуа де Клермон-Тоннерра, епископа-графа Нуайона; КОСД (1661 г.)
104, 425
Тоннерр Франсуа-Жозеф де Клермон, граф де (Tonnerre Françoisjoseph de Qermont, comte
de; 1623—1705), внучатый племянник епископа-графа Нуайона; камергер Месье 161
Тоннерр Франсуа-Луи де Клермон- (Tonnerre François-Louis de Clermont-; ум. 1724), аббат;
племянник и генеральный викарий епископа-графа Нуайона; епископ-герцог Лангра (с
1695 г.) 210
Торе Гийом де Монморанси, сеньор де (Thoré Guillaume de Montmorency, seigneur de; ум.
ок. 1593), сын коннетабля Анна де Монморанси и Мадлен Савойской; брат коннетабля
Анри I де Монморанси; генеральный полковник легкой кавалерии Пьемонта 101
Ториньи Жак де Матиньон, граф де (Thorigny Jacques de Matignon, comte de; 1599—1626),
сын Шарля, сира де Матиньона, графа де Ториньи, и Элеоноры Орлеанской-Лонгвиль;
первый супруг (с 1619 г.) Генриетты де Ла Гиш, герцогини Ангулемской; убит на дуэли
Франсуа де Монморанси, графом де Бутвилем 104—105
Ториньи Франсуа, сир де Матиньон, граф де, граф де Гасе (Thorigny François, sire de
Matignon, comte de, comte de Gacé; 1607—1675), брат предыдущего; КОСД (1661 г.);
сыновья: Шарль Опост Гуайон де Матиньон, граф де Гасе, маршал Франции; Жак Ш, сир
де Матиньон, граф де Ториньи (Матиньон) 105
Торси Жан-Батист Кольбер, маркиз де (Torcy Jean-Baptiste Colbert, marquis de; 1665—1746),
сын Шарля Кольбера, маркиза де Круасси; государственный секретарь по иностранным
делам (168&-1715 гг., единолично с 1696 г.); после смерти в 1699 г. его тестя Помпонна
стал единственным руководителем французской внешней политики; супруга (с 1696 г.):
Катрин-Фелисите Арно, дочь Помпонна 244,245,291,323,325,328,340-342,347,361,372,
373, 388,430,451, 456,472, 476,479, 480,498,499,525,535,545,548,549,581,595,613,616,
617, 621, 623, 627-629, 632, 637, 641, 685, 693, 704
Тосканская Маргарита-Луиза Орлеанская, герцогиня (Marguerite-Louise d'Orléans, Grandu-
chessa di Toscana; 1645—1721), дочь Гастона Французского, герцога Орлеанского, и
Маргариты Лотарингской; супруга (с 1661 г.) Козимо Ш Медичи, великого герцога
Тосканского; разъехалась с мужем (в 1675 г.) 224, 354, 375, 449
Тосканский Джованни Гастон Медичи, герцог (принц) (Toscana Giovanni Gaston de' Medici,
duca (principe) di; 1671—1737), младший сын Козимо Ш Медичи, великого герцога
Тосканского, и Маргариты-Луизы Орлеанской; последний великий герцог Тосканский из
династии Медичи (с 1723 г.) 354, 375

954
Указатель имен
Тосканский Козимо Ш Медичи, герцог (Toscana Cosimo Ш de' Medici, Granduca di; 1642—
1723), великий герцог Тосканский (с 1670 г.) 224, 375, 398, 444, 489
Трастамара, граф де — см. Энрике II де Трастамара
Трастамара Педро, граф де (Trastâmara Pedro, conde de; 1355—1400), побочный сын Фадрике,
графа де Трастамара, и Констанцы де Ангуло; коннетабль Кастилии (с 1391 г.) 682
Трастамара Фадрике Альс^юнсо, граф де (Trastâmara Fadrique Alfonso, conde de; 1332—1358),
брат-близнец Энрике П де Трастамара; гроссмейстер Ордена Сантьяго (с 1342 г.); убит
по приказу Педро Жестокого 682, 683
Трем Рене Потье, герцог де (Tresmes René Potier, duc de; 1579—1670), сын Луи Потье,
барона де Жевра (ум. 1630), государственного секретаря; капитан лейб-гвардии короля (с
1611 г.); наместник Шампани; КОСД (1619 г.); супруга (с 1607 г.): Маргарита де
Люксембург (ум. 1645), дочь Франсуа де Люксембурга, первого герцога де Пинэ 101, 103
Тренель Кристоф Жувенель дез Юрсен, маркиз де (Traînel (Traynel) Christophe Jouvenel des
Ursins, marquis de; ум. 1588), губернатор Парижа; КОСД (1578 г.); супруга (с 1557 г.):
Мадлен де Люксембург, дочь Антуана П де Люксембурга, графа де Бриенна 102
Трессан Луи де Ла Вернь де (Tressan Louis de La Vergne de; ум. 1712), регент часовни
Месье; епископ Ле-Мана (с 1671 г.) 700
Ту Франсуа-Огюст де (Thou François-Auguste de; 1607—1642), сын знаменитого историка Жака
Опоста де Ту; казнен вместе с Сен-Маром за недонесение о заговоре против кардинала
Ришелье 453
Ту Кристоф де (Thou Christophe de; 1508—1582), первый президент Парижского
парламента (с 1562 г.); сын: Жак Опост де Ту (1553—1617), знаменитый историк; зять: Ашилль I
деАрлэ ПО
Туази Жанна Жаппен, мадам де (ToisyJeanne Jappin, Mme de), вдова докладчика Франсуа
ШайудеТуази 366
Тулузский Луи-Александр де Бурбон, граф (Toulouse Louis-Alexandre de Bourbon, comte de;
1678—1737), сын Людовика XTV и мадам де Монтеспан; главный адмирал Франции (с
1683 г.); КОСД (1693 г.); КОЗР (1704 г.) 22, 37,84,97,131,132,166,176,177,185,193,196,
200, 256, 257, 314, 335, 351, 385, 422, 487, 516, 526, 549, 559, 565, 577, 599, 602, 698
Тунген Иоганн Карл, барон фон (Thungen Johann Karl, Freiherr von; 1648—1709),
командующий имперскими войсками 261, 264, 265
Турвиль Анн Иларион де Котантен, граф де (Tourville Anne-Hilarion de Côtentin (Costentin),
comte de; 1642—1701), вице-адмирал Средиземноморского флота (фактически —
главный адмирал); маршал Франции (1693 г.); супруга: Люси де Ларошфуко-Монтандр,
вдова Жоффруа де Дюрфор-Дюра, статс-дама Мадам Принцессы; сын:
Луи-Александр (1690—1712), погиб при Денене; дочь: Люси (1693—1756), супруга Гийома
Александра, герцога де Брассака, статс-дама герцогини Беррийской (1717 г.) 26—27, 43, 56,
84, 141, 702-703
Турвиль Сезар де Котантен, граф де (Tourville César de Côtentin, comte de; ум. 1647),
первый палатный дворянин Великого Конде; участвовал в ряде военных кампаний; отец
предыдущего 55—56
Турнон (Tournon), дворянский род 556
Турп Элизабет-Розали д'Эстре, мадемуазель де (Tourpes Elizabeth-Rosalie d'Estrées, Mlle de),
дочь Жана, графа д'Эстре, маршала Франции, и Мари-Маргариты Морен 351
Тэнгри, принц де — см. Люксембург Шарль Франсуа де Монморанси-Люксембург, герцог
де Люксембург
Тэнгри Мари Шарлотта Луиза Клер Антуанетта д'Альбер де Люксембург, принцесса де
(Tingry Marie-Œarlotte-Louise-Qaire-Antoinette d'Albert de Luxembourg, princesse de; 1623—
1706), монахиня; получила от Папы освобождение от монашеских обетов; придворная
дама королевы Марии-Терезы 101, 104, 106, 107, 115

Указатель имен
955
Тюренн, виконт де (маршал де Буйон) — см. Буйон (Буйонский) Анри де Ла Тур д'Овернь,
виконт де Тюренн, затем герцог де
Тюренн, принцесса де — см Роган Анна Женевьева де Леви, принцесса де, в первом браке —
принцесса де Тюренн
Тюренн Анри де Ла Тур д'Овернь, виконт де (Turenne Henri de La Tour d'Auvergne, vicomte
de; 1611—1675), сын маршала Анри де Ла Тура, герцога де Буйона, и Елизаветы Нассау;
выдающийся полководец; маршал Франции (1643 г.); по мнению Наполеона, один из
величайших полководцев в истории; сестра: Элизабет де Ла Тур, маркиза де Дюра 12,
35,47-48,179,280,292,299,364,366,410,413,415,416,425,440,475,477,503,520,521,527,
534, 535, 546, 580, 655
Тюренн Луи-Шарль де Ла Тур, принц де (Turenne Louis-Charles de La Tour, prince de; 1665—
1692), сын Годфруа-Мориса де Ла Тура д'Овернь, герцога де Буйона, племянника
маршала де Тюренна, и Марианны Манчини, племянницы кардинала Мазарини; умер от
ран, полученных при осаде Стенкерка; супруга: Анна Женевьева де Леви-Вантадур,
впоследствии принцесса де Роган 138
Тюри Луи де Аркур, маркиз де (Thury Louis de Harcourt, marquis de; ум. 1699), младший брат
Франсуа Ш д'Аркура, маркиза де Бёврона 485, 520
Убилья-и-Медина, дон Антонио Кристобаль де, маркиз де Ривас (Ubilla у Médina, D. Antonio
Christôbal de, marqués de Rivas; ум. 1726), секретарь испанского Королевского кабинета
(despacho universal) 605-607, 612, 613, 614, 616, 622, 670, 681, 685
Урбан УТЛ, наст, имя — Маффео Барберини (um. Maffeo Barberini, лат. Urbanus VIQ; 1568—
1644), Папа Римский (с 1623 г.) 631
У седа, дон Хуан Франсиско Акунья Пачеко-и-Мендоса Тельес-Гирон, герцог де, маркиз де
Бельмонте (Uceda, D. Juan Francisco Acuna Pacheco y Mendoza Téllez-Girôn, 4. duque de,
marqués de Belmonte; 1649—1718), вице-король Сицилии (1687—1696 гг.); посол Испании
в Риме (1699—1709 гг.); президент Совета Орденов (с 1701 г.); перешел на службу
Австрии (1711 г.) 680
Утрелэз Мадлен д' (Outrelaize Madeleine d'), нормандская барышня; подруга графини де
Фиеск и графини де Фронтенак; имела прозвище Божественная 378, 486
Уэльский Джеймс Эдуард, принц (Wales James Edward, Prince of; 1688—1766), сын
английского короля Якова П; претендент на английский престол 46, 627, 658
Фагон Ги-Кресан (Fagon Guy-Crescent; 1638—1718), первый врач Мадам Дофины, затем (с
1693 г.) Людовика XTV 87-89, 168, 188, 638, 639, 657-659, 691
Февершем Луи де Дюрфор, маркиз де Бланкфор, граф (Feversham Louis de Durfort, marquis
de Blanquefort, Earl of; 1641—1709), младший брат маршала де Лоржа; натурализовался
в Англии (1665 г.); состоял на службе у английских королей Карла П и Якова П; лорд-
камергер королевы Екатерины Браганса; первая супруга (1676—1679 гг.): Мари Суд,
графиня Февершэм; вторая (с 1685 г., секретный брак): Екатерина Браганса (1638—1705),
вдова Карла П 294,485
Феликс Шарль Франсуа Тасси, называемый (Félix Charles-François Tassy, dit; 1653—1703),
хирург Людовика XTV 691, 692
Фелипо (Phélypeaux), известное семейство, относившееся к «дворянству мантии»; титулы,
принадлежавшие его представителям: Поншартрен, Шатонёф, Морепа, Ла Врийер 293,
485, 507, 579
Фелипо, сын Поншартрена — см. Поншартрен Жером Фелипо, граф де, до 1699 г. граф
де Морепа
Фелипо Жан (Phélypeaux Jean; 1646—1711), брат канцлера Поншартрена; государственный
советник 287

956
Указатель имен
Фелипо де Поншартрен Поль (Phélypeaux de Ponchartrain Paul; 1569—1621), государственный
секретарь по делам протестантов (с 1610 г.); сын: Луи Фелипо, называемый президентом
де Поншартреном (он же — ограбленный племянник, Поншартрен-отец) 506
Фелипо дю Верже Реймон (Phélypeaux du Verger Raymond; 1650—1713), генерал-лейтенант;
посол к Иосифу Баварскому, архиепископу-курфюрсту Кёльнскому (1698—1699 гг.),
затем в Савойе (с 1699 г.) 342, 525, 695
Фенелон Анри-Жозеф де Салиньяк, граф де (Fénelon Henrijoseph de Salignac, comte de;
1662—1735), брат Фенелона, архиепископа Камбрэ; офицер лейб-гвардии 392
Фенелон Франсуа де Салиньяк де Ла Мот- (Fénelon François de Salignac de La Mothe-; 1651—
1715), наставник герцога Бургундского, внука короля (с 1689 г.); архиепископ Камбрэ (с
1695 г.); писатель; член Французской академии (1693 г.) 98,151, 201-204,219-221,295-
306,360,381-384,388,389,392-397,419,424,443,471,481-484,490,495,496,529,548-550,
580, 582, 587, 589, 654
Фервак Амфюнс де Бюльон, маркиз де (Fervacques Alphonse de Bullion, marquis de; ум. 1698),
сын Ноэля де Бюльона, сеньора де Боннеля, и Шарлотты де При; губернатор Мэна и
Перша (с 1671 г.) 386-387
Фердинанд I (Ferdinand I; 1503—1564), император — правитель Священной Римской империи
(с 1558 г.); КОЗР (1515 г.) 633, 682
Фердинанд (Фернандо) I Кастильский и Леонский, Справедливый (Fernando I de Castilla у
Leon, eljusto; 1380—1416), младший сын Хуана I, короля Кастилии, и Элеоноры
Арагонской; внук (а не второй сын) Энрике П де Трастамара; король Арагона (с 1412 г.) и
Сицилии (с 1412 г.); дед (а не отец) Фердинанда Католика; сыновья: короли Арагона
Альфонс V, Хуан П 682
Фердинанд П (Ferdinand П; 1578—1637), император — правитель Священной Римской
империи (с 1619 г.); КОЗР (1596 г.) 567
Фердинанд П Арагонский, Католик (Fernando П de Aragon, el Catölico; 1452—1516), сын
Хуана П и Хуаны Энрикес де Касаррубиос дель Монте-и-Арройохолинос; король
Сицилии (с 1468 г.), Арагона (с 1479 г.), Неаполя (с 1504 г.), Наварры (с 1513 г.); КОЗР (1473 г.);
дочь: Хуана Безумная 402, 620, 630, 682, 683
Фердинанд Ш (Ferdinand Ш; 1608—1657), император — правитель Священной Римской
империи (с 1637 г.); КОЗР (1624 г.) 473
Ферран Антуан Франсуа (Ferrand Antoine-François; 1657—1731), интендант Бургундии (с
1694 г.) 478
Феррейра (Ferreira), одна из ветвей дома Браганса, от которой пошла ветвь Кадавал 662
Феррейра Алвару I, маркиз де (Ferreira Alvaro I, 1. marques de; 143&-1504), младший сын
Фернанду I, герцога де Браганса; младший брат Фернанду П, по прозвищу Африканец;
основатель второй ветви династии Браганса; родоначальник ветвей Кадавал и Верагуа;
супруга: Филиппа де Мелью-Вильена-и-Менесес; сыновья: Родригу, маркиз де Феррейра,
и Жоржи, граф де Хельвес; дочь: Беатриш, супруга Жоржи Алинкаштру 663, 665
Феррейра Нунью I Альвариш, маркиз де (Ferreira Nuno I Alvarez, 4. marques de; 1553—1597),
сын Франсишку I, маркиза де Феррейра 663
Феррейра Нунью П Альвариш, маркиз де, герцог де Кадавал (Ferreira Nuno П Alvarez, 6.
marques de, duque de Cadaval; 1638—1727), сын Франсишку П, маркиза де Феррейра;
командующий кавалерией; главный майордом португальского королевского двора;
первая супруга (с 1660 г.): Мария де Фару (1635—1664); вторая (с 1671 г.): Мария-Анжелика
Лотарингская (1646—1674), третья (с 1675 г.): Маргарита Лотарингская (1662—1730);
старший сын: Луиш Амбрузью, герцог де Кадавал (1679—1700); другой сын: Жайме I (а не
Нунью) Алвариш де Перейра де Мелью, герцог де Кадавал (1684—1749) 664—665
Феррейра Родригу, маркиз де (Ferreira Rodrigo, 2. marques de; 1488—1545), сын Алвару I,

Указатель имен
957
маркиза де Феррейра; родоначальник династии герцогов де Кадавал (3-й ветви
династии Браганса) 663
Феррейра Франсишку I, маркиз де (Ferreira Francisco I, 3. marqués de; 1513—1588), сын Род-
ригу, 2-го маркиза де Феррейра 663
Феррейра Франсишку П, маркиз де (Ferreira Francisco П, 5. marques de; 1588—1645), сын
Нунью I Алвариша, 4-го маркиза де Феррейра; коннетабль Португалии; брат: Родригу,
управляющий Эворским епископством 663, 664
Феррейро Томмазо ди, маркиз де Ла Мармора (Ferreiro Tommaso di, marchese di La
Marmora), посол Савойи во Франции; кавалер Ордена Благовещения; преемник: Карло
Эммануэле ди Бальбо, граф Верноне 361, 430, 549
Ферриоль Шарль де, барон д'Аржанталь (Ferriol Charles de, baron d'Argental; 1652—1722),
посол в Турции (1699—1711 гг.) 494
Ферьеры (Ferneres), дворянское семейство 423
Фёкьер Антуан де Па, маркиз де (Feuquières Antoine de Pas, marquis de; 1648—1711), генерал-
лейтенант 78, 219, 351, 383
Фёкьер Жюль де Па, граф де (Feuquières Jules de Pas, comte de), брат предыдущего 219
Фёкьеры (Feuquières), дворянский род 383
Фиеск Жан-Луи Марио, граф де (Fiesque Jean-Louis Mario, comte de; ум. 1708), сын Шарля
Леона, графа де Фиеска, и Жилонны де Аркур; представитель обосновавшейся во
Франции ветви генуэзского рода Фиеско, идущей от младшего брата знаменитого
заговорщика 367, 520, 561
Фиеск Жилонна де Аркур, графиня де (Fiesque Gilonne de Harcourt, comtesse de; 1619—1699),
дочь Жака П де Аркура, маркиза де Бёврона; в первом браке — супруга Луи де Бруйи,
сеньора де Пьенна (ум. 1640); во втором — Шарля Леона, графа де Фиеска; статс-дама
Великой Мадемуазель 378, 520
Филипп П (Felipe П; 1527—1598), сын императора Карла V; король Испании (с 1556 г.) и
Португалии (с 1580 г.); КОЗР (1531 г.) 532, 618, 630, 662, 665
Филипп Ш Смелый (Philippe Ш le Hardi; 1245—1285), сын Людовика IX Святого; король
Франции (с 1270 г.) 400
Филипп Ш, граф д'Эврё (Philippe Ш, comte d'Evreux; 1306—1343), внук короля Филиппа Ш
Смелого; король Наварры (с 1328 г.) 400, 401
Филипп IV (Felipe IV; 1605—1665), король Испании (с 1621 г.); КОЗР (1613 г.); первая
супруга: Елизавета (Изабелла) Французская; вторая: Мария-Анна Австрийская (1635—1696) 65^
229, 473, 630, 666
Филипп IV Красивый (Philippe IV le Bel; 1268-1314), король Франции (с 1285 г.) 399
Филипп V, до 1701 г. герцог Анжуйский [фр. Philippe, duc d'Anjou, исп. Felipe V; 1683—1746),
второй сын Великого Дофина; король Испании (с 1700 г.); КОСД (1695 г.); КОЗР
(1701 г.) 12, 95, 534,606,608-610,613,621, 623-630, 635, 649-651, 659-663,667, 670, 671,
675, 678-681, 683, 685-691, 693, 694, 698, 703, 704
Филипп VI де Валуа (Philippe VI de Valois; 1293—1350), король Франции (с 1328 г.);
родоначальник династии Валуа 401
Филипп Баденский, марграф Хохберг, граф де Нёвшатель (Philipp von Baden, Markgraf von
Hochberg, comte de Neufchâtel; 1454-1503), главный камергер Франции (с 1491 г.) 531
Филиппа Ланкастерская [англ. Philippa of Lancaster, порт. Felipa de Lencastre; 1360—1415), дочь
Джона Гонта, герцога Ланкастерского; внучка короля Англии Эдуарда Ш; супруга (с
1387 г.) Жуана I, короля Португалии; прабабка (а не бабка) Жуана П 665
Филиппа де Мелью-Вильена-и-Менесес (Filippa de Melo-Villena у Meneses; ок. 1460—1516),
дочь Родригу де Мелью-Вильена, графа де Оливенса; супруга (с 1479 г.) Алвару, маркиза
де Феррейра 663

958
Указатель имен
Фле Мари-Клер де Боффремон, графиня де (Fleix Marie-Claire de Bauflremont, comtesse de;
1618—1680), дочь Анри де Боффремона, маркиза де Сенсе, и Мари-Катрин де
Ларошфуко; супруга Жан-Батиста Гастона де Фуа, графа де Фле; мать Жан-Батиста Гастона
де Фуа-Кандаля, герцога де Рандана; приобщена к занимаемой матерью должности статс-
дамы королевы Анны Австрийской 63, 409
Флёри Андре-Эркюль де (Иешу André-Hercule de; 1653-1743), сын Жана де Флёри,
сеньора де Дьо, сборщика церковных податей; священник короля (с 1678 г.); наставник
Людовика XV (с 1715 г.); кардинал и первый министр Франции (с 1726 г.); член
Французской академии (1717 г.) 12, 455—457, 519
Флёрио Маргарита (Fleuriau Marguerite), в первом браке — супруга Жана де Фурси; во
втором — Клода Ле Пелетье 341
Фонтен-Мартель Анри, граф де (Fontaine-Martel Henri, comte de), первый шталмейстер
герцогини Шартрской (с 1692 г.) 34, 37
Фонтен-Мартель Антуанетта Мадлен де Бордо, графиня де (Fontaine-Martel Antoinette-
Madeleine de Bordeaux, comtesse de; 1661—1733), дочь дипломата Антуана де Бордо;
супруга (с 1688 г.) предыдущего; приятельница мемуариста и Вольтера 37
Форваль (Forval), агент маркиза де Бетюна 312
Форже Пьер, сьер де Френ (Forget Pierre, sieur de Fresnes; 1544—1610), государственный
секретарь по делам протестантов; составитель Нантского эдикта (1598 г.) 506
Фортены (Fortin), французское семейство 700
Фоссё Клод де Монморанси, сеньор (барон) де (Fosseux Claude de Montmorency, seigneur
(baron) de; ум. 1546), советник и ординарный дворецкий Франциска I; генерал-лейтенант
флота; младший сын: Франсуа де Монморанси, сеньор д'Отвиль, ставший
родоначальником ветви, давшей Бутвилей и герцогов Монморанси-Люксембургов; прадед Франсуа
де Монморанси, графа де Бутвиля 105
Франсуа, принц — см. Лотарингский Никола-Франсуа, герцог
Франциск I (François Ier; 1494—1547), сын Карла Ангулемского и Луизы Савойской; король
Франции (с 1515 г.); КОЗР (1515 г.) 19, 102, 106, 293, 399, 401, 413, 620, 649
Французский (королевский) дом — см. Бурбоны
Фредерик Ш (Frederik 3; 1609—1670), король Дании и Норвегии (с 1648 г.) 311
Фредерик IV (Frederik 4.; 1671-1730), король Дании (с 1699 г.) 454, 502-503, 596
Фремон Женевьева Дамон, мадам (Frémont Geneviève Damond, Mme; ок. 1625—1703),
вторая супруга (с 1655 г.) финансиста Никола де Фремона; сестра: Клод Дамон,
настоятельница бенедиктинского монастыря в Конфлане 179, 180, 183
Фремон Никола де, маркиз де Розэ (Frémont Nicolas de, marquis de Rosay; ум. 1696),
финансист; один из двух хранителей королевской казны (1689—1694 гг.); дочь: Женевьева,
супруга маршала де Лоржа 178, 179, 183, 266
Френуа Мари Колло, мадам дю (Fresnoy Marie Collot, Mme du), камеристка королевы
Марии-Терезы 56
Френуа Эли дю, сеньор де Флёри и де Глатиньи (Fresnoy Elie du, seigneur de Fleury et de
Glatigny), служащий военного ведомства 56
Фресно, дон Педро Фернандес де Веласко, маркиз дель (Fresno, D. Pedro Fernàndez de
Velasco, 2. marqués del), испанский гранд; посол в Англии и Франции; член
Государственного совета (с 1699 г.) 681, 685
Фрето Эракль (Fréteau Héracle), адвокат группы герцогов в деле против маршала де
Люксембурга; генеральный контролер ведомства канцлера 231
Фриас, дон Бернардино де Веласко, граф де Аро, герцог де (Frias, D. Bernardino de Velasco,
12. conde de Haro, 9. duque de; 1685—1727), сын Хосе Фернандеса де Веласко, герцога
де Фриаса; 14-й коннетабль Кастилии 662

