Год издания 2-й
ЗАПИСКИ
НАУЧНОГО
ОБЩЕСТВА
МАРКСИСТОВ
№ 6 (2)
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

1923     Год издания 2-й     № 6 (2)     Июль—Декабрь     1923
ЗАПИСКИ
ИОД РЕДАКЦИЕЙ
ПРОФ. М. В. СЕРЕБРЯКОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ЛЕНИНГРАД
1924

Гиз. № 5879.
Ленинградский Гублит. № 1809.
Отпеч. 1.500 экз.

ЭНГЕЛЬС И МЛАДОГЕГЕЛЬЯНЦЫ 1).
III.	«Свободные» и «христианская героическая поэма».
На рубеже сороковых годов Германия вошла в полосу поли¬
тической непогоды, лет через восемь разразившейся очистительной
грозой. На мертвенном небе темной реакции уже начинали кое-
где реять первые буревестники революции. На поверхности расту¬
щего капитализма стали скапливаться горючие материалы, до тех
нор глубоко скрытые в его недрах. Литературные и философские
направления постепенно отлагались в виде политических кристал¬
лов. Совершалась, если пе политическая, то идеологическая кон¬
солидация бесчисленных немецких отечеств. Этот стихийный
процесс происходил прежде всего на родине Энгельса, где бур¬
жуазное самосознание опиралось на сравнительно развитую про¬
мышленность.
Центром умственной жизни в Германии был, несомненно,
Берлин. Но, когда идеологическая борьба стала сменяться острым
столкновением реальных интересов, а философское умозрение усту¬
пило место практической политике, прусская столица отстала от
Кельна, Лейпцига и даже Кенигсберга. Ее мелкобуржуазное
население пробавлялось сплетнями о дворе и возлюбленном
монархе, но не проявляло готовности к отважным действиям.
Порабощенное суровым деспотизмом, оно втихомолку удивлялось
рейнским промышленникам или восточно-прусским дворянам,
которые на заседаниях провинциальных ландтагов осмеливались
требовать конституции и свободы печати. Но оппозиционное
настроение столичного мещанства было не так велико, чтобы
последовать хорошему примеру 2).
Тем не менее в сентябре 1841 года произошло неслыханное
событие, всколыхнувшее стоячее болото столицы; группа литера¬
торов устроила серенаду и банкет в честь либерального депутата
1) См. «Записки Научного Общества Марксистов», 5, стр. 93—125.
2) F. Sass, Berlin in seiner neuesten Zeit und Entwicklung, Leipzig, 1864.
1*

баденского ландтага Карла-Теодора Велькера, прибывшего в Бер¬
лин. Во время пира Бруно Бауэр, еще состоявший приват-
доцентом боннского университета, торжественно провозгласил тост
за гегелевское воззрение на государство, о котором в южной Гер¬
мании все еще были распространены ошибочные представления.
Боннский богослов хотел показать вождю южно-германской оппо¬
зиции, что взгляды младогегельянцев отличаются большей сме¬
лостью и решительностью, чем принято думать. Велькер понял
намерение оратора и, по словам самого Бауэра, был им «очень
шокирован». Банкет, превращенный таким образом в политиче¬
скую манифестацию, разумеется, вызвал у короля припадок гнева.
Приписав довольно безобидным намекам «возбуждающий харак¬
тер», раздраженный романтик решил отдать под надзор полиции
всех участников банкета и запретил принимать их в будущем на
государственную службу 1).
Главными виновниками этой бури в стакане воды были молодые
писатели, более или менее близко знакомые между собою. Днем
они проглатывали газеты и журналы в кабинете для чтения
Бернштейна или собирались в красной комнате кондитерской
Штехели; здесь приятели сообщали друг другу все сплетни
и новости дня, чтобы потом поместить их в газетах, находи¬
вшихся за пределами прусской досягаемости. По вечерам они
снова заседали или в том самом погребке Вальбурга, где про¬
исходил пресловутый банкет, или на Фридрихштрассе, в простом
и уютном кабачке Гиппеля. Там постоянные завсегдатаи играли
в карты, до одурения курили, шумно спорили, изрядно пили
и неумеренно сплетничали пли занимались скоморошествами со
случайными посетителями. В клубах сигарного дыма, за круж¬
ками пива и бутылками мозельвейна берлинские литераторы пре¬
давались необузданной критике и уничтожали весь существующий
строй, если, конечно, были уверены, что... за одним из столиков
не сидит гороховое пальто. Так постепенно сложился кружок,
члены которого претенциозно называли себя «Свободными».
      Ни сначала, ни впоследствии они не составляли какого-нибудь
замкнутого, а тем более тайного сообщества: не было и помину
о председателе, должностных лицах, денежных взносах, уставе и т. п.
принадлежностях организации. Участников кружка объединяли
лишь возмущение против закоснелого мещанства, ненависть к про¬
гнившим порядкам домартовской Германии и в особенности недо¬
вольство правительственной политикой Эйхгорна. Принадлежа
к литературной богеме, они, впрочем, не соблюдали даже этих
расплывчатых границ. Так, например, вместе со «Свободными»
кутил цензор Сен-Поль, неглупый малый и искусный палач литера-
1) G. Mayer, Die Anfänge des politischen Radikalismus im vormärzlichen
Preussen (Zeitschrift für Politik, Bd. VI, 1913, Ss. 43—45).
— 4
туры. Вскоре он был послан в Кельн с целью задушить «Рейнскую
Газету» и ловко исполнил свой культурный подвиг, между делом
ввязываясь в драки с ночными сторожами у кельнских притонов.
Вернувшись же обратно, многообещающий молодой человек с милой
непринужденностью продолжал вращаться среди прежних берлин¬
ских собутыльников 1).
Кто же посещал кабачек Гиппеля?— Либеральные журнали¬
сты, соперничавшие в остроумии по поводу разных высочеств
и светлостей; молодые поэты, грезившие туманными мечтами
о политической заре; начинающие художники, набивавшие руку
на злободневных карикатурах; скромные приват-доценты, еще
не успевшие с гордостью задрапироваться в тогу академической
науки; кое-какие офицеры, не совсем поглощенные интересами
казармы и конюшни, гарнизонного клуба или полусветского аль¬
кова; юные студенты, которым набили оскомину терпкие лекции
университетских мудрецов. Среди «Свободных» бывали, наконец,
дамы, слывшие за добрых товарищей и не морщившие носа,
когда отпускалась вольная шутка или срывалось крепкое словцо.
Таково ядро той кометы, которую противники окрестили «Гиппе¬
левской шайкой» 2).
Вначале среди «Свободных» вращались и очень дельные
люди. Наиболее усердным посетителем Гиппеля был «маленький»
Эдуард Мейен, соредактор еженедельного журнала «Атенеум»,
выходившего в 1841 году. Он был студентом берлинского и гей¬
дельбергского университетов, где изучал философию, а затем
посвятил себя исключительно литературной работе. Мейен обла¬
дал бойким и острым пером, с помощью которого легко писал
«злонамеренные» статьи. Скоро он стал деятельным сотрудником
«Галльских Ежегодников», «Рейнской Газеты» и других ради¬
кальных органов, где между прочим ловко защищал младогегель¬
янцев от грубых наскоков Лео. Как искреннему, честному и ува¬
жаемому литератору, ему удалось привлечь к сотрудничеству
в «Атенеуме» видные силы, среди которых оказались также
Энгельс и Маркс. Сотрудничество последнего ограничилось двумя
стихотворениями, красноречиво свидетельствующими, что служе¬
ние музам не было его истинным призванием. Как бы то ни
было, еженедельник, в конце года запрещенный из-за банкета
в честь Велькера, на время сделался сборным пунктом берлин¬
ских младогегельянцев.
Не последнее место среди них занимал Людвиг Буль, тоже
тесно примыкавший к «Свободным». Этот дельный литератор,
1) О нем см. Fontane, Cli. F. Scherenberg, S. 137 ff.
2) Сведения о «Свободных» старательно собрал J. Р. Macлay, Мах Stirner,
Sein Leben und sein Werk, Berlin 1898; 3-e Aufl., Berlin-Charlottenburg 1914,
Kap. III, — Впрочем, Маккей смотрит на них через слишком розовые очки.
— 5 —

вечно ссорившийся со своими финансами, был связан узами тесной
дружбы с Мейеном, а также Максом Штирнером. В начале соро¬
ковых годов он стремился исключительно к конституционной
и парламентской Пруссии, поводимому, не возлагая серьезных
надежд на революционный переворот. В его мягком и боязливом
сердце еще теплилась вера, что Германией будет руководить
именно либеральная Пруссия, естественными союзниками которой
окажутся мелкие государства. Буль ранее других почувствовал
огромное значение социальной проблемы, но полагал, что в этой
области еще преждевременно переходить от теории к практике.
Вообще он чуждался крайних и решительных мер.
В полном согласии с духом левогегельянской школы этот
человек переходного времени почтительно относился к государству
и как-то писал: «Кто не желает блага государству? — Мы все
хотим его видеть великим, могущественным, крепким, разумным.
У всех нас нет иного желания, как дорасти до него, посвятить
ему наши силы; наша высочайшая цель — стать гражданами
государства, сознавать себя и на деле оказываться таковыми».
Поэтому каждый должен стремиться поднять его на такую ступень,
где оно будет соответствовать «высшему понятию». Совершенно
естественно, что Людвиг Буль, приступив к изданию своего жур¬
нала, присвоил ему наименование «Патриот». Лойяльная этикетка,
перенесенная друзьями на самого редактора, не спасла, однако,
органа от правительственных преследований, а затем и запре¬
щения 1).
Видным сотрудником «Атенеума» и предполагаемым инициа¬
тором банкета в честь Велькера был также Адольф Гутенберг,
которого Карл Маркс в одном из писем к отцу называл «самым
близким» своим другом. Он преподавал географию в берлинском
кадетском корпусе, но лишился должности якобы за то, что
однажды утром был подобран пьяным в водосточной канаве; но
истинная подкладка увольнения сводилась к тому тяжкому пре¬
ступлению, что он был автором «неблагонамеренных» статей
в «Лейпцигской Всеобщей Газете» и «Гамбургской Новой Газете».
Потом Рутенберг по рекомендации Маркса вошел в состав
редакции «Рейнской Газеты», но, лишенный оригинальности,
самостоятельности и критического чутья, оказался неудачным
редактором. Тем не менее правительство, трепетавшее перед
мнимым демагогом, осенью 1842 года настояло на его удалении.
Последующее поведение экс-редактора дало повод Марксу очень
язвительно, но не совсем справедливо писать в частном письме
1) L. Buhl, Der Beruf der preussischen Presse, Berlin 1842; он же,
Die Verfassungafrage in Preussen nach ihrem geschichtlichen Verlauf, Zürich
1842; он же. Die Bedeutung der Provinzialstände in Preussen, Berlin 1842,
u. s. w.
— 6 —

— 7 —
«Благодаря чудовищной глупости наших властей, Рутенберг имел
счастье прослыть опасным, хотя в действительности не был опасен
ни для кого, кроме «Рейнской Газеты» и себя самого... Теперь
новый мученик, уже довольно виртуозно разыгрывающий свою
роль, усвоив соответствующие позы, язык и выражение лица,
старается извлечь всевозможные выгоды из своего мучени¬
чества» 1).
Вместе с сотрудниками с Атенеума» в банкете участвовал
Карл-Фридрих Кеппен, тоже примыкавший к «Свободным». Он
состоял преподавателем реального училища в Доротеенштадте
и был на двенадцать лет старше Энгельса. В 1837 году Кеппен
выпустил «Литературное введение в северную мифологию» и вскоре
занял почетное место рядом с Яковом. Гриммом и Уландом,
которые дали новый толчок исследованиям в той же области.
Затем ученый автор стал деятельным сотрудником «Галльских
Ежегодников», где поместил блестящую портретную галлерею
современных историков: Раумера, Шлоссера, Ранке и Лео.
В статье о нашем старом знакомце он первый дал подлинную
историческую оценку красного террора в эпоху великой француз¬
ской революции. Обладая вообще обширными историческими
познаниями, он уверенно группировал факты и умел пластически
изображать события. Немаловажное достоинство его работ —
бодрый, энергичный стиль, пересыпанный едкими эпиграммами
и яркими образами. Не в самих «Ежегодниках», но в их издании
появилась также упомянутая выше юбилейная брошюра о Фри¬
дрихе Великом и его противниках; на первом листе ее красова¬
лись многоговорящие слова: «Посвящается моему другу Карлу-
Гейнриху Марксу».
Ныне можно, конечно, очень многое возразить против попыток
Кеппена соорудить своему герою роскошный мавзолей. Но дело
вовсе не в этом. Истинная цель автора — красноречивая апо¬
логия просветительной эпохи. Он талантливо опровергает «пло¬
ские декламации» против философии XVIII века. Затем он очень
убедительно приглашает признать даже немецких просветителей,
которым Германия многим обязана, несмотря на их скуку.
Беда лишь в том, что они, все еще недостаточно просвещенные,
были слишком нерешительны. Кеппен старается втолковать эту
верную мысль «философам нового стиля», которые ополчаются
против абстрактного разума XVIII века. Под ними автор разумеет
преимущественно правых гегельянцев, «старых брахманов логики»:
«Неподвижно сидя с поджатыми ногами и наслаждаясь покоем,
они монотонно перечитывают три священные Веды и лишь по
временам вскидывают похотливые взоры на пляшущих баядерок».
Эти «уединенно кающиеся грешники понятия» не замечают, что
1) Фр. Меринг, Карл Маркс, История его жизни, П. 1920, стр. 33.

царство Брамы прошло: по водам уже едет Вишну на фиго¬
вом листе, чтобы сотворить новый мир 1).
Мягкий характер, спокойное благоразумие и серьезные научные
занятия Кеппена плохо мирились с нравами литературной богемы.
Естественно, что духовным вождем «Свободных» был не он,
а другой выдающийся современник — Бруно Бауэр. Но и послед¬
ний не сразу занял свой передовой пост. Состоя приват-доцентом
боннского университета, он лишь на каникулы приезжал в Шар¬
лоттенбург, где жили его родители. В то время критик евангелия
довольно пренебрежительно отзывался о будущих сподвижниках,
называя «Атенеум» «грязным листком», а его сотрудников, «ате¬
нейцев» — «литераторами берлинских пивных». Но по свойствам
своего ума он вполне соответствовал вкусам «Свободных». Вечное
искание, разъедающая критика и внешне решительное разложение
всех понятий составляли, так сказать, естественную атмосферу
его духовной жизни. Гегелевская диалектика, которой Бауэр
владел в совершенстве, была как бы специально создана для
этого скептического ума, стремившегося не столько к положи¬
тельным результатам, сколько к разрушению прочно сложившихся
убеждений. Его острая и — нужно отдать справедливость —
мужественная критика не делала уступок ни историческим тра¬
дициям, ни здравому человеческому рассудку, ни, наконец, всему
реально существующему миру 2).
Бесконечная борьба идей — думал Бауэр — происходит не
в народном духе, который он отрицал, не в головах массы, кото¬
рую презирал, а исключительно в бесконечном самосознании,
которое в конце концов было его собственным сознанием. Именно
поэтому развитие самосознания, самоосвобождение духа казалось
ему единственно достойным содержанием истории. Религия, как
величайшее препятствие саморазвитию духа, подверглась, раз¬
умеется, сугубо ожесточенной критике. В истории она всегда
стремилась поглотить или подчинить остальные силы духа. Но
революция, просвещение и философия неопровержимо показали,
что всеобъемлющим воплощением нравственного самосознания
является государство, а вовсе не религия. Если же государство
действительно представляет «объективное существование нрав¬
ственности», то церковь не смеет притязать на опеку над ним.
С другой стороны, переживая бесконечный диалектический про¬
цесс становления, государство никогда не бывает тождественна
с исторически существующим правительством. По той же при¬
чине его неотъемлемую часть составляет оппозиция, как пред-
1) О Кеппене см. примечания Фр. Меринга и K. Marx u. Fr. Engels,
Gesammelte Schriften (Nachlass), Stuttgart 1902, Bd. I, S. 31 f.f.
2) О Бр. Бауэре см. David Koigen, Zur Vorgeschichte des modernen philo¬
sophischen Socialismus in Deutschland, Zur Geschichte der Philosophie und Social-
philosophie des Junghegelianisrnus, Bern 1901, 1-er Abschn. II Kap., Ss. 38—81.
— 8 —

— 9 —
ставительница правомерных принципов, еще не нашедших выра¬
жения в законно установленных упреждениях 1).
Окончательная отставка в марте 1842 года немало помогла
Бауэру протереть свои идеологические очки. Он сразу восчув¬
ствовал, что «доброе дело свободы» является его собственным
делом, и вернулся в столицу, окруженный ореолом муче¬
ничества. Здесь прозревший богослов, сначала угнетенный
«духовной нищетой Берлина», вскоре сблизился со «Свободными»
и начал более решительную борьбу с христианско-романтическим
направлением. Впрочем, не вполне излечившись от прежнего
оптимизма, он и в столице продолжал возлагать кое-какие надежды
на «существующее государство». Опальный ученый все еще
настойчиво предостерегал его не связывать своей судьбы с цер¬
ковью, ибо оно погибнет вместе с роковой союзницей и уступит
место «свободному государству». Следует понять, что хороший
гражданин вовсе не обязан быть добрым христианином 2).
Пожалуй, единственным убеждением, которому Бауэр оставался
верен, был откровенный атеизм. Свое яркое антирелигиозное
настроение он выразил в «ультиматуме», который еще в ноябре
1841 года анонимно появился под заглавием: «Трубный глас
страшного суда над Гегелем, атеистом и антихристом». Цель
этого дерзкого памфлета — доказать, что не правые, а левые
гегельянцы унаследовали истинный дух учителя. В частности
автор очень убедительно показывал ловко подобранными выдерж¬
ками, что Гегель был, действительно, завзятым атеистом и архи¬
якобинцем. Аноним оплакивал это горестное открытие в тоне
библейских пророков; искусно одев личину пиэтиста, оскорблен¬
ного в своих правоверных чувствах, он предостерегал всех благо¬
мыслящих людей, что младогегельянцы дойдут до «низвержения
всего существующего» 3). Имитация была проделана так искусно,
что даже матерый литературный волк Арнольд Руге попался
на удочку. «Прочитай-ка «Трубный глас страшного суда» — писал
он одному из друзей. — Эта вещь сумасбродна и вызовет шум,
который приведет пиэтистов к гибели. Подобное бесстыдство еще
не возводилось в принцип; но это последовательно, и плут раз¬
бирается в Гегеле лучше, чем эти 88 филистеров, думающих, что
философия и хлебопечение — одинаково почетные и выгодные
1) Bruno Bauer, Der christliche Staat und unsere Zeit (Hallische Jahrbücher,
7. u. 12. Juni 1841).
2) Bruno Bauer, Die gute Sache der Freiheit und meine eigene Angelegen¬
heit, Zürich u. Winterthur 1842.
3) (Anonym), Die Posaune des jungsten Gerichts über Hegel, den Atheisten
und Antichristen. Ein Ultimatum, Leipzig 1841, Otto Wigand.— Cp. Gustav Mayer,
Karl Marx und der zweite Teil der «Posaune» (Archiv f. d. Geschichte d. Sozia¬
lismus u. d. Arbeiterbewegung, VII, 1916. S. ?32 fT.). Г. Майер высказывает
предположение, что в составлении второй части «ультиматума» принимал
участие и Карл Маркс.

— 10 —
профессии» 1). Но приезде в Берлин Энгельс ознакомился
с «ультиматумом» и позднее кое-чем попользовался из него для
произведения, на котором мы остановимся ниже.
Бруно Бауэр погрузился главным образом в вопросы общего
мировоззрения. Зато его младший брат Эдгар, ровесник и неко¬
торое время закадычный друг Энгельса, посвятил себя почти
исключительно политической публицистике. Сначала он мирно
корпел над изучением богословия, но в 1842 году с головой оку¬
нулся в водоворот политической борьбы и заблистал яркой звездой
на небосклоне «Свободных». Свою литературную карьеру Эдгар
начал в «Немецких Ежегодниках», потом рьяно сотрудничал
в «Рейнской Газете» и, наконец, выпустил ряд резких брошюр
на злобы дня. Находясь под духовным влиянием Бруно, он не
отличался стойкостью убеждений и был то либералом, то ради¬
калом и республиканцем, то анархистом, то консерватором и под
конец даже вельфом. Живой ум, подвижный п непостоянный
характер толкали его из одной крайности в другую.
Когда Энгельс вступил на берлинскую мостовую, Эдгар уже
напяливал якобинский колпак, считая лозунгом дня борьбу между
ветхой традицией и юной истиной. Этот литературный сорви¬
голова знал только две партии: партию свободы, народа, челове¬
чества и партию порабощения, веры в авторитет, опеки милостью
божией. Только первая воплощает определенный и притом
крайний принцип. Что касается конституционализма, он вообще
не представляет принципа: именно его «двуполость» повинна
в том, что вопрос о свободе все еще не разрешен. Отвергая
нерешительную половинчатость, Эдгар вечно носился с Руссо,
contrat social и французской революцией. По его убеждению
революция воплотила понятие государства, на место отдельного
человека поставив государство единое и неделимое. Вот это-то
приобретение он хотел сохранить и довести до идеального совер¬
шенства. Кто ныне — полагал Эдгар — чуждается общественных
вопросов, тот совершает преступление против нравственности, ибо
из эгоизма замыкается в сфере частных интересов 2).
Братья Бауэры вместе с Эдуардом Мейеном составляли ста¬
новой хребет «Свободных». К ним тесно примыкал учитель
женского пансиона Каспар Шмидт, впоследствии выпустивший
знаменитую книгу «Единственный и его достояние» и вписанный
в анналы истории под именем Макса Штирнера. Проф. Иоель
очень картинно изображает его жизнь: от колыбели до могилы
1) A. Ruge, Briefwechsel, Brief an Stahr, 7. Nov. 1844, № 158, S. 247 —
В такое же заблуждение введен автор заметки о «Трубном гласе», поме¬
щенной в «Deutsche Jahrbücher», 1842, Nr. 130 ff.
2) Об Эдг. Бауэре см. G. Mager, Die Anfänge des polil. Radikalismus im
vormärzl. Preussen, S. 50 ff.

— 11 —
Штирнер проходит с опущенным забралом и нарушает молчание
только в своей книге; как преступник, он подкрадывается к нам
в темноте и исчезает, бросив бомбу во мраке ночи 1). К сожа¬
лению, красивый образ не вполне соответствует оригиналу.
В действительности Макс Штирнер года за три до появления
«Единственного» ревностно сотрудничал в «Рейнской Газете»,
«Лейпцигской Всеобщей Газете» и других оппозиционных орга¬
нах. В самом же начале 1842 года он опубликовал язвительный
памфлет, конфискованный, впрочем, уже 3-го февраля. Про¬
изошло это при следующих обстоятельствах.
Как мы знаем, в домартовской Пруссии государство и церковь,
трон и алтарь были сплетены узами трогательной дружбы. Право¬
верные попы считали своим вернейшим оплотом церковную прак¬
тику, охраняемую государством; последнее в свою очередь под¬
держивало свою слабеющую власть, опираясь на авторитет
религии и церкви. Немудрено, что в таинственных недрах реак¬
ционного правительства Эйхгорна вскоре созрел глубокомысленный
проект религиозного эдикта: предполагалось усилить церковную
дисциплину, предписать чиновникам регулярное посещение бого¬
служений и ввести обязательное празднование воскресных дней.
Как раз в ноябре 1841 года, когда Энгельс приобщался к инте¬
ресам Берлина, часть столичного духовенства с благословления
некоторых сановников основала «Союз содействия достойному
празднованию воскресенья».
Либеральные и радикальные круги усмотрели в этой затее
первую попытку подчинить общественную жизнь церковной опеке.
И, действительно, за нею вскоре последовала другая. Под Новый
Год 57 попов с ведома и одобрения короля распространили по
всем церквам столицы призыв к населению: «Христианское
празднование воскресенья. Слово любви к нашим прихожанам».
Однако призыв вызвал холодные насмешки и послужил оселком
для обычного столичного остроумия; берлинцы тотчас же стали
сочинять пародии — «просительные письма» профессоров и арти¬
стов, недовольных малым посещением аудиторий и театров.
Появился ряд более или менее язвительных памфлетов, среди
которых обращает на себя внимание «Возражение одного берлин¬
ского прихожанина». Автором этого анонимного произведения
был Макс Штирнер, воспользовавшийся случаем, чтобы фронтально
атаковать церковь 2).
1) К. Joël, Philosophenwege, Berlin 1901, S. 23S.
2) Биографы Штирнера совсем и не подозревают о существовании этого
произведения. Ни словом о нем не упоминает и новейший — М. А. Кур¬
чинский, Апостол эгоизма Макс Штирнер и его философия анархии,
П. 1920. —Оценку этой книги см. в статье М. Серебрякова, Макс Штирнер
перед судом наших современников (Записки Научного О-ва Марксистов, № 4,
П. 1922, стр. 79 сл.).

— 12 —
Подобно Бруно Бауэру он одевает маску благочестия, но по
существу пускает отравленные стрелы в сердце религии. С хорошо
рассчитанным негодованием «берлинский прихожанин» упрекает
церковь в том, что она проповедует слепое послушание и насиль¬
ственное отречение от земных радостей ради блаженства в загроб¬
ной жизни. Но за христианином проповедники не желают заме¬
чать человека и его достоинство. И вот Штирнер обращается
к читателям с вопросами: «Разве вы не люди прежде, чем хри¬
стиане, и не остаетесь ли людьми, даже став христианами?
Почему же вы хотите знать только, в чем состоит назначение
и призвание христианина, но не осведомитесь о том, что достойно
человека? — Вы просто думаете, что, раз вы христиане, то
и настоящие люди!» Что касается нас,— продолжает Штирнер,—
так мы ничего не желаем знать о чем-либо христианском, если
оно не является чисто человеческим.
В чем же заключается «человеческое»?— Это не то, что при¬
знано другими и чему я должен верить, а то, что я постигаю
всею душою и называю своим достоянием (eigen). Истинный
человек всегда считает себя богоподобным: ведь бог это — моя
лучшая часть, моя внутренняя сущность, моя сокровенная
и истинная самость (Selbst), а вовсе не какая-то обособленная
личность или господин, находящийся надо мной. Поэтому для
религии нет места рядом с другими убеждениями. Ваши про¬
славленные учителя — снова обращается Штирнер к читателям —
возвещают, что вы плохие христиане. Да, вы должны в этом
сознаться и свободно исповедывать: «Мы — уже неверующие!
Мы больше не верим серьезно в ветхого господа бога и, если бы
мы знали, как мог без него возникнуть и существовать мир, мы
более не нуждались бы во всем этом необоснованном предполо¬
жении». Словом, времена внешнего и мертвенного благочестия
безвозвратно миновали. Ныне требуется нравственная и муже¬
ственная свобода, чтобы воспиталось поколение свободных людей 1).
Таким образом под покровом мнимой религиозности Макс Штир¬
нер подобно волку в овечьей шкуре проповедует откровенный
атеизм. К тому же приему прибегает Людвиг Буль, вскоре
выпустивший анонимную брошюру: «Несчастие церкви и христиан¬
ское празднование воскресенья» 2). По образцу «Трубного гласа»
1) (Anonym), Gegenwort eines Mitgliedes der Berliner Gemeinde wider
die Schrift der sieben und fünfzig Berliner Geistlichen: Die christliche Sonntagsfeier,
Ein Wort der Liebe an unsere Gemeinen, Leipzig 1842, Robert Binder.— Пере¬
печатано вновь в Zeitschrift für Politik, Bd. VI, 1913, S. 96 ff.— Находка этого
произведения и раскрытие его истинного автора составляют научную заслугу
Густава Майера, предпославшего «Возражению» несколько предваритель¬
ных замечаний (ebenda, Ss. 91 — 95).
2) (Anonym), Die Not der Kirche und die christliche Sonntagsfeier, Berlin
1842 h. Hermes.

— 13 —
он тоже облекается в одеяния пиэтиста, а затем разделывает под
орех и религию, и ее служителей. Оба памфлетиста находятся
под несомненным влиянием Фейербаха и проповедуют «религию
человечества», как это несколько позже сделал Энгельс в своей
брошюре о Шеллинге. И вообще к весне 1842 года весь кружок
«Свободных» занял откровенно атеистическую позицию. Лозунг
дан был Бруно Бауэром, который объявил задачей критики низ¬
вержение не какой-нибудь, а вообще всякой религии.
На первый взгляд «Свободные» могут показаться очень сме¬
лыми и решительными людьми. Но не все то золото, что блестит.
В действительности только очень немногие среди них отличались
личным мужеством и почти никто не вступил на истинно рево¬
люционный путь. Переходная эпоха наложила неизгладимую
печать на всех членов кружка, среди которых не было ни зака¬
ленных борцов, ни твердых политических характеров. Немудрено,
что большинство «Свободных», кончило более или менее печально.
Осторожный, рассудительный Штирнер занялся мелкими комис¬
сионными операциями и уже при жизни бесследно исчез с лите¬
ратурной арены. Оба Бауэра очень быстро отреклись от своих
якобинских настроений и под конец перекочевали в консерва¬
тивный лагерь «Крестовой Газеты». Задорный и трудолюбивый
Мейен стал подъяремным волом капитала, продав свое перо изда¬
телю ультрамонтанской «Данцигской Газеты», и потом сам уныло
подтрунивал над загубленной жизнью. Страшный демагог Рутен¬
берг, перед которым король трепетал еще в 1848 году, умер
редактором «Прусского Государственного Вестника». Живой
и остроумный Юлиус Фаухер сделался германским разносчиком
свободной торговли. Нелишенный дарования поэт и журналист
Герман Марон тоже стал ярым поборником капитала. Из осталь¬
ных многие «Свободные» заняли теплые местечки в официозных
органах. Даже основательный Кеппен погрузился в буддийскую
нирвану, хотя, по элегантному выражению Шопенгауера, не мог
вполне излечиться «от венерического яда гегельянства» 1). Чуть
ли не единственное исключение составлял Энгельс.
Как он попал в кружок «Свободных», неизвестно. Но объ¬
яснить эго можно довольно просто. Статьи юного литератора
1) Не содействовала ли печальная судьба «Свободных» тому, что история
отомстила им долголетним забвением?— Их полузабытые имена воскрешены
из архивной пыли преимущественно историками-марксистами: Фр. Мерингом,
Г. Майером п др. После их работ можно уже считать некоторым преуве¬
личением замечание Гретгюйзена: «Такие имена, как Арнольд Руге, Бруно
и Эдгар Бауэры, Буль почти совершенно забыты». Но он, конечно, вполне
прав, когда пишет: «Историки философии едва упоминают о них и ограни¬
чиваются тем, что, когда говорят о младо-гегельянцах вообще, называют их
смелыми п беспокойпымп умами, не давая иных пояснений». — В. Groethuisen,
Les Jeunes Hégéliens et les origines du soeialisme contomporain en Allemagne
(Revue plilosophique, 1923, Mai-luin, p. p. 379—380).

— 14 —
в «Телеграфе» приковали к себе внимание не одного Вупперталя.
Завоеванное таким образом литературное имя открыло автору
доступ в кружки берлинских журналистов. Его живой, привет¬
ливый и открытый нрав еще более облегчал сближение с пред¬
ставителями богемы, вообще не особенно разборчивыми на новые
знакомства. Первая встреча могла быть вполне естественна:
Энгельс приезжает в Берлин с готовой статьей «Ломбардские
экскурсии», обращается в редакцию «Атенеума» и та печатает
ее в декабрьской книжке; ну, а из редакционного кабинета, где
восседал Мейен, дорога вела прямо в кафе Штехели или кабачок
Гиппеля. Во всяком случае наш Фридрих, так страстно жажда¬
вший общения с единомышленниками, очень скоро сходится на
короткую ногу со «Свободными» и принимает участие в их попойках.
Уже в ноябре он вместе с Мейеном, Штирнером, Эдуардом Флотт¬
велем и Эйхдером предпринимает, по немецкому выражению,
«пивное путешествие», во время которого ведутся горячие беседы
на литературно-художественные и политические темы.
К этому времени Энгельс вступил твердою ногою на почву
радикализма. Ему по душе увлечение «Свободных» энциклопе¬
дистами и Руссо; его не пугает преклонение перед Вольтером,
Дантоном, Робеспьером и вообще заигрывание с великой фран¬
цузской революцией 1). Ведь по радикализму политических воззре¬
ний он ни в чем не уступает новым приятелям. Еще проживая
в купеческом Бремене, Энгельс своим светлым умом сумел выде¬
лить и разгадать наиболее плодотворные мысли Берне. По убе¬
ждениям он уже был республиканцем, а по настроению — рево¬
люционером. Может быть, именно поэтому в Берлине его погло¬
щают не столько политические споры, сколько вопросы общего
мировоззрения, над разрешением которых он так мучительно
бился.
В столице его положение — совершенно иное. Пусть он живет
в пехотно-артиллерийской казарме, подвергается солдатской муш¬
тре и не располагает временем. Тем не менее только здесь
нашему артиллеристу удается вырваться из того гнетущего душев¬
ного одиночества, которое до сих пор было его уделом; только
в центре умственной жизни он лицом к лицу сталкивается
с людьми, о которых мечтал так часто, так горячо и так тщетно.
1) О французских просветителях он мог составить представление, читая
«Немецкие Ежегодники», редактор которых как-то писал, правда, в частном
письме: «Наше время — период фундаментальнейшего просвещения, которое
когда-либо существовало, и нужно писать, как Вольтер и Руссо; да, они
являются великими образцами... Какая сильная книга этот Contrat social,
евангелие свободы, и как она действует, действует еще и теперь! Если
читаешь Le pays et le gouvernement Ламенэ, видишь, что Руссо и Сийес
идут впереди. Молодцы писали мечом и кинжалом: они сильнее пушек
и штыков». Ruge, ib., Brief an Stahr. 7. Nov. 1841, № 158, S. 246.

— 15 —
По своим умственным интересам и бесшабашному настроению
«Свободные» были для него самыми подходящими спутниками.
Эти ненасытные пожиратели газет и журналов ловили всякий
сенсационный слух, отмечали всякое крупное событие, подхваты¬
вали всякую парадоксальную мысль, а затем запальчиво обсу¬
ждали их в нескончаемых спорах. Подчеркнутое презрение
«Свободных» к буржуазным условностям, их всегдашняя готов¬
ность высмеять столичных мещан, их школьнические выходки
и дерзкое глумление над мнимыми святынями, — словом, все
давало обильную пищу любознательному и живому уму Энгельса.
Ведь ему было всего 21 год!
Как тесно юноша примыкал в ту пору к «Свободным», пока¬
зывает его «христианская героическая поэма в четырех песнях»:
«Дерзновенно попранная, но чудесно освобожденная библия или
торжество веры». Приблизительно в середине 1842 года это ярко
антирелигиозное произведение анонимно появилось в Неймюнстере
близ Цюриха 1). На титульном листе брошюры указан фиктивный
издатель — Иог. Фр. Гесс, бывший только наборщиком «Литера¬
турной Конторы». Истинный владелец предприятия Фребель
пользовался им как «громоотводом» в тех случаях, когда имелись
серьезные основания опасаться сугубых цензурных скорпионов.
1) В добавление к примечанию в гл. II (Записки Научн. О-ва Маркси¬
стов, № 5, стр. 116 — 117) не мешает заметить следующее. Мы не распо¬
лагаем бесспорными, т.-е. документальными доказательствами, что автором
поэмы был Энгельс. В свое время Паппенгейм (Doubleyou, «Scheiling und
Offenbarung», auch ein Beitrag zur Geschichte der Berliner'«Freien», Documente
des Sozialismus, I, 1902, S. 442) утверждал, что «это, конечно, не Энгельс:
так интимно он, разумеется, не был знаком со «Свободными», из кружка
которых происходит поэма». Исходя из этого неверного мнения, Паппен¬
гейм высказывает предположение, что она написана Эдгаром Бауэром
(S. 443).
На авторство Энгельса впервые указал Г. Майер (Zeitschrift für Poli¬
tik, VI, 1913, S. 59, Anm.), обещавший привести доказательства «в другом
месте». Однако в предисловии к собранию ранних сочинений Энгельса он
ограничивается ссылкой на заметку в «Barmer Zeitung» от 1 июня 1884 г.
(эту заметку текстуально приводит Д. Рязанов, Очерки по истории мар¬
ксизма, М. 1923, стр. 99). Майер даже вынужден сделать признание: кроме
сообщения газеты у нас «нет непосредственного указания, что Энгельс —
автор христианской героической поэмы». Тем не менее издателю его сочи¬
нений «кажется совершенно несомненным, что автором дерзкого стихотворе¬
ния не мог быть никто иной, кроме Энгельса» (Fr. Engels, Schriften der Früh¬
zeit, Berlin 1920, S. IX).
Большой знаток вопроса Д. Б. Рязанов занимает несколько неуверен¬
ную и колеблющуюся позицию. Так, в статье «Исповедь Карла Маркса» он,
ссылаясь на Г. Мейера, бегло замечает: «Есть основания предполагать, что
автором этой сатиры был Энгельс» (Сборник: Карл Маркс, мыслитель, чело¬
век, революционер, М. 1923, стр. 216, прим.). В своих «Очерках по истории
марксизма» (стр. 29) он выражается уже определеннее: «Вероятие, что
Энгельс был автором памфлета, становилось сильнее, а недавно мне удалось
найти указание, которое устраняет о последнее сомнение. Поэма является
коллективным произведением, и уже в 1845 году было известно, что авто-

— 16 —
Поэма, заглавие которой несколько напоминает стиль русских
раешников, излагает «ужасную, но правдивую и знаменательную
историю о блаженной памяти лиценциате Бруно Бауэре, как он
был введен дьяволом в соблазн, отпал от чистой веры, стал вель¬
зевулом и под конец был насильственно смещен» 1). Эта остро¬
умная пародия на Гётевского «Фауста» написана в духе старин¬
ных духовных стихов и по примеру Бауэровского «Трубного гласа»
тоже облечена в покров ортодоксального пиэтизма.
В самом начале поэмы Энгельс выражает робкое намерение
«воспеть воистину торжественную славу» вере, но с мнимым
смирением признает слабость своих сил, умоляя стан верующих
о снисхождении, благословении и поддержке: с задорным юмором
юноша просит ненавистника гегельянства Лео поднять могучее
рыкание, другого вождя правоверия Генгстенберга — простереть
к нему свою победоносную длань, «великого на кафедре» Зака —
рами ее являются Фридрих Энгельс и Эдгар Бауэр, хорошо знавший Маркса
и в Берлине и в Бонне». Тем не менее, ни в «Очерках», ни в примечаниях
к сочинениям Маркса н Энгельса почтенный исследователь не объясняет,
какое же именно «указание» ему удалось найти. В последней работе он
тоже ограничивается словами: «Всего вероятнее, что одни из членов берлин¬
ского кружка — мы думаем, что им был Эдгард Бауэр — помогал ему
(Энгельсу) в этой работе» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. П.
Москва—Петр. 1923, стр. 608. К сожалению, этот том «сочинений» появился
и продаже после того, как настоящая работа была сдана в печать, и я не
мог воспользоваться многими весьма ценными примечаниями Д. Б. Рязанова).
1) Приводим полностью титульный лист:
Die
frech bedräule,
jedoch wunderbar befreite
Bibel.
Oder
Der Triumph der Glaubens.
Das ist:
Schreckliche,
jedoch wahrhafte und erkleckliche
H i s t о r i а
von dem weiland Licenliaten
Bruno Bauer;
wie selbiger
vorn Teufel verführet,
vom reinen Glauben abgefallen,
Ober teu fei geworden
und endlich
Kräfliglich entsetzet ist.
Cristhchcs	ff ei t
in vier Gesängen.
Neuinünster hei Zürich.
Truckts und vcrlents Job. Fr. Ile»s.
Ao. Ш2.

— 17 —
преподать ему, как надлежит возвещать слово божие; «благо¬
честивой душе», вуппертальскому поэту Кнаппу, автор дает обет
смело понести факел его песней в вертепы порока и просит помощи
у Клопштока, мужественно встречавшего поколение насмешников
крестом. Всем этим «могучим столпам веры» он обещает «до тла
искоренить мерзость богохульства», ибо чаша терпения перепол¬
нилась и стонут души праведников:
«О, господи! О, боже! Внемли, господь, моленьям!
«Не пора ль твоим рабам познать предел мученьям?
«Доколе будешь ждать? Ужель не отомстишь
«За праведную кровь? Врагов не посрамишь?
«Ах! Все наглей, наглей смех раздается грубый,—
«Дня судного веди да прогремели б трубы!» 1)
Но бог призывает страждущих праведников к терпению: не
исполнилась еще мера греховности, еще не стало невыносимым
зловоние, исходящее от падали; бог должен еще внушить муже¬
ство своим воителям, чтобы в последней брани они не обратились
в бегство пред лицом сатаны. Есть еще — ц именно в Берлине-—
праведники, ищущие бога. Они, конечно, делают это на свой лад,
не желая простодушно верить, а пытаясь понять и сковать бога
обручами мышления:
«Вот — Бруно Бауэр там: он верит, но и мыслит;
«Бодра зело его плоть, но —ах! — дух его никнет.
«Но, впрочем, подождем: окрепнет скоро уж он,—
«Сам чорт тогда поймет, что Бруно наш силен.
«Столь верно ищущий бога, меня он признает,
«Суету всю отвергнув, что его забавляет.
«Сильный верой, сам Бруно сочтет трепеща
«Дурачество мысли забавой пустою ума,
«И, горько посмеясь над мудростью убогой,
«Он зычно возгласит: несть бога кроме бога» 2).
1) «O Herr, erhöre Herr, Herr höre unser Schreien!
«Wie lange duldest du die Plage deiner Treuen?
«Wie lange wartest du, und hast noch nicht gerächt,
«O Herr, der Glänb’gen Blut am frevelnden Geschlecht?
«Ach, immer lauter schallt des Uebermutcs Höhnen,
«O lass des Woltgerichts Posaune bald ertönen!»
Настоящий и последующий отрывки облечены в стихотвориую форму
И. И. Ясинским, которому приношу сердечную благодарность.— Ss. 210—211.
2) «Seht Bruno Bauer dort: er glaubt, doch er denkt nach,
«Wohl willig ist sein Fleisch, doch ach, der Geist ist schwach.
«Nun, wartet kurze Zeit; bald weichen diese Schlacken,
«Dann wird nicht Satan mehr ihn bei dem Denken packen.
«Er, der so treu mich sucht, er findet mich zuletzt,
«Fromm wirft er von sich ab, was Eitles ihn ergötzt.
«Dos Denkens Narretei, die seinen Sinn zersplittert,
«Erkennet er als Wind —und seine Seel’ erzittert.
«Ja, die Philosophie, sie wird ihm noch ein Spott,
«Die Gnade bricht hindurch, er glaubet: Gott ist Gott».	S.	211.
Записки научн. о-ва марксистов, № 6 (2).	2

— 18 —
Именно Бруно Бауэра господь считает самым подходящим
человеком, чтобы повести верующих в решительный бой за трон
и алтарь. В ответ праведники поют аллилую. Но под звуки
хвалебных песнопений на небеса незаметно проникает дьявол,
пылая черным бешенством ада и облизывая языком кровь детей
божиих. Пользуясь общим смятением, он проникает к престолу
всевышнего и укоряет его в трусости: бог, мол, опасается, как
бы в борьбе за господство над миром дьявол не разбил воинство
ангелов и не овладел его небесными чертогами. В ответ на
высокомерный вызов всевышний грозит вскоре показать, что он —
царь царствующих и господь господствующих: он избрал уже
верного раба своего Бруно проповедывать царство божие нечести¬
вому поколению. Но дьяволу тоже известно, что избранный
сосуд веры служит богу на особый лад; лукавый достоверно
знает, что «самые спекулятивные зерна всех догматов не успо¬
каивают его глубоко взволнованную грудь» и что сверх того ему
в голову «засел Гегель». Поэтому сатана коварно предостерегает
господа, что скоро соблазнит Бауэра и схватит его за чуб. Бог,
однако, непоколебимо уверен в своем рабе, которого с головою
выдает князю тьмы. Тот злорадно покидает небесные чертоги
и направляется в преисподнюю.
Между тем в аду взбунтовались легионы грешников во главе
с «двукратным поджигателем» Гегелем, Вольтером, Дантоном
и Наполеоном. Эти исчадия французской революции упрекают
дьявола в бездеятельности. В частности Вольтер с горечью воскли¬
цает, затем ли он всюду сеял и растил сомнение, чтобы ныне
спекулятивная ночь обесславила философию, чтобы даже фран¬
цузы, веря попам, возненавидели его самого. Дантон тоже уко¬
ризненно спрашивает, зачем же он гильотинировал и вместо бого¬
служения вводил культ разума, если снова царит глупость,
а аристократические болваны делят власть с сумасбродными
попами. Наконец Гегель, которому до тех пор гнев смыкал уста,
внезапно обретает дар слова и подымается во весь свой гигант¬
ский рост:
«Всю жизнь науке я великой посвятил
«И бога отрицал что было моих сил.
«На вышней трон я взвел одно самосознанье
«И полагал, что бог уже давно в изгнаньи.
«Но глупость держится трусливо за меня:
«Ей любо облик мой в расчете том сменять,
«Чтоб вновь построить спекуляций жалких зданье,
«Внедрив во всех холопский дух непонимания.
«Но вот поднялся тот, кто частью хоть постиг
«Мое учение, меня и мой язык.
«И в Цюрих Штраусс проник; но только пригласили,
«Вошел лишь в залу он — и сразу протурили.

— 19 —
«Позор! Орудие, что дух мой изобрел,
«Везде один прием бессмысленный нашел:
«Везде отвергнута поборница свободы —
«Уж гильотины нет, и цепь влачат народы.
«Скажи мне, сатана, не тщетно ли я жил,
«Стремился к истине и мудрости учил?
  «Где муж, который мир на правды путь направит —
«Пиэтистов всех сгребет и разом обезглавит?» 1)
С коварно-нежной усмешкой дьявол успокаивает своего «вер¬
нейшего раба» известием, что он давно уже нашел нужного чело¬
века — Бруно Бауэра. Но «дикий» Гегель закипает от гнева,
смешанного с изумлением: каким образом здесь может помочь
человек, который предал науку верховному суду веры? Тем не
менее лукавому удается рассеять все сомнения: хотя Бауэр
и «кутается в нищенский плащ веры», но скоро сбросит ветхие
одеяния, ибо настолько голоден, что его «не насытят яблоки веры».
Тогда убежденные грешники с ликованием провожают своего
господина, который взмывает над преисподней, достигает грешной
земли и является к Бруно Бауэру.
Тот размышляет в мрачной келии, окруженный книгами;
перед ним — пятикнижие, за стеной — дьявол; впереди его чарует
вера, сзади гложет сомнение.
«Моисей ли эту книгу написал? Другой?...
«О, философия! Как свет неясен твой!
«Феноменологию давно уж изучая,
«И в метафизику, и в логику вникая,
«Я также хорошо с эстетикой знаком,
1) «Mein ganzes Leben weiht’ ich der Wissenschaft,
«Den Atheismus lehrt’ich mit ganzer Kraft,
«Das Selbstbewusstsein hob zum Throne ich,
«Gott zu bewältigen, glaubte schon ich.
«Doch mich gebraucht nur törichter Missverstand,
«Und feige Geister haben mich umgewandt,
« Den Unsinn aufzukonstruiren,
«Knechteten schnöde das Spekulieren.
«Und jetzt da endlich kühn sich erhob der Mann,
«Der Strauss, der halb schon mich zu verstehen begann,
«Als kaum nach Zürich er berufen,
«Wies man ihn ab an der Aula Stufen.
«O Schmach, vom ganzen Kreise der Welt verbannt
«Ist schon das Werkzeug, welches ich klug erfand,
«Die Freiheitskämpferin, die kühne,
«Wehe, verbannt ist die Guillotine I
«Auf, sag’, о Teufel, hab’ich umsonst gelebt?
«Hab’ ich vergebens philosophiert, gestrebt?
«Wird bald der Mann, der rechte, kommen.
«Welcher es köpft, das Geschlecht der- Frommen?
Ss. 213—214.
2*

— 20 —
«Как доктор да еще лиценциат притом,
«Да, богословие, к несчастью, тоже зная,
«Успешно днем и ночью лекции читая,
«Я с верой абсолют сумел уж примирить;
«Мне все так ясно; уж от меня не скрыть
«Каких-то тайн: способен я без замедления
«Раскрыть все догматы; пример — миротворенье,
«Грехопадение и девой пресвятой
«Рожденье странное младенца. — Чепухой
«И хламом, всем вооруженный, одним словом,
«Над пятикнижием в сомненьи бестолковом
«Сижу п жду: кто мне хлеб знанья поднесет,
«Кто разъяснит, чего мне так не достает?» 1)
Появляется дьявол и начинает совращать мыслителя. Помня,
что Бауэр первый указал на государственного философа как
на атеиста и антихриста, сатана убеждает его не покидать стези,
предначертанной самим Гегелем. При этом он восклицает:
«Не Гегель ли тебе открыл, как сочетать
«С вершинами низы, п свет и мрак связать,
«Огонь и воду? — Сей враг господа, бросая
«Слова предания п факты все за борт,
«Жил разумом одним — порукою в том чорт!» 2)
Бауэр сначала противится соблазну и возражает, что спеку¬
ляция давно раскусила даже самого дьявола, изучив его плутни.
1) «Schrieb Moses dieses Buch, ist echt es oder nicht ?
«O, dass die Philosophie so selten deutlich spricht!
«Da hab’ich, weh mir, Phänomenologie,
«Aesthetik, Logik und Metaphysik
«Und leider auch Theologie
«Durchaus studiert, nicht ohne Glück!
«Heisse Doktor und Lizentiat,
«Lese Collegia früh und spät,
«Ich habe den Glauben spekulativ
«Versöhnt mit dem absoluten Begriff.
«Mir ist nichts dunkel, da ist kein Geheimnis,
«Das ich nicht ergründet hält’ohne Säumnis,
«Ich habe begriffen die Dogmen alle
«Von Schöpfung, Erlösung und Sündenfalle,
«Der Jungfrau wunderbare Empfängnis
«Hab’ ich begriff sonder Bängnis,
«Den ganzen Kram — und mit all’dem Zeugs
«Lässt sich nicht beweisen die Echtheit des Pentateuchs.
«Wer hilft in dieser Not, wer deutet, was mich quälet?
«Wer reicht des Wissens Brot, ergänzet, was mir fehlet?»
S. 215.
2) «Hat Hegel dich gelehrt, zusammen Berg und Tal
«Zu bringen, Schwarz mit Weiss. und beuersglut und Wasser?
«An Hegel denke jetzt, den kühnen Gotteshasser,
«Der ohne Grübeln warf das Faktum über Bord,
«Vor der Vernunft verwarf der Ueberheferung Wort!»
S. 216.

— 21 —
Но сатана коварно защищает права духа: там, где дух не роется
во прахе подобно червю, он царствует победоносно, и пред его
верховными правами склоняется вера, «рабыня предрассудка».
Бауэр, этот рыцарь свободного духа, начинает постепенно усту¬
пать. Наконец, он совсем сдается, когда дьявол объясняет, что
в верующем Берлине нельзя упрочить свободомыслие и на про¬
сторе уготовать гибель вере. Лукавый убеждает окончательно
совращенного мыслителя отправиться в Бонн, к берегам гордого,
зеленого Рейна: там он смоет грязь суеверия и начнет новую,
прекрасвую жизнь «в союзе тесном с соком гроздей виноградных»;
там вольно дышит грудь и «во всех жилах пламя свободы
пылает»; из духовной борьбы там в полной ясности рождается
чистая истина; и только там, «на развалинах смело разрушен¬
ных ограничений», он победоносно соорудит алтарь самых вольных
мыслей.
И вот в Бонне, на самом благочестивом факультете, «безум¬
ный» Бауэр начинает поучать с той кафедры, которую ранее
занимали только праведники. Кипя от злобы и завывая от ярости,
словно бешеная собака, он стоит с чортом за спиной, нашепты¬
вающим, как нужно расправляться с теологами. Богохульными
устами Бауэра дьявол убеждает слушателей не поддаваться коз¬
ням, ханжеству и коварству богословов: эти «рабы буквы», «во
мраке крадучись, идут стезею злою» и в священном писании
извращают смысл каждого слова; любой богослов непрерывно
попадает впросак, противореча основным текстам; он «крутит,
вертит, давит, жмет, и тискает, и измеряет, что высказал, сейчас
же забывает» — словом, варит и жарит в своей смрадной кухне,
пока «все противоречия не улетают с криком».
«Они все таковы — евангелисты даже,
«У христиан одна повадка — вечно та же.
«Евангелия... нет, не сходятся; смысл их
«В противоречиях теряется смешных.
«Их авторы идут наперекор друг другу,
«Все петли путают и скверную услугу
«Оказывают себе же: весь портят план;
«А возглавляет их нескладность — Иоанн!» 1)
Проповедь Бауэра вызывает страшную бурю, порождая оже¬
сточенную распрю между верующими" и безбожниками, между
1) «So sind sie all’, so sind auch Evangelisten,
«So werden stets sie sein, solang’es gibt noch Christen!
«Wie ein Evangelist den ändern missversteht,
«Wie er sich windet, quält, den Sinn noch mehr vedreht,
«Wie in des Widerspruchs unrettbarer Verwirrung
«Er sich nicht helfen kann, und stets vermehrt die Irrung,
« Wie er des ändern Schrift zerstört, zerreist, zerfetzt.
«Und alledem die Kron’ Johannes aufgesetzt».
S. 218.

— 22 —
профессорами и студентами. Праведники требуют виселицы для
богохульника и поют аллилую. Атеисты же, называя их лжецами
и благочестивыми баранами, провозглашают здравицу Бауэру,
как оплоту свободной науки и свободного мышления. Начинается
дикая свалка... Опрокидываются парты и ломаются скамьи...
Раздаются боевые клики: «Здесь Христос!», «Бауэр здесь!»...
Из парт дерзкие атеисты сооружают прочную крепость для защиты
от христиан, в которых бросают чернильницами и библиями,
словно бомбами. Нечестивцы одолевают, и праведники в ужасе
бегут от дикой шайки. Тогда на помощь им спешат педель,
ректор, университетский сенат и попы: они хотят узнать причины
драки, чтобы потом всесторонне расследовать дело; но общий поток
увлекает их, и снова затевается отчаянная свалка. Безбожники
и на этот раз одерживают верх: не одна премудрая голова избита
до полусмерти; кое у кого горбы выпрямились под ударами; неко¬
торые повесили носы, которые прежде задирали так высоко.
Но глаз божий бдит: в минуту грозной опасности всевышний
решает вырвать у дьявола плоды победы; с этой целью он пред¬
полагает послать самого благочестивого члена боннского богослов¬
ского факультета — Зака «с гладко расчесанным пробором». Но
этот верный слуга господа и ожесточенный противник Бауэра
намеревается уклониться от борьбы. Тогда вмешивается девствен¬
ная ослица, верхом на которой ездит Зак: она открывает пра¬
веднику волю господа, повелевающего вмешаться в борьбу, где
бешенство атеистов угрожает воинству верующих. Зак, как
новый Валаам, внемлет гласу бога, который в неисповедимых
путях своих внушает неразумной твари говорить человеческим
голосом. Прибыв к месту битвы, посланец небес жестоко уко¬
ряет Бауэра в том, что тот постыдно обманул ожидания божии.
Вместе с тем Зак громогласно возвещает, что господь повелел
ему объединить верующих.
В таких сатирических тонах Энгельс изображает и стан
верующих, и историю духовного развития, проделанную Бауэром.
Сгущая краски, он приписывает первым мракобесие, средневе¬
ковую поповщину и безнадежную отсталость. Но дух века сеет
сомнение, отрицание и неверие. Его разлагающему влиянию
подвергся даже избранный сосуд божий — Бруно Бауэр. Тщетно
он «глубоко и не без успеха» изучил феноменологию, эстетику,
логику, метафизику и, «к сожалению», богословие; тщетно вслед
за Гегелем примирил «веру с понятием абсолютным»; напрасно,
наконец, он понял все догматы о сотворении, грехопадении,
искуплении и чудесном зачатии пречистой девы: вся эта «чепуха»,
весь этот «хлам» не могут объяснить, написано ли пятикнижие
действительно Моисеем или нет. Тем не менее Бауер хочет
верить и верит, пока не попадает в Бонн. Здесь лукавый его
попутал и совратил в неверие. Его богохульная критика еван-

— 23 —
гелий воочию показала, что он — злостный атеист. Но столь же
завзятым атеистом был и Гегель. В таком кривом зеркале
Энгельс отразил умственные течения своего времени.
Пока описанные события происходят на небесах, в преиспод¬
ней и боннском богословском факультете, в Лейпциге тайно засе¬
дают три мужа, давно уготованные адскому пламени: редактор
незадолго до того запрещенных «Галльских Ежегодников»
Арнольд Руге, издатель журнала Отто Виганд и поэт его Роберт
Прутц. Дикий Руге с «хищными и как мечи острыми клыками»
сидит за столом, озабоченно склонив голову на широкие кулаки.
Прутц, стихи которого «роняют семена атеизма» в невинные
души, уставился с тупым упрямством на стакан. Неутомимый
издатель богохульников и, как обладатель капитала, «опора всей
шайки» Виганд задумчиво разглаживает бороду. Все трое глу¬
боко подавлены запрещением «Галльских Ежегодников». Руге
указывает, что журнал едва-едва утолял кровожадность цензора,
посылает к чорту «гегельянщину» и выражает намерение отныне
редактировать только «Альманах Муз». «Не желая подыхать
с голоду», Прутц готов ворковать лишь любовные песенки.
Наконец, Виганд решает издавать исключительно «кроткую белле¬
тристику», которую цензор не вычеркивает, как «гегелевскую
софистику». Он предлагает своим соратникам переменить напра¬
вление, стать лойяльными и выкинуть лозунг: «Да здравствует
правительство!»
Но дьявол разрушает благие намерения, которыми, как
известно, вымощена дорога в ад. Он появляется, изрыгая пламя,
упрекает всех троих в трусости и выражает сожаление, что не
разглядел ослов под львиной шкурой. В виде наказания он
грозит отправить их на небеса к господу богу. Виганд просит
указать им лучший путь. Тогда сатана советует просто пере¬
именовать «Ежегодники»:
«Коль руки связаны у «Галльских», назовем
«Мы их «Немецкими» анналами; потом
«С цензурой вы уже мне возиться предоставьте, —
«И делу тут конец! Лишь куражу прибавьте:
«Кто с дьяволом в союзе тесном и на «ты»,
«Тот в страхе не бежит от жулика в кусты!
«Так больше мужества! Я ж дальше улетаю,
«А вам безбожья пыл и ярость завещаю» 1).
1) «Bindet den Haitischen Annalen man die Hände,
«So nennt ihr Deutsche sie, und alles ist zu Ende!
«Und mir nur überlasst die Sorge der Zensur,
«Das findet alles sich, es gilt Courage nur!
«Wer mit dem Teufel steht auf Du und Du im Bunde,
«Der darf nicht feig entfliehn vor jedem Lumpenhunde!
«Jetzt also fasset Mut! Ich muss noch weiter heut’,
«Ihr wütet vor wie nach für die Gottlosigkeit!»
S. 223.

— 24 —
Дьявол исчезает, а вместо него верхом на ослице показы¬
вается Зак. Он призывает нечестивцев покаяться и смиренно
припасть к ступеням престола божия. Посланец небес предо¬
стерегает, что господь отдаст их на съедение Генгстенберга и его
приверженцев, если они не раскаются. Но благочестивая про¬
поведь не имеет успеха. Вопреки ей Руге выпускает манифест,
обращенный ко всем «Свободным», этому «отребью Германии».
Неисправимый грешник призывает их сплотиться для борьбы
с романтикой, реакцией, цензурой и полицией, пытающимся всюду
вытравить словечко: «свобода». Манифест приглашает всех
«Свободных» подобно дипломатам собраться на конгресс в Бокен¬
гейм и там обсудить меры борьбы.
«Свободные» радостно встречают манифест и со всех
сторон Германии направляются в Бокенгейм. Берлин, раз¬
умеется, посылает самых дерзких атеистов, худших чем яко¬
бинцы. Во главе их шествует Руге. За ним следует Кеппен
в очках и с линейкой в руках; предназначение последней —
выколачивать у молодежи жажду знания. Впрочем, он был
бы «совсем хорошим человеком», если бы Руге не заразил его
своею яростью. Затем идет прирожденный атеист Мейен, «уже
в утробе матери ежедневно читавший Вольтера». Далее вид¬
неется сам Энгельс:
На левом фланге, в сюртуке как перец сером,
В штанах оперченных и весь таким манером
Внутри проперченный, Освальд как на пожар
Спешит и скачет, длинноногий,— монтаньяр
От пят и до макушки! Лишь на гильотине
Играет смело он в лад адской каватине;
Напев громко звучит, рычит он рефрен:
Formez vos bataillons! aux armes, citoyens! 1)
Рядом с Освальдом беснуется борец с мускулами пиво¬
вара. Это — «сама кровожадность» и закадычный друг Энгельса,
Эдгар Бауэр. «Юн он годами, коварством же стар». Эдгар
одет во фрак голубой, но душа его мрачна и черна: он — лишь
по наружности франт, а в душе санкюлот. Далее виден
Штирнер:
1)	Doch der am weitsten links mit langen Beinen toset,
Ist Oswald, gran berockt und pfeflerfarb behoset
Auch innen pfeiferhaft, Oswald, der Montagnard,
Der wurzelhafteste mit Haut und auch mit Haar,
Er spielt ein Instrument: das ist die Guillotine,
Auf ihr begleitet er nur eine Kavatine;
Stets tönt das Höllenlied, laut brüllt er den Refrain:
Formez vos bataillons! aux armes, citoyens!
S. 225.

— 25 —
Вот — Штирнер, Макс: он рвет стеснений всяких нить;
Пьет пиво он, но будет кровь как воду пить.
Когда во всю кругом кричат: à bas les rois!
Ворчит уж тотчас он: à bas aussi les lois! 1)
Еще далее шествует Людвиг Буль, которого Энгельс, как
и Штирнера, изображает с тонкой и меткой иронией. Припо¬
миная, что Буль редактировал журнал «Патриот», автор прибе¬
гает к удачной игре слов. Буль
Идет короткими и робкими шажками,
Идет, украшенный зелеными зубами,
Нечесанный, седой, как будто санкюлот,
А в глубине души — мирнейший «патриот» 2).
Всю эту ватагу ведет «царь атеистов» — Арнольд Руге. Потря¬
сая палкой с привязанными «Галльскими Ежегодниками», он
приводит всех в месту назначения. Здесь их встречает разъя¬
ренный Бруно Бауэр, размахивающий знаменем, которое соста¬
вляют разрозненные листы его «позорной критики библии». Но
Кто скачет позади, урод неугомонный? —
То черный великан из Трира, напряженно
Ногами прядая, торопится вперед:
Вцепиться, бешеный, в небесный хочет свод
И на земле его как некий зонт распялить.
Он в воздух кулаком все норовит ударить,
Бунтует и зовет вселенную восстать, —
И дюжине чертей его не удержать! 3)
Это — Маркс, которого Энгельс лично еще не знал. От «Сво¬
бодных» он многое слышал о своем будущем друге, удивляясь
его глубокому уму, разносторонним познаниям и необузданному,
1) Seht Slirner, seht ihn, den bedächt’gen Scbrankenhasser,
Für jetzt er trinkt noch Bier, bald trinkt er Blut wie Wasser.
So wie die andern schrein ihr wild: à bas les rois!
Ergänzet Stirner gleich: à bas aussi les lois!
Ss. 225—220.
2) Es trippelt hinterher, die grünen Zähne weisend,
Mit ungekämmtem Haupt und vor der Zeit ergreisend,
Ein seifenscheuer und blutscheuer Patriot,
Von innen schmeidig-zart, von aussen Sanskulott.
S. 226.
3) Wer jaget hinterdrein mit wildem Ungestüm?
Ein schwarzer Kerl aus Trier, ein markbaft Ungetüm.
Er gehet, hüpfet nicht, er springet auf den Hacken
Und raset voller Wut, und gleich, als wollt’ er packen
Das weite Himmelszelt, und zu der Erde ziehn,
Streckt er die Arme sein weit in die Lüfte hin.
Geballt die böse Faust, so tobt er sonder Rasten,
Als wenn ihm bei dem Schopf zehntausend Teufel fassten.
S. 226.

— 26 —
революционному темпераменту. За Марксом «патрицианской
походкой» выступает «полу-аристократ, полу-санкюлот» из
Кельна — Георг Юнг; он «слишком лукав для небесного царства,
а для пасти ада слишком приличен». Еще дальше, с вечной
трубкой во рту тащится шурин братьев Бауэров — Рутенберг;
свою трубку в локоть длиной он вынимает изо рта лишь для
того, чтобы поворчать. Шествие замыкает Фейербах, которого
Энгельс рисует следующими чертами:
Но кто же с юга там один как перст грядет?
Утех не ведая, не войско он ведет:
Сам вместо войска, он — безбожников собрание;
Сам — целый хор чертей... Ужасное создание!
Сам по себе — поток кощунственных речей.
О, Иоанн святой! То Фейербах, то — бес,
Не скачущий как зверь, а в воздухе парящий,
Ужасный метеор, зловещий и смердящий.
В одной руке его — блистающий бокал,
В другой же он опресноки собрал;
По свой пупок сидит он в раковине ясной,
Для атеистов культ тайком творя ужасный.
Он дерзко говорит: купаться, жрать и пить —
В том смысл священного писанья должен быть 1).Ранее прибывшие «Свободные» встречают Фейербаха гром¬
ким ревом, криками «ура!» и по привычке тотчас же тащат
в кабак. Начинается шабаш... Все шумят, свистят, теснятся,
«смыкаясь волей духа злого вечно в круг». Тщетно «добрый»
Кеппен, «поклонник порядка», призывает успокоиться. Руге, без¬
мятежно доедая третий бифштекс и еще проглатывая последний
кусок, тоже урезонивает шумную толпу. Но Освальд и Эдгар
Бауэр, беснуясь больше всех, перебивают его, вскакивают на
стол и требуют от слов перейти к делу. Этот призыв встре¬
чается диким «браво!» и возгласами: «дèла, дèла, дèла!»
Насмешливо улыбаясь, Руге возражает, что самые слова еще
долго будут делами, что практика стихийно заменит абстракцию.
1) Doch wer von Süden dort kommt motterseelallein,
Verschmähend jeden Trost, er selber ein Verein,
Er selber ein ganzes Heer von frechen Atheisten,
Er selber ein ganzer Schatz von argen Teulelslisten,
Er selber ein ganzer Strom von Lästerung und Schmach,
Es ist, hilf Sanct Johann! der grause Feuerbach.
Er rast und springet nicht, er schwebet in den Lüften,
Ein grauses Meteor, umwallt von Höllendüften.
In seiner einen Hand den blinkenden Pokal,
Und in der anderen des Brotes labend Mahl,
Sitzt bis zum Nabel er in einem Muschelbecken,
Den neuen Gottesdienst der Frechen zu entdecken.
Das Fressen, Saufen und das Baden, sagt er frei,
Dass dies die Wahrheit nur der Sakramente sei.
Ss. 226-227.

