Автор: Цырендоржиев С.С.
Теги: поэзия проза очерки публицистика критика библиография бурятское книжное издательство журнал байкал
Год: 1978
Текст
1УЧ- a
Баинал
1978
;|>.и• ci АССР
ВАСИЛЬЕВ Г Г Заслуженный гея гель искусств
БурАССР «Укрощение коня» — дерево
Из работ, представленных на выставке достижении народного хозяйства
и культуры БурАССР. посвященной 60 летню Великого Октября
выходит нл русском
И БУРЯТСКОМ ЯЗЫКАХ
РАЗ В ДВА МЕСЯЦА
Байкал
Литерагпурно~худоЖесгпвеннЬ1й и общественно-
политический Журнал
ОРГАН СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ БУРЯТСКОЙ АССР
ИЗДАЕТСЯ С 1947 г.
в номере
поэзия
ПРОЗА
ТВОРЧЕСТВО
МОЛОДЫХ
ОЧЕРК,
ПУБЛИЦИСТИКА
КРИТИКА И
БИБЛИОГРАФИЯ
АВИАЦИЯ,
КОСМОС
НАШИ
ПУБЛИКАЦИИ
В МИРЕ
ИНТЕРЕСНОГО
СТРАНИЦА
КРАЕВЕДА
«БАЙКАЛ» —
ДЕТЯМ
БУРЯТСКОЕ
КНИЖНОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
С. БАТТАЛ. Поэтическое послание. Два лириче-
ских отступления из романа в стихах «В стороне
Черемшана» 45
В. ЛИПАТОВ Ты сказала: «Первый час весны» 63
ИЗ ЛИРИКИ ДРЕВНЕЙ КОРЕИ 144
В МИТЫПОВ Инспектор золотой тайги. Роман.
Окончание 3
Л. ФАДЕЕВ. Операция «Аркимские столбы». По-
весть 48
И. ЗВЕРЕВ. У дочери Байкала. Однажды на
Витиме. Тайна удачи. Лесная сказка. Чапо. Рас
сказы 66
М. ХАМГУШКЕЕВА. Песня в степи. Сыну.
К. БОБРОВ. Ночь на Байкале. Подкова. Л. ОЛ-
ЗОЕВЛ. Лес бескорыстно учит совершенству —
В ХОРОНЕКО. Палатка обсыпана росами—
Стихи 106
И. ХАМАГАНОВ. Школьный цирк. Чао-какао.
Жвачка. Морской волк. Рассказы 110
Ф. БАЛДАЕВ. Живопись Юрия Покровского 114
А. РУМЯНЦЕВ Главный перевал 82
В. М.ОСКВИТИН. Тайга промысловая, тайга
заповедная 88
И. БУРКОВА Встречи на Байкале 93
Н. ДАМДИНОВ. Форум молодых литературных
сил республики 130
Ц. ГАЛАНОВ. На пути к мастерству 131
М. САМБУЕВ. Время всходов 135
И. КОЧЕШКОВ. Художники Бурятии. В ЗА-
ТЕЕЙ, И ОСИНСКИИ Проблемы высшей
школы 139
В М.ИТРОШЕНКОВ. Летчик Григорий Крав-
ченко И6
С. БЕЛОВ «Король репортеров» 146
Н. КИМ. Современник Доржи Банзарова 148
А. КОНДРАТОВ. «Арктида» 150
М. БЕЛОКРЫС. «Музыкой и колокольным зво-
ном» 153
А. ЧИРКОВ. Приключения Евлашки. Сказка 157
1 ЯНВАРЬ
ФЕВРАЛЬ
1978
Бурятская АССР
Рукописи объемом менее печатного листа не возвращаются
Главный редактор С. С. Цырендоржиев
РЕДКОЛЛЕГИЯ: Африкан Бальбуров, Виктор Гуменюк,
Исай Калашников, Владимир Корнаков (ответственный сек-
ретарь), Василий Найдаков, Чимит-Рыгзен Намжилов (за-
меститель главного редактора), Михаил Степанов, Гунга Чп-
мигов (ответственный секретарь), Доржи Эрдынеев.
Техн, редактор И. Нечаев.
Корректор Г. Гуменюк.
Подписано к печати 9/1-78 г Формат бумаги 70X108. п. л. 10 114.0).
Тираж 18700 экэ. Заказ 564. 11-00364.
Адрес редакции: 670000 г. Улан-Удэ, ул. Ленина, 27; тел. ,\i№ 2-28-82,
2 70-66, 2-26-91, 2-23-36.
Типография Управления по делам издательств, полиграфии и книжной
торговли Совета .Министров БурАССР.
<
Владимир МИТЫПОВ
инспектор ~
золотой таи г и
РОМАН
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Нельзя сказать, чтобы Аркадий
Борисович никогда в жизни не ис-
пытывал унижений и огорчений. Приходилось, увы. приходилось и ему
терпеть высокомерие власть имущих. II бессильную ярость подав-
лять в себе доводилось. Угодливо улыбаться тоже был научен. II
вместо того, чтобы плюнуть в лицо, с поклоном пожимать снисходи-
тельно поданные руки. И приятно улыбаться, глядя в ненавистные,
презираемые рожи, не раз заставляла его жизнь. Но во всех этих слу-
чая . неизменно присутствовал утешительный момент — рептильни-
чанье в конечном счете оборачивалось золотом металлом, еще бо-
лее пригодным для мести, чем булат. И закатывая пышные приемы
нлн давая взятки тем самым людям, перед которыми приходилось из-
гибы» позвоночник, Аркадий Борисович как бы говорил им с самой
любезной улыбкой: «Считайте себя ударенными по морде»,— и те мол-
чаливо соглашались • ним. Таковы были правила игры, принимае-
мы* и соблюдаемы* обеими сторонами.
Однако сейчас все было нс так и но то. Ж\ .липкий, стоп у окна
своего кабинета, смотрел в бинокль н ощущал, примерно, то же са-
мое. что чувствовал бы человек, па глазах которого совершается гре-
хопадение собственной жены. Посреди реки, несущейся с орочонской
бес 1абашнс(тыо, стояла семифутовая драга «Интерсольранд»— стоя-
ла. высокомерно i озпеся свою индустриальную английскую красоту
нал но , евыми поосверками поли в кровавой вечерней вод?. В тече-
ние _л;я подчаливало па лодках и по-хозяйски расхаживало по драге
пршч к*' .ч>е сволочи-. Как цыган кобылу, ощупываю заскорузлыми
лапами ылы и трасмисснп заморской красавицы. Выплевывало ма-
хорочные окурки в холодную топку парового котла. Сморкалось и ты-
кало драными ичигами и стакерные канаты. Созало бородатые не-
мьиыс хари в гулкую пустоту барабана. И уже совсем допекло
Жухлпикого, когда на драге появился Турлай, присобачил к горло
высящейся трубе красную тряпку и, размахивая единственной руклч.
принялся митинговать перед прибывшими с ним голодранцами. Не-
бось, о мировой революции разоряется, однорукий пес, о том. что их
босяцкой республике требуется золото, и нужно-де запрягать з ра-
боту драгу, ставшую «таперича» народной. Пу-у нет, этому ко бы-
вать!..
Аркадий Борисович до хруста сжал зубы, с превеликим трудом
удерживаясь от того, чтоб не шваркнуть бинокль об пол.
Ганскау, развалясь в кресле с рюмочкой старого шустовского
Окончание. См. <Байкал» №№ 4, F, 6, 1977 г.
3
коньячка в одной руке и с душистой папиросой в другой, заинтере-
сованно наблюдал за тем, как миллионщик медленно, но верно соз-
ревает для «священного дела».
— Право, подобная наглость не укладывается в голове, — про-
скрежетал Аркадий Борисович. •—Тащить механизм через два ма-
терика от Лондона до Чирокана, чтобы в конечном счете нм завла-
дело хамье! Уж не конец ли света наступает?..
Ганскау усмехнулся половиной лица, выпустил изящную струй-
ку дыма и нарочито ханжеским голосом изрек:
— Бывает нечто, о чем говорят: «Смотрите, вот это новое», но1
это уже было в вещах, бывших прежде нас...
— Шли бы вы, капитан, со своим священным писанием...
— Напрасно обижаетесь, Аркадий Борисович, — уже серьезно
сказал Ганскау. — Старик Екклезиаст прав. Ничто не ново под лу-
ной. Все быдо. И смерды с дрекольем не раз восставали против за-
конности и порядка. И тем нс менее, все возвращалось на круги своя.
Но почему возвращалось?..
Ганскау внимательно посмотрел в ссутулившуюся спину золото-
промышленника и, нс дождавшись ответа, продолжил:
— А потому, что люди умели отстаивать свои наследственные или
благоприобретенные привилегии. Власть имущие — свою власть, со-
стоятельные— свои состояния. И при этом вовсе нс обязательно всем
браться за оружие, — оно у каждого свое. Скажем, у меня это
шашка и пистолет, а у вас с господином Ризером — нечто совсем дру-
гое.
— Считайте, что вы меня убелили, капитан, — глухо проговорил
Жухлнцкий и снова поднял к глазам бинокль. — Ишь, расхаживают,
сволочи, будто и впрямь хозяева!.. Нет. я предпочитаю взорвать мою
драгу, нежели допустить, чтобы она работала иа этот сброд!
— Вы правы, — поддакнул Ганскау. — Только зачем же непре-
менно взрывать? Разве вы не надеетесь вернуться сюда иа белом ко-
не и примерно наказать смутьянов? Поверьте, ваша драга еще по-
служит вам. А пока что, полагаю, лучше сделать так, чтобы она вре-
менно вышла из строя. Возможно это?
— Разумеется,— отозвался Жухлнцкий, прижимая к глазам би-
нокль.
Солнце уже село. Река помрачнела. Надвигающийся сумрак, съе-
дая подробности, сплавил драгу в нечто массивное, темное, чугунное.
От нес по свинцовой воде медленно удалялась лодка.
— Можно, можно...— задумчиво повторил Аркадий Борисович и
опустил бинокль, продолжая однако же глядеть в окно.
Выразив надежду еще побеседовать за ужином, Ганскау уда-
лился. За окнами смеркалось, и в кабинет уже вступала ночь, а Жух-
лицкий все стоял, устремив невидящий взор на размываемую темно-
той драгу.
Несколько лет назад горный инженер Витальский, подводя ито-
ги своих геологических исследовании в Золотой тайге и сопредельных
районах, написал: «Мы видим, что золотопромышленность, еще до
пас названная «кустарной», влачит здесь жалкое существование. Про-
изводительность многих приисков вс превышает одного фунта золота
в год, и существуют они, главным образом, побочными промыслами,
преимущественно торговлей и пушниной. Только лишь применение
машинной работы, начало которому лоложил единственный здесь
крупный золотопромышленник А. Б. Жухлнцкий. даст толчок к раз-
витию золотопромышленности па капиталистических началах, буду-
щее которой, по всем данным, обеспечено». Трудно теперь сказать,
что побудило тогда Аркадия Борисовича воспринять эти слова как
некий карт-бланш на будущее. Но, увы, было такое чувство, было,
г1 горный инженер Витальский, кстати говоря, очень толковый инже-
нер, показался ему чуть ли нс социальным пророком.
Надо отдать должное, Аркадий Борисович умел быть самокри-
тичным, умел отступать и быстро приводить в прежнее состояние свои
потрепанные боевые порядки. Этим он и занялся сейчас, вдумчиво
и трезво.
Словно желая вознаградить на прощанье. Золотая тайга в три
последних предреволюционных года с доселе невиданной щедростью
одарила своих хозяев. В четырнадцатом году по всем приискам Зо-
лотой тайги было взято тридцать семь пудов металла, в пятнадца-
том — сорок один пуд, в шестнадцатом — пятьдесят пудов. Львиная
доля добычи падала, конечно, на прииски .Аркадия Борисовича. Но
и другим досталось немало. Помнится, трусоватый Бляхср на Сове-
те съезда золотопромышленников в сентябре шестнадцатого года в
Баргузине ходил сам нс свой и всем и каждому шептал, что подоб-
ная удача никак не может быть к добру. Нашептал, скотина, — вер-
но ведь, ничем хорошим этот разгул везения не кончился. Вслед за
шальными пудами золота явились турлан, окружные инженеры, из-
менившие своему сословию, и прочая нечисть. Однако Аркадий Бо-
рисович, не в пример, скажем, Бляхеру, был далек от того, чтобы из
трехгодичного обилия добычи непосредственно выводить возникнове-
ние Таежного Совета. Он вывел другое: Золотая тайга выдыхается;
золотое трехлетие накануне государственного переворота было се
предсмертным пароксизмом. Надеяться не на что. Ждать, кроме еще
большего грабежа, нечего. Надо спасать то, что есть, до чего еще
не дотянулись мозолистые лапы «пролетариев всех стран». В конце
концов, на Чирокане и вообще на всей России свет клипом не со-
шелся. С его-то миллионами можно безбедно жить и ворочать дела-
ми в любой стране, где уважают людей с деньгами.
Итак, решение было принято. Надо на этих же днях выехать в
Баргузин, оттуда в Верхиеудинск, потом в Читу, а дальше — Маньч-
журия. Япония. Америка и вообще весь белый свет.
Аркадий Борисович совсем уже было собрался зажечь свечи и
заняться предотъездным разбором бумаг, ио вдруг вспомнил: драга!
Он вполголоса выругался и обернулся к окну — там, где стояла
драга, была такая же непроницаемая чернота, как и везде вокруг.
Видимо, никаких сторожей на драге не осталось. Решение пришло са-
мо собой, и Жухлпцкий, вздув свечи, велел найти и позвать Бурун-
дука.
Конечно, Бурундук был не так смышлен, как .Митька Баргузин,
п не настолько падежей, как Рабанжн. Но этим двоим Жухлинкий
решил пока ничего не поручать, ибо был сердит на них. То, что Ра-
банжи ухитрился лишиться уха, это бы еще иол-беды. Минувшей
ночью они явились оба без оружия и наговорили черт знает что: на
них, якобы, напал штольннк, давнишнее пугало приискового бабья
п детворы; они несколько раз стреляли в него; по словам Митьки,
его выстрел почти в упор, «прямо в лохматую голову», прошел без
видимых последствий; далее Штольннк выхватил у Митьки винтов-
ку и согнул ее в бараний рог... Словом, выслушав всю эту гали-
матью, Аркадий Борисович понял только одно — на Магдалипинских
тайниках надо поставить крест, потому что Купецкий сын отделался
только легким испугом и примется теперь кричать о случившемся на
зею тайгу. И точно — на рассвете пожаловал Турлай, принялся об-
винять в саботаже и пугать судом революционных масс. Жухлицкнй
умело разыграл изумление, пожимал плечами и с издевкой требовал
предъявить клейма на мешках с мукой, свидетельствующие о том,
5
что они принадлежат именно ему, Аркадию Борисовичу Жухлии-
кому...
Бурундук явился явно навеселе. Его лоснящаяся продувная ро-
жа, как всегда, не внушала никакого доверия. Аркадий Борисович
заколебался, но вспомнив, что Бурундук когда-то пробовал рабо-
тать на драге кочегаром, мысленно махнул рукой и сурово спросил:
— Ума еше по пропил? Что, где и как лежит на драге помнишь?
— Аркадьрнсыч! — Бурундук обиженно покрутил носом.
— Сейчас на драге никого, кажется, нет. Нужно потихонечку про-
браться и затопить ее. Сумеешь?
— Чего там не уметь-то...
— Делать все надо в темноте. Боже упаси, зажигать огонь. Чтоб
с берега нпкто ничего не заметил, понял?
— Чего там не понять-то...
— Пу-ну', расчегокался! Еще раз предупреждаю — все должн.5
быть тихо и аккуратно. Ступай!..
После ужина, когда Сашенька, пожелав доброй ночи, удалилась
к себе, Аркадий Борисович, приятно улыбаясь, сообщил Ганскау:
— Можете верить, можете — ист, но лавры Никиты Тимофеевича
Ожогина не дают мне покоя. Шутка ли. финансово-экономический со-
ветник правительства! Я решил ехать во Владивосток, авось и мне ка-
кой-нибудь правительственный постишко перепадет. Вот только, боюсь.
Франц Давидович нс опередил бы.
— Что ж, в вашем решении есть своп резон,— суховато отвечал
капитан, не принимая шутливого тона Жухлицкого.— Полагаю, теперь
моя миссия здесь закончена. Вы обещали мне рекомендательные пись-
ма кое к кому в Баргузине и...
— О, пусть это вас не беспокоит!— живо перебил его Аркадии
Борисович.— В Баргузин мы поедем вместе.
— Вот как?—Ганскау отпил из бокала.— Я думал, вы поедете
прямо на юг. Путь-то торный: Могзон, Чита...
— В Баргузине мне предстоят кое-какие дела,— мельком пояснил
Аркадий Борисович и тотчас перешел па другое:—К тому же. мое
личное присутствие облегчит ваше взаимопонимание с баргузинскимп
промышленниками.
— Это безусловно, это безусловно! — поспешил согласить я Ган-
скау, спохватившись, что кому-кому, а уж ему-то, функционеру Вре-
менного правительства автономной Сибири, нелегально пребывающе-
му на большевистской территории, надлежит вести себя скромно.
Разговор постепенно несяк. Аркадий Борисович все чаще погляды-
вал на часы и начинал заметно нервничать.
В доме установилась тоскливая тишина, лишь иногда нарушаемая
рычаньем собак под окнами. Ганскау попивал вино, курил и рассеянно
следил за струнками табачного дыма, прихотливо извивающимися
вокруг язычков свечного пламени.
— Кстати, Аркадий Борисович,— проговорил он внезапно, нс ме-
няя позы. Хотите анекдот о свечах?
— Отчего ж...— пожал плечами Жухлнцкий. - Что еше делать
в такие вечера...
— Видите ли, анекдот этот наш, армейский, сшит, так сказать,
из грубого шинельного сукна. Черт знает, почем}' он вдруг пришел !•
голову... Так вот, перевели некий гусарский полк откуда то из глуши,
с окраин империи, в места, близкие к столицам. Прослышав об этом,
хозяйка соседнего имения, вдовствующая графиня, решает устроить
прием для господ офицеров. Этакий, знаете ли, непринужденный ужни
при свечах. Полковник, конечно, польщен, но и озабочен, поскольку
знает, что господа офицеры, будучи в медвежьем углу, изволили с но
6
рядком оскотиниться. Ну, натурально, ради такого случая открыли
гостиную, лет десять уже стоявшую взаперти, и графиня сама, собст-
венными ручками принимается расставлять свечи по многочисленным,
знаете ли. шандалам и канделябрам. Наконец, остается у нее единст-
венная свеча, для которой не находится места, «Ах, ах!— щебечет
графиня.— Осталась всего одна свеча. Ах, куда бы ее вставить?»
И не успела она это произнести, полковник вскакивает и громогласно
командует: «Господа офицеры, ни слова!»
Жухлипкий вежливо усмехнулся.
— Очень смешно...
Он опять взглянул на часы, покачал головой и вздохнул.
Да-а... что и говорить, жилось вам весело. И свечи жгли, и в
карты игрывали...
— Певичек в шампанском купали,— в тон ему подсказал Ганскау.
— Возможно... Вам лучше знать,— согласился Аркадий Борисо-
вич. Словом, геройства было много. И однако же. когда пришел
час отстоять свои привилегии, оказалось, порох-то весь за ломбер-
ными столиками сожжен... Только вы уж нс обижайтесь, господин
капитан, не примите мои слова за покушение на честь мундира...
— Ради бога!—воскликнул Ганскау.— Все мы виноваты, все?1
Ведь и наш брат промышленник, аршинник, толстосум, на шалости
эти был весьма горазд. Ночные горшки из чистого золота балеринам
даривали, было? А тысячные кутежи в отдельных кабинетах с разде-
ванием дамочек хороших фамилий, было-с такое, а? А поездки на во-
ды в Париж, а?
Эх, Николай Николаевич! — сокрушенно вздохнул Жухлиц-
кий.— Баргузин да Чирокан — вот и все мои парнжи. Какие уж тут
волы, какие дамочки!.. Я ведь свой несчастный капнталишко из земли
зубами выгрызал. Работал, как каторжник, верьте слову... Впрочем,—
Аркадий Борисович засмеялся,— давайте-ка, Николай Николаевич,
разойдемся по-доброму, а то, глядишь, еше поссоримся ненароком!..
И то верно. Ганскау поднялся.— Сегодняшний путь от рези-
денции господина Шушейтанова порядком-таки утомил меня... Ни сна,
ни отдыха измученной душе!..
Однако отдохнуть в эту ночь ни ему, ни Аркадию Борисовичу, ни
Сашеньке так и нс пришлось.
Жухлипкий уже начал терять терпение, когда —в начале двенад-
цатого ночи — наконец-то вернулся Бурундук. Он был мокрый с го-
ловы до ног и выглядел значительно трезвее, чем давеча.
— Та-ак,— Аркадий Борисович с усмешкой оглядел подрагиваю-
щего молодца.— Что, вспотел на работе да искупаться надумал?
— Об-б братно-то... вплавь,— клацая зубами, прохрипел Бу-
рундук.
Вижу, тебе надо согреться,— Аркадий Борисович налил боль-
шой бокал коньяку, которым вечером лакомился Ганскау.
Бурундук выпил, крякнул, встряхнулся, как вылезший из воды
пес, и тотчас повеселел.
— Ну. затопил?—нетерпеливо спросил Жухлипкий.
— Затопил, Аркадьрнсыч. Когда я оттсдова сиганул, вода, значит,
под котел уже подходила...
— Так, хорошо...
- Только это самое... маленько неладно вышло...
Ну? - насторожился Аркадий Борисович.
Залез я это. .значит, на драгу-то... Иду. Темно... Тут паровой
котел. Железяки под ногами брякают... Я это... маленько спичку запа-
лил... Не видно же, думаю...
7
— Ну?
— Ну... тут, значит, что... какой-то мужик вроде как из-под ног
у меня выскочил... Ну, я его это... оглушил, значит...
— Так...— глаза у Аркадия Борисовича обратились в два лезвия.
— Хорошо оглушил... лежит, значит, не вертухается... Ну, пошел
я дальше... С понтонами-то повозиться пришлось... то да се, врсмя-то
идет...
— Так...
— Иду, значит, обратно... Иду...
— Да телись ты быстрей! — не выдержал Жухлицкнй.
— Иду я, значит... а его-то и нету...
— То есть как это—нету? Кого нету?
— Ну... мужика этого.
— Так-ак... Дальше!
— ДальШе-то что... Я туда-сюда... нету и нету... Вышел я, хвать —
лодки нету...
— Прекрасно! Дальше что?
— Ну, пока чухался я, драга скособочилась... вода — уж пот она...
11у, сиганул я и поплыл... А потом, значит, сюда...
— Все понятно!
Аркадий Борисович вскочил и бесшумно заходил по кабинету.
Слава богу, он еще не разучился соображать достаточно быстро и
смог сразу оценить свою опасность возникшей ситуации. Сторож на-
дул Бурундука, увел у него лодку и теперь, разумеется, сидит у Тур-
лая н подробно докладывает о происшедшем. Очень может быть, что
при свете спички он узнал Бурундука. И даже не «может быть», а
скорее всего. Из этого надо сейчас исходить. Береженого бог бере-
жет. В результате Турлай наконец-то получил долгожданный повод
арестовать его. саботажника, вредителя, кровопийцу и эксплуататора
Жухлпцкого. И тут уж вредителю Жухлицкому не помогут ни Кудрин,
ни друзья-приятели в Баргузине — драга слишком хорошо известна во
всех советских организациях вплоть до Центросибирн, и ее утопление
вызовет, конечно же, шум и меры чрезвычайные. Что делать? Где вы-
ход? Немедленный побег? Но куда б ни направить стопы, а все равно
Баргузина, Верхнеудинска и Читы не линовать, потому что в тамошних
банках и отделениях банков у него лежат солидные вклады, на которые
по срочному сигналу Турлая, его свинячьего Таежного Совета и окруж-
ного инженера в любой момент может быть наложен арест.
Аркадин Борисович сокрушенно покачал головой. Каким все же
хождением по лезвию ножа было его вот уже почти годовое сущест-
вование под властью большевизма: пустяковая ошибка, маленький
просчет—и все благополучие, может быть,— даже сама жизнь оказа-
лись под угрозой. А он, недоумок этакий, еще колебался, уезжать за
границу или не уезжать!..
Все это время, нервно расхаживая по кабинету, Жухлицкнй ни
разу нс подошел к окну, словно безотчетно чего-то опасался. Когда
ему это пришло в голову, он раздраженно фыркнул и нарочно оста-
новился у окна. Впрочем, смотреть там было не на что — глухая те-
мень,— равно, как и опасаться,— сто, стоящего в освещенном прямо-
угольнике, вряд ли кто сейчас мог видеть. И тут он вдруг подумал, что
нс себя же самого показывать выставился он в окно, а взглянуть в
сторону лежащей на дне драги, и сделал это не по своей воле, а
опять-таки как бы безотчетно. Выходит, он поступил вполне в соот-
ветствии с утверждением о том, что убийцу неодолимо тянет к месту
его преступления. Аркадий Борисович фыркнул вторично. Вот уж
чего он никогда не совершал, так это собственноручного убийства, но
сейчас, кажется, готов и на это. Тут в голове его мелькнула некая
мысль. Смутная вначале, она, по мере размышления обрела некие
очертания, обросла подробностями и очень быстро превратилась в за-
конченный план действий.
Аркадий Борисович еще раз прошелся по кабинету, продумывая
все до конца, потом остановился и внимательно, словно видел его
впервые, оглядел Бурундука.
Так,— проговорил он.—Ты посиди пока здесь. Наверно, мы с
тобой кое-куда поедем.
С этими словами он поставил перед Бурундуком бутылку шустов-
ского коньяка, в которой оставалась почти еще половина, и вышел из
кабинета.
У Сашеньки еще горел свет. В последнее время она забросила
чувствительные романы и увлеклась рукоделием.
Жухлнцкий отдавал должное безропотности и терпению, с каким
она переносила смертельную скуку нынешней чироканской жизни, и
мысленно нс раз давал себе слово с лихвой отблагодарить се когда-
нибудь за все.
— Аркадий Борисович! радостно вспыхнув, она вскочила с
места.
— Вот и славно, что ты сше не спишь, душа моя,— он отечески по-
целовал ее в лоб и присел к столу.— Подай-ка мне бумаги и чернил,
надо кое-что накарябать.
Он положил перед собой чистый лист, пришурясь. с секунду гля-
дел на огонек свечи, затем твердым мнллионерским почерком начал
оыстро и уверенно писать.
«В Комиссариат труда и промышленности
Центроспбири владельца и управляющего
приисков в Золотой тайге А. В. Жухлицкого
Заявление
С глубоким беспокойством сообщаю, что среди рабочих Чирокап-
ского прииска возобладало течение в пользу захвата находящейся
здесь драги. Ввиду весьма значительной ионности этого механического
устройства и сложности машин, таковой захват может окончиться ги-
белью предприятия. Предотвратить катастрофу может своевременное
телеграфное оповещение Пентросибирью приискового рабочего коми-
тета о распоряжениях Совнаркома относительно национализации золо-
топромышленности.
Убедительно прошу известить меня, считает ли Комиссариат воз-
можным непосредственную посылку таковой телеграммы приисковому
рабочему комитету. В зависимости от этого я буду планировать даль-
нейшую работу Чироканского и других принадлежащих мне приисков
в Золотой танго».
Закончив, Аркадий Борисович перечитал написанное. Поставил
дату, подпись, добавил «Чироканская резиденция», аккуратно сложил
лист вчетверо и спрятал в карман халата. После чего посмотрел на
Сашеньку долгим н непривычно серьезным взглядом.
— Подойди ближе, друг мой,— мягко проговорил оп наконец и
указал на стул подле себя.— Сядь... Ну, вот и пришла пора поговорить
обо всем начистоту...
9
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Купецкий сын заявился к Турлаю,
примерно, в то же время, что и не-
сколько дней назад, то есть под утро. Несмотря на не по сезону наде-
тую борчатку, он клацал зубами, дрожал и не мог вымолвить слова.
Да оно и не было удивительно, ибо был он мокр, но как-то чудно —
все ниже пояса. Даже неприветливый после прерванного сна Турлай.
обнаружив подобный курьез, от хохота согнулся пополам, тем са-
мым разбудил Зверева и Очира.
Ты это как — со страху, что ли? —еле вымолвил наконец Тур-
лай.— Да сними ты борчатку! Что стоишь, как это самое... будто нак-
лал в эти самые... II снова принялся взвизгивать и плакать от смеха.
Зверев тоже посмеялся немного, после чего заставил Ба< ьку раз-
деться, а Турлай, все еше прыская, стал искать для него спои старые
солдатские штаны. Васька стоял, прикрыв срам рукой, и все пытатся
что-то' сказать, но нс мог не владел голосом. Обнаружилось, что и
борчатка, вроде бы сухая снаружи, тоже вымочена и тоже несуразно
изнутри и опять-таки до пояса.
— Ну-у, диковина!—поражался Турлай, ощупывая борчатку.—
Это ж надо так ухитриться!
— Бс-е... бе-еда...— проблеял наконец Купецкий сын,— Др-р-
рага-то... утопла...
Турлай застыл с выпученными глазами.
— То есть как это... утопла?— враз осипшим голосом спросил он.
— Д-должно, щели появились...
— Погоди, погоди...— Турлай беспомощно оглянулся на Зверева.—
Совсем, что ли... утопла?
Васька кивнул.
— Да расскажи ты толком!—рявкнул Турлай и начал лихорадоч-
но натягивать сапоги.— Сама, что ль, утопла?
Сама, сама,— словно обрадовавшись чему, заторопился Вась-
ка.— То-то и есть, что сама. Лежу я это... вдруг чую — мокро... Думаю,
снится, что ль? А кругом вода плещется... Потом, чую, несет меня... Хо-
лодно, темнотища...
Васька шмыгнул носом, начал всхлипывать.
— Черт меня дернул связываться с тобой!—Турлай потопал о
пол сапогами, поддернул голенища и нетал.— Ну что. Платоныч, спла-
ваем, поглядим, а?
— Придется.— Зверев озабоченно глянул на Купецкого сына.—
Вы ничего не напутали, Василий Галактионович? Что-то я нс слышал,
чтобы драги сами собой тонули.
Васька уныло качнул головой.
— А наша, бедная, утопла...
— Утопла!- зло сказал Турлай.— При Николае не топла, при Ке-
ренском нс топла, а как стала советской, так утопла... Пошли, Пла-
тоныч!..
Сторожить драгу Васька вызвался сам. На это его в немалой
степени подвнгнула винтовка, обладателем которой он нежданно-не-
гаданно сделался. Драга—это не какой-нибудь пропахший мышами
амбар, драга — штука железная, добытчица золота, и доглядывать за
ней ночью — дело, требующее отваги.
Уже смеркалось, когда Турлай с мужиками отчалил, и Васька
остался на драге один. Не мешкая, он извлек тайно привезенную с со-
бой бутылочку спирта, приложился и, завернувшись в борчатку. при-
лег возле парового котла.
Быстро стемнело. Журчала вода. Железное нутро драги невнятно
гудело, время от времени что-то гулко взбулькпвало, вздыхало. Ваське
становилось по по себе. Для .храбрости он сделал еще пару глотков.
10
нарочито громко крякнул. В ответ где-то тоже крякнуло, глухо и угро-
жающе. Ваське разом вспомнился недавний рассказ Пафнутьевпы о
русалке с золотым гребнем в волосах; полезли в голову леденящие
душу истории о водяных, утопленниках, таинственных и жутких оро-
чонских шаманах. Может, по ночам вся эта нечисть собирается на
драге мыть золото? Небось, золотишко-то и па том свете в цене ходит...
Стало совсем страшно. А кругом уже вовсю мяукали, выли, визжали,
хрюкали, бормотали противными гнусавыми голосами. Видно, со всей
тайги повылазила на промысел бесовия.
Васька давно бы удрал, да ноги перестали вдруг слушаться. Еле
хватило сил донести до рта бутылку и хлебнуть еще разок.
Вскоре он захрапел и сны его были переполнены всяческими ужа-
сами.
Соответственным было и пробуждение кто-то с маху наступил ему
копытом па пальцы. Васька подскочил и обомлел — прямо на него
лезла какая-то багровая рожа с горящими глазами и свиным пятачком
вместо носа. Не успел Васька разинуть рот, как бесите когтистой сво-
ей лапой ахнул его по темечку — на миг все озарилось адским пламе-
нем п погасло.
Немного погодя Купецкий сын очнулся. Было темно и холодно.
С трудом сообразил, где он, вспомнил про спирт, пошарил вокруг и
ничего не обнаружил. Тогда он встал на четвереньки, начал соваться
туда-сюда. Бутылка нс находилась. Васька обеспокоился не па шутке,
решил встать но, разгибаясь, ударился головой о какую-то железную
штуковину и опять рухнул без чувств.
Между тем Бурундук, вскрыв понтоны, собрался было поки-
нуть драгу, да вспомнил про сторожа и решил па всякий случаи пару
раз огреть его чем-нибудь по голове, чтобы не выплыл случайно.
Однако того па месте нс оказалось. «Удрал!» ахнул Бурундук, кинул-
ся к лодке и нс нашел се. Он не знал, что узел, второпях завязанный
его нетрезвой рукой, развязался и лодку унесло течением. Драга уже
сильно накренилась, осела, и Бурундук, видя, что деваться некуда, с
превеликой неохотой бросился в холодиющую, черную как тушь, реку.
Подступившая вода привела в себя Ваську. После выпитого спир-
та его мучила сильнейшая жажда. Потому, еще нс совсем осознавая
происходящее. Купецкий сын первым долом напился, зачерпывая ла-
донью отдающую машинным маслом воду. И лишь после этого до него
дошло, что творится неладно. Где-то зловеще урчало и гудело. Громко
булькало, словно водяной пускал пузыри. .Металлический пол вздраги-
вал, качался и косо ускользал из-под йог. Кругом плескалась вола.
Васька тотчас вспомнил, что лодку ему не оставили, обстав приплыть
за ним утром, и, стало быть, положение его аховое. Он пробовал было
кричать, однако из горла, основательно прожженного спиртом, вместо
громкого призыва о помощи вырывалось что-то мятое и сиплое. К
тому же, с пустынного правого берега реки нехорошо как-то отозва-
лось — эхо нс эхо, по такой звук, (будто кто хрипел, вися в петле, и
Васька, убоявшись, тотчас бросил вопить.
Держался он до последней возможности. И как в конце концов
попал он в реку, Купецкий сын и сам не помнил. Полы борчатки сразу
всплыли, этаким веером или зонтиком легли поверх воды, и Ваську
торчком понесло по течению.
Нет, пс зря видно говорят, что слабоумных да пьяных сам бог
бережет. Не успел Васька даже напугаться толком, как ощутил ногами
дно — его вынесло на песчаную отмель. II только тут он обнаружил,
что закостеневшая от холода рука намертво сжимает винтовку.
Пока Купецкий сын шлепал по косе до берега, потом выливал из
11
ичигов воду, выжимая штаны и, робея, добирался до Турлая. время
приблизилось к рассвету...
Турлай и Зверев вернулись довольно скоро. Разрумянившийся
Васька сидел за столом и шумно пил горячий чай, на скорую руку
приготовленный Очиром. Едва войдя в избу, председатель Таежного
Совета огненным взглядом пробуравил Купецкого сына и выругался
сквозь зубы окопным солдатским ругательством. Васька поперхнулся,
заерзал, полез было из-за стола.
— Сиди,— махнул рукой Турлай.- Поверили тебе, понимаешь...
Пустой ты человек!
Несчастное множество раз унижали и шпыняли Ваську, но никог-
да еще никакие изощренные ругательства не пронзали его сильнее,
чем эти простые и как будто бы без особой злости сказанные слова.
Купецкий сын опустил голову, из глаз сами собой закапали слезы.
— Так вдл убеждены, что это диверсия?—спросил Зверев.
— Ясное дело,— пробурчал Турлай.
— Слишком уж неосторожно и неумно, даже, сказал бы я, от-
кровенно нагло. Непохоже как-то на Жухлицкого...— Зверев пожал
плечами и налил себе чаю.
Нагло-то нагло, да ведь дело-то тут какое...— Турлай присел
перед печкой, выудил уголек, прикурил и несколько раз глубоко за-
тянулся.— Дело тут, говорю, такое. Возьмем, скажем, собаку. Ты мо-
жешь ее за уши трепать, тягать за хвост, хочешь—ремнем шлепни,
и она ничего, от хозяина все стерпит. А вот если попробуешь кость
у псе забрать, то тут-то тебя за пальцы и цапнут!— Турлай невесело
засмеялся.— Я очень даже хорошо понимаю Аркашкину злобу. Он
ведь ее, голубушку эту, аж из самой Англии тащил, не на своем горбу,
конечно, и не за свои опять же денежки, но все же вложил он в нее
хлопот немало, это тоже надо понять. Я уж не говорю про золото,
одного куражу сколько было. Подумать только — целая, понимаешь,
фабрика иа реке плавает. Дымит, гудит, грохочет. Машина! У кого
еще на тысячу верст в округе такое чудо есть? Ни у кого! Только у од-
ного Аркадия Борисовича Жухлицкого! Уж на что Ризеровскнй Орон
доился золотом, будто симментальская корова, а все ж у Жухлицкого
почету было больше — голова, культурный капиталист!.. Вот потому
драга эта была для него как бы и не машина вовсе, а вроде красивой
бабы, с которой не стыдно па людях показаться... Однако басни бас-
нями, а дело делать тоже надо!— Турлай решительно поднялся.— На-
до послать кого-то в Баргузин, чтоб дать телеграмму в Читу и в Верх-
неудииск.
— Мне кажется, надо бы сначала поговорить с Жухлнцким,—
заметил Зверев.
Это самой собой. Арестуем, а потом поговорим.— сказал Тур-
лай и повернулся к Ваське.— Ну что, штаны-то просохли, нет? Одевай-
ся-ка да беги к нашим — пусть нее идут сюда! А мы с тобой. Платоныч,
сходим пока к Жухлицкому. Да пистолет не забудь прихватить с собой.
Тем временем рассвет уже высветлил окна. Турлай погасил ога-
рок, глянул во двор.
Смотри-ка. день уж... Экая сволочная почт, получилась!.. Нат-
рут нам холку за драгу-то. И правильно сделают. Вонна идет, револю-
ция. а мы уши развесили...
Зверев, побрызгав водой свою форменную тужурку, тщательно по-
чистил ес, влажной тряпочкой прошелся по брюкам, обмахнул фураж-
ку. Провел ладонью по щекам.
— Придется побриться.
Турлай досадливо крякнул.
— Медведь век не моется, да люди боятся.
12
— Ничего не поделаешь, Захар Тарасович,— смеясь отвечал Алек-
сей.— Я человек казенный и должен всегда блестеть, как новенький
пятак.
Побрившись, Зверев аккуратно собрал в одну седельную суму пред-
назначенные Сашеньке золото и драгоценности.
— Тяжело?—ехидно посочувствовал Турлай, глядя как Алексей
взвешивает суму в руке.— Учти, Платоныч, донести не помогу.
— Я дал слово умирающему человеку,— хмуро отозвался Зверев.
— Ладно, ладно! — Турлай махнул рукой.— Дело понятное.
Пошли!
Несмотря на то. что было ешс рано, их тотчас провели в гостиную,
и немного погодя туда вошла Сашенька. Поздоровались. Сашенька,
приветливо улыбаясь, выжидательно смотрела на гостей.
Нам бы гражданина Жухлицкого,— кашлянув в кулак, сказал
Турлай.
— Аркадий Борисович уехал в Баргузин,— все так же улыбаясь,
отвечала Сашенька.
— Уехал?—Турлай помрачнел.— Когда?
— Вчера вечером.
— Та-ак, так... Когда вернется?
— Не сказывали,..
Турлай посмотрел на Зверева.
— Дело ясное. Надо охать в Баргузин.
— Да, — лаконично отозвался Зверев и, сделав шаг вперед, слег-
ка поклонился Сашеньке. — Простите за странный вопрос, вы... дав-
но видели своего отца?
Отца?—Сашенька удивленно вскинула брови, потом засмея-
лась.— Да я его никогда и не вплела. Мне, наверно, годика два
было, когда он ушел из дому. Помню, говорили, что он живет где-то
в Бодайбо. Давно это было...
— Понятно, понятно... — Зверев немного помолчал в задумчиво-
сти и вдруг заговорил отрывисто и сурово: — Мне выпала обязан-
ность сообщить вам скорбную весть: ваш отец скончался прошлой
ночью, и я был единственный, кто присутствовал при этом. Он оста-
вил устное завещание, согласно которому я должен передать вам зо-
лото и драгоценности, что и делаю в присутствии председателя Таеж-
ного Совета.
С этими словами Алексей подал седельную суму. Сашенька, слу-
шавшая его со все возрастающим изумлением, покорно приняла и,
не ожидая такой тяжести, чуть не выронила ее. Алексей молчал. Са-
шенька тоже молчала и глядела на него со смешанным выражением
страха и растерянности.
— Кхм! — Турлай кашлянул, нарушая тишину. — Конечно, я
присутствую тут, как мне положено... А тебе, Сашенька, надо бы по-
смотреть, удостовериться, значит... II опять же вернуть суму, посколь-
ку вещь она казенная, как я понимаю, и кожа на ней стоит добрая...
Сашенька, по-прежнему нс говоря ни слова, подошла к столу,
обеими руками подняла увесистую суму и опрокинула ее прямо на
скатерть. Золото, мелкое, как махорка, тускло лоснящиеся самород-
ки разной величины, кольца, перстни, браслеты, колье, сережки, диа-
демы, броши и прочие украшения, сверкающие многоцветьем камней,
устлали едва нс половину обеденного стола.
— Вот... берите, Сашенька протянула Алексею седельную су-
му. — Прошлой ночью, говорите... А отчего помср-то?
— Ранен был, — медленно сказал Зверев, нс сводя с нее глаз.—
По словам Василия Разгильдясва, в вашего отца стреляли... Пе то
13
Рабанжи, нс то Митька Баргузин. Так уж, верно, получилось... Знае-
те, как оно бывает...
— Так и Васька там был? Чудно... Наш пострел везде поспел.
Надо будет расспросить его хорошенько...
— Василий, видимо, был большим другом вашего отца...
— Откуда ж он взялся, отец-то? Где жил, почему не приходил
ии разу? — Она говорила вполголоса, спрашивая как бы себя, и
взгляд ее был пуст, обращен внутрь.
Алексей промолчал.
Похоронили мы его, — нерешительно сказал Турлай.—-Там
его, значит, и закопали, возле штольни этой самой... Васька знает...
Сашенька бледно улыбнулась.
— Ну, вот... даже и не знаю, что спросить про родного отца...
Какой он хоть из себя-то был?
- Представительный старик, богатырь. Перед смертью все о вас
говорил. И Последние его слова были о вас же... Я понял, что он чув-
ствовал себя в чем-то виноватым перед вами. И любил... Вот это, го-
ворит, приданое дочери... Да! Ведь там еще шелка разные остались,
бархат...
Сашенька машинально перебирала золотой песок. Задумалась о
чем-то, потом качнула головой.
— Пет, не помню я его... Совсем не помню. Да и где ж упом-
нить— ведь годика два мне было... Мать все говорила, что я в него
пошла...
Ока вдруг подняла голову и посмотрела на Зверева.
— У вас жена есть?
—- Н-нет, — несколько озадаченно отвечал тот. — Не довелось
как-то, знаете ли...
— Ну. все равно... — вздохнула Сашенька, не глядя взяла не-
сколько украшений и протянула Алексею.— Прошу нас, возьмите...
Нет-нет, — Алексей сделал шаг назад. — Вы... нс должны так
с отцовским подарком...
— Я очень прошу, — опа умоляюще взглянула ему в глаза.
Это ж вроде бы от него, от отпа... И от меня тоже... Нс надо нас
обижать...
- Бери. Платовы1!,— сурово сказал вдруг Турлай. — Сашенька
верно говорит. И добро это честно нажитое, сам. небось, понимаешь...
Алексей, чуть поколебавшись, взял драгоценности.
— А это вот вам...
— Спасибо, возьму, — Турлай, любуясь игрой камней, подержал
на ладони подаренные вещи, бережно положил в карман. — Только
беру я это, конечно, в собственность нашего Таежного Совета, на
нужды трудящихся, значит. Пригодится.
Тогда, Сашеиька, позвольте и мне подобным же образом рас-
порядиться вашим подарком, — сказав это. Зверев повернулся к Тур-
лаю. — Надеюсь, Захар Тарасович, вы не откажетесь принять в соб-
ственность Совета также и мою долю,—он протянул ему драгоцен-
ности.
— Отчего ж, — отозвался Турлай.—Для народа это всегда по-
жалуйста... Ну, пошли мы, Сашенька. А напоследок скажу тебе пря-
мо: допрыгался твой Аркадин Борисович. Сегодня ночью драгу зато-
пили. Так это сделано его стараниями. Теперь он ответит по всем
статьям революционных законов.
Простившись с Сашенькой, они покинули настороженно притих-
ший дом Жухлицкого и, сопровождаемые злобным лаем псов, вышли
за ворота.
— Надо скорей посылать людей в Баргузин, — размышлял Тур-
11
лай.— Прежние делишки Жухлицкого — ну, там спекуляция, уклоне-
ние от налогов, шахер-махер с золотишком, это по нынешним време-
нам, еще туда-сюда, а вот затопление драги—это уже контрреволю-
ция, диверсия.
— И все-таки что-то здесь не так, — Алексей замедлил шаги.—
Что-то слишком уж все явно. Драга затонула ночью, и этой же ночью
Жухлнцкий скачет в Баргузин. Что он, до утра не мог подождать?
Весьма странно. Вы заметили — он действует так, словно сознается в
содеянном н...
Зверев умолк, словно налетев на стену. Ему показалось, что по-
следние слова он совсем недавно слышал от кого-то. Но от кого и при
каких обстоятельства № «Сознаваясь в содеянном... сознаваясь в со-
деянном...» это была та раздражающая щекотка ума, когда некое
смутное воспоминание крутится где-то совсем рядом, дразнит обман-
чивой доступностью, но никак не дает себя ухватить. Алексей от-
влекся, и когда, сделав над собой усилие, он вернулся к разговору,
то услышал, как Турлай сердито говорит:
— ...совсем забыл давеча. И плевать теперь на тогдашние рас-
суждения Аркаши — сегодня же освобожу этого охотника. Дандей,
он мужик хороший, я сразу заметил, и к тому убийству прямого ка-
сательства нс имеет.
Тут сзади послышался стук копыт и звонкий вопль:
— Дядя Заха-ар!..
Одновременно обернулись к ним, отчаянно понукая копя, спе-
шил взъерошенный подросток.
Дядя Захар!.. Дядя Захар! . безостановочно выкрикивал он,
хотя Турлай и Зверев уже стояли, поджидая его.
Чего горланишь! — заворчал было Турлай, но увидел перепу-
ганные глазенки парнишки и вмиг встревожился: — А ну, говори быст-
ро, что опять случилось?
— Вета... дя (я Захар! — еле выдохнул тот.
— Н-ну... прорвало!-—Турлай беспомощно оглянулся на Звере-
ва.— Да не тяни ты, байстрюк этакий!
— Жу... Жухлицкого убили! — выпалил парнишка.
— Вот те раз! — охнул Турлай. — Погоди, погоди... Кто тебе ска-
зал?
— А видел я. видел, — затараторил парнишка. — Его конь без го-
ловы привез.
— Кто без головы — конь, что ли? — рассердился Турлай.
— Не, Жухл пикни.. Страшпо-то до чего!.. И мне говорят, беги,
мол. до таежного председателя...
— Одно другого не легче! — Турлай вытер ладонью взмокший
лоб. — Придется сходить, Платоныч.
В нижнем конце поселка, там, где за пустующими домишками
высились полуобгоревшие остовы старых амбаров, волновалась и су-
дачила небольшая толпа. За жердевой оградой, которой было обне-
сено место для хранения зародов сена, беспокойно плясала взмылен-
ная лошадь. Она храпела, вздрагивала, то и дело шарахалась, испу-
ганно кося глазом на то, что волочилось за ней сбоку и издали
напоминало как бы большой мешок.
При появлении Турлай люди облегченно вздохнули, зашумели.
— Председатель пришел, власть...
— Власть-то власть, да только куда она смотрит?..
— Это что же деластся-то!..
— Схлопотал пулю, сукин сын! Давно надо было...
— Да, сотворили ему козью морду...
— Видать, беглые варнаки подсидели...
15
— При нем, поди, и грабить-то было нечего...
— Это точно — Аркаша золотишко при себе ни разу не возил...
— Граждане, тихо! — гаркнул Турлай, бросил взгляд на лошадь
и поднял руку.— Пусть кто-нибудь толково расскажет, что к чему.
— Сам не видишь, что ли, —хмуро отвечали ему. — Прибежал
конь из тайги, а за ним бедннушка эта тащится... Ну, насилу загнали
его сюда да за тобой послали.
— Ага, ага, — глаза у Турлая остро сощурились. — Из тайги,
значит, конь заявился? Недавно, выходит, а? Ну, лады. Айда, му-
жики. ловить конягу.
После недолгой суеты и криков, изрядно переполошив и без то-
го испуганную лошадь, ее все-таки поймали, крепко взяли, дрожа-
щую и мокрую, под уздцы.
Успевшая затесаться в кучу возбужденных мужиков любопытная
бабуся, едва охнула и перекрестилась:
- Ос-споди, одна туша! Видать, голова-то вся на пнях да п
на каменьях осталась...
Старуха выразилась безжалостно, но точно. Тело, застрявшее
одной ногой в стремени, было по существу без головы — вместо нее
какие-то кроваво-грязные лохмотья, бесформенное месиво. Руки —
изодраны до костей, особенно кисти. Должно быть, лошадь, пугаемая
неотступно волочащимся за пей и бьющим по ногам страшным гру-
зом. не один десяток верст протащила труп галопом и рысью по га-
рям, россыпям и таежной чащобе.
— Эк, пзмочалило-то его, — со вздохом проговорил кто-то.
Измочалит... протащись-ка эдак-то за копом...
— Не повезло Аркадь Борисычу, даже по-человечески в гробу
не полежит...
Турлай потрогал ногу, вместе с каблуком продетую в стремя,
крякнул н, опустившись на корточки, стал осматривать тело. Знако-
мая всей Золотой тайге куртка из оленьей кожи орочонской выдел-
ки, которую Аркадий Борисович обычно надевал в дорогу, не сильно
пострадала, ободраны были только рукава и плечи. Поэтому пуле-
вая пробоина на груди слева, как раз против сердца, сразу броса-
лась в г.таза.
— Сзади стреляли, — негромко заметил кто-то.
Вижу, — хмуро отозвался председатель, подумал и, сказав:
«Будьте свидетелями», — принялся извлекать содержимое карманов.
На чахлую травку легли браунинг второй номер, запасная обой-
ма к нему, складной нож в замшевом чехле, бумажник, пара запис-
ных книжек, старый, еще царского образца паспорт, золотые часы;
спички и прочая мелочь. Из левого нагрудного кармана Турлай дос-
тал окровавленный, пробитый пулей листок бумаги, развернул и впол-
голоса прочитал: «В Комитет труда и промышленности Центроснбн-
ри... С глубоким беспокойством сообщаю, что среди рабочих Чиро-
канского прииска возобладало течение в пользу захвата находя-
щейся здесь драги...»
— В Иркутск, что ли. хотел махнуть? — спросил державший ло-
шадь старатель Чумакин.
— Зачем в Иркутск, когда он телеграмму мог отбить...
— Знать, жалиться полетел, сердешный, — прошамкала бабу-
ся.— Царство ему небесное, добрый был хозяин...
— Во-во,— недобро усмехнулись на это.— Добер, как бобер, а
бобер был сволочь.
— С ума сошел — о покойничке-то так!..
— Покойничек! Аркаша этих покойничков целое кладбище па-
16
мастерил и ухом не повел. Для меня он что живой, что мертвый — все
одно сволочь!..
— Тихо, мужики! — гаркнул Турлай. — Сейчас будем бумагу де-
лать, чтоб все было честь по комедии. Акт, опись барахлишка и все
остальное-прочее...
«Азям всрблюзей шерсти...» — внезапно вспомнилось Звереву, и
тут его осенило: да-да, это же было в то первое утро на Чирокане,
когда он сидел в кабинете Жухлицкого: опись имущества умершего
ссыльного поселенца Иванова, а как раз перед этим обаятельно-по-
каянная улыбка Жухлицкого: «Я мог бы сделать это гораздо тонь-
ше, но сделал намеренно грубо — как бы сознаваясь в содеянном...»
Вот откуда они взялись, эти самые слова «сознаваясь в содеянном»!..
В голове забрезжила какая-то смутная мысль, но в это время гря-
нул вдруг звучный голос: «Посторонитесь» — и сквозь толпу неволь-
но раздавшихся старателей уверенно прошел родственник Жухлицко-
го, Николай Николаевич Зоргаген.
— Это... он? Аркадий?.. — потрясенно прошептал он и, хватаясь
за голову, вскричал: — Нет, нет, не верю! Нс может быть!
Люди угрюмо молчали.
— Боже мой, боже мой! — рыдал родственник. — Как же это?..
Что я скажу нашей дорогой тете Эсси? Это убьет ее!.. Бедная Са-
шенька!.. Бедные все мы!..
Он поднял заплаканные глаза на Турлая.
— Скажите, председатель, ведь его убили, да? Убили? Не скры-
вайте от меня ничего!
— А чего тут скрывать, — проворчал Турлай. — Все же на виду.
Вон она, дырка-то...
— Боже мой, я ничего в этом не понимаю! Какая еще дырка?
— От пули дырка, — сумрачно объяснили ему. — Стреляли его...
Где? — вздрогнул родственник. — А! Да-да, вижу... Какое звер-
ство!.. Но кто это сделал? Их ведь найдут?
— Найдешь... — пробурчал кто-то. — Тайга, она и есть тайга.
— Вопросик имеется, — деликатно кашлянул Турлай. — Он не го-
ворил вам, зачем едет в Баргузин?
Да-да, говорил. Он, знаете ли, вчера весь день ходил подав-
ленный, все жаловался на несправедливость. Твердил, что будет ис-
кать защиты в Иркутске, а то и в самой Москве...
— А чего ж он на ночь-то глядя собрался в дорогу?
— Вот уж этого я не знаю,— развел руками родственник. — Он
ведь был человек внезапных решений, горячий...
— Да уж... — туманно отозвался на это Турлай.
С тарахтеньем подкатила телега, в которой прибыли двое воору-
женных казаков.
— Тело я забираю, — тоном, не допускающим возражения, ска-
зал Зоргаген.— Похороны завтра, а затем поминки и все прочее, как
водится у нас на Руси. Милости просим всех.
Он подал знак казакам, чтобы те взяли тело.
Погодить надо, — неуверенно воспротивился Турлай. — Вот
сейчас акт составим, опись... Документ должен быть — его потом в
Баргузин придется представить.
— Эх, пустое все это, — вздохнул Зоргаген. — Писаниной челове-
ка не воскресишь... Вы уж напишите, что положено, а мы с Сашень-
кой потом подпишемся. А вот личные вещи дорогого Аркадия я, с
вашего позволения, заберу сейчас.
Председатель Таежного Совета вопросительно посмотрел на Зве-
рева, подумал и махнул рукой.
— Нехай буде так. И без того дело ясное...
2. «Байкал» № I
17
Казаки с трудом высвободили из стремени ногу трупа, береж-
но завернули в холстину и понесли к телеге. Зоргаген двинулся было
вслед за ними, но вдруг, вспомнив что-то, вернулся.
— Кстати, относительно документов, удостоверяющих смерть Ар-
кадия Борисовича, — сказал он Турлаю. —Наверно, послезавтра мы
с Сашенькой поедем в Баргузин. Можем увезти с собой эти бумаги...
Турлай согласился, что, пожалуй, можно будет сделать и так.
Телега с трупом Жухлицкого, тоскливо скрипя и хрустя колеса-
ми по щебню, поползла прочь. Рядом с ней пылили сапогами каза-
ки, вышагивал прямой, будто аршин проглотил, Николай Николае-
вич Зоргаген, безутешный родственник покойного.
— Вот такие дела, — проговорил Турлай, задумчиво глядя им
вслед. — Ускользнул Аркадий Борисыч от революционного суда, а бо-
жий суд ему не страшен — на небе Советской власти пока еще нету.
' *
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Должно быть, Васька родился в
рубашке или же довелось ему в
раннем детстве откушать что-нибудь такое... малосъедобное. После
истории с драгой он вполне справедливо ожидал —и не только от
председателя — самых больших неприятностей, но тут весьма кстати
подгадала смерть Жухлицкого, и всем стало не до Васьки.
Пока в избе Турлая дымно и шумно заседал срочно собрав-
шийся Таежный Совет, Купецкий сын, прихватив как доказательст-
во своей доблести винтовку Рабанжи, улизнул к Кушаковым.
Встреченный охами-ахами Василисы, Купецкий сын сперва мол-
ча и важно проследовал в передний угол, поставил на видное место
свое оружие и лишь после этого соизволил сесть за стол и снисхо-
дительно принять из рук хозяйки стаканчик разведенного спирта.
— Говорил я вам... ведь все, все по-моему вышло. — как-то не-
впопад отвечал он на вопрос сгорающей от любопытства Василисы о-
драге и смерти Жухлицкого. — Сегодня ночью все это сотворилось —
и Аркадия Борисыча, царство ему небесное, ухайдокали, и драга
утопла, при мне дело-то было, однако началось-то оно все еще прошлой
ночью. И опять-таки кругом я же и был, при всем этом самом, зна-
чит. Страшные, страшные дела...
Васька выпил еще, закусил и, окончательно воодушевись, при-
нялся обстоятельно рассказывать о своей героической схватке с ва-
тагой разбойников, про обнаружение им тайных складов на Магда-
лининском и про смерть Штольника.
— ...Первейший мой друг был, — разглагольствовал Васька.— Он
ведь раньше бомбу в царя бросал, да маленько нсдобросил, а после,
когда его арестовать захотели, у нас здесь укрылся, в штольнях жил.
Большой учености человек. Можно сказать, колдун. Где что под зем-
лей лежит — насквозь видел... Да взять хотя бы этих, которых на-
Полуночном поубивали...
— Неужто их твой Штольник кончал? — замирая в сладком ис-
пуге, пролепетала Василиса.
— Но, убивать-то, конечно, он не убивал, а руку приложил, это
уж точно, — загадочно изрек Купецкий сын и развернул перед свои-
ми слушателями потрясающую картину того, как Штольник наслал
затмение на коварного Чихамо, отчего тот поубивал своих сообщни-
ков, а после чудесным образом подменил все его золото свинцовой
дробью. В свое время Васька кое-что выудил из обмолвок казаков
Жухлицкого, кое-что подслушал вчера утром в разговоре Зверева с
Турлаем и вот теперь, на ходу состряпав из всего этого вполне связный
рассказ, вдохновенна излагал его Кушаковым.
18
— Подумать только — три пуда золота!—восклицала Василиса.—
Где ж оно теперь-то?
— Там, где нужно,— туманно ответствовал Купецкий сын, помня
строгий наказ Турлая держать язык за зубами, и принялся живописать
свои приключения на драге, а затем с многосмысленными намеками и
недомолвками заговорил о гибели Жухлицкого. Свой подирающий по
коже рассказ он завершил словами:
— Так что, дорогие хозяева, давайте теперь помянем моего убиен-
ного друга Аркадия Борисовича. Пусть земля ему будет пухом, а пуще
того — вроде бы как сплошь золотым песочком!..
«Убиенного друга» помянули крепко. Васька, расчувствовавшись,-
все порывался взять винтовку и идти в тайгу искать убийцу. Пришлось-
Василисе от греха подальше унести се в сени, предварительно наливг
в ствол воды для безопасности.
На другое утро, когда Купецкий сын еще спал, за ним прибежал
дед Савка и объявил, что его кличет к себе Сашенька.
Васька был плох, и, прежде чем сделать его способным к пере-
движению, Василиса должна была освежить его разламывающуюся го-
ловушку несколькими ковшами холодной воды и, само собой, поднес-
ти лечебный стаканчик.
У ворот Купецкого сына встретила Пафнутьевна и тотчас провела
его в сторожку. Там ждала Сашенька. Была она непривычно затума-
ненная, бледная, с синью под глазами. Видно, не спала всю ночь.
Прежде всего Купецкого сына усадили за стол, и Пафнутьевна,
жалостливо причитая, взялась потчевать его разными вкусными веща-
ми. В другое время Ваську от подобной благодати не оттащить бы за
уши, но сегодня ему, мучимому похмельем, пищу даже на дух не надо
было.
Сашенька сидела напротив, молчала и только улыбалась печально
и ласково. У Васьки отчего-то вдруг защемило сердце. Он отодвинул
недопитую чашку и, уставясь в сторону, буркнул:
— Что надо-то было?
— Васенька,— она как-то виновато глянула ему в глаза.— Кого
это ты вместе с Турлаем и приезжим инженером схоронил позавче-
ра, а?
Купецкий сын от неожиданности смешался, заерзал на стуле,
начал возить ногами по полу.
— То ись. кого схоронили?—переспросил он наконец.— Да так...
схоронили... человека, значит, одного... Штольником звали...
— Штольником?! — ахнула Сашенька и зажала рот платочком; в
округлившихся глазах ее заблестели слезники. Васька воззрился на
нее в полнейшем недоумении, туго соображал, что бы это значило.
— Друг он был мне...— растерянно пробормотал он.— Продук-
том помогал... Вместе мы помаленьку муку брали на Магдалининском
из шурфов... Золото еще, говорят, после него осталось... Хороший был
человек, царство ему небесное...
Сашенька порывисто встала и отошла к окну. Долго стояла, глядя
во двор, где казаки, топча сапогами и пачкая кровью белоснежные
стружки, оставшиеся после изготовления гроба, разделывали годовало-
го бычка для предстоящих поминок.
— Где похоронили?—не оборачиваясь, спросила она вдруг.
Васька, то и дело запинаясь, принялся было длинно и путано
объяснять, но Сашенька, перебивая его быстрыми вопросами, тотчас
вызнала, что ей было нужно, и собралась уходить из сторожки. У по-
рога остановилась, негромко спросила:
— Кто стрел ял-то его?
2*
1»
Тут на Ваську нашло, видать, похмельное помрачение — он мор-
гнул раз, другой, наморщил лоб и в свою очередь спросил:
— Это Аркадь Борнсыча-то?
Сашенька коротко рассмеялась и непонятно к чему сказала:
— Дура я. дура... Старика кто стрелял?
— Л, Штольника то ись...— Купецкий сын с готовностью открыл
было рот, но внезапно, сообразив что-то, засмеялся и промямлил:—
Оно ведь как сказать... темно, значит, было... не разобрался...
— Ну, бог с тобой,— вздохнула Сашенька и удалилась.
Через четверть часа она сошла во двор, одетая по-дорожному—
в платке, теплом жакете и шароварах пониз платья. Велела оседлать
коня — чего никогда до этого не делала— и, не сказав никому ни
слова, поспешно ускакала в сторону Магдалинннского. Осуждать ее
за то, что пот-де в гостиной стоит гроб с телом близкого человека,
можно сказать, мужа, а она, бесстыжая, помчалась в это время бог
знает куда и бог знает к кому,— осуждать ее за это было некому:
Пафнутьевна за стряпней свету белого не видела; родственник покой-
ного, Николай Николаевич Зоргаген, еще ночью скрылся куда-то по
своим таинственным делам; казаки все еще возились с бычком; а дед
Савка с Купецким сыном, закрывшись в сторожке, потихоньку начина-
ли поминать хозяина.
Преждевременное поминание вышло Ваське боком. Когда подошло
время идти на кладбище, он вовсю уже писал ногами кренделя, глупо-
вато хихикал, и происходящее то и дело представлялось ему не то
чьими-то именинами, не то храмовым праздником. Дед Савка, видя
такое, насилу уговорил, умаслил его, уложил спать, и похороны про-
шли без Купецкого сына.
А между тем в Чирокане заваривались большие дела, в результате
которых бедному Ваське было уготовано совершенно страшное про-
буждение.
Началось все с того, что ближе к концу дня, когда солнце уже по-
грузилось в пучину грязно-лиловых туч, в поселке появился комиссар
горной милиции Кудрин, сопровождаемый двумя милиционерами. Ми-
нуя дом Жухлицкого, где уже заканчивались поминки, он прямиком
направился к Турлаю.
Председатель Таежного Совета и Зверев как раз ломали головы
над тем, стоит ли пытаться как-нибудь поднять со дна драгу или же
отложить эту затею до зимы и уж тогда пустить в дело проверенный
дедовский способ — «вымораживать» се из реки. Очир сидел в углу и,
разложив на лавке сбрую, не торопясь починял ее.
Кудрин вошел, победительно стуча каблуками. Огляделся с ух-
мылкой, сбил на затылок кожаную фуражку.
— Все, приехали!—гаркнул он вместо приветствия.
Милиционеры, вошедшие вслед за ним, весело переглянулись, ста-
ли многозначительно покашливать.
— А, блюститель церковного порядка!—добродушно-насмешливо
хохотнул Турлай.— Быстро обернулся. А у пас, понимаешь, беда
драга утопла.
-— Что драга утопла—то нс беда,— осклабился Кудрин.— Совет-
ская власть утопла — вот это уже да!
Турлай сначала опешил от неожиданности, затем, осмыслив ска-
занное, побледнел и медленно встал. И если бы Зверев не успел в
последний момент перехватить тяжелую руку председателя Таежного
Совета, быть бы комиссару горной милиции без нескольких зубов. Куд-
рин отшатнулся. Милиционеры вытаращили глаза, но тут же опомни-
лись и стали прыгающими пальцами выцарапывать из кобур револьве-
20
ры. Зверев мельком взглянул на Очира — тот уже стоял с маузером в
руке.
— Смир-р-на!—рявкнул Зверев, и милиционеры невольно вздрог-
нули, замешкались.— Оружие не трогать.— Он перевел взгляд на Куд-
рина.— Извольте объяснить, что означают ваши слова!
- Объяснить?—взвизгнул Кудрин и, выхватив из полевой сумки
несколько газет, швырнул их на стол.— Вот читайте! Все! Низложена!
Пять дней назад!
Турлай схватил газеты. Зверев придвинулся к нему и тоже впился
глазами в набранные крупным шрифтом строки.
— Что?!—истерично вскрикивал комиссар горной милиции.— Убе-
дились? Нет больше Советской власти! Была, да вся вышла!..
— Заткнись!—Турлай смял в кулаке газеты.— А Москва-то стоит,
собачий сын, а? И стоять будет! И мы здесь стоять будем, понял?
— Вот это .правильно,— спокойно сказал Зверев.— Я полагаю,
что в Золотой тайге по-прежнему имеет быть Советская власть, не
так ли, Захар Тарасович?
— Ясное дело!—подтвердил Турлай и угрожающе посмотрел иа
Кудрина.— До сей поры я еще цацкался с тобой, а теперь объявляю н
Золотой тайге военное положение, и впредь разговор у нас пойдет
другой, разумеешь? Безусловное подчинение всем решениям и указа-
ниям Совета, и — точка!
— Н-ну, хор-р-рошо!..— проскрежетал Кудрин, рывком надвинул
на брови фуражку и выскочил вон.
Милиционеры, пихая друг друга, поспешили за ним.
