ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
10
1966

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
XX ГОД ИЗДАНИЯ
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
10
19 6 6

Наука и эффективность
общественного производства
Статья вторая
И. Г. КУРАНОВ
В первой статье о проблемах эффективности общественного произ¬
водства (см. «Вопросы философии», 1966, № 5) мы старались показать
средства решения главной экономической задачи, поставленной пар¬
тией перед социалистическим обществом на современном этапе его
развития.
В настоящей статье мы намереваемся рассмотреть некоторые эконо¬
мические и социальные проблемы, вытекающие из поставленных в первой
статье вопросов.
Остановимся на сформулированных в резолюции XXIII съезда КПСС
по Отчетному докладу ЦК задачах усиления роли экономических мето¬
дов руководства народным хозяйством, улучшения способов планирова¬
ния развития народного хозяйства и внедрения научно-технических до¬
стижений в производство.
1.	Основные показатели материального стимулирования
Развитие производства неизменно связано с формированием в обще¬
стве определенных материальных стимулов, позволяющих сосредо¬
точить деятельность большой части трудящихся на решении наиболее
актуальных для каждой эпохи и каждого народа задач. Социалистиче¬
ское общество стремится создать такие способы материального стиму¬
лирования, которые смогли бы заинтересовать всех участников произ¬
водства в максимальном использовании и развитии ими знаний и ору¬
дий производства. Способы эти должны основываться на показателях
синтетического характера, связывающих в единое целое задачи полного
использования рабочей силы и максимального оснащения работников
орудиями производства и знаниями. Определение самих показателей
такого рода обусловлено выработкой единого критерия оценки деятель¬
ности предприятия.
В течение 40 лет в нашей стране были проверены на практике многие
из возможных вариантов такого критерия. Так, в двадцатых годах основ¬
ным критерием эффективности работы предприятия была «прибавочная
ценность», в тридцатых, сороковых и пятидесятых годах — степень выпол¬
нения объемных заданий плана, а в начале шестидесятых — снижение
себестоимости производства единицы продукции. Все эти показатели,
однако, только частично выражают основные закономерности развития
общественного производства, и поэтому они не могли обеспечить доста¬
точно полного использования преимуществ социалистического способа
общественного производства. Какие же показатели могут выполнить эту
последнюю задачу?
Вычисления, приведенные в первой статье, дают нам возможность от¬
ветить на этот вопрос следующим образом. Все три перечисленных в пер¬
вой статье основных элемента производительных сил определяют общий
4	И. Г. КУРАНОВ
размер производства, поэтому с ним и должны быть связаны основные по¬
казатели эффективности. Однако сосредоточение внимания трудящихся
преимущественно на выполнении плановых заданий по объему произ¬
водства теперь уже не дает существенных результатов; нужны новые
показатели, которые позволили бы усилить внимание к знаниям и науке,
к научно-техническому прогрессу. Таким показателем может быть при¬
рост национального дохода за счет поднятия производительности труда
и в особенности за счет повышения уровня применяемой техники, со¬
вершенствования технологии и организации производства, который
можно измерить удельной выработкой, удельной производительностью
труда, определяемой делением выработки трудящегося на удельные
затраты основных и оборотных производственных фондов.
Прирост национального дохода (чистого продукта) за счет повыше¬
ния производительности труда (Ят) можно определить по формуле1:
Ят = Рн	(8)
где Ри— численность трудящихся, занятых в данном производстве в но¬
вый период, Ун и Ус — удельная производительность труда в новый и
предыдущий периоды, исчисленная по чистому продукту, и Фн и Фс — фон¬
довооруженность одного трудящегося соответственно в новый и преды¬
дущий периоды. Эта величина, как будет показано ниже, соответствует
приросту прибыли в данном производстве.
Прирост национального дохода (чистого продукта) за счет повыше¬
ния удельной выработки трудящегося (Эн) можно определить по следую¬
щей формуле (при неизменной фондовооруженности трудящегося):
ян = рн ( /уГф;- /угф;,) .	(9)
Эт< величина определяет дополнительный годовой прирост нацио¬
нального дохода сверх того годового прироста, который получается за
счет наращивания производственных фондов. Действительно, годовой
прирост национального дохода (Япр) можно определить по формуле:
ДВ-Р
Япр =	— ,	(10)
Ан
где Д — доля национального дохода, выделяемая на развитие производ¬
ства, В — годовая выработка трудящегося, исчисленная по чистой про¬
дукции, Р — численность трудящихся и Кн— производственные фонды,
приходящиеся на один рубль прироста национального дохода.
Поскольку величина Д не может сильно расти, так как это связано
со снижением реальных доходов трудящихся, а численность трудящихся
также растет относительно медленно, то главным фактором, определяю¬
щим абсолютный (и относительный) прирост национального дохода, яв-
В
ляется величина	—, а это и есть удельная выработка, удельная
производительность труда. Таким образом, повышение удельной произво¬
дительности труда есть основной способ увеличения эффективности обще¬
ственного производства, то есть решения задачи, поставленной сентябрь¬
ским Пленумом ЦК КПСС 1965 года и XXIII съездом КПСС.
Как видно из ранее выведенной формулы Эк = 1/	-	(4),
Ф
показатели по общей и удельной производительности труда говорят о том,
на каких элементах производительных сил необходимо сосредоточить вни¬
мание, чтобы достигнуть высшей по сравнению с капитализмом про¬
изводительности труда,— условие победы социалистического способа
1 Здесь продолжается последовательная нумерация формул в соответствии с той.
которая дана в первой статье.	’

НАУКА И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА
5
производства, которое сформулировал В.; И. Ленин в 1918 году в его из¬
вестной статье «Очередные задачи Советской власти».
Выбор прироста чистой продукции «в качестве одного из основных по¬
казателей эффективности производства вызывает необходимость созда¬
ния методики определения размера дополнительной продукции, которую
можно получить при внедрении того или иного достижения науки и тех¬
ники или того или иного мероприятия, повышающего производительность
труда. Ниже приводятся обоснования формулы, которую следовало бы
применять для этой цели (см. «Методика определения годового экономи¬
ческого эффекта, получаемого в результате внедрения новой техники»,
М., 1961).
Прирост объемов производимой в стране продукции при неизменном
количестве трудящихся возможен только в том случае, если затраты
труда на производство одной единицы этой продукции снижаются. Это
можно выразить следующим простым равенством:
/7с-Лс = /7н-Лн,	(11)
где Пс — денежное выражение затрат труда на данном производстве на
единицу продукции в предыдущий период и 77н — то же в последующий
период, Л с — объем производства данной продукции в предыдущий пери¬
од и Ан — в последующий период в натуральном измерении.
В этом случае общие затраты труда в стране на производство данной
продукции останутся без изменения, рост же объемов производства про¬
дукции будет происходить за счет снижения затрат труда на одну единицу
продукции.
Прирост продукции за два указанных периода можно определить по
формуле
__ /7Н ’ А п
где вместо Дс подставлено выражение ~"ц"	,полученное из форму¬
лы (11).
В денежном же выражении прирост продукции при стоимости едини¬
цы продукции, равной /7С, можно определить по формуле:
(Лн- Ас) Пс = Ан	пс = Ан (/7С - Пи).	(13)
Ч с
Затраты труда на единицу продукции зависят в значительной мере
от способов развития народного хозяйства. Существуют два способа.
Один из них состоит в обеспечении постоянных темпов роста национально¬
го дохода страны, другой — в обеспечении постоянной доли националь¬
ного дохода, выделяемой на развитие производственных мощностей.
В первом случае затраты на подготовительные работы для обеспечения
прироста производственных мощностей составят выражение (б.ТЖн),
где б — коэффициент, учитывающий наценку на производственные фонды
для проведения модернизации действующих производств и обеспечения
новых мощностей рабочей силой, Т — коэффициент, соответствующий
темпам годового прироста национального дохода, и Кн — новые произ¬
водственные фонды, приходящиеся на единицу продукции. Обо¬
значим через Е произведение первых двух коэффициентов; тогда
Пс = Сс + ЕКс и /7Н = Сн + ЕКИ, где Сс и Сн — себестоимость единицы
продукции в предыдущий и последующий периоды, Кс и Кн— удельные
производственные фонды в предыдущий и последующий периоды време¬
ни. В этом случае годовой экономический эффект за предыдущий период
в денежных единицах можно выразить следующим образом:
Э, = [(Сс + ЕКс) — (Сн + ЕК„)] Ан.	(14)
Формула (14) используется в настоящее время для расчета годового
экономического эффекта, поэтому можно утверждать, что при постоянных
6
И. Г. КУРАНОВ
темпах годового прироста национального дохода дополнительная чистая
продукция, полученная за счет совершенствования производства, равна
годовому экономическому эффекту !.
Во втором случае затраты на подготовительные работы будут по¬
стоянными и равны величине Д>С, где Д— коэффициент, равный
доле национального дохода, расходуемой на развитие производствен¬
ных мощностей. В этом случае дополнительная продукция определяет¬
ся по формуле:
Э2= (Сс-Сн) (1—Д) Лн.	(15)
Темпы роста производственных фондов и, следовательно, роста на¬
ционального дохода в предшествующий период будут при этом равны
т 	 Д'Се	у
J с =	, а в последующий период — 1 н =	иначе говоря,
с увеличением удельных производственных фондов они будут снижаться.
В Программе КПСС развитие народного хозяйства предусматри¬
вается более или менее постоянными темпами по годам, значит,
в качестве показателя, определяющего дополнительно полученную чи¬
стую продукцию за счет совершенствования производства, следует при¬
нять годовой экономический эффект, определяемый по формуле (14).
Этот эффект при неизменной часовой заработной плате равен годовому
приросту прибылей, что видно из следующих простых расчетов:
прибыль в предыдущий год с учетом затрат на подготовительные ра¬
боты составляет: Z7pc = Ц — Сс — ЕКС, где Ц — цена единицы продукции;
прибыль в последующий год с таким же учетом затрат на подготови¬
тельные работы составляет: /7рн = Ц — Си— ЕК}1;
прирост прибыли за год, таким образом, составит: /7рп — Прс =
= (Ц— Сп—ЕКн) — (Ц— Сс—ЕК.) = (Сс-Сн) + Е (Кс—Кн) = 3. (16)
В капиталистических странах, как известно, основным показателем
является не разность в прибылях, а чистая прибыль, определяемая раз¬
ницей между ценой, себестоимостью и расходами на развитие произ¬
водства (прибыль = Ц — С*—ЕК). Практика его применения в этих
странах показывает, что он не избавляет страну от безработицы
и от некоторого застоя в научно-техническом прогрессе. Стре¬
мясь обеспечить максимальную прибыль, фирмы и корпорации
уменьшают расходы на развитие производства (величину ЕК), что при¬
водит к недостатку рабочих мест и безработице. Достигнув высоких
размеров чистой прибыли, фирмы и корпорации искусственно заторма¬
живают научно-технический прогресс до тех пор, пока конкурентные
фирмы и корпорации не внедрят более высокую технику или техно¬
логию.
Прирост прибыли, который мы предлагаем исчислять по формуле
(14), представляет значительную часть дополнительно полученного чи¬
стого дохода трудящихся. Такой метод расчета заставит предприятия
внедрять научно-технические достижения и передовой опыт производ¬
ства перманентно. В противном случае никакого прироста прибыли не
будет, следовательно, не будет и возможностей для материального по¬
ощрения трудящихся. Средства же для создания новых рабочих мест
обеспечиваются регламентацией величины Е. Она должна быть уста¬
новлена в таком размере, чтобы вся рабочая сила, высвобождающаяся
с действующих производств вследствие повышения производительности
труда, была обеспечена новыми рабочими местами, и, наоборот, чтобы
все новые рабочие места были обеспечены рабочей силой.
Каким же образом можно определить величину £? Допустим, что вы¬
работка одного трудящегося на всех действующих производствах, в том
1 Дополнительная чистая продукция в масштабе всей страны в данном случае
равна приросту национального дохода за счет повышения производительности труда.

НАУКА И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА
7
числе и ремонтных, определяется величиной СОб (С общее) \ а затраты
на подготовительные работы составляют определенную долю от нее и
равны Д • Соб. Тогда можно написать:
ЕКп = б.Т.Кп = Д.С0^	(17)
В этом случае коэффициент Е равен: —г= б.Т,	(18)
где величина Т обычно задана пятилетним планом, а величина б может
быть получена из статистических данных. В следующей таблице приве¬
дены результаты расчетов этих величин в целом по народному хозяйст¬
ву за 1959, 1961 и 1963 годы1 2.
Таблица 4
1959 г.
1961 г.
1963 г.
Выработка на действующих производствах в
1,07
1,28
1,38
рублях за час (СОб)

Коэффициент Д

0,175
0,159
0,178
Коэффициент б —

Т* Кн
1,39
1,62
2,82
Коэффициент темпов роста — Т

0,075
0,0675
0,0420
Величина Е = б Т

0,104
0,110
0,118
При определении годового экономического эффекта по действующей
методике величина Е принимается равной 0,15. Видимо, нормативный
коэффициент Е можно принять без дифференциации по отдельным про¬
изводствам, так как доля национального дохода, используемая на по¬
требление, должна быть одинаковой для всех категорий трудящихся.
Также одинаковым должно быть соотношение между затратами на мо¬
дернизацию и на новое строительство, учитываемое коэффициентом б.
Удельную выработку (производительность) трудящегося, исчислен¬
ную по национальному доходу, можно определить по формуле:
где Ц — сумма цен реализуемой продукции, Мя — амортизация и затра¬
ты на покупку сырья, топлива, материалов, полуфабрикатов и на услуги.
Изменение удельной выработки за два периода позволяет установить,
какое увеличение эффективности общественного производства достигнуто
в данной его отрасли. Обозначим соотношение между удельной выра¬
боткой трудящихся за два периода через индекс эффективности произ¬
'	ы 100
водства (Ио); тогда можно написать, что Иэ = •—-— s	(20)
В капиталистических странах аналогичным показателем является
индекс рыночных цен акций, играющий большую роль в научно-техни¬
ческом прогрессе, так как снижение этого индекса до известного преде¬
ла приводит к банкротству.
Видимо, для нашей системы индекс эффективности производства
должен также играть решающую роль в оценке итогов работы предпри¬
ятий и организаций.;
1 Не можно принять равной национальному доходу, приходящемуся на 1 час ра¬
бочего времени, отработанного трудящимися, занятыми в сфере материального про¬
изводства.
2 Расчет произведен по данным о национальном доходе, производственных фон¬
дах и численности трудящихся, занятых в сфере материального производства, опуб¬
ликованных в сборнике ЦСУ СССР «Народное хозяйство СССР в 1964 г.», стр. 575,
68,419,546.

8
И. Г. КУРАНОВ
Итак, наиболее эффективными показателями для материального
стимулирования являются прирост прибыли за два периода и индекс
эффективности производства. Эти два показателя наиболее полно учи¬
тывают изменения в производительных силах общества, и поэтому со¬
средоточение деятельности трудящихся на их улучшении даст возмож¬
ность ускорить темпы развития народного хозяйства. При дальнейшем
проведении экономической реформы следовало бы обратить особое вни¬
мание на использование этих показателей.
2.	О некоторых вопросах методологии народнохозяйственного
планирования
Планирование темпов роста национального дохода до сих пор про¬
изводится главным образом на основании среднестатистических данных
за предыдущие годы. При этом считается почти законом, что резкое
повышение этих темпов нереально. Раньше, примерно до 1955 года,
даже полагали, что темпы роста национального дохода должны посте¬
пенно понижаться при абсолютном росте национального дохода. Это
положение явно не учитывает возможностей науки и техники, тем бо¬
лее, что практика развития некоторых других стран (например, Японии)
показывает, что путем внедрения последних научно-технических дости¬
жений темпы роста национального дохода могут увеличиваться в весь¬
ма значительных пределах. Эти темпы можно определить по следующей
формуле:

т = дс1/Л“Ф^’	(21Ь
где Дс — доля национального дохода, выделяемая на развитие производ¬
ства в предыдущем году, Ун и Фн—удельная выработка и фондовоору¬
женность труда на новых производственных мощностях.
Здесь величина
— показывает, какой прирост национального
дохода можно получить с одного рубля дополнительных вложений в про¬
изводственные фонды, то есть какова экономическая эффективность но¬
вых производственных фондов.
В приведенной ниже таблице содержатся данные о фактических
темпах роста национального дохода страны за последние шесть лет1.
Таблица 5
1959 г. .
I960 г.
1961 г.
1962 г.
1963 г.
1964 г.
Доля национального дохода,
затрачиваемая на прирост
производственных фондов
(Дс) .

0,188
0,182
0,169
0,178
0,188
0,192
Эффективность использова¬
ния новых произволствен-
ных фондов	. .
0,400
0,430
0,400
0,320
0,225
0,460
Темпы роста националь¬
ного дохода (Т) ... .
0,075
0,0775
0,0675
0,057
0,042
0,088
Повышение удельной выработки трудящихся (величина У) и соблю¬
дение оптимальных соотношений между ее уровнем и фондовооружен¬
1 Рассчитано по данным, опубликованным в сборнике ЦСУ СССР «Народное
хозяйство СССР за 1964 г.», стр. 68, 575, 578, 751.

НАУКА И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА
9
ностью трудящихся дают возможность значительно ускорить темпы ро¬
ста национального дохода. Дело заключается, таким образом, не в ка¬
ких-то стихийных обстоятельствах, которыми не может управлять чело¬
век, а в развитии и внедрении новых знаний, новых достижений науки
и техники.
Вторым основным показателем плана является определение разме¬
ров годового прироста прибыли, так как от общей величины прибыли
за-висит размер новых капитальных вложений на модернизацию дейст¬
вующих и наращивание новых производственных фондов. Прирост при¬
были, как видно из формулы (16), также зависит прежде всего от внед¬
рения научно-технических достижений.
Таким образом, для определения размеров национального дохода и
прироста прибыли необходимо учесть, что может дать внедрение
новых научно-технических достижений, совершенствование типажа, ка¬
чества и способов производства продукции в целом.
Прирост прибылей можно определить путем установления годового
экономического эффекта по каждому из намеченных по плану меро¬
приятий и суммирования полученных результатов. Методика исчисления
указанного годового экономического эффекта выработана и применяет¬
ся с 1961 года (см. «Методику определения годового экономического
эффекта, получаемого в результате внедрения новой техники». М., 1961,
стр. 6). Несколько сложнее определить прирост национального дохода
за счет собственно научно-технического прогресса. Речь идет о том до¬
полнительном годовом приросте национального дохода Эн, который
получается за счет повышения удельной выработки трудящихся —
величины У.
Для определения Эа можно предложить следующую формулу:
Мн.	(22)
Сс 4- ЕКс Сн + £Кн
кГ ’
Эта формула выводится следующим образом. Удельная выработка
всех занятых в данном производстве трудящихся в предыдущий период
равна , а в планируемый период—	. Разница между ними
Q	\ п 1-т	л Пъ 'Ап
у—	j'llc. Подставляем вместо Дс = —j?—	(см.
D f Пс	\ Л
формулу 12), получаем		) 'А» , где /7С = Сс + ЕКС
и 77н = Сн + ЕКН (см. формулы 14 и 16).
Суммируя результаты определения дополнительного национального
дохода по всем мероприятиям, включаемым в планы, можно определить
дополнительный годовой прирост национального дохода по всему народ¬
ному хозяйству.
Введение в социалистических странах планового регулирования об¬
щественного производства позволило обеспечить полную занятость тру¬
дящихся и избежать кризисов перепроизводства. Однако при этом мы
много потеряли на качестве продукции и на размерах используемых
оборотных средств. Вначале предполагалось, что систематическое повы¬
шение качества продукции можно обеспечить путем введения обязатель¬
ных стандартов, которые должны периодически пересматриваться и
улучшаться. Однако опыт показал, что это не дало ожидаемых резуль¬
татов. Ввиду того, что потребители, лишенные возможности свобод¬
ного выбора, вынуждены были приобретать любую продукцию, качество
и уровень стандартов продукции постепенно.снижались и соответствен¬
но увеличивался удельный ее расход. В свою очередь, повышение удель¬
ных расходов создавало постоянную нехватку продукции в стране.

10
И. Г. КУРАКОВ
Спрос, как правило, превышал производство, а это вызывало необхо¬
димость увеличивать запасы сырья, материалов и полуфабрикатов, по¬
вышать размер оборотных средств.
Превышение спроса над предложением привело еще к одному отри¬
цательному явлению: ухудшилась равномерность поставки сырья, ма¬
териалов, изделий и полуфабрикатов их производителями, что вызывало
и еще вызывает необходимость держать на предприятиях излишнюю
рабочую силу для периодов пиковых загрузок.
Вследствие этого назрела необходимость наряду с проведением мер
по доведению качества продукции до передового в мировой практике
уровня обеспечить приоритет не производителя, а потребителя продук¬
ции при установлении номенклатуры и объемов производства. Для это¬
го нужно достигнуть превышения производства продукции над ее спро¬
сом в таких размерах, чтобы в первое время предприятия имели возмож¬
ность перевыполнять планы не на 1—2%, а примерно на 10—15%, ра¬
ботать равномерно, без срывов и перегрузок. Равнение на минимальные
планы в связи с указанным может создать преимущество для рыночно¬
го, а не для планового регулирования производства, так как создает
преимущества для производителей, а не для потребителей продукции.
Нижеследующая общая схема проведения подготовительных работ
для производства дополнительной продукции помогает понять, к каким
отрицательным последствиям приводит недооценка внедрения научно¬
технических достижений.
СХЕМА ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫХ РАБОТ
НОВЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ	РАНЕЕ РАЗРАБОТАННЫЕ
НАУКИ И ТЕХНИКИ	ДОСТИЖЕНИЯ НАУКИ
И ТЕХНИКИ
МОДЕРНИЗАЦИЯ	ТРУДЯЩИЕСЯ,	СТРОИТЕЛЬСТВО
ДЕЙСТВУЮЩИХ	ВНОВЬ ПРИВЛЕКАЕМЫЕ	НОВЫХ ПРЕДПРИЯТИИ
ПРЕДПРИЯТИЙ	к ПРОИЗВОДСТВУ
'—~I	..	.
ТРУДЯЩИЕСЯ, ’
ОСВОБОЖДАЕМЫЕ
С ДЕЙСТВУЮЩИХ
ПРЕДПРИЯТИЙ
ПОДГОТОВКА
КАДРОВ
ПРОИЗВОДСТВО	ПРОИЗВОДСТВО
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ	ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ
ПРОДУКЦИИ	ПРОДУКЦИИ
Нетрудно видеть, что для того, чтобы произвести дополнительную
продукцию, необходимо не только строительство новых предприятий, но
и одновременное проведение мероприятий, обеспечивающих эти новые
предприятия рабочей силой. При быстрых темпах развития производ¬
ственных мощностей привлечение новой рабочей силы за счет прироста
населения страны для решения этой задачи недостаточно, поэтому часть
рабочей силы необходимо освобождать с действующих предприятий. Но
это можно сделать только тогда, когда на них проводится систематиче¬
ская модернизация с заменой устаревших видов продукции и технологии
новыми, соответствующими последним достижениям науки и техники.
Техническое перевооружение действующих производств приоб¬
ретает в настоящее время особое значение, так как возможности повы¬
НАУКА И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА
11
шения производительности труда без замены устаревшего технологиче¬
ского оборудования крайне ограниченны. Чтобы обеспечить повышение
производительности труда на действующих предприятиях в 2,5—3,0 ра¬
за, довести ее до передового в мировой практике уровня, надо значи¬
тельно увеличить долю новых капитальных вложений на модернизацию
и соответственно сократить эту долю на строительство новых предприя¬
тий и производств. Расчеты показывают, что именно этим способом мож¬
но приостановить снижение экономической эффективности новых капи¬
тальных вложений и добиться постепенного ее повышения. Надо повы¬
сить долю капитальных вложений на внедрение научно-технических до¬
стижений на действующих производствах примерно до 35—40% от об¬
щих производственных капитальных вложений. Разумеется, модерниза¬
ция предприятий должна осуществляться в сочетании с продуманной
системой перераспределения рабочей силы, с комплексом мер, направ¬
ленных на выравнивание условий жизни в разных районах страны, и
другими социальными и экономическими мероприятиями, обеспечиваю¬
щими решение задачи повышения производительности труда.
* * *
Рассматривая общие направления развития общественного произ¬
водства в индустриальных странах, легко убедиться, что они ведут к
увеличению удельного веса его нематериальных сфер. Затраты труда
на торговлю, образование, управление, здравоохранение, бытовые ус¬
луги и зрелища увеличиваются значительно быстрее, чем на само мате¬
риальное производство. В США за период с 1949 по 1959 год националь¬
ный продукт в целом возрос в 1,30 раза, однако затраты труда в тор¬
говле возросли в 1,64 раза, в управлении — в 2,35 раза, в просвеще¬
нии — в 2,90 раза и в здравоохранении — в 2,48 раза.
Доля обрабатывающей промышленности в национальном доходе с
развитием научно-технического прогресса остается приблизительно на
одном и том же уровне, а доля общественных услуг быстро увеличи¬
вается. В 1964 году доля услуг в национальном доходе США
составила уже 52,5% («Statistical Abstract of the United States 1965»,
p. 330).	.
Чем объяснить тот факт, что в развитых капиталистических стра¬
нах почти половина трудящихся занята в сфере обслуживания? Видимо,
в основном тем, что по мере удовлетворения первоочередных потребно¬
стей населения расширение объемов общественного производства про¬
исходит путем развития сферы различного рода услуг (в широком смыс¬
ле этого слова). При этом в первую очередь развивается производство
таких услуг, которые в наибольшей мере способствуют повышению про¬
изводительных сил страны.
Развитие сферы общественного обслуживания увеличивает произво¬
дительные силы общества главным образом путем высвобождения тру¬
дящихся от домашних работ, увеличения их свободного времени, созда¬
ния возможности повышения уровня знаний трудящихся.
Таким образом, наши представления о сфере обслуживания как о
каком-то второстепенном деле нуждаются в значительных коррективах.
Производство услуг так же необходимо обществу на современной ста¬
дии его развития, как и производство материальных благ. Дальнейшее
развитие производства общественных услуг, предусмотренное Директи¬
вами XXIII съезда КПСС, требует еще большего применения в этом деле
достижений науки и техники. Следует учесть, что диспропорция между
производством и потреблением в США и в других капиталистических
(’гранах в значительной мере была снижена за счет организации так
называемого «сервиса», то есть создания широко разветвленной сети
различных мастерских, магазинов, гостиниц, организаций и учреждений,
запятых обслуживанием населения.

12
И. Г. КУ РА КО В
3.	Определение фактической эффективности использования достижений
науки и техники в народном хозяйстве
Как известно, всякое новое предложение, связанное с внедрением
того или иного достижения науки и техники, может дать и положитель¬
ные и отрицательные результаты. Если такое предложение недоработано
или внедряется чрезмерно торопливо, оно может затормозить, а не уско¬
рить развитие производительных сил страны, рост производительности
труда. Слишком медленное внедрение высокоэффективного предложения
также снижает возможности развития экономики страны, является не¬
возвратимой потерей для народного хозяйства.
Отсюда необходимость тщательного учета экономических результа¬
тов каждого мероприятия по внедрению новой техники, и в особенности
такого, которое требует больших капитальных вложений. Без этого не¬
возможно составить оптимальный план развития отдельного производ¬
ства и всего народного хозяйства, успешно руководить экономикой. Пер¬
вые практические шаги в этом отношении были предприняты в 1956 го¬
ду, когда Государственный комитет по новой технике (Гостехника
СССР) выпустил «Временную методику определения эффективности вне¬
дрения техники» Ч
Однако экономический эффект, подсчитываемый по указанным ме¬
тодикам, дает возможность судить только об эффективности отдельных
мероприятий по совершенствованию производства. Для определения же
фактических результатов совершенствования производства по предприя¬
тию, отрасли и народному хозяйству в целом лучше воспользоваться
следующими формулами, если имеются данные по удельной годовой вы¬
работке, фондовооруженности труда и численности трудящихся (см.
также формулы 8 и 9).
Годовой прирост продукции, полученный за счет внедрения новых
достижений науки и техники, можно определить по формуле:
яп =	ф;; _ /уГф;) рн,
а годовой прирост продукции, полученный за счет повышения фондово¬
оруженности труда, соответственно по формуле:
Н„ = (/К "Фи — /У.ГФ J Рн.	(23)
Приведем примерный расчет для 1964 года, приняв следующие ис¬
ходные отчетные данные: Ус = 1 240 руб.; <У„ = 1 307 руб.; Фс = 5 206 руб.;
Фн = 5 614 руб.; Ри = 70,0 млн. человек1 2.
В этом случае годовой прирост продукции, полученный за счет внед¬
рения в 1964 году новых достижений науки и техники, составил:
Нн = (/1307-5614 — /1240-5614) • 70,0 = 4730,0 млн. руб.
Годовой экономический эффект, полученный в этом же году за счет уве¬
личений фондовооруженности труда, составил:
Нк = (/1307-5614 —/1307-5206) 70,0 =7420 млн. руб.
Общий прирост национального дохода за 1964 год составил 15,5
миллиарда рублей. Исходя из приведенного расчета, его можно распре¬
делить следующим образом: за счет использования в народном хозяй¬
стве научно-технических достижений было получено 4 730 миллионов
1 В дальнейшем появились другие методики: «Типовая методика определения эко¬
номической эффективности капитальных вложений и новой техники в народном хо¬
зяйстве СССР» (1960) и «Методика определения годового экономического эффекта,
получаемого в результате внедрения новой техники» (1961) и др.
2 Подсчитано по данным ежегодника «Народное хозяйство СССР в 1964 году»,
стр. 575, 68, 419, 546.	.	•

НАУКА И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА
13
рублей, за счет повышения фондовооруженности трудящихся, занятых
в сфере-материального производства,— 7 420 миллионов и за счет при¬
влечения новой рабочей силы — 3 350 миллионов рублей.
Для определения экономической эффективности работы научно-ис¬
следовательских, конструкторских и проектных организаций надо уста¬
новить годовой прирост продукции, полученный в народном хозяйстве
за счет внедрения новых достижений науки и техники, темпы роста уров¬
ня примененных знаний, «отдачу» — производительность труда одного
научного работника и «отдачу» на один рубль затрат на научно-иссле¬
довательские работы. До сих пор все эти данные определялись путем
примерных расчетов, что зачастую приводило к значительным просче¬
там. Теперь появилась возможность точнее устанавливать фактически
полученные величины как для отдельных организаций, так и для целой
отрасли и всего народного хозяйства.
Делением годового прироста продукции, полученного за счет приме¬
нения достижений науки и техники, на число отработанных научными
работниками или проектировщиками человеко-лет можно установить
«отдачу», производительность труда одного научного работника, а деле¬
нием этого прироста на затраты — «отдачу» на один рубль затрат на
научно-исследовательские работы.
Приведем в качестве примера результаты такого определения для
народного хозяйства в целом за период 1959—1963 годов1:
Таблица 6
Прирост национального дохода в миллионах
рублей за счет:
Рост удель¬
ной выработки
трудящихся
в %
новых дости¬
жений науки
и техники
повышения
фондовоору¬
женности
труда
привлечения
новой рабочей
силы
Всего по народному хозяйству ... .
В томчисле:
16 730
22 535
21 139
18,2
промышленность

13 468
9 649
17 382
23,0
строительство .

802
2 374
2 255
10,9
сельское хозяйство

0,0
8 293
3 403
0,0
транспорт и связь

3119
655
1 217
105,0
торговля и прочие отрасли . . .
659
1 565
3 684
6,9
За 1959—1963 годы научными работниками всех отраслей народно¬
го хозяйства отработано 2 729 тысяч человеко-лет, следовательно, сред¬
няя годовая «отдача» одного научного работника составила
16 730: 2 729 = 6 130 рублей, что примерно в 2,6 раза выше, чем произво¬
дительность труда одного трудящегося, занятого на предприятиях и про¬
изводствах.
Затраты на научно-исследовательские и опытно-конструкторские ра¬
боты за эти пять лет составили около 7,8 миллиарда рублей, следова¬
тельно, «отдача» на один рубль затрат на науку составила 16,7:7,8 =
= 2,15 рубля.
Аналогичные данные можно получить за каждый год работы науч¬
но-исследовательских и проектных организаций и в каждой отрасли
производства.
‘ * * *
Приведенные факты и формулы, без которых трудно найти
истинные закономерности развития общественного производства, пока¬
зывают, что основным способом развития производительных сил
1 Расчет произведен нами по данным, опубликованным в ежегоднике «Народное
хозяйство СССР» за 1962 и 1963 годы с пересчетом на 8-часовой рабочий день.

14
И. Г. КУРАНОВ
в стране является проведение мероприятий, обеспечивающих увеличение
удельной выработки трудящегося. Задача, таким образом, заключается
нс в повышении производительности труда «любой ценой», а в повыше¬
нии этой производительности с одновременным снижением удельных ка¬
питальных вложений. Только таким способом можно добиться увеличе¬
ния эффективности общественного производства.
Решающее значение в осуществлении этой задачи принадлежит
науке и созданным с ее помощью новым видам продукции, новой тех¬
нологии и организации производства. Капитализм, как известно, осу¬
ществлял повышение производительности труда с помощью новых ка¬
питальных вложений. Его главная задача заключалась в увеличении
фондовооруженности производства и труда и повышении за этот счет
производительности труда. Только в последние десятилетия в капитали¬
стических странах обращается внимание на совершенствование знаний
и их применение в производстве. Наша социалистическая система про¬
изводства может создать более высокую, чем капиталистическая, про¬
изводительность труда главным образом путем развития производствен¬
ных знаний и более эффективного их применения на практике. Сначала
знания, а затем капитальные вложения — вот та научно-техническая
политика, которая вытекает из всего сказанного выше.
Следовательно, при проведении экономической реформы основное
внимание должно быть уделено повышению удельной выработки, удельг
ной производительности труда. Планирование, оценка результатов, ма¬
териальное стимулирование —все это должно прежде всего преследо¬
вать задачу максимального повышения удельной выработки трудящихся.
Темпы повышения фондовооруженности труда не должны превышать
темпов роста удельной выработки трудящихся.

Интерес
как социологическая категория
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
Интерес — одна из важных, но еще недостаточно разработанных
в нашей литературе категорий исторического материализма.
В последнее время в нашей философской и социологической ли¬
тературе заметно возрос интерес к «интересу» ’. Это, несомненно,
связано с запросами практики, ибо опыт социалистического строи¬
тельства показал, насколько важно учитывать интересы людей для эф¬
фективного использования преимуществ социалистической системы хо¬
зяйства. Особенно наглядно свидетельствуют об этом осуществляемые
в настоящее время экономические реформы в СССР и в других социали¬
стических странах. В связи с этим встает задача разработки катего¬
рии интереса и в общесоциологическом плане. В этой статье нам хоте¬
лось бы, не рассматривая специально вопросы, касающиеся развития
социалистического общества, уже освещенные нами в опубликованных
ранее статьях (см. статьи в журнале «Коммунист»: «Экономические от¬
ношения и интересы людей в социалистическом обществе», 1964, № 12;
«Исторический материализм и закономерности развития социалистиче¬
ского общества», 1966, № 9), остановиться лишь на некоторых сторонах
марксистской теории интереса.
1.	Интересы как двигатель деятельности людей
Без выяснения роли и характера интересов, побуждающих людей
к исторической деятельности, невозможно материалистическое понима¬
ние истории. Научное решение этой проблемы дает ключ к открытию
реальных движущих сил исторического процесса.
Известно, что, согласно идеалистическому пониманию истории, ре¬
шающей движущей силой общественного развития являются идейные
побуждения. Идеи и их спонтанное развитие выступают здесь конечной
силой исторического прогресса. При этом сплошь да рядом идеалисты
противопоставляют идеи как возвышенное начало «низменным» интере¬
сам. Материалистическому пониманию истории чуждо подобное проти¬
вопоставление. Еще в одной из своих ранних работ Маркс и Энгельс
иронически заметили: ««Идея» неизменно посрамляла себя, как только
она отделялась от «интереса»» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2,
стр. 89). Идеи, которые сыграли по-настоящему значительную роль в
истории и приводили в действие большие массы людей, никогда небыли
отделены от интересов; они всегда выражали реальные интересы, по¬
требности общественной жизни, представляли собою не что иное, как
идеологическое выражение общественных, классовых, национальных
п т. п. интересов. Таким образом, материалистическое понимание исто¬
рии отнюдь не отрицает значения идейных побуждений в развитии об¬
щества, но рассматривает их не как первопричину исторических событий,
1 Полезный обзор этой литературы и разработка ряда вопросов даны в статье
А. С. Айзикович а. Важная социологическая проблема (журнал «Вопросы филосо¬
фии*, 1965, Ns 11).

16
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
а выясняет объективные условия, породившие их, а также те интересы,
которые созданы этими условиями и находят свое выражение в идеях.
Осознание роли интересов в развитии общества было в истории
общественной мысли первым шагом к материалистическому пониманию
истории. Особенно много занимались этой проблемой французские ма¬
териалисты XVIII века, у которых понятие интереса было положено в
основу теории морали, а по существу, теории всего социального поведе¬
ния людей. Французские материалисты последовательно проводили
мысль об интересе как главной и даже единственной движущей силе
поступков человека. По образному выражению Гельвеция, «реки не те¬
кут вспять, а люди не идут против быстрого течения их интересов»
(К. А. Г ельвеций. О человеке, М., 1938, стр. 355).
Теория интереса французских материалистов представляла собою
попытку дать рациональное (в противовес религии) и материалистиче¬
ское объяснение поведения людей в обществе. Эта теория служила фран¬
цузским материалистам и для решения проблем этики, она дала начало
различным вариантам теории «разумного эгоизма», которые при всех
своих недостатках представляли собою попытку материалистического
объяснения происхождения и сущности морали *.
Однако историческая ограниченность мировоззрения французских
материалистов обрекла на неудачу их попытку создать рациональную
теорию социального поведения людей. Человек рассматривался этой те¬
орией как некое подобие «социального атома», который приводится в
движение интересом, подобно тому, как физический атом приводится
в движение силами притяжения и отталкивания. Общество представ¬
лялось поэтому в качестве совокупности «социальных атомов», которые
могут соединяться, но более или менее независимы друг от друга1 2.
При таком механистическом подходе к обществу конечной причиной
деятельности человека выступает личный интерес. Но объяснить с таких
позиций все многообразие побуждений людей было так же невозможно,
как и с противоположных позиций альтруистической этики, выдвигав¬
шей на первое место якобы изначально присущие людям чувства симпа¬
тии, альтруизма и т. д.
Маркс доказал относительность противоположности между самоот¬
верженностью и эгоизмом, в которой путались метафизики. «Коммуни¬
сты не выдвигают ни эгоизма против самоотверженности, ни самоотвер¬
женности против эгоизма... Они нс предъявляют людям морального тре¬
бования: любите друг друга, не будьте эгоистами и т. д.; они, наоборот,
отлично знают, что как эгоизм, так и самоотверженность есть при опре¬
деленных обстоятельствах необходимая форма самоутверждения инди¬
видов» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 236).
Движущей силой деятельности людей во всех сферах обществен¬
ной жизни являются в конечном счете их интересы. Однако они не сво¬
дятся к личным интересам, как это старались представить сторонники
утилитаризма, вроде И. Бентама3. В любом сколько-нибудь раз¬
1 При чтении лекций Л. Фейербаха о сущности религии В. И. Ленин отметил его
мысль о том, что основа морали — эгоизм и что «имеется не только одиночный или
индивидуальный эгоизм, но также, и эгоизм социальный, эгоизм семейный, корпоратив¬
ный, общинный, патриотический». На полях конспекта против последней фразы Ленин
написал: «Зачаток исторического материализма!» (Соч., т. 38, стр. 65—66).
2 «Общество есть лишь собрание отдельных лиц», — замечает Гельвеций («Об’
уме», ОГИЗ, 1938, стр. 30).
3 Бентам возражал против того, что интерес индивидуума должен уступать об¬
щественному интересу. Что это значит? — вопрошал он. «Не составляет ли каждый
индивидуум такую же часть общества, как и всякий другой? Этот общественный ин¬
терес, который вы персонифицируете, представляет собой только абстракцию: он яв¬
ляется не чем иным, как совокупностью индивидуальных интересов... Индивидуальные,
интересы — единственно реальные интересы» (И. Бентам. Теория наказаний и наг¬
рад. Цит. по соч. К. М а р к с а и Ф. Э н г е л ь с а, т. 2, стр. 148) .

ИНТЕРЕС КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
17
витом обществе имеется масса многообразных интересов: личные, груп¬
повые, классовые, общественные и т. д. Разумеется, общество, нация,
класс и другие общности людей не существуют отдельно от состав¬
ляющих их индивидов. Но они и не сводятся к простой сумме индивидов.
Исходный пункт марксова анализа — это общество, в рамках ко¬
торого только и получают возможность развиваться и выделиться
индивиды. Поэтому марксизм отвергает атомистическое представление
об обществе как совокупности, результате сложения изолированных ин¬
дивидов. Точно так же и общественные интересы не представляют со¬
бою лишь суммы личных интересов. Это, как мы покажем подробнее
ниже, интересы прогресса общества, то есть выражение объективных по¬
требностей его развития.
Интересы класса, нации и т. д. выступают для индивида как его
собственные интересы, поскольку он является членом этих форм общно¬
сти людей. Но они отличаются от его индивидуальных, то есть в узком
смысле слова личных интересов, во-первых, тем, что являются общими
для всего класса или нации, и, во-вторых, тем, что выражают потреб¬
ности их существования и развития как целого. Эти общие интересы
находят выражение в идеях классовой солидарности, в сознании своего
нравственного долга перед классом, нацией, родиной, которые могут
требовать от индивида самоотверженной борьбы, героизма и в случае
необходимости жертв, вплоть до жертвы своей жизнью.
Однако подобные идейные, моральные стимулы к действию нельзя
рассматривать как побуждения, не связанные с интересами. Они так¬
же выражают интересы, но только не личные, а общественные. Вот по¬
чему Маркс еще в ранних произведениях, признавая, что «все то, за что
человек борется, связано с его интересом», решительно возражал про¬
тив мнения, будто существуют «только «мелкие» интересы, только инте¬
ресы неизменного себялюбия» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.,
т. 1, стр. 72).
Теория Маркса исходит, наоборот, из того, что существуют великие
и возвышенные интересы, борьба за которые способна поднять человека
на великие дела, на вершины благородства.
Эгоизм и альтруизм не выступают, таким образом, как абсолют¬
ные, совершенно несовместимые противоположности. Как это хорошо по¬
казал в ряде своих работ Г. В. Плеханов («Очерки по истории материа¬
лизма», «Н. Г. Чернышевский»), «диалектика исторического движения
превращает эгоистичные интересы общества или класса в самопожерт¬
вование и героизм особи» (Г. В. Плеханов. Соч., т. VIII, ГИЗ, 1923,
стр. 46).
В зависимости от общественных условий изменяется и соотноше¬
ние между общественными и личными интересами. Могут быть такие
социальные условия, которые делают невозможным или почти невозмож¬
ным для человека пренебрежение общественными интересами (такими
были, например, социальные условия в доклассовом обществе). Но мо¬
гут быть и такие социальные условия, которые будут вопреки интересам
общества толкать человека на поступки своекорыстные, идущие вразрез
с требованиями даже собственного класса. Известно, например, что при
капитализме «необходимой формой самоутверждения индивидов», стре¬
мящихся к преуспеянию, к материальному благополучию, является са¬
мый низменный эгоизм. Однако и в. том и в другом случае двигателем
деятельности людей выступают в конечном счете их интересы, только
разные по своему характеру и поэтому побуждающие людей действо¬
вать совершенно различным образом.
Но могут сказать нам: разве во многих случаях люди не действуют
попреки своим реальным интересам? А если это так, то можно ли счи¬
тать интересы двигателем их деятельности?
2.	«Вопросы философии» № 10,

18
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
2.	Объективность интересов и их осознание людьми
Подобный вопрос возникал еще перед французскими материалиста¬
ми, и, отвечая на него, они нередко ссылались на то, что интересы лю¬
дей зависят от их представлений о своем счастье. Но в таком случае
интерес оказывался чем-то субъективным, зависящим от взглядов и мне¬
ний людей.
Субъективистская трактовка интереса, которая особенно часто встре¬
чалась у Гольбаха, означала соскальзывание с позиций материализма
на позиции идеализма. Она находилась в явном противоречии с исход¬
ной позицией французского материализма, который рассматривал ин¬
дивида как продукт социальной среды и стремился выводить его интере¬
сы из природы и условий жизни людей. Интерес трактовался в этом
случае как нечто нужное или полезное для индивида, нации, государ¬
ства, соответствующее их природе, как это делал, например, Д. Ди¬
дро в «Энциклопедии» (см. Дени Дидро. Собр. соч., т. VII,
М.-Л., 1939, стр. 214).	.
Такой взгляд был, по существу, материалистическим, но ему, как и
всей социальной теории домарксова материализма, не хватало исто¬
ризма. Раскрывая логику рассуждений Гельвеция и других французов
XVIII века, Маркс заметил: «Если мы хотим узнать, что полезно, напри¬
мер, для собаки, то мы должны сначала исследовать собачью природу.
Сама же эта природа не может быть сконструирована «из принципа
полезности». Если мы хотим применить этот принцип к человеку, хотим
по принципу полезности оценивать всякие человеческие действия, дви¬
жения, отношения и т. д., то мы должны знать, какова человеческая
природа вообще и как она модифицируется в каждую исторически
данную эпоху» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 623).
Исторический подход к сущности человека дал возможность мар¬
ксизму показать, как формируются интересы людей и как они превраща¬
ются в побуждения к деятельности.
Интересы людей не являются неизменными. Они изменяются с из¬
менением условий их жизни. Сод1ржаннем интереса являются объектив¬
ные потребности, порожденные условиями общественного бытия. То,
что объективно необходимо для жизни и развития общества, класса, че¬
ловека, для удовлетворения их жизненных потребностей и нужд, состав¬
ляет предмет их интереса.
Естественно, что интерес нс определяется мнениями или представ¬
лениями людей,—он определяется условиями их жизни. Возьмем, напри¬
мер, интересы классов. Эти интересы зависят прежде всего от места
данного класса в исторически определенной системе производства, от его
отношения к средствам производства и других условий его существова¬
ния. Интересы классов В. И. Ленин связывал со всей жизненной
обстановкой их существования (см. В. И. Ленин. Соч., т. I, стр. 391).
Об объективности интересов свидетельствует тот факт, что они обы¬
чно осознаются не сразу после своего появления. На ранних ступенях
классовой борьбы пролетариата (да еще и теперь в ряде капиталистиче¬
ских стран) многие рабочие еще не осознали своих коренных общеклас¬
совых интересов. Но тем не менее эти интересы были и остаются объек¬
тивной реальностью, ибо вытекают из условий общественного бытия про¬
летариата. Интересы пролетариата складываются объективно в резуль¬
тате развития капиталистической экономики, в процессе формирования
его как класса; осознаются, же они в ходе классовых столкновений с
буржуазией и особенно быстро, когда создается пролетарская партия.
Объективность интереса состоит, разумеется, вовсе не в том, будто
он существует вне субъекта, который является его носителем. Само со¬
бой очевидно, что нет общественных интересов вне общества, нет классо¬
вых интересов вне класса. Объективность интереса означает, что сама
ИНТЕРЕС КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
19
природа и положение данного субъекта (общества, класса, человека
и г. и.) порождают у него определенные потребности и необходимо
требуют от него определенных действий для их удовлетворения, причем
эта необходимость порождается не его сознанием, а условиями его об¬
щественного бытия.
В истории рабочего движения бывали попытки трактовать классо¬
вый интерес пролетариата как субъективно-психологическую категорию.
Ошибка «экономистов» в России состояла не только в том, что они сво¬
дили коренные классовые интересы пролетариата к ближайшим, част¬
ным интересам, но и в том, что они признавали реальными лишь осознан¬
ные в данный момент рабочими интересы. В сборнике материалов, издан¬
ном в 1900 году группой «Освобождение труда», приведены письма «эко¬
номистов», в которых задачи социал-демократии ограничивались про¬
пагандой способов организации «на почве уже осознанных интересов
рабочих». «Рабочим,— говорилось там,— известны только две вещи:
1) их собственный, ясно осознанный, конкретный интерес и 2) их поло¬
жение, то или другое, среди других классов. Отсюда — роль надстрой¬
ки, интеллигентной социал-демократии, понять интерес данной минуты,
то есть ту активно-психическую базу, которая явится двигателем мас¬
сы...» (Приложение кт. XII Сочинений Г. В. Плеханова, ГИЗ, 1925,
стр. 490). На этом основании автор письма отвергал проповедь социа¬
лизма, пропаганду необходимости завоевания власти и социальной реи
волюции как нечто чуждое рабочим, защищающим свои реальные ин¬
тересы.
Такое понимание интересов рабочего класса весьма наглядно ха¬
рактеризовало основную черту оппортунизма — приносить в жертву те¬
кущим интересам (признававшимся единственно реальными) коренные
интересы рабочего класса (которые рассматривались как нечто нереаль¬
ное). Оно демонстрировало также чуждую марксизму идеалистическую
трактовку интересов. Интерес сводился «экономистами» к «активно-пси¬
хической базе действий»; поэтому реально существующими интересами
они считали только интересы осознанные. Их коренная ошибка состояла,
следовательно, в том, что интересы рабочего класса они ставили в зави¬
симость не от условий его общественного бытия, а от степени развития
его сознания. Поэтому субъективный процесс — осознание интересов —
смешивался с объективным процессом — их формированием в самой
жизни.
Между тем с позиций материалистического взгляда на историю
необходимо различать: 1) формирование интересов как объективного
явления; 2) их отражение в сознании людей, которое может быть более
или менее точным, правильным или искаженным; 3) их реализацию че¬
рез практическую деятельность, через борьбу.
Формирование интересов — это объективный процесс. Интересы
всегда порождаются определенным положением людей в обществе
н обусловленными этим положением потребностями. Осознание ин¬
тересов не добавляет ничего к их содержанию, поскольку это содер¬
жание определяется условиями жизни людей. Но осознание интересов
представляет собою одно из важнейших условий их реализации, ибо
без понимания своих интересов класс не может развернуть сознатель¬
ную борьбу за их осуществление. Этим определяется громадная роль
сознания в классовой борьбе. Известно, что В. И. Ленин в борьбе с
«экономистами» всесторонне обосновал задачу пролетарской партии,
состоящую в том, чтобы вносить социалистическое сознание в стихийное
рабочее движение, придавая ему сознательный характер. Это и означа¬
ло содействовать процессу осознания рабочим классом своих коренных
интересов, ускорять этот процесс.
Согласно материалистическому пониманию истории, общественное
сознание вообще, в том числе и сознание каждого класса, представляет
20
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
собою отражение общественного бытия. Но это, разумеется, не означает,
будто в каждый данный момент истории люди, классы правильно осозна¬
ют свое положение в обществе и вытекающие из него интересы. Исход¬
ный пункт марксистского понимания интересов — это разграничение
реальных интересов людей и их представлений об этих интересах. Они
могут не совпадать друг с другом, так же как вообще сознание может не
совпадать с бытием.
Осознание классом своих коренных интересов — это более или ме¬
нее длительный исторический процесс, который даже не у всех классов
находит свое завершение. Реальные интересы нередко выражаются
в иллюзорной форме, сочетаются с фантастическими представлениями.
Возникает вопрос: если коренные интересы осознаются не сразу,
то чем же в таком случае обусловливается деятельность и борьба клас¬
са, который их еще не осознал? Может ли неосознанный интерес стать
стимулом к действию?
Как отмечал Ф. Энгельс, все побудительные стимулы деятельно¬
сти человека неизбежно должны пройти через его голову, чтобы превра¬
титься в мотивы его воли (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21,
стр. 310). Стимулы, то есть определенные побуждения к действию, пред¬
ставляют собою отражение в сознании людей их интересов. Неосознан¬
ный интерес, конечно, не может порождать никаких стимулов. Однако
интерес может отражаться в сознании людей не только в виде понятий,
раскрывающих его содержание и побуждающих к сознательной борь¬
бе за его удовлетворение, интерес может проявляться и в виде инстинк¬
тивного влечения людей к какой-то цели.
К тому же сами интересы могут быть разного рода: коренные и
частичные, длительные и временные, отдаленные и ближайшие. Люди
осознают прежде всего свои ближайшие интересы, с которыми они
встречаются в повседневной жизни. Эти интересы могут быть осознаны
в рамках обыденного сознания, тогда как познание коренных интере¬
сов требует уже известной работы теоретической мысли, невозможно
без обобщения. 'Такую работу выполняют идеологи класса, его передо¬
вая часть, а ее результаты становятся со временем достоянием большин¬
ства класса.
Массовую борьбу класс может вести ужё на первых ступенях
своего развития, будучи классом объективно, но еще не осознав полно¬
стью своего положения в обществе и отношения своих интересов к ин¬
тересам других классов. Эта борьба, стимулируемая осознанием
ближайших интересов, остается, еще стихийной. Осознание же ко¬
ренных, общеклассовых, интересов означает превращение стихийной
борьбы в борьбу сознательную.
Разграничение реальных, объективных интересов класса и их субъек¬
тивного отражения в сознании масс, партий, идеологов — это условие
научного объяснения сложных перипетий классовой борьбы. При анали¬
зе исторических событий основоположники марксизма-ленинизма все¬
гда тщательно учитывали, каковы реальные интересы действующих в
этих событиях классов, насколько они могут быть реализованы при дан¬
ной исторической обстановке и в то же время насколько правильно
они осознаны различными партиями, политическими деятелями и т. д.
Отчетливое, теоретически обоснованное осознание классом своих
интересов имеет место далеко не всегда, но нередко сам классовый ин¬
стинкт толкает его по пути, соответствующему его интересам. Так, на¬
пример, в годы первой русской революции «инстинкт хозяина» побуж¬
дал крестьянство 'требовать национализации земель, хотя у него не
было никаких точных экономически^ представлений, связанных с пере¬
ходом земли к народу. Тем не менее, когда крестьяне заявляли: «земля —
божья», «земля — ничья», они выражали по-своему идею отмены част¬
ной собственности на землю, соответствующую их реальным интересам.

ИНТЕРЕС КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
21
Идеологи класса обычно выражают в более или менее ясной и отчет¬
ливой обобщенной форме то, что масса членов данного класса смутно
чувствует и к чему она стремится. С другой стороны, любые представи¬
тели партий и классов могут ошибаться, но в конце концов их ошибки
обычно выправляются соответственными группами или классами, заин¬
тересованными в борьбе. В этом смысле В. И. Ленин писал, что «классы
не ошибаются» (Соч., т. 13, стр. 335).
Конечно, это положение нельзя абсолютизировать: не приходится
отрицать, что люди могут действовать и вопреки своим коренным инте¬
ресам. История знает немало примеров, когда большие массы лю¬
дей, целые классы или народы оказывались участниками таких дейст¬
вий или событий, которые не соответствовали их коренным интересам
и приносили им в дальнейшем большие бедствия.
Чем объяснить подобные явления? Они становятся возможными
прежде всего потому, что интересы, будучи объективными, не всегда пра¬
вильно осознаются людьми. Но . чаще всего подобные действия, если
говорить о движении масс, а не о поступках отдельных лиц, являются
результатом не просто идеологических иллюзий, а того, что люди следу¬
ют своим ближайшим интересам в ущерб коренным. Иногда реакцион¬
ным силам удается увлечь.массы на ложный путь, используя для этого
какие-либо их временные, частичные интересы. «Марксизм судит об «ин¬
тересах» на основании классовых противоречий и классовой борьбы, про¬
являющихся в миллионах фактов повседневной жизни»,—. отмечал
В. И. Ленин (Соч., т. 21, стр. 203). Так, например, раздел мира «вели¬
кими» империалистическими державами Ленин рассматривал как объек¬
тивный показатель того, что все имущие слои их заинтересованы
в обладании колониями, в угнетении чужих наций, в привилегиях, свя¬
занных с принадлежностью к угнетающей нации. Он показал, далее, как
буржуазии удалось использовать заинтересованность рабочей аристо¬
кратии (и бюрократии) в крохах от колониальных сверхприбылей для
разжигания шовинизма, для отравления ядом национализма сознания
«своего» рабочего класса.
Интересы, будучи в той или иной мере осознаны, порождают у лю¬
дей определенные побуждения к действию, которые можно назвать
стимулами. Нам представляется необходимым разграничивать ин¬
терес как объективную причину, вызывающую в человеке определенные
стремления, и стимулы как отражение в сознании людей их интересов.
Как уже сказано, интересы выражают условия существования и раз¬
вития общества, класса и т. д., это есть непосредственное выражение
положения людей в обществе и прежде всего их места в системе эконо¬
мических отношений. Эти отношения обусловливают заинтересованность
людей в решении определенных задач, а в зависимости от этого у них
рождаются и определенные стимулы, побуждения, стремления, стра¬
сти. Степень интенсивности этих стимулов, очевидно, может быть весьма
различной в зависимости от того, насколько существенны интересы,
которые в них отражаются, насколько сильно человек, класс, общество
нуждаются в их реализации.
Реализация интересов, в свою очередь, зависит от многих объектив¬
ных и субъективных условий, и прежде всего от хода борьбы людей за
определенные цели. Не сам интерес представляет собою единство объек¬
тивного и субъективного, как это ошибочно утверждают многие авторы,
а процесс его реализации.
Мы говорили выше, что осознание интересов может быть отделено
более или менее значительным промежутком времени от их возникнове¬
ния. Еще более значительным временем может быть отделена реализа¬
ция интересов от их осознания передовой частью класса, общества, а за-
.тем и всем классом или обществом? Когда интерес осознается широкими
массами, то это означает, что ро^кдаются стимулы, побуждающие их
22
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАИ
бороться за его реализацию. Это один из важных элементов субъектив¬
ного фактора, необходимого для успеха борьбы. Но завоевание успе¬
ха требует, с другой стороны, и соответствующих объективных условий.
Эти объективные условия и субъективные элементы должны слиться, что¬
бы борьба за реализацию интересов увенчалась полным успехом.
3.	Взаимосвязь и соподчинение интересов
В борьбе за реализацию интересов общественного прогресса,- пе¬
редового класса существенное значение имеет правильное сочетание и
соподчинение интересов различного порядка.
Материалистическое решение вопроса об источниках и сущности
интереса позволило марксизму научно определить и соотношение меж¬
ду интересами. Здесь требовал решения прежде всего вопрос о том,
каково соотношение между интересами, различающимися по своему
субъекту, по своей принадлежности, то есть между инте¬
ресами общественными, национальными, классовыми, групповыми, лич¬
ными и т. д. С другой стороны, возникал и вопрос о соотношении
между общими и частичными, длительными и временными, коренными
и ближайшими интересами, принадлежащими одному и тому же субъек¬
ту. Находятся ли все эти многообразные интересы в каком-либо сопод¬
чинении? Можно ли и нужно ли ставить одни интересы выше других?
Прежде чем ответить на эти вопросы, заметим, что, подчеркивая
решающее значение классовых интересов в обществе, разделенном на
классы, марксизм-ленинизм, разумеется, отнюдь не отрицает сущест<
вования общественных интересов. Иногда приходится встречать мне¬
ние, что в обществе, делящемся на антагонистические классы, вообще
не существует общественных интересов, так как у противоположных
классов нет общих интересов.
Такое мнение представляет собою явную вульгаризацию марксиз¬
ма. Начать с того, что нельзя отождествлять при всех условиях обще^
ственные и общие интересы. В бесклассовом обществе они, конечно,
совпадают, но в обществе, разделенном на антагонистические классы,
дело обстоит сложнее. Общественные интересы представляют собою
интересы прогресса общества в целЭм; они состоят прежде всего в том,
чтобы создать условия д/?я развития производительных сил, которое яв¬
ляется материальной основой общественного прогресса. Общество заин¬
тересовано в развитии производительных сил, поскольку от этого зави¬
сит его жизнь, возможности его дальнейшего движения вперед.
Разумеется, каждый класс руководствуется в повседневной дея¬
тельности своими классовыми интересами, а не абстрактно взятым
общественным интересом. Но это вовсе не снимает вопрос о том, в каком
отношении находится его классовый интерес к интересам общества. Ут¬
верждать, что такие интересы реально не существуют — значит утерять
объективный критерий для оценки классовых интересов, для определе¬
ния их прогрессивности или реакционности.
Между тем правильно оценить роль каждого класса в истории
можно лишь в зависимости от того, действует ли он в соответствии или
в противоречии с интересами общественного прогресса.
На различных ступенях развития одного и того же способа произ¬
водства, класса это отношение может быть диаметрально противопо¬
ложным. Деятельность восходящих классов отвечает интересам обще¬
ственного прогресса, их классовые интересы в большей или меньшей
мере совпадают с общественными интересами. Их интересы выступают
также в эти периоды развития в известной степени как общие интере¬
сы, то есть интересы если не всего, то подавляющего большинства об¬
щества. Как разъясняли Маркс и Энгельс, «всякий новый класс, который
ставит себя на место класса, господствовавшего до него, уже для до-
ИНТЕРЕС КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
23
стяжения своей цели вынужден представить свой интерес как общий
интерес всех членов общества, т. е., выражаясь абстрактно, придать
своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как единственно ра¬
зумные, общезначимые» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 47).
Конечно, подобное представление иллюзорно, но вначале эта ил¬
люзия имеет реальные основания, так как интерес данного класса
действительно еще связан более или менее с общим интересом всех
остальных, негосподствующих классов. Таким образом, класс, соверша¬
ющий революцию, «с самого начала выступает не как класс, а как пред¬
ставитель всего общества»... (там же). Когда же этот класс достигает
господства, тем более когда он становится реакционным классом, об¬
наруживается противоположность его интересов интересам других клас¬
сов, и общий для всех классов интерес превращается в полную иллю¬
зию. Конечно, интересы общественного прогресса, то есть общественные
интересы, не исчезают, но интересы данного класса оказываются в пол¬
ном противоречии с ними, а это значит, что ранее прогрессивный класс
превратился в класс реакционный.
На известных этапах исторического развития возможно временное
совпадение некоторых интересов различных классов, перед которыми
стоит общий противник. Подобное совпадение имеет место, скажем,
тогда, когда возникают определенные общенациональные задачи (на¬
пример, в национально-освободительной борьбе). В таких случаях
мы говорим об общих для подавляющего большинства членов обще¬
ства интересах. Однако в решении этих общенациональных задач каж¬
дый класс действует по-своему, руководствуясь собственными классовы¬
ми интересами. Поэтому В. И. Ленин требовал точного анализа тех
<различных интересов различных классов, которые сходятся на извест¬
ных определенных, ограниченных общих задачах» (Соч., т. 12,
стр. 363).
Подобные общие задачи, а следовательно, и общие интересы сов¬
падают на данном этапе исторического развития с интересами обще¬
ственного прогресса. Однако последние остаются мерилом оценки сте¬
пени прогрессивности или реакционности каждого класса и тогда, ког¬
да общие задачи уже решены, когда на первый план выступают проти¬
воречия между интересами различных классов. И именно применение
чтого мерила показывает, что рабочий класс выступает как наиболее
революционный и прогрессивный класс в истории, ибо его классовые
интересы полностью совпадают с интересами общественного прогрес¬
са. Рабочий класс вместе с тем наиболее полно выражает общие интере¬
сы всех трудящихся классов, заинтересованных в освобождении от эк¬
сплуатации. Освобождая себя, он освобождает все общество от классо¬
вого и национального гнета, от всех видов материального и духовного
порабощения.
С этих позиций можно понять и важное методологическое значе¬
ние положения В. И. Ленина о соотношении интересов различного по¬
рядка: «...с точки зрения основных идей марксизма, интересы общест¬
венного развития выше интересов пролетариата,— интересы всего рабо¬
чего движения в его целом выше интересов отдельного слоя рабочих или
отдельных моментов движения...» (Соч., т. 4, стр. 215—216). Может воз¬
никнуть вопрос: почему Ленин ставил интересы общественного развития
выше интересов пролетариата? Это объясняется тем, что с точки зрения
основных идей марксизма, о которых говорил Ленин, прогрессивность
самого пролетариата оценивается его способностью обеспечить движе¬
ние' общества вперед, поднять общество на более высокую историческую
ступень, осуществить переход от предыстории человечества к его под¬
линно человеческой истории. В этом смысле интересы общественного
развития представляют собою высший критерий исторической роли
класса.

24
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
Обратим внимание, далее, на мысль Ленина о том, что интересы
всего рабочего движения в целом выше интересов отдельного слоя рабо¬
чих или отдельных моментов движения. Интересы каждого класса яв¬
ляются общими для всех его членов. Однако некоторые различия между
интересами отдельных слоев или групп внутри класса, бесспорно, име¬
ются. Эти различия касаются не коренных, а второстепенных интересов,
обусловленных особенностями положения данной группы. Это раз¬
личия между частными и общими, а также между временными, теку¬
щими и постоянными, устойчивыми интересами. Марксизм-ленинизм
всегда исходит из того, что частичные интересы должны быть подчи¬
нены коренным интересам класса, а ближайшие — длительным. Конеч¬
но, непосредственной побудительной причиной деятельности всегда
выступают ближайшие интересы. Поэтому в «Манифесте Коммунисти¬
ческой партии» К- Маркс и Ф. Энгельс писали, что коммунисты борют¬
ся во имя ближайших целей и интересов рабочего класса, но в то же
время в движении сегодняшнего дня они отстаивают и будущность
движения. Марксизм исключает разрыв между ближайшими и длитель¬
ными интересами, не допускает пренебрежения частичными, текущими
интересами. Вместе с тем в противоположность оппортунизму он никог¬
да не упускает из виду коренные, общие интересы, от которых зависят
в конечном счете судьбы всего класса и всего рабочего движения. Внут¬
ри рабочего движения марксистская партия неизменно отстаивает об¬
щие интересы пролетариата, революционного движения в целом.
Как в дооктябрьский период, так и после завоевания власти рабо¬
чим классом В. И. Ленин решительно выступал против всякого рода
цеховщины, профессионалистской узости, против внесения в рабочий
класс психологии мелкобуржуазного эгоизма и раздробленности.
В. И. Ленин боролся с любыми попытками «цеховые интересы рабочих
поставить выше классовых интересов, ...интересам непосредственной, ми¬
нутной, частичной выгоды рабочих принести в жертву интересы всего
рабочего класса, его диктатуры, его союза с крестьянством против по¬
мещиков и капиталистов, его руководящей роли в борьбе за освобожде¬
ние труда от ига капитала» (Соч., т. 32, стр. 320). Признание первенст¬
ва общеклассовых интересов — необходимое условие коллективных,
сплоченных действий рабочего класса. Без этого не может быть ни ор¬
ганизованной борьбы рабочего класса как целого, ни единой пролетар¬
ской дисциплины. Вот почему Ленин подчеркивал, что рабочие, взяв¬
шие в свои руки государственную власть, идут на все жертвы, создают
дисциплину, которая заставляет их чувствовать, что «интересы классо¬
вые выше интересов цеховых» (Соч., т. 30, стр. 479).
В свою очередь, интернациональные интересы рабочего класса
Ленин ставил выше его национальных интересов. Критерием интернацио¬
нализма он считал не одно только признание равноправия наций, а
подчинение «интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам
этой борьбы во всемирном масштабе» (Соч., т. 31, стр. 126). Выступая
самым решительным образом против национального эгоизма, Ленин
требовал от рабочего класса нации, осуществляющей победу над бур¬
жуазией, идти на величайшие национальные жертвы ради свержения
международного капитала.. Цеховщина, профессионалистская узость,
национальный эгоизм и т. п. раздробляют рабочее движение, раскалы¬
вают его. Единство же борьбы рабочего класса как в национальном,
так и в интернациональном масштабе делает необходимым не просто
сочетание различных интересов, а и подчинение низших интересов
высшим.
Интересы подразделяются и по сфере их проявления на экономи¬
ческие, политические и культурный, причем они также находятся в
определенном соподчинении.. Обще^лассовые интересы получают свое
наиболее концентрированное выражение в политике, хотя в конечном
ИНТЕРЕС МАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
25
счете' политика есть не более как средство осуществления экономиче¬
ских интересов класса. Экономические интересы (разумеется, если иметь
и виду коренные интересы)—это, конечно, самое главное для каждого
клиггл, но для их удовлетворения необходимо завоевать (или удержать,
гели данный класс стоит у власти) политическую власть. Ради решения
ной коренной задачи класс может и должен идти и на временные эко¬
номические жертвы, как это наглядно показал опыт рабочего класса
(’(’,(’Р в первые годы после завоевания власти. Такие жертвы окупаются
потом сторицею.
Общественная жизнь, рассматриваемая во всей ее сложности, пред¬
ставляет собою картину величайшего многообразия интересов, кото¬
рые» перекрещиваются, нередко противоречат друг другу. Материали¬
стическое понимание истории не только объясняет, как из этого перепле¬
тения интересов и стремлений складывается история, но и указывает
передовым силам общества, как практически воздействовать на его раз¬
ни гие в направлении прогресса, на какие интересы можно при этом
опереться. Это требует умения правильно учитывать интересы и подчи¬
нять одни интересы другим, более общим и коренным.
Такую задачу приходится решать и в социалистическом обществе.
Особенность социалистического общества состоит в том, что обществен¬
ный интерес является здесь действительно общим интересом для всех
социальных групп, из которых состоит общество, и для всех членов
общества. Это создает объективную основу для гармонического сочета¬
ния интересов общества, отдельных социальных групп, коллективов
и личности.
Однако общность коренных интересов всех членов социалистическо¬
го общества отнюдь не исключает огромного многообразия их специфи¬
ческих интересов. Игнорировать эти интересы — значило бы допускать
серьезную ошибку, которая может тормозить развитие социалистическо¬
го общества. Практика строительства нового общества в СССР и других
социалистических странах бесспорно доказывает, что успешное руко¬
водство этим строительством требует умения трезво учитывать интересы
масс, считаться с ними, находить правильную меру соединения частных
интересов с общими, степень их подчинения общенародным интересам.
Только таким путем и могут быть созданы условия для эффективного
использования законов общественного развития.
Так, в области экономической мы имеем дело с интересами всего
п в родного хозяйства и с интересами определенных отраслей, пред¬
приятий и их подразделений, а также отдельных работников. В прошлом
нередко бывало, что игнорировались специфические интересы предпри¬
ятий, которые просто отождествлялись с интересами всего народного
хозяйства, а всякое признание реальности и необходимости учета этих
интересов рассматривалось как недопустимое местничество. Такое пред¬
ставление мешало полностью использовать стимулирующую роль социа¬
листических производственных отношений и наносило большой ущерб
развитию производства. Осуществляемая ныне в СССР экономическая
реформа дает возможность правильно сочетать интересы предприятия
с интересами всего народного хозяйства, которые, безусловно, остаются
высшими по сравнению с интересами предприятия. При введении но¬
вой экономической системы в других социалистических странах также от¬
мечалась необходимость осуществления принципа: «Все, что выгодно
для общества, должно быть выгодным для предприятия и отдельного
человека». Этот принцип подчеркнут, например, в Программе Социали¬
стической единой партии Германии^ где соответствие между обществен¬
ными потребностями и интересами; отдельных трудящихся и коллекти¬
вов рассматривается как важнейщая движущая сила экономического
и общественного развития, в постановлении Пленума ЦК Коммуниста-
26
Г. Е. ГЛЕЗЕРМАН
ческой партии Чехословакии в связи с переходом к новой системе управ¬
ления национальным хозяйством ЧССР и др.1.
С перспективными, длительными интересами развития экономи¬
ки переплетаются интересы текущие, пренебречь которыми значило бы
забыть о повседневных нуждах народа, с интересами отраслевыми —
местные интересы, то есть интересы отдельных экономических районов,
и т. д.
Наконец, известные различия в социальном положении людей от¬
ражаются в специфике их интересов: например, нельзя отрицать суще¬
ствования специфических интересов различных социальных групп — ра¬
бочего класса, крестьянства, интеллигенции. Не учитывать этих интере¬
сов или пренебрегать ими в повседневной политике, в экономическом
и культурном строительстве значило бы наноситы^щерб сотрудничест¬
ву между социальными группами, тогда как и в условиях строительства
коммунизма первостепенное значение сохр%ЖО задача дальнейшего
укрепления союза рабочего класса и колхозного крестьянства, их сотруд¬
ничества с интеллигенцией.
Такое же значение для укрепления дружбы народов имеет учет
и практическое удовлетворение специфических интересов всех респуб¬
лик, связанных с уровнем их экономического развития, особенностями
природных условий, национальными традициями и т. д. Этими интере¬
сами нельзя пренебрегать, а надо их правильно сочетать с общесоюз¬
ными. Но, разумеется, столь же ошибочным было бы обособлять эти
интересы от общесоюзных, игнорировать развитие межнациональ¬
ного общения, которое все больше сближает народы в ходе строитель¬
ства коммунизма, интернационализирует их жизнь, быт, традиции.
. Природа социалистического общества создает объективную основу
для наиболее целесообразного сочетания всАс этих многообразных ин¬
тересов, но это не достигается само собой, автоматически. В противо¬
положность стихийно развивающейся капиталистической экономике со¬
циалистическая экономика требует сознательного руководства. Одна из
важных сторон этого руководства — умение правильно учитывать и эф¬
фективно сочетать многообразные интересы людей. От этого зависит
полное использование возможностей для развития производства, созда¬
ваемых социалистической экономикой, а стало быть, в конечном счете
и степень проявления стимулирук/щей роли социалистических производ¬
ственных отношений.
Правильный учет интересов людей, нахождение наиболее целесо¬
образных для данных условий форм их сочетания, использование стимул
лирующей роли интересов для развития социалистического общества
составляют необходимые звенья механизма использования законов
общественного развития при социализме.
1 См. сборник «20 лет СЕПГ. Документы Социалистической единой партии Гер¬
мании». Политиздат, М., 1966, стр. 142; Постановление Пленума ЦК КПЧ в январе
1965 г. («Rude pfavo» 30 lendna, 1965).	'

Роль методологии
в определении методов
и техники конкретного
социологического исследования*
В. А. ЯДОВ (Ленинград)
Методы и приемы исследовательской работы — это, так сказать,
«инструменты» научного производства. Наряду с общими особенностя¬
ми, рассматриваемыми в логике научного познания, они обладают спе¬
цификой, связанной с предметом изучения. Цель данной статьи — попы¬
таться уяснить, какова роль методологии по отношению к методам и тех¬
нике конкретного социологического исследования.
1. Всеобщая, общая и специальная методологии социологического
исследования
Для марксиста методология науки — это прежде всего гносеологи¬
ческая проблема; позитивист, напротив, отрицает какую бы то ни было
причастность методологии к философскому мировоззрению. Гносеоло¬
гические корни такого явления еще 60 лет назад проанализировал
В. И. Ленин. В «Материализме и эмпириокритицизме» он показал, что
крах метафизической и идеалистической философии, которую исповедо¬
вали естествоиспытатели,— главная причина их философского нигилиз¬
ма. Аналогичное положение наблюдается сегодня и в эмпирической со¬
циологии на Западе1. Так, ведущий американский методолог социоло¬
гического исследования П. Лазарсфельд («наиболее изощренный ора¬
тор» от имени «принципиальных эмпириков», как назвал его покойный
Р. Миллс) решительно очищает методологию от философских наслое¬
ний. Последняя рассматривается им лишь как система упорядочения
процедуры и приемов эмпирического исследования* 1 2.
С марксистских позиций методология может пониматься в широ¬
ком, философском смысле и в более узком — как прикладная логика.
Всеобщая научная методология — это философский
метод познания и преобразования действительности, то есть диалекти¬
ческий материализм. Он выполняет функции методологии именно пото¬
* Статья публикуется в порядке обсуждения.— Ред.
1 «Коль скоро методология в философском смысле не смогла дать ответ на многие
практически важные для социальных исследователей вопросы,— утверждает «Словарь
социальных наук», изданный под наблюдением ЮНЕСКО в 1964 году,— обществоведы
превращаются в методологов своей собственной области знаний» («А Dictionary of the
Social Sciences», ed. by J. Gould, W. Kolb. N. Y., 1964, p. 425).
2 По определению П. Лазарсфельда и М. Розенберга, термин «методология» «оз¬
начает, что конкретные исследования тщательным образом анализируются в отношении
применяемых в них процедур, исходных посылок и интерпретации, которые признаются
удовлетворительными. В этом смысле методологический анализ вырабатывает исходные
элементы, из которых может быть построена будущая философия социальных наук»
(Р. Lazarsfeld, М. Rosenberg (eds.). The Language of Social Research. N. Y.,
1962, pp. 2—3). Подробнее об этом см. в статье П. Лазарсфельда «Методологиче¬
ские проблемы социологии» в кн. «Социология сегодня» (М., 1965). Критика позитивист¬
ской интерпретации методологии в социологическом исследовании содержится в рабо¬
тах Г. М. Андреево й «Современная буржуазная эмпирическая социология» (М.,
1965) и И. С. Кона «Позитивизм в социологии» (Изд-во ЛГУ, 1964).