— 27 —
Тем временем Освальд и Эдгар подымают на стуле безумного
Бруно; паря в высоте подобно орлу, он беснуется и ревет. «Чер¬
номазое чудовище» Маркс взбирается на плечи Рутенберга
и следует его примеру. Оба с криком спрашивают Руге, долго
ли он намерен утолять их жажду одними словами: разве можно
глазеть, разиня рот, когда верующие берутся за оружие, когда
опасностью грозит не только христианское триединство, но
и двуединство веры с полицией?
Призыв Маркса и Бауэра встречает сочувствие; но Фейербах
возобновляет спор, пренебрежительно отзываясь о совещаниях
и о союзах. Тогда поклонник Фридриха II Кеппен защищает
их значение: союзы — оплот порядка; лишь при них «поток про¬
гресса спокойно будет течь» и — что лучше всего — «ни капли
крови не прольется». Благоразумное приглашение содействовать
мирному развитию возмущает Освальда и Эдгара: они называют
Кеппена «бессильным мечтателем», «проклятым жирондистом»
и даже не признают атеистом. Тогда Штирнер вступается за
обиженного и начинает с важностью поучать молодых крикунов:
они, дескать, стесняют чужую волю и, сжившись с рабством,
своим ревом пытаются навязать какой-то закон; «долой заповедь,
долой законы!»— заканчивает он свое краткое нравоучение. Все
это порождает ужасающий беспорядок.
Как раз в этот момент внезапно разверзается крыша и через
отверстие в зал спускается Виганд на воздушном корабле —
бумажном драконе, склеенном из книжек «Немецких Ежегодни¬
ков». Он приглашает «Свободных» положить конец недостой¬
ному поведению, взяв пример с недалекого Франкфурта, где
в полном единении и покое заседает союзный сейм. Полагая,
что здешний ветер вреден для «Свободных», Виганд приглашает
их затем в Лейпциг: там он уже соорудил великолепные бумаж¬
ные баттареи, которыми не овладеть праведникам. Дом, где он
раньше «гегельянством торговал», ныне превращен в прочную
крепость из книжных тюков и получил название «Гутенберг».
Все принимают с радостью приглашение, и только Фейербах оди¬
ноко идет своим путем.
Между тем избранники божии собрались в Галле у Гейнриха
Лео, который, вооружившись верою, ранее нападал на толпу
гегельянчиков, охранял трон и алтарь, улучшал, изменял и осве¬
щал небесным светом безбожную всемирную историю. Правед¬
ники поют молитву, подобно жертвенному дыму восходящую
к престолу божию: «О, господи! Пред тобою мы только падаль,
зловоние чумы, воронья снедь на живодерне греха» и т. д. в том
же роде. После молитвы кто-то возвещает конец мира. Лео
с воодушевлением подхватывает эту весть; по ее поводу он начи¬
нает проповедь против «великой вавилонской блудницы» — богини
разума и революции, сравнивая Бауэра с Робеспьером, Руге

— 28 —
с Дантоном, Фейербаха с Маратом. Затем на сцене снова —
как всегда неожиданно — появляется Зак на неизменной ослице
и возглашает, что господь повелел ему проповедывать крестовый,
поход против козней дьявола: «Свободные» отправились уж
в Лейпциг и превратили в крепость дом Виганда. Праведники
решают тоже двинуться в Лейпциг.
Там «Свободные», действительно, успели соорудить крепость,
бастионы которой сделаны из книжных тюков и запрещенных
статей, написанных преимущественно Бруно Бауэром и Фейер¬
бахом. На этих-то бастионах безбожники расставили свои силы
и приготовились разбивать сверху головы праведников. Но
последние предусмотрительно захватили из Галле небесную
лестницу, виденную Иаковом во сне. По прибытии божии рат¬
ники разбиваются на отряды с Лео во главе, который муже¬
ственно идет вперед, размахивая пятью томами своей «Всемир¬
ной истории». За ним направляются отряды из разных мест¬
ностей Германии: боннцев ведет профессор систематического
и практического богословия Ницш, бременцев — старый знакомец
Энгельса пастор Малле, берлинцев — вождь правоверия Генгстен¬
берг, цюрихцев — противник Штраусса Гирцель, наконец, вуппер¬
тальцев — «человек божий» Круммахер.
Верхом на ослице Зак первый бросается в атаку с боевым
клнчем верующих: «Здесь меч господа и Гедеона!» Но «Сво¬
бодные» отчаянно защищаются: сам дьявол руководит сопро¬
тивлением, давая хорошие боевые советы и рассеивая малодуш¬
ные сомнения. Вверху на равелине стоит Виганд, поддержи¬
ваемый Мейеном; Штирнер низвергает целые тюки книг, оглу¬
шающие верующих; Руге швыряет в лицо нападающих свои
«Ежегодники»; безумный Бруно стоит в передних рядах на высо¬
кой стене и дико трубит; Людвиг Буль бросает брошюры с тыла,
сидя в безопасном месте, где ему ничто не грозит; Кеппен, хоть
и бешено сражается, все же очень озабочен, как бы не пролить
крови; напротив, Эдгар дерется как мясник, а у Освальда сюр¬
тук перечного цвета весь красен от крови; наконец, чудовище
Маркс беснуется и расправляет члены для борьбы.
Однако, воинство праведников наступает все мужественнее,
и «аллилуйя!» звучит все громче. Благочестивый Генгстенберг
уже вырвал у Виганда великолепную русую бороду; Кеппен
и Людвиг Буль убегают в дом; Руге и Эдгар — в очень затруд¬
нительном положении; на полуразрушенной стене бешенно
сражается почти один Бруно, книжным тюком сбивающий Зака
с ног. Но Лео, пренебрегая опасностью, низвергает подобно
Самсону книжные столбы и падает на земь вместе с Бауэром.
Верующие связывают Бруно и охрану его поручают Заку, кото¬
рый тем временем пришел в себя и поднялся с земли. Близка победа
праведников: трещат уж двери и колеблется «Гутенберг»; у «Сво¬

— 29 —
бодных» уж вышли все военные запасы; Людвиг Буль, «Патриот»,
с отчаянием простирает руки, у Арнольда поясница разбита силь¬
ным ударом, а у Мейена изо рта и ноздрей кровь хлещет ручьем.
Дьявол, до той поры подстрекавший безбожников, убегает
в преисподнюю и сообщает грешникам печальные известия:
Виганд лишился бороды, Бруно взят в плен, а его самого пра¬
ведники одолели своими «небесными песнопениями». Стеная от
безысходного горя, дикий Гегель осыпает дьявола градом упре¬
ков. Но этим дело не ограничивается. В своем богоненавистни¬
честве он, опираясь на Дантона, Вольтера, Робеспьера и Марата,
производит революцию в аду. Философ объявляет, что дьявол
всегда был и остался «мифической личностью», а потому — такой
же враг, как и сын божий. «Мы сами должны стать дьяво¬
лами!» восклицает он и воодушевляет грешников к борьбе.
Все устремляются за ним и прибывают в Лейпциг. Картина
сразу меняется: Марат повергает на земь Зака и освобождает
Бруно. Гегель, всегда чувствовавший, что ученики его не пони¬
мают, обнимает освобожденного со словами: «Да, ты постиг
меня, сын мой возлюбленный!» Грешники поддерживают Гегеля
и кричат: «Ура, Бауэр, наш герой! Он в борьбу вести
нас должен! Низложен дьявол — и человек нам нужен!» Пре¬
вратив таким образом его в вельзевула, атеисты стремительно
бросаются на праведников и обращают их в бегство. Но бог
не покидает своих избранников и совершает чудо: Зак подобно
пророку Илье возносится на небо вместе с девственной ослицей,
а за ним с песнопениями следует и все благочестивое воинство.
Безбожники, это исчадье ада, пускаются преследовать их, выкри¬
кивая воинские кличи «Свободных».
Между тем дьявол, испугавшись возмущения, убежал и долго
оставался недвижим, уставившись на порог, через который исчез
Гегель со своей шайкой. Наконец, он приходит в себя и гневно
восклицает:
«Я вас узнал, когда остался в дураках:
«Тут пахнет дьяволом в квадрате... право, страх!
«Едва «Свободные» вполне свободны стали,
«Как от меня уже с презрением отстали.
«Да... трудно что-нибудь поделать с ними: сброд!
«Им нагло хочется неслыханных свобод!
« «Свободные» ничто но признают священным
«И уж меня теперь считают оглашенным.
«Я спорю с господом, т.-е. с самим собой...
«Я выброшен... я  — миф, ненужный и смешной...
«Наверх! Туда, где бог! К господнему сиянью!
«К союзу с ним! К святому с ним слиянью!» 1)
1) «Daran erkenn’ich euch, ich Dummer bin verraten,
«Die Tat ist teuflischer als meine faden Taten.
«Zu frei sind diese Frei’n, erst hab’ich sie verführt,
«Nun haben sie von mir sich schnöd’ emanzipiert.

— 30 —
Дьявол устремляется на небеса и, припадая к стопам божиим,
умоляет простить его. Господь в своей благости обещает даро¬
вать ему прощение, если он очистится от мерзких грехов своих
в крови богохульников. Обрадованный дьявол возвращается на
место брани — теперь уж для помощи праведникам против «Сво¬
бодных», грозящих штурмовать небеса. Они уж предвкушают
сладость победы. Бруно Бауэр уж прыгает со звезды на звезду,
размахивая трубой словно дубиною. Выходя навстречу дерз¬
кому атеисту, все четыре евангелиста не могут устрашить его:
тщетно бык Луки готовится боднуть рогами, а лев Марка грозно
рычит — неустрашимый Бруно сам повергает в ужас всех святых.
Другие революционеры тоже проникли на небеса. Дико мчится
Гегель, головешкой опаляя крылышки ангелов; он хватается за
Сириус и наносит такой удар Генгстенбергу, что тот сразу блед¬
неет как смерть. Кипя от бешенства, Руге колотит отцов церкви,
а Бауэр ударом трубы сбивает с ног не только архангела
Михаила, но и самого дьявола. Против Маркса выходит святой
агнец с крестом, но «чудовище» грозно сжимает кулаки. Нако¬
нец, сама дева Мария покидает свои священные покои и побу¬
ждает ангелов к борьбе с титаном Бруно, который норовит схва¬
тить ее. Словом, шайка безбожников — уже на самом пороге
в чертоги господни. Вере грозит крайняя опасность...
Но вот, тихо скользя по воздуху, к ногам Бруно падает
листок пергамента, окруженный небесным сиянием. Бауэр поды¬
мает и читает... Вдруг его члены начинают дрожать, лоб
покрывается холодным потом, и губы глухо бормочут: «получил
отставку!» Услышав неожиданное известие, «Свободные» остана¬
вливаются в полном оцепенении, пораженные ужасом. Воинство
ангелов ликует... С торжеством они до самой земли пресле¬
дуют «Свободных», обратившихся в постыдное бегство. «И да
постигнет всякое зло такая кара!»— этими словами кончается
«христианская героическая поэма».
Таково ее содержание, крайне поучительное во многих отно¬
шениях. Прежде всего поэма представляет чисто биографиче¬
ский интерес, воочию убеждая, что автор был связан со «Сво¬
бодными» узами тесной дружбы. Безоговорочно причисляя себя,
к кружку, Энгельс видит в своих единомышленниках самое край¬
нее крыло левых гегельянцев, а в Бруно Бауэре — их бесспор¬
«Mit diesen Menschenpack ist gar nichts anzufangen,
«Nach frechster Freiheit steht ihr freventlich Verlangen.
«Erkennen diese Frei’n kein Heiliges mehr an,
«Am Ende ist es dann auch noch um mich getan.
«Ich kämpfe wider mich indem ich Gott bestreite,
«Als mythische Person schiebt man mich auch beiseite.
«Hinauf! Wir suchen Gott im seinen Himmelsglanz
«Und schliessen treu vereint hochheilige Allianz!»
Ss. 237—238.

— 31 —
ного вождя. «Свободные», идущие по стопам «атеиста и анти¬
христа» Гегеля,— вот кто унаследовал великие заветы француз¬
ской революции; только они продолжают политические традиции
ее крайней партии — якобинцев; поэтому среди политических
направлений Германии только они же вправе связывать свои
имена с Вольтером, Дантоном, Робеспьером и Маратом. Словом,
Энгельс убежден, что «Свободные» — единственная революцион¬
ная группа, решительно выступившая на борьбу за свободу.
В этом отношении примечательно одно обстоятельство. Среди
сотрудников «Рейнской Газеты» он уделяет внимание даже Георгу
Юнгу, никогда не принадлежавшему к «Свободным». В то же самое
время он ни словом не упоминает об одном из наиболее видных
младогегельянцев — Мозесе Гессе, которого не без основания счи¬
тают «отцом немецкого коммунизма». Это показывает, что в то время.
Энгельс был только буржуазным радикалом и что коммунистиче¬
ские стремления еще не попадали в поле его зрения.
Кто же составляет немецкую партию горы? — Отнюдь, не все
«Свободные»: хотя они и образуют одно содружество, тем не
менее даже в их недрах уже начинается то «размежевание
умов», которое Энгельс предвидел в одном из прежних своих про¬
изведений. В частности очень далеко от кружка стоял Арнольд
Руге, посетивший лишь одно его собрание, да и то после выхода
«христианской поэмы». Как мы знаем, он и его орган пользо¬
вались раньше большой благосклонностью Энгельса: ведь Руге
«согласовал политическую сторону гегелевской системы с требо¬
ваниями времени», а «Галльские Ежегодники», самый распро¬
страненный орган Северной Германии, ежедневно говорили
королю «величайшие грубости». Это — немаловажная заслуга
в глазах Энгельса, который и сам не привык за словом лазить,
в карман. Руге, в сущности, умело вел дела своей журнальной
лавочки и сам довольно метко назвал себя оптовым торговцем
в области духа; но он не был ни самостоятельным мыслителем,
ни — главное — решительным революционером. Даже этот тер¬
тый калач оказался между такими политическими жерновами,
которые грозили стереть его в порошок. Он сам как-то при¬
знался в минуту откровенности, что очутился среди трех напра¬
влений: старых доктринеров или правых гегельянцев, штраус¬
сианцев или «швабов» и атеистов или тех, которые самого
Штраусса объявляют «проклятым попом». Руге лавировал среди
них с чувством некоторой горечи: «Ныне — писал он — трудные
времена, ибо я и «Ежегодники» теряем все партии. Да и за
какую ухватиться? Заставить их всех писать было бы хорошо,
но это станут делать только атеисты; швабы придут в ярость,
если подвернутся нападкам, а старики уже стали безвкусны» 1).
1) Ruge, Briefwechsel, Brief an Stahr, 8. Sept. 1841, № 152, Ss. 239—240.

— 32 —
Эта осторожная, оглядывающаяся но сторонам, расчетливая
политика и побуждает Энгельса завуалировать изображение Руге
тонкой иронией. Как же! Когда «Свободные» поглощены горя¬
чими спорами, он безмятежно съедает три бифштекса, а затем
с истинно мещанским самодовольством предлагает ограничиться
устной и печатной проповедью. Конечно, Бруно Бауэр и Карл
Маркс, как подлинные революционеры, возмущены попыткой Руге
«их жажду словами утолять». Энгельс, вполне сочувствующий
своим друзьям, настоящему н будущему, мог бы воскликнуть
вместе с нашим Добролюбовым:
Я ваш, друзья, хочу быть вашим,
На труд и битву я готов:
Лишь бы начать в союзе нашем
Живое дело вместо слов.
С высоты своей революционной позиции Энгельс порицает
миролюбие «доброго» Кеппена, а за приверженность к порядку
называет его бессильным мечтателем и проклятым жирондистом.
Таким же жирондистом ему кажется Людвиг Буль, только внеш¬
ностью напоминающий санкюлота, а в душе мягкий и уступчи¬
вый человек. Недаром оба они оказываются плохими вояками:
во время жаркой стычки с праведниками первый озабочен, как
бы не пролить крови, а второй сидит в тылу, где ему не гро¬
зит опасность. Энгельс успел хорошенько раскусить и Штир¬
нера, уже тогда щеголявшего радикализмом своих воззрений;
он уверен, что во время решительной схватки этот «рассуди¬
тельный» противник ограничений не рискнет своими боками
и с обычной важностью будет бросать под ноги борцам свои
звонкие парадоксы. Наконец, даже Фейербах, сам по себе пред¬
ставляющий «целое войско дерзких атеистов», не вполне удовле¬
творяет нашего революционера: он слишком полагается на силы
отдельной личности, отрицает значение «союза», т.-е. коллек¬
тивных действий, а потому и не примыкает к общему походу
«Свободных» против верующих.
К несомненным революционерам, к патентованным, так ска¬
зать, якобинцам Энгельс помимо Бруно Бауэра причисляет только
его брата Эдгара, Карла Маркса и самого себя. Маркс, никогда
не принадлежавший, вопреки утверждению Маккея 1), к «Сво¬
бодным», кажется ему каким-то огромным, ужасным чудовищем,
которое в своей революционной ярости готово совлечь на землю
весь небесный свод, а пока расправляет члены для предстоящей
1) Эту ошибку повторяет Дран, утверждая, что Энгельс примкнул
к кружку «Свободных», который «незадолго до того покинул Карл Маркс».—
Ernst Drahn, Friedrich Engels, Ein Lebensbild zu seinem 100. Geburtstage,
Wien 1920, S. 6. — Форлендер также говорит, что у «Свободных» «за
несколько месяцев до того бывал и Маркс». — Karl Vorländer, Marx, Engels
and Lassalle, als Philosophen, Stuttgart 1920, S. 18.

— 33 —
борьбы. Эдгар Бауэр, как воплощенная кровожадность, предста¬
вляет прямую противоположность Людвигу Булю: по наружности
он франт, а в душе истинный санкюлот и дерется как мясник. Сам
Энгельс — монтаньяр с головы до пят; он, кажется, самый крас¬
ный, ибо играет только на одном инструменте — гильотине —
и только одну песнь — марсельезу. Он уже теперь призывает
к революции. И в известном смысле это верно: по крайней
мере его литературные произведения, а в особенности письма
к друзьям дышат подлинно революционным настроением.
IV.	Открытый разрыв с либерализмом.
Нет ничего удивительного, что Энгельс примыкал к самому
левому крылу «Свободных». Отличаясь подлинно революционным
темпераментом, он уже в Бремене сумел за высокопарными фра¬
зами младонемцев разглядеть их половинчатый и нерешительный
характер. Неспособность Молодой Германии к энергичным дей¬
ствиям толкнула юношу в объятия Берне, под влиянием которого
окрепли его демократические убеждения. Свои радикальные воз¬
зрения он неоднократно излагал в письмах и литературных про¬
изведениях. Но ярче всего наш юный литератор выразил их
в статье, посвященной Эрнсту-Морицу Арндту и напечатанной
еще в январе 1841 года. Здесь он ожесточенно нападает на
историческую школу права, которая упорно пыталась гальванизи¬
ровать труп прошлого и реставрировать разный исторический
хлам. В противность ей Энгельс принципиально отвергает вообще
всякое покровительство «так называемым историческим зароды¬
шам», а в частности патримониальные суды, консервировавшие
высшее дворянство и цехи, возрождавшие «почтенное» бюргерство.
Его нисколько не ослепляет «софистическая мишура» в роде
органического государства, которой козыряла историческая школа.
Напротив, он изумляется, как подобные затасканные фразы могли
вообще ослеплять кого-нибудь: «Фразы об историческом развитии,
об использовании данного момента, организме и т. д., должно
быть, в свое время обладали какими-то чарами, о которых мы не
можем даже составить представления, ибо понимаем, что в боль¬
шинство случаев это — только фразы». Что, собственно говоря,
разумеется под органическим государством? — Такое государство,
учреждения которого в течение веков развились вместе с нацией
и из нее, а не конструированы из теории. Очень хорошо. При¬
меним же данное положение к Германии! Здесь пресловутый
организм, повидимому, состоит в том, что члены государства раз¬
деляются на дворянство, бюргеров и крестьян с вытекающими
Записки научн. о-ва марксистов. № 6 (2).	3

— 34 —
отсюда последствиями. Словечко «организм», вероятно, заключает
все это in nuce. Ну, разве же это не жалкая, позорная софистика?
Разве саморазвитие нации не совпадает именно со свободой? 1).
Против подобной «софистики» Энгельс с возмущением возра¬
жает: «Не будучи приверженцами сословного разделения, мы,
ваши противники, хотим органической государственной жизни.
Но дело идет здесь вовсе не о «конструкции из теории», а о том,
чем нас хотят ослепить, — о саморазвитии нации. Только мы
расположены к нему искренно и откровенно, а те господа не
знают, что организм становится неорганическим, как только уми¬
рает. Вы гальванизируете труп прошлого и хотите уверить
нас, что это не механизм, а жизнь. Вы хотите содействовать
саморазвитию нации — и приковываете к ее ногам чурбан абсо¬
лютизма, чтобы она быстрее шла вперед. Вы не желаете знать
одного: то, что вы называете теорией, идеологией и бог знает
чем, давно перешло в плоть и кровь народа, отчасти уже осуще¬
ствившись в жизни; поэтому не мы, а вы блуждаете в утопиях
теории. Ведь то, что полвека тому назад во всяком случае было еще
теорией, со времени революции развилось, как самостоятельный
момент, в государственный организм. И — главное — неужели раз¬
витие человечества не стоит над развитием нации?» По изложен¬
ным соображениям Энгельс уже тогда отчеканивает свою полити¬
ческую программу в лозунге: «Никаких сословий, а только единая,
великая, равноправная нация государственных граждан!» 2).
Нас интересует, однако, не столько политическая программа
Энгельса, вполне совпадающая с заветами Берне, сколько ее
обоснование. Автор пытается уверить читателей, что не зани¬
мается «конструкциями из теории». И тем не менее именно теория
кажется ему творческим началом, демиургом истории. Иначе
и не могло быть. Во-первых, Энгельс все еще остается учени¬
ком Гегеля, видевшего содержание исторического процесса в само¬
развитии понятий и, действительно, считавшего идею демиургом
истории. Во-вторых, по воспитанию Энгельс принадлежал
к интеллигенции, положение которой в начале сороковых годов
было весьма своеобразно: обреченная на полную политическую
бездеятельность, она естественно витала в эмпиреях теоретиче¬
ских абстракций; оторванная от реальных интересов, она пита¬
лась их идеологическими отражениями; чуждая широким массам
народа, она неизбежно впадала в доктринерство. Атмосфера,
перенасыщенная философскими умозрениями и крайне отвлечен¬
ными рассуждениями, принудительно побуждала интеллигенцию
переоценивать значение теории.
1) Ernst-Moritz Arndt, S. 147.
2) Ib., Ss. 147—148.

— 35 —
Младогегельянцы чувствовали себя всемогущими великанами
в теории и бессильными карликами на практике. Веря в силы
духа, они были глубоко убеждены, что разум восторжествует,
что идеи станут реальностью и теория претворится в практику.
По утверждению Арнольда Руге, идеи времени — базис всей
будущей реальности 1). Бруно Бауэр, последовательный в пара¬
доксах, превращал это утверждение в карикатуру, выдавая тео¬
рию за самую подлинную и сильнейшую практику 2). Наконец,
Людвиг Буль утешал себя размышлением: была бы хороша тео¬
рия, а там уже наступит время, когда буквы сами выскочат из
книги и слово станет поважнее целой армии. «Христианство, —
писал он, — было теорией, реформация была теорией, революция —
теорией, они стали практикой». Словом, теория, это — Иоанн
Предтеча, предшествующий Христу, новой практике 3). Спасаясь
от жалкой практической действительности, Энгельс тоже находит
убежище в великолепных чертогах теории.
Прибыв в Берлин и сблизившись со «Свободными», он ни на
пядь не отступает от своей прежней позиции, а, напротив, еще
основательнее окапывается в ней. Энгельс и теперь продолжает
думать, что наступило время решительно восстать против вечной
болтовни об «историческом, органическом, естественном развитии»
и «стихийно выросшем государстве»; он нетерпеливо восклицает,
что пора, наконец, разоблачить перед народом блестящие фигуры
этих болтунов. В его глазах отсутствие исторических традиций
и политическая отсталость Пруссии имеют даже свои преимуще¬
ства. Ее прошлое погребено под развалинами до-венской Прус¬
сии и размыто потоком наполеоновского нашествия. Что же ее
сковывает? У нее нет нужды тащить у себя на ногах те средне¬
вековые колодки, которые мешают некоторым государствам дви¬
гаться вперед; грязь минувших веков не пристает к ее подошвам.
По этим основаниям Энгельс полагает, что возврат к прошлому,
к старому режиму был бы позорнейшим отступлением и трусли¬
вым отречением от славнейшей эпохи прусской истории, созна¬
тельной или бессознательной изменой нации. Нет! Ясно, как
день, что спасение Пруссии лежит только в теории, науке, в раз¬
витии из духа.
На деле Пруссия — государство, не «стихийно выросшее»,
а возникшее благодаря политике, целесообразной деятельности
и духу. Как сознательный дух стоит выше бессознательной при¬
роды, так и Пруссия может, если захочет, возвыситься над сти¬
хийно выросшими государствами. Ее провинциальные особен¬
ности очень велики; чтобы не учинить какой-либо несправедли-
1) Hallische Jahrbücher. 13. Februar 1841.
2) Brief an Marx 31. Jan. 1841.
3)	Ludwig Buhl, Der Beruf der preussischen Presse, Berlin 1842.
3*

— 36 —
вости, нужно «вырастить государственный строй только из идеи».
Затем уж само собой произойдет постепенное слияние отдельных
провинций; все особенности их растворятся в высшем единстве
свободного государственного сознания. В противном же случае
и двух столетий не хватит, чтобы создать внутреннее законода¬
тельное и национальное единство Пруссии. Другим государствам
определенный путь развития предначертан их национальным
характером. Немцы освобождены от такой необходимости; они
могут сделать из себя, что угодно. Поэтому, оставив все побоч¬
ные соображения, Пруссия может следовать исключительно «вну¬
шениям разума»; как ни одно государство, она может учиться
на опыте своих соседей и сделаться «образцовым для Европы
государством»; наконец, она может воплотить в своих учрежде¬
ниях самое совершенное государственное сознание своего века 1).
«Таково наше призвание, — восклицает Энгельс, — Пруссия
создана для него. Можем ли мы продать свое будущее за две-
три пустых фразы отжившего направления? Можем ли не слышать
самой истории, указующей нам призвание — пересадить в жизнь
цветок теории? Базис Пруссии, говорю это еще раз, составляют
не развалины минувших веков, а вечно юный дух, в науке при¬
ходящий к сознанию, а в государстве сам себе создающий
свободу. И если бы мы отказались от духа и его свободы, мы
отреклись бы от самих себя, предали бы свое священнейшее
благо, умертвили бы свою собственную жизненную силу и были
бы недостойны долее находиться среди европейских государств.
Тогда история вынесла бы нам ужасный смертный приговор:
«Ты был взвешен и оказался слишком легким!» 2).
Таким образом будущий творец исторического материализма
упорно противопоставляет дух и разум «стихийно выросшему
государству», а теорию и науку — «историческому, органическому,
естественному развитию». Он непоколебимо уверен, что Пруссия
должна «вырастить государственный строй только из идеи» и,
следуя исключительно «внушениям разума», сможет «воплотить
в своих учреждениях совершенное государственное сознание сво¬
его века». Это — чисто гегелевский ход мысли. Не иначе
поступали и другие младогегельянцы, направляя свои критиче¬
ские копья против действительного государства и пытаясь пре¬
образовать его. Вместе с Энгельсом они видели два пути: либо
мирное возрождение и реформаторскую деятельность, либо насиль¬
ственный переворот и полное низвержение существующего строя.
Новейшая история давала классические примеры и того и дру¬
гого: более умеренное, либеральное направление ссылалось на
так называемую прусскую эру реформ, которую либеральная тра¬
1) Tagebuch eines Hospitanten, S. 184.
2) Ib., S. 185.

— 37 —
диция связывала с именем Фридриха Великого; более решитель¬
ное, радикальное направление опиралось на поучительный опыт
великой французской революции. Литературные произведения
Бруно и Эдгара Бауэров, Руге, Кеппена и Штирнера, Маркса,
Энгельса и других младогегельянцев пересыпаны указаниями на
многознаменательные эпохи Пруссии и Франции. Это понятно:
и прусскую эру реформ, и французскую революцию левые гегельянцы
считали не результатом «органического развития», а продуктом
творческой теории, просвещенного духа, абсолютного разума 1).
По той же причине младогегельянцы окружали ореолом воз¬
рождение, связанное с освободительной войной, к которой, напро¬
тив, относились очень сдержанно. Ведь они ожесточенно боро¬
лись с порождением этой войны — христианско-романтическим
направлением; а именно последнее, по их мнению, было повинно
в том, что реформы Штейна и Гарденберга не завершились увен¬
чанием здания. Вследствие победы романтиков и пиэтистов
возникло вопиющее противоречие между развитием теории, идеи,
духа и развитием действительности. Конечно, абсолютный дух
не мог склониться перед исторической действительностью. Напро¬
тив, последняя должна следовать «внушениям разума». Только
в том случае, когда практика будет руководиться указаниями
теории, Пруссия может стать образцовым государством Европы.
Таковы те политические идеи, в сфере которых вращался Энгельс.
Они перекрещивались с идеями других, не-гегельянских напра¬
влений. К началу сороковых годов в Германии определенно
наметились уже три течения: южно-германский, северо-герман¬
ский и восточно-прусский либерализм.
Мелкая буржуазия Южной Германии стремилась в экономи¬
ческой области к упразднению феодальных оброков и барщин,
а в политической — к свободе печати и расширению полномочий
местного самоуправления; пожелания наиболее смелых простира¬
лись даже до «свободных соединенных штатов Германии». Все
движение отличалось особенностями, присущими каждому мелко¬
буржуазному движению: рядом с энергичными людьми было много
пустых болтунов; мужественная стойкость уродливо сочеталась
с раболепием и нерешительностью; радикализму фраз противо¬
речила неопределенность идей. Центром этого движения был
Рейнский Пфальц. Французское право давало местному населе¬
нию большую свободу действий. Сверх того пфальцское мещан¬
ство и мелкое крестьянство терпели горькую материальную нужду:
они не были в состоянии ни платить проценты по закладным,
ни вносить общинные и государственные подати; продажа с молотка
стала обычным явлением и в городах, и в деревнях.
1) Gustav Mayer, Die Junghegelianer und der preussische Staat (Historische
Zeitschrift, Bd. 121, 1920, S. 418 ff.).

— 38 —
Во главе пфальцской агитации стояло несколько писателей,
из которых наиболее энергичным и даровитым был Вирт из
Франконии. Вместе со своими товарищами он решил 27 мая
1832 года устроить в гамбахском замке собрание, чтобы отпразд¬
новать «немецкий май». Двадцатитысячное собрание, происхо¬
дившее под развивающимися немецкими и польскими флагами,
воспламенялось шумными, подчас страшными, но по существу
безобидными фразами: «Гамбахское празднество», в котором при¬
нимал участие и будущий член Интернационала Иоганн-Филипп
Беккер, дало реакции желанный повод к бешеным преследова¬
ниям: через четыре недели были обнародованы пресловутые
6 статей, налагавшие ярмо союзного сейма на южно-германские
ландтаги и учреждавшие союзную комиссию для полицейского
надзора за ними. Открытая «травля демагогов» еще более
подорвала силы либерального движения.
Тем не менее немногие радикальные люди, примыкавшие
преимущественно к студенческим кружкам, организовались тайно
и решили продолжать борьбу. В количестве 50 с лишним чело¬
век они задумали произвести во франкфуртской гауптвахте пере¬
ворот, направленный против союзного сейма. Это незрелое вос¬
стание было выдано полиции задолго до того, как вспыхнуло,
и кончилось полной неудачей раньше, чем началось. Над стра¬
ной прокатилась волна полицейских насилий: нежелательные
газеты были запрещены, а неугодные книги — изъяты из
обращения; подозрительных лиц бросали в тюрьмы и под¬
вергали пыткам предварительного заключения; в довершение
раболепные суды приговаривали их к медленному умиранию
в казематах, одиночных камерах каторжных тюрем или в дале¬
ком изгнании.
Второй очаг южно-германского движения образовался в вели¬
ком герцогстве Гессенском. Вождем гессенских либералов был
ректор Вейдиг из Буцбаха, человек с путаной головой, но
с твердым характером и развитым чувством справедливости.
В тайных обществах и нелегальных листках он энергично раз¬
жигал недовольство наглым самоуправством местных деспотов.
В начале 1834 года к нему примкнул Георг Бюхнер, двадцати¬
летний студент естественного факультета, через год написавший
свою известную драму: «Смерть Дантона». Проживая в Гиссене,
он убеждал своих товарищей присоединиться к освободительной
борьбе буржуазии и пытался создать более широкое основание
для тайной агитации. На этой почве он столкнулся с более
умеренным Вейдигом, который все же помог ему нелегально издать
«Гессенский Сельский Вестник». В своем летучем листке Бюх¬
нер обращался к гессенским крестьянам с призывом — по при¬
меру их французских собратий в 1789 году разрушить твердыни
господ-землевладельцев. Это предприятие не встретило сочув¬

— 39 —
ствия у либералов, движение которых стало еще более нереши¬
тельным и робким 1).
Как ни робко оно было, все же северяне, осужденные на
полную политическую бездеятельность, считали юг единственной
частью Германии, где господствовало более или менее решитель¬
ное настроение. Даже младогегельянцы первоначально почитали
Баден, Вюртемберг и Рейнскую Баварию теми алтарями, на
которых мог гореть огонь истинного, независимого патриотизма.
Им и в частности Энгельсу казалось, что непривычное напряже¬
ние освободительной войны породило в Северной Германии глу¬
бокую усталость и сонное равнодушие. На юге же, население
которого почти не принимало участия в войне, политическая
жизнь никогда не замирала окончательно. На этом основании
южно-германские либералы уже начали, было, поглядывать
сверху вниз на своих северных соседей, порицать их инертность
и насмехаться над их терпением. Когда король ганноверский
нарушил обещание даровать конституцию и вызвал протест семи
геттингенских профессоров, лишенных за это кафедр, южане вос¬
пользовались политическим возбуждением, чтобы, между прочим,
показать свое превосходство над севером. Ведь во время ганно¬
верских событий, оказавших на Энгельса такое неизгладимое
впечатление, север оставался совершенно бездеятелен и спокоен.
Южане же копошились как муравьи, кичились своей «парламент¬
ской» жизнью, своими речами в ландтаге и своей оппозицией.
Но либерализм Южной Германии был вызван к жизни узко-
классовыми интересами мелкой буржуазии. Самое происхожде¬
ние уже в колыбели наложило на него неискоренимый отпечаток
мелочной практичности, политической беспринципности и теоре¬
тической «доморощенности», как выражались младогегельянцы.
Эти особенности имели свои обычные последствия: вспышки
южно-германского движения, не озаряемые светом продуманной
теории, становились все бледнее и давали больше дыму, чем
огня. К началу сороковых годов оно уже успело настолько
выдохнуться, что стало уступать честь и место северо-герман¬
скому либерализму. Последний выступил в сверкающих доспе¬
хах, заимствованных из арсенала гегелевской диалектики. Осенью
1841 года он на банкете в честь Велькера впервые скрестил
шпаги со своим старшим братом и соперником.
Энгельс, которого давно занимал вопрос об отношении теории
к практике, зорко разглядел ахиллесову пяту южно-германского
либерализма. Нащупав же слабое место, наш неистовый Орландо
тотчас подверг его обстрелу и 12-го апреля 1842 года поместил
в «Рейнской Газете» небольшую статью под заглавием: «Южно-
и северо-германский либерализм». Автор охотно признает, что
1) Фр. Меринг, История германской социал-демократии, I, сгр. 84 с.т.

— 40 —
южно-германский либерализм породил политическую оппозицию.
Но по его мнению южанам не удалось возвыситься над непосред¬
ственной практикой. Порожденный практикой, этот либерализм
оставался ей верен и примыкал к ней теоретически. К несчастью,
практика, из которой конструировалась теория, была слишком
многослойной, состоя из французских, немецких, английских,
испанских и иных элементов. Поэтому выходило так, что теория
не представляла логически стройного сооружения, а ограничива¬
лась общими местами, расплывчатыми и неясными; она не была
ни французской, ни немецкой, ни национальной, ни последова¬
тельно космополитической, а оставалась чем-то абстрактным
и половинчатым 1).
У южно-германского либерализма была общая цель — законно
установленная свобода; но средства к ее достижению обычно
бывали совершенно противоположны и исключали друг друга.
В виду имелись конституционные гарантии для Германии; но
для осуществления их сегодня проектировалась большая незави¬
симость государей от союзного сейма, а завтра — большая зави¬
симость их и в придачу еще палата представителей рядом с союз¬
ным собранием. Каждое из этих средств было одинаково непрак¬
тично. Чтобы достигнуть цели, стремились то к единству Гер¬
мании, то к независимости владетельных князей от Пруссии
и Австрии. Энгельс видит слабую сторону движения и в том,
что оно опиралось на временное возбуждение, на отраженное
влияние чисто внешнего события — июльской революции; раз
последняя прекратилась, и оно само должно было замереть 2).
Между тем северо-германский либерализм с самого начала
связывал свое политическое бытие не с отдельным фактом,
а с историей всего мира и в особенности своей родины. Источник
его происхождения струился не в Париже, а в сердце Германии:
то была новейшая немецкая философия. Поэтому северо-герман¬
ский либерализм отличается большей последовательностью, боль¬
шей определенностью своих требований и большим соответствием
между целью и средствами. Будучи необходимым продуктом
национальных стремлений, его настроение оказывается тоже нацио¬
нальным; между тем южно-германский либерализм вечно коле¬
бался между космополитическими и национальными тенденциями.
Северо-германский либерализм всегда стремился к тому, чтобы
Германия заняла одинаково достойное положение и во внутрен¬
ней жизни, и в международных отношениях. Поэтому перед
ним не может возникнуть комической дилеммы — следует ли Гер¬
мании быть сначала либеральной, а потом немецкой, или сначала
немецкой, а потом либеральной. Он свободен от односторон-
1) Nord- und süddeutscher Liberalismus, S. 175.
2) Ib., Ss. 175 —176.

— 41 —
ностей, мудрствования и софистических уловок, на которые обре¬
чен южно-германский либерализм вследствие присущих ему вну¬
тренних противоречий. По той же причине он способен вести
такую решительную, такую живую и такую плодотворную борьбу
с реакцией. Наконец, по той же причине он уверен в конечной
победе. Либерализм Южной Германии восходил от практики
к теории, но не мог выйти за пределы первой. «Мы же, — заме¬
чает Энгельс, — хотим начать путь в обратном направлении
и попытаемся от теории проникнуть к практике, — держу пари
на что хотите, мы таким образом дойдем до конца» 1).
В чем же, собственно говоря, упрекает Энгельс своих друзей-
противников? — В том, что они исходят не из теории, а из прак¬
тики, не умея возвыситься над последней, именно потому они
неспособны создать логически стройное сооружение, а их полити¬
ческие требования так туманны, половинчаты, непоследовательны
и так бесплодны в борьбе с реакцией. Но каковы требования
северо-германского либерализма, автор не объясняет. И нему¬
дрено: независимо от цензурных соображений на то были и другие,
более глубокие причины. На рубеже тридцатых и сороковых годов
политические партии только-только начинали складываться; про¬
граммы их были еще в зародыше, требования — расплывчаты
и неопределенны. Следовало еще втолковать бестолковому мещан¬
ству, что партии, не уничтожая государства, впервые созидают
подлинную политическую жизнь; нужно было разъяснить, что они
не защищают индивидуальных интересов, а всегда воплощают
определенный принцип. Таким образом, партийное самоопреде¬
ление неизбежно превращалось в борьбу за общие принципы.
Защищать и развивать их могли только последователи двух
великих мыслителей: Гегеля и Канта. По утверждению младо¬
гегельянца Эдгара Бауэра, только партии, отдающие себе ясный
отчет в принципах, могут привести к желанному концу свои
взаимные трения 2). Кантианцы тоже упрекали всякого беспар¬
тийного, не исходившего из определенного принципа, что
он лишен масштаба для оценки истины. «Партии построены
на принципах», — объявлял редактор «Кенигсбергской Газеты»
Карл Витт и вменял себе в честь, а не в бесчестие, что его
называют партийным человеком. Однако, не все кантианцы
сразу возвысились до такой точки зрения. Так, например,
прежний богослов Шлейермахеровской школы Александр Юнг,
издававший «Кенигсбергский Литературный Листок», не отважи¬
вался пойти по стопам своего земляка: его пугала мысль, что
человек может раствориться в партии 3).
1) Ib., Ss. 176—177.
2) Rheinische Zeitung. 16 Juni 1842.
3) Königsberger Literaturblatt, 27 Oktober 1841.

— 42 —
Эта межеумочная позиция служила выражением той половин¬
чатости, робости и той непоследовательности, которые Энгельс
ненавидел до глубины души. С отроческих лет он неустанно
стремился связать воедино свои политические убеждения с общими
вопросами мировоззрения; найти определенный, объединяющий
принцип — такова была важнейшая задача его жизни. Вполне
естественно, что ту же мерку он прилагал и к явлениям теку¬
щей литературы. Вот один из красноречивых примеров. Когда
друг Иоганна Якоби и сам видный кенигсбергский литератор
Людвиг Валесроде выпустил свои четыре публичных лекции
на разные злобы дня 1), Энгельс с удовольствием отметил его
крупное юмористическое дарование. Однако, он тотчас же
сделал меткое замечание, что истинный юморист выдвинул бы
«основу положительного, великого мировоззрения, в котором всякая
насмешка и всякое отрицание растворяются под конец в полном
примирении».
В этом отношении — говорит Энгельс — Валесроде принял
на себя известное обязательство: писатель должен как можно
скорее оправдать возбужденные им ожидания и доказать, что
способен сочетать свои воззрения в единое целое. Исполнение
обязательства тем более необходимо, что происхождение от Берне,
подход к вопросам и самый стиль обнаруживают близкое родство
лектора с «блаженной памяти» Молодой Германией. Между тем
именно младонемецкие писатели не оправдали возлагавшихся
на них надежд и погрузились в апатию, как естественное след¬
ствие бесплодных попыток к внутреннему единству. Неспособ¬
ность создать нечто цельное оказалась той подводной скалой,
благодаря которой они потерпели кораблекрушение, ибо сами
не были цельными людьми. Валесроде же кое-где обнаруживает
высшую и более законченную точку зрения. Этим оправдывается
предъявляемое к нему требование — привести свои разрозненные
суждения в гармонию друг с другом и с достижениями совре¬
менной философии 2).
На титул современной философии претендовали два напра¬
вления — гегельянство и кантианство. Приверженцы обоих пита¬
лись надеждами, что идеальное государство вопреки всем пре¬
пятствиям станет подлинной действительностью и найдет осу¬
ществление в их собственном отечестве — Пруссии. Поэтому
не только левые гегельянцы, но и последователи кенигсбергского
мудреца превозносили ее, как будущее государство разума
и интеллигенции; она должна лишь следовать заветам филосо¬
1) Ludwig Walesrode, Vier öffentliche Vorlesungen, gehalten zu Königs¬
berg. Königsberg 1842.
2) Glossen und Randzeichnungen zu Texten aus unserer Zeit, S. 186. напе¬
чатана в «Рейнской Газете» 25 мая 1842 г.

— 43 —
фии, чтобы исполнить великое предназначение, ниспосланное
ей самой историей. Однако с самого начала между обоими
течениями наметились кое-какие оттенки. Либеральные дворяне
и буржуа Восточной Пруссии, во главе которых стоял обер-
президент Теодор фон-Шен, близкий сотрудник знаменитого
реформатора барона Штейна, с благоговением преклонялись перед
традициями прусской эры реформ. Младогегельянцы же, тер¬
риториально рассеянные и ничем не связанные с родиной Канта,
черпали уроки политической мудрости преимущественно из исто¬
рии французской революции.
Но не следует думать, что по мановению какого-то волшеб¬
ного жезла кантианцы внезапно превратились в умеренных либе¬
ралов, а левые гегельянцы — в крайних радикалов. Напротив,
вначале те и другие шли по одному политическому фарватеру,
не замечая разницы между либерализмом, радикализмом и демо¬
кратией. Неясность была так велика, что даже соратник фон-
Штейна Гарденберг, совершенно чуждый демократическим стре¬
млениям, одним духом требовал «демократических учреждений при
монархическом правительстве». Подобно ему младогегельянец
Карл Науверк, приват-доцент Берлинского университета, тоже
уверял, что «самой могущественной монархией бывает демокра¬
тическая». По его мнению, во время освободительной войны
именно демократия спасла Германию от иноземного порабощения.
Пруссии остается лишь придать полноту и законченность демо¬
кратическим чертам, которые у нее уже имеются. Вообще
слияние и последовательное проведение идей, высказанных фон-
Штейном и Гегелем, сами по себе приведут к конституционно-
демократической монархии. Последнюю же Науверк вслед
за Кеппеном и Руге считал в ту пору подлинным государствен¬
ным принципом нового времени 1).
Насколько сплывались границы между либерализмом и демо¬
кратией, показывает пример другого младогегельянца. Осторож¬
ный Людвиг Буль считал возможным рекомендовать конститу¬
ционную форму государственного устройства как самый верный
громоотвод против революций. Она, несомненно, приведет к мир¬
ной, бескровной демократии, устранив противоположность между
реставрацией и революцией. Пруссия — благонамеренно распи¬
нался Буль — обязана величием личным способностям своих госу¬
дарей; он сам твердо верит в кровь Гогенцоллернов. Но дви¬
жущая, хотя, видимо, бессознательная, сила исторического раз¬
вития неотвратимо выдвигает новые цели; ныне целью истории
является как раз представительный строй. Только он создаст
истинную, органическую форму государства. Поэтому, если бы
король даровал конституцию, он облегчил бы Пруссии объедине-
1) Deutsche Jahrbücher, 9 August 1841.

— 44 —
ние разобщенных провинций и таким образом дал бы ей возмож¬
ность разрешить свою немецкую задачу 1). Бедняга Буль даже
не подозревал, что Фридрих-Вильгельм IV считал объединение
«болезнью наших дней», вовсе не собираясь следовать примеру
фон Штейна!
События, наступившие с восшествием на трон молодого
короля, довольно быстро излечили абстрактно-мысливших младо¬
гегельянцев от политического прекраснодушия. Смена мини¬
стерства, культ реставрации, возрождение реакционно-романти¬
ческих идеалов, искоренение «младогегельянских плевел», изгна¬
ние «Галльских Ежегодников», отставка Бруно Бауэра — все
громко вопияло, что Пруссия сознательно желает быть христиан¬
ским государством, а вовсе не государством разума и интел¬
лигенции. Руге и его единомышленники вскоре убедились, что
даже протестантизм, в историческую миссию которого они искренно
верили, несогласим с идеалом подлинно свободного государства 2).
Разрыв же с протестантизмом вызвал переход к более радикальным
воззрениям и критическое отношение к конституционно-монархи¬
ческому принципу. Настал час провозгласить религию разума
и водрузить знамя атеизма, а вместе с тем и республиканские
идеалы. Арнольд Руге, довольно тонкий наблюдатель, обладавший
верхним чутьем, скоро заметил произошедшую перемену в настрое¬
ниях. Уже осенью 1841 года он писал: «Бруно Бауэр (а также
Маркс и Христиансен) и Фейербах провозгласят или уже про¬
возгласили montagne (гору), а атеизм и смертность превратят
в знамя. Бог, религия и бессмертие отвергаются; провозглашаются
философская республика, люди, боги» 3). Мы знаем, что Энгельс,
действительно, был уже атеистом и республиканцем, изложив свои
воззрения в частных письмах, брошюре против Шеллинга и в своей
«христианской героической поэме».
Младогегельянцы, испытывавшие духовное перерождение,
считали его единым диалектическим процессом. Содержанием
этого процесса, по их мнению, являлись победа свободного
разума над историческим преданием, освобождение человека от
традиционных пут, преодоление христианского дуализма и воз¬
врат человека к самому себе в смысле фейербаховского гуманизма.
Но одна авторитарная сила увлекала в своем падении и все
прочие: вместе с религиозными традициями безвременно увяли
надежды на мирное обновление Пруссии в духе Штейна и Гар¬
денберга. В личных беседах и интимной переписке младо¬
гегельянцы стали открыто признавать, что прусский народ полу¬
чит конституцию не в виде подарка, а в результате кровавой
1) Athenäum, 31 Juli 1841.
2) Deutsche Jahrbücher. 3 Januar 1842.
3)	Rüge, ib., Brief an Stahr, 8 Sept. 1841, № 152, S. 239.

— 45 —
борьбы 1). Раньше их политический вождь Арнольд Руге рас¬
считывал на министерство фон-Шена, которого прославлял как
политического Давида-Фридриха Штраусса 2). Теперь же он начи¬
нает жонглировать понятиями республики и революции 3). Так
левые гегельянцы постепенно «сменяли вехи», переходя от смут¬
ного либерализма к более или менее ясному радикализму. Всту¬
пив на новые пути, они, разумеется, должны были размино¬
ваться с кантианцами, как знаменосцами восточно-прусского
либерализма.
Его цитаделью была часть Пруссии, лежащая к востоку от
Эльбы. Здесь имелись сравнительно многочисленные свободные
крестьяне. От старого орденского времени среди них и других
слоев населения сохранились еще следы мятежного духа, кото¬
рый никогда не удавалось окончательно сломить. В Кенигсберге
всю свою долгую жизнь преподавал великий философ Кант;
заветы его свято чтились всеми, кто обладал чувством граждан¬
ского достоинства. Во время наполеоновского нашествия провин¬
ция страдала более других немецких областей и энергичнее их
поднялась для отпора иноземцу. Но сбросив французское иго,
она попала под прусское ярмо. Вспыхнувшее возмущение воз¬
росло еще более, когда закрытие русской границы перерезало
все жизненные артерии провинции. Кенигсберг и Данциг стали
бледной тенью цветущих торговых городов, какими были прежде,
а Эльбинг совсем захирел. Все это вызвало глубокое озлобление,
которым искусно пользовался либеральный фон-Шен.
Он был умным, образованным и энергичным человеком. Как
обер-президент, он снискал у населения большое уважение
за услуги, которые оказал провинции его административный
талант. По своим политическим убеждениям фон-Шен пред¬
ставлял какую-то странную смесь противоречий, совмещая пере¬
довые идеи со старыми предрассудками. Он глубоко презирал
бездарную и окаменелую бюрократию, правившую Пруссией; он
считал прусский милитаризм явлением сомнительного достоинства
и со свойственной ему резкостью высказал свои взгляды, когда
некий член провинциального ландтага однажды одел офицерский
мундир. Но в то же время он ненавидел таможенный союз,
отвергал необходимость национального объединения и называл
сумасбродным желание растворить Пруссию в Германии. Как
поклонник Канта, Шен мечтал построить государство на осно¬
вах чистого разума, но последний был в сущности разумом
умного помещика, ясно понявшего, что крупное землевладение
1) Ruge, Brief an Rosenkranz. April 1842, № 176, S. 272, u. an Prutz,
18 November 1842, № 186, S. 287.
2) Ruge, Brief an Werner. 24 Februar 1841, № 140, S. 221.
3)	Ruge, Brief an Prutz, 8 Januar 1842, № 167, S. 239.

— 46 —
может далее существовать не в феодальных, а в буржуазных
формах собственности. Что такой человек мог оказаться попу¬
лярным вождем восточно-прусского либерализма, само по себе
показывает, насколько плохо понимала оппозиция положение
вещей: либерализм Северной Германии был чужд Шену еще
более, чем романтика короля, с которым его все-таки связывала
неизменная дружба 1).
Свои полу либеральные взгляды фон-Шен изложил в доклад¬
ной записке «Откуда и куда?», которую вручил королю, чтобы
обосновать необходимость конституции. Автор исходит из убе¬
ждения, что безвозвратно миновало время патриархальных пра¬
вительств, «для которых народ состоит из массы несовершенно¬
летних и должен позволить вести себя куда угодно». Далее
записка отмечала, что и буржуазия, и дворянство становятся
все более просвещенными. Правда, среднее сословие до неко¬
торой степени мирится с господством чиновничества, само пытаясь
заполнить его ряды; правда, таково же настроение и небогатого
служилого дворянства, не имеющего земельной собственности.
Все же опека бюрократии невыносима для человека состоятель¬
ного и в особенности для дворян-землевладельцев, не забывших
о своем былом господстве 2).
Король не внял советам друга. Однако, по собственному
соизволению он даровал провинциальным ландтагам право публи¬
ковать протоколы своих заседаний и обещал периодически созы¬
вать их через каждые два года. Во исполнение обещания ланд¬
таги созывались на весну 1841 года. Но прежде, чем они
собрались, появился анонимный памфлет: «Четыре вопроса с отве¬
тами на них жителя Восточной Пруссии». Впоследствии авто¬
ром его оказался кенигсбергский врач Иоганн Якоби. Примыкая
к записке Шена и ярче подчеркивая буржуазную точку зрения,
он ставил следующие вопросы: чего хотят сословия? что оправ¬
дывало их действия? какой ответ они получили? что им остается
делать? — Прусское население стало совершеннолетним, — рас¬
суждал Якоби, — но участие в политической жизни совсем
не соответствует степени его культурного развития. Исходя
из этого, он убедительно доказывал, что бюрократически изуро¬
дованное городовое положение, полное ничтожество провинциаль¬
ных ландтагов, административный произвол, тайное судопроиз¬
водство, раболепие судов и т. п. резко противоречат притязаниям,
которые совершеннолетние граждане предъявляют на законное
участие в государственных делах. Затем Якоби уверял, что
конституционный закон 1815 года, от выполнения которого
король отказался, еще сохраняет юридическую силу; а потому
1) Фр. Меринг, История германской социал-демократии, I, стр. 124 сл.
2) Theodor von Schön, Woher und Wohin? Strassburg 1842.

— 47 —
он предлагал сословиям требовать своих бесспорных прав, о чем
до сих пор они просили как о милости 1).
Докладная записка Шена и памфлет Якоби опирались в сущ¬
ности на идею гражданского совершеннолетия. Эта идея отра¬
жала в политической области идеал личности, давно провозгла¬
шенный Кантом, учителем их обоих и вдохновителем восточно¬
прусского либерализма вообще. Не без основания Александр
Юнг называл мыслителя полярной звездой оппозиционного дви¬
жения, желавшего утвердить права разума и свободу личности
в политической, церковной, литературной и общественной обла¬
стях 2). В полном согласил с духовным вождем либералы кан¬
тианского толка считали высшей целью государства образование
единой и цельной нации. Она достижима лишь в том случае,
если ограждаются прирожденные и приобретенные права лич¬
ности, если каждому обеспечивается свободное развитие его
способностей. В этом смысле конституционная монархия пред¬
ставляет наиболее подходящую форму для больших государств,
ибо она специальными установлениями ограждает права народа
от незакономерных правительственных посягательств 3).
Таким образом либералы Восточной Пруссии в основу своих
требований клали признание за разумом прав в политической
области. Отождествляя же разум со свободою, они решительно
отвергали «предрассудки и предубеждения», этот «неизбежный
придаток всего исторического». Поэтому свою важнейшую задачу
они усматривали в освобождении человечества от исторических
традиций. Вера в абсолютный, внеисторический разум, конкрет¬
ное содержание которого либералы, разумеется, отождествляли
с собственными политическими убеждениями, порождала удиви¬
тельную самоуверенность и сравнительно большую стойкость
характера. С другой стороны, презрение к «историческому» зло
отомстило за себя, когда от борьбы с омертвевшими формами
жизни пришлось переходить к строительству на новых основах.
Тогда-то и обнаружилось, что самые видные вожди восточно-
прусского либерализма неспособны справиться с поставленными
историей задачами.
Но пока кантианские идеи и лозунги полновластно царили
над умами провинциальной оппозиции. Чиновники разных ран¬
гов, духовные лица, учителя и литераторы, а также многие
землевладельцы, охотно проводившие несколько семестров
в Кенигсберге, прежде чем уединиться в своих поместьях, соста¬
вляли политическую гвардию Канта: все они с обер-президентом
фон-Шеном во главе прошли школу философа и образовали
1) Johann Jacoby, Gesammelte Reden und Schriften, Hamburg 1872.
2) Alexander Jung, Der Goist Königsbergs und der Provinz (Königsberger
Literaturblatt, 21 September 1842).
3) Konstitutionelle Verfassungen (Konigsb. Zeitung, Nr. 158).

— 48 —
крепко сплоченное ядро. Широко распространенный памфлет
Якоби был очень сочувственно принят не только горожанами,
но и большинством восточно-прусского дворянства. Такого еди¬
нодушия давно не бывало; король и его министр растерялись;
в Берлине распространился нелепый слух, что провинция наме¬
рена отделиться от монархии п избрать фон-Шена герцогом.
Тогда раздраженный Фридрих-Вильгельм IV приказал возбудить
против Якоби судебное преследование по обвинению в государ¬
ственной измене и оскорблении величества. Однако к ужасу
короля процесс закончился полным оправданием обвиняемого.
Взбешенный самодур распространил свою августейшую ненависть
вообще на либерализм Восточной Пруссии. Немалая толика
ненависти перепала на «Кенигсбергскую Газету» и ее мужествен¬
ного редактора Витта.
До некоторой степени король был прав: газета действительно
была лейб-органом восточно-прусского либерализма, знамя кото¬
рого она несла с большим достоинством. Никогда еще вопросы
внутренней политики не обсуждались так основательно, вдумчиво
и с таким знанием дела. Руководясь определенными принципами,
редактор вместе с дружной когортой сотрудников выражал
политические пожелания либерализма в ясных и точных форму¬
лах. Общим их требованием была, понятно, конституционная
монархия. В частности же они настаивали преимущественно
на необходимости ввести полную свободу печати, равноправие
евреев, публичное и устное судопроизводство.
Разумеется, христианское правительство злобно косилось
на оппозицию и тщетно пыталось заглушить голоса, звучавшие
все громче. Его гонения приводили только к тому резуль¬
тату, что либеральные и радикальные отряды шли некоторое
время сомкнутым строем. Но насильственно сплачиваемые, они
уже чувствовали глубокие внутренние противоречия. Восточно¬
прусский либерализм поголовно примыкал к Канту с его «обще¬
значимыми» категориями и отсутствием исторического смысла;
северо-германская оппозиция опиралась на гегелевское учение
о государстве, преобразованное в современном духе. Первый
верил в абсолютный разум, вечный и неизменный; вторая утвер¬
ждала, что сам разум подчинен диалектическому процессу, после¬
довательные ступени которого воплощаются в формах государ¬
ственного строя. Кантианцы, ослепленные прусской эрой реформ,
склонялись к реформаторской деятельности и, как мы видели,
выдвигали практические требования; левые же гегельянцы,
преклонявшиеся перед французской революцией, готовились всту¬
пить на революционный путь и настаивали на радикальном пре¬
образовании существующего государства. Лозунг одних гласил:
реформа и мирное обновление. Боевой клич других звучал:
революция и ниспровержение старого строя.

— 49 —
Литературные стычки радикализма с либерализмом вскоре
стали неизбежны. И они действительно завязались. Уже в фе¬
врале 1842 года Эдгар Бауэр, плечо о плечо с Энгельсом стоя¬
вший на самом левом крыле «Свободных», писал старшему брату,
что намерен усиленно бомбардировать «доморощеных» консти¬
туционалистов в роде баденских профессоров Роттека и Велькера.
Подобно своему тогдашнему другу Энгельсу, вскоре отделавшему
южно-германский либерализм, Эдгар презирал его беспринципность.
По примеру же Фридриха этот скороспелый демократ отвергал
«государство здравого человеческого рассудка» и противопоставлял
ему «государство принципов и теории». В июне Бауэр уже
открыл поход вообще против конституционализма, насмешливо
величая его «золотой серединой» (Juste-Milieu). Первоначально
нападки носили скрытый характер и касались только «чистой
теории», а не практических требований. Но осенью стало ясно,
что соблазнительные надежды на мирное обновление Пруссии
совершенно обманчивы. Тогда левые гегельянцы перешли
в открытую атаку, не считая далее нужным итти общим фрон¬
том 1).
Самыми видными глашатаями конституционной монархии
были либералы Восточной Пруссии. Критикуя их, легко можно
было вскрыть внутренние противоречия всякого конституциона¬
лизма. Правда, Эдгар Бауэр все еще утверждал, что не объ¬
являет войны «кенигсбергцам», а ищет соглашения с ними. Однако,
в глубине души он уже думал: «Кто не за нас, тот против нас».
Этот умозрительный революционер не находил у либералов двух
вещей — ненависти к существующему и теории, которые тесно
связаны между собою. Истинная теория рассчитывает на победу
только путем уничтожения старого строя, а потому всякий рефор¬
мизм покоится на самообмане. В неустанном диалектическом
процессе развития разум разрушает всё, что существует и при¬
тязает на абсолютное значение; он преодолевает даже собствен¬
ные формы, воплощенные в общественных отношениях. Пока
же теория не нашла новых форм, она выражается и неизбежно
должна выражаться в оппозиции 2).
Последняя всегда стремится к господству, ибо лишь при дости¬
жении его возможно дальнейшее развитие теории, а вместе
с тем новая оппозиция и новая борьба. Каким же образом
оппозиция достигает господства? Не легальными ли путями?
Кто так думает, тот не знает истории. Для оппозиции возможно
только одно отношение к существующему строю — борьба и уни-
1) G. Mayer, Die Anfänge des politischen Radikalismus im vormärzlichen
Preussen (Zeitschrift für Politik, В. VI, 1913, S. 60 ff.).
2) Edgar Bauer, Die liberalen Bestrebungen in Deutschland, 1-es Heft: Die
ostpreussische Opposition; 2-es Heft: Die badische Opposition, Zürich und Winter¬
thur 1843. — Книга написала в 1842 г.
Записки научн. о-ва марксистов. № 6 (2).
4

— 50 —
чтожение. Разум бессилен обновить существующие формы;
он может созидать только новые. Он разбрасывает свои семена
в формы существующего строя. Старый строй лопается, взры¬
вается, но сам по себе не создает новых форм: падая, он только
унавоживает почву и наделяет ее способностью производить эти
формы.
В современной борьбе оппозиция может победить лишь под
знаком свободы. Но что такое свобода? Рабство, отличительный
признак абсолютной монархии, нужно упразднить; оно должно
превратиться в такую свободу, при которой все равноправны,
и никто не подвергается опеке больше других. Но в консти¬
туционной монархии, «государстве привилегии», такая свобода
невозможна: имущественный ценз создает здесь привилегирован¬
ный и подчиненный классы; хотя народ и признается носите¬
лем верховной власти, но добровольно уступает ее правителю.
Правительство же и народ — совершенно особые силы: «пра¬
вительство — прямая противоположность народу; чем сильнее
правительство, тем слабее народ». В конституционном государ¬
стве народ — все еще порабощенная масса, а у народного пред¬
ставительства нет «компактной основы, на которую оно может
опираться». Вот почему оно способно исключительно говорить,
а не действовать. Внутреннее противоречие, «трагедия консти¬
туционализма» заключается именно в том, что он только ставит
вопросы, но не принимает принципиальных решений. Чтобы
достигнуть осязательных результатов, он должен стать револю¬
ционным и республиканским, должен отказаться от желания
быть посредником, «практичным», «золотой серединой»; иными
словами, ему нужно закончить полным переворотом и уничтожить
то самое состояние вечной войны правительства с народом,
которое составляет сущность либерализма. Но разум никогда
не сможет одержать победу, пользуясь легальными путями.
Революционная точка зрения и демократическое понимание
государства, несомненно, почерпнутые у Руссо, позволяют Эдгару
Бауэру победоносно критиковать восточно-прусский либерализм.
Основной порок последнего заключается в том, что он считает
себя просто «необходимым дополнением правительства», а не
чем-то «самостоятельным с продуманной теорией и определен¬
ными целями». В этом коренится тот неисправимый реформизм,
который тешит народ приятными мечтами вместо того, чтобы
побуждать его к насильственным и решительным действиям.
Якоби тоже считает себя необычайно «практичным», обосно¬
вывая требование конституции не на праве народа, а на обеща¬
нии короля. Но автор памфлета просто связывает прогрессу
ноги, когда желает сделать его легитимным. Он предается
самообольщению, воображая, будто участие народа в политиче¬
ской жизни совместимо с христиански-прусским государством.

— 51 —
Он желает остаться добрым пруссаком, а потому мучительно
пытается придать разумность той государственной системе, кото¬
рая не имеет с нею ничего общего. Выступление Якоби служит
ярким доказательством, что теория — лучшая практика.
Ошибочно полагаясь на мирное, органическое развитие Прус¬
сии, кенигсбергские либералы все еще порицают отдельные законы,
но не противопоставляют правительственной системе своей
собственной. Они до сих пор не понимают, что конституция
лишь санкционирует привилегии короля и имущих классов,
оставляя так называемые низшие классы в прежнем положении.
Позволительно ли ныне питать иллюзии, будто подлинное обно¬
вление может быть связано со старыми, прогнившими условиями
и беспочвенными представлениями? Против подобных вредных,
иллюзий нужно решительно восстать. Чтобы история смогла
основать государство разума, критика обязана подобно урагану
смести всю гниль и разорвать цепи, приковывающие людей
к старому 1).
Итак, прусское государство нужно уничтожить и на его месте
основать новое. Но последнее должно существенно отличаться
не только от абсолютного, полицейского государства, но и от консти¬
туционного: монархия будет заменена республикой, опека и приви¬
легии— самоуправлением народа. Каждый депутат станет действи¬
тельным представителем народа и будет обязан только голосовать,
а не дискуссировать. Всякое представительство порождает аристо¬
кратию, а потому не годится для политически сознательного
народа: законы должны приниматься и отклоняться исключи¬
тельно общинными собраниями. Таким путем Эдгар Бауэр
надеялся, уничтожив противоречие между правительством и наро¬
дом, спаять их воедино. Тем самым устранялось бы также
противоречие между законодательной и исполнительной властями,
а правительство в старом смысле перестало бы существовать.
Политические идеи Бауэра, свидетельствующие о хорошем
знакомстве с Руссо, представляют несомненный интерес. Прежде
всего они наглядно показывают, как левые гегельянцы перехо¬
дили от туманных либерально-оппозиционных настроений к рево¬
люционной точке зрения. Но гораздо важнее, что Эдгар Бауер
часто виделся с Энгельсом, несомненно, обменивался с ним
взглядами и, может быть, читал ему свои рукописи. Правда,
Фридрих был уже раньше настроен очень революционно. В сере¬
дине 1839 года он утверждал, что сервилизм, господство аристо¬
кратии, цензуру и т. п. «нужно изгонять только мечом». Через пол¬
года он прямо ждал чего-нибудь путного «только от того государя,
у которого звенит в голове от пощечин народа и окна во дворце
l) G. Mayer, Die Junghegelianer u. d. preuss. Staat (Historische Zeitschrift,
B. 121, 1920, S. 433).
-4*

— 52 —
которого разбиты камнями революции» 1). Тем не менее, выступая
партизаном радикальных убеждений, Энгельс еще не размеже¬
вался с либеральными. Даже значительно позднее он продолжал
сотрудничать в «Телеграфе» умеренного Гутцкова, а по приезде
в Берлин согрешил несколькими «случайными» корреспонденциями
в «Кенигсбергскую Газету» 2). Общение с кружком «Свободных»
и в частности с Эдгаром Бауэром побудило его наконец реши¬
тельно порвать с либералами.
По понятным соображениям Энгельс не сразу выступает
с открытым забралом. Еще в мае 1842 года он с похвалой отзы¬
вается об умственной жизни, политическом смысле и свободо¬
мыслии Восточной Пруссии, которую считает лучшим оплотом
против «варварства славянского Востока» 3). Да и позже он
признает восточно-прусскую оппозицию «отрадным и могучим
умственным движением», но на этом солнце уже открывает темные
пятна: почему-то именно в Кенигсберге пытается завоевать поло¬
жение соглашательство, золотая середина (Juste-Milieu), всегда
отмеченная печатью «бессилия и ничтожества». К числу наиболее
типичных соглашателей Энгельс относит видного вождя восточно¬
прусского либерализма Александра Юнга. Через голову послед¬
него он и решил нанести удар умеренному направлению, восполь¬
зовавшись тем, что Юнг выпустил в свет свои лекции о новейшей
немецкой литературе 3). По настоящему, книжку следовало бы
просто игнорировать; но, ведь, автор ее был издателем «Кенигс¬
бергского Литературного Листка». Это меняло дело и заставило
Энгельса взяться за перо. Статья его под заглавием «Александр
Юнг и Молодая Германия» была помещена в июльском номере
«Немецких Ежегодников».
Сразу принимая резко полемический тон, Энгельс сообщает
кое-какие предварительные сведения о ненавистном представи¬
теле золотой середины. В свое время Юнг примкнул к Молодой
Германии и таким образом перешел в оппозицию, сам того
не желая. Какое положение для соглашателя! Александр Юнг
на крайней левой! Легко вообразить все неудобства, им испы¬
танные. Потом он выступил с книгой о крайностях пиэтизма
в Кенигсберге. Самый-то пиэтизм он не отвергал, а боролся,
видите ли, только с крайностями этого направления. Теперь
«Кенигсбергский Литературный Листок» тоже борется с «край¬
ностями»  младогегельянской школы: ведь все они — от лука¬
вого; чего-нибудь стоят только соглашательство и умеренность.
Как будто «крайности» не представляют простых выводов! Так
1) См. «Записки Научного Общества Марксистов». №, 3, 1922, стр. 28—29.
2) Fr. Engels, Schriften der Frühzeit. S. XI.
3) Glossen und Randzeichnungen zu Texten aus unserer Zeit, S. 183.
4) Alexander Jung, Vorlesungen über die moderne Literatur der Deutschen,
Danzig 1842.