Указатель имен
959
Фриас, дон Хосе Фернандес де Веласкои-Тобар, герцог де (Frias, D.José Femândez de Velasco
y Tovar, 8. duque de; 1665—1704), испанский гранд; 13-й коннетабль Кастилии; посол
Испании во Франции (1701 г.); дочь: Мария Каталина Фернандес де Веласко 649—651,
662,686
Фридрих I (Гогенцоллерн) Бранденбург-Ансбахский (Friedrich I (von Hohenzollern) von
Brandenburg-Ansbach; 1460—1536), маркграф Бранденбург-Ансбахский (с 1486 г.) и Бран-
денбург-Кульмбахский (с 1495 г.); супруга: София (1464—1512), дочь польского короля
Казимира IV Ягеллона; сын: Альбрехт Бранденбургский 633
Фридрих Ш (Friedrich Ш; 1657—1713), сын Фридриха Вильгельма, курфюрста Бранденбург-
ского, известного как Великий курфюрст; курфюрст Бранденбургский (с 1688 г.); король
Пруссии под именем Фридриха I (с 1701 г.) 596, 633, 634
Фридрих Ш Вильгельм Кеттлер (Friedrich Ш. Wilhelm KetÜer; 1692—1711), предпоследний
потомок Готхарда Кеттлера; герцог Курляндский (с 1698 г.); супруга (с 1710 г.): будущая
российская императрица Анна Иоанновна 633
Фрихильяна, граф де — см. Агилар, дон Родриго Манрике де Лара, граф де, граф де Фри-
хильяна
Фроманто — см. Ла Вогийон Андре де Бетула, граф де, называемый также Фроманто
Фронтенак Анна де Ла Гранж-Трианон, графиня де (Frontenac Anne de La Grange-Trianon,
comtesse de; 1632—1707), супруга Луи де Бюада, графа де Фронтенака; фрейлина и
подруга Великой Мадемуазель 378, 485, 486
Фронтенак Луи де Бюад, граф де (Frontenac Louis de Buade, comte de; ок. 1620—1699), сын
Анри де Бюада и Анны Фелипо; внук Антуана де Бюада, графа де Фронтенака,
губернатора Сен-Жермена, КОСД (1619 г.); губернатор Канады (Новой Франции) (1672—1684,
1689-1699 гг.) 485-486
Фруассар Жан (Froissait Jean; ок. 1338 — после 1404), знаменитый французский историк;
автор «Хроник Столетней войны» 401
Фруллэ Луи, граф де (Froullay Louis, comte de; ум. 1675), главный квартирмейстер (с 1671 г.)
223
Фруллэ Луи-Габриэль де (Froullay Louis-Gabriel; 1694—1766), внук Шарля, графа де
Фруллэ; брат Шарля Луи и Шарля Франсуа де Фруллэ; бальи Фруллэ; дипломат; рыцарь
Мальтийского ордена 552
Фруллэ Шарль, граф де (Froullay Charles, comte de; 1601—1671), главный квартирмейстер
(с 1650 г.); КОСД (1661 г.); супруга (с 1636 г.): Анжелика де Бодеан, фрейлина Анны
Австрийской 552
Фруллэ Шарль Луи де (Froullay Charles-Louis de; 1687—1767), внук предыдущего; епископ Ле-
Мана (с 1729 г.) 552
Фруллэ Шарль Франсуа, граф де (Froullay Charles-François, comte de; 1683—1744), брат
предыдущего; посол в Венеции (1733 г.) 552
Фуа, герцогиня де — см. Рандан Мари-Шарлотта де Роклор, герцогиня де, называемая
герцогиней де Фуа
Фуа, месье де — см. Рандан Гастон де Фуа-Кандаль, герцог де
Фуа Агнесса Наваррская, графиня де (Foix Agnès de Navarre, comtesse de; 1334—1396),
супруга (с 1349 г.) Гастона Ш Феба, графа де Фуа 401
Фуа Гастон Ш Феб, граф де (Foix Gaston-Phébus, comte de; 1331—1391), владелец крупных
земель в Гаскони и Лангедоке; автор «Книги об охоте» (1387—1389) 401
Фуа Гастон ГУ де Грайи, граф де (Foix Gaston IV de Grailly, comte de; 1425—1472), король
Наварры (с 1455 г.) благодаря женитьбе на Элеоноре I Наваррской (в 1436 г.) 402
Фуазель Пьер, дом Зосим (Foisel Pierre, Dom Zosime; 1661—1696), настоятель аббатства Ла-
Трапп после аббата Ранее (1695-1696 гг.) 209, 225, 268, 270

960
Указатель имен
Фуке — см. Ла Варенн Гийом Фуке, барон де
Фуке Никола, виконт де Во (Foucquet Nicolas, vicomte de Vaux; 1615—1680), могущественный
сюринтендант финансов (1653—1661 гг.); был изобличен в хищениях и остаток жизни
провел в заключении 396, 477, 507, 564
Фуке де Ла Варенн (Foucquet de La Varenne), род, пошедший от Гийома Фуке, барон де Ла
Варенна, плащеносца короля Генриха IV 353, 564
Фуке де Ла Варенн Катрин (Foucquet de La Varenne Catherine; 1590—1670), супруга (с 1609 г.)
Клода д'Авогура 406, 564
Фурий Анри де Шомежан, маркиз де (Fourilles Henri de Chaumejan, marquis de; ум. 1720),
бригадир; капитан гвардии 81
Фурси (Fourcy), семейство, принадлежавшее к «дворянству мантии» 453
Фурси Анри де (Fourcy Henri de; 1626—1708), ординарный государственный советник;
почетный советник Парламента; купеческий старшина Парижа (с 1684 г.); супруга (с 1659 г.):
Мари-Мадлен Бушра 503
Фурси Жан де (FourcyJean de), советник Большого совета; один из президентов Парижского
парламента 341
Фурси Мари-Мадлен Бушра, мадам де (Fourcy Marie-Madeleine Boucherat, Mme de), дочь
канцлера Луи Бушра и Франсуазы Маршан; супруга Анри де Фурси 503
Фуэнсалида, дон Антонио де Веласко Айала-и-Карденас, граф де (Fuensalida, D. Antonio de
Velasco Ayala y Cârdenas, 10. conde de; ум. 1709), испанский гранд; вице-король
Наварры (1676—1681 гг.) и Сардинии (1682—1686 гг.); государственный советник (с 1699 г.) 681,
685
Фьёбе Гаспар де (Fieubet Gaspard de; 1627—1694), государственный советник 231
Фюрстенберг, графиня — см. Валленрод[т] Екатерина (Катарина) Шарлотта, графиня
Фюрстенберг Анна Мария (Fürstenberg Anne Maria von; 1634-1705), сестра кардинала
Фюрстенберга; супруга (с 1651 г.) Фердинанда Карла, графа Левенштейн-Вертгейм-Рошфо-
ра; дочь: мадам де Данжо 253, 567, 568
Фюрстенберг Антон Эгон, князь (Fürstenberg Anton Egon, Fürst von; 1654—1716), сын Германа
Эгона, князя Фюрстенберга; польский генерал-губернатор Саксонии 323, 567
Фюрстенберг Вильгельм Эгон (Fürstenberg Wilhelm Egon von; 1629—1704), сын Эрнста
Эгона УШ Фюрстенберга и Анны-Марии Гогенцоллерн-Эхинген; епископ Меца (с 1663 г.),
затем Страсбурга (с 1682 г.); кардинал (1686 г.); неудачная попытка французской
дипломатии провести его на кафедру курфюрста-архиепископа Кёльнского (в 1688 г.)
стала поводом к вторжению французских войск в Германию и началу войны 1688-1697 гг.;
КОСД (1694 г.); старший брат, епископ Страсбурга: Франц Эгон (1626—1682); другой
брат: Герман Эгон; сестры: Анна Мария, Елизавета, Мария Франциска 213,253,254,351,
551, 566-569, 571, 572
Фюрстенберг Герман Эгон, князь (Fürstenberg Hermann Egon, Fürst von; 1627—1674), брат
кардинала Фюрстенберга; министр Фердинанда (а не Максимилиана), курфюрста
Баварского (1651—1679 гг.); князь Империи (1654 г.); глава совета Максимилиана Генриха,
архиепископа-курфюрста Кёльна (1650—1688 гг.) 567
Фюрстенберг Елизавета (Fürstenberg Elizabeth von; 1621—1662), сестра кардинала
Фюрстенберга; супруга (с 1643 г.) Фердинанда, графа Линден-Рекгейма 567, 568
Фюрстенберг Иммануил Франц Эгон, граф (Fürstenberg Immanuel Franz Egon, Graf von;
1663—1688), сын Германа Эгона, князя Фюрстенберга; офицер; погиб под Белградом;
второй супруг Екатерины Шарлотты, графини Валленродт 567
Фюрстенберг Мари де Линьи, принцесса (княгиня) (Fürstenberg Marie de Ligny, Fürstin von;
ум. 1711), дочь Жана де Линьи и Элизабет Буайе; супруга (с 1677 г.) Антона Эгона,
принца (князя) Фюрстенберга, первого министра курфюрста Саксонского 307, 323, 567

Указатель имен
961
Фюрсгенберг Мария Франциска (Fürstenberg Marie Franziska; 1633—1702), сестра кардинала
Фюрстенберга; в первом браке — супруга (с 1661 г.) Вольфганга Вильгельма,
пфальцграфа Нёйбургского; во втором (с 1666 г.) — Леопольда Вильгельма, маркграфа Баден-
Баденского; прабабкой (а не бабкой) королевы Сардинии и Мадам Герцогини была не
она, а ее сестра Анна Мария 567
Фюрсгенберг Фердинанд Максимилиан Эгон, граф (Fürstenberg Ferdinand Maximilian Egon,
Graf von; 1661—1696), сын Германа Эгона, князя Фюрстенберга; бригадир французской
армии 567
Фюрсгенберг Филиппина Луиза, мадемуазель (Fürstenberg Philippine Louise, Mlle de; 1680—
1706), дочь Антона Эгона, князя Фюрстенберга, и Мари де Линьи; внучатая
племянница кардинала Фюрстенберга; первая супруга (с 1700 г.) Луи Гентского де Мероде, принца
Изенгиенского 351, 572
Фюрстенберг-Штюлинген Проспер Фердинанд Филипп, граф (Fürstenberg-Stühlingen Prosper
Ferdinand Philipp, Graf von; 1662—1704), офицер имперской армии; бригадный генерал
(1702 г.) 320
Хеемскерк Кунрад (Heemskerck Coenraad van; 1646—1702), голландский дипломат; посол во
Франции (1698-1701 гг.); супруга: Корнелия Пау 361, 421
Хельвес Жоржи Альберто де Португаль-и-Мелью, граф де (Gelves Jorge Alberto de Portugal
у Melo, conde de; 1490—1543), сын Алвару, маркиза де Феррейра; родоначальник
герцогов де Верагуа; супруга: Изабелла Колумб де Толедо, дочь и наследница Диего
Колумба, первого герцога де Верагуа (1474—1526), сына Христофора Колумба 663
Христина-Эбергардина Бранденбург-Байрёйтская, курфюрстина Саксонская (Christine
Eberhardine von Brandenburg-Bayreuth, Kurfurstin von Sachsen; 1671—1727), дочь
маркграфа Бранденбург-Байрёйтского, представительница младшей ветви курфюршеского дома
Гогенцоллернов; супруга (с 1693 г.) Фридриха Августа, курфюрста Саксонии,
будущего польского короля Августа П; Сен-Симон называет ее курфюрстиной Бранденбург-
ской 323
Хуан I (Juan I; 1358—1390), король Кастилии (с 1379 г.); пропущен Сен-Симоном при
перечислении потомков Энрике П де Трастамара [682, 683]
Хуан П (Juan П; 1405—1454), сын Энрике Ш, короля Кастилии, и Екатерины Ланкастерской;
король Кастилии (с 1406 г.) 682, 683
Хуан П (Juan П; 1397-1479), король Наварры (с 1425 г.), затем Арагона (с 1458 г.); КОЗР
(1461 г.); супруга: Хуана Энрикес де Касаррубиос дель Монте-и-Арройохолинос (1425—
1468); сын брата королевы: Фадрике Ш Энрикес, 4-й адмирал Кастилии, кузен
Фердинанда Католика 402, 682, 683
Хуан Австрийский (Juan de Austria; 1629—1679), внебрачный сын короля Филиппа IV
Испанского 229
Царица — см. Анна Иоанновна
Царь — см. Пётр I Великий
Цвейбрюккенский Иоганн I, пфальцграф-герцог (Zweibrücken Johann L, Pfalzgraf von; 1550—
1604), германский князь; супруга: Магдалина Клевская 634
Цельский Георг Вильгельм, герцог Брауншвейг-Люнебургский- (Celle Georg Wilhelm, Herzog
von Braunschweig-Lüneburg-; 1624—1705), князь Каленбергский (1648—1665 гг.); князь
Люнебургский (с 1665 г.); дочь: София Доротея Брауншвейгская, герцогиня
Ганноверская 175
Церера [лат. Ceres), в римской мифологии — дочь Сатурна и Реи, сестра Юпитера; мать
Прозерпины; богиня земледелия, плодородия и сельской жизни 32
Церклас — см. Тилли Иоганн Церклас, граф

962
Указатель имен
Чибо Альдерано (Cybo Alderano; 1613—1700), кардинал (1645 г.); дуайен Священной
коллегии 548, 570, 571, 581
Чисгерна Анна Литга, принцесса (княгиня) делла (Cisterna Anna Iitta, principessa délia; 1645—
1733), супруга (с 1661 г.) Джакомо Маурицио даль Поццо, принца (князя) делла Чисгерна
(1643—1696); воспитательница Марии-Аделаиды Савойской 272
Шабанн (Chabannes), дворянский род 332
Шабо, герцог де Роган — см. Роган(-Шабо) Луи де Шабо, герцог де
Шабо Анри — см. Роган Анри Шабо, герцог де
Шавиньи Дени-Франсуа Бутийе де (Chavigny Denis-François Bouthillier de; 1665—1730), аббат;
епископ Труа (1697—1716 гг.); архиепископ Санса (с 1716 г.) 308, 442, 602
Шавиньи Леон Бутийе, граф де (Chavigny Léon Bouthillier, comte de; 1608—1652),
приближенный кардинала Ришелье; государственный секретарь по иностранным делам
(1632—1643 гг.); член Узкого совета (1643—1648 гг.); затем в опале; дочь: Рене Бутийе,
мадам де Бомле 59-62, 307, 379, 418, 488
Шазрон Франсуа де Монестэ, маркиз де (Chazeron François de Monestay, marquis de; ум.
1697), генерал-лейтенант; наместник Руссильона; КОСД (1688 г.) 144
Шале, мадам де — см. Орсини (дез Юрсен) Анна Мари де Ла Тремуй, герцогиня Брачча-
но, принцесса
Шале Луи-Блез де Талейран, принц де (Chalais Louis-Biaise de Talleyrand, prince de; ум. 1670),
первый супруг принцессы Орсини 380
Шальмазель Клод Габриэль де Таларю, маркиз де (Chalmazel Claude-Gabriel de Talaru,
marquis de), бригадир; подполковник Пикардийского полка 190, 191
Шамаранд Клер-Жильбер д'Орнезон, граф де (Chamarande Clair-Gilbert d'Ornaison, comte
de; ум. 1699), первый камердинер короля; государственный советник (1681 г.) 64, 162—
163, 470
Шамаранд Луи д'Орнезон, граф де (Chamarande Louis d'Ornaison, comte de; 1660—1737), сын
предыдущего; генерал-лейтенант (1704 г.) 162—163, 318
Шамаранд Франсуаза Сколастик Женевьева д'Англюр де Бурлемон, графиня де
(Chamarande Françoise-Scholastique-Geneviève d'Anglure de Bourlemont, comtesse de; ум. 1717),
дочь Никола д'Антлюра, графа де Бурлемона; супруга (с 1681 г.) предыдущего 163,
588
Шамбодон, господин (Chambaudon, sieur), хозяин дома в Компьене, где останавливался
мемуарист; ныне этот дом не существует (разрушен в 1975 г.) 429
Шамийи Ноэль Бутон, маркиз де (Chamüly Noël Bouton, marquis de; 1636—1715), маршал
Франции (1703 г.) 144, 192, 165, 316, 317, 319, 342
Шамийи Франсуа-Жак Бутон, граф де (Chamilly François Jacques Bouton, comte de; 1663—
1722), племянник предыдущего; инспектор французской армии в Италии; посол в
Дании (1697—1702 гг.); генерал-лейтенант (1704 г.); губернатор Ла-Рошели (1714 г.) 163, 342
Шамийяр Жан Франсуа де (ChamillartJean-François de; 1657—1714), брат Мишеля Шамийя-
ра; епископ Доля, затем Санлиса (с 1702 г.); член Французской академии (1702 г.) 514
Шамийяр Жером, граф де (Chamillart Jérôme, comte de; ум. 1728), брат Мишеля Шамийя-
ра; бригадный генерал (1694 г.); супруга: Филиберта Гийе 514, 515
Шамийяр Мишель (Chamillart Michel; 1652—1721), сын Ги Шамийяра (ум. 1675) и Катрин
Компен; интендант, затем генеральный контролер финансов (1699—1708 гг.);
государственный секретарь по военным делам (1700—1709 гг.); братья: Жан Франсуа Шамийяр;
Жером, граф де Шамийяр; супруга: Элизабет-Тереза Ле Ребур; сын: Мишель
Шамийяр, маркиз де Кани (1688—1716); старшая дочь: Катрин (1689—1739) 474,511—516,575,577,
585, 632, 637, 640-641, 704

Указатель имен
963
Шамийяр Элизабет-Тереза Ле Ребур, мадам (Chamillart Elizabeth-Thérèse le Rebours, Mme;
1657—1731), дочь Жана Ле Ребура и Элизабет Компен; супруга Мишеля Шамийяра 513—
514, 585
Шамлэ Жюль-Луи Боле, маркиз де (Chamlay (Chamlais) Jules-Louis Bolé, marquis de; 1650—
1719), квартирмейстер 83, 86, 363
Шанваллон Франсуа де Арлэ, маркиз де (Champvallon François de Harlay, marquis de; ум.
1693), сын Луи де Арлэ, маркиза де Шанваллона, и Марианны де Л'Обепин (1642—1729);
знаменосец гвардейской тяжелой кавалерии; погиб в сражении при Неервиндене;
двоюродный брат мемуариста 81
Шанвье (Chanvier), мирянин, живший в аббатстве Ла-Трапп 443, 444
Шанденье Франсуа де Рошешуар, маркиз де (Champdenier François de Rochechouart, marquis
de; ум. 1696), первый капитан лейб-гвардии; попал в опалу из-за интриг кардинала Ма-
зарини; супруга: Мари Лелу де Бельнав (ум. 1649); сын: Шарль Франсуа де Рошешуар-
Шанденье, граф де Лимож (1649—1678), умер от ран, полученных в сражении при Ипре
209, 245-246
Шапелль Франсуа де Росмадек, барон де (Chapelles François de Rosmadec, baron des; ум.
1627), участник знаменитой дуэли на Королевской площади в Париже 12 мая 1627 г.;
казнен вместе со своим кузеном, Франсуа де Бутвилем, чьим секундантом выступал
104-105
Шардон Даниэль (Chardon Daniel), докладчик Парижского парламента 231, 233
Шарлотта-Амалия Гессен-Кассельская (Charlotte Amalie von Hessen-Kassel; 1650-1714), дочь
Вильгельма VI Гессен-Кассельского; супруга (с 1667 г.) наследника датского престола,
затем короля Дании (1670—1699 гг.) Кристиана V 293—294, 326
Шарлю Мари-Франсуаза де Бетизи-Мезьер, графиня де (Charlus Marie-Françoise de Béthisy-
Mézières, comtesse de; ум. 1719), дочь Шарля де Бетизи, сеньора де Мезьера; супруга
Шарля Антуана де Леви, графа де Шарлю 365
Шарлю Шарль Антуан де Леви, граф де (Charlus Charles-Antoine de Levis, comte de; ум.
1719), сын Роже де Леви, графа де Шарлю, генерал-лейтенанта 365
Шармель Луи де Линьи, граф дю (Channel Louis de Ligny, comte du), командир
гвардейской роты «Ста дворян»; оставил двор и поселился близ аббатства Ла-Трапп; сестра:
Анна де Линьи 438, 441, 442, 444, 445, 654, 655
Шармон Жозеф Эннкен, сеньор де (CharmondJoseph Hennequin, seigneur de),
кабинет-секретарь короля (с 1701 г.); посол в Венеции (1701—1704 гг.); главный секретарь герцога
Бургундского 641, 695
Шарнасе Жак Филипп де Жирар, барон де Во, маркиз де (Charnacé Jacques-Philippe de
Girard, baron de Vaux, marquis de), комендант Арсенала; сослан за фальшивомонетчест-
во и другие преступления 419—420
Шаро, герцог де — см. Бетюн Арман I, герцог де, до 1695 г. герцог де Шаро
Шаро Луи де Бетюн, граф, затем герцог де (Charost Louis de Béthune, comte, duc de; 1605—
1681), капитан роты лейб-гвардии; дочь: Луиза Анна де Бетюн (1643—1666) 69
Шаро Луи-Арман де Бетюн, маркиз, затем герцог де, с 1695 г. герцог де Бетюн (Charost Louis-
Armand de Béthune, marquis, затем duc de (Béthune-); 1641—1717), наместник Пикардии;
губернатор Кале; сторонник Фенелона; всюпитатель Людовика XV (1722 г.) 231,233,396,
397, 496, 519, 538
Шаро Никола де Бетюн де (Charost Nicolas de Béthune de; 1660—1699), сын Луи-Армана,
герцога де Бетюн-Шаро, и Мари Фуке; аббат 519
Шартр, видам де — см. Рюффек Жак Луи, видам де Шартр, с 1722 г. герцог де
Шартр (Шартрский), герцог де — см. Орлеанский Филипп II Французский, герцог, до
1701 г. герцог де Шартр (Шартрский)

