АКАДЕМИЯ НАУК УКРАИНСКОЙ ССР ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
С.Д. КРЫЖИЦ к и й
IV-II в в. АО Н.Э.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКОВА ДУМКА» КИЕВ — 197,1


902.6 К 85
Книга представляет собой первый в отечественной литературе значительный опыт обобщения и систематизации большого археологического материала по жилым ансамблям Ольвии — одного из крупнейших античных городов Северного Причерноморья.
В работе даны обоснования объемно-планировочных реконструкций и интерьера ольвийских эллинистических домов, рассмотрены вопросы пла- нирования античного города, взаимодействие домостроительных школ греческой метрополии и местных домостроительных традиций.
Книга богато иллюстрирована.
Рассчитана на историков, археологов, архитекторов, преподавателей и студентов вузов, широкий круг читателей, интересующихся проблемами истории античной культуры на территории нашей Родины.
Ответственный редактор член-корреспондент АН УССР Л. М. СЛАВИН
1—6—2
46—71М


ВВЕДЕНИЕ
Первые значительные раскопки жилых кварталов Ольвии были про- веден^і выдающимся русским археологом Б. В. Фармаковским в 1902— 1903 гг. При раскрытии находящегося в Верхнем городе так называемого Зевсова кургана были выявлены остатки жилых домов — слоевые основания, кладки, глубокая цистерна, фрагменты галечной вымостки, завалы обломков черепицы, архитектурные детали и многое другое. Все это позволило Б. В. Фармаковскому впервые в России научно обосновать проект объемной реконструкции эллинистического богатого жилого дома *, выполненный П. П. Покрышкиным. Результаты работы получили широкое распространение в научной литературе и для своего времени явились значительным вкладом в историю архитектуры не только городов Северного Причерноморья, но и античного мира в целом. Несмотря на неприемлемость данной реконструкции в настоящее время, когда дело изучения античного домостроительства значительно продвинулось вперед и у нас, и за границей, эта работа все же остается по-прежнему замечательным образцом в методическом отношении.
Следующие большие раскопки жилых домов проводились в 1909— 1915 гг. в южной части Нижнего города. Результаты работ первых двух лет с обоснованием реконструкции планировки Северного дома и публикацией объемной части, выполненной К. П. Калачевым по указаниям Б. В. Фармаковского, были опубликованы в отчетах Археологической комиссии 1 2 Эта вторая реконструкция, не требовавшая сложного обоснования, в основном выдержала испытание временем и с небольшими изменениями принята в настоящем исследовании.
Работами Б. В. Фармаковского исчерпывается дореволюционный этап в изучении домостроительства Ольвии.
Значительный размах приобрели планомерные раскопки Ольвии после Великой Октябрьской социалистической революции. Уже в 1925 г. Б. В. Фармаковский закладывает раскоп в северной части города на участке Я 3, а в 1926 г. начинает работы в центральной части Верхнего города 4 (участок АГД). С 1927 г. на участке АГД и с 1928 г. на участке И проводились раскопки жилых кварталов под руководством научного совета в составе С. С. Дложевского, И. И. Мещанинова, М. Ф. Болтенко, а затем с 1936 г. на участке И и с 1938 г. на участке АГД — под руководством Л. М. Славина5. В работах на участке И принимали участие А. Н. Карасев, Т. Н. Книпович, Е. И. Леви, Ф. Н. Молчановский и др.; на участке АГД — С. И. Капошина, Т. Н. Фармаковская, А. И. Фурманская, П. Н. Шульц и др.6 В результате раскопок этих двух
1 Б. В,. Ф а р м а к о в с к и й. Раскопки в Ольвии в 1902—1903 годах.— ИАК, вып. 13. СПб., 1906, стр. 39—98, табл. VI, VII (далее ИАК, вып. 13).
2 Б. В. Фармаковский. Раскопки в Ольвии.—ОАК за 1909 и 1910 гг. СПб., 1913, стр. 48—75, рис. 80, 81, 87—89 (далее ОАК за 1909 и 1910, 1913 гг,).
3 Б. В. Фармаковский. Отчет о раскопках в Ольвии в 1925 г.— СГАИМК,
вып. I. Л., 1926, стр. 172.
4 Б. В. Фармаковський. Разкопування Ольвії, р. 1926. Одеса, 1929.
5 Раскопки на участке И велись в 1925, 1928, 1930, 1932, 1935—1940, 1946—1951гг. (с 1949 по 1951 гг. раскопками на участке И руководила Т. Н. Книпович). На участке АГД — в 1926, 1927—1932, 1938—1940, 1946 гг. с перерывами по настоящее время.
6 	Л. М. Славин. Основные этапы изучения Ольвии.— Записки Одесского археологического общества, т. I (34). Одесса, 1960; Его же. Основные итоги исследова-
3


участков выявлены ценнейшие материалы в области рядового домостроительства эллинистического города, которые были дополнены материалами жилых эллинистических кварталов, расположенных к западу и юго- западу от агоры.
Кроме перечисленных участков велись работы и в других местах, в частности на участках НГ и М. Здесь исследованы главным образом остатки римского времени, рассмотрение которых не входит в наши задачи.
Ольвии посвящено много работ и статей, в которых освещен ряд проблем исторического, экономического и культурного развития города.
В частности, было установлено, что после значительного экономического и политического кризиса Ольвии в конце IV в. до н. э. город начинает активно развиваться. С конца IV в до н. э. застраивается северо- восточный район, ранее занятый некрополем (участок И). В это время наблюдается оживленная строительная деятельность и в других районах города: старые районы перепланируются и застраиваются наново, производятся значительные строительные работы на центральной площади Верхнего города — агоре * і.
Особенно большой размах приобретает строительство в III в. до н. э.2 К этому времени относится и строительство домов на всех упомянутых участках. Территория города достигает максимальной величины, составляя около 50 га3, периметр оборонительных стен приближается к 2850 л*4, количество населения по примерным (на наш взгляд, заниженным) подсчетам — не менее 10 тысяч5. Намечается определенная дифференциация и районирование жилой застройки по социально-экономическому признаку. Применяется в широких масштабах ряд новых прогрессивных конструкций и приемов строительной техники: слоевые основания, цистерны, вырезанные в лессе. Унифицируются и упрощаются системы каменных кладок. Тщательно выполненные, притесанные по месту сложные системы кладок классического периода, требовавшие высокого мастерства каменотесов и значительно удорожавшие строительство, сменяются простейшими кладками из неплотно притесанных и хуже обработанных камней. Удовлетворительный внешний вид фасадов кладок достигается теперь за счет широкого применения различного рода штукатурных, часто окрашенных покрытий. Последнее, по-видимому, было вызвано тем, что относительно небольшая строительная база классического периода хотя и располагала квалифицированными строителями, уже не могла в полной мере обеспечить высокие темпы эллинистического строительства.
Подобный расцвет строительства свидетельствует о значительном росте благосостояния ольвиополитов, что подтверждается археологическим материалом. Судя по керамике, в это время наблюдается, по-видимому, максимальное расширение и развитие торгово-экономических свя¬
ния Ольвии за последние годы. Доклады VI научной конференции Института археологии. К., 1953, стр. 126; Его же. Розкопки Ольвії в 1949—1951 рр — АП, т. V. К., 1955, стр. 106; Его же. Основні підсумки вивчення Ольвії за радянський період.— Наукові записки, 1943, кн. 1, стр. 68, 69. Его же. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста.— АП, т. XI, 1962, стр. 3.
1 Е. И. Л еви. Ольвийская агора.— МИА, № 50. М.—Л.* 1956, стр. 113.
2 Т а м же, стр. 114 и сл.
3 В. Д. Блаватский. Подводные разведки в Ольвии.— CA. М., 1962, № З, стр. 233.
4 А. Н. Карасев. Оборонительные сооружения Ольвии.— КСИИМК, XXII. М., 1948, стр. 33.
5 Л. М. Славин. Ольвия как город в VI — I вв. до н. э.— CA, XXVIII. М.* 1958, «стр. 295.
4


зей Ольвии с античным миром. Ведется оживленная торговля с Херсонесом, Родосом, Фасосом, Синопой, Книдом и др.1
Однако этот расцвет был непродолжителен. Уже с конца III в. до н. э., судя по декрету в честь Протогена 1 2, Ольвия переживает тяжелые потрясения. Со второй половины II в. до н. э. резко сокращается ольвий- ский импорт 3, приходят в упадок ремесло и торговля 4. О тяжелом политическом и экономическом положении города свидетельствует не только- керамический материал, но и данные эпиграфики, в частности декрет в честь Никерата5, особенно строительные остатки. К середине II в. до н. э. строительство новых зданий прекращается вовсе. В конце II в. до н. э. в пожарах гибнет ряд общественных и богатых жилых домов 6. Эта картина разрушения наблюдается на всех участках. Различие заключается лишь в характере гибели.
От пожаров погибли только наиболее богатые дома, располагавшиеся у Зевсова кургана и на участке НГФ. В обычных же рядовых домах жизнь, очевидно, еще некоторое время продолжалась. Большинство из них, судя по материалам раскопок, разрушились постепенно, более или менее естественным путем. По-видимому, одновременное разрушение только наиболее богатых домов можно, скорее всего, объяснить какими- то потрясениями социального порядка, в результате чего жилища городской знати были разграблены и сожжены. Почти полное отсутствие материалов, датируемых I в. до н. э., свидетельствует о том, что конец функционирования рядовых домов Ольвии следует отнести к рубежу II—I вв. до н. э. Это значит, что они прекратили свое существование задолго до гетского разгрома в результате кризиса, явившегося итогом внутренних противоречий, свойственных развитию рабовладельческого полиса 7.
Таким образом, характер развития жилищного строительства и архитектуры обуславливался целым рядом причин социально-экономического и политического порядка. Задачи специальной реконструкции планов ольвийских домов, и тем более их объемов, к сожалению, не нашли должного отражения в существующей литературе.
За последние пятьдесят лет, несмотря на большой накопившийся материал, не было предложено (за исключением работы И. Н. Соболева 8, где он пересматривал реконструкцию дома Б. В. Фармаковского у Зевсова кургана) ни одного научно обоснованого проекта объемной реконструкции жилых домов не только Ольвии, но и остальных античных городов Северного Причерноморья. Это обусловило определенную односторонность в разработке проблем истории архитектуры жилого дома Северного Причерноморья, поскольку исследователи ограничивались главным образом рассмотрением планировки, отчасти конструкций, и только в самых общих чертах, и то далеко не всегда, писали об отдельных
1 Е. И. Леви. Ольвийская агора, стр. 117 и сл.; Ее же. К истории торговли Ольвии в IV—III вв. до н. э. (по эпиграфическим памятникам агоры).— CA, XXVIII. М., 1958, стр. 246, 247; Е е ж е. Керамический комплекс III — II вв. до н. э. из раскопок ольвийской агоры. Ольвия, Теменос и агора. М.— Л., 1964, стр. 259.
2 IOSPE, I2, 32.
3 Е. И. Леви. Керамический комплекс III — II вв. до н. э., стр. 259.
4 	Л. М. Славин. Основные итоги исследования Ольвии за последние годы, стр. 132, 133.
5 	Е. И. Леви. Ольвийская агора, стр. 114; IOSPE, I2, 27.
6 	Е. И. Леви. Ольвийская агора, стр. 115; Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья.— АГСП. М.— Л., 1955, стр. 226; Л. М. Славин. Основные итоги исследований Ольвии за последние годы, стр. 130.
7 Е. И. Леви. Ольвийская агора, стр. 115.
8 И. Н. Соболев. О реконструкции ольвийского жилого дома II в. до н. э., открытого Б. В. Фармаковским в 1902—1903 гг.,— ВДИ. М., 1953, № 1, стр. 188—192.
5


элементах возможных объемных решений (количество этажей, возможность наличия портиков и т. п.). Отсутствуют специальные работы, посвященные выяснению роли ордера в архитектуре жилого дома, его особенностей в тех или иных городах. Между тем работы ряда советских ученых: Г. Д. Белова, В. Д. Блаватского, В. Ф. Гайдукевича, А. Н. Карасева, Л. М. Славина, С. Ф. Стржелецкого и др. представляют для архитектора большой научный интерес с точки зрения объема и качества фактического материала, интерпретации строительных остатков, выявления строительных приемов и т. п. и могут явиться хорошей основой для выполнения обоснований и проектов объемных реконструкций жилых домов Херсонеса, Пантикапея, Илурата и других античных городов Северного Причерноморья.
Значительным вкладом в изучение истории архитектуры античных городов Северного Причерноморья, в том числе И ЖИЛЫХ домов, явились работы, в которых имеются попытки обобщения большого, но разрозненного и неравномерно исследованного материала *.
В настоящее время известно довольно много планов жилых домов. Это дома архаического периода в Пантикапее, Мирмекии и Киммерике; классического — в Пантикапее, Ольвии и на Березани; эллинистического— в Мирмекии, Тиритаке, Калос-Лимене, Херсонесе, Ольвии, Танаисе; первых веков нашей эры — в Илурате, в поселении у деревни Семеновки и других пунктах Боспора, в Херсонесе, Ольвии и Тире. Часть этих домов, особенно архаического и классического периодов, не поддается (из-за плохой сохранности) реконструкции не только объемов, но и планировки. К тому же дома VI—IV вв. до н. э. пока единичны. Лучше обстоит дело с более поздними домами. Их раскопано больше и сохранность обычно относительно хорошая. В частности, значительное количество эллинистических домов открыто в Ольвии. За исключением Херсонеса, это пока единственный город в Северном Причерноморье, где раскопан материал, более или менее достаточный для воссоздания архитектурного облика типичного рядового эллинистического жилого дома.
Следует отметить, что реконструкция ольвийских домов более условна и представляет в целом значительно большие трудности, чем реконструкция домов в таких греческих городах, как Олинф, Приена или Делос. Это объясняется многослойностью памятника, сложностью его стратиграфии, худшей сохранностью строительных остатков и малым количеством ордедных домов.
Составление объемных реконструкций, пусть и с определенными допусками, представляется важной и необходимой стадией в изучении памятников архитектуры. Не говоря уже о том, что только в ходе выполнения объемных реконструкций всплывают все неувязки и ошибки в реконструкциях планов и возникает ряд проблем, играющих существенную роль для истории строительной техники, объемные реконструкции позволяют ставить вопросы о назначении дома, о составе семьи, отчасти об укладе ее жизни; они также служат для более глубокого понимания экономики, культуры и других сторон жизни античных городов. Не приходится также говорить и о первостепенной важности именно объемных, а не только планировочных реконструкций для истории архитектуры, имеющей дело преимущественно с сооружениями в целом, а не их частями. И хотя далеко не всегда объемные реконструкции (кстати, так же, как и планировочные, о чем часто забывают) достоверны на  11 	В. Д. Б л.а в а т с к и й. Античная архитектура на территории Северного Причерноморья.—ВИА, т. II, кн. 2. М., 1948, стр. 367—392; А. Н. Карасев. Архитектура.— АГСП. М.— Л., 1955, стр. 188—214; Е. И. Л е в и и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 215—247. • .
св


все сто лроцентов, это отнюдь не является их специфической особенностью (достаточно напомнить о существующих теориях античной колонизации, о разработках датировок и т. п.), и, следовательно, в той же мере, как и любая другая историческая модель, объемные реконструкции являются полноценным историческим источником. При этом условность решения некоторых вопросов в реконструкциях домов из-за недостаточности материалов не должна нас смущать: при единых
методических установках выполнения реконструкций как для самой Ольвии, так и других городов она не повлияет существенно на те или иные выводы.
В настоящее время известны строительные остатки, принадлежавшие примерно 23 эллинистическим домам Ольвии, из которых в данной работе рассматривается только 15. Это объясняется тем, что необходимым минимумом для реконструкции античного дома являются общие габариты пятна плана, место входа, размеры и местоположение в плане дома внутреннего двора. Без этого, даже при наличии любых других данных, сколько-нибудь обоснованная объемная реконструкция жилого дома в целом невозможна. Поэтому здесь рассматриваются остатки тех домов, в которых можно хотя бы примерно реконструировать общие габариты планов и определить места дворов.
Из включенных в нашу работу домов два приняты без изменений планов, два — с частичными поправками, три — со значительными дополнениями и изменениями и восемь полностью пересмотрены. Объемы домов, за исключением двух, реконструируются впервые. Из двух упомянутых реконструкций Б. В. Фармаковского одна изменена частично, а вторая пересмотрена целиком.
Исходными материалами для настоящей работы явились сохранившиеся остатки домов, а также научные отчеты о раскопках, содержащие обширный фактический материал. Для более четкого выявления конкретных особенностей ольвийских кладок была разработана единая терминология, классификация и методика описания строительных остатков *. Остатки домов IV—I вв. до н. э. в основном представлены слоевыми основаниями, фундаментами, цоколями, частями кладок стен, фрагментами вымосток дворов, улиц, полов. Большое значение имеют жилые подвалы, сохранившиеся иногда почти целиком — на всю высоту. Из других архитектурно-строительных остатков нужно отметить многочисленные находки черепицы нескольких типов, в также капителей аттического ордера.
Сохранность остатков не на всех участках одинакова, что объясняется степенью многослойное™, длительностью существования самих домов и местонахождением их в плане города. Менее мощные культурные напластования, относительно большая длительность жизни домов и хорошая сохранность кладок стен наземных помещений наблюдаются ца участке Я, затем НГФ, Е и АГД. Это позволило наиболее подробно и надежно обосновать характер планировки и объемные решения домов И—1, И—2, И—3, И—4, НГФ—1, НГФ—2, А—3 и Е—1. Значительно хуже сохранились остатки домов И—6, Е—2, А—2, А—4, А—10 (в двух последних наиболее надежно восстанавливаются только их общие размеры и местоположение дворов). При реконструкции домов у Зевсова кургана публикации Б. В. Фармаковского являются основным и практически единственным материалом для выполнения обоснований.
В графической части работы используются обмерные и схематиче-  11 С. Д. Крижицький. Про методику опису кладок міст Північного Причорномор’я VII ст. до н. е.— IV ст. до н. е.— Археологія, т. XVIII. К-, 1965, стр. 39—47.
7


ские чертежи отчетов о раскопках (м= 1:20; 1:50) *, а также обмерные схемы генпланов участков Еб-7, А— Зевсов курган (м= 1:100), составленные на основании инструментальной съемки участков.
В связи со специальными задачами работы анализ вещественных находок — обломков керамики, монет и т. п. здесь не дается. В отношении датировки и назначения домов нами почти целиком приняты выводы авторов отчетов. Исключение представляют только те случаи,
когда эти выводы не подтверждаются данными, полученными нами в результате изучения строг ительных остатков. Что же касается определения функционала ного назначения помещений в ольвийских домах, то нам представляется более надежным исходить при этом в основном из анализа планировки с учетом остатков декоративного оформления интерьеров. Определение назначения комнат в домах Ольвии, исходя из обнаруженного в них материала, в большинстве случаев ненадежно, т. к., во-первых, этот материал обычно настолько невыразителен, что ничем помочь не может, а во-вторых, большинт ство его обнаружено в засыпи помещений, а не in situ или в слоях пожарища, образовавшихся в момент гибели дома 1 2.
Обоснования объемно-планировочных реконструкций жилых домов выполнены отдельно по каждому из четырех участков. Такое разделение вызвано тем, что жилые дома на каждом из участков относительно однотипны по планировке, площади, приемам строительной техники и декору. Обобщение данных, полученных по отдельным участкам, выделение особенностей, характерных для архитектуры жилых домов Ольвии в целом, рассмотрение эволюции аттического ордера и конструкций каменных кладок даны в отдельной главе.
В целях облегчения изложения и восприятия текста при описании жилых домов Ольвии представляется целесообразным предложить следующий единый для всех участков принцип их обозначения: на первом месте ставится буквенный индекс участка, на втором — номер дома, присваиваемый в ходе раскопок.
Предлагаемые обозначения позволят избежать расплывчатых, громоздких определений, воспринимающихся только в контексте.
Разумеется, в одной работе невозможно охватить все многообразие проблем эллинистической архитектуры Ольвии, в частности из-за недо-
Таблица 1
Участок
Старое название дома
Новое обозначение
Северное здание
И—1; И—2;
(дом)
Восточное зда¬
И—3
И
ние (дом)
И—4
Западный дом
И—5
Южный дом
И—6
Дом № 2
А—2
№ 3
А—3
АГД
№ 4
А—4
N9 5
А—5
№ 6
А—6
№ 10
А—10
Зевсов
Дом раскопок
Курган
1902—1903 гг. или
Дом у Зевсова
г
кургана
зк—1; ЗК—2
Е,6—7
Дом в Западном
переулке
Юго-Западный
Е—1
НГФ
дом
Е—2
Южный дом
НГФ—1
Северный дом
НГФ—2
1 Необходимо отметить высокое качество обмерных чертежей И. Б. Бакланова, В. И. Деренкина, К. П. Калачева, А. Н. Карасева, Н. Д. Ратнера, К. К- Романова.
2 Об образовании культурного слоя см.: В. Д. Блаватский. Культурный слой античного городища.— КСИИМК, вып. 35. М., 1950, стр. 55—59; В. В. Лапин. Греческая колонизация Северного Причерноморья (Критический очерк отечественных теорий колонизации). К., 1966, стр. 78—80.
8


статна конкретных материалов. Так, нельзя сколько-нибудь уверенно реконструировать росписи интерьеров, не решена проблема отопления и т. п. Кроме того, из-за строго ограниченного круга конкретных вопросов, рассматриваемых в книге, мы вынуждены опустить вопросы истории раскопок, ограничиться сжатым изложением только наиболее важных моментов. Естественно, что в ходе дальнейших раскопок и исследований, с накоплением фактического материала будут неизбежно уточняться реконструкции отдельных домов и некоторые другие вопросы и положения, рассмотренные в этой работе. Тем не менее необходимость постановки всех этих вопросов и возможных вариантов их решения нам представляется давно назревшей.
В заключение пользуемся случаем выразить нашу искреннюю признательность кандидату исторических наук В. В. Лапину, давшему ряд существенных советов, члену-корреспонденту АН УССР Л. М. Славину и сотрудникам античного отдела ЛОНА АН СССР, в особенности А. Н. Карасеву, способствовавшим своими критическими замечаниями улучшению настоящей работы.


ГЛАВА I
РЕКОНСТРУКЦИЯ ЖИЛЫХ ДОМОВ ОЛЬВИИ
ДОМА ОКРАИННОГО РАЙОНА ГОРОДА (СЕВЕРНАЯ ПОЛОВИНА УЧАСТКА И)
Участок И расположен на пологой части склона у восточной половины северной оборонительной стены на границе верхней и террасной частей города (рис. 1). Рельеф имеет уклон в восточном направлении — сначала незначительный, а затем весьма крутой до 20°. Раскопками зафиксированы три террасы — верхняя, средняя и нижняя. Ширина почти полностью открытой средней террасы — 65—70 м, разница отметок между верхней и средней террасами — 2,0—3,7 м.
Через всю среднюю террасу, с запада на восток, параллельно оборонительной стене проходила мощенная камнем улица шириной 2,7—4,7 м. К северу от нее находился участок, застроенный домами И—1, И—2, И—3, И—4, с юга — дом И—6. Конфигурация обоих кварталов несколько изломана, регулярность и прямоугольность в планировке участка отсутствуют.
Раскопками ряда лет на участке И были раскрыты остатки примерно десяти домов1. Относительно хорошая сохранность кладок домов И—1, И—2, И—3, И—4 позволяет не только определить общую конфигурацию планов, местоположение и размеры домов, но и выявить их внутреннюю планировку (рис. 2). Относительно надежно восстанавливается и план дома И—6. Определить размеры и границы домов, раскрытых на южной половине участка, в настоящее время не представляется возможным.
Дома И—1, И—2, И—3, И—4, И—6 были построены примерно в одно и то же время — в III в. до н. э. и просуществовали до рубежа II— 1 вв. до н. э.1  2 Все последующие перестройки, за исключением домов И—2, И—3, осуществлялись в пределах участков, занятых еще в первом строительном периоде. Это свидетельствует о взаимной увязке планов домов и позволяет восстановить характер застройки большей части средней террасы в ансамбле.
Дома И—1, И—2, И—3. Они расположены в северной части средней террасы участка на расстоянии примерно 2—4 м от оборонительной
1 И. И. Мещанинов. Отчет о работах Ольвийской зкспедиции.— СГАИМК, вып. II. Л., 1931, стр 23; Б. В. Ф а р м а к о в с к и й. Отчет о раскопках в Ольвии в 1925 г.— СГАИМК, вып. I. Л., 1926, стр. 171—172; Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг. Ольвия, т. I. К., 1940, стр. 9—48; Его же. Ольвий- ские городские кварталы северо-восточной части Верхнего города.— CA, VII. М.— Л., 1941, стр. 292—307.
2 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 14, 31, 48.
10


І
(
I
\
\
(
)
І
\
І
і
)
і
і
І
і
Рис. 1. Схематический план эллинистических жилых кварталов, раскрытых в Ольвии.


стены. На улицу выходят главные, южные, фасады, тыльные же, северные, примыкают к срезу материка верхней террасы, одновременно служа подпорными стенами. С востока комплекс этих домов примыкает к дому И—4, с запада к нему примыкает, по-видимому, подпорная стена. Каждый дом имеет двор, окруженный с двух или трех сторон крытыми помещениями. В первом строительном периоде, благодаря уклону рельефа, уровни полов и вымосток в доме И—2 были расположены ниже, чем в И—1, а в И—3 — несколько ниже, чем в И—2 і. В дальнейшем разница в уровнях нивелируется за счет наслоений в домах И—2, И—3. Дома были жилыми 2 и принадлежали, очевидно, гражданам из средних слоев населения.
Рис. 2. Участок И Общий вид домов Средней террасы с запада. 1964 г.
Дом И—1 (рис. 3), представляя в плане почти квадрат, ограничивается с севера кладками №№ 70 и 74, с запада — 75, с юга — 76 и с востока — №№ 71 и 853 (рис. 4). Двор расположен у южной стены и окружен с трех сторон крытыми помещениями. Площадь застройки — 113,5 м2, от которой двор занимает 19%. Такая планировочная схема дома устанавливается к моменту начала строительства дома И—2 и относится нами условно к первому строительному периоду.
За исключением помещений № 2, остальные комнаты сообщаются только с двором. Характер взаимной связи помещений, их размеры, кон¬
1 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 14, 31, 48.
2 Предположение относительно общественного назначения этих домов, высказанное в связи с большим количеством найденных во время раскопок терракот, известняковых алтариков и обломков привозной керамики (Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 30) представляется недостаточно обоснованным. Здесь мы придерживаемся точки зрения Е. И. Леви и А. Н. Карасева, рассматривающих этот комплекс в качестве жилого (Е. И. Леви, А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 220). В пользу жилого назначения домов свидетельствуют их небольшие размеры, нечеткая разбивка, деление комплекса на три или две самостоятельные секции с типичной для жилого дома планировкой и ориентацией жилых помещений. Это подтверждается также отсутствием ордера, скромным декором, низким качеством конструкций. Находки же терракот и известняковых алтариков типичны именно для жилых домов Ольвии.
3 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 14 и сл., табл. 1.
12


струкция полов и ориентация позволяют определить хотя бы примерно их назначение. Наиболее парадной (возможно андрон) была комната № 3. Явно жилое назначение имели помещения №№ 1, 2. Помещение № 4, судя по его абсолютным размерам (2,0 X 5,0 м), пропорциям и наличию каменного пола, использовалось исключительно в хозяйственных целях.
По поводу планировки основные расхождения между исследователями заключаются в решении вопроса: к какому дому относится помещение № 41. Нам представляется более вероятной точка зрения Л. М. Славина, который считает, что комната № 4 относилась к дому И—/. Это подтверждается тем, что кладки №№ 86 и 93 подходят к стене № 85 впритык, в то время как №№ 85 и 76 соединяются впереплет.
Рис. 3. Дом И—1. Общий вид с юга. 1963 г.
Кроме того, в кладке № 84 есть заклад дверного проема (рис. 5). Позднее, в третьем строительном периоде, этот проем был заложен. В кладке № 85 делается новый дверной проем с уровнем порога на 0,5—0,6 м выше вымостки двора дома И—1. Планировку дома в III строительном периоде восстановить невозможно.
Помимо наземных комнат, в доме было два подвала, из которых № 3 мог использоваться в качестве жилого.
Основные черты планировки дома И— 1 сводятся к следующему: П-образный тип плана, наличие подвалов, южная ориентация двух больших комнат, отсутствие протирона и помещений, не получающих прямого дневного света, небольшая площадь застройки и относительно большой удельный вес двора.
В объемном отношении дом был, по-видимому, одноэтажным (небольшая глубина заложения полов, малая толщина стен при относительно непрочных, с плохой перевязкой, кладках). Полы помещений находились примерно на одном уровне с вымосткой двора, а последний — на 0,5—0,6 м ниже верхнего горизонта вымостки улицы. Двор без портиков (рис. 6, 1\ 7, 1).
Судя по небольшим пролетам помещений (пом. № 1 — 3,0 м\ № 2 — 3,3 м\ № 3 — 4,0 м и № 4 — 2,0 ж1  2), характеру застройки и вертикаль-
1 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 14 и сл., табл. I; Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 220.
2 Все размеры приведены в чистоте.


Рис. 4. Дома И—lĄ И—2, И—3, И—6. Обмерный план по А. Н. Карасеву,


ной планировке окружающей местности — крыши односкатные, с уклоном во двор. Дом имел черепичную, выложенную по коринфской системе кровлю *. Отсутствие в кладках №№ 70 и 74, сохранившихся на высоту около 2,4—2,85 м9 остатков балочных гнезд или полочек для потолоч« ного перекрытия дает основания предполагать, что кровля была совмещенной, утепленной. По настилу из жердей укладывался слой глины с соломой, а затем — черепица 1 2.
В реконструкции принят оконный проем в помещении № 2, выходящий во внутренний двор. Остальные комнаты освещались, скорее всего, через двери и вытяжные отверстия.
Дом И—2 пережил три строительных периода, во время которых менялась планировка его восточной части. Северная стена размещается у среза материка верхней террасы, южная выходит на улицу средней террасы. Дом примыкает к стенам №№ 71 и 85, принадлежащим дому И—1.
Строительство дома И—2 было начато после окончания дома И—1 и ранее дома И—3. Об этом свидетельствует стена № 104, примыкающая к №№ 91 и 95, несколько различный характер кладок стен №№ 104 и 91 (рис. 8), а также то, что № 104 отступает от фасада № 91 к югу, т. е. до возведения стены № 104 дом И—2 с восточной стороны оканчивался, по- видимому, по линии кладки № 95 (рис. 7, 2).
Если восстановить границы помещения № 2 (рис. 4) по створам с кладками №№ 93 И 95 (основанием ДЛЯ рис. 5. дом И—1. Заклад дверного ЭТОГО служат остатки фундаментного проема в кладке № 84. Западный ряда стены № 95 К югу от фасад. 1965 г.
кладки № 107 и выборки северной
стены подвала № 4, по которой, очевидно, проходила и наземная кладка), то помещение № 3 получит необычную многоугольную форму. Однако техника кладки стен этого помещения — №№ 97, 101, 118 — отлична от остальных стен дома (рис. 55, 1—3). Кроме того, кладка № 118 подходит вплотную к №№ 107 и 108, кладка же № 101, являясь частью наружной стены дома И—2, не только не находится в створе с кладкой № 98, но и значительно отступает от створа с кладкой № 113, т. е. стены №№ 97, 101 и 118 строились, очевидно, не в первом периоде, а позднее. Это подтверждается также применением в данных кладках материала вторичного использования, незначительной глубиной заложения* их подошв, соответствующей более позднему времени, и, наконец, возведением кладки № 104 после постройки дома И—2, вне связи с которой стены №№ 107, 101 и 118 существовать, разумеется, не могли. Строительство кладки № 107 во втором периоде подтверждается и тем, что* № 107 подходит к № 95 вплотную, торец же стены № 95 ниже уровня
1 При раскопках здания обнаружено большое количество обломков керамид и ка- липтеров. Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 29.
2 Остатки подобной утепленной кровли (утеплитель — солома, смазанная глиной), были найдены при раскопках дома у Зевсова кургана (Б. В. Ф а р м а к о в с к и й. ИАК, вып. 13, стр. 68, 69). Конструкция утепленной кровли особенно хорошо была прослежена при раскопках Олинфа (Olynthus, D. М. Robinson. Domestic and Public Architecture. Excavations at Olynthus, part XII, Baltimore, 1946; J. D u г m. Handbucfr der Architektur.— Bd. I. Leipzig, 1910, стр. 184, 191, рис. 166).
15»


Рис. 6. Участок И. Второй строительный период. Реконструкция автора.
Развертка фасадов северной стороны Продольной улицы; 2 — План домов И—1, И—2, И—3, И—4, И—6; 3— Разрез по дому Я—3.


и
со
сі
со I §* S.S
a s
C O o X
* fc
CO S
C &
1 я
<N H O
... o
fet Я O £ JS «=3 CL^ <L> £
c 2
#5 §
я O)
и ч
CU o « O
U я
CO
«*
co CJ
CL ,
Я lo
я
4
3 	O
Є( Я о °« o-£
c e
^ »Я
Ok
CO^
Cu . O CO
£ I
Я „ Я <N Я I
я I
>»!&
о-
о Щ
*-ч
I «Г
* 5 a Ł
^ О)
*:
^ - u I"- о>
. л
Я 5
е< е-
17


Рис. 8. Дома И—2, И—3. Кладки №№ 91, 104. Южный фасад. 1936 г.
пола помещения № 3 оканчивается штробой \ т. е. кладка № 95 была построена раньше № 107 и ее южную часть разобрали уже после возведения стены № 107. Последнее, очевидно, было вызвано строительством подвала № 3.
Действительно, подвал № 3, учитывая неодновременность строительства стен №№ 97 и 100 1 2, не мог быть построен в то же время, что и подвал № 4. Последний же существовал тогда, когда кладка № 93 еще продолжалась в восточном направлении до пересечения с кладкой № 95, т. е. в первом строительном периоде. Это доказывается тем, что остатки северной стены подвала № 4 находятся под кладкой № 93 и, следовательно, возведение северной стены могло осуществиться только до постройки № 93. Затем восточную часть кладки № 93 и северную стену подвала № 4 разбирают. От северной стены остается только несколько камней, подвал засыпают, а часть кладки № 93 перекладывают. Это свидетельствует о том, что подвал № 4, построенный одновременно с домом И—2, просуществовал только до появления подвала № 3. Следовательно, подвала № 3 в первом строительном периоде не было.
Из сказанного можно предположить, что кладка № 95 в первом строительном периоде была длиннее и продолжалась на юг — до пересечения с южной стеной дома. При этом следует отметить, что створ южного фасада кладки № 113 почти попадает в точку пересечения створов южного фасада кладки № 98 и западного фасада стены № 95. Позднее кладка № 95 частью разбирается совсем, частью перекладывается. В ней устраивается дверной проем, укорачивается кладка № 93, возводятся стены №№ 96, 107, 97, 118 и 101; подвал № 4 засыпается, вместо него появляются подвал № 3 и помещение № 6. Отсутствие в кладках № 118 и 108 дверных проемов, относящихся к этому периоду,
1 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг. табл. I, IV (разрез II—II), V (разрез IV—IV). Штроба — торец кладки, имеющий в продольном вертикальном сечении стены ломаную конфигурацию. Образуется в результате разборки части стены либо выкладывается специально для обеспечения хорошей связи двух частей стены в случае неодновременности их строительства.
2 Стены №№ 97 и 100, находясь вплотную друг к другу, имеют различную глубину заложения подошв (Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., табл IV) и выложены в различной технике. Разумеется, при одновременном строительстве двух смежных подвалов была бы построена одна общая стена с одинаковой глубиной заложения подошв по обоим фасадам.
18


дает основания предполагать, что восточная граница дома^ И—2 про- ходила по кладкам № 108 и 118.
Наконец, позже дверной проем в кладке № 95 закладывается сырцом, и помещение № 6, по-видимому, опять отходит к дому И>—3. Уровни- полов и вымостка двора значительно повышаются; засыпается подвал* № 3. Двор дома с южной и западной сторон обрамляется портиками на деревянных столбах *. <
Схему развития планировки дома И—2 можно представить в следующем виде: в первом строительном периоде (рис. 7, 1, 2; 4) границы дома И—2 проходят по кладкам №№ 85, 71, 91, 95 и ее створу до пересечения со створом кладки № 98, затем по кладкам №№ 98 и 86. Крытые помещения расположены Г-образно, есть подвал. Помещение № 2 отделяется от №№ 3 и 4 кладкой, идущей в створе со стеной № 93. Не исключено, что комнаты №№ 3 и 4 составляли одно целое, в противном случае ширина помещения № 3 не превышает 1,5—1,9 м. Помещение № 4, так же как и № 1, очевидно, имело самостоятельный выход во двор.
Во втором строительном периоде (рис. 6, 1, 2) дом И—2 расширяется на восток, захватывая часть дома И—3 — помещения №№ 1, 2. Увеличивается помещение № 3 — в нем строится жилой подвал. Возводятся наземные стены №№ 96, 97, 101, 107 и 118. В стене № 95 устраивается дверной проем в помещение № 61  2. Восточная граница дома проходит по кладкам №№ 118 и 108. Подвал № 4 прекращает свое существование. Судя по остаткам дверных проемов, помещение № 4 изолируется от остальных комнат и тем самым дом в функциональном отношении делится на две неравные части. Не исключено также, что комната № 4 могла быть открытой галереей и служить (судя по форме и размещению в плане дома) пастадой. В пользу этого свидетельствует- отсутствие каких-либо остатков западной наземной стены помещения № 4 или следов ее перевязки с кладкой № 93, а также парадный характер западного фасада стены № 97. Возможно, именно устройство пастады могло вызвать ликвидацию подвала № 4 и расширение дома в восточном направлении.
В третьем строительном периоде (рис. 7, 3, 4) помещение № 6 опять отходит к дому И—3, дверной проем в кладке № 95 закладывается сырцом, засыпается подвал № 3. Восточная граница дома проходит теперь по кладкам №№ 95, 107, 118. Устраиваются портики, повышается уровень вымосток и двора. Помещение № 3 получает выход в комнату (или портик?) № 4.
1 Л. М. Славин. Отчет ó раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 19; Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Ук. соч., стр. 222. Учитывая отсутствие каких-либо остатков стилобата по восточной и северной сторонам двора, а также его небольшие размеры (4,3X4,3 ж), более верным представляется предположение Л. М. Славина о том, что портики размещались только по двум сторонам двора.
2 Сохранившаяся до нашего времени часть кладки № 95 дверного проема в первом строительном периоде, по-видимому, не имела. Проем появился во втором периоде— одновременно с кладкой № 107. В пользу этого свидетельствуют следы перекладки южной части стены № 95 от уровня порога (Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., табл. IV, разрез II — II). Это доказывается также высоким расположением порога относительно подошвы кладки (около 0.75 м) и одновременного ему пола помещения № 1 дома И — 3. Обычно глубина заложения подошв эллинистических кладок наземных стен в Ольвии, особенно при строительстве на материке, как в данном месте, не превышает 0,2—0,3 м. Следует отметить, что уровень порога соответствует уровню полов и в других помещениях дома И—2 во втором строительном периоде. Например, в помещении № 3, где высота расположения балочных гнезд в кладке № 97 (Л. М. С л а в и н. Ук. соч. табл. V) дает возможность определить место пола первого этажа.
2*
19