— 53 —
Юнг и застыл, видимо, все проспав после своего первого высту¬
пления. Rien appris, rien oublié! Сошла со сцены Молодая Гер¬
мания и народилась младогегелевская школа; Шраусс, Фейербах
Бауэр и «Ежегодники» приковали к себе всеобщее внимание
борьба за принципы в полном разгаре и ведется не на живот
а на смерть; христианство поставлено на карту и политпческое
движение заполняет все; а бедный Юнг все еще пребывает
в наивной вере, будто у «нации» только и дела, что с замира¬
нием сердца ждать новую вещь Гутцкова, обещанный роман
Мундта или предполагаемые причуды Лаубе 1).
Некогда Энгельс сам принадлежал к лагерю Молодой Германии.
Но восхищенный величественной поступью Гегеля, он довольно
скоро подметил мелкую рысь младонемецких герольдов. Может
быть, именно поэтому он особенно чутко относился к попыткам
затушевать грани между первым и вторыми, справедливо пола¬
гая, что в одну телегу нельзя запрячь коня и трепетную
лань. Между тем Юнг, насквозь пропитанный соглашательством,
упрямо пытался свалить Гегеля в одну корзину с младонемцами.
Это-то и возмущает Энгельса, ограждающего чистоту и опреде¬
ленность принципов. Чего-чего только не навязывают бедному
Гегелю! — восклицает он. — Атеизм, единодержавие самосознания,
революционное учение о государстве, да в придачу еще
и Молодую Германию. Но приводить Гегеля в связь с этой
шайкой прямо смешно. Разве Юнг не знает, что Гутцков всегда
полемизировал с гегелевской философией, что Мундт и Кюне
ровно ничего не смыслили в ней, что специально Мундт
в «Мадонне» и других местах наговорил о Гегеле нелепейшего
вздора, а теперь открыто выступает противником его учения?
Разве Юнгу неизвестно, что Винбарг тоже высказался против
Гегеля, а Лаубе в своей истории литературы все время неверно
применял гегелевские категории? Как видно, Юнг до сих пор
двоился: в одной сердечной сумке носил Гегеля, в другой —
Молодую Германию. Теперь он захотел объединить их и одной
рукой ласкает философию, а другой — поверхностное, двуличное
невежество (Unphilosophie); как у истинного христианина, его
правая рука не знает, что делает левая. Вместо того, чтобы
отречься от одной из двух несовместимых пассий, он выкидывает
смелый фортель и выводит невежество из философии 2).
Оглядываясь на пройденный путь, Энгельс мог бы воскликнуть:
как мало прожито, как много пережило! Давно ли он питал
горячие политические и эстетические симпатии к младонемцам?
Давно ли называл их детьми Берне, которые «орудовали подобно
грозе»? Давно ли утверждал, что вместе со своим духовным
l)	Alexander Jung und das Junge Deutschland, S. 188.
2) Ib., Ss. 189—190.

— 54 —
отцом они ждали часа, «когда украденные короны упадут
с княжеских голов»? Но проходит 2 1/2 года — и Энгельс с отвра¬
щением выплевывает младонемецкую соску. Он с таким прене¬
брежением смотрит на прежних любимцев, что даже пытается
преуменьшить влияние, оказанное на них Берне. На самом
деле оно вовсе не так велико, как кажется: Мундт и Кюне
объявляли Берне сумасшедшим; для Лаубе он был слишком демо¬
кратичен и решителен; только на Гутцкова и Винбарга он
оказал продолжительное влияние. Это вполне естественно:
младонемцы были либералами, а Берне — республиканцем 1).
Конечно, Юнг, одержимый страстью играть роль «литератур¬
ного сводника и маклера», не замечает этого. Для него Берне —
просто почтенный человек, который, обладая характером, имеет
даже неоспоримые заслуги на манер какого-нибудь Варнгагена
или Пюклера, ибо писал хорошие театральные критические статьи;
но... он — фанатик и террорист, а от сего да избавит нас
господь бог. Юнг просто не в состоянии понять такого простого
характера, как Берне. Он не постигает, с какой необходи¬
мостью, с какой последовательностью даже самые крайние и ради¬
кальные изречения Берне вытекали из его внутренней природы:
ведь автор «Парижских Писем» по природе был республиканцем.
Юнг не знает, что Берне, как личность, занимает совершенно
особое место в немецкой истории, что он был знаменоносцем
немецкой свободы. Кенигсбергский литератор не представляет
себе, что значит восстать против сорока миллионов немцев
и провозгласить царство идеи; он не понимает, что Берне —
Иоанн Креститель нового времени, проповедывавший самодо¬
вольным немцам покаяние и пришествие более сильного, того,
кто будет крестить их огнем и безжалостно отделит пшеницу
от плевел. К последним следует отнести и господина А. Юнга 2).
Почему же Энгельс так яростно обрушился на младонемцев?
В чем все-таки состоит их грехопадение? Ответ вовсе нетруден.
Молодой Германии нелегко было бороться со смутным настрое¬
нием своего времени, которым она сама была заражена. Она
воспользовалась для игры фантазии бесформенными и неразви¬
тыми мыслями, бродившими тогда в умах и осознанными только
позднее, благодаря философии. Отсюда неопределенность и смут¬
ность понятий, царившая среди самих младонемцев. Мысль
об оправдании чувственности понималась грубо и плоско, поли¬
тическо-либеральные принципы были различны, а вопрос о поло¬
жении женщины давал повод к совершенно бесплодным и путанным
спорам. Никто не знал, в чем согласен с другими. Фантаста-
1) Ib., S. 191. О Молодой Германии см. Houben, Jungdeutscher Sturm
und Drang, Leipzig 1911.
2)	Ib., Ss. 192—193.

— 55 —
ческая форма, в которой пропагандировались эти представления,
только увеличивала смуту. Тем не менее блестящая форма
младонемецких произведений, остроумный, пикантный и живой
стиль, таинственная мистика, облекавшая главные лозунги,
возрождение критики и оживление беллетристических журналов
вскоре привлекли к молодым писателям симпатии широких кругов.
Но, завоевав поле битвы, младонемцы сами раскололись на мелкие
группки: здесь обнаружилась несостоятельность принципа. Все
разочаровались друг в друге, принципы исчезли, и дело своди¬
лось к личностям: Гутцков или Мундт — так ставился вопрос.
Дрязги, взаимные колкости и пререкания из-за пустяков начали
заполнять журналы. Легкая победа породила высокомерие
и тщеславие. Младонемцы вообразили, что обладают всемирно
историческими характерами. Как только появлялся молодой
писатель, к его груди тотчас приставляли пистолет и требовали
безусловной покорности. Каждый притязал на то, что исключи¬
тельно он — литературный бог: да не будет тебе богов иных,
кроме меня! И самое ничтожное порицание возбуждало смер¬
тельную вражду. Таким образом Молодая Германия утратила
всякое духовное содержание.
Эта духовная пустота и отвращает взоры Энгельса от прежних
соратников. Его возмущает отсутствие ясных, определенных
и твердых принципов. «Мы — пишет он — требуем большего
идейного содержания, чем либеральные фразы Паткуля или
нежная чувствительность Вернера». Но Энгельс, горячо любивший
литературу, в то же время настолько обладал историческим
складом ума, что очень хорошо умел ценить достоинства отдельных
младонемецких писателей. Среди последних Винбарга он считает
самым «благородным»; это — цельный, сильный человек, статуя,
вылитая из одного куска сверкающей бронзы и без единого
пятнышка ржавчины. Гутцков же наиболее ясен и понятен;
рядом с Винбаргом он дал наиболее решительные доказательства
своего политического настроения. Он — талантливый публицист
и прирожденный журналист, но может устоять на месте лишь
в том случае, если усвоит новейшие достижения философии
в области религии и учения о государстве, посвятив свой «Теле¬
граф» служению современному великому движению. В противном
случае его орган будет не лучше других литературных журналов,
которые не представляют ни рыбы, ни мяса; они переполнены
скучными новеллами, едва просматриваются, а по содержанию
и в главах читателей пали больше чем когда-нибудь. Вообще
время их прошло; постепенно они преобразуются в политические
газеты, которые вполне могут довольствоваться малой дозой
литературы.
Идейная беспринципность, политическая отсталость или прямое
отступничество Лаубе, Кюне и Мундта побуждают Энгельса выска¬

— 56 —
заться очень резко. Лаубе «при всех своих дурных свойствах»
еще до известной степени возбуждает симпатии. Но преодолеть
суетность и верхоглядство ему мешает беспорядочная, бесприн¬
ципная писательская деятельность — сегодня роман, завтра
история литературы, послезавтра критические статьи, драмы
и т. д. Мужество свободы ему так же чуждо, как и Кюне.
Оба они забыли «тенденции» блаженной памяти «молодой лите¬
ратуры», оба захвачены пустыми, абстрактными литературными
интересами. Напротив, политический индифферентизм Гейне
и Мундта превратился в открытое отступничество. Книга Гейне
о Берне — «самое гнусное, что писалось когда-нибудь на немецком
языке». Мундт же за последнее время утрачивает последние
следы уважения со стороны нации. Вместе со своим оруже¬
носцем Радевеллем он может сколько угодно заподазривать новей¬
шую философию, искать якорь спасения в Шиллинговом откро¬
вении и даже выставлять себя насмех бессмысленными попыт¬
ками философствовать на собственный страх. Свободная фило¬
софия может спокойно оставить без опровержения его учени¬
ческие работы: они развалятся сами собой; На всем, что носит
на челе имя Мундта, наложено клеймо отступничества. Пожалуй,
он вскоре приобретет нового подголоска в лице Юнга, который
уже подает хорошие надежды в этом отношении 1).
Недаром последний горько жалуется на «отрицание». Да, отри¬
цание, отрицание! Бедные поклонники золотой середины видят,
как его волны вздымаются все выше, и пророчествуют прише¬
ствие «позитивного мессии». Кто же будет этим мессией? Кто
выведет слабые, робкие души из пустыни отрицания? Кто из мрач¬
ной ночи отчаяния приведет их в страну с молочными реками и
кисельными берегами?— Шеллинг, вот кто! Да, «гегельянец»
Юнг не знает большего блаженства, чем сидеть во прахе у ног
Шеллинга. Чтобы увенчать свое самоунижение, он падает ниц
перед Шеллингом, первой лекции которого воскуряет фимиам
величайшего удивления. Теперь понятно, почему он протестует
против радикализма, почему критикует книгу Фейербаха о хри¬
стианстве, пытаясь доказать превосходство своей половинчатости
над решительным радикализмом. И что за поразительные аргу¬
менты он выдвигает! Фейербах, говорит Юнг, был бы совер¬
шенно прав, если бы земля представляла всю вселенную. С земной
точки зрения вся книга его прекрасна, поразительна, превос¬
ходна, неопровержима; но с универсальной, вселенской точки
зрения она ничтожна. Прекрасная теория! Как будто на луне —
дважды два пять, как будто на Венере камни бегают словно
живые, а на солнце растения умеют говорить! Как будто
за земной атмосферой начинается особый, новый разум, а дух
1) Ib., Ss. 194—195.

— 57 —
измеряется расстоянием от солнца! Как будто, наконец, само¬
сознание, к которому земля приходит в лице человечества,
не является в то же время мировым сознанием! 1),
Юнг бродит в таком тумане, что воображает, будто он «боевой
товарищ» радикалов и «защищает те же идеи». Но Энгельс
резко, решительно и бесповоротно отмежевывается от подобных
«товарищей». Юнг, — говорит он, — «нужно надеяться, увидел
теперь, что мы и не хотим, и не можем брататься с ним. Такие
несчастные амфибии и лицемеры не годны для борьбы, которая
воспламеняет непреклонно решительных людей и которую способны
вести только сильные характеры... И да позволит он нам побла¬
годарить за его поддержку, сказав ему честно и открыто, за кого
его считают.... Приведенных доказательств, думаю, достаточно,
чтобы обосновать отлучение господина Юнга от общения с людьми
решительными и «Свободными»; он сам теперь в состоянии видеть,
каковые его недостатки» 2).
Таким образом юный литератор возмужал и в политическом
отношении перерос Молодую Германию на целую голову. Несход¬
ство литературных настроений превратилось в открытую полити¬
ческую рознь. Перед нами — не беспомощный ученик, которого
ослепляют громкие имена, а отважный боец, сознающий свои
силы. Пусть его статья страдает излишним лиризмом, а стиль
фельетонно боек, наивно задорен и просто дерзок. Все же своим
острым пером он уже умеет колоть противников в самые больные
места. Мнимый «товарищ» Юнг испытал это хорошо на собственной
шкуре. Но, конечно, он, видный литератор Восточной Пруссии,
мог только свысока ответить какому-то задорному, но «отнюдь
не талантливому ребенку». Так он и сделал, через неделю
ответив Энгельсу статьей под заглавием: «Конфетка малень¬
кому Освальду, моему противнику из «Немецких Ежегодников».
Но этот самый ребенок стал вождем многомиллионной рабочей
армии, а Юнг, некогда предлагавший ему конфетку, даже немцам
известен только по имени. Не только книги, но и люди имеют
свои судьбы!
В лице Юнга Энгельс не только навсегда раскланялся
с Молодой Германией, но и решительно порвал с либерализмом,
как умеренным, робким и половинчатым движением. Он ясна
почувствовал, что его удел — не лицемерное соглашательство,
а открытый разрыв со старым строем, не конституционная
монархия, а республика и демократия. Этим он пришел
1) Ib., Ss. 196 ff.
2) Ib., Ss. 199—200. Замечательно, что и Руге был крайне недоволен
Юнгом: «Юнг слишком привержен старым традициям... Он делает огромные
приготовления, а борется неуклюже поворачиваясь, в одно и то же время
растянуто и афористично». — Ruge, Brier an Rosenkranz, 2 Mai 1840, № 125,
S. 203.

— 58 —
к последней черте буржуазного мировоззрения, за которою был
только один мир: коммунизм. И, может быть, это смутно пред¬
чувствовал Гутцков, сам глубоко уязвленный Энгельсом, когда
писал неутешному Юнгу: «К сожалению, мне принадлежит
печальная заслуга, что я ввел Э. (?) Освальда в литературу.
Несколько лет тому назад какой-то купеческий ученик по имени
Энгельс из Бармена прислал мне письма из Вупперталя.
Я исправил их, вычеркнул слишком резкие личные нападки
и напечатал. С тех пор он присылал многое другое, что мне
регулярно приходилось обрабатывать. Вдруг он потребовал
не вносить поправок, принялся изучать Гегеля, присвоил себе
имя Освальда и перешел в другие органы. Еще незадолго
до появления критики о вас я послал ему в Берлин 15 талеров.
Эти новички почти все таковы. Нам они обязаны тем, что
умеют думать и писать, а первое дело их — духовное отцеубий¬
ство. Понятно, вся эта низость кончилась бы ничем, если бы
ей не пошли навстречу «Рейнская Газета» и листок Руге» 1).
Так по-стариковски Гутцков брюзжит на молодого орленка, кото¬
рому стало тесно в случайном гнезде, когда он попробовал
расправить крылья.
М. Серебряков1) Это письмо от 6-го декабря 1842 г. впервые опубликовал G. Mayer.
Ein Pseudonym von Friedrich Engels (Archiv f. d. Geschichte d. Sozialismus u
d. Arbeiterbewegung, IV, 1913, S. 88).

ДВОРЯНСКИЙ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ В 1730 г. 1)
В лице Петра II, умершего в ночь с 18 на 19 января 1730 г.,
пресеклась мужская линия дома Романовых. Избрание нового
царя de jure должно было произойти согласно «тестаменту»
Екатерины I, предоставлявшему престол, в случае бездетной
смерти Петра II, старшей из дочерей Петра Великого, Анне
с ее «десцендентами», а «по ней» младшей — Елизавете, также
с ее «десцендентами». Вследствие смерти Анны в данном
случае претендентом являлся ее сын, будущий император Петр III.
Однако виднейшие государственные деятели, ставшие у кормила
власти в минувшее царствование, — а это почти все были родо¬
витые титулованные дворяне, — нисколько не пожелали считаться
с волей презираемой ими лифляндской куртизанки, случайно
надевшей на себя русскую корону. Они предпочли самостоятельно
распорядиться престолом, возведя на него того, кто оказался бы
наиболее отвечающим мотивам их личной выгоды или соображе¬
ниям политического характера. При этом окончательно решить
вопрос об избрании главы государства предстояло уже не гвар¬
дейской казарме и не царской спальне, как это было при воца¬
рении Екатерины I и Петра II, а верховному тайному совету.
В это время совет состоял из пяти лиц: кн. Д. М. Голицына,
гр. Головкина, барона А. И. Остермана и двоих кн. Долгоруких,
Алексея Григорьевича и Василия Лукича. Из них Д. М. Голи¬
цын, давно питавший «конституционные» замыслы, считал наибо¬
лее подходящим, в целях осуществления как раз своих замыслов,
возведение на престол Анны Ивановны, вдовствующей герцогини
Курляндской. В этом намерении его всецело поддерживал, не
говоря уже о его брате фельдмаршале М. М. Голицыне, экстренно
вызванном из Малороссии за несколько дней до смерти Петра II,
и барон Остерман. Между Голицыными и Остерманом, по сооб¬
щению прусского посланника Мардефельда 2) от 2 февраля
1730 г., было даже заключено какое-то тайное соглашение.
1) Почитаемая статья представляет собой одну из глав подготовляемой
автором работы по :шохе дворцовых переворотов в России XVIII в.
2) «Сб. Русск. Ист. Общ.», т. XV, стр. 406-407.

— 60 —
Остерман являлся едва ли не единственным, если не считать
престарелого и добровольно устранившегося от активной деятель¬
ности гр. Головкина, из петровских дельцов, выдвинувшихся
благодаря личной выслуге, который в царствование Петра II
сумел удержаться наверху. Искусно лавируя между двумя
соперничавшими за власть аристократическими фамилиями,
кн. Голицыных и кн. Долгоруких, он явно тяготел к первым,
так как они, несмотря на свои старо-боярские замашки и недо¬
верие к иноземцам, все же, как крупные государственные люди,
ценили его за ум и работоспособность. Совершенно иным было
отношение к нему Долгоруких, и когда, во время болезни Петра II,
он узнал, что те замыслили передать престол невесте царя,
княгине Екатерине Алексеевне Долгорукой, позиция его сразу
определилась. Иностранный авантюрист, сделавший блестящую
карьеру благодаря личным отношениям к нему носителей цар¬
ской власти, Остерман был сторонником абсолютной монархии,
но самодержавной царице из семьи Долгоруких он не мог не пред¬
почесть конституционную царицу Анну Ивановну. Возможно
при этом, что, вступая в соглашение с Дм. Мих. Голицыным,
Остерман не верил в возможность осуществления в России кон¬
ституционного образа правления. По крайней мере, такой взгляд
высказал в своей депеше от 23 февраля 1730 г. тот же Марде¬
фельд 1): «если императрица, — писал он, — хорошо справится
со своею нового ролью и послушается известных умных людей,
то она возвратит себе в короткое время полное самодержавие,
ибо русская нация, хотя много говорит о свободе, но не знает
ее и не сумеет воспользоваться ею».
Пока, однако, Голицыны со своими сторонниками сговарива¬
лись относительно кандидатуры Анны Ивановны, которая должна
была быть проведена через верховный тайный совет, Долгорукие
предприняли, правда неудачно, попытку распорядиться короной
от имени умиравшего царя. Днем, в субботу 17 января, глава
их фамилии, Алексей Григорьевич с сыном Иваном, два его
брата, Сергей и Иван, и Василий Лукич собрались в нижних
покоях головинского дворца, в спальне Алексея, и, крайне оза¬
боченные за свое будущее, обсуждали положение. Алексей Гри¬
горьевич первый открыто поставил вопрос: «кого следует воз¬
вести на престол». Хитрый Василий Лукич ответил неопреде¬
ленным: «как ты думаешь?» Тогда будущий тесть умиравшего
царя заявил, что следует составить завещание в пользу его
дочери и, если возможно, дать подписать его Петру II, а в про¬
тивном случае — фавориту государя Ивану, хорошо имитирова¬
вшему царский почерк. Василий Лукич колебался, но, когда
Сергей Григорьевич присоединился к брату, он переменил тон
1) Ib., стр. 414.

— 61 —
и при этом показал письмо, полученное им от датского послан¬
ника Вестфалена.
Последний, опасаясь воцарения Елизаветы Петровны или
сына Анны Петровны, малолетнего герцога Голштинского Петра-
Ульриха, предлагал Долгоруким попытаться передать престол
не более, не менее, как невесте царя. «Если энергичная и твер¬
дая решимость двух таких людей, — писал он, — как Толстой
и Меньшиков, могли доставить русскую корону покойной царице,
то почему бы подобная решимость не в состоянии была дать
такого же положения принцессе добродетельной, какова ваша
племянница?» И Вестфален заключал: «По знатности вашей
фамилии вам это сделать можно, притом вы больше силы и права
имеете» 1). Письмо это уничтожило последние колебания, и Але¬
ксей Григорьевич вместе с Василием Лукичем составили заве¬
щание, которое под диктовку было записано Сергеем Григорье¬
вичем и затем еще раз переписано, при чем один экземпляр был
подписан за Петра II кн. Иваном. В это время в головинский
дворец заехал фельдмаршал кн. Василий Владимирович Долго¬
рукий, единственный прямой и честный человек среди Долго¬
руких. Узнав о намерении своих родственников, он резко выска¬
зался против, так как, вопреки Вестфалену, не видел за ними
ни права, ни силы. «Неслыханное вы дело затеваете, — сказал
он,— чтобы обрученной невесте быть российского престола наслед¬
ницею! Кто захочет ей подданным быть?» Когда же Алексей
Григорьевич стал говорить, что, если они в ком-либо встретят
противодействие, то с такими разделается гвардия, фельдмаршал
вышел из себя, крикнув: «Что вы, ребячье, врете! Как тому
можно сделаться? И как я полку объявлю? Услышав от меня
об этом, не только будут меня бранить, но и убьют!» А он,
в качестве подполковника преображенцев, хорошо знал настрое¬
ние гвардии. Тем не менее остальные Долгорукие, ослепленные
честолюбием и жаждой власти, остались при прежнем намерении.
Иван был командирован в царский дворец с неподписанным
экземпляром завещания, чтобы получить подпись Петра II, но
у постели последнего все время находился Остерман. Долго¬
руким таким образом оставалось пустить в ход искусство цар¬
ского фаворита и составить подложное завещание с подложною
подписью 2).
Едва только ночью с воскресенья на понедельник умер импе¬
ратор, члены верховного тайного совета, находившиеся все
время во дворце, устроили совещание, пригласив на него кн.
1) Депеша Вестфалена от 28/13 января 1730 г. вместе с другими, относя¬
щимися к январско-февральским событиям 1730 г., напечатана у Д. А. Кор¬
сакова, «Воцарение Анны Иоанновны». Каз.. 1880 г. Прил., стр. 65—66.
2) «Из записок кн. П. В. Долгорукова», изд. 2-е, М., 1910 г., стр. 41—42.

— 62 —
М. В. Долгорукова, сибирского губернатора, и двух фельдмаршалов,
кн. В. В. Долгорукова и кн. М. М. Голицына. Оба они были
подполковниками гвардейских полков, первый — Преображен¬
ского, а второй — Семеновского; понятно, в момент междуцар¬
ствия их содействие было крайне необходимо совету, члены кото¬
рого без всякого предварительного сговора просто решили взять
на себя функции временного правительства и даже более —
учредительного собрания. В заседании не участвовал лишь один
Остерман, явившийся на минуту, чтобы заявить со своей обыч¬
ной тонкостью, что он, как иностранец, не считает себя в праве
присутствовать в совете, где будут располагать короной россий¬
ского государства, но прибавил, что вполне присоединится
к мнению большинства 1).
Собрание открылось под председательством старого канцлера
гр. Головкина, кашлявшего, дрожавшего и боявшегося остано¬
виться на каком-либо решении. Долгорукие попробовали было
представить составленное ими от имени Петра II завещание, но
встретили резкий отпор со стороны отдельных членов совета,
в том числе и со стороны фельдмаршала кн. В. В. Долгорукова.
Последний при этом заявил, что справедливее всего, по его
мнению, было бы возвести на престол царицу Евдокию, с кото¬
рой, кстати сказать, он находился в самых дружеских отношениях.
Тогда взял слово кн. Д. М. Голицын. Смысл его речи был сле¬
дующий: со смертью Петра II угасла мужская линия импера¬
торской фамилии; законных наследников у Петра Великого
больше нет; считаться с его незаконными детьми нечего; заве¬
щание Екатерины I недействительно, так как она, не имея права
вступить на престол, как женщина низкого происхождения, не
могла и распоряжаться короной; нельзя считаться также и с заве¬
щанием Петра П, как несомненно подложным; в качестве воз¬
можных кандидатов остается таким образом единственно семья
царя Иоанна, брата Петра Великого; отдавая должное достоин¬
ствам царицы Евдокии, названной В. В. Долгоруким, он лично
полагает, что больше прав на престол имеет не она, вдова госу¬
даря, а ее дочери; из них старшая, Екатерина Ивановна, не¬
смотря на свои превосходные качества, неудобна, так как с ее
воцарением, возможно, будет играть крупную роль ее супруг,
герцог Мекленбургский, бывший злым и опасным глупцом; самой
подходящей, поэтому, была бы вторая дочь Иоанна, герцогиня
Курляндская, одаренная всем, что нужно для государыни, о чем
наглядно свидетельствует довольство ею курляндцев. Имени
младшей дочери Иоанна Прасковьи кн. Голицын не произнес,
повидимому, оттого, что думал, как бы при ней власть не пере¬
1) Маньян. «Сб. Pvcck. Ист. Общ.», т. LXXV, стр. 456; Мардефельд,
op. cit., т. XV, стр. 407.

— 63 —
шла к гр. Дмитриеву-Мамонову, с которым она была в моргана¬
тическом браке, а этого ему, конечно, не хотелось.
Первым поспешил согласиться с предложением кн. Голицына
В.	Л. Долгорукий. Он был одно время резидентом в Митаве
и рассчитывал, возобновив старое знакомство с Анной Ивановной,
подчинить ее своему влиянию. Вслед затем к кандидатуре гер¬
цогини курляндской присоединились и все прочие, заявив: «Так,
так, нечего больше рассуждать, мы выбираем Анну».
Но избрание на престол Анны Ивановны для кн. Голицына
имело значение не само по себе; ее имя он назвал только потому,
что рассчитывал не встретить с ее стороны никаких препятствий
при осуществлении своего «конституционного» проекта. Поэтому
он, получив согласие присутствующих, сейчас же заявил, что,
на ком бы выбор совета ни остановился, «только надобно нам
себе полегчить». Фраза эта поразила всех своей неожиданно¬
стью — из верховников о замыслах Голицына мог знать лишь
один Остерман, а его-то как раз и не было налицо. «Как себе
полегчить?»— с удивлением спросил канцлер Головкин. «Так
полегчить, чтоб воли себе прибавить», — ответил ему кн. Голи¬
цын. На это кн. В. Л. Долгорукий, в свою очередь, возразил:
«Хоть и зачнем это, но не удержим». — «Неправда, удержим!» —
воскликнул кн. Голицын. Однако собравшиеся, остановившись
на избрании герцогини курляндской, не пришли ни к какому
заключению по вопросу об ограничении самодержавия.
Без определенного решения верховники вышли в соседний
зал, где дожидались результата их совещания явившиеся во
дворец члены сената, синода и генералитет. Здесь еще ранее
этого П. И. Ягужинский говорил кн. С. Г. Долгорукому: «Долго ли
нам терпеть, что нам головы секут? Теперь время, чтоб само¬
державию не быть». При появлении верховников он громко
воскликнул: «Батюшки мои, прибавьте нам как можно воли»,
на что кн. В. Л. Долгорукий ответил: «Говорено уже о том было,
но то не надо». Однако кн. Д. М. Голицын, ознакомив собра¬
вшихся с решением верховного тайного совета передать престол
Анне Ивановне, просил не распространять эту новость до утра,
так как верховникам предстояло еще рассмотреть вопрос о форме
правления и, если понадобится, «писать пункты, чтоб не быть
самодержавию». Большинство знати приняло эту весть с сочув¬
ствием; хмурились только худородные и иностранцы, да попро¬
бовал было Феофан Прокопович заикнуться о законности заве¬
щания Екатерины I, но этим вызвал лишь резкое замечание
Дм. Мих. Голицына по адресу супруги и дочерей Петра I 1).
1) «Сказание» Феофана Прокоповича в приложениях к «Запискам Дюка
Лирийского», Спб., 1845 г.; «Из записок кн. П. В. Долгорукова», стр. 45—46;.
С.	М. Соловьев, «Ист. России», кн. IV, стр. 1147—1148.

— 64 —
После разъезда собравшихся верховный совет устроил новое
совещание, на котором мнение кн. Голицына о необходимости
ограничения власти Анны Ивановны было, наконец, принято:
против воли присоединились к нему только Головкин и спе¬
циально вызванный для этого Остерман. Обязанные всецело
своим возвышением Петру Великому, они были принципиальными
сторонвиками самодержавной монархии в его духе, и, естественно,
государственный строй, при котором приобретала бы исключи¬
тельное влияние родовая знать, не мог возбуждать симпатий
в обрусевшем сыне немецкого пастора и незнатном русском дво¬
рянине. Однако, видя, что спла не на их стороне, они пред¬
почли покориться, по крайней мере, наружно. Остерман даже
согласился, «яко знающий лучше штиль», редактировать черно¬
вик «пунктов», ограничивавших будущую императрицу. Записы¬
вал эти «пункты», а равно п все протоколы собрания, правитель
дел верховного совета Степанов.
Проработав всю ночь, верховннки «заехали на малое время
по домам» и «по утру» 19-го января все были уже в Лефортов¬
ском дворце, куда также явились, по официальному приглаше¬
нию верховного совета, «как духовного чина знатные, так и свет¬
ского, генералитет и сенат и прочие из коллегий не малое
число». «И в этом собрании, как сказано в протоколе Степанова ]),
кн. Д. М. Голицын как о кончине его императорского величества,
так и о поручении российского престола государыне цесаревне
Анне Ивановне объявил всем, и притом опрапшваны, согласны ли
тому, на что все при том будущие объявили, что • согласны».
При этом никто из верховников о «пунктах» не заикнулся ни
словом, и собрание было сейчас же распущено. Повидимому,
верховный совет твердо решил присвоить исключительно себе
право изменить существовавшую в России форму правления.
Лозже, в ответ на обвинения в олигархических замыслах, вер-
ховники, как говорит Феофан Прокопович2), «ротились и прися¬
гали, что они за собственным своим интересом не гонятся,
и жаловались, что напрасно то в грех им поставлено, что они
совета своего всем прочим не сообщили». По их словам, так
поступить было решено ими потому, что «хотели они первее
искусить и отведать, какову себя покажет на их предложение
избираемая государыня; а то увидав, имеют они намерение все
чины созвать и просить ответов, что кому заблагорассудится
к полезнейшему впредь состоянию государства, обещевая скоро
то учинить, и себя, яко невинных, пред всеми оправдать». Обе-
*) «Записка» Степанова, без фамилии автора, напечатана в «Памятниках
нов. русск. ист.», В. Кашпирева, т. J, стр. 10—11; выдержки из протокола
приводятся С. М. Соловьевым.
2)	«Сказание» в приложениях к «Запискам Дюка Ливийского», Спб.,
1845 г.

— 65 —
тцания эти Феофан Прокопович называет просто «обманным лови-
тельством», и с ним в общем, как мы увидим, нельзя не согла¬
ситься.
Действительно, отпустив представителей знати и правитель¬
ственных учреждений, верховники, как говорится в степановском
протоколе, «стали те сочиненные пункты читать» и делать
«многие прибавки».
Наиболее активными в этом отношении была Д. М. Голицын
и В. Л. Долгорукий, которые и «велели Степанову делаемые ими
прибавки «вписывать». Не принимал здесь никакого участия
лишь Остерман, который, как он всегда поступал при затрудни¬
тельном положении, «заболел.... и с того времени уже не ездил»
на заседания совета. Тогда же было составлено письмо к Анне
Ивановне с предложением «от всего отечества» принять рус¬
скую корону на условии подписания «пунктов» и ответное на
него послание. Кн. В. Л. Долгорукий взялоя отвести все это
герцогине курляндской. Перед тем как разойтись, — говорится
в протоколе,—было рассуждено фельдмаршалам кн. М. М. Голи¬
цыну и кн. В. В. Долгорукому присутствовать в верховном тай¬
ном совете. Повидимому, такое же постановление было сде¬
лано и в отношении сибирского губернатора кн. М. Долгорукого.
Правда, протокол об этом умалчивает, а один из исследователей,
кн. Б. Л. Вяземский 1), определенно говорит, что не мог найти
никаких следов участия этого Долгорукого в делах совета, кроме
присутствия на ночном заседании после смерти Петра II. Тем
не менее, этот Долгорукий находился в числе верховвиков: все
современники согласно говорят о восьмичленном составе совета,
и такой же именно состав его определяется и в самих «пунктах».
Таким образом верховники путем незаконно присвоенной себе
кооптации пополнили свою среду тремя новыми членами, что
окончательно превратило высшее правительственное учреждение
в оплот двух аристократических фамилий. Отправляемые Анне
Ивановне «пункты» были предварительно подписаны всеми вер-
ховниками, в том числе и несочувствовавшим им гр. Головкиным,
за исключением одного только Остермана: последний отказался
поставить свою подпись под предлогом болезни *).
В окончательной редакции, выработанной на вышеописанном
заседании, «пункты» приняли следующую форму:3) «Понеже, по
воле всемогущего бога и общему желанию всероссийского народа,
*) «Верх. Тайной Совет». Спб. 1909 г. Стр. 66, прим. 2.
а) «В ту ночь он действительно пустил себе кровь и казался серьезно
больным»,—писал Мардефельд, прибавляя: «я надеюсь, однако, что он так
представляется нз политических видов и не оправится раньше приезда ее
величества императрицы». Сб. Русск. Ист. Общ., т. XV, стр. 405.
*) Д. А. Корсаков, «Воцарение нмп. Анны Иоанновны», Каз., 1880 г.,
стр. 17—18.
Записки научи, о-ва марксистов, № б (2).	О

— 66 —
мы, по преставлении всепресветлейшего, державнейшего вели¬
кого государя Петра II, императора и самодержца всероссийского,
нашего любезнейшего государя-племяшшка, императорский все¬
российский престол восприялн и, следуя божественному закону,
правительство свое таким образом вести намерены и желаю, дабы
оное— к прославлению божеского имени и на благополучие
всего нашего государства и всех верных наших подданных слу¬
жить могло. Того ради чрез сие напкрепчайше обещаемся, что
наиглавнейшее мое попечение и втарание будет не токмо о содер¬
жании, но и о крайнем и всевозможном распространении право-
славныя нашея веры греческого исповедания. Такоже, по при¬
нятии короны российской, в супружество во всю мою жизнь не
вступать и наследника ни при себе, ни по себе не определять.
Еще обещаемся, что, понеже целость и благополучие всякого госу¬
дарства от благпх советов состоит, того ради, мы, ныне уже
учрежденный, верховный тайный совет в восьми персонах всегда
содержать, и без оного, верховного тайного совета, согласия,
1) ни с кем войны не начинать; 2) миру не заключать; 3) вер¬
ных наших подданных никакими новыми податьми не отягощать;
4) в знатные чины как в статские, так и в военные сухощтные
и морские, выше полковничья ранга, не жаловать, ниже к знат¬
ным делам никого не определять, и гвардии и прочим войскам
быть под ведением верховного тайного совета; 5) у шляхетства
живота, имения и чести без суда не отнимать; 6) вотчины
и деревни не жаловать; 7) в придворные чины как русских, так
и иноземцев без совету верховного тайного совета не произво¬
дить; 8) государственные доходы в расход не употреблять; и всех
верных своих подданных в неотменной своей милости содержать.
А буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду
короны российской».
Образцом для пунктов, как это впервые высказал Д. А. Кор¬
саков *), а затем путем документального сравнения подтвердили
шведский историк Иерне и П. Н. Милюков 2), послужили некото¬
рые государственные акты Швеции. Из этих актов было выбрано
все то, что непосредственно определяло роль государственного-
совета в верховном управлении, и совершенно оставлены в сто¬
роне права риксдага, т.-е. собрания представителей сословий.
Феофан Прокопович 3), согласно со всеми своими современниками,
ознакомившимися с «пунктами», справедливо заключил, что вер-
ховники «не думали вводить народное владетельство, но всю
*) «Воцарение ими. Анны Иоанновны». Стр. 284.
-) Ст. Иерне, Ruska Konstitutionsproject är 1730 öfter svenska forebilder,
помещенная в Historisk Tidskrift за 1884 г., и легла в основу работы
П. Н. Милюкова «Верховвики и шляхетство», помещенной в его сб. ст.:
«Из истории русск. интеллигенции», изд. 2-е, Спб., 1903 г.
а) Стр. 8 и след.

— 67 —
владения крайнюю силу осьмичленному своему совету учреждали».
С мнением о верховниках, как сторонниках полной олигархии,
однако, не согласились названные Иерне и Милюков. Основы¬
ваясь на известиях иностранных послов, главным образом
де-Лириа, Рондо и Маньяна, они указывали, что «пункты» были
не вендом государственной реформы, задуманной кн. Д. М. Голи¬
цыным, а лишь ее исходным моментом, что у Д. М. Голицына
существовал общий, более широкий, чем содержание «пунктов»,
конституционный проект, который он якобы и внес в верховный
совет, начавший с 2В января его обсуждение.
Как сообщают де-Лириа, Рондо и Маньян, проект этот вво¬
дил в России ограниченную монархию, где верховная власть
принадлежала императрице и верховному тайному совету, состоя¬
вшему из 10—12 членов, принадлежавших к знатнейшим фами¬
лиям государства; иностранцев впредь допускать в совет не раз¬
решалось. Совет ведал важнейшие вопросы внешней и внутрен¬
ней политики: войну, мир, договоры, назначение на высшие
должности, командование войском и контроль над финансами;
две последние функции он выполнял не сам, а первую посред¬
ством двух фельдмаршалов, вторую же посредством государствен¬
ного казначея. Императрица лично распоряжалась лишь опре¬
деленной на ее содержание суммой денег и отрядом гвардии,
назначенным для песения дворцовых караулов. Сенат в составе
30—36 членов превращался в учреждение, предварительно рас¬
сматривавшее вносимые в 'совет проекты, а также представлял
собой высшую судебную инстанцию. Кроме того, учреждались
две палаты: одна из 200 членов, выбранных низшим шляхет¬
ством, для охраны прав последнего в случае нарушения их со
стороны верховного совета, другая—из представителей городов,
по два от каждого—для заведывания торговыми делами и защиты
интересов народа 1).
Изучая содержание голицынского плана, поскольку он выри¬
совывается из донесений послов, Иерне отметил в нем, как
и в «пунктах», ряд заимствований и притом не столько из
«формы правления» и «королевской присяги» 1720 г., определявших
тогдашнее конституционное устройство Швеции, сколько из более
древних актов, относящихся ко времени господства в Швеции
аристократии, сломленного самодержавными порядками, заведен¬
ными в конце XY1I в. Карлом XI. Таким образом, Иерне, как
и Д. А. Корсаков, ставя «пункты» и весь проект в ближайшую
связь с политическими тенденциями шведского высшего дво¬
рянства, и сделал заключение, что задуманпое кн. Голи-
1)	Письма de-JIuf.ua: «Осьштдцатый Век% Я. Бартенева, т. III,
стр. 34—35; депеша Рондо: «Сб. Русск. Ист. Общ.», т. XLYI, стр. 134;
депеша Маньяна: Op. cit., т. LXXY, стр.- 47С—477.
5*

— 68 —
цыным государственное устройство России «носило в целой ари¬
стократический отпечаток ».
П. Н. Милюков, не довольствуясь этим, пошел дальше. «Всего
этого невозможно не признать, — говорит он 1), приведя взгляд
Лерне,—но при всем том можно утверждать, что проект Голи¬
цына не только не имел своекорыстно-личного характера, но
не имел даже и своекорыстно-сословного». В подтверждение
этого Милюков, однако, не привел фактов, а ограничился
лишь одним соображением, что «когда... кн. Голицын обдумы¬
вал свою политическую теорию,—наверное она представлялась
ему весьма радикальной сравнительно с окружавшею его дей¬
ствительностью». Должен ли историк при оценке исторического
деятеля исходить из собственных представлений последнего,
отказываясь от объективного, фактического обследования, —
предоставляем об этом подумать самому П. Н. Милюкову. Мы же
отметим, что новейший исследователь вопроса, немецкий исто¬
рик Вальтер Реке -), имел полное основание вернуться к старому
взгляду А. С. Алексеева 3), видевшего в Д. М. Голицыне и вер-
ховниках последовательных и непримиримых олигархов. Реке
прежде всего считает, что никакого конституционного плана,
помимо «пунктов», у Д. М. Голицына не существовало и не было
им внесено в верховный совет: протоколы последнего, сообщая
о «пунктах», хранят полное молчание о плане, равно как и боль¬
шинство представителей иностранных держав. Только Маньян,
де-Лириа и Рондо говорят о нем, при чем лишь один Маньян
авторство его приписывает Голицыну. В сообщениях назван¬
ных послов, по мнению Реке, мы имеем не три самостоятельных
известия об одном и том же факте, а всего одно, лишь трижды
повторенное. Де-Лириа, Маньян и Рондо в это время составляли
тесный дипломатический комплот, и при этом два последних
часто черпали свои сведения у первого. Де-Лириа же, как и его
коллеги, мало был осведомлен о подлинном тексте «пунктов»
и самым основательным образом спутал их с теми проектами,
которые вышли из среды шляхетства и слухи о которых дохо¬
дили до него. Этим объясняется, почему в состав мнимого «плана
конституции» попали и черты, повидимому не вяжущиеся с оли¬
гархическими стремлениями Д. М. Голицына, столь рельефно
отразившимися в «пунктах».
Всецело присоединяясь к мнению Реке, мы, однако, полагаем,
что, если и допустить существование вышеприведенного проекта,
г) «Верховники и шляхетство», в его сб. «Из. ист. русск. иителл.», стр. 14.
8) Его статья помещена в журнале берлннск. проф.	«Zeitschrift
für osteuropäische Geschichte» за 191*2 г.
8) «Сильные персоны в Верх. Тайн. Совете Потра II и роль кн. Голи¬
цына при воцарении Анны Иоанновны», в «Русск. Обозр.» за 1897 г..
ММ 6-11.

— 69 —
то, на основании его -анализа, все же придется признать, что между
иим и «пунктами» в основном нет никаких принципиальных раз¬
личий. Конституция, при которой несколько знатных фамилий
правили бы государством, а представители дворянства и буржуа¬
зии обороняли бы свои сословия от вх правления, не может быть
названа иначе, как аристократически - олигархической. Поэтому
прав был В. О. Ключевский *), заметив, что «этот план не тушил
пожара, а только подливал боярское масло в дворянский огонь».
Действительно, «затейка» верховников, как назвал их попытку
ограничить самодержавие Анны Ивановны Феофан Прокопович,
встретила сочувствие, насколько мы знаем, только у двух лиц:
упоминавшийся нами Генрих Фик2) с восторгом рассуждал в петер¬
бургских канцеляриях, что «ныне империя российская стала
сестрица Швеции и Польши; россияне ныне умны, понеже не
будут иметь фаворитов таких, как были Меньшиков и Долго¬
рукий, от которых все зло происходило»; да приехавший из
Москвы в Казань бригадир Козлов 3) с упоением говорил тамош¬
ним обывателям, что с этих пор государыня «и последней таба¬
керки из государевых сокровищ не может себе взять», что «теперь
у нас правление государства стало порядочное, какого нигде не
бывало, и ныне уже прямое течение делам будет; п уже больше
бога не надобно просить, кроме чтоб только между главными
согласие было». Большинство же аристократии, не говоря уже
о рядовом дворянстве, напротив, отнеслось к действиям и наме¬
рениям верховного совета резко отрицательно. В этом отноше¬
нии все разделяли мнение бывшего тогда казанским губернато¬
ром Артемия Волынского4). «Боже сохрани, —писал он в Москву,—
чтоб не сделалось, вместо одного самодержавного государя, десяти
самовластных и сильных фамилий; и так мы, шляхетство, совсем
пропадем и принуждены будем горше прежнего идолопоклон¬
ничать и милости у всех искать». Что это мнение разделялось
широкими дворянскими кругами и в самой столице и не только
разделялось, но и громко высказывалось, свидетельствует тот
факт, что о нем говорят и иностранные послы. «Мелкое ... помест¬
ное дворянство с завистью глядит на такое присвоение власти
(верховниками), предпочитая повиноваться одному господину,
чем многим», писал Рондо 5). То же отмечает и Лефорт 6): в среде
мелкого дворянства говорят: «кто нам поручится, что несколько
*) «Курс русск. нсторпн», ч. IV, М., 1910 г.. стр. 378.
2) П. П.	Павлов-Сильванский. Фпк, Генрих, в «Русск. Биогр. Словаре»,
Спб., 1901 г., стр. 75.
3) Письмо А. П. Волынского к гр. С. А. Салтыкову, в «Памятниках
нов. русск. пСт.», В. Кашпирева, т. II, отд. 2-й, стр. 211—212, Сцб., 1872 г.
*) Записка с поправками рукою Волынского, там же, стр. 209—210.
5) «Сб. Русск. Ист. Общ.», т. LXVI, стр. 136.
•) Op. eit., т. V, стр. 347.

— 70 —
времени спустя вместо царя мы увидим в лице каждого члена этого
совета тирана, своими притеснениями сделавшего нас рабами
пуще прежнего». Помимо проектируемого верховным советом
государственного устройства особенно возмущались и тем спосо¬
бом, каким он задумал его осуществить. Всем стало известно
из слов самих же верховнпков, старавшихся успокоить всеобщее
недовольство, что «пункты» были посланы в Митаву от лица
«всего отечества», а «всему отечеству», в случае получения от
Анны Ивановны согласия на предложенную реформу, конститу¬
цию хотели объявить как добровольный дар императрицы.
Москва глухо заволновалась.
Со времени переселения в нее Петра П она была фактически
столицей государства; здесь находились высшие правительствен¬
ные учреждения, генералитет и гвардия. Кроме того в описы¬
ваемое время сюда собралось очень много служилого и неслужи¬
лого шдяхететва, съехавшегося к 19 января, на которое была
назначена свадьба покойного императора. Таким образом, заме¬
чает В. О. Ключевский 1),— «собравшиеся на свадьбу и попа¬
вшие на похороны, дворяне очутились в водовороте политической
борьбы*. За пятилетие, прошедшее со смерти Петра Великого,
верхи шляхетства—родовая и служилая знать—привыкли вмеши¬
ваться в политику, пользуясь слабостью Екатерины I и малолет¬
ством Петра П. Эти самые верхи теперь первыми подня¬
лись и против верховного тайного совета, потянув за собой
также и рядовое шляхетство. «Жалостное везде по городу видение
стало и слышание,—рассказывает один из деятельных участни¬
ков тогдашних событий, Феофан Прокопович 2):—куда ни при¬
дешь, к какому собранию ни пристанешь, не иное что было слы¬
шать, только горестные нарекания на осъмичленных оных затей¬
щиков; все их жестоко порицали, все проклинали необычное их
дерзновение, несытое лакомство и властолюбие*.
Но отыскать для протеста форму, которая всех удовлетворила
бы, вождям шляхетского движения не удалось. -Одни, по словам того
же Прокоповича, предлагали действовать решительно: внезапно
напасть на верховников с оружием в руках и, если они не отста¬
нут от своих замыслов, перебить их. Другие были против наси¬
лия: они желали лишь дать понять верховному совету, что «пере¬
делывать состав государства» без согласия представителей
дворянства он не имеет никакого права. «Неприятно то и смрадно
пахнет»,—говорили последние про попытку верховников. Не стол¬
ковавшись по поводу способа воздействия на верховный совет,
противники его не были согласны между собой и в вопросе о том,
как быть, когда они лишат верховников незаконно захваченной
J) «Курс русск. ист.», ч. IV, стр. 369.
-) Прилож. к «Запискам Дюка Сирийского», Сиб., 1845 г.

— 71 —
ими учредительной власти. Одииы хотелось сохранить суще¬
ствующий в стране политический строй, другие высказывались за
его изменение. Ясно обозначались две партии: приверженцев
самодержавия и конституционалистов, которых, в свою очередь,
объединяло лишь одинаково отрицательное отношение к верхов¬
ному совету.
Но еще ранее, чем эти партии более пли менее сорганизо¬
вались, верховному совету был панесеп сильный удар Ягужин-
ским. Непринятый верховникамп в свою среду, он решил ото¬
мстить им. 20 яиваря, сейчас же после ночного собрания во дворце,
он отправил к Анне Ивановне дворянина Сумарокова с советом
не всему верить, что станут представлять ей посланные от вер¬
ховников. Такие же советы поспешили послать в Митаву и неко¬
торые другие сторонники самодержавия, например, мечтавший
при новой государыне о блестящей карьере Левепвольд и вер¬
ный традициям Петра Великого Феофан Прокопович. Но в Москве
консервативно-настроенная партия заняла пока выжидательную
позицию. «Чтобы обнаружить свои намерения»,—писал шведский
посланник Дитмер1),—ей нужно было прибытие императрицы».
Зато развили очевь живую агитацию люди, мечтавшие о консти¬
туции, а их было немало в рядах родовой и отчасти чиновной
зпати. Пережив в последние два царствования могущество Мень¬
шикова п Долгоруких п считая, что при самодержавном царе
всегда найдется фаворит, который, по выражению де-Лириа,
«может управлять ими и жезлом, и иырком, и швырком», они
стали сами, помимо верховников, думать об ограничении верхов¬
ной масти. Однако, столковаться между собой, остановиться
на чем-нибудь определенном они не сумели. «Прежде всего,
разумеется,—говорит В. 0. Ключевский2),—обратились к Западу:
как там? Глаза разбегались по тамошним конституциям, как по
красивым вещам в ювелирном магазине—одна другой лучше,—
и недоумевали, которую выбрать».
«Партий бесчисленное множество,—писал де-Лириа3),—и хотя
после смерти царя все продолжает быть в величайшем спокой¬
ствии, по еще не все кончено и, пожалуй, может произойти
какая-нибудь вспышка». Чтобы предупредить последнюю, верхов¬
ный совет решился, наконец, действовать. Сторонников само¬
державия верховники хотели попросту застращать. «Нарочно от
них,—рассказывает Феофан Прокопович, — рассеивался слух
о страшных на противников своих угрожениях: и что непокой¬
ные оные головы судятся, я ко неприятели отечествия, и скоро
пошлется—или уже и послано—ловить их за арест; и что дурно
*) Цпт. почст. Я. Я. Милюкова: «Верховники и шляхетство», стр. 40.
а) «Курс русск. ист.», ч. IV. стр. 371.
3)	«Осьхшадцатый Век» Я. Бартенева, т. III, стр. 35.

— 72 —
они на множество свое уповают, понеже в числе верховных
и главные полководцы обретаются; и что никому из них утаиться
и избежать беды нельзя, понеже немногие пойманные покажут
на пытках и прочих, п явится, кто каковой казни достойны
будут». К конституционалистам, напротив, верховники обрати¬
лись со словами увещания. Их вождям было заявлено, что вер-
ховник(Тв напрасно обвипяют, будто они стремятся.к захвату себе
царской власти, так как тайно действовать они решили только
потому, что не знали, как отнесется к попытке ограничения
Анна Ивановна; когда же ее согласие будет получено, они созовут
все чины и вместе с ними выработают новое государственное
устройство.
Угрозы и увещания верховного совета временно подейство¬
вали. .. Около двух недель прошло спокойно. 1 февраля от
Анны Ивановны было получено известие, что она согласна при¬
нять власть на предложенных условиях. Верховный совет назна¬
чил на следующий день утром торжественное заседание, на кото¬
рое были приглашены, как говорилось в повестках, «о государ¬
ственном установлении советовать» члены синода и сената, гене¬
ралитет до бригадирского чина, президенты коллегий и граждан¬
ские чиновники первых четырех классов. В этом приглашении
конституционалисты, по словам Феофана Прокоповича, усмо¬
трели, что совет «в затейках своих раскаялся и хочет просить
себе в том прощения, как то члены его в недавних разговорах
и обещались». Приверженцы самодержавия, напротив, не хотели
принимать этого предложения, находя, что это лишь «новая вер-
ховников хитрость и злое изобретение», посредством которых
они попытаются вынудить согласие на свои «затейки», а «про¬
тивящихся себе вдруг придавить». Ближе к истине оказались
последние.
Собравшихся 2 февраля в кремлевском дворце верховники
прежде всего ознакомили с письмом Анны Ивановны, оригинал
которого был ею лишь подписан, заготовлен же, как указано выше,
ими самими: в нем кондиции представлялись актом добрей воли
государыни, сделанным ею «для пользы Российского государства
и к удовольствованию верных подданных»; затем прочитаны были
и самые кондиции, скрепленные припиской Анны Ивановны:
«По сему обещаю все без всякого изъятия содержать». Чтение
этих бумаг произвело угнетающее впечатление на собрание.
«Никого, почитай, кроме верховных, не было,—рассказывает
Феофан Прокопович,—кто бы, таковая слушав, не содрогнулся,
и сами тии, которые всегда великой от сего собрания пользы
надеялись, опустили уши, как бедные ослики». Но свое негодо¬
вание присутствующие осмелились выразить только молчанием,
так как во дворце были расставлены отряды войска, а еще до
начала заседания в сенях был арестован Ягужинский. Гробо¬

— 73 —
вым молчанием встретило собрание также и речь кн. Д. М. Голи¬
цына, говорившего о милости и благодеянии императрицы, о буду¬
щем благоденствии и процветании России. Видя враждебное
настроение собравшихся, верховники, по словам Феофана Проко¬
повича, «тихо нечто одни другим нашептывали и, остро глазами
посматривая, притворялись, будто и они. яко неведомой себе
и нечаянной вещи, удивляются, и что не слышат одобрения со
стороны собрания».
Неловкую паузу прервал кн. Д. М. Голицын, снова заговори¬
вший : «Для чего никто ни одного слова не проговорит'. Изволил
бы сказать, кто что думает, хотя и нет-де ничего другого гово¬
рить, только благодарить той милосердной государыне». Тогда
кто-то «тихим голосом с великою трудностшо» вымолвил: «Не
ведаю-де и весьма чуждуся, отчего на мысль пришло государыне
так писать», а вождь одного из конституционных кружков,
кн. А. М. Черкасский, спросил, тоже не совсем уверенно: «Каким
образом впредь то правление быть имеет». Оставив без внима¬
ния замечание первого, верховники ответили па вопрос второго,
что о будущем государственном устройстве высшее чиновничество
и генералитет могут подавать в совет своп мнения. Этой уступ¬
кой члены верховного совета явно обнаруживали, что, по выра¬
жению Ключевского, «кондиции—не великодушный дар импера¬
трицы народу, а ее закулисная' проделка с верховниками».
На этом заседание кончилось. Так верховный тайный совет
впервые заявил официально о предстоящей перемене образа пра¬
вления, признав при этом права участия в проведении реформы
за всеми, кто принадлежал к верхам дворянского общества.
Однако, правом этим воспользовалась лишь партия конституцио¬
налистов.
В тот же день в доме сенатора В. Я. Новосильцева, в довольно
чиновном и аристократическом кругу, обсуждался составленный
В. Н. Татищевым проект конституции ,). Татищев явился самым
энергичным борцом против узурпировавшего власть верховного
совета. Исходя из хорошо известных ему модных тогда учений
Гуго Гроция и Пуффендорфа, он доказывал, что, во-первых,
со смертью «безнаследственного» государя, избрание нового
«по закону естественному должно быть согласием всех поддан¬
ных», что «перемена закона или обычая застарелого» точно
так же может быть произведена только по «общенародному
соизволению». Выбрав на престол герцогиню курляндскую и
изменив существующий политический строй, верховники, по его
мнению, нарушили «право шляхетства и других чинов», которые
1)	Проект этот под заглавием: «Произвольное и согласное рассуждение
н щпеепе собравшегося шляхетства русского о правлении государственном»,
напечатан в сб. «Утро» (М., 1859 г., стр. 369 — 379).

— 74 —
и обязаны «оное свое право защищать по крайней возможности,
не давая тому закоснеть»; следует поэтому требовать образо¬
вания учредительной комиссии из ста депутатов, избранных
«всем шляхетством». Но так как,—говорил он далее,—«весь народ
персоною ее величества доволен и никто не спорит» против ее
избрания, то учредительной комиссии предстоит лишь рассмотреть
вопрос, нужно ли переменить «самовластное древиее правитель¬
ство» и, если она признает это нужным, выработать новое. Сам
автор проекта наплучшею формою правления принципиально при¬
знавал самодержавную монархию, вполне отвечавшую «состоянию
народа» вчРосспи, с его точки зрения, инстинктивно разделяемой,
как мы говорили выше, массой дворянства. Но ввиду того,
что Анна Ивановна, которая, «как есть персона женская, к так
многим трудам неудобна», то «для помощи ее величеству», «на
время, доколе нам всевышний мужескую персону на престол
дарует», он предлагает учредить две палаты: «вышнее прави¬
тельство», пли сенат, пз 21 члена, и «нижнее правительство»,
для заведыванпя «внутренней экономией», из 100 членов.
Этот проект конституции, предоставлявший влияние на пра¬
вительственные дела высшему гражданскому и военному чинов¬
ничеству, был принят собравшимися у Новосильцева и, подпи¬
санный 39-ю лицами, 5 февраля внесен в верховный совет 1).
Верховннки, конечно, репшли его отвергнуть, так как он пред¬
лагал начать реформу не только с лишения верховного совета
учредительного характера, но и с полного его упразднения.
Рассчитывая, что рядивое шляхетство окажется сговорчивее
генералитета, верховники тогда разрешили высказать свои поже¬
лания всем из «шляхетства в рангах и без рангов», которые
несогласны с татишевским проектом. Таких оказалось довольно
много, хотя проект Татищева уже успел собрать до 249 подписей.
От рядового шляхетства, конечно, от той его части, которая
успела несколько заразиться конституционными веяниями, было
получено два проекта. Большинство, следуя приглашению вер¬
ховного совета, пошло на компромисс с ним. Выработанный им
проект *) сохранял верховный совет, но расширял состав его
до 21 члена и оставлял сенат на прежнем основании:, последний
должен был состоять из 11 членов и заниматься менее важными
делами; право замещения важнейших должностей предоставлялось
собранию из присутствовавших, «персонально» генералитета и
*) Все 39 человек, подписавших проект, принадлежали к «генералитету».
«Это были люди наиболее подготовленные, чтобы отнестись сознательно
к начавшемуся движению. Очень многие из них побывали заграницей:
некоторые там воспитывались; большинство принимало ближайшее участпе
в реформаторской деятельности Петра В.». JI. И.	,	op.	cit.,	стр.	31.
8) Напечатан в «Памятниках пои. русск. ист.», В.	т.	I,
отд. 2-й, стр. 4—5.

— 75 —
100 депутатов от шляхетства; наконец, особое собрание, состоя¬
щее из совета, или, иначе, вышнего правительства, сепата, гене¬
ралитета и шляхетских депутатов, должно было обсуждать «важ¬
ные государственные дела* н «что потребно будет впредь сочи¬
нить в дополнение уставов, принадлежащих к государственному
правительству». Под этпы проектом подписалось 743 человека ‘).
Меньшинство же вполне разделяло желание гепералитета об уни¬
чтожении совета, но вместе с тем мечтало о более широкой орга¬
низации представительства. Оно проектировало создание «сейма»
и предоставление права выбора в него п на все государствен¬
ные должности всему «обществу», понимаемому, конечно, в составе
гражданского и военного генералитета и шляхетства -).
Однако, и этп проекты не удовлетворили верховников, и они
продолжали переговоры как с различными группами шляхетства,
так и с отдельными наиболее влиятельными лицами, в резуль¬
тате чего им было подано еще несколько проектов конституции.
Но ни одного из них верховный совет не мог принять, не отка¬
завшись от своей власти. При таких обстоятельствах верховники
сделали попытку расположить к себе не только дворянство щед¬
рым предоставлением им сословно-классовых льгот, взамен поли¬
тических прав, но и другие слои населения. Настаивая в тексте
сочиненной ими присяги а), которую подданные должны были
принести императрице по приезде ее в Москву, на сохрапении
олигархического состава в верховпом совете и монополии его на
учредительную и законодательную власть, они допускали для
некоторых дел устройство периодических собраний из сенаторов,
генералитета, коллежских членов и выборных от шляхетства,
из членов синода и архиереев лишь с совещательным голосом;
обещали духовенству возвращение вотчин, шляхетству — освобо¬
ждение от обязательной службы с правом, по окончании курса
в кадетских корпусах, поступления во флот и армию прямо офице¬
рами, а также отмену конфискации; купечеству — свободу торговли
и исключительное право на нее; наконец, крестьянству—облегчение
в податях. Но страсти настолько уже расходились, что и эта
попытка верховного совета не возымела никакого действия.
Раздоры верховников с конституционалистами, между тем,
подняли дух приверженцев самодержавия, среди которых первое
время главную роль играли представители высшего духовенства
и особенно Феофан Прокопович *). Еще 2 февраля, тотчас же
*) Я. Я. Мгмюков, op. cit., стр. 34.
2)	Проект этот, названный Д. А. Корсаковым «Конспектом шляхет. сове¬
щаний», напеч. в «Памятниках нов. русск. истории». В. Кагипирева, т. I,
стр. 7 — 8.
°) Д. А. Корсаков, op. cit., стр. 182 —188.
*) Я. В. Голицын, <Ф. Прокопович и воцарение ими. Анны Иоан-
довиы», в «Вестн. Евр.» за 1907 г., Ms 4.

— 76 —
после собрания, на котором верховники заявили о согласии Анны
Ивановны на принятие короны, члены синода отправились
в Успенский собор, и во время молебна государыня провозглашена
была «самодержицей». Верховники этим былп очень недовольны,
но предпринять что-либо против виновников этого не осмелились.
Во избежание соблазна онп даже решили сохранить прежний
титул и в манифесте, оповещавшем народ об избрании на пре¬
стол герцогини курляндской.
Помимо представителей высшего духовенства партия самодер¬
жавия в качестве вождей имела еще родственников царицы Салты¬
ковых и сановников, обиженных верховниками,—кн. Трубецких,
кн. Барятинского, кн. Юсупова и др., не говоря уже о слу¬
жилых иностранцах вроде А. И. Остермана и кн. А. Кан¬
темира; она была особенно сильна тем, что владела и народ¬
ным сочувствием, «понеже, — как выразился Феофан Проко¬
пович, — русский народ таков от природы своей, что только
самодержавным владетельством храним быть может». Ядро ее
составляла гвардия, настроение которой было резко враждебно
верхорникам: когда,—сообщает Лефорт 1),—«фельмаршал Долго¬
рукий предложил Преображенскому полку присягнуть царице и
верховному тайному совету, они отвечали, что переломают ему
все кости, если он еще раз явится к ним с подобным предложе¬
нием». Душою этой партии стал Оетерман, все еще продолжа¬
вший «болеть» 2).
Таково было положение вещей в Москве, когда 10 февраля
1730 г. Анна Ивановна прибыла в подмосковное село Всесвят-
ское. Противники ограничений успели войти в сношение с ней,
и она, ознакомившись с обстоятельствами, решила стать во главе
возникшего против верховников движения, как это предвидел
Лефорт 3). Еще 9 февраля он писал: царица «согласится на
все, а между тем сделает то, что хочет», т.-е. «примет сторону
мелкого дворянства, не желавшего никаких перемен». Едва
пришли к ней 12 февраля на почетный караул батальон преобра-
женцев и отряд кавалергардов, она, вопреки подписанным ею
кондициям, объявила себя полковником первых и капитаном
вторых; солдаты громко выражали свою радость по этому поводу *).
‘) «Сб. Русск. Ист. Общ.», т. V, стр. 360. Лефорт добавляет, что
этот именно факт и заставил верховников «изменить форму присяги», т.-е.
вернуться к старой.
а) Де-Лириа не без остроумия заметил, что «когда этот министр сказы¬
вается больным..., то именно тогда-то он и занят серьезно, тогда-то он и
производит наибольшие интрига». «Осьмнадцатый Век», т. II, стр. 191.
*) Op. eil., стр. 348.
*) Де-Лириа «Осьмнадцатый Век», т. III, стр. 42. Лефорт добавляет,
что Анна при этом «собственноручно подносила стакаи вина» кавалергардам,
пойдя такам образом по следам Екатерины I. «Сб. Русск, Ист. Общ.», т. V,
стр. 355.

— 77 —
Во второй раз Анна Ивановна разрешила себе нарушить при¬
нятые условия 14 февраля: в этот день гр. Головкин, как стар¬
ший кавалер, поднес ей от имени верховного совета ордеп
св. Андрея, в ответ на что она сказала: «Ах, правда, я и поза¬
была его надеть», показав этим, что считает себя вправе сама
возложить на себя знаки отличия. Тем не менее, открыто
выступить против верховников Анна Ивановна пока еще опа¬
салась. Отвечая на речь кн. Д. М. Голицына, в которой он под¬
черкнул, что посланные в Митаву пункты «нашим именем пред¬
ложили тебе наши депутаты», она заявила, что будет строго испол¬
нять их *).
Точно также, царица позволила на первых порах, по
въезде 15 февраля в Москву, окружить себя ставленниками
верховного совета: во дворце, рядом с ее комнатой, водворился
и сам кн. В. Л. Долгорукий. Однако, приверженцы самодержа¬
вия нашли способы продолжать с Анной Ивановной оживленные
сношения и по приезде ее в Москву чрез придворных дам —
Салтыкову, Остерман, Ягужинскую. Консервативная партия
убеждала царицу как можно дольше противиться настояниям
верховников, приглашавших ее поскорее торжественно подтвер¬
дить новое государственное устройство. В то же время энергич¬
ная агитация этой партии имела полный успех среди гвардии
и мелкого шляхетства. Особенно энергично действовал Феофан
Прокопович. «<3ные тираны, — проповедовал он 2), — имеют
государыню за тень государыни, а между тем злейшее нечто
помышляют, чего другим и догадываться нельзя». В результате
подобной агитации, «сия и сим подобная когда везде гово-
рено, ожила другой компании ревность, — констатирует Про¬
копович,—и жесточает нежели прежде воспламенилась».
Видя все это, верховники сделали еще одну уступку конститу¬
ционной партии, введя на'этот раз в новый проект присяги обе¬
щание увеличить число членов верховного совета и допустить
выборных от шляхетства к самому обсуждению государственной
реформы 3). Но было уже поздно: большинство конституциона¬
листов, чтобы свалить верховный совет, вступило в союз с пар¬
тией самодержавия,—союз, творцом которого был, без сомнения,
Остерман. Он убедил кружок кн. Черкасского, наиболее влия¬
тельный в среде конституционной партии, что все, чего хотят
конституционалисты, им легче всего получить от самой царицы;
для этого стоит только обратиться к ней с просьбой
уничтожить верховный совет и дозволить шляхетству, на осно¬
1) Речь Д. М. Голицына приведена целиком у Вестфалена. См. Д. А. Кор-
саков, op. cit., сгр. 242.
а) «Сказание», в приложении к «Запискам Дюка Лнрийского», сггр. 215.
а) Д. Л. Корсаковf op. cit., стр. 248 — 251.

