/
Автор: Соколов А.К. Маркевич А.М.
Теги: история бывшего ссср история россии
ISBN: 5-8243-0583-8
Год: 2005
Текст
АНДРЕЙ МАРКЕВИЧ,
АНДРЕЙ СОКОЛОВ
«МАГНИТКА БЛИЗ САДОВОГО КОЛЬЦА»:
Стимулы к работе
на Московском заводе
«Серп и молот»,
1883—2001 гг.
серия
-СОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ XX ВЕКА:
МОТИВАЦИЯ ТРУДА»
Российская академия наук
Институт российской истории
Международный институт социальной истории
(Амстердам)
Андрей Маркевич,
Андрей Соколов
«МАГНИТКА БЛИЗ САДОВОГО КОЛЬЦА»:
Стимулы к работе
на Московском заводе
«Серп и молот»,
1883—2001 гг.
( t
Москва
РОССПЭН
2005
ББК 63.3(2)6-28
М 25
Издание осуществлено при поддержке
Нидерландской научно-исследовательской организации (NWO)
и Международного института социальной истории (Амстердам)
Ответственные редакторы серии:
А.К. Соколов, Л.И. Бородкин, Я. Лукассен
Маркевич А.М., Соколов А.К.
М 25 «Магнитка близ Садового кольца»: Стимулы к работе на Москов-
ском заводе «Серп и молот», 1883—2001 гг. — М.: «Российская по-
литическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2005. — 368 с., илл.
Московскому заводу «Серп и молот», ставшему одним из символов отече-
ственной индустриализации, известному в 1930-е гг. как «Магнитка близ Са-
дового кольца», посвящено немало научных и популярных книг, вышедших
как в России, так и на Западе. Данная книга впервые рассматривает один из
наиболее актуальных для современной социальной истории сюжетов — эволю-
цию индустриального труда и его мотивацию на протяжении длительного вре-
мени, начиная с основания завода в 1883 г. Ю.П. Гужоном, и вплоть до наше-
го времени. В книге прослеживается, как менялись стимулы к работе на капи-
талистическом, советском и постсоветском предприятии, как действия пред-
принимателя, государства и заводской администрации влияли на отношение
работников к своим обязанностям. Почему наблюдался кризис в трудовых от-
ношениях к концу советского строя. О чем свидетельствует более чем вековой
опыт применения таких способов мотивации как зарплата, прочие формы
компенсации за труд, моральные и этические побуждения, принуждение и на-
казание за плохую работу. Какие выводы можно сделать из этого для совре-
менной трудовой политики. Завод в представленной книге рассматривается
как одна из важнейших ячеек в жизни общества на фоне происходивших в
новейшей истории страны социальных трансформаций и поистине драмати-
ческих событий.
Для специалистов в области труда, социальной истории и всех, интересую-
щихся историей России новейшего времени.
ISBN 5-8243-0583-8
© Маркевич А.М., Соколов А.К., 2005
© Институт российской истории (РАН),
2005
© Международный институт социальной
истории (Амстердам), 2005
© «Российская политическая энциклопе-
дия», 2005
Настоящая публикация представляет часть результатов исследова-
ний, осуществленных в рамках голландско-российского научного про-
екта «Мотивация труда в российской промышленности, 1861—2000 гг.:
вознаграждение, побуждение и принуждение» и при; поддержке Нидер-
ландской научно-исследовательской организации (NWO) и Междуна-
родного института социальной истории.
Под руководством проф. А.К. Соколова, Л.И. Бородкина и проф.
Я. Лукассена ученые Института российской истории РАН, Центра эко-
номической истории МГУ, Ярославского и Тверского университетов в
течении трех лет изучали мотивацию труда в текстильной и металлооб-
рабатывающей промышленности в Центральном промышленном райо-
не, главным образом в Московской, Тверской и Ярославской областях,
исследовали проблемы эффективности и неэффективности методов мо-
тивации труда и динамику их применения. В исследовательский кол-
лектив входили: К.Г. Алявдин, С.А. Афонцев, С.Ю. Бычков, Т.Я. Ва-
летов, И.М. Гарскова, Ю.Ю. Иерусалимский, С.В. Журавлев, Ю.И. Кирь-
янов, А.М. Маркевич, М.Ю. Мухин, А.С. Рощина, Е.И. Сафонова,
Т.И. Славко, 10.Б. Смирнова, С.И. Тогоева, В.С. Тяжельникова,
И.В. Шильникова. На разных этапах в работе над проектом принимали
участие: М. ван дер Линден, Л. Хеерма ван Восс, Э. Вагенаар, X. Кес-
слер, Я. Клоостерман, И.10. Новиченко.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая читателю книга является частью исследовательского
проекта «Мотивация труда в России. 1861—2000». Проект посвящен
изучению основополагающей сферы человеческой деятельности —
сферы труда и, прежде всего, индустриального труда, который долгое
время считался главной ценностью в истории нового и новейшего вре-
мени. Сегодня это представление подвергается радикальному переос-
мыслению на базе развертывания конкретно-исторических исследова-
ний. В соответствии с принципами социальной истории, в центре ко-
торой находится изучение человека в его опосредованных связях с ок-
ружающим миром, рассмотрение темы труда в новейшей отечественной
историографии строится иначе, чем прежде.
Раньше, рассматривая проблемы трудовых отношений, советские
исследователи руководствовались марксистскими положениями о труде:
разделении, отчуждении, обобществлении труда, трудовой эксплуата-
ции и т.п. На этой основе создавалась теория освобождения труда при
условии смены общественного строя. Согласно ей по мере движения к
коммунизму происходит формирование нового отношения к труду, а
сам труд перестает быть только средством к существованию, превраща-
ясь в «первую потребность жизни» (К. Маркс). Однако теория труда
при социализме, созданная учеными-обществоведами в советский пе-
риод, оказалась в сущности виртуальной, выдававшей желаемое за дей-
ствительное, и обходившей стороной реальное состояние трудовых от-
ношений на советских предприятиях. Особенно это было свойственно
истории советского рабочего класса, где научный анализ подменялся
иллюстрацией идеологических схем и догм1. Сегодня их использование
в конкретных исследованиях мало что дает для понимания того, поче-
му социалистический эксперимент по созданию новых трудовых отно-
шений на производстве потерпел крах. Разумеется, исследователь не
может игнорировать того, что было написано К. Марксом, Ф. Энгель-
сом, В.И. Лениным о труде, равно как и советскими авторами, разви-
вавшими и дополнявшими намеченные классиками сюжеты. Но вместе
с тем необходимо учитывать и западные исследования в области труда,
какие в них намечались новые темы и подходы. Одной из ведущих тем
в западной историографии стало исследование проблем мотивации
труда, стимулов для более производительной работы, преодоления не-
гативных эффектов, связанных с индустриализацией, специализацией,
применением машин и механизмов, «отуплением» (К. Маркс), непри-
влекательностью работы для занятых в промышленности и других от-
раслях экономики2.
4
Среди работ, посвященных проблемам труда и трудовой мотивации,
привлекает внимание исследование западных историков и социологов
Чарльза и Криса Тилли (отца и сына) «Труд при капитализме»3. Они
отмечают, что в современном обществе труд в большинстве случаев ос-
новывается на сделке (transaction), основанной на передаче «получателю
труда» (recipient) добавленной стоимости товаров и услуг, произведен-
ной в результате усилий работника (producer). Сделка оформляется в
виде контракта (формального или неформального), определяющего
время, место, качество, количество необходимых трудовых усилий
и т.д., иначе говоря, определенную систему правил. При этом даже в
условиях элементарных трудовых отношений перед «получателем труда»
встает проблема, как сделать трудовые усилия работника наиболее эф-
фективными.
Авторы свели систему мотивов и побуждений к труду к трем груп-
пам: материальному вознаграждению (compensation), морально-нравст-
венным побуждениям и обязательствам (commitment), принуждению и
наказанию (coercion). По их мнению, эти три группы в разных сочета-
ниях действовали применительно к различным странам, историческим
условиям и обстоятельствам. Как указывают Чарльз и Крис Тилли,
даже при капитализме вознаграждение не является единственным сти-
мулом к труду. Всякая работа требует определенной дисциплины и на-
казания за нарушение установленных правил. Однако полный кон-
троль и детальное регулирование всех действий работника невозмож-
ны, поэтому требуется установление хотя бы доли доверия между ра-
ботником и работодателем, использование морально-нравственных
стимулов к труду. Авторы подчеркивают, что хотя каждая из отме-
ченных групп имеет четкое ядро, у них весьма размытые границы.
Угроза наказания часто связана с лишением награды или премии, тогда
как долговременные угрозы и награды нередко переходят в призывы к
солидарности.
Развивая идеи Чарльза и Криса Тилли, голландский историк Мар-
сель ван дер Линден предложил следующую схему классификации ука-
занных трех групп факторов. В материальном вознаграждении он пред-
ложил различать прямые выплаты (денежная, натуральная зарплата,
премии), непрямые выплаты (страховые соглашения, оплата больнич-
ных и отпусков) и невидимые выплаты (воровство, нелегальные подра-
ботки на основном месте работы). Принуждение и наказание за нару-
шение правил, может применяться в трех основных областях: области
материальной ответственности (штрафы, вычеты), области дисципли-
нарной ответственности (выговоры, понижения в должности), области
уголовной ответственности (уголовные наказания). Среди третьей груп-
пы факторов можно выделить стимулы, основанные на четырех глав-
ных мотивах: гордость за умение или высокие результаты, заводской
патриотизм, желание всеобщего признания, неопределенное желание
служить обществу4. Как представляется, в качестве исходной гипотезы
подобную классификацию можно не только применить к исследованию
5
труда на предприятиях дореволюционной России, но и на заводах и
фабриках, как в советское, так и постсоветское время. Такой подход
используется в качестве методологической основы исследования.
Стимулы к работе, конечно же, нельзя анализировать абстрактно
без учета конкретно-исторической ситуации в обществе и на анализи-
руемом предприятии. На успешное применение тех или иных стимулов
огромное влияние оказывает то, какую роль играет государство в тру-
довых отношениях, трудовое законодательство, роль денег в обществе,
а также ситуация на рынке труда, конкурентоспособность предприятия,
на котором трудится работник, и т.д. Производительность труда, яв-
ляющаяся главнейшей мерой эффективности существующих стимулов,
зависит также от используемых технологий, в том числе «социальных
технологий» (разделение и организация труда), квалификации и уровня
жизни работника. В рамках данного проекта в той или иной мере за-
трагиваются все эти сюжеты.
Реализация проекта предполагала сочетание принципов макро- и
микроисследования. В качестве Объектов микроанализа выступают от-
дельные предприятия. Мы в своем исследовании придерживаемся
принципа истории «снизу». Это означает, что она начинается с анализа
реальных трудовых практик в производственных коллективах, охваты-
вает совокупность складывающихся на этой основе отношений не
только на производстве, но и в повседневной жизни. Конечная цель
такого анализа сделать определенные наблюдения и выводы обобщаю-
щего характера об изменениях в мотивации труда. Одной из книг, под-
готовленных на эту тему, стала работа С.В. Журавлева и М.Ю. Мухина
«"Крепость социализма": Повседневность и мотивации труда на совет-
ском предприятии, 1928—1938 гг.», в центре внимания которой — сто-
личный Электрозавод5. Наша книга касается изучения стимулов к ра-
боте на московском заводе «Серп и молот».
Завод «Серп и молот» — любопытное для исследователей предпри-
ятие. В 1930-е гг. он, наряду с московской Трехгорной мануфактурой,
стал полигоном для развертывания движения по созданию истории
фабрик и заводов (ИФЗ). О самом движении на заводе, значении, ко-
торое ему придавалось, чтобы побуждать людей трудиться на предпри-
ятии, его результатах рассказывается на страницах книги. Здесь важно
подчеркнуть другое: собранные по истории завода материалы создают
хороший задел для исследования различных проблем, в том числе и
стимулирования труда за длительный период времени, фактически с
момента основания предприятия в 1883 г. Это извлеченные из архив-
ных собраний документы, статистика, протоколы заседаний, обследо-
вания, воспоминания рабочих, черновики рукописей, заготовки статей
и трудов и т.п. Сбор материалов по истории завода был, разумеется,
подчинен идеологическим целям советского режима и лежал в русле
официальной концепции истории рабочего класса.
Создание ИФЗ проводилась как кампания, и, как было свойственно
многим кампаниям, проводимым в советское время, быстро заглохла.
6
Некоторые работы по истории «Серпа и молота» выходили в 1930-е гг.,
носили крайне идеологизированный и пропагандистский характер6, а в
целом «выход продукции» в виде историй заводов и фабрик оказался
совсем не таким, как предполагалось. На то были свои причины.
Первая заключалась в том, что собранные материалы плохо уклады-
вались в заранее сконструированную схему истории рабочего класса,
казались скучными и однообразными. Скорее всего, по этой причине
в 1950-е гг. создание истории «Серпа и молота» было поручено боль-
шой группе «бойких на перо» журналистов, которые «нужным образом»
обработали собранные материалы и заводскую многотиражную газету
«Мартеновка». Результатом их работы стала книга «Свет над заставой»,
вышедшая в 1959 г.7 Поскольку книга завершалась в преддверии раз-
вертывания движения за коммунистическое отношение к труду, оно
рассматривалось в качестве своего рода «венца» истории завода, под-
водившего к мысли о том, что уже завтра на «Серпе и молоте» грянет
коммунизм. Не отличалось существенно в этом отношении ее второе
дополненное издание, вышедшее в 1976 году8.
Вторая причина состояла в том, что в период утверждения офици-
альной истории рабочего класса обращение к истории отдельных тру-
довых коллективов стало рассматриваться как- не соответствующее за-
дачам «большой истории», определяться как «мелкотемье». Как гово-
рилось в одной эпиграмме на «историка с диапазоном», написанной
еще в 1930-е гг.: «Я понимаю, может быть, нужда / В истории пле-
мен, эпох, народов, / Но не могу понять, кому нужна / История от-
дельного завода?». Такая установка имела далеко идущие последствия.
В частности следствием этого стало то, что историку И.Л. Корнаков-
скому, который занимался историей «Серпа и молота» уже много
позже в 1970—1980-е гг., не удалось опубликовать книгу по истории
завода в широкой печати, и она была депонирована в ИНИОН9. Од-
нако с усилением внимания к микроистории книга оказалась востре-
бованной исследователями.
В противовес отечественным ученым, западные авторы уделили за-
воду куда более пристальное внимание, рассматривая его в качестве
ячейки, через которую можно понять многие процессы, происходив-
шие в советском обществе. Известная на Западе работа Дэвида Хофф-
мана «Крестьянский Метрополь»10 во многом основана на материалах
«Серпа и молота». Еще в большей степени это относится к работе Кен-
нета Штроса «Завод и общество в сталинской России»11. Наконец, вы-
ходит в свет книга еще одного американского автора Кевина Мерфи,
который исследует изменение политических настроений рабочих путем
детального изучения материалов «Серпа и молота».
Общей чертой упомянутых исследований является их нацеленность
на 1920—1930-е гг. Остается некоторой загадкой, почему именно «Серп
и молот» на фоне других московских предприятий стал объектом столь
пристального ‘внимания. Наверное, сыграли свою роль историческая
традиция, слава «Магнитки близ Садового кольца», которой завод достиг
7
в 1930-е гг., доступность и близость обширного круга архивных доку-
ментов. ,
Во многом этим определялось и наше обращение к данному заводу
для изучения трудовых стимулов за длительный период времени. Ог-
ромный массив документов, собранных в ходе написания истории заво-
да в 1930-е гг., огложился в Государственном архиве Российской Феде-
рации в фонде редакции «Истории фабрик и заводов» (ИФЗ). С одной
стороны, это, конечно, как-то облегчает исследование, а с другой — за-
трудняет его, так как в результате подобной работы комплексы доку-
ментов завода оказались разорванными и разбросанными по разным
фондам и архивам. По дореволюционной истории завода материалы,
помимо ГАРФ, находятся в Центральном историческом архиве г. Мос-
квы (ЦИАМ), областном архиве (ЦГАМО). Значительное количество
источников оказалось в Архиве РАН в фонде Комакадемии, поскольку
ее Институт истории принимал активное участие в работе над ИФЗ в
1930-е гг. Самое большое количество документов по истории завода в
советский период находится в Центральном муниципальном архиве
г. Москвы (ЦМАМ) и Центральном архиве общественных движений
г. Москвы (ЦАОДМ). Часть документов по истории завода отложилась
и в других архивах — Российском государственном архиве экономике
(РГАЭ), Российском государственном военно-историческом архиве
(РГВИА) и т.д., а также в музее завода. Богатым источником по исто-
рии завода является заводская газета «Мартеновка», выходящая с 1921 г.
(с 1925 — многотиражка). В книге приводятся фотографии, показываю-
щие жизнь и быт работников завода «Серп и молот» на протяжении
длительного времени, Они собирались по разным источникам (завод-
ская пресса, брошюры, рассказывающие о заводе, старые снимки, хра-
нящиеся в архивных фондах и т.п.). Многие из них весьма невысокого
качества, но, помещая их в книге, мы надеемся, что они помогут соста-
вить представление о том, каким был труд на заводе.
Довольно хорошая изученность исследователями периода 1920—
1930-х гг. побуждает нас уделить больше внимание дореволюционному
и революционному времени в истории предприятия, когда завод назы-
вался по имени владельца Гужоновским (официально — Московский
металлический завод, ММ3). Эти годы, по нашему мнению, важны для
того, чтобы понять, какие же изменения в трудовых отношениях про-
изошли в послеоктябрьский период. Сказанное не означает, конечно,
что 1920—1930-е гг. являются менее важными. Работа С.В. Журавлева и
M.IO. Мухина убедительно это показывает. Но главный фокус нашего
внимания сосредоточивается на менее изученных годах. Это особенно
относится к периоду после Великой Отечественной войны. Относитель-
но второй половины XX в. существует немало, так называемых, «житей-
ских» представлений, поскольку многим советским гражданам в силу
необходимости приходилось работать на производстве, но предметом
научного изучения оно еще не становилось.
Между тем, по нашему мнению, кризис в мотивации труда, который
явственно обозначился к концу советской эпохи, требует детального и
8
сравнительного анализа вопросов его стимулирования на протяжении
длительного времени. Данная книга пытается ответить на вопросы,
какие стимулы к труду существовали в дореволюционной России и в
каких сочетаниях, как повлияли на труд революционные потрясения и
разруха военного коммунизма, насколько эффективными оказались по-
иски трудовых стимулов в период активного «социалистического" на-
ступления», почему возросла роль принуждения к труду в конце 1930-х гг.,
насколько это было оправдано в конкретно-историческом контексте,
какими факторами были обусловлены послевоенные изменения в труде,
почему они не принесли удовлетворения работникам, и что может дать
проведенный анализ для объяснения нынешней ситуации в России. За-
дача данной книги показать, что происходило с трудовыми стимулами
за более чем вековую историю на отдельно взятом конкретном предпри-
ятии. В центре внимания находится проблема трудовой мотивации ра-
бочих «Серпа и молота», тогда как проблемы стимулирования труда
служащих, инженеров, руководящих работников завода затрагиваются
лишь отчасти. ;
Разумеется, книга отвечает не на все вопросы и в разном объеме.
Здесь многое остается «за кадром». Дело в том, что вопросы государст-
венной политики в области стимулирования труда, реакция рабочих на
различные мероприятия в этой области затрагиваются в целом ряде
работ, где освещаются проблемы мотивации труда, изучение изменения
трудовых стимулов за разные годы на предприятиях, включенных в ис-
следовательский проект, который осуществлялся при содействии Ин-
ститута социальной истории (Амстердам) и финансовой поддержке
фонда «Nederjandse Organ iza tie voor Wetenschappelijk Onderzoek».
Авторы пользуются случаем выразить им свою благодарность и при-
знательность. Голландские ученые предложили ряд исходных принци-
пов для реализации проекта12. Большое количество статей и материа-
лов, посвященных мотивации труда в российской промышленности,
было опубликовано в серийном издании «Экономическая история. Обо-
зрение» в 1999—2003 гг.13, а также на страницах ежегодников «Социаль-
ная история», «Экономическая история» и др. изданий14. Тем самым
мы имели возможность сверять наши результаты с теми, которые были
получены другими исследователями. В связи с разработкой проекта был
организован ряд конференций, рабочих семинаров с участием ино-
странных ученых, высказывавших свои замечания, мнения и соображе-
ния, которые были учтены при создании данной книги. Особо хотелось
бы отметить ту большую помощь, которую оказали голландские ученые
Я. Лукассен, М. Ван дер Линден,' Я. Клостерман, X. Кесслер. Выражаем
благодарность также всем участникам проекта. Особенно хотелось бы
отметить вклад Л.И. Бородкина, И.М. Гарсковой, С.В. Журавлева,
М.Ю. Мухина, ИЛО. Новиченко. Мы благодарим за помощь А.Н. Ро-
щину, принявшую участие в сборе материалов по истории завода «Серп
и молот». Наша особая признательность — В.С. Тяжельниковой. Предо-
ставленные ею материалы по истории завода были использованы при
работе над книгой.
9
Примечания
1 Более подробно о советской историографии рабочего класса см.: Соко-
лов А.К. Перспективы рабочей истории в современной России // Отечественная
история. 2003. № 4—5. Полный вариант: «Драма советского рабочего класса и
перспективы рабочей истории в современной России» см.: Социальная история.
Ежегодник 2004. М., 2004.
2 Литература по этой теме огромна. См., например: Foot White W. Money and
Motivation. An Analyze of Incentives in Industry. N.Y. 1955; Marriot R. Incentive
Payment Systems. A Review of Research and Opinion. London, 1961; The Historical
Meanings of Work / Ed. by Patrick Joyce. Cambridge, 1987; Tilly Charles and Chris.
Work under Capitalism. Oxford, 1998; etc. Однако о трудовых стимулах в России
и СССР число работ существенно меньше. См., например: Baker G.R. Some
Problems of Incentives and Labor Productivity in Soviet Industry. A Contribution to
the Study of the Planning of Labor in the USSR. Oxford, 1955; Chase W. Workers,
Society and the Soviet State: Labor and life in Moscow, 1918—1929. Urbana and
Chicago, 1987.
3 Tilly Charles and Chris. Op. cit.
4 Ван Дер Линден M. Мотивация труда в российской промышленности: Не-
которые предварительные суждения // Социальная история. Ежегодник 2000.
М., 2000. С. 213-214.
5 Журавлев С.В., Мухин МАО. «Крепость социализма»: Повседневность и мо-
тивации труда на советском предприятии, 1928—1938 гг. М., 2004.
6 См., например: Рабочие завода «берп и молот» (б. Гужон) в 1905 г. М.,
1931; Шипилин Л. Крепче стали. Очерк о заводе «Серп и молот» М.—Л., 1931;
«Серп и молот» завоевывает сталь М., 1932; Абрамов И., Бильдзюкевич А. Пере-
довик советской металлургии «Серп и молот» М.—Л,—Свердловск, 1935; Марке-
вич Н., Урнис С. У заставы Ильича. М., 1937; и др.
7 Свет над заставой. М., 1959.
8 Свет над заставой. М., 1976. 2-е изд.
9 Корнаковский И.Л. Завод «Серп и молот». 1883—1932 гг. (Опыт историко-
социологического исследования). М., 1979. Рукопись депонирована в Институте
научной информации по общественным наукам (ИНИОН) 06.05.1982. № 10062.
10 Hoffman D. Peasant Metropolis: Social Identities in Moscow, 1929—1941. Itha-
ca, 1994.
11 Strauss K. Factory and Community in Stalin’s Russia: The Making of an Indus-
trial Working Class. Pittsburgh, 1997.
12 См.: Ван Дер Линден M., Лукассен Я. Пролегомены глобальной рабочей
истории И Социальная история. Ежегодник 1997. М., 1998; Ван Дер Линден М.
Мотивация труда в российской промышленности: Некоторые предварительные
суждения // Социальная история. Ежегодник 2000. М., 2000; Лукассен Я. Моти-
вация труда в исторической перспективе: Некоторые предварительные заметки
по терминологии и принципам классификации // Там же.
13 Афонцев С.А. Стимулирование труда и стимулирование занятости в совре-
менной России: Экономико-политическая перспектива (№ 3, 1999); Его же.
Мотивация труда в постсоциалистической России: Макроэкономический под-
ход (№ 5, 2000); Его же. Мотивация труда в постсоциалистической России:
Макроэкономический подход (№ 7, 2001); Бородкин Л.И. Об эволюции мотива-
ции труда промышленных рабочих России в первой четверти XX века (№ 3);
Бородкин Л.И., Валетов Т.Н Динамика номинальной и реальной зарплаты в
российской промышленности в дореволюционный период индустриализации:
Макро- и микроподходы (№ 2, 1999); Бородкин Л.И., Мирясов А.В. «Не трудя-
10
щийся, да не ест». Материалы по проблемам мотивация труда промышленных
рабочих Советской России в 1920-х годов (по страницам местной печати) (№ 8,
2002); Бородкин Л.И., Сафонова Е.И. Государственное регулирование трудовых
отношений в годы нэпа: Формирование системы мотивации труда в промыш-
ленности (№ 5>; Они же. Трехгорка на пути от 1917 г. к нэпу: Эволюция трудо-
вых отношений (№ 9, 2003); Бычков С.Ю. Мотивация труда на Тверском ваго-
ностроительном заводе, 1915—1928 гг. (№ 8, 2002); Валетов Т.Я. К вопросу
о роли заработной платы в мотивации труда рабочих-текстильщиков в Мос-
ковской губернии начала XX в (№ 3); Журавлев С.В. Производственные кон-
фликты с участием иностранных рабочих на советских предприятиях 1930-х гг.
(№ 3); Кирьянов Ю.И. Источники сведений о мотивации труда рабочих-текс-
тильщиков Московской губернии в конце XIX — начале XX вв. (№ 3); Его
же. Источники сведений о мотивации труда рабочих-текстильщиков Мос-
ковской губернии в конце XIX — начале XX в. (Там же); Его же. Мотивация
фабрично-заводского труда в России в зеркале профсоюзной прессы 20-х
годов XX в. (№ 7); Его же. Фактор мотивации труда в российском фабрич-
но-заводском законодательстве. 1835—1917 гг. (№ 4, 2000); Маркевич А.М.
Стимулирование принудительного труда в российской промышленности во
время Первой мировой войны (№ 3); Его же. Стимулы к труду в металлур-
гической и металлообрабатывающей промышленности России в годы Первой
мировой войны. На примере Московского металлического завода (завод Гу-
жона) (№ б, 2001); Мирясов А.В. Мотивация труда промышленных рабочих в
России в 1920-е годы: Некоторые аспекты проблемы (на материалах Пензен-
ской губернии) (№ 7); Мухин M.IO. Кнут без пряника. Трудовые стимулы в со-
ветской оборонной промышленности 30-х годов (№ 3); Сафонова Е.И. Стиму-
лирование труда московских текстильщиков в 1920-е гг.: От натурвыдач к диф-
ференциации зарплаты (№ 3); Смирнова Ю.Б., Шильникова И.В. Система нака-
заний на Ярославской Большой мануфактуре во второй половине XIX — начале
XX вв. (№ 8, 2002); Соколов А.К. Советская политика в области мотивации и сти-
мулирования труда (1917 — середина 1930-х годов) (№ 4); Тогоева С.И. Факторы
влияния на мотивацию труда (на материалах Тверского вагоностроительного за-
вода в 1941 — 1951 гг.) (№ 8); Шильникова И.В. Роль вознаграждения в мотива-
ции труда рабочих-текстильщиков Ярославской Большой мануфактуры в начале
XX века (№ 6, 2001); и др.
14 См. например: Валетов Т.Я. Система социального обеспечения как фак-
тор мотивации труда на фабриках товарищества мануфактур Н.Н. Коншина в
начале XX в. // Рабочий класс и рабочее движение России: История и совре-
менность / Под ред. А.В. Бузгалина, Д.О. Чуракова и др. М., 2002; Мухин М.Ю.
Особенности стимулирования трудовой активности на рубеже 1920—1930-х го-
дов (на примере Электрозавода) // Социальная история. Ежегодник 2001 —
2002. М., 2003; Его же. «У советских собственная гордость...»: Специфичес-
кие методы трудовой стимуляции в СССР в 30-х гг.: Ежегодник историко-
антропологических исследований 2003. М., 2003; Соколов А.К., Тяжельнико-
ва В.С. Отношение к труду: Факторы изменения и консервации трудовой
этики рабочих в советский период. Социальная история. Ежегодник 2001 —
2002. М., 2003; Sokolov A. Forced Labor in Soviet Industry: The End of the 1930s
to the Mid-1950s // The Economic of Forced Labor / Ed. by P.R. Gregory and
V. Lazarev. Stanford, 2003; Соколов А.К. Период принуждения к труду в совет-
ской промышленности и его кризис. Конец 1930-х -т середина 1950-х годов //
Экономическая история. Ежегодник 2003. М., 2004; Его же. Трудовая поли-
тика и деградация стимулов к работе на советских предприятиях. Середина
1950-х — конец 1980-х годов // Там же; Его же. Проблемы трудовых отношений
на советских предприятиях в годы нэпа // НЭП: экономические, политические
и социокультурные аспекты. М., 2004; Тяжельникова В.С. Практика наказаний
11
и нарушения трудовой дисциплины на московском заводе «Серп и молот» в
1940—1956 гг. // Ежегодник историко-антропОлогических исследований 2003;
Ульянова С.Б. Массовые хозяйственно-политические кампании в системе стиму-
лирования труда в 1920-е годы (Кампания поднятия производительности труда
в ленинградской промышленности в 1924—25 гг.) // Социальная история. Еже-
годник 2001—2002. М., 2003; и др. работы.
Глава 1
СТИМУЛЫ К РАБОТЕ В УСЛОВИЯХ
КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ,
1883-1917 гг.
У Рогожской у заставы
Есть налево поворот,
Посреди большущей грязи
Стоит Гужоновский завод.
Из песни рабочих завода
1. Завод Гужона в конце XIX века
История завода «Серп и молот» восходит к 70-м годам XIX в., когда
его основатель, французский подданный Юлий Петрович Гужон прибыл
из Франциц в Россию. Здесь, по примеру своего отца московского
купца и промышленника, владевшего шелковой фабрикой и проволоч-
ной мастерской еще с 1830-х гг., Гужон открыл маленький металличес-
кий завод по производству телеграфной проволоки и гвоздей.
Первый завод Гужона, находившийся у «Бабьего городка» в Москве,
был совсем небольшим. Оборудование состояло всего лишь из 1 паро-
вой машины, 2 маленьких турбин, 40 барабанов и 21 гвоздильной ма-
шины1. Однако уже в первые годы Гужон сумел добиться значитель-
ного расширения производства.
Быстрому росту завода в первую очередь способствовала начавшая-
ся в стране индустриализация, приведшая к повышению спроса на ме-
талл. Введение правительством высоких пошлин на ввоз железных из-
делий из-за границы еще более упрочило позиции Гужона на рынке.
Воспользовавшись благоприятной конъюнктурой 1870-х гг. Гужон
сумел накопить достаточно средств для открытия нового, более круп-
ного предприятия «Товарищества на паях Московский металлический
завод» (ММ3), которое он создает при участии капиталов Вогау, Ар-
манда и Торнтона уже в 1883 г. Поскольку 50% акций завода первона-
чально принадлежали Гужону, то он был фактическим хозяином пред-
приятия, а сам завод называли Гужоновским. Официальное открытие
завода состоялось в 1884 году.
13
Юлий Петрович Гужон
Личность Юлия Петровича Гужона (1854 или 1858—1918), несо-
мненно, заслуживает пристального внимания. Он предстает не только
практиком, но и теоретиком российской индустриализации, излагав-
шим свои взгляды на проблемы развития российской промышленности,
стимулирования труда рабочих и его оплаты. Не случайно, именно
Гужон с 1907 г. бессменно возглавлял Общество заводчиков и фабри-
кантов Московского промышленного района. Кроме того Гужон являл-
ся членом Постоянной совещательной конторы железозаводчиков,
Московского биржевого комитета, Совета съездов представителей тор-
говли и промышленности, Московского военно-промышленного коми-
тета и т.д. Перу Гужона принадлежит множество записок, проектов,
предложений по поводу реформирования российской промышленности
с позиций капиталистической рационализации производства.
Даже сквозь поток критических стрел, которые метала в адрес Гужо-
на советская литература, можно разглядеть основные контуры его воз-
зрений. Идеалом для него были трудовые отношения в Германии и
США. Между рабочим и капиталистом, утверждал Гужон, нет противо-
речий, их объединяют общие заботы и гармония интересов. Знакомый
с трудами Маркса, Гужон свою деятельность посвятил «защите основ-
ного принципа капиталистического производства от социалистических
посягательств». Работники, по мысли Гужона, имеют право на создание
своих организаций, в частности, профсоюзов, но их усилия должны
быть направлены исключительно на повышение благосостояния и куль-
турного уровня рабочих. К участию рабочих в политике он относился
крайне отрицательно. Гужон считал, «что на заводе должна быть дис-
циплина, должна быть одна только власть, власть правления, предста-
вителя хозяев предприятия, акционеров товарищества. Никакого не-
гласного или гласного комитета социал-демократической рабочей пар-
тии быть не может и не должно быть, если только желательно процве-
тание предприятия»2.
Главными бедами для развития русской промышленности Гужон
считал слабое развитие транспортных путей, отсутствие свободных
средств для накоплений, низкую квалификацию рабочих, их темноту и
невежество. «Чем ниже уровень умственного развития страны и ее
граждан, — писал Гужон, — тем менее продуктивен их труд и тем более
ограничены их жизненные потребности. Однако есть минимум труда и
минимум потребностей. У русского обывателя из народа, к сожалению,
минимум потребностей, и в этом отношении идти ему далее некуда,
если он хочет жить, хочет существовать; работает он также лишь столь-
ко, сколько нужно ему, чтобы не умирать с голоду»3. Но в целом по
мысли Гужона русский народ «не избежит в своем экономическом раз-
витии той исторической дороги, по которой шли его соседи, и никаки-
ми усилиями, никакими искусственными мероприятиями не остановить
движения России к промышленной эре»4.
14
Крайне отрицательно Гужон относился к забастовкам, предлагая
самые крутые способы борьбы с ними. Правление завода останавливало
предприятие в случае стачки и увольняло всех рабочих. Затем их нани-
мали снова, причем у проходной стояли мастера, пользующиеся доверием
хозяина, отсекая* «нежелательные элементы»5. Когда в 1908 г. на заводе
была объявлена стачка, и рабочие потребовали повышения расценок,
Гужон публично поклялся, что скорее выстелит золотом дорогу от Москвы
до Петербурга, чем прибавит зарплату рабочим. В большевистской литера-
туре Гужон рассматривался как пионер локаутов на русской почве.
Гужон являлся яростным противником сокращения рабочего дня.
По его мнению, рационализация производства вела к тому, что труд рабо-
чего облегчался, надзор за машинами и механизмами требовал меньше
физических усилий, зато очень важной становилась непрерывность и дли-
тельность наблюдения опытного работника за работой машин и механиз-
мов6. Гужон подчеркивал, что у русского рабочего по сравнению с запад-
ноевропейским слишком много выходных, праздничных дней, и лишь
длинный рабочий день может сделать русскую продукцию конкурентоспо-
собной на мировом рынке7. Будучи вынужденным дважды в 1909 и
1912 гг. под давлением рабочих ввести в некоторых отделениях (цехах) за-
вода восьмичасовой рабочий день, Гужон оба раза категорически отказы-
вался увеличить сдельные расценки. В результате заработки рабочих пада-
ли пропорционально сокращению рабочего времени, и через пару месяцев
они сами просили вернуться к прежним порядкам.
Гужон настаивал на сохранении широких прав предпринимателей в
области штрафования рабочих. В своей докладной записке на имя
С.Ю. Витте в'1905 г. он подчеркивал, что «взыскание денежного штрафа за
плохую работу, прогул, нарушение порядка должно быть», так как отмена
штрафов приведет к понижению качества работы, породит массовые прогу-
лы. Более того, указывал он, штрафные деньги используются исключитель-
но на нужды рабочих8. Подобные высказывания и действия вызвали рез-
кую отповедь В.И. Ленина, назвавшего Гужона самым ярким представи-
телем полицейского и милитаристски-бюрократического капитализма0.
В трудовой политике Гужон делал ставку на квалифицированных ра-
бочих. Он сам отбирал их на производство. В частности костяк рабочих
его завода составляли «тянульщики», набранные среди ремесленников
Смоленской и Нижегородской губерний. Особенно много было выход-
цев из деревни Проволочная и села Вили Верхнежелезницкого уезда
Нижегородской губернии и из деревень Гжатского уезда Смоленской
губернии. С ними, по воспоминаниям рабочих, он подолгу беседовал,
выдавал им пособия и авансы, прощал прогулы. Поскольку многие из
этих рабочих были тесно связаны с деревней, он давал деньги на корову
взамен падшей, помогал погорельцам и т.п. Рабочий Алексеев, напри-
мер, вспоминал, «не сказать, чтоб Гужон был плох; до некоторой степе-
ни даже хорош»10. По отношению к неквалифицированным, поденным
рабочим велась другая политика. Им платили менее рубля в день, и
особой заботы о них не было. Гужон тщательно следил за соперничест-
вом между, отделениями, поддерживая цеховой патриотизм и насторо-
15
женное отношение к «соседям». Особенно часто этот прием использо-
вался им во время стачек с целью расколоть бастующих.
Гужон отстаивал идею капиталистической рационализации произ-
водства, указывал на необходимость осуществления постоянных рекон-
струкций и модернизаций предприятия. Он поддержал столыпинские
реформы, ратовал за привлечение иностранного капитала, создание
максимально благоприятных условий для его притока, широкое исполь-
зование труда иностранных специалистов. Гужон выступал против
любой опеки промышленности со стороны государства и чиновничест-
ва. Во время Первой мировой войны Гужон поддержал идею мобилиза-
ции российской промышленности на нужды обороны, о чем подал со-
ответствующую записку в адрес царского правительства в июле 1915 г.
В ней Гужон всячески подчеркивал преимущества частного сектора
перед казенными предприятиями при выполнении военных заказов, на-
стаивал на предоставлении первым льгот и преимуществ, возвращении
на заводы квалифицированных рабочих, мобилизованных на фронт11.
Будучи сторонником свободного рынка, Гужон в то же время для свое-
го завода считал возможным и правильным в депрессивные годы всту-
пать в различные монополистические объединения. Так уже в 1886 г.,
когда монополии в России только появлялись, ММ3 примкнуло к
«Конвенции железопрокатных, проволочных и гвоздильных заводов»,
целью учреждения которой было установление контроля за ценами. Не-
смотря на отрицательный опыт — конвенция довольно быстро распа-
лась, Гужон в дальнейшем не оставлял попыток организаций монопо-
лий. В 1900-е гг. предприятие входило в сбытовые синдикаты «Гвоздь» и
«Проволока». В 1908 г. Гужой активно участвовал в переговорах по ор-
ганизации так и не состоявшегося металлургического треста12. В 1909 г.
ММ3 подписало договор с «Продаметой» о передаче ей «исключитель-
ного права на продажу производимого ими сортового и фасонного же-
леза»13. Стоит отметить, что не все начинания Гужона были успешны-
ми. Его крупнейшим провалом, как предпринимателя, стала попытка
выполнять функции проводника парижских банков на российском
рынке, предпринятая им во второй половине 1890-х гг. Предложенный
Гужоном Парижско-Нидерландскому банку проект создания Волжско-
Вишерского горного и металлургического общества обернулся для
банка крупными убытками14.
Разоблачение «подлинного лица Гужона» стало одной из главных
идейных задач на заводе в советский период. Его называли «лисьим
хвостом», «изворотливым пройдохой под маской вылощенного европей-
ца», «волком в овечьей шкуре» и т.п. Естественно, что советская историо-
графия стремилась представить Гужона как беспощадного эксплуататора,
озабоченного лишь извлечением прибыли. Однако по источникам, в том
числе и по воспоминаниям рабочих, встает образ достаточно прижимисто-
го хозяина, думающего о развитии производства и в связи с этим о по-
ложении рабочих, но не чуждого своих интересов и возможности из-
влечь дополнительную прибыль, прибегавшего для этого к самым раз-
ным маневрам, например, к спекуляции земельными участками.
16
Сам себя Гужон именовал гражданином свободной Французской рес-
публики. Иностранное подданство доставило немало хлопот Гужону.
После начала Первой мировой войны в разгул кампании арестов ино-
странцев по приказу великого князя Николай Николаевича Гужон был за-
держан, но вскоре отпущен. Менее благоприятно для Гужона закончилась
Гражданская война. В декабре 1918 г. на свой даче в Крыму Гужон был
застрелен белыми офицерами, как «подозрительная личность».
Первые шаги завода
Новый завод был построен Гужоном на окраине Москвы, за адми-
нистративной границей города того времени, у Рогожской заставы близ
деревни Новая Андроньевка. Почти сразу после основания нового заво-
да, в 1885 г., на старой Бабьегорской фабрике случился пожар. Бытова-
ло мнение, что поджог был устроен самим хозяином, чтобы деньги, по-
лученные по страховке, вложить в дальнейшее расширение нового завода.
Первые строения завода представляли собой простые железные на-
весы по бокам обставленные щитами, чтобы как-то укрыться от зимней
стужи. Но уже в 1885 г. началось строительство тянульного и гвоздиль-
ного цехов. Еще через год, в 1886 г. на заводе было уже три основных
отделения — прокатное, тянульное и гвоздильное, а также вспомога-
тельное котельное отделение, кузница и ремонтная мастерская. Несмот-
ря на постоянное и быстрое расширение производства первое время гу-
жоновское предприятие представляло собой скорее большую мастерскую,
нежели завод. В это время оно производило в основном проволоку,
гвозди и мелкосортное железо. После того как в 1890 г. была пущена
первая мартеновская печь на 7 тонн и в 1892 г. — вторая на 15 тонн,
завод постепенно стал приобретать черты крупного предприятия.
Период экономического подъема 1890-х гг. Гужон назвал «золотым
веком» завода. Сохраняющийся высокий спрос на металл дал возмож-
ность дирекции ММ3 поднять к концу века дивиденды акционерам до
20% годовых. Благоприятная экономическая конъюнктура позволила
предприятию провести кардинальную модернизацию и расширение
производства за счет собственных средств, не прибегая к банковским
кредитам. В 1892 г. на заводе появилась первая динамомашина (мощ-
ность/о 5 кВт) для выработки электроэнергии, в 1893 г. был построен
новый корпус сталелитейного отделения, открылось болтовое отделе-
ние. В 1895 г. было создано строительное отделение, а в 1899 г. фасон-
но-литейное, в том же году была пущена специальная мартеновская
печь емкостью 10 тонн, предназначенная для стального литья. В 1900 г.
было проведено дооборудование сталелитейного цеха и т.д.15 К началу
XX в. паевой капитал предприятия вырос почти в три .раза, стоимость
имущества почти в десять раз, а стоимость оборудования более чем в
десять раз. Объем производства завода за 1890-е гг. увеличился более
чем в пять раз (см. прил. табл. 1). Завод стал выпускать большие партии
болтов, железных канатов, цепей, а с 1895 г. — железные конструкции
для зданий и мостов. В итоге к началу XX в. завод Гужона превратился в
17
один из крупнейших металлургических и металлообрабатывающих заводов
центрального промышленного региона.
Рабочие
В первый год существования на заводе работало всего лишь около
200 человек, но с расширением производства их число начало стреми-
тельно расти. За неполных два десятилетия численность рабочих вырос-
ла более чем в десять раз (см. рис. I16). К концу XIX в. по числу рабо-
чих завод Гужона являлся одним из крупнейших предприятий цент-
рально-промышленного региона.
В силу тяжести условий труда, связанной с характером металлурги-
ческого производства, подавляющее большинство рабочих составляли
мужчины. Доля женщин была незначительна, например в 1900/01 гг.
она составляла менее 3% от общего числа рабочих завода. Большинство
женщин трудилось в болтовом отделении, они привлекались в основ-
ном к неквалифицированным малооплачиваемым работам. Для подсо-
бных работ, кроме того, было характерно использование труда малолет-
них — «мальчиков». Однако их число было также невелико, в указан-
ном году оно составляло менее 5%17.
Рисунок 1
Количество рабочих ММ3 в 1884/85—1900/01 гг.
Детальное представление о составе рабочих завода дают результаты
специального статистического обследования, проведенного на ММ3 в
1897-1898 гг.
18
Таблица 1
Распределение рабочих ММ3 по возрасту в 1897—1898 гг.
Возрастная группа Ноябрь 1897 Март 1898
Абс. % Абс. %
15-19 208 13,5 246 16,2
20-24 262 17,0 269 17,7
25-29 295 19,1 326 21,4
30-34 300 19,5 280 18,4
35-39 223 14,5 191 12,6
40-44 122 7,9 129 8,5
45-49 75 4,9 50 3,3
50-54 36 2,3 20 1,3
55-59 11 0,7 5 0,3
60-65 9 0,6 5 0,3
Всего 1541 100,0 1521 100,0
Среди рабочих подавляющее большинство составляли люди молодо-
го возраста (см. табл. I18), около трети были холостыми. Из числа же-
лающих старше 40—45 лет на завод принимали только особо квалифи-
цированных рабочих или по протекции.
Плохие жилищные условия были тесно связаны с возрастными осо-
бенностями состава рабочих завода, их семейным статусом. Лишь 4,2%
рабочих, в основном наиболее квалифицированных, жили в своих
домах или отдельных квартирах (см. табл. 219). Несколько большая
группа имела отдельное жилье, но была вынуждена пускать к себе
жильцов. Подавляющее же большинство снимало комнаты у рогожских
обывателей, а четверть самых бедных — углы и койки. Среди коечников
преобладали недавние выходцы из деревни. Часть рабочих, в первую
очередь холостых, жила артелями по несколько человек.
Таблица 2
Жилищные условия рабочих ММ3 (март 1898 г.)
Абс. %
Живут в своих домах 8 0,5
Снимают отдельные квартиры в городе 57 3,7
Снимают отдельные квартиры, но пускают к себе жильцов 196 12,9
Снимают комнаты 745 . 48,9
Из них
Холостых 117 7,7
Семейных 400 26.2
Женатых бездетных 130 8.5
Холостых с родителями 40 2.6
Семейных, чья семья в деревне 58 3.8
Снимают койки или углы 347 22,8
Холостые, живущие вдвоем или втроем 129 8.5
Холостые и семейные, живущие при родителях 42 2,8
19
Гужон внес свою лепту в быстрый рост населения Москвы за счет
крестьянской миграции из деревни в город20. Подавляющее большинст-
во рабочих ММ3, как и на других заводах ЦПР в конце XIX в., были
пришлыми (см. табл. З21). Среди рабочих преобладали подмосковные
крестьяне и выходцы из соседних губерний к югу и западу от Москов-
ской. Причина этого состояла в том, что на севере и востоке существо-
вали другие промышленные центры, притягивавшие крестьян (Санкт-
Петербург, города Верхнего Поволжья).
Непосредственные сведения о прежнем социальном статусе рабочих
дает их распределение по сословиям (см. табл. 422). Принадлежность
большинства рабочих к выходцам из деревни очевидна. Не был высок
удельный вес выходцев из мещанского сословия. Резкий скачок числа
мастеровых в течение полугода, должен быть, по-видимому, объяснен по-
пытками статистиков, проводивших обследование, «уточнить» социальный
статус работников. К другим сословиям принадлежали единицы, хотя на
заводе трудилось несколько обедневших почетных граждан и дворян в
основном выходцев из северо-западных губерний и Царства Польского.
Данные об имущественном положении рабочих содержат дополни-
тельные указания на то, что абсолютное большинство из них составля-
ли мигранты из деревни в первом поколений' (см. табл. 523). Вместе с
тем они не дают полной ясности об имущественных отношениях, так
как не уточняют, какая именно недвижимость имеется в виду, хотя оче-
видно, что в основном речь идет о надельной земле в деревне. При
этом обнаруживаются некоторые странности: резкое сокращение об-
щинного землевладения, произошедшее всего за несколько месяцев и,
вызванное, видимо, некорректной постановкой вопроса. Многие из оп-
рошенных рабочих, заявивших о своем владении землей, отмечали, что
земля за ними только числится, а на самом деле ею пользуются родст-
венники, или же она сдана в аренду24.
Особенности формирования рабочей силы завода хорошо показыва-
ют данные о стаже работы на заводе (см. табл. 625). Более четверти ра-
бочих имели стаж менее года, половина — менее двух лет, и лишь
около 20% — более 5 лет. Такие показатели слишком высоки даже с по-
правкой на молодое динамично развивающееся предприятие. В конце
XIX в. доля рабочих со стажем более 5 лет на других крупных предпри-
ятиях России составляла примерно 50—60%26. Масштабы текучести на
заводе Гужона были огромны, завод постоянно принимал все новые и
новые пополнения из деревни.
Уровень грамотности и образования рабочих завода, несмотря на то
что он был значительно выше, чем средний уровень по всей стране27, в
целом можно охарактеризовать как низкий (см. табл. 728). Почти треть
рабочих были совсем неграмотны, еще примерно 10% являлись мало-
грамотными (т.е. умели только читать). Это накладывало ограничения,
как на возможности использования новых технологий, так и на всю
систему организации труда.
20
Таблица 3
Распределение рабочих ММ3 по регионам (откуда прибыли), в 1897—1898 гг.
Район Ноябрь 1897 Март 1898
Абс. % Абс. %
Центрально-промышленный 1381 89,6 1390 90,4
в том числе губернии
Московская 353 22,9 417 27,1
Рязанская 257 16,7 267 17,4
Смоленская 208 13,5 213 13,9
Тульская 186 12,1 165 10 7
Нижегородская 90 5,8 80 5,2
Тверская 99 6,4 68 4 4
Калужская 86 5,6 100 6,5
Владимирская 75 4 9 - 67
Ярославская 14 0,9 8 0,5..
Костромская 13 0,8 5 0,3
Белоруссия и Литва 68 4 4 51 3,3
Центрально-Земледельческий 33 2,1 36 2,3
Польша 9 0,6 17 1,1
Прибалтика 10 0,7 13 0,9
Северо-Запад 13 0,8 ’ 9 0,6
Поволжье и Урал 3 0.2 3 0,2
Украина 5 0,4 2 0,2
Иностранцы 19 1,2 16 1,0
Всего 1543 100 1537 100
Таблица 4
Распределение рабочих ММ3 по сословиям в 1897—1898 гг.
Сословие Март 1898
Абс. Абс.
Крестьяне 1200 77.9 1021 67,2
Мещане 195 1?,7 225 14,8
Мастеровые 104 6.7 239 15,7
Дворяне 9 ю _ 0,7
Почетные граждане (личные и потомственные) 7 _ол 7 0,5
Духовенство 3 0,2 2 0,1
Из других сословий 0,3 0,0
Иностранцы 19 1.2 16 1,1
Всего . 1541 100,0 1520 100,0
Таблица 5
Распределение рабочих ММ3 по имущественному положению
Имеющие недвижи- мость Из них Не име- ющие недвижи- мости
На правах собствен- ности В об- щинном владении В по- дворном владении Государст- венных крестьян
Ноябрь Абс. 1028 78 752 198 0 513
1897 % 66,7 7,6 73,2 19,3 0 33,3
Март Абс. ‘ 997 202 456 296 43 524
1898 % 65,5 20,3 45,7 29,7 4,3 34,5
21
Таблица 6
Распределение рабочих ММ3 по стажу работы в промышленности
в 1897-1898 гг.
Стаж Ноябрь 1897 Март 1898
Абс. % Абс. %
До полугода 391 25.8 203 13,2
От полугода до 1 года 237 15,4
От 1 года до 2 лет 379 25.0 288 18,7
От 2 лет до 3 291 19,2 141 9,1
От 3 лет до 5 187 12.3 202 13,1
От 5 лет до 8 120 7,9 .256 16,6
От 8 лет до 10 44 2,9 70 4,5
От 10 лет до 12 42 2,8 40 2,6
От 12 лет до 15 26 1.7 44 2,9
От 15 лет до 18 22 1,5 23 1,5
От 18 лет до 20 8 0,5 10 0.6
Свыше 20 лет 5 0.3 27 L8
Всего 1515 100,0 1541 100,0
Таблица 7
Распределение рабочих ММ3 по уровню грамотности и образования
в 1897-1898 гг.
Ноябрь 1897 Март 1898
Абс. % Абс. %
Неграмотные 495 32,1 463 30,5
Малограмотные, самоучки 170 11,0 131 8,6
Учившие грамоту на военной службе 24 1,6 н. св. —
Начальное 758 49,2 917 60,4
Среднее 25 1,6 7 0,5
Домашнее образование 55 3,6 н. св. —
Знающие грамоту только на иностранном языке 14 0,9 н. св. —
Всего 1541 100 1518 100
Культурный уровень рабочих также хорошо характеризуют их ответы
на вопросы об образе жизни, в том числе о потреблении спиртных на-
питков. Многие рабочие, особенно тянульного, сталелитейного и про-
катного цехов указывали, что «их работа тяжелая и без водки обойтись
нельзя», и заявляли свой расход на водку от 5 до 15 руб. в месяц, что
при средней зарплате в 1897/98 г. в 33 руб. 30 коп. составляло до 50% (!)
их дохода. Рабочие, главным образом молодые, тратившие на спиртное
значительно меньшие суммы, от 50 коп. до 2 руб. в месяц, все же отме-
чали, что «конечно без этого нельзя, в праздник или при получке пива
выпьешь, в трактир зайдешь», «гость зайдет, надо угостить и сам при
этом выпьешь»29.
С точки зрения вероисповедания подавляющее большинство рабо-
чих, более 90%, зарегистрировалось как православные. В ноябре 1897 г.
22
к католиком отнесли себя 73 человека, к старообрядцам всего лишь
25 человек, к протестантам 18, к иудеям I30.
В совокупности данные обследования позволяют нарисовать соци-
альный портрет рабочих завода в конце XIX в. Преобладающий тип рабо-
чего — русский, прабославный, моложе 35 лет, вчерашний крестьянин
одной из губерний центрального промышленного региона, с начальным
образованием. Просматриваются и некоторые тенденции. Довольно бы-
стро протекало приспособление бывших крестьян к городской жизни,
интенсивно шел процесс формирования нового «городского» типа
семьи с небольшим числом детей31. Как отмечали статистики, прово-
дившие обследования в 1897—1898 гг., среди «городских» рабочих «по-
падаются очень развитые молодые люди»32.
Условия труда и найма ,
Даже на фоне других заводов металлургии и металлообработки усло-
вия труда на Гужоновском предприятии были исключительно тяжелы-
ми. До постройки первых мартенов производство осуществлялось мето-
дом пудлингования, требующим больших трудозатрат и технологически
на тот момент уже устаревшим. Производство было основано на выжи-
гании углерода из расплавленного чугуна, перелопачивании раскален-
ной массы в специальных печах. Затем производилась перековка горя-
чей стали паровым молотом, потом ее снова нагревали докрасна и про-
пускали через прокатный стан и т.д. В цехах стояла невыносимая жара,
часто вспыхивали пожары, например, в 1895 г. серьезно пострадало от
огня прокатное отделение. Ситуация осложнялась тяжелой санитарной
обстановкой. В цехах уборка производилась раз в году, на Пасху. К «со-
бачьим ящикам», как их называли рабочие, где можно было ополоснуть
лицо, выстраивались постоянные очереди.
Тяжелые условия труда усугублялись продолжительным рабочим
днем и принудительными сверхурочными работами, за отказ от которых
можно было лишиться места33. В конце XIX в. рабочий день на заводе
без учета сверхурочных составлял почти 12 часов, а в начале 1880-х гг.
слесари работали вообще по 14,5, а чернорабочие — по 15 часов34. Рабо-
чие использовали свои приемы по сокращению рабочего времени: манки-
рование работой, сон на рабочем месте. Причем, как вспоминал один из
рабочих, «спать в рабочее время умудрялись не только в уборных, но и в
цеху. Иногда для этого пользовались большими шкафами»35.
Все это вело к высокому уровню производственного травматизма: в
середине 90-х годов XIX в. в среднем на каждых двух рабочих приходи-
лось примерно по одному несчастному случаю в год36. Наиболее часто
страдали от несчастных случаев молодые рабочие без или с небольшим
опытом работы. Доля несчастных случаев с рабочими в возрасте от
15 до 20 лет составляла около одной четверти, а в возрасте от 15 до
30 лет — более половины37. В тянульном цехе рабочие постоянно нахо-
дились под угрозой травм, не лучше было и в канатном отделении:
одного рабочего затянуло в яму, и труп его был найден только через не-
23
сколько дней. Подобные факты крайне негативнд отражались на на-
строениях рабочих, на их отношении к работе. За исключением квали-
фицированных рабочих в целом «к работе отношение было небрежное:
лишь бы побольше сделать, побольше заработать»38. Среди рабочих
завод Гужона получил название «костоломного».
Естественно, такая работа не могла быть привлекательной. В 1890-е гг.
при численности рабочих примерно 1500 человек, оборот рабочей силы
на заводе составлял около 5000 человек в.год. «Рабочие туго привыкают
к делу и ежедневно сами уходят или должны быть уволены вследствие
плохой работы», — говорилось в отчете правления ММ3 за 1893 год39.
Тем не менее Гужон не испытывал недостатка в рабочих. В силу без-
работицы и избыточного предложения рабочих рук из аграрного секто-
ра проблемы привлечения на завод неквалифицированной рабочей
силы просто не существовало. Предложение рабочих рук превышало
спрос на них40. Некоторые сложности иногда возникали только с рабо-
чими квалифицированных и особенно высококвалифицированных про-
фессий. Эта проблема решалось за счет привлечения иностранцев и ус-
тановления более высоких, нежели на других предприятиях, заработков.
Иностранцы находились в особом положении на заводе, они зани-
мали должности мастеров, заведующих отделениями, трудились на наи-
более квалифицированных работах. Высококвалифицированных рабо-
чих специально выписывали из-за границы. Их рабочий день был мень-
ше, а труд оплачивался по ставкам в 2—3 раза выше, чем у русских ра-
бочих, что часто вызывало недовольство. Однако общее число ино-
странцев на заводе было незначительным.
Квалифицированных русских рабочих Гужон привлекал более высо-
кими заработками. В частности в первые годы бурного роста предпри-
ятия администрация, заманивая бывших кустарей-гвоздильщиков на
завод, платила им «баснословные» для остальных суммы: до 50 руб. в
месяц. Эти рабочие рассматривались Гужоном как своего рода рабочая
аристократия, к которой относилось примерно 500 человек, постоянно
работавших на заводе. На особом положении находились гвоздильный
и особенно тянульный цеха. Они-то и формировали образ предприятия,
где можно заработать, если есть сила и голова на плечах. В силу специ-
фики производства на заводе часто возникала необходимость в сверх-
урочных работах. В этих случаях Гужон часто сам обращался к рабочим:
«Нужно поработать сверхурочно, а я вам по рублику подниму. Хватит
на вино, на пиво и закуску»41. Начал складываться определенный сте-
реотип представлений о рабочем-металлисте, как о высокооплачивае-
мом рабочем: «Металлисты были для всех авторитетнее, чем фабрич-
ные. Даже девчата предпочитали заводских парней фабричным»42.
Приемом остальной, неквалифицированной массы рабочих занима-
лись у Гужона доверенные лица. Особую ненависть, судя по воспоми-
наниям рабочих, вызывал паспортист Федоров (по современным поня-
тиям — начальник отдела кадров). Наем рабочих он производил следу-
ющим образом: выходил к воротам, где уже стояла большая толпа и от-
бирал мужиков покрепче, посильнее, помоложе. За устройство на рабо-
24
ту, даже поденную, полагался «вспрыск», т.е. угощение. Обычный раз-
мер взятки за эту услугу равнялся 1—2 гривенникам. Если речь шла об
устройстве на постоянную работу, то размер взятки увеличивался в 3—
4 раза43. «Рабочему, который не ставил выпивку... привязывали бадейку
с нефтью над головой и потом опрокидывали, незаметно соединяли со
станком привод и т.д. Парень бился, бился и наконец уходил с заво-
да», — вспоминал рабочий Г.И. Галеев44.
Без взятки неквалифицированному рабочему устроиться на завод
можно было только по протекции, благодаря знакомству, связям. Так,
например, рабочий Щеголев был принят по письму одного из работни-
ков завода Бромлея своему брату — мастеру завода Гужона. При по-
ступлении рабочего Чугуева «большую помощь оказал двоюродный
брат», долгое время работавший у Гужона. Рабочий Лебедев поступил
через своего земляка, рабочий Лидванский устроился через молотобой-
ца, который снимал у его родителей комнату, рабочий Шилкин —
«через свата, у которого жил» и т.д. В результате на заводе оказалось
много рабочих, пришедших из одних и тех же деревень: слободы Каза-
чьей Московской волости Крапивинского уезда Тульской губернии, не-
скольких деревень Пронского уезда Рязанской губернии и т.д. «Приедет
один такой "чеченец"45 из какой-нибудь деревни Калужской или Смо-
ленской губернии и тащит за собой всю деревню, — вспоминал рабочий
Лидванский. — Администрация этих земляков охотно принимала, так
как если "чеченец" приведет своего земляка или брата, то он его знает
и за него ручается»4*’. Устройство на работу через земляческие связи
было широко1 распространено на всех российских предприятиях в это
время. Существовали даже определенные зависимости между уездом и
даже деревней, откуда пришел в город вчерашний крестьянин, и рабо-
той, которую он скорее всего получит.
Взятки и связи необходимы были не только при устройстве на рабо-
ту, но и в дальнейшем. Вновь поступившему рабочему назначался ис-
пытательный срок — неделя, после которой он некоторое время (обыч-
но несколько месяцев, но в отдельных случаях и несколько лет) работал
так называемым «рабочим без номера» и только потом зачислялся в
штат. За каждое повышение своего статуса рабочему надо было платить
мастеру. Также от мастера полностью зависело приобретение рабочим
квалификации. По воспоминаниям рабочего Чугина тот, кто «не имел
связей на заводе, не мог получить никакой квалификации», на это же
указывал рабочий Пономарев: «Получить какую-либо специальность
было очень трудно, так как мастера ставили в первую очередь своих
близких»47. Отношение мастера к рабочему было для последнего во
многом определяющим. Мастера устанавливали нормы выработки и
расценки, решали на какую именно работу поставить каждого конкрет-
ного рабочего, что напрямую влияло на размер зарплаты. Например, в
сталелитейном и прокатном отделениях заработки рабочих одноимен-
ных профессий заметно колебались от печи к печи и от стана к стану,
в зависимости от производительности этих агрегатов и степени трудо-
емкости работ48. Причем, если мастеру казалось, что рабочий много за-
25
рабатывает, то его могли перевести на другую работу49. В наихудшем
положении находились ученики, целиком зависевшие от мастера. Все-
властие администрации над рабочими проявлялось также в практике
обсчетов последних, когда оплачивалась лишь часть произведенной
продукции. В частности в прокатном цехе за болванку, весившую
31 пуд, платили как за 26 пудовую. Аналогичная ситуация была, где на
ящиках с гвоздями долгое время не указывался точный вес и т.д.
Только в периоды острой нужды в рабочей силе взятки и связи не
имели решающего значения. Так было, например, в гвоздильном отде-
лении во время русско-японской войны — там из-за низких расценок и
высокой текучести многие станки бездействовали.
Оплата труда
До революции заработная плата в ее денежной форме была главным
стимулом к труду. Заводская администрация проводила политику на по-
всеместное применение сдельной оплаты труда, при которой заработки
рабочего напрямую зависели от количества произведенной продукции,
а производительность близка к максимальной. Поденная система, когда
оплачивается затраченное время, а не количество готовых изделий, при-
менялась только там, где сдельную оплату *ъ силу каких-либо причин
ввести было невозможно. В производственных цехах практически все
рабочие работали сдельно, а во вспомогательных отделениях из-за тех-
нологических особенностей преобладала поденная система. По данным
на март 1898 г. в целом по заводу около 60% рабочих трудилось сдельно
и чуть больше 40% — поденно50. Заработная плата выдавалась два раза
в месяц: за первую половину месяца в первую субботу после 4 числа
следующего месяца, а за вторую — в первую субботу после 15 числа
следующего месяца.
Незаконными способами повысить заработок были воровство и при-
писки. В силу хорошо налаженного учета на заводе пользоваться при-
писками могли немногие, лишь те, чью работу было сложно проконтро-
лировать, например рабочие ремонтного цеха. Один из них вспоминал:
«Иногда удавалось заработать и лишнее — незаконным, правда, путем.
За те или другие услуги мне давали большее количество марок, чем я
починил инструментов. Таким образом, платили по два или три ремон-
та молотка, а на самом деле молоток ремонтировался один раз или
вовсе не ремонтировался»51. Воровство было распространено в значи-
тельно большей степени. Воровали то, что проще всего было вынести и
продать, «крали большей частью медь, иногда даже стружку, а также
мелкие болты и гайки»52. С воровством администрация боролась с по-
мощью обысков на проходной.
Как уже отмечалось, первые два десятилетия существования завода
были для него в целом очень удачными. Благоприятная экономическая
конъюнктура положительно сказалась и на положении рабочих. Средняя
зарплата на заводе в конце XIX в. почти все время росла (см. рис. 253).
К сожалению, сведения о заработной плате рабочих на заводе Гужона
26
до 1895/96 гг. отрывочны, а за первые годы существования завода, до
1887 г., никаких сведений не сохранилось вообще54. По данным фаб-
ричного инспектора в 1887 г. средняя зарплата на заводе составляла
30 руб. 57 коп. в'месяц55. В первой половине 1890-х гг. в связи с неко-
торыми трудностями в экономике заработки рабочих не росли, и види-
мо, даже несколько понизились. Во второй половине 1890-х рост возоб-
новился. За пять лет номинальная зарплата увеличилась почти на 17%
(с 30,17 руб. до 33,83 руб.)56. Реальные заработки из-за инфляции вы-
росли в меньшей степени. По исчислению М.П. Кохна, стоимость в
Москве 15 предметов рабочих потребления повысилась с 1896 по 1900 гг.
на 6,3%57, соответственно реальные заработки рабочих (после вычета
инфляции) увеличились примерно на 10%.
Рисунок 2
Средняя заработная плата рабочего ММ3 в месяц (номинальная)
в 1895/96-1899/1900 гг. (руб.7)
1895/96
1896/97
1897/98
1898/99
1899/1900
, Заработки рабочих на «Гужоне» были чуть ниже заработков на ана-
логичном металлургическом заводе в Санкт-Петербурге58, а также на
других металлических предприятиях северной столицы, где расценки
из-за меньшего предложения рабочих рук и дороговизны жизни были в
целом выше. По отношению же к другим металлическим заводам Мос-
ковского региона заработки на Гужоне в последнее десятилетие XIX в.
были сопоставимыми. Например, между 1887/88 и 1894/95 гг. чернора-
бочие получали у Гужона в среднем около 20 руб. в месяц, тогда как на
заводе Гоппера от 13 до 16 руб., Листа — от 16 до 23 руб., Доброва и
Набгольца — также около 20 руб. Слесари на Гужоне в зависимости от
квалификации зарабатывали от 28 до 56 руб., у Гоппера — от 18 до
30 руб., Сан-Галли — от 19 до 57 руб., у Листа — от 20 до 90 руб. Ме-
27
сячный заработок кузнецов на Гужоне составлял примерно 30 руб., у
Гоппера — от 20 до 42 руб., у Листа — от 25 до 80 руб. и т.д.5^
Разная работа на ММ3, естественно, оплачивалась по-разному. За-
работки рабочих Гужона различались, как от отделения к отделению,
так и по профессиям. Дифференциация доходов рабочих была высокой.
Постоянно работавшие на заводе квалифицированные рабочие зараба-
тывали значительно больше неквалифицированных. Их заработки пре-
восходили заработки чернорабочих в 3,5—4 раза60. Такому разрыву в
доходах способствовал не только объективный фактор — квалификация
работающих — но и целенаправленная политика Гужона в области за-
работной платы, стремившегося всячески поддерживать и оберегать
свои квалифицированные кадры, создавая для них дополнительные сти-
мулы к интенсивному труду.
В конце XIX в. по данным на 1895/96 гг. наибольшие заработки
были у рабочих тянульного отделения, бывшего на особом положении у
Гужона (см. прил. табл. 4). Больше всех зарабатывали тянульщики, а также
квасильшики и вязальщики, составлявшие вместе абсолютное большинст-
во рабочих отделения. Их заработки колебались между 1 руб. 50 коп. и
2 руб. 50 коп. в день. Высокие заработки в этом отделении сложились ис-
торически, когда Гужон привлекал на завод вчерашних ремесленников.
То, что в первое время главной продукцией зайода были гвозди и прово-
лока, также способствовало особому статусу тянульного отделения.
Если не считать канатного отделения, в котором работало сравни-
тельно мало рабочих, второе место по оплате труда на ММ3 занимали
горячие цеха: прокатное и сталелитейное отделения. Средний дневной
заработок в прокатном отделении превышал средний заработок в целом
по заводу на 20%, а в сталелитейном — на 10,4%. Такая разница в оп-
лате объясняется в первую очередь тем, что в горячих цехах было боль-
ше высоквалифицированных рабочих, чьи заработки были особенно ве-
лики. Например, в прокатном отделении подмастерья получали 4 руб.
30 коп. в день, их помощники — 2 руб. 98 коп., сварщики — 2 руб.
82 коп., вальцовщики — около 2 руб. 30 коп., эбушеры — 2 руб.
72 коп., а в сталелитейном отделении старшие плавильщики зарабаты-
вали 4 руб. 45 коп. в день, вторые плавильщики при печах — 2 руб.
1 коп. в день и т.д.61 Кроме того, за счет особой тяжести работ расцен-
ки в горячих цехах вообще были выше. Рабочие одних и-тех же профес-
сий за одну и ту же работу получали в горячих цехах несколько больше,
чем в холодных. Вместе с тем около половины всех рабочих горячих
цехов получали менее 1 руб. 25 коп. в день, т.е. имели заработок мень-
ший, чем средний по заводу.
Заработки в строительном, модельном и гвоздильном отделениях на-
ходились на уровне средних заработков по заводу в целом. Среди рабо-
чих гвоздильного отделения больше всех зарабатывали мастера прово-
лочных гвоздей и сапожных шпилек (до 2 руб. 94 коп. в день), а мень-
ше всех мальчики и рассыпальщики, нанимаемые поденно (50—60 коп.
в день)62. Мастера проволочных гвоздей и сапожных шпилек, также как
и рабочие тянульного отделения находились у Гужона на привилегиро-
28
ванном положении, но из-за того что в цеху было много низкооплачи-
ваемых рабочих, средняя зарплата в нем не была такой высокой, как в
тянульном отделении.
Несколько меньше заработки были у рабочих ремонтно-механичес-
кого отделения. И, наконец, меньше всех получали рабочие болтового
цеха. Работа по нарезке болтов и обработке гаек не требовала квалифи-
кации, и расценки за нее были невысоки. Женщины, работавшие в
цехе, получали в среднем всего лишь по 40 коп. в день63.
Распределение рабочих разных отделений по размеру заработка (см.
табл. 864) хорошо иллюстрирует политику Гужона в области оплаты
труда и найма рабочей силы. Оно показывает существовавшее деление
рабочих ММ3 на две группы: более высокооплачиваемую группу квали-
фицированных рабочих и группу неквалифицированных, малооплачива-
емых рабочих. Особенно хорошо это видно на примерах прокатного и
гвоздильного отделений. В прокатном отделении 39,4% рабочих получа-
ло более 1 руб. 50 коп. в день, тогда как 51,8%' зарабатывало менее
1 руб. 50 коп.; в гвоздильном 20,9% рабочих зарабатывало более 2 руб.
в день, тогда как 57,6% — менее 1 руб. В прокатном отделении всего
лишь 8,8% рабочих зарабатывало от 1 руб. 25 коп. до 1 руб. 50 коп., а в
гвоздильном процент зарабатывавших от 1 до 2 руб. в день составлял
21,565. Исключением являлся сталелитейный цех, где в силу технологи-
ческого разнообразия работ распределение рабочих по заработку было
более или менее равномерным.
, Таблица 8
Распределение рабочих ММ3 в зависимости от квалификации
по цехам в 1895/96 г.
Цех Ориентировочное распределение рабочих цехов по размеру среднего дневного заработка (в руб.
до 0,75 0,75— 1 1,01- 1,25 1,26- 1.5 1,51— 2 2,01 — 2,5 2,51- 3 Свыше 3
Сталелитейный 6.9 И,9 30 32 12,1 3,3 0,8 3
Прокатный 14,8 21,5 15,5 8,8 13,2 14,9 5,5 5,8
Тянульный 4,7 6,4 4,3 1,6 37,4 42,6 1,3 1,7
Гвоздильный 22,2 35,4 8,3 12,6 0,6 19,8 1,1 0
БолТовый и гаечный 33,2 26,1 39,4 0,2 0,8 0 0,3 0
Ремонтно- механический 14,9 24,4 6,з‘ 54,4 0 0 0 0
Экономический подъем второй половины 1890-х гг. по-разному ска-
зался на заработной плате рабочих различных цехов и профессий. Глав-
ной продукцией завода постепенно становится сталь и прокат, оттес-
няющие гвозди и проволоку на второй план. Этот факт тотчас же отра-
зился на заработной плате рабочих соответствующих отделений. Рас-
ценки в тянульном и гвоздильном отделении практически не измени-
лись, а реальные доходы рабочих к 1899/1900 г. из-за инфляции упали.
29
Однако заработки в тянульном отделении по-прежнему оставались са-
мыми высокими на заводе, а рабочие тянульного и гвоздильного отде-
лений сохраняли свой привилегированный статус.
В наибольшей степени выросла заработная плата в горячих цехах: в
сталелитейном отделении на 30,4% номинально и на 22;5% реально, и
в прокатном отделении на 19,3% номинально и на 12% реально. При-
чем в первую очередь заработки выросли у квалифицированных произ-
водственных рабочих, тогда как у некоторых рабочих «на общих рабо-
тах» реальные доходы даже упали. Среди рабочих других отделений
ММ3 заработки повысились примерно в той же пропорции, что и по
заводу в целом.
Данные обследований 1897—1898 гг. дают информацию о том, как
сами рабочие оценивали размер своих доходов. Жалобы на недостаток
заработков поступали в первую очередь от чернорабочих, рабочих с не-
большим стажем и семейных рабочих. Рабочие сталелитейного отделе-
ния также жаловались на непостоянство своих доходов, зависящих от
отсутствия или наличия у завода заказов. Вместе с тем на вопрос о сбе-
режениях многие рабочие отвечали «остается», «немного остается» и
«иногда остается»66. В сберегательной кассе, открытой на заводе в
1896 г., средний размер пая во второй половине 1890-х вырос почти в
пять раз.
Трудовая дисциплина и штрафы
Если основой стимулирования трудовых усилий служила заработная
плата, находящаяся для большинства рабочих в прямой зависимости от
объема сделанной работы, то главным средством поддержания дисципли-
ны на ММ3, как и в целом в российской промышленности в то время,
были штрафы.
, Рабочих штрафовали по самым разным поводам. Основными причи-
нами были: прогулы, отлучки с работы, потеря заводского номера или
расчетной книжки, шум, ссоры, драки на рабочем месте, появление в
пьяном виде, азартные игры, неисправная работа. За опоздание на ра-
боту полагался штраф от 15 коп. до 1 руб., в зависимости от времени
задержки. Как вспоминали рабочие без наказания оставались лишь
опоздания до пяти минут67. Наибольшие штрафы, 3 руб., взыскивались
за порчу или утрату инструментов, и за прогул трех дней подряд.
Штраф за прогул одного дня равнялся 1 руб. или размеру дневного за-
работка для поденных рабочих. За прогул более трех дней подряд или
за прогул шести дней в течение месяца рабочего увольняли. Также
увольняли попавшихся на воровстве, в редких случаях дела передава-
лись в суд68.
Сведений о числе тех или иных видов штрафов за конец XIX в. не
сохранилось. Имеющиеся данные об общих суммах штрафов за начало
1890-х гг. (см. прил. табл. 5) позволяют заключить, что по сравнению с
началом XX в., штрафы на заводе применялись более широко.
В 1892/93 г. сумма штрафов на заводе составила 4 261 руб., в 1894/95 —
30
5 286 руб.69 Однако даже в это время штрафы составляли в среднем
около 1% заработной платы рабочего, что было существенно меньше за-
конодательно установленного максимума штрафов (не более 1/3 зара-
ботка).
В вопросе штрафов, также как в отношении заработной платы и в
вопросе приобретения квалификации, рабочие сильно зависели от мас-
теров. Угроза увольнения в условиях безработицы являлась действен-
ным дополнением к штрафам. По словам рабочего Чугуева, «почти
после каждой получки надо было мастеру «поднести», в противном
случае, его отношение к тебе резко менялось, и он мог в любой мо-
мент рассчитать»70.
Способом стимулирования труда со стороны ряда мастеров были
побои. Как вспоминали рабочие, «оштрафует, а то и побьет мастер»,
или жалобы на того же Федорова: «Такую власть взял, что нам ребра
ломает». Некоторые мастера принуждали работниц к сожительству,
если женщина отказывалась, то ее «просто увольняли»71. Частыми
были издевательства над новичками, что происходило при явном по-
пустительстве старших рабочих и мастеров. Иногда, если новенького
вдруг ставили на высокооплачиваемую и сравнительно легкую работу,
«старые» рабочие просто не давали ему работать: прятали инструмент,
детали и т.д.
В первые десятилетия существования предприятия администрация,
мастера были полными хозяевами положения на заводе. Возможности
рабочих по отстаиванию своих прав были минимальными, рабочее дви-
жение на заводе практически отсутствовало. Первая забастовка состо-
ялась в 1894 г. в болтовом отделении, то есть спустя более чем десять
лет после возникновения предприятия. Всего за 1890-е гг. состоялось
всего лишь две забастовки рабочих: уже упомянутая стачка 1894 г. и
забастовка 1897 в гвоздильном отделении72. Первая всеобщая стачка,
когда прекратили работу все рабочие завода, произошла только во
время событий 1905 г. По воспоминаниям рабочего В.И. Лебедева, до-
биться улучшения своего положения проще было в индивидуальном
порядке, нежели выставлением коллективных требований. В частности
увеличение расценок обычно происходило следующим образом: «Слу-
чайно узнавали, что кто-нибудь получал больше других на 10—20 коп.
в день и в одиночку отправлялись добиваться прибавки и себе»73.
Появление сферы социального обеспечения
В конце XIX в. на заводе постепенно возникает сфера социального
обеспечения для рабочих: пенсии, пособия, заводское образование и
здравоохранение, потребительский кооператив — направленная на по-
вышение заинтересованности рабочих в длительном и добросовестном
труде на заводе. С ее помощью администрация стремилась связать ин-
тересы рабочих с интересами предприятия. Однако качество многих
услуг было низким и не удовлетворяло всех нуждающихся, а социальная
31
политика Гужона была направлена в первую очередь на поддержку по-
стоянных, квалифицированных рабочих.
Пенсии и пособия назначались нуждавшимся рабочим из денег, по-
ступавших в штрафной капитал. Рабочие получали единовременные
пособия на вспомоществование (на похороны, на пожар и пропажу
имущества, для проезда на родину, по беременности и т.д.), больнич-
ные пособия, а также компенсации за травмы и увечья. Единовремен-
ное пособие рабочий мог получать не чаще чем один раз в год. На
размер пособия влияли имущественное положение семьи и степень
нужды. По закону, максимальный размер пособия не должен был пре-
вышать 50 руб. Для получения пособия необходимо было предоставить
сведения о продолжительности службы рабочего на заводе, его семей-
ном положении, величине заработка. Для получения пенсии необходи-
мо было предоставить удостоверения от врача, священника и поли-
ции74. Единовременные пособия суммарно в 1890-е гг. были невелики
и составляли около 2—2,5 тысяч рублей в год, примерно на том же
уровне находилась выплата пенсий (см. прил. табл. 6). Пособия и пен-
сии выдавались, прежде всего, квалифицированным рабочим со ста-
жем, числившимся на хорошем счету. Такие рабочие чаще и в больших
размерах (1—2 месячных заработка) получали единовременную денеж-
ную помощь, а также ссуды и пособия на имущественное обзаведение.
Больничные пособия выплачивались с четвертого дня болезни. Раз-
мер больничных пособий определялся следующими нормами: семейные
рабочие получали 60% заработка, женатые без детей — 50%, холостые —
40% + 25 коп. на харчи в день75. Каждый рабочий по болезни пропус-
кал примерно 1—2 дня в год. В среднем за один пропущенный день он
получал около 70 коп. В силу высокого травматизма на ММ3 число
пропущенных рабочими дней по несчастным случаям было примерно в
два—три раза выше, чем по болезни. За один пропущенный по несчаст-
ному случаю день рабочий получал несколько больше, около 90 коп.
(см. прил. табл. 7).
В 1890-е гг. на заводе начал действовать приемный покой. В нем
работали два фельдшера, а врач приходил на 15 минут в день, или
когда нужно было кого-то серьезно посмотреть или принять новеньких
на завод. Небольшой по размеру приемный покой не успевал оказы-
вать помощь всем нуждавшимся. Доктор Соколов, бывший фельдшер,
так описал работу приемного покоя: «Открывается прием. В приемной
человек 100—150. Лягут на плечи друг другу и ждут. Я сижу за столом
записываю. Выписываю лекарства, кричу товарищу в аптечку: дай ему
висмута или иония, а если, говорит, судорога берет на работе — дай
тройного растирания. Даешь и валерьянки, и гофманских капель — на
бери всего, только скорее уходи»76. Правда, надо отметить, что лекар-
ства отпускались безвозмездно. Больница на ММ3 появилась сравни-
тельно поздно, только в 1905 г. Первое время Гужону удавалось про-
тивостоять требованиям правительства об ее- открытии, ссылаясь на то,
32
что завод находится близко к городской черте и рабочие могут поль-
зоваться московскими больницами.
В 1892 г. Гужон одним из первых предпринимателей отменил-хар-
чевые лавки, а вместо них учредил рабочий кооператив «Общество по-
требителей». Пайщиками Общества выступали постоянные рабочие за-
вода. За первое десятилетие число пайщиков выросло более чем в два
раза, а к концу XIX в. доля пайщиков среди рабочих даже несколько
превысила число постоянных рабочих завода. В дальнейшем абсолют-
ное число пайщиков медленно росло, а их доля колебалась вокруг 40%
(см. табл. 977).
Покупать товары в лавках Общества могли все рабочие. Практико-
валась выдача товаров в кредит, получившая из-за частых задержек
зарплаты довольно широкое распространение. Размер кредита не дол-
жен был превышать половины заработка. С целью получить «живые»
деньги в условиях случавшихся задержек зарплаты рабочие нередко
брали товар в лавке «на заварку», т.е. для продажи за полцены на воль-
ном рынке. В силу этого в 1890-е гг. за товары из лавки удерживалось,
чуть ли не до половины заработков рабочих. В дальнейшем по мере
нормализации выдачи зарплаты сумма удерживаемых заработков сокра-
тилась до 30% (см. прил. табл. 3). Пользоваться кредитом могли только
«рабочие в штате». Как вспоминали рабочие, получение заборной
книжки было жестко увязано с получением номера и переводом с по-
денной на постоянную работу78.
Общество Потребителей было довольно прибыльным предприятием,
дивиденды пайщиков достигали 10%. Однако система заводских лавок
Общества была выгодна в первую очередь «рабочей аристократии», а
также хозяину. Гужон был крупнейшим пайщиком общества. Кроме
того, администрация завода не платила Обществу за товары, взятые ра-
бочими в кредит, используя эти средства как оборотные.
Гужон учитывал специфику пришедших на завод людей, состояв-
ших из малообразованных деревенских выходцев, и всячески стремился
развивать сферу заводского образования. Когда в 1895 г. пайщица
ММ3 Эмилия Остерид предложила на свои деньги построить при за-
воде школу для рабочих с тем, чтобы позже завод в течение 10 лет
выкупил ее себе, администрация и лично Гужон горячо поддержали эту
инициативу. Правление в своем докладе общему собранию пайщиков
отмечало, «что учреждение училища еще более свяжет интересы рабо-
чих с интересами нашего предприятия и способно создать для нас
более постоянный контингент хороших и порядочных рабочих, в коем
мы все еще очень нуждаемся»79. Директором школы стал сам Гужон,
а попечителем — Эмилия Остерид. В дальнейшем правление завода не-
однократно оказывало внимание и поддержку училищу, отпускало
деньги на реконструкцию, а в 1897 г., т.е. существенно раньше уста-
новленного срока, училище было полностью выкуплено заводом.
33
2 - 1J2I9
Таблица 9
«Общество потребителей»80 ММ3 в 1892/93—1914/15 гг.
Хозяйственные годы Общество потребителей
Капитал паевой (руб-) Число пайщиков Средний размер взноса (руб.) ' Дивиденд
1892/93 8765 н.с. 11,5
1893/94 7593
1896/97 386 н.с.
1897/98 548
1898/99 646
1899/1900 736 58
1900/01 921 54 ,
1901/02 н.с. 864 49 н.с.
1902/03 873 49
1903/04 1032 51
1904/05 1020 51
1905/06 910 44
1906/07 1000 37
1907/08 952 36
1908/09 37972 918 41 10
1909/10 51222 1067 47 10
1910/11 63387 1233 51 10
19П/12 61843 1216 51 10
1912/13 60438 1192 51 10
1913/14 57853 1311 44 10
1914/15 68217 1195 57 10
Открытая при заводе начальная школа с профессиональным укло-
ном была рассчитана на 120 детей рабочих и служащих. Количество же-
лающих учиться постоянно превышало число имеющихся мест. В 1896 г.
, подал и заявки 130 детей, в итоге 11 было отказано. Однако ежегодный
выпуск училища колебался вокруг цифры 20 человек81. Причины такого
большого отсева крылись как в довольно сложных выпускных экзаме-
нах, так и в том, что многим детям приходилось оставлять школу, не
окончив курса. Например, только за первые полгода в 1896/97 учебном
году число учащихся сократилось со 120 до 97.
Наряду со школой в 1901 г. для рабочих подростков были дополни-
тельно открыты вечерние классы: ремесленные классы для мальчиков и
классы рукоделия для девочек. При заводе была открыта библиотека,
число посетителей которой постоянно увеличивалось. В библиотеке, по
словам рабочих, преобладала церковная литература. При библиотеке
действовала вечерняя народная аудитория, где читали лекции в основ-
ном общеобразовательного содержания, например, «Пар и его примене-
ние в народном хозяйстве» или «Дурная болезнь и как ею можно зара-
зиться в артелях», «Для чего доктора делают операцию» и т.д. Часто
проводились воскресные занятия, как правило, религиозного содержа-
ния. Как свидетельствуют воспоминания рабочих, помещения каждый
раз бывали набиты битком. В 1890-е гг. каждую такую лекцию посеща-
34
ло примерно 200 человек. В начале XX в. число слушателей, бывавших
на одной лекции, сократилось примерно вдвое. Видимо, это произошло
'за счет общего увеличения числа лекций в год82.
Стремясь теснее связать рабочих с предприятием, Гужон взял от рус--
ских предпринимателей элементы отеческого и церковного покровительства
над рабочими, наряду с развитием образования старался всячески под-
держивать религиозность рабочих. В каждом цехе на заводе был свой
святой. У прокатчиков, например, — Николай-угодник, у сталеваров —
Св. Андрей, у листопрокатчиков — Св. Федор и Пантелеймон-целитель
и т.д. В день святого в цехе проводился молебен, а рабочие работали
полдня. На этих праздниках считал своим долгом присутствовать сам
хозяин. Во время молебнов за «грехи» рабочим сулили адские муки.
Каждый молебен заканчивался фразой: «Господа рабочие, мы должны
быть всячески благодарны за насаждение культуры нашему культурней-
шему хозяину Юлию Петровичу Гужону! Споем ему-многая лета!». Злые
языки при этом за глаза добавляли присказку: «Шел-де мимо черт, ус-
лышал и возмутился: "Черт знает что!", схватил попа за ворот и поволок
к мартенам: "Вот где настоящий ад!"»83.
2. Нарастание напряженности в трудовых отношениях
Проявления экономического кризиса на заводе
В начале XX в. завод Гужона, как и многие другие предприятия,
начал испытывать серьезные трудности. Неприятности начались в связи
с падением спроса на металл на российском рынке, вызванным оконча-
нием строительства Транссибирской магистрали и сокращением госу-
дарственных железнодорожных заказов. При этом ММ3 по сравнению с
другими металлургическими и металлообрабатывающими заводами
страны в меньшей степени оказался подвержен влиянию кризиса 1899—
1903 гг., так как работал в основном на рынок, а не по казенным зака-
зам. Особенно тяжелым для завода был 1901/02 г., когда производство
упало в наибольшей степени, завод впервые закончил год с дефицитом,
а акционеры остались без дивидендов (см. прил. табл. 1). Однако уже с
1902/03 г. объемы выпускаемой продукции стали расти, хотя и незначи-
тельно. Для преодоления кризиса Гужон впервые в истории завода об-
ратился к банковским заимствованиям. Предприятие было реорганизо-
вано, его уставной капитал возрос до 4 млн руб. В 1903 г. завод вошел в
сбытовой синдикат «Гвоздь». Кроме того, было сокращено количество
работающих на заводе, часть производственных программ свернута, а
расценки понижены. В результате, если раньше хозяину удавалось
справляться с недовольством рабочих, то теперь пришлось вплотную
столкнуться с брожением у себя на заводе. В 1902 г. в стачке прокатчи-
ков и гвоздильщиков участвовало более трехсот человек.
Главной причиной недовольства было падение заработков. В течение
первого пятилетия XX в. номинальная средняя заработная плата на
ММ3 практически не изменилась, а реальная вследствие инфляции по-
35
низилась (см. прил. табл. 3). Для рабочих нексхгорых профессий упали
даже номинальные заработки.
В наибольшей степени пострадали квалифицированные рабочие, чьи
заработки росли в 1890-е гг. особенно быстро, и кто в наибольшей сте-
пени зависел от экономической конъюнктуры (см. табл. 1084). Так, на-
пример, номинальные заработки квалифицированных рабочих в горя-
чих цехах упали, тогда как заработки неквалифицированных в сталели-
тейном отделении остались без изменений, а в прокатном понизились в
значительно меньшей степени85. В прокатном отделении более чем на
одну пятую уменьшилась группа рабочих, зарабатывающих более 2 руб.
в день. В тянульном и гвоздильном отделениях эти группы исчезли со-
всем, тогда как ранее составляли в первом около 45, а во втором около
20% рабочих. Тянульный цех, хотя и оставался на особом счету у Гужо-
на, утратил первое место по размеру среднего заработка, которое пере-
шло к канатному отделению (см. прил. табл. 4). Гвоздильное отделение
вообще переместилось на предпоследнюю позицию. Сократилась не
только зарплата, но и количество тянульщиков и гвоздильщиков на за-
воде, причем число последних — чуть ли не вдвое86. Эти изменения
были связаны как с причинами конъюнктурного характера, так с даль-
нейшим понижением статуса тянульного и гвоздильного отделений по
сравнению с тем, который они имели в начале 1890-х гг. Особенно
сильно упали заработки в строительном цехе. Особая ситуация сложи-
лась в фасонно-литейном отделении. Падение зарплаты в этом цехе
было связано главным образом не со снижением расценок квалифици-
рованных рабочих, а с большим притоком новых низкоквалифициро-
ванных земледелов и стерженщиков, чьи заработки были невелики87.
Напротив, в болтовом отделении, где работало особенно много неква-
лифицированных рабочих, номинальная зарплата выросла, а реальная
осталась практически без изменений. Также выросли заработки рабочих
во вспомогательных цехах, обеспечивавших работу завода в целом. Эти
цеха должны были работать одинаково хорошо, независимо от того, на-
сколько завод был загружен заказами.
Таблица 10
Распределение рабочих ММ3 в зависимости от квалификации
по цехам в 1904/05 г.
Цех Ориентировочное распределение рабочих цехов по размеру среднего дневного заработка (в руб )
до 0,75 0,75- 1,01- _ J21 Т 1,51— 2 2,01- 2,5 2,51- 3 Свыше 3
Сталелитейный 2,1 4,6 19,8 35,5 28,3 3,2 1,9 3,6
Прокатный 192 14,7 22,3 7,2 17,3 9,3 7,8 1,6
Фасонно-литейный 18,4 9,3 35,8 35,3 1,2 0 0 0
Тянульный 5,8 11,3 4,1 15,8 63 0 0 0
Гвоздильный 15,8 45,2 15,5 218 0,7 0 0 0
Болтовый и гаечный 42,8 23,4 19,9 5,6 8,3 0 0 0
Ремонтно- механический 17,5 24,7 5,2 36,3 16,3 0 0 0
36
Стоит отметить, что, несмотря на кризис, политика Гужона в отно-
шении рабочих изменилась мало. Даже после снижения заработки рабо-
чих квалифицированных профессий по-прежнему существенно превос-
ходили заработки ’неквалифицированных. Цеховые распределения рабо-
чих по заработной плате в 1904/05 гг. показывают, что деление рабочих
по размеру заработной платы на две группы во многом сохранялось.
Первые рабочие организации
В начале XX в. рабочее движение на заводе стало принимать орга-
низованные формы. В советской литературе искусно обходился внима-
нием тот факт, что завод Гужона был одним из опорных пунктов зуба-
товского движения88 в Москве или, как его называли в советское
время, — полицейского социализма, «зубатовщины»^. Рабочий завода
Ф. Игнатов входил в руководство зубатовского профсоюза, целью кото-
рого было добиваться улучшения экономического положения, просве-
щения и культуры рабочих при поддержке официальных, прежде всего
полицейских органов и церкви.
В сущности, причины популярности зубатовских идей среди рабочих,
ищущих заботы и покровительства со стороны высокого начальства и цер-
ковного одобрения, вполне объяснимы. Особенно привлекательным для
них было то, что покровителем «Общества взаимного вспомоществования
рабочих в механическом производстве», как назывался зубатовский профсо-
юз, был сам великий князь Сергей Александрович. Местом сбора членов зу-
батовского союза были чайные, трактиры, народные дома, где, как вспоми-
нал один рабочий, пили чай, слушали лекции, включали граммофон, го-
ворили о распространении религии и трезвости среди рабочих.
Идея улучшить положение рабочих под присмотром полиции, при-
шлась по душе части администрации завода, в основном рядовым ее
членам, которые имели контакты с полицейскими учреждениями. По
воспоминаниям рабочих, особенно отличался в этом отношении «четы-
рехглазый» паспортист Федоров, который, будучи постоянным посети-
телем Лефортовской части, превратился в настоящего шпиона и инфор-
матора о настроениях в рабочей среде.
Прямо противоположную по отношению к «зубатовщине» позицию
занял сам Гужон. В 1903 г. он уволил с завода 200 человек. Прибывшую
для разбирательства комиссию зубатовского профсоюза встретил слова-
ми: «Не знаю, с кем имею дело, с рабочими ли или с полицейскими
агентами?». За это московский обер-полицмейстер Д.Ф. Трепов грозил
выслать Гужона из России как «вредного иностранца»90. В принципе
такую же позицию, как и Гужон, занимали все российские промышлен-
ники, недовольные полицейским вмешательством в сферу, находящую-
ся, как они считали, исключительно в их компетенции.
Как уже отмечалось, оснований для роста недовольства рабочих на
заводе в начале XX в. было предостаточно. На заводе стали появляться
первые агитаторы, в том числе большевистские, деятельности которых
советская литература о заводе уделяла преимущественное внимание. К
37
их числу, в частности, принадлежал Афанасий Трещалов, о ком много
писали в советское время, и чья биография была весьма типичной для
рабочих завода. Это был выходец из большой деревенской семьи, состо-
явшей из 9 человек. С малых лет ему пришлось уходить с отцом и
двумя старшими братьями в Москву на заработки. Сам отец обычно
устраивался на сезон кочегаром. Через знакомых односельчан удалось
устроить Афанасия на завод Гужона в гвоздильный цех мальчиком, т.е.
рабочим на побегушках91. Таким образом, вряд ли Трещалов принадле-
жал к авторитетным лидерам среди рабочих. Среди других агитаторов,
бывавших на заводе, упоминается брат Ленина — Д.И. Ульянов. Но в
противовес утверждениям советской историографии, кажется, что влия-
ние большевиков на заводе было невелико, что явно обнаружилось в
период революции 1905—1907 годов.
Завод в годы Первой русской революции
Волнения на заводе начались после событий 9 января 1905 г. в Пе-
тербурге. 12 января на заводе началась забастовка. Была выбрана рабо-
чая комиссия, представившая список требований к правлению завода:
8-часовой рабочий день, отмена сверхурочных, улучшение санитарного
состояния на заводе, повышение тарифных"*ставок. Особое возмущение
рабочих вызывали нагрудные табельные номера, которые они обязаны
были предъявлять администрации. За потерю номера рабочий должен
был заплатить штраф в размере 25 копеек.
В ответ на выдвинутые требования Гужон как обычно объявил лока-
ут, уволив всех рабочих. Им было предложено ликвидировать комиссию
и заменить ее выборным старостой, с кем можно было бы договари-
ваться об условиях возобновления работы. 17 января стачка закончи-
лась, не достигнув особых успехов. Правление лишь выразило готов-
ность пойти на некоторые уступки, в частности, установить 10-часовой
рабочий день. Штраф за потерю номера был сокращен до 5 коп. Адми-
нистрация также пообещала пересмотреть расценки и начать работу по
улучшению санитарного состояния.
События 1905 г. на заводе Гужона довольно подробно описаны в со-
ветской литературе92. Причем, явно прослеживаются попытки «подпра-
вить» их. Дело в том, что в тот период рабочие предприятия вели себя
не совсем так, как надо, согласно официальной советской концепции
рабочего движения в России. Глухо упоминалось о том, что на заводе
вели активную работу черносотенцы, и некоторые рабочие принимали
участие в погромах. Крайне противоречивым было описание участия за-
вода во всеобщей Октябрьской политической стачке. Судя по воспоми-
наниям рабочих, ситуация развивалась следующим образом.
12 октября 1905 г. на завод с криками «Кончай работу!» ворвалась
делегация московских заводов и фабрик. Когда агитаторы разошлись по
цехам, то обнаружили себя запертыми. Сам Гужон бегал с револьвером
по двору, убеждая не останавливать работу. Рабочие фасонно-литейного
цеха, как более радикально настроенные, были готовы откликнуться на
38
забастовку. Прокатчикам Гужон распорядился прислать колбасы, чтобы
те продолжали работать. Затем на заводе началось побоище. Рабочие тя-
нульного и гвоздил учого цехов отплатили Гужону за особое отношение
к ним и приняли участие в расправе над делегатами. Результатом по-
добных действий было" то, что, как указывали советские историки, из
всех московских заводов и фабрик в те дни работал только завод Гужо-
на. Сам Гужон выделил 2 тыс. руб. на благодарственный молебен и уго-
щение для рабочих, не бросивших работу93.
Иначе развивались события в период Декабрьского вооруженного
восстания в Москве. Причиной недовольства рабочих было то, что
Гужон не выполнил своих обещаний. Сказалась также работа револю-
ционных агитаторов. В начале октября 1905 г., чтобы предотвратить
стачку, Гужон пообещал рабочим выплатить деньги за все обсчеты в
предыдущие годы, но после появления манифеста 17 октября 1905 г.
передумал. Хозяин ссылался на то, что завод оказался в бедственном
положении. «Я не мальчишка, говорил Гужон, я все понимаю. Доходы
завода не так уж велики, почти все я отдаю рабочим»94.
Волнения на заводе начались 6 ноября и продолжались почти два
месяца. В ответ на требования рабочих Гужон объявил очередной лока-
ут с 21 ноября. Рабочие отказались уйти с завода и приступили к выбо-
рам рабочей комиссии. Лефортовский район Москвы покрылся барри-
кадами. На заводе происходили расправы с особо ненавистными пред-
ставителями администрации. Табельщика П.И. Виноградова, который
крайне грубо обращался с рабочими, и некоторых других мастеров, ему
подобных, «вывезли на тачке»95.
Весь Лефортовский район был наводнен полицией, но крупных сты-
чек и инцидентов не было. На заводе была сформирована дружина, ко-
торая отправилась на Пресню, дабы оказать помощь сражающимся там
рабочим, но, как свидетельствуют воспоминания рабочих, добраться ей
туда не удалось.
В этой обстановке Гужон пошел на хитрость. Он создал бесплатную
столовую «для детей бывших рабочих ММ3». Измученные забастовкой
рабочие вынуждены были уступить. С 1 января 1906 г. завод приступил
к работе. Как и прежде, хозяин сделал некоторые послабления. В част-
ности были отменены унизительные для рабочих обыски на проходной.
Была обещана полная выплата задолженности по зарплате за все забасто-
вочные дни. Рабочие прокатного и канатного отделений в конце концов
получили определенную доплату за обсчеты в предыдущие годы. Вместе с
тем уступки сочетались с репрессивными мерами. 15 января 1906 г. с
целью избавиться от наиболее беспокойных для администрации рабочих
все рабочие завода были уволены, а затем набраны заново. Заявив, что
«во время беспорядков мальчики произвели больше всего шума и само-
управства», Гужон начал заменять подростков женщинами96.
В 1906 г. конфликты на заводе пошли на убыль. Основные события
разворачивались вокруг того, кто будет руководить Обществом потреби-
телей. По уставу Общества правление и ревизионная комиссия должны
были быть выборными. Однако на практике процедура выборов была
39
далека от демократической и руководство Обществом фактически на-
значалось администрацией предприятия. В ноябре*1906 г., рабочие пай-
щики Общества, добившись тайного голосования, сумели выбрать
«свое», рабочее правление и получить контроль над ним. Немедленно
были понижены цены яа товары в лавках. Гужон попробовал опротес-
товать результаты выборов через суд, но повторные выборы не прине-
сли ему победы. Тогда Гужон прекратил выдавать кредиты, под забран-
ный рабочими товар в лавках Общества, и договорился с поставщиками
объявить ему бойкот. В итоге в 1906/07 гг. прибыль Общества оказалась
значительно ниже обычной, что позволило Гужону в конце концов вер-
нуть себе контроль над ним.
События революции 1905 г. характеризуют отношение рабочих к су-
ществовавшей на заводе системе стимулов к труду. -Прежде всего, они
показывают, что гужоновская политика патернализма оправдала себя. Ра-
бочие ММ3 не проявили в 1905 г. такой активности, как рабочие дру-
гих предприятий, а тянульщики и гвоздильщики в критический момент
вообще выступили на стороне хозяина. Борьба, которую вели рабочие в
1905 г., в целом протекала в рамках существовавших трудовых отноше-
ний, рабочие не настаивали на их кардинальном пересмотре. Главное,
что волновало рабочих, повышение зарплаты, снизившейся за годы
депрессии, и улучшение условий труда, наличие возможности как-то за-
щищать свои права перед всевластием мастеров.
3. Трудовые стимулы накануне войны
Расширение производства
Несмотря на то, что завод относительно легко справился с экономи-
ческими трудностями начала 1900-х гг., депрессия 1904—1908 гг. не по-
зволила ему выйти из кризиса окончательно. 1905/06 г. был последним
из ряда лет, которые ММ3 сумел закончить с прибылью (см. прил.
табл. 1). Наступивший после 1905 г. застой в металлической промыш-
ленности сказался и на заводе Гужона. Более того, предприятие вступи-
ло в полосу предвоенного промышленного подъема несколько позже,
чем остальная промышленность97. В течение пяти лет вплоть до 1910/11
г. акционеры предприятия не получали дивидендов, а число рабочих ос-
тавалось примерно на одном и том же уровне. В отдельных цехах не-
сколько раз вводилась сокращенная рабочая неделя, иногда практиковался
сокращенный рабочий день. В 1908 г. в связи с экономическими затруд-
нениями около 70% всех рабочих на один месяц были уволены. Тогда же
постепенно, по цехам, Гужон провел сокращение расценок.
Во время депрессии правление «пришло к заключению, что будущ-
ность завода можно будет считать обеспеченной только тогда, когда
будет достигнуто снижение себестоимости путем технических усовер-
шенствований и экономии в производстве»98. Было решено начать
крупную реконструкцию предприятия, для чего завод обратился за по-
мощью к банкам, долг которым существенно вырос (см. прил. табл. 1).