О назначении отдельных помещений на различных этапах жизни дома можно только предполагать. Несомненно все же, что комната № 1 ни. в одном из периодов не могла являться андроном, так как была связана с помещением-№ 2. Комнаты же №№ 6, 3 и подвал № 3, учитывая их отдаленное и тупиковое расположение, могли быть спальнями.
Таким образом, основная планировочная схема дома И—2 менялась незначительно. Основные черты: Г-образный тип, наличие помещений, не получающих прямого дневного света, устройство жилых подвалов, отсутствие протирона. Площадь застройки—106—130 ж1  2, от которой площадь двора составляет 14—17%. От предлагавшихся ранее данная реконструкция плана отличается тем, что вместо одного дома 1 мы предполагаем существование двух — И—2 и И—3.
В объемном отношении дом И—2 был, по-видимому, аналогичен дому И—/. Основное отличие наблюдается только в появлении в третьем ■строительном периоде деревянных портиков по двум сторонам двора и устройство во втором периоде двускатной, а не односкатной крыши над помещениями №№ 3 и 4. Последнее вызвано тем, что принадлежащие разным владельцам расположенные рядом помещения вряд ли могли перекрываться одним скатом. Пролеты перекрытий в первом периоде Доходят до 4,8 ж (в чистоте), во втором и третьем — не превышают 3,9 ж.
Дом //•*—3. До настоящего времени считалось, что описанный выше комплекс на востоке оканчивался по линии кладки № 1052, а дома И—2 и И—3 являлись одним домом. В дополнение к сказанному выше добавим, что, относя двор дома И—3 к дому И—2, авторы такой реконструкции указывали: «...двор был как бы изолирован от окружающих ■его помещений: даже в небольшое помещение е, расположенное в северо-восточной части его, которое сообщалось с помещением д, входа со двора не было»3. Но возникает вопрос: для чего же в таком случае существовал бы в доме двор, функционально не связанный ни с одним из помещении? ' Очевидно, естественнее предположить, что этот двор вообще не относился к дому И—2 и был центром дома И—3, построенного несколько позднее дома И—2.
Чтобы выяснить, продолжался ли дом И—3 к востоку от стены .№ 105, рассмотрим характер связи и технику кладки стен №№ 105-а, 105-6 и 117. Так, если техника кладки стен №№ 105-а и 117 более или менее сходна, то стена № 105-6 значительно отличается от них и по толщине, и по обработке камней, и по их размерам4. Кроме того, стена .№ 105-6 расположена не по оси № 105-а (рис. 4), a подходит к последней впритык, в то время как кладки №№ 105-а и 117 взаимно перевязаны. Иначе говоря, кладка № 117 и прилегающие к ней помещения строились не только одновременно (в первом строительном периоде) ■с кладками ,№ 105-а и № 104, связанными впереплет, но относятся именно к дому И-—3. Стена же № 105-6 была построена позже.
1 Е. И. Леви и А. И. Карасев. Ук. соч., стр. 220 и сл. В. Д. Б л а в а.т с к и й, хотя и рассматриваёт весь комплекс (дома И—I, 2, 3) как один дом, считает, что он состоит из трех отдельных «квартир» (В. Д. Б л а в а т с к и й. Античная археология Северного Причерноморья. М., 1961, стр. 108).
2 Л. М. С л а в и н. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 28. Правда, тут же высказывается мысль о возможности существования в наиболее поздний период каких-то пристроек с восточной стороны стены № 105, однако все это не связывается в единый одновременный комплекс. Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Ук. соч., стр. 222, 223.
3 /Е. И. Леви И А. Н. Карасев. Ук.хоч., стр. 223, рис. 9.
4 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 28, 29.
2Ö


Таким образом, восстанавливается обычный жшіой комплекс; состоя^ щий из двора и группирующихся вокруг него помещений. Bi' восточной части дома Я—3 северная стена, очевидно, проходила в створе с клада кой № 104 *, восточная — находилась в районе кладки № 3L,. южная — в створе с кладкой № 200* 1 2. Судя по значительному выносу дома Я—4 на юг (сравнительно с домами Я—1, 2, 3) и по направлению кладки- № 200*, дома Я—3 и Я—4 строились неодновременно: Я—4 построен, позже. Следовательно, кладка № 17 не могла быть восточной стеной дома Я—3 и, вместе с тем, вряд ли могла бы .возводиться вплотную к последней. Местоположение южной границы дома Я—Зв створе с кладкой № 200* подтверждается уличной вымосткой у южного фасада этой стены.
Дом пережил три строительных периода. В первом периоде (рис. 7Г 1, 2) западная граница дома проходила по линии стены № 95. Кладки №№ 118, 107, 111, 112 и 105-6 отсутствовали. Внутренний двор, по-видимому, занимал несколько большую, чем впоследствии, площадь: с востока он ограничивался скорее всего кладкой № 34. В пользу этого свидетельствует более раннее происхождение стены № 34 по сравнению^ со стеной № 105-63. Связь кладок №№ 108 и 104 впереплет говорит о том, что помещения №№ 2 и 3 являются наиболее ранними и были построены одновременно. Южная стена комнаты № 2, по-видимому, проходила по линии кладки № ПО. Это подтверждается тем, что при постройке Я—3 кладка № 107 отсутствовала, иначе она была бы связана/ впереплет с № 108, глубина же северных помещений во всех трех домах, почти одинакова. К западу от двора находилось небольшое помещение,, ограниченное с востока стеной по линии поздней кладки № 118. (При расширении дома Я—2 в восточном направлении, от дома Я—3 были отделены скорее всего какие-то целые, а не дробные части, т. е. кладка № 118, разделившая эти дома, очевидно, была построена на месте более ранней стены.) В восточной части дома находилось не менее двух пог- мещений, представлявших собой, очевидно, наиболее парадную часть..
* Во втором строительном периоде (рис. 6, 7, 2, 3) помещения №№ Г и 2 отходят к дому Я—2. Очевидно, к этому же времени следует отнести* возведение кладки № 105-6, заменившей стену № 34. Комнаты №№о5^ и 6 перестают существовать, строятся стены №№ 111 и 112 пристройки .Nb 7. Кладка № 117 в западной части, по-видимому, перекладывается:; делается отверстие для отвода дождевых вод, которые, стекая вдоль северных стен всех трех домов, после разрушения помещений №№ 5 и & должны были бы неизбежно скапливаться с северной стороны остатков кладки № 117. В третьем периоде к дому Я—3 опять отходит помещение № 2. ,
Таким образом, в доме Я—3 крытые помещения первоначально были расположены П-образно. Основная группа этих помещений была ориентирована на юг. Впоследствии площадь дома значительно сокращается и тип планировки становится подобным однокомнатным домам Илурата или поселения у деревни Семеновки4. На всем протяжении существо-
1 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., сТр. 28, 29.
2 Большинство номеров кладок взято по обмерным чертежам. В тех же случаях,, когда кладка нумерована нами, ее номер обозначается знаком *.
3 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 ут.[ табл. IV, разрез I—I.
4 В. Ф. Гайдукевич. Илурат.— МИА, 85. М.— Л., 1958, стр. 92, рис. 86— дом N° 6 на участке I, стр. 116, рис. 119 —дом № 4 на участке III; И. Т. Кругликова. Города Боспора в III в. н. э. Античный город. М., 1963, стр. ß0, рис, L
2h


вания дома в нем не было ни протирона, ни подвалов. Необходимо подчеркнуть, что перечисленные особенности не зависят от того или иного варианта реконструкции. Площадь застройки — 57—158 м2, от нее площадь двора составит— 19—28%.
Объемное решение дома И—3 аналогично домам И—1, И—2. Один этаж, те же примерно высоты помещений, тот же тип кровли, окон, дверей и т. п. Отличие заключается в устройстве двускатной кровли над помещениями №№ 5 и 6, что вызвано относительно большим пролетом перекрываемого пространства — около 6,1 м в чистоте. При таком решении, учитывая также характер взаимного расположения стен №№ 31, 17, 200*, появляется возможность создать разрыв между домами И—3 и И—4 для отвода дождевых вод с крыш этих домов.
Рис. 9. Дом И—4. Общий вид с юго-западя 1965 г.
Дом И—4 (рис. 9) пережил два основных строительных периода *, соответствующих трем периодам домов И—1, 2, 3, во время которых его план, по-видимому, существенных изменений не претерпел. В плане дом приближался к квадрату (17,3 X 14,0 м). Двор с двух сторон (западной и восточной) окружен крытыми помещениями; с южной находился протирон и небольшая комната (рис. 10, 2). Эта ориентация почти идеально прямоугольная, симметричная, равнопролетная, планировочная схема с четким разделением помещений на две группы необычна для Ольвии. Кроме того, дом значительно вынесен за красную линию застройки квартала (рис. 6, 2). Остатки неширокого прохода, может быть улицы, были обнаружены к востоку от дома И—4.
От первого периода (рис. 10, 2, 4, 5) в настоящее время раскрыты остатки вымостки двора, кладки стен помещений №№ 1, 2, 3, 8 и слоевые основания под стеной комнаты № 7. Все эти данные, учитывая характер окружающей застройки и расположение помещений, а также то, что в силу этого дом вряд ли мог иметь изломанную многоугольную в плане конфигурацию, дают возможность восстановить восточную границу дома в первом периоде по створу со слоевым основанием № 19*, восточную границу двора по линии основания № 17* и восточную часть ■северной стены дома в створе с кладками №№ 4* и 5*. Очевидно, из-за падения рельефа помещение № 6 было несколько утоплено по главному фасаду дома.  11 	Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 31.
22


Рис. 10. Дом И—4. Реконструкция автора.
южный фасад; 2 —обмерный план по А. Н. Карасеву; 3—6 — разрезы. Второй строительный период; 4, 5 — план, разрез. Первый строительный период;
7 — план. Второй строительный период.


От второго периода (рис. 10, 2, Зх 7, 6) до нас дошли остатки вымоет- ки двора, остатки стен помещений №№ 2, 3, 5 и подвалов №№ 3, 6. На основании археологического материала восстанавливаются восточная, северная и западная границы дома, включая $ внутреннюю планировку этой части. Южная же стена могла проходить не севернее кладки № 14* и не южнее кладки № 1* и слоевого основания № 18*. Первое
подтверждается темг что кладка № 14 является южной стеной подвала второго периода, а второе — небольшой шириной улицы в этом месте. В реконструкции принят вариант с размещением южной стены па кладкам №№ 1* и 18*, лоскольку никаких следов вымостки, перекрывавшей бы помещения первого периода — №№ 1, 7, 8, 9, обнаружено не было.
Основные отличия планировки дома И—4 во втором периоде (рис. 10, 4, 7) заключаются в значительном повышении уровня вымостки двора и появлении жилых подвалов.
Рис. 11. План усадьбы херсонесского клера № 4. По В ЭТО Время, судя ПО С. Ф. Стржелецкому. тому, что вымостка
двора заходит на территорию помещения № 2 (примерно до кладки подвала № 21 *), стена № 6* в этом месте прерывается на расстояние 4—5 м. Кроме парадного входа, в доме И—4 устраивается еще один выход — в северной стене двора, о чем свидетельствует продолжение вымостки за пределы линии кладки № 5*. Тем не менее, в целом планировочный прием остается тем же — четкая трехчастная, почти равнопролетная композиция и отсутствие южной ориентации жилых помещений.
Если исходить из аналогии с домом-усадьбой херсонесского клера № 41, имеющим ярко выраженную хозяйственную функцию (рис. 11), то наличие второго — «черного» — хода, ведущего в неширокий проход между оборонительными стенами и тыльными сторонами домов, а также отсутствие восточной стены помещения № 2 позволяют предположить, что комнаты №№ 2 и 3 во втором периоде имели хозяйственное назначение. Возможно, это было единое помещение, где мог содержаться скот. Для хозяйственных целей использовался и подвал № 2. Он меньше и хуже подвала № 5, явно жилого. В этом случае становится понятной и относительно большая площадь двора, и устройство широкого
ІС. Ф. Стржелецкий. Клеры Херсонеса Таврического.— Хсб., VI. Симферополь, 1961, стр. 163, 164, рис. 14, 20. Оба дома в плане квадратные, почти одинаковы по размерам и типу планировки, с одинаковой ориентацией.
24


проема вкдадке № 6—8*, и; наконец, появление такого четко спланированного лома на самой окраине города.
В целом план дома И—4 как в отношении приема и четкости, разбивки его на местности, так и по планировочным показателям весьма существенно отличается от домов И—1, И—3. Площадь его составляет 242 м1  2, а двор — 23% от площади застройки, количество комнат в пер-
Рис. 12. Дом И—6. Общий вид с юго-запада. 1936 г.
вом периоде доходит до семи. Вместе с тем следует отметить и некото рые общие черты — наличие подвалов и почти одинаковый пролет основных жилых помещений — 4,5—4,7 м.
В объемном отношении дом одноэтажный (рис. 10, /). Высота жилых помещений в реконструкции принята равной 2,0—2,5 м і. Крыши, в основном, двускатные.
Дом И—6 (рис. 12) расположен на Средней террасе по южной стороне Продольной улицы. С запада, на уровне Верхней террасы, ограничивается Поперечной улицей, с юга — постройками Верхней террасы (материковый массив которой подходит вплотную к стенам №№ 58, 59), с востока — соседним домом. В отличие от остальных домов участка имеет два двора.
Дом И—6 пережил не менее двух основных строительных периодов, во время которых менялась планировка главным образом его южной части.
Западная стена дома И—6 (рис. 4) проходила по линии кладки № 47 до пересечения со створом кладки № 59. С юга дом ограничивался па линии кладок №№ 592 (позднее—№58), 60, 60-6 до пересечения со
1 О методах определения высот будет сказано ниже.
2 Учитывая то, что глубина заложения подошв кладок №№ 59 и 58 одинакова,, есть основания предполагать, что стена № 58 была построена позднее, т. к. одновременное существование обеих кладок сомнительно из-за близкого их расположения (около 0,6 м).


створом стены № 64. Жилые помещения дома — №№ 1, 2, 3, 4 — были заглублены в землю примерно на 0,5—0,6 м, о чем свидетельствует уровень порога в дверном проеме кладки № 44 1. К первому периоду относится порог дверного проема в кладке № 48, глубина заложения которого на 0,2—0,25 м ниже вымостки центрального двора и на 0,25— 0,3 м выше уровня полов в помещениях №№ 1, 2 1 2.
Жилая часть дома четко делится на две функционально не связанные между собой группы помещений: №№ 1, 2 и №№ 3, 4, возможно, женскую и мужскую половины. Если это было так, то к мужской половине скорее всего относятся помещения №№ 3 и 4, как наиболее близко расположенные ко входу в дом. Помещение № 5, мощенное камнем, судя по его солидным размерам (3,6 X 4,5 м) и приближающейся к квадрату форме, по-видимому, могло использоваться не только в качестве протирона, но и для приема гостей. В таком случае отделение данного помещения от центрального двора, где сосредоточивалась вся внутренняя жизнь семьи, вполне естественно. Не исключено, что это помещение было открытым, являясь в некотором роде двором, что реально при устройстве над помещениями № 3, 4 черепичной кровли коринфского типа, поскольку в этой части план дома непрямоуголен.
Остальные помещения в доме имели хозяйственное назначение, о чем свидетельствуют их небольшие (за исключением № 8) размеры, отсутствие взаимной связи, наличие каменных полов. Хозяйственное назначение, судя по небольшой высоте — не более 1,5 м, очевидно, имел и подвал № I.
Внутреннюю планировку юго-западной части дома (рис. 13, 3) представляется возможным реконструировать следующим образом. Различный характер замостов в хозяйственном помещении № 11 (возможно, кухня)3 и во дворе (№ 9) (первый сложен менее аккуратно и из бодее мелких и неоднородных по размерам камней), а также существование разрыва между ними позволяют предположить устройство стены, проходившей в створе с кладкой № 49. Окончание западного края вымостки в помещении № 11 по прямой говорит о существовании здесь еще одного помещения — № 10 (возможно, кладовки). И кладовка, и кухня имели крышу 4.
Относительно восточной и юго-восточной частей дома можно предположить следующее: существование штробы по восточному торцу кладки № 57 и вынос стены № 54 за линию южного фасада стены № 55 дают основания для восстановления в этом месте помещения № 7. Кладки №№ 57, 68, 68-6 позволяют реконструировать помещение № 8 (через него осуществлялась связь между центральным и «черным» дворами). Восточная стена помещения № 8 проходила от конца стены № 68 к кладке № 54, западная — от 68-6 к торцу № 57. При этом возникает помещение № 15 с выходом в хозяйственный двор. В южной части центрального двора, разделенной пополам кладкой № 61, образуются два небольших (размерами 2,1 X 2,6 м) помещения, назначение которых неясно, поскольку вымостка двора заходит за линию возможного место-
1 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., сто. 33 34 рис. 20.
2 Остатки пола в помещении № 2 относятся к первому периоду и, очевидно, имели глубину заложения, одинаковую с полами комнат №№ 3, 4 (Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 35, табл. V).
3 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 37, 38.
4 В хозяйственной яме помещения № 11 при раскопках был обнаружен завал
камней и черепицы. Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг стр. 38. ’’
26


Рис- ІЗ. Дом И—6. Одноэтажный вариант. Реконструкция автора,
северны фасад, 2 план второго строительного периода; 3 — план первого строительного периода; 4, 5 — разрезы Первый строительный период.


нахождения их северной стены *. Тем не менее наличие кладки № 61 говорит о том, что они, видимо, имели перекрытие.
Помещение № 7, учитывая его размеры (2,9 X 2,05 м) и близкое расположение к обоим входам в дом — парадному и хозяйственному — могло предназначаться для привратника, а № 15, возможно,—для содержания домашних животных1  2.
Изменения плана дома в последующем строительном периоде незначительно. Главным образом сокращена его южная часть (рис. 14, 2). Так, южная стена дома в это время проходит по кладкам №№ 58-6, 58 и 68 до пересечения со створом стены № 64. Помещения №№ 10, 11 уменьшаются, а №№ 12, 13 и 15 ликвидируются.
Восточную и юго-восточную части комплекса, ввиду чрезвычайной фрагментарности строительных остатков, можно реконструировать только с относительно большими допусками3. Так, ошибка в определении местоположения южной стены в восточной части дома может доходить до 1,5—3,0 м. Это, однако, не влияет на качественные характеристики планировки дома в целом: а) размещение главного двора в центре плана и устройство крытых помещений по его периметру; б) четкое деление на хозяйственную и жилую части и, в свою очередь, возможное деление жилой половины — на мужскую и женскую; в) небольшой удельный вес жилой площади; д) южная и восточная ориентация жилых помещений. Площадь застройки дома — 243—287 м2 (первая цифра при варианте плана без «черного» двора), площадь дворов — 21—31%, если считать, что помещение № 5 было крытым, и 31—40% при варианте с тремя дворами.
Жилая часть дома могла быть двухэтажной. Об этом свидетельствуют: значительное заглубление (до 0,6 м от уровня поверхности двора) полов жилых помещений, расположение цокольных помещений ря дом с улицей верхней террасы, находящейся примерно на 2 м выше уровня двора дома (при одноэтажном варианте внутренний двор легко просматривался бы снаружи 4); слишком малый удельный вес площади жилых помещений в застройке дома.
В связи с этим нами выполнены два варианта реконструкции: с одноэтажной жилой группой (рис. 13, 1, 2, 3, 4, 5) и двухэтажной (рис. 14, 1, 2, 3, 4, 5). В последнем случае высота жилой части определена исходя из следующего: при заглублении полов до 0,6 м и необходимости устройства входа со двора минимальная высота комнат первого этажа составит 2,5 м в чистоте при высоте дверного проема 1,7 ж и 2,7 м при высоте проема 2,0 м (вряд ли высота дверного проема могла быть менее 1,7— 1,6 м). Высота комнат второго этажа, если следовать указаниям Витру-
1 Устройство этой стены прямо по вымостке маловероятно, так как подошвы стен №№ 60 и 61 находятся глубже верха вымостки.
2 Существование довольно, большого «черного» двора, предназначенного только для выгребных ям и мусора (Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 41), в условиях чрезвычайно плотной городской застройки маловероятно. Не готовили здесь и пищу, поскольку кухня, скорее всего, находилась в помещении № 10.
3 Л. М. Славин. Ук. соч., стр. 40.
4 При средней высоте жилых помещений 2,5—2,7 м, заглублении их до 0,6 м ниже уровня двора, пролете около 3,6 м (в чистоте) и уклоне кровли до 20° высота конька (при нулевой отметке в уровне двора) составит около 2,8—2,9 м при двускатной и 3,6—3,7 м при односкатной кровлях. Если из этих величин вычесть превышение верхней террасы (около 2 м), а также учесть возможность комбинации двускатной крыши над помещениями №№ 1 и 2 и односкатной над помещениями №№ 3 и 4, то даже в этом случае центральный двор будет свободно просматриваться с улицы верхней террасы.
28


Рис. 14. Дом И—6 Двухэтажный вариант с хозяйственным двором. Реконструкция автора. / — северный фасад; 2 — план первого этажа; 3 — план второго этажа; 4 — разрезы.


вия1, составит 3/4 от высоты первого, т. е. в данном случае 1,9—2,1 м. Очевидно, при устройстве совмещенной крыши и, следовательно, наклонного потолка высота помещений второго этажа будет неодинаковой (с интервалом порядка 1,1 —1,2 м), составляя 1,6—2,7 м. В этом случае общая высота верхней точки ската крыши двухэтажной части над уровнем двора — около 5 м.
В хозяйственных помещениях №№ 7, 8, 10, 11, 12, 13, 15 уровень полов соответствовал вымостке двора. Судя по совершенно ничтожной глубине заложения подошв кладок, эта часть дома была одноэтажной. Высота хозяйственных помещений в наиболее низкой части, скорее всего, составляла не более 2,0—2,3 м, поскольку даже жилые комнаты в Ольвии не всегда достигали в высоту 2,2 м (подвалы в доме И—2 и в домах участка АГД). Крыша над всеми помещениями принята совмещенная. В двухэтажном варианте над комнатами №№ 3, 4, 10, 11, 12, 13 — односкатная и над №№ 1, 2, 7, 8, 15 — двускатная. Основанием для устройства утепленной совмещенной кровли послужили небольшие размеры помещений 1 2. Количество и направление скатов были определены исходя из величин перекрываемых пролетов и возможности обеспечения нормального стока дождевых вод. В частности, над помещениями №№ 3 и 4 принята односкатная крыша с уклоном на север, над №№ 1 и 2 — двускатная с уклонами на север и юг. Эта схема наиболее выгодна при двухэтажном варианте. При одноэтажном — скат над помещением № 1, скорее всего, имел уклон к югу, а над комнатами №№ 2, 3, 4 — к северу.
Крыша над помещениями №№ 10 и 11 могла быть только односкатной, со стоком на восток (устройство скатов крыш с уклоном на запад в западных частях этого дома следует исключить, т. к. с запада здание вплотную примыкает к материку, и отвод дождевых вод в этом направлении был бы затруднен).
К сожалению, следы лестниц отсутствуют. Тем не менее, это не является достаточным свидетельством против возможности существования второго этажа. В двухэтажных домах лестницы обычно делались из дерева и при пожарах или других разрушениях гибли в первую очередь. В данном случае наиболее приемлемым местоположением лестницы, ведущей на второй этаж, является пространство рядом с кладкой № 49.
Дом датируется III — рубежом II—I вв. до н. э.3, т. е. он существовал одновременно с остальными рассмотренными выше домами.
Реконструкции рассмотренных жилых домов, расположенных вдоль одной и той же улицы, дают возможность представить себе объемный характер застройки значительной части средней террасы участка И в целом (рис. 15).
1 Витрувий. Марк Поллион. Об архитектуре, 10 книг. Л., 1936 г., V—I — 3; VI — III—9 (далее — Витрувий).
2 Устройство чердаков с максимальной высотой не более 1 м и пролетом порядка 3 м маловероятно.
3 Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935 и 1936 гг., стр. 41, 42.
30


/
л* •
■' Ч-
>
А
Рис. 15. Участок И. Перспектива. Вид с юго-востока. Реконструкция автора.


ЖИЛЫЕ ДОМА ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ
ВЕРХНЕГО ГОРОДА
Рассматриваемый район расположен на относительно спокойном рельефе в центре северной половины Верхнего города, рядом с темено- сом. Здесь открыты Главная Продольная и несколько боковых улиц. Большое значение раскопок, проводившихся на этом участке, заключается в том, что открыты не отдельные дома или их фрагменты, а около двух кварталов почти целиком. Это дает возможность выяснить ряд важных особенностей домостроительства Ольвии, выявить его некоторые закономерности, определить примерные типовые схемы и размеры жилых домов, принадлежавших, по-видимому, более зажиточным, чем на участке Я, владельцам. Большой интерес представляет этот участок и в градостроительном отношении, т. к. позволяет выявить характерные особенности планировки центральной части Верхнего города. Так, сведение планировки дома из раскопок 1902—1903 гг. и двух центральных кварталов участка АГД 1 показало, что граница двух районов, планировочная сетка строительных остатков которых взаимно несколько повернута и сдвинута (рис. 16), проходит примерно по створам с кладкой № 45 1 2 и слоевыми основаниями №№ 54, 55, 56.
Из-за различия в планировке домов, в их размерах и приемах строительной техники рассматриваем каждый участок отдельно.
Участок АГД
Ниже реконструируются дома, расположенные только к востоку от Главной улицы, в первую очередь в северо-восточном квартале.
Дом А—3 (рис. 17) расположен во всю ширину восточной части северо-восточного квартала. Он с трех сторон ограничивается улицами, одна из которых, Первая Продольная, в позднейшем строительном периоде прекращает свое существование. В плане дом представляет собой прямоугольник с соотношением сторон один к двум и П-образным типом расположения восьми крытых помещений (рис. 18, /). Площадь застройки— 242—244 ж2, от которых площадь двора составляет 16—23%. Южная и восточная наружные стены дома хорошо прослеживаются по кладкам №№ 1, 2, 9, 17. Местонахождение северной стены определяется остатками кладки № 17-а, трамбовкой и фрагментами вымостки Третьей Поперечной улицы3. Северная стена начинается от кладки № 17-а, под* ходит вплотную к торцу № 16 и попадает в створ с подвальной стеной № 18 — северной границей дома А—10.
1 Сведение планировки было сделано на основании выполненной летом 1965 г. инструментальной привязки указанных участков.
2 Нумерация всех кладок на этих участках дана нами.
3 Л. М. Славин. Раскопки Ольвии в 1955' г.— КСИА, № 6. К., 1956 г., стр. 28.
32


Рис. 16. Участки А и Зевсов курган. Схематический сводный план. Реконструкция автора.


Положение южного конца западной стены дома А—3, общего для домов А—3 и А—10, определяется вымосткой двора *, водостоком № 10 и кладкой № 9. По-видимому, и северный конец этой стены тоже был общим для обоих домов. В противном случае здесь между домами появился бы узкий (шириной 0,4—1,0 м и длиной до 10 м) тупик с уклоном поверхности внутрь квартала, в связи с чем его нельзя было бы использовать даже для отвода воды с крыши. Таким образом, стена скорее всего проходила по прямой, а не ломаной 1 2 линии.
Последовательность развития внутренней планировки дома А—3 можно восстановить только в общих чертах. Поэтому ограничимся одним этапом, когда наряду с использованием более ранних комнат — №№ 1 и 2 — была перестроена северная часть дома и возник комплекс
Рис. 17. Дом А—3 Общий вид с севера. 1965 г.
помещений № 4, 6, 7, 8. Одновременность строительства последних подтверждается тем, что разделяющие их кладки (№№15 и 16) связаны между собой впереплет, а наземные стены №№ 12 и 15 идентичны по своим особенностям. Эти стены относятся к более позднему времени, чем №№ 1, 2, и датироваться концом IV в. до н. э. 3, по-видимому, не могут. Так, в стенах №№ 1, 2 высота камней в орфостатных рядах (кромка верхнего наружного угла орфостатов снята) одинакова, материал тщательно выкадрован и плотно притесан по месту. В стенах же №№ 12 и 15 притеска по месту отсутствует, камни в рядах различной высоты и в большинстве вторичного использования, хотя система кладки та же (рис. 56). То есть если техника кладок №№ 1, 2 характерна для классического или раннеэллинистического времени, то №№ 12, 15 — для середины — конца эллинизма, когда ухудшается качество кладок4. Это подтверждается и данными стратиграфии, глубиной заложения подошв
1 Т. Н. К н и п о в и ч. Основные итоги Ольвийской экспедиции.— КСИИМК, вып. 35. М.—Л., 1950, стр. 100.
2 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста.— АП, т. XI. К., 1962, стр. 26, рис. 31.
3 Т а м же, стр. 26, 27.
4 А. Н. Карасев. Развитие строительно-каменотесного ремесла в античных городах Северного Причерноморья (VII—І вв. до н. э.).—ПИСПАЭ. М., 1959, стр. 137,
34


Рис. 18. Дом А—3. Реконструкция автора.
обмерный план по И. Д. Ратнеру, А, Н. Карасеву; 2, 5, 5 —разрезы; 3 —план дома Вариант е устройством выхода на Первую Поперечную улицу; 4 — план дома. Вариант ę выходом на Продольную улицу.


и сохранившейся высотой остатков кладок (по этим же причинам одновременна кладкам №№ 12, 15 и стена № 9). Таким образом, хозяйственный комплекс конца IV—III вв. до н. э.1, находившийся на месте помещений №№ 6, 7, прекратил существование задолго 1 2 до возникновения комплекса комнат №№ 4, 6, 7, 8. Поэтому планировка, реконструируемая нами, может относиться не ранее, чем к середине или концу III в. до н. э. Маловероятно, также, что хозяйственный комплекс дома А—3 в связи с устройством комнат №№ 6, 7 мог быть перенесен на место помещения № 9 дома А—103, так как в этом случае возникает необычная для этого участка и для Ольвии в целом многоугольная конфигурация плана.
Интересно функциональное назначение подвала № 5 (размеры в плане 2,12—2,20 м X 2,45 м при глубине 1,5—1,6 м). Стены его непараллельны находящимся рядом кладкам наземных помещений и своими тыльными сторонами примыкают к трамбовкам4. Прямо по центру кладки № 6 отходит каменный водосток (рис. 19, 1, 2), оканчивающийся в уличном колодце закрытого типа (рис. 18, 2; 20). Нужно подчеркнуть, что канал этого водостока строго перпендикулярен именно к кладке № 6, а не к наружной стене № 9 дома А—3. Если бы водосток предназначался для отвода вод из двора, то скорее всего его расположили бы или по центру кладки № 9, или ближе к западному краю двора, во всяком случае, перпендикулярно стене № 9. Отсюда можно сделать следующие выводы: подвал № 5 был нежилым (о чем свидетельствуют малые размеры) и строился одновременно с водостоком, в непосредственной связи с ним. Подвал датируется второй половиной III в. до н. э.5, т. е. тем же временем, что и группа помещений №№ 4, 6, 7, 8 и, в частности, кладка № 9. Одновременность кладки № 9 и водостока подтверждается и характером их пересечения. Учитывая все это, представляется возможным предположить, что подвал № 5 представлял собой цистерну6 и был связан с водостоком и с уличным водосборным колодцем для слива избыточной воды при дождях. Очевидно, этот резервуар скорее всего использовался для сбора воды с крыш. Воды же с поверхности двора, в том числе и сточные, выводились по каналу, находившемуся в юго-западной части двора. Таким образом, несмотря на то, что второй канал был расположен выше первого, оба они, по-видимому, могли функционировать в одно и то же время, но служить для различных целей. '
Отсутствие каких-либо остатков стены к северу от цистерны при наличии сохранившихся рядом кладок №№ 9, 4, 10 ставит под сомнение возможность существования в этом месте закрытого помещения, но не исключает устройство навеса.
Относительно назначения остальных помещений представляется возможным предположить следующее.
1 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 26.
2 В пользу этого свидетельствует то, что при возведении стены № 16 строители древней Ольвии, очевидно, и не подозревали о существовании в этом месте хозяйственных ям, поскольку никаких мер для предотвращения ее неравномерной осадки принято не было.
3 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 27. Следует, однако, отметить, что в схематической реконструкции плана дома А—3 (Там ж.е, рис.'31) помещение № 9 отсутствует.
4 Там же,' стр.' 26.
5 Т а м же.
е Ее стены были, по-видимому, оштукатурены, т. к. остатки известки в виде порошкообразных вкраплений были найдены при раскопках.
36


Ввиду отсутствия дверных проемов в кладках №№ 3, 4 место входа’- в помещение № 1 с западной и северной сторон исключается,, то есть комната с остальными помещениями дома связи не имела. Поскольку наружные стены помещения № 1 (кладки № 1, 2 і) выложены аккурат-
Рис. 19. Дом А—3. Водосток с колодцем.
/ — общий вид с юго-востока. 1963 г.; 2 — деталь канала. 1963 г.
нее остальных стен дома, а подобный прием характерен для встроенных лавок2, можно предполагать, что такое же назначение имело и помещение № 1.
К западу от цистерны находился протирон, через который попадали во двор с улицы. Западной стеной протирона являлась западная стена
1 Стены №№ 1, 2, судя по глубине заложения и соотношению с другими кладками дома, наиболее ранние. Однако они продолжали функционировать вплоть до окончательной гибели дома.
2 С. А. Кауфман. Вилла Доброй Судьбы в Олинфе.— ВВИА, № 1. М., 1961, стр. 98. Во многих случаях стены лавок в отличие от сырцовых сітен жилых домов, в которых они были устроены, выкладывались из камня на всю высоту.
37


дома, восточная размещалась возле кладки № 7. О том, что протирон был устроен именно здесь, свидетельствуют размеры и форма помещения, а также наличие водостока. В связи с этим вариант с размещением иротирона в помещении № 3 (рис. 18, 4\ 21, 2) маловероятен, хотя и мог иметь место в то время, когда Восточная улица еще существовала.
Отдаленность комнат №№ 6 и 7 от двора говорит о том, что они, скорее всего, служили спальнями.
Помещение № 8, учитывая небольшие размеры, его место в плане дома и отсутствие каких-либо следов проема в центральной и восточной частях кладки № 15, являлось, скорее всего, передней, через которую
Рис. 20. Дом А—3. Обмерный план колодца, водостока и подвала № 5
по И. Д. Ратнеру.
осуществлялась связь с двором комнат №№ 6, 7, 4. В этом случае изолированные от остальной части дома помещения №№ 2, 3, возможно, составляют группу андрона (№ 3 — прихожая, № 2 — андрон) 4. Нельзя, однако, исключить и вариант с объединением помещений №№ 2, 3, 4 1 2. При обоих вариантах прослеживается деление дома в функциональном отношении на две части (рис. 18, 3, 4).
Под помещением № 4 находился подвал, который во время одной из перестроек был засыпан3  4.
В целом планировка дома прямоугольная с соотношением сторон 1:2, крытые помещения расположены П-образно4. Площадь двора от
1 Аналогичный прием встречается и в Олинфе. Например, в домах А—VI—6, А—VII—4, А—1 и др. D. М. Robinson and J. W. Graham. The Hellenie House, Excavations at Olynthus, part VIII. Baltimore, 1938, табл. 89, 97, 99.
2 Помещение № 4, судя по сохранившейся высоте кладки № 12, не могло иметь выхода непосредственно во двор.
3 Л. М. Славі н Розкопки Ольвії в 1949—1951 рр.— АП, т. V. К., 1955, стр. 102.
4 От предложенной ранее планировочной схемы (Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 26 и сл.. рис. 31) наш вариант планировки отличается, главным образом, наличием лавки и цистерны, а также отказом от дополнительного помещения на территории дома А—10.
38


Рис. 21. Дом А—3. Реконструкция автора.
южный фасад (вариант со входом с юга); 2-*- восточный фасад (вариант со входом с восточной стороны).


площади застройки, равной 242 м1  2, составляла 16—23% (в зависимости от наличия или отсутствия навеса над помещением № 5). Площадь комнат, не имеющих прямого света со стороны двора, составляет около 40% от полезной. Несмотря на то, что дом А—3 безордерный, от домов на участке И он отличается более четкой разбивкой на местности, большей средней площадью жилых комнат (23,4 м2), наличием протирона, лавки (?), цистерны (?).
В объемном отношении дом одноэтажный, безордерный (рис. 18, 2, 5, 6\ 21, 1, 2). Судя по небольшому пролету кровля над протироном и навес над цистерной были односкатными, со стоком внутрь. Крыша над комнатами №№ 1, 2, 3 могла быть и односкатной, и двускатной (пролет в чистоте около 4,7 м; с восточной стороны — улица, с западной— двор). Помещения №№ 4, 6, 7, 8 из-за большой величины перекрываемого пролета (около 11 м) имели, скорее всего, двускатную крышу со стоком на юг — во двор и на север — на Поперечную улицу. Иное расположение скатов, в данном случае, следует исключить, поскольку с запада к этой группе комнат примыкают жилые помещения дома А—10. В зависимости от характера сопряжения скатов крыш над помещениями №№ 1, 2, 3 и №№ 4, 6, 7, 8 не исключено, что объем последних был выделен. В реконструкции высота комнат составляет 2,2—2,6 м.
От домов А—10 и А—4 1 в противоположность остальным, рассмотренным выше домам, сохранилось очень мало. Кроме того, часть этих остатков относится еще к классическому периоду (подвалы №№ 1, 2 дома А—10). Тем не менее, сохранившаяся на относительно большую высоту наземная кладка № 22, продолжающая восточную стену подвала № 2, свидетельствует, что планировка эллинистического дома А—10, по-видимому, была такой же, как и в предшествующее время. Это в сочетании с другими остатками, а также учитывая то, что границы квартала восстанавливаются достаточно надежно, позволяет установить общие габариты, местоположение дворов и входов в домах А—10 и А—4. Это для выполнения объемных реконструкций является главным.
Дом А—10 в плане прямоугольный с соотношением сторон 1:2 и Г-образным расположением крытых помещений. Площадь застройки— 265 м2, от которой площадь двора составляет примерно 18,5%. Южным и северным фасадами дом выходит на поперечные улицы, с востока он ограничен западной стеной дома А—3, с запада — домом А—4 (рис. 16; 22, 1, 2).
Граница между домами А—4 и А—10 проходила, скорее всего, по линии кладки № 27. В пользу этого свидетельствует параллельный сдвиг (до 0,5 м) кладок №№ 30, 31 относительно основания № 26 (то же между основанием № 26 и кладкой № 9), и взаимный сдвиг планировочных сеток строительных остатков2, находящихся по обе стороны от кладки № 27.
Два фрагмента каменной, судя по глубине заложения, эллинистической вымостки № 29 (рис. 23) и расположенные к северу и востоку от них крытые помещения (в том числе — хозяйственное № 9) 3, дают основания для локализации двора в юго-западной части дома.
Для уточнения местоположения северной границы двора рассмотрим
1 Реконструкция планировки обоих домов предлагается впервые.
2 Последние различаются и по технике кладок.
3 Известно точное расположение только двух стен этого помещения — южной и восточной. Судя по раскопкам, очевидно, что его западная стена вряд ли могла располагаться западнее восточного фрагмента вымостки № 29. При этом перекрываемый пролет составит не более 5 м в чистоте.
40


Pi. с. 22. Дома А—3, А—10, А—4 Реконструкция автора,
южный фасад северо-восточного квартала; 2 — разрез по домам А—4, А—10; 3 — дом А—4. Западный фасад.