— 78 —
вании поданных от него проектов, выработать общий план госу¬
дарственного устройства. Устрашенные всеобщим негодованием,
верховники опустили руки. В окончательно принятой ими теперь
формуле присяги, к которой Москва была приведена 20 февраля,
они уже не осмелились и заикнуться о своих замыслах,
а 22 февраля попытались и совсем от них отказаться: если
верить свидетельству Лефорта 1), они сами предложили Анне
Ивановне провозгласить ее самодержавной, но она отказалась,
заявив, что ей мало получить самодержавие от осьми персон:
она знала, что скоро получит его п без верховного совета.
Действительно, в это время намечался и самый день, в кото¬
рый противники верховников решили дать им генеральное сра¬
жение. 23 февраля происходили собрания сторонников самодер¬
жавия у кн. II. Ф. Барятинского и конституционалистов у
кн. А. М. Черкасского. Те и другие пришли к одинаковой мысли
о необходимости войти к царице с ходатайством; только одни
хотели ходатайствовать о восстановлении самодержавной власти,
а другие об образовании учредительной комиссии. Тогда
же были выработаны и соответственные челобитные. При
этом, между обоими кружками завязались сношения, в резуль¬
тате которых кн. Кантемир убедил конституционалистов присоеди¬
ниться к ходатайству его партии. Сделать это ему удалось,
вероятно, благодаря ловко пущенному Остерманом слуху, будто
верховники только что представили государыне ^гя подписи спи¬
сок 100 лиц, которых предполагалось арестовать. Немудрено,
что приверженцы конституции предпочли тирании верховного
совета неограниченную монархическую власть. После этого оба
кружка согласились подать царице челобитие 25 февраля
и, повидимому, поручили сделать это кн. Черкасскому. Следую¬
щий день прошел в приготовлениях к перевороту. Среди гене¬
ралитета и шляхетства сторонники самодержавия энергично
собирали подписи под челобитьем; вождей и видных деятелей
конституционных кружков настойчиво убеждали держаться при¬
нятого накануне собранием решения, а вечером к Анне Ивановне
отправили П. Ю. Салтыкову «с тою ведомостью, что согласилися».
Однако, царицу с ее единомышленниками ждал на другой
день большой сюрприз. Когда 25 февраля противники верховни¬
ков в количестве 150—200 человек собрались в приемном зале
кремлевского дворца, кн. Черкасский вручил вышедшей к ним
в сопровождении верховников царице челобитье. Уверенная, что
в челобитье заключается просьба о восстановлении самодержа¬
вия, Анна Ивановна велела прочесть его Татищеву. Но оказа¬
лось, что конституционалисты в последнюю минуту решили подать
государыне свое прежнее челобитие, под которым успели собрать
I
1)	«Сб. Русск. Ист. Общ.>, т. V, стр. 367.

— 79 —
87 подписей 1). И вот Татищев прочел, что шляхетство прино¬
сит Анне Ивановне благодарность за подписание предложенных
верховным советом пунктов и, видя «в некоторых обстоятель¬
ствах тех пунктов... сумнительства», просит у ней разрешения
«собраться всему генералитету, офицерам и шляхетству, по одному
или по два от фамилий», для обсуждения представленных вер-
ховникам проектов и «согласным мнением по большим голосам
форму правления государственного сочинить». Услышав совсем
не то, чего ожидала, Анна Ивановна растерялась и не знала,
что предпринять. В эту минуту кн. В. Л. Долгорукий обратился
к кн. Черкасскому с вопросом: «Кто ему позволил присвоить себе
законодательную власть?». Почувствовав в этот миг всю опас¬
ность своего положения, Черкасский громко ответил: «Делаю это
потому, что государыня вами обманута: вы уверяли ее, что
подписанные ею в Митаве кондиции составлены с согласия всех
чинов, а это было устроено без нашего ведома и участия».
Тогда Долгорукий предложил Анне Ивановне удалиться в каби¬
нет и там вместе с членами верховного совета обсудить подан¬
ное челобитье. Императрица уже готова была послушаться, как
вдруг к ней бросилась с пером и чернилами в руках сестра ее,
герцогиня мекленбургская Екатерина Ивановна. «Нечего теперь
рассуждать, — сказала она, — подпиши скорей» 2). Эти слова
вернули Анне Ивановне самообладание и, быстро взвесив обстоя¬
тельства, она подписала челобитье, при чем потребовала, чтобы
шляхетство сейчас же принялось за выработку новой формы
правления. В это время члены партии самодержавия и приве¬
денные кн. Юсуповым офицеры гвардии подняли крик*. «Не
хотим, чтобы государыне предписывали законы: оыа должна быть
самодержицею, как были все прежние государи». Царица
сделала вид, что хочет унять их, но они бросились к ней
с громкими возгласами: «Прикажите, и мы принесем к вашим
ногам головы ваших злодеев». Тогда Анна Ивановна заявила:
«Я не вижу себя в безопасности», и приказала начальствова¬
вшему над дворцовыми караулами капитану Альбрехту повино¬
ваться только одному генерал-лейтенанту С. А. Салтыкову.
После этого шляхетству было предложено удалиться для совеща¬
ния в одну из соседних зал, а верховники были приглашены
к высочайшему столу и таким образом лишены возможности на
что-либо отважиться 3).
*) «Памятника новой русск. ист.», т. I, отд. 2-й, стр. 8 — 10.
а) Наиболее подробные сведения сообщает Лефорт («Сб. Русск. Ист.
Общ.», т. V, стр. 368-369); тожо подтверждает Маньян (op. cit.,T. LXXV,
стр. 511—512), Прокопович («Сказание», стр. 216) и др.
3)	Маньян («Сб. Русск. Ист. Общ.», т. LXXV. стр. 512), Рондо (op. cit.,
т. LXVI, стр. 166), Лефорт (op. cit., т. У,стр. 369), Де-Лириа, («Осьмпадц.
Век», т. Ш, стр. 53).

— 80 —
Первое и последнее заседание своеобразного учредительного
собрания, происходившее под председательством кн. Черкасского,
продолжалось недолго. Кн. Юсупов предложил прежде всего
выразить царице благодарность за ее милостивое отношение
к шляхетству. Его поддержал Г. П. Чернышев, указав, что
самым лучшим выражением благодарности будет возвращение ей
того, что от нее отнял верховный совет, т.-е. самодержавия.
Никто из конституционалистов не осмелился возражать: до них
доносились непрекращавшиеся возгласы офицеров, стоявших около
зала: «Смерть крамольникам! Да здравствует самодержавная
государыня! На куски разрежем того, кто не даст ей этого
титула». Шляхетство, — говорит по этому поводу Г. В. Плеха¬
нов, — ничего не могло противопоставить гвардейской крити/ке
посредством оружия и должно было чувствовать себя как
в мышеловке, потому что доброхоты Анны захватили все выходы
из дворца 1). Большинство присутствовавших приверженцев
реформы, поэтому, молча подписало составленное еще 23 февраля
Кантемиром на собрании у кн. Барятинского челобитье о вос¬
становлении самодержавия. Только некоторые настояли на вклю¬
чении в него пожелания о замене верховного совета сенатом,
«как при Петре I было», и предоставлении шляхетству права
выбирать баллотированием сенаторов, губернаторов и президен¬
тов коллегий. Заканчивалась челобитная так: «Мы (т.-е. дво¬
ряне) напоследок вашего императорского величества всепокор¬
нейшие рабы надеемся, что в благорассудном правлении госу¬
дарства, в правосудии и в облегчении податей по природному
величества вашего благоутробию, презрены не будем, но во вся¬
ком благополучии и довольстве тихо и безопасно житие свое
препровождать имеем» 2).
После обеда Анна Ивановна вместе с верховниками верну¬
лась в аудиенц-зал, где уже ожидало ее шляхетство. На этот
раз челобитье было вручено царице кн. Трубецким и прочи¬
тано кн. Кантемиром. Выслушав его, Анна Ивановна выразила
притворное удивление. «Как,—спросила она,—разве эти пункты
составлены не по желанию всего народа?» — «Нет!»—послыша¬
лось в ответ. «Так ты меня обманул, князь Василий Лукич?»—
сказала государыня Долгорукому и, обратясь к остальным его
коллегам, произнесла: «Согласны ли члены верховного тайного
совета, чтобы я приняла предлагаемое мне моим народом?»
Те молча наклонили свои головы, иначе, как заметил Маньян 3),
гвардейские офицеры побросали бы их в окна. Тогда Анна
Ивановна, потребовав подписанную ею вМитаве «конституцию»,
*) «История русск. общ. мысли», т. II, М., 1914, стр. 262.
*) Д. Л.Корсаков, op. cit., стр. 275 - 6.
3)	«Русск. двор сто лот назад», Саб., 1907 г., стр. 26.

— 81 —
оригинал которой предусмотрительно захватил с собой из канце¬
лярии совета гр. Головкин, и тут же «изволила, приняв, разодрать».
«Так кончилась,—по выражению В. О. Ключевского 1)?—десяти¬
дневная конституционно-аристократическая русская монархия
XYIII столетия, сооруженная четырехнедельным временным пра¬
влением верховного тайного совета».
Анализируя обстановку, при которой произошло восстановле¬
ние самодержавия, мы должны признать, что общественная среда,
где родилось стремление к конституции, оказалась чересчур сла¬
бой численно и недостаточно зрелой в политическом отношении.
Это были, главным образом, обломки московского боярства, слу¬
чайно удержавшиеся наверху в эпоху созидания Петром I
абсолютно-монархической государственности, но нисколько не отка¬
завшиеся от старобоярских притязаний на властную правитель¬
ственную роль.
Такие притязания особенно были живы в душе прямого
потомка и правоверного последователя московских бояр, кн. Д. М.
Голицына. Последний, сложившись духовно в петровские вре¬
мена, придал им западно-европейский облик, заимствованный,
однако, не из современной ему Европы, устанавливавшей у себя
в XYII — XYIII в.в. абсолютизм или полубуржуазную-полудво-
рянскую конституционную монархию, а из Европы прошлой,
феодально - аристократической.
Но п на этой узко-боярской «платформе Голицыну вполне
утвердиться не удалось. Получив поддержку в семье Долгору¬
ких, он, быть может, и не без влияния последних, вместо проекта
аристократического правления создал проект правления чисто
олигархического. Проект его, принявший форму «пунктов»,
в сущности состоял в том, что за наличным составом верховного
тайного совета юридически закреплялось значение, какое этот
совет Фактически имел, правда, оспариваемое фаворитами, при
Екатерине I и Петре П.
В момент междуцарствия наличный состав верховников
предоставлял безраздельное господство в государстве всего лишь
двум родовитым фамилиям — Голицыпым и Долгоруким. Между
тем русская аристократия, поскольку она существовала в XYIIL сто¬
летии, не ограничивалась только ими одними. К ней, без сомне¬
ния, причисляли себя, и с полным правом, кн. Трубецкие, Баря¬
тинские, Куракины, Одоевские, Черкасский, словом, — немало
«фамильных людей», в жилах которых текла кровь Рюрика или
Гедимиыа. Решив сохранить в верховном совете всего восемь
лиц и этому совету передать всю правительственную власть,
верховники тем самым оттолкнули от себя все остальные родови¬
тые семьи. Больше того: их олигархические задатки пе
*) «Курс русск. ист.», ч. IV, стр. 382.
Записки научн. о-ва марксистов, № 6 (2)
G

— 82 —
дали вм возможности привлечь на свою сторону даже всех их
родственников: «имена Голицыных и Долгоруких, — замечает
по этому поводу В. О. Ключевский 1), — значатся в подписях
под оппозиционными проектами».
Некоторые из родовитых сановников, как, например, фельдмар¬
шал Трубецкой, глубоко обиженный тем, что его обошли при назна¬
чении в совет двух других фельдмаршалов, определенно перешли
в лагерь сторонников самодержавия, другие же, питая сами кон¬
ституционные замыслы, сгруппировались в разные кружки, осо¬
бенно в кружок кн. Черкасского, и задумали действовать на свой
страх и риск.
Такая тактика привела и без тогодовольпо слабые конституцион¬
ные верхи шляхетства к полнейшему разброду, который и обрек
затеянное ими предприятие на неминуемую неудачу. «Родови¬
тые люди преобразованной России,—справедливо говорит Г. В. Пле¬
ханов 2), — до известной степени усвоили себе политические
взгляды и стремления западно-европейских аристократов. Но
когда дело дошло до проведения в жизнь этих взглядов, этих
стремлений, тогда повторилось то, что было постоянным явлением
в Московской Руси: вместо того, чтобы соединенными силами
вести борьбу против самовластия государей, наши бояре, не будучи
в состоянии подняться выше родовых или кружковых целей,
пошли друг против друга, чем существенно облегчили победу
того же самовластия». с
Объясняется это тем, что экономическое положение как москов¬
ского боярства со времен опричнины Грозного и Смуты, так
и его охвостья в XVIII в. не было настолько прочным и устой¬
чивым, чтобы представители его могли смело отважиться на
захват политической власти, против. чего выступила бы рядовая
дворянская масса, не говоря уже о Простом народе. Наши бояре-
аристократы сравнительно давно перестали походить на каких-
нибудь польских магнатов или английских лордоЕ, в обширных
владениях которых жило много зависимых от них слуг высшего
порядка: мелкой шляхты в Польше и так называемых джентри
в Англии. Ёедаром идеолог русской аристократии петровских
времен, кн. Куракин, мечтая об аристократическом устройстве
государства, необходимой предпосылкой его считал существование
класса крупных земельных собственников 3). Немудрено, что
в 1730 г. родовитый генералитет, выступив под влиянием верхов¬
ного совета с конституционными притязаниями, не смог создать
единой тактики, ни единой программы, которые объединили бы
целиком даже его собственные ряды.
*) Op. cit., стр. 384.
*) «История русск. обществ, мысли». М., 1914 г., т. II, стр. 251.
3)	0 нем см. в нашей статье, и № 2 «Русского Прошлого» за 1923 г.,
стр. 30.

- 83 —
Совершенно иной была позиция активных сторонников само¬
державия. За ними, напротив, стояла значительная социальная
сила, в виде прежде всего массового дворянства и особенно той
его части, которая составляла гвардию. Как известно, «благо¬
родное российское шляхетство», затянутое в гвардейский мундир,
незадолго перед тем способствовало возведению на престол Ека¬
терины I и Петра II. Теперь же обстоятельства заставили его
разрешить, в конечном счете, не только вопрос о личности монарха,
но и вопрос о форме правления, в благоприятной для царской
власти и его самого смысле. При этом выступление шляхетского
авангарда—гвардии—далеко не было лишь «механическим уда¬
ром», как полагал В. О. Ключевский 1). Ведь он сам заявил,
что «ее (т.-е. гвардию) толкали против самовластия немногих во
имя права всех, а она набросилась на всех во имя самовластия
одного лица». Действительно, в широких слоях рядового шля¬
хетства и особенно гвардии энергично агитировала родовитая знать,
поднявшаяся против демагогии и узурпаторства верховников
и желавшая вместо олигархии совета установить в России аристо¬
кратическую конституцию. Но шляхетская масса с гвардией
во главе не пошла за генералитетом: олигархия или аристократия
ей одинаково не улыбались. В то же время она и вообще не
хотела более широкого ограничения царской власти, например,
в пользу всего дворянского сословия, не столько ясно представляя
себе, сколько угадывая, что политическая свобода, предоставлен¬
ная «благородным», приведет в результате к свободе социальной
для «подлых». Каждый дворянин был прежде всего душевла-
делец и, как таковой, крепостное право расценивал значительно
выше права участия в управлении. Таким образом, вопреки
В.	О. Ключевскому, шляхетство стало на сторону самодержавия
не как статист, а вполне, сознательно.
Что касается лидеров консервативной партии, то их состав,
как уже указывалось, был довольно пестрый, хотя все же можно
отметить, что среди них преобладали представители новой, чинов¬
ной знати как туземного, так и иностранного происхождения.
То обстоятельство, что за ними стояла активная и компактная
шляхетская масса, не говоря уже о сочувствии хотя бы и чисто пас¬
сивном, со стороны простонародной массы, делало их очень самоуве¬
ренными и вполне единодушными. Дележка шкуры еще не убитого
медведя, которою занялся родовитый генералитет, расколовшийся
на враждебные кружки, лишь ускорила развязку.
Само собой разумеется, социальное расслоение в русском дво¬
рянстве первой четверти XVIH ст. уже не отличалось такой
резкой определенностью, как это было до Петра Великого: между
отдельными слоями его появились промежуточные звенья и вообще
" Ч	 “
*) «Курс русск. истории», ч. IV, стр. 386.
6*

— 84 —
все оно начинало стягиваться в единое сословие. Поэтому связь
между теми или иными группами дворянства и их политическими
стремлениями возможно установить лишь после тщательного
анализа. Кроме того, и самые мечты о конституции, питавшиеся
в аристократическом кругу дворянства, были еще крайне прими¬
тивными: идею представительства прожектёры из генералитета
обычно облекали в форму уже существующих учреждений, вроде
верховного совета или сената, настаивая лишь на расширении
личного состава их и на выборности последнего. Но из всего
этого совершенно не вытекает общий вывод Ключевского, что *)
в деле 1730 г. боролись не лица и не общественные классы, а выс¬
шие правительственные учреждения, не знать старая, родовитая,
с новой, чиновной, пли та и другая с рядовым шляхетством, а сенат,
синод и генералитет с верховным тайным советом, который присвоял
себе монополию верховного управления, — словом, боролись не
общественные слои за власть, а органы правительства между собою за
распределение власти. В этом утверждении, прежде всего, неверно
фактически, будто борьба велась правительственными учрежде¬
ниями: как учреждение, выступал лишь один верховный совет;'
что же касается сената и синода, то члены их действовал^,
каждый самостоятельно, в качестве сторонников или вождей двух
партий: конституционной и консервативной. И это последнее
еще более относится к генералитету, в котором нельзя видеть
«не кучу генералов, а особое учреждение, главный совет генераль¬
ного штаба с определенными штатами и окладами» 2), так как
источники, говоря о нем, как раз имеют в виду именно «кучу
генералов». Но и верховный совет, выступая как учрежденпе,
далеко не олицетворял собой правительства: он им лишь стре¬
мился стать. Таким образом, в действительности не боролись
за распределение власти различные правительственные органы,
не боролись за самую власть и «правительство» с «обществом»:
борьба шла за организацию того или иного государственного
строя внутри претендовавшего на правительственное значение
дворянско-землевладельческого сословия, еще не успевшего как
следует растворить в своей среде различные слои, из которых оно
оложя^осъ«
Такой именно смысл попытки верховников ограничить цар¬
скую власть и вызванного ею шумного движения в шляхетстве
был ясен, как это видно из выше изложенных фактов, для многих
современников. Его констатировали затем и частью объяснили
историки-марксисты, главным образом М. Н. Покровский и Г. В. Пле¬
ханов. Взгляд последнего мы привели выше—и с его взглядом
вполне соглашаемся. Напротив, точка зрения М. Н. Покровского
*) В. О.	Ключевский, «Курс русск. истории», ч. IV, стр. 334—386.
2)	Op. cit., стр. 384.

— 85 —
вызывает в нас большое недоумение. Правильно установив
наличность в событиях 1730 г. внутриклассовой борьбы в дворян¬
стве, М. Н. Покровский *) в членах верховного совета увидел не
более не менее как «коалицию крупных землевладельцев с вла¬
дельцами торгового капитала», а в политике,. которую это учре¬
ждение вело с начала и до конца своего существования,—«финал
петровской реформы», понимаемой им в смысле насаждения
в России торгового капитализма. Ввиду этого и конституцион¬
ным замыслам верховников он придал несвойственную им бур¬
жуазную окраску, которая яко бы и оттолкнула от них консти¬
туционно-настроенную знать и предпочитавшее сохранение само¬
державия рядовое шляхетство.
Мы, надеемся, с достаточной убедительностью показали, что
«Голицыны и Долгорукие с братией»—типичные представители
еще не успевшего окончательно сойти со сцены московского
боярства, несколько затронутого западно-европейской цивилиза¬
цией, но совсем не провозвестники нового, еще только зарожда¬
вшегося в России буржуазного общества. Если даже и допустить
приписываемый верховникаы проект конституции с палатою из
представителей купечества, — в чем, как мы видели, позволи¬
тельно после работы Реке очень и очень сомневаться,—то все
же в этом нельзя видеть никаких «буржуазных» тенденций:
Д. М. Голицын, чтобы уничтожить резкую оппозицию своим
олигархическим замыслам со стороны родовитой знати, решил
противопоставить последней рядовое шляхетство и купечество;
для этого-то ему и понадобились две безвластных палаты, дво¬
рянская и городов, как точки опоры для всевластного верховного
совета. И современники были совершенно правы, указывая не на
«буржуазность» верховников, а на их «олигархичность», если
можно так выразиться. И это объяснение нельзя не признать
исчерпывающим, так как оно вполне подтверждается фактами.
С.	Вознесенский.
*) «История России», т. III, стр. 213; т. IV, стр. 1.

ТЕОРИЯ  ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ  СИЛ  1).
I. Производство как техническая категория.
Производство является основным моментом хозяйства как
особого процесса, обеспечивающего обществу возможность вос¬
создавать свою способность к дальнейшему производству средств
существования п тем самым обеспечивать самый процесс жизни
общественного целого и его элементов-индивидов. Здесь не место
останавливаться на определении хозяйственного (экономического)
явления и подробно изучать роль производства. Наша задача
будет заключаться в том, чтобы изучить производство с обще¬
ственной точки зрения, произвести анализ составляющих произ¬
водственный процесс элементов, установить их взаимные связи
и характер изменений их отношений в процессе движения про¬
изводства 2).
Чтобы изучить производство, выяснить элементы, составляю¬
  щие это единство, необходимо взять наиболее развитую форму —
современную фабрику. Это обычный методологический, прием,
который дает возможность сразу же разложить явление на его
составные части. Если мы подвергнем анализу зерно, мы не
будем в состоянии установить составные элементы растения:
корни, ствол с ветвями, листья, цветы, и понять их взаимную
связанность в единстве, которым является растение. В зерне все
представляется в зачаточном виде, и самый подробный анализ не
создаст правильного представления о дереве, если последнее уже
не изучено в его развитых формах. Точно так же и процесс про¬
изводства может быть изучен только при достаточном развитии про¬
изводственных условий. Здесь мы находим историческую границу
науки о производстве.
Только в эпоху развитого машинного производства могла во весь
рост стать проблема производства, и мы наблюдаем у К. Маркса
гениальный анализ производственных элементов под фетишистской
формой ценностей и капитала.
1) Доклад, прочитанный в Научной Обществе Марксистов в Петрограде
29 апреля 1923 года.
2) На определении хозяйства мы остановимся подробно в теории хозяй¬
ственных форм.
Исторические
корни науки о
производстве.
Фабрика как
исходный пункт
анализа.

— 87 —
Итак, отправимся на фабрику и будем наблюдать процесс
производства, стремясь найти в пестром хаосе разнообразных
форм и движений группы явлений, связанные единством, на кото¬
рые распадается процесс производства.
Прежде всего мы обратим внимание на сооружения и машины, масса орудий
Их отличительная особенность, — относительная устойчивость, труда
неизменность форм. Вся эта группа представляет некоторую
массу, некоторое количество. Правда, для нас весьма трудно
исчислить в каких-нибудь единицах эту массу, но нет сомнения,
что эта группа явлений представляет собой известное количество.
Обозначим его математическим символом / и примем для этой
совокупности термин—орудия труда.
Затем мы увидим другую группу элементов производства: масса предме-
материалы, подвергающиеся переработке, и материалы, которые тов труда
исчезают бесследно в процессе производства, давая этим возмож¬
ность протекать процессу производства. Таков, например, уголь,
сгорающий в топках и за счет своего сгорания дающий машинам
возможность двигаться. Первую группу материалов мы назовем
сырыми материалами, вторую группу — вспомогательными мате¬
риалами, и объединим в одном понятии: предметы труда1). Эта
совокупность элементов производства отличается от орудий труда
тем, что она на наших глазах исчезает в процессе производства,
теряя свою форму и давая источник другим формам материи
(вырабатываемый продукт) и движения.
В том, что эта совокупность предметов труда представляет
определенную массу, определенное количество, у нас не может
быть никакого сомнения. Мы здесь не смогли бы выразить это
каким-нибудь числом, но вправе обозначить это количество алге¬
браическим символом	В.
Кроме массы орудий труда (I).и предметов труда (В) на масса труда
фабрике мы увидим работающих людей.	А.
Всматриваясь в эту группу , явлений, мы поймем, что в про¬
цессе производства происходит затрата особой формы, источение
человеческой трудовой энергии. Работающие люди, как мате¬
риальные совокупности, внешне остаются неизменными, но запас
‘) Наше понятие предмета труда включает в себя только уже освоен¬
ные трудом элементы природы, вошедшие в процесс производства, т.-е. то,
что Маркс называет сырым материалом (в широком смысле слова). Таким
образом «потонцпальпые* предмоты труда, к которым надо отнести непойман¬
ную рыбу (примечание на стр. 157, Капитал, т. I, изд. 1920 г.), находятся
вне иашого апализа. К. Маркс был совершенно прав, когда связал в поня¬
тии предмета п средства труда элементы природы с продуктами труда,
поскольку па первыо ужо направлена трудовая деятельность общественного
человека. Поступая ппачо, Маркс оторвался бы от конкретных условий тру¬
дового процесса. Но в абстрактной теории производительных сил необхо¬
димо сузить нопятие предмета труда до сырого материала, чтобы понять
впутроппие связп абстрактного процесса производства.

— 88 —
МаСса продукта
производства
Р.
Определение
производства.
Недостаточ¬
ность техниче¬
ской точки зре¬
ния иа произ¬
водство.
трудовой энергии, который наблюдался в начале трудового периода,
и который имел различные проявления, постепенно, к концу тру¬
дового периода, иссякает. Кроме того это истечение человече¬
ской трудовой энергоп в процессе производства имеет определен¬
ную форму н дает определенный результат (появление продукта
производства). Оно является одним пз элементов единства, кото¬
рое представляет процесс производства. Источение человеческой
онергпп, как элемент производственного процесса, мы будем назы¬
вать трудом. Такпм образом источепие человеческой энергии
вне процесса производства пли вне связи с движением производ¬
ственных элементов уже будет не трудом, а просто растратой
энергии, не дающей производственного результата. Труд также
представляется нам в впде определенного количества, которое
сравнительно легко пзмернть. Но для нас пока вполне доста¬
точно констатировать, что это — количество, масса; мы можем
изобразить эту массу алгебраическим символом А.
Сочетание всех этих трех элементов производства: орудий
труда А предметов труда 7?) п труда (Л» в движении предста¬
вляет самый процесс производства, имеющий результатом появле¬
ние продукта производства. Последний представляет особую форму
материи, способной удовлетворять непосредственно человеческую
потребность или же служить средством, при помощи которого
может быть получен продукт для непосредственного удовлетворе¬
ния потребности. Если наша фабрика вырабатывает сапоги, про¬
дукты ее производства будут удовлетворять непосредственно чело¬
веческую потребность в обуви; если же паша фабрика выделы¬
вает кожи или сапожные машины, продукт ее производства будет
служить только средством для изготовления продукта для непо¬
средственного удовлетворения человеческой потребности в обуви.
Продукт производства представляет также массу, некоторое коли¬
чество. На основании вышеприводимых рассуждений мы и его
обозначим математическим символом Р.
В результате наблюдений, произведенных на фабрике, п ана¬
лиза всего виденного мы можем уяснить себе производство. Оно
представляется единством, имеющим характер процесса, в дви¬
жении которого принимают участие взаимно - связанные группы
элементов производства: орудия труда (fj, предметы труда (В)
и самый труд (А). Результатом производственного процесса
является продукт производства (Р), «причина» его появления —
наличие потребности общественного человека, которую он непо¬
средственно или посредственно удовлетворяет.
Представляя процесс производства как единство, а следова¬
тельно как массу, как известное количество, мы все же не смо¬
жем разложить эту массу на меньшие но объему массы элемен¬
тов производства: орудий труда (У), предметов труда (Я) и труда (А);
все эти элементы по своей специфической форме представляют

— 89 —
совершенно разнородные группы явлений и не сводимы друг на
друга в самом процессе производства. Нет никакой возможности
приравнять машину и труд, труд и материал, свести их к еди¬
ному знаменателю, стоя исключительно на технической точке
зрения. Мы можем мыслить в виде неопределенного количества
или массы весь процесс производства, но не в состоянии разло¬
жить его на элементы, представить в виде суммы. Таким обра¬
зом, наш анализ не дает пока результатов, достаточных для
построения теории производства. Пока все это только описание,
классификация элементов, взятых вне причинных связей — зави¬
симостей. Необходима другая точка зрения (не техническая),
чтобы двинуть проблему дальше. Мне возразят, что инженер
может произвести сравнение элементов производства и создать
из них рациональную комбинацию, наиболее соответствующую
цели производства. Но рассказав, как фактически инженер
достигнет этого результата, мои оппоненты обратятся к категориям
цены, издержек и др. нетехническим категориям, доказав этим
несостоятельность своего возражения.
‘ Здесь, следовательно, мы вновь натыкаемся на историческую Вульгарная по-
границу познания процесса производства. Пока процесс пронз- ^”°®ка пр0*
водства рассматривается только как технический процесс, не водства°ИЗ*
может иметь места сколько-нибудь серьезпая постановка проблемы.
Самое большее, что возможно для науки, находящейся на этой
стадии, — применять.явления цены, издержек п др., чтобы кон¬
струировать отношения элементов, па которые распадается про¬
цесс производства. Но результаты, полученные подобным путем,
не имеют никакой научной ценности, так как оаи сводятся к опи¬
санию тех отношений, которые устанавливаются помимо воли
общества, «за спиной товаропроизводителей», игрой производ
ст. енных отношений в условиях менового общества. «Открытия»
подобного рода представляют собой вульгарную трактовку произ¬
водства и не могут ни в коем случае претендовать на научность,
которая требует установления причинных связей, а не просто
констатирует их наличие.
ПОЭТОМУ, ПОКа не ВЫрабОТаЛСЯ ОСОбЫЙ ВЗГЛЯД HU ПРОИЗВОДСТВО Исторические
как на явление не только техническое, но и общественное, нет предпосылки
возможности плодотворпой разработки проблемы. Школа физио- то^Гзрения
кратов, развившаяся среди отмирающего феодального общества, на процесс
основой которого было натуральное хозяйство, воплотила обще- производства,
ствеиную точку зрения на процесс производства в гениальных
экономических таблицах Кенэ. Но, чтобы правильно понять дви¬
жения элементов производства, школе физиократов недоставало
наблюдения над дифференцированными формами машинного произ¬
водства. Исходный пункт их системы лежал в изучении условий
сельского производства, что и явилось причиной дефектов этой
системы.

— 90 —
Распад натурального хозяйства н бурное развитие менового
общества с его индивидуализмом не могли, конечно, способство¬
вать развитию общественной точки зрения на явления производ¬
ства. Только прогрессирующее развитие общественного разделе¬
ния труда и периодические кризисы целой хозяйственной системы
обнаружили взаимную связанность частей хозяйственного (произ¬
водственного) целого и еоздалп предпосылки для появлеппя той
общественной точки зренпя на процесс производства, которая
дала К. Марксу ключ к анализу капиталистической формы про¬
изводства.
Дальнейшее развитие мирового капитализма, обобществление
средств производства и гросспровка его элементов, гигантское
потрясение капиталистического хозяйства во время мировой войны,
крушение золотой денежной системы, наконец, попытки натура-
лизировать хозяйство в ряде стран путем перевода его на социа¬
листические и коммунистические рельсы,—все это создает сти¬
хийную потребность промыслить все явления хозяйства, а следо¬
вательно п производства в их натуральном виде и в их взаимной
связанности (общественная точка зрения),
воспроизвод- Чтобы произвести научный анализ производства, необходима
ство как обще- общественная точка зрения. В чем же она должна заключаться?
звеТи^на™41^ ^ожет быть, в том,чтобы рассматривать с точки зрения обществен-
цесс произ- яого интереса процесс производства? Но подобная «обществен-
водства. ная» точка зрения таит в себе этические моменты оценки и потому
теоретически недопустима. Кроме того, она бессодержательна по
существу, ибо ничего не прибавляет к пониманию производства.
Общественная точка зрения заключается в том, что процесс
производства рассматривается не изолированно, а в связи с жизнью
общества, как один из ее моментов. Жизнь общества есть про¬
цесс, заключающийся в том, что оно путем потребления продук¬
тов производства воссоздает себя. С другой стороны, сам про¬
цесс производства представляет явление циклическое, оно закан¬
чивается каждый раз созданием определенного количества про¬
дуктов производства, которые в конечном счете без остатка исче¬
зают в процессе общественного потребления. Если же предста¬
влять процесс производства как один из моментов общественной
жизни, мы придем к выводу, что цикл производства, в результате
которого подучается определенная масса продуктов, должен повто¬
ряться все вновь и вновь и тем давать источник продуктов про¬
изводства.
Таким образом общественная точка зрения на производство
есть точка зрения воспроизводства1). Она приводит нас к уста-
Конечно, подобное определение общественной точки зрении по должио
встретить сочувствия у тех, которые в общественности видят особый вид
отношений между людьми, например, как ироф. Солнцев, готорогонпость послед*

новлению целого ряда связей — зависимостей между элементами
производственного процесса.
2.	Статика производительных сил.
С точки зрения воспроизводства движение элементов произ¬
водства приобретает особый смысл. Прежде всего, единство про¬
цесса производства представляется нам не в виде единичного
«моментального* состояния, а как длительное единство, которое
сохраняет свои формы и технические связи втечение длитель¬
ного периода, несмотря на органическое изменение элементов
в процессе производства. Несмотря на свою изменчивость
и исчезновение, эти элементы суть постоянно действующие
силы производственного процесса или производительные
силы.
Точка зрения воспроизводства дает возможность приравнять
различные элементы друг другу. Действительно, если на фабрике,
выделывающей сапоги, исчезает кожа как таковая, мы, стоя на
точке зрения воспроизводства, не можем удовлетвориться этим
фактом. Чтобы процесс производства мог начаться вновь, кожа
должна появиться вновь к началу следующего периода производ¬
ства. Следовательно, если она тратится на изготовление сапог,
на другой фабрике — кожевенной (которая обязательно должна
существовать как часть общественного производственного целого)
эта кожа воспроизводится при помощи труда.
С другой стороны, в процессе производства, орудия труда (7д
первоначально казавшиеся устойчивыми величинами, на самом
деле снашиваются; можно представить себе дело так, что в каждый
период производства окончательно снашивается известная часть
орудий труда (I), которую мы обозначим символом d
<1=1/ я	(1)
них. Но все несогласие проистекает в конечном счете от того, что в харак¬
тере самой общественности ищут имманентных (внутренних) законов разви¬
тия, тем самым скатываясь в идеалистическую трактовку вопроса, а не рас¬
сматривают самый характер общественности (классовый или бесклассовый)
как функцию внешних условий, как наиболее рациональную форму обществен¬
ного приспособления для достижения максимального хозяйственного резуль¬
тата при данном состоянии производительных сил, т.-е. в конце концов отри¬
цают материалистическую точку зрення. Для познания законов развития
общества необходимо изученпо конкретной действительности, а пе схоласти¬
ческое оперирование с гетерогенностью н т. и. понятиями, как с абсолют¬
ными категориями, В абстрактной теории производительных сил мы таким
образом не имеем права останавливаться на конкретных формах обществен¬
ности. Поэтому паше определение является на данной ступени анализа
исчерпывающим.
Элементы про¬
изводства как
производитель¬
ные силы.
Сведение эле¬
ментов произ¬
водства.

— 92 —
Методологиче¬
ское значение
простого вос¬
производства.
Редуктивный
труд и его
составляю¬
щие: Лш,
А с, Ad, А р.
Общественно
необходимая
потребность
BL
где п есть какое - нибудъ число, большее единицы. Очевидно,
и масса сношенных орудий труда (d) должна быть восстановлена
при помощи труда. Если стать па точку зрения воспроизвод¬
ства, сразу же устанавливается зависимость между различными
элементами производства: изменения массы одних элементов (Je fi)
вызывают соответствующее движение массы другого элемента (А).
Таким образом возможно свести элементы друг на друга, устано¬
вить между ними органическое единство.
Чтобы изучить взаимную зависимость между различными эле¬
ментами в производственном процессе, представим себе воспроиз¬
водство в неизмененном масштабе, элементы производства — масса
орудий труда (I), предметов труда (В) и труда (А)—остаются
теми же при смене циклов производства. Такое воспроизводство
мы будем называть, следуя К. Марксу, простым, противополагая
ему расширенное. Изучение отношений между элементами про¬
изводства в условиях простого воспроизводства составляет отдел
статики- производительных сил. В отделе динамики (3) мы рас¬
смотрим отношения между элементами производительных сил при
экстенсивном и интенсивном расширении производства.
Определенному количеству исчезающих в процессе производ¬
ства предметов труда (В} должно соответствовать определенное
количество действующего «живого» труда, необходимого на их
восстановление. Обозначим это количество символом Лг. Если
в процессе производства сносилось определенное количество ма¬
шин (7/,', ему тоже должно соответствовать определенное количе¬
ство труда, необходимого для восстановления этого снашивания,
которое мы обозначим символом А(1. Массу же труда, затрачи¬
ваемого при изготовлении из предметов труда (В) и ири помощи
орудий труда (7; продукта производства (Р), мы обозначим сим¬
волом Ар.
Таким образом общая масса труда, необходимого, чтобы про¬
цесс воспроизводства мог совершаться беспрерывно, должна рав¬
няться сумме Ар — труда по Переработке (В в /JJ, Ad — труда
по восстановлению снашивания (d) и ,1г — труда но восстановле¬
нию уничтоженных предметов труда (В). Всю эту сумму мы
будем называть общественным восстановительно-необходимым или
редуктивным трудом и обозначим символом Aw.
Масса восстановительно - необходимого труда представляет
массу труда, который общество должно затратить, чтобы могло
совершаться простое воспроизводство, а следовательно—была удо¬
влетворена необходимая общественная потребность. Она пред¬
ставляет также определенное количество; ее мы изобразим сим¬
волическим произведением 7УА, где И—средняя индивидуальная
необходимая потребность (уровень потребности) и Л количество
индивидов, составляющих общество и удовлетворяющих свои
потребности.

— 93 —
Таким образом мы имеем сведение к труду орудий труда (I)
через снашивание Rx.,(d) и предметов труда (Я). Схематическая
графика дает следующий чертеж:
Л	1
d
A.t	Ar	Atl
Количество труда, необходимого, чтобы восстановить предмет Производи-
труда (Я) и снашивание орудий труда (d), а также переработать тельностьтруда
Л в Р, определяется производительностью труда, которую мы
символически обозначим через Р'. Последняя зависит от форм
связи и сочетания в производственном единстве элементов произ¬
водства и может быть изучена в связи с теорией хозяйственных
форы. Здесь же мы просто констатируем возможные изменения
этой величины и изучаем сопутствующее им движение элемен¬
тов производства.
Производительность труда представляет собою отношепие массы
продукта производства (и в частности Л и d) к тому труду,
который в процессе производства затрачивается. Иначе, это есть
количество единиц продукта на единицу труда. Математически
производительность труда может быть изображена следующей
формулой:
Связь между количеством труда (А) и количеством продукта
производства (Р) устанавливается следующей формулой:
Р=АР'	(3)
Могут возникнуть сомнения, ВОЗМОЖНО ЛИ Говорить о произво- Пракгическая
дительности общественного труда, как о средней производитель- возможность
ности для всего общественного производства в целом. Действа- „ ”?числения
^	/tw	производитель'
тельно, масса общественного продукта (Р)у которая делится на Ности обще
массу общественного труда (А) и дает производительность труда, ственного
состоит из разнородных продуктов: по форме, материалу, харак- тРУда.
теру удовлетворяемых ими потребностей. Не является ли поэтому
Р' чем-то настолько абстрактным, тго представляет собою чистей¬
ший абсурд?
Прежде всего мы постараемся указать на практическую*
возможность вычислить производительность общественного труда,
хотя эта возможность пз-за недостатка в методах учета пока
еще и не могла бы быть осуществлена. Это позволит говорить
спокойнее о теоретической правильности понятия производитель¬
ности общественного труда; тогда это будет не только вспомога-

— 94 —
тельное абстрактное понятие, но и реальный факт, который можно
эмпирически учесть п положить в основу практической экономики.
Нас интересует главным образом не абстрактная производитель¬
ность труда, которая выражает соотношение между силами природы
и активным трудом, а изменения этого соотношения и влияние
их на движение производительных сил. Кроме того, статиче¬
ское состояние производительности общественного труда выра¬
жается, как мы увпдпм ниже, в массе экспансивного труда.
Поэтому мы можем сосредоточить свое внимание на изучении
судьбы массы экспансивного труда, элиминируя производитель¬
ность труда в статическом состоянии
Теперь предположим, что в ряде производств, Л, Б, 1\ на кото¬
рые распадается общественное производство, повысилась произ¬
водительность труда и, следовательно, требуется уже меньшее
количество труда, чтобы произвести прежнюю массу продукта.
Обозначим это изменение символами: я, б, г. Тогда та же масса
общественного продукта (Р = Ра -\- Ро + Д J лри новой произво¬
дительности труда (Р") выразится формулой:
P=[A — (a + 6+t)\P"	(4)
Сравнивая формулу (4) с формулой (3), мы можем приравнять
правые части уравнений и получим
[А — (а + б+1)]Г = АГ	(5)
а для определения новой производительности труда
Р'=Р'-.	г'\ ■„ у ,	(6)
А — (а — о -j- ij
где Р’ — равняется единице, если мы не интересуемся предше¬
ствующими изменениями в производительности труда.
Таким образом, достаточно измерить массу труда в два момента,
имеющих разную производительность труда, затраченную на про¬
изводство той же массы общественного-продукта, для того, чтобы
исчислить новую производительность труда в виде абстрактного
числа. Конечно, и при возросшей массе общественного про¬
дукта весьма легко найти новую производительность, измеренную
в абстрактных единицах по старой производительности.
Можно еще более облегчить исчисление производительности
труда, если, зная боотношение различных производств, взять соот¬
ветственно пропорциональное количество продуктов их производ¬
ства и, найдя изменения в трудовых затратах, вычислить новую
производительность труда. Таким образом при устойчивом соот¬
ношении между отраслями общественного производства не пред¬
ставляет .никакой трудности следить за изменением в производи¬
тельности общественного труда.

— 95 —
При помощи формул (4), (5) и (6) можно исчислять пониже¬
ние производительности труда, поставив знак плюс, перед кругл о
скобкой.
Используя формулу (3) и предполагая для упрощения одина¬
ковую производительность труда во всех отраслях производства,
мы можем получить следующие формулы:
В = А,.Р' (7)
для связи массы предметов труда с трудом, необходимым для ее
воссоздания;
d = AdF	(8)
для связи массы сношенных орудий труда с трудом, необходи¬
мым для их восстановления.
Вся сумма восстановительно-необходимого, редуктивного труда
может быть изображена формулой:
Aw = Ар-J- Ал-f-	Аг (9)
При условии простого воспроизводства продукт производства
представляет только необходимый продукт: он удовлетворяет только
необходимую общественную потребность, т.-е. такую, которая
является привычной и дает возможность обществу восстановить
свою жизненную энергию 1). Мы обозначим массу этого необхо¬
димого продукта через Ръ. Связь его с необходимой общественной
потребностью может быть выражена формулой:
Рь =	 (10)
Принимая же во внимание формулу (3), мы можем изобразить
в виде математической формулы зависимость массы необходимого
продукта (Рь) от производительности труда (F) и массы редук¬
тивного труда (Aw):
Pb = AwPb'	(11)
При сравненпи формул (9) и '11) может появиться сомнение:
допустимо ли разложение редуктивного труда на труд по вос¬
созданию снашивания	мапшн (d) — A(b	труд	по	восстановлению
предметов труда	(В)	— Аг и по переработке предметов труда
в продукт производства — Ар, если вся масса редуктивного труда
(Aw) идет на изготовление необходимого продукта (Рь)у удовле¬
творяющего общественную необходимую потребность (	),	как об
этом говорит формула (7)?
1) Под необходимой потребностью мы понимаем массу материальных
продуктов труда, идущих на восстаповлевве жизневной энергии человека.
В этом иовятпп нет'ни атома психического элемента. Необходимая потреб¬
ность представляет собою среднее количество необходимого продукта, падаю¬
щего па отдельного члена общества, в процессе превращения в живую силу.
Необходимый
продукт и его
выражение
в трудовых
единицах Рь.
Кажущееся
противоречие
с К. Марксом.

Схемы про-
того воспро¬
изводства у
Маркса.
— 96 —
Не включает ли в себя редуктнвный груд также и восстано¬
вление предметов труда (11) и снашивания	Не	является ли
эго прямым противоречием с К. Марксом, утверждающим, что
средства производства (предметы и орудия труда) не требуют
дополнительной трудовой затраты, чтобы функционировать в про¬
цессе производства. Понятие постоянного капитала у Маркса
неразрывно связано с свойством средств производства оставаться
неизменными в процессе труда. А между тем мы говорим, что
в состав редуктнвного труда (Aw) входит также труд по восста¬
новлению предметов труда (Аг) и снашивания орудий труда (Ad),
и вместе с тем мы утверждаем, что этот редуктивный труд создает
общественно-необходимый продукт, т.-е. в условиях капитализма
составляет материальную форму ценности рабочей силы, что,
следовательно, рабочий должен оплатить капиталисту своим трудом
снашивание и предметы труда. Получается повторение пошлостей
Сеньора, над которым так зло издевался Маркс.
Если обратиться к самому Марксу и взять его схемы воспро¬
изводства, мы увпдим следующее. Подразделение первое, выра¬
батывающее средства производства (JRd), необходимые для вос¬
становления условий простого воспроизводства, распадается на
три вида капитальной ценности и равно постоянному капиталу
:'сх; 0 плюс переменный капитал (Ъь, плюс прибавочная цен¬
ность пщ). Принимая во внимание, что у Маркса капитальной
(или ценностной) форме, выражения всегда соответствует реальное
производственное отношение и масса материальных элементов про¬
изводства, мы можем перевести с, -f- в натуральиохозяй-
ственную форму и сказать, что в подразделении I имеют место
средства производства (вместо сх), редуктнвный труд (вместо V\)
и прибавочный труд (вместо т{).
Подразделение II, представляющее у Маркса производство
средств существования (в нашей терминология—общественно-необ¬
ходимый продукт), распадается на с2 -f- u2 -f- ш2; здесь мы имеем
точно также: средства производства (вместо с2), редуктивный труд
(вместо г*2) и прибавочный труд (вместо т»а).
* Схема простого капиталистического воспроизводства — искус¬
ственная схема, ибо противоречит основному свойству капита¬
лизма — накоплению, т.-е. расширению производства. Поэтому
приходится ввести некоторый корректив в отношении сведения
элементов капитала в подразделениях I и II к категориям произ¬
водственного процесса в их материально-натуральном виде.
Если прибавочная ценность не идет на расширение капита¬
листического производства, она теряет характер капиталистичо-
1) Мы отбрасываем цифровые коэффициенты Маркса, пользуясь в соот¬
ветствии с общей символикой нашей работы алгебраическим изображением
количеств. Значки 1 и 2 при символах будут показателями подразде¬
лений I и II.

— 97 —
ской категории, представляя собою обыкновенную форму дохода,
идущего на удовлетворение потребностей капиталистов. Поэтому
в условиях «простого капиталистического воспроизводства» мы
можем или совершенно ее игнорировать дли отнести эквивалент ее,
«прибавочный труд», к редуктивному труду. Тогда подразделе¬
ния I и II предстанут перед нами в виде следующих строк:
I	Awl
II В> -(- (h -j-
Далее мы знаем, что продукт производства в подразделении II
представляет собою средства существования 1) или, по нашей
терминологии, общественно-необходимый продукт (Рь). “Таким
образом, для изображения материальных элементов, создавших Рь,
мы можем написать следующее уравнение
Pj)== Во “у- d<> —р AwiP	(12)
Изучая процесс обмена между подразделениями I и II и прини¬
мая во внимание, что за ценностной формой Маркс всегда видит
реальные массы, мы усматриваем, что Е.2 -|- tl% должны обменяться
на AwU чтобы процесс простого воспроизводства мог совершаться
без перебоев. Иначе сказать, определенное количество труда должно
быть затрачено в подразделении I, чтобы восстановить /{* и (L
в подразделении П. Изобразим это математической формулой,
введя производительность труда (Р')-
//j —j— dg — А| Р ......... (1В)
Представив редуктпвный труд в подразделении I (Ат) как часть
всего общественного редуктивпого труда и указав сферу его при¬
менения, мы получим следующее тождество:
Atrt=Ar-{-A(h	(14)
т.-е. Ат есть часть общественного редуктивпого труда, затрачи¬
ваемая в подразделении I на восстановление предметов труда (В;
и снашивания орудий труда (d), которое имело Mecto при изго¬
товлении с'редств существования (Рь)> Редуктивный труд в под¬
разделении II тоже представляет собою труд по изготовлению
общественно-необходимого продукта путем переработки предметов
труда (Е). Итак, можно написать следующее тождество:
Ацч$ — Ар .......... (15)
Вся же масса общественного редуктивпого 'груда, занятого
в процессе общественного производства (в подразделениях 1и11).
очевидно, представляет собою сумм)' Awi u Aw*\
==  (16 )
‘) У К. Маркса сюда отеесеиы п средства существования капиталистов,
потребляющих целиком т.
Записки научи, о-ва марксистов. № 6 (2).	1

'(Противо¬
речиво
К, Маркса.
Производи-
ельные силы
*ак единство.
— 98 —
Используя формулы (14), (15) и (16), будем иметь:
Ао —	А г	Ai О*
Сделав соответствующие замены в формуле (12) и использо¬
вав для этой надобности формулы (13), (14) и (15), мы будем
иметь
Ръ	— (-ip ~Ь л г	Ai)P'• •   (17)
прп условии одинаковой производительности труда во всех
отраслях производства, что мы уже ранее предположили.
Таким образом мы у самого Маркса находим подтверждение
нашего вывода. Но тогда как же быть с возражением Маркса
Сеньору?
Стоит внимательно вдуматься, чтобы установить, что здесь
нет никакого противоречия. Действительно, в подразделении I
не требуется дополнительно труда рабочих подразделения I, чтобы
восстановить сл; точно так же в подразделении 11 не требуется
дополнительного труда рабочих подразделения II, чтобы восста¬
новить с3. Собирательные капиталисты, управляющие подразде¬
лениями I и ГГ, не имеют никаких оснований, лежащих в самой
технике производства, требовать от рабочих обоих подразделений
дополнительного труда на восстановление сх и с2 сверх труда,
фактически затрачиваемого рабочими в тех же подразделениях
и показанного в схеме символами vly v2, %, w2. Наивна и бес¬
содержательна апология капитала, которая пытается этим спо¬
собом объяснить и оправдать капиталистическую эксплоатация).
Критика Маркса и направлена против этой наивности.
Но дело принимает совершенно другой вид, когда производ¬
ство рассматривается как единое * общественное целое. Здесь
в разных частях производственной системы должно быть восста¬
новлено все, что выпало из процесса производства и истреблено
в процессе потребления. Общество должно восстановить эти эле¬
менты производства своим трудом. Оно потребляет Pf, — необхо¬
димый продукт, и должпо вложить соответствующую массу труда,
чтобы этот продукт во всех его материальных элементах мог быть
получен вновь. Следовательно, обществу необходимо затратить
труд на восстановление сношенных орудий труда — и на вос¬
становление предметов труда— А, а кроме того быть готовым
вновь затратить труд на переработку предметов труда Ар.
Возможность сводить предметы труда (Д) и снашивание ору¬
дий труда (d)к редуктивному труду дает основание рассматри¬
вать элементы производства как единую совокупность и конструи¬
ровать соответствующее понятие. Единственное препятствие для
объединения в одно понятие У?, / и заключается в том, что
’) Смотры формулу (9).

— 99 —
только часть 7, равная d, сводима к труду в процессе воспроиз¬
водства. Остальная же часть массы орудий труда, равная I—d,
остается вне производственно-трудового обмена. Действительно,
если на железной дороге имеется 100 вагонов, из которых 99
циркулируют, а один вагон постоянно находится в ремонте, то
мы обязаны считать, что в каждый данный момент 99 вагонов
существуют сами по себе и не требуют никакого труда для своего
восстановления; они находятся вне производственно-трудового
обмена.
Таким образом, прежде чем объединять все элементы произ¬
водства В, Iи А в одно понятие, необходимо обосновать вклю¬
чение в это понятие массы, равной /— , в нашем примере
99 вагонов. В дальнейшем мы увидим, что вся масса 1 есть
результат прошлого экспансивного труда. Раз часть 7, равная dy
связана с трудом в процессе производства, то и целое тем самым
связывается органически с трудом: если d представляет опреде¬
ленную часть /, то, очевидно, малейшее изменение в I должно
вызвать соответствующее изменение в d, равное 7П изменения 7;
изменение же d сопряжено с соответствующим изменением в массе
труда на восстановление снашивания (Ad). Кроме всего этого
мы имеем факт органической связи труда с орудиями труда (1)
в самом процессе производства, которое имеет своим результатом
известную производительность труда (Р').
Итак, генетическое родство, органическая связь череп d в про¬
изводственно-трудовом обмене, производственная связь, обеспечи¬
вающая труду известную производительность (Р'), — дает осно¬
вание слить производственные элементы в одно однородное целое
и образовать научное понятие «производительных сил»; анализ
его даст нам возможность построить теорию производства как
общественную категорию, т.-е. теорию производительных сил.
Нам удалось образовать понятие производительных сил путем Категория т
обращения (сведения) элементов производства в труд. Испытаем в<>го труда,
другой способ. Займемся сведением труда к материальным эле¬
ментам. Прежде всего, под массой труда (А) мы понимаем не
тот эффект, который получается в процессе производства и выра¬
жается в создании продукта производства, не созидательную спо¬
собность труда. Последняя включается в понятие производитель¬
ности труда (Р1) и представляет собою величину относительную;
эта величина зависит от фактического результата трудовой дея¬
тельности— массы продукта производства где определенную
роль играет, с одной стороны, организация производственного про¬
цесса в его материальных элементах и комбинировании отноше¬
ний между ними, а с другой — масса трудовой энергии, которую
источает человеческий организм в известпый промежуток времени,
равный производительному цпклу. Вот об этой-то массе живого
труда мы п будем говорить.

— 100 —
Человеческий организм — весьма сложная машина; потребляя
известное количество материальных элементов (питаясь), она пре¬
вращает их в различные виды трудовой энергии (труд «физиче¬
ский*, труд «умственный»), которая и расходуется человеческим
организмом. Трудом мы называем только такой расход энергии,
который совершается в процессе производства.
Интенсивность Человеческая трудовая энергия может расходоваться с боль-'
труда а', шей или меныпей быстротою. Учет ее носит название интен¬
сивности труда, которую можно определить с математической точ¬
ностью, а в зависимости от нее и массу труда.
Интенсивностью труда называется количество трудовой энер¬
гии, которую затрачивает человеческий организм в еднницу рабо¬
чего времени. Разложив массу общественного труда на инди¬
видуальные трудовые затраты, которые обозначим математическим
символом ц, мы получим следующую формулу для массы обще¬
ственного труда
A = aL,	(18)
где L — количество трудящихся. Поскольку мы разлагаем массу
общественного труда (А) на индивидуальные трудовые затраты (а),
мы имеем в а отвлеченную «среднюю» индивидуальную трудовую
затрату, но это вполне законный прием анализа.
Для интенсивности труда мы можем получить математическую
формулу, принимая во внимание наше определение и формулу (18):
	(19)
где / — время, в течение которого произведена трудовая затрата (а),
и а' — интенсивность труда.
В зависимости от интенсивности труда масса индивидуальной
трудовой затраты выразится формулой:
я = д7,	(20)
а масса общественного труда формулой:
A = a'tL	(21)
Все эти формулы и определения показывают, что под массой
труда я отнюдь не разумею результатности труда; последняя зави¬
сит от организации производства, т.-е. особого социально-трудо¬
вого	приспособления	к	окружающей среде,	о	котором	следует гово¬
рить	в	теории	хозяйственных форм.	Под	массою труда	я разумею
материально-физиологический факт без всяких примесей органи¬
зационных и психических моментов. Тем самым вопрос о так
называемом квалифицированном труде исключается из поля нашего
анализа в теории производительных сил.

— 101 —
Итак, мы имеем массу живого общественного труда Воз- Сведениетруда
можно ли сведение его к материальным элементам производства к *атеРиаль-
и дает ли это что-нибудь для нашего анализа? Невозможно нымт^емен‘
представить источение человеческой трудовой энергии изолиро¬
ванно. Рабочий должен воспроизводить свою, рабочую силу, т.-е.
способность источать трудовую энергию 1). Восстановление рабо¬
чей силы происходит путем потребления необходимого про¬
дукта (Рь), идущего на удовлетворение общественно-необходимой
потребности (BL).
Таким образом, поскольку мы имеем простое воспроизводство,
труд восстанавливается при помощи потребления необходимого
продукта производства (Рь). Никакого особого запаса благ для
поддержания трудовой энергии в постоянном действии не тре¬
буется. Сам труд в процессе производства создает источник
своего постоянного функционирования—необходимый продукт (
Но труд может создавать не только но и большую вели- экспансивный
чину. Общество в целом производит не только необходимый про- продукт Рв.
дукт (Рь), но и новый, который не является необходимым, чтобы
новый цикл воспроизводства мог совершаться в том же масштабе.
Эту массу продукта производства, не необходимую для простого
воспроизводства и создающую рост массы производительных сил,
мы называем экспансивным продуктом и обозначаем символом Ре.
Общество для производства экспансивного продукта (Ре), при экспансивный
данной производительности труда, должпо было затратить больше труд -Де-
труда, чем для простого воспроизводства. Следовательно, кроме
редуктивного труда существует и экспансивный труд, который
общество обращает на расширение производства. Массу этого
труда мы обозначаем символом Ае. Тогда для обозначения связи
экспансивного продукта (Ре) и экспансивного труда (Ае) будем
иметь следующую формулу:
Ре = АсР'с	(22)
Мы в данном случае не намерены искать причин появления
экспансивного труда. Это составляет проблему теории хозяйствен¬
ных форм. Нам пока достаточно констатировать возможность его
бывав ия.
*) Оговариваюсь, что под рабочим, как п вообще под всемп понятиями
в теории производительных сил, я подразумеваю «впеисторпческую» катего¬
рию — работающего человека. «Впенсторпчность> теории производительных
сил надо понимать как независимость от эволюции производственных отно¬
шений, так как, поскольку мы имеем общество, ведущее борьбу за свое суще¬
ствование, мы имеем действие производительных скд в их основных элемен¬
тах: труд, продыет труда, орудия труда. Конечно, за пределами человече¬
ского общества теория производительных со л и сами производительные силы
не пмеют смысла п реального существования, п в этом отношении оно катего¬
рия естественно-историческая, но не социально-историческая. Ср. К. Маркс,
Капитал, т. I, стр. 160—161, изд. 1920 г.

— 102 —
Состав обще- Масса продукта производства будет составлять сумму необхо-
стеенногогфо- дИМ0Г0 продукта (Рь), идущего на восстановление способности
дукта ' к труду, и массы‘экспансивного продукта (Ре), который общество
обращает на расширение производительных сил I и А). Фор¬
мула продукта производства в зависимости от наличия экспан¬
сивного продукта будет
Р=Рь+Ре	(23)
Состав обще- Вся масса общественного труда в этих условиях распадается
таудаНА°	на труд’ необходимый для производства Рь—редуктивный труд (AJ,
'	и труд	экспансивный (Ас), идущий на изготовление экспансивного
продукта (PJ и тем самым увеличивающий массу производитель¬
ных сил. Фомула для массы общественного труда (А) в зависи¬
мости от наличия экспансивного труда будет
А = Aw + Ав 	(24)
Общая	связь между Ре, Ръ, и Аю может быть выражена
формулой
Ре“Ь Рь= (Ае -{- AW)P'	(25)
Таким образом точка зрения воспроизводства дала нам возмож¬
ность, при помощи сведения к трудовым элемевтам материальных
элементов и обратно, установить взаимную связь их в процессе
производства в условиях простого воспроизводства. В отделе
динамики производительных сил мы- исследуем движение произво¬
дительных сил в условиях расширенного воспроизводства,
tfacca средств	Открыв категорию экспансивного труда и признавая, что про-
производства, цесс производства представляет собою единство, мы должны пред-
двинюнием положить, что одна часть всех средств производства связана двн-
экспансивного жением экспансивного труда и участвует в увеличении массы
а редуктивного производительных сил. Эту массу мы назовем экспансивными
грм?:	средствами производства и обозначим символом Ве + /с. Другая
1*»+До- qaCTb остается связанной движением редуктивного труда, обеспе¬
чивая простое повторение процесса производства в том же мас¬
штабе. Эту массу мы назовем восстановительно-необходимыми
или редуктивными средствами производства и обозначим симво¬
лами В.!щ J—
Таким образом вся масса средств производства может быть
представлена в виде следующей формулы:
B+I = (BJ+ U + "И 1е)	(26)
Массапроизво-	В учении о статике производительных сил уместно выяснить
дительных сил, массу производительных сил, которые в процессе производства
находящихся в меняют свою форму и тем самым находятся в движении пропз-
извадственного водственно-трудового обмена. Для упрощения мы будем исходить
трудового из схемы простого воспроизводства. Мы знаем, что масса редук-
обмена Q. тивного труда (Лш), затрачиваемого в процессе производства,

— 103 —
создает источник своего восстановления в виде необходимого про¬
дукта (Рь). Таким образом движение этой части производитель¬
ных сил принимает двоякую форму: труда — и продукта про¬
изводства — Рь.
Кроме исчезновения труда в процессе производства исчезают
и вновь появляются предметы труда (В) и-часть орудий труда, так
называемое снашивание (d). На их восстановление не требуется
дополнительного труда, кроме того, который создает полностью
необходимый продукт (Ръ\ в материальной сущности которого
воплотились и предметы труда (В)и сношенные орудия труда (д.).
В процессе производства предметы труда (В) и снашивание
меняя свою форму, самим процессом труда приводятся к этой
смене формы и продолжают существовать неизменными. Таким,
образом масса В-j- dесть дополнительная масса, находящаяся
в процессе производственно-трудового обмена и увеличивающая
массу Aw -|- Рь. Вся же масса производительных сил, находя¬
щихся в процессе производственно-трудового обмена, представляет
собою сумму этих величин. Если мы выделим из этой суммы
массу труда (Aw) и пожелаем узнать массу материальных элемен¬
тов производительных сил, находящихся в производственно-тру¬
довом обмене, то мы будем иметь следующие формулы:
Q = Pb + Л + d	(27)
где Q есть масса материальных производительных сил, находя¬
щихся в процессе производствен но-трудового обмена, выраженная
в материальных элементах производственного процесса.
Q=(AW + Är +	Ad)P f28)
Формула (28) выражает массу материальных производительных
сил в процессе производственно - трудового обмена в трудовых
эквивалентах *).
Таким образом производительность общественного труда пред- теоретическое
ставляет собою вполне реальный факт, который можно установить значение ооня-
гп	а	7	Jr	ТИЯ ПРОИЗВОДИ
эмпирическим путем. Теоретическое значение этого понятия гро- тельности
мадно, ибо при помощи него можно установить связь разнород- труд*,
ных элементов производства н изучать их взаимные связи и нх
динамику. Производительность труда есть показатель того отно-
*) Наш анализ, как легко убедиться, привод к тем же результатам,
к которым пришел К. Маркс, полемизируя с А. Смитом по поводу ценности
товарной массы продукта общественного производства. Нами выделенная
масса редуктивпого труда (Aw) представляет собой в условиях капитализма
товарпуго массу рабочей силы, выраженную в трудовых эквивалентах, если
отвлечься от потребления класса капиталистов, которое имеет своим источ¬
ником массу прибавочной ценности, а наличие последней предполагает распа¬
дение редуктивпого труда на труд по созданию ценности рабочей силы
(необходимый труд) и на труд по созданню предметов роскоши (часть
прибавочного труда).

104 —
шения, которое существует между объектом производства — при¬
родой, и субъектом, ради которого совершается процесс производ¬
ства,— обществом. Уровень производительности труда есть пока¬
затель устойчивости общества среди природы. Б дальнейшем,
при установлении категории экспансивного труда, мы увидим, что
определенная высота производительности труда (создающая экспан¬
сивный труд) дает возможность роста производительных сил, т.-е.
обеспечивает динамическую устойчивость общества во внешней
среде. При исчезновении экспансивного труда, а вместе с тем
я невозможности дальнейшего роста производительных сил, только
подъем производительности труда создает вновь экспансивный
труд и тем самым обеспечивает дальнейший рост производитель¬
ных сил. Если прправнение производительности труда к еди¬
нице производить при условии статического двиясения произво¬
дительных сил, когда вся масса общественного труда равна
массе редуктивного труда (Л = Лг(,), то в условиях динамического
равновесия, т.-е. в условиях, обеспечивающих развитие произво¬
дительных сил, производительность труда должна быть больше
единицы. Формула для рроизводительности труда будет
Таким образом, если Л>ЛЮ, т.-е. имеется экспансивный труд,
то формула (29) превращается в
Если же А	=	Aw,формула (29) дает Р' = 1.
Из формулы (ВО) легко найти формулу, которая выражала бы
массу экспансивного труда в зависимости от массы обществен¬
ного труда и производительности труда:
Таким образом, чем больше масса общественного труда при той. же
производительности труда, тем больше масса экспансивного труда.
Отношение между А и Ае'прямо пропорциональное.
рудовая стой* ' С другой стороны, чем больше Р\ тем больше Лс, и наоборот,
«ость как ка- Воспользовавшись формулами (2) и (31), мы можем написать
(29)
(31)
1ЭЕ0дительных формулу
тегория про¬
сил.
и, изобразив отношение -р через а, которая представляет собою

— 105 —
трудовую стоимость единицы продукта *)? мы будем иметь
Л
я = у}	(33)
Jr = ,l(l — а)	*'(34)
Таким образом, чем меньше трудовая стоимость продукта произ¬
водства, тем больше масса экспансивного труда.
Необходимо тут же помнить, что все наши формулы от (29) экономическая
до (34) включительно имеют место потому, что мы предполагаем и техническая
массу необходимого продукта неизменной и, следовательно, произ- точки 3Рения
водительность труда ставим в зависимость от уровня обществен- " тадЬн?стьЯ11~
ной потребности, т.-е. подчиняем и эту категорию производства труда,
основной цели производства — удовлетворению потребностей. Дей»
ствительно, нас интересует не техническая сторона производи¬
тельности труда: не то, 5 или 10 пар сапог произведено тем же
количеством труда, а экономическая: распадение массы обще¬
ственного труда на труд редуктивный (удовлетворяющий могущую
изменяться общественную потребность) и экспансивный (обеспе¬
чивающий дальнейший рост производительных сил и через них
более полное удовлетворение потребностей). Поэтому, если масса
экспансивного труда начинает уменьшаться вследствие роста
массы редуктивного труда, которая идет на удовлетворение
увеличившейся общественной потребности, мы имеем уменьшение
общественной производительности груда, в то время как техни¬
ческая производительность труда может оставаться неизменной
и даже возрастать. Это уменьшение общественной производи¬
тельности труда показывает, что в ближайшее время системе
производительных сил (а следовательно и жизни общества) угро¬
жает застой, несмотря на видимое благополучие данного момента
(рост общественной потребности) 2).
*) Под трудовой стоимостью я отнюдь не поипмаю то, что иначе может
быть названо ценностью, т.*е. способностью товара обмениваться сообразно
трудовой стоимости. Ценность при известных производственных отношениях
(товарный способ производства) представляет собою фетишистскую форму
движения производительных сил (принимающего форму обмена) п не имеет
никакого отношения к <внепсторнческой» теории производительных сил.
Кроме того, ценность значительно более сложная категория, чем любая из
категорий производительных сил, так как первая выражает вс только массу,
но о общественное отношение.
2)	Б дальнейшем при пнаднзе элементов производительных сил мы будем
принимать производительность труда только как техническую категорию и все
свое внимание Сосредоточим на массе экспансивного труда, которая и будет
показателем устойчивости и возможности дальнейшего роста производитель¬
ных сил. Из этого, конечно, не следуот, что нельзя использовать экономи¬
ческой категории производительности труда для анализа производительных
сил, но этот апалпв примет в таком случае очень абстрактпую форму, и более
целесообразно в дальнейшем при помощи ого произвести поверку выводов,
достигнутых прп помощи категорпн экспансивного труда.