964
Указатель имен
Шартуань Филипп де (Chartoigne Philippe de), бригадир 163
Шатийон, мадам де — см. Мекленбургская Элизабет-Анжелика де Монморанси, герцогиня,
в первом браке — герцогиня де Шатийон; Пьенн Мари-Розали де Бруйи де
Шатийон Алексис Анри, шевалье, затем маркиз де (Châtillon Alexis-Henri, chevalier, затем
marquis de; 1653—1737), камергер Филиппа, герцога Орлеанского; бригадир; КОСД
(1688 г.); старший брат: Клод Эльзеар, граф де Шатийон; супруга: Мари-Розали де Бруйи
де Пьенн 160,249
Шатийон Гаспар де Колиньи Ш, маршал де (Châtillon Gaspard de Coligny Ш, maréchal de;
1584^1646), маршал Франции (1622 г.); сын: Гаспар де Колиньи IV, герцог де Шатийон
105
Шатийон Гаспар де Колиньи IV, герцог де (Châtillon Gaspard de Coligny IV, duc de; 1620-
1649), сын предыдущего; генерал-лейтенант (1648 г.); был смертельно ранен во время
атаки на Шарантон; первый супруг герцогини Мекленбургской 105
Шатийон Марианна де Ла Тремуй, мадемуазель де Руайян, герцогиня де (Châtillon Marie-
Anne de La Trémoille, Mlle dejloyan, duchesse de; 1676—1708), дочь Франсуа де Ла Тре-
муя, маркиза де Руайана, и Иоланды Жюли де Ла Тремуй; супруга (с 1696 г.) Поля
Сижизмона, герцога де Шатийона 178, 218—219, 561, 600, 601
Шатийон Поль Сижизмон де Монморанси, герцог де, до 1696 г. граф де Люкс (Châtillon
Paul-Sigismond de Montmorency, comte de Luxe, duc de; 1664—1731), сын маршала
Люксембурга; бригадир (1692 г.); получил тяжелое ранение в сражении при Неервиндене
(1693 г.); наследник герцогини Мекленбургской, своей тетки 81, 169, 218—219, 601
Шатле (Châtelet), древний лотарингский род; один из его представителей сопровождал Год-
фрида Буйонского в крестовом походе на Иерусалим 257
Шатле де Клемон Антуан Шарль, маркиз дю (Châtelet de Clémont Antoine-Charles, marquis
du; ум. 1720), выходец из древнего лотарингского рода; бригадир кавалерии 143, 257—
258
Шатле Тереза Мари Жито, маркиза дю (Chételet Thérèse-Marie Gigault, marquise du), дочь
маршала де Бельфона и Мадлен Фуке; супруга (с 1688 г.) предыдущего; придворная дама
дофины, затем герцогини Бургундской 248, 257—258, 260, 397
Шатонёф Бальтазар Фелипо, маркиз де (Châteauneuf Balthazar Phélypeaux, marquis de; 1638-
1700), сын Луи П Фелипо, сеньора де Ла Врийера, и Марии Партичелли;
государственный секретарь (1669—1700 гг.); троюродный брат Луи Фелипо, графа де Поншартрена;
брат: Мишель Фелипо, аббат де Ла Врийер (1642—1694), архиепископ Буржа (с 1676 г.)
26-27, 239, 338, 412, 508, 540, 578-579, 589
Шатонёф Маргарита Мари де Фурси, маркиза де (Châteauneuf Marguerite-Marie de Fourcy,
marquise de; 1656—1711), дочь Жана де Фурси и Маргариты Флёрио; супруга (с 1670 г.)
Бальтазара Фелипо, маркиза де Шатонёфа 341, 578
Шатонёф Пьер Антуан де Л'Обепин, маркиз де (Châteauneuf Pierre-Antoine de l'Aubespine,
marquis de: 1644—1728), посол в Турции, Португалии, Голландии 494
Шатонёф Франсуа де Кастане, аббат де (Châteauneuf François de Castagner, abbé de; 1645—
1709), сын государственного советника Савойского герцогства; брат предыдущего;
дипломат; крестный отец Вольтера 311, 312, 321, 323, 326—328
Шатонёф Шарль де Л'Обепин, маркиз де (Châteauneuf Charles de l'Aupespine, marquis de;
1580—1653), хранитель печатей (1630—1633, 1650—1651 гг.); во время изгнания Мазарини
(в 1651—1652 гг.) несколько месяцев исполнял обязанности первого министра, после
возвращения кардинала отстранен от власти; двоюродный дед мемуариста 56, 69, 417
Шаторено Франсуа-Луи Руссле, граф де (Châteaurenault François-Louis Rousselet, comte de;
1637—1716), вице-адмирал Средиземноморского флота (1701 г.); маршал Франции
(1703 г.) 702,703

Указатель имен
965
Шатотье Анна де Фудра де (Châteautiers Anne de Foudras de; 1663—1741), гардеробмейсте-
рина Мадам 32
Шварц (Schwartz), германский генерал 189, 191, 192, 320
Шварценберг (Schwartzenberg), австриец, с которым дрались на дуэли графы д'Юзес и
д'Альбер 588
Шеверни Луи де Клермон-Гальранд, маркиз де (Cheverny Louis de Clermont-Gallerande,
marquis de; ок. 1633—1722), посол в Вене (1673, 1685 г.), Копенгагене (1685—1689 гг.);
кавалер свиты герцога Бургундского (с 1699 г.); супруга: Мари де Жоанн де Ла Kapp 526,
528
Шеверни Мари де Жоанн де Ла Kapp, маркиза де (Cheverny Marie de Johannes de La Carre,
marquise de), супруга (с 1680 г.) предыдущего 526, 528, 630
Шеверни Филипп Юро, граф де (Cheverny Philippe Hurault, comte de; 1528—1599), канцлер
Франции (с 1583 г.); сын: Анри Юро, граф де Шеверни; внучка: Сесиль Юро, супруга
маркиза де Монгла 526
Шевиньи Никола Гюйе де (Chevigny Nicolas Guyet de; ум. 1698), монах-ораторианец; до
вступления в монашество служил в армии; армейский капеллан во время войны в Кандии 364
Шеволи (Scevoli), итальянское семейство 398
Шеврёз Жанна Мари Тереза Кольбер, герцогиня де (Chevreuse Jeanne-Marie-Thérèse Colbert,
duchesse de; 1650—1732), старшая дочь Ж.-Б. Кольбера; супруга (с 1667 г.) Шарля Оно-
ре д'Альбера, герцога де Люина, де Шеврёза и де Шона 108,172,176,181,203,204,247,
278, 295, 346, 365, 389, 390, 393, 394, 427, 463, 598
Шеврёз Клод Лотарингский, герцог де (Chevreuse Claude de Lorraine, duc de; 1578—1657),
сын Генриха Лотарингского, герцога де Гиза, и Екатерины Клевской; главный камергер
и главный начальник соколиной охоты Франции 111, 406
Шеврёз Мари де Роган-Монбазон, герцогиня де (Chevreuse Marie de Rohan-Montbazon,
duchesse de; 1600—1679), дочь Эркюля де Рогана, герцога де Монбазона, и Мадлен де
Ленонкур; в первом браке — супруга (1617—1621 гг.) коннетабля де Люина; во втором (с
1622 г.) — Клода Лотарингского, герцога де Шеврёза; главная управляющая двором
королевы Анны Австрийской, ее подруга и доверенное лицо; активно участвовала в
заговорах против кардинала Ришелье, а затем в событиях Фронды 56, 63, 399,406—411,
417, 418, 596
Шеврёз Мари-Франсуаза д'Альбер, мадемуазель де (Chevreuse Marie-Françoise d'Albert, Mlle
de; 1678—1734), дочь Шарля Оноре д'Альбера, герцога де Люина и де Шеврёза, и Жанны
Мари Кольбер; супруга (с 1698 г.) Шарля Эжена де Леви, маркиза, затем герцога де
Леви; придворная дама герцогини Бургундской 347, 365, 366, 481
Шеврёз Шарль Оноре д'Альбер, герцог де, герцог де Люин и де Шон (Chevreuse Charles-
Honoré d'Albert, duc de, duc de Luynes et de Chaulnes; 1646—1712), внук коннетабля де
Люина и знаменитой герцогини де Шеврёз; командующий легкой гвардейской
конницей; губернатор Гиени (с 1698 г.); отличился в военных кампаниях в Голландии и
Фландрии; друг Фенелона; КОСД (1688 г.); старшая дочь: Марианна д'Альбер (1671—1694),
первая супруга (с 1686 г.) Шарля Франсуа Фредерика де Монморанси-Люксембурга,
герцога де Пинэ и де Бофор-Монморанси, ставшего в 1695 г. герцогом де
Люксембургом; второй сын: Луи-Опост д'Альбер, видам Амьена, герцог де Шон (1676—1744),
маршал Франции (1741 г.) 100,108,111,112,114,116,124,125,132,138,139,169,172,176,177,
180,181,194,198, 203, 214, 230, 236, 247, 278, 29-298, 303, 306, 331, 332, 363, 365, 383, 384,
388-390,392-394,396,397,419,424,427,428,461,474,513,516,525,527,539,588,598,657,
702
Шемро Жан де Барбезьер, граф де Шемро (Chemeraultjean de Barbezières, comte de),
офицер 315,490

966
Указатель имен
Шемро Мари де Морей, маркиза де (Chemerault Marie de Moreuil, marquise de), дочь
Альфонса де Морёя, камергера Месье Герцога; супруга (с 1695 г.) предыдущего 38
Шимэ Шарль Луи де Эннен д'Альзас, граф де Боссю, принц де (Chimay Charles-Louis de
Hennin d'Alsace, comte de Bossut, prince de; 1675—1740), КОЗР (1694 г.); зять
мемуариста (с 1722 г.) 628
Шовлен Анна де Кауэ де Бовэ, мадам (Chauvelin Anne de Cahouet de Beauvais, Mme; 1695—
1758), супруга Жермена Луи Шовлена 518
Шовлен де Кризнуа Жермен-Луи, сеньор де Гробуа (Chauvelin de Crisenoy Germain-Louis,
seigneur de Grosbois; 1685—1762), хранитель печатей (1727—1737 гг.); заместитель
кардинала Флёри, первого министра (1732—1737 гг.) 518—519
Шольё Гийом Анффри де (Chaulieu Guillaume-Annrie de; 1639—1720), аббат; ученый-эрудит
и поэт; управляющий делами герцога де Вандома 128, 490, 491
Шомберг, маршал-герцог — см. Аллюэн Шарль де Шомберг, герцог д'
Шомберг, маршалыпа де — см. Аллюэн Анна, герцогиня д'
Шомберг (Шонберг) Фредерик Арман, граф, в Англии — герцог (Schomberg (Schonberg)
Frédéric-Armand, comte de, Duke of; 1615—1690), маршал Франции (1675 г.); после
отмены Нантского эдикта эмигрировал; сражался в английской армии; погиб в сражении при
Ла-Бойне 289
Шомберг Шарль, герцог Шомберг (Schomberg Charles, duc de Schomberg; 1645—1693), сын
предыдущего; умер от ран, полученных на войне с Савойей 86
Шон Анри-Луи д'Альбер д'Айи, герцог де (Chaulnes Henri-Louis d'Albert d'Ailly, duc de; ум.
1653), старший брат Шарля д'Альбера д'Айи, герцога де Шона; супруга: Франсуаза де
Невиль 556
Шон Оноре д'Альбер, герцог де (Chaulnes Honoré d'Albert, duc de; 1581—1649), брат
коннетабля де Люина; маршал Франции (1620 г.) 104
Шон Шарль д'Альбер д'Айи, герцог де (Chaulnes Charles d'Albert d'Ailly, duc de; 1625—1698),
сын предыдущего и Шарлотты д'Айи (дочери барона де Пикиньи); племянник
коннетабля де Люина; чрезвычайный посол в Риме во время выборов Пап Римских (1667, 1670
и 1689 г.); губернатор Бретани (1670-1695 гг.), затем Гиени 47, 67, 84, 93, 100, 113, 116—
118,122,125,128,133-136,141,170-172,176-177,232,233,236,275-277,307,363,427,428,
470, 508, 516, 553, 556, 599
Шон Элизабет Ле Ферон, герцогиня де (Chaulnes Elizabeth Le Féron, duchesse de; ум. 1699),
в первом браке — супруга (с 1651 г.) Жака, маркиза де Сен-Мегрена; во втором (с
1665 г.) — Шарля д'Альбера, герцога де Шона 67, 176—177, 427, 464
Штаремберг Эрнст Рюдигер, граф фон (Starhemberg Ernst Rüdiger, Graf von; 1638—1701),
комендант Вены (с 1680 г.); снял турецкую осаду города (1683 г.); КОЗР (1682 г.) 703
Штраатман (правильно — Штраттман) Генрих Иоганн Франц, граф фон (Strattman Heinrich
Johann Franz, Graf von; 1662—1707), камергер императора; государственный советник;
посол в Голландии, в Польше (1700—1705 гг.) 331
Шуазёль Клод де Шуазёль, граф де (Choiseul Claude de Choiseul, comte de; 1632—1711), сын
Луи де Шуазёля, маркиза де Франсьера; маршал Франции (1693 г.); губернатор-бальи
Лангра, Сент-Омера, Валансьенна; супруга: Катрин де Ранги (ум. 1710) 43Ï-44,139, 145,
237, 240, 260-266, 316-321, 329-331
Шуазёль Луиза Габриэль де Ла Бом Ле Блан, герцогиня де (Choiseul Louise-Gabrielle de La
Baume Le Blanc, duchesse de; 1665—1698), племянница Луизы де Лавальер, фаворитки
Людовика XIV; супруга (с 1681 г.) Сезара Опоста, графа дю Плесси, ставшего затем
герцогом де Шуазёлем 44, 428
Шуазёль Сезар Опост де Шуазёль, шевалье, затем граф дю Плесси, затем герцог де
(Choiseul César-Auguste de Choiseul, comte du Plessis, duc de; 1637—1705), сын маршала дю

Указатель имен
967
Плесси-Пралена и Коломбы Шаррон; генерал-лейтенант (1676 г.); первый палатный
дворянин герцога Орлеанского; губернатор Туля 44, 247, 271, 428, 488
Шуази Жанна Олимпия Юро де Бельба, мадам де (ChoisyJeanne Olympe Hurault de Béles-
bat, Mme de), супруга (с 1628 г.) Жана де Шуази, канцлера герцога Гастона
Орлеанского 378
Шуэн Мари-Эмили де Жоли, мадемуазель (Choin Marie-Emilie dejoly, Mlle; ум. 1732), дочь
барона де Шуэна, губернатора Бург-ан-Бресса; фрейлина принцессы де Конти 153—155,
211,312
Эврё Анри-Луи де Ла Тур, граф д' (Evreux Henri-Louis de La Tour, comte d'; 1674—1753),
младший сын Годфруа-Мориса, герцога де Буйона, и Марианны Манчини 557, 558
Эврё Филипп Ш, граф д' — см. Филипп Ш, граф д'Эврё
Эгмонт Ламораль, граф (Egmont Lamoral, graaf van; 1522—1568), один из лидеров
антииспанской оппозиции во время Нидерландской революции; КОЗР (1546 г.); был казнен
Эгмонт Луиза де Конак, графиня (Egmont Louise de Cosnac, comtesse d'; 1674—1717), супруга
(с 1697 г.) Прокопа Франсуа, графа Эгмонта 467
Эгмонт Прокоп Франсуа (Прокопий Франс), граф (Egmont Procope François (Procopius Frans),
comte d' (graaf van); 1664—1707), испанский гранд и князь Священной Римской империи;
перешел на службу Франции, затем к Филиппу V; генерал кавалерии; КОЗР (1706 г.) 295
Эдикур, мадемуазель д' — см. Монгон Луиза Сюбле, маркиза де
Эдикур Бонна де Понс, маркиза д' (Heudicourt Bonne de Pons, marquise d'; 1644—1709), дочь
Понтюса де Понса, сеньора де Бург-Шаранта, и Элизабет де Пюириго; супруга (с 1666 г.)
Мишеля Сюбле, маркиза д'Эдикура 258-259, 347
Эдикур Мишель Сюбле, маркиз д' (Heudicourt Michel Sublet, marquis d'; ум. 1720), главный
начальник волчьей охоты (1684—1718 гг.) 258, 259
Экс Сижизмон де Сейссель, маркиз д' (Aix Sigismond de Seyssel, marquis d'),
генерал-лейтенант армии герцога Савойского; кавалер ордена Благовещения (1678 г.) 243
Элеонора Арагонская и Наваррская (исп. Leonor de Aragon у Navarra, фр. Eleonore de
Navarre; 1425—1479), дочь Хуана П, короля Арагона, и Бланки (Бланш) д'Эврё,
королевы Наваррской, его первой жены; сводная сестра Фердинанда П Католика; наместница
(с 1464 г.), затем королева Наварры (1479 г.); супруга (с 1436 г.) Гастона IV де Грайи,
графа де Фуа (1423-1472) 400, 402
Элеонора (Гедвига-Элеонора) Голштинская (Гольштейн-Готторпская) (Hedwig Eleonora von
Schleswig-Holstein-Gottorp; 1636—1715), дочь Фридриха Ш Шлезвиг-Гольштейн-Готторп-
ского и Марии Елизаветы Саксонской; супруга (с 1654 г.) Карла X Густава, короля
Швеции; регентша Швеции при малолетнем сыне Карле XI, а затем при внуке Карле ХП
(1697 г.) 310
Элеонора-Магдалена, пфальцграфиня Пфальц-Нёйбургская (Eleonora Magdalena, Pfalzgräfin
Pfalz-Neuburg; 1655—1720), сестра Марии-Анны Пфальц-Нёйбургской, королевы Испании;
дочь и сестра курфюрстов Пфальцских из пфальц-нёйбургской ветви дома Виттельсба-
хов; супруга (^1676 г.) императора Леопольда I 447, 473, 501, 575
Элеонора-Мария-Иозефа, герцогиня Лотарингская, королева-герцогиня [нем. Eleonora Maria
Josefa, поя. Eleonora Winiowiecka, фр. duchesse de Lorraine; 1653—1697), дочь императора
Фердинанда Ш и Элеоноры Гонзага; сестра императора Леопольда I; в первом браке —
супруга (с 1670 г.) короля Польши Михаила Вишневецкого (ум. 1673); во втором — Карла
V, герцога Лотарингского 279, 354, 357, 452, 531
Элеонора Наваррская — см. Элеонора Арагонская и Наваррская
Эльбёф Анри Лотарингский, герцог д' (Elbeuf Henri de Lorraine, duc d'; 1661—1748), сын
Шарля Ш Лотарингского, герцога д'Эльбёфа; генерал-лейтенант (1696 г.); отличился в

968
Указатель имен
ряде военных кампаний; губернатор Пикардии, Артуа и Геннегау; супруга (с 1677 г.):
Анна Шарлотта де Рошешуар 24,100,116,128,129,132,170,173,177,197, 388,449-451,
458, 556^557
Эльбёф Мари-Маргарита Лотарингская, мадемуазель д' (Elbeuf Marie-Marguerite de Lorraine,
Mlle сГ; 1629—1679), сестра Шарля Ш Лотарингского, герцога д'Эльбёфа 351, 463
Эльбёф Франсуаза де Монто, герцогиня д' (Elbeuf Françoise de Montaut, duchesse d'; 1653—
1717), дочь Филиппа П де Монто, маршала де Навая, и Сюзанны де Бодеан; третья
супруга (с 1684 г.) Шарля Ш Лотарингского, герцога д'Эльбёфа 364, 450, 554
Эльбёф Шарль Ш Лотарингский, герцог д' (Elbeuf Charles Ш de Lorraine, duc d'; 1620—1692),
внук Генриха IV и Габриэль д'Эстре; первая супруга (с 1648 г.): Анна Элизабет,
графиня де Ланнуа (ок. 1626—1654); третья: Франсуаза де Монто; дочь от первого брака: Анна
Элизабет Лотарингская 128, 353—355, 450, 554
Энгиен, мадемуазель д' — см. Вандом Марианна де Бурбон-Конде, мадемуазель д'Энгиен,
герцогиня де
Энгиенский, герцог — см. Конде Луи П де Бурбон, принц де, именуемый Великий Конде;
Конде Луи-Анри де Бурбон, принц де, герцог де Бурбон
Эннкены (Hennequin), дворянский род 641
Энрике П де Трастамара (Enrique П de Trastâmara; 1332—1379), побочный сын Альфонса XI
и Элеоноры де Гусман; король Кастилии (с 1369 г.); преемник (с 1379 г.): сын Хуан I,
которого Сен-Симон упустил из виду 682, 683
Энрике Ш (Enrique Ш; 1379—1406), сын (и преемник) Хуана I, короля Кастилии, и
Элеоноры Арагонской, его первой жены; король Кастилии (с 1390 г.) 682
Энрике IV (Enrique IV; 1425—1474), сын Хуана П, короля Кастилии, и Марии Арагонской,
его первой жены; король Кастилии (с 1454 г.); старший (сводный) брат Изабеллы
Кастильской 662
Энрикес (Enriques), род адмиралов Кастилии 682, 683
Энрики I (Henrique I; 1512—1580), сын короля Мануэла I; кардинал (1545 г.); король
Португалии (с 1578 г.) после смерти его внучатого племянника короля Себастьяна 665
Эпернон, ложный герцог д' — см. Руйяк Жан-Батист Гастон де Гот, маркиз де, ложный
герцог д'Эпернон
Эпернон Анна Луиза Кристина де Фуа и де Лавалетт, герцогиня д' (Epernon Anne-Louise-
Christine de Foix et de La Valette, duchesse d'; 1625—1701), дочь Жана Луи де Ногаре,
герцога д'Эпернона; монахиня-кармелитка (с 1648 г.) 126
Эпернон Бернар де Ногаре, де Лавалетт и де Фуа, герцог д', до 1642 г. герцог де Лавалетт
(Epernon Bernard de Nogaret, de La Valette et de Foix, duc de La Valette; 1592—1661),
второй сын Жана Луи де Ногаре, герцога д'Эпернона; генеральный полковник пехоты (с
1642 г.); губернатор Гиени (1643—1650, 1660—1661 гг.); вторая супруга: Мари дю Камбу
126, 517
Эпернон Жан Луи де Ногаре де Лавалетт, герцог д' (Epernon Jean-Louis de Nogaret de La
Valette, duc d'; 1554—1642), фаворит Генриха Ш; адмирал Франции (1587—1627 гг.);
губернатор Гиени (1622—1638 гг.); генеральный полковник пехоты; КОСД (1582 г.); старший
брат: Бернар де Ногаре, сеньор де Лавалетт (1553—1592), адмирал Франции, губернатор
Дофине, КОСД (1583 г.), погиб при осаде Рокбрюна; старший сын: Анри де Ногаре де
Лавалетт де Фуа, граф де Кандаль (1591—1639), талантливый полководец, КОСД
(1633 г.); внук: Луи Шарль Гастон де Ногаре, де Лавалетт и де Фуа, герцог де Кандаль
102,126, 217, 405, 517, 544
Эпернон Мари дю Камбу (Epernon Marie du Cambout, duchesse d'; ум. 1691), двоюродная
племянница кардинала Ришелье; сестра графини д'Аркур; вторая супруга (с 1634 г.) Бер-
нара де Ногаре, герцога д'Эпернона 362, 517
Эпернон Элизабет-Режина де Гот, маркиза де Руйяк, называемая мадемуазель д'Эпернон,