планировку северной части дома. Подвальные помещения №№ 1 и 21 существовали с начала V в. до н. э. до середины IV в. до н. э., т. е. вплоть до начала строительства эллинистических жилых домов на этом участке1  2. Над обоими подвалами находились наземные комнаты, от которых частично осталась только наземная кладка № 22. Высота сохранившейся части кладки свидетельствует о том, что она, а следовательно, и помещения №№ 2, 4 существовали и позднее, в период эллинизма. Очевидно, неизменной осталась и планировка комнат №№ 1, 3. Таким образом, на севере двор ограничивался, скорее., всего, помещением № 2. о
Не исключено, что помещение № 2 могло быть пастадой. В пользу этого свидетельствует парадный характер западного фасада кладки
№ 22 (такая кладка вряд ли могла иметь штукатурное покрытие и, следовательно, входить в жилое помещение). Однако план этого помещения не имеет ярко выраженных особенностей, присущих пастадам; не было найдено при раскопках и каких-либо деталей ордера.
Исходя из общего плана, наиболее вероятно, что вход
Рис. 23. Дом А—10. Восточный фрагмент в Д°м вел с Первой Попереч-
вымостки № 29. (На втором плане видна ной улицы. Пролеты крытых
кладка N° 22). Вид с юга. 1965 г. помещений — 4,3—4,5 М (мак¬
симальный пролет — 5,3 м).
Намеченная схема дома А—10 в целом повторяет тип дома А—3 и имеет примерно те же планировочные показатели: расположенный в юго-западной части комплекса двор и группа основных жилых помещений с южной ориентацией, по площади и месту в плане соответствующая аналогичной группе помещений №№ 4, 6, 7, 8 в доме А—3.
В объемном отношении дом был одноэтажным и в эллинистическое время, скорее всего, безордерным. Крыши над помещениями №№ 1, 2, 3, 4 — двускатные, с уклонами на север и юг (с запада и востока к этим помещениям примыкают комнаты двух соседних домов, поэтому сброс воды в этих направлениях следует исключить), над помещениями №№ 5, 9 могли быть как односкатными, так и двускатными.
Дом А—4 (рис. 16; 22, 1—3) прямоугольный в плане с соотношением сторон 1:2 и П-образным расположением крытых помещений. Площадь застройки — 230—260 м2, от которой 11—18% занимает двор. Южная, западная и северная границы дома определяются Второй и Третьей3 Поперечными и Главной Продольной улицами. Восточная граница
1 Л. М. Славин допускает две возможности в отношении функционального назначения подвалов дома А—10 — жилое или общественное (Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 14). Учитывая то, что все последующие перестройки подвала № 2 носят сугубо жилой характер, а высококачественные кладки, подобные стенам №№ 18, 19, 21, 22, встречаются и в обычных жилых домах, например на участке Еб-7у первое представляется наиболее вероятным.
2 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали..., стр. 15.
3 Очевидно, если остатки Третьей Поперечной улицы шириной около 2,2 м зафиксированы к северу от домов А—3 и А—10 (Л. М. Славин. Раскопки Ольвии в 1955 г.— КСИА, № 6. К., 1956, стр. 28), то вполне очевидно, что она доходила до пересечения и с Главной Продольной улицей. Исходя из этого, северную границу дома А—4 представляется возможным реконструировать в створе с кладкой № 18 дома А—10.
42


проходила по кладке № 27. Следует отметить, что западная стена могла находиться и несколько южнее кладки № 32 — в створе с основанием № 37, так как, во-первых, наземная стена, когда это не диктовалось необходимостью, не обязательно должна была устраиваться на Подвальной, а, во-вторых, от стены № 32 до створа с основанием № 37 отсутствуют остатки вымостки Главной улицы. Таким образом, ширина дома А—4 при реконструкции может колебаться в пределах 1,5 ж.
Местоположение двора 1 в северной части жилого дома, по-видимому, можно исключить, исходя из необходимости обеспечения наиболее характерной для Ольвии ориентации основной жилой группы и характера расположения в плане дома кладок №№ 35, 36, в южной — из-за местонахождения там подвалов. Остается только центр дома или, если учесть взаимное расположение кладок №№ 28, 33 и 35, скорее всего,— его западная часть. Положение двора в центральной части дома косвенно подтверждается и находящейся у северного конца кладки № 34 лестницы, ведущей в подвал № 1. В Ольвии чаще всего каменные лестницы в жилые подвалы устраивались поблизости от дворов (например, дома А—2, Е—1, НГФ—1). Вход в дом А—4 при подобном размещении двора скорее всего находился в западной стене. В доме было два жилых подвала. Из наземных помещений вполне четко и надежно локализуются только комнаты №№ 1, 2. Основанием для установления предположительных границ остальных помещений являются кладки №№ 27, 28, 34—36.
Планировка дома А—4 в целом аналогична домам А—3, А—10. Однако между ними есть и отличия — применение более симметричного композиционного приема, наличие в период эллинизма больших жилых подвалов (один находился к югу от двора), устройство входа в дом с главной улицы города, довольно значительный (около 6 ж в чистоте) перекрываемый пролет северной группы помещений, расположение этих комнат в один ряд вдоль северной границы двора.
В объемном отношении дом был, по-видимому, безордерным, одноэтажным, крыша черепичная. Над помещениями №№ 1, 2,3 крыша, скорее всего, односкатная с уклоном внутрь (пролеты в чистоте до 4,7 ж), а над №№ 4 и 5 — двускатная с уклоном на север и юг (пролет порядка 6,3 ж).
Рассмотренные дома А—3, А—4, А—10 в совокупности составляют северо-восточный квартал (рис. 16). Размеры его 35—37 X20—22 ж, площадь 740—770 ж1  2. По-видимому, в позднее время (II в. до н. э.) 2 Первая Продольная улица была перегорожена кладкой № 38 и, возможно, использована под застройку.
Характерной особенностью этого квартала является его четкое деление на три равных участка, застроенных однотипными одноэтажными домами с почти одним и тем же количеством и аналогичным расположением комнат, одинаковыми планировочными показателями, подобными конструкциями и т. д. Иначе говоря, перед нами типичный пример регулярной блочной застройки, близкой по своей идее, в частности, кварталам Северного холма в Олинфе. Конечно, есть отличия как в абсолютных размерах, так и в количестве домов (три вместо пяти в одном полублоке), планировке, пропорциях и т. д. Однако основное — идея блочной застройки — тут налицо.
1 Никаких остатков от вымостки двора при раскопках обнаружено не было.
2 Об этом свидетельствует глубина заложения подошвы кладки № 38, находящаяся значительно выше уровня подошвы кладок самых поздних стен дома А—3 и соответствующего им уровня вымостки Второй Поперечной улицы (Ф -/7, № 184. 1948, разрезы I — II и V — IV. Научный архив ИА АН УССР).
43


Есть основания полагать, что этот принцип нашел свое отражение и в планировке юго-восточного квартала участка АГД, длина которого составляет 39—40 м (Первая Продольная улица от северо-восточного квартала продолжалась на юг, о чем свидетельствует поворот кладки № 38-а 1 и остатки водостока № 39). Можно предположить, что ширина квартала была примерно такой же, как и в Северовосточном,— 22—24 м (правда, улица, ограничивающая квартал с юга, пока не обнаружена).
В раскопанной части юго-восточного квартала наблюдается деление на участки, кратные по размерам домам А—3, А—4, А—10.
Так, большая протяженность кладки № 40 (она состоит собственно из двух стен) и ее фундаментальность, взаимный сдвиг и поворот планировочных сеток строительных остатков, находящихся к востоку и западу от нее, отсутствие под кладкой 38-а слоевого основания и взаимная непараллель- ность этих стен свидетельствуют о том, что в этом месте проходила граница между домами1  2. На месте восточного дома почти не сохранилось эллинистических остатков, за исключением северного подвала. Однако имея западную (по кладке № 40), северную (по Второй Поперечной улице) и восточную (по Первой Продольной улице) границы дома при ширине 11 —11,5 ж в осях, можно предположить, что дли- Рис. 24. Кладка № 38-а. Обмерный на этого дома находилась в пределах план по И. Д. Ратнеру. 22—24 м, а площадь застройки состав¬
ляла соответственно 260—290 м2. Остатки уличного водостока № 39 и наличие подвала в северной части дома дают некоторые основания для локализации двора в центральной или южной части плана. К сожалению, ничего более конкретного относительно плана этого дома сказать нельзя. Невозможно реконструировать в настоящее время и планировку остальной части юго-восточного квартала. Тем не менее, важно другое — восточный дом юго-восточного квартала по площади и конфигурации аналогичен домам А—3, А—4, А—10 и занимает примерно треть площади в своем квартале. Иначе говоря, идея блочности нашла отражение и в застройке юго-восточного квартала. Учитывая небольшую ширину Второй Поперечной улицы, не исключено, что Северный и Южный кварталы могли быть частями удвоенного квартала с общими размерами 35—40 X 42—46 м.
Следующим домом на участке АГД, поддающимся реконструкции, является дом А—2, расположенный в Восточном квартале.
1 Четкая прямая линия северного края группы камней № 38-а (рис. 24) (прямолинейность нарушается только в восточной части и носит характер обычной деформации кладки с плохой перевязкой вертикальных слоев), находящихся в створе с северным торцом кладки № 40, позволяет рассматривать № 38-а как кладку, а не как, по мнению Л. М. Славина (Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 5, рис. 1), верхний горизонт вымостки.
2 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 21.
44


Размещение дома А—2 (рис. 25, 1, 2) на стыке планировочных сеток участка А и дома, раскопанного в 1902—1903 гг. у Зевсова кургана1, которые в этом месте взаимно сдвинуты и повернуты под углом в 10— 15°, в значительной мере отразилось и на его планировке. План дома
Рис 25 Дом А—2
1 — общий вид с востока. 1940 г ; 2 — общий вид с севера 1966 г.
не вписывается ни в одну из упомянутых сеток (рис. 16). При относительной прямоугольности его северной части южная немного скошена (южный конец восточной стены дома повернут под острым углом к кладкам № 41, 43 и идет параллельно слоевым основаниям №№ 59, 60). Положение западной стены дома фиксируется остатками кладки и основания № 48 и уличного водостока № 39. На востоке граница дома проходила по кладке № 45 и слоевым основаниям №№ 54, 55. Последнее подтверждается размещением слоевых оснований №№ 54—57, 61
1 	Район участка А ориентирован по направлению Главной Продольной улицы; участок Зевсова кургана, очевидно, по рельефу склона Террасной части.
45


в планировочной сетке оснований №№ 58—60, 62, 65 участка у Зевсова кургана 1 и различиями в приемах строительной техники (широкое применение слоевых оснований к востоку от 45, 54, 55 и почти полное отсутствие таковых к западу). Таким образом, помещения, расположенные к востоку от оснований №№ 45, 54, 55, находились в планировочной сетке строительных остатков у Зевсова кургана и к рассматриваемому дому никакого отношения не имели.
Для определения северной и южной границ дома А—2 необходимо выяснить положение двора и его размеры (рис. 26, 2). С востока двор ограничивался основаниями №№ 54, 55, с севера — кладкой № 41, с запада — № 49. Ширина двора — 6,3—8,8 м, длина раскопанной части — 10,7 м. Соотношение сторон дворов в античных домах вообще и ольвий- ских в частности, как правило, не превышает 1:2. Очевидно, это можно принять и для данного случая, то есть длина двора дома А—2 при указанной ширине могла находиться в пределах 11—16 м, а площадь — составлять 85—120 м1  2  3. Поскольку площадь дворов в безордерных оль- вийских домах не превышает 40—60 м2 и только в богатых ордерных домах участка НГФ приближается к 80—120 ж2, наиболее вероятной представляется цифра 80—90 м2. Это может помочь в определении возможных верхних и нижних пределов площади застройки всего дома, поскольку в оптимальном случае площадь двора от площади застройки в жилых домах Ольвии составляет 15—25%. Отсюда следует: при площади двора 80—90 м2 площадь застройки дома могла составить 320— 600 м2. По-видимому, для рядового безордерного дома более вероятен нижний предел — 320—360 м2.
Жилая группа дома А—2 расположена по северной стороне двора и состоит из двух смежных подвалов, для входа в которые на территории двора устроена каменная лестница, и находящихся над ними комнат. Западные помещения были хозяйственными2. В связи с этим можно предположить, что к югу от двора никаких помещений не было. Действительно, расположение жилых комнат в противоположных частях дома, разделяемых хозяйственным комплексом, да еще с северной ориентацией одной из групп, маловероятно. Можно исключить устройство по южной стороне двора и хозяйственных помещений, поскольку площадь их западной группы и так превышает жилую. Следовательно, на юге дом оканчивался, скорее всего, сразу же за водостоком № 63. В то же время продолжение кладки № 45 к северу от подвалов №№ 1, 2 связано* с № 45 впереплет и таким образом дает основание расширить площадь дома к северу от подвалов №№ 1, 2. Очевидно, пролет этих крайних северных помещений мог соответствовать, примерно, пролету комнат №№ 1, 4 и вряд ли составлял более 4—5 м. В этом случае планировка северной группы помещений аналогична домам А—3 и А—10, а площадь застройки дома дает вычисленную выше оптимальную величину, составляющую 320—360 м2 3.
Местоположение водостока № 63 и кладки № 51 позволяют наметить протирон и вход в дом.
Среди хозяйственных помещений наибольший интерес представляет
1 В пользу этого свидетельствует и то, что подвальная кладка № 45 находится в створе с основанием № 66 (именно по этой линии проходит стык двух планировочных сеток) и врезана под острым углом в основание № 56.
2 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 18, 19.
3 Данная реконструкция плана отличается от предлагавшейся ранее (Л. М. С л а- в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 18, рис. 12) главным образом присоединением комнат №№ 2, 3 и отказом от группы помещений к востоку от стен №№ 45, 54, 55.
46


Рис. 26. Дом А—2. Реконструкция автора, разрезы; 2 — обмерный план цо А. Н. Карасеву; 4 — плач.


помещение № 7 с пифосом для хранения рыбы. Характер взаимного расположения комнат №№ 5, 6, 7 свидетельствует о том, что комната № 7 являлась своеобразной передней. Не исключено, однако, что помещения №№ 6 и 7 могли представлять собой не два, а одно помещение, которое в дальнейшем было разделено на два кладкой № 53. Кроме того, не совсем четко определяются размеры протирона, а вместе с ним и помещения № 8. Тем не менее очевидно, что находившийся в этом месте хозяйственный комплекс состоял не из одной, а из нескольких небольших по размерам комнат.
В делом планировка дома А—2 (рис. 26, 4) была, по-видимому, более или менее аналогична планировке остальных домов участка: Г-образный тип расположения крытых помещений, южная ориентация и планировка жилой группы, наличие жилых подвалов. Отличия заключаются главным образом в ориентации хозяйственных комнат на восток, устройстве специальной лестницы, ведущей в подвал, и относительно большой площади дома.
Судя по характеру остатков, дом был одноэтажным (рис. 26, 1, 3, 5), возможно, с несколько повышенной жилой группой, безордерный.
Расположение во дворе лестницы, ведущей в подвал, позволяет предполагать устройство в этом месте небольшого навеса. Однако для реконструкции здесь пастады, исходя из планировки центральной части дома, оснований нет.
Крыша над помещениями №№ 1—5 принята двускатная1, над помещениями №№ 6—9 — односкатная, при этом максимальные пролеты для каждого ската не превышают 4,8 м в чистоте.
Этим исчерпываются дома, поддающиеся реконструкции на участке АГД. Следующим объектом нашего исследования являются дома из раскопок у Зевсова кургана. Как уже говорилось, их планировочная сетка повернута и сдвинута по отношению к участку АГД. Это, а также относительно большие размеры этих домов позволяют выделить их в отдельный район.
Участок раскопок 1902—1903 гг. у Зевсова кургана. В научной и популярной литературе широкую известность получила объемно-планировочная реконструкция жилого дома у Зевсова кургана, выполненная П. П. Покрышкиным по указаниям Б. В. Фармаковского. Эта реконструкция создавалась в тот период, когда методика проведения и фиксации археологических раскопок еще не была в достаточной степени разработана, вследствие чего некоторые подробности могли ускользнуть из поля зрения исследователя. Маловероятно, например, чтобы на большой площади, раскопанной в 1902—1903 гг., не было открыто остатков ни одной улицы. Это привело к тому, что при выполнении реконструкции был допущен ряд недостаточно обоснованных предположений относительно общей объемно-планировочной схемы открытого здесь дома и была создана монументальная академичная реконструкция, которая в значительной степени была оторвана от реальных условий жизни эллинистической Ольвии.
В последние десятилетия накопился большой археологический материал по истории античного домостроительства, в том числе и по архитектуре жилых домов Ольвии. Это позволяет пересмотреть ряд положений реконструкции Б. В. Фармаковского и попытаться наметить более реальный вариант. Учитывая сказанное, мы вынуждены рассмотреть дома этого участка несколько более подробно, чем другие.
1 	Недоисследованность северной части Восточного квартала не дает возможности вполне уверенно реконструировать количество и направление скатов крыш над помещениями №№ 1—4.
48


Строительство дома было отнесено автором к 1-й половине II в. до н. э. на основании стилистического анализа мозаики и техники кладки № 74 *. Однако появление большого количества новых данных в области античного домостроительства, в частности мозаик Олинфа, кладок стен жилых домов и т. п., позволяет несколько изменить предложенную датировку. Учитывая стилистическую близость ольвийской мозаики олинфским образцам классической эпохи1  2 при вполне развитом характере последних3, строительство дома следует удревнить по крайней мере на одно столетие. К концу IV — началу III вв. до н. э. следует отнести и кладку № 744. Косвенно такая датировка подтверждается и следующим. Наиболее массовый керамический материал из IV слоя, в котором находился дом, относится к III—II вв. до н. э.5, то есть это позволяет предполагать гибель дома, по-видимому, не позднее II в. до н. э. Если при этом учесть, что к середине II в. новое строительство прекращается в городе совсем и в конце того же II в. гибнет в пожарах ряд общественных и богатых жилых домов, а время максимального размаха строительства жилых домов в Ольвии падает на III в. до н. э., становится ясно, что возведение домов у Зевсова кургана в первой половине II века маловероятно.
По упомянутой реконструкции6 (рис. 27, 3, 4) дом занимал площадь, превышавшую почти в два раза ту, которая была вскрыта в 1902—1903 гг. Дом состоял из двух частей — северной и южной. Первая часть ограничивалась по створам кладок №№ 100, 66, 65 и 97, вторая — располагалась к югу от стены № 65. В каждой из них находилось по два двора — хозяйственный и парадный. Парадные дворы решались по перистильно-простадной схеме и имели мозаичные вымостки. Над группой помещений, связанных с простадой, проектировался второй этаж. Вход в северную часть находился к северу от простады, справа от входа помещалась каморка привратника, а слева — хозяйственное помещение. Вокруг хозяйственного двора № 17 группировались помещения №№ 3, 6—8, 16, 18, 19. Наиболее парадным являлось помещение № 1. Аналогичное решение предполагалось и для южной части — с хозяйственным двором № 25, парадным помещением № 23 и двором с мозаичной вы- мосткой, который должен был размещаться южнее створа № 65 и восточнее помещения № 23. Портики перистиля парадного двора северного комплекса были решены в ионическом ордере, второй этаж простады — в коринфском.
Попытка пересмотра этой реконструкции была осуществлена И. Н. Соболевым 7 (рис. 27, 5). Его реконструкция отличается от предыдущей тем, что простадная группа была сделана одноэтажной, но повышенной, вход переносился на восточную сторону двора, каменные симы заменялись терракотовыми. Было высказано предположение о меньших размерах дома. Однако в остальном объемно-планировочная схема дома осталась без изменений.
1 ИАК, вып. 13, стр. 48, 61, 83.
2 М. М. Ко бы лин а. Открытия в Олинфе. ВДИ. М., 1939, № 3, стр. 209.
3 См., например, в доме А—VI—3. Olynthus, р. V, стр. 4 и сл., табл. XII.
4 Кладка трехслойная. Ее северный фасад сложен по однорядной (частью двухрядной) орфостатной постелистой системе из прямоугольных плит и блоков с плотной притеской хорошей выкадровкой и рустовкой. Это позволяет отнести ее к указанному времени. С. Д. Крижицький. Елліністичні житлові будинки Ольвії.— Археология, т. XXII. К., 1969, стр. 111.
5 ИАК, вып. 13, стр. 176, 199, 200, 204, 210, 213.
6 Т а м ж е, стр. 39—98.
7 И. Н. С о б о л е в. О реконструкции ольвийского жилого дома II в. ...
4 1334
49


У'1'-У '
•$‘Л- ...
~А * S*
' ’і--'
к ■
Л У К- 1
Щ Ь ■; ;;;
/ ■ /.. V
Рис. 27. План дома у Зевсова кургана. Раскопки 1902—1903 гг.
1 — обмерный план; 2 — мозаичная вымостка; 3, 4 — реконструкция Б. В. Фар- маковского, П. П. Покрышкина. Разрез. План; 5 — реконструкция И. Н. Соболева. Разрез.


По реконструкции Б. В. Фармаковского площадь, занимаемая только северной частью дома (по створам кладок № 100, 66, 65, 97, 98), составляет около 1350 ж1  2. Вскрытые раскопками помещения к югу от № 65 занимают около 300 ж2. Если же учесть предполагаемое подобие южной и северной частей, то площадь южной составит примерно 1000—1200 ж2, а всего дома — 2300—2500 м2. При сравнении этих данных с аналогичными домами в городах Греции и Малой Азии, не говоря уже о Северном Причерноморье, становится ясно, что подобные размеры ольвийско- го дома слишком велики. Так, например, двухперистильный Дом Масок 1 на Делосе занимал площадь около 1750 ж2, Дом Диониса— 1050 ж2, Дом Патриция в Приене с двумя внутренними дворами — около 1230 м2. Но все это богатые дома с четкой ордерной планировочной схемой. Дома же, близкие к ольвийскому по своему характеру и декору, имели площадь застройки значительно меньшую — 300—500 ж22. Например, Дом Трезубца на Делосе — около 370 ж2, Дом на Холме — около 320 ж2, Дом Дельфина—около 470 м2. Такую и меньшую площадь имело и большинство домов Приены. Площадь участка под застройку одного дома в типовом квартале Северного холма в Олинфе3 составляла 290 м2.
Примерно то же наблюдается в Херсонесе и Ольвии. Так, площадь домов на участке И в Ольвии колеблется в пределах ПО—280 ж2, на участке АГД — 240—360 м2, на участке Е6-і — 210—290 ж2, и только богатые ордерные дома участка НГФ площадью 550 ж2 каждый. Таким образом, известные нам ольвийские дома отличаются по своим размерам от более или менее рядовых домов Средиземноморья незначительно и в основном — в сторону уменьшения.
В дополнение к этому следует рассмотреть вопрос о возможных размерах эллинистических кварталов. Так, площадь одинарных кварталов в большинстве эллинистических городов находилась в пределах 1000— 1600 м2 при размещении в каждом квартале двух — четырех и редко более домов. Разумеется, встречаются и исключения, как, например, в Дура- Европос (4000 м2) 4 или Селевкии (9630 м2) 5. Однако в таких случаях в квартале обычно размещалось и больше домов.
Нет значительных отклонений и в городах Северного Причерноморья. Так, например, величина эллинистических кварталов Херсонеса составляет 240—650 ж2 при размещении в квартале двух-трех жилых домов 6. В Ольвии на участке АГД, где принципы регулярности получили максимальное развитие — 740—770 ж2. В нерегулярных районах размеры кварталов по ряду данных могли доходить до 1100—2000 ж2.
1 Существует мнение, что этот дом являлся гостиницей для приезжих актеров.— ВИА, т. II, кн. I. М., 1948, стр. 329.
2 Е. И. Евдокимова. Архитектура народного жилища в античной Греции. Диссертация на соискание ученой степени кандидата архитектуры. М., 1947, стр. 194, 195.
3 Поскольку основы эллинистической архитектуры начали формироваться еще в предыдущую эпоху, нам представляется возможным привлекать в качестве аналогий памятники не только эллинистического времени, но и классического. Тем более, что для культуры городов Северного Причерноморья в период эллинизма характерна некоторая архаизация. Это хорошо прослеживается на примере художественной керамики (Т. Н. Книпович. Основные линии развития искусства.— АГСП. М.—Л., 1955, стр. 177).
4 F. С u то nt. Fouilles de Doura-Europos (1922—1923). Paris, 1926, стр. 25.
5 136,69X70,45 м — размеры блока «В», состоявшего, по-видимому, из семи домов. Г. А. К о ш е л е н к о. Архитектура жилища греческих городов Парфии.— АГ. М., 1963, стр. 172.
6 Г. Д. Белов. Северный прибрежный район Херсонеса.— МИА, № 34. М., 1953, стр. 14—15.
4*
51


Это позволяет предположить, что площадь других ольвийских кварталов, размещенных на спокойном рельефе, могла составлять в среднем для одинарных, при наличии элементов регулярности в планировке района,— 700—1100 ж1  2. Очевидно, площадь, раскопанная в 1902—1903 гг. у Зевсова кургана, могла быть занята не менее чем двумя одинарными кварталами. Дом же с мозаикой, который никак нельзя отнести к сооружениям дворцового типа, вряд ли значительно превышал по размерам богатые ордерные ольвийские дома Нижнего города. Его площадь находилась скорее всего в пределах 300—700 ж2. Таким образом, на этом участке могло быть не менее двух-трех эллинистических домов.
Попытаемся определить границы кварталов у Зевсова кургана (рис. 27, 1). Прежде всего бросается в глаза четкая параллельность и значительная длина слоевых оснований и кладок № 65, 73, 74, 99, 100, расположенных по направлению запад — восток. То же, в известной степени, касается и перпендикулярных им оснований №№ 78, 86, 97, 98, имеющих направление север — юг. Никаких следов стен, соединявших бы между собой стены (№№ 99 и 100) или отходивших бы перпендикулярно от № 65 к северу от последней не обнаружено. Наряду с этим слоевые основания стен, находящиеся между №№ 65 и 73, 74, 99, почти все небольшой длины. Они расположены по отношению друг к другу, а также к наиболее длинным стенам участка, как правило, под непрямыми углами. Иначе говоря, эти стены занимают явно подчиненное положение относительно стен № 65, 73, 74, 99. Это дает основание предположить, что стены № 65, 73, 74, 99, 100, а возможно и № 78, 86, могли являться границами домов или кварталов (подчиненное положение внутренних стен по отношению к наружным при относительно прямоугольной общей планировке дома — явление обычное. Достаточно вспомнить дома Олинфа, Приены, Делоса, Афин и др.). Существование улицы шириной 1,5—3 м2 между основаниями № 73, 74, 99 и 100 подтверждается косвенно тем, что стена № 74 обращена главным фасадом на север *. Были обнаружены и остатки вымостки эллинистической улицы, расположенной восточнее основания № 982.
Для определения возможного местонахождения западной и южной границ квартала необходимо выяснить назначение и размеры двора № 17 (рис. 27, 1, 3). Поражает величина двора. По реконструкции Б. В. Фармаковского он имеет площадь не менее 185 ж2, что много даже для перистильных дворов. Так, на Делосе площадь перистильного двора Дома Трезубца составляет около 115 ж2; Дома Дельфина — примерно 150 ж2; в Доме на Холме — вместе с галереей около 130 ж2, и только в таких громадных комплексах, как Дом Масок и Дом Диониса, площадь главных перистилей — 180 и 230 ж2. В Олинфе площадь перистильного двора наиболее богатого дома — Виллы Доброй Судьбы — около 130 ж2, в остальных же домах двор значительно меньше — 50—90 ж2 вместе с пастадой или 15—60 ж2 без нее3. Двор Дома Патриция в При- ене до перестройки имел около ПО ж2. Примерно столько же места занимал двор ольвийского дома НГФ—2—ПО—120 ж2 (без портиков — около 50 ж2). Разумеется, в домах других типов площадь дворов была меньше. В частности, дворы остальных ольвийских домов имели площадь от 14 до 70 ж2.
1 ИАК, вып. 13, стр. 53.
2 С. Д. К рыж и цк ий. Дневник раскопок у Зевсова кургана 1964 года. Научный архив Института археологии АН УССР.
3 Площадь дворов в Олинфе составляет всего 5—20% от площади освещаемых двором помещений. J. W. Graham. Olynthiaka. Hesperia, XXII, № 3, 1953, стр. 203.
52


Вместе с тем, характер укладки камней вымостки № 72 (ее южный край представляет собой почти прямую линию) свидетельствует о том, что южная граница двора № 17, очевидно, располагалась от стены № 65 на расстоянии 3,5 м. В связи с этим помещения №№ 19—23 отношения к двору, скорее всего, не имели *. Кроме того, характер взаимного размещения вымосток № 71 и № 72, различные формы и размеры камней* на этих двух участках позволяют предположить, что вымостки относятся к дворам разных домов. Возможно даже, что они принадлежат двум различным кварталам, поскольку планировочные сетки домов, расположенных по обе стороны от основания № 65, взаимно сдвинуты, а промежуток между стеной № 65 и краем вымостки № 72 достаточен для устройства междуквартального прохода-переулка.
Таким образом, двор № 17 занимал, по-видимому, меньшее пространство. С западной стороны он оканчивался примерно по створу с кладкой № 78, а с южной — на 3,5 м севернее основания № 65.
Если исходить из возможности существования междуквартального прохода, то образующийся в этом случае квартал получает по меньшей стороне размер 20—22 м (при ширине южной улицы 1,5—3 ж), а по большей, учитывая точно засвидетельствованное отсутствие меридиональных улиц в промежутке между стенами №№ 79, и 98,— не менее 40 м. Характер взаимного расположения слоевого основания № 66 и вымостки № 72 позволяет предполагать, что длина квартала вряд ли превышала 50—52 м. Возможно, западная граница проходила возле кладки № 78, поскольку примерно отсюда начинается взаимный поворот планировочных сеток смежных районов города. В противном случае слоевое основание № 73 в месте пересечения с кладкой № 77 было бы повернуто параллельно последней, т. е. строители основания № 73 не посчитались с направлением стены № 77 и связанными с ней кладками. Это возможно при двух вариантах: либо эти кладки, связанные со. стеной, прекратили свое существование значительно раньше строительства; дома к востоку от данного места, либо они относились к соседнему кварталу и в районе стен №№ 66, 78 проходила граница между двумя домами или кварталами.
Все сказанное позволяет наметить следующие границы квартала; (рис. 28, 2): с востока — по створу с основаниями №№ 97, 98, с севера — по основаниям №№ 73, 74, 99, с юга — по южному краю вымостки № 72, с запада — между стенами №№ 66 и 78. Ширина квартала — 20—22 м, длина — 40—50 ж, площадь — 800—1100 м2. Полученные данные соответствуют в целом определенным выше оптимальным размерам для кварталов Ольвии.
Для определения количества домов в квартале и выявления принципов их внутренней планировки необходимо определить расположение внутренних дворов. Положение и примерные размеры одного , из них — западного (№ 17)—более или менее ясны. Значительно сложнее это сделать в отношении восточного, поскольку до сих пор двором считалось помещение с мозаикой. Между тем бросается в глаза, что размещение двора в данном месте не соответствует общим принципам планировки ни античных домов вообще, ни ольвийских в частности. При; такой планировке большинство жилых и хозяйственных помещений ли-  11 	О том, что двор № 17 не был связан с помещениями №№ 19—23 и, следовательно, не обязательно должен был к ним подходить вплотную, свидетельствует расположение этих помещений возле двора № 25, поскольку маловероятно, чтобы- богатые жилые помещения, подобные № 23, имели северную ориентацию.
53*


«я
Рис. 28. Дома ЗК-1, ЗК-2. Реконструкция автора.
южный фасад домов; 2 — план; 3—4 — разрезы по дому ЗК—1\ 5 — схема построения андрона.


шено дневного освещения, возникают весьма значительные пролеты жилые помещения получают восточную ориентацию, в то время как наиболее выгодная — южная — не используется вообще. Последнее противоречит не только указаниям древних авторов о необходимости на севере строить дома по возможности закрытыми и обращенными на теплую сторону1  2, но и археологическим данным, полученным в ходе раскопок Ольвии: во всех известных до сих пор ольвийских эллинистических домах жилые помещения ориентируются на юг, и только частично — на запад.
Для определения местонахождения восточного двора рассмотрим прежде всего некоторые особенности самой мозаики. Мозаика состоит из центрального круга, сюжетное изображение в котором не сохранилось, и обрамляющих его рамок. На внутренней рамке — изображения зверей; на наружной — волнистый орнамент. Далее идет поле вообще без каких-либо изображений. На южной стороне (рис. 27, 2) от рамки с фигурами зверей отделяется к краю вымостки узкая дорожка, «составленная из мелких темных камешков и обрамленная с краю полоской из светлых камешков»3. С западной стороны, где волнистый орнамент сохранился полностью, дорожки нет. Поскольку с севера и востока мозаика в этих местах не сохранилась вообще, вопрос о существовании там дорожек остается открытым.
Обычно подобные дорожки (часто с самостоятельным сюжетом), примыкающие к орнаментальной рамке, делались на мозаиках, располагавшихся в крытых помещениях, только в местах входа, тем самым обозначая в андронах проход между панелями для возлежания4. Причем если в классическом периоде панели обычно делались выше центральной части пола и такой проход выделялся конструктивно, то в дальнейшем разница высот уменьшается и в ряде случаев, судя по делосским домам 5, исчезает совсем, а проход-дорожка выделяется чисто декоративными средствами.
Таким образом, наличие дорожки в нашем случае свидетельствует о том, что вход в помещение с мозаикой находился с южной стороны, но никак не с западной. А ведь именно по западной стороне мозаики реконструировалась простада и, следовательно, вход в главные жилые помещения дома.
Отсутствие каких-либо остатков, свидетельствующих о возможности существования помещений или двора к северу от мозаики, говорит об отсутствии входа и с этой стороны.
Все это, наряду с отсутствием в завале черепицы, находившемся в этом месте, хотя бы фрагментов антефиксов, остатки которых в случае
1 Б. В. Фармаковский пишет, что крыши помещений № 3 и 4 имели пологий скат на юг (ИАК, вып. 13, стр. 69). Если вопреки Б. В. Фармаковскому предположить, что сразу за кладкой № 65 находился двор или улица, то даже и в этом случае длина ската составит не менее 17 м. Отсутствие промежуточных стен в помещениях № 14, 15 при двускатной кровле со стоком к северу и югу привело бы к возникновению десятиметрового пролета конькового прогона; пролеты каждого из скатов составили бы 6,5—7,5 м в чистоте; длина стропил — до восьми метров. Аналогичные цифры появляются и при попытках перекрыть помещения № 7—10. Все это, учитывая наличие тяжелой черепичной кровли, утепленной слоем глины с соломой (ИАК, вып. 13, стр. 68, 69),— малореально (висячие стропила для этого времени известны только в общественных сооружениях, и то предположительно) (BHÄ, т. II, кн. I, М., 1949, стр. 285).
2 Витру вий. 6—1—1,2.
JL ИАК, вып. 13, стр. 43, 44.
4 	Вилла Доброй Судьбы, Дом Комедийного Актера, дома А—1, А— 5, A—VI—3, А—VI—4, А—VI—6 и др. Olynthus, р. VIII, табл. 84, 87, 89, 97.
Е. И. Евдокимова. Архитектура народного жилища..., стр. 85.
55


существования здесь двора с богато оформленными портиками должны были бы встретиться 1 2 * 4, доказывает, что мозаика не могла помещаться в открытом дворе2. Последнее подтверждается также и античной традицией: «полы под открытым небом 3 греки придумали для таких домов, которые выходят на теплую сторону, но они ненадежны всюду, где замерзает дождевая вода» 4. Напомним, что именно для Северного Причерноморья характерны частые колебания температуры в осенне-зимний период. Это за один-два года при обильных осадках могло, несомненно, привести подобную вымостку в негодность. Кроме того, все известные нам аналогичные по технике выполнения и общему характеру мозаики, обнаруженные как в Ольвии (НГФ), так и в других городах Северного Причерноморья — Херсонесе, Фанагории и Пантикапее5, находились не во дворах, а в крытых помещениях.
В дополнение к сказанному рассмотрим вопрос о водостоке в помещении с мозаикой, так как именно он послужил основным аргументом в пользу размещения там двора 6. Если считать помещение с мозаикой двором, то непонятно, куда мог бы водосток отводить из него воду? В цистерну К — исключается, так как водосток находился от нее на значительном расстоянии и, судя по его направлению, вообще проходил мимо цистерны. Кроме того, если подобная, расположенная в подвале цистерна и предназначалась для хранения, воды, то уж никак не для дождевой, собранной с поверхности двора. Следовательно, водосток должен был бы отводить.воду на улицу. По реконструкции же Б. В. Фарма- ковского он попадает в большое жилое помещение центральной части дома. Очевидно, подобное размещение водостока свидетельствует прежде всего о том, что мозаика находилась именно в крытом помещении, а двор был расположен к югу от нее, водосток же предназначался для отвода воды при мытье пола. С этой целью, как полагают исследователи, делались водостоки в андронах Олинфа 7. '
Наличие мозаики, выделение на ней дорожки, обозначающей вход с южной стороны, квадратный план, водосток,— все это свидетельствует в пользу того, что помещение с мозаикой являлось андроном.
Отличный от центральной части характер краев вымостки, выложенный из крупных голышей8 без каких-либо орнаментальных мотивов, позволяет предполагать, что панели для возлежания начинались непосредственно за рамкой с волнистым орнаментом и рельефно не выделялись. Очевидно, ширина их, как и в андронах ольвийских домов НГФ—1, НГФ—2, была обычной: около 0,9 м. В этом случае, поскольку сторона мозаики по наружной рамке волнистого орнамента составляет примерно 4,5 м (15 футов), длина каждой панели оказывается кратной
1 См., например, отчет о раскопках дома с перистилем на участке НГФ. ОА1{ за 1909 и 1910 гг., стр. 72, 73.
2 Кроме того, в противном случае, принимая во внимание отсутствие входов с запада и севера, главными жилыми помещениями дома оказались бы комнаты с северной .или северо-западной ориентацией.
^Имеются в виду мозаичные полы.
х4 РПп., Nat. Hist. XXXVI, 26 (62) 186. Перевод А. А. Белецкого.
5 Г. Д. Белов. Эллинистическая мозаика.— МИА, № 34. М., 1953, стр. 290.
6 «Канал имел уклон к югу и шел непосредственно от сохранившейся части вымостки», «... помещение с мощеным полом должно было находиться под открытым небом», ИАК, вып. 13, стр. 50.
7 Е. И. Евдокимова. Архитектурная композиция жилого дома в Греции V—IV вв. до н. э. (по материалам раскопок города Олинфа).— Вопросы теории архитектурной композиции. М., 1958, № 4, стр. 60; См. также олинфские дома А—VI-~4, А—VI—6, А—VI—8, А—VII—4 и др. Olynthus, р. VIII, табл. 97, 99.
8 ОАК за 1903 г., стр. 9, рис. 8.
56


ее ширине (при размерах ложа 1,78 X 0,89 ж (6 X 3 фута) 1 в андроне размещается восемь человек). Характер мозаики, симметричное размещение входа, остатки основания № 104 свидетельствуют о том, что панели размещались только по трем сторонам андрона (рис. 28, 5).
В предлагаемой реконструкции андрона северная стена дома располагается почти точно по оси основания № 99, площадь андрона составляет 36 ж1  2, пролет — 5,80 ж, площадь на одного человека 4,4 ж2 2.
Учитывая все изложенное, а также то, что в восточной части рассматриваемого квартала при площади около 400 ж2 внутренний двор несомненно должен был существовать, его местоположение в районе одного из помещений — № 14 или № 15 — представляется наиболее реальным. При этом наличие слоевого основания № 102 свидетельствует в пользу размещения двора на территории только одного из помещений— вероятнее всего № 14 (площадь — 57 ж2 или 14% от площади застройки дома3), иначе большинство помещений было бы лишено доступа дневного света. При этом андрон отделяется от двора двумя вытянутыми помещениями. Одно из них, судя по пропорциям и месту в плане, являлось пастадой и, очевидно, по аналогии с домами метрополии могло иметь открытый или полузакрытый портик по линии основания № 90. Андрон отделялся 'от' пастады прихожей шириной около 1 ж 4, наружная стена которой проходила по кладке № 92, а внутренняя — по основанию № 104. Все это помогает определить и общие границы комплекса помещений, связанных с двором, и рассматривать этот комплекс как самостоятельный жилой дом, не имеющий функциональной связи с остальной застройкой квартала.
" Последнее подтверждается тремя обстоятельствами. Во-первых, северная стена этого дома, место которой вполне определенно фиксируется основанием № 99 и остатками кладки № 88, параллельной стене № 74, выдвинута в северном направлении от кладки № 74 примерно на 1 ж. Во-вторых, слоевые основания № 90, 93 и 83, 85, № 82 и № 102, расположенные по разные стороны от основания № 86, взаимно повернуты и сдвинуты. В-третьих, северный конец слоевого основания № 86 попадет в место окончания основания № 99, кладки № 88 и начала стены № 74. Иначе говоря, планировочная сетка реконструируемого нами дома с мозаикой (дома ЗК—Л) выделяется из общей застройки квартала.
Таким образом, границы дома ЗК—1 представляется возможным реконструировать по слоевым основаниям и кладкам № 86, 88, 99, 98 и 97. Южная стена дома по изложенным выше причинам, по-видимому, могла находиться в створе с южным краем вымостки № 72. Площадь- дома при этом составляет около 400 ж2, что не выходит за пределы определенных выше оптимальных размеров ольвийских домов. Следует отметить, что и по характеру кладок дом с мозаикой отличается от остальной части квартала 5.
Сказанное позволяет наметить общие размеры и второго дома на этом участке — дома ЗК—2. Его северная стена проходила по кладке № 74 и основанию № 73, восточная — по основанию № 86, южная — по
1 Е. И. Евдокимова. Архитектурная композиция жилого дома..., стр. 60, 61.
2 2,85—3,50 м2 в среднем приходилось на одного человека и в андронах олинф- ских домов. Е. И. Евдокимова. Архитектурная композиция жилого дома..., стр. 61,. рис. 3, табл. I.
3 Площадь дворов в ольвийских домах на участках £б_7 и НГФ составляет 10—17%.
4 Примерно такой же ширины портик, в который выходит андрон дома НГФ—1,
5 Ср. кладки № 91, 92 и 74 (ОАК за 1903 г., табл. II, рис. 11; ИАК, вып. 13, стр. 51, 52).
5 Т


краю вымостки № 72 и западная — в интервале между кладкой № 78 и основанием № 66 (последнее расположено на линии поворота планировочных сеток двух смежных районов). Площадь дома — 360—450 м1  2.
В настоящее время восстановить полностью внутреннюю планировку, особенно южных частей этих домов, невозможно 1. Тем не менее сохранившиеся остатки слоевых оснований позволяют предполагать, что по своему характеру она не отличалась от общего ряда ольвийских домов. Так же, как и в других зданиях, дворы располагались в южной или юго-западной части дома; площадь дворов, судя по размещению строительных остатков, составляла 14—20% от площади застройки; основные жилые помещения имели южную и частично западную ориентацию.
Таким образом, во время раскопок 1902—1903 гг. был раскрыт не один, а минимум два жилых дома. Совершенно очевидно, что ни один из них не имел перистильно-простадной схемы, и мозаика в доме ЗК—1 находилась не во дворе, а в крытом помещении — андроне.
В объемном отношении оба дома были одноэтажными (рис. 28, 1, 3, 4), причем нет оснований предполагать существование каких-либо выделявшихся по фасаду пастады значительно повышенных помещений2.
Что касается возможности реконструкции по южному фасаду пастады монументального каменного ордера на основании найденных во время раскопок ионических архитектурных деталей, то подобная реконструкция маловероятна по следующим причинам. Во-первых, эти детали не носят следов пожара и найдены в третьем слое3, тогда как остатки рассматриваемых домов находились ниже — в IV слое — слое пожарища,— от которого погиб квартал. Во-вторых, их размеры слишком велики для подобных жилых домов. Очевидно, эти архитектурные фрагменты появились там значительно позже гибели квартала; возможно, из развалин какого-либо культового здания теменоса.
Разумеется, это не исключает возможности устройства по южному фасаду пастады смешанного по материалу портика (открытого или полузакрытого типа), решенного в формах обычного для жилых домов Ольвии аттического ордера (рис. 28, 3, 4) 4.
Исходя из построения портика, высота комнат в группе андрона дома ЗК—1 скорее всего могла быть 3,8—4,2 м. Высоты остальных помещений в обоих домах приняты в нашей реконструкции в зависимости от сопряжения скатов крыш и колеблются в пределах 2,6—3,0 м 5.
1 Планировка групп северных помещений более или менее надежно восстанавливается по остаткам кладок и слоевых оснований. При этом основания, расположенные в северо-восточном углу дома ЗК—К позволяют предположить более детальную планировку, чем это было сделано в старой реконструкции. Показанные на аксано- метрическом рисунке (ИАК, вып. 13, табл. VII) слоевые, как ошибочно считал Б. В. Фармаковский, площадки в действительности состояли из тонких (0,1—0,2, но не более 0,4 м) глинистых трамбовок, окруженных со всех сторон обычными ленточными слоевыми основаниями (С. Д. К р ы ж и ц к и й. Дневник раскопок у Зевсова кургана. 1964 г., Научный Архив ИА АН УССР). Трамбовки предназначались для устройства полов, а основания — для возведения стен. Таким образом, стены помещений можно вполне надежно восстановить по контурам этих площадок.
2 Вопрос о двухэтажности дома ЗК—1 поднимался в литературе относительно помещений №№ 1, 2, основанием для чего послужило наличие под ними якобы слоевых площадок. Последнее позволило И. Н. Соболеву, отрицая совершенно справедливо существование двух этажей (И. Н. Соболев. Ук. соч., стр. 190, 191), тем не менее сделать помещения № 1, 2 повышенными — до 5,5 м в чистоте. Однако, как уже говорилось выше, эти площадки служили только для выравнивания поверхности и устройства полов, что наряду с отсутствием двора в помещении с мозаикой не дает никаких оснований и для повышения объемов комнат №1,2.
3 ОАК за 1902 г., стр. 16, 17, 19.
4 О построении этого портика речь будет идти ниже.
5 Аналогичные высоты имеют по реконструкции и помещения дома НГФ—2. ОАК за 1909 и 1910 гг., рис 89.
58


\,
Рис. 29. Участки А и Зевсов курган. Реконструкция автора. Перспектива. Вид


Мы рассмотрели дома двух смежных участков. Причем удалось выяснить, что на каждом из них дома более или менее однотипны. В то же время дома у Зевсова кургана отличаются от домов участка АГД большими размерами, характером планировки и декором, а их планировочная сетка повернута и сдвинута относительно АГД (рис. 29). Все это говорит о дифференциации жилой застройки города по социально-экономическому признаку.
Жилые дома в юго-западном районе агоры (участок Eq—j). Проводившиеся в последние десять лет экспедицией Института археологии АН УССР раскопки на прилегающих к западной стороне агоры участках дали довольно обширный фактический материал относительно особенностей планировки и застройки центрального района города.
Планировка этой части города имеет элементы, отдаленно напоминающие ^радиально-кольцевую систему. ' Они проявились здесь в довольно плавном и равномерном закруглении (R = 90—100 м) Главной Продольной улицы и в расположении поперечных улиц, уходящих от агоры и теменоса на запад почти по радиальным направлениям; прослеживается также по разнице в направлениях внутриквартальных, расположенных меридионально стен и оснований (рис. 30). Это, наряду со взаимным сдвигом и поворотом планировочных сеток районов на участках АГД и у Зевсова кургана и непараллельностью планировочных осей отрезков Главной улицы на участках Е6-7 и АГД, говорит об отсутствии единого для всего Верхнего города прямоугольного регулярного плана в период эллинизма.
Важным моментом является и то, что Главная улица в районе участка Ее-7 прерывается Северным кварталом, благодаря чему восточный фасад северной части Центрального квартала по отношению к красной линии застройки агоры утоплен примерно на 5—10 м1. Поэтому восточные фасады этих домов, за исключением четырех крайних ячеек, представлявших собой, возможно, торговое здание, выходили практически на улицу, а не на агору и в ансамбле последней роли не играли 1 2.
Подобное решение вполне соответствует градостроительным принципам эллинизма, поскольку, как правило, рядовая застройка улицы непосредственной связи с агорой не имела 3 и отделялась от нее стоями, рядами унифицированных в планировочном отношении лавок или какими-нибудь другими сооружениями общественного назначения (агоры в Милете, Приене, Пергаме, Магнесин на Меандре, Эфесе и др.) 4.
В данном случае помещения в северо-восточной части Центрального квартала, судя по данным раскопок и планировке, портиков не имели, структура их, за исключением трех крайних, северных, была не унифицирована, фасады располагались не по прямой, а по ломаной линии. Возможно, только упомянутые четыре помещения целиком просматривавшиеся с агоры, в отличие от остальных были несколько выделены.
1 Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры (1956—1960 гг.), Ольвия, Теменос и Агора. М.— Л., 1964, стр. 190, рис. 1.
2 Разрыв в красной линии застройки западной стороны агоры, равной 55—60 м, сквозь который могли просматриваться дома Центрального квартала, составлял всего около 30 м.
3 Т. Н. Козина. Некоторые вопросы градостроительства эллинизма.— ВВИА. М., 1961 г., стр. 71.
4 St. Parnicki-Pudełko. Geneza i rozwój rynku greckiego. Warszawa — Wroclaw, 1957, стр. 99, и сл. рис. 35, 40, 42, 43, 46, 50, 51. Следует, однако, отметить, что имеются, хотя и более ранние, примеры, в которых жилая застройка выходит прямо на агору (R. Martin. Recherches sur l’Agora grecque, Paris, 1951, стр. 386, рис. 43) или подходит достаточно близко (Georges Vallet et Franęois Villard. Megara Hyblaea, IX: Les uroblemes de 1’Agora et de la cite archäique. Melanges d’Archeologie et d’Histoire, LXXXI, 1969, 1, Paris, стр. 31).
60


Рис. ЗО. Участок ; Схематический план. Реконструкция автора.