— 106 —
Проблема Вопрос о причинах повышения или понижения производитель-
изменения ности труда я считаю необходимым элиминировать из общей тео-
Пности°тИудаЬ Рии производительных сил, ибо эта теория, как абстрактная,
р ' изучает связь элементов производства и их взаимные изменения,
а потому не может трактовать о конкретных условиях изменения
производительности труда. Здесь можно только отметить, что
производительность труда может повышаться, во-первых, вслед¬
ствие более рациональной комбинации самих трудовых затрат
(различные формы простого п сложного сотрудничества) и, во-вто¬
рых, вследствие создания передаточных п трансформирующих тру¬
довую энергию механизмов и условий труда, которые в наикрат¬
чайший срок с наименьшей утечкой трудовой энергии (ее энтро¬
пией), обращая одни силы природы против других, производят
максимум полезного действия при воздействии на них труда
(различные формы машин и сооружений).
В первом случае повышение происходит за счет перекомби-
нацид уже существующих в распоряжении общества производи¬
тельных сил (которое в конечном счете выливается в изменение
производственных отношений), во втором — происходит создание
новых производительных сил путем увеличения массы средств
производства. Последний процесс может вызвать также измене¬
ния производственных отношений, если увеличение массы средств
производства одновременно связывается с нововведениями и ведет
к перекомбпнацпн производительных сил. Первый процесс носит
чисто организационный характер и ограничен «идеальной» ком¬
бинацией, которая для каждой конкретной массы производитель¬
ных сил дается самим составом производительных сил. Второй
процесс носит характер чисто технический (если не имеет место
и организационная перестройка) и ограничен состоянием произво¬
дительных сил, при котором обеспечивается рост производитель¬
ных сил (наличие экспансивного труда). Таким образом мы раз¬
личаем организацию, технику и технический прогресс, совмещаю¬
щий и техническую организацию.
3. Динамика производительных сил.
1.	Проблема расширенного воспроизводства.
В отделе динамики производительных сил мы будем изучать
движение производительных сил в связи с изменениями соотно¬
шений между элементами, их составляющими. Мы ограничиваем
свою задачу изучением расширяющегося воспроизводства, оставляя
теорию суженного воспроизводства. Теория суженного воспроизвод¬
ства носит специальный характер и дает ключ к познанию хозяй¬
ственной динамики «переходных периодов» (а также и кризисов).

— 107 —
Рассматривая движение производительных сил в условиях принцип дина
расширенного воспроизводства, мы будем изучать только такое дви- мического рав
жение, которое связано с сохранением динамического равновесия. новемя.
Динамическое равновесие обязывает признать принципы про- Принцип про
порционального расширения производительных сил в их элементах,	порциональ-
поскольку мы отвлекаемся от перестроек, производимых непропор-	“изводитель-
циональностью повышения производительного труда в различных	ных сил<
производствах (Рр', Pd'f Рг'). В дальнейшем мы будем считать
изменения производительности труда (Р') во всех отраслях одина¬
ковыми и будем делать оговорки каждый раз, когда будем пред¬
полагать обратные условия.
Мы будем изучать главным образом судьбу экспансивного экспансивный
тРУДа (Ае) в связи с движением производительных сил в условиях	«ак^
расширенного воспроизводства. Мы будем интересоваться самим ния динамики
процессом роста производительных сил, изучать условия и прин- производитель-
Дипы этого роста. Как мы увидим ниже, наличие и судьба	ных сил.
экспансивного труда определяет и зависит от роста производи¬
тельных сил и обратно. Поэтому центром нашего внимания
^УДет динамическое изменение, массы экспансивного труда (Ае).
Говоря о расширенном воспроизводстве, мы можем предпо- Рост при¬
лагать три возможности в отношении необходимого продукта [J\), А т; масса
вДУЩего на удовлетворение необходимой общественной потреб- необходимого
Пости (BL): продукта.
1* Необходимый продукт не увеличивается и не уменьшается,
несмотря на развитие производительных сил.
2. Необходимый продукт увеличивается параллельно с ростом
производительных сил.
3. Необходимый продукт уменьшается в то время, когда
производительные силы растут.
Рассмотрим эти три случая в зависимости от той роли, какую
играет производство в жизни общества. Прежде всего заметим,
пто общество не имеет тенденции оставаться в массе своей
неизменным. Стремление к размножению пока еще достаточно
Действительная причина, чтобы создавать иостоянный рост обще¬
ства. Если н есть факты прекращения роста и даже уменьшения
его, то это результат не ослабления воспроизводительной потенции,
а неблагоприятных влпяний среды. Поэтому в этих условиях
(при тенденции общества возрастать) мы должны констатировать,
что как X, так и UI случай являются ненормальным положением
вещей. Общество, расширяя производительные силы путем затраты
экспансивного труда (о чем подробно будет говориться ниже), не
только не увеличивает своей доли в этом расширении, путем
увеличения Рь — продукта, идущего на удовлетворение обще¬
ственной потребности, но в общем и целом, коль скоро действует
тенденция к росту населения, получает суженное удовлетворение
своих потребностей, т.-е. не оправдывается общая цель произ-

— 108 —
Экспансивный
труд и рост
производи¬
тельных сил.
Высвобожде¬
ние экспан¬
сивного труда
с каждым
циклом.
водства — удовлетвореиие потребностей. Очевидно, при нормальном
состоянии любой хозяйственной системы, которая является жизнен¬
ной, т.-е. развивающейся, не может иметь место такое положение
вещей. I и Ш случаи представляют собою явление временное
и потому не характерное для движения производительных сил *).
Итак, в первую очередь мы рассмотрим случай расширения
производительных сил прп условии возрастания Д. Для упро¬
щения анализа мы предположим, что Рь увеличивается пропор¬
ционально увеличению производительных сил, т.-е. увеличение Рь
в данном случае есть результат увеличения редуктивпого
труда (Д1С), происшедшего исключительно вследствие расширения
производительных сил. Как это происходит, видно будет ниже.
Теперь остановимся на причине роста производительных сил.
В каких условиях он возможен? Ростом производительных сил
йы называем увеличение массы элементов этих сил: Л, R и 1.
В виду того, что В л I — предметы труда и орудия труда —■
не могут появиться без затраты труда на их добычу и изгото¬
вление (Аг, А^) и масса общественного труда (А), равная aLy
зависит от количества трудящихся членов общества (L) и массы
физиологической трудовой энергии отдельного рабочего (а), эти
величины являются данными и увеличению сами по себе не
подлежат. Только в том случае, когда общественный труд (А)
имеет в своем составе массу экспансивного труда (AJ, т.-е. труда,
не связанного в процессе восстановления производительных сил,
возможен рост последних.
В то время как редуктпвный труд является связанным в про¬
цессе производства и не может быть изъят из последнего без
разрушения производительных сил, экспансивный труд (Ае) и его
продукт (Ре) выпадает из процесса производства после каждого
производительного периода. Вульгарным примером этого процесса
может служить следующий. Некто получает в месяц 100 рублей
за свою работу, 90 руб. из них он тратит на поддержание своего
существования, 10 руб. у него остается ежемесячно. Таким
образом из 100 руб. девяносто связаны самим процессом жизни
этого субъекта: он не может располагать ими по своему усмо¬
трению. Если он истратит эти 90 руб. на неотносящнеся
к поддержанию его существования вещи, он не сможет следую¬
щий месяц работать и получить вновь 100 руб. С десятью же
рублями наш субъект может делать все, что ему вздумается:
может заняться расширением элементов производительных сил
в лице своего потомства, может организовать свое предприятие,
х) В дальнейшем мы ограничимся разбором только II случая. При
построении теории хозяйственных форм мы выясним, при каких обстоятель¬
ствах и »течение какого времени могут существовать хозяйственные снстомы,
основанные на I и III условиях. Специальный же разбор I и III случаев
будет нами произведен в связи с проблемой суженного воспроизводства.

— 109 —
скопив для этой надобности достаточную сумму п приобрести на
«сбережения» предметы и орудия труда, вообще демонстрировать
своею жизныо процесс возникновения средств производства п рабо¬
чей силы путем мудрого употребления экспансивного труда, при¬
нявшего форму денег в особых'условиях менового общества. Отвле¬
каясь от специфических особенностей капиталистического нако¬
пления, мы можем в теории производительных сил, которая
не связана с определенной формой производственных отношений,
взять этот пример из вульгарной политической экономии, памятуя,
что он никуда не годится для объяснения процесса возникно¬
вения капитала.
Возьмем еще пример из иатуральнохозяйственных отношений.
Крестьянин имеет три десятины, с которых собирает достаточное
количество хлеба. Но у него остается свободное рабочее время,
которое он не привык проводить без работы. Он занимается
расчисткой под пашню леса, изготовляет новый плуг, выкармли¬
вает новую лошадь, строит новые амбары, выращивает сыновей
и тем самым увеличивает мр.ссу производительных сил своего
хозяйства за счет дополнительной траты трудовой энергии сверх
редуктивпого труда, идущего на поддержание хозяйства в том же
масштабе.
Если же весь общественный труд представляет собою только невозмож-
редуктивный (AJ, очевидно, не может быть расширения пропзво- «ость роста
дительных сил. Действительно, увеличение массы труда (А), ^°хиз“*ите„льи
равной aL, посредством увеличения массы трудящихся (L) невоз- наличии одного
можно без дополнительных трудовых затрат (а следовательно восстанови-
ц Ае)на создание прироста рабочего населения (&L). Это не тельно-необхо-
значит, что необходим экспансивный труд, чтобы люди приобрели JocrTacSm
способность создавать себе подобных в увеличенном числе. Способ-
и экспансив¬
ность эта не зависит от соотношения человека и природы в тех ный труд,
границах, которые мы имеем в виду (наличие или отсутствие
экспансивного труда при условии существования редуктивного
труда). Но воплотить эту возможность в дополнительные рабочие
силы невозможно без наличия экспансивного труда (Ае) и его
производной — экспансивного продукта (1\).
То же самое приходится сказать и об увеличении предметов Рост средств
труда (В) и орудий труда (I). Без экспапсивного труда не могут производства
появиться &В и А/, так как они суть особы« формы экспансив-
яого продукта (7*,) — результата затрат экспансивного труда (Ас).
Итак, наличие экспансивного труда определяет возможность Несвязанные
роста производительных сил. А так как в общем и целом в производств
в интересах общества использовать до конца эту возможность, мы ^ивныГт^уд
определяем экспансивный труд как такой, который идет на расши-
рение производительных сил/созданне приращений (А А) и /.
Весь труд, который идет на более полное удовлетворение обще¬
ственной потребности, а следовательно на создание приращения

Экспансивный
труд как самая
рациональная
форма превра¬
щения несвя¬
занного труда
в восстанови¬
тельно-необхо¬
димый.
— 110 —
(А) В мы называем — редуктивным трудом (Aw). Таким образом,
если сразу часть несказанного труда ндет непосредственно на удовле¬
творение новой и более полное удовлетворение старой потребности,
то мы имеем прямое увеличение редуктивного *) труда (Aw).
Возьмем наши примеры. Субъект, получающий 100 руб., уве¬
личил уровень своих потребностей тем, что стал ходить в театр
и в месяц теперь уже тратит не 90, а 95 руб. Таким образом
5 руб. представляет теперь денежное выражение увеличения
редуктивного труда; коль скоро потребность в театре вошла
в круг необходимых потребностей, без удовлетворения которой наш
субъект не сможет так же интенсивно работать, то из 100 руб.
его заработка 95 руб. уже являются связанными самим процессом
жизни нашего субъекта. Произошло непосредственное обращение
части несвязанного труда в редуктивный М труд. Другая же
часть несвязанного труда, как это было уже разобрано нами
выше, превращается в экспансивный труд.
Пример с крестьянским хозяйством. Часть свободного рабо¬
чего времени крестьянин стал употреблять на то, чтобы сбивать
кедровые шишки, обеспечивая себе удовлетворение ноной потреб¬
ности в холодные зимние месяцы. В данном случае несвя¬
занный в процессе воспроизводства труд непосредственно переходит
в редуктивный, если данная потребность (есть кедровые орехн)
входит в круг привычных, необходимых потребностей.
Мы знаем, что при нормальном состоянии хозяйственной
системы рост производительных сил вызывает рост и необходи¬
мого продукта (Д). Следовательно, в результате производитель¬
ного применения (обращение на расширение производитель¬
ных сил) экспансивного труда ()увеличивается необходимый
продукт (Р6). В дальнейшем мы подробно остановимся на этом
процессе. Сейчас нам важно подчеркнуть, что в процессе дви¬
жения производительных сит происходит превращение свободного,
несвязанного в процессе воспроизводства труда в редуктивный
труд посредством движения экспансивного труда. Здесь перед
нами посредственное обращение в редуктивный труд, которое
имеет причиной увеличение массы производительных сил, а вслед
за ней и увеличение редуктивного труда и производной этого
труда — необходимого продукта. Здесь расширение общественной
потребности (вследствие увеличения и происходит как
результат сложного движения производительных сил.
Таким образом категория экспансивного труда есть только
особая форма несвязанного в процессе воспроизводства труда,
*) Применить термин восстановительно-необходимого шш редуктивного
труда к этой категория вполие уместно, так как с момента обращения его ва
удовлетворение возросшей потребности он уже норазрывпо связывается
процессом воспроизводства и не может быть высвобожден без того, чтобы
ие перестать удовлетворять потребность.

— 111 —
имеющая место вследствие того, что свободный труд после каждого
производственного цикла втягивается в движение производи¬
тельных сил, минуя непосредственное удовлетворение потреб¬
ностей. Форма экспансивного труда получает доминирующее
значение по мере того, как условия общественного производства
в связи с ухудшением условий борьбы с природой и развития
техники для преодоления этих условий ставят между источником
удовлетворения общественной потребности и этой последней слож¬
ную систему производства. В современных условиях свободный,
несвязанный в процессе воспроизводства труд может быть обращен
на расширение общественной потребности только путем придания
ему формы экспансивного труда, т.-е. только путем обращения
его на расширение производительных сил, без которого нет
возможности удовлетворения новых потребностей. Движение про¬
изводительных сил становится тем узлом, где стягиваются все
нити хозяйственной системы. Учитывая эту сторону дела, необхо¬
димо указать на условность нашего примера с субъектом, полу¬
чающим 100 руб.: только оставаясь на поверхности наблюдаемого
явления, можно согласиться с подобной иллюстрацией. Но мы
считали возможным привести этот пример: он дал нам доступ¬
ную форму иллюстрировать нашу мысль, чтобы потом по мере
углубления в проблему, быть отброшенным из-за своей недоста¬
точности.
Итак, ставя проблему роста производительных сил, мы должны организаци-
исходить из наличия экспансивного труда в составе массы обще- онные пере-
ственного труда. Мы здесь не будем исследовать, почему мог
и	л	ЫвСННЫл	СИ®
появиться экспансивный труд. Окажем только, что его появление стем как источ.
связано с организацией общественного производства созданием ник появления
особых производственных отношений, которые и высвободили окспанснвного
часть труда, прежде связанного в процессе производства, а потому труда>
и необходимого с точки зрения предшествующей системы произ¬
водственных отношений. Этот процесс превращения редуктивного
труда в экспансивный труд вследствие организационной пере¬
стройки производственных отношений мы будем исследовать
в теории хозяйственных форм. Тот же процесс даст ключ к уразуме¬
нию законов перехода к новым хозяйственным формам и времен^
наступления последнего. Теперь перейдем непосредственно к ана¬
лизу движения производительных сил в условиях расширяюще¬
гося воспроизводства.
Здесь могут быть два случая:
1)	При расширении производства МОГут ВВОДИТЬСЯ более СОВер- Экстенсивное
шенные методы производства машины более высокой продукта в- и интенсивное
ности. Вследствие расширения производства может повышаться расширение
производительность труда (/>'), получая некоторое приращение производства*
(ЛР'). Подобный вид расширения мы будем называть интен¬
сивным расшлреннем производительных сил. Пример его для

— 112 —
этого типа расширения производительных сил легко подобрать
в любой сфере хозяйственной деятельности. В условиях капита¬
листического производства одно изобретение сменяется другим,
вводятся все более и более совершенные машины.
2)	Расширение производительных сил может происходить и без
повышения производительности труда, без введепия новых, более
усовершенствованных орудий труда. Такое расширение мы будем
называть экстенсивным расширением производительных сил. Для
примера возьмем уже приведенный нами пример с крестьянином,
который, затрачивая экспансивный труд, расширяет запашку, но
продолжает употреблять при работе такие же орудия труда, как
и раньше.
В движении производительных сил возможны оба типа роста—
как экстенсивный, так и интенсивный. В каких условиях и при
каких хозяйственных формах должен иметь каждый из них
преобладающее значение, мы будем исследовать в теории хозяй¬
ственных форм. Здесь же нам достаточно констатировать возмож¬
ность той и другой формы движения производительных сил
п изучить соответствующие закономерности.
Экстенсивное	Начнем апачтнз с экстенсивного расширения производительных
расширение спх Здесь могут быть два случая:
производства.	^ расшНрение падает только на средства производства (Ä+/)
в то время, как масса общественного труда (А = aL) остается
неизменной.
2. Расширение захватывает и массу общественного труда
наряду со средствами производства.
Мы оставляем в стороне третий случай, когда происходит
только увеличение массы общественного труда (А) без увеличения
средств" производства. Легко показать,, как это будет видно из
дальнейшего, что этот случай представляет собой самый несовер¬
шенный путь расширения производительпых сил; его результат
будет далеко отставать от случая второго, где наряду с ростом
массы общественного труда растут и средства производства.
Как первый, так п второй случай возможны, но первый
в чистом виде вряд ли может иметь место, ибо наличие экспан¬
сивного труда неизбежно должно вызвать увеличение числен¬
ности населения, а это приведет к возрастанию массы обществен¬
ного труда 1).
Экстенсивное	Предположим, что первый случай имеет место, и произведем
расширение анализ> зто даст нам возможность установить соответствующие
ПОИ Н6ИЗМ6Н*	о
ности массы закономерности и в дальнейшем вводить усложняющие условия,
общественного
труда (i).	J) При известных производственных отиршееиях могут имоть место
явления, очень близкие к первому случаю и даже возможен рост средств
производства за счет уменьшения массы общественного труда, как например
при рабской системе. Но мы в общем учении о движении производительпых
сил оставляем в стороне эти особые случаи.

— 113 —
как рост Л и др., которые мы теперь предполагаем неизменными,
(например Р').
Предположим, что вся масса средств производства предста¬
вляет собою восстановительно-необходимые или редуктивные
средства производства (Rw -|- /ш), иначе, что экспансивный труд при
создании экспансивного продукта, идущего на увеличение редуктив-
ных средств производства, не пользуется никакими средствами про¬
изводства. Предположение безусловно искусственное, но оно необ¬
ходимо и вполне закономерно. Благодаря ему мы можем сосредо¬
точить свое внимание на росте редуктивных средств производства,
а через них на движении редуктивного труда и тем самым на
движении экспансивного труда, как источника дальнейшего роста
производительных сил. Делая такое предположение, мы просто
напросто элиминируем вопрос об экспансивных средствах произ¬
водства, о которых в дальнейшем мы будем говорить особо. Что
они должны существовать, это с необходимостью вытекает из
нашего предположения о том, что производительность труда (Р')
во всех сферах одинакова, а следовательно и средства производ¬
ства должны быть одни и те же. Экспансивный ТРУД не пред¬
ставляет собой особую общественно-техническую категорию, как
составные Äw: Ар, Аг, Аф Он является особой функциональной
формой (обеспечивающей рост средств производства) тех же
родов труда и поэтому он также распадается на Лре, Агп Л(/(>,
а следовательно в движении его при существовании редуктивных
средств производства (fiw -f- Iw) должны принимать участие экспан¬
сивные средства производства (Ле -}- /«,). Мы же в целях упро¬
щения на первых ступенях анализа предполагаем отсутствие
Ле и 1е и представляем экспансивный труд в виде Лр, труда,
который непосредственно направлен на создание приращения
средств производства (д/?+А 1). В дальнейшем мы будем
всюду употреблять для обозначения массы средств производства
символ (/? -j- /), хотя согласно нашему предположению в их составе
отсутствуют экстенсивные средства производства (Де -j- 1е).
Итак, мы имеем расширение производительных сил путем
увеличения массы средств производства на всю массу экспансив¬
ного труда (Ле) в условиях неизменности массы общественного
труда (Л).
Обозначим массу экспансивного труда в исходный момент
нашего анализа символом Ле1. Будучи превращен в материаль¬
ную форму средств производства, экспансивный труд (Ле) создает
приращение (д) этих средств производства. Математически это
можно выразить так:
Д^+7)	(35)
Исследуем, как этот факт должен повлиять на дальнейшее
движение производительных сил.
Записки научи, о-na марксистов. № 6 (2),
8

Органическое
строение про¬
изводительных
сил ß.
— 114 —
Если первоначально мы имеем массу производительных сил,
связанных процессом воспроизводства, равную массе редуктивного
труда (Jjot) и средств производства (ßl -J- /,), то теперь мы
имеем увеличение средств производства на д У(Л + У). Очевидно,
если мы мыслим расширение производительных сил как пропор¬
циональное во всех частях (иначе производительные силы не
могли бы функционировать), мы должны предположить, что вместе
с увеличением средств производства (7? + /) должен пропорцио¬
нально увеличиться и редуктнвный труд, связанный самим про¬
цессом производства со средствами производства. Действительно,
если увеличивается масса машин, то, очевидно, потребуется большее
количество рабочих, чтобы при них работать (при условии неиз¬
менности производительности труда, а* это как раз мы и предпо¬
лагаем при экстенсивном расширении производства). Точно так
же, если мы перерабатываем большее количество сырья, употре¬
бляем большее количество предметов труда (У?), очевидно, при
той же производительности труда потребуется больше рабочих
для переработки возросшей массы (Л).
Поэтому, масса редуктивного труда (Дш1) должна увеличиваться
пропорционально тому отношению, которое существует между
массой труда *) и средств производства 2).
Это'отношение мы назовем органическим строением произво¬
дительных сил, которое мы изобразим символом ß. Оно имеет
такой же характер, как и производительность труда. Там мы
исчисляли количество единиц продукта, падающих на единицу
труда. Здесь мы исчисляем количество единиц труда, падающих
на единицу средств производства. Не следует думать, что для
оперирования с понятием производительности труда необходимо
превратить в трудовые эквиваленты массу продукта производства,
ибо тогда производительность труда будет единицей и совершенно
потеряет всякое значение в анализе производительных сил.
Производительность труда есть условный символ, который имеет
значение при изменении соотношения Р и в движении про¬
изводственного процесса.
Таким же образом и органическое строение производительных
сил, которое мы изображаем при помощи символа ß, необхо¬
димо представлять как реальное соотношение труда и массы
средств производства, которое дает возможность учитывать изме¬
нения этого соотношения. Поскольку мы имеем дело с измене¬
нием ß, мы имеем право игнорировать реальность ß и оперировать
ею как отношением. Но если мы предполагаем неизменным орга-
1)	Массу труда мы измеряем втечепие производственного цикла, пока R
не превратится в Р.
-) Массу средств производства мы измеряем также втеченпе производ¬
ственного цикла.

— 115 —
ническое строение производительных сил (ß) и в этих условиях
исследуем их расширение, то вопрос о величине ß становится
как будто бы безнадежным. Действительно, на первый взгляд
кажется невозможным исчислить ß в отвлеченных единицах
и использовать ее для анализа. Немного ниже мы покажем, что
в самом процессе движения производительных сил практически
происходит исчисление ß, и мы демонстрируем способ нахождения ß,
использовав это движение. Пока же условно примем, что ß может
быть выражено отвлеченным числом.
Математически ß можно выразить при помощи формулы
it+i 	(36)
Если мы имеем некоторое увеличение средств производства, Изменения в
равнее	1),	то и редуктивный труд должен увеличиться редуктивном
на величину, равную величине увеличения средств производства, ч>уде.
помноженной на коэффициент органического строения произво¬
дительных сил.
Таким образом, использовав формулу (35), мы можем написать
ьАт = АаРе'р	(37)
или для массы редуктивного труда при начале второго периода
производства
= ^ffi “f"	 (38)
Подвергнем анализу произведение /yß формул (37) и (38), коэффициент
стоящее в качестве коэффициента при Aei. Обозначим это выра- связывания
жение символом ß' и назовем последний коэффициентом связы- э^рпуаднасТ^°
вания экспансивного труда. Мы будем иметь
=	 (39)
Использовав формулу (36) для замены ß и (22) для Р/, будем
иметь вместо формулы (39)
’ — ТГ+7 ' Т	(40>
3'
хе
Затем, принимая во внимание формулы (22), (35) и (40), мы
получим
у _ А|(Л + 0 . _Л.	(41)
^ П + 1 J,	(-41-)
Теперь становится совершенно ясно, что, если ß' является
абстрактным числом, то ß и Ре’ должны таить	в	себе	определенные
количественные пропорции, выявлению которых	мешает	различие
материальной формы. В отношении Р' мы уже показали воз-
ft*

— 116 —
Изменения в
экспансивном
труде.
Исчисление
Период вос¬
производства.
можность его абстрактного исчисления. Этим мы доказываем
то же самое п относительно сомножителя Р' — ß.
Но так как мы имеем массу общественного труда (Л) неизмен¬
ной согласно нашему предположению, то очевидно, что если одно
из слагаемых — редуктпвный труд (Ат)— получает увеличение,
то другое из слагаемых, составляющих эту массу*)? экспансивный
труд Ае1 должен уменьшиться.
К началу второго периода воспроизводства -) масса экспан¬
сивного труда, которую мы обозначим символом Ле2, будет меньше,
чем в первый период (Ле1), на величину Ле1р', равную прираще¬
нию
Aei = Ле1 - Лв1р' = Ае1{1 - ß')	(42)
Теперь займемся исчислением ß' при том условии, что она
остается неизменной. Мы можем измерить величину Ле1, которая
нам дана в опыте, п величину ЛР2, которую, имея известное время,
мы также можем измерить. Какие трудности практического
характера могут иметь место, нас в теоретической работе не
может интересовать. Достаточно установить, что.величины, кото¬
рые нам надо измерить, Ае1 и Л<.2, однородны по составу, а следо¬
вательно к ним может быть применен одинаковый масштаб изме¬
рения. Итак допустим, что Ле2 оказалось равной только V* Лг*
Мы будем иметь
ле1(1 — ß') = V4iei	(43)
после сокращения на Ае1
1 — р' = V*	(44)
и, наконец,
ß' = 7s	(45)
Таким образом, в процессе движения производительных сил,
даже при условии неизменности ß'3) происходит ее исчисление,
и нам стоит только сделать соответствующие эмпирические наблю¬
дения, чтобы с достаточной точностью установить ее величину.
Установим теперь, что мы подразумеваем под периодом вос¬
производства. Он представляет собою отрезок времени, втечение
которого происходит превращение предмета труда (В) в продукт
производства (/*) и продукта производства (Р) в способность
к труду—рабочую силу, т.-е. период обнимет весь цикл воспро¬
изводства элементов производительных сил. Отвлекаясь от осо¬
бенности движения продукта производства к потребителю и считая
равным нулю время, необходимое на это движение и поглощение
——————— ,
х) Смотри формулу (24).
2) Немного ниже мы займемся детальным выяснением периода воспро¬
изводства.
3) Принимая во внимание наше предположение о пеизмепиости Р\ мы
можем тем самым признать неизменность и р (см. формулу 39).

— 117 —
продукта потребителем, можно для удобства анализа отождествлять
период производственного цикла с периодом технической пере¬
работки предмета труда. Но необходимо всегда помнить, что
это только условное положение. Кроме того, необходимо разрабо¬
тать систему методов исчисления среднего периода производствен¬
ного цикла для всего общественного производства. Принимая
во внимание вышесказанное, мы определяем производстве ияый
цикл или, точнее, воспроизводственный цикл как такой, который
начинается с момента поступления в обработку предмета труда
(1?) и заканчивается восстановлением рабочей силы (способности
к труду), затраченной на изготовление продукта, а также вос¬
становлением средств производства: предметов труда (7/) и сно¬
шенных орудий труда (г/).
Рассмотрим теперь, какой процесс в производительных силах Экспансивный
должен соответствовать нашей формуле (42):	тр*а 8 *сло*
г J виях экспан-
Ал = icl( 1 — ß').	сивного рас¬
ширения про-
•Она выражает не что иное, как перемещение труда из области изводства.
средств производства (изготовление дополнительных машин, соору¬
жений и материалов) в область увеличения необходимого про¬
дукта. Эта перегруппировка отражается па изменении форм
общественного труда: редуктивный труд растет за счет экспан¬
сивного. Этот процесс не противоречит точке зрения на произ¬
водство как на момент жизни общества, ибо общество получает
более полное удовлетворение своих потребностей (ради чего
и существует процесс производства) и притом способом наиболее
рациональным—путем создания посредством экспансивного труда
средств производства, и уже при помощи использования послед¬
них, расширяя общественное потребление—необходимый продукт
Рассмотрим второй цикл. Путем точно тех же рассуждений,
какие применялись при рассмотрении первого цикла, мы придем
к следующему выводу: средства производства увеличатся на вели¬
чину экспансивного труда втечение второго цикла C4f.2), помно¬
женную на коэффициент ß', которая осталась неизменной, так как
мы предполагаем неизменной производительность труда (/*'),
а следовательно и соотношение между элементами производитель¬
ных сил, между «живым трудом» — общественным трудом (.4)
и массой «мертвого труда» — средствами производства (7/ + 7) —
ß остается тем же самым, что и в первом цикле.
Таким образом, к началу третьего цикла Aw3 будет исчисляться
в формуле
^u'3 = Ли* ~Ь - Wi	(46)
где Алр будет представлять приращение Ат
ДЛц>2== Л-gjß	(47)

— 118 —
Очевидно, увеличение А^ на величину	может	произойти
только вследствие	уменьшения на	такую	же	величину	массы
экспансивного труда во втором цикле (Леа).
Таким образом масса экспансивного труда в третьем цикле
(Лс3) будет исчисляться по формуле
^еЗ	=	— Лез?’ =	—	ß)	(48)
Использовав формулу (42) для замены Ле3, мы будем иметь вместо
формулы (48)
Аа = Ас1 (1—?)*	(49)
Точно таким же рассуждением мы получим для Aci формулу
== -^<>i(l	ß )'*	(50)
И т. д.
Выражая общую зависимость судьбы экспансивного труда
(Ае) от процесса роста производительных сил по схеме экстенсив¬
ного расширения производства при неизменной массе обществен¬
ного труда (Л), мы будем иметь следующую формулу:
Ле = 4в1(1 —Р')<,	(51)
где t есть время, измеренное в зависимости от процесса воспро¬
изводства периодами производственных циклов. Очевидно, изме¬
нение по этой формуле экспансивного труда (Ае) может дать
троякий результат в зависимости от величины ß\ При ß’, равной
единице, чн будем иметь при всех t ^> 0 массу экспансивного
труда (Ае) равной нулю или иначе
/ш4в,(1-Г)'з, = 1 = 0	(52)
Графически это изображено может быть в виде прямой линии,
которая к началу второго деления координаты t доходит до этой
координаты, характеризуя исчезновение Ае.
При ß' 1 мы будем иметь постоянное уменьшение Ае1, кото¬
рое в пределе будет стремиться к 0. Здесь мы имеем ту же
формулу (52) для предела.
Графически этот процесс может быть представлен в виде пря¬
мой, которая стремится коснуться в бесконечности оси коорди¬
нат t, постоянно в ней приближаясь и тем самым показывая
исчезновение Ае.
И, наконец, когда мы имеем случай ß' > 1, то получается на
первый взгляд странная картина, которая графически может быть
представлена в виде трех частных случаев.
В одном случае Ае, поочередно становясь то отрицательным,
то положительным, как отрицательная величина (при всех нечет¬
ных t) увеличивается до нуля, а как положительная величина
(при всех четных t) уменьшается до нуля. Получается ломаная

— 119 —
линия вокруг оси координат /, размахи которой в ту и другую
сторону (амплитуды колебаний) все уменьшаются и уменьшаются,
стремясь замереть в бесконечности, коснувшись оси координат / ‘).
В другом случае ломаная линия представляет собою совер¬
шенно равные изломы (амплитуда колебаний остается неизмен¬
ной). Рисунок отражает цифровой ряд, который, состоя из оди¬
наковых по абсолютной величине членов, меняет попеременно
знак: при нечетном t имеет минус, при четном t — плюс 2).
JB третьем случае ломаная линия представляет собою все
увеличивающиеся отрезки, расходясь воронкообразно вверх и совер¬
шая колебания вокруг оси координат t (амплитуда колебаний
возрастает). Рисунок отражает цифровой ряд, состоящий из меняю¬
щих знаки членов возрастающих к положительной бесконечности
при четных / и уменьшающихся к отрицательной бесконечности
при нечетных / 3).
Все три случая (при условии: ß ]> 1) могут быть математи¬
чески формулированы:
/гтАе,(1 — ß)< = dt (О, Ле1, со)	(53)
Особенность этого случая та, что при всех нечетных t вели- низкоеоргани-
чина Ае представляет собою отрицательную величину, которая, ческое строе-
в зависимости от величины ß', то возрастает к нулю, то умень-
^	m	тельных	сил	и
шается до оесконечности, то остается неизменной. То нее расширение
происходит и шри четных t, только с положительным знаком, производстза.
Математическая формула в данном случае выражает тот факт,
что произошло перепроизводство средств производства (ибо по
нашему предположению, исключительно обращена на приращение
ß и /) п не хватает труда, чтобы привести в движение эти
средства производства (экспансивный труд получает отрица¬
тельный знак).
Следовательно, на низких ступенях технического развития,
где низкое органическое строение производительных сил (ß-'	1),
«экспансивный» труд нельзя обращать целиком на расширение
средств производства. Есть возможность, которая до известных
пределов не противоречит движению производительных сил
в условиях застойной техники (наше предположение о неизмен¬
ности /*'), растратить часть свободного, не связанного в процессе
воспроизводства, труда на непроизводительные цели или пре¬
вратить его в различные виды редуктивного труда непосред¬
ственно. В этих технических условиях лежит возможность
*>
экспроприации господствующими группами этого труда без раз¬
вала воспроизводственного процесса и обращение его на изгото-
М Этот случай имеет место, когда 2 > ß' > 1.
А Этот случай имеет место, когда ß' = 2.
8) Этот случай имеет место, когда ß'>2.

— 120 —
Закон движе¬
ния экспан¬
сивного труда
в условиях
экстенсивного
расширения
производства
при неизмен¬
ности Л.
Скорость убы¬
вания экспан¬
сивного труда.
вление предметов роскоши и культа (пирампды, акрополи и др.).
Роскошь и общественные сооружения не встречают общественного
осуждения до известной поры и могут, укоренившись, принять
форму обычая и дать возникнуть различным уровням жизни
социальных групп (классов). Но как только происходит изменение
органического строения производственных сил н есть возможность
большую часть несвязанного труда обратить в экспансивный
труд, используя последний на расшнренпе производства, или же,
если экспроприация, расширяясь, коснулась потенциального экспан¬
сивного труда, начинается общественная реакция, которая
принимает различные формы от религиозных до «научных»
обоснований включительно (пуританизм, теория и практика мер¬
кантилизма и др.). Я не утверждаю здесь, что роскошь питается
исключительно несвязанным в процессе производства трудом.
При известном укоренении она может захватывать и рсдуктивиый
труд. Но это уже развитие экоплоатации, а не начальная фаза.
Рождение эксплоатацпи неизбежно связано с двумя фактами:
низким органическим строением производительных сил и нали¬
чием несвязанного процессом воспроизводства труда.
Как бы то ни было, третий случай, когда мы имеем фор-
мулу (53), сводится фактически к первым двум и выражает
исчезновение экспансивного труда превращением этого послед¬
него в его прямую противоположность — недостачу труда (экс¬
пансивный труд с отрицательным знаком).
Итак, закон движения производительных сил в отношении
судьбы экспансивного труда (Ае) следующий:
В условиях экстенсивного расширения производства (неизмен¬
ности ß и Р ) при неизменной массе общественного труда (i)
масса экспансивного труда, уменьшаясь, стремится к 0.
Изучим теперь, от чего зависит скорость уменьшения массы
экспансивного труда 1).
Исследуя формулу (51), мы легко устанавливаем, что, чем
меньше ßт.-е. чем выше органическое строение производитель¬
ных сил, тем медленнее должна уменьшаться масса экспансивного
Труда и обратно, при том условии, если мы имеем неизменность
*) Подробно учение о скоростях движения элементов производительных
сил может быть разработано только на основе изучения социальвых факто¬
ров движения производительных снл, так как движение последних происходит
не само по себе, а через действие общества, которое в процессе своего
приспособления для приведения в движение производственных сил устана¬
вливает систему производственных отношений, и от форм этих отношений
и зависит скорость и эластичность движения производительных сил. Таким
’ образом, учение о скоростях движения производительных сил связано с той
или другой исторической формой хозяйства и должпо быть последней гла¬
вой отделов динамики хозяйственных форм. Здесь же мы наметим только
максимальные пределы, которые ограничены самим материальным характером
производительных сил.

— 121 —
времени производственного цикла, а тем самым имеем возмож¬
ность поток времени измерить этой устойчивой единицей. Если же
период производственного цикла становится величиной изменяю'
щейся, то, очевидно, необходимо вводить целый ряд технических
приемов для того, чтобы пользоваться этой мерой времени.
В общем же можно сказать, если соотнести движение производи¬
тельных сил к другим движенвям и другим измерениям времени,
что, чем длиннее производственный цикл, тем медленнее проис¬
ходит уменьшение экспансивного труда,—и обратно.
В отношении доказательства влияния величины ß' на скорость
уменьшения величины экспансивного труда (Л,.) достаточно при¬
вести два ряда чисел, которые получаются, еслн мы придадим ß'
конкретное значение. Допустим, что ß' в первом случае равняется
0,5, во втором 0,1. Тогда, подставляя значения ß' в фор¬
мулу (51):
Ае = АеЛ( 1-3')/,
мы получим в правой части уравнения следующие ряды коэффи¬
циентов к Ап согласно таблице:
t. =
1
! 0
i
i
! 2
i
i
3
l
4
1
! 5
I
3' = 0,5 .
1,0
0,5
0,25
0,1 я
j 0,00
1 0,03
3'=0,1.
1
1,0 ;
0,9
i
0,81
0,73
0,60
0,59
Как видно из вышеприведенной таблицы, быстрота убывания
зависит от величины ß*. Первый ряд убывает при уменьшении
каждого члена в 0,5 раза от предыдущего, второй ряд при
уменьшении в 0,9 раза от предыдущего. В основе скорости
этого убывания лежит величина (1 — ß'). Следовательно, чем
меньше ßf, тем медленнее происходит убывание массы экспансив¬
ного труда в процессе движения производительных сил.
Рассматривая приводимые выше два ряда, как в первом, так
и во втором мы наблюдаем, что убывание по мере удаления от
начала ряда происходит все меньшими и меньшими дозами.
Если второй член рядов (0,5; 0,9) показывает убыль на 0,5 или
на 0,1 в отношении первого члена (1), то шестой член ряда
(0,03; 0,59) показывает убыль на 0,03 или па 0,07 в отношении
пятого члена (0,06; 0,б6). Наблюдаемый нами процесс связан
с самим характером движения экспансивного труда, которое
фиксировано у нас формулой (51) и имеет место при любых
значениях ß'.

  19 0
  -L JU д-i
Таким образом мы можем установить, что, по мере движения
производительных сил, экспансивный труд в условиях экстенсив¬
ного расширения производства п при неизменности массы обще¬
ственного труда (4) убывает, стремясь к 0 (анализ формулы 51),
но убывание это происходит все медленнее и меньшими порциями.
Рассмотрим теперь, что дает нам выведенный нами закон для
роста произво- выяснения проблемы роста производительных сил. Мы знаем,
дительныхсил. чт0 источник роста производительных сил — экспансивный труд.
Выведенный намп закон об убывании массы экспансивного труда
дает нам основание сразу же утверждать, что рост производи¬
тельных сил должен происходить все медленнее и медленнее,
так как масса экспансивного труда, убывая, стремится к 0. Но
для того, чтобы ответить на вопрос, может ли иметь место без¬
граничный рост производительных сил при экстенсивном расши¬
рении производства, необходимо рассмотреть процесс увеличения
производительных сил в зависимости от уменьшения J(, по фор¬
муле (51). Мы получаем следующий ряд уравнений:
Сложив почленно левые и правые части уравнений таблицы
и обозначив сумму приращений средств производства символо!М
/^(R JL /) мы подучим следующую формулу:
Ari?+/;=4el[l+(4-ß')+(i-^2+(l-ß7+...(l--ß')<-1]/>'- (52)
Ряд, заключенный в квадратные скобки в правой части уравне¬
ния, представляет собою сумму бесконечно-убывающей геометри¬
ческой прогрессии, где знаменатель прогрессии равен (1—ß'),
первый член — единице. Легко найти сумму этой прогрессии,
тогда формула (41) примет вид
Таким образом, прирост производительных сил в условиях
экстенсивного роста производства при неизменности массы обще¬
ственного труда (А) зависит от двух величии: от величины Ае
и ß', которые, согласно исходных наших положений, представляют
собою величины постоянные и коиечпые. Следовательпо, при¬
ращение средств производства является величиной конечной.
Иначе говоря, безграничного роста производительных сил при
экстенсивном расширении производства и неизменности массы
общественного труда не может быть. Исследуя формулу (об), мы
(54)
Ar:;/?+ /)=4е|(1—J
&(R + l) = ^& I"
«Л
(56)

— 123 —
видим, что расширение производительных сил тем более,
чем меньше ß', т.-е. чем выше органическое строение производи¬
тельных сил 1).
Вышуказанные законы движения экспансивного труда и роста экспансивные
производительных сил при условии экстенсивного расширения сРедствапР<>-
 	изводства.
производства получены нами вследствие того, что мы предпо¬
ложили, что у нас отсутствуют средства производства (Д, + 7е),
связанные движением экспансивного труда.
Легко видеть, что по мере сокращения массы экспансивного
труда будут высвобождаться и экспансивные средства производ¬
ства. При этом судьба Ле -f- /е будет различна. Ле — предметы
труда полностью входят в процесс производственного трудового
обмена 2). Поэтому Л,, имеет максимальную способность сразу же
превратиться в Лш. Таким образом, масса прибавочного труда,
отливая в состав редуктивного труда, вместе с собою безболезненно
и полностью перетягивает в состав редуктивных средств произ¬
водства часть экспансивных (Ле). Таким образом, в частн увели¬
чения Л приходится говорить условно как об увеличении пред¬
метов труда, связанных движением редуктивного труда, но отнюдь
(в этой части) не об увеличении абсолютной массы всех средств
производства (Л).
Что же касается другой частн экспансивных средств произ¬
водства — орудий труда — /е, то здесь дело обстоит иначе. Они
только частью входят в процесс производственно-трудового обмена
(de = /е/п). Таким образом, очевидно, с уменьшением массы экс¬
пансивного труда и увеличением массы редуктивных средств
производства (hw + /Д на восстановление снашивания экспан¬
сивных орудий труда (1е) не будет доставать труда (Ле(Д а также
тРУДа на приведение их в движение (Лер). Таким образом,
экспансивные орудия труда будут или постепенно снашиваться,
не восстанавливаясь, или восстанавливаться частично, стремясь
превратиться в нуль параллельно уменьшению массы экспансив¬
ного труда, или же сделаются излишними в процессе обществен¬
ного производства, выпадут из него, не успев прийти в негодность.
Первый случай будет иметь место тогда, когда вновь производимые
редуктивные средства производства — д (Лю -{- Iw) притягивают
к себе массу экспансивного труда (ieß'), которая равна или
меньше массы экспансивного труда, идущего на восстановление
снашивания экспансивных орудий труда — Aed плюс той части
экспансивного труда по изготовлению экспансивного продукта,
которая получилась вследствие уменьшения массы экспансивных
*) Устаповлонные нами законы дадут пам точки опоры при анализе
сложных явлений накопления в каппталпстнческом обществе и проблемы
империализма.
*) Представляют оборотный капитал (его часть), как говорят в отноше-
нпи средств пропзводства, принявших капиталистическую форму.

— 124 —
средств производства (главным образом, орудий труда) и которая
равна ~}}-, так как сокращение ,, равняется ~ и ~ой от
труда по получению сырья для экспансивных средств производ-
А(.г
ства  .
п
Математически это выражается следующей формулой:
А' Р' 55 Аы +	 <67)
)1
или, после преобразования:
Af -j- f» — 1) . (58)
0'=^
Р ^ пАе
О1
(59)
Предполагая, что экспансивные средства производства не само-
возрастают (что имеет место в хозяйственных системах, имеющих
потребительный характер, чему соответствует и неизменность ß ,
которую мы предполагаем), а также что Aed постоянно согласуется
с общей величиной Ае путем частичного восстановления спаши-
вания, мы можем констатировать возможность существования
равенства или неравенства формулы (59) неизменным, так как
коэффициент снашивания (остается неизменным ввиду неиз¬
менности условий производства. Следовательно, если первый
момент не вызвал выпадения экспансивных средств производства,
то они путем постепенного снашивания сойдут на-нет.
Случай второй: выпадение экспансивных средств производства
будет, очевидно, иметь место при условии:
г>т\х<н~1)+1.
- (60)
при чем этот процесс выпадения должен иметь место всё время,
пока происходит уменьшение массы экспансивного труда.
Сравнивая формулы (59) и (60), мы видим, что, чем меньше ßr
при прочих равных условиях, тем больше шансов за то, что
исчезновение экспансивных средств производства пройдет неза¬
метней, без потрясений, путем эластичного сокращения воспроиз¬
водства на основах системы суженного воспроизводства экспан¬
сивных орудий труда.	f
С другой стороны, можно сделать заключение, что уменьшение ß ,
т.-е. повышение органического строения производительных сил,
должно способствовать преодолению условий, способствующих
выпадению экспансивных средств производства, и, наоборот, при¬

— 125 —
остановка повышения или даже понижение органического строе¬
ния производственных сил (увеличение ß') должно повышать
возможность выпадения экспансивных орудий труда.
Что касается коэффициента снашивания (1/п), то, хотя его
действие и ослабляется массой труда по восстановлению снаши¬
вания (с1е)г как это легко установить при сравнительном рассмо¬
трении формул (59), (1) и (8), увеличение его создает неблаго¬
приятное условие для эластичного выпадения экспансивных
орудий труда—и наоборот. Здесь мы пока ограничимся этими
беглыми замечаниями по поводу характера движения экспансив¬
ных средств производства, оставив этот вопрос для специального
исследования, которое должно пролить свет на проблемы кризисов,
в основе которой лежит, несомненно, движепие средств производ¬
ства и, в частности, особенности судьбы их экспансивной части.
В итоге мы должны прийти к выводу, что так или иначе
при наличии экспансивных средств производства по мере нара¬
стания редуктивных средств производства происходит исчезно¬
вение или выпадение из процесса производства первых, а следова¬
тельно не происходит абсолютного увеличения общей массы
средств производства. Имеет место только перераспределение
их в сторону увеличения редуктивных (Jiw -\- fw) параллельно
тому процессу, который имеет место в другой части производи¬
тельных сил: в общественном труде, где масса редуктивного
труда растет за счет экспансивного труда.
С. Я.	,
Относитель¬
ность роста
производитель¬
ных сил.
(Окончание в следующих Записок В. О. М.).

ТЮРГО КАК ПРЕДШЕСТВЕННИК МАРКСА.
(Жизнь и деятельность.)
ГЛАВА 1.
Физиократы.
ХУ1П век, этот век окончательного торжества и господства
торгового капитализма, был вместе с тем веком необычайного уси-
левия процесса, названного Марксом процессом «первоначального
накопления». Этот процесс, в значительной степени связанный
с колониальной политикой и развитием внешней торговли, затронул
также Францию; здесь он привел к образованию могущественной
и экономически влиятельной торговой буржуазии, выросшей на
почве широкого распространения торговых сношений с заморскими
странами 1).
Но если внешняя торговля Франции послужила той почвой,
на которой зародилась и развилась богатая торговая буржуазия,
то не меньшее значение имела и господствовавшая в области
государственного хозяйства откупная система. На долю откуп¬
щиков доставалась весьма значительная часть взимаемых с насе¬
ления налогов; совершенно естественно, что взятие налогов на
откуп являлось одной из выгоднейших финансовых операций
XYIH века. Держание откупов сулило столько выгод, что в нем
принимали участие все лица, владевшие достаточными для этого
оборотными средствами, а менее состоятельные капиталисты зача¬
стую вступали в компанию для совместного выступления в каче-
J) Подробности о внешней торговле Франции в XVIII в. см. в статье
автора: «Экономическое положение Франции накануне революции», напеча¬
танной в сборнике «Англия и Франция на исходе XVIII в.».

— 127 —
стве откупщиков. И это делалось недаром — откупщики получали
громадные прибыли; примером в этом отношении может служшь
хотя бы брат бабушки знаменитой писательницы Жорж-Санд —
Дюпэн де-Френкейль, получавший до 600.000 ливров ежегодного
дохода.
Но если уже к середине XVIII века первоначальное нако¬
пление зашло весьма далеко, и во Франции скопились значительные
денежные капиталы, то существовавший в стране экономический
и социально-политический строй не давал для них достаточно
широкого поля деятельности. Правда, существовали государ¬
ственные займы, приобретавшие с каждым годом все большее
и большее значение (достаточно сказать, что к началу революции,
т.-е. к 1789 г., французский государственный долг равнялся
41/й миллиардов ливров); но эти займы, с одной стороны, не могли
удовлетворить всех искавших приложения капиталов, а с другой —
столь характерные для XVIII века государственные банкротства
не могли пе отталкивать капиталистов от государственных займов
и направлять их взоры на другие возможные сферы деятельности.
И вот тут-то жадно устремленным в поисках новой добычи глазам
французских капиталистов неизбежно должен был представиться
заманчивый образ Англии с ее складывавшимися к этому вре¬
мени капиталистическим земледелпем и капиталистической про¬
мышленностью. В их умах должна была непременно зародиться
мысль о том, как хорошо было бы создать нечто подобное и у себя
дома, во Франции... Вот на этой-то почве и зародилась школа
физиократов.
В наши намерения отнюдь не входит излагать здесь физио¬
кратическое учение: анализируя в дальнейших главах этой работы
экономические взгляды Тюрго, мы тем самым будем все время
говорить и о теориях физиократов. Сейчас же мы должны кос¬
нуться физиократического учения лишь постольку, поскольку это
необходимо для уяснения того положения, что физиократы были
не чем иным, как идеологами крупного торгового капитала, не
находившего себе достаточного поля деятельности во Франции
средины XVIII века и мечтавшего о своем внедрении в сферы
сельского хозяйства и промышленности.
Известно, что основным пунктом в теории физиократов явля¬
лось учение о том, что земля есть единственный источник дохода,
вследствие чего единственным производительным видом труда
является труд земледельческий. Из этой предпосылки физиократы
выводили требование покровительства развитию интенсивного
сельского хозяйства; особенно важно отметить, что это крупное
интенсивное хозяйство физиократы мыслили в форме хозяйства
не помегцгмьвго, а арендного, фермерского, т.-е. капитали¬
стического. Еслп же прибавить, что физиократы являлись сто¬
ронниками единого налога, падающего исключительно на земле¬

— 128 —
владельца 1)> то станет совершенно ясно, что их идеалом явля¬
лось создание во Франции таких условий, при которых было бы
возможно развитие крупного капиталистического сельского хозяй¬
ства; при этом все налоговое бремя оказалось бы переложенным
на дворян-землевладельцев, а буржуа-капиталисты нашли бы
себе широкое поле деятельности в качестве арендаторов помещи¬
чьей земли.
Но мы уже знаем, что торговый капитал XVIII века стре¬
мился внедриться не только в земледелие, но и в промышлен¬
ность. В полной гармонии с этим фпзпократы требовали не
только отмены всех стеснений в области торговли (вполне есте¬
ственное требование со стороны представителей торгового капи¬
тала) и земледелия, но и уничтожения цеховой системы, бывшей
главным препятствием на пути развития капиталистической про¬
мышленности. Таким образом все требования физиократов вполне
совпадали с пожеланиями представителей крупного торгового
капитала. Поэтому есть полное основание рассматривать физио¬
кратическое учение как идеологию крупного торгового капитала,
не находящего себе достаточного поля деятельности н стремяще¬
гося превратиться в капитал земельный и промышленный.
Но почему же в таком случае физиократическая школа,
зародившаяся в 50-х годах XYIII века (ее полный расцвет
относится к 60-м г.г.), имела лишь сравнительно небольшое рас¬
пространение, а сделанная в 70-х г.г. Тюрго попытка осуще¬
ствить на практике физиократические принципы окончилась пол¬
ным провалом?
Мы полагаем, что неудача физиократов объясняется причи¬
нами троякого характера. С одной стороны, представляемый
ими крупный торговый капитал имел в середине ХУШ века еще
недостаточно широкое распространение. Как ни значительны
сами по себе были крупные капиталы, накопленные на почве
внешней торговли и откупной системы, но количество владельцев
их все же было слишком незначительно в сравнении с громадным
числом представителей средней и мелкой буржуазии. Эти послед¬
ние, стремившиеся лишь к освобождению торговли и промыслов
от оковывавших их пут, не могли, конечно, понять устремлений
представителей крупного капитала в области сельского хозяйства:
весьма же умеренные политические идеалы физиократов (чрезвы¬
чайно характерные для представителей крупного капитала, боя¬
щихся всяких политических потрясений) отталкивали от них
1)	Другими словами, физиократы хотели сохранить существовавшее в это
время налоговое неравенство, лищь переложив его бремя с третьего сословия
на дворянство и духовенство. Какая блестящая иллюстрация положения
«Коммунистического Манифеста»: пролетариат, освобождал себя, освободит
вместе с тем все человечество; остальные массы, борясь за свое освобо¬
ждение, хотят лишь превратиться из угнетенных в угнетателей!

— 129 —
радикально настроенную мелкую и среднюю буржуазию. Вот
почему учение физиократов не могло получить значительного
распространения в широких кругах буржуазии, а попытка осуще¬
ствить физиократические идеалы неизбежно должна была кон¬
читься неудачею, ибо не имела за собой поддержки сколько-
нибудь многочисленных сочувственно настроенных кругов.
Наряду с этой первой причиной следует поставить и вторую:
мысль физиократов о возможности создать во Франции капита¬
листическое сельское хозяйство по английскому образцу была
совершенно утопичной; она решительно не считалась с историче¬
ским развитием французского земледелия, приведшим к господ¬
ству мелкого крестьянского хозяйства, а потому должна была
оказаться и неосуществимой. Но гораздо более важной, на наш
взгляд, была третья причина: для проектированного физиократами
полного изменения экономического и социального строя Франции
еще не было налицо ни объективных, ни субъективных пред¬
посылок.
Объективных предпосылок не было потому, что старая фео¬
дальная система не исчерпала еще полностью предначертанного
ей пути развития; лишь его дальнейший ход, приведший к финан¬
совой катастрофе 80-х годов, сделал окончательно неизоежным
наступление экономического и социально-политического перево¬
рота, именуемого Великой Французской Революцией.
Что касается предпосылок субъективных, то представители
крупного капитала уже^в 50-е годы сознали необходимость изме¬
нить социально-экономические основы старого режима; зато мелкая
и средняя буржуазия, а в особенности крестьяне и городские
рабочие, бывшие впоследствии главной двигательной силой рево¬
люции, в середине ХУШ века еще не были и не могли быть
достаточно революционно-настроенными. Лишь финансовый кризис
80-х годов, грозивший непосредственным банкротством, с одной
стороны, и неслыханное обнищание рабочих и крестьянских масс,
характеризующее последнее десятилетие старого порядка, с дру¬
гой— лишь эти обстоятельства вызвали острое революционное
настроение в конце 80-х годов и тем самым создали благоприятную
обстановку для революционного пожара. В середине и даже
в третьей четверти XVIII века было еще слишком рапо: как
учение физиократов, так и попытка Тюрго могли быть лишь тем,
чем они оказались в действительности, — мало влиятельной доктри¬
ной нескольких писателей * теоретиков и неудачной попыткой
одиночки-чудака.	.
В глазах современников физиократическая доктрина и пыта¬
вшаяся претворить ее в жпзаь деятельность Тюрго могли казаться
чем-то случайным п исторически-маловажным; но в глазах исто¬
рика их значение представляется несравненно более существенным.
С точки зренпя истории, физиократическая доктрина и практика
Записки научн. о-ва марксистов, № б (2).	9

— 130 —
являются не чем иным, как преждевременной попыткой достижения
значительной части того, что было впоследствии осуществлено
французской революцией. Вот почему изучение великого револю¬
ционного кризиса в конце XVIII века невозможно без изучения
его пролога, главным действующим лицом которого был Тюрго.
ГЛАВА И.
Молодые годы Тюрго. Служба в парламенте.
Тюрго (его полное имя Anne Robert Jacques Turgot, marquis
de l’Aulne) родился в Париже 10 мая 1727 года. Как указы¬
вает его титул маркиза, Тюрго, происходил из старой дворянской
семьи, а отец его был крупным чиновником и в течение долгого
времени занимал должность царижского купеческого старшины
(prevot des marchands), т.-е. городского головы. Как младшему
из трех сыновей, Тюрго, согласно обычаю дворянских семей того
времени, предстояла духовная карьера; его родителям казалось,
что необычайно застенчивый характер мальчика, делающий его
малопригодным для светской жизни, вполне соответствует такому
призванию. Вследствие этого Тюрго по окончании коллегии
Людовика Великого и дго-Плесси поступил в семинарий Saint-
Sulpice, который должен был подготовить его к занятиям на бого¬
словском факультете Сорбонны.
Ко времени пребывания Тюрго в семинарии относится его
первое литературное произведение, посвященное экономическим
вопросам — письмо от 7 апреля 1749 г. к его товарищу аббату
Сисе о бумажно-денежном обращении, дошедшее до нас лишь
в виде отрывков1). В этом письме 22-летний семинарист,
оспаривая широко распространенную в то время государственвую
теорию денег, высказывает в противоположность ей мысль, что
деньгами могут быть лишь предметы, имеющие самостоятельную
ценность, мысль, подробно развитую в его более поздних работах.
Письмо о бумажных деньгах с несомненностью указывает на
хорошее знакомство Тюрго с основами современной ему экономи¬
ческой науки; тем „интереснее отметить, что, наряду с занятиями
политической экономией, Тюрго посвящал много времени изучению
естественных наук.
В том же 1749 г. Тюрго поступает в высшее теологическое
учебное заведение — Сорбонну, где он уже через несколько меся¬
цев после поступления был избран на почетную должность приора
богословского факультета. Занимавший эту должность студент
должен был произносить в начале и конце учебного года речь
на латинском языке. Именно этим обстоятельством и были
q «Oeuvres de Turgot» в издании Daire, Paris, 1844, t. I, p. p. 94 —102

— 131 —
вызваны речи Тюрго от 11 июля 1750 г. «О выгодах, доставленных
человечеству христианской религией» *) и от 11 декабря 1750 г.
«О постепенном прогрессе человеческого разума» -).
Не касаясь подробно содержания этих речей, отметим только
одно: из этих выступлений и написанных в то же время набросков
трактата по политической географии3) и рассуждения о всеобщей
истории4), с несомненностью явствует рационалистический склад
ума молодого богослова, вряд ли совместимый с подлинным рели¬
гиозным чувством. Поэтому принятое Тюрго по окончании в 1751 г.
Сорбонны неожиданное на первый взгляд решение отказаться от
духовной карьеры не может вызывать особого удивления. Рассказ
друга и первого биографа Тюрго, Дюпон-де-Немура, что он моти¬
вировал это решение нежеланием носить всю жизнь маску рели¬
гиозности, тоже не содержит в себе, как это склонны утверждать
некоторые биографы3), чего-либо невероятного. Но как ни объяс¬
нять отказа Тюрго от духовной карьеры, факт тот, что решение
это было принято окончательно: с начала 1752 г. бывший бого¬
слов поступает на государственную службу и занимает должность
чиновника парижского парламента.
Служба Тюрго в парижском парламенте продолжалась свыше
девяти лет — с января 1752 по август 1761 года. Служебные
занятия оставляли ему значительное количество свободного вре¬
мени. Тюрго пользовался им, чтобы поддерживать сношения
с виднейшими представителями французской интеллигенции.
В салоне г-жи Жефрен он встречается с такими людьми, как
д’Аламбер, Кондорсе, Гельвеций, Гольбах, Мармонтель, Дидро
и др.; его близким знакомым становится н Кенэ, глава школы
физиократов, а другой представитель этой школы, интендант тор¬
говли Гурнэ, делается ближайшим его другом. Мы видели выше,
что еще во время своей ранней юности Тюрго чрезвычайно инте¬
ресовался экономическими вопросами; соприкосновение с такими
людьми, как Кенэ и Гурнэ, должно было, конечно, содействовать
усилению этого интереса.
Уже в 1753 г. Тюрго переводит «Вопросы по поводу тор¬
говли» известного английского экономиста Josias Tucker *),.
а около 1756 г. пишет для Энциклопедии статьи «Ярмарки
и рынки»7) и «Вклады»8), в которых выступает вполне сложи-
*) Там	же,	t.	II,	p.p.	586—597.
*) Там	же,	t.	II,	p.p.	597—611.
8) Там	же,	t.	II,	p.p.	611—626.
4) Там	же,	t.	II,	р.
R % Tf	 1	I	/*_	_
лам же, i. ii, p.p. 626— 675.
*) Например,	Alfred	Мутагск, «Turgot et ses doctrines», t. I, p. 19.
°) Oeuvres,	t.	J,	p.p.	322—351.
7)	Там же,	t.	1,	p.p.	291—298.
6)	Там же,	t.	I,	p.p.	299—809.
9*

— 132 —
вшимся последователем физиократической школы1). Б первой
пз этих статей Тюрго решительно осуждает «злосчастный принцип,
так долго проникавший торговое законодательство всех почти
государств и заключающийся в мании всем управлять и всё
регламентировать, вместо того, чтобы предоставить людям руко¬
водиться их собственными интересами» -); во второй он возражает
против постоянной благотворительной помощи неимущим, которая,
по его мнению, лишь ведет к развитию лени и попрошайничества,
и высказывается за самодеятельные организации взаимопомощи.
В этих статьях физиократические взгляды Тюрго высказываются
лишь по поводу отдельных частных случаев; в написанном же
в 1759 году некрологе Гурнэ («Eloge de Gournay»)3) мы имеем под
видом анализа взглядов этого последнего как бы полное изложение
физиократической доктрины, чрезвычайно важное для понимания
взглядов не только Тюрго, но и всех физиократов вообще.
Однако, служебные занятия й политико-экономические работы
Тюрго не поглощали еще всего его времени; наряду с ними он
отдается изучению самых разнообразных отраслей знания, включая
естественные науки, литературу и языковедение. Он переводит
на французский язык целый ряд классических писателен, пишет
свои анонимные «письма о веротерпимости»4) и посвященную
тому же вопросу статью «Le Conciliateur» 5); наряду с уже извест¬
ными нам политико-экономическими статьями он дает в «Энци¬
клопедию статьи» по языковедению («этимология») 6), философии
(«существование») э) и физике («расширяемость»).
Наряду с научными занятиями Тюрго не брезгует и путеше¬
ствиями. В 1755—1756 г.г. он сопровождает Гурнэ в его инспек¬
торских разъездах по Франции, а после смерти последнего путе¬
шествует по юго-восточной Франции и даже отправляется в Швей¬
царию, где знакомится с Вольтером (1760). Последний сразу же
должным образом оценил своего нового знакомого и в письме
к д’Аламберу от 17 ноября 1760 г. всячески расхваливал его 8),
■сохранив свое расположение и впоследствии.
п Несколько позднее написана оставшаяся неоконченной статья «Цен¬
ность и деньги» (там же, t. I, p.p. 75—93), повидимому, предназначавшаяся
для «Справочника торговли» аббата Мореллэ.
2) Oeuvres, t. I, р. 294.
3) Там же, t. I, p.p. 262—291.
4) Там	же,	t.	II,	p p.	675—687.
б) Там	же,	t.	II,	p.p.	688—703.
в) Там	же,	t.	II,	p.p.	724—752.
*) Там	же,	t.	П,	p.p.	756 - 770.'
8) Между прочим, в этом письме Вольтер со свойственным ему сарказмом
заявляет, что «никогда не видел более любезного и образованного человека
ц притом обладающего, что является довольно редким среди наших мета¬
физиков, очень изысканным и здоровым вкусом». Oeuvres de Voltaire, t. X,
р. 567. Цитируем по Neymarck, op. cit., t. I, p. 57.

— 133 —
Из путешествия в Швейцарию Тюрго возвратился в начале
1761 года, а несколько месяцев спустя — 8 августа того же
года он был назначен интендантом Лиможского генералитета.
К этому времени ему было 34 года; его социально-экономические
взгляды являлись окончательно сложившимися в духе физиократи¬
ческой доктрины.
ГЛАВА III.
Тюрго — интендант.
Во время службы в парижском парламенте Тюрго занимался
главным образом вопросами экономической теории. Назначение
его на должность интенданта (т.-е. высшего представителя
местной администрации, нечто вроде российских губернаторов
старого режима) открывало самые широкие перспективы в смысле
возможности приложить на практике теоретические выводы,
почерпнутые из знакомства с физиократической доктриной.
В состав Лиможского генералитета входили области Лимузен
и Ангумуа, местности, в которых преобладала мелкая крестьян¬
ская .собственность *) и, следовательно, остро чувствовались все
недостатки налоговой политики, а известно, что стремление
к ее коренному изменению составляло один из основных пунктов
учения физиократов. Поэтому совершенно естественно, что Тюрго,
попав на место своего нового служения, первым долгом занялся
вопросом о реформировании взимания основного налога — тальи.
Эта работа так увлекла его, что, когда через год — в 1762 г.—
ему было предложено гораздо более выгодное место интенданта
в Лионе, Тюрго отказался, мотивируя это нежеланием бросать
начатую работу, на которую потратил так много труда и времени2).
Система раскладки тальи, существовавшая в Лиможском гене¬
ралитете ко времени приезда нового интенданта (так называемая
тарифицированная талья, нечто среднее между тальей личной
и реальной), находилась в состоянии полного хаоса. В одной
части генералитета лет за двадцать до этого был произведен
земельный кадастр, на основании которого и делалась раскладка
налога; кадастр был произведен совершенно неудовлетворительно
и его данные настолько устарели, что раскладка налога между
плательщиками имела, в сущности, совершенно произвольный
1)	Вопрос о характере землевладения в Лнмузеае выяснен лучше, чем
в отношении какой -либо другой области Франции, ибо он был предметом
особого изучения И. В. Лучицкого, посвятившего этому вопросу свою,
книгу «Крестьянское землевладение во Франции накануне революции >
(преимущественно в Лпмузене). Кпев. 1900.
s) Lettre au contr6leur*gen6ral Berlin. Oeuvres, t. I, p.p. 511—517.