Турлай подошел к окну и проводил недобрым взглядом порыснв-
ших прочь милиционеров. Понурив голову, прошелся по избе, оста-
новился перед Зверевым и спросил глухим голосом:
— Что станем делать-то, Платоныч? Как жить дальше?
— Думать надо, Захар Тарасович, думать надо...
— Надо-то надо...— Турлай вскинул голову и испытующе посмот-
рел Звереву прямо в глаза.— Пока еще время есть, но скоро его не
будет, чует мое сердце... Расторопно надо действовать. Может, нехо-
рошо так говорить про покойного, но слава богу, что Жухлицкого нет.
Наделал бы он нам хлопот...
— Но ведь есть же эти...
— Рабанжи с Митькой?
— Да-да, они. А также казаки.
— Это верно, только, Платоныч, на что я надеюсь? Головки у них
нет, вот что хорошо. Без генерала, без погонялы они не очень-то раз-
гуляются.
— А тот мужчина, родственник Жухлицкого?..
— Это ходок по меховым делам, что ли? Что да. то да. Мне он
тоже не шибко понравился. Однако ж он, кажись, завтра в Баргузин
едет, а?
— Говорил, что уезжает. С Сашенькой.
— Ну и нехай едет.
— Минуточку, а комиссар?
— Кудрин-то? Трус. Орать — это он еще умеет, а что до дела,
то...— и Турлай пренебрежительно махнул рукой.
— Ну, что ж,— Зверев засмеялся.— Кажется, теоретически мы
противника разгромили, не так ли?
— Еще бы и на деле разгромить!—вздохнул Турлай.— Нам чего
надо опасаться? Первое — это хозяева и их приспешники захотят рас-
правиться с рабочими активистами на приисках. Значит, надо органи-
зовать вооруженные рабочие дружины на местах, верно? Далее. По-
скольку победа ихняя — дело сугубо временное, и они это понимают.
21
то могут уничтожить или вывезти с приисков ценное оборудование.
Выходит, надо организовать охрану приискового имущества и задачу
зту возложить опять же на рабочие дружины. Это уже второе, так?
Ну, а в третьих — по-прежнему вести борьбу с хищничеством на золо-
тоносных площадях, не давать грабить народное добро. Вот такая
получается программа на первое время. Прав я, Платоныч?
— Да, вы, Захар Тарасович, стратег! — весело воскликнул
Алексей — Прямо-таки Кутузов!
— Ну, Кутузов не Кутузов, а на фронте маленько были, научи-
лись кое-чему,— Турлай подмигнул, крутнул усы.— Вперед коли, на-
зад— прикладом бей!.. Постой, а где ж это Васька-то со своей винтов-
кой? Нынче у нас все оружие должно быть строго на счету...
Очир, Васька сегодня не показывался?
. — Васька совсем не заходил,— степенно отозвался тот.— Вчера
ушел, больше я не видел...
— А я ведь хотел его послать по делу... Слышь, Платоныч,—
обернулся Турлай.
— Да, я слушаю.
— Надумал я разослать кое-кого нз мужиков по ближним при-
искам. Надо насчет рабочих дружин потолковать на местах да узнать,
у кого какое оружие есть и не нужна лн от нас хоть маленькая помощь.
Правда, мы и сами бедные, а все же несколько винтовок, думаю, вы-
делить можем. Как думаешь, Платоныч?
— Вы у нас главнокомандующий, вам ц решать.
— Добро. Тогда, значит, так. Не будем терять времени. Я возьму
кого-нибудь с собой и сегодня же двинем на прииски Шушейтанова.
Может, н на другие кое-кого отправлю. А вы тут с Очиром хозяйни-
чайте пока без меня.
Решив так, Турлай принялся сноровисто и без суеты собираться в
дорогу.
— Когда вас ждать, Захар Тарасович?—полюбопытствовал
Зверев
— Завтра к вечеру, поди, уж вернемся,— отвечал Турлай и, гля-
нув в окно, пробурчал:— Куда ж все-таки подевался этот байстрюк
Васька? .
А Васька в это время спал в сторожке деда Савки, и похмельный
сон его был тяжел. Он постанывал, мычал, чавкал и дрыгал ногой.
Ему снилось что-то несусветное — жуткие безглазые хари лезли к нему
со всех сторон, и он бежал по бесконечным черным штольням, а за ним
гнались с кровожадным сопеньем и зубовным скрежетом, потом все ис-
чезло, и перед ним явился закрытый гроб, в котором кто-то отчаянно
ворочался, стараясь вылезти, крышка гроба сотрясалась, вот-вот от-
летит. и тогда... Вдруг сбоку появилась щель, и показались длинные
белые пальцы... Васька отшатнулся, разинул рот... но тут что-то пре-
больно стукнуло его по затылку, н он проснулся.
— Чего орешь?—прозвучал чей-то громкий н злой голос. Васька
повел глазами. Было темно и невыносимо душно. Над ним возвыша-
лись громадные черные фигуры. Холодея от предчувствия чего-то ужас-
ного, Купецкий сын начал медленно подниматься, но его грубо схва-
тили за шиворот и, как котенка, швырнули к выходу. Там его подхва-
тили. и не успел бедный Васька опомниться, как оказался в знакомой
кухне, где обычно хозяйничала добрейшая Пафнутьевна. Теперь же ее
здесь не было, а сидели за большим столом комиссар Кудрин, Рабан-
жи с забинтованной головой, Митька Баргузин и еще кто-то. кого Вась-
ка не сразу разглядел при тусклом свете единственной свечи.
— Ну, здоров, репа с ушами! — ухмыльнулся Баргузин, на миг от-
рываясь от миски с лапшой.
22
За столом заржали. Действительно, Васька, изжелта-бледный,
опухший от сна и выпитого, с глазами-щелочками и большими торча-
щими ушами, вполне заслуживал такого прозвища. Не смеялся лишь
Рабанжи— само собой, всякое упоминание об ушах не могло не
обозлить человека, только что лишившегося такого. Он поднялся с
места и медленно, какой-то пугающе расслабленной походкой дви-
нулся к Купецкому сыну. Тот слабо взвизгнул и попятился, однако
увесистый толчок в спину остановил его.
— Сейчас ты будешь репа без ушей,— пропищал Рабанжи и вы-
нул нож с длинным узким лезвием.
Купецкий сын помертвел. Ему захотелось вдруг сжаться, превра-
титься во что-нибудь маленькое, вроде мыши, и ушмыгнуть сквозь
щели пола в уютную темноту подполья. Между тем Рабанжи подсту-
пил почти вплотную, быстро облизнул узким серым языком серые
же губы и не спеша потянулся к Васькиному уху,
— Ай-яй-яй!— завизжал Купецкий сын, присел и обхватил голову
руками.
— К чему эти ненужные зверства?— послышался вдруг веселый
голос, и, встав из-за стола, к Ваське подошел незамеченный им ранее
человек — худощавый, остроглазый, в полувоенной одежде.
— Встань,— доброжелательно сказал он.— С тобой шутят. Пока
что шутят.., Ты ведь не хочешь остаться без ушей, не так ли, милей-
ший? И голову сохранить тоже, наверно, хочется, а? Ну вот, вижу,
что хочется... Тогда вот что. Слушай меня внимательно. Не так давно
ты участвовал в похоронах одного безумного старика. Ты слушаешь
меня?.. Молодец. Оказывается, ты смышлен п понятлив... После смер-
ти старика осталось некоторое количество золота. Не скажешь ли ты,
где оно сейчас? 1
Васька безуспешно попытался проглотить вставший в горле ко-
мок и отрицательно мотнул головой.
— Не знаешь?— остроглазый человек удивленно поднял брови.—
Выходит, зря я тебя хвалил. Ты вовсе не смышлен и не понятлив. Тебе
сейчас будет очень больно. Мне жаль тебя.
Сказав так, он отошел, присел к столу и кивнул. Тотчас Ваську
схватили сзади чьи-то крепкие руки, и Рабанжи, поднимая нож, опять
подступил к нему. Купецкий сын зажмурился, отдавая себя на ми-
лость судьбы. В памяти на миг возникли презрительно-суровый Тур-
лай, произносящий: «Пустой ты человек...», и приветливый Зверев с
протянутой для пожатия рукой. «Эх, в крайности, проживу без
-ушей!»—отчаянно подумал Васька.
; Внезапно где-то за спиной хлопнула дверь, и стало тихо. Что-то
вокруг неуловимо изменилось. Купецкий сын осторожно приоткрыл
один глаз, другой, увидел перед собой чьи-то хромовые сапоги и под-
: нял голову, чтобы увидеть их обладателя. Поднял. Увидел, и мгиовен-
: ’ но шлепнулся навзничь, будто получил обухом в лоб. Над ним стоял...
Аркадий Борисович Жухлицкий. Собственной персоной. Васька не мог
даже кричать — он беззвучно разевал рот на манер рыбы, вытащенной
' из воды.
— Ну?—раздался знакомый и в то же время с какой-то замо-
гильной глухотой голос.— Где же мое золото?
— Свят... свят... с нами хр-р... сила...
j Жухлицкий наклонился к нему. В пронзительных глазах его Ку-
пецкий сын узрел бесовские зеленые огоньки, и показалось ему, будто
услышал он сладковатый трупный запах.
— Это... это... Турлай увез к себе...— прохрипел обезумевший
Васька, и в тот же миг неудержимая икота напала на него.
23
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ В ту «(предсмертную» свою ночь
Аркадий Борисович вышел от Са-
шеньки с уже окончательно оформившимся решением. Быстро и бес-
шумно прошел в свой кабинет, с усмешкой глянул на Бурундука.
— Согрелся? И однако не ехать же тебе в мокрой одежде. Что
же делать-то?..— он задумчиво покачался с пятки на носок и с носка
на пятку.— Ладно, сделаем вот что...
Жухлнцкий открыл шкаф, где хранилась одежда, и начал пооче-
редно выбрасывать на пол части своего дорожного облачения — брю-
ки, теплую нижнюю рубашку, куртку и прочее, вплоть до носков и
портянок.
— Переодевайся, да побыстрей!—приказал он и торопливо вышел
из кабинета.
Минут через десять, когда он вернулся, успев переодеться для
дороги, Бурундук, сопя, натягивал сапоги.
— Не налазят?—озабоченно спросил Жухлнцкий.
— Маленько жмут,— поморщился Бурундук, встал и потопал но-
гами.
— Тише ты!—шикнул Аркадий Борисович.— Не в конюшне на-
ходишься.
— Куда хоть едем-то, Аркадьрнсыч?
— В Баргузин. Да положи-ка это себе в карман. Для сохранно-
сти. Постой, дай лучше я сам.
И Аркадий Борисович вложил в надежно застегивающийся кар-
ман надетой иа Бурундука куртки бумагу, адресованную Центро-
сибнрн.
Спустя четверть часа они бесшумно вывели коней через заднюю
калитку, вскочили в седла и поскакали прочь от спящего в непрони-
цаемой ночи Чирокана.
Незадолго до рассвета, преодолев длиннейший тягуи, они подня-
лись на пустынное плоскогорье, каменистое, местами заболоченное,
утыканное чахлыми кривыми деревцами. Невидимый туман, неся про-
мозглую сырость, волнами катился через плато.
Аркадий Борисович, чуть поотстав от спутника, глянул на небо.
Близость рассвета уже чувствовалась. Небо посветлело, потускнели
звезды, помаргивающие сонно и равнодушно. Не один раз Жухлнцкий
проезжал через эту обширную, вознесенную к облакам равнину, ощу-
щал, не мог не ощущать ее болезненную унылость, но вот эта ночная,
предрассветная омертвелость всего окружающего была для него внове.
Все здесь в этот час угнетало душу— и низко стелющийся сырой
туман, и редкие полумертвые деревца, и неживое чавканье под копы-
тами, и даже звезды, до того чуждые, до того далекие, что поневоле
становилось ясно, почему обращают к ним свои морды воющие волки
и почему столь безнадежно тосклив их вой.
Жухлнцкий настороженно огляделся, хотя вряд ли кого могло за-
нести сюда в такой час. Шагов на десять впереди мерно, в такт ров-
ному бегу коня, покачивалась широкая темная спина Бурундука. То
и дело с лязгом ударялись о камень подковы. Словно досадуя на хо-
лодный сырой туман, пофыркивали кони.
Постепенно Аркадий Борисович поджимался к Бурундуку. Когда
до него осталось шага три, Жухлнцкий вытянул из-за пазухи нагрев-
шийся браунинг, большим пальцем сдвинул кнопку предохранителя
и, тщательно прицелившись, вогнал ему пулю под левую лопатку.
Лошадь Бурундука подхватилась, и сам он начал грузно заваливаться
набок, но Жухлнцкий был начеку.
Через пару минут обе лошади были привязаны к росшему возле
тропы дереву. Осторожно, чтобы не запачкаться в крови, Аркадий-
24
Борисович переложил в карманы трупа свои бумаги, кое-какую ме-
лочь, браунинг и подтащил его к беспокойно поплясывающей лошади.
Несколько неудачных попыток, и, наконец, ему удалось накрепко за-
сунуть ногу Бурундука в стремя. После этого оставалось только прове-
рить и подтянуть подпруги и вскочить в седло.
...Он галопом гнал впереди себя волокущую труп лошадь, стара-
ясь выбирать наиболее каменистые места, н не мог никак отделаться
от ощущения нереальности всего происходящего. Как и почему слу-
чилось так, что он, миллионер, бывший студент Марбургского универ-
ситета, скачет, словно тать, по этой серой выморочной равнине, едва
проступающей в свете занимающегося рассвета, а впереди него, ис-
пуганно храпя, несется лошадь, сбоку которой волочится труп, дер-
гается. корчится, словно от невыносимой боли, и бьется о землю раз-
мозженной головой, оставляя на острых камнях, осклизлых мхах, су-
хих стеблях горного кустарника, на выступах корней клочки волос,
кожи, ошметки мозга и сгустки крови? У кого, в чьем воспаленном
воображении родилась эта картина, достойная одного из кругов дан-
това ада в изображении Густава Доре, и не черти ли кривляются за
теми вой кустами, не перепончатые ли крылья нетопырей веют ему в
лиио вместо встречного ветра, не серный ли дым преисподней стелется
вокруг вместо тумана?..
Аркадий Борисович изо всех сил натянул поводья. Лошадь стала.
Тогда он вытер дрожащей рукой лоб, покрытый ледяным потом, по-
медлил и осмысленным взором глянул окрест себя. Причудливо и
беспрестанно меняя очертания, ядовитым испарением исчезал с равни-
ны туман. Уродливыми фигурами там и сям застыли корявые изло-
манные деревья; кусты, словно сбившиеся в кучу бесы, чернели на-
стороженно и враждебно. Далеко впереди, по широкой дуге забирая
влево, к тропе на Чирокан, уходила на рысях лошадь, утаскивающая
обезображенный труп...
Задуманное совершилось. Для всего Чирокана, для всей Золотой
тайги Жухлицкий теперь мертв. Никто не поскачет спешно в Баргузин,
чтобы обвинить его в преступлении против республики, и не будет в
ближайшие дни наложен арест на его банковские счета. И Сашенька
беспрепятственно уедет теперь из Чирокана, чтобы навсегда соеди-
ниться с ним за пределами Золотой тайги...
Да, все сделано, все совершилось. Но ночь не уходила. Она еще
жила, хоть и обратилась в серый пепел рассвета... Боже, когда же ты
кончишься, ночь преступления, ночь взаправдашней для одного и
ложной для другого смерти? Или день наступающий и все другие
грядущие дни не для него теперь? Но нет — там, далеко за восточным
краем неба, что-то наконец прорвалось, и вымахнуло оттуда сияющее
крыло нового дня. И было оно, крыло это, ослепительно алого цвета —
цвета знамени трижды проклятой босяцкой республики.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Чуткий, как рысь, Очнр почуял
неладное сквозь сон. Открыл гла-
за, прислушался. Так и есть — под стеной легонько прошуршали шаги.
В темном окне, выходящем на улицу, возникла смутная тень чьей-то
головы, чуть помедлила и исчезла.
«Наверно. Васька*,— подумал Очнр, уже начинавший свы-
каться с ночными шастаньями Купецкого сына. Однако шаги, чуть
спустя послышавшиеся уже со двора, принадлежали нескольким лю-
дям, которые ступали крайне осторожно, и это заставило Очира сразу
же обеспокоиться за лошадей. Он бесшумно соскользнул с лавки, на
которой спал, и сбоку, вплотную прижавшись к стене, выглянул в
окно. Было слишком темно, чтобы увидеть происходяшсе во дворе.
25
однако кое-что Очир все же заметил. У крыльца, сбившись в черную
кучу, стояло несколько человек. Потом от них отделились две тени
•и медленно, явно стараясь не шуметь, стали подниматься по ступенькам.
Сжимая в руке маузер, Очир на цыпочках подбежал к Звереву
и тронул его за плечо.
— На улице много людей стоит,— зашептал он.— Пришли, как
воры. Наверно, плохие люди...
Между тем со двора уже стучали — спокойно, не тихо и не громко.
— Что надо?—спросил Очир, приоткрыв дверь в сени.— Почему
-ночью ходишь?
— Отворяй, чего боишься,— на крыльце добродушно хохотну-
.ли.— Председатель где? Дело к нему.
— Хозяин уехал.
— Ну, все одно отворяй — переночевать надо.
—- Хозяин нет, ничего не знаю.
— Не валяй дурака! Друг я Турлаю, понимаешь? Друг!..
— Не надо кричать,— Очир тянул волынку.— Ты будешь кричать,
я буду кричать — ссора будет. Нехорошо!
— Да ты изгаляешься, что ли!—разозлились за дверью.— Отво-
ряй, не то дверь вышибу!
— Я буду мало-мало стрелять,— самым мирным тоном предупре-
дил Очир.— Ты плохой друг. Хороший друг не ходит, как вор. Уходи!
На крыльце помедлили, затем в дверь с силой шибанули чем-то
тяжелым. Очир выстрелил — кто-то вскрикнул, выругался, и тотчас
загремели ответные выстрелы.
Очир быстро захлопнул дверь, ведущую в сени, и запер ее на
крюк. Оглянулся. У дальней стены шевельнулся невидимый Зверев.
— Осторожно, Очир,-- сказал он.— Будут стрелять по окнам.
Как бы в подтверждение его слов, со двора и с улицы бегло удари-
ли по окнам — судя по звуку, из револьверов и винтовок. Зазвенели раз-
битые стекла. Взвизгнули, рикошетя, пули. Очир бросился на пол.
Зверев, чуть замешкавшись, тоже лег под стеной, держа в поле зре-
ния окно, выходящее во двор. В сенях что-то загрохотало, и одновре-
менно с этим за стеной, где жили многодетные Карпухины, поднялся
многоголосый детский рев. Зверев вспомнил, что сам Карпухин уехал
с Турлаем на прииски Шушейтанова, и, стало быть, с детьми сейчас
одна мать. «Не выскочил бы кто из них с испугу прямо под шальную
пулю»,— со страхом подумал Зверев.
— Гражданин Зверев, благоразумнее сдаться! — донеслось из-за
разбитых окон.— В этом случае гарантирую жизнь!
— Что вам угодно?— помедлив, крикнул Алексей.
— Нам угодно немедленно произвести в доме обыск!
— Отложите вашу затею до утра!
После этого на некоторое время наступило затишье, если не счи-
тать того, что за стеной по-прежнему голосили дети.
Внезапно в сенях послышались шаги, дверь с силой рванули, а
затем на нее обрушились хрусткие удары. Алексей поднял винтовку
и два раза выстрелил в дверь. Удары тотчас прекратились, послыша-
лись невнятные голоса, и .в сенях стало тихо. По окнам тоже больше
не стреляли. Возможно, нападающие совещались.
Постепенно положение стало представляться Звереву не таким
уж ужасным, как в первые минуты. В окна, небольшие и к тому же
расположенные довольно высоко от земли, вряд ли рискнут лезть. От
попытки взломать дверь ночные посетители тоже, должно быть, втка-
зались, убоявшись выстрелов изнутри. Зверев почти успокоился. Тре-
вожил только крик за стеной.
J26
— Очнр! — позвал Алексей вполголоса. — До утра продержимся?
— Мало-мало будем держаться.— откликнулся тот и вздохнул.—
Худо маленько — курить нельзя.
— Да, закурить бы не мешало,— согласился Зверев.
— Гражданин инженер!—крикнул со двора прежний голос.— Со-
жалею, но до утра мы ждать не можем. Еще раз предлагаю сложить
оружие на почетных условиях. Говорю это как представитель власти!
— Какой еще власти?—поинтересовался Алексей.
— Временного правительства автономной Сибири!
И тут Зверев внезапно разозлился. Вся эта история начинала от-
давать наглым паясничаньем: бандитское нападение посреди ночи, и
вдруг—«представитель власти»! Впервые Алексей пожалел, что так
н не научился выражаться столь же крепко, как старые уральские
рудокопы или сибирские приисковые варнаки. Сейчас бы это было
весьма кстати.
— Ну, что же вы молчите?
Алексей, приподнявшись, выстрелил из пистолета в направлении
голоса.
— Это и есть ваш ответ?— насмешливо осведомился представи-
тель «Временного правительства».— Тогда слушайте! Вы будете сож-
жены вместе с лачугой. Вас это устраивает?
В сенях снова раздались торопливые шаги, загремело, покатилось
ведро, и вскоре откуда-то просочился запах дыма. На потолке и на
стенах замигали пока еще слабые сполохи.
Зверев вскочил, прижимаясь спиной к стене, подобрался к выхо-
дящему во двор окну и осторожно глянул наружу. Сенная дверь была
распахнута, и из нее на крыльцо и во двор падал багровый трепещу-
щий свет. Зверев вспомнил, что в сенях были сложены дрова и хра-
нилась всяческая рухлядь. Все это, очевидно, и горело сейчас. Забыв-
шись, Алексей высунулся больше, чем следовало, мигающие блики,
начинающие трогать оконные переплеты, скользнули по его липу, и
сейчас же грянул выстрел — пуля свистнула возле самого уха. Алек-
сей отшатнулся. За стеной снова взметнулся приутихший было плач.
«Черт, что же она медлит?— мелькнула мысль.— Надо выбраться от-
сюда, тогда перестанут стрелять, и соседка с детьми покинет горящую
избу».
Огонь разгорался все сильнее. Сполохи плясали уже по всей избе,
и Алексей различал теперь Очира, стоявшего в такой же позе, что и
он, только возле окна, выходящего на улицу. Алексей пригнулся, пе-
ребежал к нему и стал у стены, по другую сторону окна, осторожно
выглянул на улицу. Там было темно — свет пока еще сюда не до-
ставал.
— Очнр, пока не поздно—надо уходить,— он кивнул наружу.
— Давай,— согласился Очир.
Алексей глубоко вздохнул, примерился и ударил прикладом в
переплет рамы. Звякнули остатки стекол. В тот же миг по окну хлест-
нуло сразу несколько выстрелов.
— Напрасно стараетесь!—выкрикнул неугомонный представитель
«Временного правительства».— Оба окна под прицелом!
Алексей надвинул поглубже фуражку, пружинисто присел и го-
ловой вперед кинулся в разбитое окно...
—...Убили, что ли?.. Дурбалаи свиномордые... валенки сибир-
ские...--Гнусавый, чуточку врастяжку голос назойливо торкался в
сознание, словно бьющаяся в стекло жирная зеленая муха.— Тут го-
лыми руками брать, а они прикладом...
Алексей попробовал открыть глаза, чтобы увидеть говорящего, но
тут же охнул от слепящей головной боли и поспешно зажмурился.
27
— А, ожил!—весело сказал голос.— Добро пожаловать в мир
суровой реальности!
Алексей приоткрыл один глаз, помедлив, открыл другой, и упомя-
нутый «мир суровой реальности» сразу же заставил его забыть про-
больную голову — прямо перед ним, по ту сторону большого стола,
сидел Аркадий Борисович Жухлицкнй. Покойник не торопясь кушал
что-то вроде бифштекса. Встретившись взглядом с Алексеем, он при-
ветливо улыбнулся и поднял рюмку.
— Ваше здоровье!
«Какой, однако же, нелепый сон»,— подумал Зверев. Тут сзади,
из-за спины, выступил человек, в котором он признал, хоть и не сразу,
родственника Жухлицкого. «Николай Николаевич Зоргаген,— вспом-
нил он.— Ходок по меховым делам». Меховщик заговорил, и оказа-
лось, что это ему-то и принадлежал давешний нудный голос.
— Вц удивлены? А между тем...
— А между тем,— встрял покойный,— слухи о моей смерти ока-
зались немного преувеличенными. Так, кажется, говорят англичане
или кто там еще... _
Алексей с трудом приходил в себя. В окна сочился серенький рас-
свет. Стало быть, ночь уже позади. Кое-как из обрывочных воспоми-
наний— выстрелов, сполохов в темной комнате, своего броска в окно
и последовавшего сразу вслед за этим смутного ощущения взорвав-
шейся в голове бомбы —Зверев восстанавливал случившееся.
— Где... Очир?—еле разлепив губы, прохрипел он.
— Это спутник-то ваш? О, не беспокойтесь, он жив, но, честно
говоря, заслуживал пули — убил одного, двоих ранил, и вообще...
— Дом сгорел? Там были дети... как дети?
— Дом стоит на месте. Только сени сгорели. А дети целы.— ходок
по меховым делам обогнул стол и уселся рядом с Жухлиикнм.
— Ваш альтруизм делает вам честь, но не пора ли подумать и о
себе?
— Кстати, это вы и есть... представитель Временного правитель-
ства... автономной Сибири?
— К вашим услугам,— Николай Николаевич Зоргаген с готовно-
стью наклонил голову.— И как таковой могу предложить вам сотруд-
ничество,
Алексей не ответил. Голова буквально разламывалась на куски.
Пытаясь хоть немного унять боль, он сжал ладонями виски и замер.
Подумалось, что хорошо бы сейчас положить на затылок холодную
мокрую тряпку.
— Страдаете? Может, водочки?—сочувственно предложил Арка-
дий Борисович и, не дождавшись ответа, вздохнул: — Что ж, вольному
воля... Вопросик у меня к вам, Алексей Платонович. Не скажете ли
вы, куда дел Турлай те три пуда золота?
— Экий вы... постоянный в своих привязанностях,— Алексей через
силу засмеялся.— Едва изволили встать из гроба, как опять за свое:
золото, золото, золото...
— Понимаю ваш сарказм. Для вас, горного инженера, золото
всего лишь некое сырье-с, химический элемент, а для меня, презрен-
ного буржуя, это, разумеется, идол, предмет алчбы. Пусть будет так.
Согласен, иронизируйте на здоровье. Но примите во внимание два
пунктика. Первое — это золотце было похищено у меня. Трагедия на
Полуночно-Спорном получилась именно из-за него. А второе — я на-
мерен употребить его на патриотические нужды.
— Вот именно,— подхватил родственник.— Я готов это подтвер-
дить.
— Пустой разговор, господа,— Алексей оперся затылком о про<-
28
хладную стену н устало закрыл глаза,— Золота вы не получите. После
Полуночного его цена возросла на десять человеческих жизней. Те-
перь оно уже не просто золото, а некий символ, памятник, если хотите...
— Желаете стать одиннадцатым?— вкрадчиво промурлыкал ме-
ховщик.— Я бы вам не советовал. Вашего самопожертвования никто
нс оценит. Его попросту не поймут-с. К тому же, умирать вы будете
трудно, очень трудно. Это я вам обещаю.
— Ну, ей-богу, Алексей Платонович, неужели вы жизнь свою мо-
лодую цените дешевле этих, тьфу, трех пудов золота? Ну, будьте же
•благоразумны, черт побери!—почти умоляюще воскликнул Жухлицкий.
— Причем тут золото!—поморщился Зверев.— Честь дорога,
честь, господин Жухлицкий. Надеюсь, такое понятие, как «честь», вам
знакомо?
— Вы дворянин?—неожиданно спросил Зоргаген.
Зверев насторожился.
— Какое это имеет значение?
— О чести вдруг заговорили,— Зоргаген усмехнулся.— Впрочем
все это вздор!.. Вы ведь не отрицаете, что золото где-то у вас?.. Мо-
жете ие отвечать,— и так все вижу. А посему открываю свои карты.
Упомянутое золото Аркадий Борисович намерен передать нам. Вре-
менному правительству автономной Сибири, как свой вклад в дело
борьбы с большевизмом. И коль скоро вопрос поставлен так, я вы-
нужден быть беспощадным в выборе средств. Заметьте это себе. Что
я сейчас делаю? У нас есть еще двое, причастные к той же истории с
золотом,— ваш спутник, а второй...
— Васька,— подсказал Жухлицкий.— Купецкий сын.
— Благодарю вас,— улыбнулся Зоргаген и снова повернулся к
Звереву.— Этих двоих я пристрелю собственноручно. На ваших гла-
зах. А вас мы отпустим. Вот и все. Спрашивается: каково вам будет
жить дальше, если вы будете сознавать, что могли бы спасти их, но
не сделали этого?
— Черт побери! — пробормотал ошеломленный Зверев.— Вы
дьявол во плоти!
— Война, господин Зверев, война! — меховщик закурил и с ви-
димым удовольствием пустил витиеватую струйку дыма.— Ну-с, как
вам цена?
— Если я еще питал до этого какие-то иллюзии в отношении
подобных вам господ, то теперь, кажется, окончательно от них изле-
чился.
— Значит, согласны?—быстро спросил Жухлицкий.
— Л что ж мне остается делать?— буркнул Зверев.
— Не огорчайтесь: сей добрый поступок на том свете вам не-
пременно зачтется. Итак,—Зоргаген оживленно потер руки,— где же
он хранится, этот презренный металл?
— Позвольте, позвольте! — запротестовал Зверев.— Сначала вы
должны отпустить этих людей.
— Э, нет! — Зоргаген, смеясь, погрозил пальцем.— Вы забывае-
те, что условия диктуем все-таки мы вам. а не наоборот. И вообще,
как говорят наши друзья американцы, в бога мы верим, а все осталь-
ное — наличными.
— Алексей Платонович,— вмешался Жухлицкий.— Нам вовсе
не нужны ни вы. ни ваши люди. Как только мы получим наше золо-
то, так сразу же отпустим вас на все четыре стороны.
Зверев искоса глянул на него.
— Для недавнего покойника вы удивительно рассудительны.
Особенно учитывая то, что не далее как позавчера вы были без го-
ловы.
29
Зоргаген расхохотался. Кисло улыбнулся и Жухлнцкий.
— Кстати, Аркадий Борисович, кого это вы подсунули вместо
себя и зачем? Вы же убийца, господин Жухлнцкий...
— Ну, хватит болтать! — меховщик стал серьезен. — Иля вы раз-
думали?
За окнами совсем уже рассвело. Где-то неподалеку свежим ут-
ренним голосом прокукарекал петух. Замычала корова. Лениво и
добродушно брехнул пес. От этих будничных мирных звуков как бы
некая пелена спала с глаз, и происходящее здесь, в полутемной про-
куренной комнате, предстало во всей своей злой нелепости: вче-
рашний покойник, меховщик с повадками палача и он. Алексей Зве-
рев, обменивающий человеческие жизни на золото... Абсурд, абсурд!..
Выслушав объяснения Зверева относительно тайника в избе
Турлая, Жухлнцкий позвал казаков и велел отвести его в подвал.
— Не падайте духом, Алексей Платонович, — дружески напутст-
вовал он.— Как только золото будет здесь, вас сразу же освободят.
Захотите — можем даже вместе отзавтракать.
— Меня приглашали на ваши поминки, но я тогда отказался. В
следующий раз пойду на них с большим удовольствием.
И Алексей, отворив ударом ноги дверь, вышел нз комнаты.
Его впихнули в ту клетушку, где уже сидели Дандей и Васька.
— Алексей Платонович! — ахнул Купецкий сын. — Госп... граж-
данин окружной инженер... Вас-то как сюда? Да как они иасмсли-
лись-то, как рука поднялась!
— Дворцовый переворот, власть переменилась, Василин Галак-
тионович,— бодро ответствовал Зверев, поздоровался с Дандесм и
снова повернулся к Ваське: — А где Очир?
Васька недоуменно заморгал и оглянулся, словно хотел увидеть
где-то здесь Очнра.
— Так это... того... не знаю я.
— Разве его тут не было?
— Не... — Васька поскреб затылок и вдруг его осенило: — Зна-
чит, это вы ночыо-то стреляли?
— Стрелял. — Зверев махнул рукой. — Я я стрелял, и другие
стреляли...
— Дела-а... — Васька покрутил головой. — Выходит, поймали
вас?
— Выходит, поймали.
— Очир с вами был?
— Со мной.
— Ага, ага,— Купецкий сын посоображал немного, присвистнул.—
Эге, так он же убег!
— Кто убег?
— Так Очир же! Ночью, слышу, казаки во дворе ругаются. Убег,
говорят, косоглазый черт. Пострелял всех направо-налево и убег...
— Вот как?— Зверев возбужденно прошелся по тесной клетуш-
ке. — Стало быть, они меня бессовестно надули...
— Кто, Алексей Платонович? — неуверенно спросил Васька.
Зверев с минуту смотрел на него, словно пытаясь что-то вспом-
нить, потом рассмеялся.
— Скажите, Василий Галактионович, похож я иа миллионера?
— Н-не знаю... может, и похож...
— Разумеется, похож! Еще бы — ведь я только что выложил
за спасение одной горемычной души около полутора миллионов руб-
лей. Это по дореволюционному курсу. Ну, а по нынешним иенам, ко-
нечно. еще больше.
— Х-хосподи! — тихо охнул Васька. — Полтора миллиона! Это...
30
это... если даже червонцами посчитать, и то, поди, десять больших
мешков денег получится, а?.. И за спасение души... Это какая ж она'
должна быть, душа-то эта, а?
— Обыкновенная человеческая душа, Василий Галактионович.
Самая обыкновенная. Умеющая веселиться, страдать, лукавить, об-
манываться... Словом, обыкновенная и... неповторимая... Кстати, вы
не помните, за какую цену был. так сказать, продан Иисус Христос?
— Э-э... за тридцать этих самых... серебряных.
— Ай-яй-яй, подумать только — всего за тридцать! — Зверев су-
мрачно усмехнулся.— Как страшно все подорожало...
Васька, не найдя, что ответить на это, лишь хихикнул и стал
зябко кутаться в многострадальную турлаевскую борчатку.
За стеной послышалось жутковатое завыванье, шорох, кто-то за-
бормотал, словно молился горячо, исступленно, потом вдруг всхлип-
нул и умолк.
— Те самые... которые на Полуночном...— пояснил Васька, пой-
мав недоуменный взгляд Зверева.
— Понятно...— Алексей посмотрел на Дандся.— Но ведь вы-то,
кажется, к этому не причастны?
— Моя виноват нет,— глухо отозвался тот.— Моя олень ходи...
Дома баба умирай...
— Да-да, я знаю... Мне Турлай говорил...— Зверев в волнении по-
кусал губы.— Вас давно надо было отпустить домой. Мы с Турлаем
говорили об этом, ио... постоянно какие-то нелепые случаи... и в
результате...
Он развел руками и сконфуженно умолк.
Васька завозился в своем углу, шмыгнул носом и робко потянул
Зверева за полу тужурки.
— Что. Василий Галактионович?
— Я тут... это... давно хотел спросить знающего человека, только
нет такого...
— Кого — нет?
— Людей... человека знающего.. и боязно опять же...
— Если только спросить, то чего ж бояться-то?
— Вот и я говорю... Бумаги тут у меня есть... от покойного дяди
остались... По наследству они на меня вроде бы отписаны... Насчет
этих самых приисков... Я ведь ради них сюда приехал... Да только
закружило меня...
— Смелей, смелей, я слушаю.
— Закружило, говорю... Ось во мне, вишь, лопнула...
— Так. так...
— Дьячок был у нас в соседях, в Иркутске то нсь... Он бумаги
эти самые разобрал да и говорит мне — езжай, мол, Васька, в эту
Золотую тайгу, авось, там разберешься. Свет, говорит, не без добрых
людей, помогут...
— Так. так... что ж, дайте мне ваши бумаги. Я кое-что в этом
понимаю — может, помогу вам,
Васька долго рылся за пазухой, что-то с натугой распарывал
пальцами, сопел и бубнил себе под нос нехитрые ругательства. На-
конец. он извлек что-то похожее на грязную тряпку, но оказавшееся
большим кожаным бумажником купеческого образна. Высунув от
волнения кончик языка. Васька достал пачку потрепанных бумаг н
со страхом и благоговением подал их Звереву.
— Вот...
Бумаги были старые, сорокалетней давности, со штампами и пе-
чатями учреждений, ведавших сибирскими горнопромышленными де-
лами полвека назад. Перелистав их для начала, Зверев уяснил, что
31
речь в них идет о приисках Золотой тайги, но таких именно,— он сна-
чала не понял.
«...В лето 1856 года прииск не отведен по причине неявки доверен-
ного к приему, и отзыва им не представлено, почему прииск должен
поступить втунележащие...»
«...По журналу совета Главного Управления Восточной Сибири,
состоявшемуся 29 октября — 2 ноября 1871 года зачислен в казну и
циркуляром горного отделения от 29 сентября объявлен свободным
для новых заявок на общем основании...».
Понятно, понятно,— промычал Зверев и принялся вчитываться
внимательней.
«1874 год. Прииск по ключу Гулакочи отведен по заявке некоего
Нарцисса Иринарховича Мясного... Ему же в лето 1875 года отведен
пример Маломальский по речке Чирокан...».
Алексей, оторвавшись на миг от бумаг, прикинул, где могли сто-
ять заявочные столбы и каков был размер всего отвода. Получалось,
что прииск Маломальский —- это, примерно, то самое место, где ныне
стоит поселок Чирокан. Дело становилось любопытным, и Зверев сно-
ва углубился в документы.
«1878 год. Нарцисс Ирннархович .Мясной передает Маломальский
прииск в аренду купцу Борису Борисовичу Жухлицкому за попудную
плату в 3500 рублей с каждого пуда добытого золота и одновременно
продает прииск Мария-Магдалининский тому же Борису Борисовичу
Жухлицкому за 25000 рублей».
Зверев вскинул голову, спросил быстро и резко, как, бывало, у
себя в Верхнсудинске, в канцелярии окружного инженера:
— Ваш дядя. Нарцисс Ирннархович Мясной, когда он скончался?
— Э-э... в этом... в восьмидесятом году. Как сейчас помню, моя
матушка сказала на поминках...
— Подождите, об этом потом,— Зверев опять перелистал бума-
ги.— Больше у вас нет никаких документов?
— Не... Там еще завещание...
— Вижу. Так... так... Составлено оно на ваше имя, а опекуншей
до достижения вами совершеннолетия назначается ваша матушка...
Все законно... Итак, вы с матушкой получали обусловленную в аренд-
ном договоре попудную плату с прииска Маломальский?
— Н-не... Помню, матушка говорила, что ей отписали, будто бы
прииск этот, дяди то ись, закрылся... Золото будто бы на нем кончи-
лось... Бумага даже какая-то была...
— Вас с матерью одурачили самым наглым, самым хамским об-
разом!— зло сказал Зверев.— Прииск этот работается до сих пор. Мы
с вами находимся сейчас как раз на нем. Нынешний Чирокан — это
бывший Маломальский, запомните это! Блаженной памяти батюшка
Аркадия Борисовича попросту изменил название прииска—разуме-
ется. дал кое-кому взятки, и — концы в воду. Дело, в общем-то, шитое
белыми нитками, но он, видимо, рассудил, что для бедной вдовы и
этого за глаза достаточно. И он, знаете ли, оказался прав... Поздрав-
ляю вас! Во-первых, вы — именно вы! — являетесь законным владель-
цем Чирокана. А во-вторых, вы, очевидно, являетесь миллионером,
если посчитать всю сумму попудной платы, набежавшую за сорок
почти лет. и... если сумеете взыскать ее с Аркадия Борисовича,— ус-
мехнулся Зверев и, подумав, добавил:— Впрочем, революция все ваши
взаимные расчеты и претензии сделала недействительными.
Васька стоял, как громом пораженный. Несмотря на весьма ощу-'
тимую прохладу, по его лицу катился пот. В округлившихся глазах
застыло то ли безумие, то ли ужас, то ли некое ниспосланное свыше
блаженство.
32
— Не огорчайтесь и выбросьте все это из головы.— Алексей по-
спешил его успокоить.— Даже не свершись революция, все равно ни
один суд Российской империи не решил бы дело в вашу пользу. Мил-
лионер Жухлнцкий и вы — какая же тут могла быть тяжба? Смешно
и абсурдно!
И снова — опять-таки само собой — всплыло это слово — «абсурд»,
и снова оно вызвало у Зверева ощущение того, что все, переживаемое
им,— неестественно правдоподобный кошмарный сон.
Алексей решительно тряхнул головой, прогоняя наваждение, и
подал Ваське его бумаги.
— Возьмите, Василий Галактионович, и постарайтесь не думать
больше об этом.
Л?— Купецкий сын поднял обессмыслившиеся глаза, помор-
гал и вдруг лихорадочно засуетился, начал делать множество каких-
то мелких ненужных движений, бормоча: — Бумаги... да... то ись пусть
лежат, значит... Авось... Революция, говорите? Не будет, значит, те-
перь ничего, а? Эх, не могла она немного погодить, революцня-то
эта! Л может, того... опять, значит, как при царе, а? Эх, я б тогда!..
Зверев глядел на него, жалкого и в то же время вмиг ставшего
каким-то неприятным, алчно трясущимся.
— Не думайте об этом,— мягко повторил он.— Минувшее не по-
вторяется. И прииски никогда уже больше не станут принадлежать
кому-то одному. И миллионерам уже сыграна отходная...
— Ага, ага...— бормотал Васька, совал и все никак_не мог засу-
нуть бумаги в свой засаленный бумажник.— А вот еще... бумажка
какая-то... Может, тут что-нибудь такое... Хи-хи...
Трясущимися руками он совал Звереву какой-то истрепанный до-
нельзя, протертый на сгибах листок. Алексей нехотя взял его, развер-
нул, пробежал глазами. Удивленно хмыкнул, перечитал еще раз и
вдруг расхохотался.
— Как я мог забыть!—воскликнул он.— Это же Золотая тайга,
где все возможно! Василий Галактионович, вы больше не хозяин Чи-
рокана, и ваше производство в миллионеры отменяется. Вы развен-
чаны точно так же, как Жухлнцкий. Оба вы в равной степени само-
званцы и воры, только тому повезло больше — он свое успел урвать!..
Зверев снова стал серьезен, еще раз перечитал Васькину бумагу
и вдруг обернулся к Дандсю, который, лежа на куче грязного тряпья,
спокойно посасывал пустую трубку.
— Дандей, вы из какого рода?
Охотник недоуменно моргнул, вынул изо рта трубку, подумал и
покачал головой.
— Не понимай...
— Ну... есть Чильчнгирский род и... другие. Вы из какого?
— А!—Дандей заулыбался.— Я киндигир...
— Я так и думал!—весело заявил Зверев.— Вот бумага, сорок
лет назад заверенная печатями канцелярии генерал-губернатора Во-
сточной Сибири. Она адресована вашему дяде, Василий Галактионо-
вич, и, так сказать, на всякий случай извещает его о том. что прииски
его, находящиеся в Золотой тайге по речкам Чнрокан и Кулакочи,
«имеют быть на землях, принадлежащих ороченам Баунтовского ост-
рога Киндигирского рода». Вот так! Миллионер-то у нас, оказывается,
вы. Дандей. Чнрокан принадлежит вам. И tvt. полагаю, революция и
все ее законы окажутся на вашей стороне. Вы свой миллион, думаю,
получите.
— Моя не понимай,— повторил Дандей.
— Не прикидывайся!—обиженно буркнул Васька.— Все ведь по-
нимаешь, лешак таежный... Как же оно выходит-то?.. Не, тут паря.
3 <Байкал» № I
33
что-то неладно... Ему, значит, миллион, а нам с Жухлицким кукиш с
маелицем?.. Торговали, значит, кирпичом, да и остались ни при чем...
Васькины миллионные претензии остались недосказанными. В
подвале вдруг стало шумно, послышались голоса, смех, тонет ног.
Дверь тягуче заскрипела, отворилась. Вошли Жухлицкнй, представи-
тель «Временного правительства» и Кудрин.
— Господин Зверев!—оживленно заговорил представитель.— Рад
засвидетельствовать: вы свое обязательство исполнили в точности.
Присутствуя при волнующем изъятии сего драгоценного металла...
— А я со своей стороны свидетельствую, что вы низкие лгуны!—
перебил Зверев.— Почему вы сказали, что Очир здесь?
— Ах, вот вы о чем! — засмеялся Зоргаген.— Путаница вышла,
знаете ли. Да и счастье его, что сумел удрать. Ей-ей, казачки б его
пристрелили,
— Полагаю, Василий Галактионович теперь свободен?—обратил-
ся Зверев к Аркадию Борисовичу.
— Какой еще Галактионович?—не понял Жухлицкнй и вдруг
расхохотался.— Ах, этот! Ну, разумеется же, разумеется... Галактио-
нович! Ха-ха!
Энергичным движением руки Зверев оборвал его веселье.
—. Господа, у нас, кажется, была все же договоренность на осво-
бождение двух человек?
— Если вы имеете в виду себя...— начал представитель «Времен-
ного правительства».
— Отнюдь! Я имею в виду вот этого человека — охотника Дан-
дея, который содержится здесь без всяких к тому оснований.
— Следствие по его делу еще не закончено,— вмешался комиссар
милиции.— А посему я должен...
— Вздор, вздор!— бесцеремонно перебил его Жухлицкнй.— Охот-
ник может идти домой. Да и тех двоих тоже можно теперь отпустить.
Эй, кто там!—крикнул он, оборачиваясь.— Выпустить сумасшедших!"
Пусть скорее убираются отсюда. И ты тоже! — Аркадий Борисович
указал Ваське на выход.
Купецкого сына не пришлось просить дважды. Он подхватил по-
лы борчатки и юркнул в дверь.
— А вот что касается вас, уважаемый господин Зверев,— с иезуит-
ской улыбочкой сказал Зоргаген,— то тут возникли некоторые допол-
нительные обстоятельства...
Кудрин встрепенулся, словно пес, учуявший дичь.
— Вы обвиняетесь в нижеследующем,— важно заговорил он гнусо-
ватым голосом судейского крючка.— В злостном подстрекательстве ра-
бочих к захвату и последующему утоплению механической драги, при-
надлежащей всеми уважаемому гражданину Жухлицкому; к захвату
ряда приисков, принадлежащих Жухлицкому же, и разграблению
имевшегося там имущества; а также в разбойном нападении на слу-
жащего вышеупомянутого Жухлицкого и нанесении оному увечья,
каковое выразилось в отсечении левого уха...
Несмотря на серьезность своего положения, Алексей не мог удер-
жаться от смеха.
— Послушайте, господин Жухлицкнй, ведь вы же как-никак ум-
ный человек — неужели вас устраивает подобный фарс!
Аркадий Борисович смиренно развел руками и ответил латинским
изречением, смысл которого сводился к тому, что да, закон суров, но
таков закон.
— Присовокупляю к вышеизложенному оскорбление должностного
лица при исполнении таковым служебных обязанностей,— невозмути-
мо продолжал Кудрин.— Исходя из вышеупомянутого вышеизложен-
34
ного, должен подвергнуть вас аресту с дальнейшим препровождением
в город Баргузин для судебного разбирательства.
— Вот видите, господин Зверев,— Жухлицкий снова развел рука-
ми.— Обещанный мной совместный завтрак не состоится, о чем весьма
и весьма сожалею. Счастливо оставаться!..
— Да, Аркадий Борисович!—вспомнил вдруг Зверев.— Прииск
Маломальский—такое название вам ни о чем не говорит?
— Маломальский? Экое бездарное название... —Жухлицкий на-
морщил лоб.— Маломальский... Кажется, когда-то что-то слышал, но...
— А Мясной? Нарцисс Ирннархович Мясной — слышали вы в та-
ком человеке?
— Вот это уже что-то более знакомое.— Аркадий Борисович по-
дозрительно поглядел на Зверева.— Откуда вам известна эта фамилия.
— Мне говорил о нем Франц Давидович Ризер,— наугад сказал
Зверев.
— Старый лис! — вскипел Жухлицкий.— Неужели все еще по-
мнит? Ну, я ему когда-нибудь покажу этого Мясного!
И он, споткнувшись в сердцах о порог, быстро вышел из клетушки.
Кудрин подтолкнул к выходу замешкавшегося Дандея.
— Быстро, быстро! Не задерживайся!
Дандей взвалил на спину свою неразлучную охотничью понягу и
побрел к выходу. Проходя мимо Зверева, он остановился и дружелюб-
но тронул его за рукав.
— Твоя шибко хороший человек. Будешь в тайге — ходи мой чум,
гости ходи...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ К худу или добру, однако полу-
чилось так, что в ту ночь членов
Совета и активистов из числа старателей в поселке не оказалось.
Ганскау, вознамерившийся было сразу же ликвидировать Таежный Со-
вет, с группой вооруженных казаков обрыскал весь Чирокан, но ни-
кого из намеченных к аресту лиц на месте не оказалось. Подобно
Турлаю, все они накануне вечером разъехались по окрестным при-
искам и небольшим артелям, занимавшимся полудиким кустарным
старательством.
Когда Очир, чуть замешкавшись, выпрыгнул вслед за Зверевым из
окна, на земле барахтался темный клубок тел. Где тут кто, понять
было совершенно невозможно. Рычанье да неразборчивая ругань —
вот и все, что мог уловить Очир. Он замер в нерешительности, но тут
слева грянул выстрел, пуля чиркнула возле самой головы. Очир мгно-
венно ответил в направлении блеснувшей вспышки и, должно быть,
попал — там болезненно вскрикнули. В этот момент справа метнулась
тень, и сильный удар по руке выбил маузер. Тотчас вслед за этим
сзади навалился кто-то массивный, сопящий, схватил железными паль-
цами за горло и начал душить. Уже теряя сознание, Очир успел выдер-
нуть нож и наугад ударил назад, попав во что-то мягкое. Душивший
судорожно всхлипнул, ослабил хватку. Очнр вырвался и, с трудом
глотая воздух помятым горлом, бросился за угол дома, оттуда зиг-
загами побежал к обрыву, не глядя, вслепую, скатился в заросли
прибрежного ивняка. Вслед ему, выплевывая короткие языки огня,
бухали винтовки казаков, тявкал пистолет Ганскау.
Задыхаясь, Очир пробежал по зарослям пару сотен саженей и
почувствовал себя в относительной безопасности. Остановился, при-
слушался. По всему, его не преследовали. Пламя, трепетавшее над
береговым обрывом, становилось все меньше, тускнело и, наконец.
3*
35
исчезло совсем. Видимо, пожар потушили. Очир присел на подвернув'
шуюся дряхлую колодину и задумался. Идти в Чирокан было не к
кому да и опасно безоружному. Васька, единственный его знакомый в
поселке, кроме Турлая, не имел собственного угла, и, к тому же, не-
известно, где он сейчас скрывался. Если Зверев жив—-а Очир от всей
души надеялся, что это так,— надо было его выручать, н помочь в
этом мог только Турлай, но председатель Таежного Совета обещал
приехать лишь к вечеру... Прикинув так и этак, он решил укрыться
на Магдалинннском, чтобы дождаться там кого-нибудь из тех, кого
Турлай послал вчера по приискам.
До Марпя-Магдалинннского Очир добрался на восходе солнца.
Надежно схоронившись в кустах, он приготовился к долгому ожиданию.
Из своего укрытия он видел две тропы — одна, уже знакомая ему,
уходила ’вверх по Кулакочи, а другая, более широкая и торная, шла
из верховьев Чирокана, по левому его берегу. Обе они сходились где-то
за развалинами приисковых строений, чтобы затем прямиком устре-
миться к захиревшей столице Золотой тайги.
Для ожидающего время всегда тянется особенно медленно и
нудно. Однако Очир достаточно наскитался по свету и довольно пере-
видел всякого, чтобы накрепко усвоить истину: терпенье — добродетель
всех воюющих и путешествующих. И терпенье его было вознагражде-
но— часов около десяти утра на тропе, тянущейся вдоль Чироканз,
появилось трое верховых. Впереди ехал Кожов, которого Очир узнал
издалека.
Когда они подъехали достаточно близко, Очир негромко их
окликнул и помахал рукой, подзывая к себе. Кожов мгновенно сдернул
с плеча винтовку, оглянулся по сторонам и лишь после этого, да и
то с большим недоверием свернул с тропы. Его осторожность Очиру
понравилась. Сам скупой на слова, он предпочитал иметь дело с
людьми, подобными себе, а именно таким и показался ему вчера сум-
рачный Кожов.
Выслушав рассказ Очира, состоящий буквально из десяти слов.
Кожов задал пару коротких вопросов, на которые получил столь же
односложные ответы, и больше ни о чем не спрашивал. Велев своим
спутникам и Очиру оставаться на .месте, он немедля отправился в
Чирокан разузнать, что там происходит.
Вернулся Кожов сразу после полудня с Васькой и Дандеем. Ку-
пецкий сын был при оружии — забрал свою винтовку, спрятанную Ва-
.сплисой позавчера вечером.
Кожов выглядел мрачнее обычного. В поселке он наведался в
несколько домов, поговорил кое с кем. издали понаблюдал за домом
Жухлицкого, казавшимся сегодня особенно замкнутым и насторо-
женным.
Внешне в Чнрокане ничего не изменилось, хотя Кудрин еще с
утра собрал, кого мог, возле бывшей приисковой конторы и объявил,
что по всей Сибири Советской власти уже ист и не будет впредь, а
посему нс должно ее быть п в Золотой тайге. Люди молча выслушали
и молча же разошлись по домам. На том, как будто бы, и закончнлгя
«правительственный переворот» |в Чнрокане. Однако воцарившаяся
после этого тишина была тишиной ожидания. Внизу, в беспорядочно
разбросанных по-над берегом избенках, ждали возвращения разъехав-
шихся по приискам мужиков, вооруженных выданными Турласм бо-
евыми винтовками; кое-кто нз оказавшихся дома старателей на всякий
случай готовили свои старые охотничьи ружьишки. Наверху, на взлоб- -
ке. где расположилась усадьба Жухлицкого, видимо, тоже выжидали.
Там происходило что-то скрытое, малозаметное постороннему глазу.
Из многословного и довольно-таки бестолкового Васькиного рас-
36
сказа о пережитом за минувшие сутки Кожов уяснил себе, что, во-
первых. Жухлнцкий, как ни странно, жив, что ему стало известно
о хранящемся у Турлая золоте покойного Штольника, и, во-вторых,
нападение на домишко председателя и захват Зверева, скорее всего,
связаны именно с этим золотом.
Несмотря на наружную сдержанность, Кожов в душе всегда был
склонен к бесшабашному удальству, почему в свое время и потянуло
его к анархистам. Сейчас он обдумывал план лихого налета на дом
Жухлицкого с целью освобождения инженера. Кожов знал, что у
Аркадия Борисовича имеется под рукой, считая и Кудрина с его ми-
лиционерами, больше десяти хорошо вооруженных молодцов, тогда
как у них самих на пятерых было две винтовки и берданка. Однако
такое соотношение сил не смущало Кожова. «Пальнем издалека по
окнам, пообещаем красного петуха подсунуть — куда Аркаше девать-
ся?— рассуждал он про себя.— А нет — так к вечеру Турлай подъедет,
тожмо что-нибудь придумаем». Поделился своими мыслями с товари-
щами. Васька, хотя затея ему не понравилась, сомнения свои выска-
зывать не стал — без всяких на то причин он почему-то всегда побаи-
вался сумрачного Кожова. Старатели, спутники Кожова, немного по-
думали и согласились с ним. заметив, правда, что «дело тут такое —
всяко может получиться». Очир же поддержал его с готовностью —
в случившемся со Зверевым он чувствовал свою вину и, чтобы иску-
пить се, был готов на все. Дандей, которого Кожов из-за болезненного
его вида и нехватки оружия не собирался брать с собой, вдруг тоже
вызвался идти. «Мало-мало помогать твоя».— сказал он.
— Ну, шагом марш, инвалидная конница! — хмуро пошутил Ко-
жов, и они, шесть человек при трех лошадях, бодро зашагали к
Чирокану.
Время было как раз такое, когда добрые люди заканчивают
обедать.
Однако в доме Жухлицкого в этот день никто про обед не
вспомнил — шла предотъездная суета. Сам Аркадий Борисович, запер-
шись в кабинете, сжигал бумаги в печке-голландке.
Решение навсегда покинуть Россию, принятое им в тот вечер, ког-
да Бурундук затопил драгу, было бесповоротным. Его нс изменило и
даже не поколебало привезенное Кудриным известие об оставлении
большевиками Верхнеудинска. Скорее, наоборот. Теперь вывоз за гра-
ницу золота и ценных бумаг значительно для него облегчался, и, не пи-
тая никаких иллюзий относительно призрачности возвращения былого,
Жухлнцкий торопился воспользоваться благоприятным моментом.
Аркадий Борисович был неплохо осведомлен о прошлом своих
приисков, однако в смене причастных к ним лиц — беглых каторжни-
ков, графа Бенкендорфа, смиренного чиновника Лапина, гуляки Мяс-
ного, собственного папаши-ростовщика и, наконец, самого себя — ка-
кой-либо исторически предопределенной закономерности не приметил.
Но то, что на глазах у него перевернута или переворачивается очеред-
ная страница жизни Золотой тайги, он интуитивно чувствовал. И, даже
не будучи философом, он тем не менее твердо знал, что дважды в
одну и ту же реку — тем паче золотоносную—никому еще не удава-
лось войти, и баснословные времена, когда погонная сажень буквально
пропитанной драгоценным металлом земли стоила пятнадцати копеек,
уже никогда не повторятся. К тому же, длившееся почти восемьдесят
лет потрошение Золотой тайги не могло пройти бесследно.
Аркадий Борисович бросил в жадно распахнутую огненную пасть
ненужные и, пожалуй, даже опасные теперь золотозаписныс книги.
Прошнурованные, в добротных переплетах, они тяжело упали в пла-
мя — печь выпыхнула искры, дым н пепел.
37
Жухлицкий поморщился, поднявшись, распахнул форточку и не-
вольно задержался у окна. Как бы новыми глазами оглядел открыва-
ющийся отсюда вид. Безлюдный, можно сказать, вымирающий по-
селок. Пустынная река. Унылая, до зевоты бесконечная тайга... Все
здесь безобразно перекопано-перепахано лопатами и кайлами, с алч-
бой перемыто в старательских лотках, на бутарах и вашгердах, вы-
жато, высосано н стало теперь скучным, жалким и ненужным, как вы-
вернутый карман... И разве что только вот это небо, высокое, северное,
в знобящей голубизне которого есть что-то от льда, заставляет ощу-
щать себя в глубине души тем, кто ты и есть в действительности,—
коварным и подленько расчетливым существом, беззастенчиво изга-
дившим и оборвавшим чей-то доверчиво "распахнутый дом, а не смелым
первопроходцем, умным дельцом, зачинателем освоения диких ранее
мест. «Плевать,— пробормотал Аркадий Борисович.— Плевать и на-
плевать. Будем мудры, как перелетные птицы... Кончается это злато-
обильное лето, и пора улетать в теплые края. Унесем в клюве свои
миллионы и забудем об этой варварской стране...» Тут взгляд Жухлиц-
кого упал на то место, где над водой возвышался кусок трубы зато-
нувшей драги, и с удивлением обнаружил нечто, не замеченное то
этого. От трубы поверх воды тянулся длинный красный лоскут. По-
лоскаемын течением, он трепетал, точно на ветру язык пламени. «Тот
самый флаг, который вывесил над драгой Турлай,— вспомнил Арка-
дий Борисович.— И в воде не тонет, дьявольская тряпка!..»
Резко отвернувшись от окна, он подошел к горящей печке. Надо
было торопиться, и Жухлипкий далее стал действовать механически —
один оценивающий взгляд, и в гудящее пламя летели листки, кипы н
пачки бумаг. С этого своего безжалостно-машинного темпа он сбил-
ся лишь тогда, когда из очередного вороха обреченных документов
выпал прямоугольный кусочек твердого бристольского картона с на-
клеенной на нем сиреневатой фотокарточкой Бориса Борисовича. Зо-
лотая тисненая надпись внизу, обрамленная замысловатой виньеткой,
гласила: «Фотография Л. А. Еселевича, Чита, Аргунская улица, № 17,
против Новаго Собора, телеф. № 470. Негативы сохраняются». Жухлиц-
кий-старшин был в наглухо застегнутом сюртуке, сидел в кресле пря-
мой, строгий, одна его рука покоилась на небольшом круглом столике
с субтильными ножками. На столике, возле руки Бориса Борисовича,
лежал раскрытый томик чуть ли не стихов. На заднем плане высилось
что-то вроде коринфской колонны. Словом, старшему Жухлицкому,
никогда в жизни не читавшему иных книг, кроме приходно-расходных
был поелику возможно придан возвышенный, сурово-задумчивый вид
мыслителя немецкой школы.
Аркадий Борисович заколебался. Образ отца, основателя милли-
онного предприятия, следовало сохранить при себе хотя бы из простой
признательности или приличия... Он еще и еще раз вглядывался в не-
запомннающиеся черты бывшего серого ростовщика, и в душе его
зашевелилось сомнение. Что, собственно, у них общего, кроме фами-
лии? Ни телосложением, ни цветом волос и глаз и ничем иным они.—
крысообразный щуплый Борис Борисович и жгучий красавец, богатырь
Аркадий,— и близко не были похожи. Это видели все. И все об этом
говорили. Жухлицкий усмехнулся. О, эта пресловутая тайна рождения,
мусолено-перемусоленная в десятках сентиментальных романов... Нет,
Аркадий Борисович не имел оснований считать себя, скажем, неза-
конным сыном графа Шувалова или путешествующего инкогнито на-
следника какого-нибудь престола. Все было проще, низменней и. можно
сказать, смешней, если верить тому, что однажды рассказал ему
некий спившийся чиновник, знававший Бориса Борисовича в бытность
его в Чите, то есть до рождения Аркадия. Чиновник этот, тогда еще
38
молодой и процветающий, был якобы однажды на веселой холостяцкой
пирушке, где некий красавец-купец стал хвалиться расположением
прелестной жены всеми ненавидимого бездетного ростовщика Жухлиц-
кого. Кто-то из присутствующих усомнился. Слово за слово, разгорелся
спор. Подогретый вином купец предло?кил пари. Оно тут же было
принято. Зная, что ростовщика нынче нет в городе, постановили тотчас
пойти к его дому, и пока компания будет ждать на улице, красавец
взойдет к пребывающей в одиночестве женщине и принесет бесспорное
доказательство ее благосклонности. Так и сделали. Молодые повесы
приготовились было к длительному ожиданию, но случилось неожидан-
ное. Хвастливый купчик вышел весьма скоро и с видом совершенно
ошарашенным. В руке он сжимал несколько радужных бумажек до-
вольно крупного достоинства. Прндя в себя, он сконфуженно поведал,
что встретил его сам ростовщик, неожиданно оказавшийся дома, и на
нахальное заявление подвыпившего молодого человека о том, что он
пришел-де повидать его жену, тихо и твердо, без малейшего раздраже-
ния заявил, что в его услугах здесь больше не нуждаются, а за труды
и беспокойство извольте, мол, принять некоторую сумму денег. И с
тем, вложив в руку остолбеневшего любовника хрустящие кредитки,
выставил его за дверь. Денег, как потом выяснилось, было ровным
счетом триста рублей, и их тою же ночью пропили за здоровье буду-
щего младенца. Что же касается пари, то оно, естественно, посчиталось
выигранным незадачливым любовником...
Аркадий Борисович еще раз взглянул на постное лицо Бориса
Борисовича и понял, что фотокарточку придется взять — если не ему
самому, то его миллионам родословная все же была необходима.
После -вынужденной заминки он с еще большей поспешностью
принялся швырять в огонь уже сослужившие свою службу бумаги. За
этим занятием и застала его вошедшая Сашенька:
— Что, душа моя, уже собралась? — Аркадий Борисович бросил
в печь старую записную книжку и поднял голову.
Сашенька ослепительно улыбнулась, достала из рукава платочек,
н, послюнив его, стерла на лбу у Аркадия Борисовича пятно сажи.
— Перемазались, как чушка... Как же соберешься-то? Тут не
знаешь, что и брать. Все бегом, как на пожаре...
— Ничего и не бери,— отвечал Аркадий Борисович.— Это у кого
ничего нет, тс возят с собой целые телеги добра. А у нас с тобой,
слава богу, денег хватает, можем без ничего ехать — и не пропадем...
Ну, кажется, все!
С этими словами Аркадий Борисович захлопнул ногой чугунную
заслонку н устало потянулся.
— Сашенька, посмотри-ка во двор,— готовы ли лошади...
Едва он произнес это, как за стеной зазвенело разбитое стекло
и одновременно откуда-то с улицы донесся звук выстрела. Аркадий
s Борисович вскочил, бросил взгляд на удивленно замершую Сашеньку
j. и выбежал из кабинета. Двумя прыжками он достиг своей спальни,
рванул дверь и сразу увидел безобразную дыру в оконном стекле, а
у стены напротив — «Универсаль-гонг» с изувеченным механизмом, а
на полу под часами — расплющенный самодельный жакан. «Убили»,—
сам того не заметив, Аркадий Борисович подумал о часах как об оду-
ii- шевленном существе.
— Ну, вот и дождались — смерды взялись за дреколье,— прозву-
Л -чал за спиной насмешливый голос Ганскау.
Г. Капитан бесстрашно подошел к окну и присвистнул.
— Оказывается, то был сигнальный выстрел. Так сказать — иду
на вы! А теперь вот парламентер жалует к нам. Очевидно, потребует
капитуляции на почетных условиях.
39
Жухлнцкий мигом оказался рядом с ним. Не спеша, неестественно
прямо, с каменным лицом, к дому приближался Кожов, смутьян из
турлаевской банды. Остановился, крепко расставив ноги, задрал го-
лову и крикнул:
— Вы окружены! Отпустите инженера, не то всех перестреляем и
дом спалим!
— Хамло! — прорычал Ганскау, и не успел Аркадий Борисович
моргнуть глазом, как капитан выхватил пистолет и, почти не целясь,
выстрелил черед разбитое окно.
Кожов пошатнулся. В тот же миг внизу, под бугром, за полураз-
рушенными амбарами и сараюшками, громыхнула винтовка. Брызну-
ли осколки стекла. Ганскау отпрянул от окна и схватился за щеку.
Жухлнцкий провел ладонью но глазам, ощупал лицо, потом глянул
на капитана.
— Вы ранены?
— Царапина, вздор! — скрипнул зубами тот п, подняв пистолет,
шагнул к окну.
Кожов, прихрамывая, убегал вниз по переулку. Ганскау сгоряча
выпустил по нему пару пуль, но безуспешно. С той стороны не отве-
чали.
— Сейчас возьму казаков и дух вышибу из красной сволочи!
Ганскау ринулся к двери, но Аркадий Борисович придержал его.
— Не торопитесь, капитан. Эта затея отнимет у нас много време-
ни. А кроме того, она чревата разными нежелательными случай-
ностями.
— Что такое? Что вы имеете в виду?—закипятился Ганскау.
— Не забывайте также о золоте, которое целиком находится на
нашем с вами попечении,— словно нс слыша его. холодно продолжал
Жухлнцкий.— Из-за минутной горячности и нескольких оборванцев
вы готовы рискнуть тремя пудами валютного металла? Капитан, вы
меня удивляете!
Упоминание о золоте несколько охладило пыл железного функцио-
нера «Временного правительства автономной Сибири*.