Планировка кварталов этого района, помимо сказанного выше, отличается от других участков города главным образом наличием зданий общественного назначения и значительными колебаниями в размерах отдельных кварталов, а также пропорций участков под застройку. Так, ширина северной части Центрального квартала составляет около 30 м, а южной — менее 20 м.
В настоящее время на участке EG-i, несмотря на довольно значительную раскопанную площадь, реконструкции поддаются всего лишь два эллинистических жилых дома.
Рис 31. Дом Е—1. Общий вид с северо-востока. 1964 г.
Дом Е—1 расположен в северной половине Центрального квартала, в месте пересечения Главной улицы и Переулка (рис. 31). Дом в плане почти квадратный с П-образным расположением крытых помещений, подвальным этажом и пастадой, размещающейся вдоль северной стороны двора (рис. 32, 1). Площадь застройки — 210 ж2, от которой двор составляет 13—16% без учета пастады. Различаются два основных строительных периода — IV—III и III—II вв. до н. э., во время которых, по-видимому, существенно менялась только планировка центральной части. Настоящая реконструкция плана отличается от предлагавшейся ранее схемы 1 присоединением к дому помещений № 7—9 и устройством на месте помещения № 5 пастады.
Поскольку раскопками были открыты строительные остатки, относящиеся в основном к подвальной части дома, с нее мы и начнем. Подвал № 1 находится в юго-западном углу. Все его стены связаны между собой впереплет. Стены № 127, 131, 115 (целиком) и 119 (3—4 нижних ряда) по технике кладки идентичны. В кладке № 119 на высоте, соответствующей верху кладок № 127, 131, имеется полочка шириной около 0,05 м. На этом же уровне находится и единственный камень от кладки № 131-6. На фасадах стен № 115, 119 нет никаких следов перевязки с № 127, 131 выше верхнего ряда последних. Стена № 115 продолжается
1 	Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры... стр. 197—203, рис. 16; Его же. Західна сторона ольвійської агори.— Археологія, т. XV, К., 1963, стр. 76—78, рис. 1.
62


Рис. 32. Дом Е—/. Реконструкция автора.
обмерный плац; 2 — план наземного этажа в первом строительном периоде;^ — план подвалов в первом периоде; 4 — план наземного этажа во втором периоде; 5 — план подвалов во втором периоде.


за южный фасад № 127 в северном направлении на 0,8—0,9 м и заканчивается штробой.
Все это дает основания предположить что весь комплекс кладок № 115, 119, 127, 131 был построен одновременно и с самого начала подвал № 1 был больше площади, ограничиваемой кладками № 127 и 131 4. Пространство же, находившееся между стенами № 127 и 131, являлось не подвалом первого периода 2, а подпольем, предназначенным, по-види- мому, для хранения различных предметов домашнего обихода.
Не исключено, что во втором строительном периоде, когда подвал № 5 (расположенный к северу от двора) был продолжен в западном направлении до конца кладки № 97, подвал № 1 мог сообщаться с последним в уровне его пола через неширокий коридор (длиной около 1,8 м), аналогичный проходу в восточной части подвала № 5.
Подвал № 5 первоначально ограничивался с севера кладкой № 49, с востока № 89 3. Из двора в подвал вела каменная лестница. Кладки № 44 тогда еще не было 4, однако можно предположить, что примерно на ее месте находилась южная стена подвала. Для того чтобы наметить местоположение западней стены, рассмотрим характер соединения и особенности кладок № 49, 97, 94, 98 и 87. Так, на основании одинаковой глубины заложения подошв кладок (№ 49, 94, 98 и 87) и вследствие того, что кладка № 98 связана впереплет с № 94 и 87, а № 87 — с № 49, можно сделать вывод об одновременности их строительства. В свою очередь, наличие связи впереплет между стенами № 49 и 89 5 свидетельствует о том, что упомянутые кладки, кроме № 97, были построены в первом строительном периоде. Кладка же № 97 относится ко второму периоду. В пользу этого свидетельствует то, что она соединяется с кладкой № 49 в пределах подвала № 4 на расстоянии 0,3—0,4 м от его угла, а кладка № 94 подходит к № 97 практически впритык. В противном случае было бы трудно объяснить, почему при строительстве прочных и тщательно выложенных кладок подвала № 4 в одном из наиболее ответственных мест (угол помещения и дверной проем рядом) строители использовали незначительный отрезок старой, небрежно выполненной, непрочной кладки. Очевидно, в первом периоде стена № 94 продолжалась на юг до пересечения с южной стеной подвала № 5 (рис. 32, 2). Во втором периоде, когда каменная лестница ликвидируется, напротив подвала № 4 устраивается деревянная. В связи с этим возникает необходимость расширения подвала № 5 в западном направлении (иначе не поместится лестница) 6. Южный конец кладки № 94 разбирается и строится стена № 97 (рис. 33, 2), продолжающая кладку № 49. Одновременно с новой лестницей возводится кладка № 44, стена № 89 разбирается, а № 49 удлиняется также и в восточном направлении. Соотношение сторон подвала № 5 достигает 1 к 5 (при длине короткой стороны 1,6 м). Подобные пропорции, расположение этого подвала вдоль северной стороны двора, устройство лестницы и входов в подвалы  1 2 3 4 5 61 Подвал № 1 был длиннее подполья на 1—1,3 м (расстояние от южного фасада кладки № 127 до начала штробы в стене № 115) и на 1 м шире.
2 Л. М. С л а в і н. Західна сторона ольвійської агори..., стр. 76.
3 Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры..., стр. 199, 200.
4 Т а м же.
5 Т ам же, стр. 199.
6 Разница уровней пола в подвале № 5 и верхнего горизонта вымостки двора составляет 1,8—2,0 м. Исходя из этого, лестничный марш может иметь от 7 до 12 ступенек (при оптимальной высоте ольвийских подступенков 0,15—0,26 м). Отсюда— наиболее вероятное количество ступенек — 9—10. В этом случае длина марша составит 1,8—2,8 м (при ширине проступи 0,2—0,3 м), а в среднем, скорее всего, 2,2—2,4 м
64


№ 4, 8 и, возможно, в № 1 — все это позволяет предположить, что подвал № 5 являлся своеобразной передней, обеспечивающей удобную связь между помещениями подвального этажа и двором, и по своему местоположению в плане дома соответствовал обычной пастаде.
Вызывает сомнение возможность устройства в одном общем проеме в кладке № 49 окна и двери1. Подобная конструкция необычна для
греческого жилого дома. Кроме того, окно в подвале должно было бы располагаться выше2. Разница же между порогом и предполагаемым подоконником составляет не более 0,4 м. Более ве- . роятно, что здесь по-
просту представлены два строительных периода. Первоначально 1 v дверной проем нахо¬
дился западнее, а после устройства кладки № 97 и поднятия уровня пола подвала № о (о чем говорит глубина заложения подошвы стены № 44) был перенесен восточнее3.
Прежде чем перейти к рассмотрению * подвалов № 7—9, крат¬
ко остановимся на до- : водах, высказанных
Л. М. Славиным, в пользу принадлежности этих помещений «Торговому зданию»:
«...своеобразие планировки — вытянутое узкое здание обращено своей длинной стороной к агоре; подвальный этаж здания состоит из семи смежных подвалов, изолированных друг от друга; находка необычно большого количества монет» 4. Однако отсутствие унификации планировки, различные пролеты, различная техника кладок, расположение подвалов не по одной прямой — все это говорит о том, что подвалы строились не в одно время и, следовательно, относились, скорее всего, к разным домам. Далее, подобное расположение относительно агоры (рис. 30) —на Главной Продольной улице в месте ее соединения с агорой отнюдь не является исключительным явлением в греческом градо-  1 2 3 4Рис. 33. Дом Е—1. Схема построения лестницы во втором периоде. Реконструкция автора.
1 — разрез; 2 — план.
1 Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры..., стр. 201, 202.
2 Витрувий. VI — VI — 7. Высоко расположено и окно в подвале дома А—2.
3 Сохранившаяся восточная сторона проема имеет следы перекладки: это неровная обработка двух нижних камней проема и явно чужеродный характер находящихся над ними угловых камней в 4 и 5 рядах от порога.
4 Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры..., стр. 197.
5 1334
65


строительствеі. В дополнение к этому дом Е—1, которому, как мы предполагаем, принадлежали эти помещения, имеет выход в переулок, а не на агору, и, следовательно, использование помещений № 8, 9, ориентированных во внутренний двор, в качестве жилых не противоречит принципам планировки эллинистических агор. Не являются достаточным аргументом и находки монет, поскольку они находились главным образом в средних слоях заполнения подвалов2, то есть попали туда не в момент разрушения дома, а значительно позднее. И, наконец, в подвале № 8 у стены № 45 был обнаружен раздавленный камнем кухонный сосуд.
Рассмотрим теперь данные, свидетельствующие в пользу принадлежности подвалов № 7—9 жилому дому Е—1.
Строительные периоды подвалов № 8 и 9 совпадают с основными периодами строительства и дома в целом 3. Четкая параллельность их стен остальным стенам дома, совпадение створа кладки № 114 подвала № 9 с кладкой № 119 подвала № 1,_ почти одинаковые пролеты подвалов № 7, 8, 9 и № 1, 4, равные 3,7—4,0 м, одинаковая глубина заложения полов в подвалах № 1, 4, 8, 9, разница между уровнями которых составляет всего 0,02—0,05 м, аналогичный характер техники кладок — все это говорит о том, что подвалы № 8, 9 входили в состав данного жилого дома. Это подтверждается и удлинением подвала № 5 в восточном направлении, что, очевидно, было сделано с целью устройства нормального входа в подвал № 8.
В первом периоде подвала № 8 как такового не было вообще, подвал № 9 находился между стенами № 50, 45, 114. Во втором периоде подвал № 9 частично засыпается, возводятся кладки №№ 43, 52, 54, стена № 50 разбирается и устраивается подвал № 8 (кладки № 43, 45, 52, 54) 4. В это же время подвал № 5 удлиняется на восток — до западной стены подвала № 85, северная стена которого (№ 54) отнесена к северу настолько, чтобы оба помещения можно было соединить между собой.
Подвал № 7, учитывая размещение его северной стены № 93 практически в створе с кладками № 98, 177, относился к_дому Е—1. Подтверждается это тем, что северный и южный фасады стены № 93 различаются по технике кладки и разной глубине заложения, причем между фасадами по продольной оси имеется глинистая прослойка. По-видимому, здесь не одна кладка, а две, построенные тыльными сторонами впритык. Это могло иметь место только в том случае, если подвал № 7 и расположенные к северу от него помещения принадлежали разным владельцам, а следовательно, есть все основания отнести подвал № 7 к дому Е—1. При этом, разумеется, не исключается возможность использования подвала № 7, на каком-либо этапе, в качестве встроенной лавки, поскольку на его полу, наряду с остатками столовой и кухонной посуды, было найдено около 50 монет 6. Однако ни в функциональном, ни, тем более, в строительном отношениях относить помещение № 7, не говоря уже о № 8 и 9, к торговому зданию, конечно, не приходится 7.
1 Олинф, Мегара Хиблея.
2 В. В. Лапин. Дневник. Ольвийская археологическая экспедиция 1957 г. Научный архив ИА АН УССР, ф. эксп. № 3225, стр. 47 и сл.
3 Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры..., стр. 197, !99.
4 Т а м же, стр. 197; В. В. Лапин. Дневник, стр. 43—58 и сл.
5 Западную стену подвала № 8 представляется возможным реконструировать вперевязку с кладкой № 44 — заподлицо с ее торцом.
6 Л. М. Славин. Ук. соч., стр. 196, 197.
7 В. В Лапин. Протокол № 4 заседания античной секции X научной конференции Института археологии от 10 мая 1960 г. Научный архив, ИА АН УССР.
66


Перейдем к рассмотрению планировки наземного этажа. В обоих периодах крытые помещения размещались с трех сторон двора, находившегося в южной части дома. Южная граница двора определяется Переулком — здесь находился и вход в дом. Не вызывает сомнения также местоположение западной и северной сторон двора. Сложнее определяется восточная граница. В первом периоде двор с востока ограничивался западной стеной помещения № 9, кладкой № 47 и стеной № 89, которая, несомненно, продолжалась и вдоль восточной стороны каменной лестницы № 46.
От реконструкции двора, предлагавшейся ранее 4, данная отличается присоединением к двору площади, расположенной к югу от кладки № 47. В пользу этого свидетельствует то, что напротив кладки № 45 вымостка двора заходит за линию створа кладки № 89 — восточной стороны лестницы № 461  2.
Во втором периоде двор с востока ограничивался западной стеной помещений № 8, 9. Это доказывается тем, что кладка № 47, построенная в первом периоде3, впоследствии была разрушена до уровня верхней плоскости лестничной площадки и прекратила свое существование во втором периоде, по-видимому, одновременно с лестницей № 46. В это время уровень двора был сначала, очевидно, снивелирован, а затем повышен.
Определение границ двора и размещения подвалов дает возможность наметить количество и границы крытых помещений наземного этажа (рис. 32, 2—5). Для этого сначала выясним характер помещения № 5. Так, если определить высоту подвала № 5 исходя из глубины заложения его пола и порога в кладке № 49, то пол в наземном помещении № 5 будет на 0,5—0,6 м (в первом периоде) и не менее чем на 0,7 м (во втором периоде) выше соответствующих горизонтов вьшостки двора. Это маловероятно. Тем более, что для проходного помещения, каковым является подвал № 5, напоминающий по форме и размещению в плане обычную пастаду, безусловно требовалось хорошее естественное освещение. Скорее всего, здесь междуэтажное перекрытие отсутствовало вообще, а со стороны (и в уровне) двора подвал № 5 имел обычный портик (рис. 33, 1\ 34, 1—4\ 48).
При таком решении планировка во втором периоде становится анфиладной и все помещения получают прямой дневной свет. Помещение № 2 -уменьшается в размерах, так как именно здесь находится лестничный марш. Судя по глубине заложения кладки № 97, пол в западной части подвала № 5 находился ниже, чем в его восточном конце, и, следовательно, устройство прохода высотой около 1,7 м из подвальной пастады (подвал № 5) в подвал № 1 вполне реально.
В функциональном отношении помещения № 3, 4, 6, судя по их удаленному от двора положению, являлись, скорее всего, спальнями.
Планировка дома Е—1 отличается от планировки остальных домов Ольвии четким, приближающимся к квадрату, пастадным типом плана с П-образным расположением крытых помещений и ярко выраженной центрально-осевой композицией.
1 Л. М. Славин. Раскопки западной части ольвийской агоры..., стр. 197, рис. 6.
2 План западных кварталов ольвийской агоры. Научный архив ИА АН УССР, ф. эксп. № 3796. Отсутствие остатков вымостки непосредственно возле кладки № 47 и предполагаемого места западной стены помещения № 9 вполне естественно, так как в этом месте после гибели дома западные стены подвалов № 8, 9 были выбраны.
3 Помимо соответствующей глубины заложения это подтверждается и археологическим материалом, датируемым VI — III вв. до н. э.; А. И. Фур майская. Отчет о раскопках на ольвийской агоре в 1956 г. Научный архив ИА АН УССР, 1956/10-в, № 2789, стр. 25, 30.
5*
67


Рис. 34. Дом Е—1. Реконструкция автора. Разрезы.


И в первом, и во втором периодах дом был одноэтажным, с развитым подвальным этажом. Во втором периоде по северной стороне двора, как уже говорилось, возможно устройство портика. Небольшие размеры , дома Е—1 и то, что все капители, найденные в данном и близлежащих кварталах, относятся к типичному для небольших ольвийских сооружений аттическому ордеру, позволяют в этих же формах реконструировать и данный портик (рисі 35; 49).
Учитывая, что с севера и запада к дому примыкали крытые помещения других домов квартала, комнаты перекрывались, по-видимому, односкатными кровлями со стоком во двор. То же касается и помещений № 7, 8, 9, исходя из их небольшого пролета 1 (рис. 36, 1). Тем не менее, для этих помещений в реконструкции мы предлагаем также и двускатный вариант (рис. 36, 2).
Дом Е—2 (рис. 37) расположен в южной части Центрального квартала. Он отделен от Главной Продольной улицы зданием общественного назначения и имеет выход на Первую Южную улицу (рис. 39, 1). Северная сторона дома выходит в переулок, к которому с противоположной стороны примыкает дом Е—1. Устройство входа в дом Е—2 из переулка исключается, так как группа северных помещений дома заглублена примерно на 1 ж по отношению к вымостке переулка.
План дома трапециевидной формы с П-образным расположением крытых помещений. Площадь застройки — 235—290 ж1  2, от которой площадь двора составляет 13—17%. Прослеживается два основных строительных периода: конец IV — начало III вв. и III—II вв. до н. э.
Схема плана, предлагавшаяся ранее2, приемлема по ряду данных. Однако в ней не показаны четкие различия между первым и вторым строительными периодами, неверно, как нам представляется, определена западная граница дома, недостаточно четко намечены границы некоторых помещений и двора.
С востока дом ограничивался тыльным фасадом общественного здания. Так как слоевое основание западной стены этого здания перерезает основания и кладки дома Е—2, в частности № 18 * (рис. 38, 7), очевидно, что первоначально дом был больше3 и доходил, по-видимому, до кладки № 143. Очевидно, поворот западной стены общественного здания на границе его помещений № VI, VII во втором периоде был вызван необходимостью оставить в доме Е—2 протирон.
Западную границу дома представляется возможным наметить рядом с кладкой № 270, по стене № 208 и затем по продолжающемуся от нее слоевому основанию. В пользу этого свидетельствует следующее: планировочные сетки помещений, находящихся к востоку и западу от намеченной линии (рис. 30), взаимно несколько повернуты и сдвинуты, в результате чего между западной стеной помещения № 7 и восточной стеной соседнего дома образовалось узкое непрямоугольное пространство— № 14 (разумеется, если бы все эти помещения принадлежали одному лицу, то при таких больших работах, как устройство слоевых оснований под стены комнат № 6—10, узкий промежуток № 14 скорее всего вошел бы в состав одного из помещений). Кроме того, остатки вымостки к северу от лестницы в подвале № 16, а также водосток позд-
1 Максимальные пролеты помещений дома Е—1 не превышают 3,7—4,0 м в чистоте.
2 Л. М. Славин. Отчет о работах ольвийской экспедиции 1963 г. Научный архив ИА АН УССР, 1963/9, № 4227, стр. 18—22.
3 Л. М. Славин. Отчет о работах ольвийской археологической экспедиции Института археологии АН УССР, 1962 г. Научный архив ИА АН УССР, 1962/6, № 4218, стр. 35.
69


Рис. 35. Дом Е—/. Перспектива. Вид с юго-запада. Реконструкция автора.


I
і
Рис. 36. Дом Е—1. Восточный фасад. Реконструкция автора. 1 — односкатный вариант; 2 — двускатный вариант.


него периода, который был устроен после ликвидации подвала № 16 и вел на Первую Южную улицу, позволяют предполагать, что в этом месте, рядом с западной стеной дома Е—2, находился внутренний двор другого дома. В противном случае, во-первых, лестница из подвала .Nb 16 выходила бы, скорее всего, в ближайшее ко двору дома Е—2 помещение № 4, а во-вторых, неясно, каким образом группа жилых помещений площадью более 250 ж1  2, расположенных к западу от дома Е—2, мог-
Рис. 37. Дом Е—2. Общий вид с северо-запада. 1965 г.
ла бы обходиться без внутреннего двора вообще (суммарные пролеты перекрытий в этом случае достигли бы 20 ж) или использовать двор дома Е—2. К этому следует добавить значительные различия в конструкциях и приемах строительной техники между комплексами, расположенными к западу и к востоку от намеченной границы.
Переходя к внутренней планировке, уточним границы двора и место входа в него с улицы. Западной границей двора является кладка № 173г датируемая концом IV в. до н. э.1 Незначительная глубина заложения кладки свидетельствует о том, что одновременно с ней, во всяком случае не позднее, был устроен и двор. Последнее отчасти подтверждается и тем, что уровень вымостки двора находится на 0,2 ж ниже горизонта первого строительного периода вымостки двора дома Е—1 и на 0,2— 0,3 ж ниже вымостки Первой Южной улицы. Примерно по центру двора проходит водосток, представляющий собой ряд горизонтально уложенных плит, к которому с обеих сторон под небольшим уклоном подходит вымостка. Разница уровней дна этого водостока и канала № 148, находящегося в юго-восточном углу дома Е—2, составляет 0,09 ж (канал № 148 расположен ниже). Следовательно, при расстоянии между ними 4—5 ж уклон на этом отрезке составит 0,02 ж на 1 ж горизонтального проложения. То есть, очевидно, канал № 148 являлся продолжением дворового водостока 2. Отличие же конструкции этого водостока от канала № 148 (канал № 148 закрытого типа с прямоугольным сечением) позволяет предполагать, что канал JMb 148 находился не во дворе, а в
1 Л. М. С л а в і н. Західна сторона ольвійської агори .., стр. 85.
2 Л. М. Славин. Отчет о работах ольвийєкой экспедиции 1963 г., стр. 19.
72


Рис. 38. Дом Е—2. Реконструкция автора.
обмерный плай; 2 — план первого строительного периода; 3, 4 — планы второго и первого этажа Второй строительный период.


крытом помещении*. Тем более, что только в этом месте возможно устроить проход из двора на Первую Южную улицу.
Начинающееся закругление дворового водостока с радиусом около 2 м у восточного края вымостки свидетельствует о том, что поворот был осуществлен на территории двора. При этом, если продолжить закругление, окажется, что, повернув на 90—100°, водосток сомкнется по касательной со створом канала № 148 в точке, находящейся приблизительно на 0,5—0,8 м севернее створа фасада подвальной кладки № 23 *. Отсюда можно предположить, что с северной стороны протирон начинался не южнее северного конца остатков канала № 148 (рис. 38, 2), а скорее всего — в месте окончания закругления дворовой части водостока, попадающей в створ с подвальной кладкой № 23 *.
Северная граница двора определяется остатками слоевого основания, находящегося в створе с кладкой № 207 и предназначенного для устройства стены цокольного этажа.
Восточная граница двора не могла находиться западнее канала № 148, так как в противном случае она пересекла бы сохранившийся in situ северо-восточный край вымостки двора. Таким образом, двор с востока мог оканчиваться в промежутке между западной стеной Общественного здания и створом канала № 148. Поскольку ширина этого пространства во втором периоде всего 1,5—2,0 м, оно вряд ли могло быть использовано для устройства крытого помещения 1 2. Следовательно, двор скорее всего простирался до западной стены Общественного здания (рис. 38, 4). Эта же стена, продолжаясь к югу, служила и восточной стеной протирона.
Основной блок жилых помещений, ориентированных на юг, имеет планировку, почти полностью аналогичную домам А—3, А—10, А—2.
Учитывая северную и восточную ориентацию, выделение в отдельный комплекс и небольшую площадь комнат №№ 2, 3, 4, можно предположить, что они имели хозяйственное назначение. Помещение № 5, принимая во внимание сохранившиеся в нем остатки каменной лестницы, при помощи которой группа жилых комнат № 6—11 сообщалась с двором, являлось своеобразной передней.
Комнаты № 6—11 были заглублены на 0,9—1,3 м, представляя собой полуподвальный этаж3. При высоте комнат 1,9—2,5 м потолки помещений могли быть выше вымостки двора на 1,0—1,6 м. Учитывая расположение комнат рядом с Переулком, можно предположить, что над комнатами № 7—9 находился второй этаж, перекрытый односкатной кровлей со стоком во двор (рис. 39, 2—4). Не исключено, что устройство под стены этих помещений прекрасно выполненных слоевых оснований 4 (до сих пор подобный прием для возведения полуподвальных или подвальных стен в Ольвии был неизвестен) было вызвано необходимостью предотвратить неравномерную осадку стен, несущих повышенную нагрузку, т. е. второй этаж.
Возможность устройства над комнатами № 7—9 второго этажа находит подтверждение и в следующем: общий пролет группы северных помещений составляет около 10 м. При односкатном, наиболее вероят-
1 Такие водостоки, которые отводили воду из дворов на улицы, как правило, прокладывались через протироны.
2 Это могло быть только в первом периоде, когда восточная граница дома Е—2 проходила по кладке № 143.
3 Наклон к центру вымостки двора, очевидно, был вызван желанием предотвратить подтекание воды в комнаты цокольного этажа.
4 Наиболее тщательно выполнены основания только под стены перечисленных помещений.
74


Рис. 39. Дом Е—2. Реконструкция автора.
южный фасад; 2, 4 — разрезы к двухэтажному варианту; 3 — разрез к одноэтажному варианту.


Рис. 40. Дом Е—2. Перспектива. Вид с юго-запада. Реконструкция автора.


ном в данных условиях варианте (при двускатной кровле двор дома Е—2 будет совершенно свободно просматриваться со стороны переулка) и угле подъема кровли 17—21°, разница в отметках начала и конца ската составит 3,2—4,0 м, а высота комнат № 7—9—более 5 м. Для рядового безордерного дома и комнат, являвшихся, судя по месту в плане, скорее всего спальнями, подобная высота велика. При увеличении же высоты комнат № 7—9 всего на 0,5—1,0 м вполне возможно устройство двух этажей.
Сказанное выше определяет и объемную структуру дома (рис. 40): одноэтажная группа южных помещений и полутораэтажный комплекс северных. Подобная схема, максимально открывающая двор для доступа солнечных лучей и защищающая его от холодных северных ветров, вполне соответствует и рекомендациям древних авторов1. Крыши над помещениями № 1—5, 12, 13 ввиду малых пролетов (не более 4 метров в чистоте), очевидно, также были односкатными с уклоном во двор. Двор, судя по его планировке, портиков не имел. По-видимому, и во втором строительном периоде объемная схема дома принципиально не изменилась, поскольку никаких следов перепланировки, кроме отделения помещений № 9, 11, 13 и части двора, нет (рис. 38, 4).
ДОМА ЮЖНОГО РАЙОНА НИЖНЕГО ГОРОДА
(УЧАСТОК НГФ)
Рассмотренные выше эллинистические жилые дома Ольвии, за исключением ЗК—1, по своим относительно скромным размерам, приемам строительной техники, декору значительно отличаются от домов Нижнего города на участке НГФ. Последние представляют собой жилища весьма зажиточных граждан, и их общий характер довольно близок домам Олинфа или Делоса.
Открытый квартал состоит из двух домов. В плане он непрямоугольной формы (рис. 41), приближающейся к неравнобедренной трапеции. Подобная конфигурация была вызвана характером рельефа.
Квартал только с трех сторон ограничен улицами. Две из них расположены на спокойном рельефе, а третья представляет собой лестницу, ведущую на верхнюю террасу. К этой террасе и примыкает западной стороной данный квартал.
Дом НГФ—1 (рис. 42) расположен в южной части квартала, имеет пастадный тип планировки и периметральное расположение крытых помещений с ориентировкой основной жилой группы на юг. Площадь застройки 555 ж2, двор занимает 13% от всей площади (без учета портиков).
1 	Витрувий. VI—I—2; Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, III, 8, 9; Его же. Домострой, 9, 2—5.
77


Рис. 41. Участок НГФ. Обмерный план остатков эллинистического времени по отчету Б. В. Фармаковского и с показанием результатов
доследования А. Н Карасева.


Предложенная Е. И. Леви и А. Н. Карасевым 1 реконструкция плана этого дома представляется убедительной, за исключением определения назначения помещения № 6, количества подвалов, возможности существования второго этажа и характера примененного ордера. В связи с этим, остановимся только на спорных моментах. Характер размещения в плане помещения № 6 (рис. 43, 2, 3), его пропорции и наличие каменной лестницы свидетельствуют о том, что в первом строительном периоде оно предназначалось для обеспечения удобной связи между
Рис 42. Дом ИГФ — 1. НГФ—2. Обший вид с юго-запада. 1938 г.
подвалами № 3—5, 71  2 и внутренним двором. Вряд ли пять расположенных рядом подвальных помещений сообщались бы с наземным этажом каждое в отдельности при помощи приставных лестниц3. Отсюда следует, что подвал № 6 играл такую же роль, как и подобный ему по форме, пропорциям и размещению в плане подвал № 5 дома Е—1. Оба эти помещения по сути являлись подвальными пастадами.
Исходя из соображений, изложенных относительно подвальной пас- тады дома Е—!, представляется возможным предложить вариант реконструкции без перекрытия подвала № 6 в уровне двора4. Подобное
1 Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 225. рис. 12.
2 Мы придерживаемся предположения, что подвальными помещениями в ранний период существования дома были не только № 3, 6, 7 (Е. И. Л е в и и А. Н. К а- р а с е в. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 228), но и № 4, 5 (Л М. С л а в и н. Описание памятников НГ и НГФ, открывавшихся в Ольвии в предвоенные годы и в 1946 г. Научный архив ИА АН УССР, 1946/9, ф. 17, № 173, стр. 4 и сл.). В пользу этого свидетельствует то, что кладки № 16, 17 и 59 двухлицевые, а также большая глубина заложения стен № 21, 23, разделявших подвалы № 4, 5 и № 59 (рис. 44).
3 К сожалению, кладки в возможных местах дверных проемов, за исключением N° 18-а *, сохранились очень плохо и восстановить местоположение этих проемов, как и в большинстве остальных домов Ольвии, можно только предположительно.
4 В данном случае на уровне первого этажа, по-видимому, мог быть устроен только легкий деревянный переход, при помощи которого осуществлялась бы связь между наземными помещениями № 2—5 и двором.
79


к
S
ts
ж
>>
а.
ж
о
ж
•О*
Ж
ж
>»
а.
н
а
ж
о
м
О)
а
•в
й:
s
о
Ж
а,
разрез; 2 — план подвалов, 3 — план наземного этажа.