— 134 —
характер. В другой же части генералитета не существовало
даже и таких данных: здесь талья раскладывалась на основании
совершенно устаревших показаний самих плательщиков об их
состоятельности; правительство, не доверяя показаниям, устано¬
вило здесь более высокий уровень обложения, чем это имело
место в первом случае.
Первым делом Тюрго по прибытии во вверенную ему область
была попытка внести хотя бы некоторый порядок в систему
взимания тальи. С этой целью он добился от центрального
правительства издания королевской декларации 30 декабря
1/61 года *), согласно коей налоговой администрации Лимож¬
ского генералитета вменялось в обязанность при раскладке тальи
принимать во внимание все изменения, происшедшие за последнее
время в состоянии имуществ плательщиков. Однако, применение
декларации представляло много практических трудностей 2).
Поэтому Тюрго счел нужным обратиться ко всем комиссарам
по сбору тальн Лиможского генералитета с циркулярным письмом,
в котором разъяснял своп взгляды на отдельные подробности
взимания тальи 3).
Старания Тюрго облегчить условия взимания тальи в его
генералитете не ограничились мероприятиями, принятыми в первый
год исполнения им обязанностей интенданта. В ежегодных
отчетах 4) о состоянии урожая, содержащих подробное описа¬
ние экономического положения области в отчетном году, Тюрго
постоянно просит центральное правительство уменьшить причи¬
тающийся с генералитета размер тальи и установить различные
льготы в ее взимании. Если ему далеко не всегда удавалось
достигнуть желаемых результатов, все же очень часто хлопоты
Тюрго значительно облегчали положение населения. Особенно
интересен отчет 1766 года, в котором Тюрго (опять-таки в связи
с просьбой об уменьшении налога) касается вопроса о преиму¬
ществе крупного фермерского .хозяйства над мелким половни-
ческим. Отчет составляет один из важнейших источников
для определения взглядов Тюрго по этому вопросу, составляю¬
щему, как известно, один из краеугольных камней физиократи-
l)	Oeuvres, t. I, p.p. 4-86—492.
3)	В уже цитированном письме 10 августа 1762 г. к генеральному конт¬
ролеру Беотеиу Тюрго между прочим иисал: «Не скрою от Вас,- милостивый
государь, что если бы я знал раньше так, как знаю это сейчас, ту степень беспо¬
рядка, которая царствует в так называемой системе тарифицированной тальи,
начиная с ее появления, и то количество работы, которое необходимо
не только для улучшения этой системы на будущее время, но п просто
для уничтожения теперешнего беспорядка, я бы вряд ли решился взяться
за это». Oeuvres, t. I, р. 513.
а') Там же, t. I, p.p. 498—510.
4)	Avis annuels sur l’imposition de la taille, там же, t. 1, p.p. 517—632.

— 135 —
ческой доктрины. В дальнейшем нам еще придется возвратиться
к отчету Тюрго за 1766 год.
Если первым делом Тюрго по вступлении в должность было
облегчение условий по сбору тальи, то в следующие годы он
переходит к борьбе с другим бичом системы государственного
хозяйства — натуральными повинностями. Благодаря настояниям
Тюрго перед центром, в Лиможском генералитете дорожная
повинность и повинность по перевозке войск были переложены
на деньги, а постойная повинность была уничтожена, и для поме¬
щения войск стали строить казармы.
Всем известна фраза Тэна, что положение французских
крестьян ХУД1 века напоминает положение человека, нахо¬
дящегося по горло в воде и рискующего захлебнуться в случае
наступления хотя бы малейшего волнения на ее поверхности.
Когда же вместо ничтожного волнения наступала буря, риск
превращался в неизбежность: столь привычные в до-револю-
ционной Франции неурожаи являлись для крестьян страшнейшей
катастрофой, доводившей их и без того несладкое положение
до последних пределов нужды и отчаяния. Как раз такой
именно неурожай имел место во всей Франции в 1769—1771 г.г.
Цена на хлеб в Лиможском генералитете в пять раз превысила
обычную цену, что было, конечно, чревато для местного населения
самыми тяжелыми последствиями. Вполне естественно, что
неурожай 1769—1771 г.г. вызвал со стороны Тюрго целый ряд
мероприятий для улучшения положения населения.
Но значительно интереснее, нежели все эти мероприятия
. чисто благотворительного характера, являются старания Тюрго
содействовать сохранению свободы хлебной торговли. Законами
1763 и 1764 г.г. *) во Франции была установлена свобода вну¬
тренней и внешней хлебной торговли. Совершенно ясно, что
Тюрго, как физиократ и защитник интересов торговой буржуазии
(а следовательно сторонник свободы торговли не только хлебом,
но и вообще), должен был всецело сочувствовать действовавшему
законодательству. Между тем народ, издавна привыкший видеть
во всяком голоде результат деятельности спекулянтов, в самом
начале голода 1769—1771 г.г. стал требовать, чтобы свобода
хлебной торговли была ограничена. Местная администрация
многих округов, опасаясь голодных бунтов, пошла навстречу
этому требованию. В частности, Бордосский парламент издал
17 января 1770 г. постановление, принуждавшее всех произво¬
дителей хлеба везти на рынки имевшиеся у них запасы (исключая
количество хлеба, необходимого для прокормления их самих и их
х) Об этих законах и вообще о хлебном законодательстве см. нашу
указанную выше статью в сборнике «Англия н Франция на исходе XVIII века».

— 136 —
семей) ж запрещавшее производство хлебной торговли повсеместно
кроме рынков.
Это вызвало вмешательство Тюрго, который обратился в Париж
и добился издания постановления королевского совета 19 февраля
1770 г. 1), отменявшего постановление Бордосского парламента
и восстановлявшего свободу торговли в Лимузене и Перигоре.
Точно так же отнесся Тюрго к аналогичному постановлению
начальника полиции города Ангулем от 30 марта 1770 г., которое
было отменено не только его постановлением от 3 апреля 2),
но и изданным по его ходатайству постановлением королевского
совета 8 апреля 3). Таким же образом было отменено и поста¬
новление муниципальных чиновников города Тюренпа, запре¬
щавшее вывоз хлеба из пределов города 4).
Естественным выводом пз стремления Тюрго защитить во что бы
то ни стало свободу хлебной торговли было его постановление
от 1 марта 1770 г. *), направленное против голодных беспо¬
рядков и грозившее тюремным заключением и преданием суду
всем, препятствующим осуществлению этой свободы.
Однако, вся энергия Тюрго в отстаивании столь дорогого ему
принципа не могла помешать тому, что судьба вопроеа о свободе
хлебной торговли, предрешенная назначением в конце 1770 г.
министром финансов противника свободы торговли аббата Террэ,
была решена в нежелательном для Тюрго направлении. Сам
Тюрго, как последовательный физиократ, готовился с оружием
в руках встретить голодные беспорядки со стороны народных
масс, требовавших борьбы со спекулянтами. Но центральное
правительство, весьма мало интересуясь интересами торговой
буржуазии и опасаясь лишь голодных бунтов, решило дело иначе.
Постановлением 14 июня 1770 г. был запрещен (еще до этого
фактически приостановленный распоряжением местных властей)
вывоз хлеба заграницу, а осенью того же года аббат Террэ
обратился к интендантам с запросами об их взглядах на свободу
хлебной торговли вообще. Ответом со стороны Тюрго явились
его знаменитые «Письма о свободе хлебной торговли» 6), пред¬
ставляющие пламенную защиту физиократических взглядов
по данному вопросу. Но вся убежденность их автора не могла
повлиять на министра, решение которого было уже принято:
закон 23 декабря 1770 года уничтожил и свободу внутренней
хлебной торговли.
l)	Oeuvres, t. II, p.p. 43—45.
s) Там же, t. II, p.p. 62—64.
8) Там же, p.p. 64—66.
4)	Там же, p.p. 61—62.
Б) Там же, p.p. 59—60. i
в)	Там же, t. I, p.p. 158-256.

— 137 —
Наряду с вышеописанными работами административного харак¬
тера Тюрго продолжал заниматься и литературной деятельностью.
Часть написанных им в это время произведений, как упомя¬
нутые «Письма о свободе хлебной торговли» и «Записка
о денежных ссудах» *) (написана в 1769 г. в связи с имевшим
место в городе Ангулеме судебным преследованием нескольких
лиц по обвинению в ростовщичестве), непосредственно вытекала
из его практической деятельности. Наряду с этпм Тюрго пишет
и свои «Размышления о накоплении и распределении богатств» 2),
представляющие чисто научный трактат. «Размышления» впервые
появились в 1766 г. в издаваемом Дюпон-де-Немуром физиокра¬
тическом журнале «Ephemerides du citoyen» и имели громадный
успех:	втечение короткого времени книга была переиздана
четыре раза, а в 1770 г. переведена на английский язык.
Не довольствуясь своими индивидуальными научными заня¬
тиями, Тюрго "Втечение пребывания в Лиможе руководит рабо¬
тами местного сельскохозяйственного общества и дает подробные
рецензии на сочинения, представленные для соискания выста¬
вленных обществом наград. Сочинения Тюрго, написанные в эти
годы, являются главным источником для изучения его идеологии.
ГЛАВА IV.
Тюрго-министр.
10 мая 1774 года умер король Людовик XV. Вступивший
на престол Людовик XVI назначил первым министром преста¬
релого графа Морепа, находившегося в немилости втечение
последних десятилетий предыдущего царствования. У Морена
оказалось с Тюрго несколько общих знакомых, посоветовавших
новому министру пригласить лиможского интенданта к себе
в сотрудники. По настоянию Морепа в конце июля того же
1774 года Тюрго был назначен морским министром.
Назначение Тюрго было результатом чистой случайности; сам
он являлся для придворных сфер новым человеком. Совершенно
иначе отнеслись к его назначению французская буржуазия и в
особенности ее наиболее интеллигентные представители. Деятель¬
ность Тюрго в качестве интенданта и особенно его литературные
произведения доставили ему широкую популярность среди фран¬
цузской буржуазии. Неудивительно, что его назначение было
*) Там же, t. I, p.p. 106—152.
3)	Там же, t. I, p.p. 7—67.

— 138 —
восторженно встречено такими виднейшими представителями
буржуазной интеллигенции, как Вольтер и Кондорсэ.
Но Тюрго было суждено лишь недолго пробыть во главе мор¬
ского ведомства. Финансовый кризис, значительно обострившийся
уже к концу царствования Людовнка XV, составлял одну из
важнейших забот правительства того времени. Когда новый
король увидел, что ненавидимый населением генерал-контролер
финансов аббат Террэ не в состоянии вывести корабль француз¬
ских финансов пз дефицитного тупнка, он решил попробовать
переменить кормчего. Аббат Террэ был уволен в отставку, и на
его место был назначен Тюрго 1).
22 августа 1774 г. новый генерал - контролер финансов был при¬
нят в аудиенцпп Людовиком XVI, а через два дня, 24-го августа—
он обратился к королю с письмом 2), где как бы в допол¬
нение к личному докладу излагал основные черты своего плана
экономической политики. Основная мысль его заключалась
в положении: «никакого банкротства, никакого увеличения нало¬
гов, никаких займов» 3). «Чтобы выполнить эти условия», писал
дальше Тюрго, «есть только один способ добиться, чтобы размеры
расходов были меньше размеров доходов» 4). Достигнуть этого
можно только путем экономии. «В будущем можно надеяться
путем поднятия сельского хозяйства уничтожить злоупотребления
при сборе налогов и установить более справедливое распреде¬
ление повинностей, добиться значительного улучшения положения
народа, не уменьшая при этом сколько-нибудь чувствительно
доходов государства; но никакие реформы невозможны без
предварительной экономии» 5). А чтобы достигнуть экономии,
но мнению Тюрго, необходимо сделать следущее: во-первых,
запретить всем ведомствам производить какие-либо расходы
помимо ведомства финансового; во - вторых, бороться с существую¬
щими злоупотреблениями; в-третьих, и это главное, уничтожить
подачки придворным. «Ваше Величество знаете,—писал он,—что
одно вё главных препятствий для экономии заключается в гро¬
мадном количестве осаждающих Вас просителей, побуждаемых
к настойчивости той необыкновенной легкостью, с которой Ваши
предшественники, к сожалению, встречали подобные просьбы»6).
х) Назначение Тюрго генерал-контролером финансов было, в сущности,
таким же случайным, как и его назначение морским мппистром, ибо одновре¬
менно с ним министром юстиции (garde dos sceaux) был назначен бывший
председатель руанского парламента Мпромениль, ярый противник каких бы
то ни было реформ.
а) Oeuvres, t. II, р. р. 165—169.
8) Там же, р. 165.
4)	Там же, р. 166.
5i Там же, р. 167.
“) Там же, р. 166.

— 139 —
Намечая подобный план деятельности, целиком вытекавший
из его физиократических убеждений 1), Тюрго превосходно отда¬
вал себе отчет в том, что она вызовет сильнейший протест со
стороны всех, выигрывавших от старой финансовой системы
и, в частности, со стороны придворной камарильи. «Мне придется
бороться с природной добротой и щедростью Вашего Величества
и наиболее близких Вам людей. Я заслужу страх и даже нена¬
висть со стороны большей части двора»2). Его письмо к королю
заканчивалось выражением надежды, что твердость Людовика XVI
будет служить его министру поддержкой при нсполневии трудной
задачи.
Первые недели пребывания на пос\у генерала - контролера
финансов Тюрго употребил на ознакомление с положением его
ведомства, на удаление чиновников, признанных негодными за
их злоупотребления, и на принятие некоторых мер, направлен¬
ных к уменьшению государственных расходов и уничтожению
различных злоупотреблений, связанных с откупной системой.
Первая крупная реформа Тюрго имела место 13 сентября: в этот
день было принято постановление королевского совета о восста¬
новлении полной свободы внутренней хлебной торговли. Мы знаем,
что защита принципа свободы торговли составляла одно из основ¬
ных положений всей деятельности Тюрго. Нет ничего удивитель¬
ного, что, став у власти, он первым долгом добился изменения
продовольственной политики: ведь намек на необходимость такого
изменения содержался уже, как было упомянуто, в его письме
к Людовику XVI. Тем не менее, некоторые стороны постановления
13 сентября не могут не показаться на первый взгляд совершенно
неожиданными.
Постановлению 13 сентября 1774 г. было предпослано длин¬
ное предисловие8), написанное самим Тюрго и представляющее
не что иное, как формулировку принципов, уже выраженных
ранее в «Письмах о свободе хлебной торговли». Само постано¬
вление состояло всего из четырех параграфов. § 1 постановляет
о восстановлении ст. ст. I и П декларации 25 мая 1763 года
и устанавливает полную свободу внутренней торговли хлебом.
§ 2 запрещает чиновникам препятствовать этой свободе; § 3 вос¬
прещает кому-либо выдавать себя за агентов короля по
*) Тюрго, указывая на экономию как ва задачу ближайшего будущего,
вместе с тем намекал на необходимость в дальнейшем и других более корен¬
ных реформ в чисто физиократическом духе. С другой стороны нужно ска¬
зать, что, отмечая в своем плане — хотя п в довольно туманной форме —
необходимость изменить продовольственную политику, Тюрго заранее про¬
сил короля «пе поддаваться негодующим крикам, которых абсолютно невоз¬
можно избежать в дапиом вопросе, какой бы системы ни придерживалось»
(там же, р. 1(58).
3)	Oeuvres, t. I, р. 168.
а) Там же, р. р. 169 —-176.

— 140 —
покупке хлеба ж объявляет, что король, оставляя за собой право
оказывать населению помощь в случае голода, вместе с тем
отказывается от производства в будущем каких бы то ни было
правительственных хлебных операций; наконец § 4, во-первых, уста¬
навливает полную свободу ввоза во Францию хлеба из-за границы
и даже разрешает обратный вывоз иностранного хлеба; во-вто¬
рых, он гласит, что разрешение вопроса о свободе вывоза хлеба
заграницу откладывается до наступления более благоприятных
обстоятельств 1). Таким образом этот параграф не только откла¬
дывал до неопределенного времени вопрос об установлении сво¬
боды вывоза хлеба заграницу, которая составляла в глазах
Тюрго необходимое дополнение свободы внутренней хлебной тор¬
говли, но и устанавливал полную свободу ввоза, что решительно
противоречило интересам производителя 2). Чем же объясняется
такое противоречие между взглядами, высказанными Тюрго
в «Письмах о свободе хлебной торговли», и практическими
мероприятиями, принятыми им в качестве министра?
Для понимания этого обстоятельства нужно иметь в виду
следующее: проводя через королевский совет свое постановление
о свободе хлебной торговли, Тюрго должен был считаться не
только с возражениями многих влиятельных противников его
точки зрения, но и с оппозицией некоторых членов совета,
решительно возражавших против возвращения к принципам
Х76В —1764 г. г. Постановление 13 сентября было результатом
компромисса между Тюрго и его противниками. Этим и объяс¬
няется, что оно во многом расходилось с теоретическими воз¬
зрениями самого Тюрго. Более того, помимо уже указанных двух
пунктов, хлебное законодательство в первые месяцы деятельности
Тюрго содержало еще одно компромиссное постановление: это —
разрешение вопроса о парижских регламентах, данное, правда,
не в самом постановлении 13 сентября, а в указе 2 ноября
1774 г., изданном для препровождения этого постановления на
регистрацию парламента.
Как известно, законодательство дореволюционной Франции
устанавливало существование особых регламентов, ставящих себе
целью наилучшее снабжение хлебом Парижа и его окрестностей.
Даже законодательство 1763—1764 г. г. оставило эти регламенты
в силе. Между тем, постановление 13 сентября 1774 г. своим
молчанием по данному пункту могло навести на предположение,
что парижские регламенты также отменяются. Отзывы некоторых
современников указывают на то, что дело было понято именно
Ч Там же, р. р. 176 —177.
2)	По этому поводу необходимо напомнить, что законодательство
1763 —1764 г., устанавливая свободу ввоза, ограничивало ее покровитель¬
ственными пошлинами и что таким образом и в этом отношении постано¬
вление 13 сентября оставалось позади законов 60-х годов.

— 141 —
в этом смысле. Однако, это, повидимому, вовсе не входило
в намерения Тюрго: если он не счел возможным полностью
восстановить в силе хлебное законодательство 60-х г. г., то тем
более не было оснований итти дальше этого последнего. Вот
почему в указе 2 ноября 1774 г. содержалось разъяснение, что
вопрос об изменении парижских регламентов будет разрешен впо¬
следствии *).
Постановление 13 сентября было по-разному встречено раз¬
личными классами французского общества. Буржуазия2) и интелли¬
генция (для настроения последней особенно показателен Вольтер,
который, будучи весьма далек от взглядов физиократов, написал
тем не менее особую брошюру, в которой восхвалял постановле¬
ние 13 сентября) встретили в общем это постановление вполне
сочувственно. По меткому замечанию аббата Бодо, против него
были настроены «две крайние части народа — придворные и оби¬
татели бель-этажей и чернь». Но вскоре произошли события,
благодаря которым голоса сторонников Тюрго потонули в возгла¬
сах негодования со стороны его противников. Отрицательное
отношепие к свободе хлебной торговли сделалось почти всеобщим.
Дело в том, что казенные хлебные операции (ставившие зада¬
чей снабжение городов хлебом), имевшие место при аббате Террэ,
были ликвидированы сейчас же после издания постановления
13 сентября. Но, благодаря некоторым особенностям французской
бюрократической системы, введение в действие остальных частей
итого постановления затянулось на довольно продолжительное
время: фактическое применение начал свободной торговли хлебом
имело место не ранее начала 1775 года. При таком положении
вещей неизбежно должна была произойти заминка в снабжении
городов продовольствием; к тому же, как на зло, урожай 1774 г.
оказался весьма плохим. В результате этих обстоятельств
во многих частях Франции начался голод, и весной 1775 г. по
всей стране прокатилась волна голодных бунтов, дошедших до
самого Парижа3).
Под давлением яти* событий Тюрго вынужден, вопреки своим
убеждениям, последовать примеру своих предшественников. Не
восстанавливая, впрочем, государственных хлебных операций, он
в дополненне к постановлению 13 сентября 1774 г., разреша¬
вшему беспошлинный ввоз во Францию иностранного хлеба, про-
*) Oeuvres, t. II. р. р. 177 — 17S.
2) Так, например, торговая палата г. Бордо благодарила Тюрго особым
адресом.
3) Поразительная организованность голодных беспорядков, известных под
названием «мучной войны*, заставляет многих историков предполагать, что
они были результатом не только стихийного недовольства вародных масс, но
и сознатольпоп провокационной деятельности со стороны противников свободы
торговли. Таково же было мнение п некоторых современников.

— 142 —
водит через королевский совет постановление 25 апреля 1775 г.,
назначавшее премию за ввоз во Францию хлеба через морские
порты *). Постановление от 8 мая распространяло это правило на
ввоз хлеба сушей через Эльзас-Лотарингию и Три Епископства2;.
Однако, Тюрго вовсе не думал ограничиться этими мерами
законодательного характера. В качестве интенданта он стоял
за безжалостное подавление голодных волнений manu militari*
Этот же принцип был перенесен пм п в министерскую деятель¬
ность. Приказом короля от 5 мая 1775 г. дела о голодных бес¬
порядках были переданы в ведение превотальных судов3);
ордоннанс же И мая4), обещавший безнаказанность (за исклю¬
чением подстрекателей п предводителей бунтов) всем добровольно
отказавшимся от участия в беспорядках и разошедшимся по
домам, грозил смертной казнью тем, которые в дальнейшем будут
участвовать в сборищах. Для борьбы с «мучной войной» была
образована особая армия, а военная власть была передана в руки
самого Тюрго. В результате этих военных и карательных мер
голодные беспорядки были подавлены. Таким образом француз¬
ская буржуазия еще на заре своего господства, когда она только
стремилась к захвату власти, уже применяла против народных*
масс те самые меры, которые столь хорошо знакомы нам по 1848
и 1871 г. г. История «мучной войны» в этом отношении весьма
мало отличается от первых лет Французской Революции.
Подавление майских беспорядков до известной степени укре¬
пило положение Тюрго, пошатнувшееся-было благодаря сильней¬
шей оппозиции, которой были встречены его продовольственные
мероприятия. Это обстоятельство позволило ему смелее продол¬
жать свою деятельность в духе развития начал свободной тор¬
говли хлебом. Еще в предыдущие месяцы были изданы законы,
упразднявшие в некоторых городах Франции октруа и другие
местные установления, препятствовавшие свободе хлебного обо¬
рота, 3 июня 1775 года уже последовало постановление 5), отме¬
нявшее взимание с хлеба октруа и других сборов во всех городах
Франции, за исключением Парижа и Марселя; 13 августа 1774 г.
было объявлено 6) о предстоящей отмене всех налогов на хлеб,
собираемых в интересах частных лиц; наконец, в феврале 1776 года
были отменены и парижские хлебные регламенты. Впрочем,
последнее мероприятие было принято в связи с некоторыми дру¬
гими чрезвычайно существенными реформами, к рассмотрению
коих мы и перейдем.
J) Oeuvres, t. И, р. р. 185 — 188.
2) Там же, t. V, р. р. 190—191.
3) Там же, р. р. 189—190.
4) Там же, р. р. 196—197.
' ь) Там же, р. р. 198 — 200.
’6) Там же, р. р. 204 — 206.

— 143 —
Уже при своем назначении на должность генерал-контролера
финансов Тюрго намекал королю на необходимость коренных
реформ. Осуществляя втечение первых полутора лет своего
министерства наряду с уже упомянутыми целый ряд других
сравнительно второстепенных изменений (эдикт 3 января 1775 г.
об отмене круговой норуки при взимании тальн *), постановление
королевского совета от 30 декабря 1775 г. о передаче взимания
в Париже подушной подати с привилегированных общим сбор¬
щикам податей *) и т. д.), он постепенно готовился к проведению
крупных преобразований3), коренным образом меняющих всю
общественно-политическую организацию Франции.
В январе 1776 года Тюрго представил Людовику XYI записку 4)
с приложением проекта шести эдиктов, сущность которых сво¬
дилась к следующему.
I. Упразднение по всей Франции5) натуральной дорожной
повинности с заменой ее сооружением дорог хозяйственным спо¬
собом; для получения потребных для этого сумм устанавливался
особый сбор, который падал на всех собственников, плативших
двадцатину (т.-е. не только на представителей третьего сословия,
но и на привилегированных) •)•
II. Упразднение цеховой системы и установление свободы
промыслов с введением этой реформы в Париже немедленно,
а в остальной Франции — по выяснении размеров долгов про¬
винциальных цехов 7). 'Сохранялись (по соображениям политиче¬
ского н санитарного характера) лишь цехи книгопродавцев,
типографщиков, аптекарей и золотых дел мастеров, а также
(вплоть до выкупа) цех цырульников-банщпков, должности кото¬
рых были ими куплены 8).
III. Уничтожение парижских хлебных регламентов и упразд¬
нение связанных с пх существованием особых должностей 9).
Ч Там же, р. р. 372—381.
Ч Там же, р. р. 387—389. Известно, что поручение взимать подуш¬
ную подать с дворянства особому сборщику приводило к значительным
льготам для этого сословия; Тюрго, упраздняя эту привилегию, надеялся
усилить поступление следуемых с дворянства налоговых сумм п недо¬
имок.
3)	В это жо время написана п представленная Тюрго Людовику XVI
записка о муниципалитетах. Oeuvres, t. II, р. р. 502 —550.
Ч Oeuvres, t. II, р. р. 237—251.
Ч Мы видели выше, что Тюрго, еще будучи интендантом, замепил
в своем генералитете дорожную повинноегь налогом; таким образом, эдикт
1776 г. являлся лпшь распространением на всю Францию той реформы,
начало которой было положено в Лиможе.
Ч Oeuvres, t. II, р. р. 287 — 298.
Ч Объясняется это тем, что долги цехов должны были быть ликвиди¬
рованы правительством.
Ч Oouvres, t. И, р. р. 302— 316.
Ч Там же, р. р. 203 -223 о 299- 302.

— 144 —
Остальные проекты касались вопросов второстепенного харак¬
тера и являлись как бы выводом из предыдущих 1).
Как записка, так и проекты эдиктов содержали чрезвычайно
подробную мотивировку предлагаемых Тюрго реформ.
При обсуждении предложений Тюрго в королевском совете
они встретили сильнейшую оппозицию со стороны некоторых его
членов и, в частности, со стороны министра юстиции Миромениля,
написавшего ряд замечалпй на предложения Тюрго. На них
Тюрго ответил контр - замечаниями-), которые также дают очень
много при изучении взглядов их автора. В копце-концов проекты
Тюрго были приняты п опубликованы в феврале 1776 года.
Однако, вопрос еще не был исчерпан: парижский парламент,
бывший оплотом реакции, не только отказался регистрировать
эдикты, но даже обратился к Людовику XVI с ремоистранциями
против них. Для регистрации эдиктов понадобилось королевское
заседание (так называемое «lit de justice») 12 марта, после чего
эдикты получили силу закона.
12-е марта 1776 года было днем высшего торжества Тюрго,
но его победа была Пирровой победой, и лишь два месяца отделяют
этот день от его отставки 3). Уже предыдущие реформы Тюрго
вооружили против него всех, страдавших от упорядочения отку¬
пов и введения свободы торговли хлебом (к числу последних
относятся не только хлебные спекулянты, наживавшиеся на казен¬
ных поставках, но и народные массы, страдавшие от дороговизны
и видевшие причину ее в мероприятиях Тюрго). Февральские
же эдикты присоединили сюда целый ряд других классов и групп,
породив почти всеобщее недовольство. Цеховые мастера, недо¬
вольные уничтожением цехов; дворянство и духовенство 4), воз¬
мущенные* попыткой упразднить их налоговые привилегии;
судейская аристократия, оскорбленная попранием воли парла¬
ментов, — все соединились против Тюрго и стали властно требо¬
вать его отставки. Если прибавить, что придворная камарилья,
а в особенности королева Мария-Антуанетта и братья короля,
недовольные экономным отношением Тюрго к дворцовым расхо¬
дам, с самого начала требовали его удаления, то становится
*) Там же, р. р. 316—322.
2)	Там же, р. р. 251—287.
8)	Из реформ, проведенных за эти два месяца, наиболее важными
являются учреждение Учетной Кассы (постановление королевского совета
от 24 марта 1776 г., Oeuvres, t. II, р. р. 341 — 344) и установление свободы
торговли вином (эдикт апреля 1776 г., там же, р. р. 344—357).
4)	Что касается впрочем духовенства, то оно было возмущено не только
попыткой Тюрго затронуть его привилегии, но и его июньской запиской
1775 г. к королю, в которой он отстаивал принцип веротерпимости (Oeuvres,
t И, р. р. 492 —506).

— 145 —
совершенно ясным, что отставка Тюрго была лишь вопросом
времени; приходится еще удивляться настойчивости Людовика
XVI, так долго отстаивавшего своего министра от всеобщего
недовольства.
Вероятно, эта настойчивость объяснялась тем, .что после
подавления «мучной войны» Тюрго казался Людовику XVI твер¬
дой опорой его уже начинавшего колебаться престола. Но в конце
концов слабохарактерный король внял голосу своих приближен¬
ных, и в конце апреля отставка Тюрго была решепа.
Узнав о близкой отставке, Тюрго несколько раз пытался
добиться у короля аудиенции, но Людовик XVI под разными пред¬
логами отклонял эти попытки. Тогда Тюрго написал ему несколько
писем, составленных в довольно энергичных выражениях *), но
и они остались без ответа. 12 мая Тюрго было сообщено об его
отставке. Последние пять лет его жизни (Тюрго умер в марте
1781 г.) прошли вдали от общественной деятельности и были
посвящены исключительно научным и Литературным занятиям.
Что касается произведенных Тюрго преобразований, то уже вскоре
после его отставки большинство реформ было аннулировано, и почти
все осталось по-старому. Мирное преобразование Франции не состоя¬
лось — слово принадлежало Революции.
Захе-р.
Ч Текст наиболее важного нз этих пнсем — от 30 апреля — приведен
у ,А. Neymarck, op. eit., t. I, р. р. 312—821. Любопытно, что, предостере¬
гая короля от слабохарактерности, Тюрго в выр&женяях, похожих на про¬
рочество, напоминал ему, что «именно слабость правела голову Карла I на
плаху» (там же, р. 818).
Записки научи, о-ва марксистов, № 6 (2).	10

II. БИБЛИОГРАФИЯ.
ТРУДЫ КАРЛА МАРКСА НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ.
Составили П. Микеладзе и Ю. Шенгер.
По случаю исполнившегося 14 марта 1923 г. 40-летия со дня смерти
Карла Маркса Экономическим Отделением Петроградского Государствен¬
ного Университета была устроена выставка произведений Маркса в рус¬
ских переводах и изданиях. Организация выставки была поручена сту¬
дентам Университета П. Микеладзе, Ю. Шенгер и Л. Шулькину. Во
время подготовительной работы к выставке возникла мысль составить
библиографический указатель русских изданий Маркса.
Потребность в таком указателе весьма велика; мы не знаем всего,
что было переведено на русский язык; некоторые произведения появля¬
ются без обозначения имени автора и под такими заглавиями, что часто
трудно бывает сразу сказать, что за ними скрывается (например «Коммуни¬
стический Манифест»).
Первое, насколько нам удалось установить, издание Маркса на рус¬
ском языке появилось в 1871 году («Гражданская война во Франции»,
сочинение Карла Маркса. 1871), через год Николай — он выпустил пере¬
вод I тома «Капитала». Это был первый перевод «Капитала» на
иностранный язык (французский перевод Руа появился годом позже,
в 1873 году, английский — через несколько лет), что отметил и сам Маркс,
в предисловии ко второму изданию I тома «Капитала». Утеснения
печати и предварительная цензура, тщательно старавшаяся искоренить
всякие возможности социалистической пропаганды в России, заставляли
часто при печатании работ Маркса обращаться или к нелегальному,
подпольному печатанию (а иногда только литографированию), или к загра¬
ничным, преимущественно женевским, типографиям. В эпоху Революции
1905 года издания Маркса сильно участились; на революционные годы
1905-1907 и после-Февральские годы падает, как и следовало ожидать,
большинство изданий. Но даже в 1905 году, как и позднее в эпоху
реакции, цензурные соображения заставляли изменять заглавия сочи¬
нений: так, «Коммунистический Манифест» выходит в 1905-1906 г.г. под
такими заглавиями, как «Современная борьба классов», «Философия
истории» и т. п.; собрание исторических работ еще в 1912 г. выпу¬
скается Базаровым, как «Мысли и взгляды о жизни XX века»; некоторые
переводы издаются без обозначения имени автора; даже в 1918 и 1919 г.г.
Петросовет выпускает «Коммунистический Манифест» как «Маркс
и Энгельс. О коммунизме». Приведенные примеры показывают, с одной
стороны, какие перипетии приходилось испытывать издателям для выпуска
работ Маркса, а с другой — подчеркивают необходимость составления
библиографии русских изданий Маркса; это дало бы возможность знать,
что у нас есть и чего нет.
А нет еще многого: мы только недавно получили очень неполный
перевод переписки Маркса и Энгельса; нет еще последних томов «Theo¬
rien Über den Mehrwort», не говоря уже о 4-томном «Lileraturnachlass»,
перевод которого остановился на втором томе, и т. д. Настоящая работа,
не могущая претендовать на полноту, является попыткой составить настоя-
10'

— 148 —
тельно требуемый библиографический указатель сочинений Маркса. При
составлении нами были использованы книгохранилища Российской Пу¬
бличной Библиотеки, Университета им. Зиновьева, Историко-Революцион¬
ного Архива, Петроградского Гос. Университета, Российского Института
Книговедения, Общественной Библиотеки в гор. Харькове, Библиотеки
Петрогр. Отд. Государственного Издательства и целый ряд частных собраний
(проф. Святловского, Э. Э. Эссена и мн. др.). Из печатных указателей
мы пользовались изданием Публичной Библиотеки «Вольная русская
печать» (П. 1920), где дан список заграничных изданий, и статьей «Сочи¬
нения Карла Маркса в русской цензуре» в журнале «Дела и Дни» (книга
первая, П. 1920), а также «Книжной Летописью» за 1907—1923 г.г.
Всего вошло в список 260 изданий, из которых почти 1/6 составляют
издания «Коммунистического Манифеста», далее мы имеем большое число
изданий «Капитала» (10 изданий одного I тома), «Наемного труда и капи¬
тала» (20 изд.), исторических работ Маркса. По месту изданий преобла¬
дает Петроград (133 изд.) и Москва (56 изд.), для 1905—1907 г.г. Одесса
(29 изд.), а для еще более раннего периода — Женева (14 изд. из всего
34 изд. за 1871—1904 гл.). По годам большая часть изданий падает, как
уже указано, на годы первой и второй революций, что видно и из сле¬
дующих цифр, где приводим сведения и о месте изданий:
Место изданий:
Годы ;
Заграницей Петрогр. Москва Одесса
Прочие
Всего
0/ 0/
/0 10
1871 —1904
15
12
2
—
5
34
13
1905 —1907
264
14
21
5
106
41
1908 —1916

13
2
7
—
22
8
1917

41
38
1
12
92
36
Неизв.

3
—
—
3
6
2
Итого
 17
133
56
29
25
260
100
В %%6
51
22
11
10
100
—
Издания работ Маркса все время продолжаются; в течение текущего
1923 года уже было 2 издания первого тома «Капитала», издания пере¬
носятся в провинцию (большую издательскую деятельность начинает
развивать Харьков), все их учесть невозможно, поэтому и в настоящем
указателе возможны недостатки и пропуски, особенно по отношению
к провинциальным изданиям.
В заключение приводим некоторый статистический материал, разме¬
щенный в трех таблицах, могущих представлять известный интерес.
Составители.
1.	«О различии между философией природы Демокрита
и Эпикура» 1841.
  См. Литературное Наследство.
2.	Статьи из Рейнской Газеты 1842.
— См. Литературное Наследство.
3.	Заметки к последней прусской цензурной инструкции
(напечатано в «Анекдотах» Руге 1843).
— См. Литературное Наследство.

— 149 —
4.	Статьи из Немецко-Французских Ежегодников 1844.
1) К критике Гегелевой философии права.
1. К. Маркс. Введение к критике философии права Гегеля с преди¬
словием П. Л. Лаврова. Изд. Кружка Народовольцев. «Социалистическая
Библиотека». Женева, 1887, стр. 47.
2. Карл Маркс. Введение к критике философии права Гегеля.
Пер. под ред. Ю. Адамовича. С портретом автора. Кн-во «Буревестник».
Одесса, 1905, стр. 23.
3. К. М а р к с. Введение к критике философии права Гегеля. С преди¬
словием П. Л. Лаврова. Изд. Врублевского. СПБ., 1906, стр. 48.
4. К. М а р к с. Введение к критике гегелевской философии права.
Новое издание под ред. и с пред. Н. Рахметова. Изд. М. Малых: прило¬
жение к журналу «Сокол» № 2. СПБ., 1906, стр. 31.
5. Карл Маркс. Критика философии права Гегеля. Москва. 1907,
стр. 19.
6. — См. Литературное Наследство, т. I.
2)	К еврейскому вопросу.
1. К. Маркс. Еврейский вопрос. Пер. Харитоненко. Изд. Книж¬
ного Магазина «Иванова и К0.», Киев, 1905, стр. 40.
2. К. Маркс. К еврейскому вопросу. Пер. под ред. А. Луначар¬
ского. «Дешевая Библиотека Знания» № 210. СПБ., 1906, стр. 55.
3. К. Маркс. К еврейскому вопросу. Пер. с немецкого Г. Радо¬
мысльского, под ред. А. Луначарского. Изд. «Молот», СПБ., 1906, стр. 63.
4. К. Маркс. К еврейскому вопросу. Кн-во «Молот», СПБ., 1907.
5. К. Маркс. К еврейскому вопросу. Пер. под ред. А. Луначар¬
ского. Изд. Петрогр. Сов. Раб. и Красы. Депут. П., 1919, стр. 56.
6.  — См. Литературное Наследство, т. I.
5. Статья из парижской газеты «Vorwärts» 1844.
— См. Литературное Наследство.
6.	Святое семейство или критика критической критики.
1844—1846.
1. К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство или критика
критической критики». Против Бруно Бауера и К0. Избранные места.
I. Об умозрительной философии. По поводу Прудона. Изд. «Новый
Голос». СПБ., 1906, стр. 39.
2. К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство или критика
критической критики». Против Бруно Бауера и К0. Избранные места.
II. «Дух» и «Масса». К еврейскому вопросу. С примечаниями пере¬
водчика. Изд. «Новый Голос», СПБ., 1906, стр. 63.
3. К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство или критика
критической критики». Против Бруно Бауера и К0. Пер. с немецкого,
под ред. В. В. Битнера. Изд. «Вестник Знания». СПБ., 1907, стр. 58.
4. — См. Литературное Наследство, т. II 1).
1) Маркс Карл. О Французском материализме (перевод с немецкого).
Кн-во «Парус». М., 1906, стр. 16 (Извлечение из «Heilige Familie oder
Kritik...»).

— 150 —
7. Статьи в социалистических журналах 40-х годов.
— См. Литературное наследство.
8. «Святой Макс» (Критика Штирнера). 1845—1846.
1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Критика учения Штирнера. Пер.
с немецкого, под ред., с примечаниями и вступительной статьей «Соци¬
альная философия Штирнера» Б. Гиммельфарба. Кн-во «Степи». Одесса,
1913, стр. 93 +167 1).
2. К. Маркс и Ф. Энгельс. Критика учения Штирнера. Пер.
с немецкого, под ред., с примечаниями и вступительной статьей «Социаль¬
ная философия Штирнера» Б. Гиммельфарба. Кн-во «Степи». Одесса,
1913, стр. 93+168 2).
3. К. Маркс и Ф. Энгельс. Святой Макс (Критика учения
Штирнера). Пер. с немецкого, под ред. и с вступительной статьей «Со¬
циальная философия Штирнера» Б. Гиммельфарба. Изд. Отдела печати
Московского Сов. Раб. и Красн. Деп. 1919 (на обложке: Госуд. Издат.
1926), стр. 255.
9.	Нищета Философии. 1845.
1.	К. Маркс. Нищета	философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. и прим. Ф. Энгельса и двумя приложениями.
Женева, 1886, стр. XXXI +155. «Библиотека современного социализма».
Выпуск 5-й.
2.	Нищета философии.	Пер. с Французского. Киев, 1898,	стр. 72.
3.	К. Маркс. Нищета	философии. Ответ	на «Философию	Нищеты»
г. Прудона. С пред. Ф. Энгельса. Пер. с Французского Пятина и Беляв¬
ского, под ред. М. М. Филиппова. Издание Зябницкого и Пятина. СПБ.,
1902, стр. 324.
4. К. Маркс. Нищета философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. и прим. Ф. Энгельса. Пер. с Франц. С. Алексеева.
Изд. E. М. Алексеевой. Одесса, 1905, стр. XXVII +130.
5. К. Маркс. Нищета философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. и прим. Ф. Энгельса. С портретом автора. Пер.
с Французского С. Алексеева. Изд. 2-е E. М. Алексеевой. Одесса. 1905,
стр. XXIX +141.
6. К. М а р к с. Нищета философии. Ответ на «Философию Нищеты»,
г. Прудона. С пред. Ф. Энгельса. Пер. Ульриха. Изд. «Просвещение».
СПБ., 1905, стр. XXXVI +169.
7. К. Маркс. Нищета философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. Ф. Энгельса. Пер. В. И. Засулич, под ред. Г. В. Пле¬
ханова. Изд. Г. Львовича, СПБ., 1906, стр. 142.
8. К. Маркс. Нищета философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. Ф. Энгельса. Пер. с франц. Т. Пятина и И. Беляв¬
ского, под ред. М. М. Филиппова. Изд. «Пролетариат». СПБ., 1906.
стр. 160.
9. К. Маркс. Нищета философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. и прим. Ф. Энгельса. Пер. с Франц. С. Алексеева.
Изд. 3-е. СПБ. Изд. «Новый Мир», 1906, стр. 174.
10. К. Маркс. Нищета философии. — Альманах «Знание—Польза»
№ 1. СПБ., 1908, стр. 160.
1) «Книжная Летопись», 1913. № 16270.
2) «Книжная Летопись» 1913. № 1985.

— 151 —
11. К. Маркс. Нищета Философии. Ответ на «Философию Нищеты»
г. Прудона. С пред. Ф. Энгельса. Пер. с Франц. Т. Пятина и И. Беляв¬
ского, под ред. М. М. Филиппова. Изд-во «Пролетариат». СПБ. 1913.
12. Карл Маркс. Нищета Философии. Ответ на «Философию
Нищеты» Прудона. С пред. Фридр. Энгельса. Изд. Петрогр. Сов. Раб.
и Кр. Деп. П., 1918, стр. 182.
13. К. Маркс. Нищета Философии. Ответ на « Философию Нищеты »
Прудона. С пред. Фр. Энгельса. Пер. В. Ульриха. Изд. «Просвещение»,
СПБ., 1918, стр. XXXVI + 169.
14. К. Маркс. Нищета Философии. Ответ на « Философию Нищеты »
Прудона. С пред. и прим. Фридриха Энгельса и двумя приложе¬
ниями. Пер. В. Засулич. Изд. Государств. Издательства. 1920, стр.
XXXIV +141.
15. К. Маркс. Нищета Философии. Ответ на «Философию Нищеты»
Прудона. С пред. и ггрим. Фр. Энгельса и двумя приложениями. Пер.
В. Засулич. Госуд. Издательство. П. 1922, стр. 165.
10.	Манифест Коммунистической партии. 1848.
1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической
партии. Пер. с немецкого изд. 1872 г. С предисловиями авторов. Женева,
1882, стр. X 50. «Русская социально-революционная библиотека», кни¬
га 3-я.
2. К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической
партии. Пер. с немецкого, с пред. Плеханова. Библиотека современного
социализма. Серия II, вып. III. Женева, 1900. Изд. Революционной
Организации Социал-Демократов. Стр. 78 + 48.
3. Манифест Коммунистической партии. С пред. К. Маркса и
Ф. Энгельса. Пер. с немецкого В. А. Поссе. Библиотека русского проле¬
тария № 20. — Изд. Г. Куклина. Женева, 1903, стр. 48.
4. Манифест Коммунистической партии. Изд. Ц. К.  Р. С.-Д. Р. П.
1904, стр. 32 (без обозн. места печати).
5. К. Маркс и Ф. Энгельс. Буржуазия, пролетариат и комму¬
низм. Пер. С. Алексеева. Изд. E. М. Алексеевой. Одесса, 1905, стр. 48.
6. К. Маркс и Ф. Энгельс. Буржуазия, пролетариат и ком¬
мунизм. С предисловиями авторов к немецкому изданию и предисловием
к русскому изданию Г. В. Плеханова. Изд. 2-е, дополненное, E. М. Алексе¬
евой. Одесса, 1905, стр. 128.
7.  К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической
партии Перевод и примечания Г. В. Плеханова. Женева, 1905. Изд-во
«Вперед», стр. 46.
8. К. Маркс и Ф. Энгельс. Общественные классы и комму¬
низм. Пер. с немецкого. Библиотека «Рассвет» под ред. Чашшского.
СПБ., 1905, стр. 32.
9. К. Маркс и Ф. Энгельс. О Коммунизме. Пер. и преди¬
словие Г. В. Плеханова. Изд. «Буревестник». Одесса, 1905, стр. 88.
10. К. Маркс и Ф. Энгельс. Современная борьба классов.
Изд. М. Козмана. Одесса, 1905, стр. 32.
11. К. Маркс и Ф. Энгельс. Философия истории. Перевод
с немецкого Г. Таубмана. Изд. «Молот». 1905, стр. 32.
12. К. Маркс и Ф. Энгельс. Капитализм и Коммунизм. Ком¬
мунистический Манифест. Кп-во Е. Д. Мягкова «Колокол». Первая
библиотека № 13. Москва, 1905.
13. Карл Маркс и Фр. Энгельс. Буржуазия, пролетариат
и коммунизм. С предисловиями авторов к немецкому изданию. Изд.
второе E. М. Алексеевой. Одесса, 1905, стр. 56.

— 152 —
14. К. Маркс и Ф. Энгельс. Философия истории. Перевод
с немецкого Г. Таубмана. Изд. «Молот». СПБ., 1906, стр. 32.
15. К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии.
С предисловием К. Каутского. Пер. с немецкого П. Орловского. Деше¬
вая библиотека «Знания» № 201. Изд. «Знание». СПБ.,1906, стр. 58.
16. Манифест Коммунистической партии с предисловием К. Маркса и
Ф. Энгельса. Полный перевод В. А. Поссе. Библиотека. Рабочего № 1.
СПБ., 1906, стр. 61.
17. Манифест Коммунистической партии с предисловиями К. Маркса
и Ф. Энгельса. Полный перевод с немецкого В. А. Поссе. Изд. 3-е.
П. 1917, стр. 48.
18. Манифест Коммунистической партии. Библиотека «Свобода».
Петр. 1917. Изд. Ясного, стр. 40.
19.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест Коммунистической
партии. Пер. П. Орловского. Изд. «Прибой». Петр., 1917, стр. 32.
20.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест Коммунистической
партии. С пред. К. Каутского. Пер. с немецкого П. Орловского. Изд.
«Жизнь и Знание». Петербург, 1917, стр. 79.
21.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Коммунистический Манифест
(капитализм и коммунизм). Изд. Изд-ва «Друг». Москва, 1917, стр. 46.
22.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Коммунистический Манифест.
Изд. Изд-ва «Воля». Москва, 1917, стр. 48.
23.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Коммунистический Манифест.
Изд. Изд-ва «Единство». Москва. 1917, стр. 32.
24.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Коммунистический Манифест
(буржуа п пролетарий). Изд. Изд-ва «Народоправство». Москва, 1917,
стр. 15.
25.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	О ложном социализме. Изд.
Изд-ва «Народоправство». Москва, 1917, стр. 14.
26. К. Маркс. Буржуазное и социалистическое общество. Изд.
Изд-ва «Народоправство». Москва, 1917, стр. 14.
27.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест	Коммунистической
партии с предисловиями авторов к разным изданиям и предисловием
К. Каутского к немецкому изданию, 1906 г. Пер. С. А. Алексеева
и Ш. Б. Вольфсона. Изд. Изд-ва «Рабочая библиотека» Ц. К. Р. С.-Д. Р. П.
(объед.). Петр., 1917, стр. 64.
28. Манифест Коммунистической Партии. С предисловием К. Маркса
и Ф. Энгельса. Полный перевод с немецкого В. Поссе. Вятка. Изд.
Культурно-Просветит. Отдела Губ. Исп. Ком., 1918, стр. 75.
29.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест	Коммунистической
партии. Пер. П. Орловского. Изд. Петрогр. Сов. Раб. и Красн. Деп.,
1918, стр. 32.
30.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест	Коммунистической
партии.	Пер. П. Орловского. С предисловиями К. Каутского	и авторов.
Изд. Вс.	Ц. И. К. Москва, 1918, стр.	48.
31.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест	Коммунистической
партии. С пред. К. Каутского. Пер. с немецкого П. Орловского. Изд. 3-е
Изд-ва «Жизнь и Знание». Петербург, 1918, стр. 78.
32.	К. Маркс и Ф. Энгельс.	О	Коммунизме.	Пер.	с	немецкого.
Изд. Петрогр. Сов. Раб. и Солд. Деп. Петрогр., 1918, стр. 52.
33.	К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с.	О	коммунизме.	Пер.	с	немецкого.
Изд. Петрогр. Сов. Раб. и Кр. Деп. Петрогр., 1918, стр. 63.
34. Манифест Коммунистической партии. С предисловием К. Маркса
и Ф. Энгельса. Полный перевод с немецкого В. А. Поссе. Пятое издание
1918, стр. 48.
35. Манифест Коммунистической партии. С предисловиями К. Маркса
и Ф. Энгельса. Петроград, 1918, стр. 47;

— 153 —
36. Манифест Коммунистической партии. С предисловием К. Маркса
и Ф. Энгельса. Полный пер. с немецкого В. Поссе. Изд. 2-е Союза
Коммун Северной Области. 1919, стр. 47 + 1 нен.
37.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест Коммунистической
партии. Пер. П. Орловского с предисловиями К. Каутского и авторов.
Изд. Украинского Центрального Агентства. Харьков. 1919, стр. 61.
38. К. Маркс и Ф. Энгельс. О коммунизме. Изд. 2-е Петрогр.
Сов. Раб. и Кр. Деп. Петрогр., 1919, стр. 48.
39. Манифест Коммунистической партии с предисловием К. Маркса
п Ф. Энгельса. Петербург, 1919, стр. 32.
40.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Манифест Коммунистической
партии. Издан Царицынским Губернским Комитетом Р. К. П. (больше¬
виков) в ознаменование столетия со дня рождения идеолога Коммуни¬
стической Революции, друга и соратника основоположника научного
социализма К. Маркса, Фридриха Энгельса (1820 —20 ноября —1920).
Госуд. Издат. Царицын, 1920, стр. 45.
41.	К.	Маркс	п	Ф.	Энгельс.	Коммунистический Манифест.
Перев. с немецкого Г. Таубмана. Изд. Газеты «Кавказский Рабочий».
Тифлис, стр. 36 г).
42. Карл Маркс и Фр. Энгельс. Коммунистический Мани¬
фест. Пер. с немецкого, под ред. и с прим. Д. Рязанова (с приложением
портр. Маркса и Энгельса и снимков сих автографов. Изд. «Московский
Рабочий». Москва, 1922, стр. 240.
43.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгельс.	Коммунистический Манифест,
1848 — Февраль —1923. Введение и пояснения Д. Рязанова. Изд. «Мо¬
сковский Рабочий». Москва, 1923, стр. 194.
44.	К.	Маркс	и	Ф.	Энгель с.	Коммунистический Манифест
с введением и примечаниями Д. Рязанова. 2-е дополненное издание
с двумя портретами. Госуд. Издательство. Москва, 1923, стр. 339.
11.	Речь о свободе торговли, 9 января 1848.
1. Карл Маркс. Речь о свободе торговли. Пер. с немецкого
Г. Плеханова. С приложениями «От переводчика» Г. Плеханова и «Об изда¬
нии Библиотеки современного социализма» редакторов П. Аксельрода
и Г. Плеханова. «Библиотека современного социализма», вып. 4. Женева,
1885, стр. XV+ 22 + 3.
2. Карл Маркс. Речь о свободе торговли, произнесенная в пу¬
бличном заседании Демократической Ассоциации в Брюсселе 9 января
1848 г. Пер. с Французского С. А. Алексеева. Изд. E. М. Алексеевой.
Одесса, 1905, стр. 23.
3. К. Маркс. Речь о свободе торговли, произнесенная в публичном
заседании Демократической Ассоциации в Брюсселе, 9 января 1848 г.
Пер. с Французского С. А. Алексеева. Изд. 2-е E. М. Алексеевой. Одесса,
1905, стр. 23.
4. К. Маркс. Речь о свободной торговле, произнесенная в пу¬
бличном Заседании Демократической ассоциации в Брюсселе, 9 января
1848 г. Пер. В. Ульриха. Изд. Изд-ва «Буревестник». Одесса, 1905.
5. К. Маркс. Речь о свободе торговли. Перевод и предисловие
Г. Плеханова. Перепечатало с первогоженевского издания. Изд. Изд-ва
«Пролетариат». СПБ., 1906, стр. 31.
6. К. Маркс. Речь о свободе торговли. Пер. с предисловием
Г. Плеханова. Изд. Г. Ф. Львовича. СПБ., 1906, стр. 29.
1) «Книжная Летопись». Москва, 1920. № 36 (4) № 1295.

— 154 —
7. К. Маркс. Речь о свободе торговли. Пер. и предисловие Г. Пле¬
ханова. Перепечатано с первого Женевского издания. Изд. Изд-ва
«Пролетариат». СПБ., 191.1.
8. К. Маркс. Речь о свободе торговли. Пер. с предисловием
Г. Плеханова. Изд. Петрогр. Сов. Раб. и Кр. Деп. Петроград, 1919,
стр. 32.
9. Карл Маркс. Речь о свободе торговли. Изд. Центр. Комитета
Помощи голодающим при В. У. Ц. И. К. Харьков, 1922, стр. 36.
12.	Статьи в Новой Рейнской Газете, 1848 — 49.
1. «Итоги 48-го года» (статьи, печатавшиеся в «Новой Рейнской
Газете»). Пер. с немецкого. Изд. «Молот». СПБ., 1905, стр. 39.
13.	Маркс перед судом присяжных 8 февраля 1849 г.
1. К. Маркс. Защитительная речь, произнесенная перед Кельнским
судом присяжных по обвинению в призыве к вооруженному восстанию.
Пер. с немецкого, с пред. Ф. Энгельса. Изд. «Новый Мир». Москва, 1906.
стр. 48.
2. К. Маркс перед судом присяжных в Кельне. Процесс против
Комитета Рейнских Демократов по поводу призыва к вооруженному
сопротивлению (9 Февраля 1849 г.). Из «Новой Рейнской Газеты» спред.
Ф. Энгельса. Пер. и объяснительное введение П. Орловского. Изд. «Знание».
СПБ., 1906, стр. ХХН + 62.
3. К. Маркс. Перед Кельнским судом присяжных. С предислов.
Ф. Энгельса. Пер. с немецкого И. Давидсон, под ред. В. Засулич. Изд.
«Молот». СПБ., 1907, стр. 52.
4. К. Маркс. Перед судом присяжных. Пер. с немецкого Иоэльсон.
Изд. Е. Д. Мягкова. «Колокол». СПБ., 1906, стр. VIII+ 35.
5. К. М а р к с. Речь перед Кельнским судом присяжных. Пер. под
ред. В. Засулич. Изд. «Народная Правда».
6. К. М а р к с. Защитительная речь, произнесенная перед Кельнским
судом присяжных по обвинению в призыве к вооруженному восстанию.
Пер. с немецкого, с пред. Ф. Энгельса. Госуд. Издат. Петрогр., 1919,
стр. 40.
7. — См. Собрания сочинений.
14.	Наемный труд и капитал.
1. Наемный труд и капитал Карла Маркса. Пер. с немецкого.
Издание 1880 г. с двумя приложениями. «Русская социально-револю¬
ционная библиотека», кн. четвертая. Женева, 1883, стр. 54. Вольная
русская типография.
2. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. С введением Фрид¬
риха Энгельса. Пер. с немецкого издания 1891 г. Б. К. Библиотека рус¬
ского пролетария № 44. Женева. Изд. Г. Куклина, 1904, стр. 48.
3. К. Маркс. Наемный труд и капитал. Пер. с немецкого. Изд.
Кн-ва «Молот». Одесса, 1905.
4. К. Маркс. Наемный труд и капитал. II издание. Пер. с немец¬
кого. Изд. Кн-ва «Молот». СПБ., 1905, стр. 30.
5. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. С введением Фрид¬
риха Энгельса. Пер. с немецкого издания 189L г. Б. К. Социал-Демокра¬
тическая Библиотека. Серия II. Выи. II. Женева, 1894. стр. 52.

— 155 —
6. К. М а р к с. Наемный труд и капитал. Пер. с немецкого. Изд.
Е. Д. Мягкова «Колокол». Москва, 1905, стр. 61. Первая библиотека № 12.
7. К. М а р к с. Наемный труд и капитал. Пер. Цветкова. Изд.
Козмана. Одесса, 1905, стр. 32.
8. К. М а р к с. Наемный труд и капитал. Пер. гьиред. Л. Дейча.
Под редакцией Г. В. Плеханова. Изд. Изд-ва «Пролетариат». СПБ., 1906.
9. К. М а р к с. Наемный труд и капитал. С двумя приложениями.
Пер. Л. Дейча, под ред. Г. В. Плеханова. Изд. Изд-ва «Пролетариат».
СПБ., 1906.
10. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Изд. Козмана.
Одесса, 1917, стр. 32.
11. К. Маркс. Наемный труд и капитал. С пред. В. Сережникова.
Изд. «Кооперативный Мир». Москва, 1917, стр. 32.
12. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Изд. Кн.-ва
«Друг Народа». Харьков, 1917, стр. 32.
13. К а р л М а р к с. Наемный труд и капитал. Изд. Петроградского
Совдепа. П., 1918, стр. 24.
14. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Изд. Петроградского
Совдепа. П., 1918, стр. 16.
15. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Издание второе.
Изд. В. Ц. И. К. Москва, 1918.
16. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. 2-е изд. Петрогр.
Изд-ва «Пролетарская Мысль». П., 1918, стр. 23.	^	„
17. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Изд. Союза Коммун
Северной Области. Петрогр., 1919, стр. 27.
18. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Новое изд. под ред.
К. Каутского с введением Фр. Энгельса. Пер. И. Степанова. Изд. «Крас¬
ная Новь». Москва, 1922, стр. 72.	„
19. Карл Маркс. Наемный труд н капитал. Изд. Центр. Ком.
Помощи Голодающим при В. У. Ц. И. К. Харьков, 1922, стр. Зо.
20. Карл Маркс. Наемный труд и капитал. Изд. Гуо. Ком.
Р. К. П. Ярославль, 1922, стр. 16.
15.	Классовая борьба во Франции 1848	1850.
1. К. Маркс. Классовая борьба во Франции от I84h> до 1850 i.
С введением Фр. Энгельса. Пер. с немецкого Ф. К. Изд. Союза 1 у сек их
Социал-Демократов. Женева, 1902, стр. 143.	^
2. К. М а р к с. Борьба классов во Франции; без ооозн. года и места
печати; стр. 103.	*	’	10-л
3. К. Маркс. Классовая борьба во Франции от 1848 до 18о0 г.
С введением Фр. Энгельса. Пер. с немецкого Ф. К. под ред. Б. Кричев-
ского. Изд. «Буревестник». Одесса, 1905, стр. 124.	.о„.
4. К.. Маркс. Классовая борьба во Франции от 1848 до 18э0 г.
С введением Фр. Энгельса. Пер. с немецкого Ф. К. СПБ., 1905, стр. 118.
5. К. Маркс. Классовая борьба во Франции в 1848 —1850 г. Пер. *
с немецк. Г. Таубмапа и Р. Лемберк. Изд. Изд-ва «Молот». СПБ., 1905,
стр. 103.
6. К. Марк с. Классовая борьба во Франции от 1848 до 1850 г.
С введением Фр. Энгельса. Пер. с немецкого Ф. К. Библиотека^. Малых
Ж 59-60. СПБ., 1905, стр. XXIV+ 118.
7. К. Маркс. Классовая борьба во Франции от 1848 до 1850 г.
Пер. с немецк. под ред. Б. Кричевского. С введением Фр. Энгельса. Изд.
IC. М. Алексеевой. Одесса, 1900, стр^ 130.
8. К. Маркс. Классовая борьба во Франции в 1848-—1850 г. Пер.
с немецкого И. Л. Д-иа и II. Я. Б-ка. С введением Фр. Энтельса.

— 156 —
Библиотека «Просвещения», «Ns 18. Изд. Т-ва «Просвещение». СПБ.
1906, стр. 156.
9. К. Маркс. Классовая борьба во Франции (1848—1850). Пер.
с Франц., под ред. В. Шанцера. Кн-ство Е. Д. Мягкова «Колокол». М. 1906.
10.	К.	Мар к с.	Классовая	борьба	во	Франции от	1848 до 1850 г.
С введением Ф. Энгельса. Изд. В. Врублевского. Спб. 1906, стр. 140.
И.	К.	Маркс.	Классовая	борьба	во	Франции в	1848—1850 г.г.
Бесплатное	приложение к журналу «Всемирный Вестник» за 1908. СПБ.
1908, стр. 103.
12.	К.	Маркс.	Классовая	борьба	во	Франции от	1848 до 1850 г;
С введением Ф. Энгельса. Изд. Союза Коммун Северной Области. П.
1919, стр. 131.
13.—См. собрание сочинений.
16.	Восемнадцатое Брюмера Луи Бонапарта 1851.
1. К. М а р к с. 18 Брюмера Луп Бонапарта. С предисловием
Фр. Энгельса, перевод с 3-го нем. издания Б. Кричевского. Социал-
Демократическая Библиотека. Серия П. Вып. I. Женева. 1894, стр. 121.
2. К. Маркс.	18 Брюмера	Луи	Бонапарта.	С предисловием
Фр. Энгельса. Перевод с 3-го нем.	издания Б. Кричевского. Библиотека
русского пролетария Л® 46. Женева. 1905 стр. 123.
3. К. Маркс. 18 Брюмера. С предисловием Фр. Энгельса. Перевод
с нем., под ред. прив.-доц. Н. А. Рожкова. Москва. 1905 (на обложке:
Карл Маркс. 18 Брюмера Лун Бонапарта. Пер. с Франц. под ред. прив.-доц.
Н.	А. Рожкова. Москва. 1906), изд. кн-ства Е. Д. Мягкова «Колокол»,
стр. 126.
4. 18 Брюмера Луи Бонапарта. Материалы к изучению истории
Франции. Изд. изд-ва «Молот». Спб. 1905, стр. 128.
5. К. М а р к с.	18 Брюмера	Луи	Бонапарта.	С предисловием
Фр. Энгельса. Пер.	с	3-го нем. изд. Б.	Кричевского.	Изд. Г. Ф. Льво¬
вича. Спб. 1906, стр. 98.
6. 18 Брюмера Людовика Наполеона, сочинение Карла Маркса.
Перевод с 3-го нем. изд. Р. С. Аснес. Библиотека «Просвещения». Изд.
кн-ства «Просвещение». Спб., стр. 149.
7. К. М а р к с. 18 Брюмера Луи Бонапарта. Пер. с нем., под ред.
Н.	А. Рожкова. Изд. Товарищества Потребительских Обществ Юга России,
Харьков. 1918, стр. 100.
8.—См. Собрания сочинений.
17.	Кельнский процесс коммунистов.
1. К. М а р к с. Кельнский процесс коммунистов. Изд. «Молот». 1905.
2.	К. М а р к с.	Кельнский	процесс	коммунистов.	С	• введением
Ф. Энгельса и документами. Перевод с нем. Изд. изд-ва «Молот». Спб.
1906, стр. 125.
3.	К. Маркс.	Кельнский	процесс	коммунистов.	С	введением
Ф. Энгельса и документами. Пер. с нем. Изд. журнала «Популярно-
Научная Библиотека». Спб. 1907, стр. 125.
4.	К. Маркс.	Кельнский	процесс	коммунистов.	С	введением
Ф. Энгельса и документами. Пер. с нем. Изд. журнала «Всемирный
Вестник». Спб. 1907, стр. 125.
5.	К. Маркс.	Кельнский	процесс	коммунистов.	С	введешюм
Ф. Энгельса и документами. Пер. с нем. Изд. Петрогр. Совета Р. и Кр.
Деп. П. 1919, стр. 119.
6.—См. Собрания сочинений.

— 157 —
18.	Статьи в Нью-Иорксной Трибуне.
1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Неизданные статьи (1852, 1853,
1854 г.г.). Сб. «Война и Революция», выпуск I. Библиотека «Наша Мысль».
Харьков. Кооперат. пзд-во «Наша Мысль». 1919, стр. VIII+27+91.
Содержание: Предисловие. Энгельс. «Война Франции против Свя¬
щенного Союза», К. Маркс. «Турецкий вопрос», «Турция н Россия»,
«Традиционная политика России; Ф. Энгельс. «Русская победа»,
«Положение Франции и Англии»; К. Маркс. «Европейская война»,
«Эволюция дунайских княжеств», «Война. Дебаты в Парламенте»,
«Австрия и Валахия», «Театр военных действий», «Русская йота и немец¬
кие державы», «Сербия и Австрия», «Турция и Австрия». «Военные
дебаты в Палате Общин», «Затяжная война». (Статьи, печатавшиеся
в 1853—1854 г.г. в «New-York Tribüne».)
2. К. Маркс и Ф. Энгельс. Неизданные статьи (.1853, 18о4,
1855 г.г.). Сб. «Война и Революция», выпуск второй. Библиотека «Наша
Мысль». Харьков. Коопер. изд-во «Наша Мысль». 1919, стр. 108.
Содержание: К. Мар.кс. I. «Что делать с Европейской Турцией.»,
«Стачечное движение и Манчестерцы», «Кобден и Россия», «Русская
дипломатия, Черногория», «Документы о разделе Турции», «1айиая
дипломатическая переписка», «Объявление войны», «Мусульмане и хри¬
стиане», II. «Крымская экспедиция». Ф. Энгельс. «Нападениена Сева¬
стополь», «Военные силы России», «Осада Севастополя»; К. Маркс.
«Итоги предыдущего»; Ф. Энгельс. «Последние события в Ьрыму»,
К. Маркс. «К истории французского союза»; Ф. Энгельс. «О поло¬
жении в Крыму», «Ближайшие перспективы в Англии и Франции».
(Статьи, печатавшиеся в	1853-1855	гг.	, в	газетах	«Now-York	Tribüne»
и «Neue Oder Zeitung».)	r.
3. Карл Маркс. Из биографии лорда Пальмерстона. Пер. с аг -.
Изд. E. М. Алексеевой. Одесса, 1905 *)•
19.	К нритине политической экономии. 18Б9.
1. К. Маркс. Критика некоторых положений политической эко¬
номии. (Zur Kritik der Politischen Oekonomie. Berlin, 18S3). Ilep. с н - •
П. П. Румянцева, под ред.	А.	А.	Мануйлова.	Москва.	1896.	Изд.	В.
Бруевича, стр. XII+163.	^	л
2. К. Маркс. Критика некоторых положений политической эь -
номип (Zur Kritik der Politischen Oekonomie). Г1ер. с исм. II. II. 1 умянцев^а,
под ред. А. А. Мануйлова. 2-е изд. без перемен. Москва, 1896. пзд.
В.	Бонч-Бруевича, стр. ХИ+160.
3. К. Маркс. Критика некоторых положений политическом эко¬
номии. Пер. с нем., под ред. А. А. Мануйлова. Изд. В. Ьонч-Ьруевича.
Москва 1900
4. К. Маркс. К критике политической экономии. Пер. с нем.
П. П. Румянцева. Изд. «Шиповник». Спб. 1901, стр. Х^ 1+190.
5. К. Мар к с. К критике политической экономии. Пер. с нем. Изд.
кн-ва «Сотрудничество». Петроград, 1918, стр. XV+188.
0.	К. Маркс. Введение к критике политической экономии. Пер.
с нем. в сборн. «Основные проблемы политической экономии», под ред.
Ш. Дволайцкого и И. Рубина. Гос. Издат. Москва, 1922.
*) Статьи К. Маркса о Пальмерстоне печатались сперва в «New-York
Tribüne» (конец 1853 г.), а затем изданы отдельными памфлетами. (Ряза¬
нов. Англо-русские отношения в оценке К. Маркса. П. 1918, стр. Id).