— Кажется, вы правы,— пробурчал он.— Кстати, что вы думаете
делать с этим инженером?
— Это не моя забота. Кудрин собирается доставить его в Баргу-
зин для последующего предания суду. Нс возражаю — дело полезное.
Показательный процесс должен образумить тех представителей интел-
лигенции, которые сотрудничают с большевиками.
— Стоит ли овчинка выделки?—Ганскау зло усмехнулся.— Мо-
жет, здесь его и приговорить? Так сказать, решением военно-полевого
суда, а?
— Не путайте меня в подобные дела, капитан,— сухо сказал
Жухлнцкий и, нс дожидаясь ответа, покинул комнату.
Ганскау проводил его взглядом и усмехнулся вторично, понимаю-
ще и чуточку презрительно: миллионщик не против ликвидации ин-
женера, но даже перед самим собой желает представить дело так,
будто он-де тут совершенно не при чем. Трусоватая игра штафирок в
двусмысленности и экивоки!..
Вернувшись в кабинет, Аркадин Борисович первым делом выгля-
нул во двор. Лошади были уже оседланы, и казаки заканчивали вью-
чить тех, которые должны были идти под грузом.
— Прекрасно,— пробормотал Жухлнцкий, оглядывая кабинет.
Взгляд его наткнулся на висевший в распахнутом шкафу халат,
и Аркадий Борисович вспомнил, что забыл извлечь браунинг из карма-
на этого халата. Стараясь не приближаться к окну, выходящему на
улицу, он подошел к шкафу, однако пистолета в кармане не оказалось.
40
Аркадий Борисович неприятно удивился, подумал и припомнил, что,
когда он выбежал из кабинета, здесь оставалась Сашенька. Стало
быть, пистолет могла взять она, но только зачем он ей понадобился?..
Пистолет действительно взяла Сашенька. Как раз перед этим
Пафиутьевна, пришедшая помочь ей собраться в дорогу, невесть с
чего вдруг расплакалась, говоря, что никому теперь они с дедом Сав-
кой не нужны; что Жухлицкий завез их, двух стариков, в тайгу и вот-
де бросает их здесь на нищету и голодную смерть; что Сашеньку, ко-
торая им, старикам, вроде родной дочери, они больше уже не увидят.
Сашенька, как могла, утешала старушку, чуть поплакала вместе с
ней, и тут Пафиутьевна шепотом сказала, пусть, мол, Сашенька не
подумает, что «последние кошки, и те на дыбешки», но только им, то
есть ей и делу Савке, страсть как не нравятся нынешние дела Аркадия
Борисыча: недавно Купецкого сына собаками травил, потом с этим
безголовым покойником неладное что-то вышло, а нынче—шутки
ли!—аж инженера запер в подвал...
Вот так Сашенька, весь день пребывавшая в предотъездной суете,
узнала о том, что тот симпатичный и очень серьезный инженер, кото-
рый принес ей весть о смерти отца, похоже попал в беду. Решение
помочь ему пришло само собой. Она чувствовала себя обязанной сде-
лать это. Сашеньке казалось, что этим самым она как бы отблагода-
рит отца,— и не за оставленное золото, нет, а за то, что почти трид-
цать лет он помнил, думал о ней.
В кабинет Аркадия Борисовича она пришла с намерением неза-
метно взять связку ключей, среди которых был нужный сейчас ей —
от громадного висячего замка, запирающего подвал. Когда прозвучал
выстрел с улицы, и Аркадий Борисович поспешил в соседнюю комнату,
Сашенька тотчас метнулась к шкафу. Халат висел на месте, но клю-
чей в нем не было. Сашенька старалась зря: еще утром Аркадий Бо-
рисович отдал ключ от подвала Кудрину, благоразумно отстраняясь
от всякого участия в решении судьбы Зверева. Сама не зная, зачем,
она взяла оказавшийся в халате пистолет и вышла из кабинета...
Сборы в дорогу уже заканчивались, когда из дому вышел Ганскау,
отозвал в сторону Рабанжи и подал ему взятый у Кудрина ключ.
— Инженера в Могилевскую губернию. Без лишнего шума.
— Дело нехитрое,— просипел Рабанжи.— Только служим-то мы
не у вас, господин хороший, а у Аркадия Борисовича.
«Пораспустились, сволочье!» — вспыхнул Ганскау, но сдержал-
ся и ровным голосом сказал:
— Распоряжение исходит от господина Жухлицкого. Идите и
спокойно работайте, однако не заставляйте себя ждать — выезжать пора.
Рабанжи кивнул, подошел к Митьке, помогавшему завьючивать
лошадей, что-то шепнул ему, после чего они вдвоем удалились. Чуть
погодя с крыльца сбежала Сашенька и, никем не замеченная, шмыг-
нула за угол вслед за Рабанжи и Митькой.
Она успела вовремя. Митька уже скрылся за дверью подвала, од-
нако Сашенька увидела сутулую узкую спину спускающегося за ним
Рабанжи, его обтянутые горошковым сатином острые хищные лопатки.
Чуть помедлив, Сашенька бесшумно сбежала по осклизлым ступень-
кам. Остановилась, ожидая, пока глаза привыкнут к подвальному по-
лумраку.
— Эко чудеса — госпожа Сашенька!—послышался удивленный
голос Митьки.— Тебс-то что здесь понадобилось?
Теперь она отчетливо видела их обоих — развязно ухмыляющегося
Баргузина и унылую физиономию Рабанжи, который, полуобернув-
шись к ней, застыл в вопросительном изгибе.
— Стало быть, Штольника, отца моего, вы убивали?— буднично,
41
каким-то совершенно домашним голосом спросила она и сразу же, не
давая опомниться, добавила:—Причитается вам за старика-то.
Из-под цветастой цыганской шали, наброшенной на ее плечи,
блеснул никелированный браунинг второй номер — тот самый, из ко-
торого три дня назад Аркадий Борисович убил Бурундука. Дважды
негромко хлопнуло — ватная глухота подземелья поглотила звуки
выстрелов. Баргузин, словно в безмерном изумлении, попятился,
вскинул руки к груди и стал нехотя оседать. Рабанжи, не успев даже
разогнуться из своего вопросительного положения, получил пулю в
печень—как-никак Сашенька была приисковая девка и умела, когда
надо, действовать сноровисто и бойко.
Не теряя времени, она сдвинула тяжелый засов, распахнула дверь
клетушки и очутилась лицом к лицу с недоуменно-встревоженным
Зверевым. Он хотел что-то сказать, однако Сашенька, ни слова не
говоря, схватила его за руку и почти бегом потащила к выходу. У по-
рога остановилась и выпалила на одном дыхании:
— Убить вас хотели. Скорей бегите отсюда. Прощайте. И храни
жас бог!
Она торопливо перекрестила его и подтолкнула к ступенькам.
— Живей!..
Зверев с секунду стоял в нерешительности, потом медленна пока-
зал головой.
— Спасибо, Сашенька, но убегать я не стану.
Он не торопясь поднялся наверх, обогнул дом и прихрамываю-
щий, с запекшейся на лице кровью, перепачканный в грязи, но преис-
полненный спокойного достоинства появился перед Жухлицким. Все —
и казаки, и Кудрин со своими милиционерами, и Ганскау— сидели уже
в седлах, готовые тронуться в путь. Только Аркадий Борисович стоял
возле коня и неторопливо озирался, не понимая, куда вдруг могла
исчезнуть Сашенька. При виде Зверева лицо его помимо воли изобра-
зило выражение досадливого удивления. Злобное изумление вспых-
нуло и в глазах Ганскау, который, уловив два чуть слышных пистолет-
ных выстрела, пребывал в полнейшей уверенности, что с инженером
покончено.
— Вы подлец! — громко и раздельно заговорил Зверев, угрожаю-
ще надвигаясь на Аркадия Борисовича.— Мне казалось, что вы силь-
ный хищник, не лишенный, впрочем, разбойной волчьей этики. Но,
оказывается, у вас нет ничего, кроме трусливой подлости мелкого
шулера!
— Позвольте, позвольте...— опешил Жухлицкнй.— Как вы смеете...
— Я полагал, что вы с комиссаром милиции собираетесь соблю-
сти некую законность, однако вы предпочли подослать этих двух го-
ловорезов, чтобы тайком пристрелить меня в подвале...
— Я ничего об этом не знаю!—выкрикнул Аркадий Борисович,
хорошо разыгрывая бешенство.— Где Рабанжи? Где Митька, черт
лобери?
— Это я их послал! — Ганскау спрыгнул с коня и решительна на-
правился к Звереву.
В этот момент кто-то легонько дернул Жухлицкого за рукав. Он
обернулся — перед ним стояла Сашенька.
— Нет больше их, Рабанжи и Митьки,— с этими словами ойа
подала ему браунинг. Аркадий Борисович захлопал глазами.
Зверев смерил взглядом вызывающе замершего перед ним капи-
тана и холодно отчеканил:
— Ну, а к вашей совести и чести аппелировать нет надобности,
поскольку ни того, ни другого у вас, видимо, нет.
Ганскау словно этих слов только и дожидался.
42
— Кр-расная сволочь!—рявкнул он, хватаясь за кобуру.
Зверев молниеносно ударил его снизу вверх в подбородок. В ко-
роткий этот удар он вложил всю скопившуюся злость за бандитское
ночное нападение, утренний допрос и последующее унизительное пре-
бывание в холодном сыром подвале.— Ганскау отлетел и мещком
шлепнулся под копыта коня, который испуганно всхрапнул и взвился
«а дыбы.
— Я понимаю ваше желание,— Зверев, презрительно откинув
голову, посмотрел на Жухлицкого.— Но убить меня сейчас вы не
посмеете — здесь слишком много людей. А за сим — прощайте, господа!
И он, по-прежнему прихрамывая, уверенной неторопливой поход-
кой направился к воротам.
Ганскау пришел в себя, когда Зверев уже скрылся за калиткой.
Капитан приподнялся, тряхнул головой и, мгновенно вспомнив все,
вскочил в бешенстве. Выхватил у ближайшего казака винтовку я ки-
нулся к воротам. Жухлнцкий попытался остановить его.
— Господин Ганскау! Николай Николаевич, будьте благоразум-
•иы! — несмотря на всю свою немалую силу, Аркадий Борисович еле
удерживал разъяренного капитана.
— Честь р-русского офицера! — рычал Ганскау, барахтаясь в мед-
вежьих объятиях Жухлицкого.— Кр-ровью, только кр-ровыо!.. Пустите
оке, дьявол вас подери! Прочь!
Вырываясь, он локтем ударил Жухлицкого под ложечку, отчего
тот задохнулся и разжал руки. Капитан устремился к калитке.
Зверев в это время спускался по переулку. Внизу, в заброшенном
доме, окруженном остатками хозяйственных построек, таился в засаде
Кожов со своим маленьким отрядом. Зверев, ничего об этом не знав-
ший, был весьма удивлен, когда из-за развалюх внезапно выбежал
•Очир и с радостным криком поспешил ему навстречу. Очир был по-
настоящему счастлив, увидев в живых человека, за безопасность ко-
торого отвечал перед председателем Верхнеудинского Совета. Поэтому
он не заметил, как из ворот дома Жухлицкого выскочил человек и
вскинул винтовку.
Капитан, превосходный стрелок, второпях немного промахнулся,
завысил прицел — пуля, вжикнув над плечом Зверева, угодила Очиру
в голову. Алексей, еще не осознавая случившегося, сделал шаг и од-
новременно с этим инстинктивно обернулся на выстрел, что дало воз-
можность Ганскау, который мгновенно все понял, передернуть затвор
и выстрелить вторично. Алексей попятился, поднял плечи, словно хо-
тел сделать глубокий вдох, и упал рядом с Очнром.
Ганскау метнулся назад. Еще мгновенье—и вот он уже в проеме
калнгки Но тут прозвучал еще один выстрел: стрелял Дандей, не
целясь н даже не взбрасывая винтовку к плечу,— он едва успел вы-
хватить ее из рук остолбеневшего Васьки. Ганскау, почти уже вбежав-
ший во двор, вдруг как-то странно перекосился, замер, потом сделал
несколько неверных шагов и рухнул к ногам Жухлицкого. Аркадий
Борисович испуганно отшатнулся, затем, взяв себя в руки, склонился
над капитаном и с одного взгляда понял, что тот безнадежно мертв.
— Кончено! — Жухлнцкий вскочил в седло, и при этом сознание
•его. цепкое сознание миллионера и золотопромышленника, не преми-
нуло отметить, что те три пуда золота теперь уже совершенно точно
останутся при нем.
Всесильный когда-то хозяин Золотой тайги покидал свои былые
владения — вернее, бежал из них — через черный ход. через ту самую
заднюю калитку, которая столь долго служила для всевозможных
тайных дел и выходила прямиком к оврагу, заваленному всевозмож-
ной дрянью и гнилью.
43
Салих БАТТАЛ
Поэтическое послание
1.
Я шлю послание Батыю,
(Хоть ныне он
лишь жалкий прах,
И мысли,
гневом налитые,
В чеканных отолью словах,
Поскольку в душах шовинистов
Он жив доныне,
грозно жив,
И, чтоб сверкало небо чисто,
Звучи же, стих мой,
как призыв!
Ведь есть наследственность такая,
Раз снова,
как из-под земли,
Идеи сборищ Курултая
В наш век двадцатый перешли.
И вот в одной стране восточной
Твой дух, Батый,
опять воскрес,
Твоею практикой порочной
Там именуется прогресс.
Костры взвиваются всё пуще,—
И, как в крови,
стоят дома,
И на глазах толпы орущей
Сжигают
Пушкина тома!
Полотна кисти вдохновенной,
Беснуясь,
втаптывают в грязь...
«Лишь я великий хан
Вселенной».
Твой дух орёт там,
не таясь.
2.
Когда-то знамя Чингис-хана
Ты,
выбрав место,
водрузил
На гребне волжского кургана
И грозно Западу грозил.
И шел вперед,
сквозь дым селений,
Неся с собою смерть
и тлен.
Весь мир поставить на колени
Хотел ты у своих колен.
И было что-то
от. блиц-крига
В твоих воинственных мечтах,
Но рухнуло с позором
иго
Батыям будущим во страх!
Россия,
мать моя Россия,
Их — тьма,
что на твоих полях
Бесславно головы сложили
Под наш татарский клич: «Ура!»
И я горжусь,
что я татарин,
Что русскому я верный брат,
Что нами
этот клич подарен,
И нужен в битвах,
как набат!
Не зря французы говорили,
Пройдя бои Бородина,
Что в грозной русской
ратной силе
Татар сноровистость видна.
45
С Россией в радости и гневе
Мы связаны
судьбой одной.
3.
Под Красным знаменем Свободы
Мы все сплотились Октябрем,
И стали братьями народы
В стране,
в которой мы живем.
Когда ж июньским воскресеньем
Враг посягнул
на честь страны,
В святом порыве единенья
Мы встали,
Родине верны!
Тогда,
из гордых дум отлита,
Как песня всем живущим —
нам, —
Легла тетрадь из Моабита
К чеканным пушкинским томам.
Мы все
в победном сорок пятом
Несли Свободу на Восток,
И Знамя реяло
крылато
Над гарью фронтовых дорог,
Я —
летчик —
в том походе правом
Летел,
выдерживая курс,
Наш Татарстан созрел ве чреве*
России-матушки родной!
Познав цену солдатской славы,.
Познав войну на цвет и вкус.
И выше не было отрады
Для нас,
испытанных в боях.
Когда Квантунская армада
Поверженный
сложила стяг.
...Но вновь,
зловеще в мир влетая,
Взрывают нашу тишину
Идеи сборищ Курултая,
Пророчат новую войну...
Так пусть развеются
бесследно
Идеи,
что. бедою жгут,
Чтоб по планете шли победно
Свобода,
Равенство
и Труд!
Нет!—
продолжателям Батыев
Всех рас
и всех материков!
Да!—
вам — борцы, в ряды влитые
За мир без гнета и оков!
ДВА ЛИРИЧЕСКИХ ОТСТУПЛЕНИЯ ИЗ РОМАНА
В СТИХАХ «В СТОРОНЕ ЧЕРЕМШАНА»
* * *
Соловей запел на иве, —
Слушай песню не дыша!
Не сыскать ее красивей
В междуречьи Черемшан.
Только что это?! Нежданно
Соловей умолк на миг, —
Потому что на поляне
Вдруг раздался чей-то вскрик.
Был он резок, был он тонок, —
В нем испуг, в нем боль дрожит:
Посмотри, да то — ребенок,
Рядом — мать без чувств лежит.
О, малыш новорожденный,
Ты, как сорванный цветок, —
В мире утреннем, зеленом
Беззащитно одинок.
Соловей, ударь погромче,
Разбуди быстрее мать!
Ветер, друг, пройдись по роще*
И начни озоровать!
Чтоб Сара очнулась кстати,
Чтобы не было беды,
Чтобы приняла дитятю
И обмыла у воды.
46
Но копилась сила в теле
У сироткл-малыша,
Потому у же в апреле ''
Смело сделал первый шаг.
"И. пошел, пошел, качаясь,
Из дверей в весенний сад
Так, что тетки, удивляясь,.
Говорили: «Л.Й да хват!»
Словом, парень, подрастая,
Не был робок, не был тих,---
С одногодками играя,
Выделялся среди них.
То устроит «именины»
И «гостей» во двор зовет,
Лепит леденцы из глины
И гостинцтя раздает.
Иль откроет бак а л его,
Где товаров --череда, -
Всем с парнишкой веселее,
И беда и тут не беда.
И выходит, не напрасно
Был он вскормлен всем селом,
Если солнце светит ясно
Над мальчишеским челом,
Если он смышленей многих,
Если крепок он в кости,---
Верю --выберет дорогу,
Чтоб достойно в жизнь идти!
v
Перевод с татарского-
Леонид ФАДЕЕВ
ОПЕРАЦИЯ
„ дакийские столбы"
19 декабря 1917 года В. И. Ленин а записке на имя Ф. Э. Дзержинского
предложил выработать «Экстренные меры борьбы с контрреволюционерами
и саботажниками». На следующий день, 20 декабря, под председательством
В. 11. Ленина состоялось заседание Совета Народных Комиссаров, на кото-
ром было принято решение «О создании боевого органа Октябрьской Социа-
листической революции — Всероссийской Чрезвычайной комиссии». В общую
борьбу за торжество идей революции внесли свой вклад и чекисты Забай-
калья.
Автор предлагает читателям документальный рассказ о забайкальских че-
кистах. Написан он на основе архивных материалов.
В. ЧИКИЧЕВ,
почетный чекист.
I, ХОД КОНЕМ
Мыльников так хлопнул дверью, что форточка резко распахнулась
и жалобно прозвенела разбитым стеклом. Фире Ксенофонтович не об-
ратил на это внимания. Он бросил на грязный стол фуражку и упал на
кровать, застеленную серым солдатским одеялам.
«Попался как кур во щи,— бормотал он.— Боевой генерал в шпио-
ны записался. Позор! До чего докатился!»
Сегодня утром на квартиру Мыльникова прибежал казак и доло-
жил, что его превосходительство генерал Эпов просит генерала Мыль-
никова к себе по очень важному делу.
Фире Ксенофонтович не спеша оделся и побрел чуть не на другой
конец Харбина. Эпов встретил его на пороге дома с любезной улыбкой,
совершенно ему несвойственной.
О.— пропел он,— дорогой гость. Милости прошу, милейший
Фире Ксенофонтович. Ждал, ждал вас. Ведь так редко теперь видимся.
И словом-то не с кем перекинуться. Проходите, — и он широко распах-
нул дверь.
Мыльников настороженно молчал. «Что этой старой лисе от меня
надо?— гадал он. — Не просто же так заманил он меня к себе. Сколь-
ко в Харбине живем, первый раз в гости позвал. Да полноте, в гос-
ти ли?»
Эпов засуетился возле стола—расставляя тарелочки с солеными
огурчиками, свежим салатом, принес из кухни мясо, колбасу.
— Ну, а теперь самое главное, — пропел он и вновь скрылся в
кухне.
«Ждал, ждал ты меня, готовился», — отметил про себя Мыльников
и насторожился еще больше.
А Эпов уже вынырнул из кухни с двумя бутылками водки.
Вот она, родимая, — провозгласил он, — рассматривая на свет
запотевшие бутылки. — Чуринская, экстра класс, милейший Фире Ксе-
18
иофонтович. У нас в России теперь такой прелести днем с огнем не
найдешь. Это же не водка, а слеза девственницы. Прошу к столу.
Они сели. И гость и хозяин чувствовали натянутость. Эпов поспеш-
но разлил водку по граненым стаканам.
— Давайте поднимем эти бокалы за нашу родину, за Россию-ма-
тушку.
Они чокнулись и одним залпом осушили стаканы.
— Парадокс, Фире Ксенофонтович, говорю о бокалах, а пьем
из стаканов, как в самом захудалом кабаке. И ведь за столом си-
дят не пьяницы, а два боевых генерала русской армии, — сокру-
шался хозяин.
— Бывших, — поправил его Мыльников.
— Ну, это как сказать, — возразил Эпов, — кому-нибудь может
показаться, что мы бывшие, но я, например, не сложил еще оружия,
да и вы тоже. Просто у вас сейчас не то настроение. Но мы его под-
нимем,— и он снова наполнил стаканы.
Мыльников выпил, но водка на него сегодня не действовала. Он
ьяло жевал салат, ожидая, что Эпов вот-вот начнет говорить о том,
для чего пригласил его в свой дом. И Эпов не заставил долго ждать.
— Был я недавно у главкома, — хрустя огурцом, заговорил
он. — Неспокоен Семенов. Требует, чтобы мы активизировались. Из-
за границы приходит много перебежчиков. Они жалуются на тя-
жесть налогов. Крестьянство недовольно Советами. В Забайкалье
казачество уже несколько раз поднимало восстания. Нам здесь труд-
но удержать горячие головы, они так и рвутся в Россию. Да вы и
сами знаете, как настроено наше казачество. Люди отдохнули после
боев и теперь снова готовы в огонь и в воду.
Эпов в третий раз наполнил стаканы.
— Давайте выпьем еще по одной.
Мыльников послушно проглотил водку. Эпов продолжал:
— Атаман предлагает организовать глубокую разведку в тыл к
большевикам. А если появится возможность, то одного из наших лю-
дей легализовать в Забайкалье. И вы знаете, чью кандидатуру пред-
ложил главком? — Не ожидая ответа, торжественно произнес: — Ва-
шу! Если бы вы знали, как высоко ценит вас атаман. Он так и ска-
зал, что опытнее и смелее Мыльникова нам никого нс найти. Глав-
ком отлично знает ваши деловые н боевые качества еще по тем вре-
менам. когда вы были у него заместителем.
«Так вот где собака зарыта», — подумал Мыльников.
Эпов торопился выложить все.
Вы, Фире Ксенофонтович, пойдете не один. У вас будет от-
личный помощник—Владимир Ильич Деревцов. Вы его помните?
Мыльников хорошо помнил этого полковника и в ответ кивнул
головой, а про себя опять подумал: «Уже все решили, не спросив да-
же согласия, и помощника подобрали»...
— Полковник Деревцов уже получил указание. Он вам все и
расскажет подробно.
— Когда же мне велено выходить? — задал первый и последний
вопрос Мыльников.
— А зачем оттягивать время,— ответил Эпов,— для нас дорог
теперь каждый день. Не спешите, конечно, но поторапливайтесь,—
улыбнулся он, — а вообще к этой операции следует подготовиться
очень тщательно, продумать все детали, запастись необходимыми до-
кументами. Ведь вам. Фире Ксенофонтович, придется работать в ты-
лу у большевиков до нашего прихода.
«Это сколько же»? — чуть не спросил Мыльников, ио воздер-
4 «Байкал» .X's 1
49
жался, зная, что об этом разговоре будет известно атаману Семе-
нову.
Уже ночь. Генерал ворочается в постели и никак не может ус-
нуть. Он отчетливо представляет себе сложность предстоящей опе-
рации. «Слава богу,— вздохнул он,— хоть помощника-то умного по-
добрали». Многих офицеров из окружения атамана Семенова Мыль-
ников не любил. Это были выскочки, обращавшие на себя внимание
жесткостью, но мало что понимающие в военном искусстве. По пре-
имуществу они были добрыми рубаками и только. Недолюбливал
Мыльников и самого Семенова, но мирился с ним, борясь против об-
щего врага.
Мыльников страница за страницей вновь перелистывал свою не
очень богатую биографию. Вспомнил родное село Акшу, что раски-
нулось на берегу полноводного Онона, безбедное детство. Как кад-
ры в синематографе, мелькали годы учебы в сибирском кадетском
корпусе, затем в Михайловском артиллерийском училище. Вспомнил
октябрь 1914 года, когда под Домбровском, опасаясь пленения, го-
тов был покончить с собой. И тот случай, когда в Чите в Мариин-
ском театре иа одном из спектаклей не подал руку цыганке Машке,
содержанке Семенова, и как потом Машка требовала отстранить
Мыльникова от должности. Правда, Семенов на этот шаг не ре-
шился, но вход в его дом был с тех пор закрыт для Мыльникова. И
еще какие-то воспоминания наплывали одно на другое...
Только к утру Фире Ксенофонтович забылся в тревожном сне.
Разбудил его громовой голос полковника Деревцова:
— Долго изволите спать, ваше превосходительство. Утро на
дворе, да еще какое...
Деревцов вытащил из портфеля бутылку водки и, хитро посмот-
рев на хозяина, сказал:
— Я ведь знаю, где вы вчера изволили быть, а поэтому и за-
хватил с робой вот этого зелья. Голову надо поправить перед рабо-
той, у нас ее немало.
Они наспех выпили, и Деревцов, по-хозяйски смахнув все со сто-
ла, разложил на нем карты пограничной зоны Забайкалья.
... По степи неторопливо движутся два всадника. Они опустили
поводья и лениво покачиваются в седлах. Тихо в степи. Солнце по-
висло в самом зените. Печет нещадно. Редко выдается такая погода
в приаргунской степи. Еще только конец мая, а духота, как в авгус-
те. Степь и увалы покрылись нежным ковром травы, редкие кустар-
ники приветливо пошевеливают зелеными листиками.
Степь бескрайняя, молчаливая, безлюдная. Можно ехать от рас-
света до заката и не встретить ни одной души.
Всадники разомлели на солнце, молчат. Лишь изредка переки-
нутся какой-нибудь незначительной фразой. Каждый думает свою ду-
му. Скоро кордон. Что-то их ждет там, за государственной границей?
Вроде бы и родина, да вот как она встретит их?
— Где нас ждет Размахнин?—спросил Мыльников.
— Верстах в десяти от Березовки, — ответил Деревцов, — скоро
подъедем. Пить хочется, — он потряс пустой флягой, — хоть бы род-
ничок какой встретить.
Посторонний человек никогда не подумал бы, что перед ним
военные люди. Одеты оба в крестьянские поддевки, кони заседланы
старенькими седлами. И лишь посадка выдает опытных кавалерис-
тов.
На увал выскочил верховой. Деревцов присмотрелся. Узнал:
— Размахнин! Легок на помине,— и, сняв картуз, приветливо зама-
хал им.
50
Размахнин подскакал, лихо осадил скакуна.
— Здравия желаю, господа!
— Здравствуйте, Андрей Давыдович,— протянул руку Дерев-
цов,— знакомьтесь, это генерал Мыльников, Фире Ксенофонтович.
— Мы когда-то встречались в Чите, ио вы меня, наверное, не
помните.— проговорил Размахнин.
— Да, что-то не помню.
— Куда теперь? — спросил Деревцов.
— Тут совсем рядом, рукой подать,— Размахнин развернулся
почти на месте и пустил лошадь вскачь.
Мыльников с Деревцовым последовали за ним. Из-за увала по-
казалась река Дербукан. Почувствовав близость воды, лошади сами
прибавили шагу.
— Там вас ждут,— крикнул на ходу Размахнин.
— Кто ждет? — недовольно спросил Мыльников.
— Прапорщик Фрол Чернецкий привел людей, да еще этот, как
его, тоже прапорщик, Алексей Федосеев. С ним человек пятнадцать.
— Не многовато ли? — нахмурился Мыльников. — Ведь куда
идем.
— На месте решим, — неохотно ответил Деревцов. Он, наобо-
рот, предпочитал иметь побольше народа, чтобы обезопасить переход
через границу. Еше там, в Харбине, он получил указание: людей не
жалеть, создать видимость перехода несколькими отрядами, самим
оторваться и уходить с группой в 15-20 человек.
У заимки на берегу Дербукана расположилась пьяная компания
казаков. Одеты они были кто во что и все без оружия. Но настрое-
ны по-боевому.
Размахнин пригласил гостей к себе. Наскоро помывшись, сели за
стол.
— Специально для вас вчера подстрелил доброго дзерена,— по-
хвастался Размахнин, разливая в стаканы самогон,— и этого добра
на той стороне раздобыли.
— Как с оружием? — спросил Деревцов.
— Уж больно вас много пришло. Я ожидал меньше, но кое-что
есть. В общем, наверное, на всех хватит.
Утром Мыльников попросил собрать казаков. Собирались мед-
ленно, у всех опухшие лица после вечерней пьянки.
— Казаки, — начал Мыльников, — вы знаете, куда и зачем мы
идем. Предупреждаю заранее: кто будет сводить счеты с большеви-
ками или мародерничать — пощады не ждите. Расстреливать буду
сам, лично. Без суда и следствия. Ясно?
— Понятно,— не очень дружно ответила толпа.
День прошел в сборах, уточнении маршрута. Как только сумер-
ки опустились на Аргунь, подогнали лодки. Грузились без шума и
суеты. Без единого всплеска переплыли на противоположный берег.
Проводник шепотом объяснил:
— Здесь, ваше превосходительство, безопасно. Пограничники
придут только утром, а вы уже будете далеко. В хутор Кумары не
заходите, лучше сразу в село Лсжанкино...
Казаки подобрались и шли, соблюдая все правила ночного пе-
рехода в тылу врага. В домах еще светились лампы, когда банда
вошла в село. Собрались кучкой.
Проводник сказал:
— Вот в тех домах живут чоновцы, а рядом председатель Со-
вета.
Мыльников снова предупредил:
4
51
— Повторяю, людей не трогать, взять только оружие к продо-
вольствие.
В селе начался переполох, заголосили бабы. Но вся операция
продолжалась несколько минут. Вновь собрались у околицы. Казаки
принесли несколько винтовок, около сотни патронов к ним и пять
мешков с хлебом и мясом.
Проводник вывел банду на тропу и скрылся в ночи...
2. КЛИНДЕР ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
Начальника ОГЛУ Забайкальской области Иосифа Ивановича
Клиндера разбудил телефонный звонок.
— Срочная шифровка на ваше имя с границы, - раздалось в
трубке.
Через несколько минут Клиндер был уже в своем кабинете. На
столе лежала расшифрованная телефонограмма: «В ночь на первое
в селе Курюмднмкан были люди. Взяли хлеб. Ушли в село Кунгура.
Подменили седло, потник. Количество людей нс выяснено. Направ-
ление неизвестно. Наш отряд тридцать человек преследует. Думаем,
банда разбилась, идет Сретенск.
Громов.»
Иосиф Иванович вызвал дежурного.
— Передайте всем начальникам отделов, что из-за кордона цы-
шла банда, пусть на местах принимают меры для обнаружения. До-
кладывать мне каждые два-три часа.
Иосиф Иванович потер переносицу и взглянул на часы: поло-
вина шестого утра. Он распорядился вызвать всех оперативных ра-
ботников. Пока они собирались, поступило новое сообщение:
«В 12 часов достиг поселка Уданиканский. Получил сведения,
что банда вошла в улус Верхне-курингинский и отобрала у чоновцев
восемь винтовок и пятьдесят патронов, а также продовольствие,
одежду и обувь.
Банда одета в штатское. У населения отбирает продукты и ве-
щи. Банда состоит из местного населения. При занятии улуса бан-
дитами один из них был ранен чоновцами. При допросе его выясне-
но, что банда вышла из-за кордона, переправилась через Аргунь, по-
шла на местечко Морон. Отряд в 50 человек под командованием ге-
нерала Мыльникова состоит в основном нз семеновских офицеров.
Из Хайлара за ним следует еще шесть групп, в каждой по 50 —60 че-
ловек.
Маршрут следующий: две группы на Амурскую дорогу, две в
Нерчинск, две — в Сретенск.
Веду разведку по окрестностям. Дальнейшее преследование
крайне затруднительно. Фуража нет. лошади голодные и через
день-два выйдут из строя.
Жду указаний. Остаюсь в улусе.
Командир кавалерийского отряда КАЧИНСКИИ
Военком ПАНЧЕНКО».
— Теперь многое прояснилось, — удовлетворенно произнес Клин-
дер.— осталось только узнать, что за птица этот самый Мыльников
и откуда он?
52
— Наш, местный. — поднялся из-за стола один из оперативных
работников. — акшннский.
— Ясно, что за птичка перелетела к нам. Значит, он и идет на
Сретенск. а остальные группы только прикрывают его.— Так,
так... — Клиндер задумчиво постучал карандашом по столу. — Но за-
чем он рвется в Сретенск? Что ему там надо? Сосдините-ка у«еня с
начальником сретенского боеучастка.
Немного погодя дежурный доложил:
— Сретенск на проводе.
— Кто у аппарата?
— Рокоссовский.
— Здравствуй. Константин Константинович, извини, что рано
поднял тебя, но дело, брат, срочное. Из-за кордона вышла банда,
да не простая, а во главе с генералом Мыльниковым. Вот здесь мне
подсказывают, что это бывший заместитель атамана Семенова. И по
нашим данным, движется эта банда в твою сторону, на Сретенск.
Что ей надо, пока неизвестно, но ты будь готов. Свяжись с опер-
уполномоченным ОГПУ и ждите моих указаний. Ясно?
Положив трубку, Клиндер обратился к своим сотрудникам:
— Итак, товарищи, границу нарушила пока одна банда,' но на-
до ждать еще несколько групп. Пока же вести неусыпное наблюде-
ние за этими, не выпускать из поля зрения Мыльникова. Генерал
пришел сюда не просто пострелять или отобрать несколько винтовок
у чоновцев. За ним нужен глаз, да глаз.
Затем Клиндер попросил принести ему досье на Мыльникова.
Внимательно прочитал. «Совсем молодой. В тридцать лет получил
генеральские штаны. И что же тебе надо у нас, Фире Ксенофонто-
вич?»— приговаривал он, ожесточенно растирая переносицу...
Прошло уже несколько дней с тех пор, как банда генерала
Мыльникова перешла государственную границу. Двигалась она ночью,
а днем отсиживалась в тайге. Бандиты были из местных жителей и
отлично знали глухне таежные уголки. Они легко уходили от пре-
следования чекистов, уводя их то в болота, то в непроходимую ча-
щобу. Пока преследователи выбирались на торную дорогу, банда
вновь заметала следы.
Работники Читинского ОГПУ перешли на казарменное положе-
ние. Они не покидали своих кабинетов. А сообщения приходили од-
но тревожнее другого. Границу нарушила новая группа. Начальник
Нерчинского райотдела писал: «Банда двигается по нашей террито-
рии сугубо осторожно, стараясь не обнаружить себя до прихода на
установленное место. Есть основания полагать, что бандиты, достиг-
нув намеченных пунктов, попытаются поднять восстание. Нами об-
наружена банда Гордеева. Идет по направлению на Ушумун. Ее пре-
следует наш отряд 119 сабель. Давыдов».
По телефону Клнндеру сообщили, что в поселке Коксртай член
партии Куценко.' выследив бандитов, решил сам расправиться с ними.
Он спрятался на сельском кладбище н, когда бандиты стали пере-
правляться на другую сторону реки, обстрелял их из винтовки.
Банда шла к Срстенску. Это явствовало из всех донесении.
Клиндер решил выехать туда, чтобы лично руководить операцией по
ее уничтожению.
Лампочка пол потолком едва светила. Клиндер посмотрел сна-
чала на нее. потом на Рокоссовского.
— Неужели, батенька, ты в таких условиях можешь работать?
Ведь ни черта не видно, а карта как назло мелкомасштабная.
— Ну, это дело поправимое, — Рокоссовский встал на стул, раз-
53
вернул шнур и опустил лампочку почти на самый стол. — Теперь
устраивает, Иосиф Иванович?
— Устраивает. Садись, соображать будем. — Он разгладил ла-
донью карту и положил перед собой остро отточенный карандаш. —
Войсковой разведкой установлено, что банда Мыльникова находится
в сопках, у Аркийских столбов. Это вот здесь, — он ткнул острием
карандаша в карту. — Бандиты пытаются связаться с населением.
Мы должны загнать их в тайгу и затянуть петлю обхвата. Для это-
го, Константин Константинович, тебе придется послать в Кокуй сто
штыков. Поставь перед ними задачу перейти через Шилку и дви-
гаться падью Савипиха и Заваловка. Вот здесь, — кончик каранда-
ша- уперся в названные пункты.
' — Затем пошли такой же отряд в Усть-Курлыченскую. Пусть
он переправится через Шилку и через село Епифанцево идет в падь
Березовка. Третий отряд в 90 штыков отправим в Кокертай. Оттуда
по ладушке Черенцкой он двинется на высоту 482,1.
— Ваш отряд, Константин Константинович, должен сосредото-
читься в «Кислом Ключе». Вот здесь. А отряды Качинского пусть
прослеживают долину Куренги до пади Дорея, чоновцы же из Шил-
ки. должны следить за падью Куркура до заимки лесничего...
Клиндер встал, потянулся. Красным карандашом обвел круг на
карте и, улыбнувшись, сказал:
— Ну, как мешок? По-моему, ничего. Остается только затянуты
горловину. Пусть теперь его превосходительство помечется. Сейчас
он отсиживается в тайге, а попытается выйти — поймет куда попал.
В комнату вошел красноармеец с двумя стаканами чаю.
— Вот это кстати!—Рокоссовский чуть сдвинул карту, освободил
угол стола. Красноармеец поставил стаканы и вышел.
— Хорошая штука, чай,— отхлебывая глоток, проговорил Клин-
дер.— Меня к нему один знакомый кореец приучил. Вот чудеса тво-
рил, вот умел заваривать чай!
—• Где это вы с корейцем познакомились?—спросил Рокоссов-
ский. Он не так давно знал Клиндера и полагал, что чекист приехал с
запада.
— А я ведь здесь воевал, еще при японцах в городе Зее в под-
полье работал,— объяснил Иосиф Иванович.— Устроился официантом
в ресторан Общественного собрания. Сервировал столы для городской
знати, обслуживал господ офицеров, а заодно внимательно слушал, о
чем они говорили. Узнавал много интересного.
Клиндер помолчал, допил чай.
— Но вскоре меня расшифровали. II кто же? Свои! Тот самый
кореец, который чай здорово заваривал. Он у нас был командиром
бронепоезда. Увидел меня и говорит громко так, да еще при хозяи-
не: «Что же это такое — командир Красной Армии, а работает офи-
циантом». Ну и пришлось мне живенько удочки сматывать.
В дверь постучали. Вошел работник штаба и положил перед
Клиндером шифровку. Едва пробежав ее глазами, Иосиф Иванович
вскочил из-за стола.
— Нет, ты почитай, ты только почитай,— чуть не кричал он,—
где у них голова, да есть ли она? ,
Рокоссовский взял листок и стал вслух читать:
— Отряд двигался от Епифанцево в направлении Аркийские стол-
бы. В двух верстах от Епифанцево молодой красноармеец 108 полка
натолкнулся на полковника Деревцова, ехавшего за продуктами. Де-
ревцова арестовали. Ввиду непроходимой тайги и из боязни, что Де-
ревцов сбежит, последний был убит одним из красноармейцев. У
Деревцова была лошадь, винтовка, гранаты...
54
— Ну и ну,— перебил Клиндер,— 108-й — это, что же, твой полк?
— Мой,— виновато сказал Рокоссовский.
— Как же такое могло случиться? Сами из тайги вышли, а плен-
ного вывести не смогли. Ерунда какая-то. Самосуд учинили, не иначе.
Да за такие вещи...
— Разберусь,— ответил Рокоссовский,— напортили здорово, ио сей-
час уже ничем не поможешь.
Клиндер подошел к карте и стал внимательно рассматривать
только что нарисованный «мешок».
— Когда выходит ваша группа, Константин Константинович?—
спросил он.
— Часа в четыре выйдем
— Ну, тогда идите отдыхайте, а то ведь подниматься рано. По
возможности чаще ставьте меня в известность о своих действиях.
Спокойной ночи...
111. ЗАПАДНЯ
Восьмой час шел отряд по таежным буреломам. Красноармейцы
устали и выразительно поглядывали на Рокоссовского, надеясь, что он
наконец разрешит привал. Тот и сам готов был присесть на какой-
нибудь замшелый пенек или полежать на жухлой прошлогодней тра-
ве, но к двум часам дня они должны обязательно выйти к Аркийским
столбам.
По спине противно стекали струйки пота, гимнастерка коробилась,
а в полевую сумку и кобуру, кажется, насыпали дроби, так они оття-
гивали пояс, красноармейцам, конечно, еще тяжелее. И он старался
не смотреть на них.
С вершины сопки, на которую поднялся отряд, онн увидели ка-
менную гряду, венчающую ближайшие горы.
Совсем немного осталось, товарищи, — громко сказал Рокоссов-
ский,— вон онн, Аркийские столбы. Еще один переход и мы будем на
месте.
Красноармейцы приободрились, да под горку и идти стало лег-
че. В пади наткнулись на журчащий родничок. Пили долго и жадно,
наполнили фляги и начали подниматься на новую сопку. Откуда-то
налетели тучи злющих слепней. Воздух наполнился зловещим звоном.
Наконец, вышли к серым каменным утесам.
— Привал, — весело крикнул Рокоссовский и расстегнул порту-
пею. Красноармейцы бросились в тень и с наслаждением растянулись
на земле. Немного отдохнув, Рокоссовский решил осмотреть мест-
ность.
Он поднялся на обомшелый утес, спрятался на теневой стороне и
стал в бинокль рассматривать ближайшие сопки. Тайга... Тихая, без-
молвная Вековые сосны лениво пошевеливают своими лохматыми
шапками. Вдруг до его слуха донесся треск. Рокоссовский оглядел-
ся— вроде ничего подозрительного не видно. И тут под скалой, на
которой он притаился, заметил человека. Шел он очень осторожно,
все время прислушиваясь, озираясь. Рокоссовский подождал, пока
человек поравняется с ним, и крикнул:
— Стон! Бросай оружие!
Тот вскинул винтовку, но понять, сткуда раздался голос, н? мог
и беспомощно водил стволом по серой громаде скалы,
— Бросай оружие! — повторил команду Рокоссовский.
Человек на тропинке стал медленно пятиться к заростям черему-
хи. Рокоссовский выстрелил из нагана. Человек, бросив винтовку, по-
бежал в кусты. Вслед ему прогремел новый выстрел. Чзловеч упал.
55
Из кустов н из-за скалы раздались ружейные залпы. Отселяла по Ро-
коссовскому. «Ага, вся банда здесь»,— отметил он про себя и. спрятав-
шись за уступ скалы, начал было отстреливаться. Но почти тотчас
понял, что стреляют бойны из его отряда. «Они приняли меня за бан-
дита.— догадался Рокоссовский и крикнул: Товарищи! Не стреляйте,
здесь свои.» Пальба прекратилась.
Выскочив из-за скалы, Рокоссовский поднял отряд и повел его в
обход кустов. Из зарослей крикнули:
— Товарищ командир, здесь тоже свои.
— Кто такие?—спрятавшись за ствол сосны, спросил Рокоссов
скнй.
— Первая н вторая роты 108-го полка,— ответили из кустов.
— Т.ак это вы чуть не подстрелили своего командира?— Рокос-
совский вышел из укрытия.
Не виноваты мы,— пожал плечами боец,—вчера только приш-
ли сюда. Знаем, что тут банда скрывается. Услышали стрельбу и по-
думали, что это бандиты...
— Быстро вон к тем кустам,— распорядился Рокоссовский,— там
я. кажется, действительно подстрелил бандита.
Бойцы цепью двинулись к зарослям черемухи. Вскоре нашли трех-
линейную винтовку, окровавленную тряпку и котомку.
Рокоссовский развязал котомку. В ней была огромная пачка
мелкомасштабных карт. Здесь же лежали общие планы Забайкаль-
ской и Прибайкальской губернии. Они были расчерчены красным,
желтым и зеленым карандашами.
— Да-а,— многозначительно протянул Рокоссовский,— я уверен,
что встретил на этой тропинке его превосходительство генерала Мыль-
никова. Ни у кого другого карт быть не могло.— Он поднялся.—То-
варищи, мы не можем позволить бандитам уйти. Сейчас они рядом
с нами, прячутся где-то неподалеку. Командиры, ко мне!
Через несколько минут, растянувшись двумя цепями, красноар-
мейцы вошли в притихшую тайгу...
Услышав окрик: «Стой! Бросай оружие!» — Фире Ксенофонтов»t
почувствовал, что внутри у него все похолодело, ноги налились свин-
цовой тяжестью. Он вскинул винтовку. Перед глазами — серая грома-
да скалы с большими черными трещинами. А сзади — рукой подать —
спасительные кусты черемушника. «Бежать»,— мелькнула мысль. И.
когда сверху вновь раздалась команда. Мыльников бросился в заросли.
Прогремел выстрел, за ним другой. Мыльников почувствовал: обожгло
правую руку. Извиваясь ужом,'он скользнул в кустарник. Над головой
снова загремели выстрелы. Он выхватил из кармана тряпку и при-
ложил к ране. «Легко отделался,— отмстил он про себя.— Но ведь
нас обложили со всех сторон. Надо выходить к Шилке»,—и сбросив
с плеча ставшую ненужной котомку, стал пробираться сквозь густые
заросли.
Перестрелка продолжалась. Мыльников бежал, не чувствуя, как
ветки царапают лицо, рвут одежду. В разгоряченном мозгу билась
только одна мысль: «Уйти... уйти... подальше...»
Сердце, кажется, готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Дыхания
пс хватает. Сколько прошло времени, далеко ли осталась завязавшая-
ся перестрелка, он нс знает. Наконец, обессилев, упал на траву, по-
пытался расстегнуть воротник рубашки, но не смог. Резко рванул —
полетели пуговицы. Дышал, как загнанный зверь, тяжело вздымад
грудь.
«Все, Мыльников, все,— повторял он про себя,— теперь уже все.
56
Пришла и твоя очередь». Он только сейчас спохватился, что бросил
там, на месте встречи, винтовку. «Эх ты, кадровый офицер! Бросил
оружие. Какое постыдное бегство. А как же дальше: без оружия, без
продуктов, даже без спичек? A-а, теперь все равно...»
Вдали опять загремели винтовочные выстрелы. Мыльников встре-
пенулся, вскочил. Стреляли там, у Аркийских столбов. «Взяли, всех
взяли»,— в бессильной злобе застонал он и медленно побрел в сторону
Шилки.
Догорал закат. Потянуло сыростью. Мыльников прибавил шагу.
Сквозь редкие деревья мелкнула серебряная гладь реки. Выбрав
удобную логовину, Мыльников наломал веток и стал устраивать для
себя лежку. На противоположном берегу раскинулся поселок, свети-
лись окна домов. Мыльникову даже показалось, что он почувствовал
запах парного молока. И сразу под ложечкой засосало, с утра у него
не было во рту маковой росинки. Поднялся, нашел куст черемухи, и
стал обрывать неспелые ягоды. Во рту все стянуло, и есть захотелось
еще больше. Уж в темноте нашарил толстую суковатую палку' и горь-
ко улыбнулся: «Вот теперь твое оружие, генерал».
Вернулся на место, устроился на ночлег. Небо на него смотрело
сотнями мигающих глаз. Он почувствовал себя затерянным, никому
не нужным. В голове родились мысли одна тяжелее другой.
Хрустнула ветка. Этот хруст испугал Мыльникова сильнее, чем
пушечный выстрел. Он привстал и крепко сжал в руке палку. Прямо
на него шел человек. .Мыльников различил силуэт на фоне редких
прибрежных кустов. Как назло, из-за облачка выглянула луна, залив
все окрест бледным мертвящим светом.
Человек остановился в нескольких метрах от замершего Мыльни-
кова, пошарил по карманам и чиркнул спичкой, раскуривая цигарку.
В неярком свете Мыльников узнал его.
— Федосеев,— позвал чуть слышно.
Цыгарка полетела в сторону, человек бросился к кустам, сры-
вая на ходу с плеча винтовку.
— Кто там?—прохрипел он из темноты.
— Это я, Мыльников,— ответил генерал. Он закряхтел, распрям-
ляя затекшие ноги.
— Ваше превосходительство?—удивился Федосеев.— Ну в напу-
гали же вы меня.
— А ты меня, думаешь, не напугал. Мне еще хуже, я ведь зад-
ремал. Ты неровен час мог в темноте наступить на меня. Ну, а потом
бы пристрелил.
— Сразу уж и пристрелил, — добродушно пробурчал в ответ Фе-
досеев.
— У тебя пожевать ничего нет?—спросил Мыльников.
— Кой черт пожевать, хорошо хоть сам-то вышел целый.— уже
со злостью ответил прапорщик и начал сворачивать новую цигарку.
— А как остальные?— снова спросил Мыльников.
— Остальных, наверное, уже чекисты пытают, если не расстре-
ляли прямо там, у Аркийских столбов. Я-то чудом выскочил из этого
пекла.— Он прикурил и уже не спеша стал рассказывать.— Сначала
стрельбу услышали. Ну, понятно, насторожились все, потом опять
тишина. Фрол Чернецкий с Мишкой Лоншаковым сунулись было нз
разведку, да чуть прямо в лапы к черту не угодили. Вернулись, а на
них лица нет. Видимо, говорят, невидимо прет на нас красноармейцев.
Мы в другую сторону, а там тоже цепи. Началась перепалка. Я сразу
рванул в кусты, затаился. Цепь-то мимо меня в трех шагах прошла.
Ну, только прошли они, я и побег. Верст, наверное, пять отмахал
рысью, ажно сердце зашлось. А вы-то пошто здесь?
57
— С меня, брат, стрельба и началась,— вполголоса произнес
Мыльников,— меня обнаружили. Тоже вроде тебя — убежал.
Федосеев поднялся, пошел к реке. Постоял, подумал и, вернув-
шись к Мыльникову, сказал:
— Надо уходить с этой стороны да поживее. Неровен час прода-
дут нас суки, ведь искать придут. На этом берегу лодок нет, придется
вплавь добираться. На той стороне мое родное село. Я сейчас поплыву, (
а у вас здесь хламиду свою оставлю.
— Это по такой-то воде?— удивился Мыльников. : ‘
— Лучше в Шилке захлебнуться, чем в лапы чекистов попасть,—
ответил Федосеев, сбрасывая с себя одежду.
Он вошел в воду и поплыл большими саженками. Мыльников дол-
го смотрел ему вслед и благодарил бога за то, что послал ему спа-
сителя.
Часа через полтора Федосеев бесшумно появился на берегу.
— Лодка есть, а весла ни одного не нашел. Подобрал в темноте
какую-то доску, да с километр заводил лодку вверх по течению.
Поехали, уж где пристанем, там и бросим эту посудину.
Течение было быстрое. Лодку несколько раз разворачивало то
кормой, то боком. Федосеев ругался свистящим шепотом. Наконец,
прошуршав по песку, лодка уткнулась в берег.
— Не знаю, как и заводить ее, окаянную, теперь, сил моих боль-
ше нету,— прошептал Федосеев.
— Ничего, я заведу,— успокоил его Мыльников,— только на место
надо поставить.
Взявшись за корму, он толкал впереди себя лодку. Вдруг потерял
опору под ногами и окунулся в холодную воду с головой. Вынырнул,
жадно хватая воздух, и повис на корме. Лодку стало заносить. Фе-
досеев с берега подал доску. Подтянул лодку к берегу и предложил:
— Да бросим ее к черту здесь. Только вытащим из воды и айда
в село, там обогреемся.
Мыльников не стал спорить. Вышли на тропинку, которая вела в
село. Жались к плетням, боясь встретить загулявшихся парней или ।
девчат. Федосеев здесь вырос, его знали все. Наконец, подошли к его
дому, огляделись, Федосеев осторожно постучал в ставень. Из хаты
раздался недовольный голос:
— Хто там?
— Афанасий,— откликнулся Федосеев,— я это, Алексей, открой.
Наступило молчание. Потом загремел засов, дверь чуть приот-
крылась. Не переступая порога, Афанасий испуганно оглядел при-
шельцев.
— Ты чо, спятил?—напустился он на брата.— В деревне чекистов
и чоновцев полно, а ты прешься прямо на рожон. Себя не жалко, так
?.оть семью пожалей. Не пущу я тебя, Алексей,— и за дверью снова
прогремел засов.
На какое-то мгновение ночные гости опешили, потом, не сговари-
ваясь. отошли от дома.
-—• Дожил, мать твою, в родной дом не пускают,— Федосеев сор-
сал с плеча винтовку, передернул затвор.— Перестрелять собак, один
ответ.
— Не дури,— остановил его Мыльников,— это сделать никогда не
поздно. Сейчас уйти надо. Мы еще вернемся, Алексей Захарович.
Но Федосеев не мог успокоиться.
— Родной брат отказал. Куды уж больше. Ну, ладно, посчитаемся
еще.— грозил в сторону дома.
Ночь провели неподалеку от села, под мостом. Показалась эта ночь
ьечностью. Мыльников никак не мог согреться после купания в Шилке.
58
Он бегал вокруг моста, а утром юркнул под него, как в спасительную
нору.
По мосту громыхали крестьянские телеги. Селяне ехали на покос.
Из села тянуло дымком, в котором вплетался запах свежего хлеба.
Это было невмоготу, и Федосеев несколько раз порывался сбегать до
дома. Мыльникову стоило немалого труда удержать его от этого опас-
ного шага, хотя он и сам уже обессилел от голода. День прошел не
менее мучительно, чем ночь.
Только сумерки упали на землю, оба по-пластунски поползли к
селу. Задами выбрались на огород Федосеева. Из-за стойки бегом
бросились на крыльцо. Дверь открыла жена Федосеева.
— Лешенька,— только и проговорила она, припав к груди мужа.
— Ладно, не до нежностей,— грубо оттолкнул он ее.— жрать нам
накрой да двери запри.
Подперев голову рукой, смотрела Марья, как жадно ели гости.
— Сердце кровью зашлось,— горестно сказала она,— когда Афо-
ня не пустил тебя в избу. Всю ноченьку не спала, а утром куда бежать,
не знаю...
— Сука он, а не брат,— метнул злой взгляд на жену Федосеев,—
сегодняшнюю ночь я ему в жисть не забуду.
Захватив с собой винтовку Федосеева, Мыльников ушел ночевать в
стайку. Зарывшись в душистое сено, он быстро заснул.
Когда рассвет начал робко пролезать в щелястую крышу, Мыльни-
ков встал, осторожно опустился во двор дома. Там его уже ждал Фе-
досеев.
Подошли к пади Глубокая, что начиналась у кромки леса, как
вдруг Федосеев стал нещадно ругаться: он забыл дома узелок с хле-
бом, что утром приготовила жена. Опять предстоял голодный день.
Мыльников предложил сегодня же уходить подальше от села.
— А куды пойдешь.— возражал прапорщик,— перво-наперво надо
продуктишками запастись, по селам-то сейчас не очень напромышля-
ешь, везде Красная Армия.
В полдень пришла жена Федосеева, принесла обед. Ели жадно и
предупредили, что вечером придут домой ночевать, а утром тронутся
в путь.
Вечером Мыльников опять зарылся в сено и забылся крепким
сном. Разбудили его громкие голоса. Открыв глаза, он увидел четыре
вороненых ствола, направленных в его грудь...
IV. ДНЕВНИК ГЕНЕРАЛА МЫЛЬНИКОВА
Настроение Клиндеру испортили с утра. И кто? Рокоссовский. От
него с Аркийских столбов прибыл посыльный. Рокоссовский в депеше
сообщал, что банда Мыльникова частью уничтожена, остальные же сда-
лись в плен. Но самое главное было в конце: «Генерал Мыльников
ранен и скрылся. Веду поиск».
— Раз-зявы,— ругался Клиндер.— Деревцова убили, этого упу-
стили!.. Раззявы!..
Он ходил по кабинету, растирая переносицу. «Где теперь его брат,
где?» Клиндер подошел к столу и еще раз перечитал сообщение. Толь-
ко сейчас он обратил внимание на очень существенную деталь: оказы
вается, среди бандитов не досчитались еще и прапорщика Федосеева,
а это что-нибудь да значит. Было известно, что Федосеев нз местных,
сретенских, что семья его живет в селе Кокуй.
— Так-так, милые.— сразу успокоился Клиндер.— теперь ясно,
где вы вынырнете. Федосеев мимо дома не пройдет. Вот тут мы вас и
подождем.
59
Клиндер вызвал к себе оперуполномоченного и срочно откоманди
ровал его с небольшим отрядом в село Кокуй, строго наказав внима
тельно следить за домом Федосеева, ни в коем случае не спешить i
выяснить, есть ли у лазутчиков связи с местным населенном. Главна?
задача — доставить Мыльникова в Сретенск в добром здравии.
— Учти,— напутствовал уполномоченного Клиндер,— никаких объ
яснений не признаю, если у Мыльникова будет хоть одна царапина. Of
мне нужен живым и здоровым. Ясно?
В районе буйствовала еще одна банда — Гордеева. Бандиты нале
гли, стараясь отвлечь внимание на себя. На столе у Клиндера лежал;
телеграмма. В ней сообщалось: «В четыре часа утра ограблен прииск
Берукай, что от Усть-Кары в 25 верстах. С приискателей сняты обувь
верхняя одежда, требовали выдачи золота и оружия. Делали поголов
ный обыск. Взяли одну винтовку и девять лошадей».
Банда Гордеева разбилась на несколько групп и каждая давала
о себе знать.
Вот еще одна весточка, самая неприятная за последнее время. Ко-
мандир взвода Ширашаков докладывал: «Совместно с погранэскадро-
ном и отрядом ЧОН преследовал банду. Банда устроила засаду в 151
километрах от Шилки. Отряд ЧОН попал в ловушку и вступил в бой.
Банда заняла выгодную позицию и отряд ЧОН вынужден был
отступить. В бою убито три комсомольца: Алексей Бояркин, Владимир
Шишмарев и Борис Соломкин.
По сведениям коммунаров, население к белой банде относится
враждебно.
Клиндер распорядился срочно отправить большой отряд красноар-
мейцев в район Усть-Кары для уничтожения банды Гордеева.
А телеграммы продолжали поступать одна за другой. Из Читы
сообщили, что красноармейцы отказываются брать в плен бандитов,
расправляются с ними прямо на месте. И опять пришлось предупреж-
дать товарищей, что подобная жестокость навлечет беду на жителей
отдаленных сел и деревень. Клиндер за самоуправство грозил трибу-
налом. Но когда ему рассказали, что 300 мужиков деревни Усть-Начин,
узнав, что в окрестностях остановилась банда, вооружились вилами,
дрекольем, дробовыми ружьями и целиком уничтожили банду, он толь-
ко развел руками.
Утром следующего дня пришла долгожданная весть: генерал
Мыльников арестован и этапируется в Сретенск. А через несколько’
минут в кабинет Клиндера нерешительно вошел Рокоссовский. Он ждал
неприятного объяснения с начальником ОГПУ, и вид у него был сейчас
совсем не боевой. Клиндер встретил его в дверях, обнял и потащил
к столу.
--------Наконец-то, наконец-то прибыл,— рокотал Клиндер,— я так
рад. Тем более, сегодня у нас состоится интересная встреча. А вот с
кем. не догадаешься.
Рокоссовский ошеломленно молчал.
— Ты садись, садись н послушай, о чем я тебе расскажу. Только
что позвонили из Кокуя, арестован бежавший от тебя Мыльников.
— Неужели?— радостно выдохнул Рокоссовский.
— Вот тебе и неужели,— рассмеялся Клиндер,— уже везут сюда,
в Сретенск. Тебе, наверное, не терпится рассмотреть его поближе, а
то в лесу-то не успел. Ну, ладно, понимаю, что всякое может случиться,
а признаться честно, так четвертовать тебя готов был, когда Мыльни-
кова упустили. Ну, да теперь все в порядке. Сейчас иди отдыхай, а
вечером прошу ко мне.
Во второй половине дня Рокоссовский опять зашел к Клиндеру и-
застал его за чтением каких-то бумаг.
— Знакомлюсь с дневником Мыльникова,— сказал Иосиф Ивано-
во
|ич.— Уж очень хочется знать сокровенные мысли его превосходитель-
ства. Откровенней, чем в дневнике, он не будет. Тебе это тоже интерес-
1о. Садись, буду читать вслух.
«9-е. Один в тайге без людей и без мяса. Неудачный загон. Дождь.
12-е. Ильич отправляется на охоту. Иван утянулся тоже. Полма-
1срки сараны — отличный ужин.
13-е. Сон до одиннадцати. Меньше голоду. Снова за саранкой.
)пять полманерки. Радостное событие: Ильич принес полпуда хлеба и
юл козы. Он рассказал о бунте китайских солдат в Олоча.х.
15-е. Скромный ужин и разговор о розовом будущем».
— Ишь ты, о розовом будущем заговорили, когда мы им на хвост
•ели,— засмеялся Клиндер,— кто такой Ильич, ты знаешь? Это и есть
юлковник'Деревцов. Тут дальше у него непонятное написано, пропу-
стим немного.
«Вверх через перевал к Бурукану. Без хлеба. Присталые люди.
Через три версты привал. В брод через Газимур. Трофим на разведку.
Неудача Ильича. Он занял три деревеньки. Комячейки бегут на по-
мощь. У Трофима тоже неудача—деревня занята взводом красноар-
мейцев. Не поели, не попили.
2-е. В Бурукан и через хребет в Туров. Ночлеги не доходя пади
Кркия. Переход через Куренгу — последний барьер. Удачное начало,
теудачный конец. Ранение Трофима. Поспешное отступление через го-
>ы. Ссора. Вчерашние распоряжения были плохи, а исполнение еще ху-
ке. Доблестный Трофим мертв.
7-е. Лепешки из охвостьев. Чай вышел. Ильич носится с перскочев-
toft. Сборы, уход Ильича. Последние охвостья на лепешки.
9-е. Сидим под навесом у Аркийских столбов, дождь. Федосеев
(шел в Сретенск. У меня осталось полтора фунта лепешек из охвость-
!в. Часа в четыре пришли Деревцов и его спутник. Как в насмешку
финеелн восьмушку ковриги. Ее сейчас же разделили и съели без
>статка. Оказывается, в Епнфанцево Ильич впал в панику и отступил
:тремительно, захватив лишь одну буханку хлеба. Ему показалось, что
1 поселке нас ждут уже третий день. В конце концов он сам понял, в
сакое глупое положение себя поставил, собрался и снова уехал в Епи-
|>анцево... Утром на другой день туда пришел эскадрон и искал нас
Ио Куренге. Из военных новостей: по Шилке повстанцами был обстре-
пян пароход. Трофим жив и отправлен в Сретенск. Хорошо же он о нас
нумает. Красные хотят изморить нас голодом. В Епнфанцево. где нет
местных коммунистов, поставили шестерых из Сретепска. Их в перепу-
гался Ильич.
10-е. С утра дождь прекратился, по небо облачно и изредка моро-
зит. Люди ходят, как сонные мухи. Большинство спит, чтобы меньше чув-
ствовать голод. Попили пустой чай, он плохо пьется. Я съел послед-
нюю половину лепешки. В общем скверно, надо постараться заснуть.
Гем более, что пошел дождь при полном солнечном свете. Ильич не
Прибыл, зато прибыли красные войска, окружили столбы. Перепитни
этого события чрезвычайно сложны. Люди метались, не зная, что де-
лать, пока не раздались выстрелы с северной стороны. Я бросился на
Юго-восток, упал, потерял карты».
— Ай-яй-яй, ваше превосходительство.— звонко рассмеялся Клин-
кер,— ну как вам не стыдно врать! Мы-то знаем, при каких обстоя-
тельствах вы потеряли карты, а заодно и винтовку. Ну, ладно, простим
Ьму эту слабость. Все-таки неудобно писать о собственной трусости.
«Красноармейцы подошли почти вплотную, работали пулеметы.
Наши почти не отвечали. Я спасся потому, что попал в логовину и
Пули летели поверх головы. Постепенно обогнул высоту па юго-запад
°т Аркийских столбов. Спасся... от пули, но остался без кусочка пищи,
без котелка и даже кружки, обреченный за сотни верст от своих на го-
61
лодную смерть. Но возблагодарю бога за спасение и положусь на его
великие благости. Слава богу! Решил идти кеда глаза глядят и попы-
таюсь узнать, где живут люди... Наконец-то Шилка и поселок Епифан-
нево. Начал наблюдать. Боже, Федосеев! Перст божий! Реку не пере-
едешь ни иа чем. Сон под полой у Федосеева в какой-то канаве. Краду-
чись на новое место. Солнце и обсушка. Боль в горле от холодной воды.
Под вечер из Сретенска прошел состав из трех пустых вагонов, по-
том он вернулся, набитый солдатами. По кратковременной остановке
можно подумать, что разъездов в Кокуе не оставлено».
— Вот ведь пес,— ругнулся Клиндер,— и мокрый весь, и холодный-
и загнан уже, а мысль о разведке не оставляет. Видишь, заметил эше-
лон и догадался, что никого мы в Кокуе не оставили.
«Немое отчаяние. Господи, помоги. В желудке начинает болезнен-
но сжиматься. Мрачные предположения.
Сегодня узнал ужасную новость: убит Ильич. Головная боль. Серд-
це стучит, как паровой котел. Нетерпение в ожидании ночи. Бесплод-
ность.
На новой логовине. Церковный звон — день святой троицы. Молит-
ва господня, как она начинает мне нравиться. Святые и простые слова,
как я раньше их не читал... Остался, можно сказать, совсем без всего.
Но полагаюсь на господа бога, на его святую волю. Пока устраивал
себе новую берлогу, пришел Федосеев. Он рассказал, что в Сретенск
привезли семерых наших раненых. В деревне весь день шла гулянка.
Съели по калачику, запили их холодной водой. Больше ничего-
съедобного не осталось. И это теперь каждый день, без запаса на бу-
дущее. Пусть будет на все святая воля господня. Иду на свои пост. В
дополнение ко вчерашнему эшелону сегодня утром провезли две по-
ходные кухни. ’
Ужинали одной водой. Единственное, что хорошего впоследствии
всех событий и поездки сюда — избавиться от навязанных атаманом
обязательств. Если буду жив, то прошлое, толкавшее фатально в безд-
ну, отпадет, и с помощью божьей я буду строить жизнь на прежних
началах труда н воздержания...»
Клиндер улыбнулся.
— Поздно же пришло раскаяние к вам, генерал. Раньше надо
было думать. А теперь вам жизнь уже не перестроить. Поздно,— повто-
рил он с ударением.
«Немножко воды вместо утреннего чая. Спокойствию коней. Нервы
поиздергались. Воображение начинает работать в самом фантастиче-
ском направлении. Одному богу известно, что ожидает впереди. Вот
при таких обстоятельствах смиряется ум человеческий, преклоняется
перед волею божьей».
— Ну, вот, Константин Константинович, и познакомились мы с
сокровенными мыслями генерала Мыльникова. Теперь остались допро-
сы всей банды. По этому народишку видно, что устал он и разговари-
вать будет охотно, абы уже прийти к одному концу. А тебе огромное
спасибо, дорогой, за помощь...