40
Последние впервые стали держателями акций предприятия. После нача-
ла предвоенного экономического подъема завод смог выделить на ре-
конструкцию и собственные средства.
Дооборудование завода было проведено на огромную по тем време-
нам сумму — 2,5 млн рублей. Стоимость имущества завода возросла'
более чем в полтора раза. Были построены новые мартеновские печи.
К семи «старым» печам (четыре — производительностью 25 тонн стали,
остальные — 13,5, 10 и 4 тонны) в 1910 г. добавилась печь производи-
тельностью 40 тонн, и еще одна — в 25 тонн. Была механизирована за-
грузка печей. Если раньше лом приходилось везти на тележках и загру-
жать вручную, то теперь — через автоматическую «завалку». На подъ-
ездных путях завода забегала «кукушка», значительно облегчившая
вспомогательные работы. Паровые машины стали постепенно заменять-
ся электромоторами, появились дизели, был установлен пакетировоч-
ный пресс. В 1912 г. появились крупные крановые устройства в стале-
литейном цехе и шихтовом дворе. В итоге производительность сталели-
тейного отделения возросла с 75 до 100 тыс. тонн стали в год.
Реконструкция основного сталелитейного отделения вызвала пере-
устройство и всех остальных. В прокатном цехе были установлены четыре
новых стана, производившие проволоку, мелко- и среднесортное железо,
паровое хозяйство было заменено электрическим. В 1908—1913 гг. была
построена трансформаторная подстанция для передачи электричества от
«Общества 1886 г.». В 1909 г. состоялся пуск нового листопрокатного цеха
для производства жести, построенного по образцу новейшего завода в
Уэльсе. Начальником цеха стал английский инженер Каунд, его замести-
телем другой английский специалист Томас Монгер, о котором речь еще
впереди. С открытием нового цеха было связано самое большое увеличе-
ние численности иностранных рабочих на ММ3. Тогда из Англии было
специально приглашено 25 высококвалифицированных рабочих: валь-
цовщиков, обрезальщиков, складалыциков и других.
Переустройство завода продолжалось непрерывно вплоть до начала
Первой мировой войны. В результате реконструкции «производительная
способность завода увеличилась на 50%»". Проведенные работы приве-
ли к существенному улучшению экономического положения предпри-
ятия (см. прил. табл. 1). Валовая прибыль предприятия в 1910/11 —
1913/14 гг. увеличилась более чем вдвое. В предвоенные годы ММ3
вместё с другими предприятиями черной металлургии стал одним из лиде-
ров по темпам промышленного роста100.
Рост производства сопровождался значительным, более чем в полто-
ра раза, увеличением численности рабочих (см. прил. табл. 2). По дан-
ным на 1910 г. основную массу рабочих, как и прежде, составляли вы-
ходцы из деревни. Более того, в связи с расширением завода их приток,
кажется, усилился, если сравнивать с обследованиями -1897 и 1898 гг.
Крестьянами по социальному происхождению были в среднем по заво-
ду 88% рабочих, в сталепроволочном отделении 94%, в сталелитей-
ном — 92%. Более «пестрым» было происхождение рабочих в фасонно-
литейном цехе: 79% — из крестьян, 14% — из рабочих и 7% — из прочих
41
элементов101. Можно с уверенностью сказать, что и в остальных про-
порциях сохранялись те же тенденции, что и в конце XIX в.: приход на
завод выходцев из деревень окружавших Москву губерний, преоблада-
ние молодых по возрасту и неженатых мужчин, те же условия их уст-
ройства на работу и проживания. Сложилась определенная модель фор-
мирования заводского коллектива.
Улучшение условий труда
Заметно улучшились по сравнению с 1890-ми гг. условия труда. Те-
перь уже не с каждым вторым, а с каждым пятым рабочим происходил
один несчастный случай в год (см. табл. II102).
Таблица 11
Статистика несчастных случаев на ММ3 в 1895/96—1913/14 гг.103
Год 1895/96 Число несчастных случаев 727 Несчастных случаев на 1 рабочего 0,53
1896/97 924 0,59
1897/98 965 0,58
1898/99 1291 0,64
1903/04 595 "0,29
1904/05 579 0,27
1905/06 571 0,29
1906/07 462 0,18
1907/08 347 0,13
1908/09 426 0,18
1909/10 638 0,23
1910/11 592 0,24
1912/13 566 0,18
< 1913/14 1300 0,36
Рабочий день под воздействием требований рабочих также сущест-
венно сократился. Он составлял в среднем по заводу (без учета сверх-
урочных) 10,6 часов. В горячих цехах из-за непрерывности производства
работали в 2 смены по 12 часов и в холодных цехах, в зависимости от
цеха, одну или две смены по 10 часов. Вместе со сверхурочными рабо-
чий день на заводе составлял более 11 часов104.
Однако по отношению к другим предприятиям металлической про-
мышленности по уровню производственного травматизма ММ3 по-
прежнему оставался лидером. Так, в 1910 г. доля, потерявших трудоспо-
собность на три дня и более, по всей металлопромышленности состави-
ла 9,9% общего числа рабочих, в железоделательной и сталелитейной —
11—12%, а на заводе Гужона — 22,1%. На каждую тысячу пострадавших
в металлопромышленности приходилось три смертельных случая, в же-
лезоделательной и сталелитейной четыре, а на Гужоне — восемь105. Не-
смотря на технические нововведения условия труда на заводе остава-
лись крайне тяжелыми, особенно у мартенов. Рабочие вручную были
42
вынуждены клещами ворочать 30-пудовые раскаленные слитки без спе-
циальной одежды и обуви. На руках образовывались большие мозоли —
отличительный признак ветеранов завода. Как правило, стоящие у
печей носили на ногах опорки, которые можно было быстро сбросить в
случае воспламенения. Температура достигала 80—100 градусов. Не
лучше обстояло дело в прокатном отделении. Обмазанные гудроном
шейки валов создавали антисанитарную обстановку в цехе.
Повышение заработков
Заработная плата оставалась основным способом вознаграждения и
главным стимулом к работе. В предвоенное пятилетие после того как
экономические трудности второй половины 1900-х гг. были преодолены
средняя номинальная заработная плата рабочих завода вновь начала
медленно расти (см. прил. табл. 3). Особенно сильно заработки выросли
в 1913/14 г., когда реконструкция завода была в целом завершена, а
объем выпускаемой продукции вырос на треть.
После революции 1905 г. средний заработок рабочего ММ3 превы-
сил заработки рабочих других заводов металлической и металлургичес-
кой промышленности Московского региона106, хотя и несколько отставал
от заработков металлистов Петербурга. Более быстрый относительно дру-
гих заводов Москвы рост средних заработков на «Гужоне», видимо, надо
объяснять не столько изменениями политики хозяина по отношению к
рабочим под влиянием революции, сколько тяжестью работ на заводе и
проведенной реконструкцией. В результате переоборудования заводу тре-
бовалось больше квалифицированных рабочих, чьи заработки были выше.
С другой стороны, в результате индустриализации у крестьянина, прихо-
дившего в город, появился больший выбор, и чтобы привлечь его на тя-
желое производство, ему необходимо было больше платить.
В годы экономического застоя второй половины 1900-х гг. продол-
жилось сокращение дифференциации заработной платы. Номинальные
заработки неквалифицированных рабочих росли быстрее, нежели ква-
лифицированных. К 1909/10 г. по отношению к средней заработной
плате по заводу в целом увеличились заработки в гвоздильном и болто-
вом отделениях, где было много низкоквалифицированных рабочих.
Тогда как в горячих цехах, а также в тянульном, канатном, модельном
и других отделениях заработки уменьшились (см. прил. табл. 4).
Исключения из этого общего правила были связаны с причинами
технико-экономического характера. Так, рост заработков в фасонно-ли-
тейном отделении относительно средних по заводу был вызван измене-
нием процесса формовки, значительно повысившим производитель-
ность труда. Общее число рабочих в цехе сократилось на четверть, а за-
работки оставшихся выросли на 23,8%107.
Самые высокие заработки были в новом листопрокатном цехе. Од-
нако необходимо прдчеркнуть, что внутри цеха дифференциация была
огромной. Больше всех получали специально приглашенные квалифи-
43
цированные английские рабочие, свыше 4 руб. в день, тогда как около
70% рабочих цеха зарабатывали менее 1 руб. 35 коп. в день108.
После 1910 г., с началом предвоенного экономического подъема, во-
зобладала обратная тенденция и дифференциация оплаты труда стала уси-
ливаться. Быстрее всего росли заработки квалифицированных рабочих, в
наибольшей степени зависевшие от конъюнктуры. Кроме того, рост зара-
ботков квалифицированных рабочих был следствием проведенной рекон-
струкции. Так особенно сильно повысились заработки рабочих при’ печах
сталелитейного отделения, строительного и модельного цехов. Также зна-
чительно повысились заработки в канатном и ремонтно-механическом
цехах. Падение заработной платы в листопрокатном отделении было свя-
зано с уменьшением числа рабочих англичан, уехавших на родину.
Вследствие увеличения числа квалифицированных рабочих на заво-
де, а также роста оплаты их труда существенно возросла доля рабочих,
получавших свыше 2 руб. в день (см. табл. 12109). Кроме того, за счет
усложнения производства и роста числа работающих на заводе распре-
деление рабочих по заработку в большинстве отделений стало более
равномерным, деление рабочих на две группы — высококвалифицирован-
ных и чернорабочих — перестало быть столь ярко выраженным, как в
предшествующие годы.
Таблица 12
Распределение рабочих ММ3 в зависимости от квалификации
по цехам в 1913/14 г.
Цех Ориентировочное распределение рабочих цехов по размеру среднего дневного заработка (в руб.)
до 0,75 0,75— 1 1,01- 1,25 1,26— 1,5 1,51— 2 2,01- 2,5 2,51- Свыше 3
Сталелитейный 4,3 22 12,3 20,9 17,1 16,6 2,7 4,1
'Прокатный 10,8 23,8 26,9 7,3 10,6 10,4 8.9 1,3
Фасон но-л итей н ы й 4 12,1 18,1 17,1 26,2 20,7 1,8 0
Тянульный 10,4 14,8 6,4 18,2 43,1 7,1 0 0
Гвоздильный 17,4 24,9 16,8 36,4 3 1,5 0 0
Болтовый и гаечный 25,3 17,5 25,9 18,6 11,9 0,8 0 0
Ремонтно- механический 18,3 16,5 18,7 8 13,5 24,5 0,5 0
После реконструкции значительно большее распространение, чем в
предшествующий период, получила премиальная система, так как
уменьшилось число работ, которые можно было оплачивать сдельно.
Так, премии за количество выплавленной стали в 1910 г. составляли
15 коп. и 30 коп. за 1000 пудов для неквалифицированных и квалифи-
цированных рабочих и мастеров, что могло составлять от 7 до 15 руб. в
месяц. Такие премии выплачивались пропорционально числу рабочих
дней, отработанных рабочим в данном месяце. Если учесть объемы про-
изводимой отделением продукции, эти премии были довольно значи-
тельными. Премии за качественную работу выплачивались только ква-
44
лифицированным рабочим и мастерам (электрикам при моторах, маши-
нистам кранов, старшим литейщикам) и могли составлять от 3 до 8 руб.
в месяц. В 1910 г. была также введена премиальная система при «завал-
ке» печей. «Завалка» печи обычно длилась 3,5 часа. Было объявлено,
что за исполнение этой работы за 3 часа будет выдаваться премия —
5 коп., за 2 часа 55 минут — 10 коп., за 2 часа 50 минут — 15 коп. и т.д.
Побочным следствием последнего нововведения стал также некоторый
рост травматизма накануне войны (см. табл. 11).
Трудовые конфликты и политика администрации
в области дисциплины
Мало изменились способы найма на работу. По воспоминаниям ра-
бочих, мастер мартеновского цеха Вольфсон применял ту же практику,
что и паспортист Федоров. Он набирал у ворот наиболее крепких и здо-
ровых парней для работы у мартенов, а вечером увольнял половину,
якобы за плохую работу. Часто прибегал к прямому физическому воз-
действию. Но времена изменились. Один из рабочих схватил обидчика
за ворот и перебросил его через груду кирпичей. Имелись признаки
конфликта между русскими и иностранными специалистами. Мастер
Прусинский, например, «съездил по морде» плавильным журналом
немцу Краппу, когда тот начал орать на него110.
Протесты рабочих становились более частыми, они более активно
начали отстаивать свои права, прежде всего, в области условий труда и
найма. Памятуя об острых днях 1905 г., сам Гужон вынужден был иног-
да идти на уступки. Так, попытка правления в мае 1907 г. ввести новый
способ найма: нанимать рабочих на две недели, а затем как бы уволь-
нять всех и набирать снова, провалилась из-за протеста рабочих. Сыг-
рала свою роль и общественность. Газета «Русские ведомости» выступи-
ла с разоблачением подобного нововведения на «Гужоне».
В мае 1906 г. мастер тянульного цеха Бедрос решил ускорить про-
цесс выделки тонкой проволоки с 2-х часов до 5 минут. Для этого по-
давался обильный раствор кислоты, который портил проволоку, однако
все издержки относились за счет плохой работы и высчитывались с ра-
бочих как брак. Это привело к росту штрафов и сокращению заработ-
ков. Кроме того, участились отравления, зубы у многих рабочих стали
черными. Подобная «рационализация» вызвала забастовку, в результате
которой «изобретение» Бедроса было отменено Гужоном111.
Забастовки на заводе проводились и по политическим мотивам. Так,
была проведена забастовка в знак протеста против расстрела участников
Свеаборгского восстания, среди которых, по всей видимости, были
бывшие рабочие Гужона (рабочие в России чаще призывались на флот).
В 1912 г. была проведена стачка, вызванная Ленским расстрелом. Рабо-
чими был выставлен также ряд требований, в том числе по отношению
к работе страховой кассы, открытой на заводе в 1910 г. Стачка была по-
давлена очередным локаутом.
Наряду с локаутами способом поддержания дисциплины на произ-
водстве оставались штрафы. Масштабы, использования администрацией
45
этого стимула к труду, во многом определялись активностью рабочего
движения. Динамика штрафов на заводе в предвоенное десятилетие (см.
табл. 13>12) показывает, что после 1905 г., администрация завода не-
сколько скорректировала свою политику в области штрафов, и их число
значительно сократилось, но с 1909 г. число оштрафованных рабочих
снова стало расти. Примерно те же изменения наблюдаются в динамике
среднего числа штрафов на одного рабочего. Между средним размером
штрафа и числом оштрафованных существовала обратная зависимость.
Когда администрация проводила политику широкого применения штра-
фов, их средний размер был невелик. В периоды «редких» штрафов на-
казывались лишь наиболее значительные проступки, что, естественно,
увеличивало средний размер штрафа.
Таблица 13
Динамика штрафов на ММ3 в 1901—1913 гг.
Год Всего
Оштрафовано рабочих Сумма штрафов, руб. Средний штраф, руб.
1901 2739 2351,63 0,86
1902 3535 1851,74 0,52
1903 4174 2366,66 0,57
1904 4678 2468,85 0,53
1905 2950 141^43 0,48
1907 2392 1666,38 0,70
1908 2178 1412,76 0,65
1909 3555 1957,96 0,55
1910 6340 3092,85 0,49
1911 5429 2790,02 0,51
1912 3876 2502,95 0,65
' 1913 5933 3990,67 0,67
В приложении (см. прил. табл. 5) те же данные приводятся с распре-
делением по видам штрафов: за неисправную работу, за прогул, за нару-
шение порядка. Из них видно, что самым распространенным видом на-
рушений трудовой дисциплины были прогулы и опоздания (до двух тре-
тей оштрафованных). Основными причинами прогулов были «само-
вольные поездки на родину», а также пьянство. По воспоминаниям ра-
бочих, число прогульщиков резко возрастало в понедельник, после вы-
ходного1^. в течение года больше всего прогулов происходило в летние
месяцы, в период сельскохозяйственных работ, когда многие рабочие,
не порвавшие еще полностью связей с деревней, отправлялись туда114.
Среди штрафов за нарушение порядка, второй по численности группы,
самыми распространенными (до 90%) были штрафы за потерю номера.
Доля штрафов за неисправную работу никогда не была существенной,
менее 10% от общего числа.
Изменения числа штрафов по видам в течение предвоенного десяти-
летия мало отличались друг от друга и от общей динамики числа ошт-
рафованных: после революции число штрафов сократилось, а перед
46
войной возросло. В наибольшей степени после 1905 г. сократилось ко-
личество штрафов за неисправную работу, почти в пять раз. По мере
реконструкции, сопровождавшейся ростом числа работающих и массо-
вым появлением на заводе новичков, брак в работе которых был осо-
бенно велик, количество штрафов за неисправную работу увеличилось.
Преобладание штрафов за прогул являлось отличительной чертой за-
вода Гужона, в целом в России доминировали штрафы за неисправную
работу. Например, в 1913 г. штрафы за прогул составили всего лишь
15,8% всех штрафов115. Частые прогулы, видимо, надо интерпретиро-
вать как еще одно проявление тяжелых условий труда.
Изменения в социальной сфере
Заводская социальная сфера в предвоенное десятилетие медленно рас-
ширялась, хотя и не претерпела столь существенных 'изменений, как в
конце XIX в. Продолжали действовать приемный покой, «Общество потре-
бителей», школы, библиотека, несколько десятков раз в год читались пуб-
личные лекции. После принятия закона о больничных (страховых) кассах в
1912 г. началось учреждение такой кассы на ММ3. Наибольшие изменения
произошли в пенсионной политике администрации и в области оплаты
больничных. Постепенно наращивая объемы выплат, администрация
стремилась расширить заводскую социальную сферу, распространить ее на
всех рабочих, а не только на квалифицированных, как это было ранее.
Масштабы выплат пособий, не связанных с несчастными случаями,
выросли по сравнению с концом XIX в. в несколько раз: пенсий —
примерно в шесть раз, а единовременных пособий — почти в три раза
(см. рис. 346). т0 есть их рост обгонял рост числа рабочих, занятых на
заводе.
В таблице 14117 приводятся данные о выдаче пособий по конкрет-
ным статьям: по случаю смерти, пожаров и пропажи имущества. Как
видно из таблицы, число получивших пособие по случаю похорон уве-
личилось примерно в два раза, а размер среднего пособия вырос с 6,5
до 7,7 руб. Вместе с тем размер средней выплаты по случаю пожара,
пропажи имущества практически не изменился. Однако последний вид
пособий выплачивался сравнительно редко и принципиально не влиял
на общйй размер выплат.
В случае смерти рабочего на погребение выдавалось 30—45 руб., на-
значалась пенсия его матери, жене, детяМ. Например, матери погибшего
на работе чернорабочего (который получал 16 руб. 35 коп. в месяц)
была определена пенсия в размере 1/6, жене — 1/3 заработной платы
мужа: матери платили 32 руб. 50 коп. в год (т.е. 2 руб. 71 коп. в месяц),
вдове 65 руб. в год (5 руб. 45 коп. в месяц). При беременности жены бу-
дущему ребенку вплоть до 15 лет полагалась 1/6 доля отцовской зарпла-
ты (32 руб. 50 коп.)118.
Величина выплат за один день, пропущенный в результате болезни,
по сравнению с 1890-ми гг. практически не изменилась. Однако количе-
ство дней, пропущенных по болезни, в расчете на одного рабочего после
революции 1905 г. выросло примерно с 1,5 до 2 дней в год (см. прил. табл. 7).
47
Вряд ли это было следствием ухудшения здоровья рабочих, скорее это
надо интерпретировать, как изменение политики администрации, кото-
рая чаще стала признавать заболевания и оплачивать их. Хотя необхо-
димо отметить, что заболевший по-прежнему получал выплаты, начиная
с третьего дня болезни, что вызывало большое недовольство рабочих и
несколько раз становилось причиной стачек.
Рисунок 3
Пенсии и единовременные пособия рабочим ММ3 в 1908/09—1911/12 гГ. (в руб.)
20000
18000
16000
14000
12000
10000
8000
6000
4000
2000
0
1895/96 1897/98 1899/00 1901/02 1903/04 1905/06 1907/08 1909/1910 1911/12 1913/14
Таблица 14
Единовременные пособия на ММ3 на похороны, по случаю пожаров
и пропажи имущества в 1901—1914 гг.
Год Число рабочих На похороны По случаю пожаров и пропажи имущества
Сумма (руб.) Средний размер пособия (руб.) Число рабочих Сумма (руб.) Средний размер пособия (руб.)
1901 122 797 6,5 2 30 15
1902 147 988 6,7 13 75 5,8
1903 177 927 5,2 6 55 92
1904 155 935 6,0 4 45 11,3
1905 222 1407 6,3 5 55 11,0
1907 220 1320 6,0 0 0 0
1908 224 1330 5,9 50 440 8,8
1909 216 1254 5,8 0 0 0
1910 244 1543 6,3 8 65 8,1
1911 257 1817 7,1 12 135 11,3
1912 208 1605 7,7 16 140 8,8
1913 332 1864 5,6 18 188 10,4
1914 186 1372 7,4 6 70 11.7
48
Те же изменения характерны для динамики выплат вспомоществова-
ния рабочим по несчастным случаям. При неизменном по сравнению с
1890-ми гг. размере выплат за один пропущенный день, среднее число
пропущенных дней на один несчастный случай выросло к 1911/12 г.
примерно в три раза: За одни и те же травмы теперь стали оплачивать
больше больничных дней.
При определении сумм выплат за несчастные случаи администрация
завода предпочитала идти с рабочими на мировые соглашения. В случае
отказа рабочего от мирового соглашения правление настаивало на отка-
зе от выплаты, стремясь возложить вину за несчастный случай на по-
страдавшего. При медицинском освидетельствовании на заводе оценка
процента утраты трудоспособности обычно занижалась; если привле-
кался врач от полиции, он мог определить иную, более высокую оценку
процента утраты. Рабочий, шедший на мировое соглашение, получал
вознаграждение по более высокой оценке. '
Величина вознаграждения зависела в первую очередь от степени
ущерба, а также от размера заработка рабочего119. При минимальной
степени утраты трудоспособности в 3—5% единовременное пособие со-
ставляло примерно 50—100 руб. (т.е. 2—3 месячные зарплаты среднего
рабочего). При более высоком проценте утраты трудоспособности выплаты
были выше: 5—10% — порядка 100—150 руб.,-10—20% — 200—400 руб.,
35—40% — 400—500 руб. Иногда выплачивалось не только единовре-
менное вознаграждение, но и погашался долг «Обществу потребителей».
Ежемесячная пенсия в случае фактической инвалидности обычно
рассчитывалась как 1/3 месячного заработка. Например, рабочий про-
работал 302,5 дня до несчастного случая и заработал 405 руб. 57 коп.
Годовое содержание составило при этом 348 руб. 40 коп., а средняя по-
денная заработная плата 1 руб. 34 коп. из расчета 260 рабочих дней в
году. От этой суммы при 50% потери трудоспособности была исчислена
1/3, которая составила 116 руб. 13 коп. или около 10 руб. ежемесячно.
Из-за ухудшения здоровья пенсия этому рабочему была определена в
12 руб. ежемесячно120.
При определении смешанного вознаграждения первоначально ис-
численная пенсия частично (на 30—50%) капитализировалась и выпла-
чивалась единовременно, а оставшаяся часть — ежемесячно. Например,
в ‘тянульном отделении рабочий утратил 30% трудоспособности и его
пенсия составила в месяц 12 руб.; 1/3 пенсии капитализировалась и
дала 500 руб. единовременно, остальная часть выплачивалась ежемесяч-
но по 8 рублей121. Администрация была заинтересована в замене пенсий
единовременными пособиями и в частичной капитализации ежемесячных
пенсий, что позволяло предприятию снизить общие масштабы выплат.
В 1905—1909 гг. средний размер единовременной- выплаты составлял
около 175—200 руб., средняя ежемесячная пенсия примерно 6—7 руб. При
сравнении этих сумм со средним уровнем заработной платы на предпри-
ятии видно, что пенсии составляли менее 20% заработка, а единовремен-
ные выплату примерно равнялись заработной плате за 4—5 месяцев.
49
Таблица 15
«Заводское просвещение» ММ3 в 1895/96—1914/15 гг.
Хозяйст- венные годы Заводское училище и классы Духовно- нравственные беседы Библио- тека122
Число окончивших Число бесед Среднее число присутст- вующих Число' посети- телей
Завод- ское на- чальное училище Для окончивших начальное училище Вечерние классы для рабо- чих под- ростков
Ремес- ленные классы Класс руко- делия
1895/96 8 210
1896/97 н.с. 21 227
1897/98 26 24 227 740
1898/99 13 24 205 1120
1899/1900 13 22 201 1148
1900/01 13 9 7 22 182 1200
1901/02 29 7 3 38 109 680*
1902/03 13 10 7 41 108 962
1903/04 19 8 9 11 39 129 1138
1904/05 29 14 3 9 48 137 804
1905/06 21 9 6 н.с.
1906/07 31 12 7 13 н.с.
1907/08 22 14 4 11
1908/09 19 9 5 н.с. 32 161
19Q9/10 41 12 6 42 122
1910/11 21 10 5 14 41 111
1911/12 16 14 7 н.с. 36 103
1912/13 36 5 2 39 111
1913/14 19 6 4 15 35 120
1914/15 19 3 10 н.с. 35 125
К области просвещения и культуры рабочих правление также уси-
лило свое внимание. Однако дело продвигалось туго (см. табл. 15123).
Число окончивших заводское начальное училище медленно росло, но
его рост был крайне неустойчив. Количество окончивших ремесленные
классы, классы рукоделия, число посетителей общеобразовательных
бесед оставались стабильными. Отчасти трудности в области «заводско-
го просвещения» могут быть объяснены достаточно быстрым распро-
странением общего образования в России в начале XX в., в результате
которого надобность в специальном просвещении рабочих ослабевала.
Проявление правлением «отеческой» заботы о рабочих, политика
«патернализма», практиковавшаяся хозяином, приносили определенные
плоды, ослабляли рабочее движение, привязывали рабочих к предпри-
50
ятию. В частности рабочих завода Гужона, как констатировал в июле
1914 г. московский профсоюз металлистов «Рабочая солидарность», за- -
писалось в союз очень мало, а в его правление этот завод даже не вы-
ставлял своих кандидатов124.
4. Первая мировая война
и кризис «старой» системы стимулов к труду
Работа на войну
Первая мировая война оказала огромное влияние на развитие про-
мышленности России. Военная конъюнктура значительно ускорила раз-
витие отраслей, задействованных в снабжении армии £ метал л ©обработ-
ка, химическая промышленность), тогда как в других отраслях под вли-
янием сокращения покупательного спроса наблюдался застой или даже
кризис (обработка хлопка, дерева, минеральных веществ)125. Стоимость
продукции, производимой на металлургических и металлообрабатываю-
щих заводах, резко возросла126. Однако постепенно нараставшие в тече-
ние войны топливный и железнодорожный кризисы затруднили «нор-
мальную» работу и благополучных отраслей.
Завод Гужона в полной мере испытал на себе влияние войны. Прак-
тически сразу же с начала войны завод стал работать на оборону. Про-
дукция завода включала: различные сорта железа, стали, литья, проката,
в том числе железнодорожные рельсы, металлические канаты, болты,
гайки, проволоку, в том числе колючую, жесть для ручных гранат и т.д.
Среди заказчиков ММ3 значились военное и морское ведомства, Ми-
нистерство путей сообщения, предприятия, выпускающие снаряды, гра-
наты и т.д. С помощью правительственных авансов, средств, получен-
ных от выполнения военных заказов, и за счет увеличения в полтора
раза уставного капитала завод в течение войны провел расширение и
перестройку в фасонно-литейном, листопрокатном, сталелитейном, т.е.
в трех из четырех основных цехов, а также в болтовом отделении на
общую сумму более двух миллионов рублей. За счет роста цен на металл
прибыль, которую получал завод ежегодно, росла вплоть до 1917 г., не-
смотря на некоторое сокращение выпуска готовых изделий в натураль-
ных показателях (см. прил. табл. 1). Однако постепенно в работе пред-
приятия нарастали трудности, вызванные как нехваткой рабочих рук,
так и сложностями с обеспечением завода сырьем и материалами.
Нехватка рабочих рук
За годы войны число рабочих, занятых в промышленности, выросло.
Особенно быстрым был рост в отраслях, связанных с производством и об-
работкой металлов127. Однако вследствие мобилизаций избыток рабочих
рук на рынке труда сменился их дефицитом, что ставило перед заводами
дополнительные трудности и вело к крайне неравномерным изменениям в
численности рабочих от предприятия к предприятию. В частности на
51
ММ3 в отличие от других металлургических и металлообрабатывающих
заводов количество занятых несколько сократилось (см. прил. табл. 2).
Главной причиной сокращения численности рабочих были мобили-
зации в армию непосредственно с производства и сужение рынка рабо-
чей силы в стране, делавшее невозможным быструю замену рабочих,
т.е. размеры того «балласта», из которого Гужон черпал чернорабочих,
сократились — молодые деревенские парни призывались в армию по
мобилизации. Последствия первой самой крупной мобилизации Июля
1914 г., когда в армию было призвано более восьмисот рабочих (около
25% от общего числа, состоявших в штате), завод так и не сумел пре-
одолеть. В течение войны число рабочих ни разу не превысило показа-
тель начала июля 1914 г. Правление в своих докладах пайщикам посто-
янно жаловалось на недостаток рабочих рук128, неоднократно ходатай-
ствовало перед правительством о возвращении квалифицированных ра-
бочих из армии. В 1915 г. на одном из собраний промышленников
Гужон прямо заявил: «По вопросу о рабочих, я скажу, что это самый
первый вопрос: их необходимо изъять из армии»12^.
Несмотря на военное время, сохранялся высокий уровень текучести
рабочей силы. Весь 1914/15 г. «прошел в погоне за рабочими, то нани-
мавшимися, то уходившими»130. Лишь приблизительно к середине 1915 г.
заводу Гужона, как и другим предприятиям, работавшим на оборону,
удалось получить право на предоставление отсрочек для рабочих ряда
профессий13!. Еще через год, в конце 1916 г., правление сумело добить-
ся возвращения с фронта около 200 своих бывших рабочих. Однако,
если администрации в конце концов удалось справиться с последствия-
ми мобилизации в армию квалифицированных рабочих, то проблему
недостатка чернорабочих она решить так и не смогла: количество пер-
вых за годы войны незначительно возросло, а последних уменьшилось
прчти вдвое132. Особенно резко сократилось в военное время количест-
во поденных рабочих, более чем в десять раз.
Мобилизации рабочих в армию вызвали серьезные изменения в струк-
туре занятых. В целом по заводу они соответствовали тем изменениям,
которые происходили в стране: увеличился удельный вес подростков и
женщин. Однако в отличие от всей промышленности, на ММ3 в силу
тяжелых условий труда увеличение доли работниц и подростков проис-
ходило только за счет замещения труда мужчин, занятых на подсобных
работах. Изменился и возрастной состав рабочих в сторону допризыв-
ных контингентов (см. табл. 16133).
Непродуманная мобилизационная политика правительства в начале
войны, когда призыву подлежали практически все рабочие, отразилась
на квалификации среднего рабочего завода. Необходимая в металлурги-
ческом производстве квалификация приобреталась в течение длительно-
го времени. Взамен взятых в армию квалифицированных рабочих со
стажем в начале войны на завод пришло необученное и неопытное по-
полнение. Примерно в полтора раза за годы войны возросла доля рабо-
чих со стажем до двух лет. Если на 1 марта 1914 г. их было 44,3%, то на
1 марта 1916 г. — 66,9%. Соответственно, доля рабочих со стажем от 3-х
52
до 10 лет сократилась с 38,7% до 20,3%, а со стажем свыше 10 лет — с
17% до 12,8%134
Таблица 16
Распределение рабочих ММ3 по возрасту в 1914—1917 гг. (в %)
Таблица 17
Показатели производительности труда на ММ3 в 1913/14—1916/17 гг.
Год 1913/14 1914/15 1915/16 1916/17
В целом по заводу Выработка готовых изделий на 1 рабочего (в пудах) 1277,34 1040',03 975,02 618,08
Расход условного топлива на 1 пуд готовой продукции (в пудах) 0,78 1,01 1,11 1,51
Расход электроэнергии на 1 пуд готовых изделий 3,79 4,22 3,83 4,3
Сталели- тейное отделение* Выработка металлов на 1 пуд нефти (в пудах) 2,2 • 2,12 2,15 1,85
Себестоимость 1 пуда жидкого металла 1,35 1,35 1,38 2,58
Выработка 1 рабочего в месяц (в тыс. пудов) 1,66 1,47 1,43 0,47
*Данные по сталелитейному отделению приведены за календарные, а не за
хозяйственные годы.
Снижение квалификации сразу же привело к падению выработки на
одного рабочего, причем это происходило при росте расходования топ-
лива и электроэнергии на одно и то же количество продукции. В
1915/16 г. выработка готовых изделий на 1 рабочего составляла всего
лишь 76,3% от выработки 1913/14 г., а в сталелитейном отделении вы-
плавка стали на одного рабочего в 1916 г. составила 86,1% от 1914 г.
(см. табл. 17135). Что в целом соответствовало падению производитель-
ности труда рабочих в среднем по России, которая в 1917 г. составила
примерно 85,3% от уровня 1913 года13.6.
Снижение заработной платы
До войны месячная заработная плата рабочих ММ3 составляла чуть
более сорока рублей, почти в два раза превышая среднюю зарплату ра-
бочих в целом по России и на 10 руб. заработки металлистов Мос-
квы137. Более высокой оплатой правление компенсировало тяжелые ус-
ловия труда на заводе. За годы войны заработная плата рабочих завода
в абсолютном исчислении, так же как и во всей стране, постепенно
увеличивалась (см. табл. 18138). Правление несколько раз пересматрива-
53
ло существовавшие расценки, часто в результате прямого давления со
стороны рабочих.
Таблица 18
Среднемесячная заработная плата рабочих ММ3
в 1914/15—1917 гг. (руб. в месяц)
Зарплата 1914/15 I 1915/16 1916 1917
Номинальная 45/76 62,76 72,37 206,92
1 Реальная139 | 35,20 30,46 —адз' " 26,70
Однако несмотря на рост номинальных заработков, их реальное со-
держание в силу инфляции сокращалось. Падение реальных заработков
на гужоновском предприятии проявилось в наибольшей степени, так
как созданные ранее преимущества для работников завода были быстро
погашены инфляционными тенденциями. К 1916 г. средний заработок
на ММ3 практически сравнялся со средней заработной платой метал-
листов Московского региона. Результатом снижения заработков на за-
воде Гужона по сравнению с другими металлическими предприятиями
района стало обострение проблемы нехватки рабочих. Не сумев обеспе-
чить более высокий рост заработной платы «для своего завода, правле-
ние не смогло преодолеть последствий мобилизаций первых месяцев
войны. Оно жаловалось акционерам, что на снарядных заводах «зара-
ботки повысились до баснословных размеров», тогда как на ММ3 оно
не в состоянии повысить расценки аналогичным образом, вследствие
чего страдает от недостатка рабочих рук140.
Как и в годы экономических кризисов, общее сокращение реальной
заработной платы вело к уменьшению разницы в расценках наиболее
квалифицированных и неквалифицированных рабочих. За годы войны
на заводе Гужона в наибольшей степени повысилась оплата труда низ-
кооплачиваемых категорий работников. Так, например, случилось с
расценками на проволочном стане № 1 в прокатном отделении141. За-
работная плата 10% наиболее высокооплачиваемых рабочих этого стана
превышала заработную плату 10% наиболее низкооплачиваемых в 1914 г.
в 3,5 раза, в 1915 г. в 3,47 раза, а в 1916 г. уже только в 2,79 раза. Схо-
жие процессы происходили и на других предприятиях, например на ме-
таллообрабатывающем заводе «Парвиайнен» в Петрограде, где средняя
зарплата токаря в месяц превышала зарплату чернорабочего в июне
1914 г. в 2,14 раза, в 1915 г. — в 1,59 раза, а в 1916 г. — в 1,84 раза142.
Сокращению дифференциации оплаты в отличие от предыдущих лет
главным образом способствовал недостаток чернорабочих. В условиях
отсутствия для чернорабочих отсрочек от призыва в армию и наличия
«брони» для квалифицированных рабочих проблема нехватки неквали-
фицированного труда стояла зачастую более остро. Также уменьшению
разницы в заработках способствовало введение пособий по дороговиз-
не, выплачиваемых не в зависимости от квалификации, а в зависимости
от числа членов семьи. На ММ3 пособие по дороговизне было введено
после первой забастовки военного времени в апреле 1915 г. В 1915/16 г.
54
оно составляло в среднем 8,78 руб. в месяц на 1 рабочего143 при сред-
ней заработной плате 53,98 руб.144 В результате суммарный месячный
заработок в среднем равнялся 62,76 руб.
Кроме того, на сокращение «вилки» в оплате труда квалифициро-
ванных и неквалифицированных рабочих дополнительное воздействие
оказало общее падение квалификации рабочих за годы войны. В наи-
большей степени упала квалификация рабочих, занятых в основном
производстве. Если сравнить рост расценок на выработку 100 пудов
проволоки на проволочном стане № 1 в прокатном отделении ММ3 с
ростом заработной платы на заводе в годы войны, то выясняется, что
рост расценок был более значительным, чем рост заработной платы (в
среднем в 1915 г. расценки по отношению к 1914 г. возросли на 15,7%,
а в 1916 г. — на 52,5%, тогда как средняя заработная плата рабочих в
месяц возросла в 1914/15 г. по отношению к 19J3/14 г. на 6,5%, а в
1915/16 г., без учета пособий по дороговизне, — на 25,5%)145. Необхо-
димо, однако, также отметить, что сокращение заработной платы отно-
сительно существовавших расценок было вызвано не только падением
квалификации рабочих. Значительное влияние также оказывали неопла-
чиваемые простои, происходившие в силу отсутствия на заводе топлива
или сырья, подвоз которых часто задерживался из-за нараставших
транспортного и топливного кризисов. В результате заработная плата
рабочих от месяца к месяцу сильно, иногда более чем в два раза, коле-
балась.
Падение реальных доходов рабочих, снижение дифференциации оплаты
труда вели к уменьшению значения зарплаты как стимула к труду. С точки
зрения рабочих существовавшие расценки были малы и не способство-
вали интенсификации трудовых усилий. Под лозунгами борьбы с доро-
говизной, повышения расценок в течение войны на заводе Гужона не-
однократно вспыхивали забастовки: в августе, декабре 1915 г., в мае,
июне, сентябре и декабре 1916 года.
Ухудшение социального обеспечения
Другим следствием войны стало фактическое ухудшение социально-
го обеспечения рабочих. Хотя суммы различных социальных выплат в
абсолютных цифрах остались практически без изменений, реальные
размеры выплаты с учетом инфляции сократились. Довоенные проекты
были законсервированы. Наиболее значительно выросли ассигнования
на содержание амбулатории и школ. Однако их рост отставал как от ин-
фляции, так и от роста прибыли завода. Если в 1913/14 г. расходы на
содержание амбулатории составляли 14 тыс. руб., то к 1917 г. — 27 тыс.,
на содержание школ 12,7 тыс. и 24,3 тыс. руб. соответственно146.
Условия труда на заводе Гужона продолжали оставаться тяжелыми.
В то же время нельзя сказать, что война привела к резкому ухудшению
условий труда рабочих, повышению производственного травматизма
и т.д. В какой-то мере это было связано с применением «сухого» зако-
на, способствовавшего уменьшению пьянства. Общий размер единовре-
55
менных вознаграждений за несчастные случаи на производстве сокра-
тился. При этом размер средней выплаты одному рабочему изменился
слабо, следовательно, уменьшилось количество несчастных случаев147.
Самыми опасными продолжали оставаться прокатное, сталелитейное и
фасонно-литейное отделения, а наиболее распространенными несчаст-
ными случаями являлись ушибы и ссадины, далее за ними следовали
порезы, рассечины и другого рода раны, и лишь потом более серьезные
травмы: ожоги, повреждения глаз, срывание костей, переломы и т.д.
Как и раньше, иногда случались несчастные случаи со смертельным ис-
ходом148. Не произошло принципиальных изменений ни, в количестве
заболеваний рабочих, ни в структуре болезней: наиболее распростра-
ненными заболеваниями оставались катар дыхательных путей, желудоч-
но-кишечный катар, глазные болезни149. Номинальные выплаты посо-
бий больным и на лечение от несчастных случаев в течение войны ос-
тавались стабильными, хотя реальные в силу инфляции сократились.
Наиболее крупным новшеством в сфере социального обеспечения за
годы войны стало появление в расходной части бюджета предприятия
графы «пособия семьям ушедших на войну». За служащими, взятыми на
войну, было сохранено их жалование, а семьям рабочих было положе-
но: по 3 руб. в месяц жене и по 2 руб. в месяц на каждого ребенка, не
достигшего пятнадцати лет. Всего в качестве пособия семьям рабочих и
служащих в 1914/15 г. было выдано 106127,13 руб.150 Кроме этого ММ3
перечисляло ежегодно из полученной прибыли 40 тыс. руб. в пользу
жертв войны.
Война поставила перед администрацией проблему жилья для рабо-
чих. До войны заводоуправление практически не вмешивалось в эту об-
ласть рабочего быта, предоставляя рабочим самим решать свои жилищ-
ные, проблемы. Подавляющее большинство рабочих проживало на
«вольных квартирах» в городе, в зависимости от размера заработка сни-
мая комнаты, «углы» и т.п. Только служащие и небольшое число наи-
более квалифицированных рабочих жили в квартирах при заводе. Одна-
ко рост населения Москвы за годы войны, наплыв беженцев, привел к
росту цен на жилье и резкому обострению квартирного вопроса151.
В своем докладе чрезвычайному общему собранию пайщиков 16 января
1917 г. правление отмечало, что «серьезной заботой для Правления, в
особенности в последнее время, стал вопрос об удовлетворении служа-
щих и рабочих доступными по цене квартирами, в которых за недостат-
ком их, и те и другие испытывают острую нужду»152. В качестве пути
решения предполагалась постройка домов при заводе. Однако выпол-
нить задуманное до революции не удалось.
Усиление элементов принуждения к труду
В отличие от заработной платы и социального обеспечения значение
принуждения как стимула к труду за годы войны возросло. Благодаря
ограничению прав рабочих на рынке труда предприниматели получили
в свое распоряжение ряд дополнительных возможностей по оказанию
56
давления на рабочих153. Однако глубина и степень изменений, произо-
шедших с теми или иными мероприятиями и способами принуждения
к труду, различались достаточно сильно.
В наибольшей степени за годы войны увеличились возможности ад-
министрации завода по оказанию давления на военнообязанных рабо-
чих. С середины 1915 г., после того как призыв в армию был упорядо-
чен, именно в руках правления фактически оказалось решение вопроса
об отправке на фронт каждого конкретного рабочего. Именно по предо-
ставлению правления составлялись списки военнообязанных, подлежа-
щих отсрочке, которые затем лишь утверждались местными (губернски-
ми) комитетами Главного комитета по предоставлению отсрочек воен-
нообязанным. После предоставления отсрочки рабочий формально
имел право уволиться и перейти на другое предприятие. Т.е. юридичес-
ки наличие отсрочки, полученной при помощи завода, не прикрепляло
к нему рабочего автоматически. Однако на практике выданная отсрочка
закрепляла рабочего за заводом. При увольнении администрация отка-
зывалась выдавать рабочим удостоверения о том, что они пользовались
отсрочкой, что фактически лишало их возможности перейти на другое
предприятие, вынуждая через некоторое время вернуться на прежнее
место работы. Такое прикрепление позволяло ничего не платить рабо-
чим во время простоев, не повышать заработную плату. Кроме того, как
свидетельствуют воспоминания рабочих, угроза отправки на фронт ис-
пользовалась администрацией как средство поддержания дисципли-
ны154. Все это, естественно, вызывало протесты рабочих, которые не-
однократно обращались с жалобами в рабочую группу при Московском
военно-промышленном комитете, однако добиться полного решения
проблемы так и не смогли155.
Другим путем решение проблемы дефицита рабочих рук стала при-
сылка на заводы военнопленных, работавших в наиболее несвободных ус-
ловиях. Первоначально, согласно первым общероссийским правилам об
использовании труда военнопленных от 7 октября 1914 г., они должны
были использоваться только на казенных и общественных работах. Од-
нако постепенно по мере нарастания кризиса рабочих рук сфера ис-
пользования их труда расширялась. Из 2,2 миллионов немецких и ав-
стрийских военнопленных в промышленности работало по разным
оценкам от 10 до 30%, причем большинство было задействовано в ме-
таллургической и металлообрабатывающей отраслях15^. По установлен-
ным правилам рабочий день и заработная плата военнопленных должна
была равняться рабочему дню и средней зарплате рабочих той отрасли
и местности, где они работали. Однако на руки рабочий-военноплен-
ный должен был получать лишь часть заработанных денег: четверть от-
числялась в особый фонд Военного министерства, а из остальной
суммы производились вычеты на содержание военнопленных, их «окарау-
ливание». Остаток мог выдаваться на руки из расчета не более 20 коп. в
день. За усердный труд были предусмотрены дополнительные поощри-
тельные выплаты в размере не превышающем 10% заработка. В силу
острой нехватки рабочих рук между предприятиями существовала жес-
57
токая конкуренция за право получения военнопленных. Завод Гужона
смог добиться присылки 300 военнопленных только в конце 1916 г. Для
их содержания на заводе наспех было построено несколько бараков.
После революции эти бараки неоднократно критиковались как образец
гужоновской политики по отношению к рабочим, показывающей отсут-
ствие даже минимальной заботы со стороны хозяина.
Среди пленных выделялось несколько ’немцев. Если большинство
военнопленных, австро-венгерские подданные, использовались на чер-
ной работе, то германским подданным давали задания, требовавшие
квалификации. По воспоминаниям рабочих, более всего их удивило то,
что «немцы работали по чертежам», тогда как даже квалифицированные
русские рабочие никогда этого не делали. В болтовом цехе трое таких
военнопленных предложили и создали специальную машину для сгиба-
ния телеграфных крючков, поднявшую производительность примерно в
десять раз157.
Дополнительные возможности появились у администрации по удли-
нению рабочего дня и организации сверхурочных работ. Судя по пере-
писке правления с фабричным инспектором за годы войны, сверхуроч-
ные работы хотя бы в одном из отделений завода применялись практи-
чески ежедневно, однако занятое в них число' рабочих было невелико.
Несмотря на ряд правительственных постановлений, законодательно
разрешивших в отдельных случаях введение сверхурочных работ в при-
нудительном порядке, администрации не всегда удавалось обеспечить
их проведение. В письме председателю Особого совещания по обороне
государства от 17 октября 1916 г. правление жаловалось: когда админи-
страция завода в силу наличия заказов для обороны предложило рабо-
чим прокатного отделения работать сверхурочно два воскресенья в
месяц по полуторной ставке, то они ответили категорическим отказом,
заявив при этом, что «работать лишнее не желают и в увеличении зара-
ботка не нуждаются». Правление запрашивало Особое совещание о
мерах, которые рекомендуется принять, чтобы заставить рабочих рабо-
тать, указывая при этом, что на заводе много военнообязанных и по су-
ществующим правилам работы в горячих цехах должны вестись непре-
рывно158.
Точной статистки применения сверхурочных в годы войны на ММ3,
к сожалению, найти не удалось. Имеющаяся статистика о сверхурочных
на 49 предприятиях Московской области говорит скорее о некотором
сокращении их применения159.
В наименьшей степени изменился набор мер по поддержанию дис-
циплины труда на предприятии, так же как и раньше достигавшейся
главным образом за счет штрафов. Общая сумма штрафов по-прежнему
составляла менее 1% заработка рабочих, а среднее число штрафов, на-
лагаемых на одного рабочего в год, несколько сократилось: с примерно
1,6 штрафа в предвоенные годы до 1,3 во время войны. Как и в довоен-
ные годы, рабочие чаще всего штрафовались за прогулы и за нарушение
порядка на заводе, штрафы за неисправную работу составляли незначи-
тельный процент (см. прил. табл. 5). Размеры штрафов за прогулы и на-
58
рушение порядка за годы войны практически не изменились (более вы-
сокий средний размер штрафа в 1914 г. за нарушение порядка объясня-
ется большим колич’еством «дорогих» штрафов, наложенных на рабо-
чих, участвовавших в массовой забастовке в начале июля 1914 г.), а
средний размер штрафа за неисправную работу к 1916 г. вырос вместе
с ростом расценок.
Наибольшее влияние на структуру штрафов оказало начало войны.
Во второй половине 1914 г. на полгода пропадают штрафы за прогул,
что, видимо, было следствием введения «сухого» закона, приведшего к
прекращению невыходов на работу из-за пьянства. Этим же, скорее
всего, надо объяснять отсутствие штрафов за неисправную работу в ав-
густе-сентябре 1914 г.160 Дальнейшее общее сокращение штрафов и
особенно резкое падение числа штрафов за прогул в 1916 г. вряд ли
были связаны с сокращением числа прогулов, видимо, эти факты надо
объяснять изменениями в политики администрации в ответ на рост не-
довольства рабочих.
Статистика штрафов и ситуация в области сверхурочных говорит о
том, что несмотря на расширение возможностей администрации по
применению мер принуждения по отношению к рабочим, эффектив-
ность этих действий далеко не всегда была высока. Такая политика ад-
министрации вызывала резкие протесты рабочих, под влиянием кото-
рых правление часто было вынуждено идти на уступки. Характерны в
этом плане воспоминания рабочего П. Яковлева, которому во время по-
сещения рабочей делегации фабричного инспектора удалось подслушать
телефонный разговор последнего с Гужоном. Инспектор посоветовал
принять требования рабочих: «Придется Вам Юлий Петрович уступить,
время такое... Сами знаете, завод работает на оборону...»161.
Примечания
1 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 18.
2 Цит. по: Гайсинович А. Завод «Серп и молот» в период между двумя рево-
люциями // История пролетариата СССР. М., 1932. Сб. 9. С. 140.
3 Гужон Ю.П. Несколько слов по вопросу об увеличении оборотных средств
в народе и привлечении в Россию иностранного капитала. М., 1909. С. 8.
4 Там же. С. 3.
5 См.: История заводов: Сборник. Вып. 3. М., 1932. С. 71—74.
6 Там же. С. 73.
7 ЦИАМ. Ф. 498. Оп. 2. Д. 19. Л. 6-8.
8 Там же. Л. 12.
9 Ленин В.И. ПСС. Т. 19. С. 101.
10 История заводов: Сборник. Вып. 3. С. 74.
11 РГВИА. Ф. 369. On. 1. Д. 31. Л. 205-206.
12 Бовыкин В.И. Финансовый капитал в России накануне Первой мировой
войны. М., 2001. С. 146.
13 Он же. Формирование финансового капитала в России. М., 1984. С. 269.
59
14 Он же. Французское предпринимательство в России // Иностранное
предпринимательство и заграничные инвестиции в России. М., 1997. С. 155.
15 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 187. Л. 24; Д. 279. Л. 25, 130, 132, 143; Д. 284.
Л. 42.
16 График построен на основе таблицы 2 приложения.
17 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 21.
18 Там же. Л. 13 об.
19 Там же. Л. 57.
20 За счет притока крестьян Москва занимала по темпам роста населения в
кон. XIX — нач. XX в. второе место в мире, а в предвоенные годы даже вышла
на первое место. В 1897 г. ее численность составляла около 1 млн .чел., а в 1912 г.
уже 1,6 млн (Гаврилова И.Н. Население Москвы: Исторический ракурс. М.,
2001. С. 34-35).
21 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 12—12 об.
22 Там же. Л. 12.
23 Там же. Л. 13.
24 Там же. Л. 16.
25 Там же. Л. 14.
26 Иванова Н.А. Структура рабочего класса России, 1910—1914 гг. М., 1987.
С. 147.
27 Грамотность рабочих ММ3 была даже выше, чем средняя грамотность ра-
бочих-металлистов по стране в целом. Если на Гужоне неграмотных было около
30%, то в отрасли в целом по подсчетом Н.А. Ивановой, произведенных на ос-
нове данных первой всероссийской переписи 1897 г., — 61,2%. Уровень грамот-
ности на ММ3 соответствовал уровню на других крупных предприятиях, где
доля грамотных в кон. XIX в. колебалась вокруг 60—70% (Иванова Н.А. Указ,
соч. С. 143, 147).
28 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 13-13 об.
29 Там же.
3, ° Там же. Л. 13.
31 Среди рабочих, имевших детей, 35% имели одного ребенка, 30% — двух
детей, 18% — трех, 10% — четырех. Общее число рабочих, имевших пять и
более детей — 6,4%. В среднем на 1 рабочего, имеющего детей, приходилось
менее чем по два ребенка, что очень мало даже с учетом молодости рабочих за-
вода (ГАРФ. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 13).
32 ГАРФ. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 15.
33 В одном из своих заключений фабричный инспектор констатировал «про-
извол мастеров гвоздильного отделения», заключавшийся в том, что «за отказ от
сверхурочной работы назначают к увольнению» (ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284.
Л. 75).
34 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 21; Д. 284. Л. 27.
35 Рабочие завода «Серп и молот» (б. Гужон) в 1905 году М., 1931. С. 79.
36 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 184. Л. 49.
37 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 34. Л. 139.
38 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 60.
39 Свет над заставой. М., 1959. С. 9.
40 Точные данные о численности безработных в Российской империи отсут-
ствуют. Однако, вне всякого сомнения, уровень безработицы был достаточно
высок. По разным оценкам в начале XX в. в городах число безработных коле-
60
балось между 400—500 тысячами человек и 1 миллионом человек (Shapiro J.C.
Unemploement // From Tsarism to the New Economic Policy. Continuity and
Change in the Economy of USSR / Ed. by R.W.Davies. Macmillan press, 1990.
P. 66-69).
41 Свет над заставой. С. 82.
42 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 76.
43 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 24а, 26.
44 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 77.
45 Прозвище «чеченец» для пришлых рабочих довольно часто упоминается в
документах, однако никакого отношения к настоящим чеченцам оно не имело.
Причины возникновения такого прозвища неясны.
46 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 25.
47 Там же. Л. 26.
48 Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих завода
«Серп и молот» // История пролетариата. 1931. № 6. С. 182.'
49 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 79.
50 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 14.
51 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 78.
52 Там же. С. 79.
53 График построен на основе таблицы 3 приложения.
54 Гильберт М. Указ. соч. С. 179.
55 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 29.
56 Гильберт М. Указ. соч. С. 180, 185.
57 Цит. по: Гильберт М. Указ. соч. С. 185.
58 Данные о заработной плате на металлургическом заводе в Санкт-Петер-
бурге в 1882-1913 гг. см.: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 35.
59 Гильберт М. Указ. соч. С. 180.
60 Там же. С. 185.
61 Там же. С. 182.
62 Там же. С. 183.
63 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 29.
64 Гильберт М. Указ. соч. С. 184.
65 Там же.
66 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 15-16.
67 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 60.
68 Там же. С. 61.
69 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 7. Л. 169.
70 Гильберт М. Указ. соч. С. 169.
71 Особенно этим прославился табельщик П.И. Виноградов, по прозвищу
«царь и бог», называвший себя так в разговорах с рабочими. ГАРФ. Ф. 7952.
Оп. 3. Д. 284. Л. 38; Рабочие завода «Серп и молот»... С. 232.
72 Гайсинович А. Первый этап рабочего движения на заводе «Серп и мо-
лот» И История пролетариата СССР. М., 1931. С. 156—158.
73 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 121.
74 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 34. Л. 8.
75 Подсчеты основаны на: ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 34. Л. 9, 12, 14—16, 18,
21, 23, 25, 27, 29, 39.
61
76 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 45.
77 Составлено по: ЦИАМ. Ф. 498. Оп. 6. Д. 29. Л. 52, 63; ГАРФ. Ф. 7952.
Оп. 3. Д. 186. Л. 21; Д. 188. Л. 41.
78 Рабочие завода «Серп и молот»... С. 100.
79 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 179. Л. 74.
80 Членами общества потребителей состояли не только рабочие, но и служа-
щие. Пай общества потребителей стоил 10 руб. Членам общества разрешалось
иметь не больше 15 паев.
81 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 21.
82 Там же.
83 Свет над заставой. С. 16.
84 Гильберт М. Указ. соч. Л. 191.
85 Там же. С. 188-189.
86 Там же. С. 190.
87 Там же. С. 189.
88 С.В. Зубатов, инициатор создания рабочих организаций под контролем
полиции, в 1901 г. был начальником Московского охранного отделения, а с
1902 г. возглавлял Особый департамент полиции МВД.
89 См., например: Рабочие Завода «Серп и молот» (б. Гужон) в 1905 году.
М., 1931; Меллер В. Из истории завода «Серп и молот». От подпольных кружков
к борьбе за власть советов // Борьба классов. 1931. № 6—7. С. 123—133; Гайси-
нович А. Первый этап... С. 162—165; Свет над заставой. С. 31—36.
90 Свет над заставой. С. 35.
91 Там же. С. 45.
92 См., например: Панкратова А.М. Рабочие завода «Серп и молот» в 1905 г.
(К постановке опыта изучения автобиографий старых рабочих) // Рабочие заво-
да «Серп и молот» (бывш. Гужон) в 1905 г. М., 1931; Гайсинович А. Завод «Серп
и молот» в 1905 г. // Рабочие завода «Серп и молот» (бывш. Гужон) в 1905 г.;
Он же. Завод «Серп и молот» в период между...; Меллер В. Указ, соч.; Свет над
заставой. С. 40—76.
93 Свет над заставой. С. 54.
94 Там же. С. 57.
95 По воспоминаниям рабочего Галеева, это происходило так: «Табельщика
[Виноградова] усадили в железную тачку.., накинули на него грязный куль из-
под опилок с мазутом и графитом. К тачке привязали длинную проволоку, а за
нее ухватились десятка три рабочих, и поехала тачка за ворота завода под свист
и улюлюканье, под удары в жестяное ведро... Мостовая была выбита. Когда те-
лежка попадала в колдобину, табельщик из нее выскакивал — его опять усажи-
вали на место. Подтащили тачку к проходной и выкинули его за ворота. А там
ребята грязью его закидали... Бросился он бежать — весь черный, одни лаковые
сапоги блестят» (Свет над заставой. С. 57).
96 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 285. Л. 150.
97 Данные о динамики производства в металлургической и металлообраба-
тывающей отраслях промышленности см.: Кафенгауз Л.Б. Эволюция промыш-
ленного производства России (последняя треть XIX в. — 30-е годы XX в.). М.,
1994. С. 95, 322—323, 347, 399—419, 496—504; Бовыкин В.И. Формирование...
С. 40, 42-43.
98 Цит. по: Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих
завода «Серп и Молот» // История пролетариата. 1931. №. 7. С. 202.
99 Там же.
62
100 Бовыкин В.И. Финансовый капитал... С. 80.
101 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 209. Л. 69.
102 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 184. Л. 49; ЦИАМ. Ф. 498.
Оп. 1.Д. 515..
103 Статистика несчастных случаев очень противоречива. В зависимости от
вида источников’— переписка с фабричным инспектором о несчастных случаях;
ведомости количества учета травм и заболеваний; протоколы и ведомости о не-
счастных случаях; книги расчета размеров пособий и пенсий по болезням и
увечьям; табели учета пенсий и единовременных пособий рабочим и т.д. — в
них можно найти разные данные, отличающиеся друг от друга радикально.
Причина этого кроется в различных критериях учета несчастных случаев. В таб-
лице приведены данные, основанные на специальных ведомостях учета выплат
за потерю трудоспособности, т.е. в ней учтены только серьезные несчастные
случаи, в результате которых работник был вынужден пропустить несколько
дней работы, за что получал компенсацию. Если учитывать все ушибы, ранения
и ожоги без пропуска работы, то число несчастных случаев возрастает едва ли
не на порядок (см., например: ГАРФ. Ф. 7952. 0п. 3. Д. 285. Л. 159).
104 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 21.
105 Там же. Д. 284. Л. 191.
106 Например, в 1910 г. средняя годовая заработная плата на «Гужоне» была
примерно на 100 руб. больше, чем на других московских металлических заводах
(Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих завода «Серп и
Молот». С. 198).
107 Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих завода
«Серп и Молот». С. 199.
108 Там же. С. 201.
109 Там же. С. 205.
110 Свет над заставой. С. 153.
111 Там же. С. 71.
112 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1 Д. 7. Л. 169; ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 2.
113 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 284. Л. 202.
114 См., например, данные о штрафах за февраль—сентябрь 1910 г. (ЦИАМ.
Ф. 498. Оп. 4. Д. 595. Л. 3-22).
115 Статистика штрафов по отчетам фабричных инспекторов приводится
Н.А. Ивановой (Иванова Н.А. Промышленный центр России 1907—1914 гг. М.,
1998. С. 273).
116 График построен на основе таблицы 6 приложения.
117 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 3.
118 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 27. Л. 62.
119 Коэффициенты корреляции между размером единовременного возна-
граждения, с одной стороны, размером зарплаты и процентом утраты трудоспо-
собности, с другой, значимы и равны + 0,41 и + 0,72, соответственно. Подсчи-
тано на основе данных о вознаграждениях по мировым соглашениям за 1907 г.
(ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 128. Л. 2—3.) и на основе данных о вознаграждении
в зависимости от утраты трудоспособности за 1909-г. (ЦИАМ. Ф. 498. On. 1.
Д. 128. Л. 43).
120 ЦИАМ. Ф. 498. Оп. 7. Д. 27. Л. 58.
121 ЦИАМ. Ф. 498. Оп. 7. Д. 40. Л. 8.
122 С 1901/02 г. учитывались только постоянные посетители библиотек.
Общее ч’исло посетителей в 1901/02 г. увеличилось на 1/3.
63
123 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186,. Л. 21, 32.
124 Рабочий путь № 4 за 1914 г. Цит. по: Гайсинович А. Завод «Серп и мо-
лот»... С. 148.
125 Сидоров А.Л. Экономическое развитие в годы Первой мировой войны.
М., 1973. С. 349-363.
126 По данным Н.Я. Воробьева доля металлообрабатывающей промышлен-
ности в общей стоимости продукции выросла с 15,7% в 1908 до 28% в 1916 (Во-
робьев Н.Я. Изменения в русской промышленности в период войны и револю-
ции // Вестник статистики. 1923. Кн. XIV. С. 152).
127 Рашин А.Г. Формирование рабочего класса в России: Историко-экономи-
ческие очерки. М., 1958. С. 82; История рабочего класса СССР. М., 1982.
С. 252.
128 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 242. Л. 5; Д. 255. Л. 1.
129 Цит. по: Меллер В. Указ. соч. С. 128.
130 Цит. по: Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих
завода «Серп и Молот». С. 207.
131 Если проанализировать корреляцию между общим числом призванных в
армию по всей стране в каждом месяце и процентом уволенных в этом месяце
рабочих-мужчин ММ3, то за июль 1914 — май 1915 г. ее значение составит
0,92, а за период с июня 1915 по февраль 1917 г. только 0,26. Данные об общем
числе призванных в армию взяты из сборника: Первая мировая война в цифрах.
М., 1925. С. 17—18; данные о количестве уволенных рабочих-мужчин ММ3
взяты из: ЦМАМ. Ф. 176. On. 2. Д. 22. Л. 26', 31, 32, 34.
132 РГАЭ. Ф. 3429. On. I. Д. 80. Л. 47.
133 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 209. Л. 25.
134 Гильберт М К вопросу об экономическом положении рабочих завода
«Серп и Молот». С. 209.
135 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 189. Л. 5; РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4.
Д. 130. Л. 3.
136 Маевский И. Экономика русской промышленности в условиях Первой
мировой войны. М., 1965. С. 332.
137 Данные о заработной плате рабочих в России и Москве взяты из работы:
Струмилин С.Г. Заработная плата и производительность труда в российской
промышленности в 1913—1922 гг. М., 1923. С. 9—10, 14.
138 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 188. Л. 48-49; ЦИАМ. Ф. 498.
On. 1. Д. 255. Л. 1; Д. 299. Л. 4; РГАЭ. Ф. 3429. On. 1. Д. 80. Л. 52.
139 Подсчитано на основе московского индекса цен календарных лет.
140 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 296. Л. 1.
141 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 209. Л. 148.
142 Подсчитано по: Струмилин С.Г. Указ. соч. С. 11.
143 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 210. Л. 200.
144 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 299. Л. 4.
145 Сходные выводы получаются, если сравнить рост средней заработной
платы рабочих в месяц с ростом стоимости рабочей силы на 1 пуд товара в
1916/17 г. по отношению к 1913/14 г. (данные о стоимости рабочей силы на из-
готовление 1 пуда товара см.: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 210. Л. 244).
146 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 209. Л. 170; Д. 210. Л. 198-204.
147 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 188. Л. 48-49; ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 255.
Л. 3; Д. 299. Л. 4 об.-5.
64
148 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 623. Л. 2.
149 О количестве заболеваний рабочих и структуре болезней в 1912/13—
1914/15 гг. см.: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 189. Л. 50-51.
150 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 255. Л. 2 об.
151 За годы войны население Москвы значительно выросло с 1,6 млн чел. в
1912 до 2,1 млн в 1917 г. (Гаврилова И.Н. Указ. соч. С. 34, 40).
152 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 296. Л. 13.
153 Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России (1861 — 1917). М.,
1972. С. 271-272.
154 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 276. Л. 14; Д. 257. Л. 1-2.
155 Там же. Д. 210. Л. 98.
156 Сидоров А.Л. Указ. соч. С. 419.
157 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 274. Л. 19.
158 Там же. Д. 210. Л. 102.
159 Статистику применения сверхурочных работ на предприятиях Москов-
ского региона в годы Первой мировой войны см.: Миндлин 3. Расчетное время
и заработная плата в предприятиях Московской области за 1914—1918 гг. //
Статистка труда. 1919. № 8—10. С. 11.
160 Помесячные сведения о числе оштрафованных и размере штрафов см.:
ЦИАМ. Ф. 498. Оп. 4. Д. 799.
161 Свет над заставой. С. 90.
3 - 11219
Глава 2
РЕВОЛЮЦИЯ И ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ:
ПОИСКИ НОВЫХ ФОРМ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ,
1917-1921 гг.
— Ну, товарищи, теперь хлеб привезли,
пора приниматься за работу.
Одни кричали: «Желаем еще раз ехать», —
другие не хотели работать, когда часть
гуляет, третьим жалованья было мало.
— На Сухаревке куда лучше можно за-
работок получить! — раздавались голоса
Из воспоминаний рабочих
1. Революционная ломка трудовых отношений
Русская революция 1917 г. повлияла на все сферы жизни общества,
в том числе привела к глубоким изменениям в области промышленного
труда. В течение всех революционных месяцев между рабочими и пред-
принимателями постоянно возникали споры и столкновения вокруг
требований увеличения заработной платы, сокращения рабочего дня,
улучшения условий труда. Отношения между ними превратились в не-
затухающий конфликт, в результате которого коренным образом была
переустроена как существовавшая до революции система стимулов к труду,
так и производственные отношения в целом. Итогом стала национализа-
ция сначала крупной промышленности в июне 1918 г., а потом и всей
промышленности.
Экономическая борьба рабочих с предпринимателями была тесно свя-
зана с политической. Владельцы постепенно теряли контроль над своими
фабриками и заводами и вместе с ним возможность проводить сколько-
нибудь последовательную политику на производстве. Главенствующая
роль на предприятиях переходит к самим рабочим и созданным ими орга-
низациям, фабзавкомам и профсоюзам. Кроме того, огромное значение на
развитие событий на каждом конкретном предприятии оказывали местные
партийные ячейки, прежде всего партий социалистической ориентации.
Особенностью завода Гужона, в отличие от многих других предпри-
ятий страны, было сильное влияние эсеров (после раскола партии,
левых эсеров) на протяжении всех революционных лет. Вплоть до
конца 1917 г. эсеры контролировали заводской комитет. Судя по воспо-
минаниям рабочих, на заводе уже в феврале—марте было около 30—35 чле-
нов партии эсеров. К лету их число выросло примерно в шесть раз, до-
стигнув 180 человек, тогда как большевиков было всего лишь около 20 *.
66
Летом 1917 г. даже сами большевики признавали, что события на «Гу-
жоне» развиваются для них не самым лучшим образом2. Только осенью
численность большевистской ячейки на заводе достигла сопоставимой с
эсерами цифры, и лишь к декабрю большевики смогли окончательно
завоевать завком3.. Однако влияние эсеров на заводе оставалось сущест-
венным вплоть до 1921 года4.
Иное соотношение политических сил на заводе, чем на большинстве
других предприятий, видимо было одной из главных причин, опреде-
ливших специфику развития революционных событий на ММ3. Кон-
фликт между рабочими и администрацией протекал на заводе Гужона в
два этапа. Первое обострение отношений закончилось в июле 1917 г.
секвестром завода и введением государственного управления, а второе
полной национализацией предприятия в июне 1918 года.
После Февраля администрация ММ3 утратила инициативу в области
рабочей политики на заводе, все ее действия сводились к частичным ус-
тупкам и попыткам сохранения старой системы трудовых отношений.
Едва ли не главными аргументами правления в спорах с рабочими стали
ссылки на производственные трудности, как мнимые, так и реальные.
Рабочие напротив выдвигали постоянно все новые и новые требования,
а все указания на «объективные» трудности, независимо от приводимых
доводов, рассматривали как прямое проявление саботажа буржуазии.
От Февральской революции до секвестра
Рабочие завода Гужона восторженно встретили Февральскую рево-
люцию. Сразу же после того как на заводе стало известно об отречении
царя, работа была остановлена, и рабочие под красным флагом двину-
лась к центру Москвы. На Яузском мосту произошло первое сражение
с полицией, в ходе которого один из рабочих, Илларион Астахов, был
застрелен. Однако это лишь усилило решимость рабочих: политическая
забастовка продолжалась несколько дней.
Уже в первые дни революции рабочие добились выполнения целого
ряда своих требований. Сразу же был создан заводской комитет, пред-
седателем которого стал беспартийный рабочий фасонно-литейного
цеха П. Пугачев, а заместителем эсер В. Лебедев. Одними из первых ре-
.шений завкома стали запреты администрации увольнять рабочих и ор-
ганизовывать сверхурочные работы без согласия комитета, было предъяв-
лено требование об оплате забастовочных дней. Явочным порядком был
введен восьмичасовой рабочий день.
Правление было вынуждено уступить. В конце марта оно официаль-
но объявило о введении восьмичасового рабочего дня, подчиняясь
«производимому насилию» и «считая себя обязанным работать в насто-
ящее время, если к этому имеется хоть какая-либо возможность»5. Од-
нако уступив и согласившись на частичное выполнение требований ра-
бочих, администрация, желая сбить страсти, на следующий день объя-
вила о закрытии завода на четверо суток. Причиной закрытия было на-
звано отсутствие топлива.
67
После событий февраля—марта 1917 г. ситуация на заводе остава-
лась относительно спокойной около месяца, но уже с конца апреля
конфликт между рабочими и администрацией стал разгораться с новой
силой. Рабочими были предъявлены требования о повышении дневной
заработной платы: ученикам до 3 руб., чернорабочим до 5 руб. и высо-
коквалифицированным рабочим до 13,5 руб. в день. Правление согла-
силось поднять ставку высококвалифицированных рабочих до 12 руб. и
отказало в остальных требованиях. Ёще через несколько дней админи-
страция согласилась поднять минимум заработной платы до 4 руб. в
день для мужчин и до 3 руб. для женщин. В итоге спор о размере зара-
ботной платы был передан в Центральную примирительную камеру. Од-
нако еще до появления какого-либо решения по этому поводу в конце
мая 1917 г. рабочими были предъявлены новые требования: удалить с
завода заведующего фасонно-литейным отделением Матисса и заведую-
щего болтовым отделением Дервье. Правление пригрозило закрыть
завод, если в дальнейшем служащим «со стороны рабочих будет грозить
насилие». Однако позже администрация была вынуждена подчиниться
и временно уволить этих двух инженеров до урегулирования всех во-
просов в примирительной камере6.
После того как администрация подучила поддержку от служащих,
конфликт обострился. 25 мая общее собрание служащих постановило не
работать до тех пор, пока рабочие не откажутся от своих требований.
Служащие настаивали, что не рабочим решать, кто из служащих может
работать на заводе. Воспользовавшись этим, правление постановило за-
крыть завод «в виду конфликта между рабочими и служащими». Однако
рабочие отказались подчиниться и постановили продолжить работу
самостоятельно. В течение суток, 26 мая, рабочие фактически управля-
ли заводом. Лишь с помощью представителей Центральной примиритель-
ной камеры, Моссовета и Московского союза металлистов удалось восста-
новить власть администрации на заводе и несколько притушить конфликт.
Московское заводское совещание также подтвердило «законность» вре-
менного увольнения инженеров Матисса и Дервье и постановило передать
дело на разбор специально сформированному третейскому суду. Адми-
нистрации было предложено в первый же платеж выдать рабочим в
виде аванса зарплату, исходя из предъявленных ранее требований.
Третейский суд, состоявшийся 12 июня, признал требования рабо-
чих обоснованными. Администрация должна была платить по предъяв-
ленным расценкам с момента выдвижения требований. При этом суд
заявил «сторонам о желательности установления нормальной мини-
мальной производительности в соответствии с вышеуказанной цеховой
платой»7.
Однако этими решениями третейского суда конфликт рабочих с ад-
министрацией не был урегулирован окончательно. Уже через неделю
рабочими ММ3 был предъявлен целый набор новых требований: выде-
ление постоянных помещений для завкома, заводских собраний и лек-
ций; регулярная выплата заработка; оплата простоев по вине админи-
страции; введение семичасовой ночной смены с оплатой как за восемь
68
часов; выдача больничных, начиная со дня заболевания, и оплата необ-
ходимых медикаментов; освобождение от работ женщин на 2 недели до
родов и 4 после; выдача пособия в размере 25 руб. при рождении ребен-
ка; введение оплачиваемых отпусков; организация столовой, проведе-
ние горячей воды в цеха, устройство вентиляции и постоянного отопле-
ния, оборудование постоянных уборных, устройство шкафов и т.д.
Кроме того, Московским союзом металлистов было предъявлено требо-
вание о введении фиксированного минимума заработной платы.
В итоге правление, и раньше протестовавшее против незаконных, с
его точки зрения, действий рабочих, обратилось к правительству с про-
сьбой секвестрировать завод и назначить государственное управление.
Гужон в своих неоднократных обращениях в различные правительст-
венные инстанции жаловался на дезорганизующую работу завкома, па-
дение производительности труда, отсутствие топлива, материалов и обо-
ротных средств. Удовлетворение требований рабочих приведет к убы-
точности завода, подчеркивала администрация. В таких условиях прав-
ление считало невозможным продолжать работу и угрожало правитель-
ству закрытием предприятия с 1 июля 1917 года.
Завком и рабочие рассматривали все приводимые Гужоном выклад-
ки об убыточности завода как сфальсифицированные. Позиция рабочих
получила однозначную поддержку со стороны лидера большевиков. В
своей статье «Кризис надвигается, разруха нарастает» В.И. Ленин за-
явил, что «Гужоны и прочие капиталисты... ведут к остановке предпри-
ятий. Правительство на их стороне»8.
Вопрос о секвестре поочередно рассматривался в Московском завод-
ском совещании, экономическом отделе Моссовета и в Особом совеща-
нии по обороне государства. К министру Временного правительства
Пальчинскому была направлена делегация рабочих. К тому времени у
правительства была уже целая пачка заявлений от промышленников с
просьбами временно взять их предприятия в государственное управле-
ние, выдать ссуды для пополнения оборотных средств и т.д. Обычно в
таких случаях правительство отвечало отказом, однако в случае ММ3
под напором военных с июля 1917 г. государственное правление было
введено. Завод работал на оборону и на 85% снабжал металлом пред-
приятия московского региона, в силу чего нельзя было допустить его
закрытия ни при каких условиях. В состав правительственного правле-
ния вошли инженеры С.Е. Вейцман, В.И. Ясинский, прапорщик Д.Ф. Ко-
ликов и представитель от рабочих — эсер В. Лебедев. Это означало, как
говорилось в советской литературе, «конец эпохи Гужона на заводе».
Требования, предъявленные рабочими во время конфликта были во
многом обоснованы. Условия труда на заводе Гужона оставались тяже-
лыми. Реальная заработная плата за годы войны упала значительно.
Даже ее более чем двукратный рост в апреле—июне 1917 г. все равно не
вернул ее на довоенный уровень. В среднем заработки рабочих состав-
ляли около 70% от уровня 1913 г.9 Однако результатом конфликта стало
также дальнейшее уменьшение эффективности существовавшей на за-
воде до войны системы стимулов к труду.
69
Череда побед рабочих над администрацией* как на ММ3, так и на
других предприятиях, снижала роль заработной платы как стимула к
труду, вела к тому, что добиться увеличения доходов было проще путем
предъявления очередных требований, нежели интенсификацией трудо-
вых усилий. Реальная ситуация не соответствовала тем надеждам на
кардинальное улучшение жизни, которые породила революция, что
также способствовало выдвижению новых требований. «Митинговая
стихия» вела к снижению дисциплины на производстве, а, в. конечном
счете, — производительности труда. Например, на ММ3 в апреле 1917 г.
средний выпуск колес в час упал на треть по сравнению с выпуском в
предыдущие полгода. В мае в болтовом отделении по сравнению с ап-
релем 1917 г. производство сократилось более чем вдвое. Резкое сокра-
щение власти администрации давало рабочим возможность соглашаться
только на выгодную работу, трудиться медленно в течение смены с тем,
чтобы выполнить работу в сверхурочные часы, оплачиваемые по повы-
шенным расценкам, отказываться от выполнения технических распоря-
жений своих начальников и т.д.10 Правление в своих протестах прави-
тельству жаловалось, что «в настоящее время весь персонал админи-
страции завода занят не надзором за ходом производства и улучшением
его, а заботой о сохранении завода, хотя ,бы видимости организованного
производства и некоторой дисциплины»11.
От секвестра до национализации
После смены правления на ММ3 в отношениях между администра-
цией и рабочими наступил недолгий относительно мирный период. Не-
смотря на периодически возникавшие споры по поводу расценок, у ра-
бочих о первых месяцах после секвестра остались благоприятные воспо-
минания. В первую очередь благодаря тому, что их требования в основ-
ном удовлетворялись. Нравилось поведение председателя правления
Вейцмана, который приходил в завком, доставал кусок черного хлеба и
пил чай, а потом уже принимался за работу. Крупнейшая стачка этого
периода, состоявшаяся на заводе в начале августа, была вызвана не эко-
номическими, а политическими причинами. Она носила общегородской
характер и была направлена против созывавшегося в Москве Государст-
венного совещания.
Новому правлению удалось поддержать работу завода. Благодаря полу-
ченной от правительства беспроцентной ссуде в размере 1 миллиона руб-
лей, новая администрация смогла увеличить расценки, не подрывая окон-
чательно финансовое положение предприятия. Значительно увеличились
размеры выплат больничных пособий и на лечение при несчастных случа-
ях12, выросла средняя заработная плата в абсолютном выражении. Но ее
реальный размер, в силу роста цен, увеличившихся к сентябрю 1917 г. в
десять раз по отношению к уровню 1913 г.13, сократился. В июле—сен-
тябре 1917 г. зарплата составляла чуть менее 60% от довоенного уровня
(см. табл. I14), что было, однако, несколько выше, чем по стране в
целом, где зарплата упала до уровня 45—50% от довоенной15.
70
Таблица 1 наглядно демонстрирует сокращение дифференциации за-
работной платы в этот период. Реальные заработки неквалифицирован-
ных рабочих сократились в значительно меньшей степени, нежели'ква-
лифицированных. Сокращение разницы в оплате — обычное явление в
годы кризисов. В 1917 г. этому также способствовали настроения рабо-
чих, среди которых доминировали уравнительные идеи.
Уменьшение остроты противоречий между администрацией и рабо-
чими благотворно отразилось на производительности труда. Председа-
тель нового правления Вейцман докладывал на заседании завкома: «На
основании успокоения и доверия к правлению, которое установилось
среди рабочих, производительность в настоящее время уже увеличивает-
ся»16. Однако она все равно оставалась ниже довоенной. В частности в
сентябре 1917 г. основное сталелитейное отделение выпускало немно-
гим более 200 тысяч пудов вместо обычных 460 -^ысяч17. Соответственно
падала выработка и в других цехах.
Таблица 1
Реальные дневные заработки рабочих ММ3 в 1917 г. (в % к 1913 г.)
Цех Профессия 1913 Январь- март 1917 Апрель- июнь 1917 Июль- август 1917
Сталелитейный Плавильщик старший 100 33,1 29,1 27,1
1-й подручный 100 36,3 54,3 48,9
Литейщик старший 100 25,2 29,2 32,1
Прокатный Подмастерье 100 40,8 44,0 42,1
Вальцовщик 100 45,0 51,5 58,6
Резчик 100 59,5 94,0 102,4
Модельный Модельщик 100 56,4 57,0 37,4
Ремонтно- механический Токарь 100 67,8 69,1 54,3
Чернорабочий 100 82,7 111,5 83,7
По 25 профессиям в 7 цехах 100 53,3 70,2 58,7
Отношения между рабочими и администрацией снова накалились
после взятия власти большевиками в октябре 1917 г., поддержанного
рабочими. Часть рабочих завода приняли активное участие в октябрь-
ских боях в Москве18. Борьбу рабочих с правлением возглавил новый
завком, в котором к концу года большевикам удалось наконец потеснить
эсеров и получить большинство. В основе столкновений и споров с прав-
лением лежала борьба завкома за установление рабочего контроля над
действиями администрации, которая, как подчеркивали местные больше-
вики, была назначена еще Временным правительством. Дополнительную
остроту конфликту придавала проблема заключения нового тарифного
договора и установления нового минимума заработной платы.
Старый тарифный договор, заключенный между Московским со-
юзом металлистов и заводским совещанием, истек 1 октября 1917 г.
Указывая на пункт старого договора, в котором было зафиксировано
условие, что при росте цен более чем на 25% расценки должны быть
71
увеличены, рабочие выдвинули требование повышения заработной
платы. В начале декабря завком и рабочие ММ3 поддержали требова-
ние Союза металлистов об увеличении минимума на 3 руб. с 1 октября
1917 г. и дополнительно выдвинули требование об увеличении зарплаты
еще на 75 коп. Правление отказалось удовлетворить эти требования, ссы-
лаясь на отсутствие денег. Об этом было сообщено в Наркомат труда. При
его посредничестве было достигнуто мирное соглашение о том, что, если
позволит состояние кассы завода, рабочие перед Рождеством получат от
150 до 200 руб. в счет повышения минимума зарплаты на 3 руб. Требо-
вание увеличения минимума еще на 75 коп. было (отклонено.
Новый тарифный договор, заключенный между правлением ММ3 и
Союзом металлистов в конце декабря, подтвердил повышение миниму-
ма. В соответствии с классификацией и сложностью труда рабочие де-
лились на три класса, в каждом из которых было несколько категорий.
Для каждой группы (категории) рабочих фиксировался свой размер за-
работной платы. Для нормировки, установления минимальной выработ-
ки и отнесения рабочих к той или иной группе в цехах создавались спе-
циальные расценочные комиссии. Отдельно отмечалось, что в случае
инфляции большей, чем 15% в течение полугода, ставки должны быть
пересмотрены. Кроме повышения минимума, договор содержал еще ряд
пунктов, улучшавших положение рабочих. Закреплялся восьмичасовой
рабочий день, а в субботу и предпраздничные дни — семичасовой. Со-
гласно новому договору, все рабочие переводились на поденную оплату
при неопределенном сроке найма, сверхурочные работы уничтожались
и допускались только в исключительных условиях. На работу могли
приниматься только члены профсоюза и с согласия завкома. Для уволь-
нения также требовалось разрешение завкома. Подробно регламентиро-
валась длительность рабочего дня, санитарные условия труда, сроки
предоставляемых отпусков и т.д.
После издания Декрета о рабочем контроле завком избрал местную
контрольную комиссию, призванную проверять действия заводской ад-
министрации. Постепенно завком и образованные им комиссии оттес-
нили администрацию от управления заводом. За девять месяцев работы
завкома, начиная с декабря 1917 г., почти половина всех его решений
касалась производственных вопросов19. Уже в середине декабря по до-
кладу контрольной комиссии завком выносит постановление, чтобы
«все счета и боны по выдаче денег кассой завода проходили через за-
водскую контрольную комиссию»20. Завком контролировал заключение
договоров, поставку материалов и т.д. В области трудовых отношений
завком взял в свои руки прием и увольнение на работу, устанавливал
расценки, длительность рабочего дня, рассматривал случаи нарушения
рабочими производственной дисциплины и т.д.
У завкома существовало стойкое недоверие по отношению к дейст-
виям правления. Оно усиливалось в связи с острой нехваткой топлива
и материалов на заводе (например, в конце ноября 1917 г. на заводе ос-
новного привозного материала, чугуна, оставалось только на три дня21),
сложившейся, по мнению завкома, из-за целенаправленной политики
72
администрации. В разгар конфликта с правлением было вынесено по-
становление о недоверии ему. Завком обвинил администрацию в сабо-
таже и просил новую власть «сменить правление Керенского», прислав
на завод «представитедей демократических организаций».
Администрация несколько раз пыталась протестовать против дейст-
вий завкома, но безуспешно. В результате в середине января 1918 г. прав-
ление обратилось в МРЭК22 с заявлением об отставке, указывая, что «зав-
ком повел тактику дискредитирования правительственного правления в
глазах служащих и рабочих» и в сложившейся ситуации присутствие прав-
ления «во главе завода бесполезно»23. В свою очередь рабочие приняли
постановление, что если до 29 января комиссар труда никак не вмешается
в конфликт, то завком возьмет на себя всю полноту власти24.
Для разбора конфликта комиссаром труда В.П. Ногиным на завод
была направлена специальная комиссия. Однако ей не удалось погасить
конфликт. В своем заключительном постановлении комиссия указыва-
ла, «что на будущее время едва ли возможна совместная работа прави-
тельственного правления настоящего состава с заводским комитетом
при создавшихся условиях»25.
В начале марта правление повторно подает в отставку. В конце
марта 1918 г. МРЭК, оставив старое правление, прислал на завод ко-
миссара Бронштейна «с самыми неограниченными полномочиями»26.
Через месяц МРЭК принял решение организовать новое правление, в
которое должны были войти пять представителей от рабочих и служа-
щих, один от профсоюзов и два от МРЭК. Выборы состоялись еще
через месяц в конце мая, а в начале июня 1918 г. дела от старого прав-
ления были переданы новому. Смена власти на заводе была окончатель-
но закреплена в конце июня 1918 г., когда, согласно декрету о нацио-
нализации крупных предприятий, ММ3 был национализирован и пере-
дан в ведение ВСНХ.
В ходе полугодовой борьбы за власть на заводе «старая» система сти-
мулов к труду продолжила деградировать. Тенденции, наметившиеся еще
во время конфликта между рабочими и гужоновским правлением, полу-
чили дальнейшее развитие.
Продолжилось падение значения заработной платы в силу разрастав-
шейся инфляции. Ее реальное содержание снижалось стремительно.
Начиная с августа 1917 г., в связи с частым пересмотром расценок
постфактум, на заводе постепенно распространяется практика доплаты
рабочим за предыдущие месяцы, что практически полностью разрушило
связь между количеством труда и размером зарплаты. В декабре 1917 г.,
когда был поднят минимум заработной платы, общая сумма доплаты за
октябрь—ноябрь составила половину всех выплат рабочим27. Выросли
абсолютные суммы больничных выплат, увеличилось количество и раз-
мер выдаваемых по постановлениям завкома социальных пособий28.
Выросли суммы выдаваемых авансов, причем до такой степени, что
многие рабочие оказались не в состоянии в дальнейшем их отработать.
Все это вело к дальнейшему росту «рваческих», по терминологии того
времени, настроений среди рабочих. Иногда ими выдвигались совсем
73
уж фантастические требования. Так, в июне 1918 г. рабочие повторно
(впервые этот вопрос был поднят еще в ноябре 1917 г., однако тогда не
получил никакого развития) выставили требование выплаты всех сумм,
которые были, по их мнению, незаконно удержаны Гужоном в
предыдущие годы в виде вычетов за брак, «концы» и «угар», а также
компенсации за дни простоя в размере минимального заработка. Даже
новое рабочее правление ММ3 отказало рабочим в подобных требова-
ниях. Это решение нашло поддержку в наркомате труда29.
Кроме того, на снижение роли заработной платы оказало влияние
падение дифференциации оплаты труда. Согласно тарифному договору,
подписанному в декабре 1917 г., дневная заработная плата наиболее ква-
лифицированных рабочих должна была составлять 15 руб., а чернорабочих
мужчин — 9 руб. Отношение заработной платы 10% наиболее высокооп-
лачиваемых рабочих к заработной плате 10% наименее оплачиваемых со-
кратилось. Например, среди рабочих проволочного стана № 1 в прокатном
отделении в первой половине 1918 г. оно составило 2,08, тогда как в
1914 г. оно равнялось 3,5, а в 1917 г. — 2,9. Необходимо подчеркнуть, что
выравнивание зарплаты было поддержано рабочими. Усиление общего
экономического кризиса способствовало распространению идеи равенства.
В конце ноября 1917 г. общезаводское собрание рабочих ММ3 обратилось
в Центральное правление Союза металлистов с просьбой «в виду цеховой
борьбы рабочих по возможности сделать малое количество категорий и
таким образом сблизить рабочих»30. Это требование в последующем
было отражено в новом тарифном договоре.
В вопросах приема и увольнения рабочих с завода, распределения
работы между ними также процветал принцип «уравниловки». Несмотря
на отсутствие достаточного количества рабочих мест, завком принимал
на завод новых рабочих, не давал сокращать лишних. Например, рабо-
чий Паракевич был принят по решению завкома на работу в прокатное
отделение на основании заявления, что он семейный и беден31. В усло-
виях безработицы (острая безработица существовала в промышленности
примерно до середины 1918 г.32) такой подход активно поддерживался
самими рабочими. По их настоянию в тарифный договор был внесен
пункт о том, что «при сокращении работ расчет рабочих не допускается,
а производится распределение работ между всеми рабочими»33. Правда,
в последующем этот пункт не был утвержден комиссаром труда.
В результате подобной политики за вторую половину 1917 г. число
рабочих увеличилось примерно на 300 человек34. Когда сокращения
стали неизбежны, завком, прежде всего, постарался избавиться от
«чужих» рабочих: отослал военнопленных (апрель 1918 г.), принял ре-
шение строго увольнять всех попавшихся на воровстве (февраль 1918 г.),
уволил всех, не вернувшихся из деревни через 5 дней после окончания
Пасхальных праздников (март 1918), и т.д.
Борьба за власть на заводе отразилась и на уровне производственной
дисциплины, который продолжал падать. Выросло число опозданий,
ранних уходов с работы, рабочие отказывались выполнять распоряже-
ния представителей администрации. На заводе расцвело воровство, не-
74
однократно на заседаниях завкома рассматривались случаи краж гвоз-
дей, железа и т.д.35 Относительная слабость наказания, чаще всего за
воровство увольняли с завода, также не способствовала его прекраще-
нию. В новом Уставе наказаний за нарушение рабочей дисциплины
предусматривались лишь такие меры наказания как выговор (на собра-
нии завкома, на общем собрании всего предприятия или цеха, публич-
ный через печать), бойкот на разные сроки и, наконец, увольнение с
работы от трех дней до бессрочного36.
На этом фоне, естественно, наблюдалось падение производительнос-
ти труда. В 1917 г. себестоимость пуда произведенной продукции в со-
поставимых ценах возросла по отношению к 1916 г. более чем в два
раза, а в 1918 г. — более чем в четыре раза37. Ставка на одно лишь со-
знательное отношение рабочих к труду себя не оправдывала.
На ММ3, как и на других заводах страны, нарастали трудности. По-
явились первые длительные простои, в заводской кассе постоянно не
хватало наличности, периодически возникали трудности с выплатой за-
работной платы. Для поддержания производства на заводе все время
приходилось прибегать к государственным ссудам. Всего за год с 1 июля
1917 г. по 1 июля 1918 г. заводом было получено беспроцентных ссуд на
общую сумму 8,5 млн руб. При тратах: на топливо и материалы — около
7 млн руб., на электроэнергию — 1,5 млн руб., на зарплату рабочим и
служащим — около 11,8 млн рублей38.
Экономический кризис поставил перед завкомом проблему выжива-
ния рабочих, ставшую главной на последующие несколько лет. Стре-
мясь поддержать рабочих, завком занялся организацией снабжения. Не-
сколько раз проводил раздачи продуктов, дров, одежды, открыл столо-
вую при заводе, осуществил уплотнение служащих в заводских кварти-
рах за счет рабочих и т.д.
Другим ответом завкома на нараставшие трудности были отдельные
попытки возродить некоторые элементы «старой» системы стимулов к
труду, поднять производительность труда путем усиления трудовой дис-
циплины и восстановления роли заработной платы. Завкомом предпри-
нимались меры по установлению твердых норм выработки в цехах (март
1918 г.), борьбе с практикой раннего ухода с работы (июнь 1918 г.), ог-
раничению размера выдаваемых авансов (март—апрель 1918 г.). Опира-
ясь на решение 1-го съезда профсоюзов, завком принял постановление
о введении, помимо тарифа, выплаты процента, исходя из размера про-
изведенной продукции (апрель 1918 г.). Однако подобные действия
были единичными и не вылились в целенаправленную политику. Их ре-
ализация затруднялась усиливающимся кризисом и, кроме того, натал-
кивалась на сопротивление рабочих. Вознаграждение все больше отде-
лялось от труда, а рабочие, как было указано в докладе комиссии Отде-
ла металла ВСНХ, предпринявшей обследование ММ3 в июле 1918 г.,
превратились в «государственных пенсионеров», а их неоправданно боль-
шое количество стало «при существующем производстве... излишним
дорогостоящим балластом» для предприятия3^.
75
2. Государственный металлический завод № 9
в годы военного коммунизма
Развал производства
Национализация завода и передача его в ведение ВСНХ привели к
изменению системы управления заводом. Как и на других предприятиях
страны, наряду с новым правлением, состоявшим из представителей от
рабочих, ВСНХ и ЦК профсоюза металлистов, в управлении также участ-
вовали заводской комитет и большевистская партячейка. На них лежала
совместная ответственность за происходящее. Правление было ответствен-
но, прежде всего, за производство. Завком должен был защищать и пред-
ставлять интересы рабочих в области труда. Ему помогали всевозможные
комиссии: продовольственная, жилищная, санитарная, финансовая и т.д.
Партячейка отвечала за политические настроения на заводе. Произошли
изменения и в правах рабочих. Коллективные договоры между админи-
страцией и рабочими заменялись регулированием из центра (ЦК профсо-
юзов и правительственными декретами). Сами профсоюзы становились
частью новой государственной машины. В частности они запрещали за-
бастовки как метод разрешения трудовых конфликтов.
Новая администрация завода оказалась в тяжелой ситуации. Эконо-
мический кризис, усиленный Гражданской войной, продолжал разрас-
таться. Участились перебои с сырьем, топливом и электроэнергией, резко
упало производство готовой продукции. На Государственном металличес-
ком заводе № 9 (так с октября 1919 г. стал называться завод) в 1920 г. оно
составляло всего лишь 2,1% от уровня 1913/14 г. (см. табл. 240), т.е. выпуск
упал даже в большей степени нежели в металлургической отрасли или
промышленности в целом41. Неоднократно прекращали работу отделения
завода, иногда останавливался весь завод. Летом 1919 г. на объединенном
заседании правления завода, завкома, тарифно-расценочной комиссии и
при участии представителя металлургической секции Отдела металла
ВСНХ обсуждался вопрос о полном закрытии предприятия, однако ре-
шено было все же постараться продолжить работу42.
Таблица 2
Производительность ГМЗ № 9 в 1918—1920 гг.
Год Выпуск готовых изделий в пудах Расход условного топлива за год (в % к 1913 г.) Расход электроэнер- гии за год (в % к 1913 г.)
абс. в % к 1913 г.
1918 1296180 27,5 37 34
1919 242033 5,1 11 9
1920 99465 2,1 5 7
В таких условиях новая рабочая администрация была вынуждена пойти
по старому пути получения государственных беспроцентных субсидий,
чтобы как-то поддержать работу завода. Первым шагом нового правле-
ния было обращение в ВСНХ с письмом, поддерживающим просьбу
76
старого правления о ссуде в 10 млн. руб. Уже 1 июля 1918 г. на заседа-
нии бюро отдела металла ВСНХ был поставлен вопрос об отпуске
средств. Во втором полугодии 1918 г. завод получил от государственного
казначейства еще 12 млн руб. Убыточность предприятия в это время до-
стигла по разным оценкам от 30 до 50 % всех расходов43.
Бегство рабочих
Разруха, охватившая страну в годы Гражданской войны и военного
коммунизма, привела к оттоку населения из городов и резкому сокра-
щению рабочего класса в стране44. С осени 1918 г. безработица смени-
лась нехваткой рабочей силы45. Все призывы властей к рабочим вер-
нуться к станкам оставались безрезультатными. В наибольшей степени
пострадали крупные предприятия, на которых труднее было организо-
вать и сохранить производство, наладить снабжение продовольствием.
Уход рабочих с таких заводов временами принимал характер бегства.
Например, на Сормовском заводе к 1920 г. по сравнению с 1917 г. ос-
талась лишь треть рабочих, на Коломенском — четверть, на Путилов-
ском — пятая часть и т.д.46 Даже в оборонной отрасли властям не уда-
лось остановить отток рабочих с заводов47.
На ГМЗ № 9 ситуация выглядела еще (юлее катастрофической. На-
чиная с февраля 1918 г. и вплоть до июня 1920 г., количество рабочих
сокращалось, временами приобретая характер бегства. За два с полови-
ной года оно уменьшилось почти в пять раз: с 3000 на рубеже 1917—
1918 гг. до 620 человек в июне 1920 г. (см. рис. I)48. Причем лишь чуть
больше половины из них работало в производственных цехах, осталь-
ные были заняты на вспомогательных работах, тогда как в 1914 г. на
основном производстве трудилось почти 90% всех рабочих49.
Рисунок 1
Количество рабочих ГМЗ № 9 в 1918—1920 гг.50
77
Большинство рабочих покинуло завод по собственной инициативе,
те, кто имел родственников в деревне, уехал к ним. Как вспоминал
П.Л. Лаврентьев, «увольнений не было, так как сами уходили»51. По вос-
поминаниям другого рабочего, «рабочие пачками, бывало, приходят в
завком за расчетом, а из Союза металлистов идет предписание о том,
чтобы ни одному рабочему расчета не подписывать»52. Важно отметить,
что при этом отношение рабочих разных цехов к работе на предпри-
ятии, к тому, чтобы остаться или покинуть завод, было одинаковым.
Различия в технологии производства и уровне квалификации не играли
сколько-нибудь значимой роли53.
В постановлениях заводской партячейки постоянно звучало «во что
бы то ни стало сохранить завод». Администрация старалась удержать ра-
бочих, прежде всего, «кадровых пролетариев», однако периодически
сама была вынуждена проводить массовые увольнения в связи с паде-
нием производства. На графике, в частности, хорошо видны резкие со-
кращения численности рабочих в августе 1918 г. и в сентябре 1919 г.,
вызванные решениями администрации о массовых сокращениях ввиду
остановок завода. Непрекращающиеся мобилизации в Красную Армию
также отрицательно отражались на численности заводского коллектива.
В 1918 г. из рабочих завода, а также рабочих заводов «Динамо» и АМО
был сформирован Рогожско-Симоновский полк, воевавший на фронтах
Гражданской войны, в 1919 г. — второй полк и т.д.
Руководство предприятия все время надеялось, что вот-вот удастся
наладить производство. Как отмечалось в отчетах, «надежда получить
топливо заставляла правление не отпускать рабочих, дабы иметь их в
нужном числе, как только явится возможность открыть действие мас-
терских»54. Вообще, администрация была склонна рассматривать про-
стои, вызванные топливным кризисом, как главную и единственную
причину отсутствия рабочих и низкой производительности труда. «Ни
один рабочий сейчас не знает, сколько времени он будет работать, и
этот дефект отбивает у нас рабочих»55. «Будет топливо, будут и рабо-
чие»56, считали в правлении. Однако это было явным преувеличением,
скрывавшим низкую компетентность новой администрации. Простои,
конечно, были одной из причин увольнений, но зависимость между
ними и числом увольняющихся рабочих не была прямой57.
Наличие или отсутствие работы не определяло решение рабочего по-
кинуть завод, так как этот фактор слабо влиял на его жизненный уро-
вень. В условиях разрухи и практически полной остановки производства
проблема стимулов к работе трансформировалась в вопрос физического
выживания рабочих.
Обесценивание заработной платы
В годы военного коммунизма статистический учет на заводе был на-
лажен плохо. Сохранившиеся в архивах данные о заработной плате ра-
бочих в это время отрывочны и противоречивы: они позволяют постро-
78
ить два варианта помесячной динамики средней заработной платы (см.
рис. 2).
Имеющиеся данные, при всем их различии, показывают, что в
1918—1920 гг. заработная плата в абсолютном исчислении выросла, уве-
личившись за два с половиной года более чем в десять раз. Однако не-
однократные повышения тарифных ставок не успевали за гиперинфля-
цией. Реальная зарплата рабочих, выплачиваемая в денежной форме,
продолжала сокращаться, к началу 1920 г. она упала почти в сто раз58.
Деградации роли зарплаты как стимула к труду способствовало также
то, что связь между объемом произведенных работ и размером зарплаты
в денежной форме практически полностью исчезла.
Руководство предприятия неоднократно старалось упорядочить де-
нежные выплаты и повысить роль зарплаты. В частности 19 сентября
1918 г. правление наложило запрет на выдачу авансов, в счет будущей
зарплаты, «ввиду того, что за товарищами рабочим^ числится непокры-
тых авансов сотни тысяч рублей.., покрыть которые им будет крайне
трудно. Многие рабочие, оставшись должны, покинули завод»59. Было
постановлено выдавать авансы лишь в исключительных случаях (смерть
члена семьи, пожар, женитьба и т.д.).
Рисунок 2
Заработная плата рабочих ГМЗ № 9 в июле 1918 — декабре 1920 гг.60
Далеко не всегда правление и завком соглашались с требованиями
рабочих о повышении зарплаты. Причем такая позиция, как правило,
находила поддержку у центральных властей. Например, в мае 1919 г.
правление не удовлетворило требования рабочих сталелитейного цеха,
передав вопрос в ЦК профсоюза металлистов. Профсоюз согласился с
решением правления. Годом ранее такой же ответ был дан на требова-
ния рабочих тянульного отделения, подкрепленные забастовкой: «Осно-
79
вываясь на постановлении Первого всероссийского съезда профсоюзов,
никакие стачки не поддерживать, считая их гибельными для рабочего
класса в настоящий момент»61..
Администрация старалась не допускать произвольного повышения
зарплаты самими рабочими. В августе 1919 г. тарифно-расценочная ко-
миссия завкома, расследуя порядок начисления зарплаты, обнаружила,
что «приработок», выплачиваемый рабочим в зависимости от произве-
денных работ, часто завышается независимо от размера работ. Было
принято постановление немедленно пресечь такую практику62. С целью
улучшить ситуацию в области заработной платы профсоюзом металлис-
тов несколько раз издавались инструкции, детально описывавшие прин-
ципы и порядок установления расценок. Но эти инструкции были
слишком сложны и оставались лишь грудой бумаг. Центральные органы
профсоюзов неоднократно отмечали, что на местах устанавливаются
более высокие расценки, чем полагающиеся по тарифу профсоюза63.
Одновременно с усилиями по упорядочиванию выплат правление
предприняло несколько попыток поставить размер зарплаты в прямую
зависимость от проделанной работы. Например, в 1918 г. на заводе
была введена система премий и процентов, выплачиваемых в зависи-
мости от объема произведенной продукции. В 1920 г. размер премий
мог достигать 300% от размера заработной платы64. Стоит отметить, что
уровень дисциплины при этом был настолько низким, что Президиум
ЦК профсоюза металлистов вынужден был 5 сентября 1919 г. разрешить
премировать не только за высокую производительность труда, но и за
отсутствие прогулов. Премии за посещаемость должны были составлять
не менее 17% от размера всей премии65.