Указатель имен
969
герцогиня д' (Épernon Elizabeth-Régine de Goth, marquise de Rouillac, dite Mlle d'Épemon,
duchesse d'; ум. 1706), дочь Жан-Батиста Гастона де Гота, маркиза де Руйяка, ложного
герцога д'Эпернона; монахиня-кальварианка 127
Эперноны (Epernon), дворянский род 126
Эпинуа Александр Гийом де Мелен, принц д' (Epinoy Alexandre-Guillaume de Melun, prince
d'; ум. 1679), сын Гийома де Мелена, принца д'Эпинуа, и Эрнестины де Линь; КОСД
(1661 г.); первая супруга: Луиза Анна де Бетюн; вторая — Жанна Пелажи Шабо-Роган;
дочь от первого брака: Луиза Мари (1666—1683), супруга Армана П де Бетюна, герцога
де Шаро, своего кузена 404, 425
Эпинуа (мать) Жанна Пелажи Шабо-Роган, принцесса д' (Epinoy (la mère) Jeanne-Pélagie
Chabot-Rohan, princesse d'; ум. 1698), дочь Анри Шабо, герцога де Рогана, и Маргариты,
герцогини де Роган и принцессы де Леон; в первом браке — вторая супруга (с 1668 г.)
Александра Гийома де Мелена, принца д'Эпинуа; во втором — Мишеля Пелетье де Сузи
280, 404, 424-^26
Эпинуа Луи де Мелен, принц д' (Epinoy Louis de Melun, prince d'; 1673—1704), сын
Александра Гийома де Мелена, принца д'Эпинуа; полковник Пикардийского полка; супруга:
Мари-Элизабет Лотарингская, мадемуазель де Коммерси, дочь мадам де Лильбонн 83,
351, 354
Эпинуа Мари-Элизабет Лотарингская, мадемуазель де Коммерси, принцесса д' (Epinoy
Marie-Elizabeth de Lorraine, Mlle de Commercy, princesse d'; 1664—1748), дочь Франсуа-
Мари, графа де Лильбонна, и Анны Лотарингской; супруга (с 1691 г.) предыдущего 153,
155, 351, 354, 364, 426, 450, 451, 464
Эрар Клод (Érard Claude), адвокат 180
Эрбо Реймон Фелипо, сеньор де Ла Врийер и д' (Herbault Raymond Phélypeaux, seigneur de
La Vrillière et d'; 1560—1629), старший брат Поля Фелипо де Поншартрена (1569—1621),
государственного секретаря (с 1610 г.); государственный секретарь (с 1621 г.) 506—507
Эрво Матьё Изоре д' (Hervault Mathieu Ysoré d'; 1647—1716), архиепископ Тура (с 1693 г.) 88
Эриццо Никколо (Erizzo Niccolô; 1655—1709), посол Венецианской республики во Франции
(1691-1699 гг.), в Риме (1699-1702 гг.), Англии (1702-1706 гг.), Дании (1708 г.); преемник
во Франции: Альвизе Пизани (1664—1741), посол (1699—1703 гг.) 549
Эрон Шарль де Карадас, маркиз дю (Héron Charles de Caradas, marquis du; 1667—1703), сын
советника Руанского парламента; полковник драгунов (1689 г.); посол в германских
княжествах, в Польше (1702-1703 гг.) 190, 342, 343
Эрсан Гаспар (Hersent Gaspard), первый гардеробный слуга Филиппа V 629, 690
Эрцгерцог — см. Карл VI
Эскалона, герцог де — см. Вильена, дон Хуан Мануэль Фернандес де Акунья Пачеко,
маркиз де, герцог де Эскалона
Эскленвилье Шарль Тимолеон де Серикур, маркиз д' (Esclainvilliers Charles-Timoléon de
Séricourt, marquis d'; ум. 1706), командир кавалерийского полка 147
Эсте Анна д' — см. Гиз Анна д'Эсте, герцогиня де
Эстрад Годфруа-Луи, граф д' (Estrades Godefroy-Louis, comte d'; 1607—1686), дипломат;
посол в Голландии (1646, 1663—1668 гг.), Англии (1661 г.); маршал Франции (1675 г.);
первый воспитатель герцога Шартрского 264, 304, 649
Эстрад Мари д'Алигр, графиня д' (Estrades Marie d'Aligre, comtesse d'; 1633—1724), дочь
Этьена д'Алигра, сеньора де Ла Ривьера; в первом браке — супруга Мишеля де Верта-
мона, докладчика; во втором (с 1678 г.) — Годфруа-Луи, графа д'Эстрада 286
Эстре, д' (Estrées d'), а) братья: кардинал и маршал д'Эстре; б) дворянский род 127, 128,
427, 580
Эстре, графиня д' — см. Айан Люси-Фелисите де Ноай, мадемуазель д'
Эстре Виктор Мари, граф, затем герцог д', с 1703 г. маршал де Кёвр (Estrées Victor-Marie,

970
Указатель имен
comte, duc сГ, maréchal de Cœuvres; 1660—1737), сын Жана, графа д'Эстре; вице-адмирал
Средиземноморского флота; испанский гранд (1702 г.); маршал Франции (1703 г.); КОЗР
(1706 г.); член Французской академии (1715 г.) 127, 128, 141, 231-233, 314, 366
Эстре Габриэль д' (Estrées Gabrielle d'; 1573—1599), любовница короля Генриха IV 550
Эстре Жан, граф д' (Estrées Jean, comte d'; 1624—1707), сын маршала Франсуа-Аннибала I
д'Эстре, брата Габриэль, любовницы Генриха IV; маршал Франции (1681 г.);
вице-адмирал Атлантического флота; наместник Бретани и губернатор Нанта (с 1701 г.); супруга
(с 1658 г.): Мари-Маргарита Морен (ум. 1714) 47, 127, 138, 141, 253, 351, 703
Эстре Мадлен-Диана де Ботрю, герцогиня д' (Estrées Madeleine-Diane de Bautru, duchesse d';
1668—1753), дочь Никола П де Ботрю, маркиза де Вобрена, и Мари де Ботрю; вторая
супруга (с 1670 г.) Франсуа-Аннибала Ш, герцога д'Эстре 427, 580
Эстре Сезар д' (Estrées César d'; 1628—1714), брат Жана, графа д'Эстре; кардинал (1672 г.);
дипломат; командор Ордена Святого Духа (1688 г.); член Французской академии (1658 г.)
127, 213, 366, 375, 380, 427, 550, 581, 603, 631, 632, 695
Эстре Франсуа-Аннибал I, маркиз де Кёвр, с 1645 г. герцог д' (Estrées François-Annibal I,
marquis de Cœuvre, затем duc d'; 1573—1670), брат Габриэль д'Эстре; маршал Франции
(1626 г.); КОСД (1633 г.) 550
Эстре Франсуа-Аннибал Ш, герцог д' (Estrées François-Annibal Ш, duc d'; 1649—1698), внук
первого маршала д'Эстре и племянник кардинала д'Эстре; первая супруга: Мадлен де
Лионн; вторая — Мадлен-Диана де Ботрю; сын от первого брака: Луи-Арман, маркиз де
Кёвр, затем герцог д'Эстре 427
Этамп (Etampes), дворянский род 378
Эффиа Антуан Куаффье, маркиз д' (Effiat Antoine Coifner, marquis d'; 1581—1632), маршал
Франции (1631 г.); КОСД (1625 г.) 453
Эффиа Антуан Куаффье, маркиз д' (Effiat Antoine Coifner, marquis d'; 1638—1719), сын
Мартена Куаффье-Рюзе, маркиза д'Эффиа; первый шталмейстер Месье; КОСД (1688 г.)
30, 453, 698
Эффиа Жан Куаффье-Рюзе д' (EffiatJean Coiffier-Ruzé d'; 1622—1698), сын маршала Антуа-
на Куаффье, маркиза д'Эффиа, и Мари де Фурси; брат знаменитого маркиза де Сен-
Мара; аббат; сестра: Мари (1613—1633), во втором браке — первая супруга (с 1630 г.)
Шарля де Ла Порта, герцога де Ла Мейере 453-^54
Юзес, мадемуазель д' — см. Барбезьё Луиза Катрин де Крюссоль, маркиза де
Юзес Анна Ипполита Гримальди, герцогиня д' (Uzès Anne-Hippolyte Grimaldi, duchesse d';
1664-1700), дочь Луи I Гримальди, герцога де Валантинуа; супруга (с 1696 г.) Жан-Шарля
де Крюссоля, герцога д'Юзеса 216, 347, 584
Юзес Жан-Шарль де Крюссоль, герцог д', до 1693 г. маркиз д'Асье (Uzès Jean-Charles de
Crussol, marquis d'Acier, duc d'; 1675—1739) первый пэр Франции; губернатор Ангумуа и
Сентонжа (с 1693 г.); участвовал в военных кампаниях (до 1702 г.); получил от
маркизы де Сен-Симон в наследство графство Крюссоль (1693 г.); первая супруга (с 1696 г.):
Анна Ипполита Гримальди; вторая (с 1706 г.): Анна де Бюльон-Фервак 50, 82, 100, 128,
136, 216, 494, 584
Юзес Луи де Крюссоль, герцог д' (Uzès Louis de Crussol, duc d'; 1673—1693), сын Эмманюэ-
ля П де Крюссоля, герцога д'Юзеса, и Мари-Жюли-Франсуазы де Сент-Мор; полковник;
погиб в сражении при Неервиндене 49, 50, 81
Юзес Мари-Жюли-Франсуаза де Сент-Мор, герцогиня д' (Uzès Mariejulie-Françoise de Sainte-
Maure, duchesse d'; 1647—1695), дочь Шарля де Сент-Мора, герцога де Монтозье, и Жюли
д'Анженн; супруга (с 1664 г.) Эмманюэля П де Крюссоля, герцога д'Юзеса 184
Юзес Франсуа-Шарль де Крюссоль, граф д' (Uzès François-Charles de Crussol, comte d';
ум. 1736), сын Эмманюэля П де Крюссоля, герцога д'Юзеса, и предыдущей;
генерал-лейтенант (1718 г.) 588

Указатель имен
971
Юзес Эмманюэль II де Крюссоль, герцог д' (Uzès Emmanuel II de Crussol, duc d'; 1642—
1692), первый пэр Франции; губернатор Ангумуа и Сентонжа (с 1673 г.) 38, 49, 64,
184
Юксель Никола де Лэ дю Бле, маркиз д' (Huxelles Nicolas de Laye du Blé, marquis d'; 1652—
1730), маршал Франции (1703 г.); полномочный представитель на переговорах в Гертруй-
денберге (1710 г.), затем на конгрессе в Утрехте (1712—1714 гг.); член Регентского
совета (1718 г.); КОСД (1688 г.) 149, 162, 240, 261-263, 265, 316, 320, 321, 388
Юлий П, наст, имя — Джулиано делла Ровере (um Giuliano délia Rovere, лат. Julius П; 1443—
1513), Папа Римский (с 1503 г.) 213
Юмьер Луи де Креван, герцог д' (Humières Louis de Crevant, duc d'; 1628—1694), маршал
Франции (с 1668 г.); супруга (с 1653 г.): Луиза Антуанетта Тереза де Ла Шатр (1635—1723),
придворная дама королевы Марии-Терезы; сын: Анри-Луи де Креван, маркиз д'Юмь-
ер (ум. 1684), полковник, погиб при осаде Люксембурга; старшая дочь: Мари-Тереза де
Креван (ум. 1732), супруга (с 1677 г.) принца Изенгиенского; средняя дочь: Анна Луиза
де Креван, в первом браке — супруга Луи-Александра де Вассе, видама Ле-Мана, во
втором (с 1687 г.) — Шарля Луи де Огфора, маркиза де Сюрвиля; младшая дочь: Анна
Луиза Жюли де Креван, герцогиня д'Юмьер 22,24,47,48,84,108,150-152,176,219,438,
527, 563
Юмьер Луи-Франсуа д'Омон, маркиз де Шапп, герцог д' (Humières Louis-François d'Aumont,
marquis de Chappes, duc d'; 1671—1751), генерал-лейтенант; губернатор Компьеня;
приобрел герцогский титул благодаря браку; супруга (с 1690 г.): Анна Луиза Жюли де
Креван, дочь маршала д'Юмьера, герцогиня д'Юмьер 224, 467
Юпитер (лат. Iupiter), верховный бог у древних римлян (соответствует Зевсу у греков) 32
Юрсель Конрад Шетц, граф, затем герцог д' (Ursel Conrad Schetz, comte, затем duc d'),
нидерландский дворянин; перешел на службу к эрцгерцогу (1706 г.) 687, 688
Юрфе Жозеф де Ласкари, маркиз д' (Urfé Joseph de Lascaris, marquis d'; 1652—1724),
офицер лейб-гвардии Монсеньора 257, 659
Юрфе Луиза де Гонто, мадемуазель де Бирон, маркиза д' (Urfé Louise de Gontaut, Mlle de
Biron, marquise d'; ок. 1660—?), дочь Франсуа, маркиза де Бирона, и Элизабет де Косее;
супруга (с 1684 г.) Жозефа де Ласкари, маркиза д'Юрфе; статс-дама принцессы де
Конто, дочери Людовика XIV 255
Юссон Жан де Боннак, маркиз д' (Ussonjean de Bonnac, marquis d'; ум. 1705),
генерал-лейтенант 315, 342
Юхан Ш (Johan Ш; 1537-1592), король Швеции (с 1568 г.) 310
Юэ Пьер-Даниэль (Huet Pierre-Daniel; 1630—1721), ученый, литератор и эрудит; епископ
Суассона (с 1685 г.), затем Авранша (1692—1699 г.); друг и соавтор писательницы Мари-
Мадлен де Лафайет; член Французской академии (1674 г.) 303
Яблоновский Станислав Ян (Jablonowski Stanislaw Jan; 1634-1702), великий коронный
гетман Польши; гетман Волыни; дед Станислава Лещинского 322
Яков I Стюарт (James I Stuart; 1394—1437), король Шотландии (с 1406 г.); дочь: Маргарита,
первая супруга Людовика XI, короля Франции 400
Яков I Стюарт James I Stuart; 1566—1625), сын знаменитой королевы Марии Стюарт; король
Шотландии (под именем Якова VI; с 1567 г.); король Англии (с 1603 г.); сын: король
Карл1 175,695
Яков П Стюарт (James П Stuart; 1633—1701), герцог Йоркский (1634—1685 гг.); король
Великобритании (1685—1689 гг.), был свергнут в результате Славной революции (1688—1689
гг.) 26, 34,38,40,139,151,175,182,224,294, 323, 332, 335, 349-352, 365, 371, 372, 374, 375,
431, 447, 449, 516, 559, 583, 596, 615, 625, 626, 659, 695
Якуб — см. Собеский Якуб

ГЛОССАРИЙ ВОИНСКИХ ЗВАНИЙ,
ПРИДВОРНЫХ, АРМЕЙСКИХ
И ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДОЛЖНОСТЕЙ
И ДРУГИХ ТЕРМИНОВ
адвокат (avocat)
адмирал <Кастилии> (исп. Almirante (у Сен-Симона — Amirauté) de Castilla)
адмирал Франции (amiral de France)
адъютант (aide de camp)
алькальд (исп. alcalde) — городской голова, председатель муниципального совета, мэр
аудитор (auditeur)
высшего церковного суда [в Риме] (auditeur de Rote)
(советник) Счетной палаты (auditeur des comptes)
бальи (bailly)
бригадир (brigadier)
бригадный генерал, лагерный маршал (maréchal de camp)
вводитель послов (introducteur des ambassadeurs)
вдовствующая [королева, принцесса] ([reine, princesse] douairière)
великий герцог Тосканский (фр. grand-duc de Toscane, um. granduca di Toscana)
великий гетман Литовский (фр. grand général de Lituanie, поя. hetman wielki litewski)
великий инквизитор (Испании) (фр. grand inquisiteur, исп. inquisidor gênerai)
великий казначей (фр. grand trésorier de la couronne, пол. podskarbi wielki koronny)
великий коронный гетман (фр. grand général de la couronné, пол. hetman wielki
koronny)
великий магистр [рыцарского ордена] (фр. grand maître, нем. Großmeister)
великий приор (grand prieur)
вице-король (фр. vice-roi, исп. virrey)
военный губернатор [провинции], помощник наместника по военным делам (colonel-
général, gouverneur des armes, mestre de camp général [e.g. des Pays-Bas])
воспитатель (напр., королевских детей) (gouverneur)
воспитательница (напр., фрейлин) (gouvernante)
высшие служители королевского дома (grands officiers de la maison) — главные
служители двора [особы королевской крови]; то же, что коронные сановники
гардеробмейстер (maître de la garde-robe)
гардеробмейстерина, камерфрау (dame d'atours)
генерал (officier général)
генерал-губернатор (фр. gouverneur général, исп. gênerai gobernador)

Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных должностей... 973
генерал-капитан моря (фр. capitaine général de la mer, ucn. capitân gênerai del mar) —
главнокомандующий военно-морскими силами
генерал конных карабинеров (général des carabins)
генерал-лагермейстер кавалерии — см. генеральный полковник кавалерии
генерал-лейтенант (lieutenant général)
флота (lieutenant général des armées navales)
генерал-майор (major général)
генерал от инфантерии (général d'infanterie)
генеральный агент духовенства (agent du clergé)
генеральный адвокат (avocat général)
генеральный директор армии (directeur général des troupes)
генеральный комиссар кавалерии (commissaire général de la cavalerie)
генеральный контролер финансов (contrôleur général des finances)
генеральный наместник [провинции] (lieutenant général) — помощник и заместитель
губернатора; в некоторых обширных провинциях губернатору помогали два-три
генеральных наместника
генеральный откупщик (fermier général)
генеральный полковник драгун (colonel (mesure de camp) général des dragons)
генеральный полковник кавалерии (colonel (mestre de camp) général de la cavalerie) —
командующий всеми частями легкой кавалерии
генеральный полковник швейцарских отрядов (colonel général des Suisses)
генеральный прокурор (procureur général)
генеральный секретарь морского ведомства (secrétaire général de la marine)
герцог наследственный (duc héréditaire) — титул передавался по наследству, в
отличие от титула жалованного герцога (герцога по патенту)
герцог и пэр (duc et pair)
герцог по патенту, жалованный герцог (duc à brevet) — титул не передавался по
наследству
глава капитула (grand prévôt)
главнокомандующий войсками [какой-либо провинции] (capitaine général) — чаще
всего данный титул применяли для обозначения соответствующей должности
в зарубежных странах
главный викарий (grand vicaire)
главный военный инженер (principal ingénieur)
главный гардеробмейстер (grand maître de la garde-robe)
главный драгунский полковник — см. генеральный полковник драгун
главный егермейстер (grand veneur)
главный камергер Франции (grand chambellan de France)
главный квартирмейстер двора, гоффурьер (grand maréchal des logis [de la maison
du Roi])
главный командир драгун — см. генеральный полковник драгун
главный коронный ловчий (егермейстер) [фр. grand veneur de la couronne, пол. lovczy
wielki koronny)
главный майордом Франции (grand maître de France)
главный маршал французской армии (maréchal général des camps et armées de
France)
главный начальник артиллерии (grand maître de l'artillerie)

974 Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных должностей...
главный начальник кавалерии — см. генеральный полковник кавалерии
главный начальник (ловчий) волчьей охоты (grand louvetier)
главный прево королевского дома или главный прево Франции (grand prévôt)
главный священник (grand aumônier)
главный секретарь [особы королевской крови] (secrétaire des commandements)
главный секретарь морского ведомства — см. генеральный секретарь морского
ведомства
главный судья превотства (lieutenant civil)
главный церемониймейстер (grand maître des cérémonies)
главный шталмейстер, главный конюший, Месье Главный [фр. grand écuyer, M. le Grand,
ucn. caballerizo mayor)
государственный министр (ministre d'Etat)
без портфеля (ministre d'Etat sans charge)
государственный секретарь (secrétaire d'Etat)
по военным делам (secrétaire d'Etat de la guerre)
по иностранным делам (secrétaire d'État des affaires étrangères)
государственный советник [фр. conseiller d'Etat, ucn. consejero de Estado)
государственный советник от дворянства шпаги (conseiller d'Etat d'épée)
государственный советник от духовенства (conseiller d'Etat d'Eglise)
гроссмейстер — см. великий магистр
губернатор провинции, комендант крепости (gouverneur)
гувернантка — см. воспитательница
гувернер — см. воспитатель
дворецкий [фр. majordome, maître d'hôtel, ucn. mayordomo)
докладчик (maître des requêtes)
должность (office, charge)
временная (commission)
дом (Dom, D.; от лат. Dominus — господин) — почетный титул служителей некоторых
монашеских орденов
дуайен — см. старейшина
духовник, исповедник (confesseur)
епископ in partibus [infidelium] — епископ «в странах [неверных]», то есть в чужих
краях; номинальный титул, дававшийся прелатам в отношении древних епис-
копств, ныне находящихся под властью нехристиан (главным образом мусульман)
звание, сан (dignité)
знаменосец (enseigne)
император (фр. Empereur, нем. Kaiser)
интендант (intendant)
строений (intendant des bâtiments)
флота (intendant de la marine)
фортификаций (intendant des fortifications de toutes les places)
иподиакон (sous-diacre)
испанский гранд [фр. grand d'Espagne, ucn. grande de Espana)
исповедник — см. духовник
кабинет-курьер (courrier du cabinet)
кавалер, почетный дворянин — см. почетный дворянин [особы королевской крови]
кавалер королевских Орденов (chevalier des ordres du Roi)

Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных должностей... 975
кавалер ордена Золотого Руна (фр. chevalier de la Toison d'or, ucn. caballero del Toison
de oro, cabTO, нем. Ritter vom Goldenen Vließ)
кавалер ордена Подвязки [фр. chevalier de la Jarretière, англ. Knight of the Garter, KG)
кавалер Ордена Святого Духа (chevalier de l'Ordre [de St. Esprit])
казначей (trésorier)
ведающий чрезвычайными военными расходами (trésorier de l'extraordinaire
des guerres)
камарера-майор [ucn. camarera mayor)
камерарий [Папы Римского] [фр. camérier [du Pape], maître de chambre, um. ciambel-
lano) — соответствует королевскому камергеру
кардинал-камерарий [фр. camerlingue, um. camerlengo, camarlingo) — казначей
Святого Престола; управляет делами римской курии после кончины Папы
Римского
почетный (camérier d'honneur)
камергер, первый палатный дворянин, дежурный камергер (premier gentilhomme de
la chambre)
дежурный (premier gentilhomme de la chambre en année)
камердинер (valet de chambre)
камеристка [фр. femme de chambre, ucn. camarista)
первая камеристка [королевы Испании], асафата [ucn. azafata)
канцлер (chancelier)
канцлерша (chancelière) — титул супруги канцлера
капеллан придворной часовни (maître de la chapelle, maître de l'oratoire)
капитан алебардщиков [фр. capitaine des hallebardiers, ucn. capitan de los alabarderos)
капитан ближней королевской охраны (capitaine de la porte)
капитан гвардии (capitaine aux gardes)
капитан королевской швейцарской гвардии (capitaine des Cent-Suisses)
капитан лейб-гвардии (capitaine des gardes du corps)
дежурный (capitaine des gardes en quartier)
капитан роты дворцовых привратников (capitaine de la porte)
капитан тяжелой кавалерии (capitaine de gendarmerie)
гвардейской тяжелой кавалерии (capitaine des gendarmes de la garde)
квартирмейстер (напр., армии) (maréchal des logis (de l'armée))
князь Империи [фр. prince de l'Empire, нем. Reichsfurst)
командир летучего отряда (partisan)
командир полка (mestre de camp)
командующий галерным флотом (général des galères)
командующий королевским Иностранным полком (mestre de camp du Royal-étranger)
командующий полком швейцарской гвардии (colonel [général] des [gardes] Suisses)
комендант [города] (capitaine, major)
королева-мать (reine-mère)
коронные магистраты (gens du Roi)
коронные сановники, коронные чины (grands officiers de la couronne)
коронный виночерпий [фр. échanson de la couronne, пол. podczaszy koronny)
коррехидор [ucn. corregidor) — мэр города, администратор и судья (в испанских
городах и провинциях)
купеческий старшина (prévôt des marchands) — глава муниципалитета

976 Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных должностей...
куратор (попечитель) Сорбонны (proviseur de Sorbonne)
курфюрст (фр. électeur, нем. Kurfürst)
лагермейстер кавалерии (maréchal des logis de la cavalerie)
лакей, специализирующийся на подавании десерта (garçon du serdeau [от sert d'eau —
подача воды])
ландграф [фр. landgrave, нем. Landgraf)
лейб-медик (médecin ordinaire)
лейтенант лейби-гвардии (lieutenant des gardes du corps) — заместитель капитана
(командира) роты лейб-гвардии
личный секретарь короля, кабинет-секретарь короля (secrétaire du cabinet du Roi)
Мадам (Madame) — титул супруги Месье
Мадемуазель (Mademoiselle) — титул старшей дочери Месье
майор (major) — должность, владелец которой ведал внутренним распорядком
соответствующего воинского подразделения
майордом, главный управляющий домом, глава [королевского] двора (grand maître
de la maison)
майордом-майор (ucn. mayordomo mayor) — министр двора
маршал избирательного сейма (фр. maréchal de la diète de l'élection, пол. marszalek
sejmu elekcyjnego)
маршал Франции (maréchal de France)
маршальша (maréchalle) — титул супруги маршала Франции
Месье (Monsieur) — титул брата или дяди короля
Месье Герцог (Monsieur le Duc) — титул старшего сына Месье Принца
Месье Принц (Monsieur le Prince) — титул первого принца крови
министр (младший), преемник министра (survivancier)
младший (польный) гетман Литовский (фр. petit général de Lituanie, пол. hetman polny
litewski)
младший (польный) коронный гетман (фр. petit général de la couronne, пол. hetman
polny koronny)
младший офицер (subalterne)
Монсеньор (Monseigneur) — титул дофина, старшего сына короля
наследный принц
королевства (фр. prince royal, нем. Kronprinz)
курфюршества (фр. prince électoral, нем. Kurprinz)
наставник [королевских детей] (précepteur)
настоятель [монастыря] (prieur)
начальник полиции (lieutenant de police; букв, «заместитель [парижского прево] по
делам полиции»)
начальник штаба (major général)
обер-гофмейстер двора (главный управляющий двором) (фр. grand maître de la maison,
нем. Oberhofmeister)
ординарный дворянин (gentilhomme ordinaire)
ординарный священник (aumônier ordinaire)
откупщики (traitants, partisans, fermiers, gens d'affaires)
[младший] офицер лейб-гвардии (exempt des gardes du corps)
палатный дворянин (фр. gentilhomme de la chambre, ucn. gentilhombre de câmara)

Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных должностей... 977
парламентский президент (président à mortier)
патриарх Индий (исп. patriarca de las Indias)
первый врач, первый лейб-медик (premier médecin)
первый гардеробный слуга (premier valet de garde-robe)
первый заместитель лейтенанта в роте Черных мушкетеров (premier sous-lieutenant
des mousquetaires noirs)
первый конюший, первый шталмейстер, Месье Первый (premier écuyer, M. le Premier)
первый помощник [государственного секретаря, министра, сюринтенданта] (premier
commis, principal commis)
первый священник (premier aumônier) — второй по ранту после главного священника
служитель королевской часовни
плащеносец (portemanteau)
подполковник (lieutenant-colonel)
полковник (в пехоте — colonel [d'infanterie], в кавалерии — mestre de camp [de
cavalerie], драгунский — colonel de dragons)
полномочный представитель, полномочный посол ([ambassadeur] plénipotentiaire)
помощник воспитателя, младший гувернер [королевских детей] (sous-gouverneur)
помощник капитана корабля (lieutenant de vaisseau)
помощник наставника [королевских детей] (sous-précepteur)
попечитель Сорбонны — см. куратор (попечитель) Сорбонны
почетный дворянин [особы королевской крови] (menin)
почетный [государственный, королевский] советник (conseiller d'honneur)
прево (prévôt)
представитель гугенотов при дворе (député des huguenots à la cour)
президент Военного совета (в Империи) (фр. président du conseil de guerre, нем.
Kriegsratpräsident)
президент Совета Орденов (в Испании) [фр. président des ordres, исп. présidente del
Consejo de las Ordenes)
преемник [должностного лица], приобщенный к должности (survivancier)
придверник (huissier de l'antichambre)
придворная дама (dame du palais, dame d'honneur)
примас [фр. primat, исп. primado)
провинциальный королевский наместник (lieutenant du Roi de province) — заместитель
губернатора или генерального наместника провинции
прокурор (procureur)
ранг, звание (rang, caractère) — напр., звание посланника (caractère d'envoyé)
регулярный каноник (chanoine régulier)
рехидор [исп. regidor) — член муниципального совета
римский король (roi des Romains)
сборщик десятины (receveur des décimes)
свитский дворянин, свитский кавалер, дворянин свиты (gentilhomme de la manche)
священник-коадъютор (prêtre coadjuteur)
священник короля, священник придворный (aumônier du Roi)
в Испании — особый род служителей часовни [фр. sommelier de cortine, исп. su-
miller de cortina) — задвигали и раздвигали занавес балдахина, нависавшего
над королевской скамеечкой для молитвы

978 Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных должностей...
секретарь [Парламента, Ордена Святого Духа и т. п.] (greffier)
секретарь [испанского] Королевского кабинета (фр. secrétaire des dépêches universelles,
ucn. secretario del Despacho universal)
секретарь (или пристав) суда (huissier)
сенешаль (sénéchal)
сержант мушкетерской роты (maréchal des logis des mousquetaires)
служитель [двора коронованной особы] (domestique, officier [de la maison])
советник Большой палаты [Парижского парламента] (conseiller de grand-chambre)
советник Монетного двора (général des monnaies)
советник палаты прошений [Парижского парламента] (conseiller aux requêtes [du
Palais])
старейшина, дуайен [Парламента, Совета, Священной коллегии, маршалов
Франции] (doyen [du Parlement, du Conseil, du sacré collège, des maréchaux de France])
статс-дама, главная фрейлина (фр. dame d'honneur, ucn. senora de honor)
статс-кавалер (chevalier d'honneur)
судебный пристав «с цепью» (huissier à la chaîne)
судья по гражданским делам (lieutenant particulier)
судья по уголовным делам (lieutenant criminel)
супруга посла (ambassadrice)
трубач (парламентер) (trompette)
турецкий султан (le Grand Seigneur, le Grand Turc)
управляющий (домом) (administrateur de la maison)
управляющий вод и лесов (maître des eaux et forêts)
управляющий [королевскими] охотничьими угодьями (capitaine des chasses)
фельдмаршал (генералиссимус — т. е. главнокомандующий) (feld-maréchal)
(généralissime)
фрейлина (fille d'honneur)
хранитель королевской казны (garde du Trésor royal)
хранитель печатей (garde des sceaux) — лицо, фактически исполняющее
обязанности канцлера в отсутствие либо в случае опалы последнего (должность канцлера
была пожизненной)
хустисия (ucn. justicia <mayor>) — верховный судья (Арагона)
церемониймейстер, распорядитель церемоний (maître des cérémonies)
церковный староста (marguillier)
чрезвычайный папский легат (légat a lateré)
чтец короля (lecteur du Roi)
эконом королевский, чашник королевский (в Испании также главный камергер)
(фр. sommelier du corps, ucn. sumiller de corps)
эрцгерцог (фр. archiduc, нем. Erzherzog)
эстампилья (в Испании) (ucn. estampilla)

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИИ
Ил. на с. 5. Луи III де Сен-Симон, видам Шартрский. Овальный портрет. Худ.
Г. Риго (?). 1692/93. Холст, масло. 65 х 55 см. Шартр, муниципальный музей.
Семья Сен-Симона
Ил 7. Клод, первый герцог де Сен-Симон (1606—1693), отец мемуариста. Гравюра.
Мастер Вуэ. 1634. Париж. Национальная библиотека.
Ил 2. Габриэль-Луиза де Сен-Симон, герцогиня де Бриссак (1646—1684),
сводная сестра мемуариста. Мастерская братьев Бобрен. Холст, масло. XVII в.
94 X 79 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 3. Ги-Альдонс де Дюрфор, герцог де Лорж (1630—1702), маршал Франции, тесть
мемуариста. Худ. М.-Ж. Блондель (1781—1853). Холст, масло. 1835. 215 х 140 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил 4. Женевьева Франсуаза де Дюрфор, герцогиня де Сен-Симон (1670—1743),
супруга мемуариста. Гравюра. Опубл. Боннаром. XVII в. Париж.
Национальная библиотека, отдел эстампов.
Королевский дом
Ил 5. Людовик XIV, король Франции (1638—1715). Восковой бюст. Скульптор А. Бе-
нуа (1632—1717). Ок. 1716. 80 х 72 см. Версаль. Национальный музей.
Ил 6. Франсуаза д'Обинье, маркиза де Ментенон (1635—1719). Эстамп. Худ.
П. Миньяр (1612-1695), гравер Б.-Ж.-Ф. Роже (1767-1841). Опубл. А.-О.
Ренуаром. Нёвшатель (Швейцария). Публичная и университетская библиотека.
Ил 7. Людовик XIV, король Франции (1638—1715). Гравюра. Р. Нантейль (1632—
1678). 1672. 68,3 х 59,3 см. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 8. Людовик Французский, Монсеньор, Великий Дофин (1661—1711). Эстамп.
Худ. Ф. де Труа (1645-1730), гравер Мансо. XVII в. 39,5 х 26,9 см. Версаль.
Национальный музей.

980
Список иллюстраций
Ил. 9. Людовик Французский, герцог Бургундский (1682—1712), сын Великого
Дофина. Эстамп. Аноним. XVII в. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 10. Шарль Французский, герцог Беррийский (1686—1714), сын Великого
Дофина. Эстамп. Худ. Ф. де Труа (1645—1730), гравер Г. Эделинк (1640—1707).
39,2 х 29,6 см. XVII в. Версаль. Национальный музей.
Ил. 11. Филипп I Французский, герцог Орлеанский, Месье (1640—1701). Гравюра.
Р. Нантейль (1623—1678). 45,4 х 53,7 см. США, Принстонский университет.
Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 12. Елизавета Шарлотта Баварская, герцогиня Орлеанская, Мадам (1652—1722).
Гравюра. Ш. Симонно (1645—1728). Дрезден. Кабинет гравюр.
Ил. 13. Елизавета Шарлотта Орлеанская, мадемуазель де Шартр (Мадемуазель),
герцогиня Лотарингская (1676—1744). Эстамп, подкрашенный акварелью.
Французская школа. XVII в. 30 х 20 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 14. Филипп II Орлеанский, герцог Шартрский, будущий герцог Орлеанский и
регент Франции (1674—1723). Французская школа XVII в. Ок. 1692. Холст,
масло. 129 х 97 см. Версаль, Национальный музей.
Ил. 15. Анри-Жюль де Бурбон, герцог Энгиенский, затем принц де Конде, Месье
Принц (1643-1709). Гравюра. Р. Нантейль (1623-1678). 1661. 27,7 х 32,8 см.
США, Принстонский университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 16. Анна Пфальцская, принцесса де Конде, Мадам Принцесса (1648—1723).
Эстамп. Аноним. XVTI в. Изд. Б. Монкорне. 20,4 х 16,1 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 17. Франсуа-Луи де Бурбон, принц де Конти (1664—1709), кузен и зять Месье
Принца. Гравюра. Аноним. 1694. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 18. Мария Тереза де Бурбон, принцесса де Конти (1666—1732), дочь Месье
Принца. Эстамп, раскрашенный акварелью. Аноним. 1713. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 19. Луи III де Бурбон, герцог де Бурбон-Конде, Месье Герцог (1668—1710).
Гравюра. Аноним. 1702. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 20. Анна Мария Луиза Орлеанская, герцогиня де Монпансье, Великая
Мадемуазель (1627-1693). Эстамп. П.-Л. ван Шуппен (1627-1702). 1666. 34,0 х 26,5 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 21. Побочные (узаконенные) дочери Людовика XIV и мадам де Монтеспан:
Франсуаза Мария де Бурбон, мадемуазель де Блуа, герцогиня Шартрская,
затем герцогиня Орлеанская (1677—1749), супруга Филиппа II
Французского, герцога Шартрского (ставшего в 1701 г. герцогом Орлеанским), и
ее сестра Луиза Франсуаза де Бурбон, мадемуазель де Нант, герцогиня
де Бурбон-Конде, Мадам Герцогиня (1673—1743), супруга Луи III де
Бурбона, герцога де Бурбона-Конде, Месье Герцога. Худ. Ф. Виньон (1638—1701).
Холст, масло. Кон. XVTI в. Версаль. Национальный музей.
Ил. 22. Луи-Огюст де Бурбон, герцог Мэнский (1670—1736). Гравюра. Никола II
де Лармессен (ок. 1638—1694). XVII в. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 23. Анна Луиза Бенедикта де Бурбон, мадемуазель де Шароле, герцогиня Мэн-
ская (1676—1753). Акварель, цветной эстамп. Аноним. XVTI в. 29 х 19 см.
Версаль. Национальный музей.

Список иллюстраций
981
Ил. 24. Луи-Александр де Бурбон, граф Тулузский (1678—1737). Мастерская Г.
Риге». Холст, масло. XVII в. Версаль. Национальный музей.
Ил. 25. Мария Анна де Бурбон, мадемуазель де Блуа, вдовствующая принцесса
де Конти (1666-1739). Эстамп. Э.-Ж. Дероше (1668-1741). ХУП в. 14,9 х 10,4 см.
Версаль. Национальный музей.
Полководцы
Ил. 26. Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог де Люксембург (1628—1695),
маршал Франции. Гравюра. И.-В. Меттлинг. XVII в. Нёвшатель
(Швейцария). Публичная и университетская библиотека.
Ил. 27. Луи-Франсуа, герцог де Буффлер (1644—1711), маршал Франции. Эстамп.
Аноним. XVII в. Нёвшатель (Швейцария). Публичная и университетская
библиотека.
Ил. 28. Луи-Жозеф де Бурбон, герцог де Ванд ом (1654—1712), генерал галерного
флота. Гравюра. Э. Дероше (1668—1741). 15 х 10,4 см. Дрезден, кабинет
гравюр.
Ил. 29. Жак Анри I де Дюрфор, герцог, затем маршал де Дюра (1625—1704),
маршал Франции, старший брат маршала де Лоржа. Французская школа.
Бумага бежевого цвета, пастель. XVII в. 55 х 44 см. Париж. Лувр.
Ил. 30. Франсуа де Невиль, герцог де Вильруа (1644—1730), маршал Франции.
Гравюра. Худ. Г. Риго (1659-1743), гравер Г. Эделинк (1640-1707). XVII в.
45 х 34,5 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 31. Никола Катина (1637—1712), маршал Франции. Эстамп. К.-М. Вермейлен
(ок. 1644—1708). XVII в. 45 х 34 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 32. Пьер де Монтескью, граф д'Артаньян (1645—1725), маршал Франции. Худ.
Н. де Ларжильер (1656—1746). Холст, масло. Ок. 1693. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 33. Жан, граф д'Эстре (1624—1707), маршал Франции. Гравюра. Худ. Н. де
Ларжильер (1656—1746), гравер Ж. Одран (1667—1756). XVII в. Частная
коллекция.
Ил. 34. Себастьян Ле Претр де Вобан (1633—1707), маршал Франции. Литография.
Ф.-С. Дельпеш (1778—1825). XVIII в. Нёвшатель (Швейцария). Публичная
и университетская библиотека.
Ил. 35. Клод-Луи-Эктор, герцог де Виллар (1653—1734), маршал Франции.
Гравюра. Э.-Ж. Дероше (1668—1741). XVII в. 15,3 х 10,5 см. Париж. Национальная
библиотека.
Ил. 36. Жан Бар (1650—1702). Эстамп. Аноним. XVII в. Нёвшатель (Швейцария).
Публичная и университетская библиотека.
Ил. 37. Анн Жюль, герцог де Ноай (1650—1708), маршал Франции. Гравюра.
Аноним. XVII в. 34 х 25 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 38. Анн Иларион де Котантен, граф де Турвиль (1642—1701), маршал Франции.
Гравюра. Ф. Юбер (1744-1809). XVIII в. 21,5 х 15,5 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 39. Арман дю Камбу, герцог де Куален (1635—1702), генерал-лейтенант, в
молодости. Французская школа. 1652. 63 х 52 см. Версаль. Национальный музей.

982
Список иллюстраций
Герцоги и придворные
Ил. 40. Поль, герцог де Бовилье (1648—1714). Гравюра. Опубл. Боннаром. XVII в.
Париж. Музей Карнавале.
Ил. 41. Луи-Мари-Виктор д'Омон и де Рошбарон, герцог д'Омон (1666—1723),
камергер короля. Эстамп. П.-Ф. Жиффар (1677-?). XVII в. 41,3 х 36 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 42. Годфруа-Морис де Ла Тур, герцог Буйонский (1641—1721), главный
камергер Франции, в молодости. Р. Нантейль (1623—1678). 1657. 33,2 х 47,6 см.
США, Принстонский университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 43. Шарль Оноре д'Альбер, герцог де Шеврёз (1646—1712). Гравюра. А. Массой
(1636—1700). 1679. 39,2 х 31,3 см. Ахенбах. Фонд графических искусств.
Ил. 44. Шарль д'Альбер д'Айи, герцог де Шон (1625—1698), посол в Риме.
Гравюра. Р. Нантейль (1623-1678). 1676. 43,5 х 52 см. США, Принстонский
университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 45. Луи-Антуан де Пардайян де Гондрен, герцог д'Антен (1665—1736). Гравюра.
Ф. Шеро (1680-1729). Между 1710 и 1729 гг. 47,3 х 34,5 см. Лиссабон.
Национальная библиотека.
Ил. 46. Антонен Нонпар де Комон, герцог де Лозен (1633—1723). Худ. сэр Г. Кнел-
лер (предположительно) (1646—1723), копия с портрета сэра П. Лели (1618—
1680). XVIII в. Замок Сомюр (пров. Анжу, совр. деп. Мэн и Луара). Музей
декоративных искусств.
Ил. 47. Жак Луи, маркиз де Беринген (1651—1723), первый шталмейстер короля.
Гравюра. Худ. П. Миньяр (1612-1695), гравер Ж.-Л. Рулле (1645-1699).
XVII в. 45,4 х 32,3 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 48. Филипп де Курсийон, маркиз де Данжо (1638—1720), в одеянии великого
магистра Ордена св. Лазаря. Худ. Г. Риго (1659—1743). 1702. 162 х 150 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 49. Леон Потье, герцог де Жевр (1620—1704), капитан роты лейб-гвардии,
камергер короля, губернатор Парижа. Гравюра с портрета работы А. Куазвокса
(1640—1720). Чернила, сепия, перо. 1699. Блеранкур. Национальный музей
франко-американского сотрудничества.
Ил. 50. Самюэль Бернар (1651-1739). Гравюра. П. Древе (1663-1738). 1729.61,8 х 42,3 см.
Лиссабон. Национальная библиотека.
Ил. 51. Мария Лотарингская, герцогиня де Валантинуа (1674—1724), в бальном
наряде. Эстамп, подкрашенный акварелью. Аноним. XVH в. 30 х 20 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 52. Мари-Анна де Ла Тремуй, принцесса Орсини (1642—1722). Гравюра. XVII в.
Париж. Национальная библиотека.
Ил. 53. Мария Орлеанская-Лонгвиль, герцогиня де Немур (1625—1707). Эстамп. Худ.
Г. Риго (1659-1743), гравер П. Древе (1663-1738). 1707. 42,7 х 28,5 см.
Лиссабон. Национальная библиотека.
Ил. 54. Анна Шабо-Роган, принцесса де Субиз (1648—1709), тайная возлюбленная
Людовика XIV. Мастерская братьев Бобрен. Холст, масло. XVQ в. 73 х 60 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 55. Элизабет-Анжелика де Монморанси, герцогиня де Шатийон, затем
герцогиня Мекленбургская (1627—1695), сестра маршала де Люксембурга.

Список иллюстраций
983
Худ. П. Миньяр (1612—1695). Холст, масло. XVII в. 74 х 59 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 56. Гортензия Манчини, герцогиня Мазарини (1646—1699). Эстамп. Худ. П. ван
дер Фес (1618-1680), гравер Г. Флакк (1651-1726). 19,5 х 14 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 57. Луиза де При, мадам де Ла Мот-Уданкур (1624—1709), воспитательница
Дофина и «детей Франции». Эстамп. Ф. де Пуайи (старый) (1622—1693).
XVII в. 38 х 27 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 58. Генриетта Марта де Фруллэ, маркиза де Молеврие (ум. 1751). Эстамп,
подкрашенный акварелью. А. Боннар (ок. 1642—1711). 30 х 20 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 59. Шарлотта Лотарингская, мадемуазель д'Арманьяк (1678—1757), дочь Месье
Главного, в домашнем капоте. Эстамп, подкрашенный акварелью.
Французская школа. 1695. 30 х 20 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 60. Шарлотта де Ла Мот-Уданкур, герцогиня де Вантадур (1654—1744),
воспитательница Людовика XV. Эстамп. Аноним. 1700. Версаль. Национальный
музей.
Ил. 67. Анна. Мари Франсуаза де Сент-Эрмин, графиня де Майи (1667—1734).
Эстамп, подкрашенный акварелью. Французская школа. 1698. Версаль.
Национальный музей.
Министры, дипломаты и служители двора
Ил. 62. Луи Бушра (1616—1699), канцлер Франции. Гравюра. Р. Нантейль (1623—
1678). 1677. 42,3 х 52,6 см. США, Принстонский университет. Отдел редких
книг и особых коллекций.
Ил. 63. Луи Фелипо, граф де Поншартрен (1643—1727), канцлер Франции. Копия
с портрета работы худ. Р. Ле Брака (1667—1752). XVH в. 76 х 65 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 64. Клод Ле Пелетье (1631—1711), государственный министр, генеральный
контролер финансов. Гравюра. И. Хайнцельман (1641—1693). 1683. 20,7 х 14,7 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 65. Симон Арно, маркиз де Помпонн (1618—1699), государственный секретарь
по иностранным делам. Гравюра. Н. П де Лармессен (ок. 1638—1694). Опубл.
П. Бертраном. XVII в. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 66. Шарль Кольбер, маркиз де Круасси (1625—1696), государственный секретарь
по иностранным делам. Гравюра. Дж. Джоунс. Опубл. Ч. Лаундсом в 1792 г.
Париж. Министерство иностранных дел Франции.
Ил. 67. Жан-Батист Кольбер, маркиз де Торси (1665—1746), государственный
секретарь по иностранным делам. Гравюра. Худ. Г. Риго (1659—1743), гравер
М. Доссье (1684—1750). 1711. 50,8 х 37,9 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 68. Луи-Франсуа-Мари Ле Телье, маркиз де Барбезьё (1668—1701),
государственный секретарь по военным делам, в молодости. Медальон. Анонимный
мастер. XVII в. Париж. Лувр.
Ил. 69. Мишель Шамийяр (1652—1721), генеральный контролер финансов,
государственный секретарь по военным делам. Французская школа. Холст, масло.
XVIII в. 83 х 68 см. Версаль. Национальный музей.