Владимир ЛИПАТОВ
* * *
Ты сказала: «Первый час весны».
Бог ты мой, я это не заметил:
Беглый свет летел из глубины,
Черный снег был на изломах светел,—
Все как прежде, та же тишина,
Редких окон желтые квадраты...
Ты сказала; «Чувствуешь, весна!
То же мне товарищ провожатый».
Что сказать мне в первый час весны,
Что ответить в первый час прихода,
Мы с тобой пока не влюблены,—
Помолчим, еще молчит природа.
Помолчим, пройдемся по весне,
Слушая душою обновленной,
Как разносит эхо в тишине
Первые шаги новорожденной.
* * *
Сжало сердце на мгновенье, словно
Не хватило воздуха ему,—
Ты вошла, и я застыл безмолвно,
Подчиняясь взгляду твоему.
И в словах обыденных привета,
Верю, ты не уловила дрожь,—
Так раздольно вдруг запело лето,—
В этом хоре дрожь не разберешь.
Боже мой, как все смешалось тонко —
Жар и страх, и несть тому конца.
Я поспешно отошел в сторонку,
Чтобы ты не видела лица.
Ты, смеясь, с другими говорила,
Ты смеялась на ответы их,
А потом неслышно дверь закрыла,
Чтоб во мне твой голос пе затих.
* * * .
Я сегодня улыбался людям,
Шел и улыбался просто так,
Кто меня за этот шаг осудит,
Тот, как я вчерашний, тот чудак.
63: .
Вот в ответ девчонка улыбнулась,
Женщина меня не поняла,
И с моей улыбкой разминулась,
Уносясь в житейские дела.
Я иду и улыбаюсь снова,
Я иду и радуюсь весне,
И в улыбке прозревает слово,
Что шепчу тебе наедине.
3: &
Есть такие цветы,— вероника,
Ранним цветом зари налиты.
Слышишь, радость моя, Вероника,
Есть такие цветы.
Разбежались они по дубравам
Средне-русской степной стороны,
По кордонам лесным, по заставам,
Словно вестники поздней весны.
Вероника, весна, ожиданье
Росной свежести, солнца и гроз,—
Жаль, на первое наше свиданье
Я подобных цветов не принес.
Ты стоишь, светло и обновленно
В зеркало придверное смотрясь,
Словно в сколок мраморной колонны,
Где иных времен таится связь.
Многолетний ритуал ухода...
Только сердце... словно в те года:
Вновь озноб и боль, и несвобода.
Словно ты уходишь навсегда.
Яс & Я:
Один. Витой свечи пятно,
Часов негромкий ход.
И ветер плачется в окно,
Как будто в дымоход.
Горит свеча, стучат часы,
Слезится стеарин.
Как у ничейной полосы,
Один, один, один.
Казалось, руки протянуть —
И ты вбежишь ко мне.
Казалось, пристальней взглянуть —
И мы наедине...
Лишь ветер бьется как ручей...
И я, закрыв глаза,
Сквозь веки вижу — по свече
Спускается слеза.
Так где же ты, так где же ты?!
Да знаю, знаю, где,—
И оттого углы пусты
В дому, в душе, везде.
• • •
И вновь как прежде, вновь как прежде
Спешить к неясной высоте,
Наивно следовать надежде,
Покорно веровать мечте.
Вновь все загадывать сначала,
Вновь плыть по руслу прежних лет...
Есть парус, лодка у причала,
Л море? Не было и нет.
Как зори, удлиняя тени,
Тускнеют в сумраке ночном,
Так я, устало сжав колени.
Сижу, охвачен полусном.
II вижу берег в час зенита,
Тебя н золото берез,—
Так отрешенно, таг: забыто,
Что и не верится всерьез.
• * *
С каждым часом все свободней дышится.
Словно в ожидании удач,—
То вдали бубенчики послышатся.
То снега пройдут по насту вскачь.
Снежный посвист веселит терпение.
Серебро дарз я на плеча,
Но душа не просит серебрения,
Тихою надеждой горяча.
А она живет, дитя наивное,
Чуть волнуясь, чуть настороже,
Ожидая что-то неизбывное,
Словно лучше не было уже.
5. «БаЛка.1» № 1
Иннокентий ЗВЕРЕВ
ИЗ ТАЕЖНОЙ ТЕТР АЛИ
У дочери Байкала
Ночью выпал первый снег. Угром, наскоро позавтракав, я стал
собираться на охоту. Почистил тозовку, протер хвоей капканы, про-
верил крепление лыж. Возле меня весело кружится мой любимец
белесый пес Сокол, чувствует близкую охоту, радуется. Скрипнула
калитка, ко мне подошел сосед, старый таежник Михей Данилыч,
поздоровался, степенно заговорил:
— Значит, браток, к Дочери Байкала — (так он называл боль-
шое, светлое озеро). — Давай, браток, давай... Побольше тебе добыть
пуха, и пера... А я уж поблизости по-стариковскн поохочусь, в Уз-
кой Пади поставил зимовье...
С полудня я вышел в тайгу.
Мне явно не везло. Надеялся на белку — куда-то ушла в поис-
ках богатого орехом кедра. За месяц я добыл росомаху, выдру да
парочку хорьков изловил капканом. А хитрые лисы каким-то чутьем
обнаруживали замаскированные капканы. Они ходили вокруг, слов-
но по заколдованному кругу. И соболи оказались не глупее лис.
Днем они на деревьях нс встречались: спали в недоступных скалах.
Мое зимовье стояло среди могучих кедров вблизи озера. Озеро
еще не замерзло. По вечерам до меня долетают прямо-таки музы-
кальные звуки: это Дочь Байкала разговаривает с прибрежными ча-
совыми-утесами. На берегу красуются пирамидальные елки. Они по-
хожи на новогодние — так украсил их нежный бело-розовый куржак
и гирлянды сосулек от брызг прибоя. Словно зайчики, под елками
лежат обледенелые камни. Л валун под снежной шапкой — точно Дед
Мороз присел отдохнуть у скалы.
Дочь Байкала!..
Мне вспомнилась эвенкийская легенда:
«Как-то раз в голодный год собрались таежники, звери, птицы
и во главе с великим и мудрым эвенком Еравканом направились к
Байкалу.
Пришли на берег, поклонились, взмолились:
— О, мудрый священный Байкал, пошли к нам свою дочь. И
будет у нас красота и богатство.
- Старшая моя дочь убежала к Енисею. Пошлю вам младшую.
Вернулись таежники в свою долину и не узнали ее. Перед ними
плескалось озеро — голубоглазая красавица. Дочь Байкала!..»
Я очнулся, услышав крик птиц. Вижу: возле утеса кружатся во-
роны. «Мудроватые птицы — зря тревожиться, кричать не станут»,—
подумал я и пошел к утесу. Возле утеса на песчаной отмели увидел
диво — огромного двухметрового сома, его выбросил прибой. «Вот
приманка-то будет...» — сам собе сказал я и, что тебе медведь, уво-
66
лок тушу в кусты, на полянку, завалил камнями. «Пусть лакомятся
лисы, соболи».
Через неделю я пришел к своей поклаже, поставил капкан. Пос-
ле пороши проверил: что за оказия, лишь проныры-вороны кружили
возле моей кладовой.
Чай, махорка кончились. Надо идти. А без лис и соболей возвра-
щаться в село не хотелось, стыдно за себя, невезучего. Ведь дал сло-
во— к празднику... Теперь и телевизор не купить, и не пригласить
вечером на телефильм Данилыча.
Ночью нс спал, ломал голову, как бы перехитрить лис... И на-
думал. Вблизи озера в прошлом году стояли палатки геологов, я ра-
ботал в тот сезон у них. Осенью, когда холодновато стало в палат-
ке, я разрубил поперек железную бочку... В общем, смастерил печ-
ку. Она и по сей день целехонька, на берегу лежит. Теперь поду-
мал: нельзя ли из печки сделать ловушку, перехитрить лис?
Утром, придя к озеру, перевернул печку, привязал на конец сы-
ромятного ремня плавник сома, второй конец ремня продернул в ды-
рочку, поднял печку без дна, подвесил на сучок сосны, получилось
нечто вроде висячего колокола. Подойдет лиса или соболь, нс почуя
капкана, смело залезет под «колокол», начнет грызть плавник, пере-
грызет ремешок и окажется в ловушке. Ни ворона, ни другой хищник
не испортят шкуру.
Денька через два я снова был у печки. Висит — и никаких сле-
дов. Я вовсе разуверился, делать нечего, придется идти в село.
Хорош зимний путь по реке — ровный, припорошенный мягким
снежком. Мчусь на легких, коротких лыжах. Бегут мне навстречу бе-
резы в белых пушистых накидках. За третьим кривуном начнется
Узкая Падь, покажется зимовье деда Данилыча.
Вдруг Сокол резко кинулся к берегу. Сделав несколько прыж-
ков, остановился и стал яростно рыть снег. Из-под снега выскочила
лиса! Прыжок — и она в зубах у Сокола!
Подбегаю, смотрю: пышная, чернобурая, только грудь да кончик
хвоста белый. А уж серебристый налет какой! Одним словом, за-
гляденье! Гляжу, на шее петля. Насчет капканов хитра. Л сбросить
лапками петлю—ума не хватило... Петля старая, кто-то прошлой зи-
мой ставил на зайцев, забыл снять или потерял. Вот и попалась плу-
товка, обессилев, спряталась в снег. Ох, и нюх у Сокола! Молодец
Сокол! Будет тебе порционное.
Вечереет. Слева в кустах показалась низенькая, односкатная
крыша. Сворачиваю с реки, подхожу. Следов не видно. Крылечко за-
несено снегом. «Наверно, хозяин ушел в село за продуктами». Захо-
жу в зимовье. Светло, чисто, уютно. Но холодно. На столе белая
фарфоровая кружка с замерзшим недопитым чаем, наполовину сго-
ревшая свеча, раскрытый «Огонек» и стопка книг. Смотрю: Приш-
вин, Арсеньев... у железной печурки аккуратно сложены сухие смо-
листые дрова. На полке разноцветные брикеты и миниатюрные бата-
рейки. должно |быть, от транзистора.
Я быстро затопнл печурку, вскипятил чай. Поужинал сам, угос-
тил отварной глухорятнной Сокола. Тем временем стемнело. Зажег
свечу, снял с чернобурки шкуру, повесил сушить н, раздевшись, лег
спать на мягкие сосновые лапки... Скоро уснул.
На зорьке выехал в село. Сдал в заготпункт чернобурку и дру-
гие шкурки, купил в сельмаге телевизор, радуюсь себе. Дай, думаю,
Данилыча приглашу.
— Лежит в больнице, — печально сообщила мне Лукерья.— На
«скорой» отвезли.
— Что с ним?
5
67
— Простудился.
Я к автобусу райцентровскому, как же, надо проведать. Захо-
жу в больницу. Девушка-бурятка дает мне белый халат и называет
номер палаты. Открываю дверь.
— О, родник! С возвращением тебя! Спасибо, не забыл, навес-
тил,— радостно говорит старик, вскочив с койки. На его обожжен-
ном пургой лице, кажется, еще глубже легли морщинки, а живые
карие глаза по-прежнему светятся душевной теплотой...
— Опять, поди, белок-то нащелкал, дружок? За чаем, табаком
прикатил?
— Кое-что добыл и новинку купил.
— Какую?
— Телевизор. И не простой, цветной, широкоэкранный.
— Видел такое, брат, видел. Показывал Лука Никитич, наш
врач. Страсть башковитые пошли люди. Додумались же, смастери-
ли "такое чудо! Тут тебе н кино, и театры, и живая газета, и книга.
Не уйди чернобурка, и я бы купил. Только другое... Телевизор-то не
могу долго смотреть — глаза не дюжат. Я целюсь на крупный ра-
диоприемник. Буду слушать песни, музыку всех стран. — И, глубоко
вздохнув, продолжал: — Сорвалась, плутовка, сорвалась...
Я почувствовал неладное. Спрашиваю Данилыча:
— Как сорвалась?
— Деревце, каналья, перегрызла и ушла. Вот из-за нее и лежу
здесь. В капкан-то не мог залучить. И все-таки перехитрил: медную,
старую, под цвет травы, петлю поставил — попалась! Три дня кру-
жил, гонялся за ней. Лиходсйка-пурга застала. Спал в снегу, без
спального мешка. Вот и простудился! Но ничего. Она непременно
околеет. И, может, наткнется на нее добрый человек — мне скажет...
«Не знал... Как же быть теперь?» — подавляя в себе смятение,
успокаиваю друга:
— Не беспокойся, Данилыч. Я тебе очень и очень обязан, в дол-
гу не останусь. К празднику вернусь с охоты и будет у тебя самый
лучший приемник.
Старик отмахнулся:
— Я сам! Я сам! Ты лучше поищи с Соколиком в Узкой Пади.
Может, н найдешь мою чернобурку. Кстати и капканы проверишь.
За вторым кривуном возле трсх валунов стоят. Там еще две огневки
и одна сивенькая погуливают. И собольчик объявился. Вот лех<у и
думаю: может быть, сидит уже зверек в капкане. Ворона или росо-
маха испортят шкурку. Душа рвется в лес. Так бы и полетел в Уз-
кую падь к капканам. Лука Никитич не отпускает, говорит, кашель
глубокий и ишшо что-то похрипывает, попискивает...
— Завтра же проверю твои капканы, Данилыч. Без добычи не
вернусь, — сказал я и, пожелав старику скорого выздоровления,
вышел.
Иду к автобусу сам не свой. Как рассчитаться с Данилычем?
Что сказать? Как он меня поймет?
На рассвете, загрузив свою понягу, встал на лыжи, пошел в Уз-
кую Падь. Проверил капканы Данилыча — оказались пустыми. Бегу
к Дочери Байкала. Вот и «колокол». Ого! Спущен! Конец ремешка
треплется на ветерке. Кто? Лиса? Соболь? Хорь? А может, пусто?
Так и хочется сказать: «Терем-теремок, кто в тереме живет?».
С замиранием сердца прислушиваюсь. Кто-то копошится. Осто-
рожно приоткрываю дверцу. Радость! Мелькают пушистые лапки со-
боля, торжествую: «Теперь мы с Данилычем будем квиты!» Опростал
мешок и загнал в него соболя. Был он лучшей породы: черный, блес-
тящий, как крыло молодого ворона!
68
Данилыча я застал дома. Он сидел возле печки и ножом вы-
стругивал для карточки копыль.
— Ну, как, старина, здоровье, не попискивает? . .
— Все в порядке!
— Вот, друг, принимай! — я вручил старику соболя. "Он радост-
но заулыбался:
— Значит, в Узкой пади... Добро—высший сорт! Сердечное спа-
сибо тебе, браток!
— Какой искристый! — воскликнула вошедшая с охапкой дров
Лукерья и спросила: — Чей?
— Мой, мой,— баском ответил старик.
— Молодец ты у меня, Михеюшка!
Данилыч гладил соболя, дул на него, высматривал пух, опре-
делял мех. И улыбка не сходила с его морщинистого лица.
Однажды ид Ьитигп^
Витимская долина... Тайга, тайга, край золотодобытчиков, край
коренных охотников-оленеводов.
Едет верхом на олене молодой охотник Захар, едет и думает:
«Скоро покажется третья юрта «Партизанка», переночую там, а зав-'
тра к полудню буду в последней, что на «Михеевом ключе», юрте».
Вечером он подъехал к «Партизанке». Снег вокруг юрты утоп-
тан. Лежит куча свеженарубленных дров. «Кто-то белкует здесь,—
подумал Захар, а зайдя в юрту, по посуде н постели определил:—
Дед Михей это... Далековато он ноне забрался».
Отпустив на кормежку оленя, Захар сходил к Витиму, нарубил
льда, наполнил котелок, разжег в юрте костер. Едва закипел чай,
как за дверью громко залаял Дозорка. Захар проворно вышел из
юрты. Из леса к юрте шел дед Михей, с пояса рядком свисали голу-
боватые чернохвостые белки.
За чаем потекла беседа.
— Вблизи-то маловато белки, сегодня, пока ехал сюда, добыл
всего лишь четыре.
— А здесь-то день то пять, то шесть... Сегодня, как видишь, семь
хвостов добыл. Спасибо Орлику, старательный, дружелюбный пес,
все понимает, что тебе человек.
— Завтра, дед, я поеду на твой ключ. Должна там быть хоро-
шая белка. Кедр там богаче. А белке лишь бы был орех.
— Что ж...
После ужина улеглись на нары отдыхать. От костра по бревен-
чатым темно-бронзовым стенам весело прыгали желтые зайчики.
— Давно собираюсь тебя, дед, спросить, почему эту юрту назы-
вают «Партизанкой».
— Расскажу тебе дружок, расскажу. Слушай.
В молодости, избавившись от царской каторги, ушел я в тай-
гу пытать счастье, старателем стал. И чуть не погиб... Меня спасли
эвенки. Я подружился с ними, душевные люди, приютили меня, по-
ставили на ноги, женили на эвенкийке Аги, красавица была: волос —
угольный, белолицая, нежная. После веселой дружной свадьбы по-
дарили эвенки мне ружье, сеть и парочку ездовых оленей и посове-
товали вот это местечко, богатое зверьем, рыбой и птицей. Прико-
чевал я сюда с Аги, она тайгу знала как пять пальцев. Смастери-
69
ли шалаш. Аги рыбачила, стреляла разную дичь, я заготовлял брев-
на. Из крепких, лнетвеннчных и поставил вот эту юрту.
Как-то раз мы поехали за мукой и чаем на прииск. Там оказался
добрый гость из города — уполномоченный ревкома, молодой, боевой,
звали его Алексеем.
На сходке Алексей рассказал о том, что в России под руко-
водством великого Ленина трудовой народ взял власть в свои руки...
А в Забайкалье гуляют-царствуют белобандиты-семеновцы. Семенов-
цы, сказывал Алексей, разбойничают: грабят золото и отбирают у
охотников пушнину, бьют оленей. И посоветовал нам Алексей всту-
пать в партизанский отряд, защищать родную тайгу, народное бо-
гатство. Тут же мы, таежники, записались в партизаны. И моя Аги
записалась в отряд. Стреляла она метко, на расстоянии ста шагов с
пенька пулен сшибала спичечную коробку. Командир отряда Мокла-
канов Василий дал нам задание: добыть для главного отряда мяса.
Вернулся вместе с Аги к своей юрте. Тут солонны-то рядом. Ут-
ром Аги жарила лепешки, я заряжал патроны. Вдруг за дверью за-
лаял наш пес Тамга. Открываю дверь, вижу, к юрте идут семеро,
вооруженные двадцатизаряднымп винчестерами. Екнуло мое сердце:
бандиты, думаю.
Зашли они в юрту молча, как звери. Быстро обшарили всю юр-
ту, видимо, искали пушнину и золото. Ничего не нашли, взяли мою
берданку и швырнули в воду. Их главарь, рыжий, с бомбой и мау-
зером на поясе, сев на нары, зло спросил:
— Партизан?
Отвечаю ему:
— Охотник я приезжий.
— Врешь. Ты — таежник. Все знаешь. Собирайся. Веди нас на
прииск, к золоту, к партизанам.
— Не знаю, не знаю,— говорю,— ни разу не был на прииске и пар-
тизан не видел.
— Врешь, хитрый ворон, собирайся! — рявкнул главарь и, вынув
из деревянной кобуры маузер, завизжал: — Убью!
Я стал собираться, думаю: поведу не по тропе, а в другую сто-
рону, заведу гадов в дебри непроходимые п. может, улизну, даст бог.
А Аги, утирая слезы, говорит мне по-эвенкийски: «Пешком не
ходи с ними, убьют. Делай плот. Витим тебя выручит...»
Понял я Аги, говорю бандитам:
— На прииске я не был, партизан не видел. Но слышал, что на
прииск можно попасть скорее и легче по воде, по Витиму. Прииск-то,
сказывают, на самом берегу стоит. Сделаем плот — поплывем. Витим
быстрый, ночью будем там.
—Во-во, ночью, — буркнул рыжий.
Точу я камешком топор и говорю Аги по-русски:
— Иди, режь прутья для связки бревен,— и по-эвенкийски под-
сказываю:— Олейников отгони подальше, чтоб их не увидели эти
звери...
— По татарски нс бормотать! Говорить только по-русски! — за-
кричал одни из бандитов.
Наточил я топор и вышел. Обрубаю у сухих валежин сучья, вер-
шины. Бандиты носят бревна к воде. Принесла Аги гибких таловых
прутьев. Связал я послабее, как попало, бревна. Столкнули плот на
воду. Оттолкнулся шестом от берега. И подхватил Витим плот и по-
нес. А на берегу стоит, заливаясь слезами, моя Аги...
С шестом в руке сижу позади. Бандиты — спинами ко мне, по-
куривая японские сигареты. А плот, вроде сказочного ковра-самоле-
та, словно по воздуху несется. Уж вечер сгустился, взошла луна. Слы-
70
ту рокот — это Витим грозно рокочет на буйном пороге. Знаю: нн
плоту, ни пловцу на том пороге не сдобровать — разобьет, непремен-
но разобьет.
— Что это?! Порог? Проплывем ли?! — спрашивает меня главарь.
— Перекат! — отвечаю я, — мелкий перекат! Плот сядет, передер-
нем и дальше...
Не доплывая до порога, я осторожно с шестом шмыгнул в воду
п — за валун, потом на берег, в лес. Спохватились бандиты, но было
уже поздно. Веером мелькнули на пороге бревна разбитого плота!
Бегу меж деревьев по тропе, вниз к порогу... Подбегаю, вижу: плы-
вут друг за дружкой бревна разбитого плота. Вот вам, волчье, и пар-
тизаны, и прииск.
Лги не спала. Сидела у огня. Увидев меня, вскочила, обрадова-
лась, бросилась ко мне... Прижимаю се к сердцу и говорю:
— Спасибо тебе, милая, и нашему Витиму спасибо!
Вот почему эту юрту и назвали «Партизанкой»...
Утром достал я из воды свое ружье, протер, зарядил и пошел с
Аги на солонец...
В партизанский отряд мы возвратились с богатыми трофеями.
Наши олени были загружены мясом. У меня на спине кроме своей
берданы висели четыре винчестера. Я их нашарил на дне за порогом.
Тайма удачи
Заведующий заготпунктом госпромхоза Кузмич, благословляя ме-
ня на охоту, говорил:
— Не один год мы не трогали лис. Теперь их расплодилось по-
рядочно, ходят вокруг стогов, сено мочат. Всего по плану-то в этом
году нам надо отстрелять шестнадцать хвостов. Весь план добычи
ложится на тебя и Захара. Не подкачайте, постарайтесь. — И, покру-
чивая кончик рыжего уса, добавил: — Правда, говорят, дед Михей
Данилыч воспрянул, нарту отремонтировал. Поедет, поможет вам.
Глядишь, одну-две лисичонки залучит в капкан, все же плюс к плану...
И разъехались мы, лиситннки, по разным участкам.
На охоте быстро шло время... Накануне дня выборов возврати-
лись в село. Первым меня встретил Кузьмич, живо спросил:
— Ну, сколько?
— Четыре.
— И друзья твои вернулись.
— Как они, сколько?
— Захар — пять. В общем, вы молодцы, а старик дважды мо-
лодей!
— Почему?
Кузьмич, покручивая свой острый ус, выпалил:
— Данилыч один добыл восемь!
— Да что ты? Не может быть! Это и с крепкими ногами за
один месяц немыслимо.
— Зайди к нему, убедишься сам.
Иду к Данилычу и ломаю голову, как старому ястребу удалось
за один месяц — восемь?!
Захожу к Данилычу. Старик сидит за кружкой. Старушка Лу-
керья подшивает меховые олочи*.
1 Олочи — род обуви.
71
Ну, как поохотился, паря?
— Четыре! А ты?
— Вон, — кивнул он в угол, — считай!
Я вижу пышную разноцветную кучу, считаю — восемь!
— Это как же ты, Данилыч?..
— Сам знаешь, ноги-то у меня никудышные. Хитростью, вол-
шебством взял.
— Капканом?
— Нет. Ружьем.
Стою в недоумении.
— Присаживайся к столу, дружок. Будь гостем. Хозяйка, что
есть в печи, на стол мечи!
Лукерья отложила олочи, вынула из печи сковородку с зажа-
ренным оленьим мясом, поставила на стол. Тут же оказался и гра-
фин с крдсно-розовым напитком.
— Отвсдай-ка, браток, нашего кваску. Брусничный. За осень-то
настоялся, вроде коньяка! — и наполнил кружки.
Выпили. Закусываем. У меня на уме охота, лисы. Хочется по-
скорее узнать секрет удачи.
— Плохой я охотник, — говорю. — Вот так бы научиться охо-
титься, как ты, Данилыч?
Данилыч покосился на висевшую у порога мою шапку. И как-
то стороной, уклончиво заговорил:
— Малахай у тебя, паря, бравый, таежный.
— Эвенкийка Аграфена шила, лисий,— отвечаю и думаю: — «Ку-
да он, мудроватый, клонит?.. Скорее бы открывался:».
— Послушай-ка, дружок, что я тебе расскажу.— И не торопясь
начал:
Много когда-то жило эвенков по берегам Витима, сказывается.
И тогда ценились лисы. Каждому хотелось иметь бравый малахай,
теплый воротник, шубку ли. А охота с луком была нелегким делом:
стрела не пуля, далеко не возьмет. Мон тесть, отец моей первой
умершей жены Аги, Чапогир сказывал мне:
Жил, говорят, в вершине Витима мудрый прославленный охот-
ник Удыгир. Охотился Удыгир всех лучше, а жил Удыгир всех бед-
нее. Ничего у него кроме сына, копья и лука не было. Всю свою бо-
гатую добычу Удыгир раздавал многодетным да престарелым. В этом
видел он главное счастье жизни, радость и утешение.
Простые люди любили Удыгира, только жадные богатеи да ша-
маны ненавидели удачливого охотника, клеветали, мол, удача Уды-
гира— связь с нечистой силой, не иначе.
Не раз недруги воровали у охотника лук и стрелы, только ни
одной лисицы добыть не могли.
Рано ли, поздно ли — состарился Удыгир, заболел, слег. Чуя
скорую смерть, он позвал к себе сына Джилира и говорит ему:
«Крепкий ты, сын мой, душой не слаб и голова у тебя светлая.
Вот тебе подарок—мой малахай. Десятки лет этот малахай шила
твоя заботливая мать. И сколько я добыл зверей, с каждого что-ни-
будь да есть в этом малахае».
Смотрит Джилир на отцовский малахай, не налюбуется — весь
нз разных кусочков сшитый. Тут и ушки, и носики, коготки и кончи-
ки хвостиков...
«Не жалей себя, сын, живи для люден и быть тебе счастливым
охотником. Выйдешь на тундрочку, увидишь лису, свистнешь, взмах-
нешь малахаем — лиса сама к тебе подойдет, завороженная. Береги,
сын, мой малахай, береги. Потеряешь малахай — потеряешь счастье!^
Умер старый Удыгир.
72
И, как отец, Джилир всегда возвращался с охоты с богатой до-
бычей. И, как отец, он видел красоту и радость жизни в добре к
. людям.
Окончив легенду, Данилыч наполнил кружки...
Я сижу, гадаю, к чему рассказ ведется.
Рассказчик продолжал:
— И мой тесть-то, Чапогир, значится, старый-престарый был,
вдобавок хромой. Капканов не ставил, но, случилось, с кревневкой
по три лисы в день добывал.
«И как тебе везет? — говорили ему, удивляясь, соседи. — Одна-
ко ты сам в лису превращаешься?»
Чапогир, улыбаясь, отвечал: _
«Да вроде так оно». Вот тогда-то он мне, молодому зятю и рас-
сказал красивую сказку про Удыгира да про его сына Джилира.
Обещался тогда Чапогир взять меня с собой на волшебную охоту...
И вдруг погиб от медвежьей лапы.
«Была не была! Пойду один, — решил тогда я.—Испытаю свое
счастье.» — И пошел.
Увидел на тундрочке лису, далековато. «Ну,— думаю.— сейчас
позову, моя будет». Свистнул я, взмахнул малахаем — лиса мне
хвост показала!.. Иду домой с пустыми руками, посмеиваюсь сам
над собой. Боюсь людям рассказать — просмеют чудака, по сказкам
живущего.
— Чайку нам, Лукерья, чайку,— прервавшись, попросил Дани-
лыч и, о чем-то подумав, тяжело вздохнул.— Слышь-ка, дружок, го-
да-то птицами вспорхнули. Не заметил я, как и сам состарился. А
чапогирская сказка-то про Удыгира не окончилась.
Приезжаю ныне к своему ключу, на охоту, значится. Иду на
третью тундрочку, на большую марь — ты ее знаешь. Там частенько
лисы охотятся за мышами. Увидел мышкующую лису. Далеко, плу-
товка, подкрадываться надо, ползти, как ты это говоришь?..
— По-пластунски.
— Во-во, пластом! С трудом я прополз на животе шагов этак
полета — радикулит спину хватил и ноги судорога взяла. Припод-
нялся, охнул от боли — лиса услышала, стрелой полетела, попробуй
возьми ее, шельму!
Вернулся в зимовье расстроенный, сам на себя злой. Не поу-
жинав, забрался в спальный мешок. «Отохотился ты, Данилыч,—
говорю сам собе, — охотником никудышным стал. Слова доброго о
тебе люди не скажут. И праздник тебе не праздник. Лежи, как мед-
ведь в берлоге».
Ночью поднялся, зажег свечку, закурил, расшуровал печур-
ку, вскипятил чай, пью, а лисы из головы не выходят. Вспомнил
сказку Чапогира про счастливого Удыгира, посматриваю на свой ма-
лахай и думаю, и думаю. Рассуждаю: «Взмахну малахаем не как
попало, а с толком... и свистну не свистну вроде...» — и уснул с ли-
сицей на уме.
Утром увидел мышкующую лису. Испытал то, что надумал
ночью... Получилось, паря, получилось, впрямь-таки волшебство!
Смотрю и своим глазам не верю: подошла ко мне завороженная ли-
сица, хоть рукой бери!..
И тут открыл мне Данилыч тайну удачи... Окончив рассказ, он
кивнул на свой малахай.
— Вот он висит, мой чудесник! Уже постарел, облысел. А би-
cep-то на нем старинный, с чапогирского малахая...
Я беру в руки осторожно старый малахай. Северная охотничья
шапка из шкурки лисы-огневки с белесоватой опушкой. Ото лба до
1?= 73
затылка по пей проходили веером три дорожки разноцветного би-
сера. В центре, между чуть заметных кончиков лисьих ушей, бол-
тались две крупные солнечные бусинки. «Да и мой малахай почти
такой же...»
Собираясь уходить, поблагодарил старика за угощение, за от-
кровенность. Он, провожая меня, напутствовал:
Делай взмах, писк вроде копии. А то чего доброго не под-
манишь, угонишь... — И, остановив в коридоре, начал меня учить
взмаху, звуку... Забавно было глядеть на старика.
На зорьке я был уже там, где мышкуют лисы. Осторожно про-
бираюсь сквозь кустарник. Вот просвет, тундрочка. И на этот раз
на самой середине лисица. Попробуй подойти к ней на расстояние
выстрела. Чуткая, осторожная... А местность ровная, открытая, не
подползешь. Окапываюсь в снегу на опушке.
• Лисд мышкует: то снег понюхает, пороет, то приляжет, то, лег-
ко вздыбясь, прыгнет, описывая в воздухе дугу.
Снимаю малахай, тяну в себя струйку воздуха. Раздается тон-
кий писк, напоминающий мышиный. Лисица встала, подняла голо-
ву, насторожилась, смотрит в мою сторону. Беру малахай, не вста-
вая, делаю перед собой взмах. Лисина тронулась с места, бежит ко
мне, бежит, приняв мой малахай за вторую мышкующую лисицу.
Вот остановилась, застыла. Стоит, загнув лапку клюшкой, смотрит
па лежащий на снегу малахай.
«Позову поближе, чтобы выстрелить без промаха».
Снова писк, снова взмах и, как в сказке, бежит ко мне лиса.
Вот она, в десяти шагах, серебристая, белогрудая. Забыв про ружье,
смотрю на лесную красавицу.
— Глупенькая ты. глупенькая! — смеясь, говорю.
Лису как ветром смахнуло!
«Шаман старик, волшебник! Так он, верно, всех восьмерых и
з а ворож ил, п од м а и ил!»
Иду домой, радуюсь: секрет удачи в моих руках!
дрсиая сказка
Осень.
Я снова с Михеем Данилычем на Крохолином озере. На этот
раз мы поджидаем уток. Наша «сидьба» — шалаш из сухого кустар-
ника. Сквозь серую сетку оголенных ветвей нам хорошо видно все
озеро.
Солнце клонится к закату. И вокруг тишина. Даже слышится
всплеск играющих карасей и полет непосед-стрекоз.
— Слышь-ка, па уток-то прежде в тайге не охотились.— загово-
рил старик. — Оленье мясо, рыба — вот и вся пиша значилась. Прав-
да, тожно, брат, здесь случилась у таежников и так: зубы хоть в
воду кинь!
— Почему?
— Обижали тожно простосердечных таежников-эвенков: спаи-
вали, обманывали то свои кулаки-шаманы, то приезжие купцы-хит-
рецы. Не зря эвенки эту сказку сложили. Послушай. — И Данилыч
неторопливо начал:
«Ходит по тундрочке Энпич-пастух, говорится, пасет трех олен-
чиков. Трубку курит и думу думает, как старость свою докоротать —
замены, сына нет. Ноги износились. Через кочку трудно перешаг-
74
путь. А оленчики, как назло, наедятся мухоморов, ошалеют и бе-
гают, и бегают. Кое-как волочится за ними, чисто беда. Эх, будь
бы у меня сынок! — тяжко вздыхает старик.
Тут подходит к нему Черный Лис, спрашивает:
— О мем задумался, Энпич?
— Как мне не задуматься? — жалобится старик. — Какой из ме-
ня теперича пастух? Слаб стал, износился. Того и гляди, последние
оленчики убегут к диким аль на волков напорются. На ремнях, по-
жалуй, буду опускать на кормежку-то.
— Отдыхай, Энпич, я попасу твоих оленчиков.
— Что ж, спасибо, попаси, сердечный. Ноги-то у тебя молодые,
легкие, — доверился старик лису, тот хвост трубой и побежал к олен-
чнкам.
Лег старик, говорится, на одну кочку голову положил, на вто-
рую— ноги...
— Летяг, — перервав рассказ, прошептал Данилыч.
На озеро шумно сели утки. Данилыч моментально вскинул
ружье, я за ним.
Прогрохотали почти залпом два выстрела. Четыре утки оста-
лись на синей глади. Я быстро разделся, достал добычу.
— Кряква, самая лучшая порода, значится, — нахваливал охот-
ник.— Самая крупная, самая жирная.
Снова устроившись поудобнее в «сидьбе», мы закурили.
— Пастух-то твой спит? — напомнил я.
Да. да. На одну кочку голову положил, на вторую — ноги,
заснул. Много ли, мало ли спал старик, просыпается. Спина болит,
кое-как встал. Смотрит — оленчики лежат, как неживые. Тут перед
ним Лис, словно из земли выскочил.
— Отдыхай, отдыхай, Энпич, оленчиков твоих я хорошо попас.
Видишь, ходить не могут. Малость переели. Лежат, отдыхают! — по-
бежал восвояси Лис.
Вот подходит старик к олснчику, тронул ногой, не шевелится.
Только мох из брюха вывалился. Охнул старик, подходит ко второ-
му — тоже мхом набитый. Все три оленчика оказались зарезанны-
ми. Схватился старик за голову, стонет:
— Встретится Лис поганый, изловлю проклятущего...
Делать нечего, подался к юрте.
— Обидел нас Черный Лис, — сказал он старухе.— Всех наших
•оленчиков зарезал. От поганых клыков все мясо почернело и шку-
ры испортились.
— Какой ты пастух?! — закричала старуха. — Что мы теперь де-
лать будем? Где у тебя глаза, уши были? С голоду пропадем!
— Успокойся, не вернешь. Проживем как-нибудь и на рыбке.
— А из чего я себе чажи-то1 сошью? — не успокаивается стару-
ха.— Зима на носу! — И давай ругать старика так и эдак.
— Нет мне на этой земле места, — стонет старик. — Пойду, бро-
шусь в морс, буду тюленем, — сказал так и, схватив малахай, вы-
скочил из юрты.
— Постой, постой! — кричит старуха вслед Энпичу. — Вернись!
Не хочу быть тюленихой. Проживем в родной юрточке и без мяса,
без чажей не замерзну. Лови рыбу!
— Спасибо тебе, моя беспокойная куропаточка, — повеселел
старик. — Пойду на проточку, хайрюзочков добуду, непременно до-
буду.
1 Меховые носки.
75
В протоке хабрюзов значилось густо: косяки по дну, как туч-
ки по небу, ходили. Бросит старик гарпунчик — есть хайриус без про-
маха, крупный, жирный.
А Черный Лис, тот, что зарезал оленчиков. слышь-ка. в -устах
сидел, облизывался, зарился на свежую рыбку. И думал: *Чтобы
не узнал старик, надо выкраситься».
Побежал Лис в ольховник. Нашел корыто с желтым наваром
ольхового корья, в корыте старик когда-то красил свою шубку. Вот
залез Лис в корыто, купается и поет:
— Шубка черная будет рыжею.
Не узнает меня старик.
Рыбка свежая, рыбка жирная
Попадется мне на язык.
Выкупался Лис, выкрасился, подходит к проточке, в воду смот-
рит и снова поет:
Шубка черная стала рыжею.
Не узнает меня старик...
А старик, наловив полную сумку ханрюзочков, уже к юр'е по-
дался. Догоняет его Лис и говорит ласково:
— Постой, Энпнч, постой! Вижу, нелегкая твоя иоша. Устал, по-
ди. Помочь могу.
— Прочь от меня, лукавый! — грозно крикнул старик.-—На днях
Черный Лис обманул, прирезал последних моих оленчиков.
— То черный, а я-то рыжий. Мы, рыжие, все честные.
Энпича-то теперь трудно провести, присмотрелся он к Лису. «Э.
подлей, как выкрасился». А виду не подал, что узнал. Сказал весело:
— Уж коли хочешь мне помочь, запрягу я тебя, ловко будет...
— Запрягай, запрягай, — согласился Лис, а сам себе думает:
«Приотстану — и в кусты, ие догонишь».
Старик привязал Лиса на крепкий ремень, вместо уздечки, зна-
чится. На спину сумку с рыбой приторочил.
— Отпусти, Энпнч, поводок-то,— говорит Лис,— не бойся, не
убегу-.
А старик в ответ еще крепче держит поводок и поет:
Не ищи дураков.
Не ищи простаков,
Я тебе не глупец,—
изловил наконец.
— Что ты, Энпнч, я же не тот, не тот! — умоляет Лис.
— Иди, иди, не обманешь. Все вы листочки одного дерева.
Иди! — подгоняет старик Лиса. — Пусть с тобой расправится стару-
ха. Она у меня страсть сердитая, громкая — у-у-ух.»
Данилыч прервался, открыл термос с густым оленьим молоком.
— Солнышко-то ушло на ночлег. Доставай-ка, брат, лепешки.
Ужинаем.
— Ну н как, расправилась с плутом старуха?
— Расправилась, расправилась...
76
Чапо
Я возвращался с дальних гольцов с охоты, настроение было при-
поднятое: обязательство выполнено, три лисьих и четырнадцать со-
больих шкурок лежали в моем рюкзаке. Недалеко оставалось до се-
ла, когда кончился хлеб. И враз отяжелели лыжи. Я часто садился
на перекур, смахивая снег то с пеньков, то с валежин. Наконец-то
вышел на вершину Витима. Вижу: на противоположном берегу па-
сетоя парочка светло-серых оленей. «Нс дикие ли?» — подумалось.
Тут послышался звонкий лай. Из-под горки ко мне кинулся зна-
комый белесый пес Дозорка охотника Захара. Встретившись с моим
Соколом, Дозорка остановился, ласково завилял хвостом, обнюхал
нос Сокола, узнавая, что тот ел. И пошли к табору.
Перехожу Витим, вижу, вьется меж бурых стволов сосен сизая
струйка-дымок. Подхожу к костру — сюрприз! У костра вместо Заха-
ра сидит дед Михей. Бородища белая, в тулупе, подпоясан кушаком
красным — форменный Дед Мороз. В нарте снопики: ерник, ветки
осинника. Тут же снопик какой-то сухой травы.
Я поздоровался.
— С возвращением с охоты тебя, браток! — живо приветствовал
Михей. — Садись, садись к огоньку, будь гостем.
— Спасибо!
Старик наполняет кружки крепким темно-коричневым чаем,
спрашивает:
— Где же ты, браток, запропастился? Я уж туто о тебе у со-
рок, у ворон справлялся... Ну, как поохотился? Что добыл?
Я ответил.
— Это браво! Настоящий ты охотник!
Мы взялись за чай, запивая жирную оленятнну. Посмотрев на
загадочные снопики, спрашиваю:
— Для веников, что ли, зоготовил?
— Нз угадал. У нас без тебя, браток, новость интересная. Я
обязался изловить парочку сохатят. А Захар, внук, парочку изюбрят.
И будет у нас вроде питомника копытных, и я вроде зава стану,
значится. Вот и заготовил заранее для молодняка корм, по ихнему
вкусу — самый лакомый.
— Изюбрят будете растить для пантов, это ясно. А зачем со-
хатят?
— Сохатят будем обучать ходить в нарте, в седле, — деловито
говорит другой зверовод, — сохатый в тайге гораздо выгоднее и ко-
ня, и оленя. Он смышлен, могуч и смел. Нипочем сохатому бездо-
рожье. Не страшны ему ни топкие болота, ни бурные реки, камени-
стые горы и глубокие снега. Через овражек, через буреломину пере-
летит будто на крыльях. В беге за ним ни конь, ни олень не уго-
нятся. Положит пудовые рога на затылок — мчится, как вихрь. И в
еде сохатый неприхотлив, зимой в лесу всегда найдет себе корм. Не
беда, что трава под метровым слоем снега, наестся разных веток.
Я-то уже испытал сохатого, ездил на нем...
Пылал костер, потрескивал сухой хворост. Где-то ритмично по-
стукивал лесной трудяга-дятел. Рядом с дерева на дерево с посвис-
том порхали юркие синицы. Я с удовольствием слушал старого та-
ежника...
— Расскажи, дед Михей, как обучал сохатого, как ездил на нем?
77
— Пошто ле рассказать-то, — встрепенулся рассказчик и, разме-
шав в кружке сахар, начал:
— Это было в начале прошлой войны. Жил я тогда в дальних
гольцах вместе с родственниками-эвенками. Как-то раз я охотился
возле Гусиного озера, на солнце, за лекарством для фронтовиков,
значится. Аги со мной охотилась. Добыли мы пантача. Наутро ста-
ли собираться в стойбище. Аги поймала, оседлала оленей, я приго-
товил вьюки. Толковый у меня тогда был песик. Тамга, подарок пле-
мяша-эвенка. Не хуже вот этого Дозорки. Еще с места не тронулись,
слышу, где-то с подвнзгом лает Тамга. «Умная собака, — говорю
Аги, — зря так лаять не будет. Что-то нашел».
— Иди посмотри. Может, в яме иль в петле сидит? — заволно-
валась Аги.
Взял я карабин, проверил заряд, пошел. Прошел марь, проб-
рался через чащу и вижу: на поляночке возле ручья стоит не то ко-
суля, не со олененок. Подхожу — сохатснок! Такой потешный, голо-
вастый, большеухий. А Тамга его на приступ берет; того и гляди
за ногу схватит.
Цыкнул я на Тамгу, подозвал к себе, умолк он. Подошел я по-
ближе к сохатснку. Смотрит он на меня неморгающими карими гла-
зами, вроде защиты просит, сиротинка... «Через два года это будет
великан-силач, красавец!» — подумал я в пошел обратно, и сохате-
нок за мной — я так и надеялся, что пойдет...
Аги у меня была коренная таежнниа. Она страсть любила ре-
бят-зверят, засуетилась, быстро подоила олениху, молоком напоила
Чапо — так эвенки звали ручей, у которого я встретился с малышом,
так Аги назвала и сохатенка.
Поехали н стойбище. Едем, а позади весело бежит вместе с оле-
нятами Чапо. В стойбище я устроил для Чапо уютный загончик.
Через месяц Чапо уже аппетитно щипал макит-траву, объедал в<т-
кн ерника, тальников.
Осенью я выпустил Чапо из загончика. Правда, побаивался, ду-
мал, уйдет в лес, искать своих. Однако никуда он не ушел. Бродит
себе, пасется с конями, с коровами. Крикнешь «Чапо!» и бежит он
со всех ног ко мне. Иногда утром спишь, слышишь стук. Это Чапо
бьет копытом о крыльцо — проголодался. Пока не угостишь, не отой-
дет, этакий упрямец. И к магазину за лакомством повадился. Там
добрые люди дарили его кто сахаром, кто хлебом, кто сольцой.
К концу второго года Чапо вырос выше коня. Грудь широкая,
шея могучая, грива пышная, рога — красотища! Слышь-ка: стоит на
высоченных ногах, поджарый, стройный — любо посмотреть! И уж
такой кроткий, такой мирный характером-то оказался.
Смастерил я из каменной березы нарту, сшил из медвежьей
крепкой шкуры надежную сбрую и стал обучать сохатого ходить в нарте.
Покрутился, поломался Чапо и примирился с нартой. Ребятишек по
стойбищу катает. Дрова, сено возит, меня на охоту... Правда, на
охоту-то я на нем ездил редко, боялся, как бы на пастбище его не
приняли за дикого да не убили.
Старик снова наполнил кружку чаем, задумался, оживляя в
памяти пережитое.
— Однажды в начале сенокоса я собирался на рыбалку. Под-
ходит ко мне Джелир, председатель, значится, и говорит:
— У косарей еды нет. Вдруг не поймаешь рыбу, тогда люди па
одних лепешках останутся, обессилят. Поезжай-ка лучше в табун,
приведи парочку оленей на мясо.
А табун-то далеко за гольцом. Да и олени в то лето тощие бы-
78
ли. Зачем, думаю, резать оленей, когда живности другой много в
тайге...
— Лучше на косуль я пойду, — говорю Джелнру. — Меньше вре-
мени потеряю. И олени поправятся, сохранятся. Для фронта мясо
.много надо. А мы тут как-нибудь перебьемся.— Председатель согла-
сился со мной.
А я знал, что на Мккиткиной мари недалеко от нашего стойби-
ша частенько пасутся косули. Но как их взять? Марь широкая, чис-
тая. ровная, ни бугра, ни кустика —не подкрадешься. Чуткие, пуг-
ливые животинки.
Лежу на опушке, гадаю: стрелять отсюда далековато, промах-
нусь. Вдруг позади затрещали сучья. Топот. Оглянулся — Чапо. По-
тихоньку идет прямо ко мне. Соскучился, значит. Шел по следу и на-
шел меня, умница! Погладил я горбатый бархатный нос сохатого. И
тут у меня мелькнула догадка-смекалка. Подвел я Чапо к пеньку, взо-
брался на спину, прилег и направил его на табун. Косули сохатых не
боятся, сродни. Метров сто не доехал я до стада, остановился.
Косули подняли головки, посмотрели на сохатого и снова приня-
лись за еду, за макитку. Осторожно я тогда слез с сохатого, встал на
колено и давай пощелкивать из малокалибирки. Вмиг трех косуль
уложил, завалил на Чапо и привез в стойбище.
Похвалил меня председатель, говорит: «Ну, Михей, охотник ты не
хуже нашего любого эвенка!». «Я-то что, хвали Чапо!» — говорю...
Таежник встал, проверил оленей, я подбросил в огонь сухих су-
чьев.
— И зимой пригодился нам Чапо,— снова присев к огню, про-
должал Данилыч.— Около тысячи самых жирных оленей забили мы
для фронта. Время было тревожное, скорбное, лилась родная кровь
в тяжелых схватках с двуногим зверем. Надо было быстро перебро-
сить пищу для воинов иа перевалочную базу, поближе к трассе, зна-
чится. А дорога таежная, неровная, ухабистая, и на пути Орлиный
хребет—высокий, каменистый, да и снег в ту зиму преглубокий
был. На оленях возили по три-четыре тушки. Медленно шла перевозка.
Сделал я тогда для Чапо пошире да подлиннее нарту. Шестнад-
цать туш погрузил, и бежит мой Чапо, только снег за нартой взви-
вается! Подъезжаю к Орлиному хребту. Сам знаешь, крутизна страш-
ная. Идет Чапо, вспотел, покрылся белым инеем, из сил выбивается,
но идет. Далеко отстали мои приятели оленьи каюры.
Возвращаюсь с базы. Встречаются мне оленьи упряжки на подъе-
ме. А из стойбнша-то выехали вместе.
— Ты что, Михей, не довез, сбросил в пути? — усомнились каюры.
— Приедете на базу, узнаете, — отвечаю нм.
Рассказчик умолк и начал поправлять на огне головешки.
— Ну, что дальше?—нс вытерпел я.
— Дальше? Дальше приключилось такое, что никогда не забыть.
Повез я на перевалочную базу последние двадцать туш. А морозище
где-то за сорок. Вот так же остановился в леске, чтобы чайку испить,
согреться и дать Чапо передышку. Распряг я сохатого, отпустил в бе-
резнячок на кормежку. Развел быстро огонек, вскипятил чан. Сижу,
греюсь. Вдруг выстрел! У меня и кружка выпала из рук: «Убили,
убили!» — бегу па выстрел, ног не чую. Вижу, человек с ружьем идет.
Подхожу, узнаю нашего охотника Кирилла.
— Убил ты моего Чапо. Убил! — горячусь.
— Ранил, ушел! — запыхавшись, говорит охотник.
Что ты, варнак, наделал? Разве ты не заметил на нем ошей-
. ник?
— Волка я ранил, волка,— отвечает Кирилл.
79
— Волка, значит... Ох, и напугал ты меня, неладный. Я же ду-
мал, что ты в моего Чапо...
— Э. да они на сохатый дух и бежали, подлецы.
Пошли мы по кровавому следу, наткнулись на издохшего волка.
— Вот как я его, подлеца, в брюхо, навылет,— рассматривая,
радуется Кирилл.
Пошли дальше. Кольнуло мое сердце тревога: к следу сохатого
присоединились волчьи. Иду сам не свой. И Кирилл молчит. Л лес
шумит тоскливо, жалобно, хоть плачь...
Вдруг олени шарахнулись к огню. Дед Михей прервал рассказ,
схватился за ружье. Отойдя несколько шагов в сторону, он поднес
к глазам бинокль, посмотрел вокруг и, повернувшись ко мне, сказал:
— Ничего не видно. Зверей, наверное, унюхали. Чуткие животин-
ки. И собаки насторожились. Видишь?
— И нашли вы Чапо?
• — Он сам к нам навстречу из леса вышел. Обрадовался я, лас-
каю его, глажу бархатную шею: «Живой, друг, живой...» Тут Кирилл
заметил:
— Смотри, Михей, как волки-то его покусали.
И я увидел на груди и на холке сохатого свежие раны от волчьих
клыков. Заинтересовались мы, двинулись к месту сражения. Следы
завели нас в чащу. Кругом поломаны листвянки. Это Чапо, отбиваясь
от врагов, перебил копытом. Снег утоптан и весь в красных пятнах.
Один волк лежал поодаль с проломанным черепом. Второй пытался
ползти с перебитым хребтом. Вот так сражался Чапо!
Да... Ну, дальше. Заехал в наш поселок отряд геологов-развед-
чиков. Начальник отряда дружелюбный был такой человек, Павел
Иванович звали его. Заинтересовался Иваныч нашим Чапо... «Возь-
ми за сохатого любого коня, — говорит,— не хочешь меняться, полу-
чай наличными!» Не согласился я, трудно расставаться. Бери, говорю
с Чапо и меня — помогу вам.
Три месяца до самого снега кочевал я вместе с геологами по са-
мой трудной тайге. Шибко нам пригодился Чапо. В бурное половодье,
в горах, в болотах не раз нас выручал. Подойдем, бывало, к гибель-
ной трясине. Как с грузом перебраться? Чапо посмотрит, подумает.
И, взвесив опасность, ложится с вьюками. Верь не верь—святая прав-
да! Ляжет на кромке трясины, выкинет, как лыжи, вперед длинные
ноги и, толкаясь задними, вроде плывет. Да так легко, проворно! Ни
конь, ни какая копытная животинка до этого нс додумается!
Железа тогда для новых танков срочно много требовалось. Наш-
ли мы руду богатую — молибден. Горняки живо врубились в голец,
открыли новый рудник. Денно и ношно мы с горняками прокладывали
дорогу к реке. Потом возили тот молибден на машинах, и Чапо по-
могал, привыкнув к машинам...
— Где же, куда делся Чапо?
— Ты пошто такой! Не торопись. Слушай. Помнится, после Дня
Победы, весной заскучал мой Чапо. Не пьет, не ест, все в горы смот-
рит. Заиграла молодая кровь, заскучал о сохатином стаде, значится.
Стал я собираться на рыбалку. Решил Чапо не брать, оставить
в стойбище. Приезжает к нам па рыбалку' председатель, спрашивает:
— Нашел тебя Чапо?
— Он же остался в стойбище!
— Да он в тот же день за тобой ушел вниз по речке.
Возвратился домой — нет моего Чапо. И такая тоска, браток,
стиснула грудь. Нс могу найти себе места. До утра нс спал, вертелся
с боку на бок. С зарей вышел из стойбища. Бродил по лесу, как пьяный.
Пришел к Гусиному озеру, взобрался на лабаз, высмотрел место, где
80
встретился с малышом. «Чапо, Чапо!» — кричал до хрипоты, ходил, из
сил выбился — не нашел Чапо.
А осенью он сам возвратился ко мне. Встретил я его как самого
лучшего друга, повел в затон и давай угощать, гладить, разговари-
вать...
— Эх, ты бродяга этакий! Забыл меня. Погулял бы деньков де-
сять и ладно, а то ведь запропастился на все лето. А я тут о тебе пе-
чалился, чуть с ума не сошел. А ты-то как исхудал, кожа да кости.
И где тебя злые духи гоняли?
Слушает Чапо и к еде не притрагивается, а все на север смотрит.
Я оглянулся: на Лысой горке стоит красавица-сохатиха. Стройная,
гладкошерстная, как из бронзы отлитая!
— Так вот оно что... 11у, иди, иди, зови домой свою красавицу-
молодушку, — сказал я.
Вышел Чапо из загона, пошел к сохатихс. Постоял около нее,
ласково потерся носом о ее шею, лизнул ухо: уговаривает, понял я.
Постояли они какое-то время, и пошел Чапо обратно к загону. А она
за ним. Поверила ему, значится. Подошли они к самому стойбищу. И
тут, как назло, выскочили злые собаки, кинулись на сохатых. Сохати-
ха вздыбилась и обратно в лес, а Чапо задержался, шибанул перед-
ней ногой самую злую собаку и бросился за сохатихой. Слышь-ка,
пожалел ее, значится, ушел за ней навсегда.
Михей вздохнул, вложил в деревянный чехол нож, положил в
рюкзак кружку, хлеб, мясо, взял уздечку и пошел ловить оленей.
Витим без торосов — ровный. Мчатся олени, искрится взвихрен-
ный снег. Смотрю на мелькающие прибрежные кедры. А на уме: Ча-
по, Чапо!..
6. «БзПхал» № 1
Андрей РУМЯНЦЕВ
Главный
перевал
Молодые строители, о которых я хочу рассказать, сооружают
Байкальский тоннель. Вероятно, дело случая, что вершина хребта,
сквозь который они пробивают семикилометровый подземный путь,
называется Даваном, что значит по-русски перевал. Но мне кажется,
есть в этом и символ!гческий смысл. Годы, которые будут прожиты
молодыми строителями в поселке на Даване, — это высокий перевал
в их судьбе. Перевал, с которого лучше увидится собственная жизнь
и на котором сами они предстанут ясно и крупно.
ТОННЕЛЬЩИК на Даване ветра студе-
СЫН ТОННЕЛЬЩИКА ные, предзимние. Еловые
леса по склонам гор еще
сохраняют ровную теплую желтизну, точно солнце раатило и оста-
вило после себя убывающий свет. Но зима уже спускается с белых
гольцов. Рыжая хвоя деревьев погаснет, а неизменными на Даване
останутся огни поселка, высокого копра и штолен — признаки об-
житой и согретой человеком горной высоты.
Жене Толстоухову в новинку осенняя красота неохватного лес-
ного мира. Еще год назад московский школьник и ведать не ведал,
что первые его рабочие вахты на БАМе начнутся у легендарного
тоннеля, на хребте, вознесенном к самому небу.
А случилось это так.
В начале прошлой зимы отец Жени, Валентин Романович, не-
жданно-негаданно нагрянул домой, в Москву.
— Ты что это, без телеграммы, как снег на голову, — всплесну-
ла руками Валентина Дмитриевна, увидев на пороге мужа.
— Не говори, собрался в одночасье, — ответил тот. — Приехал
82
осваивать еще одну шахтерскую специальность — компрессорщика.
Чтобы уж полный комплект горных профессий иметь.
Женька пришел позже — он работал слесарем на заводе — бро-
сился к отцу на шею. «Мальчишка еще все-таки», — подумал Вален-
тин Романович, обнимая сына.
Про себя Толстоухов уже решил, что за то время, которое про-
ведет в Москве, он подготовит домочадцев к отъезду на БАМ. Сы-
на можно взять с собою на курсы: лучшей профессии, чем компрес-
сорщик, начинающему тоннельщику не найти.
Женя привык к тому, что отец всегда был занят тоннелями. Ва-
лентин Романович сооружал подземные дороги в Армении, Узбе-
кистане, строил московское метро. За четверть века работы под зем-
лей он стал таким специалистом горной проходки, каких мало в
стране. Отец неизменно брал на новые места семью. И когда метро-
строевцы с цветами и музыкой провожали Валентина Романовича
и других проходчиков на БАМ, он говорил: жену и детей заберу с
собой. Женя готовился к поездке, ждал ее с нетерпением. Поэтому
вечером он жадно спрашивал отца: «Ну как там, на вашем тон-
неле?»
— Да как, вовсю кипит работа, — степенно отвечал Валентин
Романович. — Сразу на Байкальский хребет горную технику было
не завезти: тайга непролазная. Поначалу вели к хребту просеку,
строили поселки. Я и сейчас собираю щитовые дома. А тоннелем
пока занимаются другие. Пробивают с вершины перевала вглубь,
к оси тоннеля, шахту. В будущем году начнется горизонтальная
проходка в двух направлениях. На склоне горы вырубили подход-
ную штольню. От нее тоже пойдет два подземных хода. Ну и пред-
портальную выемку с востока начали. Это уже арка Байкальского
тоннеля. Когда основная проходка на всех трех участках развер-
нется, горняков триста-четыреста потребуется. Мы начеку. Заявле-
ния стопками лежат у начальства. Квартиру мне дали в поселке у
хребта — Гоуджекитом называется. Работу матери подыскал, в шко-
ле есть место учительницы. Там и Лена будет заниматься. А мы с
тобой станем работать на перевале Давая.
— Ты думаешь, меня возьмут? •— сомневался Женя.
— Конечно, посмотрят, на что ты способен, — сдержанно отве-
чал отец.
Второго февраля Валентин Романович и Женя получили удос-
товерения компрессорщиков. Так уж совпало: в этот день сыну ис-
полнилось восемнадцать. А третьего февраля оба сидели в само-
лете, летящем в Улан-Удэ. Валентина Дмитриевна и Лена отправ-
лялись на БАМ поездом...
В зимние месяцы термометр постоянно показывает на Даване
сорок градусов мороза и ниже. А что такое сорокаградусный моррз
на вершине горы, где безветрия, как известно, не бывает?
Начальник участка готов был принять Женю мотористом ди-
зельных электростанций — на Даване работало четыре установки.
Но он счел нужным побеседовать с Валентином Романовичем.
— Парень может не выдержать, — напрямик сказал начальник
отцу Жени. Разъяснять эти опасения он не стал: Толстоухов знал,
что за работа предстоит сыну. Дело в том, что цистерны с горючим
стояли за сто метров от установок и мотористу приходилось носить
оттуда солярку ведрами. Эта обязанность была в придачу к основ-
ной — обеспечить бесперебойную работу двигателей, а в случае по-
ломки быстро ремонтировать их.
Валентин Романович вовсе не хотел устраивать сыну испыта-
ния. Работа по специальности для него уже предвиделась. Где-то на
6* 83
пути к Байкалу находилась компрессорная установка, которую ожи-
дали проходчики подходной штольни. Эту машину могли доверить
Жене Толстоухову.
Все так. Однако Валентин Романович спокойно глянул в глаза
начальнику участка и твердо, жестковато ответил: «Ты ему скажи
все, как есть. Не испугается — возьми».
Женя был принят мотористом. Сказать, что он не испугался,
было бы не точно. Женя Толстоухов был бы потрясен, посоветуй
ему отец выбрать работу полегче, а не согласиться с той, которую
ему предложили. Разве сам отец, московский тоннельщик, добро-
вольно поехавший в стылую, необжитую тайгу, отказался валить лес,
строить дома, жить в палатке? Разве легкую должность искал он,
когда в двадцать лет стал метростроевцем? И не мужество ли отца
отмечено наградами Родины: орденом Ленина, орденом Октябрь-
ской Революции?
Больше всего Женя уставал в ночные смены. За порогом его
дощатой, продуваемой ветрами хибарки, где помещались двигатели,
лежал пустырь. Лампочки на трех ближних столбах излучали сла-
бый, рассеянный свет, и далекие цистерны казались в полутьме
размытыми тенями. Неровности дороги, переметаемой шуршащим
снегом, трудно было разглядеть. Впрочем, Женя вскоре запомнил
каждую пядь своей тропки: вначале у хибарки — глубокое месиво
сугроба, затем — твердый, металлически поблескивающий раскат
голого пустыря, потом — белая нетронутая гора снега, наметенного
у цистерны. Ее нужно обойти с подветренной стороны, каждый раз
вспахивая валенками снежные гребни, которые оставляет поземка.
Особенно трудно было идти с наполненным ведром. Ноги напряже-
ны, боишься поскользнуться. Свободной рукой трешь щеки, и
стоит, балансируя на скользком месте, отвести ее, как сразу почув-
ствуешь, что лицо омертвело.
...Тогда-то я и увидел Женю в столовой на Даване. Было око-
ло полуночи, обедала вторая смена, в основном проходчики. Обыч-
но Женя напоминал тополек — высокий, тоненький, а тут в под-
девке на меху, ватных брюках и валенках — что твой богатырь.
Под глазами то ли мазутные следы, то ли тени от усталости.
— Сейчас, небось, приляжешь где-нибудь на полчасика? —
спросил я у Евгения.
— Не-е, — по-детски протянул он. — Я всегда с проходчиками
в общежитие захожу — разговор послушать.
Любопытство Жени было понятно. Он жадно вглядывался в лю-
дей. Он постигал будни стройки. Поспав утром, парень успевал сбе-
гать и к отцу: бригада Валентина Романовича строила в Гоуджеките
новую улицу, потеснив к горе мелколесье. Для отца эти времена,
кстати сказать, были не лучшими. Один из начальников Толстоухо-
ва оказался явно не на месте. Он не умел организовать работу
плотников, подвоз материалов, недовольных обрывал: «Повременку
получите и будьте довольны!» А чтобы эту повременку платить,
не гнушался приписками.
Женя спрашивал отца:
— Как ты думаешь поступить?
— На партийном собрании выступлю... В партком управления
поеду!
Сын верил: и выступит, и поедет. Казалось, сам Женя тоже
готовился отстоять правду.
У дизельных установок он дежурил всю зиму и, «когда по теп-
лу стало легче и мотористом мог работать любой» (это слова самого
Жени), сдал свой пост и принял компрессорную, которая подает
£4
сжатый воздух для бурения транспортно-дренажной штольни. Бла-
го, к лету подземные работы в тоннеле начались на нескольких
участках и срочно потребовались компрессорщики.
И отец своего добился. Начальника сняли, а новым руководи-
телем строители предложили толкового специалиста из своего кол-
лектива. Отец говорил: «Теперь со спокойным сердцем уйду». Он
ведь тоже перешел на работу в тоннель — бригадиром проходчиков.
У гудящей компрессорной установки перед входом в штольню
хозяйничал крепкий парень — к моему удивлению, это оказался
Женя Толстоухов. Как же он раздался в плечах, подтянулся, воз-
мужал! Я уже знал, что отец и сын работают так, будто участвуют
в некоем тайном, негласном соревновании. Посудите-ка. Бригада
Валентина Романовича, освоив новую установку для проходки, до-
билась нынешним летом наивысшей сменной выработки. Тоннель-
щики раньше срока пришли к двухсотметровой отметке подземного
коридора. А звено горняков, в которое входит Женя, очень часто
удлиняет штольню за смену на один метр, хотя плановое задание —
шестьдесят сантиметров.
Интересный, очень обрадовавший меня разговор произошел у
начальника участка с приезжим журналистом. Корреспондент спро-
сил, как найти Толстоухова.
— Какого Толстоухова? У нас два, — с веселыми чертиками в
глазах сказал горняк.
— Тоннельщика.
— У нас они оба тоннельщики.
— А мне известного, — усмехнулся приезжий.
— Они оба известные.
— Тогда того, который строил московское метро.
— Понял, — поднял руки Нагуманов. — Значит, отца. А когда-
нибудь будут искать сынишку, Женьку. И будут говорить: «Тот, ко-
торый строил Байкальский тоннель». Тоже неплохо звучит, а?
ОТЕЦ ДАВАНКИ В тот день Юра Ko-i
пытин был как заведен-
ный. Шутка ли, отработать в штольне ночную смену и сразу на
попутке отправиться с Давана в Северобайкальск, чтобы навестить
в роддоме жену; узнав, что родилась дочка, в шальной радости
пройти на руках по лужайке перед глазами женщин, смеющихся
за стеклами окон; опять вскочить на попутку и прямым ходом мах-
нуть в иркутский поселок Кунерму, чтобы договориться там о во-
лейбольном матче на воскресенье, так как сегодня уже пятница,
только завтра он успеет съездить к Танюше да потренироваться с
ребятами. Действительно, заведенный!
В кабине он сразу устроился спать. «От Северобайкальска до
Кунермы сто пятьдесят, обратно от Кунермы до перевала — девя-
носто, — соображал Копытин. — Если проспать эти двести с лишним
километров, то можно быть в отличной форме».
Шофер оказался из Юхты, села на бамовской трассе, и, судя по
всему, был человеком спокойным, непривязчивым, «Хочешь спать —
спи»,— всем своим видом говорил он попутчику, привалившемуся в
угол просторной, как карета, кабины.
Однако поселок Даван Копытин проспать не мог. Не поделиться
своей радостью с кем-нибудь из знакомых было выше его сил. Он
попросил шофера остановиться на минутку у конторки мастера. Ко-
пытин прыжком вскочил на крыльцо, распахнул дверь.
— Дочь родилась, — крикнул он, увидав в комнате двоих —
мастера и проходчика.
8Э
— Первая даванка, — поднялся мастер, и лицо его расплылось
в улыбке. — Поздравляю, папаша! Смотри, без нас имя не давай.
— Слушайте, где устроить волейбольный матч с иркутянами —
у нас или в Кунерме? — без всякого перехода, торопливо спросил
Юрий.
— У нас, конечно, — машинально ответили оба.
— Я еду в Кунерму договариваться.