— 158 —
7. К. М а р к с и его «Введение к критике политической экономии» —
объяснит, статья и перевод Э. Э. Эссена. «Записки Научного Общества
Марксистов» П. 1922, Л° 2.
8. К. М а р к с. К критике политической экономии, 3-е изд., допол¬
ненное статьей К. Маркса. «Введение к критике политической экономии».
Приложение: С. Оранский. К вопросу о методе политической экономии
К. Маркса. Изд. Коммунистического Университета им. Зиновьева. П.,
1922, стр. 160.	,
9. К. М а р к с. К критике	политической	экономии.	4-е изд., допол¬
ненное статьей К. Маркса «Введение к критике политической экономии».
Приложение: С. Оранский. К вопросу о методе политической экономии
К. Маркса. Изд. «Московский Рабочий». Москва, 1922, стр. VIII+196.
К. М а р к с. 1) Грей как предшественник Прудона (пзвлеч. из «К кри¬
тике политической экономил»);	2) О свободе	торговли;	3) Теория еди¬
ницы денежной меры (из «Zur	Kritik»). Перев. с нем., под ред. М. М.
Филиппова. Альманах «Знание — Польза» № 2. Изд. нзд-ва «Пролетариат».
СПБ. 1905, стр. 47.
К. Маркс. Грей, как предшественник Прудона. Изд. «Пролетариат»..
СПБ. 1906 1).
20.	Манифест Международного Общества Рабочих 1864.
1. Первый МанпФест Международного Товарищества рабочих 1864 г.
Изд. Г. Куклпна. Женева. 1903, стр. 14. Библиотека Русского Пролетария
>е 15.
2. К. М а р к с. Первый Манифест Международного Товарищества,
рабочих 1864 г. Изд. пзд-ва «Пролетариат». П. Без обозн. года печати,,
стр. 15 2).
3. К. М а р к с. Первый Манифест Международного Товарищества
рабочих. Изд. пзд-ва «Мысль». М. 1917, стр. 15.
21.	Заработная плата, цена и прибыль. 1865.
1. К. Маркс. Заработная плата, цена и прибыль. Жури. «Научное
Обозрение» Лз 12 за 1898 г.
2. К. М а р к с. Заработная плата, цена и прибыль. Журн. «Жизнь»
за 1898 г.
3. К. М а р к с. Заработная плата, цена и прибыль.	«Всеобщая
библиотека». Изд Г. Ф. Львовича. СПБ. 1905, стр. 91.
4. К. М а р к с. Заработная плата, цена и прибыль. Изд. 2-е Г. Ф.
Львовича. СПБ. 1906, стр. 64.
5. К. Маркс Цена, прибыль и заработная плата. Изд. Ки-ства
«Молот». 1906, стр. 64.
6. Карл Маркс. Заработная плата, цена и прибыль. СПБ. 1899,
стр. 54.
7. К а р л М а р к с. Заработная плата, цена и прибыль. Перев. с нем.
Изд. изд-ва «Пролетарская Мысль». П. 1918, стр. 48.
8. К. Маркс. Заработная плата, цена и прибыль. Изд.	В.	Ц.	И.	К.
Москва. 1918, стр. 52.
*) «Дела и Дни» 1920, кн. I, стр. 331.
2) В жури. «Додай Дни» указаны дна издания изд. «Пролетариат» иод
ошибочным повидимому заглавием «Первый Министр Международного
Товарищества рабочих». Мы нашли лишь одно изд. Манифеста в изд.
«Пролетариат».

— 159 —
9.	К а р л М ар к с. Заработная плата, цена н прибыль. Перев. с нем.
Изд. Петрогр. Совета Раб. и Кр. Деп. П. 1918, стр. 46.
10.	К. Маркс. Заработная плата, цена и прибыль. Доклад, прочи¬
танный на заседании Генерального Совета Интернационала. Гос. Издат.
Московск. Отделение. Январь 1922, cip. 39.
22.	Гражданская война во Франции. 1870—1871.
1. К. Маркс. Гражданская война во Франции (1870—1871). Пер.
с нем. 1871, стр. 50.
2. К. Маркс. Гражданская война во Франции (1870—1871), изд. 2-е,
с пред. Фр. Энгельса к 3-му нем. изд. Изд. Кружка русских социалистов.
Женева. 1893, стр. XVI+58.
3. К. М а р к с. Гражданская война во Франции (1870—1871), пер.
с нем. с пред. Фр. Энгельса. Библиотека Русского Пролетария № 27.
Женева. 1903. Изд. Г. Куклина, стр. 72.
4. Карл Маркс. Гражданская война во Франции (1870—1871).
Собрание лучших русских произведений, часть XXV. Изд. Гуго Штей-
ница. Берлин 1903, стр. 112.
5. К. Маркс. Гражданская война во Франции (1870—1871). С преди¬
словием Фр. Энгельса. Перев. с нем. Одесса. Изд. ки-ства «Буревестник».
1905, стр. 52.
6. К. Маркс. Гражданская война во Франции (1870—1871). С пред.
Фр. Энгельса. Изд. М. Козмана. Одесса, 1905, стр. 59.
7. К. Маркс. Гражданская война во Франции (1870—1871). Спред.
Фр. Энгельса. Перев. с нем., под ред. Н. Ленина. 2-е изд. кн-ства «Буре¬
вестник». Одесса, 1905, стр. 70.
8. К. Маркс. Общественное движение во Франции (1870—1871)
Изд. «Донская Речь» Н. Парамонова. Ростов-на-Дону. 1905, стр. 63.
9. К. М а р к с. Парижская Коммуна. Перев. Л. Семенюты, преднел.
II.	Троцкого. Изд. «Молот». СПБ. 1906, стр. XXI+87.
10. К ар л Маркс. Парижская Коммуна. Бесплатное приложение
к журналу «Всемирный Вестник», 1908, А» 10.
11. К. М ар к с. Гражданская войиа во Франции (1870—1871). С пред.
Фр. Энгельса, пер. с нем., под ред. Н. Ленина. Изд. изд-ва «Прибой».
П. 1917, стр. 59.
12. К. Маркс. Гражданская война по Франции (1870—1871). С пред.
Фр. Энгельса Пер. с нем. под ред. Н. Ленина. Изд. В. Ц. И. К.
Москва, 1918 (на обложке: 1919), стр. 63.
13. К. Марк с. Гражданская война во Франции (1870—1871). С пред.
Фр. Энгельса. Пер. с нем., под ред. Н. Ленина. Пзд Газеты «Известия
Пензенского Совета». Пенза, 1918, стр. 68.
14. К. Маркс. Гражданская война во Франции (i870—1871). С пред.
Фр. Энгельса. Пер. с нем., под ред. Н. Ленина. Изд. Отдела печати Мос¬
ковского Сов. Раб. и Кр. Деи. Москва, 1919, стр. 72.
15.—См. Собрания сочннепнй.
23.	Капитал, том I. 1867.
1. К п р л Мар к с. Капитал. Критика политической экономил. Пер.
с нем. Том I. Книга I. Под. Полякова. СПБ. 1872, стр. XIII+678.
2. К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Второе
издание, поправленное и дополненное по 4-му немецкому изданию. Том I,
книга I. Процесс производства капитала. СПБ. 1898, стр. XXIX+676.
3. К. Маркс, Капитал. Критика политической экономии. Том I.
книга I. Процесс производства капитала. Третье изд. СПБ. 1898.

— 160 —
4. K. M а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Процесс
производства капитала. С приложением портрета ^автора. Полный пере¬
вод с немецкого под ред. д-ра математики В. Любимова. Изд. Аскарха-
нова. СПБ. 1898, стр. VII+862.
5. К. М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Том I,
книга I. Пер. с 4-го нем. изд., проверенного Фр. Энгельсом, под ред.
П, Струве. Изд. О. Н. Поповой. СПБ. 1«99, стр. XXXIV+673+IV.
6. К. М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Том I,
книга I. Пер. с 4-го нем. пзд. проверенного Ф. Энгельсом, под ред,
П. Струве. Изд. 2-е О. Н. Поповой. СПБ. 1906, стр. ХХХЦ+576+IV.
7. К. М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Т. I,
кн. I. Пер. с 4-го нем. изд., проверенного Фр. Энгельсом, под ред.
П. Струве. Изд. 3-е О. Н. Поповой. СПБ. 1907, стр. XXXII+576+IV.
8. К. М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Т. I,
кн. I. Пер. с 5-го подготовленного Фр. Энгельсом изд. под ред. В. База¬
рова и И. Степанова, общая ред. А. Богданова. Приложения:	1)	письмо
Фр. Энгельса об изучении II п Ш томов, 2) указатель авторов и работ,
цитированных в I — III тт.,	3) указатель страниц. Изд. Московского
Кн-ства. Москва, 1909, стр. XLVIII+755.
9. К а р л М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Т. I,
кн. I. Процесс производства капитала. Пер. с нем., под ред. П. Струве.
Пзд. Кн-ство «Regina» (на обложке:	книг-ство	«Сотрудничество»).
П. 1918, стр. XXIV+576+IV.
10. К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Т. I,
кн. I. Процесс производства капитала. Популярное изд., под ред. Карла
Каутского. Пер. под ред. В. Базарова и И. Степанова, переработанный
И, Степановым. Гос. Издат. Москва, 1920, стр. LIV+799. (Собрание сочи¬
нений, т. IV.)
К. Маркс и Ф. Энгельс. Детский труд. Сборник с пояснением
по «Капиталу» т. I и «Положению рабочего класса в Англин» иод ред.
Левита, с портретами Маркса и Энгельса. Изд. Ц. K. К. С. М. У., Харьков,
1922, стр. IX+145.
Капитал, том второй.
1. К. М ар к с. Капитал. Критика политической экономии. Издано
под ред. Фр. Энгельса. Т. И,- кн. II. Процесс обращения капитала. Пер.
с нем. СПБ. 1885, стр. XXI+403.
2. К а р л М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. 1. И,
кн. II. Полный пер. под ред. В. Любимова. Изд. И. С. Аскарханова.
СПБ. 1898.
3. К а р л М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. 1.11,
кн. П. Процесс обращения капитала. Полный пер. с 3-го подготовленного
Ф. Энгельсом нем. изд., под ред. В. Базарова и И. Степанова; общая
ред. А. Богданова. Изд. Московского кн-ства. Москва, 1907, стр. XXIX+
+494.
4. К ар л М ар к с. Капитал. Критика политической экономии. Т. II,
кн. И. Процесс обращения капитала. Полный пер. с 3-го подготовлен¬
ного Фр. Энгельсом, нем. изд., под ред. В. Базарова и И. Степанова. Вто¬
рое изд., пересмотренное И. Степановым. Кн-ство «Коммунист». Москва,
1918, стр. XXIX+515.
Капитал, том третий.
1.	Капитал. Критика политической экономии. Сочинение К. Маркса,
изд. под ред. Фр. Энгельса, т. III, кн. III. Процесс капиталистического
производства, взятый в целом. СПБ. 1896, стр. XLVI+739.

— 161 —
2. Карл Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Т. ПГ.
ч.	I, кн. III. Процесс капиталистического производства, взятый в цехом.
Главы I—XXVIII. Полный пер. с 2-го подготовленного Фр. Энгельсом нем.
изд., под ред. В. Базарова и И. Степанова. Общая ред. А. Богданова.
Изд. «Московского Кн-ства». Москва, 1907, стр. ХХХ+436.
3. К а р л М а р к с. Капитал. Критика политической экономии. Т. Ш.
ч.	II, кн. III. Процесс капиталистического производства, взятый в целом.
Главы XXIX—UI. Полный пер. с 2-го подготовленного Фр. Энгельсом
нем. изд., под ред. В. Базарова и И. Степанова; общая ред. А. Богданова.
Изд. «Московского Кн-ства». Москва, 1908, стр. VI-f-415.
4.	К.	Мар к с.	Капитал.	Критика политической	экономии.	7. III,
ч.	I, кн. III. Процесс' капиталистического производства, взятый в целом.
Главы I—XXVIII. Полный перевод со 2-го подготовленного Фр. Энгельсом
нем. изд., под ред. В. Базарова я И. Степанова. 2-е изд., пересмотренное
И. Степановым. Госуд. Издат. Москва, 1922, стр. XXX-f-447. (Собрание
сочинений, т. VI.)
5.	К.	Маркс.	Капитал.	Критика политической	экономии.	1. 1JI,
ч.	I, кн. III. Процесс капиталистического производства, взятый в целом.
Главы I—XXVIII. Изд., подготовленное Фр. Энгельсом. Пер. п°Д РС‘Д*
В.	Базарова и И. Степанова, пересмотренный И. Степановым. (Институт
им. К. Маркса и Фр. Энгельса, общ. ред. Д. Рязанова и И. Степанова.)
Гое. Изд. Москва, 1923, стр. 447.	1гг
6.	К.	Маркс.	Капитал.	Критика политической	экономии.	I. ш,
ч.	И, кн. Ш. Процесс капиталистического производства, взятый в целом.
Главы XXIX—LII. Изд., подготовленное Фр. Энгельсом. Пер. под ред.
В.	Базарова и И. Степанова, пересмотренный И. Степановым. (Инстит) т
им. К. Маркса и Фр. Энгельса, общ. ред. Д. Рязанова и И. Степанова.)
Гос. Изд. Москва. 1923, стр. 424.
24.	Критика Готской программы. 1875.
1. К. Маркс.	Критика	Готской	программы, пер.	Н. Алексеева.
Изд. «Эпоха». СПБ.	1906, стр.	32.	_
2. К. Маркс.	Критика Готской	программы. С	предисловием
Фр. Энгельса. Пер. с нем., под ред. В. Засулич. Изд. «Новое Книгоизда¬
тельство». СПБ. 1906, стр. 32.
3. Карл Маркс. Критика Готской программы. С предисловием
Фр. Энгельса. Пер. с нем. Изд. Птгр. Сов. Раб. и Кр. Деи. Птгр. 1.319,
стр. 39.
4.	Карл Маркс. Замечания на программу Германской Рабочей
партии (Критика	Готской	программы). С вступительной статьей
К. Корша. Пер. с нем. Н. А. Алексеева. Гос. Изд. Москва, 1923, стр. 97.
25.	Теории прибавочной ценности.
1. Теории прибавочной стоимости. Из неизданной рукописи «К кри¬
тике политической экономии» К. Маркса. Выпуск первый: Зачатки теории
прибавочной стоимости до Адама Смита включительно. Пер. с изд.
К. Каутского П. Стрельского, под ред. и с предисловием Г. Плеханова.
Изд. жури. «Обновление». СПБ. 1906, стр. Х-+-335.
2. Теории прибавочной ценности. По оставшейся рукописи «К кри¬
тике политической экономии» К. Маркса. Издано Карлом Каутским.Т. И.
Давид Рикардо. Ч. I. Пер. с нем. П. Л. Тучанского, под ред. М. В. Бер¬
нацкого. С приложением отзыва Розы Люксембург Иэд Е П Горской
Киев, 1907, стр. 252.	'	1
Записки научн. ова марксистов, № 6 (2)„	11

— 162 —
3. Карл Марко. Теории прибавочной стоимости. Ыз посмертной
рукописи «К критике политической экономии», под. К. Каутским. Т. II.
Давид Рикардо. Первая часть. Выи. I. С двумя предисловиями К. Каут¬
ского. Со второго нем. изд. 1910, пер. Виктор Серожинков. Книгоизда¬
тельство Л'ропа». Москва, 1918, стр. XIII+112.
4. Теории прибавочной ценности. Из неизданной рукописи «К кри¬
тике политической экономии» К. Маркса. Выи. порвый: Зачатки теории
прибавочной ценности до Адама Смита включительно. 2-е издание испра¬
вленного перевода П. Стродьского, вышедшого под ред. и с предисловием
Г. Плеханова. Изд. Коммунист. Университета им. Зиновьева. П. 1922,
стр. 280.
5. Теории прибавочной ценности. Из нопздаиной рукописи «К критике
политической экономит4 К. Маркса. Вып. второй: Давид Рикардо. 2-о изд.
исправленного перевода П. Тучанского, вышедшего под ред. М. В. Бернац¬
кого.^ Изд. Коммунист. Университета им. Зиновьева. П. 1923, стр. 246.
6. К. Марк с. Накопление капитала и кризисы. Из «Theorien über
den Mehrwert». Пер. с приложением указателя литературы вопроса
C.	II. Бессонова. Изд. «Московский Рабочий». Москва, 1923, стр. 87.
26.	Кэри и Бастиа.
1.	Карл Марке. 1. Кэри и Бастиа. Пер. с нем. А. Фшша-Енотаов-
ского. Н. Маркс об искусстве. Очерк А. Финна-Енотасвского. Библио¬
тека М. Малых X» 50. СПБ. 1905, стр. 31 J).
27. Лассальянцы и профессиональная борьба.
1. К. Маркс. Письмо к Швейцеру о лассальяиизмо п профессио¬
нальной борьбе. С примечаниями и предисловием Эд. Бернштейна. Изд.
А. Г. СПБ. 1905, стр. 15.
2. К. Маркс. «Лассальянизм и профессиональная борьба». Письма
к Швейцеру. Пзд. «Молот». СПБ. 1906.
28. Либералы у власти.
1. Карл Маркс. Либералы у власти. Пер. А. Р., под ред. А. Луна¬
чарского. «Дешевая Библиотека Знания» № 272. Изд. «Знание». СПБ. 1906,
стр. 48.
2. К а р л М а р к с. .Либералы у власти. Пер. с нем. А. Р., под ред. и е
предисловием А. Луначарского. Изд. Врубловского. СПБ. 1906, стр. 40.
3. К а р л М а р к с. Либералы у власти. Пер. с нем. Г. 3., под ред.
и с предисловием А. Луначарского. Изд. Птгр. Сов. Раб. н Кр. Деп.
Птгр., 1918, стр. 39.
4. К. Маркс. Либералы у власти. Пер. с нем. Г. 3. под рец.
и с предисловием А. Луначарского. Изд. 2-о Союза Коммун Северной
Области. П. 1919, стр. 37.
29.	0 свободе печати.
1.	К а р л М ар к с. О свободе печати. Пер. с нем. Б. А. Кревор, под
ред. Кроля. Изд. «К свету». СПБ. 1906, стр. 63.
1) Журнал «Дела и Дни» указывает на второе издание той жо бро¬
шюры в 1906 году, что, однако, проф. А. Ю. Фшш-Енотасвский отри¬
цается.

— 163 —
30.	Литературное наследство.
1. К. Маркс и Фр. Энгельс. Литературное наследство,
изданное Фр. Дериигом. Перевод с немецкого Е. А. Гурвпч и М. Г. Лупца,
том I, изд. Товарищества «Мир». Москва, 1907, стр IV+434.
2. Из Литературного Наследия К. Маркса, Фр. Энгельса и Ф. Лассаля,
издано Фр. Мерингом.
Собрание сочинений К. Маркса и Фр. Энгельса 1841 —1850 гг.
Том I (Март 1841 — Март 1844). Полный перевод с немецкого И. Г.
Гройсмапа, под редакцией Л. И. Аксельрод (Ортодокс), Д. Кольцова
н Д. Рязанова. С предисловием к русскому изданию Фр. Меринга. Изд.
Книгоиздательства «Освобожденный Труд». Одесса, 1908, стр. 050.
Содсрэюание: Отличие натурфилософии Демокрита от натурфилософии
Эпикура. — Из анекдотов новейшей немецкой философии и публи¬
цистики. — Статьи из «Рейнской Газеты». — Статьи из «Немецко-Фран-
цузскнх Ежегодников».
3. Из Литературного Наследия К. Маркса, Фр. Энгельса и Ф. Лас¬
саля, издано Фр.. Мерингом. Том II. Собрание сочинений К. Маркса
п Фр. Энгельса от июля 1844 г. до ноября 1847 г. Полный норевод
с немецкого под редакцией Л. И. Аксельрод (Ортодокс), В. И. Засулич,
Д. Кольцова и Л. Мартова. С предисловием к русскому изданию
Фр. Меринга. Изд. Книгоиздательства «Освобожденный Труд». Одесса,
1908, стр. VII+ 511,
Содержание: Из Парижского «Vorwärts а». — Святое Семейство или
Критика, критической критики. — Из журналов немецкого социализма.
31.	Собрания сочинений.
1. К. Маркс. Собранио исторических работ. I. Борьба классов
во Франции. II. 18-е Брюмера Лун Бонапарта. 1П. Революция и контр¬
революция в Германии. Приложения: I. Фр. Энгельс. Введение к «Борьбе
классов во Франции». II. К. Каутский. Предисловие к «Революции
и контр-революцпн в Германии». Полный перев. с нем., под ред. и с приме¬
чаниями В. Базарова и И. Степанова. С портретом Маркса. Изд. Скир-
мунт. 1906, стр. 456.
2. К. М а р к с. Мысли и взгляды о жпзни XX века. Перспективы
прошлого, настоящего и будущего. Полный перев. с нем., иод ред.
и с примечаниями В. Базарова и И. Степанова. Приложение: Введение
Фр. Энгельса к «Борьбе классов во Франции». С портретом Маркса.
СПБ. 1912, стр. 456.	„ 10 г
Содержание: I. Борьба классов во Франции; И. 18-е Брюмера Луи
Бонапарта: 1П. Революция и контрреволюция к Германии.
3 К. М а р к с н Ф. Э н г е л ь с. Собрание сочинений.
Т. III. Москва. Гос. Изд. 1921, стр. IV+519. Содержание: Преди¬
словие А. Бебеля. — Введение Ф. Энгельса. —К. Маркс. Борьба классов
зо Франции. — К. Маркс. 18-е Брюмера Лун Бонапарта. — Ф. Энгельс.
Роводюцля и контр-рсволюция в Германии,—К. Маркс. Пород судом при¬
сяжных в Кельне. —К. Маркс. Разоблачения о Кельнском процессе ком¬
мунистов.—Добавления к Лейпцигскому изданию 1875 года.—Приложение
л цюрихскому изданию 1885года.—Примечания.—Дополнения к русскому
изданию.
Том IV. Москва, Гос. Над. 1920, стр. LIV+799. Содержание:
К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии, т. I, кн. 1. Процесс
производства капитала. Популярное изд., под ред. Карла Каутского. Пер.
□од ред. В. Базарова и II. «Степанова, переработанный,II. Степановым.
11*

— 164 —
Том V. Москва. Изд. «Коммунист». 1919, стр. XXlX-f-515. Содер¬
жание: К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Т. II.
кн. П. Процесс обращения капитала. Полный пер. с З-го подготовлен¬
ного Фр. Энгельсом нем. изд., под ред. В. Базарова и II. Степанова. Изд.
2-е, пересмотр. И. Степановым.
Том VI. Москва. Гос. Изд. 1922, стр. 447. Содержание: К. Маркс.
Капитал. Критика политической экономии. Т. III, ч. I, кн. III. Процесс
капиталистического производства, взятый в целом. Главы I — XXVIII.
Полный перевод со 2-го, подготовленного Ф. Энгельсом, нем. изд. под
ред. В. Базарова п И. Степанова. 2-е изд., пересмотренное И. Степа¬
новым.
32.	Письма.
I.	Письмо К. Маркса к П. В. Анненкову, Брюссель, 28 декабря 1846 г.
Приводится в «Адоратский. Программа по основным вопросам
марксизма». Изд. 2-е доп., стр. 27—37.
Печатается всегда как предисловие к «Нищете философии». (См.).
II.	1.	Письма	К.	Маркса к	члену Интернационала Л.	Кугельману.
С пред.	К.	Каутского.	Пер. с нем. А.	Гойхбарга.	«Библиотека
научного социализма». СПБ. 1907, стр. 104.
2.	Маркс	Ппсьма к Л.	Кугельману. С	пред. ред.	«Neue Zeit».
Пер. с нем. М. Ильиной, под ред. и с пред. Н. Ленина. Кн-во
«Новая Дума». СПБ. 1908, стр. XI-f-96.
3. К. Маркс. Письма к Кугельману с пред. ред. «Neue Zeit». С нем.
пер. М. Ильиной, под ред. и с предисл. Н. Ленина. Гос. Изд. П.,
1920, стр. XII+125.
Ш. 1.	К. Маркс.	Письма к	Николаю — ону.	Помещены	в журнале
«Минувшие Годы», январь-февраль 1908.
2. Письма К. Маркса п Фр. Энгельса к Николаю — ону с при-
лож. некот. мест из их писем к другим лицам. Пер. Г. Лопатина.
СПБ. 1908, стр. 117
3. Письмо К. Маркса к Николаю — ону. Пео. Г. Лопатина. СПБ.
1908.
IV. 1. Письма Беккера, И. Д и т ц г е н а, Ф. Э н г е л ь с а, К. М а р к с а
и др. к Ф. А. Зорге и др. Пер. с нем. Политикуса. С письмами
и биографией Ф. Зорге Евгения Дитцгена. С пред. II. Летгна. Изд.
П. Дауге. СПБ; 1907, стр. XXVI-i-485-fll.
2.	К. М а р к с и Фр. Энгельс. Письма к Зорге и другим. Пер.
Котляра (Манила). Ред. П. Аксельрода. Изд. «Обществ. Польза».
СПБ. 1908.
V. «Новые письма Маркса и Энгельса» (сообщил К. Августов¬
ский) журнал «Современный Мир», 1907, kii. II, стр. 8.
VI. 1. К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь'с в их переписке 1844—1883. Автори¬
зованный пер. с введ. и примеч. Д. Рязанова. СПБ. 1914 (прило¬
жение к журналу «Современный Мир» 1914, напечатано 4 листа).
2.	К. М ар к с и Ф. Энгельс. Письма. Теория и политика в переписке
Маркса и Энгельса. Пер., статья и примеч. В. В. Адоратского
Изд-во «Моск. Рабочий». М. 1922 (на обложке 1923), стр. LXII-}-327
33. Революция и контр-революцня в Германии (50 г.г.).
(Работа, раньше приписывавшаяся К. М арке у, но, как теперь уста¬
новлено [см. об этом изд. «Рев. п контр-рев.» «Красной Нови», 1922, под
ред. И. Степанова], принадлежащая перу Фр. Энгельса. Приводится
в библиографии во избежание могущих возникнуть недоразумений, так
как до сих пор автором во всех изданиях указывался К, Маркс.)

— 165 —
1. К. Маркс. Революция и контр-революция в Германии (мер.
г англ.), без обозн. места печати, 1906, стр. 87.
2. К. М а_р к с. Исторические очерки 1. Очерки из истории Гер¬
мании 1848—эО г.г. Перев. с нем. Изд. E. М. Алексеевой. Одесса, 1905.
стр. 108.
3. К. Маркс. Революция и контр-револоция в Германии. I вып.
1899.
4. К. М а р к с. Революция п контр-революция в Германии. О пред.
К. Каутского. Изд-во «Молот». СПБ. 1906, стр. 104.
5.	К.	Маркс.	Революция и контр-револоция в	Германии. С	пред.
Э.	Маркс	- Эвелинг.	Пер. с англ. И. А. Алексеева.	Изд. 2-е, иеггравл.
н дополнен. Изд. «Новый Мпр». СПБ. 1906, стр. 141.
6.	К.	Маркс.	Революция и контр-революцпя	в Германии.	Пер.
с англ. Изд. Врублевского. СПБ. 1906, стр. 102.
7. К. Маркс. Революция и контр-революция в Германии. С пред.
К. Каутского. Пер. Н. Б-ка. Библиотека т-ва «Общественная Польза».
Серия II. № 18, СПБ. 1906, стр. 188.
8.	К.	Маркс.	Революция и контр-революция	в Германии.	Пер.
с англ. Изд. Кн-ва «Сотрудничество». П. 1918, стр. 97.
9. К. Маркс. Революция и контр-революция в Гормании. С пред.
К. Каутского. Изд-во В. Д. И. К. Москва. 1919, стр. 120.
10. К. Маркс. Револоция п контр-революция в Гермапии. С пред.
К. Каутского. Изд. Петр. Сов. Раб. и Кр. Дсп. 1919 (на обложке Гос.
Изд. 1920). Петр., стр. 128.
11. К. Маркс. Исторические очерки. I. Очерки из истории Гер¬
мании 1848—50 г.г. (на обложке: Германия 1848—50 г.г.). Пер. с нем.
Изд. E. М. Алексеевой. Одесса, 1905, сгр. 108.
(Между № 2 и А» 11 разница в обложке и цензуре; в As 2—28/ VI, 1905;
As 11—30 июня 1905.)
12. Фр. Энгельс. Революция н контр-революция в Германии.
Пер. и предисл. II. Степапова. Изд. «Главполитпросвета» «Красная Новь».
Москва, 1922, стр. XXIV-f-108.

— 166 —
— 167 —
Таблица 1. Распреде ление изданий по годам.
') Печатается как предисловие к «Нищете философии» (см.)

— 168 —
Таблица 2. Распределение изданий по годам и месту изданий.
Годы.
M
e с
TO II 3 ;
T Л
H II
Я.
1—1
Н
Женева.
Петро¬
град.
Москва.
Киев.
♦
1
i Одесса.
)
•
X US
i
Пенза, j
!
Ь—4
о
fcH
o
2L| ^
j Ä
1 «
' PS
1
1
p (tu
cS 2
В
d
»—1
*=3
А
а
EH
• §
O
Я О
i
Неизв. ;
i
1811 .
_ |
1
1
!
j
1
! i
1872 .
1
l
1882 .

i i
I
i
1883 .

i
1884 .
i
1885 .

i
l
[
1886 .
	1
i
i
1
1
1887 .

i
1
i ;
i
1888 .
1
1
i
1889 .
1
— 1
1
1890 .
1
1
1
i
1
1891 .
! 1
1892 .
1
—
—
1893 .

1 ;
1
l
—
—
1894 .
■ 1
2

_____
-

’ 1


j

—
—
—
1895 .
1
1
i
1896 .
	 1
	 i
l
2
i
i
i
1 !
1897 .
_ 1
i
—
1898 .

	!
6

l

	 1


—
—
—
—

1899 .
'
2
i
1
1900 .

l ;
j
— i
1 !
1
1901 .
j
I
1
1902 .
l
1
1
1
—
1903 .
1 !
з ,
1
i
1904 .
l
l
! - |
1
1905 .
	 1
2 i
15
3
l
20

	 j
1
i
—
1
. i
I 1

1906 .
	 i
1
40
4
—
1



1
—
	 1
i
! -
2
1907 .
j
—
9
7
l
|
1908 .
i
t
1
—
5


i _____
—
i
—
1909 .
!
1910 .
1911 .

|
1 1
—
—
i —

	 ,
|

—
— 1
i
—
1912 .
_
3
—
—
i
i
—
	 i
1

—
—
—
—
1913 .

j
i;
—
—
2




—
—
—
—
1914 .
1915 .
i
1916 .
i
i
1917 .

—
e
8
—
1
1


1
—
—
—
—
1918 .
—

i6
6
—

1
1

—
—
—
—
—
1919 .


12
2
_
_
3
i
i

—
—
—
—
—
1920 .


2
2
—


1
1 -


i
—
—
—
1921 .


—
6
i




_
_
—
—
1922 .


4
8
—
j —
3



— .
—
i
.—
1923 .
—

i i
6
1
1
...
1
—


—-
...
—.
Н еизв.
1
i
i
—
2
Итого .
1 1
I 16
|l33
1 56
! а
| 29
1 8 1
il
11
- 1
11
11
11
8

— 169 —
Таблица 3. Издания «Коммунистического манифеста».
Место
и зд а II и я.
Г оды.
•Г
•—*
О
ич
fV
*
о
В4**
Ь й
ч-\ л
и
3
о
2
сз
V
V
о
<
о
1 ^
Я
I ^
!
• 1
Я Д 1 эД
Р-< Д Д
23
гэ
Я
о
>т*
! б
J-»
С
s .
1 1882
L
* 1
Г
1 _ (
j
1
1
| 1900
1
1
1
■
—
1
1
1903
1
	 |
—
— 1
—
—
— '
1
' 1901
—
—
—
—
—
—
I —
1
■t,
1905
1 ;
2
1
1
О
1
—
—
—
9
1906
i
3
-—
—
1
—
—
—
3
1917

5 |
6 1
—
—
—
—
—
11 !
1918

о!
I
1 ,
—
1
1
—
1
1
—
8
1919

з
—
i
—
: 1 j
—
1
| 1920
— :
_ j
	 1
—
— 1
1
— 1
—
1
! 1922
—
— 1
1 !
—
— .
—
— 1
—
1
1923
— |
21
—
— 1
—
1 —
—
2 I
Итого .....
-t :
1
1«1
11
о
1 1
I
1 |
1
!
i '
1
43:

КРАТКИЙ ОБЗОР
русской литературы по политической экономии за 1923 год.
1923 год. не в прпмер своим блткашшгм предшественником, при¬
нес нам относительно значительное количество работ по теоретической
политической экономии, при чем почти исключительно марксистского
направления. Начинает—пока еще весьма и весьма медленно—заполняться
тот пробел, который несомненно существует в отношении литературы —
особенно марксистской—по политической экономил иа русском языке,
ибо—странно сказать, но эго так—проблемы теоретической экономии до
сих пор не получили той разработки, которой они по справедливости
заслуживают.
Начавшееся оживление в области марксистской научной мысли, раз¬
нообразие и зачастую оригинальность работ лучше всего свидетельствуют,
что развитие научной мыелп не остановится вследствие отмирания бур¬
жуазной науки и в то же время не будет пттп по заранее предуказанному
шаблону, что было бы. конечно, прекращением этого развития.
1. Важнейшие вопросы пропедевтики политической экономии—
вопросы об ее объекте и методе—трактуются в книге проф. С. И. Солнг^ева:
«Введение в политическую экономию» (изд. «Мысль»,
Петр., 1923 г., стр. 168).
Откладывая подробный разбор книги на будущее, мы заметим только,
что проф. Солнцев внес значительный вклад в русскую марксистскую
дитературу по политической экономии уже одним тем, что выдвинул
проблемы, до спх пор не получившие должной разработки: до сего вре¬
мени у нас не было специальных работ—кроме нескольких незначитель¬
ных статей, посвященных вопросам предмета и метода нашей науки.
А между тем именно здесь, в области методологии политической эконо¬
мии, мы можем дать наиболее успешный принципиальный бой нашему
серьезнейшему противнику—австрийской школе.
2. Основные проблемы курса политической экономии получили
оформление в книге проф. Московского Университета Л". Любшюва: «К у р с
политической экономии» (Гос. Изд., 1923 г., т. I, в. 1, стр. 265).
С выходом в свет этой книги мы получили, наконец, столь необхо¬
димый (правда, пока еще неполный) университетский учебник по мар¬
ксистской политической экономии, чего до сего времени не имели, так как
одноименный труд Богданова и Степанова не является учебником именно
по теоретической политической экономии.
Вышедший пока первый выпуск I тома труда проо». Любимова заклю¬
чает в себе следующие осповныо отделы: 1—теория трудовой ценности
(по терминологии автора—стоимости), 2—марксова теория долог, 3—теория
прибавочной ценности, 4—теория цепы производства и * 5—экскурсы
о труде, создающем ценность, о природе прибыли, кооперации, о производ¬
ственной и потребительской версии термина «общественно-необходимый

— 171 —
труд». Обещанные последующие выпуски должны, по словам автора,
содержать в себе: выпуск второй I тома—теорию ренты; выпуск третий
1 тома—современные теории ценности, главным образом, теорию пре¬
дельной полезности; II том (выпуски 4 и 5)—теорию концентрации
производства.
В рецензируемом выпуске I тома особенно ценны те главы, в которых
рассматриваются вопросы, до сего времени не получцвшне достаточного
освещения, например, о квалифицированном труде, наиболее ходячие возра¬
жения против трудовой теории ценности, экскурсы, указанные выше.
В особенности же ценен отдел, трактующий о теории цены производства:
здесь в довольно популярной Форме излагается одпн из 'труднейших,
а вместе с тем и важнейших вопросов политической экономии.
Приветствуя появление работы проф. Любимова, мы вовсе, однако,
не хотим сказать, что она свободна от всяких недостатков п погрешно¬
стей. Укажем хотя бы некоторые.
Прежде всего, недостаточно четко и определенно выяснение объекта
политической экономии. Резюмирующее определение гласит: «Политическая
экономия исследует, в какие взаимоотношения становятся друг к другу
люди, занятые в капиталистическом хозяйстве, т.-е. изучает общественно¬
трудовые отношения людей при капиталистическом строе». Таким ооразом,
-Формулировка объекта политической экономии не связана ни с теорией
товарного Фетишизма (которой место именно здесь, в вводной части нашей
науки), ни с анализом особого характера тех общественно -трудовых
отношений (как классово-производственных отношений), которыми
интересуется политическая экономия. А между тем, пменно эти-то два
момента главным образом и объясняют, почему среди других обществен¬
ных дисциплин должна быть и политическая экономия, как наука sui
generis. Оба эти момента ясно и определенно подчеркнул Энгельс: «В поли¬
тической экономии речь идет не о вещах, а об отношениях между лицами,
в последней же инстанции между к л а с с а м и; но эти отношения в с е г д а
связаны с вещами и проявляю тс. я как вещи» (Фр. Энгельс.
«О критике политической экономии К. Маркса»,—цит. по переводу статьи
в № 2—3 за 1923 г. журнала «Под знаменем марксизма»).
Далее. Нам кажется, что изложение курса политической экономии
необходимо начинать с выяснения вопросов, касающихся цены, и ука¬
зания, что для выявления ее основы и мерила приходится отыскивать
ценность, а уже затем переходить к анализу последней. В противном
случае, ценность появляется, как deus ex machina (у Любимова это как
раз имеет место), а. у читателя, особенно начинающего, складывается
убеждение, что ценность—то же самое, что и цена, между тем как укоре¬
нять такой взгляд недопустимо не только по существу, но и с точки
зрения педагогической.
Столь же непозволительно не отмечать, как это делает и проф. Люоп-
мов, наличие у Маркса двух категорий—«ценность» и ^меновая ценность».
На первых же страницах «Капитала» мы находим неоднократно подчеркну¬
тое различно этих категорий. Ужо по одному этому от ^марксистского
учебника—да еще университетского типа—необходимо требовать выясне¬
ния этих понятий, тем более, что данный вопрос вследствие его неясности
служит одним из постоянных камней преткновения для участников наших
многочисленных политико-экономических кружков и семинариев. А кроме
того самый вопрос отнюдь не принадлежит к числу несущественных «тон¬
костей», хотя его обычно и считают таковым: пменно недостаточно
отчетливый анализ взаимоотношений, взаимосвязи указанных двух поня¬
тий приводит П. Струве к субъективно-психологическому толкованию
«ценности» (см. его предисловие к переводу — под его редакцией — I тома
«Капитала»), что уже является смертным' грехом с точки прения истин¬
ного марксизма.

Точно так же приходится упрекнуть автора п в том, что он по вскры¬
вает в достаточно определенной и ясной степени социальный п истори¬
ческий характер таких категорий, как «ценность», «абстрактный труд»
п г. д. Правда, он подчеркивает, что ценность—общественная категория,
но в чем именно заключается се социальный характер, как его пони¬
мать, — наш автор не объясняет. А между тем все ото — вопросы кар¬
динальнейшей важности.
В качестве серьезного минуса для учебна к а по политической
экономил следует отметить п то обстоятельство, что проФ. Любимов не
указывает, в каких вопросах его взгляды расходятся с обычными пред¬
ставлениями по этим вопросам или, во всяком случае, допускают другую
трактовку. Таковы .например, объяснения высокой ценности, создаваемой
квалифицированным трудом, трактовка абстрактного труда, производи¬
тельного труда и т, д.
Не украшают также «Курса», а, наоборот, делают чтение ого подчас
неприятным, те упрощенно-вульгарные выражения и сомнительной убеди¬
тельности примеры, которых немало в «Курсе»; не следует думать, что
нашему новому студенту можно «потрафить» такими приемами; наобо¬
рот, они его глубоко оскорбляют, как намек на его — в большинстве
случаев мнимую—отсталость по части литературного стиля.
Наконец, отмечу целый ряд важнейших недостатков, уже указанных
автору в печати (см.* «Красная Новь», кн. 4 (14) за 1923 г.): отсутствие точ¬
ных определений законов п основных категорий, отсутствие освещения
вопроса о методе политической экономии, недооценка учения Маркса
о товарном Фетшппаме, целый ряд недочетов в теории денег, производи¬
тельного труда, п т. д.
Однако, несмотря на многочисленные дефекты нового «Курса поли¬
тической экономил», он принесет большую пользу для нашпх В. У. 3.
п безусловно вытеснит «Курс» Богданова п Степанова.
3.* Гос. Изд. Украины выпустило «конспектированный
курс политической экономии» (316 стр.) И. Дашковского.
Это—конспект лекций, читанных на I курсе коммунистического уни¬
верситета имени Артема, По словам самого автора, его «Курс» не претен¬
дует на роль учебника пли популярного пособия. Но, поскольку мы до
сего времени не имели систематического курса марксистской политической
экономил, сыграет свою роль и предлагаемый «суррогат» (по выражению
самого автора). Конспект значительно выиграл бы, если бы в нем была
соблюдена та пропорция частей, отсутствие которой отмечает сам автор.
Так, например, отдел «товар и стоимость», в котором должны быть осве¬
щены важнейшие и сложнейшие проблемы политической экономии,
составляющие ее Фундамент, занимают всего 4 страницы из 316 страниц
книги. Подобным же образом и прибавочной ценности уделено слишком
мало внимания, тогда как оборот капитала плп земельная рента занимают
страниц по 30 с лйшним.
Как на серьезный технический дефект следует указать на отсутствие
оглавления и предметного указателя, что сильно затрудняет пользование
книгой.
4. В издательстве «Московского Рабочего» вышел перевод «Капитала
Карла Маркса» Юлиана Bopaxvpdma («Капитал. Критика полити¬
ческой экономии Карла Маркса». Общедоступное издание Юлиана Бор-
хардта; перев. Оетерман со 2 издания, под ред. Шевердпна, стр. LXV-f-293).
Книга почти целиком представляет собою систематически подобран¬
ные цитаты из всех трех томов «Капитала» Маркса. Из важнейших отде¬
лов пропущены отделы о заработной плате, земельной ренте и некоторые
другие. Это, разумеется, напрасно.
Ознакомление с самим «Капиталом» полностью гтодстовляот в боль¬
шинстве случаев непосильный труд для начинающих. Ьго огромный объем,

труднейший способ изложения отпугивают но-специалиста, и «Капитал»
остается доступным лишь ддя немногих «избранных». А между тем озна¬
комление с подлинным трудом Маркса совершенно необходимо для
всякого, желающего самостоятельно разобраться и осмыслить идеи Маркса
из первых рук. Борхардт, преподнося читателю «конденсированный»
«Капитал», дает такую возможность тому, кому еще не под силу штуди¬
рование «Капитала» в целом. Вот почему его работа не пропадет даром
и принесет большую пользу при занятиях в кружках по политической
экономии.
5 и в. Переводу работы Борхардта на русский язык предпослано
обширное—в 65 страниц—п р е д и с л о в и е т. Шевердина, а в качестве
пояснения к главе 24 (О «кризисах») дана небольшая статейка Бор¬
хардта: «Сущность теории кризисов Маркса».
Ценное—хотя и составленное разбросанно и хаотично—предисловие
т. Шевердина содержит общую характеристику «Капитала», его историю
в России, а также его сжатый очерк, написанный В. И. Леыиньш. Преди¬
словие не свободно от многих неточностей п даже ошибок, наиболее
трубой из которых является утверждение Шевердина, что уже класси¬
ческая политическая экономия дошла до понимания «общественно-
необходимого» и даже «абстрактного» труда (стр. VII предисловия). Это
совершенно не соответствует действительности: правильную и а у ч-
н у ю Формулировку понятия «общественно-необходимый труд» дал впер¬
вые Маркс, а раскрытие двойственного характера труда (п у н к т, кото¬
рый «является решающим» и от которого «зависит в со
в политической экономии» ’) является уже исключительной его заслугой.
Нельзя также не отметить весьма странного выражения, встречаю¬
щегося в том же предисловии: «борьба между капиталистами и рабочими...
окончится только... уничтожением капиталистической Формы
прибавочной стоимости» (стр. IX). Как будто прибавочная
стоимость может быть и не-капиталистической Формы?!! Подооыая неосто¬
рожность в выражении может привести мало подготовленного читателя
к грубейшей ошибке—отождествлению прибавочной ценности с приба¬
вочным продуктом п к пониманию прибавочной ценности как ле-исто-
рической категории.
7.	Вопросы теории ценности Маркса разработаны втруде Ш. Ш. Рубина.'.
«Очерки по теории стоимости Мар к с а» (Гос. Изд., 1923 г.,
стр. 125). Эта новая работа заслуживает всяческой похвалы. Хотя отно¬
сительно теории ценности Маркса существует обширная литература, тем
не менее труд Рубина не только не явптея лишним, но по серьезности,
глубине и широте разработки едва ли встротпт много соперников.
Особенно ценным вкладом в нашу марксистскую литературу по поли¬
тической экономии войдут эти «Очерки» потому, что содержат большой
отдел в 30 страниц, посвященный теории товарного Фетишизма. По нашему
мнению, автор совершенно прав, утверждая, что «теория Фетишизма
представляет основу всей экономической спстомыМаркс а
и, в частности, его Teopiui стоимости» (разр. моя. А. В.). Тем не менее
учение о товарном Фетишизме, имеющее столь громадное—и прежде всего
глубоко методологическое—значение, до сего времени не подучило долж¬
ной обработки. Обычно большинство авторов расточают по адресу тео¬
рии Фетишизма похвалы, но дольше их дело но идет: систематической
разработки вопрос не получал. У Рубина мы имеем едва ли не един¬
ственную,—но крайней мере в русской литературе,—попытку именно
М Маркс. «Кшшгал», т. I, изд. 2-е 1906 г., под ред. Струве, стр.6:
«И и о р в ы ü критически раскрыл этот двойственный характер пред¬
ставленного в товаре труда".

— 174 —
такой систематической разработки указанной теории Маркса. Уже по
одному этому новая книга заслуживает всяческого внимания.
Наш автор убедительно показывает, что учение о товарном Фети¬
шизме составляет пропедевтику политической эконолиш, что при товар¬
ном хозяйстве производственные отношения между людьми н е и в б о ж и о
и постоянно принимают вещную Форму и проявляются через посред¬
ство вещей. Затем он дает разбор взгляда Струве о теории товарного
Фетишизма п прослеживает ее развитие у Маркса.
В остальной части кнпги автор тщательно разбирает проблемы цен¬
ности (стоимости но его терминологии: впрочем, он не строго ее придер¬
живается,—ом. например, стр. 37) как регулятора производства, ценности
и меновой ценности, абстрактного труда, общественно-необходимого
и производительного труда, всюду придерживаясь строго-социологической
их трактовки и дав нам таким образом блестящий комментарий к I главе
I тома «Капитала».
Приходится только пожалеть, что автор не разобрал вопроса о так
называемых «иррациональных» ценностях, о редукции сложного труда
к простому, а также не остановился на ходячих возражениях против
марксистской теории ценности. Книга, пополненная разбором указанных
вопросов, только выиграла бы, тем более, что автор может давать цеп¬
ные п отчетливые Формулировки, которыми изобилует его книга.
Из отдельных неточностей и спорных мест нам хотелось бы остано¬
виться на понимании т. Рубпным абстрактного труда. По мнению т. Рубина,
понимание абстрактного труда как категории социальной несовместимо
с трактовкой его в Физиологическом смысле как затраты мозга, .муску¬
лов, нервов и т. д. Несовместимо потому, что абстрактный труд—в Физио¬
логическом смысле—есть, по мнению т. Рубина, логическая *) категория,
а в смысле социальном—историческая. А так как абстрактный труд
создает — по Марксу—ценность, последняя же есть категория истори¬
ческая п социальная, то и абстрактный труд должен быть рассматриваем
в таковом же смысле.
Такое мнение нам кажется неправильным. В самом деле, у самого
Маркса мы встречаем (в 1-й главе I тома) резкое подчеркивание Физиоло¬
гического характера труда как «затраты человеческой рабочей силы
в Физиологическом смысле». Кроме того, если мы откажемся от трактовки
абстрактного труда в физиологическом смысле, то каким же образом мы
сможем тогда говорить об измерении ценности, о ее количественной сто¬
роне? Тогда не будет для этого никаких оснований, а стало быть не
будет оснований и для выражения в числовых величинах перехода цен¬
ностей в цены производства и т. д., так как общественные отношения не
измеряются.
В силу этих двух соображений нам необходимо, вопреки Рубину, при¬
нимать категорию абстрактного труда и в Физиологическом
смысле. Мы говорим: «и в Физиологическом смысле» потому, что
этот же абстрактный труд служит выражением общественно-производ¬
ственных отношений независимых, самостоятельных товаропроизводителей,
и в этом смысле ои — социальная категория.
Таким образом понятие абстрактного труда имеет, так сказать, двоя¬
кую сторону, как и другие политико-экономические категории: ценность,,
прибавочная ценность, капитал, рейта и т. д. Здесь нет никакого противо¬
речия, а, наоборот, лишь проявление общего основного закона товарного
производства — овеществления производственных отношений; а отсюда,
и основные политико-экономические категории служат для обозначения
как социальных явлений, так и соответствующих им материальных
(естественных).
1J Постоянная, не-историческил.

— 175 —
По даже и рассматриваемый с Физиологической стороны абстрактный
труд не может считаться логической категорией. Конечно, мыслить
абстрактный труд можно и в коммунистическом обществе; но тогда это
будет лишь мыслительная категория, тогда как абстрактный труд
по Марксу не только мыслимая, но и вполне реальная категория,
дающая себя знать через механизм конкуренции всему товарному
производству.
В самом деле, в других, нетоварных общественных Формациях
«взаимосвязность и взаимозависимость трудовых деятельностей отдельных
членов общества» (выражение Рубина) проявляется такпм образом,^что
частный конкретный труд выступает непосредственно в качестве ооще-
ствепиого (см. у Маркса, в § 4 первой главы первого тома, по изд.
Струве, 1906 г., стр. 33-34; у Рубина — стр. 79 - 80). Каким же обра¬
зом может проявиться общественная значимость частного труда отдель¬
ных т оваропроизводителей? Только на рынке, в процессе оомена
продуктов их труда — товаров. Но в процессе^ обмена труд пх высту¬
пает лишь в своем качественно-безразличном, аострактном виде, как
труд вообще.
Следовательно, абстрактный труд, даже взятый в Физиологическом
смысле, является реальной, а не мыслимой категорией лишь в обществе
с товарным производством (лишь здесь он реально значим) и, таким обра¬
зом, является категорией исторической. Это вполне соответствует
тому, что говорит сам Маркс. Указывая на средневековое общество
с его крепостным поместьем, он замечает: «Непосредственной обществен¬
ной Формой труда является здесь его натуральная Форма, т.-е. труд
выступает в своих частных Формах, как та пли иная определенная раоота,
а не в своей общей Форме, не как человечеекий труд
вообще (у Маркса это синоним абстрактного труда А. В .), что
имеет место в общественном строе, основанном на
товарном производстве» Ч (разр. моя. А. В.).
Кстати заметим, что, понимая абстрактный труд, в его Физиологи¬
ческом смысле, как логическую категорию, т. Рубин обязан признать
.таковой же и ценность (не меновую ценность, а именно ценность), т.-е.
содержание ценности: ведь, «с точки зрения содержания стоимости,
отвлеченного от общественной Формы (меновая ценность! А. В.), в понятии
абстрактного труда на первый план выступает Физиологическое равенство
различных трудовых затрат» (Рубин, стр. 85).
8.	Анализу понятия «общественно-необходимого труда», — одного из
наиболее существенных моментов экономической системы Маркса,
посвящена интересная и ценная работа Г. Рригоров-ичи* «Т 6 о р и я
стоимости у Маркса пЛассал я», выпущенная издательством
«Московский Рабочий» (перев. с нем. Р. Вайсберга и Ф. Михалевского,
под редакцией и с предисловием Ш. Дволайцкого, стр. 113). Книга неодно¬
кратно рецензировалась до перевода ее на русский язык, упоминается
во многих трудах по политической экономии п 'пользуется заслуженной
известностью.
9 —10. Тем же издательством выпущены книга: К. Каутского «Т е о-
р и и криз и с о в» (стр. 70) и Карла Маркса «Накопление капи¬
тала и кризисы» (стр. 87; перевод с приложением указателя лите¬
ратуры вопроса С. А. Бессонова).
Вторая брошюра представляет собою извлечение из «Theorien
übor den Mehrwert», III части II тома, до сих пор еще не переведенной на
русский язык, и является — на-рАду со II томом «Капитала» — важней¬
шим источником для изучения теории кризисов Маркса.
Ч «Капитал», т. I, цитпр. изд., стр. 33.

— 176 —
Брошюра же Каутского была ужц однажды (в 1907 г.) переведена
на русский язык (при чем перевод, по свидетельству т. Дволайцкого,
отличался «вопиющими искажениями текста и неточностями», — из пре¬
дисловия), но давным-давно стала библиографической редкостью, так что
появление нового издания отнюдь не является лишним.
11.	То же самое следует сказать и о «Теориях п р н б а в очно й
ценности» Маркса, I том и первая часть II тома которых вышли
в издании Коммунистического Университета имени т. Зиновьева.
Основные моменты марксистской теоретической политической ико-
нонин являются тем стержнем, ^ вокруг которого обычно строятся наши
программы по политическому образованию, так что ознакомление с ними
начинается (и это совершенно неизбежно) уже на первых его ступенях.
Отсюда ясна крайняя необходимость в популярных учебниках по поли¬
тической экономил. . Однако, спрос, который в данном случае предъ¬
является, отнюдь не уравновешивается соответственным—в количествен¬
ном и качественном отношениях — предложением. Вот почему приходится
приветствовать едва ли не всякую вновь выходящую книжку, трактую¬
щую политико- экономические проблемы в популярной Форме"
1923 год принес несколько таких работ, — различной степени попу¬
лярности и, конечно, неодинаковых достоинств. Эти работы следующие:
12. Ф. Михалевский. «Закон трудовой стоимости» (попу¬
лярный очерк; «Московский Рабочий», 1923 г., стр. 51).
13. Юлиан Борхардт. «Основные понятия политиче¬
ской экономии по учению Карла Маркса» (перевод с немец¬
кого со 2-го издания; 1923 г.; книгоиздательство «Путь к знанию», Петро¬
град, 1923 г., стр. 150).
14. Як. Окупев. «Общедоступная политическая эко¬
номия» (книжка для всех; 1923 г.; издательство и место издания не
указаны).
Наконец, только что объявлено о выходе в свет еще двух работ:
15. «А з б у к и политической э к о н о м и и» проф. JI. Люби¬
мова (начальный курс; Гос. Издат., стр. 236) и
16. «Элементарного курса политической эконо¬
мии» М. Б. Вольфсона (Гос. Издат.).
В виду того, что автору настоящей рецензии не удалось до сдачи ее
в печать ознакомиться с двумя последними работами, отзыв о них будет
дан в следующем номере наших «Записок» (выпуск и «Азбуки» и «Эле¬
ментарного курса» датирован 192i годом). Теперь же ограничимся крат¬
ким разбором первых трех из указанных работ.
В книге Юлиана Борхардта «Основные понятия политической
экономий по учению Карла Маркса» разрабатываются в весьма популяр¬
ной Форме основные вопросы первого тома «Капитала» Маркса, а отча¬
сти п третьего (цены, 'прибыль, торговый капитал). Автор не блещет
«ученостью» и допускает иногда ошибки; иногда слишком неглубоко
подходит к вопросам (например, в высшей степени кратко и ненаучно
выяснение понятий абстрактного и конкретного труда, общественно-
необходимого труда; невразумительно и бестолково разъясняется вопрос
о «ценности» земли и т.д., и т.д.); неприятен встречающимися то и дело
легковесно бравурными утверждениями ‘) — по все же его книга может
*) Например; «Это доказательство Маркса (того, что «ценность сеть
человеческий труд») настолько поразительно, что н и р а з у но бы л о
сделано даже попытки его опровергнуть» (стр. 01)?!?
Поистине «поразительное» открытие!

— 177 —
быть определенно рекомендуема для наших многочислетгых читателей
типа рабфаковца.
Из этой книги читатель получит ясное — в большинстве случаев —
представление по таким вопросам, как например: значение Полити¬
ческой Экономии, роль закона спроса и предложения: сущность, значение
и краткая история трудовой теории ценности, теории предельной полез¬
ности, образование цен, прибыли и т. д.; он убедится в непримиримой
противоположности интересов между пролетариатом и буржуазией
и попутно осознает величайшее значение теоретических построений
Политической Экономии для непосредственной практики.
Но работа Борхардта не только будет прочтена с интересом более
пли менее начинающим читателем; она принесет большую пользу всем
нашим преподавателям и кружководам по Политической Экономии, иоо
автор—вдумчивый н дельный педагог. Это особенно сказывается в его
подходе к анализу такой отвлеченной категории, как ценность.
Обычно и в популярных книжках и в большинстве наших много¬
численных кружков начинают изучение Политической Экономии с ана¬
лиза ценности товара. Но откуда появляется ценность, зачем нам нужна
эта категория? Такими вопросами не задаются, и «ценность» догмати¬
чески преподносится читателю или слушателю. В первичных кружках
это обычно приводит к грубейшей вульгаризации Маркса, в частности,
к смешению «ценности» и «цены». (Кстати, этому последнему обстоя¬
тельству в высшей степени способствует распространенный у пас пере¬
вод немецкого «der Wert» «стоимостью»: ведь в нашем обиходном языке
«цена» и «стоимость» — синонимы).
Борхардт подходит к решению задачи другим путем: он начинает
с явлений, с которыми мы имеем дело в конкретной действительности,
п от них переходит к абстрактным положениям. Отметив на примере
экономики Германии новейшего времени чрезвычайную важность вопроса
о ценах товаров — как цены образуются и что определяет их высоту,—-
Борхардт наглядно показывает, что с первых же шагов в практику
обнаруживается необходимость теории.
Чем определяются цены? На поверхностный взгляд кажется, что
вполне удовлетворительно разрешить вопрос можно ссылкою на закон
спроса и предложения, явление, наблюдаемое непосредственно в конкрет¬
ных экономических отношениях. Но оказывается, что закон спроса
н предложения для выяснения вопросов, касающихся цен, совершенно
недостаточен. Буржуазная экономия стремится найти выход в указании
на издержки производства, точнее — на капиталистическую калькуляцию.
Но—убедительно и просто показывает Борхардт—и таким путем объяснить
явление цен и их высоту не удается. Указывая, далее, на наблюдаемый
даже «невооруженным» глазом Факт средней прибыли в пределах дан¬
ной и даже различных отраслей производства, автор столь же убеди¬
тельно доказывает, что обе составные части, «из которых составляется
цена товара — себестоимость и прибыль — объективно даны, обе незави¬
симы от субъективных желаний и потребностей участников произ¬
водства» (стр. 31). Таким образом, наносится решительный удар субъек¬
тивной трактовке явления цен, па что почти всегда сбиваются начинаю¬
щие заниматься этими вопросами. Далее Борхардт отмечает тот объек¬
тивный момент, который лежит в основании цен — ценность, создавае¬
мую трудом.
К сожалению, автор слишком некритически употребляет научные
понятия, в силу чего «ценность» то и дело употребляется наряду
с «ценой» задолго то того момента, когда выясняется необходимость
ввести —дабы уясипть вопрос о цене — новое понятие «ценности».
Благодаря этому, определенность Формулировки, какая только что нами
дана, у Борхардта затушевывается.
Записки научн; о-ва марксистов, № 6 (2).	12

— 178 —
Издана книга довольно небрежно. Брошюровка плохая. В особен¬
ности же раздражает безобразная расстановка знаков препинания.
В еще более популярной Форме ведется изложение у Михалевского,
в его брошюре «Закон трудовой стоимости». Популярное и вместе с тем
весьма ужатое изложение, доступное вполне даже для начинающих, автор
сумел соединить с полною научностью и не спустился до вульгаризации.
Его Формулировки четки и определенны. В особенности ценно для такой
популярной брошюры подчоркнвапьо, что Политическая Экономия —
наука об «общественных отношениях производителей в меновом обществе»,
отношениях, ^ скрывающихся иод вещной оболочкой. Ценны также ука¬
зания на общественный п исторический характер основных политико-
экономических категорий: ценности, абстрактного общественно-необходи¬
мого труда, денег, капитала и т. д.
Именно потому, что данная брошюра имеет значительную ценность,
некоторые недостатки, встречающиеся в ней, тем более досадны. 'Гак,
например, в недостаточно ясной Форме выясняется понятие абстрактного
общественно-необходимого труда: не разъяснено различие между про¬
стым и капиталистическим товарным хозяйством; не подчеркнуто значение
закона спроса п предложения (в том виде, как это сделано, например,
у Борхардта) и т. д. Кроме того, встречаются—и довольно часто — тяже¬
ловесные и малопонятные места (стр. 14, 19, 21, 51 и др.), благодаря
чему популярность изложения оказывается не строго выдержанной.
Разобранная брошюра затрагивает лишь часть основных проблем
Политической Экономил, но не дает—хотя бы в конспективно-популяр¬
ной Форме — системы ее. Указанный пробел мог бы быть заполнен
книжкой Окунева, если судить по ее заглавию («Общедоступная Пол и-
тпческая Эконом и я»). К сожалению, ее мы не можем наделить
достоинствами хотя бы брошюры Михалевского. Правда, Форма изло¬
жения—в высшей степени популярная (действнте.ущо «книжка для всех»);
однако, она не соединена с научностью содержания: за исключением
хорошо написанной главы о земельной ренте, вся книжка кишит неточ¬
ностями, недоговоренностями, даже ошибками — и притом грубейшими.
Отметить хоть некоторые из них тем более необходимо, что книга попа¬
дет в руки иаименее подготовленного читателя.
Политическая Экономия определяется как наука, «изучающая произ¬
водственные отношения и Формы производства в человеческом
обществе» (стр. 6). Таким образом, Политическая Экономия является
наукой не исторической, а, наоборот, имеющей свой объект в самых
различных общественных Формациях,—первый величайший грех с точки
зрения марксистской Политической Экономии.
Далее, «ценность» (у Окунева — «стоимость») отождествляется с «мено¬
вой ценностью», что также недопустимо. (Кстати заметим, что Миха-
левский очень хорошо разъясняет их различие.)
В основе обмена,—утверждает наш автор, — лежит трудовая цен¬
ность (стоимость). Но почему именно трудовая ценность, а не, например,
потребительная ценность пли какое-либо другое свойство товара? Автор
ограничивается произвольно-догматическим утверждением там, где прежде
всего необходимо выяснение вопроса. В каком положении окажется
неискушенный читатель, когда он столкнется с диаметрально-противопо¬
ложным утверждением ?!
А что такое ценность? «Все то, что воплощает в себе труд» (19 стр.).
Опять недопустимо грубая ошибка: историческая категория Маркса пре¬
вращается в естественную, присущую всем общественным Формациям.
Капитал? — «это орудия и средства производства,... применяемые
для экоплоатации труда...» (стр. 12). Итак, общепринятое марксистское
определение средств производства — со включением в них и орудий
труда (или орудий производства) — автору неизвестно. Затем эксплоати-

— 179 —
руется, как известно, не труд, а рабочая сила. И наконец, действи¬
тельно ли капиталом являются всякие средства производства, применяе¬
мые для эксплоатация? Безусловно нет: и в рабской, и в креиостнпче-
ской системе хозяйства—даже при натуральном характере производства—
для последнего употребляются средства производства; имеет место здесь
и эксплоатация. В таком случае, с точки зрения нашего автора, мы
и здесь имеем дело с капиталом, а отсюда—и с капиталистическим строем.
Так приходим к новой нелепости. Нужно особое «уменье», чтобы в столь
немногих словах допустить такое множество ошибок!
Органическим составом капитала является «ч и с л о, которое полу¬
чается от деления постоянного капитала на переменный» (стр. 40), тогда
как на самом деле это есть отношение постоянного капитала к пере¬
менному. «Социализм.., это—бесклассовый строй» (стр. 76), по на стр. ю
он оказывается классовым!
Примеры такой * путаницы и грубых ошибок мы могли бы значи¬
тельно умножить. Но достаточно и сказанного. Вывод: в книжке Оку -
нсва мы имеем не популяризацию научной теории, а ее вульгаризацию.
Книга вредна, так как прививает читателю ложные понятия и непра¬
вильное представление по многим вопросам. Автор, являющийся, кажется,
талантливым Фельетонистом, взялся не за свое дело.
Наши толстые журналы принесли в 1923 году значительное коли¬
чество статей по вопрбсам теоретической Политической Экономии.
17. В журнале «Под знаменем марксизма» разгорелась большая дис¬
куссия по вопросу о понимании «общественно - необходимого труда»
одного из важнейших моментов учения Маркса о ценности. Начало
дискуссии было положено статьей т. Дволайцкого: «К теории и о
и ост и Маркса», напечатанной еще в 6—6 номере указанного жур*
нала за 1922 г. Являясь сторонником так называемой технической
версии в понимании «общественно-необходимого труда», т. Дволайцкии
критикует взгляды Шрамма, Л. Будпна, С. Франка и А. Н. Миклашев¬
ского, защищающих так называемую потребительскую верешо.
18. В № 7—8 того Hie журнала за 1922 г. на статью т. Дволайцкого
откликнулся т. А. Мендельсон своей статьей «Понятие об щ с-
ственно-необходимый труд, как элемент теории
стоимости Маркса». Автор, не отрицая «технической средней»,
полагает, однако, что при определении понятия «общественно - необходи¬
мый труд» должна быть принята во внимание и потребительская вер¬
сия (т. Мендельсон предпочитает называть се экономической).
19. В Л» 2—3 за 1923 год дискуссия продолжена статьей т. В. Мотпы-
лева:	«К вопросу об общественно-необходимом рабо¬
чем времен и», — возражающего на точку зрения т. Мендельсона.
20. Последний отвечает новой статьей: «К вопросу о раз¬
личных версиях в трактовке понятия общественно-
необходимый труд». («Под знаменем марксизма», Ла 4—5
за 1923 г.)
21. В том же номере помещена заметка Э. Гольденберга: «Еще
несколько слов об общеетвенно-нсобходимом труде»,
в которой автор ее делает очень серьезное возражение против потреби¬
тельской (экономической) версии, указывая, что сторонники последней
«должны отказаться от учения Маркса о выравнивании средней нормы
прибыли и ценах производства, а значит — и вообще от учения о цен¬
ности».
22. Наконец, в Л» 6—7 напечатана статья Мотылева; «Н ад мог н-
лой потребительской версии обществ е н и о-н с обходи¬
мо по труда».
12*