решение позволяет обеспечить и естественное освещение для комнат № 1, 3—5. В позднем строительном периоде подвалы № 4—6 ликвидируются, и пол наземного помещения № 6 мостится камнем. При этом уровень пола делается ниже вымостки двора, сохраняется нижняя часть кладки № І8. Все это, наряду с положением помещения в плане дома, исключает возможность использования его как специально жилого и дает основания считать наземное помещение № 6 обычной пастадой 1 (рис. 45, 1, 2).
Изложенное выше позволяет предположить существование портика по линии кладки № 18 как в первом, так и во втором периоде.
Вряд ли можно согласиться с предположением о существовании над помещениями № 3—5 второго этажа 1 2.
Это не подтверждается ни фактическим материалом, ни какими-либо соображениями теоретического плана. Скорее даже наоборот.
Так, отношение суммы полезных площадей наземных помещений и подвалов к площади застройки дома в первом периоде составляет 0,9 — коэффициент для Ольвии весьма высокий3. При устройстве Рис. 44. Дом НГФ— 1. Вид на помещения №№ 4, 5 же второго этажа ОН с юго-запада. 1938 г.
станет еще больше, достигнув 1,2. Очевидно, второго этажа не было и во втором периоде, когда часть подвалов засыпали (чего, разумеется, не произошло бы при необходимости жилую площадь увеличить, а не уменьшить).
В настоящей реконструкции, по сравнению с предложенной ранее 4, пролет помещений № 1, 2, 10, 11 уменьшен в соответствии с обмерным чертежом андрона и текстом отчета5 на 1,5 м. При этом восточная стена дома НГФ—1 размещается как раз в том месте, где было раскрыто ложе ее фундамента 6 и полностью совпадает с остатками кладки № 94 в юго-восточном углу дома. Эта стена не попадает в створ с восточной стеной дома НГФ—2, отступая вглубь квартала примерно на 0,5 м.
1 Относительно присоединения во втором строительном периоде территории помещения № 6 к двору говорится и в работе Е. И. Леви и А. Н. Карасева (Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 229). Однако авторы не трактуют эту часть двора как пастаду.
2 Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 228.
3 Подобные цифры в Ольвии относятся пока только к двум домам — Е — 1 и Е — 2. В первом случае это дом с развитыми подвалами, а во втором — полутораэтажный вариант.
4 Е. И. Л е в и и А. Н. К а р а с е в. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 225, 228, рис. 12, 16.
5 ОАК за 1912 г. Петроград, 1916, стр. 24, рис. 37; 38; 39.
6 Т а м же, стр. 15, рис. 3; 4; 27.
6 1334
81


со
W
w гг
К О
« SS >>2 О.Я
н о-
§ °
5 I
Он см
ф 6:1
Ї- *
їь *-
^ CU-
о
S с Q«
о ”■ S I
О, Д


В связи с изложенным, представляет интерес фрагмент кладки № 32-а, который помещался восточнее указанной стены. Находясь в створе с южной стеной протирона 1 и вплотную примыкая к восточной стене андрона, он скорее всего мог быть фундаментом под пилястру обрамления входа, поскольку хорошая сохранность восточной панели андрона исключает возможность устройства восточной стены дома далее 0,05—0,10 м к востоку от нее.
В функциональном отношении дом, по-видимому, делился на три во втором и на четыре в первом строительном периоде четко разграничиваемых группы помещений: 1) группа андрона с относящимся к нему помещением № 10 и восточным портиком; 2) группа жилых комнат № 1—5, связанных с пастадой; 3) группа хозяйственных помещений № 7—9-а; 4) группа помещений, возможно спален,— подвалы № 3—5, 7. Подобное функциональное деление принято исходя из величины и пропорций комнат, их ориентации, характера декора и места в плане дома: парадные помещения ориентированы на запад, жилые — на юг, хозяйственные — на восток и север.
По северной и восточной сторонам двора имелись портики (рис. 43, І; 45). Судя по планировке дома и отсутствию каких-либо остатков стилобатов, оснований для устройства портиков по южной и западной 1 2 сторонам двора нет. О портике пастады говорилось выше, второй, восточный, размещался по линии кладки № 81.
Оба портика были решены, скорее всего, в формах аттического ордера 3. Не исключено, что один из них мог быть полузакрытого типа. В связи с этим, большой интерес представляет найденная в четвертом слое прямоугольная в плане база с врезкой4 для зуба деревянного столба. Так как база, по-видимому, первоначально находилась между примыкавшими к ней с двух сторон кладками 5, можно предположить, что она принадлежала именно полузакрытому портику.
Поскольку полы в подвалах № 3—7 находились на 1,6—1,7 м ниже вымостки двора, а в кладках, сохранившихся до 1,75 м высоты (№ 16* 59), нет каких-либо полочек или гнезд для устройства перекрытий, нижний предел высоты подвалов мог быть не менее 1,7—1,8 м. По-види^ мому, полы надподвальных комнат вряд ли могли находиться выше уровня двора более чем на 0,3—0,5 м. В этом случае максимальная высота подвалов составит 2,0—2,2 м. Вопрос относительно возможной высоты помещений наземного этажа будет рассмотрен ниже.
Дом имел черепичную кровлю, выложенную по коринфской системе, по-видимому, односкатную над помещениями № 7—9 (пролет 2,8—2,9 м в чистоте), двускатную над комнатами № 1, 2, 9-а, 10—12 (пролет около 6 м в чистоте), a также над помещениями №№ 3—6 (общий пролет около И м). При этом северный карниз крыши дома НГФ—1 оказывается несколько выше кровли южного портика дома НГФ—2,
1 ОАК за 1912 г. Петроград, 1916, стр. 17, рис. 37.
2 Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного При- черноморья, стр. 226; Л. М. Славин. Описание памятников НГ и НГФ..., стр. 12.
3 Нижняя часть дорической капители и барабан колонны, обнаруженные в юго- западной части двора, были найдены не in situ. Следовательно, они могли с равным успехом относиться и к дому НГФ—2, где применение дорического ордера засвидетельствовано совершенно точно.
4 Судя по приведенному описанию этой базы и аналогиям из Олинфа, мы не можем согласиться с прежним определением этой детали как базы для установки статуи (ОАК за 1912 г., стр. 17).
5 ОАК за 1912 г., стр. 17, сн. 2.
6*
83*


что объясняется значительной разницей в уровнях вымосток дворов в этих домах.
Дом НГФ—2 (рис. 42) занимает северную половину квартала, примыкая вплотную к дому НГФ—У. Он имеет полный перистиль и П-об- разное расположение крытых помещений при резко выявленной асси- метричности композиции в целом. Несмотря на это, протирон все же расположен по главной продольной оси двора. Площадь застройки — 535 ж1  2, от которой площадь двора составляет 10% (без учета портиков). Этот дом представляет значительный интерес как единственный в Ольвии пример эллинистического перистильного дома К
Дом НГФ—2 так же, как и НГФ—У, в основном был раскрыт еще до революции Б. В. Фармаковским и частично доследовался в послевоенные годы А. Н. Карасевым. Составленные на основании этих исследований реконструкции2 принципиальных возражений не вызывают и требуют, как нам представляется, лишь некоторых уточнений.
Прежде всего, коснемся вопроса о водостоке № 46. Аккуратность его выполнения, глубина заложения и размещение в плане говорят о том, что водосток был построен одновременно или немного позднее кладки № 59 и предназначался для отвода воды с верхней террасы. Поскольку кладки № 16 и 59 являются одними из наиболее ранних 3, а водосток № 46, учитывая его назначение, вряд ли мог проходить через территорию жилого дома, можно предположить, что в раннее время здесь был неширокий проход между домами. Таким образом, первоначально южная граница дома НГФ—2, очевидно, могла проходить по линии цоколя под колонны южного портика. Впоследствии, при устройстве перистиля, водосток № 46 прекращает свое существование, и в этом месте устраиваются наземные помещения.
Этим отчасти можно объяснить и устройство в районе протирона дома НГФ—2 двух разновременных водостоков — № 100* и 101*.
Более ранний из них № 100 относился ко времени, когда перистиля, очевидно, еще не было. Он отводил воду из внутреннего двора через протирон на улицу и с продолжением канала № 46 связан не был. С расширением дома НГФ—2 до дома НГФ—У, устройством перистиля и небольшого помещения № 18 начало водостока № 100 закладывается камнем и строится канал № 101 4. Причем этот канал строится не в протироне, как это делается обычно, а в новом помещении № 18, расположенном рядом с протироном. Очевидно, подобное, на первый взгляд странное, перемещение канала было вызвано необходимостью устройства в доме туалета 5. В связи с этим предположение об использо¬
1 Второй перистильный дом, открытый на участке М, отнесен Т. Н. Книпович к послегетской эпохе. Т. Н. Книпович. Перистильный двор первых веков нашей эры на территории римской цитадели в Ольвии.— ВДИ, 1953, N° 1. М., стр. 183—188.
2 Имеются в виду: 1) объемно-планировочная реконструкция, выполненная
К. П. Калачевым под руководством Б. В. Фармаковского (ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 70, 71, 73, рис. 80; 81; 87—89; 2), реконструкция плана, предложенная Е. И Леви и А. Н. Карасевым (Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 225, рис. 12).
3 Появление этих кладок, в частности № 59, судя по приемам строительной техники и по тому, что возникновение перистиля (а он был построен позднее стен № 16 и 59) относится ко второй половине III в. до н. э. (Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 230) .можно отнести ко времени не позднее рубежа IV—III вв. до н. э.
4 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 60.
5 Подобный прием размещения туалетов хорошо известен по жилым домам Делоса, где они располагались, как правило, сбоку от протиронов, имели аналогичные размеры и пропорции, через них проходили дворовые водостоки (А. Р 1 a s s а г t. Fouilles de Delos, BCH, XL, 1916. Paris, стр. 164, сн. 1).
84


вании помещения № 18 для привратника 1 нам представляется маловероятным.
Что касается планировки северо-западной части дома, то более вероятной представляется реконструкция, предложенная Б. В. Фармаков- ским1  2, поскольку никаких конкретных данных для устройства там хозяйственного двора 3 нет. Возможно, также, что в районе помещения! № 17, учитывая его планировку, находился и второй вход в дом.
Значительный интерес представляет андрон 4 дома НГФ—2 (рис. 41)^ поскольку здесь панели для возлежания выделены несколько необычным способом. По трем сторонам мозаики были устроены канавки5, которые, очевидно, как и водостоки в андронах домов Олинфа, служили для стока воды при мытье полов. Южная канавка, перерезая боковую панель, выводила воду через отверстие в сточной стене на улицу.
Учитывая симметричное, относительно оси запад-восток, расположение панелей, при котором изобразительное поле мозаики вплотную примыкает только к центральной части западной стены андрона, вход в помещение мог находиться, скорее всего, именно здесь 6. Косвенно это подтверждается и тем, что в центральной части западной стены (сохранились остатки только северной и центральной частей этой кладки) две плиты, находящиеся в орфостатном ряду цоколя уложены постелью7, т. е., по-видимому, они служили порогом.
При таком расположении входа андрон мог сообщаться с двором только через помещение № 5, которое выполняло роль прихожей андрона и функционировало, по-видимому, на протяжении всего времени существования перистиля 8. Судя по остаткам последнего строительного периода, помещение № 5 ограждалось с юга, где один из интерколум- ниев колоннады перистиля был частично заложен. Только через эту
1 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 72, рис. 80; Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 230.
2 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 71, рис. 81.
3 Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 230, сн. 1.
4 Мнение о жилом, а не общественном, как предполагал Б. В. Фармаковский (ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 74), назначении этого дома было впервые высказано Е. И. Леви и А. Н. Карасевым (Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 229). Против этого также свидетельствуют небольшие размеры помещения с мозаикой, наличие там панелей для возлежания, общий характер и сложность планировки дома, нетипичные для пританейонов (Ср., например, пританейон Приены, Th. Wiegand, Н. Schrader. Priene. Berlin, 1904, стр. 233, рис. 225) (дальше — Priene). Не может служить доводом в пользу пританейона и наличие в перистиле алтаря, поскольку подобные алтари размещались часто и в жилых домах (Ср., например, Виллу Доброй Судьбы, Olynthus, р. VIII, табл. 85, 2).
5 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 67.
6 Входы обычно размещались у изобразительного поля мозаики, иногда отделяясь от него специальной дорожкой (см. андроны Виллы Доброй Судьбы, Дома Актера, домов А—1, А—5, А—6, А—VIII—I, А—VI—З, А—VI—5, А—VI—6. Olynthus, р. VIII, табл. 85, 2\ 87; 89; 97). Расположение входа в южном конце западной стены андрона (ОАК за 1909 и 1910 гг., рис. 80, 81) сомнительно, поскольку именно здесь к стене примыкает торец боковой панели.
7 Фотография андрона с запада. Фотоархив ЛОИА АН СССР, 1909 г., № II 8915.
8 Возведение подвальной стены № 105 * вплотную к стилобату северного портика было возможно только одновременно со строительством этого стилобата, когда он не нес еще никакой нагрузки, либо до его появления вообще. Последнее исключается, поскольку в верхних частях кладок № 104*, 106*, вплотную к стене № 105 имеются гнезда для укладки балки, которая, по-видимому, должна была препятствовать выпучиванию в этом месте стены № 105. Следовательно, подвал № 5 возник одновременна с перистилем. Наличие подвала позволяет реконструировать над ним и наземное помещение, которое, судя по остаткам, обнаруженным при раскопках in situ (OAK за 1909 и 1910 гг., рис. 81), существовало и после ликвидации подвала.
85


прихожую, очевидно, могли сообщаться с внутренним двором и помещения № 3, 4, 6, 7. Это дает основания предполагать, что они составляли группу андрона.
Представляется возможным наметить три основных строительных периода.
Первый период— (до второй половины III в. до н. э.) дом не имеет перистиля. Граница дома на юге проходит по линии колонн южного портика. Остальная планировка дома этого времени пока восстановлению не поддается.
Второй период— (вторая половина III в. до н. э.) 1 дом расширяется на юг. Для этого времени в наземном этаже более или менее четко локализуются помещения № 1—9 и 10—12, подвалы № 3—7, строится перистиль.
Третий период— (середина II в. до н. э.) 1 2 в целом план тот же, однако подвалы уже отсутствуют, несколько меняется планировка наземных помещений № 3, 6, в северо-западной части устраиваются помещения № 13—18. Возможно, сокращается площадь перистиля3.
На протяжении всех периодов дом был, по-видимому, одноэтажный.
В отношении реконструкции объемов 4 сомнения вызывают следующие моменты: отсутствие окон в помещениях, выходящих во внутренний двор; устройство каменного антаблемента, поскольку в двух случаях интерколумнии достигают 2,3 и 2,7 м, что, учитывая жилой характер сооружения, позволяет предполагать наличие, скорее всего, деревянного антаблемента (рис. 46, /). Нельзя согласиться также с реконструкцией восточного фасада протирона в виде антового двухколонного портика 5, так как, во-первых, никаких остатков, свидетельствовавших бы в пользу подобного решения, обнаружено in situ не было; во-вторых, устройство в двухколонном портике обычных дверей жилого дома по ряду причин довольно сомнительно (жилой же дом без дверей быть не мог); в-третьих, входы в обычные жилые дома оформлялись значительно скромнее. Учитывая сказанное, более реальным представляется вариант решения входа, приведенный Б. В. Фармаковским только для последнего строительного периода.6. Архитектурные же детали аттического ордера (на основании которых был реконструирован входной портик), главным образом капители и базы, найдены частично в засыпи пятого слоя, частично в более поздних кладках 7 и, следовательно, для решения вопроса о том, был портик в принципе или нет, ничего дать не могут.
Небезынтересно отметить, что главный (восточный) фасад дома НГФ—2 рядом с фасадом дома НГФ—1 (рис. 46, 2\ 47) выглядит весьма скромно 8. Этим косвенно подтверждается предположение о жилом, а не общественном назначении дома НГФ-2.
1 Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 230—231.
2 Т а м же.
3 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 61, рис. 81.
4 Т а м же, стр. 73, рис. 87—89.
5 Т а м же, стр. 73, рис. 80; 87.
6 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 61, рис. 81.
7 Та м же, стр. 62, 72 (сн. 2).
8 Высотные размеры фасада дома НГФ—2 взяты исходя из пропорционального построения дорических портиков его перистиля. Фасад дома НГФ—1 построен исходя из нижних пределов оптимальных высот его комнат.
86


Рис. 46. Дома'ЯГФ—1, НГФ—2.
разрез по дому НГФ—2. Реконструкция по К П. Калачеву с дополнениями; 2 — восточный фасад домов НГФ—1, НГФ—2. Реконструкция автора.


Рис. 47. Дома НГФ—1, НГФ—2. Вид с юго-востока. Реконструкция автора.
Макет.
НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ ВОПРОСЫ РЕКОНСТРУКЦИИ ОБЪЕМОВ И ОТДЕЛЬНЫХ КОНСТРУКТИВНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ
ольвииских ДОМОВ
Выше были изложены краткие обоснования реконструкции планировки и, отчасти, объемов конкретно по каждому из рассматриваемых в настоящей работе ольвийских домов. Остановимся на некоторых вопросах реконструкции объемов и отдельных конструктивных узлов, общих в той или иной степени для всех этих домов.
Начнем, в первую очередь, с методов определения высотных габаритов, в частности высот помещений. Как правило, остатки наземных помещений античных жилых домов сохраняются на небольшую высоту. В полной мере это относится и к Ольвии. Поэтому для определения высот наземных комнат мы вынуждены использовать только косвенные данные, совокупность которых, тем не менее, позволяет, и в ряде случаев довольно уверенно, выявить верхний и нижний пределы этих величин.
Найденные в стенах ольвийских жилых подвалов гнезда от междуэтажных балочных перекрытий (дома И—2, А—10) позволяют установить высоту жилых подвальных помещений, равную 1,9—2,2 м (отдель-
88


ные подвалы таких домов, как А—10 или А—2, судя по сохранившейся высоте кладок, возможно, были и выше, однако для нас в данном случае важен нижний предел). Отсюда, учитывая относительно большие размеры ряда комнат в ольвийских домах (до 4,5—5,5 м по меньшей стороне), можно предположить, что высота наземных помещений вряд ли могла быть меньше, так как обычно подвалы ниже наземных комнат. - '
Возможно, между этими величинами в ходе местного строительства могла выработаться эмпирическим путем некоторая зависимость. Подобная зависимость, только между высотами первых и вторых этажей, нашла' отражение у Витрувия 1, по которому следует, что высота второго этажа должна составлять 3Д от высоты первого. Возможно близкое соотношение могло иметь место и в нашем случае, т. е.
Т~1°эт‘^Т (где ^ — высота). Причем вычисленные на основании
этого соотношения высоты первых этажей ольвийских домов (которые при высоте подвалов 1,9—2,2 м составляют 2,5—2,9 м) примерно совпадают с данными, полученными при расчете высот портиков аттического ордера по основаниям капителей или пролетам пастад в ордерных домах ЗК—1, Е—U Так, меньшие стороны известных нам аттических капителей имеют размеры в пределах от 0,13 м до 0,3 м и в большинстве случаев 0,18—0,22 м. При обычном для аттического ордера соотношении узкой стороны столба 1 2 к его высоте — один к десяти или одиннадцати3 — мы получим высоту столба портика, равную 1,3—
3,3 	м и чаще всего 1,8—2,4 м4. Высоту 2,4—3,3 м получают столбы портиков в домах ЗК—U Е—1, НГФ—1, если ее определять исходя из указания Витрувия о соотношении пролетов галерей и высот портиков5. Следовательно, учитывая уклон кровель ольвийских домов (17—21°), высоту архитрава (0,3—0,4 м) и пролеты портиков, высота наиболее парадных помещений в ордерных домах могла составлять (при расчете по основаниям капителей) 2,6—3,2 м. Естественно, в безордерных домах эти цифры будут меньше, приближаясь к высотам, определенным выше на основании соотношения высот подвалов и первых этажей. Таким образом, в качестве верхнего предела высот наземных помещений в безордерных домах представляется возможным принять 2,5—2,9 м.
Разумеется, не обязательно, чтобы в каждом отдельном доме или в домах одной группы все помещения имели одинаковую высоту. Хозяйственные комнаты, очевидно, могли быть ниже, а группа андрона — выше. Но общий порядок цифр ±0,2—0,5 м представляется убедительным, а для реконструкции объемов подобная точность достаточна (значительно более важным для реконструкции является соотношение объемов. Но они определяются исходя из возможности сопряжения и направления скатов крыш, взаимного расположения помещений и дворов и т. п.).
Интересно, что до известной степени аналогичные цифры дают жи¬
1 Витрувий. V—I —3; VI —III —9.
2 Как известно, столбы на фасад портиков выходят узкими сторонами.
3 ВИА, т. II, кн. 1, стр. 255 и сл., рис. 253; 254; О. Ш у а з и. История архитектуры, т. I. М., 1935, стр. 288.
4 По-видимому, капители со сторонами порядка 0,13—0,18 м относились, скорее всего, к портикам полузакрытого типа. J. W. Graham. Olynthiaka, Hesperia, XXIL jNb 3, 1953, стр. 203 и сл.
5 Витрувий. VI — III — 7.
89»


лые дома и других, столь различных, центров, как Олинф, Дура-Евро- пос или, например, Илурат У
На основании изложенных соображений и приняты высоты крытых помещений в ольвийских домах.
Для примера приведем расчеты построения портиков аттического ордера в трех домах: ЗК—1, Е—1, НГФ—1. Учитывая то, что большинство известных нам ольвийских капителей этого ордера имеет в основании прямоугольный паз для соединения с деревянным столбом, следует предполагать смешанную по материалу конструкцию — каменные капители и деревянные столбы. Относительно большие интерколумнии в этих портиках, согласно рекомендациям Витрувия1  2, дают основание для устройства из дерева также и антаблемента.
В доме ЗК—1 реконструкция портика (рис. 48) возможна на основании почти только планировочных данных. За исходный размер взята ширина пастады, составляющая 2,2—2,5 ж (до наружного края цоколя колоннады). Используя указания Витрувия3, мы получим высоту колонны, равную, примерно, 2,3 ж, и размер меньшей стороны столба4 — 0,21—0,23 ж5. Последнее дает возможность наметить величину интерко- лумниев. Так, в олинфских домах, имевших обычно портики аттического ордера, отношение узких сторон столбов к пролету находилось в большинстве случаев в интервале Vs—7м (при абсолютной величине пролета, доходившей иногда до 3,5 ж) 6. Судя по размерам ольвийских аттических капителей, примерно те же размеры можно ожидать и в Ольвии. Следовательно, исходя из аналогий размер интерколумниев мог находиться в интервале 1,7—3,2 ж. Близкие к аттическому ордеру -соотношения рекомендуются Витрувием для дорических портиков в тех сооружениях, где они, по словам автора, должны отличаться изяществом7. Так, если в качестве модуля принять Vis от высоты колонны, то в этом случае при высоте колонны (определенной по ширине портика)
2,3 	ж модуль будет равен приблизительно 0,15 ж. Отсюда размер интер- колумния: 0,15x5,5 = 0,82 ж (0,9 ж, если учесть, что ширина столба в аттическом ордере меньше двух модулей), а шаг колонн — 0,82 + 0,15X2 = 1,12 ж. Учитывая полученные данные и так как общая длина рассматриваемого портика (между крытыми помещениями) около 6 м, возможны варианты с шагом колонн 1,2 ж, 1,5 ж, 2,0 ж и 3,0 ж8. Поскольку интерколумний менее одного метра (при шаге 1,2 ж) для
1 Высота помещений первого этажа, определенная по уклону лестниц, в реконструкциях олинфских домов составляет 2,65—3,9 м (Е. И. Евдокимова. Архитектура народного жилища в античной Греции, стр. 76), хотя здесь верхний предел, .по-видимому, завышен. Несколько меньшую высоту — порядка 2,5 м для помещений первого этажа олинфских домов предполагает С. А. Кауфман (С. А. Кауфман. Вилла Доброй Судьбы, стр. 105, сн. 2). Высоту порядка 2,3 м имели, очевидно, комнаты домов Илурата (В. Ф. Гайдукевич. Илурат, стр 58). Примерно 2,5 м составляла высота подвалов эллинистического дома в Дура-Европос (F. С u m о n t. Eouilles de Doura-Europos (1922—1923), стр. 244). Разумеется, в богатых домах с применением обычного ионического или дорического ордера высота комнат могла быть и значительно больше. Но для нас в данном случае важны высоты обычных, рядовых домов, часто не имевших вообще ордера.
2 Витрувий. III—III—5.
3 Витрувий. VI—III—7.
4 Как уже говорилось, отношение меньшей, фасадной стороны столба к его высоте для аттического ордера составляет Ую—7ц (ВИА, т. II, кн. 1, рис. 253, 254, стр. 255 и сл.; О. Шуази История архитектуры, стр. 288).
5 Ширину 0,2 м по меньшей стороне имел и обломок пилястра, найденный при раскрытии двора № 17, ИАК, вып. 13, стр. 79, рис. 49.
6 Например, дома А — 1, А — V — 6. Olynthus, р. VIII, табл. 89, 95.
7 Витрувий. V — IX — 3.
8 Полученные цифры представляют собой частное отделение длины портика на •целые числа, соответствующие количеству интерколумниев.
*90


Рис. 48. Схема построения портика пастады в доме ЗК—1. Реконструкция автора.
портика в жилом доме слишком мал, а пролет в ЗО ж довольно велик, наиболее вероятны варианты с шагом колонн 1,5 или 2,0 ж1.
Полученная высота портика дает возможность определить и высоту помещений группы андрона (рис. 28, <?). Если исходить из предположения, что эти помещения имели общую двускатную кровлю с уклоном 17— 21°, при общей высоте столба с деревянным архитравом 2,5 ж (до места врубки стропил) и пролете портика в среднем 2,3 ж, возможная высота андрона до чердачного перекрытия составит 3,8—4,1 ж. В этом случае конек крыши, скорее всего, должен был проходить по центральной поперечной оси андрона, а не всего пролета, иначе по северной стене андрона стропила окажутся на высоте 2,6 ж, что для такого большого помещения маловероятно. Размещение конька по оси всего пролета (андрон, портик) возможно только при отсутствии чердака.
Дом Е—11  2 (рис. 49). Исходным размером является ширина пастады— 2,0—2,4 м (до наружного края цоколя). Отсюда: высота колонн 2,2 ж, ширина столба — 0,20—0,22 ж. Размер интерколумниев в интервале— 1,60—3,08 ж (по Витрувию3 около одного метра). Общая рекон-
1 Обычно в античных жилых домах, особенно в портиках аттического ордера, шаг колонн неравномерен. Однако для определения оптимального количества колонн это существенной роли не играет.
2 Здесь и ниже ход обоснования реконструкции портика целиком аналогичен изложенному выше, в связи с чем мы приводим только конечные цифровые данные.
3 Витрувий. III — III — 5, V—IX — 3.
91


струируемая длина портика — около 8,0 ж (при 8,5 ж длины в подвальной части помещения № 5). Следовательно, возможен шаг колонн 1,6, 2,0 и 2,65 ж и, учитывая сказанное выше, наиболее вероятен шаг— 1,6 или 2,0 ж. Аналогичные цифры дает расчет портика по меньшей стороне (0,22 ж) антовой капители (0/62—1472) найденной на полу одного
из подвалов, вблизи дома Е—1. Высота деревянного архитрава по фасаду вряд ли могла составлять более двух модулей — примерно 0,3 ж.
Рис. 49. Схема построения портика пастады в доме Е—/. Реконструкция
автора.
Если учесть, что высота колонны 2,2 ж, цоколя — около 0,2 ж и антаблемента— 0,3 ж, то высота наземного помещения № 4 (минимальная отметка пола' которого находится на 0,5 ж выше вымостки двора 1 2) составит 2,8 ж при угле подъема ската крыши, равном 20°. Высота потолков в комнатах № 1, 2, 8, 9 могла быть меньше — 2,1—2,2 ж, поскольку карнизы крыш этих помещений располагались непосредственно у их наружных стен. В бесчердачном варианте средние высоты комнат увеличатся.
Дом НГФ—1. Ширина пастады — 3,2—3,8 ж. Отсюда: высоту колонны принимаем равной примерно 3,5 ж. Размер меньшей стороны столба составит 0,32—0,35 ж, величины интерколумниев — 2,6—4,9 ж (по Витрувию3 модуль равен 0,25 ж, интерколумний — 0,25x5,5—1,4 ж, шаг колонн—1,9 ж). Длина портика 7,6 ж. Следовательно, возможен шаг колонн 1,9 ж, 2,53 ж, 3,8 ж. Последняя цифра слишком велика, а из
1 С. Д. Крижицький. Архітектурні деталі з розкопок західної сторони ольвінь ської агори в 1962—1963 рр.— Археологія, т. XIX. К-, 1965, стр. 165 и сл.
2 Эта отметка получена при расчете высот подвалов № 4, 5 с учетом уровней их полов и порога дверного проема в кладке № 49.
3 Витрувий. V — IX — 3.
92


двух оставшихся наиболее вероятен шаг, равный 2,53 ж, поскольку этот размер кратен длине открытой части восточного портика 1 (10,1 ж) (по высоте восточный портик вряд ли мог быть ниже, чем портик пас- тады, поскольку в него выходили главные парадные помещения дома — группа андрона).
При этом следует, однако, оговориться, что далеко не всегда колонны в смежных портиках (в частности в перистилях) имели одинаковый шаг. Не исключено также, что восточный портик мог быть полузакрытого типа. В пользу этого свидетельствует небольшой пролет, а также находка прямоугольной базы, рассчитанной на примыкание к ней с двух сторон кладок1  2.
Представляется возможным наметить и высоты некоторых групп помещений. Уровень заложения полов в подвалах № 3—7 на 1,6—1,7 ж ниже вымостки двора3. В кладках подвальных стен № 16, 59, сохранившихся до 1,75 ж высоты, отсутствуют какие-либо полочки или гнезда для устройства перекрытий. Это дает основание предположить, что нижний предел высоты подвалов составлял не менее 1,8 ж, верхний же врядли мог превышать 2,0—2,2 ж, поскольку полы комнат первого этажа в этом случае и так находились бы на 0,2—0,5 ж выше вымостки двора.
Отсюда: используя определенные выше высоты портика, при двускатном варианте кровли с углом подъема скатов 17° и коньком, расположенным по кладке № 17, мы получим высоту помещений № 3—5 в пределах 2,7—2,9 ж (чердачный вариант). Очевидно, эта высота могла измениться во втором строительном периоде, когда были ликвидированы подвалы № 4—6, не намного. Исходя из тех же предпосылок — высот портика и уклона кровли при размещении конька крыши по главной продольной оси общего пролета андрона и восточного портика, получаем высоту помещений № 9-а, 10—12, 1, 2, равную примерно
4,04 	или 2,55 ж при размещении конька по линии кладок № 82, 22-а. Разумеется, для таких больших помещений, как андрон (с пролетом 6,1 ж), более вероятна первая цифра.
Полученные цифры дают верхний предел высот портиков и помещений в доме НГФ—1. Если же учесть, что размеры меньших сторон оль- вийских аттических капителей (в том числе найденных на участке НГФ) обычно не превышают 0,3 ж, составляя чаще всего 0,22—0,23 ж, т. е. нижним пределом основания принято считать высоту колонны, равную 2,2—2,4 ж. По-видимому, в данном случае оптимальная величина высоты колонны будет порядка 3,0 ж. Отсюда: меньшая сторона столба — 0,27— 0,30 ж, интерколумнии в интервале — 2,16—4,2 ж (по Витрувию5—1,1ж) и возможный шаг колонн— 1,52, 1,9 или 2,53 ж. Соответственно высоты помещений, связанных непосредственно с портиками (рис. 45), будут на 0,4—0,6 ж меньше. Группы южных и западных помещений, не связанные с портиками, могут быть несколько ниже — порядка 2,0—2,5 ж в чистоте.
1 Характер кладки № 81 позволяет предполагать, что, по-видимому, открытая часть восточного портика доходила только до северного торца этой стены. Вариант с полностью открытым восточным портиком приведен в статье — С. Д. КрИЖИЦЬ- кий. Елліністичні житлові будинки Ольвії, рис. 9, 2 і 10.
2 ОАК за 1912 г., стр. 17, сн. 2.
3 Л. М. Славин. Описание памятников НГ и НГФ, стр. 6, 7. Полы подвалов находятся ниже вымостки раннего времени на 1,7 м, позднего— 1,45—1,50 м. Судя по данным проведенной нивелировки, вторую цифру следует увеличить примерно до 1,6 м.
4 Пол андрона на 0,3 м ниже уровня вымостки двора рассматриваемого периода.
5 Витрувий. V — IX — 3.
93


Следующим, общим для всех предложенных реконструкций вопросом является устройство крыш. Рассмотрим три основные стороны: материал кровли, конструкция, сопряжение скатов.
При раскопках ольвийских эллинистических домов, как правило, чаще всего встречаются обломки черепицы коринфского типа, значительно реже — лаконского и еще реже — сицилийского1. Отсюда следует, что наиболее распространенным типом в это время был коринфский 1 2. Однако обломков черепицы и коринфского, и лаконского типов встречается не столь много 3, чтобы можно было утверждать, что абсолютно все помещения в каждом доме крылись черепицей. Очевидно, нередко, особенно в небогатых жилищах, кровли могли делаться из самана, если и не над всеми помещениями в случае разновысоких объемов, то хотя бы над хозяйственными. В пользу применения саманных покрытий может свидетельствовать в ряде случаев и непрямоугольность плана отдельных групп помещений, поскольку черепица коринфского типа в силу жесткости системы в целом в таких случаях трудно применима.
Исходя из этого, во всех реконструируемых нами домах над группами основных жилых помещений приняты черепичные кровли коринфского типа, над помещениями второстепенными, трудно перекрываемыми по плану,— лаконского типа или саманные. Применение последних,, очевидно, можно совершенно исключить в таких относительно богатых ордерных домах, как ЗК—1, НГФ—1, НГФ—2.
Сложен вопрос о чердаках. Никаких материальных остатков от них при раскопках ольвийских домов обнаружено не было. Более того, немногочисленные находки остатков утепленной черепичной кровли могут свидетельствовать о том, что чердаки в ряде случаев вообще отсутствовали. Тем не менее, учитывая довольно сложный план некоторых групп помещений, при котором почти невозможно использовать в качестве несущих внутренние стены, и то, что типы горизонтальных перекрытий были хорошо известны ольвиополитам, представляется возможным предположить наличие чердаков в парадных комнатах наиболее богатых домов. Во всех реконструкциях приняты одно- и двускатные крыши по наслонным стропилам 4. Конструкция подобных кровель хороша известна и по культовым сооружениям 5, и по жилым домам, как метрополий, например Олинф, Приена 6, так и самой Ольвии 7. При использовании черепицы коринфского типа и холодной, неутепленной кровли наличие обрешетки или сплошного настила из жердей или тростника
1 St. Parnicki-Pudełko. Budownictwo Starożytnej Grecji w okresach od archaicznego do rzymskiego.— Bibliotheca antiqua, t. 3, Wroclaw—Warszawa—Kraków, 1962, стр. 115, рис. 96.
2 По-видимому, здесь происходит то же явление, что и в метрополии. Лаконская система, типичная для жилого строительства классического периода (Olynthus, р. ХИУ стр. 184; С. А. Кауфман. Вилла Доброй Судьбы.— ВВИА, I, стр. 100, 101) в эллинистическое время вытесняется коринфской (Priene, стр. 306, 307, рис. 327—329; Delos, VIII, стр. 319—321, рис. 196, 197).
3 При этом, конечно, следует учитывать, что в одних случаях дома просто перестраивались, т. е. старая черепица полностью использовалась в последующее время,, в других, при гибели дома от пожара, рухнувшая, разбитая черепица частично выбиралась для устройства вымосток и т. п.
4 У нас нет оснований реконструировать стропильные фермы для эллинистических жилых домов, поскольку эта система даже в метрополии появляется, по-видимомуг только в конце эллинизма, и то в наиболее крупных общественных зданиях (ВИА, т. II, кн. 1, стр. 285, 297).
5 J. Dürrn. Handbuch der Architektur.— Bd. I. Leipzig, 1910, стр. 191, рис. 166.
6 Olynthus, p. XII, стр. 184; Priene, стр. 306, 307, рис. 327—329.
7 ИАК, 13, стр. 68, 69.
94


было необязательным. В этом случае черепица могла укладываться прямо по стропилам *, шаг которых составил бы 0,55 л* в осях — пЬ ширине керамид. Холодные кровли из черепицы лаконского типа или утепленные с саманным ковром были возможны только при устройстве- обрешетки или сплошного настила, благодаря чему шаг стропил мог доходить до 1 м и более.
Вызывает затруднение конструктивное решение узлов в местах пересечения скатов при коринфской системе кровли. Так, если благодаря находке коньковых поперечных и продольных калиптеров характер- конструктивного решения пересечения вальм двускатной крыши вполне ясен1  2, то как решались пересечения скатов крыши над «Г»-, «П»-или «0»-образными в плане объемами (при одинаковой высоте последних) не ясно. Подобных пересечений можно было бы избежать ТОЛЬКО' при устройстве самостоятельных крыш над отдельными помещениями, что, исходя из планировки домов, не всегда возможно и, кроме того, может привести к возникновению слишком высоких объемов незначительных по размерам помещений. Возможно, в таких случаях в местах пересечения по деревянному настилу укладывался слой самана, в котором утапливался жолоб из перевернутых калиптеров, а с боков к нему лесенкой подходили ряды керамид прилежащих скатов. Не исключено, что эти керамиды, подобно найденной в Пантикапее3, могли иметь- трапециевидную форму. Судя по конструкции, пантикапейский образец предназначался для пересекающихся скатов со стоком не внутрь, а наружу, поскольку по диагональной стороне керамиды проходил бортик. Однако в последнем случае при использовании диагональных черепиц возникнет сдвиг рядов обычной черепицы, предотвратить который можно только применяя полумерную или разнотипную трапециевидную черепицу (ни та, ни другая при раскопках пока обнаружена не была). Таким образом, конкретное конструктивное решение пересечения скатов крыш в домах античных городов Северного Причерноморья нам пока неизвестно. Тем не менее, в предлагаемых реконструкциях мы исходили из возможности успешного решения ольвиополитами этой конструктивной проблемы, поскольку трудно представить, чтобы, например, все четыре портика перистиля дома НГФ — 2, во избежание пересечения! скатов коринфской кровли, имели разную высоту. Наряду с этим, в некоторых случаях приняты и разновысокие объемы.
На основании археологических данных угол подъема скатов взят* в пределах 17—21° 4. Эта величина почти совпадает с принятой в реконструкциях олинфских домов, но больше, чем в монументальном зодчестве метрополии. Угол подъема скатов в большинстве греческих храмов находится в пределах 13—15°.
Довольно существенную роль в объемных реконструкциях играют двери и окна. К сожалению, в ольвийских домах от них сохранилось очень мало — в основном нижние части дверных проемов. Судя по этим остаткам, проемы имели прямоугольную, а не трапециевидную форму. Часто делались каменные пороги. Характер некоторых из них и,
1 J. Durm. Ук. соч. стр. 205, рис. 178.
2 И. Б. Брашинский. Комплекс кровельной черепицы из раскопок ольвийской агоры 1959—1960 гг. Ольвия, Теменос и Агора. М.— Л., 1964.
3 И. Б. 3 е е с т. Боспор, Строительные керамические материалы. Археология СССР, Свод археологических источников, выпуск П — 20. М., 1966, стр. 54, табл. 36, 5.
4 Нижний предел дает плита фриза, обнаруженная при раскопках 1909 и 1910 гг. (ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 73), верхний определен по коньковому поперечному калиптеру, найденному при раскопках в 1902—1903 гг. (ИАК, 13, стр. 65, 66; И. Б. Брашинск и й. Комплекс кровельной черепицы..., стр. 297).
95'


в частности, находка фрагмента блока дверной перемычки1 дают основания предполагать, что дверные полотнища устанавливались главным образом на подпятниках. Подобная конструкция была широко распространена в античном мире и хорошо изучена на ряде памятников 1 2. Полностью сохранившийся дверной проем в ольвийском доме А—2 позволяет предполагать, что ольвиополитам было известно, устройство деревянных дверных коробок3.
Рис. 50. Дом А—2. Кладка № 41.
/ — дверной проем. Вид с северо-запада. 1940 г.; 2 — оконный проем. Вид с юга. 1963 г.
В пропорциональном отношении, насколько можно судить по упомянутому проему (рис. 50, 1) с соотношением сторон 3:2 (1,8: 1,2 ж), в жилом строительстве, естественно, далеко не всегда придерживались пропорциональности, характерной для монументального зодчества4. В среднем, высота дверных проемов, очевидно, находилась в пределах 1,8—2,2 ж — в зависимости от конкретных условий.
Количество створок зависело, по-видимому, от ширины проема: так, при ширине примерно до 0,7—0,8 ж двери, скорее всего, делались одностворчатыми, в остальных случаях двустворчатыми.
Что касается оконных проемов в ольвийских домах, то единственный пример такой конструкции (дом А—2) дошел до нас в перестроенном виде (ширина — 0,44 ж, высота — 0,19 ж. Первоначально высота доходила, очевидно, до 0,48 ж) (рис. 50, 2). Кроме того, предназначаясь
1 С. Д. Крижицький. Архітектурні деталі...,стр. 171, 172, рис. 8.
2 Olynthus, VIII, стр. 249 и сл., табл. 69, 71; Г. Дильс. Античная техника М.—Л., 1934, стр. 43—49, рис. 7, 8, 15, 16.
3 При раскрытии оказалось, что каменный заклад проема (в позднее время проем был заложен камнем) отделяется от его стенок промежутками, заполненными землей. Это могло иметь место только при существовании в момент закладки проема деревянной дверной коробки, которая позднее сгнила. Л. М. С л а в і н. Розкопки Ольвії в 1946 р. АП, т. II. К., 1949, стр. 21; Его же. Ольвійські квартали..., стр. 20, рис. 14.
4 Витрувий. IV — VI — I, 3, 6; VI — III — 6. Нужно также учитывать, что все эти рекомендации относятся к атриумным домам, греческие постройки были намного скромнее.
96


для освещения подвала, оконный проем размещался довольно высоко над полом и, очевидно, отличался от окон наземных помещений. В связи с этим, для реконструкции последних можно пользоваться в основном аналогиями. Очевидно, проемы выполнялись из камня в каменных стенах, из дерева в саманных и состояли из подоконника, двух стоек и перекрывающей архитравной щлиты. Не исключено существование двойных окон. По аналогии с рисунками на вазах, окна, очевидно, имели деревянные створки К Учитывая форму и конструкцию ольвийских черепиц, с так называемыми световыми отверстиями1  2, представляется весьма маловероятным использование последних для освещения помещений. По-видимому, так же, как и в жилых домах или небольших общественных зданиях других античных городов, они служили, скорее всего, для вентиляции и удаления дыма 3.
Судя по планировке ольвийских домов, окна выходили главным образом, во двор и как исключение — на улицу. В последнем случае они размещались, по-видимому, таким образом, чтобы исключить возможность заглядывания с улицы (так, например, в делосском Доме на Холме высота подоконника над уровнем улицы достигала 2,5 м 4.
1 Характер наличников и створок окон и дверей вряд ли мог значительно отличаться от примеров, известных нам по Делосу (Delos, VIII, стр. 286—303, рис. 158—170), Калос-Лимену (М. А. Наливкина. Раскопки Керкинитиды и Калос-Лимена в 1948—1952. История и археология древнего Крыма. К., 1957, стр. 273, рис. 10), мавзолею Неаполя Скифского (П. Н. Шульц. Мавзолей Неаполя Скифского. М., 1953, рис. 5) и, наконец, по рисункам на греческих вазах (Г. Дильс. Античная техника, рис. 7; 14—16; 18; Daremberg et Saglio. F—J, стр. 1033 и сл., рис. 2925, 2926, 2927, 2942, D, стр. 345, рис. 250). Особенный интерес в этом отношении представляет статья — Т h. М а с г i d у. Un Tumulus Macedonien a Langaza, Jahrbuch des Deutschen Archäeolo- gischen Instituts, В. XXVI, 1911, стр. 193—215.
2 И. Б. Брашинский, Комплекс кровельной черепицы..., рис. З—4.
3 G. Roux. L’architecture de l’Argolide aux IV et IIIе siecles avant J—C. Paris, 1961, стр. 54.
4 Delos, VIII, стр. 287.


