юндзюро тлгидлЮлЕТПО ПУТИМАТЕРИЛ
ЛИЗМАПРОДОЛЖЕНИЕ КНИГИ
«ЭВОЛЮЦИЯ МОЕГО
МИРОВОЗЗРЕНИЯ»ИЗДАТЕЛЬСТВОСОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙЛИТЕРАТУРЫМосква• 1961
IM II
Я 60Книга выдающегося ученого и общественного деятеля со¬
временной Японии профессора Кэндзюро Янагида «10 лет
по пути материализма» (изд-во «Собунся», Токио, 1960) — это
замечательный рассказ о том, как после перехода на пози¬
ции марксистского материализма автор включился в кипучую
борьбу японского народа за мир и свободу.Книга увлекает читателя искренностью автора, ярким
изображением напряженной борьбы японского народа за свое
светлое будущее, глубоким чувством дружбы к советскому
народу.Перевод о японского языка с незначительными сокра¬
щениями.
Этот скромный труд
я посвящаю
учителю человечества
В. И. Ленину
в связи с 90-летием
со дня его рождения.Автор
ПРЕДИСЛОВИЕВ начале лета 1959 года я получил от одного из со¬
ветских издательств предложение написать продолже¬
ние книги «Эволюция,моего мировоззрения», опублико¬
ванной в Советском Союзе в 1957 году. Но так как в то
время я писал книгу «Материалистическая этика», то
сразу не мог приступить к этой работе. Когда же осенью
я закончил ее, то тотчас же начал ежедневно писать
по нескольку страниц о моей прошлой жизни — суть
тех событий, которые касались меня на протяжении по¬
следних десяти лет. Стоило мне начать делать эти за¬
писи, как на меня нахлынули воспоминания, и в резуль¬
тате получилась книга, равная по объему «Эволюции
моего мировоззрения». Что касается ее содержания, то
поскольку здесь затрагивается история общественной
мысли послевоенной Японии, то оно должно иметь, как
мне кажется, некоторое значение. Вот почему до появ¬
ления книги в русском издании я решил опубликовать
ее сначала на японском языке. Такова история этой
книги. Думается, что среди трудящихся Японии есть
немало людей, питающих интерес к той борьбе, которую
я вел последние десять лет, и поэтому если данная книга
станет для них хотя бы маленьким подспорьем, способ¬
ным помочь им в дальнейшей жизни, то для меня это
будет высшим счастьем.АвторДекабрь 1959 года,
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮХотя с момента выхода данной книги на японском
языке прошло всего несколько месяцев, но за этот ко¬
роткий срок международная обстановка изменялась не
один раз, и в самой Японии сложилась ситуация, неви¬
данная ранее. Стремительный бег истории все более
ускоряется, внезапные повороты все сильнее гонят ее
вперед и поэтому народам всего мира становится с каж¬
дым днем все очевиднее неизбежность падения амери¬
канского империализма и успешное развитие новых,
социалистических государств.Непоколебимая истина марксистского материализма
подтверждается снова, причем не просто путем теорети¬
ческих суоюдений ученых, а всем ходом действительного
процесса развития мировой истории. И удивительно, что
чем более очевидной становится эта истина, тем по более
высоким ценам продаются на рынке капиталистического
мира рукописи статей на тему о том, что «марксизм
устарел».Находясь в водовороте происходящих сейчас бурных
изменений в международной и внутренней жизни, я сам
за время после выхода в свет этой книги в японском
издании тоже претерпел большие изменения и продол¬
жаю идти вперед. В сентябре 1960 года я решил, нако-0
нец, вступить в ряды Коммунистической партии Япо¬
нии, и это следует отметить как поворот, который должен
явиться памятным для всей моей жизни. Говоря по
правде, я собирался вступить в партию только после
того, как наладил бы дела «Общества содействия про¬
свещению рабочих». Однако под влиянием настойчивых
советов моих товарищей — Сандзо IIосака, Корэхито
Курахара и других — я в конце концов решился.Разумеется, вступив в партию, я не рассчитываю
сделать что-то особенное. Но для меня это вступление
является итогом того поворота, который я совершил
десять лет назад, встав на путь материализма.В сентябре 1960 года наше «Общество содействия
просвещению рабочих», собрав более 600 человек деяте¬
лей рабочего просвещения со всех концов Японии, от¬
крыло съезд, работа которого продолжалась в течение
трех дней. На этот съезд были приглашены в качестве
почетных гостей г-н Федосеев П. H., директор Инсти¬
тута философии Академии наук СССР, г-жа Шахназа¬
рова Л. Hl., научный сотрудник того же Института,
г-н Попов К. А., научный сотрудник Института народов
Азии, что позволило японским рабочим еще глубже
осознать международное значение этого дела. На ко¬
нец сентября и октябрь мы получили приглашение
на национальный праздник Китая и решили выехать
вместе с пятнадцатью деятелями движения за мир,
причем я был назначен главой японской делегации сто¬
ронников мира. Однако если обо всем этом подробно
писать, то не хватит места.Русское издание этой книги появится, вероятно,
в 1961 году. До этого времени произойдет много боль¬
ших событий как в международной жизни, так и внутри
нашей страны, которые еще яснее покажут продвиже¬
ние народов по пути к победе коммунизма. В такой7
степени, как сегодня, я никогда не испытывал радость
жизни. Поистине прекрасноу что человек живет!Друзья мои, советский народ! Я живу, глубоко ра¬
дуясь великим победам Советского Союза, считая их
победами всего человечества. Я живу, гордясь этими
победами. И я глубоко уверен, чго вы тоже радуетесь
подъему и победам японского народа как своему собст¬
венному делу. Именно теперь интересы всех народов
мира слились воедино.Читатели книги «10 лет по пути материализма», вы,
мои друзья, мои товарищи! Вместе с вами, рука об
руку, сделаем следующий шаг вперед!6 сентября 1960 года.Кэндзюро Я на гид а
ГЛАВА IБОРЬБА С ОСТАТКАМИ СТАРОГОПримерно десять лет назад, осенью 1949 года, я по¬
рвал с идеализмом, последователем которого был
долгие десятилетия, и сделал первый шаг по направле¬
нию к материализму. Затем, еще раз проверив себя,
весной следующего года я публично выступил с офи¬
циальным заявлением, чтобы отрезать себе путь к от¬
ступлению. Что бы там ни говорили, но это необычно,
когда человек, достигший возраста, в котором уже
имеются определенные твердые убеждения, не поддаю¬
щиеся изменениям, да к тому же еще человек, думавший
всю свою жизнь посвятить критике марксизма, вдруг
делает поворот на сто восемьдесят градусов и тем самым
вносит возбуждение в общество. Кто одобрял меня, кто
осуждал.Одно время общественная критика достигла такой
силы, что я сам не мог не почувствовать значительных
колебаний — как же быть дальше? Но десятилетний
срок, как и следовало ожидать, разрешил должным об¬
разом все вопросы, и естественный ход вещей привел
меня туда, куда я и должен был прийти. Теперь мне
кажется, что я перешел через опасный мост. Путь, прой¬
денный мною, все-таки оказался не ошибочным и это все
более и более ясно подтверждается всем ходом мировой
истории. Прежде всего, это ясно показали изменения
международного положения в целом. Если взять только
соотношение мировых сил, соотношение сил мира и
войны десять лет назад и теперь, то разве здесь не
произошли коренные измспения? В настоящее время9
буржуазная пропаганда, какими бы силами она ни рас¬
полагала, уже не в состоянии ни пренебрегать успе¬
хами социализма, ни замалчивать их. На народ теперь
нельзя воздействовать, примепяя только антикоммуни¬
стическую пропаганду. Я тоже не отступлю, не поко¬
леблюсь в своих убеждениях, с какими бы трудностями
мне пи пришлось столкнуться, а если понадобится, то
отдам за них даже свою жизнь.Но чтобы дойти до такой степени уверенности, все-
таки потребовалось десять лет, в течение которых я
сталкивался с различными испытаниями и преодоле¬
вал их. Истина совсем пе подобна деньгам, которые
можпо схватить и, присвоив их, использовать по своему
усмотрению. И старое, п повое в различных формах оди¬
наково существуют внутри тебя и противостоят, про¬
тиворечат друг другу, борются между собой. Хотя пере¬
ход от идеализма к материализму мною в основном уже
совершен, но и до сих пор все мои прежние приемы
мышления, все мои старые общественные привычки, ко¬
торые десятки лет жили во мне, пронизывают меня до
самых костей, крепко цепляются за мою душу и за мое
тело и не хотят оставить меня. Конечно, я пытаюсь
силой оторвать их от себя, но существуют еще многие
другие отношения, которые связады с ними, и поскольку
не принимаются во внимание эти отношения в целом,
то совершенно невозможно отбросить только одну их
часть. В конце концов, не остается сказать ничего дру¬
гого, кроме того, что коренное переустройство самого
себя невозможно, поскольку продолжаешь жить в рам¬
ках капитализма. Поэтому усилия, направленные на
изменение общества, и усилия, направленные на пере¬
стройку самого себя, всегда должны быть в единстве.
Ошибочно думать, что если общество не изменится, то
все равно можно превратить себя в совершенного чело¬
века. Поэтому, будучи еще несовершенным, я точно
и твердо определил свое направление. И что бы ни го¬
ворили, меня никакими силами не сдвинуть с того ме¬
ста, до которого я уже дошел, если даже на меня обру¬
шатся все государственные власти. Годы и месяцы
последних десяти лет окончательно укрепили во мне эту
уверенность.10
Этот процесс перехода от колебаний к несокрушимой
уверенности происходит не только у меня. Сотни мил¬
лионов людей, проживающих сегодня в капиталистиче¬
ском обществе, раньше или позже, но все без единого
исключения пройдут через такой процесс перестройки
благодаря тому бурному историческому ходу общест¬
венного переворота, который, по-видимому, будот совер¬
шаться в течение нескольких десятков лет. И, думая
так, я пришел к выводу, что, пожалуй, и история этих
моих десяти лет отпюдь не является моим личным
делом, которое имеет только субъективное, частное зна¬
чение.В начале моего поворота почти все задавали мне во¬
прос: «Почему ты совершил этот поворот?» Среди спра¬
шивавших было немало и таких людей, которые прямо
ругали меня как нечестивого отступника. С целью дать
предварительный ответ на все вопросы мною была напи¬
сана книга «Эволюция моего мировоззрения». Но сего¬
дня, возвращаясь к этим вопросам, я очень затрудняюсь
дать правильпый ответ на все «почему?» Й это объяс¬
няется тем, что субъективное сознание и идеи человека,
как бы остро он ни занимался самокритикой, не в со¬
стоянии отразить все истинные, объективные причины.
Часто бывает так, что когда больного спрашивают о при¬
чине его болезни, то, хотя он и думает, что причиной
является тот или иной факт, но на самом деле действи¬
тельная причина оказывается совершенно другой.В книге «Эволюция моего мировоззрения» я выдви¬
нул в качестве самой важной причины поворота к мате¬
риализму гибель моего сына в недавней войне и появ¬
ление тенденции к вовлечению Японии в новую войну.
Но если подойти к данному вопросу глубже, то кроме
этого во мне самом было заложено очень много такого,
что с необходимостью заставило меня сделать этот по¬
ворот. Я всегда был человеком очень слабым как телом,
так п душой, и с самых ранних лет болезненно пережи¬
вал чувство своей неполноценности. Я никогда не мог
настоять на своем перед товарищами, всегда уступал им
и к тому же они непрестанно издевались надо мною.
Но в то же время все это удивительно укрепляло во мпе
чувство справедливости и было немало случаев, когда я11
Протестовал против того, что говорили учителя, против
линии школы, сторонился товарищей, и учителя коси¬
лись на меня, как на злодея. И, пожалуй, поэтому после
окончания педагогического училища, хотя я и считался
отличным учеником по успеваемости, но из-за далеко не
похвального поведения меня загнали в захолустную на¬
чальную школу самой отдаленной деревни префектуры
Канагава. Я сам ничего не знал о причинах этого.
И только позже мне передали, что один из самых влия¬
тельных учителей просто ненавидел меня и именно
по его настоянию ко мне нарочно применили такую
меру.Когда по окончании войны вышла автобиография
профессора Хадзимэ Каваками то я был просто пора¬
жен, как много общего имеется между ним и мною по
складу характера. Разумеется, профессор Каваками яв¬
лялся выдающимся человеком старшего поколения, ко¬
торый несравним со мной. И то, что я берусь сравнивать
себя с таким выдающимся человеком, может вызвать
осуждение за мою заносчивость. Однако если оставить
в стороне величину наших масштабов, то поражаешься,
насколько много у нас похожих черт. Профессор Кава¬
ками несколько раз в своей жизни решался на довольно
смелые поступки. В молодости, будучи доцентом Киото-
ского университета, он отказался от этого места и
примкнул к религиозной секте «Сад самозабвения»,
а уже на склоне своих лет, заявив, что станет «солдатом
коммунизма», вступил в Коммунистическую партию
Японии. Это в высшей степени смелые поступки и они
не могут даже присниться тем интеллигентным и куль¬
турным людям, которые, будучи слишком чувствитель¬
ными, гоняются за модными веяниями времени, не за¬
бывая при этом ловко рассчитать свои личные выгоды.
Поэтому власти относились к профессору Каваками
довольно холодно, и, в конце концов, ему пришлось
провести долгие годы заключения в тюрьме.1 Хадзимэ Каваками (1879—1946 годы) — профессор Киото-
ского университета, коммунист. В 20-х годах Кэпдзюро Яна-
гида прослушал курс его лекций по марксистской философии.
(Данное примечание, как и все последующие, сделано пере¬
водчиком.)12
По сравпеппю с Каваками люди, йодобные мне, вь^
глядят весьма скромно, и я являюсь только очень роб¬
ким его последователем. И тем не менее, когда я огля¬
дываюсь на десятилетия прошлого и снова вспоминаю,
что, будучи слабым человеком, я все же неоднократно
переходил через опасный мост, к счастью, пи разу не
упав в воду, и каким-то чудом дошел до этого места, я
н теперь не могу подавить в себе чувства страха и весь
обливаюсь холодным потом.Одним пз таких моих поступков явилось следующее:
имея на руках семью из четырех человек, я бросил ра¬
боту учителя, отправил все домашнее имущество в Киото
и после этого выехал сам, чтобы держать вступительные
экзамены в Киотоский университет, те самые экзамены,
о которых говорили, что шансы на успех — один к десяти.А когда я вспоминаю, как в 1936 году я принял ре¬
шение отказаться от должности доцента Тайваньского
университета и, не имея в виду никакой подходящей
должности, вернуться в Японию с семьей в шесть чело¬
век, то даже теперь не могу понять, как я мог решиться
на такой опрометчивый шаг.Далее, уже на склоне жизни, после того как мне ис¬
полнилось пятьдесят семь лет, я иду в третий раз на
риск и в 1949—1950 годах совершаю переход к мате¬
риализму. У меня была уверенность, что как-нибудь
можно прожить, поскольку я был уже известен обще¬
ству как идеалист, вернее, как последователь филосо¬
фии Нисида.Однако, сделав первый шаг к материализму, я пошел
дальше и в августе 1949 года отказался от должности
преподавателя, оставшись без единого гроша. Если по¬
дойти с материальной стороны, то это поистине опро¬
метчивый поступок. Что же касается материализма, то
здесь я был совершенным новичком, первокурсником
как в теоретическом, так и в практическом отношении.
К тому же в этой области есть очень много закаленных
бойцов еще с довоенного времени. И теперь, когда у меня
имелись только поверхностные знания Маркса и Ленина,
я никак не мог догнать их. Разумеется, при таких усло¬
виях моя научная работа не в состоянии была дать
средства к жизни. Прежде всего следовало самому13
учиться. Надо было прочитать горы книг. И чем больше
я читал, тем больше осознавал свою слабость.В то время у меня не было ни одной свободной ми¬
нуты, чтобы я мог подумать, как же сложится моя даль¬
нейшая жпзнь? Я забыл самого себя и увлекался только
красотой и светом вновь открытого истинного мира. Все
было так интересно. И я много раз думал с удивлением:
хотя и существовала такая философия, столь тесно свя¬
занная с реальной, живой исторической действитель¬
ностью, почему же я до сих пор пытался только раскри¬
тиковать эту философию, вместо того чтобы скромно за¬
ниматься ее изучением? И как много еще таких людей,
которые мучаются и страдают, не зная, что нм делать,
и не подозревая даже, что на свете уже существует
истина. Я должен как можно скорее изучить эту фило¬
софию, сделать это учение своей действительной сущ¬
ностью и понести его людям. И если это осуществить, то,
пожалуй, станет возможным уничтожение многих про¬
тиворечий и несчастий современного общества.Вспоминая теперь об этом, я вижу, до чего мои
взгляды в действительности были наивными и незре¬
лыми. Но, искренне переполненный такими настрое¬
ниями, я не з^ал ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи и,
отбросив все остальные дела, самозабвенно, с увлече¬
нием продолжал изучать философию марксизма. К сча¬
стью, классические произведения марксистской филосо¬
фии почти полностью изданы на японском языке. В этом
отношении занятия философией марксизма были значи¬
тельно облегчены по сравнению с занятиями идеалисти¬
ческой философией. Хотя наиболее важные произведе¬
ния или же важные отрывки я и сверял с первоисточни¬
ками на немецком языке, но это можно было делать
с незначительными затратами энергии и времени.Когда я с таким увлечением приступил к изучению
марксизма, моя семья стала беспокоиться, не повре¬
дит ли это моему здоровью, потому что я был настолько
слаб, что не мог напрягать свои силы и едва дер¬
жался на ногах. Но человек удивительное создание.
Как только он по-настоящему воспрянет духом, все бо-
лезпи отступают перед ним. Раньше стоило мне поза¬
ниматься в день свыше трех-четырех часов, как на14
следующее утро я не мог продолжать работу: болела
голова, ломило в плечах, ныло в боку. Но когда я стал
заниматься материализмом, то, если позволяло время,
не отрывался от стола с утра до самого вечера. В таких
случаях члены моей семьи очень беспокоились и гово¬
рили, что из-за столь напряженного труда я серьезно
заболею. Но, к счастью, все обошлось благополучно.
Можно сказать, что для меня самого это было просто
чудом.Несмотря на усердные занятия, стать настоящим ма¬
териалистом в то время было для меня совсем нелегким
делом. Прежде всего, мне, получившему исключительно
идеалистическое образование, вследствие чего моя го¬
лова была до предела начинена идеализмом, никак не
удавалось понять, что человек действует исходя из
своих интересов и выгод. Это вульгаризация, думал я,
когда материалисты говорят, что экономические инте¬
ресы являются моральным стимулом для людей. Прав¬
дивый человек не должен действовать на основе вы¬
годы, он должен взять в качестве высшего принципа
своих действий стремление к истине и справедливос-Ги.
Не то, что «есть» определяет то, что «должно быть»,
а то, что «должно быть» определяет то, что «есть». Вот
в чем благородная ценность сущности человека, как
такового. Хотя я и стал материалистом, все же где-то
в глубине души оставались подобные пережитки идеа¬
лизма и вовсе не собирались исчезать. Ведь я сам-то
не действую на основе личной выгоды. Если уж гово¬
рить о выгоде, то для меня быть идеалистом в значи¬
тельной степени безопаснее, да и жизнепный путь
можно продолжать более уверенно. Исходя только из
личной выгоды, я мог бы также сказать, что если рево¬
люция не совершится, то это будет хорошо п для меня,
и для моей семьи.Но тот факт, что, несмотря на все это, я отбросил фи¬
лософию Нисида и пошел к Марксу, говорил о том, что
в марксистской философии заложена глубокая объек¬
тивная истина. Поэтому и другие, думал я, несомненно,
пойдут по тому же пути. В мпре много людей, которые,
испытывая значительно больше трудностей в жизни,
чем я, все еще продолжают возлагать своп надежды па15
религию, подставляют ухо учениям идеалистов и пе
имеют никакого представления о том, что такое истина.
Однако любой человек, если только он познает истину
и справедливость, то обязательно последует этой исти¬
не! Такие идеи довольно долгое время владели мною
уже после того, как я стал материалистом. Можно
сказать, что это было моей твердой, непоколебимой свое¬
образной верой.Поэтому, изучая ранние произведения Маркса, на¬
пример его работу «К критике гегелевской философии
права», я перечитывал отдельные отрывки по нескольку
раз: «Подобно тому как философия находит в пролета¬
риате свое материальное оружие, так и пролетариат на¬
ходит в философии свое духовное оружие, и как только
молния мысли основательно ударит в эту нетронутую
народную почву, свершится эмансипация немца в че¬
ловека» 1.Соприкасаясь с подобными произведениями, я непо¬
мерно радовался, делал на полях пометки красным ка¬
рандашом, подчеркивал отдельные места, вновь и вновь
перечитывал эти строки. Да! Эту правду я передам
японскому пролетариату в наиболее доступной форме.
Если так сделать, то пролетариат непременно подни¬
мется. В этом моя миссия.«Когда истина овладевает массами,
история идет вперед».Эти слова как лозунг я в то время написал круп¬
ными иероглифами и повесил в своем кабинете. Од¬
нажды ко мне зашел мой друг Кэйтаро Сава, который
издавал ежемесячный журнал «Спнсо» («Правда»), и
сказал, что собирается выпустить книгу «Человек и его
правда». Он мне сообщил, что книгу будут писать кол¬
лективно четыре-пять человек с целью всесторонне
осветить вопрос о том, что для любого человека, если
только он действительно стремится жить в правде, нет
другого пути, кроме как стать коммунистом. И когда
он меня спросил, не приму ли я в этом участие, я сразу1	К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, Госнолитпздат, М., 1955,
стр. 428.10
поднял обе руки и дал свое согласие, так как это были
мои собственные думы. Авторами этой книги кроме
меня были Иосисигэ Кодзаи, Ититаро Кокубун и еще
два-три человека. В то время как раз приближались вы¬
боры в парламент, п я думал, что если удастся распро¬
дать весь тираж этой книги, то выборы, безусловно,
дадут прекрасные результаты. Несомненно, многие и
теперь боятся, когда их называют «красными», ненави¬
дят «красных», не любят их. Однако, полагал я, все это
происходит, очевидно, потому, что они не знают, до ка¬
кой степени марксизм является верной теорией, не по¬
дозревают, насколько правильно можно действовать,
следуя этой теории. И теперь, если попытаться жить
действительно на основе разума и совести, то нет иного
пути, как рассматривать вещи, став на позиции мар¬
ксистского материализма, действовать с этих позиций.
И эту идею нужно сделать достоянием масс, поднять
массы, преисполненные твердым убеждением и безза¬
ветной храбростью. Вот где моя историческая миссия!
И когда я так думал, я воодушевлялся и во мне росла
несокрушимая вера в победу.Однако когда я начал действовать, то оказалось, что
сдвинуть действительность с места совсем не так просто,
и пропагандировать справедливость истины марксизма
совсем не такое легкое дело. Мне стало ясно, что если
я расскажу людям об изменении моего мировоззрения,
то это отнюдь не приведет к тому, что и они начнут
подобно мне менять свои взгляды.Влияние буржуазной пропаганды глубоко проникает
в сердца людей, и такие взгляды, что «красные» страш¬
ны, что Советский Союз — это «государство насилия»,
не являются столь простыми взглядами, от которых
можно легко отделаться. Ведь так называемое буржуаз¬
ное сознание и во мне еще остается довольно сильным.
Даже у того, кто думает о себе как о прогрессивном
человеке, где-то в глубине души коренится это сознание.
К тому же реальные интересы вопреки предположению
обладают огромной силой и незаметно оказывают воз¬
действие и на таких людей. Какой бы правильной
ни была истина, сколь бы объективной она ни явля¬
лась, по коль она противоречит непосредственным17
жизненным интересам данного человека, он приложит
все усилия, чтобы по возможности не признать ее за
истину, за справедливость, а если даже он вынужден
будет признать ее за таковую, то и тогда ни в коем слу¬
чае не пожелает последовать этой истине. Вот почему,
для того чтобы истина и справедливость стали силой,
действительно способной двигать историю, они должны
быть как-то связаны с жизненными интересами людей.То же самое относится и к марксизму. Если реаль¬
ные условия жизни не вынуждают человека следовать
марксистскому учению, то, как бы хорошо он ни пони¬
мал, что марксизм — это истинное учение, он все равно
ему не последует.Все вышеизложенное я попял всем сердцем только
потому, что сам многократно прошел через неудачные
опыты. И даже эта крайне простая истина не стала бы
моим достоянием, если бы я не прошел на протяжении
довольно долгого срока через практику суровой борьбы.
И, пожалуй, только теперь я впервые как следует по¬
нял, как трудно стать настоящим марксистом, не говоря
уже о том, что совсем не простое дело вести к мар¬
ксизму других людей.*	*♦Мои произведения этого периода:«Будущее идеалистической философии» — статья в
журнале «Сякай Хёрон», март 1950 года.«Преодоление философии Нисида» — статья в жур¬
нале «Нихон Хёрон», март 1950 года.«Основной вопрос марксизма», изд-во «Кобундо»,
март 1950 года.«Настоящий человек» («Человек и его правда») —
статья, изд-во «Сэйдося», май 1952 года.
ГЛАВА II
БОРЬБА С ОСТАТКАМИ СТАРОГО(ПРОДОЛЖЕНИЕ)В капиталистическом обществе все зависит от денег.
Вещь, называемая деньгами, определяет ценность
всех других вещей и господствует над всеми желаниями
и поступками людей. Все люди работают ради денег и
торопятся получить деньги, погоняются деньгами. По¬
этому хотя некоторые н думают, что можно заставить
людей действовать на основе истины и справедливости,
однако только на этой основе их ппкак не сдвинешь,
в то время как при помощи денег их сдвинуть очейь
легко. Если, например, заболеешь и просишь, чтобы кто-
нибудь помог, то не сыщешь ни одного человека, кто бы
уделил тебе хотя бы день своего времени. Но когда пред¬
ложишь поденную плату, находится сколько угодно лю¬
дей, которые предлагают свои услуги хоть на целый
месяц, хоть на два месяца. И искусство, и наука, и по¬
литика, и религия при капитализме подталкиваются
деньгами, покупаются и продаются за деньги. Даже сам
человек оценивается на деньги.Находясь в подобном мире, человек, как бы он ни
любил правду, игнорируя деньги, никогда не сможет
устроить свою жизнь как таковую. Хотя я и перешел
от идеализма к материализму, но только на основании
этого обстоятельства нельзя сразу изменить данный
факт. И это потому, что указанный факт не является во¬
просом только твоей личной воли, а представляет собой
вопрос, который зависит от материального строя об¬
щества. Однако материализм должен обладать практи¬
ческой миссией в качестве теории, призванной совер¬
шить переворот в материальном строе общества, п19
Поэтому материалисты и в отношении денег долЖньх
иметь свою, отличную от идеалистов, позицию. То, что
я стал материалистом, произошло не из-за желания
иметь деньги, ни тем более, чтобы иметь возможность
получать еще больше денег. На самом деле было как
раз наоборот. В те времена, когда я был идеалистом и
следовал линии «мае-коми» !, мепя постоянно исполь¬
зовали газеты, журналы, радио (телевидения тогда еще
не было), и я имел немалые доходы. Однако, как только
я стал переходить к материализму, почти все эти орга¬
низации незаметно начали мепя избегать. И чем яснее
и определеннее я становился на позиции марксизма-
ленинизма, тем более усиливалось это отчуждение и,
в конце концов, со мной повсюду совершенно перестали
иметь дело.Вот что случилось однажды. Одна из газет заказала
мне статью объемом в несколько десятков страниц на
тему «Профессиональные революционеры». Газета, по-
видимому, хотела заставить меня высказать какое-то
порицание революционеров. Она хотела, чтобы я па-
ппсал, что революция является одной из профессий
и что хотя и говорят, что революционеры борются для
народа, но на самом деле они за счет этого кормятся.
Поэтому остерегайтесь профессиональных революционе¬
ров! Однако в своей статье я дал образ В. И. Ленина
как учителя человечества, как самого выдающегося,
самого прекрасного человека во всем мире. Статью я за¬
кончил следующими словами: «Если назвать человека,
которого следует уважать как самую выдающуюся лич¬
ность с начала зарождения человечества, то я думаю,
что это будет не Конфуций2, не Мэн-цзы3 и не Христос, а
В. И. Ленип». Спустя два-три дня после того, как в ре-1	В послевоенной Японии получило широкое распростране¬
нно американское выражение «мае коммюникэйшен», означаю¬
щее широкую пропаганду при помощи радио, газет, журналов,
кино и других средств реакционных взглядов для обработки
общественного мнения и прежде всего для насаждения антисо¬
ветских и антикоммунистических идей.2	Конфуций (551—479 годы до н. э.) — выдающийся фило¬
соф древнего Китая.3	Мэн-цзы (372—289 годы до н. э.) — древнекитайский фи¬
лософ, один из последователей Конфуция.20
дакцпп получнлп мою рукопись, ко мне явился предста¬
витель редакции и, возвращая статью, сказал: «Сэнсэй1,
простите, но в таком виде статью не примут ни в газе¬
тах, ни в журналах». И после даже любезно стал учить
меня: «Если вы начнете писать подобные вещи, то для
Вас это будет невыгодно». И эти слова: «для Вас это
будет невыгодно», я не могу забыть до сих пор, они так
и звучат в моих ушах. Хотя я сам и дал отпор этим
словам, сказав: «Я не пишу статей ради выгоды!
Не смейте так говорить»,— я почувствовал, что моему
достоинству были нанесены глубокие раны.Не думаю, что я являюсь слишком алчным. Я всегда
был человеком, почти не заинтересованным в так назы¬
ваемых наслаждениях. Поэтому и к деньгам у меня нет
особенно большого стремления. Если удается вести
обычный образ жизни, то и в голову не приходят мысли
о дополнительных доходах. Мое сердце всегда тянулось
к простой, скромной жизни. Как только я стал мате¬
риалистом, мои доходы оскудели. О том, что так будет,
я хорошо знал с самого начала. Что касается возна¬
граждения за лекции, то если организаторами являлйсь
буржуа, то они преподносили пакет с соответствующей
суммой. Но если приходилось иметь дело с рабочими
или студентами, то здесь об оплате не могло быть и
речи. В зависимости от обстоятельств, выезжая, прихо¬
дится брать с собой даже деньги па проезд в трамвае и
бывает так, что когда приедешь, не слышишь ни слова
благодарности. Впрочем, об этом я тоже знал с самого
начала и был готов к этому. Но временами случалось,
что я впадал в уныние и задавал себе вопрос, не слиш¬
ком ли дешево расцениваются мои лекции (в равной
степени и рукописи)? Бывали и такие настроения, когда
я думал, как низко я пал, если сравнить мое положение
с тем положением, которое я занимал, когда был идеа¬
листом. Если ничего не платят, это другое дело, но
когда платили слишком мало, то у меня возникало чув¬
ство, что меня совершенно игнорируют, как бы говоря:
«Вот какова твоя цена!»1 Сэпсэй — учитель. Это слово применяется при обращении
к лицам уважаемым, старшим по возрасту, ученым.21
И дело не только в деньгах. В прежние времена, если
я приезжал в университет или на какое-нибудь пред¬
приятие, то ректор, профессор, директор предприятия
или член правления встречали меня и препровождали
в комнату для почетных гостей, а затем помещали в пер¬
воклассную гостиницу. Теперь же меня в сопровождении
одиого-двух бедных рабочих заставляли идти от станции
пешком или же сажали на заднее сиденье велосипеда.
А когда я прибывал на место и не заставал слушателей
в сборе, то часто негде было даже передохнуть и некому
было предложить мне чашку чая. Прождав более часа
в одиночестве в пустом обширном помещении, наконец,
проводишь беседу с собравшимися кое-как несколькими
рабочими, а затем возвращаешься домой. Иногда бывало
и так, что хотя и приедешь в назначенный час на ука¬
занную станцию, но там тебя никто не встречает и, не
зная, где должно происходить собрание, возвращаешься
ни с чем обратно. Как бы там ни было, но такие на¬
строения, что меня ценят слишком дешево, у меня
иногда появлялись.Эта ограниченность, которая объясняется пережит¬
ками буржуазного сознания, сильнее всего обнаружи¬
лась во время моей поездки из Мацукава в сторону
Фукусима и Сэндай в связи с тем, что я состоял
в группе по обследованию дела Мацукава *. Мне обе¬1 Дело Мацукава — одна из провокаций, устроенных летом
1949 года правительством Иосида и штабом американских
оккупационных войск с целью подавления деятельности Ком¬
мунистической партии Японии и левых профсоюзов, боровших¬
ся против массовых увольнений рабочих и служащих.Цепь этих провокаций началась с того, что 5 июля 1949 го¬
да был найден труп генерального директора государственных
железных дорог Симояма. Газеты и радио подняли шумную
кампанию, утверждая, что убийство совершено коммунистами
и активными членами профсоюзов. На самом деле Симояма
возбудил против себя недовольство правительства Иосида тем,
что отказался подписать приказ об увольнении ряда коммуни¬
стов. По всем данным, убийство было совершено агентами пра¬
вительства.15 июля была организована вторая провокация. Из депо
на станции Митака на большой скорости неожиданно вышел
состав электропоезда без машиниста, в'результате чего произо¬
шла железнодорожная катастрофа с человеческими жертвами.22
щали, что все дорожные расходы возьмет па себя
группа по обследованию. Но в то время я считал, что
сделал значительное одолжение уже тем, что совершил
трехдневное путешествие в вагоне третьего класса.
Я проявил такую несознательность, что заставил руко¬
водство группы расплачиваться за все, начиная от теле¬
графных расходов и кончая платой за автомобиль. Столь
холодная позиция, занятая мной по отношению к по¬
мощи, которую организовали для пострадавших, собрав
среди бедноты ничтожную сумму, свидетельствовалао	том, что за всем этим у меня скрывалось какое-то бур¬
жуазное сознание привилегированности. Во всяком слу¬
чае тогда я еще не мог воспринимать это дело как свое
собственное, как дело всех рабочих в целом. Я думаю,
что это было одной из самых крупных ошибок в моей
жизни. Сколько бы я ни принимал участия в сборе де¬
нежных фондов впоследствии, я не смогу искупить ту
свою вину.Однако были и некоторые обстоятельства, которые
могли бы смягчить мою вину. В то время сообщенияо	деле Мацукава передавались буржуазной печатаю
в совершенно искаженном виде. Все газеты изображали
подсудимых как действительных преступников. Поэтому
хотя у меня и были некоторые сомнения, но я пока еще
не пришел к выводу, кто же прав, обвиняемые или об¬
винители. Мне думалось, что я принес достаточно боль¬
шую жертву уже тем, что ради этого дела несколько
дней провел в поездках. Однако в результате того, что
я поехал и все увидел своими глазами, мне стало ясно,
насколько мои мысли были ошибочными. Я понял, что
обвиняемые — не преступники. Прокурор же, зная, что
они не преступники, целиком сочинил все дело, чтобы
вынести приговор о высшей мере наказания! И судьи,После этого сразу же начались аресты коммунистов и левых
членов профсоюзов.17 августа была устроепа повая провокация. На главной
железнодорожпой линии Тохоку, близ станции Мацукава, со¬
шел с рельсов поезд, причем погибло три человека. Это послу¬
жило поводом к новым массовым арестам коммунистов и чле¬
нов профсоюзов. Все эти провокации одновременно были на¬
правлены на подготовку войны в Корее.23
тоже хороню зная, что они не преступники, вынесли им
смертный приговор! Страшная сила — государственная
власть!Что государство в действительности служит совсем
не народу, а является аппаратом в руках господствую¬
щих лиц, теоретически я отлично усвоил по работе
В. И. Ленина «Государство и революция». Но по-на¬
стоящему я понял сущность капиталистического госу¬
дарства лишь во время обследования дела Мацукава.
Этот драгоценный опыт, способствовавший еще боль¬
шему укреплению моего мировоззрения, был выше
всего. Однако имелся и еще один факт, который совер¬
шенно поразил меня. Я узнал, что, несмотря на то что
обвиняемые являлись коммунистами (да, тогда я ничего
другого не мог сказать, кроме «несмотря»), это были
хорошие, чистые люди.Мое превращение из идеалиста в материалиста про¬
изошло не потому, что моя собственная жизнь заставила
меня стать материалистом, а потому, что так подсказала
мне как ученому моя теоретическая совесть. Если по¬
дойти с точки зрения моей собственной жизни как част¬
ного лица, то у меня не было особых причин желать
революции. Если бы все осталось без изменений, я мог
бы довольно хорошо продолжать жизнь мелкого буржуа.
Поэтому, хотя я и совершил в своем сознании переход
от идеализма к материализму, в области практической
деятельности я никак не мог сразу соединить руки с ком¬
мунистами и вступить в рабочее движение. Какое там!
Когда о ком-нибудь говорили, что он член коммунисти¬
ческой партии, то этот человек вызывал у меня даже
чувство страха. Это, с одной стороны, результат влия¬
ния «мае-коми». Однако, с другой стороны, это, пожа¬
луй, результат того, что одно время коммунисты отно¬
сились ко мне довольно враждебно и я являлся ми¬
шенью для их непосредственных атак. Если оставить
в стороне Хадзимэ Каваками и Иосимити Ивата, то как
человека, сравнительно доброжелательно относившегося
ко мне, можно назвать профессора Такаси Мацуо из
университета Васэда. Остальные члены партии, считал
я, возможно, и хороши в том смысле, что они умны, но
есди любого из них рассматривать как человека, то24
нельзя сказать, что они прекрасны. Я все время думал,
что они только и мечтают безжалостно атаковать против¬
ника и подавить его, но когда речь касается плодотвор¬
ной любви и гуманизма, то это им совершенно не свой¬
ственно.Из тех, кто первым подорвал этот мой старый взгляд,
были подсудимые по делу Мацукава. И это произошло
не в результате того, что я специально встречался с ними
в частном порядке и дружески беседовал, а только в силу
того, что я увидел их в профиль с места для публики
в верховном суде города Сэндай. Впечатление, которое
они произвели на меня, было слишком далеким от того,
что я ожидал. Их лица резко отличались от тех, ко¬
торые я видел в газетах. Хотя их и подвергали в тюрьме
самым ужасным физическим и духовным мучениям,
но какой прекрасный свет излучали эти лица, чистые
и прямодушные! Тот образ коммуниста, который я
мысленно рисовал себе до сих пор, был совершенно
противоположен образу этих людей. Подобно тому
как раскрывшийся цветок лотоса сияет на грязном
болоте солнечными лучами своей прекрасной белщз-
ны, так сияли и они. Хотя они и были погружены
в мутное течение капиталистического общества, но эта
муть совсем не пристала к ним. Как прекрасны эти
люди! Газеты и радио, изобразив подобных людей са¬
мыми опасными для общества, представили их как за¬
коренелых преступников, а миллионы людей поверили
тому, будто так и есть на самом деле. Ведь у меня са¬
мого под влиянием «мае-коми» сложились самые фанта¬
стические представления о коммунистах.После этой встречи я стал лично общаться с многими
материалистами и коммунистами. Однако вначале это
были не политические деятели и не рабочие, а в основ¬
ном ученые, студенты, деятели культуры. И все же, по
мере того как постепенно складывались дружеские от¬
ношения с ними, я обнаруживал у них человеческую
красоту, которую не встретишь в среде идеалистов. Это
особенно относится к таким связанным с философией
людям, как Иосисигэ Кодзаи и Кэн Ямадзаки, которые
ведут борьбу в качестве выдающихся борцов еще с до¬
военного времени. Эти люди сыграли очень большую25
роль в искоренении моих ошибочных идей. А затем,
когда я стал выезжать в провинцию для чтения лекций,
то перед моим взором предстали благородные образы
людей, которые, являясь членами партии, молча труди¬
лись в городах и деревнях, как бы подготавливая почву
и не получая за это никакого вознаграждения, терпе¬
ливо перенося жизнь, полную лишений. Перед такими
людьми я могу только преклоняться и питать к ним
глубокое чувство уважения. Вот где кристаллизуется
совесть Японии! И когда я дошел до этой мысли, то
все мрачные подозрения, которые имелись у меня до сих
пор, испарились, и мне даже показалось, что будущее
сразу ярко засверкало.Однако после того, как я хорошенько подумал, то
понял, что среди коммунистов совсем не случайно имеет¬
ся столько прекрасных людей. Если смотреть с точки
зрения личных интересов, то стать коммунистом в со¬
временном японском обществе совершенно невыгодно.
Поэтому лица, которые преуспевают в жизни, которые
движимы расчетами личной выгоды, которые на первый
план ставят свое собственное процветание,— эти лица
ни в коем случае не станут ни материалистами, ни ком¬
мунистами. В какой бы степени материализм ни являлся
истиной, в какой бы мере коммунистическое движение
ни совпадало с социальной справедливостью, но только
по этой причине никто не присоединится к «красным»,
когда ясно, какие опасности связаны с этим. И те люди,
которые, зпая об этом, все-таки бросаются в револю¬
ционный лагерь коммунизма, не могут не быть людьми,
весьма чистосердечно относящимися к истине и спра¬
ведливости.Сказанное не ограничивается только одной Японией.
И в Советском Союзе, и в Китае когда-то было то же
самое. Точно так же, хотя у нас и нет никакой инфор¬
мации относительно событий 1 марта в Корее но не-1 Имеется в виду демонстрация 1 марта 1919 года в Корее,
которая явилась предысторией массового восстания корейского
народа, длившегося более двух месяцев. Это восстание против
японских колонизаторов было одним из звеньев международ¬
ного революционного движения, развернувшегося после Вели¬
кой Октябрьской социалистической революции. Корейский на¬
род свято чтит память об этой борьбе за свою независимость.26
сомнение», что это было самое прекрасное патриотиче¬
ское движение, в котором сплотились многие прекрас¬
ные люди, готовые отдать свою жизнь за свободу.