28
В. А. ЯДОВ
му, что диалектическая логика есть субъективное отражение всеобщих
объективных законов движения и развития реального мира.
По отношению к приемам социального исследования методологиче¬
ская функция диалектической логики в самом общем виде блестяще
сформулирована К. Марксом во «Введении» к экономическим рукописям
1857—1858 годов. Анализируя метод политической экономии, Маркс
формулирует основные правила движения от эмпирического знания
к теории и обратно — от теории к эмпирическим данным. Он показы¬
вает, что политическая экономия проходит две ф'З^Вв своем историче¬
ском развитии. Первая фаза — это накопление эмпирического материа¬
ла с тем, чтобы выделить в непосредственн^ддцном «некоторые опре¬
деляющие абстрактные всеобщие отношени^^^.М а р к с и Ф. Эн¬
гельс. Соч., т. 12, стр. 726—727). Таким путем следовали экономисты
XVII столетия. Вторая фаза, или второй метод,— движение от абстракт¬
ных понятий к конкретному в его непосредственной данности. Этот ме¬
тод исследования становится возможным, как только получены некото¬
рые всеобщие определения, как только «отдельные моменты» (напри¬
мер, категории «разделение труда», «стоимость», «деньги» и т. д.)
«более или менее зафиксированы и абстрагированы» (там же, стр. 727).
«Конкретное потому конкретн о,— пишет Маркс,— что оно
есть синтез многих определений, следовательно, един¬
ство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс
синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно пред¬
ставляет собой действительный исходный пункт и,
вследствие этого, также исходный пункт созерца¬
ния и представления» (там же. Подчеркнуто мною.— В. Я.).
Этот учет необходимости движения от* абстрактного (то есть от.
единства многообразного, зафиксированного в понятиях) к конкретно¬
му (то есть к непосредственно данному в восприятии — к реальным
фактам социальной жизни) является альфой и омегой диалектического
понимания взаимодействия теоретического и эмпирического уровней на¬
учного знания. И здесь же заключается главное отличие марксистской
методологии эмпирического социального исследования от позитивист¬
ского подхода. Социолог-позитивист не допускает возможности пости¬
жения сущности явления, коль ск$рю последняя не дана непосредствен¬
ному наблюдению в эмпирических характеристиках. Какая-либо общая
теория, устанавливающая закономерности социального развития,
рассматривается им как философская спекуляция, не пригодная к прак¬
тическому употреблению при анализе реальной действительности1.
Иным путем приступает к составлению программы эмпирического
исследования социолог-марксист. Он начинает с некоторых общетео¬
ретических предпосылок, уже сформулированных
в общей социологической теории (историческом материализме) 1 2. Созда¬
тели этой теории, исходя из действительности, но отвлекаясь от случай-
1 См., напр., R. К. Merton. Social Theory and Social Structure. Glencoe, 1962,
pp. 5—9.	•
2 Следует иметь в виду, что все сказанное здесь относится к конкретному социо-,
логическому исследованию, ориентированному на решение некоторых теоретических
проблем, то есть к такому эмпирическому исследованию, которое имеет целью теорети¬
ческие обобщения в некоторой обозримой области общественной жизни. Этот тип кон¬
кретного социологического исследования необходимо отличать от прикладных исследо¬
ваний, не имеющих в виду теоретических обобщений и ориентированных лишь на реше¬
ние некоторых узких практических вопросов сегодняшнего дня. Между прочим, смеше¬
ние отмеченных двух типов исследования — одна из причин необоснованных упреков в
отсутствии теоретических выводов из изучения, например, общественного мнения ра¬
бочих по поводу перевода предприятия на новый режим работы и т. п. Прикладные
социальные исследования, имеющие узкие задачи, строятся по иной программе, опи¬
раются на иные предпосылки анализа данных (обычно в них проверяются варианты
практического решения частной социальной проблемы) и, следовательно, не претен¬
дуют на обобщения в категориях социологической теории. В данной статье мы не ка¬
саемся исследований прикладного характер#! -	-

МЕТОДОЛОГИЯ И КОНКРЕТНЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
29
кого, аналитическим путем формулировали основополагающие абстракт¬
ные понятия и законы социального развития «в чистом виде» и только
затем переходили к эмпирическому исследованию реальных тенден¬
ций социального прогресса, пробивающих себе дорогу сквозь хаос
случайностей и индивидуальных отклонений. Такой путь избрали и
К. Маркс в «Капитале» и В. И. Ленин при анализе развития капитализ¬
ма в России.
Диалектический метод как всеобщая методология суть способ рас¬
крытия противоречий, источника развития социальных процессов в кон¬
кретных социальных ситуациях. Такое раскрытие дается лишь в абст¬
рактном мышлении, в понятиях и категориях социологической тео¬
рии. Эмпирическая интерпретация социологических
категорий, последующий сбор и обобщение соци¬
альных фактов на базе подобной интерпретации,
которая должна быть достаточно обоснована, и в результате уточ¬
нение, развитие, изменение научных понятий приме¬
нительно к развивающейся социальной действи¬
тельности — таков путь конкретного социологи¬
ческого исследования, ориентированного на даль¬
нейшее развитие марксистской социологии. Этапы это¬
го пути: философское мировоззрение — социологическая теория — эмпи¬
рическое исследование — теоретическое (социологическое) обобщение.
Общая и специальная методология социологи¬
ческого исследования. Общая методология социологического
исследования — эвристическая (поисковая) функция общей социологи¬
ческой теории, то есть исторического материализма. Методологию
определенного исследовательского процесса вообще нельзя представить
себе в отрыве от теоретической системы знания, в сфере которой ведет¬
ся научный поиск. Как совершенно правильно подчеркивает П. В. Коп-
нйн, «любая отрасль научного знания может плодотворно развиваться
только в том случае, если она превращает свои теории с самого момен¬
та, их возникновения в метод достижения нового знания и практическо¬
го преобразования действительности» (П. В. Копни н. Система тео¬
рий. Наука как прикладная логика. В кн. «Логика научного исследова¬
ния». М., 1965, стр. 306). Очевидно, трудно говорить о проблемах мето¬
дологии социологического исследования, если мы не уясним себе,
какова структура социологической теории, функцией
которой и является методология.
В дискуссиях о предмете социологии «незаметно» получилось, что
вопрос о марксистской социологической теории ставится вне конкретно¬
исторических рамок ее развития, «вообще». Попытка свести предмет
социологии лишь к философии истории (диалектико-материалистическое
понимание истории — исторический материализм — марксистская фило¬
софия истории) представляет собой более или менее адекватное истол¬
кование марксистской социологии в качестве общей социологической тео¬
рии в том ее виде, как она была сжато сформулирована в трудах Марк¬
са и Энгельса. Однако дальнейшее развитие общей концепции материа¬
листического понимания истории классиками, а затем и другими социо¬
логами-марксистами вплоть до наших дней привело к тому, что
предметная область социологической науки значительно расширилась и
продолжает расширяться ускоренными темпами. В этом прогрессивном
процессе исторический материализм неизменно укрепляет свое положе¬
ние именно в качестве общей социологической теории, которая есть
и философская и социологическая наука одновременно (см. об этом по¬
дробнее Ф. Константинов, В. Келле. Исторический материализм —
марксистская социология. «Коммунист», 1965, № 1). В таком качестве
исторический материализм имеет свойм предметом социальное разви¬
тие, взятое в целом, выявляет закономерные, общие для всех или. ряда
30
В. А. ЯДОВ
формаций связи между основными элементами социального организма
и закономерные тенденции общественного развития.
Но наряду с общей социологической теорией возникают и вызре¬
вают специальные социологические теории, предметная область
которых значительно уже, чем область исторического материализма.
Фактически мы имеем дело с развитием теорий разной предметной
емкости или разной степени обобщения социальных процессов и явле¬
ний. Поэтому можно говорить о социологических те^В^х высшего и бо¬
лее низких уровней
Принципы и категории общей социологической теории отражают
фундаментальные объективные законы, относя^жа^я к ее предметной
области. Они же приобретают функцию Смысловы^ 1-раниц теории в том
отношении, что определяют, во-первых, какие из утверждений являются
возможными в ее рамках, а какие — нет, и, во-вторых, какие утвержде¬
ния в этой теоретической системе истинны, а какие — ложны (см.
П. Ф. Полон. Система теоретического знания. В кн. «Логика науч¬
ного исследования», стр. 102). Истинность же самих принципов истори¬
ческого материализма доказывается единственным объективным кри¬
терием— всей общественно-исторической практикой. Степень гибкости
этого критерия определяет и смысловые границы теории, их конкретно¬
историческую обусловленность.
Специальные социологические теории существуют в пределах об¬
щей — исторического материализма — как ее относительно самостоя¬
тельные разделы (подсистемы общей теории). Таковы, например, тео¬
рия социальной структуры или теории личности. Недостаточная их раз¬
работанность применительно к современным условиям в отличие от не¬
которых других теорий (скажем, теории революции, детально развитой
классиками и в свете требований сегодняшнего дня — в решениях Мо¬
сковских совещаний коммунистических и рабочих партий) — самый
сильный тормоз прогресса конкретных исследований в данных обла¬
стях, Это достаточно убедительно продемонстрировали недавние симпо¬
зиумы по названным проблемам (в Минске и в Москве в 1966 году).
В практике же конкретных социологических исследований неразрабо¬
танность специальных теорий просто губительна. Как ни парадоксаль¬
но, эмпирическими признаками «личности» берутся любые индивидуаль¬
ные характеристики (пол, образование и т. п.), а признаками социаль¬
ной принадлежности — и сфера деятельности (сельское хозяйство, про¬
мышленность), и профессия, и квалификация. Развитие специальных
социологических теорий на базе общих принципов исторического мате¬
риализма снимает эти недоразумения и позволяет найти правильный
путь от общей социологической теории к эмпирическим данным.
Некотором препятствием к введению в научный обиход понятия
«специальная социологическая теория» являются, по-видимому, опасе¬
ния «уступок позитивизму». Но такие опасения, если они есть, неосно¬
вательны.
Согласно Р. Мертону (R. К. Merton. Social Theory and Social
Structure, pp. 5—6), который ввел рассматриваемое понятие в обиход эм¬
пирической социологии, подобные теории служат посредниками между
«малыми рабочими гипотезами», возникающими в процессе прямого эм¬
пирического исследования, и «всевключающими спекуляциями» (то есть
абстракциями). О последних он отзывается весьма пренебрежительно
как о якобы не приносящих практической пользы в исследовании. «По¬
иск всеобщей системы социологической теории» Р. Мертон считает
«столь же сомнительным и малообещающим», сколь и построение фило-
1	Впервые в нашей литературе этот вопрос был поставлен в статье Г. М. Андрее¬
вой и Е. П. Никитина «Метод объяснения в социологии» (сб. «Социология в
СССР», т. I. М., 1966); где авторы подчеркивают, что «иерархия уровней социологиче¬
ской теории» есть отражение иерархии уройней сущности социального целого (стр. 142).
МЕТОДОЛОГИЯ И КОНКРЕТНЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
31
софских систем. Главная задача, по его мнению, состоит сейчас в том,
чтобы «разрабатывать специальные теории применительно к ограничен¬
ным областям эмпирических данных». Создание же общей социологиче¬
ской теории преждевременно, ибо к этому «еще не готовы», «подготови¬
тельная работа еще не закончена».
Так ли выглядит положение в марксистской социологии? Во-пер¬
вых, сама потребность в специальных теориях продиктована здесь не
кризисным состоянием социологической теории, но необходимостью бо¬
лее развернутого изучения социальных явлений в специфических со¬
циальных ситуациях, что имеет не последнее значение для практики.
Во-вторых, задача этих теорий заключается вовсе не в том, чтобы про¬
сто дать понятийный аппарат для описания единообразных актов со¬
циального поведения (как представляется дело в неопозитивистской со¬
циологии), а в том, чтобы вскрыть сущностные причинно¬
следственные связи общественных явлений в конкретных со¬
циальных условиях. Решить такую задачу можно, отправляясь от науч¬
ных абстракций более высокого порядка (отвергаемых позитивистами),
нежели те, что непосредственно относятся к предметной области опре¬
деленного конкретного исследования. Отсюда, в-третьих, специальные
социологические теории, основанные на принципах общей теории —
исторического материализма, составляют целостную научную
систему, тогда как теории среднего ранга в позитивистской социо¬
логии могут возникать лишь в виде изолированных построений, в луч¬
шем случае связанных формально. Наконец, в-четвертых, специальные
теории являются не исходным пунктом построения общей социологиче¬
ской теории, но, напротив, сами опираются на нее как на свою общетео¬
ретическую предпосылку. Последняя позволяет выдвигать научные ги¬
потезы относительно данной конкретной области социального целого,
те самые гипотезы, которые теоретически ориентируют исследование
и эмпирическая проверка которых является необходимым условием
развития специальных социологических теорий, а через них — одним из
условий совершенствования социологической теории в целом. В струк¬
туре марксистской социологии специальные теории занимают положе¬
ние разделов уже существующей теоретической системы более
общего порядка, подобно тому, как, скажем, теория экономики социали¬
стического общества представляет собой раздел политической экономии.
Таким образом, общая социологическая теория в ьь
ступает по отношению к специальным как теоре¬
тическая система более о б щ е го п о р я д к а, выполняя
при этом функцию общей методологии, а специаль¬
ные теории играют роль специальной методологии
ц о отношению к конкретным социологическим ис¬
следованиям. Следовательно, методология последних есть сложное
образование, в котором взаимосвязаны всеобщая, общая и специальные
методологии. Это соответствует предметным областям теоретических
систем разного порядка (диалектический материализм — исторический
материализм — специальные социологические теории), в которых мето¬
дология выступает как их эвристическая или логико-гносеологическая
функция.
2	, Методология предопределяет процедуру — систему действий
в исследовании
Методом в науке обычно называют способ или путь иссле¬
дования. Технику можно определить как совокупность
специальных приемов для эффективного использо¬
вания того или иного метода. Широко применяется еще и со¬
бирательное понятие-^ п р о ц ад у р а, которым мы обозначим общую
систему действий в процессе исследования, а также
32
В. А. ЯДОВ
способ его организации. В более узком смысле мы будем под
этим термином подразумевать систему методов и техники исследо¬
вания L
Если брать процесс конкретного социологического исследования
в целом, «доля» специфических социологических методов и техники ока¬
жется не столь уж велика. Социолог использует общенаучные методы
(индуктивные и дедуктивные, аналитические и синтетические и т. д.)
наряду со специальными. Но последние, пожалуй, и определяют каче¬
ство первичной информации и ее обработки, ибо связаны с особым ка¬
чеством предмета исследования. Мы не имеем возможности сколько-
нибудь детально рассматривать особенности специфических методов и
техники, ибо главная наша цель — уяснить их принципиальную связь
с методологией. Ограничимся лишь общей классификацией методов и
техники социологического исследования, имея в виду, что ее нужно рас¬
сматривать как попытку упорядочить «инструментар1^|^1точки зрения
дальнейшего выяснения его зависимости от методологии (см. схему на
стр. 33).
Как видно на схеме, мы выделили два класса методов и техники:
относящиеся к сбору (А) и к обработке (Б) первичных данных. Назна¬
чение первого — установление надежной, неискаженной информации
о единичных фактах (группа а-1) и определение системы сбора инфор¬
мации (группа а-2). Назначение второго класса — обобщение эмпири¬
ческих данных, полученных с помощью способов и приемов первого
класса, и поиск закономерных связей в явлениях. Можно сказать, что
все элементы группы а-1 наиболее специализированы и менее всего
формализованы. Максимально формализованы количественные методы
и техника в классах а-2 и Б. Уровень формализации и определяет их
взаимоотношения с методологией.
В работах, посвященных анализу буржуазной эмпирической социо¬
логии, обычно отмечается, что влияние теоретических посылок на проце¬
дуру сказывается в постановке задачи, принципах отбора первичных дан¬
ных, позиции социолога относительно разделения объективного и субъек¬
тивного в явлениях, способах сочетания качественного и количественного
анализа и т. п. Все это совершенно справедливо. Однако в практике со¬
циологических исследований нередко ограничиваются самыми общими
рассуждениями о методологических особенностях аппарата исследова¬
ния, не вникая в детали. А именно в деталях, на первый взгляд несущест¬
венных, подчас и заключается опасность-методологически сомнительно¬
го подхода к объекту.
Возьмем, скажем, операцию установления единичных фактов, ко¬
торые фиксируются одним из трех методов — наблюдением, по доку-
1	В советской и зарубежной социологической литературе встречаются различные
значения понятие «процедура»: общая система действий как единство метода и техни¬
ческих приемов его применения (например, процедура наблюдения, опроса); система
действий при использовании некоторой техники независимо от метода, к которому она
приспособлена (например, процедура «шкалирования» применяется и при наблюдения,
и в опросах, и при обработке документов); система действий, присущих данному кон¬
кретному исследованию,— здесь подчеркивается взаимосвязь всех элементов исследова¬
ния: методических, технических и организационных; способ организации исследования,
характеризующий место, длительность и т. п. особенности последнего (например, про¬
цедуры полевого, лабораторного, панельного и других исследований). Не существует
также однозначного употребления понятий, относящихся к инструментам социологиче¬
ского исследования. Например, Дж. Маккини определяет процедуру как общую фор¬
му или систему действий, из которой выделяются специальные операции установления
фактов или обращения с ними — технические приемы. Термин «методы» Маккини во¬
все не употребляет (см. «Современная социологическая теория». М., 1961, стр. 219).
Р. Мертон полагает, что техника не вытекает из процедуры, но, напротив, «развивает
орудия процедуры для измерения переменных величин» (R. Merton, цит. соч.,
р. 175). В других случаях термин «процедура» отождествляется с методом
(«А Dictionary of the Social Sciences», p. 425), а «техника» рассмат¬
ривается как процедура и методы в совокупности (см. «Handbook of Social Psychology».
L., 1954, p. 260) или же только как процедура.

МЕТОДОЛОГИЯ И КОНКРЕТНЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
33
Классификация методов и техники конкретного социологического исследования1
Методы
Область сбора первичной информации
Область обработки первичной
информации
■	d-i
•относящаяся к установле-
. нию единичных фактов
u-z,
относящаяся к системе сбо
ра первичной информации
.— наблюдение *;
— изучение документов*;
— опросы *.
—	монографическое об¬
следование;
—	сплошное обследова¬
ние;
—	выборочное обследо¬
вание;
— экспериментальное на¬
блюдение (реальный
эксперимент) *.
— описание и классификация *;
—	экспериментальный анализ (ре¬
альный и мысленный экспери¬
менты) *;
—	статистический анализ (поиск
статистической закономерно¬
сти);
—	системный анализ *;
—	типологизация *;
—	генетический или исторический
анализ *;
—	социальное моделирование *.
Техника
а-1
	а-2

	Б

— приехмы качественного
контроля первичной
информации на:
адекватность,
обоснованность,
устойчивость ♦;
— измерение количест¬
венных характеристик
первичных	фактов
(«шкалирование») *.
— статистический аппа¬
рат выборки единиц
наблюдения;
— приемы качественного
и количественного вы¬
равнивания характе¬
ристик.
—	логические средства (например,
системного анализа);
—	статистические приемы (описа¬
тельная статистика, статистика
вывода и установления функци¬
ональных связей);
— другие математические средст¬
ва, не статистические (напри¬
мер, линейное программирова¬
ние, применение теории графов,
математическое моделирова¬
ние) ;
— техника разработки социологи¬
ческих качествен но-количествен¬
ных сводных характеристик
(индексов) *.
1 Звездочкой помечены те элементы исследовательского аппарата, которые приобрели явно
выраженную специфику при использовании в конкретном социологическом исследовании в отличие
от остальных — менее специфизированных и достаточно формализованных.
ментам, опросом — и впоследствии подлежат классификации и обобще¬
нию. Широко распространено мнение, будто один из этих методов —
объективный (документы), другие — субъективные. Но вопрсгс не так
прост. Если иметь в виду способ получения информации, то, конечно,
опрос обращен к субъекту, а наблюдение связано с установками наблю¬
дателя. Документы же выступают как нечто объективно данное, хотя
очевидно, что и они могут содержать момент субъективности составите¬
ля документа. Но если под субъективным понимается возможность ис¬
кажения информации, ее неадекватность, то она почти равновероятна во
всех трех случаях, если не соблюдать определенных правил и процедур
контроля достоверности данных, извлекаемых из документа, путем наб¬
людения или опроса.
При установлении индивидуальных фактов, связанных с конечны¬
ми результатами процесса или конечными состояниями объектов, срав¬
нительно нетрудно проверить обоснованность данных путем перекрест¬
ного контроля и их устойчивость путем вторичного сбора материала по
той же процедуре. Сложнее обстоит дело при изучении социальных п р о¬
8. «Вопросы философии» № 10.

34
В. А. ЯДОВ
цессов и индивидуального поведения. Мы полагаем, что здесь сле¬
дует исходить из диалектико-материалистического понятия сущности как
совокупности устойчивых свойств некоторого явления, взятого в много¬
образии его отношений с другими явлениями в данном общественном
процессе.
Вообще говоря, определенные различия отношений между явления¬
ми обусловлены различиями социальных ситуаций, в которых эти явле¬
ния взаимодействуют. Устойчивые в разных ситуациях
отношения можно интерпретировать как сущест¬
венные свойства. Если так, то техника установления фактов
должна предусматривать: «закрепление» каждого пункта-информации
о процессе в данной специфической ситуации; фиксаци^ъсех актов
индивидуального поведения или социального процесса в единообразных
качественных ситуациях, которые классифицируются как значимые
и менее значимые, исходя из теоретической концегп^^г^рследования;
«накладывание» полученных в разных значимых ситуациях данных друг
на друга. При этом та информация, которая в последнем случае оста¬
нется неизменной, будет выражать существенные свойства изучаемого
процесса или явления L
Самое трудное — получение надежной информации о фактах инди¬
видуального сознания. Можно смело сказать, что процедуры опросного
метода в самой своей основе целиком базируются на топ или иной пси¬
хологической концепции личности. Покажем это на двух примерах.
Бихевиористская концепция (принцип «стимул — реакция», исклю¬
чающий аналитико-синтетическую деятельность мозга) послужила
источником разработки разных вариантов вопросов, предлагающих
«рефлекторно», не задумываясь, выбрать тип поведения в некоторой
конкретной ситуации1 2. Между тем интерпретация ответов на ситуацион¬
ные вопросы должна исходить именно из предпосылки об аналитической
деятельности человеческого мозга в процессе принятия решения.
Инструкция — отвечать, «не задумываясь»,— искусственно ограничивает
нормальный мыслительный процесс и, следовательно, искажает инфор¬
мацию. Поэтому и применение ситуационной техники с требованием не¬
медленной реакции опрашиваемого целесообразно лишь в тех случаях,
когда мы имеем дело с изучением стереотипов мышления, но непригод¬
но для исследования более сложных актов мотивации, предполагающих
нравственный выбор, борьбу мотивов.
Второй пример. Иррациональная модель сознания (в особенности
классический фрейдизм) явилась методологической основой конструиро¬
вания прожективных методик опроса. Опрашиваемому предлагается
реагировать на воображаемую ситуацию. Цель прожектирования, по
определению Андерсонов,— «поддержание в индивиде способ¬
ности к самооценке в состоянии освобожденности от сковывающего
воздействия общественного давления, чувства неполноценности или
вины» (Н. Н. Anderson, С. J. Anderson. An Introduction to
Projective techniques and other devices for understanding the Dynamics
of human behavior. N. Y„ 1951, p. XIII). Построенная па ассоциациях,
иллюзиях и воображении, эта техника рассматривается как способ раз¬
1 По такому принципу в лаборатории социологических исследований Ленинград¬
ского университета фиксировалась информация об отношении рабочих к труду (см.
А. Г. 3 дравомыслов, В. А., Я д о в. Влияние различий в содержании и характере
груда на отношение к труду. В сб. «Опыт и методика конкретных социологических
исследований». М., 1965).
2 Подобным образом конструируются известные шкалы «социальной дистанции»
Э. Богардуса: предлагается выбрать одно из поведенческих суждений о степени тес¬
ноты связей между этническими группами (от «согласен породниться с негром» до...
«считаю, что негров следует вовсе не допускать в нашу местность») и дается инструк¬
ция: «Отвечайте так, как подсказывает вам первая эмоциональная реакция» (см.
Е. В о я я г d u s. Sociology. N. Y.. 1949, р. 536 и дальше).

МЕТОДОЛОГИЯ И КОНКРЕТНЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
35
ложения сознания на первичные элементы (инстинкты, рефлексы) и кон¬
струирования из них первоосновы актов сознания.
Использование прожективных вопросов в наших исследованиях
также возможно лишь при условии научной интерпретации получаемого
эффекта. Воображение и ассоциацию, которые здесь активизируются,
правомерно рассматривать как отражение в сознании связей объектив¬
ного мира в соответствии с конкретной задачей, поставленной перед че¬
ловеком в данный момент. В этом сильная сторона прожективной тех¬
ники, позволяющей путем создания воображаемых ситуаций вскрывать
разные стороны отношения субъекта к предмету, что помогает выявить
устойчивое «ядро» такого отношения. Соответственно и формулировка
прожективных вопросов должна быть не столько ассоциативная, сколь¬
ко прямая, рисующая возможную ситуацию в понятиях, максимально
близких и доступных опрашиваемому. Прожективность, на наш взгляд,
должна приближаться к реальности, но не затушевывать ее.
Методологические принципы активно «вклиниваются» и в технику
измерения социальных характеристик. Известно, что инструмент изме¬
рения должен соответствовать природе измеряемого объекта. Качествен¬
ный анализ предполагает нахождение изоморфизма, то есть структурного
сходства между объектом и инструментом измерения.
В позитивистской эмпирической социологии, придающей измери¬
тельным процедурам универсальный смысл, связь измерения с теорией
трактуется чисто инструменталистски. Дж. Ландберг, например, пишет,
что «количественные аспекты должны рассматриваться не как свойства
изучаемых явлений, а как особые пути ответа на события» (G. Lund¬
berg. Quantitative Methods in Sociology. «Social Forces», vol. 39, № 1, Oct.
1960, p. 19; цит. по указ, работе И. С. Кона, стр. 177). На основе такого
подхода рождаются измерительные процедуры, в которых количествен¬
ные характеристики присваиваются («навешиваются») некоторым каче¬
ственным признакам чисто условно, исходя из некоторой формальной
системы измерения. Например, опытным путем было найдено, что при
измерении интенсивности мнения пятичленная шкала дает более надеж¬
ные результаты, чем десятичленная (деления пятичленной шкалы имеют
вид: совершенно согласен, согласен, не уверен, не согласен, совершенно
не согласен). Далее вводится допущение, что интервалы между сосед¬
ними пунктами шкалы равновелики и составляют, скажем, 0,5 единицы.
Вся шкала дает континуум возможных колебаний мнения от +1 до —1.
Между тем введенное допущение априорно, оно не вытекает строго из
содержания явления, но привносится извне как заданное внесодержа-
тельное условие. Фактически интервалы между смежными пунктами на
шкале —разной величины, в исходном измерении сознательно допу¬
скается погрешность L
Многие американские социологи и психологи решительно упре¬
кают своих коллег в том, что еще ни в одной из шкал не удалось строго
определить нулевую позицию (Маккини) или получить пункты со стро¬
го очерченными интервалами (Фестингер). Но такие упреки, в общем,
неосновательны. Невозможно точно установить, в какой именно момент
некоторое свойство превращается в существенное свойство, становится
границей качества. Попытка жестко выявить эту грань на шкале про¬
тиворечит диалектическому пониманию качественно-количествен¬
ных взаимопереходов. Строгая очерченность интервалов
может быть лишь статистически строгой, то есть
должна описывать некоторые устойчивые колеба¬
ния совокупности вокруг центральной тенденции.
1	Анализ шкальных процедур см. в указанной работе Г. М. Андреевой (стр. 119—
144) и в упоминавшейся работе И. С. Кона, в разделе, написанном Э. В. Беляевым
(стр. 174—193).

36
В. А. ЯДОВ
Исходя из этого соображения, в лаборатории социологических ис¬
следований Ленинградского университета была предпринята попытка
измерять свойства социальных объектов, опираясь на теорию вероятно¬
стей, в частности, на закон больших чисел (см. А. Г. Здравомыслов
и В. А. Ядов. Отношение к труду и ценностные ориентации личности; в
кн. «Социология в СССР», т. II. М., 1966). «Весовые» показатели качест¬
венных признаков определяются здесь в соответствии с их реальным мас¬
совым распределением как величина, обратная вероятности наступления
1
события (—). Эти «веса» обладают хорошими дискриминационными
Р
свойствами: они тем выше, чем меньше вероятность наступления события
(например, быть Героем Советского Союза), и тем меньше, чем выше ве¬
роятность события (например, быть ударником производства), причем
знак «весовой» характеристики определяется медианойраспределения.
При достаточно большом числе единиц наблюдени^ЖаЭой показатель
становится в соответствии с законом больших чисел постоянной величи¬
ной и используется как деление шкалы — шаблона измерения. Единст¬
венное условие применения этого способа — убедительные обоснования
массовости явления, в котором отдельные события представляют индиви¬
дуальные отклонения от статистической средней (что нетрудно проверить
эмпирически). Вообще же разработка специальных социологических
шкал применительно к качественным особенностям социальных явле¬
ний— это одна из первостепенных исследовательских задач, неразрывно
связанных с методологическими посылками социологического исследо¬
вания.
Несколько замечаний о втором классе (Б) методов и техники. Сих
помощью единичные факты, не представляющие сами по себе интереса
для науки, типологизируются, превращаются в совокупные социальные
факты и вводятся в систему научного знания. Это возможно лишь при ус¬
ловии предварительного теоретического анализа и эмпирической интер¬
претации основных понятий исследования. Задача последней — найти
общим понятиям эмпирические референты, которые частично раскрыва¬
ют их содержание в данном отношении и в данных специфических соци¬
альных условиях Г Именно благодаря эмпирической интерпретации тео¬
ретической концепции мы получаем право двигаться по пути от абстракт¬
ного к конкретному как непосредственно данному, то есть по пути, о кото¬
ром Маркс говорит, что это единственно верный научный путь от теории
к эмпирическому наблюдению. '
Роль методологии при анализе первичных данных в целом более оче¬
видна, нежели при их установлении. Несколько менее явной кажется она
на уровне техники анализа.
Возьмем, например, конструирование социологических индексов —
обобщающих качественно-количественных характеристик. Само понятие
«индекс» заимствовано из статистики, где оно означает сводный коли¬
чественный итог измерений разных параметров одного объекта. В бур¬
жуазной эмпирической социологии этот термин приобрел и другие зна¬
чения. Р. Мертон рассматривает индекс как «знак понятийной едини¬
цы» (см. R. К. Merton, указ, соч., р. 115), П. Лазарсфельд придает ему
чисто операционный смысл, рассматривая его как правило эквивалент-
1	О переходе от теоретического знания к эмпирическому исследованию с помощью
эмпирической интерпретации понятий см. С, Б. К р ы м с к и й. Интерпретация научных
теорий (в кн. «Логика научного исследования»); А. И. Ракитов. О природе эмпири¬
ческого знания (в кн. «Логическая структура научного знания». М., 1965); В. С. Швы-
рев. Проблема отношения теоретического и эмпирического знания и современный нео¬
позитивизм («Вопросы философии», 1966, № 2); его же. Неопозитивизм и проблемы
эмпирического обоснования науки (М., 1966).

МЕТОДОЛОГИЯ И КОНКРЕТНЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
37
ности разных индикаторов при измерении объекта \ Ни то, ни другое
определение не могут нас удовлетворить. Отождествление индекса с эм¬
пирическим знаком общего понятия (Р. Мертон) неприемлемо, ибо об¬
щее понятие, выражающее сущность, не сводится к сумме ее внешних
проявлений (в этом и заключается неполнота эмпирической интерпрета¬
ции общего понятия). Идея Лазарсфельда об эквивалентности индикато¬
ров также сомнительна, коль скоро свойства разнокачественны и вряд
ли могут быть успешно сведены к эквивалентным числовым показателям
(это особенно ясно в так называемых «индексах социальных страт»).
По-видимому, социологические индексы следует рассматривать как
сведение количественных признаков некоего качества, которое про¬
является в разных отношениях, причем количественная характеристика
индекса должна быть подчинена не принципу числовой эквивалентности
отдельных замеров свойств, а качественной эквивалентности элементов,
обозначаемых общей числовой единицей.
В заключение подчеркнем главное из сказанного:
—	методы и техника конкретного социологического исследования,
если они хорошо формализованы, сами по себе безразличны к методоло¬
гии, но методология не безразлична ни к методам, ни к технике. Она про¬
никает во все поры процедуры исследования, причем главная линия это¬
го проникновения — качественный анализ сущности изучаемых явлений,
который опирается на посылки всеобщей, общей и частной методологии
и целиком предопределяет систему действий исследователя в сборе и
анализе фактов;
—	развитие специальных методов и техники тесно связано с успеха¬
ми в области теоретических исследований, прежде всего — с разработ¬
кой специальных социологических теорий. Опираясь на принципы общей
социологической теории (исторического материализма), специальные
теории должны определять путь от научных абстракций, схватывающих
сущность социальных явлений, к установлению непосредственно наблюда¬
емых фактов, выражающих существенные свойства изучаемых объектов;
—	отставание в разработке специальных социологических теорий от
практики конкретных социологических исследований приводит к тому,
что эти исследования утрачивают возможность внести вклад в развитие
марксистской социологической науки, оставаясь узкоэмпирическими.
1 П. Лазарсфельд и М. Розенберг, говоря о многомерном измерении объекта, ут¬
верждают: «...Мы рассматриваем каждый индикатор как протяженность в геометриче¬
ском пространстве. Каждый «элемент» есть точка в этом пространстве. Индекс, таким
образом, есть правило, согласно которому различные точки будут рассматриваться как
эквивалентные» («The Language of Social Research», p. 16). В этом заключается идея
Лазарсфельда о так называемом «пространстве свойств» («Property—space»).
Классический пример «пространства свойств» — конструирование «индексов
уровня вкусов» людей по отношению к разным каналам информации: кино, радио и чте¬
нию,—которые рассматриваются как три измерения в пространстве. Каждая' переменная
имеет три индикатора: высокий (2), средний (1) и низкий (0). Полагая высокий интерес
к кино эквивалентным высокому интересу к чтению и радио, получают «индексы уровня
вкуса» из сложения индикаторов. Например, индекс «3» может означать комбинации:
средний в радиослушании (1) + средний в чтении (1) -|- средний в посещении кино (1) ;
или средний в кино (1) + низкий в радио (0) + высокий в чтении (2) (А. Н. В а г t о п.
The Concept of Property—space; in «The Language of Social Research», pp. 40—53).
Если же иметь в виду качественную эквивалентность, то следует определить, в
какой мере три средства информации сравнимы в некотором определенном отношении
(например, по содержанию и объему экономико-политической информации или инфор¬
мации о культурных явлениях и т. п.). В случае качественной эквивалентности инфор¬
мации из разных источников ее можно численно приравнивать друг к другу; в случае
расхождения — нет. Опытным путем, например, найдено, что при выборке в 2 тысячи
лиц разных профессий, пола и возраста в Ленинграде политико-экономическая инфор¬
мация, получаемая из газет, оценивается как более содержательная, нежели получае¬
мая по радио и телевидению или в кино, но зато ее оценивают как менее оперативную.
При разработке индексов по качеству и оперативности можно вводить «поправочные
коэффициенты», которые получаются из специальных массовых обследований, . Здесь
также можно использовать числовой показатель ~ .

Логика научного познания
П. В. КОПНИН (Киев)
В современной литературе, и не только в философской, живо
обсуждается вопрос о предмете науки о науке, или науковедении (см.
С. Р. Микулинский и Н. И. Родный. Наука как предмет спе¬
циального исследования. «Вопросы философии», 1966, № 5). Нель¬
зя отрицать тот факт, что в настоящее время повысился интерес теоре¬
тической мысли к самой науке, к логическому и социологическому ана¬
лизу ее результатов, к выявлению закономерностей ее развития. Но
хочется напомнить слова английского логика Джона Стюарта Милля,
написанные им еще в 1831 году: «Если существует наука, развитию кото¬
рой я могу содействовать, то я думаю, что это наука самой нау¬
ки, наука исследования, метода».
Среди всех наук логика занимает особое место, поскольку начала
свое существование и развивалась как наукоучение. Если рассматривать
науку с логической стороны, то в ней можно выделить два связан¬
ных между собой элемента: систему знания и метод его приращения.
Как система знания наука выступает совокупностью теорий, описыва¬
ющих и объясняющих определенный предмет. Система знания со¬
здается не только для того, чтобы упорядочить и выявить во всей полно¬
те полученные результаты, но и построить на них метод получения но¬
вого знания. При анализе науки многие ученые сейчас обращают
внимание на эту ее сторону — реализацию систем научного знания в ме¬
тоде познания и практического действия.
Овладеть тайнами науки — значит понять законы развития научно¬
го знания, создания новых теоретических построений, вскрывающих за¬
коны природы и общества. А это невозможно сделать без анализа мыш¬
ления, что и входит в задачи логики.
1.	Категориальная природа человеческого мышления
Мышление, его формы и законы являются результатом материаль¬
ного взаимодействия субъекта и объекта, выступающего в форме прак¬
тики. Как субъективная деятельность, мышление является предметом
психологии и смежных с ней научных дисциплин, а формы постигающе¬
го мышления, то есть созданные мышлением абстрактные объекты, все¬
гда были предметом логического анализа. Изучая мышление с этой по¬
следней стороны, логика установила такую его важнейшую особенность,
как категориальный характер мышления.
Известно, что мышление возникает на базе труда, и в некотором
смысле оно аналогично труду, как бы своеобразно повторяет его.
В самом деле, труд предполагает: а) предмет природы, который нужно
изменить с тем, чтобы он удовлетворял потребности человека, б) ору¬
дия, которыми человек воздействует на этот предмет, и в) деятель¬
ность человека, приводящую в движение эти орудия. Мышление име¬
ЛОГИКА'НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
39
ет: а) объект, на который оно направлено с целью его постижения,
б) орудия мыслительной деятельности в форме ранее созданных по¬
нятий и в) самую мыслительную деятельность, приводящую человека
к новым понятиям и теориям, то есть созданию новых абстрактных
объектов.
Между орудиями труда и понятиями, используемыми в про¬
цессе мышления, как мы видим, существует некоторая функциональ¬
ная аналогия. Те и другие являются средствами, инструментами де¬
ятельности человека, одни — материальной, а другие — духовной. Те
и другие связаны с использованием предшествующего опыта; в
одном случае результаты познания свойств и закономерностей природы
материализуются в виде орудий труда, в другом — они в качестве ка¬
тегорий выступают ступеньками движения мышления.
Эта общность между понятиями науки и орудиями труда абсолю¬
тизируется прагматизмом, рассматривающим понятия человеческого
мышления вообще только как инструменты человеческого воздействия на
природу. Нельзя отрицать инструментального характера понятий нау¬
ки, но ошибочно видеть только эту сторону в них, а главное, надо
уметь показать и доказать, как, почему и в силу чего они приобрета¬
ют этот инструментальный характер.
Мышление не может начаться ни с чего. Человеку для теоретиче¬
ского овладения объектом мало просто иметь его перед собой, прак¬
тически взаимодействовать с ним; ему нужны средства, помогающие
в определенных формах постигнуть объект, создать новые абстрактные
объекты. В качестве таких средств и выступает опыт познания мира, за¬
крепленный в языке. Перед началом каждого акта процесса мышления
человек вооружен предшествующим опытом познания, выработанным
понятийным аппаратом, с помощью которого он пытается отобразить
закономерности и свойства объективной реальности.
Таким образом, понятия выступают не только как результат по¬
знания человеком объективной реальности, но и как средство,
аппарат мышления, на основе которого происходит освоение им но¬
вых объектов, их свойств и закономерностей. Больше того, без этого
аппарата человеческое мышление вообще не может функционировать,
без него нельзя связать между собой даже два факта.
Понятия ведут процесс мышления по пути, определяемому их
содержанием, придавая ему некоторую стабильность, целеустремлен¬
ность в поисках новых свойств и отношений в вещах, укладывающих¬
ся в эти исходные понятия. Мысль осваивает новое путем включения
его в известное — в ранее созданные понятия. И это как бы гарантирует
верность ее движения. Таким образом сохраняется преемственность в
процессе перехода от одного результата к другому.
Логика исходит из того, что процесс мышления происходит на
понятийной основе, и в связи с этим ставит перед собой несколько выте¬
кающих из этого факта задач: 1) выявить наиболее общие понятия, не¬
обходимые для мышления не о каком-то данном объекте, а об объек¬
тивной реальности вообще; 2) вскрыть природу этих понятий как в от¬
ношении объективной реальности, так и практической деятельности че¬
ловека; 3) показать их функционирование в процессе мышления, их роль
в движении к объективно истинным результатам.
Аристотель был одним из первых философов, поставившим в каче¬
стве специальной задачи для исследования анализ наиболее общих
понятий, на основе которых происходят процессы мышления. Опираясь
на предшествующий опыт философской мысли, он выделил эти наи¬
более общие понятия и назвал их категориями. Стихийно Аристотель
понимал, что мышление реально существует в форме языка, поэтому
язык, или, точнее, речение, служили для него эмпирическим фактом, ко¬
торый он сделал исходным для анализа категорий.

40
п. В. копнин
Другой подход был у Канта, который в качестве исходного момен¬
та для вычленения категорий взял не речь, а суждение. Он пытался
вывести категории из форм суждения. Логика к тому времени создала
уже классификацию суждений, определив двенадцать их видов.
Мысль Канта, что при выведений категорий надо исходить из мышле¬
ния и его форм, верна и является шагом вперед в логике, но у него
категории выступают в виде замкнутой системы (таблицы), которая
определяет формы суждений и не подлежит развитию и обогащению.
Гегель сделал существенный шаг вперед, взяв за основу не формы
суждений, а всю сферу мышления со стороны его предметного содер¬
жания. Категории у него выступают не как формы застывшего^знания,
а как ступени в движении мышления, способы раскрытия е^< объек¬
тивного содержания. Поэтому хотя гегелевская логика и является
замкнутой системой, но, во-первых, в этой системе одна категория
следует за другой, во-вторых, она не замыкает мышлен^^СЗНеболь-
шое число категорий, а через многообразие категорий выявляет богат¬
ство содержания процесса мышления.
Марксизм знаменует собой новый этап в разработке проблем логи¬
ки научного познания.
Сложной была проблема самой природы категорий, их отноше¬
ния к объективной реальности и практической деятельности человека.
Философы выявляли категории, анализируя мышление то ли со сто¬
роны его выражения в языке, в формах суждения, то ли со стороны
предметного содержания мысли. Отсюда сама собой возникала иллю¬
зия, что категории — это только орудия мысли, ее формы, что они свя¬
заны лишь с мышлением и его деятельностью, берут из них свое содер¬
жание. Например, Кант считал их априорными формами мысли, суще¬
ствующими до всякого опыта и независимо от него, коренящимися в фор¬
мальной организации человеческого рассудка. Он н^знал, как связать
категории, обладающие всеобщностью, с объективной реальностью, дан¬
ной нам в чувственном опыте, нацеленном на единичный предмет,
явление. В результате между категориями и вещами-в-себе образова¬
лась пропасть, что послужило теоретической базой агностицизма Канта.
Диалектический материализм исходит из того, что проблема отно¬
шения категорий мышления к объективной реальности не может быть
решена без раскрытия их генезиса и роли в нем материальной практи¬
ческой деятельности. Категории, как и все другие понятия, не сущест¬
вуют в самой действительности и не даьЛэ! изначально в разуме как его
вечные формы. Они возникли в процессе овладения человеком явления¬
ми, силами природы и общества и представляют собой результат обоб¬
щения всего познания мира и его практического преобразования. Объек¬
тивность их содержания доказывается в ходе воплощения в жизнь ре¬
зультатов теоретического мышления, функционирующего на основе ка¬
тегорий. Когда мир, созданный человеческим мышлением, превращается
в реальный мир созданных в практике новых вещей и явлений, его кате¬
гории находят подтверждение своей объективности и всеобщности.
Категории являются формами, определяющими движение от ранее
достигнутого знания к новому. Здесь их роль двояка. Прежде всего
на основе категорий строится логическая форма вывода одного зна¬
ния из другого.
Богатство знания означает многообразие понятийного аппарата,
на базе которого возникает множество форм умозаключений. Мышле¬
ние в античности опиралось на очень ограниченный круг выработан¬
ных и осознанных категорий, отсюда и сравнительно бедный аппарат
для получения знания путем вывода (силлогистика). Совсем иное дело
сейчас, когда мы располагаем развитым категориальным аппаратом,
на базе которого возможна очень разветвленная сеть форм получения
знания путем логического вывода. '	'

ЛОГИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
41
Но роль категорий в мышлении не ограничивается только тем, что
их содержание превращается в правило логического вывода, то есть
что они могут служить для извлечения некоторых следствий из уже
имеющихся, равнее созданных понятий и принципов. Это только их одна,
можно сказать, аналитическая функция, но им же принадлежит огром¬
ная роль в создании новых понятий и принципов, в синтезе, приводящем
к новому знанию.
На основе категорий образуются новые научные понятия, теорети¬
чески осмысливаются, экстраполируются данные опыта, соединяются ре¬
зультаты познания, достигнутые в разное время, различными и, казалось
бы, не имеющими отношения друг к другу способами.
2.	Логика — канон или органон мышления?
В настоящее время существует множество логических систем, и,
видимо, количество их будет расти. Несмотря на это, можно дать об¬
щее определение того, что входит в логику: изучение струк¬
туры, способов доказательства, возникновения и развития научной тео¬
рии. Это означает, что всякая логика является логикой научного позна¬
ния, вскрывает какую-то сторону, закономерность в его движении, в
строении и развитии научной теории.
Данное понимание сущности логики предпочтительнее ее традицион¬
ного определения как учения о законах и формах правильного мышле¬
ния. Во-первых, на традиционном определении логики лежит печать ее
нормативности. Мышление строго разделяется на правильное и не¬
правильное. Формы и законы правильного мышления выделяются и про¬
возглашаются в качестве канона, нормы, которой всюду и всегда надо
следовать. Но развитие логики показывает, что научное познание в
своих решающих поворотах, связанных с фундаментальными откры¬
тиями, всегда вынуждено было переходить границу правильного или,
наоборот, неправильное возводить в ранг правильного, нормы челове¬
ческого мышления.
Чтобы убедиться в истинности этого, достаточно посмотреть на раз¬
витие логики. Человеческий рассудок превратил законы и формы мышле¬
ния, вскрытые и описанные Аристотелем, в норму мышления. История
логики нового времени полна попыток обоснования необходимости вы¬
хода за пределы норм правильного мышления, которые предписыва¬
лись аристотелевской логикой. Причем выход за пределы аристотелев¬
ской логики осуществлялся в самых различных направлениях и с разных
сторон. Доказывалось, что законы, установленные в ней (в частности,
принцип исключенного третьего), действуют не во всяком процессе рас¬
суждения, что формы, описанные ею, не охватывают всего многообразия
выводов, а сама она не вскрывает всех законов и форм движения
мышления к новым результатам. Поэтому сфера, подлежащая логиче¬
скому изучению, была расширена, возникло множество логических
систем, каждая из которых вскрывает законы и формы правильного мыш¬
ления.
Была осознана историчность самой правильности мышления. Ра¬
нее вскрытые закономерности в развитии знания превращались в законы
и формы правильного мышления. Рост знания — это овладение не только
объектом, но и самим знанием; познанные законы объективной реаль¬
ности превращаются в правила и формы движения самого мышления.
Поэтому логика должна изучать не какое-то заранее известное пра¬
вильное, нормативное мышление, а движение научного знания к исти¬
не, вычленяя из него формы и законы, подчиняясь которым мышле¬
ние приходит к объективной истине. Поскольку же знание непрерыв¬
но растет, изменяется-количественно и качественно, сфера логического
в соответствии с этим обогащается новым .содержанием; она включает в
42
п. в. копнин
себя новые элементы, внутренне преобразовывается и перестраивается.
Это отчетливо видно при сравнении логики Аристотеля с совокупно¬
стью современных логических систем, в которых аристотелевская логи¬
ка выступает только преобразованным элементом нового целого.
Итак, объект логики, по нашему мнению, составляет не изучение
правильного мышления, а исследование научного знания. Не надо зара¬
нее для всего мышления решать, какие формы его являются правильны¬
ми, а какие неправильными. Ни одна логическая система не может этого
сделать, поскольку всякое принципиально новое знание по отношению
к установленным ею формам и законам выступает «неправильным». На¬
пример, с точки зрения двузначной логики все ло^Меские исчисления
многозначной логики должны быть исключены казг неправильные. Из¬
учая научное знание, логика вскрывает законы и формы правильного
мышления. Поскольку научные знания постоянно мздяются, изменяется
и область логического, то есть правильного.
В принятом нами определении в качестве объекта логического изу¬
чения берется такая форма, как научная теория, в то время как
логика в традиционном понимании нацеливала на понятия (термины),
суждения (предложения), умозаключения (выводы). Конечно, надо ана¬
лизировать структуру вывода, но истинное знание достигается в систе¬
ме, зрелой формой которой является научная теория. Для понимания
структуры, способов доказательства и развития теории необходимо из¬
учение понятий (терминов), суждений (предложений) и умозаключений
(выводов). Изучение предложений и их логических связей подчиняется
задачам логического анализа теории. Хорошо известно, что научное зна¬
ние сложное и многостороннее. Все ли оно служит объектом логическо¬
го? Одни полагают, что в сферу логики входит только одна сторона зна¬
ния: анализ структуры, строения такого ее образования, как вывод, сущ¬
ность которого заключается в переходе от заданного, известного знания
к другому, следуемому из него с логической необходимостью или вероят¬
ностью определенной степени.
В этом случае из научного знания берется только один его элемент
и изучается со строго определенной стороны. Нельзя отрицать важности
этого элемента для научного знания, которое невозможно без процес¬
са вывода. Детальный анализ выводного знания всегда входил в за¬
дачу логики, и на этом пути она достигла больших успехов. Но возни¬
кает вопрос: охватывает ли процесс вывода все, с чем связано разви¬
тие научного знания? Процесс вывода предполагает, что некоторое
знание нам уже дано и надо найти способы и средства вывести из
него еще некоторые предложения, обогатив тем самым наше знание.
Однако наше знание развивается не только таким путем; оно предпо¬
лагает выдвижение новых положений на основе обобщения практиче¬
ского опыта, экстраполяции прежних теоретических принципов, не укла¬
дывающейся в рамки логической дедукции.
Иные полагают, что это уже не логика. Однако если это не логика,
но в то же время нечто, приводящее к выдвижению и обоснованию но¬
вых научных идей, построению фундаментальных теорий, то оно имеет
значение не меньшее, чем любая строгая дедукция. Поэтому в истории
философии давно существует традиция расширения сферы логического
за счет изучения законов и форм движения мышления к новым резуль¬
татам, независимо от того, как мы к ним идем — путем дедукции по
известным правилам из уже ранее добытого знания, зафиксированного
в предложениях, или путем экстраполяции существующих принци¬
пов и т. п.
Таким образом, под логическим мы разумеем все, что связано с
анализом научного знания, вычленением его форм и законов движе¬
ния. При таком понимании возникает опасность, что логическое пере¬
станет быть чем-то единым, поскольку в него включены слишком
ЛОГИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
43
разнородные элементы — от формальных исчислений до законов
и категорий диалектики. Да, конечно, логическое содержит в себе
различные элементы, но в то же время остается единым, ибо все
эти элементы связаны так или иначе с пониманием знания и его дви¬
жения к объективно истинным результатам. Какими бы средствами
логика ни пользовалась, она остается логикой, если анализирует
знание с тем, чтобы осознать пути его движения к истине, хотя бы
какую-то одну сторону этого сложного процесса. Один из современных
методов логического анализа научного знания состоит в превращении
его в идеальную модель, построенную на принципах формального ис¬
числения. Идеальной моделью построения знания является язык,
искусствейно созданный, формализованный. В этом языке известен
весь алфавит, то есть перечислены все первоначальные знаки, из ко¬
торых строятся все остальные конструкции. Указываются однозначные
правила формирования из этих знаков предложений, имеющих опре¬
деленное значение; отбираются предложения, не зависящие от выводов
и выступающие в качестве аксиом; наконец, фиксируются правила вы¬
вода, на основе которых происходит переход от одного или нескольких
предложений к другому предложению. Предложение считается доказан¬
ным, если оно следует с необходимостью по этим правилам из других
предложений.
По этому образу построены все формально-логические исчисления,
по нему же будут строиться и новые. Меняются только знаки, прави¬
ла формирования из них предложений, исходные аксиомы и правила
перехода от одних предложений к другим. Эта идеальная модель по¬
строения знания, иными словами, созданный искусственный, формали¬
зованный язык, является в подлинном смысле каноном мышления, кото¬
рый служит методом анализа реального достигнутого знания. Эту мо¬
дель мы как бы накладываем на имеющееся знание и пытаемся осознать
его с точки зрения этой модели, построить его в соответствии с ней. Ло¬
гический анализ теоретического знания на основе этого метода дал боль¬
шие результаты как для развития теоретического познания, так и для
практики, в частности для решения задач передачи некоторых функций
человеческого мышления машине. Кибернетика была бы невозможна
без метода анализа знания на основе создания искусственных, формали¬
зованных языков. На базе этого метода можно проанализировать имею¬
щееся знание и соответствующим образом перестроить его, выразить по
возможности в строго формализованной системе. Он способствует и до¬
стижению нового знания, поскольку данный анализ может обнаружить
некоторые недостающие элементы, звенья, необходимые для построения
формализованной теоретической системы, и направить человеческую
мысль на их поиски. Поэтому неверно представление, что метод фор¬
мальной логики совсем не способствует движению знания к новым ре¬
зультатам. Это, конечно, прежде всего метод построения и доказатель¬
ства теоретического знания, но в определенных пределах он имеет и
эвристическое значение. «Даже формальная логика,— писал Ф. Эн¬
гельс,— представляет собой прежде всего метод для отыскания новых
результатов, для перехода от известного к неизвестному» (К. Маркс
и Ф. Энгельс, Соч., 2-е изд., т. 20, стр. 138). И неверно было бы ду¬
мать, что традиционная формальная логика создавала метод достиже¬
ния нового знания, а современная, более совершенная, утратила эту спо¬
собность.
Как всякий другой, метод построения формализованных систем
имеет свои границы. Например, в математике и в других областях зна¬
ния теоретические системы формализуются в соответствии с этой моде¬
лью. Но уже аксиоматизация систем теоретической физики встречается с
определенными трудностями, и если аксиоматизация возможна, то не в
том виде, как это предписывает метод создания систем теоретиче-
44
п. в. копнин
скогознания— современная формальная логика. Конечно, мы не исклю¬
чаем возможности и даже необходимости большой работы в направле¬
нии построения формализованных систем в различных областях совре¬
менной науки, вплоть до создания алгоритмов, по которым могут рабо¬
тать машины. Но может ли логика ограничиться тем, что будет самым
совершенным каноном мышления, то есть создавать формализованные
языки, под которые можно подгонять результаты познания, извле¬
кать из них возможные следствия?
Вся история логики дает отрицательный ответ на этот^вопрос, по¬
скольку с начала своего существования она стремилась с|®Гь не только
и не столько каноном, сколько органоном мышления, орудием его движе¬
ния к новым результатам. Однако диалектика развития такова, что вся¬
кий органон превращается в канон, и логика постоянно ц£*5>1тывала не¬
обходимость в новом органоне. Средневековье сделалоЧ^Йогической си¬
стемы Аристотеля канон мышления, поэтому развивающаяся наука
требовала нового органона, над созданием которого бился не только
Ф. Бэкон, но и вся философия нового времени. Однако созданная индук¬
тивная логика превратилась также в канон, в современных условиях
она стремится стать совершенным логическим исчислением. Эта потреб¬
ность в новом органоне — характерная особенность развития логики,
свидетельствующая о творческом неповторимом процессе научного по¬
знания.
3.	Задачи логики научного познания на современном этапе
Логические системы возникали на основе обобщения существующего
опыта познания и стремились охватить тенденции его развития, понять
его запросы. Аристотелевская логика выросла и^ геометрии Евклида,
бэконовская — из опытного естествознания нового времени; математи¬
ческая логика возникла как ответ на запросы развивающейся матема¬
тики второй половины XIX и начала XX столетия. Чтобы понять, какие
задачи современная наука ставит перед логикой, необходимо уяснить
особенности современного научного знания. В качестве примера мы возь¬
мем физическую науку, в которой, на наш взгляд, выражены типичные
черты современного научного знания вообще. Физика является той об¬
ластью знания, где, с одной стороны, математический аппарат нашел
самое широкое применение и налицо тенденция его дальнейшего рас¬
пространения, а с другой стороны, она остается той областью знания,
в которой опыт и эксперимент не только сохраняют свое прежнее, но и
приобретают новое значение.
Известно, что на рубеже нашего столетия началась революция в
естествознании, которая продолжается и сейчас. Эта революция
имеет несколько этапов, в разное время она охватывала разные обла¬
сти естествознания. Обычно сущность революции видят в открытиях
новых фундаментальных закономерностей, в проникновении в ту об¬
ласть, которая ранее была недоступна. И действительно, наука непре¬
рывно идет вширь и вглубь, включая в свою сферу новые объекты для
исследования, обнаруживая в них новые свойства и отношения. При
этом происходит ломка старых понятий, смена теоретических построе¬
ний. Для логики в этой революции важно не только то, что на смену
одного понятия приходит другое, одна теория уступает место другой.
Это было и раньше. Произошли существенные изменения в структуре
научного знания, в построении научных теорий, в формах движения
к новым результатам в познании.
Прежде всего бросается в глаза элиминация чувственности из содер¬
жания научного знания. Понятия науки стали носить крайне абстракт¬
ный характер, а сама научная теория на поверхности выступает в ви¬
де системы знаков, допускающих различную интерпретацию. Это и
ЛОГИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
45
создало основу для широкого использования' математического аппарата
в самых различных областях науки.
Изменился и путь науки к новым результатам. Как правило, в преж¬
нем естествознании опыт предшествовал новому теоретическому постро¬
ению. Теперь же опыт часто выступает только звеном в процессе провер¬
ки теоретического построения, которое возникает путем экстраполяции
прежних теоретических принципов, выдвижения разумом новых поня¬
тий. Вот как, например, описывает характер современного физического
знания А. Эйнштейн: «Физика представляет собой развивающуюся
логическую систему мышления, основы которой можно получить не вы¬
делением их какими-либо индуктивными методами из пережитых опы¬
тов, а лишь свободным вымыслом. Обоснование (истинность) систе¬
мы основано на доказательстве применимости вытекающих из нее тео¬
рем в области чувственного опыта, причем соотношения между послед¬
ними и первыми можно понять лишь интуитивно. Эволюция происходит
в направлении все увеличивающейся простоты логических основ. Боль¬
ше того, чтобы приблизиться к этой цели, мы должны решиться при¬
знать, что логическая основа все больше и больше удаляется от дан¬
ных опыта, и мысленный путь от основ к вытекающим из них теоре¬
мам, коррелирующимся с чувственными опытами, становится все более
трудным и длинным» (А. Эйнштейн. Физика и реальность. ЛА.,
изд-во «Наука», 1965, стр. 59).
Но при всем этом Эйнштейн, как и другие физики, не отрицает
значения опыта как источника новых идей в науке. «Чисто логическое
мышление,— пишет он,— само по себе не может дать никаких знаний о
мире фактов; все познание реального мира исходит из опыта и заверша¬
ется им. Полученные чисто логическим путем положения ничего не го¬
ворят о действительности» (там же, стр. 62). Поэтому речь идет не
об умалении роли опыта в современной науке, а об изменении этой
роли, о новом отношении между опытом и мышлением. Часто современ¬
ная научная теория не включает в свое содержание опыт как свою
часть, она состоит из системы абстракций, выраженных в знаковой фор¬
ме. «Законченная система теоретической физики,— пишет А. Эйнштейн,—
состоит из понятий, основных принципов, относящихся к этим поня¬
тиям, и следствий, выведенных из них путем логической дедукции.
Именно эти следствия должны соответствовать отдельным нашим опы¬
там» (там же).
Согласование некоторых звеньев теории с опытом стало одним из
главных моментов в узаконении самой теории и ее исходных принципов.
Понятия науки не возникают путем вывода из данных опыта, но опы¬
ту принадлежит решающая роль в их утверждении. «Мышление,— про¬
должает А. Эйнштейн,— позволяет строить систему; содержание ре¬
зультатов опытов и связи между ними излагаются с помощью следст¬
вий, полученных из теории. Именно в возможности такого изложения
заключены ценность и оправдание как всей системы, так и лежащих
в ее основе понятий и принципов. Иначе последние остаются сво¬
бодным творением человеческого ума, которое нельзя оправдать ни
природой самого человеческого ума, ни тем более как-то априори»
(там же).
Если попытаться выявить значение опыта в развитии современного
научного знания, то надо подчеркнуть, что опыт во многих случаях
не формирует содержание понятий и принципов современной науки, но
утверждает их, служит их некоторым оправданием.
Далее, современная наука характеризуется возникновением метатео¬
рий и метанаук как специфических форм научного знания, усиленным
стремлением осознать основы, лежащие в фундаменте построения науч¬
ных теорий, способов доказательства в них. Сначала это было свой¬
ственно только математике, которая одной из первых поставила вопрос
46
п. в. копнин
о природе собственного знания, его основах и способах построения те¬
ории в нем и т. п. Причем это способствовало развитию не только самой
математики, но и логики, поскольку решение задач обоснования мате¬
матики обнаружило недостаточность существующих логических
средств. Но вслед за математикой пошли и другие науки. Сей¬
час можно наблюдать увеличение количества работ, связанных с изу¬
чением природы и характера физического знания, особенностей по¬
строения современной физической теории, путей достижения нового
знания в ней. Причем этим занимались и занимаются крупнейшие фи¬
зики современности, такие, как А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзенберг,
М. Борн, Луи де Бройль и ведущие физики-теоретики Советскому Сою¬
за. Вслед за физикой идут в этом направлении и другие опытные науки:
химия, биология и т. д.
Само собой разумеется, что отмеченными особенностями^^исчер¬
пываются все изменения, происходящие в знании в наш4йЙ?и не в
равной мере они охватили все области современного естествознания.
Но дальнейшее развитие познания приводит к тому, что в этом направ¬
лении будет изменяться характер научного знания во всех областях
современной науки.
Эти изменения в характере знания выдвинули ряд логико-гносеоло¬
гических проблем. В связи с удалением содержания нашего знания от
результатов непосредственного чувственного созерцания объектов, невоз¬
можностью в прямом опыте проверить содержание выработанных поня¬
тий науки возникает войрос: а не означает ли это утрату объективности
содержания понятий и теорий современной науки, поскольку связи по¬
нятий науки с объектом долгое время мыслились как возможность во¬
площения абстракций в чувственном опыте? Понимание связи понятий
современной науки с объективной реальностью является сейчас острым
вопросом, по которому происходит размежевание филАофских позиций.
Крупнейшие ученые современности — А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзен¬
берг— полагают, что понятия современной науки объективны и, можно
сказать, в своем содержании более объективны, чем связанные непо¬
средственно с опытом понятия прежней физики. Так, например, А. Эйн¬
штейн, понимая, «что любая попытка чисто логического вывода основ¬
ных понятий и принципов механики из отдельных опытов обречена на
неудачу», все же исходит из признания объективности понятий и теорий
современной физики. «Весь наш предшествующий опыт,— пишет он,—
приводит к убеждению, что природа является осуществлением того, что
математически проще всего себе представить. Я убежден, что чисто ма¬
тематическое построение позволяет найти те понятия и те закономерные
связи между ними, которые дают ключ к пониманию явлений природы.
Пригодные математические понятия могут быть подсказаны опытом, но
ни в коем случае не могут быть выведены из него. Опыт остается, естест¬
венно, единственным критерием пригодности некоторого математическо¬
го построения для физики. Но собственно творческое начало относится
к математике. Таким образом, я в известном смысле считаю оправдан¬
ной мечту древних об овладении- истиной путем чисто логического мыш¬
ления» (там же, стр. 64).
Современная логическая теория должна суметь ответить на во¬
прос, как и почему понятия многих отраслей современной науки, не бу¬
дучи результатом непосредственного вывода из опытных данных, не толь¬
ко сохраняют свою связь с объектом, но постигают его глубже, полнее
и вернее. Если логика не обладает методом научного ответа на этот во¬
прос, то она не соответствует своей цели и задачам. Сам этот вопрос
является критерием проверки логической теории и ее метода.
Современная научная теория в идеале представляет собой систе¬
му, построенную на принципах аксиоматики; все свои положения она
стремится вывести с необходимостью из небольшого числа общих поло¬
ЛОГИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
47
жений, не доказываемых в данной системе. А поэтому перед логикой
остается задача »дальнейшего совершенствования теории дедукции.
Здесь она добилась больших успехов, и они ее ожидают в будущем.
Роль опыта, эксперимента хотя и изменилась, но ни в коем слу¬
чае не уменьшается. Логика с учетом особенностей современного науч¬
ного знания и во всеоружии своих средств должна изучать движе¬
ние познания от эксперимента в его сложной и совершенной форме
к теоретическому обобщению, а это значит, что разработка теории ин¬
дуктивных выводов и всего связанного с ними становится настоятель¬
ной задачей логического анализа. Не случайно к этим проблемам при¬
кована современная логическая мысль.
Но современная логика не может ограничиться разработкой теории
дедукции и индукции в их взаимосвязи. Фундаментальные понятия и
принципы в науке возникают в результате творческой функции человече¬
ского разума. Обратимся опять к А. Эйнштейну, который писал: «Для
применения своего метода теоретик в качестве фундамента нуждается в
некоторых общих предположениях, так называемых принципах, исходя
из которых он может вывести следствия. Его деятельность, таким обра¬
зом, разбивается на два этапа. Во-первых, ему необходимо отыскать эти
принципы, во-вторых,— развивать вытекающие из этих принципов след¬
ствия. Для выполнения второй задачи он основательно вооружен еще со
школы. Следовательно, если для некоторой области, то есть совокуп¬
ности взаимозависимостей, первая задача решена, то следствия не за¬
ставят себя ждать. Совершенно иного рода первая из названных задач,
то есть установление принципов, могущих служить основой для дедук¬
ции. Здесь не существует метода, который можно было бы выучить
и систематически применять для достижения цели. Исследователь дол¬
жен, скорее, выведать у природы четко формулируемые общие прин¬
ципы, отражающие определенные общие черты совокупности множест¬
ва экспериментально установленных фактов» (там же, стр. 5—6).
Возникают вопросы: действительно ли не существует и не может су¬
ществовать никакого метода установления общих исходных принципов
и понятий науки? Творческая деятельность ученого свободна, но в ка¬
ком отношении она свободна: независима ни от каких законов, или все-
таки она следует им? Достаточна ли для развития познания логика,
только дающая самые совершенные и многообразные правила выведения
возможных следствий из установленных принципов и логической обра¬
ботки данных эксперимента? Если логика будет рассматривать научное
творчество как в принципе алогичное и не подлежащее рацио¬
нальному анализу, то она оставит брешь для интуитивизма. Конечно,
на творчество влияет множество факторов и внелогического порядка,
однако оно представляет собой деятельность человеческого разума, то
есть оно рационально и, следовательно, является объектом логического
исследования. Поэтому, если говорить о новой задаче, которую совре¬
менное научное познание поставило перед логикой, то ее можно сфор¬
мулировать так: интенсивная разработка всеми средствами, которыми
располагает современная логика, проблем научного творчества, процесса
выдвижения и обоснования новых идей и на их основе теорий.
Нельзя сказать, что логика раньше не касалась совсем творческого
процесса; ведь творческий процесс включает в себя и дедукцию и ин¬
дукцию в их взаимосвязи. Но в настоящее время она стремится полнее
и глубже его отразить, изучить и то, что выходит за их рамки.
В изучении творческого процесса мы, конечно, должны не только
использовать и совершенствовать средства дедуктивной и в особенно¬
сти индуктивной логики, но и разрабатывать логический метод, который
связан с понятием диалектики или диалектической логики. Он исходит
из следующего понимания человеческого знания: 1) познание является
процессом постижения мыслью объективной реальности; 2) основой дви¬
48
п. в. копнин
жения знания к новым результатам служит практическое' взаимодейг
ствие субъекта и объекта; 3) знание движется к новым результатам по
законам и формам самой объективной реальности» отраженным сознач
нием человека; 4) выработанные в процессе длительного исторического
развития законы и категории диалектики являются как законами дви¬
жения явлений объективной реальности, так и их познания; они высту¬
пают орудием достижения человеком новых результатов в мышлении.
Процесс научного творчества предполагает выход за пределы того,
что непосредственно логически следует из предшествующих теоготи¬
ческих принципов и опытных данных. Он допускает свободу мыш^|?ния
от оков строгой логической дедукции и правил индуктивных заключе¬
ний, то есть работу продуктивного воображения 1.
Конечно, мышление, приводящее к выдвижению новцх^^ей,
включающее в себя научное воображение, не обходится без f^ftx ло¬
гических средств, как дедукция и индукция. Однако оно включает
и еще нечто, не являющееся алогичным вообще, а именно синтетиче¬
скую деятельность мышления на основе выработанных познанием кате¬
горий, то есть синтез, на который толкают мышление практические по¬
требности в разрешении той или иной научной проблемы. Каким бы
алогичным ни казался синтез, он регулируется некоторыми принципами,
но не так, как в дедуктивном или индуктивном выводе. Роль этих прин¬
ципов в современном научно-теоретическом мышлении выполняют ка¬
тегории материалистической диалектики. Приведем один пример. В на¬
чале нашего века в физике было выдвинуто понятие, которое сыграло
революционизирующую роль. Таким понятием был «квант». «Можно по¬
нять,— пишет Луи де Бройль,— какое существенное влияние было ока¬
зано на само направление развития человеческих знаний в тот день,
когда кванты исподтишка вошли в науку. В тот самый ^ень величест¬
венное и грандиозное здание классической физики было потрясено до
самого основания, хотя никто тогда еще и не отдавал себе ясного от¬
чета в этом. В истории науки не много было подземных толчков, срав¬
нимых по силе с этим» (Луи де Бройль. Революция в физике. М.,
1965, стр. 7).
Это понятие не следовало строго логически из предшествую¬
щих данных физики (принципов и экспериментов), к нему физики при¬
шли именно на основе творческого воображения, но оно укладывалось
в категории научно-теоретического мышления эпохи. Логика, основы¬
вающаяся на достижениях философии марксизма, вполне приемлет су¬
ществование кванта действия, приводящего «к противоречию между
концепцией строгой локализации в пространстве и во времени и концеп¬
цией динамического развития» (там же, стр. 8).
Творческая функция категорий диалектики объясняется тем, что они
создаются на более широкой основе, чем понятия любой конкретной об¬
ласти знания; в них обобщен и экстраполирован опыт всего познания,
а не одного какого-либо определенного объекта. Регулирующая роль
категорий в процессе творческого мышления состоит в том, что они до¬
пускают большие возможности для свободы воображения, оставляя его
в границах научно-теоретического мышления.
Нередко раздаются голоса, что категории диалектики недоста¬
точно строги, что их содержание не является логически доказанным.
Делаются попытки формализовать их, построить на их основе систему
выводов. Конечно, нужно заботиться об уточнении, углублении и обо¬
гащении категорий материалистической диалектики, но при этом нель¬
зя забывать, что если формализовать их содержание и на этой основе
1 Здесь нам хотелось бы присоединиться ко многим интересным идеям, высказан¬
ным по этому вопросу Ю. Бородаем в книге «Воображение и теория познания»
(М., изд-во «Высшая школа», 1966) в связи с кантовским учением о продуктивной спо¬
собности воображения.

ЛОГИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
49
построить жёсткую•, систему выводов, то они превратятся в логиче¬
ский канон и потеряют свое значение орудий продуктивной
творческой деятельности мышления. Их сила заключа¬
ется как раз в том, что они предоставляют определенную свободу
для синтетической деятельности разума, направляя научное познание
на достижение принципиально новых результатов. Чтобы получить но¬
вые идеи, категории должны дать возможность мышлению свободно
варьировать, а не только жестко, однозначно связывать его со стро¬
го определенными результатами.
Физики давно говорят, что мы находимся на пороге величайших
открытий в теоретической области, однако новых фундаментальных
теорий пока нет. Указывают, что для их возникновения нужны прин¬
ципиально новые, сумасшедшие идеи. Но в рождении этих идей опре¬
деленная роль принадлежит логике; при их выдвижении человече¬
ская мысль напрягает все свои способности, использует весь арсенал
своих средств, в том числе и логических. Физике и другим наукам
для выдвижения новых теорий не хватает не только фактов, но, мо¬
жет быть, именно философских категорий, способных открыть для них
иной образ теоретического мышления, допускающих такой ход мысли,
который прежние категории не только не предусматривали, а даже за¬
прещали.
Таким образом, одной из главных задач логики научного позна¬
ния в настоящее время является изучение творческого процесса в фор¬
мах и законах логики, что связано с выявлением эвристических прин¬
ципов выдвижения новых идей, построения и проверки научных тео¬
рий. На этом пути логику ожидают большие испытания, но здесь
она может показать и свою силу. Для решения этой задачи необходимо
усиленно разрабатывать материалистическую диалектику как логику
современного научно-теоретического мышления.
4.	«Вопросы философии» № 10.

Основные понятия 0
семиотики
Л. А. АБРАМЯН (Ереван)
В настоящее время семиотика как частная (специальная) наука су¬
ществует прежде всего в виде совокупности довольно разнородных ис¬
следований, объединенных, однако, по крайней мере тем, что объекты
различных областей знания рассматриваются в них со знаковой точки
зредия, то есть в качестве знаков и знаковых систем. Интересы дальней¬
шего развертывания конкретно-семиотических исследований требуют
ныне особого внимания к общей теории знаков, к выяснению и уточне¬
нию ее основных понятий. Трудности же, на которые наталкивается раз¬
работка общих и абстрактных понятий семиотики, в значительной сте¬
пени носят методологический и гносеологический характер. Этим и обу¬
словлена правомерность и необходимость философского анализа узло¬
вых понятий семиотики.	«
Анализ этого рода призван вместе с тем пролить дополнительный
свет и на собственные проблемы самой философии. Традиционная гно¬
сеологическая проблема «язык и мышление» не только не утратила сво¬
ей значимости, но и приобрела новое, более широкое звучание: если под
«языком» в пределах данной проблемы обычно подразумевался только
естественный язык, то теперь уже речь идет о той роли, которую играют
в процессе познания знаковые системы вообще, в том числе формализо¬
ванные логико-математические языки. Задача заключается в том, чтобы
раскрыть смысл и значение знаковой деятельности человека во всей его
практической и теоретической деятельности. В еще более широком кон¬
тексте, в плане воззрений на мир в целом, встает вопрос о месте сигналь¬
ных взаимодействий в общей системе универсальных связей и взаимо¬
действий. Одной из непременных предпосылок правильной постановки
этих проблем является философское осмысление центральных понятий
семиотики.
1.	Семиотика — общая теория знаков
Утверждение, что под семиотикой подразумевается общая теория
знаков, на первый взгляд представляется совершенно недискуссионным,
поскольку почти все специалисты обычно исходят из этой предваритель¬
ной и нестрогой характеристики. Иными словами, считается как будто
общепризнанным, что семиотика изучает не те или иные специальные
разновидности знаков, а общие закономерности функционирования зна¬
ков вообще. Однако оптимизм, внушаемый наличием подобного согла¬
сия, не вполне оправдан: само понятие знака толкуется по-разному, и в
зависимости от этого меняется и предметная область, относимая к ком¬
петенции семиотики. Разногласия в понимании знака дополняются край¬
ним разнообразием в интерпретации понятия значения. При этом трудно
найти какие-либо простые пути преодоления различий в понимании зна¬
ка и значения, так как речь идет о расхождениях, имеющих далеко не
случайное происхождение.