— 180 —
23.	24. В As 2—3 за 1923 г. того же журнала помещены: перевод
егатьп Энгельса «О критике Политической Экономии
Карла Маркса», чрезвычайно важной в методологическом отношении,
а также в порядке библиографии — небольшая статейка Е. Грановского
«К постановке проблемы распределения у Маркса»,
в которой автор^ делает целый ряд ценных замечаний по вопросу
о постановке проблемы распределения у Маркса на основе критического
разбора двух работ: книги С. И. Солнцева «Заработная плата, как про¬
блема распределения», п вышедшей в 1Ö21 году в Германии работы
Heinrich Dietzel — «Vom Lehrwert der Wertlehre und vom Grundfehler der
Marx'schen Yerteilungslehre>.
В 3-й книге за 1923 год другого наиболее солидного научного журнала—
«Вестника Социалистической Академии» — мы находим статьи:
25. В. Е. Шотылева:	«3	а к о н тенденции нормы про¬
цента к понижению» (стр. 134—158);
26. Е. Преображенского: «Теоретические основы спора
о золотом п товарном рубле» (стр. 58—84);
27. О. Шмидта:	«Математические законы денежной
змнеспи» (стр. 85—99).
В особенности же много появилось статей по вопросу о накоплении
капитала и кризисах. Чувствуется животрепещущая актуальность про¬
блемы. Сюда относятся следующие работы:
28. «К теории рын к а», статья Ш. Дволайцкого в «Вестнике
Социалистической Академии» (кн. 3-я за 1923 г., стр. 100—133);
29. «Н а старых позициях марксизма», статья того
же автора в кнпге 5-ой «Вестника Соц. Академии»;
30. «О накоплении капитала и «третьих» лицах» —
Л. Крицмана (там же);
31. «Теория накопления Розы Люксембург»—Моты-
лева (тот же журнал, книга 4, стр. 136—188);
32. «Старые свидетели нового спора. (К теории
Р. Люксембург, Маркс и Ленин)» — Бессонова («Красная
Новь», кн. 4 за 1923 г., стр. 228—245; окончание следует).
33. «Программа Коминтерна и теория Р. Люксем¬
бург»— статья того же автора в А® 21 за 1923 г. журнала «Спутник
Коммуниста» [орган М. К. Р. К. П. (б)];
34. «Теория рынков В. И. Ленина» — также Бессонова
в AI 23 того же журнала (стр. 44—89) и, наконец,
36. «Проблема накопления капитала и империя-
л и з м», — статья т. Шварца в № 22 «Спутника Коммуниста» (стр. 167—202).
36. Вопросы программы курса nef Политической Экономии вызвали
появление весьма ценной—в особенности для лекторов и преподавателей
по данному предмету — брошюры Александра Кона:«Опыт про¬
граммы по Политической Экономии» (Изд-во «Красная
Новь». Главполитпросвет. Москва, 1923, стр. 32).
Справедливо отметив, что «богдановский метод изложения Полити¬
ческой Экономии, проводившийся с такой настойчивостью во всех шко¬
лах, не выдерживает никакой критики», т. Кон разбирает новью про¬
граммы и, главным образом, взятую в виде примера программу проФ.
С.	Б. Членова. Эти новые программы также не удовлетворяют т. Кона,
ибо все они не выполняют тех требований, которые нужно иметь в виду
при составлении программы курса по Политической Экономии, а именно:
1)	«выводить теорию Политической Экономии из конкретной капи¬
талистической действительности, т.-е. по крайней мере исходную точку
Для дедукции, на которой строится курс, находить индуктивным путем;

— 181 —
2)	расчленять курс на ограниченное количество проблем, которые должны
быть поставлены перед слушателями в начале курса...; 3) органи¬
чески соединить курсы теории промышленного и Финансового капита¬
лизма в единый теоретический курс» (стр. 16). В соответствии с этими
задачами Кон и дает свой проект новой программы курса теоретической
Политической Экономии.
На этом мы заканчиваем нага краткий обзор и надеемся в следую¬
щем номере «Записок» восполнить его теми работами, которые теперь,
может быть, оказались пропущенными.
А.	Вознесенский.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В СВЕТЕ МАРКСА.
(К. Маркс. Теории прибавочной ценности, т. I, изд. Комм.
Университета им. -Зиновьева, Петроград, 1922 г.)
Когда более двадцати лет назад К. Каутский впервые приступил
к ответственной и кропотливой работе редактирования и подготовки
к изданию рукописей Маркса, по первоначальному задашно долженство¬
вании: составить четвертый том «Капитала», он утешал себя мыслью,
что этот труд послужит для экономической науки толчком к новой
теоретической работе, в противовес господствовавшему в го время в поли-
тпческой экфюмии историческому направлению.
Теперь «Теории прибавочной’ценности» приобретают новый, совер¬
шенно не предвпденньш интерес.
Проблема производительности труда, в наше время заостренная аме¬
риканским инженером Тэйлором и выдвинутая войной и революцией
с особенной силой, ввиду всеобщего упадка производительных сил,
составляет стержень и рассматриваемой книги. Правда, здесь дело не
пдет далее дефиниции производительного и непроизводительного труда,
но зато вместе с тем выдвигается другая, не менее современная проблема,
тесно связанная е первой, — об интеллигенции в производстве.
Вопрос о производительном и непроизводительном труде ставился
классиками политической экономии (издавна) и от них по наследству
достался Марксу, при чем последний не преминул п сюда внести свое
оригинальное толкование.
Вряд ли можно согласиться с мнением покойного проф. М. И. Туган-
Барановекого, что вопрос этот является совершенно праздным, а теоре¬
тизирование по этому поводу К. Маркса — схоластическим.
На самом же деле для Маркса, как п для предыдущих экономистов,
проблема производительного и непроизводительного труда являлась высоко
актуальной именно потому, что имела глубокую социологическую
подкладку.
Если для Физиократов производительным классом были исключи¬
тельно земледельцы, а для Адама Смита—промышленники, то для Маркса,—
и это требовалось доказать,—таким классом являлись единственно рабочие.
Из двух определений А. Смита: «Производительными рабочими
являются такие, труд которых производит товары» и — «Производительна
только та рабочая сила, ценность продукта которой больше ценности ее
самой», Маркс принимает второе и критикует первое, ибо ому важно
выяснить оксплоататорскую природу ценности, извлекаемой из рабочего
класса капиталистами.	,
Вопрос о том, какие Формы труда считать производительными,
натолкнул Маркса на другой, тесно с ним связанный, — о полооютип
интелтгенци в производстве; поэтому нот ничего удивительного, что
добрая половина «Теорий« отведена этому послед!ючу вопросу. Еще

— 183 —
с I томе «Капитала» Марксом была затронута проблема умственного
труда, и там представляемые ею трудности былн избегнуты сведением
умственного труда на «умноженный простой». В настоящей работе
Маркса вопрос ставится полнее и шире и опять-таки с тем. чтобы
стереть грани между умственным и Физическом трудом и сплавить их
в горне производства в одну абстрактную массу единого человеческого
усилия. Дж. Ст. Милль в своих «Основах политич. экономии» уже зада¬
вался вопросом, куда отнести труд изобретателя или врача, и решал его
с точки зрения полезности для народного хозяйства в целом. При этом
оценка труда гения приобретала чудовищные размеры, далеко превосходя
все представляемые границы.
Маркс разрешает вопрос, исходя из второго определения Адама
Смита и в его духе: «Актер, например, и даже клоун, — пишет Маркс, -
является, согласно этому, производительным рабочим, если он работает
но найму у капиталиста (антрепренера), которому он возвращает больше
труда, чем сам получает от него в Форме заработной платы; между тем,
мелкий портной, который приходит на дом к капиталисту и чншгг ему
брюки, создавая этому последнему только потребительную ценность,
является непроизводительным рабочим. Первый род труда производит
прибавочную ценность, во втором — потребляется доход. Таким ооразом,
по Марксу, безразлично как умственный, так и мускульный труд может
оыть производительным или непроизводительным в зависимости от Формы,
в какой он производится. Интеллпгентскйй труд, втягиваясь в капитали¬
стические отношения, становится производительным. Напротив, труд
ремесленника, сохраняя патриархальные Формы, с точки зрения капи¬
талистического общества, остается непроизводительным, ибо не произво¬
дит прибавочной ценности.
В то время, когда жил и мыслил К. Маркс, интеллигенция образо¬
вывала лишь весьма тонкий социальный слой породившей ее буржуазии
и еще не представляла независимого класса работников умственного
труда, что произошло значительно позже, в условиях новейшей Формации
капитализма. Неудивительно поэтому, что. говоря об интеллигенции,
Маркс имеет в виду обыкновенно только лиц так называемых либераль¬
ных профессий, военную к чиновную бюрократшо, духоппое сословие.
Разумеется, к этим верхам интеллигенции отношение Маркса весьма
сдержанное, если не явно враждебное.
Попытки буржуазных экономистов доказать, во что бы то ин стало,
производительность труда таких интеллигентных профессий встречают со
стороны Маркса суровый отпор и беспощадную насмешку. Их усилия
можно было бы сравнить с обратными усилиями не в меру усердных
марксистов, которые (вроде Шулятикова и ему подобных) возводили
интеллигентов в ранг мелких собственников, путем превращения знаний
в «средства п орудия производства». Против тех п других можно напра¬
вить хотя бы только одну главу из «Теорий прнб. ценности»: «Анри
Шторх. Духовное производство», в которой Маркс с едким сарказмом
вышучивает приравнивание «невещественных ценностей», духовного
богатства, к материальному.
«По мнению Шторха,— читаем мытам,—врачи производят здоровье
(но также и болезнь): профессора и писатели—просвещение (но также
и обскурантизм): поэты и живописцы — вкус (но также п безвкусие);
моралисты и т.д.правы; проповедники — богослужение, труд государя—
безопасность». «С таким же правом можно сказать,— читаем далее, — что
болезнь производит врачей; глупость — профессоров п писателей; без¬
вкусие-поэтов и живописцев; безнравственность—моралистов; суеверие—
проповедников и отсутствие, общественной безопасности—государя».
Эти «трансцендентные профессии», как ядовито называет их Маркс,
должны бьггь, по его мнению, экономически приравнены к толпе лакеев

— 184 —
п увеселителей, которые содержатся праздными богачами и потребляют
продукт, созданный прилежанием других людей.
Тог же Маркс еще в «Коммунистическом Манифесте» предсказал, как
известно, интеллигенции общую всем родам труда в капиталистическом
обществе участь — впадение в пролетариат. Говоря о революционизирую¬
щей роли молодой европейской буржуазии и о внесенных ею в обще¬
ственный уклад глубоких изменениях, он тогда уже указал на лишенные
ею ореола профессии врача, юриста, ученого и т. п., которых она
превратила в своих наемных работников. О том же процессе идет речь
и в «Теориях приб. цен.», кргда Маркс касается положения интел¬
лигенции, намечая тенденцшо буржуазных классов к отходу от производ¬
ства ради «просвещенного потребления», ввиду чего умственный труд
все более и более заступает их место в капиталистическом производстве.
• Таков прогноз Маркса относительно интеллигенции, подтвержденный
также Энгельсом в труде последнего: «Анти - Дюринг».
Наряду с этим в «Теориях прибавочной ценности» мы имеем целый
ряд мест, подтверждающих, что Марке определенно считал умственных
рабочих в производстве, т.-е. интеллигенцию, втянутую в капиталиети-
ческпе отношения, производительным, трудовым элементом общества,
а оплату духовного творчества не по заслугам низкой и, следовательно,
его представителей — классом эксплоатируемым.
Касаясь оценкн умственного труда, Маркс цитирует слова англий¬
ского философя Гоббса, что наука большей частью не дооценпвается,
и добавляет от себя: «Продукт умственного труда — наука — действительно
ценится всегда далеко ниже ее стоимости, т.-е. рабочее время, нужное
для ее воспроизведенпя, не имеет никакого отношения к рабочему времени,
необходимому для ее оригинального производства». Это суждение могло
основываться на личном и горьком опыте самого Маркса, который:, по
свидетельству Либкцехта, за свой колоссальный труд (I том Капитала)
получил вознаграждение, равнявшееся поденной плате английского черно¬
рабочего за то же время. К производительным рабочим Маркс при¬
числяет всех, кто так или иначе участвует в производстве товаров,
«начиная собственно с рабочего и кончая инженером, директором
(в отличие от капиталиста)»; таким образом он считает вполне справед¬
ливым включать в число наемных рабочих промышленного заведения
«всех служащих на Фабриках и в конторах, за исключением самого
фабриканта» х).
В таком виде унаследовали проблему о производительном и непро-
производительном труде последователи учения Маркса. Так, В. Базаров
в свое время выпустил брошюру о труде производительном и труде
образующем ценность, где он рассматривает самоё рабочую силу как
«нематериальный товар», как простую возможность затраты труда,
известный запас потенциальной энергии.
Производительный труд с этой энергетической точки зрения (край¬
ним выразителем которой является Геринг) представляется как целесо¬
образно направленная затрата человеческой энергии, имеющая своим
объективным результатом удовлетворение известной общественной потреб¬
ности. С такой точки зрения довольно безразлично, в какой Форме
проявляется человеческий труд — в виде ли Физической или умственной
рабочей силы. Если согласиться с основной посылкой Базарова, то такое
решение проблемы трудовой ценности можно было бы счесть единственно
возможным и удовлетворительным.
Равным образом, Богданов в статье: «Обмен и техника» (См. сборн.
статей «Очерки реалистич. миросозерцания») строит систему политической
х) Курсив мой. В. С.

— 185 —
экономии, а вместе с тем н критику, направленную против автора «Теорий
процента на капитал», Бем - Баверка, на том же принципе — сведения
умственного и Физического труда к одному знаменателю. Главный аргу¬
мент Бем-Баверка против «теорий экоплоатации Родбертуса - Маркса»
заключается в констатировании отсутствия связи между трудом и цен¬
ностью, в утверждении, что труд не может быть принципом ценности.
В доказательство приводится пример несравнимости труда выдающегося
художника и простого маляра. Против этой аргументации п выдвигается
утверждение Богданова, о сводимости организаторского (умственного)
труда к исполнительскому (физическому), посредством количественно
измеряемого потребления их носителей.
Мы привели эти примеры для того, чтобы показать, как усложни¬
лась в дальнейшем проблема о производительном труде и как тесно
связан вопрос о труде умственном, интеллигентском, с теорией трудовой
ценности.
В этом —то ценное, что можно усмотреть в старой теме о произво¬
дительном и непроизводительном труде, составляющей основное содер¬
жание «Теорий приб. ценности» и придающей также этой работе Маркса
непреходящий интерес.
Вера Славечсон.

РЕФЛЕКСЫ ЦЕЛИ и СВОБОДЫ.
[И, П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения
высшей нервной деятельности животных. 1923.)
Книга академика Павлова прекраснейлгас, по внешности, издание
Госиздата. Книга, по своему внутреннему содержанию, заслуживающая
такой художественной Формы. Это отчет о двадцатилетнеп лабораторной
работе Павлова и его семидесяти учеников. Но это только отчет о работе,
а не ее резюме. Отчет в Форме сборника статей, докладов, лекций и речей
Павлова, из которых первая речь — Мадридская — помечена 1903 годом,
а последняя, Гельсингфорсская, апрелем 1э22. За двадцать лет тридцать два
публичных выступления на международных съездах и заседаниях ученых
обществ, резюмирующие шаг за шагом текущую работу русской школы
Павлова по изучению высшей нервной деятельности (т.-е. поведения)
животных. Но настоящая книга не является в то же время системати¬
ческим изложением всей коллективной работы Павловской школы по
изучению поведения животных. «Я не знаю, когда же, наконец, я (Павлов)
исполню лежащий на мне важный долг—в нарочитом, окончательном,
систематизнрованном виде передать весь накопленный за такой большой
срок научный материал. А изучить его по всем печатным трудам моих
сотрудников по многим причинам представляет чрезвычайный труд, воз¬
можный и доступный только для весьма немногих» (стр. 11).
«Область совершенно новая, и работа в ней непрерывно продолжаю¬
щаяся. Как остановиться на каком-нибудь обнимающем представлении,
когда каждый день новые опыты и наблюдения прибавляют что-нибудь
существенное», пишет автор во введении. И тем не менее покорный, я бы
сказал, «рефлексу обобщения» академик Павлов на последней странице
своей книги дает «обобщающее представление» и притом чрезвычайно
важное.
«В заключение позволю себе общий вывод из приведенных Фактов
и их сопоставлений. Если согласиться с нами, что сон и внутреннее тор¬
можение—один и тот же в сущности процесс, то было бы яркою иллю¬
страцией экономического принципа в организме то, что высшее проявле¬
ние жизни, тончайшее приспособление организма, постоянное корриги¬
рование временных связей, непрерывная установка подвижного равно¬
весия организма и окружающей среды имеют в своем основании недея¬
тельное состояние самых дорогих элементов организма—нервных клеток
больших полушарий» (стр. 237).
Это в высокой степени важное положение заслуживает вниматель¬
ного анализа. Оказывается, что экспериментатор, двадцать лет объективно
изучающий деятельность нервной системы, приходит к выводу, что
«высшее проявление жизни имеет в своем основании недеятельное состоя¬
ние... нервных клеток больших полушарий мозга». В покое сна устоиа-

— 187 —
вливается «равновесие среды и организма». Тончайшее приспособление
организма к многогранностям среды всегда идет на тормозах ночного сна.
Недеятельность ночи руководит деятельностью дня. Народная мудрость:
«утро вечера мудреней» находит подтверждение Физиолога - эксперимен¬
татора. Ночь корригирует сутолоку дня. Покой—вот основание жизни.
Ее руководитель. Ее рулевой.
«Недеятельное состояние» клеток мозга, чтобы не быть, как понятие,
метафизическим термином, требует Физиологической расшифровки. II есте¬
ственно ожидать, что эта расшифровка будет дана Павловской школой
в порядке не словесных определений, а дальнейшими экспериментами.
И насколько можно судить по настоящей книге, процессы «внутреннего
торможения» (н в связи с ними недеятельное состояние) входят в порядок
очередного изучения. Остальные пути рефлекторной дуги изучены детально;,
теперь очередь за изучением деятельности клеток в их «недеятельном
состоянии». При такой точке зрепия метафизический оттенок Павловского
определения теряет свою остроту.
По сути настоящей заметки я не буду касаться многочисленных
Физиологических достижений настоящей книги. Мое вшшагшо направлено
в другую сторону—в сторону Павловских «заключений», имеющих общее
значение, в Гельсингфорсской речи 1922 года есть одио но таких заклю¬
чении. «Мы много знаем о викарпрованпях в оргаишме. Это, очевидно,
высшее совершенство машины. Естественно, что свойство должно быть
развито в нервной системе, всем в организме управляющей н вес регу¬
лирующей. Самая частая из угрожающих энергий внешней среды
механическая. Следовательно, и к ней нервная система должна быть
особенно хорошо приспособлена. Мне кажется, что с этой точки арония
Ha^° ■?вНИыа,т!> вее Этп перекресты, путаный ход волокон, повидимому
излишнее изооилие элементов и многое подобное, именно, как целесо-
ооразные приемы для нейтрализации в большей или меньшой степени
произведенных нарушений» (224). В этой цитате обращает на себя вни¬
мание категорическое утверждение автора, что нервная система всем
в организме управляет и все регулирует. Как бы ни была велика роль
мозга в судьбе «совершеннейшей машины, созданной земной корой» —
человеческого организма, во всяком случае не всем мозг управляет и не
все регулирует (секреция, тканевой обмен и т. д.). А во-вторых, в выше¬
приведенных словах автора весьма характерна попытка свести Факт
«путаного хода волокон» к некоей целесообразности совершеннейшей
машины, в данном случае, как и вообще в трактатах по естествознанию,
к самому понятию «целесообразность» нужно относиться с большой скеп¬
тической осторожностью. Целесообразно, ибо путана.. В наше время из
сферы причинных зависимостей пора бы исключить субъективное поня¬
тие цели, целесообразности...
в иной плоскости понятий лежит устанавливаемый Павловым «ре¬
флекс доли» в его сообщения иа съезде по экспериментальной педагогике
в январе 1J22 г. «Наша жизнь состоит из массы прирожденных рефле¬
ксов. Нет никакого сомнения, что ото лишь школьная схематическая Фраза,
когда говорят, что рефлексов три—самоохранителыгый, пищевой, половой;
их множество, их надо подразделял» и подразделять... Простых, при¬
рожденных рефлексов уже много, а затем идет бесконечное число услов¬
ных рефлексов» (198). «Анализ деятельности животных и людей приводит
меня к заключению, что между рефлексами должен быть установлен
особый реФлекс—рефлекс цели—стремление к обладанию особым раздра¬
жающим предметом» (204). Типичная Форма этого рефлекса коллекцио¬
нерство. «Коллекционировать можно bcö, пустяки, как и неважное
и великое в жизни; удобства жнзяп (практики), хорошие законы (госу¬
дарственные люди), познания (образованные люди), научные открытия
ученые люди), добродетели (высокие люди) ц т. д.». «Вся жизнь, все ее

— 188 -
улучшении, вея ее культура делаются рефлексом цели, делаются только
людьми, стремящимися к той или другой поставленной ими себе в жизни
цели». «Жизнь перестает привязывать к себе, как только исчезает
цель»... «Рефлекс цели имеет огромное жизненное значение, он есть основ¬
ная Форма жизненной энергии каждого из пае». «II мечтается мне... Если
каждый из нас будет лелеять этот рефлекс в себе как драгоценнейшую
лить своего существа, если родители и все учительство всех рангов
сделает своей главной задачей укрепление и развитие этого ‘рефлекса
в опекаемой массе; если наша общественность п государственность от¬
кроют широкие возможности для практики этого рефлекса, то мы (русские)
сделаемся тем, чем мы должны н можем быть»... В дополнение к этому
педагогическому завету надо прибавить афоризм той же речи: «Жизнь
только того красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно
достигаемой, но никогда не достижимой цели, или с одинаковым пылом
перехошт от одной цели к другой» (206—208). Наконец, надо отделять
самый акт стремлешш (к цели) от смысла и ценности цеди и что сущ¬
ность дела заключается в самом стремлении (к цели), а цель—дело второ¬
степенное» (204).
В результате мы имеем ряд положений: основная Форма жизненной
энергии—рефлекс цели; в этом рефлексе существенно—стремление к цели;
все цели равны, все недостижимы, п т. д. Ни в одном из этих положе¬
ний нет никакого Физиологического содержания; в основе их нет экспери¬
мента. «Рефлекс цели» не может быть признан ценной научной находкой
Павлова, ибо под ним нет базы — опыта. «Рефлекс цели» — не один из
безусловных или условных рефлексов — точных терминов, а «словес¬
ность»: игра словами — рефлекс и цель. Если понимать этот рефлекс
как стремление к обладанию (204), то в нем потонут все остальные ре¬
флексы, имеющие свонм исходным пунктом раздражающие анализаторы,
«вещи» внешней среды: п пищевой, и половой, и другие. II тогда, дей¬
ствительно, рефлекс цели становится в основу жизни, все собою поглощая.
Но где в опыте основанпя для такого обобщения?
«Стремление к обладанию» то же, что «стремление к цели» (204).
В таком случае человеческий организм, эта идеальнейшая машина зем¬
ной коры» (197)—целестремптельная машина. Вывод, приводящий нас
к исходной точке всей работы объективной школы: или цель вне при¬
чинной зависимости (она впереди)—и тогда нет объекта для объективного
изучения высшей нервной деятельности, или она в круге причин, кик
реакция на среду,—и тогда нет цели. «Цель» и ^«рефлекс» несовместимы,
ибо противоречивы. Рефлекса цели не может быть.
Еще одно замечание о рефлексе свободы. Павлов в примечании
заявляет, что хотя доклад на эту тему был сделан в мае 1917, но заявлен
он был еще в 1916 году. Оказывается, что рефлекс свободы принадлежит
к числу прирожденных рефлексов и в некоторых случаях поосжднет
даже рефлекс пищевой. Дело в том, что среди опытных собак нашлась
одна с резко выраженными свойствами, совокупность которых и дала
повод говорить о рефлексе своооды. С точки зрения наследственноеги
это, вероятно, была одна из потомков целого ряда поколений беспривяз¬
ных дворняжек. Эта собака настолько не выносила при установке услов¬
ных рефлексов обычного станка (т.-е. привязи, со стеснением свободы
движений), цго пришлось прибегнуть к приучению ее есть свою обычную
дневную порцию пшци тоже в станке. «Сначала, около десяти^ дней,
собака ела мало и порядочно исхудала, но затем стала есть вес больше
и больше, пока, наконец не съедала всей предложенной ей порции. Однако,
потребовалось около 3-х месяцев, чтобы «рефлекс свободы» во время опыта
с условными рефлексами, наконец, перестал отчетливо давать себя знать»
(211). Собаку освободили из тюрьмы, по оказалось, что па свободе—через
б недель—«рефлекс свободы» снова начат действовать. Пришлось при¬

— 189 —
бегнуть к новому заключению собаки и а месяца в отдельную клетку,
где она и кормилась, дабы «рефлекс свободы» был окончательно* подавлен,
заменившись «рефлексом тюрьмы»...
Перечисляя законы деятельности центральной нервной системы, как
они выясняются при изучении условных рефлексов, Павлов отмечает:
«совершенно понятно, что вероятность вполне овладеть предметом суще¬
ствует только для тех понятий в этой области, которые характеризуются
как понятия пространственные. Вот почему ясной должна представляться
мысль, что нельзя с психологическими понятиями, которые по существу
пепространетвенны, проникнуть в механизм рефлекторных отношений»
(133). «Свобода» и «цель»—непространственны, и с помощью их проник¬
нуть в механизм рефлексов нельзя.
«Надо показывать пальцем: где было раздражение, куда оно перешло»
(133). Где было!.. За исключением указанных мною выше моментов,
вся книга академика Павлова удивительный образчик собрания опытного
и наблюдательного материала, в своей совокупности составившего новую
эпоху в дате изучения не только поведения животных, но и поведения
людей. Предмет нов. Дела много, но работа школы И. П. Павлова
движется вперед широким ходом. Субъективизм с каждым следующим
новым опытом все более и более стирается, стушевывается, исчезает.
TI «свобода» и «цель» тоже, надо думать, скоро исчезнут.
А. Омельченко.
Ксения Яковлева. Положение, труда в Петроградской губер¬
нии за 1918—1923 т.г. Статистический атлас. Пояснительный текст
^Цифровые материалы. Издательство H. Н- Т. «Вопросы 1руда». .,
Карл Маркс потому и придавал особое значение англичанину сору
Вильяму Петти, которого считал «отцом» политической экономии, что
в основе его экономических взглядов лежало изумительное понимание
всего значения статистического метода п то глубокое сознание важности
Фактов, выраженных в цифрах, ряды которых устанавливали тшадепцшо
определенной закономерности. Выявление этого принципа и составило,
как известно, основу «Политической Арифметики» Петти, столь высоко
ценимой Марксом; оно же содействовало тому уважению к статисти¬
ческому реалпзму, которое было характерным для Маркса. 1ак.
в основе Марксовых суждений о положении рабочего класса заложен
солидный статистический материал, на котором покоятся его научные
выводы и взгляды.	л	_ _
Оценка положения трудящихся масс C. C. С. 1. в послевоенное, репо-
ЛЮЦИОННО0 время, эта тоже серьезная «загадка сфииксо.» наших дней,
она тоже научно разрешается только при помощи статистики; но эта
статистика может не быть набором случайных хотя п интересных цифр
и Фактов, вроде сенсационных «разоблачений» пресловутого Питпрпма
Сорокина в его недавней статье о голоде; она должна быть научной,
систематической, добросовестно осторожной работой, вскрывающей с пол¬
ным беспристрастием объективную сущность положения. Такую работу,
охватывающую наиболее ответственное и серьезное время,—«эпоху дней
войны п русской революции»,—дает та работа Петрогубпрофсовета, заглавие
которой мы только что выписали.
Для всех, стремящихся выяснить Фактическое положение русского
пролетариата, она является настоящим откровением. В этом мастерски
составленном, ярком статистическом зеркале читателю преподносится одно
из первйЕЕ н, вместе о тем, научно-точных изображений состояния того
класса, который первый в истории взял политическую власть в свои
руки. Став во главе государства, пролетариат, прежде всего, озаботился
о научном самопознании, что, в свою очередь, привело к созданию

— 190 —
особого научного аппарата—статистики труда. Нельзя сказать, чтобы
окружающие нас кольцом буржуазные страны были лишены того же могу¬
чего орудия, — она возникла еще до мировой войны, — но наши молодые
бюро статистики труда и Гоеетат и по заданиям, и но исполнению неиз¬
меримо выше своих зарубежных соседей: они действительно служат
рабочему классу и действительно раскрывают глубины экономической
правды.
Чтобы судить о высоких качествах упомянутой работы, необходимо
взять в руки труд заведывающей петроградским Губстатотделом Яковле¬
вой. Эта книга должна стать настольной, даже более—учебником для
всех изучающих положение труда н экономическую политику русского
рабочего класса при Советском етрое.
Перед нами цифровой обзор важнейших сторон труда — числен¬
ность п состав петроградского пролетариата за последнее десятилетие
по производствам, союзам, полу и возрасту; рабочее время и зара¬
ботная плата, движение рыночных цен, что нужно для опреде¬
ления реальной заработной платы; бюджеты рабочих и общие условия
рынка труда, конфликты, занятость и безработица... И, наконец,*
наша особая, только в С. С. С. Р. организованная Форма борьбы с безра¬
ботицей—социальное страхование.
Каждая из сторон положения труда изложена в лаконическом тексте
и в соответствующих диаграммах. Последние — чудо техники. Нигде
в выпущенных до настоящего времени изданиях вы не найдете такой
высоты технического исполнения, какой дала в своих двадцати диаграм¬
мах Петроградская Государственная типография имени первопечатника
Ивана Федорова (бывш. тип. Голике и Впльборг). Исполнение таблиц
выходит за пределы обычного типографского искусства, это—шедевр
изящества и красоты как в чертежах и обложке художника Бурмей-
стера, так п в типографском выполнении этой лучшей по технике петро¬
градской типографии.
«Статистический атлас» Ксенин Яковлевой—готовый остов для эко¬
номической монографии; она так и просится на бумагу. Надо думать,
что экономист, который сделает полнокровным и жизненным этот скелет,
даст читателю нечто в высшей степени научное, стройное и идейно¬
законченное.
Нельзя не пожелать самого широкого распространения столь пре¬
красному изданшо.	В. Святловский.
Материалы для биографии Ж-. Бакунина по архивным делам. Т. I.
Редакция и примечания Вячеслава Полонского. Госиздат, 1923 г.
Вячеслав Полонский быстро создал себе имя высокоталантливой
монографией о противнике К. Маркса в Первом Интернационале—Михаиле-
Александровиче Бакунине. Каждый марксист прекрасно знает колоссаль¬
ную важность проблемы Маркс—Бакунин. Ею, как известно, занимались
заграницею и Спарго, и Франц Меринг, и все писавшие о Первом
Интернационале от Иекка до Гильома; у нас — целая плеяда исследова¬
телей, начиная от талантливого Ю. М. Стеклова, а кончая внимательным'
и серьезным знатоком Маркса Д. Б. Рязановым. При таких условиях нужен
был литературный талант, чтобы дать новое освещение и выявить новые
данные в таком, казалось, давно решенном и заезженном вопросе. Полон¬
ский, как блестящая ракета, взвившаяся к поднебесью, сразу выдвинулся
новизною постановки и решения этой проблемы.
Его «Первый» том (Г'из. 1922) имел заслуженный и необычный
по нашему времени успех. Книга читалась с громадным интересом,
увлекательно и как-то особенно легко: обычный «научный аппарат»,
досадный и громоздкий, был умело удален автором. Поэтому продол¬
жение—второй том «Бакунина»—ожидается с большим нетерпением.

— 191 —
Недавно появилось нечто в этой области новое: «Материалы для
биографии Бакунина»; они вносят много ценного и, что особенно важно,—
тон/ного в историю этой изумительной жизни.
Здесь, в противоположность монографии, уже исключительно один
ученый аппарат, сухой скелет, костяк неприкрашенных Фактов., Мате¬
риалы богаты и разнообразны. Тут и знаменитая «Исповедь Николаю I»,
с его собственноручными пометками, строго выверенная, воспро¬
изведенная с научной точностью гистолога - препаратора, тут и письма,
тут и мало освещенный судебный процесс, окончившийся смертным
приговором Бакунину в Австрии, и документальная история его знаме¬
нитого сибирского побега. Подбор материала, его расположение и техни¬
ческая обработка позволяют пользоваться только что вышедшею книгою
как уже готовым дополнительным томом биографии Бакунина, вое еще
до конца не выясненной. Если и следующие тома «Материалов» будут
исполнены с той же строгою научною добросовестностью и с тем же
редким техническим совершенством, то о лучшем базисе для изучения
эпохи и личности—не приходится и мечтать. Тем самым под монографию
Полонского подводится тот деловой научный аппарат, гот Фундамент
Фактов и ссылок, которые в свое время были из нее так умело исклю¬
чены Полонским. Теперь этот изолированный научный костяк — «Мате¬
риалы» — получает свою жизнь и самостоятельное существование как
серьезная основа для изучения.
Нечего и говорить, что «Материалы» в руках Полонского,—о мастер¬
стве его мы все хорошо знаем по исключительному качеству журнала
«Печать и Революция»,—превратились в нечто ценное и по-своему бле¬
стящее. Здесь знание, талант и мастерство объединились в один гармони¬
ческий синтез. .	В. Святловский.
С.	Драницын. Конституция C. С. С. Р. п Р. С. Ф. С. Р.
В вопросах и* ответах. Издат. «Прибой», П. 1924 г.
Книга С. Н. Драницына является третьим изданием его работы,
исправленной п дополненной вопросами из конституции C. С. С. Р.
Книга предназначается автором «не для подготовленной публики, а для
широких масс трудящихся», н желание автора заключается в том, чтобы
«возбудить интерес к конституции пролетарского государства у рядового
читателя». С указанной точки зрения' и должна оцениваться работа
тов. Драницына. К популярно написанной работе нельзя подходить с тре¬
бованиями, которые обычно предъявляются к исследовательскому труду.
Однако, думается, что и автор популярно написанной работы, в силу
именно того, что она предназначается для неподготовленного или мало¬
подготовленного читателя, т.-е. читателя, неспособного самостоятельна
судить о научных достоинствах или недостатках книги, должен по возмож¬
ности воздерживаться от включения в свою работу в качестве бесспор¬
ных положений вопросов, теоретически еще пеясных или спорных.
С указанной точки зрения в теоретической части книги т. Драницына,
в которой идет речь о праве и государстве, обращают на себя внимание
два момента, а именно — один в и. 12, озаглавленном «В чем состоит
процесс образования права?», и другой в п. 14, озаглавленном «В чем
состоит определение понятия государства?»
Остановлюсь сначала на первом моменте. При этом, я должен ого¬
вориться, что не буду касаться по существу учения о праве т. Дра¬
ницына, так как это вовсе не входит в задачу настоящей заметки. Я лишь
хочу, оставаясь в рамках изложения автора, указать на одно место, кото¬
рое, по моему мнению, грешит противоречием, которое надлежит, в инте¬
ресах повышения теоретических достоинств книги, устранить. В пункте
12-м на стр. 11 говорится: «но развитие производительных сил обще¬
жития перерастает раньше пли позже те рамки права (иначе про из-

— 192 —
нодствениых отношений) *), в которых оно совершается. Носитель
новых, нарождающихся производственных отношений, новый произво¬
дительный класс..., встречая противодействие своему развитию со сто¬
роны старых производственных отношений, со стороны права,
противопоставляет ему свои «навыки», свою нравственность » При¬
веденное место даст основание, как мне думается, сделать заключение,
что автор отождествляет право е производственными отношениями.
Может быть, мы здесь имели дело с отождествлением чисто словесным,
обусловленным неточностью выражений. Однако, это не меняет поло¬
жения, потому что мало подготовленному читателю, хотя бы он по совету
автора прочел эти главы после прочтения остальных, трудно будет решить
вопрос, словесное ли только это отождествление или оно касается суще¬
ства дела. Через несколько строк после приведенного места автор гово¬
рит: «А так как право является надстройкой над экономической струк¬
турой общества, то ясно, что в процессе борьбы со старым правом
класса - организатора, становящегося паразитическим, класс исполни¬
тельный, революционный класс противопоставляет ему требование своего
права». В своем известном предисловии «К критике политической эко¬
номии» Маркс пишет: совокупность этих производственных отношений
образует экономическую структуру общества. Если мы попробуем,
основываясь на определении Маркса экономической структуры, заметать
в цптате из книги т. Дранпцына слова «над экономической структурой»
словами «над производственными отношениями», то она будет гласить:
а так как право является надстройкой, над производственными отноше¬
ниями, то и т. д. Затем, если мы на основании допускаемого автором,
как указано выше, отождествления права и производственных отношений,
заменим слова «над производственными отношениями» словами «право»,
то приведенное место приобретает такой смысл: а так как право является
надстройкой над правом, то и т. д. Получается, таким образом, логиче¬
ская невязка. Тов. Драницыну без сомнения известно, что в связи
с работами т. Стучки о праве в нашей научной литературе возникла
полемика по вопросу о праве в его отношении к «базису» и «над¬
стройке». Тов. Дранпцын в популярно написанной работе не отводит
места этой полемике и делает это совершенно правильно.^ Но именно
ввиду этого у читателей его книги может сложиться убеждение, что
они имеют дело с точкой зрения на право, которая считается бесспорной
и общепризнанной среди марксистов. Вот почему мне кажется, что ука¬
занное место нуждается в переработке.
Перехожу теперь к другому месту книги т. Драницына. В пункте
14-м («В чем состоит определение государства?»), на стр. JL4, автор
пишет: «тогда (т.-е. в эпоху первобытного общества, Е. 9.) не оыло госу¬
дарства, не было государственной власти. Первое определенное разде¬
ление труда между организаторами п исполнителями создает власть
на одной стороне и подчинение на другой. Появляется государство, дру¬
гими словами, социально-принудительная организация, регулируемая
самостоятельной (суверенной) властью политически господствующего
класса на определенной территории». Оставляя в стороне вопрос о пра¬
вильности или неправильности даваемого автором определения права,
я обращаю внимание лишь на то, что приведенное место может побу¬
дить читателя прийти к выводу, что автор ставит происхождение госу¬
дарства в связь с разделением труда между организаторами и исполни¬
телями. Если такова точка зрения автора на происхождение государства
(а что она именно такова, подтверждается, как мне кажется, и содер¬
жанием, например, первой половины пункта 12-го книги автора), то она
расходится с хорошо обоснованной марксистской точкой зрения по тому
*) Разрядка везде моя. Е. Э.

— 193 —-
же вопросу. Согласно последней, государство, как организация господ¬
ствующего класса, возникает одновременно с классовым обществом
в качестве необходимого элемента этого общества. Происхождение госу¬
дарства стоит в непосредственной связи с борьбою общественных клас¬
сов. Разделение труда находится в косвенной связи е происхождением
государства, поскольку оно является одним из условий классовой диф¬
ференциации общества. Схематически процесс, приводящий к образо¬
ванию государства, по моему мнению, следует мыслить так: обществен¬
ное разделение труда является предпосылкой обмена; мелкий, ручной
характер средств производства, при которых производимые продукты
являются продуктами индивидуального труда, приводит, при условии
проникновения обмена внутрь общины, к возникновению частной соб¬
ственности и, следовательно, к разделению общества на классы; борьба
общественных классов обусловливает возникновение государства.
Мне думается, что и это место в книге т. Драницына, книге
в общем полезной, нуждается в пересмотре.	Е.	А. Энгель.
Валериан Правдухин. Творец—Общество—Искусство. Изд-во
«Сибирские Огни», Новониколаевск, 1923 г., стр. 142.
Автор этой книги тот самый критик, которому посвятила свой первый
сборник рассказов его землячка J1. Сейфуллина — как чуткому и умному
критику, давшему сразу правильную оценку ее первым произведениям.
И действительно, автор разбираемой книги несомненно очень умный
и чуткий писатель-критик. Это положение доказывается уже тем отве¬
том, который В. Правдухин сумел в своей сибирской глуши дать нашим
конструктивистам и комфутуристам (будущим «лофовцам»), проповедую¬
щим немедленное уничтожение искусства отдельного от практики и рас¬
творение искусства в практике, подчинение его лозунгу практической
целесообразности и неимеющим пока ничего сказать конкретнее по поводу
того, чем будет это искусство, кроме пресловутого, ничего не говорящего
ответа Гана («Конструктивизм»), «будем делать коммунистические вещи».
Совершенно правильный ответ В. При'вдухина гласит: «Все производ¬
ство надо вырвать сперва из рук буржуазной и мелкобуржуазной стихии.
Общественно организовать его. А до этого конструктивизм есть угодливое
и ненужное забегание вперед идеологов, органически чуждых данной
переходной эпохе, есть демагогия». Надо бы только этот ответ’ ограни¬
чить. Демагогия и забегание вперед есть требование конструктивистских
теоретиков немедленно приступить к практике, немедленно перестать
пользоваться прежними методами искусства, а не попытки конструкти¬
вистов - практиков сейчас же разрабатывать методы новой обработки
практических материалов, что есть естественное стремление творческих
личностей расчистить пути будущему. О том что В. Правдухин неплохой
критик, говорит и его в общем правильное понимание Пильняка, Н. Ники¬
тина и Вс. Иванова.
Но данная книжка стоит, по нашему мнению, ниже возможностей
автора. На ней лежит определенный налет какой-то наивности, отста¬
лости, неизжитых интеллигентских предрассудков, странных
в устах марксиста оговорок.
Утверждеипе В. Правдухина, что положение: «Молчалины блажен¬
ствуют на свете»—звучит «вечно юно и современно»,—само звучит дико
для марксистского уха.
Совершенно однобоко понимание В. Правдухиным искусства
(особенно в первой статье книга) как «наиболее глубокого процесса
познания», если вообще правильно говорить об искусстве как о наи¬
более глубоком процессе познания.
Во - первых,' здесь автор не может выйти за пределы буржуазного,
разорвавшего с жизнью и практикой искусства, искусства книг, картин,
Записки научи, о-ва марксистов, № 6 (2).	13

— 194 —
статуй, концертов, а не народных обрядовых песен и музыки, художе¬
ственно обработанных вещей» массовой игры, пляски н т. д.
Во - вторых, автор забывает здесь о роли искусства, как созидателя
и концентратора настроений, настрапвателя сознания.
Отсюда—типичное буржуазно-просветительское презрение к вопросам
Формы. Отсюда же, может быть, преклонение перед шедеврами старого
искусства и классическими произведениями с попытками усиленно
отыскивать в них внеклассовое содержание как можно в большем коли¬
честве.
Интеллигентски звучит восторженное восхваление Короленки за его
пафос идеализма и за аромат его эпохи в «Записках Современника».
Правдухину непонятны зато дерзкое превознесение жизни над искусством
и вера в будущее, затмевающее прошлое. Все ото, оправдывающее В. Кирил¬
лова с его «Мы во имя нашего завтра сожжем Рафаэля», звучит для
Правдухина как кощунство.
Совсем наивно такое восхищение провинциала «плебея» перед затхлой
и никчемной премудростью буржуазных покойников, которое продикто¬
вало В. Правдухину следующие строки о наших прекраснейших «Домах
Искусств» п «Записках Мечтателей»: Слишком много подземных ключей
наполняет их царственный (!) кубок, ключей, из которых нам с тобой —
плебеям — не дано было испить.
Тут н ответы божественных (!) идей Платона, мистических прозре¬
ний Плотина, эллинская мудрость гуманизма, средневековая мудрость (!)
отцов церкви, суровый аскетизм (?) Сппнозы, светлый ренессанс, идеа¬
листическая немецкая философия, идеи русского славя иофильства,
частичка (?) «нутряной» интуиции Бергсона, всё что было наиболее
изысканного и благоуханного (!) в человеческой культуре».
Стыдно т. Правдухину стукаться плебейским лбом перед сшшой.
мягко выражаясь, опрокинутого барина:	«Как-де пышно, наряжено
н хорошо пахнет!» Этак п перед крестным ходом или выходом Николая
Николаевича к монархическому совету можно лбом брякнуться:
как-де торжественно! Непримиримые радикалы-демократы шестидесят¬
ники за такую оговорку автору долго бы литературно руки не подавали.
А мы, коммунисты, вообще... слишком терпимы.
Ну какой в самом деле и всем нам, и т. Правдухину прок от мистики
Платона н Бергсона, от черносотенного славянофильства, от схоластики
и мракобесия отцов церкви. Есть чему завидовать! Да ведь любой рабо¬
чий, видевший и делавший революцию и знающий из речей или из жизни,
что такое классы, прибавочная стоимость н интернационал, куда куль¬
турнее для совремешюстя, чем Лосский с его Платоном или Сорокин
с его Нилом Сорским, или А. Белый с его теософией. А Правдухни Маркса
- прочел и в общем понял, а неомистикам позавидовал. Или Правдухину
просто поговорить «красиво» захотелось? Ну, и наговорил вздора в про-
винциально-парикмахерско-интеллнгеитском стиле. Прав был Базаров
в своем совете Кирсанову, столь любимом В. И. Лениным.
Наивное и оптимистическое расхваливание нашей культурной работы
за 4 года: «из литературы изгоняется, уничтожается вся холопская маку¬
латура... Изгоняются идеологи мещанства: Вербицкие, Чарские, Брешко-
Брешковские... Из театра изгоняются Фарсы, пустые водевили... Оста¬
влено только общечеловеческое, народное... Идут Толстой, Гоголь,
Шекспир, Горький. Идут «Принцесса Брамбнлла» немецкого романтика Гоф-
мана, «Сирано де-Бержерак» (!)—Ростана, «Дочь Аиго» Локока и т. и.
Господи, как псе хорошо и просто в культуре С. С.'С. Р. Впору
запоть «Ку-ка-ре-ку» ликующим «Шантеклерам», вместе с поклонником
Ростана — В. Правдухииым.
Нет, напрасно В. Праидухип поторопился газетного типа Фельетоны
выпустить книжкой под громким названием «Творец—Общество—Искус-

— 195 —
ство». Для специалистов книжка — легковесна, для широкого читатели
слишком спорна в своей категоричности, а для умного и обещающего
автора пеиродумаиа.	Г.	.
Б. Арватов. Искусство и классы. Госиздат., Москва—Петроград.
1923, стр. 88.	'
Блестящий анализ причин отрыва искусства (изобразительного)
от практики, от производства предметов обихода, от растворенностн
в общей структуре зданий, предназначенных не для одних эстетических
целей (храмы п т. д.). Анализ причины выделения искусства в .нечто,
стоящее вне и «над» жизненной практикой, а его произведений в несвя¬
занные со зданиями и вещами передвижные, готовые быть помещенными
в любом месте куски красоты (картина на полотне, статуя на пьедестале
п т. д.). Автор совершенно правильно объясняет ото выделение искусства
развитием товарного хозяйства и техники массового производства и ука¬
зывает основные этапы этого выделения на примере перехода 3. Европы
от расцвета ремесла к капиталистической технике. Совершенно основа¬
тельно характеризует он станковую живопись и отделенную от архитек¬
туры скульптуру как типичные искусства капиталистического мира, где
производство .материальных ценностей подчинено закону конкуренции
и потому не сообразуется с эстетическими потребностями потребителя
н не подпускает к себе и близко художника, и где искусство служит
целям пли' внешнего корректива к дисгармонической жизни или даже
просто удовлетворения буржуазного тщеславия. Автор правильно и метко
характеризует как чисто классово-буржуазные и, следовательно, имеющие
преходящее значение эстетические теории, рассматривающие искусство
как внешнее восполнение жизни и практики,, особенно ставящие искус¬
ство выше жизни п провозглашающие его основным принципом практи¬
ческую бесцельность н «незашггересованность» его восприятия. Преиму¬
щественно к буржуазному искусству относится и понимание его как
одного из орудий познания, ы требование от него главным образом подра¬
жания жизни (а не ее непосредственного преображения «изнутри»). Ком¬
мунистическое искусство, по мнению автора, будет соединением эстетиче¬
ских замыслов художника, ставящего своей задачей «творить радостную
прекрасную жизнь», с машинной коллективистической техникой.
Кингу нужно приветствовать как намечающую выход .из понимания
марксистами - критиками судеб искусств, как непременно искусств
только буржуазных, отделенных от жизни п практики:	«станкового
изобразительна», скульптуры вис архитектурных заданий, концерт¬
ной музыки, книжной поэзии, рампой от жизни и толпы отделенного
театра.
К тому же здесь, чуть ли не впервые в жизни русской марксист¬
ской истории и теории искусства, автор посвятил свой труд анализу эво¬
люции искусства не только со стороны содержания, по и со стороны
«Формы», самых снособов.'Тсхипки творчества, что имеет особое значение
для скульптуры и живописи. Книжка <рриче об искусстве, вышедшая
в Москве одновременно почти с книгой	, совершенно отстает
поэтому от книга Арватова, не справившись с этими двумя задачами
(выход из ложного круга наивного понимания искусства и изучение
Формы). Или, может быть, почтенный т. Фрнчо и не хотел выходтъ
за пределы изучения только содержания живописи, которой он посвя¬
щает свою книгу, п за пределы понимания задач искусства как изобра¬
жения жизни'?!
Яростные противники та!к называемого «левого Фронта в искусстве»,
не желающие признать некоторых прогрессивных тенденций этого, еще
недостаточно своя осознавшего направления, влекущего за собой тяжелый
груз прошлого Футуризма—отнесутся к книге, автором которой является
13*

196 —
один нз самых молодых «леФовских» теоретиков, с предубеждением.
Но книга в основе является чрезвычайно ценной и полезной.
Недостатками книги являются: чрезмерный схематизм и догматизм
изложения, мало иллюстрированного примерами; анализ судеб изобрази¬
тельного искусства лишь в новое время в 3. Европе, между тем как
подтверждения отдельных своих мыслей автор умеет находить и в истории
античного искусства.
Лишней представляется столь большая глава, посвященная однообраз¬
ному разоблачению поразительно схожих в своем утверждении «бесцель¬
ности» искусства буржуазных эстетических теорий. Такая глава («Эсте¬
тика станкового изобретательства») была бы уместна в подробно раз¬
витой книге с ученым аппаратом, а не в декларирующей ряд принци¬
пиальных взглядов автора популярно написанной брошюре. Зато чрез¬
мерно кратка, неясна и схематична характеристика, ничем не обосно¬
ванная автором, современных художественных направлений. Напрасно
также т. Арватов считает нужным давать свои, претендующие на пол¬
ноту, определения искусства вроде следующего: «Всякое произведение
искусства отличается тем, что удовлетворяет нас сразу и целиком непо¬
средственным воздействием всех своих элементов, связанных в гармони¬
ческое единство». Такого рода определения придумывалрсь уже тысячи
раз и никого не удовлетворили. Нужно сперва тщательно изучить
и по - марксистски понять динамику искусства, а потом давать ему
удовлетворяющее диалектическому мышлению определение. Это дело
вряд ли будет завершено нашим поколением.	Г.	Горбачев.
ПроФ. С. О. Грузенберг. Психология творчества. Из дат.
«Белтрестпечать». Минск, 1923 г., стр. 166.
Психологии творчества у нас решительно не везет. Из работ, вышед¬
ших за последние 10—15 лет в С. С. С. Р., лишь очень немногие являются
серьезным вкладом в молодую науку о творчестве. Из них, пожалуй,
лучшая написана не теоретиком и философом, а техником и инженером,
П. Энгельмейером. Его теория творчества в пределах отмежеванной им
Сферы исследования достигает действительно существенных результатов,
вводя непосредственно в лабораторию творящего изобретателя.
В области изучения изящной литературы с большим успехом рабо¬
тала над проблемами творчества группа лиц, сосредоточившихся вокруг
издания Лезина: «Вопросы теории и психологии творчества» (Харьков,
1907—1916 г.г.); продолжатели традиций Потебни и А. Веселовского, они
разрабатывали намеченные этими выдающимися русскими учеными темы
и построения, и отсюда в результате вышел ряд любопытных монографи¬
ческих исследований Д. Овсянико-Куликовского (о творчестве Пушкина
в особенности), ГорнФельла, Е. Аничкова и др. Собственно говоря,
вторым поколением этой школы можно было бы счесть наших побор¬
ников «Формального» метода, если бы они не отрицали всяких традиций.
В области философии, насколько нам известно, ближе всего к вопросам
психологии творчества подошел проФ. Лашшш в своей двухтомны! работе
«Философия изобретения и изобретение в философии», только годом ранее
появившейся, чем рассматриваемая нами. Труд проф. Лапшина еще ждет
своего рецензента, но и сейчас уже можно сказать, что, при всем обилии,
приведенного автором редкого философского и психологического материала
поразительной, эрудиции, и он но вскрывает ключей, из которых бьет
творческая мысль, не выявляет законов и механизма творческого процесса.
ПроФ. Грузенберг как будто, напротив, стремится в своей книге обна¬
жить остов творческой психологии, классифицировать и уложить в схемы
с таким трудом поддающуюся учету и осознанию сторону человеческого
бытия. К сожалению, такое впечатлеыио от книги чисто внешнее, кажу¬
щееся. Все эти построения и схемы, при первом же внимательном отно-

— 197 —
шенин к ним, оказываются крайне неустойчивыми, зыбкими, и при
малейшем критическом анализе рассыпаются.
Вот, напрпмер, перед нами «Схема классификации типов
построения проблемы». Чем отличается в ней, скажем, гносеологи¬
ческая концепция творчества от эстетической? Да ровно ничем; сле¬
довательно, одним названием? Именно так и есть, — логический силло¬
гизм всюду тут заменяется грамматическим предложением. Впрочем,
автор сам это, повидимому, чувствовал н поэтому оговаривается, что
предлагаемая им классификация не претендует на исчерпывающую пол¬
ноту, что некоторые указанные в ней ответвления проолемы могут быть
отнесены одновременно ко всем основным типам построения проблемы.
Зачем же тогда и огород городить? Разве задача ученого, тем более
Философа, не сводится к тому, чтобы научно классифицировать неупоря¬
доченные явления опыта? Дает ли автор своим многочисленным и раз¬
машистым схемам серьезное обоснование? Как будто дает. Материала
биографического («самопрызнаиий») и литературного характера—иремио*
гое множество. Для подтверждения одной только столь древней плато¬
новской мысли об экстатнчноетн творчества и «святом вдохновении»
творца отведено до двух десятков страниц и приводится до полсотни приме¬
ров, и это лишь на первых десяти из них. Тем не менее проФ. Групен-
бергу из логики должно быть знакомо, что перечисление случаев или
примеров, хотя бы и очень многих, известное под именем неполной
или «популярной» индукции, для подтверждения посылки, отнюдь не
является доказательством и еще нуждается в оправдании каким-либо
иным путем. Между тем, кроме указанного приема неполной индукции
в конкретных частях книги и чисто словесного преобразования суждений
в абстрактных (схемах), автор не пользуется никаким иным арсеналом
мышления, по крайней мере в лежащем перед нами I томе. Впрочем,
стоило ли тратить и эти усилия? Не лучше ли было употребить их па
доказательство хотя бы положения, что гений это — труд, гоже не нового,
с тех пор как изучение рукописей выдающихся писателей, в связи
с биографическими данными, стало необходимым условием для знакомства
с их литературным творчеством. Вес-тагш эго было бы более поучи¬
тельно для той же широкой публики, для которой очевидно предназна¬
чается настоящая книга.
Мысль, лежащая в основе «Психологии творчества», о и ев осп ро-
изводимоети творческого процесса в эксперименте и неповто¬
римости его, кажется нам также неверной. Первое (нсвоспроизводимость
творческого процесса в эксперименте) является не чем иным, как
вариацией известного постулата психологии о невосироизводимости чужих
душевных переживаний. Однако, опосредствованным путем они нами
постоянно воспроизводятся. Второе утверждение автора — о неповтори¬
мости творческого процесса — почти тавтология первого и опровергается
опытом, хотя бы в импровизации творчества (известные примеры твор¬
чества польского поэта, Мицкевича; импровизация Чарского в «Египет¬
ских ночах» Пушкина и т. и.).
Мы вовсе не хотим отнять у автора права на его убеждение в том,
что творцы отмечены «печатью вдохновения», но только имеем в виду
выяснить, что в книге речь идет собственно не о психологин творчества
вообще, а лишь о его заключительном акте, когда «тянется рука к перу,
перо к бумаге, минута—и стихи свободно потекут» (Пушкин). То же,
что этой минуте предшествует — замысел» подготовительная робота —
осталось за пределами наблюдений автора.
Упомянутый выше Энгельмейер, в своей ие претендующей на фило¬
софичность работе (в философских воззрениях он опирается на Эрнеста
Маха), глубже подошел к психологии творческого процесса, вскрыв в нем
три последовательных момента («трехакт»): телеологический — происхо-

— 198 —
жденко замысла; логический — акт знании и рассуждении; Фактический —
акт* умения (конструктивное выполнение). Однако, если остаться даже
при одном только этом моменте Фактического творчества, то и тогда,
что поучительного можно извлечь из голых схем проФ. Грузенборга?
Чтобы не бьггь голословными, возьмем для примера схему «оказио-
иалистнческого творчества», на которой построена добрая половина
книги. Чем собственно отличается тип И (творчество, как сомнамбу¬
лизм) от типа III (творчество, как эманация божества)? — И там и тут
творчество совершается «автоматически» ; или тип I от типа IV, творчество
как «демонизм» от творчества как «эстетического Эроса»? В общем и тут
различие лишь словесное, схоластическое, а не реальное пли логическое.
В самом деле, как это видно из итогов самого автора, схема I п IV равно
характеризуются; раздвоением личности художника; тенденцией худож¬
ника к отрсченшо от своего творчества; резиньяцией воли художника;
тенденцией художника приписывать происхождение своих творческих
замыслов и образов Фантазии действию вселившегося в него демона (или
«музы-вдохновительницы»). Все эти признаки буквально перечислены
в обеих схемах только в ином порядке, при чем в первой имеется еще
пункт о вере художника в реальное существование образов его Фантазии,
а во второй; интуитивный характер творчества; культ музы; сближение
творческого пафоса с мистическим актом слияния художника с музой-
вдохновительницею (какой архаический способ выражения!). То же
приложимо и к другой паре схем.
Таким образом, серьезное различие всех четырех типов творчества
проф. Грузснберг, очевидно, полагает в объекте вдохновения, которому
приписывается творческий акт. Является ли таковым демон, прекрасная
дама, божество или просто «неведомая сила» — в конце концов гак ли
уж это важно; не дело ли это личпого вкуса, воспитания пли времени,
в которых росло п складывалось сознание творца? Между тем на одном
этом различении автор пытается построить целую науку о творчестве.
«Относительно этого пункта все кажется странным; можно было бы
об этом разнос думать и говорить», — сказал однажды Гёте в беседе
с Экерманном о средствах к творческому подъему и о нем самом.
То, что думает и говорит об этом проф. Грузенберг, пнчутыю вскрывает
истоков творческого процесса, всецело оставаясь на ого периферии.
Приходится пожалеть, что автор не последовал основному правилу
научного творчества — экономическому принципу—и что при такой
затрате начитанности и труда обширное задание автора — гносеологи¬
чески осветить темные таипикп творческого сознания—осталось совер¬
шенно неосуществленных!.
В.	Славская.

КОММЕНТАРИЙ К ДНЕВНИКУ ПУШКИНА-
Под редакцией и с объяснительными примечаниями Б. Л. Модзадсв-
ского издан «Дневник Пушкина 1833—1835», Госиздат, П.' 1923 г.
В напечатанной статье «Пушкин о Ншюлае I» П. Е. Щеголев, поль¬
зуясь «Дневником», стремится реабилитировать либерализм и револю¬
ционность Пушкина Николаевской эпохи. Один «Дневник» не может рас¬
сматриваться как политическое кредо Пушкина: для ответа на вопрос
об отношении Пушкина к Николаю I необходимо привлечение в первую
голову художественного творчества Пушкина. Неоднократное воспевание
Пушкиным Николая I — «Он бодро, честно правит нами-; Россию вдруг он
оживил войной, надеждами, трудами» или: «Новый царь, суровый и могу¬
чий, на рубеже Европы бодро встал»... достаточные иллюстрации спра¬
ведливых выводов современников о консерватизме и монархизме Пуш¬
кина в Николаевское время; письма Пушкина, программа «Современ¬
ника». статья о Радищеве, да н в самом «Дневнике» немало «восторгов»
могуществом Николая, также подтверждают определенное отношение
Пушкина к Николаю, как к «Новому Петру». Если же Пушкин в своем
«Дневнике» для «потомства» приводил всякого рода анекдоты и неодобри¬
тельные суждения о Николае I, то они были вызваны, с одной стороны,
раздражением на личной почве, с другой, — ущемлением самолюбия
Пушкина как дворянина. Пушкин «Дневник» тщательно скрывал, пред¬
назначая его потомству как исповедь истинных воззрений, в частности
и па Николая I как самодержца и человека. По поскольку у Пушкина
не хватило мужества опубликовать «Дневник» при своей жизни,
а в литературной деятельности он являл себя верноподданным царя, кото¬
рого хвалил и воспевал даже в своих «секретных» писаниях, у нас нет
никаких основании считать идеологию Пушкина либеральной или револю¬
ционной: наоборот, все имеющиеся у нас данные категорически под¬
тверждают устойчивость курса Пушкина с 1826 г.
«Дневник Пушкина» был воспроизведен еще в 1911 г. в полном со¬
брании сочинений Пушкина, под редакцией проф. С. А. Венгерова, изд.
Брокгауза-Ефрона, т. Г». Переиздан «Дневник» почти без изменений, но
единственным приобретением являются обширные его комментарии
в 300 стр., тогда как сам «Дневник» занимает всего только 27 стр.
Комментарии жо представляют несомненный интерес: они разъясняют
читателю круг тех лиц, среди которых вращался и жил Пушкин в послед¬
нее время и которые являлись причиной роковой преждевременной
смерти поэта. Сейчас, впрочем, у самого посредственного читателя,
несомненно, сложилось определенное мнение о великосветском обществе.
Поэтому вряд ли нужны бесконечные родословные титулованных и коро-
нопаниых особ с мельчайшими частностями и подробностями. На стр. 55
редактор пишет: «Великий князь Михаил Павлович (род. 28 января
1798, ум. 28 августа 18-19), .младший брат императора Николая (который

— 200 —
был старше его на 1‘/9 года), он в 1833 г. ноеил звания: генерал-адъю¬
танта, генерал-Фельдцейхмейстера, генерал-пнспоктора по инженерной
части, командира отдельного гвардейского корпуса, главного начальника
Пажеского, всех сухопутных кадетских корпусов и Дворянского полка
и председателя комитета о составлении устава воинской пехотной службы
(месяцеслов на 1834 г., ч. I, стр. 156)», при чем эти «посты» великий
князь занимал только в 1833 г., но какое эти «посты» имеют отношение
к Пушкину—непонятно. Если же редактор смотрит на свои комментарии
как на справочник, то он неполон. Необходимо было напечатать весь Фор¬
мулярный'список князя; далее идет харагеристика в. к.: «человек живой
и остроумный, большой каламбурист, с виду строгий до придирчивости
и взыскательный, но в сущности добрый, он пользовался любовию офи¬
церства и воспитанников военно-учебных заведений, был искренно пре¬
дан своему брату и являлся верным и нелицемерным ему помощником
и сподвижником. Пушкин относился к нему с непринужденной просто¬
той...» Потом приводятся всякого рода восхвалнтельнме аттестации
великого князя и его супруга. Между прочим, редактор ни слова не
говорит о ролл Михаила Павловича в подавлении и расправе с декабри¬
стами, о режиме в военно-учебных заведениях, наказаниях, введенных
во время начальствования над ними великого князя, и г. д.
Среди комментариев немало курьезов. Стоило Пушкину случайно
обмолвиться каким-нибудь именем н, быть может, через полчаса забыть
его, как комментатор подробно и любовно сообщает всю подноготную
данного .ища, начиная от деда и кончая его внуком: в комментариях
немало лиц, ведущих начало своей родословной с XVII века и кончая
последними годами Александра III.
Издание таких работ — расточительная роскошь. Исследователь
Сумеет непосредственно из источников извлечь необходимые сведения.
Вообще до сих пор у нас не существует (вряд ли они могут существо¬
вать) справочников и комментариев, которые удовлетворяли бы специа¬
листа. Широкому же читателю вряд лн нужно знакомство со всеми
камер-лакеями Пушкинского времени: для читателя важен прежде всего
сам Пушкин. Если бы Госиздат напечатал только «Дневник» без излиш¬
них огромных комментариев, он бы достиг своей цели.
Як. Назаренко.
Р. S. В конце 1923 г. Московский Госиздат издал свой «Дневник
Пушкина», под редакц акад. М. Н. Сперанского с неменее обширными
комментариями; повидимому, теперь очередь за Сарапулом. Откуда
только у нас такие заложи бумага?
Я. Н.

III. ЛЕТОПИСЬ НАУЧНОГО ОБЩЕСТВА МАРКСИСТОВ.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Н. 0. М. ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ
1923 ГОДА.
Открытые заседания, на которых докладчиками выступали
члены общества, возобновились после летнего перерыва 30 сен¬
тября 1923 г. и посвящались обсуждению следующих тем.
1. (44).	30	сентября	1923	г. — Г. Е. Горбачев. — «Формаль¬
ный метод изучения литера¬
туры и марксизм».
2. (45).	7	октября	>	* — Торжественное заседание, по¬
священное 40-летию «Группы
Освобождения Труда>.
— М. В. Серебряков. — «Вступи¬
тельное слово».
— II. С. Книжник. — «Проникно¬
вение марксизма в Россию».
— И. Л. Татаров.—«Возникно¬
вение русского марксизма».
— Г. Е. Горбачев. — «Плеханов
как теоретик русской рево¬
люции».
3. (46).	14	»	»	—И.	С. Кпижник—«Марксист¬
ский метод в истории рабо¬
чего движения».
4. (47).	21	»	» —Я. А. Назаренко.—«Марксист¬
ская социология искусства».
5. (48).	28	»	>	* — В. ’В. Святловский. — «Миро¬
вой фашизм».
6. (49).	4	ноября	А	>	—М.	В. Серебряков.— «Анти¬
религиозная поэма Энгельса».
7. (50).	11	>	»	>	—Я.	М. Захер. — «Стремление
царского правительства к за¬
хвату Константинополя и про¬
ливов, как одна из причин
мировой войны» (по неопубли¬
кованным секретным доку¬
ментам).
8. (51).	18	>	>	» —И. С. Марголин.— «Револю¬
ция и государственное право».
Записки научи, о-ва мг.рксис-OF, 14 6 Q.

9. (52).	25	»
10. (53).	2	декабря
11. (54).	9
12. (55).	16	>
э » — А. П. Омельченко. — «Новый
антидарвинизм» (Критика
книги JI. Берга—с Номогенез»),
-	»	—П. В. Тихомиров. — «Искус¬
ство как социальный фактор».
»	»	—Л. Ф. Спокойный. — «Методо¬
логические проблемы социо¬
логии».
> э —Н. А. Гредескул. — «Дарви¬
низм и марксизм» (Критцка
книги Е. Энгеля — «Очерки
материалистической социоло¬
гии*).

СОДЕРЖАНИЕ № 6.
I. Статьи.
1. М. В. Серебряков.
Энгельс и младогегельянцы	 3
2. С. В. Вознесенский.
Дворянский конституционализм в 1730 г. ...	59
3. С. Н. Нефедов.
Теория производительных сил	 86
4. Я. М. Захер.
  Тюрго как предшественник Маркса	126
II.	Библиография.
1. П. Микеладзе и Ю. Шенгер.
Труды Карла Маркса на русском языке. ...	147
2. А. А. Вознесенский.
Краткий обзор русской литературы по полити¬
ческой экономии за 1923 год	170
3. В. А. Славенсон.
Интеллигенция в свете Маркса (Карл Маркс —
Теории прибавочной ценности, т. I, изд. Комм.
Ун—та им. Зиновьева. Петроград. 1922 г.) . . 	    182
4. А. П. Омельченко.
Рефлексы цели и свободы. (И. П. Павлов —
Двадцатилетний опыт объективного изучения
высшей нервной деятельности животных.) . . . 	    186

— 204 —
5. В. В. Святловсний.
(Ксения Яковлева — Положение труда в Петро¬
градской губ. за 1918—1923 г.г.)	18$
6. Е. А. Энгель.
(С. Драницын—Конституция С.С.С.Р. и Р.С.Ф.С.Р.
В вопросах и ответах. Издат. «Прибой», Петро¬
град, 1924 г.)	191
7. Г. Е. Горбачев.
(Валериан Правдухин — Творец — Общество —
Искусство. Изд — во «Сибирские Огни», Ново-
нпколаевск, 1923 г., стр. 142, и В. Арватов —
Искусство и классы. Госиздат, Москва—Петро¬
град, 1923 г., стр. 88.)	193
8. В. а: Славсная.
(С. О. Грузенберг. Психология творчества. Изд—во
«Белтрестпечать», Минск, 1923 г., стр.	166.)	.	.	196
9. Я. А. Назаренко.
Комментарий к Дневнику Пушкина	199
III. Летопись Научного Общества Марксистов. . . .
Деятельность Н. О. М. во второй половине	1923	г.	.	201

Цена 2 р.