984
Список иллюстраций
Ил. 70. Эдуар Кольбер, маркиз де Вилласэр (1628—1699), сюринтендант
королевских строений. Худ. П. Миньяр (1612—1695). Холст, масло. 1698. 163 х 128 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 71. Габриэль Никола де Ла Рейни (1625—1709), начальник полиции,
государственный советник. Эстамп. Худ. П. Миньяр (1612—1695), гравер П.-Л. ван
Шуппен (1627—1702). 1665. 352 х 274 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 72. Мельхиор де Полиньяк (1661—1741), дипломат. Гравюра. Худ. Г. Риго
(1659-1743), гравер Ф. Шеро (1680-1729). 1729. Париж. Национальная
библиотека.
Ил. 73. Луи-Годфруа, граф д'Эстрад (1607—1686), маршал Франции, дипломат.
Эстамп. Н. II де Лармессен (ок. 1638—1694). XVII в. 232 х 165 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 74. Оноре Куртен (1626—1703), дипломат. Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678).
1668. 26,3 X 33,5 см. США, Принстонский университет. Отдел редких книг
и особых коллекций.
Ил. 75. Никола II де Сенто (ок. 1632—1713), вводитель послов. Гравюра. Мастер
Вебер. Ок. 1713. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 76. Туссен Роз (1611—1701), кабинет-секретарь короля, президент Счетной
палаты. Эстамп. Р. Лошон (1636 — ок. 1675). 1660. 332 X 258 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 77. Ги-Кресан де Фагон (1638—1718), первый лейб-медик Людовика XIV. Гравюра.
Г. Эделинк (1640—1707). XVQ в. 335 х 255 см. Версаль. Национальный музей.
Священнослужители и религиозные деятели
Ил. 78. Эмманюэль Теодоз де Ла Тур, кардинал де Буйон (1643—1715), главный
священник короля. Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678). 43,4 х 52,5 см. США,
Принстонский университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 79. Пьетро (Пьер) Бонзи (1631—1703), кардинал, архиепископ Нарбоннский.
Гравюра. Р. Нантейль (1623-1678). 1678. 43,3 х 51,8 см. США,
Принстонский университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 80. Туссен де Форбен-Жансон (1626—1713), кардинал, посол, главный священник
короля. Гравюра. Ж. Блондо (ум. 1698). Между 1691 и 1698 гг. 21,1 х 15,5 см.
Лиссабон. Национальная библиотека.
Ил. 81. Пьер дю Камбу, кардинал де Куален (1637—1706), епископ Орлеанский,
первый, затем главный священник короля. Гравюра. Р. Нантейль (1623—
1678). 1658. 25,4 х 33,2 см. США, Принстонский университет. Отдел редких
книг и особых коллекций.
Ил. 82. Сезар, кардинал д'Эстре (1628—1714). Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678).
1660. 26,2 х 32,6 см. США, Принстонский университет. Отдел редких книг
и особых коллекций.
Ил. 83. Арман Гастон Максимилиан де Субиз (1674—1749), кардинал. Гравюра. Худ.
Г. Риго (1659-1743), гравер М.-А.-Г. Ортемель (1682-1727). Между 1705 и
1725 гг. 32,3 х 22,3 см. Лиссабон. Национальная библиотека.
Ил. 84. Кардинал Антонио Барберини (1607—1671). Гравюра. Аноним. Между 1623
и 1644 гг. 32 х 24,5 см. Лиссабон. Национальная библиотека.

Список иллюстраций
985
Ил. 85. Франсуа де Арлэ-Шанваллон (1625—1695), архиепископ Парижский.
Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678). 1671. США, Принстонский университет.
Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 86. Шарль Морис Ле Телье (1642—1710), архиепископ Реймсский. Гравюра.
Р. Нантейль (1623—1678). 1670. США, Принстонский университет. Отдел
редких книг и особых коллекций.
Ил. 87. Габриэль де Рокетт (1624—1707), епископ Отёнский. Гравюра. А. Массой
(1636—1700). Кон. XVII в. 47,7 х 36 см. Дрезден, кабинет гравюр.
Ил. 88. Франсуа де Клермон-Тоннерр (1627—1701), граф-епископ Нуайона.
Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678). 1655. 25,8 х 34,5 см. США, Принстонский
университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 89. Отец Франсуа де Лашез (1624—1709), иезуит, духовник Людовика XIV.
Эстамп. Э. Гантрель (1646—1706). XVTI в. 442 х 349 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 90. Жак Бенинь Боссюэ (1627—1704), епископ Mo. Литография. Ф.-С. Дельпеш
(1778—1825). Нёвшатель (Швейцария). Публичная и университетская
библиотека.
Ил. 91. Арман-Жан Ле Бутийе, аббат Ранее (1626—1700), настоятель аббатства Ла-
Трапп. Худ. Г. Риго (1659—1743). Холст, масло. 196 х 149 см. Аббатство Ла-
Трапп. Тот самый написанный по памяти портрет, о котором
рассказывает Сен-Симон.
Ил. 92. Смерть аббата Ранее. Гравюра. Н. Герар-сын (ок. 1648—1719). XVII в.
Париж. Национальная библиотека.
Ил. 93. Аббат Жан-Поль Биньон (1662-1743). Эстамп. Г. Эделинк (1640-1707). 1700.
475 X 357 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 94. Пьер Николь (1625—1695), богослов-янсенист. Цветной эстамп. К.-М. Вермей-
лен (ок. 1644—1708). 1693. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 95. Луи Бурдалу (1632—1704), иезуит, проповедник. Эстамп. О. де Сент-Обен
(1736—1807). XVTII в. 15,5 х 10,5 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 96. Франсуа де Салиньяк де Ла Мот-Фенелон (1651—1715), архиепископ Кам-
брэ. Гравюра. Худ. Ж. Вивьен (1657—1734), анонимный мастер. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 97. Мари Бонно де Рюбель, мадам де Мирамьон (1622—1696). Эстамп. Л. Бар-
бери (ок. 1652-1729). XVII в. 325 х 257 см.
Ил. 98. Жанна Мари Бувье де Ла Мот, мадам Гийон (1648—1717), проповедница
квиетизма. Гравюра. XVII в. Опубл. в книге «Маленькие экскурсии в дома
знаменитых женщин» (1897).
Представители судейского сословия
Ил. 99. Анри-Франсуа д'Агессо (1668—1751), генеральный адвокат Парижского
парламента, затем канцлер Франции (1717—1750 гг.). Гравюра. Аноним. XVH в.
Ил 100. Ашиль III де Арлэ (1639—1712), первый президент Парижского
парламента. Гравюра на стали. Мастер Перонар. Опубл. в 1840 г. 9 х 13 см. Англия.
Частная коллекция.

986
Список иллюстраций
Ил. 101. Дени Талон (1628—1698), королевский адвокат, затем один из
президентов Парижского парламента. Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678). 1669.
42,5 х 50,4 см. США, Принстонский университет. Отдел редких книг и
особых коллекций.
Ил. 102. Никола Потье де Новьон (1618—1693), первый президент Парижского
парламента. Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678). 1664. США, Принстонский
университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 103. Антуан де Баррийон, сеньор де Моранжи (ум. 1686), государственный
советник. Гравюра. Р. Нантейль (1623-1678). 1661. 24,8 х 33,7 см. США,
Принстонский университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Ил. 104. Гаспар де Фьёбе (1626—1694), первый президент Тулузского
парламента, государственный советник. Гравюра. Р. Нантейль (1623—1678). XVII в.
25,4 х 33,2 см. США, Принстонский университет. Отдел редких книг и
особых коллекций.
Ил. 105. Франсуа д'Аргуж (1622—1695), первый президент Бретонского парламента,
государственный советник. Гравюра. Ж. Фрон (ок. 1630 — ок. 1680). 1669.
35,3 х 29,5 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 106. Гийом де Ламуаньон (1617—1677), первый президент Парижского
парламента. Гравюра. Худ. Р. Нантейль (162&-1678), гравер Г. Эделинк (1640—1707).
США, Принстонский университет. Отдел редких книг и особых коллекций.
Деятели литературы и искусства
Ил. 107. Пьер Миньяр (1612-1695), художник. Эстамп. Худ. Г. Риго (1659-1743),
гравер Э. Фике (1719—1791). ХУШ в. Нёвшатель (Швейцария). Публичная
и университетская библиотека.
Ил. 108. Катрин Миньяр, графиня де Фёкьер (1652—1742), дочь художника П. Минь-
яра, держит портрет своего отца. Гравюра. Худ. П. Миньяр (1612—1695),
гравер Ж. Далль (1703—1763). 1735. 467 х 315 см. Версаль. Национальный
музей.
Ил. 109. Андре Ленотр (1613—1700), генеральный контролер строений, искусств
и мануфактур. Эстамп. Аноним. XVII в. 350 х 245 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. ПО. Жюль Ардуэн-Мансар (1645—1708), архитектор, сюринтендант
королевских строений. Гравюра. Г. Эделинк (1640—1707). XVII в. 435 х 375 см.
Версаль. Национальный музей.
Ил. 111. Жан де Лабрюйер (1645—1696), писатель-моралист. Гравюра на стали.
Худ. А. Сандо, граверы Мёнье и Дарод. Опубл. ок. 1840. 13 х 19 см. Англия.
Частная коллекция.
Ил. 112. Жан де Лафонтен (1621—1695), баснописец. Гравюра на стали. Аноним.
Опубл. ок. 1850. 9 х 13 см. Англия. Частная коллекция.
Ил. 113. Жан Расин (1639—1699), драматург. Гравюра. Г. Эделинк (1640—1707).
XVII в. 250 х 190 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 114. Жан-Батист де Сантёль (1630—1697), поэт, каноник аббатства Сен-Виктор.
Гравюра с портрета работы К. де Ла Гранжа. XVH в. 256 х 172 см. Версаль.
Национальный музей.

Список иллюстраций
987
Иностранные правители, дипломаты и государственные деятели
Ил 115. Иннокентий XII (1615—1700), Папа Римский. Гравюра. Опубл. Н. Арну.
Между 1691 и 1700 гг. 29,5 х 17,8 см.
Ил 116. Леопольд I (1640—1705), император — правитель Священной Римской
империи. Эстамп. Э. Нунцер (ум. 1733). XVII в. Нёвшатель (Швейцария).
Публичная и университетская библиотека.
Ил 117. Эрцгерцог Иосиф, король Венгрии, будущий император (1678—1711).
Гравюра. Аноним. XVII в.
Ил. 118. Филипп Французский, герцог Анжуйский, затем Филипп V, король
Испании (1683-1746). Худ. Ж. Вивьен (1657-1734). 1700. Бумага голубого
цвета, пастель. 100 X 79 см. Париж. Лувр.
Ил 119. Вильгельм Ш (1650—1702), король Англии (с 1689 г.). Гравюра. Худ. Г. Кнел-
лер (1649—1723). ХУШ в. Англия. Частная коллекция.
Ил 120. Яков П (1633—1701), король Англии (1685—1689 гг.). Гравюра. Худ. В. Верфф,
гравер Ж. Одран (1667—1756). Между 1690 и 1740 гг. Лиссабон.
Национальная библиотека.
Ил 121. Мария II Стюарт, королева Англии (1662—1694). Гравюра. Аноним. XVH в.
Лондон. Британский музей.
Ил 122. Гилберт Вернет (1643—1715), английский историк, епископ Солсбери.
Эстамп. Худ. Д. Ходли (?), гравер Я. Хобракен (1698-1780). ХУШ в.
Нёвшатель (Швейцария). Публичная и университетская библиотека.
Ил 123. Фридрих III, курфюрст Бранденбургский, король Пруссии под именем
Фридриха I (1657-1713). Эстамп. Худ. И.-Ф. Венцель (старый) (1670-1729),
гравер Э.-Ж. Дероше (1668—1741). Нёвшатель (Швейцария). Публичная
и университетская библиотека.
Ил. 124. Ян III Собеский (1629—1696), король Польши, с сыном Якубом. Худ.
А.-Я. Триций (ок. 1620 - ок. 1698). XVII в. 145 х 117 см. Версаль.
Национальный музей.
Ил. 125. Август Фридрих, курфюрст Саксонский, король Польши (1670—1733).
Гравюра. Ф. Килиан (1628—1693). Между 1650 и 1690 гг. Лиссабон.
Национальная библиотека.
Ил 126. Карл ХП, король Швеции (1682—1718). Гравюра. 1701. Художник Д. Крас]эт,
мастер Дж. Смит.
Ил 127. Пётр I Великий (1672—1725), царь Московии, российский император, в
1697 г. Копия с картины П. ван дер Верффа (1665—1722). Холст, масло.
69 х 56 см. Версаль. Национальный музей.
Ил 128. Леопольд Иосиф, герцог Лотарингский и Барский (1679—1729). Эстамп.
Аноним. XVIII в. Нёвшатель (Швейцария). Публичная и университетская
библиотека.
Ил 129. Козимо III Медичи, великий герцог Тосканский (1642—1723). Эстамп.
Дж. Лапи (ум. 1772). 1781. Нёвшатель (Швейцария). Публичная и
университетская библиотека.
Ил 130. Вильгельм (Гийом) Эгон Фюрстенберг (1629—1704), кардинал, епископ
Страсбурга. Гравюра. Ж. Блондо (ум. 1698). Между 1687 и 1698 гг. 26 х 20 см.
Лиссабон. Национальная библиотека.

988
Список иллюстраций
Ил. 131. Луис Мануэль Фернандес, кардинал Портокарреро (1635—1709),
испанский государственный деятель. Эстамп. П. Шенк (1660—1718). XVII в.
Париж. Национальная библиотека.
Ил. 132. Сэр Уильям Темпл (1628—1699), английский дипломат и писатель.
Гравюра. Худ. П. Лели (1618—1680). Опубл. в Париже изд. Жубером. XVH в.
Нёвшатель (Швейцария). Публичная и университетская библиотека.
Ил 133. Ханс Биллем Бентинк, граф Портлэнд (1649—1709), английский посол во
Франции. Мастерская Г. Риго. Холст, масло. 1698—1699. Лондон.
Национальная портретная галерея.
Ил 134. Кунрад Хеемскерк (1646—1702), посол Голландии во Франции. Гравюра.
Аноним. XVII в. Париж. Министерство иностранных дел Франции.
Ил 135. Михаил Стефан Радзейовский (1641—1706), архиепископ Гнезно, примас
Польши. Гравюра. Мастер Тибо (1682—1762). Кон. XVII в. Дрезден,
кабинет гравюр.
Жанровые сцены
Ил. 136. Бракосочетание герцога Бургундского и Марии Аделаиды Савойской в
1697 г. Аллегорическая картина. Гравюра. Худ. С. Леклер (1637—1714),
гравер К. Симонно-ст. Опубл. в Париже у изд. Ванхека. Между 1697 и
1700 гг. 43 х 32,5 см. Лиссабон. Национальная библиотека.
Ил. 137. Луи Фелипо, граф де Поншартрен, канцлер Франции, дает перед
Людовиком XTV присягу при вступлении на должность 9 сентября 1699 г. Гравюра.
Французская школа. XVTI в. 899 х 547 см. Версаль. Национальный музей.
Ил 138. Сражение в бухте Ла-Уг 22 мая 1692 г., разгром французского флота.
Гравюра. Худ. Б. Уэст (1738—1820). Опубл. в книге «Иллюстрации к английской
и шотландской истории» (т. 2).
Ил 139. Герцог Анжуйский, герцог Беррийский и принц Уэльский играют в портику
под надзором графа де Брионна. Эстамп. А. Трувен (1656—1708). 1694—
1698. Париж. Национальная библиотека, Отдел эстампов.
Ил 140. Игра в карты у Великого Дофина. Эстамп. А. Трувен (1656—1708). 1694—
1698. Париж. Национальная библиотека, Отдел эстампов.
Ил. 141. Концерт при дворе. Эстамп. А. Трувен (1656—1708). 1694—1698. Париж.
Национальная библиотека, Отдел эстампов.
Ил 142. Королевская семья развлекается в Версале. Герцог Шартрский танцует
менуэт с Мадемуазель в присутствии герцога Бургундского и принцесс.
Изображены (слева направо): герцог Бургундский (стоит), Мадам,
герцогиня Шартрская, неизвестный дворянин (стоит), герцогиня Мэнская,
принцесса де Конти, неизвестная дама (сидит в стороне на пуфе), Мадемуазель
(стоит), герцог Шартрский (стоит). А. Трувен (1656—1708). 1694—1698.
Париж. Национальная библиотека, Отдел эстампов.
Ил 143. Королевская семья развлекается в Версале. Игра в бильярд.
Изображены (слева направо): Месье, месье д'Арманьяк, граф Тулузский, Шамийяр
(стоит спиной), Людовик XIV, герцог де Вандом, герцог Шартрский.
Эстамп. А. Трувен (1656—1708). 1694—1698. Париж. Национальная
библиотека, Отдел эстампов.
Ил 144. Стол, накрытый для легкого угощения во время вечерних развлечений в
Версале. Эстамп. А. Трувен (1656—1708). 1694. Версаль. Национальный музей.

Список иллюстраций
989
Ил. 145. Опера. Цветная гравюра. Опубл. Боннаром. 1710. Париж. Национальная
библиотека, Отдел эстампов.
Ил. 146. Дама, пьющая шоколад. Гравюра. А. Трувен (1656—1708). 1696. Париж.
Национальная библиотека, Отдел эстампов.
Ил. 147. Послы султана Марокко, прибывшие к Людовику XIV в 1699 г. Гравюра.
Аноним. XVII в. 310 х 210 см. Версаль. Национальный музей.
Дворцы и замки
Ил. 148. Замок Ла-Ферте-Видам, собственность семейства Сен-Симон. Вид со
стороны пруда. Аноним XVII в. Акварель. Париж. Национальная
библиотека, Отдел эстампов.
Ил. 149. Вид на Сену, Новый мост и Лувр. Гравюра. Семейство Перелль. XVII в.
21,5 х 31 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 150. Вид на сад Тюильри в 1680 г. Гравюра. Семейство Перелль. XVII в. 18 х
27,5 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 151. Версаль: общий вид города и замка. Гравюра. П. Авелин (1656—1722).
Кон. XVII — нач. XVIII в. 32 х 55 см. Париж. Национальная библиотека,
Отдел эстампов.
Ил. 152. Замок Мёдон, вид на грот. Эстамп, подкрашенный акварелью. П. Авелин
(1656-1722). Между 1680 и 1720 гг. 21 х 31,5 см. Лиссабон. Национальная
библиотека.
Ил. 153. Вид на замок и парк Марли. Раскрашенный эстамп. Французская школа.
XVIII в. 41 х 56 см. Версаль. Национальный музей.
Ил. 154. Вид на Машину Марли. Гравюра. П. Авелин (1656-1722). XVHI в. 21,5 х 32 см.
Версаль. Национальный музей. Машиной Марли называлась выстроенная
в 1665 г. на одном из рукавов Сены система из 14 рабочих колес по 9 м
каждое (приводившихся в движение речным потоком) и свыше 250 насосов,
качавших воду из реки и подававших ее в фонтаны и каскады Версаля и
Марли, а также для орошения тамошних садов и парков. Впоследствии
Машина не раз перестраивалась с учетом новейших технических достижений
(одно время она была паровой). До наших дней сохранились два
административных здания XVII в. и один из тогдашних акведуков.
Ил. 155. Вид на замок Сен-Жермен (павильон Генриха IV) и газоны. А. Перелль
(1638—1695). XVH в. Рисунок пером. 153 х 263 см. Шантийи. Музей Конде.
Ил. 156. Вид с птичьего полета на замок, нижние сады и город Сен-Клу. Худ. Э. Ал-
легрен (1644—1736). Холст, масло. XVII в. 300 х 383 см. Версаль.
Национальный музей. Замок принадлежал герцогу Орлеанскому, Месье, брату
Людовика XIV.
Ил. 157. Вид на замок Шуази со стороны Сены. Гравюра. А. Перелль (1638—1695).
XVH в. 21 х 30,5 см. Версаль. Национальный музей. Парк и цветники были
спроектированы А. Ленотром. Замок принадлежал Великой Мадемуазель,
затем был подарен ею Великому Дофину.
Ил. 158. Замок Монсо. Гравюра. Аноним. XVII в. Париж. Национальная библиотека.
Ил. 159. Общий вид с птичьего полета на замок, сады, каналы и парк Шантийи,
поместье принцев Конде. Эстамп. А. Перелль (1638—1695). XVII в.
22,5 х 31,5 см. Версаль. Национальный музей.

Содержание
МЕМУАРЫ
1691-1701
Перевод М.В. Добродеевой
Размышление о том, дозволительно ли писать и читать историю,
и тем более историю своего времени 7
1691 18
1692 21
1693 42
1694 94
1695 168
1696 213
1697 285
1698 360
1699 459
1700 548
1701 637
ПРИЛОЖЕНИЯ
В.Н. Малое. Герцог де Сен-Симон: Человек и писатель 707
В.Р. Новоселов. Французская армия в эпоху Людовика XIV до начала
войны за испанское наследство 730
Примечания. Составил В.Н. Малое 749
Указатель имен. Составила A.A. Сифурова 833
Глоссарий воинских званий, придворных, армейских и государственных
должностей и других терминов. Составила A.A. Сифурова 972
Список иллюстраций 979
Генеалогические таблицы (см. вкладыш). Составила A.A. Сифурова

Сен-Симон
Мемуары. 1691—1701 /Изд. подгот. В.Н. Малов, М.В. Добродеева, Л.А. Сифу-
рова. М.: Ладомир: Наука, 2007. — 992 с, илл. (Литературные памятники)
ISBN 978-5-86218-476-1
«Мемуары» герцога де Сен-Симона имеют двоякую ценность: историческую и
литературную. Во-первых, это уникальный источник достоверных сведений о конце
царствования короля Людовика XIV и периоде Регентства. Автор сам становился
свидетелем, а зачастую и активным участником описанных им как военных кампаний, так и
событий придворной жизни, был лично знаком с подавляющим большинством
упоминаемых им монархов, аристократов, священнослужителей, политических деятелей,
писателей, художников и других примечательных личностей, игравших хоть
сколько-нибудь заметную роль во Франции конца XVII — начала XVHI века. Во-вторых, и с
литературно-художественной точки зрения, «Мемуары» Сен-Симона — бесспорно выдающееся
произведение. Среди огромного количества мемуаров того времени оно выделяется
неповторимым стилем, тонкой, нередко подспудной иронией, точными, порой хлесткими,
но уже ставшими классическими благодаря бесчисленным цитатам характеристиками
изображаемых исторических персонажей — современников автора. Перед взором
читателя раскрываются тайные пружины внутренней и внешней политики французского
королевского двора и ряда европейских держав (в частности, Англии, Испании,
Португалии, Голландии, Польши, России); развертываются несчастливые для Франции
военные кампании, где мимолетный блеск побед сменяется горечью поражений, а героизм
соседствует с повседневными тяготами воинского труда; проходят дипломатические
баталии, сменяющие сражения на поле боя; предстает панорамная картина быта и нравов
всех сословий тогдашней Франции; протягивается целая вереница интереснейших
портретов: от членов королевской семьи, представителей Церкви, аристократии, среднего и
мелкого дворянства, военного и судейского сословий — до финансистов, ученых,
писателей, художников и даже мелкого люда, включая камердинеров короля, лакеев и
горничных.
Издание снабжено научными статьями (о жизни и творчестве Сен-Симона и о
французской армии того времени), обширными примечаниями, помогающими разобраться
в хитросплетениях событий, рисуемых Сен-Симоном, а также указателем имен,
генеалогическими таблицами и иллюстрациями.