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ СЕМИОТИКИ
51
Достаточно хорошо известно, что семиотика была вызвана к жизни
внутренними потребностями процесса познания. Меньшее внимание при¬
влекло то обстоятельство, что источниками семиотических идей послу¬
жили различные области знания. Между тем эта множественность и раз¬
нородность источников семиотики отразилась не только на ее происхож¬
дении, но и на современном несколько «конгломератном» ее состоянии.
В известном отношении знаки не являются монополией семиотики.
Нет наук, не заинтересованный вТГроблеме зЯЗкаТ хотя бы уже потому,
что все они пользуются языком — естественным, обычным языком, а
также специально создаваемыми знаковыми системами. Вместе с тем
далеко не все науки имеют своей задачей исследование используемых в
них знаковых средств. Лишь для некоторых из них (учение о высшей
нервной деятельности, лингвистика, символическая логика и т. п.) зна¬
ки и знаковые системы становятся предметом пристального внимания.
Правда, в пределах этих научных дисциплин знаки исследуются либо в
той или иной своей разновидности, либо под специфическим углом зре¬
ния. И все же именно в недрах этих частных наук была выработана бо¬
лее или менее конкретная программа построения общей теории знаков
как самостоятельной области знания. Эта программа исходила прежде
всего из нужд научных дисциплин, сталкивающихся со знаковой про¬
блематикой.
Тесная связь с конкретно-научным материалом, порождающим зна¬
ковые проблемы, свойственна и марксистской литературе по семиоти¬
ке !. Хотя позитивная разработка проблем общей теории знаков с пози¬
ций марксизма была начата всего несколько лет назад, но в ней
явственно обнаруживается тенденция рассматривать вопросы семиоти¬
ки, исходя из проблематики частных наук, изучающих те или иные раз¬
новидности знаков. При этом в одних работах подчеркивается связь
семиотики преимущественно с символической логикой, в других — с лин¬
гвистикой, в третьих — с кибернетикой и т. п.
То обстоятельство, что семиотика своими корнями уходит в толщу
конкретно-научной проблематики, в целом имеет для нее несомненно
положительное значение. Это предохраняет ее от воспарения в сферы
пустых и произвольных абстракций. Кроме того, обобщенные понятия
семиотики могут быть выработаны лишь на основе изучения специфиче¬
ских разновидностей знаков. Наконец, связь семиотики с другими част¬
ными науками тем более важна для нее, что контакт с практической
сферой она осуществляет через посредство других наук.
Вместе с тем следует учитывать некоторые отрицательные послед¬
ствия, вытекающие из подобной связанности. Нельзя игнорировать ре¬
альную опасность того, что в этих условиях семиотические категории
могут мыслиться не в своем общем и отвлеченном виде, а в том специ¬
фическом содержании, которое диктуется той или иной наукой, изучаю¬
щей особую разновидность знаков. Ясно, что такая тенденция идет враз¬
рез с самим замыслом, с самой идеей семиотики как науки, так как если
семиотические категории утрачивают всеобщий — в сфере знаковых яв¬
лений— характер, семиотика, естественно, перестает быть (точнее, не
сможет стать) общей теорией знаков.
О реальности этой опасности свидетельствует, в частности, тот факт,
что уже первая попытка систематического изложения идей и понятий
1	Следует указать прежде всего на монографические работы по гносеологиче¬
ским проблемам семиотики: М. М а г к о v i с. Dijalekticka teorija znacenja. Beograd,
1961; А. Ш а ф ф. Введение в семантику. М., 1963; G. Klaus. Semiotik und Erkennf-
nistheorie. Berlin, 1963; A. A. 3 и н о в ь е в. Об основах абстрактной теории знаков. Сб.
«Проблемы структурной лингвистики». М., 1963; Л. О. Резников. Гносеологические
вопросы семиотики. Л., 1964. См. также ряд работ более специального характера:
Г. П. Щедровицкий иВ. Н. Садовский. К характеристике основных направ¬
лений исследования знака в логике, психологии и языкознании. Сообщения I—III.
«Новые исследования в педагогических науках», сб. Il, IV и V, 1964 и 1965.
52
Л. А. АБРАМЯН
семиотики, предпринятая Ч. У. Моррисом, имела довольно односторон¬
нюю ориентацию: моррисовская концепция семиотики отличалась глу¬
боким креном в поведенческую сторону, поскольку в самом понятии зна¬
ка акцент делался на внешние ответные реакции на воздействие стимула
и т. п. Вследствие этого основные понятия бихевиористски интерпрети¬
рованной семиотики, как отмечали многие исследователи, оказались не¬
применимыми к знакам обычного, естественного языка.
В последнее десятилетие намечаются контуры некоторых нДЫагкон^
цепций семиотики. Одни из них носят логико-математическиЙТОругие
психологически-лингвистический, третьи — кибернетический характер:
Каждая из них, имея ту или иную направленность, может быть плодо¬
творной в определенной сфере функционирования знаков. В этом смы¬
сле они не отрицают, а, скорее, дополняют друг друга. Тем не менее на¬
личие целого спектра концепций, имеющих различную окрашенность, не
решает проблемы семиотики как общей теории знаков.
Разумеется, нельзя не признать правомерным существование в пре:
делах семиотики ряда частносемиотических теорий, имеющих ту или
иную область своего преимущественного или даже исключительного при¬
менения (ибо всякая наука в конце концов представляет собой не что
иное, как совокупность теорий). Но при этом необходимо обладать опре¬
деленными основаниями хотя бы для того, чтобы все эти теории считать
семиотическими, не говоря уже об интеграции этих теорий. Иначе гово¬
ря, должна быть выработана система основных понятий, лежащая в
основе всех частносемиотических теорий и их конкретных приложений.
Понятия, составляющие эту систему, не могут быть ни психологически¬
ми, ни логическими, ни лингвистическими — они должны быть только
семиотическими. Это означает, что наряду с лингвистическим, психоло¬
гическим и т. п. понятием о знаке должно существовать общее, семиоти¬
ческое понятие о знаке вообще, отличающееся особо высоким уровнем
абстракции. Конечно, семиотическое исследование предполагает опери¬
рование понятием знака не только на уровне «всеобщности», но также на
уровне особенного и единичного. Но только общее понятие знака объеди¬
няет все частносемиотические исследования в единую науку.	-
Общие семиотические категории — понятие знака в первую оче¬
редь— еще нельзя считать 'должным образом разработанными.
Вследствие этого даже в работах, посвященных философским вопросам
семиотики, приходится оперировать частносемиотическими категориями.
В данных условиях это почти неизбежно. Важно лишь не возвести нуж¬
ду в добродетель. Поэтому сейчас со всей остротой встает вопрос о не¬
обходимости выработки общих семиотических понятий. Правы, на наш
взгляд, те исследователи, которые в связи с этим выдвигают следующую
дилемму: либо семиотика разрабатывает свое собственное понятие зна¬
ка (разумеется, опираясь при этом на данные других наук), либо же
она только заимствует и излагает материалы этих наук. «Если семиоти¬
ка претендует на статус самостоятельной науки, то она должна , пойти
первым путем» (А. А. Анатольев. Первая книга по семиотике. Ре¬
цензия на книгу Л. О. Резникова «Гносеологические вопросы семиоти¬
ки»). «Вопросы философии», 1965, № 9, стр. 173).
Существует мнение, что общее понятие о знаке вообще выработать
невозможно. К обсуждению этого, вопроса предстоит еще вернуться.
Однако уже здесь необходимо заметить, что если оно верно, то -тем са¬
мым ставится под сомнение вопрос о самой возможности существования
семиотики как общей теории знаков. Ибо если семиотика не в состоя¬
нии выработать общее понятие о знаке, она лишается единой теорети¬
ческой основы и оказывается обреченной на то, чтобы оперировать гете¬
рогенными понятиями о знаках, выработанными другими науками.
В этом случае семиотика из общей теории знаков превращается в про¬
стой свод знаний о различного рода знаках. Понятно, что фактическое
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ СЕМИОТИКИ
53
принятие этой точки:зрения вопреки словесным декларациям упразд¬
няет семиотику как самостоятельную науку.
• Не так давно в литературе обсуждался вопрос о том, является ли
семиотика наукой или это просто особая точка зрения (см. Н. Spang-
Н an ssen. Recent Theories on the Nature of the Language Sign. Copen¬
hague, 1954, p. 104). Думается, есть основания полагать, что семиоти¬
ка— наука, хотя и находящаяся еще в стадии становления и формиро¬
вания. Однако, если даже допустить, что при особо строгой постановке
вопроса речь может идти лишь о «знаковой точке зрения», то и тогда
следует признать необходимость такой системы понятий, которая выра¬
жала бы и олицетворяла бы эту точку зрения^
2.	О семиотическом понятии знака
Вопрос о возможности выработки такого общего понятия о знаке,
которое охватывало бы все его разновидности, с самого же начала сле¬
дует отделить от вопроса о формально-логическом определении этого
понятия. Такое разграничение представляется необходимым в связи с
тем, что порой перспективы выработки общего понятия знака неправо¬
мерным образом ставятся в зависимость от возможности его определе¬
ния в строгом соответствии с требованиями формальной логики.
Логическое определение — там, где оно возможно,— является важ¬
ным, но при всей своей значимости не единственным средством раскры¬
тия и фиксации содержания понятий. Думать иначе, требовать, чтобы в
любой характеристике понятия просвечивали контуры логической
дефиниции,— значит обеднять познание, переоценивать роль формаль¬
ных определений в сложном и не поддающемся полной формализации
процессе человеческого познания.
Дело не только в том, что формально-логические определения не
всегда возможны,— само их познавательное значение не должно преуве¬
личиваться. Указывая на неизбежную ограниченность логических дефи¬
ниций, Ф. Энгельс писал, что «они всегда оказываются недостаточными.
Единственно реальной дефиницией оказывается развитие самого суще¬
ства дела, а это уже не есть дефиниция» (К. Маркс и Ф. Энгельс.
Соч., 2-е изд., т. 20, стр. 634—635). Такая оценка логических определе¬
ний тесно связана с пониманием метода научного познания.
Поскольку в литературе нет определения знака, удовлетво¬
ряющего требованиям формальной логики, и поскольку трудно ожидать,
чтобы логическое определение само по себе разрешило проблему, ко¬
гда вопрос еще не выяснен по существу, остается один путь, один способ
подхода к раскрытию содержания этого понятия — не формальный, а со¬
держательный.
Выбрав путь содержательного подхода к проблеме, можно попы¬
таться выработать семиотическое понятие знака средствами индуктивно¬
эмпирического обобщения, то есть посредством сравнения и сопоставле¬
ния различного рода знаков и выведения на этом основании общих при¬
знаков понятия «знак». При этом, однако, необходимо отдавать себе от¬
чет в теоретической уязвимости всякого индуктивно-эмпирического об¬
общения (см. Б. М. Кедров. Обобщение как логическая операция.
«Вопросы философии», 1965, № 12). Данный способ обобщения нельзя
признать надежным уже потому, что выделенные посредством него об¬
щие признаки, как об этом свидетельствует опыт познания, могут ока¬
заться несущественными, внешними.
Этот метод — при изолированном его применении — оказывается
несостоятельным и по другой причине. Дело в том, что для сравнения и
последующего выведения общих признаков понятия «знак», необходимо
отобрать определенный круг объектов, в данном случае знаков. Каковы
же принципы выбора этих объектов? На основании каких принципов
54
Л. А. АБРАМЯН
одни объекты включаются в круг сопоставляемых явлений, а другие
исключаются? Обычно эти принципы остаются в тени. Фактически же
каждый исследователь отбирает для сравнения те объекты, которые он
интуитивно считает разновидностями знака, и, следовательно, он с само¬
го начала исходит из определенного, пусть неясного, представления о
знаке вообще. А это означает, что понятие, которое должно быть выра¬
ботано в результате обобщения, существенным образом будет зависеть
от содержания исходного представления.
Приведенные соображения свидетельствуют о том, чт^^цесемио-
тическое понятие о знаке невозможно выработать, если ^Й^раничиваться
только индуктивно-эмпирическими обобщениями. Здесь необходим более
глубокий подход — не эмпирический, а содержательно-теоретический,
стоящий на уровне «развития самого существа дела».
При самом общем и предварительном подходе знак может быть
охарактеризован как «вещь» в широком, гносеологическом смысле этого
слова. Вместе с тем совершенно очевидно, что не всякая вещь служит
знаком, хотя любая в принципе вещь может выступать в качестве зна¬
ка. Это означает, что знак не просто вещь, а вещь, находящаяся в осо¬
бом положении и выполняющая особую роль, специфическую функцию.
Сущность знака, следовательно, <не в материальной субстанции, не в
«природной материи» вещи, функционирующей как знак. Анализ веще¬
ственного субстрата знака не в состоянии дать больших результатов,
чем химический анализ монеты для объяснения сущности денег.
Поскольку, таким образом, сущность знака не в его вещественном
субстрате, единственно плодотворным направлением исследования ока¬
зывается изучение тех условий, в которых функционирование вещей в
качестве знаков становится возможным и необходимым. Иначе говоря,
изучению подлежит тот особый вид движения, в котором знаки возни¬
кают и в котором они обретают свое специфически знаковое бытие.
Начать следует не с понятия о знаке вообще, из которого неявным
образом исходит эмпирически-индуктивное обобщение, а с анализа еди¬
ничной разновидности знака с тем, чтобы посредством выявления ее
сущностных свойств и их теоретического обобщения выработать общее
понятие о знаке.
В качестве такой специальной разновидности .знаков можно вы¬
брать языковые знаки, знаковая природа которых установлена и при¬
знана. Известно, что важнейшей, функцией естественного языка (и, сле¬
довательно, языковых знаков) является функция общения. Язык — сред¬
ство общения между людьми. В этом же смысле можно сказать, что и
языковой знак есть средство человеческого общения. Именно общение
Составляет ту стихию, в которой языковые знаки возникают и в которой
они только и могут существовать и функционировать.
В свою очередь, понятие общения может быть обобщено. Опира¬
ясь на данные учения о высшей нервной деятельности, теории информа¬
ции и других наук, можно выработать понятие о коммуникации, то есть
о таком^взаимодействии, которое включает в себя передачу информации.
Тогда человеческое общение окажется лишь частным случаем комму¬
никации. По аналогии можно сделать такой вывод: если языковой знак
есть средство общения между людьми, то__знак-вообще .это средство
^ммуниканки.	.
“ Такой перенос центра тяжести с понятия знака на понятие комму¬
никации обязывает к раскрытию этого последнего. Однако здесь опять-
таки едва ли возможны логические дефиниции, ибо любое определение
понятия коммуникации, по-видимому, предполагает обращение к поня¬
тию знака. В итоге неизбежен «заколдованный» круг.
Но содержательно-теоретический анализ не в состоянии ни устра¬
нить, ни миновать его, ибо знак и коммуникация по самой своей приро¬
де предполагают и взаимно обусловливают друг друга. Знаки в такой
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ СЕМИОТИКИ
55
же мере необходимы для осуществления коммуникации, в какой бытие
знаков нуждается в своей стихии — коммуникации, поскольку вне ее
нет никаких знаков. А это означает, что коммуникация и составляет тот
особый вид движения, в котором конституируются и существуют знаки.
Все это, однако, не снимает необходимости раскрыть содержание
понятия коммуникации. Но сделать это можно, видимо, по-разному. Од¬
ним из важнейших средств содержательного развертывания понятия яв¬
ляется изучение процесса становления и развития соответствующего
явления во всей его исторической реальности. В данном случае необхо¬
димо проследить генезис и исторические формы развития коммуника¬
ции, исходя из «нестрогого» понимания последней. Движение мысли по
этому пути позволит объяснить не только возникновение знаков, но и
генетические связи между знаками различного рода. Вместе с тем каче¬
ственная определенность и «несводимость» каждой разновидности зна¬
ков найдет свое основание в специфичности условий, в которых осуще¬
ствляется данная форма коммуникации.
Такое исследование, по всей видимости, покажет, что коммуника¬
ция осуществляется в трех основных формах: односторонней, двусторон¬
ней и рефлективной. Примером первой формы коммуникации может
служить такая связь организма со средой, при которой условный раз¬
дражитель воспринимается организмом как знак безусловного. Она на¬
звана здесь односторонней в связи с тем, что знаки-сигналы не проду¬
цируются средой в качестве именно знаков, но биологической особью
воспринимаются как знаки. Пользуясь терминами теории информации,
можно сказать, что здесь отсутствует отправитель сообщения, налицо
только адресат. Двусторонняя коммуникация — это прежде всего обще¬
ние между людьми посредством знаков, принадлежащих к определенной
знаковой системе. При этой форме связи знаки и продуцируются и вос¬
принимаются в качестве таковых: имеется и отправитель сообщения и
адресат. И, наконец, рефлективная коммуникация (или самокоммуни-
кация) отличается тем, что отправитель и адресат совмещены. При¬
мером этой формы коммуникации является так называемая внутренняя
речь, мысленное пользование знаками.
Исследование процесса эволюции коммуникации сможет выявить
также основные сферы функционирования знаков, к которым, очевидно,
необходимо будет отнести следующие: биологическую, специально чело¬
веческую и техническую. При этом, по-видимому, окажется, что для раз¬
личных сфер функционирования знаков типичными являются различные
формы коммуникации. Так, для социальной среды определяющей фор¬
мой служит двусторонняя коммуникация. Само собой разумеется, что
формы коммуникации, присущие одновременно различным сферам, в
каждой из них находят свое специфическое преломление.
Такого рода исследование, некоторые направления которого здесь
гипотетически были очерчены, сумеет раскрыть не только важнейшие эта¬
пы развития коммуникации, но и природу этой формы связи. Вместе с тем
будут обрисованы не только исторические формы функционирования
знаков, но и основные типы знаков вообще. Мысленное следование за
ходом действительного развития жизни знаков приведет к логическому
ее воспроизведению.
Конечно, после того как исторический материал будет освоен, ко¬
гда будут проанализированы различные формы и ступени его развития,
в методе изложения можно почувствовать себя свободным от «нелогиче¬
ских» моментов исторического. Тогда можно будет начать непосред¬
ственно с того, что знак в наиболее общем виде может быть охаракте¬
ризован как средство коммуникационного взаимодействия. В этом слу¬
чае дальнейшая задача будет состоять в содержательно-теоретическом
развертывании этого общего понятия о знаке методом восхождения от
абстрактного к конкретному. В иной формулировке задача будет со¬
56
Л. А. АБРАМЯН
стоять в том, чтобы посредством ряда опосредований понятия коммуни¬
кации мысленно воссоздать все конкретное многообразие знаков.
В качестве исходного объекта содержательно-теоретического анали¬
за мы предложили взять наиболее сложный вид знаков — языковые зна¬
ки. Это не затруднит, а, напротив, облегчит решение проблемы: «анато¬
мия человека — ключ к анатомии обезьяны».
3.	О знаковом значении
Литература по проблеме значения, как известно, отличается исклю¬
чительным разнообразием мнений, точек зрения и концепций. Не один
десяток лет в работах по семасиологии, логической семантике, так назы¬
ваемой «общей» семантике и семиотике ведутся дискуссии по этой про¬
блеме. В этих условиях менее всего полезным было бы представлять де¬
ло таким образом, будто уже сейчас семиотика оперирует достаточно
ясным понятием о значении. Надо учитывать, что в этой ситуации одним
из условий плодотворности дискуссии является признание самой дискус-
сионности проблемы.
О глубине имеющихся разногласий можно судить по тому, что они
распространяются не только на философскую интерпретацию понятия
значения, но касаются и того, что, собственно, следует понимать под зна¬
чением знака, в чем заключается сущность проблемы значения. Это
объясняется, в частности, тем, что в различных областях знания пробле¬
ма значения имеет различное содержание. Так, в символической логике
эта проблема в значительной степени сводится к вопросам, обладает ли
данное знаковое выражение значением, синонимичны ли два данных
знаковых выражения и т. п. Если иметь в виду принятые в логике фор¬
мальные критерии, то вопросы этого рода не имеют общего решения.
Однако неправомерно было бы на этом основании делать вывод о бес¬
перспективности общего, семиотического понятия о значении, ибо в се¬
миотике проблема значения имеет совершенно иное содержание, и кри¬
терии здесь приняты другие. Вопрос о значении в семиотике — это во¬
прос о природе того связанного со знаком явления, которое делает
возможным коммуникацию, в том числе человеческое взаимопонима¬
ние. Понятно, что в такой своей постановке проблема значения приоб¬
ретает актуальную философскую значимость.
При всей глубине расхождений среди специалистов все же суще¬
ствует более или менее полное согласие по крайней мере в одном во¬
просе— в том, что знак и значение необходимым образом предполагают
друг друга. Считается, что цет знака без значения. Вместе с тем под зна¬
чением в семиотике и смежных областях всегда подразумевается значе¬
ние знака или знакового выражения (хотя за этими пределами «значе¬
ние» имеет более широкий смысл). Однако единодушие этим и исчерпы¬
вается. Оно нарушается сразу же, как только возникает вопрос о том,
как же именно соотносятся между собой знак и значение. И не удиви¬
тельно, поскольку само значение понимается по-разному. .
Предлагались различные способы систематизации и классификации
теорий значения. Если о значении говорить на философском языке, то
есть оперируя философскими категориями, то существующие точки зре¬
ния на значение можно охарактеризовать следующим образом: 1) значе¬
ние— это некоторая (материальная или идеальная) сущность, пребы¬
вающая вне1 знака, но тесно с ним связанная; 2) значение есть свой¬
ство знака; 3) значение — это отношение, связывающее знак с компонен¬
тами, участвующими в процессе функционирования знаков.
1 Умозрительно возможный случай, когда значение мыслится как сущность, пре¬
бывающая внутри знака, исключается (по крайней мере из числа теорий, имеющих
рациональное основание), поскольку «внутри» знака нет ничего, кроме безразличной
к знаковой функции «природной материи».	-

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ СЕМИОТИКИ
57
' г Подобное подразделение, как это нетрудно заметить, основано на
философской трихотомии — вещи, свойства, отношения — и имеет чрез¬
вычайно общий характер. Каждая из перечисленных точек зрения в ли¬
тературе представлена множеством существенно различающихся
разновидностей. Так, первая из них существует в двух основных вари¬
антах: в виде предметной теории значения (согласно которой значе¬
ние—это предмет, обозначаемый знаком) и образной теории значения
(в которой за значение принимается идеальный образ). При анализе и
сопоставлении современных теорий значения необходимо также иметь
в виду, что авторы, придерживающиеся аналогичных — в указанном
плане — взглядов, подчас решительно расходятся в исходных мировоз¬
зренческих и методологических принципах.
В этом смысле предлагаемое подразделение, разумеется, не отра¬
жает всего многообразия теорий значения со всеми свойственными им
особенностями и оттенками. Тем не менее, внося определенную упоря¬
доченность, оно позволяет выяснить, с какими теоретическими трудно¬
стями сталкиваются концепции того или иного общего типа. Ибо, при¬
няв определенную точку зрения, приходится считаться с проистекающи¬
ми отсюда последствиями.
Каковы же познавательные возможности перечисленных выше ти¬
пов решения проблемы значения? Какое из них адекватнее отражает
подлинную природу значения? Чем в действительности является значе¬
ние: вещью, свойством или отношением?
Чтобы от чего-то оттолкнуться, небесполезно, может быть, обра¬
титься к контекстам, в которых «значение» чаще всего употребляется.
У. Куайн выделяет, в частности, следующие контексты: «имеющий зна¬
чение» и «подобный по значению» (см. W. Quine. The Problem of
Meaning in Linguistics в его книге «From a Logical Point of View». Cam¬
bridge. Mass., 1953). He вызывает сомнения, что в первом контексте под
«значением» подразумевается свойство знака. В самом деле, когда гово¬
рят, что знак имеет значение, имеют в виду, что знак обладает свойством,
именуемым значением. Со вторым контекстом вопрос обстоит несколько
сложнее. Известно, что ряд специалистов по символической логике пред¬
почитает иметь дело именно с контекстом «подобный по значению»,
рассчитывая посредством него элиминировать неудобное понятие значе¬
ния. Однако попытки этого рода оказываются безуспешными, поскольку
знаковые выражения могут быть подобными (синонимичными) только
в отношении определенного своего свойства, а именно значения. От¬
сюда ясно, что в контексте «подобный по значению» под значением
опять-таки подразумевается свойство знака.
Хотя термин «значение» (в своем «знаковом» смысле) встречается
и в других контекстах, однако указанные обороты речи действительно
являются наиболее употребительными. Кстати, от них не могут отка¬
заться и сторонники предметной и образной теории значения. При этом,
однако, остается совершенно неясным, какое содержание вкладывается,
например, в такое выражение, как «знак имеет значение», когда под
значением подразумевается не свойство знака, а то, что лежит вне его.
В каком смысле знак «имеет» то, что пребывает вне его, будь то пред¬
мет обозначения или его идеальное отражение?.. Невозможно отрицать,
что единственно реалистическим и естественным истолкованием значе¬
ния в этого рода контекстах является понимание его как свойства.
‘Подход к значению как свойству представляется реалистическим,
конечно, не потому, что он соответствует наиболее распространенным
контекстам (подобные соображения могут, скорее, навести на мысль, чем
обосновать ее), а потому, что знак, как и всякое явление, должно быть,
обладает некоторым определяющим свойством, в котором выражается
его специфическое качество знаковости. Непризнание этого было бы
равносильно отрицанию его отличия от «простой вещи».

58
Л. а: АБРАМЯН
В самом деле. Само собой понятно, что всякая вещь может слу¬
жить знаком, но что не всякая вещь им является. Когда «просто вещь»
преобразуется в знак, она, очевидно, приобретает какое-то новое каче¬
ство, которым прежде не обладала. Значение и составляет свойство, в
котором это качество проявляется, коль скоро необладание этим свой¬
ством расценивается как отсутствие знакового начала.
Итак, значение—^эт2_свойство знака. Но это не есть свойство «при¬
родной MafepiiH» вещи, выступающей в функции знака. И это ясно уже
из того, что и знак — не «просто вещь». Но для того, чтобы лучше пред¬
ставить себе значение как свойство знака, необходимо дополнить харак¬
теристику последнего. В диалектике общепризнанной истиной является
положение о том, что вещь, в сущности,— это совокупность отношений,
носителем которых она Является. Подобный подход применим и к знаку.
Более того, он здесь необходим. Нет никакого смысла говорить о знаке
как об объекте, существующем на своем собственном основании, «в се¬
бе и для себя». Напротив, бытие знака по самой его сущности — это
«бытие для другого». Знак является знаком только для тех, кто им
пользуется.
Наличие знака, далее, предполагает существование известного со¬
держания, которое им «сообщается», и определенного положения ве¬
щей, которого это содержание касается. (Совокупность этих факторов,
участвующих в функционировании знаков, называемую «знаковой
ситуацией», и пытаются — обычно в упрощенном виде — представить в
виде «семантического треугольника».) Знак не в состоянии быть самим
собой вне отношений, связывающих его с элементами знаковой ситуа¬
ции. Только вступая в сеть этих отношений, «просто вещь» приобретает
ценность знака. В этом смысле можно сказать, что знак в своей сущпо-
сти — это совокупность отношений, составляющих "структуру знаковой
1итуации\ '	”
Если вещь превращается в знак только тогда, когда она вступает в
отношения, характерные для знаковой ситуации, если именно вслед¬
ствие этого она приобретает специфически знаковое свойство — значе¬
ние, то следует полагать, что это свойство знака необходимо искать в
сфере этих отношений. Ибо вне этих отношений нет не только значения,
но и знака.
При этом, если бы значение представляло «физическое» свойство
вещи, то оно, подобно любому обычному свойству, обнаруживалось
бы в отношении вещи к другим вещам. Но значение как знаковое свой¬
ство существенно отличается от обычных, «физических» свойств. Послед¬
ние, принадлежа вещи, зависят от способа организации ее «природной
материи». Значение же — свойство знака, а не вещи, и такой зависимо¬
сти для него не существует. Поэтому значение не только проявляется в
отношении, но оно целиком в этом отношении.
Таким образом, истолкование значения как свойства знака и взгляд
на значение как на отношение могут быть объединены. Значение — эта
свойство знака, и оно существует только как отношение, или, иначе,
значение как отношение свойственно знаку1 (подобно тому, как стои¬
мость, являющаяся, в сущности, отношением, свойственна товару). Воз¬
можность такого синтеза теоретически основывается на том, что отно¬
шение, с точки зрения диалектического мышления, может рассматри¬
ваться как частный случай свойства.
Такое объяснение значения, конечно же, является еще очень общим.
1 Поскольку это отношение свойственно знаку, оно не может рассматриваться
как «взаимное и обратимое» (см. S. Ullmann. Semantics. An introduction to the
Science of Meaning. Oxford. 1964, p. 57). На том же основании мы не согласны с
утверждением, что, поскольку значение есть отношение знака к понятию, его нельзя
приписать ни языковому знаку, ни понятию (см. В. И. Мальцев. Значение и поня¬
тие. «Проблема значения в лингвистике и логике» (Тезисы). Изд-во МГУ, 1963, стр. 5).

основные понятия СЕМИОТИКИ
59
Но ведь и само понятие значения является достаточно общим, отвле¬
ченным от тех основных плоскостей, в которых функционируют знаки.
Поэтому более определенные характеристики могут быть даны, если
перейти к рассмотрению семантического, синтаксического и прагмати¬
ческого значения. В данном случае целесообразно сосредоточить вни¬
мание на семантическом значении, имея в виду при этом значение язы¬
ковых знаков. В науках, изучающих «человеческие» знаки, существует
давняя традиция выделения в семантическом значении двух компонен¬
тов — предметного значения и смыслового значения. Следуя этой оправ¬
давшей себя в практике научных исследований традиции, необходимо
отдельно, хотя и вкратце, рассмотреть оба этих компонента.
К пониманию природы предметного значения, казалось бы, ближе
всего подошла теория значения, принимающая за значение предмет
обозначения. Сильная сторона этой теории сострит в том, что она под¬
черкивает роль обозначаемого предмета в конституировании значения.
Действительно, было бы глубоко ошибочным изолировать знаки (и, сле¬
довательно, язык, к которому они принадлежат) от той внеязыковой
реальности, которая служит конечной основой интерсубъективности.
Предметное значение знака в том, что оно отсылает мысль к этой реаль¬
ности, «указывает» на предметы.
Отсюда, однако, нельзя сделать вывод о том, будто предмет обозна¬
чения и составляет значение знака. Предмет сам по себе, в своем неза¬
висимом ни от какого сознания (в том числе языкового) существовании
не образует значения знака. Значение формируется не самим фактом
существования предмета, а соотнесенностью знака к предмету. А. А. Вет¬
ров, справедливо усматривая в предметной теории значения определен¬
ное рациональное содержание, вместе с тем. вносит совершенно необхо¬
димое уточнение: «Предметным значением слова является не сам пред¬
мет, обозначаемый словом, а отношение слова к предмету» (А. А. Вет¬
ров. Предмет семиотики. «Вопросы философии», 1965, № 9, стр. 62).
Таким образом, под предметным значением подразумевается отнесен¬
ность знака к предмету обозначения.
В некоторых теориях значения это отношение знака к предмету
обозначения рассматривается как прямое, непосредственное отношение.
В таком подходе сказывается дух «антиментализма», попытка исклю¬
чить человеческое сознание из отношения между языком и действитель¬
ностью. Однако языковой знак и предмет, взятые сами по себе, не в
состоянии вступить ни в какие отношения, релевантные для процессов
коммуникации. Отношение < между знаком и предметом опосредо¬
вано человеческим сознанием. Эта отнесенность объективна лишь в
том смысле, что закреплена в общественном сознании языкового кол¬
лектива. На все эти слабости предметной теории значения с полным
основанием указывают сторонники образной теории значения, прини¬
мающие за значение идеальный образ.
Эта теория значения также не лишена определенного рационального
содержания. Достоинство ее в том, что она правомерно указывает на
роль сознания в формировании значения. Однако можно ли согласиться
с тем, что под значением языкового знака следует понимать идеальный
образ предмета обозначения? С самого же начала понятно, что обобщен¬
ное отражение предмета обозначения в лучшем случае можно было бы
принять только за смысловое значение. Но формы сознания — понятие,
представление — сами по себе еще не составляют значения знаков.
В самом деле, если кто-либо не знает значения знакового выра¬
жения «astra», если, следовательно, этот знак для него не имеет зна¬
чения, то это вовсе не означает, будто в его сознании отсутствует
всякое представление о звезде. С другой стороны, наличие в сознании
наинаучнейшего понятия о звезде само по себе не обеспечивает знания
значений всех тех слов, которые в различных языках служат средством
60	л. А. АБРАМЯН 	 '

выражения этого понятия. Новый языковой знак приобретает для нас
значение не в силу одного только существования в нашем сознании соот¬
ветствующего мысленного содержания, а в результате соотнесения этого
знака с данным идеальным содержанием.
Это обстоятельство указывает на то, что соотнесение языкового
знака с идеальным образом в процессе изучения нового языка осуще¬
ствляется несколько иначе, чем при пользовании родным: в первом
случае это отнесение имеет, так сказать, более «внешний» характер, так
как уже до момента нового соотнесения мысленное содержание было
«внутренне» соотнесено с системой знаков родного языка. Однако и в
случае пользования родным языком «слитность» слова и понятия пред¬
ставляет собой не тождество (полное или частичное), а единство, то есть
некоторое отношение.
Образная теория значения не может быть признана удовлетвори¬
тельной также потому, что приравнение значения слова к понятию ведет
к отождествлению лексико-семантической системы языка с понятийной
системой науки, языковой дифференциации действительности с логиче¬
ским анализом и т. д. Следовательно, образная теория значения также
нуждается в уточнении. Подобно тому, как предметным значением слу¬
жит не сам предмет, а отношение знака к предмету обозначения, так и
смысловое значение составляет не идеальный образ сам по себе, а отно¬
шение знака к обобщенному отражению предмета.	'
В отличие от предметного значения как непрямого, опосредован¬
ного отношения знака к предмету смысловое значение является непо¬
средственным отношением. Это именно то отношение, которое имеется
в виду, когда говорят, что слово выражает понятие. В силу непосред¬
ственности этого отношения язык и является непосредственной действи¬
тельностью мысли.
Исходя из такого понимания предметного и смыслового значения,
семантическое значение можно охарактеризовать как двойную отнесен¬
ность знака — к предмету обозначения и к его обобщенному отраже¬
нию,— в которой отношение знака к предмету обозначения опосредуется
идеальным образом последнего L Именно потому, что значение знака
заключается в его отнесенности к предмету обозначения и его идеаль¬
ному образу, знак способен замещать собой предмет обозначения и
служить средством выражения идеального содержания.
В соответствии с изложенны.м выше пониманием основных семиоти¬
ческих категорий точнее всего семиотику можно было бы охарактеризо¬
вать как науку об общих условиях, закономерностях и особенностях
функционирования знаков.
1 Аналогичное понимание значения отстаивается в ряде работ советских авторов
по вопросам философии, логики и лингвистики. См., например: П. В. К о п н и н. Диа¬
лектика как логика. Киев, 1961, стр. 308; А. А. Зиновьев. Об основных понятиях
и принципах логики науки. Сб. «Логическая структура научного знания». М.» 1965,
стр. 159; Ю. С. Степанов. О предпосылках лингвистической теории значения. «Во¬
просы языкознания», 1964, № 5, стр. 68. (Еолее полные библиографические сведения
приведены в нашей работе «Гносеологические проблемы теории знаков». Ереван, 1965,
стр. 149, 156—157).

Прагматистская
«реконструкция в философии»
и ее действительный смысл
Ю. К. МЕЛЫЗИЛЬ
Одним из наиболее влиятельных направлений буржуазной фило¬
софии XX столетия является прагматизм. Хотя в наши дни лишь немно¬
гие западные мыслители открыто объявляют себя его приверженцами,
ряд основных идей этой философии в переработанном виде вошли в со¬
держание других весьма действенных, сегодня идеалистических учений.
Более того, прагматизм как определенная мировоззренческая позиция
прочно укоренился в самых различных сферах буржуазного обществен¬
ного сознания: язык прагматизма стал настолько привычным, что мно¬
гие пользуются им, совершенно не думая о его философском происхож¬
дении. Причина идеологической устойчивости некоторых идей прагма¬
тизма состоит в том, что он является одним из существенных и, по-види-
мому, неустранимых аспектов буржуазного мировосприятия, что реаль¬
ные отношения, ответом на которые была эта философия, постоянно
(хотя и в новых формах) воспроизводятся современным капитализмом.
* * *
Прагматизм — субъективно-идеалистическое философское учение,
близкое, с одной стороны, к махистскому позитивизму, а с другой — к ир¬
рационалистической «философии жизни» (Ницше, Дильтей, Бергсон).
Главная гносеологическая идея прагматизма связана с извращением
роли практики в процессе познания. Приверженцы этой философии
пытаются рассматривать значение понятий, идей, суждений в терми¬
нах практических последствий основанного на них действия, успеш¬
ность которого расценивается не только как критерий, но и как само со¬
держание истинности соответствующих идей.
Название «прагматизм» этимологически происходит от греческого
слова п р а г м а — дело, действие; исторически же от выражения праг¬
матическая вера, введенного Кантом в «Критике чистого разума».
Основные идеи прагматизма как философского учения были вы¬
сказаны (хотя и не полностью разработаны) американским ученым и
философом Чарлзом С. Пирсом еще в семидесятых годах девятна¬
дцатого века, но в течение почти двадцати лет оставались неизвестными
в философских кругах и не оказывали значительного влияния на его соб¬
ственные взгляды. С конца девяностых годов известный психолог Уильям
Джемс стал энергично пропагандировать прагматизм, придав ему более
популярную форму, после чего идеи этой философии быстро вошли в
моду. Примерно в то же время к прагматизму примкнул Джон Дьюи,
находившийся в первые годы своей философской деятельности под силь¬
ным влиянием неогегельянства. Начав с прагматистской интерпретации
логики и теории познания, Дьюи в последующие десятилетия всесто¬
62
Ю. К. МЕЛЬВИЛЬ
ронне разработал прагматизм (или, как он называл, его инструмента¬
лизм), применив принципы данного учения к социологии, этике, эсте¬
тике, педагогике и превратив прагматизм в универсальный метод мыш¬
ления, в «почти официальную философию» буржуазной Америки.
Из известных американских прагматистов можно назвать также
Д. Г. Мида, Г. Кэллена, С. Хука. ’
В Англии оксфордский профессор Фердинанд К. С. Шиллер окре¬
стил свой наиболее субъективистский и волюнтаристский вариант праг¬
матизма гуманизмом. В Италии прагматизм пропагандировали
Папини и Преццолини, в Китае Ху-Ши создал прагматистскую школу
в философии и литературоведении.	.
Доктрина прагматизма никогда не формулировалась его представи¬
телями сколько-нибудь точно и определенно, так что еще в начале века
американский критик прагматизма А. Лавджой насчитал до трина¬
дцати разновидностей прагматизма. Каждый из основоположников
прагматизма давал свое толкование этой доктрине. Пирс, вновь вернув¬
шись в девятисотых годах к своему полузабытому детищу, настаивал на
том, что прагматизм — это всего лишь метод установления значения ин¬
теллектуальных понятий. Чтобы отмежеваться от неправомерного, по его
мнению, распространения прагматизма на понимание истины, Пирс в
1905 году придумал для своего варианта прагматизма новое название
«прагматициз м», которое «настолько безобразно, что может не боять¬
ся похитителей детей» (С. S. Peirce. Collected Papers, vol. 5, § 414).
В работах Джемса прагматизм выступил главным образом как концеп¬
ция истины и как моральное учение, направленное на оправдание веры
в бога.: Дьюи видел в прагматизме прежде всего «теорию исследования»
или «инструментальную логику».
Буржуазные философы и историки философии обычно толкуют
прагматизм расширительно, включая в него любые взгляды, если они
высказывались философами, называвшими себя прагматистами. Подоб¬
ную же ошибку можно иногда встретить и в работах советских фило¬
софов. В результате в рубрику прагматизма были занесены, например,
работы Пирса по семиотике, логике, методологии науки и другие, имев¬
шие весьма отдаленное отношение к прагматизму или вовсе не имев¬
шие с ним ничего общего. В более строгом и точном смысле слова праг¬
матизм— это специфическая философская доктрина, включающая
в себя теорию мышления, теорию значения, теорию истины, опыта и ре¬
альности.
Все прагматисты единодушны в том, что их учение позволяет
принципиально по-новому подойти к старым философским проблемам и
выяснить их действительный смысл. «Реконструкция в философии»,
осуществленная, по уверениям Дьюи, прагматизмом, состояла прежде
всего в особой трактовке процесса мышления и научного познания во¬
обще. Для обоснования такой трактовки прагматисты использовали
заимствованные у Дарвина идеи о становлении мыслительных способ¬
ностей человека в ходе эволюции и о роли приспособления организма
к среде.
Мышление человека, развивавшееся в процессе общественно-истори¬
ческой практики, с самого начала было вплетено в трудовую деятель¬
ность и призвано целесообразно направлять человеческие действия на
основе познания вещей, их свойств и законов объективного мира. По¬
скольку, однако, эти две функции, будучи взаимосвязанными, обладают
известной самостоятельностью, появилась возможность не только проти¬
вопоставить их друг другу, но и абсолютизировать одну за счет другой.
Именно это и имеет место в прагматизме, который принижает позна¬
вательную роль мышления, усматривая в нем лишь средство биологи¬
ческого или психологического удовлетворения, связанного с устранени¬
ем всего, что мешает действию.

ПРАГМАТИСТСКАЯ «РЕКОНСТРУКЦИЯ В ФИПОСОФ^ИИ*	63
Согласно исходной прагматистской доктрине Пирса, единственная
функция мышления состоит в преодолении беспокойного и неприятного
состояния сомнения и достижении спокойного и приятного состояния
устойчивой веры, на основании которой человек мог бы действовать
без колебаний. Само же верование (убеждение — belief) понимается
Пирсом как готовность, или, иначе, осознанная привычка, действовать
тем или другим образом при соответствующих обстоятельствах. Содер¬
жание верования сводится к типу действия или поведения и не заключает
в себе ничего более. Вопрос же об истинности верования в смысле соот¬
ветствия его объективной реальности отбрасывается Пирсом как якобы
лишенный основания. Говорить об истине Пирс считает возможным
лишь в смысле устойчивого верования, то есть верования, не подвер¬
женного сомнению.
У. Джемс также связывал в своих «Принципах психологии» (1890)
наличие сознания с действием и выбором средств для достижения
цели этого действия. Впоследствии он откровенно признал антиинтел-
лектуалистический характер прагматизма, для которого «теории пред¬
ставляют собой не ответы на загадки», а «программы для дальней¬
шей работы»; идеи — это не отражение объектйвной реальности, а лишь
орудия, используемые в ходе нашего опыта.
Дьюи берет в качестве отправного пункта своей инструментальной
логики человека как организм, находящийся в некоторой среде и
стремящийся приспособиться к ней. Мышление, а за ним и наука
рассматриваются Дьюи в чисто биологическом плане как особая функ¬
ция организма, позволяющая решать сложные жизненные задачи. Мыш¬
ление, по Дьюи, всегда начинается лишь в такой ситуации, когда дей¬
ствие человека наталкивается на неожиданное препятствие и застопори¬
вается. Вся деятельность мышления сводится к «исследованию» (in¬
quiry), то есть к осознанию и оценке возникшей «проблематической
ситуации», к установлению характера проблемы, к подбору средств и
способов для ее наиболее успешного решения, или, по выражению
Дьюи, для преобразования неопределенной проблематической ситуации
в определенную, решенную. Поскольку проблема осознается, а решение
ее сперва осуществляется в мышлении с помощью понятий, идей, теорий
ит.д.,этим последним приписывается инструментальное и только инст¬
рументальное значение. Способность обобщенного отражения отношений,
свойств и законов объективного мира, а следовательно, и возможность
создания научной теории Дьюи фактически отрицает; сфера применения
интеллектуальных инструментов ограничивается, по его мнению, преде¬
лами отдельных ситуаций. Однако при этом допускается применение в
каждом отдельном случае любых «инструментов», лишь бы они отвечали
потребностям данной ситуации.
Естественным коррелятом прагматистской концепции мышления
явилось представление о страшном, полном превратностей, незакономер¬
ном мире, об иррациональной «плюралистической вселенной», в которой
царит абсолютный случай, а жизнь человека протекает в переходах от
одной непредвидимой ситуации к другой. Никакое рациональное знание
этого мира, имеющее объективное значение, невозможно. По образному
выражению Джемса, «мы находимся в мире так же, как собаки и кошки
в наших библиотеках; они видят книги и слышат разговор, не чуя во
всем этом никакого смысла» (У. Джемс. Вселенная с плюрали¬
стической точки зрения. М., 1911, стр. 170). А если так, то единственно,
чем человек вынужден руководствоваться в жизни,— это либо рекомен¬
дуемая Джемсом иррациональная вера, принимаемая в результате
волевого акта, либо разработанный Дьюи якобы научный эксперимен¬
тальный метод, который фактически сводится к методу проб и ошибок,
эмпирических поисков решения отдельных частных задач. В одной
из своих работ Дьюи сравнивает ученого с человеком, подбирающим из
64
Ю. К. МЕЛМИЛЬ
связки ключей (понятий, теорий и пр.) такой ключ, который подходит к
данному замку. Как только ключ подобран и замок открыт (данная про¬
блема решена), наука сделала свое дело. Наука есть, иными словами,
не более как способность решать частные, не подлежащие обобщению
задачи.
Дьюи отнюдь не пытается представить проблематические ситуации
и их решения как нечто субъективное — он исходит из принципа вза-.
имодействия организма и окружающей среды. В то же время
Дьюи категорически отказывается признать существование «предше¬
ствующей реальности», то есть какой-либо реальности, независимой
от человека и его познавательной и практической деятельности. Поэтому
объективные условия, характеризующие ситуацию как положение чело-,
века в мире, фактически растворяются в субъективном восприятии этих
условий, а «проблематическая ситуация» на деле оказывается лишь дру¬
гим названием того состояния сомнения, в переходе от которого к состо¬
янию веры Пирс видел единственную функцию мышления.
Смешение объективных и субъективных моментов ситуации выте¬
кает из более общей методологической предпосылки прагматизма —
из отрицания (под предлогом критики всех унаследованных форм ду¬
ализма) разграничительных линий между материей и духом, субъек¬
том и объектом, бытием и сознанием, Мыслью и действием, теорией и
практикой и т. д. Это «преодоление дуализма», осуществляемое на ос-,
нове выдвинутого Пирсом и подхваченного Дьюи «принципа непрерыв¬
ности», ведет, в частности, к смешению биологического, социального,
психологического и логического аспектов процессов познания и челове¬
ческой деятельности вообще. Все ее формы, все, что так или иначе мо¬
жет стать фактом или состоянием сознания, растворяются прагматиз¬
мом в предельно расплывчатом понятии «опыта».
Концепция опыта образует общефилософский фундамент прагма-
тистской доктрины. Его теоретические истоки — это воспринятая Пир¬
сом и Дьюи у немецкого классического идеализма идея о тождестве
мышления и бытия, которая в сочетании с берклианско-юмистской по¬
зитивистской традицией получила более субъективистскую интерпре¬
тацию в духе учения о нейтральных элементах, выдвинутого Э. Махом
и его школой (махизм рассматривал различие субъекта и объекта лишь
как различие точек зрения на один и тот же якобы нейтральный матери¬
ал опыта).
«Опыт», который Джемс охотно отождествляет с «потоком созна¬
ния», подвергается в прагматизме крайней антропоморфизации в соот¬
ветствии с основным принципом прагматизма. Согласно этому принци¬
пу, получившему название «принципа Пирса» и выражающему централь¬
ную идею собственно прагматистской доктрины, значение или содержа¬
ние (у Пирса здесь нет четкого разграничения) понятий, утверждений
и пр. состоит в их будущих практических последствиях, в том или ином
влиянии на человеческую жизнь, на наше поведение, на наши нужды и
цели, на средства их достижения.
В первоначальной формулировке (которая впоследствии неоднократ¬
но переделывалась Пирсом без изменения ее по существу) «принцип
Пирса» гласит: «Рассмотрите, каковы те практические последствия, ко¬
торые, как мы полагаем, могут быть произведены объектом нашего по¬
нятия. Понятие о всех этих последствиях и есть полное понятие объекта»
(С. S. Peirce. Op. cit., vol. 5, § 18).	'
Прагматисты заявляют, что благодаря сделанному Пирсом откры¬
тию прагматизм может быть «методом улаживания философских спо¬
ров», способным раз и навсегда разрешить вековечные проблемы фило¬
софии. Для этого якобы необходимо лишь поставить вопрос о Том, какие
практические изменения произойдут в нашем будущем опыте в зависимо¬
сти от того, окажется ли спорное утверждение истинным или ложным.

ПРАГМАТИСТСКАЯ «РЕКОНСТРУКЦИЯ В ФИЛОСОФИИ
65
Гносеологические корни прагматистской теории значения кроются
в неоднозначности самого слова «значение». О «значении» (знака, слова,
высказывания, теории и т. д.) можно говорить в смысле гносеологиче¬
ском, то есть в смысле той информации об объекте, которую несет или
передает данный знак прежде всего в смысле того объективного содер¬
жания, которое должно быть выражено с его помощью.
Для материалистической теории познания это употребление слова
«значение» является основным, исходным, тем, которое дает возмож¬
ность понять и другие его применения (например, когда говорят о значе¬
нии знаков, не обозначающих никаких материальных объектов, о зна¬
чении выражений и слов, относящихся к области поэзии, фантазии, ми¬
фов и т. д.).
Но о «значении» говорят и в так сказать историческом смысле, то
есть в смысле важных последствий какого-либо события (например, зна¬
чение открытия Америки или запуска первого искусственного спутника).
Иногда о значении одного и того же явления можно говорить в обоих
смыслах (например, означении теории относительности говорят и в смыс¬
ле ее теоретического содержания и в смысле ее влияния на развитие
науки).
«Принцип Пирса» основан на смешении этих двух смыслов слова
«значение». Пирс отбрасывает «гносеологический» смысл этого слова, сво¬
дя «значение» лишь к его «историческому» смыслу, то есть отождеств¬
ляя значение с последствиями некоторого действия. Но он выдает
этот «исторический» смысл значения и за его гносеологический смысл,
утверждая, что понятием о будущих последствиях полностью исчерпы¬
вается все содержание рассматриваемого понятия и ничего более в нем
нет. При этом под «значением» прагматисты имеют в виду не какие-либо
серьезные исторические последствия, а лишь то, что они называют
«практическими последствиями». При расшифровке же этого весьма
неясного выражения оказывается, что «практические последствия» озна¬
чают либо рекомендуемое поведение, либо ожидаемые чувственные впе¬
чатления, переживания и пр. Это значит, что, пользуясь даже самыми
абстрактными научными понятиями, человек говорит якобы только о сво¬
их собственных ощущениях, эмоциях, интересах и действиях. Пирс пи¬
сал, что «человек настолько полно заключен в пределах своего возмож¬
ного практического опыта, его ум настолько сведен к тому, чтобы быть
инструментом его нужд, что он не может ни в малейшей степени иметь
в виду что-либо выходящее за эти пределы» (С. S. Peirce. Op. cit.,
vol. 5, § 536). Субъективный идеализм «принципа Пирса» очевиден. Не
случайно сам Пирс оценил его как «род логического евангелия, пред¬
ставляющего несформулированный метод, которому следовал Беркли».
Правда, Пирс и его последователи не раз пытались представить прин¬
цип прагматизма как обобщение лабораторной практики ученого, под¬
разумевающего под значением какого-либо понятия те эксперименталь¬
ные результаты, «которые заключает в себе утверждение или отрицание
некоторого понятия» (Op. cit., vol. 5, § 412). Так, согласно Пирсу, твер¬
дость алмаза означает не свойство, объективно присущее кристалличе¬
скому углероду, а лишь тот факт, что если мы попытаемся поцарапать
алмаз ножом, то это нам не удастся. Так, слово «литий» означает сово¬
купность различных химических и физических операций, которые необ¬
ходимо проделать, чтобы получить некоторое чувственное знакомство с
тем, что обозначается этим словом.
В данном случае прагматизм произвольно и неправильно истолко¬
вывает тот факт, что экспериментальные результаты, вызываемые
объектом какого-либо понятия (например, какой-либо элементарной ча¬
стицей), позволяют нам понять его природу, а следовательно, и опреде¬
лить значение понятия об этом объекте. Верно, конечно, что операции,
которые необходимо осуществить для того, чтобы получить соответствую-
5. «Вопросы философии» № 10,

66
Ю. К. МЕЛЬВИЛЬ
щие экспериментальные результаты (например, след на фотопластинке),
могут пролить свет на природу изучаемого объекта. Но каждый подлин¬
ный ученый, не находящийся под влиянием идеалистической филосо¬
фии, говоря о телах, молекулах, атомах, электронах, полях и т. д.,
имеет в виду не свои собственные действия, операции и ощущения, а
объективные реальности и их свойства, различные формы существования
материи.
Отличие собственно прагматизма от других направлений субъектив¬
ного идеализма состоит в том, что опыт и значение толкуются им в духе
утилитаризма и антропоморфизма, рассматриваются не столько в терми¬
нах логического мышления и ощущений, сколько в терминах пережива¬
ний и приспособительных реакций. Утилитаризм, процветавший ранее в
этике, и биологизм, получивший первоначальное применение в социоло¬
гии (например, в форме органической теории общества, социального дар¬
винизма и пр.), были перенесены в гносеологию и привели к разработ¬
ке специфической концепции познания и истины.
Прагматистская теория истины вытекает из теории «сомнения —
веры» и теории значения. Суть ее состоит: 1) в отрицании объектив¬
ной истины, то есть в отрицании объективного содержания истинных
идей, их соответствия объективной реальности; 2) в признании истиной
того, во что мы верим; 3) в указании на то, что мы принимаем данное
верование потому, что оно приводит к благоприятным последствиям,
то есть потому, что основанные на нем действия ведут к успеху; 4) в бо¬
лее или менее явном отождествлении понятия истинности с понятием эф¬
фективности, работоспособности, полезности, успешности.	.
У трех основоположников прагматизма эти черты выражены в неоди¬
наковой степени. В частности, позиция Пирса (в вопросе об истине) не¬
сколько отличается от взглядов его последователей. Будучи не только
философом-прагматистом, но и видным представителем науки, Пирс
стремился согласовать прагматистскую концепцию истины с объективной
истиной,- признаваемой большинством ученых. Пирс настаивал на том,
что определение истины должно даваться исключительно в терминах
«сомнения — веры»; отношение верования к объективной реальности им
не предполагается. В то же время Пирс переносил акцент на устойчи¬
вость верования, на неподверженность его сомнению. Чаще всего он
определял истину как такое верование, которому «суждено» быть при¬
нятым всем сообществом ученых, если процесс исследования будет про¬
должаться неограниченно долго. В этом смысле истина есть «оконча¬
тельное принудительное верование». Вопрос о том, почему то или иное
верование приобрело принудительный характер, Пирс обычно оставлял
без ответа.
Однако Пирс иногда указывал и на то, что верование принимается
лишь потому, что оно позволяет осуществлять наши цели, и поэтому
«истина состоит в будущей полезности для наших целей» («Values in
a Universe of Chance». Selected Writings of Charles S. Peirce, N. Y. 1958,
p. 381. Разрядка моя.— Ю. M.). Хотя в учении самого Пирса это опре¬
деление не играло большой роли, именно оно легло в основу прагма-
тистской концепции истины, развитой его последователями. Для Джемса
истина — это вид блага, это идея, которая ведет нас к успеху, которая
работает. «Истинное», говоря короче, «это просто лишь выгодное в обра¬
зе нашего мышления...» (W. James. Pragmatism, N. Y. 1963, p. 98).
Дьюи, отправляясь от первого определения, данного Пирсом, делает
оговорку, что истина — это не просто то, во что мы верим, но «то, что
принимается на адекватных основаниях» (J. Dewey. Essays in Experi¬
mental Logic, N. Y. 1918, p. 63—64). Обычно же он вообще старается
не пользоваться термином «истина», заменяя его весьма неопределен¬
ным выражением «обоснованная утверждаемость» (подчеркивая обос¬
нованность утверждений, которые считаются истинными). Однако осно¬
ПРАГМ ATM СТС КАЯ «РЕКОНСТРУКЦИЯ В ФИЛОСОФИИ»
67
вания, которые, по Дьюи, позволяют нам принимать те или иные
утверждения или идеи, в конечном счете оказываются их «рабо¬
тоспособностью», их пригодностью для достижения наших целей. Истин¬
ная идея — это успешный ответ на вопрос, поставленный данной
проблематической ситуацией, то есть такой ответ, который позво¬
ляет превратить ее в непроблематичную или решенную. «Гипотеза, кото¬
рая работает, является истинной» (J. Dewey. Reconstruction in Philo¬
sophy, 1957, p. 156).
Соглашаясь с тем, что истина есть «полезность», или «удовлет¬
ворение», Дьюи утверждает, что речь идет не о каком-либо личном,
субъективном удовлетворении или пользе, а о полезности или удовле¬
творительности идеи с точки зрения условий и потребностей самой про¬
блемы. Однако сама проблематическая ситуация фактически есть лишь
не что иное, как переживание человеком некоторого затруднения. Поэто¬
му Дыои не удается преодолеть субъективизм прагматистской теории.
Прагматистская доктрина представляет собой попытку ввести по¬
нятие практики в теорию познания, но так, чтобы дать обоснование по¬
знавательных суждений не путем прямого или опосредствованного от¬
несения их к той реальности, о которой они высказываются, а путем от¬
несения их к «практическим результатам» основанного на них действия.
Поскольку диалектический материализм считает практику основой по¬
знания и критерием истины, может создаться впечатление о сходстве
этих двух теорий познания (и многие прагматисты прямо говорят о бли¬
зости прагматистского и марксистского взглядов на истину). В действи¬
тельности эти взгляды противоположны. Их коренное различие состо¬
ит в следующем: 1) Марксизм понимает практику как всю обществен¬
но-историческую, в основе своей материальную (производственную) де¬
ятельность людей; прагматизм же не выходит за пределы индивидуаль¬
ной или, в лучшем случае, групповой деятельности в рамках частной
ситуации. 2) Марксизм рассматривает практическую деятельность пре¬
жде всего как материальное воздействие субъекта на независимо от него
существующий объект; прагматизм же видит в ней лишь поведение чело¬
века, совокупность его волевых актов и, по сути дела, снимает саму
проблему отношения субъекта к объекту. 3) Марксизм понимает под
практическими последствиями прежде всего материальные изменения,
преобразования в объективном мире; для прагматизма практические по¬
следствия— это реакции, ощущения, переживания и другие состояния
сознания. 4) Для марксиста успех практической деятельности есть пока¬
затель того, что идеи, на основе которых осуществлялось действие, в из¬
вестных пределах соответствуют действительности, объективно-правиль¬
но отражают ее; прагматизм же отказывается рассматривать вопрос о
гносеологических причинах успеха нашей деятельности и видит в успехе
последнее, далее не разложимое понятие. Как писал Ленин, «для мате¬
риалиста «успех» человеческой практики доказывает соответствие наших
представлений с объективной природой вещей, которые мы восприни¬
маем. Для солипсиста «успех» есть все то, что мне нужно на практике»
(Соч., т. 14, стр. 127). 5) Марксизм понимает практику материалистиче¬
ски, рассматривает ее в контексте диалектико-материалистической теории
познания; прагматизм же дает субъективно-идеалистическое толкование
практики, включая ее в идеалистическую теорию познания.
С самого начала в прагматизме от понятия истины было неотдели¬
мо понятие реальности. Пирс определял реальность как объект истин¬
ного, то есть «окончательного», верования, признавая, что реальность, хо¬
тя она не зависит от мнения или мысли каждого отдельного ученого, от¬
нюдь не является независимой от мысли вообще. Для Джемса, значи¬
тельно упрощающего извилистый ход рассуждений Пирса, реальность —
это просто объекты верования, то есть реально то, в реальность чего мы
верим. При таком понимании реальности она становится неотличимой
-О. К. МЕЛЬВИЛЬ
63
оттого, что прагматисты называют истиной. Совпадение истины и реаль¬
ности еще более открыто признавал Шиллер, который объявил, что
истина и реальность «делаются» или создаются нашими познавательны¬
ми усилиями.
Точка зрения Дьюи отличается от этого взгляда только словесной
формой. Отвергая «предшествующую реальность», то есть реальность,
существующую до и независимо от «исследования», Дьюи соглашается
признать реальность лишь как результат исследования, то есть как
ситуацию, преобразованную исследователем из проблематической в
решенную. Так, например, вода как Н2О становится реальностью лишь
как продукт исследования. В то же время Н2О есть удовлетворитель¬
ное решение проблемы химического состава воды и в этом смысле пред¬
ставляет собой истину. Так истина переходит в реальность, а реальность
в истину, и обе оказываются порождением процесса исследования.
В гносеологическом плане доктрина прагматизма была законо¬
мерным порождением и одним из вариантов субъективно-идеалистиче¬
ской и иррационалистической тенденций, усилившихся в буржуазной
философии конца XIX — начала XX века. Эта доктрина сродни неко¬
торым идеям Ф. Ницше, Г. Файхингера, Э. Маха, Р. Авенариуса, А. Берг¬
сона и др. Но только в США идеи прагматизма выросли в целое фило¬
софское учение, ибо они оказались созвучными умонастроению амери¬
канского буржуазного обывателя с его слабой философской культурой,
нелюбовью к абстрактным теориям, гипертрофированным практицизмом
и культом успеха. Прагматизм получил сильную поддержку и со сторо¬
ны верхушки господствующего класса, воспринявшей учение, делающее
эффективность высшим философским принципом, как своего рода «фило¬
софское евангелие».
Характерно, что даже весьма непрактичный в повседневной жизни
Пирс хорошо понимал социальное значение созданного им учения. «Ес¬
ли бы я стал входить в практические дела,— говорил он,— то преимуще¬
ства прагматизма при рассмотрении важных практических вопросов
стали бы еще более очевидными. Но здесь прагматизм обычно приме¬
няется преуспевающими людьми.; Фактически род удачливых людей от¬
личается от неудачливых главным образом именно этим» (С. S. Peir¬
ce. Collected Papers, vol. 5, § 25).
Пирс пытался, хотя и безуспешно, ограничить прагматизм методом
установления значений. Другие прагматисты поспешили применить его
не только к теории истины, но и к морали, религии, социологии, эстети¬
ке, педагогике и т. п.
Так, Джемс провозгласил тезис о «воле к вере», то есть о праве
человека верить в бога, в бессмертие души и т. д. независимо от каких-
либо рациональных оснований или вопреки им, исходя исключительно
из внутреннего чувства, из потребности преодолеть религиозные сомне¬
ния. Для защиты религии он пытался использовать и прагматистскую
теорию истины. Джемс утверждал, что, «согласно принципам прагматиз¬
ма, гипотеза о боге истинна, если она служит удовлетворительно»
(В. Джемс. Прагматизм, стр. 182). В этике Джемс выдвинул основ¬
ную моральную заповедь прагматизма: «делать то, что окупается» (там
же, стр. 141),— узаконивающую этический релятивизм и произвол, но
весьма импонирующую американскому буржуа.
К такому же результату приводило и распространение на этику
логики ситуаций Дьюи. Инструментализм в этике означает отрицание
каких-либо устойчивых общих моральных норм и принципов и подчине¬
ние нравственных оценок потребностям текущего момента. Подобно
истине, моральное «благо» всегда привязано к данной (моральной) си¬
туации и поэтому уникально. Оно представляет собой, просто наиболее
успешное решение проблемы.
В социально-политической области инструментализм прежде всего
ПРАГМ АТИСТСКАЯ «РЕКОНСТРУКЦИЯ В ФИЛОСОФИИ
69
использовался для борьбы против марксизма.- Инструментализм озна¬
чает отрицание сколько-нибудь последовательной теории и утверждение
плюрализма истин и социальных концепций в противовес идейному един¬
ству марксизма. Монизму материалистического понимания истории
Дьюи противопоставил учение о множестве равноправных факторов,
якобы определяющих социальные изменения. Изучение законов общест¬
венного развития и прогресса Дьюи пытался подменить исследованием
единичных социальных ситуаций и поисками решений отдельных, частных
проблем, якобы способствующих росту и совершенствованию социально¬
го опыта.
Расцвет прагматизма в США относится к тридцатым годам, хо¬
тя уже тогда он подвергался критике со стороны буржуазных философов
других школ. После проникновения в США неопозитивизма, феноменоло¬
гии, экзистенциализма, католической и протестантской религиозной фи¬
лософии сфера влияния прагматизма как особого философского течения
сузилась. В настоящее время некоторые американские философы
высказывают даже сомнение, существует ли в США прагматизм как са¬
мостоятельная философская школа.
Но прагматизм оказался весьма живучим. Он полностью сохранил
свое значение как метод политического мышления господствующего клас¬
са. Кроме того, некоторые американские философы пытаются соединить
прагматизм с близким ему в известных отношениях неопозитивизмом.
В свою очередь, и неопозитивисты обнаружили склонность к прагма¬
тизму. Результатом такого взаимного сближения был, в частности, нату¬
рализм Э. Нагеля и его анализ структуры науки. Известный американ¬
ский физик П. Бриджмен еще в двадцатые годы начал вводить прагма¬
тизм в естествознание в форме так называемого операционализма, пред¬
ставляющего собой применение принципов прагматизма непосредственно
к интерпретации основных физических понятий и самой процедуры физи¬
ческого исследования. Ч. Моррис использовал некоторые идеи теории
знаков Пирса, разработав семиотику на прагматистско-бихевиористской
основе. В связи с огромной ролью, которую в последние десятилетия
стали играть исследования в области логики, были сделаны новые попыт¬
ки подойти к логическим проблемам с прагматистских позиций. Наи¬
больший интерес в этом отношении представляют работы К. И. Льюи¬
са, Н. Гудмэна, У. Куайна.
Влияние прагматизма сказалось и на учении американских персо¬
налистов (особенно его социальных аспектах); не избежал его и извест¬
ный протестантский теолог-философ Р. Нибур и другие.
В последнее время обнаружились признаки сближения прагматизма
даже с таким, на первый взгляд, противоположным ему философским
течением, как экзистенциализм. В глазах широкой публики прагматизм
всегда был оптимистической философией процветающих американских
бизнесменов. Экзистенциализм, напротив, считается выражением наибо¬
лее пессимистического, декадентского умонастроения. Сейчас эти край¬
ности начинают как бы сходиться, о чем свидетельствует, в частности,
позиция одного из наиболее ортодоксальных прагматистов, С. Хука, ко¬
торый отвергает упрощенный, по его мнению, взгляд на прагматизм как
оптимистическое учение и утверждает, ,?что прагматизм базируется на
«трагическом жизнеощущении».	:
Таким образом, весьма многие течения, получившие распростране¬
ние в американской философии в XX веке, преломлялись через
призму прагматистского мировоззрения, трансформировались в соответ¬
ствии с его принципами, разрабатывались как бы на фоне прагматизма.
Прагматизм был и остается одним из главных теоретических противни¬
ков научного материализма.

Проблема цивилизации
в философии истории
Арнольда Тойнби
Г. Д. ЧЕСНОКОВ (г. Горький)
Арнольд Тойнби — своеобразная фигура в буржуазной философии
истории. Свою концепцию исторического процесса он создавал в период,
когда в большинстве буржуазных стран наметился поворот от фило¬
софских концепций истории к частным эмпирическим исследованиям.
И чем большее распространение получал чисто эмпирический подход
к социологическим исследованиям, тем настойчивее Тойнби работал над
созданием всеобъемлющих априорных конструкций исторического про¬
цесса. В 30-х годах и в послевоенный период Тойнби был «одним из
последних могикан» философии истории в Англии. Он почти не имел
последователей, но получил широкую известность в кругах буржуазных
историков и социологов.
Повальное увлечение эмпирическими исследованиями, мелкими те¬
мами и проблемами породило нигилистическое отношение к философии
истории. Это отчасти объяснялось и тем, что буржуазные общесоциоло¬
гические теории развития общества обнаружили свою полную несостоя¬
тельность и бесплодность. Разочаровавшись в подобных теориях и не
желая признать единственно научную теорию общественного развития —
исторический материализм, буржуазные социологи отказались от попы¬
ток дать общую картину жизни общества и сосредоточили свое внимание
на частностях — отдельных фактах и процессах, иногда совершенно не¬
значительных. Особое внимание они уделяли разработке методики и тех¬
ники эмпирического исследования (в историческом анализе это привело
к непомерному раздуванию ряда проблем источниковедения).
Но чем же тогда можно объяснить интерес к учению Тойнби и его
популярность среди буржуазных социологов?
Концепция «локальных цивилизаций», которую предложил А. Тойн¬
би, представляет собой своеобразную попытку преодолеть однобокость
абстрактной философии XIX века с ее умозрительными конструкциями и
подчас полным игнорированием конкретного исторического анализа, а
также эмпиризм современной буржуазной социологии. С одной стороны,
Тойнби, хотя и называет себя эмпириком, стремится отмежеваться от
того ползучего эмпиризма, который захлестнул современную буржуаз¬
ную социологию, а также другие общественные науки, включая историю;
с другой стороны, он близок к позитивизму. Именно эта близость позво¬
ляет понять, почему автор двенадцатитомного «Исследования истории»,
предпринявший грандиозную попытку на основе анализа всего предшест¬
вующего хода исторического развития показать, какова судьба современ¬
ной западной цивилизации, решительно выступает против отождествле¬
ния своей собственной философско-исторической концепции с близкой к
ней концепцией «локальных цивилизаций» Освальда Шпенглера.
В нашей литературе до самого последнего времени главное внимание
обращалось на близость взглядов Шпенглера и Тойнби 1 и явно недоста¬
1 См., например, брошюру Э. С. Маркаряна. О концепции локальных циви¬
лизаций. Ереван, 1962.

ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ В ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ АРНОЛЬДА ТОИНБИ 7\
точно говорилось о различии их философско-исторических систем. Меж¬
ду тем сам Тойнби, критикуя Шпенглера за его априоризм, противопо¬
ставляет последнему свой эмпирический подход к исследованию истори¬
ческих фактов. И действительно, эмпиризм для Тойнби не является чем-
то сугубо внешним по отношению к его философско-исторической кон¬
цепции, как полагают некоторые его «критики» на Западе. Пожалуй,
напротив, говоря о методологических основах историософии А. Тойнби,
следует прежде всего обратить внимание на его позитивизм, поскольку
именно с этих позиций Тойнби решает главный вопрос своего исследова¬
ния — о характере исторических законов и о будущем западной цивили¬
зации. Ни один из «эмпирических законов истории», формулируемый
А. Тойнби («закон равновесия сил», «закон экспансии», «закон культур¬
ной радиации» и т. д.), не выходит за рамки обычного эмпирического
обобщения. «Исторические законы», по Тойнби,— это «гипотезы, которые
до сих пор подтверждались» (A. Toynbee. A Study of History. Oxf.
Univ, press. Vol. 12, 1961, p. 237). Отвечая на вопрос о будущем запад¬
ной цивилизации, Тойнби почти дословно повторяет скептика Д. Юма,
отрицавшего объективную природу причинности. Между стадиями «раз¬
ложения» и «гибели» не существует, по мнению Тойнби, отношения при¬
чины и следствия. С уверенностью можно утверждать лишь то, что пер¬
вое из них предшествует второму. Отсюда Тойнби делает вывод, что
западная цивилизация может еще избежать того печального конца, ко¬
торый постиг другие цивилизации.:
Концепция «локальных цивилизаций» А. Тойнби представляет со¬
бой нечто среднее между априорными философскими теориями обще¬
ственного развития и узким эмпиризмом современной буржуазной
социологии. Однако своеобразие концепции Тойнби еще не объясняет то¬
го, почему она оказалась столь популярной на Западе. В наше время,
когда буржуазия и ее идеологи остро чувствуют недостаток «синтетиче¬
ских идей» и целостных концепций, которые они могли бы противопоста¬
вить марксизму-ленинизму, в среде западных социологов все чаще разда¬
ются реплики о необходимости создания обобщенной теории обществен¬
ного развития. В этом одна из главных причин повышенного интереса к
философско-исторической концепции Тойнби.
В настоящей статье мы остановимся лишь на некоторых аспектах
его концепции, и прежде всего на определении цивилизации.
* * *
Проблема цивилизации у Тойнби самым тесным образом связана
с исходными идеалистическими принципами его философии и обосновы¬
вается с помощью последних. Тойнби исходит из того, что в мире, где все
события тесно переплетены друг с другом, ни одно отдельное конкрет¬
ное явление нельзя рассматривать в отрыве от других. В то же время че¬
ловек не может охватить с помощью своего ограниченного разума всю
совокупность общественных явлений — последнее доступно только богу.
Таким образом, предметом исторического исследования, по Тойнби, мо¬
жет быть лишь ограниченная и потому доступная человеческому разуму
совокупность взаимосвязанных общественных явлений, которую он и на¬
зывает цивилизацией. «Если вы попытаетесь понять историю США вне
связи с другими странами,— говорит Тойнби,— вы не достигнете полной
истины: вы не поймете, какую роль в американской истории играло феде¬
ральное правительство, правительственные чиновники, демократия, ин¬
дустриализация, моногамия, христианство, пока не выйдете за пределы
Соединенных Штатов». Но, строго говоря, такой выход за рамки от¬
дельной страны есть выход в беспредельность, ибо учесть все факторы,
извне воздействовавшие на ее развитие, попросту невозможно. Исследо¬
ватель должен поэтому выделить какую-то целостность, более широкую,
чем отдельная нация, но менее широкую, чем все человечество. «Такое
п
Г. Д. ЧЕСНОКОВ
временное и пространственное ограничение (разрядка
моя.— Г, Ч.) дает нам определенное социальное целое, по отношению к
которому США, Великобритания, Франция и Голландия выступают как
отдельные части. Назовите его западным христианством, западным об¬
ществом или западной цивилизацией» (A. Toynbee. Civilisation on
Trial, Cleveland, 1963, pp. 195—196).
Тойнби поднимает важный в методологическом отношении вопрос
о выделении в качестве предмета исторического исследования «со¬
циального целого», которое не ограничивалось бы рамками той или
иной страны. Это целое получает у него название «локальной цивили¬
зации». Но что в действительности соответствует этой категории? Поче¬
му, например, Англия, США, Франция, Голландия и т. д. объединяются
А. Тойнби в единую цивилизацию? Очевидно, потому, что в экономиче¬
ской, политической и культурной жизни этих стран имеются какие-то
общие моменты, позволяющие рассматривать их как «отдельные части»
западного общества. Так называемая западная цивилизация есть в дей¬
ствительности не что иное, как капиталистическая цивилизация,
к которой Тойнби относит страны, примерно в одно время вступившие
на путь капиталистического развития и имеющие много общего не толь¬
ко в экономике и политической организации общества, но и в культуре.
Тойнби не материалист, и он, конечно, не приходит к материалистиче¬
скому решению проблемы цивилизации на основе учения об обществен¬
но-экономической формации. Более того, его идеалистическая концеп¬
ция «локальных цивилизаций» на деле не имеет ничего общего с учени¬
ем о формациях и является благоприятной почвой для построения про¬
извольных социологических конструкций.
Цивилизация понимается Тойнби не только как гносеологическая ка¬
тегория. В онтологическом смысле цивилизация — это «определенная
фаза в развитии культуры», которая существует в течение более или
менее продолжительного промежутка времени (см. A. Toynbee.
A Study of History. Vol. 12, p. 274). Английский социолог подчерки¬
вает, что его «объективное» и «субъективное» определения цивилизации
дополняют друг друга (см. там же, стр. 287). В действительности же
главным у Тойнби является гносеологическое определение цивилизации
(цивилизация — наименьшее целое, доступное рациональному позна¬
нию), в дальнейшем оно просто онтологизируется с помощью более или
менее произвольно подобранного эмпирического материала.
Эмпирический подход Тойнби к выработке концепции «локальных
цивилизаций» выразился в том, что он перенес генерализирующий ме¬
тод (Тойнби называет его методом сравнительного анализа) из области
естествознания в общественные науки.
С точки зрения английского социолога, функция человеческого
разума сводится исключительно к анализу и классификации уже изве¬
стного фактического материала. Отсюда понятно, что он считает необ¬
ходимым создать какой-то образец или модель, которая может послу¬
жить основой классификации. Такую модель английский социолог
первоначально увидел в истории античной цивилизации (см. там же,
стр. 586). Главным методом для выявления «законов» развития куль¬
туры всех других народов Тойнби считал сравнение, сопоставление
с этой основной моделью.
Однако сразу же возникает вопрос, правомерен ли такой метод клас¬
сификации культур, этот способ расчленения истории на локальные цело¬
стности. Но прежде чем ответить на этот вопрос, следует выяснить,
оправданно ли предлагаемое Тойнби разделение понятий «культура»
и «цивилизация».	'
Тойнби отмечает, что культура цивилизованного общества предста¬
вляет собой какой-то новый этап, который не может быть просто отоже¬
ствлен с культурой первобытных народов. Однако неправильные исход¬
ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ В ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ АРНОЛЬДА ТОИНБИ
73
ные позиции и на этот раз не позволили английскому социологу дать
действительно научное решение проблемы.
Тойнби следующим образом трактует вопрос о различиях между
культурой и цивилизацией. С его точки зрения, культура по отношению
к цивилизации выступает как родовое понятие. Английский социолог
говорит о культуре первобытного общества и цивилизованного. При этом
культура определяется им как «повторяемость внутреннего и внешнего
поведения членов данного общества», которая исключает «повто¬
ряемость, приобретенную по наследству» (там же, стр. 272). Различие
между «внутренним» и «внешним» поведением людей соответствует
у Тойнби делению на идеальный микромир и социальный мир человека.
Таким образом, культура, по его мнению,— это общность людей, обу¬
словленная их принадлежностью к единой цивилизации. В данном опре¬
делении прежде всего бросается в глаза попытка Тойнби изобразить
культуру как нечто «надклассовое», объединяющее всех индивидов, не¬
смотря на различие их внутреннего мира. Причем «всеобщность» и «по¬
вторяемость», которые, с точки зрения английского социолога, раскрыва¬
ют понятие «культура», в действительности являются лишь одним из ее
моментов, в равной степени присущим всякому закономерному обще¬
ственному явлению. Определение Тойнби не раскрывает специфики куль¬
туры как чрезвычайно сложного социального явления, включающего
в себя всю совокупность духовных и некоторую часть материальных
ценностей. Для Тойнби культура вообще не включает каких бы то ни
было материальных элементов. Более того, высшую ценность культуры
английский социолог видит в религии (см. там же, т. 8, 1954, стр.578).
Теперь, когда мы попытались выяснить, какое содержание вклады¬
вает Тойнби в понятия «культура» и «цивилизация», мы можем ответить
на вопрос, насколько допустимо использование сравнительного анализа
при изучении истории культуры. В принципе сравнительное изучение ис¬
тории отдельных стран и народов вполне возможно, но оно всегда уже
предполагает какой-то предшествующий сравнению способ расчленения
исторического процесса (в марксизме это — учение об общественно¬
экономических формациях). Действительно, несмотря на своеобразие
рабовладельческого строя в классических условиях Греции и Рима, мы
вполне можем сравнивать его с рабовладельческой организацией Древ¬
него Востока (Египет, Ассирия, Вавилон и т. д.). Ошибка Тойнби заклю¬
чается не в том, что он пользуется методом сравнительного анализа,
а в том, что он абсолютизирует его, выдает за нечто самодовлеющее.
Не удивительно, что в итоге сравнительного анализа цивилизаций, при¬
надлежащих к различным общественно-экономическим формациям,
Тойнби расчленяет историю на стадии, характеризующие развитие вся¬
кого живого организма: зарождение, рост, разложение и гибель. В ре¬
зультате сравнения двадцати одной развившейся цивилизации Тойнби
пришел к тем же морфологическим выводам, что и Шпенглер, рассмат¬
ривавший развитие культур по аналогии с жизнью растения. Поэтому
авторы сборника «Тойнби и история» имели все основания утверждать,
что английский социолог «взял шпенглеровский тезис о наличии постоян¬
ных примеров роста и упадка в истории цивилизаций и выразил шпенгле-
ровскую органическую аналогию с помощью моральных терминов»
(«Toynbee and History», ed. by M. F. Ashley Montagu, Boston,
1956, p. 104).
Устанавливая на основе метода сравнительного анализа стадии, или
«законы», развития цивилизаций, Тойнби подчеркивает, что этим мето¬
дом пользовались и до него. В частности, он ссылается на двух своих
предшественников, сторонников концепции исторического круговорота.
Наряду со Шпенглером он упоминает об итальянском философе Джам-
батиста Вико (см. A. Toynbee. A study of History. Vol. 12, р. 586). Не¬
достаток своих предшественников А. Тойнби видит в том, что они приме¬
7А
Г. Д. ЧЕСНОКОВ
няли метод сравнительного анализа по отношению лишь к очень незна¬
чительной части существовавших в прошлом цивилизаций. Так, Вико
говорит только о двух (античной и западной), а Шпенглер о восьми
«культурах»; что же касается Тойнби, то он, по его собственным словам,
опирался на самые последние достижения истории и археологии. В ре¬
зультате в первых десяти томах своего «Исследования истории» англий¬
ский социолог говорит о двадцати одной развившейся цивилизации. Пе¬
речислим их в том порядке, в котором они приведены у Тойнби: запад¬
ная, византийско-ортодоксальная, русско-ортодоксальная, персидская,
арабская (исламская), индийская, цивилизация Дальнего Востока, ан¬
тичная (греко-римская), сирийская, цивилизация Инда, китайская, япо¬
но-корейская, минойская, шумерская, хетская, вавилонская, египетская,
андская, мексиканская, юкатанская, майя.
Уже одно перечисление этих «локальных цивилизаций» показывает,
что все декларации Тойнби о необходимости покончить с ограниченными
эмпирическими исследованиями в рамках отдельных стран и найти «со¬
циальное целое», охватывающее группу близких в культурном отношении
стран, оказались недостаточно убедительными. Подавляющее большин¬
ство цивилизаций — это те же страны (Греция, Рим, Персия, Россия,
Китай, Индия и т. д.).
Из названных выше цивилизаций до настоящего времени, утвержда¬
ет Тойнби, сохранилось только восемь (западная, византийско-орто¬
доксальная, русско-ортодоксальная, арабская, индийская, дальневосточ¬
ная, китайская, японо-корейская), причем семь из них уже находятся
в стадии брейкдауна, или дезинтеграции, и только о западной цивили¬
зации английский социолог не может сказать с определенностью, про¬
должает ли она расти или уже вступила в период брейкдауна. Помимо
развившихся цивилизаций, то есть таких, которые прошли все пять ста¬
дий развития, Тойнби называет пять окаменевших, остановившихся в
своем росте цивилизаций (спартанская, оттоманская, полинезийская,
эскимосская и номадйческая) и четыре неразвившихся в силу того, что
они были покорены более передовой цивилизацией (например, сканди¬
навская— западной), и не сумевших поэтому создать собственную само¬
бытную культуру.
В 12-м томе «Исследования истории», вышедшем в 1961 году, Тойн¬
би отходит от этой своей первоначальной классификации. Он говорит
только о тринадцати развившихся цивилизациях: среднеамериканская
(в нее вошли майя, мексиканская и юкатанская), андская, шумеро-ак¬
кадская (сюда вошла вавилонская), египетская, эгейская (в нее вошла
минойская), цивилизация Инда, китайская (в нее вошла дальневосточ¬
ная), сирийская, античная, индийская, ортодоксальная (православная),
западная, исламская (арабская).
Все остальные цивилизации рассматриваются как спутники какой-
либо из развившихся цивилизаций. Например Элам, Хетское государ¬
ство и Урарту — как спутники шумеро-аккадской цивилизации, Корея,
Япония и Вьетнам — китайской, Италия (в конце 1-го тысячелетия до
н. э.) —античной, русская цивилизация оказывается спутником сразу
двух цивилизаций — православной (от принятия христианства на Руси
и до Петра I ) и западной (начиная с царствования Петра I и вплоть до
настоящего времени).
Уже тот факт, что Тойнби постоянно ищет каких-то новых названий
(неразвившиеся, окаменевшие цивилизации, цивилизации-спутники и
т. д.), произвольно соединяет друг с другом одни цивилизации, а неко¬
торые переносит из одной рубрики в другую (японская, корейская и рус¬
ская были развившимися, а стали спутниками), наконец, ставит в один
ряд существовавшую с 3 тысячелетия до н. э. египетскую и современ¬
ную западную цивилизации, свидетельствует об искусственности и
научной несостоятельности его метода. Из этих противоречий Тойнби не
ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ В ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ АРНОЛЬДА ТОЙНБИ
75
может выйти, оставаясь в рамках чисто эмпирического подхода к исто¬
рии, который ведет к разрыву общего и единичного. Беспомощное блуж¬
дание в лабиринте сложных событий и наблюдений толкает его на
создание произвольных обобщений и конструкций.
Важную роль в «Исследовании истории» английский социолог отво¬
дит постулату о «философской эквивалентности» «высших религий» и
цивилизаций. Этот постулат, направленный якобы против европоцент¬
ризма буржуазных историков, в действительности лишь прикрывает ев¬
ропоцентристские взгляды самого Тойнби (западная цивилизация
единственная из всех, о которой нельзя с полной определенностью ска¬
зать, что она погибнет).
Об искусственности концепции «локальных цивилизаций» А. Тойнби
свидетельствует, в частности, то, что Тойнби под влиянием критики со
стороны историков-профессионалов отказался от избранной им моде¬
ли— античной цивилизации. Историки обвинили Тойнби в искажении
исторических фактов, в том, что он пытался подогнать историю различ¬
ных цивилизаций под образец Греции и Рима. Вынужденный согласить¬
ся с этой критикой, Тойнби, однако, попытался сохранить саму концеп¬
цию «локальных цивилизаций», изменив лишь количество цивилизаций
(13 вместо 21) и введя новое понятие (цивилизация — спутник). Свою
первоначальную модель античной истории он заменил другой, более
сложной, составленной из истории уже не одной, а двух цивилизаций —
античной и китайской.
Однако Тойнби впал из одной крайности в другую. Если в первых де¬
сяти томах своего исследования он просто подгонял историю Китая, Ин¬
дии, Вавилона, Египта и других стран Древнего Востока под модель гре¬
ко-римской цивилизации, то в двенадцатом томе он, напротив, противопо¬
ставляет историю античной цивилизации истории стран Востока. «Гре¬
ческая модель,— говорит он,— применима к ранним фазам истории ци¬
вилизаций, китайская — к поздним» (A. Toynbee. A Study of History.
Vol. 12, p. 197). Этот вывод противоречит фактам. Советские историки
показали, что, несмотря на различия в развитии рабовладельческих
отношений в странах Востока, где длительное время сохранялась сво¬
бодная община, и в античном мире, где рабский труд составлял основ¬
ную производительную силу общества, жизнь народов Древнего Восто¬
ка не выходила из русла развития человеческого общества в целом.
Древнейшие ступени их развития являются лишь частями единого пути
развития всех народов в эпоху первобытного общества. Несостоятель¬
но и утверждение Тойнби о том, что история китайской цивилизации
должна характеризовать более поздние стадии общественного развития,
поскольку и хронологически и по уровню развития культуры история
Древнего Китая, безусловно, предшествует истории Греции и Рима.
Такое искажение исторической правды объясняется тем, что
Тойнби, стремясь обосновать свою концепцию исторического кругово¬
рота, утверждал, будто развитие цивилизаций идет не от низших ступе¬
ней к высшим, а от роста к упадку. В результате оказывается, что дес¬
потия (у Тойнби для этого имеется свой термин — «универсальное го¬
сударство») существовала и в античной цивилизации, но уже в форме
Римской империи. Отождествление Римской империи с восточными дес¬
потиями, а римских императоров с египетскими фараонами не основано
на прочных фактических данных.
Тем не менее Тойнби считает свои утверждения вполне доказанны¬
ми. Главное обстоятельство, позволяющее английскому социологу
«согласовывать» свои недоказанные положения с событиями политиче¬
ской и военной истории,— почти полное игнорирование явлений
и процессов экономической жизни людей. Здесь нет надобности останав¬
ливаться на каждой «локальной цивилизации» и рассматривать, как
анализирует А. Тойнби исторические факты.