— Полоумный, — оценил эту затею мастер и, видя, что парень
торопится, быстро заговорил: — Я не пойму, как ты устроен, Копы-
тин. Ты ждал ребенка. И дождался. Ничто другое тебя сейчас не
должно интересовать. Ты психологически не должен быть готов.
Иди в лес, погуляй в одиночестве, неспешно занимайся малыми де-
лами...
• Копытин махнул рукой и выскочил. Следом метнулся проход-
чик и, догнав Юрия, попросил:
— Загляни, пожалуйста, в Кунерму на почту. Отправь мамаше
деньги по этому адресу...
Конечно, спать в кабине Юрий уже не мог.
— Вот чертов дурень, — добродушно ругался он. — Психолог
нашелся. Как ты думаешь, — уставился Копытин на шофера, кото-
рый знал и о рождении Юриной дочки, и о цели его поездки в Ку-
нерму, — не странно это, в такой день матчем заниматься?
— А что странного, ежели сил хватает?
— То-то и оно! — подхватил Юрий и, чувствуя потребность
объяснить свой бестолковый характер, продолжал: — Не люблю
ходить, как меланхолик! Я и на БАМ-то попал благодаря своей ре-
шительности. Точно! На шахте «Подмосковной» уголек рубал, а
тут слышу: БАМ. Договорились мы бригадой, вчетвером, поехать на
тоннель. Начальство — ни в какую не соглашается, хороших про-
ходчиков невыгодно отпускать. Я говорю парням после работы: «До
следующей смены — полтора дня. Еду в Москву, в министерство».
И на поезд. У кого я в Москве был и как меня принимали, долго
рассказывать. Вернулся домой, а вскоре — путевки сюда, на Бай-
кальский тоннель.
— Так не на курорт же путевки, почему не дать, — высказал
свое мнение шофер.
— Ну, ты не скажи, всем не давали, — возразил Копытин. —
Но я-то о чем говорю? Если твоя организация лучших посылает на
стройку, ты имеешь шанс попасть. А если не посылает? Если ты
живешь в безвестном селе? Тут-то решительность и нужна.
— У нас такие решительные из деревни поразбежались, а те-
перь обратно едут, дорогу строить, — неодобрительно заметил юх-
тинец.
— Это тоже надо понять: великая стройка в родных местах...
Дорога на Кунерму была живописна. Она шла с увала на увал,
и с иной вершины открывалась такая бесконечность лесистых хреб-
тов, такая даль, что захватывало дух. Копытину нужен был раз-
говор, шофер это понял.
— И много у вас спортсменов на Даване? — полюбопытничал он.
— Да как сказать? Можем выставить команды: футбольную,
волейбольную, баскетбольную... далее... лыжников, штангистов, гор-
нолыжников, легкоатлетов, боксеров, теннисистов. Устроит тебя?
— А сам-то каким спортом занимаешься?
— Тоже трудный вопрос. По волейболу имею звание кандидата
в мастера, по лыжам — первый разряд, по плаванию — второй. Ты
разве не заметил: на БАМе хилых людей нет. У нас на перевале
нетренированному человеку делать нечего. Возьми нашу бригаду
86
i. Л 1 Il .•! • x -I'if' r
проходчиков. Трое приехали из Харькова, двое — из Закарпатья,
есть из Тбилиси, Молдавии. Все из южных мест. А попробуй без
физической закалки сразу попасть в снега, под сшибающий ветер.
Зачихаешь. Я ранней весной семьдесят пятого приехал сюда, гла-
зам не поверил: у нас в Туле уже деревья зацветают, а у Байкала
по горным склонам — двухметровый снег. Мы просеку на Даван
пробивали в снегу по пояс, не идешь, а плывешь, и электропилу за
собой тянешь. Но зато чувствуешь, как силу в тебя вливают эти
хвойные леса, этот простор. Зимой встанешь на лыжи — и по лесу,
меж лиственниц. А летом — на Тыю, купаться. Вода холоднющая,
два-три раза гребнешь — и под теплый куст. Эх!
Копытин зажмурился, шофер искоса глядел на него и улыбался.
— В красивых местах ты родился! — с подъемом продолжал
Юрий. — Я у своего дома на Даване баньку построил, как раз на
склончике. Так из окошка вся тайга аж до Байкала видна, сиди на
полке и любуйся. Смеешься. А я специально в ту сторону окно
прорубил. Мне говорят, не надо, с Байкала ветер всегда дует, в за-
падной стене окно прорубай, а я — нет. И дверь на ту же сторону
вывел. Зимой попаришься,, дверь ногой и — прыг под уклончив, а
снег мягкий, что твоя перина. Вот тебе и закалка!
Теперь развеселившийся шофер, уже не стесняясь, разглядывал
своего попутчика: парень поджарый, руки тугие и жилистые, и
грудь бугристо выделяется под рубашкой.
— Времени тебе девать некуда, вот ты и занимаешься физ-
культурой, — подвел итог водитель. •— Дом казенный. Своего-то ни
кола, ни двора? На моем месте ты бы покрутился. Ехал бы сейчас,
а на уме одно — где вечером сена покосить?
Копытин не обиделся, но несправедливое суждение решил оп-
ровергнуть.
— Ты обстановку для дома покупал? — спросил он собеседника
вкрадчиво.
— Ясное дело, покупал, •— ответил шофер, не зная, к чему кло-
нит попутчик.
— А я в новую комнату Танюшку ввел и говорю ей: «Устраи-
вайся, палаточная моя жизнь кончилась, к твоему приезду ключ
получил». «А куда, — она говорит, — сесть, куда лечь?» Развернул
я коврик, разостлал у стенки и отвечаю: «Здесь у тебя кровать. А
тут, — очертил сапогом место в углу, — будет временно кухонный
стол». Мебель тогда невозможно было завезти — дороги не те, да и
была ли мебель в Северобайкальске, сомневаюсь. Что делать?
Взялся мастерить сам. Табуреток наготовил. Кухню отделил пере-
городкой, сделал шкафчик для посуды, подставку для плитки.
ЧЗмотрю, дело идет. За крупные вещи принялся. Смастерил кровать,
полку для книг, стол. Даже шифоньер двухстворчатый! Каждый
вечер к ребятам хожу — есть у нас на Даване краснодеревщики,
тоже обставляют свои хоромы — учусь у добрых людей. Кровать и
шифоньер оформил: выжигание, резьба. Танюшка знай похваливает,
а я и расшибаю лоб. Откуда талант взялся!
Юрий снова увлекся рассказом и, когда вспомнил, с чего он
развел эту историю с мебелью, то подмигнул шоферу и даже по-
тянулся похлопать его ло плечу:
— А ты говоришь: время некуда девать!
Расстались они приятельски. Только суматошный Копытин, сой-
дя где-то на окраине Кунермы, протянул в открытую дверцу ка-
бины пачку денег, обернутую бумажкой, и крикнул:
— Друг, отправь по почте перевод, товарищ просил. Мне обрат-
но топать далеко будет.
87
Юхтинец молча взял. Он знал уже, что можно ждать от Копы-
тина.
...Юрий вернулся на Даван в сумерках. Я сидел в его квартире
(ключ он сунул мне еще утром) и знакомился с домашней библио-
текой, снимая с полки то один, то другой том. Книг было немало.
Попадались учебники по горному делу, оставшиеся у Юры со вре-
мен учебы в техникуме.
— Дело сделано, — говорил хозяин, сразу же принявшись рас-
стилать постели. — В воскресенье, в одиннадцать дня, соседи при-
едут на Даван. В дороге с мужиком познакомился. Ты, говорит,,
маешься от безделья. Точно заметил. Дочке не могу кроватку до-
делать, папаша тоже!
И уже растянувшись на своей резной кровати, сонно продолжил:
— Веселый день был. И завтра будет такой же. В восемь — на
работу, а посде смены — в СевероБайкальск. Вообще-то Танюшка не
велела приезжать. Но я и завтра потешу ее акробатическими но-
мерами.
Минут через пять Копытин спал.
1977 г., июль, пос. Даван.
В. МОСКВИТИН, начальник Управления
охотничье-промыслового хозяйства
при Совете Министров БурАССР.
ТАЙГА ПРОМЫСЛОВАЯ,
ТАЙГА ЗАПОВЕДНАЯ
Вспоминаю случай, происшедший на городском рынке прош-
лым летом. Женщина продавала редкие полевые цветы (альпий-
ские, как их называют, растущие на горных лугах), рядом с пыш-
ными яркими питомцами из сада они выглядели скромно, и цена.'
им была умеренная. Но эти цветы привлекали внимание покупа-
телей и вызвали их возмущение. Разговор произошел примерно
такой. «Такую красоту загубила! Завтра эти цветы выкинешь на*
помойку. А там бы жили для всех, радовали землю». «Судить на-
до таких, как за ограбление. Тащат у природы все, что' попадет;,
как из собственного огорода. Торгуют...»
Ну, казалось бы, чего тут предосудительного, тем более пре-
ступного? С точки зрения этики торговать цветами с поля, где ни
пахал, ни сеял, неприлично. С другой стороны, эта торговля нано-
сит невосполнимый урон природе. Потому что человек в поисках
товара для рынка, сам не зная того, губит редкостные на земле-
растения, которые занесены в Красную книгу, пользуются между-
народной охраной. К таким, например, отнесены — пион уклоняю-
щийся (марьин корень), лютик саянский, лилия кудреватая, ветрен-
ница байкальская, родиола золотистая (золотой корень) и многие
другие растения бурятской земли.
Земля Бурятии, не говоря о ее жемчужине — Байкале, много-
цветна и обильна жизнью. Если посмотреть на север — Северобай-
калье, Баунт — нескончаемые горы, одетые кедром, елью, пихтой,
сосной, и гольцы; на юге — Селенга, Кяхта — всхолмленные степи,
долины с уникальным целебным кустарником — облепихой; нш
48
востоке — Еравна— плоскогорье, необозримое море исконно-сибир-
ских лесов, лиственница, осина, береза...
Тайгу, степи, озера населяют самые различные звери и птицы.
Среди них соболь, пользующийся мировой славой, горностай, мех
которого в давние времена принадлежал к роду «особливо доро-
гих», царских; редкий хищник кот-манул, северный олень и сибир-
ский козерог, дрофа и даурская куропатка; через Байкал проле-
гают миграционные пути лебедя, казарки, многочисленных видов
уток, куликов. К этому надо добавить обилие ягод — брусники, го-
лубики, черники, смородины, кедрового ореха.
Все разнообразие природы бурятской земли, ее богатства труд-
но представить, трудно и учесть. Может быть, некоторое представ-
ление дадут отдельные цифры. В девятой пятилетке, к примеру, госу-
дарственные и кооперативные охотничье-промысловые хозяйства рес-
публики заготовили пушнины почти на три миллиона рублей. Каж-
дый год в среднем добывается 150 тысяч шкурок сибирской белки,
70 тысяч — ондатры, около четырех тысяч — соболя. Заготавли-
вается 150-180 килограммов пантов (молодые, неокостеневшие рога
изюбра), используемые для изготовления ценного лекарственного
препарата — пантокрина, 600-700 струй кабарги — мускусных ме-
шочков, которые применяются в парфюмерии для выработки высо-
костойких тонких духов. Урожай ореха составляет ежегодно 500-600
тонн, ягод—150 тонн. В прошлом году впервые охотничьи хозяйст-
ва провели заготовку молодых побегов папоротника для экспорти-
рования в Японию.
Все государственные хозяйства республики выполняют планы
по всем видам промысла. И все же особо следует отметить госпром-
хоз «Закаменский». Закаменск — это высокогорная тайга на юге
Бурятии, богатая кедром, редкими кустарниками и лекарственны-
ми растениями (например, пион уклоняющийся или марьин корень).
В прошедшей пятилетке коллектив дал два пятилетних плана по
заготовке пушнины. И в десятой пятилетке дела идут хорошо. За-
камна— основной поставщик кабарожьей струи, пантов, орехов, ка-
меди (сок сибирской лиственницы), также значительна его доля в
промысле пушнины. В юбилейном для советской страны году кол-
лектив госпромхоза награжден почетной грамотой Президиума Вер-
ховного Совета БурАССР.
Природная кладовая Бурятии располагает, можно сказать, не
боясь этого слова, неисчерпаемыми запасами — при условии, если
пользоваться ими расчетливо, умно. Такое использование ставит пе-
ред нами, на мой взгляд, три первостепенные задачи. Первая — это
планомерное, научное освоение охотничьих угодий, тем более но-
вых; вторая — охрана природы; третья — организация государст-
венных заповедников и заказников, исследовательская и практи-
ческая работы в них по сохранению и размножению наиболее цен-
ных зверей.
Нередко еще, чтобы подчеркнуть какую-то неустроенность,
хаос, говорят: «Тайга — хозяин»... Конечно, тайга большая, темная;
порой нехоженая, но в тайге должен быть порядок. Есть такое
слово «охотустройство». И если в служебных, деловых бумагах
хозяйства встретите это «нечитабельное» выражение — «охвачено
охот устройством», знайте, что на этих таежных участках поря-
док— есть строго определенный хозяин в лице штатного охотника,,
промысел зверя ведется планомерно, с учетом возможности, в огра-
ниченное время, хозяйством предусмотрена близкая и отдаленная
перспектива, заведены карта-схема и паспорт на каждый участок.
"Коротко сказать, в таких хозяйствах не творится насилия над при-
родой.
Охотустройством занимаются проектно-изыскательские экспе-
диции Главохоты РСФСР, институт «Союзгипролес», в работах уча-
ствуют люди различных специальностей: охотоведы, инженеры-ле-
соводы, ихтиологи, экономисты...
Такая работа дает результаты. Тайга, несмотря на увеличение
добычи отдельных видов пушнины и копытных зверей, не оскуде-
вает. Наоборот, наблюдается прирост численности изюбра, кабана,
кабарги, медведя, белки, ондатры, также боровой дичи — глухаря,
рябчика.
В текущем пятилетии ставится задача закончить работы по
охотустройству во всех хозяйствах республики, освоить новые
таежные участки, удаленные на сотни километров от жилых мест,
в первую очередь в зоне Байкало-Амурской магистрали.
В' Начале прошлого года Совет Министров Бурятской АССР
принял постановление об организации госпромхоза «Уоянский» в
-Северо-Байкальском районе. В его задачу входит не только освое-
ние охотничьих угодий и заготовка даров тайги, но также разви-
-тие оленеводства, клеточного и естественного звероводства (ондат-
ры), изготовление меховой одежды, обуви, сувенирных изделий и-
ширпотреба. Таким образом, «Уоянский» будет крупным предприя-'
-гием по освоению природных ресурсов Северо-Байкальской тайги.,
Второе, казалось бы, самое простое дело — охрана. Здраво по-
думать, неизбежно встает такой вопрос: от кого охранять? Ведь
природа — наш общий дом, где мы находим вдохновение, отдых,
наконец, материальные блага, и кому же придет в голову разорять
свой дом. Но охранять, к сожалению, еще приходится. Причем го-
сударство ежегодно затрачивает значительные средства на содер-
жание штата охотинспекторов, оснащение службы надзора техни-
кой и так далее. А сколько людей вынуждены заниматься этим не-
производительным трудом в ущерб своим личным интересам и дру-
гим неотложным делам?
Только у нас в республике около восьмисот нештатных об-
щественных инспекторов. С одной стороны, хорошо, что общест-
венность все более активно поднимается на защиту природы, а с
.другой... Понятно, есть охотничий спортивный азарт, который гонит
человека из благоустроенной квартиры в тайгу, заставляет ноче-
вать у костра, часами простаивать в камышах в ожидании счаст-
ливого выстрела или же сутками гнаться за соболем. Но есть и
другое — обыкновенное, не то слово — подлое браконьерство. Это
когда в распоряжении автомобиль-вездеход, под рукой горячий ко-
фе в термосе, может, что покрепче, охота вершится «без отрыва от
сиденья машины». Надо добавить, что порой такая охота ведется
темной ночью при помощи прожектора, когда ослепленных светом
. животных можно брать голой рукой. Как же можно назвать все
это? Разбой, только так.
Пятерых такого рода «охотников» в прошлом году задержала
в Еравнинском районе группа охоТнадзора Управления во главе
со старшим охотоведом В. С. Колесовым. Самым варварским спо-
собом они отстреляли двух косуль. Браконьеры привлечены к уго-
ловной ответственности с возмещением ущерба в сумме трехсот
рублей.
Выше говорилось, что на содержание службы охотнадзора за-
трачиваются большие средства, что сотни представителей общест-
венности безвозмездно несут вахту охраны природы. К этому надс
•приплюсовать большую воспитательную и разъяснительную рабо-
01)
ту, в которой участвуют органы МВД, редакций газет; радио и те-
левидения. Кроме выступлений, статей и бесед, проводятся конт-
рольные рейды, месячники по охране животного мира и соблюде- \
нию правил охоты. Так, в прошедшем году было проведено сорок
восемь рейдов по дальним и ближним таежным угодьям. Материа-
лы рейдов дали возможность сделать два основных вывода: число
нарушителей правил охоты и браконьеров убывает, большая часть
нарушений всех видов приходится не на таежную глухомань, как
можно бы ожидать, а на ближние, «обжитые» ее районы. Это мож-
но объяснить: хорошие дороги, увеличение автотранспорта в лич-
:аом владении.
Трудно, конечно, порой выследить и схватить за руку брако-
ньера, да еще если он «на колесах». И все-таки работа охотнадзора
измеряется не количеством составленных актов (также и не от-
сутствием их!), а той кропотливой повседневностью, что называется
воспитанием любви и уважения к природе. У сибиряков, как гово-
рится, тяга к ружью в крови. Тем более, если живет он в таком бо-
гатом дичью, (особенно водоплавающей) краю, как Прибайкалье.
Казалось бы, тут нарушений через край. Но этого нет. Секрет в
том, что здесь много лет работает — сперва инспектором, затем охо-
товедом, теперь старшим — Анатолий Лукич Кузнецов, человек вы-
сокой принципиальности, опытный специалист и — что важно —
страстно влюбленный в свой край. Он часто выступает в район-
ной газете, рассказывает о своих наблюдениях и открытиях в мире
природы, встречается с рабочими предприятий, учащимися. Везде у
него есть добровольные заинтересованные помощники.
Охрана природы давно перестала быть делом лишь людей с
удостоверением инспектора — это истина. Однако еще остались ме-
жи, которые разделяют поле большой общей работы на ведомст-
венные участки, на «твое» и «мое». Такой линии держится
'Министерство лесного хозяйства. Получается довольно странная кар-
тина. Лесник заботится только о «своих» деревьях, а если к этому
дереву привязана браконьерская петля на косулю, это уже не его
дело. Грубый пример, но в нем истина. Министерство, несмотря на
соответствующие постановления правительства, не проявляет актив-
ности в охране природы от браконьеров с оружием, хотя имеет боль-
шие возможности: солидный штат, транспорт...
В последние годы особенно остро ставится вопрос о рациональ-
ном использовании природных ресурсов. Рационально использовать
для нас означает не только бережно, планомерно осваивать таеж-
ные богатства (о чем говорилось выше), но и восстанавливать их
запасы, словом, брать и возвращать. Эту важную задачу выполняют
государственные заповедники, заказники.
На территории Бурятии два заповедника. Один из них «Байкаль-
ский», расположенный на западном побережье Байкала. Он создан не-
.давно, можно сказать, находится в стадии организации. А второй,
«Баргузинский», — старейшина в своем роде и по возврасту и по той
почетной роли, которую он выполняет уже шестьдесят лет.
На карте Давша — центр заповедника — лишь точка на скалистом
восточном побережье сибирского моря. На самом деле это террито-
рия в 260 тысяч гектаров, уникальный мир, сотворенный природой,
это и лаборатория, в которой ученые и специалисты круглый год ведут
наблюдения и исследования. Об этом чудном мире много написано,
изданы фотоальбомы. Вот строки из одного такого описания: «Бар-
гузинские Альпы с высокотравьем субальпийских лугов, альпийски-
ми лужайками. Эти луга — последние в высокогорьях Восточной
Сибири. И, может быть, потому здесь так щедры краски природы.
«1
В июле-августе луга цветущих жаркое, аквилегий, белые букеты
анемонов, причудливые цветки змееголовника, ярко-розовые души-
стые гвоздики, лужайки с пронзительно-синими горечавками и тем-
но-лиловыми алтайскими фиалками заполняют долину. Луга под-
ходят к берегам озер, то сине-зеленых, то почти черных. В спокой-
ной воде отражаются нежные цветы водосбора и отвесные стеньг
скал...»
Так красочен мир растений. Их (только высших!) на территории
заповедника более 600 видов, птиц — 230, зверей — 39 видов. Из всего
разнообразия флоры и фауны надо выделить настоящее чудо —
баргузинского соболя. Русский посол Спафарий, в XVII веке впер-
вые описавший Байкал, оставил о нем такие слова: «зверек зело-
предивный... нигде ж на свете не родится, опричь в северной стране,
в Сибири...»
Соболь давно утвердился в титуле «короля пушнины», а баргу-
зинский соболь — король среди королей («головка» — с почтением на-
зывают его промысловики). Родина именитого зверька — баргузинское
Подлеморье. На языке специалистов он так и именуется: «соболь
Баргузинского кряжа». Заповедник спас его от полного истребления.
Здесь он под наблюдением и охраной специалистов быстро размно-
жился. Через пять лет, к 1926 году, расселился уже на восточной
стороне Баргузинского хребта, затем распространил свои владения
до Северо-Байкалья. Зверька стали отлавливать, переселять в
таежные угодья Баунта, Еравны, соседних областей, также более
дальних районов страны, где условия жизни схожи с подлемор-
скими.
Заповедник и теперь служит своего рода резерватором, который
не только восполняет поголовье «предивного» зверька на охотничьих
угодьях республики, но и обогащает фауну нашей родины. И если,
как говорилось, промысел соболя каждый сезон составляет значитель-
ную цифру, то большая заслуга в том заповедника, организованного в-
первые годы Советской власти. Это практическая сторона дела. Есть
и другая, научно-исследовательская. В заповеднике суммируются,
обобщаются многолетние наблюдения и опыты, что дает возможность-
полнее раскрыть заветные тайники природы, разрабатываются меро-
приятия комплексного использования природных ресурсов, рекомен-
дации хозяйствам по увеличению богатств охотничьих угодий и ра-
циональной их эксплуатации.
Большую также роль в сохранении и приумножении природных
богатств выполняют государственные заказники. Их в республике сей-
час двадцать четыре. У каждого свои задачи, особенности. Многие
созданы в последние годы, как, например, «Чивыркуйский» в Баргу-
зинском районе, «Кокоринский» в Улан-Удэнском сельском, «Тугнуй-
ский» в Мухоршибирском. История их создания такова. Как известно,
в 1973 году в Москве была подписана конвенция между СССР и Япо-
нией об охране перелетных птиц, также птиц, находящихся под угро-
зой исчезновения,— это белоспинный альбатрос, дальневосточный
аист, даурский журавль, черный журавль, белый журавль (стерх),
восточно-сибирская дрофа, кроншнеп-малютка и другие. Многие из
этих птиц обитают или гнездятся на территории Бурятии. Поэтому
были организованы заказники: в Баргузине, взявший под охрану
бакланов и редкую водоплавающую дичь, в Мухоршибири — с задачей
сохранения дроф и журавлей, в пригороде столицы, где находится
уникальная колония цапель.
Среди всех заказников республики особым, неповторимым пред-
ставляется заказник «Кабанский», расположенный в дельте Селенги,
включающий в свою территорию часть Байкальского сора. Это по—
92
’ ' - .7 . - -,w-x . .fc-. .! _ K ;^-.n
истине царство пернатых. Лебеди, гуси, утки, гагары, кулики, журав-
ли, цапли — сотни тысяч птиц находят здесь место для отдыха и
корма, для гнездовий. К этому надо добавить, что дельта Селенги
тусто населена ондатрой.
Заказник существует более десяти лет. Все эти годы в нем
ведется большая работа по изучению и охране птиц, в которой уча-
ствуют научные учреждения. Весной и осенью проводится учет чис-
ленности птиц, кольцевание, изучаются миграционные пути по Байка-
лу. Большая работа ведется с другим массовым обитателем дельты —
ондатрой. Егери, руководимые старшим охотоведом Георгием Бело-
бородовым, заготавливают для зверей подкормку, помогают строить
им хатки, ведут отлов для переселения в другие водоемы республики.
Есть решение организовать на базе заказника «Кабанский» фи-
лиал заповедника «Байкальский» — расширить его границы, создать
штат научных сотрудников и специалистов-орнитологов. Это станет
частью комплекса мероприятий, намеченных партией по охране и
рациональному использованию природных ресурсов бассейна озера
Байкал. Эти мероприятия приобретают особую важность в связи со
строительством Байкало-Амурской магистрали. Понятно, что в ско-
ром времени в зоне дороги — Северо-Байкалье, Баунт — появятся
поселки, города, поднимутся предприятия — начнется промышленное
освоение таежных районов. Что ж, это хорошо, откроются пути в
самые глухие места, которые сейчас недоступны промысловикам, по-
явится возможность увеличить заготовки орех, ягод, грибов. Но не-
минуема вырубка леса, промышленность потеснит зверя, урежет
охотничьи угодия, стало быть, возрастет, что называется, «интенсив-
ность их опромышления». Тут и приобретает особую важность вы-
полнение принятых мероприятий.
И еще. Только за два года в Северо-Байкальском районе приня-
то в члены Общества охотников 600 человек. Такой наплыв любите-
лей требует не только дополнительных мероприятий по организации
охоты и определению угодий, но и усиления воспитательной и охран-
ной работы.
Вспоминая разговор на рынке вокруг букета полевых цветов, я
думаю: это яркое свидетельство времени, нашедшее отражение в Кон-
ституции нашей страны: «Граждане СССР обязаны беречь природу,
охранять ее богатства».
Инесса БУРКОВА
[ ВСТРЕЧИ НА БАЙКАЛЕ
f «Славное море, священный Байкал...»
Море... Священный... Люди издавна обожествляли Байкал. Вос-
хищаются размахом его, величавою красотой. Благодарны ему, кор-
мильцу, за щедрость. Но и побаиваются его, стараются не прогне-
вить— переменчивого, безжалостного, страшного, если вздумает
бушевать.
Море... Священный...
Не такие уж это гиперболы, как выяснила сегодня наука.
23000 км3 воды покоится в каменном резервуаре Байкала. Уступаю-
щий по площади пяти озерам; Каспийскому, Верхнему, Виктории,
Аральскому, Танганьике — по объему водной массы Байкал не
знает равных себе на планете.
। 93
I
Так что есть у людей право звать Байкал не озером — морем
Вода в нем пресная. И какая! Наипрозрачная — просматри-
вается вглубь до 40 метров, будто ее специально дистиллировали,
освободив от лишних минеральных солей и щелочей. Но потом обо-
гатили кислородом. По чистоте и кислородности Байкал опять же
не превзойден ни единым водоемом на всем земном шаре. А шар-
наш ощущает недостаток в пресной воде. С каждым годом все ост-
рей и острей. Многие страны оказались перед проблемой опресне-
ния морской и океанской воды. С помощью атомной энергетики.
Недешево... В байкальской же бездонной чаше бесплатно плещется
десятая часть пресноводных ресурсов земли.
Бесценный кладезь — Байкал.
И вся его водная толща сверху донизу полна жизни, порази-
тельно разнообразной. Обнаружено здесь около двух тысяч видов
растений и животных. И три четверти из них эндемичны, т. е. нигде
в мире больше не встретишь, только в Байкале.
Рыбы тоже полно в нем, пятидесяти видов. Одних бычков на-
пример, водится тут двадцать пять видов. Но не они представляют
интерес для промысла, а лососевые: омуль, хариус, озерный сиг. В
основном добывают омуля. Есть тут и рыбы-диковины. Голомянка,
например, эндемик: она не мечет икру, а живыми рождает детены-
шей. И еще в Байкале водится осетр-великан, достигающий в весе
100-120 килограммов.
Неподражаем, бесценен священный Байкал. Для науки — неис-
черпанный источник познания. Комплексное исследование его по-
настоящему началось только в советское время, с 1925 года, когда
в Маритце был создан стационар Байкальской экспедиции Акаде-
мии наук СССР, в 1928 г. реорганизованный в лимнологическую*
(озероведческую) станцию. С 1961 года эта станция стала Лимноло-
гическим институтом Сибирского отделения АН СССР. Находится
он в поселке Листвянка, на юго-западном, Иркутском, побережье.
Мы плыли на катере вдоль северо-восточного, бурятского, берега.
Путь наш к ученым — в Баргузинский заповедник, в поселок Давшу.
Обогнули Святой Нос — самый большой полуостров на всем-
Байкале, пересекли Чивыркуйский залив, и началась территория Бар-
гузинского заповедника.
Бурятский писатель Михаил Жигжитов рассказывал нам исто-
рию заповедника, созданного более полувека назад, чтобы уберечь
от истребления на весь мир знаменитого соболя.
Я слушала рассказ про суровую интересную жизнь ученых, са-
ма глаз не сводила с проплывавших берегов. Баргузинский хребет.
Он самый высокий на всем байкальском Подлеморье, 2724 метра —
его наивысший пик. Скалы к воде подступили почти стеной. Ка-
кие-то рябые они, щербатые, испещренные выбоинами, как пче-
линые соты.
— Наверное, порода мягкая — высыпается от сильных ветров?
— спросила я у Михаила Ильича.
— Нет, как раз наоборот. Гранит.
— И гранит ветер сумел просверлить? Видно, работал тысяче-
летия?
— Ученые так и считали, раньше, — ответил Жигжитов. —
Древние золовые выветривания, думали. А научный работник запо—
94
ведника Ладохин после войны доказал, что это работа не древних
ветров, а современных.
Я с сомнением взглянула на Жигжитова.
— Да, да, представьте, не так много ушло времени на то, чтоб
пробуравить эти выбоины.
— Такой силы ветры?
— Да. Но к тому же им помогают лишайники и микроорганиз-
мы. Разъедают гранит. А ветер уж тут не зевает. Выколупывает,
выдувает песчинки.
Все-таки трудно представить, что у этих могучих горных под-
нятий такие смехотворные враги: малявочные организмы и ветра.
Долбят и долбят они «оспины» на гранитной стене, работают споро.
«Мористей» взял катер. Отдалился от скал. «Оспины» сглади-
лись расстоянием. Нет, гранитным этим гольцам, непоколебимо
мощным, ничто не может грозить. Вершины их победно сверкают
da солнце белизной ледников. Монументальные горы. Вечный снег,
лежащий вверху миллионы лет. Безбрежье воды. Грандиозное, не-
привычное зрелище.
НА РЕКЕ БОЛЬШАЯ Утром отправились мы
на «Индигирке» к кор-
дону Большая речка. Мы — тогдашний директор заповедника Влади-
мир Васильевич Данцер, старший лесничий заповедника Юрий Ва-
сильевич Полюшкин и я. Первое, что Данцер сделал, приехав в
Давшу,— выхлопотал у Главного управления охотохозяйства и за-
поведников РСФСР деньги на катер. Теперь хоть три летних месяца
можно осматривать берег с моря и охранять заповедную его аквато-
рию. В прошлом году забрели сюда рыбаки колхоза и рыбоконсерв-
ного завода. Подплыла к ним «Индигирка», объяснила в рупор:
воды тут заповедниковые, на расстоянии трех километров от берега
добыча рыбы запрещена. Неужели не знаете? Колхозники, усовестив-
шись, тут же ушли. Рыбаки же гослова и ухом не повели. С планом
у них, видите ли, было худо. Взбешенный Данцер послал радио-
граммы на рыбзавод директору, парторгу и в райцентр прокурору.
Через три дня убрались браконьеры.
На катере теперь можно сходить и на прибрежный кордон или
в Усть-Баргузин за почтой, в Нижнеангарск за продуктами. Но это
только три месяца. Изолированность заповедтшка с приобретением
катера не ликвидировалась. И проблема охраны еще не решена.
Большая часть территории заповедника никак не охраняется.
Если бы сюда парочку аэросаней и вездеходов! И вертолет! Ведь ох-
ранять заповедные земли, все, что растет и живет на них, — это од-
на из первейших обязанностей работников заповедника. Л выпол-
нять ее полностью они не в состоянии. Без транспорта и при по-
ловинных штатах.
— Какие обязанности у лесника в заповеднике? — спросила я,
когда мы сошли на берег, у лесника Шелковникова.
— Лес бережем. Чистим тропы. Рубим сухостой, гнилые де-
ревья, чтоб не заражали других. Следим, чтоб зимовья на нашем
участке были в порядке. Рабочие должны помогать в ремонте. На
>tx нехватка в заповеднике. Какие дальние зимовья приходят в раз-
руху, заново отстраиваем. Научные наши люди там живут, когда
уходят на полевые работы.
Зашли в дом к Шелковникову. Данцер и Юра Полюшкин, пока
мы разговаривали с Шелковниковым, успели сходить ко второму
леснику, дом которого неподалеку. Там все в порядке.
93.
Надя, жена Шелковникова, принялась благодарить Полюшкина
за то, что привез им картошку:
— Спасибо, Юрий Васильевич, выручили. Ребятишки-то рады.
Их четверо у Шелковниковых. Самого младшего отец обнял,
присев на корточки и слегка раскачиваясь с ним, рассказывал
нам о своем житье:
— Медведица как-то к нам забрела с медвежонком. Передни-
ми лапами поднялись на ограду и глядят, как наши пацаны по дво-
ру бегают.
— Он в обходе был, — подхватила Надя. — Я как вышла на
крыльцо, так и обмерла. Схватила пустое ведро и ну греметь, чтоб
ее спужнуть и чтоб пацаны на меня поглядели. Бегу к ним с гре-
мучим ведром и считаю, все ли ребяты-то тут. Наших четверо да
соседски^ трое. От волнения все счесть не могу. Убралась медведица
недовольно.
— Да вы ешьте, ешьте ушицу,— угощала меня Надя.-—Вот
отведайте жареной нерпочки. Поди не доводилось есть-то ее в сто-
лице?
Не доводилось, верно. Экзотика для меня — их каждодневная
пища.
— А уж вам-то, Юрий Васильевич, мы очень благодарны, —
повторила Надя, обращаясь к Полюшкину.
— Ну что вы, право, — смутился он, и румянец залил его ще-
ки до белокурой пушистой бородки. — Прошлый раз в разговоре вы
сказали, что кончилась ваша картошка, а у нас еще целый мешок.
И половину он привез сюда, на кордон, хотя его никто о том
не просил. Картофель у них в заповеднике сами выращивают. Об-
считался — сиди до следующего урожая, если б не существовало
среди людей чувство локтя, когда на помощь приходит другой, в
важном и в мелочах.
Попрощавшись с Шелковниковыми, мы отправились на мотор-
ке вверх по реке Большой, туда, где бьют горячие источники. Боль-
шая берет начало высоко в горах, на западном склоне главного бар-
гузинского хребта. Она с трудом пробивает себе путь, хотя и не-
сутся ее воды вниз с бешеной быстротой. Долина там тесная, узкая,
километров за сорок до Байкала вдруг раздается вольготно. Река
попадает в обширную Давшинско-Большереченскую низменность,
течет спокойно, без суеты и азарта. Отроги хребта расступаются в
стороны. Низменность считается тектонической депрессией. Депрес-
сия — значит, лежит ниже уровня моря. Тектоническая — значит,
понизилось, развалилось подножье хребта в результате каких-то
сдвигов, перемещений земной коры, может, землетрясений. И слу-
чилось это сравнительно недавно — разломы молоды, установили
ученые. В результате тектонических явлений коренные породы —
гранитогнейсы древней, архейской эпохи — чередуются теперь с
осадочно-кристаллическими, возникшими от внедрения магмы. Та-
кое чередование создало хорошие условия для появления водонос-
ных горизонтов, а по линиям разломов стали выходить на поверх-
ность глубинные термальные воды. На протяжении шести-семи ки-
лометров по обеим берегам Большой, между тридцать четвертым и
тридцать девятым километрами от ее устья выбиваются из земли
двенадцать горячих источников.
Мы причалили к одному из них под номером 6. Источники на-
званий не имеют — пронумерованы. Этот стекает в реку двумя ру-
чейками-грифонами, друг от друга в трех с половиной метрах. Я
промеряла шагами. Измерила и длину грифонов — примерно сто де-
сять метров. Пришлось подыматься на террасу, постоянно вдыхал
96
раздражающий неприятный запах сероводорода, обходя стороной
темную илистую грязь. Дно ручьев тоже черноилистое, но покрыто
серыми соляными выцветами. Временами косматятся вдоль тече-
ния ярко-зеленые тинообразные кисти водорослей. Как они тут жи-
вут? Температура воды плюс 56. Руке горячо.
Добрались мы до устья источника. Запах еще больше усилился.
Здесь температура воды уже плюс 75. Из глубины слышно перио-
дическое клокотанье — газы выходят импульсами. Из чрева планеты
доносится до нас ее мощное дыханье.
Этот источник обнаружен еще Доппельмакром в 1926 году.
Другой, № 11, образующий неглубокое озерко,'—Ладохиным в 1948
году, № 12 — Устиновым спустя десять лет. Остальные текли не-
приметно, скрываясь в высокой траве. Распознал их Мартынов в
конце пятидесятых годов, догадавшись пойти зимой на поиски ис-
точников. Горячая вода растапливает снег или дает о себе знать
испарениями на заснеженной поверхности. А там, где впадает в
Большую источник № 6, река в радиусе километра не замерзает
даже в самый лютый мороз. Нутряное тепло земли согревает ее.
Химический состав воды исследован работниками Центрального
института курортологии и учеными Сибирского отделения АН
СССР. Оказалось, вода гидрокарбонально-хлоридно-сульфидно-нат-
риевая. Ею можно лечить заболевания периферической нервной си-
стемы, суставов, воспалительные процессы. Целебные свойства этих
источников издавна известны эвенкам Шимагирского рода, которые
приходили сюда на «процедуры», когда одолевал недуг. Грязи, на-
верное, тоже полезны.
В поселке Давша также есть горячий источник. Его приспосо-
били по-иному. Превратили в баню. Удобно. Но надо воду таскать,
греть ее нет нужды. Весь поселок ходит мыться сюда. «Ба-
ня» — небольшой каменный домик, где в первой комнатке разде-
валка: лавка и гвозди в стене, вторая — наполовину облицована ка-
фелем. Опускаешься на три ступеньки, стоит ведро. Вытаскиваешь
металлическую пробку у пола, которой закрыт выход источника.
Этой же пробкой затыкаешь другое отверстие — для стока исполь-
зованной воды. Минуты через две-три комнатка-бассейн наполня-
ется горячей, около 40 градусов пахучей водой. Долго здесь не
просидишь: душно и горячо.
Большереченекая группа терм не одинока. Она представляет со-
бой одно из звеньев термальной линии побережья Байкала. Мине-
ральных ключей тут множество. У местных жителей они попу-
лярны. Однако в медицинских целях используется только Горячин-
ский источник, где создан небольшой курорт. Но у него уже есть
свой музей костылей, оставленных больными ревматизмом, встав-
шими твердо на ноги благодаря термальной воде и грязям. Музей,,
как на любом уважающем себя, прославленном курорте.
ЖАЖДА ПОЗНАНИЯ Каждый вечер в Дав-
ше почему-то станови-
лось пасмурно, а то и дождило. Сегодня впервые ясно. Сижу на
отмытой полированной коряге, выброшенной когда-то волной, и смот-
рю далеко перед собой, туда, где величественно и спокойно опус-
кается в байкальские воды раскаленное светило. Вот уже только
маленький краешек виден. Еще чуть-чуть, и солнце уйдет глубоко
вниз, скроется с глаз. И исчезнет золотая дорожка, которая про-
7. «Байкал» № I
97
легла по воде к самым ногам моим, зазывно шуршит, зовет и ма-
нит туда, за горизонт.
Померкла, утонула дорожка. Только камешки по-прежнему ве-
село пестрят сквозь чистейшую воду, и стайки полосатых мальков
беспечно снуют из стороны в сторону.
Вернулся с полевых работ научный сотрудник Вячеслав Ивано-
вич Жаров. Стучусь в дверь.
— Войдите! ।
В комнате «холостяцкий порядок». Татьяна Ивановна с сыном
срочно уехала на родину, тяжело заболела ее мать. Мебели почти
нет: кровать, стеллажи, битком набитые книгами, стол; заваленный
бумагами.
Высокий, стройный и легкий, с каштановой аккуратной бород-
кой, Жаров- целый месяц был один в гольцах. За сорок километ-
ров от Давши. А сколько сотен километров исходил там, трудно
счесть. И все с тяжеленным рюкзаком, с карабином. Питался
чаем, сухарями и кашей. Спал, где придется: в зимовьях,
в какой-нибудь яме в скальной расселине. Зато принес из голь-
цов массу новых наблюдений, открытий. Вот хотя бы черно-
шапочный сурок удивил его. Оказалось, против утверждения пред-
шественников. в гольцах его много. А жир этого сурка куда выше
качеством медвежьего, отличающегося своими целебными свойства-
ми. Да только ли сурок? Семь толстенных тетрадей убористых за-
писей принес Жаров из этой тридцатидневной экспедиции. Теперь
предстояло их обрабатывать.
Наверное, он очень устал. Но этого было не видно, потому что
теперь, когда в заповеднике есть все шесть научных сотрудников,
началась настоящая научная работа.
Когда трудились они тут только вдвоем с Таней и без научно-
го руководителя, получалось у них все как-то сумбурно, алчно. Они
стремились как можно больше узнать и увидеть. Их никто не под-
гонял, не контролировал. Необъяснимая, властная жажда познания
заставляла их работать от зари до зари. В «полевых» или дома, в
«камералке», когда описывали, систематизировали, препарировали
принесенный материал и изучали все, что накоплено было до них
в заповеднике, приводили разрозненное богатство в порядок. Это
была пора накопления знаний о фауне Баргузинского заповедника.
— Мы упорно тащили, тащили к себе все интересное, добытое
в маршрутах. Как белки, когда делают заготовки на зиму. Я как-то
подсчитал, что мы с Таней исходили за один год три четверти гольцов
заповедника, где нечасто бывали наши предшественники, и больше
половины тайги.
— Ого! — только и смогла я сказать, припомнив одно из писем
Михаила Жигжитова, где он писал мне о нелегкой охоте в гольцах,
которые, даже его. закаленного таежника, подкосили однажды —
проболел он тогда больше месяца.
— Кстати, какие научные исследования проведены в заповед-
нике за время его существования? — спросила я Жарова, заглянув
в свой блокнот.
— О, на этот вопрос отвечать пришлось бы слишком долго. О
работе одного Сватоша можно говорить и говорить. Фактически он
провел основные исследования по биологии соболя, остальные пос-
ле него уже только добавляли и кое-что уточняли. Еще он изучал
байкальского тюленя-нерпу, тарбагана. Но главное — это его инте-
реснейшие материалы по биологии баргузинского соболя, которые
до сих пор являются уникальнейшими. Вот беда, многие из них
остались лишь в рукописи — никогда не издавались.
98
В первые годы советской власти Сватош отправил в Зоологи-
ческий музей коллекцию шкурок млекопитающих и птиц Баргузин-
ского заповедника. Бесплатно. В дар. Верным помощником его был
Забелин. Его прислали сюда директором, а он сам, присмотревшись
к Сватошу, отдал ему эту должность. По справедливости. Ушел за-
ведовать эксплуатационным участком, где собирал научный мате-
риал охотничье-прикладного характера.
— О Забелине мне рассказывали. У могилы, — сказала я.
— Посетили? — спросил Вячеслав Романович.
— Да. Нарвали лесных цветов и украсили низенький холмик.
— Спасибо. Почтили память.
— Кого еще из научных работников можно выделить? — спро-
сила я.
— Многих. Все добывали материал, преодолевая нечеловече-
ские трудности. Обрабатывали его тоже в нелегких условиях — без
лабораторий, без необходимых препаратов и прочего. Не у каждо-
го доходили руки до хлопот с публикацией. Когда заповедник пере-
шел в ведение Главного управления по заповедникам, был разра-
ботан перспективный план научно-исследовательской деятельности.
Впервые был укомплектован штат научных сотрудников. Разверну-
лась работа. Но все спутала война: двое ушли на фронт, остальным
опять стало туго без средств и внимания из центра. После войны
вернулся с фронта Ладохин, замдиректора по науке. Он провел тут
важное исследование по геоморфологии, климату, горячим источни-
кам. снежному покрову.
— А, знаю. Это он по-новому объяснил характер выветриваний
гранита прибрежных скал?
— Он самый. И доказал еще Ладохин, что здесь у нас была
единственная эпоха оледенения, подразделяемая на четыре фазы.
Что оледенение на Баргузинском хребте — довольно молодое.
— А гербарии кто собирал? — спросила я.
— В разное время несколько ботаников, — ответил Жаров. —
Но основной материал по флоре заповедника дала Тюлина: 1640
гербарных листов высших растений и 137 листов мхов и лишайни-
ков. Она же составила систематический список растений гербария
заповедника, использованный Поповым для «Флоры Средней Сиби-
ри.» Диву даешься, в какие трудные маршруты ходила женщина,
чтобы стереть на ботанической карте заповедника «белые пятна».
Даже мне удивительно. Я ходил там и знаю.
— Когда она здесь работала? — поинтересовалась я.
— С тридцать девятого по сорок четвертый. В войну...
— А ее работы печатались? — спросила я.
— Да. — ответил Жаров. — Ио публикации она успевала забо-
титься. Интересны ее работы по растительности высокогорных лу-
гов Баргузинского хребта, по лесам даурской лиственницы, которые
Тюлина считает более молодыми, чем леса темно-хвойные, пихтово-
кедровые. Кстати, по кедру еще раньше, в начале 30-х годов про-
вел интересные исследования Тарасов. Совместно со Скалоном он
опубликовал статью «О роли кедра в жизни таежных зверей и
птиц». Тарасов провел первые абсолютные учеты соболя на терри-
тории заповедника, первым стал подкармливать соболей в голодные
времена. Он собрал богатую коллекцию птиц.
— В общем, заповедник давно уже не только соболиный?
— Конечно. Наша задача охранять и изучать весь природный
комплекс: флору, фауну, почвы, климат — этого нетронутого угол-
ка прибайкальской природы.
7
99
— А что самое привлекательное в вашей работе?
— Постоянные открытия, — не задумываясь, ответил Жаров. —
Неисчерпаемость богатейшего материала для исследования.
Он по складу своему и по воспитанию прирожденный биолог.
Вырос в станице на северном склоне Кавказа. С четырнадцати лет
ходил на охоту, сначала с отцом, а потом и один. Неделями бро-
дить по лесу, да не полюбить природу? Иной профессии, чем био-
логия, он никогда и не мыслил для себя. А когда окончил Ростов-
ский университет, попросился в какой-нибудь заповедник, чтоб
там, в нетронутом краю, изучать природу, ее частности и законо-
мерности. Добровольно поехал в глушь, хотя был рекомендован в
аспирантуру.
— А вообгце-то теперь, когда нас шестеро, стало легче и инте-
ресней, — бодро сказал Жаров. — Тема у нас настоящая, самая но-
вая — биоценозы. Руководит нами толковый ученый, замдиректора
по науке кандидат биологических наук Лидия Петровна Николаева.
Биоценозы — сообщество живых организмов, населяющее из-
вестный однородный участок природы и имеющее определенный
видовой состав. Так толкует словарь иностранных слов. В Баргу-
зинском заповеднике началось обобщение накопленных данных. По-
степенно выяснится продуктивность биологической массы в приро-
де без вмешательства человека. Тогда можно будет давать научные
рекомендации промысловикам.
РАДОСТЬ ОТКРЫТИЙ Входим в глубь тайги.
Бредам по тропе друг
за другом: лесник Семенов, Данцер и я. В лесу очень душно, жар-
ко. Перемешались тысячи запахов, но всех их перебивает сильный
одуряющий запах белого «свинячьего» багульника... Клочья шерсти
на сосновом стволе — зацепился боком сохатый, определил Семенов.
В кустах слева что-то белое мелькнуло. Что? «Горностай»,— отве-
тил Данцер. Он успел разглядеть, глаз наметан.
Истово, самозабвенно поют птицы. Заповедник богат разнооб-
разием их: черный журавль, гусь, сухонос, восточный погоныш-
крошка, острохвостый песочник, дрофа, сибирская серая мухолов-
ка. зимородок, пегий лунь, ошейяиковая овсянка, очковая белая
трясогузка, сибирская чечевица, енисейская белая лазаревка.
Слушаем, смотрим по сторонам и все идем, идем, не останав-
ливаясь. Три километра в час. Быстрей невозможно: кочки, коло-
дины, болотца перебивают тропу, ветви больно хлещут колючими
иглами по плечам, по лицу. А рядом вдоль тропки в обратную сто-
рону бежит, спотыкаясь о камни, бурлит, клокочет; спешит к Бай-
калу хрустальная речка Таркулик.
— Вон там, за тем гольцом, мой кордон, — показывает куда-то
далеко вправо Семенов. — Живу там один со своей семьей.
...Впереди показались фигуры, навьюченные так, что и не раз-
глядишь: согнулись под тяжкою ношей. Один, два, три. Больше
нет. Значит, их мы идем встречать. Да и кто, кроме них, может
бродить здесь?
— Эх, — сокрушается Владимир Васильевич, — поздно мы вы-
шли.
Мы хотели пораньше прийти к третьему зимовью, откуда се-
годня должны были возвращаться из «полевых» трое: Лидия Пет-
ровна Николаева, заместитель директора по научной части, Вален-
100
тина Ефимовна Данцер, лаборант, и старший научный сотрудник"
. Аркадий Иванович Ткаченко. И вот опоздали мы.
А трое бредут, даже не видят, что навстречу подмога. Увидели,
наконец. Удивленные, радостные возгласы — не ожидали. Блестят
усталые глаза. Сильные, от души рукопожатия. «Распоняжились»,
как говорят здесь, в Подлеморье: сняли заплечную ношу — поня-
гу. Сели все на траву. И начались восторженные, сбивчивые расска-
зы о том. что видели там, в тайге, за эти три полевых недели. И
про кедр, которому триста тридцать семь лет, как определил Арка-
дий Иванович, и кедр вовсю плодоносит (лесозаготовители считают
спелым уже столетний кедр). И про медведя, за которым они вели
наблюдения на протяжении 20-километрового маршрута: зарегист-
рировали раскопанный муравейник в сосново-лиственничном лесу,
видели, как он рылся в лесной подстилке, с голоду поедая червей.
И про ураган, который пронесся за десять секунд, а сколько ги-
гантских вековых кедрачей повыворотил с корнем. И про разные,
чрезвычайно любопытные явления, которые произносятся на латы-
ни, как принято в биологии. Мне этого уже не понять. Но преры-
вать их, просить объяснить, что сто значит, я не могу. Не могу
помешать людям излить свою радость. Радость открытий, радость
творческих догадок, надежд.
И я про себя радуюсь вместе с ними, за них.
Вот приехали сюда, в баргузинскую глухомань, люди. Долго
' искал их Данцер. Просил главк. Любого случайного заезжего чело-
века расспрашивал, не знает ли такого биолога, который бы согла-
сился работать в Баргузинском заповеднике. Такого, который
ради науки решился б пожертвовать служебным положением, город-
ским комфортом н всеми достоинствами современной цивилизован-
[ ной жизни, зная, что придется стать настоящим таежником. И Дан-
i цер нашел этих людей, для которых наука — превыше всего.
МАКСИМИХА — ЛИСТВЕНИЧНОЕ Снова я в Подлемопье.
Еду той же дорогой —
из Улан-Удэ в Максимиху — и не узнаю шоссе. Раньше казалось,
марсиане, скрытно спустившись сюда, проложили чудесную трас-
су и улетели. Такой пустынной и дикой была здесь тайга. Теперь
дорога стала разбитой и напряженной. То и дело встречаются ярко-
оранжевые массивные грузовики «Магирусы», МАЗы и КрАЗы — ве-
зут грузы на БАМ.
Время от времени попадаются нам навстречу и лесовозы, не-
уклюже выворачивающие со своих лесных дорог на шоссе. Рань-
ше не было этих дорог. Раньше не вывозили с лесосек древесину
автомашинами — сплавляли по рекам, молем.
Тесно стало на трассе. Теперь ни за что не повернется язык на-
звать тайгу безлюдной, как было прежде. За три километра до Мак-
симихи вырос пансионат Бурятского отделения общества «Знание».
По другую сторону деревни Всесоюзная туристическая база. Бай-
кал притягивает к себе, едут сюда отдыхать люди со всех концов
страны.
Максимиха. Дом Жигжитовых. Во дворе, бездельничая, греют-
ся на солнце две лайки. Клички у них те же: Тамбур и Найда. Толь-
ко они уже третьего и четвертого поколения. Появились и новые
собаки у Жигжитова: щенок Динго и пес Герой — иных кровей. Ге-
рой черной масти, рвется с цели, стонет и плачет, радуясь и жа-
луясь хозяину, который приехал со мной. На пороге избы показа-
101
лась жена Жигжитова — Зинаида Давыдовна. Все такая же полная,
по-цыгански яркая, по-моему, не постарела. Она повлекла меня сразу
в дом, к угощеньям.
Рыбы нет на столе, как бывало. Восемь лет назад запретили лов
омуля, осетра, чтоб восстановить их. Есть бурятская лапша с бара-
ниной, зеленый чай, сметана, «печенье», как здесь зоьут все печеное.
Мы говорим долго, обо всем. За одиннадцать лет накопилось много
вопросов и новостей. С Михаилом Ильином мы встречаемся чаще.
После обеда я пошла на Байкал. Магазин миновала. Теперь он
зовется «Товары повседневного спроса». У двери прибита табличка:
«Помни: отлов омуля запрещен!» Колхозам недавно разрешили отлов,
как научно.-промысловую разведку, чтоб выяснить, восстановлены ли
стада омуля, можно ли снять запрет, чтобы рассчитать оптималь-
ные размеры лова на перспективу.
Через дюны я выбралась на берег. Мне казалось, что все тут
знакомо, запомнилось до мелочей: целый месяц в прошлый приезд
я приходила сюда ежедневно, завороженно сидела часами. А вы-
яснилось, позабыла, как выглядит бухта. Поразила она меня своей
новизной.
Опустившись на бревно, я жадно глядела вокруг Синее-синее не-
бо. Нигде я не видела такой синевы, даже в Италии. Сочно-зеленые
сосны и кедры. Желтый песок. Бирюзовое море, со всех сторон пе-
рекрытое сушей, — разных тонов и очертаний. Справа мыс — похо-
жий на дельфина. Такой же забавно крутолобый, такой же блестя-
ще-черный. Позади «дельфина» в серой дымке далеко-далеко
маячат гольцы — основание полуострова Святой Нос, который выги-
бается там дугой. Острие дуги, мыс Нижнее Изголовье, уже при-
близилось к Максимихской бухте, загораживая частично открытое
море. Изголовье высокое. И как будто гигантским скребком проче-
сали его отвесную стену слева направо — в наклон: темная гряда,
зеленая ложбина, гряда и ложбина, гряда и ложбина чередуют-
ся косо.
Переведешь левее взгляд — бирюза открытого моря. Но вдали
пепельно обозначены горы — это самый большой из островов Бай-
кала — Ольхон.
После Байкала дорога показалась мне тесной и пыльной, но се-
товать не приходится: везут грузы для стройки века, которая по-
может в корне изменить весь облик простейшего края — Сибири и
Дальнего Востока, извлечь его подспудные фантастические богатст-
ва. А то, что лесовозов стало много в тайге Подлеморья, — ей же на
пользу, ее рекам, Байкалу. Раньше рубили лес только вблизи рек.
Их водосборы, малые речки, ручьи, не выдерживали оголения, пе-
ресыхали. Сто тридцать таких речушек превратились в песчаные
змейки. Сокращалось водопитание рек — они мелели, уменьшался
в итоге сток воды в Байкал.
Молевой сплав засорял реки. Бревна, сброшенные в воду, на
узких местах, мелях и косах застревали — возникали заторы. Дол-
го оставаясь в воде, бревна, набухая, постепенно шли ко дну. Ими
устилались русла нерестовых рек. На Уде. например, толщина топ-
ляковых « плотин» достигала шести метров. Не лучше было на Тур-
ке, Баргузине, Итанце. Пропадала заготовленная древесина (за 1964-
67 годы при сплаве погибло 460 тысяч кубометров ее). Наносился
урон рыбному хозяйству — рыба перестала ходить на нерест г
двадцать рек Бурятии протяженностью 1600 километров. Молевой
сплав по рекам и буксирование древесины в «сигарах» по морк
ухудшало химический состав байкальской воды. Дубильные веще
102
ства, терпеновые, углеводородные, скипидар, фенол, содержащиеся
в моле и древесине, брали из вод Байкала кислород, вступая с ним
в реакцию. Подсчитано, что только один кубометр коры при разло-
жении поглощает кислород, растворенный в ста кубометрах воды.
Рубили лес по рекам, по берегам Байкала — начиналась эрозия
почвы. Крутые байкальские склоны, время от времени колеблемые
землетрясениями, должны быть покрыты лесом, иначе ливнями
смывает в море глину, щебень, камни, песок. (Был уже печальный
случай: в 1960 году селевой поток полностью разрушил несколько
кварталов города Слюдянка). А в стороне от сплава перестойные
деревья безнадежно ждали пилы, угасая от старости, заражая гни-
лостью подлесок.
В общем, в Забайкалье теперь стали брать лес несравненно ра-
зумней, перейдя на автотранспортировку. Сучья, вершины, тонко-
мер тоже идут в дело: рубят их в технологическую щепу — сырье
для производства целлюлозы и стройматериалов: древесно-стружеч-
ных, древесно-волокнистых плит, арболита. Очищают берега Бай-
кала и рек, их русла от разнесенной и затонувшей древесины. Бай-
кальская рыба, в том числе омуль, стала опять подыматься на не-
рест вверх по Турке, Итанце, Баргузину.
Культура лесопользования пришла в Подлеморье, благодаря по-
становлениям ЦК партии и правительства об охране Байкала. В
подготовке научных обоснований этих постановлений участвовали
несколько институтов, в том числе Лимнологический институт СО
АН СССР. Туда-то и направилась я, завершая третью встречу с
Байкалом.
Лимнологический — это значит озероведческий. Только в нашей
стране есть такой институт. Он изучает озера, попутно и реки. И в,
первую очередь — Байкал, самое большое и чистое хранилище прес-
ной воды на всем земном шаре, самое интересное своей уникаль-
ностью.
Именно на Байкале разместился Лимнологический институт, в
поселке Лиственичном, в 70 километрах от Иркутска.
Сто двадцать научных сотрудников (среди них 40 кандидатов,
4 доктора наук, 2 член-корреспондента): биологи, микробиологи,
ботаники, геоботаники, геологи, гидрологи, почвоведы, -химики,
физики, математики — семьдесят лаборантов и инженеров. Таков штат
института. Основные направления научной деятельности Лимнологи-
ческого института — исследование биологической продуктивности
Байкала и проблемы рационального использования природных его
ресурсов.
До сих пор лимнологи открывают все новые и новые виды
животных и растений в Байкале. Скрытен старик Байкал, прячет
глубоко и надежно свои секреты. Скупо расстается с ними.
Но упорство ученых сильней — они раскрывают шаг за шагом
тайны «священного моря». Биологическая продуктивность Бай-
кала... Это значит знать всех его обитателей, от самого крупного
животного — нерпы до микроорганизмов, невидимых простым гла-
зом. Знать их взаимоотношения, взаимозависимость, кто кому
друг или враг, кто кем кормится, когда и в каких количе-
ствах. Знать и среду, химический состав воды, сколько в ней
азота, фосфора, кремния, железа, которыми питаются водоросли, са-
ми являющиеся пищей для ракообразных, ипишуры, например, ко-
торую поедает рачок «макрогектобус», его — голомянка, а ту •— нер-
па. И, конечно, надо знать, сколько в воде кислорода — основы
всей жизни, и кто поглощает его, в каких количествах.
Изучают, фундаментально исследуют ученые биологическую
103
продуктивность Байкала. И, понятно, не могут быть лимнологи рав-
нодушны к его судьбе.
— Байкал для нас не просто объект научного исследования,—
говорит заместитель директора Лимнологического института Николай
Николаевич Востинцев.— Это — национальная гордость, драгоценное
достояние народа. Поэтому мы граждански не можем быть равно-
душными к судьбе Байкала. Мы очень благодарны партии и прави-
тельству за внимание к нему. Благодарны за Постановление
1971 года «О дополнительных мерах по обеспечению рационального
использования и сохранения природных богатств бассейна озера
Байкал». Оно определило принцип государственного подхода к Бай-
калу. Было установлено: ученым поручается определять, как обра-
щаться с Байкалом, его ресурсами, не причиняя ему вреда.
Николай Николаевич рассказал мне подробно, когда и что бы-
ло предпринято наукой и ведомствами после выхода в свет этого
важного Постановления. Во-первых, академические институты во
главе с Институтом географии АН СССР разработали генеральную
схему рационального использования природных ресурсов Байкала.
Лимнологический институт принял самое активное участие в со-
ставлении генсхемы. Теперь есть научно-обоснованная программа
пользования уникальным водоемом.
Ученые Лимнологического института не только исследуют био-
логическую продуктивность Байкала, но выдают и свои рекомен-
дации народному хозяйству. Это по их разработкам Министерство
рыбного хозяйства запретило временно добычу омуля и нерпы, чтоб
восстановить их запасы, и построило еще один рыборазводный за-
вод в устье Большого Чивыркуя. По составленным геоботаниками
картам прибрежных участков Байкала Министерство лесного хо-
зяйства определило границы водоохранной зоны священного моря, а
министерство лесной промышленности отменило молевой сплав дре-
весины по нерестовым рекам и принимает меры для обезврежива-
ния промышленных стоков двух целлюлозных комбинатов, Бай-
кальского и Селенгинского. Эти целлюлозные предприятия, в свое
время вызвавшие такую тревогу за судьбы «священного моря», за-
интересовали меня особенно.
— Сделано много, чтобы оградить Байкал от возможного вре-
доносного воздействия, — сказала мне заведующая отделом микро-
биологии Милица Александровна Мессинева. — По требованию пар-
тии и правительства и при активном участии ученых на этих пред-
приятиях созданы такие очистные сооружения, каких нет нигде в
мире. Применяются механические, химические и даже биологиче-
ские способы очистки. Никто, кроме нас, не умеет до такой степени
обезвреживать целлюлозные сбросы. Стоит это дорого. Очень доро-
го. Столько же, как опреснение морской воды на атомных установ-
ках. Байкал заслуживает таких трат.
Биологические способы очистки, — продолжила Милица Алек-
сандровна, — использование бактерий. Они есть везде, но особенно
много их там, и они быстро плодятся, где хорошее питание: мине-
ральные соли, органические вещества. В целлюлозных отходах та-
кого корма бактериям предостаточно. В специальных аэротенках с
поддувом кислорода микроорганизмы довершают очистку промсто-
ков завода. Мы призвали бактерии на помощь, чтобы оградить Бай-
кал и от береговых смывов. На заводской площадке при разгрузке
разбрасываются химикаты. Дождь смывает в озеро. Чтобы не пу-
стить их туда, мы посадили тростник, на корнях которого растут
бактерии. В общем, вода, взятая целлюлозным заводом, очищается
104
от органических веществ на 98 процентов, затем еще разбавляется
в 50-100 раз и возвращается в Байкал чистая, как слеза.
Я видела эту воду в стакане. Действительно, прозрачна, без ма-
лейшего запаха.
— Значит, Байкалу теперь не страшны целлюлозные пред-
приятия? — спросила я директора Лимнологического института
член-корреспондента АН СССР Григория Ивановича Галазия.
— Увы, наши постоянные, тщательные наблюдения показали,
что опасность для Байкала все-таки есть.
— Всего лишь от двух процентов органики?
— Да, хотя по существующим нормативам это прекрасная очи-
стка. Но Байкал — особенный водоем. Водообмен в нем происходит
чрезвычайно медленно. Если бы прекратился доступ воды в Байкал
из всех его 336 притоков, то освободилась бы его котловина от воды
через Ангару только в течение 400 лет. А чтобы наполнить бай-
кальскую чашу, понадобилось бы трудиться всем рекам мира трис-
та дней, около года.
Выходит, что попадает в Байкал, там остается уже навеки?
— Да, к сожалению. Так вот. очищенные сбросы двух целлю-
лозных и множества других предприятий города Улан-Удэ остаются
все-таки вредными, даже ядовитыми.
Мы сейчас разработали новые теоретические основы нормиро-
вания предельно-допустимых концентраций вредных веществ, сбра-
сываемых в водоемы с различными промышленными и бытовыми
сточными водами. Пришли к выводу, что критерием ПДК может
быть только сохранение экологической системы водоема, то есть
сохранение всей совокупности животных и растительных организ-
мов в их естественном состоянии. Госкомитет по науке и технике
при Совете Министров СССР уже признал наши теоретические раз-
работки.
Признают и ведомства.
Надо надеяться, что все, от кого это зависит, проявят максимум
заботы о Байкале, оградят его от малейшей опасности. Особенно
теперь, когда в Конституцию, основной закон нашего общества, впи-
сана специальная статья 18, которая гласит:
«В интересах настоящих и будущих поколений в СССР при-
нимаются необходимые меры для охраны и научно обоснованного
рационального использования земли и ее недр, растительного и
животного мира, сохранения в чистоте воздуха и воды, обеспечения
воспроизводства природных богатств и улучшения окружающей че-
ловека среды».
1965-1977 г.
Мэри ХАМГУШКЕЕВА
Окончив Литературный институт имени Горького, Мэри
Хамгушхеева преподает в улан-удэнском пединституте. И,
конечно, пишет стихи — на бурятском языке у нее вышел сбор-
ник.
В переводе на русский язык стихи Мэри Хамгушкеевой пуб-
ликуются впервые.
Песня в степи
Вы долги, бессонные ночи,
Как песни бурятских степей.
Всю ночь не смыкаю я очи,
Скачу все быстрей и быстрей.
Спешу к очагу я родному,
Как ранние птицы к заре.
И ржет и торопится к дому
Мой гордый скакун Зээрбэ.
Из речки койя напою я,
И» речки любимой Горхон.
Далекий табун свой ночуя,
Летит все быстрее мой конь.
Родимые степи дурманят:
И запах инетов голубых,
И шелест травы, и туманы —
Я песни слагаю о них.
И плавно напев мой струится
Под цоканье звонких копыт.
И песня моя, словно птица,
Над степью бескрайней летит.
Детство. Кумач зари на ладони.
Г.два касаясь земли,
Мчатся мимо белые кони,
Только топот вдали.
Кричу вслед им: «Куда вы?»
А степь от коней бела,
Летят, развихрпв белые гривы
И закусив удила!
А следом за ними легкою птицей
Детство умчалось мое.
Только по-прежнему снится —
Кони уходят за окоем!
Сыну
Утонуло все в серебре...
Ты явился на этот свет
В снежном месяце декабре
И дыханьем моим согрет.
Смеху радуюсь твоему.
Трепетанию слабых рук.
Подойду, тебя обниму —
Все тревоги забуду вдруг.
Наступила весна, и вот
Ты немного подрос теперь
И, качаясь, шагнул вперед
И рукою уперся в дверь.
Сто открытий лежит за ней.
Где мелькают цветов огни.
Подтолкни се посильней
И шагни в этот мир. шагни!
Перевод с бурятского
ЮЬ
Квинтилиан БОБРОВ
Квинтилиан Бобров по профессии мелиоратор. Живет и ра-
ботает в селе Бичура Бичурскоео района нашей республики.