Научное издание
Сен-Симон
МЕМУАРЫ
1691-1701
Утверждено к печати
Редакционной коллегией
серии «Литературные памятники»
Редактор
Сифурова A.A.
Корректор
Наренкова О. Г.
Компьютерная верстка
Кудрявцевой O.A., Севергиной И.В.
ИД № 02944 от 03.10.2000 г.
Подписано в печать 29.12.2007.
Формат 70 х 90Ук;.
Бумага офсетная № 1. Печать офсетная.
Гарнитура «Баскервиль». Печ. л. 62
Тираж 2000 экз. Заказ № К-7809.
Научно-издательский центр «Ладомир»
124681, Москва, ул. Заводская, д. 6-а
Московский тел. склада: 8-499-729-96-70
E-mail: ladomir@mail.compnet.ru
lomonosowbook@mtu-net.ru
Отпечатано
ГУП «ИПК "Чувашия"»
428019, Чебоксары, пр. Ивана Яковлева, 13
ISBN 5-öb21ö-47b-7

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
ПРИНЦЕВ КОНДЕ, КОНТИ И ГРАФОВ ДЕ СУАССОН
(сер. XVI - нач. XVIII вв.)
побочный узаконенный сын
от Элизабет Дезэ
прямые потомки в последующих
поколениях
1. Элеонора де Руа
(1535-1564)
1. Мария Клевская
(1553-1574)
L
Анри I де Бурбон,
принц де Конде
(1552-1588)
X
2. Шарлотта Катрин
де Ла Тремуй
(1568-1629)
1. Жанна
де Коэм
(t 1601)
I
Луи I де Бурбон,
принц де Конде
(1530-1569)
Франсуа де Бурбон,
принц де Конти
(1558-1614)
2. Луиза Маргарита
Лотарингская
(1588-1631)
1
Шарль Ш, кардинал
де Бурбон, арх. Руана
(1562-1594)
2. Франсуаза
Орлеанская
(1549-1601)
Шарль де Бурбон,
граф де Суассон
(1566-1612)
Анри П де Бурбон,
принц де Конде
(1588-1646)
Шарлотта Маргарита
де Монморанси
(1594-1650)
1
Элеонора де Бурбон
(1587-1619)
Филипп Вильгельм
Нассау,
принц Оранский
(1554-1618)
I
Луи де Бурбон,
граф де Суассон,
убит при Ла-Марфе
(1604-1641)
Клер-Клеманс
де Майе-Брезе
(1628-1694)
Анна
Пфальцская
(1648-1723)
I
Луи П де Бурбон,
принц де Конде,
Великий
(1621-1686)
Марианна
Мартиноцци
(1637-1672)
Анри-Жюль
де Бурбон,
принц де Конде
(1643-1709)
Марианна де Бурбон,
мадемуазель
де Блуа
(1666-1739)
I
Арман де Бурбон,
принц де Конти
(1629-1666)
1
2. Анна Женевьева
де Бурбон
(1619-1679)
Луи-Арман I
де Бурбон,
принц де Конти
(1661-1685)
Луи III
де Бурбон,
герцог де Бурбон
(1668-1710)
Луиза Франсуаза
де Бурбон,
мадемуазель Нант
(1673-1743)
Анна Мария
Виктория
де Бурбон,
мадемуазель
де Конде
(1675-1700)
I
Анна Луиза
Бенедикта
де Бурбон,
мадемуазель
де Шароле
(1676-1753)
Луи-Опост
де Бурбон,
герцог Мэнский
(1670-1736)
Марианна
де Бурбон,
мадемуазель
д'Энгиен
(1678-1718)
Луи-Жозеф
де Бурбон,
герцог де Вандом
(1654-1712)
Анри II Орлеанский,
герцог де Лонгвиль
(1595-1663)
Анна, графиня
де Монтафье
(1577-1644)
1. Луиза де Бурбон
(1603-1637)
1
Мария де Бурбон,
графиня де Суассон
(1606-1692)
Франсуа-Луи
де Бурбон,
принц де Конти
(1664-1709)
Мария Тереза
де Бурбон,
мадемуазель
де Бурбон
(1666-1732)
I
Жан Луи
Орлеанский,
герцог де Лонгвиль
(1646-1694)
1
Анжелика Кюнегонда
де Монморанси-
Люксембург
(1666-1736)
Шарль Пари
Орлеанский,
герцог де Лонгвиль
(1649-1672)
Луи-Анри де Бурбон- Суассон,
предполагаемый наследник
герцогини де Немур
(1640-1703)
Мария
Орлеанская
(1625-1707)
Анри П Савойский,
герцог де Немур
(1625-1659)
Томмазо Франческо
Савойский,
принц Кариньяно
(1596-1656)
Луиза Леонтина
Жаклин де Бурбон
(1696-1721)
Шарль Филипп
д'Альбер,
герцог де Люин
(1695-1758)
Луи-Арман II
де Бурбон,
принц де Конти
(1695-1727)
Луиза Елизавета
де Бурбон,
мадемуазель
де Бурбон
(1693-1775)
I
Луи де Бурбон,
граф де Клермон
(1709-1771)
I
Шарль де Бурбон,
граф де Шароле
(1700-1760)
I
Марианна
Габриэль
де Бурбон
(1690-1760)
I
Луиза Анна
де Бурбон,
мадемуазель
де Сане
(1695-1758)
Марианна
де Бурбон,
мадемуазель
де Клермон
(1697-1741)
I
Елизавета
Александрина
де Бурбон,
мадемуазель де Жекс
(1705-1765)
1. Марианна
де Бурбон,
мадемуазель
де Конти
(1689-1720)
Луи-Анри
де Бурбон,
герцог де Бурбон
(1692-1740)
1
Луиза Аделаида
де Бурбон,
мадемуазель
де Ла Рош-сюр-Ион
(1696-1750)
Фердинанд
Максимилиан
Б ад ен-Б аденский
(1625-1669)
Луиза Кристина
Савойская
(1627-1689) |
Людвиг, маркграф
Баден-Баденский,
полководец
(1655-1707)
Эммануэле Филиберто
Савойский
(1628-1709)
I
Катарина д'Эсте
(1656-1722)
I
Жозеф Эмманюэль
Савойский,
граф де Суассон,
немой (1631-1656)
1
Эжен Морис
Савойский-Кариньяно,
граф де Суассон
(1635-1673)
Короли Сардинии
и Италии
Мари Тереза
Савойская,
принцесса
де Ламбаль
(1749-1792)
Луи-Тома
Савойский,
граф де Суассон
(1657-1702)
Филипп Савойский
(1659-1693)
Луи-Жюль
Савойский
(1660-1683)
Принц Евгений
Савойский,
полководец
(1663-1736)
Олимпия Манчини
(1640-1708)
Мария Савойская,
мадемуазель
де Суассон
(1665-1705)
Луиза Филиберта
Савойская,
мадемуазель
Кариньяно
(1667-1726)

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
ГЕРЦОГА ДЕ СЕН-СИМОНА,
МЕМУАРИСТА
(кон. XVI - нач. XVIII в.)
Франсуа де Сен-Симон,
сеньор дю Плессье-Шуазель
(t 1620)
Сюзанна Попийон,
дама д'Анзак
Луи де Ла Фонтен,
сеньор де Лэш
1563
1_
1
Луи П де Сен-Симон,
сеньор дю Плессье-Шуазель
(1568-1643)
Жанна де Канжон,
дама дез Оржерё
Гийом де Л'Обепин,
барон де Шатонёф
и сеньор д'Отрив
(t 1629)
Дениза де Ла Фонтен,
дама де Лэш
Мари де Ла Шатр
Филипп де Вольвир,
маркиз де Рюффек
Эмери
де Рошешуар
1594
Франсуа де Л'Обепин,
маркиз де Шатонёф
и д'Отрив
(1584-1670)
I
Элеонора де Вольвир,
маркиза де Рюффек
(1604-1690)
1594
i. Антуан Эркюль де Бюдо,
маркиз де Порт
(t 1629)
Луиза де Крюссоль
(t 1695)
ii. Шарль де Рувруа,
маркиз де Сен-Симон,
сеньор дю Плессье-Шуазель
(t 1690)
1. Диана Генриетта
де Бюдо
(1630-1670)
1627
L_
1634
Ж"
1631
1_
Клод,
герцог де Сен-Симон
(1606-1693)
2. Шарлотта де Л'Обепин
(1639-1725)
1644
1672
Анри-Альбер де Косее,
герцог де Бриссак
(t 1698)
Маргарита
Габриэль Луиза
де Сен-Симон
(1646-1684)
ЛуиШ,
герцог де Сен-Симон,
мемуарист
(1675-1755)
Женевьева
Франсуаза
де Дюрфор
(1678-1743)
Катрин Шарлотта
де Грамон
(1707-1755)
Жак Луи де Сен-Симон,
герцог де Рюффек
(1698-1746)
1663
Мари-Жанна Буин
д'Анжевилье
(1711-1761)
Арман-Жан де Сен-Симон,
маркиз де Рюффек
(1699-1754)
1695
Шарлотта
де Сен-Симон
(1696-1768)
Шарль Луи
де Эннен-Льетар д'Альзас,
принц де Шимэ
(1674-1740)
1727
1733
1722

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
БОКОВЫХ ВЕТВЕЙ ЛОТАРИНГСКОГО ДОМА,
ОБОСНОВАВШИХСЯ ВО ФРАНЦИИ
(кон. XV-нач. XVIII в.)
Показаны лишь основные представители рода,
главным образом упоминаемые в «Мемуарах»
Герцоги де Немур
ii. Жак Савойский,
герцог де Немур
(1531-1585)
Клод I Лотарингский,
герцог де Гиз
(1496-1550)
Анна д'Эсте
(1531-1607)
Екатерина Клевская
(1548-1633)
I
i. Франциск I
Лотарингский,
герцог де Гиз
(1519-1563)
Т
Карл,
кардинал
Лотарингский
(1525-1574),
арх. Реймса
Людовик I Лотарингский,
кардинал де Гиз
(1527-1578), еп. Труа,
арх. Альби, арх. Санса,
еп. Меца
I
Антуанетта де Бурбон
(1493-1583)
Короли Шотландии
и Англии
Франциск Лотарингский
(1534-1563),
великий приор
Мальтийского ордена
Клод П Лотарингский,
герцог Омальский
(1526-1573)
Генрих I Лотарингский,
герцог де Гиз
(1550-1588)
Генриетта Савойская,
маркиза де Виллар
(1541-1611)
Карл Лотарингский,
герцог Майеннский
(1554-1611)
Людовик П Лотарингский,
кардинал де Гиз
(1555-1588),
арх. Реймса
Луи П де Бурбон,
герцог де Монпансье
(1513-1582)
Луиза де Брезе
(1521-1577)
Рене Лотарингский,
маркиз д'Эльбёф
(1536-1566)
Луиза де Рьё,
графиня д'Аркур
(1531-1570)
1. Луи П Орлеанский,
герцог де Лонгвиль
(1510-1537)
1
Мария Лотарингская
(1515-1560)
2. Яков V
Шотландский
(1512-1542)
Екатерина
Лотарингская
(1552-1596)
I
Екатерина
Лотарингская
(1550-1606)
Никола
Лотарингский,
герцог де Меркёр
(1524-1577)
Диана
Лотарингская,
м-ль д'Омаль
(1558-1586)
Франсуа,
герцог де Пинэ-
Люксембургский
(t 1613)
Карл I Лотарингский,
герцог Омальский
(1555-1631)
Шарль I
I Лотарингский,
герцог де Гиз
(1571-1640)
1
Генриетта,
герцогиня
де Жуайёз
(1585-1656)
Луи Ш Лотарингский,
кардинал де Гиз
(1575-1621),
архиепископ Реймса
2. Клод
Лотарингский,
герцог де Шеврёз
(1578-1657)
Мария
де Роган
(1600-1679)
Анри
Лотарингский,
герцог
Майеннский
(1578-1621)
Генриетта
Гонзага
(1571-1601)
Екатерина
Лотарингская
(1585-1618)
Карл Гонзага,
герцог
Неверский
(1580-1637)
Рене
Лотарингская
(t 1638)
Марио
Сфорца,
герцог Оньяно
(1594-1658)
Анри Савойский,
герцог де Немур
(1572-1632)
I
1
Мария
Лотарингская
(1555-1613)
Карл I Лотарингский,
герцог д'Эльбёф
(1556-1605)
Анна Лотарингская,
герцогиня Омальская
(1600-1638)
Екатерина-
Генриетта
де Бурбон,
м-ль де Вандом
(1596-1663)
АнриП
Лотарингский,
арх. Реймса,
герцог де Гиз,
| Неаполитанский
(1614-1664)
2. Онорация
Гримберг
(t 1679), развод
1. Анна Гонзага
(t 1684), развод
I
Мария Лотарингская,
м-ль де Гиз,
герц, де Жуайёз
и де Гиз, Алансонская
и Ангулемская
(1615-1688)
1
Луи1
Лотарингский,
герцог
де Жуайёз
(1622-1664)
Елизавета
Маргарита
Орлеанская,
герцогиня
Алансонская
(1646-1696)
Франсуаза-
Мария
де Валуа
(1631-1696)
1. Анна
де Ланнуа
(1626-1654)
2. Элизабет
де Ла Тур
(1635-1680)
Г
КарлШ
Лотарингский,
герцог
д'Эльбёф
(1620-1692)
Луи-Жозеф,
герцог
де Жуайёз
и Ангулемский
(1650-1671)
Шарль Анри
Лотарингский,
граф де Водемон
(1649-1723)
(1) Анна-Елизавета
Лотарингская
(1649-1714)
Франсуа-Жозеф
Лотарингский,
герцог де Жуайёз,
де Гиз, Алансонский
и Ангулемский
(1670-1675)
Шарлотта
де Рошешуар
(1660-1729)
(2) Анри
Лотарингский,
герцог д'Эльбёф
(1661-1748)
2. Инносант
дю Плесси-
Бельер
(1707-1794)
1. Тереза
Страмбони
(Î 1745)
(2) Эмманюэль
Лотарингский,
принц д'Эльбёф
(1677-1763)
Карл Ш Гонзага,
герцог
Мантуанский
(1652-1708)
(3) Сюзанна
Генриетта
Лотарингская
(1686-1710)
3. Франсуаза
де Монто
(1653-1717)
I
X
КарлП
Лотарингский,
герцог д'Эльбёф
(1596-1657)
Маргарита
дюКамбу
(1622-1674)
Франсуа-Луи
Лотарингский,
граф д'Аркур
(1623-1694)
Франсуаза
де Бранка
(t 1715)
Альфонс-Анри
Лотарингский,
принц д'Аркур
(1648-1719)
Нунью
Алвариш П,
маркиз
де Феррейра
(t 1727)
2. Маргарита
Лотарингская
(1662-1730)
1. Мари-
Анжелика
Лотарингская
(1646-1674)
Анна
д'Орнано
(t 1695)
Мари-Маргарита
Лотарингская,
мадемуазельль
д'Эльбёф
(1629-1679)
Франсуа-Мари
Лотарингский,
принц де Лильбонн
(1624-1694)
Шарль Франсуа
Лотарингский,
принц де Коммерси
(1661-1702)
Беатриса Иеронима
Лотарингская,
аббатисса
(1662-1738)
Луи де Мелен,
принц
д'Эпинуа
(1673-1704)
Мария
Елизавета
Лотарингская
(1664-1748)
Жан-Поль,
принц Поль
(1672-1693)
2. Анна
де Водемон-
Лотарингская
(1639-1720)
Луи I Лотарингский,
граф д'Арманьяк,
Месье Главный
(1641-1718)
Камилл
Лотарингский,
принц Камилл
(1666-1715)
Франсуа-Арман
Лотарингский
(1665-1728),
епископ Байё
Шарлотта
Лотарингская,
м-ль д'Арманьяк
(1678-1757)
Шарль
Лотарингский,
принц Шарль
(1684-1751)
Катрин
де Невиль
(1639-1707)
I
I
Маргарита де Шабо
(1565-1652)
ii. Генрих I
Лотарингский,
граф д'Арманьяк
и д'Аркур
(1601-1666)
Луи Гуффье,
герцог
де Руанне
(t 1642)
1
Клод-Элеонора
Лотарингская
(1582-1654)
Филипп,
Кавалер
Лотарингский
(1643-1702)
1. Мари
д'Альбре
(1650-1692)
Шарль
Лотарингский,
граф де Марсан
(1648-1708)
Элизабет
де Роклор
(1696-1752)
1
(2) Шарль Луи
Лотарингский,
граф
де Марсан
(1696-1755)
2. Катрин
де Матиньон
(1662-1699)
Маргарита
де Бово
(1707-ок. 1790)
(2) Жак Анри,
кавалер
Лотарингский
(1698-1734)
АнриП
Лотарингский,
граф
де Брионн
(1661-1712)
Мари-Мадлен
д'Эпине
(t 1714)
Мария
Лотарингская
(1674-1724)
Антуан I Гримальди,
герцог Валантинуа,
князь Монако
(1667-1731)

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
ДОМА ЛА ТУР Д'ОВЕРНЬ (БУЙОНЫ И ТЮРЕННЫ)
(кон. XVI - нач. XVIII вв.)
Показаны только основные представители
рода. Фамилия рода, де Ла Тур д'Овернь,
у всех его представителей, кроме первого
упомянутого, опущена.
1. Шарлотта де Ла Марк,
герцогиня де Буйон,
наследница Седана
(1574-1594)
Анри I де Ла Тур,
герцог де Буйон,
маршал Франции
(1555-1623)
Амори Ш Гуайон,
маркиз де Ла Муссе
(1601-1674)
£
Генриетта Катрин
(Î 1677)
Элеонора Катарина
ван ден Берг
(1613-1657)
Шарль
Лотарингский,
герцог д'Эльбёф
(1620-1692)
£
I
Фредерик Морис,
герцог де Буйон
(1605-1652)
Анри де Ла Тремуй,
герцог де Туар
(1598-1674)
т
2. Елизавета
Оранская-Нассау
(1577-1642)
Мари
(1600-1665)
Шарлотта де Комон
(1623-1666)
I
Анри П, виконт де Тюренн,
маршал Франции
(1611-1675)
Франсуа I де
Ларошфуко, граф де
Руси (1603-1680)
Жюльенн Катрин
(1604-1638)
Ги-Альдонс де Дюрфор,
маркиз де Дюра
(1605-1665)
1
Элизабет
(1606-1685)
Элизабет
(1635-1680)
Марианна
Манчини
(1649-1714)
Годфруа-Морис,
герцог де Буйон
(1641-1721)
I
Эмманюэль Теодоз,
кардинал де Буйон,
главный священник
Франции
(1643-1715)
I
Константен Игнас,
шевалье де Буйон,
погиб на дуэли
(1646-1670)
I
Анри Игнас,
граф д'Эврё,
погиб на дуэли
(1650-1675)
Максимилиан Филипп,
ландграф
фон Лейхтенберг
(1638-1705)
I
Морисетта
Феброния
(1652-1706)
1. Мария Франциска
Гогенцоллерн,
маркиза Берген-оп-Зоом
(1642-1698)
Анна
Женевьева
де Леви
(1673-1727)
1
Луи-Шарль,
принц
де Тюренн
(1665-1692)
Мари-Элизабет,
мадемуазель
де Буйон
(1666-1725)
1. Мари Арманда Виктория
де Ла Тремуй
(1677-1717)
2. Луиза Франсуаза
Анжелика Ле Телье
(t 1719)
I
Эмманюэль Теодоз,
герцог де Буйон
(1668-1730)
3. Анна Мари Кристина
де Симиан-Горд
(1698-1722)
4. Луиза Генриетта
Франсуаза Лотарингская
(1708-1737)
Олив-Катрин
Трент,
ирландская
авантюристка
I
Фредерик Жюль,
принц д'Овернь
(1672-1733)
Марианна Кроза
(1696-1729)
I
Анри-Луи,
граф д'Эврё,
ген.-лейт.
(1679-1753)
Франсуа-Арман
де Роган,
принц де Монбазон
(1682-1717)
1
Луиза Жюли
(1679-1750)
£
Фредерик Морис,
граф д'Овернь
(1642-1707)
2. Елизавета Вассенаар,
дама Аренберг
(1667-1704)
Эмманюэль Морис,
бальи Оверни,
рыцарь
Мальтийского ордена
(1670-1702)
I
Анри-Освальд,
архиепископ Тура
(1719-1722 гг.),
архиепископ Вьенна
(с 1722 г.),
кардинал (1671-1747)
1
1 1
Марианна
де Линь,
принцесса
Аренберг
(1689-1736)
Франсуа Эгон,
граф д'Овернь
(1675-1710)
1
Фредерик
Константен,
принц Фредерик
(1682-1732)