76
Г. Д. ЧЕСНОКОВ
Наша задача состоит в том, чтобы показать, что те попытки улуч¬
шить концепцию «локальных цивилизаций», которые английский социо¬
лог предпринял в последнем томе «Исследования истории», дабы согла¬
совать свою социологическую концепцию с данными исторической науки,
не дали да и не могли дать положительных результатов. Ведь порочность
учения Тойнби заключается в несостоятельности самой концепции «ло¬
кальных цивилизаций», в обреченности любых попыток ее усовершен¬
ствования. Концепция «локальных цивилизаций» в конечном счете
получает религиозное обоснование. Будучи эмпириком, Тойнби исполь¬
зует религию как средство, позволяющее внести единство в истори¬
ческий процесс, который у него распался на бесчисленное множество
фактов. Само возникновение цивилизаций английский историк непосред¬
ственно связывает с деятельностью творца. Для Тойнби «появление ци¬
вилизаций явилось ответом на вызов бога». Сама идея замкнутых циви¬
лизаций соответствовала духу религии, согласно которой все исходит от
бога и возвращается к нему. Говоря о том, что религия оказывается
главным и определяющим элементом культуры у Тойнби, нельзя упу¬
скать из виду тот факт, что его концепция «локальных цивилиза¬
ций» обращена в прошлое. Все цивилизации, кроме западной, уже закон¬
чили, по мнению Тойнби, этап своего поступательного развития и к на¬
стоящему времени либо погибли, либо медленно, но неуклонно прибли¬
жаются к своему концу. «Исследование истории» А. Тойнби базируется
главным образом на материале, взятом из античной или средневековой
истории. Современность в нем почти полностью отсутствует. Но даже
тогда, когда Тойнби говорит о событиях новой и новейшей истории, он
делает это лишь для того, чтобы проиллюстрировать правильность ка¬
кого-либо эмпирического обобщения, сделанного на материале антично¬
сти и средневековья.
Подавляющее большинство «локальных цивилизаций» — это страны,
народы которых находились на стадии рабовладельческого или по край¬
ней мере феодального способа производства (Египет, Вавилон, Урар¬
ту, Персия, Греция и Рим, Арабский халифат, Индия, Китай и т. д.). Ес¬
тественно, что, говоря о культуре народов этих стран, Тойнби не столько
обращает внимание на развитие материальных отношений в обществе—
носителе культуры (так как уровень развития производительных сил в
перечисленных странах был недостаточно высок), сколько на.то, что
особенно бросается в глаза, а именно на широкое распространение
у народов, находящихся на ранних этапах общественного развития, ре¬
лигии, мифологии и т. п. Действительно, в эпоху первобытнообщинного,
рабовладельческого и феодального строя религия была господствующей
формой идеологии, и потому нередко в этот период борьба за чисто эко¬
номические выгоды принимала религиозную окраску (крестовые похо:
ды, реформация и т. д.). Тойнби не идет далее констатации того факта,
что религия на протяжении длительной истории играла важную роль в
жизни людей. Как бы зачарованный этим фактом, он пытается и совре¬
менную жцзнь людей объяснять с точки зрения определяющей роли
религии. Поэтому он объявляет всякую господствующую идеологию
(в том числе и марксизм) религией и даже пытается установить связь
между этическими учениями христианства о свободе, равенстве людей
и научным социализмом.
Ограниченность чисто эмпирического подхода А. Тойнби к опреде¬
лению критерия культуры особенно наглядно проявилась тогда, когда он
попытался перенести сделанные им на материале античной истории
обобщения и выводы на современную действительность. В результате,
характеризуя Советский Союз, Тойнби ограничивается указанием на то,
что последний относится к православной цивилизации, тогда как другие
социалистические страны (например, Польша, Чехословакия, ГДР)—к
западной.

ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ В ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ АРНОЛЬДА ТОЙНБИ
77
Отказ от конкретно-исторического анализа явлений и процессов сов¬
ременной действительности и попытка рассматривать духовную жизнь
современного человека на основе аналогий с тем, что имело место в рабо¬
владельческом и феодальном обществе, не могли не привести Тойнби к
искажению и истории духовной жизни.
Мистифицируя реальный исторический процесс, апеллируя к религии
при объяснении изменений в обществе, Тойнби сразу же запутывается в
неразрешимых противоречиях и проявляет беспомощность при анализе
конкретных фактов жизни. Так, например, он утверждает, что различия
между первобытным и цивилизованным обществом чисто количествен¬
ные. «Первобытные общества,— пишет английский историк,— занимают
незначительную территорию с небольшим населением и существуют
сравнительно недолго... Цивилизации же... отличаются как длитель¬
ностью своего существования, так и размерами территории и величиной
населения» (там же, т. 1, стр. 148—149).
Спрашивается, на каком основании профессор Тойнби делает этот
вывод? Он не рассматривает конкретно ни одно из «первобытных об¬
ществ» и предпочитает говорить о первобытном обществе вообще. Та¬
кая абстрактная, внеисторическая постановка вопроса, естественно, не
позволяет ему определить, каковы же те социальные изменения, которые
ознаменовали переход человека от первобытного состояния к цивилиза¬
ции. А раз нет объективного критерия, то вполне понятно, что вывЬд де¬
лается в зависимости только от воли и желания исследователя. Как иде¬
алист, Тойнби стремится доказать, что в основе социальной жизни лю¬
дей лежит дух, а не их материальная деятельность. С этой целью он вво¬
дит в свою философию категорию «подражания», которая, по его сло¬
вам, составляет сущность социальной жизни как первобытных обществ,
так и цивилизаций (см. там же, стр. 191). Эту категорию английский
историк заимствует у буржуазного социолога Ж. Тарда, и она наряду с
бергсоновским понятием «жизненного порыва» раскрывает суть его
идеалистической концепции исторического круговорота. Французский
социолог Ж. Тард в работе «Законы подражания» дает обществу опре¬
деление, которое почти дословно повторяет Тойнби, говоря о сущности
«социальной жизни людей».
«Общество — это подражание. ...Общество не могло бы жить, не
могло бы сделать шага вперед, изменяться, не обладая сокровищем ру¬
тины, обезьянства и совершенно бараньей стадности, непрерывно воз¬
растающих с каждым следующим поколением» (Ж. Тард. Законы под¬
ражания. С.-Петербург, 1892, стр. 74, 76).
Рассматривая соотношение «жизненного порыва» и «подражания» в
развитии цивилизаций и «первобытных обществ», нетрудно проследить
связь социологических взглядов Тойнби с его философией. Ключом к по¬
ниманию идеализма Тойнби служит заимствованное им из интуитивист¬
ской философии Бергсона понятие «жизненного порыва». Соотношение
«жизненного порыва» и «подражания» выступает в философии истории
Тойнби как соотношение внутреннего, идеального «микромира» челове¬
ка, существующего как бы вне и независимо от общества, и его социаль¬
ной жизни (в терминологии Тойнби, «макромира»). По Тойнби, «подра¬
жание» означает отсутствие «жизненного порыва». Таким образом,
«подражание» определяется «жизненным порывом» и зависит от него.
В противоположность «гениям», наделенным «прометеевым порывом»,
основная масса членов общества лишена «жизненного порыва», вынужде¬
на следовать за своими «вождями». В полном соответствии со своей ин¬
дивидуалистической философией Тойнби начинает анализ «подражания»
с-рассмотрения не явлений социальной жизни, а способностей (творче¬
ских и нетворческих) абстрактного, внеисторического индивида. Такой
подход к анализу социальных процессов не должен удивлять, посколь¬
ку, как мы отмечали выше, биологизм в такой же степени присущ Тойн¬
78
Г. Д. ЧЕСНОКОВ
би, как и Шпенглеру. Английский социолог утверждает, что как отдель¬
ный индивид, так и общество в целом обладает, хотя и далеко не в оди¬
наковой степени, «прометеевым порывом» и «инстинктом подражания».
«Различиями в подражании от 90% до 100% объясняются все различия
в мире»,— пишет Тойнби (там же, т. 4, 1946, стр. 130).
Таким образом, если всю совокупность человеческих способностей
принять за 100%, то количество «жизненного порыва» даже у гениев не
может, по мнению Тойнби, превысить 10%. Когда же «жизненный по¬
рыв» индивидов иссякает и процент «подражания» превосходит 90, об¬
щество останавливается в своем росте, а затем в конце концов гибнет.
Сведя все различия в общественной жизни к различиям между творче¬
скими и нетворческими способностями индивида, английский социолог
утверждает, что «подражание», составляющее, по его словам, сущность
социальной жизни всякого общества в цивилизованном обществе, отли¬
чается от «подражания» в примитивном обществе лишь направлением.
В первобытном обществе, по его мнению, «правит привычка», по¬
скольку там «подражание» обращено в прошлое. Поэтому первобытное
общество всегда остается статичным. В то же время в обществах, нахо¬
дящихся на ступени цивилизации, «подражание» направлено вперед, в
будущее, и пионерами будущего являются «гении», наделенные «жиз¬
ненным порывом».
Рассуждения Тойнби о направлении «подражания» очень напомина¬
ют высказывания американского социолога Л. Уорда о генетическом
(пассивном) и телическом (активном) социальном прогрессе. «При пас¬
сивном, или отрицательном, прогрессе деятельность социальных сил ни¬
чем не стеснена в своей естественной свободе и подчиняется только об¬
щим законам эволюции; общество является при этом пассивным, так как
просто... претерпевает влияние окружающих его и действующих в нем
сил» (Л.) Уорд. Очерки социологии. М., 1901, стр. 179). В противо¬
положность генетическому прогрессу, пишет Уорд, активный прогресс
происходит «'путем приложения к действующим в обществе естественным
силам внешней и отличной от них силы. Мы должны представить себе,
что в естественный ход социальных явлений, определяемый законами
эволюции, вмешивается новая сила, направляющая эти явления по спе¬
циальным путям и к специальным целям» (там же, стр. 191).
У Тойнби мы, конечно, не найдем и упоминания о каких-то естест¬
венных законах эволюции. Он считает, что все без исключения явления
природы и общественной жизни подчиняются единому «божественному
закону». Но если, по Тойнби, в первобытном обществе действия этого
закона аналогичны его действию в природе (один и тот же «вызов» бо¬
га встречает один и тот же «ответ»), то в обществе, находящемся на
стадии цивилизации, «гении», обладающие «божественными порывами»,
сами оказываются способными бросать вызов «нетворческой массе». Та¬
ким образом, цивилизации в лице «гениев» приобретают возможность
без непосредственного вмешательства бога, с помощью одного лишь
«божественного порыва» перейти из пассивного состояния в активное.
Различия между «первобытным обществом» и цивилизацией, говорит
Тойнби,— это лишь видоизменение в действии божественного закона.
Это различение совершенно аналогично по своему содержанию шпенг-
леровскому различению «ставшего» и «становящегося» или бергсонов-
скому противопоставлению «материи» и «жизни».
Казалось бы, цивилизации, в которых нарушается власть привычки
и которые обладают собственным внутренним источником развития, дол¬
жны находиться не в статическом, а в динамическом состоянии. Но ес¬
ли это так, то различия «первобытных обществ» и цивилизаций должны
быть не количественными, а качественными, так как первые находятся
в статическом состоянии, а вторые развиваются. Вопреки логике Тойнби
пытается доказать, что такое предположение неверно. «Все первобыт¬
ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ В ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ АРНОЛЬДА ТОИНБИ
79
ные общества находились в движении,— пишет он,— и всякая цивилиза¬
ция придет к своему концу» (там же, т. 1, стр. 194). Возникает, естест¬
венно, вопрос: как же общество, в котором «правит привычка», может
развиваться? Разве развитие не предполагает перехода от старого каче¬
ства к новому?
С точки зрения Тойнби, качественные изменения характеризуют пе¬
реход от одного общества (безразлично, первобытное оно или цивилизо¬
ванное) к другому. Что же касается каждой отдельной цивилизации, то
она, как и первобытное общество, не претерпевает качественных изме¬
нений. Таким образом, мы можем видеть, как несостоятельность идеали¬
стической концепции исторического круговорота приводит английско¬
го социолога к сплошным противоречиям.
Как же доказать, что цивилизация находится все-таки в статическом
состоянии? На этот вопрос английский историк отвечает следующим об¬
разом. Всякая цивилизация проходит пять основных стадий: рождения,
роста, крушения, разложения и гибели. Причем только на стадии роста
цивилизация претерпевает качественные изменения. Однако развитие
цивилизации на этом не заканчивается, оно продолжается вплоть до
гибели. Таким образом, пройдя цикл, состоящий из пяти стадий, циви¬
лизация приходит к своему исходному пункту, а последующие цивилиза¬
ции лишь повторяют этот цикл.
Объяснение генезиса цивилизаций с помощью божественного зако¬
на «вызова — ответа», по собственному признанию Тойнби, было за¬
имствовано из Ветхого завета. ( см. там же, т. 12, стр. 254). Вместе с
тем концепция «локальных цивилизаций» касается вполне реальных
исторических явлений и процессов, хотя последние получают в филосо¬
фии истории Тойнби несколько мистифицированную форму. ’
♦ * *
Мы остановились на некоторых сторонах исторической концепции
Арнольда Тойнби. В своем учении он пытался использовать самые раз¬
личные идеи и теории буржуазной философии, социологии и историогра¬
фии для обоснования «научного» характера своих воззрений.
Концепция «локальных цивилизаций», которая, по мысли самого ав¬
тора «Исследования истории», должна была преодолеть ограниченность
как абстрактных философских концепций XIX века, так и узость эмпи¬
ризма современной буржуазной социологии, не дала желаемых резуль¬
татов. Близкая по своему характеру к другим буржуазным социологиче¬
ским теориям, концепция Тойнби не позволяет понять ни общих законо¬
мерностей исторического развития, ни тех специфических особенностей,
которые присущи всякой национальной культуре.

Социально-психологические
корни антикоммунизма в США
Ю. А. ЗАМОШКИН, Л. Н. МИТРОХИН
Об американском антикоммунизме у нас написано немало. Про¬
анализированы основные доводы его представителей, показана реакци¬
онная и политическая сущность его программы, выявлена та беззастен¬
чивая фальсификация, которой заокеанские «специалисты по русскому
вопросу» подвергают идеи научного коммунизма. Однако критика анти¬
коммунизма, по сути дела, обычно ограничивалась концептуальным
анализом: антикоммунизм рассматривался как совокупность определен¬
ных положений и догм, сформулированных в обстоятельных фолиантах,
и главное внимание уделялось доказательству ненаучное™ их содер¬
жания. Между тем антикоммунизм существует не только на уровне «тео¬
рии». Его идеи оказывают влияние на массу людей, выступают как сто¬
рона, фрагмент общественной идеологии и психологии. И если мы хотим
понять форму, в которой догмы антикоммунизма усваиваются массовым
сознанием !, нужно остановиться на другом важном аспекте данной проб¬
лемы— на социальной, исторически конкретной обусловленности анти¬
коммунизма в США, рассмотреть его в реальном контексте политической,
идеологической и психологической жизни современной Америки. v
В нашей литературе обычно правильно указывалось, что антикомму¬
нистические сочинения — это реакция на идеи научного коммунизма и
практику социалистического строительства. Но при этом недостаточно
подчеркивался тот факт, что это реакция особого рода, форма и на¬
правленность которой чаще всего обусловлены внутренними процесса¬
ми1 2. Это попытка решения внутриполитических проблем, попытка, отра¬
жающая расстановку политических сил и особенности идеологической
борьбы внутри страны.
Идеи антикоммунизма не воспринимаются рядовым американцем
(и не усваиваются им) как нечто оторванное, обособленное от его повсе¬
дневного опыта. Идеология -антикоммунизма тесно связана с обществен¬
ной психологией, с реальными процессами, характерными для современ¬
ных США, и своеобразным, превратным отображением этих процессов в
сознании определенных слоев населения. В данной статье авторы пред¬
приняли попытку проанализировать социально-психологические механиз¬
мы, скрывающиеся за идеологией правого экстремизма, который
сегодня в США выступает как особая, крайняя форма антиком¬
мунизма.
$ *
В современной Америке существует глубокий антагонизм между
устоявшимися, господствующими традициями индивидуалистической
1 Поэтому в данной статье мы в основном будем анализировать литературу, рас¬
считанную на массового читателя.
2 Речь идет не только о процессах, специфических лишь для США, но и об осо¬
бом преломлении всемирной истории и международных событий’ через призму со¬
циальной жизни современной Америки.

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ корни АНТИКОММУНИЗМА в США
81
идеологии и психологии, которые сложились в XIX веке и сегодня еще
поддерживаются многими институтами воспитания и пропаганды, и теми
новыми условиями, которые возникли в результате развития государ¬
ственно-монополистической организации. Частный производитель, на
свой страх и риск прокладывающий путь к «успеху», все более вытесня¬
ется человеком, который в силу своего объективного бытия вынужден
стать орудием гигантских корпораций, «голубым или белым воротнич¬
ком», послушным исполнителем извне навязываемой ему воли. Жертвой
этих процессов оказывается подавляющее большинство американцев. По
подсчетам американских социологов, сегодня четыре пятых (по другим
данным —пять шестых) американцев являются рабочими и служащими
гигантских корпораций, трестов, государственных учреждений и т. д., а
следовательно, оказываются объектами манипулирования со стороны
данных организаций.
В результате возникают резкие столкновения, конфликт традици¬
онных индивидуалистических идеалов и целей, расцениваемых самими
носителями традиционного сознания как «естественные», «неизменные»
свойства человека, с теми «внешними» рамками, которые налагает на че¬
ловека бюрократическая милитаризированная система.
США — страна, где капитализм развивался наиболее свободно, по¬
рождая в массовых масштабах индивидуалистическую идеологию и пси¬
хологию. Однако американцы, оказывающиеся сегодня служащими
крупных бюрократических организаций, естественно, теряют возмож¬
ность проявлять в сколько-нибудь значительных масштабах собствен¬
ную предпринимательскую инициативу. Рост и усложнение бюрократиче¬
ской системы особым образом отражается в мелкобуржуазном созна¬
нии— у его носителей зреет протест против принудительной регламента¬
ции их деятельности, учащаются попытки нарушения «внешних» норм.
Организация, в свою очередь, во все более широких масштабах выраба¬
тывает специальные меры по обузданию индивидуалистических наклон¬
ностей, широко используя для этого не только механизм прямого адми-.
нистративного давления, но и систему идейно-психологического воздейст¬
вия на людей, добиваясь, чтобы, внутренние убеждения и склонности че¬
ловека соответствовали заданным целям бюрократической организации.
Это весьма важное социальное последствие процесса концентрации капи¬
тала в современную эпоху: в условиях крупного производства мелкобур¬
жуазный индивидуализм неизбежно порождает авторитарную бюрокра¬
тию, а эта последняя разжигает индивидуалистический протест, выража¬
ющийся в крайних, анархистских формах.
Неудовлетворенный индивидуализм особенно часто обнаруживается
у мелкого буржуа, лавочника, хозяина небольшой мастерской, фермера,
которые сегодня все в большей степени оказываются во власти крупных
монополий. В наши дни мелкий предприниматель составляет в США
своеобразную прослойку «люмпен-буржуазии»1, боящейся будущего, ис¬
пытывающей постоянное давление со стороны крупных бюрократических
организаций, вынужденной оставить надежды на самостоятельное «де¬
ло» и заботиться главным образом о выживании в условиях государст¬
венно-монополистического капитализма. И, конечно, еще более неудо¬
влетворенным этот индивидуализм становится у тех бывших мелких и
средних буржуа, которые уже разорились и превратились в служащих
бюрократических организаций.
Подобные настроения проникают и в среду крупных служащих. Они
все чаще жалуются на стесняющие их бюрократические рамки. Сегодня
даже над самым крупным служащим стоит совет директоров, с которым
1	Это понятие ввел в обиход известный американский социолог Ч. Р. Миллс,
ярко описавший судьбы и настроения мелкой буржуазии США в своих книгах «Бело¬
воротничковый» и «Властвующая элита» (последняя работа издана в СССР в 1961
году).
6. «Вопросы философии» № 10.

82
Ю. А. ЗАМОШКИН, Л. Н. МИТРОХИН
приходится постоянно считаться. Даже привилегированный американ¬
ский чиновник имеет дело с различными экспертами, увеличиваются его
связи с военными ведомствами, различными правительственными инстан¬
циями, связи, выступающие в форме казенной рутины и принудительных
дисциплинарных ограничений его частных стремлений.;
Недовольство «внешними» ограничениями (мы еще будем говорить о
его классовой природе) наблюдается и в среде крупных капиталистов,
особенно у так называемых «нуворишей» (self-made men), еще сохра¬
нивших черты, типичные для капиталиста XIX века. У. Уайт подчеркивал
в одной из своих работ, что на Тихоокеанском побережье традиционные
по форме индивидуалистические стремления и типы личности встречаются
чаще и проявляют себя более определенно, чем на Восточном побережье.
Еще в большей мере это относится к техасским нефтяным магнатам,
которые по своему типу очень близки к индивидуалистам XIX века.
Сознание неудовлетворенного индивидуалиста сегодня можно встре¬
тить также и у рабочих, потому что велика сила привычек, да и пропаган¬
да индивидуалистических идеалов в Америке (особенно среди молоде¬
жи) поставлена чрезвычайно широко и умело. Иными словами, какой
бы социальный слой мы ни взяли, мы обнаруживаем, что именно на
линии столкновения традиционных идеалов и новой организации, в ко¬
торой эти идеалы не могут реализоваться, возникают настроения неудов¬
летворенности формами существующей организации общества. А по¬
скольку с развитием капитализма возможности для «независимой», «са¬
мостоятельной» деятельности все сужаются, эти настроения становятся
все более явными. Они легко превращаются в стремление к политической
активности фашистского типа, находящее выход в истерической антиком¬
мунистической деятельности. Озлобленные индивидуалисты и являются
постоянным объектом пропаганды правых сил, образуя ту питательную
среду, в которой расцветает идеология и психология антикоммунизма. Не
случайно все правые организации призывают американцев изжить поли¬
тическую апатию, преисполниться чувством ответственности за судьбы
страны, рисуют идеалы активного, деятельного человека. Причем образ¬
цом-символом такого человека объявляется делец второй половины XIX
века, предприимчивый, энергичный, когда ему выгодно — безжалостный,
своеобразный «рыцарь» и завоеватель бизнеса. Недостаточно быть аме¬
риканцем в сердце. «Чтобы спасти Америку, мы должны быть активными
американцами-крестоносцами... Христианский крестовый поход — это
истинное христианство в действии»,— заявляет проповедник «Крестового
христианского похода» Билл Харджис («А Call to Action to Every Real
American». Christian Crusade. Tulsa, Oklahoma, p.; 7). «У нас гро¬
мадное преимущество перед либералами,— говорят руководители орга¬
низации «Юные американцы за свободу»,— динамическая философия,
которая покоряет воображение американской молодежи» («Join Young
Americans for Freedom». N. Y., p. 13). Наше общество, заявляют бер-
чисты, «выражает и отражает чувства и разочарования, беспокойство и
надежды, мечты и волю американского народа» (S. М. Draskovich.
The John Birch Society is a Threat to Whom? p. 4. «American Opinion». Bel¬
mont, Mass.). Их расчет по-своему точен — направить стихийное, бессоз¬
нательное недовольство по руслу открыто антикоммунистической дея¬
тельности.
Такова одна из особенностей распространения антикоммунизма в
Америке, и прежде всего той его формы, которую мы находим в идеоло¬
гии правого экстремизма. Специально созданные организации пытаются
направить по руслу антикоммунизма тот стихийный социальный крити¬
цизм, то массовое недовольство, которое возникает как результат за¬
силья бюрократии, и апеллируют к «патриотическим» идеалам свободно¬
го предпринимательства, к романтически мещанским грезам о личной
«независимости». Такова программа, общая для всех правых организа¬
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ АНТИКОММУНИЗМА В США	83
ций, начиная с Американской нацистской партии Джорджа Рокуэлла и
кончая респектабельными консерваторами.
Вот как формулирует свою задачу основатель и глава «Общества
Джона Берча» Роберт Уэлч: «Убедить наших сограждан в необходимо¬
сти порвать с углубляющимся маразмом коллективизма и затем под¬
няться к вершинам более высокого уровня индивидуальной .свободы и
ответственности по сравнению с тем, которого человек когда-либо до¬
стигал раньше» (Robert Welch. A Brief Introduction to the John
Birch Society. 1962. Belmout. Mass., p. 8). Один из активнейших деятелей
«Общества Джона Берча», конгрессмен Джон Русселот, выступая
12 июня 1962 года в конгрессе США, говорил: «Мы против коллективиз¬
ма как политической и экономической системы, даже если она не имеет
черт полицейского коммунистического государства. Мы против него,
независимо от того, именуется ли коллективизм «социализмом», «госу¬
дарством благоденствия», «новым курсом», «новыми рубежами» или
развивается под другими семантическими масками... Мы убеждены, что
возрастание роли правительства, рост централизации власти и
расширение правительственных функций вредят материальному про¬
грессу и разрушают личную свободу» (John Н. Rousselot. Beliefs
and Principles of the John Birch Society. «Congressional Record». Pro¬
ceedings and Debates of the 87-th Congress. Second Session. June 12,1962).
В том же духе высказываются «Христианские крестоносцы» Билла
Харджиса. Они требуют: «сокращения власти, присвоенной федераль¬
ным правительством, и возвращения штатам их конституционных прав...
устранения правительства из тех сфер бизнеса, которые могут направ¬
ляться частным предпринимательством... отмены правительственной
собственности, действий, соперничающих с частным бизнесом» («А Call to
Action to Every Real American». Christian Crusade. Tulsa, Oklahoma, p. 2).
В так называемой Шаройской декларации, лежащей в основе деятель¬
ности общества «Юных американцев за свободу», сказано: «...Экономика
свободного рынка, распределяющая ресурсы свободной игрой спроса и
предложения, является единственной экономической системой, совмести¬
мой с требованиями личной свободы и конституционного правительства и
в то же время наиболее приспособленной для удовлетворения человече¬
ских нужд... Когда правительство вмешивается в функционирование эко¬
номики свободного рынка, оно имеет тенденцию снижать моральную и фи¬
зическую силу нации» («Join Young Americans for Freedom». N.; Y., p. 6).
Аналогичные положения можно найти и в программах других правых
организаций.
Человеку, не очень искушенному в тонкостях диалектики, данная
ситуация может показаться довольно неожиданной. В самом деле, он
привык к тому, что империалистическое государство обычно рассматри¬
вается как орудие крупнейших монополий, а монополии эти, тесно свя¬
занные с военными заказами, как наиболее прочный оплот политической
реакции: Исходя из этих совершенно правильных, но общих положений,
он может предположить, что фашиствующие и крайне правые организа¬
ции будут действовать лишь в русле политики федерального правитель¬
ства, выступать с апологетикой центральной власти, противопоставляя
свои взгляды традиционным либерально-буржуазным свободам. Реаль¬
ная картина зачастую оказывается чуть ли не прямо противоположной.
Причем речь идет не о тактических уловках и не о временных лозунгах
тех или иных ультраправых организаций. Данная ситуация отражает'
особенности происходящих в современной Америке противоречивых со¬
циальных процессов, специфическую расстановку политических сил внут¬
ри страны.
Чтобы конкретнее представить себе эту расстановку сил, следует
более детально рассмотреть политические и экономические воззрения
правых антикоммунистических групп, которые выступают ныне под ло¬
84
Ю. А. ЗАМОШКИН, Л. Н. МИТРОХИН
зунгом «консерватизма», «традиционализма» и т. д. против «коллективиз¬
ма». Причем важно не просто привести отдельные высказывания, а по¬
пытаться понять их взгляды как цельную систему идейно-психологиче¬
ских установок, систему, которая лишь конкретизируется при оценке от¬
дельных политических явлений.
В наиболее разработанной форме мы можем найти ее в сочинениях
Барри Голдуотера, официально признанного теоретика и выразителя
социальной философии правых сил, в частности в его книге «Совесть
консерватора». Изданная впервые в марте 1960 года, она уже в январе
1964 года вышла 21-м изданием и разошлась в количестве 2 миллионов
экземпляров — тираж, неслыханный для политического произведения.
Нас она интересует потому, что в ней последовательно и наиболее полно
излагаются взгляды «ведущего консервативного мыслителя США».
Кстати сказать, в связи с анализом этой книги уместно сделать су¬
щественное замечание. Когда в некоторых работах и статьях, в основном
публицистического характера, анализируются взгляды правых (Голдуо¬
тера в том числе), зачастую основное внимание направляется на выиски¬
вание компрометирующих «крайних», «экстравагантных» высказываний
и афоризмов, которым сейчас же даются эмоциональные оценки — «не¬
лепые», «чудовищные» и т. д. Но логика политической борьбы и социаль¬
ные программы строятся не по законам абстрактного разума и абстракт¬
ной морали. Они отражают интересы определенных социальных сил, оп¬
ределенные социальные тенденции и противоречия, и степень их влияния
зависит от того, насколько адекватно они выражают стихийно складыва¬
ющиеся настроения и установки. Именно эта сторона дела должна стать
предметом специального анализа. Не учитывая ее, невозможно до конца
понять социальную логику взглядов Голдуотера и других американских
консерваторов, а также причины их влияния.
Я убежден, пишет Голдуотер в предисловии к своей книге, что
«в основе своей Америка является консервативной нацией» (Barry
М. Goldwater. The Conscience of a Conservative. A Macfadden Book
N. Y. 1964, p. 3). По его мнению, большинство американского народа, в
особенности молодежь, жаждет возвращения к принципам консерватиз¬
ма, однако реализации этих стремлений препятствует то обстоятельство,
что в правительстве господствуют и задают тон «либералы» и «радика¬
лы». Голдуотер считает, что его произведение должно способствовать
восстановлению «традиционно американского» взгляда на жизнь, тради¬
ционной американской социальной философии. Причем консерватизм, по
его мнению, нельзя рассматривать как программу, обусловленную лишь
текущими и преходящими обстоятельствами. Он расценивает его как
адекватное выражение самой сути человека, как формулирование требо¬
ваний, необходимо вытекающих из его природы: «Принципы, на которых
основана политическая позиция консерваторов, вызваны процессом, не
имеющим ничего общего с социальной, экономической и политической
обстановкой, меняющейся от декады к декаде, от века к веку. Эти прин¬
ципы вытекают из природы человека и из истин, которые бог открыл
актом творения. Обстоятельства меняются, меняются и проблемы,
зависящие от обстоятельств. Но принципы, лежащие в основе решения
проблемы, сохраняются» (там же, стр. 5).
Эту историческую устойчивость и незыблемость принципов консер¬
ватизма Голдуотер видит прежде всего в том, что человек «является
духовным созданием с духовными нуждами и желаниями. Больше того,
эти нужды и желания отражают высшую сторону человеческой при¬
роды» (там же, стр. 10).
Уже здесь выявляются некоторые особенности позиции Голдуотера.
Он претендует на защиту «неотъемлемых» духовных ценностей-челове¬
ка от политики, социальной практики, которые попирают их. В рамках
мелкобуржуазного сознания эта программа воспринимается как защита
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ АНТИКОММУНИЗМА В США
85
«естественных»., традиционных идеалов свободного предпринимательства,
инициативы, независимости, сформировавшихся в период свободного
предпринимательства, от тех изменений в социальной структуре и спосо¬
бах функционирования государства, которые вызваны ростом бюрокра¬
тизации. Поэтому возникает видимость, будто политика консерваторов
имеет своей целью защиту высших «духовных» ценностей от делячества,
узколобого практицизма.
Данные принципы конкретизируются в политической программе,
выдвигаемой автором. В ней прежде всего выражается протест против
концентрации и усиления власти в руках федерального правительства.
Несмотря на то, подчеркивает Голдуотер, что конституция ограничивает
действия государственной власти, «федеральное правительство вмеши¬
вается во все сферы, где, как оно считает, его услуги нужны... Резуль¬
татом является Левиафан, огромная национальная власть, утратившая
связь с народом и контроль над самой собой. Этот монолит власти свя¬
зан, ограничен в своих действиях лишь волей тех, кто занимает высшие
посты» (там же, стр. 19—20).
В качестве иллюстрации позиции Голдуотера, считающего непоз¬
волительным расширение правительственной власти, можно привести
его рассуждения относительно проблемы фермерского хозяйства в США.
Он резко выступает против вмешательства государства в экономику
сельского хозяйства. По его мнению, правительство под предлогом «ре¬
гулирования экономики» присвоило себе незаконную власть, постоянно
вторгалось в интересы фермеров. Попытки решить «проблему фермеров»,
по его мнению, привели к обратному — к возникновению новых проблем:
контроль над продукцией, ограничивающий свободу фермерского произ¬
водства, высокие цены, громадные излишки и гигантские налоги. «При¬
чина, объясняющая, почему вмешательство правительства создало боль¬
ше проблем, чем разрешило, совершенно проста. Продукция фермеров,
как и любая другая, лучше всего контролируется естественным функ¬
ционированием свободного рынка» (там же, стр. 42).^
Голдуотер резко выступает против увеличения налогов и особенно
против прогрессивного налога на прибыль, против вмешательства прави¬
тельства в дело образования, против усиления роли профсоюзов и осо¬
бенно их вмешательства в политику, против разного рода правительст¬
венных проектов «борьбы с бедностью», против «Билля о гражданских
правах», решения о совместном обучении и т. д.
Каково же классовое содержание этой программы? Несомненно, во
многом нападки Голдуотера на федеральное правительство вызваны со¬
ображениями внутрипартийной борьбы, стремлением дискредитировать
правительство демократической партии и расчистить дорогу в Белый
дом для республиканцев. Разумеется, борьба против федерального пра¬
вительства не является борьбой против политических интересов монопо-'
диетического капитала. Это борьба против той конкретной формы, в ко¬
торой происходит сращивание государственной власти с определенной
группой монополий. Как известно, в последнее время в Америке выдви¬
нулась группа «молодых» монополий Юга и Запада, противостоящих се¬
верной группе, символизируемой Уолл-стритом. Они выступают за пере¬
распределение сфер влияния, против сложившихся связей с государст¬
вом, и. как это ни парадоксально, их позиция идеологически воплощает¬
ся в лозунгах защиты «свободного предпринимательства» против уже
сложившейся бюрократической «элиты». В этом плане позиция Голдуо¬
тера отражает интересы молодых и рвущихся к власти монополий.
Но это лишь одна сторона дела. Программа Голдуотера никогда не
получила бы широкого признания, если бы она умело не спекулировала
на том недовольстве, которое вызывает у мелкобуржуазных масс про¬
цесс концентрации капитала и бюрократизации всей системы капитализ¬
ма в США. Многие из тех явлений, которые критикуются «консерватора¬
86
Ю. А. ЗАМОШКИН, Л. Н. МИТРОХИН
ми», являются результатом действия объективных законов развития со¬
временного империализма, формами и способами функционирования мо¬
нополистического капитала как такового. Никакое правительство не в
состоянии сегодня вызвать к жизни «свободный рынок» или восстановить
«игру конкурентных страстей», потому что они были обречены экономи¬
ческими законами развития американского общества.; В качестве кон¬
кретной экономической программы призывы Голдуотера представляют
собой чистую демагогию. Но зато его лозунги дают достаточный простор
для выражения недовольства мелких буржуа, для люмпен-буржуазии,
для всех неудовлетворенных индивидуалистов и направляют их гнев и
протест по ложному пути — против «либералов», против прогрессивных
деятелей и коммунистов.
Разумеется, нельзя отождествлять «либералов» с прогрессивными
силами. Но суть позиции консерваторов заключается в том, что она на¬
правляет недовольство специфически империалистическими формами об¬
щественной организацйи на путь борьбы против прогрессивных сил, на
путь антикоммунизма. Рассмотрим этот вопрос подробнее.
* * *
Мы уже отмечали, что жизнь американцев всё в большей мере
стала зависеть от различных — государственных, монополистических,
профсоюзных и прочих — бюрократических организаций, которые опре¬
деляют рамки и содержание индивидуальной деятельности миллионов
людей. Поскольку эти организации выступают в качестве сил, противо¬
стоящих личности, они выглядят как нечто Противоположное индивидуа¬
лизму, как силы социальные, коллективные. Поэтому процесс общест¬
венного развития приобретает характер антиномии — с одной стороны,
индивидуальная личность (поскольку индивидуализм и индивидуаль¬
ность в сознании многих американцев тождественны), с другой стороны,
бюрократические рамки, представляющие социальную организацию, кол¬
лектив, какую-то общность.
Но сегодня есть в мире идеология, политика, которые совершенно
четко и открыто противостоят индивидуализму. Это марксизм — идеоло¬
гия и политика социализма, научного коммунизма. Он выдвигает и по¬
следовательно отстаивает требования общества, коллектива, противо¬
стоящие буржуазному индивидуализму.
Рядовой американец, узнающий о марксизме из чужих уст и черпаю¬
щий свои знания о нем из материалов буржуазной пропаганды, обычно
прежде всего усваивает то, что марксизм борется с индивидуализмом и
выступает под лозунгом коллективизма. Он слышит, что марксисты тре¬
буют и обобществления производства и вводят обобществленные формы
производства, враждебные индивидуализму. Но содержание этого требо¬
вания рядовой американец, незнакомый детально с теорией и практикой
научного коммунизма, прежде всего воспринимает в соответствии с соб¬
ственным социальным опытом, с теми формами «коллективизма», с ко¬
торыми он непосредственно сталкивается в своей повседневной жизни.
А сталкивается он не с подлинным коллективизмом, а с псевдоколлекти¬
визмом, с такими формами буржуазного бюрократического коллекти¬
визма, которые враждебны мелкобуржуазному -индивидуализму и еще
в большей мере коренным интересам миллионов рабочих и служащих.
В этих условиях протест против суррогатов коллективизма, против бур¬
жуазного корпоративизма преобразуется в сознании некоторой части
рядовых американцев в протест против марксизма, против научного
коммунизма. Именно это стихийное движение от массового проте¬
ста против монополистических социальных институтов к антикоммуни¬
стической идеологии использует и закрепляет социальная философия
консерваторов и их пропаганда. Эта философия и пропаганда посто¬
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ АНТИКОММУНИЗМА В США
87
янно спекулируют на том, что антикоммунизм, борьба с «коммунистиче¬
ским заговором», преследования прогрессивных сил могут в сознании
сбитого с толку человека восприниматься как способ решения тех острых
противоречий, с которыми он сталкивается в жизни, как форма борьбы
против тех тенденций, которые порождает бюрократический авторитар¬
ный псевдоколлективизм в США.
Современный государственно-монополистический капитализм тоже
создает своеобразные формы обобществления производства. Внешне эти
формы похожи на формы социализма; таковы, например, корпорации,
включающие миллионы рабочих и служащих и объединяющие их труд
в едином производственном механизме. Современный капитализм созда¬
ет и систему внутреннего планирования, систему социальной дисци¬
плины.
Корпорации формально принадлежат не одному и не узкой группе
монополистов, а миллионам держателей акций. Внешне они выглядят
как организации, в управлении которыми принимают участие миллионы
людей, как коллективы, якобы выполняющие волю этих миллионов.
Причем эта видимость сегодня всячески поддерживается пропагандой
монополий. Буржуазное государство также зачастую выступает для
рядового американца как орган, устанавливающий дисциплинарные нор¬
мы лишь во имя общественных интересов.
В то же время рядовой американец на собственном опыте убеж¬
дается, что эти формы буржуазного коллективизма враждебны ему, что
их лозунг «верность, преданность коллективу» («Что хорошо для «Дже-
нерал моторе», то хорошо для каждого ее работника») насквозь лице¬
мерен и является дополнительным средством духовного закабаления.
И этот бюрократический, госмонополистический «коллективизм» восста¬
навливает против себя очень Многих. Но рядовым американцам трудно
понять истинную природу их реального врага. Они считают, что им про¬
тивостоит коллективизм как принцип вообще, выдвинутый против прин¬
ципа личности. И традиционная буржуазная идеология всячески укреп¬
ляет эти иллюзии в их сознании. Поэтому не случайно буржуазный «кол¬
лективизм» смешивается, искусственно отождествляется с коллективиз¬
мом, пропагандируемым марксистами, коллективизмом революционных
пролетариев.
В этом случае логика мышления американца, зараженного тради¬
ционными иллюзиями, оказывается предельно простой: наше общество
постепенно идет к такому режиму, при котором мелкому и среднему
предпринимателю становится все труднее. В Советском же Союзе част¬
ная собственность совершенно ликвидирована. Хотя наши корпорации,
государство все время говорят о коллективизме, у нас есть остатки ин¬
дивидуализма, в Советском же Союзе индивидуализма нет вообще.
А поскольку, как мы уже говорили выше, в буржуазном сознании инди¬
видуализм отождествляется с индивидуальностью, возникает убеждение,
что в Советском Союзе нет индивидуальной свободы и господствует по¬
давление личности.
Сознание такого рода является питательной средой для антиком¬
мунизма, оно закрепляется, оформляется и распространяется с помощью
антикоммунистической пропаганды. Причем наиболее подвержены влия¬
нию этой пропаганды агрессивно настроенные, озлобленные, неудовлет¬
воренные индивидуалисты в среде лавочников, мелких предпринимате¬
лей. И здесь они оказываются как бы заодно с крупными предприятиями,
директорами корпораций, которым тесно в рамках современной бюрокра¬
тической организации. Именно последние составляют ядро антикомму¬
низма, фашизма. Они дают на антикоммунистическую пропаганду ко¬
лоссальные деньги. Но главное, пожалуй, в том, что под влияние этой
пропаганды попадает и «средний американец», рабочий и служащий бю¬
рократической организации, для которого тезис о «коммунистическом
88
Ю. А. ЗАМОШКИН, Л. Н. МИТРОХИН
заговоре коллективизма против индивидуализма» воспринимается как
реальный и как бы «подтверждается» его собственным опытом.
В этом-то направлении и пытаются развивать сознание американца
идеологи правого экстремизма, объявляя все формы псевдоколлективи-
стской деятельности, всю систему экономических и внеэкономических
связей, которыми монополии и государственные организации охватыва¬
ют общество, проявлением коммунистических тенденций.
«Коммунистическая цель,—утверждают они,—состоит в конце концов
в том, чтобы достичь политической диктатуры вместе с государственной
монополией в сфере религии, образования, промышленности и всех инсти¬
тутов, которые в свободных странах обычно действуют и расцветают вне
сферы государства и независимо от него» («How Communist Аге
We?». Editorial Foreword. «American Opinion». July—August, 1961,
pp.27—34).
Таким образом, выхолащивается подлинная классовая суть явле¬
ний,. вызванных монополизацией и бюрократизацией страны, и все они
расцениваются как результат «коммунистического проникновения». В
этом отношении симптоматична только что цитированная нами статья,
опубликованная в берчистском журнале. Ее авторы рассматривают поло¬
жение современной Америки в свете требований, содержащихся в «Ком¬
мунистическом манифесте», и приходят к выводу, что американское об¬
щество воплотило в жизнь почти всю программу коммунистов. В качест¬
ве примера отмечается введение прогрессивного налога, ограничение
прав наследования, централизация кредита в государственных банках,
национализация средств связи и транспорта и т. п. Уже здесь виден под¬
лог: речь идет не о собственно коммунистической программе, а о тех ме¬
роприятиях, которые Маркс и Энгельс считали необходимыми в рамках
существующего капиталистического строя. Разумеется, авторы статьи
подчеркивают, что между идеалом коммунистов и существующим поло¬
жением пока еще есть существенные различия. Но это, говорят они, то,
что сохранилось в США вопреки «коммунистическому влиянию» и «про¬
искам либералов», а поэтому долг каждого американца заключается в
том, чтобы еще активнее бороться с коммунизмом.
Подобная аргументация характерна для многих социологов-анти¬
коммунистов. Активный деятель русского центра Гарвардского универси¬
тета Адам Улам выпустил в 1960 году книгу «Незаконченная револю¬
ция», а в 1962 году книгу «Лицо советского тоталитаризма». В известном
смысле они являются эталоном логики современного антикоммунизма.
Вся история Советского Союза и марксизма излагается в этих книгах
по схеме, которую идеологи индивидуализма разработали для объясне¬
ния истории Америки. Смысл первой из этих работ состоит в том, чтобы
подставить на место подлинного марксизма марксизм, прошедший через
призму сознания индивидуального мелкого предпринимателя, крестья¬
нина, поглощенного крупным производством. Рабочего Улам рисует не
как пролетария, связанного с передовой техникой, а как неудовлетворен¬
ного индивидуалиста. Революционный марксизм, согласно его схеме,—
это идеология неудачника-индивидуалиста, люмпена, идеология вчераш¬
него крестьянина, противника крупного буржуазного производства.
Искусственное отождествление революционности пролетария с
озлобленностью индивидуалиста-неудачника — лишь один из элементов
логической схемы Улама.
Однако он не может не признать, что марксизм есть учение, связан¬
ное с крупной индустрией, что он выступает за развитие современного
промышленного производства. И здесь Улам «обнаруживает» «неразре¬
шимое противоречие марксизма». Одна сторона этого «противоречия»—
революционность марксизма (а ее Улам понимает как бунт индиви¬
дуалиста против индустриальной организации);, другая сторона.— под¬
держка крупной индустрии. В результате, согласно его схеме, крупная
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ АНТИКОММУНИЗМА В США
89
индустрия неизбежно подавляет бунтующий индивидуализм и складыва¬
ется в процессе этого подавления как бюрократическая организация.
Здесь совершенно игнорируется реальная классовая суть марксиз¬
ма, научно обосновывающего перспективы избавления от этой дихото¬
мии. В учении К. Маркса в качестве передовой силы выступает созна¬
тельный и организованный пролетарий, а не индивидуалист-неудачник.
Улам спекулирует на том историческом факте, что марксизм победил
сначала в стране с преобладающим мелкобуржуазным населением, и
этот факт породил целый ряд трудностей в истории развития марксиз¬
ма, в истории его претворения в практику в России и в некоторых других
странах, где была широко распространена мелкобуржуазная психология,
которая действительно поддерживает противоположную тенденцию бю¬
рократизма в индустриальной организации.
В. И. Ленин великолепно понимал, что угроза бюрократизма связа¬
на с огромной силой мелкобуржуазной стихии в России. Именно поэто¬
му в своих последних работах он неоднократно говорил об опасности
бюрократизма и о задачах развития подлинно социалистического демо¬
кратизма.
Мы остановились на разборе искусственных схем Улама, профес¬
сионального идеолога и теоретика антикоммунизма, прежде всего пото¬
му, что они повторяют и возводят в ранг теоретических конструкций схе¬
мы мышления, складывающиеся нередко в сознании рядового американ¬
ца, сбитого с толку буржуазной системой воспитания и пропаганды.
* * *
Такова одна из линий в развитии американского антикоммунизма,
связанная прежде всего с «консерватизмом» и «ультраправыми» дви¬
жениями. Она берет начало от мятущегося, истеричного индивидуализ¬
ма, отождествляющего государственно-монополистическую, бюрократи¬
ческую форму с коллективистской. Эта линия обусловлена общим кри¬
зисом капитализма, одним из элементов которого является кризис инди¬
видуализма, порождаемый развитием госмонополистической автори¬
тарной бюрократии. Вообще говоря, эта линия не новость в истории.
Об этом свидетельствует возникновение германского фашизма, усиление
движения штурмовиков в тридцатые годы.
Конечно, есть и другие линии в развитии американского антикомму¬
низма. Одна из них идет от государственно-монополистического псевдо¬
коллективизма 1 и бюрократии, которая выступает как основная реак¬
ционная сила, как сила, направленная против коммунистического рабо¬
чего и вообще прогрессивного движения. Эта линия не выражается в
столь истеричной, оголтелой форме, но она не менее влиятельна. Это
идеология антикоммунизма, непосредственно связанного с ростом моно¬
полий и с усилением государственной бюрократии в США. В качестве
примера идеологии антикоммунизма этого рода, нашедшей свое выра¬
жение в ряде социологических теории, могут служить концепции Уолта
Ростоу, уже неоднократно подвергавшиеся анализу в нашей литературе.
Антикоммунисты данного типа тоже любят ссылаться на индивидуализм
как на один из основных принципов социальной жизни, но не это состав¬
ляет сегодня основу их идеологии. В качестве главных понятий здесь
выступают «индустриальное общество» и потребности его развития. При¬
чем, конечно, имеется в виду современное буржуазное производство, с
присущей ему дифференциацией труда, дифференциацией различного
рода функций, строгой системой социальной дисциплины, элементами
планирования в рамках этой организации, аппаратом «социального конт¬
роля» над миллионами людей и т. д. Если идеологи антикоммунизма
1 Эта линия с достаточной полнотой исследована и описана в работах советских
ученых.	•

90
Ю. А. ЗАМОШКИН, Л. Н. МИТРОХИН
первой линии подчеркивают его идеологическую направленность, то тео¬
ретики «индустриального общества» стараются не рассматривать свои
концепции как вид идеологии. Перед «индустриальным обществом», го¬
ворят они, стоят чисто практические вопросы — о путях и формах инду¬
стриализации; и спор с коммунизмом ведется прежде всего не во имя
абстрактных понятий, таких, как, например, свобода и суверенность лич¬
ности, а якобы во имя практических целей: спор идет о большей или
меньшей эффективности индустриализации, о темпах развития промыш¬
ленности, о более гармоничном пути индустриализации и т.: п.
Конструкция антикоммунизма, связанного с теорией «индустриаль¬
ного общества», обычно такова. Предполагаются возможными разные
формы процесса индустриализации. Отличие Советского Союза от Аме¬
рики усматривается не в различии сущностей этого процесса, а в разли¬
чии институтов и разного рода «рабочих» принципов, от которых якобы
главным образом и зависит успех и эффективность индустриализации.
Причем основная цель заключается в том, чтобы дискредитировать ме¬
тод советской индивидуализации как неэффективный, предусматриваю¬
щий слишком высокую плату за то или иное достижение. Здесь налицо
иная логика антикоммунизма, она не столь откровенна и агрессивна, как
у берчистов, но не менее влиятельна. Пропаганда антикоммунизма этого
направления ведется с позиций американского госмонополистического
тоталитарного государства, которое маскируется под государство всеоб¬
щего благоденствия и в то же время ненавидит коммунизм и ведет борь¬
бу против лагеря социализма, против СССР и любого прогрессивного
движения в мире.
История показывает, что обе рассмотренные выше линии в антиком¬
мунизме взаимно дополняют друг друга. Можно напомнить, что Рем и
движение штурмовиков, с одной стороны, а с другой — Крупп, Тиссен, а
также огромные организации внутри государственно-монополистического
капитализма и вся разветвленная фашистская бюрократия в Германии
представляли собой две линии, которые в определенном пункте слились
воедино, потому что мятущийся исторический индивидуализм использо¬
вался фашизмом, а фашизм использовался Круппом, Тиссеном и пре¬
вратился в систему бюрократического тоталитаризма нацистской Гер¬
мании.
Мятущийся, озлобленный индивидуализм нередко выступает как
массовая ударная сила, которая направляется против прогрессивного
движения, а реальная власть достается государственно-монополистиче¬
ским, бюрократическим организациям, таким, как, например, «Дженерал
электрик», «Дженерал моторе», фирмы Круппа, Тиссена или концерн
Германа Геринга. И затем, когда Рем и ему подобные расчистят доро¬
гу, с ними поступают очень просто: их уничтожают или растворяют в
системе госмонополистической бюрократии.
Истеричный индивидуализм и бюрократический суррогат коллекти¬
визма представляют собой две тенденции, взаимно перекрещивающиеся,
взаимно переходящие друг в друга, хотя на определенном этапе они
сталкиваются между собой. Но, борясь друг с другом, они совместно вы¬
ступают против прогрессивных сил, против подлинного коммунизма.
В этом они всегда союзники.
Таким образом, выявляется одна весьма существенная деталь. Не¬
смотря на резкую перепалку между «консерваторами» и «либералами»
и резкие нападки на федеральное правительство, с которыми выступают
ультраправые силы, они фанатично и безоговорочно поддерживают анти¬
коммунистическую деятельность правительства и прежде всего таких
организаций, как Комиссия по расследованию антиамериканской дея¬
тельности, Сенатский комитет международной безопасности, Федераль¬
ное бюро расследования. Они поддерживают разного рода антикомму¬
нистические законы. Требование экономической децентрализации и сво¬
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ АНТИКОММУНИЗМА В США
91
боды личности сочетается у правых с требованием решительного подав¬
ления всякого рода прогрессивных устремлений как носящих «подрыв¬
ной» характер.
Когда мы знакомимся с рассуждениями берчистов и «минитменов»
о всепроникающем коммунистическом заговоре, не следует думать, будто
речь идет об их собственных «изобретениях», абсолютно противостоящих
деятельности органов федерального правительства. С аналогичными
утверждениями выступает и Комиссия по расследованию антиамери¬
канской деятельности. Более того, всякого рода памфлеты и брошюры
правых организаций, раскрывающие «коммунистический заговор», как
правило, создаются на основе официальных материалов расследований,
проведенных агентами Гувера.
Все они выдвигают единый и весьма характерный для современной
Америки тезис: деятельность, не совпадающая со взглядами правитель¬
ственных органов, рассматривается как «непатриотическая» и осуждает¬
ся не просто с узкоклассовых, политических позиций, а с позиций «инте¬
ресов» нации и народа. Обвинениями в «непатриотизме» пестрят страни¬
цы правых изданий. И заявления эти в общем-то просто повторяют
мысль, высказанную Эдгаром Гувером: «Мы не можем победить комму¬
низм ни социализмом, ни секуляризмом, ни пацифизмом, ни умиротворе¬
нием или приспособлением. Мы можем победить коммунизм только ис¬
тинным американизмом» (J. Edgar Hoover. Masters of Deceit, p. 93).
Как известно, в США существует официальный список так называе¬
мых «подрывных» организаций. Для того, чтобы попасть в этот список,
достаточно той или иной организации выдвинуть одно из следующих тре¬
бований: отмена Комиссии по расследованию антиамериканской деятель¬
ности, сокращение власти ФБР, переговоры с Советским Союзом, запре¬
щение ядерных испытаний, вывод американских войск из Европы и Ближ¬
него Востока, ликвидация НАТО и СЕАТО, критика официально поддер¬
живаемого фильма, защита движения национального освобождения про¬
тив колониализма в Африке и Азии и ъ д. Совершенно очевидно, что
любая организация, выступающая с мало-мальски прогрессивными ло¬
зунгами, сразу же попадает в разряд «коммунистических». Больше того,
постепенно круг людей, которые подозреваются в связи с коммунистами,
расширяется.
Мы не ставили своей задачей подробно проследить деятельность
разного рода антикоммунистических организаций Г
Однако следует подчеркнуть, что все эти организации, независимо
от того, к какой из двух вышеуказанных линий антикоммунизма они от¬
носятся, выступают единым фронтом в борьбе против прогрессивных сил
и прогрессивных движений в мире.
1	См., например, Anne Braden. House Unomerican Activities Committee; Bul¬
wark of Segregation, 1963, N. Y.

Развитие понятийного
аппарата физики
элементарных частиц
И. А. АКЧУРИН
В настоящее время высказаны две диаметрально противоположные
точки зрения в отношении перспектив и времени создания общей теории
элементарных частиц в современной физике. Первая — «оптимистиче¬
ская»—была сформулирована Н. Бором и состоит в том, что в ближай¬
шие годы гениальная «сумасшедшая» идея будет найдена кем-то из мо¬
лодежи, и тогда общая теория будет создана сразу же. Вторая—«песси¬
мистическая»— была выдвинута Фрименом Дайсоном (создателем об¬
щей теории перенормировок в квантовой электродинамике). Согласно
этой точке зрения, общая теория не будет создана, возможно, даже в те¬
чение целого следующего столетия — подобно тому как понадобилось не¬
сколько веков, прежде чем мы смогли перейти от макроскопической,
классической механики Ньютона к более общей и глубокой квантовой
механике Шредингера — Гейзенберга — Дирака и др. Очевидно, снача¬
ла придется найти несколько все более и более обобщающих формули¬
ровок этой последней механики (аналогично тому, как Эйлер, Лагранж
и Гамильтон последовательно обобщали механику Ньютона — Галилея),
прежде чем будет выработана такая степень общности, которая наконец-
то позволит адекватно сформулировать «сумасшедшую» идею (анало¬
гично, например, гамильтоновой формулировке классической механики,
которая позволяет довольно легко перейти к механике квантовой, в то
время как переход к последней сразу от механики времен Ньютона
вряд ли возможен).
Не нужно особой проницательности, чтобы увидеть, что обе эти
точки зрения подчеркивают диалектически противоречивые стороны од¬
ного и того, же процесса — процесса создания нового, процесса творче¬
ства в науке. Только первая подчеркивает то, что прежде всего бросает¬
ся в глаза, когда речь идет о подлинном научном творчестве,— необыч¬
ность, революционность идеи, решительный отказ от старого способа
мышления, старого способа «видения» мира. Вторая же точка зрения
делает акцент на противоположной черте сложного, диалектически про¬
тиворечивого процесса творчества в науке — формировании нового в
рамках старого, на основе лучших достижений человеческого мышления,
на базе теоретического осмысления всей производственной практики че¬
ловечества.;
Вот в этом-то и следует, по-видимому, искать решающее звено фор¬
мирования наиболее фундаментальных, наиболее глубоких концепций
человеческого знания. И, возможно, серьезные размышления в связи с
его содержанием позволят найти какие-то опосредствующие звенья на
пути отыскания «сумасшедшей» идеи для построения будущей теории
субмикроявлений. Рассмотрим в этом плане сначала наиболее яркий при¬
мер гениальной научной догадки — идею Галуа,— суть которой в том, что
для решения вопроса о разрешимости некоторого уравнения в радика¬
лах необходимо рассмотреть его группу подстановок. Обычно гениаль¬
ПОНЯТИЙНЫЙ аппарат физики элементарных частиц
93
ность Галуа видят в том, что он совершенно произвольно, так сказать,
только по внутреннему «наитию», ввел новое, фундаментальное для всей
математики понятие группы как определенного множества преобразо¬
ваний, изучил некоторые структурные свойства простейших групп и при¬
менил их к решению основной проблемы алгебры того времени.
Все это правильно, за исключением первого пункта. Не только по
«наитию» или «гениальному озарению» ввел Галуа понятие группы.
Нет. Люди задолго до него сами, пытаясь найти формулу для корней
уравнения четвертой степени и выше, придумывая самые хитрые спо¬
собы замены переменных и подстановки неизвестных, начали «своими
руками» работать с группой подстановок уравнений. Но очень долго,
вплоть до Галуа, руки были гораздо «умнее» их обладателей: послед¬
ние не видели «за деревьями леса», за хитроумными формулами подста¬
новок— вещь гораздо более простую и фундаментальную — группу пре¬
образований.
Галуа первый увидел ее, выделил ее основные характерные черты,
изучил ее свойства в чистом виде и применил с огромным успехом к ре¬
шению ранее казавшейся неразрешимой проблемы. Возможно, тем са¬
мым он дал наиболее показательный образец того, как рождается ге¬
ниальная «сумасшедшая» идея, как она «работает» и что она может
дать в науке.
Проследим в этом плане очень кратко и в самых общих чертах
историю формирования наиболее фундаментальных понятийных струк¬
тур таких наук, как физика и математика. Многовековая практика
земледелия, астрономии, торговли и хозяйственной жизни вообще уже
на очень ранних стадиях развития человеческого общества позволила
выявить прежде всего концептуальные структуры так называемой эле¬
ментарной математики — эвклидову геометрию и совокупность целых,
дробных, а впоследствии и иррациональных частиц. Зачатки самых раз¬
личных систем счисления и те или иные геометрические сведения, трак¬
туемые большей частью как чисто эмпирические рецепты, свойственны
всякой более или менее развитой человеческой цивилизации. Но только
в классической Греции эти наглядно-эмпирические пространственные и
количественные представления превратились — впервые в истории чело¬
вечества— в математические понятия: исключительно высокое теорети¬
ческое, философское развитие античной мысли позволило найти груп¬
пы основных, «простейших» строительных «кирпичей» — понятий (точ¬
ки, прямые, плоскости, целые числа и т. п.) любого классического мате¬
матического объекта, соотношение которых между собой описывается
конечным числом не анализируемых далее в этой теории аксиом и из
которых строятся -все другие математические объекты.
Эти арифметические и геометрические понятийные структуры ото¬
бражают наиболее устойчивые «математические» формы бытия окру¬
жающих нас предметов материального мира. Они «вобрали» в себя все
то, что никак не может измениться под влиянием любых процессов «•на¬
глядного», «обыденного» характера — процессов классической физики.
Они олицетворяют собой моменты «абсолютного», постоянного, неиз¬
менного на уровне простейших механических форм движения материи,
они являются структурами, «внутри» которых эти формы движения со¬
вершаются.
В принципе античная наука могла выявить и основные структуры—
устойчивые, закономерные моменты и соотношение, соподчинение меж¬
ду ними — также и механического движения: простейшие физические
структуры классической механики. Но относительно слабое, недостаточ¬
ное развитие производственно-мнженерной практики в ту эпоху не дало
возможности сформировать основную понятийную структуру классиче¬
ской физики — понятие силы как чего-то объективного, от человека не
зависящего. Поэтому до Галилея и.Ньютона, до их определения силы
94
И. А. АКЧУРИН
через производные от координат движущихся тел, математические
структуры эвклидова пространства и действительных чисел никак не
могли проникнуть в глубь понятийного аппарата физической науки,
а до тех пор, пока они оставались только на ее периферии, физика никак
не могла математизироваться и тем самым стать точной наукой.
Но вот производственная практика эпохи Возрождения, многочис¬
ленные артиллерийские, строительные, фортификационные и прочие ра¬
боты тех лет позволили выявить «на деле» структуру движения по
истинным, объективным законам механики, а не по их сначала очень и
очень субъективным отображениям (у греков античности — даже в виде
представлений о силе как чисто мускульном ощущении человека).
Пробил час первых теоретических открытий в физике, определенное
«количество» инженерной практики человечества перешло в «качество»
теоретических построений Галилея, Ньютона и других корифеев меха¬
ники, вскрывших «все» закономерности механической формы движения
материи. Но запомним на будущее, что только благодаря производ¬
ственной практике люди «вышелушили» из огромного множества слу¬
чайных моментов постоянные, устойчивые компоненты новых понятий
механики.
Математизация первого раздела классической физики — механи¬
ки, еще большее расширение на этой основе инженерной деятельности
людей, которая, в свою очередь, ставила все новые и новые физические
и математические задачи, дали исключительно мощный и плодотвор¬
ный импульс развитию самой математики. В центре ее изысканий встали
теперь понятийные структуры совсем иной природы, чем структуры эвк¬
лидова пространства и действительных чисел. Структуры дифферен¬
циального и интегрального исчисления, теории дифференциальных
уравнений и т. п., введенные первоначально как чисто подсобные сред¬
ства решения проблем классической механики, подверглись в XVIII—
XIX веках тщательному логическому анализу с целью выявления среди
них тех новых «простейших» строительных кирпичей, из которых могло
бы быть воздвигнуто все величественное здание новой, инфинитезималь¬
ной математики.	•
Структуры, которые легли в основу классической математики
XVIII—XIX столетий, кажутся нам теперь, после создания и огромного
практического успеха теории электромагнитного поля, почти столь же
очевидными, что и структуры трехмерного эвклидова пространства или
действительных чисел. Но на самом деле переход от этих последних
к структурам многомерных пространств, векторной алгебры и вектор¬
ного анализа, а также геометрии искривленных поверхностей и гипер¬
поверхностей, являющихся решениями дифференциальных уравнений
в этих пространствах, представляет собой итог поистине революцион¬
ных преобразований основных, наиболее фундаментальных понятий
классической математики. Эти преобразования произошли первоначаль¬
но из попыток как-то теоретически осмыслить свойства «пространства»
всех решений того или иного дифференциального уравнения (описываю¬
щего различные механические процессы).
Так в рамках механики, особенно механики жидких и газооб¬
разных тел, начали формироваться основные понятия будущей
теории поля — понятие о многомерных векторных пространствах, со¬
поставляемых каждой точке обычного физического трехмерного про¬
странства.
„ И здесь в XIX столетии — в эпоху наиболее интенсивных исследова¬
ний по физике поля — вновь на первый план выдвигается производствен¬
ная практика человечества, практика производственных процессов, ис¬
пользующих поле тех или иных характеристик движущейся материи.
Поле скоростей —в гидродинамике и опирающихся на последнюю об¬
ласть техники и инженерного дела, поле тяготения —в оазнообразней-
ПОНЯТИИНЫИ АППАРАТ ФИЗИКИ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЧАСТИЦ
95
ших производственных процессах, использующих гравитационное поле
Земли, поле температур — в теплотехнике, тепловой энергетике и т. п.
Мы уже не говорим о том, что буквально каждый шаг в экспери¬
ментальном изучении самого электромагнитного поля вызывал к жизни
какой-то не существовавший дотоле раздел техники (гальванотехника,
медицинская и бытовая электротехника, проводная связь и т. д.), и все
это вместе постепенно «приучало» людей «действовать руками», так,
как будто они уже знали «полную» систему понятий теории электромаг¬
нитного поля. Так что познание электромагнитных явлений шло также
прежде всего «руками» людей, а головы даже титанов науки очень креп¬
ко держались за старые механические понятия и с большим трудом
теоретически правильно осмысливали то, с чем давно практически освои¬
лись их руки или руки других людей — экспериментаторов, а именно:
что единственной реальностью является электромагнитное поле и что
именно его закономерности имеют для физической науки первостепен¬
ное,. определяющее значение.
Мы не имеем здесь возможности проанализировать в интересующем
нас аспекте дальнейшую историю совместного развития основных поня¬
тий физики и математики. Перейдем сразу же к попыткам выявить на
основе анализа особенностей современного эксперимента в области эле¬
ментарных частиц те новые фундаментальные понятия, с помощью кото¬
рых можно попытаться сформулировать какие-то более или менее не¬
тривиальные идеи о путях построения будущих теорий элементарных ча¬
стиц.
* * *
Итак, совершенно новые и вместе с тем наиболее глубокие, фунда¬
ментальные идеи физики и математики вырастают, как правило, из прак¬
тической производственной деятельности людей, из практического опы¬
та работы с новыми, еще не исследованными наукой до конца объек¬
тами. Что же можно сказать в этом плане о физике элементарных кор¬
пускул?	.
Нам кажется, что серьезного теоретического и философского ос¬
мысления требуют здесь прежде всего те очень характерные черты в
методике и организации эксперимента в области физики высоких энер¬
гий, которые все более и более явственно проступают в последние годы.
Как известно, наиболее глубокое проникновение в тайны строения мате¬
рии обеспечивают ускорители элементарных частиц, позволяющие в зем¬
ных условиях концентрировать на микрокорпускулах поистине «косми¬
ческие» количества энергии (в самых крупных из современных ускори¬
телей— до 30 миллиардов электрон-вольт, то есть равную энергию элек¬
трона, ускоренного напряжением в 30 млрд, вольт). Строить гигантские
экспериментальные установки подобного рода имеют возможность
только наиболее развитые в промышленном отношении страны (СССР,
США) или группы стран (Западная Европа), так что решающие и осно¬
вополагающие эксперименты в изучении новых свойств элементарных
частиц могут проводиться в настоящее время буквально в нескольких,
наиболее крупных исследовательских центрах типа Дубны, Брукхэвена,
Европейского центра ядерных исследований ЦЕРН вблизи Женевы
в Швейцарии и — в недалеком будущем — Серпухова, где в Институте
высоких энергий заканчивается строительство ускорителя на 70 млрд,
электрон-вольт.
Поскольку развитие физики элементарных частиц зависит, таким
образом, от работы нескольких наиболее мощных из современных уско¬
рителей, время их функционирования стараются использовать с мак¬
симальной степенью эффективности. В этих целях во многих экспери¬
ментах для обработки данных регистрирующих устройств относительно
траекторий частиц все более и более широко используют современные
универсальные электронные счетные машины, которые по заранее раз-.
96'
И. А. АКЧУРИН
работанной экспериментаторами программе в ничтожные доли секунды
анализируют данные приборов о физических и геометрических характе¬
ристиках траекторий, определяют, какие частицы по этим траекториям
движутся, каковы их энергии, время жизни, продукты распада и т. д.
Затем решается вопрос о том, не относится ли данный случай к числу
«интересных»: не наблюдается ли в нем рождение каких-то ранее не¬
известных науке частиц или же необычные распады уже известных ча¬
стиц с другим временем жизни, другими продуктами распада, други¬
ми энергиями и т. п. Все такие необычные события электронная вычис¬
лительная машина тщательнейшим образом анализирует, рассчитывает
несколько возможных вариантов протекания процессов и в доли се¬
кунды выдает соответствующие данные экспериментаторам.
Они уже на основе своего опыта и практики принимают окончатель¬
ное решение о том, как надо трактовать то или иное событие, но и на
этом этапе они очень часто обращаются к огромнейшей «памяти» ма¬
шины, чтобы получить от нее данные об аналогичных необычных взаи¬
модействиях, которые уже наблюдались ранее, провести статистическое
сравнение результатов и т. п. «Память» больших электронных машин
может хранить почти необозримое количество данных эксперимента —
в принципе все данные обо всех экспериментах данного типа, которые
когда-либо где-либо проводились.
Благодаря своему «электронному» быстродействию машина может
за приемлемые промежутки времени провести сравнение между собой
нескольких сот тысяч различного рода экспериментальных случаев и
в течение нескольких часов собрать статистический материал об особен¬
ностях того или иного взаимодействия, который без нее несколько боль¬
ших коллективов экспериментаторов не собрали бы и за несколько лет.-
Своеобразный рекорд в этом отношении установила группа эксперимен¬
таторов под руководством проф. Линденбаума в Брукхэвене: их уста¬
новка за 1 час проанализировала и обработала статистически 1,5 мил¬
лиона экспериментальных данных рассеяния нуклонов и др. частиц на
нуклонах. Это больше, чем весь экспериментальный базис развития
«классической» ядерной физики вплоть до овладения атомной и термо¬
ядерной энергией.
А ведь, например, слабые взаимодействия, особенно процессы
с участием двух различных видов — электронного и мю-мезонного ней¬
трино,— мы вообще, по-видимому, сможем изучить только после того,
как окажемся в состоянии статистически анализировать в приемлемые
промежутки времени как раз миллионы и даже миллиарды различных
экспериментальных событий. То же самое можно сказать и об экспери¬
ментальной проверке введенных в современной теории элементарных
частиц законов сохранения нуклонного (барионного) и лептонного за¬
рядов.
В принципе осталось сделать всего несколько шагов — и в ближай¬
шие годы эти шаги будут, несомненно, сделаны — до такого положения
дел, когда новые элементарные частицы будут открываться комплексом:
ускоритель + регистрирующие устройства + электронная счетная маши¬
на, без какого-либо непосредственного участия ученого-физика в
процессе самого эксперимента. Конечно, такая перспектива означает ко¬
ренную революцию в самом существе экспериментального метода, ме¬
тода, восходящего еще к Леонардо да Винчи и Галилею, метода, которо¬
му физика обязана всеми своими достижениями, метода, который при¬
нес ей наибольший авторитет среди других наук.
Но нас интересует здесь значение этой революции в существе экспе¬
риментального метода физической науки прежде всего для формирова¬
ния новых фундаментальных ее понятий, в сжатом, концентрированном
виде отражающих практику работы человека с новыми объектами мате¬
риального мира. Нам кажется, что углубляющееся внедрение киберне-

понятийный аппарат физики элементарных частиц
97
тичеоких методов в физический эксперимент должно рано или поздно
привести к пополнению также и основных понятий теоретической физи¬
ки основными, наиболее важными понятиями теоретической кибернетики,
такими, как «информация», «алгоритм», «автомат» и т. п. Возможно, что,
повторяя рассмотренную ранее историю открытия групп, физики-экспе¬
риментаторы сейчас уже практически работают с новыми кибернетиче¬
скими понятиями физики. Пройдет какое-то время, накопится какой-то
опыт движения по этим не осознанным еще явно понятийным структу¬
рам, и появятся некоторые новые, фундаментальные для теории элемен¬
тарных корпускул кибернетические понятия, например, понятие инфор¬
мационной емкости I абстрактного математического пространства, ко¬
торое кладется в основу данной физической теории. Интуитивно оно
довольно просто.- Грубо говоря, это логарифм количества точек, которые
можно поместить в некоторой единице его «объема», на некотором рас¬
стоянии друг от друга,— так, чтобы они были е — различимы. Если речь
идет об отрезке 0,1 действительной числовой прямой, то очевидно, что
/сю/og--^. Для п-мерного эвклидова пространства получаем: Icon log—•
Акад. А. Н. Колмогоров подсчитал информационные емкости более
общих пространств современной математики. Для «пространства» лю¬
бых функций отрезка 0,1 —произвольных отображений его «в другой от¬
резок 0,1 —получилось ЛсчД —различных (с точностью до е) функций
значительно больше, чем различных (с той же точностью) точек отрез¬
ка 0,1. Решена и гораздо более сложная задача: акад. А. Н. Колмого¬
ров и его ученики рассчитали информационную емкость /г еще более
абстрактного математического пространства —пространства функцио¬
налов (то есть «пространства» всевозможных способов сопоставления
функциям отрезка 0,1 некоторых чисел). Оказалось, что /2с\эехр-^ (гру¬
бо говоря, различных функционалов еще больше).
Теперь посмотрим, что дает это, казалось бы, абстрактное теоре¬
тико-информационное понятие в применении к методологии физической
науки. Сразу же обращают на себя внимание следующие факты. Состоя¬
ние элементарных объектов классической физики (координаты и ско¬
рость материальной точки в механике, напряженность поля в теории
поля) характеризуется точкой в некотором многомерном эвклидовом
пространстве. Все многообразие явлений классической физики и наших
наглядных представлений связано, таким образом, с обычной эвклидо¬
вой информационной емкостью элементарных объектов Iconlog^ .
Если мы идем в область микроявлений, то состояние элементарных
объектов квантовой механики задается уже вектором «пространства»
функций — гильбертова пространства. Следовательно, информационная
емкость элементарных объектов претерпевает скачок по мере движения
в глубь материи — для квантовых объектов она уже растет как Дсо-
Гипотеза возрастания информационной емкости подтверждается тем.
что если мы пойдем в область явлений субмикромира, то здесь состояние
элементарных объектов нужно характеризовать уже с помощью функ¬
ционалов. Это чувствовал уже Дирак, введший для локализации эле¬
ментарных частиц свою знаменитую дельта-функцию, более или менее
строго это доказал акад. В. А. Фок еще в 30-х годах, и, наконец, в наши
дни абстрактная теория поля положила теорию функционалов в основу
построения общей теории элементарных частиц.
Таким образом, движение объектов микромира качественно отли¬
чается от движения объектов макроскопического мира повседневных яв¬
лений тем, что оно совершается с участием элементарных объектов, спо¬
собных аккумулировать— переносить и хранить-^--большее количество
7.	«Вопросы философии» № 10.