В этой же связи можно вспомнить и дело Котоку 1
в Японии, которое тогдашние газеты представили как
дело шайки зверских бандитов, в то время как в дей¬
ствительности, несомненно/ тиранами являлись не со¬
циалисты, а, напротив, господствующие слои монархи¬
ческой системы того времени. И в наши дни те люди,о	которых говорят, что они «красные» и что нет ничего
более злостного, чем организации подобных людей, на
самом деле являются именно такими людьми, которые
готовы отдать всю свою жизпь борьбе за народное сча¬
стье, людьми, у которых самая чистая совесть среди
всего японского народа. Вероятно, очень скоро, через
несколько лет, величественный дух этих людей принесет
плоды п придет тот день, который навеки запечатлит
в истории их благородное дело. Если смотреть па комму¬
нистов с точки зрения людей, которые сегодня знаме¬
ниты, процветают, то, возможно, они и выглядят чуда¬
ками. Но я с самых юных лет неустанно искал мйр
истины, человеческий мир, где в действительности нет
ни лжи, ни обмана, и этот мир был мне открыт в товари¬
щеском объединении именно таких людей.Правда, такую непоколебимую уверенность в этом я
получил в самое последпее время, причем для этого был
необходим опыт суровой практической борьбы на про¬
тяжении десяти лет. Этот опыт совершенно нельзя при¬
обрести из книг. Его невозможно получить и через зна¬
комство с двумя-тремя коммунистами. Вот почему хотя1 Имеется в виду так называемый «инцидент Котоку».
Сюсуй Котоку был одним из наиболее выдающихся деятелей
японского рабочего движения начала XX века. Видпый публи¬
цист, талантливый организатор, он пользовался большой по¬
пулярностью среди японского рабочего класса, политическому
просвещению которого отдавал все свои силы.Поставив перед собой цель физически упичтожить Ко¬
току, господствующие классы Японии ухватились за ряд его
высказываний и обвипили в подготовке покушения на импера¬
тора. Были сфабрикованы ложные документы, привлечены
подставные свидетели и в декабре 1910 года суд приговорил
Котоку и его товарищей к смертной казни.27
у нас и имеется много людей с достаточно доброй
волей, но даже теперь они не любят «красных», ненави¬
дят «красных» и немало еще есть таких, кто не может
доброжелательно относиться к коммунистической пар¬
тии, к коммунистам. Даже среди людей, признающих
выдающиеся достижения Советского Союза и Китая,
а также историческую закономерность этих достижений,
возможно, немало и таких, которые недоброжелательно
относятся к Коммунистической партии Японии. И по¬
добное отношение нельзя изменить на основе простого
убеждения. Уверенность в непоколебимой правоте ком¬
мунистической партии появляется лишь по мере того,
как общаешься с коммунистами, накапливаешь глубо¬
кий опыт. В поисках правды я провел несколько деся¬
тилетий, и только теперь, на закате жизни, когда мне
уже около семидесяти лет, я могу сказать, что впервые
достиг желанного берега и к тому же совсем не там,
где первоначально ожидал. Благодаря тому что я стал
материалистом, я, наконец, почувствовал, что занял
свое место в человеческой жизни. И если в то время,
когда я изучал философию Нисида, общался с таким
человеком, как Китаро Нисида, я испытал чувство,
близкое к этому, то по моему нынешнему сознанию это
было не чем иным, как временным субъективным за¬
блуждением. Если даже случится так, что при своей
жизни я не смогу увидеть социальный переворот в Япо¬
нии и паду от ран, покинув навсегда этот мир, то по
этому поводу у меня нет никакого сожаления. Я думаю,
что могу умереть спокойно, доверив будущее совести
молодого поколения.*	**И все же, сколько еще у меня остатков старого, с ко¬
торыми я пока не могу рассчитаться! Один из таких
важных остатков, который и до сих пор беспокоит
меня,— это пережитки индивидуального либерализма.Индивидуализм и либерализм были основными прин¬
ципами освобожденного человека нового времени. Сей¬
час это в полпой мере относится к японскому народу,
который пока ощущает новое чувство освобождения,28
поскольку теперь его человеческие права не попираются
господством монархической системы1. Если у него от¬
нять это чувство свободы, то он подумает, что его опять
лишили основных человеческих прав. Ведь в его созна¬
нии до сих пор еще сохранилось как кошмарный сон
чувство угнетенности, которое вытекало из тотали¬
таризма, провозглашенного империалистами во время
войны. В этой связи следует особо упомянуть об интел¬
лигентах и деятелях культуры, у которых живучесть
идей индивидуализма и либерализма объясняется тем,
что они не страдают от угнетения па производстве, не
чувствуют себя загнанными в тупик.Это особенно относится к людям, которые работают
в области журналистики и следуют линии «мае-коми».
Существующее положение представляет для них тот
добрый мир, где можно радостно продолжать жизнь
мелкого буржуа. Во время выдвижения таких опасных
законопроектов, как «Законопроект о предотвращении
подрывной деятельности», или же «Законопроект о рас¬
ширении прав полиции», все они единодушно проте¬
стовали и в то же время получали за это прекрасные
гонорары. Вместо признания существующего положе¬
ния таким, которое необходимо перевернуть, для них
выгодно, наоборот, поддерживать существующий строй
в том виде, каков он есть.И я, как один из интеллигентов, долгое время был
либералом-индивидуалистом. Можно даже сказать, что
история японской философии нового времени является
историей развития самосознания, развития своего «Я».
Жить для себя, развернуть свою индивидуальность, ду¬
мал я,— вот какова самая большая задача, которую по¬
ставили перед нами люди нового времени. Мы хотим
жить сами, без всяких помех со стороны общества, со
стороны других людей. И еще мы хотим в этом одино¬
честве оживить свою свободу, развивать свои способно¬
сти. Разумеется, жить, удалившись от общественных
отношений, невозможно, однако, чтобы из-за этого не1 Некоторые буржуазпо-дсмократическпс преобразования
были осуществлены в Японии только после окончания второй
мировой воины.29
расстраивалась моя личная жизнь и не нарушалась моя
свобода, необходимо быть по мере возможности бди¬
тельным. Уже после того как я стал материалистом,
подобный образ мышления еще долго подавлял меня,
превратившись в твердую идею, имеющую силу, кото¬
рую нелегко преодолеть.Я отлично знал, что нет другого пути защитить
жизнь современных рабочих, кроме опоры на силу объ¬
единения п организованности. Это положение я
ндеально с самого начала хорошо понимал. И в своих
произведениях, и в своих лекциях я говорил о необхо¬
димости объединения. Но то, что я сам это проповедо¬
вал, еще вовсе не означало, что я собирался жить, войдя
в состав организации. Я думал, что как только я
вступлю в организацию, моя так называемая личная
свобода будет ограничена и моя жизнь окажется стес¬
ненной. Создастся такое положение, что я не смогу осу¬
ществить дело, которое задумал, и должен буду выпол¬
нять то, что мне не по душе. Поэтому я хочу оставаться
таким, каков я есть. Я могу выполнять различные пору¬
чения организации, но моя личная свобода не должна
быть стеснена. Освободиться от подобных настроений
было очень трудно.Организация для современной практики является
крайне важным условием, и без нее невозможно осу¬
ществлять деятельность, которая двигала бы историю
вперед. Теоретически я это прекрасно попимал, но мне
казалось, что раз я войду в состав организации, то буду
связан «железной дисциплиной». Я думал, что из-за
этого и «свобода слова» и «свобода действий» будут
иметь немало препятствий и я не смогу действовать, как
мне хочется. И мне казалось, что это для меня по¬
чему-то будет невыносимо. Когда смотришь на людей,
находящихся в организации, то похоже, что они дейст¬
вуют вполне согласоваппо. Но создается впечатление,
что эта согласованность носит механический характер
и что ей недостает гумаппзма. И слова, и действия этих
людей проистекают не из неизбежных жпзнепных тре¬
бований, вскипающих из глубины их собственных сер¬
дец, а скорее всего определяются организацией, и по¬
этому я думал, что участие в организации порождает30
много таких формальных, догматических сторон, кото¬
рые означают не что иное, как подчинение организации.
Здесь, думалось мне, не чувствуется истинное, индиви¬
дуальное, внутреннее, человеческое обаяние. В самом
деле, люди, состоящие в организации, хотя и действуют
одинаково, по у них мало чувств, которые вытекали бы
из теплоты их сердец. Такое положенно как-то всегда
являлось для меня совершенно невыносимым.Для материалиста теория и практика должны быть
так связаны между собой, чтобы их трудно было разъ¬
единить. К тому же эта практика должна быть обще¬
ственной, исторической. И все же я хотел, чтобы из-за
этого не страдала моя личная свобода. И этот разрыв
между теорией и практикой нельзя так легко заполнить.
Даже сегодня еще нельзя, пожалуй, сказать, что этот
разрыв совершенно заполнен. Однако опыт десяти лет,
хотя и крайне медленно, но шаг за шагом продвигает
меня вперед. В конце концов я должен целиком изме¬
нить свое сознание до такой степени, чтобы ощущать
больше жизпенной радости, больше свободы именно то¬
гда, когда я состою в организации, а не тогда, когда
нахожусь в одиночестве! Хотя я и стал материалистом,
но некоторое время не мог чувствовать спокойствия в
коллективной жизни и не мог отказаться от привычки
искать душевный покой в кабинете, в сельских заня¬
тиях, в прогулках, в одиноких походах в лесные и гор¬
ные районы, стремиться к спокойствию своей души,
любить одиночество и радоваться тишине. Иногда мне
думается, что у меня с самого рождения такой характер
и что это даже инстинкт. Но в последнее время, ка¬
жется, и эта упорная замкнутость, наконец, начинает
исчезать. Пожалуй, преодоление этой замкнутости оста¬
нется задачей всей моей жизни. Когда настанет такое
время, что я смогу более или менее спокойно жить
внутри организации, тогда я, как философ-материалист,
смогу сказать, что впервые правда вошла в замок совер¬
шенства.Однако борьба с остатками прошлого, которые еще
живут во мне, далеко не ограничивается тем, что изло¬
жено выше. Вся моя теоретическая и практическая дея¬
тельность на протяжении десяти лет вплоть до сегод¬31
няшнего дня была насыщена этой борьбой. Й поскольку
моя жизнь будет продолжаться и дальше, то она будет
пронизана такой же борьбой с остатками прошлого.
Подлинный день победы в этой борьбе может прийти
лишь тогда, когда Япония станет социалистической,
когда она осуществит коммупизм. В этом смысле данпое
повествование — «10 лет по путп материализма» — по¬
свящается этой борьбе и является одним из звеньев этой
борьбы. Пока человек живет, он остается несовершен¬
ным. В этом — радость нашего прогресса, в этом за¬
ключается счастье растущего, развивающегося чело¬
века.*	**Мои произведения этого периода:«Теория человеческой жизни» — 12 лекций в со¬
авторстве с г-ном Такаси Идэ, пзд-во «Наука», ноябрь1950	года.«Переворот в морали» — статья как глава в книге
«Последний вздох капиталистического общества»,
изд-во «Родобункася», декабрь 1949 года.«Печаль отца, у которого похитили сына» — статья
в сборнике «Страдающие от любви и боящиеся смерти»,
изд-во «Риронся», ноябрь 1950* года.
ГЛАВА 111Я ВСТУПАЮ В СТУДЕНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ
ЗА МИРПосле того как я стал материалистом, первое дело, ко¬
торым я занялся практически,— это движение в за¬
щиту мира. И можно сказать, что это было естественно,
так как главной субъективной причиной моего поворота
явилось именно отрицание войны, после того как я пере¬
жил гибель старшего сына. Как раз в это время была
издана книга «Вадацуми-но коэ» («Голоса погибших в
океане»). Эта книга оказалась одной из ходовых и в
мгновение ока разошлась в количестве более ста тысяч
экземпляров, вследствие чего она привлекла внимание
общественности. Книга представляла собой сборник го¬
рестных записей молодых солдат-студентов, погибших в
недавней войне. Эта живая летопись, по-видимому, глу¬
боко взволновала сердца народа. Люди, читая эту книгу,
снова с болью переживали всю жестокость войны, снова
оплакивали тех, кто, став жертвой, пролил свою горя¬
чую юную кровь под чужим небом.Издательское общество Токийского университета
(самоуправляющееся издательское общество студентов
в Токийском университете) выделило из своих доходов
миллион иеп и было решено увековечить на эти сред¬
ства память погибших на войне студентов. Студенты
и родственники погибших собрались и стали сове¬
щаться, что же предпринять? На собрании присутство¬
вал и я в качестве одного из родственников погибших,
так как в этой книге были опубликованы и записки
моего старшего сына. Собравшиеся решили организо¬
вать общество под названием «Японское общество па¬
мяти погибших на войне студентов» и сразу же при¬2 Кандэюро Ян:}гида33
ступить к делу. Это «Общество», посвященное памяти
студентов-солдат, погибших в глубоком отчаянии,
пришло к заключению, что следует начать движение,
которое не допустило бы повторения подобной тра¬
гедии.Все это происходило весной, в апреле 1950 года, не¬
посредственно перед корейской войной, начавшейся в
июне, когда японская политика стала стремительно
клониться вправо.Хотя всего за несколько лет до этого Япония обяза¬
лась в качестве миролюбивого государства не участво¬
вать ни в каких международных конфликтах, вечно
оставаться на позициях нейтралитета и полностью лик¬
видировать вооруженные силы, военные сооружения и
военную промышленность, однако, несмотря на это, она
начала открыто проявлять тенденции к всесторонней
ремилитаризации. И, что бы там ни говорили, моло¬
дежь, и в особенности студенты, чувствительные к дви¬
жениям эпохи, раньше всех почувствовали тревогу по
поводу подобного курса и восприняли это как свою соб¬
ственную проблему. Можно сказать, что возникновение
«Японского общества памяти погибших на войне сту¬
дентов» в этом смысле было весьма своевременным и
наилучшим образом отвечал^ требованиям историче¬
ской действительности Японии того времени.После появления «Общества», когда стали учре¬
ждать его органы, начиная от директора и дирекции до
секретариата, то, естественно, возник вопрос, кого же
выдвинуть директором в качестве представительного от¬
ветственного лица. Подавляющее большинство голосов
высказалось за то, что хорошо бы выдвинуть директо¬
ром «Общества» меня. Тем самым меня поставили почти
в безвыходное положение. Хотя я начал работать как
материалист, но пока что, подобно младенцу, не был в
состоянии даже встать на собственные ноги. У меня со¬
вершенно не было уверенности в том, что я смогу по¬
вести это дело. И поэтому я всеми силами отказывался.
Но сверх ожидания это требование оказалось очень
упорным, и, наконец, я был вынужден взять на себя эту
ответственность, так как другого выхода у меня не оста¬
валось. Что касается движения за мир, то в тот период34
уже начиналась замечательная борьба, возглавляемая
г-ном Иоситаро Хнрано н др. Г-н Хирано тоже настой¬
чиво рекомендовал мне взяться за эту работу. Словом,
создалась обстановка, когда отступать некуда и, в конце
концов, я решил принять этот пост при условии, что
г-н Хирано будет помогать мне руководить.Между тем японское студенчество того времени,
сплотившись вокруг «Дзэнгакурэн» («Всеяпонское объ¬
единение студенческих самоуправляющихся обществ»),
бурно развертывало крайне радикальное движение.
Если исходить из газетных сообщений, составленных в
соответствующем духе, то создавалось впечатление,
будто участники этого движения бандиты, и поэтому у
меня не было никакой уверенности, можно ли по-на¬
стоящему работать, вступив в среду подобных студен¬
тов. Поэтому в качестве первого мероприятия «Япон¬
ского общества памяти погибших на войне студентов»
я решил устроить поминки студентам, погибшим на
войне.Собрав со всех концов Японии родственников погиб¬
ших (хотя средства сообщения еще и не были в доста¬
точной степени восстановлены, но в этом собрании при¬
няли участие даже те семьи, которые прибыли из отда¬
ленных районов острова Кюсю) и арендовав актовый
зал университета Тюо, мы решили приступить к делу.
Но когда начались поминки, мы оказались очень да¬
леки от таких до сих пор обычных обрядов, как «поми¬
нание погибших на войне» или же «буддийская заупо¬
койная служба». Все участники поминок, представ¬
лявшие многие организации, направили острие своих
выступлений против американского империализма и
японского реакционного правительства и ругали их во
весь голос. Поэтому иногда даже казалось, что почти
полностью вытеснены как воспоминания о погибших,
так и сердечная печаль о них. Возможно, это и нрави¬
лось энергичным студентам, но такие выступления
как-то не отвечали настроениям родителей, потерявших
сыновей, а порою у них даже могло возникнуть такое
чувство, что они сами являются только инструментом в
их движении. Я, как ответственное лицо, переживал та¬
кое беспокойство, что даже не мог смотреть на все это.2*35
К счастью, в конце собрания выступил мой друг Иосиро
Накамура, один из членов дирекции, и произнес поми¬
нальную речь, полную любви к его погибшему млад¬
шему брату, и тогда я почувствовал, что брешь как-то
заполнена, и вздохнул с облегчением.Разумеется, в этом факте проявились недостатки
прогрессивного студенчества того времени. Но вместе с
тем у него было немало и достоинств, которые не заме¬
чались со стороны. Исходя из поведения студентов, мно¬
гие считали, что они слишком радикальны, что они не
считают нужным оглядываться на других и являются
просто самодовольными эгоистами. Но если подходить
лишь с одной стороны и заниматься только тем, что
осуждать и отталкивать, то мы не затронем сердца
японской молодежи и студентов. Они — самые чистые
люди. Они до такой степени любят правду, настолько
ненавидят войну и любят мир, что у них нет времени
оглядываться на других. Их недостатки — это не что
иное, как другая половина, порожденная их достоин¬
ствами.В то время «Японское общество памяти погибших
на войне студентов» имело следующие органы: дирек¬
цию, куда входило более десяти директоров (главным
образом из родственников погибших), и секретариат,
руководимый дирекцией. Секретариат, в котором собра¬
лись любящие мир студенты из университетов и уче¬
ники школ повышенного типа, должен был выполпять
всю практическую работу. Эти студенты все до одного
были молодыми людьми, о которых следует сказать, что
опп замечательные люди, достойные любви. Мы арен¬
довали уголок в Токийском университете и использо¬
вали его для секретариата; там же раз в неделю засе¬
дала дирекция. Образ студентов, которые, распределив
между собой обязанности, все свои силы отдавали слу-
жеиию делу, не сулящему им ни гроша выгоды, может
быть определен только одним словом — «прекрасный».
Разумеется, при таком отношении к порученным обя¬
занностям должна была страдать их академическая
успеваемость, что, несомненно, грозило им неприятно¬
стями в будущем при поступлении на работу. Вот по¬
чему я цостодццо напоминал им, чтобы они по возмож-36
ностп не игнорировали свои учебные занятия. Но сту¬
денты не обращали должного внимания на мои советы.
Всем своим видом они как бы говорили, что для
дела мира они готовы даже потерять год-другой
учебы.Так как книга «Вадацуми-но коэ» получила высо¬
кую оценку, мы решили экранизировать это произ¬
ведение и в июне организовать широкий показ этого
фильма по всей стране. Настроение перед этим было
очень приподнятое, газета «Асахи» тоже оказала под¬
держку, и когда состоялся предварительный просмотр
картины, все зрители были глубоко потрясены и, хотя
демонстрация уже закончилась, никто не уходил из
зала. Обстановка была такая, что надо было провести
какое-то собеседование, ибо без этого зрители не могли
возвращаться домой.Все это происходило в июне, то есть в том месяце,
когда началась корейская война. Американская окку¬
пационная армия все более сурово смотрела на япоп-
ское движение за мир. Это совершенно противоречиво,
когда в Японии, начавшей выступать как миролюбивое
государство, движение за мир подвергается подавле¬
нию. Но сколько бы ни говорили о противоречивости та¬
кого положения, оккупационная армия была не из тех,
кто отступает от своих позиций. К тому же японская
бюрократия и полиция, слепо следуя за оккупационной
армией, установили постоянный полицейский надзор и
контроль за деятельностью каждого из нас и пытались
устраивать различные провокации. И, наконец, наше
движение за мир было представлено как какое-то злост¬
ное дело, п если бы мы не действовали тайком там, куда
не проника/зт око властей, то под давлением этих вла¬
стей все было бы совершенно уничтожено.Разумеется, нельзя сказать, что подобные явления
начались сразу. Они появились уже за два-три года до
описываемых событий и с каждым годом все более уси¬
ливались, поэтому с самого начала движения мы уже
были готовы встретиться с различными препятствиями.
Как бы там ни было, но хотя я, как начинающий мате¬
риалист, и получил из книг общее представление о сущ¬
ности государственной власти, однако у меня дока37
не было опыта непосредственного столкновения с этой
властью. Поэтому во мне еще не кипела ненависть
к врагу, идущая из глубины сердца. Мне казалось,
что если объяснить суть дела, то власти все поймут.
И хотя я сомневался относительно того, на самом ли
деле имели место заговоры, подобные делу Мацу-
кава, но это еще не означало, что я уже разуверил¬
ся в справедливости суда или же в разделении вла¬
сти на законодательную, исполнительную и судебную.
Во мне еще жила привычка рассматривать дей¬
ствительность, исходя из идеала и абстрактных по¬
нятий.По инициативе «Общества памяти» общественный
просмотр фильма «Вадацуми-но коэ» мы планировали
устроить в актовом зале Киорицу и тут столкнулись с
фактом полицейских притеснений. Это было первым
случаем нашего столкновения с государственной
властью. Актовый зал Киорицу в районе Капда даже
для Токио считается одним из первоклассных больших
помещений для собраний. И вот мы решили устроить
здесь просмотр и успели продать уже более трех ты¬
сяч билетов, но когда настал день показа картины,
нам запретили ее демонстрировать под тем предлогом,
что мы якобы поздно обратились за разрешением.
Сколько мы ни спорили с полицией, все было беспо¬
лезно. Для нее дело ее противника вовсе не является
проблемой: раз сказано не следует, значит не сле¬
дует; раз сказано нельзя, значит нельзя. Только так.
Мы возвратили деньги за проданные билеты и израс¬
ходовали несколько тысяч иен, чтобы оплатить аренду
помещения и покрыть расходы на афиши и другие
средства рекламы. Студенты никак пе успокаивались
и говорили, что это несправедливое подавление дви¬
жения за мир. Тут перед дирекцией и возникла про¬
блема — какую же позицию занять в данном случае?
Г-н Сигэхару Накано, Цурудзиро Кубокава и др. на¬
стаивали обратиться в местный суд и там начать
спор — кто прав, кто виноват. Были, следовательно,
даже такие планы, которые отстаивались очень упорно.
Но у меня, главного директора, не было никакой реши¬
тельности. Будь это теперь, я сразу же поднялся бы и38
накинулся на противника, но в то аремя я еще не об¬
ладал такой смелостью, чтобы решиться на протест.
И поэтому из-за моего сопротивления дело кончилось
примирением с создавшимся положением.В мае 1950 года в Японии возник инцидент Иллза
в ноябре началась чистка «красных». Так как все офи¬
циальные японские газеты писали, что корейская войпа
начата вооруженными силами Северной Кореи, то в то
время почти весь народ был в этом убежден. Так назы¬
ваемый коммунизм, писали газеты,— страшное дело,
агрессия коммунистов, их революция ввергают народ в
пучину больших несчастий. Такие идеи настойчиво
вбивались в головы. Я сам в то время оказался одним из
тех, кто был обманут подобной пропагандой. Мне тогда
не приходило и на ум, что корейская война начата по
сговору американской военщины с Ли Сын Маном. Но,
возвращаясь теперь к истории Японии с 1949 по
1950 год, я очень ясно понимаю, что в то время велась
подготовка к корейской войне. Однако само собой ра¬
зумеется, что об этом я узнал только впоследствии.Когда развивались эти события, то нельзя было
иметь никакого представления, почему одно за другим
возникают дела, в корне противоречащие японской кон¬
ституции. Когда из Америки прибыл странный человек
по имени Иллз и стал нагло говорить, что из среды
японских школьных учителей следует выбросить всех
«красных», то я был просто ошеломлен. Несмотря на
то что в японской конституции ясно говорится о сво¬
боде идей и веры, думал я, власти насильно пыта¬
ются осуществлять меры, которые игнорируют, нару¬
шают конституцию. А что собой представляет на самом
деле американская демократия? Студенты не зря про¬
тестуют против нее. Но если послушать ректора универ¬
ситета и профессоров, то их суждения об этой демокра¬
тии носят не столь решительный характер. А ведь они
представляют цвет интеллигенции Японии и, будучи1 Инцидент Иллза — массовые выступления японских сту¬
дентов против антикоммунистических лекций американского
профессора Иллза.39
учеными, должны вникать в сущность вещей значи¬
тельно глубже, чем студенты. Но какая там у них
глубина! Опасаясь властей, всегда покоряясь им, они
становятся сторонниками американского господства
и стремятся обуздать студентов. И студентам прихо¬
дится противостоять не только оккупационной амери¬
канской армии и политической власти Японии, но они
вынуждены бороться даже со своими преподавателями,
которым они должны бы были глубоко доверять и от¬
носиться к ним как к своим наставникам. Обстоятель¬
ства таковы, что если начнется война, преподаватели
опять станут, пожалуй, проповедовать: «Примите в бою
славпую смерть!»Местом, где велась самая ожесточенная борьба в
связи с делом Иллза, был университет Тохоку в городе
Сэндай. А так как в это дело были вовлечены почти все
государственные университеты, причем они не могли
не определить свои позиции, то есть «за» они или «про¬
тив», то можно сказать, что эта борьба явилась одним
из тех важных событий, которые должны навсегда
войти в историю студенческого движения Японии.
К тому же в водовороте этой ожесточенной борьбы уси¬
лилась чистка «красных». Поэтому начались даже
столкновения студентов с полицией, которые впервые
возникли в университете Васэда, затем распространи¬
лись повсеместно. Каждый раз в таких случаях универ¬
ситетские помещения растаптывались грязными ботин¬
ками полицейских, и десятки студентов уводились с око¬
вами на руках. Борьба в университете Васэда была
очень упорной. Именно там произошел случай, когда
полиция, после того как я закончил свое выступление
в лекционном зале Окума, окружила несколько тысяч
студентов. Исходя из этого стали говорить, что данный
инцидент явился результатом моего подстрекательства.
И когда все газеты начали в таком духе комментировать
происшедшее, то в журналистских кругах стали обра¬
щаться со мною как с отъявленным негодяем. А руко¬
водство университета Васэда после этого некоторое
время сильно опасалось и ненавидело меня и довольно
долго не давало пометцепия для моих выступлений.40
Вскоре после этого произошел раскол в Коммунисти¬
ческой партии Японии 1. Будучи вне партии, я ничего
не знал о подробностях этого дела. Но большинство сту¬
дентов, принимавших участие в работе «Японского об¬
щества памяти погибших на войне студентов», являлись
членами партии и были вовлечены в эти события. Го¬
ворили, что в партии противостоят две группировки —
«основная» и «интернационалистическая». Все студенты,
связанные со мной, принадлежали к «интернационали¬
стической» группировке. Положение было таково, что
мнения «интернационалистической» группировки про¬
тивостояли мнепиям основной группировки не только
по вопросам мира, но буквально по всем коренным
вопросам, причем между этими группировками проис¬
ходили ожесточенные споры. В частности, когда воз¬
ник вопрос о выборах губернатора города Токио
(1952 год) и основная группировка в единстве с со¬
циалистической партией решила выдвинуть на этот
пост г-на Кандзю Като, то борьба между этими группи¬
ровками достигла своего апогея, и поэтому я сам тоже
должен был решить, на чьей стороне мне быть. Этот
Кандзю Като даже в самой социалистической партии
принадлежал к правой группировке и, как говорили
студенты, принадлежал к разложившейся верхушке.
С ним лично я никогда не встречался, но в прежнем ка¬
бинете Катаяма он однажды занимал пост министра и
проявил неумеренное влечение к чинам и к власти.
Поэтому такой человек совершенно не соответствовал
моим вкусам. Вообще теоретически я считаю, что ком¬
мунисты могут выставлять кандидатуры в единстве
с социалистической партией. Но если это кандидатура
г-на Като, то она для меня совершенно неприемлема.
По крайней мере я не горел желанием поддерживать
эту кандидатуру. Допустим, что такой человек будет
иметь успех на выборах и станет губернатором Токио,
но ведь в таком случае не будет никакой надежды, что
муниципальная политика города хоть в ничтожной сте¬
пени улучшится.1	Этот раскол произошел в 1950 году в результате разно¬
гласий по вопросам политики и тактики партии.11
А затем произошло следующее. Г-н Такаси Идя (то¬
гда еще профессор Токийского университета, который
раньше меня перешел от идеализма к материализму, да
еще вступил в Коммунистическую партию), г-н Кодзо
Абэ (христианский пастор п член дирекции «Общества
памяти»), мой друг Акио Такэи (председатель комите¬
та «Дзэнгакурэн») и др. неожиданно пришли ко мне
и спросили, не выставить ли мою кандидатуру на пост
губернатора города Токио? Меня это предложение чрез¬
вычайно испугало. Я такой человек, что, не говоря уже
о политическом честолюбии, до сих пор не имел ника¬
кого интереса к так называемой политике. Поэтому мне
показалось очень необдуманным, когда меня, столь
замкнутого кабинетного ученого, заставляют выставить
свою кандидатуру на пост губернатора. Я немедленно
отказался от этого предложения, но они считали, что,
кроме меня, нет подходящей кандидатуры, которой
можно было бы доверять и за которую они боролись бы
до последней возможности.Однако в этих вопросах я крайне эгоистичен и ни¬
когда не делаю того, что мне не хочется. И раньше, ко¬
гда я был еще идеалистом, мне неоднократно делали
различные соблазнительные предложения, но раз они
не соответствовали моему характеру, я каждый раз
отказывался и отвергал их без всякого сожаления.
И даже после того, как я стал материалистом, мне пред¬
ложили должность ректора одного из государственных
университетов, но, подумав, что такая должность не для
меня, я решительно отказался. Я не давал согласия па
свою кандидатуру при любых официальных выборах
(папример, в члены Ученого Совета) 1. Точно так же
я веду себя и в моей научной работе. Если, напри¬
мер, мне заказывают научную статью, но ее тема меня
пе трогает, то, как правило, я не берусь писать.
И поэтому, хотя мои друзья приходили еще несколько
раз и пытались настоять на своем, я не сдавался и,
в конце концов, им пришлось отказаться от своего
памерения.1	Учепый Совет — высший официальный паучпый орган
Японии.iS
Ёместо мепя решпли утвердить кандидатуру г-на Та-
каси Идэ, того самого, который приходил ко мне с пред¬
ложением о моей кандидатуре. Меня это просто пора¬
зило. Ведь он является профессором Токийского уни¬
верситета. Выставляя свою кандидатуру, он в связи с
этим должен оставить должпость профессора. Хорошо,
если его выберут, а если он провалится на выборах, то
сразу столкнется с вопросом, на какие средства суще¬
ствовать. И вместе с удивлением по поводу его безза¬
ветной смелости я не мог не почувствовать глубокого
уважения и любви к его мужеству, выраженному в та¬
ком простом и прямом поведении. Мы вместе со студен¬
тами решили всеми силами поддержать эту кандида¬
туру.Ожесточенность избирательной борьбы в Японии
настолько сильна, что люди из стран социализма
не могут ее себе даже представить. Именно в это
время закон джунглей проявляется самым откровен¬
ным образом. Студенты, материально совершенно не
обеспеченные, бегали по делам с утра до ночи в пол¬
ном исступлении, не имея возможности даже как сле¬
дует выспаться.Повсюду развертывалась борьба с полицейским про¬
изволом. В конце концов все это завершилось тем, что
десятки студентов были арестованы и отправлены в
Главное полицейское управление Токио. Требуя осво¬
бождения студентов, мы вступили в спор в полицейском
управлении. Обстановка была такая, что при малейшей
неосторожности можно было самому попасть в руки
полиции. Я считал, что в случае, если начнется процесс
в местном суде, я должен выступить в защиту студен¬
тов. Как главный директор «Общества памяти», я чув¬
ствовал особенную ответственность за Юити Иосикава
и других студентов, которые работали в секретариате
«Общества памяти». Когда сложилась такая обстановка,
то даже деятельность «Общества памяти» вышла да¬
леко за пределы движения за мир. В таких условиях
и я как-то незаметно стал решительнее в своих дей¬
ствиях.После этого на протяжении некоторого времени одпо
за другим возникали запутанные события, что свиде-43
тельсТвойаЛо о полном хаосе. Ё 1952 году произошло со¬
бытие, получившее название «кровавого первомая»
Однако хотя народ и ненавидел американскую оккупа¬
ционную армию, он ничего не мог поделать, а бесприн¬
ципность японского правительства, которое послушно
поворачивало, куда ему приказывали, была просто
преступной. Раньше, во время войпы, имелись такие
люди, которые во весь голос кричали: «Америка, Анг¬
лия— дьяволы, скоты!» и говорили о «японском духе»
или «духе Ямато». А теперь только Америка! И эти же
люди считают для себя особой честью даже быть рас¬
топтанными сапогом америкапской армии. Если полное
жизненной энергии студенчество не в состоянии выне¬
сти такое унизительное положение, то это совершенно
естественно. Даже я, когда смотрю на этих судей и про¬
куроров, которые делают вид, что они все понимают и
осуждают молодых: патриотов Японии, так сильно воз¬
мущаюсь, что не могу подавить в себе непреоборимое
желание крикнуть им: «Эй вы, предатели родины!
Подождите, мы вам еще покажем!» Тех, кто при об¬
суждении события «кровавого первомая» утверждал,
что все произошло на законном осповапии, пельзя
назвать живыми япопцами, у которых в жилах течет
кровь.После описанных событий «Японское общество па¬
мяти погибших на войне студентов» стали называть
«Обществом Вадацуми» и это «Общество» оставило до¬
вольно большой след в истории японского движения за
мир. В связи с этим мы заказали скульптору г-ну Син
Хошю статую Вадацуми. Однако, несмотря на то что эта
статуя, которая обошлась нам в двести тысяч иен, по¬
лучила высокую оценку всех людей как выдающееся
произведение искусства, пе нашлось места, чтобы уста¬
новить этот памятник. А ведь это — памятник тем де¬
сяткам тысяч солдат-студентов, которые погибли, став
жертвой захватпической войпы. Когда опи отправля-1 Зверская расправа полиции с мирной демонстрацией ра¬
бочих и студентов на Народпой площади в Токио 1 мая
1952 года в ответ па их борьбу против зависимости страны от
американского империализма.
Л11сь на фронт, то ü ректор, il профессора Токийского
университета устраивали восторженные проводы, а те¬
перь этот же университет не дал разрешения даже на
установку памятника на его территории. И какую бы
формальную причину руководство университета ни вы¬
ставляло, мы отлично понимаем, почему оно так посту¬
пило. Те слова воодушевления, которые произносились
при отправке студентов на фронт, безусловно, пе были
искренними, пбо они являлись не чем иным, как искус¬
ной защитой своей личпой безопасности путем низко¬
поклонства перед господствующими властями. И теперь
отказ в установке памятника Вадацуми был тоже на¬
правлен на защиту собственной шкуры. Хотя этих
людей и называют учеными, профессорами, это от¬
нюдь не означает ни того, что они являются сторон¬
никами истины, ни того, что они защитники справед¬
ливости.Студенты раньше, чем кто-либо, глубоко поняли это,
поэтому они не очень доверяют делам как ректора, так
и профессоров. Каждый раз, когда происходит какое-
либо событие и начинается столкновение студентов с
администрацией университета, то и газеты и радио все¬
гда сообщают, будто профессора правы, а студенты ви¬
новаты. Однако в действительности скорее не наобо¬
рот ли? Как закончилось дело с памятником Вадацуми?
Несмотря на неоднократные обращения студентов, рек¬
тор Токийского университета, в конце концов, отказался
удовлетворить их требование. И сколько ни искали по
всему Токио, так и не нашлось ни одного цубо 1 пло¬
щади, которую можно было бы арендовать для уста¬
новки памятника. Наконец, скульптуру перетащили
в Киото и там было получено разрешение установить ее
на территории университета Рицумэйкан, ректором
которого является г-п Хироси Суэкава.Руководство же Токийского университета станови¬
лось все более реакционным (это всегда происходит
одновременно с усилением контроля со стороны как
оккупационной американской армии, так и Министер¬
ства просвещения). Наконец, дело дошло до того, что1 Цубо — мера поверхности, равпая 3,3 кв. м.45
оно запретило даже пребывание в здании университета
секретариата «Общества памяти» и вышвырнуло его из
помещения. И чем больше боролись студенты, не жалея
сил, за дело мира, тем холоднее относились к ним госу¬
дарство и официальное общество. Но какова же на са¬
мом деле сущность такого государства? И для чего оно
существует?*	*♦Мои произведения этого периода:Статьи в газете «Вадацуми-но коэ» — органе Япон¬
ского общества памяти погибших на войне студентов».
ГЛАВА IV
ЯПОНСКИЙ КОМИТЕТ ЗАЩИТЫ МИРАДвижение за мир развернулось в Японии не только
среди студенчества. Оно поднялось и среди интел¬
лигенции, рабочих, а также среди женщин. В среде
интеллигенции это движение вначале весьма процветало
и в нем принимали участие даже такие люди, как
г-н Иосисигэ Абэ и г-н Садаскэ Амано, что выражало
их беспокойство относительно тенденции перевооруже¬
ния и ремилитаризации Японии. Однако эти люди, по
мере того как постепенно движение становилось на¬
стоящим движением, испугались его направления и ото¬
шли от него.Сознание мелкобуржуазного класса в любой стране
в общем одинаково. В то время, когда я начал принимать
участие в собраниях интеллигенции, посвященных за¬
щите мира (1949 год), подобные отступники уже стали
постепенно появляться. В движении за мир принимали
участие только немногочисленные ученые, обладавшие
прогрессивными идеями. Кого я очень хорошо запом¬
нил, так это сравнительно пожилых — философа г-на
Рисаку Мутай, историка г-на Сэнроку Уэхара, специа¬
листа по международному праву г-на Итиро Яманоути
и др. Довольно активное участие в работе принимали
также молодые люди — г-н Иоити Фукусима, г-н Хару
Иноуэ, г-н Мититака Кайно и др. Собрания, организо¬
ванные этими людьми, проходили весьма успешно, так
что помещения не всегда вмещали всех желающих.
Однако, не знаю, по какой причине, но эти собрания
как-то незаметно потеряли свою силу. Не потому ли,
что так называемые интеллигенты все-таки в действи-
тельностн страдают слабостью и не могут быть основой
длительного, организованного движения? Если говорить
об упорстве, то подлинным упорством обладает только
рабочее движение.В 1949 году в Японии было создано «Общество за¬
щиты мира». Перед этим появилась широкая организа¬
ция под названием «Лига защиты демократии». Эта
организация развернула активное движение для защиты
народной свободы и прав человека против фашистских
тенденций, стремительно надвигавшихся в то время.
Эта «Лига», изменив свою форму, и превратилась в
«Общество защиты мира». Но в то время «Общество»
было сравнительно слабым.Весной 1950 года я установил связь с этим «Обще¬
ством». Думаю, что это было за один-два месяца до
организации «Японского общества памяти погибших на
войне студентов». Так как правление «Общества за¬
щиты мира» помещалось на втором этаже дома Бунко
в Симбаси, то я сошел с трамвая у вокзала Симбаси и
прошел еще минут десять пешком, но не нашел нужного
мне дома и около огромного здания полицейского управ¬
ления спросил дорогу. Полицейский выразил на своем
лице удивление и стал пристально рассматривать меня.
Затем, не говоря ни слова, какой-то нелюбезной мане¬
рой он указал подбородком только направление. И ко¬
гда я посмотрел в ту сторону, там оказался ветхий,
будто заброшенный дом европейского типа. На дверях
комнаты, что справа при входе па второй этаж, висела
маленькая дощечка с надписью: «Японское общество
защиты мира». Организация, которая взвалпла на себя
огромную миссию защиты мира и счастья девяносто-
миллиопного японского парода (правда, в то время еще
не было девяноста миллионов), занимает столь малень¬
кое и заброшенное помещение, похожее па барак!
Когда я открыл дверь и вошел в комнату, то увидел
только двух-трех человек, которые сидели за обшир¬
ным столом и занимались своими делами. Кроме них
никого не было. Я подошел и получил визитную кар¬
точку от человека лет сорока, с изрытым оспой лицом.
Там было написапо: «Такэтио Утино. Директор». Такое
нежное имя — Такэтио — никак не гармоппровало с48
выражением лица мужественного бойца. Пока я думал
об этом, один за другим начали собираться люди. Я за¬
помнил г-на Сёдзи Огата, бывшего начальника иссле¬
довательского сектора министерства иностранных дел,
г-на Масахару Хатанака, который раньше являлся от¬
ветственным сотрудником газеты «Асахи», г-на Ясуити
Хаякава, доцента Индустриального института, г-на Того
Камэда, похожего на рабочего в спецовке, и некоторых
других. В тот день, кажется, не пришел г-н Иоситаро
Хирано, бывший доцент Токийского университета. Обо
всех тех, кто присутствовал в тот раз, следует говорить
как о лучших людях Японии, однако все они были «быв¬
шими» людьми, которых лишили работы в результате
чистки «красных» (все еще служил только г-н Хая¬
кава).И теперь, десять лет спустя, эти люди являются
основным ядром «Японского комитета защиты мира»,
продолжают свою выдающуюся деятельность и как са¬
мые близкие мои товарищи вызывают у меня все более
и более глубокие чувства уважения и доверия. Чем
больше я общаюсь с ними, тем ярче раскрывается дх
бескорыстный, справедливый характер. Именно эти
люди олицетворяют собой высшую совесть Японии, и
будущая история нашей страны должпа оценить их как
национальное сокровище. В тот раз почти с каждым из
них я встретился впервые и чувствовал себя как-то
очень неудобно. Являясь человеком, любящим одиноче¬
ство, застенчивым от природы и совсем не способным на
общение с незнакомыми людьми, я хотя и чувствовал
большую неловкость, но все же специально отправился
в «Общество защиты мира» (чтобы добраться до него от
моего дома в Омия, потребовалось полтора часа вре¬
мени), потому что твердо решил бороться за мир. По¬
скольку я стал материалистом, то обязан был выпол¬
нять полезную работу для счастья народа. Соответ¬
ствует это дело моему характеру или нет, я не должен
был теперь считаться со своими личными индивидуаль¬
ными вкусами. Каким бы неприятным ни было это дело,
но если его необходимо делать, то я должен его делать!Я хорошо не помню, какие проблемы стояли в центре
наших бесед при этой первой встрече. Но когда возник
вопрос о Стокгольмском воззвании, то п в Японии также
стали серьезно задумываться, не начать ли движение по
сбору подписей против атомных бомб (водородных бомб
в то время еще не было). Мне думается, что это было
спустя один-два месяца после пашей первой встречи.