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
ПОРТУГАЛЬСКОГО ДОМА БРАГАНСА
(кон. XIII - нач. XVIII вв.)
Показаны лишь наиболее важные представители рода.
законные браки и рожденные в них дети
внебрачные связи и рожденные в них дети
Динитп
1261-1279-1325
Беатриса
Кастильская
(1293-1359)
Изабелла
Арагонская
(1271-1336)
Аффонсу IV
1291-1325-1357
Тереса Хилье
Лоренсу
Педру I
1320-1357-1367
2. Констанса Мануэль
Кастильская
(1323-1345)
Филиппа
Ланкастерская
(1360-1415)
Элеонора Арагонская
(1400-1456)
Дуарти
1391-1433-1438
Жуан1
1357-1385-1433
Инеш Эстебеш
Переш
Фернанду I
1345-1367-1383
Жуан,
герцог де Бежа
(1400-1442)
Изабелла
Португальская
(1432-1455)
АнаУртадо
де Мендоса
Аффонсу V
1432-1438-1481
Фернанду,
герцог де Визеу
(1433-1470)
Изабелла
(1402-1465)
I
Аффонсу,
герцог де Браганса
(1377-1461)
Беатриш
Португальская
(1430-1506)
1. Беатриш
Перейра
(1380-1412)
Элеонора Тельес
♦де Менесес
(11386)
Беатриш
1372-1383-1406,
свергнута в 1383 г.
Фернанду I,
герцог де Браганса
(1403-1478)
ЖуанП
1455-1481-1495
Элеонора
Португальская
(1458-1525)
Мануэл1
1469-1495-1521
Мария
Арагонская
(1482-1517)
1
Хуана де Каштру
(1407-1479)
2. Изабелла
Португальская
(1459-1521)
Фернанду П,
герцог де Браганса
(1430-1483)
I
Алвару I, маркиз
де Феррейра
(1439-1504)
Филиппа
де Мелью-Вильена
(Î 1516)
1
Аффонсу I
(1441-1483)
Мария
де Норунья
Беатриш
де Португаль-
Вильена-Мелыо
(1483-1535)
Жоржи
де Алинкаштру,
герцог де Коимбра
(1481-1550)
Екатерина
Австрийская
(1507-1578)
Ветвь Алинкаштру:
герцоги де Авейру,
де Торриж-Новаш
идеАбрантес
Хуана
Австрийская
(1537-1573)
ЖуанШ
1502^-1521-1557
Иоланда
Гомес
Луиш,
герцог
де Бежа
(1506^1555)
Энрики,
кардинал
1512-1578-1580
1. Элеонора
де Гусман
(Î 1512)
I
Жайме, герцог
де Браганса
(1479-1532)
Жуан
(1537-1554)
.1
Антонио
1531-1580-1595,
отрекся в 1580 г.
Беатриса
де Кастро
(1484-1560)
1
Диниш1
(1481-1516)
1. Элеонора
де Альмейда
(f 1525)
Теудозиу I,
герцог
де Браганса
(1510-1563)
Себастьян
1554-1557-1578
Каталина
Португальская
(1540-1614)
Анна
де Веласко
(1585-1607)
Луиза де Гусман
(1613-1666)
I
1. Изабелла
(1513-1558)
Графы
де Лемос
Родригу1,
маркиз де
Феррейра
(1488-1545)
Изабелла
Колумб
де Толедо
Маркизы
де Феррейра,
герцоги
де Кадавал
Жоржи,
граф де Хельвес
(1490-1543)
Графы де Фару,
графы де Вимъера
Градры de Хельвес,
герцоги de Верагуа
Жуан I, герцог
де Браганса
(1544^1583)
Теудозиу П,
герцог де Браганса
(1568-1630)
Жуан П, герцог
де Браганса,
король Жуан IV
1604-1640-1656
Дуарти, маркиз
де Флехилья,
граф де Оропеса
(1569-1627)
1. Беатриса
де Толедо,
графиня
де Оропеса
Графы
de Оропеса
I
i. Аффонсу VI
1643-1656-1683,
лишен власти
в 1667 г.
lii. Мария-
Франческа
Савойская
(1646-1683)
ii. Педру П
1648-1683-1706
Мария-Анна
Австрийская
(1683-1754)
2. Мария-София
Пфальц-
Нёйбургская
(1666-1699)
Жу*и^
1689-1706-1750

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
КОРОЛЯ ЛЮДОВИКА XIV
(нач. XVII - нач. XVIII вв.1
законные брачные союзы и рожденные
в них дети
внебрачные союзы и рожденные в них
дети; из внебрачных детей показаны
основные узаконенные бастарды
Людовик ХШ
(1601-1643)
Мария-Тереза
Австрийская
(1638-1683)
Мария-Анна-Кристина
Баварская
(1660-1690)
Анна Австрийская
(1601-1666)
ЛЮДОВИК XIV
(1638-1715)
Франсуаза Атенаис де Рошешуар,
маркиза де Монтеспан
(1641-1707)
Луиза Франсуаза де Ла Бом де Блан,
герцогиня де Лавальер
(1644-1710)
1. Генриетта
Английская,
1-я Мадам
(1644-1670)
Филипп I Французский,
герцог Орлеанский,
Месье
(1640-1701)
Людовик Французский,
Великий Дофин,
Монсеньор
(1661-1711)
Мария-Анна,
1-я мадемуазель
де Блуа
(1666-1739)
Луи-Арман
де Бурбон,
принц де Конти
(1661-1685)
г-
I
р J
Луи-Опост,
герцог Мэнский
(1670-1736)
—I-
I
Анна-Луиза-Бенедикта
де Бурбон,
мадемуазель де Шароле
(1676-1753)
Луиза-Франсуаза,
мадемуазель
де Нант
(1673-1743)
Луи Ш де Бурбон,
принц де Конде,
Месье Герцог
(1668-1710)
ii. Луи-Александр,
граф Тулузский
(1678-1737)
Мари-Виктория
де Ноай
(1688-1766)
Франсуаза-Мария,
2-я мадемуазель
де Блуа
(1677-1749)
Людовик Французский,
герцог Бургундский,
Дофин
(1682-1712)
Мария-Аделаида
Савойская
(1685-1712)
1. Мария-Луиза
Савойская
(1688-1714)
Филипп Французский,
герцог Анжуйский,
Филипп V Испанский
(1683-1746)
2. Елизавета
Фарнезе
(1692-1766)
Шарль Французский,
герцог Беррийский
(1686-1714)
Мария-Луиза-Елизавета
Орлеанская, мадемуазель
де Валуа, Мадемуазель
(1695-1719)
Луиза-Аделаида,
м-ль де Шартр,
аббатиса Шелля
(1698-1743)
Шарлотта-Аглая,
мадемуазель
де Валуа
(1700-1761)
2. Елизавета-Шарлотта
Баварская,
принцесса Пфальцская,
2-я Мадам
(1652-1722)
Филипп П,
герцог Шартрский,
затем Орлеанский, регент
(1674-1723)
Елизавета-Шарлотта,
мадемуазель де Шартр,
Мадемуазель
(1676-1744)
Леопольд Иосиф Карл,
герцог Лотарингский
(1679-1729)
Луи,
герцог Орлеанский
(1703-1752)
Луиза-Елизавета,
мадемуазель
де Монпансье
(1709-1742)
Людовик I
Испанский
(1707-1724)
"Ж"
Филиппа-Елизавета,
мадемуазель
де Божоле
(1714-1734)
Луиза-Диана,
мадемуазель
де Шартр
(1716-1736)
Людовик Французский,
герцог Бретонский
(1704-1705)
Людовик Французский,
герцог Бретонский
(1707-1712)
Людовик XV
(1710-1774)

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
ИСПАНСКОГО КОРОЛЕВСКОГО ДОМА
(кон. ХП - нач. XVIII в.)
Показаны наиболее важные браки и представители дома,
главным образом короли и королевы Кастилии (и Леона),
Арагона и Испании.
законные брачные союзы и рожденные в них дети
внебрачные союзы и рожденные в них дети
дети, вступившие в брак с представителями других
ветвей рода
Педро П,
король Арагона
1174/76-1196-1213
Альфонс X Мудрый,
король Кастилии и Леона
1220-1252-1284
Виоланта
Арагонская
1236-1300
к-
Мари де Монпелье
t 1213
Хайме I Завоеватель,
король Арагона
1205-1213-1276
Санчо IV Храбрый,
король Кастилии
и Леона
1258-1284-1295
Мария Альфонсо
де Молина
1264-1321
2. Иоланда Венгерская
1215-1251
Педро Ш Великий,
король Арагона
1239-1276-1285
Фердинанд IV,
король Кастилии
и Леона
1285-1296-1312
Коштанса
Португальская
1290-1313
X
Констанца
Сицилийская
1249-1302
Альфонс Ш,
король Арагона
1265-1285-1291
Хайме П,
король Арагона
1267-1291-1327
2. Мария
Португальская
1313-1357
Альфонс XI Справедливый,
король Кастилии и Леона
1311-1312-1350
Элеонора де Гусман,
сеньора де Медина-
Сидония
1310-1351
2. Бланка
Сицилийская
1280-1310
i. Хайме Арагонский,
магистр Мальт. орд.
1296-1334
1
2ii. Элеонора
Кастильская
1307-1359
ii. Альфонс IV,
король Арагона
1302-1327-1336
Педро I Жестокий,
король Кастилии
и Леона
1334-1350-1369
ЭнрикеП
де Трастамара,
король Кастилии
и Леона
1334-1369-1379
Хуана Мануэль
Кастильская,
сеньора
де Вильена
1339-1381
i Санчо де Трастамара,
граф де Альбукерке
t 1374
!_________________
Беатриш
Португальская
t 1381
1. Мария
Наваррская
1335-1347
1. Тереса де Энтенса,
графиня де Урхель
1300-1327
Педро IV,
король Арагона
1319-1336-1387
Шарль Ш д'Эврё,
король Наварры
1361-1387-1425
Элеонора Кастильская,
королева Наварры
1352-1416
1
Хуан I, король
Кастилии и Леона
1358-1379-1395
1. Элеонора
Арагонская
1358-1382
I
Хуан I, король
Арагона
1350-1387-1395
I
3. Элеонора
Сицилийская
1325-1374
Мартин I Гуманист,
король Арагона
1356-1395-1410
Энрике Ш, король
Кастилии и Леона
1379-1390-1406
Екатерина
Ланкастерская
1372-1418
Элеонора Уррака
Кастильская,
графиня де Альбукерке
1374-1435
1
Фердинанд I Кастильский,
король Арагона
1380-1412-1416
1. Мария Арагонская
1396-1445
Хуан П, король
Кастилии и Леона
1405-1406-1454
2. Изабелла
Португальская
1428-1496
1. Бланка Наваррская,
королева Наварры
1385-1425-1441
Энрике IV, король
Кастилии и Леона
1425-1454-1474
Г
Хуан П, король
Арагона
1397-1458-1479
1. Бланка Арагонская
и Наваррская
1420-1464
1. Изабелла I Католичка,
королева Кастилии
и Леона
1451-1474-1504
1. Изабелла
Кастильская
и Арагонская
1470-1498
lii. Мануэл I,
король Португалии
1469-1521
3i, 2ii. Элеонора
Австрийская
1498-1558
ii. Франциск I,
король Франции
1494-1515-1547
X
2. Хуана Энрикес
де Касаррубиос и т. д.
1425-1468
Джиральдона
Карлино
1
Альфонс V Великодушный,
король Арагона
1394-1416-1458
Мария Кастильская
1401-1458
Фердинанд П Католик,
король Арагона
1452-1479-1516
2. Жермена де Фуа
1490/93-1538
Хуана Арагонская
1454-1517
Фердинанд (Ферранте)
Арагонский,
король Неаполя
1423-1458-1494
2. Мария Кастильская
и Арагонская
1482-1517
Хуана Безумная,
королева Кастилии
1479-1504-1555
королева Арагона
1516-1518 гг.
Христиан П, король
Дании и Норвегии
1481-1513-1523-1559
король Швеции
1520—1523 гг., свергнут
Елизавета
Австрийская
1501-1526
Жуан Ш, король
Португалии
1502-1521-1557
Екатерина
Австрийская
1507-1578
Филипп I,
эрцгерцог
Австрийский
1478-1506
i. Артур, принц
Уэльский
1486-1502
Екатерина Кастильская
и Арагонская
1485-1536
2-й брак аннул. в 1533 г.
Карл I, король Испании
1500-1516-1556-1558
Карл V, император
1519^1556 гг.,
отрекся от престолов
3. Елизавета
(Изабелла)
Французская
1545-1568
Альберт, правитель
Испанских Нидерл.
1559-1621
X
____
Изабелла
Португальская
1503-1539
Фердинанд I,
император
1503-1558-1564
Филипп П, король
Испании
1527-1556-1598
Изабелла
Австрийская
1566-1633
4. Анна-Мария
Австрийская
1549-1580
1
Мария
Австрийская
1528-1603
X
Анна Ягеллонка
1503-1547
ii. Генрих VEQ,
король Англии
1491-1509-1547
Мария I Тюдор,
королева Англии
1516-1553-1558
Максимилиан П,
император
1527-1564-1576
Мария Баварская
1551-1608
1
Карл, герцог
Штирийский
1540-1590
Филипп Ш,
король Испании
1578-1598-1621
Маргарита
Австрийская
1584-1611
Рудольф П,
император
1552-1576-1612
Матиас,
император
1557-1612-1619
Мария-Анна
Баварская
1574-1616
Анна
Австрийская
1601-1666
Людовик ХШ,
король Франции
1601-1610-1643
1. Елизавета (Изабелла)
Французская
1602-1644
Людовик XIV,
король Франции
1638-1643-1715
Мария-Анна-Пфальц-
Нёйбургская
1660-1690
Людовик Французский,
герцог Бургундский
1682-1712
I
X
I
Филиппа,
король Испании
1605-1621-1665
Мария-Тереза
Австрийская
1638-1683
X
2. Мария-Анна
Австрийская
1635-1696
1. Мария-Анна
Австрийская
1606-1646
КарлП,
король Испании
1661-1665-1700
1. Маргарита-Тереза
Австрийская
1651-1673
Фердинанд П,
император
1578-1619-1637
Фердинанд Ш,
император
1608-1637-1657
Леопольд I,
император
1640-1658-1705
Людовик Французский,
Великий Дофин,
Монсеньор
1661-1711
Людовик Французский,
герцог Беррийский
1686-1714
1. Мария-Луиза
Савойская
1688-1714
Филипп Французский,
герцог Анжуйский,
Филипп V, король Испании
1683-1700-1746
2. Елизавета
Фарнезе
1692-1766
Амалия-
Вильгельмина
Брауншвейгская
1673-1742
Марго
1
Иосиф I,
император
1678-1705-1711
[-Амалия
Австрийская
1701-1756
Карл VC,
император
1697-1742-1745
3. Элеонора Пфальц-
Нёйбургская
1655-1720
1
Карл VI,
император
1685-1711-1740
Елизавета
Брауншвейгская
1691-1750
Мария-Терезия
Австрийская,
императрица
1717-1748
Франц I Стефан,
император
170&-1745-1765

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
РОДА РОГАН
(сер: Х1П - нач. XVIII в.)
Показаны лишь наиболее важные браки и основные
представители рода (главным образом те, что носили
титулы Роган, Субиз, Гемене или Монбазон).
сыновья и дочери
потомки, заключившие брак с представителями
других ветвей рода
1. Изабелла де Коррек
(t 1266)
1. Алике
де Рошфор
X
X
Ален VI,
виконт де Роган
(1232-1304)
2. Томасса
де Ла Рош-Бернар
Оливье П,
виконт де Роган
(1271-1326)
Ален VII,
виконт де Роган
(погиб 1347)
1. Катрин де Лаваль
2ii. Оливье IV,
сеньор де Клиссон,
коннетабль
(t 1407)
X
Жанна
де Ростренан
1
Жоффруа де Роган,
епископ Ванна
(t 1375)
2. Жанна де Леон
Жосслен де Роган,
епископ Сен-Мало
(t 1389)
Эон де Роган
Альетт
де Коэтлогон
Третья ветвь рода Роган —
Ге де Лиль
2. Маргарита
де Роган
2i. Жан Ш,
сеньор де Бомануар
1. Жанна,
виконтесса де Леон
(t 1372)
Беатриса
де Клиссон
(f 1448)
1. Маргарита Бретонская
(1392-1428)
Жан Орлеанский,
граф д'Ангулем
(1399-1467)
Луиза
Савойская
(1476-1531)
X
X
1
Жан1,
виконт де Роган
(1324-1396)
Ален Vin,
виконт де Роган
(t 1429)
Маргарита
де Шатобриан
(ок. 1360-1414)
ü. Эдуард,
виконт де Леон
(ок. 1360-1415)
2. Жанна Наваррская,
Младшая
(ок. 1339-1403)
Шарль I,
сеньор де Гемене
(t 1438)
Ален IX,
виконт де Роган
(ок. 1382-1462)
Маргарита
де Роган
(ок. 1444-1510)
Мария Бретонская
(ок. 1444-1510)
2. Мария Лотарингская
(t 1455)
Мари де Монтобан
(t 1497)
Жан II,
виконт де Роган
(1452-1516)
1. Франсуаза де Поргоэ
Карл Орлеанский
граф д'Ангулем
(1459-1496)
2. Франсуаза
де Дайон
Жак1,
виконт де Роган
(1478-1527)
1. Франсуаза
де Роган
"Ж"
I
Клод,
виконт де Роган
(1480-1540)
1
Анна, виконтесса
де Роган
(1485-1529)
Франциск I,
король Франции
(1494-1547)
Изабелла д'Альбре
(1513-1555)
X
Франсуаза де Роган,
мадемуазель
де Ла Гарнаш,
герцогиня де Луден
(t 1591)
I
I
X
Катрин Дюгеклен
(t ок. 1460)
Луи I де Роган,
сеньор де Гемене
(t 1457)
Пьер де Роган,
сеньор де Жье,
маршал Франции
(1451-1514)
2. Маргарита д'Арманьяк,
герцогиня де Немур
(t 1503)
Луиза де Рьё
Пьер де Роган,
сеньор де Фронтене
(погиб 1525)
1. Шарлотта д'Арманьяк,
герцогиня де Немур
(t 1504)
I
Рене I,
виконт де Роган
(1516-1552, погиб)
1. Катрин де Сийи
Генрих I,
виконт де Роган
(1535-1575)
Катрин де Партене,
дама де Субиз
(1553-1631)
X
Генрих П,
герцог де Роган,
лидер гугенотов
(1579-1638)
Маргарита
деБетюн
(t 1660)
I
1
Шарль I де Роган,
сеньор де Жье
(1475-1528)
I "
2. Джованна
Сан-Северино
1
Франсуа де Рогак,
архиеп. Лионския
(1479-1536)
1
Луи П де Роган,
сеньор де Гемене
(t 1508)
Луи Ш де Роган,
сеньор де Гемене
(t 1498)
2i. Франсуа де Роган,
сеньор де Жье
(t 1559)
2. Рене
де Роган
i. Клод I де Бовилье,
граф де Сент-Эньян
(t 1539)
2. Клод де Роган,
дама де Тури
Рене дю Фу
Луи IV де Роган,
сеньор де Гемене
(t 1527)
Рене П,
виконт де Роган
(1550-1586)
Жаклин де Роган,
дама де Жье
(t 1578)
Франсуа де Бальзак,
сеньор д'Антраг
(t 1613)
1
1. Леонора де Роган,
дама дю Верже
(1539-1583)
Луи VI де Роган,
принц де Гемене
(1540-1611)
2. Франсуаза де Лаваль
(t 1615)
Мари де Роган
(t 1542)
Луи V де Роган,
сеньор де Гемене
(1513-1557)
Маргарита
де Лаваль,
дама дю Перье
Бенжамен де Роган,
сеньор де Субиз
(1583-1641)
Катрин де Роган
(1578-1607)
Иоганн П Баварский,
герцог Цвейбрюккенский
(1584-1635)
i. Луи VQ де Роган,
герцог де Монбазон
(1562-1589)
1. Мадлен
де Ленонкур
(1576-1602)
I
ii. Эркюль де Роган,
герцог де Монбазон
(1568-1654)
Маргарита,
герцогиня де Роган
(1617-1684)
Анри Шабо,
сеньор де Сент-Оле
(1616-1655)
Луи Vin де Роган,
герцог де Монбазон
(1598-1667)
Жанна Арманда
де Шомберг
(1633-1706)
X
Анна де Роган,
принцесса де Гемене
(1604-1685)
. Шарль д'Альбер,
герцог де Люин
(1578-1621)
Шарль П де Роган,
герцог де Монбазон
(1633-1699)
Мари де Роган,
мадемуазель
де Монбазон
(1600-1679)
ii. Клод Лотарингский,
герцог де Шеврёз
(1578-1657)
X
2. Мари д'Авогур
де Бретань
(1610-1657)
1. Мадлен де Рьё
1
Пьер де Роган,
принц де Гемене
(t 1622)
Антуанетта д'Авогур
де Бретань
(t 1681)
Франсуа де Роган,
принц де Субиз
(1631-1712)
Луи де Роган,
шевалье де Роган,
казнен за гос. измену
(1635-1674)
X
2. Анна Жюли
де Роган
(1648-1709)
1
2. Анна де Роган
(1640/44-1684)
Луи де Роган,
принц де Роган
(1666-1689, погиб)
Анри-Луи де Роган,
шевалье де Роган
(1672-1693)
I
Арман Гастон
Максимилиан де Роган
(1674—1749), кардинал,
епископ Страсбурга
I
Максимилиан
Арман Гастон
Ги де Роган, принц
(1680-1706), погиб
Жан-Батист де Роган,
принц де Монтобан
(1657-1704)
Шарлотта
деБотрю
(1641-1725)
1
Элизабет де Роган,
мадемуазель
де Монбазон
(1663-1707)
Александр
де Мелен,
граф Гентский
i. Ги-Анри Шабо,
граф де Жарнак
(t 1691)
т
Шарлотта Арманда
де Роган
(ок. 1661-1754)
ii. Пон IV де Пон,
граф де Рокфор
(1-1705)
2. Шарлотта Элизабет
де Кошфиле
(1657-1719)
Мало I,
маркиз де Коэткен
(t 1679)
Маргарита Габриэль
Шарлотта
де Роган-Шабо
(t 1720)
Александр Гийом
де Мелен,
принц д'Эпинуа
(t 1679)
Жанна Пелажи
де Роган-Шабо
(ок. 1659-1698)
1
Луи де Роган-Шабо,
герцог де Роган
(1652-1727)
Т
Мари-Элизабет
дю Бек-Креспен
де Вард
(1661-1743)
Луиза Жюли
де Ла Тур д'Овернь
(1679-1750)
Франсуа-Арман де Роган,
принц де Монбазон
(1682-1717)
Элеонора Эжени
де Бетизи
(1707-1757)
1
Шарль Ш де Роган,
герцог де Монбазон
(1655-1727)
Луи-Шарль д'Альбер,
герцог де Люин
(1620-1699)
1. Анна Женевьева
де Леви
(1673-1727)
1. Марианна
д'Альбер
(1663-1679)
Шарль де Роган,
граф де Рошфор
(1693-1766)
1
lii. Эркюль Мериадек,
герцог де Роган-Роган
(1669-1749)
2. Мари-Софи
де Курсийон
(1713-1756)
Арман Жюль де Роган
(1695-1762),
архиепископ Реймсский
Луиза Габриэль
Жюли де Роган-Роган
(1704-1741)
Эркюль Мериадек,
герцог де Монбазон
(1688-1757)
Луи Сезар Константин
де Роган (1697-1779),
кардинал, епископ
Страсбурга
Франсуаза де Роклор
(1682/83-1741)
Луи-Бретань-Ален
де Роган-Шабо,
герцог де Роган
(1679-1738)
1. Ивонн-Сильви
дю Брей де Рэ
(1711/12-1740)
Ги-Опост
де Роган-Шабо,
граф де Шабо
(1683-1760)
2. Мэри Говард
(1721-1769)
Генриетта
Шарлотта Шабо
I
Шарль Аннибал
де Роган-Шабо,
граф де Жарнак
(1687-1762)
Людвиг Петер Энгельберт
фон дер Марк,
граф фон Шлейден
(t 1750)
Мари Маргарита
Франсуаза де Роган-Шабо,
мадемуазель де Роган
(1680-1706)
Альфонс Франц
Доминик,
принц Бергский
(1679-1720)
Анна Генриетта
Шарлотта де Роган-Шабо,
мадемуазель де Леон
(1682-1751)