В целом предпринимаемые администрацией усилия по «реанима-
ции» денежной зарплаты как стимула к труду оставались в условиях вы-
сокой инфляции и общего падения значения денег малоэффективными.
Размер реальной зарплаты упал слишком сильно, чтобы последняя
могла оказывать сколько-нибудь существенное влияние на мотивацию
рабочих.
Натуральное вознаграждение, поездки за хлебом
При обесценивании денежной составляющей заработной платы осо-
бую роль приобрели натуральные выплаты. С осени 1918 г. в Наркомате
труда неоднократно раздавались голоса о необходимости натурализации
зарплаты. Летом 1919 г. профсоюзы высказались за расширение нату-
рального обеспечения рабочих. В ноябре того же года при СНК была
организована центральная комиссия по снабжению рабочих (Цекомраб-
снаб). Вводились две категории фабрик и заводов для бронирования
продовольствия: непосредственно обслуживающие армию и подсобные
предприятия, работавшие для первой группы. К началу 1920 г. сущест-
вовало уже множество норм, что усиливало хаос в области снабжения
продовольствием. Рабочие, оставшиеся в промышленности и не уехав-
шие в деревню, старались выбирать работу и завод именно с точки зре-
80
ния качества натурснабжения. Как вспоминал один из рабочих ГМЗ
№ 9, «многие уходили грузчиками на железную дорогу — там при раз-
грузке перепадало хлеба и им»66. Ему вторил секретарь завкома: «Кто
устроился в такие предприятия к нам не вернется»67.
Учитывая все это, новая администрация продолжила усилия завкома
по налаживанию натурального снабжения рабочих. Однако довольно
долго продуктовые выдачи носили нерегулярный характер. Централизо-
ванное снабжение появилось на заводе сравнительно поздно, лишь в
середине 1920 г.68 До этого натурвыдачи зависели от того количества
вагонов с мукой и продуктами, которые заводу удавалось получить в
свой адрес. Поисками продуктов занималось как руководство завода,
так и сами рабочие. Специально для этого в марте 1918 г. завком создал
продовольственную комиссию. На заводе было создано несколько прод-
отрядов. Один из них возглавил старый рабочий^завода В.Е. Гуськов —
«дядя Вася», ставший после возвращения председателем завкома. Кроме
того, из рабочих завода создавались добровольные группы, которые
ехали в провинцию за продуктами непосредственно для завода. Осенью
1918 г. было организованно несколько таких поездок в Смоленскую и
Саратовскую губернии за хлебом, картошкой; зимой 1918—1919 гг. — в
Вятку за мясом, позже в Саратов за рыбой и т.д.69 При этом продотря-
довцам и рабочим-делегатам, посылаемым за продуктами, выплачива-
лась зарплата, размер которой напрямую зависел от количества продук-
тов, которые они привезут70. Иногда завкому удавалось непосредствен-
но договориться с местными кооперативными организациями об обме-
не выпускаемой заводом продукции, прежде всего, гвоздей и шинного
железа, на зерно71.
Решения о форме распределения продуктов принимались завкомом.
Большинство продуктов выдавалось рабочим за плату. При этом доми-
нировал уравнительный принцип, применяемый в первую очередь для
«своих» рабочих. В частности в феврале 1919 г. мука выдавалась исходя
из количества членов семьи рабочего, причем рабочим, поступившим
на завод после 1 сентября 1918 г., выдавалось по 1 пуду муки на едока,
а работникам завода, поступившим до этого, выдавалось по 1,5 пуда72.
При продаже муки, картофеля и других продуктов с рабочих оставав-
шихся на заводе, как правило, брали вдвое дешевле, чем с бравших рас-
чет73. Для закупки продуктов администрация могла субсидировать рабо-
чих из кассы завода.
Помимо выдачи продуктов завком периодически распределял между
рабочими одежду и различные товары. Например, 19 февраля 1919 г. на
заседании завкома было принято решение раздать по отделениям полу-
ченную из района одежду и разыграть74. В мае 1919 г. завком распреде-
лил между рабочими полученную мануфактуру75, в 1920 г. были разы-
граны карточки на головные уборы76 и т.д.
Еще одним стимулом остаться на заводе была возможность получить
отпуска и проездные билеты, официально разрешающие индивидуаль-
ные поездки за продуктами. Распределению отпусков сопутствовали по-
стоянные махинации. Благодаря личным отношениям с членами завко-
81
ма, предоставлявшими отпуска, некоторые рабочие добивались больших
отпусков, чем было формально позволено. Были случаи предоставления
проездных документов вне очереди и повторно. Злоупотребления про-
исходили как за взятку, так и под угрозой прямого физического наси-
лия. Так, на одном из общих собраний на вопрос работницы завода,
почему некоторым дают пропуска вне очереди и по третьему разу, член
завкома Шанцер признался: «Нельзя было отказать... многие грозили
морду побить»77. Дело осложнялось тем, что «в связи с невозможностью
получения билета на поезд вся намеченная программа отпусков и про-
пусков за хлебом»78 сбивалась. К официальному отпуску рабочий мог
присоединить и дополнительные дни, так как борьба с прогулами ве-
лась на заводе крайне непоследовательно. По воспоминаниям рабочего
Лешковцева, борьбы с неорганизованным мешочничеством не было:
«если он [рабочий], допустим, в субботу выезжает и до понедельника,
так с этим и борьбы не было»79.
Для перемола привозимого зерна на заводе была специально постро-
ена мельница, на которой мололи зерно, как привозимое в централизо-
ванном порядке, так и зерно, которое удавалось достать отдельным ра-
бочим. За отдельную плату мололи зерно и для рабочих соседних заво-
дов. Заводская мельница играла крайне важную роль в жизни Рогож-
ско-Симоновского района в эти годы. В январе 1920 г. районная рабо-
че-крестьянская инспекция приняла специальное решение об оказании
помощи в ее работе80.
Дополнительным источником выживания были огороды. Весной 1919 г.
заводу было выделено под картошку 8 десятин земли, «умеющим и же-
лающим работать на посадке картошки» было предложено записываться
на работу в завкоме81. Работы по посадке картошки оплачивались так
же, как и другие работы на заводе.
При организации натурального снабжения случались курьезные ис-
тории, рисующие сложность ситуации. Об одной из них вспоминали
многие рабочие. Наиболее правдоподобной выглядит следующая вер-
сия. Однажды в адрес завода пришел вагон, на котором мелом было на-
писано «Лом». Его на заводе явно не ждали. Однако вместо лома в ва-
гоне оказалась селедка. Завком принял решение, не дожидаясь прибытия
представителей ВЧК и конфискации селедки, раздать ее рабочим. Новость
мгновенно облетела всех рабочих и за ночь селедка была роздана82. Толь-
ко утром один из рабочих заметил полустершиеся «за» перед словом «лом»
(залом — название селедки). В 1920 г. произошла обратная история,
когда предназначенные для завода яблоки, почему-то были выгружены
на Брянской товарной станции и не дошли до завода83.
Хищения, воровство, самообеспечение
Натуральные выплаты и заработная плата даже вместе не дотягивали
до прожиточного минимума. Рабочие, оставшиеся на заводе, применяли
свои средства для выживания: пребывание на заводе давало им возмож-
82
ность получить нелегальные доходы в виде работы на себя на заводском
оборудовании и прямого воровства.
Воровали прежде всего то, что можно было продать — гвозди,- же-
лезные изделия. Один из рабочих завода вспоминал: «На гвозди заказов
не было, а гвоздилка работала. Рабочие сами таскали железо из цеха,
передавали в гвоздилку и там гвоздильщики делали гвозди. Эти гвозди
не поступали в заводоуправление, а целиком выходили из завода, и их
рабочие сменивали на хлеб»84. По образному выражению одного из ра-
бочих гвоздилка играла роль «монетного двора» завода85. Воровали
также муку с заводской мельницы.
Нередко кражи носили коллективный и организованный характер,
когда впереди сначала пускали «одного с небольшой партией гвоздей.
Идет он... дает свисток, и, следовательно, остальные понимают, что
можно идти — сегодня обыска нет»86. Не чужды воровству, видимо,
были и те рабочие, которые должны были его предотвращать. На засе-
дании партячейки 6 марта 1920 г. было принято постановление о созда-
нии специальной «тройки», назначаемой президиумом ячейки и при-
званной предотвращать воровство и следить за всеми рабочими и сто-
рожами. В постановлении подчеркивалось, что «означенная тройка
должна быть как можно чаще сменяема»87.
Расцвету воровства способствовала недостаточно четкая позиция руко-
водства завода в этом вопросе. С одной стороны, оно старалось бороться
с растущим воровством — сторожам было дано право производить ос-
мотр кажущихся подозрительными лиц при выходе с завода, для них
вводились премии за поимку с поличным, ночью запрещалось ходить с
мешками через проходную завода и т.д.88 С другой стороны, завком,
который разбирал случаи воровства и налагал взыскания, прекрасно по-
нимал, в каком положении находятся рабочие, и часто не судил слиш-
ком строго. Обычной мерой наказания за воровство было увольнение с
завода. Имеющиеся данные позволяют предположить, что по мере на-
растания кризиса наказание за воровство уменьшалось. Если в феврале
1918 г. завком безжалостно принимал постановления об увольнении
всех попавшихся на воровстве рабочих89, то 12 июня 1919 г. общее со-
брание рабочих и служащих завода постановило простить всех рабочих,
попавшихся на краже 1 июня 1919 г., за исключением рабочего Попе-
ненкова, который попался повторно90. В июне 1920 г. партячейка заво-
да и вовсе решила ограничиться воззванием «о прекращении системати-
ческих хищений». В воззвании отмечалось, что в противном случае
ячейка и завком введут в каждом отделении контроль, однако никаких
конкретных репрессивных мер названо не было. Тогда же партячейка
просила народных судей назначить попавшемуся на краже рабочему
Кузнецову исправительные работы на заводе без лишения свободы,
«как квалифицированного рабочего для общей пользы социалистичес-
кой республики, дабы т. Кузнецов искупил свою вину перед теми же
товарищами, перед которыми он сделал преступление»91. В феврале
1921 г. общезаводское партийное собрание констатировало, что систе-
матические кражи продолжаются92.
83
Также недостаточно четкой была позиция администрации в вопросе
работы на себя. Эпизодически делались попытки борьбы с этой практи-
кой. В частности 15 октября 1918 г. правление издало циркуляр № 141,
в котором указывало, что «служащие пользуются для личных надобнос-
тей услугами рабочих завода», всем заведующим отделениями было
предложено «не допускать отрыва рабочих и пресекать это»93. Но иног-
да администрация шла навстречу пожеланиям рабочих. Например, в ян-
варе 1919 г. рабочим было разрешено делать на заводе маленькие печки,
«буржуйки», пользовавшиеся большим спросом94.
Массовые кражи и воровство нисколько не выделяли ГМЗ № 9 из
ряда других предприятий. Например, рабочими города Гусь-Хрусталь-
ный в 1920 г. было украдено 2/3 всей продукции местных предпри-
ятий95. Оценивая размеры заработков в годы военного коммунизма,
крупнейший советский историк-экономист С.Г. Струмилин официаль-
но включил в них доходы от воровства96. Воровство способствовало
ликвидации всякой связи между величиной заработка и производитель-
ностью труда. Согласно официальным подсчетам, в 1918 г. 42,5% всего
дохода рабочего было связано с объемом произведенной работы, в 1919 —
уже только 16%, а в 1920 чуть больше 6%97.
Деградация заводской социальной сферы
Наряду с падением значения заработной платы как стимула к труду,
деградацию испытала та небольшая социальная сфера, которая была со-
здана до революции. Выделяемых средств явно не хватало. Однако в от-
личие от зарплаты наличие социальной сферы оказывало большое влияние
на мотивацию рабочих, они старались держаться за ее остатки.
На базе заводского Общества потребителей в Рогожско-Симонов-
ском районе была открыта столовая № 16. Ее деятельность, так же как
все связанное с натуральным снабжением, сопровождалась постоянны-
ми злоупотреблениями, воровством и конфликтами. Партячейка на
своих заседаниях постоянно обращалась к этой актуальной для всех ра-
бочих теме98.
В условиях непрекращающихся эпидемий, сопутствовавших Граж-
данской войне и экономической разрухе: испанки, холеры, тифа — осо-
бое значение приобрело заводское медицинское обслуживание. Когда в
сентябре 1920 г. заводской врач был мобилизован в армию, общее со-
брание рабочих и служащих выступило резко против такого решения99.
У всех в памяти была свежа эпидемия тифа зимы 1919—1920 гг. Тогда
болело до четверти всех рабочих завода100, а смертность достигла таких
размеров, что «архитектурное отделение» не успевало делать гробы для
всех умерших101.
Также бурный протест вызвало закрытие местного детского сада, об-
служивавшего в основном семьи рабочих завода. Заводская партячейка
постановила «просить отдел народного образования районного совета
принять меры к скорейшему открытию детского сада», так как «сад об-
84
служивает пролетарских детей»102. Аналогичная просьба была посвяще-
на «обучению детей школьного возраста»103.
Администрацией было предпринято несколько попыток решить обо-
стрившуюся за годы войны жилищную проблему путем уплотнения
«буржуев». Однако дело осложнялась тем, что вопрос о вселении решал-
ся не заводскими, а районными властями. В итоге в 1919 г. в Рогожско-
Симоновском районе, где находился завод, было организовано 19 ком-
мунальных домов. В 1920 г. под жилье для рабочих был отдан женский
Всехсвятский монастырь.
Падение дисциплины и принудительные методы
Значение принуждения как стимула к труду во второй половине 1918 —
первой половине 1920 г. продолжало снижаться, несмотря на грозные
декреты. В марте 1919 г. на предприятиях учреждались дисциплинарные
суды. Декрет СНК от 27 апреля того же года ужесточал борьбу с прогу-
лами. В декрете СНК о дисциплинарных судах от 14 ноября 1919 г.,
куда входили три представителя: от заводоуправления, от профсоюза и
от общего собрания рабочих, предусматривались еще более суровые на-
казания за нарушение внутреннего распорядка, тарифов, дисциплины.
IX съезд РКП(б) в начале 1920 г. предложил целый ряд мер для борьбы
с «дезертирами трудового фронта», т.е. с теми рабочими, которые ухо-
дили с производства на поиски пропитания. В качестве наказания пред-
усматривались публикация списков дезертиров, создание штрафных ба-
тальонов и даже отправление в концентрационные лагеря. Однако на
местах, как показывает пример ГМЗ № 9, до реализации этих мер за-
частую не доходило.
В вопросе налаживания дисциплины на производстве администра-
ция завода находились в сложном положении. С одной стороны, она
должна была думать, как сохранить рабочих, обеспечить их выживание.
С другой стороны, стояла задача повышения производительности труда,
на что постоянно указывали руководству завода из ВСНХ и ЦК проф-
союза металлистов. Последние нередко обвиняли правление и завком в
том, что они идут на поводу у рабочих, «не проявляют необходимой
твердой власти и введением надлежащей трудовой дисциплины не пы-
таются заставить рабочих работать, подняв тем производительность»104,
предлагали «заводоуправлению и завкому неукоснительно проводить на
заводе разумную и твердую пролетарскую дисциплину, памятуя, что в
ней сила и власть трудящихся и что от нее зависит производство боль-
шего количества ценностей, необходимых народу»105. В результате про-
водимая политика отличалась противоречивостью и непоследователь-
ностью, хотя по требованиям из центра попытки ужесточения трудовой
дисциплины путем расширения применения методов принуждения не-
однократно предпринимались.
Например, не один раз принимались решения, направленные на
борьбу с.прогулами. В сентябре 1918 г., когда работа была возобновлена
после месячной остановки завода, правление объявило, что все рабо-
85
чие, пропустившие срок явки на завод, будут считаться прогульщиками
и будут отчислены106. Еще через год, в августе 1919 г., правление и зав-
ком после критики со стороны профсоюза металлистов и ВСНХ повели
повторное наступление на прогульщиков и отпускников, объявив, что
выданные завкомом до 15 августа 1919 г. отпускные свидетельства поте-
ряли свою силу107. Президиум завкома принял постановление об уволь-
нении с завода за прогулы свыше 5 дней. Были попытки преследования
рабочих за использование рабочего времени не по назначению’. Напри-
мер, 23 сентября 1919 г. рабочему, обслуживавшему заводскую мельни-
цу, было вменено в обязанность записывать номера рабочих и служа-
щих, пришедших на помол, с целью вычета за время пребывания на
мельнице108.
Администрация старалась настоять на своем праве временных пере-
водов на работу в другой цех. Она отвергала все претензии рабочих по
этому поводу. Последние требовали в случае отсутствия работы платить
за простой, а не посылать на работу в другие цеха завода. Правление
неоднократно подчеркивало, что имеет право на подобные переводы, а
невыходы на работу будут считаться прогульным временем, и несоглас-
ные будут уволены109. Такая позиция правления находила поддержку в
профсоюзе металлистов. •>.
Стоит отметить, что, по сравнению с предшествующим периодом,
арсенал методов принуждения, имеющихся в распоряжении заводской
администрации, сократился. Отсутствовал контроль рублем. Штрафы
были запрещены законодательно. В первые годы после революции упор
делался на моральное воздействие. В новом Уставе наказаний 1918 г. за
нарушение дисциплины значились: выговоры на собрании завкома, на
общем собрании всего предприятия или цеха, выговор с публикацией в
местной газете, бойкоты на сроки от трех дней до 2 недель. И лишь в
качестве крайней меры в зависимости от проступка применялось времен-
ное увольнение сроком от трех дней до одного года или бессрочное110.
Только в конце 1919—1920 г. наказание было постепенно увеличено, но
его реализация на практике по-прежнему оставалась проблематичной.
По сравнению с периодом Первой мировой войны, уменьшился эф-
фект от использования угрозы отправки в армию. В силу острого дефи-
цита рабочих рук администрации не приходилось выбирать, она стре-
милась «закрепить» на заводе как можно больше рабочих. По этому по-
воду ей приходилось постоянно «воевать» с местным военкоматом. Как
вспоминал рабочий Василевский, в военкомат «чуть не каждый месяц
приглашали со списком всех работников, чтобы выудить [их] для от-
правки на фронт». Представители завода совместно с представителями
военкомата рассматривали список персонально, характеристику каждо-
го, что каждый делает в цехе и т.д.», при этом нередко приходили к вы-
воду, что взять никого нельзя, потому что «рабочие разбежались и ос-
талось их очень мало». Так как работники военкомата были все равно
обязаны выполнять задания по мобилизациям, то заводу нередко при-
ходилось их «умасливать», давать взятки в виде зажигалок, выпускаемых
на заводе и т.д.111
86
Результатом стало, естественно, падение дисциплины. Показателем,
хорошо иллюстрирующим это явление для периода военного коммуниз-
ма, могут служить, как ни странно, размеры сверхурочных работ. Как
видно из данных,*приводимых в таблице З112, несмотря на законода-
тельное ограничение, сверхурочных работ, их объем по отношению к
1913/14 г. практически не снизился. Принципиальное отличие от доре-
волюционного периода заключалось в том, что эти сверхурочные были
не следствием давления администрации на рабочих, а результатом ман-
кирования рабочими своих обязанностей в основное время, с целью по-
лучить сверхурочную работу, оплачиваемую по повышенным расценкам.
Таблица 3
Сверхурочные работы на ГМЗ № 9 в 1913/14—1920 гг.
Из общего числа человекочасов отработано сверхурочно, %
1913/14 10,2
Осень 1918 7,2
Январь 1919 9,9
Август 1919 9,3
Сентябрь 1919 , 8,3
Январь 1920 13,1
Июль 1920 10,4
Декабрь 1920 11,4
Другим показателем, характеризующим падение дисциплины, явля-
ется статистика прогулов. Зимой 1919—1920 гг. отношение прогулов к
числу выходов на работу на 1 рабочего достигало 40% (см. табл. 4)113.
На других заводах ситуация была не лучше. Например, на Брянском за-
воде в 1919—1920 гг. прогулы составляли 35—45% времени114, на Сор-
мовском — 50—60%115 и т.д.
Таблица 4
Прогулы на ГМЗ № 9 в октябре 1919 — декабре 1920 г.
Среднее число выходов на 1 спи- сочного рабочего Среднее число прогулов на 1 рабочего % к числу выходов на работу
Октябрь—декабрь 1919 17 3,9 22,9
Январь—март 1920 12,3 4,9 39,8
Апрель—июнь 1920 15,9 4,1 25,8
Июль—август 1920 17,7 2,5 14,1
Октябрь—декабрь 1920 21,1 1,8 8,5
Приведенные данные позволяют заключить, что, несмотря на расцвет
принуждения в стране в годы военного коммунизма, на предприятиях меры
принуждения вплоть до 1920 г. не играли большого значения. Отсутствие
дисциплины отрицательно сказывалось на производительности труда,
87
но помогало администрации удерживать рабочих на заводе. Низкая дис-
циплина, возможность относительно безнаказанных прогулов позволяли
рабочим числиться на заводе и одновременно иметь приработки на сто-
роне. Летом 1919 г. председатель Союза металлистов обвинял администра-
цию завода в том, что «рабочие разбежались, получая половину жалования
на заводе, работают в других местах»11*’, а правление и завком не прини-
мают активных мер по борьбе с подобной порочной практикой.
«Сознательность» в отношении к труду
Следуя государственной политике, рабочая администрация завода
делала упор на моральные стимулы, необходимость «нового» сознатель-
ного отношения к труду в Республике Советов117. Эти аргументы прав-
ление часто использовало в переговорах с рабочими по поводу объема
работ и размера вознаграждения, так как материальных стимулов не
хватало, а в мерах принуждения администрация была ограничена.
Показательно в этом отношении постановление администрации,
принятое на заседании правления 30 июля 1919 г. Было решено, «ввиду
халатного отношения работавших на заводе к своим обязанностям и не-
которых даже просто манкирования работой, обратиться к работающим
на заводе с воззванием, чтобы они проникнулись сознанием к пережи-
ваемому моменту и состоянию завода». Призыв к рабочим был допол -
нен некоторыми угрозами, однако их выполнение оставалось проблема-
тичным. Правление указывало, что «все лица, не явившиеся на работу
в течение трех дней по истечении платных и бесплатных отпусков,
будут считаться уволенными и об них будет доведено до сведения союза
металлистов, а о военнообязанных, состоящих на учете, до особой ко-
миссии по отсрочкам и откомандированию для снятия их с учета, и
такие меры будет применяться ко всем работающим на заводе, прогу-
лявшим в течение одного месяца шесть дней без уважительных при-
чин»118. Через два дня на общем собрании рабочих и служащих была
проведена резолюция, которая предлагала: «Так возьмемся за работу,
товарищи, дружную, энергичную и солидарную. Пусть товарищи наши,
ушедшие на фронт сражаться за наши права и за наше благо, знают,
что мы здесь делаем все от нас зависящее, чтобы снабдить фронт и же-
лезные дороги железом и сталью»119.
«Уговаривать рабочих поработать» администрации помогал завком,
рабочие-коммунисты. Как вспоминал бывший одно время председате-
лем завкома рабочий-коммунист Рудометов, — «Нам, коммунистам, при-
ходилось входить во всю жизнь завода, а мне особенно, как председателю
завкома. Был такой случай: в ремонтном цеху на маховике от дизеля ка-
наты примерзли к маховику в канаве... Голиков, работавший тогда в за-
водоуправлении, два дня торговался с рабочими, которые запросили
очень большую сумму за приведение цеха в порядок. Звонит мне:
— Помоги!
— Присылай.
88
Он их прислал. Объяснил я им, что просят они цену немыслимую.
Предложил им: "Вы уступаете, в компенсацию я с вами пойду рабо-
тать", — и я пошел с ними работать. Проработали почти без перерыва
двое суток.
И так поступал не один я, так поступали все партийцы, когда нужно
было срочно сделать ту или иную работу»120. Другого коммуниста, то-
варища Гуськова, как вспоминал рабочий Василевский, даже прозвали
«Ллойд Джоржем, потому что очень дипломатично подходил и умел
убедить рабочих»121.
Однако в целом ставка на сознательное отношение рабочих к труду
оказалась неэффективной, неоднократные призывы и обращения к рабочим
не изменили их отношения к труду. Как отмечала одна из комиссий, об-
следовавшая завод в 1919 г., «существующее ныне положение на ГМЗ
№ 9 является классическим образцом расхлябанности и деклассированнос-
ти отсталых масс рабочих (выделено нами. — .Авт.), до сих пор не
осознавших великих задач пролетарской революции, всецело еще по-
глощенных ядом буржуазной анархичности, особенно старательно и
гнусно распространенных среди рабочих и служащих бывшим владель-
цем завода Гужоном»122.
Дополнительные сложности в организации новых отношений на
производстве создавала слабость местной партячейки. Рабочих-комму-
нистов, должных являть собой живой пример «сознательного» отноше-
ния к работе, на заводе было мало. Кроме того, многим из них было
далеко до идеала. Проблемой была даже посещаемость партийных со-
браний. В 1920 г. посещаемость колебалась вокруг двух—трех десятков
человек123, при том что формально ячейка насчитывала около пятиде-
сяти членов124. Постоянные мобилизации наиболее активных членов
коммунистической партии на фронт, на партийную, государственную
работу и т.д. только ослабляли ее влияние.
Коммунистические субботники
Наиболее яркой попыткой сформировать сознательное отношение к
работе были субботники. Как известно, первый субботник состоялся 12 ап-
реля 1919 г. на станции Москва-Сортировочная Московско-Курской же-
лезной дороги, когда 15 рабочих в нерабочее время добровольно по соб-
ственной инициативе собрались и бесплатно отремонтировали паровоз
для нужд фронта. После появления известной статьи Ленина «Великий
почин» (26 июня 1919 г.) субботники были «подняты на щит» большеви-
ками, увидевшими в них «сознательный и добровольный почин рабочих
в развитии производительности труда, в переходе к новой трудовой дис-
циплине, в творчестве социалистических условий хозяйства и
жизни»125. Организация и проведение субботников и воскресников
были поставлены под жесткий партийный контроль. В партийных орга-
низациях появились отделы субботников, ответственные за их проведе-
ние, а каждая первичная партийная ячейка должна была выбрать орга-
низатора субботников. В Москве бюро субботников МК РКП(б) было
89
создано 6 сентября 1919 г., а в конце того же года оно было преобразо-
вано в отдел.
В советской историографии субботники изображались как проявле-
ние нового отношения к труду, захватившее широкие рабочие массы. В
качестве причин участия в субботниках указывались, прежде всего, не-
материальные мотивы, связанные с ростом самосознания рабочих. Од-
нако, как показывает пример ГМЗ № 9, это было не совсем так.
Если собрать все сохранившиеся в райкомовских отчетах сведения о
субботниках на заводе в 1920 г.126, то получается следующая картина
(см. табл. 5)127:
Таблица 5
Субботники на ГМЗ № 9 в 1920 г.
Дата проведения Количество участников Из них (в %)
Рабочих Красно- армейцев
Членов коммунистической партии Беспартийных
17.01.1920 15 100 0 0
01.02.1920 51 58,8 4JJ 0
07.02.1920 32 56,3 43,8 0
22.02.1920 21 85,7 14,3 0
29.02.1920 23 56,5 43,5 0
21.02.1920 33 24,2 75,8 0
28.03.1920 78 87,2 12,8 0
15.05.2020 17 58,8 41,2 0
22.05.1920 68 11,8 88,2 0
12.06.1920 61 0 0 100
19.06.1920 104 0 0 100
26.06.1920 280 0 0 100
26.06.1920 754 2,3 97,7 0
17.07.1920 415 3,1 96,9 0
24.07.1920 85 15,3 84,7 0
31.07.1920 132 11,4 12,9 75,8
14.08.1920 34 35,3 64,7 0
04.09.1920 10 90 10 0
11.09.1920 15 66,7 33,3 0
18.09.1920 22 36,4 13,6 50
02.10.1920 252 7,1 7,5 85,3
23.10.1920 30 53,3 46,7 0
21.11.1920 40 37,5 62,5 0
28.11.1920 38 0 0 100
12.12.1920 13 84,6 15,4 0
Из приведенных данных видно, что более или менее массовыми
были только два субботника: 26 июня и 17 июля 1920 г. (754 и 415 че-
90
ловек, соответственно). В среднем на одном субботнике в 1920 г. (без
учета массовых субботников и субботников, на которых преобладали
красноармейцы) участвовало 17 коммунистов и 18 беспартийных. Даже
если считать, что часть рабочих во время субботников работали не-на
заводе, а по нарядам райкома на общественных работах в городе, то все
равно нельзя сказать, что рабочие активно принимали участие в этих
мероприятиях. Если основываться на распределении рабочих между за-
водами и общественными работами во время первомайского субботника
1920 г.128 в Замоскворецком районе (25% участников на своих рабочих
местах и 75% в городе)129, то в среднем число «субботающих» (термин
того времени) не превышало 130 человек, при общей численности ра-
бочих ГМЗ № 9 около тысячи. Участие красноармейцев в субботниках
резко повышало их массовость, на нескольких из них работали только
военные. Необходимость присылки красноармейцев на завод также го-
ворит о том, что рабочие завода неохотно откликались на субботники.
То, что «субботники не захватили массы» подтверждали в своих воспо-
минаниях бывшие рабочие завода130. Производительность труда на суб-
ботниках также была невысока. По данным Рогожско-Симоновского
райкома она колебалась в районе 50—70% от обычной.
На основе имеющихся данных трудно выявить какую-либо динами-
ку в изменении числа участников субботников на заводе. Не считая
«всплеска» числа участников в середине лета 1920 г., их количество в
течение года оставалось примерно на одном и том же уровне. Массо-
вость субботника 17 июля 1920 г. в честь Второго конгресса Коминтер-
на, конечно, не отражает какое-то особое отношение рабочих завода к
Коммунистическому интернационалу, точно так же 85 участников суб-
ботника в пользу венгерских рабочих, проведенного 24 июня 1920 г., не
показывает малого сочувствия к венгерским товарищам. Большое число
участников двух летних субботников, скорее всего, говорит лишь о двух
блестящих агитационных кампаниях, удавшихся местной партячейке, и
возможности администрации одновременно предоставить работу такому
количеству людей. На субботниках 26 июня и 17 июля 1920 г. на заводе
производилась «текущая работа», тогда как во время большинства ос-
тальных субботников их участники занимались черновой вспомогатель-
ной работой: чисткой заводской территории от снега, погрузкой и раз-
грузкой вагонов, переноской грузов, пилкой дров и т.д., — которой
трудно обеспечить несколько сот человек.
Субботники не были полностью добровольными и неоплачиваемыми,
как это подчеркивалось советской историографией. Согласно решению
IX Всероссийской конференции РКП(б) (1920) для коммунистов учас-
тие в субботниках было обязательным. Каждый коммунист должен был
отработать не менее двух субботников в месяц. На местах многие пар-
тийцы уклонялись от участия в субботниках, даже несмотря на угрозу
наказания за нарушение партийной дисциплины. В результате партий-
ные организации неоднократно принимали повторные постановления,
требовавшие обязательного участия коммунистов в субботниках, а пер-
вичные ячейки вели постоянную борьбу с прогульщиками131.
91
На заседаниях партийной ячейки ГМЗ № 9 вопрос об участии ком-
мунистов в субботниках неоднократно рассматривался, особенно часто
в первой половине 1920 г. Несколько раз принимались решения, под-
тверждающие «постановление ячейки от 27 декабря 1919 г. о принятии
репрессивных мер к членам ячейки, неаккуратно посещающим суббот-
ники», было решено «за неисполнение постановлений общего собрания
в первый раз — обязать участвовать в субботниках вне очереди, т.е. без
зачета работы, во второй раз — исключать из партии»132. В итоге ком-
мунисты завода установили своеобразную «очередь» по отработке суб-
ботников. Дела о «злостных» нарушителях порядка в этой «очереди»
передавались на рассмотрение в райком партии, «простых» прогульщи-
ков обязывали отработать пропущенные субботники в следующем меся-
це133, а товарищу Анискину, не посещавшему собрания ячейки и суб-
ботники, «ввиду его малоразвитости» было поставлено на вид и предло-
жено «пройти партийную школу и больше читать литературу»134.
Однако все эти меры были малоэффективными. Ячейка не раз воз-
вращалась к этим вопросам, а среднее число членов партии, принимав-
ших участие в субботниках на ГМЗ № 9, в 1920 г. составляло всего
лишь 17 человек, тогда как численность партийной ячейки в это время
была 54 человека135. Соответственно при посещении каждого второго
субботника число участников-коммунистов должно было равняться 27.
Помимо собственного участия коммунисты должны были также аги-
тировать беспартийных рабочих, «широко оповещать» их о роли и зна-
чении субботников. Для лучшей и наглядной агитации организаторам
субботников предлагалось «в помещении предприятий или учреждений»
вывешивать красную доску с «фамилиями беспартийных участвующих в
субботниках регулярно, наравне с коммунистами в течение известного
периода времени»136.
t Для беспартийных рабочих стимулы к участию в субботниках были
иными. Помимо причин, связанных с агитацией коммунистов, для ра-
бочих очень важна была возможность получить фунт хлеба за четыре
часа участия в субботнике, что в условиях голодных лет было весьма су-
щественно. В соответствии с решением московского комитета РКП(б)
расходы на приобретение хлеба должны были производиться «предпри-
ятием за счет производимых для него работ»137.
Кроме того, субботники нередко носили полупринудительный ха-
рактер. За несколько дней до субботника местные организаторы опра-
шивали и специально переписывали всех согласившихся участвовать в
субботнике. Были случаи прямого принуждения, что признавали и сами
коммунисты, указывая, что субботники постепенно превращались «в
руд будничный и казенный, не дающий никакого удовлетворения
участникам и имеющий в некоторых отдельных случаях характер труда
по принуждению»138. Были и такие организаторы, которые считали пра-
вильным «не выдавать уклоняющимся от субботников никаких удосто-
верений, свидетельствующих их политическую благонадежность»139.
Один из работников отдела субботников московского комитета РКП(б)
вообще предлагал участие беспартийных в субботниках «оформить и
92
регламентировать так же, как это было сделано партией по отношению
к^ своим членам», путем внесения в уставы профсоюзов в главу о проф-
союзной дисциплине соответствующих пунктов «о мерах воздействия за
уклонение от участия в субботниках»!40.
Регулярно субботники проводились лишь в течение 1920 г. В 1921 г.
их количество существенно сократилось, а в 1922—1923 гг. они носили
уже единичный характер141. Свертывание субботников произошло орга-
низовано, по решению коммунистической партии, посчитавшей, что
«субботники постепенно начали терять свое первоначальное воспита-
тельное и агитационное значение»142. Выяснилось, что с экономичес-
кой точки зрения организация субботников себя не оправдывает. Участ-
ники субботников представляли «собой не поддающуюся предваритель-
ному учету и организации рабочую силу, которую в плане организован-
ного производства принимать во внимание» было нельзя143, а ее раци-
ональное использование было затруднено. С отказом Ът политики воен-
ного коммунизма и переходом к нэпу, с налаживанием «нормальной»
хозяйственной жизни постепенно отпадала нужда в использовании
большого количества неквалифицированной рабочей силы для преодо-
ления всевозможных кризисов: коммунального хозяйства, топливного,
транспортного и т.д., где, прежде всего, и использовались «субботаю-
щие». «В связи с постепенным переводом наших сил с военного фронта
на хозяйственное строительство необходимо субботающих во всех об-
ластях хозяйства заменить постоянной трудовой силой»144. Постепенно
в Наркомате труда пришли к мнению, что своей внешней формой суб-
ботники «не только часто чрезмерно истощают рабочую силу, но часто
дискредитируют идею коммунистического труда, лабораторией которого
субботники должны были быть по постановлению ЦК РКП(б)»145.
Апогей военного коммунизма
В первой половине 1920 г. завод достиг низшей точки падения. Про-
изводство почти полностью остановилось. В марте 1920 г. из имеющих-
ся девяти основных отделений стояли шесть, оставшиеся работали при-
мерно половину дней каждого месяца146. Несмотря на неоднократные
попытки, администрации никак не удавалось оживить производство.
Положение несколько улучшилось в середине 1920 г. после того как
завод получил заказ от Наркомата путей сообщения (НКПС) на болты
и гайки для железных дорог. В июне после длительной годичной оста-
новки заработало сталелитейное отделение: была запущена самая ма-
ленькая четырехтонная мартеновская печь № 7. Летом 1920 г. предпри-
ятие было отнесено к ударной группе заводов. Спущенная ВСНХ про-
изводственная программа на второе полугодие 1920 г. составила 200 тыс.
пудов. Несколько позже она была понижена почти на треть, за счет
чего ее удалось выполнить на 105,7%147. Интересно отметить, что тех-
нической стороной восстановления завода руководил инженер Матисс.
Тот самый, из-за которого в мае 1917 г. начались волнения рабочих, за-
кончившиеся секвестром и «концом эпохи Гужона» на заводе.
93
Выход из кризиса на ГМЗ № 9, точно так же как* и на других пред-
приятиях страны, не был поступательным. В течение второй половинь:
1920 и всего 1921 г. завод лихорадило. Ситуация то улучшалась, то ухуд-
шалась вновь. Хронической была нехватка топлива. Неоднократно про-
исходили волнения рабочих. В конце января 1921 г. в силу тяжелейшегс
материального положения забастовали рабочие заводов объединения Го-
момез (Государственного объединения московских металлических заво-
дов), куда входил ГМЗ № 9. Сильные морозы февраля 1921 г. еще больше
дезорганизовали деятельность завода: полопались трубы нефтепровода,
водопровода, паропровода. В результате в феврале 1921 г. на заседании
партячейки в очередной раз всплыл вопрос о закрытии завода148.
Показателем восстановления производства на заводе может служить
работа его мартеновского цеха. От нее зависело снабжение металлом, а
следовательно, и производительность, остальных отделений. Вплоть до
середины 1921 г. работал лишь один мартен. В 1922 г. функционировало
4 печи, и только к 1925 г. были пущены все мартены.
Налаживание работы промышленности потребовало перестройки систе-
мы стимулов к труду, возникшей после революции. Упор на моральные
стимулы, прежде всего, на провозглашенное новое пролетарское отно-
шение к труду, показал свою несостоятельность. Скудность средств и
ресурсов резко ограничивала возможности материально заинтересовать
рабочих в результатах их собственного труда, поэтому ставка была сде-
лана на репрессивные меры. В течение второй половины 1919—1920 г.
постепенно по профессиям и отраслям было объявлено о мобилизации
большинства рабочих, по своему статусу они были приравнены к воен-
нослужащим. В начале 1920 г. была введена всеобщая трудовая повин-
ность, для ее реализации создавался специальный главк (Главкомтруд),
ведавший учетом и распределением рабочей силы. Таким образом, по-
литика военного коммунизма, проводимая большевиками, в 1920 г. по-
лучила свое логичное завершение. Принуждение стало основой государ-
ственной политики не только по отношению к «бывшим» эксплуататор-
ским классам, не только по отношению к крестьянам, но и по отноше-
нию к рабочим.
Эти изменения в государственной политике в полной мере нашли
свое отражение и на ГМЗ № 9. Примерно со второй половины 1920 г.,
администрация в своих отношениях с рабочими использует в основном
меры принуждения. Появляются признаки милитаризации труда. 11 июня
1920 г. на общем собрании рабочих и служащих представитель профсоюза
металлистов заявил, что «об увеличении тарифа не может быть и речи,
так как это не улучшит положение рабочего, а наоборот, те заводы и
редприятия, которые выплачивают выше тарифа, преследуются со-
юзом»149. Несколько позже были подняты нормы выработки, организо-
ван товарищеский дисциплинарный суд. Летом 1920 г. по решению Го-
момез на заводе были ограничены отпуска. Работа горячих цехов долж-
на была проводиться без перерыва, занятые в них рабочие были лише-
ны отпуска. Также были ограничены отпуска для рабочих холодных
цехов, исполняющих срочные заказы150.
94
20 августа 1920 г. вышло общее постановление Совета труда и обо-
роны РСФСР о мобилизации бывших рабочих металлургических заво-
дов, входящих в группу «ударных» и особо важных предприятий151. Они
подлежали постановке на учет и возврату на предприятия, где ранее ра-
ботали, без права смены места работы самостоятельно. Чуть позже пос-
ледовали приказы Московского комитета партии о проведении трудо-
вой повинности рабочих металлистов (сентябрь 1920 г.) и переучете
имеющейся на ГМЗ № 9 рабочей силы (октябрь 1920 г.). Опираясь на
эти постановления, правление начало борьбу за принудительный воз-
врат рабочих на завод. Осенью 1920 г. администрация направила в адрес
управления по учету и распределению рабочей силы, отдельных подраз-
делений Красной Армии, местных советов и т.п. учреждений и органи-
заций десятки писем с просьбами вернуть своих бывших рабочих. Когда
началась эта компания, ситуация была близка к катастрофической: из
1921 рабочего по штату имелось лишь 838152. При этом только чуть
больше половины из них реально работали, а не числились на предпри-
ятии153. Недостаток рабочих серьезно сдерживал восстановление завода.
Из-за него, в частности, сорвались первые две попытки пуска второй
мартеновской печи, предпринятые в конце 1920 — начале 1921 г. Не
хватало не только квалифицированных, но и неквалифицированных ра-
бочих. Например, для завалки шихты пришлось первое время использо-
вать казаков-кубанцев, взятых в плен во время Гражданской войны154.
27 октября 1920 г. решением СТО все ударные заводы были милита-
ризированы^. Это решение, видимо, было принято по просьбе главков
ВСНХ. В частности еще 21 июля 1920 г. Гомомез отправило в СТО
письмо, в котором просило издать «распоряжение о милитаризации
всех заводов, входящих в объединение Гомомез» для «освобождения от
явки к отбыванию воинской повинности рабочих и служащих означен-
ных заводов, без каких-либо изъятий», «наиболее скорого пополнения
состава рабочих некоторыми специалистами из рядов Красной армии, а
также для снабжения рабочих и служащих соответствующим продоволь-
ственным пайком»15^.
Репрессивные меры были дополнены определенными мероприятиями по
улучшению материального положения рабочих. При этом упор был сделан
на натуральное снабжение, так как деньги к этому времени потеряли
всякую ценность. Инициатива в этом вопросе принадлежала админи-
страции завода, которая находилась ближе всего к рабочим и понимала,
что одним принуждением добиться роста производства нельзя. Еще в
апреле 1920 г. правление поставило перед Гомомез вопрос о введении
премиальной системы продуктами, указав, что «работа без выдачи про-
дуктов невозможна»157. В мае 1920 г. с аналогичной просьбой и предло-
жением обеспечить всех рабочих завода с семьями продуктовым пайком
администрация обратилось уже в ВСНХ158. После того как завод был
отнесен к «ударной» группе все это было наконец реализовано: были
введены продовольственные пайки, премиальная система, усиленное
питание в горячих цехах и т.д. Гомомез создало специальный фонд для
закупки ненормированных продуктов для рабочих159. Так как завод ра-
95
ботал по заказам для Гидроторфа (треста, добывавшего торф, основное
топливо в 1920—1921 гг.), имевшего приоритетное натурснабжение, ему
доставалось «дополнительное» снабжение. Для проживания прибывших
по мобилизации рабочих райжилотделом Рогожско-Симоновского райо-
на было выделено несколько домов. В рамках всей- страны натурпреми-
рование было введено несколько позже: 8 июня 1920 г. появился декрет
СНК о премировании труда, а 23 октября — «Временное положение о
натурпремировании».
Выросла также денежная составляющая заработной платы. С целью
поднять производительность труда заводоуправление перевело боль-
шинство рабочих обратно на сдельщину, хотя раньше иначе как «пото-
гонной капиталистической системой» ее никто не называл. Если в ян-
варе 1920 г. повременно работало 54,2% рабочих, премиально — 16,5%,
а сдельно — только 29,3%, то в декабре 1920 г. ситуация изменилась ра-
дикально: повременно трудилось 2,5% рабочих, премиально — 43,9%,
сдельно — 53,6%160.
Результатом всех этих изменений стало некоторое улучшение трудо-
вой дисциплины на заводе и небольшой рост производительности
труда. Если в начале 1920 г. отношение прогулов к числу выходов на
работу на одного рабочего составляло почти 40%, то к концу года оно
упало до 8,5%161.
Однако положение, в котором находились рабочие, по-прежнему ос-
тавалось бедственным. Выступив 11 июня 1920 г. на общем собрании
рабочих и служащих, «товарищ Амебеков обрисовал то тяжелое положе-
ние с продовольствием в связи с западным фронтом». Все что смогло
сделать общее собрание — принять к сведению сделанное заявление162.
Даже после введения пайков снабжение рабочих было очень скудным.
В октябре—декабре 1920 г. один рабочий завода в среднем получал в
месяц 27,1 фунта хлеба, 6,8 фунта пшена, 8,3 фунта яблок, 3,7 фунта
'конины и т.д. — паек общей стоимостью всего лишь 4 руб. 30 коп. в
ценах 1913 г.163 К концу 1920 г. реальная зарплата, выплачиваемая
деньгами, хотя и выросла по отношению к началу года примерно вдвое,
оставалась очень низкой, чуть больше 1% от зарплаты 1913/14 г.164
Партячейка неоднократно разбирала конфликты между рабочими, воз-
никавшие на почве распределения муки, продуктов, одежды и обуви,
случаи краж и воровства165. В апреле 1921 г. администрация издала оче-
редное постановление о невозможности работы на себя на заводском
оборудовании в рабочее время, использовании материалов предпри-
ятия166.
Одновременно росло недовольство и брожение на заводе. На выбо-
рах 1921 г. в Моссовет от завода прошли трое левых эсеров (Чижиков,
Соколов, Штейнберг). Завод неоднократно фигурировал в сводках мос-
ковской ЧК (МЧК). В частности в сводке за время с 15.10 по 1.11.1920 г.
отмечалось, что «политическое настроение рабочих неудовлетворитель-
ное. Все вопросы политического характера в связи с текущим моментом
рабочих интересуют очень мало, больше всего рабочие заинтересованы
своим материальным положением, — на этой почве у рабочих очень
96
часто разгораются страсти, которые связаны с нарастающим продоволь-
ственным кризисом и прочими недостатками, выливаются в форму об-
щего недовольства». Главной причиной этого недовольства, выливавше-
гося во «враждебную, оппозицию против советской власти», в сводке-
были названы низкая зарплата и высокие нормы выработки, установ-
ленные ЦК профсоюза металлистов, которые рабочие при всем жела-
нии не могут выполнить167. В другой сводке было сказано еще более
определенно: «замечается недовольство на почве голода (выделено нами. —
/lew.)»168.
Ситуация на ГМЗ № 9 усугублялась конфликтом между рабочими и
заведующим заводом Голиковым. Биография Голикова весьма типична
для рабочих того времени. Он родился в 1898 г. в многодетной семье
крестьян Смоленской губернии. Вскоре после его рождения отец вместе
с семьей перебрался в Москву, где устроился работать на завод Гужона
чернорабочим. Голиков окончил начальную городскую школу, а с 11 лет
пошел работать. Неоднократно менял место работы/ В 1913 г. по про-
текции отца устроился учеником на завод Гужона. В 1916 г., чтобы не
быть забранным в армию, перешел на работу в мастерские Курской же-
лезной дороги. В марте 1917 г. стал большевиком. С этого времени пол-
ностью перешел на партийную работу, принял активное участие в ок-
тябрьских событиях в Москве. С началом Гражданской войны попал
комиссаром в армию, участвовал в проведении продразверстки. В 1920 г.
вернулся на работу в Москву, где стал заведующим заводом, на котором
когда-то работал сам. В армии Голиков хорошо усвоил способы и мето-
ды руководства, присущие эпохе военного коммунизма — крик, ругань,
нажим, выполнение поставленных задач любой ценой и т.д. Эти методы
он принес и на завод. В уже упомянутой сводке МЧК приводились жа-
лобы рабочих на то, «что заведующий заводом тов. Голиков очень грубо
обращается с рабочими»169, «не входит в положение рабочих, а поддер-
живает спецов и интеллигентов»170. Центральные власти стали на сто-
рону администрации, а не рабочих. МЧК весьма скептично оценивала
претензии рабочих: «Эти мотивы рабочих не заслуживают полного до-
верия в виновности товарища Голикова, так как обязанности заведую-
щего тесно связаны с поднятием производительности, а также и с вос-
становлением трудовой дисциплины, на этой почве всегда могут созда-
ваться конфликты между товарищем Голиковым и рабочими»171.
Конфликт вокруг личности Голикова как заведующего заводом при-
вел к расколу между администрацией, и местной партячейкой. Послед-
няя поддержала рабочих и приняла решение «просить московский ко-
митет партии отстранить Голикова от занимаемой должности»172. Вооб-
ще в 1920—1921 гг. заводским коммунистам были ближе идеи «рабочей
оппозиции», нежели генеральная линия партии. В большинстве кон-
фликтов с Гомомез ячейка поддерживала рабочих. В одном из ее реше-
ний указывалось, «что в настоящее время рабочий находится в руках
комиссаров, как раньше в руках буржуазного класса, нужно добиваться
у профсоюзов, чтобы была власть в руках рабочих и передать дело [ру-
ководства предприятиями] в профсоюзы, в которых находятся рабочие».
97
4 - 11219
Была принята резолюция «обновить все главки снизу и доверху и влить
туда больше рабочих»173.
Рост недовольства среди рабочих в конце 1920 — начале 1921 г. был
настолько сильным, что его признавала даже советская литература, объ-
яснявшая его происками антисоветских элементов, препятствующих
восстановлению завода. По официальной версии, в числе недовольных
были в основном хулиганы, шпана, которых возглавляли «крикуны»,
среди которых первым назывался эсер Лебедев, председатель завкома в
1917 году174.
Вершиной недовольства рабочих, своеобразным Кронштадтом для
ГМЗ № 9 и для всего объединения Гомомез стала январская стачка 1921 г.,
охватившая большинство предприятий объединения.’ 25 января забасто-
вали рабочие завода быв. Листа. Были выдвинуты требования срочного
удовлетворения рабочих и членов их семей в снабжении продовольстви-
ем, а также предметами домашнего обихода, обувью, одеждой. После
уговоров представителей Гомомез, московского союза металлистов и
московской потребительской коммуны рабочие согласились вернуться к
работе. Однако 26 января забастовали рабочие другого завода, завода
Бромлея, где уговоры не дали никаких результатов. Рабочие заявили,
что «мы вам верить перестали, потому что .вы только обещаете, но ре-
ального ничего не делаете». 27 января к забастовке примкнули рабочие
завода быв. Грачева и «Русской машины» и других заводов Гомомез.
Произошли волнения и на ГМЗ № 9. Были выдвинуты только эконо-
мические требования. Рабочие отказывались работать, указывая, что
«нет рукавиц, нет обуви и одежды»175. Гомомез в своем письме в Мос-
совет так описывало «невыносимое» положение рабочих: «с одной сто-
роны низкая заработная плата, с другой — неполучение одежды, обуви
и других предметов домашнего обихода лишает возможности некоторых
выходить из дома, так как на ногах у них вместо обуви тряпки, а вместо
пальто рваный летний пиджак. ...Металлисты, считавшиеся авангардом
рабочего класса, как наиболее сознательный элемент... дошли до невы-
носимого состояния и заявили, что они больше работать не могут; все
что было припасено частью продано на пропитание, частью изношено
за период революции». Фактически Гомомез признало требования рабо-
чих справедливыми и просило Моссовет «срочно обсудить создавшееся
положение на заводах... и наметить скорый и определенный план улуч-
шения материального положения рабочих московских заводов»176. С
большим трудом власти добились прекращения забастовки.
С началом нэпа начинается постепенный отказ от мер принуждения,
основной упор переносится на материальные стимулы, прежде всего, на
натуральные выдачи. В итоге, несмотря на то, что ситуация на предпри-
ятии продолжала оставаться крайне тяжелой, выпуск продукции завода
в 1921 г. удвоился, а производительность труда выросла в полтора
раза177.
98
Примечания
1 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 275. Л. 100; Октябрь в воспоминаниях рабочих:
Воспоминания Е.Д. Туманова // Борьба классов. 1931. № 6—7. С. 105.
2 Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М.,
1959. С. 106-112.
3 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 263. Л. 53-54.
4 Советская литература всячески преувеличивала влияние большевиков на
заводе, объявляя любые «колебания» рабочих временными, вызванными субъек-
тивными причинами. В частности абсолютное преобладание вплоть до середи-
ны 1917 г. эсеров на заводе объяснялось тем, что «большевистская организация
была сильно обескровлена, ссылками, разгромами» (Меллер В. Из истории заво-
да «Серп и молот». От подпольных кружков к борьбе за власть советов // Борь-
ба классов. 1931. № 6—7. С. 129; Гайсинович А. Завод «Серп и молот»... С. 140,
149, 152; Он же. Освещение роли партии и революционного движения в исто-
рии завода «Серп и молот» до 1917 г. // История заводов. 1933. Вып. 4—5. М.,
1933. С. 151-152).
5 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 210. Л. 191.
6 Там же. Д. 191. Л. 1.
7 Там же. Д. 210. Л. 250.
8 Ленин В. И. ПСС. Т. 32. С. 396-397.
9 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 209. Л. 24.
10 Например, правление, описывая ситуацию на заводе, приводило следую-
щие истории. В прокатном отделении нужно было прокатать свыше 800 пудов
железа. Первые два часа смены были употреблены на перевалку валков. Затем
за шесть часов было прокатано всего 528 пудов, а за два сверхурочных часа, оп-
лачиваемых по двойным расценкам, было прокатано 342 пуда, т.е. производи-
тельность труда была в два раза выше. В другом случае рабочие отказались вы-
полнять указание инженера Турбина о введении отливки стали из мартеновских
печей в изложницы по шведскому способу, что уменьшало потерю металла с
30—40 до 12—15%, но делало работу более сложной (ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3.
Д. 210. Л. 246-247).
11 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 210. Л. 245.
12 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 981, 985, 998, 999, 1016, 1017, 1022; ЦМАМ.
Ф. 176. Оп. 3. Д. 1, 2, 3.
13 Кохн М.П. Русский индекс цен. М,—Л., 1925. С. 160.
|4 > ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 209. Л. 24.
15 История советского рабочего класса. М., 1984. Т. 1. С. 86.
16 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 301. Л. 49.
17 Там же. Д. 287. Л. 62.
18 В советской литературе уделялось много внимания участию рабочих заво-
да в октябрьских боях в Москве. При этом явно прослеживается тенденция
преувеличения уровня активности рабочих, степень влияния большевиков на
них. См., например: Октябрь в воспоминаниях рабочих. Воспоминания Е.Д. Ту-
манова // Борьба классов. 1931. № 6—7. С. 105—111; Меллер В. Указ. соч.
19 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 287. Л. 65.
20 Там же. Л. 77.
21 Там же. Л. 62.
99
22 Московский районный экономический комитет, образованный в конце
1917 г. путем слияния экономического отдела Моссовета и районного заводско-
го совещания, был тем органом, в ведении которого находился завод.
23 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 287. Л. 82.
24 Там же. Д. 215. Л. 42.
25 Там же. Д. 210. Л. 290.
26 Там же. Д. 287. Л. 91.
27 Подсчитано на основе: ЦИАМ. Ф. 498. Оп. 4. Д. 1022. Л. 1—43.
28 ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 981, 985, 998, 999, 1016, 1017, 1022; ЦМАМ.
Ф. 176. Оп. 3. Д. 1, 2, 3.
29 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 4; Ф. 382. Оп. 4. Д. 333. Л. 13.
30 Там же. Д. 215. Л. 4-5.
31 Там же. Л. 15.
32 Вдовин А.И., Дробижев В.З. Рост рабочего класса СССР 1917—1940. М.,
1976. С. 128-129.
33 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 210. Л. 177.
34 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 2. Л. 34-36.
35 Там же. Л. 37-39, 53, 57-59, 64-65, 93-95, 125-126, 142-143.
36 ГАРФ. Ф. 382. Оп. 4. Д. 333. Л. 69.
37 РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 130. Л. 7.
38 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 209. Л. 184.
39 РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 130. Л. 9, 11.
40 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 189. Л. 5.
41 Стоимость валовой продукции черной металлургии в 1920 г. составляла
3,6% от стоимости 1913 г. (Кафенгауз Л.Б. Указ. соч. С. 322), а производитель-
ность труда около четверти довоенной (The Ttransformation of the Soviet Union,
1913—1945 / Ed. by R.W. Davies, M. Harrison, S.G. Wheatcroft. Cambridge Univer-
city Press, 1994. P. 219).
42 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 192. Л. 78-90.
43 РГАЭ. Ф. 3429. On. 2. Д. 2886. Л. 1,5, 13.
44 Цифры, характеризующие численность рабочих в стране, приводимые
разными авторами, хотя и несколько отличаются друг от друга, показывают
одну и ту же динамику. Например, согласно подсчетам Е.Г. Гимпельсона, сум-
марная численность фабрично-заводских и горнозаводских рабочих менялась
следующим образом: 1917 г. — 3,6 млн чел.; 1918 — 2,5 млн; 1919 — 1,4 млн;
1920 — 1,5 млн (Гимпельсон Е.Г. Советский рабочий класс 1918—1920 гг. Соци-
ально-политические изменения. М., 1974. С. 76—89). Население городов сокра-
тилось соответственно. В частности население Москвы упало примерно в 2 раза
с 2,1 млн чел. в 1917 г. до 1 млн в 1920 г. (Гаврилова И.Н. Указ. соч. С. 41).
45 Вдовин А.И., Дробижев В.З. Указ. соч. С. 78, 129; Гимпельсон Е.Г. Указ,
соч. С. 27.
46 Гимпельсон Е.Г. Указ. соч. С. 88.
47 Вдовин А.И., Дробижев В.З. Указ. соч. С. 143; Присяжный Н.С. Экономи-
ческая чума. Военный коммунизм в России. Ростов-на-Дону, 1994. С. 182.
48 График построен на основе: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 1—3, 7, 8,
26, 31, 32, 34-36; Д. 2. Л. 10-16.
49 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 287. Л. 194.
50 В силу слабой организации учета на заводе в годы «военного коммуниз-
ма» статистические данные о его работе не отличаются высокой надежностью.
100
Найденные в архивах сведения, характеризующие численность рабочих, проти-
воречат друг другу (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 2, 12, 17, 22; ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3.
Д. 186, 189, 209, 248). Если не учитывать незначительные расхождения в циф-
рах, то можно построить два альтернативных динамических ряда. Первый ряд.
построен на основе сводок «Сведений о численности рабочих» за 1917—1920 гг.
(ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 1-3, 7, 8, 26, 31, 32, 34-36), второй - «Све-
дений о заработке рабочих» за 1919—1920 гг. (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 2.
Л. 10-16).
Как видно из приведенного графика, наибольшие расхождения в данных
приходятся на апрель—август 1919 и октябрь 1919 — март 1920 г., когда разница
достигает 400 и более человек. Такие значительные расхождения, видимо, надо
объяснять разными принципами учета, которые использовались при составле-
нии сводок о численности и заработке рабочих. При составлении сводок о чис-
ленности учитывалось количество числившихся на заводе рабочих, а при со-
ставлении сводок о заработке — реально работавших, без прогульщиков, рабо-
чих находящихся в продотрядах, депутатов советов разных уровней и т.д. Со-
впадение данных за отдельные месяцы, видимо, надо объгйзнять эпизодически-
ми усилиями администрации по приведению списочного состава в соответствие
с числом реально работающих. В пользу подобной интерпретации говорят вы-
сказывания председателя правления завода Прокофьева в августе 1919 г. Пос-
ледний, сообщая правлению, что численность рабочих на 15.07.1919 составила
1663 человека, указывал: «...Это количество лишь по спискам, фактически же
наличность была значительно меньше, а с 28.07.1919, после периода отпусков,
их остается всего 450—490, причем по спискам на это число рабочих значится
1400 человек. Сверх фактического количества рабочих всегда надобно иметь в
виду до 150 человек, откомандированных в различные места по распоряжению
Союза металлистов и других органов и получающих жалования от завода»
(ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 85). Схожая ситуация существовала и на дру-
гих заводах, например, на Путиловском, где в мае 1920 г. числилось более
5,5 тысяч рабочих, а реально работало 4,5 тысячи (Гимпельсон Е.Г Указ. соч.
С. 83).
51 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 274. Л. 45.
52 Там же. Д. 268. Л. 13.
53 Об этом говорят высокие коэффициенты корреляции между числом рабо-
чих в конкретном отделении и числом рабочих на всем заводе. Их значения не
опускаются ниже 0,8. Коэффициенты корреляции были подсчитаны на основе
сводок «Сведений о численности рабочих» за 1917—1920 гг. (ЦМАМ Ф. 176.
Оп. 2. Д. 22. Л. 1-3, 7, 8, 26, 31, 32, 34-36).
54 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 81.
55 Там же.
56 Там же. Д. 192. Л. 85.
57 Об этом говорит отсутствие связи между числом уволившихся из цеха и
длительностью простоя. Коэффициенты корреляции между числом уволивших-
ся и количеством рабочих дней в месяц, подсчитанные для сталелитейного,
прокатного, фасонно-литейного, тянульного, гвоздильного, канатного, болтово-
го и строительного отделений, близки к нулю. Помесячные данные для расче-
тов были взяты из сводок «Сведений о численности рабочих» за 1917—1920 гг.
(ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 1—3, 7, 8, 26, 31, 32, 34—36) и «Количества
рабочих дней в отделениях» (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 2. Л. 3, 8).
58 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 248. Л. 40.
59 ЦМАМ. Ф.‘ 176. Оп. 2. Д. 8. Л. 73.
101
60 Средняя зарплата подсчитана как отношение суммы заработной платы
всех рабочих завода к числу рабочих в штате. Наличие двух вариантов динами-
ки средней зарплаты обусловлено различиями в архивных источниках. Для рас-
чета средней заработной платы по первому варианту данные взяты из следую-
щих источников: сумма заработной платы всех рабочих из сволок «Отчеты ра-
бочей силы» (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 3. Д. 2. Л. 1-100; Д. 5. Л. 1-99; Д. 6. Л. 1-
100), а численность рабочих из сводок «Сведений о численности рабочих» за
1917-1920 гг. (ЦМАМ. Ф. 176. On. 2. Д. 22. Л. 1-3, 7, 8 , 26, 31, 32, 34- 36).
Для расчетов по второму варианту данные взяты из сводок «Сведений о зара-
ботке рабочих» за 1919-1920 гг. (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 2. Л. 10—16).
61 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 212. Л. 141.
52 Там же. Д. 213. Л. 114.
63 Там же. Ф. 382. Од. 4. Д. 333. Л. 11.
64 ЦМАМ. Ф. 176. On. 2. Д. 83. Л. 29.
65 Бюллетень отделения нормирования труда ЦК Всероссийского союза ра-
бочих металлистов. 1919. № 30—32.
“ ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 274. Л. 45.
67 Там же. Д. 192. Л. 87.
68 Рабочие получали также карточки по месту жительства. Первые карточки
появились в Москве в марте 1917 г.
69 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 287. Л. 178.
™ Там же. Д. 213. Л. 60.
71 Там же. Д. 268. Л. 7.
72 Там же. Д. 213. Л. 20.
73 Там же. Д. 287. Л. 179.
71 Там же. Д. 213. Л. 20.
75 Там же. Л. 73.
п ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2 Д. 99. Л. 7 об.
77 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 287. Л. 187.
78 Там же. Д. 192. Л. 84.
79 Там же. Д. 168. Л. 7.
80 ЦМАМ. Ф. 2791. On. I. Д. 4. Л. 74.
81 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 213. Л. 81.
82 Там же. Д. 268. Л. 49-50.
83 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 100. Л. 15.
84 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 268. Л. 14.
85 Там же. Д. 312. Л. 43.
86 Там же. Д. 268. Л. 45.
87 ЦАОДМ. Ф. 176. On. I. Д. 3. Л. II.
88 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 192. Л. 95.
89 См., например, протоколы заседаний завкома за февраль 1918 г. (ГАРФ.
Ф. 7952. Оп. 3. Д. 215. Л. 53, 57-59).
50 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 213. Л. 93-94.
91 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 26.
92 Там же. Д. 4. Л. 6.
93 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 8. Л. 62.
94 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 37 об.-38.
102
95 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: Власть и массы. М.,
1997. С. 154.
96 Струмилин С.Г. Указ. соч. С. 28—29, 33.
97 ГАРФ. Ф. 6276. Оп. 6. Д. 132. Л. 69—70. Приводится по: Ильюхов А.А. По-
литика Советской власти в области труда (1917—1922 гг.). Смоленск, 1998.
С. 82.
98 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 2, 11, 19-20.
99 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 100. Л. 13.
100 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 183. Л. 47.
101 Там же. Д. 273. Л. 15.
102 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 4.
103 Там же. Л. 26.
104 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 81.
105 Там же. Л. 90.
106 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 6. Л. 14. '
107 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 90.
108 Там же. Л. 91.
109 Там же. Д. 212. Л. 66; Д. 213. Л. 49.
110 Там же. Ф. 382. Оп. 4. Д. 333. Л. 69.
111 Там же. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 268. Л. 44.
112 Там же. Д. 248. Л. 37.
113 Там же.
114 Вдовин А.И., Дробижев В.З. Указ. соч. С. 185.
115 Присяжный Э.Н. Указ. соч. С. 166.
116 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 82.
117 Подробнее о государственной политике в области труда в первые годы
советской власти см.: Соколов А.К. Советская политика в области мотивации и
стимулирования труда (1917 — середина 1930-х годов) // Экономическая исто-
рия. Обозрение. М., 2000 № 4; Илыохов А.А. Указ. соч.
118 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 192. Л. 79.
119 Там же. Д. 213. Л. 111.
120 Там же. Д. 287. Л. 195.
121 Там же. Д. 268. Л. 45.
122 Там же. Д. 213. Л. 89.
123 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 3.
124 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 279. Л. 213.
125 Ленин В.И. ПСС. М , 1963. Т. 39. С. 18.
126 Сохранились также отчеты Рогожско-Симоновского райкома о суббот-
никах в 1921 г. (ЦАОДМ. Ф. 3. On. 11. Д. 58). Однако они содержат лишь агре-
гированные данные, отдельно сведений о субботниках на ГМЗ № 9 в них нет.
127 Составлена по: ЦАОДМ. Ф. 3. On. 1. Д. 183, 184.
В таблице приведены данные о числе участников субботников, организован-
ных на ГМЗ № 9, а не о числе рабочих завода, участвовавших в субботниках.
Субботники организовывались райкомами не по производственному, а по тер-
риториальному принципу. Часть рабочих во время субботников трудилась на
своих заводах, а. часть — в городе, на общественных работах (уборка улиц, чист-
ка снега, пилка дров и т.д.). Кроме того, для участия в субботниках на предпри-
103
ятия могла присылаться рабочая сила извне. Например, на ГМЗ N0 9 использо-
вались красноармейцы. »
128 Первомайский субботник 1920 г. в Москве был направлен в первую оче-
редь на уборку города. Поэтому, скорее всего, процент работающих на своих
рабочих местах на «обычных субботниках» был выше.
129 Документы трудовой славы москвичей. М., 1967. № 10. С. 22—26.
во ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3 Д. 263. Л. 238.
131 Кое-где на местах за непосещение субботников даже привлекали к су-
дебной ответственности. Более того в Твери, например, уездно-городской ко-
митет привлекал к суду Ревтрибунала тех, кто плохо организовывал субботники
(Ильюхов А.Л. Указ. соч. С. 179).
132 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 2, 4.
133 Там же. Л. 9—11, 14.
134 Там же. Д. 4. Л. 22.
133 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 279. Л. 213.
136 ЦАОДМ. Ф. 3. On. 1. Д. 120. Л. 149-150.
137 Там же. Л. 134.
138 Там же. Оп. 11. Д. 160. Л. 7.
139 Там же. On. 1. Д. 120. Л. 149—150.
140 Там же.
141 История социалистического соревнования в СССР. М., 1980. С. 63.
142 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 11. Д. 160. Л. 7.
143 Документы трудовой славы москвичей. М., 1967. № 15. С. 32—34.
144 Там же.
145 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 11 Д. 57. Л. 20.
146 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 248. Л. 1-6.
147 РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 374. Л. 124.
148 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 4. Л. 5.
149 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 100. Л. 8.
159 Там же. Д. 72. Л. 5.
151 Декреты Советской власти. М., 1980. Т. 10. С. 376.
152 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 12. Л. 131-133.
153 РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 374. Л. 124.
154 Поселянина А. Восстановление завода «Серп и Молот» // Борьба классов.
1934. № 7-8 С. 189-190.
155 Декреты Советской власти. М., 1983. Т. 11. С. 348—349.
136 РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 373. Л. 7.
137 Там же. Д. 374. Л. 33.
138 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 77. Л. 2.
1» РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 374. Л. 41.
'« ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 248. Л. 45.
161 Там же. Л. 37.
162 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 100. Л. 8.
163 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 248. Л. 41.
164 Там же. Л. 40.
133 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 4. Л. 6.
104
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 102. Л. 173.
ЦАОДМ. Ф. 3. On. 1а. Д. 11. Л. 118.
Там же. Ф. 80. On. 1. Д. 35. Л. 30.
Там же. Ф. 3. Ori. la. Д. 11. Л. 118.
Там же. Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 47.
Там же. Ф. 3. On. 1а. Д. 11. Л. 118.
Там же. Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 51.
Там же. Л. 50.
Свет над заставой. С. 89—90.
ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 4. Л. 2.
РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 4. Д. 374. Л. 99.
ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 248. Л. 29, 32.
Глава 3
ВО ИМЯ СОЦИАЛИЗМА И ТРУДОВОЙ СЛАВЫ
«СЕРПА И МОЛОТА»: 1920-1930-е гг.
Пролетают на парад
И в пропеллерах гудят
Поваляевские плавки
И туртановский прокат.
Самодеятельный поэт
с завода «Серп и молот»
1. Завод «Серп и молот» в период нэпа
Выход из военного коммунизма
В первой половине 1920-х гг. история бывшего предприятия Товари-
щества ММ3 или завода Гужона, в 1922 г. переименованного в «Серп и
молот», ничем примечательным не отличалась от историй других совет-
ских фабрик и заводов. На заводе проходили все процессы, характерные
для нэпа, связанные с восстановлением производства, собиранием ра-
бочей силы, рационализацией, поисками путей повышения производи-
тельности труда. Именно на эти моменты делали упор историки, кото-
рые писали о «Серпе» в 1920-х гг.1 Указывалось на плачевное состояние
прризводственных цехов, физический и моральный износ оборудова-
ния, низкую квалификацию рабочих, характерные для начального этапа
перехода от военного коммунизма к нэпу. Так, по расчетам М. Гильбер-
та, если при Гужоне число вспомогательных рабочих составляло 36%, то
в 1922 г. — 49%. Выработка на одного рабочего также составляла лишь
49% от довоенной. Во многом было утрачено мастерство, металл произ-
водился крайне низкого качества. Уровень жизни, даже с учетом воров-
ства и нелегальных заработков, составлял ниже четверти довоенного2.
Рабочие в большинстве своем разошлись по деревням, число работни-
ков с продолжительным стажем и производственными навыками сокра-
тилось до предела. При этом численность управленческого аппарата вы-
росла вдовое. Одна из первых задач, вставших перед заводом, была со-
брать рабочих. За первую половину 1921 г. из армии и продотрядов на
завод пришло около 500 человек3. На общем собрании, по предложе-
нию В. Гуськова, решено было каждому отпускнику, ехавшему в дерев-
ню, поручить привезти с собой хотя бы одного знакомого рабочего4. У
главной проходной вывешено объявление: «Уезжая в деревню, помни о
заводе. Привези товарища!»5.
106
Для восстановления производства на завод с чрезвычайными полно-
мочиями был прислан член правления Гомомез И.Р. Бурдачев, которому
было подчинено коллегиальное правление завода. В дальнейшем со-
гласно проводимой в рамках нэпа хозяйственной реформе «Серп и
молот» был включен в состав московского Машинотреста. В свете ук-
репления единоначалия коллегиальное правление упразднялось, а Бур-
дачев, бывший рабочий завода Бромлей, был назначен первым «крас-
ным» директором предприятия. Он начал свою деятельность с попытки
уволить несколько десятков «бузотеров», которые, как он говорил,
«сами не работали и всеми силами пытались сорвать работу других». Но
на первом собрании по этому поводу новый директор потерпел сокру-
шительное поражение. Он был освистан, неслись угрозы — «бить его!»6
Делами на заводе вплотную занялся Рогожско-Симоновский райком
РКП(б). Для этого прислали большевика Я. Френкеля. Наиболее актив-
ные «бузотеры» в числе 36 человек были уволены единственный
намек на работу товарищеского дисциплинарного суда, деятельность
которого в материалах завода прослеживается плохо. Были приняты
меры по укреплению ячеек РКП(б) и РК.СМ. Удалось устранить с заво-
да эсеров, видимо, не без участия ВЧК. Более того, от имени трудового
коллектива завода было организовано обращение с требованием распра-
вы над эсерами в период Московского процесса партии социалистов-
революционеров.
Между тем производство налаживалось медленно. В августе 1921 г.
состоялся пуск второй мартеновской печи. Работали на ломе, использо-
вали части снарядов, бомб, винтовок, оставшиеся от фронта, а так как
технического контроля не было, случались взрывы7. В 1922 г. открыли
фасоно-литейный цех, получивший заказ на изготовление литых дета-
лей для гидроторфной машины инженера Классона, спрос на которую
в условиях топливного кризиса резко возрос. Потребность в жести, не-
обходимой для изготовления продуктовой тары, привела к быстрому
восстановлению листопрокатного цеха, которым руководил англичанин
Монгер. Последним был пущен канатный цех в 1923 г. В том же году
наконец было закончено производство стальных конструкций для же-
лезнодорожного моста через реку Пахру, начатое еще в 1916 г. Комис-
сия, принимавшая мост, констатировала «хорошее качество металличес-
ких работ, и в частности клепки»8. В 1924 г. завод выполнял большой
заказ для Шатурстроя. В итоге к 1923/24 хозяйственному году уровень
производства достигал примерно 40% от довоенного, 42% по тоннажу и
37% по стоимости (см. прил. табл. 8). В том же году удалось снизить
численность административного аппарата, доля которого уменьшилась с
18,2% в 1921 до 10,5% (см. прил. табл. 9).
Трудовой распорядок был приведен в соответствие с новым Трудо-
вым кодексом, принятым в 1922 г. Официально рабочий день, как и
раньше, составлял 8 часов. В действительности из-за прогулов, опозда-
ний и преждевременных уходов с работы он был меньше. Число прогу-
лов вплоть до 1925. г. составляло от 9 до 10,5 дней в год в среднем на
одного работника: втрое больше, чем до войны. Высокой оставалась те-
107
кучесть, составившая в 1923 г. свыше 50%: среди рабочих подсобного
производства — 81%, основного — 27%9.
Восстановление завода происходило трудно. Цеха были загружены не
полностью. Завод работал в две смены (кроме мартеновского цеха, ра-
ботавшего в три), а по воскресеньям вплоть до 1927 г. стоял.' В 1923/24 г.
загрузка составляла по сталелитейному цеху 85%, по прокатному — 60—
70%, по фасонолитейному — 33%, по холодным цехам 30—35%, в целом
по заводу — около 40%10. К 1926 г. загруженность предприятия не-
сколько выросла, до 75% производственных мощностей11. Частыми
были простои. В начале 1924/25 они составляли 6,2% рабочего времени,
что втрое превышало довоенный показатель12.
Из-за плохого состояния электрического хозяйства завод три года
подряд (1925, 1926 и 1927) горел13. В плачевном состоянии находился
заводской транспорт. Вплоть до 1925 г. у завода было всего лишь 2 из-
ношенных паровоза14. Наиболее острой являлась проблема топлива. В
середине 1924/25 г. при интенсивности производства, равного 60% до-
военного, перерасход топлива по основным производствам составлял:
по сталелитейному цеху 100%, по фасонно-литейному — 110%, по про-
катному 75% и по листопрокатному — 400%15. В 1924 г. Машинотрест
издал специальный циркуляр, требовавший введения режима «строжай-
шей экономии и полного учета расходования материалов и особенно
топлива»16.
Основной продукцией оставались гвозди. Вообще, как вспоминал
директор завода, «восстановление шло таким образом: завод начал сам
включаться в производство тех изделий, которые больше требовались на
рынке»17. При этом завод был убыточен. Высокой была себестоимость
продукции из-за высоких накладных расходов, простоев, низкой квали-
фикации рабочих и роста зарплаты. Преобладал ручной труд, в том
числе там, где у Гужона были механизмы. Даже завалка мартеновских
печ'ей производилась вручную. Низким оставалось качество металла18.
Комиссия, обследовавшая завод в 1922/23 г., констатировала, что «каче-
ство изделий бесконтрольно», а брак «распределяется через розничный
рынок под маркой торгового сорта»19. В листопрокатном цехе брак со-
ставлял в первой половине 1924/25 гг. 40%2°. В 1926 г. завод «Красный
пролетарий» вернул «Серпу и молоту» выполненный им заказ как нека-
чественный.
Восстановление материальных стимулов
С переходом к нэпу происходит постепенный отказ от мер принуждения
и возрождение материальных стимулов к труду, в первые годы в форме
натуральных выдач. Апрельский декрет 1921 г. о натурпремировании ра-
бочих продукцией собственного производства сразу же был реализован
на заводе. В 1921 г. 93% заработка было выдано натурой21. Однако
трудности в снабжении еще долго продолжали существовать: январский
паек был выдан только перед Пасхой 1921 г., а мартовская натурпремия
только летом. В апреле прекратились выдачи натурпремий из фондов
108
Наркомпрода, «вследствие испытываемых Республикой продовольствен-
ны^ затруднений»22.
Ситуация оставалась тяжелой в течение всего 1921 г. В мае 1921 г.
произошла очередная «продовольственная» забастовка, приведшая
почти к месячной остановке завода. Забастовку удалось прекратить,
лишь уволив несколько рабочих, «как наиболее вредящих работе и ве-
дущих разлагающую политику»23., и пообещав, что завод по снабжению
продовольствием будет отнесен ко второй ударной норме24. В конце
июля — начале августа 1921 г., когда завод был остановлен на ремонт,
как и в годы Гражданской войны, была организована массовая поездка
за хлебом. Для обмена на хлеб заводоуправлением централизованно
были выданы гвозди. Это несколько улучшило положение, но брожение
и проявления недовольства продолжались. На заводском общем собра-
нии в сентябре 1921 г. вновь обсуждалась проблема снабжения, на сей
раз картофелем25. '
Финансовая реформа 1922—1924 гг. резко усилила роль денег в об-
ществе. В результате к 1923/24 г. на заводе, как и в целом по стране,
натурснабжение сошло на нет, а значение денежных заработков было
восстановлено26. Рабочие переводились на сдельщину. В 1923 г. была
введена новая тарифная сетка, увеличившая дифференциацию оплаты.
Если раньше разница в оплате труда между 1-м и 6-м рабочими разря-
дами была 1:2, то теперь — 1:2,5. Оплата ставки по 1-му разряду была
увеличена в 3 раза. Установлены доплаты за работу на тяжелых участ-
ках: в горячих цехах от 54 до 75%, холодных цехах — 35—50%27. Однако
в первой половине 1920-х гг. заработная плата под влиянием государст-
венной политики восстановления довоенного уровня жизни рабочих росла
существенно быстрее, чем производительность труда, что снижало ее эф-
фективность как стимула к работе. Более того, рост зарплаты на «Серпе
и молоте» обгонял рост заработков рабочих на других предприятиях
Москвы.
В 1924 г. было объявлено о «прекращении механического роста зар-
платы», приведении ее в соответствие с ростом производительности
труда. Между тем в связи с постоянными поломками и переналадкой
одряхлевшего оборудования участились простои, что вело к снижению
заработка. К этому добавилась кампания по пересмотру расценок, при-
ведение их в соответствие с тарифными разрядами, которая сопровож-
далась ростом недовольства рабочих.
Недовольство рабочих
«Серп и молот» в 1920-е гг. оставался «беспокойным» предприятием,
что подтверждается опубликованными недавно сводками ОГПУ о на-
строениях в стране. В 1921 г. на нем неоднократно случались забастов-
ки и волнения, вызванные «продовольственными трудностями». В янва-
ре 1923 г. произошло возмущение рабочих, вызванное грубостью адми-
нистрации и задержкой зарплаты28. В том же году была забастовка ра-
бочих проволочного цеха, которые ввиду тяжелых производственных ус-
109
ловий требовали установления 6-часового рабочего дня29. В марте про-
исходили массовые выступления на всех предприятиях Рогожско-Симо-
новского района. Рабочие, в том числе «Серпа и молота», требовали
улучшения деятельности коммунальных служб и борьбы с антисанита-
рией, царившей в районе. Длительный конфликт разгорелся на почве
грубости и произвола администрации, вычетов из зарплаты, натураль-
ных выплат, плохого состояния и повреждений оборудования, вызывав-
ших остановки производства. Выступив'застрельщиками волнений, ра-
бочие «Серпа и молота» были поддержаны заводами № 2 и № 3 треста
«Рускабель». Среди рабочих, как было отмечено, наблюдались факты
«антисоветской агитации», разговоры о том, что деньги рабочих уходят
на коммунистическую пропаганду в других странах30. В апреле 1924 г.
снижение расценок на 10—12% и отмена 25% надбавки за приработок в
сверхурочное время вызвало частичную забастовку ряда цехов. Броже-
ние продолжалось около двух месяцев31.
Разрешением трудовых конфликтов на заводах должны были зани-
маться создаваемые по постановлению ЦИК и СНК от 29 августа 1923 г.
рабочие конфликтные комиссии (РКК), третейские суды и примири-
тельные камеры. Но рабочие больше предпочитали традиционные кол-
лективные способы защиты своих интересов. Выступая на общих собра-
ниях, они неоднократно критиковали работу РКК, указывая, что «РКК
всегда соглашается с предложением администрации, да им и приходит-
ся соглашаться, два года работают в завкоме, а потом идут в хозяйст-
венники». В 1925 г. почти 2/3 конфликтов были решены не в пользу
рабочих32.
1925 г. был, по-видимому, самым бурным в истории завода 1920-х гг.,
что частично признавалось даже в советской литературе. Ряд цехов,
особенно листопрокатный, «итальянили», по выражению советских ис-
ториков, в течение длительного времени, выступая против снижения
расценок. О тяжелой обстановке на заводе свидетельствуют воспомина-
ния назначенного в тот момент нового директора П.Ф. Степанова вмес-
то ушедшего на повышение Бурдачева. В своих воспоминаниях он при-
водил любопытный эпизод, подчеркивающий тогдашние отношения в
трудовых коллективах. Когда Степанов пришел на завод, перед ним
была поставлена задача во что бы то ни стало урезать тарифные ставки
на заводе на 13%, а в листопрокатном цехе даже на 23%, повысив
нормы на 10%. Несмотря на то, что эти меры удалось «протащить»
через коллективный договор, ситуация оставалась сложной. За малень-
ким и худеньким Степановым следовала группа разъяренных рабочих.
Среди них выделялся вальцовщик Богословский, который с клещами в
руках наседал на директора, выглядевшего пигмеем против здорового
рослого парня. «Я ему говорю, — зачем же клещами, ты можешь убить
меня голыми руками. Он рассмеялся и говорит: Это я так, по привычке»
(выделено нами. — Авт.)^.
В начале 1926 г. один из рабочих завода, выступая на производст-
венной конференции Рогожско-Симоновского района, заявил следую-
щее: «Зарплата у нас прежняя, а жизнь дорожает. Главки ездят в авто-
110
мобилях и проводят экономию за счет спины рабочих. Рабочий рубль
маленький, а у главков — большой. Околпачивают и жмут крестьян, на-
зывая это смычкой»34. В дальнейшем упоминаний о «Серпе и молоте»
в сводках ОГПУ становится меньше, что свидетельствует о некоторой
стабилизации положения на заводе. Тем не менее, как сообщалось в
ноябре 1926 г., «обрубщики и формовщики фасонно-литейного цеха
итальянили два с половиной часа, протестуя против вычетов за брак»35.
Сообщения в сводках дополняются материалами общественных ор-
ганизаций завода. Как правило, органы ГПУ доводили до их сведения
случаи «недостатков» в работе и предлагали принять меры идейного
воздействия, а потом и сами стали принимать участие в их «исправле-
нии». С 1921 г. на заводе заработал политический кружок. В 1922 г. су-
ществовало уже 5 кружков для беспартийных, из них один для женщин
и один для молодежи. Ленинский призыв в партию удвоил число ком-
мунистов на предприятии. После второго ленинского призыва 1925 г.
численность коммунистов на заводе снова удвоилась, составив к 1926 г.
почти 650 человек. Партячейки были организованы во всех цехах36.
Главным рупором идейной борьбы стала заводская газета «Мартенов-
ка», которая ратовала на своих страницах за рационализацию, повыше-
ние производительности труда, неустанно громила взгляды левой и пра-
вой оппозиции и их сторонников на заводе. .
Американский историк Кевин Мерфи, изучавший участие рабочих
«Серпа и молота» в оппозиционных течениях 1920-х гг., пришел к вы-
водам, что взгляды, высказываемые их лидерами, находили поддержку
на заводе. Так, многие молодые рабочие разделяли «новый курс»
Л.Д. Троцкого, критиковавшего бюрократизм, назначенчество в совет-
ском аппарате и призывавшего опираться на молодежь в партийной по-
литике37. Анализ протоколов партийных собраний позволил автору сде-
лать вывод о том, что рабочие не склонны были поддерживать крутые
способы расправы с левыми, находя их критику отношений на произ-
водстве отчасти справедливой. Они были согласны, что за труд нужно
платить больше, выступали против экономического и политического
неравенства, произвола и грубости «бюрократов с партбилетом в карма-
не». Вместе с тем, видимо, не стоит преувеличивать степень осознанной
политической поддержки рабочими «левой платформы». Их настроения
находились в прямой зависимости от ситуации на заводе. Под давлени-
ем политических органов они легко признавали ошибочность своих
взглядов и их протесты, как они утверждали, лишь случайно совпадали
со взглядами оппозиции. Вообще, учитывая характер завода, традиции
и особенности формирования его коллектива — деревенского по своему
происхождению и связям, следовало бы ожидать более основательной
поддержки не левой, взывающей к рабочим и воюющей против партбю-
рократов, а правой, «прокрестьянской», оппозиции. Отчасти об этом го-
ворят приведенные К. Мерфи вопросы, заданные на партийном собра-
нии 15 августа 1928 г., которые большей частью касались положения в
деревне38. М,ерфи приводит также данные о довольно широком распро-
странении антисемитизма на заводе (надписи в уборных, на стенах),
111
указывает на препятствия, которые чинились нй заводе в период кампа-
нии борьбы с антисемитизмом (1926—1927 гг.)3?, что также вполне по-
нятно, учитывая заводское прошлое.
Итоги восстановления завода
Таким образом, история «Серпа и молота» в 1920-е гг. была не такой
гладкой, какой она изображалась в советской литературе. Лишь в
1926/27 хозяйственном году завод восстановил довоенные объемы вы-
пуска за счет приведения в порядок нарушенного в прежние годы про-
изводства и увеличения численности рабочих. В 1925 г. их число превы-
сило довоенный уровень: 4329 против 3644, а к 1929 г. возросло до 5029 че-
ловек (см. прил. таб. 8, 9). Источником новых кадров, как и на других
предприятиях, по-прежнему оставалась деревня, причем по традиции
предпочтение отдавалось молодым, физически крепким парням, подхо-
дящим к условиям труда на заводе. Не случайно среди рабочих завода
подбиралась «натура» для создания образов «пролетариев», «кузнецов»,
«молотобойцев», столь типичных для советской пропаганды 1920-х гг.
Большинство рабочих по-прежнему устраивалось на завод через знако-
мых или земляков.
Показатели роста производительности-труда и зарплаты на «Серпе и
молоте» в 1920-е гг. характеризуются следующими данными (см. табл. I40).
Таблица 1
Производительность и оплата труда на заводе «Серп и молот» в период нэпа
Производительность труда на одного рабочего в год Среднемесячная зарплата в текущих руб.
По весу в тоннах По стоимости в тыс. довоенных руб.
1913/14 21,5 3,512 н.с.
1921 2,9 0,45
1922 7,2 1,116
1923/24 11,8 1,714 59,18
1924/25 15,4 2,246 72,79
1925/26 17 2,413 78,94
1926/27 18,6 2,709 91,79
Как видно из приведенных данных, производительность труда росла,
ио так и не достигла довоенного уровня ни по стоимостным ни по на-
туральным показателям. Несмотря на безработицу, на дореволюцион-
ном уровне оставалась текучесть, около 50—60% в год (см. прил. табл. 9),
указывающая на сохранение тяжелых условий труда. С 1924 по 1928 г.
на заводе произошло более 6 тыс. несчастных случаев, многие из кото-
рых привели к смертельному исходу, а около 200 — к увечьям и инва-
лидности41. Журнал «Металлист» в декабре 1927 г. сообщал, что на за-
воде «процент несчастных случаев очень велик. Например, за сентябрь
были поранены или оторваны пальцы 34 рабочих. У 12 были сильно по-
112
вреждены ноги»42. На высоком уровне оставалось число прогулов, хотя
их количество и несколько уменьшилось по сравнению с первой поло-
виной 1920-х гг. В 1925/26 г. в среднем на одного рабочего приходилось
8,5 дней, а в 192^/27 г. - до 5,2843.
Производительность и зарплата росли примерно одинаковыми тем-
пами. Относительно резкий рост зарплаты в 1924/25 г. связан с тем, что
примерно 30% рабочих были переведены в более высокие тарифные
разряды, что, видимо, стало своеобразной уступкой в ответ на недо-
вольство. С 1926 г. началось «подтягивание» зарплаты низкооплачивае-
мых работников. Ставка рабочих 1 разряда к 1927 г. выросла по сравне-
нию с 1925 г. на 53,6%44. Таким образом, обнаружилась тенденция к
уравниловке, а тарифная реформа ВЦСПС 1927/28 гг. уменьшала диф-
ференциацию ставок оплаты по тарифным разрядам и, как говорилось
позже, «ослабила стремление рабочих к поднятию производительности
труда вследствие оппортунистической политики старого руководства
профсоюзов»45. На самом деле ставки оплаты труда, включенные в
новый коллективный договор на «Серпе и молоте» в 1928 г., вроде бы
изменялись не столь существенно (см. табл. 246). Разница между низ-
шим и высшим разрядом уменьшалась с 1: 3,1 до 1: 2,8, но обращает на
себя внимание довольно резкое повышение ставки при переходе с 4-го
на 5-й разряд, что, видимо, было хитроумным способом повысить зар-
плату (средний тарифный разряд на заводе колебался в пределах от 4-го
до 5-го, и повышение ставки касалось основной массы рабочих).
В результате роста заработной платы и прорабочей социальной по-
литики советской власти их жизнь, по сравнению с послереволюцион-
ным временем, в годы нэпа заметно улучшилась. Благодаря рынку не
было особых проблем с продуктами. Снова открылась амбулатория при
заводе, в которой работало около двух десятков врачей. Регулярно стали
предоставляться отпуска, как правило в летний период. В подмосков-
ных домах отдыха, санаториях, кавказских и крымских здравницах по-
бывали почти все работники завода, некоторые — неоднократно. В
бывшем бараке для военнопленных с 1920 г. действовал рабочий клуб,
которому было присвоено имя Иллариона Астахова, рабочего завода,
погибшего во время событий Февральской революции. Клубная работа
строилась, главным образом, вокруг лекций идейно-политического со-
держания, собраний и митингов, посвященных достигнутым успехам.
При клубе работали кружки — драматический, детский и взрослый хо-
ровые, рабкоров, радиокружок, струнный и духовой оркестры, профтех-
курсы и воскресные общеобразовательные курсы, несколько спортив-
ных секций. По клубной статистике во второй половине 1920-х г. на
каждого работника в год приходилось 4 доклада, 2 лекции, 5 театраль-
ных спектаклей, 16 кинофильмов, 2 концерта, 2 экскурсии и 10 вече-
ров47. Число участников быстро росло. В 1922 г. клуб насчитывал около
350 постоянных членов, а в 1924 г. вдвое больше48.
113
Таблица 2
Тарифные ставки на заводе «Серн и молот» в 1928 г.
Среднечасовая зарплата (в коп.) на сдельной работе То же на повременной работе
Тарифный разряд По старому колдоговору По новому колдоговору Тарифный разряд По старому колдоговору По новому колдоговору
1 35,7 39,8 . 1 32,4 34J
2 41,5 44,8 2 35,4 38^9
3 51,4 52,6 3 44,4 46,1
4 57,7 58,8 4 49,4 54,2
5 66,6 82,1 5 • 58,3 66,9
6 80,6 89,9 6 68,8 77,7
7 85,3 105,9 7 79 85,3
8 107,4 105,9 8 103,1 100,8
Велась работа по повышению грамотности и образования коллекти-
ва завода. В августе 1922 г. завком принял решение об открытии на за-
воде школы ликвидации неграмотности, в которой поначалу работало
2 преподавателя. В нее записались 42 человека: 19 рабочих и 23 работ-
ницы49, но по мере развертывания кампании стали записывать цехами.
В конце 1920-х гг. членами общества «Долой неграмотность» на заводе
числились более 1 тыс. человек50. Тем не менее в 1929 г. на заводе ос-
тавалось 9% неграмотных51. В декабре 1924 г. открылись общеобразова-
тельные курсы. Записалось 120 человек52. В августе 1923 г. 20 рабочих
завода были посланы на рабфак, а в 1925 г. в вузах и техникумах учи-
лось 112 человек. В 1927 г. «Серп и молот» послал в вузы и техникумы
25 чел., в университеты — 67, на рабфак — 42, в кружки по подготовке
на рабфак — 80 чел.53 В 1926 г. открылась вечерняя рабочая школа.
Одним из первых в Советской России в 1921 г. при заводе было со-
здано фабрично-заводское училище, директором которого был назначен
молодой инженер Юзефович. В 1923 г. ФЗУ «Серпа и молота» было
признано лучшим в системе Машинотреста54. Число учащихся поначалу
насчитывало 90 человек, к 1926 г. — 117. В том же году было принято
49 человек, а выпущено только 2255. По отношению к многотысячному
коллективу этого было, конечно, мало. Подготовка кадров так называе-
мым методом индивидуально-бригадного ученичества, а иначе говоря,
непосредственно на производстве, продолжала преобладать.
Несмотря на рапорты о больших достижениях завода в 1920-е гг., они
вызывали большие сомнения, так как были малозаметными, воспринима-
лись как должные, не устраняли существующих противоречий и не удов-
летворяли растущих потребностей рабочих. Например, Иван Жиров, пред-
ставляя взгляды левой оппозиции на одной из заводских конференций в
1927 г., заявлял, что «если поговорить с рабочими, то они скажут, что
жизнь в 1913 г. была лучше». Жиров указывал на «засилие бюрократов»
на заводе56. Действительно, к 1927 г. административный персонал на
«Серпе» снова увеличился до 12% от общего числа занятых.
114
Проблема рационализации производства
Убыточность предприятия в 1920-е гг. ставила перед руководством
проблему повышения эффективности работы завода, снижения себесто-
имости выпускаемой .продукции, прекращения «проедания основного
капитала», доставшегося еще от Гужона, заставляла искать новые
формы организации и стимулирования труда. Оказалось, что простое
поднятие зарплаты автоматически не ведет к восстановлению довоен-
ной производительности труда. На «Серпе и молоте», как в стране в
целом и особенно в тяжелой промышленности, вопрос стоял так: как
дальше развивать производство в условиях нехватки средств. Первона-
чально, согласно постановлению пятнадцатого съезда партии (1927 г.),
главным методом успешного разрешения этой проблемы должна была
стать «•социалистическая рационализация производства», основанная на
широком привлечении рабочих к преодолению производственных
проблем.
На «Серпе и молоте» середина и вторая половина 1920-х гг. прошла
под знаком проведения производственных совещаний, которые были при-
званы привлечь рабочих к управлению производством. Размах этой кам-
пании быстро нарастал. Первое производственное совещание на заводе
состоялось в марте 1924 г.57, а в конце сентября 1925 г. 1-я производст-
венная конференция заводов Машинотреста уже отмечала, что на заво-
де «Серп и Молот» в работе производственных совещаний «участвуют
до 50% рабочих»58. Для стимулирования рабочего изобретательства был
создан специальный орган — экспертная комиссия (1926 г.), позже
переименованная в комиссию содействия рабочему изобретательству
(КСИ)50.
Производственные совещания рассматривались как способ рациона-
лизации производства, «основное средство массового удешевления и
улучшения продукции», научной организации труда (НОТ). В 1926 г.
ячейка НОТ на заводе объединяла около 200 человек60. Только за пери-
од с ноября 1925 г. по апрель 1926 г. на заводе состоялось 6 заседаний
производственных комиссий, 2 общезаводских совещания, 48 заседаний
цеховых комиссий и 19 цеховых совещаний. Всего на них было разо-
брано 282 вопроса и внесено 170 предложений по рационализаци, из
которых, как указывалось, выполнено было 105, т.е. 60%61. А всего за
1926 г. было внесено 372 предложения, из которых отклонено только
59 или менее 16%62. Первую группу — 165 составляли предложения, ка-
савшиеся преимущественно вопросов производственного характера и
улучшения работы оборудования. Предложений по охране труда насчи-
тывалось 85. Вопросы улучшения материального положения рабочих за-
трагивало 39 предложений, совершенствования инструмента — 32, спо-
собов снижения брака — 23 и сокращения простоев — 2263. В дальней-
шем с апреля по август 1928 г. было проведено уже 24 заседания обще-
заводской и 153 заседания цеховых производственных комиссий, в ко-
торых в общей сложности приняло участие 4410 человек и более 6000 тыс.
человек приняло участи в работе 63 общезаводских и цеховых произ-
115
водственных совещаний. Всего за это время было»подано 1080 предло-
жений, из них принято 1021 и т.д.64
Однако во всех этих собраниях было больше слов, чем дела. Подоб-
ная организаторская суета была скорее способом отчитаться наверху о
том, насколько широко развернута работа по рационализации и НОТ.
При таком размахе совещаний следовало бы ожидать большего эффек-
та. Но комиссия РКИ Рогожско-Симоновского района, которая в 1927 г.
проверяла работу завода в области рационализации, пришла к неутеши-
тельным выводам. Завод имел два плана рационализации: один, состав-
ленный Машинотрестом, другой — заводоуправлением, однако на
самом деле рационализация велась не по плану, а от случая к случаю.
Даже те небольшие средства, отпущенные на рационализацию, на за-
воде полностью не использовались. Не лучше было дело и в области
рабочего изобретательства. За 1926/27 хозяйственный год поступило
всего 12 заявок, 6 были рассмотрены и 3 предназначены к внедре-
нию: два малоценных, оплаченных по 75 руб. каждое, и лишь за
одно, давшее значительную экономию, было уплачено 265 руб. Ко-
миссия признавала неудовлетворительной трудовую дисциплину, а
меры, применяемые для борьбы с прогулами путем объявления выго-
воров, оценивала как недостаточные. Отмечалось, что нагрузка как
нового оборудования, так и старого часто сбывается вследствие непол-
ноты и неравномерности ее распределения, что положение внутриза-
водского транспорта весьма скверное, что перевозки материалов между
цехами и в цехах приходится главным образом на ручных вагонетках,
толкаемых людьми65.
О том, что доставка грузов и материалов подобным образом осу-
ществлялась и позже, говорят более поздние свидетельства. 22 июля
1931 г. газета «Мартеновка» писала: «По рельсам узкоколейки 6 человек
рабочих, напрягая мускульную силу, везут тяжело нагруженную тележ-
,ку... но тележка сошла с рельс (на поворотном кругу), надо ставить на
рельсы опять — так теми же руками, той же мускульной силой тех же
и без того уставших рабочих. На сцену появляется "вага" — деревянный
столб, на поиски которого тратится также время. Положив под соско-
чивший кран вагонетки один конец "ваги" и ухватившись за другой,
поднимает бригада на руках тяжесть (в 5—6 тонн). Озлобленный голос
одного из рабочих запевает: "Давай на подъем! — Выше, раз" — И под
эту гужоновскую дубинушку надрываются рабочие, выкладывая всю
силу выносливых рук. ...А за это время потерпевшую аварию бригаду
нагнал целый поезд тележек и ждет, когда путь будет свободен».
Вопрос о реконструкции завода «Серп и молот»
Необходимость рационализации производства логично превратилась
в вопрос реконструкции, под знаком обсуждения которого прошла вся
вторая половина 1920-х гг. Нужда в реконструкции становилась все ост-
рее и острее. До революции, благодаря деятельности Гужона, этот про-
цесс происходил почти непрерывно. Однако в период революции и раз-
116
рухи военного коммунизма, когда завод почти не работал, техника, обо-
рудование и помещения, особенно в горячих цехах, обветшали и изно-
сились. Завод, по словам работников, выглядел, как «старая калоша».
Неудовлетворительно’е состояние производственной базы сказывалось
на решении государственных задач, которые ставились перед заводом.
Так, в связи с развитием авиации, Военпром поставил вопрос перед
«Серпом и молотом» о выпуске ленточной стали для самолетов новых
конструкций. Но выяснилось, что на старом оборудовании сделать это
было совершенно невозможно.
В вопросе о реконструкции завода определились три позиции. Одна
состояла в том, чтобы перенести завод на новое место за пределами
Москвы, вывезти оборудование и рабочих. Сторонники этой точки зре-
ния говорили, что завод мешает реконструкции города, мешает движе-
нию, прокладке новых транспортных путей. Такую точку зрения разде-
ляли в Машинотресте и Гипромезе, ее поддерживал главный инженер
завода Матисс. Вторая точка зрения состояла в том, чтобы ничего не
предпринимать и оставить завод умирать, а вместо него построить со-
вершенно другой, новый. Третья позиция состояла в том, чтобы рекон-
струировать завод на старом месте, существенно расширив его площади.
Вопрос оказался в центре горячих политических дебатов 1920-х гг.
Сторонники реконструкции на старом месте, среди которых был дирек-
тор завода П.Ф. Степанов, задействовали мощные политические рыча-
ги, использовали борьбу против «правого уклона в ВКП(б)» в Москов-
ской парторганизации, гонения на старых специалистов66. Идеологи-
ческое обеспечение реконструкции возглавляла партийная организация,
ее рупором была газета «Мартеновка», действовавшая в духе тезиса об
обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Не
случайно, идеологические работники «Серпа и молота» быстро продви-
гались в то время наверх по партийной линии. На заводе беспрерывно
происходили митинги и собрания под лозунгами «Бьем тревогу!», «Не
дадим погасить свет над Заставой Ильича!». Настойчиво проводилась
мысль о том, что ликвидировать завод с капиталом почти в 20 млн руб-
лей — глупость и вредительство. Руководству завода удалось привлечь
на свою сторону таких видных деятелей как Серго Орджоникидзе и
Клим Ворошилов. Решение о реконструкции завода принималось на за-
седании Политбюро ЦК ВКП(б). Победила точка зрения руководства
завода. В советской литературе победа сторонников «реконструкции на
месте» рассматривалась как знаменательная веха в разгроме правых
сил67, но думается, что главным аргументом в принятии решения был
объем необходимых затрат. 7 октября 1929 г. газета «Мартеновка» тор-
жественно сообщила о выдающемся успехе коллектива завода: "Серп и
молот" будет реконструирован на старом месте. В него-предполагается
вложить 60 миллионов рублей».