Ночь на Байкале
Нам берегом свесясь,
В ночной тишине
Купается месяц
В байкальской волне,
И звезд отраженных
Огонь голубой
Выносит и плещет
На берег прибой...
В заливе маячит
Причальный огонь.
На лодке рыбачьей
Уходит гармонь.
Вслед машет, качаясь.
Косынка костра.
А песню встречают
Тугие ветра.
Н первая свежесть
Широкой волны,
И моря безбрежность,
И синь глубины.
* » »
А за окном акации не спят,
И тополя о чем-то шелестят,
И дождь стучит по крышам невпопад
Глухою августовской теплой ночью.
Я эти шорохи полночные люблю.
Я эти звуки странные ловлю,
И глухо бьют часы, н я не сплю —
И думаю, о чем они пророчат.
О чем, о чем шумишь ты, тихий дождь?
Зачем, зачем по крышам скользким бьешь,
По мокрым крышам тысячей ладош,
Как будто разбудить стремясь кого-то?
Теперь им нс проснуться никогда:
Теперь они деревья и вода,
И прах земли, н наши города,
И блеск звезды, и росчерк самолета.
Не видя нх, мы их благодарим.
Не зная их, мы помним нх и чтим,
И подвиг их уже неповторим:
Война уже не смеет повториться!
Подкоза
Днлинь-дон. днлинь-дон. днлинь-дон...
Почему-то припомнилось снова
Колокольное слово подкова —
Всех дорог нсстнхающий звон.
От степи до степи перегон,
От тайги до тайги кони скачут.
Колокольчики ласково плачут...
Дилинь-дон, днлинь-дон, днлинь-дон...
Самолета покинув салон,
Я подкову найду на дороге
И на счастье прибью на пороге,
Пусть звенит: дилинь-дон, дилинь-дон...
107
Людмила ОЛЗОЕВА
Людмила Олзоева окончила Иркутский государственный
университет и Высшие сценарные курсы. По ее сценариям по-
ставлено несколько документальных фильмов. Бурятское книж-
ное издательство готовит к печати первый сборник стихов Люд-
милы Олзоевой.
* * *
Лес бескорыстно учит совершенстг.у.
В осенний лес, как в зарево, иду.
Он так одушевлен и так веществен:
не запах в нем — целебный чистый дух.
На глинистой дороге в круглых лужах
набилось листьев доверху, с горбом —
так шляпкой вверх грибы лежат в кадушках,
с лавровым и смородинным листом.
Как ясно утоляются печали
в сочувствии к осенним торжествам.
И боязно пошевелить плечами
березе — листья падают к ногам.
Здесь можжевельник рядом с голубикой —
готова ягода вот-вот упасть.
Из красной капли яркой костяники
дождем пролилась в землю лета сласть.
...Взлетают волны резко. Неуютно.
Наш дом на берегу. Шумит Байкал,
и ломится, как жизнь, сиюминутно,
гнет линию без помощи лекал.
♦ ТгГ V»
Великолепье восходов, закатов и полдней
вижу я в желтом листке на ладони моей.
Может быть, так мою малую душу наполнит
мир необъятный, и станет душа тяжелей.
Хлеба кусок — плоть от плоти земли — на ладони.
Жажду мою и земли утоляет вода.
Я разлучилась с собою, такой молодою,
но не расстанусь с тобою, земля, никогда.
Эту запомню из всех ослепительных истин:
счастлива мать умереть за родное дитя.
Зелен на ветке еще мой единственный листик:
это восходы, закаты и полдни летят.
Отец, ты, помню, лютики любил,
из всех цветов скромнейте золотые.
Прости меня, что я слова простые
нашла теперь, а не когда ты жил.
Иду поляной, сжатой меж бугров.
Цветы к закату чашечки склонили.
Мне кажется, они не позабыли,
что ты любил их. Им не надо слов.
108
Одуванчик приотстал от стаи,
круглый, как в скафандре космонавт.
Ветер. Одуванчик, облетая,
распускает свиток в письменах.
Под углом крючки и закорючки.
Словно песня вырвалась, летит.
А на лысом темечке колючий
парашютик, уцелевший, спит.
Владимир ХОРОНЕКО
Владимир Хоронеко подался а 1954 году а г. Бобруйске,
где после школы работал токарем на машиностроительном за-
воде. В прошлом году окончил Ленинградский Военно-инже-
нерный Краснознаменный институт имени А. Ф. Можайского
и служит в Забайкалье
♦ » ♦
Палатка обсыпана росами
и соловьиными свистами.
Тесно прижавшись,
вечно готовые к бою,
Как в обойму патроны,
солдаты в нары втиснуты.
Снятся мамы и письма,
полоненные болью.
Запах прели,
запахнутой облаками осени,
Залах тел,
приготавливающихся к войне...
Мамы пишут письма
обыкновенно-несносные.
Несносные по доверчивости,
простоте,
глубине.
Все несноснее
перелистываются уставы,
Легкий свет обволакивает
привыкшую
к вороненой стали руку...
Мамы Земли!
Ваши мальчики скоро устанут
Учиться
убивать
друг
друга.
Он глядит нелегко и прямо,
Увлажненный узор на щеках. —
Повелела мальчику мама
Увести со двора щенка.
Все темнее глаза с раскосинкой...
По проулкам плутает след,
И щенячьи глаза — вопросики,
Но ответа все нет и нет.
109
Эта мама!.. Ты разве мачеха?! —
Без ответа — сойти с ума...
И собака уводит мальчика,
А куда — не знает сама.
• • •
Но почему —
если лело к зиме.
Невыносимое —
сносим?..
Лебеди тумана
прибиты к земле
Ржавыми
гвоздями
сосен.
Игорь ХАМАГАНОВ
Игорь Хамаганов окончил музыкально-режиссерский фа
культет ГИТИСа, работал театральным режиссером, затем
продолжил учебу на Высших режиссерских курсах ВГИКа.
Сейчас — кинорежиссер-документалист, стал лауреатом Все-
союзного кинофестиваля и смотра кинодостижений социалисти-
ческих стран.
Жодьвдй ж
Красочное, с яркими рисунками висит объявление в вестибюле
школы. «Выступает школьный цирк»—гласит оно, вызывая восхищение
и любопытство.
Шумят, волнуются дети в зрительном зале. Невысокий, лопоухий,
с характерной внешностью мальчик прошел в святая святых — за ку-
лисы сцены.
Там царил цирковой хаос: жонглировали, одевались, репетировали
юные артисты.
Он робко подошел к руководителю кружка. Тот репетировал с
парнем фокусы.
— Возьмите меня... в клоуны,— пролепетал школьник.
— В каком классе учишься?— удивился наставник.
— В третьем.
— Мал еще, сцепы испугаешься,— был ответ.
Мальчик обиженный ушел в зал и сел в первом ряду.
Предвкушая веселье, гудела публика, с нетерпением ожидая зре-
лища. Из-за кулис вышел парень и подошел к лопоухому мальчику.
— Вот тебе часы, во время своего номера я попрошу их — ты мне
отдашь. Понял?
Молча кивнул головой школьник и спрятал часы в карман.
Свет, музыка, фанфары — представление началось!
На сцене парень в костюме клоуна: он показывает фокусы.
— Кто даст мне часы?
Непосредственность детской реакции мгновенна: лес рук — все
тянут свои часы.
Взяв часы у девочки, клоун положил их в бумажный кулек, дунул,
плюнул, пошептал.
ПО
Настал решительный момент. Замолкла музыка, раздалась бара-
банная дробь! Лучи прожекторов осветили клоуна.
Он взмахнул руками, развернул кулек — пусто!
В зале зааплодировали.
Клоун подошел к первому ряду и с апломбом произнес:
— Мальчик, отдай часы.
— Не дам.
— Отдай часы, мальчик,— громким наигранным голосом сказал*
артист.
— Не дам,— повторил школьник.
В зрительном зале захихикали.
— Часы у тебя, верни их мне,— настаивал клоун.
— А вы мне давали?
— Я тебе их не давал, но онн у тебя.
— Откуда вы знаете?
— Потому что я фокусник.
— А у меня их нет,— похлопал по карманам мальчик.
— Выйди на сцену, мы проверим.
Школьник вскарабкался на подмостки.
— Посмотри у себя в кармане,— продолжал играть свою роль ар-
тист.
.Мальчик вывернул все карманы. От часов никаких следов!
Девочка, с чьими часами манипулировали артисты, всхлипнула.
— Не волнуйся, это такой номер,— смеялась учительница.
Фокусник стоял в растерянности.
— Куда ты их дел?— В его голосе слышалась мольба.
— Зачем вы обманываете публику?
Руководитель поспешил к ученику на помощь: он надел маску„
набросил халат и вышел на сцену.
— Мальчик, как зовут тебя?
— Мотя.
— Мотя, отдай часы, а то мы вызовем директора.
— Ав клоуны возьмете? — хитро посмотрел малыш.
— Обязательно.
Мотя кивнул кому-то в зрительном зале. Там, в первом ряду, вско-
чил школьник и крикнул:
— Вот онн! Вы мне их дали перед началом.
Глаза клоуна округлились.
— Вы что. близнецы?!— понял он свою ошибку.
Аплодисментами загремела в ответ публика.
Чао - шо
Отчаянно надрывается телефон, прорываясь сквозь шум и грохот.
К нему подбегает мальчик лет двенадцати, снимает трубку.
— Я слушаю.
— Чао-какао, ты занимаешься музыкой?—говорит мать на другом
конце провода. Это молодая импозантная женщина, ее лицо напомина-
ет палитру художника.
— Уже два часа играю,— с гримасой отвечает сын.
— Ну и как, выучил?
— Почти...— вздыхает он и, зажав трубку, машет руками.— Тише
вы. чао-какао!
1!»
Как мумии, застыли с инструментами в руках двое таких же
ребят.
В комнате царит полный беспорядок: повсюду горы стружек, бу-
маг, опилок. На хрустальной люстре, перекосив ее, висит модель само-
лета. Вдруг люстра обрывается и с грохотом падает.
— Что случилось, Кирилл?— испуганно восклицает мать.
— Пустяки, это ноты с пианино упали,— небрежно говорит он.
Прямо на клавиатуре фортепиано лежат столярные принадлежности,
молоток, ножовка, плоскогубцы, гвозди.
— Ты играешь уже на память?
— Да. Хочешь послушать?
Юный музыкант взял телефон, поднес к проигрывателю и, поста-
вив пластинку, сказал:
Сейчас сыграю.
Зазвучал «Декабрь» из «Времен года» Чайковского. Мать счаст-
ливо улыбалась, подпевая в трубку. Сынок дирижировал в такт рукой,
ребята, дурачась, вальсировали по комнате.
Музыка оборвалась.
— Все, чао-какао,— сказал «музыкант» и снял пластинку.
— Молодец! Продолжай в том же духе,— восторгается мать,— и в
квартире не сори, соблюдай порядок.
— А как ты, мамочка,— в свою очередь спрашивает сын.
— Ой, я так устала, столько работы,— наигранно говорит мать.
Она сидит в парикмахерской. Голова ее в бигудях сушится под феном.
— Скоро придешь?
— Нет, наверное, у нас сейчас жаркое время,— вытирает она пот
с лица.
К ней подходит парикмахерша, отодвигает фен н проверяет волосы.
—Ты только не переутомляйся.
— Ужас, меня задергали вконец.
— Здоровье прежде всего,— заботливо наставляет сынок.
— Конечно. Ты вырастешь, станешь знаменитым музыкантом, а я
буду только отдыхать.
Мальчик заулыбался.
— Ну все, пока. Пойду играть. Чао-какао! — сказал он н положил
трубку.
Жвачка
Пенится, растягивается ароматная жвачка, мечта и предмет зави-
сти многих мальчишек и девчонок. Мыльным пузырем раздувает ее изо
рта рыжий, с оттопыренными ушами пятиклассник Вовка. Он небрежно
забрасывает себе в рот разноцветную жвачку: шарики, пластинки, ку-
бики. И аппетитно жует, жует, жует! Ребята, окружившие его, завист-
ливо поблескивают глазами на счастливчика.
— Хочешь?— обращается он к одному.
Тот радостно кивает головой.
— Гони 20 копеек!
Мальчишка порылся в карманах и протянул монету.
В ответ получил... фантик от жвачки.
На его разочарованную гримасу хозяин уверенно сказал:
— Скажешь, что ты тоже ел.
112
И тут нашлось много охотников мнимых жвачек. Потянулись руки,
посыпалась мелочь, послышались возгласы:
— И мне, и мне, и мне!
В пенал «бизнесмена» звонко падали монеты разного достоинства.
Вскоре радужный веер из цветных фантиков растаял.
— Все! Торгам конец! — поднял голову ученик... и встретил стро-
гий взгляд стоящей рядом учительницы.
Школьник онемел! Жвачка выпала у него изо рта. Он поднял ее и
аккуратно завернул в бумажку.
Многоголосо, звонко шумит птичий базар. Как в муравейнике, суе-
тятся люди, щебечут в неволе птицы. Вовка подбежал к отцу, бойко
сбывающему волнистых попугайчиков.
— Продал?— спросил родитель.
— Продал.
— Сколько?
Мальчик растопырил пальцы.
— На пятерку.
Молодец!—заулыбался довольный отец и дал сыну большую
пачку жвачки.— Это тебе премия.
— .Меня учительница поймала,— потупился паренек и вынул ста-
рую жвачку.
Что!’ Дурак! — вскрикнул родитель, замахнулся... и отобрал
«премию» обратно.
— Меня нс вызывала?
Нет.
Ну, тогда ничего,— успокоился отец и вновь отдал отпрыску
жвачку.
— Она сказала, что в суд передаст.— вперив взгляд в одну точку,
жевал резинку сынок.
Отец встрепенулся, нахмурился, вынул платок и стал обтирать
шею, лоб. Положение было нс из приятных.
— Так и сказала? У, сопляк, не мог уж... Да, выплюнь ты эту мер-
зость!— прикрикнул он, обратно забирая подарок.
Мальчик помялся и добавил:
— Если деньги нс вернем...
Фу! Ну и напугал ты,— облегченно вздохнул отец и расплылся
в улыбке.
- Зеленый ты еще. но я из тебя сделаю человека,— сказал папа-
ша и дал сыну легкий подзатыльник.
— Становись рядом—учись'
zz Л1ОРС£ОЦ ВОЛК "
Ласково шелестят о берег волны. Безбрежно простирается сине-
зеленое морс. Трепещет на ветру флаг на мачте корабля. Около мачты
маленький мальчик в тельняшке и бескозырке внимательно смотрит в
большой бинокль.
Юный моряк опускает бинокль и. сложив ладони рупором, кричит:
— Отдать швартовы!
Мощно забурлила за кормой вода. Видно, как мачта вместе с
мальчиком, стоящим около нес, движется вперед.
Корабль поплыл.
Маленький моряк серьезно смотрит вперед, ежеминутно приклады-
вая к глазам бинокль. Затем переводит взгляд на компас в руке. Вог,
послюнив палец, он поднимает его вверх, проверяя направление ветра.
К «[>..iih:i.-» № I
113
— Поднять паруса!— громко командует он.
Тотчас парус расправляется и надувается ветром. Маленький ка-
питан устанавливает его по ветру и радостно кричит:
— Полный вперед!
Но вот мы видим, что мачту с парусом держит мужчина лежащий
в воде. Он отчаянно бурлит ногами, а «морской волк» сидит у него на
спине, держится за волосы и управляет «кораблем».
— Вперед! Полный вперед!—погоняет сынок родителя.
Невдалеке по колено в воде стоит мать, во все легкие раздувая
паруса. Она же лопатой нагоняет на «корабль» волны.
— Стоп! Готово!—неожиданно кричит фотограф в плавках, шляпе,
с фотоаппаратом на голом животе.
— Ну, наконец-то,- фыркает отец.
Радостный «морской волк» спрыгивает со спины отца if потбегзе:
к фотографу.
— А когда будут карточки?
— Завтра, малыш!—потрепал его по щеке фотограф, забирая бес
козырку и бинокль
- .Ура! — радостно кричит маленький капитан.
Усталые родители, шатаясь, выбираются из воды.
Вдруг фотограф посмотрел на фотоаппарат, всплеснул руками и
снял крышку с объектива.
— Давайте повторим еще раз. Не экспонировалось
— Ура!! Ура!!!— еще громче закричал довольный мальчик и с
разбега вспрыгнул на спину отца. Перед глазами несчастного родителя
поплыли круги. Он в изнеможении упал в воду. А неистовый «морской
волк» по-прежнему кричал:
— Полный вперед!
ЖИВОПИСЬ ЮРИЯ ПОКРОВСКОГО
Будущее БАМа
Как очень часто случается у худож-
ников. рисованием Юрий Покровский ув-
лекся в детстве. Привязанность к кисти
и карандашу не прошла ни в школе, ни
и пору службы на флоте. И нс удиви-
тельно", что. отслужив, он поступил в Ир-
кутское художественное училище. Закон-
чив его. уехал на Север, в эвенкийское
се к> Г.рбагочён Вел рисование и школе,
набирался жизненных впечатлений, писал
этюды
Друзья в письмах звали домой, в Бу-
рятию. Он н сам убеждался, что без уче-
бы у мастеров, з одиночку, многого не
добьешься. 1! Юрий приехал в Улан-Удэ.
Молодой художник преподает в школе
114
черчение и рисование, и сам берет уроки
у мастеров бурятской живописи. На
страницах республиканских газет появ-
ляются рисунки Покровского: состязания
борцов, лучников. певцы улигершнны
Поиски молодого художника идут в об-
ласти стилизованных средств изображе-
ния Линии причудливо переплетаются.
словно поют Точно найденные нюансы
говорят о зрелости художнического по-
черка.
В последние годы на конкурсах
проводимых улан-удэнским эксперимен-
тальным заводом художественных изде-
лий и сувениров. Юрий Покровский —
Будущий проспект Ленинградский.
Портрет гоннелыннка
Признанный лидер, ему неоднократно
присуждались первые премии.
Мне довелось побывать с Юрием Оси-
повнчем в одной из творческих команди-
ровок па Байкало-Амурскую магистраль.
В Нижнсангарске ои расписал фойе До-
ма культуры- мы пилим охотников и вы-
баков, геологов и оленеводов. врачей п
геодезистов и, конечно, строителей БАМа.
Богат твопческимп «амысламн Юри!
Покровский. Часть своих эскизов он пе-
ревел иа декоративные блюда и лзнио,
пробуя себя в новом материале.
Удач тебе, Юрий!
Ф. БЛЛДАЕВ. художник. лежтнный
деятель искусств Бур АССР
8
Виктор МИТРОШЕНКОВ
ЛЕТЧИК ГРИГОРИЙ КРАВЧЕНКО
Человек, о котором пойдет речь в этой повести, прожил всего тридцать один год.
Газета «Московский большевик» писала о нем в свое время: «У молодого человека,
которому нет еще и тридцати, биография соткана из героических дел. Он еще очень мо-
лод, а слава о нем уже гремит по всей стране».
Девятнадцатилетним юношей, по комсомольскому призыву, пришел Григорий
Кравченко в авиацию. В двадцать четыре награжден орденом «Знак почета», в двад-
цать шесть — орденом «Красного Знамени» и китайским орденом, в двадцать семь —
Герой Советского Союза, награжден монгольским орденом, в двадцать восемь — вто-
рой орден «Красного Знамени», становится генерал-лейтенантом. А еще через два года
в февральском небе грозного сорок второго оборвалась жизнь бесстрашного сокола...
РОДИЛСЯ Григории Кравченко в 1912 году в семье крестьянина-бедняка села
Голубовка Днепропетровской области.
Отец Пантелей Никитович батрачил, мать Мария Михайловна вела скудное хозяй-
ство, стремясь обиходить и накормить немалую семью: четырнадцать детей.
Когда Григорию исполнилось два года, семья, гонимая нуждой, отправилась в не-
легкий путь в поисках лучшей жизни. Собрав подводы, артелью, семьями, двинулись
на другой край России. К вегне 1911 года добрались до казахского села Кавказское,
где приостановились, казалось всем, на время, а осели надолго. Началась первая
мировая война.
Пантелей Никитович ушел на фронт. Когда много месяцев спустя оп вернется па
костылях домой, то многих детей своих не увидит в живых.
Не захотел больше оставаться в этом селе Кравченко-старший, подался даль-
ше. Под Курганом у села Звериноголовное вновь решили пытать счастье. Кто знает,
чем обернулась бы беспросветная нужда для семьи, но скоро пришла новая жизнь.
В первый класс Григорий пошел переростком, в двенадцать лет. Летом работал по
найму, помогая отцу, в школе был усидчив, терпелив, вдумчив.
В 1927 году Григорий вступает в комсомол, становится активным общественни-
ком, организатором удариических бригад. Райком комсомола поручает ему проведение
в селах митингов и субботников н поддержку решений восьмого съезда комсомола. Ле-
том оп выезжает в села для проведения хлебозаготовок. Кулаки отчаянно сопротивля-
лись, были и засады, и нули из-за угла.
Григорий Кравченко становится признанным вожаком молодежи, его избирают
членом бюро Зверинотоловского райкома комсомола, а затем и секретарем райкома.
Осенью 1930 года он получает разрешение продолжить учебу, поступает в Москов-
ский землеустроительный техникум имени М. И. Калинина.
Москва захватила юного студента своей миоголикостыо, стремительным ритмом,
остротой общественно-классовой жизни.
В январе 1931 года начал работу девятый съезд комсомола. На съезде выступил
116
нарком обороны Ворошилов. Кто будет обслуживать наши воздушные силы в качестве
летчиков, бортмехаников, в качестве инженеров, работников аэродромов,— говорил Кли-
мент Ефремович,— от этого в значительной мере будут зависеть и роет и успехи наше-
го Красного Воздушного Флота. Поэтому вы обязаны взять па себя шефство и над Воз-
душными Силами».
Нарком откровенно говорил о насущных задачах армии и комсомола. Война в
нынешних условиях,— говорил Ворошилов,— требует огромного количества машин...
И нам, в особенности вам, дорогие друзья, к этому делу необходимо готовиться по-
настоящему... Прежде всего вы должны будете комплектовать все паши военные шко-
лы, и в особенности школы воздушного и морского флота,..»
Да, комсомол многое мог сделать, помочь, как он помог Военно-Морскому Фло-
ту, взяв над ним шефство в октябре 1922 года на 5 съезде. Тогда ушли па флот мно-
гие секретари уездных и губернских комитетов, активисты, талантливые организаторы
молодежи. Прошло девять лет, комсомол вырос, окреп, укрепил свои ряды, расширил
связи с массами. Значительно вырос численно. Теперь комсомолу под силу и эта но-
вая задача.
Девятый съезд ВЛКСМ решает взять шефство над Военно-Воздушными Силами п
принимает обращение к комсомольцам и комсомолкам, к Военно-Воздушным (’илам
страны:
«Девятый съезд ВЛКСМ от имени трехмиллпонной краснознаменной армии Ленин-
ского комсомола постановляет взять шефство над Военно-Воздушными Силами Рабоче-
Крестьянской Красной \рмии.
Товарищи летчики и все работники Воздушных Сил РККА!
К вам обращается комсомол.
Крепче держите штурвалы воздушных кораблей в своих руках, улучшайте техни-
ку, крепите организованность и боеспособность флота, еще зорче сторожите необъятное
пространство Советского Союза.
Слушайте, товарищи комсомольцы!
Шефство над Военно-Воздушным Флотом Рабоче-Крестьянской страны налагает на
нас громадные обязанности... Комсомолец — па самолет! — вот наш боевой лозунг!»
В апреле 1931 года Григорий Кравченко становится курсантом первой военной
школы пилотов, знаменитой Качи. В письме домой он писал:
• Дорогие мои! Я решил стать летчиком. Тревожное время требует от нас, молоде-
жи, быть па первой линии защиты революции. Выбор мой осознанный н окончатель-
ный. Я отдам псе свои силы авиации, родной Красной Армии и сделаю все возможное,
чтобы быть достойным защитником Родины».
Программу обучении, рассчитанную на три года, Григорий успешно проходит за
одиннадцать месяцев. В аттестации того времени писали:
«...Весьма энергичный, решительный и настойчивый курсант, обладает волей и
выносливостью, любит летное дело, в полете организован и нысокодисциплииирован .
В школе пилотов Кравченко становится коммунистом. Как лучшего выпускника,
его оставили в училище летчиком- инструктором. В 1932-33 годах он много летает, со-
вершенствует ле:ное мастерство, приобретает педагогические навыки, повышает мето-
дические .знания.
Перез год командира звена коммуниста Григория Кравченко направляют в авиа-
бригаду специального назначения. Григорий Пантелеевич уже признанный мастер
пилотажа. Он критически оценивает достигнутое и все свои усилия направляет из
совершенствование способов боевого применения истребителя, готовит себя к
серьезным воздушным боям. Кравченко добивается от своих подчиненных отлич-
ного выполнения программных заданий, творческого ведения воздушных боев, овладе-
ния слепыми полетами. На инспекторской проверке звено Кравченко заняло первое мес-
то в бригаде ио технике пилотирования и воздушной стрельбе. Заслуги молодого коман-
дира были отмечены высокой правительственной наградой — орденом Знак Почета
И повышением В ДОЛЖНОСТИ.
В мае 1934 года с Дальнего Востока в эскадрилью прибыл новый командир отря-
да старший лейтенант Антон Губенко. Невысокий, с красивым умным лицом, порывис-
тый, откровенный, мгновенно обративший па себя внимание.
117
Кравченко подружился с Губенко. Они вместе были па полетах, часто ездили в
Москву, ходили вместе в театр, кино.
Любил Кравченко смотреть, как летает его командир отряда. Самолет описывал
круги в чистом лазурном небе, бесшумно, оставляя звуки позади, стремительно несся
к земле, иа бреющем пролетал над аэродромом и, вновь вставая свечой, стремглав дос-
тигал необходимой для пилотажа высоты. Антон работал чисто, уверенно, верно, как
может обращаться с машиной только большой мастер.
Служить вместе им довелось недолго. Командование удовлетворило давнишнее
ходатайство Григория Кравченко о переводе в отдельную авиационную эскадрилью осо-
бого назначения при ВВС. Он искренне пожалел об атом. Не хотелось уходить из
отряда, расставаться с друзьями. Своими мыслями он поделился с Губенко.
Вадо, Григорий, сказал Губенки,— Это во-первых, приказ, а во-вторых, са-
молеты испытывать трудней. Иди. Я сам мечтаю о такой работе...
Осенью 1934 года Григорий Кравченко начал службу на новом месте. Пере-
брался он нс один, перевез родителей, младших братьев и сестер.
-Летал Кравченко великолепно,— вспоминает испытатель боевого оружия Мари-
ан Новиков, недаром после окончания знаменитого Качинского училища его остави-
ли там инструктором. В воздушном бою Кравченко не знал себе равных рано или
поздно ин всегда заходил в хвост противнику».
Командовал особой эскадрильей Томас Cyan — талантливый летчик-испытатель.
Томас Павлович Сузи по всем статьям своей героической жизни был легендарным
летчиком. Латыш по-напнональностп, он еще и детстве полюбил авиацию, рано начал
летать, стал одним на самых результативных летчиков-экспериментаторов. Внешне
спокойный, рассудительный, он нес в себе огромный запас анергии.
Томас Павлович лично облетывал новичка. В небо поднялись два иг грабителя и
сошлись в воздушном бою. Как пи великолепен был Суэц, победил. Кравченко он тогда
не су мет.
— Молодец, хорошо летаешь, • сказал он ему после полета,— н«< будешь еще
лучше.
Cx.ni был прекрасным педагогом п свое обещание сделать из Кравченко великого
летчика сдержал.
А когда через несколько дней Григорий Кравченко сделал подряд сто петель Нее-
118
терова (мертвая петля) и вышел из петли ниже допустимой высоты, Томас Павлович
арестовал его па десять суток.
Григорий Кравченко был причастен практически ко всем испытаниям, которые
проводила эскадрилья. Испытывались двигатели, агрегаты, системы, приборы, пушки,
ракеты. Вместе с Кравченко в то время работали Анатолий Серов, Владимир Коккииаки,
Петр Стефановский, Михаил Нюхтпков, Валерий Чкалов, Степан Супрун и многие дру-
гие, ставшие впоследствии выдающимися летчиками-испытателями.
Кравченко неутомим в работе, много летает, занимается рационализаторской рабо-
той, является активным общественником. Его избирают секретарем партийной органи-
зации ячейки (отряда), членом бюро партийной организации части, назначают редак-
тором стенной газеты эскадрильи.
В эскадрильи Григории подружился с летчиком Алексеем Благовещенским. Тот
был старше, опытнее Кравченко, смел, решителен. Служба прочно соединит две ain
жизни и сделает их неразлучными па многие годы.
Аттестуя Кравченко на выдвижение, Томас Павлович Сузи напишет: «Мотор, са-
молет и вооружение знает хорошо. Дисциплинирован. Проработанные задания выполня-
ет точно. Техника пилотирования хорошая. Появляющиеся ошибки быстро исправляет,
на инспекторской поверке занял первое место ио технике пилотирования. В строю хо-
дит хорошо. Огневая подготовка: стрельба — отлично, бомбометание посредственно.
Ориентировка в полете хорошая. Программу с.и пых полетов проходит успешно...»
Авиация в эти годы развивалась стремительно, конструкторские бюро, заводы
беспрестанно совершенствовали своп изделия, улучшали качества самолетов, повыша-
ли нх аэродинамические достоинства, энерговооруженность
Советские конструкторы первыми в мире стали сотдавать самичеты-монопланы с
убирающимися шасси. Конструкторы .1 Григорович, С. Лавочкин, Н. Поликарпов, 1. Ар-
хангельский, А. Яковлев, А. Микоян и М. Гуревич создают новейшие истребители.
Эскадрилья особого назначения iri.i яваст самолеты 11-11», 11-17. И-16 становит-
ся самым быстроходным истребиi .им > мнре. 11-17 испытывает Валерий Чкалов. Он
добивается еще более высоких показателей в скорости. Истребитель экспонируется на
Парижской выставке и ио своим начеттвам признается лучшим. Оп первым в мире дос-
тиг рубежа скорости 500 км/час.
Истребитель А. Туполева 11-1 ( счал первым самолетом с гладкой металлической
обшивкой крыла и фюзеляжа.
Успешно проходит испытание первый в мире самолет из магниевого сплава, на-
званный «Серго Орджоникидзе -.
Самолет ДВА (дал1.пин «боибардириищик ai.a.ii'Miineci.unl, созданный ко. трукто-
ром В. Ф. Bo.ixobui ивовым, вр? ч. । г <тра..‘ с» и’ четыре мировых рекорда, дна по
подъему груза ;;а высоту и дгн но «кщии ти е грузом.
В июле 1935 года руководит ели партии и правительства почтили центральный
аэроклуб СССР имени В. И. 11 .а.юна. Они o.n;ai;o ныт ь с новыми самолетами, планера-
ми, беседовали с конструкторами, личиками, спортсменами. Речь шла о новых переле-
тах, новых воздушных экспериментах, которые принесут славу нашей авиации, нашей
стране.
Оценивая роль советских авиаторов в боевом использовании истребителя, журнал
Вестник Воздушного Флота» писал в 19-19 году:
« Наряду с В. П. Чкаловым большой вклад ъ развитие вертикального маневра внес-
ли мастера высшего пилотажа Степан Супрун, Григорий Кравченко, Сергей Грицевец,
Анатолий Серов и многие другие летчики, добившиеся выдающихся результатов в бое-
вом применении скоростных истребителей .
Вьюжной зимой 1938 года Кравченко пригласили в Москву. В управлении ВВС
РККА в этот день было оживленно и как-то неспокойно.
Алексей Благовещенский, плотно закрыв дверь кабинета, без обиняков, по-армей-
ски прямо и четко сказал:
— В Китае идет война. Советский Союз обязался помочь китайскому пароду в
борьбе за свою свободу. Нам разрешили послать туда группу летчиков-добровольцев.
Истребителями буду’ командовать я. Мне бы очень хотелось, чтобы поехал в Китаи
и ты. Твой опыт там очень пригодится.
119
— Я согласен,— ответил Кравченко.
Пока Кравченко добирался до своего гарнизона, в часть поступило распоряжение
об его откомандировании.
II с того самого дня 19 февраля 1938 года Григории Кравченко не знал больше
мирной жизни. Служба, воинский долг понесут его по нелегким военным дорогам. Его
имя станет символом боевого мужества, бесстрашия, несгибаемой воли. О нем будут пи-
сать Ставский, Оренбург, Симонов, Гусев, Кольцов, Цитович, Розенфельд и многие дру-
гие. Он пройдет через большинство горячих точек планеты того времени, станет ини-
циатором широкого использования истребителей авиации в бою, будет руководить пер-
выми испытаниями ракет, напишет боевой устав авиации...
Закручинилась мама.
— Гриша, родной, будь осторожным, осмотрительным И Мария Михайловна
добавила трогательно и наивно: Валерий Павлович говорил, чтобы ты скорость дер-
жал... . .
Когда же я впуков-то буду нянчить.— Неужто подходящей нет? Привез бы, по-
казал. Пли стесняешься нас, деревенских...
Есть подходящая, есть. Но как о ней сказать? Ведь это он ее любит. Она актриса,
балерина. Каждый раз. бывая в Большом театре, посылает ей цветы, сильнее, неисто-
вее других аплодирует ей. А опа даже не знает его имени.
— Пока нет, мама.— говорит Григорий.
Подошла машина. Долгий, громкий гудок. Пора.
На совещании в управлении ВВС РККА Кравченко увидел Аптона Губенко, кото-
рый назначен командиром отряда. Григорий Пантелеевич был очень рад этой встрече.
Им вновь предстояло вместе служить.
...Уезжали днем. Долгин путь до Алма-А ы, а затем, покинув уютные вагоны пас-
сажирского поезда, всем им предстояло лететь па военных самолетах до Ханькоу.
С октября 1937 года в Китае находилась авиационная эскадрилья СБ Советских
Военно-Воздушных Сил и 153 человека личного состава.
В декабре 1937 года между советским и китайским правительством была достиг-
нута договоренность об увеличении помощи. В январе-феврале 1938 года Советское
правительство, верное договорническим обязательствам, направило в Китай 295 самоле-
тов, в том чпсле СБ-41, ТВ-Зб, П-15-137, 11-16-98 и т. д. Все эти самолеты пред-
назначались для вооружения китайской армии. Для оказания помощи в обучении ки-
тайских летчиков и переучивании на новые самолеты в Китаи, вместо находящейся
авиационной эскадрильи, выехала новая группа добровольцев из всех родов авиации.
В Китае создавалась авиационная группировка. Эскадрильями скоростных бомбарди-
ровщиков СБ командовали капитан Хрюкни и полковник Тхор; эскадрильями самолетов-
истребителей П-15 командовали капитан Благовещенский, капитан Якушин, капитан
Лысункин; эскадрильями самолетов П-16 командовали капитан Николаенко, старший
лейтенант Елагин и лейтенант Жарников.
В Ханькоу, пункте назначения, советских летчиков встречали военный атташе
полковник Жигарев, а так же представители китайских военных в местных органон.
Короткий митинг, торжественный обед, отдых.
Боевая работа началась па следующий день. Заранее были составлены боевые рас-
четы, разработаны различные варианты подъема по тревоге, спланирована учеба, пред-
варительная подготовка.
...В тот день Благовещенский повел наших истребителей навстречу большому
числу бомбардировщиков противника. Японцы привыкли к безнаказанным полетам
в глубокий тыл китайских войск. Тактика шаблонная, никакой оперативной переста-
новки, они даже не вели регулярной воздушной разведки. Не предполагало японское
командование, что китайские войска будут так быстро готовы к боевым действиям
Итак, большая авнациоппая группа японских бомбардировщиков под прикрытием исд-
ребителей шла бомбить один из китайских городов. Совершенно неожиданно, со многих
направлений на них налетели истребители. Истребители сопровождения противника бы-
ли оттеснены и теперь не прикрывали бомбардировщиков, а сами испуганно и ошалело
защищались.
Еще две группы наших истребителей со стороны солнца невидимо подошли к бом-
1 20
бардировщикам. Загруженные до предела бомбами, тяжелые н неповоротливые много-
моторные самолеты, неприспособленные к самозащите, стали спешно сбрасывать бом-
бы на головы японских войск, уходить на своп базы.
Наши летчики продолжали преследовать их, не прекращая стрельбы. Большинство'
советских летчиков не имело опыта воздушных сражений. И все-таки наши дрались
ловко, вертко, умело строя боевой маневр.
Вспоминая тот бой, генерал-полковник авиации А. Г. Рытов напишет:
«Алексею Благовещенскому довелось драться в этом бою с лидером японских ист-
ребителей. Вдоль фюзеляжа самолета самурайского аса тянулись красные полосы.
Благовещенский атаковал размалеванного хищника. Однако тот сумел сманеврировать,
уклониться от прицельной очереди из пулемета. Сделав разворот, он сам пошел в ата-
ку. Ему, видимо, хотелось ударить по Благовещенскому сзади. Но наш летчик был на-
чеку. Выполнив крутой вираж, ои описал в небе кривую и точно вышел в хвост флаг-
ману. Позиция оказалась благоприятной. Короткая очередь вспорола обшивку неприя-
тельского истребителя, но ои продолжал держаться в воздухе.
Японские летчики, заметив, что их ведущий в беде, кинулись па помощь. Теперь
пришлось защищаться Благовещенскому и на время отступить от полосатой машины.
Двое наших товарищей отсекли огнем японцев, теснивших Алексея Сергеевича.
— Такая меня досада взяла,— рассказывал потом Благовещенский,— что я го-
тов был винтом рубануть полосатого дьявола. Дважды по нему стрелял, а он живой.
Улучив момент, когда мы снова оказались одни на один, я бросился на лидера
сверху, сбоку и выпустил весь оставшийся боезапас. Очередь пришлась но кабине.
На следующий день в японских газетах в траурной рамке был опубликован порт-
рет сбитого аса и подробное описание его былых заслуг».
На земле Благовещенский узнал о том. что два наших летчика нс вернулись. Од-
ним из двух невернувшихся из полета был Григорий Кравченко.
Начались поиски летчиков. Кое-какие сведения были у Антона Губенко. Григорий
вел воздушный бой. Машина его стала неожиданно падать. Губенко подлетел к крылу
самолета Кравченко и стал показывать, чтобы он гадился иа пузо».
Григорий планировал легкий, послушный 11-1 С» на облюбованную площадку. Гу-
бенко виражировал, не давая японским самолетам подойти к месту вынужденной по-
садки. Антон видел, как самолет Кравченко, не выпуская шасси, взвихрил пыль, как,
замедляя бег, замер, окутываясь коричневым облаком степной пыли, как Григорий вы-
шел, помахал рукой. Больше ничего Антон не знал.
Прошли томительные сутки поиска. Были посланы гонцы, депеши в районы, конт-
ролируемые китайскими войсками,— положительных известий не было.
Русский летчик не обращался за помощью, никаких данных нет»,— поступали
ответы из штабов китайской армии.
Григорий Кравченко появился неожиданно к исходу второго дня—тридцатого
апреля, когда погасли все надежды и Благовещенский информировал Павла Рычагова,
гечандующего авиационными частями, прибывшими в Китай, и авиационного атташе
в Китае Павла Жигарева о боевых потерях. Он был весел, улыбался. При посадке
он стукнулся о прицел, разбил лоб, щеку. Благовещенский его обнял, расцеловал,
приказал накормить и подлечить, а утром, делая разбор того летного дня и воз-
душного сражения, ругал Кравченко за неосмотрительность, за потерю контроля
над приборами. А в общем, командир был доволен воздушным сражением; было
сбито 12 бомбардировщиков и 9 истребителей противника. Два сбил он сам, по
одному сбили Кравченко п Губенко. Погибло 70 японских летчиков.
Не просто давался летчикам боевой опыт.
Через несколько дней в воздушном бою был подбит самолет Антопа Губенко.
Кравченко видел, как задымил самолет его командира, как стал он беспорядочно
падать, как накренился истребитель, из кабины выпал летчик. Григорий успел
обозреть округу, увидеть двух японских истребителей, нацелившихся па Гу-
бенко, уже висевшего па парашюте, и в снижающейся спирали, следуя за ним,
обеспечить безопасность спуска. Когда один из японских истребителей попытался об-
мапным маневром все-таки подойти к Губенко. Кравченко насел па пего, прижал к зем-
ле, заставил его снизиться и врезаться в землю.
!21
Японское командование в день рождении своего императора 29 апреля 1938 годг
решило произвести массированный налет на аэродром Ханькоу — балу китайской авиа-
ции. Налет осуществляли 33 бомбардировщика под прикрытием 21 истребителя. Наше
командование, разгадав маневр врага, сумели скрытно усилить группу и этим самым
создать превосходство своей авиации. С подходом вражеских бомбардировщиков ки-
тайские истребители поднялись в воздух гремя группами. Завязались бои на большом
пространстве, по характеру и по масштабам, еще невиданные в китайском небе. В ито-
ге схватки японцы потеряли 21 самолет, а китайская авиация лишь пять самолетов.
Японцы решили взять реванш и 31 мая 1938 года произвели налет па Хапькоу
в составе 18 бомбардировщиков под прикрытием 36 истребителей. Но и здесь их на-
стигла неудача — они потеряли 15 самолетов.
В этом воздушном бою Антон Губенко совершил таран. О таране Губенко узнали
в Японии. Император потребовал полного досье на русского 'камикадзе*.
Через ресколько дней в высшем командном составе японской авиации начались
перемещения. Был снят начальник управлении ВВС Японии и вместо него назначен
генерал Токучава, имевший опыт войны в Китае. Вместо устаревших самолетов, уже
непригодных вести боевые действия в Китае, стали поступать новые. Из 1402 япон-
ских самолетов, действовавших в Китае, японские ВВС потеряли в боях 625. Сказы-
валась нехватка самолетов. Началась реорганизация японской армии. Япония закупает
в Италии 100 самолетов и создает в Бейпине базу переучивания, пригласив туда око-
ло ста итальянских летчиков и инженеров. В Германии Япония закупает 128 самоле-
тов. На острове Формоза усиленно комплектуются отряды смертников-камикадзе. В
каждом отряде по 24 человека. Нравственный кодекс этих людей: < Жизнь человече-
ская легка, как перо, а долг пород императором тяжелее горы .
В годы второй .мировой войны погибло 2778 камикадзе. Военный эффект их был
пегелик, по само явление показало, что в условиях систематического насилия над
моральным сознанием индивидов, сознанием всего общества реакционные силы могут
подготовить такой «человеческий материал , который бу Фишт чип выполнять
чужую ВОЛЮ...
..Неточная командировка закончилась осенью. Кравченко вернулся на родину
уже известным личиком. За успешные боевые действия и выполнение заданий прави-
тельства по оказанию интернациональной помощи китайскому народу Указом Прези-
диума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1938 г-да его наградили орденом Красно-
го Знамени. Кравченко досрочно присваивают воинское звание майора, назначают
старшим летчиком-шпытателем в ВВС РККА.
Командование ВВС потребовало обобщить боевой опыт, шнч-тн предложения но
улучшению организации штатной структуры, дополнить наставление и производству
полетов и боевой устав истребительной авиации.
В начале 1938 года в ЦК ВКП(б) состоялось coneiii uine авиационных конструк-
торов, работников авиационной промышленности, летникои, ни гелероп. работнико»
авиационного тыла. Члены Политбюро попросили присутствующих высказал, сопл
предложения о мероприятиях по ускоренному созданию и выпуску новых истребите-
лей, бомбардировщиков, штурмовиков.
Предложения Кравченко и его группы были горячо поддержаны.
В феврале 1939 года Аптону Губенко, Григорию Кравченко, Тимофею Хрюкину
было присвоено звание Героя Советского Союза. Шестого марта в Кремле Михаил Ива-
нович Калинин вручил эти высокие награды славным асам страны
Разрешили двухнедельный отпуск
В канун дня отъезда, мартовским вечером Григорий пришел в Большой театр.
Он не был завзятым театралом, но театральную обстановку, празднично одетую публи-
ку, мягкие аккорды симфонических инструментов, ослепительный бл тк люстр пережи-
вал по-своему глубоко и проникновенно.
Григорий был в форме, при орденах. Его младшей сестре очень льстило внимание,
которым был окружен Григорий, восторженные улыбки девушек, почтительные по-
клоны окружающих.
Спектакль имел огромный успех. Кравченко, как и сотни зрителей, искренне ап-
122
лидировал артистам. Сцену завалили цветами. На сцену вышли солисты балета, арти-
сты массовых сцен, оркестр, а зрители все аплодировали и аплодировали.
Григорий не уловил момента, когда внимание зала вдруг переключилось па него.
Артисты аплодировали летчику, мужеству и бесстрашию героя. Цветы со сцены стали
поз вращаться в зал, их передавали Григорию, ставили у его кресла. Смущенный до-
нельзя, он застенчиво топтался в проходе, пунцовый от внимания зала и сердечной
близости дорогих ему людей.
Кто-то взял Григория за руку и повел иа сцену. Окруженный актерами, освещен-
ный десятками прожекторов, соффнтов, он стал центром торжества.
В середине мая 1939 года Япония начала войну против Монголии. Советский
'Союз, верный союзническому договору с Монгольской Народной Республикой и хорошо
понимая коварные замыслы агрессора, пришел на помощь дружественному народу.
Части 57 особого стрелкового корпуса под командованием комдива II. В. Фекленко
иступили в боевые действия.
28 мая японские войска нанесли удар по монголо-советским частям, отбросили
их и вышли к берегам рек Халастын-Гол и Халхин-Гол. Создалось угрожающее положе-
ние. На следующий день ТАСС сообщили:
Застигнутые врасплох, монгольско-советские истребители поднялись в воздух
•с некоторым опозданием, что дало противнику преимущество. В этом бою монгольско-
советская авиация потеряла девять самолетов, а японцы три самолета».
Японское командование, обрадованное первыми военными успехами, качало спеш-
но усиливать твою военную группировку, готовясь к новым военным авантюрам. В
июле месяце Япония почти втрое увеличивает численность войск, а самолетный парк
доводит до 239 единиц. Она перебрасывает самолеты из Китая и Порт-Артура. Особую
роль в этой войне противник отводит авиации. Бомбардировщики наносят постоянные
удары по нашим войскам, по местам их сосредоточения п дислокации.
Второго июля в Москву из Белоруссии с командно-штабного учения был вызван
комдив Г. К. Жуков. Угром следующего дня его принял Ворошилов. О своем назначении
на Хал.хнп-Гол Г. К. Жуков рассказывал:
«На Халхин-Гол я поехал так,— мне уже потом рассказали, как все это получи-
лось. Когда мы потерпели там первые неудачи в .чае-июне, Сталин, обсуждая этот
«опрос с Ворошиловым в присутствии Тимошенко и Пономаренко, тогдашнего секретаря
ЦК КН Белоруссии, спросил Ворошилова: «Кто там на Халхин-Голе командует войска-
ми?»— Комбриг Фекленко»,— «Ну, а кто этот Фекленко? Что он собой представля-
ет? спросил Сталин. Ворошилов сказал, что не может сейчас точно ответить на этот
вопрос, лично не знает Фекленко и нс знает, что тот собой представляет. Сталин недо-
вольно сказал: Что же это такое? Люди воюют, а ты не представляешь себе, кто у
тебя там воюет, кто командует войсками? Надо туда назначить кого-то другою, чтобы
исправил положение и был способен действовать инициативно. Чтобы мне не только
исправить положение, но и при случае надавать японцам». Тимощенко сказал: «У ме-
ня есть одна кандидатура — командир кавалерийского корпуса Жуков .
Тимошенко охарактеризовал меня е хорошей стороны, сказал, что я человек ре-
шительный. справлюсь. Пономаренко тоже подтвердил, что для выполнения постав-
ленной задачи это хорошая кандидатура.
Я п это пречя был заместителем командующего войсками Белорусского военного
округа, был в округе на полевой поездке. Меня вызвал к телефону член Военного сове-
та Сусайкови сообщил: завтра надо быть в Москве. Спрашиваю: «Ты стороной не зна-
ешь, почему вызывают? > Отвечает: «Нс знаю. Знаю одно: утром ты должен быть в
приемной Ворошилова».— «Ну что же, есть!
Поехал п Москву, получил приказание лететь на Халхип-Гол и на следующий
день вылетел».
Прибыв в Монголию, в штаб 57 особого корпуса, Жуков выехал па передовую, в
район событий, разобрался в обстановке и отправил донесение наркому обороны. Ои
предлагал план решительных действий и просил усилить авиационные части опытны-
ми летчиками.
Генеральный штаб поддержал предложение Жукова, выделил необходимые соеди-
нения п новую материальную часть.
123
Отбор летчиков Ворошилов проводил сам. Оп пригласил к себе прославленных
асов, Героев Советского Союза, военных летчиков, только что вернувшихся из Китая г
Испании. Обрисовав положение н Монголии, нарком обороны предложил желающим
выехать туда.
— Обстановка трудная,— сказал Ворошилов,— наших бьют... Приказать ие
могу, но желающих поддержу.
На наркома пытливо и серьезно смотрели летчики Сергей Грнпевец, Александр
Гусев, Сергей Денисов, Иван Лакеев, Григорий Кравченко... У каждого из них сотой
боевых вылетов, десятки воздушных боев, одержанные победы. Конечно, они устали
от войны, вечного напряжения, потерь, бивачной жизни, но они хорошо понимали, что
их опыт, знания очень нужны сейчас.
— Разрешите мне.— первым поднялся Кравченко.
— Разрешаю, Ворошилов встал из-за стола, подошел к Григорию Пантелееви-
чу,— И благодарю.
Здесь же у Ворошилова решили: едут все — двадцать одип человек во главе с
заместителем начальника ВВС РККА ксмкором Я. Смушкевичем. Ему поручалась коор-
динация взаимодействия авиации и сухопутных поиск. Командующим авиации наз-
начался прославленный летчик А. Гусев.
Напутствуя летчиков, парком сказал:
— Едете вы на воину, но но на смерть. Погибать запрещаю. Вы нужны для но-
вых дел, не менее важных и серьезных, и думаю, что они не за горами...
Вылет был назначен на следующий день. На Центральном аэродроме имени
М. В. Фрунзе в дальнем бетонном кармане были подготовлены три «Дугласа», в то вре-
мя основной транспортный самолет. Пилотировать их назначили известных советских
летчиков Михаила Нюхтпкова, выдающегося летчика-испытателя, неоднократного ре-
кордсмена мира но самолетному спорту, первого испытателя советских многомоторных
пассажирских самолетов, и Александра Голованова, яркого и самобытного летчика,
создавшего в годы второй мировой войны авиацию дальнего действия, он станет Глав-
ным маршалом авиации. Третий дутласэ принадлежал Виктору Грачеву — шеф-пи-
лоту Сталина. Спустя несколько лет он станет генерал-лейтенантом авиации, Героем
Советского Союза.
Пассажиры собрались за пятнадцать минут до вылета, по старой авиационной
привычке за хвостом перекурили перед дальней дорогой, посудачили о новостях.
Подъехал Ворошилов. Нарком поздоровался с каждым за руку, спросил, где пара-
шюты. Летчики переглянулись: на транспортном самолете парашюты пассажирам не
полагались.
— Немедленно привезите парашюты, приказал Ворошилов.— Мы не можем
рисковать таким числом наших прославленных летчиков. Мало ли что может случить-
ся...
Путь в Монголию был долог и труден. Тихоходный «Дуглас» обходил грозы, сидел
на аэродроме в ожидании погоды, неоднократно заправлялся. II вот наконец позади
тысячи километров огромной необъятной страны, впереди степи Монголии. Самолеты
приземлились на а*родроме Баип-Самон. Первым на землю спустился ко.мкор Смупгкс-
вич. Он медленно, опираясь па трость, сильно прихрамывая, сделал несколько шагов.
Для него эти края не были новыми.
Комкор Смушкевпч внимательно разобрался в обстановке, побывал во всех час-
тях, беседовал с летчиками, техниками, командирами и начальниками всех рангов.
Становились ясными причины первых неудач. Отдаленность истребительных полков
от районов боевых действий, отсутствие боевого опыта, порочная тактика одиночных
сражений и, может быть, ие последнее неуправляемость боем. Комкор Жуков, став
командующим первой армейской группировкой, отнесся к анализу боевых действий е
должным вниманием. Выводы Смушкевпча соответствовали его предположению. Жуков
утвердил план Смушкевпча, который вступал в действие немедленно.
Вечером в юрге комкора собрались прибывшие летчики, командиры. Яков Влади-
мирович был хмур, сосредоточен, сильно прихрамывал. Продолжая стоять у карты, отк-
рыл совещание, не дождавшись командира 22 истребительного полка майора II. Глази-
ки на.
124
— Пожалуйста,— призвал С.мушкевич,— прошу выеказыЕкпься.
Первым попросил слово Григорий Кравченко.
•— Нам, участникам боевых действий, надо поделиться некоторым опытом. Обще-
ние прибывших летчиков с молодыми пилотами поможет не только с точки зрения
боевой, но окажет влияние па настроения, моральный дух. Думаю, что некоторые лет-
чики боятся японских пилотов, робеют перед ними, а ведь они шаблонно воюют. Излюб-
ленная тактика японских летчиков - атаковать со стороны солнца или из-за облаков.
Японские бомбардировщики иногда нападают г выключенными моторами. Онн — силь-
ные бойцы. Я хорошо это узнал в Китае. Самолеты у японцев неплохие, маневренные,
хотя и немного, но все же уступают в скорости машине П-16...
Совещание затянулось за полночь. Подводя итоги, Смушкевпч сказал:
Спасибо, молодцы. Нарком поступил правильно, решив направить сюда, в Мон-
голию, выдающихся летчиков. Всем сегодня же ночью разъехаться по полкам, товари-
щу Кравченко принять командование 22 полком.— Присутствующие переглянулись.
Что это значит'.' А Глазыкин?— Майор Глазыкни сегодня погиб. Вместе с ним па аэрод-
ром не вернулись еще семь наших боевых товарищей... Мы должны, мы обязаны побе-
дить ..
22 истребительный авиационный полк для усиления авиационной группы был
недавно переброшен на Забайкальского военного округа. Полк считался лучшим, в нем
выросло много выдающихся авиационных командиров н по.ттработпзков. Гордостью
полка были летчики В. Калачев, М. Инга, В. Скобарихии, А. Якименко. II вот теперь
полк обезглавлен, нуждается в серьезном пополнении, доукомплектовании, обновлении
материальной части.
Перед новым командиром стояли весьма сложные поенно-оператипные и политико-
вогпитательпые задачи. С чего начать? Военком полка батальонный комиссар В. Кала-
чев подробно информировал майора Кравченко о состоянии дел. Завершат доклад, он
неожиданно сказал:
Теперь можно считать наш полк комсомольским.
Да, полк мож'по считать комсомольским. Командиру был.» неполных двадцать семь
лет, а командирам эскадрнлей н того меньше.
Калачев станет большим другом командира волка Кравченко, поможет ему быстро
войти в строй, установить контакт с людьми. Военком будет много летать, водить в бой
группы, станет первым в ВВС политработником Героем Советского Союза.
Выполняя распоряжение комкора Смушкевича, Кравченко перевел полк ближе к
фронту и попросил на вооружение новые самолеты 11-153 <Чайка и ,111-6.
Истребитель П-153 был создан в 1938 году в конструкторском бюро П. II. Поли-
карпова и являлся последним в нашей стране самолетом биплановой схемы. Истреби-
тель обладал хорошими маневренными качествами, имел скорость 4 10 км час. брони-
рованную спинку сидения летчика. Группа летчиков, которыми командовал полковник
Кузнецов, была придана 22 полк} и начала переучивание личного состава. Летчикам
нравился новый истребитель: убирающиеся шасси, четыре скорострельных пулемета.
Пришелся летчикам по душе и двухместный истребитель .111-6. Он был построен
в 1934 году конструктором Сергеем Кочергиным и Владимиром Яценко. Самолет пчел
хорошее вооружение: три пулемета, бомбы общим весом до 50 кг.
Выбор самолетов был неслучаен: Кравченко испытывал эти и< требнтели, .хорошо
знал их сильные и слабые стороны.
Ранним утром 27 июня па аэродром базирования (полк был рассосредоточен по
эскадрилыю) 22 полка японская авиация осуществила палет двадцатью тремя бом-
бардировщиками и семидесятые истребителям!! прикрытия.
Кравченко успел поднять полк, завязался воздушный бой, принесший немалые
потери с обеих стороп.
Анализ боевой обстановки свидетельствовал о стремлении противника перехва-
тить инициативу, перейти к активным боевым действиям. Активизировала свою дея-
тельность японская разведка. Японцы установили слежку ла Кравченко, (мушкевич,
получив по разведывательным каналам такую информацию, тотчас приехал к нему
я полк. Заместитель начальника ВВС просил командира полка быть осторожным, ос-
мотрительным в полете. Главные сражения еже были впереди, впереди была и победа.
В июле планом советского командования предусматривалось переход инициативы
к советским летчикам п полное завоевание господства в воздухе. В начале июля чис-
ленность советской авиации была доведена до 267 единиц.
Второго июля лионские войска развернули боевые действия, на следующий день
они форсировали р. Халхин-Гол, вышли на гору Баин-Цаган и закрепились па ней.
Для участия в разгроме прорвавшихся японских войск были выделены лишь
незначительные авиационные силы. Создавался резерв, шло накопление сид для ре-
шающих сражений.
Часть летчиков 22 полка переучилась на новый самолет 11-153 «Чайка», коман-
дование итой группой было поручено Герою Советского Союза Борису Смирнову.
В район боевых действий прибыла новая группа летчиков, руководимая Никола-
ем Звонаревым. Смушкевич передал ее в подчинение командиру 22 полка.
Кравченко прилетел в группу Звонарева, осмотрел самолеты, вооруженные раке-
тами, побеседовал с летчиками.
— Вот видишь, Николай,— сказал командир полка,— а когда-то не верили, что
можно ракетами стрелять но самолетам, Добились. Молодец.
Когда-то эту программу начинал испытывать гы, Григорий Пантелеевич, -
напомнил Звонарев майору.
Пе важно, кто начинал, пал,но, кто ее завершит, с нескрываемой радость»
сказал Кравченко.
А через несколько дней группа Звонарева приняла участие в отражении налета
японской авиации н впервые в воздушной пою применила свое грозное оружие.
Возрастала интенсивность воздушных боев. Кравченко летал без усталости, дерз-
ко строя маневр, ошеломляя противника неожиданностью атак, смелостью и оригиналь-
ностью тактического приема.
...Двух японцев Кравченко заметил сразу, едва вынырнул ил облаков. Он решил,
что одного возьмет на маневре. другого заставит пойти в лоб, а тм посмотрим, кто
кого, у кого нервишки покрепче.
Резко потянув на себя ручку. Кравченко бросил свой 11-16 - вверх, выждал
несколько секунд, рассчитал примерно, где может находиться один ил самураев, и стре-
мительно, по-яетребиному спикировал вниз. И... в первый момент растерялся. Вместо
двух японских П-97 v он увидел четырех! Взглянул на приборы и понял: разговор
придется отложить до следующего раза — бензин был па исходе. Бросив машину в
штопор, Кравченко у самой земли вывел со и иа бреющем полете, па предельно малой
высоте повел домой, па базу. II» вот стрелка прибора, замельтешив, замерла на нуле.
Все, бензина больше не было. Выбрав пустынную лощину у двух холмов, Кравченко
посадил изрешеченный пулями самолет. Несколько секунд он неподвижно сидел в ка-
бине.
Значит, баланс такой... Машина без горючего, весь фюзеляж в дырах, часы и
компас разбиты. Но: сам жив. .хотя п с глубокой царапиной иа лбу, полная обойма в
пистолете, плитка шоколада и пачка галет. Вышел из самолета, собрал кустарник,
траву, забросал машину. Кравченко пе знал, как далеко в горячке боя оп улетел от
базы. Единственное, что он знал, это направление, которого следует придерживаться,
чтобы прийти иа базу. II он пошм...
Поиск Кравченко никаких результатов не дал. Григория нигде не было. Кажется,
осмотрен, облетан каждый метр монгольской земли. Искали советские и монгольские
воины, в поиск включились летчики, танкисты, кавалеристы, неутомимые монгольские
всадники. Маршал Монгольской Народной Республики Чойбалсан в штаб ВВС прислал
своих представителей, через каждые три чага звонил сам.
В один пл своих .звонков маршал сообщил Смушкевпчу, чго в степи найдены
листовки, якобы подписанные Кравченко. Это обращение Кравченко к советским лет-
чикам. В листовке Кравченко сообщает о том, что оп находится в плену, что с ним об-
ращаются хорошо, всем обеспечен и смысла воевать против японцев не видит.
Конечно, это провокация, — говорит маршал Чойбалсан.
Провокация, да, в этом уверен п комкор Смушкевич. Но такую листовку японцы
могли сфабриковать лишь в случае гибели Кравченко. Они должны быть уверены в
ого гибели. Мертвый оп уже не сумеет их разоблачить.
126
Угром в Москву ушла телеграмма г известием о гибели Григория Кравченко. V
вслед за ней - телеграмма о его спасении.
Кравченко вышел к своим.
В атом изможденном, высохшем. как бедуин, человеке признать Кравченко было
невозможно. Врачи с трудом верили, что человек трос суток без воды — и мог жить.
Уже через три дня, несмотря на все запреты врачевателей, Григорий Кравченко'
повел полк в бой.
Много лет спустя, вспоминал Халхии-Гол, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков
скажет: • Нельзя забыть героические подвиги летчиков Я. В. Смушкевича, С. В. Гри-
цееец, В. М. Забалуева, Г 11. Кравченко, В. Ф. Скобарихина, В. Г., Рахова и других, ко-
торые показали образцы мужества и отваги».
В полк приехал писатель, корреспондент армейской газеты Героическая Красно-
армейская» Владимир Ставский. Вместе со своими неутомимыми коллегами К. Симоно-
вым и Л. Славиным он много и хорошо писал о бойцах и командирах Халхнн-Гольской
операции.
Ставскнй создал о Кравченко большой психологический очерк, где попытался по-
казать командира новой формации, рожденного великим Октябрем.
На 20 августа 193!) года намечалась последняя окончательная операция но раз-
грому японских войск.
В назначенный день в 3 часов 15 минут его пятьдесят три скоростных бомбарди-
ровщика обрушили смертоносный груз на позиции противника. В девять часов утра
по всему 71-киломегропому фронту 35 советских батальонов, прикрываемые почти
двумястами истребителями, перешли в атаку.
На говетский командный пункт для координации действий войск прибыл маршал
Чойбалсап.
Советская авиация, завоевав господство в воздухе, прочно удержала в период
операции стратегическую инициативу. Японские летчики не имели возможности про-
биться в оперативный тыл советских и монгольских войск, не могли вести воздушной
разведки и получать необходимых разведывательных сведений.
Летчики 22 полка за восемь дней операции совершили 2404 самолето-вылета,
провели 10 массовых воздушных боев, сбили 42 истребителя и 33 бомбардировщика.
В августовские дни летчики 56 полка В. Кустов и Л. Мишин совершили воздуш-
ные тараны, военком 150 авиаполка М. Юшкин направил свой подбитый самолет на
скопление вражеских войск. Героически сражался на Халхин-Голе Николай Гастелло.
За период военных действий Япония потеряла на Халхин-Голе 55 тысяч человек уби-
тыми, 646 самолетов, из которых около 300 уничтоженных приходилось на личный
состав 22 полка.
Комкор Смушкешп в те последние дни войны, восстанавливая события, записал
в своем блокноте.
26 августа был для нашей авиаиин в борьбе с японцами одним из самых блестя-
щих дней. Произошло 7 воздушных боев. Наши героические истребители, не имея ни-
каких потерь, сбили 41 японский истребитель и 1 японских бомбардировщиков. Во
всех боях японцы первыми выходили из бон. Поле боя всегда оставалось а?, памп.
81 наш бомбардировщик бомбил скопление вражеских войск. Часть бомбардировщиков
противника, встреченная нашими истребителями, удрала, сбросив бомбы на своп тер-
ритории .
В день победы маршал Чойбалган устроил прием. Он сфотографировался с Гри-
горием Кравченко и Сергеем Грицевсц, расцеловал их и сказал, что только что подпи-
сан Аказ Проди шума Великого Народного Хурала МНР о награждении 87 бойцов и
командиров орденами Боевого Красного Знамени.
На приеме маршал Чойбалсап сказал:
— Спасибо советскому пароду за то, что он вовремя подал нам руку братской
поМ"Щн. Особое спасибо нам, товарной! летчики, спасибо моему личному другу Крав-
ченко за героизм и мужество, которые вы проявили при защите границ нашей Родины!
Подвиги героев Халхин-Гола были высоко оценены советским правительством.
25 частей и соединений были награждены орденами. 22 истребительный авиационный
полк получил орден Красного Знамени. За 2 дня до победы на Халхин-Голе пришла ра-
127
достная весть. Григорий Кравченко и Сергей Грицевец стали первыми в нашей стране
дважды Героями Советского Союза.
Девятого сентября герои Халхнн-Гола прилетели в Москву. На центральном аэрод-
роме имени М. Фрунзе их встречает парком обороны маршал Ворошилов.
В тог же день вечером героев Халхин-Гола принимали в Кремле.
...Отпуск не дают, только семь дней отдыха. Что-то ожидается. Ну, что ж, пусть
так. А вот в театр сходить можно, задача повышения культурного уровня никогда не
снималась.
Григорий Кравченко снова в Большом театре. Ольга танцевала в балете ведущую
партию. Григорий сидел в партере, очарованный спектаклем, плененный совершенст-
вом исполнения. Он не сразу услышал, что к нему обращаются.
— Товарищ комбриг,— повторил шепотом подошедший военный.— вас срочно
вызывают в штаб.
В фойе .Кравченко написал записку, попросил контролера передать Ольге.
— От кого?—улыбнулась она.
Григорий постоял в задумчивости, тоже улыбнулся, потом лихи сказал:
— От мужа.
Через сутки Кравченко улетел па Запад.
17 сентября 1939 года Красная Армия в интересах защиты братских пародов
перешла границу и заняла Западною Украину и Западную Белоруссию. Военная
авиация в боевых действиях почти не участвовала.
Через месяц Кравченко возвращается в Москву. Его назначают начальником отде-
ла истребительной авиации управления боевой подготовки ВВС. Сразу прибавилось дел.
Седьмого ноября 1939 года Кравченко открывал воздушный парад над Краевой
площадью.
Вновь назревал военный конфликт. Оккупировав Польшу, Фашистская Германия
стремилась превратить Финляндию в плацдарм для нападения на СССР
В нескольких десятках километров от Ленинграда возникла знаменитая линия
Маннергейма. Буржуазные военные специалисты считали финские укрепления не-
преодолимыми.
Рассмотрев обстановку па северо-западных границах СССР, советское правитель-
ство, желая избежать поенного конфликта, руководствуясь миролюбивыми целями, г
октябре 1938 года предложило финскому правительству заключить договор о взаимо-
помощи. Финляндия отклонила советское предложение и 26 ноября перешла к военным
действиям.
30 ноября объединенные части Ленинградского военного округа и Краснознаменно-
го Балтийского Флота вступили в военные действия. Первого декабря Григорян Крав-
ченко был назначен командующим особой авиагруппы и выехал на финский Фронт.
В те дни Кравченко часто пишет родителям. Простите, что снова не могу быть
с вами. Я военный человек. Служба обязывает меня быть быстрым и легким па подъем.
Ничто не должно метать мне выполнять приказы командования...»