ГЛАВА И
АРХИТЕКТУРА ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ЖИЛЫХ ДОМОВ
ОЛЬВИИ
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПЛАНИРОВКИ ОЛЬВИИ
В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКУЮ ЭПОХУ. ПЛАН ГОРОДА, РАЙОН, КВАРТАЛ
В ходе работы над реконструкциями ольвийских эллинистических домов удалось выявить интересные особенности планировки как всего города, так и отдельных кварталов и домов, объемно-пространственных решений последних, приемов строительной техники, деталей аттического ордера, одним словом, выявить характерные черты ольвийского архитектурно-строительного направления в области домостроительства.
Впервые мнение о наличии в Ольвии регулярного прямоугольного плана еще в VI в. до н. э. было высказано Б. В. Фармаковским К Впоследствии эта точка зрения широко распространилась1  2. Однако после 1926 г. изучение Ольвии намного продвинулось вперед: были раскопаны большие участки жилых домов, агора, теменос и другие объекты. Изучение этих материалов позволяет пересмотреть положение о регулярном плане Ольвии.
Прежде всего необходимо подчеркнуть, что город состоял в топографическом отношении из трех частей—верхней, нижней и застроенных склонов3. Планировка склонов из-за их криволинейной конфигурации при значительном падении рельефа (около 25 м на 50—70 м горизонтального проложения), что должно было найти отражение и в конструкциях (подпорные стены, лестницы и т. п.), и в планах самих домов, несомненно значительно отличалась и от Верхнего и от Нижнего городов. Следует также отметить, что рельеф в северной части Нижнего города (так же, как в южной и западной) повышался, что привело к появлению здесь террасного строительства4, т. е. Нижний город был охвачен
1 Б. В. Фармаковський. Розкопування Ольвії, р. 1926. Одеса, 1929, стр. 40.
2 См. например: В. Д. Блаватский. Античная архитектура на территории Северного Причерноморья.— ВИА, т. II, кн. 2, М., 1948, стр. 372; Его же. Античная археология Северного Причерноморья. М., 1961, стр. 90; Л. М. Славин. Ольвия как город в VI — I вв. до н. э.— CA, XXVIII. М., 1958, стр. 280, 286, 287 и ряд других.
3 Л. М. Славин. Ольвия как город в VI — I вв. до н. э., стр. 290; Его же. Ольвийские городские кварталы северо-восточной части Верхнего города.— CA, VII. М., 1941, стр. 294 и др.
4 С. Д. Кры жидкий. Раскопки на территории Нижнего города Ольвии в 1965— 1966 гг.— «Археологические исследования на Украине 1965—1966 гг., вып. 1. К., 1967, стр. 133, рис. 4, 8.
98


с трех сторон (почти по полукругу) террасированными склонами !, которые мы предлагаем условно называть Террасным городом.
Отсюда следует, что в силу только одних этих топографических особенностей город не мог иметь единого регулярного прямоугольного плана.
Не могло быть такого плана из-за указанных выше причин и в Террасном городе.
В Верхнем городе отсутствие единого регулярного прямоугольного плана совершенно очевидно доказывается материалами раскопок. Так, даже планировочные сетки участков АГД и Зевсова кургана, расположенных на местности со спокойным рельефом, взаимно повернуты и сдвинуты, т. е. взятые вместе оба участка не имеют единого регулярного плана. Планировка кварталов, расположенных к юго-западу и западу от агоры (участок Ев-7), имеет элементы нерегулярной радиально-кольцевой планировки (рис. 51). Все это, а также взаимный поворот и сдвиг планировочных сеток участков И, АГД, Зевсова кургана и Ев-7, трапециевидная форма участка теменоса свидетельствуют об отсутствии единого регулярного прямоугольного плана и на территории Верхнего города в целом.
Возможность существования в эллинистический период более или менее регулярной, но, по-видимому, непрямоугольной 1 2 застройки можно предполагать только для Нижнего города. Основанием для этого служат выходы водостоков 3, наличие уличных колодцев 4 и общий характер планировки участка НГФ.
Таким образом, совершенно очевидно, что в эллинистическое время ни город в целом, ни его части по отдельности не имели регулярной прямоугольной, так называемой гиподамовой, системы планировки.
Учитывая то, что планировочные сетки строительных остатков классического времени во всех тех местах, где они прослеживаются, как правило, параллельны эллинистическим остаткам, можно считать, что план эллинистического города был таким же, как и в предыдущее время. Это же касается и периода архаики — немногочисленные архаические строительные остатки, открытые в нескольких пунктах, в основном параллельны кладкам классического и эллинистического времени.
Таким образом, в свете последних данных говорить о существовании в Ольвии когда-либо гипподамовой системы планировки достаточных оснований нет. Стихийно сложившаяся в архаическое время планировка города в дальнейшем несколько улучшалась, но не реконструировалась. Развитие заключалось главным образом в попытках упорядочить планировку только отдельных районов, что проявилось в повороте их
1 	К. К. Ш и л и к, Б. Г. Федоров. Геоакустическое исследование подводной Ольвии.— CA. М., 1968, № 4, стр. 131 и сл.
2 	Работы последних лет по линии берегового среза, проводившиеся автором, позволяют ожидать существование здесь элементов радиально-кольцевой системы. Так, расположенные в меридиональном направлении стены, прослеженные в береговом клифе, постепенно меняют ориентацию от СС — 3 направления в южной точке клифа НГ к северо-северо-востоку в северной точке.
3 А. Н. Карасев. Планы Ольвии XIX в. как источник для исторической топографии города.— МИА, № 50. М., 1956, стр. 13. Не исключено, однако, что эти выходы каменных сооружений, принятые П. И. Кеппеном за водостоки, на самом деле могли быть и просто кладками каменных стен. Так, например, в результате зачистки такого «водостока», конец которого был обнаружен в береговом клифе, выяснилось, что это не водосток, а трехслойная двухлицевая сложная орфостатная кладка (С. Д. Кры- жицкий. Раскопки на территории Нижнего города Ольвии в 1965—1966 гг., стр. 132, 133, рис. 7).
4 В. В. Лапин. Эллинистические колодцы в прибрежной части Ольвии.— КСИА, вып. 10. К., I960, стр. 91—102.
7*
99


ЮОгА
Рис. 51. Общий план Верхнего города, по данным раскопок эллинистических остатков.


планировочных сеток, в застройке в некоторых случаях относительно однотипными домами с четкой прямоугольной разбивкой на местности. Особенно этот процесс усилился в эллинистическое время в связи с сильным ростом социально-экономической дифференциации.
Тем не менее, несмотря на непрямоугольную конфигурацию и нестандартные размеры большинства исследуемых кварталов Ольвии, представляется все же возможным выделить два относительно часто встречающихся типа размеров кварталов: 19—22X35—37 м и 26— 40X40—50 м. Площадь таких кварталов — 660—800 и 1100—2000 м1  2, количество домов в квартале 2—4 при площади каждого из них 240— 550 м2. Это, а также известная стабильность площадей застройки отдельных домов в границах каждого квартала позволяют предположить, что подобные вопросы отчасти регламентировались городскими властями К Застройка кварталов примерно равными по площади, иногда одинаковыми и по типу планировки, самостоятельными в функциональном отношении жилыми домами прослеживается в планировке домов И—1, И—2, И—3, Северо-востоиного квартала на участке АГД и на участке НГФ (дома НГФ—1, НГФ—2). Возможно, что и некоторые другие рассмотренные кварталы имели в раннеэллинистическое время подобную1 относительно четкую блочную структуру, которая нарушилась вследствие позднейших перестроек. Аналогичное явление имело место во многих эллинистических городах, что хорошо прослеживается в Приене. Там наряду с кварталами, четко разделяющимися на четыре или восемь частей (дома № VIII, IX, XII, XXV—XXVII) 2, встречаются и такие,, в которых эта структура до известной степени теряется (например,, квартал с домом № XXIV, с лавками № 8—И и др.).
Прием блочной застройки относительно унифицированными в планировочном отношении жилыми домами в Северном Причерноморье встречается не только в Ольвии, но и в Херсонесе и других городах как более раннего, так и более позднего времени 3. В целом, однако, ква>р^ талы в Ольвии были менее прямоугольны, а их размеры разнотипнее, чем в таких городах с четкой регулярной планировкой, как Приена, Олинф, Дура-Европос, Милет, Книд, наконец, Херсонес и др.
Не исключено, что ольвийские участки размерами 19—22X35—37 м могли представлять собой только полукварталы.
Аналогичный характер, возможно, имели кварталы Нижнего города,, где наличие колодцев с шагом 50—55 м может свидетельствовать о том, что подобное расстояние в осях было и между основными поперечными улицами4. В таком интервале могли размещаться два полу¬
1 О точном определении границ отдельных владений, как об одной из обязанностей астиномов, упоминает Аристотель (Аристотель. Политика, VI, 5, 3. Античные авторы даны по кн: В. П. Зубов и Ф. А. Петровский. Архитектура античного мира (материалы и документы по истории архитектуры). М., 1940. По-видимому^, функции городских властей не ограничивались этим вопросом, а были значительно- шире. «...Астиномы будут подражать агораномам в попечении, как о городских улицах,, так и о больших дорогах, ведущих из страны в город, о постройках, чтобы все они возводились согласно законам» (Платон. Законы, VI, 10, 763 с — 763 е)\ астиномыг. «...не позволяют застраивать улицы, перекидывать над улицами балконы (dryphaktoi), делать висячие желоба, имеющие сток на улицу, и окна (thyridai), открывающиеся, на улицу» (Аристотель. Афинская полития, II, 50). Не исключено, что подобного- рода обязанности выполняли и ольвийские астиномы.
2 Priene, табл. XXI.
3И. Т. Кругликова. Киммерик в свете археологических исследований 1947— 1951 гг.— МИА. 85. М.— Л., 1958, стр. 234 и сл., рис. И; Ее же. Поселение у деревни Семеновки.—КСИИМК, вып. 83. М., 1961, стр. 74; рис. 28; Е е ж е. Города Боспора^ в III в. н. э.— АГ, стр. 81, рис. 1.
4 	В. В. Л а п и н. Эллинистические колодцы..., стр. 98 и сл.
10К


квартала с длиной торцовых сторон 20—25 м и узким проходом для отвода воды между ними (подобные проходы известны в Олинфе, Приене и других городах).
Последнее подтверждается в два раза более частым, чем колодцы, расположением водостоков (в случае правильности определения их назначения) на планах П. И. Кеппена и И. М. Муравьева-Апостола *.
Следует отметить* что жилые дома одного участка отличаются от домов, расположенных в других районах, богатством, характером планировки, последовательностью ее применения, на каждом данном участке, конструкциями и приемами строительной техники.
Так, дома участка И по площади застройки, характеру объемнопланировочных решений, конструкциям и декоративному оформлению наиболее разнотипны и среди известных занимают в Ольвии самое последнее местр. Все они относятся к безордерной группе. Наиболее богатые ордерные дома с большим количеством комнат, высоким качеством конструкций, развитым благоустройством находятся на участке НГФ. К ним приближаются дома у Зевсова кургана. Дома районов АГД и Еб—7 занимают в этом отношении среднее место между домами участков И и НГФ.
Все это соответствует типичной схеме социальной топографии эллинистического города1  2. Относительно небогатые слои городского населения размещались, по-видимому, на окраинах (участок Я3), зажиточные слои — в центральных районах, но несколько удаленных от наиболее оживленных частей города (площадей, главных улиц и т. (Зевсов курган, НГФ). Возле же таких комплексов, как агора, рынки, центральные улицы в основном, очевидно, находились дома средних слоев населения, то есть в данном случае наблюдается явное «...функциональное районирование и расслоение города по имущественной принадлежности...» 4.
Таким образом, наряду с отсутствием единого регулярного прямоугольного плана как всего города, так и его отдельных частей, наряду с относительно большими колебаниями в размерах и конфигурации кварталов, принципы эллинистического градостроительства все же нашли определенное отражение в планировке Ольвии. Это проявилось в создании в некоторых случаях относительно одинаковых (или примерно кратных по размерам) жилых кварталов и наличии элементов прямоугольности и регулярности в рамках таких отдельных кварталов, в характере социально-экономического районирования всей Ольвии, в применении, возможно, относительно регулярной, хотя и не прямоугольной, системы планировки в Нижнем городе. По общим принципам планировки жилых кварталов (именно только отдельных кварталов, а не города), степени регулярности и блочности их застройки, Ольвия занимает, по-видимому, промежуточное место между Делосом, с одной стороны, Приеной и Олинфом — с другой.
Именно в этой противоречивости формирования плана эллинистической Ольвии нашла отражение специфика местных условий: достаточно высокий уровень развития архитектурно-строительных знаний при об¬
1 А. Н Карасев. Планы Ольвии XIX в..., стр. 13, рис. 1, 3.
2 Т. Н. Козина. Некоторые вопросы градостроительства эллинизма, стр. 71; А. Н. Карасев. Развитие строительно-каменотесного ремесла в античных городах Северного Причерноморья (VII — I вв. до н. э.),— ПИСПАЭ, стр. 135; Е. И. Леви и А. Н. К а р а с е в. Дома античных городов..., стр. 220.
3 Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов..., стр. 220.
4 Т. Н. К о з и н а. Некоторые вопросы градостроительства эллинизма, стр. 71.
102


щей слабости экономики, строительного производства, малом количестве высококвалифицированных кадров и недостаточности регламентирующего начала городских властей.
ПЛАНИРОВКА ЖИЛЫХ ДОМОВ
Все рассмотренные ольвийские дома в целом являлись обычными рядовыми жилищами, построенными в начале или середине эллинистического периода, когда размер нормального участка под застройку одного дома в метрополии чаще всего составлял примерно 300—400 м1  2. Это не дворцы и даже не такие богатые дома, как Вилла Доброй Судьбы или делосские Дом Диониса, Дом Масок, но, вместе с тем, и не слишком малые по площади дома, подобные некоторым домам Приены \ Афин классического периода 2, раннего Пантикапея 3, Киммерика 4, Илурата 5 или поселения у деревни Семеновки 6.
Относительно большое количество рассмотренных ОЛЬВИЙСКИХ домов и их размещение в различных частях города позволяют получить более или менее полное представление об архитектуре эллинистических домов Ольвии в целом.
Большинство ОЛЬВИЙСКИХ домов относится к группе безордерных сооружений 7. Для них характерно Г- или П-образное и, как исключение, периметральное расположение крытых помещений относительно внутреннего двора.
Безордерные ольвийские дома можно условно разделить на две основные группы: дома типичной схемы (рис. 52, 3—11), построенные с соблюдением основных принципов планировки греческого городского жилого дома, и дома нетипичной схемы (рис. 52, 1, 2), имеющие в плане те или иные отличия принципиального порядка. Первые делятся на дома малой площади (100—200 м2) —И—1, И—2, И—3 (рис. 52, 3—5) и большой площади (200—400 м2) —А—2, А—3} А—4, А—10, ЗК—2, Е—2 (рис. 52, 6—11). Дома И—4, И—6 — нетипичной схемы.
1 Priene, табл. XXI, дома № V и VII.
2 В. С. Rider. The Greek House. Cambridge, 191.6, стр. 219.
3 В. Д. Блаватский. Строительное дело Пантикапея.— МИА, № 56. М., 1957, стр. 13, и сл., рис. 8; Н. И. Сокольский. Раскопки Пантикапея.— КСИИМК, вып. 83, стр. 33, рис. 8.
4 И. Т. Кругликова. Киммерик в свете археологических исследований, 1947— 1951 гг., стр. 234 и сл., рис. 11.
5 В. Ф. Гайдукевич. Илурат, дом № 6—1, стр. 92, рис. 86, № 4—III; стр. 116, рис. 119, 15—III; стр. 119, рис. 124.
6 И. Т. Кругликова. Поселение у деревни Семеновки.— КСИИМК, вып. 83, стр. 74, рис. 28.
7 К ордерным домам целесообразно относить только те постройки, в объемно- планировочной схеме которых устройство портиков предусматривалось заранее. В безордерных домах применение ордера планировкой не предусматривалось. См. С. Д. К р и- ж и ц ь к и й. Елліністичні житлові будинки Ольвії, стр. 92, сн. 17.
103


Рис. 52. Типы ольвийских эллинистических жилых домов (планы даны в реконструкции).
безордерные дома нетипичной схемы; 3 5 безордерные дома типичной схемы малой площади; 6—11 — безордерные дома типичной схемы большой
площади: 12—14—ордерные дома пастадного типа; 15 — ордерный дом перистапьного типа.


Дома типичной схемы малой площади и дома нетипичной схемы известны в Ольвии пока только на участке И. Дома типичной схемы большой площади — на участках АГД, Зевсов курган, Е 6—7.
В домах типичной схемы помещения группируются вокруг одного внутреннего двора. Основные жилые комнаты имеют южную ориентацию. Площадь дворов составляет от площади застройки обычный для Ольвии процент—И—27%. Различия в площади застройки отражаются только на количестве комнат. В домах большой площади комнаты основной жилой группы располагаются в два ряда вдоль северной границы двора. Дома типичной схемы малой площади (И—1, И—2, И—3), насколько можно о них судить по чрезвычайно скупой публикации, аналогичны олинфским домам Южного Холма К Очевидно, подобный сугубо городской планировочный тип следует ожидать и в других крупных городах Северного Причерноморья: Пантикапее, Фанагории, Тире и др. Однако архитектура жилья этих типов у нас практически не изучена. Дома типичной схемы большой площади (А—2, А—3, А—4, А—10, Е—2) по типу близки херсонесским домам в XIII и XVI кварталах1  2.
Остатки небольших безордерных домов городского типа выявлены и на территории, окружающей Ольвию — в Нижнем Побужье и на Поднепровье. Несмотря на то что практически почти ни один из них полной реконструкции не поддается, все же можно предположить, что по планировке они приближались к рассмотренным выше типам. В первую очередь это относится к почти полностью раскопанному «большому дому» (IV—III вв. до н. э.) на поселении Закисова Балка3, в котором имелся даже протирон. Интересно, что и дома римского времени — первых веков н. э., раскопанные на поселении Золотая Балка (Восточный дом комплекса I)4, на городище у с. Козырка 5 в своей основе являются греческими — близкими по типам ольвийским эллинистическим, хотя и имеют отличия. Дома аналогичных типов, но относящиеся еще к V в. до н. э., раскопаны в последние годы на Березани 6.
Таким образом, общеантичные типы рядового безордерного городского жилища были распространены не только в Ольвии, но и в окружающих ее поселениях и стойко сохраняли свои основные черты на протяжении всего времени существования здесь очагов античной культуры. Это именно городские дома, в той или иной мере приспособленные к условиям жизни на небольших поселениях, а не специально сельские жилища, что хорошо видно, если с ними сравнить настоящие сельские усадьбы-клеры Херсонеса 7.
Ольвийские дома нетипичной схемы выделяются следующим: в доме И—4 отсутствуют помещения, расположенные к северу от двора. Пло-
1 Olynthus, р. XII, табл. 248, 251.
2 Г. Д. Белов. Херсонес Таврический. Л., 1948, стр. 87, рис. 18; Г. Д. Белов и С. Ф. Стржелеикий. Кварталы XV — XVI (раскопки 1937 г.).— МИА, № 34. М.—Л., 1953, стр. 58, рис. 26, стр 63, рис. 31.
3Ф. М. Штітельман. Поселення біля Закисової балки (Розкопки 1948— 1949 р.).—АП, т. VII. К., 1958, стр. 131—142, рис. 2. В целом приведенная реконструкция плана возражений не вызывает. Однако сомнительна возможность функциональной связи помещений А, Б, Е с основным комплексом. По-видимому, помещения А, Б, Е принадлежали другому дому, о чем свидетельствует их значительное выделение из общей схемы дома.
4 М. І. В я з ь м і т і н а. Золота балка. К., 1962, стр. 48—50, рис. 8.
5 А. В. Бураков. Городище біля с. Козирки поблизу Ольвії.— АП, т. XI. К., 1962г стр. 51—56 и сл., рис. 2, 3, 4.
6 В. В. Лапин. Отчет о раскопках поселения на о. Березань в 1961—1962,. 1963—1964 гг. Научный архив Института археологии АН УССР.
7 Усадьбы клеров № 3, 25, 26. С. Ф. Стржелецкий. Клеры Херсонеса Таврического, рис. 10; 65; 100.
105*


щадь двора составляет 23% от площади застройки. Как уже говорилось, план этого дома подобен усадьбе херсонесского клера № 4 \ что может свидетельствовать о сельскохозяйственном уклоне деятельности его владельца 1 2.
Дом И—6 выделяется наличием двух дворов, один из которых был, по-видимому, хозяйственным. Не исключена возможность существования в доме третьего двора, служившего протироном или приемным помещением. Прямых аналогий не имеет, хотя некоторое, правда, весьма отдаленное сходство с комплексом домов С и Д ремесленного района классических Афин 3 и возможно.
Помимо безордерных эллинистических домов, в Ольвии раскрыты остатки и нескольких ордерных домов того же времени — Е—1, ЗК—1, НГФ—1, НГФ—2 (рис. 52, 12—15). Три из них пастадного, один перис- тильного типов. Крытые помещения располагались П-образно и периметрально; площадь застройки находилась в пределах 240—550 м2. Площадь дворов составляла 10—22%. От безордерных они отличались также более богатым декоративным оформлением, наличием архитектурных деталей и т. п. Планировочные схемы этих домов до известной степени находят аналогии в метрополии, в частности, в Олинфе и на Делосе.
Общим для всех домов является преимущественно южная ориентация основной группы жилых помещений и относительно высокий процент площади, занимаемой двором. Последнее их существенно отличает от домов Греции и Малой Азии.
Так, если в жилых домах городов метрополии процент площади, занимаемой двором, колеблется в пределах 5—22% (при этом площадь открытой части дворов в Олинфе и на Делосе составляет 5—20%, Приене — 6—23%), в основном же 8—15%, то в Ольвии этот интервал составляет 10—36% (это касается только открытой части дворов) и в большинстве случаев—15—20%. В этом отношении ордерные ольвий- ские дома, площадь открытой части дворов которых составляет 10— 13% от площади их застройки, стоят ближе к домам метрополии, чем безордерные. В среднем ольвийские дворы более обширны и менее закрыты, а их пастады более узки, чем в олинфских или делосских домах. По-видимому, в условиях высокой плотности городской застройки большая площадь дворов в относительно небогатых домах объясняется не случайными причинами. Это, очевидно, обуславливалось более активным использованием дворов в целях, связанных с ремесленной или сельскохозяйственной деятельностью их владельцев. Так, площадь дворов в домах Илурата, активное хозяйственное использование которых и, в частности, содержание скота доказано непосредственно археологическими данными4, составляла 15—48% от площади застройки, причем в пяти случаях из восьми — более 29%. Несколько меньшие цифры
1С. Ф. Стржелецкий. Клеры Херсонеса Таврического, рис. 14. Подобное сравнение, несмотря на то что Херсонес находится относительно далеко от Ольвии и дома в усадьбах клеров — это не городские дома, нам представляется вполне правомерным, поскольку в рамках античной греческой культуры и определенного географического района аналогичные функции обуславливали появление и аналогичных архитектурно-планировочных решений, т. е. возникновение типа. Таким образом, если идти от обратного, есть все основания полагать, что одинаковые планировочные типы имели и аналогичное функциональное использование.
2 В пользу этого может косвенно свидетельствовать и наличие в западной группе помещений явно нежилого подвала (Витрувий. VI — V — 2).
3 R. S. Young. An Industrial District of Ancient Athens. Hesperia, v. XX, N 3, 1951, стр. 204, рис. 11.
4 В. Ф. Гайдукевич. Илурат.— МИА, № 85. М., стр. 143.
106


дают дома Козырки—20—32%. По-видимому, предельной величины это соотношение достигает в усадьбах херсонесских клеров—свыше 44%. Во всех перечисленных случаях активное хозяйственное использование домов подтверждается многочисленным сопровождающим материалом. К сожалению, в отличие от Илурата, Козырки или клеров сопровождающий материал в Ольвии из-за чрезвычайной многослойное™ памятника в определении функционального назначения помещений, а тем более особенностей производственной деятельности владельца, в большинстве рассмотренных случаев помочь не может. Следовательно, ничто в данном случае не противоречит сделанному выше на основании типологической особенности ольвийских домов выводу об их относительно активном по сравнению с домами метрополии хозяйственном использовании. В связи с этим следует отметить, что в Ольвии среди раскопанных домов, наряду с пастадными типами, нет ни одной простады. Это, по-видимому, можно объяснить тем, что по своему характеру простада, являясь по сути передней, практически не могла использоваться с хозяйственной целью. Отсюда ее отсутствие в Ольвии и широкое распространение в небольших домах Приены (дома V, X, XI и др.), где хозяйство, очевидно, играло значительно меньшую роль. Конечно, в больших, богатых ордерных зданиях, особенно перистильного типа, в отличие от рядового жилища региональные различия, обусловленные причинами подобного рода, до известной степени нивелировались (ср. Виллу Доброй Судьбы в Олинфе и Дом на Холме на Делосе, или дом № XXXIII в Приене после перестройки). Так, если применение определенного типа планировки в богатом доме могло обусловливаться второстепенными причинами, то планировка рядовых жилых домов в своем большинстве безусловно подчинялась наиболее важным требованиям, выдвигаемым укладом жизни владельца, и не менялась под влиянием случайных причин.
Сказанное косвенно указывает на относительно провинциальный характер домостроительства Ольвии. Это же, очевидно, можно распространить и на другие города Северного Причерноморья, в частности на Херсонес, где площадь дворов в эллинистических домах составляет 10—36% и в большинстве— 17—24%.
Наряду с большим процентом площади дворов, ольвийские дома имеют и другие, довольно существенные отличия от сооружений Средиземноморского района. К ним относятся, прежде всего, жилые подвалы, известные и в других античных городах Северного и Северо-Западного Причерноморья — Пантикапее, Херсонесе, Тире, Истрии \ устройство вытянутых, заглубленных помещений, открытых в уровне первого этажа в сторону двора и предназначенных для обеспечения удобной связи  11 	Строительство жилых подвалов в эллинистическое время известно и на востоке, в частности в Дура-Европос, где их появление объясняется влиянием традиций восточной архитектуры (F. С u m о n t. Fonilles de Doura-Europos, стр. 242—246). В отношении городов Северного Причерноморья подобное объяснение, конечно, неприемлемо.
Возникновение здесь жилых подвалов, скорее всего, было обусловлено отсутствием при образовании античных колоний готовых привычных для греков строительных материалов при относительно суровом для них климате. Камень еще предстояло добыть, а сырцовый кирпич сделать и высушить. Недаром для ранних архаических кладок наряду с бутом характерно широкое применение обкатанных голышей. Естественно, подобные стены были весьма непрочны, да и не всем доступны. Холодные же зимы с дождями, морозами и сильными ветрами требовали создания надежных теплых помещений. В дальнейшем широкому распространению подвалов способствовало по-видимому, несколько причин: простота в конструктивном отношении и прочность, экономичность, наличие, особенно в Ольвии, где они получили наиболее широкое распространение, легко поддающихся обработке лессовых грунтов и, наконец, традиционность.
107


между жилыми подвалами и двором. Эти помещения располагаются в планах домов аналогично пастадам и, очевидно, могут рассматриваться как обычные пастады, являясь по сути своеобразными заглубленными галереями. Подобные помещения в Северном Причерноморье известны пока только в Ольвии.
Ни в одном из рассмотренных ольвийских домов не удалось обнаружить помещений, предназначенных для устройства ванн или уборных. Исключением является дом НГФ—2, где в помещении, расположенном к югу от входа, по аналогии с домами Делоса *, можно предполагать наличие уборной. За исключением дома И—6, нет полной уверенности в определении местонахождения кухонь, поскольку весьма малочисленные в Ольвии остатки стационарных очагов чаще всего находятся в помещениях, которые никак не могут быть кухнями. Например, в доме Е—2 комнаты с очагами размещаются вдали от двора, тогда, как кухня в античном доме, по вполне понятным причинам, всегда находилась рядом с двором. Характер остатков ольвийских очагов позволяет предполагать, что они имели конструкцию, сходную, скорее, с олинфскими очагами 1 2, чем подобную печам Илурата 3. Особенно трудно судить об устройстве в каждом конкретном случае ольвийских дымоходов. Было ли это окошко, как в Илурате, или небольшие вытяжки в верхних частях стен, или черепицы с отверстиями — неизвестно. Все эти способы были в равной степени хорошо известны в греческом домостроительстве 4 и остановиться на каком-либо из них без дополнительных данных трудно. В целом, однако, уже сейчас можно считать, что ольвиополитам был известен прием вытяжки дыма через черепицы с отверстиями и пока нет никаких данных, которые свидетельствовали бы о существовании дымоотводов, подобных устройству в эллинистическом доме в Гортисе5 или реконструированным для олинф- ских домов 6.
Невозможность четко локализовать кухни и отсутствие ванных свидетельствуют о том, что в ольвийских домах, по-видимому, не было кухонных блоков, подобных олинфским. В ряде случаев кухонный очаг, очевидно, находился в помещениях, выполняющих смешанные хозяйственно-жилые функции. Подобным образом располагались очаги и в жилых домах Приены: в ойкосе, простаде или комнате возле нее, реже — прямо во дворе7. Очаги во дворе в условиях Ольвии могли строиться только в летнее время.
В некоторых ольвийских домах наблюдается деление дома в функциональном отношении на две части, возможно, на мужскую и женскую половины. В ряде случаев удается определить и местоположение спален.
Большой интерес представляют андроны домов ЗК—1, НГФ—/, НГФ—28. Эти комнаты имеют квадратный или приближающийся к
1 А. Р 1 a s s а г t. Fouilles de Delos.— BCH, XL, 1916, стр. 164, сн. 1.
2 Olynthus, р. VIII, стр. 186—188, рис. 13, табл. 52;
J. W. Graham. Olythiaka.— Hesperia, v. XXII, № 3, 1953, стр. 328 и сл., рис. З, а, с.
3В. Ф. Гайдукевич. Илурат, стр. 76—77, рис. 68—69.
4 Vanna Svoronos—Hadjimichalis L’evacuation de la fumee dans les maisons grecques des Vе et IVе siecles. BCH, LXXX, 1956—II, стр. 504—506.
5 Chronique des fouilles en Grece en 1954. BCH, LXXIX, 1955, стр. 337, рис. 7.
6 Olynthus, VIII, стр. 189 и сл., рис. 14.
7 Priene, стр. 288, 292, 295.
8 Определение помещений с галечными полами в домах НГФ—1, НГФ—2 как андро- нов было впервые предложено Е. И. Леви и А. Н. Карасевым (Е. И. Леви и А. Н. Карасев. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 228, 230).
108


квадрату план с галечным полом и окружающими его панелями шириной 0,7—0,9 м. В двух наибольших ольвийских андронах могло размещаться до восьми человек в каждом. В целом андроны ольвийских домов подобны андронам Делоса, Афин, Олинфа 1.
Таким образом, планировочные схемы ольвийских домов происходят от общеантичных типов жилого дома, хотя и имеют отличия. Все эти типы были широко распространены в античном мире, и формирование основных из них произошло, по-видимому, не позднее периода архаики. Не рассматривая этот вопрос более подробно, укажем только, что появление П-образного плана относится еще к VII или началу VI в. до н. э. 1 2 Это говорит о том, что в Северном Причерноморье самостоятельной эволюции планов от мегаронов до периметрального типа, очевидно, не было. Приемы планировки заимствовались из метрополии, и применение того или иного типа было обусловлено главным образом уровнем развития экономики, техники и возможностей строительного производства в каждом из городов Северного Причерноморья, а также материальным состоянием домовладельцев. Нужно указать и на относительно более широкое, чем в Олинфе, Приене или на Делосе, распространение в Ольвии безордерных построек, т. е. жилых домов, не приспособленных для праздного времяпрепровождения. Это, наряду с большей площадью дворов, может свидетельствовать и о более трудовом характере жизни владельцев этих домов.
По-видимому, процесс формирования особенностей ольвийских домов в основном происходил в доэллинистическое время, поскольку к эллинизму пока нельзя отнести зарождение ни одной из перечисленных особенностей. В целом ольвийский рядовой жилой дом имеет следующие основные черты: Г- или П-образное размещение крытых помещений относительно двора (при этом тип пятна плана крытых помещений почти не зависит от площади застройки), южную или западную ориентацию основной жилой группы, отсутствие простад, относительно большая площадь и открытый характер внутреннего двора, наличие жилых подвалов, иногда представляющих собой практически целый этаж, а также пастад (в двух случаях подвальных).
Все это, учитывая также разновременность домов Греции и Северного Причерноморья, различное географическое положение городов, в которых они находились, позволяет предположить, что основополагающими в появлении и развитии тех или иных типов жилья в рамках античной культуры являются факторы — социально-экономический и природно-климатический. Вместе взятые, они обусловливают появление наиболее существенных объемно-планировочных и конструктивных особенностей регионального порядка. Хронологический же фактор, главным образом, влияет на развитие стилевых особенностей. В связи с этим представляется не совсем правильным ставить в один ряд развития безордерные дома Афин С и Д и, например, олинфские пастадные и пастадно-перистильные3. Обе данные группы жилищ, как ордерные, так и безордерные, развивались параллельно.
1 	Olynthus, VIII, стр. 171 и сл., рис. И, табл. Record of Olynthian Androns (1928, 1931, 1934).
2 	Rene Vallois. L’Architecture hellenique et hellenistique a Delos. Paris, 1944, стр. 209, си. 7.
3 	R. S. Y o u n g. An Industrial District of Ancient Athens..., стр. 227.
109


ОБЪЕМНЫЕ РЕШЕНИЯ
Из пятнадцати рассмотренных домов Ольвии только два имели наземные жилые помещения, одиннадцать — наземные и подвальные, два — полуподвальные и наземные. То есть дома первых двух групп являлись одноэтажными, а третьей — полутораэтажными, хотя, по сути, дома второй и третьей групп следует считать двухэтажными. В одних случаях подвальные помещения между собой не сообщались, и каждое из них имело самостоятельный выход в первых этаж, в других — они связывались при помощи специальных проходных помещений, по форме и размещению в плане соответствующих пастадам.
Наряду с подобными домами в Ольвии могли существовать и обычные двухэтажные дома 1. Однако никаких конкретных данных, подтверждающих это, пока нет. По-видимому, ольвийские жилые подвалы, площадь которых иногда составляла до 90% от площади наземных крытых помещений, в функциональном отношении заменяли обычный второй этаж, что и обусловило распространение преимущественно одноэтажной застройки. В этом отношении рядовые ольвийские дома существенно отличались как от предшествующих и одновременных им домов метрополий (судя по раскопкам и литературной традиции1  2), так и от жилых домов Боспора первых веков н. э.3 (к сожалению, эллинистических бос- порских домов, в достаточной мере исследованных с этой точки зрения, мы почти не знаем). В Херсонесе же, учитывая скалистые грунты и отсутствие таких развитых подвальных комплексов 4, как в Ольвии, второй этаж мог быть вполне обычным явлением5.
Сугубо плоскостное решение наружных фасадов ольвийских домов обычно с одним входом и в некоторых случаях, возможно, с небольшими высоко расположенными окнами помещений, не получающих прямого дневного света из внутреннего двора, в полной мере соответствовало замкнутому характеру жизни греческой семьи. В отличие от наружных, дворовые фасады выглядели значительно живописнее и в одном и том же доме часто бывали весьма разнообразны (например, дома И—6, ЗК—1, Е—1, Е—2, НГФ—1). Так, основные жилые помещения, ориентированные на юг, в ряде случаев, по-видимому, делались несколько выше остальных, что вызывалось требованиями объемнопланировочного и конструктивного порядка — сопряжением кровель
1 Е. И. Л е в и и А. Н. К а р а с е в. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 228.
2 J. W. Graham. Olynthiaka. Hesperia, XXIII, N 4, 1954, стр. 320 и сл.; Olynthus, VIII, стр. 214 и сл.; Т. Wiegand. Dystos.— AM, Bd. XXIV, Athen. 1899, стр. 465, 466, табл. V, VI, рис. 5; Delos, VIII. Paris, 1922—1924, стр. 193 и сл.; ВИА, т. II, кн. 1, стр. 287; Гомер. Одиссея, перевод В. А. Жуковского. М., 1958, I., 324—325; IV, 750— 751; XV, 516—517; XVIII, 206; XIX. 600—603; Лисий. Речи, I, 9.
3 И. Т. Кругликова. Города Боспора в III в. н. э., стр. 81.
4 Исключение пока составляет только так называемый монетный двор.
5 См. например, макет реконструкции жилого двухэтажного дома, находящегося в Херсонесском музее, выполненный С. Ф. Стржелецким.
110


смежных объемов и высот подвалов и наземных помещений. Креме того, при этом двор максимально доступен солнечным лучам и хорошо защищен от холодных северных ветров, что вполне отвечает и указаниям древних авторов 1.
Большую роль в композиции дворовых фасадов ордерных домов играли портики, которые выполнялись обычно в аттическом ордере. (Пока в Ольвии известен только один жилой эллинистический дом, в котором использован дорический, а не аттический ордер — НГФ — 2.) Все это, наряду с комбинациями одно- и двускатных, в основном черепичных, кровель с уклоном скатов по преимуществу внутрь, весьма разнообразило дворовые фасады домов, а они в античном доме являлись главными.
МАТЕРИАЛЫ И КОНСТРУКЦИИ2
В конструктивном отношении ольвийские дома состояли из следующих основных элементов: фундаменты — ленточные каменные, в ряде случаев под ними делались искусственные слоевые основания или глинистые трамбовки; стены — каменные или сырцовые; полы — глинобитные, каменные, мозаичные, деревянные; междуэтажные перекрытия балочные; крыши черепичные или саманные, по наслонным .стропилам.
Наибольший интерес в Ольвии представляют специальные искусственные основания и каменные кладки, поскольку именно в них в первую очередь отразилось влияние местных условий строительства и выработался ряд интересных приемов.
Слоевые основания 3 получили в Ольвии чрезвычайно широкое распространение и достигли высокого совершенства. Наиболее ранние
1 Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, III, 8, 9; Его же. Домострой, 9, 2—5; Витрувий. VI, 1,2. (В. П. Зубов, Ф. А. Петровский. Архитектура античного мира.)
2 Отсутствие в ряде случаев достаточного количества археологических материалов обусловило различную степень детализации приведенных ниже описаний тех или иных конструкций. Здесь также опущены вопросы, рассмотренные выше в разделе «Некоторые общие вопросы реконструкции объемов...».
3 Основание — это естественный или искусственный массив грунта, воспринимающий нагрузку, передаваемую фундаментом (БСЭ, т. 31, изд. II, стр. 296, Основание). В связи с этим представляется целесообразным отказаться от определений искусственно укрепленного грунта под каменными фундаментами ольвийских построек (состоявшего из чередующихся лессовых и землисто-золистых прослоек) — «слоевые субструкции» (Б. В. Фармаковский) и позже — «слоевые фундаменты» (А. Н. Карасев). Учитывая сказанное, наиболее приемлемым является термин «слоевые основания». Эти основания компенсировали недостаточную или неравномерную несущую способность грунта, в силу чего устраивались только при значительной толщине и неоднородной плотности культурного слоя. Любая ольвийская кладка, стоявшая на слоевом основании, всегда имела также и фундамент, состоявший обычно из ряда постелистых плит.
m


Рис. 53. Слоевое основание. Продольный разрез.
образцы их относятся к концу IV в. до н. э., когда они применялись, по- видимому, в основном под отдельными кладками или помещениями, а их оптимальные размеры еще не определились. В дальнейшем, в III в. до н. э., слоевые основания начинают применяться очень широко. Иногда дома возводятся на них почти целыми кварталами.
В жилых домах эти основания широко применялись на участках Е у Зевсова кургана, в меньшей степени на АГД, еще меньше на НГФ и почти совсем отсутствовали в районе северной части участка И.
Ольвийские слоевые основания (рис. 53) состоят из чередующихся землисто-золистых и лессовых прослоек. Толщина золистых прослоек в основном— 0,05—0,10 ж, лессовых — 0,06—0,30 м1. В раннее время толщина прослоек была несколько меньше, чем в позднее. Как правило, -основания делались в полтора-два раза толще каменных цоколей. Судя по тому, что в поперечном сечении оснований концы слоев, постепенно утоньшаясь, загнуты вверх (рис. 54), для их устройства рыли обычные траншеи с вертикальными стенками. В ряде случаев основания возводились на всю высоту не сразу по всей длине траншеи, а отдельными участками. Так, например, в продольном разрезе слоевого основания № 25 *
(к западу от дома Е—2) наблюдается сдвиг слоев по вертикали. Линия сдвига проходит примерно под углом естественного откоса для сыпучих тел. Аналогичная картина наблюдается и в одном из оснований дома А—5. В основном основания доводились до материка и даже иногда заглублялись в него, достигая при этом 1,5—2 ж, а иногда и 4 ж высоты. В тех случаях, когда это не выполнялось, основание часто давало неравномерную осадку1  2.
Широкое распространение этого приема в Ольвии, по-видимому, было вызвано значительной толщиной культурного слоя, имевшего неравномерную плотность. Устройство каменных фундаментов при недостатке хорошего камня, доставлявшегося в Ольвию довольно издалека 3 и при большой глубине заложения, обходилось бы слишком дорого.
Рис.
54. Слоевое основание.
разрез.
Поперечный
1 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. ЗО. В монументальных сооружениях эти интервалы несколько шире и сами слои в среднем более мощные — лессовые — 0,15—0,35 м, золистые — 0,15—0,25 м при общих интервалах порядка 0,05—0,73 м для лессовых и 0,05—0,25 м для золистых (ОАК за 1908 г, стр. 38, 52, сн. 1)
2 ОАК за 1908 г., стр. 52, сн. 1.
3 А. Н. Карасев. Развитие строительно-каменотесного ремесла в античных городах Северного Причерноморья, стр. 134.
112