98
И. А. АКЧУРИН
информации, чем макроскопические тела. Этой новой, квантовой инфор¬
мации настолько «много», что с точки зрения обычной, макроскопиче¬
ской, атомные объекты могут вести себя одновременно и как волны и
как частицы: ведь эти последние понятия связаны только с эвклидовы¬
ми информационными емкостями, ничтожно «малыми» по сравнению с
квантовыми. (Квантовых информационных емкостей «хватает», грубо
говоря, и на волны и на частицы.)
Качественное объяснение получает и обязательное вхождение ста¬
тистики в результаты экспериментов с микрочастицами: детальное пове¬
дение последних определяется таким большим количеством информа¬
ции, что макроприборы (всегда фиксирующие не более чем эвклидово
количество информации) просто не в состоянии «уловить» ее всю. И в
поведении квантовых объектов неизбежно появится некоторая стати¬
стически характеризуемая неоднозначность.
Принцип неопределенности как раз дает условия, когда квантовое
количество информации целиком «сводится» к классическому — когда
квантовые объекты ведут себя целиком как классические. Если же вели¬
чина действия в интересующем нас процессе не значительно больше, а
сравнима с планковским квантом, тогда состояние микрообъекта опре¬
деляется уже квантовым количеством информации и для расчета его
поведения надо уже применять волновое уравнение, некоммутативные
операторы и прочую «машинерию» квантовой теории.
Мы привели здесь только чисто качественное изложение идей, кото¬
рые на самом деле возникли как строго количественное применение
формул, полученных акад. А. Н. Колмогоровым и его учениками, к фор¬
мулировке квантовой теории с помощью так называемых континуаль¬
ных интегралов Фейнмана — Винера. Возможно, что эта последняя
формулировка сыграет в дальнейшем развитии теории строения мате¬
рии роль, аналогичную роли гамильтоновой механики <в эпоху создания
квантовой теории.
Принципиально важно только подчеркнуть здесь, что понятие ин¬
формации, с которым мы имеем дело, является абсолютно объективным,
отражающим объективную вероятностную структуру поведения физи¬
ческих объектов. Количество информации — это некоторая объективная
мера богатства различных возможностей этого поведения, она никак
уже не связана с субъективными познаниями. В этом смысле сама ки¬
бернетика как наука возникла только после того, как понятие информа¬
ции было «оторвано» от сознания и вполне объективировано, то есть свя¬
зано с различными возможностями поведения интересующих нас
объектов.
И теперь, когда большие универсальные электронные вычислитель¬
ные машины начинают непосредственно «сами» проводить утонченней¬
шие эксперименты с элементарными корпускулами, в них, разумеется,
циркулирует отнюдь не субъективная информация программистов или
еще кого-нибудь. Та новая роль, которую начинают играть эти машины
в физическом эксперименте, обязывает нас задуматься, не сталкиваемся
ли мы здесь с не осознанным пока что теоретическим формированием
ряда новых и весьма фундаментальных понятий типа рассмотренной
здесь информационной емкости, которым в будущем, возможно, придет¬
ся играть решающую роль в построении общей теории элементарных
частиц.
* * *
В последние годы все мы стали свидетелями все более и более глу¬
бокого «погружения» физики элементарных частиц и высоких энергий
в странный и необычный мир объектов огромной, экспоненциальной ин¬
формационной емкости. Пока что здесь перед нами только отдельные
«кусочки», отдельные фрагменты новых, весьма своеобразных законо¬
ПОНЯТИЙНЫЙ АППАРАТ ФИЗИКИ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЧАСТИЦ
99
мерностей движения материи на этом, весьма глубоко лежащем уровне
ее строения: абстрактная, аксиоматически развиваемая теория кванто¬
ванных полей, теоретико-групповой метод исследования новых свойств
симметрии элементарных частиц, направление комплексных угловых
моментов.
И это «погружение» теории элементарных частиц в «пучины» со¬
временной математики — математики прежде всего объектов экспонен¬
циальной информационной емкости — будет продолжаться еще доволь¬
но долго. Сейчас можно только ориентировочно указать возможное по¬
ложение наиболее «глубокого» места, своего рода «Марианской впади¬
ны» математического аппарата будущей общей теории элементарных
частиц. Это так называемые не вполне регулярные топологические про¬
странства— весьма патологически устроенные математические объекты,
обладающие целым рядом довольно странных и удивительных свойств,
в частности тем, что на них невозможно определить ни одной функции,
отличной от постоянной. Именно это последнее обстоятельство позволя¬
ет выдвинуть гипотезу, что объяснение удивительного постоянства масс,
зарядов, спинов и других характеристик элементарных частиц будет
связано в будущей их теории с математическими объектами именно та¬
кого рода. Ведь теперь материальное движение на уровне элементарных
частиц, как показывает опыт развития перечисленных выше теорий, все
более и более предстает перед нами как скачкообразное изменение при
прохождении определенных энергетических рубежей топологических и
теоретико-групповых свойств интересующих нас объектов. В этом пла¬
не гипотеза возрастания информационной емкости при движении в глубь
материи позволяет предсказать, что в ближайшие годы физики-теорети¬
ки будут привлекать для построения моделей движения в субмикроми¬
ре все более и более экзотические в отношении топологических и теоре¬
тико-групповых структур абстрактные математические пространства.
Причина этого в том, что математические объекты экспоненциаль¬
ной информационной емкости представляют собой прежде всего весьма
разнообразные топологические пространства, наделенные самыми раз¬
личными свойствами сходимости их подмножества «вплоть до совершен¬
но необычных случаев типа упомянутых выше не «вполне регулярных
пространств, в которых нельзя найти ни одной окрестности данного мно¬
жества, не содержащей данную точку. Достаточно строго информацион¬
ные емкости различного рода топологических пространств были подсчи¬
таны в неопубликованной работе погибшего во время блокады «в Ленин¬
граде М. Я. Перельмана, цитируемой А. А. Марковым в главе «Тополо¬
гия» сборника «Математика «в СССР за 30 лет». Идею этого подсчета
можно найти в одном из первых упражнений «Общей топологии» Вац¬
лава Сирпинского, и состоит она, грубо говоря, «в том, что любая топо¬
логия данного множества определяется некоторой системой его подмно¬
жества, а общее «число» последних растет экспоненциально с р«остом
«числа» элементов исходного множества.. Тем самым удается показать,
что и в случае общих, неметризуемых топологических пространств про¬
исходит экспоненциальный скачок информационной ем«кости при пере¬
ходе от рассмотрения данного множества к рассмотрению всех возмож¬
ных топологических пространств, которые можно на нем задать некото¬
рыми системами его подмножества.
Таким образом, работа М. Я. Перельмана позволяет перенести
выводы предыдущего раздела на случай неметризуемых топологических
пространств: оказывается, что скачок информационной ем«кости при пе¬
реходе от атомных корпускул к объектам мира элементарных частиц
можно теоретически моделировать не только с помощью функциональ¬
ных пространств, но и с помощью общих топологических пространств,
вообще говоря, не обязательно метризуемых. Этот последний вывод
имеет принципиальное значение: дело «в том, что пространство на уров¬
100
И. А. АКЧУРИН
не элементарных частиц как раз имеет, по-видимаму, неметризуемую
природу. Этот вывод напрашивается из теоремы Хаага современной
абстрактной теории поля и топологических теорем метризации.
Как известно, общие метризационные теоремы Урысона — Нага¬
ти- -Смирнова утверждают, что коль скоро в некотором множестве
объектов произвольной природы удается ввести метрику, то есть более
или менее напоминающую обычное «расстояние» характеристику «уда¬
ленности» двух объектов друг от друга, то метрическая структура этого
множества оказывается подобной метрической структуре гильбертова
пространства. Теорема же Хаага строго доказала, что последнее может
служить математической базой описания лишь свободных, не¬
взаимодействующих полей. Включение же взаимодействий между поля¬
ми элементарных частиц должно неизбежно вести к выходу за пределы
гильбертова пространства — к использованию в общей теории элемен¬
тарных частиц абстрактных пространств более общей, неметризуемой,
вообще говоря, природы.
Тем самым мы приходим в современной теоретической физике к по¬
становке вопроса, к которой еще ранее пришла современная математика
Бурбаки: исследовать в самом общем виде свойства пространства и
структур, относительно которых не делается никаких «наглядных» или
«очевидных» (метрика) предположений, а известно только то, что фикси¬
ровано в задающих их аксиомах и определениях. Надо сказать, что в на¬
стоящее время основное внимание математиков привлечено именно к по¬
добного рода неметрическим разделам своей науки—таким, как теория
групп и алгебр Ли, алгебраическая геометрия, коммутативная алгебра,
общая теория категорий и функторов, топология расслоенных пространств,
комплексные и аналитические пространства, теории пучков и т. п.
Общим для всех этих наиболее интенсивно развивающихся разде¬
лов современной математики — настоящего «передового края» матема¬
тической науки наших дней — является прежде всего то, что они изу¬
чают или созданы для изучения объектов огромной, экспоненциальной
информационной емкости. Снятие «наглядных» и «очевидных» предпо¬
ложений типа метризуемости и пр. как раз и позволяет выйти за рамки
классических объектов малой информационной емкости и исследовать
самые общие математические пространства и объекты. Косвенным под¬
тверждением необходимости использовать в общей теории элементар¬
ных корпускул именно такого рода экспоненциально емкие математиче¬
ские пространства можно считать факт появления в микромире — на
определенном энергетическом рубеже — новой большой группы свойств
симметрии взаимодействия частиц друг с другом (изотопическая инва¬
риантность, октетная симметрия и т. п.).
В любой теории, использующей объекты обычной информационной
емкости, объяснить этот факт невозможно: как подчеркнуто в двух по¬
следних абзацах «Теории множеств» Бурбаки, классическая математика
изучала только однозначные, изоморфные объекты — вещественную пря¬
мую, эвклидово -пространство и т. п., структуры которых однозначно
соответствовали друг другу, почему появление новых структур в любых
теориях, их использующих, было исключено с самого начала. Только
использование объектов современной математики, имеющих экспонен¬
циальную информационную емкость и поэтому существенно не изоморф¬
ных друг другу и исследуемых такими неоднозначными теориями, как
топология и теория групп, позволит объяснить как-то в будущем фунда¬
ментальный факт изменения свойств симметрии микрокорпускул в опре¬
деленных узловых точках энергетической шкалы.
В методологическом плане основное направление теоретических
построений в физике элементарных частице последние годы можно опре¬
делить как интенсивнейшие поиски элементарного объекта субатомной
формы движения материи. Именно такова была цель нелинейной спи¬
ПОНЯТИЙНЫЙ аппарат физики элементарных частиц
101
норной теории Гейзенберга, теории «сакатоноб» японских теоретиков,
«реджибнов» Чью и Фраучи, кварков Гелл-Мана, «тузов» Цвейга, а так¬
же огромного числа других, менее популярных теоретических построе¬
ний. Пока что все они закончились неудачей. Но когда такие элементар¬
ные объекты будут наконец-то найдены, то сказанное выше позволяет
предсказать, что геометрически состояние их движения будет описы¬
ваться уже не с помощью аналитической геометрии обычного эвклидова
пространства (как в классической механике или классической теории
поля) и даже не с помощью «геометрии» бесконечномерного гильберто¬
ва пространства (как в квантовой механике). Состояние движения эле¬
ментарных объектов субмикромира и сверхвысоких энергий будет опи¬
сываться уже с помощью современной «аналитической геометрии» объ¬
ектов экспоненциальной информационной емкости — алгебраической
топологии.
Исторические параллели всегда имеют, конечно, весьма ограничен¬
ное значение, но если сравнить положение дел во времена Декарта и
в нашу эпоху, то нельзя пройти мимо некоторых, довольно очевидных
аналогий. Тогда и теперь было начато изучение геометрических про¬
странств алгебраическими методами, только тогда геометрическими
объектами исследования были обычные двумерные или трехмерные
эвклидовы пространства, теперь же — произвольные топологические
пространства. Декарт указал своим координатным методом способ сопо¬
ставления интересующим нас объектам—прямым, кривым, плоскостям,
поверхностям и т. п.—алгебраических уравнений, современная алгебраи¬
ческая топология сопоставляет исследуемым ею топологическим про¬
странствам некоторые системы других алгебраических объектов — так
называемые группы гомологий и когомологий.
В обоих случаях сложные геометрические свойства первых объек¬
тов легко устанавливаются на основании более простых свойств сопо¬
ставляемых им алгебраических объектов. Нам кажется, что новейшие
теоретические исследования Л. Мишеля по расширениям группы Лорен¬
ца и М. Фруассара, П. Федербуша и других по гомологиям диаграмм
Фейнмана, а также более старые работы Ч. Мизнера по когомологиям
замкнутых, несвязных пространств Эйнштейна, как раз вплотную под¬
ходят к такого рода наделению физическим смыслом некоторых из почти
неисчерпаемого запаса самых странных и «экзотических» пространств,
которые может поставить теории элементарных частиц современная ал¬
гебраическая топология.
Перечисленные выше работы дают возможность полагать, что буду¬
щая теория субмикропроцессов вряд ли будет теорией некоторых урав¬
нений,— этот последний способ формулировки физических закономерно¬
стей безнадежно устарел в наше время: он способен отразить слишком
малое количество информации. Будущая общая теория элементарных
частиц будет, грубо говоря, наделенной физическим смыслом алгебраи¬
ческой топологией (подобно тому, как постулаты квантовой механики
составляют не что иное, как наделенные физическим смыслом постулаты
теории гильбертовых пространств). И основную роль в этой теории бу¬
дут играть не уравнения, а, по-видимому, так называемые спектральные
последовательности —определенные последовательности групп, кото¬
рые характеризуют «устройство» (спектр) топологических про¬
странств— то, по какому закону примыкают, прилегают друг к другу
все, самые разнообразные типы и разновидности их подмножеств.
Простейший вид спектра — эвдоксов (архимедов), описывающий
топологию числовой прямой. Он характеризует «простоту» устройства
действительной прямой (отсутствие в ней «пропускав», узлов, петель
и т. п.) с помощью аксиомы Архимеда, открытой, по-видимому, еще
Евдоксом: каковы бы ни были два данных отрезка, меньший из них все¬
гда можно повторить на большем столько раз, что этот последний будет
102
И. А. АКЧУРИН
превзойден по длине. На этом простейшем предположении о^ спектре
прилегания друг к другу всех возможных подмножеств числовой прямой
основан весь классический анализ — именно эвдоксовость ее спектра де¬
лает законными операции предельного перехода, дифференцирования^,
интегрирования, составления и решения дифференциальных уравнений
и т. п. Вся классическая физика покоится на постулате эвдоксовости
спектра реального физического пространства.
Элементарный пример пространства с довольно патологическим
«устройством» — так называемый континуум Вада. Он строится на плос¬
кости следующим образом. Пусть на острове в океане имеется источ¬
ник (небольшое озеро) пресной воды. Объявляется следующая програм¬
ма работ: в первый час прорывается такая система каналов, чтобы каж¬
дая точка на острове находилась не более чем на километр от соленой
и пресной воды, в следующие полчаса система каналов усложняется
так, чтобы эти расстояния сократились до полукилометра, и т. д. Можно
сказать, что к концу второго часа любая сколь угодно малая окрест¬
ность любой точки нашего острова будет содержать одновременно «точ¬
ки» суши и пресной и соленой воды.
Ни один физик не будет отрицать, что полученный объект очень мно¬
гим напоминает ему такую, скажем, вещь, как вакуум сильных, электро¬
магнитных и слабых взаимодействий. Но, разумеется, спектр последне¬
го значительно сложнее: доминирующую роль в нем играют прежде все¬
го топологически не тривиальные петли виртуально рождающихся пар
частиц и античастиц и т. п. Вот для учета и точной фиксации всех самых
разнообразных способов примыкания друг к другу подобных, так или
иначе выделенных подмножеств общих топологических пространств и
служат спектральные последовательности. В принципе последние позво¬
ляют определить, на какого вида и типа расслоенные пространства рас¬
слаивается в каждом конкретном случае данное общее топологическое
пространство (напомним, что с точки зрения современной абстрактной
теории поля самые различные нестабильные и устойчивые элементар¬
ные частицы описываются как раз с помощью расслоенных пространств).
И наконец, на этом пути можно ожидать также строгого доказательства
двойных дисперсионных соотношений и подобных им свойств аналитич¬
ности амплитуд рассеяния — благодаря существованию общих теорем
двойственности Серра-Гротендика, позволяющих по алгебраическим
группам когомологий некоторого пространства делать заключения о
группах когомологий этого пространства, вычисленным с помощью пуч¬
ков аналитических функций. Но все эти весьма заманчивые вещи будут
выводимы в строгой теории только после того, как решится гораздо бо¬
лее фундаментальный для современной физики вопрос: какова реальная
топология микромира? Наличие веритуальных частиц говорит, кажется,
о переходе на расстояниях порядка Ферми (10~13 см.) к топологии, ра¬
дикально отличной от обычной, тривиальной к топологии Гротендика.
Так это или нет — покажут будущие теории и эксперименты.

Объективные законы
композиции в изобразительном
искусстве
Е. А. КИБРИК
В кругу преподавателей искусства, профессоров художественных
институтов как-то (возник разговор о композиции и методах ее препода¬
вания. Было это в 1953 году. Разгорелся спор. Наиболее авторитетные
товарищи утверждали, что законов композиции нет, никогда и никем
из мастеров они не формулировались, художественное творчество чисто
интуитивно и в конце концов невозможно объяснить, почему строишь
композицию так, а не иначе.
Этот спор побудил меня изложить некоторые свои мысли в статье
«Композиция картины», которая была опубликована осенью 1953 года
сперва в газете «Советское искусство», а затем в ряде других изданий.
В этой статье я очень кратко изложил свое понимание композиционных
принципов и композиционной техники и впервые попытался определить
основные законы композиции.
Спор о композиции имел последствием не только мою статью, но
и выступление в печати других товарищей по этому вопросу (сборник
«Вопросы изобразительного искусства», изд-во «Советский художник»,
1954). Особенно интересной, на мой взгляд, является статья М. Г. Ма-
низера «Об основах композиции»; высказанные в ней мысли представ¬
ляют большой теоретический интерес.
Возвращаясь снова к вопросу о законах композиции, я хочу более
полно рассмотреть их объективные основания, оставив в стороне во¬
просы композиционной техники, всегда имеющей преходящий характер.
Художественные направления и школы прошлого создавали приемы
техники, соответствующие их задачам. Больше того, своеобразная ком¬
позиционная техника сопутствовала творчеству отдельных великих ма¬
стеров прошлого, как, например, «пирамидальная» композиция Леонар¬
до да Винчи. В то же время, если проанализировать исторический опыт
мирового искусства, то можно, я думаю, уловить закономерности уни¬
версального значения, лежащие в основе художественного творчества.
Они объективны, так как не зависят от особенностей тех или иных школ
и направлений, течений и творческих индивидуальностей отдельных ху¬
дожников, они неотъемлемы от самой природы искусства. Это, я думаю,
и есть законы композиции, которым посвящается статья.
Но прежде чем говорить о том, что я понимаю под законами ком¬
позиции, я считаю нужным кратко сказать о двух моментах, без кото¬
рых невозможна никакая композиция: об идейности и об интуиции как
основе композиционного мастерства.
Идейность
Область композиции является средоточием идейно-творческого на¬
чала в изобразительном искусстве. В этом смысле даже портрет и пей¬
заж с натуры немыслимы вне композиции, которая выражается в пер¬
104
Е. А. КИБРИК
вую очередь в выборе точки зрения, в том или ином размещении изо¬
бражаемых элементов, в принципе отбора деталей. В данном случае че¬
рез композицию выражается отношение художника к своей модели,
его понимание модели, то есть эстетическая оценка модели худож¬
ником.
Попросту говоря, через композицию художник выражает то, что
заинтересовало, увлекло его в модели, то, из-за чего он стал ее изобра¬
жать. Эти же обстоятельства можно считать руководящей идеей его
творческого процесса.
Стало быть, даже простое изображение модели становится худо¬
жественным явлением только тогда, когда одухотворено идейным за¬
мыслом, реализованным через композицию. Иначе это было бы ремес¬
ленное, «фотографическое» копирование модели — и только. Тем боль¬
шее значение имеет идейный замысел в произведении, созданном творче¬
ским воображением, фантазией.
Необходимо, чтобы художник обладал развитым умом, горячим
сердцем, был человеком, способным глубоко и самостоятельно мыслить.
Поэтому огромное значение для художника имеет мировоззрение. Под
мировоззрением художника часто понимают сумму его общественных
взглядов и знаний. В художественном творчестве эти взгляды и знания
только тогда имеют значение, когда они не просто усвоены, но стали
определять и его мысли и его чувства — стали его мироощущен и-
ем. Именно мироощущение формирует подлинное содержание
художественного творчества. Над ним художник не властен, оно прояв¬
ляется вне его контроля, так что, хочет он или не хочет, в конечном
счете подлинное творчество (всегда искренне, то есть обнаруживает
истинное отношение художника к своей теме.
Идейность искусства заключается не в теме, или не только в теме,
но в первую очередь в отношении художника к жизни, а оно прояв¬
ляется в любой теме, за которую берется художник, и составляет с о¬
держание его искусства.
Интуиция и анализ
Первый этап художественного творчества — интуитивный, следую¬
щий этап требует анализа сделанного. Только гармоническое соедине¬
ние интуиции и анализа позволяет создать хорошо скомпонованное, за¬
конченное произведение.
Анализ начинается с умения верно оценить то, что сделано по
чувству. Это важнейший момент в практике художника. Часто я наблю¬
дал, как опытные, талантливые художники небрежно бросали прекрас¬
ные замыслы, и так же часто видел напрасный труд, затраченный на ли¬
шенные смысла затеи.
Способность к творческой интуиции — проявление одаренности ху¬
дожника. Способность к анализу, то есть логическому рассмотрению
своего творчества, необходимо развивать, воспитывать. Идя от со¬
держания к форме и разбирая сделанное интуитивно, художник уста¬
навливает не только взаимоотношение персонажей между собой и со
средой, формат композиции, но и сам мотив ее и даже средства испол¬
нения. Только сумев проанализировать созданное по интуиции, худож¬
ник может найти пути и средства к заключительному этапу творчества,
ведущему к законченности. Но плодотворен только такой анализ, кото¬
рый способен как бы озарить путь к завершению, вдохновить автора,
вызвать тот подъем чувства, который позволяет как бы на одном дыха¬
нии привести вещь к концу взволнованно и точно. Схема процесса твор¬
чества будет, пожалуй, такая: интуиция — анализ — интуиция. Ибо
искусство и начинается и кончается да и воспринимается чувством.
Объясняется же с помощью анализа.

ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНЫ КОМПОЗИЦИИ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ Ю5
Цельность
Думаю, что первым законом композиции можно считать
цельность произведения. Именно композиция определяет цельность худо¬
жественного организма, закономерно устроенного. Все элементы компо¬
зиции находятся во взаимной связи и зависимости, подчиняясь логике
воплощения замысла художника.
Итак, цельность, неделимость композиции, где господствует воля
художника, создающая центр внимания и полную подчиненность этому
центру всего второстепенного, можно, я думаю, считать главным зако¬
ном композиции.
Больше того — это главный закон художественного отражения во¬
обще. Невозможно ни рисовать, ни писать с натуры, пренебрегая за¬
коном цельности. Ни форма, ни цвет не существуют сами по себе, а толь¬
ко в отношении к целому, как части целого. Серьезно, «прочно» нари¬
совать что-либо можно, только «построив» сначала свой мотив, то есть
обнаружив его конструктивную идею, принцип его устройства. Такое
построение обеспечивает цельность будущего рисунка, и, между прочим,
оно дается с наибольшим трудом. Рисуя подобным образом, художник
как бы обнаруживает «композиционную схему» предмета, созданную
природой, схему его гармонии.
В композиции художник создает живой конструктивный принцип,
способный служить основой будущего произведения, объединять в одно
целое все его детали.
Сохранились самые первые наброски композиции знаменитой «Та¬
чанки» Грекова. Они представляют собой пластическую абстракцию
будущей композиции. Компонуя, Греков рисовал перспективно сокра¬
щенный прямоугольник (пятно будущей тачанки), расположение кото¬
рого в границах эскиза создавало чувство стремительного движения.
Только найдя наиболее выразительную связь этого пятна с про¬
странством — его окончательное место в композиции найдя конструк¬
тивную идею ее, можно было рисовать коней, тачанку, пулеметчиков
и т. д. Раньше это делать было бессмысленно.
Первоначальных набросков композиции «Степана Разина» Сурико¬
ва не сохранилось. Но совершенно очевидно, что ее конструктивной
идеей является темный треугольник ладьи, рассекающий светлую массу
воды и неба. Только задумав подобным образом картину, можно было
приступить к поискам персонажей, заполняющих этот треугольник.
Именно потому, что картина в основе своей задумана с такой простотой
и цельностью, мы видим ее всю сразу и запоминаем ее как целое.
Целостно воспринимаются произведения, возникшие только подоб¬
ным образом. Когда же картина как бы «склеена» из кусочков и
не имеет в основе своей широко задуманной конструктивной идеи, мы
можем запомнить лишь отдельные выразительные фигуры из нее. Це¬
лого нет.
Все мастера идут своими путями к этой цели — к нахождению кон¬
структивной идеи композиции. Одни прямо — им свойственно дисцип¬
линированно мыслить. Другие сперва стихийно рисуют все, что подска¬
зывает воображение на данную тему, а затем в возникшем хаосе отыски¬
вают путеводную конструктивную идею и в дальнейшем, ею уже руко¬
водствуются.
Третьи, как, например, Архипов, «компонуют»,— конструктивно объ¬
единяют непосредственные наблюдения натуры..Так, говорят, родились
«Обратный», «Прачки» и другие произведения Архипова. Так или ина¬
че, но в основе композиции должна лежать простая конструктивная
идея, вытекающая из природы замысла художника. Эта идея не только
является скелетом композиции, но и основой ритмического начала в про¬
изведении.

106
Е. А. КИБРИК
Когда-то я собирал репродукции картин художников итальянского
Возрождения и однажды, просматривая их, обнаружил, что композиция
«Тайной вечери» в своих общих чертах была создана задолго до Лео¬
нардо да Винчи.
Фронтально расположенный стол, в центре Христос, по бокам апо¬
столы, в задней стене окна, в которые виден пейзаж. Длинный ряд ма¬
стеров, снова и снова обращаясь к этой композиции, совершенствовал
ее, и, наконец, Леонардо придал ей безукоризненно гармоническое реше¬
ние во всех аспектах — вплоть до психологического,— она стала шедев¬
ром мирового искусства. К слову сказать, это чудесная тема для иссле¬
дования— сравнительный анализ всего ряда композиций от первого за¬
рождения пластического мотива* засоренного еще массой случайностей,
когда неточно, приблизительно Фыли решены все компоненты, до завер¬
шения композиции в труде гениального мастера. Подобный процесс
происходит в творчестве каждого художника, которому удалось создать
цельную, завершенную и оригинальную композицию.
Труден путь художника к достижению совершенной композиции.
Все, что сделано, должно быть так необходимо, чтобы ни одну деталь
нельзя было убрать без урона для целого. Чтобы ничего не хотелось
добавить и изменить, чтобы все связи были точны и содержательны.
Но, увы, часто композиция похожа на плохой театр, когда весь инте¬
рес сцены исчерпывается первоплановым действием. Достаточно взгля¬
нуть на артистов заднего плана, чтобы все впечатление разрушилось,—
они не играют, а только присутствуют, беседуя о своих делах, а
декорации — только приличный фон, органически не участвующий в
действии.	.
Цельность произведения требует не просто связи и взаимной зави¬
симости всех элементов композиции, но связи и взаимозависимости наи¬
лучшей, наиболее закономерной и естественной. Эта закономерность
связи всех элементов произведения в искусстве выражается ритмом,
мелодией, музыкальным началом композиции.
Взаимосвязь всех элементов композиции является не только логи¬
ческим, но и эмоциональным, эстетическим качеством, создающим гар¬
монию.
Проблема цельности композиции, связи и взаимозависимости всех
ее элементов неразрывно связана с задачей неповторимости бесконеч¬
ного разнообразия этих элементов. Ничто в композиции не должно по¬
вторяться. Ни величины, ни пятна, ни интервалы — «паузы», ни типы,
ни жесты. Все близкое, подобное должно либо объединяться в единое
пятно или силуэт, либо резко индивидуализироваться.
Я очень хорошо помню портрет папы Иннокентия Веласкеса — этюд
с натуры, бывший некогда в Эрмитаже. Трудно сказать, какого цвета
лицо папы «а этом портрете,— это прекрасный, глубоко волнующий
сплав красок — живая ткань великой живописи.
Когда я увидел в Риме, в галерее Дориа, большой портрет Инно¬
кентия, для которого писался эрмитажный этюд, я был поражен откро¬
венно розовым цветом лица. И лишь позднее понял, что этого требовала
композиция цвета в картине. Портрет построен мастером в красной
гамме — розовые лицо и руки, красные шапка, накидка, кресло и дра¬
пировки фона. Только одеяние папы ослепительно белое. Создалась
цельность и сила цветовой концепции портрета. Трактовка лица в этой
концепции требовала локального пятна в заданной гамме, и написать
его, как в этюде, в цветовом замысле портрета было невозможно.
Еще более наглядны примеры многофигурных композиций, где мно¬
гообразие деталей приводится к простому и выразительному единству.
Таково «Взятие Бреды» Веласкеса. На картине изображено драмати¬
ческое событие, значительный исторический момент — сдача крепости.
Композиция предельно проста и симметрична. В центре две главные фи¬
ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНЫ КОМПОЗИЦИИ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ Ю7
гуры полководцев, справа и слева два войска, равноценные по массе. Но
силуэты обоих войск резко различны. Лес вертикальных длинных ко¬
пий строит силуэт войска победителей с конем на первом плане, не¬
сколько наклоненных алебард и коротких копий совсем по-иному ри¬
суют силуэт побежденных войск. Ни одна из фигур ничем не похожа
на другую. Картина производит впечатление мощи, величественности,
простоты целого и богатства деталей.
«Крестный ход в Курской губернии» Репина смотрится единым пят¬
ном— картину сразу видишь всю целиком. Массы в композиции рас¬
положены по диагоналям, связывающим четыре угла картины. Изобра¬
жена необычайно многолюдная толпа, но каждая фигура в ней не толь¬
ко характер, но социальный тип. Здесь — все классы и сословия. Дви¬
жется русское общество 80-х годов со всеми своими связями и противо¬
речиями. В глубине слева —центр композиции—барыня, несущая икону
под охраной сотских. Целое просто и нерасторжимо, детали бесконечно
разнообразны.
Прекрасно скомпоновано «Утро на Куликовом поле» Бубнова.
Огромная рать единым пятном растянулась по диагонали справа нале¬
во. Обратную диагональ строят фигура воина впереди войска и черное
знамя с золотым Спасом, поддержанное копьями в правом верхнем углу
картины. Это то, что дает единство, цельность огромному историческому
полотну.- В этом единстве заключено великое многообразие типов и ха¬
рактеров, каждый из которых прибавляет нечто существенное к образу
русского народа — главной теме картины.
Редкие мастера способны интересно и содержательно, не повто¬
ряясь, изображать много персонажей — для них уместны и многофигур¬
ные композиции. Такой творческой потенцией мало кто обладает.
Я думаю, что большое количество персонажей оправдано только
тогда, когда все они нужны. Многофигурность сама по себе отнюдь не
достоинство, часто это просто «болтливость». С ней, с болтливостью,
в композиции всегда нужно бороться, так как закон искусства состоит
в том, чтобы сказать мало, а высказать много. В этом смысле компози¬
ция должна быть лаконичной. Закон единства в многообразии имеет
значение и для построения декоративного целого композиции. В первую
очередь это обязательная неповторимость самого темного и самого
светлого пятен в композиции. Достаточно завестись нескольким равно¬
значным пятнам, чтобы композиция запестрила, потеряла цельность и
разрушилась. Человеческое воображение, даже самое мощное, ограни¬
ченно. Бесконечно разнообразна и неповторима жизнь, поэтому худож¬
ник постоянно должен ее изучать.
Контрасты
Контрасты — сочетание противоположного — можно, я думаю, счи¬
тать законом композиции. Да и не только композиции, но и законом
искусства вообще. Предметы человек воспринимает прежде всего по
контрасту их силуэтов и окружающей среды. Знакомого мы узнаем
с большого расстояния — по его силуэту. Поэтому велико значение си¬
луэта и в искусстве. Форму мы видим только благодаря контрасту света
и тени. Полное отсутствие светотени создает плоскость.
И живопись в ее современном понимании также строится на борьбе
противоположностей — теплых и холодных цветов. Сила цвета также
увеличивается от сочетания его с контрастным дополнительным цве¬
том— красного с зеленым, синего с оранжевым, белого с черным и т. п.
«Чем ночь темней — тем ярче звезды».
Значение контрастов в композиции известно с давних пор. Еще
Леонардо да Винчи в своем «Трактате о живописи» обращал внимание
108
Е. А. КИБРИК
на то, что в композиции следует сочетать контрасты: рядом с высоким
ставить низкого, с толстым — худого, с одетым в бархат с его тяжелыми
и мягкими складками — фигуру в шелку, дающем мелкие и острые
складки, и т. п.
Говорят, что когда Микеланджело спросили, как он добивается
такой мощной объемности своих фигур, он ответил, что всегда сочетает
их с плоскостью, то есть с контрастом. Роль контрастов в композиции
универсальна — они имеют отношение ко всем элементам композиции,
начиная с характера конструктивной идеи композиции и кончая зна¬
чением контраста в построении сюжета.
Конструктивная идея композиции, как правило, имеет характер
выразительного противопоставления. Будь это темный треугольник
ладьи, рассекающей светлые воды Волги в «Степане Разине» Сурикова,
или пересекающиеся диагонали, строящие подавляющее большинство
композиций,— всегда это контрасты.
Декоративное целое композиции также строится на выразительном
контрасте — чаще всего светлого пятна на темном фоне или темного
на светлом. В течение столетий так строился живописный портрет —
освещенное лицо на темном фоне. «В девочке с персиками» Серова,
наоборот, на светлом фоне — смуглый силуэт лица. Тоже контраст.
Произведения монументальные, призванные потрясать, производить
большое впечатление, казаться особо крупными и величественными,
строятся на контрастах величин — большого и малого. Недаром скульп¬
торы-монументалисты всегда старались располагать какие-либо малые
формы у подножия своих статуй.
По этой же причине монументальная живопись всегда прибегает
к низкому горизонту, позволяющему резко сопоставить большую перво¬
планную фигуру с крохотными фигурками заднего плана. Таковы
«Тракторист» Дейнеки, портрет Шаляпина Кустодиева или гигантский
«Медный всадник», преследующий крохотного героя поэмы на иллю¬
страциях Александра Бенуа.
Большое в сопоставлении с малым кажется еще больше. Также
существенна роль противопоставления положений в построении сюжета
композиции. Что может быть контрастней крестьян, заключенных в аре¬
стантском вагоне, и вольных голубей на перроне? Это контраст положе¬
ний, на котором построена картина Ярошенко «Всюду жизнь». Не менее
контрастны грязный, скорченный на земляном полу цеха рабочий рядом
с фабрикантом, богато и пышно одетым, сверху вниз оглянувшимся на
рабочего на картине Иогансона «На старом уральском заводе». И вто¬
рой, важнейший, психологический контраст в этой картине: умный,
полный сознательной ненависти взгляд рабочего противоречит его жал¬
кому положению и поэтому особенно выразителен.
Фигура Ленина на известном памятнике Манизера в г. Ульяновске
особенно крепко, уверенно и энергично стоит, потому что преодолевает
напор ветра. Ленин как бы выходит победителем в столкновении с про¬
тивоборствующей силой. Этот контраст выражает идею памятника.
Активное, идейное искусство, одухотворенное страстным убежде¬
нием автора, стремится к контрастам. Немыслим плакат вне контраста,
ибо плакат всегда что-то утверждает, призывает к чему-то зрителя.
Искусство, лишенное больших мыслей и чувств, обращающееся
к узкому кругу ценителей, часто избегает контрастов, удовлетворяясь
изысканной вялостью бесконтрастных решений. Контраст, противопо¬
ставление— движущая сила композиции. Контрасты характеров, со¬
стояний, величин — контрасты близкого и далекого, света и тени, объема
и плоскости составляют ту область, от которой зависит энергия, воздей¬
ствующая сила, выразительность композиции. Отсутствие же контра¬
стов, сочетание в композиции подобных элементов инертно, вяло и по¬
рождает серое, скучное, нехудожественное произведение. Поэтому
ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНЫ КОМПОЗИЦИИ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ Ю9
я думаю, что борьбу противоположностей, как сочетание контра¬
стов, можно считать одним из осно<вных законов
композицию
Движение
Борьба разнообразных контрастов сообщает композиции внутрен¬
нюю динамику, но этого мало. Композиция должна заключать в себе
движение в буквальном смысле слова, ибо жизнь — это бесконечное
движение. Особенность изобразительного искусства в том, что запечат¬
левает оно всегда один момент, а призвано передавать жизнь движу¬
щуюся, развивающуюся, беспрерывно изменяющуюся.
Думаю, что законом композиции является передача
в одном кульминационном моменте движения при¬
знаков предыдущего и последующего состояний.
Только таким путем возможна передача движения, жизни в изобрази¬
тельном искусстве. Это в одинаковой степени относится и к трактовке
сюжета и к трактовке каждой отдельной фигуры в композиции. Несо¬
блюдение этого закона непременно ведет к застылости, к положениям,
символизирующим движение, но лишенным жизни, навечно остановив¬
шимся, пусть даже в динамичных позах; к сюжетам, трактованным по
образу «живых картин» в инсценировках. Поэтому законом композиции,
я думаю, нужно считать непременное понимание художни¬
ком того, что предшествовало изображаемому мо¬
менту и что за ним должно последовать. Это относится
и к сюжету в целом и к каждой отдельно взятой фигуре. Без этого невоз¬
можно найти тот единственный кульминационный момент, который по¬
зволит передать движение, развитие.
Но в первую очередь так должна пониматься сама тема, ее глав¬
ный смысл, идея произведения. Для советского художника это означает
способность понимать жизнь в ее революционном развитии, уметь ви¬
деть черты постоянного отмирания старого и нарождения нового в дей¬
ствительности.Так понимал жизнь в своих лучших вещах Иогансон, и это
самая ценная черта его картин «Допрос коммунистов» и «На старом
уральском заводе». Их содержание в том, что исторически неизбежна
победа пролетариата в результате жестокой классовой борьбы и рево¬
люции. Такова динамика идейного замысла обеих картин.
И этот замысел с особой силой обнаруживается через сюжеты, не¬
посредственно изображающие победу буржуазии. Нет сомнения в том,
что и коммунистов, изображенных в картине «Допрос коммунистов»,
расстреляют и рабочему из картины «На старом уральском заводе»
еще очень долго ждать освобождения. Динамика построения их сюже¬
тов такова, что в обоих случаях мы ясно видим, что предшествовало
и что последует за тем, что изображено.
Нет сомнения в том, что коммунисты были захвачены в бою, что
они не дрогнут на допросе и погибнут, но, погибнув физически, морально
они побеждают. Во второй картине мы видим не только сцену встречи
рабочего и фабриканта, но через эту сцену мы видим всю жизнь рабо¬
чего и его товарищей и назревающий революционный взрыв.
Восприятие жизни в ее развитии, радостное приветствие нового,
нарождающихся социалистических элементов действительности отли¬
чает лучшие композиции Пименова. И в картине «Новая Москва» и в
картине «Свадьба на завтрашней улице» отчетливо проявляется вос¬
приятие жизни художником в ее развитии. Он замечает в жизни не
только привлекательные для него «живописные» мотивы, но видит стре¬
мительное развитие, создающее лучшие формы жизни, воспитывающее
духовно богатых людей, видит смысл историческогопроцесса,
происходящего у него на глазах, поэтому всегда так художественно свое¬
образно его творчество.

ио
Е. А. КИБРИК
Очень динамична трактовка сюжета в картине «Свадьба на зав¬
трашней улице». Здесь изменяется и город с улицей, еще достраиваю¬
щейся, и судьбы героев, очевидно, только поселившихся в недавно
выстроенных домах, и вся процессия не только передвигается в про¬
странстве, но неуклонно движется к будущему и зримо лучшему. Вся
неустроенность окружающего — строительная грязь и беспорядок —
только подчеркивает праздничное состояние людей, уверенно идущих
в завтрашний день. Мне кажется, это очень типичные примеры идейно¬
го замысла, выраженного через динамический сюжет, взятый в его
развитии. Что касается движения отдельно взятой фигуры, то классиче¬
ским примером динамичной фигуры может служить «Дискобол» работы
Мирона. Из многих положений, из которых складывается движение че¬
ловека, мечущего диск, скульптор выбрал такое, в котором, кроме пре¬
дельного физического напряжения, ясно чувствуется как предыдущее
положение тела дискобола, так и непременный бросок, которым должно
разрядиться его напряжение. Будь это выражено менее точно, получи¬
лась бы просто скрюченная фигура, вместо полного жизни «Дискобола».
Этой же чертой, то есть передачей в одном кульминационном мо¬
менте движения признаков предыдущего и последующего состояний,
отличаются все фигуры в искусстве, которые мы воспринимаем как жи¬
вые, движущиеся. Когда человек изображен не застывшим, а в типичный
момент своего поведения, живым, движущимся или способным на дви¬
жение, мы восхищаемся этим портретом. Такова «Девочка с персиками»
Серова. Она вот-вот переведет взгляд, двинется, улыбнется. Хотя поза
ее спокойна, все в ее облике бесконечно живо. Таковы лучшие портреты
Нестерова, таков портрет Нестерова работы Корина. Таков портрет
Шостаковича работы Серебрянного. Все это не просто отличные изобра¬
жения внешности людей. Это изображения характеров людей через
их внешность.
Для того, чтобы создать такой портрет, необходимо не только знать,
но глубоко понимать свою модель. Не только видеть ее позирующей,
но чувствовать ее разнообразно проявляющейся, живущей. Только так
можно понять и выбрать наиболее типичную позу, позволяющую изобра¬
зить личность полно, многосторонне, динамически. Впервые увиденного
незнакомого человека нельзя изобразить с такой глубиной и содержа¬
тельностью.
И здесь проявляется тот же закон — передача через один
момент процесса движения, развития.
О художественном образе
Когда встречаешься с массой произведений искусства, скажем, на
всесоюзной художественной выставке, то часто бросается в глаза, что
многие произведения имеют описательный или иллюстративный харак¬
тер, хотя зачастую профессионально хорошо выполнены. Но редко
встречаются яркие художественные образы.
Способность образно мыслить редкостна — это признак большого
таланта и подлинного вдохновения. Природа художественного образа
в том, что типическое проявляется в характерном, общее в единичном.
Трудно найти талант, наделенный силой образного мышления более
богато, чем талант Домье.
Домье во множестве рисует адвокатов — и каждый из них резко
очерченная индивидуальность, характер, и каждый из них в то же
время адвокатство в целом. Домье рисует во всех видах короля,
и в каждом рисунке король бесподобно похож. Но в каждом же ри¬
сунке это не только король, а буржуазная монархия в целом во всей
ее неприглядности.

ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНЫ КОМПОЗИЦИИ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ 1Ц
Возьму другую область — пейзаж. Вспомните «Грачи прилетели»
Саврасова, «Золотую осень» Левитана, «Березовую рощу» Куинджи,
«Зеленый шум» Рылова, «Облако» Дубовского. Каждый из этих пейза¬
жей не только прекрасный, незабываемый мотив, но и типический образ
природы России — любой русский человек тысячи раз видел подобные
пейзажи, они на каждом шагу, но в искусстве они появились впервые
только тогда, когда нашли свое образное воплощение — впервые были
«открыты» художником.
И «Грачи прилетели», и «Золотая осень», и «Березовая роща»,
и «Зеленый шум», и «Облако» — художественные образы русской при¬
роды, сгусток бесчисленных жизненных впечатлений, и поэтому появле¬
ние их на свет воспринималось как большое художественное событие.
Их не забудешь, однажды увидев.
Художественный образ — это как бы капля, в которой отражается
мир. Композиционная точность дает силу образному обобщению, уве¬
личивает его художественное воздействие. Особое значение имеет об¬
разная трактовка пространства, как и каждого «количества» в ком¬
позиции.
При наивном решении пространство, как и любое количество,
например, многолюдность, передаются целиком, так, как они существуют
в жизни. Но в результате такого решения получаются картины инертные,
наивно-описательные.
Всегда ярче и выразительнее оказывается раскрытие целого через
часть. Тот же закон искусства — типическое в характерном, общее в еди¬
ничном. Огромная картина «Боярыня Морозова» вся сплошь заполнена
массой крупных фигур, небо и вообще обстановка фактически показаны
мало, а ощущение пространства в ней огромное и совершенно достаточ¬
ное для замысла. То же можно сказать о «Богатырях» Васнецова. Про¬
стор огромный при фигурах, заполняющих, в общем, весь холст. Про¬
странство передано не буквально, а образно.
«Взятие Бреды» Веласкеса, о котором я уже упоминал, создает
впечатление большой многолюдности — присутствуют две армии, а фак¬
тически фигур не так уж много, это результат композиционного приема,
передающего количество образно, а не буквально. В частности, благода¬
ря этому приему две центральные фигуры композиции выглядят доста¬
точно крупными и значительными.
Классическая итальянская перспектива предполагает художника,
наблюдающего событие с достаточно отдаленной точки. Изучить эту
перспективу необходимо, но иногда она вступает в противоречие с за¬
мыслом, сообщая ему черты успокоенности, бесстрастия. Бывает, что
замысел подсказывает прямо противоположную точку зрения, хотя бы
точку зрения участника события. Тогда строить перспективу нужно
совсем иным, не классическим путем. Да и классики зачастую прибегали
к иным приемам — вспомните хотя бы «Динарий кесаря» Тициана.
Мысль моя состоит в том, что и перспектива в композиции должна
быть не догмой, а средством идейного, образного решения задачи, тре¬
бующего не только знаний, но и творческой изобретательности.
То же можно сказать и об анатомии. Кто лучше Микеланджело
знал ее, и, однако, как смело он нарушал ее в интересах создаваемого
образа. Ведь во многие созданные им позы модель не поставишь: они
невозможны'в жизни,— но зато как величественно мощны фигуры Ми¬
келанджело. Знать надо вое, что возможно изучить, но нельзя допускать,
чтобы знания, традиции тормозили творчество. В нем один закон: все,
что помогает с наибольшей силой и выразительностью воплотить идею,—
хорошо, все, что мешает этому,— плохо.
В искусстве нужно не только владеть опытом прошлого, но и смело
изобретать в интересах задуманного художественного образа. И, нако¬
нец, последняя проблема, на которой я остановлюсь,— «новизна». Ее
112
Е. А. КИБРИК
также следует считать законом композиции. Жизнь состоит не только
из бесконечного многообразия, но и бесконечно движется, создавая все
новое и новое. Реалистическое искусство не просто правдиво запечатле¬
вает действительность, не только «зеркало» ее, пассивно отражающее
все, что перед ним находится. Реалистическое искусство — это эстетиче¬
ское «открытие» жизни. Стимулом искусства является восторг, увлече¬
ние художника внезапно открывшимся ему новым и удивительным
в окружающей обыденности. И все действительно выдающееся в искус¬
стве отличается этой чертой — неожиданностью впервые созданного.
Что больше примелькалось нам, чем бесконечные воспроизведения
«Джоконды» или «Венеры Милосской»! И тем не менее, когда прихо¬
дишь в Лувр и встречаешься с ними, поражаешься ощущению их не¬
стареющей новизны.
И, наоборот, бывает, что видишь только что законченное произве¬
дение, и с первого взгляда кажется, что это где-то уже не раз встреча¬
лось... В основе такого произведения не художественное «открытие»,
а шаблон или компиляция.
А. Кондиви — биограф Микеланджело — говорит: «Микеланджело
обладал удивительной памятью; написав столько тысяч фигур, он ни¬
когда не делал одну похожею на другую или повторяющей позу другой.
Я даже слышал от него, что он не проводит ни одной линии прежде,
чем не припомнит и не убедится в том, что никогда им не было сделано
подобной, и уничтожает ту, в которой не находит новизны».
Лучшие вещи советских художников — Дейнеки, Пименова, Нисско¬
го и других мастеров — отличаются подобными чертами.; Они новы и по
темам и по художественным средствам, по своим композиционным
решениям.
Новизна — драгоценнейшее качество композиции. Но тут же нужно
сказать, что ничего нет хуже в искусстве, чем новизна как самоцель.
Это приводит лишь к кривлянью, к «кокетству». Композиция картины
Давида «Смерть Марата» была настоящим открытием по неожиданно¬
сти, невиданности и смелости решения. Но это было пластическое во¬
площение мощного гражданского чувства великого художника. «Нароч¬
но» выдумать такую оригинальную композицию* без глубокого идейного
стимула невозможно.
Настоящим новатором может быть только человек, открытый к вос¬
приятию «нового» в жизни, полный любопытства к этому «новому»
и страстного желания утвердить это новое, запечатлев его, обратив на
него внимание современников, и поэтому так важна для художника его
идейная сущность, его пафос. Скептицизм же, душевная опустошенность
творчески бесплодны,
* * *
Я упомянул только те из проблем, о которых давно уже думал и, как
мне кажется, уяснил их для себя.
Полемизируя с некоторыми мыслями Д. Дидро, высказанными им
в «Опытах о живописи», Гете писал, что природа создает живое и без¬
различное, художник — неживое, но имеющее особое человеческое зна¬
чение. Природа создает действительное, художник — кажущееся. Искус¬
ство как некая вторая природа, природа человечески созданная и завер¬
шенная, требует от художника действий согласно законам, предписан¬
ным ему самой природой. Гете говорит о законах, предписанных худож¬
нику природой. Художественное произведение, «построенное» согласно
этим законам, становится «некой второй природой» — искусством.
Мне казалось наиболее важным уловить, как эти «законы природы»,
использованные в процессе художественного творчества, принимают
формы «законов композиции». Сознательно или интуитивно следуя им,
художник создает «некую вторую природу» — произведение искусства.

ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНЫ КОМПОЗИЦИИ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ ИЗ
Заканчивая, коротко напомню основные мысли, высказанные
в статье.
Композиция — закономерно устроенный организм, все части кото¬
рого находятся в неразрывной связи и взаимозависимости. Характер
этой связи и взаимозависимости определяется идейным замыслом
художника. Конструктивная идея, свойственная природе замысла, дает
пластическую основу композиции.
Ничто в композиции не должно повторяться. В первую очередь —
силуэты. Композиция должна объединять в единое, нерасторжимое целое
бесконечное разнообразие деталей.
Выразительность композиции зависит от контрастов, лежащих
в ее основе. В композиции сочетаются не только разнообразные, но и
контрастные, противоположные элементы: объем и плоскость, свет и тень,
большое и малое, близкое и далекое, цвета холодные и теплые, а также
контрасты положений, на которых строится сюжет.
Детали композиции должны быть не только разнообразны и выра¬
зительны, но и динамичны, ибо жизнь — это движение. Через один
изображенный момент композиция должна переда¬
вать то, что предшествовало ему и что может по¬
следовать. Художник должен воспринимать и передавать жизнь в
ее движении, развитии.
Природа художественного образа в том, что типическое проявляется
в характерном, общее — в единичном. Способность мыслить образами —
свойство таланта. Образность композиции — это ее высшее художествен¬
ное качество.
Композиция должна быть не только содержательной и умелой, но
и новой. Искусство не просто фиксирует то, что видит в жизни худож¬
ник. Искусство есть постоянное открытие прекрас¬
ного в обыденном. Способность видеть новое в жизни и находить
ему соответствующую пластическую форму — основа новаторства.
Итак, легко увидеть, что основными законами искусства являются
всеобщие законы жизни — законы природы, мышления и истории,
своеобразно выраженные в специфической области искусства, законы
диалектики.
Кроме того, есть композиционная техника, сумма приемов — вывод
из всемирно-исторического опыта искусства. Она, композиционная тех¬
ника, развивается, обогащаясь творческой практикой все новых поколе¬
ний художников. Одни приемы композиции теряют свое значение, когда
исторически исчезают идейные концепции, вызвавшие их к жизни, но
на смену им приходят новые, по велению жизни, выдвигающей новые
задачи перед искусством.
Некоторые приемы композиционной техники я к слову упомянул,
хотя, подчеркиваю, не имел цели посвятить статью этому вопросу.
Я отдаю себе отчет в том, что мои формулировки должны были бы
быть более совершенны, и прошу рассматривать их как начало, требую¬
щее дальнейшего развития.
8.	«Вопросы философии» № 10.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
И ПУБЛИКАЦИИ
Из рукописи К. Маркса
«Критика политической экономии»
(Черновой набросок. 1857—1858 годов) *
Первоначальное накопление капитала
[а)	Исторические предпосылки капитала и их отношение к уже
существующему капиталистическому производству]
Если уж предположено производство, основанное на капитале,—
(собственно говоря, деньги превратились в капитал лишь в конце пер¬
вого процесса производства, результатом которого были воспроизводст¬
во капитала и новое производство добавочного капитала I; однако сам
добавочный капитал I только в том случае полагается, реализуется как
добавочный капитал, когда он произвел добавочный капитал II, т. е.
когда исчезли находящиеся еще вне движения действительного капита¬
ла предпосылки денег, превращающихся в капитал, и поэтому капитал
сам, соответственно своей имманентной сущности, фактически полагает
те условия, из которых он исходит в процессе производства),— то в этом
случае условие, что капиталист, для того чтобы стать капиталом, дол¬
жен привнести в обращение [IV-46] стоимости, созданные его личным
трудом или каким-нибудь другим способом (но только не уже наличным,
прошлым наемным трудом), это условие относится к допотопным усло¬
виям капитала, к его историческим предпосылкам, которые в качестве
такого рода исторических предпосылок уже изжиты и поэтому принад¬
лежат к истории образования капитала, но отнюдь не к его современной
историй, то есть они не относятся к действительной системе подчиненно¬
го ему способа производства.
Если, например, бегство крепостных в города является одним из
исторических условий и предпосылок городского строя, то оно вовсе не
является условием, реальным моментом развитого городского строя, а
принадлежит к его минувшим предпосылкам, к тем предпосылкам ста¬
новления городского строя, которые в его бытии уже сняты. Условия и
предпосылки становления, возникновения капитала предполагают как
раз то, что капитал еще не существует, а только лишь становится: сле¬
довательно, они исчезают при действительном капитале, при том капи¬
тале, который, исходя из собственной действительности, сам полагает
условия своего собственного осуществления. Так, например, если при
первоначальном становлении денег, или для-себя-сущей стоимости, ка¬
питалом предпосылкой является определенное накопление со стороны
капиталиста (пусть даже путем экономии продуктов и стоимостей и т. д.,
созданных его собственным трудом), которое он осуществил, будучи не-
капиталистом, если, таким образом, предпосылки становления денег ка¬
питалом являются данными внешними предпосылками возникновения
капитала,— то капитал, ставший таковым, создает свои собственные
предпосылки, а именно: обладание реальными условиями для создания
* Начало данной публикации см. в предыдущем номере «Вопросов филосо¬
фии».— Р е д.

ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
115
новых стоимостей без обмена, посредством своего собственного процесса
производства.
Эти предпосылки, которые первоначально выступали в качестве ус¬
ловий становления капитала и поэтому еще не могли вытекать из его
деятельности как капитала, теперь являются результатами его собствен¬
ного осуществления, полагаемой им действительности, являются не ус¬
ловиями возникновения капитала, а результатами его бытия. Для своего
становления капитал больше не исходит из предпосылок, но он сам пред¬
послан и, исходя из самого себя, сам создает предпосылки своего сохра¬
нения и роста. Поэтому условия, предшествовавшие созданию добавоч¬
ного капитала I, или условия, выражающие становление капитала, не
относятся к сфере того способа производства, предпосылкой которого
является капитал, а пройдены капиталом как предварительные истори¬
ческие этапы его становления, подобно тому как те процессы, посредст¬
вом которых Земля из состояния огненного и парообразного моря пере¬
шла в свою теперешнюю форму, находятся за пределами жизни сформи¬
ровавшейся Земли. Это означает, что отдельные капиталы все еще мо¬
гут возникать, например, посредством накопления запасов. Однако на¬
копленный запас может быть превращен в капитал только посредством
эксплуатации труда.
Буржуазные экономисты, рассматривающие капитал как вечную и
естественную (а не историческую) форму производства, затем снова ста¬
раются оправдать капитал, выдавая условия его становления за усло¬
вия его теперешнего осуществления; иными словами, те моменты, при
которых капиталист еще присваивает себе что-нибудь в качестве не-ка-
питалиста — так как он еще только становится капиталистом,— буржу¬
азные экономисты выдают за те условия, при которых он присваивает
себе нечто уже в качестве капиталиста. Эти попытки апологетики гово¬
рят только о нечистой совести и о бессилии привести в соответствие с
общими законами собственности, провозглашенными самим капитали¬
стическим обществом, способ присвоения, применяемый капиталом как
таковым.
С другой стороны, что для нас гораздо важнее, наш метод показы¬
вает те пункты, где должно быть включено историческое рассмотрение
предмета, то есть те пункты, где буржуазная экономика, являющаяся
всего лишь исторической формой процесса производства, содержит вы¬
ходящие за ее пределы указания на более ранние исторические способы
производства. Поэтому, для того чтобы раскрыть законы буржуазной
экономики, нет необходимости писать действительную историю произ¬
водственных отношений. Однако правильное рассмотрение и выведение
этих производственных отношений как исторически сложившихся отно¬
шений всегда приводят к таким первым уравнениям, которые — подобно
эмпирическим числам, например, в естествознании — указывают на про¬
шлое, существовавшее до этой системы. Эти указания наряду с правиль¬
ным пониманием современности дают в таком случае также и ключ к
пониманию прошлого: это самостоятельная работа, к которой тоже мы
надеемся еще приступить. С другой стороны, это правильное рассмот¬
рение приводит к пунктам, где намечается уничтожение современной
формы производственных отношений и в результате этого вырисовыва¬
ются первые шаги преобразующего движения по направлению к буду¬
щему. Если, с одной стороны, добуржуазные фазы являются только лишь
историческими, то есть уже устраненными предпосылками, то современ¬
ные условия производства выступают как устраняющие самих себя, а
потому — как такие условия производства, которые полагают историче¬
ские предпосылки для нового общественного строя.
Теперь рассмотрим прежде всего уже установившееся отношение:
ставшую капиталом стоимость и живой труд как всего лишь противо¬
стоящую капиталу потребительную стоимость, так что живой труд яв¬
116
ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
ляется всего лишь средством для того, чтобы увеличить стоимость ове¬
ществленного, мертвого труда, вдохнуть в него живую душу, но утра¬
тить при этом свою собственную душу и в качестве результата произве¬
сти создаваемое им богатство как чужое богатство, а как свою собст¬
венность— только нищету живой рабочей силы; в этом случае дело
сводится просто к тому, что в самом процессе и посредством него реаль¬
ные вещные условия живого труда (а именно материал, в котором про¬
исходит увеличение стоимости, орудие, посредством которого увеличи¬
вается стоимость [IV-47] и жизненные средства, которые должны раз¬
дуть пламя живой рабочей силы и побудить ее к труду, не давать ей по¬
гаснуть, доставляя необходимые для ее жизненного процесса вещества)
полагаются как чужие самостоятельные сущности или как способы су¬
ществования чужой личности, как нечто противостоящее живой рабочей
силе, которая также изолирована от них и субъективна,— полагаются
как прочно обособившиеся, для-себя-сущие стоимости, а потому как
стоимости, образующие богатство, чуждое живой рабочей силе, богатст¬
во капиталиста.
Объективные условия живого труда выступают как отделившиеся,
самостоятельные стоимости по отношению к живой рабочей силе как
субъективному наличному бытию, которая поэтому по отношению к объ¬
ективным условиям также является только стоимостью другого рода (она
отличается от них не как стоимость, а как потребительная стоимость).
Если это разделение однажды выступает как предпосылка, то процесс
производства может только производить вновь, воспроизводить это раз¬
деление, причем воспроизводить его в большем масштабе. Ка¬
ким образом процесс производства осуществляет это, мы уже видели.
Объективные условия живой рабочей силы предпосланы как самостоя¬
тельное по отношению к ней существование, как объективность отлич¬
ного от живой рабочей силы и противостоящего ей субъекта; поэтому
воспроизводство и увеличение стоимости, то есть расширение этих объ¬
ективных условий является вместе с тем воспроизводством и новым про¬
изводством их в качестве богатства чужого субъекта, безразлично и са¬
мостоятельно противостоящего рабочей силе. Воспроизводится и произ¬
водится вновь не только наличное бытие этих объективных условий жи¬
вого труда, но и их наличное бытие как самостоятельных, то есть при¬
надлежащих чужому субъекту стоимостей, в противовес этой живой ра¬
бочей силе.
Объективные условия труда приобретают по отношению к живой ра¬
бочей силе субъективное существование: из капитала возникает капи¬
талист; с другой стороны, всего лишь субъективное существование рабо¬
чей силы по отношению к ее собственным условиям придает ей всего
лишь безразличную объективную по отношению к этим условиям форму:
рабочая сила является всего лишь стоимостью, обладающей особенной
потребительной стоимостью, наряду с собственными условиями ее ис¬
пользования как стоимостями, обладающими другой потребительной
стоимостью. Вместо того чтобы эти условия реализовались в процессе
производства в качестве условий осуществления рабочей силы, рабочая
сила, наоборот, выходит из процесса производства как всего лишь ус¬
ловие увеличения и сохранения их стоимости в качестве для-себя-сущей
стоимости, противостоящей рабочей силе 9.
Материал, обрабатываемый рабочей силой, есть чужой материал,
точно так же орудие есть чужое орудие; труд рабочего является только
придатком к материалу и орудию как к субстанции, и поэтому он овеще¬
ствляется в том, что ему не принадлежит. Даже сам живой труд являет¬
ся чужим по отношению к живой рабочей силе, будучи вместе с тем ее
трудом, проявлением ее собственной жизни, так как труд передан капи¬
талу взамен овеществленного труда, взамен продукта самого труда.
Рабочая сила относится к труду как к чему-то чужому, и если бы капи¬
тал готов был ее оплачивать, не заставляя работать, она с удовольстви¬
ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
117
ем: пошла бы на такую сделку. Таким образом, ее собственный труд ей
столь же чужд,— а он чужд ей также и по тому, кто им управляет, и
т. д.,— как материал и орудие. Поэтому и продукт тоже является для
рабочей силы комбинацией чужого материала, чужого орудия и чужого
труда, то есть чужой собственностью, и после процесса производства ра¬
бочая сила стала лишь беднее в размере израсходованной жизненной
энергии; затем она снова принимается за свою тягостную работу в ка¬
честве чисто субъективной способности к труду, отделенной от своих
жизненных условий.
Признание продуктов труда своими собственными продуктами и
оценка отделения труда от условий его существования как несправедли¬
вого, насильственного, свидетельствует об огромной сознательности, яв¬
ляющейся продуктом способа производства, основанного на капитале, и
точно так же служит похоронным звоном, предвещающим гибель этого
способа производства, как с появлением у раба сознания того, что он
не может быть собственностью третьего лица, с появлением у него осоз¬
нания себя личностью, рабство влачит уже только искусственное суще¬
ствование и не может дальше служить основой производства.
Если мы, напротив, рассмотрим то первоначальное отношение, ко¬
торое предшествует вступлению денег в процесс самовозрастания стои¬
мости, то перед нами выступят различные условия, которые должны бы¬
ли возникнуть исторически, или должны были быть даны для того, что¬
бы деньги стали капиталом, а труд — полагающим капитал, создающим
капитал наемным трудом. (Наемный труд, который берется здесь в том
строго экономическом смысле, в каком мы только и употребляем этот
термин,— а нам надо будет впоследствии различать наемный труд в
строго экономическом смысле и другие формы труда [свободных] по¬
денщиков и т. д.,— есть труд, полагающий капитал, производящий капи¬
тал, то есть такой живой труд, который и предметные условия своего
осуществления в качестве деятельности и объективные моменты своего
существования в качестве способности к труду производит в виде чуж¬
дых сил, противостоящих ему самому, в виде для-себя-сущих, независи¬
мых от него стоимостей.)
Существенные условия даны в самом отношении, даны так, как это
отношение выступает первоначально: 1) на одной стороне наличие жи¬
вой рабочей силы как всего лишь субъективного существования, отде¬
ленного от моментов его объективной действительности, то есть отделен¬
ного как от условий живого труда, так и от средств существования, жиз¬
ненных средств, средств самосохранения живой рабочей силы; живая
возможность труда в этой полной абстрактности — на одной стороне;
2) находящаяся на другой стороне стоимость, или овеществленный труд,
должна представлять собой накопление потребительных стоимостей, до¬
статочно большое для того, чтобы доставить предметные условия не толь¬
ко для производства продуктов или стоимостей, необходимых для вос¬
производства живой рабочей силы, или сохранения ее, но и для погло¬
щения прибавочного труда, доставить [IV-48]. объективный материал для
прибавочного труда; 3) свободное отношение обмена — обращение де¬
нег— между обеими сторонами; основанное на меновых стоимостях, а
не на отношениях господства и кабалы, отношение между двумя полю¬
сами, то есть, стало быть, такое производство, которое доставляет про¬
изводителю жизненные средства не непосредственно, а через посредст¬
во обмена, и, кроме того, не может непосредственно овладеть чужим
трудом, а вынуждено покупать его у самого рабочего, выменивать
его, наконец; 4) одна из сторон,— та, которая представляет предмет¬
ные условия труда в форме самостоятельных, для-себя-сущих стои¬
мостей,— должна выступать как стоимость и считать конечной целью
не непосредственное потребление или созидание потребительной стои¬
мости, а полагание стоимости, самовозрастание стоимости, делание
денег.

118
ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
Пока обе стороны обменивают между собой свой труд только в фор¬
ме овеществленного труда, подобное отношение невозможно; оно невоз¬
можно также и в том случае, если живая рабочая сила сама является
собственностью другой стороны, то есть не является обменивающейся
стороной. (Этому не противоречит то, что в рамках буржуазной систе¬
мы производства возможно в отдельных пунктах рабство. Но оно воз¬
можно в этих условиях лишь потому, что оно не существует в других
пунктах, а в самой буржуазной системе является аномалией.)
Те условия, при которых первоначально выступает это отношение,
которые, стало быть, представляют собой исторические предпосылки его
становления, обнаруживают с первого же взгляда свой двойственный
характер: на одной стороне — разложение более низких форм живого
труда, на другой — разложение отношений более благоприятных [для
непосредственных производителей] *.
Прежде всего выступает первая предпосылка об устранении отноше¬
ния рабства или крепостничества. Живая способность к труду принадле¬
жит себе самой и располагает посредством обмена своим собственным
проявлением силы. Обе стороны противостоят друг другу как личности.
Формально отношение между ними есть отношение равных и свободных
участников обмена.
То обстоятельство, что эта форма есть видимость и обманчивая ви¬
димость, выступает при рассмотрении юридического отношения как неч¬
то такое, что лежит за рамками этого отношения. То, что продает сво¬
бодный рабочий, всегда является только определенной, особой мерой
проявления силы; рабочая сила рабочего как нечто целостное стойт над
всяким особым ее проявлением. Рабочий продает особое проявление
силы отдельному капиталисту, которому он независимо противостоит
как единичной личности. Ясно, что не в этом состоит его отношение к су¬
ществованию капитала как такового, то есть к классу капиталистов. Од¬
нако именно так обстоит дело с отдельной, действительной личностью
[с отдельным капиталистом]: рабочему в этом случае предоставлен ши¬
рокий простор для выбора, произвола, а следовательно, предоставлена
формальная свобода.- В условиях рабства работник принадлежит отдель¬
ному особому собственнику, являясь его рабочей машиной. Как совокуп¬
ность проявлений силы, как рабочая сила, он является вещью, принадле¬
жащей другому, и поэтому он относится к особому проявлению своей
силы, то есть к своей живой трудовой деятельности, не как субъект. В ус¬
ловиях крепостной зависимости работник является моментом самой зе¬
мельной собственности, наравне с рабочим скотом является придатком
к земле. В условиях рабства работник есть не что иное, как живая ра¬
бочая машина, которая поэтому обладает стоимостью для других или,
вернее, есть стоимость. Для свободного рабочего вся его рабочая сила
сама выступает как его собственность, как один из его моментов, кото¬
рый он охватывает в качестве субъекта и который он сохраняет, отчуж¬
дая его. Это следует более подробно рассмотреть впоследствии в связи
с наемным трудом.
[б)	Личные услуги как противоположность производительного
наемного труда]
Обмен овеществленного труда на живой труд еще не конституирует
ни капитала на одной стороне, ни наемного труда — на другой. Весь
класс так называемых слуг, начиная с чистильщика сапог и кончая ко¬
ролем, относится к этой категории. Сюда же относится и свободный по¬
денщик, которого мы спорадически встречаем повсюду, где либо азиат¬
ская община, либо западная община, состоящая из свободных собствен¬
* Заключенная в квадратные скобки вставка взята из рукописи 1861—1863 годов,
где Маркс воспроизвел все это место (тетрадь XXII, стр. 1397)-—Ред.

ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
119
ников земли, распадается на отдельные элементы вследствие роста на¬
селения, вследствие отпуска на волю военнопленных, вследствие всякого
рода случайностей, из-за которых отдельный человек беднеет и утрачи¬
вает объективные условия своего самодовлеющего труда, вследствие раз¬
деления труда и т. д.
Если А обменивает какую-нибудь стоимость или деньги, стало быть
овеществленный труд, с тем чтобы получить от В какую-нибудь услугу,
стало быть живой труд, то это может принадлежать:
1)	К отношению простого обращения. Оба, на самом деле, обмени¬
ваются между собой только потребительными стоимостями; один — жиз¬
ненными средствами, другой — трудом, услугой, которую хочет потре¬
бить первый; или это непосредственно оказываемая личная услуга или
же один дает другому материал и т. д., с помощью которого тот посред¬
ством своего труда, посредством овеществления своего труда создает по¬
требительную стоимость, предназначенную для потребления первого. Это
происходит, например, в том случае, если крестьянин берет к себе в дом
бродячего портного, какие встречались раньше, и дает ему материал для
шитья одежды. Или в том случае, если я даю врачу деньги с тем, что¬
бы привести в порядок свое здоровье. В этих случаях важно то, что вся¬
кий раз — это услуга, которую оказывают друг другу оба. «Do ut facias»
стоит здесь совершенно наравне с «facio ut des» или с «do ut des» I0.
Человек, который шьет мне из сукна одежду, для чего я предостав¬
ляю ему материал, дает мне потребительную стоимость. Но вместо того
чтобы сразу дать ее в предметной форме, он дает ее в форме деятельно¬
сти. Я даю ему одну готовую потребительную стоимость, а он изготовля¬
ет для меня другую. Различие между прошлым, овеществленным тру¬
дом и живым, теперешним трудом выступает здесь как всего лишь фор¬
мальное различие во времени совершения труда; один труд был совер¬
шен в прошедшем времени, а другой совершается в настоящее время.
И действительно, всего лишь формальным различием, вытекающим толь¬
ко из разделения труда и обмена, представляется то, производит ли В
сам те съестные припасы, за счет которых он должен существовать, или
же он получает их от А и, вместо того чтобы непосредственно произво¬
дить съестные припасы, производит одежду, взамен которой он получа¬
ет съестные припасы от А. В обоих случаях он может овладеть принадле¬
жащими А потребительными стоимостями только в том случае, если даст
ему взамен эквивалент, который в последней инстанции всегда сводится
к его собственному живому труду, какую бы овеществленную форму тот
ни принял, будь то до того как совершен обмен или вследствие этого об¬
мена. Теперь одежда содержит в себе не только определенный труд, при¬
дающий ей форму,— определенную форму пригодности, придаваемую
сукну процессом труда,— но она содержит в себе также и некоторое оп¬
ределенное количество труда, стало быть содержит не только потреби¬
тельную стоимость, но и стоимость вообще, стоимость как таковую. Но
эта стоимость не существует для А, так как он потребляет одежду, а не
торгует ею. Следовательно, в обмен на свои съестные припасы он полу¬
чил труд не в качестве труда, создающего стоимость, а в качестве дея¬
тельности, создающей полезность, потребительную стоимость.
[IV-49] При оказании личных услуг эта потребительная стоимость
потребляется как таковая, не переходя при этом из формы движения в
форму вещи. Если, как это часто имеет место в примитивных условиях,
оказывающий услугу получает не деньги, а непосредственно сами потре¬
бительные стоимости, то отпадает даже видимость того, будто здесь для
той или другой стороны имеют значение стоимости в отличие от потре¬
бительных стоимостей. Но даже если предположить, что А оплачивает
услугу деньгами, то это — не превращение его денег в капитал, а, наобо¬
рот, полагание денег как всего лишь средства обращения, предназначен¬
ного для приобретения предмета потребления, определенной потреби¬
120
ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ*
тельной стоимости. Поэтому этот акт и не является актом, производящим
богатство, а, наоборот, есть акт, потребляющий богатство. Для А дело
здесь заключается вовсе не в том, что труд [портного В] как таковой,
некоторое рабочее время, следовательно стоимость, объективируется в
сукне, а в том, что удовлетворяется определенная его потребность. Когда
Л переводит свои деньги из формы стоимости в форму потребительной сто¬
имости, то деньги его не увеличиваются, а уменьшаются. Труд обмени¬
вается здесь не как потребительная стоимость для производства стоимо¬
сти, а как сама особенная потребительная стоимость, как стоимость для
потребления. Чем чаще А повторяет обмен, тем больше он беднеет. Этот
обмен не является для него актом обогащения, не является актом сози¬
дания стоимости, а есть акт обесценения имеющихся в наличии, находя¬
щихся в его владении стоимостей. Деньги, которые здесь А обменивает
на живой труд,— на натуральную услугу или услугу, объективирующую¬
ся в какой-нибудь вещи,— представляют собой не капитал, а доход,
деньги как средство обращения, необходимые для получения потреби¬
тельной стоимости, деньги, у которых форма стоимости выступает как
всего лишь мимолетная, а не те деньги, которые посредством покупки
труда хотят сохраниться как таковые и увеличить свою стоимость. Об¬
мен денег как дохода, как всего лишь средства обращения, на живой
труд никак не может превратить деньги в капитал, а следовательно, ни¬
как не может превратить труд в наемный труд в экономическом смысле.
Не требует подробных объяснений то обстоятельство, что потреб¬
лять (расходовать) деньги не значит производить деньги. В условиях,
когда большая часть прибавочного труда является земледельческим тру¬
дом и поэтому земельный собственник является собственником как при¬
бавочного труда, так и прибавочного продукта,— именно доход земель¬
ного собственника образует рабочий фонд для свободных рабочих, для
промышленных рабочих (здесь имеются в виду ремесленники) в проти¬
вовес сельскохозяйственным рабочим.
Обмен с ремесленниками есть одна из форм потребления земельно¬
го собственника, который другую часть своего дохода непосредственно
распределяет взамен личных услуг, часто всего лишь видимости услуг,
среди своры прихлебателей. В азиатских обществах, где монарх являет¬
ся исключительным обладателем прибавочного продукта страны, в ре¬
зультате обмена его дохода с free hands *, как их называет Стюарт и,
возникают целые города, которые au fond** представляют собой не что
иное, как бродячие лагери. Это отношение, несмотря на то, что оно мо¬
жет, хотя и не обязательно должно, составлять противоположность к
рабству и крепостничеству, не имеет ничего общего с наемным трудом,
так как оно неизменно повторяется при различных формах общественной
организации труда. Если этот обмен осуществляется при посредстве
денег, то определение цены становится важным для обеих сторон, но для
А —лишь в той мере, в какой он не хочет чересчур дорого заплатить за
создаваемую трудом потребительную стоимость, а не потому, что для
него имеет значение создаваемая трудом стоимость. Оттого, что эта це¬
на, первоначально скорее условная и традиционная, постепенно все бо¬
лее и более начинает определяться экономически, сначала — посредст¬
вом соотношения между спросом и предложением, а в конце концов —
теми издержками производства, с помощью которых можно создать са¬
мих продавцов подобного рода живых услуг,— от этого отношение по
существу не меняется, ибо и в этом случае, как и раньше, определение
цены остается всего лишь формальным моментом обмена простых потре¬
бительных стоимостей. Но само это определение цены порождается дру¬
гими отношениями, общими законами господствующего способа про¬
изводства, осуществляющимися как бы за спиной этого особенного ме-
♦ «Свободными руками».— Р е д.
♦♦В сущности.—Р е д.

ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
121
нового акта, и самоопределением господствующего способа произ¬
водства.
Одной из форм, в которой впервые в древних обществах выступает
этот вид оплаты, является армия. Жалованье рядового солдата тоже
сводится к минимуму, определяется только теми издержками производ¬
ства, которые необходимы для его воспроизводства. Но то, на что он
обменивает свою службу, является государственным доходом, а не ка¬
питалом.
В самом буржуазном обществе к этой рубрике, к этой категории от¬
носится всякий обмен личных услуг на доход (сюда относится также ра¬
бота для личного потребления, приготовление пищи, шитье и т. д., рабо¬
та садовника и т. д., вплоть до всех непроизводительных классов, госу¬
дарственных служащих, врачей, адвокатов, ученых и т. д.). Сюда отно¬
сятся все домашние слуги и т. д. Все эти работники, от низшего до выс¬
шего, обеспечивают себе посредством оказываемых ими услуг — часто
навязываемых ими — некоторую долю в прибавочном продукте, в доходе
капиталиста. Но никому не придет в голову утверждать, что посредством
обмена своего дохода на такого рода услуги, т. е. посредством своего
личного потребления, капиталист полагает себя в качестве капитала.
Наоборот, в результате такого обмена он расходует плоды своего капи¬
тала. Оттого, что пропорции, в которых доход обменивается на подоб¬
ного рода живой труд, сами определяются общими законами производ¬
ства, в природе рассматриваемого отношения ничего не меняется.
Наоборот, как мы уже упоминали об этом в Главе о деньгах'2, сто¬
имость здесь, собственно говоря, полагает оказывающий услугу, потре¬
бительную стоимость — определенный вид труда, услуги и т. д.—он
обменивает на стоимость, на деньги. Поэтому в средние века, отчасти в
противоположность потребляющей земельной аристократии, стремление
к производству и накоплению денег исходило от этой стороны, от пред¬
ставителей живого труда; они накопляли и делались таким образом
duvapei * капиталистами для более позднего периода. Часть отпущен¬
ных на волю крепостных становится капиталистами.
Поэтому оплачивается ли получающий жалованье как поденщик,
или же он получает гонорар, или оплачивается по цивильному листу,—
зависит не от отношения вообще, а от природного особенного качества
оказываемой услуги, а также от того, знатнее или ничтожнее представ¬
ляется он по сравнению с тем, кто оплачивает его услугу.
Если предпосылкой является капитал в качестве господствующей
силы, то все эти отношения, конечно, более или менее обесчещиваются.
Но это сюда еще не относится,— это развенчивание личных услуг, ка¬
кой бы возвышенный характер ни придавала им традиция и т. д.
Таким образом, не просто обмен овеществленного труда на живой
труд,— оба вида труда представляют собой здесь два различных опре¬
деления, две потребительных стоимости в различных формах, один труд
как определение в объективной форме, другой в субъективной форме,—
конституирует капитал, а следовательно, и наемный труд, а обмен ове¬
ществленного труда как стоимости, прочно обособившейся стоимости, на
живой труд, являющийся для нее потребительной стоимостью, потреби¬
тельной стоимостью, рассчитанной не на определенное личное использо¬
вание или потребление, а потребительной стоимостью, предназначенной
для создания стоимости.
[IV-50] При обмене денег на труд или на услугу для непосредствен¬
ного потребления всегда имеет место действительный обмен. То обстоя¬
тельство, что обе стороны обменивают определенные количества труда,
представляет только формальный интерес для того, чтобы измерить осо¬
бенные формы полезности труда, сопоставить их между собой. Это ка¬
сается только формы обмена, но не образует его содержания. Пои обме¬
* Потенциально.— Р е д.

122
ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
не капитала на труд стоимость представляет собой не мерило для об¬
мена двух потребительных стоимостей, а само содержание обмена.
2)	В эпоху разложения добуржуазных отношений спорадически вы¬
ступают свободные рабочие, услуги которых покупаются не в целях пот¬
ребления, а в целях производства; но, во-первых, даже в большом мас¬
штабе это имеет место только для производства непосредственных потре¬
бительных стоимостей, а не стоимостей; а во-вторых, если, например, дво¬
рянин присоединяет к своим крепостным вольнонаемного рабочего и про¬
дает часть созданного этим рабочим продукта, причем этот вольнонаем¬
ный рабочий создает для него стоимость, то этот обмен касается только
избытка и происходит только в интересах избытка, в интересах потреб¬
ления предметов роскоши; следовательно, он au fond представляет со¬
бой всего лишь замаскированную покупку чужого труда для непосредст¬
венного потребления, то есть покупку этого труда в качестве потреби¬
тельной стоимости. Впрочем, там, где число этих свободных рабочих воз¬
растает и это отношение становится более распространенным,— проис¬
ходит разложение старого способа производства: общины,, патриархаль¬
ного, феодального и т. д., и подготовляются элементы действительного
наемного труда. Однако эти свободные работники могут также появ¬
ляться, как это было, например, в Польше и т, и опять исчезать, не
изменяя при этом способа производства,
♦ * ♦
Для того чтобы те отношения, в которые вступают капитал и наем¬
ный труд, выразить как отношения собственности или ее законы, нам
нужно только выразить отношение обеих сторон в процессе увеличения
стоимости в виде процесса присвоения. Например, то, что прибавочный
труд полагается в качестве прибавочной стоимости капитала, означает,
что рабочий не присваивает продукт своего собственного труда, что этот
продукт выступает для него как чужая собственность и что, наоборот,
чужой труд выступает как собственность капитала. Этот второй закон
буржуазной собственности, в который переходит первый закон
[закон собственности на продукт своего труда] и который посредст¬
вом права наследования и т. д. получает существование, независимое от
бренности отдельных капиталистов,— признается законом наравне с
первым. Первый закон есть тождество труда и собственности; во втором
законе труд выступает как отрицаемая собственность или собствен¬
ность— как отрицание чуждости чужого труда.
Действительно, в процессе производства капитала, как это станет
еще яснее из дальнейшего рассмотрения этого процесса, труд является
некоей целостностью — комбинацией работ,— отдельные составные ча¬
сти которой являются чуждыми друг другу, так что совокупный труд как
целостность не является делом отдельного рабочего, и даже совместным
трудом различных рабочих совокупный труд как целостность является
лишь постольку, поскольку рабочие не сами себя комбинируют, а комби¬
нированы [внешней силой]. Этот комбинированный труд в его совокупно¬
сти в такой же мере оказывается подчиненным чужой воле и чужой мыс¬
ли и ею руководимым, имеющим свое духовное единство вне себя,— на¬
сколько в его материальном единстве он подчинен предметному единст¬
ву машин, основного капитала, который как одушевленное чудовище
объективирует научную мысль и фактически является объединяющим
элементом; он отнюдь не относится к отдельному рабочему как орудие —
наоборот, рабочий существует при нем как одушевленная единичная то-
чечность, как живой изолированный придаток.
Таким образом, комбинированный труд в двояком смысле является
комбинацией an sich *; но он не представляет собой комбинации ни в
* «В себе», в возможности, в скрытом виде, потенциально.— Р е д.

ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ»
123
смысле свободного установления отношений друг к другу совместно ра¬
ботающих индивидов, ни в смысле их господства над их особенными или
отдельными функциями и над орудием труда. Поэтому если рабочий от¬
носится к продукту своего труда как к чужому, то и к комбинированно¬
му труду он относится как к чужому; то же самое имеет место и в отно¬
шении собственного труда рабочего, который он хотя и считает ему при¬
надлежащим, но чужим для него, вынужденным проявлением жизни, ко¬
торое поэтому характеризуется А. Смитом и другими как бремя, жертва
и т. д. 13. Сам труд, так же как и его продукт, отрицается как труд особо¬
го, изолированного рабочего. Труд, отрицаемый как изолированный труд,
на самом деле является утверждаемым общественным или комбиниро¬
ванным трудом. Однако утверждаемый таким образом общественный
или комбинированный труд, как в состоянии деятельности, так и перей¬
дя в неподвижную форму объекта, непосредственно выступает вместе с
тем как нечто другое по отношению к действительно существующему
единичному труду,— выступает и как чужая объективность (чужая соб¬
ственность), и как чужая субъективность (субъективность капитала).
Следовательно, и труд, и его продукт представлены капиталом в виде
отрицаемого изолированного труда отдельного рабочего, а потому и в
виде отрицаемой собственности этого рабочего. Поэтому капитал есть
существование общественного труда, его комбинация и как субъекта, и
как объекта, но это существование самостоятельно выступает в противо¬
положность действительным моментам труда и, следовательно, само фи¬
гурирует наряду с ними как особое существование. Поэтому капитал, со
своей стороны, выступает в качестве захватывающего субъекта и собст¬
венника чужого труда, а само его отношение является таким же абсо¬
лютным противоречием, как и отношение наемного труда. [IV-50]
[Отчуждение труда при капитализме]
[V-16] Обмен эквивалентами, который как будто предполагает пра¬
во собственности на продукт собственного труда и поэтому как будто
отождествляет присвоение посредством труда, то есть действительный
экономический процесс присвоения, с правом собственности на объекти¬
вированный труд (то, что прежде являлось реальным процессом, здесь
выступает как юридическое отношение, то есть признается всеобщим ус¬
ловием производства и поэтому признается юридически, в качестве изъ¬
явления общей воли), переходит в свою противоположность, оказывает¬
ся, в силу необходимой диалектики, абсолютным разрывом между тру¬
дом и собственностью и приводит к присвоению чужого труда без обме¬
на, без эквивалента. Основанное на меновой стоимости производство, на
поверхности которого происходит указанный свободный и равный обмен
эквивалентами, в основе своей есть обмен овеществленного труда как ме¬
новой стоимости на живой труд как потребительную стоимость; или, вы¬
ражаясь иначе, это есть отношение труда к его объективным условиям —
а потому и к создаваемой самим трудом объективности — как к чужой
собственности: отчуждение [Eniiiu fie rung] труда. С другой стороны, ус¬
ловием меновой стоимости является то, что она измеряется рабочим вре¬
менем и что поэтому мерой стоимостей служит живой труд, а не его сто¬
имость. Ошибочным является представление, будто при всех формах
производства производство, а потому и общество, зиждется на обмене
одного только труда на труд. В тех различных формах, где труд отно¬
сится к своим условиям производства как к своей собственности, воспро¬
изводство работника определяется отнюдь не одним только трудом, ибо
его отношение к условиям производства как к своей собственности есть
не результат, а предпосылка его труда. Относительно земельной собст¬
венности это ясно; относительно цехового строя тоже нельзя не признать,
что особый вид собственности, конституируемый здесь трудом, зиждете;,
не на одном только труде или на обмене труда, а на объективной связи

124
ИЗ РУКОПИСИ К. МАРКСА «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
работника с определенным социальным коллективом и с определенны¬
ми условиями, которые он находит уже в готовом виде и из которых он
исходит как из своего базиса. Эти условия тоже представляют собой
продукты труда, всемирно-исторического труда, труда социального кол¬
лектива — его исторического развития, которое исходит не из труда от¬
дельных индивидов и не из их обмена трудом. Поэтому и предпосылкой
реализации [продукта] является не один только труд. Такое положение
вещей, при котором происходит только обмен труда на труд — будь это
в форме непосредственного живого труда или в форме продукта,— пред¬
полагает отделение труда от его первоначальной сращенности с его объ¬
ективными условиями, вследствие чего труд, с одной стороны, выступает
как всего лишь труд, а с другой стороны, его продукт как овеществлен¬
ный труд приобретает в противовес [живому] труду вполне самостоятель¬
ное существование в качестве стоимости. Обмен труда на труд — кото¬
рый кажется условием собственности работника — имеет своей основой
отсутствие собственности у работника.
(Та крайняя форма отчуждения [Entfremdung], в которой, в рамках
отношения между капиталом и наемным трудом, труд, производственная
деятельность, выступает по отношению к своим собственным условиям
и к своему собственному продукту, представляет собой необходимую
промежуточную стадию и потому an sich *, но только еще в превратной,
поставленной на голову форме, уже содержит в себе разложение всех
ограниченных предпосылок производства и даже больше того — создает
и устанавливает безусловные предпосылки производства, а значит и всю
полноту материальных условий для целостного, универсального разви¬
тия производительных сил индивида. Это будет рассмотрено впоследст¬
вии.) [V-16]
ПРИМЕЧАНИЯ
9	В рукописи 1861—1863 годов, куда Маркс переписал с некоторыми изменениями
ряд мест из рукописи 1857—1858 годов, настоящая фраза дана в следующей редакции
(тетрадь XXII, стр. 1396): «Вместо того чтобы воспроизводиться в процессе производ¬
ства в качестве условий осуществления рабочей силы, они, наоборот, выходят из про¬
цесса производства как всего лишь условия увеличения и сохранения своей собствен¬
ной стоимости в качестве для-себя-сущей стоимости, противостоящей рабочей силе».
10	Формулы договорных отношений по римскому праву: «даю, чтобы ты сделал»,
«делаю, чтобы ты дал», «даю, чтобы ты дал». Ср. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.,
т. 23, стр. 550—551; т. 26, ч. I, стр. 413.
11	J. Steuart. «Ап Inquiry into the Principles of Political Oeconomy». Vol. I,
Dublin, 1770, p. 40, 396. Соответствующее место co стр. 396-й книги Стюарта Маркс
приводит в рукописи 1857—1858 годов (см. К. Marx. «Grundrisse der Kritik der po-
litischen Oekonomie». Moskau, 1939, S. 666). Ср. также К. Маркс и Ф. Энгельс.
Соч., т. 25, ч. II, стр. 348; т. 26, ч. I, стр. 19; ч. II, стр. 614.
12	См. К. Marx. «Grundrisse der Kritik der politischen Oekonomie». Moskau,
1939, S. 183—184. Это место находится не в Главе о деньгах, а в Главе о капитале.
13	A. Smith. «Ап Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations»,
Book I, Chapter V (русский перевод: А. Смит. «Исследование о природе и причи¬
нах богатства народов». Москва, 1962, стр. 40).
* «В себе», в возможности, в скрытом виде, потенциально.— Р е д.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Диалектика развития
социалистического общества
В течение ноября 1965 — января 1966
года лекторская группа при МГК КПСС и
кафедра философии Академии общественных
наук при ЦК КПСС провели дискуссию по
вопросу о противоречиях социалистического
общества. Обсуждение было нацелено на то,
чтобы выяснить методологические аспекты
этой проблемы. Такое направление дискус¬
сии привлекло внимание представителей
различных общественных наук и партийных
работников. Редакция печатает сокращен¬
ный обзор материалов обсуждения.
Дискуссия открылась докладом М. М. Р о-
зенталя «О законе единства и борьбы
противоположностей и особенностях его
действия при социализме».
В начале своего доклада М. М. Розенталь
(АОН при ЦК КПСС) отмечает, что вопросы
о диалектике в целом и особенно о проти¬
воречиях в условиях социалистического об¬
щества, о специфике этих противоречий все
время привлекают внимание представителей
общественных наук. Нельзя сказать, что в
этой области ничего не сделано. И тем не
менее нашу общественную науку справед¬
ливо упрекают в том, что она не дала до
сих пор глубокой разработки этих важных
вопросов. К диалектике как науке о разви¬
тии и его наиболее общих законах необхо¬
димо применять ее собственные принципы,
согласно которым все развивается и изме¬
няется. А это значит, что, как ни всеобщи
диалектические законы, они сами претерпе¬
вают развитие. Малейшее их шаблонизиро¬
вание и превращение в некий жесткий
стандарт или трафарет несовместимо с са¬
мой сущностью диалектики.
Диалектика имеет дело с наиболее общи¬
ми законами, которые именно в силу своей
всеобщности не могут одинаково проявлять¬
ся в любых конкретных исторических усло¬
виях. Отсюда единство общего и особенного
в действии этих законов. Однако при этом
неправильно было бы доводить момент
особенного до отрицания общего, то есть
коренных принципов диалектики, без кото¬
рых она перестанет быть самой собой.
Между тем именно такая тенденция име¬
ет место в некоторых высказываниях по
вопросу о диалектике вообще и, в частно¬
сти, о противоречиях, свойственных социа¬
листическому обществу. Говорят, что су¬
ществуют две диалектики — диалектика
капиталистического общества и диалектика
социалистического общества, «антагони¬
стическая диалектика» и «неантагонисти¬
ческая диалектика» и т. п. При всех ого¬
ворках, которые при этом делаются, в итоге
вольно или невольно получается концепция
«двух диалектик». Ц. А. Степанян, напри¬
мер, утверждал, что «диалектика коммуниз¬
ма — не частный случай диалектики, а наи¬
более полное и универсальное выражение
ее незыблемых основ и новых черт, сопут¬
ствующих подлинной истории человечества»
(«Вопросы философии», 1965, № 10,
стр. 148). По мнению докладчика, призна¬
ние того, что коммунизм требует какой-то
новой диалектики, необоснованно. Комму¬
нистическое общество возникает и разви¬
вается в силу общих, коренных законов
объективной диалектики, получающих здесь
конкретное, особенное, специфическое вы¬
ражение.
Вследствие этого неверно диалектику
коммунизма называть «наиболее полным и
универсальным выражением ее (диалекти¬
ки.— М. Р.) основ». Разве диалектика ка¬
питализма не есть «полное» выражение ее
основ на определенной стадии исторического
развития? Не только на этой, но и на любой
другой стадии исторического развития по¬
следнее совершается в соответствии с диа¬
лектическими законами.
Далее докладчик останавливается на об¬
щем и особенном в диалектике противоре¬
чий при социализме. Отрицание того, что
коммунизм есть «частный случай» диалек¬
тики, влечет за собой другие, с точки зре¬
ния М. М. Розенталя, ошибочные утверж¬
дения, связанные с главным в диалекти¬
ке — учением о противоречиях.
В предисловии к книге Б. Украинцева,
А. Ковальчука и В. Черткова «Диалектика
перерастания социализма в коммунизм»,
написанном Ц. А. Степаняном, говорится:

138
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
«Как известно, во всех классово-антаго¬
нистических формациях общество расколо¬
то на противоположные антагонистические
классы, непримиримая борьба между кото¬
рыми служит главной движущей силой об¬
щественного развития. К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, разрабатывая на основе опыта клас¬
совых обществ, особенно капиталистическо¬
го, законы диалектики, сформулировали ее
основной закон — единство и борьба проти¬
воположностей. При этом они подчеркивали
в полном соответствии с реальным ходом
исторического развития относительность
единства и абсолютность борьбы противо¬
положностей.
В условиях возникновения коммунисти¬
ческой формации, особенно ее высшей фа¬
зы, мы видим неуклонное выдвижение на
первый план единства общества, гармони¬
ческого развития всех сторон общественных
отношений» (стр. 5).
Для того, чтобы оценить выдвинутое ав¬
тором предисловия положение, надо выяс¬
нить значение понятия «единство противо¬
положностей». По мнению М. М. Розен¬
таля, это понятие означает, что всякий
объект как целое состоит из различных сто¬
рон, сил, тенденций и т. п. На первых эта¬
пах развития объекта эти противоречивые
стороны находятся в связи друг с другом,
так что они взаимно обусловливают свое
существование. Эта связь, взаимная обус¬
ловленность и есть то, что в философии на¬
зывают «единством противоположностей».
Но, будучи различными, противоречивыми
сторонами целого, они вместе с тем находят¬
ся в состоянии борьбы между собой. Борь¬
ба эта закономерно приводит на известной
стадии развития к тому, что связь и взаим¬
ная обусловленность противоположных сто¬
рон уже невозможна (скажем, связь нового
содержания и старой формы), и тогда про¬
исходят существенные изменения в объек¬
те или возникает новый объект. В этом
смысле и следует понимать тезис о том, что
единство, связь, взаимная обусловленность
противоположных сторон целого относитель¬
ны, временны, преходящи, а борьба их аб¬
солютна. Иначе не было бы движения, раз¬
вития. Поэтому Ленин и добавляет к ука¬
занной формуле слова о том, что момент
борьбы противоположностей так же абсо¬
лютен, как и движение, развитие. Он посто¬
янный источник, двигательная сила разви¬
тия.
Не следует смешивать разные понятия
и категории: социальное и идейное един¬
ство общества и философское понятие
единства противоположностей. Несомненно,
растущее единство всех сил социалисти¬
ческого общества есть одна из важней¬
ших и решающих особенностей диалек¬
тики развития после уничтожения капита¬
лизма, и оно мощный фактор^ способствую¬
щий успешному движению общества впе¬
ред. Это единство все более укрепляется и
растет в ходе ликвидации эксплуататор¬
ских классов, социалистического преобразо¬
вания крестьянства, стирания граней между
классами.
Но означает ли это прогрессирующее со¬
циальное единство общества, что положение
диалектики об относительности единства
противоположностей устарело в новых ус¬
ловиях? Нисколько. Известно, что единство
социалистического общества не есть некое
мертвое, метафизическое тождество без раз¬
личий и противоречий. У нас есть еще серь¬
езные различия между рабочим классом и
крестьянством и между ними и интеллиген¬
цией, между городом и деревней, между фи¬
зическим трудом и трудом умственным, име¬
ются еще противоречия между передовыми
и отсталыми элементами и т. д. Иначе гово¬
ря, в социалистическом обществе сущест¬
вует еще единство таких различий, как раз¬
личия между рабочим классом и крестьян¬
ством, физическим и умственным трудом и
другие. Представим себе на минуту, что
единство этих различий и вытекающих из
них противоречий не относительно и не вре¬
менно. Тогда невозможно было бы разреше¬
ние этих противоречий, они были бы увеко¬
вечены.
В социалистическом обществе объектив¬
ные условия таковы, что рабочие и кре¬
стьяне представляют еще различные клас¬
сы и постольку — единство различий и
известных противоречий. Вечно это единст¬
во различий и противоречий? Конечно, нет.
В процессе коммунистического строительст¬
ва различия эти сотрутся, противоречия
между ними исчезнут, коммунистическое
общество будет состоять из людей, между
которыми уже не будет никаких классовых
различий. Следовательно, движение впе¬
ред, к коммунизму предполагает, что един¬
ство различий рабочего класса и крестьян¬
ства (также города и деревни, физиче¬
ского и умственного труда и др.) времен¬
но, преходяще, относительно и в процессе
разрешения противоречий снимается, ис¬
чезает, преодолевается.
В самих этих классах имеются свои раз¬
личия и противоречия, имеются более пере¬
довые и менее передовые элементы, люди
высокой и сознательной социалистической
дисциплины и люди, пренебрежительно
относящиеся к выполнению своего обще¬
ственного долга, люди различного уровня
сознания, морали, психологии и т. д. Естест¬
венно, что развитие идет через борьбу и
столкновения этих различных и противоре¬
чивых сторон и тенденций. Эту борьбу мы
рассматриваем как важное орудие воспита¬
ния нового, социалистического сознания,
как средство освобождения людей от чуж¬
дых коммунизму пережитков (паразитиче¬
ское отношение к жизни, тунеядство, част¬
нособственническая психология и проч.).

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
139
Такая борьба противоположностей не под¬
рывает, а, напротив, укрепляет, развивает
социальное и идейное, моральное единство
социалистического общества.
Итак, социалистическое общество не от¬
меняет и не может отменить указанное по¬
ложение диалектики Маркса, Энгельса и
Ленина. Действительная особенность диа¬
лектики развития и разрешения противоре¬
чий при социализме заключается в том, что
уже навсегда уничтожены антагонистиче¬
ские классы и вытекающие из этого анта¬
гонизма отношения между людьми, а также
соответствующие ему формы борьбы и раз¬
решения противоречий, что, употребляя
выражение Маркса, эти формы и методы все
больше приобретают характер, достойный
человека и человеческого развития.
Ленин в своем известном фрагменте «К
вопросу о диалектике» писал, что единство
противоположностей «есть признание (от¬
крытие) противоречивых, взаимоиск¬
лючающих, противоположных тенден¬
ции во всех явлениях и процессах приро¬
ды (и духа и общества в том числе)»
(Соч., т. 38, стр. 357—358).
Некоторые философы объявляют это
положение в условиях социалистического
общества «устаревшим». «Применять к но¬
вому обществу старые формулы (!!) о раз¬
двоении единого на взаимоисключающие
противоположности, —считает Ц. А. Степа¬
нян,— значит увековечить старые форму¬
лы и не видеть новое социальное содержа¬
ние общественного развития, которое харак¬
терно для эпохи перехода от социализма к
коммунизму» («Вопросы философии», 1965,
№ 10, стр. 148). Докладчик полемизи¬
рует с Ц. А. Степаняном, усматривает
его ошибку в том, что общий принцип, об¬
щее положение он отождествляет с теми
конкретными формами их проявления, ко¬
торые были характерны для капиталистиче¬
ского общества. Отсюда и вывод о том, что
они «устарели» в новых условиях.
С точки зрения тех, кто считает принцип
раздвоения «устаревшей формулой» при со¬
циализме, получается, что закон единства и
борьбы противоположностей в своих суще¬
ственных чертах уже не есть всеобщий за¬
кон, что положение о раздвоении единого
(«суть диалектики») относится теперь лишь
к одной части объективного мира (его дей¬
ствия в природе никто не отрицает), но не
относится к другой его части. Какой же это
тогда «всеобщий закон»?!
Смысл положения о «раздвоении едино¬
го» М. М. Розенталь видит в том, что в ка¬
ком-нибудь объекте вследствие его разви¬
тия возникают различия и противоречия.
Поскольку это противоречия, они также не
пребывают в статичном состоянии, а разви¬
ваются, раскрываются, развертываются и
на известном этапе исключают друг друга,
то есть они уже не находятся в единстве.
Наступает момент разрешения противоре¬
чий, и развитие поднимается на более вы¬
сокую ступень. Поэтому диалектика и счи¬
тает, что противоречия и их разрешение
есть «двигательная сила» развития.
Этот процесс раздвоения единого отнюдь
не должен всегда и всюду проявляться так,
как это происходит в буржуазном общест¬
ве. Форма протекания общих для всякого
развития процессов определяется социаль¬
ной структурой конкретно-исторической об¬
щественной формации.
М. М. Розенталь затронул далее вопрос о
сущности неантагонистических противоре¬
чий. По его мнению, тезис о выдвижении в
социалистическом обществе на первый план
гармонического развития всех форм обще¬
ственных отношений и т. п. способен при¬
вести к недооценке значения и роли про¬
тиворечий в развитии социалистического
общества. С этим связана, в частности,
тенденция определять диалектику нашего
развития как «диалектику гармонии» и т. п.
Нередко у нас неантагонистические про¬
тиворечия определяются как противоречия
по «деталям», «неглавным вопросам», вто¬
ростепенным проблемам, что способно толь¬
ко снизить их значение. Между тем общ¬
ность коренных интересов рабочего класса,
крестьянства и интеллигенции не озна¬
чает, что различия между ними — это раз¬
личия по частностям.
В социалистическом обществе, например,
достигнуто равное положение людей в от¬
ношении к собственности, хотя и в этой об¬
ласти существуют еще очень важные раз¬
личия между двумя формами собственно¬
сти — общенародной (государственной) и
колхозно-кооперативной. В то же время в
условиях распределения по труду поло¬
жение людей неодинаково в отношении
распределения благ. Это та самая «неспра¬
ведливость», о которой говорил Ленин как
неизбежной стороне социализма, то есть
первой стадии коммунизма. Это реальное и
живое и, конечно, неантагонистическое про¬
тиворечие. Но было бы ошибкой считать это
противоречие какой-то «частностью» даже
на фоно общих, коренных интересов всего
народа. Разрешение этого противоречия, как
и противоречий, связанных с существую¬
щим еще различием между городом и де¬
ревней, физическим и умственным трудом,
связано с трудными и грандиозными зада¬
чами, стоящими во всех сферах материаль¬
ной и духовной жизни общества.
„о мнению докладчика, противопоставле¬
ние «главных» и «неглавных» тенденций
приводит к положению, когда все, что не
включают в общность коренных классовых
интересов, относят к разряду «неглавного»,
«частного», «производного» и т. п. Скажем,
противоречие между потребностями быстро¬
го развития производства и техническим
консерватизмом, тормозящим это. развитие,
140
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
что это— «главное» или «неглавное» про¬
тиворечие? Или противоречие между раз¬
витием социалистической демократии и не¬
малыми еще проявлениями бюрократизма?
Или противоречие между социалистическим
интернационализмом, дружбой народов, це¬
ментирующими социалистическое государст¬
во, и пережитками национализма, велико¬
державного и местного шовинизма? По ло¬
гике противопоставления «главного» и «не¬
главного» все это «детали», «частности».
В действительности все это существенные
противоречия, которые, если их не видеть
и не разрешать в повседневной борьбе и де¬
ятельности, препятствуют общему развитию.
Если не бороться против консерватизма в
технике и науке, то замедляются темпы
развития производительных сил, строитель¬
ства материально-технической базы комму¬
низма. Если не бороться против национали¬
стических проявлений, то это мешает даль¬
нейшему укреплению социального и идей¬
ного единства социалистического общества.
Противоречия социалистического общества
многообразны. Интересы развития народно¬
го хозяйства в целом и интересы развития
отдельных предприятий, общегосударствен¬
ный план и местный план, общественные
интересы и личные интересы, материальные
и моральные стимулы, централизм и демо¬
кратизм, общественное хозяйство колхозов
и личное хозяйство колхозников — все это
и многое другое так или иначе составляет
в определенном смысле противоречия, кото¬
рые нужно видеть, чтобы их умело соче¬
тать — сочетать так, чтобы, выражаясь сло¬
вами Ленина, получилась симфония, а не
какофония.
М. М. Розенталь подвергает разбору
точку зрения Б. С. Украинцева, который
полагает, что новыми формами диалекти¬
ческого единства при социализме является
соответствие производственных отношений
производительным силам, соответствие та¬
ких неантагонистических противоположно¬
стей, как демократизм и централизм, над¬
стройки — базису и т. д. «Все эти виды
соответствия,— такова мысль Б. С. Укра¬
инцева,— выражают взаимопо лагающие
различия и борьбу, но борьбу по неглавным
вопросам и совпадение их основных тенден¬
ций по результату их действия в направле¬
нии прогресса» («Вопросы философии»,
1965, № 10, стр. 146).
Эта новая форма диалектического единст¬
ва противоположностей или различий, по
мнению данного автора, влечет за собой и
другую особенность — совпадение основных
различных тенденций. «Какие бы основные
общественные явления при социализме ни
исследовать,— пишет он,— (социалистиче¬
ское соревнование, критика и самокритика,
технический прогресс, базис и надстройка,
социалистические нации, производительные
силы и производственные отношения, соци¬
альные труппы и т. д.), во всех этих явле¬
ниях мы обнаружим новый характер диа¬
лектического единства различий внутри
этих явлений, заключающийся в совпадении
основных тенденций развития различных
внутренних сторон» (Б. С. Украинцев,
А. С. Ковальчук, В. П. Чертков.
Диалектика перерастания социализма в
коммунизм, стр. 55).
С точки зрения докладчика, рассматрива¬
емый тезис затушевывает противоречивость
диалектического единства. Социалистиче¬
ское общество кладет конец тем вопиющим
противоречиям и несоответствиям, которые
характерны для капиталистического строя.
Но и социалистическое общество, подчиняет¬
ся объективным диалектическим законам,
согласно которым в процессе развития неиз¬
бежно возникают противоречия, несоответ¬
ствия, которые нужно видеть и преодоле¬
вать, чтобы двигаться вперед.
В докладе, далее, был затронут вопрос
об особенностях механизма действия зако¬
нов при социализме. По мнению докладчика,
еще недостаточно исследуется одна из важ¬
нейших особенностей диалектики развития
социалистического общества — возрастаю¬
щая несравнимо ни с какой прошлой исто¬
рической эпохой роль сознательного и целе¬
направленного руководства всеми общест¬
венными процессами, роль сознательного
управления, сознательной деятельности и
ответственности людей.
Обычно в рассуждениях о специфике дей¬
ствия диалектических законов в социали¬
стическом обществе ограничиваются указа¬
нием на то, что в отличие от капитализма,
где развитие происходит преимущественно
стихийно, в новых условиях оно находится
под контролем общества. Однако вопрос этот
значительно глубже. Один из важных его
аспектов, который порой упускается из ви¬
ду, заключается в своеобразии механизма
действия законов социалистического обще¬
ства.
Известно, что Маркс рассматривает дей¬
ствие объективных законов не как некий
фатальный рок, а как борьбу противополож¬
ных тенденций, от которой зависит, какая
из тенденций в тот или иной отрезок вре¬
мени возьмет верх, хотя, разумеется, гла¬
венствующая тенденция, выраженная в за¬
коне, так или иначе пробьет себе дорогу.
Тем не менее Маркс пристально исследует
эти противоречивые формы действия и про¬
явления законов. «Противодействующие
ДРУГ ДРУГУ факторы,— пишет он,— дейст¬
вуют одновременно один против другого»
(К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25,
ч. 1, стр. 273).
Но если Маркс так ставил вопрос о ме¬
ханизме действия объективных законов об¬
щества, где стихия управляет всем, то труд¬
но переоценить значение этого подхода к
действию законов в социалистическом обще-

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
141
стве, где уже не стихия, а сознательная де¬
ятельность людей контролирует развитие.
Здесь деятельность исторического субъек¬
та, то есть народа, партии, государства, от¬
дельных людей, есть нормальная и естест¬
венная форма реализации объективных за¬
конов.
Партия подвергла критике методы субъ¬
ективистского, волюнтаристского подхода к
руководству экономическими процессами,
игнорирование необходимости согласования
деятельности с объективными экономиче¬
скими законами и, соответственно этому,
подмену экономических принципов руковод¬
ства административными, произвольными
методами. Нельзя забывать при этом, что
проявление субъективизма — это не просто
случайность, он и^еет свои корни в абсо¬
лютизации возросшей роли субъекта в
условиях социализма. Абсолютизация, пре¬
увеличение этой роли, как ни важна она
объективно, неизбежно порождает субъек¬
тивистские тенденции. Но в то же время
не меньшую опасность представила бы не¬
дооценка роли субъекта, что означало бы
столь же вредное игнорирование одной из
важнейших (если не самой важной) особен¬
ностей диалектики развития на базе социа¬
листических отношений.
К примеру, закон планомерного развития
народного хозяйства дает огромное преи¬
мущество социалистической системе эконо¬
мики над экономикой капиталистической.
Но это преимущество превращается в ре¬
альный факт лишь в меру сознательного его
использования, выработки необходимых и
эффективных методов планирования, форм
материального стимулирования работников,
соответствующих способов управления хо¬
зяйством и т. д. Иначе говоря, он представ¬
ляет объективные возможности развития,
которые нужно превратить при помощи со¬
знательной деятельности в реальную дейст¬
вительность.
Этот пример позволяет сделать общий вы¬
вод, что объективные законы социализма
реализуются или, напротив, их реализация
тормозится в меру разумной и согласован¬
ной с ними или противоречащей им дея¬
тельности субъекта. Поэтому и в условиях
социализма объективные законы осуществ¬
ляются в форме противоречивых тенденций,
борьбы противоположных сторон, действую¬
щих и противодействующих факторов, среди
которых особенно важное значение имеет
деятельность субъекта, что объясняется его
неизмеримо возросшей ролью в развитии об¬
щества. Например, в процессе реализации
закона планомерного развития могут сталки¬
ваться такие факторы, как централизован¬
ное планирование, без которого не может
существовать социалистическое общество, и
местное планирование, преувеличивающее
интересы области, республики за счет об¬
щегосударственных интересов. Может стал¬
киваться и, напротив, чрезмерная централи¬
зация с местной инициативой и т. п.
Между тем один из существенных недо¬
статков разработки вопроса о диалектике
развития при социализме и в особенности
вопроса о противоречиях состоит как раз в
том, что это развитие рассматривается «как
таковое», в чистом виде, вне связи и взаи¬
модействии с деятельностью субъекта, вне
его благотворного или парализующего вли¬
яния.
Необходимо, с одной стороны, со всей
определенностью разграничивать объектив¬
ные противоречия развития социалистиче¬
ского общества, то есть те противоречия,
которые вытекают из самой сущности со¬
циализма как первой стадии коммунизма и
перехода к высшей стадии коммунистиче¬
ского общества, и, с другой стороны, проти¬
воречия, которые обусловлены всякого рода
просчетами, недостатками, ошибками руко¬
водства и вообще деятельности людей (ко¬
торые условно можно называть «субъек¬
тивными» противоречиями).
Вместе с тем разграничение это не долж¬
но быть абсолютным, ибо невозможно рас¬
сматривать конкретный механизм действия
объективных зако<но<в в условиях социализ¬
ма вне сферы деятельности людей, вне всей
той совокупности хозяйственных, экономи¬
ческих, организационных, управленческих и
прочих форм, которые устанавливаются с
целью реализации объективных законов.
Иногда выдвигают абстрактные исти¬
ны, которые изображают развитие при со¬
циализме как гарантирующее безотноси¬
тельно к человеческой деятельности соот¬
ветствие, гармонию и т. п. Вот пример.
С точки зрения Г. М. Штракса, «дисгармо¬
ничность, как характерная черта диалекти¬
ки досоциалистической эпохи уступает ме¬
сто общественной гармонии в условиях со¬
циализма и коммунизма. Диалектика ком¬
мунистической формации есть диалектика
гармонии» (см. «Вопросы философии»,
1965, № 10, стр. 150—151).
Во-первых, говорит М. М. Розенталь, не¬
верно считать, что социалистическое обще¬
ство уже свободно от всяких «дисгармо¬
ний». Во-вторых, слова Маркса о том, что
гармония есть результат предшествующего
движения, снимающего дисгармонию, впол¬
не применимы и к развитию социализма и
его дальнейшему продвижению к полному
коммунистическому обществу.
Бесспорно, социалистическое общество,
разделавшись с анархией производства,
свойственной капитализму, с кричащими
противоречиями этой высшей и последней
формы эксплуататорского строя, развивает¬
ся гармоничнее всех предшествующих фор¬
маций. Но сама эта гармоничность предпо¬
лагает огромную политическую, организа¬
торскую и идеологическую деятельность
партии, государства, активное участие мил¬
142
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
лионов трудящихся в общественной жизни,
постоянную и последовательную борьбу
против всего, что мешает движению вперед.
Она возможна лишь при условии примене¬
ния и неустанного совершенствования на¬
учных методов руководства всеми экономи¬
ческими и прочими процессами, соответст¬
вующими объективным законам развития.
Конечно, сами эти научные методы не сва¬
ливаются с неба, они вырабатываются в ре¬
зультате длительного опыта, в процессе ов¬
ладения субъектом исторической деятельно¬
сти объективными законами развития по но¬
вому, никем еще не изведанному пути.
* * *
В начале своего выступления С. П. Ду¬
де ль (Всесоюзный заочный политехниче¬
ский институт) дает характеристику раз¬
личных подходов к общефилософским и со¬
циологическим категориям, имея в виду
прежде всего такие категории, как «единст¬
во», «борьба противоположностей». Его
представления и оценка совпадают с поло¬
жениями докладчика.
Далее, С. П. Дудель рассматривает соот¬
ношение общефилософских и социологиче¬
ских категорий, подчеркивая неправомер¬
ность их отождествления. Социологические
законы являются специфической формой
проявления всеобщих законов развития
применительно к обществу. Отсюда вытека¬
ет признание единой марксистско-ленин¬
ской диалектики, изучающей всеобщие за¬
коны развития природы общества и мышле¬
ния, утверждается всеобщее значение ос¬
новных законов и категорий материалисти¬
ческой диалектики, которые специфически
действуют в различных сферах, в том чис¬
ле на различных этапах социального раз¬
вития. Поэтому важно не ограничивать все¬
общность этих закономерностей, а исследо¬
вать специфику их действия в условиях ка¬
питализма и в условиях социализма.
Из этой позиции вытекают и важные на¬
правления дальнейшего исследования зако¬
нов диалектики и прежде всего единства и
борьбы противоположностей: а) еще очень
многое предстоит сделать в изучении
всеобщих черт закона; б) в то же время
неизмеримо возросли возможности исследо¬
вания специфики действия всеобщего зако¬
на в новых условиях.
С точки зрения С. П. Дуделя, специфиче¬
ские противоречия развития социализма со¬
храняют все всеобщие черты диалектиче¬
ских противоречий. Но эти всеобщие черты
диалектического развития действуют в со¬
вершенно новых условиях — при отсутст¬
вии враждебных интересов противополож¬
ных классов, в условиях крепнущего соци¬
ального единства всего общества. Это неан¬
тагонистические противоречия.
Из всего многообразия противоречий со¬
циализма С. П. Дудель выделяет отношение
между старым и новым. Он рассматривает
ряд положений, уже высказанных им в ста¬
тье «Специфика борьбы нового и старого в
условиях строительства коммунизма»
(«Вопросы философии» № 3, 1962). К их
числу относится и положение о «гармони¬
ческих противоположностях», которое в
данном выступлении освещается на приме¬
ре соотношения интересов всего общества и
отдельного социалистического производст¬
венного предприятия. Это соотношение ин¬
тересов внутри государственной всенарод¬
ной формы социалистической собственности.
Вопрос о неантагонистическом противоре¬
чии интересов ставился как проблема соче¬
тания общественных и личных интересов
в работах, посвященных теме «Коммунизм
и личность». Но не разрабатывалась в об-;
щесоциологическом плане проблема интере¬
сов общества и предприятия (общества и
коллектива), отношение целого и частного.
В развитии социалистического общест¬
ва возникла новая проблема: учета и соче¬
тания интересов всего общества и произ¬
водственного коллектива (предприятия)’
внутри всенародной социалистической фор¬
мы собственности.
В условиях победившего социализма и
социалистической формы собственности
внутри коренного общего экономического
интереса, внутри этой общности имеются
свои интересы у отдельных предприятий и
у их работников.
Сам процесс экономического стимулиро¬
вания в условиях социализма является не
чем иным, как воздействием со стороны го¬
сударства (общества) на производство через
экономический интерес предприятия и ра¬
ботников. И здесь возникают свои неантаго¬
нистические противоречия.
В социалистическом обществе естествен¬
ными являются прямые задания государст¬
ва предприятиям в виде централизованного
плана, в котором зафиксированы жесткие
показатели. Но жизнь показала, Что практи¬
ковавшиеся в течение ряда прошлых лет
формы и методы планирования, и прежде
всего оценка работы предприятий, выполне¬
ние ими плановых заданий по объему вало¬
вой продукции, устарели. Вполне понят¬
но, что в социалистическом обществе
имеются мощные моральные силы, факторы
коммунистической сознательности, которые
во многом компенсировали отрицательные
последствия устаревшей системы планиро¬
вания развития промышленности. Но тем не
менее чисто экономическая сторона вопро¬
са, а также противоречия между узко, не¬
правильно понятыми экономическими инте¬
ресами отдельного предприятия и интереса¬
ми всего общества толкали к обострению
противоречия между новыми потребностями
общества, новыми возможностями произво¬
дительных сил и старыми методами плани¬
рования. Для преодоления этого противоре¬
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
143
чия как неантагонистического противоре¬
чия нового и старого, для обеспечения бо¬
лее глубокого единства интересов необхо¬
димо было добиться такого соотношения
централизованного руководства и хозяйст¬
венной инициативы предприятий, при кото¬
ром наибольшее удовлетворение интересов
коллектива предприятия сочеталось бы с
наибольшим удовлетворением интересов все¬
го общества, учитывая коренную общность
интересов всех трудящихся в построении
коммунистического общества.
Экономическая реформа рассчитана на пре¬
одоление этих неантагонистических проти¬
воречий при помощи сочетания прямых за¬
даний государства предприятию с предо¬
ставлением им фондов, дающих возмож¬
ность самостоятельных поисков оптималь¬
ных режимов, сочетания централизованного
руководства с воздействием через экономи¬
ческий интерес самих предприятий. Эконо¬
мическая реформа превращает соотношение
интересов общества и предприятия в отно¬
шения типа единства гармонических про¬
тивоположностей (целого и части). Понятно,
что ведущей стороной является интерес
целого, интерес всего общества и поэтому
коренные интересы всего общества ставят¬
ся, при определенных обстоятельствах, вы¬
ше конъюнктурных' интересов отдельного
предприятия, и в этом отношении огромную
роль играет уровень коммунистической со¬
знательности руководителей и работников
предприятия, правильно понятый коренной
интерес предприятия, сочетание материаль¬
ных и моральных стимулов.
Ряд важных проблем поставил в своем
выступлении член-корр. АН СССР Ц. А.
Степанян, одновременно подвергнув кри¬
тике положения докладчика. Сравнивая ди¬
скуссию, которая проходила лет 10 тому
назад, с нынешней дискуссией, сказал Ц. А.
Степанян, можно наблюдать определенный
прогресс в понимании законов диалектики
вообще, диалектики развития социалистиче¬
ского общества в особенности.
Если дискуссия 1955 года имела своей
целью доказать наличие противоречий при
социализме, то нынешняя дискуссия имеет
своей целью творческое развитие проблемы
противоречий с учетом самой действитель¬
ности, исходя из ленинской теории отраже¬
ния. Раз сложилась, развивается новая фор¬
мация с принципиально новыми закономер¬
ностями, формация, положившая начало
подлинной истории человечества, то надо
правильно развивать диалектику, а не при¬
кладывать к ней все формулы и цитаты,
выработанные на базе классовых формаций.
Обзор литературы по проблемам противо¬
речий, материалы данной дискуссии позво¬
ляют выявить две различные концепции в
понимании развития коммунистической фор¬
мации.
Сторонники первой концепции выводят
новые теоретические положения из анализа
реальной действительности — сложившего¬
ся и развивающегося социалистического об¬
щества, из ведущих тенденций его развития,
из конечной цели нашего движения. Конеч¬
но, это трудный путь научного исследова¬
ния, ибо речь идет о правильном понимании
того, что впервые возникло в истории че¬
ловечества, о новых понятиях, правильно
отражающих единство и противоречия ком¬
мунистической формации.
Сторонники второй концепции идут по
другому пути: прикладывают общие форму¬
лы к новой действительности.
Они настаивают на неизменности всех
старых формул. Бесспорное положение не¬
зыблемости основ и принципов диалектики
они распространяют на все конкретные
формулы, которые выражают специфику
проявления и действия диалектики в опре¬
деленных исторических условиях. В свете
этих двух концепций можно понять сущ¬
ность имеющихся разногласий.
В чем же суть наших разногласий?
В основе наших разногласий лежит двоя¬
кое отношение к тем принципиально новым
крупнейшим социальным явлениям, которые
возникли и развиваются в связи с построе¬
нием социализма и его постепенным пере¬
ходом к коммунизму.
Каковы же эти качественно новые об¬
щественные явления? В этой связи оратор
обращает внимание на три существенных
вопроса.
Во-первых, в отличие от временного и
преходящего единства любого антагонисти¬
ческого строя, которое уничтожается рево¬
люционным путем, победа социализма при¬
вела к возникновению небывалого в прошлом
социально-политического и идейного един¬
ства нового общества. Это общество в усло¬
виях постепенного перехода к коммунизму
неуклонно укрепляется и развивается на ос¬
нове раскрытых и преодолеваемых, объек¬
тивно существующих противоречий.
Этот исторический новый тип социаль¬
ного единства становится объективной за¬
кономерностью не только внутреннего раз¬
вития каждой социалистической страны, но
и мировой системы социализма в целом.
Ослабление этого единства на том или
ином этапе исторического развития, вы¬
званное действием субъективного факто¬
ра — допущенными ошибками,— носит вре¬
менный и преходящий характер. Ведущей
же тенденцией, определяющей объективно
закономерный характер развития социализ¬
ма, является укрепление единства нового
общества. Это важнейшая черта высшего
типа прогресса, именно коммунистического
прогресса.
Как же трактуется это новое социальное
единство в философской литературе? Одни
утверждают, что в истории возник социали¬
стический тип единства, которое неуклонно
144
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
укрепляется и развивается, и что в этих ус¬
ловиях было бы неверно переносить и по-
старому толковать формулу об «относитель¬
ности единства». В условиях нового строя
абсолютным является противоречие, кото¬
рое выступает источником неуклонного
укрепления и развития единства общества.
Ц. А. Степанян считает, что нельзя, как
делается в докладе, отождествлять форму¬
лу — относительность единства и абсолют¬
ность борьбы противоположностей — с су¬
тью, ядром диалектики и переносить эту
формулу на всю коммунистическую форма¬
цию. Следует установить точный смысл
ленинского высказывания по этому вопро¬
су. Известно, что ни Маркс, ни Энгельс, ни
Ленин никогда не называли эту формулу
выражением сути и основ диалектики.
Маркс писал: «Существование двух взаим¬
но противоречивых сторон, их борьба и их
слияние в новую категорию составляет сущ¬
ность диалектического движения».
Развивая эти мысли Ленин писал: «Раз¬
двоение единого и познание противоречивых
сторон его есть суть... диалектики».
Совершенно иное значение придавал Ле¬
нин формуле:
«Единство (совпадение, тождество, рав¬
нодействие) противоположностей условно,
временно, преходяще, релятивно. Борьба
взаимоисключающих противоположностей
абсолютна, как абсолютно развитие, дви¬
жение» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч.,
т. 29, стр. 317).
По мнению Ц. А. Степаняна, под относи¬
тельностью Ленин имел в виду две вещи:
1.	Неизбежный распад, исчезновение,
уничтожение единства любого классового
общества на основе борьбы взаимоисключа¬
ющих противоположностей;
2.	Возможность временного, относитель¬
ного совпадения, тождества и равнодейст¬
вия интересов враждебных классов и пар¬
тий, что служит объективной основой ком¬
промиссов в определенных конкретно-исто¬
рических условиях.
Смысл противопоставления социологиче¬
ского понятия единства философскому со¬
стоит в том, чтобы доказать, что если фи¬
лософское понятие единства предполагает
внутреннее противоречие, то социологиче¬
ское понятие единства социалистического
общества исключает такое противоречие.
Между тем характерным для развития
социалистического общества является не
только возникновение нового типа единства,
нои нового типа противоречий.
Если противоречия любого классового анта¬
гонистического общества принимают харак¬
тер взаимоисключающих соци¬
альных противоположностей,
то неантагонистические противоречия со¬
циалистического общества принимают ха¬
рактер существенных и несущественных
различий.
В развитии социалистического общества
на пути к коммунизму в упорной борьбе
преодолеваются пережитки былых социаль¬
ных противоположностей, в том числе и
противоположность между социалистиче¬
ской идеологией и пережитками капитализ¬
ма в сознании людей. Но источником раз¬
вития социалистического общества являет¬
ся не только борьба за преодоление много¬
численных пережитков старого строя, но
главным образом раскрытие и преодоление
жизненных противоречий во всех сферах
нового строя.
Спрашивается: можно ли понятие «соци¬
альная противоположность» применять для
анализа развития главных сфер социалисти¬
ческого общества?
М. М. Розенталь и его сторонники гово¬
рят — можно, если применять понятие
«противоположность» гибко. При этом они
забывают, что диалектика признает только
такую гибкость понятий, которая верно от¬
ражает действительность.
Во всех антагонистических формациях
борьба между новым и старым составляет
основное содержание противоречий классо¬
вого общества. И это понятно, ибо за но¬
вым и старым стоят враждебные классы. В
социалистическом же обществе, особенно в
условиях постепенного перехода к комму¬
низму, где общественное развитие уже сво¬
бодно от враждебных классов и классовой
борьбы, борьба между новым и
старым, оставаясь важней¬
шим источником развития, ста¬
новится подчиненным моментом в системе
неантагонистических противоречий комму¬
нистической формации. Но в работах ряда
философов противоречие по-прежнему отож¬
дествляется с борьбой между новым и ста¬
рым. Между тем противоречия в главных
сферах социалистического общества уже
нельзя полностью втиснуть в формулу
«борьба между новым и старым». На самом
деле неантагонистические противоречия
между двумя формами социалистической
собственности, между рабочим классом,
крестьянством и интеллигенцией, между
демократизмом и централизмом и т. д. нель¬
зя втиснуть в формулу «борьбы между но¬
вым и старым».
Таким образом, указанные неан¬
тагонистические противоре¬
чия в главных сферах социали¬
стического общества не толь¬
ко нельзя отождествлять с соци¬
альными противоположностя¬
ми, но и сводить все эти проти¬
воречия к борьбе нового и
старого. И это понятно, ибо указанные
неантагонистические противоречия имеются
между двумя новыми формами собственно¬
сти, между новыми социальными группа¬
ми— рабочим классом, классом крестьян и
интеллигенцией, между двумя тенденциями
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
115
развития новых социалистических наций.
Эти неантагонистические противоречия пре¬
одолеваются не путем их взаимоисключе¬
ния, что характерно для столкновения соци¬
альных противоположностей, а на основе
единства и борьбы противоречивых тенден¬
ций, обеспечивающих взаимопереходы внут¬
ренне связанных сторон единого обществен¬
ного организма.
В действительности мы здесь имеем наи¬
более классическое выражение неантагони¬
стических противоречий социалистического
общества. Суть этих противоречий — внут¬
реннее единство и борьба различных сторон
и тенденций. Преодоление этих противоре¬
чий путем неантагонистических форм борь¬
бы приведет к переходу от социализма к
коммунизму.
В заключение несколько слов по поводу
одного «открытия» М. М. Розенталя. Речь
идет «о субъективных противоречиях».
Все возрастающее значение субъективно¬
го фактора в период социалистического об¬
щества не только не отменяет определя¬
ющего значения объективных условий,
но еще в большей степени требует глубоко¬
го познания объективных законов их раз¬
вития.
Взамен неправильного деления противо¬
речий на объективные и субъективные, по
мнению Ц. А. Степаняна, надо говорить об
основных группах объективно существую¬
щих противоречий при социализме.
Оратор делит эти противоречия на две
группы.
Первая группа противоречий связана с
тем, что социализм исторически непосредст¬
венно выходит из капитализма и поэтому
носит на себе многие его родимые пятна,
многочисленные пережитки капитализма в
экономике и сознании людей.
К этой группе относятся неантагонисти¬
ческие противоречия между городом и де¬
ревней, между физическим и умственным
трудом, между рабочим классом, крестьян¬
ством и интеллигенцией. При этом среди
всех элементов первой группы противоре¬
чий главным (но не основным) является
противоречие между в основном одинаковым
отношением к средствам производства и еще
неодинаковым отношением к предметам по¬
требления, поскольку распределение идет
по принципу «от каждого по способностям,
каждому по труду». Мы не можем игнори¬
ровать это главное противоречие. Только
разрешив эти противоречия, мы можем всту¬
пить во вторую фазу коммунизма. Первая
группа противоречий исчезнет с переходом
к коммунизму.
Вторая группа противоречий действует
на всех этапах развития коммунистической
формации — и на первой и на второй фа¬
зе коммунизма. Сюда относятся противоре¬
чия между двумя сторонами способа про¬
изводства, между демократизмом и центр$-
10. «Вопросы философии» № 10.
лизмом, между базисом и надстройкой
ит. д. Основным здесь является противоре¬
чие между достигнутым уровнем произ¬
водства и безграничным ростом по¬
требностей масс. Говорят, это противоре¬
чие было всегда, но забывают, что оно
выступало в классовых формациях искажен¬
но, опосредствованно и не было основным.
Это противоречие становится основным и
выступает непосредственно в условиях ком¬
мунистической формации. Оно действует
или стихийно, или планомерно, в зависи¬
мости, от степени развития социализма в той
или иной стране.
В заключение своего выступления
Ц. А. Степанян приводит несколько приме¬
ров, которые, по его мнению, свидетельству¬
ют о неточном цитировании или изложении
его точки зрения докладчиком, разъясняет
свою позицию по ряду дискуссионных во¬
просов.
Первый пример. Я писал, говорит высту¬
пающий, что необходимо внутри общей и
единой марксистской теории диалектики де¬
лать разграничение на диалектику преды¬
стории человечества и диалектику подлин¬
ной истории человечества. Ибо при всем
единстве всего общеисторического процесса
есть коренное и принципиальное отличие
между двумя основными эрами в истории
человечества— антагонистическими обще¬
ствами и коммунистической формацией.
Единая марксистская диалектика, как нау¬
ка, не может не отразить эту объективную
диалектику всей истории человечества. Эта
постановка вопроса вытекает из анализа
самой жизни, положения Ленина о диалекти¬
ке капитализма как частного случая диа¬
лектики.
Несмотря на ясное выражение этой мыс¬
ли, М. М. Розенталь приписывает мне, гово¬
рит выступающий, идею о двух самостоя¬
тельных теориях диалектики.
По словам выступающего, ошибка М. М.
Розенталя состоит в том, что он в одном
плане рассматривает диалектику капитализ¬
ма и диалектику коммунизма, считая их в
одинаковой мере частными случаями диа¬
лектики.
Он прав, когда приводит положение Ле¬
нина о том, что диалектика капитализма
есть частный случай диалектики. Но он
глубоко ошибается, когда приписывает
Ленину то же самое по отношению к ком¬
мунизму. Ленин этого не говорил.
Когда Ленин писал, что диалектика капи¬
тализма есть частный случай диалектики,
он этим самым подчеркивал исторически
временный, преходящий характер капита¬
лизма. Разве то же самое мог Ленин писать
о коммунизме? Конечно, нет, ибо комму¬
низм утверждается как постоянно разви¬
вающееся, непреходящее, истинно челове¬
ческое общество.

146
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Вот почему в отличие от диалектики ка¬
питализма диалектика коммунизма — не
частный случай диалектики, а наиболее
полное и универсальное выражение ее не¬
зыблемых основ и новых черт, соответст¬
вующих подлинной истории человечества.
Второй пример. Докладчик утверждает,
говорит далее тов. Степанян, что я требую
«изменить основной закон диалектики».
В действительности я говорил и давно пи¬
сал о необходимости формулировать основ¬
ной закон диалектики в полном соответст¬
вии с духом марксизма и возникающей ком¬
мунистической формации.
Я приводил некоторые фундаментальные,
основополагающие высказывания Маркса,
Энгельса и Ленина и утверждал, что из
этих высказываний вытекает наиболее пол¬
ное и универсальное выражение незыбле¬
мых основ главного закона диалектики, осо¬
бенно применительно к коммунистическо¬
му обществу, закона единства и борьбы про¬
тиворечивых сторон и тенденций. Здесь по¬
нятие «противоположность» заменяется по¬
нятием «противоречие», которое является
наиболее универсальным понятием. Опыт
возникновения коммунистической форма¬
ции учит, что всякая противоположность
есть противоречие, но не всякое противо¬
речие есть противоположность. Уже на ста¬
дии социализма нет противоположности в
экономических основах общества, в его со¬
циальной структуре, но есть противоречия
во всех сферах общества.
В общественных отношениях, кроме со¬
циальных противоположностей, иных про¬
тивоположностей не бывает. С исчезнове¬
нием социальных противоположностей ос¬
таются противоречия.
Непонимание и игнорирование новых
форм проявления противоречия в условиях
постепенного перехода от социализма к
коммунизму породило две серьезные ошиб¬
ки. Одни, отождествив противоречия с со¬
циальными противоположностями, пришли
к выводу, что раз в нашей стране уничто¬
жены антагонистические классы, противо¬
положности между городом и деревней,
между физическим и умственным трудом
и т. д., то, следовательно, исчезли и проти¬
воречия вообще. Другие утверждают, что
социализм ничего особенного не вносит в
диалектику общественного развития, что
противоречия всегда, в том числе и при
социализме, выступают как противополож¬
ности.
А.	Т. Федорова (Кафедра философии
АН СССР) в своем выступлении положи¬
тельно оценивает инициативу лекторской
Группы МГК КПСС, поставившей на обсуж¬
дение вопрос о противоречиях социалисти¬
ческого общества. Она разделяет оценку ос¬
новных тенденций и ошибок в разработке
данной проблемы, которую дал докладчик.
Далее А. Т. Федорова высказала крити¬
ческие замечания в адрес ряда филосо¬
фов, которые, по ее словам, поддав¬
шись моде, стали подменять противоречия
социализма «гармонией единства». Но, к
сожалению, свою критику А. Т. Федорова
сумела подкрепить только вырванными из
контекста цитатами. Анализа позиций кри¬
тикуемых товарищей и развернутого изло¬
жения своей точки зрения в ее выступле¬
нии не содержалось.
В заключение А. Т. Федорова останавли¬
вается на проблеме соотношения диалекти¬
ческой и формальной логики и в связи с
этим критикует точки зрения П. В. Копни-
на, И. С. Нарского и Д. П. Горского, вы¬
сказанные ими по этим вопросам на Всесо¬
юзном симпозиуме по проблемам диалекти¬
ческого материализма и в некоторых своих
работах.
П. И. Трифоненков попытался раз¬
граничить понятия противоречия и противо¬
положности. Нередко понятие «противопо¬
ложность» употребляется лишь в одном зна¬
чении, а именно в значении противоречия.
Но с этим нельзя согласиться. Это ведет к
подмене закона единства и борьбы проти¬
воположностей вопросом о противоречиях.
Понятие противоположности и понятие про¬
тиворечия тесно связаны, но не совпадают
и имеют разный смысл. Во-первых, катего¬
рию противоположности правомерно приме¬
нять при характеристике не всех противо¬
речий, а лишь таких, которые являются
антагонистическими (например, противопо¬
ложность между городом и деревней, ум¬
ственным и физическим трудом при капи¬
тализме).
Во-вторых, понятие противоположности
часто употребляется не в связи с оценкой
характера противоречий, не при их рас¬
смотрении, а при констатации перехода яв¬
лений в совершенно другое качественное
состояние, то есть в свою противополож¬
ность (например, несправедливой войны в
справедливую и наоборот).
В-третьих, категория противоположности
нередко применяется при рассмотрении со¬
вершенно разных явлений, которые являют¬
ся прямо противоположными по своей сущ¬
ности и характеру (например, мировой ка¬
питализм и мировой социализм). Ясно, что
понятие противоположности в данном слу¬
чае тоже употребляется не для характери¬
стики проблемы противоречий и не охва¬
тывает эту проблему.
В-четвертых, понятие противоположно¬
сти употребляется для обозначения внут¬
ренних, неотъемлемых, взаимопроникаю¬
щих и взаимоисключающих (по назначению
и умыслу) сторон всех предметов и процес¬
сов (например, действие и противодействие,
ассоциация и диссоциация, ассимиляция и
диссимиляция, производительные силы и
производственные отношения, производст¬
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
147
во и потребление и т. д.). Здесь надо под¬
черкнуть, что в этом четвертом значении
категория противоположности употребляет¬
ся именно тогда, когда речь идет о содер¬
жании закона единства и борьбы, об источ¬
никах развития, когда выясняется вопрос
о преходящем характере всякого кон¬
кретного.
В-пятых, о недопустимости подмены по¬
нятия противоположности понятием проти¬
воречия свидетельствует тот факт, что но¬
сителем внутренних противоречий всегда
выступают внутренние противоположные
стороны явлений. Носителем же внешних
противоречий всегда являются разные яв¬
ления, противоположные в том или ином
отношении. Иначе говоря, в действительно¬
сти нет противоречий без их носителей, ко¬
торыми всегда выступают противоположные
стороны одних и тех же явлений или раз¬
ные взаимосвязанные явления.
Отмечая различия между понятием про¬
тивоположности и понятием противоречия,
нельзя не сказать о необходимости уточне¬
ния определения, которое дается противоре¬
чиям в нашей учебной философской литера¬
туре. У нас чаще всего определяют проти¬
воречия как взаимоотношение и борьбу
противоположностей. Это определение на¬
столько широко, что поглощает закон един¬
ства и борьбы и совсем не охватывает сущ¬
ности конкретных противоречий.
Известно, что понятие единства при рас¬
смотрении главного закона диалектики упо¬
требляется прежде всего для обозначения
относительной непрерывности, нераздель¬
ности, неотъемлемости сторон, образующих
данное явление в данном его состоянии. Это
единство сторон не отрицает и не исклю¬
чает противоречия между ними.
Далее, понятие единства употребляется
не в плане непосредственного выяснения
содержания закона единства и борьбы про¬
тивоположностей, а совсем в другом, соци¬
ально-политическом смысле, для характе¬
ристики совпадения или общности корен¬
ных интересов международного рабочего
класса, социалистических наций, народов,
коммунистических партий и т. д.
При рассмотрении закона единства и
борьбы противоположностей и вопроса о
противоречиях нельзя не вникать в очень
глубокий и далеко не однозначный смысл
категории борьбы. Эта категория также не
совпадает с понятием противоречия.
В.	И. Черкесов (МГУ) высказал свою
точку зрения по вопросу о противоречиях
при социализме и способах их разрешения.
Берясь за решение вопроса о противоре¬
чиях при социализме, многие наши авторы
обычно указывают на ошибки, просчеты,
нехватку материалов, хищения и т. п. Эти
факты правильно квалифицируются как
противоречия, подчеркивается необходи¬
мость их преодоления, устранения и недо¬
пущения, ибо все эти противоречия не по¬
могают нашему развитию, а мешают. В до¬
бавление к сказанному можно отметить,
сказал выступающий, что среди этих про¬
тиворечий можно встретить и противоре¬
чия антагонистические, например, факты
бандитизма, предательства интересов со¬
ветской Родины и другие. Способ разреше¬
ния этих противоречий для всех ясен. Не¬
обходимо решительное подавление всех, кто
повинен в отмеченных действиях. Наличие
противоречий указанного типа при соци¬
ализме отрицать нельзя. В противном слу¬
чае получилось бы ненужное приукрашива¬
ние действительности и самообман. Однако
все эти противоречия не являются сущест¬
венно характерными для социалистической
системы хозяйства, не вытекают из сущ¬
ности социалистического способа производ¬
ства. Отмеченные противоречия должны по¬
лучить свое теоретическое объяснение. Но
для нас важен другой вопрос — о противо¬
речиях социалистической системы хозяйст¬
ва, социалистического способа производст¬
ва. Смысл его состоит в следующем: суще¬
ствуют ли в социалистической системе хо¬
зяйства такие внутренние противоречия,
которые являются движущей силой ее раз¬
вития?
Для выяснения характера внутренних
противоречий социалистической системы
хозяйства и «механизма» действия их как
движущей силы развития необходимо взять
эту систему в «чистом виде», оставив в
стороне факт просчетов, ошибок и т. д.
Только такой подход к делу является науч¬
ным, ибо он позволяет вскрыть законы дви¬
жения данной системы, не утопая в массе
случайных фактов. Именно такой подход
был у Маркса при анализе законов движе¬
ния капитализма и социализма.
С точки зрения Маркса, всякой общест¬
венно-экономической формации присуще
основное внутреннее противоречие между
производством и потреблением, которое и
является движущей силой развития. Про¬
изводство и потребление, по Марксу, суть
противоположности, взаимно предполагаю¬
щие друг друга. Ведь производство бес¬
смысленно и невозможно без потребления, а
потребление людей невозможно без произ¬
водства. Каждая из этих противоположно¬
стей в себе есть «свое другое»: производ¬
ство есть потребление (потребление средств
производства, рабочей силы), а потребле¬
ние, даже индивидуальное, есть производ¬
ство (производство рабочей силы). Диалек¬
тическое противоречие производства и по¬
требления является движущей силой разви¬
тия, ибо стороны взаимно стимулируют раз¬
витие друг друга.
Однако диалектика производства и по¬
требления является недостаточной, посколь¬
ку она абстрагирована от конкретно-истори¬
ческих особенностей способов производства.