117
2. Реконструкция завода «Серп и молот»
Вектор реконструкции
Реконструкция завода совпала с периодом активного «социалисти-
ческого наступления» и проводилась как кампания. Бросается в глаза ее
антигужоновская направленность. Любые речи, выступления на заводе
в тот период начинались с охаивания прежнего хозяина. Вина за пла-
чевное состояние производственного оборудования в цехах также была
свалена на Гужона. «Социалистическая реконструкция» велась под фла-
гом борьбы против «гужоновской ржавчины», несмотря на то, что завод
«заржавел» явно за годы, прошедшие после революции. «Гужоновской
потогонной рационализации» противопоставлялась социалистическая
рационализация производства, основанная на идеях НОТ и на свобод-
ном творчестве, инициативе рабочих, новых формах и методах труда,
социалистическом соревновании. Хотя подобная кампания хорошо сты-
ковалась с идеологией «социалистического наступления», ее размах на
заводе объясняется еще и тем, что среди части рабочих остались и куль-
тивировались благоприятные впечатления о Гужоне. Своего апогея кам-
пания достигла к середине 1930-х гг. Гужон стал абстрактным воплоще-
нием всего того «зла», которое было связано со старым строем, симво-
лом нещадной эксплуатации рабочих и проводником колониальной по-
литики иностранных капиталистов.
В связи с реконструкцией следует несколько подробнее коснуться
личности «красного директора» П.Ф. Степанова и его роли в обновле-
нии завода, установлении отношений в трудовом коллективе, сопоста-
вить его деятельность с действиями прежнего «хозяина».
, «Красный директор»
Со страниц своих воспоминаний, хранящихся в архиве, Степанов
предстает как фигура сложная и противоречивая — типичный сын свое-
го времени. До революции, как и Бурдачев, прежний директор завода,
он работал токарем на машиностроительном заводе Бромлея, принадле-
жавшем к числу лучших предприятий России (после революции —
«Красный пролетарий»). В годы Гражданской войны Степанов служил в
Красной Армии, но, как видно, стаж на «Бромлее» оставил более глу-
бокий след в формировании его личности68. Он явно принадлежал к
тому типу рабочих, которых вполне можно отнести к рабочей аристо-
кратии. Об этом говорит его уважение к знаниям, квалификации, когда
рабочий может легко заменить мастера, найти верное производственное
решение, исправить поломку без вмешательства инженера, тоже, как
видно, взятое из личного опыта. Вместе с тем в воспоминаниях явно
сквозит враждебность к старым специалистам, с которыми он столкнул-
ся, придя на «Серп и молот». Кажется, что директор их побаивался, не
упуская возможности свалить на них недостатки и упущения в произ-
водстве. Видимо, с его попустительства некоторые из старых специа-
118
листов были арестованы по обвинению в случаях «вредительства» на за-
воде, по сути — обычные сбои и огрехи производства. Среди вредите-
лей оказался главный .инженер завода Матисс, тот самый, о котором
уже не раз упоминалось. Аргументы о «вредителях» Степанов использо-
вал в период борьбы за реконструкцию. Старым инженерам он предпо-
читал выпускников советских вузов, особенно рабфаковцев. Он много,
например, рассказывал, как привлекал и воспитывал своих людей среди
инженерно-технического персонала, посылал их за границу для изуче-
ния современной технологии в рамках кампании по рационализации.
В своих воспоминаниях Степанов стремится предстать как рачитель-
ный хозяин, готовый любой ценой выполнить идущие сверху производ-
ственные задания. Он выступал горячим сторонником единоначалия на
производстве и неоднократно выражал неудовольствие по поводу не-
компетентного вмешательства в его деятельность завкома и рабочих ко-
миссий. Злые языки говорили про него, что это «какой-то хам приехал
из деревни»69.
Сразу же после его назначения на завод встал вопрос о восстановле-
нии подъездных путей. Степанов нашел специалиста-железнодорожни-
ка в провинции, заманив его обещанием дать квартиру в Москве. В
связи с реконструкцией на заводе необходимо было освоить производ-
ство тонкой стальной проволоки. Здесь поражает'почти полное совпа-
дение действий Степанова и Гужона. Степанов разослал по стране
людей, которые нашли в глубинке кустарную мастерскую Зайцевых, за-
нимавшихся этим ремеслом. Даже зная, что мастерская подлежит рас-
кулачиванию с последующим переселением Зайцевых в северные края,
директор рискнул пригласить их на завод. «Я дал им 300 руб. и сказал,
что если они наладят дело, — дам 1 тыс. руб., — вспоминал Степанов. —
Вот эти люди и стали основоположниками тонкого волочения... Братья
Зайцевы не только наладили у нас производство тонкой стальной про-
волоки, но и продолжают большую изобретательскую работу. Они —
кустари, дети кустарей, и у них изобретательские навыки развиты с
самого детства». Взяв Зайцевых на «Серп и молот», Степанов спас их от
раскулачивания, на что многие на заводе смотрели косо, и при преж-
нем «треугольнике» такое могло и не пройти. В данном случае партком
завода,. убежденный директором, вынужден был пойти ему навстречу.
Это позволило директору использовать подобную практику и далее.
Когда завод приступил к выпуску новой продукции, встала проблема
более качественной закалки стали. Поскольку данная технология еще
не была освоена, Степанов пригласил кустаря Крана (немца по нацио-
нальности), имевшего свой патент, заплатил ему и тот наладил дело70.
Действия Степанова находят объяснение в свете усиления тенден-
ции к персональной ответственности. Руководитель отвечает за все:
прежде всего, за производственный план, за прием и подготовку кад-
ров, за организацию труда, а также за улучшение быта рабочих и слу-
жащих. Один любопытный эпизод в его воспоминаниях рассказывает,
как он стремился, по его выражению, превратить труд на заводе из
«проклятого» в более привлекательный. В горячих цехах он обнаружил,
119
что у рабочих носы — обгорелые и облупленное. «Если бы меня поста-
вили на их место — никогда бы в клуб или "к ней" с такой рожей не
пошел. Наверное, бы она сказала: пропади пропадом с такой мордой» и
приказал установить колоды с водой, благодаря чему «красные носы
стали исчезать»71.
Руководитель, в свою очередь, старается переложить бремя ответст-
венности на своих подчиненных. В то время это называлось децентра-
лизацией управления при централизации руководства. Все руководители
должны были вести беседы с рабочими, побуждая их лучше работать,
выявлять все, что тревожит их на производстве, дома, в семье. Система
«патрон—клиент» устанавливалась сверху донизу. Предприятие станови-
лось не только производственной, но и социально организующей ячей-
кой, ответственной не только за состояние дел на заводе, но и вне его,
в пределах его округи, в данном случае Рогожско-Симоновского, впос-
ледствии Пролетарского и т.д. районов.
Степанов придавал большое значение укреплению прослойки ком-
мунистов на предприятии, потому что с них по партийной линии можно
спросить за выполнение своих производственных обязанностей. Это отра-
жало линию ВКП(б). Коммунисты, по мнению руководства, должны
были быть примером и проводниками ее политики, которая в отноше-
нии к рабочим строилась по принципу: •«не хочешь — заставим, не мо-
жешь — научим!». За годы реконструкции завода число коммунистов и
комсомольцев на заводе росло стремительными темпами, сменив корот-
кий период исключений по принадлежности к «левому» или «правому»
уклону. Так, только за два года, с 1930 по 1932, число членов ВКП(б)
увеличилось с 900 до 3112, количество членов ВЛКСМ выросло с 600 в
1929 г. до более чем 5 тыс. в 1932 г.72 Можно сказать, что чуть ли не
весь коллектив завода к завершению реконструкции был «повязан» пар-
тийно-комсомольской ответственностью за выполнение производствен-
ных заданий и каждодневное свое поведение73.
Степанов, как многие «красные директора», выражал настроения ра-
бочей элиты, призванной решать задачи реконструкции. Сегодня их
роли в создании советской индустрии не уделяется должного внимания.
Они предстают лишь как послушные винтики огромной государствен-
ной машины, действующие в директивной плановой системе, выделяв-
шей средства и фонды для выполнения плановых заданий. В рамках
этих «лимитов» вынужден был работать каждый хозяйственный руково-
дитель. Но без согласия директора промфинплан не мог быть составлен.
Чтобы выполнить его он получал известную свободу маневрирования,
мог брать небольшие заказы, самостоятельно сбывать часть продукции,
привлечь внутризаводские резервы, другие источники, проявить заботу
о своих людях, а это во многом зависело от организаторских способнос-
тей, от умения выбивать фонды, лимиты и пр. Не стоит забывать, что в
период реконструкции завод работал на государственных дотациях, и
только в 1935 г. получил 8 млн рублей прибыли. В распоряжении ди-
ректора всегда имелся небольшой фонд, который он мог расходовать по
своему усмотрению.
120
Степанов, как и другие талантливые выдвиженцы, олицетворял
собой ту поросль руководящих кадров, на которую, по крайней мере до
июня 1931 г., т.е. до знаменитого выступления Сталина перед хозяйст-
венными работниками, делала ставку ВКП(б). Фамилия Степанова не
сходила со страниц газет. Он был на особом счету и лично связан с
Г.К. Орджоникидзе — руководителем ВСНХ и наркомом тяжелой про-
мышленности, его заместителями М.М. Кагановичем и И.Ф. Тевося-
ном — начальником созданного в 1931 г. объединения «Спецсталь», в
которое, наряду с другими шестью специальными заводами («Красный
Октябрь» в Сталинграде, «Электросталь», «Днепроспецсталь», Челябин-
ский, Златоустовский, Верх-Исетский металлургические заводы), вхо-
дил «Серп и молот». Помимо упомянутых, К.Е. Ворошилов, М.И. Ка-
линин, В.М. Молотов, В.И. Межлаук, Л.М. Каганович, другие руково-
дители регулярно бывали на заводе, выступали и разговаривали с рабо-
чими. Но личные связи использовались Степановым для решения произ-
водственных задач — реконструкции завода. В этом отношении заводом
были достигнуты значительные успехи, особенно если принять во вни-
мание обстоятельства, в которых приходилось работать. На XVII съезде
ВКП(б) Орджоникидзе указывал, что у Степанова на «Серпе и молоте»
с квадратного метра пода печи снимают 4,1 т стали, почти как в Герма-
нии (5—5,2 т) — «Учитесь у Степанова, дорогие металлурги!».
Успехи и трудности реконструкции
Завод приступил к реконструкции, не дожидаясь принятия оконча-
тельного решения. 1926/27 г. ушел на изготовление проекта реконструк-
ции прокатки и подготовительные работы. 1927/28 г. стал первым
годом, когда реконструкция началась реализовываться на практике, на
нее было ассигновано 2 млн руб.74 на заводе занимались освобождени-
ем площадей и закладкой фундаментов. Первым должен был подверг-
нуться реконструкции прокатный цех. К январю 1929 г. был построен
новый крупносортный прокатный стан, в ноябре — среднесортный.
После принятия решения о реконструкции завода на старом месте она
стала проводиться усиленными темпами. Решением Машинотреста для
реконструкции при заводе создавался отдел капитального строительства
(ОКС), силами которого и велось строительство новых объектов. Вы-
пуск продукции намечалось довести до 250 тыс. т в год75. В 1930 г. на
реконструкцию было отпущено более 6 млн руб., в 1931 г. еще 12 млн
и т.д.76 В середине 1931 г. приказом ВСНХ завод был включен в список
строительств, взятых под особое наблюдение. В это время на заводе
только крупных объектов строилось около 20.
Реконструкция протекала сумбурно, как и по всей стране. В 1931 г.
выяснилось, что строительство ведется при отсутствии генерального
плана и без утвержденного наверху промзадания. Планы неоднократно
корректировались и пересматривались в сторону увеличения. Все это
привело к возникновению внутризаводской «лихорадки», нерациональ-
ному использованию ресурсов. Для решения всех задач не хватало ни
121
средств, ни материалов, поставлявшихся к тому же? крайне нерегулярно.
Приходилось «бросать силы с одного начатого объекта на другой». До-
полнительные трудности создавало ужасающее состояние заводского
первичного учета77. Во многих цехах отсутствовали даже весы, «готовая
продукция если и взвешивалась, то дней через десять после ее изготов-
ления. На некоторых станах... не делали даже и этого», определяя вес
приблизительно, «на глазок». В фасонно-литейном цехе «главный меха-
ник завода в течение года записал на счёт цеха 360 т нефти на несуще-
ствующий в цехе агрегат». В листопрокатке отсутствовал «учет как по-
ступления, так и расхода угля, кислоты и других материалов. И так в
каждом цехе». «Знание действительной себестоимости изделий зачастую
отсутствовало»78. В результате, как признавалось даже в советской лите-
ратуре, дело доходило до курьезов «по некоторым техническим кальку-
ляциям выходило, что прокат получался почти без затрат топлива»79. В
1931 г. было официально признано, что в своих экономических расче-
тах завод пользовался неправильной методологией, и «по целому ряду
мероприятий расчеты были преувеличены»80.
В итоге планы не выполнялись, ввод в строй новых объектов посто-
янно срывался, частыми были аварии. В частности жертвой невыполне-
ния планов пал рабочий клуб, старое здание-которого сломали в 1931 г.,
а новое построили только в 1933 г. Едва ли не самым тяжелым для
предприятия был 1931 г., годовой план которого даже по официальным
данным не был выполнен. По весу его выполнил только прокатный
цех, а по стоимости — фасонно-литейный и листопрокатный81. Причем
последние два цеха перешли к выпуску новой продукции, цены на ко-
торую были завышены. Ростом цен руководство пыталось также ком-
пенсировать увеличение себестоимости выпускаемой продукции, вырос-
шей за этот год на 4,5%82. Хуже всего обстояли дела летом 1931 г., для
выяснения причин «прорыва» на завод была прислана бригада москов-
ского комитета партии. Комиссия наметила целый ряд мер для улучше-
ния ситуации, в том числе предложила «перенести центр тяжести куль-
турно-политической работы в цех, бригаду и общежития рабочих»83.
Последнее предложение лежало в русле общей государственной по-
литики, проводимой еще с середины 1920-х гг. и направленной на ши-
рокое привлечение рабочих к решению производственных проблем. С
этой целью, в частности, в 1931 г. на заводе впервые в стране были со-
зданы бригады общественной приемки новых строек (в дальнейшем
данный опыт «Серпа и молота» был распространен и на другие пред-
приятия). В декабре 1931 г. был организован сталинский внутризавод-
ской рейд по проверке выполнения знаменитых шести условий Сталина
и т.д.84
Особое значение придавалось вовлечению рабочих в процесс состав-
ления заводских планов, так называемому встречному планированию^. В
1930 г. на заводе был впервые составлен встречный план, увеличивший
программу на 7843 тыс. руб. или на 15%. По встречному плану 1932 г.
программа увеличивалась на 2600 тыс. руб.86
122
С помощью привлечения рабочих к планированию предполагалось
наладить первичный заводской учет, обеспечить полную загрузку ис-
пользуемого оборудования, выработать технические нормы и коэффи-
циенты, установить конкретные плановые задания каждой бригаде,'
каждому рабочему. По официальным данным движение за встречный
план достигло ощутимых успехов. В 1930 г. «к 10.08 на рабочих участках
было создано 117 плановых бригад и 37 специальных бригад (межцехо-
вых, социально-бытовых, кадры и пр.) с количеством 767 рабочих и
ИТР. Кроме того, работало 18 цеховых временных контрольных комис-
сий (ВК.К), в которых участвовало 159 человек рабочих и ИТР. Всего
около 1000 рабочих и ИТР завода... На собраниях же где обсуждали со-
ставленные бригадами встречные нормы и коэффициенты, присутство-
вало 5 с половиной тысяч рабочих. В 1931 году, когда составляли план
на 1932 рабочие были еще более активны — в бригадах работало 1972 че-
ловека»87. Была составлена и выпущена приложением к газете «Марте-
новка» брошюра о методике составления встречных планов. Составле-
ние плана на 1932 г. было признано газетой «Рабочая Москва», органом
Московского комитета ВКП(б), образцовым. Однако в реальности дело
обстояло не так радужно. Встречные планы не выполнялись. Доведение
планирования до конкретного рабочего места по сути провалилось, на
заводе еще долго говорили о необходимости решения этой задачи.
Несмотря на все трудности, в деле реконструкции имелись очевидные
успехи. Уже в 1930 г. был построен новый ремонтно-механический цех.
В конце 1932 г. с полуторагодовой задержкой введены в строй передо-
вой для того времени цех холодной прокатки стали, калибровочный цех
и новая котельная, в начале 1933 г. был пушен новый модельный цех.
В старых цехах в значительной степени было заменено оборудование.
Наиболее глубокой реконструкции подвергся сталепроволочный цех.
Завод ликвидировал традиционное (гвоздильное и болтовое) производ-
ство и превратился в единственный в СССР, который производил тон-
кие и тончайшие виды проволоки, высококачественные стальные слит-
ки, а вместо жести — листы нержавеющей стали. Была освоена запад-
ная технология фасонного литья по методу Гатфильда, сталь «Компа-
унд», что позволило сэкономить сотни тысяч рублей на импорте. Было
освоено биметаллическое литье, производство хромированных сталей.
«Серп* и молот» стал поставлять металл для авиационных, автомобиль-
ных, тракторных и танковых заводов. В 1934 г. приказом наркома тяже-
лой промышлености на «Серп и молот» была возложена задача полнос-
тью обеспечить качественным металлом московский автомобильный
завод.
Основной капитал завода вырос с 18 млн руб. в 1926 г. до 34 млн руб-
лей в 1932 г. (см. прил. табл. 8). Выпуск производимой продукции в
рублях увеличился более чем в 5 раз (с 12,2 до 65,7 млн руб.). В физичес-
ком объеме производства рост не был столь уж значительным (83,5 тыс.
т до 128,9 тыс. т) в силу перехода на выпуск высокотехнологической
продукции. Удедьный вес выплавленной стали в общем объеме продук-
ции поднялся с 4,5% в 1927/28 г. до 72,5% по тоннажу и 94,7% по сто-
123
имости в 1934 г. В том же году стальная проволока составила 100% вы-
пуска сталепроволочного цеха. »
Площадь «Серпа и молота» за время реконструкции увеличилась в
несколько раз (70 га вместо 28). Под каток реконструкции попали стро-
ения Всехсвятского женского монастыря, клуб имени Астахова. Завод-
ские здания и корпуса вплотную подступали к Спасо-Андроньеву мо-
настырю. Наконец-то было покончено с «большущей грязью», террито-
рия завода была заасфальтирована. Вместо двух изношенных паровозов
на подъездных путях стало пять новых. Длина железнодорожных путей
увеличилась вдвое и составила 12 км. В дополнение к ним была уста-
новлена механическая лебедка. Вместо тележек появились первые
электрокары. Кроме того, в автопарке завода в 1932 г. было уже девят-
надцать автомобилей и три трактора. Были проложены водопровод,
паро- и нефтепровод, заменено электрохозяйство. Потребление
электроэнергии на заводе возросло в два с половиной раза. В плане ме-
ханизации вспомогательных работ в мартеновском цехе появилась вто-
рая после Гужона завалочная машина. В сталепроволочном цехе уста-
новлен лифт для подъема проволочных рулонов на второй этаж и т.д.88
Обновление производства шло и в последующие годы.
Советская историография буквально воспевала технические дости-
жения «Серпа и молота», указывая на их весомость и политическую
значимость. Всячески подчеркивало'Сь, что из заводского металла был
создан знаменитый монумент «Рабочий и колхозница», построена стан-
ция метро «Маяковская», что из серповской стали созданы самолеты
Чкалова, Громова и др., совершавшие грандиозные перелеты 1930-х гг.
Однако по некоторым деталям радужных отчетов прослеживаются
явные упущения реконструкции, не охватившей всех участков произ-
водства. Значительной оставалась доля ручного труда. Так, в 1936 г., на-
ряду с завалочными машинами, магнитными кранами, рольгангами,
троллейкарами, по-прежнему в ходу были лом и лопата.
Самым успешным для завода стал 1936 г. «Серп и молот» находился
в зените славы, считался своего рода «Магниткой близ Садового кольца»,
стал победителем социалистического соревнования в отрасли, как отме-
чалось в отчетах, «благодаря размаху стахановского движения на пред-
приятии». Годовой план по выплавке высококачественной стали завод
выполнил к 2 декабря. На заводе состоялось собрание и принято обра-
щение на имя Сталина:
«Любимый наш вождь! Под твоим непоколебимым руководством
коллектив завода "Серп и молот", твой верный отряд, готов к любой
борьбе, к новым боям и победам на этом великом пути. Нашу родную
грану, нашу Сталинскую Конституцию, нашу свободу мы будем кре-
пить сталью. В этом году мы дадим сверх плана 25 тысяч тонн стали и
15 тысяч тонн проката и будем неустанно увеличивать производство
стали и ее качество»89.
Естественно, что плановые показатели на следующий год были уве-
личены, и в 1937 г. произошел срыв. В годовом отчете за этот год отме-
чалось, что «правительственное задание завод не выполнил: валовой
124
продукции дал 96,8%, штат рабочих перерасходовал на 5,1%, фонд зара-
ботной платы перерасходовал на 9,0%, производительность труда соста-
вила 92,1% к плану, при средней зарплате рабочих 103,8%». Делался
вывод: «Основная причина заключается в том, что, получив тяжелое за-
дание на 1937 к. поднять производительность труда на 21,1% при росте
зарплаты всего на 2,1%, завод не сумел своевременно перестроиться»90.
Однако выдающийся экономист Л.Б. Кафенгауз, который был освобож-
ден из заключения и занимался в те годы анализом советской металлур-
гической промышленности, пришел к выводу, что в 1936—1937 гг. на
заводе «Серп и молот» нарушались все технически допустимые
нормы91. В соответствии с практикой того времени на заводе были вы-
явлены «вредители» и на них списаны все недостатки и упущения в ор-
ганизации производства. С той поры слава «Серпа и молота» как «флаг-
мана реконструкции», «маяка социализма» и «Магнитки близ Садового
кольца» стала меркнуть, впрочем, как и многих других заводов92. Пред-
приятия, как тогда говорили, начало «лихорадить». Эта «экономическая
лихорадка» стала порождением не только репрессий, стахановской ра-
боты, но и тех сложных и неоднозначных процессов, которые происхо-
дили в предшествующие годы и были в значительной степени связаны
с изменениями в трудовых коллективах.
Изменения в трудовом коллективе «Серпа и молота»
Как и на многих других советских предприятиях в годы первой пя-
тилетки, на «Серпе и молоте» число работников к 1932 г. увеличилось
более чем в два раза по сравнению с 1927/28 г. и, по некоторым оцен-
кам, достигало 12—15 тысяч человек93. Более 70% из них составляли
выходцы из деревни94. Коллективизация резко ускорила крестьянскую
миграцию в город: только за первую половину 1931 г. из деревни на
завод пришло около 5 тыс. человек (44% общей численности рабо-
чих)95. На строительстве, в отделе ОКС, существовала огромная теку-
честь кадров, в целом по заводу она достигала 80—90%. Лишь с начала
второй пятилетки, когда реконструкция в основном была завершена,
можно говорить об относительной стабилизации численности трудового
коллектива в пределах 7—8 тыс. человек.
Вторым источником кадров, помимо деревни, было домашнее хо-
, зяйство. Число женщин на заводе выросло с 7% в 1926 г. до 17% в 1931 г.
и 24,2% в 1933 г.96 Разумеется, масштабы их привлечения зависели от
характера производства. Препятствием служил запрет на использование
женского труда на тяжелых, опасных работах, в горячих цехах и т.п.
53 профессии на заводе считались опасными для здоровья женщин. В ре-
зультате, несмотря на активную деятельность на заводе женской комиссии
(женорга), призванной заботиться о продвижении и адаптации женщин,
большинство их было занято на неквалифицированных работах.
Таким образом, новые пополнения на заводе представляли собой не-
подготовленных к промышленному труду людей, преимущественно моло-
дежь, и многие из них не имели никаких навыков работы в промышленности.
125
Развертывание массового строительства и реконструкция завода позво-
ляли в больших количествах поглощать неквалифицированных рабочих.
Переброска рабочих с места на место была обычным делом и еще боль-
ше обостряла проблему повышения квалификации новых рабочих97.
Теоретическая подготовка «старых» рабочих также оставляла желать
лучшего. Как вспоминал директор Степанов, одному плавильщику был
задан вопрос: «Зачем ты кидаешь окалину в печь?». Он пытался на раз-
ные лады ответить, но под конец заявил: «А черт его знает зачем, я 25
лет ее кидаю. Надо — вот и кидаю»98. Остро ощущалась нехватка ква-
лифицированных рабочих. Даже по признанию советской литературы в
момент начала изготовления автолистов (1931 г.) в листопрокатном цехе
был единственный квалифицированный рабочий — начальник цеха анг-
личанин Монгер".
После завершения реконструкции и ввода в строй новых цехов про-
блема подготовки квалифицированных кадров, формирования рабочих
и специалистов, способных работать в новых условиях, встала в полный
рост.
Подготовка кадров
Традиционно кадры квалифицированных рабочих готовились путем
длительного обучения на производстве, в советское время названного
индивидуально-бригадным ученичеством. При Гужоне подготовка, напри-
мер, квалифицированного сталевара или вальцовщика занимала от 10
до 20 лет. Из числа опытных рабочих выдвигались бригадиры и мастера.
Но, как говорили на заводе, «наступил конец безраздельной власти
примет и секретов», «пришло время научных обоснований».
С конца 1920-х годов работа по подготовке кадров на заводе развер-
тывается в широком масштабе. Поначалу в ней четко прослеживается
влияние идей НОТ, концепции: непрерывное производство — непрерывное
обучение — рациональная организация быта, отдыха, развлечений. Как
главное предприятие Пролетарского (прежнего Рогожско-Симоновско-
го) района столицы «Серп и молот» стал полигоном для разного рода
нововведений в этой области. Идея непрерывного обучения реализуется
через создание при заводе профтехкомбината (1930 г.), для которого
было построено отдельное современное здание. Это была система обра-
зования с трудовым уклоном для жителей района и их детей. Она пред-
усматривала обучение по ступеням (начальная, 1, 2, 3-я) в обычной
школе, училище для молодых рабочих, вечерней профессионально-тех-
нической школе для рабочих разных возрастов и профессий, техникуме
для подготовки мастеров, бригадиров и прочих специалистов среднего
звена, втузе (подготовка инженеров) и других высших учебных заведе-
ниях.
На заводе была создана Центральная исследовательская лаборатория
(далее ЦЗЛ), в которой в 1934 г. работали 108 человек. На предприятие
зачастили видные металлурги, профессора Института стали. Проводи-
лись научно-практические конференции, посвященные совершенство-
126
ванию металлургического производства. Студенты металлургических
институтов и техникумов проходили практику на «Серпе и молоте».
Кроме того, в каждом цехе были организованы заводские технические
классы.
Любой работник завода мог теперь за 6 лет пройти путь от неквали-
фицированного рабочего до инженера. Билет номер один среди "уча-
щихся комбината был вручен Степанову, как некогда Гужону при от-
крытии заводской школы. В 1932 г., к моменту завершения в основном
реконструкции завода, профтехкомбинат «Серпа и молота» охватывал
различными формами обучения 5009 рабочих, 397 техников, 216 инже-
неров. В вечерней школе обучалось 1739 человек, в общих школах и
ФЗУ — 2658 человек. В перспективе намечалось, что училище при за-
воде, выделенное в 1932 г. в самостоятельную единицу, каждый год
будет готовить 500 квалифицированных рабочих (часть — для других за-
водов)100.
Программа обучения намечалась по методу «интегральной системы»,
разработанной инженером А. Шохиным101 и поддержанной ЦК проф-
союза металлистов. Предметы должны были изучаться не изолирован-
но, а во взаимосвязи, нацеленной на выполнение промфинплана. В
сущности это была программа непрерывного политехнического образо-
вания в тесной связи с производством102. Однако этот и другие экспе-
рименты, проводимые на «Серпе и молоте», как и на других заводах и
фабриках, с целью создания основы для формирования нового более
образованного и технически подготовленного работника с новым отно-
шением к труду натолкнулись на суровые реальности.
Несмотря на широкий охват рабочих и специалистов системой обу-
чения, она явно не поспевала за потребностями производства. В 1932 г.
45% рабочих завода составляли неквалифицированные, 39% — полуква-
лифицированные, 14% — квалифицированные и лишь 1,9% — высокок-
валифицированные. Согласно Постановлению ЦИК и СНК от 15 сен-
тября 1933 г. всякие эксперименты в области подготовки кадров были
отставлены. Она была перенастроена на текущие производственные
нужды. Однако постановление не отвечало специфике завода, так как
установленные сроки для подготовки рабочих массовых профессий
(6 месяцев) на «Серпе» были явно недостаточными. Через год они были
увеличены до 1,5—2 лет в зависимости от профессии. Правда, здесь, как
и по всей стране, обнаруживались явные признаки неблагополучия.
При скромном плане приема на 1935/36 учебный год в 225 человек, к
занятиям в школе приступило лишь 126 учащихся103.
Более успешно шла подготовка кадров инженерно-технических ра-
ботников. За короткий период с 1928 по 1932 г. соотношение ИТР и
служащих к рабочим на заводе изменилось радикально: с 1:9 в 1927/28 г.
до 1:5 в 1932 г., что в целом совпадает с теми сдвигами, которые про-
изошли в стране в годы первой пятилетки104. Одновременно это —
явный указатель, к чему стремилось молодое поколение.
127
3. Трудовые стимулы в 1930-е гг.
Официальная трактовка мотивации труда
В 1937 г. издательством «Московский рабочий» была выпущена уже
упоминавшаяся пропагандистская книжка «У заставы Ильича»105. Она
была посвящена противопоставлению дореволюционного гужоновского
и советского труда на заводе. Для этого авторы прибегли к построению
своего рода модели-проекции жизненных путей мастера-сталевара Ле-
онтия Васильевича Брылкина и его сына, судьба которого тоже связы-
валась с заводом. Все дореволюционное прошлое спрессовывалось в
один негативный образ. Всячески превозносились революционная борь-
ба рабочих и успехи, достигнутые заводом в 1930-е годы, благодаря
«мудрому сталинскому руководству». Создавалась своего рода идиллия,
которая находилась в разительном противоречии с действительностью.
Раньше, якобы размышлял Брылкин, не могло быть никакой личной
заинтересованности рабочих в успехе, в развитии завода. Единственная
мысль, которая тяжелым грузом угнетала сознание - как бы не остаться
без работы, не лишиться даже грошевого заработка, как бы просущест-
вовать на эти гроши. Теперь же, говорилось в книжке, каждый рабочий
знает, куда идет производимая им сталь;* и чувствует почетную хозяйст-
венную ответственность. Новое отношение к труду изменило человека
неузнаваемо. Сталевары живут в специально построенных для них доме
рядом с заводом, в отдельных квартирах. Каждый год они отдыхают в
Кисловодске, путешествуют по горам, поправляют здоровье. При при-
еме на работу никто не цепляется за решетку заводских ворот, никто
угодливо не заглядывает в глаза всесильному десятнику, как было рань-
ше. Не спеша, идя на смену, люди с уважением кланяются и пожимают
друг другу руки, не срывают шапку при встрече с директором и не сги-
бают спину в три погибели, а, как равные, как соседи, приветствуют
его... В цеху сталевары и подручные весело смотрят на мастера, ждут его
указаний: Мастер заботливо распределяет обязанности, следит за точ-
ным соблюдением графика, наблюдает за работой практикантов, учени-
ков ФЗУ, с опаской смотрящих на горячий металл. Сколько «матюгов»,
подзатыльников и зуботычин получили бы они в прежние годы! Весь
опыт, накопленный десятилетиями, мастер отдает молодому поколе-
нию. Вся работа на мартене механизирована. Охладител — трубы с по-
токами прохладного воздуха — облегчают труд. Везде стоят киоски с
горько-соленой, утоляющей жажду водой. Отпали тревоги о продоволь-
ствии — о хлебе, о сахаре, о молоке. Ведь, страна вступила на путь изо-
билия. Появились неслыханные ранее заботы и потребности: в культу-
ре, знаниях, воспитании детей. Человек спокоен за свое существование
и за свое будущее.
У сталевара Брылкина, говорилось далее, в прошлом простого дере-
венского парня, по протекции устроившегося в цех и испытывавшего
страх и ужас перед «огненным» заводом, в 1912 г. родился сын Иван.
Что ждало бы его в старое время? Когда ему исполнилось бы семь—во-
128
семь лет, якобы рассуждал Леонтий Васильевич, он стал бы помощни-
ком матери: в лавку сбегать, помои вынести, дров натаскать, отцу на
завод обед отнести, няньчить ребенка. В 1924 г. отец пошел бы к мас-
теру, заставьте, мол, бога молить, возьмите мальчишку в ученики, пус-
кай привыкает к делу. Мастер может согласиться, а может и нет, это
зависит от настроения. Надо думать, согласится, потому что отец рабо-
тает давно и хорошо работает, и если сын пойдет в отца, заводу будет
польза. Но сразу не ответит, а отец тем временем будет ходить к масте-
ру: поколет дрова или вскопает огород и так далее... Мальчика возьмут
в цех. Он будет получать 30 коп. в день, бегать за пивом и папиросами
для мастера, привыкать к огню. С годами для него откроется перспек-
тива, вполне схожая с судьбой отца. Он будет работать третьим подруч-
ным, а если здоровье выдержит, не зачастит в судорогах, не зачахнет,
то, глядишь, выберется во вторые подручные. А здесь уже отец поможет
своим опытом, если к тому времени не протянет ноги... В 1937 г. Ивану
стукнет 25 лет, он женится, у него родится первенец, и он, как и отец,
притащит с завода крюк, вобьет его в потолок своей комнатушки и под-
весит люльку. Как второй подручный он будет зарабатывать рублей 35—
40 в месяц, будет усталый приходить с завода вместе с отцом, пить с
ним водку, справлять Пасху и Рождество, мечтать о том, как он станет
первым подручным; заработок тогда повысится и можно будет купить
себе «тройку» с брюками в полоску и выходное пальто с бархатным во-
ротничком, а жену одеть в новое розовое платье...
25 лет назад, говорилось далее, Леонтий Васильевич мог бы начер-
тать жизненный путь своего сына. А теперь сделать этого он не может:
слишком большие и разносторонние возможности открывает для моло-
дежи советская жизнь. Скажи ему, что сын может стать инженером того
же мартеновского цеха, или профессором, или писателем, или нарко-
мом, управляющим какой-нибудь отраслью народного хозяйства, он не
нашел бы доводов, чтобы это опровергнуть. Иван в 1928 г. поступил в
ФЗУ завода, выбрал профессию, которая ему нравится. Раньше профес-
сию не выбирали: поступая на завод рабочий знал, что он продает свой
труд и всегда невыгодно. А теперь, в 1937 г., Иван уже работает монте-
ром в цехе вместе с отцом и одновременно учится на курсах мастеров
социалистического труда. Казалось бы, что еще человеку надо, стать
мастером в 26 лет! Однако уже известно, что Иван, не покидая завода,
поступит на курсы и будет держать экзамен в металлургический инсти-
тут. Ему пока не хватает знаний иностранного языка. Он колеблется,
какой язык выбрать - английский или немецкий, а выбрав, пойдет в со-
ответствующий кружок при учебно-производственном комбинате, кото-
рый, как указывалось, уже дал образование восьми тысячам рабочих
«Серпа и молота».
Судьба Ивана Брылкина сопоставлялась с биографией молодого ста-
левара Геннадия Черепанова, тоже выпускника заводского ФЗУ, кото-
рый уже учится в металлургическом институте, а в 1936 г. его, как пере-
довика производства, в 22 года избрали депутатом в Московский Совет.
Рабочие, как говорилось, довольны своим депутатом. Он добился ра-
129
5 - I1219
диофикации Новогиреевского рабочего городка; цри его содействии по-
строена средняя школа недалеко от завода; он находил время разыски-
вать рабочих-строителей, доставать нужные материалы.
Сквозь пропагандистские штампы времени можно разглядить реаль-
ные контуры мотивации труда рабочих, какова была степень экономи-
ческого принуждения до революции, возможности выбора профессии,
образования, карьеры, свойственных советскому времени, чем, собст-
венно, объяснялась поддержка сталинского режима и как происходило
формирование «сталинского подданного». Представленные в книжке
биографии рисуют, конечно, определенную модель жизненного успеха,
но в какой мере эта модель распространялась на всех, кто приходил на
завод в 1930-е годы?
Стимулы к работе и источники пополнения кадров
С началом реконструкции администрация «Серпа и молота» заявила
о прекращении найма сезонных рабочих, сначала в горячих цехах, а
затем и вообще по заводу. Однако изученные материалы показывают,
что до конца 1930-х гг. «Серп и молот» продолжал нанимать рабочие ар-
тели для выполнения вспомогательных и строительных работ. С огра-
ничением прописки в Москве в декабре 1932 г. проблема недостатка ра-
бочих рук на заводе еще больше обострилась. Привлечение женщин из
домашнего хозяйства тоже было ограничено в силу характера производ-
ства. Стали обнаруживаться негативные следствия «реконструкции на
старом месте». В силу тяжелых условий труда завод не мог рассчитывать
на москвичей, которые, если уж шли на производство, то предпочитали
другие предприятия. Да и для непритязательных деревенских жителей,
считавших, что труд рабочего легче крестьянского, на «Серпе и молоте»
приходилось быстро в этом разочаровываться. Когда крестьяне подшеф-
ной «Серпу и молоту» деревни увидели завод, один из них сказал: «Ну
и работа. Мы думали, что рабочие прохлаждаются, а здесь хуже ада».
Но, как указывал автор пропагандистской брошюры, подготовленной к
15-летию революции, С. Мартич, «рабочие разъяснили крестьянам свою
работу и вспомнили, что хуже ада работа была у Гужона, сейчас работа
трудная, но является почетной и условия ее все улучшаются»106. Как го-
ворится: не верь глазам своим.
Тяжелый и опасный труд, высокий уровень производственного трав-
матизма продолжали сохраняться и после реконструкции завода (см.
табл. 3»07) Так, в 1935 г. произошло 9 несчастных случаев со смертель-
ным исходом, а в 1936 — 10. Во второй половине 1930-х уровень про-
изводственного травматизма сократился, но все равно оставался очень
высоким, примерно тысяча несчастных случаев в год. Как отмечалось в
отчетах, причиной несчастных случаев было пренебрежение элементар-
ными правилами техники безопасности, спешка при выполнении произ-
водственных заданий и, о чем умалчивалось, стахановская работа. Боль-
шой недобор рабочей силы «держал все время завод в напряженном со-
стоянии, угрожая остановкой целых агрегатов и срывом выполнения
130
программы, заставляя прибегать к всевозможным ухищрениям: работы
с неполными бригадами, сверхурочные работы, привлечение рабочих
.посторонних организаций и артелей. Следствием этого стало то, что в
1937 г. зарегистрированные сверхурочные часы увеличились на 50%108.
Таблица 3
Несчастные случаи на заводе «Серп и молот», 1935—1940 гг.
1935 1936 1937 1938 1939 1940
Всего 1939 1982 1294 1230 1131 927
Несчастных случаев со смертельным исходом в год 9 10 1 3 2 6
Тяжелых несчастных случаев в год 12 13 н.с. 8
Не оставалось другого пути, как рассчитывать на внемосковские ис-
точники пополнения рабочей силы, а это ставило перед заводом гораз-
до более острые проблемы, чем на других предприятиях, прежде всего
связанные с жильем и размещением рабочих. В 1931 г. удалось при-
влечь 1500 рабочих по оргнабору, разместив их в бараках на Соколиной
Горе. Администрация придавала большое значение этой форме вербов-
ки, рассылая агитаторов и агентов по всей стране, заманивая людей на
производство и в ФЗУ. «Серпу и молоту», видимо, следует отдать паль-
му первенства в привлечении рабочих в Москву по лимиту, которая
нашла распространение в послевоенные годы.
Правда, в конце 1932 г. администрация сократила число рабочих
примерно на ту же цифру. Степанов объяснял это рационализацией
производства, за что получил одобрение Орджоникидзе. Но кажется,
что директор хитрил, и сокращение было больше связано с завершени-
ем реконструкции завода и окончанием крупных строительных работ.
На самом деле завод продолжал постоянно испытывать как недостаток
рабочих, так и трудности с их размещением109.
Новые формы организации и оплаты труда
На «Серпе и молоте» неоднократно делались попытки установить
новые формы организации и оплаты труда. В связи с реконструкцией
заво,^ перешел на сменный характер работы и непрерывку. Коэффици-
ент сменности на заводе к 1932 г. составил 2,28 против 1,49 в 1926 г.110
Как и везде, разворачивалась борьба против «функционалки» и «обез-
лички». Как указывалось в составленном по этому поводу документе, «в
целях ликвидации обезлички 6613 рабочих переведены к 1 сентября
1931 г. на четырех бригадный график работы111 с учетом последователь-
ности операций и вклада отдельного работника». С той же целью «1177 ра-
бочих прессового цеха переводились на шестидневную непрерывку»112.
Борьба с обезличкой велась путем технического нормирования и со-
ставления индивидуальных требований к каждому рабочему месту и
каждому работнику. Из-за бюрократического характера подобных меро-
приятий рационализация в этом направлении продвигалась медленно,
131
и, как отмечалось, в 1931 г. техническим нормированием были охваче-
ны пока лишь основные группы рабочих преимущественно производст-
венных цехов, а паспортизацией — лишь холодные станки по срезанию
металла. Делался вывод, что возможность перевода отдельных участни-
ков работ на индивидуальный учет и оплату не исчерпана. При внедре-
нии новых форм труда пришлось столкнуться также с традиционной
бригадной формой организации труда, и в результате констатировать,
что пока в оплате труда преобладает крллективная сдельщина113.
Конец 1920-х — начало 1930-х годов был периодом непрерывных экс-
периментов в оплате труда. Однако это совпало с введением карточной
системы, просуществовавшей до 1935 г. Продукты первой необходимос-
ти распределялись по талонам согласно нормам рабочего снабжения и
оплачивались по твердым ценам из денег, получаемых в виде зарплаты.
В целом это означало ослабление денежных стимулов в работе, несмотря
на существенный, почти в два раза, рост заработной платы (см. табл. 4114).
В магазинах мало что можно было купить на эти деньги. Поэтому ра-
бочие часто говорили: «нам денег не надо, талоны давай!». Тем не менее
было бы неправильно недооценивать значение денежных выплат. Во-
первых, зарплата принадлежала к постоянно действующим стимулам и
само ее сохранение означало, что государство рассматривает карточки
как временный фактор. Во-вторых, рост зарплаты создавал возможность
купить больше товаров, не охваченных системой нормированного снаб-
жения, если постоять в очередях или прибегнуть к услугам спекулянтов.
Таблица 4
Производительность труда и заработная плата на заводе «Серп и молот»
в 1927/28-1934 гг.
Производительность труда на I рабочего в год Среднемесячная зарплата в текущих руб.
По весу в тоннах По стоимости в тыс. довоенных руб.
1927/28 19,9 3,173 100,39
1928/29 20,8 3,606 109
1929/30 18,9_ 3,758 107
1931 12,1 3,583 119
1932 10,6 4,852 153
1934 19,7 Н.с. 190,9
Производительность труда далеко не всегда поспевала за ростом за-
работной платы, а в натуральных показателях вообще осталась неизмен-
ной, несмотря на все официальные заверения в обратном. Отчасти это
объяснялось большим притоком неквалифицированных рабочих из де-
ревни. Однако указывалось также на сохранение уравнительных тенден-
ций в бригадах, которые «расхолаживали рабочих». Так, к июлю 1931 г.
среднетарифный коэффициент оплаты уменьшился до 1,46 вместо 1,55
в 1929 году.
Несмотря на разговоры о переходе на сдельщину, в реальности ее
применение снизилась: в 1928/29 сдельно было отработано 75% рабоче-
132
го времени, а в 1931 г. лишь 60%115. Официально это объяснялось тем,
что вновь принимаемые рабочие, число которых быстро росло, перево-
дились на сдельщину лишь по истечении 3 месяцев, что производилось
много новых работ; на которые не было расценок. Кроме того, переход
к производству изделий более высокого качества приводил к частой по-
ломке и быстрому износу оборудования, следовательно, — к простоям,
оплачиваемым по среднему часовому заработку. В июле 1930 г. при 77%
рабочих, числившихся на сдельщине, число часов реально проработан-
ных сдельно составило лишь 60%. Это показывает, что громадное коли-
чество работы было оплачено за время простоя по среднему сдельному
заработку. Были и несообразности: в фасонно-литейном цехе сдельщик
4 разряда получал меньше, чем повременщик того же разряда: 78 коп. и
97 коп. в час, соответственно116. Но в целом разница в оплате между
повременщиками и сдельщиками была невелика, поэтому никто особо
не стремился переходить на сдельщину.
Надо заметить, директор завода одним из первых начал поиск в со-
вершенствовании оплаты труда. Уже на 1931 г. Степанов поставил зада-
чу повысить производительность на 28%, зарплату на 7,2%. Однако за-
дача эта решалась трудно. Старый «оппортунистический» состав завко-
ма был заменен, и в 1931 г. «выработан новый коллективный договор,
составленный в тесной связи с администрацией и новым руководством
союза РЧМ [работников черной металлургии]»117. Уже в апреле 1931 г.
на заводе была введена премиально-прогрессивная сдельщина. К 1 сен-
тября на ней числились 2,5 тысячи рабочих преимущественно металлур-
гических и транспортного цехов. В цехах составлялись списки рабочих
ведущих профессий, сдельные расценки которым были повышены на
20—30%. В июле 1931 г. в таких списках значились 696 рабочих. Кроме
того, были установлены надбавки при изготовлении особо важных из-
делий и др.118
Видимо, деятельность директора в этом направлении не осталась не-
замеченной наверху и оказала некоторое влияние на смену курса ста-
линского руководства. Не случайно, что в связи с выступлением Стали-
на «о шести условиях построения социализма»119 на «Серпе и молоте»
немедленно состоялось общезаводское собрание, посвященное его об-
суждению, где упор делался на тот пункт сталинских тезисов, в котором
осуждалась уравниловка и говорилось о более дифференцированной по-
литике в оплате труда.
20 сентября 1931 г. появилось постановление Президиума ВСНХ и
ВЦСПС о перестройке системы зарплаты в металлургии и угольной
промышленности. Согласно ему, к 1 октября все рабочие мартеновско-
го, прокатного и листопрокатного цехов должны были переводиться на
прогрессивную сдельщину и не менее 70% остальных — на прямую неог-
раниченную сдельщину. Хозяйственникам прогрессивную сдельщину
предписывалось строить на принципах прогрессивно нарастающих рас-
ценок, как правило по третям планового задания. С таким расчетом,
чтобы в пределах установленной поразрядной оплаты расценки за вто-
рую треть были выше первой на 20% и третьей части на 50%, а каждая
133
единица сверх плана оплачивалась в двухкратном размере120. При этом
отмечалось, что все наслоения на зарплату сдельщиков, образовавшиеся
благодаря запутанной системе расчетных коэффициентов, должны быть
включены в тарифные ставки. Доплаты повременщикам в зависимости
от приработка сдельщиков заменялись премированием отдельных рабо-
чих-повременщиков в зависимости от качества работы каждого из них.
Взамен единой для всех рабочих тарифной ставки вводились 3 став-
ки: одна — для сдельных работ, основных металлургических цехов, дру-
гая — для сдельщиков подсобных и вспомогательных цехов и третья —
для всех повременных рабочих. На «Серпе и молоте» размер ставки
1 разряда временно определялся согласно ставкам, установленным для
обычных металлургических заводов.
В сравнении со старой новая тарифная сетка выглядела следующим
образом (см. табл. 5121).
Таблица 5
Старая и новая тарифные сетки на заводе «Серн и молот», 1931 г.
Тариф- ный разряд Старая сетка Новая сетка
Тарифный коэффи- циент Увеличение дневной ставки по сравнению с преды- дущим разрядом Тарифный коэффи- циент Увеличение дневной ставки по сравнению с предыдущим разрядом
По сетке сдельной основных производст- венных цехов По сетке сдельной вспомога- тельных и подсобных цехов По сетке повре- менных рабочих
1 1 1
2 1,2 +43 1,2 +75 +65 +48
3 1,45 +54 1,45 +85 +75 +53
4 1,7 +54 1,75 + 110 +95 +71
5 1,95 +54 2,15 + 130 + 113 +83
6 2,2 +54 2,6 + 150 +133 + 105
7 2,5 +65 з,з + 150 +218 + 165
8 2,8 +65 3,7 + 150 — —
Отличие новой тарифной сетки от старой состояло в следующем:
1) разрыв между оплатой рабочих высших разрядов и низшего был
увеличен. Рабочий 8 разряда, получавший по старой сетке в 2,8 раза
больше рабочего 1 разряда, зарабатывал в 3,7 раза больше;
2) в то время как по старой сетке разрывы в соотношениях между
разрядами нарастали от низшей к высшей крайне медленно, по новой
сетке разница в оплате быстро увеличивалась.
По новому постановлению простои по вине рабочих не подлежали
оплате вовсе, остальные простои должны были оплачиваться из расчета
2/3 тарифной ставки повременщиков соответствующего разряда. Это
было важное уточнение, так как, например, на «Серпе и молоте» про-
стои в прокатном, прессовом и канатном цехах составляли до 1/3 рабо-
чего времени. Постановление предусматривало отсутствие оплаты труда
134
в случае выпуска бракованной продукции и ее уменьшение при сниже-
нии качества и пересортице.
Постановление вводило новые оклады для ИТР, а также ставило_
размеры получаемых премий в прямую зависимость от процента выпол-
нения плана. При 100% выполнения премия устанавливалась в размере
60% оклада122
Реформа дала определенные результаты. К декабрю 1931 г. в марте-
новском цехе 85,7% рабочих было переведено на сдельщину, а прокат-
ном 84,1 %123. В 1932 г. уже все рабочие мартеновского цеха были пере-
ведены на сдельщину124. К концу 1931 г. брак в мартеновском цехе со-
кратился до 2,5%, а выпуск вторых сортов проката в листопрокатном
цехе упал с 52% до 38%, вдове сократилась текучка125. В дальнейшем
усилия в этом направлении были продолжены. Ведущие профессии го-
рячих цехов были выделены в особую группу, для них расчетный зара-
боток 1 разряда был повышен с 4 руб. до 4 руб. 80 коп.
В итоге после завершения реконструкции в течение ряда лет рост
производительности труда на заводе опережал рост зарплаты, хотя и не
так сильно, как сообщалось в отчетах. Орджоникидзе на VII съезде Со-
ветов СССР, говоря в своем докладе о необходимости материального
стимулирования рабочих, ссылался на пример Степанова, который в
четвертом квартале 1934 г. повысил среднюю зарплату в мартеновских
цехах с 261 до 271 руб., сталеварам 8 разряда — с 550 до 705 руб., под-
ручным сталевара — с 350 до 374 руб.126 К. концу 1930-х гг. средняя зар-
плата по заводу составлял примерно 400 руб.127
Рационализация труда и изобретательство
Среди мероприятий по рационализации труда следует отметить ряд
кампаний в области рабочего изобретательства, особенно после приня-
тия постановления ЦК ВКП(б) от 26 октября 1930 г. «Об изобретатель-
стве». Вместо Комиссии содействия рабочему изобретательству, сущест-
вовавшей ранее и возглавляемой «вредителем» Матиссом, был создан
кружок изобретателей. Позднее советский инженер Лунев, ответствен-
ный за рационализацию, говорил, что «вредительская часть инженеров
была явно враждебна рационализации», что Матисс никогда не интере-
совался ее планами: «Он смотрел на рационализаторскую работу чисто
формально, требовал, чтобы были соблюдены определенные формаль-
ности... и к этому сводилось руководство. Этими кругами создавалось
настроение, что дело рационализации — это, по сути, позорное дело
для инженера»128.
Было образовано Бюро рабочих изобретений при отделе рационали-
зации (БРИЗ)129. Количество поступивших рацпредложений и сумм,
якобы сэкономленных от их внедрения, по отчетам стремительно росло.
Если в 1927/28 г. поступило всего лишь 19 предложений (10 выполне-
но), давших экономию только 7687 руб., то в 1928/29 г. уже 69 предло-
жений (37 выполнено), сэкономивших 41 503 руб, в 1929/30 г. — 268 пред-
ложений (323 735 руб. экономии). Для 1931 г. отмечен взрывной бук-
135
вально от месяца к месяцу рост предложении, число которых достигло
нескольких тысяч, а сумма экономии составила уже якобы более мил-
лиона рублей (!). Число «изобретателей» на заводе увеличилось чуть ли
не в 20 (!) раз и достигло в 1932 г. цифры 1900 человек. На самом деле
никакого экономического учета предложений не велось, не указыва-
лось, внедрены они или нет, да и сумма премий за изобретения вместо
формально положенных 100 тыс. руб. (10% от суммы экономии) соста-
вила лишь 33 тыс. руб.130 Как говорилось, «на заводе идет повседневная
тяжелая борьба за поступление предложений, ибо они самотеком не по-
ступают, надо вести постоянную работу, проводить целый ряд кампа-
ний, месячников, дать темы, выявить узкие места и -только тогда, на-
правив изобретательскую мысль, получишь предложения по тому или
иному участку завода»131.
В свете подобной кампанейщины многие поступившие предложения
оказывались фикцией, и уже тогда, на долгие годы вперед, определи-
лись черты советской политики в области изобретательства: формализм,
бюрократизм, медленное рассмотрение предложений, задержки или от-
сутствие какого-либо подсчета достигнутого за счет них экономическо-
го эффекта, недостаточное финансирование изобретений, сложность
перевода денег в фонд БРИЗов132. Таким образом, стимул для развития
самодеятельного творчества работников был подрублен в самом своем
основании.
Где жить?
В 1930-е гг. не столько заработок, сколько жилье становилось опре-
деляющим стимулом для привлечения рабочих на завод. Приток из дерев-
ни и из других городов в Москву был огромным: город буквально
1£ишел немосквичами, и городская инфраструктура испытывала огром-
ную нагрузку. Только за 1929—1931 гг. в результате роста населения
средняя жилая площадь на человека сократилась с 5,44 кв. м до 3,77. Не
лучше была ситуация и на «Серпе и молоте». Руководство завода при-
лагало лихорадочные усилия, чтобы справиться с возникшим хаосом.
В условиях массового набора новых рабочих даже барак становился
вожделенной мечтой. В 1930 г. почти 1000 рабочих завода не имели по-
стоянного места жительства. Молодой рабочий Наум Сирота просла-
вился на заводе тем, что год ночевал на крыше мартеновской печи. В
1931 г. 600 кв. м нежилых помещений было приспособлено под жилье,
были построены 4 новых барака и в 1932 еще 2. Строились они без ото-
пления и удобств, как времянки. Выделение жилья по линии государст-
ва не отвечало и десятой части того, что требовал завод от райсовета.
Директор добился строительства дома для ударников завода на 200 квар-
тир. Во второй пятилетке положение улучшилось мало, хотя и велось
строительство домов для рабочих. В них выделялись комнаты для рабо-
чих семей, по правилам, одна — на четырех человек, для одиноких
строились дома-общежития. Дома тоже строились в спешке, мало отли-
чались от бараков и находились далеко, за чертой города, в подмосков-
136
ном Реутове. Строительство близ завода было невозможно, так как во-
круг находились сплошные заводские площади и строительные площад-
ки. Добираться до работы было трудно. От Новогиреева, например,
приходилось идти пешком через лес, где, как жаловались рабочие в га-'
зету «Мартеновка», их, когда они шли на смену, поджидали хулиганы и
грабители.
Руководство старалось всеми силами способствовать строительству
жилья, выделяя людей, средства, материалы. Но положение продолжало
оставаться катастрофическим (см. табл. 6133). К 1939 г. 2500 рабочих
продолжали жить в бараках. По данным заводских отчетов, жилая пло-
щадь в бараках завода на 1 человека составляла в 1936 г. 1,6 кв. м, а в
домах — 2,5 кв. м134. В годовом отчете за 1937 г. отмечалось, что «дома
и бараки крайне ветхие, не благоустроенные, разбросаны по пяти рай-
онам с расстоянием друг от друга и от завода до 15 км»135. В отчете
1938 г. об условиях жизни в заводских бараках было сказано, что «...се-
мейные с детьми малого и среднего возраста отгорожены лишь ситце-
выми занавесками и занимают койки не по количеству членов семьи, а
помещаются в большинстве случаев по 2 человека на одной койке, что
вызывает недовольство среди рабочих»136. Нуждавшиеся в жилье, кото-
рых на заводе в 1937 г. было свыше 2000 чел., неоднократно обраща-
лись со своими требованиями жилплощади и жалобами в ЦК, МК
ВКП(б) и другие вышестоящие инстанции.
Таблица 6
Показатели обеспеченности жильем на заводе «Серп и молот» в 1936—1938 гг.
1936 1937 1938
Жилая площадь на одного человека в заводских бараках (кв. м) 1,6 2,5
Общая площадь на одного человека в заводских бараках (кв. м) 3,3 3,4 3,8
Жилая площадь на одного человека в заводских домах (кв. м) 2,5
Общая площадь на одного человека в заводских домах (кв. м) 4,4 4,2
Проживало в заводском жилье 1862 394 семьи; 1585 одиночек
Учтено остро нуждающихся в жилой площади работающих свыше 2000 чел.
Некоторые авторы считают, что такая коммунально-барачная жизнь
соответствовала коллективистской этике, служила способом ее консер-
вации и искусственно поддерживалась руководством, но-, на наш взгляд,
такое объяснение может быть принято с очень большой натяжкой. Для
решения жилищного вопроса у завода просто не было возможностей и
необходимых средств. Отсутствие жилья, тяжелые условия труда и быта
порождали огромную текучесть на предприятиях.
137
Текучесть — главный враг «Серпа и молота»
Размеры текучести кадров на заводе просто поражают (см. прил.
табл. 9). В 1930 г. с завода ушло 6300 рабочих. По некоторым цехам
число уволившихся превышало число принятых. В связи с массовыми
увольнениями газета «Мартеновка» 28 мая 1930 г. инициировала новую
кампанию, получившую название «движения за самозакрепление»:
«Ударные бригады должны взять обязательство не уходить с завода до
конца пятилетки, до выполнения промфинплана». ЦК ВКП(б) 3 сен-
тября 1930 г. выпустил специальное обращение по этому поводу. Одна-
ко, как сообщала та же «Мартеновка» 15 декабря 1931 г., с начала года
на завод было принято 9288 рабочих, ушло — 7237 (текучесть 81%). В
прокатный цех в январе было принято 412 рабочих,.к июлю из них уво-
лилось 390.
Текучесть выступала, как правило, в тесной взаимосвязи с наруше-
ниями производственной дисциплины. Частыми были прогулы и опо-
здания. Так, кузнечно-прессовый цех назывался «королем прогульщи-
ков». Для борьбы с этими явлениями на заводе были образованы това-
рищеские суды, в состав которых вошли «лучшие рабочие-ударники».
Однако несмотря на размах идейной борьбы с текучестью, прогулами и
опозданиями, она оказалась неэффективной. В 1932 г. на завод было
принято 8073 рабочих, уволилось 6417 (текучесть 80%)137.
Огромные размеры текучести наблюдались не только на «Серпе и
молоте», но и по всей стране, вынудив руководство принять ряд доволь-
но крутых мер для укрепления дисциплины на производстве. Были
пересмотрены правила внутреннего распорядка на предприятиях. «Де-
зертиры трудового фронта» и «летуны» лишались возможности получить
направление на работу в течение 6 месяцев. Постановление ЦИК и
СНК СССР от 15 ноября 1932 г. предусматривало за прогул: немедлен-
ное увольнение, лишение продовольственных карточек, выселение с за-
нимаемой жилплощади, а с 1933 г. — исключение из жилищного коопе-
ратива. На борьбу с прогульщиками были направлены все рычаги хозяй-
ственного и идейно-политического воздействия. Постановление СНК от 4
декабря 1932 г. предоставило право предприятиям самим решать, кого сле-
довало наказать, нацеливая их на «очищение производственных коллекти-
вов» и «оздоровление обстановки». 27 декабря 1932 г. был принят закон о
паспортизации. Паспортизация предусматривала прописку по месту жи-
тельства, которая закрепляла преимущество городского жителя, давала
ему право на продуктовую карточку, обеспечивало право на жилье.
Москва становилась городом с ограниченной пропиской138.
Обычно считается, что под влиянием адаптации бывших крестьян в
производство (советские историки) и принудительных мер (западные ис-
торики) размеры текучести на предприятиях снижаются. Однако с теку-
честью рабочей силы на производстве покончено не было. Она сократи-
лась, но не исчезла, оставаясь одной из самых болезненных проблем для
многих предприятий, особенно с тяжелыми условиями труда. Об этом
говорят данные табл. 7139, составленной по годовым отчетам завода.
138
Таблица 7
Текучесть рабочей силы и причины увольнений
на заводе «Серп и молот», 1935—1939 гг.
Год Средне- списочное число рабочих При- нято. Уво- лено В том числе:
за наруше- ние правил внутреннего распорядка по собст- венному желанию по сокра- щению штатов прочие причины
1935 6991 2570 2686 1914 320 50 402
1936 7245 3392 3051 2163 359 49 480
1937 7498 2469 3030 1237 1132 15 646
1938 7074 2429 2814 1059 1084 56 615
1939 6781 3754 3954 2780 501 4 673
Действительно, наибольшее сокращение текучести по сравнению с
началом 1930-х гг. произошло за счет уволившихся по собственному
желанию. Но, как видно из таблицы, количество уволенных лишь в
1936 г. было меньше количества принятых, во всех же остальных случа-
ях число уволенных превышало число пришедших на завод. Рабочие
уходили с завода, даже не оформив увольнение, или, как говорили
тогда, «совершали злостные прогулы в надежде на расчет». Затем число
уволившихся по собственному желанию снова начинает расти. Любо-
пытно признание начальника отдела кадров, что «рост увольнений по
собственному желанию указывает на повышение труддисциплины, так
как рабочие стараются оформить уход, а не просто прогулять, как это
делалось раньше»140. Наибольшая текучесть отмечалась в цехах с тяже-
лым физическим трудом без перспектив повышения квалификации, в
цехах с заработной платой ниже средней по заводу с тяжелыми усло-
виями работы и малыми перспективами, в цехах с относительно низкой
зарплатой с преобладающими «сквозными» профессиями (слесари, ста-
ночники, электрики, кочегары, мотористы), на которых был высокий
спрос на других предприятиях Москвы141. Отмечалось, что московские
жители, имея самые широкие возможности получить любую квалифи-
кацию, не идут на такие работы и комплектование грузчиков и стро-
ительных рабочих может идти только за счет привлечения рабочей силы
из .провинции — из колхозов142.
Как отмечалось в годовом отчете за 1938 г., «вновь принятые рабо-
чие, а равно и старые, ничем особенно не связанные с заводом, при
первой возможности меняли работу на более легкую и лучше оплачи-
ваемую и, особенно, на работу с предоставлением жилплощади. Вслед-
ствие отсутствия жилплощади и оргнабора, комплектование рабсилы
предоставлено самотеку, переход с одного предприятия на другое мог
совершаться с необычной легкостью, без ущерба для'летуна и, большей
частью, даже выгодно, так как он мог получить и более легкую и лучше
оплачиваемую работу, жилплощадь. Особо подчеркивалось, что много-
численные прогулы вносят дезорганизацию в производство, создавая
иногда серьезные перебои в работе агрегатов и даже их простои»143.
139
Несмотря на то, что «Серп и молот» принадлежал к числу флагма-
нов тяжелой индустрии, завод, как и многие предприятия, становился
«проходным двором» в Москву. Для многих работа на производстве слу-
жила лишь промежуточной ступенью для дальнейшего продвижения. Труд
на заводе не был привлекательным для молодых поколений, которые
стремились избрать для себя другую карьеру. Многие мечтали о прило-
жении своей активности в непроизводственных сферах: в партийной и
общественной деятельности, в армии, в Спорте и т.д.
Закрепить кадры системой заводского обслуживания
Руководство завода стремилось сделать все, чтобы превратить его в
родной дом для рабочих, привить, так сказать, заводской патриотизм и
создать систему определенных социальных гарантий. Как правило, стро-
ительство новых заводов и фабрик, их реконструкция сопровождались
созданием инфраструктуры предприятий, предусматривающей сеть ра-
бочих столовых, магазинов, мастерских и пр.144 Такой процесс шел и на
«Серпе и молоте». Вместе с реконструкцией завода на нем реализуется
программа создания комбината питания.
Раньше рабочие завода приносили еду с собой или бегали в перерыв
на Рогожский рынок в столовую или «грязную обжорку», как они ее на-
зывали. 10 тыс. рабочих обедало в столовой с пропускной способностью
2500 чел. в сутки. Следствием были километровые очереди (на 45—
50 минут), невероятная теснота и толкотня145. В процессе реконструк-
ции была создана фабрика-кухня, старая столовая подчинена только за-
воду и превращена в диетическую, созданы в цехах еще 8 рабочих сто-
ловых и 20 буфетов. Стоимость обеда была определена примерно в
1 руб., в зависимости от заработка и количества иждивенцев страховой
кассой предоставлялась скидка 50% или 25%. Тем не менее относитель-
но заработка стоимость обедов можно охарактеризовать как довольно
высокую. Постоянными были жалобы на плохое питание и обслужива-
ние. Завкомом и парткомом была инициирована целая кампания по
улучшению работы столовых, образно названная «битвой за горячий
суп». Несмотря на все эти проблемы, положение рабочих завода было
все-таки лучше, чем у остальных москвичей, переживавших большие
продовольственные затруднения.
С введением карточной системы роль завода как центра питания и
снабжения продуктами первой необходимости усиливается. С этой
целью на «Серпе», как и на других заводах и фабриках, был создан за-
крытый рабочий кооператив (ЗРК) или распределитель, где работники
предприятия «отоваривались» по карточкам в соответствии с нормами
рабочего снабжения, как говорилось, «чтобы рабочие не стояли в оче-
редях». ЗРК обслуживал 43 тыс. рабочих и членов их семей, его оборот
составлял 45 тыс. руб. в день146. Однако пленум парткома завода в ян-
варе 1931 г. отмечал крайне неудовлетворительную работу закрытого
распределителя: «Очень слабо развернута работа отдела предваритель-
ных заказов, совершенно не выполнено решение заводских организа-
140
ций о доставке продуктов на дом. Слабо поставлена предварительная
развеска продуктов. В итоге велики очереди. Чрезвычайно мал ассорти-
мент товаров. «Отмечалось загромождение торговой площади товарами,
вследствие отсутствия складского помещения чрезвычайно мала про-
пускная способность, всего лишь 150 человек в сутки, антисанитарное
состояние распределителя, особенно в продуктовой части»147.
ЗРК стал с самого начала рассадником злоупотреблений и корруп-
ции. Как сообщалось по материалам рабочих бригад, «свыше 45 голово-
тяпов, бюрократов, разгильдяев и мошенников, засорявших коопера-
тивный аппарат, были сняты с работы и отданы под суд». Указывалось,
что в результате «виновные понесли заслуженное наказание, а на их
место выдвинуты рабочие от станка и члены их семей»148. Для установ-
ления массового контроля было установлено шефство основных цехов
завода над работой ЗРК.
Повсеместные, не только на «Серпе и молоте», жалобы на обман, на
воровство, растраты, на огромное число «прихлебателей» вокруг ЗРК
привели к тому, что постановлением СНК от 4 сентября 1932 г. они
были преобразованы в отделы рабочего снабжения (ОРСы), т.е. из сис-
темы потребительской кооперации переданы в непосредственное под-
чинение администрации и завкому. Однако махинации, теперь связан-
ные с деятельностью ОРСов, не прекратились. Частыми были сетования
по поводу того, что работники, уволившиеся с предприятия, продолжа-
ют пользоваться предоставленными льготами и преимуществами.
Работники завода прикреплялись также к крупным магазинам, где
по специальным книжкам могли приобрести дефицитные продукты.
С этой целью в Пролетарском районе был открыт филиал ЦУМа. До-
ступ к дефицитным товарам предприятие стремилось использовать в ка-
честве еще одного стимула к труду. На особо дефицитные товары зав-
комом распределялись дополнительные специальные талоны. Как гово-
рилось, «ударники и герои социалистического труда получают дополни-
тельные лучшие продукты и промтовары... Рвачи, лодыри, летуны и оп-
портунисты протестовали против особого снабжения ударников. Мы
преодолели эту косность»149.
Как и в годы Гражданской войны, деятельность предприятия своди-
лась к тому, чтобы обеспечить работников завода продуктами: мясом,
картошкой и овощами. Для этого заводу был передан Московский
овощной трест, а в Реутове создана заводская продовольственная база.
Газета «Мартеновка» регулярно печатала статьи, призывающие расши-
рить производство мяса кролика, свиней, рыбы, а также молока и ово-
щей.
Большое количество сельскохозяйственной продукции завод получал
в порядке шефства 15°. В этом отношении следует отметить «шефство»
над Можайским районом Московской области. В обмен на шефскую
помощь, согласно договору на 1933 г., район должен был выделить ра-
бочим «Серпа и молота» 30 гектаров для огородных участков и поста-
вить большое.количество картофеля, капусты, свеклы, моркови, поми-
доров и огурцов151.
141
В 1930-е гг. заметна активизация работы заводской поликлиники. Во
всех цехах были созданы медпункты. Санитарно-медицинские комис-
сии обследовали бараки и общежития, принося неутешительные сведе-
ния. В подмосковном Кучино был создан лечебный диспансер. Много
внимания уделялось строительству детских садов и яслей, домов отдыха.
В 1936 г. Степанов торжественно докладывал об открытии летнего пио-
нерского лагеря завода в Можайском районе. Завком и цеховые коми-
теты оказывали «материальную помощь», выплачивали пособия на рож-
дение ребенка, на похороны, помогали в их организации. Таким обра-
зом, завод как бы брал на себя заботу о благополучии работников и их
детей от рождения до могилы.
Однако возможности подобной заботы были невелики, о чем гово-
рят постоянные жалобы на трудности устройства детей, приобретения
путевок в дома отдыха, на очереди. Преобладал неорганизованный
отдых. Многие рабочие проводили отпуска в деревне, где оставались
родственники, друзья, знакомые, зачастую помогая им в летних рабо-
тах. Детей обычно отправляли в деревню на все лето. Это способство-
вало сохранению деревенской культуры и поддержанию связей города и
деревни. Городские жители, в свою очередь, принимали деревенских
гостей и потихонечку перетягивали их в город.
Привить культуру и заводской патриотизм
Большое внимание уделялось руководством завода культурному раз-
витию рабочих. В начале 1930-х гг. на заводе был объявлен культармей-
ский поход, дабы «одним ударом привить» рабочим новую социалисти-
ческую культуру. В состоявшейся дискуссии о клубной работе, был
осужден развлекательный подход и сделан упор на идейно-воспитатель-
ное направление. Был построен новый заводской клуб. В период стро-
ительства клуба культмассовая работа завода велась в «Доме техники» и
в здании Малого театра. Перед рабочими завода выступали творческие
коллективы, известные всей стране писатели и актеры. Только за 1934 г.
было распространено двадцать тысяч билетов152. Наряду с показом ки-
нофильмов, сценических постановок, художественной самодеятельнос-
ти, при клубе действовали балетный кружок, литературная студия. Пос-
ледняя, согласно официальным данным, объединяла около 300 рабочих,
из под пера которых вышло только книг около 20153. Главной задачей
рабочих-авторов был выпуск газеты «Мартеновка», считавшейся одной
из лучших многотиражек Союза.
Завод принял активное участие в Горьковском начинании — созда-
нии истории фабрик и заводов (ИФЗ)154. «Серп и молот», наравне с
Трехгорной мануфактурой, стал своего рода испытательным полигоном
нового почина. К работе над историей завода были привлечены извест-
ные историки и писатели155, а также рабочие. Программа предусматри-
вала написание истории «Серпа и молота» в нескольких томах, учебни-
ка для трудового коллектива, целую серию опросов об участии рабочих
в революционном движении, в Гражданской войне, массовых обследо-
142
ваний условий труда и быта рабочих, развертывании социалистического
соревнования и т.п.
В рамках программы намечался ряд более частных обследований: са-
нитарно-гигиенических, о причинах пьянства, прогулов, нарушений
дисциплины. Цель всех этих мероприятий сводилась к выяснению ново-
го в рабочем классе, которое должно было противопоставляться старому
и воспитывать связь с революционными традициями, возбуждать клас-
сово-революционные эмоции. На заводе постоянно происходили засе-
дания комиссии, которая разрабатывала планы и направления исследо-
ваний. Главы и разделы истории должны были обсуждаться в бригадах,
на вечерах воспоминаний, читательских конференциях. Некоторые из
них, как показывают архивные документы, действительно состоялись.
При таком размахе мероприятий поражает их неадекватность реаль-
ному состоянию дел и действительной истории завода. Детально разра-
ботанные вопросники совершенно не учитывали способность рабочих
на них ответить или наталкивали их на путь искажения правды и пря-
мого вранья о том, как они вместе с Лениным выталкивали его автомо-
биль из грязи, задушевно разговаривали с ним и т.д., заставляя подозре-
вать, что в душе они посмеивались над проводимой кампанией. Досто-
верные же свидетельства часто вступали в явное противоречие с офици-
альной концепцией истории рабочего класса. .
Сопоставляя то, что было задумано, с тем, что появилось в печати,
можно сказать, что Горьковское начинание на заводе потерпело неудачу
и быстро выродилось. Полной истории завода создано не было. Выхо-
дили отдельные статьи, брошюры пропагандистского свойства156. Мно-
гие материалы остались неопубликованными157. В изданной литературе
явно просматривается идеологическая заданность, подгонка фактов,
хотя в архивных документах можно найти немало интересных и важных
сведений.
Большое внимание на «Серпе» уделялось спорту как средству оздо-
ровления рабочих. С 1931 г. развернулась массовая сдача рабочими
норм ГТО. Завод строил стадионы и спортивные площадки. В 1938 г.
заводской футбольный клуб «Металлург» занял призовое место на
профсоюзной спартакиаде, хотя дальнейших его успехов и не последо-
вало, в отличие от «Торпедо», команды «вечного» соперника и соседа
«Серпа и молота» — Автозавода.
Конечно, футбол является серьезным средством воспитания завод-
ского патриотизма. Однако престиж -предприятий во многом связывался
с личностью их руководителей, их умением создавать благоприятную
атмосферу для интеграции в трудовой коллектив, разговаривать по
душам, обеспечивать рабочим те или иные преимущества. В этом смыс-
ле наблюдается известная преемственность с той ролью, какую играл
хозяин предприятия в дореволюционной России.
Факты, однако, свидетельствуют, что родным домом для рабочих
«Серп и молот» не стал, как и тысячи других заводов. Среди многих
причин этого следует назвать отмену карточной системы с 1 января
1935 г., которая существенно повлияла на необходимость держаться за
143
«родной» завод и повлекла за собой рост увольнений. Денежный зара-
боток становился более весомым стимулом, заставляя рабочих присмат-
риваться, где платят больше и где лучше перспективы для продвижения,
где можно быстрее получить комнату, а, может быть, и квартиру. Были,
конечно, и рабочие династии, и ветераны, «присохшие» к заводу, но это
было скорее исключением, чем правилом, выраженным в известном
двустишии: «Гудит, шумит родной завод, / А мне то что ... [Следует не-
цензурная брань)».
Впереди социалистического соревнования
Как рассказывала газета «Мартеновка» 21 сентября 1931 г. об исто-
рии соревнования на заводе: «1929 год начался с тяжелых неудач, про-
мфинплан не выполнялся, дисциплина труда стремительно падала, рос
брак. В довершение всех бед в цехах участились случаи недобросовест-
ного отношения к работе. Крупная авария произошла на стане 700,
через некоторое время в мартеновском цехе плавка ушла из печи. Перед
этим в мартеновском цехе произошла авария с 40-тонным разливочным
краном, работали в аварийных условиях, 2 печи не работали вообще. На
заводе было явное вредительство. Еще хуже дело обстояло с прогулами.
К 1929 г. они достигли поистине грандиозных размеров». Далее следо-
вало, что со всеми этими явлениями якобы покончило социалистичес-
кое соревнование.
Завод, действительно, довольно быстро включился в новую кампа-
нию, и имена ударников завода замелькали в прессе. На первом съезде
ударных бригад в декабре 1929 г. была внушительная делегация с
«Серпа и молота», в том числе вальцовщик Арсений (Арсентий) Глады-
шев, создатель первой ударной бригады на заводе, впоследствии один из
первых кавалеров ордена Трудового Красного Знамени.
' Психология соревнования обнаруживает преемственность с некото-
рыми особенностями традиционного труда в России. Это проскальзыва-
ет в описаниях «трудовых подвигов» рабочих «Серпа и молота». Любо-
пытны свидетельства о том же «Арсюхе Гладышеве», который выглядит
совсем не таким, каким его рисовала советская печать — идейным ор-
ганизатором и вожаком ударнического движения. Отмечалось, что он
был коренастым, сильным, с зычным голосом. «Высокими идеями он
никогда не страдал, — вспоминал один из рабочих, — но бывало при-
дешь и скажешь: Арсюха, Савельев тебя перегнать хочет. — Меня пере-
гнать? Пусть попробует, и Арсюха вскакивал»158.
Видимо, точно так же «Арсюха» «вскочил» в ответ на вызов ленин-
градского завода «Красный выборжец», который считается точкой стар-
та массового социалистического соревнования159. После публикации вы-
зова в «Правде» 5 марта 1929 г. подобная инициатива начала раздувать-
ся на «Серпе и молоте». Был создан штаб соревнования, возглавляемый
парткомом, развернувший бешеную деятельность по пропаганде новых
починов. В короткий срок, согласно официальным данным, в соревно-
вание включились чуть ли не все рабочие, а в декабре 1929 г. завод по-
144
становлением Машинотреста был объявлен ударным. В свою очередь,
«.Серп и молот» заключил ряд договоров о соревновании с металлурги-
ческими заводами страны1"0.
В соревнование на заводе был внесен сильный элемент классовой’
борьбы. Каждое выступление, выражающее сомнение, оценивалось как
вылазка классового врага. Как писал один из рабочих авторов, в своей
поэме о соцсоревновании:
«Классовый враг в цеху не дремал. Недоволен он был, что цех отста-
лый [листопрокатный] на ноги встал...
Подлых много выходок делал он, чтобы соцсоревнование сорвать и
угробить. Так на одном из собраний общезаводского комитета профсо-
юза, с активом и делегатами рабочих совместно, записка была подана.
В этой записке указывалось, что в цеху соцсоревнование лишь на бума-
ге...
Что два лагеря английский и русский в цеху... ;
Англичанин и ячейка, что хотят, то и творят..,
Ударниками лучшими, не тех кто достоин, а кого сами хотят и по
существу не лучших, а худших они называют...
Что цехом заведующий Монгер, не человек, а собака...
Новиков, председатель завкома, на собрании записку вслух зачитал.
Взрыв негодования разнесся по залу... Вопрос этот разбирайся затем на
бюро цехячейки. После этого созвано было общее собрание в цеху, на
котором присутствовал секретарь парткома Гайдуль. На собрании за-
писка зачитана снова была...
Возмущению рабочих не было конца...
16 человек на собрании том выступали... Вылазку классового врага
все собрание заклеймило позором.
Зав. цехом англичанин Монгер, цеху все свои силы отдавший...
Монгер, лучший цеха ударник...
Написанное про него услыхав... Хотел выступить... но выговорить
слова не мог... Рукой махнул... и заплакал ребенком...
Классовому врагу, зубы оскалившему, жесткий был дан отпор»161.
Соревнование рассматривалось также как средство борьбы с отжива-
ющими традициями и привычками. Например, переход на непрерыв-
ный график работы и непрерывную неделю в мае 1929 г., встретивший
решительное сопротивление рабочих, многие из которых были связаны
с деревней. Уступая их требованиям, в 1920-х гг. в трудовом договоре
было оговорено, что «декретный месячный отпуск проводился один раз
в году для всего завода». В результате завод в это время вынужден был
чуть ли не останавливать производство. Теперь это тоже рассматрива-
лось как «проклятое гужоновское наследство»162. В конце 1930 г. на
общем собрании обсуждался вопрос о переходе на непрерывную рабо-
чую неделю, и проходил крайне бурно. Рабочий Терентьев говорил:
«Ничего хорошего в непрерывке не вижу. Непрерывкой хотят запугать
рабочих и крестьян верующих. Нам воскресенье дорого, а не среда
какая-то. Это надругательство над религией. Конечно, я не о себе гово-
рю. Сам я уже лет 30 не говел и креста не ношу, но я до сих пор связан
145
с деревней и поехать туда времечко не выберешь»1^3. Другой рабочий
Леонов, работавший на заводе с 1912 г., говорил: «Непрерывка хороша
тем, что дополняет кампанию против выпивки, меньше будут выпи-
вать»164.
Соревнование прямо увязывалось с «социалистическим наступлени-
ем по всему фронту», нередко нарушало производственный ритм и вело
к штурмовщине. Как отмечалось в одной из заметок, «приближался
конец 1929/1930 [хозяйственного] года.., но на заводе работали нерав-
номерно, рывками. Первые дни каждого нового месяц работали с про-
хладцей, накапливался долг, кривая выработки падала к концу месяца;
когда обнаруживался прорыв, начиналась штурмовщина»165, «тесная за-
громожденная канава, проклятое гужоновское наследство, стала ареной
героической борьбы за промфинплан особого квартала»166. Для выхода
из прорывов создавались особые «штурмовые бригады». Следствием
было то, что мартеновский цех за 5 дней до конца месяца обычно вы-
полнял план только примерно на 70%, а с ним и весь завод.
Ударничество
Поражает обилие починов, как и по всей стране, калейдоскопом
пронесшихся по «Серпу и молоту»: непрерывка, встречные планы, бри-
гады рационализации, сквозные, буксирные, образцовой продукции,
шефские бригады, в том числе над другими предприятиями и учрежде-
ниями, и прочие инициативы. Известность получила бригада организа-
ции коммунистического труда и быта Маруси Арушановой, «дом удар-
ника», «дом Филиппова»167. Однако последние формы движения (пол-
ная уравниловка в оплате, общий быт, отдых, учеба) не получили офи-
циальной поддержки, расцененные как «забегание вперед». В центре
внимания оказались ударные бригады. Их число стремительно нараста-
ло (см. табл. 8168). В начале 1930-х гг. официальное число ударников на
заводе было едва ли не больше, чем число рабочих.
Многие авторы отмечают сходство работы ударных бригад с тради-
ционным трудом рабочей артели со всеми присущими ей особенностя-
ми. Трудовые рекорды устанавливались бригадами. Многие называемые
ударниками были бригадирами, мастерами и т.п. В составе ударных
бригад были подручные, подсобные рабочие. В ударной бригаде сохра-
нялась уравниловка в оплате: независимо от трудового вклада рабочие
получали деньги в соответствии с тарифными разрядами, бригадир по-
лучал несколько больше.
В качестве поощрения ударничества больше применялись формы
морального и общественного признания (грамоты, свидетельства, удос-
товерения, фотографии на доске почета и пр.), а также предоставление
льгот (талоны, путевки в санатории и дома отдыха, право поступать в
вузы и техникумы и пр.). Арсений Гладышев, как уже говорилось, и
Томас Монгер169 были награждены орденами, а Иван Романов получил
путевку в круиз на теплоходе «Абхазия», а потом тоже орден.
146
Таблица 8
Статистика ударничества на заводе «Серп и молот» в 1929—1933 гг.
Ударных бригад Ударников
1929 40 368
01.01.1930 83 861
15.02.1930 200 3400
01.06.1930 297 5657
01.10.1930 360 4974
01.01.1931 420 5294
01.12.1931 1211 10510
01.01.1933 н.с. 8126
01.03.1933 7571
Ударничество делало ставку на количественные показатели и силовые
методы работы. Физически крепким рабочим завода можно было устанав-
ливать рекорды при определенном напряжении сил. Примечательно, что
движение зародилось в листопрокатном цехе на основе старой технологии.
Шли разговоры: «Старик Руднев всем пить дал. Ваня [Иван Романов], не
подкачай! Не отдавай первого листа из нашей смены!»170 По мере рекон-
струкции такая форма ударничества быстро пришла-в упадок. Имена тру-
довых героев цеха исчезли с горизонта. Возникла весьма любопытная си-
туация, в частности в связи с производством листа новой марки «М»
для авиационной промышленности, описанная в книге «Свет над заста-
вой», правдоподобность которой не вызывает сомнений.
В марте 1932 г. газета «Мартеновка» разразилась статьей «Листопро-
катка в карете прошлого». В ней говорилось, что ударный труд — дела
давно минувших дней. Цех дает до 64% брака. Высокое звание красно-
знаменцев опозорено. Как говорилось в книге, «утомленные и расстро-
енные» рабочие собрались на производственное совещание для обсуж-
дения проблемы. Звучали оправдания: «Рабочие — все новые, у сохи
родились». Встал вопрос о вычетах за брак при оплате труда. Некто Че-
репков, названный «бузотером и рвачом», говорил: «Что мне за интерес
в этой марке "М" раз я на ней заработок теряю. А по мне так: брак не
брак — все одно. Уплати сполна, как положено». Иван Романов, одна-
ко, заявил, что «верно делают, что за брак не платят»171. В конечном
счете, производство новой марки было освоено, но трудовая инициати-
ва перешла к другим цехам.
Как и в других «новых» формах организации труда в движении удар-
ников было немало показухи. В частности директор завода Степанов
жаловался на расширенном заседании парткома 2 июня 1931 г.: «Мы не
проверяем ударников, конкретно каждый участок никогда мы не
берем... То же в отношении партийной организации... Проверок отдель-
ных коммунистов нет, чтобы каждая ячейка проверяла как коммунист
справляется с заданием, с нормой»172. К тому моменту, когда практи-
чески все рабочие завода стали ударниками, само движение выроди-
лось.
147
Хозрасчетные бригады
В ответ на призыв Сталина быстрее переходить на хозрасчет (одно
из его 6 условий построения социализма) родилось движение ударных
хозрасчетных бригад, т.е. переходу на новые Методы хозяйствования
был придан характер движения снизу. В целом сталинский «хозрасчет»
означал поворот от прямого административного регулирования к де-
нежному. На этом основании некоторые авторы называют период его
внедрения сталинским неонэпом. Но по сути меры были больше связа-
ны с укреплением командно-административного управления, ужесточе-
нием контроля и планово-финансовой дисциплины.
Впервые о хозрасчете на «Серпе и молоте» заговорили еще в конце
1928 г. Однако тогда по решению Машинотреста на хозрасчет перешло
лишь предприятие в целом. «Завод был передан в непосредственное уп-
равление директора, которому доверялось руководить хозяйственными
процессами по выполнению промфинплана»173. Степень самостоятель-
ности директора по отношению к руководству Машинотреста увелича-
валсь. В распоряжение директора предоставлялась части средств от эко-
номии против себестоимости по промфинплану. В то же время вводи-
лась материальная ответственность завода л о договорам. В 1930 г. было
выработано положение о хозрасчете цехов. Однако с реальным внедре-
нием хозрасчета дело обстояло не так просто. Как заявил на расширен-
ном заседании парткома 2. июня 1931 г., посетивший завод заместитель
председателя ВСНХ В.И. Межлаук: «На сегодня наш хозрасчет — это
нечто вроде иконы, которая висит, но никакой практической роли не
играет»174. Речь Сталина резко активировала эту проблему, предполага-
ла дальнейшее внедрение хозрасчета, перевод на реальный хозрасчет за-
водских цехов и даже бригад.
На «Серпе и молоте» инициатором движения за бригадный хозрас-
чет была объявлена бригада Подрубаева из фасонно-литейного цеха, ко-
торая, следуя принципам социалистического соревнования, приняла на
себя ряд обязательств по снижению брака, экономии материалов, под-
нятию производительности труда, ликвидации прогулов и т.п. Но, как
указывалось, администрация цеха не сумела закрепить организацию
бригады, не обеспечила ее учетом и не оказала никакой помощи, в ре-
зультате чего бригада в скором времени распалась. Тем не менее кампа-
ния по организации хозрасчетных бригад разворачивалась стремитель-
ными темпами. В начале 1932 г. их на «Серпе и молоте» числилось уже
254, а число участников превысило половину рабочих завода175.
Смысл новых «хозрасчетных» отношений состоял в следующем.
Ранее на основании промфинплана цехам давались квартальные произ-
водственные задания и годовые сметные бюджетные калькуляции. Ос-
новным недостатком этих бюджетов было то, что задания и лимиты
цехам «развертывались» сверху без проработки непосредственно в цехах
и часто в несоответствии с реальными их производственными возмож-
ностями. Это приводило к нереальности планов и к их ломке. Как от-
мечалось, «нужда в руководящих указаниях была огромной, хозрасчет
148
всеми осознавался, все понимали, что в условиях социалистического
строительства по старому работать нельзя, нужны новые формы, а с
опытами внедрения хозрасчета у нас на заводе не клеилось; бюджеты
реально ничего не давали». К тому же сама калькуляция была крайне
несовершенна176. По своему содержанию новый «хозрасчет» складывал-
ся из следующих элементов. Плановым отделом завода по согласованию
с начальником цеха составлялось плановое задание на год и квартал на
основе промфинплана завода. В этом задании устанавливался общий
выпуск продукции с разбивкой по сортам и качеству, фонд заработной
платы, фонды для оплаты услуг вспомогательных цехов, нормы расхо-
дования сырья, топлива, размеры приходящихся по плановой разверст-
ке на цех амортизационных отчислений и общезаводских расходов, и,
наконец, лимиты оборотных средств. На основе составленных кальку-
ляций определялось задание цеху по снижению себестоимости. В случае
превышения этого показателя цех мог использовать' часть сэкономлен-
ных средств (20%) на премирование и развитие социально-бытовой
сферы. Вторым элементом «хозрасчета» служило доведение производст-
венного задания до каждого агрегата и бригады, установление штатного
расписания, норм производительности труда и среднего заработка рабо-
чих; календарный план выполнения ремонта, составление сметных
калькуляций по отдельным видам продукции и в целом по цеху177.
Цеха должны были каждый квартал заключать договоры между
собой, а первоначально и с директором, но позже директивой ВСНХ от
12 декабря 1931 г. это положение было отменено как противоречащее
принципу единоначалия. В целом идея хозрасчета состояла в том,
чтобы глубже охватить отдельные участки производства планово-дирек-
тивными указаниями и заставить их точнее расписывать производствен-
ные показатели. Как отмечалось, «хозрасчет заставляет охватить плани-
рованием все цеха, включая вспомогательные»178.
Премирование хозрасчетных бригад производилось за достигнутые в
работе показатели. В среднем размер выплаченной бригаде премии ко-
лебался в районе 8—15% заработка. Дополнительное вознаграждение
бригадирам выдавалось за организационную работу по бригаде. Но вы-
дача премий бригадам долгое время встречала препятствия и возраже-
ния со стороны цеховой администрации, которая ссылалась на отсутст-
вие средств в бухгалтерии, а бухгалтерия не знала на какой счет отно-
сить этот расход. Большой спор происходил на заводе между отделом
экономии труда и бухгалтерией. Первый доказывал, что экономия, по-
лученная на материалах, не может выплачиваться из средств отпущен-
ных на зарплату, бухгалтерия же доказывала, что иного источника быть
не может.
Конечно, рабочие желали точнее знать, сколько они могут получить
в результате приложения трудовых усилий. Но подобные расчеты пред-
усматривали сложные договоры, детальную проработку вопросов более
дифференцированной оплаты труда, связанную с перераспределением
фонда заработной платы и участием управленческого персонала. Осу-
ществить эти сложнейшие расчеты, связанные с вкладом каждого ра-
149
ботника, было практически невозможно, особенно если не было боль-
шого желания со стороны технических и финансовых работников, си-
девших на окладе. Попытки создать корпус «общественных бухгалте-
ров» полностью провалились.
Вот как описывалась работа комсомольской хозрасчетной бригады
на стане № 1 прокатного цеха. Был составлен договор, по которому
бригада приняла на себя обязательство: выполнить и перевыполнить
промфинплан не только по количественным, но и по качественным по-
казателям; вместо существующих 70% первого сорта дать не менее 87%,
сократить брак; не допускать прогулов, помогать другим бригадам. От
администрации бригада потребовала давать полуфабрикат хорошего ка-
чества; планово снабжать заготовкой; закрепить за каждым рабочим не-
обходимый инструмент; провести намеченные рационализаторские ме-
роприятия и ввести точный учет выработки, выход годного, брака и от-
ходов. Каждый месяц бригада должна была получать наряд-задание, в
котором указывались бы объемы производства, нормы рабочего време-
ни для каждого члена бригады, показатели по количеству заданных че-
ловеко-часов работы, фонд заработной платы, оплата труда за час, мак-
симальный % брака и производительность труда. Далее в той же карточ-
ке давалась сметная калькуляция себестоимости работы и были указаны
нормы расхода материалов. Эта карточка-наряд-задание, данная бригаде
на основе хозрасчетного договора, считалась обязательной к исполне-
нию. Кроме нее бригада получала производственную программу на
месяц с разбивкой по декадам и с указанием суточной нормы выработ-
ки и, наконец, — табличку расценочных норм. Но, как указывалось, с
учетом ничего не вышло. Не было точного учета брака, бывали случаи
записи бригаде чужого брака, и вообще брак делился между всеми брига-
дами. По записям бригадира получалась экономия, а по данным бухгалте-
рии перерасход заработной платы. Поэтому указывалось, что плановый
отдел не руководит бригадой. Наряды-задания давались с запозданием,
информация о результатах работы за месяц происходила после 10 числа
следующего месяца, производственные программы часто менялись179.
Таблица 9
Статистика хозрасчетных бригад на заводе «Серп и молот» в 1931 — 1934 гг.
Число бригад Число рабочих в них
01.09.1931 112 н.с.
01.10.1931 123 2000
01.01.1932 254 4004
01.02.1932 112 1189
01.04.1932 116 1551
01.07.1932 188 3106
01.01.1933 215 3035
01.01.1934 234 3036
150
Как видно, возникшие противоречия привели к тому, что заводоуп-
равлением и завкомом была организована проверка столь «масштабно-
го» соревнования. В результате выяснилось, что более половины хозрас-
четных бригад числились только на бумаге (см. табл. 9180). В сталепро-
волочном цехе, например, каждое рабочее место считалось хозрасчет-
ной бригадой181. В результате хозрасчетные бригады просуществовали
еще более короткий срок, чем другие формы ударничества. Бесконеч-
ные договоры превращалась в кипу пустых бумаг, поглотив в себе прак-
тику составления коллективных договоров на предприятиях.
Стахановское движение
Переход к индивидуальным героям трудового фронта, естественно,
коснулся «Серпа и молота». Завод выдвинул немало своих ударников
нового типа. В их числе был мастер мартеновского цеха ГМ. Ильин, ко-
торый выступил в 1933 г. с трудовым почином, связанным с увеличени-
ем объема выплавки стали182. Будущий директор завода пользовался
особой благосклонностью советской литературы, и свидетельства о нем
приводились самые восторженные. Его ласково называли Маркелычем,
«печным профессором». Рассказывалось, например, что, когда прогоре-
ла печь, он, не останавливая плавку, облил спецовку водой, вошел
внутрь и устранил неисправность183. В том же 1933 г. бригада в составе
рабочих Поваляева, Чеснокова, Ерошкина на 5 часов сократила плавку
на новой мартеновской печи. С. Чесноков был официально объявлен
«изотовцем» (последователем Никиты Изотова), так же как уже упоми-
навшийся Н. Сирота — комсорг стана 450.
Наряду с установкой на рекорды заметно усиление такого явления
как борьба с мастеровщиной, свидетельствующее об обострении кон-
фликта между старшим и младшими поколениями рабочих, пришедши-
ми из деревни. Ударники были заинтересованы в том, чтобы как можно
скорее обрести нужную квалификацию. Наставничество как форма при-
общения к труду вступило в противоречие с этим скорострельным
стремлением. Были среди наставников такие, которые охотно шли на-
встречу молодежи. Например, многие «передовики производства» с
«Серпа и молота» в своих воспоминаниях с большой теплотой отзыва-
лись.о «дяде Грише Быховском». Но гораздо больше было свидетельств
противоположного свойства. Иван Туртанов, например, рассказывал,
что в ответ на его желание узнать побольше о секретах мастерства мас-
тер Гаек отвечал: «Куда лезешь? Туда же в знатоки». По свидетельствам
рабочих, чтобы «продвинуться» его надо было, как и в гужоновские
времена, «две недели в пивную водить». Об остром конфликте на той
же почве между С. Чесноковым, который еще не раз будет упомянут, и
мастером Коровиным писал автор очерка о Чеснокове С. Мартич. Тому
приходилось повышать свой уровень, главным образом за счет обучения
в вечерней производственной школе184.
Как и следовало ожидать, «Серп и молот» оказался в авангарде ста-
хановского движения. Десятки фамилий стахановцев завода замелькали
151
на страницах газет. Первым и «самым лучшим» стахановцем был объяв-
лен П. Макаров, который очень скоро, однако, оказался среди студен-
тов Промакадемии. Устанавливались мировые рекорды съемки стали с
каждого квадратного метра пода печи, выше, чем на заводах Круппа.
Молодой сталевар Чирков в течение нескольких дней снимал десять
тонн стали с квадратного метра пода печи. Его примеру последовали
сталевары Свешников, Шибанов, Дронников. Три сталевара сократили
время плавки до 5 часов, не снижая съема стали. Свешников добился
нового мирового рекорда съема — 11, 27 т. В прокатном цехе бригада
Никитина вместо положенных 390 листов прокатала 1050, бригада Щер-
бакова добилась прокатки 50 слитков в час. В калибровочном цехе Анна
Климова выполнила 220% дневного задания. К концу 1936 г. на заводе
стахановцами числились 1773 человека185. По итогам года, объявленно-
го стахановским, завод, как уже говорилось, стал победителем соревно-
вания в отрасли.
Тем более чувствительным оказался срыв 1937 г. Как говорили
тогда, «закрепить стахановские рекорды», т.е. сделать их массовыми, не
удалось. «Стахановская работа» вела к быстрому износу оборудования,
нарушению нормального ритма работы, громадному перенапряжению
сил. В материалах завода отмечается увеличение травматизма, поломок
оборудования. В акте о приемке дел 1938“ г. от старой администрации
«Серпа и молота» к новой, приходится только удивляться, насколько
вездесущими оказались на заводе «вредители», ибо список нанесенных
ими повреждений содержал огромный перечень технических неисправ-
ностей, упущений и многого другого.
К сожалению, в силу характера собранных материалов по истории
завода и сумбурности периода реконструкции, в нашем распоряжении
мало данных, позволяющих судить о трудовых спорах и конфликтах на
«Серпе и молоте». Однако есть основание говорить, что поводов для
конфликтов было немало, что деятельность РКК, ставших по постанов-
лению НКТ от 9 февраля 1931 г. цеховыми организациями, ничем осо-
бым в защите интересов рабочих не отличалась и многие споры, свя-
занные с оплатой и условиями труда, действиями администрации реша-
лись в ее пользу, а протестные настроения немедленно «гасились» с по-
мощью административного и идеологического воздействия. Были по-
пытки возложить на РКК несвойственные ей функции и не столько ре-
шение, сколько предупреждение трудовых конфликтов, выявление и
устранение их причин, а после выступления Сталина в июне 1931 г. —
борьбу с уравниловкой в оплате труда. После ликвидации НКТ в 1933 г.
ушли в прошлое третейские суды и примирительные камеры. С их ис-
чезновением снизилось и значение РКК. Как отмечалось профсоюзным
руководством, «казалось бы РКК должны были заработать сильнее, а
получилось наоборот», что «рабочие перестали обращаться в РКК»187.
Все это осложнялось бюрократизацией трудового законодательства.
Вряд ли кто из рабочих мог разобраться в многочисленных норматив-
ных актах, монополия на использование которых переходила к работни-
кам аппарата. После принятия новой Конституции встал вопрос о раз-
152
работке нового трудового кодекса, соответствующего «победившему со-
циализму», однако его разработка задерживалась.
Примечания
1 См., например: Поселянина А. Восстановление завода «Серп и Молот» //
борьба классов. 1934. № 7—8. С. 191; Опа же. Ленинский призыв (Московский
завод «Серп и молот») // Борьба классов. 1934. № 1; Гильберт М.И. Экономи-
ческое развитие завода «Серп и молот» в 1921—1927 гг. Неопубликованная ру-
копись (ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 280. Л. 78-110).
2 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 280. Л. 80.
3 ЦГАМО. Ф. 2694. On. 1. Д. 13. Л. 32.
4 Там же. Д. 10. Л. 61.
5 Там же. Л. 71.
6 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 46. Л. 44.
7 Поселянина А. Восстановление завода... С. 191. '
8 ЦГАМО. Ф. 2694. On. 1. Д. 79. Л. 113.
9 Там же. Л. 87.
10 Там же. Ф. 244. On. 1. Д. 86. Л. 106.
11 Там же. Ф. 2694. On. 1. Д. 41. Л. 24.
12 Там же. Д. 15. Л. 32.
13 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 258. Л. 12.
14 Там же. Д. 281. Л. 102.
13 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 32. Л. 17.
16 Там же. Ф. 2694. On. 1. Д. 15. Л. 7.
17 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 258. Л. 13.
18 Рабочая Москва. 1927. 5 января.
19 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 22. Л. 17.
20 Там же. Д. 46. Л. 44.
21 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 281. Л. 80.
22 Там же. Д. 312. Л. II.
23 ЦАОДМ. Ф. 429. On. 1. Д. 4. Л. 21.
24 В марте 1921 г. постановлением правительства была введена одна основ-
ная норма снабжения рабочих и четыре ударных. Больше всего получали рабо-
чие заводов, отнесенные к четвертой норме. Первая усиленная норма полага-
лась для рабочих на горячих работах; вторая для подземных и каширских рабо-
чих; третья для забойщиков; четвертая для рабочих на торфяных болотах.
25 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 102. Л. 324.
26 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 281. Л. 80.
27 Там же. Д. 280. Л. 92.
28 «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране. Т. 1.
М.. 2001. С. 550.
29 Там же. С. 708, 746.
30 Там же. С. 864- 865, 959.
31 Там же. Т. 2. М., 2001. С. 58, 74, 95.
32 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 403. Л. 48.
33 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 341. Л. 8.
153
34 «Совершенно секретно». Т. 4. М., 2001. С. 200. ,
35 Там же. С. 832.
36 Поселянина А. Ленинский призыв (Московский завод «Серп и молот»).
С. 144.
37 Murphy К. Opposition at Local Level: A Case Study of the Hammer and Sickle
Factory // Europe-Asia Studies. Vol. 53. № 2. 2001. P. 333.
38 Idem. P. 345.
39 Idem. P. 336.
40 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 186. Л. 1; Д. 210. Л. 37; Д. 280.
Л. 108.
41 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 54. Л. 38 об.; Д. 21. Л. 77; Д. 153. Л. 41-42.
Д. 205. Л. 68-68 об.
42 Металлист. M., 1927. 21 декабря. № 47. С. 47.
43 ГАРФ. Ф. 7952 Оп. 3 Д. 280. Л. 87, 92.
44 Там же. Д. 210. Л. 109.
45 Там же. Д. 341. Л. 83.
46 Подсчитано по тарифным таблицам: ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 153. Л. 39.
47 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 60. Л. 7.
48 Там же. Д. 26. Л. 6-7.
49 Там же. Д. 18. Л. 13.
50 Там же. Д. 56 Л. 1.
51 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 202. Л. 44.
52 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 56. Л. 1.
53 Там же. Д. 153. Л. 44; Д. 54. Л. 37; Д. 121. Л. 33; Д. 49. Л. 76; Д. 205. Л. 68 об.
54 Там же. Д. 45. Л. 7.
55 Там же. Д. 121. Л. 54.
56 Murphy К. Opposition at Local Level. P. 338.
57 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 38. Л. 18.
• 58 Там же. Ф. 186. On. 2. Д. 462. Л. 203.
59 ГАРФ. Ф. 7952 Оп. 3. Д. 281. Л. 49.
60 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 95. Л. 9.
61 Там же. Д. 85. Л. 55-56.
62 Там же. Д. 128 Л. 9.
63 Там же. Л. 10.
64 Там же. Д. 153. Л. 35-35 об.
65 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 195. Л. 73-76.
66 Обстоятельства этой борьбы подробно освещены в книге американского
историка К. Штроса: Straus К. М. Factory and Community in Stalin’s Russia: The
Making of an Industrial Working Class. Pittsburgh, Pa., 1997. P. 44—54.
67 См.: История заводов: Сборник. Вып. 2. М., 1932. С. 84; Мартов Б. Ре-
конструкция завода «Серп и молот» // Борьба классов. 1934. № 7—8 С. 195—
202.