Очевидно, последнее обстоятельство и было причиной того, что в обычных рядовых домах каменный фундамент в большинстве случаев заглублялся всего на 0,2—0,3 м, а под ним устраивались слоевые основания. При дешевизне используемого материала и наличии большого количества неквалифицированной рабочей силы 1 это обходилось значительно дешевле.
Подобные основания известны не только в Ольвии, но и вообще в Причерноморье. В частности, наиболее ранние, относящиеся еще к V в. до н. э., основания были обнаружены на Березани 1 2. Встречаются они и на поселении Закисова балка 3, в Фанагории 4, в Истрии 5. Слоевые основания были не везде одинаковы по толщине, регулярности чередования и материалу прослоек. В Ольвии это землисто-золистые (с немногочисленными включениями битой керамики) и лессовые прослойки; на Березани дополнительно еще и прослойки мергеля; в Фанагории — слои песка, золы, битой керамики и т. д. Однако почти нигде, кроме Ольвии и отчасти Истрии, где их развитый тип относится к середине III в. до н. э.6, не наблюдается такого постоянства в использовании упомянутых двух материалов и такой четкой регулярности. Все это позволяет предполагать, что именно в районе Ольвии и Березани прошли первые этапы формирования названного приема.
Вряд ли можно усматривать в ольвийских слоевых основаниях продолжение ионийской традиции 7, так как, с одной стороны, прослеживается постепенное совершенствование этого приема именно в районе Северного Причерноморья — от примитивных, с весьма слабо выраженной регулярностью оснований Березани до высококачественных образцов Ольвии и Истрии. С другой стороны, вряд ли этот прием был хорошо известен и обычен в практике ионийских инженеров, поскольку уже одно упоминание о применении подобной конструкции при сооружении храма Артемиды Эфесской8 свидетельствует о необычности приема, а не наоборот (Диоген Лаэртский находит нужным назвать даже имя человека, посоветовавшего этот прием). Кроме того, один слой угля под храмом Артемиды Эфесской — это еще не слоевые основания. Не исключено также, что здесь был применен не просто слой угля, а свайная конструкция, подобная рекомендуемой Витрувием для наносных и болотистых грунтов 9.
1 А. Н. Карасев. Развитие строительно-каменотесного ремесла в античных городах Северного Причерноморья, стр. 136.
2 В. В. Лапин. Отчет о раскопках поселения на острове Березань в 1960 г. Научный архив Института археологии АН УССР, стр. 22. Судя по материалу из слоевого основания, его датировка не может быть позднее начала VI в. до н. э. Обнаруженные Э. Р. Штерном слоевые основания Б. В. Фармаковский относит даже к архаическому периоду (Б. В. Фармаковский. Раскопки в Ольвии в 1907 г., Гермес. СПб., 1907, № 2, стр. 48; В. Pharmakowsky. Südrußland, AA, XXII, 1907, стр. 144.
3Ф. М. Штітельман. Поселення біля Закисової балки (розкопки 1948 — 1949 рр.).—АП, т. VII. К., 1958, стр. 134 и сл.
4 М. М. Кобыл ин а. Фанагория.— МИА, № 57. М., 1956, стр. 28—34; Ее же. Культура Фанагории досарматского периода. Античный город, стр. 88.
5 Histria. Monografie archeologica, vol. I, Academiei RPR, 1954, стр. 198 и сл., табл. XXVI, XXVII, рис. 77, 78, 85; М. Coj a. L’artisanat а Histria du VIе au Ier siede avant notre ere.— Dacia, VI. Bucuresti, 1962, стр. 121—122, рис. 4.
6 Histria, стр. 207; M. Coj a. L’artisanat ä Histria..., стр. 121.
7 Б. В. Фармаковский. Раскопки в Ольвии в 1907 г., ОАК за 1907 г. Спб., 1910, стр. ЗО, сн. 2; Э. Кон дураки. Эллинистический период в Добрудже.— Dacia, III, 1959, стр. 223.
8 OAK за 1907 г., стр. 48.
? Витрувий. IV — IV—1,2.
8 1334
ИЗ


Сказанное косвенно подтверждается и отсутствием у Витрувия вообще какого-либо упоминания о слоевых основаниях, даже в разделе об устройстве фундаментов под крепостные стены1. В Ольвии же, как известно, этот прием применялся не только в жилом, но и в оборонительном строительстве.
Из всего этого следует, что слоевые основания возникли именно в городах Северного Причерноморья. Самостоятельное возникновение и дальнейшее развитие подобной оригинальной и технически совершенной конструкции свидетельствует о высоком уровне и независимости инженерной мысли в городах Северного Причерноморья и, в частности, в Ольвии.
Переходя к рассмотрению ольвийских кладок, коснемся вопроса их классификации. В связи с тем, что в научной литературе вплоть до настоящего времени в описаниях античных кладок существует значительный разнобой, нам представлялось целесообразным попытаться разработать и предложить более четкую систему классификации кладок 1 2, поскольку без этого какой-либо анализ невозможен. В основу предлагаемой нами классификации положены конструктивные особенности кладок, введены и унифицированы понятия рядности и вертикального слоя, сделана попытка унификации терминологии. Классификация кладок проводится по двум основным группам показателей: характеристика материала и характеристика конструктивной системы кладки. В первую группу входят: определение материала и его формы (необработанный, обработанный—прямоугольный, полигональный; деление на блоки, плиты), определение способа обработки (рваный, тесаный, пиленый, околотый и т.д.), индивидуальные особенности материала (наличие рустов, отверстия для скреп и т. п.); средние размеры. Во вторую группу — описание конструкции кладки по фасаду (иррегулярная кладка, полигональная простая, рядовая — постелистая орфостатная, или полигональная, одно- или двухрядная (двухрядная — постелистая: орфостатная— простая, сложная или полигональная), укладка камней ложками или тычками); описание конструкции кладки в вертикальном поперечном сечении (однослойная, двухслойная, трехслойная; одно- или двухлицевая) 3; описание характера связи между камнями (насухо, на растворе, применение скреп); определение способа притески камней (неплотная, плотная — всей плоскостью торцов, только по одной грани и т. д., характер растески швов) 4.
Подобная система классификации, как представляется, позволит дать достаточно подробные и конкретные описания кладок Северного Причерноморья, что, в свою очередь, поможет выделить их конструктивные особенности 5.
1 Витрувий. I — V—I.
2 Классификация разработана с учетом основных общих положений о характере развития кладок, содержащихся в работах А. Н. Карасева (А. Н. Карасев. Архитектура, стр. 189—194; Его же. Развитие строительно-каменотесного ремесла в античных городах Северного Причерноморья, стр. 126, 138).
3 Здесь имеется в виду, разумеется, не количество сохранившихся рядов, а наличие горизонтальных рядов и характер чередования одинаково выложенных рядов по вертикали.
4 Подробнее см. С. Д. К р и ж и ц ь к и й. Про методику опису кладок міст Північного Причорномор’я VII ст. до н. е.— IV ст. н. е.— Археологія, т. XVIII. К-, 1965, стр. 39—47.
5 Из наиболее важных работ, посвященных специально рассмотрению античных кладок метрополии, следует отметить труды Скрентона, в которых значительный интерес представляет большой фактический материал и хронологическая систематизация кладок (R. L. Scranton. Greek Walls, Cambridge, 1941; Его же. The Chronology ої
114


В обычных ольвийских иррегулярных или постелистых однорядных кладках с неплотной притеской, плохой выкадровкой и разнотипностью камней фундаментная часть конструктивно обычно ничем не выделялась. В однорядных, выполненных из тщательно обработанных, хорошо выкадрованных и притесанных камней и почти во всех двухрядных системах фундамент, как правило, состоял из одного постелистого ряда плит с необработанной нижней поверхностью. Иногда такой фундамент на 0,03—0,10 м выступал от фасада стены.
Рис. 55. Типичные кладки участка И. 1964 г.
1 — кладка № 70. Южный фасад; 2 — стена подвала в южной части участка; 3 — кладка № 97*
Западный фасад.
Выделение фундаментной части наиболее часто наблюдается на участках АГД, Зевсова кургана и ЯГФ, реже на £5—7 и почти совсем отсутствует в северной части участка И.
Кладки стен и цоколей в северной части участка И (рис. 55) в основном однорядные, постелистые, двухслойные из плит, выходящих на фасад ложками и тычками без определенной закономерности чередования. Материал — известняк, реже — песчаник, в виде полигональных
Greek Walls, Chicago, Hlinois, 1941). Однако собственно классификация кладок здесь основана, главным образом, на внешних признаках, что для анализа кладок массового- жилого строительства не приемлемо. Так, например, полигональная рядовая кладка относится Скрентоном к полигональным системам, тогда как на самом деле должна была бы относиться к группе рядовых систем, поскольку рядность в кладке является принципиальной, основополагающей конструктивной особенностью. К сожалению, неФ четкой классификации кладок и в работе W. Wrede. Attische Mauern, Athen, 1933;
8*
115


и прямоугольных камней с плохой выкадровкой лицевой поверхности, как правило, грубо околотой (иногда рваной по слою), с неплотной притеской и толщиной швов 0,01 — 0,03 ж. Несмотря на это, слои в кладках довольно хорошо взаимно перевязаны. Размеры камней по фасаду составляют в среднем: длина 0,15—0,55 ж, высота 0,10—0,25 ж. Кладки более ранние обычно толщиной 0,50 — 0,60 ж, поздние — 0,40 — 0,50 ж. Очевидно, значительную толщину ранних кладок нельзя объяснить тем, что они должны были нести большую нагрузку. Так, кладки, используемые, помимо своего прямого назначения, в качестве подпорных, имеют следующую толщину: ранние —
70, 74, 91 —0,70—0,75 ж; поздние № 46, 47,
104 — 0,50—0,65 ж. В целом ранние стены (рис. 55, 1) выполнены тщательнее и аккуратнее (более одинаковый по размерам материал, более тщательный подбор прилегающих друг к другу камней), чем поздние (рис. 55, 2), хотя есть, конечно, и исключения (рис. 55, 3).
Следует отметить, что, несмотря на примитивность систем и относительно низкое качество работ, кладки реконструированных на участке И домов в массе все же более регулярны и качество их выше, чем в большинстве известных рядовых домов метрополии 1 (речь идет исключительно о примитивных однорядных или иррегулярных кладках).
В наиболее позднем строительном периоде (III) домов И—1, 2, 3, когда каменные стены предыдущего периода были уже отчасти погребены позднейшими наслоениями, а их верхние части были использованы в качестве цоколей, наземные стены этих домов были выложены из  * V.Рис. 56. Кладки дома А—3. 1964—1966 гг.
1 — полигональная кладка под стеной № 9. Южный фасад; 2 — кладка № 2. Восточный фасад; 3 — стена № 12. Южный фасад; 4 — кладка № 3. Северный фасад.
1 R. S. Y о u n g. An Industrial District..., табл. 68—а, в\ 69—в; 75 и др.; Olynthus, XII, табл. 12—2; G. Е. Myl о nas. Excavations at Mecyberna, 1934, 1938.— АІА,
V. XLVII, 1, 1943, рис. 6; 7; 8.
116


сырца1. Однако не исключено, что первоначально (в I и II периодах)" стены могли быть каменными на всю высоту. Так, поскольку продольные северные и части поперечных кладок № 71, 75, 92 и другие сохранились на высоту до 2,1—2,4 м, можно предположить, что на всю высоту из камня были выложены и кладки № 76, 86, 98, 113 (маловероятно, чтобы при устройстве второстепенных внутренних стен из камня главные фасады домов были выложены из сырца; в подобных случаях бывает наоборот) 1 2.
Аналогичные соображения позволяют предположить устройство каменных стен и в доме И—6. Небольшая же (сохранившаяся) высота кладок дома И—4 — 0,3—0,4 м над соответствующими уровнями вымос- ток свидетельствует в пользу существования сырцовых стен на каменных цоколях.
Большой интерес представляют кладки участка АГД и, в частности, дома А—3 (рис. 56). Благодаря надежности стратиграфических данных, здесь можно, до известной степени, проследить их эволюцию. Наиболее ранняя кладка (рис. 56, У), расположенная под стеной № 9, сложена по двухслойной двухрядной полигональной орфостатной системе. Судя по глубине заложения, эта кладка прекратила свое существование задолго до появления стены № 1. Последняя, так же, как и восточный фасад стены № 2 (рис. 56, 2), сложена по двухслойной двухрядной простой орфостатной системе с плотной притеской по месту. Камни одинаковой высоты, хорошо выкадрованы, тщательно отесаны; южный фасад кладки № 1 имеет растеску горизонтальных швов. Стены № 1 и 2 датируются временем не позднее конца IV — начала III в. до н. э. 3 Очевидно, к этому времени относится и нижняя часть стены № 4, выложенная по однорядной постелистой системе, но с притеской по месту из хорошо обработанных и выкадрованных блоков: Кладка же,, расположенная под стеной № 9, следовательно, могла появиться не ранее середины IV в. до н. э.
Кладки середины — конца III в. до н. э.— времени основного строительства эллинистического дома — имеют две разновидности: однорядные постелистые системы, в основном из прямоугольных плит и блоков с неплотной притеской, небрежной выкадровкой и отеской или околкой лицевых поверхностей камней (кладки № 12, 15 4, 3 верхняя часть № 4) (рис. 56, 4) и двухрядные орфостатные системы из прямоугольных плит и блоков, в основном вторичного употребления, с отсутствием притески по месту (кладки № 12, 15 5, 9) (рис. 56, 3). Толщина кладок № 1, 2* 4 — 0,42—0,45 ж, № 12, 14, 15, 16 — 0,48—0,55 ж.
Примерно та же картина наблюдается и в доме А—2 (рис. 57). Наиболее ранние стены подвалов № 45, 43 (восточная часть) (рис. 57, 1) сложены из тщательно выкадрованных мелкооколотых прямоугольных плит и блоков с плотной притеской (толщина швов 0,002—0,005 ж). Их система приближается к двухрядной простой орфостатной. Более поздние кладки № 41, 42, 44—43 (западная часть) (рис. 57, 2) сло¬
1 Е. И. Л е в к и А. Н. К а р а с е в. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 220, 225. При раскопках были обнаружены в некоторых местах in situ остатки сырца; Л. М. Славин. Отчет о раскопках в Ольвии в 1935—1936 гг., стр. 20.
2 R. S. Young. An Industrial District..., стр. 207.
3 Чертеж Ф — /7, № 184, 1948. Научный архив Института археологии АН УССР; Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста..., стр. 24.
4 Имеются в виду кладки стен подвала № 4.
6 	Наземные части обеих кладок.
117


жены по однорядной постелистой системе, в основном из прямоугольных и частично полигональных плит и блоков с относительно плохой выкадровкой и обработкой лицевых поверхностей. Притеска неплотная, толщина швов до 0,03 ж. Материал по форме, величине и обработке неоднороден. Размеры камней по фасаду — длина 0,2—0,6 ж, высота 0,12—0,25 ж.
Рис. 57. Кладки дома А—2. 1964 г.
/ — кладка № 43 (восточная часть). Южный фасад; 2 — кладка № 41 (западная часть).
Северный фасад.
Все эти особенности прослеживаются и в других кладках участка АГД и отчасти Зевсова кургана. Цоколи стен у Зевсова кургана выкладывались по однорядным, постелистым и двухрядным орфостатным системам из хорошо выкадрованных прямоугольных плит и блоков 1. Большинство домов участков АГД и Зевсова кургана, по-видимому, имели сырцовые стены на каменных цоколях. Исключением, по нашему мнению, может быть только дом А—3, где высота остатков внутренних стен доходит до 0,8 ж (кладка № 16).
Эволюцию приемов кладок можно проследить и по строительным остаткам участка Е6— 7. Так, кладки дома Е—1 (рис. 58) довольно четко делятся на две хронологические группы — конца IV — середины III вв. до н. э. и середины — конца III в. до н. э.1  2 Кладки обеих групп двухслойные, в большинстве однолицевые, однорядные, в основном постелистые с неплотной притеской. Различаются они, главным образом, аккуратностью исполнения и степенью однородности материала. Общая особенность: в части подвальных кладок над постелистым фундаментным рядом располагается орфостатный (стены № 45, 49, 94, 98).
В кладках первой группы (рис. 58, 2) камни на фасад обычно выходят ложками, реже — ложками и тычками, без какой-либо закономерности в чередовании. Они довольно тщательно выкадрованы и в пределах одной и той же кладки имеют одинаковый характер обработки
1 Более подробно описать кладки на участке у Зевсова кургана из-за недостатка материала невозможно.
2 Это деление соответствует периодизации строительных остатков по Л. М. С л а- в и н у. Раскопки западной части ольвийской агоры..., стр. 197—202.
118


лицевых поверхностей (мелкая околка или отеска), однотипные размеры и форму. Преобладают прямоугольные плиты и блоки с размерами по фасаду 0,20—0,55 м длины и 0,12—0,22 м высоты.
В каждом отдельном ряду камни одинаковой высоты. Толщина швов —
€,005—0,01 м. Наиболее типичны кладки № 49,
94, 115.
Кладки второй группы (рис. 58, 3) отличаются небрежностью в подборе материала и его укладке, широким применением больших (до 0,7 м) прямоугольных плит и блоков вторичного употребления, наряду с мелкими (0,1 —
0,3 м) плохо выкадрован- ными и обработанными полигональными плитами.
Перевязка между слоями хуже, толщина швов до 0,04—0,05 м. Камни в одном и том же ряду нередко различной высоты.
Встречаются в постелис- тых рядах и отдельные орфостатные плиты. Наиболее типичны кладки № 43, 52, 58.
Кладки дома Е—2 и окружающей его жилой застройки (рис. 59), судя по материалам отчетов, датируются следующим образом. Кладки № 270
(ю) и 349 (в) относятся Рис. 5g Кладки дома Е—/. 1963—1966 гг.
К Началу IV В. ДО Н. Э.1; / — стена № Н5. Западно-зосточный фасад; 2 — кладка
№ 349 (з) — IV в. до н. 0 № 115. Восточный фасад; 3 — кладка № 43. Северный фа-
К III в. до н. э. могут сад’
быть отнесены кладки № 321, 322, 343—345. Серединой — концом III в. до н. э. датируются стены № 326—329 1 2 и концом III — началом II вв.
1 Каждая из кладок № 270, 349 состоит из двух разновременных частей, соответственно расположению которых и даны обозначения по странам света.
2 Л М. С л а в и н. Отчет о работе Ольвийской экспедиции 1963 г., стр. 4, Научный архив ИА АН УССР. Здесь имеется в виду только стена № 349, однако, учитывая то, что стены № 349 (в) и 270 (ю) первоначально относились к одному и тому же
119


цо н. э.—№ 270 (с), 271, 282
Здесь представляется несколько завышенной только датировка стен № 270 (ю) и 349 (в).
По техническим приемам их следует отнести ко времени после Зопирионовой осады — к концу IV в. до н. э., поскольку четкая последовательность в применении принятой системы, характерная для классического периода, в них отсутствует.
Кладки № 270 (ю) и 349 (в) (рис. 59, 1) сложены по простойоднорядной орфостатной системе из прямоугольных плит и блоков с тщательной вы- кадровкой и плотной притеской. Камни одной высоты только в первом и шестом от фундамента рядах. Лицевая поверхность камней отесана довольно небрежно.
Кладки № 321, 322, 343—345 (рис. 59, 2)
сложены по однорядной постелистой системе. Камни выкадрованы
Рис. 59. Кладки дома Е—2. 1964—1966 гг. хуже, Притеска НЄПЛОТ-
/ —стена № 349. Северный фасад; 2 — кладка мрнрр ттттятртткип rkt-
№ 322. Западный фасад; 3 — кладка № 207. Ce- HdM, МЄНЄЄ 1ЩаіЄЛЬНО ВЫ
верный фасад. держана горизонталь-
ность рядов. Кладки,
в целом, подобны кладкам первой группы дома Е—1.
Стены № 207, 270 (с), 271, 281, 282 (рис. 59, 3) выложены по однорядным постелистым системам, иногда приближающимся к иррегулярным, из неоднородных, плохо выкадрованных, часто полигональных плит и блоков с неплотной притеской и грубой околкой.
Таким образом, на участке Е6-7 эволюция эллинистических кладок проходила в том же направлении, что и на участке АГД. Вначале — сложные, в основном орфостатные системы, аккуратность выкадровки и обработки камней, их укладки; преимущественное использование прямоугольных плит и блоков; широкое применение плотной притес-  1 2подвалу, их следует считать одновременными. В пользу этого свидетельствует то, что кладки № 271 и 322 (рис. 30) подходят к стенам № 270 (ю) и 349 (в) впритык, т. е. № 271 и 322 были построены позднее. Первоначально же кладки № 270 (ю) и 349 (в), по-видимому, были длиннее и пересекались, являясь стенами одного и того же подвала! Это подтверждается также аналогичной техникой выполнения (рис. 59, 1, 3) и одинаковой глубиной заложения сохранившихся частей стен 270 (ю) и 349 (в).
1 Л. М. Славин. Отчет о работе Ольвийской экспедиции 1963 г., стр. 14.
2 Л. М. Слави н. Отчет, 1962 г., Научный архив ИА АН УССР, стр. 43.
120


ки по месту (в это время, однако, исчезает свойственная классическому периоду четкая последовательность в применении той или иной системы в каждом конкретном случае). Толщина двухлицевых кладок этого времени в большинстве—0,45—0,50 м. Затем — переход исключительно к однорядным постелистым с неплотной притеской и относительно плохой выкадровкой системам. Стены в основном «набираются» из вторичного материала без подтески по месту. Часто используются полигональные камни, в постелистых рядах попадаются орфостатные плиты.
И, наконец, однорядные, часто приближающиеся к иррегулярным, кладки из неоднородного, почти совсем необработанного материала. Толщина двухлицевых кладок доходит до 0,65 м.
Если устройство подвальных и полуподвальных стен из камня на участке £5-7 сомнений не вызывает, то почти полное отсутствие остатков наземных кладок не дает возможности определить материал стен I этажа. В реконструкциях условно принят кирпич-сырец.
Кладки участка НГФ (рис. 60) по глубине заложения и приемам строительной техники можно разделить на три группы: конца IV — первой половины III вв. до н. э. (№ 16, 102 *, 59), второй половины III в. до н. э. (№ 17, 18, 50, 60, 93) и середины II в. до н. э. (№ 1, 81) К
Кладки первой группы (рис. 60, 1) отличаются четкой последовательностью в исполнении принятой в каждом конкретном случае системы, тщательностью выкадровки, притески по месту и обработки камней, выдержанностью одинаковой высоты рядов и применением более или менее однотипного по размерам материала. Кладки двух- или трехслойные, выложены по простым однорядным или двухрядным орфостатным системам.
Кладки второй группы (рис. 60, 2) отличаются отсутствием последовательности в применении принятой системы. Будучи в большинстве однорядными, они одновременно с постелистыми имеют часто и орфостатные (простые или сложные) ряды без какой-либо закономерности в чередовании. Интересен пример, где орфостатные камни в нижнем ряду разделяются камнями, уложенными постелью (№ 18). Кладки аналогичного характера, но уже римского времени, встречены в Козыре ке1  2. Они относятся к однорядной орфостатно-постелистой системе. Стены сложены менее аккуратно, материал более разнотипен по размерам, хотя иногда и применяется притеска по месту.
Кладки третьей группы (рис. 60, 3) — однорядные постелистые из- относительно плохо выкадрованных небольших (длиной до 0,2—0,5 м) плит и блоков с небрежной обработкой лицевых поверхностей. Притеска по месту отсутствует.
Форма камней в кладках всех трех групп — прямоугольные плиты и блоки.
В целом на участке НГФ кладки более монументальны (их толщина в некоторых случаях достигает 0,6—0,7 м), тщательнее и аккуратнее выполнены, чем на других участках. Наземные стены домов, учитывай высоту сохранившихся остатков, скорее всего были каменными на всю высоту.
Характер развития каменных кладок в Ольвии представляется следующим.
Для классического периода типично применение двухрядных орфо- статных простых, сложных или полигональных двух- или трехслойных
1 Это разделение дано в соответствии с датировками строительных периодов, приведенными выше.
2 А. В. Бураков. Городище біля с. Козирки поблизу Ольвії, стр. 56.
121


систем, в основном из прямоугольных, тщательно выкадрованных и обработанных, плотно притесанных по месту плит и блоков. Наряду с этим существуют и однорядные постели- стые, в основном ложковые кладки, которые отличаются применением одинакового по размерам материала, одинаковой высотой рядов и аккуратным выполнением. Фасады камней тщательно отесываются. Кладки этого времени характеризуются последовательностью в применении выбранной в каждом отдельном случае той или иной системы.
Почти то же самое наблюдается и в начале эллинизма (конец IV — начало III вв. до н. э.!). Изменения заключаются только в более широком применении однорядных систем, исчезают двухрядные орфостатные полигональные кладки,
МЯТАПИЯ П ГГГ» ГТ^ТДП Я А'ТҐ'СІ
мозаичность.
В середине эллинизма (III в. до н. э.), в период значительного размаха жилого строительства, качество кладок резко ухудшается: упрощаются системы, используется материал вторичного употребления без дополнительной обработки, отсутствует притеска по месту, применяется разномерный материал, широко распространяются однорядные посте- листые кладки из плохо выкадрованных с неплотной притеской плит и блоков, с неодинаковой высотой камней в рядах. Двухрядные орфостатные системы делаются небрежно. В одной и той же кладке часто смешиваются элементы различных систем. Кладки делаются в основном одно- или двухслойными. Если раньше при использовании камней с отбитым углом вставки плотно притесывались, вписываясь в общие габа-  11 	По вполне понятным причинам предлагаемая конкретная хронология до известной степени условна, в связи с чем мы ее и даем в скобках — только для общей ориентировки.
122


риты такого камня, то в середине эллинизма притеска становится неплотной, и вставки часто выступают за границы фасада камня. Следует отметить появление в этот период интересного приема в кладке подвальных стен: иногда в постелистых кладках ряд камней, укладываемых непосредственно на фундамент, делается орфостатным, тем самым, по-видимому, имитируя цоколь наземной стены.
В позднеэллинистическое время (II в. до н. э.) качество кладок еще более ухудшается, совершенно исчезает не только притеска по месту, но и просто плотная притеска. Почти не применяются двухрядные ор- фостатные системы. Наряду с тщательно обработанными и выкадрован- ными прямоугольными плитами и блоками вторичного употребления широко используются непрямоугольные и полигональные плиты и блоки с грубой отеской или околкой. Каменотесное мастерство еще более ухудшается.
Подобные явления в III — начале II вв. до н. э. объясняются, очевидно, большим размахом строительства наряду с нехваткой квалифицированных кадров. Падает техническое качество кладок, что вызывает в широком применении различного рода покрытий: глиняных обмазок или известковых, часто расписных штукатурок. Проявляется тенденция, характерная для эллинистической архитектуры в целом — преобладание красоты в ущерб пользе и прочности.
По-видимому, ухудшение качества вынуждает строителей увеличивать толщину кладок для сохранения ими достаточной несущей способности. Это подтверждается кладками участков Ев-7, НГФ, АГД. Так, если ранние наземные кладки толщиной порядка 0,4—0,5 му то поздние — 0,5—0,7 м, а иногда и больше.
На протяжении всего эллинистического периода так же, как и в предыдущее время, кладки велись на глине, известковые растворы применялись только для штукатурных покрытий.
Сравнение кладок отдельных участков показывает, что наиболее высокое качество кладок, традиционность и преемственность строительных традиций V—IV вв. до н. э. наблюдаются на участках АГД, Зевсова кургана и особенно — НГФ, в меньшей степени в районе Еб—7 и почти полностью отсутствуют в северной части участка И. Это, в свою очередь, может косвенно свидетельствовать о стабильности размещения определенных социально-экономических групп населения в тех или иных районах. Наиболее зажиточные слои коренного ольвийского населения жили в районе участка НГФ, затем у Зевсова кургана, более скромные — на АГД. Состав населения в районе агоры был, по-видимому, более смешанным, чем на НГФ. В районе агоры отказались от сложных, требовавших большого труда традиционных систем и широко применяли наиболее простые, обеспечивающие прочность, но не красоту, типы каменных кладок. Этим, очевидно, объясняется и весьма широкое использование тут слоевых оснований — конструкции явно прогрессивной, но относительно новой. Наименее зажиточные слои населения Ольвии размещались на участке И (север).
Обычно, почти в каждом античном городе, наряду с применением общераспространенных систем кладок, развивались и различные местные варианты. Иногда это выражалось в применении иной системы кладки, иногда только в характере обработки камней, тщательности их укладки и т. п. Надо заметить, что если системы, применявшиеся в монументальном строительстве, имели в основном, так сказать, «интернациональный» характер (например, применение сложной двухрядной ор- фостатной кладки известно и в Ольвии, и в Херсонесе, и в Истрии, и в городах метрополии — Элевсине, Дельфах и др.), то в кладках рядовых,
123


а часто и довольно богатых ордерных жилых домов местные особенности получили максимальное отражение.
Так. например, кладки Дистоса отличаются, прежде всего, большими размерами камней и применением полигональных орфостатных рядов1. Кладки Афин — распространением иррегулярных кладок и в некоторых случаях так называемой однорядной орфостатно-постелистой, шахматной систем 1 2. Кладки Делоса в основном однорядные постелис- тые. В отличие от Ольвии они из более крупных и разнообразных по величине камней, с плохой выкадровкой и неплотной притеской3. В меньшей степени на Делосе употреблялись и двухрядные орфостат- ные кладки из хорошо выкадрованных и плотно притесанных прямоугольных плит 4, а также однорядные орфостатно-постелистые системы. Кладки Приены первого типа выполнены по одно- или двухрядным, в основном орфостатным системам из крупных блоков и плит с хорошей выкадровкой и плотной притеской. Кладки второго типа 5 близки однорядным системам Делоса.
Для Ольвии в рядовом жилом строительстве конца классического и начала эллинистического времени характерно применение высококачественных двухрядных орфостатных систем, часто сложных, а также однорядных постелистых из хорошо выкадрованных и плотно притесанных прямоугольных плит и блоков. Наиболее же близкие им по времени кладки Олинфа, за исключением однорядных орфостатно-постелис- тых6, выкладывались в основном по однорядным постелистым системам с неплотной притеской и плохой выкадровкой камней 7.
Очевидно, преимущественное распространение в жилом строительстве Ольвии, в конце классического — начале эллинистического периодов, типов кладок, характерных, в основном, для монументального строительства, свидетельствует о формировании собственных строительных традиций на основании заимствования лучших примеров техники кладки стен именно монументальных сооружений метрополии, а не обычных жилых домов.
Наряду с преимущественным распространением в середине — конце эллинизма в Ольвии небрежных однорядных кладок иногда употребляются системы предыдущего времени. Последнее является существенной особенностью ольвийской эллинистической строительной техники.
В ольвийском домостроительстве так же, как и в ряде городов метрополии, для строительства стен широко применялся кирпич-сырец. Кирпичи имели обычно ширину, равную толщине стены — 0,38—0,40 м (иногда в два раза меньше — 0,20 м), высоту 0,06—0,08 м и длину, 0,40—0,50 м 8. Дошедшие до нас единичные образцы эллинистических
1 	Th. Wiegand. Dystos, рис. 5.
2 	R. S. Young. An Industrial District..., рис. 10, стр. 196, табл. 68. Большой интерес представляет шахматная кладка одной из стен канала (R. S. Young. Ук. соч., рис. 9). «Шахматная» кладка представляет собой однорядную орфостатно-постелистую систему, где камни, установленные орфостатно, чередуются с уложенными постелью.
3 Delos, VIII, рис. 52—54, 69, 70, 72, 73, 190, 194 и др.
4 Там же, стр. 237 и сл., рис. 116. Толщина кладок 0,5—0,6 м и в редких случаях 0,7 м.
5 Priene, стр. 300 и сл., рис. 319—320.
6 Olynthus, VIII, табл. 10 (2); Т а м ж е, XII, табл. 12 (2, А).
7 Olynthus, XII, табл. 12 (2).
8 По-видимому, наиболее распространенным в Ольвии был пентадорон — квадратный кирпич со стороной, равной 0,39 м. Возможно также и ограниченное применение квадратного кирпича со стороной, в два раза меньшей.
124


сырцовых кладок имеют обычно толщину 0,38—0,40 м 1 !при толщине каменных цоколей 0,40—0,50 м. Это позволяет говорить о том, что раннеэллинистические сырцовые кладки выкладывались по однорядным по- стелистым системам в один кирпич. При указанных размерах кирпича и толщине стены 0,4—0,5 м двухрядная система маловероятна. Позднее, когда толщина каменных цоколей доходит до 0,7 м и, следовательно, собственно стен — до 0,6—0,65 ж, применяются двухрядные системы в полтора кирпича1  2 (толщина такой кладки для пентадорона 0,57—0,60 ж). Наряду с указанными выше причинами увеличение толщины стен в некоторых случаях могло быть вызвано и устройством вторых этажей 3. Кладка велась на чистом глиняном или земляном растворе при толщине вертикальных швов 0,005—0,010 ж и горизонтальных порядка 0,001—0,003 ж. В редких случаях, главным образом в результате перестроек, сырцовые стены устраивались и в подвалах.
Полы в ольвийских домах делались глинобитными, каменными, известково-галечными и деревянными. Известковые — галечные устраивались исключительно в андронах (дома ЗК—1, НГФ—1, НГФ—2)\ деревянные — по-видимому, только над подвалами; каменные — во дворах, протиронах и помещениях подсобного назначения, например в кухнях. Во всех остальных случаях, в том числе и в подвалах, делались наиболее распространенные в античном мире глинобитные полы.
Следует подчеркнуть, что техника выполнения галечных полов, относящаяся к эллинистическому времени, известна в Северном Причерноморье не только в Ольвии, но и в других городах — Херсонесе, Фанагории, Пантикапее4. Аналогичные галечные мозаики были распространены в метрополии еще в V в. до н. э.5
Ольвийские галечные полы отличаются друг от друга в основном рисунком. Так, рисунок пола в доме НГФ—2 представлял собой геометрический орнамент, в доме ЗК—1 имел сюжетный характер, в доме НГФ—1 рисунок отсутствовал вообще. В конструктивном отношении различия проявляются главным образом в устройстве панелей. В одном случае панели находились на одном уровне с изобразительным полем мозаики и отделялись от него узкими канавками (НГФ—2)\ в другом— панели конструктивно не выделялись (ЗК—/); в третьем — панели были несколько приподняты над центральной частью пола (НГФ—1). В андронах домов НГФ—1, НГФ—2 панели были выполнены только из известкового раствора, в доме ЗК—1 — из редко рас-
1 Размеры 0,46X0,37x0,75 м имеют сырцовые кирпичи сооружения конца VI — первой половины V вв. до н. э., открытого на Ольвийском некрополе. Ю. И. Козуб. Дневник № 2 раскопок некрополя Ольвии 1964 г., л. 28. Научный архив Института археологии АН УССР.
2 Тип такой кладки см. Витрувий. II — III — 4; Его же. Десять книг об архитектуре, перевод Ф. А. Петровского, т. I. М., 1936, примечания к гл. III, стр. 224 и сл., рис. 10, И.
3 «Между тем, сырцовокирпичные стены только размером в 2 или 3 кирпича способны выдерживать более одного этажа, оказываясь совершенно к тому неспособными при полуторафутовой толщине» (Витрувий. II — VIII — 17; Плиний. NH, XXXV, 14, 49). Хотя в Олинфе толщина сырцовых стен составляла 0,4—0,5 м даже и при двухэтажном варианте (Olynthus, VIII, стр. 227 и сл.), для Ольвии, учитывая холодные дождливые времена года, представляются более приемлемыми рекомендации Витрувия.
4 Г. Д. Белов. Эллинистическая мозаика..., стр. 290; И. Д. Марченко. Раскопки здания II в. до н. э. в Пантикапее в 1963—1965 гг.— КСИА, вып. 109, 1967, стр. 86.
5 Olynthus, VIII, стр. 287^-289.
125


положенной в известковом растворе гальки. Во всех трех андронах какая-либо орнаментация панелей отсутствовала.
Мозаики выполнялись следующим образом. В незатвердевший слой известкового раствора толщиной 0,03 ж вставлялась галька, после чего пространство между отдельными гальками заливалось жидким известковым раствором, поверхность выравнивалась и после затвердения шлифовалась К Панели, по-видимому, выполнялись в один прием — раствор укладывался сразу необходимой толщины 1 2.
Перекрываемые пролеты помещений находились обычно в пределах 3—5 ж в чистоте, чаще всего составляя 3,5—4,0 ж3, и только в двухтрех случаях превышали 5 ж, доходя до 5,5—6,5 ж (ЗК—1, НГФ—1).
Междуэтажные перекрытия состояли из настила по балкам прямоугольного сечения (с соотношением ширины к высоте 1:1 — 1 : 1,2). Шаг балок был неравномерен и составлял 0,3—0,6 ж, независимо от сечения балочных гнезд (кладки с такими гнездами были обнаружены в домах № И—2, А—10).
Наряду с балочными существовали и перекрытия по полочкам 4, устраивавшимся в противоположных стенах. При небольших пролетах такие перекрытия могли делаться обычного накатного типа. Толщина стен верхнего этажа в этом случае делалась на ширину полочки тоньше. По-видимому, именно такой тип перекрытия был сделан над подвалами домов А—2, А—3.
Аналогичный, по-видимому, характер могли иметь и горизонтальные чердачные перекрытия в наиболее парадных помещениях. В большинстве же случаев потолком служили совмещенные утепленные черепичные или саманные кровли.
В жилых домах Ольвии было открыто относительно большое количество остатков каменных лестниц, которые устраивались для соединения подвальных или полуподвальных помещений с наземными этажами. Лестницы размещались обычно прямо в помещениях (дома Е—1, А—4, НГФ—І), иногда в специально устроенных лестничных клетках {А—2, Е—2) (рис. 61), но всегда возле или в самом внутреннем дворе5. Остатков лестниц, которые вели бы в верхние этажи ольвийских домов встречено не было.
Ступеньки подвальных лестниц, состоявшие из одного-двух камней, укладывались на грунтовое или каменное основание без косоуров. Угол подъема находился в пределах 6 30—45°; размеры проступей 0,2—0,3 ж, подступенков 0,15—0,25 ж; ширина маршей 0,8—1,0 ж. Наряду с камен¬
1 ИАК, 13, стр. 40—41. В доме НГФ — 1 толщина раствора, уложенного по слою толченого щебня толщиной 0,08 см, составляла около 0,04 м (ОАК за 1912 г., стр. 24).
2 Двуслойность панелей в андроне дома НГФ — 1 (ОАК за 1912 г., стр. 24) возникла, по-видимому, в результате ремонта. Доказывается это тем, что нижний слой окрашен в красный цвет, в то время как верхний окраски не имел. Объяснить последнее выцветанием нельзя, поскольку ольвийская штукатурка с красным покрытием обычно пропитывалась красителем в глубину на 0,2—0,4 см и даже при частичном истирании покрытия остался бы первоначальный цвет. Кроме того, не имеет никакого смысла окрашивать в красный цвет только слой штукатурки, подстилающий основной. Очевидно, первоначально нижний слой был наружным, а впоследствии, при ремонте, его перекрыли другим.
3 В Олинфе в основном 4,8—5,0 м (Е. И. Евдокимова. Архитектурная композиция жилого дома в Греции V— IV вв. до н. э., стр. 62).
4 Горизонтальные перекрытия по полочкам широко применялись в храмовом строительстве метрополии.
5 Аналогично располагались лестницы и в олинфских домах (Olynthus, р. VIII, стр 279, 280). Только там они вели не в подвалы, а во вторые этажи.
6 В этих же пределах находится уклон большинства известных нам по раскопкам лестниц Делоса (Delos, VIII, стр. 305—318) и Олинфа (Olynthus, р. VIII, стр. 271 и сл.). Уклон лестниц в 30° рекомендует Витрувий (Витрувий, IX, 7, 8).
126


ными лестницами существовали, по-видимому, и деревянные, в частности в пастаде дома Е—1, где сохранилось каменное основание такой лестницы. Однако других следов от них не сохранилось. Можно только предполагать, что они имели конструкцию, до известной степени подобную предполагаемой для олинфских домов
В отделке наиболее парадных помещений ольвийских домов широко применялись известковые штукатурки с желтым, синим и чаще всего красным покрытием. Нередко попадаются и незначительные фрагменты поли- хромных росписей. По остаткам штукатурки ольвийских домов реконструировать конкретные рисунки росписей интерьеров пока невозможно1  2. Тем не менее, представляется вероятным, что в большинстве случаев применялся так называемый структурный стиль3, о чем свидетельствуют куски штукатурки различных цветов, иногда с изображениями архитектурного декора (киматия и т. п.).
Наряду с этим не исключены, конечно, цветочный или инкрустационный стиль.
Особое внимание уделялось отделке андронов. Цветовая гамма их галечных полов была весьма яркой. Галька была синего, белого и светло-желтого или бурого цвета. Панели покрывались красным 4 или малиновым 5 цветом. Поскольку при раскопках обычно в наибольшем количестве попадается штукатурка с красным покрытием, можно представить себе, разумеется, весьма суммарно, возможный вариант цветового решения интерьера андрона в целом. Так, при структурном стиле в насыщенный6 красный цвет окрашивались нижние части 7 или отдельные пояса плоскостей стен8. Верхние части
Рис. 61. Участок Е6. Подвальная лестница. 1966 г.
1 Olynthus, р. VIII, стр. 271 и сл., рис. 27, 28, табл. 73.
2 Интересный комплекс расписной штукатурки найден при раскопках в районе Теменоса в 1960—1962 гг. Изучение его позволяет, как считает автор, полностью реконструировать роспись всех стен. Комплекс этот, по-видимому, общественного назначения (И. Б. Брашинский. Раскопки в районе Теменоса в Ольвии в 1960— 1962 гг.—КСИА, вып. 103. М., 1965, стр. 98 и сл. рис. 36, 3, 4).
3 Е. В. Е р н ш т е д т. Монументальная живопись Северного Причерноморья.— АГСП. М.— Л., 1955, стр. 262, сн. 1.
4 ОАК за 1912 г., стр. 24. 1' ,
5 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 67.
6 Е. В. Е р н ш т е д т. Монументальная живопись..., стр. 249.
7 Красная полоса на нижней части стены, имитирующая цоколь, по своему цвету, пожалуй, более характерна для цветочного или инкрустационного стиля, чем для структурного, и для более позднего времени — первых веков н. э. (Е. В. Е р н ш т е д т. Монументальная живопись..., стр. 267 и сл.; М. И. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России..., табл. 1, XX). Однако в жилой архитектуре подобный прием, конечно, мог появиться и раньше. Так, например, цоколь дома II в. до н. э. в Фанагории был коричневато-красного цвета. (В. Д. Б л а в а т с к и й. Античная археология Северного Причерноморья. М., 1961, рис. 45).
8 Например, реконструкция росписи стены жилого дома, открытого на склоне г. Митридат в 1896 и 1899 гг. (Е. В. Ернштедт. Монументальная живопись Северного Причерноморья, стр. 225 и сл., рис. 6; М. И. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России.— Атлас, СПб., 1913, табл. 38); реконструкция росписи стены дома II в. до н. э. в Фанагории (В. Д. Блаватский. Античная археология
127