Прорыв линии Маннергейма начался 11 февраля 1940 года. Бомбардировочная
авиация произвела массированный налет иа узловые пункты обороны. Истребительная
авиация, овладев оперативным пространством, прочно удерживала господство в возду-
хе. За время воздушных боев было сбито 357 самолетов противника.
Командующий авиационной группой полковник Г. Кравченко разработал програм-
му ввода в боевые действия летчиков и планомерно, методически, небольшими группа-
ми стал их выпускать на боевые задания. Большинство летчиков группы он водил лич-
но. Мм был широко использован опыт китайских п монгольских событий.
Несмотря на метеорологические трудности, авиация фронта произвела 81 тысячи
самолето-вылетов.
За образцовое выполнение задания и проявленное мужество п бесстрашие одна
авиационная бригада, двенадцать авиационных полкой и две отдельные авиационные
эскадрильи были награждены орденом Красного Знамени, 68 летчиков получили зва-
ния Героя Советского Союза, а комкор С. Денисон, участник Халхин-Гольских сраже-
ний, стал дважды Героем Советского Союза. П снопа наибольшее число награжденных
128
орденами и медалями было п частях Г. П. Кравченко. Комбриг Кравченко был награж-
ден орденом Красного Знамени.
Лотом 1940 года Кравченко возвращается в Москву, а 19 июли он назначается
командующим авиацией Прибалтийского военного округа. До отъезда к новому месту
службы было несколько дней.
Героев финского фронта пригласили в штаб Военно-Воздушных Сил. Нх принимал
лично Начальник ВВС дважды Герой Советского Союза Я. Смушкевич.
Он подвел итоги финской войны, напомнил о бдительности, о фашистской опасно-
сти, об ответственности авиаторов за судьбу своего народа.
Вечером участники войны были на приеме в Кремле. Им вручили ордена и объя-
вили о присвоении воинских званий: Смушкевичу и Кравченко присвоили звания
генерал-лейтенантов авиации.
— Вот что. Гриша,— сказал Смушкевич,— женился бы ты, что ли?
-н Жснюсь,— ответил Кравченко.
Ну?—изумился Смушкевич. - И когда же? Мне ничего не известно.
Кравченко смутился.
Да мне тоже не до конца еще ясно. Но должно быть, сегодня я женюсь.
Из Кремля летчики поехали в Большой театр. При орденах, в новом звании, они
irpoH.ine.in впечатление.
Наутро Кравченко выехал па юг, в семидневное свадебное путешествие. Григорию
шг: двадцать восьмой год.
Осенью 1940 года Г. Кравченко подает рапорт, в котором просит направить его на
учебу. В ноябре он начинает заниматься па курсах по усовершенствовании! высшего
начальствующего состава Красной Армии при Академии Генерального штаба.
Успешно окончив курсы, Г. Кравченко просит направить его на учебу в академию
Генерального штаба. Командующий ВВС удовлетворил ходатайство генерала.
Появилась возможность впервые провести лето в Москве. В ночь на 20 июня
1911 года Кравченко уехал в Главный штаб ВВС, домой оттуда не вернулся. 22 июня
оп принял командование 11-й истребительной авиационной дивизией и отбыл на
Фронт.
В феврале 1942 года Григорий Кравченко командует авиацией 3 армии Брянского
фронта.
В августе 1942 года Кравченко назначается командиром 215 истребительной
авиационной дивизии. Находясь в оперативном подчинении 2 истребительного авиацион-
ного корпуса, дивизия по заданию Ставки участвует в важнейших воздушных сражени-
ях на Калининском и Волховском фронтах. ...В том бою его самолет был подбит, заго-
релся, стал падать. Кравченко не торопился покинуть бой, он руководит им, дает по
радио последние распоряжения. Самолет почти не слушается рулей, теряет высоту, про-
черчивает небо черным дымом. Встав в круг, боевые друзья Кравченко оберегают ко-
мандира. Они видят, как командир собирается покинуть самолет. Но никто еще не знает,
что во время обстрела самолета Григория Пантелеевича пулей был перебнт тросе вы-
тяжного кольца. 11 он тоже не знает. Тренированно покидает кабину, дергает кольцо, по
парашют не раскрывается...
Ставка, получив сообщение о гибели дважды Героя Советского Союза генерал-
лейтенанта авиации Григория Пантелеевича Кравченко, поручило соседним частям
вклиниться в район катастрофы и вывезти тело летчика.
В Москву в Колонный зал Дома Союзов, где был установлен гроб с телом
Г. И. Кравченко, пришли боевые друзья героя, его ученики, последователи, воины
.Московского гарнизона, жители столицы, руководители Моссовета, депутатом которого
он был г 1939 года. Двое суток поклониться памяти выдающегося советского летчика
шли люди.
Григорий Кравченко похоронен 28 февраля 1943 года в Москве на Красной
площади.
9 «Байкал» № 1
и. д\мдинов,
председатель. Правления Союза писателей БурАССР
ФОРУМ МОЛОДЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ
СИЛ РЕСПУБЛИКИ
В середине октября 1977 года состоялась 1О-я конференция молодых писателей?
Бурятии. Молодые литераторы республики собрались на соею конференцию е знамена-
тельное время — сразу после принятия новой Конституции СССР из внеочередной седь-
мой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва. Четыре месяца весь советский
народ обсуждал проект новой Конституции, огромная работа была проделана Консти-
туционной Комиссией во главе с выдающимся государственным деятелем современности.
Генеральным секретарем ЦК КПСС, председателем Президиума Верховного Совета СССР
товарищем Леонидом Ильином Брежневым. Конференция открылась в преддверии
60-летия Великого Октября, и это придавало ее работе особую собранность, делови-
тость и торжественность.
Десятая конференция молодых писателей республики явилась отчетом по выпол-
нению Постановления ЦК КПСС о работе с творческой молодежью, принятого в октябр--
1976 года. В начале 1977 года соответствующее постановление по данному вопросу
было принято Бурятским областным комитетом КПСС. Союзом писателей Бурятии де-
лалась и делается определенная работа по выполнению этих постановлений. Одним из
важных мероприятий в этом направлении явилась конференция, о которой мы ведем
речь.
Работа с молодыми — важный участок в деятельности Союза писателей нак в.
общесоюзном масштабе, так и у нас в республике. В своем выступлении на внеочеред-
ной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва Первый секретарь Прав-
ления Союза писателей СССР депутат товарищ Марков Георгий Мокеевич подчеркнул:
«Рост писательских сил страны за счет притока талантливой молодежи, идущей
в Союз писателей с самых различных участков коммунистического строительства,—
еще одно доказательство идейно-художественной полнокровности нашей литературы
В своем выступлении на этой же сессии председатель Правления Союза писателей
РСФСР, автор гимна Советского Союза депутат товарищ Михалков Сергей Владимиро-
вич сказал: «Где, в какой стране столько сделано для воспитания литературной смены?
Проявляя неустанную заботу о творческой молодежи, отечески создавая благоприятные
условия для ее творческого возмужания, государство заботится о той духовной культу-
ре, которая придет к народу завтра и послезавтра».
10-я конференция молодых писателей республики была по-свосму тоже юбилей-
ной. Во-первых, она десятая. Во-вторых, со времени первой конференции молодых
и начинающих писателей Бурятии прошло ровно тридцать лет.
Мне хочется с удовлетворением подчеркнуть, что принципиальная, добрежепа-
130
тельная, требовательная партийная работа с молодыми писателями у нас в республика
традиционна. Я хочу напомнить, когда созывались эти конференции.
Первая конференция была проведена в 1947 году, в июле месяце.
Александр Фадеев нак-то сказал о своем поколении: «Мы входили в литературу'
волна за волной». Новые, свежие силы вливались в бурятскую литературу тоже вол-
на за волной. Это происходило не стихийно, большое организующее значение имели и
имеют конференции молодых. Многие ныне хорошо известные имена выявлены на этих
конференциях, первые книги многих писателей получили рекомендации к изданию на
конференциях.
Участниками первых конференций являлись ныне широко известные поэты и
прозаики.* Барадай Мунгонов, Дамба Жалсараев, Чимит-Рыгзэн Намжилов, Даширабдан
Батожабай, Василий Стенькин, Цыден-Жап Жимбиев, Цырен-Базар Бадмаев, Раиса
Белоглазова, Гунга Чимитов, Василий Найденов. Далее идут — Исай Калашников,
Цырен Галанов, Алексей Бадаев, Солбон Ангабаев, за ними — на 5-й конференции —
прозвучали имена Дондока Улзытуева, Даши Дамбаева, Следующая волна: Владимир
Петонов, Владимир Корнаков, Доржи Эрдынеев, Анатолий Щитов, Ким Ильин, Шираб-
Сэнгэ Бадлуев, далее — Сергей Цырендоржиев, Мзлс Самбуев, Ким Балков, Владимир
Митыпов, Бал дан Ябжансв, Матвей Осодоев. На 8-й и 9-й конференциях прозвучали
имена Андрея Румянцева, Лолсона Тапхаева, Георгия Дашибылова, Владимира Липато-
ва, Галины Раднаевой, Ардана Ангархаева, Баира Дугарова, Михаила Мельчанова,
Зрдэна Уланова.
Я не называю всех, полный список гораздо больше.
Участники 10-й конференции заслушала два доклада: по прозе молодых—•
Ц. Галанова и по поэзии молодых — М. Самбуева.
На 10-й конференции, как и на предыдущей, 9-й конференции, работали семина-
ры по жанрам. Их было четыре: по бурятской прозе (руководитель Ц. Галанов), по
руссной прозе (руководитель Калашников И. К.), по русской поэзии (руководитель
А. Щитов), по бурятской поэзии (руководитель М. Самбуев). Активное участие в
обсуждении представленных рукописей молодых принимали опытные, известные писа-
тели республики.
Каи и ожидалось, на 10-й конференции были названы новые имена молодых спо-
собных литераторов. Это — поэты Ж. Юбухаев, В. Анищенко, Е, Цыбинжапова, А. Че-
репанов, прозаики — М. Раднаева, В. Носков, С. Захарова, Б. Содномов и другие. Их
произведения получили одобрение на семинарах, некоторые рукописи рекомендованы
к изданию отдельными книгами.
По мнению участников конференции, оправдывает себя практика издания произ-
ведений молодых и начинающих писателей коллективными сборниками. Отмечалось,
что журнал «Байкал» имеет давнюю традицию работы с молодыми авторами. Нет
сомнения в том, что журнал и впредь будет гостеприимно раскрывать свои двери перед
молодыми авторами. Признано, что оправдывает себя также и практика созыве конфе-
ренций молодых писателей республики с интервалом в три года.
Десятая конференция прошла успешно. Будем думать и готовиться к один^
надцатой.
Цырен ГАЛАНОВ
НА ПУТИ К МАСТЕРСТВУ
В литературе, вообще в искусстве, са-
мое трудное — первые шаги. Тут и жела-
ние разом сказать о слишком многом, и
мучительное ощущение недостатка опыта
Конечно, молодой писатель, если Oil
обладает настоящим дарованием, рано
или поздно сам, собственными силами
поставит свой голос. Но такое становле-
ние может порой затянуться ял длитель-
ный срок, потребовать слишком много
труда и усилий. Гораздо быстрее и ус-
пешнее молодой писатель пройдет путь
ученичества в том случае, если старшие
9*
1?
товарищи, вооруженные жизненным и
литературным опытом, направит его уси-
лия по верной дороге, вовремя предосте-
регут от лишних ошибок
В постановлении ЦК КПСС: «О рабо-
те с творческой молодежью», принятом
и октябре 1976 года, отмечается: «Воз-
растание роли литературы и искусства в
коммунистическом строительстве, задачи,
поставленные XXV съездом КПСС в об-
ласти идеологической работы, требуют
дальнейшего усиления внимания партий-
ных, государственных и общественных ор-
ганизаций к профессиональному и идеи
ному воспитанию творческой молодежи.»
Коль сегодня мы говорим о молодых
писателято jiaM нужно сделать попыт-
ку уточнить понятие; что такое «молодой
писатель?» Нельзя, вероятно, говоря о
"молодых писателях, иметь в виду только
-анкетные данные. В смысле творческой
свежести, непосредственности восприятия
in изображения анкета ничего не решает.
С другой стороны, не всякий, кто при-
холит и литературу молодым, творчески
молод. Бывают среди них подражатели
па всю жизнь, подражатели тому, что
сделано другими.
За последние три года вышли следую-
щие книги молодых писателей: н мос-
ковском издательстве «Молодая гвардия»
книга Д.нии ДымЗрыла Дугароиа «Чео
ный соболь», в московском издательстве
«Современник» и в Бурятии три повести
Ардана Ангархаева — «Сила притяже-
ния», Золото» и «Половодье», в Бурж-
ском -<||11жпом издательстве за коротки
срок вышли две книги Константина Кар-
мышева «Похождения Горбоносого».
«Хрустальные льды», издана у пас и вто-
рая книга участника шестого всесоюзно-
го совещания молодых писателей Ильи
Намеараева, первые книги Михаила Ба-
тоипя «Новолуние» и Алексея Афанасье-
ва «Звездный хоровод»... Это далеко не
полный список.
Средн названных авторов есть люди,
прошедшие большой отрезок трудовой
жизни. И это нельзя не приветствовать:
наиболее зрелые и талантливые писате-
ли — это те, кто пришел в литературу с
активной жизненной и нравственной по
зниией. с ясным пониманием того, что
они хотят сказать людям. Л для этого
необходимо время, собственная, а не за-
емная жизнь, объем впечатлений, полу-
ченных через культуру н историю, через
собственное деятельное участие в жизни
Короче, прежде чем стать писателем, че-
ловек «гражданином быть обязан».
Перед нами повести Ардана Лпгврхае-
в.з «Золото», «Половодье», «Сила притя-
жения».
Тя1а к красоте мира и природы, лю-
бовь к науке, способность творить, полу-
чать радость в процессе творчества, свя
шейное таинство человеческих отношений,
соединяющих нас. — -это и есть сила ппп-
тяжения людей. Это суть повестей Ан-
ггархвева.
У Ангархаева помешены в сборнике три
совершенно разные вещи. Одна о людях
современной науки, другая о жизни сель-
ской молодежи сегодняшних дней, третья
о гражданской войне. Что и говорить,
темы достаточно удаленные друг от дру-
га. Но в том-то и дело, что Ангархаев
в постоянном поиске своей главной те-
мы. Его неудовлетворенность собою, его
ненасытность к открытию исключительно
похвальны. И надо сказать, что многое
ему по плечу.
Повесть «Сила притяжения» — первая
книга автора. Этой повестью он много-
обещающе заявил о себе, заявил новой
темой для бурятской литературы. Вторая.
«Половодье». - о событиях, которые в
свое время нашли отражение и романе
Цыдсн-./Капа Жи.мбиева. понести Пыреи
Дондока Хамаева, кинофильме «Три солн-
ца» Арьи Дашиева. Хотя ничего нового в
этой понести Ардан Ангархаев не мог
сказать, тем ие менее во многих эпизо-
дах — искренние, сильные чувства, эмо-
циональное напряжение и тот же прису-
шив ему дух поиска главного героя.
Настоящей удачей Ангархаева стала
его последняя повесть «Золото».
События в ней начинаются в 1914 го-
лу в предгорьях Саян. Умирает старый
каторжанин Демин, который нашел зо-
лото, ио ие указал никому его место, по-
тому что знает, что золото не приносит
счастья беднякам, наживаются на нем од-
ни богачи Об этом знал только его др\т
охотник Шоен. Но слух о золоте все же
покатился, дойдя до иркутского золото-
промышленника Кузнецова, который при-
езжает в предгорье Саян вместе со своим
помощником немцем Шнеллем и слугой
Новиковым, отси которого погиб в кан-
далах в Сибири. Местный богач Маха-
дай встречает Кузнецова и говорит ему.
что о нахождении золота знает охотник
Шоен, но никому об этом не скажет. Со-
бытия разворачиваются следующим обра-
зом: Кузнецов умирает. Шнелль, чтобы
узнать, где золото, снаряжает новую эк-
спедицию, сам принимает участие в по-
хищении дочери Шоена, чтобы заставит,,
его вдову рассказать о клатс. Это акция
не удается. Тем временем проваливается
интервенция в Сибири. Шнелль с Унгер-
пом находят свою смерть и Монголии.
Позднее Шоен. убедившись в справедли-
вости новой власти в Сибири, указывает
местонахождение золота своей дочери и
Новикову, который оказался, сыном ка-
торжника Демина.
Эта повесть написана живо и интерес-
но. при этом все эти динамичные собы-
тия пропускаются через призм у совре-
менного подхода к жизни, говремеяпых
<Ьилоспфских и психологических понятий
В этом отношении Ардан Ангархаев про-
явил себя вдумчивым проницательным
художником со твоим, вполне утвердив-
hi имея, видением мира
Конечно, и здесь можно найти нелостят-
1.1. особенно во второй половине повеет
лопания. Но главное я том. что Ангяр-
хаев на пути поисков а к thuiioio героя.
преобразующего жизнь. Это привлекает
в повестях Ангархаева — гражданствен-
ность, общественный интерес, устремлен-
ность в будущее.
А ведь Ангархасв молод, ему нет еще
тридцати лет. Я помню его первый рас-
сказ. Он окончил среднюю школу с се-
ребряной медалью, институт с отличием,
физико-математический факультет. ему
предлагали аспирантуру, а он пошел в
село учительствовать. Так он закалял
свой характер.
Совсем в другом русле работает Да-
шн-Дымбрыл Дугаров. Он бывший та-
бунщик, охотник. Сейчас является кор-
респондентом газеты «Буряад унэн».
был участником 5-го всесоюзного сове-
щания молодых писателей. Выпустил на
бурятском языке две книги. Третья, вклю
чающая в себе повести «Черный соболь»
и «Эхо далеких выстрелов», вышли в
этом году в издательстве «Молодая гвар-
дия».
Он не тороплив в повествовании, до-
сконально точен в описании природы род-
ного края. Чувствуется, что автор почти
ничего не выдумывает, он описывает
только то, что сам видел, пережил,
узнал.
Повесть «Черный соболь» рассказывает
о жизни сегодняшних охотников-промыс-
ловиков Бурятии. В центре повествова-
ния— образ молодого охотоведа Сибир-
цева, озабоченного приумножением пуш-
ных богатств края. А повесть «Эхо да-
леких выстрелов» можно считать пре-
дысторией повести «Черный соболь», дейст-
вие ее происходит в старое время, когда
в тайге господствовали законы вражды
и человек остерегался встречи с челове-
ком, когда действовал устав: закон — тай-
га, медведь — хозяин.
В повести «Черный соболь* молодой
охотовед Сибирцев идет в тайгу с фото-
аппаратом. Это хорошее новое дело! Ему
удается многое подметить, зафиксировать
на пленке. Он со всей страстью отдается
труду. Даже тогда, когда беда вот-вот
готова разразиться в его судьбе — он,
безоружный, наедине с волками, — Сибир-
цев продолжал нажимать затвор фотоап-
парата. Но настораживает одпа деталь —
Сибирцев выронил в снег ружье. Мне в
Данном случае видится не воля автора,
а ангорский произвол. В повести «Эхо да-
леких выстрелов», хотя действие там про-
исходит на полета лет раньше, люди так
наивно впросак не попадают. Это полу-
чилось от того, что сам автор, психоло-
гически не продумав, ставит Сибирцева
в такое ложное, искусственное положение.
Даши-Дымбрыл Дугаров достиг извест-
ного мастерства в описании природы, в по-
казе ремесла таежных охотников, по ког-
да он прикоснулся к жизни ученого-охот-
ника, то краски его заметно поблекли.
Нужно отдать должное молодым Ду-
гарову и Ангархаеву — они не идут в
обход трудностей, не сглаживают проти-
воречий. Но бела их в том. что эти поис-
ки в показе современного героя не увен-
чались пока полным успехом, хотя ста»
рання им ни у кого не занимать.
Многих писателей сейчас волнует очень
важная проблема охраны окружающей
сэеды, сложное взаимоотношение челове-
ка и природы.
Герои повестей Константина Кармыше-
ва «Странствия Горбоносого» и «Хрус-
тальные льды» так или иначе сталки-
ваются с этой проблемой, проявляя при
этом свой характер, свое отношение
к ней.
Константин Карнышев взял очень веп-
ный жизненный пласт для разработки
своей темы. Эвенки, их заботы, их судь-
бы, тесно связанные с природой, стали
основой повести «Странствия Горбоносо-
го». вернее, рассказов, объединенных об-
щим сюжетом. Когда-то эвенк видел в
природе единственного друга. Она дава-
ла ему пастбище для оленей, шкуры зве-
рей для одежды. Стоило хоть на миг утра
тпть чувство Природы. И эвенк ПОПП
пли попадал в положение весьма опас-
ное. В книге Кармышева есть немало эпи-
зодов, образов, подтверждающих это.
Возьмите хотя бы очень живо выпи-
санную бабушку Унулу. Старая эвенка
провела в тайге всю свою жизнь. Она с
тайгой слилась. Унулу помнит лаже возраст
того или иного дерева на своем ро.ювоч
участке, знает каждого олененка в стаде
Необходимость заботиться о всем жи-
вом вокруг себя делает человека, живу-
щего в единстве с природой, деятельно-
добрым. Он всегда на стороне жизни тай-
ги, стада, реки, собаки, олененка. Он за
тишает жизнь, это делает его духовно
богатым, красивым. Именно такой чело-
век в повести Федосья.
В ее судьбе немало горьких дней. Раз-
рушенная негодяем юность, потеря люби-
мого. Мной на ее месте может обозлиться
на весь мир. Однако Федосья злобы не
знает. Ее воспитала природа и не вло-
жила в ее душу ожесточения.
Но, странное дело, в повести Кармы-
шева не чувствуется ритма iuiiix дней.
Новое раздражает Федосью. Все в повес-
ти говорит о том, что она о прошлом,
хотя действие ее проходит в наше время.
Об этой повести Карнышева много го-
ворили и прошлом году на совещании по
современной прозе, указывали на недо-
статки. отмечая при этом несомненную
оригинальность отдельных героев, само-
бытную картину таежного быта, умение
живописать природу.
Недавно из печати вышла третья по
счету книга Карнышева «Хрустальиыс-
льды», включающая в себя маленькие
повести «Картофельные лепешки» и «На
Бакланьем». В этой книге автор продол-
жает рассказ о детстве, начатый еше в
его первой повести «Сугробы». Герой
двух новых повестей Егорка — деревен-
ский мальчик, рано познавший тяготы
крестьянского труда. Трудности, голод,
ис’'-тские заботы выпали на долю Егорки.
Вот как автор описывает зимнюю до-
133
рогу, когда Егорка после рыбалки с от-
цом возвращается по льду Байкала до
мой:
«Застоявшийся Карька тоже почувст-
вовал дальнюю дорогу, затопал, завих-
лял, зэпружияил ногами. И вот все за-
гружено. затянуто, заняэано. Раздувая
бока. Карька выбежал на лед, на санную
дорогу, звонко всхрапнул, заржал. Изо
рта у него выметнулся пар н уже боль-
ше нс гас, а все клубился возле губ ма-
леньким сереньким облачком. Грива ч
хвост v Карьки в куржаке, белы, натя-
нуты. Ухает и раскатывается кошева на
твердом снежном укате. В лицо бьет ве-
тер. Я прячуср в шубу, зарываю ноги в
сено я слышу только скрип полозьев,
четкие удары копыт о лед. И до тех
пор гляжу на быстрый ход Карьки, по-
ка не затемнело вокруг и нс зачернели
дали. а от Карьки осталась одна лишь
колеблющаяся зыбкая тень. И казалось,
что бежит он прямо на розовую луну
« вот-вот вонзится в нее с разбегу»...
Хорошо написано!
Но когда п конце повести я узнал,
что все это происходит во времена кол-
лективизации, что Егорка не хочет отда-
вать Карьку в артель, мне стало обидно
за уготованную автором судьбу мальчи-
ка. Какой он темный, несознательный!
Куда же пропала его мальчишеская лю-
бознательность? Даже отец его хочет от-
везти Карьку в артель, а семилетний Егоэ-
кя рассуждает так:
—- «Жуй сено, жуй, Карька! Больше
'.ч НИКТО так не будет я.алеть Чужой
ты для всех станешь. Нс накормят до-
сыта. Кому охота будет с тобой во-
зиться’ .»
Вообще у Кариышева чувствуется не-
которое любование старой деревней, ста-
рим укладом жизни. Нам кажется, что
если он не повернется липом к сегодняш-
ней жизни, то ему будет в дальнейшем
трудно Это не означает, что надо не-
пременно взяться за современную тему.
Мы прекрасно понимаем, что дело здесь
нс в злободневности сюжета произведе-
ния. а в значимости, важности постав-
ленной проблемы для духовной жизни
соврехченников; дело не только в том. о
чем и как пишет художник, главное —
зачем.
Михаил Батоин работает редактором
газеты «Курумканские огни». Его расска-
зы и очерки давно печатались в респуб-
ликанских газетах, в коллективных сбоп-
никах. Книга «Новолуние», вышедшая не-
давно в Бурятском книжном издательст-
ве. обсуждалась в рукописи на предыду-
щей конференции молодых.
Оригинален новеллистический почерк
Михаила Батониа. Его рассказы и корот-
кая повесть: «Новолуние* и. казалось бы.
мягких юмористических тонах дают жест-
кий бой пережччткам старого, круговой
поруке, взяточничеству. причиияюш:ч-.|
ущерб общественным шчтересам н пося-
гающим ка здоровий нравственный мир
молодежи.
Его герои — простые трудовые люди, и
события их жизни как будто бы не такие уж
значительные. Но скромные герочч Михаи-
ла Батониа. будь они зрелые люди, ста-
рики или подростки, их мысли и чувства
вызывают уважение своей жизненно!') у«
тойчипостью и глубиной. Правда, расска-
зам Батониа не хватает подчас глубины
обобщения, типизации.
Первую книгу — повесть «Веселый хо-
ровод» выпустил Алексей Афанасьев, то-
же редактор районной газеты. Это по-
весть о выпускниках средней школы, ко-
торые пришли работать в тракторную
бригаду колхоза сразу же после выпуск-
ного вечера. Не прост их путь к про
фсссиональному мастерству, еще слож-
нее — к зрелым представлениям о смыс-
ле жизни, долге, чести и любви.
Мне кажется, прав был Ким Балков,
анализируя повесть Алексея Афанасьева
за втором номере журнала «Байкал», го-
воря: «Звездный хоровод» в целом напп-
сан интересно. Это так. Но при внима-
тельном прочтеннчч встречается уж очень
много неточностей, штампов, всякого ро-
да красивостей, которые, быть может, и
неприметны, а то и хороши в газетном
очерке, но отнюдь не могут украсить ху-
дожественное произведение».
Найти себя это процесс сложный,
порою мучительный. И хорошо, когда
лодой литератор старается показать диа-
лектику движения человеческого харак-
тера, мужание его.
Вторую книгу — сборник рассказов «Пе-
ревал» выпустил участник шестого все-
союзного совещания молодых писателе!!
Илья Намсараев.
«Отмечеппая прекрасным знанием жиз-
ни небольшого улуса в предгорьях Саян,
умением проникнуть в психологию ре-
бенка и увлекательно рассказать юным
читателям о заботах их сверстников, пи-
весть Ильи Намсараева стоит того, чтобы
стать достояччнем широкого читателя». —
писал тогда в газете «Литературная Рос-
сия» известный писатель Виктор Астафьев.
Такую высокую оценку получила его пер
лая книга. Это был многообещающий де-
бют, и перед Намсараелым встала боль-
шая ответственность: следующие веши пи-
сать не ниже этого уровня.
Илья Намсараев в своих новых расску
зах обращается в основном к жизни
сельской молодежи. Рассказьч «Перевал».
«След». «На вершине горы Шэлгэ» по
священы жизни таежных охотников
Намсараев хорошо владеет сюжет»-
языком, в рассказах чувствуется чутко*
понимание природы. Между тем по срав-
нению с повестью многие его рассказы
проигрывают по содержанию, по глубоко-
му проникновению в психологию свои*
героев. В новой его книге почти нет рас-
сказов. которые бы говорили о поиска»
автора в освоении насущных, животрепе-
щущих проблем действительности.
В произведениях молодых писателей яг
ио ощущаемое стремленчче к глубинном'
постижению жизни далеко ие всегда реа
134
-•шзуется с достаточной полнотой. Часто
благородные стремления сводятся на нет
поверхностным изображением событий и
фактов. Именно этим обусловлена стер-
гость. невыразительность многих образов,
отсутствие цельных, значительных челове-
ческих характеров наших современников
Это высот , которую нашим молодым писа-
телям предстоит еще взять. Л для этого,
кроме философского осмысления жизни,
требуется повысить владение технологией
ппсательск искусства—сюжетосложе-
ннем, композицией, соразмерностью частей,
языковым мтстерством в обрисовке харак-
теров и обстоятельств.
С каждым годом в бурятскую литера-
туру приходит много молодых людей. Не
иссякает и никогда не иссякнет творче
скнй родник в сердце народа. Союз пи-
сателей, кроме регулярного проведения
конференций, организации специальных
обсуждений произведений молодых, ока-
зывает посильную помощь литературным
кружкам н школах. Традиционной стала
литературная олимпиада одаренных
школьников в дни весенних каникул, про-
водимая совместно с министерством про-
свещения республики. В этом году олим-
пиада проводилась в четвертый раз. Было
предварительно просмотрено околс 4<00>
работ учащихся, из них 50 принзто к
обсуждению. Уровень творчества многих
учащихся довольно высок. В этом году,
например, два участника олимпиады —
Надя Шагдурова (Закамеиский paion) и
Юрий Багннов (Тункинский район' были
рекомендованы в литературный институт
имени Горького, двое премнроваг ы пу-
тевками в «Артек».
На конференции иа двух семинарах по
прозе обсуждались шесть участников. Это
Виктор Носков. Батор Пыреи даншев.
Светлана Захарова, Мунко-Жаргал Пыле-
нов, Бато-Доржи Содномов, Мэдэгма
Радиасва.
Эти имена широкому кругу чзтатслей
пока мало что скажут. Но уожп слу-
читься так, что со временем мы с вами
будем свидетелями открытий ногых да-
рований. Во всяком случае вскоре чита-
тель с лучшими произведениями назван-
ных участников X конференции с'ч
познакомиться на страницах журнала
«Байкал».
Мэлс САМБУЕВ
ВРЕМЯ ВСХОДОВ
За последние три года, то есть за про-
межуток времени между IX и X конфе-
ренциями, молодые поэты республики до-
стигли определенных успехов. Об этом
свидетельствует такой факт, как издание
книг молодых в Бурятском книжном из-
дательстве и центральных издательствах
страны. Все чаше стали печататься сти-
хи наших молодых поэтов и рецензии на
их сборники на страницах республикан-
ских газет н журнала «Байкал».
В Бурятском книжном издательстве
-вышли книги поэтов Андрея Румянцева
«Время отвагп», Владимира Липатова
<Эхо памяти». Банра Дугарова «Горный
бубен». Владимира Намсарасва «Нангнн
м’эдэрэл» («Святое чувство»), Галины
Радищевой «Наран тээшэ» («К солнцу»),
Бориса Сырснова «Эрмэлзэл» («Стремле-
ние» I и Батора Батоева «Мунгэн тобо-
рюулга» («Серебряные россыпи»).
В Московском издательстве «Современ-
ник» была издана книга стихов безвре-
менно ушедшего от нас талантливого
молодого поэта Намжила Нимбуева «Стре-
ноженные молнии». В этом же издатель-
стве вышла книга стихов поэта Лопсона
Тапхаева «Сияние в Саянах», за которую
он был удостоен звания лауреата премии
Ленинского комсомола Бурятии. Здесь же
готовят к изданию первую книгу на рус-
ском языке бурятского поэта Георгия
Дашибылова «Весенние письма». А в пла-
нах издательства «Молодая гвардия» кни-
га стихов молодой талантливой бурят-
ской поэтессы Галины Раднаевой. Кстаги,
Галина Раднаева издается, может быть,
больше, чем другие се сверстники в цент-
ральных и союзных литературных газетах
и журналах, таких, как «Литературная
газета». «Литературная Россия», «Совет-
ская женщина», «Работница», «Октябрь».
«Юность» и «Радуга».
Близкое знакомство с творчеством уча-
стников X конференции молодых и начи-
нающих писателей убеждает в том. ч»о
тематика их творчества разнообразна и
широка. Они пытаются освоить и исто-
рико-революционную тему, и такие важ-
нейшие темы современности, как борьба
за мир, дружба между народами. В луч-
ших стихах молодых ощущается пульс
времени, дыхание сегодняшнего трудово-
го дня страны.
Читая по-настояшему талантливые сти-
хи наших молодых поэтов, я радуюсь их
убеждению в том, что только знание
жизни, ее многообразия может дать поэ-
ту смелость создать произведения, до-
стойные нашего народа.
135
Я верю, когда поэг заявляет:
Жизнь моя —
это бескрайнее
море пшенины.
Дни и ночи
оставляют после себя
дороги — борозды.
Жизнь моя —
это колосья,
что тянутся к солнпу.
Из семян,
что нежит почва,
колосьями всходят мои стихи.
(подстрочный перевод)
Среди молодых поэтов — участников
конференции г- ремало люден, которые
идут в поэзию и с ясным сознанием дол-
га поэта, и со своим лирическим героем.
К таким поэтам, по-моему, относятся Бо-
рне Сырснов. Андрей Румянцев, Владимир
Липатов и Галина Ралнаева, отрывок из
стихотворения которой я выше перевел.
Мне кажется, нс будет ошибкой, если
я скажу, что столбовой дорогой поэзии
наших дней должна быть гражданствен-
ность. Но бывает, что некоторые молодые
поэты понимают гражданственность как
злободневность. Написал стихи о весен-
нем севе, о месячнике по сбору металло-
лома и думает, что написал гражданст-
венные стихи, хотя, вероятно, нужны хо-
рошие стихи и на такие темы.
«Гражданственность, как показала ли-
тературная практика,—писал видный со-
ветский поэт Сергей Наровчатов.
от**юль яе препятствует, а наоборот, спо-
собствует выявлению поэтической индиви-
дуальности во всех жанрах и родах поэ-
зии. Ею проникнуты нс только публицисти-
ческие стихи, она живет в пашей лирике,
отражающей и воспевающей лучшие ка-
чества советского человека».
Когда вспоминаю деревья и пни.
Прозрачные реки, небесные скалы.
Мне помнятся только погожие дни.
Как будто ненастных совсем не бывало.
Когда вспоминаю в дороге своей
.г,етя|ии" голы большого столетья.
Я помню одних лишь хороших людей.
Как будто плохих нс бывало на свете.
Это короткое, емкое стихотворение Баи-
р.т Дугарова из его сборника «Горный
бубен» мне кажется по-настоящему граж-
данственным. Ибо в нем ”•-• чувствуем
нравственную чистоту, естественность чув-
ства лирического героя, нашего молодого
современника. Владимир Липатов напи-
сал стихотворение, которое лишь на пер-
вый взгляд кажется сугубо личным:
Загрустила душа ие на шутку.
Дстстйо. детство, далекие дни.
Заглянуть бы туда па mhhvtkv,
Да попробуй сейчас загляни!
Только вижу: хлопочет жена
V кроватки, где дочь засыпает,
В том. как ходит, как дышит она.
Образ мамы моей проступает
Время движется с космической ско-
ростью. Но, как говорил Маяковский»
поэт яе только должен шагать в ногу со-
временен, но и опережать его. Однако
некоторые молодые поэты плетутся по-
зади своего времени, своего читателя.
Герои стихов таких авторов живут вче-
рашним днем, сердца их волнуют мел-
кие, никчемные проблемы. Молодым поэ-
там необходимо помнить, что современ-
ный читатель — это человек нысокпобра
зованный, высокоэру.тпрованный. Он ра-
ботает па станках, изготовленных по
последнему слову техники, управляй!
электронно-вычислительными машинами,
увлекается поэзией Неруды и Вознесен-
ского, живописью Пикассо и Ильи Гла-
зунова, музыкой Шостаковича и Родиона
Щедрина.
В своей речи на XXV съезде нашей'
парши тон. Д. II. Брежнев, обстояre.ll.n -
говоря о задачах искусства и литерату-
ры. подчеркнул: «Настоящий талант
встречается редко. » Л те. кому дал этот
талант, являющийся богатством народа,
обязаны использовать его до конца
и, как отметил Леонил Ильич, еще ак-
тивнее отзываться ка то основное, то су
шественное «чем живет страна, что ста-
ло частью судьбы советских людей».
Х-я пятилетка, как известно, является
пятилеткой качества и эффективности.
Вопрос качества стоит не только пе-
ред работниками производства, но и с
неменьшей полнотой •— перед творцами
поэзии. Качество в первую очередь зави-
сит от уровня таланта автора. Чем цы ни-
та л а нт. тем выше качество произведения.
Значит ли это. что для создания прекрас-
ных произведений достаточно только од-
ного таланта? Нет. Поэт в первую оче-
редь должен быть настоящим граждани-
ном. сыном своего народа. И эту высо-
кую гражданственность он должен про-
нести, как знамя, через всю свою жизнь-
и творчество.
«Учась писать, — говорил выдающийся
советский поэт Михаил Исаковский,—
начинающий поэт должен прежде всего
расти как человек, как человеческая лич-
ность».
Однажды я, беседуя со знаменитой ча-
баикой, Героем Социалистического труда,
моей давней знакомой Валентиной Гон-
чпковной Романовой, спросил ее: «Каким-
образом вы юбппаетесь такого качеств,
своего труда?» И она сказала: «Как?
Работаю ие ,за страх, а на совесть .
Знаю, эти слова Лепина относятся к за-
щитникам нашей родины. Но ведь мы то-
же солдаты, только солдаты мирного
труда. Работать за страх — это значит
работать, боясь, как бы не провалить
п лян. А ня совесть... Это — отдать всю
себя, все свои силы и умение, чтобы сде-
лать невозможное возможным. А это для
себя, для людей, для всей етоапы!»
Эйз слова прославленной чабаики не-
посредственно относятся к нашему поэти-
ческому ремеслу. Каждый молодой поэт
должен знать, какую большую ответит •
13.1
ценность берет на себя, когда собирается
писать о людях нашего времени. Он дол-
жен знать, что его лучшие поэтические
произведения — это плоды не только его
таланта, но и его совести и честности.
Лирические герои стихов Бориса Сы-
ренова, Галины Раднаевой, Андрея Ру-
мянцева. Владимира Липатова. Банра
Дугарова, Цыдыпа Цырендоржиева, Ба-
тора Батоева — это наши современники,
люди с нх болью и радостью, работой и
заботой. Перед нами проходит целая га-
лерея образов: студенты и ветераны вой-
ны, влюбленные юноши, седобородые ста-
рики. сегодняшние счастливые дети...
Любовь к родине. К родным горам и
степям, к рекам своего детства и родно-
му очагу — ног круг основных тем пер-
вых книг молодых поэтов.
Автор только что вышедшей из печа-
ти книги «Серебряные россыпи» Батор
Батоев от юношеского восторга перед кра-
сотой родимых мест, счастьем родного на-
рода, восхищаясь временем, что бег свой
устремило в будующее, громко, во все-
услышание говорит:
От родной земли,
От родного очага
Любовь моя
Крылья обретает!
(подстрочный перевод)
Таежные, степные, горные стихи Бап-
ра Дугарова. автора книги «Горный бу-
бен», зовут за собой к светлым подно-
жиям Саянских хребтов, к «скуластым
скалам», в голубые степи Монголии.
С детских лет моим прадедам я благодарен,
Что избрали Саяны отчизной они.
От сиянья вершин белоглавых недаром
Наполняются светом особенным дни.
Этим особенным светом наполнены его
стихи «Аха и Иркут», «Письмена на сне-
гу». «Монголжон», «Степь», «Исток».
Среди молодых поэтесс 70-х годов вы-
деляется голос Галины Раднаевой. С ка-
кой болью и радостью, с какой тревогой
п гордостью опа пишет о речке своего
детства Малая Нарип:
Когда мне захотелось
поцеловать моршнну
каждую твою,
Они, превратившись
в прохладные волны,
прикоснулись к моим губам.
До новой встречи,
до новой радости,
милая моя Малая Парии,
А истоки мои начинаются
с глубины твоей души,
что подобна глубине морской,
(подстрочный перевод)
Перечитав вторую книгу стихов Гали-
ны Раднаевой «К солнцу», я пришел к
убеждению, что она заметно выросла со
времени своей первой книжки. Стих Рад-
иаевой мечтателен, порывист, в нем мно-
го неподдельного обаяния. Вы всегда най-
дете у нее золотую паутинку настроения,
а пылкая искренность и доверчивая неж-
ность сообщают се стихам оттенок дет-
ского простосердечия и непосредственнос-
ти.
Говоря о таланте Галины Раднаевой.
отрадно подчеркнуть то обстоятельство,
что за последние годы в бурятской поэ-
зии стали более уверенно звучать жен-
ские голоса. Сегодняшнюю нашу молодую
поэзию невозможно представить без имен
Цырен-Ханды Хубитуевой, Дулгар Дор-
жиепой, интересные стихи пишут Любовь
Зубенко из Кяхты, Тая Немова из Ново-
го Уояна. Мы возлагаем большие надеж-
ды на совсем еще юных Елену Цыбцу-
жапову и Надежду Шагдурову.
Среди участников очередного стета
юных литераторов республики, который
состоялся в марте минувшего года, боль-
ше половины было девочек, учениц 6-9
классов.
Б последнее время молодые поэтессы
все смелее бнрутся за темы более слож-
ные и современные, не ограничиваясь су-
губо интимными интонациями. Они вни-
мательны не только к тому, что происхо-
дит в глубинах сердца, у них есть каче-
ство. которым обладают далеко не нее
молодые. — чувство времени, чувство при-
надлежности к большому миру.
Большинство молодых поэтов не знало
войны. Тем более значителен тот граж-
данский. общественный факт, что поколе-
ние, выросшее в невоенное время, как
бы поверяет свои судьбы, свою жизнь па-
мятью павших.
Поэт Андрей Румянцев в своей новой
книге «Время отваги» много стихов по-
святил теме войны. В стихотворениях
«Ветераны». «Война», «Летом сорок пя-
того». «Сыны полка» н. особенно, в сти-
хотворении «Лешка» тема войны высту-
пает как мерило, нравственный критерий,
пробный камень верности, любви.
Из письма отца Лешка узнает, что тот
лежит в госпитале без обеих ног. Леш-
ка. жалея мать, не сообщил ей о беде,
«он ей впервые в жизни лгал»... Но вот
настал день Победы...
Был с матерью паш друг старательный,
Решив, что в этот день пора
Сказать ей, что отца... в Саратове,..
Укоротили доктора.
Она отпрянула, не веря.
Вскочила, мертвенно бела.
П боль ее толкнула к двери,
Слепую, к дому повела.
Наверно, так уж бабам нужно:
Когда беда —
в своей избе
Поголосить над снимком
мужниным,
По женской горестной судьбе...
А сып пришел виновный, жалкий.
Но, ничего не говоря.
Она к груди его прижала,
137-
Ласкала.
тем благодаря,
Что он жалел ее н радовал.
Что, слабый, столько вынесть мог!
А вскоре муж к ней из Саратова
Приехал без обеих ног.
Все чаще наши молодые поэты обра-
щаются к теме мира. Они чувствуют, что
в наш век непрекращаюшейся борьбы
между силами мира и войны, добра и
зла, в век борьбы за построение комму-
нистического общества неизмеримо воз-
: росло значение поэтического слова о ми-
,ре, о его друзьях и врагах.
Молодая поэтесса Дулгар Доржиева на-
писал,! -стихотворение «От имени матери»
о «священном желании каждой матери,
которое всегда и всюду с ней, н ее
сердце».
Пусть каждый человек
•Обдумызает свой каждый шаг.
Пусть мысли свои и деяния
Сверяе- с великой целью
Залретив оружия и порох,
Споемте же песню мира.
Пусть над нами светит
Сердце труда и счастья.
(подстрочный перерод).
Многие из молодых поэтор обратились
< очень важной и актуальной теме—те-
ме самоутверждения человека в труде.
Суметь передать читателю чувство радо-
сти "злрческого созидания — что может
быть благороднее этой задачи! Думается,
нет нужды говорить о значении этой те-
мы и о важности се яркой поэтической
трактовки. Но посмотрите хотя бы стихи
-о БАМе — далеко не все авторы прихо-
дят к полноценному художественному ре-
зультату. Актуальность здесь не возме-
щает недостаток художественности, иду-
щей и от недостатка внутренней дисцип-
лины стиха, и от серой формы, нс обла-
дающей яи необходимой яркостью, ни си-
лой звучания. А ведь это стихи о ра-
дости труда, любви к своей профессии,
чувстве ответственности, о рабочей гор-
дости'
• О. превращение безлюдных скал—в квар-
талы,
деревьев мшистых — в книги, ткани, шпа-
.лы,
подземных руд — в железные мосты
для новой пользы, новой красоты.
Такие строки, полные рифмованных
перечислений, я, читатель, воспринимаю
(равнодушно.
В решении тем большего общественно-
го звучания, требующих от поэта поли-
тического кругозора, широты мышления
.и знаний удач—по большому счету —
мало. Большей частью стихи на эти те-
мы. проявляющиеся на страницах газет
« журналов, как правило, иосят холод-
новато-умозрительный характер.
Если же поэт все же взялся за стихи
о малознакомой ему действительности, то
I Зв
следует понимать, что такая работа тре-
бует от него, кроме чувства, еще и до-
сконального знания материала. Плохо,
когда молодые поэты начинают работать
«на спрос», не давая себе труда серьез-
но изучить предмет, о котором пишут.
Так рождаются стихи-однодневки.
Очень мало стихов у молодых о тру-
жениках деревни. Еще меньше — совре-
менной деревни. Молодые поэты должны
знать, что в сельскую жизнь вошел но-
вый тип человека. Присмотреться к не
му, постичь его — это. верно, непростая
но очень важная задача.
Кто-то сказал, что поэзия начинается
с удивления. Но, право, не знаю. ПОМНЯ
ли это, когда стихи рождаются из одно-
го голого удивления перед тем. как лов-
ко управляет современный рабочий ка-
ким-нибудь мощным станком пли машиной
Да. конечно, человека нужно раскрывать
через дело, которому он служит, однадо
в наших стихах порой как-то теряется
он — властелин, создатель фантастической
техники — рядом с машинами-гигантами.
Молодые поэты все, без исключения,
пишут о любви.
Особенно много стихов о любви у на-
ших поэтесс.
Вот Дулгар Доржиева:
Если бы в мире не было любви.
То тихой н тревожной полночью
Не запело бы сердце человеческое.
Если бы в мире не было любви.
То женщина, что ведет ребенка за руку,
Не смеялась бы, не улыбалась бы
от счастья
(подстрочный перевод).
Лирике Доржиевой близка тема гор-
дой любви, не идущей на компромиссы,
противостоящей мелким, поверхностным
чувствам, и говорит она о доверии к лю-
дям, о чистоте нх отношений, о мудрости
высокого чувства — о вещах, как види-
те, слишком больших и волнующих, что-
бы отнести нх к разряду узколичных пе-
реживаний.
Стихи о любви не просто признание в
любви, это и признание сложности и бо-
гатства характера самого лирического ге-
роя, открывающего мир через «божество
и вдохновенье» чувства.
Молясь, чтоб ты на меня посмотрела,
Протягиваю я тебе солнце-цветок.
Чтоб всю жизнь быть с тобой счастливым,
Отдаю я тебе сердце мое.
(подстрочный перевод).
Такие слова посвятил своей любимой
талантливый поэт Борис Сыренов, автор
книги стихов «Эрмэлзэл» (Стремление),
которая недавно вышла из печати.
Радостно наблюдать за творчеством
этого автора. У поэта свой прицел, свои
задачи: раскрыть в стихах внутренний
мир поколения, его настоящие и пути в
будующее, его любовь и надежду.
Для Бориса Сыренова характерны по-
•иски o-irjofi выразительности, отсюда —
I. сложному метафорическому
мазку, к лирическому подтексту, который
передает мысли и чувстза как бы изнут-
ри: удачно найденной метафорой или са-
мой интонацией, сказанным будто невзна-
чай. но точно нацеленным словом, а оно
у него, живое и изменчивое в своих от-
тенках всегда многокрасочно.
11еС.ч высокого
Белые цветы
Лепестки тихо роняют —
Снег идет на улице.
А на земле.
В четырехс генном доме,
Полусонный. я сижу и думаю,
Когда же придет лето.
(подстрочный перевод)
В новэс. сборнике поэта Бориса Сыре
нови, конечно, не все напнгано на додж
ном поэтическом уровне. Мне, например,
«не показались» стихи цикла «Надписи»
(при чтении сразу же вспоминается пре-
красный цикл такого же названия Расу-
ла Гамзатова, оснона его а обычае гор-
ских народов Дагестана делать надписи
на различных предметах быта).
Каждый настоящий поэт—новатор.
Новаторство может иметь ярко выра-
женные внешние формы и может быть
наст ольх внутренним, что заметить его
при скорочтении бывает очень трудно.
Мне хотелось бы еше раз напомнить, что
новаторство — эго прежде всего индиви-
дуальность. верность собственному талан-
ту. собственной поэтической сущности.
Почти у каждого из нынешних моло-
дых поэтов есть стихи-миниатюры. В пих
встречаются настоящие поэтические на-
ходки. хорошие метафоры, образы и мыс-
ли. Но часто эти стихи лишь наброски
эля будущего стихотворения; созданные
разными поэтами, они по манере писания
настолько похожи друг на друга, что ка-
жется стихами-близнецами. Чтоб нс быть
1 голословным, приведу примеры из Влади
мира Намсараева и Батора Батоеэа: «Я
думал, что он уравновешенный и стльный.
а он оказался просто слабым и тихим че-
ловеком»; «Целый день ничего нс делал,
л вечером мне стыдно было пить молоко».
(подстрочный перевод).
Видимо, авторы этих стихов хотели до-
сказать читателям, как они раскованно я
емко мыслят. В результате же получи-'
лись пн о чем нс говорящие строки.
Вопрос об индивидуальности в вашей
молодой поэзии—один из самых набо-
левших. Читаешь книги некоторых моло-
дых поэтов, обширные циклы стихов —
и не можешь понять, откуда пришли эти
люди, из каких истоков, кто они, чего
хотят, какая у них духовная биография.
В росте молодого поэта огромную роль
играет опыт его старших товарищей по
призванию. Современному молодому бу-
рятскому поэту есть на кого опереться.
Наша бурятская поэзия стихами и поэ-
мами Николая Дамдинова и Дондока Ул-
эытуева встала вровень с высокими об-
разцами всесоюзной поэзии.
Но, к большому сожалению, к некото-
рым нашим молодым поэтам слишком
поздно приходит поэтическая зрелость. Не
будем напоминать о поразительной ран-
ней зрелости творчества Пушкина и Лер-
монтова, Маяковского и Есенина. Обра-
тимся к нашей бурятской литературе. В
девятнадцать лет Дондок Улзытуен уже
напел читателю свои знаменитые «Пят-
надцать несен». Двадцатишестилетиий Ни-
колай Дамдинов был автором нескольких
поэтических сборников, изданных в Мо .•
ве и Улан-Удэ, киносценария художест-
венного фильма «Пора таежного подснеж-
ника». Когда Чнмнту Цыдендамбаеву бы-
ло тридцать четыре года, в его творчес-
ком послужном списке значились такие
произведения, как повесть «Чернильница
Банзарова», поэмы «Гвардеец», «Соном
Гармаев», роман «Доржи, сын Баизаоа».
И еще одна бросающаяся в глаза обид-
ная закономерность: среди поэтических
произведений, о которых мы вели наш
разговор, я не встретил ни одной аоэмы.
А ведь поэма представляет жизнь в раз-
витии, во взаимосвязях событий, в столк-
новении хяпяктепов.
На X конференции к обсуждению бы-
ли приняты рукописи стихов Жоржа Юбу-
хаева, Владимира Анищенко, Эльбека
Маиэарооа, Александра Черепанова, Сер-
гея Антушева, Сергея Языкова и молодых
поэтесс Елены Цыбикжаповой, Любови
Зубенко, Галины Базаржаповой, Марга-
риты Лукашевич.
Райо гозорить о том. как сложатся их
поэтические судьбы. Несомненно одно —
в литературу Бурятии вливаются все но-
вые силы, а о качестве стихов названных
авторов читатель сможет судить по их
публикациям в журнале «Байкал», кото-
рые намечаются в ближайшее время.
Молодой современник ждет от своих
поэтов достойных его произведений, ис-
полненных мечты, «поэзии живой и ясной,
высоких дум и простоты».
ХУДОЖНИКИ БУРЯТИИ
Под таким названием издательство
«Художник РСФСР» выпустило недавно
интересную и очень нужную книгу-аль-
бом. написанную и составленную извест-
ными искусствоведами И. И. Соктос-вой
и М. В. Хабаровой.
Авторы лакоиичио н вместе с тем убе-
дительно и исторически достоверно пока-
зывают сложную картину развития изоб-
разительного искусства Бурятии, уделяя
при этом основное внимание советскому
периоду. Читатель узнает немало необхо-
139
ди mux сведений и о становлении профес-
сионального изобразительного искусства,
и о лучших его мастерах.
Много места уделяют авторы рассмо-
трению работ живописцев. И это вполне
закономерно. Без освоения техники мас-
ляной живописи, как отмечается в книге,
невозможен был бы решительный поворот
национального искусства от схематиче-
ской условности буддийской иконописи с
ее плоскостной декоративностью и кано-
нами к воплощению реальной действи-
тельности во всем богатстве ее форм и
красок. Ведь именно в живописи, орга-
нично сочетающей навыки народной тра-
диции и приемы профессионального русско-
го реалистического искусства, наиболее
ярко воплотились характерные черты н
особенности развития всей бурятской ху-
дожественной культуры.
Другим ведущим видом изобразитель-
ного искусства Советской Бурятии авто-
ры справедливо считают графику. Имен-
но в графике двадцатых годов впервые по-
лучили художественное воплощение рево-
люционные идеалы того времени.
В истории бурятского советского искус-
ства авторами отчетливо прослеживаются
три больших периода: двадцатые-тридца-
тые годы, характерные утверждением
основ народной жизни; первые послевоен-
ные и пятидесятые годы, когда художни-
ки Бурятии целеустремленно изучали тра-
диции русской и советской живописи и
приобщались к мировому культурному на-
следию и, наконец, шестидесятые-семиде-
сятые годы, когда в творчестве бурятс-
ких живописцев и графиков возникли но-
вые тенденции, связанные с поиском яр-
кой образности произведений, отказом ху-
дожников от простого иллюстрирования
внешних сторон жизни, попытками про-
никнуть в глубь явлений, найти внутрен-
не значительные характеры персонажей.
Вслед за авторами читатель прослежи-
вает динамику творческого роста Ц. Сам-
пилов.1 и Р. Мэрдыгеева, поражается свое-
образию таланта И. Аржикова и И. Да-
дуева, восхищается дарованием таких
разных мастеров сегодняшней Бурятии,
как Д. Дугаров н Л. Казанский, А. Ок-
ладников и А. Сахаровская.
Наряду с тенденциями развития совре-
менной живописи и графики в книге-аль-
боме так же лаконично рассмотрены и
наиболее характерные произведения теат-
рально-декорационной живописи и декора-
тивной скульптуры. На примере творчест-
ва ряда ведущих мастеров республики в
книге дана краткая,, ио деловая харак-
теристика основных видов народного де-
коративного искусства — художественной
обработки металла (включая и ювелирное
искусство), резьбы по дереву, новых ви-
дов, таких, как керамика и ткачество.
Авторы отмечают, что в прежние вре-
мена бурятская юрта обильно украшалась
коврами из войлока и конского волоса,
однако в наши дин, к сожалению, эти-
виды искусства не получили развития.
Но зато мастера начали довольно ус-
пешно заниматься ткачеством. прежде
в Бурятии очень мало известным. Тканые
гобелены молодого талантливого худож-
ника С. Рннчииова отличаются, по сло-
вам авторов, той песснностью и эпично
сть'ю. которые свойственны народному
искусству.
Вполне справедлив оптимизм авторов,
с гордостью пишущих о необычайно ярком
расцвете национальной бурятской культу
ры, ставшем возможным только при Со-
ветской власти.
Очень хорошо, что краткое изложение
текста дается на английском языке Это
делает издание доступным для зарубеж-
ного читателя.
Особо хочется отметить полиграфичес-
ки великолепно исполненные Ленинград
ской типографией имени Ивана Федоро-
ва 76 репродукций лучших произведений
изобразительного искусства Бурятии. Мно-
гие репродукции воспроизведены в цвете
к дают достаточно верное представление
о колорите п даже о фактуре произведе-
ний живописи, ювелирного искусства и ху-
дожественного ткачества.
Несколько слов о приложениях к книге.
В «Кратких биографических сведениях
о художниках» содержатся данные о 45
мастерах бурятского искусства. Этот ма-
териал окажет несомненную пользу и по-
мощь всем тем, кто интересуется вопро-
сами истории бурятской художественной
культуры.
В «Списке репродукций» читатель полу-
чит сведения о дате исполнения того или
иного произведения и о технике, выбран-
ной художником. К сожалению, в этом
приложении отсутствуют очень важные
сведения о том. где хранится та или иная
вещь, каковы се размеры и инвентарный
номер.
Хотелось бы видеть в книге-альбоме
хотя бы краткий список рекомендуемой
литературы по вопросах! бурятского ис-
кусства. Наличие такого списка помогло
бы читателю, заинтересовавшемуся луч-
шими произведениями бурятских масте-
ров, узнать побольше о них из специаль-
ной литературы.
Н. КОЧЕШКОВ, кандидат искусствовед^
ческих наук.
ПРОБЛЕМЫ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ
"Характерной чертой развитого социа-
лизма является дальнейшее возрастание
роли системы народного образования.
Определяя важнейшие социальные функ-
ции этой системы на современном этапе,
статья 25-я новой Советской Конституции
гласит: «В СССР существует и совершен-
ствуется единая система народного обра-
зования, которая обеспечивает образова-
тельную и профессиональную подготовку
граждан, служит коммунистическому вос-
питанию, духовному и физическому разви-
тию молодежи, готовит ее к труду и об-
щественной деятельности».
Важнейшей предпосылкой прогресса
йгего дела народного образования явля-
ется прежде всего улучшение подготовки
педагогических кадров. Именно от учнте-
1Я, a iH | 'н глубокой идейной убежден
мости и профессиональной компетентности,
способности творчески осмысливать свою
практическую деятельность и искать пути
повышения ее эффективности зависит ус-
пешное решение задач обучения и комму-
нистического воспитания молодежи.
Осмысление, научный анализ этой весь-
ма ж легкой и специфической социальной
деят> ьности имеет большое значение для
опрсл-лення наиболее эффективных пу-
•ей и методов совершенствования под-
готовки будущих учителей. Появление каж-
дой ноной серьезной работы, посвящен-
ной данной теме, всегда своевременно и
.актуально. С этих позиций безусловно
привлечет внимание работников высших
и средних учебных заведений, органов на-
родного образования, широкой научно-
педагогической общественности книга «Ву-
зовский коллектив и современность (опыт,
проблемы суждения)».1 подготовленна и
ректооом Бурятского пединститута доцен-
том 11. А. Батудаевым.
Ср;.зу же отметим, что методологически
вполне обоснованной является попытка
автора рассмотреть некоторые важнейшие
общепедагогические проблемы высшей
школы па примере одного коллектива —
Бурятского педагогического института. И
через призму опыта работы института--
многие общие проблемы совершенствова-
нии высшего педагогического образова-
ния в стране. Во главу угла поставлен
анализ вопросов повышения теоретическо-
го и научно-методического уровня учеб-
ного пронесся с учетом современных до-
стижений науки и техники, а также проб-
лем. связанных перестройкой преподавании
учебных дисциплин в связи с переходом
школ на новые программы обучения. Не без
основания много места в книге отводится
рассмотрению новых эффективных видов
учебной деятельности, формирующих у
студентов активные исследовательские на-
чала * Ill
Большое внимание И. А. Батудаев об-
ращает на вопрос регулирования социаль-
ного состава студентов. Как справедливо
считает автор, социальный состав ву-
зовской молодежи должен все больше
приближаться к социальному составу на-
шего общества, соответствовать ему.
Известно, что, решая задачу подготов-
ки педагогических кадров. Коммунистиче-
ская партия на всех этапах развития со-
ветской высшей школы особое внимание
уделяла регулированию социальных источ-
ников формирования учительской интел-
лигенции. В процессе движения нашего
общества по nyni к коммунизму советское
учительство, как и раньше, все больше по-
полняется за счет приема в вузы детей
рабочих и колхозников. Коммунистическая
партия н Советское правительство в пос-
ледние годы приняли ряд мер по обеспе-
чению еще более широкого притока в выс-
шие учебные заведения рабочей и кресть-
янской молодежи. «Такой подход,— гово-
рил Л. И. Брежнев,— полностью вытекает
н э политики партии, направленной п.ч
сближение рабочего класса, колхозного
крестьянства н интеллигенции, на укреп-
ление социального единства нашего об-
щества».
В книге II. А. Батудаева показаны ос-
новные пути н методы обеспечения более
широких возможностей получения выс-
шего педагогического образования пред-
ставителями рабочих и крестьян. Мы на-
зовем ЛИШЬ немногие: учеба рабочей и
колхозной молодежи на подготовительном
отделении; внеконкурсный прием в инсти-
тут абитуриентов из отдаленных сельских
районов; установление иного проходного
балла для выпускников сельских школ и
т. д. Большую роль играет также работа
по профориентации выпускников сельских
школ, проводящаяся работниками педин-
ститута и учителями. Все это, как пока-
зано в рецензируемой работе, приносит
пцутнмые результаты.
Автор справедливо останавливает вни-
мание читателя на проблеме наметив
шенся «феминизации» учительской профес-
сии. Безусловно, это имеет свою оборот-
ную сторону. Не лучшим образом часто
сказывается ня психологическом микро-
климате школ, приводит к узости норма-
тивных установок и требований ппи ор-
ганизации учебно-воспитательного процес-
са в школе, в известной мере сдерживает
создание условий для развития личност-
ных интересов и способностей учащихся.
В книге показано, как благодаря целена-
лравленной работе, проводящейся в бу-
рятском пединституте в течение ряда лет,
сдельный вес юношей, принимаемых на
первый курс, за период с 1965 по 1975 го-
' II. А Батудаев Вузовский коллектив к современность (опыт, проблемы, суж-
дения). Выпуск 1. Под ред М. П Хамаганова. Улан-Удэ, 1977.
Ill
ды увеличился почти в два раза и со-
ставил около 40 процентов. Это, несом-
ненно, должно сказаться положительно на
постановке учебно-воспитательной работы и
школах, где придется работать выпускни-
кам института.
Значительное место отведено в книге рас-
смотрению роли учителя в условиях ди-
намичного научно-технического и социаль-
ного прогресса советского общества, пе-
рехода ко всеобщему обязательному средне-
му образованию. Неуклонно растет роль
учителя в нашей социальной жизни. Естест-
венно растут и требования к учительской
профессии.
Сегодня, как отмечается в работе, пе-
ред высшей школой стоит задача подго-
товки таких специалистов, которые бы
имели фундаментальную теоретическую >•
профессиональную подготовку, глубоко
овладели марксистско-ленинской теорией,
обладали высокими моральными качества-
ми, организаторскими способностями, от-
личались высокой общественно-политиче-
ской активностью, были вооружены ни
ками непрерывного самообновления зна-
ний.
Нельзя нс согласиться с автором, ког-
да глубокое изучение студентами обще-
научных и теоретических дисциплин по
специальности он рассматривает в качест-
ве основы подготовки будущего учителя.
Вместе с тем п книге утверждается, что
будущий учитель должен знать не толь-
ко те или иные истины науки, но и по-
нимать. каким способом они добыты, с по-
мощью каких методов исследования по-
лучены, как можно эти методы исполь-
зовать в учебном процессе в школе. И. А.
Ватудаевым проанализированы и обобще-
ны ставшие уже традиционными, и новые,
родившиеся недавно формы повышения
идейно-теоретического н научно-методи-
ческого уровня преподавания в вузе.
В книге специально освещается вопрос
о роли марксистско-ленинского мировоз-
зрения н воспитании и становлении лич-
ности будущего учителя — гражданина
развитого социалистического общества,
обладающего острым чувством социаль-
ной ответственности, убежденного борца
за претворение в жизнь коммунистичес-
ких идеалов.
Решающим ззепом марксистско-ленин-
ского образования студенческой молоде-
жи является деятельность кафедр обще-
ственных паук. В книге раскрываются ос-
новные пути и методы повышения каче-
ства преподавания общественных наук.
Автор справедливо выделяет здесь такие
направления работы, как совершенствова-
ние лекционных курсов, усиление нх до-
казательности. использование в них но-
вейших достижений историко-партийной
философской и экономической науки, пре-
вращение знаний, полученных студентами
на лекциях, в глубокие и твердые убеж-
дения Под этим же углом зрения рас-
сматриваются пути совершенствования
практических, семинарских занятий, при-
чем особое внимание уделяется новым ах-
142
тивным формам познавательной деятель-
ности студентов. Здесь автором рассмат-
риваются такие формы, как курсовые коп
ференции по первоисточникам или узло-
вым проблемам, обсуждение на семинар-
ских занятиях студенческих докладов, ре-
фератов, а том числе подготовленных на>
основе конкретных социологических иссле-
дований и др. Одновременно автс-о обра-
щает внимание на важность системати-
ческого повышения идейно-теоретическо-
го и методического уровня квалификации
преподавателей социально-экономических
дисциплин, характеризует формы учебы
обществоведов, их помощь преподавате-
лям специальных дисциплин, студенческим
организациям в идейно-политическом во-
спитании студентов.
Важное место в книге И. Л. Еатудае-
ва занимают вопросы оптимизации и ин-
тенсификации учебного процесса. 1втор
справедливо утверждает, что в наши дни
существует противоречие между нараста-
нием потока информации, увеличением
объема научных знаний и ограниченными
сроками их усвоения, поскольку продол-
жительность учебы студентов s вузе ос-
талась прежней. Это противоречие может
быть разрешено лишь путем оптимизации
к интенсификации учебных занятий, тре-
бующих использования современных ак-
тивных методов обучения. Одним яз пу-
।. й повыше пив ф 1'0,1 явно ги тдяго
четкого труда является широкое приме-
нение на занятиях технических редств
н методов программированного ни
ОлрСЛС.Ц'ННЫЬ ОПЫТ I,- . . I
скоро пединститута накоплен, и I) А Б<
тудаев освещает его. В частности. отме-
чается. что в институте создана ьзбора-
торцч технических средств и программна
ванного обучения, оборудовано для этих
целей несколько специальных кабинетов
и аудиторий. На кафедрах проводится
учеба преподавательского п лабораторно-
го состава по применению н эксплуатации
соответствующих приборов, на ряде фа-
культетов и курсов преподается факуль-
тативный курс по техническим средствах»
обучения, читаются спецкурсы «Програм-
мированное обучение».
Одной из ведущих форм приобретение
знаний в высшей школе является самооб-
разование студентов. В книге правильно
подчеркивается, что самостоятельная ра-
бота в настоящее время выступает не
только эффективным фактором повыше-
ния успеваемости, качества знаний сту-
дентов, она вместе с тем является основ-
ным средством накопления («запаса опе-
режения») знаний для будущей деятель-
ности. Автор подробно раскрывает фор-
мы и методы организации этой работы в
институте, как те. что используются прак-
тически всеми кафедрами, так и специ-
фические, которые сложились на отдель-.