68 Получив назначение на «Серп и молот», Степанов свидетельствует, что
был поражен. На «Бромлее», по его словам, «была Европа, а здесь даже не Ев-
разия, а настоящая Азия». Рабочих прокатного цеха он называл «анархистами»,
хотя в то же время отмечал, что «народ на заводе добрый, простодушный, но
154
грубый, необразованный и невоспитанный». (ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 341.
Л. 7-8.)
*9 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 258. Л. 57.
70 Там же. Д. 240. Л. 65-66.
71 Там же. Л. 59.
72 История заводов. Вып. 2. С. 80.
73 Для многих, однако, членство в партии или комсомоле было простой
формальностью. Пленум парткомитета, состоявшийся 27 сентября 1929 г., на-
пример, отметил, что «состояние работ партсети катастрофическое, из 650 запи-
сывающихся первые занятия посетило 36 человек» (ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3.
Д. 283. Л. 162). Как говорилось в другом документе тех лет, «комитет комсомо-
ла, его бюро превратились в бюрократические учреждения с заседательской су-
етней, штампованными резолюциями. Большая часть времени уходила на засе-
дания, подготовку к ним, писание резолюций и не оставалось времени для
практической работы в цехах. В результате такого положения комсомольская
организация завода во время обмена комсомольских билетов обнаружила поте-
рю 1200 комсомольцев на заводе» (ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. ?82. Л. 89).
74 ЦГАМО. Ф. 244. On. 1. Д. 153 Л. 28.
75 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 326. Л. 11-12, 58.
76 Там же. Д. 202. Л. 29; ЦГАМО. Ф. 6727. On. 1. Д. 736. Л. 41.
77 В силу такого состояния первичного учета необходимо подходить крайне
осторожно ко всем данным о себестоимости, производительности труда, всевоз-
можным заводским калькуляциям стоимостных показателей в годы первой пя-
тилетки. Во второй пятилетке состояние учета на «Серпе и молоте», как и на
многих других советских предприятиях, существенно улучшилось.
78 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 27.
79 Передовик советской металлургии «Серп и молот». М., 1935. С. 86.
80 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 282. Л. 9.
81 Там же. Д. 201. Л. 2.
82 Там же. Д. 282. Л. 8.
83 Там же. Д. 283. Л. 76.
84 Там же. Л. 189.
85 С помощью встречного планирования руководство страны пыталось пре-
одолеть оппортунизм советских хозяйственников среднего звена, стремившихся
ограничить взвинчивание планов, так как они несли персональную ответствен-
ность за их выполнение. Предполагалось, что рабочие лучше знают возможнос-
ти производства и установят максимально возможные, но в то же время реалис-
тичные, плановые задания. Подробнее о советском планировании см.: Марке-
вич А.М. Была ли советская экономика плановой? Планирование в наркоматах
в 1930-е гг. // Экономическая история. Ежегодник 2003. М., 2004. С. 20—54; Он
же. Советская административно-командная система управления экономикой:
Отраслевые наркоматы и главки в 1930-е гг. // Экономическая история. Еже-
годник 2004. М., 2004. С. 118-140.
86 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 36.
87 Там же. Л. 22.
88 Там же. Л. 100—102.
89 Цит. по: Маркевич Н., Урнис С. У заставы Ильича. Металлургический
завод «Серп и молот». М., 1937. С. 34.
90 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 6. Л. 212.
91 Кафенгауз Л. Б.-Указ. соч. С. 670—824.
155
92 В 1939 г. коллектив завода был награжден Орденом Ленина, но этот факт
скорее отражал прежние заслуги предприятия в «деле*социалистического стро-
ительства».
93 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 326. Л. 11, 58.
94 Данные о численности и составе рабочей силы на «Серпе и молоте» в пе-
риод первой пятилетки исключительно противоречивы, в них фигурируют раз-
ные цифры. Часто исследователи для характеристики рабочих завода использу-
ют данные профсоюзных переписей 1929—1932 гг. (См.: Труд в СССР. Ежегод-
ник. М., 1931, 1932; Профсоюзная перепись 1932—1933. М., 1934; ГАРФ.
Ф. 7952. Оп. 3. Д. 214). Однако, по нашему мнению, о чем уже приходилось пи-
сать ранее, сведения профсоюзных переписей конца 1920-х — начала 1930-х гг.
недостоверны и порою не могут вызывать ничего, кроме изумления (подробнее
см.: Соколов А.К. Рабочий класс и революционные изменения в социальной
структуре общества. 1917 — сер. 1930-х гг. М., 1987. С. 164—166). Так, пример-
но треть из почти 8 тыс. зарегистрированных в 1931 г. на «Серпе и молоте» ра-
бочих имели производственный стаж до 1917 г., еще 500 начали работать в
1918—1921 гг., причем те и другие вдруг оказались по большей части потомст-
венными рабочими; в 1930—1931 гг., т.е. во время наибольшего притока рабо-
чих на завод, указывалось всего 1847 человек. Это противоречит тому, что из-
вестно из истории завода и других данных. Поэтому при анализе состава и чис-
ленности рабочих лучше опираться на внутризаводскую документацию, которая
дает иные сведения. Заводские данные о динамике численности рабочих приве-
дены в Прил. табл. 9.
95 Рабочая Москва. 1931. 29 июля.
96 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 202. Л. 42; Д. 208. Л. 38.
97 Там же. Д. 283. Л. 66.
98 Цит. по: Передовик советской металлургии «Серп и молот». М., 1935.
С. 9.
99 Там же. С. 59.
100 См.: Мартеновка. 1933. 8 февраля; ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 326. Л. 11,
58.
101 Шохин А. Пути и формы политехнизации школы. М,—Л., 1930.
102 Подробный разбор «интегральной системы» и ее сравнение с западными
методами подготовки рабочих содержится в книге К. Штроса. См.: Straus К.М.
Factory and Community in Stalin’s Russia. P. 121 — 125.
103 Straus K.M. Op. cit. P. 119—120.
104 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 202. Л. 65; Труд в СССР. Ежегодник. М., 1935
С. 270-271.
105 Маркевич Н., Урнис С. Указ. соч.
'Об ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3 Д. 283 Л. 231.
107 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 4. Л. 172; Д. 8. Л. 123; Д. 13.
Л. 118; Д. 17. Л. 51.
108 Там же. Д. 8. Л. 391.
109 В тот же самый момент, по одному из источников, завод заявил потреб-
ность в рабочей силе в 2500 человек (На трудовом фронте. № 26—27. Сентябрь
1932. С. 7).
110 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 202. Л. 24-25, 100.
111 Четырехбригадный график работы предполагал закрепление четырех
бригад за определенными производственными участками. Четыре бригады, сме-
няя друг друга по скользящему графику, должны были работать на одних и тех
156
же станках и агрегатах. Тем самым предполагалось ликвидировать «обезличку»
оборудования, когда за чистоту рабочего места, за поломки того или иного
станка фактически никто не отвечал. Кроме того закрепление за определенным
производственным участком позволяло точнее учитывать вклад каждого рабоче-
го, жестко связать количество трудовых усилий и размер зарплаты.
112 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 281. Л. 88.
113 Там же. Л. 89.
114 Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 210. Л. 37; Д. 280. Л. 92, 108;
Д. 281. Л. 80.
115 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 281. Л. 82.
116 Там же. Л. 84.
Там же. Л. 85.
118 Там же. Л. 89.
119 23 июня 1931 г. Сталин выступил со своей знаменитой речью «о шести
условиях построения социализма» перед хозяйственными работниками. Он го-
ворил о необходимости организованного набора рабочей,силы на предприяти-
ях, механизации труда, ликвидации текучести, уравнилобки, обезлички, улуч-
шении бытовых условий, правильной расстановки кадров, внедрении в произ-
водство хозрасчетных принципов, изменении политики заработной платы. Ос-
новные тезисы этого выступления, известные как «шесть условий тов. Сталина»
для построения социализма в СССР, определили суть новой государственной
политики и нашли отражение во множестве законодательных и административ-
ных актов.
120 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 281. Л. 90.
121 Там же. Л. 91.
122 Там же. Л. 91-92.
123 Там же. Д. 283. Л. 80, 84.
124 Передовик советской металлургии «Серп и молот». С. 52.
125 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 84.
126 Директор предприятия, согласно постановлению ЦИК и СНК от 13 сен-
тября 1931 г., имел право в рамках утвержденных фонда заработной платы и
единой тарифной сетки самостоятельно менять соотношение оплаты по отдель-
ным разрядам и назначать дополнительные выплаты работникам, что, конечно,
сохраняло его роль как «хозяина» предприятия.
127 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 13. Л. 332.
128 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 282. Л. 6.
129 Там же. Д. 281. Л. 52.
|39 Там же. Л. 55-56.
131 Там же. Л. 59.
132 Там же. Л. 62.
133 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 4. Л. 208; Д. 6. Л. 217, 262, 264;
Д. 8. Л. 432.
134 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 4. Л. 208.
135 Там же. Д. 6. Л. 262.
136 Там же. Д. 8. Л. 432.
137 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 208. Л. 41.
138 Впервые задача по ограничению роста численности населения была по-
ставлена на пленуме ЦК ВКП(б) в июне 1931 г. После введения паспортов чис-
157
ленность населения в Москве в первые годы даже несколько сократилась (Гав-
рилова И.Н. Указ. соч. С. 120—121).
139 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 4. Л. 165; Д. 6. Л. 217; Д. 8.
Л. 397;Д. 13. Л. 326.
140 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 4. Л. 167.
141 Там же. Д. 4. Л. 170.
142 Там же. Д. 6. Л. 217.
143 Там же. Д. 8. Л. 398.
144 По мнению некоторых западных исследователей, именно наличие подоб-
ной инфраструктуры является главным отличием советских предприятий от за-
пданых. См., например: Lane D. Soviet Labour and the Ethic of Communism. Full
Employment and the Labour Process in the USSR. Westview Press. Boulder, Colo-
rado. 1987. P. 73.
145 ГАРФ. Ф. 7952. On. 3. Д. 283. Л. 5.
146 Там же. Л. 6.
147 Там же. Л. 6—7.
148 Там же. Л. 10.
149 Там же. Л. 2.
150 Как пролетарский центр столицы завод должен был осуществлять много-
образные формы шефства. Так, по линии политической он считался шефом
Комакадемии, Исторического музея и Малого .театра, в проведении коллекти-
визации — в Поволжье, в Ново-Хоперском, в Можайском и Пронском районах.
151 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 326. Л. 132.
152 Передовик советской металлургии «Серп и молот». С. 129.
153 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 185.
154 Подробнее об истории развития ИФЗ см.: Журавлев С.В. Феномен «Ис-
тории фабрик и заводов». М., 1997.
155 В редакционной коллегии истории «Серпа и молота» значились такие
историки как А.М. Панкратова, А.И. Гайсинович, М.И. Гильберт, В.Л. Меллер
и др., писатели Б. Горбатов, В. Ставский, А. Тарасов-Родионов, Я. Шведов и
др. Многие из них довольно быстро отошли от истории завода, другие сохрани-
ли сложившиеся связи.
156 См., например: Абрамов И., Бильдзюкевич А. Передовик советской метал-
лургии «Серп и молот». М,—Л.—Свердловск, 1935; Гайсинович А. Освещение
роли партии и революционного движения в истории завода «Серп и молот» до
1917 г. // История заводов. 1933. Вып. 4—5; Мартов Б. Реконструкция завода
«Серп и молот» // Борьба классов. 1934. № 7—8; Мартов Б. К вопросу об изу-
чении реконструктивного периода. Из опыта авторского коллектива истории за-
вода «Серп и молот» И История заводов: Сб. 4—5. М., 1933. С. 156—166; Он
же. К вопросу об изучении культработы на предприятии. Из опыта работы над
историей завода «Серп и молот» // История заводов: Сб. 4—5. М., 1933.
С. 167—170; Поселянина А. Ленинский призыв (Московский завод «Серп и
молот») // Борьба классов. 1934. № 1; Она же. Восстановление завода «Серп и
молот» // Борьба классов. 1934. № 7—8; «Серп и молот» завоевывает сталь. М.,
1932; Филатов С. Партийная работа на заводе «Серп и молот». М., 1931; Шипи-
лин Л. Крепче стали. Очерк о заводе «Серп и молот». М.—Л., 1931; Он же. Пы-
лающий цех. Мартеновский цех завода «Серп и молот». М., 1932; и др.
157 Попытки создать историю «Серпа и молота» предпринимались в после-
дующие годы, в частности, неоднократно упоминавшаяся книга «Свет над за-
ставой». Для ее подготовки отчасти использовались собранные ранее материа-
158
лы, литературно обработанные и препарированные соответственно идеологи-
ческим установкам 1950-х гг. Отдельными изданиями выходили воспоминания
и биографии некоторых ударников и стахановцев завода, удивительно однооб-
разные и «идейно выдержанные».
158 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 240. Л. 29.
159 О социалистическом-соревнования в советской историографии существу-
ет множество работ, всячески воспевающих трудовые успехи и достижения со-
ветских рабочих. См., например: Дадыкин Р.П. Начало массового социалисти-
ческого соревнования в промышленности. М., 1954; Рогачевская Л.С. Социа-
листическое соревнование в СССР: Исторические очерки, 1917—1970. М., 1977;
Митрофанова А.В., Рогачевская Л.С. Сознательная дисциплина труда в социа-
листическом обществе: История формирования и развития. М., 1987.
160 Нереальность многих из этих договоров, «кампанейщину» при их заклю-
чении показывает следующая история. В ударный квартал 1930 г. пионеры за-
вода заключили договоры с производственниками передовых цехов. Пионеры
обязались выполнить свои все дела, а рабочие обязались выполнить промфин-
план на 100%. Было заключено две тысячи договоров (!). Однако, когда в апре-
ле 1931 г. стали проверять договоры, оказалось, что пионерские отсутствуют.
Случайно обнаружилось, что договоры сожжены на пионербазе. Необходимо
добавить, что руководители завкома в результате «дела о сожжении пионерских
договоров» были сняты с работы, однако, как отмечалось в дальнейшем «низо-
вой треугольник в цехах не извлек всех нужных уроков из этого дела» (ГАРФ.
Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 173-174).
161 Поэма была написана белым стихом, авторская пунктуация сохранена
(ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 282. Л. 103-104).
162 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 282. Л. 139.
163 Там же. Л. 142.
164 Там же. Л. 141.
165 Там же. Л. 147.
166 Там же. Л. 155.
167 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 290. Л. 15-16.
168 Составлено по: ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 14. Д. 297. Л. 15; Ф. 7952. Оп. 3.
Д. 202. Л. 40; Д. 282. Л. 191; ЦГАМО. Ф. 6727. On. 1. Д. 209. Л. 20.
169 Томас Монгер входил в число английских специалистов, приглашенных
Гужоном на завод в 1909 г. для налаживания прокатного производства, и рабо-
тал мастером. После революции какое-то время работал в Днепропетровске. В
1922 г. вернулся на завод и назначен заместителем начальника листопрокатного
цеха. В 1930 г., будучи уже в довольно преклонном возрасте, заразился идеями
социалистического соревнования. Как говорилось в книге «Свет над заставой»
(с. 17/), молчаливый, с неизменной трубкой в зубах, Монгер сказал: «Ударни-
чество — я понял — это давать высокий выработок, много тонкий лист. Это хо-
рошо — вери велл. Пусть наш цех будет первый во весь завод». Газеты пред-
ставляли Монгера как выразителя интернациональной солидарности пролета-
риата, хотя Монгер по происхождению не был «пролетарием» и был далек от
политики. В 1933 г. он уехал из СССР. Причудливая биография Монгера нашла
отражение в повести Я. Шведова «В поисках отечества».
170 Свет над заставой. С. 177.
171 Там же. С. 211-213.
172 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 172.
173 Там же. Д. 282. Л. 32а-32б.
174 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 283. Л. 173.
159
175 Там же. Д. 282. Л. 62.
176 Там же. Л. 38.
177 Там же. Л.40.
178 Там же. Л.49.
179 Там же. Л. 54-59.
180 Там же. Л. 62.
181 Там же. Л. 60.
182 Г.М. Ильин пришел из деревни в Москву в возрасте 15 лет и, работая в
строительстве, стал квалифицированным каменщиком. Прошел Гражданскую
войну. На завод пришел, закончив службу в Красной Армии в 1922 г. Стал мас-
тером по установке печного оборудования. Был послан Степановым на стажи-
ровку в Германию. После этого им была разработана новая технология стро-
ительства мартеновских печей. В 1935 г. за трудовые достижения был награжден
орденом.
183 Свет над заставой. С. 233.
184 Москвичи — Николай Российский, Александр Чутких, Семен Чесно-
ков... Очерки. М., 1950. С. 97—98.
185 Маркевич Н., Урнис С. Указ. соч. С. 50—51.
186 В связи с этим встает вопрос о судьбе бывшего директора, которая не до
конца ясна и нуждается в дополнительном изучении, не входящем в задачи
данной книги. В хозяйственной номенклатуре 1930-х гг. Степанов, несомненно,
принадлежал к числу толковых и энергичных выдвиженцев, но в 1938 г. он был
снят. В материалах партийной организации завода, хранящихся в архиве, есть
объемистое персональное дело директора, в котором подробно разбираются
факты его биографии. Наибольшее внимание вызвал факт его короткого пребы-
вания в черносотенной организации после революции 1905 г. (в период работы
на «Бромлее»). Однако объяснение Степанова вполне удовлетворило комиссию.
Известно также, что Степанов не был репрессирован, а переведен на малозна-
чительную должность в главк. Поводом для снятия с поста послужило то, что
завод «провалил промфинплан». В советской истории «Серпа и молота» об этом
не упоминалось. Отчасти признавались заслуги Степанова в деле реконструк-
ции, но говорилось о том, что он не прислушивался к парторганизации, не со-
ветовался с коммунистами, забывал про народ, отказывался строить жилье, не
видел технической отсталости, окружал себя карьеристами, угодниками, подха-
лимами, мало общался с простыми рабочими. «Когда партия призывала к бди-
тельности, вести беспощадную борьбу с троцкистами, зиновьевцами, правыми,
Степанов не всегда стоял на высоте больших партийных дел...» (Свет над заста-
вой. С. 248—249). Здесь хорошо просматривается риторика периода массовых
репрессий и, скорее всего, директору было вменено еще «притупление полити-
ческой бдительности».
187 ГАРФ. Ф. Р-5451. Оп. 17. Д. 6. Л. 86.
Строительство листопрокатного цеха, 1900-е гг.
Кантовка елитков на заводе
Завод Гужона. 1894 г.
Общий вид завода в начале XX в.
Завод оживает, 1920-е гг.
Василий Гуськов —
заводской «Ллойд Джордж»
Партячейка завода в начале 1920-х гг.
(Крайний справа в нижнем ряду —-директор завода И.Р. Бурдачев)
Удаление окалины
Прокат
Подъездные пути,4920-е гг.
Внутризаводской транс!юрт
после реконструкции
Вид па завод в 1920-е гг.
Распределение груда
Мартеновский цех до реконструкции
Новый фасонно-литейный цех
Строительство нового цеха, начало 1930-х гг.
Новый цех построен
Заня тие технического кружка, 1930-е гг.
В Центральной заводской лаборатории, 1930-с гг.
Арсений Гладышев —
зачинатель социалистического
соревнования на заводе
Ударная бригада, 1931 г.
Строительство нового клуба завода, 1930-е гг.
Балетный кружок при заводском клубе, 1930-е гг.
Производственное собрание, 1930-с гг.
«Культработу на службу промфинплана!»
Конец карточной системы, 1935 г.
Мастер Леонтий Васильевич Брылкин с сыном в домашней обстановке
Детский сад завода
Позорный столб прогульщика
11. М. Ярославский вручает «Серпу и молоту» знамя «Правды», 1935 г.
JI нс roii рокаni ы ii i icx
и послевоенные годы
«Перекур» в бригаде
Коллектив завода «Серп и молот» голосует за выдвижение В.М. Молотова
кандида том в депутаты Верховного Совета СССР, 20 октября 1937 г.
М.И. Калинин вручает директору завода Г.М. Ильину Орден Ленина, 1939 г.
Новый дом для работников «Серпа и молота» и стадион,
начало 1950-х гг.
Один из передовиков завода
И.И. Турганов
Заводской «Крокодил»
Обсуждение материалов XXI съезда КПСС па заводе
«Молодежная» бригада коммунистического труда
принимает обязательства в Кремле
Новая линия автоматического контроля качества серебрянки, 1970-е гг.
Трудовая династия Чесноковых
Заводской профилакторий
Глава 4
ТРУД В ПЕРИОД ДЕЙСТВИЯ
ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ ЗАКОНОВ,
конец 1930-х — середина 1950-х гг.
Хочу работаю, хочу перехожу на другое
производство в знак протеста против со-
ветского крепостного права. Дайте чело-
веку вольнонаемный труд!
Из, письма рабочего
1. Поворот к принуждению
Введение чрезвычайных законов о труде
В 1930-е гг. сложились основные черты советской политики в облас-
ти стимулирования труда. Они представляли собой густую смесь спосо-
бов материального, морального поощрения и принуждения. Баланс
между ними, как можно было убедиться на основе предыдущего изло-
жения, менялся на всем протяжении 1930-х гг., но после так называе-
мой «ежовщины» вектор стал явно смещаться в сторону принуждения1.
На то были свои причины.
Сделанный страной промышленный рывок в период форсированной
индустриализации был использован руководством, чтобы заявить о по-
строении социализма в СССР. Пока эта задача была у всех на слуху,
легче было возбуждать трудовой энтузиазм. С приходом «социализма»,
достижения которого для многих оказались сомнительными, сработал
эффект обманутых ожиданий. Устранение «врагов народа», якобы пре-
пятствующих наступлению сталинской «счастливой» и «веселой» жизни,
ничего не дало и лишь усугубило существующие проблемы. Попытки
зажечь общество накануне войны новой перспективой такого же бы-
строго, как социализм, построения коммунизма уже не сопровождались
общественным подъемом и быстро гасли. ,
Вспышка стахановского движения, не случайно совпавшая с провоз-
глашением социализма, по сути ничего не принесла для повышения
производительности труда ни в масштабах всей экономики, ни на от-
дельных предприятиях, как показывает пример «Серпа и молота». Хотя
руководство страны продолжало апеллировать к стахановским рекор-
дам, оно ничего не могло поделать с фактическим саботажем движения
и вынуждено было искать другие способы побуждения к труду, больше
склоняясь теперь к тому, чтобы заставить людей работать путем наказа-
ния или угрозой насилия, не забывая, впрочем, и о других способах
161
11219
стимулирования труда. Однако их использование было ограничено
имеющимися ресурсами и возможностями.
С началом третьей пятилетки обнаружились трудности и противоре-
чия, приведшие к замедлению темпов роста советской экономики, на-
званные в литературе «экономической лихорадкой». Партийно-государст-
венное руководство сделало вывод о том, что в ее основе лежит состо-
яние трудовых отношений и решило справиться с ними путем уже хо-
рошо знакомых методов принуждения, ужесточением' карательных мер
за нарушения дисциплины и порядка на предприятиях. Среди руково-
дящих работников бытовало мнение, что «гегемон подраспустился» и
надо бы «подтянуть гайки».
В русле усиления принуждения лежало большинство законодатель-
ных и нормативных актов, принятых в конце 1930-х гг. 20 декабря 1938 г.
СНК принял постановление об обязательном введении единых трудовых
книжек на всех предприятиях и учреждениях СССР, которое было на-
правлено на борьбу с текучестью, свободными передвижениями работ-
ников. Договор трудового найма при поступлении на предприятия был
увеличен до 5 лет. В трудовых книжках отмечались все перемещения
работников со ссылками на документы, должны были записываться как
все поощрения (материальные и моральные), так и наказания, взыска-
ния, причины увольнений. Трудовые книжки становились предметом
тщательного изучения и проверки отделов кадров, докладывающих ру-
ководству о «лице» того или иного работника, его политической и про-
чей благонадежности. В январе 1939 г. вышло постановление СНК, со-
гласно которому опоздание на работу свыше 20 минут приравнивалось к
неоправданному отсутствию. 26 июня 1940 г. был принят указ Прези-
диума Верховного Совета «О переходе на восьмичасовой рабочий день,
на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода
рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Закон запрещал
«одностороннее расторжение трудового договора» и фактически при-
креплял работника к предприятию, вводя уголовное наказание за прогу-
лы, опоздания и самовольный уход с работы. В июле закон был дополнен
указом об уголовной ответственности за выпуск бракованной продукции.
В августе 1940 г. к этим мерам добавился указ об усилении уголовной
ответственности за мелкие преступления (пьянство, хулиганство, воров-
ство), что также непосредственно касалось отношений на производстве
и в рабочей среде.
В октябре 1940 г. была проведена реформа фабрично-заводского
обучения. В стране создавалась единая система трудовых резервов.
Было образовано Управление трудовых резервов при СНК (позднее
Наркомат, а затем Министерство трудовых резервов), призванное в пла-
новом порядке обеспечивать предприятия и стройки рабочей силой.
Главный упор делался не столько на оргнабор, сколько на подготовку
молодых рабочих. Наряду с обычными школами ФЗО в стране создава-
лись привилегированные ремесленные училища (РУ), и ремесленно-же-
лезнодорожные училища (РЖУ) с более продолжительными сроками
подготовки. Было объявлено о мобилизации и призыве в школы трудовых
162
резервов 800 тыс. юношей и девушек. Учащиеся поступали как бы на
полный «государственный кошт», обеспечивались обмундированием,
довольствием и стипендией. Срок обязательной отработки после окон-
чания училища был увеличен до 4 лет. В декабре 1940 г. было принято
постановление, запрещающее самовольное оставление школы. Согласно
указу Президиума Верховного Совета об ответственности учащихся ре-
месленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО за нарушение дис-
циплины и самовольный уход из училища (школы) предусматривалось
уголовное наказание. Таким образом, учащиеся вынуждены были откла-
дывать свои жизненные планы до окончания срока отработки. В русле
этой меры находилась отсрочка от призыва в Красную Армию в течение
этого срока.
Советские авторы не могли обойти вниманием поворот к принужде-
нию в трудовых отношениях накануне войны и объясняли его необхо-
димостью укрепления обороноспособности страны перед лицом внеш-
ней угрозы, о чем, кстати, немало говорилось в официальных докумен-
тах2. Действительно, цикл оборонных мероприятий в связи с развязыва-
нием в 1939 г. Второй мировой войны стал заметнее. Был осуществлен
переход к всеобщей воинской обязанности. Государство прибегло к
практике займов средств у населения «на укрепление обороноспособ-
ности страны», носившей добровольно-принудительный характер. Есте-
ственно, упор делался на то, что трудящиеся с энтузиазмом поддержи-
вают политику руководства. Для правительства принципиально важным
было представить усиление принудительных мер как инициативу
«снизу», как волеизъявление со стороны самого рабочего класса, гото-
вого, как и прежде, беззаветно трудиться и отдавать все во имя высоких
целей. Так, накануне принятия летних указов 1940 г. состоялся расши-
ренный пленум ВЦСПС с участием председателей ФЗМК ведущих
предприятий. В обращении пленума, якобы одобренном на собраниях
трудовых коллективов, говорилось о «горячей и единодушной поддерж-
ке» в свете необходимости дать бой прогульщикам, лодырям, лоботря-
сам, «летунам», пьяницам, ворам, хулиганам и т. п. Однако сфера при-
нуждения выходила далеко за рамки укрепления обороноспособности
страны и военного производства, охватывая различные сферы жизни.
Западные и современные российские историки, напротив, делают
упор на насилие и принуждение, следуя логике укрепления тоталитар-
ного государства, и зачастую игнорируют факт сочетания различных ме-
тодов стимулирования занятости и повышения производительности
труд& в тот период. Методы принуждения и насилия сопровождались и
мерами иного свойства. В частности, размер вознаграждения за труд в
различных отраслях промышленност'и за три довоенных года заметно
возрос. В 1937 г. был установлен минимальный размер зарплаты в горо-
дах в пределах от ПО до 115 руб. В черной металлургии заработки у ра-
бочих повысились на 11,4%, у ИТР — на 27,6%. В среднем по стране в
1940 г. зарплата составляла 331 руб., в том числе 324 "руб. у рабочих и
696 руб. у ИТР3. Таким образом, различия между двумя категориями
работников были весьма значительными, более чем в два раза, причем
163
доля премий в заработке составляла у первых 4—5%, а у вторых — 15%.
Обозначилась тенденция к преодолению множественности тарифных
сеток по отдельным отраслям и предприятиям. Пересмотр ставок и
норм был направлен на то, чтобы поддержать дифференциацию оплаты
труда между различными категориями работников. Рост заработной
платы, однако, не полностью компенсировал возросшие требования к
уровню жизни, повсеместный недостаток потребительских товаров.
Проводился ряд мер, направленных на укрепление социально-быто-
вой сферы предприятий, на то, чтобы обеспечить преимущественное
снабжение работников ряда отраслей. Рабочим и служащим предостав-
лялись регулярные отпуска, продолжилось оформление системы меди-
цинских и оздоровительных учреждений. В 1938 г. в стране было 1838 са-
наториев и 1270 домов отдыха. Быстрыми темпами росла численность
спортивных и военно-спортивных обществ, велось строительство стади-
онов, спортивных площадок, клубов и библиотек. Для летнего отдыха
детей рабочих и служащих была создана широкая сеть пионерских лаге-
рей. Накануне войны предприятия оказывали материальную помощь и
выделяли денежные пособия на содержание 12 тыс. пионерских лаге-
рей4. Вопреки социалистическим принципам коллективного общежития
во второй половине 1930-х гг. руководство страны взяло курс на обес-
печение квартирой каждой семьи, но по тем временам это было насто-
ящей фантастикой. Программы жилищного строительства явно не соот-
ветствовали этой задаче. Реально отдельную квартиру могли получить
только представители партийно-государственной номенклатуры, высо-
коквалифицированные специалисты, «деятели науки и культуры» и от-
дельные «передовики производства». Большинству рабочих приходи-
лось, как и прежде, ютиться в подвалах, довольствоваться комнатой в
старом или новом доме, койкой в бараке или общежитии. В 1940 г. в
среднем на рабочего в стране приходилось 6,7 кв. м жилья, но в круп-
ных промышленных центрах, в частности в Москве, жилищная пробле-
ма стояла гораздо острее.
Были расширены возможности рабочих получить «приварок» к зар-
плате путем наделения городских жителей землей под огороды, в част-
ности, согласно постановлению СНК от 7 октября 1940 г. «Об организа-
ции подсобных хозяйств огороднического и животноводческого направле-
ний». В рядах «огородников» в 1940 г. числилось около 1 млн рабочих и
служащих. В них было сосредоточено 30% всех коров в стране, 27%
свиней, 10% овец и т.д.5 Помимо того, что огородническое движение
обеспечивало дополнительные поступления продуктов в домашнем хо-
зяйстве, оно служило своеобразной «отдушиной» для миллионов быв-
ших крестьян, пришедших на производство, и способом поддержания
сельского образа жизни и трудовой этики.
Наряду с материальным стимулированием продолжались кампании
поддержки социалистического соревнования, которые по-прежнему но-
сили политический оттенок. Выдвигались новые трудовые и прочие по-
чины, но они затухали столь же быстро, как и стахановское движение.
Процесс награждения за успехи в труде все более приобретал ритуаль-
164
ный и иерархический характер. 27 декабря 1938 г. были учреждены зва-
ние «Герой социалистического труда», медали «За трудовую доблесть»,
«За трудовое отличие», которые одновременно предусматривали ряд
льгот и гарантий награжденным. Они получали преимущество в карье-
ре: вступлении в партию, продвижении на должность, поступлении в
вуз и т.д. Впрочем, награды могли быть как индивидуальными, так и
коллективными. Во втором случае они мало сказывались на мотивации
труда отдельного работника. В числе первых награжденных оказался
коллектив завода «Серп и молот», отмеченный в 1939 г. Орденом Лени-
на за заслуги в социалистическом строительстве.
Если подвести итог разнонаправленным мерам, принятым накануне
войны, то неизбежно напрашивается вывод, что они определялись не
целями и задачами тоталитарного государства, как склонны считать
многие современные авторы, а осуществлялись скорее в порядке реакции
на возникающие в стране проблемы. За ними стояли объективные и субъ-
ективные причины, часто создаваемые действиями самого государства,
его руководителей, и почти всегда проводились в форме кампаний. Эти
кампании, с созданием постоянных и чрезвычайных органов, разного
рода штабов и комиссий, всегда шумные, требовательные и неумерен-
ные до абсурда, порою приобретали опасную логику саморазвития.
Кампанейщина в частности проявилась в многочисленных проверках,
которые устраивались накануне войны по поводу исполнения чрезвы-
чайных указов.
Труд на «Серпе и молоте» накануне войны
Внешне положение «Серпа и молота» после реконструкции выгляде-
ло как весьма перспективное, и накануне войны завод рассматривался
как одно из самых передовых предприятий страны. О «Серпе и молоте»,
о заводских стахановцах писали газеты. Курс на строительство комму-
низма, провозглашенный Сталиным, нашел отражение в том, что газета
«Мартеновка» печатала утопию «Необыкновенный сон диспетчера Пар-
нева», написанную двумя молодыми инженерами о том, каким будет
завод в 1950 г. Партийные работники, вышедшие с завода, были на осо-
бом счету в номенклатурных списках. В 1938 г., после ареста А.В. Ко-
сарева, некогда рабочий-вальцовщик «Серпа и молота», затем редактор
«Мартеновки» и секретарь заводской партийной организации Н.А. Ми-
хайлов, быстро прошедший потом ряд ступенек партийной карьеры,
стал секретарем ЦК ВЛКСМ (впоследствии — министр культуры).
Вместе с тем, за парадным благополучием скрывались серьезные
трудности, которые обозначились на заводе, как, впрочем, и во всей
черной металлургии. В 1939 г. в целом по стране -производство стали
снизилось, в то время как потребность в ней, особенно в оборонной
промышленности, непрерывно росла. На «Серпе и молоте» высокой ос-
тавалась текучесть кадров, снижалась производительность труда. В 1939 г.
выпуск продукции на каждый рубль заработной платы на заводе умень-
шился на 10% по отношению к предшествующему году6.
165
Изучение изменений в структуре заработной платы обнаруживает
следующую тенденцию: при сохранении установки на рост сдельной
оплаты труда падает значение таких выплат как «прогрессивка» и пре-
мии. Если в 1936 г. доля сдельной оплаты на заводе составляла 61%
среднего заработка (повременная — 18%), то в 1939 г. — 66% (16%).
Доля премиальных выплат за тот же период сократилась более чем
втрое (с 9 до 2,5%). Зато росли дополнительные выплаты, непосредст-
венно не зависевшие от результатов труда: за работу в горячих цехах, за
работу в ночное время, за работу сверхурочно, причем с каждым годом
появлялись все новые и новые виды дополнительных выплат7.
В августе 1939 г. Наркомат черной металлургии предпринял попытку
ввести новый порядок по закреплению на предприятиях рабочих веду-
щих профессий путем заключения индивидуальных договоров сроком
на 5 лет. В случае выполнения обязательств по договору рабочие полу-
чали право на вознаграждение: за второй год работы в размере 4% фак-
тического годового заработка, за третий год — 8%, за четвертый — 12%,
за пятый — 16%8. Однако применение этих мер для стимулирования
труда на заводе не дало существенного эффекта, поскольку у большин-
ства рабочих производственный стаж был невелик.
В 1939 и в начале 1940 г., как и везде-, на заводе наблюдался рост
прогулов и опозданий, связанный, по-видимому, с общей ситуацией в
стране: кризисом системы снабжения, очередями за продуктами и това-
рами широкого потребления9. Денежные стимулы были ослаблены.
Более весомую роль стали играть время и возможность приобрести не-
обходимые товары. Как следствие, это привело к снижению дисципли-
ны. По данным заводских отчетов, за первые два квартала 1940 г. в ян-
варе-марте 1940 г. на предприятие было принято 1007 рабочих, уволе-
но 663, в том числе 491 за прогул, в апреле—июне принято 972, уволено
993 (772 за прогул)10.
Кампания по борьбе с прогулами и опозданиями
Введение Указа от 26 июня 1940 г. об уголовной ответственности за
прогулы и опоздания проводилось как очередная кампания11. Вначале
она вызвала заметное сокращение прогулов на предприятиях, в том
числе и на «Серпе и молоте». Если в первой половине 1940 г. на заводе
за прогул было уволено около 10% списочного числа рабочих, то к
концу года число уволенных за прогул сократилось до 0,7%12. На других
предприятиях черной металлургии до введения указа за месяц выбывало
6,6% рабочих (из них 4,2% увольнялись за прогулы), а во второй поло-
вине 1940 г. текучесть снизилась до 1,9% в месяц13.
Наиболее интенсивно кампания проводилась в Москве. Как следует
из справки, составленной отделом кадров МГК, за шесть месяцев вто-
рой половины 1940 г. по всей Москве нарсудами было разобрано
169 638 дел о прогулах, за первые 4 месяца 1941 г. — 46 552. В резуль-
тате применения Указа число прогульщиков в Москве за первую поло-
вину 1941 г. по сравнению с 1940 г. сократилось в два раза14. При этом
166
кампания развертывалась и била не только по истинным, но и по мни-
мым нарушителям дисциплины, способствуя произволу в отношениях
начальников и подчиненных, создавала возможности «подвести под ста-
тью» любые неугоднее действия, например, желание уйти с предпри-
ятия, найти более оплачиваемую работу или улучшить жилищные усло-
вия. Несмотря на это, как отмечалось в упомянутой справке, «сокраще-
ние числа прогулов в Москве идет медленно». Указывалось на то, что
на заводе «Красный пролетарий» их число даже увеличилось. Среди
«отстающих» в борьбе с прогулами отмечался Первомайский район (об-
разовавшийся в результате разделения Пролетарского района), где глав-
ным предприятием был «Серп и молот». Основной причиной недоста-
точного сокращения прогулов называлось «ослабление политико-воспи-
тательной работы», т.е. прямо указывалось на проводимую кампанию
как идеологическую. Как совершенно нетерпимое явление называлось
либеральное отношение руководителей к прогулам. Руководители мало
того, что отпускают рабочих с производства без достаточных основа-
ний, но еще и покрывают прогулы. Приводился пример рабочего
«Серпа» коммуниста т. Картузова, который был осужден за прогул к
удержанию 25% заработка в течение 6 месяцев. Однако после этого он
прогулял снова и должен был получить 6. месяцев исправительных
работ. Но, как говорилось в справке, вопрос не решается, так же как и
исключение Картузова из партии. Упоминалось также о том, что среди
прогульщиков большое число комсомольцев15, т.е. молодых рабочих.
Исполнение указа зависело от отношений в трудовом коллективе, от
личных связей и контактов. Почти сразу же вырабатываются многочис-
ленные незримые способы саботирования принудительных мер, если
они не были выгодны предприятию. Администрация могла покрывать
случаи опозданий и отсутствия на работе, если она была заинтересована
в работнике, не сообщать в вышестоящие органы о случаях нарушений
производственной дисциплины, дабы не вызвать на себя излишний
огонь критики1^.
Усиление принуждения в годы Великой Отечественной войны
. В разгар кампании по борьбе с прогулами началась война. Обычно
различные меры по принуждению к труду накануне войны в литературе
объединяются вместе с теми, которые были предприняты в годы войны.
Определенная логика в этом существует, но все же их необходимо от-
личать друг от друга. Проблема заключается в том, что на поворот к
принуждению, который обозначился до войны, наложилась система
чрезвычайных мер и указов, свойственных военному времени. Хорошо
известно, что в любых странах в период войны усиливаются такие
формы труда как мобилизация, закрепление рабочей силы за предпри-
ятиями, удлинение рабочего дня, сверхурочные, рационирование про-
дуктов и т.п. В СССР эти меры были особенно суровыми и жестокими.
Одновременно во всех странах наблюдается апелляция к долгу и патри-
отизму как способу мотивации труда.
167
Советские авторы особенно упирали на патриотизм и трудовой по-
дъем советских людей в годы войны, их готовность к лишениям и жер-
твам под лозунгом «все для фронта, все для победы!». Вместе с тем ме-
тоды принуждения в трудах историков получали свое полное моральное
оправдание. Нет оснований сомневаться в многочисленных фактах тру-
дового героизма, проявленных в годы войны, небывалого прежде мас-
сового перевыполнения норм выработки в 2, 5, 10 и более раз (движе-
ние «двухсотников», «пятисотников», «тысячников»), достигаемого под-
час нечеловеческими усилиями, «без сна и отдыха» и при гораздо более
худших условиях труда и жизни, чем до войны17. По мнению некоторых
авторов, трудовые рекорды военного времени подчеркивают скрытые
возможности, заложенные в системе советского производства, его недо-
использованные резервы за счет настоящего стимулирования труда. Не-
смотря на факты трудового героизма и самоотдачи, на уровне экономи-
ческих макропоказателей в годы войны в целом произошло снижение
производительности труда вследствие мобилизации на фронт больших
контингентов квалифицированных рабочих-мужчин, привлечения на
производство женщин, подростков, эвакуации предприятий на восток,
последующей их реэвакуации.
Суть вопроса, однако, заключается в соотношении различных мер сти-
мулирования труда. Кажется, что руководств’О не особенно полагалось на
трудовой подъем и патриотические чувства населения и больше уповало
на методы принуждения и насилия, хотя их конкретное сочетание на-
ходилось в зависимости от хода войны, от ситуации в стране и на
фронтах иногда, правда, с некоторым запозданием.
Уже 30 июня 1941 г. был образован Комитет по распределению ра-
бочей силы при СНК, который отвечал за мобилизацию на трудовой
фронт различных возрастов и осуществлял переброски трудовых ресур-
сов. В феврале 1942 г. был издан закон о мобилизации на заводы и фаб-
рики мужчин в возрасте от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 45 лет. За
счет невоеннообязанных было дополнительно привлечено к труду около
12 млн человек, преимущественно за счет женщин и допризывной мо-
лодежи. В черной металлургии, традиционно «мужской» отрасли произ-
водства, к 1945 г. доля женщин возросла до 38,5%18. Примерно 2,1 млн
человек подлежало призыву в школы трудовых резервов. В 1941 г. их
было призвано 826 тыс., в 1943 г. — 771 тыс., в 1944 г. — 500 тыс., в
1945 г. — 25 тыс. человек19.
26 декабря 1941 г. был издан закон о введении военного положения
на предприятиях, связанных с оборонным производством, к каковым
относился и «Серп и молот». Случаи самовольного оставления произ-
водства рассматривались теперь не народными судами, а военными три-
буналами. Самовольно ушедшие с производства и «злостные прогуль-
щики» считались «дезертирами трудового фронта» и наказывались ис-
правительно-трудовыми работами в лагерях и колониях на срок от 5 до
8 лет20. Если в результате допущенной халатности на производстве про-
исходили крупные аварии, то виновные приговаривались к расстрелу.
Значительная часть «трудовых дезертиров» состояла из молодых рабо-
168
чих, по сути подростков, окончивших школы ФЗО. Они оправдывали
свои уходы с предприятий тем, что дома у них остались старые родите-
ли, о которых некому заботиться, огороды, которые некому обрабаты-
вать. В качестве доказательства демонстрировались письма родственни-
ков и соседей и больничные листы, выписанные местными врачами.
Однако основной формой наказания за нарушения порядка и дисцип-
лины на предприятиях оставалась ответственность по закону от 26 июня
1940 г. В ноябре 1942 г. к штрафным санкциям, т.е. вычету 25% зара-
ботка, добавилось соответствующее снижение хлебных норм.
Уже летом 1941 г. началось восстановление карточной системы, про-
должавшееся до конца года. Постепенно карточки становились более
дифференцированными в зависимости от приоритетности и значения
того или иного занятия и профессии для обороны страны. Устанавли-
валось множество категорий снабжения по талонам и ордерам, предус-
матривавших определенные нормы получения хлебр, мяса и других про-
дуктов питания, одежды, обуви и прочих товаров. Даже льготное снаб-
жение подразделялось на ряд категорий (карточки с литерой «А», «Б»
и др.). На предприятиях были восстановлены ОРСы. До этого пробле-
мами материальной помощи занимались комиссии по рабочему снабже-
нию ФЗМК. 4 мая 1942 г. было принято постановление о перестройке
работы профсоюзов в связи с организацией ОРСов. Удлинение рабоче-
го дня, сверхурочные, ночные смены вели к тому, что работники про-
водили значительную часть своего времени на предприятиях, там же
питались в столовых, снабжались и проводили редкие часы отдыха. Со-
ответственно выросла нагрузка на социально-бытовую сферу. К 1945 г.
объем централизованной торгово-заготовительной деятельности пред-
приятий возрос в 13 раз21. Как и прежде, обнаружились массовые зло-
употребления в сфере распределения. 23 января 1943 г. ГКО принял по-
становление об усилении борьбы с разбазариванием и расхищением
продовольственных и промышленных товаров в системе ОРСов. Учреж-
дались общественные контролеры, деятельность которых регулирова-
лась специальным постановлением ВЦСПС.
Предпринимаемые меры могли удовлетворять лишь минимум по-
требностей, необходимых для выживания. Значительную их часть ра-
ботники вынуждены были покрывать из других источников, в частности
за счет приобретения товаров на «вольном рынке». Поэтому денежная
оплата труда сохраняла определенное значение, несмотря на растущие
цены. Средняя заработная плата во -всей промышленности увеличилась
до 573 руб. в 1944 г., а в черной металлургии — до 697 руб. Возросла
доля премий в оплате труда (за выполнение особых заданий, за сверх-
урочную работу): с 4,5% в 1940 г. до 8,1% в 1944 г. для рабочих и с 11
до 28% для ИТР22.
В годы войны государство пошло на расширение рыночных элемен-
тов в экономике, «сквозь пальцы» смотрело на распространение спеку-
ляции, возникновение разного рода «барахолок» и «блошиных рынков».
Расширилась сеть комиссионных магазинов, торгующих по «коммерчес-
ким ценам». Доля «колхозной торговли» в обеспечении продуктами пи-
169
тания поднялась с 14% в 1940 г. до 46% в 1944 г., т.е. имелись сущест-
венные различия по сравнению с политикой военного коммунизма,
хотя и просматриваются определенные черты сходства. Большое значе-
ние, например, придавалось проблеме самообеспечения отдельных тер-
риторий и предприятий, и в этом русле — дальнейшему развитию ого-
роднического движения. Однако у работников не оставалось много вре-
мени на обработку участков. Поэтому огороды большей частью засажи-
вались неприхотливой картошкой, которая становилась основным про-
дуктом питания населения, наряду с хлебом, получаемым по продукто-
вым карточкам. В целом число огородов рабочих и служащих в годы
войны увеличилось в 3,5 раза, а производство картофеля на них — в
5 раз. Доля картофеля в питании населения увеличилась в 2,5 раза23.
Сильно сократилось производство товаров первой необходимости, а
то что оставалось, шло в основном на нужды армии. Одежда, обувь,
спички, соль, керосин, мыло, иголки, нитки и т.п. исчезли из продажи.
Цены на них на свободном рынке были запредельными. Только по
официальным данным цены на городских колхозных рынках к середине
1943 г. по сравнению с началом войны выросли почти в девятнадцать
раз. Многие граждане донашивали то, что осталось от довоенного вре-
мени, или одевались во что попало.
Завод «Серп и молот» в годы войны
Вместе со всей страной «Серп и молот» переживал военные труднос-
ти. 26 июня 1941 г. на заводе были отменены отпуска и введен 12-часо-
вой рабочий день: в две смены. 3500 работников были мобилизованы в
армию. В связи с наступлением немцев в июле 1941 г. два цеха завода
были вывезены в Златоуст и Нижний Тагил. Часть сталеваров направле-
на в Магнитогорск и Омутнинск на Урале. 10 августа в сортопрокатный
цех завода попала бомба: убито было 50 и ранено 57 человек. По мере
приближения противника к Москве остававшиеся на заводе рабочие
были задействованы на строительстве оборонительных сооружений.
Происходила запись в дивизии народного ополчения: 240 работников
составили ядро коммунистического батальона в ополченческих форми-
рованиях. В момент решающей битвы под Москвой группа из 8 опол-
ченцев, среди них — 5 рабочих «Серпа и молота» были захвачена не-
мцами в плен под Волоколамском, расстреляна и повешена на столбах
в назидание советским гражданам. Этот эпизод сильно врезался в па-
мять заводского коллектива. Фронтовой корреспондент П. Лидов, быв-
ший редактор «Мартеновки», выезжал для расследования событий. Он
же первый сообщил стране о подвиге Зои Космодемьянской. Всего в
рядах ополчения за годы войны было 646 работников завода, и 378 из
них погибли.
В день паники в Москве 16 октября 1941 г. мартеновские цеха заво-
да были полностью остановлены, причем, как видно, в спешке, в-связи
с беспорядочной эвакуацией. Продолжали работу только три цеха (фа-
сонно-литейный, прессовый и ремонтно-механический), которые вы-
170
подняли срочные заказы фронта по ремонту танков и пулеметов. На за-
воде была сформирована танковая колонна «Московский Осоавиахимо-
вец» и отдельное авиазвено. К концу года на заводе осталось только
30% оборудования' а остальное было эвакуировано. Причем многое из
того, что предназначалось к эвакуации, находилось в пути — «на коле-
сах».
В результате разгрома немцев под Москвой 22 декабря 1941 г. ГКО
принял постановление о прекращении эвакуации завода. Ввиду огром-
ной потребности в высококачественной стали, было принято решение
как можно скорее снова запустить завод на полную мощность. По вос-
поминаниям работников «Серпа и молота», оборудование пришлось ра-
зыскивать по всей стране, работать в лютый холод со стылым железом,
неделями не выходя из цехов. В январе 1942 г., орудуя ломами, чтобы
освободить печь от застывшей плавки, запустили первый мартен. Тогда
же «задышал» листопрокатный цех. К лету заработали все прокатные
станы, мартеновские печи. В августе был запущен калибровочный цех,
а затем и все производство. В восстановлении производства активное
участие принимали ветераны завода и подростки, среди которых, на-
пример, был А. Субботин, в годы войны неоднократно ставивший тру-
довые рекорды. Обер-мастер Свиридов и сталевар Чирков произвели в
годы войны 15 скоростных плавок. В ряде цехов работали фронтовые
бригады. Проводились постоянные конкурсы на звание «лучший стаха-
новец», «лучший сталевар», «лучший вальцовщик» и т.п. Их фотогра-
фии вывешивались на заводе и публиковались в печати. Многие моло-
дые рабочие быстро продвигались в карьере. Например, молодой рабо-
чий Н. Чесноков стал в эти годы старшим мастером.
Значительные изменения произошли в трудовом коллективе, кото-
рый был набран практически заново. Уже в 1942 г. было принято 3 ты-
сячи новых рабочих, среди которых было много женщин, причем мно-
гим из них пришлось заниматься тяжелым физическим трудом. Около
половины грузчиков во время войны на заводе составляли женщины, а
в калибровочном цехе почти все рабочие были женщины, точно так же
как и большинство крючочниц. Некоторые из них успешно осваивали
квалифицированные профессии. В качестве хрестоматийного примера
упоминалась Т.В. Белкина — домохозяйка, которая пришла на завод в
апреле 1942 г. и была назначена подручной вальцовщика. Сначала она
зарабатывала 664 руб., а затем ее заработок поднялся до 1314 руб. в
месяц24.
Работая по срочным оборонным заказам, завод поставлял высокока-
чественную сталь для советской авиации и постепенно набирал оборо-
ты. В 1943 г. предприятие получило переходящие Красные знамена
ГКО, НКЧМ и ВЦСПС. В марте 1945 г. за труд в годы войны завод был
награжден орденом Трудового Красного Знамени, а 92 работника на-
граждены орденами и медалями.
171
2. Кризис принуждения к труду в послевоенный период
Послевоенные общественные настроения
Последствия войны для Советского Союза были гораздо более тяже-
лыми, чем для других стран. Следы войны наблюдались повсеместно,
не только на освобожденной от противника территории, подвергшейся
разрушению и опустошению. Износ основных фондов, аварийное со-
стояние зданий и сооружений, разруха были присущи и экономике
внутренних районов. Восстановление народного хозяйства и его пере-
вод на мирные рельсы требовали дополнительных усилий и капиталов-
ложений при полном отсутствии свободных ресурсов. Громадными
были людские потери, составлявшие 26 млн человек. Кроме того, —
миллионы инвалидов, людей с физическими и душевными травмами,
нанесенными войной. Социальный порядок, установившийся до войны,
был подорван. Гибель людей, безотцовщина, резкое ухудшение условий
жизни, разрыв семейных уз вели к распаду социальных связей, росту
беспризорности, преступности и бандитизма. В силу этого, по мнению
некоторых ученых, выход СССР из войны был иным, чем в других
странах и оказал на развитие страны в послевоенный период гораздо
большее воздействие, чем принято было считать.
Ситуация в стране была чрезвычайно сложной. Продолжала оказы-
вать свое действие инерция войны, когда враг повержен, но в сознании
общества он все еще присутствует, определяя способы жизни и поведе-
ния людей. Добавилась риторика «холодной войны», формирование об-
раза нового врага в лице «американского империализма» и «поджигате-
лей войны». Многие граждане были уверены, что грядет новая война.
Армия по-прежнему обладала особым положением и авторитетом в об-
ществе. Оно оставалось крайне милитаризованным, идеи налаживания
мирной жизни лишь постепенно проникали в сознание руководства
страны. Многие проблемы, которые возникали, по-прежнему решались
способами принуждения и насилия, наведением порядка «железной
рукой». Продолжалось действие чрезвычайных указов, в том числе
военного времени25.
Между тем крайне низкий уровень жизни, характерный для войны,
вызывал стремление жить лучше, лучше не только по сравнению с войной,
но и довоенными стандартами как воздаяние за великую победу. Такие на-
строения были особенно распространены среди солдат и офицеров, ко-
торым предстояла демобилизация. Около 8 млн человек должны были
сразу вернуться «к мирному созидательному труду». Многие из них, од-
нако, не были склонны возвращаться к тяжелой работе на заводах и в
колхозах, мечтая о другой карьере. Как сообщалось в политдонесениях
«народ выбирает, куда лучше пойти». На многих солдат и офицеров, до-
шедших до Берлина, неизгладимое впечатление произвел тот уровень
жизни, которым обладала разбитая Германия. Естественно, что многие
хотели пойти в вуз, устроиться в столице, но здесь приходилось идти на
ухищрения с пропиской, а власти разрешали размещать иногородних
172
только в общежитиях. Неустроенные какое-то время шатались «меж
двор» в поисках места, нередко пополняя ряды нищих, воров и банди-
тов, благо на руках оставалось немало оружия.
На плечи государства легла забота о том, как помочь вдовам, одино-
ким женщинам, назначать пенсии и пособия десяткам миллионов инва-
лидов войны, детям и семьям погибших, создавать детские дома для
тех, кто остался без родителей.
Для понимания политики в области трудовых отношений в после-
военный период представляет интерес анализ общественных настро-
ений среди московских рабочих того времени, зафиксированный в ряде
источников, в том числе в сообщениях политорганов, материалах пер-
люстрации писем, рассказывающих о продовольственных и прочих за-
труднениях, вопросах, задаваемых на собраниях и лекциях. Многие из
них касались условий труда, зарплаты и быта26.
Работница Московского автозавода писала: «Всю войну работали на-
пряженно, ждали победы, а с ней и облегчения всей жизни. Получилось
же наоборот. Заработки наши понизились, мы получаем гроши. Пора
уже подумать о рабочих». Во многих письмах лейтмотивом звучало «По-
меньше болтовни о нуждах рабочих, побольше реальной заботы». В
подслушанных пропагандистами разговорах речь шла о недовольстве
москвичей приезжими из других районов страны, о том, что основные
покупатели в Москве — колхозники подмосковных сел, о том, что на-
селение пообносилось, а купить одежду недоступно. Говорилось также
о том, что колхозы — «киселеобразные организации», что у них сверх
плана забирают хлеб, о полном развале в деревне: «Все бегут из нее».
Среди вопросов, зафиксированных на собраниях и лекциях для рабочих
в Москве, были такие: «Как объяснить, что пленные немцы получают
на пайки хлеба в два раза больше, чем иждивенцы?», «Почему безработ-
ные на Западе живут лучше, чем те, кто у нас работает?», «Что за соци-
ализм, когда жизнь все хуже?». В одном из писем говорилось: «Мне
40 лет, а нет жилья». В другом: «Мой муж инженер. Получает 900 руб.,
а не может обеспечить семью из 3-х человек, что же сказать о рабочих,
особенно многосемейных. Дети не могут заниматься, не хватает жиров».
В Москве была задержана листовка за подписью Иван Крысович (т.е.
сын крысы, чтобы подчеркнуть ничтожность своего положения), в ко-
торой говорилось, что он три раза подавал заявление в профсоюз на
приобретение ботинок и каждый раз ему отказывали. Если же не дадут
в следующий раз, то обещал удавиться. Сообщалось, что была арестова-
на работница одной из подмосковных типографий за распространение
песни под названием «Городская заздравная», которая представляла
собой переделку известной «Колхозной заздравной», начинавшейся
«Будьте здоровы, живите богато...». Первый куплет теперь звучал так:
«Будьте здоровы, живите богато, / Насколько позволит вам ваша зар-
плата, / А если зарплата вам жить не позволит, / Ну что ж, не живите,
никто не неволит»27.
Часто встречались жалобы на очень большие вычеты из зарплаты,
доходившие до 120 руб. в месяц (культурные, подоходные, на спецодеж-
173
ду, займы). «Где тут говорить о сносной жизни»» Проверка показала,
что разовые вычеты за спецодежду составляли у разных рабочих от
75 до 134 руб.28 Широкое распространение получили займы на восста-
новление и развитие народного хозяйства. Подписка на заем, проводив-
шаяся на предприятиях и в учреждениях в добровольно-принудитель-
ном порядке, составляла значительные суммы, что вызывало недоволь-
ство. Внимание «органов» привлек факт, когда один московский рабо-
чий-прокатчик, получивший огромные по тем временам деньги,
1800 руб., заявил по поводу подписки, что, мол, «когда жить хорошо
стану, тогда и подпишусь».
«Мы не лентяи, — писали рабочие, — мы трудимся из всех сил, а
нам не дают не только жить, но и существовать. Не- обидно, когда воз-
награждают ученых, полезных обществу. Зло берет, когда дают возмож-
ность обжираться кривлякам из джаза». Такой была реакция на послаб-
ления в духовной и идеологической сферах сразу после окончания
войны. Раздавались требования принять меры «против тех, кто жрет в
три горла, которых развелось неимоверное количество»29.
Растущее общественное недовольство вызывала карточная система.
Рабочие писали, что все продукты приходится брать с рынка. «В ком-
мерческих магазинах всего полно, а на карточки — худшие продукты.
Даже литерные». Говорили о том, что «карточки можно не получать,
какая от них польза». По-прежнему не было продуктов первой необхо-
димости. «Мыло дорого и недоступно по карточкам». Были призывы
«зажать в бараний рог людей, которые обжираются за счет желудка ра-
бочего». «За нас одеваются и обжираются работники ОРСов». Действи-
тельно, количество злоупотреблений, связанных с выдачей карточек и
талонов, в послевоенный период умножилось. В частности, крупные
злоупотребления были выявлены на заводе твердых сплавов, Москов-
ском электроламповом заводе (МЭЛЗ)30. Ухудшилось качество общест-
венного питания. Любопытен в этой связи вопрос, заданный одним ра-
бочим на лекции, посвященной речи Черчилля в Фултоне, призвавшего
к войне с распространением коммунизма: «Нельзя ли обеды в рабочих
столовых заменить сухим пайком?» 200 учащихся школы ФЗО № 12 в
Таганском районе отказались от завтраков и обедов в столовой, говоря,
что не могут есть одну капусту. Проверка показала, что, действительно,
меню состояло из: на первое — пустые щи, на второе — капустная со-
лянка, на третье — чай с печеньем. Учащиеся просили не обвинять их
в забастовке: «Это не забастовка, а просьба накормить». Инцидент был
объяснен плохим состоянием идейно-воспитательной работы31.
Среди «ядовитых» вопросов, задаваемых на рабочих собраниях были
такие: «Когда разрешат свободный переход с одного предприятия на
другое?» «Когда отпустят с предприятий мобилизованных из других об-
ластей и районов?» «Будет ли отменен указ об уголовной ответственнос-
ти за опоздания?» «Предполагается ли введение нового трудового зако-
на?» «Будут ли власти преследовать рабочих, которые пожелают подра-
ботать на дому?» Встречались заявления о переводах в ночную смену,
чтобы иметь возможность подрабатывать днем. Среди высказываний на
174
собраниях раздавались призывы «Отмените указы и постановления,
прямо или косвенно закабаляющие наш труд»32.
Денежная реформа 1947 г.
Одним из признаков стабилизации и выхода из войны является де-
нежная реформа. Подобные реформы проводились во многих странах,
участвовавших в войне. В СССР она готовилась загодя и сопровожда-
лась неоднозначными явлениями, свойственными планово-распредели-
тельной системе. Подготовка реформы началась с повышения цен на
продовольственные товары в государственных магазинах и сближения
их с коммерческими. Последовательно осуществлялось уменьшение
норм продуктов, выдаваемых на продовольственный паек и передача их
в рыночные фонды. В заработок вводились «хлебные надбавки», кото-
рые составляли от 80 до 100 руб. месячного заработка. В сентябре 1946 г.
были введены новые пайковые цены в целях их выравнивания с ценами
в коммерческой торговле. Такая политика также вызывала недовольст-
во. «Повышают цены и лишают последнего куска хлеба, а нормы пере-
сматривают». Поскольку цены в коммерческой торговле были в 2—3 раза
выше, среди рабочих раздавались требования вернуть фонды на норми-
рованное распределение. Слухи о предстоящей реформе привели к рас-
хватыванию товаров, особенно дорогих. Да и государство в преддверии
реформы стремилось попридержать товары.
Суть денежной реформы, объявленной 14 декабря 1947 г., состояла
в обмене старых денег на новые из расчета 10:1 для небольших сумм,
находившихся на руках населения. По деньгам номинал заработной
платы оставался без изменений. Крупные денежные сбережения таким
образом пропадали. Карточки и талоны отменялись. Несмотря на урав-
нительный характер реформы, в целом она восстанавливала денежные
стимулы к труду. Цены на товары в госторговле были установлены до-
вольно высокие, близкие к коммерческим. В силу этого реформа кос-
венно ударила и по рабочим. «Проехались по рабочим, которые нако-
пили несколько сот рублей трудовых денег, — как писал рабочий
Трансформаторного завода в Москве. — Я накопил 1000 руб. на пальто.
Теперь они пропали»33. Несмотря на заполнение магазинов товарами,
высокие цены рождали мнение, что реформа — очередной обман наро-
да: «Цены такие, что ничего не купишь». Но в целом впечатление от
нее было благоприятным, она была воспринята как действительное
окончание войны. Уровень жизни оставался низким и одобрительное
отношение к реформе часто выражалось формулой: «На карточной сис-
теме соскучились по белому хлебу, теперь поедим досыта»34.
Дальнейшая политика в области цен велась в двух направлениях.
Первое — регулярные с 1948 по 1954 г. снижения розничных цен. В ре-
зультате, например, цены на белый хлеб снизились с 4,40 до 1,55 руб.
за кг. Снижение цен не опиралось на снижение себестоимости и не
было увязано с ростом производительности труда. Второе — жесткое ог-
раничение цен в коммерческой торговле, в потребкооперации, которое
175
привело к сокращению сети негосударственных магазинов и рынков.
Поскольку снижение цен предпринималось волевым порядком без
учета состояния экономики, то оно вело к постепенному нарастанию
дефицитов, по мере того как росли реальные заработки.
После реформы усилилось давление на население в связи с подпис-
кой на государственные займы. Многие работники были вынуждены
отдавать последние крохи на покупку облигаций. Впрочем, время от
времени государство печатало таблицы выигрышей и погашения по го-
сударственным займам, которые создавали надежду получить хоть
какую-то денежную компенсацию. Поэтому отмена выплат по займам и
перенесение их на отдаленный срок, которое было проведено при Хру-
щеве, было воспринято населением крайне негативно.
Трудовая политика
Как и общественные настроения, трудовая политика была непоследо-
вательной и противоречивой. В первые годы после войны большая часть
чрезвычайных законов о труде продолжала действовать, несмотря на
окончание войны, лишь некоторые из них были сразу отменены. Цикл
послевоенных мероприятий в области труда открыло постановление
СНК от 21 июня 1945 г. о возвращении предприятий к нормальному
рабочему ритму. Отменялись сверхурочные, продленные смены, восста-
навливались отпуска. На этой почве иногда проявлялось недовольство,
так как раньше за перевыполнение плана рабочие и специалисты могли
получить до 2—3 окладов, а теперь — один. Заводы и фабрики перехо-
дили на выпуск продукции мирного времени — товаров широкого по-
требления. Многим предприятиям задания на выпуск ширпотреба уста-
навливались в принудительном порядке, другим — предлагалось самим
выискивать резервы, т.е. развертывалась новая кампания. Структурная
перестройка экономики вела к недоиспользованию задействованных
ранее производственных мощностей, простоям, высокой себестоимости
новых изделий при отсутствии необходимых технологий, сырья, матери-
алов и при более низких расценках на производимую продукцию. Как
говорили рабочие: «Получаем, когда так, а когда так. Работы нет, рас-
ценки — низкие»35. Участились случаи несвоевременной выдачи зар-
платы. Окончательно снятие заводов с военного положения в Москве и
Ленинграде произошло в марте 1947 г., на остальной территории — в
июле 1948 г., но предвоенные законы продолжали действовать.
Одновременно послевоенное неустройство и рост текучести вызвали
временное ужесточение уголовных наказаний. Была развязана очеред-
ная кампания по ужесточению карательных мер, связанная с ростом
преступности и воровства как следствием тяжелого послевоенного по-
ложения. В связи с этим 4 июня 1947 г. были приняты два закона об
усилении охраны личной и общественной собственности. За хищения
личной собственности предусматривался срок заключения от 5 до 6 лет,
за разбой — 10—15 лет, за кражу государственной собственности от 7 до
10 лет, групповую кражу от 10 до 12 лет. Предусматривалось наказание
176
за «недонесение» о фактах преступлений: от 2 до 3 лет. Эти законы
были приняты, несмотря на существование августовского закона 1940 г.,
по которому уголовному наказанию продолжали подвергаться сотни
тысяч людей ежегодно. В ходе кампании за мелкие кражи были осуж-
дены сотни тысяч работников, а для прежде совершивших преступле-
ния сроки заключения были пересмотрены в сторону значительного по-
вышения.
В то же время число осужденных по закону от 26 июня 1940 г. со-
кращалось. Неоднократные обращения наверх самих рабочих, руково-
дителей предприятий, судебных работников, привели к тому, что
14 июля 1951 г. появился указ Президиума Верховного Совета СССР
«О замене судебной ответственности рабочих и служащих за прогул,
кроме случаев неоднократного и длительного прогула, мерами дисциплинар-
ного и общественного воздействия». К этому времени число осужденных
по Указу от 26 июня 1940 г. сократилось до 180 тус.36 В 1956 г. этот
закон был отменен вообще.
В условиях действия чрезвычайных законов, естественно, в стороне
оказалась разработка норм трудового права, ибо очевидно, что первые
находились в разительном противоречии с Конституцией. По мере их
ослабления профсоюзы поставили вопрос о возвращении к практике
коллективных договоров, которые были восстановлены постановлением
Совета министров от 4 февраля 1947 г. Снова зазвучали предложения о
составлении нового трудового кодекса. Однако в 1951 г. на заседании
Бюро Совмина по этому вопросу председательствующий Л.П. Берия за-
явил: «Придете с этими вопросами в Совет Министров через 15 лет»37.
Под влиянием чрезвычайных законов изменились способы разреше-
ния трудовых споров и конфликтов. Деятельность РКК совсем ослабла,
да и никто из работников, видимо, уже не рассчитывал, что найдет
удовлетворение своих жалоб на действия администрации. Как результат,
возросло количество жалоб в центральные органы государства и проф-
союзов. В 1945 г. ВЦСПС рассматривал ежедневно 40 жалоб, в 1946 г. —
78. Только за первые четыре месяца 1947 г. поступило НО тыс. жалоб,
касающихся увольнений, недовольства оплатой, рабочим снабжением,
выдачи путевок, больничных листов и т.д. С завода «ЗИС» в Москве
поступила коллективная жалоба38. В 1947 г. в аппарат МЧМ поступило
27 тыс. заявлений и жалоб39.
Подобный наплыв, со временем, не мог не вызвать вопроса об
оживлении деятельности РКК и решении трудовых споров на месте. В
связи с подготовкой нового положения о порядке разрешения трудовых
споров в 1954 г. по материалам специального обследования была со-
ставлена справка о рассмотрении исковых дел фабрично-заводскими
РКК на 8 предприятиях Москвы, в число которых вошли заводы «Серп
и молот», а также ЗИС, «Трехгорка» и другие предприятия. Из 2733 ис-
ковых дел по трудовым конфликтам, 398 (15%) были переданы в народ-
ные суды как не нашедшие разрешения в РКК. Обращает на себя вни-
мание то, что на «Трехгорке» было отмечено наименьшее число кон-
фликтов — всего 158, тогда как на «Серпе и молоте» их было 718, на
177
ЗИСе — 707, причем на «Серпе» лишь 11% были переданы в суд, тогда
как на автозаводе — 32%40. Трудно сказать, чем были вызваны подоб-
ные различия, поскольку положение на заводах и фабриках было при-
мерно одинаковым и нельзя сказать, что дела на «Трехгорке» обстояли
лучше, чем на автозаводе, что рабочие последнего были более агрессив-
ны и настойчивы в отстаивании своих интересов, чем на «Серпе и мо-
лоте». Скорее всего, здесь действовали субъективные факторы, связан-
ные с умением администрации «гасить» конфликты в своем коллективе.
С 1957 г. разрешение конфликтов на производстве было возложено на
комиссии по трудовым спорам, создаваемые на предприятиях взамен
РКК. Однако нет свидетельств, что с их возникновением положение
как-то изменилось.
Значительные изменения в послевоенный период произошли в со-
ставе работающих. Так, за четыре послевоенных года на металлургичес-
ких заводах было подготовлено 285 тыс. новых рабочих и 602 тыс. по-
высили квалификацию. Наиболее распространенной формой повыше-
ния квалификации была сдача техминимума (267 тыс.), прохождение
курсов целевого назначения (185 тыс.), стахановские школы (100 тыс.).
Была повышена квалификация у 70 тыс. бригадиров, мастеров, ИТР.
В 1950 г. в отрасли было 52 школы мастеров41.
Однако план подготовки квалифицированных кадров для промыш-
ленности в целом был выполнен только в центральных районах страны.
В постановлениях неоднократно отмечались недостатки в подготовке
кадров. Одним из них, как говорилось, была оторванность учебно-про-
изводственных комплексов от отделов груда на предприятиях и плани-
рования потребности в кадрах42. Дипломированные специалисты среди
ИТР на производстве составляли только 23%. Среди начальников цехов
62% составляли специалисты-практики43. Главным стимулом продвиже-
ния оставался производственный опыт. Образование как стимул по-
вышения квалификации не играло особой роли. Как жаловался один
инженер с «Динамо»: закончил один институт стал получать 1400 руб.,
второй — 1000 руб., а если закончу третий, буду, наверное, получать
500 руб 44 Таким образом, перед руководством страны вставала пробле-
ма приведения системы образования и подготовки кадров в соответст-
вие с современным уровнем производства.
К моменту окончания войны источники трудовых ресурсов были до-
статочно пестрыми. Так, по состоянию на 15 мая 1946 г. на предпри-
ятиях черной металлургии работало мобилизованных, репатриирован-
ных и эвакуированных почти 203 тыс. человек, 24,9% работающих.
Около 10% рабочих составляли окончившие школы ФЗО и ремеслен-
ные училища, около 6% — «спецконтингент», т.е. заключенные. Число
пришедших на заводы не в порядке организованного комплектования
составляло 59%. Но уже к концу 1947 г. положение изменилось. Первая
категория снизилась до 13,6%, вторая осталась без изменений, а чис-
ленность спецконтингента уменьшилась до 4,5%, в то время как доля
«неорганизованных» возросла до 72% и продолжала увеличиваться даль-
ше45.
178
В 1946 г. в плановом порядке было завербовано на предприятия и
стройки страны 1 млн 514 тыс. рабочих. В этот период вербовка особен-
но интенсивно велась среди демобилизованных из армии. С 21 мая 1947 г.
оргнабор передавался, в ведение Министерства трудовых резервов. В
1950 г. число принятых по оргнабору снизилось до 400 тыс. Как на
главное препятствие для вербовки в плановом порядке указывалось от-
сутствие жилья46.
Жилищная проблема в послевоенный период еще больше обостри-
лась по сравнению с довоенной ситуацией. Значительная часть жилищ-
ного фонда была разрушена в результате военных действий, обветшала
и износилась, не ремонтировалась в течение долгих лет. Жилищное
строительство практически не велось за исключением времянок и бара-
ков. После войны возобновился централизованный порядок жилищного
строительства, главным образом путем реализации весьма дорогостоя-
щих и трудоемких проектов. Квартиру в элитных домах имели шансы
получить лишь немногие, да и за внешне солидными и благоустроенны-
ми домами часто прятались прежние «коммуналки». Обретение жилья в
централизованном порядке не привязывало работника к конкретному
предприятию, и многие продолжали поиски более подходящей работы.
То, что жилищную проблему нужно срочно решать, становилось оче-
видным всему руководству страны.
Бичом советского производства по-прежнему оставалась текучесть
кадров. Несмотря на действие чрезвычайных указов в первые после-
военные годы она возросла, достигнув своего пика в 1947 г. По расче-
там английского историка Д. Филтцера в металлургии она составлял
36%, в том числе 11% рабочих покинуло предприятия самовольно47.
Уходить с предприятий вынуждали невероятно трудные условия работы
и жизни, в которых находились миллионы людей, отсутствие жилья,
теснота, скученность, загрязнение как следствие форсированной ста-
линской индустриализации. Текучесть оказалась тесно связанной с пе-
риодом голода 1946—1947 годов.
Рынок труда явно одерживал победу над плановыми расчетами, мо-
билизационными мероприятиями, принудительными мерами. В марте
1955 г. Указ Президиума Верховного Совета вообще отменил мобилизации
и оргнабор как форму привлечения рабочей силы. Неэффективность нака-
заний привела к ослаблению принудительных мер. Парадокс заключал-
ся в том, что вместе с их ослаблением заметно сократились и размеры
текучести. В какой-то мере это было связано со стабилизацией положе-
ния в стране и преодолением послевоенного неустройства.
В течение 1946—1950 гг. около 3,6 млн молодых людей (2,8 млн —
из деревни) было принято в школы трудовых резервов. Окончили их и
приобрели рабочие специальности 3,4 млн человек. Основная масса мо-
билизаций учащихся пришлась на угольную и металлургическую отрас-
ли. Ремесленные училища окончили чуть более миллиона молодых
людей, остальные — обычные школы ФЗО48. В подготовке кадров мо-
билизации и призывы также изживали себя. В 1945 г. на добровольных
началах было принято 50% учащихся, в 1949 г. — 94%. Выпускники ста-
179
рались не задерживаться на предприятиях. Не встречая на производстве
того, что ожидали, они начинали искать другие пути своего жизненного
обустройства. О неблагополучии в системе трудовых резервов говорило
постановление СНК от 2 августа 1948 г. о мерах по борьбе с текучестью
учащихся в ремесленных, железнодорожных училищах.и школах ФЗО.
К концу 1940-х гг. произошло почти двукратное сокращение ежегод-
ного приема в школы и училища трудовых резервов: с 700—800 тыс. до
300—400 тыс. юношей и девушек в год, в дальнейшем стабилизировав-
шееся на этом уровне. В 1950-е гг., в среднем, в них поступало около
350 тыс. человек в год преимущественно из села, так как город явно ук-
лонялся от этой формы профессионального обучения. К концу 1950-х гг.
окончившие профессиональные училища составляли лишь около 4% от
общего числа рабочих49. Индивидуально-бригадное обучение на произ-
водстве по-прежнему являлось основным источником подготовки кад-
ров. Этот процесс шел на фоне возрастающих конкурсов при приеме в
техникумы и высшие учебные заведения.
Проблема, как стимулировать более производительный труд, после
войны стала гораздо острее. Сталин в своем выступлении на совещании
в СНК 31 декабря 1946 г. указывал, что данная проблема заключается в
руководителях, в том, что руководители — «шляпы», которые рассмат-
ривают людей только как рабочую силу. Планы составляются занижен-
ные, «от достигнутого», ориентируются на показатели отстающих. Пла-
новые цифры не учитывают возможностей людей и производства. От-
сюда — главная задача поднять нормы и заменить «шляп». «Надо сред-
нюю взять, — говорил Сталин, — но такую среднюю, которая заставля-
ла бы прогрессировать». «Шляпы» же ориентируются на отстающих50.
Несмотря на то, что Сталин, судя по всему, не очень разбирался в сред-
них, его слова были приняты как руководство к действию.
В словах Сталина ясно прослеживается преемственность с его рито-
рикой 1930-х гг. в связи с развертыванием стахановского движения. Од-
нако в послевоенный период это движение обнаруживало явные признаки
вырождения. В порядке отклика на сталинское выступление секретарь
Московского горкома партии Г.М. Попов говорил следующее: «У нас
перестали работать со стахановцами. Нет того, чтобы они тянули ос-
тальных». Существующие стахановские рекорды он справедливо назвал
«акробатическими номерами» с целью «устроить звон на всю страну». В
качестве примера приводилась ткачиха с «Трехгорки», которая вырабо-
тала в 1946 г. семь годовых норм и получила 3,5 тыс. руб., больше, чем
сталевар с «Серпа и молота» (2—2,5 тыс. руб.). Этот аргумент был ис-
пользован выступавшим, чтобы показать, насколько низкими являются
нормы51.
Выполнение плановых заданий обычно приходилось на последнюю
декаду месяца, квартала, года, когда цифры перевыполнения норм ста-
новились фантастическими. В этих условиях «стахановцем» мог быть
объявлен любой рабочий, и как показывает дальнейшая судьба движе-
ния, именно так и происходило на практике. Напротив, первые две де-
кады месяца отмечались частыми простоями, которые государство вы-
180
нуждено было оплачивать. Оплата простоев «по объективным причи-
нам» была меньше, чем оплата рабочего времени, но не намного, поэ-
тому рабочие не были особенно заинтересованы в их ликвидации. Если
же на сдельной работе происходило снижение заработка ниже приемле-
мого, то в ответ на жалобы рабочих им предлагалось самим «пройтись
по конвейеру и найти ’этих лодырей». Надо заметить, что какое-то
время этот принцип срабатывал, хотя ликвидация «узких мест» на про-
изводстве решалась, главным образом, административными способами.
За период с 1946 по 1956 г. средняя зарплата в промышленности
увеличилась в полтора раза. Подсобные хозяйства сохранялись в каче-
стве источника дополнительных доходов. ОРСы были постепенно уп-
разднены, упор делался на политику развития социальной сферы пред-
приятий, на «децентрализованные фонды снабжения работников». Ого-
родническое движение сохраняло свое значение в качестве существен-
ной прибавки к зарплате и источника приобретения продуктов питания.
Развитие производства
По официальным данным, рост валовой продукции промышленнос-
ти в 1950 г. составил 173% по сравнению с 1940 г., в отраслях тяжелой
промышленности он был выше. Так, в черной металлургии он составил
184%, а степень обновления основных производственных фондов в от-
расли составила 154%52. Следующая пятилетка (1951—1955 гг.) была от-
мечена наиболее высокими темпами промышленного развития СССР за
весь послевоенный период. Объем промышленной продукции вырос
более чем в 2 раза. Сторонники плановой административно-командной
экономики нередко апеллируют к этому времени, чтобы доказать ее эф-
фективность53.
Среди причин быстрого роста экономики следует назвать, во-пер-
вых, то, что к этому времени начали оказывать свое воздействие факто-
ры, связанные с индустриализацией страны. Промышленность, следуя
модели, сложившейся в годы войны и довоенный период, довольно бы-
стро восполнила урон, нанесенный войной. Во-вторых, следует учиты-
вать проблему так называемого «замещения», обусловленного перево-
дом отраслей на нужды мирного времени и внедрением новых техноло-
гий, прежде всего в сферу военно-промышленного производства. В эти
годы* быстро росла энерговооруженность труда за счет развития
электроэнергетики, куда было вложено в 3,5 раза больше средств, чем
за предыдущие пять лет. Сокращалась доля ручного труда, резко воз-
росла доля средств, идущих на реконструкцию и техническое перево-
оружение предприятий. Это создавало предпосылки для внедрения на-
учных достижений, которые в значительной мере опирались на ВПК.
Послевоенный рост производства нашел свое отражение и на заводе
«Серп и молот». Как один из гигантов советской индустрии он произ-
водил большое впечатление. Первое, что видели приезжавшие в Москву
с востока, — огромные трубы и корпуса предприятия. Согласно офици-
альной версии истории завода послевоенный период ознаменовался но-
181
выми трудовыми успехами и достижениями. В январе 1949 г. завод ра-
портовал о досрочном выполнении пятилетнего плана за 2 года и 10 ме-
сяцев. Отмечались процессы дальнейшей механизации и автоматизации
производства. На прокатном стане 250 был смонтирован крюковый
конвейер, который позволил в 1,5 раза поднять производительность
труда. В 1946 г. была внедрена автоматизация управления подачи возду-
ха и мазута в мартеновские печи. На заводе появился новый мостовой
кран, устроены трубопроводы для удаления отходов. В конце 1940-х гг.
на заводе работала группа ученых-металлургов во главе с академиком
И.П. Бардиным, которая разрабатывала новую программную техноло-
гию применения кислорода для интенсификации мартеновского про-
цесса. В разработке участвовала бригада сталеваров в составе В.К. Ми-
хайлова, А.С. Субботина, Н.В. Чеснокова и С.В. Чеснокова. За успеш-
ное освоение новой технологии бригада была удостоена Сталинской
премии 1-й степени за 1950 год.
Изучение архивных материалов завода и их сопоставление с совет-
ской официальной версией истории предприятия показывает, что за
рассказами об успехах и достижениях скрывались противоречивые процес-
сы, во многом характерные для всей советской индустрии. Переход к мир-
ной жизни и работе по пятилетнему плану потребовал изменений в ор-
ганизации труда по сравнению с военным временем. Выполняя произ-
водственные задания по кварталам, с контрольными цифрами годового
плана на 1946 г. завод не справился. Объем производства составил толь-
ко 90% по отношению к 1940 г. «Мы топчемся на уровне 1936 г.», —
говорилось на отчетной конференции54. Пришлось платить штрафы и
неустойки предприятиям-потребителям, рабочие были лишены премий.
Документы свидетельствуют о возникновении постоянных авральных
ситуаций на заводе, постоянной производственной «лихорадке». Весь
послевоенный период завод работал штурмовым способом — «штурмов-
щиной», что признавалось даже в официальных отчетах. Так, в послед-
ние дни 1946 г. показатель перевыполнения плана достиг 403%. Высту-
пая на общезаводской конференции, заместитель начальника Глав-
спецстали Хинчин указывал, что так было и в феврале, и в августе, и в
сентябре55. В дальнейшем не раз отмечалось, что рабочие начинают
месяц «спустя рукава», а в последнюю неделю «гонят вовсю». Один цех
в начале месяца «прохлаждается», другие — тоже вынуждены останавли-
ваться. Получается «две недели — спячка, третья — горячка». На этой
почве шло бесконечное выяснение отношений между цехами.
Выполнению производственных заданий мешало внедрение на заво-
де продукции мирного времени. Конверсия производства, как отмеча-
лось в документах, связана с изменениями сортамента и увеличением
трудоемкости продукции56. Завод, как и другие предприятия, был обя-
зан также выпускать «ширпотреб». Был создан соответствующий цех,
который производил ложки, вилки, кастрюли, металлические игрушки
и прочие товары вплоть до замков для дамских сумочек. Документы
свидетельствуют, что это производство стало «головной болью» для за-
182
вода. Не имея ни соответствующего оборудования, ни навыков, завод
«завалил» план по производству «ширпотреба»57.
Пересмотр норм и расценок
В годы войны, благодаря сохранению прежних трудовых норм, опла-
та труда на заводе выросла. Средняя заработная плата поднялась в тече-
ние войны с 510 до 714 руб. в месяц за счет перевыполнения норм и
сверхурочных58. Для повременных рабочих в 1942 г. была установлена
система индивидуальных и коллективных премий, которая находилась в
пределах от 25 до 50% размера заработка в зависимости от срочности и
качества выполнения заказа. На рост производительности труда в годы
войны не обращалось особого внимания. Однако по мере ослабления
напряженности, выхода из войны и возвращения к работе по плану ста-
новилось очевидным, что рост зарплаты значителы-р опережает произ-
водительность труда, а после войны выработка на одного рабочего стала
снижаться. В 1946 г. она была ниже на 7% выработки 1945 г. и состав-
ляла всего лишь 82% довоенной59. Ситуация на заводе, впрочем, как и
на многих других предприятиях, рассматривалась как критическая. Ад-
министрация «Серпа и молота» вынуждена была объясняться перед
главком о перерасходе фонда заработной платы.
Началось сдерживание роста заработной платы. Его основными фор-
мами были: 1) повышение норм при одновременном снижении расце-
нок; 2) перевод на сдельную оплату всех операций, поддающихся нор-
мированию; 3) определение нормы выработки на основе достижений
рабочих-стахановцев, которым сохранялись в течение полугода после
внесения инициативы по пересмотру норм прежние условия оплаты
труда; 4) оплата подавляющего большинства рабочих по средним разря-
дам тарифной сетки, нерегулярное проведение экзаменов на более вы-
сокий разряд; 5) запрещение или сведение до минимума сверхурочных
и аккордных работ.
По квартальным планам на заводе выходила экономия фонда зара-
ботной платы, а по годовым — перерасход. Так, по первым за 1946 г.
было сэкономлено 622 тыс. руб., а по второму — превышение фонда на
5528 тыс. руб., причем, как указывалось, по независящим от завода об-
стоятельствам (оплата продовольственных пайков, отпусков, не исполь-
зованных в годы войны, выездов на лесозаготовки и сельскохозяйствен-
ные работы, не включенные в плановые расчеты)60. Как говорил секре-
тарь парткома завода Черняев на одной из конференций, мы дрались за
квартальные планы и считали положение благополучным. Но по выпол-
нению годового плана, который поступил только в июле, вся работа
была дезорганизована61.
Наиболее существенное значение играло плановое повышение норм
выработки при одновременном снижении расценок. Так, в годовом от-
чете за 1945 г. отмечалось, что в течение года было пересмотрено
190 норм выработки и 811 установлено вновь. В результате мероприя-
тий по пересмотру норм и расценок заводом было получено 2357 тыс.
183
руб. экономии62. На следующий год было пересмотрено 974 постоянно
действующие нормы выработки и 452 нормы установлены вновь63.
Этим процессом было охвачено 2032 человека, т.е. треть всех рабочих
завода. Общая сумма экономии фонда заработной платы, полученная в
результате такого рода действий составила 1966,5 тыс. руб. Из таблицы I64
видно, что пересмотр норм и расценок коснулся в первую очередь ос-
новных цехов завода, где были сосредоточены наиболее опытные и вы-
сокооплачиваемые кадры.
Таблица 1
Пересмотр норм и премиального положения
на заводе «Серп и молот» в 1946 г. по цехам
Цеха и отделения Сумма экономии фонда заработной платы (тыс. руб.)
От пересмотра норм выработки От пересмотра преми- ального положения Всего
Мартеновский № 1 245,5 126,6 372,1
Фасонно-литейный 68,8 147,5 216,4
Прокатный 774,8 - 148,6 923,4
Листопрокатный 6,9 108,1 115,1
Калибровочный 107,0 — Ю7,0
Сталепроволоч н ы й 81,7 31,5 113,2
Биметаллический 11,6 — 11,6
Ширпотреба 33,7 — 33,7
Железнодорожн ы й 8,5 — 8,5
Копрово-шихтовый — 18,3 18,3
Керамический 4,3 0,9 5,2
Безрельсовый 15,7 — 15,7
Ремонтно-механический — 6,9 6,9
Ремонтно-строительный 8,7 — 8,7
Главная бухгалтерия 10,7 — 10,7
Итого 1377,6 588,6 1966,5
Пересмотр норм и расценок шел по указаниям Министерства чер-
ной металлургии, которое приказами по отрасли точно определяло про-
цент повышения норм и снижения расценок. Так, в приказе № 44 по
Министерству от 26 мая 1947 «О пересмотре устаревших и заниженных
норм выработки на машиностроительных заводах и во вспомогательных
цехах предприятий МЧМ» отмечалось, что «...нормы выработки в боль-
шинстве устарели, значительно перерабатываются и не стимулируют даль-
нейшее повышение производительности труда»65. В приказе далее указы-
валось на то, что «...для обеспечения выполнения и перевыполнения уста-
новленного плана по производительности труда и в целях упорядочения
производительности труда»66 следует «пересмотреть в 1947 г. устаревшие
и заниженные нормы выработки, повысив в среднем на 20 процентов».
На заводе «Серп и молот» увеличение норм должно было составить
23,0% при одновременном понижении сдельных расценок на 18,8%67.
184
Все названные мероприятия были закреплены в коллективном дого-
воре 1947 г., заключенном между администрацией и коллективом пред-
приятия. В нем были закреплены следующие сдельные и повременные
тарифные ставки за 8-ми часовой рабочий день (см. табл. 268).
Как видно из приведенных данных, оплата по 12-ти разрядам суще-
ствовала только для производственных рабочих сталеплавильных и про-
катных цехов. Большая часть рабочих как сдельщиков, так и повремен-
щиков оплачивалась по 8-разрядной тарифной сетке. Дифференциация
в оплате сохранялась по новым ставкам на достаточно высоком уровне.
Различия в оплате между высшими и низшими разрядами должны были
стимулировать рост квалификации и повышение производительности
труда. Новая сетка должна была оказывать влияние также на выбор
профессии. По ней для высококвалифицированных сталеваров и валь-
цовщиков устанавливались ставки примерно в два раза выше, чем для
остальных рабочих. Учитывая, что данная тарифная сетка была принята
накануне денежной реформы, она была призвана служить восстановле-
нию денежных стимулов в мотивации труда.
Таблица 2
Группы оплаты рабочих по разрядам на заводе «Серп и молот»
в 1947 г. (в руб. за 8-часовой день)
Раз- ряд Основные рабочие в мар- теновских и прокатных цехах Сдельщи- ки веду- щих про- фессий Сдельщи- ки на горячих работах Сдельщики на холодных рабо- тах и квалифи- цированные повременщики Сдельщики на разовых нормах и повремен- щики Оплата в случае простоя
1 11-84 12-72 12-32 10-72 10-08 8-88
2 12-80 14-40 13-92 12-00 11-20 9-60
3 14-80 16-08 15-92 13-60 12-64 11-10
4 16-96 18-64 17-92 15-51 14-40 12 72
5 18-96 21—52 20-72 17-36 16-00 14-22
6 20-96 24-48 23-52 19-92 18-32 15 72
7 23-52 28-72 27-51 23-12 21-20 17-64
8 26-56 33 36 31-92 26-56 24-24 19-92
9 30-56 22-92
10 34-56 25-62
11 35-50 26-63
12 40-00 30-00
Линия на создание устойчивого контингента кадровых рабочих про-
слеживается и в постановлении Совета Министров СССР о введении,
начиная с 1948 г., надбавок за работу в горячих цехах по всей системе
предприятий черной металлургии страны. Согласно этому постановле-
нию, на заводе был проведен пересмотр трудового стажа всех рабочих
завода и выявлены лица, проработавшие в горячих цехах более 1, 3 и 5 лет,
к которым применялись соответствующие надбавки.
185
Какое-то время после войны руководство продолжало рассчитывать
на инициативу снизу. По указанию сверху, в 1946 г. на предприятиях
была организована двухнедельная кампания рабочих собраний, посвя-
щенных вопросам того, как стимулировать более производительный
труд. Вот как описывалось в отчетах информаторов производственное
собрание, состоявшееся на заводе «Серп и молот»:
«В тесном гараже, переоборудованном на месте прежнего цеха хо-
лодного проката, собрали 3,5—4 тыс. рабочих... Собрание прошло вяло.
Т. Романов, сорок лет проработавший на заводе, награжденный Орде-
ном Ленина, на которого сильно надеялись, выступил слабо, без подъ-
ема. Парторг Черняев читал свой доклад, как пономарь... и даже здра-
вицу в честь тов. Сталина произнес без подъема. Несколько оживила
обстановку комсомольский секретарь Киселева, которая выступила с
огоньком...»69.
За такую форму проведения собраний завод «склоняли» на разных
уровнях московской парторганизации. Директор завода Г.М. Ильин,
воспитанный в традициях 1930-х гг. и, как видно, во многом унаследо-
вавший манеры прежнего директора Степанова, испытывал иллюзии
насчет методов убеждения и душеспасительных бесед с отдельными ра-
бочими, побуждающих хорошо работать. Выступая перед партийно-хо-
зяйственным активом, он говорил о том, что «наш народ, если к нему
подойти как нужно, поговорить, разъяснить — поймет и отдаст за чут-
кое отношение к нему сторицей. А этого мы не понимаем...»79. Опреде-
ленные надежды директор связывал также с развитием рационализации
и изобретательства: «Пусть 50% изобретений будут бесполезными, но
все остальные, направленные на повышение производительности труда,
должны внедряться немедленно»71. В приказе по заводу указывалось,
что «за рабочими, внесшими рационализаторские предложения, повы-
шающие выработку рабочего, при введении новых норм, действующие
расценки сохранить в течение шести месяцев с момента внесения пред-
ложения»72. Законченный к 30 июня 1947 г. пересмотр норм следовало
закрепить сроком на один год, однако такой приказ появился лишь
26 марта 1948 г. Согласно ему, по заводу сохранялся тот же процент
пересмотра норм и расценок73. Подобные приказы издавались и в пос-
ледующие годы.
Очевидно, что такая политика вела к недовольству не только рабо-
чих, но и администрации вследствие отрицательного влияния на моти-
вацию труда. Произошло замораживание материальных стимулов на
производстве, особенно у молодых и среднеквалифицированных рабо-
чих, не получавших еще надбавки за выслугу лет. Об этом, в частности,
свидетельствовала реакция на бытовавшие настроения секретаря пар-
тийного комитета завода Ревякина на партийно-хозяйственном активе
предприятия, состоявшемся после очередного пересмотра норм 15 апре-
ля 1948 г.:
«В цехах пересмотрены нормы, как один из факторов, определяю-
щий рост производительности труда. Некоторые руководящие работни-
ки считают пересмотр норм, не как фактор поднимающий производи-
186
тельность труда, а как фактор ухудшающий зарплату. Это снижает на-
строение коллектива. Задача ИТР и партийных работников при пере-
смотре норм, при снижении расценков еще выше поднимать народ на
новое дело»74.
Каким другим способом «поднимать народ на новое дело» в такой
ситуации, конкретно не говорилось, но очевидно, что расчет делался не
на материальное вознаграждение. Аналогичная ситуация складывалась
на других московских заводах.
Ограничение роста фонда заработной платы ставило администрацию
завода в тяжелое положение, вынуждая экономить каждый рубль, выде-
ленный на эти цели. В целях экономии «фонда заработной платы» ру-
ководство предприятия вынуждено было манипулировать тарифными
сетками и разрядами, стараясь подвести большинство рабочих под су-
ществующий фонд. Существовал своего рода «заколдованный круг». До-
биться увеличения фонда заработной платы можно было только в слу-
чае успешного выполнения и перевыполнения плановых заданий. Для
этого нужны были необходимые ресурсы и интенсификация труда. Но
получить ресурсы и поднять производительность можно было только
достигнув успеха. Как следствие, возникал уравнительный эффект в
системе оплаты труда. Администрация вынуждена была ограничивать
перевод рабочих в высшие разряды тарифной сетки, опасаясь перерас-
хода фонда заработной платы, ослабляя тем самым стимул для роста
квалификации. Однако, в итоге, каждый год администрация завода все
равно была вынуждена объясняться перед вышестоящими инстанциями
по поводу перерасхода фонда заработной платы.
Формы и методы натурального вознаграждения
В первые послевоенные годы в стране продолжала действовать кар-
точная система военных лет. Как завод, работавший на оборону, «Серп
и молот» с точки зрения натуральных выплат находился в привилегиро-
ванном положении, а меры, предпринимаемые администрацией по уси-
лению неденежных форм вознаграждения за труд, получали всемерную
поддержку свыше. И администрация завода, и рабочие рассматривали
такую компенсацию существенно важнее денежной, во всяком случае
до финансовой реформы 1947 г. Заводская инфраструктура: организа-
ция питания, отдыха, распределение-жилья, товаров широкого потреб-
ления и пр. — приобрела в эти годы исключительно важное значение и
была направлена на то, чтобы прочнее прикрепить работников к пред-
приятию.
Практически реализовывать вознаграждение за труд в натуральной
форме должны были ОРСы. Отдел рабочего снабжения «Серпа и моло-
та» развился в мощную организацию, призванную обеспечивать жизне-
деятельность рабочих и членов их семей. На 1 января 1946 г. заводской
ОРС включал в себя: 3 продуктовых магазина, 1 промтоварный магазин,
12 столовых, 2'продуктовые базы, 1 товарную базу, 2 овощехранилища,
1 перевалочную базу овощей, 1 трикотажную мастерскую, 1 обувную
187
мастерскую, 1 сушильный цех для сушки овощей, 2 совхоза (в Реутово
Московской области и в Кольчугинском районе владимирской облас-
ти)75. Все магазины, обувная и пошивочная мастерские, входящие в
систему ОРСа, приносили прибыль, а все остальные предприятия рабо-
тали в убыток. Особенно убыточными были совхозы. Основная причина
этого заключалась в совершенно непомерных отчислениях выращенной
продукции по обязательным государственным поставкам. Тем не менее,
по итогам работы за 1945 г. заводской ОРС в целом имел убытков на
391 тыс. руб. и прибыль 309 тыс. руб. Через систему ОРСа рабочие
могли купить продукты сверх установленной по карточкам нормы. Сто-
ловые, детские сады, профилакторий и дом отдыха завода обеспечива-
лись необходимыми продуктами. Пошивочные мастерские обеспечива-
ли рабочих нижним бельем, спецодеждой и обувью.
Организация дополнительного питания, продукты для которого про-
изводились в натуральной замкнутой системе ОРСа, имела особенно
важное значение в период войны, в условиях продленных смен и сверх-
урочной работы. Рабочие обеспечивались дополнительным питанием в
заводских столовых в зависимости от условий работы и состояния здо-
ровья. Так, работавшие в горячих цехах имели самую высокую норму
дополнительного питания. Таблица З76 дает представление о масштабе
распределения дополнительного питания в4944—1945 гг., которого су-
ществовало тринадцать видов. Можно представить, какая толчея возни-
кала на раздаточных пунктах, когда нужно было разбираться с пачкой
талонов на питание, и сколько существовало возможностей для зло-
употреблений.
Таблица 3
Распределение дополнительного питания
на заводе «Серп и молот» в 1944—1945 гг.
Типы дополнительного питания Декабрь 1944 г. Декабрь 1945 г.
ГЦ 01 907 997
ГЦ 02 2395 2765
Литера «Б» 65 90
Сухой паек 65 90
лдп 300 275
УДП 475 475
Детское 2-разовое питание 100 200
РО-4 200 230
уберкулезное 118 115
Холодные закуски 1500 1600
Вторые горячие 5000 5260
Спецталон (жиры, водка) грузчикам 100 100
Дополнительное питание беременным женщинам 157 196
Сверхфондовые (фактически) 20000 13000
188
По высшей категории обслуживались рабочие горячих цехов, полу-
чавшие дополнительное питание ГЦ-01 и ГЦ-02; рабочие основных хо-
лодных цехов обеспечивались дополнительным питанием литеры «Б» и
сухим пайком. Среди рабочих основных цехов распределялись также
дополнительно горячие вторые и холодные закуски. Спецталоны (вклю-
чавшие кроме еды, еще и водку) получали грузчики, работавшие на мо-
розе. Второй группой, получавшей дополнительное питание, были ра-
ботники завода, нуждавшиеся в нем по состоянию здоровья. Они полу-
чали лечебное и усиленное дополнительное питание (ЛДП и УДП) и ту-
беркулезное. Кроме того, дополнительным питанием обеспечивались
беременные работницы и дети, посещавшие заводской детский сад. В
результате сложилась иерархическая разветвленная система распределе-
ния дополнительного питания, охватывавшая весь дневной цикл рабо-
чего, трудившегося по 9—11 часов практически вплоть до конца 1945 г.
и имевшая различные варианты в зависимости от условий труда и со-
стояния здоровья работника. В феврале 1945 г. меню столовой № I, в
которой обслуживались рабочие основных горячих цехов, выглядело
следующим образом: завтрак — один спецталон и один сверхфондовый
талон; обед — в норме обеденной карточки; ужин — один спецталон и
один сверхфондовый талон. В столовой № 2, где обсуживались рабочие
холодных цехов, меню было следующее: завтрак — 1 спецталон; обед —
1 спецталон; ужин — один сверхфондовый талон77.
Распределение дополнительного питания проходило строго центра-
лизованно по приказам директора. Продукты в ОРСе, оставшиеся от
плановой потребности, также распределялись централизованно. Так, в
июне 1947 г. в связи с наличием «лишних» продуктов подсобного хо-
зяйства было организовано дополнительное питание сверх основных
нормативов. Меню дополнительного питания рассчитывалось по сле-
дующей норме на одного рабочего: мясо — 70 г; овощи — 200 г; пирож-
ки — 2 шт.; обезжиренный творог — 200 г; мука картофельная — 60 г.;
сухофрукты — 30 г.; сироп — 30 г.78
Тяжелые условия труда отраслевое ведомство также старалось ком-
пенсировать в натуральной форме, восстановив с 1947 г. довоенную
практику выдачи спецмолока. Начиная с 10 июля 1947 г., в соответст-
вии с приказом Главспецстали, на заводе был организован пункт разда-
чи спецмолока для рабочих вредных профессий. Особым приказом ди-
ректора завода был организован раздаточный пункт, все молоко следо-
вало кипятить и отпускать только в чистую посуду во избежание желу-
дочно-кишечной инфекции. Молоко Отпускалось по талонам, выдан-
ным карточным бюро завода79.
Важность производства, заготовки и распределения продуктов через
систему ОРСа подтверждается тем обстоятельством, что в коллективном
договоре 1947 г. был специальный раздел «Рабочее снабжение и обще-
ственное питание», в котором оговаривались конкретные обязательства
администрации завода в этом отношении. Так, в частности указыва-
лось, что «плановое количество картофеля, поступающее на рабочее
снабжение из подсобного хозяйства, администрация обязуется увели-
189
чить со ПО до 160 т. За счет подсобного хозяйства дать на лечебно-ди-
етическое питание 30 пудов мяса. Кроме продуктов, получаемых из
подсобного хозяйства, администрация обязуется заготовить для рабоче-
го снабжения в порядке децентрализованных заготовок картофеля —
100 т, овощей — 150 т, грибов соленых и маринованных — 5 т, грибов
сушеных — 500 кг, фруктов семечковых свежих — 50 т, фруктов суше-
ных — 5 т. Из поступающих продуктов урожая 1947 г. администрация
обязывалась выделять для беременных' и кормящих женщин до 10 кг
овощей в месяц»80. В столовых завода должно было быть организовано
двух—трехразовое питание за счет норм по карточкам и за счет продук-
ции подсобного хозяйства и децентрализованных заготовок81.
Как и в годы военного коммунизма, дополнительное питание было
тесно связано с системой мер морального поощрения за ударный труд. Так,
на партийно-хозяйственном активе в конце января 1947 г. в качестве
фактора развертывания социалистического соревнования на заводе об-
суждалось именно усиление роли натурального вознаграждения, кото-
рое необходимо так «организовать, чтобы для стахановцев выделить от-
дельные столы и, может быть, дать внефондовые [талоны на питание].