стен и потолки, скорее всего, оставлялись белого цвета *. В целом же в интерьерах доминировал, по-видимому, красный цвет.
Иногда в отделке интерьеров жилых домов использовались и лепные карнизы, выполненные из известкового теста. В частности, были обнаружены куски штукатурки с лесбийским киматием при раскопках дома ЗК—1*  1 2.
Стены жилых помещений расписывались не только в богатых ордерных постройках, но и в относительно скромных. Так, во время раскопок домов И—1, И—2, И—3 было найдено довольно много кусков штукатурки различных цветов. Обычная толщина подобных штукатурок 0,003—0,010 м 3.
Стены помещений подсобного назначения, особенно при каменных кладках из плохо обработанного материала с неровной лицевой поверхностью, очевидно, покрывались глиняными обмазками с последующим нанесением тонкого слоя известковой штукатурки белого цвета. Подобный прием был нами прослежен на северной стене лестничной клетки, расположенной с внешней стороны у западной стены дома Е—2 4.
Фасады жилых домов, особенно при небрежной кладке, по-види- мому, также покрывались глиняными обмазками. При сырцовых стенах анты в портиках ордерных домов иногда имели деревянные облицовки 5. В экстерьерах ордерных домов, в портиках, очевидно, нередко применялся цвет, а также кровельные терракотовые архитектурные детали6.
Сохранившиеся в некоторых ольвийских домах элементы санитарного благоустройства зданий позволяют предполагать существование в отдельных районах Нижнего города частично централизованных систем водоснабжения с подводом воды к каждому дому. Наряду с существованием уличных колодцев 7 и общественных источников — фонтанов 8, в богатых домах колодцы устраивались прямо во дворах (дом НГФ—2). В доме НГФ—1 был устроен специальный водопровод, подававший родниковую воду. Система состояла из водоприемной камеры,
Северного Причерноморья, рис. 45); стены главной комнаты склепа Васюринской горы (М. И. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России, табл. 13—14); Керченский склеп 1908 г. (М. И. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России, табл. 26).
1 Белого цвета приняты верхние части стен реконструкции росписи стен эллинистической усадьбы близ Пантикапея (Е. Г. К а с т а н а я н. Стенная роспись сельской усадьбы эллинистического времени близ Пантикапея (опыт реконструкции).— КСИА, вып. 116. М., 1969, стр. 46, 47).
2 ИАК, 13, стр. 63.
3 Интересный прием крепления штукатурки на штифтах в доме ЗК — 1 описан Б. В. Фармаковским. ИАК, 13, стр. 62.
4 Этот же прием, когда толстый из-за неровностей поверхности кладки выравнивающий слой глины (или просто сырцовая стена) покрывался облицовочным слоем известковой штукатурки, широко применялся в Козырке (А. В. Бураков. Известково-гипсовые карнизы и фрески Козырского городища, культура античного мира. М., 1966, стр. 53).
5 С. Д. Крижицький. Архітектурні деталі з розкопок..., стр. 167.
6 OAK за 1902 г., рис. 32, 38; ИАК, 13, стр. 63, 71, рис. 34; 39—44; ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 72, рис. 85. Большинство этих, а также опубликованных позднее деталей (В. М. С ку дно в а. Из неизданных материалов Ольвии VI — V вв. до н. э.— С А, XXIX — XXX, 1959, стр. 248—262; И. Б. Б р а ш и н с к и й. Новые архитектурные терракотовые украшения из Ольвии. Культура Античного мира. М., 1966, стр. 47—52) принадлежало, по-видимому, монументальным сооружениям. Однако часть из них, в особенности орнаментированные торцовые солены и антефиксы, несомненно применялись и в наиболее богатых ордерных жилых домах.
7 В. В. Лапин. Эллинистические колодцы в прибрежной части Ольвии, стр. 98.
8 А. Н. Карасев. К вопросу о водоснабжении Ольвии.— CA, VII. М., 1941, стр. 132, и сл.
128


цистерны для хранения воды и соединяющего их канала закрытого типа К Канал подходил к цистерне, располагавшейся во дворе, ниже обклада горла. Конструкция этого водопровода отличалась от водостоков. Ложе канала состояло из камней, имевших в поперечном сечении П-образную форму, и перекрывалось плитами и блоками неодинаковых размеров 1 2  3 4 5 6 7. В водостоках же внутреннее сечение не вытесывалось в одном камне, а выкладывалось из отдельных камней. Подобные водопроводные каналы были обнаружены в домах А—2 и А—3. :
Создание водопроводных систем с естественной подачей воды в жилых кварталах Верхнего
города, учитывая отсутствие грунтовых вод, следует исключить. Аналогичные системы, но с искусственной подачей воды, могли иметь место, очевидно, только в районе крупных общественных ансамблей — Теменоса и Агоры 3. Наиболее же значительные дома Верхнего города вместо колодцев часто имели индивидуальные цистерны4 (дома на участке £6—7).
Обычно (рис. 62) цистерны располагались в подвалах и имели довольно большие размеры (глубина до 8,5 м при нижнем диаметре до 4,5 м и верхнем около 0,8 м), круглую в плане нелегка грушевидную в вертикальном сечении форму.
Дно устраивалось с уклоном к центру, где размещался обычно отстойник конической формы.
В конструктивном отношении цистерны обычно состояли из каменного обклада горла и оштукатуренных лессовых стенок. Штукатурка обычно наносилась в два слоя5 при общей толщине 0,015—0,05 м. Основной слой, нанесенный непосредственно на материк, был изготовлен из тощей воздушной извести. Внутренняя же обмазка,
соприкасающаяся с водой, состояла из сильной гидравлической извести 6.
Конструкция и форма этих цистерн свидетельствуют, что в них хранили жидкости, скорее всего воду, поскольку, за исключением одного- двух случаев, никаких осадков от вина или масла при раскопках обнаружено не было. О резервуарах для хранения воды (возможно, на случай осады), размещавшихся нередко в частных жилых домах, свидетельствуют и древние источники7. Применение подобной смелой в
Рис. 62. Участок Еб. Цистерна, вырезанная в лессе. Разрез.
1 А. Н. Карасев. К вопросу о водоснабжении Ольвии — CA, VII, М., 1941, стр. 129 и сл.; ОАК за 1911, стр. 6; О. М. К а р а с ь о в. Щоденник розкопів 1938 р., Научный архив ИА АН УССР, ф-17, № 119, стр. 51 и сл.
2 О. М. Ка р а с е в. Щоденник розкопів.... рис. на стр. 52, стр. 53.
3 Е. И. Леви. Ольвийская агора.— МИА, N° 50. М., 1956, стр. 46 и сл.; Ее же. К вопросу об ольвийской агоре.— CA, XXI. М., 1954, стр. 328 и сл.; А. Н. Карасев, Е. И. Леви. Работа ольвийской экспедиции ЛОИА в 1960—1962 гг.— КСИА, вып. N° 103. М.— Л., 1965, стр. 81 и сл.
4 А. Н. Карасев. К вопросу о водоснабжении Ольвии.— CA, XII. М., 1941.
5 Состав штукатурки одной из цистерн опубликован в статье: И. Л. 3 н а ч к о- Яворский, Я. Г. Бели к, В. Т. Иллиминская. Экспериментальное исследование древних строительных растворов и вяжущих веществ.— CA. М., 1959, N° 4, стр. 140—152.
6 I. Л. Значко-Яворський. Дослідження стародавніх будівельних розчинів та в’яжучих речовин на території СРСР.— Археологія, т. XV, К-, 1963, стр. 180.
7 Пергамская надпись II в. н. э. В. П. Зубов и Ф. А. Петровский. Архитектура античного мира. М., 1940, стр. 302.
9 1334
129


инженерном отношении конструкции, когда благодаря тщательно продуманной форме, достаточно было лишь тонкого слоя штукатурки для предотвращения разрушения стенок, свидетельствует о высоком уровне развития строительного искусства в Ольвии.
Если далеко не все ольвийские дома имели индивидуальное водоснабжение, то водостоки для вывода вод из внутренних дворов в уличные каналы известны почти в каждом доме. Водостоки, чаще всего из камня, делались открытого или закрытого типа. Как правило, они имели прямоугольное сечение и, очевидно, предназначались как для вывода дождевых вод, так и для удаления других отходов.
Наиболее интересны водостоки в домах А—3, Е—2, НГФ—I, НГФ—2.
ОРДЕР
Одним из наименее изученных и вместе с тем наиболее важных вопросов в истории жилой (то есть в значительной мере — народной) архитектуры античных городов (в частности, Ольвии) является вопрос выявления общего характера и особенностей ордеров, применявшихся в рядовом жилом строительстве. В зависимости от роли ордера в объемно-пространственной композиции ордерные дома можно условно разделить на две группы.
К одной принадлежат относительно скромные дома, в которых абсолютные размеры ордера обуславливались требованиями обеспечения нормального функционирования жилых помещений. В свою очередь определенные пропорциональные членения такого ордера, выработавшиеся эмпирическим путем в ходе жилого строительства, оказывали дисциплинирующее влияние на объемное решение дома в целом и его частей в отдельности. Здесь использовался аттический ордер с прямоугольными в плане, чаще всего деревянными столбами, вытянутыми по вертикали пропорциями, особыми формами каменных капителей, деревянным антаблементом (дома ЗК—1, Е—1, НГФ—1).
К другой группе принадлежат дома, в композиции которых ордер являлся доминирующим элементом и определял абсолютные высотные габариты жилых помещений и дома в целом. В этих домах ордер решался главным образом в чистых дорических или ионических формах, в известной степени с постоянными пропорциональными членениями (выработавшимися в ходе уже не жилого, а монументального строительства), с фустами колонн, капителями, а иногда и антаблементом,, выполненными в камне. Дома этой группы весьма широко были распространены во всем античном мире, в частности на Делосе, и являлись одними из наиболее богатых жилищ. В Ольвии таких домов пока
130


известно только два — НГФ—2 (дорический ордер) и перистильный дом римского времени на участке М (ордер не установлен).
В делом же раскопки Ольвии дали наиболее обширный и интересный материал в отношении аттического ордера. Это антовая капитель № 062—1472, капитель пилястра № 062—1630, капитель столба № 062— 1467, найденные во время раскопок западной стороны ольвийской агоры в 1962—1963 гг. 1\ капители антов и столбов из раскопок Б. В. Фарма- ковского 1902—1903 гг. у Зевсова кургана и 1909—1910 гг. на участке НГФ1  2\ капители столбов, находящиеся в лапидарии музея Ольвийского заповедника. Хотя последние, кроме одной 3, были найдены на территории с. Парутино, а не при раскопках города, тем не менее их местное ольвийское производство сомнений не вызывает. Все они выполнены из известняковых пород близлежащих месторождений.
Все четыре капители из лапидария ольвийского музея (рис. 63т 1—3,7) в целом аналогичны найденным в 1962—1963 гг.4 (рис. 63, 4—6,8). В них так же, как и в капителях 1962—1963 гг., наблюдается смешение дорико-ионических форм. Это заключается в соединении небольшого количества обломов и, в том числе, ремешков 5 — особенностей, присущих обычным дорическим капителям,— с относительно небольшим выносом обломов, заменой профиля «ястребиный клюв» четвертным валом, отсутствием фасций — особенностями ионических анто- вых капителей.
Из четырех канителей лапидария только одна — № 1 могла быть анто- вой, что из-за плохой сохранности в настоящее время установить трудно.
Капитель № 1 (рис. 63, 1) состоит из абака и несколько выступающей полочки, которая его венчает, эхина в виде уплощенного четвертного вала и одного или двух ремешков. Венчающая полочка абака равна более чем половине его высоты; эхин имеет чрезвычайно незначительную кривизну; ремешки переданы в массе, причем их плоскость почти параллельна касательной к эхину. Обломы прорисованы нечетко. Размеры по основанию 0,303x0,309 ж, высота 0,190—0,205 ж, угол выноса профилировки 29°, эхина 46°.
Капитель № 2 (рис. 63, 2) почти аналогична № 1, за исключением несколько меньшей высоты венчающей полочки, и введения дополнительного элемента между четвертным валом и ремешками, соответствующего по месту выкружке, однако решенного в виде прямой линии. Размеры по основанию 0,126x0,222 ж, высота 0,139 ж, угол выноса профилировки 24°, угол выноса эхина 34°.
Капитель — 052—3439 (рис. 63, 7) из всех четырех капителей выполнена наиболее суммарно, схематично и грубо. Однако соотношения высот различных обломов в целом незначительно отличаются от лучших образцов этого ордера. Особенностями являются совершенно плоский эхин, наличие под ним выкружки, решение нижней части капители в виде двух фасций. Капитель имеет в основании прямоугольную врезку.
1 С. Д. Крижицький. Архітектурні деталі..., стр. 165 и сл.
2 ИАК, 13, стр 79, рис. 40; ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 62, 63, рис. 67—70. Схематические обмеры некоторых капителей находятся в научном архиве ЛОИА АН СССР.
3 № 052/3439.
4 Подробное описание этих капителей приведено в статье: С. Д. Крижицький. Архітектурні деталі..., стр. 165—175.
5 Формы ремешков этих капителей варьируются в широких пределах: от формы, приближающейся к астрагалу, до относительно четкого разделения на два ремешка (С. Д. Крижицький. Елліністичні житлові будинки Ольвії (рис. 13, 3, 5, 3)).
9
131


Рис. 63. Обломы аттических капителей из раскопок 1962—1964 гг. и ольвийского лапидария. Обмеры автора.
антовая капитель б/№; 2 —капитель столба б/№; 3 — капитель столба б/№; 4 — капитель пилястра (?) № 80192; 5 — антовая капитель N° 1472* тель пилястра № 1630; 7 — капитель столба № 0/52—3439; 8 — капитель столба № 1467.


Рис. 64. Архитектурные обломы из раскопок 1909 и 1910 гг. (Обломы выполнены по схематическим обмерам, хранящимся в научном архиве ЛОИА АН СССР).
/ — база анта. Ольвия 1910, ф. 1, № 315, л. 29; 2 — база столба. Ольвия 1909, ф. 1, № 239, л. 85; 3 — антовая капитель № 1985. Ольвия, 1909, л. 87; 4 — антовая капитель б/№. Ольвия, 1909, л. 81; 5 — капитель столба № 1543. Ольвия, 1909. л. 92; 6 — капитель столба № 1573 Р. 1, № 780, л. 26 об.; 7 — антовая капитель № 2401. Ольвия, 1909, л. 25, ф. 1, № 239, л. 91; 8 — антовая капитель. Ольвия, 1909, 80.
Размеры по основанию 0,140X0,246 м, высота 0,194 м9 угол выноса профилировки 23°, угол выноса эхина 34°.
Наиболее тонко прорисована и тщательно выполнена капитель столба № 3 (рис. 63, <?). Ее размеры по основанию — 0,232X0,233 м9 высота 0,224 ж, угол выноса профилировки 26°, эхина 51°. Снизу имеется прямоугольная врезка. Верхняя кромка полочки абака скошена.
К этой же группе по стилевым особенностям относятся и капители из раскопок на участке НГФ (рис. 64), в частности № 0/1909—15431 (рис. 64, 5) и № 1573 (рис. 64, 6). Обломы их прорисованы четко приближаясь к сухим геометрическим пропорциям тосканского ордера.
1 	Научный архив ЛОИА АН СССР. Ольвия, 1909, ф. 1. Архивный № 239, лист 92. Профиль этой капители почти совпадает с обмерным эскизом, хранящимся там же под архивным № 780, лист 26 об. № 1573 (?). Вычерченный нами по цифрам этого эскиза профиль, возможно, относится к другой капители столба, в отчете Б. В. Фар- маковский упоминал две капители, а не одну. Размеры последней по основанию — 0,280X0,209 м, высота 0,203 ж, угол выноса профилировки 25°, эхина 39° (?). К сожалению, местонаходжение этих капителей неизвестно, отсутствуют и качественные натурные обмеры. В связи с этим обломы этих деталей, построенные нами по схематическим в большинстве обмерным эскизам и фотографиям, хранящимся -в архиве ЛОИА АН СССР, в известной степени условны.
133


Капитель состоит из абака с выступающей венчающей полочкой, эхина — четвертного вала, выкружки, по-видимому, иммитирующей гипо- трахелион, и двух ремешков. Размеры по основанию 0,270X0,205 ж, высота 0,19 ж, вынос профилировки 26°, вынос эхина 43°. В основании капители имеется прямоугольная врезка.
Из других капителей этого участка упомянем антовые капители № 0/1909—2401 *, 0/1909—1985 1 2 (рис. 64, 3,7) и две капители, чертежи которых хранятся под архивным № 239 3  4 (рис. 64, 4,8). Эти детали, однако, уже нельзя отнести к аттическому ордеру. Так, капитель 0/1909— 2401 (рис. 64, 7) по характеру обломов являющаяся почти типичной антовой капителью дорического ордера (наличие фасций и слабовыра- женного профиля «ястребиный клюв»), по своим размерам в основании (0,37—0,38 ж) относилась, безусловно, к обычному дорическому ордеру. То же касается и трех остальных капителей, с той только разницей, что их формы в большей мере типичны для ионических антовых капителей.
Все сказанное позволяет сделать следующие выводы.
Формирование аттического ордера в Ольвии проходило на месте, хотя его идея и была заимствована из метрополии. Основанием для такого заключения служат находки антовых капителей, в стилевом отношении являющихся крайними точками колебания смешанных дорико- ионических форм капителей аттического ордера. Это, с одной стороны, полностью дорические формы антовой капители № 0/1909—2401 и капители, найденной во время раскопок 1907 г.4 С другой стороны, это явно ионические формы капителей № 0/1909—1985 и находящейся под архивным № 239 (лист. 81). Все они выполнены, по-видимому, из камня близлежащих месторождений.
Хотя отправной точкой развития капителей аттического ордера являются дорические антовые капители, следует подчеркнуть, что в Ольвии при выполнении капителей мастера шли не от антовых, а от обычных дорических капителей. Это, очевидно, было продиктовано характером применявшегося материала, поскольку сделать тонкий профиль «ястребиный клюв», например, из мраморовидного известняка, как это имело место в Олинфе, во-первых, легче, а во-вторых, он будет обладать большей прочностью, чем такой же облом из непрочных мягких пород, использовавшихся в Ольвии, особенно из ракушечника.
Все капители имеют прямоугольный план при наименьшей стороне основания 0,13—0,30 ж и высоте 0,13—0,25 ж (это относится к капителям как столбов, так и антов). Учитывая то, что в аттическом ордере столбы обычно выходят на главный фасад узкой стороной, и используя пропорциональные соотношения, характерные для аттического ордера в метрополии, можно примерно определить высоту столбов. Последняя могла находиться в пределах 1,3—3,3 ж. Поскольку размеры меньшей стороны у большинства ольвийских капителей составляют 0,18—0,22 ж, то, очевидно, оптимальная высота столбов была порядка 1,8—2,4 ж, что, в свою очередь, подтверждает их принадлежность к небольшим постройкам, какими и являлись в массе жилые дома. В связи с этим, -большой интерес представляет капитель № 3 со стороной основания 0,13 ж. Дело в том, что при такой стороне основания высота столба могла составить 1,3—1,5 ж, не более. Можно предположить, что колон¬
1 Научный архив Л OPIA АН СССР. Р. 1. Архивный № 780, лист. 25. Очевидно, •чертеж с обломами капители, вычерченными в натуральную величину, хранящийся под архивным № 239, лист 91, относится к этой же капители.
2 Т а м ж е, ф. 1, 1.909, архивный № 239, лист. 87.
® Там же, листы 80 и 81.
4 Та м же, Р. 1, 1907, архивный № 781, лист. 85.
134


на такой высоты скорее всего находилась не в обычном открытом портике, а в так называемом полузакрытом, где колонны устанавливались на высоком каменном цоколе.
Наличие врезок на нижних сторонах капителей (исключение составляют только капитель пилястра и одна капитель столба), предназначенных для соединения с деревянным зубом столба, свидетельствует о применении в портиках жилых домов, наряду с каменными деталями — капителями и иногда базами, элементов ордера, выполненных в дереве, в частности столбов и антаблементов.
Все капители, кроме 0,63—
1467 (рис. 65), состоят из почти одинакового набора обломов, отличающихся друг от друга характером прорисовки, углом выноса профилировки и абсолютными размерами. Абак обычно имеет прямую выкружку \ иногда верхняя грань его венчающей полочки по краю несколько скошена. Эхин отделяется от абака неглубокой врезкой и состоит из четвертного вала и одного-двух ремешков. Последние могут
иметь форму полочек, разделенных врезкой, либо торусов.
Профиль четвертных валов часто Приближается К Прямой Рис- 65. Капитель № 1467. Общий вид. линии: в некоторых случаях 1966-
между валом и ремешками
вписывается обратная скоция 1 2. Отношение высоты капителей к ширине столба (по их меньшей стороне) составляет 0,6—1,4, и чаще всего 0,9— 1,0. Таким образом, если обычно высота капители в дорическом ордере составляет 0,5 нижнего диаметра фуста, то в нашем случае эта величина, приближаясь к 1,0, может косвенно свидетельствовать об увеличении и всех остальных размеров по вертикали в 2—2,5 раза по отношению к ширине столбов. Именно такие пропорции и характерны для аттического ордера метрополии.
Общий характер эволюции капителей аттического ордера в Ольвии в период эллинизма представляется следующим. В начале — некоторое дробление формы; наряду с этим четкость в пропорциях и прорисовке обломов. Позднее эхин становится почти плоским, увеличивается отношение высот капителей к их ширине, становятся больше углы выноса
1 Интересно отметить, что в большинстве случаев аналогично профилировался и абак олинфских капителей столбов, когда он не сочетался с профилем «ястребиный клюв,». Однако в отличие от ольвийских образцов эхин при этом получал форму лесбийского киматия. Характерным для олинфских капителей является и отсутствие ремешков, а также наличие довольно высоких фасций. Olynthus, р. VIII, табл. 60.
2 Подобные формы можно отчасти наблюдать и на Делосе (Delos, VIII, стр. 131, 256, рис. 58; 123).
135


как эхина, так и профилировки в целом. У ранних капителей угол для эхина составляет 40—50°, для профилировки — 25—26° (в одном случае 34°). Позднее — соответственно 25—34° и 18—25°. Именно этоу в первую очередь, и позволяет установить характер развития ольвийских аттических капителей К
При этом следует отметить, что намеченная эволюция капителей находит подтверждение и в общем ходе развития архитектуры и строительной техники в Ольвии. Так, тщательность и высокое качество кладок, четкость прямоугольной разбивки помещений и зданий классического — начала эллинистического периода уступают затем место небрежности, качество строительных работ резко снижается.
То же самое имеет место и в аттическом ордере ольвийских жилых домов. К наиболее ранним, как нам представляется, следует отнести капители № 3, 0/62—1472, 0/1909—1543, 0/1909—1573 (рис. 63, 5; 64, 5, 6) и, очевидно, переходный тип № 1 (рис. 63. 1). К наиболее поздним— № 0/62—1630, 2 и 7 (рис. 63, 2, 6, 7). Несколько выпадает ив общего ряда капитель 0/63—1467 (рис. 63, 8)—большие углы выноса профилировки эхина, наряду с грубой прорисовкой обломов и небрежным выполнением в целом. Последнее, как уже говорилось, дает основания датировать ее концом эллинистического периода.
Все это изложенное позволяет говорить о существовании достаточно самостоятельного местного ольвийского стилевого направления, сформировавшегося на основе переработки греческих ордерных форм. При этом следует отметить, что ведущая роль здесь принадлежит именно аттическому ордеру, в отличие от дорического или ионического ордера монументальных сооружений, общий характер форм 1 2 и эволюции которых почти ничем не отличались от имевших место в городах метрополии.
1 В данном случае представляется возможным использовать закономерности развития дорических капителей вообще. См. О. Ш у а з и. История архитектуры, т. I. М.у 1935, стр. 235 и сл. К сожалению, пока это единственный путь для установления их относительной хронологии, поскольку практически ни одну из капителей нельзя вполне надежно связать с определенным периодом жизни того или иного дома.
2 А. Н. Карасев. Архитектура, стр. 194.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В ходе рассмотрения жилых домов, кварталов и районов Ольвии были получены результаты, позволившие пересмотреть некоторые существующие взгляды не только на домостроительство Ольвии, но и на планировку города в целом.
Как уже говорилось выше, отсутствие регулярного прямоугольного плана в эллинистической Ольвии дает основания по ряду соображений исключить возможность его существования и в период архаики. Это подтверждается и археологическими данными: в Верхнем городе в разных местах обнаружены остатки архаических землянок \ ориентация которых в целом соответствовала в каждом конкретном месте ориентации эллинистических сооружений, т. е. регулярность в расположении архаических землянок не прослеживается.
Следует сказать также, что заселение Ольвии начиналось, по-види- мому, с Верхнего города и, возможно, Террасного, но не с Нижнего. Это подтверждается тем, что в то время как остатки архаических сооружений в Верхнем городе нам известны во многих местах, в Нижнем городе нетронутый архаический слой был зафиксирован пока только в одном месте — на верхней террасе участка ЯГФ1  2, т. е., собственно говоря, он относится не к Нижнему, а к Террасному городу. Кроме того, не исключено, что здесь мы имеем дело с обычной свалкой архаического времени, поскольку большое падение рельефа в этом месте (2 м на 5 м горизонтального положения3) говорит о сомнительности строительства на таком уклоне, когда, совершенно очевидно, в городе хватало места и на более или менее горизонтальных участках. Остатки кладок и сопровождающий их материал, открытый в Нижнем городе на поверхности песка новочерноморской террасы (именно этот песок покрывал во время основания Ольвии всю территорию будущего
1 И. Б. Брашинский. Раскопки в районе теменоса Ольвии в 1960—1962 гг.— КСИА, вып. 103. М., 1965, стр. 94, 95; В. В. Лапин. Греческая колонизация Северного Причерноморья, стр. 154, 155; Л. М. Славин. Ольвия как город в VI — I вв до н. э., стр. 280. Мы не относим к городской территории землянки конца VI—V вв. до н э., открытые к западу от северной части Ольвии на том месте, где позднее возник некрополь (Ю. И. Козуб. Раскопки территории некрополя Ольвии в 1965—1966 г., вып. I. К., 1967, стр. 126; Ее же. Раскопки западного района Ольвии. Археологические открытия 1968 г. М., 1969, стр. 282). Эти землянки возникли в то время, когда в Верхнем городе ведется уже каменное строительство, существуют улицы (а, следовательно, и кварталы) и даже, по-видимому, проводится определенное благоустройство — мощение битыми черепками главной улицы (Е. И. Леви. Ольвийская агора.— МИА, № 50. М., 1956, стр. 42; А. Н. Карасев, Е. И. Леви. Работы ольвийской экспедиции ЛОИА в 1960—1962 гг.—КСИА, вып. 103. М., 1965, стр. 81 и сл.). Эти (и многие другие) градостроительные элементы, которые являются минимально необходимыми для определения хотя бы в какой-то приближенной степени городского характера застройки того или иного античного поселения, получившие в V в. до н. э. полное развитие в Ольвии, так и не нашли никакого отражения в группе землянок на территории позднего некрополя. В связи с этим рассматривать землянки в качестве «западного района Ольвии» не представляется возможным.
2 Е. И. Леви. Терракотовая архаическая головка, найденная в Ольвии.— СА, VII. М., 1941, стр. 308,316.
3 Т а м же .
137


Нижнего города1). Б. В. Фармаковский относит к раннеэллинистическому времени 1 2. Если даже, следуя Е. И. Леви и А. Н. Карасеву, датировку слоев понизить на 1 —1,5 в.3, то и в этом случае упомянутые Б. В. Фармаковским остатки нельзя отнести к архаическому времени. Следует добавить, что обычно ранние греческие города основывались на возвышенностях, и только потом распространялись на склоны и равнины. Очевидно, основавшие Ольвию еще в архаическую эпоху переселенцы не могли пренебречь подобной разумной традицией, да еще в незнакомой стране, где в любой момент можно было подвергнуться нападению 4.
Учитывая это, вряд ли можно согласиться с предположением, что именно в Нижнем городе находилось наиболее древнее греческое поселение5. Вероятнее, что активное заселение песчаной террасы Нижнего города произошло после освоения территории Верхнего города.
Отсутствие единого регулярного плана в Ольвии дает основания предполагать, что заселение города не было единовременным актом (как, например, в Илурате), а происходило постепенно и, до известной степени, стихийно. В связи с этим обращает на себя внимание высказанная в последнее время мысль о том, что территория города была освоена единовременно. По мнению В. В. Лапина, «топография Ольвии V—IV вв. до н. э. не является результатом стихийного разрастания города. Она продумана и определена заранее, еще при начале колонизации» 6. Хотя здесь, возможно, налицо терминологическая неточность, поскольку неясно сказано, что именно подразумевает автор под «топографией» — планировку (судя по контексту) или собственно топографию, тем не менее, с такой постановкой вопроса нельзя согласиться. Даже в том случае, если под этим термином мыслится выбор места для города с учетом, так сказать, перспективы его роста, то и это еще отнюдь не говорит о наличии или отсутствии стихийности в развитии города, и в частности его планировке.
Все это, в свою очередь, позволяет несколько иначе определить место Ольвии в истории античной архитектуры. Так, поскольку в связи со сказанным выше, предположение о наличии в Ольвии гипподамовой системы планировки, появившейся еще на рубеже VI—V вв. до н. э., отпадает, становится очевидным, что в градостроительном отношении Ольвия вряд ли могла в это время обладать какой-либо заметной самостоятельностью и значительным развитием инженерно-строительной мысли. Это появляется позже, когда старые, заимствованные из метрополии, идеи постепенно начинают себя изживать. Они перестают соответствовать новым задачам и объемам строительства, особенно в эллинистическое время, когда создается, по-видимому, существенная база строительного производства и накопляется большой опыт местного
1 К. К- Ши лик, Б. Г. Федоров. Геоакустическое исследование подводной Ольвии.— CA. М., 1968, № 4, стр. 132. Поскольку землянки в песке, естественно, строиться не могли, каменные же подвалы для этого времени в Ольвии пока не зафиксированы, наиболее древние строительные остатки должны, скорее всего, находиться главным образом на поверхности или в самых верхних слоях этого песка.
2 ОАК за 1909 и 1910 гг., стр. 87.
3 Е. И. Л е в и и А. Н. К а р а с е в. Дома античных городов Северного Причерноморья, стр. 226. Отсутствовал архаический материал и в шурфе, заложенном в раскопе НГЦ (С. Д. Кры жидкий. Дневник раскопок на участке НГЦ, 1965 г. Научный архив ИА АН УССР, арх. № 1965/8, л. 21, об. 30, 31, 43—47, 75, 75 об.).
4 В. В. Лапин. Греческая колонизация..., стр. 176.
5 Е. И, Леви. Терракотовая архаическая головка..., стр. 316. Мнение о том, что
первоначальный город не мог размещаться только в нижней части Ольвии, было впервые высказано В. В. Лапиным (В. В. Лапи н. Греческая колонизация..., стр. 175, 176).
6 В. В. Лапин. Греческая колонизация..., стр. 176.
138


строительства. Достаточно яркой иллюстрацией этому являются знаменитые ольвийские слоевые основания.
На основании предлагаемых реконструкций жилых кварталов представляется возможным отказаться и от гипотезы о том, что вдоль основных уличных магистралей располагались богатые жилища, а внутри кварталов — дома бедноты, производственные, хозяйственные и складские постройки К Такие постройки не являлись самостоятельными организациями. Они обычно входили в состав отдельных жилых домов, и, таким образом, можно говорить только о делении кварталов на отдельные жилые дома. Кроме того, в каждом отдельном квартале или районе группировались дома более или менее одинаковые по площади застройки, типу, богатству и даже конструкциям.
Анализ планировки ольвийских домов позволяет также отказаться от предположения о чрезвычайном разнообразии типов ольвийских домов, что, якобы, объясняется различными формами и размерами участков, а главное — отсутствием стремления к единообразию в планах1  2. Во- первых, типы ольвийских домов отнюдь не столь многочисленны, как это может показаться на первый взгляд: из известных типов ордерных античных домов в Ольвии пока встречено только два — пастадный и пе- ристильный. Оба эти типа были наиболее широко распространены и во всем античном мире. Это же касается и безордерных домов. Во-вторых, все ольвийские дома построены в соответствии с основными требованиями, предъявлявшимися к античным домам относительно типов планировки, ориентации помещений, соотношения площадей дворов к застройке и т. п. Обычны для эллинизма и размеры домов Ольвии. В-третьих, те или иные особенности планировки конкретных домов были вызваны не отсутствием стремления к единообразию, а, наоборот, желанием сохранить особенности, присущие античному дому, при строительстве на участках различной формы и размеров.
Параллельно с этим ряд особенностей ольвийского домостроительства позволяет говорить и о развитии сильного локального варианта античной архитектуры. Это проявилось как в объемно-планировочных решениях (подвальные этажи и подвальные постады), так и в приемах строительной техники (слоевые основания, особенности кладок и т. п.) и в особенностях стилевого порядка.
Рассмотренные в настоящей книге особенности ольвийского домостроительства столь существенны, что исключают возможность истолкования их появления случайными причинами. Эти причины закономерны. Они были обусловлены спецификой развития античной культуры в данных конкретных условиях и вызвали к жизни ряд важных и вместе с тем самобытных приемов и решений, нашедших максимальное отражение в архитектуре эллинистических жилых домов. Типы и основные пространственные и конструктивные приемы решений этих домов, с некоторыми изменениями и дополнениями, во многом определили лицо ольвийского домостроительства в римское время. Все это представляется достаточным основанием для того, чтобы говорить о существовании сильного ольвийского архитектурно-строительного направления, возможно, даже некоторой своеобразной школы.
1 Л. М. С л а в і н. Основні результати та найближчі завдання розкопок Ольвії.— АП, т. VII. К., 1958, стр. 7; Его же. Ольвия как город в VI—І вв. до н. з., стр. 290. Его же. Основные итоги исследований Ольвии за последние годы. Доклады VI научной конференции Института археологии. К., 1953, стр. 126, 127; Его же. Ольвия как город в VI—I вв. до н. э., стр. 287.
2 Л. М. С л а в і н. Ольвійські квартали центральної частини Верхнього міста, стр. 17; Е го же. Ольвия как город в VI—І вв. до н. з., стр. 288, 289.


S. D. KRYZHITSKY DWELLING ENSEMBLES OF THE ANCIENT OLVIA
(IV—II B. C.)
SUMMARY
An attempt is made to substantiate the volumetrical-planning reconstructions of some Hellenistic dwellings in Olvia to detect concrete local peculiarities of architecture of the Olvia dwellings, to distinguish their characteristic type, to outline the possible ways of evolution of stylistic peculiarities in the period of Hellenism.
The fact that the town consisted of three parts — Lower, Upper and Terrace — different in relief, type of planning and building was a determinant, conditioned some considerable peculiarities of the Olvian housebuilding. Hellenistic Olvia in total, as well as its biggest parts taken separately (except for, probably, the Lower city)*, had no common regular rectangular plan.
The principal conclusions of the paper consist in the following.
The planning of the Upper town building has traces of spontaneity the planning networks of some parts of the Upper town are mutually turned and moved without coordination with the general plan. Side by side with this in each such part there were situated houses of approximately the same square, planning type, designs and richness of decor. So a cocial-economic differentiation is observed in housing construction of the town.
Inspite of the absense of the common regular plan in Olvia, two main types of dimensions 19—22 X 35—33 m and 36—40 X 40—50 m can be distinguished among the basic mass of non-standard and non-rectangular blocks. Within the limits of some blocks the principles of block building by uniform houses can be traced sometimes, that may testify to the existence of a definite reglamentation of housing construction by the town authorities.
All the houses under consideration constitute the concept of an ordinary dwelling giving us an idea of mass dwelling of olviopolites. Most houses are orderless, with Г- or П-shaped and rare perimetral arrangement of roofed premiseses round the yard. They are divided into houses of a typical design with great (200—400 m2) and small (100—200 m2) square and houses of a non-typical design with one or another essential distinguishments from the general antique designs of a dwelling. Pastad and peristyle types with a square of 210—555 m2 were distributed among the order ones. The yards in orderless houses occupy 13—40% (more
* The results of recent excavations along the line of the littoral cliff in the Lower town permits supposing here the presence of radial-circular, but not regular rectangular system of planning.
140


often 15—25%) of the housing square, in order ones— 10—22%. Besides one ground floor, the houses in most cases have also dwelling basements or semibasements, which as a matter of fact, apparently, are used as the first floor. In the developed basement floors the rooms were sometimes made, which corresponded to the usual ground pastades in form, arrangement in the house plan and, partly, functional use.
As to their design, the Olvian Hellenistic houses are characterized by the wide application of layered foundations, systems of masonry, typical of monumental building in the parent state, by raw-brick layings, by the Corinth system of roofing, primarily.
There are grounds to suppose the layered foundations appeared in the region of the North and North-Western Black Sea area but were not borrowed from Ionia.
General character of the laying evolution in Hellenistic period seems to be as follows: from complex, often orthostatic one- and two-series systems of thoroughly treated, mainly rectangular plates and blocks with tight trimming in the place, to one-series, usually bottom systems with untight trimming of badly treated polygonal and rectangular plates and blocks, often of the secondary use. By the end of the Hellenistic period the thickness of walls somewhat increases, the role of plaster coatings grows.
In most of the order houses in Olvia the Attic order of mixed material was applied. The Doric ionic character of caps of this order, absence of the profile “hawk beak”, some elongation of proportions in vertical direction etc.— all this permits speaking of the existence of a rather strong local style tendence.
On the whole, in spite of the fact that the types of the houses under consideration originate from the general antique designs, the Olvian housing has a lot of rather essential differences. They were shown in house planning, their designs, decor and style peculiarities. However, there are no sufficient grounds to see in this the influence of some local tribes surrounding the antique colonies.
Everything points to the fact that in Olvia in the period of Hellenism a sufficiently independent and original local variant of the antique architecture of the North Black Sea area was formed in the process of local town-building.


СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ
АГ
АГСП
АП
ВИА
ВВИА
ВДИ
ИАК
КСИА
КСИА
ксиимк
МИА
ОАК
ПИСПАЄ
СА
СГАИМК
Хсб
— Античный город
— Античные города Северного Причерноморья
— Археологічні пам’ятки УРСР
— Всеобщая история архитектуры
— Вопросы всеобщей истории архитектуры
— Вестник древней истории
— Известия императорской археологической комиссии
— Краткие сообщения Института археологии
АН УССР
— Краткие сообщения Института археологии АН СССР
— Краткие сообщения Института истории материальной культуры
— Материалы и исследования по археологии СССР
— Отчет императорской археологической комиссии
— Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху
— Советская археология
— Сообщения Государствен- ной Академии истории материальной культуры
— Херсонесский сборник
АА
AM
AIA
ВСН
Delos
Hesperia
Olynthus
Archäologischer Anzeiger Beiblatt zum Tahrbuch des Deutschen Archäologischen Instituts Mittheilungen des Deutschen Archäologischen Instituts. Athenische Abteilung
American Journal of Archeology
Bulletin de Correspondan- ce Hellenigue Daremberg et Saglio — Dictionnaire des antiquites gresques et romaines
Exploration archeologique de Delos
— Hesperia. Journal of the American School of Classical Studies at Athens Excavation at Olunthus


ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
3
Глава I 10
Реконструкция жилых домов Ольвии
Дома окраинного района города (северная половина участка И). Жилые дома центральной части Верхнего города. Дома Южного района Нижнего города (участок НГФ). Некоторые общие вопросы реконструкции объемов и отдельных конструктивных элементов ольвийских домов
Глава II 98
Архитектура эллинистических жилых домов Ольвии
Некоторые особенности планировки Ольвии в эллинистическую эпоху. План города, район, квартал. Планировка жилых домов. Объемные решения. Материалы и конструкции. Ордер
Заключение s £ > 137
Summary
140
Список принятых сокращений
142


КРЫЖИЦКИЙ СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ
ЖИЛЫЕ АНСАМБЛИ ДРЕВНЕЙ ОЛЬВИИ
Печатается по постановлению ученого совета Института археологии АН УССР
Редактор Л. Л. Ващенко Художественный редактор С. П. Квитка Оформление художника Н. Ф. Остапко
Технические редакторы Е. Б. Шамраевский, В. М. Голинский Корректор Р. С. Коган
Сдано в набор 16.ІІІ 1970 г. Подписано к печати 25.VIII 1970 г. БФ 04140. Зак. №132*. Изд. № 488. Тираж 2300. Бумага № 1, формат 70ХІ087іб- Печ. физ. листов’ 9. Условно-печ. листов 12,6. Учетно-изд. листов 12,4. Цена 1 руб. 12 коп,,
Издательство «Наукова думка», Киев, Репина, 3.
Напечатано с матриц Киевского полиграфического комбината на книжной ф-ке «Октябрь» Комитета по печати при Совете Министров УССР, Киев, Артема 23-а.