ных факультетах и кафедрах с учетом ня
особенностей.
Особое внимание в книге уделено вол
росам организации самостонте •:-м рабо-
ты с первокурсниками. И. А. Езтудае»
спраиедливо замечает, что это — трудная
и пока еще малоизученная проблема в
деятельности высшей школы. В книге ана-
лизируется ее специфика и отдельные во-
просы. Автор пишет, например, о прово-
димых в начале года занятиях, посвя-
щенных организационно-методическим
вопросам, где первокурсников .знакомят с
программами по учебным дисциплинам,
объемом и порядком их изучения, с ме-
тодикой самообразования и т. д. Чи-
•и'теч лекции о роли учебных и научных
библиотек, принципах классификации
фондов, работе с каталогами, порядке по-
лучения литературы н пользования ею.
Автор правильно отмечает, что эффек-
тивность самостоятельной работы студен-
тов зависит не от отдельных удачных ме-
роприятий. а от уровня постановки всего
теоретического и научно-методического
обучения в институте, в целом от систе-
мы организации и контроля за самообра-
зованием студентов. В этой системе, го-
ворится в книге, важное место занимает
учебно-исследовательская и научно-иссле-
довательская работа студентов. Обобщив
опыт организации и руководства этой
сферой иletbHinTti вуза, автор показы-
вает. что исследовательская работа сту-
дентов. осуществляемая под руководст-
вом опытных преподавателей, ныне при-
обрела массовый характер. В Бурятском
пединституте функционируют 95 научных
кружков с охватом более 2000 студентов.
Студенческая научно-исследовательская
работа, отмечается н книге, представляет
। обой одну из наиболее развитых форм
самообразования обучающихся в вузе, ибо
она вооружает будущих слепня листов
опытом научного поиска, самостоятельно-
го творчества.
Несомненно, одним из важнейших ка-
честв учителя является любовь к сзоей
профессии. «Когда человек любит то де-
ло, которым он занимается, — писали
И. К. Крупская, — он может черпать в
нем радость, удовлетворение, проявлять
богатую инициативу, повышать без утом-
ления напряженность труда». Каким об-
разом привить будущим учителям заин-
тересованное отношение к своей профес-
сии? Как видно из данных социологиче-
ских исследований, приводимых и книге,
далеко нс все поступающие п педагогиче-
ский вуз связывают свое будущее с v°
тсльской деятельностью. .Автор обобщил
работу вузовского коллектива по фор-
мированию хстойчняого интереса к про-
фессии учителя. Профсссипнальпо-педаго-
гпч<скал ’ направленность обучения и во--
питания. подчеркивается в работе, нахо-
дится в центре внимания н деятельности
профессорско-преподавательского соста-
ва и общественных организаций институ-
та. Как показано в книге, она осущест-
вляется через учебный процесс, а также
через многочисленные внеаудиторные фор-
мы воспитательной работы. Ведущее мес-
то здесь принадлежит прежде всего дис-
циплинам психолого-педагогического унк-
ла. обеспечивающим профессионально п
дагогическую подготовку будущего ч;>
теля. С каждым годом в проведении этой
работы все больше возрастает роль ка-
федр.
В книге показано, что в профсссноиаль-
ной подготовке будущего учите in важную
роль играет педагогическая практи а Ав-
тор не обходит трудностей в этом деле.
В частности, ои обращает внимание ил
то, что эффективность педагогической
практики в значительной степени зависит
от того, как сложатся взпимостшниення
между институтом и школой Институт,
как правило, стремится использовать для
проведения практики лучшие школы, хо-
рошо оснащенные оборудованием, й имею-
щие опытные кадры. В этом плайе автор
останавливается на развитии связей меж-
ду Бурятским пединститутом и школами
республики, раскрывает многообразные
формы помощи городским и сельским
школам, органам народного образования,
оказываемой институтом. Эта помощь,
как показано в книге, осуществляется по
таким важным направлениям, как иссле-
дование и разработка вопросов теории и
методики обучения и воспитания уча-
щихся, обобщение и пропаганда передо-
вого опыта школ и учителей, повышение
их педагогической квалификации: изуче-
ние качества знаний учащихся и выработ-
ка рекомендации по их совершенствоза-
нию. Автор совершенно прав в том, что
постоянные контакты института со шко-
лами полезны не только для учительства,
но и для работников самих педагогиче-
ских вузов. ОНП дают ВОЗМОЖНОСТЬ ИГ'
подавателям пединститутов лучше видеть
и понимать проблемы и нужды школы,
для которой они готовят кадры.
Работа II. А. Батудаева, несомненно
нужная и полезная, пе лишена некоторых
недостатков Так, на наш взгляд, отдель-
ные положения, выдвинутые в книге, нуж-
даются в более детальной разработке и
более подробной аргументации. Это осо-
бенно касается постановки и обсуждения
общих проблем. В целом работа написа-
на с большим знанием дел», на богатом
фактическом материале, касается многих
интересных вопросов, а главное — про-
никнута заинтересованностью в успешной
разработке и решении актуальных проблем
высшего педагогического образования.
В. ЗАТЕЕВ, кандидат философских наук,
И. ОСИНСКИЙ, кандидат философских наук.
ИЗ ЛИРИКИ ДРЕВНЕЙ КОРЕИ
ХО НЛНСОРХОН (1563-1589)
ТОСКЛ НА ЖЕНСКОЙ
ПОЛОВИНЕ ДОМА
Так недавно была молодой.
И красивой была, и счастливой!
Застревает в горле комком
Это грустное слово — старость...
Мать с отцом любили меня
И. лелея, меня взрастили,
И не князя искали они.
А достойного человека.
Но явился однажды сват.
Вслед за ним — гуляка столичный.
И. как водится, навсегда
Жнзнн наши соединили.
Я служила ему от души
(Как по тонкому льду ступала!).
Дважды восемь девичьих лет
Мне тогда едва миновало.
Небом данная красота
Расцветала сама собою.
И казалось, что за нее
Приготовит судьба награду!
Но спешили прийти и уйти
Вешний ветер и месяц осенний.
Тот. который среди облаков.
Как челнок на станке средь нитей...
На щеках румяней горит.
Кожа белая, словно яшма. —
Где все это исчезло вдруг?
Для кого я теперь желанна?
Посмотрю на свое лицо
И глаза отвожу в испуге.
И стыжусь себя, и сержусь.
На кого я сержусь — не знаю!
... Говорят, в селенье у нас
Люди новые появились.
Как стемнеет, гуляют все
По окрестным лугам и рощам.
Но сижу я дома одна
И гадаю, где привязал ты
Белоснежного скакуна
С золочеными удилами.
... Если ты далеко от меня,
Значит, я навсегда забыта?
Если ты не видишь меня.
Значнг. больше уже не любишь?
Это много — двенадцать страж!
Это много — семь дней недели!
Сколько раз под моим окном
Отцветала ранняя слива!
Зимней ночью мороз суров
И метель метет не стихая.
Летним днем обложные дожди
От зари до заката льются.
И весенней порой, когда
Зеленеют над речкой ивы
И пестреют в поле цветы, —
Ничего я нс замечаю.
И осенней порой, когда
Лишь луна меня навешает
Ч стрекочет в углу сверчок.
Я вздыхаю и горько плачу.
От жестокой судьбы такой
Смерть одна несет избавленье.
Только силы нет у меня
Этот камень поднять и сбросить!
Зажигаю во мгле свечу.
Комунгб беру и играю.
И струна комунго звучит
В лад печали моей глубокой.
Так в дождливую ночь бамбук
У реки шелестит одиноко.
Так кричит под луной журазль
У могилы тысячелетней.
Я играю — и жду, когда
Голос твой у дверей раздастся.
Но за пологом — никого.
И никто меня не услышит!
Изболелось сердие в тоске.
Разорваться в куски готово...
О, когда б я могла уснуть.
Чтоб во сне с тобой повстречаться!
Но шуршит на ветру листва,
И пою г и щебечут птицы —
Как враги, ни ночью, ни днем
Ни на миг не дают забыться!
Волопаса Ткачиха' ждет
За Серебряною Рекою.
В зень седьмой, в седьмую луну
Суждена ей с любимым встреча.
Ты же. верно, у той реки.
Что в далеком краю бессмертных,—
Потому ли весть не подашь?
Никогда уже ие вернешься?...
На дорогу молча смотрю,
По которой милый уехал.
На траву упала роса.
И вечерние тучки скрылись.
Средь бамбука в роще густой
Закричала тоскливо птица.
Говорят, на земле у нас
Хватит горестей и печалей.
Только той, что мучит меня,
Не встречали люди ни разу...
И сама не могу понять —
Умерла я или живая!
Неизвестный автор XVIII в
БЕЛАЯ ЧАЙКА
Чайка белая! Не улетай!
Я тебя ловить не собираюсь.
К государю я попал в немилость —
И пришел сюда вослед тебе.
Чайка белая! Давай с тобой
Мы отправимся в тот край далекий.
Где пять ив стоят в уборе вешнем.
Где невиданно прекрасно все!
В край, где облака всегда белы.
Реки сини и цветы багряны.
В тысячи ущелии водопады
Низвергаются с крутых вершин.
В том краю невиданно прекрасном
Тишь бессмертные одни живут!
В том краю вершины высоки.
Сосны стройные стоят над ними.
Рвется ввысь бамбук темно-зеленый,
Зелень покрывает склоны гор.
Роза дикая на берегу.
Расцветая, жарко пламенеет,
Отцветая, лепестки роняет,
И они кружатся на ветру —
То инус|ягся, то вновь взметнутся...
Это ли нс образ красоты/!
Вижу белку на крутой скале.
Черепаху возле быстрой речки,
В таволге весь день звенит пичуги.
Над пионами жужжит пчела.
Тельце небольшое у нее,
Лапки тоненькие, крыльца слабы.
Трудно спорить ей с весенним ветром,
Налетит—бросает вверх и вниз.
В солнечных лучах она танцует...
Это ли не образ красоты?!
Словно золотая, среди ив
Иволга счастливая летает...
Радостные бабочки-белянки
Вьются, как снежинки над цветком.
Крыльями в полете трепеша.
Прилетят и снова улетают —
Далеко, как звезды средн неба.
Высоко, как полная луна.
Вьются, и порхают, и кружатся...
Это ли ие образ красоты?!
Перепел с корейского
А. Ж пятне.
ЧПХе.
Ткачиха героиня популярной на Дальнем Востоке легенды о Волопасе и Тка
Также название звезды.
!0. «Байкал» 1
'ликхщщ
Сергей БЕЛОВ
„КОРОЛЬ РЕПОРТЕРОВ"
ЧОИ ПРЕДКИ СЛУЖИЛИ К '.НТО
ЛИСТАМИ В ВЕПХНЕУДИНСК1
Из автобиографии Л. К тччко-
В 2 часа 30 минут дня «Царицынский» вышел из доча, имея при себе портфель,
и на извозчике отправился на Невский проспект, в дом № 65 в табачный магазин;
отсюда «Царицынский» скоро вышел и на том же извозчике проехал до угла Нен. ото
проспекта и Мойки, где слез и вошел в дом № 36 по Мойке, в бани. Пробыл час и
пошел на Невский проспект в дом 18, в магазин Трейман, где купил палку, и отсю-
да направился на Дворцовую площадь в подъезд Министерства Торговли и Промышлен-
ности, через 40 минут вышел и на извозчике поехал в редакцию газеты Речь . Вый-
дя отсюда в 5 часов 40 минут вечера, Царицынский» на Невском проспекте .ыхо-
дил в рыбные магазины Соловьева и Языкова, что-то там купил,— после чего вернул-
ся домой. В 7 часов 45 минут вечера наблюдаемый вышел из дома вместе с женою и
отправился в Александрийский театр».
Читатель подумает, что это завязка детективного романа, ио увы всего лишь
обычное донесение царской охранки, датированное 8 февраля 1912 года. Именно с
этого дня по распоряжению Директора Департамента Полиции II. Зуева началась са-
мая тщательная слежка за крупным петербургским журналистом Львом Мопсесвл им
Клячко. В секретной переписке этого почтенною учреждения Л. М. Клячко преходил
под кличкой «Царицынский».
В 1912 году, когда в русских журналистских кругах Льва Моисеевича Клячко
стали называть «королем репортеров», подчеркивая этим титулом его завидную жур-
налистскую оперативность, в Департаменте Полиции па него давно уже было лавед.г
«особое» дело.
Через много лет, уже после Великой Октябрьской Социалистической революции,
Лев Моисеевич Клячко выпустил в Ленинграде под своим популярным литературным
псевдонимом «Л. Львов» воспоминания «За кулисами старого режима». Изве. ин й
журналист рассказывает о слежке за ним в 1905 году: «Я жил тогда на Английском
проспекте (сейчас это проспект Маклина в Ленинграде). Ход в мою квартиру бы.. • о
двора. У ворот дома в один прекрасный день появился здоровенный дядя. Упитаны ;
краснощекий, он, невзирая на жаркое лето, щеголял в блестящих новеньких калошах
на сапогах. Утром оп неизменно появлялся у ворот, где и проводил весь день. 1й>ль-
’шую часть времени он играл с дворниками в шашки, тут же у ворот. Его миссия не
была тайной. По крайней мере, малолетний сын дворника так и величал его: «дядень-
ка-сыщик».
146
Он до того освоился со своей «службой при мне», что когда я выходил из дома,
он галантно снимал шапку и шумно, по-солдатски здоровался».
Власти все время пытались узнать, откуда Л. М. Клячко добывал секретную»
правительственную информацию, не подлежащую широкой огласке. При систематиче-
ских обысках Л. М. Клячко полицейские неизменно искали записей адресов, телефо-
нов, переписки. Но у журналиста была отличная память, и он никогда не пользовался
записной книжкой.
В 1908 году Л. М. Клячко был постоянным репортером петербургской газеты
« Северная пчела». В Департаменте Полиции подозревали, что именно ата газета зани-
мается сбором денег для ссыльных революционеров. Вечером 27 февраля 1908 года,
когда редакцию «Северной Пчелы» покинули последние сотрудники, в нее проникли
полицейские. В присутствии двух понятых — дворника и хозяина дома - охранка
произвела тщательный обыск. Как гласит сохранившийся протокол, в помещении ре-
дакции обнаружили 600 патронов, а в столе Л. М. Клячко нашли «преступного харак-
тера переписку». Однако дознание по этому делу вскоре прекратилось, так как поли-
ции не удалось установить, кому же все-таки принадлежали обнаруженные в редак-
ции недозволенные предметы.
К началу 1912 гота донесения агентов, в которых мелькало имя Л. М. Клячко.
составили в Департаменте Полиции уже солидную папку. Директор Департамента По-
линин сделал распоряжение о недопущении «короля репортеров» в центральные уч-
реждения министерства внутренних дел за получением сведений для печати». Поли-
ция подозревала, что именно через Л. М. Клячко просачивались в печать самые сек-
ретные правительственные распоряжения. Ио не мог же сам Л. М. Клячко добывать
эти сведения, даже при всей его оперативности? Значит, кто-то из высших аарских
сановников информировал его? Но кто? В течение двух месяцев агенты следили бук-
вально за каждым шагом журналиста, н Департаменте Полиции обсуждал» все его
действия, но в конце концов, так и не найдя источников информации всезнающего
«короля репортеров», слежку пришлось оставить.
Прогремели залпы «Авроры». Принимать или не принимать революцию? — такого
попроса перед Львом Моисеевичем Клячко ие стояло. Он сказал просто: «Я остаюсь в
России», считая своим долгом остаться в стране, в которой родился и вырос. К не
просто остаться, а работать па благо молодого государства Советов.
В 1924 году Лев Моисеевич Клячко организовал первое детское издательств" в
СССР. Эго было не государственное, а частное издательство. После введения в 1921
году новой экономической политики, число частных издательств достигало 30% от
общего числа государственных издательств Советской республики. Советская власть
охотно шла навстречу тем издателям, которые приветствовали Великую Октябрьскую
Социалистическую революцию, понимали, что она открыла народным массам путь к
знаниям и сокровищницам культуры, и сами хотели трудиться па пиве народного
просвещения.
Среди наиболее крупных частных издателей 20-х годов можно назвать 3. И. Грже-
бина, выпускавшего произведения русских классиков, М. В. Сабашникова, издававше-
го мемуарную серию «Записки прошлого», братьев Гранат, выпускавших «Энциклопе-
дический словарь», П. II. Сойкина, издававшего научно-популярную литературу по
различным отраслям знания, .1, М. Клячко. Его первое в отечественной истории дет-
ское издательство помогло творчески вырасти С. Я. Маршаку, В. В. Лебедеву, К. П. Чу-
ковскому, Е. Л. Шварцу, В. Конашевичу, В. В. Бианки и многим други® замечатель-
ным советским детским писателям и художникам.
Издательство «Радуга» помещалось в Ленинграде внутри Гостппого двора, по ча-
ще всего писатели и художники приносили свои рукописи и рисунки па квартиру
Л. М. Клячко, который был и главным редактором издательства.
По соседству с шумным Невским проспектом — тихая Стремянная улица. Здесь
бывали II. Агнивцев, II Асеев, М. Бекетова, В. Бианки, Л. Борисов, Е. Верейская,
Б. Житков, В. Ильина, В. Инбер, 0. Мандельштам, С. Маршак, Я. Перельман, Г. Фиш,
К. Чуковским, II. Чуковский, Е. Шварц, М. Шканская, .художники Радуги > В. Вла-
димиров, П. Бучкин, В. Конашевич, Б. Кустодиев, II. Кочергин, В. Лебедев, К. Петров-
Водкин, В. Сварит, С. Чехонин.
10* 147
П. Я. Рахтапов вспоминает: «У Л. М. Клячко хватило чутья, вкуса и такта приг-
ласи п> главным художником Владимира Лебедева, только что создавшего замечатель-
ное свое произведение — книжку-картинку Цирк», подписи к которой сделал
Маршак.
Упоминаемая И. Рахгановым книжечка «Цирк» с рисунками В. Лебедева и тек-
стом С. Маршака вышла в издательстве «Радуга» в 1925 году. В этом же году
Л. М Кличко выпустил и другие книжечки Маршака: «Чудеса», с рисунками заме-
чательного русского художника Б. Кустодиева, «Загадки», которые оформлял другой
талантливый живописец К. Петров-Водкин, «Пожар» с иллюстрациями В Конаше-
вича. Книжка про книжки с картинками Чехонина, Мороженое» с рисунками
В. Лебедева.
К. Чуковский выпустил в Радуге» любимые произведения поколений советских
детей: Бармалей», «Мойдодыр», «Тараканище», Муркина книжка», « Мухина свадь-
ба , Муха-нокцтуха», «Революция зверей», «Метла и лопата», Евгений Шварц на-
печатал в Радуге» книжечки «Вороненок» и «Шарики».
Сегодня нет в пашей стране школьника, который не знал бы имени детского пи-
сателя Виталия Бианки. Открыл» его удивительный талант Л. М. Клячко. Именно в
Радуге вышли первые книги будущего автора знаменитой «Лесной газеты»: Кто
чем iho'i , Чьи это ноги? , Чей нос лучше?», На великом морском пути , «Пер-
вая охота».
Слава издательства « Радуга» уверенно росла. На Всемирной художественно-де-
коративной выставке 1925 года в Париже издательству «Радуга» присуждается по-
четная медаль за оформление своих книг. Тогда же газета «Известия» писала: «В кни-
ге для детей внешнее оформление играет ие меньшую роль, нежели идеологическое
содержание. В этом смысле особенно ярким пятном на общем фоне нашей детской ли-
тературы являются издания < Радуги», иллюстрируемые лучшими художниками ’.
Книги с маркой издательства «Радуга» получили заслуженное признание не
только советской детворы. Лондонский корреспондент газеты «Известия», закапчи-
вая обзор советской выставки в Кэмбридже, особо сказал: «Взрослые и подростки 1а
последних’ немало) толпятся у длинных столов с красочными детскими книжками.
Малыши сосредоточенно склонились над яркими изданиями «Радуги», и интернацио-
нальный язык картинок сближает их заочно с советскими, такими разными, ребятами.
На эти книги идут массовые заказы».
В 1930 году был организован Детский отдел Государственного издательства, ку-
да перешли работать художники и писатели «Радуги». Сам же Л. М. Клячко стал ра-
ботать консультантом в Детском отделе Госиздата. Умер Л. М. Клячко в 1933 году, в
возрасте GO лет, всего лишь несколько месяцев не дожив до открытия в Москве Госу-
дарственного издательства «Детская литература»...
Газета «Книжное обозрение» сообщила, что Ленинградское издательство «Худож-
ник РСФСР» предприняло переиздание целого ряда книжек, увидевших впервые свет
в 20-е годы в издательстве «Радуга». Это лучшее доказательство заслуг Л. М. Клячко
перед советской детской литературой.
СОВРЕМЕННИК ДОРЖИ БАНЗАРОВА
В 40-70 е годы прошлого столетии и
в периодических изданиях .Москвы и Пе-
тербурга часто появлялись статьи, путе-
вые очерки, повести и рассказы литерато-
ра-забайкяльпа С. И. Черепанова, «сибир-
ского казака», как он сам называл себя.
Исследуя материалы о жизни и дея-
тельности Черепанова, я натолкнулся на
одно весьма любопытное сообщение,.
В 1830 голу С. И. Черепанов, тогда
блестящий молодой казачий офпнер. соп-
ровождал от Иркутска до Пекина очеред-
ную (одиннадцатую) русскую духовную
миссию. В рассказе об этом он отметил-
«В числе сотрудников наших оказался
одни молодой человек, воспитанник Ир-
кутской гимназии Епифан Иванович Сы-
чевский. Судя по фамилии мы думали, что
он уроженец Смоленской губернии, где
известна по военной истории [912 года
1 14
деревня Сычевка. По по справке оказа-
лось, что он чистый бурят и знает свой
монгольский язык как нельзя лучше*.
(«Библиотека для чтения». 1854, т. 123.
ч. I. стр. 234).
Удалось установить, что Е. И Сычез-
скии вместе с Г. Л). Розовым, Курлянце-
вы.и. А. И. Ковапько числился в миссии
и\ тентом и с 1830 го 1840 гг. совершен-
ствовался в Пекине в китайском и маньч-
журском языках. «Что касается учено-
сти- писал позднее известный русский
спиалог В. П. Васильев,— то н этой мис-
сии кроме о. Аввакума можно указать
только на Сычсвского. он хорошо знал
китайский и еще лучше мапьчжтрскнн
тык но не был достаточно образован
по европейски, так как был ролом бурят
и. кажется, нс кончил курса в Иркутске,
был честен, но горяч...» («Материл из для
истории ухиипой миссии в Пекине».
Был. 1. СПб, 1905, стр. 49).
Современники считали Сычевского уче-
ным-синологом. Он был членом Сибирского
отделения Русского Географического об
шестка.
Во второй половине 50-х годов Сычев-
cr.iiii умер.
Сообщи: об »гом и Петербург П. С. Са-
вельеву, известному ориенталисту я дру-
гу Доржи Банзарова, правитель дел Си-
бирского отдела Географического общест-
ва И. С. Сельский писал: «Немного спу-
стя после смерти Банзарова умер здесь
еше ориенталист, наш известны» епно
лог Сычевский. После него осталось мно-
го драгоценного. огромная библиотека
поступила также п отдел, и я теперь эр
нпмаюсь приготовлениями его рукописей
к печати» (Банзаров Д. Собр. соч., AL,
1950).
И. С Сельский не осуществил своего
намерения, архив Географического обще-
ства сгорел во время иркутского пожара
1879 гола, и вместе с ним. вероятно, по-
гибли те самые рукописи, которые Сель-
ский собирался издать. Но труды Сычсп-
ского погибли не полностью. Одна из ру-
кописей оказалась у известного сибирского
мецената В. 11 Басина. передавшего <
«Обществу истории и древностей россий-
ских» при Московском университете, ко-
торое и издало ее в 1875 году под наз-
ванием «Историческая записка о китай-
ской границе , составленная советником
Троиикоеавгкого пограничного правления
Сычевским в 1846 году».
Как сообщает исследователь истории
русской СНПОЛО1ИИ П. Е. Скачков, сохра-
нились также и ранние работы Сычевско-
го, выполненные нм ио время пребывания
и Пекине. Это «Выписки и переводы из
достопримечательных указов хуанди. Жур-
нальная записка студента Сычевского с
1831 по 5 июня 1841 года», Алиженне
китайской Палаты внешних отношений
относительно городов Малой Бухарин. Пе-
ревод с ,Маньчжурского 1839» (в трех
частях). «Конспект, или обозрение поста-
новлений китийской Палаты государствен-
ных чинов. Перевод с маньчжурского.
1839», «Краткая географическая Минска
о Китае. 1840». (П. Е. ! .» <<. ,• (:*:..-ркч
истории русского китаеведения . At.,
1977).
В лиие Е. И. Сычсвского '.«к и 1 за-
бытого ныне бурятского учепого-орнента-
листа первой половины XIX не: . совре-
менника Доржи Бян.злрова.
Несомненно, что Сычевский и Ба зарои
шали друг друга, так как в 50-е г- 1.ы оба
жили и работали в Иркутске.
Сычевский был знаком с таким • выда-
ющимися востоковедами, как иешеопо»
ложнпк отечественной синологии Н. Я Би-
чурин и основатель первой в России ха-
фетры ел нто.зъехого языка в К; - диском
университете О. М. Кова .ейский.
Знакомство с Бичуриным госте злись в
Петербурге, где. кок отмечает п своей
книге 11. Е. Скпчкон, все будущие члены
одиннадцатой миссии проходили под ру-
ководством Бичурина предварительную
языкопз ю подготовку. Втопичп.. они
встретились и 1830 году н Кяхте, куда
маститый ученый приезжал в сосг !_.. За-
байкальской научной экспедиции П. Л. Шил
лиш а.
В том же году Сычевский ш знакомил-
ся и с О М. Ковалевским, который уже
несколько лет находился в Забайкалье и
примкнул к миссии в Кяхте иа правах
прикомандированного.
Не вызывает сомнения, что имя Сы-
ченского было известно в востоковедных
кругах Петербурга. Недаром И. С. Сель-
ский счел необходимым сообщить о его
смерти ориенталисту П. С. Савельеву.
К сожалению, о научных связях Сы-
чсвского можно пока говорить лишь в
самой обшей форме. Хотелось бы этой
; пясткой привлечь внимайте краеведов и
историков пауки к интересней личности
бурятского ученого первой половины
XIX в.
Н КИМ.
Александр КОНДРАТОВ,
кандидат филологических наук
„ЛРКТИДА“
If,:, vibvi русский ученый и исследо-
ватель Ф. П. Врангель во время своего
путешествия «по северным берегам Сиби-
ри и по Ледовому морю» в 1820-1824 го-
лах -лппеял интересное чукотское преда-
ние. Лет двести назад весь азиатский бе-
рег, от Шелагского мыса на западе до
Берингова пролива на востоке, был занят
онкилонзми. Но вот сильная вражда меж-
ду главой оикялонов и главой чукчей
превратилась в междуусобную войн). Оь-
килоны были разбиты и бежали — «с тех
пор берег опустел». Чтобы спастись от
преследователей, онкилоны погрузились в
байдары и уплыли в океан, к неведомой
земле
О том. что предание правдиво, Вран-
гель убедился лично. Повсюду на побе-
режье от Шелагского мыса до Берии-
шва пролива имелись брошены? хижины.
Они отличались от тех, в которых жи-
вут чукчи, и принадлежали другому на-
роду. «Судя по остаткам, хижины сип
были несколько углублены в земле и по-
крызалпсь китовыми ребрами и зем-
лею», — писал Ф. П. Врангель. В таких
же землянках из китовых ребер живут
эскимосы. Возможно, они-то и жили на
побережье. .Может быть, это был какой-
то другой древний народ. Ведь словом
«онкп.юи» или «анкалит» чукчи называ-
ли --лприморских жителей, а не ка-
кое-то отдельное племя или народность.
Но куда исчезли оикилопы. потерпев по-
ражение и битве?
В 1763 году отважный землепроходец
сержант Степан Андреев объехал на са-
нях и описал Медвежьи острова, что ле-
жа! неподалеку от устья Колымы. Остро-
ва бы ли необитаемы. Но повсюду сер-
жант находил остатки земляных жилищ,
причем хорошо сохранившихся. Однако
предметов домашней утвари в жилищах
нс было. Не было и следов гибели лю-
дей. Очевидно, население островов поки-
нуло свое прибежишь- и куда-то ушло.
Куда?
Сержант Андреев, пройдя па собаках
более пятисот верст по льду на север от
Медвежьих островов, «усмотрел в вели-
кой отдаленности полагаемый им вели-
чайший остров... Но не доезжая того
верст за 20, наехали па свежие следы
превосходного числа ня оленях и ил са-
нях неизвестных народов, и будучи ма-
лолюдны. возвратились н Колыму».
Но тщетны были попытки отыскать
«Землю Андреева», что лежит к северу’
от Медвежьих островов п «обитаема плен-
ными пародами». Так же. как и попыт-
ки найти «Землю Санникова», которую
впервые увидел н 1805 году землепрохо-
дец Яков’ Санников с острова Котельный.
История поисков Земли Сашпгкова, то
появляющейся перед глазами изумлен-
ных исследователей, то исчезающей, ког-
да, казалось бы. вот-вот йога человека
ступит нз се почву. должна читаться,
кя-к захватывающий научно-фантастичес-
кий роман Академик В. А. Обручев на-
писал такой роман — только не об ис-
тории поисков загадочного острова, а о
жизни оикилонов. поселившихся на Зем-
ле Санникова.
Поиски Земли к северу от Новосибир-
ских остронов к успеху не привели. А
ведь ее искали даже с помощью авиации,
прочесали огоомпые пространства Аркти-
ки. Может, Санников, да и Андреев ста-
ли Жертвами миражей, столь частых в
этом район. Земли? Но почему и другие
150
исслед» атсли видели Землю Санникова
л Землю Андреева? Вероятней всего, эти
петрова погибли. Но не погрузились на
дно из-за движений земной коры. И не
наступление Мирового океана затопило
нх. Работа волн и потепление Арктики —
«от в чем была причина исчезновения
Земли Санникова п Земли Андреева.
Гибель островов в Северном Ледовитом
океане и его морях происходит букваль-
но на наших глазах. Остров Семеновский
и начале прошлого века имел длину поч-
11 в 15 километров, а ширину около пя-
ти. Сто лет спустя его длина уменьши-
лась втрое, а ширина — в пять раз. В
1936 годе измерения острова дали такие
величины пина 2 километра, ширина
по.1>ометра. Затем разрушение острова
поп . еще большими темпами. В 1945
году ’.лика острова была немногим бо-
лее полутора километров. Л ширина со-
кр:п м.теь до 236 метров. В наши дни ост-
рой Семеновский исчез с лица земли Еще
раньше такая же судьба постигла остров
Вя. r ibcicxiift - на его .месте ныне мет-
.. )В 1? л 1 банка
Вполне возможно, что так же погиб!и
Земля Андреева и Земля Санникова. В
и - -лиги раз Земли» Санникова видели
в коиае прошлою века, а Землю Андре-
ева — н того раньше. За этот период они
Лы i,i уничтожены н стали мелями на дне
< .си дного Ледовитого оксана.
По это. однако, лишь одно из возмож-
I. об и и. Есть и другое - гнпоте-
ч о> Хпкгидс. своего рода «Атлантит
Ледовито о океана*. Пускай никому не
удалось в нашем веке обнаружить Зем-
лю Андреева и Землю Санникова. Зато
<а отследите годы советские ученые сде-
лали открытие, пожалуй, еще более важ-
ное. Ока далось, что от бепегов нашей Си-
бири к берегам далекой Америки под во-
bit протянулся грандиозный хпебзт Хре-
бет этот о праву был назван именем
Чпхаилг Васитьевйча Ломоносова. Ведь
гениальный русский ученый еще п XVIII
веке предполагал, что Арктику пересекает
кавя-то преграда, мешаюшая движению
льдов с запада иа восток. Гипотеза Ло-
MOHocoi . блестяще подтвердилась. Этой
преградой является хребет, названный
именем Ломоносова.
Возможно, отдельные вершины хребта
Ломсиосова когда-то выхолили на поверх-
ность, были островами и даже более об-
ширным,' участками суши. Арктика име-
ла пв и «Атлантиду»! Или, точнее, в
центре Северного Ледовитого океана не-
когда ,.. юиулв обширная земля — Арк-
тида.
Впервые об Арктнде заговорили бота-
ники. Растительность полуострова Тай-
мыр п островов полярного Канадского
Архипелага оказались поразительно похо-
жими. X растения, как известно, сивер-
luaior путешествия не по воде или лы».
И по суше. Значит, перешеек. cvxnn -
«мост» связывал острова Америки и азиат-
ский полуостров Таймыр?
Ответить па этот вопрос ботаники не
могли, необходима была помощь других
наук, изучающих нашу планету и ее нс
торию.
Новые факты в пользу «арктической
Атлантиды» добыли орнитологи. Во время
своих ежегодных перелетов через Аркг *-
ку многие птицы летят «по прямой»,
упорно следуя строго вдоль подводного
хребта Ломоносова. Может быть, преж-
де они делали остановку на земле Арк-
тиды? А теперь, хотя ныне этот «пря-
мой путь» стал невыгоден, летят путями
синих предков, повинуясь древнему инс-
тинкту? Или даже в наши дни кое-где
остались земли, обломки Арктиды, нам
пока неведомые?
Розовая чайка — одна из самых редких
и красивых птиц мира. По словам тех,
кому посчастливилось видеть этих чаек,
< ни «необыкновенны и подходят на какие
то сказочные цветы, повисшие а возду-
хе, то раскрывающие, то вновь сжимаю-
щие свои чудесно окрашенные лепестки»
(не так давно московский кинорежиссер
Виктор Зак сумел — впервые в мире —
заснять этих чудесных птиц на цветную
кинопленку, которая была прокручена в
программе «Клуба кпиопутешествнй»).
Так вот, розовые чайки упорно летят
на север для того, чтобы... зимовать там.
Где они зимуют? Уж ие иа неведомой ли
земле, последнем остатке Арктиды, пока
что ие открытой полярниками? Точно
гак же поступают it некоторые другие
птицы, не столь экзотичные и редкие, как
розовые чайки...
«Если нет Земли Санникова или какой-
то другой земли среди льдов этой об-
ласти, то спрашивается, куда и зачем ле-
тят перелетные птицы? — задавал вопрос
академик В. А. Обручев в >947 году.
вопрос, па который и тепе.рь, спустя три
десятка лет, у нас нет ответа. — Если
пролет птиц все еще происходит — это по-
кажет. что Земли Санникова или какая-
то другая земля среди льдов этой об-
ласти Ледовитого океана, удобная для
летовапня птиц, вге-таки существует, не-
смотря на уверения океанографов я лет-
чиков, и ожидает своего открытия».
Ученые, изучающие жителей морских
глубин, заметили любопытный факт. В
Северном Ледовитом океане многие его
обитатели разделились на две группы Од-
на группа населяет западную часть океа-
на. вторая — восточную. Даже моржи,
обитающие в его студеных водах, разби-
лись па два стада. Стада эти не об-
щаются между собой, хотя между вос-
точной и западной частями Арктики для
них нет никакой преграды. Причина, ко-
нечно, не в сварливом праве моржей. Ско-
рей всего, прежде их разделял «пере-
шеек» — Арктнда, делившая Арктику иа
два водных бассейна, восточный и запад-
ный
В апреле 1948 года советские океано-
графы нанесли па карту псовые контуры
хребта Ломоносова. Вслед за этим про-
фессор Яков Яковлевич Гаккель выдви-
нул гипотезу: подводный хребет—лишь
151
остатки большой северной земли, ныне
затонувшей. Действительно, когда стали
изучать горы хребта Ломоносова, оказа-
лось, что многие из них выходили на по-
верхность океана. Драги подняли со диа
породы, где видны следы выветривания.
Произошло оно. конечно, не иод водой,
а на воздухе. Нынешние подводные горы
были островами!
Когда затонула Лрктнда? 11 .всстный со
вотский ученый полярник Герой Советск, •
го Союза А. Ф. Трешников считает, что
двадцать, а то и десять тысяч лет назад
части хребта Ломоносова могли быть еще
на поверхности Болес того. Кое-где от-
дельные пики пли вершины могут очень
близко подходит;. к поверхности океана.
I! даже подниматься над его уровнем.
Иными словами — быть землями, которые
сше предстоит открыть!
Несколько лет назад советские летчи-
ки-полярники обнаружили примерно в 150
километрах к западу от Северного поди,
са два неизвестных остропз Им удалось
сфотографировать темные скалы, слагав-
шие эти острова. Это была «настоящая»
земля, а не награмождеяне льдов и то-
росов, которое часто вводит в заблуж-
дение полярников. Однако и но сей день
не удалось человеку ступить на вновь от-
крытые острова. Туман и нагромождение-
льдов и торосов Мешают о.ыскать >ги oci-
рова за полюсом — последний ocT.iri'i. по
гибшей Арктиды.
Пли ие последний? Хребет Лом >ц.тсо-
на начинается от Новосибирских ь. гровов
и тянется к северному полюсу и дальше
к берегам Америки. Может, и Земля Сан-
никова — тоже остаток Арктиды? Г де ис-
кать се, — в районах Арктики, пока что
до конца не изученных? Или на дне Ле-
довитого океана, поглотизшего Арктнду
вместе с Землею Саниикона?
Открытие Арктики продолжается Толь-
ко будущие исследования дадут ответ ил
эти вопросы Возможно, под золой
удастся найти следы строений острова
Медвежий, которые, как считал Врангель,
«сокрыты ныне под водой». Гели Земл.
Санпнкога растаяла и превратил.i и
банку, то под водой также нужно и л ti
следы онкнлонов. котопые могли ее насе-
лять. Может быть, удастся найти следы
эскимосов. воспользовавшихся • >Р;-ТНЧг
скнм мостом» для перехода а ...........у
Стопом, не то .око . тс । tux водах | едн
темиомирья пли Тихого iuiva'1-i 1.
студеных водах Арктики археолог, под
водннкоп ожидают интересные находки
Михаил БЕЛО КРЫС
„Музыкой и колокольным звоном"...
Музыкальное прошлое Сибири — вопрос совершенно не изученный. Между тем
даже поверхностное знакомство с историей музыкальной жизни сибирских городов
дает интересные и во многом неожиданные результаты. Так, чало кто знает, что в
7О-х годах прошлого пека в Нерчинске, известном больше как синоним страшной ка-
торги, существовал прекрасный оркестр под управлением итальянского дирижера, от-
деление Русского музыкального общества, .музыкальная школа.
Одно in первых известных нам упоминаний о звучании в Кяхте бытовой музыки
уносит нас к самому началу XIX. века. Известный в прошлом писатель-'юмуарнет и
чиновник Ф. Ф. Нигель, прожившим несколько месяцев и Кяхте в 1805 году в составе
нешумевшего посольства графа 10. А. Головкина, отметил в своих воспоминаниях, тп>
и день имении посла они затевали бал и для того выписывали из Селенгииска един-
ственную даму, которая могла другим подать пример». Состоявшийся бал, естествен-
но, обойтись без музыки, оркестра не мог. По, долл;но быть, на балу играли приезжие
музыканты, нискольку в составе пышно снаряженного посольства был и свой оркестр,
состоящий из 1 1 оркестрантов.
22 февраля 1810 года окрестности Кяхты огласились громом пушек н звуками
бравурной музыки: иркутский губернатор И. II. Трескин встречал китайских погра-
ничных начальников Вака и Амбаня. Подробный отчет о встрече под названием < Жур-
нал дружеского свидания иркутского гражданского губернатора... с китайскими пог-
раничными правителями Ваном и Амбанем...» в свое время был опубликован. Свида-
ние было обставлено особо торжественно: с парадом войск, многократным салютом ил
пушек и ружей, воздвижением триумфальных ворот и прозрачных аллегорических кар-
тин, фейерверком и иллюминированием домов. «10 человек полковых музыкантов,
15-ть казацких певчих и 35-ть человек братских лам (духовных) с разными их
инструментами,- писал Трескин в отчете,- составляли мою капель». Кроме пере-
численных Трескииым музыкантов во встрече принимали участие «песенники
солдатские» и «плясуны».
Весьма любопытны тщательно разработанные ход и музыкальная партитур;
церемонии, напоминающей парадные шествия времени Петра 1. Так, при въезде >i.nn:i-
жа гостей г. Кяхтинские порота поенный караул из J0 человек, при одном офицере,
салютовал с барабанным боем, в проезде же через триумфальные ворота играла пос-
тавленная у оных ламгкая музыка >. При подъезде к дому, где была назначена встре-
ча, военный караул, in КО человек, при одном офицере, салютовал с барабанным боем,
гри играпин полковой музыки». Во время торжественного обеда « загремела инстру-
ментальная и духовная музыка с певчими, поставленными в зале .'.
Игра духового оркестра, стройное звучание казачьего хора произвели сильное
впечатление иа китайских чиновников, «они просили дозволения выйти опять в гости-
ную комнату, а музыкантам и певчим подойти к дперям оной, приятным топам инстру-
ментов и согласию хора певчих они крайне удивлялись». Не меньший успех имели и
песенники солдатские», певшие для гостей русские народные песни. Наибольший
успех имела народная песня «Вниз по матушке, по Волге». Она настолько полюбилась
«Вану, что оп... просил... прислать к нему певческого учителя... с несколькими маль-
чиками, чтобы они научили петь его мупгальцев. Четыре человека певчих... дпа дни
учили не только мупгальцев, ио н сына Ванского». Судя по описанию дружеского
153
свидания», кроме русских народных песен чаще всего исполнялись в те дни хоровые
произведения наподобие нанегернческих или приветственных кантов (кант - вид ста-
ринной хоровой песни куплетной формы, по преимуществу трехголосного склада, одно
из типичных явлений русской культуры XVIII века). Интересно отметить, что в одним
случае прозвучало сочинение, специально написанное для церемонии. Певчие с му-
зыкой,— указывалось в журнале,— пели сочиненный на случай сен хор».
Необходимо подчеркнуть, что большинство музыкантов, перечисленных Трески-
ны.м, привезено нм из Иркутска: полковые музыканты были частью духовного оркест-
ра военного гарнизона, певчие — группой тамошнего казачьего хора, одного из луч-
ших хоровых коллективов Восточной Сибири начала XIX века. Пожалуй, только с пе-
сенники солдатские», нс значащиеся в перечне Трескнпа, представляли собой местные
.музыкальные силы.
Музыкой, песенниками, пушечной пальбой и колокольным звоном» встречал де-
сятью годами но.,;кс пограничный комиссар II. А. Пастухов духовную миссию, следо-
вавшую в Пекин. По-видимому, хор и оркестр были составлены из военных музыкан-
тов. В этом факте нет ничего удивительного: многие воинские части, расквартирован-
ные по сибирским городам, числили в своем составе не только оркестры, ио и
певческие хоры. Пограничная Кяхта исключением в этом плане не явилась, будучи
местом, где постоянно стояли воинские подразделения.
(' первой половины XIX пека в быт кяхтинцев начинают входить танцевальные
вечера, общественные балы, на которых играли оркестры, исполнявшие в основном
танцевальную музыку. О подобных вечерах, проводившихся в общественных саду и
собрании, есть любопытное свидетельство декабриста М. А. Бестужева. Посетивший
Кяхту в I8G2 году Бестужев писал: «Первое мая в Кяхте началось зимою: холод, ве-
тер и снег ио окрестным горам. Это обстоятельство поуменьшило число гуляющих в са-
1У, расстроило планы зажечь иллюминацию и сжечь фейерверк, ио не помешало аллег-
ри в пользу детского приюта и танцам, я в первый раз видел грациозный лансье, ис-
полненный дамами в меховых шубках и мантиях».
О танцевальных вечерах как важной примете культурного быта старой Кяхты
писал честный поэт Я. И. Бабкин:
Из клуба льются полны света,
Скользя по гладкому паркету.
Кружатся пары... Здесь и там
Мелькают тальи стройных дам.
Одетых в ткани дорогие.
Бог весть откуда выписные...
Во второй половине XIX века среди кяхтинцев было уже немало любителей музы-
ки, увлекавшихся игрой на скрипке, фортепиано, пением. В торговой слободе купцы
t мели свои клуб, музыканта, хор...», в Воскресенской церкви жители города могли
послушать хорошее пение хора, работавшего под управлением опытного дирижера. В
конце Х1.\-пачале XX веков любители оркестровой музыки посещали выступления ду-
хового и струнного оркестров учеников Реального училища. В каждом доме,— писал
участник революционного народнического движения II. Чарушин, имелись хорошая
библиотека, музыкальные инструменты, картины*. Народовольца И. II. Попова, сос-
ланного в Кяхту в середине 80-х годов прошлого века, поражало в ней соединение
европейской и восточной культур, «грустное, па одной ноге, пение монгола, и резкие
чисто металлические выкрики китайцев... А рядом великолепный собор, комфортабель-
но об< ла пленные динар гамонты, картины, гобелены, прекрасные библиотеки, платье or
Ворта из Парижа, из окоп льется пение, рояль, скрипка Моцарт, Бетховен, Майкоп-
ский».
Старейшая учительница Забайкалья Е. А. Тайская рассказывала пишущему эти
cipoKii, что в годы ее учения в кяхтинской женской гимназии (конец 90-х годов XIX
пека) существовал хор, нередко выступавший с открытыми концертами. Руководил им
будто бы II. II. Мостиц. Директриса гимназии, прогрессивная учительница А. А. Ошур-
кова, уделяла большое внимание развитию музыкальных впечатлений своих воспи-
гапниц. Гимназистки с увлечением пели в хоре, любили бывать па выступлениях ор-
154
rec грл реального училища, заслушивались вдохновенной игрой па рояле учительницы
Л. А. Рудзпт. По сведениям Таиской, широко распространено в Кяхте было и домаш-
нее музицирование, собиравшее для совместного исполнения музыкальных произведе-
ний определенный круг лиц.
Были в Кяхте и меценаты, покровительствовавшие просвещению, искусству, му-
зыке ”шим из них был известный купец А. М. Лушников, умный и образованный че-
ЛП11Ч' Учеши; и близкий друг декабристов братьев Н. А. и М. А. Бестужевых. К. II. Тор-
сона п И. II. Горбачевского, он не только < много времени уделял просветительству,
изыскивал средства для реального училища и женской гимназии», «поощрял приезд
и гы .упленпл артистов, но и принимал непосредственное участие в организации лю-
бительских постановок». Творческими способностями были наделены его дети: непло-
хими актерами считались сыновья Иннокентий и Александр, «прекрасно пели Алек-
сей и дочь Клавдия».
К чп-лу видных музыкальных деятелей. ЧЬИ ЖИЗНЬ II ДСЯГРЛЫЮСТЬ во многом
' ли < швы с Кяхтой, необходимо отнести Н. И. Протасова (1865—1913) — перво-
го фольклориста Сибири, который начал собирать и изучать музыкальный фольклор
русского населения Восточной Сибири. Крестьянин по происхождению, окончивший
у дно-' училище, он долгое время работал приказчиком торговых фирм, в том число
кяхтинтой фирмы купца Митюхинского. Музыкант-самоучка, с детства любивший
л хорош» знавший народную песню, II. П. Протасов во время служебных поездок пыта-
ется тинсынать наиболее интересные образцы народного музыкального творчества.
На ч» г.ертом десятке лет Н. II. Протасов становится певчим архиерейского хора в
Ирку-' к -. Скорее всего им двигало желание получить хотя бы минимальную музыкаль-
iivih подготовку. ( 1S99 года II. II. Протасов начинает делать записи песен в кон-
так.е • •гиогрывической секцией Восточно-Сибирского отдела Русского географического
общества, которая частично финансировала его акспедицпи.
Объездив немало сел по Апгаре и Енисею, исколесив Забайкалье, Н. И. Протасов
собрал множество русских народных песен. Свой материал он частично отправил в Пе-
тербург выдающемуся русскому композитору II. А. Римскому-Корсакову, который пе-
редал и' с положительной рецензией в несенную комиссию Русского географического
обще, га.т видному композитору С. II. 'Ганееву. По инициативе двух крупнейших рус-
ских музыкантов труды безвестного сибирского фольклориста-самоучки были опубли-
кован!. н 1902 году в сборнике «20 народных песен Сибири из собранных в 1900 г.
в llpi. . '.ч,"й губернии и Забайкальской области 11. 11. Протасовым». Естественно, что
напечатаны были далеко ие все пески, записанные фольклористом, а только малая
их часгь.
Н ограничиваясь записью русского фольклора, Н. II. Протасов проявлял живей-
ший интерес и к народным песням бурит, якутов, эвенков. В замыслах собирателя зре-
ли план » экспедиций с целью сбора и изучения этих песен, по смерть помешала их
осуществлению. Печальна судьба богатейшего собрания песен и всего архива II. 11. Про-
Тагора' перед смертью он сжег коллекцию, г. которой, по свидетельству современни-
ков, было ие менее 700 народных песен с нотами.
Весомый вклад в дело приобщения горожан к музыкальной культуре внесло Кях-
тинские общество люби гелей музыки и литературы, возникшее в 1887 году. Подобные
общества существовали в Омске, Красноярске, Иркутске и многих других городах Си-
бири. Пх возникновение теснейшим образом связано с бурным развитием обществен-
ной жизни сибирских городов, возрастанием роли интеллигенции, в среде которой бы-
ло немало подлинных ценителей искусства.
Деятельным подразделением организации была драматическая секция, регулярно
станнита । различные пьесы русских и зарубежных драматургов (режиссер — Брян-
ский). Среди них мы находим немало легковесных произведений, по в целом в репер-
туаре заметно тяготение в сторону серьезного реалистического театра. Так, в сезон
1904 —1995 годов кяхтинцы посмотрели в исполнении любителей не только развле-
кательные сочинении типа комедии Зудермана «Честь», «Танцующего кавалера» Би-
либина, но и пьесы А. II. Островского «Не так живи, как хочется», «Волки и овцы»,
«Лес». Примечательно обращение к пьесе основоположника литературы социалисти-
ческого p a.Tunia А. М. Горького «На дне». Сыграна она была совместно с актерами
155
заезжей «русско-малорусской» труппы антрепренера Д. II. Грушко дважды: 23 фев-
раля и 3 марта 1905 года. Именно труппа Д. И. Грушко, с участием любителей. осу-
ществила постановку пьесы « На поверхности». Написана она была жившим в Кяхте
бывшим политическим ссыльным И. Л. Горяйновым и принята кяхтиицами с живей-
шим интересом, так как в основу пьесы легли действительные события из жизни мест-
ной верхушки общества.
Активно работала музыкальная секция общества, в составе которой было немало'
музыкально образованных, талантливых людей. Средн них можно назвать пианистку
В. 11. Мандрыкину, певцов К. П. Сулковскую, Е. А. Лгровскую, И. Г. Трауцкого. скри-
пачку Е. II. Телишеву, балалаечника С. II. Мандрыкина. Деятельным членом секции
был профессиональный музыкант — регент штатного и любительскою хоров Воскре-
сенской церкви Л. II. Сидоров. Руководил секцией II. II. Петров, бывший политичес-
кий каторжанин, руководитель хора Карийской тюрьмы. Разносторонним музыкантом
был и многолетний председатель общества — А. А. Лушников. Способный худо сник,
учившийся в Петербурге в Академии художеств и завершивший образование в Ниже,
он являлся, несомненно, душой общества любителей музыки и литературы.
При секции был создан хор и небольшой оркестр. Хор возглавляли опытным мас-
тера своего дела — вначале \. II. Сидоров, а затем, после его отъезда из Кяхты весной
1903 года II. II. Петров. В оркестре, состоявшем из <5—8 человек и рукошоиМ' М,
предположительно, II П. Мостпцем, (изредка дирижировал им и А. А. Лушников.» иг-
рали любители.
Самодеятельные певцы, судя по всему, имели неплохую вокальную подготовку,
их концертный репертуар включал в себя сложные по исполнению романсы, ai тмбли,
арии из опер. Так. в концерте, данном 13 января 19*15 года, прозвучали такие значи-
тельные вещи, как арин «Я тот, которому внимала» из оперы А. Г. Рубинштейна Де-
мон», < Как мать убили», «Бедный копь в поле пал», «Ты взойдешь, моя заря из
оперы М. II. Глинки Иван Сусанин», трио И. \. Римского-Корсакова Ночевала учка
золотая».
Члены общества оказывали благотворное влияние на развитие культурной жизни
Кяхты. А. А. Лушников помогал постановке музыкального дела в учебных завед пнях,
разучивал с учащимися детские оперы, готовил декорации, сам дирижировал. Г> част-
ности, 26 февраля 1905 года ученики реального училища и женской гимназии испол-
нили под его управлением, в костюмах и декорациях, в сопровождении оркестра, дет-
скую оперу «Кот, Козел и Баран».
Важным событием культурной жизни далекого сибирского городка становились
концерты заезжих гастролеров, среди которых нередко встречались крупные н даже
выдающиеся музыканты.
Выступал в Кяхте в середине 70-х годов музыкант V М. Редров, охарактеризо-
ванный в одном из сибирских изданий, как «талантливый скрипач и капельмейстер».
Местных любителей музыки не могло не взволновать посещение их города вы-
дающейся русской певицей, бывшей солисткой Мариинского н Большого театров Дарь-
ей Михайловной Леоновой. Совершавшая кругосветное турне артистка дала летом
1875 года в Кяхте четыре концерта. Ученица и близкий друг основоположника русс-
кой классической музыки М. И. Глинки, Д. М. Леонова была блестящим интерпрета-
тором сочинении современных композиторов и, особенно, М. II. Мусоргского. Кяхтинцы
встретили певицу с истинно сибирским радушием. Гостеприимство оказывалось мне,—
писала Д. М. Леонова,— чрезвычайное».
Как сообщил нам знаток культурного пришлого Забайкалья писатель Е. Д Пет-
ряев, в Кяхте с концертами побывал известный польский композитор п пианист
А. Коптский. Гастроли его падают па конец пришлого столетня. Отметим попутно, что
в 80—90-х годах в Сибири была очень популярной фортепианная пьеса А. Конпт ого
«Пробуждение льва», являвшаяся своеобразным откликом на французскую революцию
1818 года.
Сведения о музыкальном прошлом Кяхты весьма скупы. Ио уже п эта немногие
Факты свидетельствуют о наличии в старинной Кяхте музыкальных традиций, восхо-
дящих к началу XIX века.
156
Шамкал -
Алексей ЧИРКОВ
0$С(ЩЫ1
СКАЗКА
Почти полдня бродил поросенок Евлашка по улицам, по зная, ку-
да бы сегодня себя пристроить. И попадись ему бумажка. Самая
обыкновенная бумажка. Что-то написано. Покрутил, повертел ее по-
росенок, а прочитать-то и не смог — не знал Евлашка ни единой бук-
вы. Но — повезло поросенку. Ровно через пять минут Евлашка встре-
тил своего друга Зайпа.
Косой глянул на бумажку, прищурил один глаз и сказал:
— Это квитанция, понимаешь? Квитанция на получение летного
•костюма со светлыми пуговицами из химчистки.
Ничего не понял Евлашка. Тогда Заяц стал пояснять:
— Один какой-то летчик по фамилии Мурлыка отдал свой лет-
ный костюм в химчистку... Вон туда, видишь, Евлашка?—Заяц по-
казал лапкой на большую вывеску. — Так вот. И ему, стало быть,
дали вот эту бумажку-квитанцию. Когда он будет готов, обратно вы-
дадут его по этой бумажке. И он будет, как новенький.
— Кто? Мурлыка или костюм?—опять не понял поросенок.
— Бестолковый ты, Евлашка. Конечно, костюм! И ты вот что,
постарайся найти этого летчика и отдай ему квитанцию.
— А если я сам получу этот костюм я отнесу его Мурлыке? —
спросил поросенок.
— Если тебе е-о выдадут... Летчик Мурлыка скажет большое
спасибо и, может быть, даже на самолете прокатит.
— Тогда я иду, — хрюкнул поросенок, хватая бумажку. — До сви-
данья, Косой. Спасибо,
... Пожилая Утка рассказывала подруге такую интересную исто-
рию, что, даже не взглянув иа поросенка, взяла у него квитанцию и
безо всяких выдала костюм. II Евлашка, весело похрюкивая, пом-
чался искать Мурлыку. Пусть его пролегал мимо собственной кварти-
ры. Евлашка сначала заглянул в окно, прислушался: «Ага, мама, ви-
дать, ушла». Поразмыслив, он решил завернуть на минутку: надо же
посмотреть, что это за костюм? Евлашка осторожно развернул бума-
гу. Ярко заблестели пуговицы при солнечном свете, а от золотых на-
шивок просто невозможно было оторвать глаз — так они были хоро-
ши. «А если примерить? Ведь ему ничего не сделается!»
Поросенок надел костюм, глянул в зеркало и не узнал себя. Сим-
патичный летчик глядел на него,
— Эге, — сказал Евлашка, — да ведь я самый настоящий пилот!
157
Налюбовавшись досыта своим отражением, поросенок выпрыгнул
в окно и во весь дух понесся к аэродрому.
Все огромное ровное поле аэродрома было покрыто зеленой тра-
вой. Самолеты — очень маленькие, «ПО-2» называются они. Котята-
пилоты обучались на них трудному летному делу. Взлет — посадка,
взлет— посадка. II так целый день. Каждый пилот летал в парс с
бывалым котом-инструктором.
Почти все самолеты были в воздухе, когда пришел Евлашка. По-
росенок огляделся по сторонам и направился к одинокому двухместно-
му «ПО-2» на самом краю поля.
Молоденький котенок в синем комбинезоне сидел в кабине в что-
то, похоже, отлаживал.
Здорово, старик,— закричал Евлашка,— чем занимаешься’
Котенку, видно, понравилось, что его называет «стариком ка-
кой-то незнакомый командир. Он мигом спрыгнул из кабины иа зем-
лю и. козырнув, отчеканил:
—Осматриваю материальную часть самолета «ПО-2». Доклады-
вает пилот котенок Буська.
— Молодец. Л кто у вас самый главный? — важно спросил Ев-
лашка.
— Главный у нас командир отряда кот Мурлыка. В дайны:', мо-
мент отсутствует — уехал за костюмом в химчистку, — ответил Буська.
У Евлашки екнуло сердце. Л котенок продолжал:
— Сегодня ждем какого-то начальника-инструктора, который бу-
дет проверять летную подготовку молодых пилотов.
Что дернуло его за язык — Евлашка возьми да ляпни:
— Вот этот начальник-инструктор я самый и есть.
— Да что вы?..
Честное поросячье... Л Мурлыку я знаю, знаю. Бравый па-
рень... Ну, ладно. Сейчас я тебя, пожалуй, проверю, Буська. Расска-
зывай, для чего вот эти кнопки, ручки, железки? — поросенок живо за-
скочил в кабину.
Котенок поднялся за ним во вторую кабину, стал объяснять:
— Вот это кнопка включения стартера, это газ, вот это рукоятка
управления, вот это рули высоты, поворота...
— Ты когда-нибудь летал? — перебил его Евлашка.
— Только с инструктором, — ответил Буська, — а самостоятельно,
одному не приходилось.
Уселся поудобней Евлашка и ну дергать все ручки, рычажки да
нажимать кнопки.
II вдруг мотор как фыркнет да затрещит, а пропеллер ка-лк за-
вертится, и сразу ветер поднялся. Перепугался поросенок и давай хва
таться за что попало, и уже совершенно нечаянно прибавил газ. Еще
пуще заревел мотор, вздрогнул самолет и... побежал по зеленому нолю.
Завизжал Евлашка, закрыл глаза. Что делать? Как быть? Схва-
тился бедняга за какую-то ручку, рванул иа себя. Сразу сработал;: ру
ли. высоты. Самолет оторвался от земли и полетел.
У передней кабины, с правой стороны, есть небольшое зеркальце.
II котенку видно было, как оробел, закрыл со страху глаза «начальник-
инструктор». Умный Буська сразу догадался, что за летчик Евлашка.
Схватив поросенка за шиворот, он прокричал ему иа ухо:
— Не трогать ничего! Или я вытряхну тебя иа землю! Беру управ-
ление на себя. — И круто отвернул самолет от надвигающейся радио-
мачты.
Все выше и выше поднимается «ПО-2». Дома внизу уже вовсе ма-
ленькие.
158
«Солнце близко, а холодно, — думает поросенок. — Этак мы и до
зимы долетим».
Глупый Евлашка. Читай он хорошие книжки, то, конечно, знал, что
чем выше от поверхности земли, тем холоднее.
Вдруг какая-тс сила стала прижимать Евлашку к сиденью. Отя-
желела голова, заложило уши и даже пятачок стало прижимать к груди.
— Отпусти! Чего ты меня так придавил? — хрюкнул поросенок. —
Я ж ничего не делаю.
Кое-как приподняв голову, Евлашка с ужасом увидел, что земли
впереди нет — одно небо. Взглянул вниз и там пропала земля. Ух, как
страшно было лететь в этой голубой пропасти! Но вот земля выскочи-
ла из-за хвоста самолета, пронеслась над головой, покачалась и встала
на .место.
— Это петля! — прокричал ему на ухо Буська.
И опять заревел мотор. Опять Евлашка стал тяжелее самого себя
в десять раз, а потом легче—тоже в десять раз. Земля совсем взбеси-
лась: то справа, то слева, то сверху, то опять на своем месте.
А Буська, злодеи Буська кричит непонятные слова:
— Боевой разворот. Бочка... — И еще что-то.
Но самое страшное случилось потом.
Самолет летит себе прямо на огромную белую гору.
— Эй, старик! Буська! Беда! Разобьемся!
Молчит котенок.
«Ну, все, сейчас врежемся, трахнемся, загремим... Прощай, моло-
дая жизнь, прощай друг Заяц. Эх, зачем я только одел мурлыкни кос-
тюм!» И приготовился поросенок помирать...
Что такое? Кругом стало белым-бело: туман нс туман, дым не дым,
молоко не молоко и на сметану вроде не похоже. И ничего не видно.
Не вынес Евлашка этого, заплакал горькими слезами.
11 вдруг блеснуло солнце, заголубело небо. Обрадовался поросенок
и говорит:
— Ловко мы гору проткнули. Прямо насквозь. Молодцы'
— Это не гора, а облако,— ответил Буська.— Помолчи маленько,
«инструктор». Идем на посадку.
Едва самолет остановился, как поросенок выскочил из кабины.
Не успел опомниться — слышит, Буська командует:
— Смирно!
Оказывается, подошла легковая машина и вышел из нее сам ко-
мандир отряда Мурлыка. А за ним, тяжело пыхтя, вылезла Евлашкина
мама.
Потупил голову поросенок, молчит, трясется. И сказала мама при
всем честном народе такие слова:
— Снимай сейчас же чужой костюм, слышишь?
... Хорошие ребята летчики: дружные, смелые, веселые, а главное,
очень добрые. Пожалели они глупого Евлашку. Бесстрашный Буська
подарил ему почти новенький комбинезон, а Мурлыка, сам Мурлыка,
нахлобучил поросенку па голову свою фуражку с «капустой». А потом
сказал строго:
Вычисти и выглади мой костюм. И верни мне.— Потом поду-
мал и добавил:— Не тот пилот, кто любит разгуливать в летной фор-
ме, да еще в чужой. А тот, который много работает и учится... Отучись-
врать, хвастать, ступай домой и садись за букварь. Все.
... До глубокой ночи чистил и утюжил Евлашка мурлыкни костюм,
изредка поглядывая на комбинезон и командирскую фуражку.
159
имени
ШПИОНА
КИСЕЛЕВА
Колхоз «Гигант» Заиграев-
ского района — одно из круп-
нейших хозяйств Бурятии —
родина знатного хлебороба.
Героя Социалистического
Труда Серапиона Кириллови-
ча Киселева (1892-1967 г.)
Представители 17-и нацио-
нальностей нашей страны
продолжают ныне его дело,
борются за высокую эффек-
тивность каждого гектара
земли, за высокую рентабель-
ность в каждой отрасли свое-
го обширного производства.
В начале этого года ред-
коллегия журнала «Байкал»
и правление колхоза «Гигант»
провели совместное обсужде-
ние Постановления ЦК КПСС
и Совета Министров СССР
«О мерах по дальнейшему
улучшению культурного об-
служивания сельского населе-
ния» и заключили договор о
взаимо-шефской работе.
Журнал «Байкал» обязался
периодически освещать на
своих страницах жизнь кол-
лектива колхоза, регулярно
проводить творческие встре-
чи на фермах, полевых ста-
нах. учредить переходящий
приз «Лучшему механизато-
ру колхоза».
В свою очередь колхоз «Ги-
гант» утвердил три ежегодные
премии имени Героя Социа-
листического Труда С. К. Ки-
селева за лучшие произведе-
ния на сельскохозяйственную
тему (роман, повесть, очерк,
статья), опубликованные в
«Байкале».
1 премия в сумме 500 руб-
лей и 2 поощрительные пре-
мии по 150 рублей каждая.
Приглашаем писателей,
журналистов, работников сель-
скохозяйственного производ-
ства принять участие в созда-
нии достойных произведений
о славных тружениках села.
..БАННАЯ- - СТРОИТЕЛЯМ
БАЙКАЛО-АМУРСКОЙ...
гчл» •пно»
ГОЛУБАЯ
МОЯ
ПЛАНЕТА
«Сибирь, Алтайский край... Убежден,
что... эта земля по красоте своей за-
нимает не последнее место... И живут
в прекрасном этом краю спокойные
и смелые, уважающие друг друга, лю-
бящие жизнь и свою землю люди.
Это — моя Родина»,— строчки, принад-
лежащие перу космонавта-два Герману
Гитову. Книга «Голубая моя планета» с
автографом космонавта недавно встала
на полку дарственной библиотеки жур-
нала «Байкал». Строителям БАМа по-
дарили свои книги космонавты Георгий
Береговой — «Небо начинается на зем-
ле» и Евгений Хрунов — «Покорение
невесомости». С сердечным космиче-
ским приветом обращается к бамовцам
космонавт Борис Волынов, приславший
в адрес редакции книгу журналиста
М. Реброва «Космонавты» со своими
пожеланиями.
В книжном собрании, адресованном
БАМу, много книг, посвященных одной
из самых романтических профессий
XX века — летчикам, космонавтам, ра-
кето- и самолетостроителям, испытате-
лям новых машин. Назовем лишь не-
которые. О суровом, грозовом небе* Ве-
ликой Отечественной рассказывает в
своих мемуарах «Небо войны» трижды
Герой Советского Союза маршал авиа-
ции Александр Иванович Покрышкин —
«Героическим строителям БАМа — важ-
нейшей стройки нашей Родины с наи-
лучшими пожеланиями» — и художест-
венно-доку ментальная повесть Герои
Советского Союза, в прошлом летчика
штурмовика Василия Емельяненко «В
военном воздухе суровом».
Славному сегодняшнему дню авиа-
ции — реактивной, сверхзвуковой — по-
священы книги Виктора Митрошенко-
ва — профессионального авиатора, ли-
тератора, талантливо и плодотворно
разрабатывающего эту тему в совре-
менной советской литературе. Заметим,
что со многими его произведениями:
повестями о прославленном асе, «авто-
ре» первого в истории советской авиа-
ции таране. Герое Советского Союза
Антоне Губенко, создателе первого
реактивного самолета В. Ф. Болхови-
тинове, повестью-хроникой о космонавте
номер один Юрии Гагарине — впервые
союзный читатель познакомился па
страницах журнала «Байкал» в рубрике
«Авиация и космос».