Вследствие того что мы с самого начала уже осуще¬
ствляли связь с международным движением за мир,
наше движение в этом чрезвычайно важном пункте су¬
щественно отличалось от других движений за мир
в Японии, поэтому какие бы трудности ни возникали,
это движение нельзя было прекратить. Если же гово¬
рить о трудностях, то после того как мы начали рабо¬
тать, наше движение все время стояло буквально на
грани жизни и смерти, и я просто поражаюсь, что за эти
десять лет его не разбили и оно развивается до сегод¬
няшнего дня.Преследования со стороны властей особенно усили¬
лись накануне и во время корейской войны. Недалеко
от помещения защитников мира находится дом Всеяпон-
ского конгресса производственных профсоюзов. Здесь
имелось сравнительно большое помещение, которое мы
использовали во время Всеяпонского конгресса защит¬
ников мира. Но вскоре нам надоел непосредственный
полицейский надзор, из-за которого спокойно проводить
собрания стало совершенно невозможно. Может быть,
полицейские заранее, без нашего ведома, воровски уста¬
новили аппарат для подслушивания, и содержание всех
наших выступлений становилось им известным.Хотя мы и говорим о Всеяпонском конгрессе защит¬
ников мира, но масштаб этого Копгресса был очень
скромен: от каждой префектуры выставлялось не более
одного-двух представителей. Обстановка была такая,
что немалое число префектур не могло отправить даже
такое число представителей и поэтому на данном Кон¬
грессе присутствовало не более нескольких десятков че¬
ловек. В связи с этим нам было сравнительно легко
применяться к изменяющейся обстановке. Так, на дру¬
гой депь мы решили собраться в храме, который нахо¬
дится вблизи Мэгуро, и, чтобы не привлекать внимание,
входили в храм поодиночке, не спеша, будто идем мо¬
литься. Когда все собрались, то уже не было времени59
открывать длпппые преппя, поэтому Мы ограипчплнсЬ
тем, что с большой поспешностью зачитали резолюцию,
а полицейские в это время разнюхали, где мы собра¬
лись, и стали подходить со всех сторон. Но мы уже
успели все закончить и, закрыв собрание, начали рас¬
ходиться по домам, как ни в чем не бывало. Таким обра¬
зом, случалось и так, что нам приходилось применять
даже тактику, подобпую тактике подпольной политиче¬
ской партии. Другое дело, если бы мы совершали рево¬
люцию. Но так как это было только движением за мир
в мирном государстве, которое построено на основе
мирной конституции, то нам ничего другого не остава¬
лось, как удивляться подобным фактам.Таким же было положение «Общества памяти погиб¬
ших на войне студентов». Когда учащиеся повышенных
школ Токио в количестве 30 человек собрались в лек¬
ционном зале Кандо, чтобы провести совещание, отряд
полицейских резервистов в составе двух рот окружил
это помещение. Затем командир этого отряда подо¬
шел к дверям комнаты, где происходило совещание, и
вызвал меня как директора этого «Общества». Моти¬
вируя тем, что собрание происходит без предваритель¬
ного разрешения, полицейский потребовал немедленно
всем разойтись и пригрозил, что в случае невыполне¬
ния приказа препроводит собравшихся в полицейское
управление. Я не успокоился и, ведя переговоры, то
входил, то выходил из комнаты, в результате чего
мне удалось так или ипаче оттянуть время на час с лиш¬
ним, а совещание тем временем продолжалось, и, кое-
как завершив те дела, которые нужно было сделать, мы
решили разойтись. Однако возникло опасение, что нас
могут схватить по пути домой, поскольку мы затянули
совещание вопреки распоряжению полиции. Что про¬
изойдет, если выйду я один? И, чтобы выяснить обста¬
новку, я решил выйти впереди всех. Нет никакой воз¬
можности описать то дурное состояние, которое я пере¬
жил, пока спускался по лестнице с третьего этажа вниз
между пристально разглядывавшими меня полицей¬
скими.Между прочим, вокруг моего дома в Омия тоже все¬
гда бродит полицейский. Так как я ничего особенно51
fijioxoro не сделал, то и бояться нечего, но мне все-tfaKii
как-то неприятно. По-моему, по временам полицейский
ходит даже в соседний дом и справляется там обо мне.
А если что-нибудь случается, так он прямо с парадного
входа появляется в моем доме, говорит странные вещи
и причиняет семье неприятности. Однажды он даже
открыто потребовал встречи со мной. А когда мы
встретились, он начал мне говорить: «Я совершенно не
выношу бюрократическую атмосферу полицейского
управления, не знаю, как жить дальше» и т. п., оче¬
видно полагая, что путем беседы о своей личной судьбе
он сумеет выпытать мои намерения. Если будет продол¬
жаться таким образом и дальше, то не знаю, что они еще
придумают. Я не могу не ожидать, что они используют
посторонних людей и ночью спрячут на моей усадьбе
бутыль с горючей смесью, затем явятся с обыском, най¬
дут эту бутыль и, заподозрив меня в злодеянии, схватят
и уведут. И когда я представляю себе дело Мацукава
и дело Митака в 1949 году, когда представляю себе, как
проходил суд по делу 1 мая и по другим делам, то чув¬
ствую, что не знаю, когда, где и что они со мной сде¬
лают. А сколько было таких дней, когда я, идя по улице,
иногда оглядывался, чтобы узнать, не идет ли кто за
мной, переодетый в штатское платье? И действительно,
было немало таких случаев, например при поездке в
Осака, где я должен был читать в университете лекции,
когда подобные личности преследовали меня довольно
назойливо.У меня очень плохое здоровье. Мой организм слаб
с самого детства, а после того как в возрасте 22-х лет я
перенес воспаление легких, мое здоровье еще более
ухудшилось и с тех пор я по сути дела и не выздоравли¬
вал. При этом нужно учитывать мой преклонный воз¬
раст, который приближается к 70-ти годам. Приходится
очень, очень беречься, чтобы иметь хотя бы такое здо¬
ровье, которое позволяет быть работоспособным. И если
такого, как я, вместе с молодыми людьми бросят в поме¬
щение для арестованных, то этого я совершенно не вы¬
несу. Будут ли применять телесные наказаппя или не
будут, по всей вероятности, я все равно не выдержу.
Еслп меня схватят, то я должеп быть готов к тому, что52
ötot час будет и последним часом моей жизни. Хотя это
для меня и желанная доля — погибнуть за идею, но ко¬
гда я задумываюсь над тем, что станет с оставшейся
после меня семьей, то нельзя сказать, что у меня появ¬
ляется хорошее настроение. Не один раз со мной случа¬
лось, что когда я ехал в трамвае п туда по два-три чело¬
века входили полицейские, то мне казалось, что они
явились, чтобы схватить меня.Несмотря па все это, движепие за мир явилось для
меня действительно хорошей школой. Именно благо¬
даря этому движению я стал настоящим материали¬
стом. Так как я не рабочий, то я мог говорить о рабочем
движении только как о чем-то постороннем и не мог
лично участвовать в этом движении как в своем соб¬
ственном деле. Но движение за мир является народным
движением. Если опять начнется война, то от этого
непосредственно пострадаю и я сам, и моя семья. По¬
этому за эту работу я могу бороться не как за дело для
других, а как за свое собственное дело. До сих пор я ду¬
мал о совершенствовании своей личности и считал, что
работа для общества — это совсем другой вопрос.
«Прежде всего совершенствуй свою личность, и если ты
этого добьешься, тогда появится возможность служить
обществу» — вот какими идеями я был пленен. А для
этого, казалось мне, я должен удалиться из общества
и углубиться исключительно в самого себя. В процессе
практики движения за мир я смог почувствовать всем
своим существом, насколько подобные мысли были оши¬
бочными. Человек формируется в обществе. Отстранив¬
шись от созидания общества, от созидания истории,
невозможно созидать самого себя. Наоборот, когда со¬
всем забываешь самого себя и ни о чем больше не ду¬
маешь, кроме как о борьбе за мир, за народное счастье,
то именно в это время поистине совершенствуешь свою
человеческую личность. И так как это убеждение я
смог приобрести не просто из теоретических размыш¬
лений, а познал всем своим существом, то можно ска¬
зать, что этим я искренне обязан именно движению
за мир.Японское движение за мир достигло сегодняшнего
дня, пройдя через десятилетпюю историю. За эти десять53
flöt произошло довольпо много различпых событий. Йер*
воначально образованное «Общество защиты мира» пре¬
вратилось летом 1950 года в «Японский комитет защиты
мира». Однпм пз удобных случаев для начала деятель¬
ности «Комитета» явилось движение по сбору подписей
против атомных бомб, которое поднялось по всей стране
в отпет на Стокгольмское воззвапие. Вначале, когда по¬
явилось это воззвание, еще не был организован Всемир¬
ный Совет мира. Воззвание же позволило уяснить, что
японское двпжепие за мир должно осуществляться в
тесной солидарности с международным движепием. На
этой основе было осознано, что не только японский на¬
род желает мира и борется за мир, но и народы всех
стран мира без исключения ненавидят войну, требуют
мира и укрепления дружбы между народами. Это со¬
знание в высшей степени воодушевляло японских дея¬
телей мира, воспитывало в них непоколебимый дух,
способный преодолеть любые трудности. С этого вре¬
мени «Японский комитет защиты мира» в качестве
организации, связанной с международным движением
за мир, занял особое место в истории японского движе¬
ния за мир.В этом смысле поистине переломным, огромным де¬
лом для нас, японских борцов за мир, явилось развер¬
нувшееся в 1950 году движение по сбору подписей за
запрещение атомных бомб (в то время еще не было Со¬
вета по запрещению атомных бомб). Начипая от край¬
него севера на Хоккайдо и до самых южных окраин
Кюсю, японские деятели мира убеждали каждого чело¬
века из народа в отдельности и собирали подписи. Все
деятели мира Японии — бедняки. Большая часть из них
не обеспечена даже самым необходимым для повседнев¬
ной жизни. И эти люди, забыв про еду и сон, проводили
свое время на улицах, перед вокзалами, посещали каж¬
дый дом и, чтобы собрать по десять-двадцать тысяч под¬
писей на каждого, преодолевали немыслимые трудности.
Это было такое дело, которое даже трудно себе пред¬
ставить!Разумеется, встречалось немало таких людей, кото¬
рые без всяких сомнений радостно подписывались и,
сказав «благодарю Вас за труд», вносили сбор в 10 иен.
Но были и такие, которые со странным выражением
лица избегали сборщиков подписей, и даже такие, ко¬
торые, все отлично зная, делали вид, что ничего не
знают и, отвернувшись, смотрели в противоположную
сторону. Но это бывало в лучшем случае. А попада¬
лось немало и таких, которые говорили: «Те, кто за¬
нимается подобным делом, должно быть, «красные»!»
Терпеливо убеждать таких людей было совсем уж не
столь легким делом. Тем не менее изо дня в день в про¬
цессе упорного труда сборщики подписей постепенно
узнавали способ, как подходить к подобным людям, и
число подписей стремительно увеличивалось. А когда
количество подписей, накапливаясь, достигло ста ты¬
сяч, миллиона, пяти и даже шести миллионов, то нас
охватило глубокое чувство радости, которое не понять
тем, кто не испытал этого на своем собственном опыте.Но как бы долго мы ни были охвачены радостью, на
этом нельзя было успокоиться. Движение за мир вовсе
не является таким движением, которое действует, воз¬
никнув и развиваясь в безветренной зоне вакуума. Оно
всегда связано со злобными атаками врагов мира. Раз¬
витое движение за мир является движением народа,
который не может успокоиться, а неизбежно подни¬
мается против возникающих одна за другой волнооб¬
разных атак врагов.В то время, когда движение по сбору подписей за
запрещение атомных бомб, нащупав, наконец, правиль¬
ный путь, стало распространяться по всей стране, ко¬
рейская война уже велась. Под сильным воздействием
«мае-коми», пропагандировавшей, что эту войну начали
захватчики Северной Кореи, ежедневные газеты стали
оживленно обсуждать этот вопрос. Американские воен¬
ные базы на территории Японии начали активную дея¬
тельность. Взлетающие с этих баз военные самолеты
пока неведомо для народа стали беспрерывно летать
между Японией и Кореей — туда и обратно. Кроме того,
в качестве базы Японию использовали американские
военные корабли и транспортные суда. Поскольку все
так сложилось, наше движение за мир нельзя было все¬
цело сосредоточить только на проблеме атомных бомб.
Чистка «красных» все более усиливалась, Коммунистц-
ческая партия была объявлена вне закона и загнана в
подполье, реакционные законы следовали один за другим.В такой обстановке возникла проблема заключения
так называемого мирного договора между Японией
и Америкой1. Когда говорят: «мирный договор», это
звучит прекрасно. Но на самом деле этот договор был не
чем иным, как подобием союзного договора для совмест¬
ных враждебных акций против Советского Союза и Ки¬
тая. Правительство говорило, что оно пе имеет возмож¬
ности восстановить дипломатические отношения одно¬
временно со всеми государствами и поэтому начинает
по частям с тех государств, с которыми возможно в пер¬
вую очередь заключить договор. И несмотря на то, что
это объяснение являлось лживым, его было доста¬
точно, чтобы обмануть народ и заставить его согла¬
ситься. Однако для тех, кто знает правду о положении
вещей, опасность этого договора совершенно очевидна.Так называемая проблема сепаратного или всеоб¬
щего мира оживила официальную печать. Но хотя мы
и говорим об оживлении в сферах журналистики, од¬
нако те люди, которые действительно работают, отда¬
ваясь полностью делу мира, в качестве «красных» были
отстранены и лишены даже права слова. Поэтому те
идеологи, которые выступают в журналистике, явля¬
ются такими людьми, которые1 хотя и против войны,
но когда речь касается Советского Союза и Китая, то
они никогда не высказываются с достаточной ясностью
о своей точке зрения. Социалистические государства не
желают войны, так как социалистическую экономику
можно двигать вперед, только живя в мире. И хотя мы
не раз пытались подробно и во весь голос это разъ¬
яснять, чтобы не беспокоились, что социалистические
государства могут напасть на Японию, но чем больше
мы так говорили, тем больше нас считали «красными».
Разве Северная Корея, утверждали буржуазные журна¬
листы, не вторглась в Южную Корею? А разве Китай
не напал на Корею? Все это официально признается1	Имеется в виду Сан-Францисский сепаратный «мирный
договор», заключенный между США и Японией 8 сентября1951	года.
Организацией Объединенных Нации. Поэтому если у
Японии не будет военной силы, то подобно тому, как в
вакуум устремляется воздух, так с неизбежностью ком¬
мунистическая армия начнет нападение. Поскольку
в мире имеются грабители, то не неизбежно ли, чтобы
запирали двери? Говоря так, буржуазные журналисты
тем самым уподобляли коммунистическую армию гра¬
бителям.Вот почему мы изо всех сил протестовали против Сан-
Францисского договора, ибо этот договор, не будучи
договором мира, по существу являлся договором войны.
Японо-американский договор называют договором без¬
опасности, но он совершенно пе обеспечивает безопас¬
ность жизни японского народа. И хотя мы очень под¬
робно разъясняли, что этот договор заключен для того,
чтобы сделать нас жертвой Америки, но было несо¬
мненно, что почти невозможно превратить это разъяс¬
нение в достояние всего народа. Во всяком случае аппа¬
рат «мае-коми» весь целиком захвачен сторонниками
правительства и поэтому у нас не было другого пути
довести нашу точку зрения до народа, как только через
нашу газету тиражом в десять-двадцать тысяч
экземпляров и путем бесед на собраниях пятидесяти-ста
человек. Если бы я имел возможность использовать ра¬
дио и все газеты, то сразу мог бы воздействовать на
сотни тысяч, миллионы людей. Этой возможностью я
пользовался, когда был идеалистом. Но теперь я был
лишен этого, ибо с тех пор, как я стал материалистом,
меня изо дня в день отстраняли, а затем, окончательно
изгнав, порвали со мной всякие отношения. Вместо
этого непомерно увеличилось число лекций, и почти
каждый день я разъезжаю по всей Японии с востока на
запад, с юга на север. Во время этих поездок бывает не¬
мало случаев, когда я выступаю перед аудиторией в ты¬
сячу, в две тысячи человек. Однако и в этом случае, если
подсчитать итоги за год, то при наличии двухсот вы¬
ступлений в год можно обратиться только к пятидесяти¬
семидесяти тысячам слушателей, не больше.Но правда обладает удивительной силой. Если
сравнить эту силу с силой «мае-коми», которая каж¬
дый день и каждую ночь воздействует па десятки мил-57
Монов людей, то хотя объем нашей пропаганды Ка¬
жется ничтожным, но из этой пропаганды незаметно
рождается небывалая до сих пор огромная сила, кото¬
рая такова, что заставляет трепетать милитаристов.
И сегодня, после десяти лет, между нашим движением
за мир и народом, особенно трудящимися массами, со¬
здана как бы невидимая дорога.Определив нашу оценку положения и паправлеппе
движения, мы в течепие года несколько раз устраивали
собрапия активистов и конференции мира и там докла¬
дывали наши решения, обсуждали их и затем утвер¬
ждали. Далее через различные организации эти реше¬
ния передавались, просачивались к рабочим, женщинам,
студентам, молодежи. В последнее время мы не усту¬
паем «мае-коми», напротив, родилась такая сила, кото¬
рая может влиять на «мае-коми». И это, разумеется,
было делом нелегким. Для этого активистам приходи¬
лось ввязываться по всей стране в тяжелую борьбу.
Можно сказать, что началом этой борьбы послужило на¬
родное движение за запрещение испытаний атомных и
водородных бомб, начавшееся с весны 1954 года.Весной этого года, в марте, Америка произвела
испытание небывалой до того огромной водородной
бомбы на острове Бикини, в южных водах Тихого
океана. Более двадцати человек команды японского ры¬
боловецкого судна «Фукурю-мару» № 5 занимались по¬
близости ловлей тунца и были осыпаны смертонос¬
ным пеплом и вернулись домой совершенно больные.
Этих людей немедленно доставили в больницу Токий¬
ского университета, где были приняты все меры, но по¬
ложение пострадавших оставалось тяжелым. И судно,
и улов тунца были сильно заражены радиоактивностью.
Судно можно было сжечь, но нельзя было найти места,
чтобы закопать улов тунца. Таковы были подробности
этого события. Вскоре на территории Японии выпал ра¬
диоактивный дождь. В некоторых городах была обнару¬
жена высокая степень радиоактивности; в ряде деревень
за один вечер завяли, испортились и стали несъедоб¬
ными все овощи. Сложились такие условия, что уже
нельзя было спокойно употреблять что-либо в пищу:
и рис, и рыбу, и фрукты. А когда шел дождь, то, намок¬58
нув, люди подвергались вредоносному действию радио¬
активности. С наступлением же лета выяснилось, что
было опасно пользоваться морскими купаниями.В результате всего этого народ оказался ввергнутым
в такое беспокойство, что не находил себе места. Мы не
знаем, кто первый заговорил, но со всех сторон стали
раздаваться голоса, не начать ли еще раз движение по
сбору подписей, чтобы заставить прекратить испытания
атомных и водородных бомб. Одним словом, начало под¬
ниматься стихийное движение по сбору подписей во всех
районах страны. Во многих деревнях на собраниях были
приняты резолюции о запрещении испытаний. В ряде
городов во главе движения по сбору подписей встали
городские муниципалитеты. И когда сложилась такая
обстановка, то и радио, и газеты стали каждый день
писать об этом крупным шрифтом. Даже либерально-
демократическая партия была не в состоянии игнориро¬
вать это движение. Хотя деятели этой партии и гово¬
рили, что это движение «красных», но остановить его
они не могли. Думая о выборах, они хотя и неохотно,
но присоединились к нему, ибо другого выхода у них
не было.Таким образом, это движение превратилось не только
в огромное движение, глубоко потрясшее весь японский
народ, но сверх того оно оказало большое влияние на
борьбу за мир во всем мире, причем в такой степени,
что даже имело тенденцию встать во главе этой борьбы.
Но хотя дело обстояло именно так, однако это еще не
означало, что все шло хорошо. Здесь развертывался бес¬
конечно сложный процесс развития, где возникали также
сопутствующие ему различные трудности. Но во всяком
случае можно сказать, что это движение по сбору под¬
писей о прекращении испытаний атомных и водород¬
ных бомб явилось одним из поворотных пунктов япон¬
ского движения за мир.Однако проблемы нашею движения за мир совсем
не ограничивались только этим. Наблюдая за расшире¬
нием американских военных баз в Японии, снабжен¬
ных атомными и водородными бомбами, народ по всей
стране — п в Утинада, и в Сунагава, и в Хякуригахара,
и в других местах, рискуя жизнью, включался в движе-59
ппе против этих баз. Особенно следует упомяпуть Оки¬
нава, где у восьмисот тысяч человек были отобраны
земли, а их человеческие права попраны. Люди, вы¬
ступившие с протестом против этого, начали суровую
борьбу, не прекращавшуюся ни днем, ни ночыо. В это
же время приобрели необычайную силу и заставили
правительство задуматься требования о восстановле¬
нии дипломатических отношений с Советским Союзом
и Китаем, об установлении с этими странами экономи¬
ческих и культурных связей. Затем сторонники мира
в Японии присоединились к мировому общественному
мнению по вопросам о проведении совещания глав пра¬
вительств пяти великих держав (включая и Китай),
о прекращении «холодной войны» п смягчении отноше¬
ний между Западом и Востоком. На базе всех этих вы¬
ступлений начали создаваться различные самостоятель¬
ные организации. Поле деятельности движения за мир
расширилось, его сила стала такой, что ее уже не могут
игнорировать даже самые твердолобые политики. Таким
образом, это движение продолжает свой неуклонный про¬
гресс.Однако, когда движение за мир получпло такой раз¬
мах, наша работа тоже оказалась безграничной. Необ¬
ходимо сделать и то, нельзя проглядеть и это. Любой
вопрос имеет важное значение для судеб отечества. Если
взять только присутствие на собраниях, то каждый день
получаешь столько приглашений, что побывать везде
просто пепоспльпо для одпого человека. Любое из них
имеет такое убедительное обоснование, что невозможно
отказаться. Просят, папример, в связи с создапием та¬
кого-то нового общества стать его инициатором, принять
обязанности секретаря или директора. Или заявляют,
что так как Пужны деньги в несколько сот тысяч пли
несколько миллионов иен для таких-то и таких-то дел,
то нужно сделать взпос, и т. д., и т. н. Такие письма
каждый день валятся на мою голову. Я всегда был уче¬
ным, а не политическим деятелем. Что бы там ни гово¬
рили, центр моего служения обществу должен быть
в идеологии и науке, поэтому в пределах возможного
мне не хочется прекращать мою паучную деятельность,
которая продолжается уже песколько десятков лет.60
К тому же, если при моем слабом здоровье я начну от¬
кликаться на все общественные требования, то сразу
нанесу себе большой вред и погибну. Каким-то образом
необходимо упорядочить свою деятельность. Поэтому
впредь мое участие в движении за мир я решил осу¬
ществлять на основе следующих трех принципов:1.	Поставить в цептре «Японский комитет защиты
мира».2.	По отношению к другим движениям за мир огра¬
ничиться одобрением, содействием, поддержкой, упла¬
той членских взносов, выдачей пожертвований по
подписке. Сверх этого по мере возможности избегать
затраты на них времени и энергии.3.	Научную работу, являющуюся основной, продол¬
жать всю жизнь и ни в коем случае не бросать.Регулировать свою деятельность на основе этих
принципов фактически крайне трудно, так как каждый
день возникают самые неожиданные случаи. Но я дол¬
жен был упорядочить свою работу и стать безжалостным.*	**Мои произведения этого периода:«Двенадцать лекций по проблемам мира», изд-во
«Собунся», октябрь 1955 года.Иногда пишу статьи в ежедекадной газете «Миро¬
любивая Япония», выпускаемой «Японским комитетом
защиты мира».
ГЛАВА VПРОСВЕЩЕНИЕ РАБОЧИХ И МОЛОДЕЖИОднако историческая действительность Японии была
не такой, чтобы я мог ограничиться только своей
научной работой и даже участием в движении за мир.
И обстановка сложилась не так, чтобы я мог удовлетво¬
ряться только тем, что, став материалистом, день за
днем, ликвидируя старое, сызнова создавать себя. Бед¬
ные люди, безработные, потерявшие средства к жизни,
живя повсюду на улицах, подобно отверженным, стра¬
дают от неустроенности. Те же, кто имеет работу, ис¬
пытывая гнет распорядка на производстве, придавлен¬
ные низкой заработной платой и интенсификацией
труда, пылают гневом. Молодежь и женщины, также
потеряв надежду на человеческую жизнь и не зная, что
делать, живут растерянные, находясь на грани отчая¬
ния. И поскольку, будучи материалистом, я должен был
стать другом трудящихся масс, я не мог не прийти
к выводу, что свою научную деятельность посвящу
освобождению этих людей. Когда я был идеалистом,
я жил, гордясь своей обособленностью, и говорил, что
«таланты всегда одиноки». Но теперь я должен был от¬
бросить подобный индивидуализм.«Ив радости
и в горевместе с бедными».Хорошо не помню, когда я сделал эту надпись и вы¬
весил в своем кабинете для самодисциплины, но если
молодежь просила у меня автограф, то я обычно запи¬
сывал этц слова и отдавал как лучший показатель той62
жизненной позиции, которую я занял после моего по¬
ворота.Среди японской интеллигенции имеется одна стран¬
ная традиция. Еще до Мэйдзи1 япопские ученые-ки¬
таисты имели тенденцию гордиться своей высокой уче¬
ностью на том основании, что они писали книги и со¬
чиняли статьи, пользуясь трудными, непонятными для
масс иностранными иероглифами и иностранным сти¬
лем. И эта тенденция не исчезла в эпохи Тайсё2 и
Сёва 3 вплоть до послевоенного времени. Часто говорят,
что нигде в мире нет таких трудных статей, как в япон¬
ских согодзасси 4. К тому же и читатели, читая жур¬
налы, где печатаются столь трудные статьи, ощущают
гордость и радуются, считая это доказательством того,
что они стоят на одну ступень выше уровня масс. Все
это не могло не породить у интеллигенции чувство са¬
модовольства и тенденцию к отрыву от жизни.В Японии немало таких ученых, которые, не написав
ни одной статьи, связанной с жизненными, реальными
требованиями масс или касающейся практического раз¬
решения реальных проблем нации, занимаются только
тем, что достают классическую литературу, старые
кпиги, которые широкая публика обычпо достать не
может, да и читать их не в состояпии, и извлекают от¬
туда массу цитат, тем самым стараясь показать, какие
умные книги они читают и при этом думая, что таким
образом они повышают научную ценность своих статей.
В мире идеалистической философии повсеместно еще и
до сих пор можно наблюдать подобные явления. Воз¬
можно, что и в основе увлечения японской молодежи1	Мэйдзи (просвещенное правление) — официальное назва¬
ние периода правления японского императора Муцухито
(1868—1911 годы).2	Тайсё (великая справедливость) — официальное назва¬
ние периода правления японского императора Иосихито
(1912-1925 годы).3	Сёва (просвещепный мир) — официальное название пе¬
риода правления японского императора Хирохито (начался
с 1926 года).4 Согодзасси — специальные журналы, где помещаются ста¬
тьи по различным вопросам экономики, истории, философии
и других паук, а также по вопросам искусства.63
философией Нисида, несмотря на то, что эта философий
в силу своей крайней метафизичности была трудной для
понимания, лежала подобная же причина.Но эти явления имеют место не только в идеалисти¬
ческой философии. Нельзя сказать, чтобы подобпые тен¬
денции не таились даже среди тех, кто занимается ма¬
териалистической философией. Большинство современ¬
ных философов-матсриалистов Японии пе являются
выходцами из рабочих, а представляют собой людей,
которые воспитывались, вдыхая академический дух
университетов. Эти люди не испытывают иа собственной
спине, в каких условиях живут рабочие сегодняшней
Японии и какие муки они переносят. Хотя теоретически
философы-матерпалпсты и понимают все это, но в дей¬
ствительности они этого не чувствуют (разумеется, и я
являюсь одним из таких людей). Поэтому они не знают,
как, став на позиции рабочего класса, выдвигать проб¬
лемы, с какой точки зрения рассматривать вещи. Вы¬
двинув проблему, возникшую в собственной голове,
интеллигент легко впадает в иллюзию, думая, будто
обсуждение этой проблемы и есть задача материали¬
стической философии. Например, вскоре после войны
среди японских материалистов велась дискуссия, во
время которой в качестве центральной проблемы рас¬
сматривался вопрос о «субъективизме», хотя и чувство¬
валось, что в его разрешении не было пикакой необхо¬
димости, так как он не вытекал из жизненной дей¬
ствительности самих рабочих, а был не чем иным, как
выражением в научных кругах так называемой «проб¬
лемы интеллигенции». Но раз этот вопрос получил живое
отражение в журналистике в качестве научной проб¬
лемы, то и появившиеся на сцене этой дискуссии лица
освещались огнями рампы и с ними обращались как с
центральными фигурами научного мира. Поэтому и сама
дискуссия выставлялась как форма развития материа¬
листической философии в Японии. В результате созда¬
лось даже мнение, будто лица, которые не принимают
участие в дискуссии, не имеют исторического значения
в развитии материалистической философии в Японии!При сохранении подобного положения неизбежно
имеется опасность, что так называемый материализм
копчит тем, что стапет беспочвенной наукой, оторван¬
ной от жизненных отношений рабочих. Наука и жизпь
здесь не связаны между собой. Возможно, уровець науч¬
ной статьи повышается, когда заостряют внимание на
анализе философских категорий. Но подобный анализ
таит в себе опасность превращения философии в схола¬
стическую науку, не играющую никакой роли в такой
настоятельной практической проблеме, как освобожде¬
ние рабочего класса Японии. Хотя и правильно говорят,
что после войны, после падения философии Нисида,
наблюдается застой в идеалистической философии п
«философия знаменитостей» приходит в упадок и т. д.,
но тот материализм, который вместо идеализма выходит
на сцену и должен играть роль руководящего принципа
у молодежи, обесцвечивается, теряя поддержку масс,
и это происходит потому, что материалисты не могут
проявить достаточную энергию, способную заставить
подняться японский народ.Поскольку мы материалисты, мы должны больше
войти в жизнь рабочих. Прежде чем начать учить рабо¬
чих, мы должны сами серьезно учиться у них. Затем
нужно научиться желать и действовать не с позиций
ученых и интеллигентов, а с позиций рабочего класса.
Именно с этих позиций следует ставить философские
проблемы и двигать философию вперед. И когда насту¬
пит такое время, что продвижение философии вперед
будет иметь значение одновременного продвижения впе¬
ред рабочих, тогда, пожалуй, впервые материалистиче¬
ская философия Японии сможет стать философией, об¬
ладающей живой исторической энергией в качестве фи¬
лософии рабочих.Насколько я помню, в 1952 году, когда остро чув¬
ствовалась необходимость в просвещении рабочих и их
идеологической закалке, было создано «Общество содей¬
ствия просвещению рабочих». Профсоюзы в то время
вели ожесточенную борьбу, но вопросами просвещения
они не занимались. А поэтому не могло быть и подлинно
здорового развития рабочего движения. Хотя в целях
повышения заработной платы профсоюзы смело объяв¬
ляли забастовки, но они сами не были уверены в том
деле, которое делают. Они часто поступали крайне опро-3	К:м1дзю|!0 Янагида65
Met4iino, авантюристически, а затем, столкнувшись с Ма¬
лейшим препятствием, быстро падали духом, перехо¬
дили на позиции оппортунизма и кончали все дело
отступлением, заверяя, что «они не красные». Среди
профсоюзных деятелей есть даже такие руководители,
сознание которых целиком является буржуазным, и они
совершенно не обладают пн самосознанием, как проле¬
тарии, ни сознанием своей исторической миссии. Пола¬
гаясь на таких руководителей, невозможно добиться
действительного объединения рабочего фронта, а если
немного ухудшится обстановка, то вследствие разброда
имеется большая опасность поражения. И если не при¬
вивать рабочим научное мировоззрение, если не давать
нм базу твердой уверенности в их движении, то невоз¬
можно иметь светлые надежды на будущее рабочего
движения Японии.Подобное самосознание уже возникло среди самих
рабочих, превратившись в настоятельное требование,
поэтому у них значительным успехом пользовались ра¬
бочие школы, подобные школе в Иокогаме. Кажется,
осенью 1951 года стали раздаваться* голоса, не сделать
ли Токио центром рабочего просвещения? Тогдашний
член палаты советников г-н Такэо Конно и профессор
университета Риккио г-н Минору Миякава вместе с мо¬
лодыми учеными приступили к осуществлению этого
проекта, по фактически дело продвигалось не так, как
бы хотелось. Тем не менее в 1952 году была создана
предварительная система рабочего просвещения, во главе
которой был поставлен г-н Икуо Ояма. В то время ра¬
бочим просвещением занималась также одна женщина
по имени Тоспко Цукада. Она являлась преподава¬
телем женской повышенной школы в Камакура, но
после того как ее изгнали из школы по чистке «крас¬
ных», стала участвовать в этой работе. Я один из тех,
кого она увлекла своим энтузиазмом, и, пожалуй, можно
сказать, что заслуга организации «Общества содей¬
ствия» принадлежит прежде всего этой женщине. По¬
скольку в «Обществе» собрались люди, которые совер¬
шенно не имеют денежных средств, то с самого на¬
чала финансовые трудности явились наиболее слабой
стороной его деятельности. Об этом я узнал поздпее,Gü
но говорят, что жалованье для г-жи Цукада и других
г-н Конно частично сумел вырвать из годового бюджета
палаты советников.Первым значительным делом «Общества» был вы¬
пуск серии учебников для рабочих под названием «Курс
лекций по основам общественных наук». В центре были
поставлены философия, экономика и история, а в каче¬
стве добавления — необходимые основные знания для
рабочих: вопросы заработной платы, рабочее законода¬
тельство, женский вопрос и другпе знания. Упорядочив
весь материал, мы по плану должны были выпустить
шесть книг по сто шестьдесят страниц каждая. Долгое
время разрабатывали тематику, подбирали авторов, рас¬
пределяли листаж, и когда рукопись первой книги была
готова, проверили ее и, отпечатав на гектографе, раз¬
дали рабочим, чтобы они прочитали и высказали свои
пожелания. На основе этих пожеланий мы внесли в ру¬
копись исправления и дополнения, и после этого, нако¬
нец, отнесли ее в издательство на процедуру оформле¬
ния. В результате всего этого, хотя книга и была не¬
большой по объему, но она потребовала значительного
времени. Что касается издательства, то решено было
вручить рукопись издательству «Аоки сётэн». Сколько
раз мы собирались, сколько раз беседовали на втором
этаже этого издательства! Но вот все, наконец, было за¬
вершено. В феврале 1953 года вышла эта первая книга.
Общая редакция была осуществлена Икуо Ояма и Хи¬
роси Суэкава, редакция — Минору Миякава, Кэндзюро
Янагида. Книгу стали продавать по сто иен. Возможно,
она отвечала требованиям времени, потому что продажа
шла очень хорошо. Первый тираж в десять тысяч экзем¬
пляров разошелся мигом. Хорошо не помню, но всего,
пожалуй, было выпущепо несколько десятков тысяч
экземпляров.Во всяком случае учебники привлекли значительное
внимание общественности и профсоюзов по всей страпе,
на их базе повсюду начали создаваться кружки про¬
свещения. Книги, разумеется, были написаны на основе
марксизма, и рабочие, впервые в своей жизпи коснув¬
шись столь последовательно научного мировоззрения,
широко раскрывали глаза и радовались. Именно это3*67
мировоззрение и является единственной, самой высшей
истиной для освобождения их самих. И раз рабочий
усвоил это, то он непременно пожелает поделиться со
своими друзьями и чем больше будет этих друзей, тем
лучше. Рабочие мечтали, что, овладев этим мировоззре¬
нием, они создадут новое общество, общество трудя¬
щихся. Их грудь переполняли глубокие чувства. И так
как среди этих рабочих встречались и такие, у которых
радость была слишком сильной, то они не могли оста¬
ваться спокойными и случалось, что, придя на работу
и взобравшись куда-нибудь, кричали: «Долой империа¬
лизм!» Но эти рабочие, если они попадались на глаза
администрации, увольнялись с работы. Бывали и такие
случаи. И все же, даже в подобной атмосфере на основе
этих книг по всей стране, во всех ее районах, зарожда¬
лось движение за просвещение, повсюду создавались
группы просвещения.Еще до этого «Общество содействия просвещению
рабочих», опираясь на сотрудничество прогрессивных
ученых, организовало лекторскую группу по просвеще¬
нию рабочих и командировало ученых на места по тре¬
бованию профсоюзов и их кружков. Лекторская группа
все более и более расширяла и укрепляла свои органи¬
зации и прилагала усилия для идеологического воспита¬
ния рабочих, для выработки их классового самосозна¬
ния. Я сам тоже имел ответственное задание и написал
раздел «Философия» для первого тома «Курса лекций
по основам», а также по мере необходимости выезжал
на места. И это стало для меня самой высшей школой.
Когда раньше я читал в газетах о забастовках, рассмат¬
ривал снимки змееобразных колонн демонстрирующих
рабочих с белыми повязками на головах, то создавалось
впечатление, будто они очень отважные и способны со¬
вершить любое насилие. Однако теперь я узнал, что
реальный рабочий в цеху вовсе не является таким от¬
важным. Скорее наоборот, он придавлен гнетом еже¬
дневного распорядка на производстве и даже не имеет
возможности расправить поясницу и поднять голову.
Даже такое дело, как организация кружков просвеще¬
ния и проведение занятий с пятью-десятью рабочими,
было очень трудным. Если говорить обо мне, то уже68
тогда сторонники капиталистов, видимо, следили за мной
как за сравнительно опасным человеком, ненавидели и
боялись меня (теперь, разумеется, я стал для них еще
более отпетым негодяем). И поэтому, когда рабочие,
пригласив к себе подобного человека, выслушивали его
рассказ, то капиталисты, узнав об этом, еще более уси¬
ливали притеснения. Чтобы поднять настроение рабо¬
чих, я старался как можно более доходчиво рассказы¬
вать им относительно неизбежности падения капита¬
лизма. Однако их реакция на мои речи не всегда бывала
положительной. Случалось и так, что по мере того как
я начинал говорить все более отважно, они мрачно от¬
ходили и с каждым новым занятием число слушателей
уменьшалось, а через три-четыре раза занятия прихо¬
дилось и вовсе прекращать. Прекрасно понимая их бед¬
ность и не желая их затруднять, я иногда выезжал
к ним, даже захватив с собой завтрак, но и с этим по¬
лучалось очень неловко.Общаясь с рабочими, я нашел, что они вовсе
не таковы, как об этом трубят в кругах «мае-коми».
Их угнетают до такой степени, что они совсем не могут
разогнуть спины. А раз так, то дело их освобождения
исторически выдвигается в качестве важнейшей задачи.
Это явилось для меня очень важным опытом. С точки
зрения теории здесь ничего особенного нет, это кажется
обычным делом. Однако тот опыт, который ты испыты¬
ваешь непосредственно сам, имеет жизненную силу, от¬
личную от того, что ты постигаешь, изучая печатные
произведения.В целом было очень мпого трудностей, подобных упо¬
мянутым выше, и их совершенно невозможно перечис¬
лить. Одно время мы так часто сталкивались с этими
трудностями, что даже думали, а не крах ли это «Об¬
щества содействия», и я сам до такой степени потерял
веру в это дело, что даже заявлял, что прекращаю свою
деятельность в качестве председателя «Общества». Но
несмотря на это, преодолевая трудности, мы с каждым
годом развивались, и в настоящее время «Общество»
стало такой организацией, которая должна иметь опре¬
деленную историческую миссию в качестве одного из
важных звеньев рабочего движения в Японии.G9
Вскоре после издания «Курса лекций по основам
общественных наук» нами был выпущен первый номер
ежемесячного журнала «Гакусю-но томо» («Друг про¬
свещения»). В издании этого журнала также были чрез¬
вычайные трудности, так как издательства отказыва¬
лись его печатать, а был и такой случай, когда мы
вынуждены были временно приостановить выпуск жур¬
нала. Однако в настоящее время на севере от Хоккайдо
и на юге до Кюсю все рабочие Японии с удовольствием
читают этот журнал, и его ежемесячный тираж уве¬
ренно идет вверх, увеличиваясь каждый раз на одну-
две тысячи экземпляров. Такие профсоюзные органи¬
зации, как «Союз железнодорожников», «Союз рабочих
угольной промышленности» и др., ежемесячно выписы¬
вают более трех тысяч экземпляров этого журнала.
Профсоюзы постепенно все более расширяют свою дея¬
тельность по просвещению и для этой цели каждый
год выделяют из своего бюджета сотни тысяч, мил¬
лионы иен. В Хаконэ, Атами, Никко и других красивых
уголках страны поселяются группы рабочих в несколько
десятков человек и в течение определенного срока
с ними проводятся занятия. Это стало обычным делом,
которое осуществляется каждый год. Далее, многочис¬
ленные деятели японских профсоюзов тоже являются
очень активными читателями журнала «Гакусю-но
томо». Этот журнал используется и активистами и
играет значительную роль в укреплении единства ра¬
бочего фронта Японии. Я думаю, что в будущем «Об¬
щество содействия просвещению рабочих» станет вы¬
полнять в истории Японии миссию одной из движущих
сил. И еще, вместе с развитием «Общества содействия»
воспитался и я. Моим развитием в качестве материа¬
листа я немало обязан работе в «Обществе содействия».*	*♦Но в сегодняшней Японии кроме рабочих, организо¬
ванных в профсоюзы, имеется много молодежи, которая
под гнетом противоречий капиталистического общества
не имеет возможности даже создать профсоюзы п стра¬70
дает, мучится п однпочестве. Среди ппх одну часть со¬
ставляет деревенская молодежь, другую — поденщики
па средних и мелких предприятиях и еще некоторую
часть — учащиеся периодических школ повышенного
типа. Эта молодежь тоже имеет важную миссию в строи¬
тельстве будущей Японии, однако она настолько при¬
давлена, что не понимает, что ей следует делать, и
блуждает, пе зная, как же она должна жить.Вообще говоря, по своим тенденциям современную
молодежь Японии можио разделить па трп группы. Мо¬
лодежь первой группы одобряет капиталистическое об¬
щество, преисполнена надежд относительно своей бу¬
дущности и рассчитывает устроить свою жизнь путем
добросовестной работы и совершенствования своих та¬
лантов. Такие люди, если фортуна благоволит им, пре¬
успевают, делают блестящую карьеру и мечтают занять
господствующую позицию в одном из звеньев капитали¬
стического лагеря.Вторая группа в противоположность первой состоит
из людей, которые охвачены полным отчаянием как по
отношению к существующему обществу, так и к самим
себе. Они окончательно потеряли всякую надежду на
человеческую жизнь в будущем и стремятся только
к мимолетным наслаждениям, считая, что лишь для
этого и стоит жить. Число подобной молодежи увели¬
чивается с каждым годом по мерс разложения капи¬
талистического мира и ухудшения его политики. Эти
люди становятся уличными хулиганами, организуются
в шайки бандитов и в другие группы и омрачают об¬
щество.Не забывая о первых двух группах, особое внима¬
ние мы должны обратить на молодежь третьей группы.