Чтобы стахановцы не только больше денег получали, но и чувствовали
к себе больше внимания и в отношении .питания... Чтобы ордера [на
товары широкого потребления] лучшие были для лучших стахановцев.
Если не формально, а по существу будет проходить соцсоревнование,
мы достигнем больших результатов82. В ст. 41 коллективного договора
1947 г. были закреплены категории рабочих, которым предоставлялись
преимущественные права на «получение жилой площади, промтоваров и
пользование мастерскими бытового обслуживания». Преимущественные
права имели «инвалиды Отечественной войны, кадровые рабочие, ИТР
и служащие, дающие образцы высокой производительности труда»83.
Важным фактором дополнительного снабжения рабочих завода про-
дуктами было огородничество, которое усилило свое значение после
войны после возвращения к нормальной работе. Его развитию и под-
держке как целостной системы уделялось на заводе большое внимание.
В том же коллективном договоре на 1947 г. администрация обязывалась
оказывать помощь «путем отвода огородникам земельных участков, ока-
зания помощи в обработке земли и приобретении семян овощей и расса-
ды, обеспечить посадку помидоров в количестве 100 000 корней, капусты
ранней 25 000 корней и капусты поздней 25 000 корней»84. Завком также
брал обязательства оказывать «помощь крайне нуждающимся огородникам
семенами картофеля в количестве 20 т». В течение 1947 г. предполагалось
вовлечь в индивидуальное огородничество не менее 6000 рабочих и слу-
жащих завода, т.е. практически весь трудовой коллектив.
Еще одним, наиболее престижным видом натурального вознагражде-
ния в 1940-е гг. были бесплатные талоны на дорогостоящие товары ши-
рокого потребления (одежду, обувь, ткани). В качестве примера можно
привести приказ директора завода о премировании в связи с наступаю-
щим «Сталинским днем железнодорожника» работников железнодорож-
ного цеха, по-стахановски работавших в 1945—1946 гг.:
190
1. т. Ударова рабочего печи — пальто мужское;
2. т. Караваева ст. состава — мужские ботинки;
3. т. Игнатова ст. состава — мужское пальто;
4. т. Стоякина машиниста паровоза — мужские брюки;
5. т. Крючкову пом. машиниста — пальто дамское летнее;
6. т. Смирнова машиниста кранов — костюм мужской;
7. т. Власову пом. машиниста кранов — женское зимнее пальто;
8. т. Паничева грузчика — ботинки мужские;
9. т. Федюшкину грузчицу — пальто женское демисезонное;
10. т. Федина слесаря кранов — брюки мужские;
11. т. Мотюшкина слесаря вагонов — костюм мужской;
12. т. Сенькина слесаря по оборудованию — сапоги мужские кирзовые;
13. т. Стрежонова мастера паровозов — отрез на костюм85.
Такого рода приказы о премировании довольно^часто встречаются в
заводских архивных материалах вплоть до середины 1950-х годов.
Заводская социальная инфраструктура после отмены карточек
После проведения в 1947 г. денежной реформы и постепенного от-
каза в течение всего года от карточной системы роль денег в обществе
стала постепенно возрастать. Эти меры находились в контексте общего
процесса демилитаризации труда в послевоенном СССР. Однако отмена
карточек дала лишь некоторые облегчение, да и то, в основном, мо-
рального плана. Было бы ошибкой утверждать, что система натурально-
го вознаграждения за труд сразу же прекратила свое существование.
Причиной того, что этого нс произошло, можно считать два основных
обстоятельства. Во-первых, дефицит на некоторые виды товаров сохра-
нялся. По-прежнему, чрезвычайно остро стояла жилищная проблема,
которую город без помощи предприятий решить не мог. Кроме того,
патерналистская система, сложившаяся на производстве, была достаточ-
но эффективным фактором снятия социальной напряженности и впол-
не устраивала все стороны трудового процесса. Во-вторых и в главных,
сразу же после денежной реформы, начиная с 1947 г., политика регули-
рования заработной платы стала проводиться достаточно жестко. При-
чиной жесткого регулирования, о котором, конечно же, никто не гово-
рил,’была колоссальная инфляция рубля, наличие свободной денежной
массы, рублей, которые печатались во время войны для оплаты оборон-
ного заказа. Денежная реформа, призванная решить эту проблему за
счет населения, в целом выполнила свою задачу, но полностью ее ре-
шить не удалось. Одним из способов укрепления рубля был комплекс
мер, сдерживавших рост заработной платы. Это, в свою очередь, вело к
сохранению в несколько иных формах натурального вознаграждения в
новой системе льгот и гарантий.
В этой ситуации развитие социальной сферы, которая могла бы ком-
пенсировать социальную напряженность основной массы рабочих, про-
должает оставаться одной из приоритетных задач администрации пред-
приятия. Именно быт рабочих находится в центре обсуждения на регу-
191
лярных, начиная с 1948 г., партийно-хозяйственных активах. Так,
30 января 1948 г., выступая на одном из таких активов, директор завода
Г.М. Ильин указывал на «отсутствие горячей воды в душе, отсутствие
газированной воды и т.д.» «Многие руководители, — говорил он, —
смотрят на это как на мелочи, а это далеко не так. Это создает настро-
ение у рабочих и руководители, которые не обращают на это внимания,
теряют авторитет, а отсюда все последствия. Недопущение этих безоб-
разий, иначе выразиться нельзя, вполне возможно. Есть специальные
люди — заместители начальников цехов по быту и эти люди нервируют
рабочих. За простои оборудования мы наказываем людей, а за то, что
люди не вымоются по вине коменданта, что нет горячей воды или нет
газированной воды, иногда плохо кормят в рабочих столовых (...) — с
этим мы плохо боремся»86. Подобный подход был характерен не только
для директора «Серпа и молота». В частности, такое же поведение про-
слеживается у директора автозавода И.А.Лихачева. По воспоминаниям
инженеров, после войны им пришлось иметь дело с «бунтом» работниц
одного из цехов, возмущенных своей жизнью и прекративших работу.
Инженеры обратились к директору, который обвинил их в неумении
найти подход к людям: «Позовите ко мне и увидите». Пришли работни-
цы, «зубастые, язык острый, говорят без робости: разве во время войны
мы просили о послаблении. Пообносились за эти годы. Некогда по-
шить, постирать, детей не видим. Растут без отцов, без присмотра, на
улицах... Думай не только об автомобилях, а как нам жить...» После
встречи директор сказал инженерам: «А бабенки-то правы... Мы замер-
ли от изумления»87.
Довольно часто для решения индивидуальных проблем рабочие на-
прямую обращались к директору (записывались на прием), и часто пос-
ледний давал распоряжение оказать материальную помощь, перевести
на более высокооплачиваемую работу, устроить детей в ясли или дет-
ский сад и т.п. Конечно, радикально эти меры проблем не решали, но
для руководителя важно было показать отеческую заботу, создать образ
«заботливого руководителя» среди рабочих.
На протяжении всего первого послевоенного десятилетия происхо-
дит постепенная эволюция материальных стимулов натурального харак-
тера. Общая тенденция, которая прослеживается по документам завод-
ского фонда, сводилась к постепенному замещению натуральных выплат
разного рода льготами, которые становились главным моментом во внут-
ренней мотивации выбора предприятия, работы на нем и, отчасти,
более производительного труда. Так, если в 1940-е гг. администрация
основное внимание сосредотачивала на организации дополнительного
питания рабочих завода через систему ОРСа, то в начале 1950-х гг.,
когда эта система была передана соответствующим районным структу-
рам (тресту столовых, исполкому и пр.), основное внимание админи-
страция стала уделять повышению качества лечения в заводском стаци-
онаре, организации детских учреждений при заводе, оказанию помощи
школе рабочей молодежи и организации за счет завода дополнительных
занятий по подготовке в высшие и средние специальные учебные заве-
192
дения металлургического профиля. На качественно новый уровень вы-
ходит деятельность заводского клуба и организация отдыха рабочих.
Система мер материального стимулирования натурального характера'
постепенно трансформируется в собственную заводскую социальную
среду, которая предлагает медицинские, оздоровительные, культурные и
другие услуги более высокого качества по сравнению с аналогичными в
городе. Эти меры, на фоне послевоенной стабилизации и некоторого
улучшения жизненного уровня, дали определенный эффект. В конце
1940-х — начале 1950-х гг. на заводе сократилась текучесть кадров, и в
ряде цехов стало возможным говорить о выходе на естественный уро-
вень текучести рабочей силы, связанной с прохождением действитель-
ной военной службы, выходом на пенсию и прочими причинами. Не-
хватка рабочей силы сохранялась только на участках, требующих прило-
жения тяжелого физического труда (например, канавщики в мартенов-
ском цехе, грузчики железнодорожного двора и т.д.).
Жилье как фактор стимулирования труда
Заводские документы свидетельствуют о значительном обострении
жилищных проблем работников завода даже на фоне неустроенного до-
военного быта. В 1945 г. жилой фонд завода «Серп и молот» распола-
гался в 12-ти районах Москвы и ее окрестностей и состоял из 104 стро-
ений, среди которых было 68 домов и 36 бараков. Только 3 дома счита-
лись благоустроенными, большинство же строений было деревянными
и находилось в ветхом состоянии. Общая площадь жилого фонда со-
ставляла 27623 кв. м, на которых проживало 6443 чел. Плотность насе-
ления составляла: в общежитии одиночек 3,64 кв. м на человека, у се-
мейных — 3,06 кв. м на человека88, т.е. меньше, чем на заводе ЗИС —
4,3 кв. м.
Жилищный вопрос был настоящим катализатором социальной на-
пряженности и в его скорейшем решении именно предприятия были
заинтересованы прежде всего. Об остроте ситуации в столице свиде-
тельствует приказ директора завода от 12 сентября 1945 г.8^, который
отмечал жилищный кризис первой послевоенной осени, обнажившийся
с наступлением осенних холодов. В приказе отмечалось, что «посторон-
ние лица, не имеющие никакого отношения к данному цеху, беспрепят-
ственно проходят по цеху, подходят к работающим агрегатам, устраива-
ются на ночлег в красных уголках или в других помещениях цеха». На
этой почве участились случаи краж. Согласно приказу директора, всех
посторонних лиц, обнаруженных в цеху и не имеющих к нему отноше-
ния, следовало задерживать и отравлять в Штаб охраны завода, как
днем, так и ночью. Там задержанных следовало после проверки направ-
лять в органы милиции. Приказ категорически запрещал ночлег кого
бы то ни было в помещениях цехов.
Жилищная проблема приобрела гораздо более сильное влияние на
ситуацию на заводе, чем даже до войны. Так, если в 1937 г. в заводских
бараках и домах проживало 1863 работающих, что составляло 24,8% от
193
8 - I1219
среднесписочного числа рабочих и 19% от всего персонала завода90, то
к 1945 г. заводским жильем пользовалось 1678 одиноких рабочих и 1448 се-
мей с числом 3329 чел. Если предположить, что в каждой семье на за-
воде работал хотя бы один человек (что, по всей видимости, меньше ре-
ального числа работающих), то общее количество проживающих в за-
водских домах и бараках составит 3134 чел. или 49,7% от среднесписоч-
ного числа рабочих в 1945 г.91 Таким образом, острота жилищной про-
блемы для завода стала, если можно так выразиться, в два раза острее.
Причины этого состояли, в частности, в том, что в силу тяжести усло-
вий труда, рабочие-москвичи продолжали уходить с завода, а пополне-
ние предприятия производилось за счет иногородних, главным образом
выходцев из села.
Состояние жилищ, в которых ютились рабочие, было ужасающим.
Почти все «строения барачного типа», построенные в 1930-е гг., не
имели туалетов. Наличие «удобств на улице» вело к жуткому запаху во
дворах и необходимости спорадически проводить их очистку от нечис-
тот. Если во время войны на подобные факты не обращалось особенно-
го внимания, то с возвращением к мирной жизни положение станови-
лось нетерпимым. В приказах заводской администрации отражаются
конфликты по этому поводу с жилищно-коммунальными службами го-
рода. Из них видно, на какие ухищрения шла администрация завода,
чтобы решить этот вопрос. Так, в приказе от 3 июня 1948 г. отмечалось,
что «вследствие большого числа незапланированных жилых строений
завода со значительным количеством проживающего населения и кате-
горическим отказом обслуживания Трестом очисток Первомайского
райисполкома жилых строений, принадлежащих ведомствам, начальни-
ку безрельсового цеха тов. Волкову Р.И. следовало «в порядке обмена
опытом с заводом «Электросталь» организовать одну осонизационную
|так в тексте] автомашину, для обслуживания ЖКО, к 1-му июля с.г.92
Вместе с тем, эта временная мера не могла кардинально решить пробле-
му. В декабре 1948 г. приказом директора завода «в целях лучшего об-
служивания дворов и общежитий завода от мусора и нечистот» автомо-
биль ЗИС-5, находившийся на балансе завода, был передан Тресту
очистки Первомайского района93.
Следует заметить, что содержание заводом даже такого «барачно-
коммунального хозяйства» при столь жутких условиях проживания было
весьма дорогостоящим и ложилось тяжелым бременем на заводской
бюджет. Квартирная плата в заводских домах и плата за койко-место в
общежитии дотировались заводом, а следовательно, Министерством
черной металлургии, в очень значительной степени. Так, в годовом от-
чете по основной деятельности за 1946 г. подсчитывались убытки завода
от содержания жилищно-коммунального хозяйства. В частности, указы-
валось, что «взимаемая плата за койко-место занижена и составляет
32 руб. при фактической себестоимости 56 руб. 20 коп., в общежитиях,
арендованных у госучреждений, — 81 руб. 70 коп., в общежитиях, арен-
дованных у частных лиц, — 142 руб.»94.
194
Городские власти были не в состоянии решать жилищные пробле-
мы, поэтому ведомства и предприятия были вынуждены брать на себя
заботу об этом, отвлекая силы и ресурсы от основного производства,
что способствовало сохранению и даже усилению жилищного фактора в
качестве стимула для закрепления работников на предприятии.
В послевоенный период на заводе предпринимались всевозможные
усилия к тому, чтобы начать строительство нормального жилья. В 1946 г.
было введено в эксплуатацию два жилых дома и два общежития для ра-
бочих завода. Для скорейшего окончания строительства жилья и более
эффективной эксплуатации жилого фонда завода, комнаты в строящих-
ся домах и все построенное заводское жилье было закреплено за цеха-
ми. В приказе директора завода от I ноября 1945 г.95, в частности под-
черкивалось, что «в целях организации практической помощи в части
коренного улучшения жилищно-бытовых условий рабочих, проживаю-
щих в общежитиях и домах завода, следовало произвести закрепление
жилых домов за цехами следующим порядком». Далее следовал список
с указанием жилого строения и цеха, за которым оно было закреплено.
Начальникам цехов особо указывалось, что «они вместе с ЖКО и уп-
равляющими домами несут полную ответственность за состояние при-
крепленных к ним домов и общежитий». Вскоре после этого приказа
аналогичная схема была реализована «в целях обеспечения ввода в экс-
плуатацию двух этажного деревянного дома в Перовом Поле в текущем
году, а также быстрейшего окончания отделочных работ»96. Жилая пло-
щадь дома закреплялась по цехам для переселения семей из бараков на
Соколиной горе следующим порядком: кв. № 3 из 4-х комнат закреп-
лялась за мартеновским цехом, кв. № 4 из 4-х комнат за фасонно-ли-
тейным цехом; кв. № 7 из 4-х комнат за прокатным цехом; кв. № 1 из
4-х комнат за листопрокатным цехом; кв. № 2 из 4-х комнат за стале-
проволочным цехом; в квартире № 5 2 комнаты закреплялись за желез-
нодорожным цехом, а 2 комнаты за заготовительным. При рассмотре-
нии кандидатур к заселению, следовало иметь в виду первоочередных
кандидатов — старых кадровых рабочих^.
На всем протяжении 1940—1950-х гг. строительство жилья существен-
но отставало от потребностей завода, носило спорадический, стихийный
характер. Причем, если о качестве жилья во время войны речь не шла,
то после войны, когда заводское хозяйство в социальном плане еще но-
сило в значительной степени натуральный характер, основные усилия
администрации и общественных организаций были сосредоточены на
возможном благоустройстве существующего жилого фонда и скорейшем
переходе к строительству собственного жилья нормального типа.
Ежегодно завод проводил ремонт в общежитиях и жилых домах за-
вода, закупал все необходимое для проживания рабочих, включая по-
стельные принадлежности. Так, в отчете за 1946 г. отмечалось, что «об-
щежития одиночек полностью обеспечены мягким и жестким инвента-
рем. Смена постельного белья производится в месяц 3 раза»98. В кол-
лективном договоре на 1947 г. особо отмечались обязанности админи-
страции по оборудованию заводских общежитий. Администрация была
195
обязана «предоставлять рабочим, проживающим в общежитиях: кровать
с постельными принадлежностями: матрацем, подушкой, одеялом, про-
стыней и пододеяльником (на каждого), междукроватный столик или
тумбочку (на двоих), стул или табуретку (на каждого), шкафы или ве-
шалки для рабочей, отдельно от верхней одежды, столы, покрытые ска-
тертями или клеенкой, стенные часы, радиоустановку, бачки для охлаж-
денной кипяченой воды и кружки, чайник для кипятка и посуду для ра-
зогревания пищи; л) производить смену постельного белья в общежити-
ях не реже одного раза в декаду, обеспечить бесперебойную доставку
топлива и воды в общежития»99.
С переходом к мирной жизни все большее значение приобретала
проблема благоустройства и эстетизации труда и быта. Завод участвовал
в проведении городских мероприятий, выделяя для этого средства и ра-
бочую силу. Важное моральное воздействие на город в целом и на за-
водскую среду в частности, оказала кампания по озеленению, которая в
необычайно широком масштабе проводилась в Москве по окончанию
войны. Администрация завода разработала и профинансировала собст-
венную программу озеленения, в которую входило благоустройство тер-
ритории завода и жилых домов, устройство двух скверов у заставы
Ильича, асфальтирование прилегающих к заводу улиц. Кроме того, на
заводе приводились в порядок места общего пользования, душевые,
раздевалки, конторы, подсобные помещения. Уже весной 1945 г., со-
гласно приказу директора, следовало убрать мусор, отремонтировать
прилегающие к заводу мостовые, побелить углы, столбы в местах дви-
жения по заводу, заборы в скверах покрасить. Указывалось также, что
нужно «произвести уборку территории бывшего общежития ГУЛАГа на
территории завода и восстановить ограждение». Плановые мероприятия
предусматривали также благоустройство объектов вне завода, на приле-
гающих территориях. Особо был разработан план озеленения завода
«Серп и молот», который предусматривал посадку цветов, устройство
газонов, посадку кустарника и деревьев, разбивку мавританских газонов
и рабаток. В ходе этой кампании было посажено кустарников на сумму
180 руб.; деревьев на 100 руб.; цветов летников на 858 руб.; цветов ков-
ровых на 39 руб.; газонов мавританских на 2054 руб. и простых газонов
на 890 руб.190
Вместе с тем, несмотря на разовые кампании, жилищный фонд за-
вода требовал кардинального улучшения, его роль как основного фак-
тора в мотивации труда в 1940—1950-х гг. отчетливо осознавалась и ад-
министрацией, и рабочими завода.
В русле трансформации натурального вознаграждения в систему
льгот следует рассматривать приказ № 26 от 28 февраля 1948 г. «Об
упорядочении дела индивидуального жилищного строительства»101, со-
гласно которому администрация цехов должна была определить нужду
рабочих в жилье и составить списки индивидуальных застройщиков для
строительства индивидуальных утепленных, благоустроенных деревян-
ных домов (финские домики), обеспечить их ссудами, застройщиков
проектно-сметной документацией, оказать им помощь в выделении ма-
196
териалов и транспорта102. Тот факт, что жилье было действительно оп-
ределяющим фактором, способным компенсировать многое, подтверж-
дается случаями, когда внеочередное выделение жилья в явной форме
может рассматриваться как премия. Так, к 30-летию комсомола 10%
жилплощади в домах завода, заканчивающихся строительством в 1948—
1949 гг., предлагалось выделить молодым рабочим103. В полной мере
понимая эту ситуацию, Министерство черной металлургии в плановом
порядке занимается жилищным строительством. В приказе № 93 мини-
стра черной металлургии от 27 марта 1947 г. «О плане индивидуального
жилищного строительства на 1947 год и мероприятиях по обеспечению
его выполнения» отмечалось, что в 1946 г. на предприятиях МЧМ сдано
в эксплуатацию 5049 индивидуальных домов при плане 5000 домов. На
1947 г. по МЧМ был утвержден план ввода в эксплуатацию 9000 домов,
из них 10 домов по группе «застройка с помощью предприятия» плани-
ровалось построить по заводу «Серп и молот». Ввод в,эксплуатацию на-
мечался на III—IV кварталы 1947 года104.
Вместе с тем, отраслевое жилищное строительство было не вполне
успешным, о чем свидетельствует постоянное недовыполнение плана по
вводу жилья в эксплуатацию. Ситуация с жильем рассматривалась на
партийно-хозяйственном активе 30 января 1947 г. Начальник отдела ка-
питального строительства так подвел итог 1946 г.: «По жилищному
строительству мы должны были произвести работ на 5400 тыс. руб.,
сделали на 2545 тыс. руб., т.е. 47%, в том числе по Перову Полю на
2100 тыс. руб. должны были сделать, сделали на 1300 тыс. руб. около
50%... Работа явно неудовлетворительная... Те мероприятия, которые
мы должны были провести — организация участка, подготовка к стро-
ительству стандартных домов не могли быть докончены, так как нет ра-
бочих, и мы их не получили.., нет подрядчика»105. Организация стро-
ительно-монтажных управлений (СМУ) вскоре, действительно, стала
существенным моментом в налаживании строительства, которое развер-
нулось позже. Недостаточную работу администрации в этой области в
1950 г. констатировала и специальная комиссия КПК, разбиравшая по-
ведение директор завода Г.М. Ильина: руководители завода «не уделяли
должного внимания улучшению жилищно-бытовых условий рабочих,
значительная часть которых проживает в неблагоустроенных и малопри-
годных заводских общежитиях»106.
Источники пополнения кадров, текучесть
и состояние дисциплины
В период войны завод постоянно испытывал большую нужду в рабо-
чей силе. Основными способами решения проблемы ее «недобора»
была мобилизация по линии НКО (через военкомат), оргнабор и при-
влечение «спецконтингента». В 1944 г. администрации удалось завербо-
вать, согласно отчетам, более тысячи колхозников из чувашских дере-
вень, разместив их в бараках. Следует заметить, что привлечение этих
групп рабочих наглядно показывает процесс милитаризации труда в
197
СССР в годы войны и качественный состав мобилизованных. Но, начи-
ная с 1945 г., среди источников пополнения кадров существенно увели-
чивается доля лиц, поступивших на завод по вольному найму. В первые
послевоенные годы проблема приема новых рабочих решалась также за
счет демобилизованных из армии и увеличением числа рабочих, на-
правленных из системы трудовых резервов.
Несмотря на меры по закреплению рабочих и действие чрезвычайных
указов, текучесть кадров в целом по заводу в первые послевоенные годы
оставалась довольно высокой. Встречаясь с тяжелыми условиями труда и
плохими бытовыми условиями, рабочие находили разные способы, чтобы
уволиться. Другим следствием низкого уровня жизни стало снижение
уровня дисциплины, характерное не только для завода, но и в-целом для
всей послевоенный Москвы, в которой происходит рост преступности, в
частности грабежей. По данным милиции среди «неблагополучных» отме-
чался Первомайский район, в котором 80% грабежей приходилось на уча-
щихся школ ФЗО107, естественно, и училища «Серпа и молота».
Упала дисциплина и непосредственно на производстве, участились
случаи небрежного отношения к работе, на что указывает уровень трав-
матизма. Последний, конечно, является в первую очередь показателем
тяжести условий труда. Но если в связи с предпринятыми мерами охра-
ны труда положение не улучшается, то уровень травматизма характери-
зует и отношения к труду. Ежегодно на «Серпе и молоте» наблюдалось
10—11 тяжелых травм на производстве и несколько смертельных случа-
ев. О небрежной работе свидетельствует также история, произошедшая
в 1947 г., когда случился взрыв в одной из мартеновских печей, надолго
выведший ее из строя. Дело в том, что в скрапе — основном сырье для
металлургического производства на заводе, после войны было много
искореженной военной техники, в которой оказался неразорвавшийся
артиллерийский снаряд. Характерно, что аналогичный случай имел
место на заводе и после Гражданской войны108. Конечно, подобные
факты халатности на производстве были присущи не только «Серпу и
молоту». Вопиющий случай был зафиксирован на заводе ЗИС 12 марта
1946 г. Рабочий, получив детали на складе, закурил и бросил спичку,
которая попала на груду промасленной бумаги. Произошел пожар, на-
несший ущерб заводу в размере 10 млн рублей109.
На крайне сложную социально-бытовую послевоенную ситуацию
указывают участившиеся случаи хищений и коррупции. В 1946 г. только
зарегистрированных хищений было совершено на сумму 55 тыс. руб., из
них в системе ОРСа на 35 тысяч110. В январе 1947 г. на проходной
«Серпа и молота» было задержано сразу пять работниц стаде про вол оч-
ного цеха, выносивших мыльный порошок. В приказе по заводу отме-
чалось, что «по приговору Нарсуда Первомайского района от 24 января
1947 г. работница Лавренович Д.Е. за кражу мыльного порошка в коли-
честве 400 г осуждена на 1 (один) год тюремного заключения на осно-
вании Указа от 10 августа 1940 г.»111 Весной 1947 г. участились случаи
хищения патоки со склада № 20 кладовой фасонно-литейного цеха. Только
за март 1947 г. были задержаны 11 человек, «из коих Нар. Судом осуждены
198
гр. Горшков (листопрокатный цех) за хищение 1 литра патоки на 1 год
тюремного заключения, а гр-не Шаронов (листопрокатный цех) и Анд-
реев (ж/д цех) каждый на один год исправительно-трудовых работ»112.
Ужесточение наказаний за хищение общественной собственности по июнь-
скому указу 1947 г. привело к некоторому сокращению воровства.
Среди злоупотреблений в 1946—1947 гг. фиксировались также выда-
ча талонов на холодные закуски не по назначению113 и ордеров на до-
рогостоящие промтовары114. Зам. начальника керамического цеха На-
умов: «...Пользуясь служебным положением, выписывал фиктивные на-
ряды на якобы выполненные аккордные работы. Деньги, начисленные
рабочим по нарядам, НАУМОВ частично отбирал и присваивал их себе.
Имелись случаи выплаты премии работникам других цехов без санкции
заводоуправления. Часть ордеров на дорогостоящие промтовары он не-
законно присваивал себе, остальные выдавались без учета производст-
венных показателей и нуждаемости»115. Подобные ^случаи в период су-
ществования карточной системы были частыми.
Подавляющую массу нарушений трудовой дисциплины составляли
прогулы и опоздания, а основную форму борьбы с ними — судебные
преследования. «Злостные» нарушители трудовой дисциплины делились
на две категории: «прогульщики» (по закону 26 июня 1940 г.) и «дезер-
тиры» (но закону от 26 декабря 1941 г. самовольный уход с производст-
ва на «Серпе и молоте» рассматривался как «дезертирство с трудового
фронта»). Как видно из предшествующего изложения, удовлетворитель-
ных способов стимулирования занятости и повышения производитель-
ности труда найдено не было. Прогулы в наиболее яркой степени отра-
жали в этих условиях реакцию рабочего на установленный распорядок при
отсутствии коллективных организованных форм противодействия. В более
широком смысле прогулы могут рассматриваться как форма коллектив-
ного протеста, основанного на действиях отдельных рабочих, и способ
решения ими своих собственных индивидуальных проблем, не взирая
ни на какие порядки, установленные на заводах.
Для того, чтобы избежать наказания, прогульщики приводили самые
разные аргументы. Основные причины прогулов и опозданий, по край-
ней мере, как они остались зафиксированы в отчетах, сводились к не-
обходимости достать дополнительные продукты или теплую одежду по-
мимо карточной нормы, потере продовольственных карточек, чем были
вызваны поездки в деревню, ссылка на болезнь без предъявления боль-
ничного листа. Нарушения дисциплины носили сезонный характер, что
было также связано с поездками в деревню к родным.
Как видно из таблицы 4116, составленной по годовым заводским от-
четам по труду, состояние дисциплины в военные и первые послевоен-
ные годы не улучшалось и оставалось примерно на одном уровне: около
500 прогулов и 250 «дезертиров» в год. Это означало, что 8—10% рабо-
чих ежегодно являлись прогульщиками, а почти каждый двадцатый дезер-
тиром. Регулярно провинившихся наказывали. Стабильность числа прогу-
лов говорит о действительной серьезности причин нарушений трудовой
дисциплины. Фактор принуждения оказывался сам по себе без улучшений
199
в социальной сфере лишь относительно эффективен. Это понимала и ад-
министрация завода. Характерной является запись в отчете отдела кадров
за 1945 г.: «В целях устранения причин прогулов заводом принимались
меры по улучшению жилищно-бытовых условий в общежитиях завода,
а также проводилась выдача значительного количества ордеров на одеж-
ду и обувь и спецталонов на дополнительное питание117.
Таблица 4
Борьба с нарушениями дисциплины на заводе «Серп и молот»
в послевоенный период
Годы Число рабочих Число прогулов Осуждено по суду за прогул Подвергнуто админист- ративным взысканиям за прогул Самовольное оставление работы Осуждено судом за само- вольное оставление работы (^а дезертирство) X X « 2 So Хгч § g з з ёз Осуждено судом к S X 1 о = Административные взыскания за опоздания ЭЛ KUU к X I 1 S 3 X 3 Административные взыскания за опоздания
1942 4684 482 н.с. 211 н.с. 88 н.с.
1943 5438 449 н.с. 350 н.с. н.с. н.с. 105
1944 5828 531 507 347 122 35 30 216
1945 6286 566 576 269 13 37 36 305
1946 6029 514 483 205 35 29 29 305
1947 6344 306 263 235 87 12 10 133
1948 6427 118 97 31 22 20 90 116
1949 6820 135 146 37 11 1 83 119
1950 6998 172 178 45 12 12 108 108
1951 7225 581 145 405 41 36 0 55 78 36
1952 7552 939 52 713 32 0 290 318
1953 7462 859 41 689 25 0 322 321
1954 7776 •633 613 20 0 189 316
В заводских материалах сохранились свидетельства того, что реги-
стрировались не все нарушения трудовой дисциплины. В приказах ди-
ректора завода постоянно говорится «об установленных случаях не сня-
тия табельных номеров рабочими до начала и по окончании работы».
Действительно, проверки нарушений трудовой дисциплины, которые
проводились отделами кадров, сводились к фиксации табличек с инди-
видуальными табельными номерами на доске учета при входе в цех или
на участок. Очевидно, что сотрудник отдела кадров не подходил к мар-
теновской печи и не заглядывал в лицо сталевару, чтобы отметить его
присутствие на работе. Поэтому, оставив накануне свою табличку на
доске учета или договорившись с кем-то из приятелей, можно было,
если не прогулять, то опоздать, хотя риск в принципе оставался. Опо-
200
здания на работу регистрировались по числу вынесенных за них нака-
заний. На самом деле их также, видимо, было значительно больше.
Виновными в ситуации с трудовой дисциплиной администрация
считала не только рабочих, но и руководителей среднего звена — на-
чальников цехов, мастеров, бригадиров, которые, по всей видимости,
смотрели на такие нарушения «сквозь пальцы», опасаясь остаться без
рабочих. Так, в 1946 г. директор издал несколько приказов о неудовле-
творительном состоянии трудовой дисциплины118. Особенно низкий
уровень дисциплины отмечался в фасонно-литейном, листопрокатном,
прокатном и ремонтно-строительном цехах. В приказе от 12 февраля
1946 г. указывалось, что «дела на самовольно оставляющих производст-
во оформляются с большим опозданием. По распоряжению админи-
страции цехов разрешаются отпуска рабочим без достаточных к тому
оснований, что ведет к весьма большим потерям рабочего времени и
отрицательно действует на состояние труддисциплины»119. К исправле-
нию ситуации следовало привлечь всех начальников участков, мастеров
и бригадиров, которые теперь были обязаны «нести ответственность за
состояние трудовой дисциплины». Все начальники цехов предупрежда-
лись, что они несут полную ответственность за своевременное оформле-
ние дел на самовольно оставивших производство и прогульщиков и что
«дальнейшая нераспорядительность в этом отношении будет связана с
привлечением их к более серьезным административным взысканиям». В
качестве «профилактики» такого рода нарушений, начальники цехов и
их заместители обязывались «посещать общежития с целью оказания
практической помощи рабочим в улучшении их культурно-бытового об-
служивания», которое, действительно, являлось питательной средой на-
рушений трудовой дисциплины.
В связи с борьбой с нарушениями трудовой дисциплины с 1944 по
1947 г. велась статистика привлеченных к суду и прокурорскому надзору
на «Серпе и молоте». В таблице 5120 дается возрастной состав наруши-
телей, составленный по данным годовых отчетов по труду.
Таблица 5
Возрастной состав нарушителей трудовой дисциплины, привлеченных к суду
. и прокурорскому надзору, на заводе «Серп и молот» в 1944—1947 гг.
Год Всего Из них доля возрастных групп (в % от общего числа нарушений)
До 16 лет 16-20 '21-30 31-40 41-50 Свыше 50 лет
1944 940 4,2 55,7 16,1 11,9 8,7 3,5
1945 930 3,2 42,5 19,2 13,9 14,6 6,6
1946 856 1,6 41,0 25,0 14,3 • 13,3 5,1
1947 661 1,1 36,3 37,5 13,3 9,2 2,6
Из таблицы видно, что при снижении количества зарегистрирован-
ных нарушений трудовой дисциплины, ситуация отличалась ярко выра-
женным конкретно-историческим своеобразием. Большинство наруше-
ний приходилось на молодежь. Демографические изменения в составе
201
рабочих завода лишь увеличили их общее число. Большое количество
молодежи, недавних выпускников системы трудовых резервов, а также
завербованных молодых колхозников, вело к повышению фактора со-
циальной необустроенности. Именно этот контингент жил в бараках, не
имел необходимой одежды и обуви, испытывал чувство голода в усло-
виях карточной системы. Вместе с тем, из таблицы видно, что если
доля нарушителей до 20 лет неуклонно сокращалась, то возрастная
группа от 21 года до 30 лет постоянно возрастала. Развитие этой тенден-
ции привело к тому, что к 1947 г. «подростковые» и «молодежные»
группы в составе нарушителей трудовой дисциплины сравнялись по
своему удельному весу.
Существенно более сложная картина появляется при анализе данных
о стаже работы нарушителей трудовой дисциплины. Из таблицы 6121
видно, что если сначала большинство составляли недавно пришедшие
на предприятие рабочие, то в последующие годы растет число наруши-
телей с продолжительным производственным стажем.
Таблица 6
Состав нарушителей трудовой дисциплины, привлеченных к суду
и прокурорскому надзору, но стажу работы на «Серпе и молоте»
в 1944—1947 гг. (в % от общего числа нарушителей)
Год До 6 ме- сяцев От 6 мес. до 1 года От 1 года до 2 лет От 2 до 3 лет Ог 3 до 5 лет Свыше 5 лет
1944 42,7 23,0 17,3 9,5 31 3,6
1945 15,5 19,2 28,4 18,2 12,0 6,6
1946 20,4 18,7 21,0 17,3 16,1 6,4
1947 23,6 15,0 21,6 10,1 16,3 13,4
В годовых отчетах по работе с кадрами постоянно подчеркивалось,
что основную массу нарушителей трудовой дисциплины составляют вы-
пускники системы трудовых резервов. Однако таблица 7122 показывает
несколько более сложную картину.
Таблица 7
Состав нарушителей трудовой дисциплины, привлеченных к суду
и прокурорскому надзору, на заводе «Серп и молот» по источникам прибытия
на завод в 1944—1947 гг. (в % от общего числа нарушителей)
Год Прибыло из ФЗУ и РУ Мобили- зовано из трудового населения Направ- лено НКО Из лагерей НКВД Перево- дом с дру- гих пред- приятий По воль- ному найму Кадро- вые ра- бочие
1944 29,4 27,8 17,3 5,5 2,6 12,2 5,0
1945 28,4 15,3 28,3 0,5 4,2 19,2 3,7
1946 21,8 10,5 16,5 1,1 8,9 39,8 2,3
1947 26,3 6,8 6,7 — 7,7 44,9 5,7
202
Действительно, выпускников системы трудовых резервов было боль-
ше всего в составе нарушителей трудовой дисциплины. Вместе с тем,
показательно, что за .1944—1945 гг. довольно существенную долю среди
нарушителей составляли мобилизованные партийными и советскими
органами из трудового Населения и рабочие, прибывшие по направле-
ниям военкоматов. По мере сокращения этого источника пополнения
кадров стремительно увеличивалась доля нарушителей среди лиц, по-
ступивших на завод в обычном порядке, что свидетельствует о слабой
заинтересованности нанявшихся «с улицы» в работе на заводе.
После отмены в 1947 г. карточной системы социальная напряжен-
ность несколько спала и положение с нарушениями трудовой дисцип-
лины улучшилось. Определенную положительную роль сыграло реше-
ние правительства по повышению оплаты за работу в горячих цехах с
учетом выслуги лет. В период 1947—1950 гг. на заводе наблюдается
самая низкая статистика нарушений производственной дисциплины.
Резко сократилась и текучесть рабочей силы. Оседаемость кадров на за-
воде «Серп и молот» на рубеже 1940—1950-х гг. была на уровне 80%.
Однако с ослаблением карательных санкций за прогулы после 1951 г.
начинается их быстрый рост (см. табл. 4). Количество прогулов в ряде
основных цехов в 1951 г. возросло в несколько раз: в мартеновском,
прокатном, листопрокатном, сталепроволочном й 3 раза, в фасонно-ли-
тейном в 4, в калибровочном в 6, в биметаллическом и копрово-шихто-
вом в 8 раз и т.д.123 Взрывной рост числа зарегистрированных прогулов,
начиная с 1951 г., вряд ли объясняется ослаблением карательных сан-
кций и не может служить их оправданием. Просто с их ослаблением для
администрации в значительной мере отпала надобность их покрывать, и
количество прогулов приблизилось к реальной картине состояния тру-
довой дисциплины. Кроме того, большинство случаев «самовольного
оставления работы», в связи с прекращением действия закона о воен-
ном положении, приравнивалось теперь к прогулам.
Кардинальным образом также меняется структура санкций за нару-
шения трудовой дисциплины (см. табл. 8)124. Начиная с 1951 г., более
активно применяются меры административного и материального воз-
действия. Так, при росте общего числа наложенных взысканий почти
вдвое,, доля дел, переданных в народный суд сократилась с 26,4% в
общем числе взысканий в 1951 г., до 6,6% в 1952 г. Вместе с тем, в
7,5 раз возросло применение такой санкции как снижение процента
вознаграждения за выслугу лет и почти в 20 раз перевод на нижеопла-
чиваемую работу. В 6 раз выросло понижение в разряде. Свелось на нет
применение такой санкции как передача дел в народный суд. Увольне-
ния и меры материального воздействия часто применялись и в 1953—
1955 гг. Из административных мер наиболее часто применялись сан-
кции, которые фиксировались в трудовой книжке и могли стать препят-
ствием для получения различного рода льгот (бесплатных путевок в дом
отдыха и санаторий и пр.), а также стать препятствием в получении
жилья в заводском доме.
203
Таблица 8
Санкции за нарушение трудовой дисциплины
на заводе «Серп и молот» в 1951 — 1955 гг.
Виды санкций: Годы
1951 1952 1953 1954 1955
Передано в суд 157 62 46 19 6
Передано в товарищеский суд .20 128 99 75 47
Уволено с завода 40 149 208 117 47
Снижен процент вознаграждения за выслугу лет 33 252 186 183 97
Строгий выговор с предупреждением Строгий выговор 21_ 49 _ 70 109 175 108 111
Выговор 163 94 77 90 81
Переведен на нижеонлачиваемую работу Понижен в разряде 3_ 59 6 68 41_ 36
Поставлено на вид, объявлено замечаний, предупреждений 17 3 2
Наложено взыскание в цехе 64 — — —
Не наложено взысканий 26 — — — —
Итого 594 939 859 __бзз_ 519
В 1950-е гг. борьба с нарушениями трудовой дисциплины, в основ-
ном велась по линии воспитательной работы, различных бесед, которые
проводились профсоюзными, партийными и комсомольскими организа-
циями. Однако вряд ли можно утверждать, что эти меры дали больший
эффект, чем уголовные наказания и штрафы. Общее сокращение нару-
шений дисциплины к середине 1950-х гг. скорее было связано с неудов-
летворительной статистикой нарушений. Дело в том, что их главной
причиной, согласно официальным установкам, считалось теперь плохое
состояние идейно-воспитательной работы на предприятии.
Естественно, что руководство предприятия разворачивает ряд идео-
логических кампаний, которые явно прослеживаются на заводе, начи-
ная с 1951 г. Соответственно дирекция совместно с партийной и проф-
союзной организациями проводила совещания с начальниками цехов и
отделов, партийно-хозяйственный актив на тему борьбы с нарушениями
трудовой дисциплины, регулярно издавала приказы по заводу125, но
особого успеха эти меры не имели. Складывается впечатление, что
после отмены карательных санкций администрация просто не знала,
что нужно делать с нарушителями. В приказах директора лишь конста-
тируется рост числа нарушений трудовой дисциплины, а «увеличение
количества прогульщиков объясняется тем, что в цехах ослабили поли-
тико-воспитательную работу среди рабочих, особенно среди моло-
дых»126. В 1952 г. борьба с прогулами и опозданиями выходит на уро-
вень отрасли и проводится большими кампаниями. Так, в 1952 г. были
проведены сменные собрания на эту тему, где начальники цехов прово-
дили разъяснительную работу. Вместе с тем, несмотря на все эти меры
204
разъяснительного характера, широкое привлечение среднего промыш-
ленного звена, в 1953 г. в сталепроволочном цехе количество прогулов
выросло на 77,0%, в прессовом на 71%, в калибровочном на 40%
и т.д.127 В свете подобных кампаний тщательно регистрировать наруше-
ния трудовой дисциплины было равносильно признанию плохого со-
стояния идейно-воспитательной работы. Обращает на себя внимание и
то, что «мягкие» меры административного воздействия (постановка на
вид, наложение взысканий по цехам, объявление предупреждений и за-
мечаний) почти перестают регистрироваться в статистике.
Об изменении ситуации с нарушениями трудовой дисциплины сви-
детельствуют факты борьбы с «появлением на работе в нетрезвом виде»,
о которых все чаще упоминается в заводских материалах, начиная с
1951 г. В качестве примера «благодетельного» влияния воспитательных
мер в официальной истории завода приводился молодой рабочий
А. Прокудин, который поступил на работу и после первой получки на-
пился пьяным, после второй — прогулял. На работе он грубил началь-
ству, с товарищами не ладил. В связи с этим в цехе было принято ре-
шение уволить его с завода, однако вмешался завком и Прокудин «был
взят на перевоспитание», которое полностью оправдало себя128. Однако
в свете широкого распространения пьянства среди рабочих, отдельный
пример, даже если он и имел место, мало что 'говорит.
Социалистическое соревнование в послевоенный период
На фоне неблагополучного положения с трудовой дисциплиной
каждый год заводской комитет рапортовал о том, что весь коллектив за-
вода охвачен трудовым подъемом, что в социалистическом соревнова-
нии участвуют более 90% рабочих. Это означает, что в движении числи-
лись все рабочие, в том числе и нарушители трудовой дисциплины. Ре-
гулярно проводились собрания по принятию новых социалистических
обязательств, которые происходили весьма быстро и формально, как
правило утром и по ночам, в период пересменок. О том, какой характер
они носили, говорит, например, собрание в Мартеновском цехе № 1 в
1951 г. На нем мастер Луховцев взял обязательство по производству
60 млн т стали в год, т.е. за все количество, которое было намечено
произвести в стране к концу новой пятилетки, и как говорилось, «его
почин подхватил бригадир комсомольской молодежной бригады Чесно-
ков»129.
В политической риторике тех лет главная роль отводилась «победи-
телям социалистического соревнования». Обращает на себя внимание,
что среди них упоминаются одни и те же рабочие — своего рода номен-
клатурные стахановцы, находившиеся в особом списке. На них и при-
ходилась львиная доля наград и разного рода поощрений, которые они
должны были отрабатывать, выдвигая новые инициативы, высказываясь
в их поддержку, состоя на службе идеологическим целям режима.
Любопытный эпизод в связи с этим рассказывается в книге «Свет
над заставой». В период короткого потепления международной обста-
205
новки делегация московских рабочих-передовиков, в составе которой
был рабочий «Серпа и молота» И.И. Туртанов, выезжала для обмена
опытом в Англию. Суть рассказа состояла в следующем. Для Ивана
Ильича естественным желанием было попасть на. завод Гатфильда,
давно известный на «Серпе», однако, как свидетельствует Туртанов,
английские власти всячески чинили препятствия поездке на завод. До-
бившись все-таки своей цели, он подробно описывал, как был поражен
отсталостью и ветхостью оборудования, как он демонстрировал англий-
ским рабочим секреты мастерства прокатки стали, несмотря на неудоб-
ство официального костюма, чем возбудил среди них большой интерес
к Советскому Союзу, удивление его достижениями и успехами, вызвал
стремление немедленно ехать в нашу страну130. Пребывание в Англии,
как видно, произвело на Туртанова неизгладимое впечатление. Иван
Ильич рассказывал об этом неоднократно (в своих воспоминаниях и в
газетных статьях), причем содержание рассказов сильно менялось в за-
висимости от времени. Если в начальном варианте оно было пропитано
духом острого идейного противоборства между трудом в условиях соци-
ализма и капитализма, демонстрацией «наших» достижений, то в более
поздних версиях рассказы о счастливой жизни в СССР из воспомина-
ний Туртанова исчезли как-то сами собо^131.
Вместе с тем, нельзя сказать, что в коллективе полностью испари-
лось наследие 1930-х гг. Поддерживать трудовую славу завода были
призваны передовики производства, ветераны предприятия. В истории
завода еще просматриваются элементы заводского патриотизма. Оказы-
вая поддержку заводскому спортивному обществу «Металлург», дирек-
тор завода Г.М. Ильин в 1950 г. даже получил выговор по партийной
линии за незаконную выплату футболистам заработной платы «без ис-
полнения ими служебных обязанностей на заводе»132. Тщательно фик-
сировались имена питомцев «Серпа и молота», какое-то время работав-
ших на заводе государственных деятелей, поэтов и писателей, в част-
ности 1О. Прокушева, Н. Флерова, Я. Шведова, спортсменов братьев
Знаменских, знаменитых футболистов К. Бескова и Г. Федотова. С осо-
бой гордостью говорилось о рабочем «Серпа и молота» олимпийском
чемпионе Л. Спирине.
Примечания
1 О государственной политике в области стимулирования труда в этот пери-
од см.: Соколов А.К. Период принуждения к труду в советской промышленности
и его кризис. Конец 1930-х — середина 1950 х годов // Экономическая история.
Ежегодник 2003. М., 2004.
2 См., например, советскую официальную историю рабочего класса: Исто-
рия советского рабочего класса. Т. 3. Рабочий класс накануне и в годы Великой
Отечественной войны, 1938—1945 гг. М., 1984.
3 История советского рабочего класса. Т. 3. С. 128.
4 Там же.
5 Там же. С. 132.
6 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 4. Л. 182.
206
7 Там же. Д. 6. Л. 227; Д. 13. Л. 332.
8 Там же. Д. 13. Л. 326.
9 О кризисе системы снабжения в предвоенные годы см: Осокина Е.Л. За
фасадом «сталинского'изобилия». Распределение и рынок в снабжении населе-
ния в годы индустриализации, 1927—1941. М., 1998.
10 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 52. Д. 72. Д. 47.
11 Следы «кампанейщины» явно видны по динамике числа осужденных су-
дами за незаконное оставление работы и прогулы. Наиболее интенсивно кампа-
ния проводилась в течение года до нападения Германии на Советский Союз.
Только в 1940 г. среди 3,3 млн обвинительных приговоров, вынесенных граж-
данскими судами, 2,1 млн (64%) составляли дела о прогулах и самовольном ос-
тавлении работы. Почти 1,8 млн человек присудили 6 мес. исправительных
работ без отрыва от производства с удержанием четверти заработка, т.е. по сути
к штрафным санкциям, и 322 тыс. были подвергнуты тюремному заключению
на срок от 2 до 4 мес. Всего в 1940—1941 гг. штрафным санкциям подверглись
3,2 млн. человек и 633 тыс. — тюремному заключению. См.: Земсков В.Н. Указ
от 26 июня 1940 г. (еще одна круглая дата) // Радуга. 1990. № 6. С. 46.
12 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 52. Д. 72. Л. 43.
13 Гам же.
14 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 17. Л. 42.
15 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 52. Д. 72. Л. 49-55.
16 Подробнее см.: Соколов А.К. Период принуждения...
17 О работе советских людей в годы войны имеется огромная литература,
как отечественная, так и зарубежная. Из советских работ следует выделить
книгу А.В. Митрофановой {Митрофанова А.В. Рабочий класс в годы Великой
Отечественной войны. М., 1971), из западных — книгу Дж. Барбера и М. Хар-
рисона {Barber J., Harrison М. The Soviet Home Front, 1941 — 1945: A Social and
Economic History of the USSR in World War II. L.; N.Y., 1991). Основанная на
советских источниках, книга в то же время свободна от идеологической пред-
взятости и касается многих проблем мотивации труда в годы войны.
18 История советского рабочего класса. Т. 3. С. 353.
19 Там же. С. 354.
20 Статистика наказаний показывает, что по декабрьскому закону в 1942 г.
было осуждено 121 тыс., в 1943 г. — 367 тыс. и в 1944 г. 276 тыс. человек. Сюда
следует добавить число осужденных после введения военного положения на
транспорте в апреле—мае 1943 г. (50 тыс. человек в 1943—1944 гг.). В дальней-
шем наблюдается снижение числа осужденных. Указ Президиума Верховного
Совета от 30 декабря 1944 г. объявлял амнистию лицам, самовольно ушедшим
с предприятий военной промышленности, если они добровольно вернутся на
производство. К тому времени, как свидетельствует письмо Молотова Сталину,
в стране находилось в бегах около 200 'тыс. трудовых дезертиров, осужденных
заочно. См.: Земсков В.Н. Указ. соч. С. 46.
21 История советского рабочего класса. Т. 3. С. 407.
22 Гам же. С. 405—406.
23 Там же. С. 414-415.
24 История советского рабочего класса. Т. 3. С. 401.
25 Всего за 1945 г. штрафным санкциям подверглись 942 тыс. рабочих,
117 тыс. — кратковременному тюремному заключению, а 101 тыс. — на более
продолжительные сроки на основании указов о военном положении. См.: Зем-
сков В.Н. Указ. соч. С. 47.
207
26 Новые документы из архивов на эту тему были введены в научный оборот
в монографии Е.Ю. Зубковой (Зубкова И.Ю. Послевоенное советское общество.
1945—1953 гг. Политика повседневности. М., 1999.) В последние годы неодно-
кратно издавались публикации документов, рассказывающих о послевоенной
жизни. Одним из таких изданий является «Москва послевоенная. 1945—1947 гг.
Архивные документы и материалы» (М., 2000). Конечно, ситуация в Москве об-
ладала определенной столичной спецификой, но в то же время характеризует и
положение во всей страны в целом.
27 Москва послевоенная. С. 111.
28 Там же. С. 195.
29 Там же. С. 111, 195, 277, 390.
30 Там же. С. 390.
31 Там же. С. 111.
32 Там же. С.111-112.
33 Там же. С. 277.
34 Там же.
35 Там же. С. 380.
36 Земсков В.Н. Указ. соч. С. 45.
37 ГАРФ. Ф. Р-7523. Оп. 45а. Д. 14. Л. 103.
38 Там же. Ф. 82. Оп. 2. Д. 453. Л. 121.
39 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 34. Д. 20. Л. 128.
40 ГАРФ. Ф. 9492. On. 1. Д. 1897. Л. 98. *
41 Промышленность и рабочий класс СССР. 1946—1950. Документы и мате-
риалы. М., 1989. С. 218.
42 Там же. С. 185.
43 Там же. С. 116.
44 Москва послевоенная. С. 379.
45 Промышленность и рабочий класс СССР. 1946—1950. Документы и мате-
риалы. М., 1989. С. 220.
46 Там же.
47 Filtzer D. Soviet Workers and Late Stalinism. Labour and the Restoration of the
Stalinist System after World War II. Cambridge University Press, 2002.
48 Промышленность и рабочий класс СССР. С. 218.
49 Рабочий класс СССР в годы упрочения и развития социалистического об-
щества, 1946—1960 гг. М., 1987. С. 114.
50 Москва послевоенная. С. 240.
51 Там же. С. 354.
52 Промышленность и рабочий класс СССР. С. 24.
53 См., например: Ханин Г. И. Советское экономическое чудо 1940-х—1950-х го-
дов: Миф или реальность // Статья представленная на международной конфе-
ренции «Советская экономика в 1930—1970 гг.: Взгляд из XXI века», Звениго-
род 22—24 июня 2004 г. Обзор работы конференции см. в: Экономическая ис-
тория. Обозрение. М., 2001. Вып. 7. С. 3—12.
54 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 8. Л. 44.
55 Там же. Л. 37.
56 Там же. Л. 73.
57 Там же. Д. 99. Л. 36.
58 Там же. Д. 100. Л. 11.
208
59 Там же. Л. 14.
“ Там же. Д. 116. Л. 74-75.
61 Там же. Л. 46.
62 Там же. Д. 100. Л. 15
63 Там же. Д. 116. Л. 77-78.
64 Там же.
65 Там же. Д. 119. Л. 4.
66 Там же. Л. 47.
67 Там же. Д. 119. Л. 48 об.-52 об.
68 Там же. Д. 128.
69 Москва послевоенная. С. 121.
™ ЦМЛМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 8. Л. 9.
71 Там же. Л. 13.
72 Там же. Д. 137. Л. 15.
73 Там же. Л. 33.
74 Там же. Д. 140. Л. 24.
75 Там же. Д. 102. Л. 1.
п Там же. Д. 100. Л. 103 об.
77 Там же. Д. 89. Л. II.
78 Там же. Д. 120. Л. 134.
79 Там же. Д. 121. Л. 6.
80 Там же. Л. 128. Л. 35.
81 Там же. Л. 36-37.
82 Там же Д. 112. Л. 46.
83 Там же. Д. 128. Л. 33.
84 Там же. Л. 37.
85 Там же. Д. 105. Л. 21.
86 Там же. Д. 8. Л. 12-13.
87 Москва послевоенная. С. 338—339.
88 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 102. Л. 107 об.
89 Там же. Д. 90. Л. 45.
99 Там же. Д. 6. Л. 262.
91 Там же. Д. 100. Л. 107 об.
92 Там же. Д. 138. Л. 106.
93 Там же. Д. 139. Л. 151.
94 Там же. Д. 116. Л. 94.
93 Там же. Д. 90. Л. 66.
96 Там же. Л. 68.
97 Там же.
98 Там же. Д. 116. Л. 95.
99 Там же. Д. 128. Л. 35.
1™ Там же. Д. 89. Л. 28-32.
191 Там же. Д. 138. Л. 31.
192 Там же.
193 Там же. Д. 139. Л. 112.
209
104 Там же. Д. 119. Л. 7-22.
105 Там же. Д. 122. Л. 17.
106 Archives of the Soviet Communist Party and the Soviet State, Hoover Institu-
tion Archive, reel no. 1.202. РГАНИ. Ф. 6. On. 2. Д. 259. Л. 153.
107 Москва послевоенная. С. 463.
108 Свет над заставой. С. 175.
109 Москва послевоенная. С. 385.
110 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 118. Л. 4.
111 Там же. Д. 120. Л. 13.
112 Там же. Л. 188.
113 Там же. Д. 105. Л. 45.
114 Там же. Л. 89.
115 Там же.
116 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 42. Л. 12; Д. 67. Л. 9, 12—13;
Д. 69. Л. 45 об; Д. 83. Л. 14, 23-24; Д. 97. Л. 25, 28, 31-32; Д. 100. Л. 97-97об.;
Д. 112. Л. 47, 49; Д. 130. Л. 91, 93, 96; Д. 150. Л. 25; Д. 220. Л. 4; Д. 250. Л. 4;
Д. 279. Л. 3.
117 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 104. Л. 15-17.
118 Там же. Д. 105. Л. 74.
119 Там же.
120 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 67. Л. 14; Д. 83. Л. 26; Д. 97.
Л. 35; Д. 112. Л. 51; Д. 130. Л. 93.
121 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 67. Л. 14; Д. 83. Л. 26; Д. 97.
Л. 35; Д. 112. Л. 51; Д. 130. Л. 93.
122 Составлено по: ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 67. Л. 14; Д. 83. Л. 26; Д. 97.
Л. 35; Д. 112. Л. 51; Д. 130. Л. 97.
123 Там же. Д. 250. Л. 4.
124 Там же. Д. 220. Л. 5; Д. 279. Л. 51.
, 125 Там же. Д. 220. Л. 5.
126 Там же. Д. 250. Л. 4.
127 Там же. Д. 300. Л. 6.
128 Свет над заставой. С. 381—382.
129 Там же. С. 293.
130 Там же. С. 306-307.
131 См. например: Мартеновка. 1983. 25 марта.
132 Archives of the Soviet Communist Party and the Soviet State, Hoover Institu-
tion Archive, reel no. 1.202. РГАНИ. Ф. 6. On. 2. Д. 259. Л. 153-154.
Глава 5
СТИМУЛЫ К РАБОТЕ,
середина 1950-х — конец 1980-х гг.
— Сколько у тебя передовиков?
— Три.
— А отстающих?
— Два.
— А остальные кто?
— Просто рабочие.
Из разговора двух мастеров
«Серпа и молота»
1. Развитие завода и организация труда
Вопрос о новой реконструкции
«Серп и молот» продолжал наращивать производство и в 1950-е, и в
последующие годы, вплоть до конца 1980-х. Определился профиль заво-
да — прочные металлические конструкции, различные сорта нержавею-
щей и жаропрочной стали, фасонное литье, тонкая проволока и прочие
виды металлопродукции. 15 октября 1983 г. завод торжественно отмечал
свое столетие. В связи с юбилеем он был награжден Орденом Октябрь-
ской революции. 130 работников завода были награждены орденами и
медалями, которые вручал Секретарь МГК. КПСС, член Политбюро ЦК
КПСС В.В. Гришин. Завод удостоился внимания Генерального секрета-
ря ЦК КПСС К.У. Черненко, который 29 апреля 1984 г. выступал с до-
кладом перед коллективом завода о том, как лучше организовать произ-
водство и поднять дисциплину труда.
Несмотря на успехи, завод постепенно обходили другие металлурги-
ческие гиганты. Главной причиной отставания предприятия админи-
страция считала незавершенность реконструкции, которой якобы поме-
шала война. Однако этот аргумент был малоубедителен. Металлургичес-
кий завод в Запорожье на Украине,, подвергшейся оккупации, в после-
военный период развивался довольно успешно, и не случайно он, а не
«Серп и молот» был избран для съемок известного советского фильма о
сталеварах «Весна на Заречной улице».
Отставание завода отразилось на более частой, чем раньше сменяе-
мости директоров. Назначенный «Спецсталыо» директор М.А. Перцев
настойчиво продвигал идею реконструкции завода, однако дело продви-
галось медленно, особенно при директоре В.А. Ермолаеве, и растягива-
лось на ряд мероприятий по техническому перевооружению производ-
ственных участков. В конце 1950-х гг. был построен «двор изложниц»,
211
однако «канавы» для разливки стали, существовавшие еще со времен
Гужона, оставались. Старое производство свертывалось лишь постепен-
но. Был частично модернизирован фасонно-литейный (биметалличес-
кий) цех, названный теперь электрофасонным литейным цехом
(ЭФЛЦ). В 1959 г. завод полностью перешел на газовое топливо. Много
оставалось ручной работы при разливке стали, в прокате, где основны-
ми инструментами были клещи, лом и лопата. В начале 1970-х гг. были
ликвидированы старые мартеновские печи, на освободившихся площа-
дях шло строительство новых передельных станов. Но к 1976 г. уровень
механизации на заводе составлял лишь 48,1%.
Новая программа реконструкции была провозглашена при директоре
В.А. Исаеве и проводилась с конца 1970-х гг. Уровень механизации к
1980 г. намечалось довести до 60%, а к концу реконструкции — до 80%.
Завод был объявлен городской комсомольской ударной стройкой. На
строительстве работали молодежные коллективы всей Москвы. Строил-
ся совершенно новый цех холодной прокатки тонкой нержавеющей
ленты (ЦХПНЛ), основанный на новых технологиях. ЦХПНЛ был обо-
рудован автоматизированной системой управления (АСУ) «Полигон».
Хотя первая продукция была выдана в 1980 г., с запуском цеха на пол-
ную мощность возникли проблемы. О вводе в строй ЦХПНЛ сообща-
лось неоднократно в 1980, 1981, 1982 и 1983 гг., но окончательно в эти
годы цех так и не был запущен. Только во второй половине 1983 г. он
стал рентабельным, но оставалось много недоделок. Строился новый
модельный цех, обновлялся блок ремонтно-механических цехов. Нача-
лось строительство термического отделения, машинного зала, насосной
станции, новых цеховых административно-бытовых комплексов.
К середине 1980-х гг. обновление основных фондов по статистике
составило 65%. Однако к моменту ввода в строй реконструированные
цеха устаревали и выглядели как старые. К тому времени уже сложи-
лось представление, что обновление производственных участков должно
происходить каждые 5—8 лет. На практике же процесс реконструкции
превращался в бесконечный долгострой.
Все более очевидной становилась нежелательность завода для Мос-
квы — одно из непредусмотренных следствий реконструкции на месте,
осуществленной в 1930-е гг. Общественность разворачивала борьбу про-
тив загрязнения столицы, чему в период индустриализации не придава-
лось значения. Дымный, грязный, с тяжелыми и вредными условиями
труда завод вызывал к себе пренебрежительное, негативное отношение
москвичей. Руководству пришлось иметь дело с требованиями закрыть
«Серп и молот», особенно в период шумных кампаний борьбы за чис-
тоту города. И министерство, и администрация завода вынуждены были
реагировать на эти требования, сворачивать мартеновское и литейное
производство, увеличивать расходы на экологию и борьбу с загрязнени-
ем окружающей среды, сосредотачивать усилия на так называемом
«вторичном металлургическом производстве». Сворачивая свое произ-
водство стали, «Серп и молот» стал зависеть от поставок металла с дру-
гих предприятий. Часто нерегулярные, некачественные поставки, как
212
свидетельствуют материалы завода, способствовали усугублению и без
того сложных внутризаводских проблем. К тому же многие из них были
общими для отрасли. Советская металлургия постепенно приходила в
упадок. Мартеновское производство безнадежно устаревало. На заводе
называли его позавчерашним днем и недоумевали, почему отрасль уп-
рямо держится за него. Вопрос же упирался в недостаток средств. На
обновление металлургии требовались десятки миллиардов рублей.
Особенно осложнились проблемы реконструкции завода в годы «ус-
корения» и «перестройки», когда многие вещи были названы своими име-
нами1. Вся история с реконструкцией завода была названа «нуднейшим
долгостроем». Один рабочий, который уволился с завода в 1959 г. и воз-
вратился на него через 30 лет, писал о том, что попал будто в «зачарован-
ное [сонное] царство», в смысле того, что ничего не изменилось за истек-
ший срок2. Изменения на заводе, конечно, происходили, но со стороны
они выглядели малозаметными, к тому же сопровождаемые типичными
чертами советского долгостроя. Одна из особенностей реконструкции — в
новый цех устанавливалось старое оборудование. Как говорили рабочие, о
каком росте производительности можно говорить на старых станках.
Очередную реконструкцию ЭФЛЦ, предпринятую в начале 1980-х го-
дов, называли «реконструкцией в кавычках». Только два года ушло на
то, чтобы найти и заключить договор с подрядчиком. Каждый раз пере-
носили сроки начала работ, а закупленное оборудование все это время
лежало под открытым небом. Итальянскими специалистами в цехе была
оборудована установка непрерывной разливки стали (УНPC), и к 1990 г.
намечалось 30% стали производить через УНРС. 1 января 1986 г. нача-
лись новые работы по реконструкции, потом вдруг остановились.
Пошли разговоры о закрытии цеха3.
В числе аутсайдеров завода называли цеха листопрокатный, сорто-
прокатный, калибровочный и другие. В последние годы советского
строя на заводе взамен сортопрокатного строился новый цех горячей
прокатки полос и листов (ЦГППЛ). Он должен был быть наиболее тех-
нически оснащенным, но, как говорилось в одной из заметок в газете,
о завершении работ приходится только мечтать: «Заглянул в цех, а там
конь не валялся»4.
Неизменно среди отстающих находился цех товаров народного по-
требления. Цех производил автофургоны «Хлеб», цистерны «Молоко»,
металлические игрушки, ложки, вилки, металлическую посуду. План
обычно выполнялся на 100%, однако постоянно поступали жалобы на
низкое качество и нетоварный вид изделий. В 1985 г. цех должен был
переехать в новое здание, но дело затягивалось. Как говорили на заводе:
«Улита едет, когда-то будет». Наблюдалось свертывание разнообразия
ассортимента. Ложек делали больше, но худшего качества. Производи-
лось огромное количество брака, лишь бы заработать, и, как говорил
главный инженер завода В. Погонченков: «Не покупают наши ложки»5.
Газета «Мартеновка» время от времени сигнализировала о недостат-
ках реконструкции: «В термическом отделе реконструкция не законче-
на», «Строительство очистных сооружений затянулось» и т.п. Отмеча-
213
лись проявления бесхозяйственности и халатности. Рейд народных кон-
тролеров показал, что из-за дождевых протечек портится дорогое импорт-
ное оборудование и готовая продукция. Многие материалы лежат без при-
смотра, гибнут под колесами автомашин. Царил полный беспорядок в
складском хозяйстве: «Хаос, навал, отсутствие стеллажей, часть грузов ва-
ляется между путей, в грязи без прокладки, нет ограждений, кругом раз-
битая тара, дорогое оборудование ржавеет под дождем и снегом»6.
В период «перестройки» газета стала писать о бесконечном стро-
ительстве, о «ремонте после ремонта», о том, что все время приходится
«ломать и строить, строить и ломать», о технологической косности, вар-
варском отношении к оборудованию. Так, 4 года на заводе монтировали
роботов. Не получилось — размонтировали. Сорим, мол, деньгами на-
право и налево. Отмечались непрерывные перепланировки и переделки
в реконструкции, ставшее правилом перенесение сроков ввода в строй.
Говорилось о некомплектности поступавшего оборудования, в том
числе заграничного, о неверных расчетах, ошибочных прогнозах.
Намечалось вообще закрыть завод к 2000 г., а ЭФЛЦ, как наиболее
вредный, — к 1995 г. «О каких перспективах здесь можно говорить, —
писала газета. — Как оправдать огромные затраты, вложенные в рекон-
струкцию»7.
Условия труда
В результате незавершенной реконструкции, сохранения отсталых
участков производства условия труда на заводе оставались тяжелыми. Не-
смотря на борьбу за технику безопасности высоким был уровень травма-
тизма. За первое послевоенное десятилетие он уменьшился только в
1,5 раза8. Как и прежде, труд на заводе, как ни поразительно, рабочие и
через столько лет после революции продолжали называть «гужоновским».
Согласно официальной политике, администрация должна была про-
водить комплекс мер по улучшению условий труда, снабжению рабочих
спецодеждой, правильной организации труда, их питания, лечения и
т.п. На всем протяжении послевоенного времени в этом русле осущест-
влялось множество мероприятий, в которых, однако, было много фор-
мализма и отсутствия конкретной заботы о людях.
Как писала газета «Мартеновка» 25 февраля 1956 г., открылась новая
душевая в 1-м мартеновском цехе, но в ней нет ни шкафов, ни скамеек,
ни табуреток... Душевая не защищена от зимних холодов... В заметке
«Наши надежды не оправдались» говорилось о том, что в мае 1957 г. на-
чалось строительство бытовых помещений во 2-м мартеновском цехе. В
результате затянувшегося строительства женская душевая уменьшилась в
2 раза (в дневную смену работают 75 женщин, а мест в новой душевой 15,
поэтому женщины вынуждены стоять в очереди в душ по 1,5 часа)9.
10 января 1957 г. в заметке «Небом крыты, ветром огорожены» газе-
та сообщала о том, что «рабочие сортопрокатного цеха мерзнут». Рабо-
чие фасонно-литейного цеха жаловались, что крановщицы в цехах, ко-
торые плохо утеплены, «пробираются к нашим термическим печам и
214
вытаскивают из них по 2—3 кирпича, чтобы подложить себе под ноги и
тем самым обогреть кабину крана»10. Постоянными были жалобы на
неровные полы в цехах и плохое освещение, в результате чего рабочие
вынуждены проявлять «постоянную бдительность, иначе недолго пере-
ломать себе ноги».
Долгое время стоял вопрос об установлении вентиляции в цехах,
крайне необходимой в условиях заводского производства. Наблюдалось
много случаев заболеваний, связанных с засорением глаз. Большинство
случаев травматизма в листопрокатном цехе происходило из-за того, что
«окалина поднимается вентиляторами в воздух и попадает в глаза». В
одной из статей рассказывалось о тяжелых условиях труда в калибро-
вочном цехе. В заметке «Оздоровить условия труда крановщиков!» гово-
рилось об опасности работы в травильном отделении, где кислотные
пары «раздражают слизистую, клубы пара закрывают обзор, приходится
работать вслепую»11. Не менее тяжелыми были условия труда в канат-
ном и других цехах12.
Плохо обстояло дело со спецодеждой. Например, спецовка выдава-
лась один раз в год и представляла собой хлопчатобумажные брюки и
куртку, которые через 2—3 месяца можно было выбрасывать. «Лучше
всего прийти и посмотреть, — восклицал автор заметки в газету, — как
одеты листопрокатчики! Чего только не увидишь на наших рабочих!
Одежда самая разнообразная, но меньше всего похожа на рабочую спе-
цовку». Говорилось о том, что стирка и ремонт спецодежды не произ-
водятся. Или: «После стирки в заводской прачечной от спецовки остают-
ся одни лохмотья. Стирку чаще всего производят сами рабочие, а чтобы
не таскать ее домой, стирают спецовку или в душевой, или прямо на стане
в ваннах, где замачивают клещи»13. Рабочие комбинезоны были часто
одного размера, отсутствовала подходящая обувь14. В заметке «Рукавицы-
великаны» указывалось, что в мартеновских цехах выдаются рукавицы
только очень большого размера15. По нормам каждому цеху положено
столько-то рукавиц — одна пара приходится на двух работающих. Нередко
из-за отсутствия рукавиц рабочие не могут приступить к работе.
Комсомольский рейд по территории завода установил: «Сквер и га-
зоны вокруг заводоуправления завалены бумагами. Вокруг 1-го марте-
новского цеха валяются металлические трубы, куски проволоки, метал-
лолом, вокруг листопрокатного тоже металлолом, в том числе старые
волочильные станки. Ремонтно-монтажный цех завален досками, об-
рывками веревок, территория цеха'напоминает свалку. Территория 2-го
мартеновского цеха тонет в грязи».
В газете публиковалось много сообщений под заголовками «Нет за-
боты о людях», «Нет заботы о безопасности рабочих», «Не так нужно
относится к рабочим», «Не считаются с нашими потребностями». Гово-
рилось о том, что администрация «ничего не хочет слышать о тяжелых
условиях работы», что руководители не предпринимают никаких мер.
Встречались жалобы на то, что не предоставляют дополнительных от-
пусков, связанных с вредными условиями труда, игнорируя права рабо-
чих16.
215
Казалось бы, забота о здоровье рабочих должна была сулить боль-
шие выгоды предприятию. Так, пуск 1 -го пролета двора изложниц спо-
собствовал улучшению условий труда в канаве мартеновского цеха № 1.
Установка вентиляции в цехе, по статистике заводской поликлиники,
помогла снизить заболеваемость воспалением легких на 15% и радику-
литами на 19%. Замена несовершенных ограждений в канатном цехе на
20% снизила количество производственных травм. Улучшение освеще-
ния только на складе привозной заготовки на 42% позволило снизить
травматизм17. Однако налаживание безопасности труда происходило с
большими задержками. В газете «Мартеновка» сообщалось о том, что в
ряде цехов по-прежнему нет вентиляционных установок, хотя проблема
является острой годами. В заметке «Гиблое место» ’говорилось, что в
лентопрокатном отделении листопрокатного цеха льется кислота из тра-
вильного отделения сталепроволочного цеха. Неоднократно отмечалось,
что оздоровление условий труда и быта рабочих, предусмотренное пла-
ном, не выполняется. Например, в формовочном отделении 2-го марте-
новского цеха до сих пор не оборудована пылеотсасывающая вентиля-
ция, несколько лет откладывается постройка бытовых помещений в ста-
лепроволочном цехе. «В раздевалках и душевых цехов необходимо доба-
вить еще 600 мест, чтобы не были нарушены правила санитарии»18.
В начале 1960-х гг. с условиями труда на заводе дело обстояло осо-
бенно плохо. Оборудование, установленное в 1930-е гг., старело и ста-
новилось опасным. В документах завода отмечалось, что в 1962 г. про-
изводственный травматизм увеличился на заводе на 42%, в мартенов-
ском цехе на 77%; в листопрокатном на 56%, в мартеновском № 1 на
54%, в фасонно-литейном на 50%, в сортопрокатном на 31%, в цехе по
ремонту мартеновских печей на 27%, а в сталепроволочном остался на
высоком уровне19.
Отдел охраны труда и техники безопасности в 1964 г. установил, что
освещенность рабочих мест, проходов и отдельных участков цехов заво-
да (особенно во 2-м мартеновском и сталепроволочном цехах) ниже са-
нитарных норм. В сталепроволочном цехе освещенность в 2 раза ниже
нормы, а на отдельных участках (например, в травильном отделении) в
4,2 раза. Световые проемы находятся в пыли и грязи, за осветительной
аппаратурой нет надлежащего ухода. В статье на эту тему говорилось,
что правильное световое оформление обходится в 20 раз дешевле, чем
потери от производственного травматизма и снижения работоспособ-
ности, вызываемой утомлением. Забота о безопасности труда, делался
вывод, может очень здорово стимулировать производительность труда,
повышать настроение и работоспособность людей20.
Дело, однако, продвигалось туго. Рабочий, побывавший на Ленин-
градском сталепрокатном заводе, завидовал тамошним литейщикам и
формовщикам. «Там условия труда и материальная обеспеченность
такие, что нам можно только помечтать»21. В заметке «Не нашлось
места» говорилось о том, что у мартеновских печей «подручные стале-
варов, прикрываясь от огня локтем, лопатами бросают в печь добавоч-
ные материалы». Заправочная машина ленточного типа, которая должна
216
была полностью заменить ручной труд по заправке печей, не помещает-
ся на площадке»22. В другой заметке, 7 июня 1966 г., сообщалось, что
из горячих участков листопрокатного цеха в больницу были доставлены
двое рабочих с перегревом. Для предотвращения случаев перегрева- не-
обходимо было: установить теплоизоляционные стенки у мартеновских
и нагревательных печей, оборудовать возле них охладительные заслон-
ки, шире раскрывать помещения цехов в летний период, установить ду-
ширующую вентиляцию, организовать снабжение рабочих подсоленной
газированной водой, организовать помещения для отдыха на горячих
участках23. Такое помещение появилось лишь через шесть лет24.
В заметке «Вода по щиколотку» рабочие и бригадиры сообщали:
«В 1-м мартеновском цехе (шихтовый участок) во время дождей рабо-
чие ходят по воде. Ни начальник цеха, ни инженер по технике безопас-
ности завода мер не принимают, хотя длится это уже около 10 лет»25.
Материалы завода показывают, что мало что менялось и в последующие
годы. В заметке «Вода, кругом вода» говорилось, что помещение стале-
проволочного цеха затапливает во время дождей, что ведет к простаива-
нию оборудования, так как рабочие в это время «борются со стихией».
Несмотря на заявку о необходимости ремонта кровли, сталепроволоч-
ники никакой практической помощи не получили26.
По-прежнему оставался высоким уровень травматизма из-за прене-
брежения техникой безопасности и плохой работы отдела снабжения:
«Нет противокислотных рукавиц, резиновых сапог для травильщи-
ков»27. Одни и те же проблемы не решались годами. 3 января 1979 г. на
страницах «Мартеновки» сталевары «изливали свою боль»: «Куртки
шьют из материала, который плавится от жары, от искр на нем появля-
ются дыры, нет подходящих размеров. И не одних курток и брюк, бо-
тинок тоже нет, и шляп войлочных, и фартуков. Кроме того, спецодеж-
да выдается слишком на долгий срок: 1 — 1,5 года». «Несмотря на то, что
рабочих без спецодежды к работе допускать нельзя, новички подолгу
обивают пороги складов, чтобы получить спецовку. Те же самые про-
блемы со стиркой спецодежды: в заводской прачечной не работают ма-
шины, отсутствует персонал»28.
Тем не менее в результате технических мероприятий, применения
средств защиты по технике безопасности производственный травматизм
за- годы десятой пятилетки (1976—1980 гг.) по заводской статистике
снизился на 40% по сравнению с предшествующей. На заводе регуляр-
но объявлялись смотры-конкурсы.по улучшению охраны труда и куль-
туры производства, медицинского обслуживания и санитарного состоя-
ния. Однако нельзя сказать, что с травматизмом было покончено, а на
ряде участков происходили даже его «всплески». Так, на стане «300» в
1978 г. не было зарегистрировано ни одного случая, тяжелых травм, а в
1979 г. — 4, которые связывались с падением трудовой дисциплины.
Указывалось, что 70% травм происходят из-за неосторожности и невни-
мательности, грубых нарушений правил техники безопасности29. Очень
высоким был уровень травматизма в ЭФЛЦ. Возрос коэффициент тя-
жести травм30.
217
Практически не снижался уровень заболеваемости. Среди вредных
факторов, действующих на организм рабочего, назывались: тяжелые фи-
зические нагрузки, шум, пыль, вибрация31. Как установила комиссия по
технике безопасности в конце 1988 г., «на сегодняшний день на заводе ус-
ловия труда не соответствуют требованиям ГОСТов, есть примеры чрез-
мерной запыленности, загазованности, шума, вибрации (ЭФЛЦ, сорто-
прокатный цех). Особенно серьезное беспокойство вызывала запылен-
ность, несмотря на то, что в цехах завода работало уже свыше 1100 венти-
ляционных и пылеулавливающих установок, но, как сообщалось в газете
«запыленность и загазованность продолжает оставаться высокой»32.
По-прежнему оставалась грязной территория завода. В свете кампа-
нии по превращению Москвы в образцовый коммунистический город в
марте 1973 г. директор Исаев издал приказ, в котором указывалось на
необходимость проведения работ по благоустройству завода и приле-
гающей к нему территории. Однако, как говорилось в одной из заме-
ток, к работе по благоустройству приступили лишь однажды33.
Наряду с новыми цехами на территории завода наблюдались запус-
тение у старых мартенов, свалки, выщербины и лужи. Рабочие предпочи-
тали трудиться в новых цехах, где было почище и посветлее. Однако там
тоже было не все благополучно. В сообщении в заводскую газету от 2 ок-
тября 1979 г. говорилось, что цех холодного проката не выполнил боль-
шинство пунктов плана подготовки к зиме: не были вставлены стекла в
цехе, не устранены дыры в проемах, не установлены двери и ворота, мон-
таж отопительной системы не ведется на должном уровне. В связи с этим
задавался вопрос, «что будем отапливать: цех или улицу?». 12 марта 1984 г.
в сортопрокатном цехе кислотные растворы были сброшены в техничес-
кий тоннель, где они смешались с водой. Воду перекачали в оборотный
цикл, откуда она поступила на охлаждение прокатных станов, которые
вышли из строя на несколько часов34. 1 июня 1988 г. на заводе случился
пожар, который вывел из строя ряд производственных линий.
На заводе, писала «Мартеновка» 2 октября 1988 г. — «Опасное про-
изводство, сжатый воздух, водород, взрывоопасные ситуации», 27 янва-
ря 1989 г. — «Под ногами здесь и там хлюпает вода: барахлит дренаж»,
«Женщины работают в резиновых сапогах» и т.д. 18 октября 1989 г.
описывалась ситуация в сталепроволочном цехе: «Неуютно, подавленно,
мало света. После дождя можно на лодке плавать»...
Организация труда
Проблемы полномасштабной реконструкции и улучшения условий труда
на «Серпе и молоте» во многом коренились в самой экономике советского
предприятия. На всем протяжении рассматриваемого, более чем тридца-
тилетнего, периода завод работал неритмично. В советской истории завода
описывался довольно острый конфликт, возникший в конце 1950-х гг.
между сталепроволочным и канатными цехами, связанными между
собой производственной цепочкой. В сталепроволочном наблюдалась
штурмовщина, низкое качество проволоки, поставляемой в канатный
218
цех, да и то к началу третьей декады. Высоким был уровень прогулов,
низкой — дисциплина. Канатный цех, полностью от него зависевший,
попадал куда в более худшее положение. Чтобы выполнить план, он вы-
нужден был работать в авральном темпе. К тому же рабочие сильно те-
ряли в заработке. Как было сказано в истории завода, конфликт был
улажен на общем собрании цехов35. Однако, как показывает изучение
заводских материалов, подобные случаи вплоть до конца 1980-х гг.
были обычной практикой.
Годовые отчеты по социалистическому соревнованию на заводе ри-
суют такую картину. Практически все цеха до 21 сентября работают,
выполняя плановые задания на 70—80%. К 23 сентября, например, в
калибровочном цехе процент выполнения достигает 150,6%, 25 сентяб-
ря — 165,4%. В сталепроволочном положение хуже. Там рывок был сде-
лан только 25 сентября36. Такая же ситуация наблюдалась во всех цехах.
За счет штурмовщины месячный план выполнялся и выводился сред-
ний показатель его выполнения за месяц. То же самое повторялось, но
с большей интенсивностью, в конце квартала, а затем и года с тем, чтобы
плановые цифры были в порядке, и даже несколько превышали 100% вы-
полнения. Любопытно, что все эти цифры приводились в отчетах по со-
циалистическому соревнованию как показатели передовой работы.
От выполнения плана зависело снабжение и финансирование пред-
приятия, выделение дополнительных средств. Например, по итогам
1959 г. за успешное выполнение государственных заданий заводу допол-
нительно было выделено 5 млн руб. То, как распределены были выде-
ленные средства, подчеркивает приоритеты в деятельности предпри-
ятия. Примерно треть средств потрачена на улучшение культурно-быто-
вого обслуживания: расходы на физкультурную работу, дотации на пи-
тание детей, расходы на обслуживание детских садов и ночной профи-
лакторий, 1 175 тыс. руб. — на строительство жилья для работников за-
вода и 141 тыс.— на его ремонт и коммунальное обслуживание. На ин-
дивидуальные премии для работников было выделено 802 тыс. руб.; на
приобретение путевок — 266 тыс. руб.; на оказание единовременной по-
мощи — 319 тыс. руб. Только 836 тыс. руб. было направлено на внедре-
ние новой техники и модернизацию оборудования37.
Одним из факторов, который в период «позднего социализма» стано-
вится дезорганизующим, становится шефская помощь завода, в том числе
селу. Если в 1930—1940-е гг. завод шефствовал над деревней и в рамках
системы рабочего снабжения был напрямую заинтересован в производи-
тельности подшефных предприятий (поскольку от этого зависело питание
в заводских столовых и обеспечение рабочих овощами), то теперь высту-
пал уже исключительно в качестве донора, ничего не получая от такой
шефской помощи, отвлекая для этого материальные и людские ресурсы.
Объектом постоянного шефства завода были подмосковные совхозы
им. Чапаева и им. Горького Лотошинского района. Эти совхозы посто-
янно лихорадило, в том же состоянии пребывала и заводская админи-
страция, вынужденная все время реагировать на слабо связанные с ме-
таллургией проблемы. По приказам директора завода можно проследить
219
буквально каждых шаг совхозной жизни. В феврале—марте 1955 г. завод
оказывал «практическую помощь подшефному колхозу им. Чапаева в
строительстве скотного двора»38, в июле 1956 г. возникла «срочная не-
обходимость постройки двух силосных траншей емкостью в 550 тонн»,
для чего на срочное выполнение работ был откомандирован коллектив ра-
бочих и была назначена премия из фонда директора в размере 6000 руб.39
Об участии рабочих в заготовке сена и уборке картофеля с сохранением
среднего заработка по месту основной работы вообще говорить не при-
ходится: это делалось летом и осенью ежегодно. В 1956 г. 6 рабочих в
течение 45 дней заготавливали для совхоза лес40, строили свинарник41,
убирали урожай42, в 1957 г. сажали кукурузу и картофель43. Сельскохо-
зяйственная страда была как работа в горячем цехе — с весны до осени,
отличившихся на сельхозработах премировали приказом директора. И
все это продолжалось из года в год.
Анахронизмом стало шефство завода над школьными учреждениями.
Складывается впечатление, что государство вовлекало завод в отноше-
ния опеки во всех случаях, когда не знало, что делать или как органи-
зовать ту или иную кампанию. Характерным примером в этом отноше-
нии является деятельность заводской администрации в соответствии с
законом «Об укреплении связи школы с жизнью». Согласно этому до-
кументу на завод для производственного обучения ежегодно, начиная с
1960 г., прибывали учащиеся 9-х классов 412 и 414 школ Калининского
района Москвы44. Эффективность такого рода педагогических изысков
хорошо известна, а заводу от этого никакого толка не было.
С большим энтузиазмом на заводе отнеслись к «Косыгинской ре-
форме» в промышленности. Выступая перед коллективом с разъяснени-
ем ее сути, заместитель директора, главный экономист «Серпа и моло-
та» О. Камалов говорил о том, что в плановом руководстве промышлен-
ностью чрезмерно большое место занимали административные формы и
методы, допускалась излишняя регламентация деятельности предпри-
ятия, а роль экономических методов принижалась. За год десятки раз
менялись плановые показатели, как правило, не считаясь с мнением ру-
ководства завода, в частности, в 1964 г. они менялись 53 раза. Часто
случалось, что изменения показателей доводились до завода с большим
опозданием. Месяц или квартал на исходе, и вдруг — новый план. Это
сводило на нет хозрасчет и предприятий, и цехов.
Долгое время, говорил он, мы были в плену «вала». «Вала» ради был
предусмотрен сортамент дорогих и высокорентабельных марок сталей,
хотя на них спроса не было. Завод был вынужден искать заказы на до-
рогие марки стали, несмотря на то, что они убыточны. В результате не
по своей вине предприятие не выполняло план по прибыли. Поэтому
«ничего не оставалось, как в конце года исправлять план, в результате
чего годовой план оказывался выполненным».
Выступавший переносил вину за корректировку планов на вышесто-
ящие органы, однако слова «ничего не оставалось» свидетельствуют, что
это было предметом постоянного торга и согласования, так как «навер-
ху» не были заинтересованы в снижении плановых показателей.
220
Теперь, утверждал экономист, оплата труда работников будет по-
ставлена в непосредственную зависимость не только от результатов их
индивидуального труда, но и от общих итогов работы предприятия. В
связи с тем, что за годовые результаты работы завода будут поощряться
все трудящиеся с учетом стажа и качества их работы, такая система
будет содействовать сокращению текучести кадров и прогулов на произ-
водстве. Поскольку новая система планирования и экономического сти-
мулирования предусматривает новый принцип создания фонда матери-
ального поощрения (ФМП), при котором большой процент будет от-
числяться в фонд за счет реализации продукции и прибылей, естествен-
но, предприятие будет заинтересовано в разработке более высоких пла-
новых заданий, которые должны быть обеспечены мобилизацией всех
видов резервов и улучшением качества продукции. Последнее будет
также стимулироваться путем частичного отчисления из получаемых
приплат за качество в ФМП45.
Определенные надежды возникли и у рабочих; Как писал в газету
вальцовщик Е. Барсуков, новая система планирования и переход на
хозрасчет позволит сильнее заинтересовать рабочего, чтобы он трудился
с еще большей отдачей сил. «Существующая сейчас же система оплаты
труда не является стимулом для роста производительности труда»46.
В результате, в связи с реформой на заводе произошли некоторые
изменения. Как сообщал тот же Камалов в 196? г., «благодаря успешно-
му выполнению основных показателей, завод получил право на допол-
нительное отчисление от сверхплановой прибыли 317 тыс. руб., что
дало возможность осуществить единовременную выплату работникам
завода за итоги работы во втором полугодии 1968 г. в размере шести-
дневного заработка в сумме около 250 тыс. руб., а также начать выплату
премий по дополнительному положению о премировании рабочих за
достижения по отдельным показателям, установленным для некоторых
бригад, участков и рабочих. Рост производительности труда на заводе
против плана составил в 1968 г. 6,3%, рост среднемесячной заработной
платы работающих против плана — 4,4%»47.
Однако большинство в администрации предприятия, в том числе
тогдашний директор завода В.А. Ермолаев и его заместитель, старый ра-
ботник завода Н.П. Иноземцев, как показывают их выступления, опуб-
ликованные в газете «Мартеновка», больше уповали на привычные ме-
тоды работы и различные формы морального поощрения работников, чем
на возможности материального вознаграждения. В статье «Воспитывать
любовь к труду», напечатенной 23 апреля 1968 г., Иноземцев писал:
«У нас на заводе сложилась определенная система, при которой ис-
пользуются моральные стимулы. Отмечаются юбилейные даты работы
на заводе, уход ветерана труда на заслуженный отдых, окончание учеб-
ных заведений и многие другие. Товарищи проявляют большую чут-
кость к тем, у кого случилось горе или произошла неудача в жизни.
Такие моральные факторы имеют даже большее воздействие, нежели
материальные стимулы... Ежемесячно подготавливается немало прика-
зов, в которых выносится благодарность работникам завода, отмечаются
221
их юбилейные даты... Очень дорого человеку, чтобы благодарность вы-
несли ему в кругу коллектива, сказали ему теплые слова. Для многих
это куда как больше, чем материальное вознаграждение».
В итоге дела на заводе шли в основном по-старому. В течение 1968 г.
«Серп и молот» испытывал серьезные финансовые затруднения, вы-
званные наличием сверхнормативных товарно-материальных ценностей
на сумму, превышавшую в отдельные месяцы 5 млн руб. В связи с этим
партком «Серпа и молота» давал установку на необходимость «строже
контролировать лимиты, так как за сверхнормативные запасы придется
вносить плату из прибыли...»48 Но сверхнормативные запасы продолжа-
ли расти, постоянно раздавались призывы создать некий «процент ста-
бильности» в работе предприятия, чтобы не зависеть от несвоевремен-
ных поставок. По-прежнему царили авралы и штурмовщина. В третью
декаду каждого месяца на заводе создавалось 45% продукции, в кали-
бровочном — 47,4%, а в сталепроволочном цехе — 55,8%49.
В одной из заметок говорилось о том, что «ремонтно-механический
цех ждет безотлагательных действий отдела снабжения по обеспечению
необходимым инструментом». Вследствие отсутствия дефицитных ин-
струментов простаивают новейшие агрегаты. Например, в течение трех
лет не работает сверлозаточный автомат, без которого нс могут работать
токари, поэтому «цех работает в лихорадочном режиме»50.
Одновременные простои оборудования достигали 20—25%. Неодно-
кратно отмечались недостатки в организации труда. В начале 1970-х на за-
воде прошла кампания борьбы за рациональное использование рабочего
времени. Отмечались его большие потери при передаче смен, несвоевре-
менной транспортировке грузов, очередях на обед и т.п. Говорилось, что
большой урон производству наносят отпуска за свой счет, разговоры на
работе, перекуры, опоздания, ранний уход со смены51. В специальном об-
следовании эффективности использования рабочего времени, проведен-
ном на заводе в конце 1970-х гг., 23% рабочих ответили, что теряют в
смену более 2 часов из-за «организационно-технических причин» (плохая
наладка оборудования, несвоевременный и некачественный ремонт, пере-
бои в обеспечении материалом, заготовками, недостаток инструмента)52.
В рассуждениях заводских экономистов часто встречаются сетования
по поводу того, что ввод новой техники ухудшает экономическое поло-
жение завода, что базовые стоимостные показатели не учитывают измене-
ний в технологии, достигаемых в результате реконструкции. Особенно плохо
обстояло дело с «малой механизацией», реконструкцией мелких мощностей,
так как в этом случае предприятие не получало увеличения ФМП.
Уровень мышления руководителей и экономистов-практиков «Серпа
и молота» отражал противоречия между директивным планом и рынком
в советской индустрии. В силу традиции, «Серп и молот» рассматривал-
ся как столичный завод, тесно связанный с выпуском высококачествен-
ных сталей. Естественно, что Министерство черной металлургии
(МЧМ), учитывая потенциал «Серпа и молота», ставило перед ним за-
дачи освоения более «продвинутой» металлопродукции. На этом фоне
складывалась парадоксальная ситуация — отсутствие широкого спроса в
222
силу отсталости советской промышленности, из-за чего в условиях
новых форм хозяйствования завод начал испытывать трудности со сбы-
том, а от этого, в свою очередь, страдала прибыль предприятия. Но
перед заводом по-прежнему ставились задачи освоения новых видов
продукции. Плановые задания для завода вплоть до конца советского
строя оставались напряженными. Так, в 1983—1984 гг. «Серп и молот»
должен был освоить 24 новые марки стали.
Вплоть до «перестройки» переход завода на новые условия хозяйст-
вования оставался, в основном, на бумаге, внедрение хозрасчета, о ко-
тором первый раз заговорили еще в 1920-е гг., растянулось на многие
годы. Переходом руководила общезаводская комиссия по бригадному
хозрасчету, в составе которой было большое число администраторов,
специалистов по АСУ и НОТ. Свою задачу она видела в пропаганде
хозрасчета, организации совещаний на эту тему.
В 1985 г. переведенными на бригадные формы работы считались
80,2% рабочих. На практике это был управляемый сверху процесс со-
здания крупных («комплексных») бригад (до 70 работающих) вместо
стихийного, неорганизованного. На бригадном хозрасчете к этому вре-
мени числилось 35% рабочих. На самом деле, хозрасчетные и арендные
принципы организации производства внедрялись неспешно, и их реа-
лизация представляла собой длительный поэтапный процесс, включав-
ший создание бригад, разработку единых норм премирования для мас-
теров и рабочих, введение в состав бригад мастеров и ИТР, заключение
соглашений с администрацией. Много возникало споров, в частности,
по поводу того, каким должен быть коэффициент трудового участия
(КТУ), на основании которого необходимо было проводить различия в
оплате труда. Для этого создавался Совет бригады из 12 человек, в ко-
торый входили представители администрации, профсоюза и рабочих.
Предлагалось, например, начисление 50% заработка хорошо работав-
шим членам бригады за счет плохо работавших, т.е. шкала по норме оп-
латы 1,5; 1; 0,5. Главная проблема заключалась в том, как установить,
кто работает хорошо, а кто плохо, в выработке точного критерия. Ста-
рые нормы и нормативы были главным препятствием для хозрасчета.
Одновременно приходилось учитывать до 30 показателей, включая ма-
териальные затраты на производимую продукцию, расход металла,
электроэнергии, трудоемкость и т.п. В материалах завода неоднократно
отмечались сложность, непонятность перехода на новые формы хозяй-
ствования, неподготовленность работников к работе в новых условиях.
Как показывает опыт внедрения КТУ, попытки его применения с
целью снижения заработка хуже работающих вызывали резкие протес-
ты, переходы на другие участки или увольнение53.
Постепенно упор переносился на выполнение государственного за-
каза, а с 1 января 1986 г. его выполнение должно было стать главным
показателем работы предприятий. Вводился еще один показатель —
снижение затрат на 1 руб. товарной продукции, которые, несмотря на
технически? нововведения, непрерывно росли в предшествующие годы.
223
В зависимости от выполнения государственной? заказа должны были
формироваться фонды развития предприятия, в том числе ФМП и
фонд социального развития (ФСР). В случае невыполнения госзаказа на
3% ФМП снижался на 1%. Это должно было приводить к снижению
месячного заработка на 30—35 руб. Но его могло и не быть, если выяс-
нялось, что в невыполнении плана виноват поставщик. Во всех газетах,
в том числе и в заводской «Мартеновке», писали о громадной эффек-
тивности этой меры. На самом деле, объем реализованной продукции
на «Серпе и молоте» поднялся по плану с 97,4% в 1981 до 98% в 1985 г.
В 1984 г. из 1,5% невыполнения плана по реализации — 0,84% прихо-
дилось на других поставщиков. По этой причине завод получил штра-
фов на сумму 3,5 млн руб., но и сам уплатил штрафов на 3 млн руб. В
1984 г. норматив ежегодного увеличения ФМП составлял 1,05%, т.е. ос-
тавался незначительным. От суммы прибыли завода он составлял 10%54.
Плановые задания «Серпу и молоту» продолжали увеличиваться.
Каждый год завод отчитывался о выполнении и перевыполнении плана
и об опережающем росте производительности труда по сравнению с за-
работной платой. По официальным данным, за 1983—1984 гг. рост про-
изводительности труда составил 103,1%, заработной платы — 02,4%55.
Хотя показатели были несколько ниже, чем^в прежние годы, они состав-
ляют один из секретов советской статистики, ибо на обыденном уровне
едва ли не аксиомой советской экономики было противоположное — зар-
плата растет быстрее, чем производительность труда. Изучение материалов
за длительный период показывает, что именно так и обстояло дело. В
1956 г. например, за 11 месяцев производительность труда в сортопрокат-
ном цехе отставала от роста зарплаты на 4,6%, в листопрокатном цехе —
на 3%, в калибровочном — на 2%. Однако годовые показатели в целом
оказывались в порядке56. То же самое наблюдалось и в 1985 г. На авгус-
товской общезаводской конференции, посвященной итогам полугодия,
цеха один за другим докладывали об отставании в росте производитель-
ности труда, однако по итогам года цифры выглядели благополучными.
С 1984 г. был установлен норматив: при росте производительности
труда на 1%, зарплата растет на 0,4%, однако он не соблюдался57.
Возможность манипулирования цифрами возникала в процессе
штурмовщины и корректировки показателей. Например, — за счет
пересортировки продукции. В статье о работе завода от 10 февраля 1986 г.,
отмечалось, что подкат (заготовки, необходимые для продолжения про-
изводства) на заводе плохой, как со стороны, так и собственный, кото-
рый не дает возможности производить сталь высокого качества, почти
треть составляет собственная некачественная продукция, созданная с
нарушением технологии. В третьей декаде декабря 1985 г. было выпол-
нено 59,8% плана, т.е. размеры штурмовщины, по сравнению с
предыдущими годами, даже возросли. В последние дни месяца цеха
буквально заваливали подкатом, и 30% месячной нормы обычно выпол-
нялось именно в эти дни. Одновременно указывалось на постоянные
дефициты на производстве. Как отмечалось в одной из заметок, склады
пусты, нет нужных деталей58.
224
В 1980-е гг. в газете «Мартеновка» стали появляться статьи на тему:
«Почему не идет хозрасчет?» Был объявлен конкурс на лучшую модель
перехода на новые условия хозяйствования (первая премия — 1000 руб.,
вторая — 500 руб., третья — 200 руб.). Тем временем осложнились про-:
блемы с выполнением плановых заданий. Во второй половине 1980-х гг.
одни цеха не выполняли план, а в других — выполнение заказов постоян-
но находилось под угрозой срыва. Отмечалось низкое качество поставок,
увеличилось число рекламаций на производимую заводом продукцию. В
1986 г. на заводе вводилась госприемка, которая привела к росту брако-
ванной продукции. В связи с этим на заводе ставился вопрос: «С того ли
конца беремся?» Оценка качества на выходе продукции признавалась не-
правильной, только увеличивающей трудности. Не ясно было, как посту-
пать, если некачественный металл приходит с другого завода. Стало замет-
ным ухудшение многих показателей работы предприятия. Отмечалось,
что в ряде цехов (калибровочном, листопрокатном) дела идут удручаю-
ще плохо. В 1988 г. не выполнил план передовой ЦХПНЛ.
4 ноября 1988 г. в «Мартеновке» появилась статья начальника отдела
сбыта завода С. Худатова, в которой он доказывал, что хозрасчет и
аритмия производства несовместимы так же, как рынок и дефицит.
Автор призывал объявить войну авралам и утверждал, что «плановая за-
грузка под завязку» не соответствует современному производству, заве-
домо обрекает на аритмичность производственной программы. Он
писал, что подобные методы мешают самим руководителям наверху, за-
ставляют делать периодические накачки, создают нервозную обстановку
на предприятии. В целях преодоления этого, автор проводил довольно
странную идею ввести соревнование за наивысшие показатели плана не
к последнему, а к 20 числу каждого месяца.
Ежемесячная штурмовщина оценивалась как застарелая болезнь, с
которой свыклись. Продукция, которую гнали, пылится потом на скла-
дах. «Книги многотомного издания можно издавать с перечислением
брака, особенно в последние дни месяца». Говорилось о том, что никто
не занимается экономическим анализом того, насколько производство
соответствует спускаемому сверху плану, о том, что планы-обещания не
внушают оптимизма. До 20 числа еще вспоминают о хозрасчете, после 20 —
«все летит», предприятие возвращается к борьбе за план и авральным тем-
пам работы. Указывалось на многочисленные постановления, идущие
сверху, которые фактически торпедируют хозрасчет. В администрации заво-
да сложилось два лагеря — одни по-прежнему стояли за выполнение плана
любой ценой, другие — за точное выполнение госзаказа.
В то же время стало заметным обострение отношений между рабо-
чими и администрацией. Раздавались жалобы рабочих на то, что ны-
нешние руководители, в отличие от прежних, не ходят в цеха, не знают
интересов рабочих. В конце 1986 г. на заводе было проведено анкетиро-
вание, посвященное выявлению настроений в коллективе. Его результа-
ты были оглашены в «Мартеновке» 6 января 1988 г. Отмечалось, что
производственная чехарда будоражит коллектив, создает нездоровый
морально-психологический климат. Выяснилось, что рабочие относятся
225
9 - I1219
к начальству безразлично и без уважения. В статье «Почему не идет
арендный подряд» 20 января 1989 г. назывались причины: «привычка к
привычному», психология иждивенчества, нежелание управленцев рас-
статься с бюрократическими методами руководства и брать на себя до-
полнительные хлопоты.
Указывалось на отсутствие экономических знаний у руководителей,
необходимых для современного производства, несмотря на высшее об-
разование. Его престиж на заводе упал. Многие специалисты на заводе
получили образование на вечерних отделениях институтов, без отрыва
от производства. Работая посменно, они вынуждены были часто про-
пускать занятия. У многих из них отношение к учебе, к экзаменам и
зачетам выражалось в желание лишь бы иметь на руках диплом, созда-
ющий потенциальную возможность для карьеры. За таким образовани-
ем на заводе закрепилась презрительное название — «поплавок».
Проблемы рабочей силы и текучести кадров
Вплоть до 1991 г. завод испытывал острую потребность в рабочих, а
их недостаток считался одной из главных причин производственных
трудностей. Динамика работающих на заводе «Серп и молот» в рассмат-
риваемый период представлена в таблице Г, составленной по материа-
лам годовых отчетов по труду.
Таблица 1
Динамика числа работающих и рабочих на заводе «Серп и молот»
в 1957—1990 гг. (абс. по состоянию на 1 января)
Год Всего В т.ч. рабочих Год Всего В т.ч. рабочих
1957 9907 7411 1975 9577 6883
1958 10719 7954 1976 9383 6693
1959 11107 8267 1977 8924 6114
1960 11136 8392 1978 9139 6294
1961 11184 8333 1979 9367 6278
1962 10882 7981 1980 9479 6224
1963 10889 7967 1981 9500 6560
1964 10869 8181 1982 9398 6476
1965 н. св. н. св. 1983 9706 6702
1966 10751 8471 1984 9771 6522
1967 10685 8007 1985 9716 6834
1968 10458 7783 1986 9671 6785
1969 10340 7593 1987 9271 6486
1970 10115 7416 1988 8904 6139
1971 10109 7398 1989 8460 6013
1972 9809 7192 1990 8319 5956
1973 9647 7006 1991 8230 5924
1974 9637 6952
226
Таким образом, к 1991 общее количество занятых на заводе по отно-
шению к максимальной их численности (1961 г.) сократилось на 25%, а
число рабочих (максимальная численность в 1966 г.) — на 30%. Причин
сокращения количества рабочих на заводе было много.