148
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
При рассмотрении отношений производства
и потребления необходимо, следовательно,
учесть опосредствующую- роль отношений
распределения, которые являются оборот¬
ной стороной производственных отношений.
Тогда для капитализма противоречие про¬
изводства и потребления выступает как
противоречие между растущим производст¬
вом и узким базисом, на котором покоится
потребление. Как известно, это лишь иная
формулировка основного противоречия ка¬
питалистического производства, которое
обычно формулируется как противоречие
между общественным характером производ¬
ства и частным способом присвоения. Из¬
вестно, далее, что это противоречие антаго¬
нистическое и его окончательное решение
возможно только посредством устранения
самого этого противоречия, а следова¬
тельно, и всей системы. Противоречие
между производством и потреблением яв¬
ляется движущей силой развития и для
социалистического хозяйства. Только и здесь
необходимо принять во внимание опреде¬
ленную роль отношений социалистического
распределения. Смысл указанного противо¬
речия состоит не в том, что потребности
членов социалистического общества не удов¬
летворяются из-за недостатка произведен¬
ных продуктов, и не в том, что производят¬
ся материалы никому не нужные. В жизни
нашей страны встречались факты как те,
так и другие. Однако они не имеют отноше¬
ния к сущности социалистического хозяй¬
ства. Социалистическое производство живет
и развивается только в целях удовлетворе¬
ния постоянно растущих потребностей чле¬
нов социалистического общества. Эти по¬
требности (увеличение общественного бо¬
гатства, укрепление обороноспособности
стран социалистического лагеря, улучшение
материального и культурного положения
трудящихся) учитываются в государствен¬
ном плане и ставятся перед производством
как задача, подлежащая выполнению. Про¬
изводство и потребление социалистического
общества взаимно развивают друг друга.
Это противоречие, но противоречие неан¬
тагонистическое. Оно не становится препят¬
ствием для развития и обеспечивает рас¬
ширенное социалистическое воспроизводст¬
во вплоть до перехода к коммунизму.
Движущей силой развития экономики
коммунизма также будет ее внутреннее про¬
тиворечие. В основном оно це отличается от
противоречия социализма: взаиморазвитие
противоположных сторон единого целого —
производства и потребления. Однако это
отношение будет выступать яснее, ибо от¬
ношение коммунистического распределения
никак не ограничивает удовлетворение по¬
требностей всех членов коммунистического
общества («работать по способности и по¬
лучать по потребности»).
С точки зрения Г. М. Штракса (Ин¬
ститут повышения квалификации препо¬
давателей общественных наук при МГУ),
законы диалектики тоже подлежат разви¬
тию, как и любые другие объективные за¬
коны. В связи с этим говорят о диалектике
капиталистического общества и диалектике
социалистического общества.
Исследуя диалектику социалистического
общества, надо попытаться выявить ту со¬
вокупность особенностей, которыми отли¬
чается действие всех законов диалектики в
этих условиях.
Во всяком объективном законе, в том чи¬
сле и законе диалектики, нужно отличать
суть, содержание и форму проявления. По
мнению выступающего, не существует
прямой и непосредственной связи между
сутью закона и формой его проявления.
Здесь имеется опосредствующее звено. Этим
звеном является содержание закона, а фор¬
ма его проявления определяется непосред¬
ственно этим содержанием. Но содержание
всеобщих законов изменяется.
Ведь суть всеобщего закона примени¬
тельно к условиям общественной жизни
легче всего раскрыть, исследуя социологи¬
ческий материал, который и определяет ка¬
чественно новое содержание. Это положение
можно распространить и на условия социа¬
лизма, ибо здесь качественно новый соци¬
ологический материал.
Далее Г. М. Штракс останавливается на
так называемом гармоническом развитии.
Среди общих черт, выражающих специфику
действия законов диалектики в условиях
социалистического общества, он выделяет
следующую: социалистическое общество
представляет собой такое динамическое со¬
стояние, при котором развитие части ста¬
новится условием развития целого. Ни од¬
на сторона не может и не должна разви¬
ваться, прогрессировать за счет другой.
Осуществляется более или менее равномер¬
ное развитие общества. Это и есть диалек¬
тика гармонии. Г. М. Штракс признает, что
в этом тезисе содержится известное преуве¬
личение степени гармоничности состояния
общества в условиях социализма. Поэтому
точнее говорить об определенных тенденци¬
ях в этом направлении.
Социализм в коренных общественных
отношениях имеет дело с такими противо¬
речиями, которые по своей объективной
природе могут гармонически сочетаться,
объективно могут образовать симфонию. Но
это сочетание не достигается автоматиче¬
ски. Это возможность. Но эта возможность
есть результат величайшего преимущества
социализма над капитализмом. Уровень
производства и потребности, накопление и
потребление, интересы человека и коллек¬
тива, коллектива и общества и т. д. при
правильном ведении дела могут находиться
в (.гармонических отношениях. Задача со¬
стрит в том, чтобы изучить природу гар¬
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
149
монических отношений определенных про¬
тивоположностей в социалистическом об¬
ществе.
Г. М. Штракс также поставил вопрос о
необходимости исследования диалектики со¬
циализма в плане восхождения от абстракт¬
ного к конкретному. Обычно действуют ин¬
дуктивным методом, от частного к общему.
При социализме есть противоречия, ко¬
торые выражают сущность самой природы
социализма, имеются объективные противо¬
речия, которые не выражают сущности со¬
циализма. Например, отставание сельского
хозяйства. Противоречие вызвано, конечно,
не только субъективизмом в руководстве
им, но и некоторыми причинами объектив¬
ного порядка. Но это противоречие не выра¬
жает сущности социализма. И, наконец,
имеются противоречия чисто субъективно¬
го происхождения.
Встает вопрос: как нам нужно раскры¬
вать эти противоречия, с чего мы должны
начинать? По мнению оратора, следует на¬
чинать с изучения противоречий социализ¬
ма, его сущности, его природы. Это будет
определенная идеализированная абстрак¬
ция, отражающая объективные противоре¬
чия, которые имеются в Советском Союзе и
в любой другой социалистической стране
на определенном уровне развития, совокуп¬
ность особенностей, которыми отличаются
противоречия в социалистическом обществе.
Если это будет сделано, то мы можем со¬
вершать восхождение от абстрактного к
конкретному.
В выступлении Е. П. Ситковского
(АОН при ЦК КПСС) был затронут вопрос
о противоречии как движущей силе разви¬
тия. Диалектика не может отрицать роли
противоречия как основной движущей си¬
лы развития и не может смущаться вопро¬
сами типа: «Что же, значит, если противо¬
речие есть движущая сила развития, то,
выходит, чем больше противоречий, тем
лучше?» Ибо остается в силе гегелевская
формула: «Противоречие — вот что на са¬
мом деле движет миром, и смешно говорить,
что противоречие нельзя мыслить» (Соч.,
т. 1, стр. 206). Великая прогрессивная сила
диалектического противоречия заключается
в том, что оно ставит перед людьми задачу,
порождая борьбу мнений, пробуждая их
энергию и побуждая их ум и волю на по¬
иски нового.
Противоречий в живой действительности
бывает не «больше» и не «меньше», а ров¬
но столько, сколько их ставит объективный
ход развития (независимый от воли людей,
в процессе их возникновения, но зависи¬
мый от людей, когда они принимаются за
их разрешение).	г
С точки зрения этого подхода к противо¬
речию как движущей силе развития нече¬
го бояться констатации того неоспоримого
факта, что раз в нашей действительности
есть частные противоречия и противопо¬
ложности, то в ней неизбежно есть и некое
общее противоречие, глобальная противо¬
положность, которую решает советское об¬
щество.
Вопрос этот разработан в книге А. М.
Румянцева «О категориях и законах поли¬
тической экономии социализма» (М., 1965).
Такой глобальной противоположностью или
основным противоречием социалистического
общества является противоречие между
уровнем развития материальных производи¬
тельных сил и потребностями общества. При
этом, разумеется, нельзя «потребность» об¬
щества толковать вульгарно-потребитель¬
ски (см. А. М. Румянцев «О категориях
и законах политической экономии соци¬
ализма», стр. 135). Данное противоречие
действовало во всех формациях, причем во
всех формациях оно имело свои особенно¬
сти. В частнособственнических формациях
основное противоречие общественно-эконо¬
мического развития принимает вид проти¬
воречия между производительными силами
и формой частной собственности, а вся ис¬
тория человеческого общества выглядит как
последовательное и прогрессирующее усо¬
вершенствование формы собственности.
Социалистическая революция окончательно
сбрасывает в мусорную яму истории част¬
ную собственность на средства и орудия
производства, устанавливает общественную
собственность, устраняет средостение, ра¬
нее имевшее место между производством и
потреблением. Отношение между ними пред¬
стает наконец в виде непосредственного,
сравнительно простого, доступного чело¬
веческому пониманию противоречия, кото¬
рое и легче понимать и легче решать, тем
более что оно не принимает характер ка¬
тастроф, острых антагонистических столк¬
новений между людьми и классовых битв.
Е. П. Ситковский осветил также некото¬
рые аспекты вопроса о форме разрешения
диалектического противоречия. По его
убеждению, неверно полагать, что после
разрешения противоречия наступает бла¬
гостное и спокойное состояние отсутствия
противоречий. На место разрешенного про¬
тиворечия жизнь выдвигает йа авансцену
новое противоречие, и люди вынуждены
вновь действовать, чтобы решать новые
противоречия.
Чтобы правильно разобраться в том, что
получается, когда противоречие разреше¬
но, надо использовать некоторые новые ди¬
алектические понятия, которые до сих пор
незаслуженно оставались в тени,— диалек¬
тические категории «условие» и «обуслов¬
ленное», а также категории «внутрен¬
нее» — «внешнее» — «внешние условия».
В данном случае опять-таки весьма полезно
заглянуть в «Логику» Гегеля, в которой эти
понятия неплохо разработаны. Разрешен¬
ные противоречия не исчезают с лица зем¬
160
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ли, а переходят в класс условий, которые
способствуют разрешению всех вновь воз¬
никших противоречий при условии удачно¬
го разрешения прежних противоречий. На¬
пример, в нашей стране разрешены проти¬
воречия между общественными классами и
между национальностями, населяющими
нашу страну, достигнуто морально-полити¬
ческое единство, и это служит условием,
облегчающим решение всех противоречий,
которые объективно возникают в нашем
обществе в обстановке, когда нет антаго¬
нистических классов и нет антагонизмов
между национальностями.
Содержательный анализ некоторых про¬
тиворечий социалистического общества был
дан в выступлении А. Г. Куликова
(АОН при ЦК КПСС). Как отметил оратор,
опыт СССР и других социалистических
стран показывает, что планомерная орга¬
низация общественного производства при
социализме не исключает возможности
появления диспропорций в хозяйстве как
формы проявления противоречий в его
развитии. Объективные причины этих дис¬
пропорций могут быть самые различные.
Например, исторически сложившиеся дис¬
пропорции в хозяйстве, унаследованные
от капитализма, для ликвидации которых
требуется длительный период. Временные
диспропорции могут проявиться и в свя¬
зи с форсированной индустриализацией
страны и созданием новой структуры про¬
изводства; диспропорции могут быть вызва¬
ны войной и ее последствиями, стихийны¬
ми бедствиями и т. п. Здесь важно под¬
черкнуть следующее: поскольку плановое
ведение хозяйства само по себе не гаранти¬
рует его от диспропорций, неправильный,
субъективистский подход к руководству
экономикой приводит к усилению создав¬
шихся диспропорций и даже к появлению
новых диспропорций, что отрицательно ска¬
зывается на темпах развития общественно¬
го производства и уровне жизни населения;
наоборот, научно обоснованный подход к
руководству хозяйством, опирающийся на
знание действия законов (в первую оче¬
редь экономических) общественного раз¬
вития, способствует ослаблению и относи¬
тельно быстрой ликвидации ранее возник¬
ших диспропорций, а также недопущению
условий для появления новых диспропор¬
ций.
В качестве примера можно рассмотреть
диспропорцию в развитии промышленности
и сельского хозяйства. Эта диспропорция
возникла очень давно, еще в довоенный пе¬
риод, причем разрыв в различные периоды
то уменьшался, то увеличивался. За по¬
следние годы в результате серьезных оши¬
бок в руководстве сельским хозяйством
производство сельскохозяйственной про¬
дукции почти не увеличивалось и диспро¬
порция приняла настолько острый харак¬
тер, что стала серьезным тормозом в раз¬
витии всей экономики. Решения мартовско¬
го (1965 год) Пленума ЦК КПСС были на¬
правлены на то, чтобы создать условия для
ослабления и постепенной ликвидации этой
весьма болезненно сказывавшейся на нашей
экономике диспропорции. Мероприятия на¬
правлены в первую очередь на развитие
производства в совхозах и общественного
производства в колхозах. Вместе с тем пре¬
дусматривается развитие в определенных
пределах личного подсобного хозяйства
колхозников, рабочих и служащих. Всякие
попытки административными мерами уре¬
зать или устранить личное подсобное хо¬
зяйство при отсутствии к этому соответст¬
вующих экономических предпосылок неиз¬
бежно отрицательно сказываются на росте
сельскохозяйственной продукции, на вос¬
производстве рабочей силы и жизненном
уровне населения.
Другой пример. За последнее время сло¬
жились серьезные трудности в топливно¬
энергетическом балансе страны, хотя не¬
сколько лет тому назад таких трудностей
не было. Каковы причины возникновения
этой диспропорции? Прежде всего увели¬
чились потребности в топливе и электро¬
энергии внутри страны, возрос экспорт топ¬
лива, последние два года были маловодны¬
ми, и мощности гидравлических электро¬
станций на Волге и Днепре использовались
с малой нагрузкой. Однако все эти обстоя¬
тельства не могут оправдать появления
диспропорции в плановом хозяйстве. Дей¬
ствительная причина заключается в недо¬
статках планирования, в частности в неко¬
тором необоснованном стремлении повысить
в топливном балансе долю нефти и газа, без
должной подготовки промышленных запа¬
сов этих видов топлива и соответствующих
условий для их использования (в частно¬
сти трубопроводов), а также в преждевре¬
менной консервации ряда угольных шахт.
Чтобы уменьшить трудности с топливом,
пришлось делать срочные капиталовложе¬
ния в угольную промышленность и те шах¬
ты, которые были законсервированы, те¬
перь вновь пустить в эксплуатацию. А что
это значит? Ведь сама консервация шахт
непосредственно связана с затратами. Кро¬
ме того, занятых на этих шахтах работни¬
ков после соответствующей их подготовки
нужно было направить на другие участки
хозяйства, подготовив для них там необхо¬
димые рабочие места. Реконсервация шахт
также потребовала вложений средств, а
трудности возвращения рабочей силы на
подземные работы и налаживания вновь до¬
бычи неизбежно сказались на удорожании
угля. Более того, в целях быстрейшей лик¬
видации диспропорции в угольной промыш¬
ленности была введена специальная систе¬
ма премий за сверхплановую добычу, что
также повлекло повышение себестоимости
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
151
угля. Иначе говоря, ошибки в планирова¬
нии и использовании топливных ресурсов
обернулись значительными потерями для
общества и вызвали определенные затруд¬
нения в развитии народного хозяйства.
В приведенных примерах налицо прояв¬
ление субъективизма в управлении соци¬
алистическим хозяйством, нежелание счи¬
таться с реальной обстановкой, стремление
перепрыгнуть необходимые этапы развития,
игнорирование экономических законов со¬
циализма.
В советском обществе имеются и такие
противоречия, которые органически прису¬
щи социалистическим производственным
отношениям, являются источником раз¬
вития социалистического хозяйства и пре¬
имуществ по сравнению с капитализмом,
конечно, при использовании и систематиче¬
ском совершенствовании определенных эко¬
номических форм решения этих противоре¬
чий.
А. Г. Куликов рассматривает те про¬
тиворечия, которые встречаются при прак¬
тическом осуществлении мероприятий, на¬
меченных в связи с реализацией экономи¬
ческой реформы.
В печати широко дискутировался вопрос
о соотношении форм присвоения достигну¬
тых предприятием результатов производст¬
ва в пользу всего общества и в пользу
предприятия, его коллектива. Если весь
чистый доход изъять у предприятия и пе¬
редать целиком в распоряжение общества,
то предприятие не будет иметь стимулов и
финансовой базы для самостоятельности в
хозяйствовании. И сколько ни говорить о
важности развертывания инициативы в
деятельности предприятий, это останется
лишь благим пожеланием.
Общенародное присвоение результатов
производства является решающим. Без
этой формы присвоения невозможно орга¬
низовать централизованное плановое хозяй¬
ство как на низшей, так и на высшей фа¬
зе коммунистической формации.
Однако при социализме общенародное
присвоение должно сочетаться с присвое¬
нием в пользу социалистических предприя¬
тий, что, в свою очередь, связано с некото¬
рым обособлением коллектив юго интереса
от интересов всего общества. Присвоение в
пользу предприятия, хотя и имеет подчи¬
ненное значение по сравнению с общест¬
венным присвоением, все же должно быть
достаточным для реализации коллективного
интереса предприятия, в сочетании его (ин¬
тереса) с личной материальной заинтересо¬
ванностью работников предприятия. Опре¬
деленная часть должна быть оставлена
предприятию с тем, чтобы оно могло ис*
пользовать ее по своему усмотрению для
улучшения производства, обновления тех¬
ники, различных поощрительных меро^
приятии.
Взаимоотношение этих форм присвоения
и есть реальное противоречие, вытекающее
из объективных условий развития социа¬
лизма. Далее А. Г. Куликов подробно пока¬
зывает эту противоречивость на примере
политики капиталовложений и формирова¬
ния заработной платы.
Оратор рассмотрел и противоречие меж¬
ду трудовой и стоимостной эквивалент¬
ностью.
Противоречие между трудовой и стои¬
мостной эквивалентностью, говорит А. Г.
Куликов, до сих пор особенно не ощуща¬
лось по той причине, что заработная плата
была полностью централизована, фонд пред¬
приятия не играл заметной роли в матери¬
альном стимулировании. Теперь же, с осу¬
ществлением экономической реформы, ко¬
гда фонды предприятия будут иметь суще¬
ственное значение и часть зарплаты будет
формироваться за счет прибыли предприя¬
тия, указанное противоречие станет весьма
ощутимым.
Может вызвать недоумение сама поста¬
новка вопроса о противоречии между тру¬
довой и стоимостной эквивалентностью, ибо
в основе стоимости, как известно, лежит
также общественный труд. Но дело заклю¬
чается в том, что труд коллектива пред¬
приятия, обладающий более высокой произ¬
водительностью, способен создавать в еди¬
ницу времени большую общественную
стоимость. Высокая индивидуальная произ¬
водительность коллектива предприятия мо¬
жет быть обусловлена естественными фак¬
торами, или, как отмечает Маркс, естест¬
венной производительностью труда. Напри¬
мер, при добыче угля открытым способом
производительность труда в карьере в 6—8
раз выше, чем при шахтной добыче, а об¬
щественная стоимость единицы угля одина¬
кова (если уголь одного и того же качест¬
ва), независимо от того, добыт он шахтным
или открытым способом. Спрашивается,
нужно ли работнику карьера платить боль¬
ше на том основании, что его труд более
производителен, чем работника шахты? Оче¬
видно, нет. Наоборот, работнику шахты мы
обязаны платить больше в силу тяжелых
подземных условий труда, требующих боль¬
ше средств для воспроизводства рабочей си¬
лы, чем при открытой добыче угля. Здесь
мы видим существенное расхождение и про¬
тиворечивость между трудовой и стоимост¬
ной эквивалентностью, которые в реальной
действительности взаимосвязаны.
Высокая производительность труда в
карьере обусловливает соответственно и вы¬
сокий уровень рентабельности (отношение
прибыли к производственным фондам) от¬
крытой добычи угля. Если не учитывать
этого обстоятельства, то может оказаться,
что формирование заработной платы за счет
прибыли самого предприятия будет необос¬
нованным. Требуется соответствующий
152
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
экономический механизм, который мог бы
отделить эффект в повышении производи¬
тельности, связанной с естественным фак¬
тором, от эффекта, зависящего непосредст¬
венно от усилий и успехов самого коллек¬
тива предприятия.
Производительность труда коллектива
предприятия зависит от технической воору¬
женности труда. Например, по этой причи¬
не коллективы работников новых современ¬
ных металлургических заводов Урала рабо¬
тают с производительностью труда, значи¬
тельно более высокой по сравнению с кол¬
лективами старых уральских заводов, что
непосредственно отражается на себестоимо¬
сти металлов. Высокая вооруженность тру¬
да коллектива предприятия при социализме
является результатом того, что общество
выделяет из своих ресурсов определенную
совокупность средств, вооружая передовой
техникой коллективы предприятий. Вместе
с тем общество по необходимости допуска¬
ет на определенное время функционирова¬
ние предприятий со старой техникой. Не¬
трудно понять, что эффект от высокой тех¬
нической вооруженности труда коллектива,
обеспеченного за счет общества, должен
быть также отделен от того эффекта, ко¬
торый достигнут в результате усилий са¬
мого коллектива. Это сделать значительно
труднее, чем отделить влияние природного
фактора. Сложность указанной проблемы
заключается в том, что освоение новой тех¬
ники есть заслуга коллектива предприятия
и в том случае, когда эта техника предо¬
ставлена ему за счет общества. Кроме то¬
го, обновление техники на действующих
предприятиях теперь будет осуществлять¬
ся в крупных размерах за счет средств
предприятий и кредитов банка.
Противоречие между трудовой и стои¬
мостной эквивалентностью становится весь¬
ма осязательным в связи с использованием
прибыли в качестве источника материаль¬
ного стимулирования предприятия. Это оз¬
начает, что и сама категория прибыли так¬
же противоречива.
Спрашивается, почему прибыль или рен¬
табельность производства (отношение при¬
были к производственным фондам) наряду
с показателем реализации продукции при¬
нята в качестве показателя оценки деятель¬
ности предприятия? Суть в том, что при
условии выполнения государственного зада¬
ния по реализации необходимой продукции
и соблюдения плановых цен прибыль явля¬
ется наиболее синтетическим показателем
эффективности (производительности) все¬
го совокупного труда (в том числе вопло¬
щенного в средствах производства), приме¬
ненного в процессе деятельности предприя¬
тия.
Как известно, до сих пор аналогичная
роль отводилась показателю себестоимо¬
сти продукции. Однако, как показала прак¬
тика, он вступал в противоречие и явился
тормозом повышения качества продукции,
что часто требовало не снижения, а неко¬
торого повышения себестоимости, с лихвой
перекрываемого эффектом от применения
продукции высокого качества у потреби¬
теля.
Поскольку уровень и динамика прибыли
являются синтетическим показателем про¬
изводительности всего совокупного труда,
примененного в хозяйственной деятельности
предприятия, постольку прибыль несет на
себе влияние всех факторов производитель¬
ности труда, следовательно, влияние при¬
родного фактора, вооруженности труда, эф¬
фективности конкретной организации про¬
изводства и труда на предприятии, о чем
уже говорилось. Вместе с тем для прибыли
характерна специфически присущая этой
экономической форме противоречивость. Она
заключается в том, что эффект от повыше¬
ния производительности всего совокупного
труда, примененного в хозяйственной дея¬
тельности предприятия, развивается, при¬
чем часть этого эффекта обращается на
увеличение заработной платы, включаемой
в себестоимость продукции, и лишь в ос¬
тальном он проявляется в виде роста при¬
были (рентабельности производства). По¬
этому рост прибыли (вообще рост продук¬
та для общества), как правило, не может
выразить всего эффекта от повышения про¬
изводительности совокупного общественно¬
го труда. В этом некоторая ограниченность
и недостаток указанной формы проявления
производительности общественного труда.
Однако она не теряет своего самостоятель¬
ного значения, ибо рентабельность (при¬
быльность) производства служит сущест¬
венным признаком его эффективности, а
продукт для общества играет исключитель¬
но важную роль в удовлетворении различ¬
ных потребностей общества. Прибыль соци¬
алистических предприятий, как это предус¬
матривается экономической реформой, пре¬
вращается в важнейшую форму реализации
продукта для общества.
В заключение А. Г. Куликов осветил во¬
прос о противоречиях процесса ценообразо¬
вания, противоречиях, возникающих в ходе
совершенствования организационных форм
управления народным хозяйством.
В. И. Колбановский (Институт пси¬
хологии Академии педагогических наук
СССР) в начале своего выступления выра¬
зил согласие с основными положениями до¬
клада, а затем перешел к рассмотрению не¬
которых реальных противоречий в разви¬
тии нашего общества. В числе крупнейших
завоеваний Октябрьской социалистической
революции оратор отмечает установление
социального равенства женщин и мужчин.
Юридически, экономически и во всех про¬
чих отношениях оба пола раноправны.
Но значит ли это, что то социальное не¬
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
153
равенство, которое было в капиталистиче¬
скую эпоху, полностью устранено и ника¬
ких остатков его не существует? Стоит про¬
анализировать факты, и оказывается, что
оно еще существует; какие-то элементы,
какие-то остатки прошлого неравенства еще
бытуют.
Социологические исследования, которые
недавно были проведены в Москве, Ленин¬
граде, Новосибирске, Ижевске и др., пока¬
зали, что при анализе свободного времени
мужчин и женщин, работающих в одних и
тех же условиях, у женщины ежедневно не
хватает (на личные дела, на отдых) по
сравнению с мужчиной 3—4 часов, а в вы¬
ходной — еще больше. О чем это говорит?
Если перевести эти цифры на язык годов
и десятилетий, то выяснится неизбежное
отставание общего развития женщины, ко¬
торая пока еще преимущественно обремене¬
на домашним хозяйством и заботами о вос¬
питании детей. Это — противоречие, жиз¬
ненное противоречие, нами еще не разре¬
шенное.
В «Великом почине» Ленин указывал, что
есть один путь для разрешения данного
противоречия — перевод домашнего хозяй¬
ства на рельсы общественного хозяйства.
Это — обобществление воспитания, для осу¬
ществления которого требуется определен¬
ное количество учреждений, взявших бы на
себя бремя семьи. Мероприятия такого мас¬
штаба осуществляются не столь быстро,
как хотелось бы. А пока они не осуществле¬
ны, пока есть диспропорция, есть противо¬
речие, имеется огромное количество всяко¬
го рода семейных драм, страдающей сторо¬
ной которых большей частью являются жен¬
щины, а также дети, которые нередко
остаются сиротами при живом отце, реже —
при живой матери.
Зависит ли от нас его устранение? Ко¬
нечно, если мы создадим соответствующие
учреждения, то эта диспропорция сгладит¬
ся. Но сгладится не сразу.
М. Н. Корнеев (АОН при ЦК КПСС)
охарактеризовал некоторые моменты ди¬
скуссии о противоречиях социализма. Хо¬
тя споры ведутся уже много лет, пока еще
не выработано единое мнение. Здесь, ве¬
роятно, сыграл отрицательную роль не
вполне убедительный способ доказатель¬
ства: в спорах отправляются преимущест¬
венно от общих теоретических положений,
недостаточно опираются на данные реаль¬
ной действительности; между тем опыт ди¬
скуссий показал, что эти споры нельзя ре¬
шить в сфере чистой мысли.
Общими положениями можно и нужно
пользоваться, но при этом надо вниматель-^
но всматриваться в жизнь и обобщать т^
новое, что дает развитие реальной дейст-у
вительности для дальнейшего развития
науки. Если новые явления общественной
жизни не укладываются или не вполне
укладываются в общепризнанную формулу
науки, обобщившую данные предшествую¬
щего развития, то это значит, что развитие
жизни дало новые данные для дальнейшего
развития и конкретизации теории.
Это относится ко всем наукам, в том чи¬
сле и к философской науке — диалектиче¬
скому и историческому материализму. За¬
коны материалистической диалектики не
только требуют рассматривать действитель¬
ность в развитии, но и сами подчиняются
закону развития, конкретизируются, обо¬
гащаются новыми данными наук и практи¬
ки.
Речь идет, разумеется, не о создании
новой диалектики, не о замене одной
диалектики другой, а о дальнейшем раз¬
витии и конкретизации законов материали¬
стической диалектики и исторического ма¬
териализма, о своеобразии их проявления
в новую эпоху. В пределах данной темы
речь идет о новом типе взаимоотношений
между коренными противоположностями
(производительные силы и производствен¬
ные отношения социализма) и о новом ис¬
точнике, о новой движущей силе общест¬
венного развития, внутренне присущей со¬
циалистическому строю.
По мнению М. Н. Корнеева, необходимо
прежде всего выяснить, является ли проти¬
воречие единственным источником всяко¬
го развития.
Положение, что противоречие является
единственным источником развития, пер¬
воначально было высказано Гераклитом, а
в философии нового времени развито Ге¬
гелем. В своем капитальном труде «Наука
логики», в отделе о сущности, Гегель не¬
однократно подчеркивал, что «противоре¬
чие — принцип всякого самодвижения»,
что «нечто движется и обладает побужде¬
нием постольку, поскольку оно имеет в се¬
бе противоречия». Это положение признает
В. И. Ленин.
Вместе с тем В. И. Ленин не абсолюти¬
зировал его.
Сразу же после октябрьского переворо¬
та, в декабре 1917 года, В. И. Ленин на¬
писал важную в теоретическом и практиче¬
ском отношении работу о социалистическом
соревновании как новой движущей силе об¬
щественного развития при социализме.
В этой работе Ленина дана дальнейшая раз¬
работка марксистского учения об источни¬
ках общественного развития применительно
к новой эпохе — эпохе социализма, комму¬
низма.
Источником развития при социализме мо¬
жет служить не только противоречие, но и
общность интересов, взаимная заинтересо¬
ванность, творческое взаимодействие и др.
Здесь не все можно уложить в формулу
«противоречия». У нас же многие филосо¬
154
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
фы продолжают считать противоречие един¬
ственным источником всякого развития.
При решении вопроса об источниках и
стимулах развития нельзя брать за одни
скобки антагонистические и неантагони¬
стические формации. Об антагонистических
формациях, основанных на порабощении,
можно и должно сказать, что там коренным
источником развития является противоре¬
чие, а о развитии коммунистического об¬
щества этого нельзя сказать.
При выяснении вопроса о коренных ис¬
точниках и стимулах развития в той или
иной формации нужен исторический подход:
надо исходить не из формулы «противоре¬
чие — источник всякого развития», а из
исторически определенного способа произ¬
водства. Стимулы и источники развития в
разных формациях различны, они коренят¬
ся в разных формах собственности на сред¬
ства производства; именно здесь коренятся,
отсюда вытекают цели производства и ис¬
точники его развития.
При социализме иной коренной источник
и иные стимулы развития общества.
Здесь нет коренного противоречия между
основными противоположностями, то есть
между производительными силами и произ¬
водственными отношениями; главное в их
взаимоотношениях не противоречие, а со¬
ответствие, которое никогда не приведет к
конфликту между ними; возникающие в хо¬
де развития противоречия между произво¬
дительными силами и отдельными сторона¬
ми производственных отношений будут пре¬
одолеваться путем дальнейшего совершен¬
ствования данных производственных отно¬
шений.
Далее, при социализме нет коренных про¬
тиворечий между классами, эксплуататор¬
ские классы ликвидированы, а взаимоотно¬
шения между рабочим классом и колхозным
крестьянством характеризуются сотрудни¬
чеством. Общественная собственность на
средства производства объединяет их в
единый трудовой коллектив. Остатки про¬
тиворечий между ними и пережитки капи¬
тализма в экономике и сознании людей бу¬
дут преодолены на основе общности корен¬
ных интересов.
Наконец, при социализме нет коренного
противоречия между целью производства и
потребностями масс; здесь цель производ¬
ства — удовлетворение потребностей тру¬
дящихся, а труд превращается из подне¬
вольного в свободный и сознательный, во
имя великих целей. Здесь каждый трудя¬
щийся и каждый коллектив заинтересован
в развитии общественного производства.
В отношении коммунистического строя,
где взаимоотношения основных противопо¬
ложностей иные, требуется дальнейшая
разработка и конкретизация закона единст¬
ва и борьбы противоположностей.
В выступлении Г. Е. Глезермана
(АОН при ЦК КПСС) затрагивались три во¬
проса: о степени изменений законов диалек¬
тики, о соотношении единства противопо¬
ложностей и социального единства и о про¬
тиворечии как движущей силе. Г. Е. Гле-
зерман выразил свое несогласие с точкой
зрения некоторых философов (В. 11. Рожин
и др.), признающих наличие двух типов
диалектики — диалектики социализма и
диалектики капитализма. Законы диалекти¬
ки выведены на основе обобщения явлений
развития не только общества, но и природы.
Это универсальные всеобщие законы, и ес¬
ли бы мы стали утверждать, что с появле¬
нием бесклассового коммунистического об¬
щества рождается новый тип диалектики,
этим мы бы нанесли ущерб универсально¬
сти диалектики, нашему пониманию все¬
общности ее законов.
Выступающий критикует определение
диалектики коммунизма как универсаль¬
ной диалектики, в которой ее законы вы¬
ступают в «чистом» виде. Сторонники это¬
го определения вспоминают слова Ленина о
том, что Маркс в «Капитале» дал частный
случай диалектики в применении к капи¬
тализму, и делают вывод, что диалектика
коммунизма — это не частный случай диа¬
лектики, а универсальная диалектика.
Между тем смысл положения Ленина со¬
стоит в том, что Маркс на примере капи¬
тализма показал действие всеобщего зако¬
на диалектики. Маркс в «Капитале» пока¬
зал действие всеобщих законов диалектики
при всем том своеобразии, которое прису¬
ще им в условиях последнего антагонисти¬
ческого общества. Если же считать, что со
сменой формации изменяется основное со¬
держание законов диалектики, то этим
подрывается объективность диалектики как
науки об общих законах развития приро¬
ды, общества и мышления.
Выясняя соотношение философского и
социологического понимания единства, Г. Е.
Глезерман подчеркнул, что единство проти¬
воположностей — это философское понятие,
имеющее вполне определенное значение.
Единство противоположностей понимается
прежде всего как взаимная обусловленность
противоположностей; в рамках данного ка¬
чества обе стороны противоречия взаимно
предполагают, полагают и в то же время
исключают друг друга. Это единство вре¬
менно, относительно, так как в результате
борьбы оно распадается, сменяется другим
единством других противоположностей.
Когда говорят о социальном единстве в
социалистическом обществе, то подразуме¬
вают такую ступень в развитии общества,
когда еще есть классовые различия, но нет
классового антагонизма, когда классы
объединены своими коренными интересами.
Нет оснований отождествлять понятия
единства противоположностей и социально¬
го единства, так жеь как нельзя просто
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
155
отождествлять понятие свободы как осо¬
знанной необходимости и понимание свобо¬
ды как свободы от эксплуатации и т. д.
Если просто механически отождествлять
эти понятия, то никакой ясности мы в во¬
прос не внесем.
Бесспорным является то, что в развитии
советского общества есть тенденция к воз¬
растанию единства (в смысле социального
единства). Наше общество идет все больше
и больше к социальной однородности. Но
это не означает, будто уменьшается роль
противоречий в обществе, что противоречия
сходят на нет. Некоторые товарищи имен¬
но так толковали это, утверждая, что да¬
же тенденции обеих сторон противоречия
при социализме совпадают.
Но здесь опять-таки получается смеше¬
ние разных понятий. Конечно, единство
классов развивается, и развитие ведет ко
все большему их сближению и слиянию. Но
когда мы говорим о единстве противопо¬
ложностей в условиях социализма, то речь
идет о совершенно другом — о том, что
есть связь между двумя сторонами проти¬
воречия. Если бы их тенденции совпадали,
тут никакого противоречия не было бы. Но
в действительности мы видим тенденции,
которые находятся в относительном, един¬
стве. Так, производительные силы и произ¬
водственные отношения находятся в соот¬
ветствии друг с другом, но и при соци¬
ализме их тенденции неодинаковы: обна¬
руживается подвижность производительных
сил и большая устойчивость производст¬
венных отношений. Возьмите такие проти¬
воположности, как централизм и демокра¬
тия, равенство и неравенство в основном
принципе социализма. Здесь есть противо¬
положные тенденции, их единство относи¬
тельно на каждой ступени развития обще¬
ства, а если бы оно не было относительным,
то это означало бы, что развитие останови¬
лось на этой стадии.
Оратор рассматривает вопрос о том, мо¬
жет ли быть противоречие тормозом. Если
утверждать, что не противоречие, а лишь
одна из его сторон может быть тормозом,
тогда нужно доказать другое,— что движу¬
щей силой тоже является изолированно
взятая другая сторона противоречия, а
именно революционная сторона. Но при
этом выпадает самое главное — выпадает
взаимовлияние сторон, их взаимодействие.
Противоречие состоит не просто в том, что
есть прогрессивные и есть тормозящие
стороны, а в том, что они друг с другом
взаимодействуют, и эта борьба их, взаимо¬
действие составляют движущую силу раз¬
вития.
Если просто сказать, что противоречие—
движущая сила и никогда не может быть
тормозом, тогда возникает вопрос, во имя
чего нужно разрешать противоречия. Тогда
следует умножать противоречия, а не разре¬
шать их. Известно, что в экономической
практике нередко возникали противоречия
между интересами народного хозяйства и
интересами отдельных предприятий. Это бы¬
ло результатом определенных показателей
планирования (по валовой продукции и
т. д.). Сами по себе эти противоречия не
ускоряют, а тормозят развитие нашей эко¬
номики, и мы стараемся добиваться соот¬
ветствия этих интересов, чтобы наша эко¬
номика развивалась быстрее. Но вместе с
тем необходимость разрешения подобных
противоречий требует перевода планирова¬
ния на более высокую ступень. На этот во¬
прос нельзя отвечать односложно — да или
нет. Нужен анализ, в каком смысле проти¬
воречие движет, в каком смысле возникают
тормозящие моменты в противоречии.
Наконец, вопрос об основном противоре¬
чии. Это старый спор, и тут есть разные
позиции. Когда речь идет о противоречиях
социализма, то это такие противоречия,
разрешение которых, очевидно, будет обу¬
словливать собой переход к коммунизму,
высшей фазе, то есть это противоречия,
специфические для первой фазы. И тут есть
целая группа таких противоречий, Все они
в конечном счете восходят к одному источ¬
нику, а именно к тому, что социализм —
это только первая фаза коммунизма, имею¬
щая определенные ограниченности, вырос¬
шая еще не на своей собственной основе,
не реализовавшая полностью всех возмож¬
ностей, которые заложены в природе ком¬
мунизма. Вот к этому в конце концов вос¬
ходит все многообразие противоречий социа¬
лизма.
Г. Е. Глезерман не считает возможным
свести все дело к какому-то одному ос¬
новному противоречию. При социализме
действует целая группа противоречий, ко¬
торые имеют общий источник, состоящий в
известной исторической ограниченности,
присущей первой фазе социализма, в том,
что здесь сочетается унаследованное от
предшествующих обществ с новым, комму¬
нистическим и т. д.
В обсуждении принял также участие
Г. А. Курсанов (Институт обществен¬
ных наук), который охарактеризовал основ¬
ные направления исследований проблем
диалектики и высказал мнение, что дискус¬
сия о противоречиях социализма имеет важ¬
ное значение для построения системы
диалектической логики.
В своем заключительном слове М. М. Ро¬
зенталь отметил важность и плодотворность
высказанных в ходе дискуссий положений,
ответил на критические замечания своих
оппонентов и выразил надежду, что со¬
стоявшийся обмен мнениями станет дейст¬
венным стимулом исследований диалектики
развития советского общества.
Л. И. ВОИНОВ, A. G КУЗНЕЦОВ

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Всесоюзный симпозиум социологов
С 16 по 19 февраля 1966 года в Ленин¬
граде проходил первый всесоюзный симпози¬
ум, посвященный итогам и проблемам со¬
циологических исследований в нашей стра¬
не. Симпозиум был организован Министер¬
ством высшего и среднего специального
образования СССР совместно с Академией
наук СССР, ее Ленинградским отделением,
кафедрой философии и лабораторией социо¬
логических исследований ЛГУ. В нем при¬
няло участие свыше 600 человек, из них
380 представляли различные города Совет¬
ского Союза.
Интересны некоторые данные, получен¬
ные на основании анкет, заполненных
участниками симпозиума. Оказалось, что
25% всех присутствовавших социологов по
образованию философы, 27%—историки,
10% — экономисты, 3% — психологи,
30,5%—представители прочих гуманитар¬
ных специальностей и 4,5% —с техниче¬
ским образованием. Большинство присутст¬
вовавших занималось социологией уже 3—
4 года. С методикой и техникой сбора ин¬
формации знакомы 75% опрошенных.
Симпозиум открыл вице-президент АН
СССР академик П. Н. Федосеев. В сво¬
ем вступительном слове он подчеркнул важ¬
ность конкретно-социологических исследо¬
ваний для практики коммунистического
строительства и развития марксистско-ле¬
нинской теории, которым ЦК нашей партии
и правительство уделяют большое внима¬
ние. П. Н. Федосеев отметил, что участни¬
ки симпозиума должны прежде всего опре¬
делить границы социологии. Нельзя вклю¬
чать в нее все науки об обществе, как это
подчас делается. Социология изучает более
узкий круг вопросов, но в комплексных ис¬
следованиях общества она участвует вместе
с другими общественными науками.
С докладом «Итоги и перспективы разви¬
тия социологических исследований в выс¬
шей школе» выступил председатель оргко¬
митета, декан философского факультета ЛГУ
проф. В. П. Рожин. Он констатировал, что
за последние годы в нашей стране социо¬
логические исследования достигли большо¬
го размаха, и настала пора критически оце¬
нить эту работу и наметить перспективы
развития ■ социологических исследований,
опираясь на решения октябрьского Плену¬
ма ЦК КПСС (1964) и Идеологической ко¬
миссии (ноябрь 1965).
Он говорил о развитии социологических
исследований в СССР за последние годы.
После организации в октябре 1960 года
первой в стране социологической лаборато¬
рии при философском факультете Ленин¬
градского университета возникло несколько
крупных профессиональных социологиче¬
ских центров: в Ленинграде, Москве, Ново¬
сибирске, Свердловске, Горьком и других
городах Советского Союза; создан Институт
комплексных социальных исследований при
Ленинградском университете.
Как положительный факт В. П. Рожин от¬
метил систематическую и серьезную работу
над совершенствованием научного аппарата
исследования в Новосибирске, Москве, Ле*
нинграде, привлечение общественности к
участию в сборе и обработке массовой ин¬
формации для анализа текущих проблем уп¬
равления социальными процессами, а также
рост значения социологических исследова¬
ний для повышения качества преподавания
общественных наук и формирования науч¬
ного мировоззрения студенческой молодежи.
Далее докладчик остановился на вопросе
о перспективах развития и главных направ¬
лениях социологических исследований в
высшей школе, а также на некоторых тео¬
ретических и методологических вопросах и
организационных мероприятиях, которые
были изложены затем в решениях симпо¬
зиума.
И. Г. Петров, руководитель группы
социологических исследований АОН при ЦК
КПСС (которая осуществляет координацион¬
ную работу общественных институтов со¬
циологических исследований при партийных
органах на местах) и В. Г. Васильев,
руководитель социологической группы при
ЦК ВЛКСМ, ознакомили симпозиум с рабо¬
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
157
той своих коллективов. Была отмечена боль¬
шая заслуга комсомола в привлечении мо¬
лодежи к участию в социологических иссле¬
дованиях.
* * *
На симпозиуме работали 4 секции: мето¬
дология, методика и техника исследования
(руководитель доцент В. А. Ядов — Ленин¬
град); технический прогресс и трудовая
деятельность человека (руководитель про¬
фессор Г. В. Осипов — Москва); духовная
жизнь общества и личность (руководитель
профессор Ю. А. Замошкин — Москва); быт,
градостроительство, досуг (руководитель
профессор А. Г. Харчев — Ленинград).
Доклады, представленные на секции ме¬
тодологии, методики и техники исследова¬
ния, были посвящены трем темам: общей
методологии, конкретным методам исследо¬
вания и математическим методам в социоло¬
гическом исследовании. Первая тема осве¬
щалась в выступлениях В. А. Ядова, А. Г.
Здравомыслова (Ленинград), А. А. Зворы¬
кина (Москва), А. Б. Зельманова (Томск).
В докладе В. А. Ядова была сделана
попытка проанализировать понятия методо¬
логии, метода, техники и процедуры социо¬
логического исследования. Докладчик пред¬
ложил отдельно рассматривать общую мето¬
дологию, под которой он понимает приме¬
нение принципов марксистского мировоззре¬
ния к процессу познания социальной дейст¬
вительности (в этом случае она выполняет
функции содержательной логики исследова¬
ния), и частную методологию социологиче¬
ского исследования, то есть учение о мето¬
дах познания в какой-либо рбласти социаль¬
ной действительности. Частная методология
выполняет субстантивные и логические
функции (является прикладной логикой) в
пределах теорий среднего уровня.
В. А. Ядов разделяет методы социологи¬
ческого исследования на методы сбора ма*
териала (к ним он относит наблюдение, изу¬
чение документов, опросы) и на ме¬
тоды анализа (монографический анализ,
массовое обследование, типологический,
количественный, описательный, экспери¬
ментальный, исторический анализ и моде¬
лирование). Соответственно он делит и
технические приемы исследования, непо¬
средственно связанные со сбором или ана¬
лизом данных. Приемы и методы образуют,
таким образом, как бы три уровня иссле¬
дования: методологический, область мето¬
дов и область техники. По мнению доклад¬
чика, различие позиций марксистской и
буржуазной социологии неодинаково на раз¬
ных уровнях исследования: на первом из
них позиции социологов-марксистов и со-
циологов-немарксистов противоположны, на
втором уровне их противоположность час¬
тичка, что же касается уровня техническо¬
го, то техника сама по себе индифферентна
к методологии, и лишь выбор того или ино¬
го приема есть задача методологическая.
В докладе А. Г. Здравомыслова
«Методологическое значение структурно¬
функционального анализа в социологиче¬
ском исследовании» подчеркивалась необ¬
ходимость конкретного рассмотрения соци¬
альных объектов, их структуры и функций.
Наряду с типологическим и историческим
данный вид анализа является важным сред¬
ством выявления причинно-следственных
связей при исследовании социальных про¬
цессов, а значит, и решения проблемы уп¬
равления социальными процессами. Доклад¬
чик отметил, что структурно-функциональ¬
ный анализ нельзя путать с одноименным
направлением буржуазной социологии.
Трудность структурно-функционального ана¬
лиза состоит в обосновании выбора элемен¬
тов для рассмотрения самой структуры.
Преодолеть эту трудность, по мнению до¬
кладчика, можно лишь путем теоретиче¬
ского анализа всей социальной проблемы, в
которую входит поставленная задача.
Интересные данные о развитии социоло¬
гической науки в СССР привел А. А. 3 в о-
р ы к и н (Москва). На основании анализа
10 тысяч публикаций за 1960—1964 годы
он показал размах исследовательских работ
и структурные изменения в советской со¬
циологии за последние годы, а также сте¬
пень эффективности использования отдель¬
ных публикаций, сроки жизни научной ин¬
формации и т. д. Так, за 1960 год по со¬
циологии было опубликовано 1 404 работы,
а в 1964 году — 2 646. Темпы роста числа
публикаций по различным разделам социо¬
логической науки были разные, но особенно
велика динамика роста публикаций по раз¬
делу «Социологические теории и методы».
За 5 лет их количество увеличилось почти
в 10 раз.
А. А. Зворыкин полагает, что количест¬
венный анализ науки имеет важное значе¬
ние для совершенствования ее организации.
Сообщение А. Б. Зельманова было
посвящено критике эмпиризма прикладных
исследований в современной американской
социологии. Эта важная тема, однако, не
нашла должного освещения в докладе. При¬
ведя конкретные примеры эмпиризма, А. Б.
Зельманов ограничился общей критикой это¬
го давно известного явления и не показал,
в какой мере употребление тех или иных
методов связано с методологическими прин¬
ципами буржуазных социологов-эмпириков.
Конкретным методам социологического
исследования были посвящены доклад
Р. В. Рывкиной и А. В. Винокур (Новоси¬
бирск), а также доклад А. Л. Свенцицкого
(Ленинград).
Р. В. Рывкина в своем сообщении о
научном эксперименте как методе конкрет¬
ного социологического, исследования под¬
черкнула, что, несмотря на специфику со¬
158
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
циального эксперимента, отличающую его
от эксперимента естественнонаучного, они
имеют общие черты. Социологический экс¬
перимент — это сложная система элементов
исследования и познавательных операций.
Он предполагает четкое определение пред¬
мета исследования и непосредственного объ¬
екта, который подвергается эксперимен¬
тальным воздействиям, а также соответ¬
ствующих методологических приемов (или
средств) его проведения. По мнению
Р. В. Рывкиной, конкретный анализ струк¬
туры эксперимента, более дифференцирован¬
ный подход к нему будут способствовать
преодолению скептического отношения к
эксперименту, которое сложилось в буржу¬
азной социологии.
А. Л. С в е н ц и ц к и й в своем сообще¬
нии о роли интервью в социологическом ис¬
следовании проанализировал возмож¬
ности этого широко применяемого метода.
Он обратил внимание аудитории на некото¬
рые приемы повышения эффективности
стандартизированного интервью, а также на
особенности закрытых вопросов в интервью,
сочетание прямых и косвенных вопросов,
личных и безличных и другие. Эти конкрет¬
ные приемы анализировались на основании
исследования факторов, обеспечивающих
профессиональную устойчивость выпускни¬
ков системы профессионально-технического
обучения, проведенного им в лаборатории
социальной психологии НИИКСИ ЛГУ.
Ряд докладов в этой секции был посвя¬
щен математическим методам социологиче¬
ских исследований.
Г. Т. Журавлев (Казань) говорил о
значении корреляционного анализа для со¬
циологов («Некоторые вопросы количествен¬
ного анализа социальных явлений»). Но так
как корреляционный анализ хорошо изве¬
стен представителям многих областей зна¬
ния, в том числе социологам, и давно при¬
меняется ими, интерес в докладе представ¬
ляли лишь конкретные примеры его при¬
менения в изучении бюджета времени раз¬
личных категорий людей.
Совершенно новый метод обработки ста¬
тистического материала предложил в своем
выступлении А. Ф. Красилов (Москва).
Суть его сводится к тому, что в матрицу за¬
писываются все возможные парные сочета¬
ния ответов на вопросы анкеты. В резуль¬
тате матрица получается симметричной. За¬
тем считаются коэффициенты, которые ав¬
тор называет «коэффициентами симметрии»;
/ \
' N 7
Если сравнить их с хорошо известным в
статистике коэффициентом х2:
G-^-^У
—
где	—наблюденная частота, a —
ожидаемая (в предположении неравенства
признаков), то из формы нового коэффици¬
ента видно, что он ничего не может дать но¬
вого по сравнению с ё2; однако распределе¬
ние s , по мнению А. Ф. Красилова, суще¬
ствует, а распределение со не существует,
хотя это ничем не оправдывается и не до¬
казывается.
Кроме того, предложенная симметричная
матрица, будучи всего лишь систематиза¬
цией в расположении таблиц сопряженно¬
сти признаков, не облегчает, а, наоборот,
затрудняет работу с ней, ибо большинство
сочетаний признаков в ней оказывается ло¬
гически не обоснованным.
С интересным докладом на тему «Неко¬
торые методологические проблемы модели¬
рования миграции населения и движения
рабочей силы села» выступила на секции
Т. И. Заславская (Новосибирск). Она
показала, что наиболее адекватным мето¬
дом моделирования указанных процессов
является многофакторный корреляционный
и регрессивный анализы. Сложный харак¬
тер, движения сельского населения, кото¬
рый исследовала Т. И. Заславская, раскры¬
вается^ в одной модели, какой бы совер¬
шенной она ни была, а в системе многофак¬
торных корреляционных моделей миграции.
Эти модели отливаются друг от друга уров¬
нем агрегации (масштаба охватываемого яв¬
ления), социальным объектом (все населе¬
ние и только сельское население, рабочая
сила колхозов и рабочая сила совхозов
и т. д.), конкретными способами количест¬
венного выражения.
Экспериментальное моделирование дви¬
жения рабочей силы пока находится в на¬
чальной стадии, сказала Т. И. Заславская,
но первые его результаты многообещающие.
Большую помощь в этом деле должно ока¬
зать применение электронно-вычислитель¬
ных машин.
Опытом использования ЭВМ поделился с
присутствующими В. А. Устинов (Ново¬
сибирск). Рассказав о преимуществе обра¬
ботки информации на ЭВМ, докладчик при¬
вел конкретные примеры и способы подго¬
товки социологического материала для про¬
ведения анализа с помощью машин.
Сравнительно новому для социологов ма¬
тематическому методу теории графов был
посвящен доклад О. В. Белых и Э. В.
Беляева (Ленинград). Докладчики счи¬
тают, что теория графов является наиболее
эффективным математическим методом ре¬
шения целого ряда социологических задач,
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
159
например, задач управления большими про¬
изводственными коллективами, построения
оптимальной структуры потоков информа¬
ции в коллективах, от которых требуется
принятие решения, а также социологиче¬
ских задач по измерению некоторых коли¬
чественных признаков.
В общем работа секции показала, что су¬
ществует большой интерес к вопросам мето¬
дологии, методам и технике исследования,
что свидетельствует о возросших требова¬
ниях социологов к своей работе. Характер¬
но, что половина всех докладов, представ¬
ленных в секцию, была посвящена матема¬
тическим методам. Это говорит о том, что
социологи стремятся овладеть существую¬
щими математическими методами и искать
новые эффективные методы обработки и
анализа конкретного материала.
* * ♦
В секции технического прогресса и тру¬
довой деятельности человека выступления
группировались по следующим темам: ме¬
тодологические вопросы социологии труда,
социальная структура и социальная мо¬
бильность советского общества, профессио¬
нальная ориентация молодежи и ее трудо¬
устройство, проблема кадров сельского хо¬
зяйства и текучести рабочей силы, техни¬
ческое творчество работников производства
и использование рабочего времени инже¬
нерно-техническими работниками.
Методологическим проблемам социологии
труда были посвящены выступления В. Я.
Ельмеева (Ленинград), Д. П. Кайдалова (Мо¬
сква), А. А. Зворыкина (Москва), В. Р. По¬
лозова (Ленинград) и др.
В докладе В. Я. Ельмеева «Некото¬
рые методологические вопросы социологиче¬
ских исследований труда» отмечалось, что
в связи с расширением масштабов эмпири¬
ческих исследований неизбежно возникают
общие методологические проблемы труда.
Многие из них еще недостаточно разработа¬
ны, что затрудняет успешное проведение
конкретных исследований, снижает их эф¬
фективность и научную ценность. Доклад¬
чик подчеркнул значение диалектико-мате¬
риалистического понимания природы труда
для его социологического анализа. Мар¬
ксизм не отрицает необходимости изучения
труда на разных уровнях (физиологии, пси¬
хологии, социальной психологии), но тре¬
бует исходить из определяющего значения
его социально-экономической сущности.
К сожалению, в некоторых исследованиях,
отмечает докладчик, такое соотношение не
всегда соблюдается. В. Я. Ельмеев остано¬
вился и на проблеме перевода теоретиче¬
ских понятий в операционные, обратив вни¬
мание на возникающие при этом методоло¬
гические трудности.
Д. П. К а й д а л о в в своем докладе «К
вопросу о предмете изучения социологиче¬
ских проблем труда» справедливо указывал,
что наряду с конкретными исследованиями
социология труда должна заниматься раз¬
работкой общих теоретических проблем. Те¬
оретические исследования, подчеркнул вы¬
ступавший, особенно необходимы в связи с
большой практической работой, которая
проводится в настоящее время по научной
организации труда в производстве. Доклад¬
чик отметил, что в методиках, которые из¬
даны на крупных предприятиях, содержатся
различные определения главных задач НОТ
и путей решения практических вопросов.
Социологи должны ликвидировать подоб¬
ный разнобой.
Д. П. Кайдалов предложил использовать
в советской науке определение социологии
труда как науки об общих закономерностях
развития труда и форм их проявления в со¬
временном социалистическом обществе. Она
включает два основных направления:
1) конкретно-социологические исследования
либо по отдельным практическим вопросам
организации труда и заработной платы, ли¬
бо по комплексам таких вопросов; 2) тео¬
ретическую разработку закономерностей
развития труда и человека.
Этой же проблеме посвящено и выступле¬
ние Г. П. К о з л о в о й (Пермь). Особое вни¬
мание она обратила на вопрос об изменении
характера и содержания труда в связи с
техническим прогрессом.
Методологические вопросы социологии
труда были затронуты также В. Р. Полозо¬
вым (Ленинград) в докладе «Закон переме¬
ны труда и его социально-экономические
последствия в условиях капитализма и со¬
циализма», А. А. Зворыкиным (Москва) в
сообщении «Технический прогресс и про¬
блемы отчуждения труда», Данилиным в
выступлении, посвященном проблеме влия¬
ния технического прогресса на изменение
структуры квалифицированной рабочей си¬
лы в капиталистических странах.
Отчасти сюда же можно отнести и доклад
Гаврилова (Москва) «О разработке моделей
оптимального планирования народного хо¬
зяйства и улучшения структуры управле¬
ния».
Большой интерес вызвали представлен¬
ные в секцию доклады о социальной струк¬
туре и социальной мобильности нашего об¬
щества. В докладе О. И. Шкаратана
(Ленинград) «Социальная структура рабо¬
чего класса» подчеркивалась необходимость
специальных исследований структуры клас¬
сов нашего общества. По мнению докладчи¬
ка, следует установить те признаки, кото¬
рые объединяют отдельные социальные эле¬
менты в данную общность. Исходя из основ¬
ных социально-экономических и социально¬
политических признаков рабочего класса в
современном советском обществе, докладчик
предложил отнести к нему всех работающих
в промышленности, строительстве, на
1G0	НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
транспорте и в других отраслях материаль¬
ного производства и обращения, занятых на
предприятиях и в учреждениях, являющих¬
ся общенародной собственностью. Доклад¬
чик остановился на факторах и критериях
дифференциации советского рабочего клас¬
са. Определяющим фактором дифференциа¬
ции он считает социальную неоднородность
труда, социально-экономический аспект
разделения труда. Основные социальные
различия в рабочем классе развитого соци¬
алистического общества — это различия по
сложности труда, выступающие как ква¬
лификационные различия. В подтвержде¬
ние этой концепции О. И. Шкаратан при¬
вел некоторые данные опроса машиностро¬
ителей Ленинграда.
В интересном сообщении Ф. Р. Филип¬
пова (Нижний Тагил) об опыте конкрет¬
но-социологического изучения перехода лю¬
дей из одних социальных групп в другие
в социалистическом обществе был поднят
вопрос о некоторых методологических прин¬
ципах изучения данной проблемы.
Докладчик отметил, что понятие «соци¬
альная мобильность» опошлено буржуазны¬
ми социологами, а поэтому в нашей лите¬
ратуре на протяжении длительного времени
эта проблема рассматривалась преимущест¬
венно в плане критики буржуазных социо¬
логических теорий. Между тем в этом поня¬
тии, по его мнению, находит отражение ряд
существенных объективных социальных
процессов: изменение положения отдельных
классов и социальных групп в результате
структурных изменений общественно-эко¬
номической формации, процессы формиро¬
вания и пополнения новых классов и соци¬
альных слоев.
Ф. Р. Филиппов предостерег некоторых
социологов от отождествления социальной и
профессиональной структуры общества при
исследовании процессов социальной мо¬
бильности. _
Ю. В. Арутюнян (Москва) констати¬
ровал, что опыт изучения такой важной
проблемы, как социальная структура обще¬
ства, у нас еще невелик. На большом фак¬
тическом материале он проанализировал
тенденции изменения структуры сельского
населения. Докладчик подчеркнул суще¬
ственное значение внутриклассовых и меж¬
классовых различий в социально-экономи¬
ческом и культурно-бытовом отношении,
проанализировал социальную мобильность
отдельных групп сельского населения. Вы¬
воды, полученные им, представляют опре¬
деленный теоретический и практический
интерес (см. статью Ю. В. Арутюняна
в журнале «Вопросы философии», 1966,
№ 5).	•
Большое число докладов, прочитанных
на симпозиуме, было посвящено проблемам
профессиональной ориентации молодежи,
социального престижа и привлекательности
различных занятий и видов труда, объек¬
тивного и субъективного факторов выбора
профессии, миграции молодежи в связи с
выбором профессии.
В сообщении В. Н. Шубкина (Ново¬
сибирск) «Трудоустройство и выбор про¬
фессии молодежью» был приведен неопубли¬
кованный материал по этой проблеме, ко¬
торый дополнил уже имеющиеся данные.
Этот материал говорит об устойчивости
определившихся тенденций в оценке моло¬
дежью различных профессий. Результаты
осуществленного им исследования по Ново¬
сибирской области очень близки к данным
исследования, проведенного в Ленинград¬
ской области В. В. Водзинской. Оба иссле¬
дования проводились по одной методике, что
имеет особо важное значение для оценки
идентичности их результатов. Однако, ес¬
ли В. И. Шубкин делал упор на социально¬
экономический аспект проблемы, то В. В.
Водзинская акцентировала внимание на со¬
циально-психологической стороне выбора
школьниками профессий. В. В. Водзинская
посвятила свое исследование частному во¬
просу этой общей проблемы, а именно экс¬
периментальному изучению установки на
определенный вид труда. В результате было
выявлено, что установка на творческий ха¬
рактер труда является ведущим фактором
(среди других субъективных факторов) в
ориентации выпускников средней школы
при выборе профессий.
Этой же теме был посвящен доклад Л. А.
Марголина (Нижний Тагил) «Объек¬
тивные и субъективные факторы выбора
профессии». Отличие ето исследования от
упомянутых выше заключается в том, что
вопрос о престиже профессий был задан не
только выпускникам школ, но и рабочим
промышленных предприятий.
О результатах исследования условий
труда и жизни квалифицированных кадров
сельского хозяйства Сибири сделал сообще¬
ние В. Ладенков (Новосибирск). Глав¬
ная цель его исследования заключалась в
выявлении причин ухода специалистов из
села (опрос проводился как среди бывших
работников сельского хозяйства, так и сре¬
ди механизаторов и специалистов, работаю¬
щих в настоящее время на селе). В. Ладен¬
ков ознакомил присутствующих с применяе¬
мыми им методами обработки первичного
материала. Основными причинами текуче¬
сти механизаторов он считает «недостаточ¬
ный размер и нерегулярную оплату труда»,
ненормированный рабочий день, недостаточ¬
ную возможность повышения квалифика¬
ции, подчас плохие жилищные условия,
неудовлетворительное торговое и культур¬
но-бытовое обслуживание. Техническому
прогрессу и проблеме кадров в сельском хо¬
зяйстве был посвящен и доклад Ф. И. И л ь-
яшенко (Шадринск). Однако выступав¬
ший оставил без внимания социологические
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
161
аспекты формирования кадров квалифици¬
рованных механизаторов.
И. П. Покровская (Петрозаводск)
сообщила об итогах обследования текучести
кадров в леспромхозах Карелии (38 лес¬
промхозов республики). Основными причи¬
нами текучести рабочей силы являются не¬
удовлетворительные условия труда и бы¬
та, а также низкий заработок на отдельных
видах работ. Исследовательская группа да¬
ла хозяйственным руководителям, партий¬
ным, профсоюзным и комсомольским орга¬
низациям практические рекомендации для
борьбы с текучестью.
Опытом изучения использования рабоче¬
го времени ИТР с помощью метода самофо-
тографии на предприятиях Караганды по¬
делились Е. С. К а р л и к и Т. Т. Т а ф и н.
В результате исследований на ряде машино¬
строительных и проектно-конструкторских
организаций Караганды они обнаружили не¬
рациональное использование рабочего вре¬
мени специалистами, работающими в про¬
ектных организациях и НИИ, у которых
много времени занимают счетно-вычисли¬
тельные работы. К сожалению, этот доклад
содержал только сообщения о том, как ис¬
пользуется рабочее время инженерно-тех¬
ническими работниками, в нем не было ни
социологического анализа, ни практических
предложений по улучшению организации
рабочего дня специалистов.
А. Н. Фалалаев (Красноярск) предста¬
вил доклад на тему «Некоторые факторы
творческой активности работников произ¬
водства». Творческая активность рациона¬
лизаторов и изобретателей выяснялась им
в зависимости от профессиональной принад¬
лежности, производственного стажа, образо¬
вательного уровня.
Правильно ставя вопрос о том, что на¬
зрела необходимость проведения комплекс¬
ных исследований в этом направлении, сам
докладчик ограничился лишь выяснением
некоторых факторов технического творче¬
ства и совершенно не исследовал его моти¬
вационной стороны.
Доклады, прочитанные на этой секции,
многие из которых оказались весьма инте¬
ресными, показали, что в стране осуществ¬
ляются разнообразные исследования в об¬
ласти социологии труда. В то же время
приходится отметить, что эти исследования
проводятся еще очень неравномерно, неко¬
торые важные проблемы труда совсем не
изучаются и в ряде случаев исследователи
находятся только на подступах к их социо¬
логическому анализу.
* * ♦
В секции «Духовная жизнь общества и
личность», так же как и в других секциях,
часть докладов была посвящена теоретиче¬
ским и общеметодологическим проблемам.
А. К. У ледов (Москва) сделал доклад
11. «Вопросы философии» № 10.
на тему «Об изучении структуры общест¬
венного сознания в социалистическом об¬
ществе». В результате исследования, ска¬
зал докладчик, мы пришли к выводу, что,
подразделяя сознание на соответствующие
формы, следует прежде всего учитывать
структуру деятельности людей, так как со¬
знание проявляется лишь в этой деятельно¬
сти и через нее, через общественные отно¬
шения. Следовательно, мы можем подойти
к правильному пониманию структуры обще¬
' ственного сознания, изучив разделение тру¬
да и 'соответствующие ему виды деятельно¬
сти.
На вопросе о структуре общественной
психологии остановился Б. Д. Парыгин
(Ленинград). Отметив, что имеются два
подхода к ее характеристике (как к пси¬
хологии личности, рассматриваемой в кон¬
тексте социальных отношений, и как к пси¬
хологии группового и массового поведе¬
ния), докладчик предложил свой подход,
сущность которого состоит в том, что струк¬
тура общественной психологии должна ис¬
следоваться в трех аспектах, один из кото¬
рых связан с характеристикой структур
личности, другой — с психологией группы
и третий — с психологическими особенно¬
стями различных форм деятельности чело¬
века.
П. С. Кон (Ленинград) в своем выступ¬
лении обратил особое внимание на методоло¬
гические проблемы исследования личности.
Он считает, что, характеризуя любого чело¬
века, мы не можем рассматривать его иначе,
как во всем многообразии его социальных
ролей. Даже самые отвлеченные моральные
характеристики человека даются в связи с
выполняемыми им ролями, ибо одно и то
же качество при одной роли может быть
положительным, а при другой — отрица¬
тельным. Но наряду с этим мы ожидаем
от человека определенного поведения в со¬
ответствии с его социальной ролью. Выде¬
ление в понятии роли различных компонен¬
тов дает возможность использовать это по¬
нятие в качестве методологической основы
эмпирических исследований.
М. Т. И о в ч у к (Москва) посвятил свой
доклад, подготовленный вместе с Л. Н. Ко¬
ганом (Свердловск), некоторым проблемам
социологического исследования духовной
жизни советских рабочих. Доклад основан
на материалах, полученных коллективом
философов, экономистов, историков и прак¬
тических работников Свердловской обла¬
сти за последние годы (1961—1965) (ре¬
зультаты проведенного ими более раннего
исследования были обобщены в книге
«Подъем культурно-технического уровня
советского рабочего класса», М., 1961). В
выступлении М. Т. Иовчука большое вни¬
мание было уделено анализу ряда социо¬
логических проблем, нерешенность которых
тормозит исследование духовной жизни
162
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
трудящихся. В частности, не изучены про¬
тиворечия между уровнями образования и
воспитания, степенью развития социалисти¬
ческой культуры производства и степенью
подъема общей культуры работников
предприятий; при исследовании сближения
физического и умственного труда редко ана¬
лизируется интеграция в труде функций ис¬
полнителя и организатора производства, не
раскрывается тот факт, что обогащение ду¬
ховного мира рабочих осуществляется не
только в свободное время, но и в процессе
труда, не рассматриваются и другие новые
явления в духовной жизни человека социа¬
листического общества.
Отметив, что одним из важнейших средств
развития духовной жизни советских рабо¬
чих является повышение их общеобразова¬
тельного уровня, докладчик проанализиро¬
вал последние данные по этому вопросу и
отметил противоречия, нерешенные пробле¬
мы, связанные с образованием и воспита¬
нием работающей молодежи и подрастающе¬
го (поколения.
Об опыте исследования отрицательных
явлений в сознании людей и тех методоло¬
гических проблем, которые при этом возни¬
кают, рассказал в своем выступлении
Ю. А. Замошкин (Москва). Различного
рода отрицательные явления, констатировал
докладчик, возникают в силу переплетения
ряда постоянно действующих факторов со¬
циального, психологического характера и
случайных жизненных обстоятельств. При
проведении исследований подобного рода
необходимо правильно ориентироваться в
прошлом, уметь разобраться в настоящем и
знать тенденции будущего развития.
Результатами конкретных исследований
в области духовной жизни поделились на
заседаниях секции Л. Н. Коган (Сверд¬
ловск), 3. И. Файнбург (Пермь), Л. М. Ар¬
хангельский (Свердловск), В. Т. Лисовский
(Ленинград), Г. И. Хмара (Ленинград),
М. И. Федорова (Таллин) и В. М. Квачахия
(Тбилиси).
Л. Н. Коган в своем докладе «Опыт
исследования эстетических вкусов населе¬
ния» обратил внимание на то, что подоб¬
ные исследования ни в коем случае не
должны подменять анализа тех или иных
произведений и тем более быть приговором
для них. Социологические исследования в
области эстетики являются анализом эсте¬
тических вкусов масс в тех или иных ус¬
ловиях восприятия ими искусства.
В докладе «Образование и духовная
культура рабочих промышленного предпри¬
ятия» 3. И. Файнбург подчеркнул, что
духовная культура понимается им как ком¬
понент более широкого понятия «культур¬
но-технического уровня развития». В про¬
веденном им исследовании воссоединяются
две стороны развития работника — как эле¬
мента производительных аил общества
и как трудящегося, участвующего в соб¬
ственно социальной и духовной жизни об¬
щества.
Анализу практических задач воспитания
молодежи, в частности задач формирова¬
ния ее жизненных планов, были посвящены
выступления Л. М. Архангельского
и В. Т. Лисовского. Исследование
Л. М. Архангельского основано на материа¬
лах коллектива свердловских и нижнета¬
гильских социологов, на сопоставлении
результатов опросов с официальными ста¬
тистическими данными, характеристиками
молодежи, полученными в школах и на
предприятиях. В. Т. Лисовский рассказал
о работе сектора Ленинградского обществен¬
ного института социальных исследований,
занимающегося проблемами молодежи, обра¬
тив при этом внимание на использование
таких методов исследования, как обобщение
документов и писем, организация и прове¬
дение диспутов на морально-этические, тех¬
нические и политические темы.
Два интересных доклада были посвяще¬
ны проблемам эффективности пропаганды.
Г. И. Хмара рассказала Об опыте ис¬
следования различных средств пропаганды
и массовой информации. В этом исследова¬
нии, проведенном Ленинградской студией
телевидения, ставилась задача изучить зна¬
чение социально-демографических характе¬
ристик эффективности воспитательной ра¬
боты и телевидения как одного из средств
пропаганды. Хотя исследование еще не за¬
кончено, уже сейчас несомненна его польза
для совершенствования пропаганды.
Изучение факторов, влияющих на эффек¬
тивность пропаганды в системе политиче¬
ской учебы, было проведено М. И. Федо¬
ровой на материалах Таллинского заво¬
да ртутных выпрямителей. Выделив три
группы факторов, М. И. Федорова показала,
что наиболее значительными являются лич¬
ностные характеристики, второе место за¬
нимают условия быта и третье — условия
труда. В исследование была включена экс¬
периментальная проверка эффективности
дискуссий и эмоционального воздействия на
слушателей с различным уровнем образова¬
ния. По данным докладчика, способ воздей¬
ствия посредством дискуссий оказывается
тем более эффективным, чем выше уровень
образования опрашиваемого.
Сообщения А. И. Клнбанова (Москва),
В. Д. Кобецкого (Ленинград), Э. Г. Филимо¬
нова (Москва) были посвящены вопросам
конкретно-социологических исследований в
области религии. Во всех докладах подчер¬
кивалось, что уже накоплен значительный
опыт в изучении причин существования ре¬
лигиозных пережитков в нашей стране.
Материалы исследований используются в
работе партийных и общественных органи¬
заций. Под руководством Института научно¬
го атеизма АОН при ЦК КПСС исследова¬
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
163
ния проводятся научными учреждениями в
Москве, Ленинграде, в союзных республи¬
ках, во многих областях Российской Феде¬
рации. Например, в Ленинграде координа¬
цию и методическое руководство этими ис¬
следованиями осуществляет сектор атеизма
общественного института социальных ис¬
следований при обкоме партии. В докладах
были показаны специфика методики изуче¬
ния религиозности, опыт исследования дру¬
гих тем. Докладчики стремились связать
эмпирический материал, полученный в ходе
исследований, с его методологическим ана¬
лизом, что представляет интерес для кон¬
кретно-социологических исследований во
всех областях духовной жизни общества.
Часть докладов на секции была посвяще¬
на проблемам малой группы.
«Производственный коллектив в свете
социальной психологии» — так назывался
доклад Е. С. Кузьмина (Ленинград).
Указав на то, что в любой производственной
бригаде существует официальная и неофи¬
циальная сфера взаимоотношений, доклад¬
чик показал, сколь важно гармоничное соче¬
тание официальных отношений с отноше¬
ниями товарищества между людьми. Что ка¬
сается принципов руководства коллектива¬
ми, наилучшим из них, как показало иссле¬
дование, является принцип демократическо¬
го централизма. Характер взаимоотношений
в коллективе существенно влияет на форми¬
рование и развитие профессиональных инте¬
ресов и коммунистического отношения к
труду.
В. С. Панюков (Новосибирск) зани¬
мается изучением личности руководителя в
первичном производственном коллективе,
но, к сожалению, в своем сообщении он
ограничился лишь постановкой проблемы.
Разбору исследования неформальной груп¬
пы в «индустриальной социологии» посвя¬
тил свое выступление Н. И. Лапин (Мо¬
сква). В отличие от других докладов, заслу¬
шанных на этой секции, его выступление
содержало в основном критику представле¬
ний, сложившихся по этому вопросу в бур¬
жуазной социологии.
* '*■
В секции «Быт, градостроительство, до¬
суг и другие социальные проблемы» было
заслушано 28 научных сообщений. Их мож¬
но разбить на проблемные, в которых на¬
мечался общий подход к теме, формулирова¬
лись цели, выдвигались гипотезы, опреде¬
лялась методика; и сообщения о конкретно¬
социологических исследованиях, в которых
обобщался эмпирический материал, дающий
возможность проверить гипотезы и поднять¬
ся до теории «среднего уровня», сообщения
о сугубо прикладных исследованиях, в ко¬
торых применялись количественные методы
и которые позволяли разрабатывать практи¬
ческие рекомендации.
К первой группе сообщений можно от¬
нести выступления А. В. Баранова «Социо¬
логические аспекты градостроительства»
(Ленинград), И. А. Громова «Социологиче¬
ские проблемы изучения свободного време¬
ни» (Ленинград), Г. А. Слесарева «Опыт ис¬
следования проблем народонаселения (Моск¬
ва), С. И. Голода «К вопросу об изучении
сексуальной жизни молодежи» (Ленинград),
Г. П. Орлова «К вопросу о методологиче¬
ском понимании свободного времени мар¬
ксистской социологией» и другие.
В своем сообщении на тему «Социоло¬
гические аспекты градостроительства» А. В.
Баранов показал, что рост городского
населения ставит перед градостроителями
задачу — найти «оптимальный город». Но
они не могут справиться с этой задачей,
так как не связывают проблемы разделения
труда с процессом индустриализации и ур¬
банизации. По мнению А. В. Баранова,
наибольший интерес у социологов вызывает
бытовая сторона градостроительства в СССР.
Докладчик попытался определить быт как
«формы деятельности и взаимоотношений
людей, которые непосредственно связаны с
удовлетворением потребностей человека как
личности». Перечислив основные факторы,
влияющие на быт: политические, экономи¬
ческие, демографические и социально-пси¬
хологические,— он сосредоточил внимание
на анализе последних.
И. А. Г р о м о в подчеркнул значение сво¬
бодного времени в процессе социализации.
Исследуя в этой связи проблемы молодежи,
он приходит к выводу, что свободное время
является, во-первых, сферой самоопределе¬
ния молодежи, во-вторых, в свободное вре¬
мя осуществляется влияние на человека со¬
циальных групп и институтов. Уяснение
возможностей правильного использования
свободного времени молодежью будет способ¬
ствовать формированию ее мировоззрения.
Сферу свободного времени следует, по мне¬
нию автора, изучать в трех планах: 1) про¬
анализировать его значение для современ¬
ного общества, в частности для молодежи,
2) сосредоточить внимание на формах обще¬
ния молодежи в свободное время и 3) уста¬
новить возможность воздействия различного
рода организаций (комсомола, школы и се¬
мьи) на использование свободного време¬
ни и усвоение социальных идеалов и цен¬
ностей.
Не все выступления, которые можно от¬
нести к первой группе, равноценны. Так со¬
общение Ю. Ф. Бухалова и Е. А. Яку¬
бы (Харьков) «К вопросу о развитии обще¬
ственных начал в управлении производ¬
ством» оказалось перегруженным общеиз¬
вестными положениями. Из него можно за¬
ключить, что вместо комплексного изуче¬
ния деятельности общественных звеньев в
управлении производством они занимались
выяснением не всегда компетентных мне-
164
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
ниЛ. Например, с помощью опроса они пы¬
тались вскрыть причины неэффективности
работы производственных совещаний или
установить, какие меры воздействия. более
эффективны — общественные или админи¬
стративные.
О конкретно-социологических исследова¬
ниях на этой секции были сделаны сообще¬
ния: В. Д. Патрущева «Общая трудовая на¬
грузка и ее влияние на величину свободно¬
го времени» (Новосибирск), М. Н. Перфиль¬
ева «Досуг и воспитание молодежи» (Ле¬
нинград), М. К. Карханова «Опыт исследо¬
вания проблем народонаселения Средней
Азии» (Ташкент), А. А. Киссель «Из опыта
конкретно-социологического исследования
мотивов повышения образования молодых
рабочих» (Ленинград), Н. А. Айтова «Со¬
циальная роль вечерних школ» (Уфа),
В. Г. Мордковича «Общественная актив¬
ность (некоторые проблемы исследования)»
(Свердловск), Е. В. Костюченко «Опыт изу¬
чения семейно-бытового положения жен¬
щин» (Нижний Тагил), С. А. Кугеля «Про¬
блемы высшего образования» (Ленинград) и
А. Г. Пуссепа и В. Н. Турченко «Свободное
время и повышение культурно-технического
уровня трудящихся» (Новосибирск).
Из прочитанных на симпозиуме научных
докладов наименее убедительными были
доклады о конкретно-социологических ис¬
следованиях. Некоторые из них подчас от¬
личались беспредметностью, даже ошибоч¬
ностью социологического и статистического
анализа. Так, сообщение Е. В. Костюченко
о семейно-бытовом положении женщин по¬
строено на основании анкеты, которая со¬
стояла исключительно из открытых вопро¬
сов, причем было распространено 4 тысячи
анкет, а собрано менее тысячи, не было и
определенного критерия при отборе необхо¬
димого для опроса количества лиц. Собран¬
ный материал сгруппирован в противоречии
с элементарными правилами общей теории
статистики.
Пренебрежение основами статистики и в
то же время стремление пользоваться коли¬
чественными методами анализа приводят
некоторых исследователей к тому, что они
начинают выдумывать новые индексы и
критерии. Так, В. Г. Мордкович (Сверд¬
ловск) для изучения общественной актив¬
ности ввел целый ряд критериев: критерий
факта, времени, отношений, которые он объ¬
единил затем в комплексный критерий. Он
ввел показатели «общественной занятости»,
«концентрации поручений», «насыщенно¬
сти» ими коллектива, «уровня активности»
группы. Однако внимательное ознакомле¬
ние с этими показателями убеждает нас в
том, что все они являются либо простейши¬
ми пропорциями, которыми пользуются про¬
фессиональные социологи, либо просто оши¬
бочны с точки зрения статистики. Извест¬
ное сомнение вызывают также и некоторые
выводы автора. По его мнению, например,
существует непосредственная связь между
уровнем образования и общественной актив¬
ностью (выраженной в индексах): 4 клас¬
са— 1,5; 6 классов—1,9; 7—9 клас¬
сов — 2,8 и т. д.
Вместе с тем нельзя не отметить несколь¬
ких вполне профессиональных конкретно¬
социологических сообщений: выступления
В. Д. Патрущева, А. Г. Пуссепа, В. Н. Тур¬
ченко, М. К. Караханова, А. А. Киссель и
М. Н. Перфильева.
В сообщении А. А. Киссель «О моти¬
вах повышения образования молодых рабо¬
чих» на материалах опроса учащихся 9-х
классов вечерних школ г. Ленинграда сдела¬
на попытка проанализировать влияние на
мотивы повышения общеобразовательного
уровня таких факторов, как профессия,
стаж работы по специальности, заработок,
доход на члена семьи, пол и возраст рабо¬
чих.
М. Н. Перфильев в сообщении на
тему «О некоторых проблемах молодежи»,
подготовленном совместно с А. Г. Харчевым,
отметил, что структура и содержание досу¬
га молодежи социалистического общества
являются важнейшими факторами, способ¬
ствующими усвоению ими социальных норм
и ценностей. Оперируя конкретными дан¬
ными о молодежи Московского и Василеос¬
тровского районов Ленинграда (опрошены
более 5 тысяч человек), авторы показали,
какое экономическое и морально-политиче¬
ское значение имеет проблема быта и до¬
суга.
Далеко не одинаков уровень сообщений,
которые можно отнести к третьей группе.
Часть из них вряд ли можно считать ис¬
следованиями социологического типа. Так,
не удовлетворило участников симпозиума
сообщение Иосифяна (Москва) «Из опыта
проведения конкретно-социологического ис¬
следования кинозрителей». И определение
цели (выбор кинофильма зрителем) и мето¬
дика исследования, а также выводы авто¬
ра (22% молодых москвичей смотрят лю¬
бые фильмы) не представляют научной
ценности.
Из докладов этой группы следует отме¬
тить сообщение Л. А. Гордона (Москва)
«Опыт использования социологических ме¬
тодов при решении практической народно¬
хозяйственной задачи» (о переходе про¬
мышленности на пятидневную рабочую не¬
делю). Необходимость такого исследования
очевидна, и автор сумел собрать интерес¬
ный материал. И все же анализ, осуществ¬
ляемый с помощью количественных и даже
статистических методов, не заменяет соб¬
ственно социологического исследования, ко¬
торое докладчик, по-видимому, не сумел
провести.

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
165
На заключительном пленарном заседании
симпозиума с сообщением об опыте работы
выступили представители научных центров,
ведущих конкретные социальные, в том
числе и социологические, исследования:
председатель Советской Социологической
Ассоциации Г. В. Осипов (Институт фило¬
софии АН СССР), Д. А. Керимов (Ленин¬
градский государственный университет),
Л. Н. Коган (Уральский филиал АН СССР
и Уральский государственный университет),
В. Н. Шубкин (Сибирское отделение АН
СССР и Новосибирский университет), В. И.
Войтко (г. Киев, политехнический инсти¬
тут) и другие.
Завершая обсуждение, М. Т. Иовчук
подчеркнул, что опыт социальных, в том
числе конкретных социологических иссле¬
дований, особенно широко развернувшихся
в нашей стране после XXII съезда, свиде¬
тельствует о возрождении ленинской тра¬
диции конкретных исследований такого
рода, которые проводились уже в первые
годы Советской власти, о размахе работ
советских социологов, осуществляющихся
на теоретической и методологической основе
марксистской научной социологии — исто¬
рического материализма, неразрывно свя¬
занных с жизнью и политикой партии. Это
опровергает вымыслы некоторых зарубеж¬
ных авторов о том, что советские ученые
воспринимают эмпирические течения запад¬
ной социологии, как «моду». '
Но следует отметить, что в постановке
социальных исследований, как теоретиче¬
ских, так и прикладных, есть ряд сущест¬
венных недостатков: многие научные и
практические работники, с энтузиазмом
приступившие к конкретным социальным
исследованиям, еще не овладели их мето¬
дикой и техникой, не все исследования до¬
стигли уровня подлинно социологических
обобщений и подчас не связаны с социаль¬
ными экспериментами и не завершаются
разработкой практических рекомендаций.
Для устранения этих недостатков Пре¬
зидиум АН СССР наметил меры по улуч¬
шению. организации и координации со¬
циальных исследований, создал Научный
совет по проблемам конкретных социаль¬
ных исследований и ряд исследователь¬
ских отделов, лабораторий, секторов, про¬
блемных групп в своих научных учрежде¬
ниях.
* * *
В последний день работы симпозиума на
пленарном заседании выступили руководи¬
тели секций, председатель оргкомитета
В. П. Рожин и были приняты определен¬
ные решения. В них зафиксированы глав¬
ные достижения в области конкретно-со¬
циологических исследований: отмечено раз¬
нообразие и актуальность исследуемых
проблем, рост кадров, разработка практиче¬
ских рекомендаций, выпуск ряда трудов,
обобщающих результаты исследований. Сим¬
позиум обратил также внимание на некото¬
рые недостатки: несмотря на широкий раз¬
мах исследований, уровень профессиональ¬
ной подготовки работников еще недостаточ¬
но высок; существует разрыв между иссле¬
дованиями в области общей социологиче¬
ской теории (исторического материализма),
научного коммунизма и конкретно-социоло¬
гическими исследованиями. Это нередко по¬
рождает узкий эмпиризм в исследовании и
трудности при переходе от общетеоретиче¬
ских положений к конкретному анализу со¬
циальных процессов, к разработке практи¬
ческих рекомендаций, усложняет координа¬
цию конкретно-социологических исследова¬
ний.
Главная причина недостаточной квали¬
фикации социологов — отсутствие системы
профессиональной подготовки кадров в
области конкретных исследований и едино¬
го организационного и теоретического со¬
циологического центра.
Симпозиум отметил важнейшие задачи,
требующие неотложного решения: исследо¬
вание социальных проблем технического
прогресса и трудовой деятельности людей,
социальной структуры советского обще¬
ства, социальных проблем села, управления
хозяйственной, культурной и политиче¬
ской жизнью, проблем, связанных с духов¬
ной жизнью, а также проблем быта и об¬
служивания, воспитания и образования,
социальных проблем молодежи. Из числа
важнейших организационных задач были
выделены следующие: расширение работ по
методологии, методике и технике социаль¬
ных исследований, поощрение хоздоговор¬
ных работ, прикладных социальных иссле¬
дований, организация системы подготовки
кадров, создание научно-координационного
совета по социальным исследованиям в си¬
стеме Академии наук СССР, а также Инсти¬
тута социологических исследований, изда¬
ние социологического журнала и другие.
Лучшие доклады симпозиума предпола¬
гается опубликовать.
В целом можно сказать, что симпозиум
отразил сильные и слабые стороны нашей
социологии. Конкретно-социологические
исследования в нашей стране быстро раз¬
виваются. Как в любой развивающейся об¬
ласти, здесь есть и недостатки и трудности;
некоторые исследователи иногда повторяют
ошибки буржуазных социологов. Все эти
трудности роста, несомненно, будут преодо¬
лены. Советская социология станет дей¬
ственным инструментом управления обще¬
ством, активным помощником партии в
строительстве коммунизма.
Э. В. БЕЛЯЕВ, Г. И. САГАНЕНКО,
Ю. А. ДМИТРИЕВ, G И. ГОЛОД