Для представителей этой группы неприемлемы выше¬
перечисленные тенденции, потому что они являются
людьми, которые все еще ищут правду и справедливость
и продолжают жить в бесконечных страданиях. Эти
люди, наверное, хотели бы рисовать свое будущее в слад¬
ких мечтах, но суровая действительность не разрешает
им и этого, и путь к успехам в жизни закрыт для них
даже в мечтаниях. И тем не менее они не могут при-
мкпуть к опустившимся людям и таким образом в от¬71
чаянии погубить себя. Хотя они и думают, что должен
существовать какой-то правильный путь, что не может
быть, чтобы где-то не было так называемой правильной
жизни, но они страдают, не умея найти ее.Часть из этих людей — посыльные в лавках тофу
(соевый творог), часть — разносчики газет и еще одна
часть — приказчики у мелких лавочников. Они придав¬
лены как самый нижний слой общества, пе знают, где
искать спасения и, не имея рядом ни одного задушев¬
ного друга, молча страдают в одиночестве от холодности
общества и пустоты человеческой жизни. Просветить их
сознание, разбудить от сна, дать им и свет н тепло, вос¬
пламенить в них надежды человеческой жизни, повер¬
нуть лицом стоящих спиной, поставить сидящих на ноги,
а тех, которые стоят, заставить шагать вперед — вот что
кто-то должен обязательно сделать, чтобы двинуть впе¬
ред историю Японии. К счастью или к несчастью, но мое
собственное прошлое переполнено такими испытаниями,
которые дают мне возможность понять настроения этой
несчастной молодежи, сочувствовать ей и, крепко взяв
ее за руку, повести за собой.По окончании войны среди журналов, во множестве
появившихся в Японии, подобно бамбуку после дождя,
выходил журнал под названием «Киноко» («Гриб»), ко¬
торый взял на себя такую миссию. Это был журнал,
который обращался главным образом к деревенской мо¬
лодежи. Я совершенно случайно был привлечен к этому
журналу и стал писать статьи для каждого его номера.
Но вскоре один мой друг по фамилии Тэрадзима, с кото¬
рым я был издавна знаком в связи с издательскими де¬
лами, открыл новое, свое собственное издательство и
начал выпускать журнал для молодежи, названный
«Дзинсэй тэтё» («Блокнот жпзпи»). Я с первого же но¬
мера включился в работу этого журнала и начал писать
в каждом номере. Помнится, что сначала этот журнал
стоял на уровне кустарной брошюры, а его тираж не
превышал тысячи экземпляров. Но не прошло и года,
как журнал стал популярным, и через несколько лет
он завоевал около ста тысяч читателей. Это обстоя¬
тельство привлекло внимание журналов, подобных
«Еженедельнику Лсахи», и явилось предметом обсуж¬72
дения в специальных статьях. В конце концов получи¬
лось так, что читатели этого журнала, организовав по
всей стране так называемые «Мидори-но кай» («Обще¬
ство зеленых»), тем самым положили начало для пер¬
вых шагов от жизни одиночек, удаленных друг от друга,
к коллективному, организованному движению. И эти
люди, для которых до сих пор было так невыносимо их
заброшенное одиночество, вдруг почувствовали, сколько
еще на свете кроме них людей, страдающих так же, как
и они. Отныне эти люди, которые тоже страдают, эти
друзья могут встретиться, откровенно рассказать друг
другу о своих муках и, взявшись за руки, сказать: «И ты
в таком же положении!», утешить и воодушевить друг
друга, найти тот путь, идя по которому они станут счаст¬
ливыми.И когда я выезжаю в отдаленные города в связи
с моими выступлениями, то куда бы я ни приехал, в лю¬
бом уголке страны обязательно есть люди «Общества
зеленых», группы читателей журнала «Блокнот.жизни».
Обычно они приходят к самой станции, чтобы встретить
меня и тепло поприветствовать. Среди них бывают и та¬
кие люди, которые, арендовав помещения для сельских
молодежных организаций и специально пригласив меня,
по своей инициативе организуют довольно большие со¬
брания. Вся эта молодежь стремится к самому чистому
гуманизму, и как бы ее ни загрязняли, как бы ни му¬
тили в этом мире, она никогда не будет в пем раство¬
рена. Как собираются рыбы в грязном болоте, чтобы
искать чистую воду, так и эта молодежь, по мере того
как обостряются общественные противоречия и общество
становится все более мрачным и лживым, не может
жить без поисков все более глубокой справедливости и
правды. Хотя эти молодые люди не имеют ни известного
имени, ни положения и вытеснены в самый крайний
угол общества, хотя они живут одиноко и никто не знает
об их существовании, но они поистине являются запря¬
танной совестью народа. И если собрать эти молодые
души, разбросанные в одиночку по всей стране, органи¬
зовать их, придать ясное и определенное направление
их движению и практике, то этим самым мы могли бы
оживить крайне важпую силу, способную двигать впе¬73
ред историю Яиошш. Разумеется, это дело иелегкое.
Но можно сказать, что п результате того, что сделано до
сих пор по их воспитанию, они уже стали людьми, на¬
чинающими сознавать свои общественные интересы.В целом эти люди, все без исключения, охвачены
сильным чувством приниженности. И поэтому они все¬
гда отступают и, будучи простодушными и прямыми,
не могут входить в контакт с другими людьми, при¬
мыкать к активному общественному движению. Самый
эффективный способ в отношениях с пими — это пред¬
ставить им случай встретиться с людьми, которые пе¬
реносят одинаковые с ними страдания, и дать возмож¬
ность поговорить друг с другом об этих страданиях.
Какое огромное чувство облегчения появляется у людей,
страдающих в одиночестве и совершенно не знающих,
кому пожаловаться, когда они могут рассказать о своих
страданиях!Кстати сказать, новые религиозные и другие орга¬
низации умело используют эти настроения молодежи
с целью привлечь ее па свою сторону. Но те молодые
люди, которые стремятся рассеять свое несчастье, попав
в сети идеализма, метафизики или религиозной веры,
в конце концов, не добиваются пичего иного, кроме того,
что еще больше закрывают себе дорогу к подлинному
счастью и к светлому обществу. В сегодняшней Японии
довольно широко процветают новые частные религии.
Например, религиозная секта под названием «Сока гак-
кай» приобрела определенное политическое влияние и
стала опорой консервативной власти. Во время выборов
в парламент она даже получила число голосов, значи¬
тельно превосходящее число голосов, поданных за Ком¬
мунистическую партию, и протащила в парламент своих
людей. По мере того как ухудшается политика страны
и жизнь народа наполняется беспокойством, люди, чтобы
отвлечься от всего этого, бегут искать спасения в рели¬
гии. Еще терпимо, когда это делают старики, но когда
в религию вовлекаются и отравляются опиумом способ¬
ные молодые люди, имеющие будущее, то они теряют
свой революционный дух в папрасной трате энергии.
И сколько бы времени ни прошло, они не смогут по¬
строить счастливое общество.74
Ёсли попытаться прямо изложить такой молодежй
взгляды Маркса и Энгельса, то это в большинстве
случаев не принесет успеха, настолько сильно она про¬
питана антикоммунистическими идеями. Однако это не
результат деятельности какой-то отдельной личности,
а результат оплачиваемой каппталпзмом пропаганды
«мае-коми», которая существует и вдыхается, подобно
воздуху, без всякого перерыва, и дием и ночью. Поэтому
при убеждеппп таких людей, целиком опираясь нд
основные положения диалектического и исторического
материализма, следует, насколько возможно, подходить
с неопровержимыми, осязаемыми фактами, примени¬
мыми к их жизненной действительности.Однако в течение этих десяти лет положение в мире
стало порождать тенденции к крутым изменениям. Те¬
перь, как и следовало ожидать, японские газеты не
могут ограничиваться только тем, чтобы ругать Совет¬
ский Союз и Китай. Правда о справедливости социали¬
стического общества, о счастье его народа в отличие от
прошлых времен стала чрезвычайно легко проникать
к нам.И теперь, с этого момента, японская молодежь, ка¬
жется, действительно начинает осозпавать себя и под¬
ниматься.♦	**Мои произведения этого периода:«Курс лекций по основам общественных наук», шесть
томов, изд-во «Аоки сётэн», с февраля 1953 года (в со¬
авторстве с г-ном Минору Миякава).«Общественные науки для рабочих», пять томов,
пзд-во «Аоки сётэн», с апреля 1957 года (в соавторстве
с г-ном Минору Миякава).«Гакусю-по томо» («Друг просвещения»), ежемесяч¬
ный журнал, изд-во «Общества содействия просвеще¬
нию рабочих». Выпущено уже семьдесят четыре номера,
для каждого номера пишу статьи, начиная с первого
номера, вышедшего в октябре 1953 года.«Дзинсэй тэтё» («Блокнот жизни»), ежемесячный
журнал, пзд-во «Бунри сёпн». В каждом номере поме¬75
щаются мои статьи, начиная с момента выхода первого
номера в январе 1952 года.«Современная совесть», пзд-во «Кобундо», июль
1950 года.«Десять лекции по диалектике», изд-во «Согэнся»,
декабрь 1950 года.«Как надо жить в правде», изд-во «Бунри сёин»,
ноябрь 1952 года.«Японская совесть, какой она должна быть», изд-во
«Собунся», март 1953 года.«Хрестоматия по новой философии», изд-во «Со¬
бунся», декабрь 1953 года.«Мой гуманизм», изд-во «Бунри сёин», июнь
1954 года.«Мировоззрение трудящихся», изд-во «Аоки сётэн»,
март 1955 года.«От иллюзий к действительности», изд-во «Кавадэ
сёбо», сентябрь 1955 года (в июне 1959 года переиздано
изд-вом «Аоки» под названием «Современная мораль»).«Молодежь! Будь сильной, справедливой», изд-во
«Тотосёбо», декабрь 1956 года.«Философия жизни», изд-во «Бунрп сёин», март1958	года.«О науке работающих людей», пзд-во «Риронся»,
сентябрь 1956 года (письмо, адресованное молодежи)
и др.
ГЛАВА ViПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАНЫ МИРА
И СОЦИАЛИЗМАТТа пути развития моего материалистического мышле-
•^■ния имелись различные препятствия. И это был по-
истине нелегкий путь, особенно в борьбе с остатками
старого, с которыми следовало рассчитаться, отбросив
их и теоретически, и практически, во всех отношениях,
со всех точек зрения. Строго говоря, поскольку мы живем
в капиталистическом обществе, то окончательно смыть
эти остатки почти невозможно, так как даже коммунист,
живущий в условиях капитализма, должен впитывать
и материально, и духовно, явления капиталистического
общества. Поэтому, чтобы иметь возможность говорить
с твердой уверенностью, что такое и жизнь, и мораль
настоящих материалистов, надо во что бы то ни стало
хоть раз поехать в социалистическое государство и
своими собственными глазами посмотреть на социали¬
стическую действительность.Это особенно относится к людям, которые, подобно
мне, пришли к марксизму «теоретически» и которым из-
за их жизненных условий трудно думать по-марксистски.
Ведь я сам, если и не произойдет революции, в своей
повседневной жизни не буду иметь особых материальных
трудностей и при существующих порядках смогу пре¬
красно жить, не зная забот. Хотя и говорят о гнете рас¬
порядка на производстве, об интенсификации труда, это
касается других людей, а я сам по себе, непосредственно,
не имею к этому никакого отношения. В связи с этим
и мой материализм, и мой социализм являются не чем
иным, как побуждениями «разума», «совести», «созна¬
ния сочувствия бедным людям». Поэтому раньше хотя77
я п слышал такие слова, как «Советский Союз» йлй
«большевик», но онп не вызывали в моем сердце ника¬
кой искренней симпатии. Я понимал, что СССР — это
такая страна рабочих и крестьян, которая не имеет экс¬
плуататорских классов. Но по отношению к этой стране
у меня не было ни сильных дружеских чувств, ни боль¬
шого сердечного влечения. Вместе с тем я знал, что
такое чувство, как страх по отношению к Советскому
Союзу,— буржуазная идея, привитая длительной про¬
пагандой «мае-коми», которая не имеет резонного осно¬
вания, но, став предрассудком, никак не исчезает.В то время когда я так думал, в одном из журналов
появилась статья, в которой японских ученых подраз¬
деляли но пх склонностям па две группы, противопоста¬
вив ученых, расположенных к Америке, ученым, распо¬
ложенным к Советскому Союзу. Когда я бегло ознако¬
мился с этой статьей, то обнаружил там и свое имя,
причем обо мне было довольно много написано как
о стороннике Советского Союза. Фактом является то,
что в те времена, когда мы находились под властью аме-
рикаиекпх оккупантов, я, естественно, питал к ним
сильную антипатию. Одпако хотя это было и так, по
это еще вовсе не означало, что я был тогда расположен
к Советскому Союзу. Я помню, что эта статья просто
поразила мепя. Правда, у меня имелось желание стать
другом японских рабочих, но в то же время у меня ни
в малейшей степени не было настроения стать другом
Советского Союза. Хотя идеально я уже должен был
достаточно понимать такую вещь, как закономерность
объединения в международном масштабе рабочего дви¬
жения и движения за мир, но это вовсе не означало, что
я глубоко это прочувствовал. Поэтому у меня точно так
же не было и сильного желания во что бы то пп стало
поехать в социалистические страны.Одпако, несмотря па все это, я сравпптельпо скоро
посетил эти страны (летом 1954 года), так как к этому
принуждали обстоятельства, связанные с движением за
мир, в котором я принимал активное участие. Уже на¬
чиная с 1952 года, когда меня выдвигали на различпые
международные конгрессы мира, у меня было несколько
удобных случаев для поездки. Так было, папример,78
когда в Пекине проходил Конгресс сторонников мира
стран Азии и Тихого океана, где я должен был участво¬
вать в качестве члена японской делегации сторонников
мира, или когда после этого проводился Всемирный кон¬
гресс сторонников мира в Вепе с основным вопросом
о Всемирном Совете Мира, и все было подготовлено
вплоть до состава делегации, руководителем которой
был назначен я. Но оба раза министерство ипостран-
пых дел не разрешило мне поехать, отказав в выдаче
паспорта. Поэтому началась упорная борьба за паспорта,
и мы, наконец, устроили «сидячую забастовку» в одной
из комнат этого министерства и, нисколько пе считаясь
с временем дня и ночи, непрерывно вели переговоры.
Однако чиновники министерства использовали банду из
правого крыла, натравили ее на нас, и мы, таким
образом, были выброшены на улицу. Тогда мы через
суд потребовали компенсацию за нанесепные нам по¬
вреждения, и тяжба в суде продолжается еще до сегод¬
няшнего дня.Таково было положепие. Но под воздействием изме¬
нений, которые одно за другим происходили в между¬
народной обстановке, даже такое учреждение, как ми¬
нистерство иностранных дел, не могло уже не согла¬
ситься на нашу поездку, и когда в мае 1954 года
в Берлине открылась сессия Всемирного Совета Мира,
оно в конце концов разрешило наш выезд за границу.
Впрочем, формальной причиной нашей поездки была
не сессия Всемирного Совета Мира, а наши паучные
сообщения в Вене. И так как каждый из присутствую¬
щих выставлял различные причины для поездки, то мы
не смогли организовать одну группу и торжественно
выехать. Я выехал вместе с моим другом Ясиро Ии,
который в то время являлся секретарем «Японского ко¬
митета защиты мира». И так как мы выехали в Европу,
проделав большой круг через Гонконг и Сингапур, то,
чтобы достигнуть Берлина, потребовалась целая неделя.Мой друг Ии известен тем, что он, будучи в свое
время председателем боевого комитета Всеобщей за¬
бастовки, вынужден был 1 февраля 1947 года под ду¬
лами направленных па него револьверов солдат тогдаш¬
ней оккупационной армии, глотая слезы, объявить по
радио о прекращении забастовки. В настоящее время
он один из активных деятелей, член Центрального
Комитета Коммунистической партии Японии. Благо¬
даря опыту нашего совместного с ним путешествия
мне пришлось глубоко прочувствовать, до какой сте¬
пени у него развито чувство ответственности за пору¬
ченное ему дело. И можно сказать, что это было од¬
ним из уроков моего путешествия. Так как я из-за
преклонного возраста и по слабости здоровья обладал
силами ровно настолько, чтобы только-только совер¬
шить путешествие, и не имел энергии, чтобы написать
хоть одно письмо, то он целиком взял на себя и сооб¬
щения в «Японский комитет защиты мира», и информа¬
ции, и все другие заботы. Хотя он впервые был за гра¬
ницей, ему пришлось с сожалением отказаться от зна¬
комства с многочисленными достопримечательностями,
ибо все дни и ночи у него были заполнены работой.
Из-за этого он, в конце концов, нанес такой вред своему
здоровью, что по приезде в Советский Союз должен
был пролежать целый месяц в больнице. Но я на его
примере смог узнать и научиться тому, как настоя¬
щий член коммунистической партии добросовестно от¬
носится к порученному ему делу. Это одно из незабы¬
ваемых впечатлений, полученных мною во время путе¬
шествия.Наше путешествие продолжалось около трех меся¬
цев — с середины мая до начала августа. Сначала мы
присутствовали на сессии Всемирного Совета Мира
в Берлине, открывшейся в последней декаде мая. Здесь
я выступил с подробным сообщением о том ущербе, ко¬
торый нанесли Японии атомные и водородные бомбы
(особенно о последствиях испытания американской во¬
дородной бомбы весной 1954 года около острова Би¬
кини), и рассказал, как поднялся народ, протестуя про¬
тив атомного оружия. После окончания Сессии мы
знакомились с различными городами Восточной Герма¬
нии — с Берлином, Лейпцигом и др. В начале июня мы
прибыли в Москву, затем присутствовали на между¬
народной конференции по ослаблению напряженности
в международных отношениях в Стокгольме и верну¬
лись в Советский Союз, где пробыли около трех недель.80
Б последней декаде июля мы выехали в Китай и после
полумесячного пребывания в этой стране вернулись
6 августа в Японию.Как бы там ни было, для меня, ни шагу не сделав¬
шего за пределы своей страны, все, что я видел, все,
что я слышал, было необычно, все являлось объектом
удивления и такого изумления, какого я не испытывал
никогда в жизни. Глубина и важность культурных тра¬
диций Западной Европы, беспредельная красота этой
культуры в течение нескольких десятков дней поистине
подавляли нас, и каждый раз мы по-новому ценили эту
культуру.Но путешествие в течение трех месяцев, когда я все
время являлся руководителем японской делегации мира,
для меня, слабого здоровьем человека, оказалось до¬
вольно трудным делом. Кроме неудобств, которые были
связаны с тем, что я не мог говорить на иностранных
языках, каждый день происходили осложнения с при¬
ветствиями, а также большие или меньшие осложнения
в отношениях с другими делегациями, выехавшими из
Японии (особенно с делегацией от японского парла¬
мента), и было немало случаев, когда все это вызывало
у меня просто отвращение. Только внутри нашей группы
все было в полном порядке, пе было никакого недоволь¬
ства пли разлада, все члены делегации от начала и до
конца поддерживали меня, помогали мне и поэтому я
был им очень благодарен. Накануне моего доклада на
сессии Всемирного Совета Мира в Берлине члены деле¬
гации г-н Иоити Фукусима и г-н Того Камэда почти всю
ночь не смыкали глаз и готовили мой доклад. И можно
сказать, что если я столкнулся с человеческой правди¬
востью, с которой я совсем не соприкасался в Японии,
то это было одним из плодов моего путешествия. В осо¬
бенности это относится к г-ну Того Камэда. Выехав на
конгресс мира стран Азии и Тихого океана в Пекин
в 1952 году, он на протяжении длительного времени
принимал участие в международных делах сторонников
мира. Меня до самой глубины души трогала его изуми¬
тельная манера деятельности, сила его подлинного
гуманизма, его моральная чистота. Этот человек также
является одним из членов Коммунистической партииm
Японии и в настоящее время ведет активную партий¬
ную работу.Но самым большим плодом этой трехмесячной загра¬
ничной поездки, что бы там ни говорили, явилось то,
что я собственными глазами, непосредственно, видел
парод социалистических государств, познакомился с его
жизнью, словом, реально прикоснулся к так называе¬
мому коммунизму. Во время этого путешествия я дважды
посетил Институт философии Академии наук СССР.
Здесь мы два раза обменялись информациями, причем
я выступил с докладом о прошлом и настоящем япон¬
ской философии, что также явилось одним из тех впе¬
чатлений, которые я не смогу забыть1. Во время бесед
п Институте философии я разрешил большую часть тех
проблем, которые все еще оставались для меня сомни¬
тельными даже после того, как я стал материалистом.
В этом смысле можно сказать, что это путешествие
сыграло такую роль, что окончательно укрепило меня
как материалиста, сделав непоколебимым. А если это
так, то каковы же те важные идеологические плоды, ко¬
торые я получил от этого путешествия?Это, во-первых, тот вывод, что народы социалистиче¬
ских стран, что бы там ни говорили, глубоко любят мир
и ненавидят войну (я в этом убедился в трех странах —
в Советском Союзе, в Китае и Восточной Германии).Это1 Этот доклад, как я об этом потом расскажу, послужил
одним из поводов, связавших меня с научными деятелями Со¬
ветского Союза, и прежде всего с известным советским фило¬
софом г-ном Дынником. Этот человек проявил ко мне удиви¬
тельную доброжелательность. Он специально присутствовал на
вечере, устроенном в честь нашего отъезда из Советского
Союза, и здесь не только выступил с очень теплой речью по
моему адресу, но даже выехал на загородный аэродром, нахо¬
дящийся в сорока километрах от города, чтобы проводить меня
н крепко пожать мпе руку. После этого я по временам
стал получать заказы от советских журналов и газет с прось¬
бой прислать ту или иную статью. Особенно глубокое впечат¬
ление произвело на меня то, что моя статья «За единство
в борьбе против атомного оружия» была помещена в журнале
«Вопросы философии» (№ 6 за 1954 год), органе Акаде¬
мии наук Советского Союза, ибо впервые моя, правда неболь¬
шая, статья помещалась в пностранпом журнале. (Прим.
автора.)ьг
факт. Конечно, в какую бы страну мира ни приехать,
не существует такого народа, который бы любил войну.
Но именно в этих странах в недавнем прошлом народы
испытали наиболее тяжелые бедствия войны. В этом
отношении они имеют ужасающий опыт в гораздо боль¬
шей степени, чем японский и другие пароды. К тому же
в их общественной системе пет ни одного человека,
который мог бы получпть прибыль от войны. Только
в условиях мира, двпгая вперед плаповую экопомпку,
они могут стать счастливыми. При этом то, что будет
у них через три года, через пять лет, выяснено до такой
степени, что опп могут сообщить точпые цифры. В стра¬
нах социализма нет пикакого беспокойства относительно
депрессий и кризисов. И это является таким делом, ко¬
торое неясно п непопятпо только глупцу.Поэтому они провозглашают мир, и только мир,
причем не на словах. Поистипе каждый человек из
народа — и мужчипа и женщина, и в городе и в деревне,
и рабочий и крестьянин — все они от всего сердца пи¬
тают горячую любовь к миру и всей душой ненавидят
войну. Эта непавпсть так сильна, что в странах, подоб¬
ных Японии, даже не могут себе ее представить. К тому
же мира в социалистических странах всемерно доби¬
вается пе только народ, но и государства, которые, вы¬
ражая волю своих народов, прилагают для мира все
свои усилия. А в Японии, хотя и говорят о «мирном го¬
сударстве», «мирной конституции», но народному дви¬
жению за мир не оказывают ни малейшей помощи. Ка¬
кая там помощь! Движение за мир подвергается у нас
злобным нападкам. В социалистических же странах
сами правительства становятся во главе движения за
мир, поощряют это движение, всемерно содействуют его
деятельности, выделяя для этого государственные
средства п принимая всевозможные меры. Одпим из
проявлений этого являются те огромные расходы, кото¬
рые опп взялп па себя, пдя навстречу такой иностранной
делегации мира, как наша. А когда мы пошли осмотреть
Комитет защпты мира в Москве, то оказалось, что Ко¬
митету предоставлено здание, подобное великолепному
дворцу, да и вообще Комитет работает в роскошных
условиях. И когда я сравнил эти условия с условиями83
«Йпонского комитета защиты мира», то был поражен
чрезвычайностью различия.Приблизительно в это время в Японии, главным об¬
разом со стороны социалистической партии, начали раз¬
даваться крики то о «третьей силе», то о «нейтрализме».
По мнению правых социалистов, если Америка является
империалистическим государством, то и Советский
Союз, обладая огромными вооруженными силами, может
вторгнуться в иностранное государство, а поэтому он,
подобно Америке, тоже является милитаристским госу¬
дарством. Если стать на такую точку зрения и не
присоединиться ни к одной из этих противостоящих
военных сил, то ничего другого не остается, как вы¬
ступить в качестве третьей силы. Отсюда на основа¬
нии этой теории «третьей силы» была создана идея
«нейтрализма». В «Японском комитете защиты мира»
выяснили, что нейтрализм, который встал на такую
точку зрения, не базируется на правильном познании
действительности, и пытались исправить эту ошибку.
Но японскому народу, у которого уже стало привыч¬
ным предубеждением остерегаться «красных», ненави¬
деть «красных», внушаемое ему на протяжении деся¬
тилетий «мае-коми», было очень трудно правильно вос¬
принять эту истину. Хотя мы и прилагали огромные
усилия для этого, но чем больше мы старались, тем
больше нас обзывали «красными», тем больше поносили.
И все же в такой обстановке я смог правильно понять
происходящее, что объясняется исключительно моей
практикой в качестве материалиста, которой я был глу¬
боко благодарен.Второй вывод, который я сделал в результате по¬
ездки за границу, относится к проблеме свободы. Такие
пропагандистские вымыслы, что коммунизм будто бы
признает насилие и, отняв все свободы у народа, прак¬
тикует принудительный труд, одним словом, что весь
народ в социалистических странах как бы заключен в
тюрьму и лишен воли, до сих пор многократно повторя¬
ются японскими газетами и другими средствами про¬
паганды. Например, как только сообщили, что в социа¬
листическом Китае люди объединились для борьбы с
мухами и добились их уничтожения, сразу же выступила*
такой буржуазный идеолог, как г-н Синдзо Коидзуми
(этот человек в 1959 году был награждеп орденом куль¬
туры!), и немедленно отправил в редакцию газеты
статью, в которой написал: «Может быть, в Китае и
исчезли мухи, но в Японии имеется свобода». Сказав
это, он возгордился. Другими словами, он хотел сказать,
что еслп у народа отнять свободу и ввести принудитель¬
ный труд, то можно осуществить такой пустяк, как
уничтожение мух. Подобные нелепые измышления, бу¬
дучи чистейшей демагогией, разумеется, не являются
проблемой. Но, однако, пропагандистские идеи «мае-
коми» незаметно для нас самих, глубоко просачиваясь,
господствуют в сознании и поэтому, когда раньше я
слышал разговоры о советском народе, то у меня всегда
возникало такое представление, будто у этих людей нет
свободы и они влачат мрачную жизнь. Поэтому одной
из моих целей при посещении СССР было намерение
собственными глазами охватить все это и ясно понять.Однако когда я в действительности приехал туда и
посмотрел, то мне ничего другого не оставалось, как
только поражаться, так далеко оказалось то, что я уви¬
дел, от того, что я ожидал. До прибытия в Советский
Союз, еще в пути, находясь в самолете, я думал опро¬
сить в частном порядке возможно большее число людей
и на этом основании заняться исследованием данного
вопроса. Но когда я прибыл в Советский Союз и увидел
советских людей, то мне стало стыдно, и я не мог зада¬
вать им вопросы на подобные темы, настолько их лица
были светлы, полны бодрости. Хотя и в СССР, и в Япо¬
нии живут рабочие, но рабочие в Японии угнетены рас¬
порядком на производстве и, кроме того, все время бес¬
покоятся, зная, что их могут уволить, поэтому воздер¬
живаются даже от организации кружков чтения и все
время трепещут в страхе. А на московских предприя¬
тиях у рабочих лица выражают духовный подъем и
как они сияют! И это относится не только к рабочим.
Когда я видел приветливость и задушевность на лицах
людей, которые группами шли по тротуарам улиц,
людей, которые свободно совершали прогулки, я не
мог удержаться от улыбки, настолько все это было
прекрасно.85
Йообще у пйх пет той настороженности к другим
людям, какая наблюдается в нашем обществе. Все они
говорят открыто, у них нет задних мыслей. Они сразу
же пожимают руку, сразу же становятся друзьями. Та¬
кого светлого народа я до сих пор еще не встречал.
И таким людям задавать вопросы: «Свободны ли Вы?»,
«Не угнетаетесь ли Вы кем-либо?», было стыдно и со¬
вершенно невозможно, до такой степени они были сво¬
бодны.Третий вывод, к которому я пришел, побывав в стра¬
нах социализма, касается вопроса о политике. Живя в
Японии, я совершенпо не выносил так называемую по¬
литику. Кроме того, я не мог доверять так называемым
политикам. Они всегда только лгут и думают лишь о
том, как бы обмануть парод. Среди японского народа
политики — самые плохие, бессовестные слепцы, стре¬
мящиеся к власти, жаждущие славы. (Эти японские
политики одновременно с нами путешествовали по Со¬
ветскому Союзу и по Китаю!) Я даже чувствовал гор¬
дость от того, что я не политик и не имею интереса к
политике. Но когда я поехал и посмотрел на Советский
Союз, на Китай, то увидел, что там народ гордится по¬
литикой своей страны, уважает политических деятелей,
доверяет им. И эта гордость совершенно не является
показной, в этом они убеждены от всего сердца. Понятие
о том, что политика — это нечистое, грязное дело, со¬
вершенно отсутствует в их сознании.Я благодарен этому путешествию за то, что впервые
узнал действительную ценность политики. Ведь если
и экономика, и культура, и наука, и мораль отойдут от
политики, то невозможно ожидать их подлинного раз¬
вития. Согласно историческому материализму политика
является надстройкой общества, а не базисом. Однако
это нисколько не снижает ее творческое значеппе в
истории. В политике имеется такая сила, которая в со¬
стоянии измепить даже человека, как такового! Посмо¬
трите, например, на китайцев недавпего прошлого! Мы,
японцы, относились к ним свысока. А каков теперь этот
парод! Теперь, паоборот, именно японский народ вы¬
глядит народом, к которому китайцы могут относиться
свысока. Если политика плоха, то сколько бы птколь-8(>
ные учителя ни старались воспитать детей, эти дети,
как только но окончании школы они вступают в обще¬
ство, сразу же теряют моральную чистоту. И паука,
и мораль совершенно не могут развиваться, если они пе
находятся под руководством хорошей политики. Пусть
я сам не смогу стать политиком, но я должен иметь
большую заинтересованность в политике своего госу¬
дарства и действовать так, чтобы сделать эту политику
хорошей.Четвертый вывод из моего путешествия по странам
социализма относится к вопросу о слиянии личных и
общественных интересов в социалистическом обществе.
Здесь люди обеспечены с момента их появления на
земле и на всю жизнь. Беспокойство об источниках
жизни при социализме устранено самым основательным
образом. Поэтому здесь нет необходимости завоевывать
устойчивое положение в обществе, растрачивая свою
энергию на страдания и расчеты. При социализме лю¬
дей интересует, как и какую работу сделать, чтобы она
была полезна для общества, и больше они ни о чем но
думают. И, поступая таким образом, они тем самым,
естественно, обеспечивают свою собственную жизнь.В нашем обществе совершенно невозможно даже по¬
думать о подобных вещах. У меня есть семья, я стар,
болен, по сколько бы я ни думал, кроме самого себя, мне
пе на кого надеяться. А когда защищаешь свои инте¬
ресы, то невозможно заботиться о других людях, об
обществе. Если tIj, охваченный чувством справедливо¬
сти, собираешься отдать все свои силы обществу, то
тебя обзывают «красным» и впереди тебя ничего не
ожидает, кроме безработицы. Поэтому, живя в подоб¬
ном обществе, невозможно не быть эгоистом и индиви¬
дуалистом. Далее, те люди, которые живут, гордясь
своим высоким положением в обществе, славой, богат¬
ством,— такие люди в большей пли меньшей степени
приносят в жертву свою общественную совесть и знают,
как ловко пристроиться к жизни. И, находясь в таком
обществе, нельзя найти ни одного человека, которому
в действительности можно довериться. Чем больше
входишь в круг людей, тем больше становишься оди¬
ноким.87
Но если ты живешь в социалистическом обществе,
то все твое счастье зависит от общества, к которому
ты принадлежишь. Только но мере того как общество
делается прекрасным, ты сам как личность, находя¬
щаяся в этом обществе, можешь стать счастливым. Нет
никакой необходимости думать о том, что надо обра¬
титься за помощью к случайной благотворительности и
милости тех или иных частных лиц и доверить им свою
жизнь. При капитализме люди чувствуют душевный
покой, лишь удалившись от общества, а находясь в об¬
ществе, где выживают лишь сумевшие хорошо приспо¬
собиться, они не имеют этого покоя. Но так не должно
быть. Только в коллективе, беседуя с другими, распевая
песни, действуя сообща, в совместной работе люди мо¬
гут почувствовать настоящую радость и счастье.Пятый вывод сводится к тому, что гуманизм в со¬
циалистическом обществе есть самый рысшпй гуманизм.
Подлинный гуманизм находится не в буржуазном инди¬
видуализме нового времепи, а в социалистическом обще¬
стве, где гуманизм впервые по-настоящему конкретизи¬
руется и достигает своей высшей ступени. Здесь уже
нет ни классовой эксплуатации, ни угнетения, отрицаю¬
щих гуманизм. Со всеми людьми обращаются как с рав¬
ными. Никому не дается таких прав и такой свободы,
чтобы лишать других человеческих прав и свободы.
И на этой основе обеспечиваются права и свобода всех
людей. Нет другого такого общества, кроме социалисти¬
ческого общества, где бы полностью осуществлялось ра¬
венство между мужчиной и женщиной. Малые нации
также стоят здесь в одном ряду с большими нациями и
бережно сохраняют свой язык и своп традиции. Старики
и дети оберегаются самым наилучшим образом. Тех, кто
болеет, бесплатпо лечат в государственных больницах.
И система образования дает полное равенство. Нет в
мире другого общества, где бы так оберегали жизнь
и счастье человека.Если заняться перечислением всего, что мы увидели,
то и конца не будет. Короче говоря, поистине высший
идеал человека реализуется не на основе иллюзий идеа¬
листов, а достигается в результате установления совер¬
шенно реального, общественного, материального базиса.88
В этом смысле можно сказать, что Мое путешествие за
границу в 1954 году сыграло особенно большую роль
в утверждении моего материалистического мировоззре¬
ния. Когда закончилось мое трехмесячное путешествие
и я вернулся в Японию, то в Токио в «Тайикукан»
(Спортивный зал) по случаю нашего возвращения со¬
бралось пятнадцать тысяч человек, а в Осака на огром¬
ном собрании в сорок тысяч человек радовались успехам
нашего путешествия.
г * **Мое произведение этого периода:«Мое путешествие в истину», изд-во «Аоки сётэн»,
ноябрь 1954 года.
глава vit
ПРОБЛЕМЫ РЕЛИГИИ И ИСТОРИИМне думается, что процессу моего идеологического
переворота, преодолению остатков идеализма до са¬
мого последнего времепи препятствовала религия. Ведь
я такой человек, который на протяжении нескольких де¬
сятков лет мучился над проблемой человеческой жизни и
упорно искал спасение этой жизни в вечном и бессмерт¬
ном. Поэтому как бы глубоко я ни подвергал себя само¬
критике, но в таком сердце, которое ищет правду, нет
ничего нечистого. «Если человек, находясь в мире,
переполненном ложью и обманом, живет в поисках
правды, то разве не естественно, что оп увлекается та¬
кими вещами, как вечная жизнь? Я отбрасываю идеа¬
лизм и становлюсь материалистом. Перестав быть после¬
дователем Нисида, я иду за Марксом и Лениным. Затем
всю свою оставшуюся жизнь посвящаю борьбе за улуч¬
шение жизни бедных, за мир и счастье народа. Но по¬
чему для этого я должен отбросить религию? Говорят,
что религия — опиум народа. А так ли это па самом
деле? Те, кто так говорит, вероятно, сами не имели ре¬
лигиозного опыта и, пожалуй, опи вообще не знают, что
такое религия».Вот какие мысли одна за другой теснились в моей
голове, и для того чтобы я решительно отбросил рели¬
гию, потребовалось довольно много времени. Хотя я и
занимался движением за мир, но проблема религии все
время сильно беспокоила меня. Поэтому я жадно пере¬
читывал и передумывал те места в сочинениях Маркса
и Ленина, которые касались этой проблемы, и старался
раскритиковать себя. Кстати сказать, и уважаемый90
мною доктор Хадзимэ Каваками, кажется, не сумел до
самого последнего момента отбросить религию. «Любовь
подобна падающей звезде», и поэтому даже знаменитый
Хидэми Одзаки1 до самой последней ночи перед
казнью старался верить в бога. И я даже думал, что, по
всей вероятности, таким же буду и я. Но в таком случае
что-то никак не давало мне покоя. Как материалист, я
являюсь человеком, который должен стоять на позициях
научного реализма. Но как же это совместить с верой
в существование бога, который как объект научного по¬
знания ни в коем случае не может существовать
объективно? И как можно самую последнюю опору че¬
ловеческой жизни искать в подобной идеалистической
иллюзии? В таком случае я ведь не могу назвать себя
подлинным материалистом. И не является ли несураз¬
ностью, что я собираюсь объединить в одном лице такие
две вещи, как материализм и религия? В конце концов
я должен избрать одно из двух. И если уж избирать, то
пичего другого не остается, как отбросить религию.
А если так, то в чем заключаются существенные недо¬
статки религии, как проявляются ее антиобщественные
стороны?Мое произведение «Критика религии» как раз и
было направлено на то, чтобы каким-то образом попы¬
таться разрешить эту проблему, убедить себя. Вернее,
эта книга была написана из-за неизбежности внутрен¬
него требования обязательно разрешить данную про¬
блему. Книга вышла в мае 1956 года, однако до этого
я упорно работал над названной проблемой в течение
года и, будучи очень запят хлопотами по делам, связан-
пым с движепием за мир и просвещепием рабочих и мо¬
лодежи, я в то же время каждую свободную минуту
целиком погружался* в эту работу. Поэтому это произ¬
ведение (и не только это, по и все произведения, напи¬
санные миою) наряду с тем, что оно написано для1	Хидэми Одзаки (1901—1944 годы) — видный японский
журналист. За протест против подготовки войны с Советским
Союзом, против реакционных законов об охране общественной
безопасности в октябре 1941 года был арестован и после трех-
лотнего заключения в тюрьме казнен по обвинению в госу¬
дарственной измене.91
общества, одновременно написано и для меня самого и
является вполне самокритичным произведением. Когда
я начал его писать, в моей голове еще имелось много
неустойчивого. Но по мере того как дело шло к концу,
я чувствовал, что, по-видимому, пришел к твердому ре¬
шению. Впрочем, хотя в этом произведении я и отрицал
религию, но одновременно у меня было и сочувствие
к религии и я еще не дошел до того, чтобы ненавидеть
ее. Однако мне кажется, что это обстоятельство имеет,
пожалуй, и положительную сторону, так как это произ¬
ведение до сих пор читается верующими и ищущими
правду и служит им материалом для самокритики.Итак, в каком же пункте я нашел то уязвимое место,
в которое нужно вонзить нож критики религии? В чело-
йеческом обществе есть немало людей как совершенно
равнодушных к религии, так и настроенных к ней враж¬
дебно, однако во всяком случае там, где есть человече¬
ское общество, пока что имеется и религия. Но на чем
она базируется? Если бог, которого признают люди, су¬
ществует объективно, то здесь нечего спорить. Если бог
реально существует в одинаковом смысле с существо¬
ванием материи в нашем реальном мире, то подобно
тому как наука является всеобщей, не считаясь с раз¬
личиями рас и государственных границ, так и религия
могла бы быть универсальной для всех людей. Но по¬
добный единый для всех бог в действительности не су¬
ществует. Какой бы способ ни применяли, однако дока¬
зать объективное существование бога невозможно. По¬
этому бог не может служить объектом паучного
познания, а является только объектом веры. Для ве¬
рующего бог существует, а для неверующего его нет.
Другими словами, бог является нашей субъективной
идеей и поэтому никакого объективного бытия здесь не
может быть. Если бы бог в качестве самого высшего
•бытия действительно являлся объективным бытием, то
ъ мире не могло бы существовать несколько религий.