С введением нового пенсионного закона в 1950-е гг. резко сократи-
лось число пожилых, как правило, квалифицированных рабочих. Необ-
ходимое для пенсии количество лет («выработанный стаж») на заводе
приобретали быстрее на «горячих» и вредных участках производства, где
год работы засчитывался за два. Такой порядок привел к тому, что
одним из главных стимулов выбора рабочими тяжелых и опасных работ,
являлось зарабатывание «горячего стажа», чтобы скорее получить пен-
сию. Администрация часто уговаривала работников потрудиться еще, но
принудить к этому она уже не могла. Особенно заметной стала смена по-
колений, которая пришлась на 1959 и 1960 гг., когда вышло на пенсию
по старости соответственно 16,4% и 16,5% рабочих против 10% ежегод-
ного выхода на пенсию в предыдущие годы. Новые поколения рабочих
меньше были склонны держаться за завод и переходили с места на место
более свободно.
К середине 1960-х гг. число уволившихся по собственному желанию
на заводе достигло 49%. Отделом кадров было проведено изучение при-
чин ухода с предприятия. В качестве главной причины 34% указывали
на дальность расположения завода от места жительства (среди рабочих
было немало жителей Подмосковья) и непредоставление общежития. В
связи с этим 8% указали, что нашли более приемлемую работу вне
Москвы. На недовольство зарплатой указывали 15% уволившихся,
столько же объясняли свое увольнение семейными и личными обстоя-
тельствами, 14% были недовольны тяжелыми условиями труда, для 14%
не подходил график работы предприятия59. При анализе этих цифр сле-
дует учитывать, что увольнявшимся предлагалось указать главную при-
чину ухода. На самом же деле, как бывает в жизни, на уход с завода
влияла вся гамма перечисленных причин.
Изучение состава уволившихся по возрасту и стажу показало, что
42% из них составляли лица в возрасте до 18 лет включительно и 61% —
со стажем работы менее 1 года6®. Цифры отражают неудовлетворен-
ность тем, с чем рабочие, прежде всего молодые, сталкивались на заво-
де — тяжелым физическим трудом, более тяжким, чем на других заво-
дах Москвы, где, впрочем, положение было не намного лучше. Многие
молодые москвичи после окончания школы стремились к поступлению
в высшие учебные заведения. В столице, где работало более 100 вузов,
было намного больше возможностей вообще не идти на производство,
используя не только знания, но и «задействуя» личные связи и знаком-
ства для поступления в вуз.
В годовых отчетах «Серпа и молота» постоянно указывалось на де-
фицит рабочих. Как отмечалось в отчете по кадрам за 1966 г.61, из-за
недовольства заработной платой увольнялись, в основном, токари, сле-
сари и электромонтеры ремонтных цехов, которые находили более при-
емлемые условия оплаты на других московских заводах. Так, в отчете за
227
1966 г.62 отмечается, что «на протяжении года налйчие рабочих резко
менялось и отдельные цехи испытывали трудности в обеспечении рабо-
чей силой, особенно в летний период, из-за повышенной текучести ра-
бочих и плохого подхода к вольному найму». Особенно острая ситуация
сложилась в мартеновском и фасонно-литейном цехах, в сталепрово-
лочном на участке волочения, в листопрокатном на участке резки лис-
тового металла и травильном отделении. Иными словами, на тех участ-
ках, где преобладал физически тяжелый труд или вредные условия ра-
боты. Соответственно, завод испытывал дефицит в рабочих таких спе-
циальностей как формовщики, стерженщики, волочильщики, резчики,
наждачники и травильщики. На многих участках, говорилось в отчете
1967 г., в частности в формовочных отделениях мартеновских цехов, на
участке резки металлов, в листопрокатном, сталепроволочном цехах, т.е.
базовых для завода, текучесть кадров достигает 50% в год63.
Выступая на профсоюзной отчетно-выборной конференции 1968 г.,
директор «Серпа и молота» В. Ермолаев отмечал крайне напряженное
положение на заводе с рабочей силой, что отдел кадров не справляется
с комплектацией, принимает на завод всех, кто ни заявится. «А прихо-
дят, — говорил он, — и прогульщики с других заводов, и летуны, кото-
рые сменили за год по 3—4 предприятия. С .воспитанием этих трудных
кадров мы во многом еще не дорабатываем... Надо заниматься воспита-
нием кадров, уменьшить текучесть, прогулы, и, главным образом, меха-
низировать цехи и участки». Начальник калибровочного цеха В. Жаво-
ронков говорил о том, что во всех цехах с большим трудом выполняют
производственные программы, не хватает кадров: «Мы с ужасом дума-
ем, что наступит лето, наступит период отпусков, наступит время учеб-
ных отпусков, и положение будет еще хуже, чем в прошлом году»64.
Следующий директор завода В. Исаев тоже считал нехватку рабочих
главной трудностью предприятия, хотя, казалось бы, сокращение рабо-
чих рук должно было быть естественным процессом, связанным с тех-
ническим перевооружением предприятия. Так, в связи с реконструк-
цией и ликвидацией старого мартеновского производства - стана «750»
в качестве первоочередной он ставил задачу во что бы ни стало сохра-
нить кадры. П. Горячев, зам. начальника ЭФЛЦ, говорил на одной из
конференций: «в связи с пуском нового оборудования с особой силой
встает вопрос о кадрах, т.е. о людях, которые будут работать на этом
оборудовании. Уже сейчас сложилось очень тяжелое положение с рабо-
чими таких специальностей как формовщик, стерженщик, обрубщик,
электросварщик и т.д. И если не будет в дальнейшем пополнения этих
специальностей, то вновь вводимое оборудование без людей работать не
будет. ПТУ может предоставить молодежь на эти специальности, но для
этого нужно новое общежитие, которого у завода сегодня нет. Практика
показывает, что пополнение на эти специальности может быть только
за счет иногородних. Москвичи на эти специальности, как правило, не
идут»65.
В 1970-е все больше кадровых рабочих уходило на пенсию. Секре-
тарь партбюро ЭФЛЦ А. Асеев писал в газету о том, что необходимо
228
срочно пересмотреть вопрос заработной платы отжигальщиков терми-
ческих печей: «В основном по этой профессии работают пенсионеры.
Когда они уйдут, перед цехом встанет острая проблема нехватки подго-
товленных кадров»66.
Однако проблема с рабочей силой никак не желала решаться, а, на-
против, все более усугублялась. В 1982 г. на завод было принято 1326 чел.,
из них 970 рабочих, а уволилось 1431 (по другим данным 1142 рабочих).
Проведенное в это время изучение причин увольнения по собственному
желанию показало, что они оставались все те же: тяжелые условия
труда, отдаленность от дома, неудовлетворенность оплатой труда. В 1989 г.
число уволившихся с завода, по сравнению с предшествующим, увели-
чилось сразу на 14%. В 1990 г. в сортопрокатном цехе недостаток рабо-
чих по сравнению со штатным расписанием составлял 30%. Указыва-
лось, что «энергетический цех вместо положенных по штату 149 работ-
ников имеет 98, а у имеющихся — «дефицит компетентности и профес-
сионализма»^7.
Не удавалось заводу готовить кадры молодых квалифицированных
рабочих через систему профессионального обучения. В закрепленном за
заводом ПТУ № 53 был постоянный недобор учащихся. В 1961 г. учи-
лище даже вынуждено было прекратить подготовку молодых рабочих
металлургических специальностей «из-за нежелания подростков-мос-
квичей обучаться этим профессиям»68. Из года в год училище обязыва-
лось подготовить по трудовому договору 200 рабочих металлургических
специальностей, и каждый раз цифры выпускников были намного
меньше.
В середине 1970-х гг. на предприятиях СССР проводилась кампания
по освобождению женщин от тяжелого физического труда. Дело в том,
что в послевоенный период в советском народном хозяйстве работало
очень много женщин, в том числе на тяжелых физических и вредных
участках производства. Не был исключением и завод «Серп и молот»,
где условия труда были особенно тяжелыми. Кампания на заводе про-
водилась в форме соревнования между цехами за улучшение условий
труда, быта и отдыха работниц. В связи с этим в коллективный договор
на 1976 г. был внесен новый пункт, согласно которому администрация
обязывалась: «1. Проводить механизацию и автоматизацию работ в пер-
вую очередь на тех участках, где преобладает труд женщин; 2. Перево-
дить женщин, занятых тяжелым трудом, работающих в особо вредных
условиях производства, на более легкие квалифицированные работы,
помогать им в совмещении учебы с профессиональными и семейными
обязанностями; 3. Удовлетворять потребности работниц завода в дет-
ских дошкольных учреждениях»69.
В 1977 г. более 150 женщин были освобождены от тяжелых произ-
водственных операций, более 200 переведены на работу только в днев-
ные смены. Вдвое увеличилось число женщин, которые повысили ква-
лификационный разряд и обучались вторым профессиям. Наиболее ус-
пешно дела обстоли в листопрокатном цехе: здесь от тяжелых работ
были освобождены 47 женщин. В кузнечном цехе, как сообщалось, до-
229
бились того, что женщины вообще не выходяъ в ночную смену, в кол-
лективе энергетического цеха прекращено использование женщин на
тяжелых и вредных работах. Однако, как говорилось, в канатном, ре-
монтно-строительном цехах, жилищно-коммунальном отделе, стро-
ительно-монтажном управлении, автотранспортном цехе вопросы улуч-
шения труда и быта женщин решаются неудовлетворительно70. Жалобы
женщин на тяжелые условия труда на заводе не прекращались71.
До 1987 г., года изменения правил поступления в вузы, завод «Серп
и молот», как и все предприятия Союза, рассматривался как база для
зарабатывания производственного стажа при поступлении в вуз. «По-
страдав» 2 года на заводе и получив льготу, многие молодые люди ухо-
дили с завода, поступая на дневные отделения высших и средних учеб-
ных заведений. Многие не поступившие также не возвращались на про-
изводство, так как должны были призываться в армию. Стремясь закре-
пить кадры, администрация «Серпа и молота» всячески поддерживала курс
на обучение без отрыва от производства. Во время учебы работающим
предоставлялись льготы: каждый студент имел право на получение еще
одного выходного дня в неделю, на время экзаменов и сессий предо-
ставлялся оплачиваемый отпуск, сохранялся заработок за рабочим во
время подготовки диплома, который длился 4 месяца. Как писала газета
«Мартеновка», «молодые рабочие, обучающиеся в вузах, пользуются у
нас преимущественным правом при продвижении по службе». В вопро-
се о подготовке кадров заводом был заключен договор о содружестве с
Московским вечерним металлургическим институтом, но анализ, про-
веденный преподавателями института, показал, что более трети студен-
тов, направляемых заводом на учебу, к концу обучения покидают завод
и переходят на работу в другие организации72.
Реконструкция завода, оснащение цехов программным управлением,
внедрение АСУ требовало более квалифицированных специалистов. Ос-
вободившихся в результате технического перевооружения рабочих на-
правляли в новые цеха и участки. За годы 10-й пятилетки (1976—1980 гг.)
планировалось освободить более 700 человек и использовать их во
вновь вводимых цехах и на других объектах. В результате внедрения
40 поточных линий, по идее, должно было освободиться 1200 рабочих,
но этого не произошло. Говорилось о том, что они были переведены на
другие комплексные и механизированные участки. О возникающей
проблеме писал начальник самого передового цеха завода — ЦХПНЛ
В. Погонченков: «В течение года [1980] отдел кадров направлял в цех
новых рабочих и рабочих из других цехов завода. Молодые люди, как
правило, не имеют специальности, требуется длительный срок для под-
готовки квалифицированного специалиста, поэтому руководство цеха
возлагает большие надежды на переводимых из других цехов работни-
ков. Однако к нам направляют тех, кто недобросовестно работает, на-
рушает труддисциплину»73.
На 11-ю пятилетку администрация завода планировала подготовить
около 2500 рабочих, знающих электронику, ЭВМ, программирование.
Однако где их было взять и какими способами привлечь на завод?
230
На всем протяжении периода «позднего социализма» одним из глав-
ных стимулов закрепления работников на заводах были преимущества в
предоставлении жилья по сравнению с остальными гражданами, стояв-
шими в очередях районных жилотделов. Списки этих очередников сте-
кались в Моссовет, который, выделял жилье из городского фонда. По-
лучить квартиру по этой линии или улучшить жилищные условия ста-
новилось все более проблематичным. Год от года очереди на жилье не
уменьшались, а становились длиннее. Для «Серпа и молота» жилищный
вопрос был особенно болезненным.
2. Жилищные проблемы в трудовом коллективе
Жилье как способ закрепления кадров
Свои основные усилия руководство завода направляло на получение
от министерства и городских властей исключительных возможностей по
привлечению на завод иногородних рабочих и закрепления их на пред-
приятии.
Не только для иногородних рабочих, но и для москвичей возмож-
ность получения жилья или улучшения жилищных условий становились
одним из главных стимулов для работы на заводе с тяжелейшими условия-
ми труда. Из заводских документов видно, что это обстоятельство отчет-
ливо осознавали и рабочие, и дирекция. Откровенное обсуждение этого
вопроса характерно для большинства профсоюзных активов времен
«хрущевской жилищной революции». Так, 15 апреля 1955 г. председа-
тель цехкома электромеханического цеха Морозов обрисовал ситуацию
следующим образом: «У нас есть молодежь, которые работали у нас до
армии и после армии работают и как они живут? Снимают койки... До
чего у нас дошло, можно ли давать им жилплощадь этим товарищам.
Идут к т. Иноземцеву [заместителю директора завода], говорят о жил-
площади. Специальность оказывается неподходящая. Был бы ты штука-
тур или канавщик можно было бы в общежитии дать место, а монтер,
хотя и проработавший 6—7 лет — для тебя жилплощади нет. У нас нет
отношения к человеку, чтобы удовлетворить его запросы». Из выступ-
ления ясно, что администрация манипулировала местами в общежитии,
распределяя их среди работавших на наиболее «узких» участках или ра-
ботах связанных со строительством. Ужасающее положение с жильем в
столице подтверждают слова того же Морозова: «Молодой рабочий в
армии пробыл лет 7, потом на заводе работает 3—4 года. Мало? Не обя-
зательно молодому человеку предоставлять площадь в новом доме, есть
бараки, туда поместить, пусть лет 5—6 поживет, а и этого не дают»74.
Преодолевая жилищный кризис, администрация завода прикладыва-
ла огромные усилия к решению этой проблемы. Чтобы увеличить объе-
мы жилищного строительства, завод строил дома хозспособом, т.е. за
собственный счет. Строительство хозспособом составляло в отдельные
годы до половины жилья, распределяемого на заводе. Для такого стро-
ительства завод сам набирал рабочих, преимущественно из иногород-
231
них, давал им общежитие и потом, как правило, обеспечивал их жильем
в своих же домах. В приказе от 20 февраля 1956 г. для организации
строительства жилых домов в поселке Перово Поле и на Лефортовском
валу предполагалось обеспечить набор рабочих для отдела капитального
строительства в I кв. — 150 чел; во II кв. — 250 чел; в III кв. — 100 чел.
и организовать для них общежитие75. Кроме того, каждому заводскому
подразделению определялось конкретное задание по участию в жилищ-
ном строительстве (обеспечение транспортом, трубами, проведение
электротехнических работ и пр.). На протяжении рассматриваемого пе-
риода, директор завода регулярно издавал приказы о направлении рабо-
чих из цехов на строительство жилья, особенно когда строители не ус-
певали сдать дом к плановому сроку. Такие приказы, как правило, да-
тированы осенними месяцами7^.
Объемы жилищного строительства, которое финансировал завод,
были весьма впечатляющими. Начиная с 1950 г. по 3 сентября 1958 г.
завод вложил в жилищное строительство более 130 млн рублей и ввел в
эксплуатацию около 60 тыс. кв. метров благоустроенного жилья.
2,5 тыс. семей рабочих завода получили квартиры77. В те же годы на-
чался активный снос бараков, в которых жили рабочие в годы довоен-
ных пятилеток и все 1940-е гг. В одном Только Калининском районе,
где преимущественно располагалось заводское жилье, в середине 1950-х гг.
было снесено 39 бараков, среди которых особо выделялись такие разва-
лины как бараки в Сортировке, в Реутове, на Лефортовском валу78.
Обязательства администрации завода по строительству жилья закрепля-
лись в коллективных договорах. Там фиксировалась плановая цифра,
которую следовало рассматривать как минимальный показатель. Так, по
трудовому соглашению 1958 г., администрация обязывалась построить
19 тыс. кв. м жилья. Основной пик жилищного строительства пришелся
на 1958—1960 гг. В 1960 г. было введено в эксплуатацию 9 домов общей
площадью 18874 кв. м, 663 семьи получили новую жилую площадь7^.
Высокие показатели строительства были характерны также для 1962—
1963 гг. С середины 1960-х гг. речь шла уже не о выселении из бараков
и подвалов, а о расселении коммунальных квартир, улучшении жилищ-
ных условий в связи с увеличением численности семей и созданием
новых.
Ресурсы завода, таким образом, направлялись на решение жилищно-
го вопроса, а не на модернизацию оборудования и улучшение условий
труда. Это наглядно иллюстрирует система распределения вновь постро-
енного жилья. Основным субъектом массового жилищного строительст-
ва и, главное, распределения жилья в конце 1950-х гг. становилось
предприятие, которое строило и распределяло квартиры по утвержден-
ным отраслевым министерством правилам. Это вело к существенному
увеличению роли предприятия, а на общесоюзном уровне — к усиле-
нию ведомственности. На заводе постановка на учет нуждающихся в
жилплощади, ведение очереди на жилье, его распределение превраща-
лось в основной инструмент внутризаводской социальной политики.
232
На заводе порядок распределения жилплощади был установлен при-
казом директора от 10 августа 1956 г.80, конкретизировавшим положе-
ния инструкции МЧМ. Согласно этому приказу, начальники цехов со-
вместно с жилищно-бытовыми комиссиями цеховых комитетов профсо-
юза должны были произвести переучет нуждающихся в жилплощади, а
все заявления по жилищному вопросу, поступающие в заводские орга-
низации, направить в цех. Специально созданной комиссией должна
была производится их тщательная проверка. За цехами закреплялась и
вся освобождающаяся жилплощадь в домах завода, которая также, по
решениям цеховых комиссий, утвержденных директором завода, и по
согласованию с завкомом, заселялась очередниками, состоящими на
учете в цехах. Особо отмечалось, что «в связи с большим количеством
очередников в цехах и переселением из ветхих домов и бараков преиму-
щественное право на получение жилой площади имеют работники
предприятий остро нуждающиеся в жилой площади и длительное время
безупречно работающие на предприятии». Жилищно-коммунальный
отдел также должен был произвести учет всех руководящих работников
цехов завода и общественных организаций, а также пенсионеров и ин-
валидов труда, не работающих в цехах, и вынести эти списки на рас-
смотрение заводской комиссии. Эти положения были дополнены при-
казом директора завода от 10 сентября 1956 г.81, закрепившим решение
расширенного заседания завкома о сохранении очереди на жилплощадь
в цехах и отделах, включая уходящих на пенсию работников». Для учета
нуждающихся в жилье заводской типографии было приказано отпеча-
тать специальную книгу. К приказу директора завода прилагалась ин-
струкция МЧМ, где на уровне отрасли были установлены категории ра-
ботников, имеющих преимущественное право на получение жилплоща-
ди. В их число входили «работники предприятий остро нуждающиеся в
жилплощади и длительное время работающие на заводе из числа:
а) проживающих в непригодных для жилья помещениях (землянках,
подвалах, временно приспособленных под жилье), а также домах, под-
лежащих сносу по ветхости или реконструкции;
б) не имеющие постоянной жилой площади;
в) занимающие крайне недостаточную жилую площадь;
г) нуждающиеся в замене жилплощади по врачебной рекомендации;
д)‘молодоженов-молодежи, пришедшей из ФЗУ, РУ, технических
школ, высших учебных заведений, проживающих в общежитиях»82.
Распределение жилья, таким образом, почти не зависело от производи-
тельности труда, стремления повышать квалификацию и прочих обстоя-
тельств, связанных с работой. Из этих факторов «длительное время ра-
боты на предприятии» играло некую дополнительную, но не главную
роль наряду с главными обстоятельствами — отсутствием жилья или его
скверными условиями, принадлежностью к социально незащищенной
группе (с ослабленным здоровьем, молодежи).
Согласно этим правилам, в цеха стали поступать заявления. Так, на
3 сентября 1958 г. в цехах уже было 2374 заявления от рабочих и слу-
жащих завода. То есть в квартирах нуждалось почти то же количество
233
семей, что получили жилье от завода за все послевоенные годы. Заявле-
ния поступали от рабочих всех цехов, в том числе от рабочих 1-го мар-
теновского поступило 136 заявлений, прокатного — 270 заявлений, 2-го
мартеновского — 241 заявление, листопрокатного — 276, от рабочих от-
дела капитального строительства — 200 заявлений. Завод предполагал в
ближайшее время снести еще 64 барака, еще были рабочие, которые
жили в подвалах, другом неприспособленном жилье83.
Как и при любом распределении, здесь не обходилось без конфлик-
тов. Несмотря на действительно жесткий контроль со стороны общест-
венных организаций и администрации, на заводе все-таки были зафик-
сированы случаи нарушения правил. Так, на заседании постоянно дей-
ствующего производственного совещания А.П. Федюнин сказал: «В мар-
теновском цехе № 2 допускаются случаи беззакония в распределении
жилья. Один человек, проработав два года на заводе, сумел каким-то
образом получить благоустроенную квартиру, в то время, как другие ра-
ботают 10—15 лет, а жилье получить не могут. У нас на заводе, в основ-
ном получает жилье тот, кто работает согласно договору, на строитель-
стве в УКСе [управление капитального строительства!. В мартеновском
цехе № 2 на очереди для получения жилья находятся 250 человек, когда
они получат жилье, об этом никто не знает»84. Газета «Мартеновка»
рассказывала о случаях комсомольских свадеб в общежитиях с целью
получить ключи от новой квартиры85.
Потребности завода в жилье были очень большими. По словам за-
местителя директора завода Боголюбского на партийно-хозяйственном
активе по жилищному строительству 3 сентября 1958 г.8*’, для того
чтобы удовлетворить всех нуждающихся в жилье из расчета 6 кв. м на
одного человека, завод должен был построить 80 тыс. кв. м жилья. По
ориентировочным данным на это требовалось 130—140 млн рублей. Ад-
министрация завода, подсчитав свои возможности, остановилась на
плане примерно в 20 тыс. кв. м ежегодно. Государственный план по
жилью на 1958 г. был установлен в объеме 16,3 тыс. кв. м при объеме
капитальных вложений 24 млн рублей. Кроме государственного финан-
сирования, как сказал зам. директора, «мы привлекли дополнительно к
этим средствам также средства, имеющиеся на заводе из фонда пред-
приятия, 30% сверхплановых прибылей — это порядка 7 млн руб. таким
образом, всего мы вкладываем в жилье 31 млн руб. Это пока рекордная
цифра для нашего завода»87.
Такие объемы жилищного строительства привели к складыванию
своеобразных рабочих кварталов, социальная инфраструктура которых
благоустраивалась за счет предприятия. Так, к 1 сентября 1958 г. была
введена в строй школа на 800 мест, рассчитанная на 1200 детей, из ко-
торых большинство составляли дети рабочих завода. Качество нового
школьного здания было настолько высоким, что газета «Перовский ра-
бочий» назвала ее «школой-дворцом»88. Летом 1959 г. были построены
детские ясли на НО мест, а к концу года — детский сад на 75 мест89.
Развертывание подобного строительства, естественно, рождало по-
стоянный дефицит рабочих рук, поэтому к подсобным работам стали
234
привлекаться будущие жильцы. Так, в приказе директора завода от 23
сентября 1958 г. отмечалось: «Поддерживая инициативу трудящихся,
изъявивших желание в свободное время работать на строительстве
жилых домов в целях их быстрейшего строительства, завком и дирекция
решили, что все рабочие и служащие, которые получают жилплощадь,.
вместе со своими семьям,и отработали на строительстве в порядке ока-
зания помощи не менее 100 часов на каждую семью». Поддержка «ини-
циативы трудящихся» состояла в том, что начальнику жилищно-комму-
нального отдела было приказано не выдавать ордера на новую квартиру
не отработавшим на строительстве дома 100 часов»90. Бесплатный труд
жильцов в конце 1950-х гг. постепенно дополнился привлечением рабо-
чих завода, преимущественно из числа очередников, к строительству на
временной основе на условиях оплаты управления капитального стро-
ительства. Причем, согласно законодательству, производилась доплата
до среднего заработка по месту основной работы. Такие условия зафик-
сированы в приказе по заводу от 23 ноября 1964 г.91 Более жесткие тре-
бования привлечь будущих жильцов к авральным 'работам накануне
сдачи дома зафиксированы в приказе от 23 марта 1965 г.92 В нем, в
частности, говорилось, что «по решению завкома все очередники, а
также граждане переселеные из общежития завода обязаны принять
трудовое участие в строительстве жилых домов и отработать не менее 50
часов на каждого члена семьи. Подавляющее большинство получивших
ордера в 1964 г. отработали на строительстве, а 68 семей, дав письмен-
ное обязательство отработать после въезда в квартиры в общей слож-
ности 10755 часов, не выполняют свои обязательства». Директор строго
указывал цеховым комитетам профсоюза, что они «вопрос о трудовом
участии в строительстве пустили на самотек, не требуют и не контроли-
руют отработку своих очередников»93. Согласно приказу, документы на
получение жилой площади принимались теперь только с приложением
трудового листка на отработку положенного количества часов. К необ-
ходимости «установить контроль за тем, чтобы очередники на жилье от-
рабатывали на стройке положенные 100 часов», — призывала и газета
«Мартеновка»94.
Для полноты картины приведем несколько характерных эпизодов,
связанных с наиболее животрепещущим вопросом периода массовой за-
стройки Москвы рубежа 1950—1960-х гг. — планировкой нового жилья.
Общеизвестно, что типовым проектом была так называемая «хрущоба»,
спроектированная по жесткой схеме экономии на подсобных помеще-
ниях. Первые впечатления от планировки квартир сохранились в мате-
риалах партийно-хозяйственного актива от 3 сентября 1958 г. о выпол-
нении коллективного договора по вводу нового жилья за 1958 г. и ма-
териалах постоянно действующего производственного совещания от
28 августа 1959 г. Рабочий Матросов, отправленный по поручению
профкома ознакомиться с ходом строительства, так рассказывал о своих
впечатлениях: «О местах общего пользования. Зашли в некоторые квар-
тиры: комната, коридор, ванна. Спрашиваем: где же уборная? Оказыва-
ется, по проекту она будет в ванной комнате! У меня взрослые дочери,
235
два сына. Жена весь выходной день будет стирать, а я скажу: Мария
Иванна, выйди-ка оттуда! Потом сын скажет: мама, выйди оттуда и т.д.
Раз мы поселяем рабочих в новые дома, так нужно создать им хорошие,
нормальные условия! А коридоры? — один прижимается к стенке, а ты,
Иван, проходи!»95. В том же духе высказывались почти все выступав-
шие на обоих собраниях. Так, Н.А. Солнцев сказал, что «люди иногда
не хотят переселяться из старых домов в новые, так как в них мало
удобств, например, коридоры очень узкие, некоторые шириной 75 сан-
тиметров, и мой товарищ затаскивал мебель в новую квартиру через
окно. Надо, чтобы строительные организации держали контакт с наро-
дом и удовлетворяли его требования»96. Ему вторил рабочий Филин,
сказавший что «надо обратить внимание на подсобные помещения, ко-
торые очень тесные, создают большие неудобства для проживающих,
жильцы вынуждены все домашние вещи держать в комнате»97. Ильчен-
ко Н.Н. заметил, что «на будущее время для наших семей надо проек-
тировать не комнаты, а квартиры. Нетерпимо такое положение, когда
подсобные помещения делаются очень тесными, а проходы узкими, в
которые не пройдет добрая женщина»98. Оставляло желать лучшего и
качество построенных домов.
Проблемам жилищного строительства уделяла много внимания газе-
та «Мартеновка». По содержанию и даже по названиям публикуемых
статей можно судить об остроте жилищной проблемы. Например, под
заголовком «Одни обещания» описывалась ситуация в бараках-общежи-
тиях в 1950-е гг., «где много семей, общая кухня, где за обслуживание
берут 5 руб., однако жильцы часто кухней не пользуются, так как уп-
равдом не обеспечивает доставку дров. Печи в комнатах отапливают
сами жильцы, однако тепло не сохраняется, так как не было ремонта.
Платить же за жилье приходится больше, чем в благоустроенном
доме»99. Во дворе заводских бараков — грязь, однако управдом никаких
мер не принимает100.
Нс лучше обстояло дело в общежитиях и коммуналках: «Работницы
завода жалуются на тесноту в общежитиях и на то, что по их неодно-
кратным просьбам не предпринимаются меры»101. В доме завода на
Шоссе Энтузиастов очень тесные помещения кухни, поэтому жильцы
выстраиваются в очередь, чтобы приготовить, так как не хватает газо-
вых плит. «В кухне всего лишь один умывальник. Председатель завкома
Новиков побывал и пообещал расширить помещение кухни еще в про-
шлом году, и до сих пор ничего не сделано»102.
В связи с развертыванием массового жилищного строительства в га-
зете появляются рубрики с характерными названиями «Дождались»,
«Новые дома для металлургов», где сообщалось об их появлении на Пе-
ровом Поле, в Лефортове, в Новогиреево, вселении в них семей, пере-
селении из бараков103, Новое общежитие на Красноказарменной,
10 описывалось следующим образом: «в комнатах по 4—5 человек, а
учащиеся размешаются в комнатах по 3 чел. Оборудован красный уго-
лок: телевизор, шахматы, радиола, бильярд»104.
236
Однако быстро выяснялось, что о «жителях нужно заботиться», что
нет транспорта, не работает отопление, что много недоделок. Говори-
лось о низком качестве жилья: «оконные рамы и двери покосились,
ванные, туалеты не работают. Жилищно-коммунальный отдел ремонтом
не занимается»105. Под названиями «В новом доме холодно», «А ведь
это в новом доме» сообщалось о плохих бытовых условиях в новом завод-
ском доме на Семеновской набережной106. «Маленькая котельная при
доме № 34 на Перовом Поле, поэтому дом не прогревается»107 и т.п.
В 1950-е гг. еще оставалась значительной доля индивидуального
строительства среди рабочих, приезжавших на завод из Подмосковья.
В связи с этим в коллективные договоры включались обязательства ад-
министрации по оказанию помощи работающим на заводе: выдачи за
наличный расчет дров-отходов (1958 г. — 800 куб. м.), угля (100 тонн)
и автотранспорт. По розничным ценам отпускались строительные мате-
риалы, железо кровельное и горбыль108.
В середине 1960-х и в 1970-е гг. заводское жилищное строительство
стабилизировалось. В 1965 г. жилищно-бытовым комитетом завода была
распределена среди работников 431 квартира, за счет освобожденной
площади улучшили свои жилищные условия 66 семей. Но из числа оче-
редников 1964 г. 102 семьи не получили квартиры, а из очередников
1965 г. — 274. Отмечалось все больше злоупотреблений в распределении
жилья109. В 1967 г. было построено 7390 кв. м жилой площади, предо-
ставлено 249 квартир. Одновременно на ремонт жилья было израсходо-
вано 230 тыс. руб.110 В 1968 г. сдано в эксплуатацию 7160 кв. м жилой
площади, 201 семья получила новые квартиры, улучшили жилищные
условия — 128 семей. Однако, как говорилось в отчете профсоюзной
организации, «жилищная проблема для завода остается по-прежнему
острой, поэтому важно не только сохранить, но и значительно повысить
темпы жилищного строительства». В 1969—1971 гг. управление капи-
тального строительства (УКС) завода ввело в эксплуатацию 21241 кв. м
жилой площади, 484 работника завода стали новоселами, 56 человек
улучшили свои жилищные условия за счет присоединения комнат, от-
селения членов семьи. «Однако, — как говорилось на заводской конфе-
ренции, — темпы строительства жилых домов нас не удовлетворяют. На
сегодняшний день более 500 семей работников завода являются остро
нуждающимися по московской прописке и 272 проживают |далеко| за
городом. Дирекции и заводскому комитету необходимо ставить вопрос
об увеличении финансирования на жилищное строительство и выделе-
ния жилья из фонда Моссовета»111.
Качество жилья улучшалось мало. В заметке под ироническим на-
званием «Радость новоселья», говорилось, что в новых домах отделоч-
ные и сантехнические работы сделаны кое-как. «Не успели люди все-
литься и начать пользоваться ванной и водопроводом, как некоторые
квартиры начало затапливать. Саноборудование и газовые плиты по-
ставлены на скорую руку, отопительная система не отрегулирована, от-
делка прихожей и стенных шкафов тоже оставляет желать лучшего.
Многие, проживая в новом доме месяц, до сих пор пользуются электро-
237
плитками, потому что не подключен газ. Народ говорит, что приходится
тратить трудовую копейку для того, чтобы привести свое новое жилье
хоть в какой-нибудь порядок»112. «в доме № 26 по Советской ул.
(г. Железнодорожный), построенным заводским УКСом, на протяже-
нии 3-х лет нет горячей воды, хотя он называется домом со всеми удоб-
ствами113. И так до бесконечности.
Далеко не решенной оставалась проблема с общежитиями завода.
Многие из них находились в помещениях, где нет горячей воды, ван-
ных комнат, комнат для учебы. Сообщалось, что комнаты общежитий
переуплотнены114. Рейд «комсомольского прожектора» и корреспонден-
тов «Мартеновки» по общежитиям завода показал, что «...две семьи,
живут в одной проходной комнате, перегороженной ситцевой занавес-
кой... В одной комнате живут рабочий железнодорожного цеха С. Смо-
ляков и рабочий листоотделки М. Володин с женой и пятилетним ре-
бенком». Везде мы задавали один и тот же вопрос, писали участники
рейда: «Добиваетесь ли вы улучшения условий? — Да, обращались в
цехком. — И что? — Пока ничего не обещают. Поставили на очередь.
А на площадь очереди длинные. Да и рассчитывать на нее могут только
получившие постоянную прописку, и перед молодыми рабочими явные
преимущества имеют кадровые». «Доказывать не нужно, — заключала
«Мартеновка», — что счастливый, спокойный человек и работает лучше.
Теперь это уже научно обоснованный факт. Однако мало значения пока
этому факту придают на нашем заводе. Вернее, медленнее признают его
значение»115. Несмотря на неоднократные рейды «комсомольского про-
жектора» по заводским общежитиям, как говорилось, в заметке от
21 января 1974 г., «по-прежнему поступают многочисленные сигналы о
перенаселенности комнат, об отсутствии горячей воды и т.д. В одной из
комнат, помимо молодой семьи (муж, жена и ребенок), живут еще 2 де-
вушки. Естественно, что в таких условиях ни отдыхать, ни учиться не-
возможно»11*’.
В конце 1970-х гг., наконец, после долгих лет строительства, сооб-
щалось, что «открыто новое заводское общежитие гостиничного типа на
I тыс. мест» (на самом деле 650). В общежитии устанавливалась мебель
чехословацкого производства, изготовленная по специальному заказу
завода. Новоселами в нем были, как говорилось в газете, молодые ра-
бочие «Серпа и молота», каждый седьмой из которых — демобилизо-
ванный из Советской Армии117.
До конца советского строя жилищная программа завода оставалась
острой. За две пятилетки с 1976 по 1985 г. завод предоставил 1033 квар-
тиры, в том числе 128 — в Московской области. Были достигнуты ус-
пехи в расселении общежитий, коммуналок. Однако, как отмечалось в
газете «Мартеновка», «люди, проработав 1—2 года на заводе, получив
квартиру, уходят. При этом полученное ведомственное жилье обменива-
ют на другие квартиры. За счет этого завод фактически потерял жилья
в объеме целого многоквартирного дома в районе новостроек118. За счет
привлечения кадров (по лимиту] 70 семей были незаконно отодвинуты
238
в очереди». Несколько сгладило остроту проблемы выделение заводу
кооперативного дома в Косино на 140 квартир1 *9.
Неоднократно в газете отмечалась плохая работа специально создан-
ных для строительства и ремонта жилищных служб завода. Однако пос-
ледние вовсе не были склонны принимать вину на себя. В отчете ком-
мунальных служб 1985 г. рассказывалось, как много внимания они уде-
ляют обеспечению работников завода жильем. К тому времени жилой
фонд завода насчитывал уже 93 строения. Отвечая на многочисленные
жалобы на качество строительства и эксплуатации домов, строители
указывали, что многое зависит от заводского отдела снабжения, и ряд
трудностей возникает из-за недопоставок сантехнического оборудова-
ния, строительных материалов, которые необходимы для ремонта. «От
нужного количества завод получает только 10—15%, не хватает битума
для ремонта кровли, нет рубероида, оцинкованного железа... В эксплу-
атацию сдаются хорошие удобные дома, но в адрес строителей все еще
порой поступают нелестные отзывы... В целом выполняется важное
большое дело, но на его фоне отдельные промахи выглядят как нечто
н едоучте н н ое, н едодум а н и ое».
«Лимитчики»
В 1960-е гг. Москва из-за большого количества населения и посто-
янного дефицита жилья стала фактически закрытым городом. Основ-
ным регулятором численности населения столицы были особые условия
получения московской прописки, которая давалась по специальному
ходатайству руководства предприятий и организаций. Получение разре-
шения на московскую прописку было достаточно сложной процедурой
и требовало больших усилий со стороны администрации завода, кото-
рая вела энергичную борьбу за получение для завода гарантированной
квоты на прописку в городе рабочих по так называемому «лимиту».
Благодаря «лимитчикам» на производстве «закрывались узкие места» с
наиболее высокой текучестью кадров.
Надо сказать, что борьба за лимит велась с переменным успехом.
«Учитывая трудности с набором рабочей силы, — говорилось в отчете
1966 г., — дирекция и партком завода неоднократно обращались с про-
сьбой в горком партии и МЧМ оказать помощь в получении лимита на
прописку рабочих, проживающих в областях, прилегающих к г. Москве,
в количестве 50 чел. ежегодно, но вопрос до сих пор не решен»120. На-
чиная с 1967 г., дирекция активизировала свою политику в этом на-
правлении. В отчете о работе с кадрами, в частности, отмечалось, что
на протяжении года наличие рабочих резко падало из-за плохого подхо-
да по вольному найму и большой текучести. Администрация способст-
вовала набору в ПТУ № 53, обучавшее рабочих металлургических спе-
циальностей, группы формовщиков и произвела набор рабочих из Мос-
ковской области за пределами 50-километровой зоны с предоставлени-
ем общежития без прописки121. Из отчета следующего, 1968 г., извест-
но, что окончившим ПТУ формовщикам было предоставлено общежи-
239
тие122. Завод также проводил набор рабочих на строительные участки,
обязуясь по трудовому договору предоставить жилье и прописку.
Наиболее успешными для завода, в смысле лимита на прописку,
были 1969, 1973 и 1974 гг. (соответственно 400, 250 и 300 рабочих). В
остальные годы число «лимитчиков» колебалось от 100 до 150 человек.
Дело в том, что руководству «Серпа и молота» нужно было выдерживать
все более острую конкурентную борьбу за лимит с другими московски-
ми предприятиями, также испытывавшими дефицит рабочей силы, и
многое зависело от его способности «пробить» вопрос перед москов-
ским партийным и советским начальством.
«На заводе немало делается для того, чтобы привлечь молодежь на
производство, — говорилось в одной из заметок заводской газеты, —
открыт лимит. И очень мало для того, чтобы удержать молодых людей
от решения уйти с завода. Приходится мириться с горьким фактом —
текучестью. Нет у человека перспективы обосноваться прочно, — есте-
ственно, он уходит туда, где такая перспектива есть. Остановить его не-
возможно — не помогают даже очень жесткие "запрещенные приемы" —
затягивание утверждения постоянной прописки»12^. Здесь раскрывается
один из секретов удержания рабочих на заводе, принятых по лимиту, —
затяжки с предоставлением квартиры и Прописки в нарушение закона и
условий договора, благо существовала возможность сослаться на бюро-
кратические проволочки.
«Лимитчики», в том числе обремененные семьями, в ожидании вы-
полнения обещанного вынуждены были годами ютиться в общежитиях.
Слесарь сталепроволочного цеха А. Губонин, говорил: «Как правило,
места в общежитии предоставляются так называемым "лимитчикам"...
Есть среди них хорошие, добросовестные, но бывают и другие. Так вот,
если бы за каждым цехом было бы закреплено определенное количество
мест в общежитии, общие интересы только бы выиграли. Тогда мы в
цехах имели бы возможность смотреть, правильно ли мы используем
лимит. Бывает так, приняли рабочего по лимиту, а он пьет, прогулива-
ет, а уволить мы его не можем, так как работать некому, а надо сделать
так, чтобы мы могли рассчитывать на то, что место этого рабочего в об-
щежитии сохранится за цехом и мы сможем принять нового рабоче-
го» ।2z*.
В. Харитонов, начальник формовочного отделения ЭФЛЦ, писал в
«Мартеновку» 21 февраля 1972 г.:
«Электросталеплавильный цех считается на заводе самым трудным:
находится в стадии реконструкции, высокая доля ручного труда. Цех
специализируется на мелкосерийном и индивидуальном литье, что пол-
ностью исключает возможность механизировать формовочный процесс.
Литейщик — это прежде всего рабочий узкой специализации и должен
обладать высокой квалификацией.
Вот уже в течении девяти лет мы не набираем вольнонаемных рабо-
чих. Не хотят к нам идти люди, и все тут. Одно время выходили из по-
ложения — набирали ребят на периферии, обучали их в профессиональ-
но-техническом училище...
240
В 1965 г. большую помощь оказывала дирекция. Было разрешено
набирать рабочих по договору |по лимиту]. Это значительно облегчило
положение вещей...
Как же обстоит дело на сегодняшний день? Из тех восьмидесяти че-
ловек, кто пришел к нам в отделение, выполнив условия договора, не
остался ни один. Причина — тяжелые условия труда и низкая зарплата.
Для того, чтобы подготовить высококвалифицированного формовщика
требуется длительный период. Только в этом случае человек будет иметь
высокий оклад... Люди уходят, выполнив договорные условия, в другие
цехи, где может быть и работать не легче, зато больше платят... Из вос-
питанников ПТУ многие уходят в армию, возвращаются же в цех еди-
ницы...»
В силу ряда причин, отношение к «лимитчикам» на заводе было не-
доброжелательным. Одна из них состояла в трм, что они получали
жилье вне установленной очереди. К тому же явно демонстрировали,
что работа на заводе для них — явление временное и не проявляли осо-
бенного интереса к заводским делам. 1 декабря 1986 г. газета «Марте-
новка» — орган руководства завода — вынуждена была опубликовать
статью в защиту «лимитчиков», которая протестовала против того,
чтобы «грести их под одну гребенку как людей лицемерных, безответст-
венных, равнодушных»125. Приводились примеры удачного вхождения
«лимитчиков» в заводской коллектив. Однако враждебность к «лимите»
отражала общее настроение москвичей, и подобная практика набора ра-
бочих по лимиту была отменена московскими властями. Три года спус-
тя, газета «Мартеновка», анализируя недавнюю практику набора рабо-
чих по лимиту, писала, что положения с рабочими этот способ не улуч-
шил. Теперь он оценивался как недальновидная политика, дававшая
лишь сиюминутный эффект, и «капитал, вложенный в прилетную рабо-
чую силу, обесценился быстро». Но «идет ли молодежь на завод?» — за-
давала вопрос газета и сама отвечала: «Очень мало, в основном из-за
квартиры, а, получив ее, уходят»126.
3. От социальной сферы
к планам социального развития предприятия
Наряду с предоставлением жилья, другим способом, которым круп-
ные предприятия в советском обществе стремились удержать рабочих,
была попытка за счет развития заводской инфраструктуры обеспечить
более высокие стандарты потребления, снабжения, лечения, отдыха, раз-
влечений по сравнению с остальными гражданами. Естественно, что завод
«Серп и молот» — предприятие с тяжелыми условиями труда, к тому же
находившееся в специфических столичных условиях — должен был
прилагать максимум усилий, дабы компенсировать эти обстоятельства и
обеспечить своим работникам льготы и преимущества.
Между тем, развитие социальной сферы предприятий зависело от
многих факторов: от партийной и государственной политики в этой об-
241
ласти, от размера средств, которые предприятие могло выделить на
строительство объектов соцкультбыта, от приоритетов экономики в тот
или иной период и т.п. На этой основе сформировался довольно при-
чудливый симбиоз заботы предприятия о своих работниках и функций
советских, государственных и ведомственных структур со значительной
примесью государственного патернализма.
Характеризуя развитие социальной сферы «Серпа и молота» за более
чем тридцатилетний период, нельзя не признать, что усилия, которые
предпринимало руководство завода в этой области, были значительны-
ми. Вопрос, однако, заключается в том, насколько успешными они
были: удалось ли решить с их помощью внутризаводские проблемы,
лучше или хуже обстояло дело на «Серпе и молоте» по сравнению с
другими предприятиями и остальными группами населения Москвы?
Препятствуя текучести рабочей силы, администрация завода старалась
максимально улучшить социальную сферу предприятия, то есть компен-
сировать тяжесть условий работы, ио не преуспела в этом. Очевидная
бесперспективность лечения не причины, а следствия проявилась в рас-
тущих цифрах увольняющихся с завода.
Обращает на себя внимание распыленность социальных благ и
услуг, планы социального развития оставались большей частью на бума-
ге. Если администрацией завода и были достигнуты преимущества по
сравнению с другими предприятиями и учреждениями Москвы, то они
не были очевидны. Отсутствие концентрации в развитии социальной
сферы приводило к дополнительным расходам, расточительным переме-
щениям рабочей силы и техники, постоянным переездам с места на
место, нерациональной трате свободного времени.
' Питание
К середине 1950-х гг. почти во всех цехах «Серпа и молота» имелись
либо столовые, либо буфеты. Завод ежегодно тратил на оплату лечебно-
го питания в заводских столовых в среднем, 2—3 тыс. рублей, обеспе-
чивая таким образом всех в нем нуждающихся. Вместе с тем, например,
в канатном цехе долгое время не могли организовать буфет. Рабочие
вынуждены были лицезреть лишь помещения и прилавки127.
Данные о работе «пищеблока» завода рисуют довольно противоречи-
вую картину. Например, о столовой сталепроволочного цеха долгое
время были только положительные отзывы. В связи с этим рабочие пи-
сали: «Нам не нужен ресторан, есть у нас столовая». В 1967 г., в смотре
заводских столовых, ее коллективу было присуждено 1-е место. Отмеча-
лось, что каждый день столовую посещали 800 человек128. Но, одновре-
менно, 19 рабочих обратились в заводскую газету, указывая, что в «сто-
ловой № 8 2-го мартеновского цеха — плохие обеды, грязная посуда. В
меню указываются блюда, которых нет на кухне. Выдача блюд органи-
зована плохо, пирожками, выпеченными в столовой для работников за-
вода, торгуют на рынках»129. Неоднократно поступали сигналы о недо-
242
статках работы заводских буфетов, о грязной посуде, отсутствии горя-
чей воды и т.п.
Из заводских материалов возникает впечатление о постепенной дег-.
радации системы питания работников на предприятии. 24 июля 1972 г.
в заводской газете появилась заметка под названием «Былые заслуги»
следующего содержания:
«О заводской столовой сортопрокатного цеха я многое слышал и
читал в заводской газете. Не раз, и не два рассказывали мне о том, что
вот, мол, там и меню отличное, и персонал душевный.
Поддавшись убеждению писанного, я долгое время был убежден, что
пищеблок сортопрокатного цеха, один из лучших на заводе...
Первое, что бросилось в глаза, — небольшая и броско написанная
табличка: "Работники общественного питания! Сделаем наши столовые
и буфеты образцовыми!" А чуть ниже прямыми свидетельствами "образ-
ца" на грязных столах стояли немытые стаканы, тарелки, заваленные
остатками пищи, в углу валялась груда пустых пакетов из-под молока.
В распахнутые окна, на которых не было ни сеточных, ни марлевых за-
граждений, тянуло запахом гнили из переполненных контейнеров с му-
сором... Сразу стало видно, что здесь никто не ударил пальцем о палец,
чтобы навести должный порядок не только в обслуживании рабочих, но
и в обеспечении гигиенических норм»130.
Несмотря на критику, положение в этой столовой оставалось преж-
ним. 21 февраля 1977 г. А. Миронов, нагревальщик стана 300, писал в
газету:
«Качество обслуживания в столовой сортопрокатного цеха в ночные
смены — неудовлетворительное. Бесперебойная выдача горячих блюд не
осуществляется, буфет закрывается преждевременно. Работница столо-
вой М. Курочкина вывесила объявление на дверях столовой: "Я пьяна,
не тревожьте меня до 2 часов 30 минут"»131.
«Комсомольский прожектор» завода 21 марта 1974 г. писал о плохой
работе всего «куста столовых» завода. Приводились жалобы рабочих на
мерзкое обслуживание и качество приготовленной пищи, ограниченный
ассортимент готовых блюд и отвратительное санитарное состояние за-
водского пищеблока132. Через три года «комсомольский прожектор» и
органы народного контроля в статье «Сдвинуть воз» писали о тех же
«недостатках», указывали на перебои в снабжении молоком, отсутствие
минеральной воды, на неукомплектованность штата уборщиц, поваров.
Говорилось о том, что «75% оборудования столовой пришло в негод-
ность и требует замены. Монтаж нового оборудования так и не начи-
нался»133. В статье содержались призывы произвести научно-техничес-
кую революцию в сфере питания. Реконструкция «блока питания» была
составной частью общего плана реконструкции завода' и отдельно со-
ставляемого плана социального развития предприятия. Однако в замет-
ке «Время не ждет» электромонтер листопрокатного цеха В. Горелов
указывал, что администрация не выполняет своих обещаний по рекон-
струкции столовых.
243
Заводской «цех здоровья»
На заводе постоянно велась работа по улучшению качества меди-
цинских услуг, особенно усилившаяся после открытия в 1963 г. новой
заводской поликлиники134. Старая поликлиника с её постоянными оче-
редями, теснотой уже не удовлетворяла потребностям завода. Общест-
венные организации и администрация постоянно занимались пропаган-
дой медицинских и гигиенических' знаний, организуя «Дни здоро-
вья»135.
За медицинское обслуживание работников завода отвечала медсан-
часть № 21. В своем интервью 18 июня 1973 г. газете «Мартеновка» ее
главврач Е.И. Лирина говорила о том, что главное направление работы
медсанчасти — профилактика заболеваний. С этой целью производятся
периодические профосмотры рабочих, специальности которых связаны
с «вредным» производством. Ежегодно осматривалось, по ее словам,
около 6 тыс. человек. Она указывала на высокое техническое оснаще-
ние кабинетов медсанчасти: «Оборудованы кабинеты прекрасно, во
всем нашем районе только больница им. Баумана имеет такой физиоте-
рапевтический кабинет, как у нас. Мы проводим даже водогрязевые ле-
чения. Аппаратура обновляется ежегодно... Постоянно приобретаются
врачебные инструменты. В этом нам много помогает завод. До сих пор
ни разу ни один наш заказ не остается неудовлетворенным»136.
В случае обнаружения заболевания рабочего брали на диспансерный
учет, и врач вел с ним индивидуальную работу. В середине 1970-х гг.
была проведена проверка состояния здоровья рабочих, занятых на вред-
ных и тяжелых участках производства через Институт кардиологии
АМН СССР137.
Однако, как свидетельствуют сообщения врачей, большинство рабо-
чих, состоявших на учете, не ходило к ним на прием и обращалось в
поликлинику преимущественно тогда, когда нужно было оформить
больничный лист. Врачи вынуждены были прибегать к содействию ру-
ководства цехов, приглашать больных через фельдшеров здравпунктов.
Однако результаты оказывались незначительными. Большинство рабо-
чих предпочитало лечиться только на больничном листе. Пренебреже-
ние своим здоровьем в этот период, впрочем, было характерно не толь-
ко для рабочих «Серпа и молота».
В 1957 г. заводу был передан дом отдыха металлургов в Кучино, рас-
считанный на 100 человек и находившийся в ведении МЧМ. Решением
завкома он был преобразован в санаторий-профилакторий. При профи-
лактории был оборудован палаточный туристический лагерь. Профком
и администрация завода отправляли примерно 300 человек в год, в со-
ответствии с медицинскими рекомендациями, бесплатно в санаторий, и
100, затем 200 человек — ежемесячно в заводской профилакторий. До
конца 1970-х гг. практически каждый работник «Серпа и молота» про-
шел лечение в профилактории. За 24 дня пребывания работник завода
платил сначала 22 руб., затем 16 руб., в то время как стоимость путевки
(включая хозяйственные расходы, содержание и штат профилактория,
244
лечение рабочих и их питание) составляла приблизительно 160 руб., т.е.
работники оплачивали только 1/10 пребывания в санатории-профилак-
тории, остальное доплачивал профсоюз. 20% путевок завком выдавал
бесплатно138.
Постепенно, однако, профилакторий приходил в упадок, о чем сиг-
нализировала газета «Мартеновка». Говорилось о том, что больные по-
ступают «не с тем диагнозом», что работники используют пребывание в
профилактории не для лечения и поправки здоровья, а как возмож-
ность погулять и повеселиться139. К началу 1970-х гг. зам. директора за-
вода Л.П. Куркин констатировал, что Кучинский профилакторий уста-
рел и «не удивительно, что со стороны отдыхающих к нам постоянно
предъявляются претензии». Был разработан план реконструкции профи-
лактория, который предусматривал: увеличение его вместимости вдвое,
установку нового медицинского оборудования, строительство нового
пятиэтажного корпуса и столовой на 200 мест, оборудование ее совре-
менной техникой, обновление мебели в комнатах, прокладку новой теп-
лотрассы и канализации140. Строительство, однако, затянулось и завер-
шилось только в конце 1970-х гг. К этому времени многие предприятия
и учреждения города уже имели свои профилактории.
Проблемы отдыха и физкультуры
Руководство завода уделяло большое внимание организованному от-
дыху рабочих. Все обязательства заводской администрации и профсоюз-
ного комитета по развитию социальной сферы закреплялись в коллек-
тивных договорах. Культкомиссия завкома совместно с правлением
Дворца культуры зимой организовывала походы в театры, музеи, в
Дворце культуры устраивались вечера отдыха. Летом основное место в
планах занимали поездки на пароходах, массовки в парках столицы.
Поездки на пароходе по каналу им. Москвы совершили около 2 тыс.
работников завода. В июне—июле в выходные дни предоставлялись пу-
тевки в дом отдыха в Измайлове, которые оплачивались на 70% из
средств предприятия, и только на 30% рабочими. Часто проводились
экскурсии в загородные музеи: Абрамцево, Мураново, Кусково и др.141
Строились дома отдыха для работников, ежегодно 800—900 человек по-
лучали бесплатные путевки по линии профсоюзного комитета и на
30 тыс. руб. в среднем предприятие готово было оплатить путевки, куп-
ленные самостоятельно. Кроме того, завод выделял ежегодно 700 тыс.
руб. на оплату проезда до места отдыха. Из года в год увеличивалось
число туристических путевок. Рабочим, оказавшимся в сложных житей-
ских ситуациях (переезд, кража, пожар, похорони, лечение и пр.), вы-
делялась материальная помощь по линии завкома на сумму 18 тыс. руб.
и из фонда предприятия в размере около 20 тыс. руб. ежегодно. Все
перечисленные затраты год от года носили стабильный характер и обес-
печивали, некий гарантированный уровень социальных благ, на который
мог рассчитывать каждый работник и его семья.
245
С развитием дачного и садово-кооперативного движения размеры
организованного отдыха на заводе падают. К концу 1980-х гг. завод
имел несколько дачных и садово-огородных товариществ в Домодедов-
ском районе Московской области.
Как и прежде, велась на заводе спортивно-массовая и оздоровитель-
ная работа. Принимались меры по благоустройству стадиона, строились
спортивные залы и сооружения. Но, несмотря на то что 4726 работни-
ков завода числились членами ДСО «Труд», со спортивной работой,
судя по материалам завода, дела шли неблагополучно. Большинство
массовых спортивных мероприятий по признанию ответственных работ-
ников проводилось «для галочки». За все тридцать лет особых спортив-
ных достижений на «Серпе и молоте» отмечено не было.
«Для детей серповцев»
К концу 1960-х гг. «детский сектор» завода включал в себя 12 дет-
ских учреждений: 8 детских садов, 2 комбината ясли-сад, двое яслей,
где дети находились не только днем, но также оставались на ночь142.
Общая стоимость обслуживания, питания и содержания ребенка в дет-
ском саду обходилась предприятию в 5Q—60 руб. (в зависимости от
того, какая группа — дневная или пятидневная). Родители покрывали
лишь одну пятую часть всех расходов, а остальное доплачивал профсо-
юз. Для этого в его распоряжении имелись средства из государственно-
го фонда социального страхования и отчислений от прибыли143. В сен-
тябре 1981 г. вышел приказ директора Исаева об освобождении от оп-
латы содержания детей в детских яслях и садах семей, где доход на
члена семьи не превышает 60 руб.
В официальных отчетах говорилось, что детские сады завода на хо-
рошем счету благодаря добросовестной работе коллективов. Однако от-
дельные сообщения свидетельствуют, что не все обстояло так радужно.
Например, детский сад в Жаворонках: «Нет отопления и снабжения го-
рячей водой. Дирекция и общественные организации "Серпа и молота"
приняли меры к исправлению положения: в 1973 г. будет пробурена
артскважина, которая будет обеспечивать водой. Будет решаться вопрос
о строительстве котельной для отопления помещений детского сада»144.
По поводу объекта ясли-сад № 845, сданного строителями в октябре
1974 г.: «Отдел снабжения завода не помог в приобретении мебели: ков-
ров, холодильников, пылесосов. Плита не соответствует технике без-
опасности, вентиляционные вытяжки работают в обратном направле-
нии... Многие помещения детских садов находятся в аварийном состо-
янии, ремонт и строительство новых помещений производится со зна-
чительными дефектами: отваливается потолок, течет крыша. Приказ ди-
ректора сделать ремонт от 12 мая 1976 г. не выполнен. В результате
проверки комиссии на готовность к новому учебному году, детские
сады по хозяйственным работам признаны в числе худших»145. «Что нас
тревожит, — писала в газету член детского сектора Е. Куркова, — три
детских сада завода согласно приказу директора... должны были быть
246
отремонтированы, однако работы до сих пор не начаты. Администрация
не желает заниматься садами, ремонтные работы в одном из садов не
окончены. Если ремонт не сделают, Перовская санэпидемстанция за-
кроет сады, и 165 детей рабочих завода не смогут в них ходить»146. ’Ко-
миссия, работавшая-в детсадах завода, установила, что по сравнению с
детскими учреждениями РОНО, оборудование помещений и участков
не соответствует педагогическим требованиям.
Расширялась сфера летнего отдыха детей заводчан. Ежегодно 1500 де-
тей рабочих и служащих отправляли в пионерский лагерь, еще 350—
400 детей — на летнюю дачу детского сада в Жаворонках. В конце 1970-х —
начале 1980-х была произведена реконструкция пионерского лагеря в
Бронницах. После реконструкции в пионерский лагерь единовременно
(в одну смену) летом направлялось 720 детей. В остальные сезоны за-
водской комитет организовывал двухдневный дом отдыха для работни-
ков завода. '
В конце 1970-х гг. стоимость основных фондов объектов соцкульт-
быта завода составляла более 53 млн руб.147 В 1980-е гг. на «Серпе и
молоте» появились довольно экзотические для производства виды услуг.
Были построены залы аутотренинга, аэробики. Открылся книжный ма-
газин при заводе, известная на всю Москву баня.
Снабжение работников завода
В целом можно сказать, что в период «позднего социализма» нату-
ральный фактор в системе вознаграждения за труд стал терять свое зна-
чение, хотя его остатки продолжали сохраняться. Они проявлялись в
предоставлении рабочим дополнительных возможностей в приобрете-
нии дефицитных товаров, в частности — строительных материалов для
дачных и садовых участков. Так, летом 1958 г. приказом директора за-
вода были установлены временные цены на лесные материалы и кро-
вельное железо, бывшие в употреблении148. Однако проблема со стро-
ительными материалами для загородных домиков оставалась очень ост-
рой. В частности 6 ноября 1958 г. приказом директора завода запреща-
лось «работникам завода самим лично собирать, складировать и хранить
на территории завода и в цехах строительные материалы и топливо» и
предлагалось отпускать их централизованно. Для отпуска строительных
материалов устанавливались специальные правила. В приказе отмеча-
лось. что «на заявлениях трудящихся должны быть ходатайства: началь-
ника цеха и предцехкома, на строительные материалы и кровельное же-
лезо. К заявлению должен быть приложен акт обследования, подтверж-
дающий потребность в стройматериалах». Для «трудящихся садоводов
нашего завода акт обследования заменяется ходатайством председателя
садовой комиссии». Разрешения на отпуск строительных материалов и
топлива давались в порядке очередности и при наличии их на скла-
дах149.
Возможность получить дефицитные материалы на заводе имела в те
годы для рабочих важное значение и могла выступать одним из обсто-
247
ятельств трудовой мотивации. Заводская администрация предпринимала
усилия в этом направлении, но они были явно недостаточны. Потреб-
ности рабочих, строивших дачи и обустраивавших садово-огородные
участки, опережали возможности завода в этом отношении.
В период «потребительской революции» значительную роль в приоб-
ретении дорогостоящих вещей оказывала касса взаимопомощи при за-
водском комитете профсоюза путем выдачи возвратных долгосрочных и
кратковременных ссуд. Членами кассы состояли практически все работ-
ники завода. К 1975 г. их число уменьшилось ввиду большой текучести
кадров, тем не менее в кассе состояли свыше 5 тыс. человек. На протя-
жении года ее помощью воспользовались 4120 человек, взявших бес-
процентные ссуды для покупки ковров, телевизоров, дачных участков,
автомашин, мебели, мотоциклов. Как писала газета «Мартеновка», «это
само по себе свидетельствует, что растет из года в год благосостояние
металлургов завода "Серп и Молот"»150.
Материалы завода свидетельствуют, однако, что в отношении предо-
ставления дефицитных и нужных товаров возможности предприятия были
невелики. Более того, к концу 1970-х гг. явно прослеживаются попытки
работников питания и сферы обслуживания, предприятия спекулировать
на трудностях быта. В одной из заметок говорилось, что «на завод были
завезены дыни и проданы по 36 коп. за килограмм, хотя за заводским
забором они стоили на треть дешевле». В другой отмечалось, что «рабо-
чие сталепроволочного цеха купили в буфете столовой брикеты мороже-
ного филе палтуса, и дома обнаружили, что палтус превращается в трес-
ку» ।51.
Ввиду нарастающего дефицита многие советские предприятия в эти
годы стали оборудовать столы заказов, где работники могли бы приоб-
ретать продовольственные товары. Снабжение «столов заказов» сильно
зависело от престижа предприятия в глазах московского начальства и
руководителей московской торговли. «Серп и молот» еще пребывал в
иллюзии относительно своего значения и авторитета. В 1976 г. сообща-
лось, что «на заводе организован стол заказов, однако, даже если полу-
чил талон, нужно отстоять длинную очередь: система обслуживания
продумана плохо»152. Особенно обострялась проблема продуктов нака-
нуне праздников — все работники завода, как и большинство советских
граждан, были озабочены поиском дефицитных продуктов.
В 1980-е гг. стал ощутим недостаток во всем, не только продуктов,
но, как говорили на заводе, — «от колготок до сложной бытовой техни-
ки», а к концу советского строя запахло катастрофой. В статье «Заказам —
достаток, продаже — справедливость» от 17 июля 1989 г. говорилось,
что «об этом можно только мечтать». Продовольственных заказов было
мало, к тому же скудные, содержавшие стандартный набор продуктов
(масло, колбаса, крупа, макароны). За каждым из них нужно было от-
стоять огромную очередь. Калининское продуктовое объединение по-
стоянно отказывало заводу. В заводской газете говорилось, что на ЗИЛе
положение лучше: там на 3 рабочих выделялся 1 заказ. Отмечалось, что
в снабжении товарами завод — пасынок Москвы и Мосторга. Нормы,
248
установленные для завода, были мизерными: на 100 человек — 1 пара
туфель, 1 плащ и 1 костюм. Решение пытались найти в организации
распродаж на заводе. По договору с ГУМом, последний должен был вы-
делить для распродаж товаров на 2,5 млн руб. На самом деле выделено
было всего на 225 тыс. Так, на весь коллектив пришлось всего 1000 кус-
ков мыла. Другие магазины тоже не спешили выполнять заказы завода.
Для распродаж был выделен Малый зал Дворца культуры «Серпа и
молота». В статье «Давка у прилавка» (7 февраля 1990 г.) описывается
картина такой «распродажи»:
«...Огромный хвост очереди на морозе. Толпа у входа, стремящаяся
проникнуть внутрь помещения... Среди них — толкачи и давильщики...
Каково огромному многотысячному коллективу втиснуться в узкие
двери... Люди боятся уйти с пустыми руками... В проигрыше те, кто ос-
тается на рабочем месте... Нахрапом берут чаще... До очередной распро-
дажи спокойно, затем снова "половодье"...» '
В просьбе закрепить за заводом фирменный магазин «Белград» было
отказано.
4. Вознаграждение за труд
Изменения в оплате труда
Ни жилье, ни развитие социальной сферы, ни снабжение, как
можно убедиться, не оказывали существенного влияния на стимулы к
тому, чтобы работать на «Серпе и молоте», тем более увеличивать про-
изводительность труда. Для того, чтобы разобраться, какую роль играла
зарплата в рассматриваемый период, необходимо проследить измене-
ния, происходившие за тридцать лет в сфере оплаты труда на заводе.
В середине 1950-х гг. на заводе еще сохранялась разница в оплате
труда. Тарифные ставки были дифференцированы по 5 сеткам, действу-
ющим в зависимости от производственной значимости цехов, значения
отдельных групп рабочих (производственные, вспомогательные), систем
оплаты труда (сдельной, повременной), а также качества нормирования
труда (инструктажные, постоянные и разовые).
•Формами оплаты труда были: повременная, повременно-премиаль-
ная, сдельно-прогрессивно-премиальная, сдельная прямая неограничен-
ная, сдельно-премиальная и косвенная сдельная. Три четверти рабочих
завода получали зарплату по сдельной системе с дополнительным на-
числением прогрессивных доплат и различных премий. Для отдельных
групп рабочих, работающих повременно, устанавливалась поденная или
помесячная оплата; для сдельщиков — индивидуальная, бригадная, кол-
лективная153. Существовали различные формы добавочных выплат на
вредных участках производства, а также введенные ранее доплаты за
выслугу лет в зависимости от непрерывного производственного стажа.
Все данные свидетельствуют о том, что деньги для рабочих в этот пе-
риод имели большое значение. Рабочие всегда были готовы пожертвовать
в их пользу другими формами компенсации за труд и условиями труда.
249
В одном из документов содержатся сетования доверенного врача завко-
ма на то, что рабочие не хотят идти во ВТЭК оформлять инвалидность
по туберкулезу из-за того, что в результате они будут сняты с вредных
работ и у них понизится оплата труда154. На заседании завкома 24 фев-
раля 1955 г. при обсуждении больного для рабочих вопроса об улучше-
нии стирки и ремонта спецодежды среди прочих выделяется довольно
любопытное предложение рабочего Субботникова, который сказал сле-
дующее: «Было бы неплохо, если каждый рабочий в прачечную сдавал
в стирку свою спецодежду сам и за свои деньги, а еще лучше, если
вместо спецодежды рабочему выдавали деньги, тогда каждый рабочий
свою спецодежду стал бы лучше беречь»155. Однако это предложение
вообще осталось без всякого внимания. Завком ограничился решением
о покупке еще одной стиральной машины и всего необходимого для за-
водской прачечной, а также разъяснением рабочим необходимости бо-
лее бережного отношения к спецодежде15^.
Важность для рабочих материального фактора в структуре возна-
граждения убедительно доказывает характер приписок на заводе. Так,
для выполнения плана и, соответственно, получения премии, мастер
острильного отделения калибровочного цеха Севастьянов, весовщица
Макарова, бригадир Свирин и весовщица Лосева в период с 1 по 16 ян-
варя 1957 г. при оформлении нарядов на зарплату допустили приписки
к выработке в количестве 42 тонн металла. За такое нарушение с мас-
тера Севастьянова был взыскан материальный ущерб в размере 192 руб.,
а всем остальным — объявлен строгий выговор с предупреждением157.
Ключевой вопрос, однако, состоял в том, была ли у рабочих реаль-
ная возможность заработать. Рабочий мог и хотел зарабатывать, но его
усилия в этом направлении ограничивались. Социальная сфера завода
уже не могла этого компенсировать, усиливая текучесть кадров. Многие
видели причину в завышенности плановых заданий. Как говорили на
заводе, «люди убегают от таких планов и не соответствующей им зар-
платы».
Анализ заводских документов позволяет констатировать, что, как и
в целом по стране, в рассматриваемый период основная тенденция в
оплате труда сводилась к «подтягиванию» низкооплачиваемых рабочих к
высокооплачиваемым. Год от года происходило также падение престижа
труда мастеров и ИТР. В соответствии с постановлением Совета Мини-
стров СССР от 8 сентября 1956 г. № 1252 «О повышении зарплаты низ-
кооплачиваемым рабочим и служащим» и приказом Министерства чер-
ной металлургии от 24 октября 1956 г., были установлены следующие
минимальные размеры оплаты труда:
«а) рабочим и служащим непосредственно на промышленных пред-
приятиях на производственных участках металлургических цехов и ли-
тейного производства 350 руб. в месяц
на прочих горячих работах с вредными условиями 340 руб.
на холодных — 330 руб.
б) остальные рабочие и служащие, а также МОП в городах 300 руб.,
в сельской местности 270 руб.»158
250
В соответствии с этими документами, приказом директора от 15 ян-
варя 1957 г. рабочим производственных и вспомогательных цехов заво-
да, имеющим месячную тарифную ставку за 25,6 рабочих дней ниже
указанных минимальных размеров, была установлена ежемесячная до-
плата (см. табл. 2159)..
Таблица 2
Ежемесячная доплата низкооплачиваемым рабочим,
установленная с 1 января 1957 г.
Л) на производственных участках металлургических и литейных цехов до 350 руб.
1 разряд 1 сетки 46 руб. 90 коп.
2 разряд 1 сетки 12 руб. 32 коп.
1 разряд 2 сетки 24 руб. 37 коп.
Б) на горячих работах с вредными условиями труда _£ 1 разряд 1 сетки до 340 руб. 14 руб. 37 коп.
1 разряд 2 сетки 24 руб. 61 коп.
В) на холодных работах с вредными условиями труда 1 разряд 4 сетки до 330 руб. 55 руб. 57 коп.
2 разряд 4 сетки 22 руб. 80 коп.
1 разряд 5 сетки 71 руб. 95 коп.
2 разряд 5 сетки 43 руб. 28 коп.
3 разряд 5 сетки 6 руб. 42 коп.
Такая система оплаты труда, при которой разница между квалифи-
цированным и неквалифицированным трудом сокращалась, вела к
сдерживанию у рабочих материальной заинтересованности в результатах
труда.
Вторым важным моментом в нивелировании материального фактора
в оплате труда было фактическое сращивание премиальных выплат с за-
работной платой. Это происходило вследствие 1) значительного количе-
ства различных премиальных выплат при одновременном их мизерном
материальном выражении, 2) коллективном характере большинства пре-
миальных выплат, когда премию получал цех в целом без учета индиви-
дуального вклада каждого работника в достижение отмеченных резуль-
татов. Более того, коллективной премии нельзя было лишить за отдель-
ные дисциплинарные нарушения. Так, в приказе директора завода от
13 августа 1955 г. делалось замечание исполняющему обязанности на-
чальника мартеновского цеха № 1, который частично лишал коллектив-
ной премии некоторых рабочих в июне за нанесение материального
ущерба производству. Директор требовал, чтобы все начальники цехов
строго руководствовались положением о коллективном премировании и
приказывал «категорически запретить лишение коллективной премии
частично или полностью за причиненный материальный ущерб произ-
водству, несоблюдение правил по технике безопасности, нарушение
правил внутреннего распорядка и др. причины, не связанные с техно-
251
логией производства»160. Вместе с тем, представители цеховой админи-
страции, видя в лишении премии реальный рычаг воздействия на рабо-
чих, продолжали поступать по-своему. 9 января 1957 г. директор завода
был вынужден вновь констатировать, что «имеются случаи лишения
коллективной премии рабочих не за нарушение технологических ин-
струкций, а за невыполнение распоряжений цеховой администрации и
правил трудового распорядка»161.
Снижение стимулирующей роли премиальных выплат выражалось
также и в том, что рабочие, как правило, не знали за что именно их
премируют — то ли за место в социалистическом соревновании, то ли
за экономию электроэнергии, то ли еще за что-то.- В начале 1957 г. ди-
ректор указывал, что «не везде созданы условия для расшифровки на-
числения и удержания зарплаты в расчетных листках. Слабо осущест-
вляется контроль за правильным применением систем оплаты труда»162.
Коллективная премия начислялась приказом директора завода по цехам
и уже цеховым начальством распределялась среди рабочих, «особо отли-
чившихся в борьбе за перевыполнение плана»163. На практике, началь-
ники цехов старались делить премию среди рабочих поровну, за исклю-
чением вопиющих нарушителей. Коллективным было и лишение пре-
мий по причине, как говорилось, «перерасхода фонда заработной
платы, загрязненности рабочих площадей, простоев оборудования»164.
Списки премируемых лиц администрация цехов должна была согласо-
вать с цеховыми комитетами профсоюзов и распределить премию таким
образом, чтобы она в сумме была не ниже 7 руб. на одного работника.
Кроме ежемесячных и ежеквартальных премиальных выплат, выплат
по итогам года, существовали различного рода небольшие «довески»
премиальных выплат, о происхождении которых рабочие, как правило,
не догадывались. Так, например, на основании приказа МЧМ от 28
сентября 1955 г. о порядке образования и расходования фонд мастеров
ежемесячно образовывался фонд мастера в размере до 3% от месячного
планового фонда заработной платы, закрепленного за мастером165. Ха-
рактерным в этом отношении также можно считать премирование за
экономию электроэнергии. В приказе директора завода от 8 января
1962 г.166 отмечалось, что Исполком Моссовета и Московский город-
ской комитет профсоюзов присудил 3-е место за II квартал 1962 г. за-
воду «Серп и молот» за экономию электроэнергии. Общая сумма пре-
мии составляла 950 руб. на весь завод (!).
Следующий случай довольно показателен в отношении распределе-
ния премиальных выплат на низовом уровне из фонда мастера. В при-
казе директора завода от 28 февраля 1957 г.167 было сказано, что мастер
стана «300» Горшков завышал разряды некоторым рабочим, среди кото-
рых были его два брата и один родственник. Другим же рабочим, на-
против, занижал разряды. Несправедливое назначение разрядов вызыва-
ло возмущение рабочих. Слесарь И. Черепович писал в газету, что они
присваиваются не по квалификации, отмечал уравниловку в этом деле,
настаивал на том, чтобы специальная квалификационная комиссия
производила присвоение разрядов168.
252
Очевидное злоупотребление служебным положением в пользу родст-
венников, конечно, не было распространенным явлением. А вот выпи-
сывание премии рабочему, который вскоре должен был оформлять пен-
сию, с последующей раздачей наличных сумм остальным — было явле-
нием распространенным. Не случайно в том же приказе директор давал
распоряжение начальникам цехов срочно проверить правильность рас-
ходования фонда мастера и не допускать «распределение премий таким
образом, когда она выписывается на одного рабочего, а потом делится
между другими».
Другой формой приписок было увеличение нормированных часов.
Так, в течение длительного времени — с июня 1961 г. по декабрь 1962 г.
нормировщик мартеновского цеха № 2 Фильцев в накладных рабочего
Захарьяна увеличивал нормированные часы, в результате чего общая
сумма приписок составила огромную по тем, временам сумму —
1869 руб. 28 коп. в новом масштабе цен169. И рабочий, и нормировщик
были отданы под суд. Еще более откровенный характер носили дейст-
вия старшего кладовщика Терехина в феврале 1961 г.170, которому по-
ручалась выдача денег в цехе и который расписывался за уволившихся
лиц и присваивал причитавшиеся им деньги. Однако мизерность суммы
(48 руб. 12 коп.) позволила Терехину избежать суда, дело было передано
в товарищеский суд.
Нередко к махинациям были причастны и администрации цехов.
Пытаясь стимулировать труд рабочих в праздничные дни, руководство
ремонтно-строительного цеха систематически предоставляло в бухгалте-
рию табели с указанием более высоких разрядов рабочим. Вместо при-
своенных разрядов в табелях указывалось на 1,2, а некоторым на 3 раз-
ряда выше. В результате таких нарушений финансовой дисциплины на-
чальник цеха был снят с должности171.
Как уже было отмечено, постепенно различия в оплате груда сглажи-
вались. К середине 1960-х гг. выплаты по зарплате свелись к формуле:
тариф+выработка+премия для сдельщиков и тариф+премия для повремен-
щиков. Однако, как писал старший нормировщик Н. Тропин, «рабочие
трудятся сдельно, а зарплата за перевыполнение не корректируется.
Отдел организации труда завода не дает дополнительного фонда. Такая
непрогрессивная оплата вряд ли может стимулировать рост производи-
тельности труда». Автор назвал это неразберихой в организации оплаты
труда и основной причиной текучести172, но дело заключалось в дру-
гом — в сознательной государственной политике по нивелированию
зарплаты. Проверка состояния организации труда и заработной платы
на заводе показала, что в калибровочном цехе отдельные рабочие при-
влекались к сверхурочным работам, к работе в выходные дни, однако за
переработку доплаты не производились173.
Подобная ситуация в области зарплаты не могла оставаться без из-
менений. Вопрос о действенном материальном стимулировании в сис-
теме трудовых отношений выходил на первый план. Отражением этой
тенденции и стала «Косыгинская реформа».
253
Осенью 1965 г. мастер стана «250» Л. Садиков писал в газету «Мар-
теновка»:
«Можно взывать к совести человека, если она имеется у него. Наши
разговоры о долге — ему что мертвому припарка. Формально он прав.
Делает как будто то, что ему положено... А мы видим: делает-то кое-как,
с прохладцей... Долго ли будут получать одинаковую зарплату и не-
добросовестный рабочий, и старательный?
Оба вальцовщики, у обоих восьмой разряд. Один вкладывает всю
душу в работу, другой — лишь бы смена прошла. А деньги — поровну.
Чтобы лишить нерадивого работника премии, ты должен своим на-
чальникам челом бить, по инстанциям бумагу должен составить и ука-
зать в ней, за какой конкретно проступок просишь уменьшить ему пре-
мию. Все бы хорошо, но только проступков, за которые премию умень-
шить надо, за нерадивыми нет.
В постановлениях [сентябрьского] пленума есть решение по этому
вопросу. Премии за высокие показатели будут выплачиваться из фонда
материального поощрения, который будет создан на предприятии за
счет отчислений от полученной прибыли. Ни мастер, ни профсоюзная
группа не выдвинут на премию нерадивого работника. Размер едино-
временного вознаграждения, которое будет выплачиваться в конце года,
будет зависеть от непрерывного стажа, от отношения человека к работе.
Оплата труда мастеров: мастер часто получает меньше высококвали-
фицированного рабочего. По новому закону директор имеет право уста-
навливать мастеру надбавку к зарплате до 30% оклада.
Если раньше мы стыдливо обходили вопрос материального поощре-
ния, считали его рваческим, то теперь стимул материального поощре-
ния за труд займет подобающее ему место»174.
Однако стимулы материального поощрения и в последующие годы
не заняли «подобающего места».
Новые тарифные ставки на «Серпе и молоте» начали вводиться с
1968 г. Они сблизили различия по оплате труда между высшими и низ-
шими разрядами тарифной сетки, а в среднем размер оплаты труда по-
высился по тарифным ставкам на 10%. Если раньше рабочие обычно
получали зарплату в размере тарифной ставки и до 35% добавочных вы-
плат в виде премий, то в дальнейшем доля премий в оплате труда уве-
личилась до 70%. Однако в распределении премий по-прежнему гос-
подствовал уравнительный принцип, не создающий материальных сти-
мулов. Особых различий между сдельщиками и повременщиками не
было, так как первые, во избежание снижения расценок, старались
придерживаться средних норм выработки, близких к тарифным разря-
дам. Новые системы оплаты внедрялись очень медленно и бюрократи-
чески. Многие из них также имели уравнительный характер.
Одной из основных форм материального поощрения работников за-
вода до конца советского строя стала выплата премии по результатам
работы предприятия за год или так называемая «тринадцатая зарпла-
та». Однако прежде чем говорить о ней, необходимо принять во вни-
мание эволюцию социалистического соревнования на заводе.
254
Вознаграждение за труд и социалистическое соревнование
К середине 1950-х гг. организация социалистического соревнования на
заводе приобрела рутинный характер, стала обычным делом в работе ад-
министрации, парткома завода и отдельных цехов, профсоюзов и ком-
сомола. Львиная доля материалов, публикуемых на страницах «Марте-
новки», отводилась социалистическому соревнованию, создавая картину
какой-то виртуальной жизни: «Воодушевленные решениями ...дцатого
съезда или очередного пленума ЦК КПСС рабочие завода (цеха, участ-
ка) встают на трудовую вахту...» Трудовые рекорды также посвящались
съездам и юбилеям. Передовики производства наиболее часто печата-
лись на страницах газеты, приводились интервью с ними, рассказыва-
лись биографии. Победителям соревнования, которых обычно выделяли
на собраниях цеховых комитетов, иногда выдавались небольшие пре-
мии. Например, за январь 1956 г. были выделены суммы для премиро-
вания особо отличившихся работников: мартеновскому цеху — 3 тыс.
руб., калибровочному и копрово-шихтовому цехам — по 2 тыс. руб.,
сортопрокатному — 1 тыс. рублей175.
Ежегодно оглашались условия социалистического соревнования.
Так, на 1960 г. устанавливались:
1. Соревнование за звание «Передовой цех завода» по группам ос-
новных цехов: (мартеновские, сортопрокатный,’листопрокатный), про-
изводственных цехов (калибровочный, сталепроволочный, канатный,
кузнечно-прессовочный, фасонно-литейный), вспомогательных цехов
(копрово-шихтовый, ремонтно-механический, теплосиловой, электри-
ческий, ремонтно-монтажный, автотранспортный, железнодорожный).
Победителями соревнования считались коллективы цехов, которые до-
стигнут следующих технико-экономических показателей: наибольшего
перевыполнения плана при обязательном выполнении задания по зака-
зам и сортаменту, поставкам; наибольшего перевыполнения плана по
производительности труда и снижения себестоимости продукции; сис-
тематического снижения брака; экономии и бережливости расхода ма-
териала, топлива, электроэнергии. По группе основных цехов присуж-
далось 1 и 2 место, по группе производственных цехов 1, 2, 3 места.
Коллективам цехов, занявшим 1-е место, вручалось переходящее Крас-
ное «знамя завода. Коллектив, три месяца подряд занимавший первое
место в соревновании, награждался Почетной грамотой. При подведе-
нии итогов должны были учитываться ритмичность работы, разработка
и осуществление организационно-технических мероприятий, внедрение
рацпредложений, состояние трудовой дисциплины, расход фонда зара-
ботной платы.
2. Соревнование коллективов агрегатов и отделений. Коллективам
отделений, занимавшим 1-е место, присуждалось переходящее Красное
знамя, а агрегатов — переходящий вымпел.
3. Соревнование производственных бригад. Бригаде, завоевавшей
первенство, присваивалось звание «Победитель в соревновании бригад».
Бригаде, удержавшей первенство в течение 3 месяцев подряд, присваи-
255
валось звание «Лучшая бригада» (сталеваров, вальцовщиков, формов-
щиков и др.), если в течение 6 месяцев, то она заносилась на Доску по-
чета с вручением членам бригады Почетных грамот, если в течение
12 месяцев, то она заносилась в заводскую Книгу почета с вручением
каждому члену бригады свидетельства об этом.
4. Соревнование рабочих по профессии. Победителями считались те
рабочие, которые максимально перевыполнили нормы выработки или
производственные задания, достигли самых, высоких показателей по ка-
честву продукции, производительности труда и снижения себестоимос-
ти, добились экономии электроэнергии, материалов и т.п.176
Видно, что вопросы материального стимулирования соревнующихся
не занимали никакого места в оглашаемых условиях, а в соревновании
как бы участвовали все. 95% работников числились среди участников.
Небольшой процент якобы «не участвующих в соревновании» рассмат-
ривался как проявление того, что есть еще нерадивые работники, с ко-
торыми надо работать.
Всеобщий охват соревнованием не оказывал особенного влияния на
ход производственного процесса. Более того, всякие отклонения от сло-
жившегося порядка вещей были чрезвычайным происшествием. В за-
водской газете описывался, например, такой случай:
«Старший вальцовщик В.М. Чекарев 11 ноября выполнил сменное
задание на 171%. Однако начальники листопрокатного отделения реши-
ли, что выполнить такое задание за 9 часов можно только с нарушени-
ем технологии. В цехе появился приказ, гласивший, что за нарушение
технологии прокатки ленты ст. вальцовщик Чекарев лишается премии
за ноябрь. Однако документы на продукцию Чекарева подтвердили, что
вся его продукция получила оценку "первый сорт". Попытки Чекарева
добиться правды ни к чему не привели: начальник цеха И. Елин сказал
ему: "Правильно тебя лишили премии! А за что лишили — сам догадай-
ся. А ходить будешь по комиссиям — можешь удостоиться и перевода
на работу с девятого разряда на третий сроком на три месяца"»177.
Догадаться, почему поступок Чекарева вызвал такое отторжение,
было нетрудно. Такое перевыполнение производственного задания, да
еще не в конце месяца, вело к подрыву существующих норм и пере-
смотру расценок. Скорее следует удивляться, почему рабочий решился
на подобный «бунт».
С конца 1958 г. в стране начинает разворачиваться кампания движе-
ния за коммунистическое отношение к труду, представленная как иници-
атива снизу. Однако вся эта затея была «шита белыми нитками». В ка-
честве инициаторов назывались работники соседнего с «Серпом и мо-
лотом» депо «Москва-Сортировочная», где при Ленине состоялся пер-
вый коммунистический субботник. Естественно, что руководство завода
не могло остаться в стороне, причем с самого начала в организации
движения сквозит явная показуха. Организатором коммунистической
бригады стал один из ветеранов завода В.И. Дюжев, неоднократно на-
граждаемый ранее за успехи в труде и имевший Орден Ленина. Бригада
листопрокатного цеха, состоявшая из довольно почтенных рабочих (см.
256
фото), тем не менее названная комсомольско-молодежной и возглав-
ленная В.И. Дюжевым, в ноябре 1958 г. приняла на себя следующие
обязательства:
«1 . На производстве и в быту вести себя по-коммунистически;
2. Выполнять сменные задания не за 6, а за 5 часов, 95% продукции
давать первым сортом;
3. В течение года каждому подать не менее 1 рационализаторского
предложения;
4. Повышать знания, каждому освоить вторую профессию;
5. Заботиться об общих итогах работы цеха, помогать отстающим;
6. Удерживать своих товарищей от плохих поступков, бороться с
проявлениями пережитков прошлого, помогать другим работать и жить
по-коммунистически;
7. Всем вступить в бригаду содействия милиции.
8. Принять шефство над 8-м классом 411 школы Калининского
района, прививать учащимся любовь к труду, уваже'ние к рабочим про-
фессиям, рассказывать о великих революционных традициях рабочего
класса.
Коммунистические обязательства бригада принимала в Кремле»178.
Уже в 1960 г. в соревновании за звание коллектива коммунистичес-
кого труда участвовали 42 бригады, 40 смен, 11 участков, 4 цеха, всего
более 3 тыс. человек, а число ударников коммунистического труда пере-
валило за сотню179. К 1965 г. в движении за коммунистический труд
звание коллектива коммунистического труда было присвоено канатному
цеху, а в нем — 8 сменам, 3 участкам, 36 бригадирам. Звание ударника
коммунистического труда получили 339 работников, а всего на заводе
на тот момент числилось 2215 ударников коммунистического труда180.
Своими впечатлениями о развитии движения делился на страницах
«Мартеновки» уже упоминавшийся Л. Садиков:
«Первое время, когда еще не были забыты поздравления, мы стара-
лись, как говорят, не ударить лицом в грязь. Чувство новизны и значи-
тельности соревнования за коммунистический труд ставило нас, если
можно так сказать, в особые условия общественного внимания. К нам
приглядывались рядом работающие товарищи, старались отыскать в
нашем поведении, в нашем отношении к труду то новое, что дало нам
право носить высокое звание. Это ко многому нас обязывало.
А потом количество ударников и бригад коммунистического труда
стало стремительно расти. Здесь сказались стремление как можно боль-
ше "охватить" людей соревнованием, погоня за цифрой. Каждый кол-
лектив хотел непременно иметь своих ударников, свою бригаду комму-
нистического труда...
Сейчас у нас в смене 39 человек и только 14 не ударников комму-
нистического труда...
Беспокоит другое. За все эти годы никто из вновь пришедших в наш
коллектив сам не пожелал стать ударником... Можно было бы, конечно,
поднажать, "охватить" всех и считать, что все в порядке, но много ли
будет пользы^ что мы всех назовем ударниками коммунистического
257
10 - 11219
труда, а все останется по-старому? Пусть будет»меньше ударников и
коллективов коммунистического труда, но зато это будут люди, на ко-
торых можно равняться...
Создается впечатление, что движение за коммунистический труд
идет двумя самостоятельными потоками. В одном — призванные руко-
водить этим движением. Они произносят речи, называют огромные
цифры ударников и коллективов коммунистического труда. Послуша-
ешь и невольно подумаешь, что все уже поднялись на высшую ступень
сознательности. Другой поток - это сами ударники и коллективы ком-
мунистического труда со своими заботами и тревогами...»181
Щедрой рукой рассыпались различные формы морального поощре-
ния. Так, в 1965 г. дирекцией и завкомом «Серпа и’молота» Почетными
грамотами завода был награжден 781 передовик производства, на Доску
почета было помещено 96 человек, в Книгу почета занесено 10 человек.
То же самое происходило в последующие годы. Время от времени,
обычно сверху, а не рабочими, инициировались новые почины в сорев-
новании, причем число участников стремительно становилось «массо-
вым». Например, в газете писали о том, что коллектив завода с энтузи-
азмом поддержал почин передовых бригад завода им. Владимира Ильи-
ча «"Пятилетке качества — рабочую гарантию". В соревновании участ-
вуют 7 участков, 24 смены, 141 бригада — всего 2847 трудящихся». Ана-
логично разворачивалось движение под лозунгом «Пятилетке эффектив-
ности и качества — энтузиазм и творчество молодых». В 1977 г. было
развернуто соревнование за достойную встречу 60-летия Великого Ок-
тября, в котором, как писала газета, участвовали 17 цехов, 80 участков,
48 смен, 151 бригада. То же самое происходило с движением наставни-
ков и другими трудовыми починами.
Отдельные инициативы рождались на самом «Серпе и молоте». Так,
совместным постановлением дирекции, парткома и завкома от 23 де-
кабря 1970 г. на заводе организовывались двухгодичные школы комму-
нистического труда. Затея, по всей видимости, осталась мертворожден-
ной, так как почти ничего больше о деятельности этих школ в завод-
ской газете не сообщалось.
В постановлении Президиума ВЦСПС «Об улучшении организации
социалистического соревнования», принятом в октябре 1966 г., отмеча-
лось, что в организации социалистического соревнования и движения
за коммунистический труд имеются существенные недостатки. Часто
обязательства соревнующихся экономически не обосновываются, не
подкрепляются организационно-техническими мерами, слабо поставле-
на гласность результатов соревнования, пропаганда и внедрение передо-
вого опыта. На некоторых предприятиях хозяйственные и передовые
профсоюзные руководители принижают значение моральных стимулов.
Вручение Красных знамен, Почетных грамот, занесение в Книги и на
Доски почета производится формально. Согласно постановлению, вво-
дился ряд новых наград, в том числе Нагрудный значок «Отличник со-
циалистического соревнования черной металлургии СССР»182.
258
В сентябре 1971 г. было принято новое постановление «О дальней-
шем улучшении организации социалистического соревнования». В нем
говорилось, что основным элементом гласности соревнования являются
рабочие собрания. Этой цели служат также средства массовой информа7
ции и пропаганды: красные уголки цехов, стенная печать и радио, вит-
рины показателей соревнования, ежедневные табели выработки, «мол-
нии» и т.п. По новым условиям соревнования предусматривалось уве-
личение фонда на премирование победителей соревнования. Вместе с
тем, говорилось в постановлении, «нельзя забывать о громадном значе-
нии моральных стимулов, значение которых возрастает и они становят-
ся одним из основных побудительных факторов в период строительства
коммунизма»183.
Однако основным побудительным фактором на производстве сорев-
нование не являлось. Любопытен в связи с этим почин «Серпа и моло-
та» в октябре 1974 г.: «[Поскольку] ежемесячное подведение итогов сорев-
нования не оказывает нужного воздействия на повы'шение ритмичности
работы цехов (курсив наш. — Авт.) партком и завком выступают с ини-
циативой ежедневного подсчета результатов трудового соперничества».
Эта сомнительная бюрократическая затея тем не менее нашла поддерж-
ку наверху. Как писала газета «Московская правда» 10 октября 1974 г.,
коллектив завода «Серп и молот» и сегодня идет «в авангарде борьбы за
выполнение планов и социалистических обязательств»184.
Постепенно, однако, несмотря на идеологические заклинания, про-
кладывало путь соединение в соревновании методов морального и матери-
ального поощрения. Например, завком и дирекция «Серпа и молота»
разработали и утвердили «Положение о дополнительном поощрении
трудящихся завода за долголетнюю и безупречную службу», включавшее
ряд материальных льгот.
Симбиоз методов материального и морального вознаграждения за
труд усилился после реформы 1965 г. Как говорил директор завода
В.А. Ермолаев, чтобы «перейти на новую систему материального поощ-
рения победителей соревнования по годовым результатам работы пред-
приятия, нам нужно хотя бы дать сверх плана еще полмиллиона руб-
лей»185. В интервью, данном в связи с 40-летием социалистического со-
ревнования, на вопросы: «Как на вашем заводе поощряются победители
соревнования? Как сочетается у вас моральное и материальное поощре-
ние?», он ответил: «На основе своего опыта должен сказать, что проти-
вопоставление материального и морального поощрения вряд ли имеет
смысл. Люди, которые работают лучше, добиваются более высоких по-
казателей, естественно, должны получать и большее вознаграждение.
Вместе с тем, человек, добившийся трудового успеха, испытывает есте-
ственное чувство гордости. Всякий мастер своего дела вправе ждать не
только премии за хорошую работу, но и общественного признания.
Наши передовые рабочие получают и то, и другое. Им присуждаются
денежные премии, их имена заносят на Доску почета. Перед коллекти-
вом получают в награду переходящие красные знамена, вымпела, почет-
ные грамоты»186.
259
«Тринадцатая зарплата»
Начиная с 1969 г., ежегодно в феврале месяце объявлялись итоги
материального поощрения по результатам соревнования за год, не слу-
чайно названные «тринадцатой зарплатой», так как они касались прак-
тически всех работников завода «Серп и молот». Если свести их в одну
схематичную таблицу, то она будет выглядеть следующим образом (см.
табл. 3).
Таблица 3
Совместное постановление дирекции и завкома «Серпа и молота»
о выплате вознаграждения из фондов материального поощрения завода
по итогам работы в ... году (в % от суммы годовой заработной платы)
Все работники Ударники коммунистичес- кого труда Лучшие активисты по НОТ Отличники со- циалистического соревнования
Стаж работы Получающие вознаграждение за выслугу лет Не получающие вознаграждения за выслугу лет Получающие вознаграждение за выслугу лет Не получающие вознаграждения за выслугу лет Получающие вознаграждение за выслугу лет Не получающие 1 р 2 Я Получающие С & &5 1! к 3 X & 01 Н|
до 2 лет 2,6 2,6 2,7 2,7 2,9 2,9 3 3
от 2 до 3 лет 2,6 4,2 2,7 4,5 3,6 4,7 3,7 4,9
от 3 до 5 лет 2,6 4,9 2,7 5,1 3,9 5,3 4,1 5,6
от 5 до 10 лет 3,3 5,7 3,4 5,5 4,3 5,7 4,5 6
от 10 до 15 лет 3,6 5,9 3,8 6,2 — 6,5 6,8
свыше 15 лет 3,9 6,5 4,1 6,5 — 7,2 7,5
В списки вознаграждения включался весь коллектив завода, в том
числе административные службы, освобожденные работники общест-
венных организаций, оздоровительных, культурно-бытовых и прочих
учреждений «Серпа и молота». В основу выплаты вознаграждения были
положены тарифные ставки из такого расчета, что 1% годового заработ-
ка составляет примерно 3 рабочих дня в среднем по тарифным сеткам,
установленным для сдельной и повременной оплаты рабочих, и окладам
служащих. При начислении вознаграждения учитывался стаж непрерыв-
ной работы на заводе по следующей шкале: до 2 лет коэффициент за
выплату 1,0, от 2 до 3 лет — 1,25, свыше 3 лет — 1,5 от годовой зара-
ботной платы. Ударникам коммунистического труда размер вознаграж-
дения увеличивался на 5%, работникам, которым было присвоено зва-
ние «Почетный металлург», или награжденным значком «Отличник со-
циалистического соревнования» и Почетной грамотой Министерства
черной металлургии СССР и ЦК профсоюза, размер вознаграждения
увеличивался на 10% (позднее — на 20%).
260
Частично из списка премируемых по усмотрению дирекции и завко-
ма исключались работники, замеченные в пьянстве и хулиганстве, те,
которые попали в вытрезвитель, были оштрафованы работниками ми-
лиции за пьянство в общественном месте, даже в том случае, если на-
ходились в отпуске или в свободное от работы время. Полностью «три-
надцатой зарплаты» работники должны были лишаться: 1) за соверше-
ние прогула; 2) появление на работе в нетрезвом состоянии; 3) подверг-
шиеся аресту за мелкое хулиганство и другие правонарушения, наказуе-
мые в административном порядке; 4) отбывшие наказание на исправи-
тельно-трудовых работах. А с 1975 г. еще и принесшие спиртные напит-
ки на территорию завода187.
Процедура назначения «тринадцатой зарплаты» свидетельствует о
рутинном ее характере, о формализме в этом деле, об уравнительном
характере выплат, так как каждый работник был охвачен той или иной
формой соревнования. Обращает на себя внимание мизерность возна-
граждения. В сущности никаких стимулов — ни материальных, ни мо-
ральных — она не создавала. Отношение к ней на заводе было прене-
брежительным. Высказывались мнения, что хорошо работающие долж-
ны получать в 2—3 раза больше плохо работающих, т.е. нарушающих
дисциплину, опаздывающих, прогуливающих, манкирующих своими
обязанностями.
Не получали достойного вознаграждения рационализаторы произ-
водства. Как говорил председатель профкома Б.В. Тихомиров, рациона-
лизация тонет в бесконечных согласованиях и бумажной канители. На
то, чтобы получить деньги даже за внедренное рацпредложение уходят
годы188.
Оплата труда в годы «перестройки и гласности»
6 июля 1985 г. Совет Министров и ВЦСПС приняли постановление
о мерах по улучшению нормирования труда в народном хозяйстве. Во-
преки постановлению, на «Серпе и молоте» сначала были повышены
оклады административных работников, поскольку это не представляло
проблемы, что вызвало возмущение на заводе. Как отмечалось в газете,
«получив ощутимую прибавку, ИТР держит синицу в руках и не риску-
ет». Говорилось о неумении ИТР работать в новых условиях.
С 1 января 1987 г. новое положение об оплате труда вводилось на
всем заводе. Задержка, как говорилось, была связана с громадной под-
готовительной работой. 50% фонда заработной платы отводилось на
премии за счет его перераспределения. Вводился процент повышения
надбавок к зарплате: за своевременной выполнение госзаказа — до 35%,
за снижение себестоимости (на 0,1% до 10%), за уменьшение неза-
вершенного строительства (на 3 мес. — до 40%). За каждый 1% перевы-
полнения плана устанавливалась премия в размере 3% недельного зара-
ботка. По каждому показателю повышение оплаты труда должно было
рассчитываться отдельно, но, как говорилось, в пределах установленно-
го планом фонда заработной платы189.
261
Повышались тарифные ставки и оклады. Снова заговорили о по-
вышении роли сдельной оплаты, которая в предшествующие годы
практически выровнялась с повременной, хотя 78,4% рабочих и числи-
лись на «сдельщине». В результате перетарификации ставки возрастали
в среднем на 5%190. С 1988 г. на заводе было разрешено внутризавод-
ское совместительство. Значительно увеличивались фонды материаль-
ного поощрения и социального развития..
В результате перехода на новые формы оплаты труда заработки на
заводе стали быстро расти. Отмечался даже взрывной рост зарплаты по
сравнению с производительностью труда вопреки, как говорилось в за-
водской газете, всем законам экономики191.
В середине 1988 г. пять основных цехов из семи не выполнили
план, допустили перерасход металла, фонда заработной платы. Попыт-
ки снизить заработки и привести их в соответствие с ростом произво-
дительности труда встречали бурные протесты. Все сваливалось на по-
ставщиков. В «Мартеновке» появился ряд статей, в которых критико-
валось несовершенство сложившейся системы оплаты труда. В одной
из них от 27 июля 1988 г. говорилось, что в конце 1950-х гг. металлур-
ги ведущих профессий получали в сопоставимых показателях от 2,5 до
3,5 средних месячных зарплат по стране, а через 30 лет от 1,2 до 1,8
или от 250 до 400 руб. По прежней пропорции они должны были бы
получать 525—700 руб., и это нужно сделать, так как продукции они
дают на сумму от 70 до 100 тыс. руб. Делалось заключение, что урав-
нительные прибавки не решают проблемы. Но «попробуй заплатить по
труду, берут глоткой и многие начальники в страхе перед шумом от-
ступают»192.
В другой статье говорилось о бесполезности регламентирования
сверху оплаты труда и о необходимости трезвой и реальной политики
в стимулировании труда:
«Зарплата не должна быть "пособием по безработице", а средством
для содержания семьи... Сегодня устаревают казавшиеся нерушимыми
догмы... Принципы оплаты труда, закрепленные в тарифных справоч-
никах, морально устарели и не отвечают действительности. Более того,
они стали тормозом для развития производства, не ладят с жизнью...
На исполнение квалифицированных работ направляются люди с невы-
сокими разрядами, причем не получая компенсации... То, что теорети-
чески устраивает чиновников, не соответствует интересам рабочих и их
жизненным планам, так как у них своя система ценностей, моральных
и материальных стимулов, чувства профессиональной гордости и при-
годности, собственного достоинства... Принцип "план любой ценой" —
вредный принцип, ведущий к выкручиванию рук рабочих и ИТР, ве-
дущий к штурмовщине и замещениям на производстве...
Дефицитная рабочая профессия — нонсенс. Нужно скорее перехо-
дить на арендный бригадный подряд. Сами рабочие решат, кому чего
делать. Длинный список дефицитных профессий исчезнет сам со-
бой...»193
262
В 1987 г. средний заработок по заводу составил 243,8 руб., в 1988 г.
планировался рост до 259,8 руб. (на 6,6%). На деле средняя зарплата
по заводу составила 325 руб., т.е., по сравнению с планом, увеличилась
впятеро за счет разного рода доплат. В 1989 г. зарплата поднялась до'
360 руб. в месяц для рабочих и до 355 руб. для ИТР. В сортопрокатном
цехе в 1989 г. средний заработок рабочих повысился до 390 руб. Только
по голому тарифу рабочие могли получить в месяц 264 руб. Квалифи-
цированный вальцовщик теперь мог заработать до 600—700 руб. в
месяц, учитывая доплаты за работу без подмены — до 30%, премий —
до 40%, за работу в ночное время — до 40% и т.д.