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Конкретно-социальное исследование села
Колхоз — школа коммунизма для крестьянства (Комплексное социальное исследование
колхоза «Россия»). Изд-во «Мысль», М., 1965, 359 стр.
Перед нами исследование известного в
стране колхоза «Россия», Новоалександ¬
ровского района, Ставропольского края,
осуществленное ставропольскими социоло¬
гами. В этой работе достаточно полно осве¬
щаются различные стороны жизни деревни.
Исследователей интересовала и история
колхоза, и развитие его экономики, и ряд
других проблем: оплата труда, сочетание
материальных и моральных стимулов, орга¬
низация нового быта, рабочее и внерабочее
время колхозников. Свежо звучат поднятые
в ней вопросы об отношениях в коллективе,
о его воспитательной роли, о механизме
управления делами колхоза, производствен¬
ных контактах между колхозом и школой.
Формулируя задачи монографии, авторы
отмечают, что в ходе исследования они
стремились получить ответ на вопрос о том,
какое влияние оказывают материально¬
технические факторы на духовное развитие
колхозника, какова не только экономиче¬
ская, но и нравственная значимость новых
форм организации и оплаты труда. Идет ли
речь об укрупнении ферм или создании
тракторно-полеводческих бригад, аккордно¬
премиальной или сдельной оплате, социо¬
логов интересует влияние этих изменений
не только на производительность труда или
себестоимость, но и на духовный облик
колхозников, их воспитание и взаимоотно¬
шения между ними.
В этой связи интересны изложенные в
книге данные о соотношении материально¬
технической базы и культурного развития
населения. По мнению авторов, в обследуе¬
мом селе наметился разрыв между произ¬
водством и культурой. Культурные потреб¬
ности стали опережать производственные и
технические возможности сельского хозяй¬
ства. При современном уровне материально¬
техническая база сельского хозяйства не
всегда дает достаточные возможности для
культурного роста населения. Не случайно
все меньше выпускников школ остается в
колхозе. В 1961 году в колхозе осталось
56% общего количества окончивших Гри-
гориполисскую среднюю школу, в 1962 го¬
ду — 31,4%', в 1963 году — лишь 16,6%,
а в 1964 году — всего 15% (стр. 330).
И те, кто остается, в ряде случаев не могут
применить своих знаний. В колхозе избыток
шоферов, и даже агрономы подчас не
имеют работы и вынуждены уезжать из
станицы. Работники со средним специаль¬
ным образованием «нередко... используются
на недостаточно квалифицированных рабо¬
тах» (стр. 106).
Такое положение наносит не только
производственный, но и моральный ущерб,
так как многие колхозники, занятые не¬
квалифицированным трудом, не удовлетво¬
рены своей работой. На вопрос анкеты —
хотели бы вы перейти на другую работу —
одна треть ответила утвердительно (см. стр.
108). Неудовлетворенность работой выска¬
зывали чаще всего люди неквалифицирован¬
ного ручного труда. Теперь, когда в обсле¬
дуемом колхозе ставится задача добиться
того, чтобы все колхозники до 35-летнего
возраста приобрели к 1966 году 8-летнее
образование, эта диспропорция между тех¬
нической базой и уровнем культуры насе¬
ления может еще больше увеличиться.
Таким образом, развитие материально-тех¬
нической базы сельского хозяйства, усовер¬
шенствование его технологии на научной
основе решают не только экономические за¬
дачи — увеличение производительности
труда, удешевление и рост производства,—
но и целый комплекс нравственно-этических
задач, связанных с созданием благоприят¬
ных объективных условий для всесторонне¬
го развития личности.
Итак, авторы выводят вопросы органи¬
зации и оплаты сельскохозяйственного тру¬
да за границы «сухой» экономики. Они
рассматривают их не только с точки зре¬
ния производства, но и с нравственных по¬
зиций— их интересует зависимость меж¬
ду той или иной формой организации и
оплаты труда и взаимоотношениями в кол¬
лективе, формированием личности, воспи¬
танием людей. Такая постановка вопроса в
данном случае имеет особый смысл, ибо в
исследуемом ими передовом хозяйстве уже
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
167
прошли жизненную проверку многие фор¬
мы организации и оплаты труда, которые
в других местах еще только начинают при¬
меняться.
Данное исследование велось как бы в
условиях естественного эксперимента. Его
объектами были и механизированные
звенья, и комплексные бригады, и систе¬
ма премиально-аккордной оплаты труда, и
многие другие новшества. Основываясь на
своих наблюдениях, ставропольские социо¬
логи пришли к заключению, что такие ма¬
лочисленные первичные коллективы, как
механизированные звенья, состоящие из
двух-трех механизаторов, малочисленные
чабанские бригады (оторванные друг от
друга и от населенных культурных цент¬
ров), мелкие фермы, не оправдывают себя
и с производственной и с морально-этиче¬
ской точек зрения. Механизированные
звенья затрудняют маневрирование техни¬
кой, а в полевых условиях, когда на тер¬
ритории бригады в 3—4 тысячи гектаров
немало различных микроклиматических
зон, такое маневрирование жизненно необ¬
ходимо (см. стр. 191); мелкоотарная си¬
стема организации овцеводства и мелкие
фермы препятствуют механизации произ¬
водственных процессов. Столь мелкие пер¬
вичные коллективы, по мнению исследова¬
телей, порождают семейственность, своеоб¬
разный «групповой эгоизм», возрождают
тенденции старой, патриархальной артель-
ности, ослабляют общественные связи и,
наконец, мешают культурно-техническому
росту рабочих.
Вместе с тем, как нам представляется, в
освещении этих вопросов можно найти и
ряд недостатков. Многофакторный анализ, к
которому прибегли авторы, имеет свои осо¬
бенности. И задача состоит не только в том,
чтобы установить те или иные зависимости
между разными факторами, но и свестц их
воедино, привести к общему знаменателю,
взвесить все плюсы и минусы и вынести
окончательные суждения. Для этого необхо¬
димы, в частности, строго поставленные
научные эксперименты. В данном же
случае у читателя нет полной убежден¬
ности в том, что эксперимент с оплатой
и организацией труда был достаточно
«чистым». Из материалов книги не
ясно, существовали ли, как это пола¬
гается при эксперименте, эксперименталь¬
ные и контрольные группы. На основании
каких данных сделан вывод о производст¬
венной нецелесообразности новых форм, ка¬
ковы объективные критерии так называе¬
мого «группового эгоизма» и «патриар¬
хальной артельности»? Читатель ждет
более строгих экономических и социологи¬
ческих обоснований, более «чистых»
экспериментов и не удовлетворяется ссыл¬
кой на мнение отдельных интервьюирован¬
ных лиц. Тем не менее попытка комплекс¬
ного рассмотрения вопросов организации
труда, еще недавно относимых к сфере
одной только экономики, заслуживает вся¬
ческой поддержки.
Всесторонне рассматриваются в книге
также вопросы об оплате труда, о разви¬
тии личного хозяйства и другие. Исследо¬
ватели пришли к выводу, что сдельная
оплата в колхозе изживает себя, так как в
условиях растущего разделения труда очень
трудно установить долю личного участия в
производстве сельскохозяйственной продук¬
ции (см. стр. 130, 256). Основываясь на
конкретных материалах, они ратуют за бо¬
лее широкий переход к аккордно-премиаль¬
ной системе оплаты труда. Такая форма
оплаты повышает коллективную материаль¬
ную заинтересованность, способствует раз¬
витию моральных стимулов к труду, укреп¬
ляет взаимосвязь и взаимозависимость ме¬
жду колхозниками. На смену администра¬
тивному контролю приходит общественный
контроль, что является также важным по¬
казателем оздоровления отношений в кол¬
лективе (см. стр. 128—133).
В рецензируемой работе отмечается не¬
обходимость дифференцированного подхода
к разным группам крестьянского населе¬
ния. Обычно в литературе колхозное кре¬
стьянство рассматривается как класс в це¬
лом. Между тем этот класс объединяет
весьма различные социальные слои, каж¬
дый из которых имеет свою специфику.
Равное отношение к орудиям и средствам
производства не исключает, конечно, не¬
обходимости выделять и изучать эти слои.
Совершенно очевидно, что при одинаковом
отношении к средствам производства кри¬
терием определения групп в обществе,
основанном на труде, может быть лишь
труд. Различия между людьми определяют¬
ся существующим разделением труда и
тем, какое место занимает та или иная
группа в организации общественного про¬
изводства. Поэтому вполне закономерна
попытка выделять социальные слои в за¬
висимости от выполняемых ими общест¬
венных и производственных функций, за¬
нятий, профессии и квалификации. Впер¬
вые такая попытка была сделана в моно¬
графии о Копанке. Однако, не говоря уже
о том, что группировка, принятая в этой
монографии, не всегда была оправдана \
авторы ее ограничились тем, что лишь
1 В одну группу объединились органи¬
заторы, специалисты и административно¬
управленческий аппарат, хотя функции об¬
служивающего персонала в административ-
но-упра~ленческом аппарате совершенно не
совпадают с функциями организаторов и
специалистов; еще менее обосновано объ¬
единение в одну группу шоферов, ездо¬
вых правлений, уборщиц и колхозников, за¬
нятых в подсобных предприятиях (см«
«Копанка 25 лет спустя». М. 1964, стр. 134).
168
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
констатировали наличие социальных про¬
слоек.
В труде ставропольских исследователей
дается более обоснованная группировка со¬
циальных слоев: выделяются механизаторы
(механизатор-полевод, механизатор-живот¬
новод, шофер), работники ручного труда,
специалисты и руководители ферм и бригад
в колхозе. Главное же преимущество этой
группировки состоит в том, что не только
выделяются группы, но и делается попытка
в некоторых случаях проанализировать
конкретный материал по этим группам.
Так, устанавливается различие между спе¬
циалистами, механизаторами и работника¬
ми ручного труда по степени вовлечения
их в общественную работу, мере товари¬
щеской солидарности на производстве, по
нравственным целям, распределению вне¬
рабочего времени на учебу, рационализа¬
цию, прослушивание радио и т. д.
(см. стр. 308, 315). Однако не выявлены
социально-экономические различия, по
существу, определяющие специфику групп.
Хотелось бы также, чтобы различия между
группами проводились с учетом их поло¬
возрастных особенностей.
Для социологического исследования осо¬
бенно важна организация, техника и мето¬
дика работы. В рецензируемом труде ис¬
пользуется почти вся совокупность приня¬
тых в настоящее время методов конкретно¬
го анализа. Авторы используют объектив¬
ные материалы и сведения субъективного
характера. Исследователи обращались не
только к обычным источникам, таким, как
годовые отчеты колхоза, протоколы собра¬
ний, но и к менее известным материалам, в
частности весьма'ценным для социолога хо¬
зяйственным книгам, в которых содержатся
сведения об изменении численности, состава
каждой семьи, фиксируется возраст, образо¬
вание каждого жителя.
Изучение такого рода материалов соче¬
талось со сбором сведений с помощью ан¬
кеты, достаточно детальной и, на наш
взгляд, в целом квалифицированно состав¬
ленной. Цель анкеты состояла в том,
чтобы выяснить отношение колхозника к
труду, участие его в общественной работе,
выявить нравственные цели, моральные
ценности, степень товарищеской солидар¬
ности, уяснить некоторые вопросы, свя¬
занные с брачными отношениями. Анкета
позволила собрать важные сведения, кото¬
рые не могли быть получены иным путем.
. Разбор рецензируемой работы мы закон¬
чим замечанием о важности правильного
выбора объекта исследования. Конкретная
социология — вероятностная паука. И сте¬
пень достоверности, научной значимости
социологического исследования во многом
определяется тем, насколько типичен
объект, насколько он отражает характерные
особенности, свойственные всей совокупно¬
сти аналогичных объектов и явлений. Сле¬
дует заметить, что сейчас во многих случаях
нарушаются элементарные требования на¬
учно обоснованного отбора объекта иссле¬
дования. В печати уже критиковали, напри¬
мер, книгу о колхозах Калининской обла¬
сти (Л. А. Анохина, М. Н. Шмелёва,
Культура и быт колхозников Калининской
области, М., 1964), в которой выводы, сде¬
ланные на основании данных по передовой
артели имени Ильича, Бежецкого района,
неоправданно распространялись на всю об¬
ласть (см. «Новый мир», 1965, № 4,
стр. 272). В монографии «Копанка 25 лет
спустя» есть раздел: «Почему село Копан¬
ка было избрано объектом социального
исследования?». Но хотя авторы утвер¬
ждают, что этот выбор был обусловлен ря¬
дом причин, читатель, прочтя данный раз¬
дел, находит лишь единственную причину,
состоящую в том, что оно было описано в
1938 году румынским социологом Д. Гу¬
сти. А почему это село типично для Бесса¬
рабии, остается неясным. По отрывочным
сведениям, которые имеются в книге, на¬
оборот, возникает представление о своеоб¬
разии этого села (например, сообщается,
что плотность населения в Копанке самая
высокая для сельской местности, превы¬
шающая среднюю плотность в 2 раза).
К сожалению, не избежали общего недо¬
статка и авторы рецензируемой книги: они
также не обосновали должным образом вы¬
бор объекта исследования. Они ограничи¬
лись замечанием: избранный «колхоз изве¬
сти в нашей стране и За ее пределами»
(стр. 7). Указания на то, что этому хозяй¬
ству «присущи черты, выражающие опре¬
деленные закономерности исторического
процесса», недостаточно для обоснования
выбора объекта. Читатель ждет перечня
демографических экономических показате¬
лей, которые позволили бы конкретно су¬
дить об общности условий избранного для
исследования хозяйства с другими хозяй¬
ствами.
Следует отметить, что до сих пор суще¬
ствует тенденция отбирать для социологи¬
ческих исследований самые передовые
предприятия. В этом есть некоторая целе¬
сообразность. Передовые хозяйства прошли
путь, который еще предстоит пройти многим
другим колхозам и совхозам, в них уже
испытаны новые формы .труда и быта. Их
социологическое исследование, таким обра¬
зом, оправдано с точки зрения анализа пер¬
спектив развития страны. Однако ограни¬
чиваться изучением передовых хозяйств,
конечно, нельзя. Обследованный ставрополь¬
цами колхоз «Россия» уже ставит вопрос
о покупке самолета, в нем отмечается из¬
быток техники и агрономов, тогда как
основная масса колхозов нуждается в ква¬
лифицированных кадрах и иной раз испы-
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ	169
тьгвает финансовые затруднения в связи с
покупкой самой необходимой техники. Пора
обратиться к исследованию не только пере¬
довых, но и обычных хозяйств, что позволит
достаточно всесторонне изучить жизненные
и острые вопросы, с которыми сталкивает¬
ся современная деревня.
Социальные исследования в области
сельского хозяйства должны решить ряд
крупных теоретических и практических
проблем: вскрыть социальные отношения
современного села, дать всестороннюю ха¬
рактеристику социальных групп, что необ¬
ходимо для выработки действенных форм
политической и идеологической работы
в массах; существенно дополнить экономи¬
ческий анализ таких проблем, как мигра¬
ция и текучесть кадров, сельское расселе¬
ние и дорожное строительство, найти пути
наиболее рационального культурного и бы¬
тового обслуживания деревни и т. д.
Социальные исследования сел и деревень
Советского Союза и в особенности рецен¬
зируемая нами монография подготовили
переход к новой стадии изучения проблема¬
тики села.
Ю. В. АРУТЮНЯН
Проблема дискретности
пространства и времени
А. Н. ВЯЛЬЦЕВ. Дискретное пространство — время. М., «Наука», 1965, 398 стр.
Книга А. Н. Вяльцева «Дискретное про¬
странство — время» представляет несомнен¬
ный интерес для философа, поскольку в ней
идет речь об одной из центральных фило¬
софских проблем современного естествозна¬
ния и, как нам кажется, о вполне опреде¬
ленной философской интерпретации гипоте¬
зы прерывности пространства и времени.
Насколько нам известно, это первая кни¬
га, в которой собран богатый историко-фи¬
зический материал, свидетельствующий в
пользу гипотезы прерывности пространства
и времени.
В ней показано, и, на наш взгляд, убеди¬
тельно, что всем известным до сих пор по¬
пыткам преодолеть трудности и противоре¬
чия квантовой теории поля и развить ее
дальше присуще нечто общее, а именно то,
что все они так или иначе связаны с иде¬
ей дискретности пространства и времени.
Через всю книгу красной нитью проходит
мысль о существовании многообразных свя¬
зей между различными методами преодоле¬
ния трудностей современной теории поля и
об идейной «принадлежности этих методов
концепции дискретности» (стр. 235).
Везде, где только представляется возмож¬
ность, А. Н. Вяльцев обращает на это вни¬
мание.
В качестве достоинств книги следует
отметить также сравнительную легкость
изложения материала и то, что написана
она не бесстрастно, не без эмоций, которые,
как известно, должны сопутствовать поис¬
кам истины. Автор старается не упустить
ничего, что имело бы хоть какое-то, пусть
даже косвенное отношение к идее дискрет¬
ности пространства и времени. Книга напи¬
сана со знанием дела и читается ,с интере¬
сом; она не только знакомит с историко-фи¬
зическим материалом, но и показывает
трудности и противоречивость самого про¬
цесса познания.
В то же время книга не лишена недо¬
статков. Ее убедительность была бы зна¬
чительно большей, если бы не односторон¬
ность авторской позиции, которая и опре¬
деляет сущность его концепции дискрет¬
ности пространства и времени. Односторон¬
няя позиция автора оказывается в явном
несоответствии с историко-физическим ма¬
териалом книги, и хотя она кажется ему
одним из достоинств, на самом деле являет¬
ся причиной ряда основных недостатков
книги.
В концепции А. Н. Вяльцева диалектика
непрерывности и дискретности выступает
лишь одной своей стороной: непрерывное
содержит в себе дискретное. И поэтому
«в категориях непрерывности адекватно
выражается только феноменология внеш¬
него мира; когда же мы обращаемся к рас¬
смотрению механизма явлений, на смену
им приходят категории дискретности»
(стр. 171). При этом, естественно, игнори¬
руется другая сторона диалектики непре¬
рывности и дискретности, по которой дис¬
кретное также содержит в себе непрерыв¬
ное. И поэтому, перефразируя вывод
А. И. Вяльцева, можно было бы сказать
(в том же смысле), что и в категориях
дискретности адекватно выражается только
феноменология явлений; когда же мы обра¬
щаемся к рассмотрению их механизма, на
смену категориям дискретности приходят
категории непрерывности.	’
Подлинная диалектика этих категорий,
на наш взгляд, такова: непрерывное со¬
170
Критика и библиография
держит в себе дискретное й само является
стороной дискретного, в то время как ди¬
скретное содержит в себе непрерывное и
само является стороной непрерывного.
Природа не есть нечто абсолютно дискрет¬
ное, так же как она не есть нечто абсо¬
лютно непрерывное. Она представляет со¬
бой единство непрерывности и дискрет¬
ности, которое может выступать то одной,
то другой своей стороной, но и в том и в
другом случае не перестает быть их един¬
ством.
Об этом свидетельствует рассмотрение
любого явления природы, в том числе и
того, о котором говорит А. Н. Вяльцев
(цитируя известное замечание Д. Гильбер¬
та). Кусок металла как нечто непрерывное
объективно содержит в себе дискретное. Но
разве, обнаружив это, мы можем отрицать
его непрерывность? Разве дальнейшее ис¬
следование этого дискретного не вскрывает
содержащуюся в нем непрерывность, свя¬
занную, например, с существованием кор¬
пускулярно-волнового дуализма, с диалек¬
тикой поля и вещества, с его материально¬
стью?
Границы делимости, на которые мы
каждый раз наталкиваемся, действительно
существуют в самой природе объективно.
Но каждая такая граница не абсолютна, а
относительна, она является не последней,
а одной из многих. Хорошо сказал об этом
М. А. Марков: «Поиски и, наконец, обна¬
ружение очередного «атома»... это не по¬
гоня за призраками... Атомистические по¬
нятия отображают, если можно так ска¬
зать, ступени, стадии самой материи»
(«О современной форме атомизма». «Во¬
просы философии», 1960, К» 3, стр. 50).
Проблема множественности пространст¬
венно-временных границ возникает и в кни¬
ге А. Н. Вяльцева. Автор говорит о длинах
порядка 10~13 см, 10“17 см, 10“33 см.
Однако решается эта проблема, если сле¬
довать логике автора книги, следующим об¬
разом: лишь одна из этих длин должна при¬
ниматься во внимание, в то время как все
остальные «должны третироваться как
фикций» (стр. 80).
Само предположение о множественности
минимальных длин является, по мнению
А. Н. Вяльцева, неуместным, так как, во-
первых, неизбежно влечет за собой чуждый
этой концепции элемент непрерывности и,
во-вторых, противоречит самому смыслу
абсолютной минимальной длины. Роль одной
из этих длин (величины порядка 10—13 см)
как абсолютной минимальной длины в кон¬
цепции А. Н. Вяльцева предрешена, и по¬
этому рассуждения о возможном выступле¬
нии других величин в роли минимальной
длины или же о множестве минимальных
длин оказываются в принципе не соот¬
ветствующими этой концепции. Абсолю¬
тизация дискретности пространства и вре¬
мени с необходимостью ведет к абсолютиза¬
ции одной из пространственно-временных
границ, в данном случае расположенной на
расстояниях порядка 10“13—10“14 см, и
ставит всю концепцию А. И. Вяльцева под
сомнение в связи с проникновением физики
за пределы этой границы.
В конце §3-2 («Интерьер элементар¬
ных интервалов») автор делает следующий
вывод: «Если... учесть не только сказан¬
ное в настоящем параграфе, но и свойство
реновации, надо будет отрицать существо¬
вание в природе как протяженностей и
длительностей, меньших, соответственно,
10—13 см и 10—23 сек., так и протяжен¬
ностей и длительностей, содержащих дроб¬
ное, а тем более иррациональное число
элементарных интервалов» (стр. 97—98).
Утверждать это в 1965 году, когда физика
элементарных частиц уже проникла на
расстояния порядка 10“14 см, а также
после того, что было сказано в § 3 . 1
о расстояниях порядка 10“17 см и
10“33 см как возможных элементарных
интервалах,— значит не считаться с раз¬
витием современной физики. Игнорирова¬
ние связи прерывности и непрерывности
пространства и времени, абсолютизация их
дискретности, неправомерное преувеличе¬
ние роли пространственных и временных
интервалов, соответственно, 10“13 см и
10“23 сек.— вот та застывшая схема, в
прокрустово ложе которой А. > Н. Вяльцев
упорно, на протяжении всей книги ста¬
рается втиснуть развитие современной
физики.
В связи с этим представляет интерес за¬
мечание А. И. Вяльцева о развитии из¬
вестных идей X. Снайдера. «Вплоть до на¬
стоящего дня, — пишет А. Н. Вяльцев,—
теория Снайдера не переставала привле¬
кать внимание теоретиков, а среди широ¬
кой публики даже стала символом кван¬
тования пространства — времени. Однако
обсуждению в этот последующий период
подвергались исключительно математиче¬
ские, причем чрезвычайно специальные
аспекты теории, так что для истории кон¬
цепции дискретности результаты этих ра¬
бот не представляют интереса по крайней
мере в настоящее время» (стр. 319).
Вывод поразительный. Особенно если
учесть уже отмеченное нами стремление
автора рассмотреть в своей книге любые
исследования, имеющие пусть даже весьма
отдаленное отношение к гипотезе прерыв¬
ности пространства и времени. Тем более,
что среди них было немало таких, которые
имели сугубо математический и очень спе¬
циальный характер, например, исследова¬
ния, связанные с так называемой пробле¬
мой лишних нулей (см. стр. 374—384).
Казалось бы, исследования Ю. А. Гольфан-
да, В. Г. Кадышевского, И. Е. Тамма и дру¬
гих, в которых получили дальнейшее развй-
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
171
тиё идеи X. Снайдера, должны были бы
представить особый интерес для автора. Все
эти исследования имеют не отдаленное, а
непосредственное отношение к гипотезе пре¬
рывности пространства и времени.
Автор игнорирует эти работы, как нам ка¬
жется, вовсе не потому, что в них рас¬
сматриваются исключительно математиче¬
ские и очень специальные аспекты теории,
а потому, что изложенные в них идеи не
укладываются в схему его концепции. В них
все более явно обнаруживается тенденция к
признанию единства дискретности и непре¬
рывности пространства и времени, в кото¬
ром определяющей стороной является дис¬
кретность. Правда, большинство Других ис¬
следований, рассмотренных в книге
А. Н. Вяльцева, также не укладывается в
схему его концепции. Об этих Исследова¬
ниях можно сказать, что они являются как
бы переходным этапом и имеют лишь кос¬
венное отношение к гипотезе прерывности
пространства и времени в отличие от ука¬
занных выше исследований, имеющих непо¬
средственное отношение к идее дискретно¬
сти пространства и времени. Поистине да¬
же самые лучшие намерения могут приве¬
сти к противоположному результату, если
они исходят из односторонней поёылкй.
Именно абсолютизация дискретности про¬
странства и времени помешала А. Н. Вяль¬
цеву увидеть в непрерывном искривленном
пространстве импульсов хотя и являющий¬
ся лишь некоторым первым приближением
к действительности, но Bice же образ пре¬
рывного пространства и времени.
А. И. Вяльцев совершенно справедливо
обращает внимание на противоречие между
свойствами экстерьера и интерьера элемен¬
тарных интервалов, хотя и преувеличивает
его, утверждая, что это есть противоречие
между существованием и отсутствием про¬
странства и времени. Это противоречи¬
вость соответствующих свойств качествен¬
но различных пространственно-временных
областей. Можно полагать, что речь идет
об объективной диалектике, о том, что ка¬
чественное различие этих пространственно¬
временных областей и противоречивость их
свойств существуют объективно и не зави¬
сят от того или иного уровня наших знаний.
Каков бы ни был этот уровень, качествен¬
ное различие и противоречивость соответ¬
ствующих свойств остаются. Так, но наше¬
му мнению, должно обстоять дело с точки
зрения диалектики. Точка зрения
А. И. Вяльцева иная. Качественное разли¬
чие свойств интерьера и экстерьера элемен¬
тарных интервалов состоит, по его мнению,
в том, что по одну сторону границы нет
чего-то (А. И. Вяльцев полагает, что про¬
странства и времени), что есть по другую
его сторону. «Конечно, оно из чего-то и
как-то возникает,— пишет он.— Когда мы
поймем, из чего и как, существующая ныне
противоречивость между свойствами ин¬
терьера и экстерьера элементарных интер¬
валов должна исчезнуть» (стр. 97).
А. Н. Вяльцев выступает против каких
бы то ни было попыток «пересмотреть
только род связи геометрических понятий с
наблюдаемой действительностью, без изме¬
нения самих этих понятий» (стр. 165).
Такая позиция автора книги не встретила
бы возражения, если бы не тот прямолиней¬
ный смысл, который вкладывается им в
слова «изменение самих понятий». Под
изменением геометрических понятий
А. Н. Вяльцев подразумевает, по сути дела,
просто отказ от них, от всего того, что име¬
ло до сих пор отношение к геометрии. Едва
ли такой отказ находится в соответствии с
диалектикой понятий, в том числе и гео¬
метрических.
Математический аппарат, успешно
использующийся современным естествозна¬
нием, пронизан идеей непрерывности. Ка¬
ким бы «поразительным» для автора книги
ни был этот факт, он должен был хотя бы
в какой-то мере навести его на мысль о
необходимости непрерывности простран¬
ства и времени наряду с необходимостью
их дискретности. Непреодолимой преградой
на путй к этой мысли стоит методология
автора, по мнению которого может быть
либо одно, либо другое, третьего не дано.
«Математика! — с горечью восклицает
А. Н. Вяльцев, перефразируя известное из¬
речение Руссо.— Призвана быть дискрет¬
ной, и вся — непрерывная!» (стр. 130).
Автор книги оказывается перед лицом
явно парадоксальной ситуации. С одной
стороны, классическая математика, казалось
бы, должна быть непригодной для описания
природы, с другой стороны, «нельзя отри¬
цать за этой математикой научную цен¬
ность». Пространство и время, рассуждает
А. Н. Вяльцев, абсолютно дискретны, и у
них нет ничего непрерывного; математика,
пройизанная идеей непрерывности, не мо¬
жет быть отражением объективной дейст¬
вительности, она является порождением чи¬
стой мысли, не зависящим от мира вещей.
Но в этом случае как такая математика мо¬
жет соответствовать действительности и об¬
ладать научной ценностью, почему про¬
странство и время, лишенные непрерывно¬
сти, должны сообразовываться с такой ма¬
тематикой, оказавшейся к тому же, как при¬
знает и А. Н. Вяльцев, настолько плодо-
г зорной, «что дискретная геометрия совер¬
шенно померкла перед лицом своей счаст¬
ливой соперницы» (стр. 133)?
Дать последовательный ответ на все эти
вопросы автору книги не удалось. Он пола¬
гает, что современная математика, хотя ей
ничего реального в объективном мире не со¬
ответствует, является все же неким пьеде¬
сталом для будущей математики, «настоя¬
щей, истинной», адекватной действительно¬
172
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
сти. «Кто знает,— пишет он,— быть мо¬
жет, классическая математика, этот, говоря
словами поэта, «независимый мир мысли»,
является необходимым пьедесталом для. ди¬
скретной математики — мира мысли, за¬
висящего от мира вещей» (стр. 130—131).
Такой ответ вряд ли может быть признан
удовлетворительным.
В угоду своей схеме А. Н. Вяльцев ли¬
шает пространство и время непрерывности
и поэтому, независимо от своих субъектив¬
ных намерений, объективно вынужден отри¬
цать научную ценность математики.
Автор последователен. Поверив в то,
что только дискретная геометрия явится
адекватным отражением внешнего мира,
он возлагает большие надежды на эту гео¬
метрию, полагая, что с ее помощью можно
будет описать многообразие проблем, свя¬
занных как с природой, так и с обществом:
эстетические и этические проблемы, про¬
блемы жизни и красоты, добра и зла, спра¬
ведливости и свободы...
Нам представляется, что будущая дис¬
кретная геометрия не сможет выполнить все
те обещания, которые от ее имени щедро
раздает А. Н. Вяльцев. Она не в состоянии
выполнить их потому, что они относятся к
области, в которой справедлива нынешняя
геометрия. Поэтому, как бы ни отличалась
будущая дискретная геометрия от нынешней
непрерывной, она в той области, в которой
применима последняя, с необходимостью ста¬
нет ею (по принципу соответствия, объек¬
тивно, а не в соответствии с субъективными
принципами автора книги и, по-видимому,
вопреки им).	.
История науки рассматривается в книге
как история преодоления концепции непре¬
рывности и триумфа концепции дискрет¬
ности. Картина научного прогресса оказы¬
вается односторонней и явно неполной. Она
не отражает того факта, что каждый шаг
в развитии концепции дискретности с не¬
обходимостью вел к соответствующему раз¬
витию концепции непрерывности и наобо¬
рот. Из нарисованной автором картины на¬
учного прогресса исчезает развитие конти¬
нуального математического аппарата, кон¬
цепции поля, корпускулярно-волнового дуа¬
лизма. Из этой картины исчезает един¬
ство этих противоположных сторон объек¬
тивной действительности. Даже в тех слу¬
чаях, когда это единство совершению явно
обнаруживается в современной физике,
А. Н. Вяльцев склонен видеть в этом не
объективную закономерность, а лишь некое
субъективное искусство теоретика.
По мнению автора книги, корпускуляр¬
но-волновой дуализм не имеет никакого
отношения к миру вещей, а относится
лишь к описывающему его математическо¬
му аппарату и является спецификой не
элементарных частиц, а комплексных чи¬
сел. А. Н. ^Вяльцев полагает, jito «в свете
этой последней догадки... волновой аспект
вещества оказывается в значительной сте¬
пени условным и, значит, непрерывность,
которую он отражает,— фиктивной»
(стр. 384),— поразительный вывод, не со¬
ответствующий действительности, противо¬
речащий эксперименту и являющийся отра¬
жением не столько особенности комплекс¬
ных величин, сколько особенности концеп¬
ции автора книги, который извлекает из
комплексных чисел лишь то, что сам пред¬
варительно вкладывает в них.
Убежденный в абсолютной дискрет¬
ности пространства и времени, А. Н. Вяль¬
цев спрашивает, как это могло случиться,
что на протяжении всей истории челове¬
чество упорно не замечало этого и воспри¬
нимало абсолютно дискретные простран¬
ство и время как непрерывные. «Что еще,
кроме естественной ограниченности чело¬
века, мешало бы сделать это уже сейчас
или даже в минувшие годы?» — замечает
он в несколько иной связи (стр. 243).
Нам кажется, что дело здесь не столь¬
ко в естественной ограниченности челове¬
ка, сколько в естественной неограничен¬
ности природы, ее диалектике, которая ока¬
зывается более сложной и богатой, чем это
представляется автору книги. Человечество
отнюдь не случайно создало континуаль¬
ную математику, и она тоже не случайно
была столь действенным аппаратом естест¬
венных наук до недавнего времени.
Нам представляется, что будущая ди¬
скретная математика станет существенным
элементом научной картины мира' лишь
в той его области, в которой
определяющей	стороной	взаимоотно¬
шения непрерывности и прерыв¬
ности пространства и времени является по¬
следняя. В той же области, в которой опре¬
деляющей стороной этого взаимоотношения
является непрерывность пространства и
времени, по-прежнему существенной чертой
научной картины мира останется непрерыв¬
ная континуальная математика.
Итак, вся цепь рассуждений и выводов,
содержащихся в книге А. Н. Вяльцева, как
мы пытались показать, имеет одно общее
основание — односторонность авторской
концепции дискретности пространства и
времени. Эти рассуждения и выводы оказа¬
лись бы, на наш взгляд, совершенно излиш¬
ними при диалектической интерпретации
гипотезы прерывности пространства и вре¬
мени. В этом случае тенденция современной
физики к признанию концепции прерывно¬
сти пространства и времени стала бы до¬
статочно определенной. Гипотеза прерывно¬
сти пространства и времени не означала бы
тогда отрицания пространства и времени в
малых пространственно-временных обла¬
стях, отрицания какой бы то ни было
структуры этих областей и т. *д. Она озна¬
чала бы именно то, к чему с необходимостью

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
173
ведет, как нам кажется, развитие современ¬
ной физики: признание существования про¬
странственно-временных границ, отделяю¬
щих друг от друга качественно различные
пространственно-временные области приро¬
ды.
Преодоление абсолютизации дискрет¬
ности пространства и времени позволи¬
ло бы обнаружить в историко-физическом
материале этой в целом интересной книги
подлинную диалектику непрерывности и
дискретности пространства и времени.
Именно в самом историко-физическом мате¬
риале книги А. Н. Вяльцева, с несомнен¬
ностью свидетельствующем в пользу гипо¬
тезы прерывности пространства и времени,
диалектики их непрерывности и дискретно¬
сти, мы видим основную ценность этой
книги.
Р. А. АРОНОВ
Опыт систематического
изложения эстетики
М. С. КАГАН. Лекции по марксистско-ленинской эстетике: Часть I. Диалектика эстети¬
ческих явлений. Л., 1961, 131 стр. Часть II. Диалектика искусства. Л., 1964, 231 стр.
Часть III. Диалектика художественного развития. Л., 1966, 216 стр. Библиографиче¬
ский указатель к лекциям по марксистско-ленинской эстетике. Л.,	1966, 50 стр.
На отсутствие книг по эстетике жало¬
ваться не приходится. Каждый год библио¬
графы учитывают все новые и новые пуб¬
ликации — книги и статьи, большие и ма¬
лые, оригинальные и компилятивные. Как
правило, они посвящены тем или иным от¬
дельным аспектам многоплановой науки о
прекрасном. Сводные работы типа «Основ
марксистско-ленинской эстетики» создают¬
ся коллективами авторов, которые при всем
стремлении к монолитному единству все же
неизбежно страдают разнобоем, если не в
точках зрения, то уж, во всяком случае, в
уровне знаний и в манере изложения. До¬
стоинство рецензируемого труда состоит
прежде всего в том, что он принадлежит
перу одного автора, поставившего перед
собой в качестве цели, во-первых, «возмож¬
но более полный охват всей проблематики
современной эстетики» и, во-вторых, изло¬
жение эстетики «как целостной, последова¬
тельной и логически взаимосвязанной си¬
стемы идей» (I, 24).
Перед нами три книги. Первая рассмат¬
ривает закономерности эстетического освое¬
ния человеком действительности, вторая по¬
священа анализу общих принципов искус¬
ства, взятого, если так можно сказать, в
статическом состоянии, и, наконец, третья
исследует проблему исторического развития
художественной культуры. В основе публи¬
кации лежит курс лекций, который М. С. Ка¬
ган на протяжении ряда лет читает в Ле¬
нинградском университете; над*, однако,
сказать, что значение рецензируемого из¬
дания выходит за рамки учебного пособия.
Автор уделяет большое внимание дискус¬
сионным проблемам, формулирует свою точ¬
ку зрения, внося ясность в ряд важных
аспектов эстетики. И даже там, где выводы
автора оставляют поле для возражений, са¬
ма постановка вопроса открывает пути для
поисков решения. Мы имеем дело с солид¬
ным научным исследованием.
В первой книге наше внимание прежде
всего приковывает анализ природы эстети¬
ческого. Автор высказывает свое мнение о
споре между так называемыми «природни-
ками» и «общественниками» !. И те и дру¬
гие в какой-то мере отдают дань своеоб¬
разному «эстетическому фетишизму», при¬
писывая феномен красоты явлениям объек¬
тивной действительности. Сам М. С. Каган
считает, что «то свойство, которое опреде¬
ляется понятием «красота», есть не чисто
предметное, не чисто объективное свойство
мира, существующее вне человека и неза¬
висимо от человека, а такое свойство, кото¬
рое выражает отношение между природой и
человеком, объектом и субъектом» (I, 35).
Автор развертывает, с нашей точки зре¬
ния, убедительно, ценностную интерпрета¬
цию эстетических отношений. В качестве
примера он берет два суждения: «этот пред¬
мет симметричен» и «этот предмет красив».
Он показывает, что в этих суждениях за¬
ключена неодинаковая информация. В пер¬
вом случае мы определяли только качество,
объективно присущее предмету, а во вто¬
ром, кроме того, -- и то впечатление, которое
он на пас произвел. «Понятия «симметрич¬
ное», «закономерное», «целесообразное» и
любые другие аналогичные никакого оце¬
ночного элемента... не содержат. Если же
1 Неожиданный поворот дискуссии дала
статья А. Н у й к и н а «Еще раз о природе
красоты» («Вопросы литературы», 1966, №3),
автор которой видит основания прекрасного
лишь в характере восприятий индивида. С
этих позиций А. Нуйкин критикует концеп¬
цию М. С. Кагана, на наш взгляд, весьма не¬
убедительно.

174
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
мы говорим, что предмет красив, то одним
этим эпитетом мы обозначаем и то, каков
он, данный предмет, и то, каково наше к
нему отношение» (I, 35).
Можно пойти дальше в этих рассужде¬
ниях и установить различие в суждениях
типа «этот предмет красив» и «этот пред¬
мет съедобен»: во втором случае произве¬
дена практическая оценка, в первом — от¬
несение к ценности. В результате мы полу¬
чим три типа суждений, соответствующих
трем типам освоения человеком действи¬
тельности — теоретическому, практическо¬
му и практически-духовному (ценностному).
Но нам представляется, что автор в пре¬
делах своей концепции не проводит доста¬
точно четкого различия между практи¬
ческой оценкой и отнесением к ценности.
Поэтому в созданной им системе эстетиче¬
ских отношений находят свое место и
безобразное и низменное. По мысли автора,
эта система должна отражать различные
аспекты соотношения реального и идеаль¬
ного. Когда в основе подобного соотношения
лежит их качественное соответствие или
несоответствие, реальный предмет стано¬
вится прекрасным или безобразным; когда
в пределах качественного соотношения ре¬
альности и идеала на первый план высту¬
пает «активность количества», взрывая ме¬
ру данного вида «безмерностью величины
или силы», тогда предмет оказывается воз¬
вышенным или низменным; когда, нако¬
нец, реальное и идеальное соотносятся ди¬
намически, то есть вступают в противобор¬
ство, то, в соответствии с тем, какая сторо¬
на терпит поражение, явление приобретает
комический или трагический характер. Ос¬
новное содержание первой части рецензи¬
руемого труда посвящено развернутому об¬
основанию того, что «существует именно
три и всего три пары основных эстетиче¬
ских явлений — прекрасное и безобразное,
возвышенное и низменное, трагическое и
комическое» (I, 111).
Мы с уважением относимся к концепции
автора, отмечая в качестве его несомненной
заслуги постановку вопроса о рассмотрении
основных эстетических категорий в каче¬
стве системы. Однако пока он нас не убедил
в справедливости предложенного решения.
Сомнения наши сводятся к следующему.
Прежде всего бросается в глаза неполно¬
та рассмотренной схемы. В ней отсутствует
такое основное понятие, как типическое.
Последнее является не только категорией
искусства, но реальным всеобщим отноше¬
нием действительности. Историк, повествуя
о типических событиях, придает своему рас¬
сказу эстетическую ценность, отнюдь не
вторгаясь при этом в область художествен¬
ного творчества.
Включение безобразного и низменного в
домен эстетики противоречит, на наш
взгляд, ценностной трактовке проблемы,
развернутой автором. Ценностное отношение
эмоционально, причем возникающее при
этом переживание всегда носит положитель¬
ный характер, порождает всегда особого
рода радость. Сам автор, рассматривая осо¬
бенности эстетического отношения, назы¬
вает его «бескорыстным» (1,45), то есть
лишенным непосредственного практическо¬
го интереса. Безобразное и низменное вызы¬
вают внеэстетические, практические эмо¬
ции — возмущение (если речь идет о жиз¬
ненном явлении) или скуку (если речь идет
об искусстве). Но, возразят нам, ведь ис¬
кусство не ограничивается изображением
одних только прекрасных предметов и яв¬
лений реального мира. На этот вопрос отве¬
чает сам автор: «Оно воспроизводит и урод¬
ливое и низменное, но при этом оно всегда
стремится прекрасно их воспроизводить, да¬
бы ценой красоты изображения искупить,
если можно так выразиться, безобразие из¬
ображаемого» (I, 63). Эстетическое пере¬
живание, следовательно, возникает не от
самого безобразного, а от художественной
правды о Нем. Вопрос это спорный, но нам
кажется, чтб проблему системы эстетиче¬
ских категорий, поставленную автором, сле¬
дует скорее решать, исходя из идеи восхо¬
ждения от абстрактного к конкретному.
В основу системы понятий, по нашему мне¬
нию, должно быть положено предельно об¬
щее отношение — «клеточка» всей кон¬
струкции. Коль скоро наиболее общим при¬
знаком лйбои эстетической эмоции служит
наслаждейие, то предельно абстрактным по¬
нятием в эстетике логично считать прекрас¬
ное, Все остальные эстетические категории
конкретизйруют, «наполняют» содержани¬
ем это понятие (подобно тому, как катего¬
рии гегелевской логики представляют собой
конкретизацию предельно абстрактного по¬
нятия— бытия). От прекрасного к воз¬
вышенному, драматическому, трагическо¬
му, комическому, типическому — таким
нам представляется путь движения мыс¬
ли . от абстрактного к конкретному в
эстетике.
Во второй части работы М. С. Каган боль¬
шое внимание уделяет анализу основной
проблемы искусства — художественному об¬
разу. Он справедливо Подчеркивает, что
художественный образ не во всех видах ис¬
кусства носит Изобразительный характер:
«композитор и архитектор создают худо¬
жественные образы, которые никаких кон¬
кретных предметов и явлений вообще не
изображают, а музыкальный образ и неред¬
ко образы в лирической поэзии лишены ка¬
кой-либо наглядности. Следовательно, «об¬
раз-изображение» — это не эстетическое
понятие, и его недопустимо смешивать с
«образом художественным», который может
иметь изобразительный характер, а может
его не иметь» (II, 9). Мы бы считали нуж¬
Критика и библиография
175
ным подчеркнуть, что художественный об¬
раз— результат не только отражения, но
и преобразования действительности. Весьма
убедительно разрушает автор представления
об искусстве как об исключительно позна¬
вательном виде деятельности. Искусство
многогранно, в общественной жизни оно
выполняет по крайней мере четыре функ¬
ции: коммуникативную, гедонистическую,
просветительную и воспитательную.
Рассматривая искусство как средство
общения между людьми, автор отмечает не¬
обходимость понимать его специфический
образный язык. Между тем «обычно необхо¬
димость эта людьми не осознается. Им ка¬
жется, что восприятие пейзажной картины
столь же просто и непосредственно, как
эстетическое восприятие природы, что вос¬
приятие спектакля или кинофильма тожде¬
ственно восприятию реальных человеческих
действий, что роман читается точно так же,
как письмо друга или газетная статья»
(II, 213). Золотые слова! Они ещё раз на¬
поминают о том, что для понимания язы¬
ка искусства, так же как для понимания
языка науки, необходима подготовка,
необходимы знания, необходим развитый
вкус.
Говоря о воспитательной функции искус¬
ства, автор подчеркивает, что речь идет не
о моральном и политическом назидании —
последнее скорее приводит к обратному ре¬
зультату. «Искусство воспитывает людей,
когда оно расширяет их реальный жизнен¬
ный опыт, давая им возможность испытать
и пережить то, чего им не пришлось испы¬
тать и пережить в действительной жизни»
(II, 223). Роль художника в обществе вели¬
ка, и организованный на разумных началах
социальный организм относится поэтому с
величайшим вниманием и заботой к носи¬
телям своей эстетической культуры. Этой
теме в рецензируемой книге посвящено не¬
мало хороших страниц.
Мы не будем пересказывать ход мыслей
автора в лекциях «Происхождение искус¬
ства», «Видь! искусства», «Диалектика
художественного содержания», «Диалекти¬
ка художественной формы». Они интересны
и содержательны, и мы не останавливаемся
на них только потому, что хотим привлечь
внимание читателя к не мепее интересному,
но более дискуссионному материалу третьей
части исследования, которая озаглавлена
«Диалектика художественного развития».
Автор убежденно отстаивает неоднократ¬
но подвергавшуюся сомнениям идею про¬
грессивного развития художественной куль¬
туры. Первые лекции третьей части поёвя-
щены анализу художественного развития
человечества как социально детерминиро¬
ванному процессу, в ходе которого законо¬
мерно меняются:
«а) объект художественного освоения —
человеческая жизнь и ее естественная
среда, природа;
б)	субъект творчества — художник, его
сознание, его понимание жизни, его идеалы;
в)	предмет искусства, образующийся си¬
стемой отношений между миром и социаль¬
но-представительной личностью — худож¬
ником;
г)	метод художественного творчества, с
помощью которого создаются модели жизни;
д)	содержание искусства, отражающее
предмет художественного познания и выра¬
жающее мироощущение и мировоззрение
художника;
е)	форма искусства, необходимая для во¬
площения эволюционирующего содержания
и постоянно расширяющая диапазон своих
средств благодаря развитию техники;
ж)	условия художественного производ¬
ства, непосредственно зависящие от эконо¬
мической, политической и т. д. организации
общества;
з)	условия потребления художественных
ценностей и обусловленные ими формы
взаимодействия между художником и его
аудиторией» (III, 9—10).
От взора автора не укрываются и те про¬
тиворечия, которыми отмечен путь прогрес¬
сивного движения искусства. Он говорит о
своеобразном законе неравномерности худо¬
жественного развития: создание в ту или
иную эпоху условий, способствующих про¬
цветанию определенных видов или жанров
искусства, подчас оборачивается регрессом
других видов или жанров. Это связано с за¬
кономерным возникновением и умиранием
вполне определенных типов социального
сознания, и предположение автора о том,
что в будущем появятся условия для равно¬
мерного развития всех отраслей художест¬
венной жизни, нам представляется дискус¬
сионным.
Дискуссионным, на наш взгляд, является
также перенесение на прошлые эпохи неко¬
торых закономерностей, свойственных толь¬
ко капиталистическому способу производ¬
ства. Автору изменяет присущее ему чув¬
ство Историзма, когда он во всех периодах
истории человечества стремится увидеть
общественное сознание разорванным на две
полярные противоположности. Он объявляет
лишь кажимостью те представления об уди¬
вительной цельности художественной куль¬
туры античности и феодализма, которые
стали традиционными (см. И1, 69); на наш
взгляд, распад единства художественного и
материального производства, а следователь¬
но, и появление профессионального искус¬
ства автор датирует слишком ранним перио¬
дом, относя этот процесс к распаду перво¬
бытнообщинных отношений (III, 17).
В настоящее время внимание историков
и философов приковано к изучению докапи¬
талистических формаций, причем все яснее
176
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
вырисовывается • неправомерность рассмот¬
рения капитализма в одном ряду с пред¬
шествующими ему ступенями классового
общества. И античность и феодализм пред¬
ставляют собой переходные общества; на¬
ряду с частной собственностью здесь огром¬
ную роль играют общинные отношения.
Только капитализм полностью разрушает все
формы личных зависимостей и устанавли¬
вает господство вещных отношений. Отрыв
искусства от материально-практической, де¬
ятельности совершился в исторически обо¬
зримое время, на сравнительно позднем эта¬
пе развития общества. Ремесло, выступаю¬
щее ныне антиподом искусства, в условиях
докапиталистических формаций не противо¬
поставлялось последнему. Отделение искус¬
ства от материального производства проис¬
ходит в ту эпоху, когда ремесло разлагается
под влиянием рыночных отношений, усту¬
пая место мануфактурному, а затем и про¬
мышленному производству. Художественное
творчество приобретает новые черты, появ¬
ляется то, что мы именуем «профессиональ¬
ным искусством». Однако и в этот период
связь между классовыми отношениями и
искусством носит далеко не всегда непо¬
средственный характер. Нам кажется так¬
же, что автор слишком прямолинейно делит
русское искусство XX века на «два нацио¬
нальных искусства» (III, 109).
Богатую пищу для размышлений дают
последние лекции —«Творческий метод,
стиль, направление» и «Формирование и
развитие социалистического искусства».
Здесь ставятся и находят оригинальное ре¬
шение вопросы, волнующие как теоретика
искусства, так и практического работника.
В центре рассмотрения — проблема метода.
Автор выступает против взгляда, согласно
которому существуют лишь два способа
художественного обобщения — типизация и
идеализация.
Надо отметить, что анализ классических
художественных -произведений в работе
Кагана интересен и содержателен, хотя, ра¬
зумеется, далеко не бесспорен, особенно ко¬
гда речь идет о современном искусстве.
В заключение коротко о библиографиче¬
ском указателе, изданном в качестве прило¬
жения к «Лекциям». Его ценность состоит
прежде всего в том, что подобного рода
сводный справочник отсутствует в нашей
библиографии, а зарубежные издания имеют
солидную давность и игнорируют советскую
литературу. М. С. Каган охватил около по¬
лутора тысяч работ на доступных ему язы¬
ках — русском, французском, немецком,
английском, болгарском. Пользование спра¬
вочником, правда, несколько затруднено
тем обстоятельством, что его структура под¬
чинена структуре «Лекций». Трудно понять,
почему «Статьи и мысли об искусстве» Гете
значатся только в разделе «Искусство и
действительность», двухтомник Дидро про¬
ходит также и по разделу «Творческий ме¬
тод», а избранные произведения Гердера
можно обнаружить в трех разделах. Гораздо
целесообразнее библиографический указа¬
тель строить по алфавиту: это облегчает
поиски и позволяет избежать повторений.
А. В. ГУЛЫГА
Коротко о книгах
Ф. Т. МИХАЙЛОВ. Загадка человеческого «Я». М., Политиздат, 1964, 270 стр.
Основная тема книги Ф. Т. Михайлова—
теория происхождения и сущности челове¬
ческого сознания. «Загадка человеческого
«Я» — это название (надо признать, яркое
и точное) интереснейшей и актуальной фи¬
лософской проблемы: как человек научил¬
ся познавать мир, как он увидел самого се¬
бя, осознал свое «Я». Секрет «Я» — это
вопрос об индивидуальном сознании, не¬
повторимом, своеобразном, личном. Это
вопрос о том, как сознание помогает чело¬
веку ориентироваться в окружающем мире,
в обществе, как оно координируется с об¬
щественным сознанием.
В целом книга оставляет хорошее впе¬
чатление. Ф. Т. Михайлов сумел возбудить
интерес к избранной теме. Очевидно, мы не
ошибемся, предположив, что читателю по¬
нравятся в книге яркая, живая форма изло¬
жения философских вопросов, ее полемиче¬
ская направленность, отсутствие тривиаль¬
ных поучений, политической трескотни, ко¬
торую некоторые авторы умудряются прота¬
щить в книги по сугубо гносеологическим
проблемам. В книге удачно используется
ряд приемов популяризации сложных науч¬
ных идей. Это и оригинальные заголовки
(«Когда .прав Кант?», «Можно ли предста¬
вить себе треугольность?» и др.), и диалог
между сторонниками различных точек зре¬
ния (глава первая, § 2, «Мыслит ли мозг?»,
глава четвертая, § 1, «Конец психофизиче¬
ской проблемы»), беседа с воображаемым
оппонентом (стр. 43—49), проходящий че¬
рез всю книгу полемический разговор с
Б. Расселом, интересные примеры (стр.
35—36, 38 и др.). В отличие от многих
авторов научно-популярных книг по фило¬
Софии Ф. Т. Михайлов не ориентируется на
предельно низкий читательский уровень, на
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
177
читателя, который рассчитывает за один
присест («надо подготовиться к семинару»,
«сдать экзамен в вечернем университете»)
овладеть суммой философских знаний. Ре¬
цензируемая книга — для тех, кто любит
подумать, поразмышлять над загадками на¬
уки, кто не любит все принимать на веру и
умеет критически подойти к прочитанному.
Средством, используемым для решения
поставленных задач, является непринуж¬
денная беседа с читателем. Ф. Т. Михайлов
живо рисует ситуации, в которых может
оказаться любой человек; он широко ис¬
пользует аналогии, диалоги, обращается к
воображению читателя. Но каждый раз эти
приемы направлены на то, чтобы, отталки¬
ваясь от известного или легко вообразимо¬
го, приковать внимание читателя к проб¬
леме сознания, заставить его размышлять
над различными путями решения.
Выяснение этих вопросов, в свою оче¬
редь, потребовало от автора решения трех
задач: 1) проделать историко-философский
экскурс1 по проблеме, что такое знание
и как оно формируется. Иными словами,
осветить подходы к этой проблеме, выявить
те тупики, в которые попадала философская
мысль в силу неверной постановки вопроса
(глава вторая); 2) раскрыть взаимодейст¬
вие индивидуального и общественного со¬
знания (глава третья) и 3) показать созна¬
ние как процесс, возникающий и соверша¬
ющийся на базе общественно-производ¬
ственной деятельности людей и неразрывно
связанный с языком. Автор как бы очища¬
ет проблемы от ложных подходов, от веко¬
вых и недавно возникших предрассудков и
дает материалистическое обоснование
априоризма. Автор показывает ограничен¬
ность созерцательного домарксовского мате¬
риализма, всякой немарксистской теории,
стоящей на позиции «гносеологической ро¬
бинзонады» и не признающей обществен¬
ной природы познания; полезна критика
Ф. Т. Михайловым современных гносеоло¬
гических предрассудков — представления
об индивидуальном познании как ступенча¬
том процессе (разделение познания на чув¬
ственную и рациональную ступени имеет
смысл только применительно к истории по¬
1 Ф. Т. Михайлов оговаривает, что прол-
принятое им фрагментарное изложение то¬
чек зрения некоторых домарксовых мысли¬
телей не является историко-философским
экскурсом. По нашему мнению, такое огра¬
ничение сильно обеднило исследование. Со¬
знательно отказавшись от историко-фило¬
софского анализа и пойдя по пути переска¬
за (иногда весьма вольного) взглядов Гоб¬
бса, Декарта, Канта и других философов,
автор не показал главного аспекта пробле¬
мы — чем (состоянием науки, обществен¬
но-исторической практики) был обусловлен
тот или иной подход к решению коренного
гносеологического вопроса.	. .
12. «Вопросы философии» № 10.
знания) и представления о мозге как вме¬
стилище сознания и др.
Если в немногих словах попытаться
определить общий пафос этой живо напи¬
санной книги, то, пожалуй, не будет ошиб¬
кой сказать, что она направлена против
примитивных суждений о философии, про¬
тив вульгаризации и упрощенчества, про¬
тив низведения марксистской философии до
уровня обыденного сознания или, что часто
равносильно этому, до уровня домарксист¬
ского материализма в вопросах, относящих¬
ся к теории познания. В этом главное до¬
стоинство и несомненная ценность рассмат¬
риваемой книги.
И все же, когда переворачиваешь послед¬
нюю страницу, остается чувство неудовлет¬
воренности. Кажется, что книга все-таки
не закончена. Это, по-видимому, объясняет¬
ся тем, что перед глазами автора, точнее,
перед его внутренним взором, не, стоит по¬
стоянно один и тот же собеседник, один и
тот же читатель. Многие страницы, особен¬
но начальные разделы, обращены к чита¬
телям, для которых эта работа является
одной из первых философских книг, кото¬
рая должна помочь читателю ознакомиться
с проблемами и методологией философского
исследования. Другие же обращены к тем,
кто уже прослушал вузовский курс филосо¬
фии, включающий историю философии. И,
наконец, имеются рассуждения, явно рас¬
считанные на профессионала. Для непод¬
готовленного читателя многие места, осо¬
бенно из историко-философского введения,
покажутся трудными, так как они перегру¬
жены именами, названиями философских
школ. Читателю, знакомому с историей фи¬
лософии, эти же части покажутся элемен¬
тарными. Читатель-специалист, берущий в
руки популярную книгу, вряд ли будет вы¬
сказывать претензии в связи с тем, что
там не обсуждаются интересующие его
спорные проблемы. Но он вправе требовать,
чтобы автор, вступающий в полемику с
ним, со специалистом, не ограничивался
туманным намеком на «некоторых филосо¬
фов», не уходил от более точного и ар¬
гументированного разбора его точки зре¬
ния, не маскировался удачным афоризмом,
служащим в то же время мостиком для пе¬
рехода к другой проблеме.
Наиболее трудный и спорный вопрос о
внутренних образах изложен, особенно в
первом диалоге, далеко не лучшим спосо¬
бом. Оборвав затянувшийся спор двух дру¬
зей, автор почему-то не счел нужным под¬
вести итог этой беседе. И позднее, опро¬
вергнув как будто бы целиком тезис о су¬
ществовании внутренних образов, автор на
следующих страницах без особых оговорок
оперирует понятиями «внутренние пере¬
живания*, «внутренний мир» и т. п.
Имеются и другие погрешности. Когда

178
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Ф. Т. Михайлов берется поучать студентов,
как сдавать экзамены, преподавателей, как
читать лекции, авторов книг, как надо и
как пе надо писать, то трудно отделаться
от впечатления, что эти детали портят в об¬
щем живую картину.
Поскольку книга рассчитана на массо¬
вого читателя, автору следовало бы также
учесть и некоторые, может быть, не очень
серьезные, но все же значимые «психоло¬
гические» моменты. Читатель, для которого
предназначена эта книга, как правило, со
словом «философия» связывает прежде все¬
го понятие «марксистско-ленинская филосо¬
фия», и такие слова, как «наука», «естест¬
вознание», «естествоиспытатель», воспри¬
нимаются им как синоним самого передово¬
го, значимого, ценного. И когда в первых
же параграфах автор весьма нелестно отзы¬
вается и о естествознании и о философии,
это лишь сбивает с толку и может породить
недоверие прежде всего к самому автору.
В целом же, повторяем, книга Ф. Т. Ми¬
хайлова представляет собою нужную и
весьма полезную популярную работу. Хо¬
чется надеяться, что при повторном изда¬
нии автор устранит изъяны, снижающие ее
качество.
М. М. СИДОРОВ
От средневековья к вершинам современного прогресса. Об историческом опыте разви¬
тия народов Средней Азии и Казахстана от докапиталистических отношений к социа¬
лизму. Под редакцией М. С. Джунусова. «Наука», АА., 1965, 294 стр.
Авторы книги поставили перед собой
актуальную задачу — осмыслить богатый,
разносторонний опыт социальных преобра¬
зований в республиках Советского Востока
и на этой основе вывести закономерности их
перехода от феодальных устоев, минуя ка¬
питализм, к социализму.
В первом разделе книги рассматривают¬
ся закономерности политической жизни
среднеазиатских народов. Авторы (М. М. Су-
жиков, М. X. Хакимов, С. 3. Зиманов, М. А.
Биндер и С. А. Раджабов) подчеркивают,
что ликвидация социального и национально¬
го гнета начинается с политического акта
победы народных масс над колониальной
буржуазией, феодалами и другими реакци¬
онными силами. В разделе исследуются по¬
литические формы самоопределения наро¬
дов, процессы национально-государственно¬
го размежевания и образования автономных
и союзных республик, развитие демократии
и государственного суверенитета, а также
формы политической взаимопомощи между
народами нашей страны. Интересен анализ
революционных процессов в Хиве и Буха¬
ре, где местный пролетариат был очень ма¬
лочислен и не было организаций партии, а
значительная часть дехкан находилась под
влиянием мусульманского духовенства и
национальной буржуазии.
В районах Советского Востока решались
трудные и сложные задачи и в области
экономической. Этому посвящен второй
раздел книги. На богатом фактическом ма¬
териале авторы (С. Б. Баишев, Г. Е. Юдин,
И. В. Маевский, Ш. Н. Ульмасбаев,
О. Б. Джамалов, К. Н. Бедринцев, Й. К. Нар-
зикулов и Э. Ю. Юсупов) показывают, как
изменялся характер кустарно-промышлен¬
ного производства и преодолевалась его
однородность, как преобразовывалась
структура сельского хозяйства, базировав¬
шаяся в прошлом на монокультурах, как
возникали и расширялись экономические
связи с другими областями страны. При
рассмотрении проблем индустриализации и
коллективизации приводятся интересные
данные о социалистическом преобразова¬
нии ремесленно-кустарного производства,
анализируются особенности кооперирования
крестьянства, состоявшие в том, что пере¬
ход от единоличных форм ведения хозяй¬
ства к коллективным осуществлялся одно¬
временно с процессом оседания кочевников
и полукочевников.
Духовные, семейно-бытовые и нацио¬
нальные отношения, как известно, являют¬
ся наиболее устойчивыми сторонами обще¬
ственного организма. Особенно интересны
третий и четвертый разделы книги, посвя¬
щенные проблемам изменения этих общест¬
венных институтов (авторы — Ю. Д. Де-
шериев, А. Э. Измайлов, С. Умаров,
Б. Д. Керимжанова, 3. Г. Османова,
Г. С. Сапаргалиев, М. С. Сильченко,
Р. X. Аминова, Б. Пальванова, М. Г. Ва¬
хабов, Г. П. Васильев и Н. А. Кисляков).
В семи главах этих разделов исследуются
такие сложные вопросы, как вопрос об
особенностях развития национальных язы¬
ков, о системе народного образования,
о художественной культуре, и другие.
Книга содержит богатый фактический
материал, который будет полезен для пре¬
подавателей и пропагандистов.
А. С. ГРИГОРЬЕВ

Вниманию товарищей, занимающихся в системе
партийной учебы
В настоящем номере по теме «Философские проблемы современной науки» пе¬
чатается статья П. В. Копнина «Логика, научного познания». Дополнительно можно
использовать следующие работы по этой проблематике;
1.	Логика научного исследования. М., 1965.
2.	Проблемы логики познания. М., 1965.
3,	К о п н и н П. В. Логика научного исследования и её основные понятия, «Во¬
просы философии» К° 3, 1964.
4.	Овчинников Н. Ф. О разработке теории научного знания, «Вопросы фило¬
софии» N° 2, 1964.
5.	Туровский М. Б. Диалектика как метод построения теории, «Вопросы фи¬
лософии» Я° 2, 1965.
По теме «Критика основных направлений современной буржуазной философии й
социологии» публикуется статья Ю. К. Мельвиля «Основные понятия и принципы
прагматизма». Дополнительно по этой проблематике можно использовать следующую
литературу: М. С. Бернштейн «Закат Прагматистской педагогики», «Вопросы фило¬
софии» № 1, 1964; Ю. К. Мельвиль «Конфликт науки и религии в философии
Ч. Пирса», «Вопросы философии» № 9, 1964; П. Кроссер «Нигилизм Джона
Дьи», М., 1958 (перевод с английского).

BRIEF SUMMARIES OF MAIN ARTICLES
LG. KURAKOV, Science and the Efficiency of Social Production (Second article)
The author examines certain economic and social problems arising out of the
questions raised in the first article. The article specifies the basic indices of material stimu¬
lation: the growth of profits for the two (preceding and current) periods and the index of
production efficiency. The author focusses attention on a number of important problems
connected with the methodology of national-economic planning and emphasizes that in
order to determine the volume of the national income it is necessary in the first place to
take into account the effect resulting from the introduction of the latest scientific and
technological achievements, extension of the range of manufactured goods, improvement
of production techniques and of quality standards. The author examines economic prob¬
lems in close connection with such social problems as employment, the extension of
services and the development of the поп-material spheres of production. The author estima¬
tes the actual effect yielded by the introduction of up-to-date scientific and technological
achievements in the national economy, stressing that the principal form of developing the
country’s productive forces is the planned system of measures ensuring higher output per
worker in all branches of material production, a steady rise of labour productivity with
simultaneous reduction in the relative share of capital investments.
G. E. GLEZERMAN. Interest as a Sociological Category
The article shows the significance of the category of interest for a clear understand¬
ing of men’s social activity and of the historical process. In the opening part of his ar¬
ticle the author proves that men’s interests are, in the final analysis, the chief motive force
of their activity in all spheres of social life. At the same time he makes a point of stressing
that these interests cannot be reduced exclusively to personal ones, that in any more or
less developed society there exist multiform interests, including personal, group, class,
social, etc. It is further emphasized that the interests are objective in character because
they'express the requirements of life, of the development of society, class and man.
The author distinguishes the shaping of interests as a phenomenon of objective na¬
ture, their reflection in the consciousness of men, which can be more or less accurate,, cor¬
rect or distorted, and, lastly,’their realization through the practical activity, through the
struggle. In the concluding part of his article the author' examines the problem of * the
interconnection and со-and subordination of different interests, pointing to the objective
basis created by a socialist society for a rational, harmonious combination of social
interests with collective and personal ones. A proper account of people’s interests, finding
the most effective forms of combining these interests in the given conditions are the
necessary links in the mechanism of applying the objective laws of social development
under socialism.
V. A. YADOV (Leningrad). The Role of Methodology in Determining the Methods and
Techniques of Concrete Sociological Research
The article substantiates the idea - that the methodology of concrete sociological
research is a complicated procedure in Which the general, whole and special methodologies
are closely interconnected. His polemics with R. Merton and certain other authors brings
the author to the • following conclusion: the general sociological theory appears as a
theoretical system of a more general order in relation to spectific theories and
performs the- function Of general - methodology, while - special theories play the role
of special methodology in relation to concrete sociological research.-The author gives, a
definition of the terms “method”, “techniques” and “procedure” of research, classifies the
methods and techniques of concrete sociological .research and shows the extent to which
		SUMMARIES 	 185
they are influenced by methodology and methodological principles. The article stresses the
significance of elaborating special sociological theories which, relying on the principles
of the general sociological theory (historical materialism), must chart a reliable path from
scientific abstractions grasping the essence of social phenomena to the establishment of
authentic facts furnished by living reality and expressing the essential properties of in¬
vestigated objects.
L. A. ABRAMYAN. The Basic Concepts of Semiotics
Semiotics can be defined as a general theory of signs. At the present time, however,
the semiotic conceptions clearly reveal a tendency of gravitating towards certain particular
subjects conserned with an analysis of the sign and signed systems. Some of these con¬
ceptions are logico-mathematical in character, others—psychologico-linguistic, others
still—cybernetical. Each of them can be fruitful in a definite sphere of sign-functioning. In
this sense they do not negate but rather complement each other. Nevertheless, the existence
of a series of widely-differing conceptions does not solve the problem of semiotics as a
general theory of signs. Examining the possible ways of constructing the latter, the author
makes a detailed analysis of the semiotic concept of the sign and the problem of meaning.
The general-semiotic concept of the sign can be evolved only on the basis of contentive-
theoretical research at a level of „developing the very nature.** In this connection the
article subjects to a close analysis the linguistic signs and the process of communication
realized in three principal forms—unilateral, bilateral and reflective. Research in the
evolution of the communication process will disclose the main spheres of sign-functioning:
biological, specifically human and technical. His searching analysis of the different con-,
cepts of meaning enables the author to draw the conclusion that meaning is a property
of the sign, which exists as a relation. The semantic meaning as such should be characteri¬
zed as double-relatedness of the sign—to the object to be signed and to its generalized
reflection. The relation of sign to object is thus mediated by an ideal image of the latter,
Y. А/ZAMOSHKIN and L. N. MITROKHIN. Socio-Psychological
Roots of Anti-Communism
The authors make an attempt to trace the connection of anti-communist ideology with
certain tendencies in American social psychology, notably with Right extremism inevitably
engendered by the contradictions of contemporary state-monopoly organization.
The entire spiritual life of contemporary America is keynoted by the sharp conflict
between traditional individualism and the new system of norms and values engendered
by the development of the bureaucratic and centralist organization. Differently expressed
manifestations of dissatisfied individualism can be encountered today in. most diverse sec¬
tions of American society. It is precisely the anarchist revolt of an unsuccessful individua¬
list, a kind of - Lumpen-bourgeois,. that provides, in the authors’ opinion, the nutritive
psychological soil for the anti-communist propaganda of ultra-Right, most reactionary
organizations operating in the U.S.A.	.
The authors also dwell on another typical feature in the development of American
anti-.communism—the conceptions concocted by overt monopoly ideologists and based on
contraposing the social discipline of state-monopoly capitalism to the social discipline
founded on public ownership of the means of production (these conceptions are elaborated
along the lines of the Industrial Society Theory).
Hysterical individualism and bureaucratic substitute for collectivism represent two
closely interconnected and interdependent tendencies.
I.	A. AKCHURIN. The Development of the Conceptual Apparatus of the Psysics of
Elementary Particles
The new fundamental ideas of physics and mathematics, as a rule, emerge from men’s
practical production activity, from the practical experience of work with new, still inad¬
equately investigated objects. The tempestuous development of experimentation in the
physics of elementary particles, the extensive practical application of electronic computers
and the gradual transition to the mathematical method of research justify the assumption
that the future theory of submicroprocesses will hardly be a theory of certain equations
(this method has become obsolete because it is capable of reflecting a very limited amount
of information). Roughly speaking, the future theory of elementary particles will be
imbued with the physical content of algebraic topology (just as the postulates of quantum
mechanics are nothing but postulates of the theory of Gilbertian spaces). The principal
role in this theory will be played not by equations but, apparently, by so-called spectral
continuities, e g., definite group continuities which characterize the “structure” (spec¬
trum) of topological spaces.	.

CONTENTS
Kurakov 1. G. Science and the Efficiency of Social Production (Second
article)	 3
Glczerman G. E. Interest as a Sociological Category	15
Yadov V. A. (Leningrad) The Role of Methodology in Determining the
Methods and Technics of Concrete Sociological Research ....	27
Kopnin P. V. (Kiev) Logic of the Scientific Cognition	38
Abramian L. A. (Erevan) The Basic Concepts of Semiotics	49
Melvill I. K. Pragmatist “Reconstruction in Philosophy” and Its Real
Meaning	.	60
Chesnokov G. D. (Gorky) The Problem of Civilization in Arnold
Toynbee’s Philosophy of History	69
Zamoshkin I. A. and Mitrokhin L. N. Socio-psychological Roots of Anti¬
Communism 	 79
Akchurin I. A. The Development of the Conceptual Apparatus of the
Physics of Elementary Particles	  91
Kibrik E. A. The Objective Laws of Composition in Fine Arts .... 102
SCIENTIFIC COMMUNICATIONS AND PUBLICATIONS
From the Karl Marx’ Manuscript “Critics of Political Economy" ... 113
CONSULTATION
Arab-Ogly E. A. Anti-Communism is a Plot of Doomeds ...... 124
DISCUSSION
Voinov L. I. and Kuznetsov A. S. The Dialectics of Development of the
Socialist Society	136
LIFE IN SCIENCE
All-Union Symposium of Sociologists 		156
BOOK REVIEWS
Kolchoz is a School of Communism for peasantry (A Complex Sociolo¬
gical Research of the Kolkhoz “Rossia”). Mysl Publishing House,
Moscow, 1965, 359 p. (by I. V. Arutiunian)	166
A.	N. Vialtsev. The Discret Space and Time. Moscow, Nauka Publish¬
ing House» 1965, 398 p. (by R. A. Aronov)	169
M.	S. Kagan. Lectures on the Marxist-Leninist Aesthetics. 3 Volumes
and Bibliography. Leningrad, 1961-1966 (by A. V. Gulyga) . . 173
F.	T. Mikhailov. The Mystery of the Human Self. Moscow, Politizdat
Publishing House, 1964, 270 p. (by M. M. Sidorov)	176
From the Middle Ages to the Summit of Modern Progress. On the Hi¬
storical Experience of the Peoples of Central Asia and Kazakhstan
in Transition from Pre-Capitalist Relations to Socialism. Ed. by
M. S. Junusov. Nauka Publishing House, Moscow, 1965, 294 p.
(by A. S. Grigoriev) . 		178
PHILOSOPHY ABROAD
Computers and Thought. A Collection of Articles. Ed. by Edward
A. Feigenbaum and Julian Feldman. Me Grow-Hill Book Company,
N. Y., 1963, 535 p. (by A. V. Napalkov and I. V. Orfeyev) .	'"°
English Summaries	 184
I he Authors  	10U

SOMM AIRE
Kourakov I. G. Science et leffectivite de la production sociale
(deuxieme article)	 3
Glezerman G. E. L’interet comme categorie sociologique	 15
Iadov V. A. (Leningrad) Le rdle de la mfcthodologie pour l’61aboration
des methodes et de la technique des recherches dans la sociologie
appliquee	27
Kopnine P. V. (Kiev) Logique de la connaissance scientifique ....	38
Abramian L. A. (Erevan) Les concepts fondamentaux de semiotique 49
Melville I. K. La «reconstruction» pragmatiste dans la philosophic et
son sens propre	49
Tchesnokov G. D. (Gorki) Le probleme de civilisation dans la
philosophic de 1’histoire de Arnold Toynbee	69
Zamochkine I. A. et Mitrokhine L. N. Les sources sociales et
psychologiques de I’anticommunisme en U.S.A	79
Aktchourine I. A. Developpement de 1’appareil conceptuel de la physique
des particles elementaires

Kibrik E. A. Les lois objectives de composition dans les arts plastiques 102
COMMUNICATIONS ET PUBLICATIONS SCIENTIFIQUES
Du manuscrit de K. Marx «Critique de I’econornie politique» « ... 113
CONSULTATION
Arab-Ogly E. A. Anticommunisme est un complot des condamnes ... 124
DISCUSSION
Voinov L. I. et Kouznetsov A. S. Dialectique du developpement de la
societe socialiste	  136
VIE SCIENTIFIQUE
Symposium des sociologistes de 1’U.R.S.S. 		156
NOTES CRITIQUES
Kolkhoze est I’ecole du communisme pour les paysans (une recherche
sociologique concrete du kolkhoze «Rossia»). fiditions Mysl.
Moscou, 1965, 359 p. (par I. V. Aroutiunian)	166
Vialtsev A. N. L’espace et temps discret. Moscou. Les Editions Naouka,
1965, 398 p. (par R. A. Aronov)	169
M. S. Kagan. Cours de 1’esthetique marxiste-leniniste. Tomes 1—III
et bibliographic. Leningrad, 1961—1966 (par A. V. Goulyga) . . . 173
F. T. Mikhailov. L’enigme de Г Ego. Les Editions Politizdat, Moscou,
1964, 270 p. (par M. M. Sidorov)	  .	176
Des conditions du moyen age au sommet du progres moderne. De
rexperience du developpement historique des peuples d’Asie Centrale
et Kazakhstan des relations precapitalistes au socialisme. Sous la
redaction de M. S. Djounousov. Les Editions Noauka, Moscou, 1965,
294 p. (par A. S. Grigoriev)	178
PHILOSOPHIE A L’ETRANGER
Computers and Thought. A Collection of Articles. Ed. by Edward
A. Feigenbaum and Julian Feldman. Me Grow-Hill Book Company,
New York, 1963. 535 p. (by A. V. Napalkov and I. V. Orfeyev) 179
Resumes en anglais . . 		184
Les auteurs	190

I N H A L Т
Kurakow 1. G. Wissenschaft und die Effektivitat der gesellschaftlichen
Produktion (zweiter Artikel)	  3
Cilesennan G. E. Das Interesse als soziologische Kategorie .....	15
Jadow W. A. (Leningrad) Die Rolle der Methodologie in der Aus-
arbeitung der Methoden und Technik in den konkret-soziologischen
Forschungen	 27
Kopnin P. W. (Kiew) Die Logik der wissenschaftlichen Erkenntnis 38
Abramjan L. A. (Jerewan) Die Grundbegriffe der Semiotik .....	49
Melwil J. K. Die pragmatische „Rekonstruktion in der Philosophic44 und
ihr richtiger Sinn	60
Tschesnokow G. D. (Gorkij) Das Problem der Zivilisation in Arnold
Toynbees Philosophic der Geschichte	  69
Samoschkin J. A; und Mitrochin L. N. Die sozialpsychologischen Quellen
des Antikommunismus in den USA	  79
Aktschurin I. A. Die Entwicklung des Begriffswesens der Physik der
Grundteilchen	  91
Kibrik E. A. Die objektiven Kompositionsgesetze in der bildenden Kunst 102
WISSENSCHAFTLICHE BERICHTE UND VEROFFENTLICHUNGEN
Aus Karl Marx’ Handschrift „Kritik der politischen Okonomie44 / . , 113
KONSULTATION
Arab-Ogly E. A. Antikommunismus ist Verschworung der Verdammten 124
DISKUSSION
Wojnow L. J. und Kusnezow A. S. Dialektik der Entwicklung der
sozialistischen Gesellschaft	• , ... / .136
WISSENSCHAFTLICHES LEBEN
Unionssymposium der Soziologen	156
REZENSIONEN
Kollektivwirtschaft ist die Schule des Kommunismus fur das Bauerntum
(eine komplexe soziologische Forschung der Kollektivwirtschaft
,,Rossija“) Verlag Mysl, Moskau, 1965,	359 S. (von
J. W. Arutjunjan)	 166
A. N. Wjalzew. Der diskrete Raum und die diskrete Zeit. Moskau, Ver¬
lag Nauka, 1965, 398 S. (von R. A. Aronow) . .  	169
M. S. Kagan. Vorlesungen fiber die marxistisch'-leninistische Asthetik in
* drei Banden, mit Bibliographie. Leningrad, 1961 — 1966 (von
A.	W. Gulyga) . . . .		 . 		.173
F. T. Michajlow. Das Geheimnis des Selbst. Moskau, Verlag Politisdat,
1964, 270 S. (von M. M. Sidorow) . . . . . . . . . . . . 176
Vom Mittelalter zum Gipfel des gegenwartigen Progresses. Die ge-
schichtliche Entwicklungserfahrung der Volker Mittelasiehs und
Kasachstans von den vorkapitalistischen Verhaltnissen zum Sozia-
lismus. Un-ter Redaktion von M. S. Djunusow. Moskau, Verlag
Nauka, 1965, 294 S. (von A. S. Grigorjew) . , , . . . . . . 178
PHILOSOPHIC IM AUSLANDE
Computers and Thought. A Collection of Articles. Ed. by Edward
A. Feigenbaum and Julian Feldman. Mac Grow-Hill Book Company,
N. Y., 1963, 535 p. (von A. V. Napalkow und J. W. Orfejew) . . . 179
Zusammenfassungen in Englisch	184
Die Autoren 		190

SU MAR 1 О
Kurakov I. G. La ciencia у la efectividad de la production social
(articulo dos)	 3
Glezerman G. E. Interes сото categorfa sociologica	 15
Udov V. A. (Leningrado) La importancia de metodologfa para
elaboration de los metodos у tecnica en las investigaciones
sociologicas concretas	27
Kopnin P. V. (Kiev) La logica del conocimiento cientifico	38
Abramian L. A. (Erevan) Las nociones fundamentales de la semidtica 49
Melvil Y. K. La <Reconstruccidn> pragmatista en la filosofia у su
sentido verdadero	60
Chesnokov G. D. (Gorki) El problema de la civilization en la filosofia
de la historia de Arnold Toynbee	69
Zamoshkin !. A. у Mitrojin L. N. Las raices socio-psicoldgical del
anticomunismo en los Estados Unidos	79
Akchurin I. A. El desarrollo de nociones en la fisica de las partfculas
elementares	 91
Kibrik E. A. Las leyes objetivas de composition en artes plasticas 102
COMUNICACIONES Y PUBLICACIONES CIENTIFICAS
Del manuscrito de Karl Marx «Critica de la economia politica» .... 113
CONSULTACION
Arab-Ogly E. A. Anticomunismo es complot de los condenados . a . . 124
DISCUSION
Voinov L. I. у Kuznetsov A. S. Dialectica del desarrollo de la
sociedad socialista	  136
VIDA CIENTIFICA
Simposio de los socidlogos de la U.R.S.S	156
RESENAS
E! koljos es la escuela del comunismo para el campesinado (inves¬
tigation sociologica compleja del koljos «Rossia». Editorial Mysl.
Moscu, 1965, 359 p. (рог I. V. Arutiunian)	166
Vialtsev A. N. Espacio у tiempo discrete). Moscu, Editorial Nauka,
1965, 398 p. (por R. A. Aronov) 		169
M. S. Kagan. Curso de la estetica marxista-leninista. Tomos I-III, con
la bibliografia. Leningrado, 1961-1966 (рог A. V. Gulyga) .... 173
F. T. Mijdilov. Enigma del Ego. Moscu, Editorial Politizdat, 1964,
270 p. (рог M. M. Sidorov)	 176
De Medioevo a pinaculo del progreso moderno. Sobre la via histdrica
del desarrollo de los pueblos de Asia Central у Kazajia de las
relaciones precapitalistas hacia el socialismo. Bajo de redaction de
M. S. Diunusov. Editorial Nauka, Moscu, 1965, 294 p. (por
A. S. Grigoriev)	178
FILOSOFIA EN EL EXTRANJERO
Computers and Thought. A Collection of Articles. Ed. by Edward
A. Feigenbaum and Julian Feldman. Mac Grow-Hill Book Company,
N. Y., 1963, 535 p. (рог A. V. Nap^lkov у I. V. Orfeyev) .... 179
Resumen en ingles	184
Los autores 		    .	190

Наши авторы
КУРАКОВ
Иван Григорьевич
— горный генеральный директор 2-го ранга, главный специа¬
лист Государственного комитета Совета Министров СССР по
науке и технике.
ГЛЕЗЕРМАН
Григорий Ефимович
— доктор философских наук, профессор, заведующий кафед¬
рой философии Академии общественных наук при ЦК КПСС.
ЯДОВ	— кандидат философских наук, заведующий лабораторией
Владимир Александровичсоциологических исследований Ленинградского государствен¬
ного университета.
копнин
Павел Васильевич
доктор философских наук, профессор, директор Института
философии АН УССР.
АБРАМЯН
Лев Арутюнович
— кандидат философских наук, старший научный сотрудник
сектора философии и права АН Армянской ССР.
МЕЛЬВИЛЬ
Юрий Константинович
— доктор философских наук, профессор философского фа¬
культета Московского государственного университета.
ЧЕСНОКОВ
Григорий Дмитриевич
— кандидат философских наук, и. о. доцента кафедры фи¬
лософии и научного коммунизма Горьковского государствен¬
ного педагогического института иностранных языков имени
Н. А. Добролюбова.
ЗАМОШКИН
Юрий Александрович
— доктор философских наук, доцент кафедры философии
Московского государственнопо института международных от¬
ношений.
МИТРОХИН
Лев Николаевич
— кандидат философских наук, старший научный сотрудник
Института философии АН СССР.
АКЧУРИН
Игорь Алексеевич
— кандидат философских наук, старший научный сотрудник
Института философии АН СССР.
КИБРИК
Евгений Адольфович
— народный художник РСФСР, лауреат Государственной
премии СССР.
АРАБ-ОГЛЫ
Эдвард Артурович
— кандидат философских наук, научный руководитель аспи¬
рантов Академии общественных наук при ЦК КПСС.

СОДЕРЖАНИЕ
И. Г. Кураков — Наука и эффективность общественного производ¬
ства (статья вторая) . . 		 3
Г. Е. Глезерман— Интерес как соцологическая категория ....	15
В.	А. Ядов (Ленинград) — Роль методологии в определении мето¬
дов и техники конкретно-социологического исследования . .	27
П. В. Копнин (Киев)—Логика научного познания . . . а . .	38
Л. А. Абрамян (Ереван) —Основные понятия семиотики ....	50
Ю. К. Мельвиль—Прагматистская «реконструкция в философии» и
ее действительный смысл	  61
Г. Д. Чесноков (г. Горький)—Проблема цивилизации в филосо¬
фии истории Арнольда Тойнби		 . .	70
Ю. А. Замошкин, Л. Н. Митрохин — Социально-психологические
корни антикоммунизма в США . . . . .:	80
И. А. Акчурин—Развитие понятийного аппарата физики элемен¬
тарных частиц	ч	92
Е. А. Кибрик — Объективные законы композиции в изобразитель¬
ном искусстве : : :	3	w ...... 103
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Из рукописи К. Маркса «Критика политической экономии» ... 114
КОНСУЛЬТАЦИИ
Э. А. Араб-Оглы — Антикоммунизм — заговор обреченных . . . 125
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Л. И. Воинов, А. С. Кузнецов — Диалектика развития социалисти¬
ческого общества .			137
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Э. В. Беляев, Г. И. Саганенко, Ю. А. Дмитриев, С. И. Голод—Все¬
союзный симпозиум социологов	  156
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Ю. В. Арутюнян—Конкретно-социальное исследование села . . 166
Р. А. Аронов — Проблема дискретности пространства и времени . 169
А. В. Гулыга — Опыт систематического изложения эстетики . . 173

192
СОДЕРЖАНИЕ
Коротко о книгах
М. М. Сидоров — Ф. Т. Михайлов. Загадка человеческого «Я» . ? 176
А. С. Григорьев — От средневековья к вершинам современного про¬
гресса. Об историческом опыте развития народов Средней Азии
и Казахстана от докапиталистических отношений к социализму 178
ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
А. В. Напалков, Ю. В. Орфеев—Новые пути моделирования
психики 	  .	179
Вниманию товарищей, занимающихся в системе партийной учебы . 183
Резюме на английском языке	 184
Наши авторы .	. . . 2 . .	190
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
М. Б. МИТИН (главный редактор), А. И< Берг, И. В. Блауберг, Ю. А. За¬
мошкин, В. А. Карлушин, Б. М. Кедров, В. Ж. Келле, В. С. Кеменов,
А. С. Ковальчук (заместитель главного редактора), П. В. Копнин,
А. Н. Леонтьев, С. Р. Микулинский, Т. И. Ойзерман, М. Э. Омельяновский,
Ю. В. Сачков, Ц. А. Степанян, Б. С. Украинцев, А. Ф. Шишкин.
Адрес редакции: Москва, Г-19, Волхонка, 14, комн. 103. Телефоны: Б 1-44-35, Д 3-35-40.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
А 10392.	Подписано к печати 10/Х 1966 г.	Формат бумаги 70Х108716'
Объем 12,0 физ. печ. л. 16,8 усл. печ. л. Тираж 33 750 экз. Изд. № 1939. Заказ 2257.
Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени В. И. Ленина
Москва, А-47, ул. «Правды», 24^

Цена 70 коп.
Индекс 70156
^Главное
управление
Г°СС"';;Р<1ХОВЛНИЯ «*
'рдзличиь»е
Договоры страхования жизни заключаются с
гражданами СССР в возрасте от 16 до 65 лет на
срок 5, 10, 15 или 20 лет, но не далее достижения
застрахованным 70-летнего возраста.
Ф По этим договорам Госстрах выплачивает
страховую сумму самому застрахованному по окон¬
чании срока действия договора страхования, а так¬
же при постоянной утрате застрахованным общей
трудоспособности от несчастного случая, проис¬
шедшего на работе или в быту.
ф В случае смерти застрахованного от болезни
или другой причины страховая сумма выплачи¬
вается лицу, назначенному для получения этой
суммы.	•
ф Месячный страховой взнос с каждых 100 руб¬
лей страховой суммы устанавливается в зависимо¬
сти от возраста лица, желающего застраховаться,
и срока страхования. Так, например, лица в возра¬
сте 30—37 лет при пятилетием сроке страхования
и страховой сумме 300 рублей уплачивают в месяц
5 руб. 25 коп.
Договоры страхования от несчастных случаев за¬
ключаются с гражданами в возрасте от 16 до 70 лет
сроком от 1 года до 5 лет.
ф Страховая сумма выплачивается при постоян¬
ной утрате общей трудоспособности или смерти
застрахованного от несчастного случая.
ф Страховой взнос с каждых 100 рублей стра¬
ховой суммы устанавливается в зависимости от
профессии страхователя и рода производства, где
он работает, в размере от 25 копеек до 1 рубля
20 копеек в год. Страховой взнос уплачивается
сразу за весь срок страхования вперед.
ф Для более подробного ознакомления с усло¬
виями страхования и заключения договора обра¬
щайтесь в инспекцию или к агенту Госстраха.
Инспекция Госстраха имеется в каждом районе,
мм Агента Госстраха можно вызвать к месту
жительства или работы.