Так как по мере развития науки истина становится
все более универсальной, то наука должна слиться
воедино, стать единой наукой. Но с религией дело об¬
стоит не так. Различные религии с течением времени,
наоборот, обычно разветвляются. И христианство, п буд¬92
дизм, хотя они и называются мировыми религиями, по
обе пришли к сегодняшнему дню, пройдя через подоб¬
ный процесс бесконечных расколов. Поэтому корень
религии заключается совсем не в том, что бог суще¬
ствует объективно. Причина религии находится в чело¬
веке. Есть ли бог, нет ли бога, во всяком случае это
элемент, который не мог бы существовать без религии,
и этот элемент находится в субъекте, в человеке, кото¬
рый и является коренной причиной существования ре¬
лигии. Религия всегда и везде находится в сердцах лю¬
дей, ищущих религию. Для тех людей, у которых нет
религиозных исканий, не может быть ни религии, ни
бога. Основанием религии является исключительно
субъективное и не может быть объективное.А раз так, то почему люди ищут столь шаткий
объект и не могут не верить ему? Вообще говоря, чело¬
век, будучи ограниченным существом, имеет определен¬
ные пределы как в своем познании, так и в своей дея¬
тельности, вот почему он страдает от бесконечных
жизненных беспокойств. В первобытном обществе из-за
неразвитости научного познания человек был охвачен
чувством страха перед явлениями природы и мог только
трепетать, видя проявление ее грозных сил. Отсюда
среди людей родилась универсальная естественная ре¬
лигия. Чувствуя, что внутри как солнца, так и луны,
как гор, так и рек, как растений, так и животных имеется
какая-то таинственная, превосходящая силы человека
жизненная сила, опи поклонялись этой силе и просили
божьей помощи. Но поскольку с развитием умственных
способностей люди начали покорять природу, то такая
религия неизбежно угасла и исчезла. Таким образом,
от естественной религии сегодня у нас почти не оста¬
лось и тени. Но это еще не означает, что исчезла всякая
религия. Появились другие религии, которые возникли
одна за другой и до сих пор вводят людей в заблужде¬
ние. По какой же причине это происходит?Важная причина существования религии находится
уже не в отношениях человека с природой, а в обще¬
ственных отношениях. В результате развития естествен¬
ных наук мы стали хозяевами природы. Мы находимся
на пути к ликвидации большей части тревог и угроз,93
исходящих от природы. Но практика, которая основы¬
вается на развитии общественных наук, пока еще не
является столь универсальной. Поэтому люди находятся
в таком положении, что мучаются от общественных про¬
тиворечий, причем жизненные беспокойства все более
и более обостряются. Это особенно относится к нашей
эпохе, когда бьет последний час капитализма, когда об¬
щественные противоречия и беспокойства, все более
усиливаясь, в конце концов достигают своего крайнего
предела и порождают такие явления, как депрессия и
кризисы, нищета и безработица, возникающие одна за
другой мировые войны, возможность поголовного
истребления людей при помощи атомных и водородных
бомб и т. д. Я даже думаю, что не будет преувеличением
сказать, что раньше в истории не бывало подобной
эпохи, когда люди ощущали бы в такой степени тревогу
и беспокойство за свою жизнь, как в настоящее время.Отсюда у людей возникают чувства растерянности,
бессилия, рождаются религиозные требования с целью
найти спасение у бога или будды. Разумеется, формы и
содержание религиозных требований бесконечно много¬
образны; они имеют безграничные оттенки, например,
у невежественных благочестивых мужчин и женщин и
у интеллигентов с высшим образованием. Но как бы там
ни было, бесспорно то, что такие чувства, как подавлен¬
ность, беспокойство за свою жизнь, ощущение своей
беспомощности, когда-то заставили людей устремиться
к сверхчеловеческому существу и это дало им чувство
какой-то опоры. Разумеется, это вовсе не озпачает, что
все люди, которые верят в бога, осознают все это сами.Из сказанного следует, что люди, которые собира¬
ются искать религию, верить в бога, являются добросо¬
вестными людьми и их искания отнюдь не означают,
что они сознательно замышляют, сделав выбор,
примкнуть к лагерю реакции. Можно сказать, что и
христианство, и буддизм первоначально имели даже
реформаторский смысл как движения, оказывавшие
сопротивление древним традиционным авторитетам. Тем
не менее духовное направление, которое верующие
ищут с честными намерениями, ведет к таким тенден-
цлям, кяк отрицание действительности, игнорирование91
ее с целыо направить мысли к потустороппему миру,
сверхчувственному, мистическому, к отрицанию чувст¬
венных желаний человека, к тому, чтобы он прожил
жизнь в нищете и трудностях. Все эти духовные тенден¬
ции верующих людей в конечном счете пе могут не быть
использованы во зло господствующими лицами классо¬
вого общества. Кроме того, религия ведет к потере рево¬
люционного духа, который отдает все своп силы обще¬
ственной практике с целью преобразования действи¬
тельности только тогда, когда эта действительность
научно познана. Опираясь иа религиозное воспитание
масс, господствующие классы похищают у парода могу¬
чий дух протеста и борьбы, и он перестает выражать не¬
довольство при любой эксплуатации, при любом угне¬
тении. Превратив парод в бессильную, не сопротивляю¬
щуюся массу при помощи лозунга: «Люби врага своего»,
господствующие классы используют религию для
стабилизации своей социальной системы. Вот в этом и
заключается объективная причина того, что религию
называют опиумом народа.Таким образом, эксплуатируемые массы в классовом
обществе, поскольку они сами не собираются подняться
и оказать сопротивление, а ищут спасения в религии, и
поскольку они нашли путь спокойной жизни в своей
нищенской действительности, никогда не избавятся от
своих несчастий, даже песмотря на все большее углуб¬
ление общественных противоречий.Мы же, отбросив все подобные идеалистические
иллюзии, должны решительно, научно, реально высту¬
пить. Оставьте религию и придите к науке! Подобно
тому как раньше люди, очутившись перед грозными си¬
лами природы, находили успокоение в поклонении ей,
но потом на основе научного познания покорили ее,
точно так же сегодня люди, оказавшись перед лицом
всевозможных социальных беспокойств, только преодо¬
лев эти беспокойства путем революционной практики,
опирающейся на научное познание общества, смогут
создать повую эпоху в истории. Если мы еще и собира¬
емся кому-то верить, то нет ничего другого, как верить
в людей, верить в силу народных масс и, исходя из
этого, верить в закономерности движущейся истории.95
История неуклонно движется от капитализма к комму¬
низму. Ран не находится на том свете. Рай становится
нашим достоянием только на той основе, что земное,
реальное государство переходит от социализма к комму¬
низму. Человек, как бы он ни был охвачен антикомму¬
нистическим духом, вынужден будет скоро, в ближай¬
шем будущем, признать это. Да! Разве действительность
мировой обстановки не показывает, что неуклонно при¬
ближается этот день?*	**Рассчитавшись, таким образом, с проблемой религии,
я должен был снова совершить поворот и приступить к
проблеме философии истории. Идеализм, по существу,
является субъективизмом. Субъективизм всегда ставит
в центре свое «Я» и с этой точки зрения рассматри¬
вает мир.Как человек, проживший многие годы в традициях
идеалистической философии, я тоже долго не мог окон¬
чательно освободиться от субъективистского взгляда на
вещи. Общественное бытие определяет общественное
сознание — это фундаментальное положение материа¬
листической философии я должен был повторять, вби¬
вать себе в голову много десятков и даже сотен раз, но
многолетнее привычное мышлепие никак не исчезало и,
конечно, пезаметно для меня будет еще проявляться.
Требование основательно рассчитаться с остатками
идеализма, продолжавшими жить во мне, желание рас¬
смотреть человеческую историю с позиций действи¬
тельного объективного материализма и заставили меня
приступить к исследованию философии истории.Правда, с целью философского рассмотрения исто¬
рии с позиций материализма уже создана официаль¬
ная система, называемая историческим материализ¬
мом. Поэтому нет никакой необходимости специально*'
создавать так называемую философию истории, взяв
это название из идеалистической философии. Несом¬
ненно, это так и есть. Хотя я и написал произведение
под названием «Философия истории», но я не имел
намерепия пи создавать какой-либо повый взгляд на96
йсториЮ, йротйвосТойщий марксистскому историке-
скому материализму, ни совершить какой-либо перево¬
рот в нем. Какое там! Я хотел посредством этой работы
усвоить еще глубже точку зрения марксизма и разъяс¬
нить, что с других позиций, кроме марксизма, невоз¬
можно понять живую, действительную историю. И это,
собственно говоря, было моей целью.Но для осуществления этой цели я пе стал приме¬
нять в данном произведении тот метод изложения,
которым пользуются многие другие марксисты. Этой
цели я собирался достичь путем конструирования
понятий и категорий, принятых скорее в идеалистиче¬
ской философии истории. Например, когда мы знако¬
мимся со структурой книги, которая отражена в оглавле¬
нии,—глава I. Историческое познание, глава И. Исто¬
рическая закономерность, глава III. Историческое
пространство, глава IV. Историческое время, глава V.
Исторический субъект,— то видим, что в названиях
глав нет даже основных понятий исторического мате¬
риализма, таких, как производительные силы и произ¬
водственные отношения, базис и надстройка и т. д. Еслй
посмотреть на это с принятой у марксистов точки зре¬
ния, то, пожалуй, можно предположить, что я спе¬
циально занимаю выжидательную позицию и, опасаясь,
что меня признают за марксиста, нарочно применяю
маскировку.Но если послушать меня, то я скажу, что подобную
структуру работы я принял из совершенно других
соображений. Философия Маркса и Ленина наполнена
очень многогранным, богатым содержанием, и только
догматики могут думать, что если мы не будем излагать
эту философию принятым способом, не будем повто¬
рять ее все время в одних и тех же выражениях,
то это явится отходом от системы исторического ма¬
териализма. Одну и ту же гору можно рассматривать
как с востока, так и с запада, а при случае ее можно
рассматривать даже сверху, с самолета. При таком под¬
ходе мы, естественно, видим различные формы. Но при¬
знавать, что форма, которая видна с восточной стороны,
является единственно действительной формой, а фор¬
мы, видимые с других сторон, ошибочны и т. д., это,4	Кэндзюро Янагнда97
Ьокалуй, будет подобно догматизму средневекового
христианства.В частности, в Японии к настоящему времени вышло
очень много учебников и научных трудов по историче¬
скому материализму. Однако почти все эти книги по¬
строены на основе одних и тех же понятий и катего¬
рий, и какую из этих книг ни взять, все они повторяют
одно и то же.Работа над «Философией истории» была необходима
мне, прежде всего, для того, чтобы окончательно рассчи¬
таться с остатками идеалистического метода мышления,
которые имелись у меня самого, и стать до конца по¬
следовательным материалистом, преодолеть субъекти¬
вистскую тенденцию, которая настолько глубоко въе¬
лась в мое сознание, что стала моей второй натурой.Односторонне подчеркивая значение идеалов и идей
человека в истории, идеализм дает чрезвычайно высо¬
кую оценку утверждению, что человеческое сознание
создает историю. Однако в действительности не созна¬
ние человека создает историю, а история создает чело¬
века. Идеализм совершенно не учитывает то положение,
что при удалении от общественной исторической среды
никакое индивидуальное творчество невозможно. Или
же, если идеалисты и учитывают это положение, то
обычно относятся к нему как к чему-то второстепен¬
ному. Взяв за основу человеческого существа индивид
с абсолютно свободной волей и исходя из него, они на¬
чинают рассматривать как общество, так и историю.
В таком случае идеалисты не могут понять ни истин¬
ную, живую историю, ни живого человека, потому что
исходным пунктом для них является абстрактный, мета¬
физический индивид, а не конкретный человек, который
родился в определенных исторических условиях, форми¬
ровался в этих условиях и созидал историю.Сколько бы ни говорили, что человек является
субъектом, способным к самостоятельному творчеству,
но это совсем не означает, что он обладает такой сво¬
бодой, что может создавать вещи при отсутствии со¬
ответствующих условий, абсолютно неограниченно, из
ничего. Человек есть продукт исторического развития
природы. И когда развитие природы достигло опреде¬98
ленной ступени, рождается так называемая история че¬
ловека. Человек является прежде всего существом, ро¬
дившимся в этом мире, созданным этим миром, и в каче¬
стве такового он отражает мир. В основе нашего
существования находится развитие мира, которое про¬
низывает природу и историю. Человек рожден как са¬
мый последний узловой пункт исторического развития
этого мира. Человек есть дитя мира, дитя истории, и в
качестве существа, ставшего на самую последнюю и са¬
мую высокую ступень развития мира, он чрезвычайно
хорошо отражает историческую жизнь мира. И то, что
человек обладает определенными чувствами и жела¬
ниями соответственно данной эпохе, данному обществу,
и то, что он работает творчески в истории, совершенно
не базируется просто на своеволии индивида, на его
абсолютно свободной воле. Наоборот, он действует в ка¬
честве узлового пункта исторической жизни в той пли
иной эпохе и среди того или иного народа на основе
отражения действительности. Когда мы говорим о вели¬
ких личностях, о гениальных личностях, то имеем
в виду, что они, являясь средоточием данной историче¬
ской жизни, особенно хорошо, типически отражают
волю эпохи и народа, действуют в качестве его пере¬
дового авангарда и ничего более. Великая личность,
определив себя в мировой жизни, прислушиваясь к прав¬
дивому голосу истории, действует, находя в этом свою
миссию. В этом и состоит наша истинная, сознательная
практика, здесь рождается огромная сила, созидающая
эпоху, созидающая историю. И Маркс и Ленин явились
в качестве таких личностей, оставив навеки памятьо	себе в истории человечества.Человек не является существом, которое просто со¬
зидает историю; он представляет собой существо, кото¬
рое созидается историей и которое созидает историю.
Лучше всех отражая в себе историю, лучше всех при¬
слушиваясь к голосу истории, действующее лицо может
стать личностью, правильно выполняющей свою миссию
в качестве исторической личности. Нужно отбросить
дикие идеалистические фантазии, когда, метафизи¬
чески абсолютизировав себя, пытаешься с этой точки
зрения рассматривать мир, созидать его! Нужпо прежде4*99
псего стать историческим человеком. Покинув вся¬
кую закостенелость, абсолютизацию, которые ведут к
индивидуализму и субъективизму, я должен стать зер¬
калом, упорно отражающим историю. И в это время я
выясню, каким обществом является реальное общество
н что я должен делать как человек, находящийся в этом
обществе. «Философия истории» сыграла значительную
роль в том смысле, что на основе этой работы я рассчи¬
тался со своим прежним идеалистическим индивидуа¬
лизмом и осознал себя как солдат классовой борьбы в
реальном историческом обществе. Таким образом, можно
сказать, что «Критика религии» и «Философия исто¬
рии» явились неотъемлемым этапом на пути моего са-
моформирования.*	*♦Мои произведения этого периода:«Критика религии», изд-во «Собунся», май 1956 года.«Философия истории», изд-во «Собунся», апрель
1957 года.
ГЛАВА VIII
ПРОБЛЕМА СВОБОДЫПроблема свободы является теперь последней опорой
капиталистической идеологии. В монархической Япо¬
нии в качестве ценности, не имеющей себе равной в
мире, пропагандировалась так называемая непрерыв¬
ность императорской линии1 и на этой основе насильно
объединяласыщеология парода. Поэтому для того чтобы
поддерживать порядок в обществе, не было никакой
необходимости во всяких других ловких фразах. Но ко¬
гда в результате военного поражения сущность монар¬
хической системы была почти полностью разоблачена и
для многих людей стала понятной пустота таких идей,
как «лучшая государственная система» или «Япония —
страна богов», то господствующие лица Японии совсем
растерялись, не зная, что сделать центром идеологии,
охраняющей их систему господства. Одно время приме¬
нялись такие выражения, как «мирное государство»,
«культурное государство». Однако эти выражения
имели слабую силу в качестве призывов. А когда был
создан так называемый резервный полицейский корпус
и тем самым сделан явный шаг к перевооружению, то1	По мифическим сказаниям японских исторических па¬
мятников «Кодзики» (712 год) и «Нихонги» (720 год), Япон¬
ские острова были созданы четой богов Исанаги и Исанами.
От них родилась богиня солнца Аматэрасу, от которой проис¬
ходят все императоры Японии. По преданию, первым импера¬
тором — тэнно (небесный царь) — был Дзимму, от которого
непрерывно продолжается династия японских императоров.
Согласно той же мифологии, Дзимму вступил на престол11	февраля 660 года до н. э.101
подобные слова оказались просто невыгодными для гос¬
подствующих лиц.Такие слова, как «свободное общество» или «свобод¬
ное государство», по-видимому, перекочевали в нашу
страну из Америки. Но после войны с течением времени
они стали в центре господствующей идеологии Японии
и начали использоваться в качестве пропагандистской
темы «мае-коми». По всей вероятности, они применя¬
ются как орудие для осуждения и нападок на такие
социалистические государства, как Советский Союз и
Китай.По мере того как социалистический лагерь количе¬
ственно и качественно увеличивал в послевоенные годы
свой вес в международных отношениях, беспокойство
правящих слоев капитализма становилось все более
глубоким и отовсюду стали слышаться крики, что «наше
общество — свободное общество». Буржуазные про¬
пагандисты твердили: «Мы не знаем, каковы преимуще¬
ства Советского Союза и в какой степени осуществляется
развитие Китая, но развитие мощи подобных стран не
может быть причиной счастья для японского народа.
В этих странах народ лишен всяких свобод. Там, воз¬
можно, растут производительные силы и имеется мощ¬
ная армия, но все это осуществляется посредством же¬
стокого бюрократического контроля, опирающегося на
силу диктаторов. И поскольку это так, то чем дальше,
тем больше усиливается беспокойство и несчастье людей
этих стран. Если сравнить социалистические страны, где
совершенно отсутствует свобода идей и свобода слова,
где не может быть никаких политических партий, кроме
коммунистической партии, где при малейшем отклоне¬
нии от принятой линии жестоко расправляются с
людьми, которых народные суды приговаривают к нака¬
заниям, с такими странами, как наша, то следует считать,
что народ нашей страны, хотя у него и имеются некото¬
рые противоречия и трудности, гораздо счастливее паро¬
дов этих стран. Если рабочие у нас считают, что зара¬
ботная плата низка, то они могут устроить забастовку;
если не понравится деятельность политика, то разве вы
пе можете подвергнуть его самой беспощадной кри¬
тике?»102
Так говорили буржуазные пропагандисты. «Поэто¬
му,— утверждали они далее,— для защиты своей сво¬
боды мы должны делать все возможное, приносить лю¬
бые жертвы, ибо нет па свете ничего более страшного и
более ненавистного, чем агрессия коммунизма. Для за¬
щиты страны от этой угрозы естественны даже такие
меры, как пересмотр конституции, создание армии, за¬
ключение с Америкой договора о безопасности и предо¬
ставление ей военных баз». Подобные высказывания с
каждым годом все чаще повторяли буржуазные журна¬
листы, твердили их каждый день до бесконечности, так
что в конце концов все это начало восприниматься на¬
родом как очевидная истина.В тот период, когда в 1954 году я совершал путе¬
шествие но Советскому Союзу и Китаю, посещение этих
стран японцами было еще совсем незначительным. Но
после этого число японцев, посетивших эти страны, на¬
чало быстро увеличиваться, и те, кто возвращался в Япо¬
нию, все без исключения, единодушно пропагандиро¬
вали превосходство этих стран. Среди них был один пр-
сатель, г-н Тацудзо Исикава, который вскоре после
возвращения из Советского Союза стал помещать в га¬
зетах статьи, в которых доказывал, что утверждение
о том, будто в странах социализма нет свободы, совер¬
шенно ошибочно и что истинная свобода находится
именно в этих странах. Г-н Исикава давно известен как
человек с сильными антикоммунистическими тенден¬
циями. И когда этот человек неожиданно выступил с
таким мнением, то среди многих литераторов одна за
другой вспыхнули различные дискуссии. Вообще говоря,
казалось, что протестующих против этих статей было
больше, чем согласных с ними. Но это происходило по¬
тому, что люди, высказывавшиеся по данпому во¬
просу, все без исключения были интеллигентами, которые
пишут критические статьи и романы, выступают по
радио и телевидению, следуя линии «мае-коми», и за
это получают деньги. Короче говоря, они являются при¬
верженцами капиталистического строя и ведут образ
жизни мелких буржуа. Хотя они и признают, что в со¬
временном обществе имеются различные недостатки и
противоречия, но выступают как люди, у которых нет103
Желания коренным образом сломать, изменить этот
строй. Изменения вправо их не устраивают, изменения
влево для них тоже нежелательны. Поэтому они выска¬
зываются против контроля за работой учителей, против
полицейских законов на производстве, одобряют движе¬
ние по запрещению атомных и водородных бомб и
весьма сомневаются в отношении пересмотра японо¬
американского «договора безопасности». Во всех этих
вопросах они стоят на позициях, общих с нашими инте¬
ресами. Однако хотя мы так и говорим, но это вовсе не
означает, что они действуют вместе с нами до конца.
Дело в том, что то положение, которое сейчас сущест¬
вует, их вполне устраивает. В этом смысле они пред¬
ставляют собой такую группу, которая поддерживает
существующий строй в еще большей степени, чем поли¬
тики из либерально-демократической партии. Они яв¬
ляются не столько реакционерами, сколько консервато¬
рами. Короче говоря, они выступают со своих собствен¬
ных позиций, ради защиты своих собственных интересов.Однако сами они ни в коем случае так не считают.
Они говорят, будто их выступления служат делу всего
японского народа или даже всего человечества, будто их
способ мышления является самым универсальным, са¬
мым правильным, беспристрастным способом мышле¬
ния, и верят этому. Они заявляют, что сами они не
являются ни сторонниками буржуа, ни сторонниками
пролетариата, что они выступают не с таких односто¬
ронних позиций, а со всеобщих позиций разума и сове¬
сти всего человечества. Так они говорят. Разумеется,
для них это естественное дело: во всех классовых обще¬
ствах все люди, которые защищают свои классовые
интересы, утверждают, что эти интересы совпадают с
надклассовыми интересами всего народа.Вопрос же заключается в том, как принимают япон¬
ские рабочие высказывания таких интеллигентов? Если
они осознают, что эти высказывания делаются с позиций
мелкой буржуазии, отличающихся от их собственных
позиций, то это хорошо. Но на самом деле это вовсе не
так. Они чувствуют к интеллигенции особого рода ува¬
жение. Особенно большое чувство доверия у них
имеется к прогрессивной интеллигенции, которая вместе101
с ними ведет борьбу по вопросу полицейских законов и
«договора безопасности». Они даже полагают, что про¬
грессивные интеллигенты являются представителями
интересов рабочих. Однако эти интеллигенты, как
только возникает вопрос о свободе, сразу начинают вос¬
хвалять и восхищаться той реальной «свободой», кото¬
рая дана сегодня нашему обществу, и порицать такие
государства, якобы не имеющие свободы, как Советский
Союз и Китай, заявляя, что в этих государствах нет
истинного, правильного человеческого общества.Мучаясь от безработицы, страдая под гнетом распо¬
рядка на производстве и опасаясь, как бы их не назвали
«красными», рабочие не могут говорить то, что они хо¬
тели бы сказать, не могут делать то, что они хотели бы
делать и молчат, не решаясь поразмыслить о своей
собственной жпзнн, подумать, свободна она или нет на
самом деле. Поэтому когда интеллигенты говорят о
«свободном обществе», восхищаются японской действи¬
тельностью и утверждают, что при социализме и ком¬
мунизме нет свободы, то рабочие полагают, что раз это
говорят интеллигенты, то здесь, пожалуй, нет ошибки,
и воспринимают все это, усваивают антисоветские,
антикоммунистические настроения, выступают за «ста¬
тус кво», впадают в оппортунизм. Рабочие не понимают
разницы между своей жизненной основой и основой
жизни интеллигенции, в особенности той интеллиген¬
ции, которая пляшет под дудку «мае-коми». Они не по¬
нимают, что интеллигенты выступают по поводу той
свободы, которая предоставлена им самим и ни в коем
случае не говорят с позиций рабочих. Поэтому они вво¬
дятся в заблуждение словами подобных интеллигентов,
откликаются на эти слова, готовы идти за интеллиген¬
тами! И это не ограничивается только проблемой сво¬
боды. В этом страшная ошибка рабочих. В этом одна из
причин распространения влияния социал-демократов по
всему миру. В подобных условиях невозможно защи¬
щать счастье работающих людей, которые, говорят,
составляют девяносто процентов японского народа.Маркс н Ленин были тоже интеллигентами, они вы¬
ражали высший интеллект мира, но, однако, они в корне
отлцчались от тех интеллигентов, которые представляют105
интересы мелкой буржуазии и тайком протаскивают эти
интересы как общечеловеческие, получая за это одобре¬
ние от господствующих кругов. Маркс и Ленин имели
собственный взгляд на вещи, продумывали его и дей¬
ствовали с позиций рабочего класса. Они не делали для
себя проблему из того, какую жизнь вели тогдашние
деятели культуры и интеллигенты. Они думали о том,
что надо сделать для приобретения свободы и человече¬
ских прав трудящимися массами, которые придавлены
как самый низший слой общества, которые эксплуатиру¬
ются, угнетаются, над которыми господствуют — вот что
они считали своей собственной задачей. В этом заклю¬
чается величие духа Маркса и Ленина, их гуманизм.
И можно наверное сказать, что в Японии и Хадзимэ Ка¬
ваками, и Дзюн Тосака1 унаследовали эти духовные
традиции.Работая над «Философией свободы», я прежде всего
хотел дать не абстрактное определение так называемой
свободы как одной из научных категорий, не анализ
этого общего понятия, не статью в научном стиле, а,
наоборот, войдя в опыт жизни современных рабочих,
определить, действительно ли им дана свобода или нет.
Хотя у нас непрерывно пропагандируют «свободное го¬
сударство», «свободное общество», однако это — свобода
для класса капиталистов, а если посмотреть на эту сво¬
боду глазами рабочих, то для них она поворачивается
ужасной эксплуатацией и угнетением, которые давят
их, и вот именно этот вопрос они должны четно усвоить
своим собственным разумением, исходя из собственного
жизпенного опыта.Среди современных рабочих много таких, которые
уважают интеллигентов; однако у интеллигентов и у ра¬
бочих общественная и материальная основа их жизни
весьма различны. Поэтому если рабочие будут слепо
следовать за интеллигентами, то они ни в коем случае1 Дзюн Тосака (1900—1945 годы) — видный деятель «Об¬
щества по изучению материализма» (1932—1938 годы). Разоб¬
лачал реакционную сущность господствовавшей в свое время
в Японии идеалистической философии японизма и пропаган¬
дировал в своих произведениях марксистскую философию.J0G
üe добьются своего собственного освобождения. Рабочие
должны до конца стать на точку зрения своего классо¬
вого самосознания, думать и действовать самостоя¬
тельно. Они должны знать, что движение за освобожде¬
ние рабочих есть дело самих рабочих. Я считал, что
самым важным делом является прежде всего выяснение
этого вопроса.Наряду с этим есть еще один важный вопрос. Это —
необходимость противопоставить задаче «защищать»
свободу, которая дается в современном капиталистиче¬
ском обществе интеллигенции, задачу завоевать сво¬
боду, стоящую перед рабочими, у которых она уже по¬
хищена. Рабочие и интеллигенты временами могут даже
действовать совместно, но если все время прислуши¬
ваться к голосу интеллигентов, стать под их руковод¬
ство, то ни в коем случае нельзя сказать, что это безо¬
пасно для рабочих. Имеется только крайне небольшое
число интеллигентов, которые сами стали на позиции
рабочих, обдумывают вещи не на основе своих интере¬
сов, а на основе интересов рабочих, готовы активно
действовать и являются товарищами, которым можно
доверять с самого начала и до конца как сторонникам
рабочих.Позиция же остальных интеллигентов — это дове¬
денный до крайнего предела буржуазный индивидуа¬
лизм и либерализм нового времени. С точки зрения
личной свободы, личных прав они не выносят ни вме¬
шательства организации, ии ограничений, ни приказов,
ни контроля. Нисколько не считаясь ни с какими об¬
стоятельствами, они следуют только своим личным же¬
ланиям и чувствам и не любят, когда что-нибудь
препятствует этому. Поэтому даже в том случае, когда
для определенной цели требуется создать организацию
и опираться на силу объединения для осуществления
их же собственных требований, они этого совершенно
не терпят, так как считают, что, связанные организа¬
цией, они ограничены в свободе слова и действий. «Же¬
лезная дисциплина» и тому подобные вещи, думают
они, совершенно недопустимы, несовременны и озна¬
чают попытку лишить людей сознательного образа
действий, что якобы чревато традициями тоталитарного107
фашизма. Следовательно, объединения интеллигентов
являются все без исключения крайне свободными орга¬
низациями, и хотя они принимают определенные реше¬
ния, но если кто-либо не пожелает их защищать, то
может всегда их нарушить и уйти из организации.Если рабочие станут на подобные позиции либера¬
лизма, то опи ни в коем случае не смогут освободить
себя. Для них свобода уже потеряна, она у них уже по¬
хищена. Гнет распорядка на производстве усиливается
с каждым днем, и если они останутся послушными и не
будут действовать, то неизвестно, как далеко пойдет
наступление на нх свободу. Пример нряднльпой фаб¬
рики Оми 1 вовсе не случайное явление, которое осно¬
вывается на особом характере капиталиста. Отношения
капиталистов и рабочих ни в коем случае не являются
отношениями идеального гуманизма; наоборот, это осо¬
бого рода соотношение сил. Если рассматривать каждый
случай в отдельности, то, конечно, имеется сколько
угодно исключений, но если посмотреть в целом с точки
зрения исторической, общественной, то, чтобы защи¬
щать права рабочих, нет иного пути, как защищать их
собственными силами рабочих.Однако в капиталистическом обществе рабочие не
имеют ни богатства, ни прав, ни вооруженной силы, нн
полицейских сил. К тому же основа их материальной
жизни захвачена капиталистами. Если рабочему гово¬
рят: «Не нравится, убирайся», то он сразу должен
потерять средства к жизни. Поэтому даже человек,
обладающий выдающимися способностями, только соб¬
ственными силами ничего не может поделать. И в таком
положении, когда у людей ничего не имеется, кроме
пустых рук, единственным эффективным средством
является объединение и организованность. Один чело¬
век слаб, но если люди объединятся, создав широкую
организацию, то они смогут стать единой общественной
силой. А чтобы эту силу сделать эффективной, нельзя
останавливаться на позициях ипдпвидуализма и либе¬1 Шелкомотальпая фабрика Оми после войны приобрела
известность по всей Японии особенно тяжелыми условиями
труда, которые привели к круппой забастовке рабочих.108
рализма. С личной точки зрения по различным вопросам
могут иметься разные возражения, но если решено дей¬
ствовать в организации, то все люди, состоящие в этой
организации, должны отстаивать ее и действовать со¬
вместно. Если это игнорируется и выступает хотя бы
один человек, который действует по своему усмотрению,
то этим только ослабляется сила целого. Если из твоих
друзей выходит предатель или же если целая организа¬
ция раскалывается на две части и создаются организа¬
ции, подобные «Дайни кумиай» *, с взаимными проти¬
воречиями, то бывает и так, что плюс на минус делает
силу рабочих близкой к нулю.Поэтому для свободы рабочих нет более важной
вещи, чем объединение. Для защиты свободы, хотя бы
в качестве временной меры, ты должен быть готовым
принести в жертву свою субъективную, индивидуаль¬
ную свободу. И этот довод не выдуман интеллиген¬
тами. Это — требование, выдвинутое самой действи¬
тельностью, и поэтому оно обладает характером
закономерности, которую нельзя избежать. Притом
освобождение рабочих невозможно без ликвидации экс¬
плуататорского класса. Разумеется, подобное револю¬
ционное дело нельзя совершить индивидуалистиче¬
скими, разбросанными силами. Для этого отдельные
лица должны отбросить все свои субъективные свое¬
вольные желания, коллективно объединить свою волю
и действовать на этой основе как одно целое, от начала
и до конца, ибо другого пути нет. Сейчас для освобож¬
дения рабочих имеется настоятельная необходимость
организованного движения. Когда мы смотрим на это
глазами либеральствующего интеллигента, то это ка¬
жется каким-то кощунством над личной свободой, даже
представляется, что это какой-то остаток абсолютизма.
Однако наше время — это уже не время начала эпохи
капитализма. Это не эпоха, когда можно получить лич¬
ную свободу с позиций либерализма. Свобода капита¬
листа похитила свободу рабочих. Проблема свободы
не является индивидуалистической, она может разре¬
шиться только социально. Из-за интересов горстки соб-1 «Дайни кумиай» — раскольнический профсоюз.109
бТйеннпков нельзя похищать свободу неимущих fр^дй-
щихся масс, которые, как говорят, составляют подав¬
ляющее большинство народа. Преодоление индивидуа¬
листического либерализма рабочими не есть отрицание
свободы. Только через его отрицание можно осуще¬
ствить подлинную свободу, свободу равных люден в об¬
ществе, где нет никакой классовой эксплуатации, нет
угнетения.Проблема свободы ни в коем случае не является
проблемой, которая должна разрешаться только в
сердце индивида. Подлипная свобода не реализуется,
если не установлен определенный материальный базис.
Поскольку при капитализме средства производства яв¬
ляются частной собственностью класса, составляющего
часть общества, то не обладающая этими средствами
масса не имеет другого пути, как жить, опустив голову
перед классом собственников, и просить работу. И если
паходишься в таком обществе, то сколько бы ни давали
свобод по законам, сколько бы ни разрешали свободу
с точки зрения морали, все же основательная, живая сво¬
бода не обеспечивается. Все люди трепещут в беспокой¬
стве перед нищетой и безработицей и, чтобы не потерять
работу, должны терпеть всякие человеческие унижения.
Чтобы питаться, чтобы жить, трудящиеся должны про¬
дать другим и личность, и свободу. В современном
капиталистическом обществе имеется очень много лю¬
дей, попавших в подобные условия. А людей, веду¬
щих поистине независимую жизнь, можно сказать,
почти нет.Нельзя думать, что можно оторвать борьбу за сво¬
боду от борьбы за жизнь. Необходимости зависеть
в своей жизни от милости других не будет только тогда,
когда ты с момента рождения будешь обеспечен правом
жить, правом работать на протяжении всей жизни.
С этих пор людп впервые могут стать поистине свобод¬
ными. Для этого нельзя разрешать свободу эксплуати¬
ровать других, свободу похищать счастье других, сво¬
боду заставлять других терять свободу. В том обществе,
где разрешаются подобные свободы, не может быть
свободы для всех людей. В этом смысле подлинная
свобода может иметься только в социалистическом110
обществе. По-пастоящему свободное общество должно
быть но капиталистическим, а социалистическим. Со
времени путешествия в 1954 году я могу высказывать
это положение, исходя не только, как обычно, из тео¬
рии, но и получив уверенность из самой действитель¬
ности.♦	**Мое произведение этого периода:«Философия свободы», изд-во «Аоки сётэн», ноябрь
1957 года.
ГЛАВА IX
ЧУДЕСНАЯ ДРУЖБАт I роходя через процесс развития от идеализма к мате-
-11 риализму, я почти все время ограничивался в своей
деятельности узкими рамками японского народа и по¬
этому мне даже во сне не могло присниться, что мои
работы могут быть рекомендованы за рубежом как
имеющие международное значение. До сих пор, на¬
сколько мне известно, почти не было японских филосо¬
фов, произведения которых публиковались бы за грани¬
цей. Даже философия Нисида, к(?горая внутри страны
была весьма известна, за рубежом почти никого не ин¬
тересовала и поэтому смешно было даже подумать
о том, чтобы имя такого человека, как я, получило из¬
вестность в других странах.Правда, во время моего путешествия по делам за¬
щиты мира в 1954 году я имел случай несколько раз бе¬
седовать с учеными Академий наук Советского Союза
и Китая, а в Советском Союзе даже получил возмож¬
ность прочитать несколько лекций, которые вопреки
ожиданию получили отклик, как я уже об этом расска¬
зывал выше. Незабываемые впечатления того времени
навсегда остались в моей памяти, но, кажется, и среди
советских ученых я после этого иногда становился те¬
мой разговоров. Почему я так говорю? Потому, что
после этого время от времени (один-два раза в год)
я стал получать от редакторов советских журналов и
газет письма с просьбой написать ту или иную статью.
Во всяком случае дело обстояло так, что согласно своему
обещапию, данному во время поездки, я по возвраще¬
нии домой вскоре отправил советским ученым несколькот
книг из моих сочинений в качестве дара Академии
наук. Спустя некоторое время я получил извещение, что
книги получены. И еще мне сообщили, что в обмен на
мои произведения мне могут выслать любые желатель¬
ные мне советские книги. В заключение упоминали, что
если я запрошу книги, то они немедленно будут мне
высланы. Но в то время я совсем не мог читать по-
русски и если бы и получил эти книги, то ничего не мог
бы с ними поделать, поэтому я оставил все это без
внимания.Однако осенью 1956 года я получил письмо от изда¬
тельства иностранной литературы Советского Союза,
в котором было написано, что так как в СССР хотят
издать на русском языке мою книгу «Эволюция моего
мировоззрения», то просят дать на это мое согласие.
Приблизительно в это же время я получил также письмо
от женщины по фамилии Шахназарова с просьбой при¬
слать предисловие к русскому переводу этой книги.
В ответ на это я вместе с согласием на издание книги
написал небольшую статью в виде очень краткого при¬
ветствия как предисловие к русскому изданию. Такик
образом, я ограничился крайне простым ответом.После этого я по временам стал получать письма от
г-жи Шахназаровой. Однако я не мог читать по-русски
и поэтому вынужден был обращаться к переводчику
с тем, чтобы узнать деловую суть письма и ограни¬
читься ответом только на деловые вопросы. В то время
для обмена письмами между двумя государствами —
Японией и Советским Союзом — требовалось еще до¬
вольно длительное время, причем весьма неопределен¬
ное. Даже воздушная почта очень ча.сто доставляла
письма та двадцатые, а нередко и на тридцатые сутки.
Поэтому, чтобы получить ответ на письмо, требовалось
около двух месяцев. Словом, к тому времени, когда за¬
бывалось, что было написано в письме, приходил ответ.
Таково было положение.В этом же году чрезвычайно ухудшилось состояние
здоровья моей жены. Я уже в начале года получил без¬
надежный приговор, что она может прожить не более
года, и поэтому должеп был отбросить науку и общест¬
венные дела и целиком посвятить себя уходу за больной.
После свадьбы я прожил с нею более 40 лет, деля п
радость, и печаль. Однако на протяжении этого длитель¬
ного срока она, посвятив мне всю свою жизнь, ни разу
ничего не потребовала для себя. Наверное, если бы не
она, я не смог бы даже поступить в университет и, может
быть, все кончилось бы тем, что я не сумел бы развить
свой характер и свои способности. И моя личная жизнь,
и общественная жизнь — все было создано только благо¬
даря ее помощи. Наши сердца были связаны так, что я
не мог мыслить свое существование без нее. Возможно,
что и причиной ее болезни был я сам. И в моем харак¬
тере, и в моих требованиях есть много ненужного
упорства, и я не призпаю никаких отказов, никаких
оговорок. Поэтому я не знал, сколько незаметно для
себя я мучил жену. Человек, который занимается на¬
укой, обладает особого рода эгоизмом. Я же, можно
с уверенностью сказать, являюсь как раз типичным
образцом такого человека. Но когда я узнал, что бо¬
лезнь жены неизлечима, то это отозвалось в моей груди
невыносимой болыо, и мне не давали покоя тяжелые
думы. Я думал, что хотя и нельзя ей ничем помочь, но
чтобы потом не осталось раскаяния, нужно сделать все
возможное. Придя к такой мысли, я решил все свое
время и всю свою энергию отдать моей больной жене.
О жизни жены на протяжении последних одного-двух
лет я не в состоянии здесь ничего говорить. Кто знает
действительное положение, так это я и мои три дочери.
Мучилась жена, мучился и я. И до конца моей жизни
я не смогу, пожалуй, никому рассказать об этих муче¬
ниях. А если и расскажешь, то что из этого? Просить
сочувствия не имеет смысла. Это совершенно беспо¬
лезно. Если бы было возможно, то я хотел бы упичто-
жить даже воспоминания об этом времени. Но это,
разумеется, певозможно. Во всяком случае, я тогда
совсем извелся. А в январе 1957 года она умерла.
Я много раз удивлялся, как остался жив. До самого по¬
следнего мгповения ее жизни я не думал, что выживу.
Ее страдания были немыслимы. Поэтому я думал, что,
наверное, пе сумею до последних ее дней ухаживать за
нею, смягчать ее страдапия, что, вероятно, я сам по¬
гибну раньше ее. А если умру я, то и она сразу же
обследует за мной. Предаваясь этим гнетущим дуКШ1,
я очень беспокоился о наших дочерях.Страдая дни и ночи, я не имел времени, чтобы на
искренние письма г-жи Шахназаровой ответить такой
же искренностью. В Японии имеется немало друзей, ко¬
торые присылают мне письма, тронутые чтением моих
произведений. Это не является предметом особого удив¬
ления. Но женщина, которая находится в далекой
стране, за несколько тысяч километров, говорящая па
другом языке и совершенно отличающаяся от меня по
условиям жизни, по обычаям, по мировоззрению,— с ка¬
ким глубоким понимапием опа читает мои произведения
и прилагает усилия, чтобы перевести и издать их и та¬
ким образом поддержать мепя. И все это она делает,
когда для этого нет никаких особых причин. Она рас¬
сказала, что однажды, отправившись в библиотеку Ака~
демии наук и знакомясь с иностранной философской
литературой, заметила несколько моих произведений.
Перелистывая страницу за страницей мои книги, она
уловила что-то такое, что отозвалось в ее душе. Так воз¬
никла наша дружба.Вначале она развивалась довольно медленно. После
смерти жены у меня некоторое время были такие дни,
что я буквально валился от усталости, не прикасался ни
к науке, ни к общественным делам и, убитый горем, про¬
водил время в воспоминаниях о прошлом. Если бы не
любовь к оставшимся дочерям и не забота о них, то я,
наверное, не сумел бы вновь подняться. Сначала я поте¬
рял из-за войны старшего сына, а теперь был разлучен
с женой и остался только с двумя дочерьми (старшая
дочь уже вышла замуж в Киото). Мой дом довольно ве¬
лик для интеллигента и так как в нем живут только три
человека, то мне одиноко и холодно. Кроме того, думая
над тем, что случится, если и я умру, я понял, что мне
нельзя слишком предаваться своей печали. Я должен
стать более бодрым, веселым и поднять настроение
дочерей. По крайней мере я должен прожить еще не¬
сколько лет, чтобы поставить дочерей на ноги. Что ка¬
сается движения за мир, рабочего движения, то хотя
меня и не будет, но имеется много других выдаю¬
щихся деятелей, у дочерей же, кроме меня, никого115
Ист mi на земле, нн на небе. Ото так. Поэтому
надо целиком отбросить все слабости и быть сильным,
сильным.Я хорошо не помню, когда у меня изменилось на¬
строение, но, поддержанный такими мыслями, я остался
жить, а затем пришел в себя в такой степени, что смог
оценить дружбу г-жи Шахназаровой. Она полностью
опубликовала последние две главы книги «Эволюция
моего мировоззрения» с подробными комментариями
в журнале «Вопросы философии» — органе Академии
наук. Весной 1957 года был издан перевод всего про¬
изведения в виде отдельной книги. Вопреки моим
ожиданиям эта книга получила в Советском Союзе
высокую оценку. Первое издание книги вышло тира¬
жом в пятьдесят тысяч экземпляров, и это такой
тираж, который совершенно немыслим в Японии (по¬
сле того как данная книга выдержала в Японии более
десяти изданий, общее количество экземпляров еле-еле
превысило двадцать тысяч). Книга нашла благодар¬
ных читателей во всех слоях общества. Ее читали и
ученые, и рабочие, а также молодежь, женщины, сту¬
денты, медицинские сестры, портные, пенсионеры, кре¬
стьяне, артисты, так что если перечислять, то не будет
конца. Г-жа Шахназарова в пцсьмах каждый раз под¬
робно знакомила меня с этим замечательным потоком
откликов.Так как переводчик, которому я отдавал эти письма,
был постоянно занят и подолгу их задерживал, то, по¬
размыслив, я решил в начале 1957 года приступить
к самостоятельному изучению русского языка.Спустя полгода после начала занятий я смог своими
силами, кое-как, при помощи словаря, читать получае¬
мые мною письма. Буквы, написанные пером, отлича¬
ются от печатных н машинописных, и поэтому даже
расшифровка слов была для меня делом не легким.
Бесконечные изменения окопчаний слов чрезвычайно
затрудняли нахождение слов по словарю. Помнится, что
самостоятельное чтение я начал в конце мая. Дело
у меня шло так, что для прочтения одпого письма в три-
четыре листа, мелко исписанных плотными рядами, тре¬
бовалось четыре-пять дней. И все же то, что я не отда-116
пал письма в руки других, а сам кое-как схватывал
смысл написанного, приносило мне особую радость.
Пока я перечитывал по два-три раза одно письмо, уже
приходило следующее, и некоторое время было так, что
большую половину своего времени я каждый день тра¬
тил на чтение писем.В своих письмах г-жа Шахназарова особенно много
вппмання уделяет укреплению дружбы между совет¬
ским и японским народами. Она считает, что если один
человек от советского народа п один человек от япон¬
ского народа (она употребляет даже выражение «дети
народа») могли завязать такую тесную дружбу, то это
свидетельствует о том, что и наши народы в целом могли
бы жить в большой дружбе. Эти слова она повторяет
неустанно.Для меня, живущего в обществе буржуазного инди¬
видуализма, такие слова вначале казались даже каким-
то притворством. Однако потом я понял, что это объяс¬
няется чрезвычайной отсталостью моего сознания.Здесь нет места, чтобы подробно, по порядку рас¬
сказать, как развивалась дружба, родившаяся между
мною п г-жой Шахназаровой, какое она имела содер¬
жание. Об этом можно узнать из моей книги «Чудес¬
ная дружба», в основе которой лежат письма, полу¬
ченные от нее.В июле — августе 1958 года по приглашению на
съезд Коммунистической партии в Японию прибыл один
из известных советских философов г-н Митин. Однажды
мне сообщили по телефону, что г-н Митин хотел бы
обязательно встретиться со мной, и предложили при¬
ехать в гостиницу «Яма-но уэ» в Отя-но мидзу. И когда
за мной специально прибыла машина и я, очень пс-
ловко себя чувствуя, приехал в гостиницу, то встре¬
тился с группой из трех человек: кроме г-на Митина
присутствовали г-н Сатюков, главный редактор га¬
зеты «Правда», и г-н Ковыженко, научный сотрудник
Института востоковедения. Все собрались в комнате
г-на Митина, и особой темы для беседы пе было, но по
пути в Японию опи успели прочесть верстку моей книги
«Философия свободы», которая, по их словам, их глу¬
боко тронула. По поводу этой книги они мне сказали,117
qfö öiia, пожалуй, явится очень важной для всех стран
мира. Во всяком случае г-н Митин сообщил, что в бли¬
жайшее время на мою книгу будет опубликована под¬
робная рецензия.*	*♦Моп произведения этого периода:«Чудесная дружба», пзд-во «Кобупся», февраль1959	года.«Об идеологической борьбе в современной Японии»,
статья в газете «Правда» от 30 сентября 1958 года.
ГЛАВА XПРИГЛАШЕНИЕ ОТ АКАДЕМИИ НАУК
СОВЕТСКОГО СОЮЗАВ марте 1958 года Посольство Советского Союза
в Японии сообщило мне, что от Академии наук
СССР поступило предложение о приглашении меня и
нескольких японских философов в Советский Союз.
При этом меня спросили, не возьму ли я на себя отбор
этих людей? Так как мне оказали такое доверие, то
передо мной встал вопрос: как лучше это сделать? Если
собрать желающих, то их окажется сколько угодно,
однако в таком случае есть опасность, что я не спркв-
люсь с поручением. Хотя у меня и была мысль о том,
чтобы доверить это дело соответствующим организа¬
циям, но я знал, что в «Японском философском обще¬
ство» не выставят подходящих кандидатов, а «Обще¬
ство по изучению материализма» пока еще не сформи¬
ровалось *. Поэтому для выполнения этого трудного
дела я не видел иного пути, кроме как решить вопрос
под мою личную ответственность.В связи с этим я вспомпил, прежде всего, г-на Иоси-
сигэ Кодзаи. Этот человек продолжал последовательно
бороться как материалист еще со времени старого
«Общества по изучению материализма» и был таким че¬
ловеком, который не отступит от своих убеждений, не¬
смотря ни на какие трудности. И как ученый, и как че¬
ловек он являлся такой кандидатурой, которую следует
выдвинуть в первую очередь, и если он поедет, то не1 «Общество по изучепию материализма» было организо¬
вано япопскими марксистами п 1932 году, а в 1938 году раз¬
громлено фашистами. В 1959 году оно было создано вновь.119
найдется ни одного человека, который бы возражал.
Кроме него среди японских философов старшего поко¬
ления имеются такие люди, как г-н Рисаку Мутай и
г-н Такаси Идэ, но вследствие того что это люди уже до¬
вольно преклонного возраста и слабого здоровья, от их
приглашения, пожалуй, лучше было воздержаться.
Не теряя времени, я отправился в дом г-на Кодзаи
и после всестороннего обсуждения мы решили, что кроме
нас двоих нужно попросить поехать г-на Синъити Ма-
сита из университета Нагойя и г-на Тадаси Ои из уни¬
верситета Мэйдзи. Г-н Масита с давних пор является
другом г-на Кодзан по борьбе за мир; г-н Ои — один из
представителей философов молодого поколения.Самым удобным временем для поездки была пора
молодой зелени в мае, но когда мы приступили к сбо¬
рам, то оказалось, что процедура оформления продви¬
галась медленнее, чем мы полагали. Долгое время не
было никаких известий, и когда мы наполовину прими¬
рились с тем, что приглашение, вероятно, отменили,
в последней декаде августа пришла телеграмма о том,
что нас просят приехать морем в начале сентября.
Спешно выполнив все формальности и получив загра¬
ничные паспорта, мы вчетвером выехали из Токио. Это
было 9 сентября. В г. Явата нц о. Кюсю мы должны
были погрузиться на советский пароход и прибыть
в порт Находка, а оттуда отправиться в Москву.Путешествие по Советскому Союзу для меня не было
в диковинку, поскольку я приехал туда не впервые, но
для трех моих друзей эта страна оказалась совершенно
новым миром. Из Явата мы выехали 12 сентября, а в На¬
ходку прибыли на третий день, причем во время всего
путешествия воды Японского моря были тихими, как
разлитое масло. У меня нет времени специально писать
о впечатлениях последующего путешествия, но уже при¬
быв в Находку, мы с глубокой болью в душе почувство¬
вали, как различна жизнь рабочих при капитализме и
при социализме. Когда мы уезжали из Явата, то сади¬
лись на пароход в порту близ знаменитого металлурги¬
ческого завода Явата. У нас перед глазами до сих пор
стоят запачканные сажей, удрученные лица десятков
тысяч рабочих, их неподвижные темноватые фигуры.120
Й какпм контрастом по сравпению с этой картиной яв¬
ляется глубокая радость, уверенность в завтрашнем дне
советских рабочих! Они живут в новых поселках с ши¬
рокими дорогами, по обе стороны которых бесконечно
тянутся красивые, как дворцы, жилые здания в пять-
шесть этажей. И деревья на улицах, и регулирование
уличного движения, и парки, и театры — все находится
в полном порядке, и когда настает вечер, те, кто закон¬
чил работу, вместе с семьями, группами по три-пять
человек выходят гулять. Где в Японии можно увидеть
подобную замечательную картину? Члены профсоюза
«Дзэндзосэн» (профсоюз судостроителей), прибывшие
вместе с нами на том же пароходе, были всем этим со¬
вершенно ошеломлены. Некоторые из них говорили, что
им хочется стать советскими шахтерами или кем угодно,
чтобы пожить, как здешние рабочие. Хорошо было бы,
если бы те люди в капиталистическом мире, которые
думают, что при коммунизме нет свободы, поехали бы
туда и сами на все посмотрели. И как бы они ни стара¬
лись, но после этого они уже не смогли бы говорить
подобные вещи. В беседах об этом мы провели первую
ночь путешествия в иностранном государстве.В Советском Союзе Академия наук повсюду имеет
отделения и поэтому представители Академии оказались
даже в таком отдаленном городе, как Находка. Они про¬
явили о нас самую трогательную заботу, устроили
в честь нашей встречи сердечный банкет. Наблюдая все
это, я думал о том, какую неизмеримо более важную
роль играет организация по сравнению с любой доброй
волей частного лица, о том, что как бы много ни было
выдающихся индивидов, но если их сила рассыпана,
они не являются действительной движущей силой исто¬
рии. Ведь развитие свободного человеческого характера
и опору устойчивой жизни и счастья можно найти
только в крепкой организации. И для меня, всю жизнь
считавшего, что высший принцип человеческой жизни
заключается в так называемой свободе индивида, это
должно было явиться поистине великим открытием. Те¬
перь многие японцы, в особенности люди, которые на¬
зываются интеллигентами, деятелями культуры, все без
исключения в высшей степени почитают свободу пнди-121
0йДа й поэтому стараются не вступать ни в какие орга¬
низации. И основная причина того, нечему они не тер¬
пят социализм, коммунизм, держатся от них на почти¬
тельном расстоянии, мне думается, заключается глав¬
ным образом в боязни организации, хотя эта боязнь и
является ужаспым недоразумением.Одна из колоссальных движущих сил развития Со¬
ветского Союза — это сила организации. И эта сила
неуклонно проявляется в успехах не только в области
производства, но и в области пауки и культуры. Необы¬
чайное развитие советской науки — дело совсем не слу¬
чайное. Оно объясняется не тем, что у советских ученых
более светлые головы, чем у американцев и японцев,
а различием в силе организации, зависящей от общест¬
венного строя. Поэтому и в Японии мы должны еще
больше увеличить силу организованности народа. Я сам
еще глубже войду в организацию, стану единым целым
с организацией и, находясь внутри организации, буду
чувствовать подлипную свободу и счастье. Теоретически
я понимал это еще до написания книги «Философия сво¬
боды», но всем своим существом я это прочувствовал,
когда совершил данное путешествие. Куда бы я ни при¬
ехал и в Москве, и в Ленинграде, все люди — и ученые,
и рабочие, и крестьяне — действуют внутри организа¬
ции, развивая свои способности, чувствуя себя свобод¬
ными и счастливыми. И я тоже почувствовал всем серд¬
цем, что истинная человеческая жизнь должна быть
именно такой. Можно сказать, что самый первый вывод
из моего путешествия заключался именно в этом.На следующий день наша делегация выехала поез¬
дом из Находки во Владивосток (как прекрасна природа
из окна поезда!), оттуда долетела па самолете до Ха¬
баровска, а в Хабаровске мы сели поздпо ночью па
реактивный самолет ТУ-104 и полетели по направлению
к Москве. Когда мы прибыли в Москву, была глубокая
ночь — около трех часов утра по московскому времени.
Аэропорт находится довольно далеко от города, в не¬
скольких десятках километров. Но когда мы сошли
с реактивного самолета, то нас встретили шесть-семь
молодых сотрудников Института философии. И это
в три часа утра, то есть в самое неудобпое время, когда
ради того, чтобы встретить, надо было всю ночь ие
спать! В стране, подобной Японии, совершенно невоз¬
можно представить, чтобы в такой неудобный час так
много людей всю ночь, не сомкнув глаз, ждали встречи.
Я думаю, что такая встреча,— наверное, результат за¬
мечательной организации. На аэродроме мы расстались
с товарищами из профсоюза «Дзэндзосэн» и нас прово¬
дили в гостиницу «Ленинградская». Когда стало светать,
мы, наконец, заснули.Как было решено, в Советском Союзе мы должны
были пробыть в общем три недели. Но я уже однажды
знакомился со страной и поэтому во время данного пу¬
тешествия слишком много не разъезжал, а поставил
в качестве основной цели научный обмен, повышение
эффективности этого обмена. По этой причине у меня
было много удобных случаев для встреч. На следующий
депь после нашего приезда, на первом совещании в Ин¬
ституте философии, на котором присутствовало около
двадцати человек, была проведена дружеская беседа.
Как раз на этом совещании мы почувствовали, на¬
сколько взаимоотношения в среде советских ученых от¬
личаются от атмосферы, царящей среди научных кру¬
гов Западной Германии и Франции. Можпо сказать
даже, что во время беседы ощущался славянский дух.
У развивающегося народа имеется своеобразная грубо¬
ватая энергия, поэтому у советских ученых (и не только
у ученых) не чувствуется чванства, которое имеется
у японских деятелей культуры. Вот почему с советскими
людьми легко дружить. Когда мы посетили Московский
университет, то атмосфера там была такая, что при
первой же встрече мы откровенно беседовали друг с дру¬
гом, спокойно задавая такие вопросы, как вопрос о по¬
лучаемой заработной плате. Эта атмосфера очень радо¬
вала всю нашу делегацию, доставляла нам истинное
удовольствие.Самой замечательной особенностью научных работ¬
ников Советского Союза, что бы там ни говорили,
является их коллективизм, организованность, которые,
по-видимому, наиболее полно осуществляются в коллек¬
тивных работах. В социалистическом обществе коллек¬
тивные организации работающих людей имеются также
и па предприятиях, и в колхозах. Ученые Советского
Союза не занимаются каждый в одиночку, врассыпную,
произвольными исследованиями, а являются звеньями
организованной деятельности в институтах, вследствие
чего индивидуальные способности всех ученых разви¬
ваются в полную меру. А в Японии даже материалисты
затрудняются вести подобные организованные исследо¬
вания. Философы все до единого истощают почти всю
свою энергию на то, чтобы поддержать жизнь, причем
у них нет даже определенного места для встреч. Каж¬
дый человек должен иметь свои собственные книги,
ибо у нас нет средств для создания публичной биб¬
лиотеки. И когда сравниваешь все это, то становится
ясно, что советские ученые более чем счастливы. Для
них никогда не существует необходимости превращать
свою жизнь в проблему. Всю энергию они отдают
науке, а решенные ими задачи, их коллективные дости¬
жения, будучи объединены организационно, служат для
счастья народа. Наука и производство, наука и политика
в Советском Союзе тесно связаны. Здесь совершенно от¬
сутствует беспокойство о том, что связь с политикой
может угрожать независимости науки. Хотя в Институте
философии имеется организация коммунистической пар¬
тии, но в этом не чувствуется ничего странного, неесте¬
ственного. И развитие, и победы науки в Советском
Союзе ни в коем случае не являются случайностью.В центре трехнедельного пребывания нашей делега¬
ции философов в Советском Союзе было прежде всего
заседапие с научными докладами в Институте филосо¬
фии. Этого заседания с нетерпением ожидали и ученые
Советского Союза, и поэтому если бы мы провели его
неумело, то оставили бы о себе непоправимо дурную
славу. Разумеется, свыше своих действительных сил
невозможно что-нибудь сделать. Однако, во всяком слу¬
чае, нужно было отдать все силы на то, чтобы поднять
доброе имя материалистической философии Японии.
Прежде всего возник вопрос, на какое число назначить
день заседания. В то время когда мы прибыли в Москву,
в Италии проходил Международный конгресс филосо¬
фов, и поэтому нужно было подождать, когда советские
ученые, присутствовавшие на этом конгрессе, возвра¬124
тятся назад. После их возвращения, когда все были
в сборе, было решено провести заседания 30 сентября и
1 октября. Что же касается оставшегося до заседаний
времени, то мы решили использовать его для поездки
в Ленинград и бесед с ленинградскими учеными.Таким образом, наша делегация 22 сентября ночью,
в 00 часов 22 минуты, выехала из Москвы и на следую¬
щее утро в 8 часов 20 минут прибыла в Лепинград. Рас¬
стояние между Москвой и Ленинградом примерно равно
расстоянию от Токио до Киото. Когда утром мы при¬
были на станцию, то увидели, что нас пришли встречать
профессор Ленинградского университета Радуль-Зату-
ловский, профессор Петрова и многие другие. Не теряя
времени, мы зашли в гостиницу «Московская», кото¬
рая находится напротив вокзала, и в помещении, похо¬
жем на фойе, начали беседу. Профессор Радуль-Зату-
ловский является специалистом по японской философии
и с большим упорством изучает классические произведе¬
ния японских философов. Профессор Петрова зани¬
мается изучением японского языка, причем настолько
детально, что ее интересуют даже диалекты Акита1.
В этом деле она обладает знаниями, возможно, превы¬
шающими наши знания.В целом впечатления от Ленинграда с самого пер¬
вого дня оказались прекрасными. Что касается гости¬
ницы, то для нас выбрали гостиницу «Астория», лучшую
туристическую гостиницу города. Одним из глубоких
ленинградских впечатлений является любовь жителей
этого города к родине, которую даже мы, путешествен¬
ники, отметили как нечто незаурядное. Именно такая
любовь к родине проявилась во время Великой Отече¬
ственной войны, когда люди в течение трех лет сумели
выдержать бои за Ленинград и победить. В основе этой
победы, безусловно, лежит абсолютная уверенность и
безграничная любовь к коммунизму. Если бы Совет¬
ский Союз не был социалистическим государством, то
ленинградцы не смогли бы, пожалуй, выдержать не то
что три, но и один год.1	Диалекты Акита — диалекты японского языка северо-
восточной Японии.125
Чтобы познакомиться с положением военного вре¬
мени, мы пожелали посетить исторический музей. Роль
проводника выполняла профессор Петрова. И когда мы,
переходя из одной комнаты в другую, увидели следы
борьбы, то сами почувствовали себя жителями Ленин¬
града и начали глубоко сочувствовать страданиям того
времени. Каким образом они смогли выжить в условиях
северной зимы, когда не было ни продуктов питания,
ни топлива? Даже одно это является настоящим чудом.
А затем мы увидели образец дневной порции хлеба.
Кроме этого кусочка хлеба, люди в то время ничего не
получали. В этом кусочке едва было 100 граммов (чет¬
вертая часть того, что в то время выдавалось по карточ¬
кам в Японии). К этому следует прибавить, что из-за бом¬
бардировок все стекла тогда были разбиты, стены раз¬
рушены, и зимний ветер со стороны Балтийского моря
беспрепятственно гулял по квартирам. Те люди, которые
могли стоять на ногах и работать, все без исключения
добровольно стали солдатами. И мужчины, и женщины,
и молодые, и старые без различия стали добровольцами.
Имеется немало примеров, когда целые семьи подавали
заявления об отправке на фронт. Эти добровольческие
заявления нагромождены в музее горой. «С самого на¬
чала готовы к смерти в бою»,— написано в некоторых
из них. А еще мы прочитали записку, в которой было
написано: «И отец умер, и мать умерла; и дед погиб,
и бабушка погибла; исчезли и старший брат, и младшая
сестра». Это написал дрожащими буквами единственный
из семьи оставшийся в живых шестилетний ребенок на
обрывке шершавой бумаги. Говорят, что вскоре умер
и он...Когда мы дошли до этого места, голос профессора
Петровой стал глухим. У всех нас неожиданно стало
давить в груди, и нам ничего не оставалось, как запла¬
кать. И мы действительно зарыдали, чувствуя большую
близость друг к другу.Наше шестидневное пребывание в Ленинграде оста¬
вило у нас незабываемые впечатления. Однако ввиду
предстоящих 30 сентября докладов в Институте фило¬
софии нам уже нельзя было здесь оставаться. Ведь мы
должны были очень широко познакомить иностранных126
ученых с японской философией, чего в прошлом никогда
не бывало. Поэтому надо было выступить очень хорошо.
Это обстоятельство и поднимало наше настроение, и по¬
давляло нас. Мы решили выехать из Ленипграда ноч¬
ным поездом 28-го числа, причем и профессор Радуль-
Затуловский поехал вместе с нами, чтобы послушать
наши доклады.Заседание 30-го числа было решепо провести в зале
Института философии. Хотя и называют это помеще¬
ние залом, но оно представляет собой небольшую ком¬
нату, которая может вместить около 100 человек.
Председательствовал на собрании директор Института
г-н Федосеев. Первым выступил я и вначале дал общий
очерк японской философии, а затем остановился на фи¬
лософии древней эпохи и средних веков вплоть до конца
эпохи Токугава *. Всего мой доклад занял около полу¬
тора часов времени. Затем выступил г-н Кодзаи и осве¬
тил историю японской философии нескольких десяти¬
летий с начала эпохи Мэйдзп до 1930 года, другими
словами, почти до второй мировой войны. На следую¬
щий день г-н Масита рассказал о японской философии
эпохи империализма, взяв период войны и послевоенное
время. В самом конце г-н Ои дал общее изложение
послевоенной философии до настоящего времени. В та¬
ком масштабе японская философия была представлена
ученым Советского Союза впервые.Когда в назначенное время я вошел в зал заседаний,
то он был уже переполнен. Здесь были представлены
все ведущие философы Советского Союза. На совещании
присутствовали также г-п Конрад, известный исследо¬
ваниями по японской культуре, г-н Дубинский, специа¬
лист по истории Востока, и др. Переводом обычно зани¬
малась г-жа Лида, но сегодня ее заменил г-н Лав¬
рентьев, который является в Советском Союзе крупным
специалистом по разговорной японской речи. Мы были
спокойны, так как, что бы мы ни говорили, он может
почти все правильно передать.Содержание моего доклада о японской философии со¬
стояло в основном из четырех элементов: во-первых,1 Эпоха Токугава — период феодального абсолютизма в
Японии (1003—1867 годы).127
буддизм, во-вторых, конфуцианство, в-третьих, япон¬
ская школа классического конфуцианства 1 и, в-четвер¬
тых, японская философия, сложившаяся под влиянием
западноевропейской философии. Я имел намерение по¬
казать, как в каждую из этих эпох формировались идеи
японцев, но хотя доклад мой был рассчитан примерно
на два часа, однако из-за перевода половину пришлось
отбросить и фактически я не изложил даже то, о чем
хотел сказать за один час.К тому же понятно рассказать обо всем этом совет¬
ским людям, которые имеют свои исторические и на¬
циональные особенности, было чрезвычайно трудно.
Во время моего выступления число слушателей все бо¬
лее и более увеличивалось. Под конец было уже невоз¬
можно входить в комнату, и поэтому открыли дверь ко¬
ридора, причем и там было полно людей, которые
слушали меня стоя. Когда я кончил говорить, то много¬
численные знакомые и незнакомые люди окружили меня
и, приветствуя, пожимали мне руку. Показалась и Ясу
Катаяма, дочь незабываемого Сэн Катаяма. Спустя не¬
которое время я встретился и с г-жой Иваненко, кото¬
рая, будучи филологом, весьма искусна в японском
языке. Впрочем, было столько людей, что всех и каж¬
дого я не смог запомнить. Как раз в этот день появилось
русское издание моей книги «Философия свободы», и
несколько десятков экземпляров было куплено присут¬
ствующими, поэтому имелось немало желающих полу¬
чить автограф, но так как после доклада я очень устал,
то рука моя дрожала и я писал эти автографы с преве¬
ликим трудом.Следующий доклад, который сделал г-н Кодзаи, про¬
извел такое же глубокое впечатление, как и мой. По¬
этому заседание следующего дня, как мы и ожидали,
прошло столь же благополучно, Можно сказать, что
именно здесь был заложен фундамент обмена филосо¬
фами между Японией и Советским Союзом. Поэтому
естественно, что на этом совещании советские философы1 Школа классического конфуцианства в Японии, «кога-
куха», видным представителем которой являлся Буду Сорай
(1666—1728 годы), отстаивала религиозпые основы древнего
конфуцианства.128
выражали желание посетить Янонию. И так как мы
тоже хотели, чтобы они приехали, то обещали прило¬
жить все усилия, чтобы это осуществилось как можно
скорее. Вопреки ожиданию советские философы дали
высокую оценку всему услышанному о японской фило¬
софии и в связи с этим, кажется, шел разговор о том,
чтобы укомплектовать группу из первоклассных ученых
Советского Союза для посещения Японии. Этот визит
решено было осуществить осенью будущего года.В настоящее время Академия наук СССР готовит
издание довольно большой философской энциклопедии,
и в этой энциклопедии решено поместить ряд имен древ¬
них японских философов. В энциклопедии будут поме¬
щены и философы периода после Мэйдзи: Юкити Фу-
кудзава, Тёмнн Накаэ, Хадзимэ Каваками, Китаро Ни-
сида, Хадзимэ Танабэ, Киёси Мики, Дзюн Тосака и др.
Меня поразило то, что в энциклопедии будет упомянуто
и мое имя, причем на это отведено необычно большое
число знаков — 1800 знаков1. Когда мне об этом ска¬
зали, я почувствовал, что краснею, и предложил доба¬
вить имена г-на Иосисигэ Кодзаи, г-на Такаси Идэ и*
г-на Рисаку Мутай как современных философов Японии.
Кроме того, я обещал, что, если понадобится, мы всегда
вышлем материалы.Таким образом, если до сих пор только я имел непо¬
средственное общение и переговоры с философами Со¬
ветского Союза, то в этот раз благодаря нашему путе¬
шествию открылась широкая дорога для обмена фило¬
софской мыслью между Японией и Советским Союзом
и поэтому в дальнейшем будет возможность больше зна¬
комиться друг с другом, а также с достижениями моло¬
дых философов. Но для этого японские материалисты
не должны впадать в философские традиции акаде¬
мизма — идеалистический академизм и схоластику, а
связывать свое мышление непосредственно с живой дей¬
ствительностью Японии, выполнять и теоретическую, и
практическую миссию для разрешения исторических
задач японского народа. Без теории практика слепа;
однако без практики теория пуста. И если философы1 Примерно три страницы.5 Кэндзюро Янагида129
будут заниматься только проблемой абстрактных кате¬
горий, то как бы ни были блестящи дискуссии, посвя¬
щенные этой проблеме, они явятся не чем иным, как
теоретической работой, оторванной от жизненной дей¬
ствительности японского народа, а раз так, то нельзя
будет сказать, что это правильное развитие философии.В настоящее время в Японии замечается увядание
философии. Однако в научных кругах Советского Союза
хотели бы услышать, как японские философы взялись
за решение реальных исторических задач, которые по¬
ставлены перед японским народом, и какой живой вклад
они внесли в решение этих задач. Что же касается про¬
гресса в области исследования абстрактных категорий,
то в Японии в этом нет никакой специальной потреб¬
ности. Для творческого марксизма важна прежде всего
связь с действительностью. Ученые Советского Союза
глубоко вникают в действительность, тесно связаны
с практической деятельностью народа. Ученые Японии
также должны быть в тесной связи с действитель¬
ностью. Это позволит приступить к взаимному сотруд¬
ничеству философов Японии и Советского Союза. В этом
творческий смысл культурного обмена двух стран.*	**Мое произведение этого периода:«Современное положение советской философии». Со¬
беседование (совместно с Иосисигэ Кодзаи), журнал
«Дзэн’эй», январь 1959 года.
ГЛАВА XI
ПРОБЛЕМА МОРАЛИПроблема морали явилась как исходным пунктом моей
научной работы, так и пунктом ее завершения,
пронизав всю мою жизнь как ученого. В годы молодости
я непрестанно увлекался моралью, потому что стре¬
мился узнать, в чем главное назначение жизни, как сле¬
дует жить. И при поступлении на философский факуль¬
тет университета я избрал своей специальностью этику
именно потому, что в центре моих интересов находились
не теория познания и не логика, а проблема значения
и ценности человеческой жизни. Я хотел выяснить, что
я должен делать в своей жизни, чтобы это было по-
истине справедливо, и если бы я не выяснил для себя
этот вопрос, то не мог бы прожить спокойно и одного
дня. В этом смысле можно сказать, что вся моя жизнь
явилась скитанием в поисках истины, добра, красоты,
короче говоря, ценности человеческой жизни. И в основе
того, что я перешел от идеализма к материализму, ле¬
жал громко звучавший во мне голос совести. Навсегда
остановиться на философии Нисида мне не позволило,
прежде всего, требование морального долженствования.
Таким образом, можно сказать, что проблема морали
явилась для меня как альфой, так и омегой всей моей
жизни.За последние десять лет я написал две книги по
этике. Первую книгу, носящую название «Этика», я
опубликовал в мае 1951 года, вторая книга была издана
в ноябре 1959 года. Вторую книгу я специально назвал
«Материалистическая этика», и она весьма отличается
от первой книги, о чем будет сказано ниже. Впрочем,5*131
кроме этих книг я написал еще работу под названием
«Пролетарская этика» — это было в 1949 году, то есть
за год до перехода на позиции материализма, вернее ска¬
зать, в период моих колебаний. В то время моя идеоло¬
гия была в основном идеалистической и поэтому, хотя
я и высоко ценил историческое значение и миссию про¬
летариата как такового, но в «Пролетарской этике»
осталось много буржуазных элементов, через которые
я еще пе смог перешагнуть.«Этика» 1951 года и была паписана с целью рассчи¬
таться с этой буржуазной моралью и таким путем попы¬
таться в корне реформировать свои собственные мораль¬
ные идеи. При этом не только в данной книге, но и во
всех моих произведениях, созданных после того как я
стал материалистом, содержится самокритика, на основе
которой я пытался просветить людей и вместе с тем
имел горячее желание сыграть какую-то роль в деле
борьбы за мир и счастье японского народа. Одновре¬
менно у меня было желание ликвидировать остатки
идеализма и стать подлинным материалистом, последо¬
вательно проводящим взгляды марксизма-ленинизма.
Можно сказать, что «Этика» и явилась одним из таких
произведений, которые сыграли важную роль в моем
продвижении вперед.В этой книге я, прежде всего, должен был рассчи¬
таться с метафизическим методом мышления, который
отрывает сущность морали от наших жизненных инте¬
ресов. Для меня, находившегося на протяжении многих
лет под полным влиянием идеалистических традиций
философии Сократа, Канта, Нисида, религиозной
идеологии конфуцианства, буддизма и христианства, так
называемая мораль представлялась имеющей первич¬
ную ценность, находящуюся в сфере высшего измерения
и не подлежащую сравнению с чувственным счастьем
нашей матерпальпой жизни. Я считал, что у тех людей,
которые живут в поисках и в погоне за материальным
счастьем и радостью земной жизни, нет так называемой
пстипной морали. Подлинным, высшим моральным доб¬
ром, думал я, обладает человек, который стремится
жить в мире личной ценности, отбросив, как сатанин¬
ский соблазн, стремления к земным радостям и счастью132
и решительно став на позиции полного безразличия к
своим интересам. Добро, как таковое, означает, что че¬
ловек должен жить в высшей абсолютной ценности,, от¬
рицающей всякую относительную матерпальпую цен¬
ность. Если следовать моральному долженствованию и в
то же время стать на позиции поисков процветания
в земной жизни, стремиться преуспеть в ней, то на та¬
кой основе совершенно невозможно достигнуть подлин¬
ной личной ценности. Нельзя служить одновременно и
богу и богатству. Тот, кто в действительности стремится
жить в вечной жизни, должен, отбросив грубые сокро¬
вища, которые может похитить вор, накапливать своп
сокровища на небе. Посмотри на птицу небесную, разве
она сеет и жнет, наполняя амбары? Посмотри на лилию
нолевую, разве она не распускается прекрасным цвет¬
ком, одетая только природой? Л если так, то не беспо¬
койся о том, что тебе кушать, во что одеться. То, к чему
мы должны стремиться,— это не земные интересы, а
справедливость бога и вечная жизнь! И для меня, про¬
жившего долгие годы зачарованным подобным религи¬
озным, идеалистическим методом мышления, было со¬
всем не легко связать вместе мораль и жизненные инте¬
ресы. Если поступить таким образом, думалось мне, то
это нанесет ущерб истинной чистоте морали. Если при¬
менить такую уловку, оставить от морали только одно
название, то, пожалуй, нельзя будет избежать мораль¬
ного разложения, ведущего к низкой вульгарности, ко¬
торая стремится удовлетворить только свои личные
интересы.Таким образом, согласно моему мышлению того вре¬
мени, истинное значение и ценность, которые делают
мораль моралью, заключаются в том, что мораль не яв¬
ляется средством для любой другой более высокой цели,
что она сама в себе содержит абсолютную высшую цен¬
ность. Пусть даже ты ничего не получишь для своего
счастья и не будешь иметь в результате никаких дости¬
жений на этом свете, но это никак не снизит твою лич¬
ную ценность. Подобно тому как драгоценный камень
является драгоценным камнем несмотря на то, что он
погружен на дно морское и о нем никто не знает, им
никто не любуется и он вечно сияет в одиночестве, так5* Кэндзюро Янагида133
не представляют проблему и такие вопросы, как вопросо	том, известно ли наше имя миру и восхваляют ли там
нашу добродетель. Способ мышления, который связы¬
вает вместе мораль с жизнью, заставляет терять сущ¬
ность морали и ведет к разложению морали. Человек не
должен жить только хлебом единым. Тот, кто стремится
изучать путь неба и жить на этом пути, ни в коем слу¬
чае не должен соблазнять сердце такими желаниями,
как богатство и процветание в этом мире. Разве не
учили древние святые, что тот, кто изучает путь неба,
должен быть бедным? Кто желает жить в правде, дол¬
жен отбросить все, что имеет сейчас, и вернуться к
тому положению, когда он ничего не имел. Такой ме¬
тод мышления очень долго господствовал в моем со-
знапии!Для меня было поистине не легким делом, отбросив
подобную абстрактную логику идеализма, понять с по¬
зиций диалектического материализма, в подлинно
диалектической связи, отношения сознания и бытия,
духа и материи, морали и жизни, долженствования и
факта. Писать иероглифы на чистой белой бумаге очень
легко, но если всю страницу заполняют черные
иероглифы, то, прежде чем писать, их необходимо сте¬
реть. Для идеалиста, который начинает новую жизнь,
следуя материалистической морали, возникают специ¬
фические трудности. Предубеждения, как таковые,
имеют очень глубокие корни. И сколько бы ты ни думал,
что уже преодолел их, они продолжают жить в неизвест¬
ном уголке твоего сознания в течение неопределенного
времени, и стоит допустить малейшую невниматель¬
ность, как они сразу же высовывают свой нос. Сколько
раз на протяжении последних десяти лет я испытал это
на своем собственном опыте!Второй пункт, в котором я должен был ликвидиро¬
вать в «Этике» свое прошлое, был такой метод мышле¬
ния, который рассматривал мораль как нечто надысто-
рическое, вечное, неизменное. Идеализм не только
всегда утверждал, что мораль классового общества суще¬
ствует в неизменном виде, но на этой основе пытался
и увековечить ее в качестве явления, стоящего выше
как классовых отношений, так и отношений историче¬134
ских, в качестве явления, основывающегося на сущно¬
сти человеческого разума. В «Чжун юне» 1 сказано, что
«добродетель — это путь неба, это путь люден, которые
искренне служат небу». Но подобное учение имеется не
только в феодальной идеологии так называемого конфу¬
цианства. В кантовском персоналистском либерализме,
другими словами, в основе персоналистской этики, зало¬
жен такой же способ мышления, причем в еще большей
степени. В «Императорском рескрипте о воспитании»,
который играл важную роль как идеологическая опора
монархической системы в Японии, тоже проповедова¬
лась «мораль, которую можно применять всегда и
всюду». Размышляя теперь над тем, как в прошлом гос¬
подствующая идеология гордилась «непрерывностью
императорской линии», считая эту непрерывность
исключительной особенностью Японии, и одновременно
заявляла, что она должна быть всеми признана, я убе¬
ждаюсь, что все это было наглой болтовней. Однако в то
время среди японского народа нашлось очень мало
людей, которые указывали на логическую несостоя¬
тельность этой болтовни.«Этика» вычеркнула подобный старый метод мышле¬
ния и показала, что мораль изменяется в соответствии
с изменениями общественного окружения. Это особенно
касается классового общества. Господствующий класс
всегда использует мораль, чтобы увековечить систему
своего господства и поддерживать без изменения суще¬
ствующие порядки. Поэтому поскольку народ находится
под влиянием такой морали, то сколько бы времени ни
прошло, он не сможет освободить себя. Эксплуати¬
руемому, угнетенному народу для защиты своего чело¬
веческого достоинства необходимо прежде всего освобо¬
диться от морали господствующего класса, а затем
усвоить новую мораль, совершенно отличную от старой.
Однако для возникновения подобной новой морали1 «Чжун юн» — «Учение о середине». Автор этого учения
Цзы Сы (483—402 годы до н. э.), один из последователей Кон¬
фуция, обосновывал его этическое учение с идеалистических
позиций. Суть «Учения о середине» — самосовершенствование
человека в отрыве от общественной жизни.5**135
нужно, чтобы в материальной основе общества в резуль¬
тате развития производительных сил произошли изме¬
нения. В качестве отражения этих изменений и возни¬
кает изменение морали. В наше время это безусловно
конкретизируется в революционной морали пролета¬
риата. Возникновение пролетарской морали объективно
означает, что капиталистическое общество вступило в
период своего упадка, и приближается время рождения
новой эпохи.Однако, хотя мы и говорим о новой классовой этике,
поскольку она родилась в новых исторических общест¬
венных условиях, но даже такая этика не является
ни вечной, ни бессмертной. И если будет построено но¬
вое общество и это построение будет завершено, то по¬
добная революционная мораль переходного периода уже
не будет нужна, и мораль, вероятно, снова примет новый
облик. Но это, конечно, не означает, что мораль, будучи
относительной, бедна ценностями или же, что нет необ¬
ходимости защищать мораль, посвятив этому делу всю
-жизнь. Мы живем всегда только в настоящем времени.
А в настоящем времени имеется мораль настоящего
времени. В эпоху Маркса было долженствование, кото¬
рое следовало выполнить, имея дело с действитель¬
ностью, существовавшей при Марксе. В эпоху Ленина
было долженствование, которое следовало выполнить,
имея дело с действительностью, существовавшей при
Ленине. Точно так же в нашу эпоху для нас имеет¬
ся абсолютное долженствование, которое мы дол¬
жны выполнить, имея дело с нашей действитель¬
ностью!Третий пункт, который мне следовало пересмотреть
при написании «Этики», касался моего понимания
идеала личности, глубоко засевшего в моем сердце. Об¬
раз идеального человека, который пленял меня па про¬
тяжении нескольких десятков лет, я представлял себе
как человека спокойного, мягкого, великодушного, ко¬
торый всех любит и всем прощает. Не сопротивляйся
злу, если тебя ударили по правой щеке, подставляй ле-
ВуЮ ___ вот из каких принципов я исходил, и поэтому мое
сердце было охвачено моралью непротивленпя. Моим
сердцем безгранично владел характер человека, подоб¬136
ный характеру буддийского бонзы Риокан1, вот почему я
беззаветно стремился во всем следовать этому примеру.
И когда я размышлял над моралью, поставив в центре
подобный человеческий образ, то облик тех рабочих,
которые вступали в коллективные переговоры, чтобы
добиться повышения заработной платы или, повязав го¬
ловы белыми повязками, с большим духовным подъемом
начинали стачку, разумеется, никак не мог отвечать
моему идеалу «человеческого поведения, достойного
уважения».Я, конечно, ошибался, когда, установив подобный
субъективный, единичный человеческий образ, пытался
на этой основе судить о всей морали. Действительное
содержание морали должно определяться псторпчески,
в зависимости от жизненных отношений той или иной
эпохи, того или иного общества. Поэтому нельзя счи¬
тать, что мораль, необходимая современному японскому
обществу, должна иметь в качестве добродетели послу¬
шание. Разве не является реальностью, что даже для
защиты мира невозможно обойтись без борьбы? Истин¬
ная любовь не заключается в том, чтобы просто никого
не ненавидеть. Если человек никого не ненавпдпт, то
фактически это доказывает только то, что он по-настоя-
щему никого не любит. Нельзя сказать, что человек,
который не ненавидит несправедливость, на самом деле
любит справедливость. Человек, который любит мир,
ненавидит войну; человек, который любит истину, нена¬
видит ложь. Те, кто, находясь в обществе, подобном на¬
шему, вступают в компромисс с властями и поэтому те¬
ряют способность сопротивляться им, бороться с ними,
ни в коем случае не могут действовать для защиты мира
и счастья народных масс. Нужно сказать, что ядро со¬
временной морали составляет, прежде всего, дух сопро¬
тивления. В такое время, когда наша земля попирается
американской оккупационной армией, проститутки раз¬
гуливают по улицам, как у себя дома, эгоисты всех ма¬
стей льстят властям, ловко выгадывая личное процве¬
тание и безопасность, отводя свой взгляд от тяжелого1 Риокан — японский писатель середины XIX века, про¬
славившийся тем, что ои всю жизнь прожил в одиночестве
п горах.137
положения масс, моя совесть заставила меня прийти к
подобному выводу.Остальные проблемы, которые я поднимаю в своей
«Этике», хотя и весьма многочисленны, но любая из
них примыкает к одной из трех указанных выше
основных линий. Вслед за «Этикой» мною была издана
«Современная практическая философия» (1952 год), ко¬
торая фактически явилась продолжением «Этики». Соб¬
ственно говоря, оба эти произведения следовало объеди¬
нить в одной книге. Но в связи с тем, что тогда затяну¬
лось бы время, необходимое для издания, пришлось
выпустить ее отдельным произведением. Содержание
«Современной практической философии» сосредоточено
на исторических задачах, поставленных в настоящее
время перед нашей нацией, и направлено на то, чтобы
выяснить, какой должна быть новая этика, способству¬
ющая разрешению этих задач. Вместо того чтобы, как
раньше, заняться вопросом, каков должен быть отдель¬
ный индивид, я стремился выяснить в этой книге, ка¬
кова должна быть историческая миссия, которую дол¬
жен выполнить новый класс, находящийся в непре¬
рывно развивающемся историческом обществе.Следующим шагом вперед по сравнению с «Этикой»
1951 года явилась «Материалистическая этика», кото¬
рая была задумана весной 1958 года и вышла в свет
осенью 1959 года. Эта книга была написана на основе
самосознания новой методологической позиции. В преж¬
ней «Этике», хотя я и признавал исторический характер
морали, ее обусловленность как эпохой, так н обще¬
ственными классами, центр тяжести был сосредоточен
исключительно на морали пролетариата в современном
капиталистическом обществе, причем своей важной
обязанностью я считал выяснить вопрос о том, что
должны делать трудящиеся, неимущие классы Японии
в нашу революционную эпоху и что такое истинное
добро и истинное зло в современном обществе. В «Ма¬
териалистической этике» я занялся рассмотрением про¬
цесса исторического развития человечества в целом и
попытался, так сказать, феноменологически проиллю¬
стрировать изменение содержания морали как идеоло¬
гии, возвышающейся над базисом, в ходе смены общс-138
ственных отношений, начиная от ступени первобытного
общества с его наиболее низким уровнем производитель¬
ных сил вплоть до современного капитализма и далее
социализма и коммунизма.Именно потому, что так называемая мораль, по мень¬
шей мере до последнего времени, претерпевала большие
изменения вместе со сменой эпох и особенно вместе с
крупными изменениями производственных отношений,
базиса, она не является ни истинной, ни вечной и абсо¬
лютной. Разумеется, люди той или иной эпохи считали
мораль своей эпохи высшей, абсолютной моралью. Но
в действительности это было не чем иным, как только
субъективным сознанием людей данной эпохи. С объ¬
ективной же точки зрения все на свете является исто¬
рическим, относительным и поэтому неизбежно через
некоторое время подвергается изменениям. Таким обра¬
зом, наша мораль всегда представляет собой обществен¬
ное явление и поэтому мораль, которая пытается игно¬
рировать это, не является подлинной моралью. Тот, кто
абстрактно мыслит сущность морали, стоит на позициях
метафизической этики идеалистов, несовместимой с ма¬
териалистической этикой.Однако вместе с тем мораль в качестве одной из
форм надстройки над базисом является не больше, чем
идеологией. И хотя мы говорим, что мораль — это
идеологическое явление, но это не значит, что она не
имеет ни листьев, ни корней и бессмысленно следует за
изменениями базиса. В действительности мораль может
претерпевать различные искривления, поэтому нередко
можно натолкнуться на довольно абсурдные идеи, гос¬
подствующие в качестве морали (естественно, что этого
трудно избежать в классовом обществе). Но если при¬
стально вглядеться в историю человечества в целом, в ее
переходы, то здесь мы увидим прогрессивное развитие,
которое невозможно остановить. Наблюдая мораль, как
таковую, в ее безграничных изменениях, можно увидеть
единый прогрессивный подъем, посредством которого
мораль проявляет свою сущность.Поэтому если посмотреть с более высокой сту¬
пени развития морали как на мораль рабовладельче¬
ского общества, так и на мораль феодального общества,139
то эти формы морали окажутся крайне несовершенными
и о них пельзя сказать, что это истинная мораль. Од¬
нако между этими двумя формами морали имеется так
называемая единая связь развития, и по сравнению с
первой вторая включает такие стороны, которые дают
право сказать, что она является более высокой моралью.
Далее, когда мы достигаем буржуазного общества, то
видим, что буржуа, заняв позицию самосознания инди¬
видуализма и либерализма, строит новую мораль, неви¬
данную в феодальном обществе. Здесь мораль снова под¬
нимается еще на одну ступень, однако так как и эта
мораль обладает ограниченностью так называемой
идеологии классового общества, то она не может изба¬
виться от исторической обусловленности. Когда же ка¬
питалистическое общество подходит к своему смертному
часу и его противоречия порождают революционный
кризис, варварский фашизм с корнем вырывает демо¬
кратизм, который был ранее завоеван, а затем реакцион¬
ный империализм, пользуясь чудовищным оружием
истребления — атомными и водородными бомбами, пы¬
тается внести хаос в судьбы человечества. И все же, не¬
смотря на это, история ни в коем случае не поворачи¬
вает назад. Опосредствуя подобное зло, рождается новая
эпоха, новая мораль, невиданная в любой из прошлых
эпох. В конце концов, на основе перехода от социализма
к коммунизму идеология реализуется как объективная
истина и справедливость. Развитие истории ни в коем
случае не является просто прямолинейным восхожде¬
нием от зла к добру. Хотя в процессе развития общества
и повышается самосознание человечности и добра, но в
противовес этому увеличивается и сила зла, отрицаю¬
щая добро. С одной стороны, в процессе движения от
рабовладельческого общества к капиталистическому
наблюдается развитие сознания свободы, но вместе с
тем, с другой стороны, наблюдается увеличение зверств
и бесчеловечного поведепия у так называемых «торгов¬
цев смертью», производящих атомные и водородные
бомбы. Это крайнее зверство становится рычагом для
осуществления таких идеалов, как разоружение и веч-
пый мир. Наибольшее зло, опосредствуясь, вызывает
свою противоположность — высшее добро. В этом со¬140
стоит диалектика истории. Материалистическая этика
должна феноменологически выяснить эту диалектику
на основе исторической логики данного процесса.Здесь история и логика должны слиться воедино.
Нельзя понять историю, когда сначала берут логику как
законы субъективного сознания, а затем прикладывают
их к явлениям истории. Подлинно живую, реальную ло¬
гику следует искать внутри диалектического процесса
развития истории. В «Материалистической этике» я по¬
ставил подзаголовок: «Опыт феноменологии морали».
Но здесь феноменология не имеет смысла, подобного
феноменологии Хейдеггера и Макса Шелера, она ско¬
рее употребляется в смысле, близком к гегелевской
«феноменологии духа». Однако, само собой разумеется,
она не является идеалистической диалектикой, подобной
диалектике Гегеля, анализирующей переходы и измене¬
ния индивидуального сознания, а в том пункте, где я
логически стремился выяснить до конца, объективно,
с точки зрения исторического материализма, диалекти¬
ческий процесс изменения и развития морального
сознания внутри исторического процесса развития об¬
щества, в центре которого находится развитие произво¬
дительных сил,— в этом пункте я занимаю позиции,
в корне противоположные Гегелю.Вместе с тем в «Материалистической этике» я
выясняю историческую обусловленность и классовую
относительность, которую имеет современная японская
мораль, и на этой основе показываю, что в капиталисти¬
ческом обществе, сколько бы ни прикладывали усилий
и стараний отдельные лица, невозможно подлинное со¬
вершенствование нп морали, ни моральной личности. До
сих пор мы фетишизировали в качестве идеальных об¬
разов человека такие личности, как Конфуций, Сакья
Муни \ Инсус, но так как мораль развивалась как
идеология внутри тех или иных своеобразных обще¬
ственных отношений, то поскольку общество пока яв¬
ляется несовершенным, классовым, постольку невоз¬
можно и совершенствование только одной морали.
Мышление, отрывающее человека от общества, является1 Сакья Муни — одно из названий Будды.Ш
абстрактным; мышление, отрывающее человека от исто¬
рии, является метафизическим. Совершенная мораль
будет впервые создана, пожалуй, только при осуще¬
ствлении полного коммунистического общества. В этом
пункте даже социализм пока еще не может являться
совершенным обществом. Можно сказать только, что
подобно тому как демократическая мораль буржуазии
нового времени явилась прогрессивной по сравнению с
моралью феодализма, так и мораль социализма является
более прогрессивной, чем мораль капиталистического
общества. И что бы там ни говорили, но так как истин¬
ная мораль есть явление историческое, общественное, то
мнение, согласно которому можно добиться совершен¬
ствования человека только путем совершенствования
его сознания, в отрыве от общественной, политической
практики, является в корне неправильным. Нельзя ду¬
мать, что человек сам создает свою личность, без по¬
мощи усилий, направленных на созидание истории, на
созидание общества. В этом вопросе такие люди, как
Маркс и Ленин, если их рассматривать с точки зрения
морали, явились людьми, которые прошли большой путь
самой справедливой человеческой жизни, тот путь, кото¬
рый должны пройти и мы и которого нельзя избежать.Все вышеизложенное явилось фундаментальной
основой «Материалистической этики». Как только я со¬
ставил план этого произведения, то первый, кому я на¬
писал об этом, чтобы посоветоваться, был мой друг
г-жа Шахназарова. Вскоре я получил от нее письмо с
горячим одобрением. В своем ответном письме она от¬
мечала, что проблема морали в настоящее время яв¬
ляется крайне важной, актуальной проблемой и поэтому
готова сотрудничать со мной. И в действительности, она
не только присылала мне многочисленные материалы,
но внимательно читала мои рукописи глав «Материали¬
стической этики», которые я высылал ей воздушной
почтой, и делилась со мной своими замечаниями. Короче
говоря, наша переписка в течение целого года была со¬
средоточена на проблемах этого произведения. В связи
с его написанием меня особенно беспокоил вопрос о том,
какие изменения совершаются в этике после пролетар¬
ской революции, то есть в социалистическом обществе?Ш
И затем, каким образом происходит изменение морали
при переходе от социализма к коммунизму? Для меня,
живущего пока в дореволюционном обществе, эти проб¬
лемы были просто непосильны, и если бы не помощь
моего друга из Советского Союза, я не смог бы написать
эти разделы своей книги.Переписка по данному произведению привела меня
к выводу, что марксистская философия в Советском
Союзе развивается как объективная наука в том смысле,
что она совершенно подобна таким точным наукам, как
математика и физика. По-видимому, поэтому нельзя
пройти мимо даже малейшей ошибки. Такая суровость
совершенно непонятна для тех, кто живет в Японии.
В связи с этим одно время я даже собирался на неко¬
торый срок отложить выпуск книги и потом уже начать
новый набор. Но это оказалось невозможным, и я ре¬
шил по мере возможности вносить исправления и вы¬
пустить в свет книгу.*	**Мои произведения этого периода:«Пролетарская этика», изд-во «Кобундо», июль1949	года.«Этика», изд-во «Кобундо», май 1951 года.«Современная практическая философия», изд-во
«Собунся», апрель 1952 года.«Материалистическая этика», изд-во «Аоки сётэн»,
ноябрь 1959 года.
ГЛАВА XII
УСПЕХИ ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИОглядываясь на десятилетие, прошедшее после того
как я стал материалистом, я вспоминаю, что на про¬
тяжении всего этого времени одно за другим следовали
события, на которые я даже не мог рассчитывать и ко¬
торые просто поражают меня. Когда в весенний день1950	года, приняв решение, я сделал первый шаг на
своем сегодняшнем пути, то по существу следовал
только требованию своей человеческой совести и выпол¬
нил то, что должен был выполнить. А что будет дальше?
Этого я совершенно не мог себе представить. Пусть
случится самое худшее, думал я, пусть на меня нава¬
лятся любые трудности, но после того как я все проду¬
мал, взвесил и избрал свой путь, я уже не могу пойти
по другому пути. При этом я совершенно не думал о
том, сумею ли я добиться каких-нибудь результатов.Но сегодня, когда прошли годы и месяцы десяти лет,
стало совершенно ясно, что путь, избранный мною, не
ошибочен, а то наихудшее, чего я ожидал с самого на¬
чала, так п не случилось (правда, что будет дальше, я
пока не знаю). Какое там! Я совершенно неожиданно
достиг как личных, так и общественных успехов. Неко¬
торое представление об этих успехах у читателя уже
имеется, а здесь я собираюсь рассказать еще о двух-трех
фактах, которые имели место в самое последнее время.Я уже говорил выше, что, став материалистом, я
прежде всего приступил к практическому участию в
движении за мир. Этому движению, так же как и моему
материализму, в 1959 году исполнилось десять лет. По
этому случаю «Японский комитет защиты мира» решил
открыть 21 ноября Всеяпонский конгресс сторонников
мира в здании Профсоюза рабочих государственных
железных дорог, которое находится напротив вокзала
в Токио. Четыреста сорок человек деятелей мира всей
Японии, от Хоккайдо на севере и до Кюсю на юге, ко¬
торые, как и я, в течение этого десятилетия отдавали
себя делу мира, должны были собраться, оглянуться
на работу, проделанную за десять прошедших лет, обсу¬
дить достижения и недостатки этой работы, выяснить
современные проблемы и, обретя новую решимость для
дальнейшей деятельности, определить ее линию. Было
решено, что на этом Конгрессе я сделаю доклад — «Ито¬
ги движения за мир в Японии за десять лет». Когда
в связи с этим я исследовал историю этих десяти лет,
то вновь поразился грандиозному развитию наших сил.Мой доклад состоял из трех частей: 1) возникнове¬
ние японского движения за мир; 2) выделение различ¬
ных проблем в процессе развития этого движения и их
организационное оформление; 3) особенности «Япон¬
ского комитета защиты мира» и его историческая мис¬
сия. В докладе я стремился дать анализ сущности на¬
шего движения за мир.Послевоенное движение за мир в Японии не было
движением просто ради идеи, исходящим пз того, что
мир — хорошее дело, а война — плохое. Ведь не прошло
и двух лет, как в Японии, которая после войны должна
была выступить в качестве миролюбивого государства,
оснонанного на принципах демократизма, начала по¬
являться тенденция к милитаризму, к подавлению де¬
мократии; одно за другим происходили такие чудовищ¬
ные события, как события Мацукава, Митака, Симояма,
инцидент Иллза, «чистка красных», словом, стреми¬
тельно возвращалось довоенное положение. Если все
оставить как есть, то может случиться беда, поэтому
японцы, имеющие совесть, не находили себе места и,
глубоко встревоженные, начали подниматься.Исходным пунктом в движении за мир послужил
Всеяпонский конгресс сторонников мира, состоявшийся
25—26 апреля 1949 года в актовом зале «Кассэйгакуин»
(Токийский институт домоводства). В этом конгрессе
участвовали представители сто одной организации, к145
ним присоединилось около трехсот интеллигентов, так
что всего в конгрессе принимало участие тысяча триста
человек. Среди них присутствовали и многие пз тех, ко¬
торые, как г-н Иосинари Абэ и другие, сегодня ушли пз
нашего лагеря.День 25 апреля 1949 года явился днем открытия
конгресса мира не только в Японии. В Париже и в
Праге две тысячи человек, собравшись со всех концов
мира, открыли в это же время Первый Всемирный кон¬
гресс сторонников мира. В то время японский народ на¬
ходился под господством иностранных оккупационных
войск и не мог участвовать в этом Всемирном кон¬
грессе. Однако мы заявили, что в таком случае собе¬
ремся внутри страны, и открыли свой конгресс.И японское, и зарубежное движение за мир (за
исключением социалистических государств) с самого
начала носило характер борьбы против государства, как
такового, и его тенденций к милитаризации, и поэтому,
хотя названное движение было движением за мир, одно¬
временно оно должно было иметь характер борьбы про¬
тив властей. Вот почему наши японские деятели вы¬
несли так много трудностей, понесли так много жертв.
Безгранично велико и число тех, которых, обозвав
«красными», лишили работы. Некоторые из нпх, схва¬
ченные переодетыми полицейскими, провели многие
годы в тюрьме. В моей памяти до сих пор свежо воспо¬
минание о том, как переодетый полицейский все время
кружил вокруг моего дома и я, не зная, когда и что слу¬
чится, каждый раз, уходя из дому, приводил в порядок
и заметки, и письма, и печатную продукцию.Здесь следует оговориться, что в самом начале япон¬
ское движение за мир стояло на весьма примитивной,
эмоциональной позиции. Оно не было, как сегодня, спе¬
циализировано и являлось не чем иным, как крайне об¬
щим волеизъявлением народа против войны, за мир,
проходившим под лозунгами: «Не допустим больше
войны!», «Не потерпим повторения «Вадацуми-но коэ!»»,
«Не отдадим студентов войне!» В то время организа¬
циями, которые были созданы для борьбы за мир, явля¬
лись «Общество защиты мира» и «Общество националь¬
ной культуры», включавшее группу интеллигентов —146
сторонников мира; к ним же относилось «Общество сту¬
дентов и родственников японских студентов, погибших
на войне». Можно сказать, что и «Общество памяти по¬
гибших на войне студентов» имело такой же характер.Однако после этого, вместе с развитием обстановки
(хотя мы и говорим о «развитии», но это было ухудше¬
ние обстановки) сложилось такое положение, когда об¬
щие призывы к миру уже не годились и каждый должен
был взяться за различные специфические проблемы*
что привело к появлению разных организаций по борьбе
за мир, которые отличались друг от друга по своим це¬
лям и функциям. Хотя в таких движениях, как сбор
подписей в ответ на Стокгольмское и Берлинское воз¬
звания, японские деятели мира участвовали со всей
страстью, ведя подчас суровую борьбу, но эти подписи
были собраны только силами «Японского комитета за¬
щиты мира». А когда после этого одна за другой возни¬
кали такие проблемы, как протест против Сан-Францис-
ского договора, движение за запрещение испытаний
водородных бомб на острове Бикини, проблема америг
канских военных баз в Японии, проблема Окинавы 1,
которые встали в связи с борьбой в Утинада, затем —
вопросы о защите конституции, о восстановлении дипло¬
матических отношений Япония — Китай, Япония — Со¬
ветский Союз, то уже нельзя было обходиться без само¬
стоятельных организаций, соответствующих специфике
каждой из этих проблем. Когда были созданы подобные
организации, то «Японский комитет защиты мира»,1 Окинава — группа островов, принадлежащих Японии, ко¬
торая по Сан-Францисскому договору 1951 года была отторг¬
нута от Японии и оккупирована вооруженными силами США.Японский народ ясно понимает, для чего нужна оккупа¬
ция Окинавы Соединенным Штатам: на главных островах все
сильнее развертывается движение протеста против создания
на территории Японии американских военных оаз и все гром¬
че раздаются требования об эвакуации американских войск.
В таких условиях военные базы на Окинаве направлены пре¬
жде всего против самого японского народа.Японский народ не прекращает упорную борьбу за воссо¬
единение Окинавы с Японией, рассматривая достижение этой
цели как первый шаг к превращению Японских островов из
базы атомной войны в плацдарм мира в районе Тихого океана
н во всем мире.147
который был их материнской организацией, стал вла¬
чить жалкое существование, причем начали даже раз¬
даваться голоса, что поскольку имеются такие спе¬
циальные организации, то едва ли есть необходимость
в этом «Комитете». Деятели мира, работавшие в то
время, начали сомневаться, действительно ли нужен
«Японский комитет защиты мира»?Однако как у дерева, чем больше оно разрастается,
должен все толще становиться ствол и глубже уходить
в землю корни, точно так же по мере дифференцирова¬
ния и развития движения за мир в Японии «Японский
комитет защиты мира» должен объединять все органи¬
зации и быть руководящим центром японского движения
за мир в целом. Развитие событий вскоре заставило всех
людей ясно осознать это. Особенно ярко это было под¬
тверждено в 1959 году во время движения против пере¬
смотра японо-американского «договора безопасности».Вопрос о пересмотре этого договора был с самого на¬
чала поставлен в качестве одного из главных вопросов
японского движения за мир на Всеяпонском конгрессе
сторонников мира, который был открыт в конце февраля
1959 года. Что бы там ни говорили, но это был трудный
вопрос, требующий глубокого анализа положения, тем
более, что мы знали, что придется продвигаться вперед
в борьбе с «мае-коми», и поэтому даже опасались, сумеем
ли правильно донести этот вопрос до созпания народа.
А когда мы приступили к делу, то первым против японо¬
американского военного договора выступил рабочий
класс. Затем вопреки ожиданию движение против до¬
говора быстро передалось в среду горожан и крестьян,
а после этого не прошло и полгода, как повсюду начали
разгораться горячие дискуссии, причем борьба против
договора стала считаться самой высокой задачей всего
японского народа. Когда создалось подобное положение,
то даже такие газеты, как «Сиогио епмбун» (все ком¬
мерческие газеты — сторонники правительства), не
могли молчать. Газетчики поняли, что если оставаться
на стороне правительства, то имеется опасность, что га¬
зеты будут плохо продаваться, поэтому они не могли
не считаться в какой-то степени с общественным мне¬
нием народа. Ведь известно, что не журналистика дви¬148
гает общественное мнение, а общественное мнение
двигает журналистику, причем оно обладает силой, ко¬
торая может изменить направление журналистики.Изменения в общественном мнении Японии броси¬
лись в глаза после успешного запуска в СССР спутников
и космических ракет, одна из которых достигла Луны,
а особенно после того, как премьер-министр Советского
Союза Хрущев посетил Америку. В результате этого
демагогическая пропаганда антикоммунистов начала
все более и более терять силу, и стало бесспорно ясным,
что социалистические страны являются странами, кото¬
рые требуют мира и любят мир. И вот в такое время,
когда весь мир заливало водой тающего льда «холодной
войны», японское правительство продолжало упорство¬
вать, собиралось заключить с Америкой военный до¬
говор, создавало военную машину и намеревалось
вооружить ее ядерным оружием. Опасность подобной
политики не могла не стать ясной каждому.В результате всего этого дело «Японского комитета
защиты мира» стало расти в народе с поразите л ьно$
быстротой, становиться важной организующей силой
японского парода. И не слишком далеко то время, когда
история прославит действительные заслуги известных
и неизвестных бойцов мира, которые на протяжении
десяти лет продолжали бороться по всей Японии, пре¬
одолевая всевозможные трудности. И когда я думаю об
этом, то не могу подавить чувство глубокого волнения.
Вступая в движение за мир, я никак не мог полагать,
что наступит подобный день. Говоря по правде, я не
имел никаких светлых надежд относительно того, что
это движение может привести к каким-либо хорошим
результатам. Наоборот, я ничего не испытывал, кроме
готовности к самому худшему из того, что мне непо¬
средственно угрожало.Далее, когда я посмотрел на все это с точки зрения
моей самореконструкцпп, то столкнулся с одним заме¬
чательным фактом, которого даже не ожидал. Долгое
время я был богоискателем, ибо мне казалось, что
реальное общество переполнено ложью и разложением,
я отчаялся в этом мире и упорно искал правду человече¬
ской жизни в потустороннем мире и в философии мета¬119
физического идеализма. Однако благодаря опыту десяти
лет движения за мир я понял и глубоко прочувствовал,
что нельзя думать, будто общество в целом переполнено
ложыо. И в теперешнем обществе имеются большие
группы прекрасных, чистых людей. Это трудящиеся
классы и в особенности их передовая часть, деятели
мира, которые борются, не щадя своей жизни, за мир
и счастье народа. В нашем обществе их называют «крас¬
ными» и поносят как агентов Советского Союза. Разу¬
меется, такие люди полностью лишены общественного
положения, славы и даже средств к жизни и тем не ме¬
нее продолжают вести крайне тяжелую борьбу. Именно
они являются высшей совестью нации, людьми, имена
которых в скором времени будут занесены в историю
как сокровища Японии. Разумеется, это не значит, что
всех их я знаю. Но если посмотреть только на тех лю¬
дей, которые, будучи центром движения за мир, собра¬
лись в Секретариате и в Правлении «Японского коми¬
тета защиты мира», то меня глубоко трогают их душев¬
ная чистота, красота их сердец, их готовность отдать за
мир всю свою жизнь без всякой личной корысти и лич¬
ной выгоды.Если бы я не принимал участия в движении за мир, то,
возможно, я так бы и умер, не встретившись с подобной
правдой человеческой жизни. Каждый человек, каждый
человек здесь изумителен! Как ни тяжела их работа в
этой организации и как ни беспокойна их жизнь, никто
никогда не жалуется. В финансовом отношении «Япон
ский комитет защиты мира» приходит к концу каждого
месяца с дефицитом в сотни тысяч иен. Сотрудники
Правления работают, сами оплачивая и расходы по
транспорту, и завтрак. Только денежных сборов и член¬
ских взносов они платят каждый месяц на сумму в не¬
сколько тысяч иен. О тех, кто работает в Секретариате,
и говорить нечего. Они получают кое-что, составляющее
некоторую долю обычной зарплаты, и то нерегулярно,
по частям, в неопределенные дни. При этом они так за¬
громождены делами, что не знают покоя ни днем, ни
ночью. Особенно велики трудности директора «Коми¬
тета». У обычного человека, наверное, не проптло бы и
месяца, как появилось бы истощение нервной системы.150
Несмотря на это, все работают с большой радостью,
бодро, весело, активно. На кого ни посмотришь, все
являются превосходными людьми с прекрасными лич¬
ными качествами, одаренными талантами. Как прекра¬
сен этот мир! Какие это достойные уважения люди!
Так называемые «правдивый человек», «правдивый
мир», которые я искал в течение нескольких десятков
лет, как раз находятся здесь. Пройдя большой жиз¬
ненный путь, прожив более шестидесяти лет, я здесь
впервые узнал, что в человеческой жизни еще есть
нравда. Среди этих людей я живу, с ними работаю и
среди этих людей умру. Как это хорошо!Когда живешь в таком коллективе, то сколько бы ни
общался с людьми, совершенно не появляется чувство
неприязни. Говорят, что груша вкусна только сверху, а
близ сердцевины имеет неприятный вкус. Относительно
же этих людей следует сказать, что хотя и познаешь их
до самого сердца, но неприятного вкуса не появляется.Я чувствовал, что, наверное, здесь я познал сущность
так называемых «красных». Когда я был идеалистом, я
твердо верил, что «красные» являются плохими людьми
и представляют собой организацию бандитов, отравляю¬
щих общество. Даже после того, как я стал материали¬
стом, это подозрение совсем не исчезло и жило во мне
как предрассудок. Но когда я прошел через десять лет
борьбы за мир, оно, наконец, было ликвидировано. По¬
чему здесь собрались такие прекрасные люди? Сначала
я этого хорошо не понимал, но в последнее время смог
ясно понять причину. Это совсем не случайность. Дело
в том, что своекорыстные люди ни в коем случае не мо¬
гут стать настоящими «красными». В обществе «крас¬
ные» вообще считаются самыми плохими людьми. По¬
скольку к человеку приклеен ярлык «красный», то он
уже не только не в состоянии когда-либо сделать
карьеру, но, лишенный работы, теряет средства к
жизни, а бывает и так, что даже отправляется в тюрьму.
Разве способны люди, рассчитывающие свои выгоды,
стать «красными»? Зная о тех неприятностях, которые
их ожидают, «красные» осуществляют дело, которое
считают самым справедливым, которым они должны во
что бы то ни стало заниматься для мира и счастья151
народа. Такое дело могут делать только люди с чистой
совестью.Правда, силы народа скоро будут нарастать еще бы¬
стрее, чем сейчас, н если всем станет ясна неизбеж¬
ность успеха революции, то число людей, которые, пред¬
видя будущее, соберутся в нашем лагере, безгранично
увеличится. Однако сегодня мы отнюдь еще не вступили
в такое время. Поэтому та жизнь, которую на протяже¬
нии десяти лет ведут борцы за мир, будучи готовыми
к любой опасности,— такая жизнь совершенно непо¬
сильна обычным людям. Заслуги борцов за мир, являю¬
щихся совестью Японии, должны быть прославлены в
веках. Я сам смог войти в круг таких замечательных
людей только благодаря участию в движении за мир.
Честь участвовать в этом движении представляет для
меня высшее счастье. Я думаю, что самым большим
счастьем для меня в капиталистическом государстве
является не получение ордена культуры от господствую¬
щей власти, а, наоборот, дружба с незаметными
людьми, которых называют «красными» и с которыми
я, крепко взявшись за руки, могу действовать совместно.О том, что, став материалистом, кроме работы по
движению за мир я занимаюсь также просвещением
рабочих и молодежи, я уже говорил выше. И это тоже,
пожалуй, стало для меня важным делом, которое я не
смогу забыть всю свою жизнь. Я сам теперь принадлежу
к промежуточной прослойке, к интеллигенции. У меня
нет опыта работы под гнетом распорядка на производ¬
стве в качестве рабочего. Поэтому если говорить о рабо¬
чем движении, то я являюсь совершенно посторонним
человеком. По какой же причине такой человек, как я,
получил столь горячую поддержку от трудящейся моло¬
дежи Японии? Этого я и сам хорошо не знаю, но могу
сказать, что когда я был молодым, то оказался в сравни¬
тельно тяжелом положении и не мог в нормальных усло¬
виях получить образование. Поэтому возможно, что
одной из причин этой поддержки явились те жизненные
трудности, которых и у меня было немало. Люди, ко¬
торые прямо продвигаются из начальной школы в сред¬
нюю, затем в повышенную и, наконец, в университет,
без всякого труда делая карьеру, хорошо не понимают152
трудностей людей более низкого слоя. И хотя они за¬
нимаются наукой, но не связывают эти занятия с
жизненным опытом. Поэтому чем больше они сами
преуспевают, тем больше отдаляются от трудового на¬
рода и не понимают трудностей народа. В таком случае
они, конечно, не могут стать руководителями страдаю¬
щих масс.Часто говорят, что мои произведения, мои речи всем
хорошо понятны. Это, по-видимому, происходит потому,
что вместо того чтобы писать статьи на основе абстракт¬
ных понятий п категорий, принятых в мире академизма,
я, наоборот, занимаю такие позиции, что не удаляюсь от
повседневного жизненного опыта и только на основа¬
нии этого опыта ставлю проблемы и пытаюсь их раз¬
решить. Мои научные проблемы являются не пробле¬
мами, имеющими интерес для ученого или интеллигента,
а, скорее, наоборот, проблемами, жизненно необходи¬
мыми для рабочих. Поэтому многие из написанных
мною статей п книг не становятся темой для обсужде¬
ния в «ученых кругах». Я же совсем и не жду положе¬
ния и славы в «ученых кругах» п знаю, что мои сочи¬
нения скорее всего никогда не будут отмечены акаде¬
мической премией.Однако рабочие и молодежь, по-впдпмому, очень го¬
рячо и охотно читают написанные мною произведения.
В таких журналах, как «Дзписэй тэтё» и «Гакусю-но
томо», я пишу в каждом номере без перерыва с самого
начала на протяжении нескольких лет. И по мере того
как накапливаются мои статьи, я приобретаю среди чи¬
тателей все больше друзей, и куда бы я ни приехал, в
любой отдаленный городок или деревню, по всей стране
я не нахожу такого места, где бы молодежь не читала
мои книги и статьи. Это для меня истинная радость,
хотя я и не знаю, сколько сотен тысяч и миллионов та¬
ких людей есть в Японии.В 1959 году, начиная с марта, было решено выпу¬
скать воскресные номера газеты «Акахата». В этих во¬
скресных номерах, с самого первого номера, я излагал
суть исторического материализма под заглавием «Исто¬
рия и человек», и по мере того как выходили эти номера,
увеличивалось число читателей, причем на основе этих6 Кэндзюро Янагида153
статен во многих местах были организованы кружки
читателей, занимающихся изучением этого материала.В последнее время начал процветать журнал «Гаку-
сю-но томо», показателем чего является тот факт, что
тираж этого журнала ежемесячно увеличивается на ты¬
сячу пли несколько тысяч экземпляров. При этом дан¬
ный журнал распространяется главным образом среди
профсоюзных деятелей и вместе с движением за рабочее
просвещение помогает рабочим в их практической
борьбе. Средп рабочих профсоюза государственных же¬
лезных дорог и профсоюза горняков имеется более чем
по три тысячи подписчиков на этот журнал. С порази¬
тельной силой и скоростью он распространяется и в дру¬
гих организациях. Журнал «Гакусю-но томо» скоро
станет огромной силой в рабочем движении Японии.
«Общество содействия просвещению рабочих» до сих
пор было попстине бессильной организацией. Но ду¬
мается, что по важности его задач сейчас оно уже кое
в чем не уступает «Японскому комитету защиты мира».
Журнал «Дзэн’эй» и газета «Акахата» играют незаме¬
нимую, важную роль в деле освобождения японского на¬
рода. Но «Гакусю-но томо», проникая в те слои народа,
куда не могут проникнуть эти печатные издания, энер¬
гично поднимает новых людей. В связи с этим все более
и более укрепляется и «Общество содействия», которое
должно стать организацией, вполне отвечающей своему
назначению. Этой работе, наряду с движением за мир,
я должен отдавать все больше и больше энергии. Рабо¬
чие являются движущей силой современной истории,
однако, чтобы они в качестве такой силы проявили всю
свою мощь, необходимо спасти их от грязи буржуазной
идеологии, которая сегодня через «мае-коми» обвола¬
кивает все общество, и воспитать их так, чтобы они
могли думать обо всем своей собственной головой.Ныне существуют расколы в рабочих профсоюзах,
наблюдаются шатания в социалистической партии. И все
эти явления имеют своей причиной идеологический раз¬
брод. При отсутствии рабочего просвещения не может
быть истинного освобождения рабочих. В этом смысле
огромная роль принадлежит названным газетам и жур¬
налам. Разве нельзя сказать, что люди, которые в се¬154
годняшней Японии осуществляют последовательную
борьбу за мир и освобождение японского народа, все без
исключения являются людьми, которые изучили, что
такое марксизм-ленинизм по материалам, помещаемым
в «Дзэн’эй», «Акахата» и «Гакусю-но томо?»Тираж журнала «Гакусю-но томо» теперь растет с
каждым месяцем, он начинает проникать во всевозмож¬
ные организации рабочего класса. Это обстоятельство
является крайне важным. А чтобы добиться еще боль¬
шего распространения этого журнала, необходимо еще
больше расширить сеть организаций «Общества содей¬
ствия», создать кроткую систему рабочего просвещения.
До сих пор я как председатель «Общества» был таковым
только по имени, а в действительности все передоверил
Секретариату. Один раз в месяц я отдавал рукопись
статьи в несколько страниц и по просьбе профсоюзов вы¬
езжал для чтения лекций. Вот и все. Но так нельзя. Не¬
обходимо сказать, что и непрерывные споры внутри
Секретариата тоже целиком лежат на моей ответствен¬
ности. Я должен начать по-настоящему свою деятель¬
ность после того, как установлю рабочий аппарат пле¬
нума, собрание секретарей и т. д. Все это фактически
осуществится после 1960 года. Вместе с этим и у мепя
увеличится количество работы. Но какие бы трудности ни
возникли, я должен во что бы то ни стало это выполнить.Для этого я еще больше должен учиться у моих дру¬
зей — рабочих. Просвещение рабочих ни в коем случае
не сводится просто к тому, что интеллигенты односто¬
ронне учат рабочих. И интеллигенты должны учиться
многому у рабочих и воспитывать себя «по-рабочему».
Просвещение рабочих не является делом, которое может
выполнить любой ученый. Ученый прежде всего сам
должен учиться у рабочих, выяснять, что причиняет
страдания и мучения трудящимся современной Японии,
твердо знать, какие у рабочих имеются проблемы. И ра¬
дость, и печаль ученый должен переживать вместе с
трудящимися, и пока он не станет воспринимать радость
рабочих, как свою радость, и печаль рабочих, как свою
печаль, он не имеет права заняться рабочим просвеще¬
нием. Хотя интеллигенты п навязывают рабочим своп
мысли и чувства, но рабочие не могут их воспринять.6*155
Допустим, что это становится возможным, но тогда
следует сказать, что это печальное явление, поскольку
рабочим прививается мелкобуржуазная идеология. По¬
добное дурное влияние интеллигентов в сегодняшней
Японии никак нельзя недооценивать. И «Сэкай», и
«Тюокорон», и «Асахи дзянару» *, возможно, и не яв¬
ляются плохими журналами, но если рабочие, очарован¬
ные этими журналами, будут думать, что там находятся
напвысшие руководящие принципы их движения, то
нужно сказать, что это поистине печальное обстоятель¬
ство. Эти журналы ни в коем случае не могут воспитать
подлинно воинствующего рабочего. Если не изучать
марксизм-ленинизм, не усваивать его как единственную
теорию из многих теорий, то никакого настоящего рабо¬
чего движения не будет. Рабочие не могут торжествовать
по поводу того, что они изучили и усвоили «философию
интеллигенции» у интеллигентов, а интеллигенты, при¬
вивая эту «философию» рабочим, тоже не должны ду¬
мать, что они воспитали рабочих.*	**Таким образом, моя работаг безгранично увеличи¬
вается. До сих пор я ставил в центре своей жизни науку
и попутно занимался движением за мир, просвещением
молодежи и рабочих. Но мне думается, что, пожалуй,
теперь настало время совершить еще один поворот. Ра¬
боту над проблемой морали, которая была делом всей
моей жизни, я уже более или менее сумел завершить в
своей книге «Материалистическая этика». Теперь же я
по возможности должен разбить скорлупу кабинетного
ученого, каким я был до сих пор, войти в жизнь, в
центре которой поставлены практические задачи мира
и национального освобождения. Моя философия и я сам
как философ не таковы, чтобы получить признание
научных кругов. Став материалистом, я ни в коем слу¬
чае не ставил перед собой подобной цели. Самая важная1 Журналы либерального направления.156
проблема для меня состоит в том, чтобы помочь япон¬
скому народу добиться мирной, свободной, счастливой
жизни. Но это, конечно, не значит, что теперь я от¬
брошу науку.Правда, я уже в преклонном возрасте и не в состоя¬
нии отдавать много сил общественной работе. Однако
в пределах, которые разрешают мне время и энергия,
я должен посвятить себя политической деятельности.
Если говорить о личных вкусах, то эта деятельность мне
не нравится. Но в условиях столь печальной японской
действительности не время выставлять свои капризы.
Сколько мне еще осталось жить, я, разумеется, не знаю,
может быть, не больше одного-двух лет, но я буду де¬
лать все возможное и умру со спокойной совестью.
В конце концов, я не боюсь даже погибнуть в тюрьме.
Уже приближается новая эпоха. Во всяком случае я
буду делать все, что в мопх силах, и до самого послед¬
него дня моя жизнь будет пронизана борьбой. Моя дея¬
тельность как материалиста едва насчитывает десять
лет, однако то, что дало мне это время, неизмеримо ве¬
лико. В любом уголке Японии, в какой бы город, в какую
бы деревню я ни приехал, трудящиеся доверяют мне,
слушают то, что я нм говорю, и, взявшись за руки, го¬
товы вместе со мной идти вперед. Как это радостно! Эти
десять лет и для меня самого и для японского народа
ни в коем случае не прошли даром.Осенью 1959 года, наконец, осуществилось посеще¬
ние Японии философами Советского Союза. Их было че¬
тыре человека — г-н Митин, г-н Окулов, г-н Радуль-
Затуловский и переводчица г-жа Лида. Такой делегации
иностранных ученых, посетивших Японию с целью
научного обмена, в истории японской философии и в
истории японской мысли до сих пор, пожалуй, не бы¬
вало. Как велики будут достижения после этого, пока¬
жет будущее. Но во всяком случае бесспорно то, что
японская философия получила большой стимул. Деле¬
гация, уделив свое драгоценное время, побывала у меня
дома в Омия, и несколько часов мы провели в друже¬
ской беседе. Это впечатление незабываемо.157
Мои основные произведения и статьи, опубликован¬
ные на иностранных языках:Две последние главы из книги «Эволюция моего ми¬
ровоззрения» в журнале «Вопросы философии» JV° 1,
изд. Академии наук СССР, 1957 год.«Эволюция моего мировоззрения», русское изданнег
сентябрь 1957 года; болгарское издание 1958 года; ки¬
тайское издание 1958 года.Статья «Японская философия сегодня», «Вопросы
философии» № 7, 1958 год.Статья «Об идеологической борьбе в современной
Японии», «Правда», 30 сентября 1958 года.«Философия свободы», русское издание, Соцэкгиз,
1958 год.Статья «Японская философия XX века». Рукопись
закончена в декабре 1957 года как материал для «Исто¬
рии философии», изд. Академии наук СССР.И еще ряд статей в иностранных журналах и газе¬
тах, которые для краткости здесь не перечислены.
ЗАКЛЮЧЕНИЕМОИ ОТНОШЕНИЯ С КОММУНИСТИЧЕСКОЙ
ПАРТИЕЙ ЯПОНИИВ конце книги мне нужно осветить еще одну проб¬
лему. Это проблема моих отношений с Коммуни¬
стической партией Японии. Даже то, что я стал мате¬
риалистом, вовсе не означало, что я сразу же почув¬
ствовал дружеское расположение к Коммунистической
партии Японии. Пожалуй, можно даже сказать, что
вначале я скорее побаивался ее. История десяти лет
моего развития по пути материализма является также
историей того, как я медленно, шаг за шагом сближался
с этой партией.В настоящее время из всех политических партий
Коммунистическая партия Японии пользуется моим
наибольшим доверием и к членам этой партии я питаю
самое глубокое уважение. Это объясняется тем, что и
люди, работающие в «Японском комитете защиты
мира», и люди, которые имеют отношение к «Обществу
содействия просвещению», и те, кто поистине самоотвер¬
женно, с радостью, добросовестно берет на себя самые
трудные задания во имя мира и счастья японского на¬
рода, большей частью являются коммунистами или их
последователями. Об их безграничных усилиях, столь
искренних и бескорыстных, я не могу думать без глу¬
бокого преклонения.Разумеется, если подходить к Коммунистической
партии как к политической партии, то пока она не обла¬
дает такой силой, чтобы численно превосходить другие
партии. Однако нет другой партии, кроме этой, которая
не страшится самых трудных положений, не подвер¬
жена разложению никакими соблазнами, непоколебима159
п своих убеждениях. Нередко совершались и ошибки.
Но все они являются добросовестными заблуждениями
и не происходят от соблазнов и морального разложения.
И все эти ошибки можно вполне исправить на основе
критики и самокритики, и они действительно исправля¬
ются. Только эта политическая партия неуклонно сле¬
дует научной теории, называемой марксизмом-лени¬
низмом.Таким образом, отношения между мною и Коммуни¬
стической партией Японии с каждым днем углубляются
до непосредственного сближения. В 1959 году я написал
серию статей под названием «История и человек» для
воскресных номеров «Акахата», которые стали выхо¬
дить с марта месяца. Весной этого же года я, как пред¬
седатель комитета по выдвижению кандидатуры комму¬
ниста Итидзо Судзуки в парламент, принимал участие
в выборах в палату советников. В Японии имеется,
кажется, немало таких людей, которые уверены, что я
член коммунистической партии. Особенно ненавидят
меня и враждебно относятся ко мне «мае-коми», бюро¬
кратия, монополистический капитал, вероятно, считая
меня значительно более «злостным» коммунистом, чем
обычные члены партии.Мое вступление в партию является только вопросом
времени. Во всяком случае, когда я дойду до конца
своей жизни, я хотел бы спокойно заснуть вечным сном,
став одним пз рядовых славной Коммунистической пар¬
тии Японии1	Как уже упоминалось, в сентябре 1960 года Кэндзюро
Янагида вступил в Коммунистическую партию Японии.
ДОБАВЛЕНИЕБОРЬБА ЯПОНСКОГО НАРОДА
ПРОТИВ ПЕРЕСМОТРА ЯПОНО-АМЕРИКАНСКОГО
«ДОГОВОРА БЕЗОПАСНОСТИ»История японского движения за мир насчитывает уже
более десяти лет. За это время у нас произошли два
события, которые привлекли внимание народов всего
мира в качестве международных проблем. Одно из этих
событий — движение за запрещение атомных и водород¬
ных бомб, начавшееся в 1954 году, другим событием яв¬
ляется движение против пересмотра японо-американ¬
ского «договора безопасности», которое в 1960 году раз¬
бушевалось подобно огненной буре.Хотя наш народ на протяжении многих веков
постоянно поддерживал международные связи, но его
отношения с другими народами всегда были односторон¬
ними: они воздействовали на японский народ, а собст¬
венное движение японского народа почти не оказывало
никакого активного влияния па другие народы.Однако на этот раз наша борьба привлекла внимание
миролюбивых людей во всем мире. Впервые в нашей
истории движение японского народа оказало определен¬
ное воздействие на другие народы. Японский народ, бо¬
рющийся за мир, узнав о многочисленных горячих от¬
кликах народов всего мира, был глубоко обрадован и
вознагражден за свою борьбу.А.	КАК ВОЗНИКЛА ЭТА БОРЬБА?Как же возникло движение против пересмотра
японо-американского «договора безопасности», как оно
развивалось и каким образом выросло до великого все¬
народного движения, которое потрясло весь мир?101
Во-первых, к этому привели многочисленные мрач¬
ные события, пережитые японским народом на протя¬
жении десяти лет действия прежнего «договора безопас¬
ности». К числу этих событий, возбудивших незабывае¬
мые чувства национального возмущения, относятся,
прежде всего, многочисленные бесчеловечные поступки
американских солдат по отношению к японскому на¬
роду, которые символизируются известным инцидентом
Жирарда ККроме этого, следует упомянуть также борьбу про¬
тив американских военных баз, которая возникла по
всей стране, начиная с борьбы против базы в Утииада 2
и до проблемы Окинава. Эта борьба не могла не внушить
народу, насколько неравноправным является военный
договор, насколько он чреват тяжелыми последствиями.
У японского народа возникло мрачное предчувствие,
что пересмотренный «договор безопасности» в дальней¬
шем приведет к военному союзу с Америкой.Во-вторых, огромное беспокойство вызывали те воен¬
ные базы, которые специально используются для атом¬
ных и водородных бомб и особенно для управляемых
снарядов. Теперь каждому известно, что на современной
ступени развития вооружений такие базы уже не слу¬
жат защитой безопасности народа, а скорее могут
сыграть роль магнита и вызвать удар по этим базам.В-третьих, в результате пересмотра договора про¬
изойдут всевозможные несчастья в жизни народа, на¬
пример повышение налогов, усиление репрессий в от¬
ношении демократического и рабочего движения, еще
большее угнетение крестьян, мелких и средних пред¬
принимателей. К этому следует добавить, что возможен
и пересмотр конституции в худшую сторону, введение1	В августе 1957 года в Японии проходил судебный про¬
цесс по делу об убийстве американским военнослужащим Жи-
рардом японской крестьянки Сакаи Нака. Тысячи людей со¬
брались у здания суда, требуя сурового осуждения Жирарда.2	В деревне Утинада крестьяне решительно выступили
против произвола американской военщины, намеревавшейся
отобрать у них землю для постройки своих военных баз. Борь¬
ба крестьян Утинада получила поддержку по всей стране н за¬
кончилась нзгнанием из деревни америкапцев.162
воппской повинности, а в случае, если вспыхнет война,—
немедленное вовлечение Японии в эту войну и исполь¬
зование японских войск вне территории Японии. Япон¬
ский народ постепенно осознавал, что могут случиться
все эти несчастья.В-четвертых, когда вопрос о «договоре безопасности»
стал объектом страстных дебатов в парламенте, то от¬
веты правительства по этому поводу былп не только
путаными, но и совершенно неискренними, направлен¬
ными на то, чтобы как-нибудь, на скорую руку, покон¬
чить с этим вопросом. Такая неискренняя и безответ¬
ственная позиция правительства по столь важному во¬
просу, который касается жизни и смерти народа, не
могла не возмутить всех.В-пятых, несмотря на все это, правительство не
только не исправляло свои ошибки, но как только
узнало, что обстановка с каждым днем становится для
него все более невыгодной, нарушило парламентские
порядки и, применяя всяческие заговорщические ме¬
тоды и насилие, упорно продвигало этот вопрос и закон¬
чило тем, что одним приемом заставило парламент при¬
нять решение. Все это вызвало глубокие подозрения
относительно «договора безопасности», тем более, что
произошло не что иное, как уничтожение системы пар¬
ламентаризма, как такового.В-шестых, это означало не только гниение и мораль¬
ное разложение политических властей Японии, но и их
унизительное подчинение господствующим властям ино¬
странного государства. Народ был так возмущен, что его
терпению пришел конец. Особенно откровенно низкопо¬
клонство перед американскими властями проявилось
19 мая, ровно за месяц до ожидаемого прибытия Эйзен¬
хауэра в Японию, когда японские власти насильно
провели в нижней палате утверждение «договора без¬
опасности» и на этом основании стало ясно, что до
приезда Эйзенхауэра он, естественно, получит одобре¬
ние и палаты советников. И когда дело дошло до этого,
то народ почувствовал, что его гордость растоптана гряз¬
ными сапогами.В-седьмых, несмотря на наглое давление американ¬
ской империалистической политики, в массы народа1G3
постепенно все глубже начала проникать идея о том,
что Советский Союз и Китай ведут мирную политику.
Это проникновение особенно усилилось в связи с тем, что
в стремительном развитии современных видов оружия
Советский Союз значительно обогнал Америку, причем
с каждым днем становится все яснее, что нет никаких
оборонительных средств против мощи баллистических
ракет. И все же, хотя пменно от социалистических госу¬
дарств исходит призыв к нейтралитету н к миру, о чем
широко известно японскому народу, хотя эти страны не
угрожают Японии агрессией, правительство насильно
заключает договор, представляя Советский Союз п Ки¬
тай как враждебные государства, специально ухудшает
дипломатические отношения с ними н тем самым ставит
себя в критическое положение.Таким образом, Япопия стала на перепутье своей
судьбы. Если здесь допустят ошибку, то наша страна
подвергнет себя такой опасности, что потом будет невоз¬
можно найти выход. Бороться пменно теперь! Если сей¬
час мы не поднимемся на борьбу, то другого такого
удобного момента уже не будет. Тогда уже нельзя будет
избежать опасности, и понимание этого, наконец, заста¬
вило народ начать ожесточенную борьбу.Ь. ХОД БОРЬЬЫПроблема пересмотра «договора безопасности» впер¬
вые возникла у правительств Японии и Америки в
1953 году, после встречи Икэда — Робертсон. В даль¬
нейшем они неуклонно двигали всю политику в этом на¬
правлении. Но, опасаясь выступлений народа, прави¬
тельство все сохраняло в абсолютной тайне. Однако при¬
мерно в конце 1958 года стало уже невозможно что-либо
скрывать. В связи с этим в начале 1959 года «Японский
комитет защиты мира» решил, что важнейшей задачей
японского движения за мир является проблема «до¬
говора безопасности». В феврале того же года в Токио
состоялся Всеяпонский конгресс защитников мира, на
котором рассматривался данный вопрос. Но в то время
народ еще не осознал всей важности этой проблемы, и
мы не могли не готовиться к разрешению необычайно164
трудной задачи — каким образом сделать эту проблему,
требующую высоких политических знаний, достоянием
широкого народного движения?Но когда мы приступили к делу и попытались под¬
нять этот вопрос, то данная проблема неожиданно бы¬
стро проникла во все слои общества. Рабочий класс
самым первым осознал важный характер этого вопроса
и начал действовать. Общественное мнение накалялось,
и пропаганда «мае-коми» не могла это игнорировать.
Сложилась такая обстановка, что если бы деятели «мае-
коми» выступили в поддержку договора, то они оказа¬
лись бы в изоляции и потеряли бы доверие народа.
Власти тоже колебались и поэтому много раз отклады¬
вали подписание договора. Таким образом, когда в ян¬
варе 1960 года было решено, что премьер Киси отпра¬
вится в Америку, чтобы подписать этот договор, возму¬
щение народа достигло такого накала, что вот-вот мог
произойти взрыв.С этого времени началось бурное развитие событий.
Чем сильнее правительство проталкивало вопрос о до¬
говоре, тем больше укреплялись контрнаступление' на¬
рода, его организованность. Особое внимание следует
обратить на то, что в этих условиях по всей стране на¬
чали создаваться организации совместной борьбы, в ко¬
торые входили коммунистическая партия, социалисти¬
ческая партия, «Сохио» (Генсовет профсоюзов Японии)
и другие организации. Социалистическая партия до
этого времени постоянно придерживалась политики
«разграничения линии с компартией» и не шла ни на
какие уступки. Но реальная борьба, вскипавшая снизу,
опрокинула эту политику, и социалистическая партия
начала создавать по всей стране, от самых отдаленных
окраин до центра, организации совместной борьбы. Та¬
ким образом, чтобы приостановить подписание «договора
безопасности», были созданы организации совместной
борьбы народа и на этой основе по всей стране в един¬
стве и в полном порядке развертывалось движение за
мир. Все это имело историческое значение для развития
демократии в Японии.Однако чем больше развивалось единство японского
народа, превращаясь в серьезную политическую силу,165
тем больше правящие лица старались укрепить свои по¬
зиции п, пренебрегая волей народа, стремительно про¬
двигались по липни насильственного прорыва. Они чрез¬
вычайно опасались поднимавшихся сил народа, которые
с каждым днем становились все более мощными. К тому
же им было известно, что если так будет продолжаться
и дальше, то их положение с течением времени будет
становиться все хуже. Загнанные в тупик, они не имели
никакого другого пути, кроме того, чтобы, не теряя вре¬
мени, занять диктаторские позиции и прекратить де¬
баты. Иными словами, у них не оставалось другого вы¬
хода, кроме как, сбросив маску демократизма и нарушив
парламентские порядки, все растоптатьи воровским спо¬
собом утвердить договор. 16 января 1960 года премьер-
министр Киси вылетел с аэропорта Ханэда в Америку,
чтобы подписать новый «договор безопасности». Но
обычным путем он не смог проехать к Ханэда. Он вы¬
шел через черный ход и украдкой уехал. Точно так же
обманным путем в дальнейшем была осуществлена ра¬
тификация договора в ночь на 19 мая.Однако чем больше правительство спешило, пытаясь
насильственно протащить договор и покончить с этим
вопросом, тем больше углублялось недоверие и беспо¬
койство народа, тем стремительнее нарастали силы, на¬
правленные на то, чтобы приостановить принятие до¬
говора. Всем было ясно, что если продолжать двигаться
в таком направлении, то демократия в Японии будет
вырвана с корнем. Куда исчезли конституционные за¬
коны, предписывающие суверенитет народа? Разве это
хорошо, что такая важная проблема, определяющая
судьбы отечества, как военный договор, решается на¬
сильственно, вопреки воле народа? Даже тот, кто до сих
пор не интересовался политикой, теперь, когда сложи¬
лась такая обстановка, не мог молчать и смотреть сквозь
пальцы, а стремился что-то предпринять. Все знали, что
если молчать, то может случиться непоправимое. Ведь
подлинным хозяином Японии является девяностомил¬
лионный народ, а не частные лица, подобные Киси и
Фудзияма!В это время люди начали впервые серьезно заду¬
мываться, что означает так называемый суверенитет166
народа? Таким образом, политическое сознание народа
с каждым днем повышалось. Да, действительно с каж¬
дым днем. Те люди, которые до вчерашнего дня лежа
наслаждались только развлекательной программой ра¬
дио, сегодня уже сели и внимательно прислушивались
к последним известиям, где сообщалось о демонстрации
перед парламентом. А те люди, которые слушали послед¬
ние известия сидя, сегодня уже поднялись и начали гордо
протестовать против «договора безопасности». Те же
люди, которые до вчерашнего дня только на словах про¬
возглашали протест против «договора безопасности»,
сегодня уже присоединились к рядам демонстрантов,
несли красные знамена, высоко поднимали плакаты.
Такого стремительного изменения народного сознания
в истории японской нации до сих пор не было ни разу.На рост сознательности народа оказывали также
большое влияние те изменения, которые происходили
в международной обстановке. Идея мирного сосущест¬
вования благодаря длительным усилиям пропаганды
японских сторонников мира глубоко проникла в толщу
народа. Важным фактором, который заставил изменить
сознание японского народа, несомненно, явились также
те поразительные изменения, которые произошли за по¬
следние несколько лет в соотношении сил Советского
Союза и Америки. В связи с инцидентом, связанным
с самолетом У-2, как очень близкой для нас проблемой,
народ остро почувствовал, какие страшные последствия
могут иметь американские военные базы в Японии. Вос¬
стания народов Африки, революция на Кубе показали
нашему народу дыхание новой эпохи. Сильно возбудили
японский народ и произвели на него необычайное впе¬
чатление и политические демонстрации в Южной Корее.Таким образом, различные внутренние и внешние
события пробуждали японский народ и стали силой, за¬
ставившей его подняться. Ситуация в стране менялась
каждый день, люди были так возбуждены, что не могли
сидеть спокойно дома и стремились как-то действовать.
Они знали, что если на все смотреть молча, то случится
большая беда. И чем решительнее становились действия
премьера Кисп, тем энергичнее народ, выйдя на улицы,
требовал его отставки и роспуска парламента. В то же167
время, чем больше народ проявлял энтузиазм па де¬
монстрациях, тем больше упорствовало правительство
Киси и, опираясь на власть и насилие, спешило разре¬
шить проблему, что еще больше возмутило народ и за¬
ставило его подняться.15 июня правительство, использовав правые банды,
натравило их на деятелей культуры и горожан, причем
полицейские не только помогали бандам, но и сами при¬
меняли насилие вплоть до того, что зверски убили сту¬
дентку «Дзёспдайгаку» (женский институт), что яви¬
лось еще одним поворотным пунктом в нашем движе¬
нии. Народ впервые начал ясно понимать, что собой
представляет, по существу, государственная власть. Мы
стали понимать, что для защиты своей жизни и своего
счастья нельзя опираться на политические власти, до¬
верять им, а нужно самим, собственными силами бо¬
роться против них. Для этого мы должны объединить
все свои силы. Необходимо, чтобы вокруг рабочих как
центра собрались все слои горожан. Чтобы окончательно
победить государственную власть, нужно, перешагнув
за пределы демонстраций, перейти к всеобщей заба¬
стовке. Однако для этого необходимо, чтобы было осу¬
ществлено сотрудничество горожан, являющееся самым
важным фактором в этом деле. Такое сотрудничество
постепенно налаживалось. Каждый раз вместе с увели¬
чением масштабов демонстраций эти демрнстрации ста¬
новились все более грозными, причем проходившие в это
время забастовки рабочих поддерживались всеми горо¬
жанами вплоть до того, что торговцы закрывали свои
магазины.Когда раньше дело доходило до забастовок транс¬
портных рабочих, и прежде всего рабочих государствен¬
ных железных дорог, то из-за приостановки сообщения
песколько миллионов граждан обычно подпимали боль¬
шой скандал. Но в этот раз во время забастовки транс¬
портников ни один человек не выразил недовольства, и
забастовка была проведена в полном порядке. Против
этого движения сопротивления, в котором кристаллизо¬
валась воля горожан, власти уже ничего не могли сде¬
лать. И закон об общественном спокойствии, и правила
контроля на транспорте, и система разрешения собраний168
стали не чем иным, как мертвой буквой. В этом вопросе
господствующие власти оказались явно парализован¬
ными. Главное полицейское управление в Токио тоже
потеряло контроль. Особенно знаменательными собы¬
тиями были забастовка 4 июня, инцидент Хэгерти10	июня, незабываемый день 11 июня, когда более двух¬
сот тридцати тысяч горожан окружили парламент, заба¬
стовка 15 июня и в ту же ночь вторжение в парламент
студентов университета и зверское убийство полицей¬
скими студентки Митико Камба. В связи со всеми этими
событиями и безграничным возмущением народа прави¬
тельство Киси вынуждено было отменить предполагав¬
шийся визит в Японию Эйзенхауэра, на который оно
возлагало большие надежды. Это, как понятно без слов,
явилось полным провалом американской дипломатии
и смертельной раной для японской политической
власти.В ночь на 19 июня около парламента царила
атмосфера чрезвычайной напряженности. Беспокойство
в ожидании чего-то необычайного охватило весь народ.
Если бы в это время часть народа поддалась на прово¬
кации противника, применила насилие, то он, восполь¬
зовавшись этим обстоятельством, обязательно распра¬
вился бы с демонстрантами. Враг, загнанный в тупик,
намеревался использовать какой-либо случай и сразу
перейти в контратаку, отрезав, изолировав демонстран¬
тов от города. Когда-то Гитлер для подавления Комму¬
нистической партии Германии применил такую прово¬
кацию, как поджог Рейхстага. Сейчас было похоже, что
и над нами навпсла подобная опасность. Обычно глав¬
ные ворота парламента охранялись несколькими тыся¬
чами вооруженных полицейских и около них были воз¬
двигнуты прочные баррикады. Однако в эту ночь поли¬
цейские не показывались, не было и баррикад. Говорят,
что в засов главных ворот парламента была вставлена
только тоненькая бамбуковая палочка. Так как носи¬
лись слухи, что в эту ночь будет пожар, то еще днем из
парламента были вывезены все наиболее важные доку¬
менты. Пожарные части в Кудан и на других участках
уже с вечера были готовы немедленно выступить в лю¬
бое время. Кроме того, говорили, что в Токио и его169
окрестностях отряды самообороны готовились к улич¬
ным боям и ждали срочной мобилизации. Таким обра¬
зом, положение было чрезвычайно напряженным.Однако народ сам оградил себя от всяких провока¬
ций. Если бы в то время, когда несколько миллионов
горожан находились на самой вершине гнева, кто-
нибудь допустил безрассудный поступок, то могли бы
возникнуть самые ужасные последствия! Возможно, что
провокаторы сами первыми ворвались бы на территорию
парламента. Поэтому десятки тысяч людей просидели
перед парламентом всю ночь напролет. Время шло ми¬
нута за минутой. Приближалась полночь. Беспокойство
о том, как бы чего не случилось, вместе с безграничным
возмущением народа больно отзывалось в наших серд¬
цах. Это была ночь, когда и те, кто находился на улице,
и те, кто дома наблюдал за происходящим по телеви¬
зору, все без исключения не сомкнули глаз. Люди пре¬
дупреждали друг друга об опасности и поэтому не ока¬
залось ни одного человека, который бы поддался на про¬
вокацию. Можно сказать, что это явилось действительно
драгоценным опытом.Таким образом, в ту ночь новый «договор безопас¬
ности» был автоматически признан, а 23 июня в резуль¬
тате подлых махинаций, снова обманув народ, прави¬
тельство осуществило обмен ратификационными грамо¬
тами. Премьер Киси ушел в отставку. Но проблема,
разумеется, таким путем разрешена не была. Обста¬
новка все более осложнялась. Господствующие лица,
злоупотребляя требованием народа убрать Киси, надея¬
лись путем его отставки временно усыпить народ и, вос¬
пользовавшись его оплошностью, разбить силы демо¬
кратии, мира, независимости Японии, а затем, создав
второй, новый проамериканский кабинет, удовлетворить
свою личную амбицию. Это был точно такой же способ,
с помощью которого в Южной Корее после падения
Ли Сын Мана был создан новый проамериканский ка¬
бинет.Однако не стоит и говорить, что если мы кричали
об отставке кабинета Киси, то требовали этого не по¬
тому, что питали ненависть и враждебные чувства к лич¬
ности Киси, а потому, что хотели выразить протест про¬170
тив фашистского насилия, против «договора безопас¬
ности», который был направлен на подготовку новой
войны и может погубить народ. Игнорировать это, сва¬
лить все преступления на одного Киси, создать новый
кабинет, подобный кабинету Киси, и на этой основе
все-таки утвердить «договор безопасности» — значит
просто одурачить народ. Японский народ не является
народом с таким низким политическим сознанием,
чтобы его могли обмануть столь очевидной ложью. Это
особенно относится к рабочим, которые благодаря
борьбе горняков Миикэ 1 сильно повысили свое классо¬
вое сознание и готовы к тому, чтобы упорно, до конца
продолжать непримиримую борьбу, которая еще пред¬
стоит впереди.Движение против нового «договора безопасности»,
которое до сих пор опиралось на инцидент с самолетом
У-2, теперь снова сделало поворот и пошло вперед, вы¬
ставляя в качестве главных требований уничтожение
«договора безопасности», как такового, и ликвидацию
американских военных баз. Американское правитель¬
ство, испугавшись этих настойчивых требований народа,11	июля заявило, что убирает из Японии самолеты У-2.
А теперь мы, смело преследуя врага, развернем неисто¬
вое народное движение, чтобы очистить японскую землю
от американской армии.В.	КРАТКИЕ ВЫВОДЫЗначение борьбы против «договора безопасности»,
которая велась на протяжении последних полутора лет,
для дальнейшего движения за мир и демократию в Япо¬
нии будет выяснено на основе нашей деятельности в бу¬
дущем, и сейчас невозможно подводить итоги. Однако
если взять только то, что стало совершенно очевидным,
то можно сделать следующие выводы.1 Миикэ — каменноугольная шахта на острове Кюсю. Гор¬
няки Миикэ своей упорной забастовочной борьбой, начавшей¬
ся в 1960 году, по праву заняли авангардные ряды рабочего
класса Японии.171
Во-первых, стремительно поднялось политическое со¬
знание народа. До сих пор некоторая часть интеллиген¬
ции игнорировала, ненавидела политику и даже горди¬
лась тем, что не принимает участия в политике. Но по¬
добное высокомерное расположение духа на этот раз
в процессе борьбы почти начисто исчезло. В отношении
«договора безопасности» не может быть нейтралитета.
Пусть даже у тебя нет желания бороться, но если ты
не будешь бороться, то нет ничего более выгодного для
господствующих лиц. В таком случае незаинтересован¬
ность в политике становится действием, имеющим само
по себе важное политическое значение и выгодное для
врага. И то, что это начали чувствовать на своем собст¬
венном опыте чрезвычайно многие люди, пожалуй, при¬
обретет большое значение для дальнейшего развития
нашей истории.Во-вторых, народ в процессе этого движения впервые
понял, что он сам является хозяином своей страны. Это
ясно узаконено более десяти лет назад в новой консти¬
туции. Но до сих пор это было не чем иным, как только
идеальным понятием. Однако тот способ, который пра¬
вительство Киси применило при разрешении проблемы
«договора безопасности» был таким, что с государствен¬
ной властью оно обращалось как со своей частной соб¬
ственностью. И если это оставить без внимания, то су¬
веренитет народа будет заменен суверенитетом либе¬
рально-демократической партии, а народ снова будет
ввергнут в положение полного бесправия. Поэтому сам
народ должен защищать права, предоставленные ему
конституцией. Можно сказать, что этот опыт, получен¬
ный в результате собственной борьбы, явился одним из
тех огромных достижений, которое принесло данное
движение.В-третьих, вместе с развитием этого движения народ¬
ные организации совместной борьбы, созданные во всех
районах страны без различия политических партий и
политических групп, в небывалой до сих пор степени
развернули борьбу за мир. Именно из-за того, что эти
организации широко развернули движение за мир, в их
работе было невозможно обойтись без коммунистов.
Члены коммунистической партии являются людьми, ко¬172
торые не ищут славы, не жаждут высокого положений,
а добросовестно работают, делая такие дела, которые не
любят делать другие, поэтому если бы не участие ком¬
мунистов, то настоящий размах движения за мир был
бы невозможен. Все это началось, конечно, не сегодня.
Ожесточенная борьба против «договора безопасности»
изо дня в день продвигаясь вперед, полностью ликвиди¬
ровала, наконец, существовавшее до сих пор сектант¬
ство и создала по всей стране более двух тысяч органи¬
заций совместной борьбы в полном смысле этого слова,
и надо сказать, что это является поистине историческим
делом.В-четвертых, в борьбе против «договора безопасно¬
сти» народ впервые осознал важность организованных
действий. Те, кто сначала принимал участие в демон¬
страциях, были главным образом члепами коллективов,
имеющих профсоюзные организации — рабочие, жен¬
щины, студенты и т. д. Однако с течением времени этот
круг расширился и в борьбу начали включаться ученые,
деятели культуры, артисты, мелкие и средние пред¬
приниматели, учащиеся повышенных школ вплоть до
обыкновенных жителей, обычно не имеющих никаких
организаций, причем все они строго придерживались
указаний руководителей, которых никто ни разу не на¬
рушил. В ходе борьбы все время осуществлялись объ¬
единенные, согласованные действия. При этом для
успеха дела использовались идеи и предложения самых
различных людей, что, безусловно, обогащало содержа¬
ние этой борьбы. Это особенно касается предупреждения
провокаций со стороны правых элементов и полиции,
во избежание которых каждый участник борьбы со¬
вершенно сознательно подчинялся общему руководству
и осуществлял объединенные действия. Нужно ска¬
зать, что тот факт, что массы в несколько сот тысяч
человек, объединив свои сердца, сохраняли полный по¬
рядок, является поистине драгоценным опытом для
будущего.В-пятых, одним из явлений, на которое следует об¬
ратить особое внимание, было то, что в ходе движения
очень многим пришлось тгризнать руководящую роль ра¬
бочего класса. Главной силой демонстраций, что бы там173
пи говорили, являются рабочие. Кроме того, если бы не
было забастовок, то в этом движении невозможно было
бы добиться успеха. Именно борьба рабочих выражает
требования всего народа, представляет собой самый
высший, решающий фактор народного движения. В част¬
ности, в движении против «договора безопасности» цент¬
ральное значение имела забастовка транспортных ра¬
бочих, во главе которой находились рабочие государ¬
ственных железных дорог. В целом следует сказать, что
со времени революции Мэйдзи 1 в истории Японии не
было подобного сотрудничества народа с забастовщи¬
ками.В-шестых, горячие отклики народов мира в отноше¬
нии этого движения стремительно поднимали самосо¬
знание японского народа. Все газеты мира, начиная
с газет Америки, Англии и Франции и до газет Совет¬
ского Союза и Китая, каждый день помещали на первой
странице большие сообщения с иллюстрациями об этой
борьбе японского народа как о крупном международном
событии. Демократические организации, организации
сторонников мира различных стран Азии, Африки, Ла¬
тинской Америки, Западной Европы присылали теле¬
граммы поддержки и вдохновения. В Индии, Бирме,
Индонезии и в других странах церед японским посоль¬
ством устраивались демонстрации протеста. В Италии
рабочие выразили свое отношение к нашей борьбе через
забастовку. Китай поддержал борьбу японского народа
путем десятимиллионной демонстрации. А среди рабо¬
чих Западной Германии, учитывающих опыт японского
народа, родилось выражение, что с Аденауэром следует
«говорить словами японцев». Японский народ, встретив¬
шись с такими откликами, еще более укрепил свою уве¬
ренность и свою волю к борьбе.Таким образом, кабинет Кисп был свергнут, вместо
него появился кабинет Икэда. Однако этот кабинет по¬
добен кабинету Киси, и он безусловно будет продолжать
политику Киси. Это точно такая же смена одного про¬
американского кабинета другим, как в Южной Корее.1 Революция Мэйдзи — незавершенная буржуазная рево¬
люция 1867—1868 годов.174
Поэтому народ еще больше укрепит свою волю к борьбе
и, став на позицию непринятия нового «договора безо¬
пасности», который протащили путем махинаций, пой¬
дет вперед до полной победы, чтобы уничтожить этот
договор, убрать из Японии все американские военные
базы, вернуть Японии Окинаву и восстановить прежний
дух конституции, сделав Японию последовательно ней¬
тральной страной. До тех пор, пока не родится истинно
миролюбивое правительство, мы нп в коем случае не
прекратим нашу борьбу.27 июля 1960 года.
ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
ВЫДАЮЩЕГОСЯ ЯПОНСКОГО УЧЕНОГО
КЭНДЗЮРО ЯНАГИДА И ЕГО ДРУЗЕЙАвтор книги «10 лет по пути материализма» видный
общественный деятель Японии, прогрессивный уче¬
ный Кэндзюро Янагида уже известен нашим читателям
по двум его произведениям: «Эволюция моего миро¬
воззрения» и «Философия свободы». Будучи на про¬
тяжении долгих лет идеалистом, он под влиянием
огромных изменепий в жизни японского общества и на
международной арене в 1950 году публично заявил
о своем разрыве с идеализмом и переходе на позиции
материализма.Книга «10 лет по пути материализма» повествует
о развитии политических взглядов автора, о его пере¬
ходе от мелкобуржуазного индивидуализма и либера¬
лизма к коммунизму. В ней освещаются взгляды Яна¬
гида на политику, мораль и религию. Эта книга
является как бы дополнением и продолжением его ра¬
боты «Эволюция моего мировоззрения», вышедшей на
русском языке в 1957 году, в которой автор рассказал
о развитии своих философских взглядов от идеализма
к материализму.В книгах Янагида наглядно и живо раскрывается
как органически связано становление его материалисти¬
ческого мировоззрения и коммунистических убеждений
с активной борьбой за интересы народа, с его деятель¬
ным участием в народном движении за мир, в органи¬
зации просвещения широких масс рабочих.В начале сентября 19G0 года происходил первый
съезд деятелей «Общества содействия просвещению ра¬
бочих», председателем которого с самого начала работы176
этого «Общества» (1952 г.) является профессор Кэнд-
зюро Янагида.Автору этих строк довелось участвовать на съезде
и выступить с докладом «Рабочий класс и философия».
На съезде присутствовало более 600 делегатов, пред¬
ставлявших членов «Общества» всех префектур Япо¬
нии. Деятельность данного «Общества» имеет очень
важное значение в идейно-полптической жизни рабо¬
чего класса Японии, в пропаганде марксистско-ленин¬
ской идеологии.Показательно, что центральной проблемой на съезде
была проблема связи движения за учебу рабочих с дру¬
гими демократическими движениями — за всеобщий
мир, против ядерного оружия, за дружбу с СССР, за
права женщин, за поддержку бастующих горняков, про¬
тив японо-американского договора и т. п.В дискуссиях выдвигались очень важные и острые
вопросы из жизни Японии. Вот некоторые из обсуж¬
давшихся вопросов:—	Почему и во пмя чего мы должны бороться?—	Какую теорию нам нужно изучать для тоге,
чтобы борьба против военного договора с США прово¬
дилась успешно?—	Как капиталисты эксплуатируют рабочих?—	Почему все рабочие должны бороться против
всех капиталистов?—	Как учеба помогает укреплять единство рабочего
класса?—	Как охватить учебой всех рабочих?—	Как движение за учебу перенести в деревню?Одним словом, в этих обсуждениях наглядно прояви¬
лась связь теории и практики, которая часто вылива¬
лась в запоминающиеся призывы, например: «Наша
борьба есть учеба, а учеба есть борьба».«Общество содействия просвещению рабочих» орга¬
низует различные школы и курсы, где преподают вид¬
ные профессора японских университетов, а слушате¬
лями являются рабочие от станка. В школах и на кур¬
сах идет процесс не только политического просвещения
рабочих, но и процесс закалки мировоззрения передовой
интеллигенции Японии. Все преподавание марксистско-177
ленинской философии, политической экономии и исто¬
рии Японии ведется в тесной связи с практикой поли¬
тической борьбы японского рабочего класса и всех де¬
мократических сил за национальную независимость, за
демократические права, за мир, за повышение жизнен¬
ного уровня трудящихся.Школы и курсы «Общества», широко организован¬
ные по всей стране, уже выпустили десятки тысяч ра¬
бочих, которые после окончания учебы в свою очередь
становятся руководителями кружков политпросвещения
на предприятиях. К членам кружков обращен призыв:
«То, что узнал сам, передай другим».Характерно, что, когда «Общество» созвало митинг,
посвященный 90-летию со дня рождения В. И. Ленина,
на этот митинг собралось около двух тысяч рабочих.
На собрании, посвященном выходу в свет переведенного
с русского языка учебника «Основы марксистской фи¬
лософии», присутствовало более тысячи человек, пре¬
имущественно рабочих — активистов движения за
учебу.Активные политические настроения участников «Об¬
щества» очень ярко проявились на большом собрании,
рабочих одного из крупных промышленных центров
Японии в районе Кавасаки перед приездом нашей де¬
легации. Среди собравшихся рабочих было пущено
белое полотнище приблизительно в квадратный метр,
на которое они нанесли несколько рисунков и сделали
различные надписи, обращенные к членам делегации.
Каждый рабочий писал, что он думал. Когда перевели
текст этого приветствия, то оказалось, что это своеоб¬
разное письмо 28 рабочих, занявшее многие страницы.
Вот некоторые надписи:—	Здравствуйте, дорогие товарищи! Крепко жму
ваши руки, передайте наш горячий привет Н. С. Хру¬
щеву. Желаю вам успеха в борьбе.—	Добро пожаловать, дорогие гости! Как поживает
Н. С. Хрущев? Теперь марксизм-ленинизм захватил
сердца японского народа. И у нас в Японии прибли¬
жается день победы марксизма-ленинизма.—	Да здравствует торжество марксизма-ленинизма
во всем мире! И мы, японский народ, боремся за мир.178
Нас вдохновляет миролюбивая политика социалистиче¬
ских стран.—	Добро пожаловать, дорогие товарищи! У нас
в Японии монополисты загоняют нас на самое дно
жизни. Японские монополисты сотрудничают с амери¬
канскими, но мы никогда не уступим и будем бороться
до конца.—	Советские друзья! Вы совершили революцию,
теорию претворили в практику. Эта яркая звезда вле¬
чет нас, ваших японских друзей. Моя мать мне сказала:
«Тебе пора перестать участвовать в рабочем движении,
это вредно для здоровья». Однако теперь она начинает
понимать. Посмотрите на нашу борьбу против военного
договора с США!—	Да здравствует победа социализма!В то время как передовые представители японской
интеллигенции встали под знамя марксизма-ленинизма,
связали свою судьбу с интересами народа, буржуазные
философы продолжают изощряться в борьбе против ма¬
териализма. Одним из распространенных приемов этой
борьбы служат рассуждения об «устарелости» деления
философии на материализм и идеализм, попытки сма¬
зать противоположность между ними и преподнести фи¬
лософскую эклектику под видом новейших результатов
развития философской мысли. Такие упражнения ха¬
рактерны и для идеологов правящей либерально-демо¬
кратической партии Японии. Вот некоторые выдержки
из рассуждений философов этой партии, которые в на¬
чале 1960 года выпустили брошюру «Основные поло¬
жения философии консерватизма».«До войны наш народ, в особенности руководящие
слои,— говорится в брошюре,— склонен был видеть
только одну сторону явлений, а это породило однобокие
идеалистические взгляды, что привело к ошибочному
руководству страной. Крайний идеализм, игнорировав¬
ший материальные факторы, идеология мирового гос¬
подства— вот типичные примеры этого явления».Далее в брошюре характеризуется противоположное
направление: «При самом общем взгляде на воззрения
социалистической и коммунистической партий, а также
так называемой прогрессивной интеллигенции заметно,179
что они представляют собой простую замену идеализма
материализмом марксистского толка».Затем авторы брошюры делают такой вывод:«В древнейшие времена в философской мысли боро¬
лись идеализм и материализм. Но оба они представ¬
ляют собой односторонние взгляды и этого не меняет
даже использование диалектики. Напротив, истина
пменно в гармоническом соединении их обоих».Всю брошюру пронизывает дух «золотой середины»
в философии и в политике. Такова идеологическая ма¬
скировка политики реакции и милитаризма, проводи¬
мой правящей либерально-демократической партией.Но никакие ухищрения буржуазных идеологов в
Японии не могут остановить мощный рост интереса
масс к марксистско-ленинской философии и развитие
прогрессивной философской мысли. Наряду с Кэндзюро
Янагида активную пропаганду идей диалектического и
исторического материализма в Японии ведет большая
группа талантливых философов. Так, перу Кэн Ямад-
заки принадлежит более 13 книг, написанных спе¬
циально для просвещения рабочих. Новейшие его ра¬
боты — «Основные черты современной философии Япо¬
нии», «Новый метод мышления». Иосисигэ Кодзаи так
же, как и Кэн Ямадзаки, еще в 30-х годах бесстрашно
отстаивавший марксистско-ленинское учение в фашист¬
ской Японии, недавно выпустил книгу для молодежи
«Что такое идея?» Синъити Масита, подвергшийся
в 30-х годах тюремному заключению за пропаганду ма¬
териализма, недавно опубликовал работы «Что такое
жизнь?», «Как жить в настоящее время?» Один из
стойких борцов за материализм Коити Мори вы¬
ступил с целой серией статей под общим заглавием
«Философия трудящихся». Известный деятель в обла¬
сти просвещения рабочих Сёдзи Такахаси издал работу
«От судьбы к свободе», а его произведение «Философия
материализма», опубликованное в 1957 году, в 1960 году
вышло девятым изданием. Минору Миякава в 1960 году
написал книгу «Эксплуатация и как освободиться от ее
тенёт», и в том же году седьмым изданием вышла его
«Теория свержения капитализма».180
Целая группа ученых разрабатывает специальные
вопросы марксистской теории познания, логики, социо¬
логии, этпки. В 1957 году Синдзи Фудзимото выпустил
книгу «Теория познания». В 1960 году Синтаро Танабэ
пздал «Философию техники», Macao Мацумото — «Ло¬
гику». В трудах по истории философии большой инте¬
рес проявляется к развитию материалистического на¬
правления. Так известный японский философ Такаси
Идэ перевел на японский язык ряд произведений древ¬
негреческих материалистов. Хирото Саигуса написал
историю материализма в Японии. Таков далеко пе пол¬
ный перечень произведений передовых японских мыс¬
лителей.Кэндзюро Янагида и другие передовые философы
Японии активно продолжают свою плодотворную дея¬
тельность в области пропаганды марксистско-ленинских
идей. Свой путь от идеализма к материализму Янагида
завершил произведением «10 лет по пути материа¬
лизма» и посвятил это произведение 90-летию со дня
рождения В. И. Ленина. В сентябре 1960 года Янагрда
вступил в ряды Коммунистической партии Японии, от¬
метив в своем заявлении при вступлении, что Комму¬
нистическая партия является той единственной пар¬
тией, которая способна вывести народ на широкую
дорогу новой, светлой жизни.Академик П. Н. Федосеев
ОГЛАВЛЕНИЕПредисловие 	 5Предисловие к русскому изданию	 6Глава I. Борьба с остатками старого 	 9Глава II. Борьба с остатками старого (продолжение) . . 19
Глава III. Я вступаю в студенческое движение за мир . . 33Глава IV. Японский комитет защиты мира	47Глава V. Просвещение рабочих и молодежи	62Глава VI. Путешествие в страны мира и социализма . . 77Глава VII. Проблемы религии и истории	90Глава VIII. Проблема свободы	101Глава IX. Чудесная дружба	112Глава X. Приглашение от Академии наук Советского Союза 119Глава XI. Проблема морали	131Глава XII. Успехи последпего времени	144Заключение. Мои отношения с Коммунистической партиейЯпонии	159Добавление. Борьба японского народа против пересмотраяпоно-американского «договора безопасности»	161A.	Как возникла эта борьба?	—Б. Ход борьбы	164B.	Краткие выводы 	171Общественная деятельность выдающегося японского ученогоКэндзюро Янагида и его друзей. Акад. П. Н. Федосеев 176
Кэндзюро Янагида
10 ЛЕТ ПО ПУТИ МАТЕРИАЛИЗМА
(продолжение книги «Эволюция моего мировоззрения«)
М., Соцэкгиз, 19 61.182с.Редактор В. КапыринМладший редактор Ф. Нейман
Оформление художника JI. Эрмана
Художественный редактор В. Нузяков
Технический редактор О. Чепе лева
Корректоры Н. Балыкова и JI. ЧигинаСдано в набор 31 января 1961 г. Подписано в печать
13 июля 19 61 г. Формат бумаги 84XIO8V32. Бумажных
листов 2,906 (с вклейкой). Печатных листов 9,532.
Учетно-издательских листов 8,368. Тираж 13 ООО экз.
Цена 33 коп. Заказ № 1429.Издательство социально-экономической литературы
Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова
Московского городского совнархоза.Москва, Ж-54, Валовая, 28.
В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫвышли и в ближайшее время выходят
следующие книгиПО ФИЛОСОФИИ:Коллектив авторов. Подъем культурно-техни¬
ческого уровня советского рабочего класса, 30 л.,
8 тыс. экз.Коллектив авторов. Исторический материа¬
лизм и современная буржуазная социология,
35 л., 10 тыс. экз.Коллектив авторов. Философские вопросы ки¬
бернетики, 25 л., 20 тыс. экз.Коллектив авторов. Краткий очерк истории
философии, 50 л.t 1Ö0 тыс. эка.Врутенц К. Я., Против идеологии современного ко¬
лониализма, 20 л., 10 тыс. экз.Черкашин П. 77., Гносеологические корни идеализма,
10 л., 8 тыс. экз.Можнягун, С. Е. Абстракционизм — разрушение эсте¬
тики, 10 л., 25 тыс. экз.