Разумеется, такой рост зарплаты был характерен не только для
«Серпа и молота». Количество денег на руках у рабочих, на которые не-
чего было купить, быстро увеличивалось. Росли и сбережения на вкла-
дах.
Руководство страны в сентябре 1989 г. приняло закон о прогрессив-
ном налогообложении фонда оплаты труда, воспринятый как закон о за-
мораживании заработной платы. В Москве в Лужниках состоялся ми-
тинг представителей московских заводов, на котором были рабочие
«Серпа и молота». На самом заводе тоже состоялся митинг в октябре
1989 г. Говорилось о том, что смысл нового загона «больше работать и
меньше получать».
16 октября 1989 г. газета «Мартеновка» опубликовала статью С. Ху-
датова «Экономический маневр или шаг в пропасть». В ней говорилось
о тех последствиях, к которым, по мнению автора, приведет закон. Он,
во-первых, вызовет сокращение темпов экономического роста, особен-
но в новых отраслях производства. Во-вторых, приведет к снижению
трудоемкости и качества продукции, а это, в свою очередь, вызовет
обострение дефицитов и новый виток инфляции. В-третьих, — он при-
ведет к массовым увольнениям экономически невыгодного континген-
та. В-четвертых, — к утрате стимулов в труде для высококвалифициро-
ванных рабочих и инженеров, законсервирует отсталость, в частности,
таких цехов на заводе как сталепроволочный и листопрокатный, приве-
дет к сокращению накоплений, необходимых для развития производст-
ва. В-пятых, закон вызовет массовый отлив работников в кооперативы
и их перерождение в паразитические структуры, получающие доход
путем взвинчивания цен. В-шестых, закон вызовет лавинообразный
перелив средств в ту часть прибыли/которая вкладывается в капиталь-
ное и жилищное строительство, но без реального прироста, а за счет
повышения цен на стройматериалы и готовую продукцию. В-седьмых,
закон подорвет доверие населения к налоговой системе страны и за-
труднит международную производственную интеграцию, углубит отста-
лость отечественной промышленности. В-восьмых, закон создает опас-
ность натурального обмена, в том числе потребительскими товарами
между предприятиями. Средства будут списываться как материальные
затраты на производственные нужды. В-девятых, закон приведет к вве-
дению тотальной карточной системы.
263
Нигде, заключал автор, замораживание зарплаты не применялось без
замораживания роста цен, да и то эту меру можно проводить только в
условиях рыночного равновесия. Высказывалось опасение, что в дан-
ных условиях закон может довести людей до последней степени отчая-
ния*^.
5. Разложение системы стимулов к работе
в условиях «зрелого социализма»
Падение дисциплины труда
Разница в оплате квалифицированного и неквалифицированного
труда на протяжении последних десятилетий советской власти все
время сокращалась, что вело к снижению стимулирующей роли зара-
ботной платы. Премии выплачивались регулярно и распределялись по
уравнительным принципам, их размер почти не зависел от индивиду-
ального трудового вклада рабочего. Это сказывалось на отношении к
труду и вело к нарастанию «антимотивационных» тенденций, отражени-
ем которых стало глубокое падение трудовой и производственной дис-
циплины, повсеместное распространение пьянства и воровства.
Основной формой нарушения дисциплины считались прогулы и опо-
здания. Динамика прогулов и мер, которые предпринимались по борьбе
с ними, представлена в таблице 4, составленной на основании первич-
ных данных годовых отчетов по работе с кадрами.
Приведенные данные нуждаются в некоторых пояснениях. Админи-
страции, естественно, удавалось ловить не всех прогульщиков, причем
со временем число незарегистрированных прогулов возрастало. Понача-
лу руководители цехов, смен и участков по-прежнему, более или менее
аккуратно подавали сведения о прогульщиках и опоздавших. Однако
постепенно прекратилась подача сведений об опозданиях, которые ста-
новились все более частыми, а позже и других нарушениях трудовой
дисциплины. Например, такое нарушение как «ранний уход с работы
без разрешения администрации» заводской статистикой не фиксирова-
лось. Главным образом, до окончания рабочего дня с завода уходили
женщины молодого и среднего возраста, обеспокоенные очередями за
продуктами в магазинах в час-пик и старавшиеся опередить основную
массу покупателей. О массовом характере преждевременного ухода с ра-
боты свидетельствует тот факт, что даже во время проведения месячни-
ков «активной борьбы по предупреждению нарушений правил трудово-
го внутреннего распорядка» рабочие считали возможным уходить с ра-
боты раньше. Так, во время такого мероприятия в июне—июле 1981 г.
случаи ухода с работы без разрешения администрации составили 71%
всех зафиксированных нарушений (или 263 случая)195. Случаи само-
вольного ухода с работы без разрешения администрации были выявле-
ны в результате проверки в январе 1983 года196.
264
Прогулы и меры по борьбе с ними на заводе «Серп и молот»
в 1956-1990 гг.
Таблица 4
Год Количество прогулов Передано дел в товарищес- кий суд Уволено с завода Меры морального воздействия Меры ма- териального воздействия
Абе. В % к числу работа- ющих Абс. В % к числу прогу- лов Абс. В % к числу прогу- лов Абс. В % к числу прогу- лов Абс. В % к числу upoiy- лов
1956 523 5J 37 7,1 148 28,3 218 41,7 114 21,8
1957 916 8,5 46 5,0 280 30,6 446 48,7 142 15,5
1958 885 8,0 60 6,8 314 35,5 423 47,8 85 9,6
1959 462 4,1 78 16г8 85 18,3 231 50,0 66 14,3
1960 478 4,3 136 28,5 63 13,2 206 43,0 72 15,0
1961 633 5,8 157 24,8 109 17,2 209 330 155 24,5
1962 871 8,0 178 20,4 216 24,8 258 29,6 214 25,6
1963 824 7,6 136 16,5 180 21,8 301 36,5 205 24,8
1964 746 6,9 102 13_,7 161 21,8 246 32,9 230 30,8
1965 851 7,9 76 8,9 181 21,3 292 34,3 283 33,3
1966 844 7,9 81 9,6 179 21,2 228 27,0 356 42,2
1967 1069 10,1 78 7,3 171 15,9- 562 52,5 258 24,1
1968 1293 12,4 110 8,5 197 15,2 642 49,7 344 26,6
1969 1235 12,2 51 4,1 209 16,9 682 55,2 293 23,7
1970 1073 10,6 53 4,9 179 16,7 594 55,3 247 23,0
1971 963 9,7 38 3,9 149 15,5 575 59,7 192 15,5
1972 773 8,1 51 6,6 127 16,4 477 61,7 118 15,2
1973 757 7,9 34 4,5 132 17,4 472 62,4 119 15,7
1974 742 7,8 28 3,7 118 15^ 488 65,8 108 14,6
1975 743 7,9 22 з,о 128 17,2 360 48,5 233 31,4
1976 545 5,8 32 5,9 116 21,3 355 65,1 42 7,7
1977 610 6,8 30 4,9 101 16,6 439 72,0 40 6,6
1978 602 6,6 23 3,8 112 18,6 431 71,6 36 6,0
1979 598 6,4 21 3,5 91 15,2 433 72,4 53 8,9
1980 593 6,3 19 3,2 95 16,0 444 74,9 72 12,1
' 1981 584 6,2 20 3,4 111 19,0 407 69,7 96 16,4
1982 724 7,7 23 3,2 154 21,2 476 65,7 71 9,8
1983 629 6,5 34 5,4 13 20,8 388 61,7 76 12,1
1984 722 7,4 17 2,4 167 23J 442 61,2 96 13,3
1985 581 5,9 13 2,2 137 23,6 358 61,6 73 12,6
1986 477 4,9 10 2,1 94 19,7 305 63,9 54 1L3
1987 399 4,3 17 4,3 61 15,3 232. 58,1 75 18,8
1988 360 4,0 19 5,3 76 21,1 201 55,8 49 13,6
1989 457 5,4 19 4,2 88 19,3 292 63,9 48 10,5
1990 378 4,5 17 4,9 74 19,6 240 63,5 38 10,9
265
Руководители, премия которых зависела, в тбм числе и от состояния
трудовой дисциплины, не были заинтересованы «выносить сор из
избы», старались урегулировать случаи прогулов без лишней огласки.
Например, уже в приказе от 3 июня 1955 г. директор завода был вы-
нужден признать, что «начальники некоторых цехов и отделов наруша-
ют приказ министра черной металлургии от 26.02.1955 г. и приказ по
заводу № 74 от 25.04.1955 г. о своевременном составлении материалов
на нарушителей трудовой дисциплины (прогулы, появление на работе в
нетрезвом виде и т.д.)».
Несмотря на все статистические ухищрения, заводские данные сви-
детельствуют о неутешительном состоянии трудовой дисциплины. Доволь-
но резкое увеличение прогулов произошло на заводе в 1957—1958 гг., ко-
торое заводская администрация склонна была объяснять сменой поко-
лений рабочих, значительным притоком молодых рабочих, большая
часть которых набиралась в области, из числа уже имевших дисципли-
нарные нарушения197. Особенно резко — в 2,5—3 раза — увеличилось
количество прогулов в цехах с наиболее тяжелыми условиями работы, а
также в ремонтно-механическом цехе, где преобладали сквозные для
московских предприятий профессии. Обе группы цехов традиционно
отличались наиболее высоким уровнем текучести.
В последующие два года администрации и общественным организа-
циям удалось добиться некоторого успеха в борьбе с прогулами. Однако
в дальнейшем они постепенно, но устойчиво теряют контроль над си-
туацией с прогулами, о чем свидетельствует их неуклонный рост вплоть
до 1968 г. Опоздания на работу к этому времени трансформировались в
случаи невыхода на работу, так как среди рабочих сложилось мнение:
«лучше прогулять, чем опоздать», тем более явиться на работу с похме-
лья или в нетрезвом виде. При этом администрация и общественные
организации, судя по всему, смотрели «сквозь пальцы» на опоздания,
ограничивались внушением или руганью, чтобы не ухудшать показате-
лей собственной работы и не бороться еще и с ними.
К концу советской эпохи наблюдается снижение числа зарегистри-
рованных прогулов. Однако это было связано не с повышением дис-
циплины, а, наоборот, — с ее падением. Прогулы все меньше регистри-
ровались, за исключением вопиющих случаев. Администрация, заботясь
о «благополучных цифрах», дабы избежать обвинений в плохой идеоло-
гической работе, все чаще покрывала случаи прогулов. Показательно то,
что общегосударственная кампания по борьбе с прогулами, развернув-
шаяся в период недолгого правления IO.B. Андропова в 1983 г., слабо
отразилась на заводской статистике, несмотря на то, что по всей стране
на прогульщиков устраивались облавы в магазинах и кинотеатрах во
время рабочего дня.
Несмотря на общее снижение числа зарегистрированных прогулов,
периодически, в силу «внешних» причин, происходило резкое увеличе-
ние их количества. Так в 1982 г. число зарегистрированных прогулов
увеличилось на 190 и достигло 724. «Впереди шагали» автотранспорт-
ный, кузнечный, сталепроволочный цеха. Немного уступали им сорто-
266
прокатный, листопрокатный, копрово-шихтовый. Этот «всплеск» коли-
чества прогулов раскрывает тайну снижения их числа в предшествую-
щий период. Из заводских документов выясняется, что 603 человека
были задержаны милицией как нарушители общественного порядка,
207 попали в медвытрезвитель, 247 — задержаны за распитие спиртных
напитков в общественных местах. Число арестованных за мелкое хули-
ганство увеличилось с 25 до 28. При этом 251 человек из числа задер-
жанных милицией были в возрасте до 30 лет198. После милиции завод
уже нс мог проигнорировать эти случаи. Таким образом, в конце совет-
ской эпохи уже не администрация, а органы государственного порядка ре-
гистрировали нарушения дисциплины на заводе «Серп и молот».
Низкий уровень дисциплины в середине 1980-х гг. описан в завод-
ской «Мартеновке». Например, в статье «Синусоида производительнос-
ти» говорилось о состоянии дел в передовом цехе завода — ЦХПНЛ, о
том, что почти половина продукции уходит в Орак. Много прогулов и
опозданий. Разрыв между сменами в выпуске продукции доходит до 100 т.
Когда занялись подсчетами потерь от нарушений дисциплины, то выяс-
нилось, что они равны работе одной бригады за целый год. Причины
трудностей виделись в штурмовщине, в незавершенности производст-
венного цикла: «Сначала строители оставили много недоделок, потом
наладчики». Другой причиной виделись прогулы. Ясно было, писал
автор, что «прогульщиков надо гнать, а народу и так не хватает и где
гарантия, что новые пополнения будут лучше». Неожиданно обнару-
жился любопытный казус. У некоторых бригад с нарушениями произ-
водственной дисциплины производительность оказалась выше, как ока-
залось, — за счет подмен и более правильной организации труда199.
Изучение состава прогульщиков показывает, что среди них понача-
лу, как и в 1940-е гг., преобладали молодые рабочие. На профсоюзном
активе 15 апреля 1955 г. отмечалось, что в основном прогуливает моло-
дежь. В середине 1950-х гг. рабочая молодежь по большей части форми-
ровалась вчерашними детьми из неполных семей, бывшими детдомов-
цами, подростками московских окраин, детство которых выпало на тя-
желые военные и послевоенные годы с высоким уровнем правонаруше-
ний и хулиганства в уличной среде, высокими показателями (по срав-
нению с довоенным периодом) подростковой преступности. В связи с
этим заводские общественные организации видели профилактику про-
гулов в усилении разъяснительной работы среди молодежи. 15 апреля
1955 г. на профсоюзном активе завода отмечалось: «Много мы прини-
маем мер в борьбе за повышение трудовой дисциплины, чтобы навести
порядок, организуем вечера отдыха рабочих, чтобы молодежь привлечь
к красному уголку, самодеятельность организовали, но этого, видимо,
недостаточно. Нужно персонально заниматься с каждым. Разъяснять,
что ведут за собой прогулы и опоздания»200.
Но постепенно на смену послевоенному поколению подростков
приходила молодежь, выросшая в относительно более благоприятных
условиях и с более высокими запросами. В итоге в 1960—1970-е гг. об-
267
наруживается тенденция к «старению» прогульщиков, о чем свидетельст-
вуют данные таблицы 5:
Таблица 5
Зависимость прогулов от трудового стажа и возраста в 1966—1974 гг.
Год Количество прогульщиков . со стажем до 1 года Количество прогульщиков в возрасте до 28 лет
Абс. В % от общего количества прогулов Абс. В % от общего количества прогулов
1966 388 46,0 309 36,6
1967 517 48,4 354 ’ 33,1
1968 521 40,3 431 33,3
1969 485 39,3 422 34,2
1970 429 40,0 347 32,3
1971 346 35J) 319 33,1
1972 241 31,2 229 29,6
1973 273 36,2 199 26,3
1974 234 31,5 187 25,2
По части прогулов от рабочих не отставали коммунисты и комсо-
мольцы. Статистика свидетельствует, что на рубеже 1950—1960-х гг.
коммунисты среди прогульщиков составляли 6—7%, т.е. процент близ-
кий к доле членов КПСС среди работающих на предприятии. Затем, по
мере роста числа членов партии на заводе, их доля снижается до 1,7—
3%, что не может рассматриваться иначе как фикция. Регистрировать
коммунистов, должных идти в авангарде борьбы с нарушениями трудо-
вой дисциплины и показывать образцы добросовестного отношения к
труду, означало для администрации расписаться в своей идеологической
беспомощности.
Схожим образом дело обстояло с комсомольцами. Членами ВЛКСМ
на «Серпе и молоте», как и на других предприятиях, были практически
все молодые рабочие. Статистика прогулов среди комсомольцев была
близка к средним цифрам по заводу. На рубеже 1970—1980-х гг. доля ком-
сомольцев среди прогульщиков даже заметно увеличилась (в 1980 г. — 16,4%),
что указывает на возврат к неблагополучной ситуации 1950-х гг., когда среди
прогульщиков также преобладала молодежь. В центральной заводской
лаборатории 54% комсомольцев числились ударниками коммунистичес-
кого труда и в то же время 58% комсомольцев опаздывали на работу от
20 минут до 1,5 часов.
Пьянство
В годовых отчетах по работе с кадрами за 1960, 1961 и 1963 гг. име-
ются сведения о причинах прогулов, приведенные в таблице 6. Из этих
данных четко видно, что основной причиной прогулов на заводе было
«появление на работе в нетрезвом виде или невыход на работу по этой
причине». Материалы производственных совещаний, партийно-хозяйст-
268
венных активов и другие документы, где обсуждался этот вопрос, по-
зволяют предположить, что за такой формулировкой как «невыход на
работу из-за болезни без предъявления больничного листа», скорее
всего, также скрывалось пьянство.
Таблица 6
Распределение прогулов по причинам в 1960, 1961 и 1963 гг.
(общее число и % от общего числа прогулов)
Причина прогула 1960 1961 1963
Абс. В % от числа прогу- лов Абс. В % от числа прогу- лов Абс. В % от числа прогу- лов
Появление на работе в нетрезвом виде или невыход по этой причине 263 55 349 55,3 482 58,5
Из-за болезни без предъявления больничного листа 42 8,8 51 8 75 9.1
Перепутал график работы, выходной день или опоздал из отпуска 51 10,7 48 7,7 54 6,6
Прочие причины 122 25,5 184 29 165 20
К середине 1960-х гг. доля «пьяных прогуловов» превысила 60%. Затем
их число снижалось вплоть до горбачевской кампании по борьбе с
пьянством. Однако, как и в случае с прогулами в целом, это вовсе не
было связано с повышением уровня «трезвости рабочего класса», а
было вызвано двумя обстоятельствами. Во-первых, увеличением числа
причин, вызывающих прогулы: длительное стояние в очередях, выезды
на садовые участки и другие. Это вело к росту среди прогульщиков
доли женщин, в наибольшей степени отягощенных заботами о домаш-
нем хозяйстве. Так, в 1985 г. в число лидеров по прогулам вышел учас-
ток по производству «серебрянки» сталепроволочного цеха, где работа-
ли преимущественно женщины. Во-вторых, «прогулам по пьянке»,
ввиду их все более широкого распространения, уже не придавалось та-
кого значения как раньше. Если разворачивалась очередная кампания
по борьбе с пьянством и алкоголизмом, то администрация должна была
реагировать и сообщать, какие приняты меры и насколько они были
эффективными.
В связи с прогулами по пьянке росло число случаев подделки боль-
ничных листов. В 1965 г. в отчете профсоюзной организации за год как
о вопиющем случае говорилось о том, что главный инженер ЖЭК № 1
завода Н.А. Викентьев в оправдание прогула предъявил больничный
лист, который при проверке оказался поддельным. За прогул он был
уволен с завода, а материалы о подделке больничного листа переданы в
районную прокуратуру для привлечения его к уголовной ответственнос-
ти. В дальнейшем подобные случаи участились.
Одновременно происходит рост заявлений и больничных листов с
диагнозом «травма, связанная с работой». Однако изучение причин
травматизма показало, что многие из них подделаны и также связаны с
269
пьяными прогулами. Наблюдаясь в поликлинике в связи с несколькими
болезнями, получить больничный лист у врача не составляло особой
проблемы. Так, в 1965 г. в результате проверки несколько человек были
полностью или частично лишены оплаты больничных листов, в том
числе трое рабочих за пьянку в стационаре201.
Желание скрыть «пьяный» прогул и получить причитающиеся по
больничному листу деньги становилось постоянной причиной выявлен-
ных случаев подделки больничных листов. В приказе по заводу от
21 февраля 1976 г. отмечается, что слесарь прокатного цеха О.А. Лео-
ненко предъявил для оплаты больничный лист с 1 по 11 февраля, кото-
рый из-за возникших подозрений был сверен с документами поликли-
ники № 7. В результате выяснилось, что: «Леоненко О.А. имел наруше-
ния режима лечения, не являлся на прием к врачу. О нарушениях ре-
жима лечения врач сделал отметку на листке нетрудоспособности, кото-
рую Леоненко О.А. удалил и самовольно внес в него записи о днях ос-
вобождения от работы, которые врач не делал»202. Директор завода рас-
порядился передать следственным органам материалы на привлечение
Леоненко к уголовной ответственности.
Нарушение аналогичного характера было выявлено через два года.
В приказе от 13 июля 1978 г. отмечалось, что «правильщик калибровоч-
ного цеха Борискин В.Д. с 11 по 15 марта 1978 г. не работал, прогули-
вал. Для скрытия прогула использовал больничный лист, выданный
брату в 1973 году, из которого удалил сделанные лечебным учреждени-
ем старые записи, взамен которых написал другие даты, совпадающие с
датами своего прогула. Исправленный б/л был оплачен. Тем самым Бо-
рискин достиг сокрытия прогула и присвоил гос. средства»203. В отли-
чии от первого случая, материалы о подделке директор предлагал пере-
дать на рассмотрение товарищеского суда и взыскать с нарушителя при-
своенные деньги.
30 ноября 1965 г. в статье под названием «Прогулы и пьянки —
наши враги, цех от заразы такой береги» рабочий В. Кухтенков, которо-
му было предложено объяснить причины прогулов, писал об этом так:
«Причины прогулов бывают разные. Меньшинство прогуливает по сла-
бохарактерности, очень мало по убеждению, а все остальные — по ро-
ковому стечению обстоятельств»204. Под «убеждением» автор понимал,
по всей видимости, мнение, что на заводе работнику делать нечего. Под
«роковым стечением обстоятельств», можно, конечно, понимать, что
угодно: семейные, транспортные проблемы, в том числе и несвоевре-
менное желание выпить.
Неоспоримым фактом рассматриваемого времени является рост
пьянства на производстве, несмотря на то, что это считалось грубейшим
нарушением трудовой дисциплины. Усилия заводских пьяниц были со-
средоточены на проносе спиртных напитков на территорию завода для
совместного распития их в стенах предприятия. Память об арестах за
ранний уход с работы и страх перед прогулом, по-видимому, были не
последними обстоятельством в стремлении соединить физиологическую
потребность в выпивке с присутствием на рабочем месте. Коллекти-
270
вистский дух советской производственной среды также играл опреде-
ленную роль в том, что в недрах этой среды формировались устойчивые
коллективы собутыльников.
Рабочие с завидным упорством пытались пронести спиртное на
завод и, уже выпив, шли за следующей бутылкой в соседний магазин,
чтобы «добавить». Представляется, что в такой стратегии их поведения
отражался целый комплекс характерных особенностей советской повсе-
дневности вообще и производственной повседневности в частности, на-
чиная с того, что спиртные напитки продавались с 11 часов, то есть
после начала рабочего дня, и заканчивая проблемой внутрисемейных
отношений, выраженной В. Высоцким точной фразой: «Приду домой —
там ты сидишь».
Большинство материалов завода изобилуют фактами, красноречиво
свидетельствующими о том, что пьяницы чувствовали себя в стенах за-
вода вольготно. Так, в отчете по работе с кадрами за 1957 г. отмечалось,
что «начальник смены копрово-шихтового цеха Гаевский П.С.
03.11.1957 г. был на работе в нетрезвом виде. Электрик калибровочного
цеха Донской А.А. 06.11.1957 принес в цех вино и распивал его на про-
изводстве»205. Примечательно, что перечисление случаев распития
спиртных напитков заканчивается упреками профсоюзной организации
и администрации цехов в слабой воспитательной работе с пьяницами.
Начальник отдела кадров завода с сожалением констатировал, что «при
беседе с рабочим сталепроволочного цеха Ширяевым выяснено, что о
совершенном им прогуле с ним не беседовал никто из профсоюзной
организации»206.
Вопиющий случай, характеризующий моральное разложение среди
рабочих завода, описывается в приказе директора от 7 февраля
1983 г.207 «О грубом нарушении трудовой дисциплины, правил и ин-
струкций по т/б на ж/д транспорте локомотиво-составительской брига-
дой железнодорожного цеха»:
«11 января 1983 г. около 6 часов 30 мин. тепловозом № 856 были
разбиты ворота в листопрокатном цехе при следующих обстоятельст-
вах... Бригада..., выполнив заданную работу, поставила тепловоз у угла
холодного отдела листопрокатного цеха на пути, идущем в горячий
отдел листопрокатного цеха.
Машинист тепловоза Федосеев И.П., будучи в нетрезвом состоянии,
ушел с тепловоза в помещение 2-ой станции, не убедившись в надеж-
ности установки тепловоза на тормоза. Оставшийся на тепловозе пом.
машиниста Панин П.Р., будучи также в нетрезвом состоянии, уснул и
не мог следить за состоянием тормозной системы. Ненадежно затормо-
женный тепловоз самопроизвольно начал движение цод уклон в сторо-
ну листопрокатного цеха, наехал на ворота и разбил их, остановился,
зажатый воротами».
Наказание за такое «нарушение» оказалось весьма либеральным: ма-
шинист был переведен на нижеоплачиваемую работу сроком на 3 меся-
ца, а помощнику машиниста был объявлен строгий выговор. Обоим
271
участникам происшествия по итогам года такжй была снижена на 50%
надбавка за выслугу лет.
Пьяницы чувствовали полную безнаказанность со стороны руково-
дителей среднего звена и не боялись быть застигнутыми за распитием
спиртных напитков. В результате, основные конфликты между админи-
страцией и заводскими алкоголиками разворачивались на проходной.
Либеральное отношение к пьяницам приводило к тому, что они уже не
просто распивали спиртное, но и оказывали физическое сопротивление
бдительным заводским охранникам, встававшим на их пути. В приказе
директора от 23 января 1960 г. на заводе было зафиксировано «праздно-
вание» старого Нового года. Из-за сменного графика работы его отме-
чали с 11 по 14 января. Так, «модельщик мартеновского цеха № 2 Ми-
лехин Н.А. 11 января с/г пытался пронести через проходную № 6
спиртные напитки, но был задержан постовым. В момент задержания
Милехин оказал физическое сопротивление бойцу т. Рыкову С.П. На
что был составлен акт и дело передано в тов. суд»208. Похожим образом
вел себя токарь ремонтно-механического цеха А.Ф. Шурмин, который
«14 января пытался пройти в нетрезвом виде через проходную № 1, но
постовой его не пропустил. Тогда Шурмин перелез через забор, но был
задержан другим постовым. При задержании Шурмин оказал сопротив-
ление и нанес постовому удары по лицу, за что Шурмин народным
судом был осужден за мелкое хулиганство209.
Порой на заводской проходной разыгрывались настоящие драмы.
Так, 7 января 1977 г.210 волочильщик калибровочного цеха Фомичев,
находясь в нетрезвом состоянии, упорно пытался пройти на территорию
завода и пронести бутылку водки. При задержании на проходной он
«оказал физическое сопротивление и нанес побои стрелкам Васильевой
М.И. и Шадобову Ф.И., а также рабочим модельного отделения, кото-
рые пришли на помощь вахтерам». После такого вопиющего хулиганст-
ва Фомичев устроил настоящую «акцию протеста» — разбил бутылку
водки, разорвал свой пропуск, продолжая при этом угрожать стрелкам
физической расправой. Приказом директора Фомичев был лишен пре-
мии за январь и вознаграждения по итогам года. Материалы были пере-
даны следственным органам о привлечении Фомичева к уголовной от-
ветственности211.
По тому же сценарию развивались события 23 апреля 1977 г.112,
когда сразу же после открытия магазина, в 11 час. 30 мин. сортосдатчик
калибровочного цеха Селифанов пытался пронести на территорию заво-
да бутылку вина. При задержании на проходной он «оказал физическое
сопротивление, толкнул вахтера Максимову А.И., которая упала на мос-
товую и разбила голову. Селифанов убежал в цех, где был задержан и
передан в 35-е отд. милиции».
Менее одиозные случаи такого же характера были зафиксированы в
приказе от 20 октября 1978 г.213 Так, правильщик калибровочного цеха
Косов при задержании на проходной оскорбил постового нецензурны-
ми словами, другой рабочий устроил скандал на КПП № 4, хулиганил,
выбил три доски из двери проходной. Следует отметить, что общая мо-
272
ральная деградация в полной мере проявилась в том, что в момент за-
держания рабочих сами охранники были в нетрезвом состоянии.
В 1970-е гг. помимо охраны, для борьбы с пьянством и хулиганством
стали привлекаться добровольные народные дружины (ДНД), время от
времени проводившие рейды по заводу. В приказе от 4 марта 1976 г.214
отмечалось, что за пронос спиртных напитков было задержано 9 чело-
век. Все задержанные находились в нетрезвом состоянии, а двое, кроме
того, пытались проникнуть на территорию завода в неположенных мес-
тах. 21 июля того же года в ходе очередного рейда было задержано 8 че-
ловек, пытавшихся пронести спиртное на завод, из которых двое было
в нетрезвом виде. Особо отмечалось, что «продолжают иметь место слу-
чаи хождения по ж/д путям, проникновения на завод через ограждения,
проделывания проломов в заборах»215.
Распивали спиртные напитки не только рабочие, но и бригадиры,
мастера, начальники смен. «Порой руководители и старшие товарищи
не только не одергивают других, но и сами участвуют в пьянках». «Мас-
тера часто не только не ведут борьбу с нарушителями дисциплины, но
и сами ими являются», — писала газета «Мартеновка»216. В приказе по
заводу от 19 апреля 1962 г. директор отмечал, что «имеют место факты,
когда начальники смен и мастера вместо того, чтобы принимать реши-
тельные меры в борьбе с прогулами, воспитывать свой коллектив в духе
коммунистического отношения к труду — сами пьянствуют на произ-
водстве и тем самым в корне подрывают трудовую дисциплину»217.
Явное недовольство рабочих вызывало то, что «проступки начальников
не обсуждаются на собраниях, не разбираются на товарищеских судах,
а за закрытыми дверями». Это, кстати, указывает на причины снижения
числа коммунистов среди прогульщиков, так как подавляющее боль-
шинство «начальников» были членами партии.
Не способствовало сокращению пьянства и распространение в этом
вопросе среди рабочих принципа солидарности. Видимо, в порядке
«шефства» обрубщик ЭФЛЦ В.В. Быковский «со товарищи» распивали
«красное» на территории близлежащей к заводу школы. Задержанный
милицией в пьяном виде Быковский на заводском товарищеском суде
дал обещание не пить, но товарищей не выдал. Случаи «благородного»,
по их мнению, поведения, демонстрировали и другие пьяницы. В сор-
топрокатном цехе, например, имела место практика коллективного по-
ручительства: если прогульщик допустит новое нарушение, то всю вину
цех брал на себя. Рабочий, который повторно напился и прогулял, дабы
не подвести товарищей по цеху, принес фиктивную справку о бытовой
травме218.
Кампании по борьбы с пьянством предпринимались неоднократно,
ио давали мало эффекта. Так в 1976 г. ЦК КПСС, Совет Министров
СССР и ВЦСПС приняли очередное постановление «О дальнейшем ук-
реплении трудовой дисциплины и сокращении текучести кадров в на-
родном хозяйстве». В соответствии с этим постановлением на «Серпе и
молоте» была создана комиссия по борьбе с пьянством и алкоголизмом.
После приказа по Министерству черной металлургии от 25 апреля
273
1978 г. заводская администрация перешла от спорадических кампаний
по борьбе с пьянством к организации принудительного лечения алкого-
лизма на заводе. В приказе от 30 мая 1978 г. отмечалось, что на заводе
«нередко допускается снисходительное отношение к пьяницам и попус-
тительство им»219.
Линия на принудительное лечение алкоголизма среди рабочих стала
определяющей для заводской администрации на рубеже 1970—1980-х гг.
Начиная с осени 1981 г., принудительное лечение проводилось в днев-
ном наркологическом стационаре при медсанчасти, открытом после ре-
шения Моссовета от 17.08.1981220. Более того, в организацию принуди-
тельного лечения рабочих была вовлечена вся заводская администра-
ция, что закреплялось соответствующими служебными инструкциями.
Так, директор завода приказывал начальникам цехов и отделов «повы-
шать требовательность к ИТР по борьбе с пьянством и алкоголизмом в
вопросах выявления и привлечения к лечению больных хроническим
алкоголизмом». Заместителю директора завода Ларкину А.П. вменялось
в обязанность «ужесточить контроль за выявлением лиц в цехах и отде-
лах, страдающих заболеванием алкоголизма». Таким образом, выявле-
ние алкоголиков среди рабочих становилось служебной обязанностью
представителей заводской администрации все'Я уровней и инженерно-тех-
нического персонала со всеми вытекающими из этого последствиями.
Несмотря на все эти меры, положение с дисциплиной труда, как на
заводе, так и во всей стране, становилось все хуже и хуже. Пьянство
среди рабочих приобретало огромные масштабы. Так, в 1976 и 1977 гг.
с улицы в медвытрезвитель попало по 219 рабочих. За нарушения обще-
ственного порядка в нетрезвом виде было привлечено к ответственнос-
ти в 1976 г. — 503 чел., в 1977 г. — 496 чел. «По состоянию на первый
квартал 1978 г. на заводе было выявлено 126 чел., систематически зло-
употребляющих алкоголем». Хотя для лечения заводских алкоголиков
при медсанчасти и был открыт наркологический кабинет, на учете там
состояло только 56 чел. В приказе директора отмечалось, что «из числа
хрон. алкоголиков 7 человек нуждается в принудительном лечении в
ЛТП, но ни один из них на это лечение не направлен». Указывалось на
отсутствие «принципиального подхода к тем, кто нарушает порядок,
склонен к злоупотреблению спиртными напитками в комсомольских
организациях ЭФЛЦ, сортопрокатного, листопрокатного, калибровоч-
ного цехов»221.
«Прогулов много, — писала газета "Мартеновка", — а совершают их
одни и те же люди. Из-за них страдают бригады. Горе-рабочих невоз-
можно уволить. Есть возможность перебежать в соседний цех, затем в
другой, третий... После прогула дают бюллетень по поводу "обострения"
болезни. И ничего этот "больной" не теряет: ни зарплаты, ни стажа "го-
рячего", ни льгот по пенсии. Нужны более решительные меры». В каче-
стве такой меры предлагалось усилить борьбу с пронесением спиртных
напитков на проходной222.
По поводу того, что прогулы совершают одни и те же люди, газета
находилась в заблуждении. Контингент пьющих неуклонно расширялся.
274
В материалах завода отмечается растущее число старых кадровых рабо-
чих среди них. Ежегодно, говорил в своем выступлении начальник от-
дела кадров Говердовский, сотни рабочих попадают в вытрезвитель, не
только молодежь, как укоренилось считать, но и кадровые рабочие.
В 1980 г. на заводе было зарегистрировано уже 220 алкоголиков, в
1982 г. — 274223. Газета «Мартеновка» выражала свое сожаление по по-
воду увольнения из-за пьянства рабочего Гордеева, имевшего 25 лет
стажа, ранее ударника коммунистического труда.
Эпоха М.С. Горбачева тоже началась с кампании борьбы против
пьянства и алкоголизма. По отношению к прогульщикам она не была
особенно жесткой. Акцент переносился на выявление пьяниц, обличе-
ние их через стенную печать, проведение воспитательных мероприятий.
Рабочий Бачурин, например, в результате неоднократных пьянок и про-
гулов был уволен приказом. Однако решением заводской комиссии по
борьбе с пьянством и алкоголизмом был восстановлен и взят на пере-
воспитание. От прогульщиков требовалось признание вины и обещание
не делать этого впредь. Принимаемые меры принесли кое-какие резуль-
таты, однако вне стен «Серпа и молота». После октября 1985 г. число
извещений об антиобщественном поведении работников завода умень-
шилось с 488 до 453. Но на самом заводе реальной борьбы против пьян-
ства не велось. В заводской газете приводился характерный случай. Из
милиции неоднократно поступали письма о задержании «по пьянке» ра-
бочего калибровочного цеха Корячкина с просьбой принять меры. Каж-
дый раз администрация цеха сообщала, что меры приняты. И только
после получения очередного послания, выяснилось, что Корячкина на
заводе нет, так как он давно уже уволился224.
В связи с антиалкогольной кампанией следует упомянуть об органи-
зации на заводе первичной организации Всесоюзного добровольного
общества борьбы за трезвость, учрежденной 14 ноября 1985 г. В целом
конференция была совершенно формальным мероприятием, проходила
строго по шаблону, докладчики говорили по большей части общие
слова о «необходимости формирования трезвого образа мыслей». Но
даже и в такой обстановке довольно четко обозначилась тенденция к
борьбе с алкоголиками. Особо подчеркивалось, что необходимо усилить
принудительное лечение алкоголизма. В прения посадчик сортопрокат-
ного цеха Г.В. Орлов прямо говорил, что «многие из них |алкоголиков|
не пьют, только находясь в принудительной изоляции от спиртного...
Поэтому неподдающихся лечению мерами общественного воздействия
и наркологическими стационарами следует рассматривать как людей,
идущих на преступления, со всеми вытекающими отсюда последствия-
ми... Наказание пьяниц в судебном порядке важно прежде всего для со-
хранения и продолжения их жизни. Их надо изолировать от спиртных
напитков на то время, чтобы они окончательно и бесповоротно отказа-
лись от употребления спиртного раз и навсегда»225.
275
Борьба с прогульщиками
После десятилетия (1940-е гг.) уголовных наказаний за прогулы и
опоздания свыше 20 минут администрация и общественные организации
должны были теперь сами воспитывать нарушителей трудовой дисциплины
без четких указаний сверху, как именно надо это делать. Стройной, а
главное эффективной системы наказаний за прогулы и опоздания, со-
ответствующей более либеральным отношениям на производстве, в это
время так и не сложилось. В 1962 г. директор завода указывал началь-
никам цехов и отделов на недопустимость несвоевременного разбора
случаев прогулов, «вследствие чего прогульщики остаются длительное
время безнаказанными и нередко совершают повторные прогулы»226.
Положение не изменилось и позже.
К прогульщикам применялись методы административного, воспитатель-
ного и материального воздействия. Как разъясняла в 1972 г. рабочим
юридическая служба завода: «К допустившим нарушение трудовой дис-
циплины применяются те взыскания, которые предусмотрены действу-
ющим законодательством: замечание, выговор, строгий выговор, пере-
вод на нижеоплачиваемую работу на срок до 3 месяцев или смещение
на низшую должность на этот же срок, увольнение. Увольнение как
дисциплинарное взыскание может применяться только в двух случаях:
при систематическом неисполнении работником без уважительных при-
чин обязанностей, возложенных на него трудовым договором или пра-
вилами внутреннего распорядка, если к нему ранее уже применялись
меры дисциплинарного или общественного взыскания; либо за прогул
без уважительной причины. Появление на работе в нетрезвом состоя-
нии приравнивается к прогулу. Увольнение за прогул и за появление на
работе в нетрезвом виде может быть произведено независимо от того,
^применялись ли ранее меры дисциплинарного или общественного воз-
действия или нет.
Администрации представляется право вместо наложения дисципли-
нарного взыскания передавать вопрос о нарушении трудовой дисципли-
ны на рассмотрение товарищеского суда или других общественных орга-
низаций. Наказание, которое они выносят в соответствии с положением
и уставами, имеют такое же юридическое значение, как и дисциплинар-
ное взыскание»227.
Часто рабочие задавали вопрос: «Возможно ли наложение дисципли-
нарного взыскания и одновременно лишение премии?» Начальник
юридического отдела отвечал: «Лица, совершившие прогул, лишаются
премии полностью или частично. Сокращение размера премии или ли-
шение полностью за дисциплинарные нарушения наряду с наложением
дисциплинарного взыскания не является двойным взысканием за один
и тот же проступок»228.
Увольнение рассматривалось как наиболее строгое наказание за на-
рушение дисциплины. Однако для рабочих, как и прежде, оно таковым
не являлось, и как правило, они его не боялись. Часто оно было им на
руку Более того, в свете нехватки кадров администрация старалась из-
276
бегать увольнений. Данные таблицы 4 показывают, что наибольшее
число уволенных было зафиксировано после отмены «драконовского»
законодательства в 1956 г., т.е. служило переходной формой к другим
формам воздействия на нарушителей.
Анализируя проблему, неоднократно упомянутый Л. Садиков, стар-
ший мастер стана «250» писал много лет спустя: «У мастера, отвечаю-
щего за состояние трудовой дисциплины, очень много рычагов, на ко-
торые он может нажать — и нажимает при необходимости. ...Мне ка-
жется, что мастеру нужно бы дать еще один мощный рычаг, которым
он пока не распоряжается. Приходит, например, человек, а способнос-
тей у него к нашему делу нет. Мы же радуемся каждому: только бы
пришел. Все дело в том, что есть свободное место. Было бы оно занято
хорошим рабочим — не взяли бы любого. Брали бы только тех, кто
очень хочет работать именно здесь»229.
К тому же, уволить рабочего было нелегко. Прбфсоюз стоял на сто-
роне работника, а не работодателя. В заметке заводской газеты «Пошла
писать губерния» указывалось на ошибочное увольнение за выход на
работу в нетрезвом виде рабочего отдела капитального строительства
Я.С. Евсеева. Расценочно-конфликтная комиссия усмотрела в этом
«крайне бездушное отношение к людям со стороны ряда руководящих
работников»230. И в дальнейшем для того, чтобы увольнение не могло
быть оспорено в народном суде, администрация должна была соблюдать
довольно сложную процедуру согласования своего решения с заводским
комитетом профсоюза.
К другим мерам административного воздействия, имеющим больше
моральный (порицательный) характер, в разные годы относились такие
наказания как: объявление выговоров — строгих с предупреждением,
строгих, просто выговоров, постановка на виц, наложение взысканий
по цехам, объявление предупреждений, замечаний. Как показывают
данные таблицы 4 это было наиболее распространенной формой воз-
действия на нарушителей дисциплины, а начиная с конца 1960-х гг. —
основной. Степень ее воздействия была крайне низкой, так как за ней
не стояло ничего, что наносило бы существенный ущерб прогульщику.
В 1978 г. заводская газета писала: «На заводе укоренилось увлечение
мерами чисто административного воздействия и значительно ослабло
применение мер общественного воздействия к пьяницам и правонару-
шителям»231.
Одной из мер «общественного воздействия» оставались товарищес-
кие суды, которые подчинялись профсоюзным комитетам. Руководите-
ли низшего и среднего звена должны были действовать согласованно с
ними. Вопрос о работе товарищеских судов периодически обсуждался
на профсоюзных активах и производственных совещаниях. Правила ра-
боты товарищеских судов были установлены Указом Президиума Вер-
ховного Совета от 14 июня 1954 г., призванным положить конец само-
деятельности профсоюзных организаций в этом вопросе и определить
единый порядок их работы по всей стране. Товарищеские суды, соглас-
но этому и ряду других документов, должны были представлять собой
277
воспитательный орган. Основной акцент в их работе делался на созда-
ние атмосферы общественного осуждения по отношению к прогульщи-
кам, бракоделам и другим нарушителям трудовой и производственной
дисциплины. Суть их работы должна была состоять в воспитании несо-
знательных граждан силами более сознательных. На практике же адми-
нистрация с опозданием передавала материалы о прогуле в товарищес-
кий суд, заседания срывались по вине рабочих, которые просто на них
не приходили.
На «Серпе и молоте» работе товарищеских судов был специально
посвящен актив профсоюзной организации завода 15 апреля 1955 г.232
В выступлениях осуждались те общественники, которые «как т. Тума-
нов — листопрокатный цех, нс хотят передавать в 'товарищеский суд
дела и заявляют, что вам передавать — вы слабо судите. Он забыл, что
это воспитательный орган»233. Председатель товарищеского суда завода
привел пример удачного, по его мнению, заседания товарищеского суда
12 апреля 1955 г. «О прогуле т. Белова»:
«Его так "пропесочили" рабочие, что он и бледнел, и краснел, не
знал куда деваться. Вызвали на это заседание его жену, которая при
всех его посрамила. И когда суд представил ему последнее слово, он
повернулся лицом к коллективу и заявил, 4jo он глубоко осознал свой
поступок и больше никогда не будет так делать. И жене заявил, что он
свою получку будет передавать ей. Актив цеха хорошо подготовил това-
рищей к заседанию суда»234.
Как видно из примера, товарищеский суд над прогульщиком должен
был представлять собой своеобразное шоу, участвовать в котором не
было особых желающих ни со стороны администрации, ни со стороны
рабочих: «когда общественность выносит вопрос о прогуле того или
иного рабочего, — отмечал председатель товарищеского суда завода, —
то профактив не всегда включается в обсуждение, а некоторые товари-
'щи стараются даже защитить»235. Поэтому из года в год товарищеские
суды действовали по большей части формально.
Начальники цехов и отделов задерживали представление документов
на прогульщиков в товарищеский суд236. Заседание товарищеского суда
по делу о прогуле должно было состояться в течение 10 дней со дня
прогула. Организовывать заседание, собирать рабочих, готовить высту-
пающих должны были профорги в свободное от работы время. После
работы должно было проходить и само заседание. При сменном графи-
ке работы, прохладном отношении рабочих к самой идее товарищеских
судов уложиться в отведенный законом срок было крайне трудно. Поэ-
тому начальник отдела кадров ежегодно отмечал, что более половины
дел о прогулах в товарищеских судах рассматриваются с нарушением
установленного срока. Нарушение сроков рассмотрения случая прогула
в товарищеском суде было достаточным основанием для обжалования
увольнения в народном суде.
В приказе директора по дисциплине от 3 февраля 1956 г. приводился
такой случай: «На рабочего калибровочного цеха Артамонова И.Д. за
нарушение правил внутреннего распорядка дело было передано в тов.
278
суд 23.09.1955 г., но разбор дела в товарищеском суде состоялся
15.11.1955 г., в результате чего при обращении Артамонова в народный
суд он был восстановлен ввиду просрочки рассмотрения дела и ему
была выплачена зарплата за 20 дней вынужденного прогула»237.
Данные таблицы 4 указывают на то, что наиболее интенсивно това-
рищеские суды на заводе работали в период «развернутого строительст-
ва коммунизма». В дальнейшем роль товарищеских судов в рассмотре-
нии дел о нарушениях дисциплины и порядка снижалась. В 1980-е гг.
она несколько повысилось, но и тогда товарищеские суды разбирали
небольшое число дел. В 1982 г.: из 724 — 59 (по статистике самих
судов — 76), в 1983 г. из 572 — 52 (123). Такие расхождения в цифрах
объясняются тем, что часто невозможно было понять, то ли это суд, то
ли просто какое-то разбирательство.
Борьбу за дисциплину вела газета «Мартеновка», но, как правило, в
общем плане, не упоминая имен нарушителей. О том, какие коллизии
в противном случае это могло вызвать, рассказывает история с комсо-
мольцем Е. Красавиным, рабочим листопрокатного цеха, который на-
пился и прогулял, за что ему грозило увольнение. Комсомольская орга-
низация взяла его на поруки, но, как говорилось, «не помогла ему
встать на правильный путь». Рабкор Пыкин в заметке «Виноват не толь-
ко Красавин» писал об этом в «Мартеновку». Красавин в ответ избил
Пыкина, что было отмечено как «недостойное поведение»238.
Другие меры воспитательного воздействия — сатирическая стенная
печать, карикатуры на прогульщиков и пьяниц — редко давали эффект
и никогда не применялись систематически. Зато каждый успешный слу-
чай такого рода обязательно упоминался в документах завкома. Так,
председатель завкома И.Д. Новиков в выступлении на активе рассказал
о следующем опыте воспитательной работы с прогульщиками:
«В фасонно-литейном цехе имеется стенная газета "Жигало", кото-
рая очень сильно бичует нарушителей труддисциплины, в острой
форме. Например — нарисованы 2 прогульщика, которые пьют водку.
"Жигало" — газета сатирическая и очень острая. Каково действие ее?
Товарищ Осипов — один из прогульщиков, ходил несколько дней за то-
варищем Лукьяновым — председателем цехового комитета, просил, то-
варищи снимите это "Жигало", я прочувствовал. Такое наказание даже
эффективнее товарищеского суда»239.
Но, по большей части, такого рода воспитательные меры носили ра-
зовый характер, проводились в порядке кампании, на их эффективность
никто всерьез не рассчитывал. Не случайно начальник отдела кадров из
года в год перечислял, как заклинание, такие формы работы как: «об-
суждение прогульщиков и летунов на собраниях в цехах и отделах; ор-
ганизация фотодосок с показом нарушителей трудовой дисциплины;
приглашение членов семей при разборе дел о нарушениях трудовой
дисциплины или извещение их о совершении проступка; перенос от-
пуска на зимцее время, ограничение в предоставлении путевок в д/о и
санатории»240.
279
Основными рычагами материального воздействия были: снижение
процента выплаты вознаграждения за выслугу лет, понижение в разря-
де, перевод на более низкооплачиваемую работу. Данные таблицы 4 по-
казывают, что наиболее интенсивно они применялись в 1964—1966 гг.
«Наказание рублем», связанное с лишением премии или «тринадцатой
зарплаты», ставшее основной формой материального воздействия после
1968 г., в статистике не фиксировались, потому что оно касалось допол-
нительных и небольших выплат.
Рабочие в целом были не против того, чтобы более жестко наказы-
вать прогульщиков в материальном отношении. Так, на заседании по-
стоянно действующего производственного совещания 19 июля 1962 г.,
специально посвященного вопросам производственной дисциплины,
рабочий К..Н. Белоусов из сортопрокатного цеха сказал, что «прогуль-
щика, совершившего прогул, надо немедленно переводить на нижеоп-
лачиваемую работу. При повторении прогула увольнять с завода»241. В
том же духе высказался рабочий Н.Н. Ильченко: «Прогульщика по
пьянке на то место работы, где работал до прогула, ставить нельзя,
после прогула сразу же должен ставиться на нижеоплачиваемую рабо-
ту»242. Откликаясь на постановление ЦК КПСС, Президиума Верховно-
го Совета СССР 1966 г. «О мерах по усилению борьбы с нарушителями
трудовой дисциплины», подручный сталевара В. Каинов писал в газету,
что рабочие одобряют такие меры как лишение нарушителей льготных
путевок в санатории, перенос очередности на получение жилплощади,
полное или частичное лишение премий243.
«Наказание рублем» находило поддержку и в администрации завода.
«Лишение прогульщиков премий и вознаграждений по итогам месяца и
года — это не столько «политика кнута», сколько необходимая, а подчас
и неотвратимая мера. Она не только бьет нарушителя по карману, а,
прежде всего, заставляет его думать о своих действиях и делать конкрет-
ные выводы, что для него дороже — личная выгода в виде одного дня
«отдыха» или материальное благосостояние семьи и его самого» —
писал 10. Аксенов, зам. начальника сталепроволочного цеха244.
Однако, несмотря на видимое всеобщее согласие, борьба с наруше-
ниями трудовой дисциплины велась без энтузиазма, носила характер кам-
паний. Ежегодно в феврале—мае директор издавал приказ по трудовой
дисциплине, в котором указывал на слабую воспитательную работу и
примиренческое отношение к прогульщикам со стороны руководителей
цехов, начальников участков, сменных мастеров, плохую работу товари-
щеских судов. Но из года в год общее положение оставалось без изме-
нений, и главную роль в таком поведении руководителей низшего и
среднего звена играл постоянный дефицит рабочей силы.
В заметке «Они опять каются» приводился случай с двумя рабочими
сортопрокатного цеха. За неоднократные прогулы им выносились взыс-
кания. Они переводились на нижеоплачиваемую работу, им объявля-
лись выговоры, в конце концов эти двое рабочих были уволены с заво-
да. Однако через месяц снова приняты на работу и опять начали прогу-
280
ливать. Товарищеский суд вынес им общественный выговор с предуп-
реждением о последующем безвозвратном увольнении245.
Нс мудрено, что в результате таких мер, как говорилось в одной из
статей, «пьяницы на заводе обнаглели. Ходят в героях. Их и "треуголь-
ник" прорабатывает, на рабочие собрания их приглашают и на товари-
щеский суд, и "молний" по ним бьют, и многотиражка без конца вос-
питывает».
Более строгие меры материального и дисциплинарного воздействия
стали применяться в стране и на заводе в 1982—1983 гг., следуя приня-
тому при Андропове Ноябрьскому постановлению ЦК КПСС, Совета
Министров и ВЦСПС 1982 г. «О дальнейшем укреплении трудовой дис-
циплины и сокращении текучести кадров в народном хозяйстве». Оно
было дополнено Указом Президиума Верховного Совета от 12 августа
1983 г. об укреплении дисциплины на производстве. В нем 3 часа опо-
здания законодательно приравнивались к прогулу. Содержалось поло-
жение о возмещении нанесенного ущерба, но в размере не более трети
заработка. Прогул и появление на работе в нетрезвом виде обязательно
должны были сопровождаться переводом на нижеоплачивасмую работу
или понижением в должности на срок до 3 месяцев, лишением допол-
нительного отпуска от 2 до 6 дней. Допускалось снимать нарушителей
с очереди на предоставление жилья, лишать путевок, права на отпуск в
летнее время.
Вот характерный документ того времени — письмо жене одного из
рабочих: «Сообщаем Вам, что Ваш муж напился и получил строгий вы-
говор за прогул. Нанес ущерб семье, в том числе. Не оплаченный день
прогула — 11 руб. Лишен премии за месяц — 60 руб. Лишен тринадца-
той зарплаты 100 руб. Лишен 50% вознаграждения за выслугу лет —
75 руб. Лишен 3-х дней дополнительного отпуска — 36 руб. Итого —
282 руб.»246.
Известного как сторонника жестких дисциплинарных мер Генераль-
ного секретаря ЦК КПСС IO.B. Андропова сменил К.У. Черненко.
Новый Генеральный секретарь в своей политике делал упор на органы
Народного Контроля, «дозорных» НК, фискальные методы в борьбе за
дисциплину. При нем широко применялись рейды НК на предприятия.
НК «Серпа и молота» выработал следующие меры по борьбе с прогуль-
щиками: «1. Внимательное рассмотрение списков прогульщиков и лиц,
нарушающих общественный порядок. 2. Проверить, пользовались ли
они путевками, когда использовали отпуска, получали ли материальную
помощь. 3. Как решается вопрос об их очереди на жилье, не пользуется
ли кто из них социальными благами, а если да, то выяснить, кто по-
творствовал лодырям и нарушителям»247. На заводе происходили бес-
прерывные хозяйственные активы и собрания, посвященные повыше-
нию трудовой дисциплины в свете того, что «было сказано К. Марксом
о значении сбережения рабочего времени» или «В.Н. Лениным о трудо-
вой дисциплине». Однако положение с дисциплиной не улучшалось.
281
Воровство, самоснабжение, дополнительные заработки
Прогулы на заводе обычно шли бок о бок не только с пьянством, но
и такими явлениями как хулиганство, воровство, мошенничество, хи-
щения. В 1958 г. на заводе наряду с 885 случаями прогулов, было заре-
гистрировано 300 случаев мелкого хулиганства. Как говорилось в статье,
«Хулиганство, воровство, мошенничество, пьянство — вот конкретные
наши враги, мешающие поступательному движению народа к комму-
низму».
Случаи мошенничества среди рабочих были, подчас, довольно любо-
пытными. В газете «Мартеновка» в заметке «Щедрые люди» сообща-
лось, что «по заявлению токаря А. Денисова ему была оказана матери-
альная помощь в связи с тяжелыми семейными обстоятельствами с по-
мощью профсоюзной группы и профгрупоргов. Однако члены профор-
ганизации цеха не поинтересовались, зачем ему деньги, и в конечном
счете, он их домой не принес. Необходимо, — утверждала газета, — ра-
зумно пользоваться профсоюзной кассой и пересмотреть действитель-
ную практику оказания материальной помощи работникам завода»248.
Воровство на заводе большей частью было связано с дачным и садо-
во-огородным строительством. Так, 27 апреля 1957 г. старший бригадир
сортопрокатного цеха Черкасов, оплатив'через кассу завода 3 куб. м
древесных отходов, «был задержан на проходной при попытке вывезти
кроме них пиломатериал, бывший в употреблении (доски, тес, горбыль,
вагонные стойки) 4,52 куб. м». За это ему был объявлен строгий выго-
вор с предупреждением. 14 июля 1958 г. начальник отдела научной ор-
ганизации труда, оплатив 50 кг кровельного железа, пытался вывезти
280 кг, за что был освобожден от занимаемой должности. Хищения
продолжались и в 1960-е гг. В период с 1 по 15 апреля 1963 г.249 завод-
ской охраной было задержано 19 человек за хищения и попытки выне-
сти с завода различные предметы. Несли с завода буквально все: доро-
гостоящую нержавеющую ленту, стальные трубы, шпатлевку, мел и т.п.
В следующем, 1964 г., шофер Самсонов был задержан при попытке вы-
везти под сидением автомашины рулон рубероида250 и т.п.
Но все это были «мелочи» по сравнению с тем, что стало происхо-
дить на заводе в более поздний период. «Несуны» стали тащить с завода
все, что можно было приспособить в домашнем хозяйстве, на даче или
же продать рыщущим в поисках дефицитных стройматериалов сограж-
данам. Так, вполне типичным хищением был вынос 3 кг. шпагата,
шпатлевки, различных мелких металлоизделий и т.п. В приказе от 20 ок-
тября 1978 г. отмечалось, что рабочий «выносил металлические уголки,
сам будучи в нетрезвом состоянии»251. Предпринимались попытки и
более серьезных хищений заводской продукции. Так, 20 мая 1981 г.
«штабелировщики склада готовой продукции при отделе сбыта Сухов и
Тарасов ушли с рабочего места и, используя электрокару, пытались по-
хитить 24 металлические трубы со склада»252. И хотя похитители и
раньше нарушали трудовую дисциплину, наказание было более чем
282
мягким: Сухову и Тарасову был объявлен строгий выговор с лишением
причитающейся коллективной премии за июнь на 100%.
В один день была установлена попытка вывезти на машине 1900 кг
калиброванного металла, 200 кг нержавеющей ленты, 1300 м электро-
провода, 5 кг асбеста, 80 л бензина и т.п. Использование транспорта
указывает на коллективный характер краж и попустительство админи-
страции. В частности, в 1984 г. из 29 сигналов о воровстве, поступив-
ших в цеха, ответы о том, что приняты меры, поступили только из 9,
причем каких, — не указывалось253. Таким образом, воровство станови-
лось рядовым событием.
Массовый характер хищений и попыток проноса на завод винно-во-
дочных изделий подтверждается тем фактом, что в августе 1977 г. при-
казом директора завода254 была утверждена специальная инструкция
«в целях наведения должного порядка в деле изъятия, хранения и унич-
тожения приносимых на завод винно-водочных изделий, а также мате-
риальных ценностей, изымаемых у лиц, пытающихся вынести их с за-
вода без надлежащего оформления». В инструкции было определено,
кто конкретно фиксирует изъятые у «несунов» материальные ценности,
как проводится уничтожение водки, хранение изъятых материальных
ценностей и возврат изделий в цеха.
Л что же охрана завода? Даже в официальной газете завода неодно-
кратно отмечалось разложение в ее рядах. Так, в заметке «ЧП на КПП»
сообщалось, что вахтеры Васильева и Антонов в подвыпившем состоя-
нии несли «трудовую вахту»255. Почему вахтеры были пьяны, — нетруд-
но догадаться.
Обычно дела о кражах, если их виновники попались на месте пре-
ступления, рассматривались в товарищеских судах, спектр наказаний
которых за эти, по сути уголовные, действия, был ограничен. Похити-
тели уходили от ответственности, прося войти в их положение (где еще
можно достать нужные материалы, тем более что они без дела валяются
на заводе) и обещая, что делается это в последний раз.
Отсутствие возможности легальных высоких заработков заставляло
людей «крутиться» всеми возможными способами. Иногда нарушение
закона выражалось в нелегальной трудовой деятельности, дававшей до-
полнительный доход. Характерным примером такого рода можно счи-
тать поступок предприимчивого наладчика полиграфического оборудо-
вания Пуцкова. В конце 1977 г.256 Пуцков, с ведома заведующей типо-
графией Курской, заключил трудовое соглашение с опытным заводом
«Котлоагрегат». По этому соглашению Пуцков отпечатал для последне-
го 20 тыс. экземпляров бланков с использованием материалов и обору-
дования «Серпа и молота». За исполнение этого нелегального заказа
Пуцков получил 250 руб. Примечательно, что в приказе директора Пуц-
ков морально осуждался за то, что печатал бланки для другого предпри-
ятия именно тогда, когда на самом заводе аналогичных бланков не хва-
тало. Наказание за «левую» работу было весьма либеральным: Пуцкову
был объявлен строгий выговор, он также был лишен вознаграждения по
283
итогам работы за 1977 г. (тринадцатой зарплаты) на 50%. Заведующая
типографией Курская отделалась выговором.
На получение более высоких заработков были направлены припис-
ки, случаи которых отмечаются и в эти годы. Механизм приписок был
прежний: мастер цеха вместе с нормировщиком проводили приписки к
выработке определенным рабочим, которые потом делились с начальст-
вом. Чтобы разница в выработке не сразу бросалась в глаза сотрудни-
кам бухгалтерии, «для вида» иногда приписывали выработку и другим
рабочих, но в небольших размерах. Так, в первом квартале 1978 г.257
мастер волочильного отделения Люзжукин произвел приписки 5-ти ра-
бочим на общую сумму 230 руб. 35 коп. При этом первому рабочему он
приписал в выработке на 200 руб., а остальным-четырем на мелкие
суммы, составившие в целом 30 руб. 35 коп. Незаконные начисления
были обнаружены в начале второго квартала, после чего мастеру был
объявлен строгий выговор и приписанные суммы удержаны из его зар-
платы. Нормировщику был объявлен выговор.
Хищения, если они не заключались в выносе заводской продукции
для обмена на бутылку водки, также были направлены на получение до-
полнительных доходов. Так, если в прежние годы хищения обнаружива-
лись, главным образом, в заводской столовой, то в 1980-е гг. они имели
уже качественно иной характер. Типичный случай произошел в мае
1980 г.258 Выборочной проверкой материальных ценностей была обна-
ружена недостача 7 дрелей на складе на общую сумму 532 руб. Мате-
риалы на кладовщицу Потягову были переданы в следственные органы.
Исключительно благоприятной средой для хищений даже на металлур-
гическом заводе была обстановка тотального дефицита, в которой
можно было быстро и без проблем реализовать практически все.
Недостача потенциальных товаров широкого потребления обнаружи-
валась и в культурно-бытовых учреждениях завода. Так, в приказе от
29 июля 1976 г. отмечалось, что при пошиве штор в заводском Дворце
культуры расход ткани «Подружка» был завышен на 11,51 м, что соста-
вило 135 руб. 81 коп. Пропало также одно зеркало с износом по цене
НО руб. и один холодильник, бывший в употреблении. Той же провер-
кой было установлено, что по пионерскому лагерю не достает мелких
предметов — вилок, ложек, чашек на 51 руб. 60 коп.259 Учитывая копе-
ечную стоимость столовых приборов, используемых в детских учрежде-
ниях, можно говорить о существенной недостаче.
Дефицит был также причиной использования заводских материалов
и помещений в личных целях. Так, 20 октября 1978 г. на проходной
был задержан рабочий, пытавшийся вынести аквариум, изготовленный
на заводе для себя2^0. 5 февраля 1979 г. Проверкой было установлено,
что «водитель автотранспортного цеха Оболенский В.Н. производил в
мастерской цеха незаконный ремонт принадлежащей ему автомашины
ГАЗ-24». Как отмечалось в приказе, ремонт производился при попусти-
тельстве контрольного мастера Сверчкова, самовольно разрешившего
этот ремонт. По результатам выявленного нарушения Оболенскому и
284
Сверчкову был объявлен строгий выговор, а начальнику цеха Нефедки-
ну выговор261.
Пример «Серпа и молота» показывает, что трудовая мораль среди ра-
бочих к концу советской эпохи пришла в состояние, близкое к распаду.
Пьянство, хулиганство, приписки, массовые хищения заводской про-
дукции стали обычными явлениями.
Настроения на «Серпе и молоте»
в период «перестройки и гласности»
3 мая 1977 г., в разгар «застоя» в газете «Мартеновка» была опубли-
кована заметка следующего содержания:
«В. Аникеев работал на заводе в ЭФЛЦ по специальности формов-
щика в течение 5 лет... Виктор хорошо понял, что его в цехе ценят...
Почему-то он решил, что его хорошая специальность дает ему право не
только на соответствующую зарплату, а его хорошая работа — не только
уважение... Появилась в натуре Виктора жадность к так называемым
"благам жизни"... Он пришел с просьбой, чтобы ему разрешили работать
по договору за квартиру на том же участке и на той же специальности.
В просьбе ему отказали неоднократно. После этого он подал заявление
об уходе, так как ему в другом месте предложили квартиру за 3 года ра-
боты. "Дело" Аникеева разбиралось на бюро ВЛКСМ, однако никакие
уговоры и доводы не возымели на него действия... Перед комсомольца-
ми стоял человек, который не желал останавливаться в достижении соб-
ственных выгод... Кто поманит каким-либо преимуществом, туда и пой-
дет».
Как видим, естественное стремление человека устроить свою жизнь
вызвало резкую отповедь и разбирательство в угоду невесть какой аб-
страктной идеи: то ли беззаветной преданности своему предприятию, то
ли необходимости соответствовать «моральному кодексу строителя ком-
мунизма», готового трудиться даже не имея жилья, подобно тому как
работал Наум Сирота в годы первой пятилетки.
Здравые мысли о том, что стимулы к труду не соответствуют реали-
ям советской действительности раздавались на заводе еще до пере-
стройки и гласности. Начальник калибровочного цеха В. Соколов, вы-
ступая на одной из заводских конференций, говорил: «Если мы будем
бездушными, если нам будет безразлично, какой ценой и сколько они
[рабочие] зарабатывают, то у нас будет еще большая текучесть кадров».
Нормировщик Е. Зубанов из ЦХПНЛ отмечал, что «в наказаниях у нас
не хватает строгости, а в поощрениях — справедливости, а, если хоти-
те, — щедрости»262.
Однако курс на перестройку, провозглашенный М.С. Горбачевым,
получил неоднозначные отклики. Первые, кому было предоставлено
право голоса, были передовики производства и, прежде всего, — Герои
социалистического труда.
Как уже говорилось, на заводе всегда было немало рабочих, награж-
денных орденами, медалями и т.д. Именно они, по мысли «теоретиков
285
социализма с человеческим лицом», должны бцли стать в авангарде
перестройки. Конечно, среди передовиков производства было немало
людей достойных, получивших награды не за показуху, а за реальные
трудовые успехи и достижения. Более того, как представляется, крите-
рии, которыми оценивалось достоинство человека, понемногу меня-
лись. Знание, мастерство, умение, скромность, жизненный опыт, уваже-
ние в коллективе приобретали все большее значение. Конечно, получив
награду, такие рабочие входили в номенклатурную «элиту рабочего
класса» — своего рода «рабочую аристократию». Им многое было по-
зволено. Они были «выездными», т.е. часто выезжали в составе рабочих
делегаций за границу. На страницах прессы они могли сказать больше,
чем позволялось идеологическими рамками режима.
Одним из таких рабочих на заводе был Герой социалистического
труда Вячеслав Коптев. На страницах «Мартеновки» он не раз выступал
с дельными предложениями, рассказывал о своих поездках в США,
Италию и другие страны, делился впечатлениями. Разницу в его расска-
зах можно почувствовать, если сравнить их с рассказами Ивана Турта-
нова, приведенными в предыдущей главе.
Побывав, например, в Питтсбурге (США), Коптев рассказывал,
какое удручающее впечатление на него произвели остановленные стале-
литейные заводы. Выяснил, что для американцев покупать сталь за гра-
ницей дешевле, чем поддерживать собственное производство. Рассказы-
вал о быстром строительстве, отсутствии хаоса и беспорядка на строй-
ках. Подробно описывал жизнь американских рабочих. Говорил, что у
них нет тех излишеств, к которым стремятся рабочие в Советском
Союзе (ковры, хрусталь и пр.). Поразило его, что рабочие семьи имеют
отдельные дома, на содержание которых идет треть заработка. Отметил
высокую автомобилизацию («без автомобиля жить нельзя»), высокую
культуру вождения. Указал на дороговизну сферы обслуживания, на то,
что деньги в США контролируют все. Не обошел вниманием высокую
преступность. Но в целом Коптев призывал к более тесному сотрудни-
честву с Америкой и другими странами.
В марте 1987 г. В. Коптев выступил с большой статьей в газете
«Московские новости» — глашатае перестройки и гласности в Совет-
ском Союзе. В этой статье он делился и своим опытом работы на
«Серпе и молоте»263.
В 1950-е гг., писал Коптев, на заводе преобладал «гужоновский
труд». «В разливной канаве, казалось, нельзя выдержать и 10 минут, а
мы работали впереди, давали пример, орудуя в основном клещами,
ломом и лопатой. Считали, что так и нужно. В то, что мы хозяева про-
изводства, мы верили». Однако после того как передовик завода побы-
вал на многих предприятиях за рубежом, он уверился в том, что в пере-
вооружении производства многое «не только можно, но и нужно» сде-
лать так, как там. А на «Серпе и молоте» «реконструкцию делали так,
что остались без своего металла, без своих прокатных цехов». Далее он
останавливался на штурмовщине и аритмии на производстве как при-
чинах трудностей на заводе.
286
Коптев хорошо отразил настроения начального периода перестрой-
ки: «Рабочие оказались пешками в руках бюрократии. Нам навязывали
план, а мы принимали это как должное, когда его корректировали —
мы не возражали, поскольку получали премии за выполнение облегчен-
ного плана. Бюрократ платил нам за спокойную жизнь не столько день-
гами, сколько словами. Он нас хвалил и прославлял наш трудовой ге-
роизм. Слава и деньги вели к самообольщению. Лесть гасила раздраже-
ние». В соответствии с духом времени автор писал о полном неучастии
рабочих в делах управления: «Нам ничего не объясняют, и мы не знаем,
как надо».
Упомянув об установленной на заводе УН PC, появившейся в ре-
зультате «нуднейшего долгостроя», не в шесть, как говорило очередное
руководство, а в тридцать лет, он вспомнил о стоявшей в цеху «машине
инженера Голдобина», которая уже в 1950-е гг. воплощала в себе идею
непрерывной разливки стали. Идея была подхвачена на Сормовском,
Ново-Тульском заводах, но и там ее внедрение,' как и многих других
технологических новаций на советских заводах, застопорилось. Продан-
ные на Запад лицензии на непрерывную разливку стали обернулись
широким распространением этой технологии в мире, а советским пред-
приятиям, в том числе «Серпу и молоту» пришлось закупать это доро-
гостоящее оборудование за границей. Через 30 лет, писал Коптев, при-
ехали итальянские специалисты, сделали установку. «Мне бы со стыда
сгореть, а я радовался».
Отмечая происшедшие за 30 лет изменения, он отмечал, что старое
и новое на заводе живут рядом. «Несовместимость двух типов произ-
водства — изложниц и непрерывной разливки стали — ведет к разры-
вам в производственном процессе, частым простоям». Так что ничего
не меняется, писал Коптев, «надежды на обновление начинают кис-
нуть».
Касаясь вознаграждения за труд, Коптев говорил об «умении зараба-
тывать», а то, что делается, напоминает «ломку дров». «Надо торопить-
ся», заключал он, видимо, имея в виду, чтобы избежать краха264.
Коптеву вторил другой Герой социалистического труда А.И. Галя-
тин: «Если все решается наверху вплоть до того, чтобы вести "за ручку"
каждого, то рабочий становится пассивным, безответственным и безы-
нициативным».
1987—1988 гг. прошли на «Серпе и молоте» под знаком активизации
заводских собраний, вскрывающих недостатки в производстве и стиму-
лировании труда. Говорилось о том, что раньше на заводе штаты разду-
вались, нормы занижались, но без зарплаты никто не оставался, причем
зарплата росла намного быстрее, чем производительность. В тоже время
отмечалось, что на заводе и по сей день существует один и тот же «по-
рочный круг проблем»: неритмичность, неоправданные сверхнорматив-
ные запасы, негибкость нового производства, отсутствие малой механи-
зации, огромная доля ручного труда, несовершенство фондов матери-
ального стимулирования, уравниловка под видом хозрасчета. В другой
газетной статье говорилось, что на такую работу, как на заводе, «не
287
много найдется смельчаков. В листопрокатном‘цехе отпугивает масля-
ная трясина, в калибровочном — огромный перечень неприглядных
мест. Условия труда должны не оскорблять, а возвышать человека. За-
падные капиталисты давно это поняли»2*’5. Акцентировалось внимание
на том, что национальный доход, используемый на потребление и на-
копление в СССР, примерно в два раза ниже американского, произво-
дительность труда в промышленности составляет примерно треть аме-
риканской.
В 1988 г. в журнале «Новый мир» (№ 5) была опубликована статья
экономиста В.И. Селюнина «Истоки», в которой автор писал о преоб-
ладании внеэкономических, главным образом принудительных методов
стимулирования труда в разные периоды советской истории. Смысл
статьи сводился к тому, что личный интерес надежнее страха и грубого
принуждения. С позиций нынешнего дня, статья страдает чрезмерной
политизированностью, упрощением и публицистичностью. Тем не
менее, на заводе статья нашла довольно живой отклик и отразилась в
публикациях «Мартеновки», но именно в плане личного интереса, так
как особых свидетельств в пользу страха и насилия на заводе давно уже
не было. «Как только речь заходит о справедливом вознаграждении за
труд, — в частности писала корреспондент «Мартеновки» Л. Кизилова, —
работники завода становятся в позу обиженной добродетели, осуждения
меркантильности и несознательности». Она указывала на неискоренен-
ный принцип уравнительности, требовала: «Кто работает лучше, должен
больше зарабатывать»266.
Следуя новому принятому закону о социалистическом предприятии,
развитию демократии на производстве, начались выборы новых органов
управления. Был избран Совет трудового коллектива (СТК). Его пред-
седателем стал Герой социалистического труда Б.В. Чуканов. Однако
сразу же выяснилось, что СТК «работает слабо». Происходили также
выборы новых руководителей, мастеров, бригадиров. Процесс начался в
тех цехах, где дела были особенно плохи: калибровочном и сталепрокат-
ном, которые были «как медведи в берлоге завалены бракованным ме-
таллом». Начальник калибровочного цеха вынужден был уйти. На выбо-
рах нового обсуждались разные кандидатуры, в том числе Ю.Я. Ярмо-
ленко и В.П. Кубенина. Бригадир Луканин говорил о первом: «Юрий
Яковлевич — хороший человек, но быть начальником цеха он не смо-
жет. Нужна более твердая рука». В качестве альтернативы обсуждалась
кандидатура Кубенина. Впрочем, раздавались голоса, дабы наладить
дисциплину и порядок, нужно пять Кубениных. — Слишком тяжел груз
прежних ошибок. Большинством голосов был избран Кубенин267. Впро-
чем, через полтора года снова возник Ярмоленко. При обсуждении его
программы, задавался и такой вопрос: «Почему нет спецодежды, боти-
нок?» — «Выберете меня, -- отвечал Юрий Яковлевич, — будут вам бо-
тинки»268.
По материалам заводской газеты можно проследить, как нарастает
критический настрой на заводе и разочарование в мероприятиях, кото-
рые на нем осуществлялись. Указывалось, что беды не в том или ином
288
цехе, а общие, что качественные поставки не могут обеспечить ни ЦЗЛ,
ни ОТК, ни производственные, ни технические отделы. По-прежнему
отмечались беспорядок, отсутствие слаженности в действиях различных
участков производства. Причину плохой работы СТК видели в том,- что
«некого выдвигать». Многие руководители завода выступали против вы-
борности и были уверены, что это не даст результатов: «Выбранные ру-
ководители идут на поводу настроений. Завышают зарплаты сверх
меры»269.
С конца 1988 г. происходит падение роли партийных собраний в об-
суждении заводских проблем. «Раньше они проводились по 3 часа, а те-
перь формально — для галочки». На собраниях скука и говорильня.
Люди стали черпать информацию из газет и из телевидения (по завод-
ским опросам на 99%). С 1989 г. явно проявляется все большее недо-
вольство реформами. На страницах «Мартеновки» печатались статьи с
критикой взглядов Л. Абалкина, Т. Заславской, Г. Попова, Н. Шмелева
и других экономистов, Межрегиональной депутатской группы. Отноше-
ние к М.С. Горбачеву определялось фразой: «Много говорит, но за сло-
вами должны быть дела». Выражалось недовольство растущей корруп-
цией: «Рабочий украл на 50 руб. и отвечает по всей строгости закона, а
высокооплачиваемые чиновники, разворовывающие миллионы, живут
себе преспокойно». Тревожила усиливающаяся преступность.
В конце перестройки на заводе отмечается дальнейшее падение трудо-
вой дисциплины. Был вынесен приговор социалистическому соревнова-
нию, которое «полностью не работает. Оно нужно только комиссиям, а
не рабочим»270.
На митинге против «замораживания заработной платы» 16 октября
1989 г. выступавшие требовали избирать депутатов не только по терри-
ториальному, но и по производственному принципу, а то «рабочему и
выступить негде». Говорилось, что если проиграем, то с социализмом в
стране будет покончено, как в Венгрии и Польше. В созданных коопе-
ративах — проходимцы, которые не производят продукции, сплошные
спекулянты. Приоритет нужно отдавать не им, а рабочим. Резолюция
митинга была направлена в Президиум Верховного Совета и
ВЦСПС271.
С 1990 г. начинается угасание завода. Молодежи мало. Главная при-
чина кадровой проблемы современникам виделась в неэффективной
модернизации. «Не нужны нам ни деньги, ни квартиры, — говорили
волочильщики сортопрокатного цеха, получающие по 350—400 руб. Нам
нужны условия, облегчающие труд». Они считали, что их труд вполне
можно заменить роботами. На вопрос «Почему остаются обрубщики на
тяжелой работе?» рабочий Л. Романович ответил: «Работаю скорее по
привычке (курсив наш. — Авт.). Люди приходят, чтобы заработать "го-
рячий стаж". Я же привык. В лучшие изменения не очень-то верю»272.
II - I1219
289
Примечания
1 Много критических материалов публиковалось в эти годы на страницах
заводской газеты «Мартеновка». Только в 1986 г. газета опубликовала более
40 критических заметок о состоянии завода, 4 тематических полосы критичес-
кого содержания, в том числе по состоянию трудовых отношений и дисципли-
ны на предприятии, 39 критических писем.
2 Мартеновка. 1986. 23 октября.
3 Там же. 1986. 26 марта.
4 Там же. 1990. 21 февраля.
5 Там же.
6 Там же. 1983. 21 февраля.
7 Там же. 1988. 27 июля.
8 Там же. 1957. 9 мая.
9 Там же. 1958. 25 января.
10 Там же. 1958. 21 января.
11 Там же. 1959. 13 января.
12 Там же. 1956. 28 июля.
13 Там же. 1958. 27 декабря.
14 Там же. 1956. 9 февраля.
15 Там же. 1958. 27 ноября.
16 Там же. 1958. 18 марта.
17 Там же. 1960. 9 февраля.
18 Там же. 1958. 12 февраля.
19 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 635. Л. 10.
20 Мартеновка. 1965. 16 ноября.
21 Там же. 1966. 19 марта.
22 Там же. 1966. 31 мая.
23 Там же. 1966. 7 июня.
24 10 сентября 1973 г. газета «Мартеновка» писала: «Для металлургов марте-
новского цеха оборудована специальная комната отдыха, которая обставлена
удобной мебелью, много цветов, аквариумы. Комната оборудована силами
самих мартеновцев». Строительство комнат отдыха в цехах и бытовых помеще-
ний развернулось только в 1970—1980-е годы.
25 Там же. 1965. 8 июня.
26 Там же. 1974. 27 июня.
27 Там же. 1968. 19 февраля.
28 Там же. 1979. 3 января.
29 Там же. 1979. 12 ноября.
30 Там же. 1979. 3 января, 30 октября.
31 Там же. 1977. 6 января.
32 Там же. 1989. 9 января.
33 Там же. 1973. 27 сентября.
34 Там же. 1984. 26 марта.
35 Свет над заставой. С. 377.
36 Мартеновка. 1965. 26 октября.
37 Там же. 1960. 27 февраля.
38 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 344. Л. 36.
39 Там же. Д. 345. Л. 5.
40 Там же. Д. 380. Л. 18.
41 Там же. Д. 381. Л. 121.
290
42 Там же. Л. 381. Л. 85.
43 Там же. Д. 414. Л. 143.
44 Там же. Д. 511. Л. 77; Д. 599. Л. 93-94.
45 Мартеновка. 1965. 11 ноября.
46 Там же. 1965. 7 октября.
47 Там же. 1969. 17 марта.
48 Там же. 1969. 30 января.
49 Там же. 1969. 17 марта.
50 Там же. 1978. 6 марта.
51 См. например публикации «Мартеновки» за декабрь 1972.
52 Там же. 1979. 23 марта.
53 Там же. 1985. 22 мая.
54 Там же. 1985. 5 марта.
55 Там же.
56 Там же. 1957. 10, 12 января.
57 Там же. 1986. 10 февраля.
58 Там же. 1986. 22 августа.
59 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 875. Л. 2.
60 Там же.
61 Там же. Л. 6.
62 Там же. Л. 1, 5-6.
63 Там же. Л. 6.
64 Мартеновка. 1968. 2 января.
65 Там же. 1971. 1 ноября.
66 Там же. 1979. 25 октября.
67 Там же. 1990. 19 ноября.
68 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 875. Л. 6.
69 Мартеновка. 1976. 22 января.
70 Там же. 1978. 6 марта.
71 См. например: Там же. 1979. 25 октября.
72 Там же. 1977. 8 февраля.
73 Там же. 1980. 3 ноября.
74 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 370. Л. 9-10.
75 Там же. Д. 380. Л. 48-51.
76 Например, приказ директора завода № 182 от 17 ноября 1956 г. о направ-
лении рабочих в распоряжение Главмосстроя для помощи в строительстве
жилья (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 381. Л. 86), приказ № 222 от 30 ноября 1956 г.
о помощи в строительстве жилого дома завода (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 381.
Л. 135), приказ № 220 от 5 ноября 1957 г. о направлении рабочих завода на
строительство жилого дома с разнарядкой по цехам (ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4.
Д. 415. Л. 125).
77 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 471. Л.-4.
78 Там же.
79 Мартеновка. 1960. 20 декабря.
80 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 381. Л. 35.
81 Там же. Д. 381. Л. 101.
82 Там же. Л. 37.
83 Там же. Д. 471. Л. 5.
84 Там же. Д. 506. Л. 15
85 Мартеновка. 1958. 6, 13 ноября.
86 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 471. Л. 5-7.
291
87 Там же. Л. 5-7.
88 Там же. Л. 10.
89 Там же. Д. 506. Л. 17.
90 Там же. Д. 442. Л. 68.
91 Там же. Д. 682. Л. 160.
92 Там же. Д. 750. Л. 81.
93 Там же.
94 Мартеновка. 1958. 21 января.
95 ЦМАМ. Ф. 176. On. 1. Д. 471. Л. 23.
96 Там же. Д. 506. Л. 14.
97 Там же. Л. 14.
98 Там же.
99 Мартеновка. 1956. 5 января.
100 Там же. 1957. 27 апреля.
101 Там же. 1956. 28 июня.
102 Там же. 1956. 14 апреля.
103 Там же. 1958. 1 ноября.
104 Там же. 1956. 24 января.
105 Там же. 1959. 18 июня.
106 Там же. 1957. 1 октября.
107 Там же. 1957. 26 октября.
108 Там же. 1958. 4 февраля.
109 Там же. 1966. 19 февраля.
110 Там же. 1968. 23 января.
111 Там же. 1972. 9 января.
112 Там же. 1973. 12 февраля.
113 Там же. 1973. 20 февраля.
114 Там же. 1971. 19 октября.
115 Там же. 1972. 12 декабря.
116 Там же. 1974. 21 января.
117 Там же. 1978. 17 января.
118 Стандартный 12-этажный дом в Новогиреево в это время насчитывал
около 500 квартир.
119 Мартеновка. 1986. 17 декабря.
120 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 875. Л. 6.
121 Там же. Д. 933. Л. 1.
122 Там же. Д. 1006. Л. 1.
123 Мартеновка. 1972. 12 декабря.
124 Там же. 1971. 2 ноября.
125 Там же. 1986. 1 декабря.
126 Там же. 1989. 18 октября.
127 Там же. 1956. 20 марта.
128 Там же. 1968. 8 октября.
129 Там же. 1960. 18 августа.
130 Там же. 1972. 24 июля.
131 Там же. 1977. 21 февраля.
132 Там же. 1974. 21 марта.
133 Там же. 1977. 1 декабря.
134 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 635. Л. 13.
135 Там же. Л. 223.
292
136 Мартеновка». 1973. 18 июня.
137 Там же. 1976. 28 сентября.
138 Там же. 1978. 30 ноября.
139 Там же. 1971. 6 декабря.
140 Там же. 1972. 30 октября.
141 Там же. 1959. 16 июня.
142 Там же. 1968. 21 октября.
143 Там же. 1979. 9 января.
144 Там же. 1972. 3 октября.
145 Там же. 1976. 18 ноября.
146 Там же. 1979. 7 августа.
147 Там же. 1978. 24 января.
148 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 442. Л. 127-128.
149 Там же. Л. 128.
150 Мартеновка. 1976. 29 ноября.
151 Там же. 1978. 9 октября.
152 Там же. 1976. 6 января.
153 Там же. 1957. 18 апреля.
154 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 370. Л. 12.
155 Там же. Д. 376. Л. 29.
156 Там же. Л. 35-36.
157 Там же. Д. 414. Л. 7.
158 Там же. Д. 414. Л. 11.
159 Там же. Л. 11-12.
160 Там же. Д. 345. Л. 26.
161 Там же. Д. 414. Л. 3.
162 Там же.
163 Там же. Д. 380. Л. 29.
164 Мартеновка. 1957. 31 января.
165 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 380. Л. 44-46.
166 Там же. Д. 599. Л. 90.
167 Там же. Л. 44.
168 Мартеновка. 1957. 15 января.
169 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 635. Л. 58.
170 Там же. Д. 810. Л. 57.
171 Там же. Д. 636. Л. 17.
172 Мартеновка. 1965. 9 февраля.
!73 Там же. 1965. 2 февраля.
174 Там же. 1965. 30 октября.
175 Там же. 1956. 28 февраля.
176 Там же. 1960. 4 февраля.
177 Там же. 1960. 10 декабря.
178 Свет над заставой. С. 402.
179 Мартеновка. 1960. 8 октября.
180 Там же. 1965. 18 января.
181 Там же. 1965. 26 июня.
182 Там же. 1966. 17 декабря.
183 Там же. 1973.. 1 февраля.
184 Московская правда. 1974. 10 октября.
185 Мартеновка. 1968. 2 января.
293
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
221
222
223
224
225
226
227
228
229
230
231
232
233
234
235
Там же. 1969. 13 марта.
Там же. 1977. 8 февраля.
Там же. 1985. 13 октября.
Там же. 1986. 15 декабря.
Там же. 1989. 16 января.
Там же. 1988. 1 апреля.
Там же. 1988. 27 июля.
Там же. 1988. 1 апреля.
Там же. 1989. 16 октября.
ЦМАМ. Ф.176. Оп. 4. Д. 2003. Л. 308.
Там же. Д. 2153. Л. 83.
Там же. Д. 426. Л. 3.
Там же.
Мартеновка. 1984. 19 мая.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 370. Л. 7.
Мартеновка. 1965. 13 ноября.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 1597. Л. 117.
Там же. Д. 1166. Л. 31.
Мартеновка. 1965. 30 ноября.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 426. Л. 3.
Там же.
Там же. Д. 2183. Л. 185.
Там же. Д. 510. Л. 13.
Там же.
Там же. Д. 1679. Л. 155.
Там же.
Там же. Д. 1680. Л. 100.
Там же. Д. 1766. Л. 321.
Там же. Д. 1597. Л. 123.
Там же. Л. 343.
Мартеновка. 1958. 30 января; 1959. 10 февраля.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 1766. Л. 321.
Мартеновка. 1983. 25 марта.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 1765. Л. 564.
Там же. Д. 2003. Л. 336.
Мартеновка. 1976. 9 ноября.
Там же. 1979. 19 февраля.
Там же. 1983. 25 марта.
Там же. 1985. 2 октября.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 2352. Л. 24.
Там же. Д. 598. Л. 117.
Мартеновка. 1972. 17 октября.
Там же. 1958. 18 ноября.
Там же. 1980. 21 января.
Там же. 1956. 24 марта.
Там же. 1978. 8 августа.
ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 370. Л. 2-5.
Там же. Л. 2.
Там же.
Там же. Л. 3—5.
294
236 Там же. Д. 344. Л. 172.
237 Там же. Д. 380. Л. 33.
238 См.: Мартеновка. 1960. 21 января, 1 февраля.
239 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 380. Л. 13-14.
240 Там же. Д. 716. Л: 14.
241 Там же. Д. 587. Л. 12 об.
242 Там же. Л. 13.
243 Мартеновка. 1966. 2 августа.
244 Там же. 1980. 7 января.
245 Там же. 1968. 9 апреля.
246 Там же. 1983. 11 марта.
247 Там же. 1984. 17 декабря.
248 Мартеновка. 1956. 10 мая.
249 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 681. Л. 137.
250 Там же. Д. 682. Л. 142.
251 Там же. Д. 1766. Л. 321.
252 Там же. Д. 2003. Л. 150.
253 Мартеновка. 1984. 30 марта.
254 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 1680. Л. 406.
255 Мартеновка. 1979. 24 декабря.
256 ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 4. Д. 1765. Л. 2.
257 Там же. Д. 1851. Л. 680:
258 Там же. Д. 1921. Л. 138.
259 Там же. Д. 1597. Л. 399.
260 Там же. Д. 1766. Л. 321.
261 Там же. Д. 1851. Л. 374.
262 Мартеновка. 1984. 19 марта.
263 Статья была перепечатана в «Мартеновке» 23 марта 1987
264 Мартеновка. 1987. 23 марта.
265 Там же. 1988. 27 июля.
266 Там же.
267 Там же. 1988. 13 января.
268 Там же. 1989. 27 августа.
269 Там же. 1989. 27 января.
270 Там же. 1989. 9 июня.
271 Там же. 1989. 18 октября.
272 Там же. 1990. 21 апреля.
Глава 6
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
1. Завод «Серп и молот» в постсоветский период
Переход к рынку
История того, как менялись стимулы к работе на заводе «Серп и
молот», требует хотя бы кратко остановиться на том, что происходило
на предприятии после 1991 г. в условиях отказа от советской системы
хозяйствования и перехода к рынку. Основательное исследование этого
периода еще впереди, поскольку корпус источников окончательно не
сложился. Пока приходится ограничиться лишь общими впечатления-
ми, составленными по материалам заводской прессы (заводской много-
тиражки «Мартеновка», которая, к сожалению, выходила не регулярно),
для того чтобы уяснить, какое значение имеет опыт 120-летней истории
завода для нынешней ситуации.
Проанализированные материалы показывают, что в первое время
после начала радикальных рыночных реформ руководство завода про-
должало прочно держаться прежних принципов организации производства
и управления, и «Серп и молот» разделил судьбу многих советских пред-
приятий, поставленных в нелегкие условия «шоковой терапии». Год от
года наблюдалось падение объемов производства, участились простои и
остановки. Цеха были буквально загромождены продукцией. Раздава-
лись призывы ликвидировать неприбыльные участки производства.
Предлагалось, например, сдать помещение сортопрокатного цеха под
вещевой рынок. В несколько лучшем положении по сравнению с ос-
тальными оказались более передовые участки. УН PC сумел освоить вы-
пуск 14 но-вых марок качественных сталей. Холоднокатанная нержа-
веющая стальная лента, производимая ЦХПНЛ, пользовалась спросом
на рынке, но и этот цех оказался загруженным только на 60%. Главным
препятствием для поддержания производства была отсталость отечест-
венного оборудования, его большая энергоемкость, постоянный пере-
расход топлива, отсутствие необходимых заготовок и запчастей.
Как и многие другие предприятия, завод пережил приватизацию. На
базе завода было создано акционерное общество. Генеральным директо-
ром АО Московский металлургический завод «Серп и молот» стал
Н.Я. Извеков. В июне 1995 г. 39% акций завода были выставлены на
продажу за ваучеры на всероссийском чековом аукционе. Приобрести
акции пожелали 1549 человек и 21 юридическое лицо. Как сообщалось,
география акционеров распространялась от Южного Сахалина до Каре-
лии, от Норильска до Краснодара. Из 8406 владельцев акций на долю
работников «Серпа и молота» пришлось 34,1%, их акции были переда-
ны в управление банку «Базис». На долю пенсионеров пришлось 3,7%
296
акций, физических лиц — 11,5%. На долю юридических лиц в общей
сложности пришлось 40,5% акций, в том числе государства (фонд феде-
рального имущества) — 10,2%, американской компании «Болдинг эн-
терпрайсиз» — 7,4%.
Позиция руководства состояла в том, чтобы не допустить раскола
управления и сохранить имущество предприятия. При этом приводился
пример Челябинского металлургического завода (основной поставщик
металла для передела на «Серпе и молоте»), который попал целиком в
руки частных компаний и фактически остановил производство. Одно-
временно новое правление «Серпа и молота» считало, что металлургия —
это та отрасль, от которой зависит возрождение отечественной про-
мышленности, и надеялось на значительные инвестиции. Не встречая
поддержки правительства, оно было настроено критически к проводи-
мым реформам, отмечая их непоследовательность, отсутствие четкого
законодательства для работы в рыночных условиях, беспрецедентный
рост налоговых ставок, повышение цен на топливо, воду, энергию, мо-
нополизм энергетиков и железнодорожников, которые, как неоднократ-
но подчеркивалось в заводской прессе, создают невыносимые условия
для производства. Задолженность предприятия Мосэнерго, Мосводока-
налу непрерывно росла. Резко вырос налог на землю и увеличились
проценты по банковским кредитам. Долг завода банку «Базис» и «Про-
мстройбанку» только за 1994 г. увеличился в 4 раза. «Серп и молот»
оказался перед лицом острой нехватки оборотных средств при отсутст-
вии надежных поставщиков. Заводские смежники гнали металл на экс-
порт и не выполняли своих обязательств по поставкам. Увеличилась себе-
стоимость продукции, снизились рентабельность. Предприятие стало убы-
точным. В таких условиях политика правительства, естественно, расцени-
валась на заводе как экономическая блокада: энергетическая, налоговая,
транспортная, ценовая. Предпринимались лихорадочные усилия к тому,
чтобы как-то приспособиться и выжить. Обнаружились тенденции к нату-
рализации, замкнутости и обособленности заводского хозяйства. Напри-
мер, намечено было построить свою мини-ТЭЦ, наладить собственное
производство труб, создать внутризаводской нефтегазовый комплекс.
1994—1996 гг. были, наверное, самым тяжелым периодом в истории
завода со времен революции и военного коммунизма, и масштабы про-
исходившего (национализация — приватизация) вполне сопоставимы
по своему масштабу и значению.
Банкротство завода и введение внешнего управления
25 ноября 1996 г. арбитражный суд г. Москвы принял решение уста-
новить внешнее управление завода «с целью проведения реорганизаци-
онных процедур по восстановлению платежеспособности предприятия и
продолжения его деятельности путем осуществления экономических и
технических мероприятий согласно статье 12 закона РФ «О несостоя-
тельности предприятий»». Внешнее управление вводилось на срок 18 ме-
сяцев. Им предусматривались жесткие меры, призванные либо спасти
завод, либо ликвидировать его и его активы. Прежде всего, должны
297
были покрываться расходы, связанные с возобновлением производст-
венной деятельности, а оплата труда тесно увязываться с производст-
венными показателями. Определялся порядок выплаты задолженности,
вводился мораторий на удовлетворение требований кредиторов. Внеш-
ним управляющим завода был назначен О.М. Смирнов, чья биография
была тесно связана с «Серпом и молотом». Генеральным директором
был избран С.Л. Пареньков, а Н.Я. Извеков стал председателем Совета
директоров акционерного общества. Вводились должности директора по
производству и маркетингу, зам. генерального директора по экономике
и кредитам. Создавался совет по выводу завода из кризиса.
Первое, что надо отметить, анализируя материалы завода того вре-
мени, — осознание того, что для выхода из кризиса нужно обходиться
собственными силами, что экстренной помощи ждать неоткуда. В газе-
те отмечалось, что избавление от иждивенческих настроений — задача
неимоверно трудная. Год почти полной остановки производства не про-
шел даром. Стремление уйти от жалкого состояния и побирательства
было рассчитано психологически точно и нашло отклик в заводском
коллективе. Второе, что прослеживается совершенно очевидно, — по-
пытка опереться на заводские традиции, на использование внутренних
резервов и те заделы, которые были созданы.в прошлые годы. Третье, —
это использование любой мало-мальской возможности для вхождения в
рынок. Четвертое, — ставка на технический прогресс, несмотря на ин-
вестиционные трудности и недостаток средств. Обращаясь к коллективу
завода, внешний управляющий говорил:
«Перед нами лежит ответственность перед предшествующими поко-
лениями. Никакой управляющий не вытащит завод, если не возродить
былой дух коллектива завода. Надо, чтобы новые задачи встретило не
разбредшееся стадо овец, где каждый думает о своей шкуре, а сплочен-
ный коллектив, объединенный идеей возрождения предприятия. Нужна
коллективная воля, а сохранение производственной базы и квалифици-
рованных кадров позволяет надеяться на решение этой задачи».
«Мы все-таки сделали это!»
Название статьи, помещенной на страницах «Мартеновки» в июне
1998 г., и воспроизведенное в качестве заголовка данного раздела, само
по себе примечательно. Во-первых, мы, которое говорит о том, что вы-
ходили из кризиса вместе, общими усилиями. Во-вторых, привлекает
внимание это. Что стоит за этим? В статье прямо не говорится, но
ясно, что приспособление к новым рыночным условиям. Следует под-
черкнуть, что завод выходил из кризиса в очень сложной и напряжен-
ной ситуации, в условиях низкого платежеспособного спроса, подъема
тарифов на электроэнергию, топливо, транспортные услуги, высоких
налогов, недостатка оборотных средств и финансов. С этой точки зре-
ния выход «Серпа и молота» из кризисного состояния является весьма
поучительным. Вышло так, что политика администрации, направленная
на сохранение оборудования, производственных кадров и единого уп-
равления, оправдала себя. Социальная сфера предприятия помогла вы-
298
жить работникам предприятия в нелегких условиях перехода к рынку,
роста цен, инфляции и низких заработков. Одновременно вводился
жесткий учет всех непроизводственных расходов, удорожающих себе-
стоимость, устанавливалась четкая технологическая последовательность
по графику, направленному на выпуск конечной продукции. На оздо-
ровление предприятия были получены краткосрочные кредиты Метал-
линвестбанка, Московского отделения Сбербанка. Неиспользуемые
мощности были законсервированы или сданы в аренду. Доходы пред-
приятия от аренды возросли более чем в 3 раза. В результате предпри-
нятых мер объем денежной массы, имеющейся в распоряжении завода,
каждый месяц увеличивался на 10%.
Главную роль в выходе из кризиса сыграло то, что руководство су-
мело добиться спроса на рынке на заводскую продукцию. Администра-
ция предприняла поистине гигантские усилия для расширения «портфе-
ля заказов», причем по всему производственному циклу «Серпа и моло-
та» с учетом как старых, так и новых участков: от УН PC до листопро-
катного цеха. Была налажена маркетинговая служба, которая в своей
деятельности охватила 40% предприятий московского региона. Т.е.
завод стал ориентироваться на внутренний рынок, в то время как такие
гиганты как Магнитка, Северсталь, Новолипецкий поставляли за рубеж
от 70 до 90% продукции. Принимая во внимание расстроенность и до-
роговизну поставок, завод прибег к такой старой форме как выработка
изделий из давальческого сырья, при которой заказчик сам обеспечивал
необходимые для выхода конечной продукции сырье и материалы. Были
предприняты меры для налаживания выпуска собственного металла на ос-
нове внепечной выплавки стали. В результате влияние посредников на ра-
боту предприятия сильно сократилась. На заводе «вспомнили старых дру-
зей», которые также помогли с заказами. Возобновились старые связи с
Орско-Халиловским меткомбинатом, Электросталью, Днепроспецсталью.
Были установлены контакты с предприятиями автомобильной промыш-
ленности, с газовой отраслью, нефтедобычей и нефтепереработкой. Боль-
шую заинтересованность в сохранении завода проявило правительство
Москвы, которое вошло в состав акционеров «Серпа и молота». По его
инициативе заводу был предоставлен налогово-инвестиционный кредит
и обеспечены дополнительные заказы.
Особенности российского рынка обусловили возрастание спроса на
фасонное литье, традиции которого были давно заложены на «Серпе и
молоте». С 1935 г. завод обладал своего рода ноу-хау в этом деле. Боль-
шая формовочная машина, которая пережила 30 ремонтов, тем не
менее, продолжала работать. То же Мосэнерго оказалось в сильной за-
висимости от завода в области литья. Завод получил крупный заказ на
художественное литье для внешнего оформления храма Христа Спаси-
теля в Москве. Потребность в металле испытывал Газпром. По договору
с ним «Серп и молот» производил 14 марок сталей. Причем половину
из них составили марки, освоенные заводом еще в 1950-е годы.
Удалось восстановить лидирующее положение завода в производстве
нержавеющей ленты (90% рынка), нержавеющей сварочной проволоки
299
(80%), листовой острорежущей и жаропрочной’ стали (65%). Если на
других предприятиях производство стали снижалось, то на «Серпе и мо-
лоте» оно выросло в 1997 г. в 2 раза, проката — в 2,3 раза. Заметно
перестроилась работа цеха товаров народного потребления. Он перешел
на производство одноразовых шприцев, современных медицинских кро-
ватей и инвалидных колясок, т.е. того, чего остро не хватало в совет-
ское время и что пользовалось спросом на рынке. Обнаружились пре-
имущества завода в рыночной конкурентной борьбе — наличие разнос-
тороннего оборудования, способного удовлетворять разным запросам,
универсальность накопленных технологий, быстрая их приспособляе-
мость к меняющейся рыночной конъюнктуре.
Но главная ставка была сделана на увеличение’выпуска высококаче-
ственной нержавеющей стали. В 1998 г. было освоено 40 новых марок,
больше, чем в советское время. В этом направлении была перестроена
работа ЦЗЛ, усилилась ее роль в реальной модернизации оборудования.
Начался капитальный ремонт плавильных агрегатов, которые не ремон-
тировались в течение 20 лет. Было разработано 7 новых технологий,
способствующих обновлению продукции в соответствии с потребностя-
ми рынка. Германская фирма «Штайн» в порядке рекламы передала за-
воду установку для вдувания порошков. Она также была использована
для развития производства.
В мае 1998 г. истек срок внешнего управления заводом. К этому вре-
мени завод вышел на безубыточный уровень работы, и процедура бан-
кротства была прекращена.
После дефолта
Августовский дефолт 1998 г. и девальвация рубля благоприятно ска-
залась на конкурентоспособности продукции завода «Серп и молот»,
как и в целом российской промышленности. Как свидетельствуют дан-
ные таблицы 1, составленной по материалам газеты «Мартеновка» за 31
октября 2001 г., после кризиса, особенно в первый год, по большинству
видов продукции предприятия наблюдался рост.
В 1998 г. предприятие внесло 6,3 млн руб. в федеральный бюджет,
кроме того, на погашение задолженности по предшествующим годам,
ушло еще 7 млн руб. Производство товарной продукции в 1999 г. воз-
росло в 2,4 раза, составив 743 млн руб. Объем реализованной продук-
ции возрос в 2,3 раза, достигнув 678 млн руб. Инвестиции в производ-
ство составили 1 млн руб. Появились новые технологии по разливке
высококачественных сортов стали, ранее неизвестные в стране и в
мире. «Высококачественную сталь мы теперь производим сами, — сооб-
щал директор, — не зависим от поставок». В 1999 г. к правительству
Москвы перешел блокирующий пакет акций предприятия (25% плюс
одна акция). Благодаря этому завод получил от него на техническое
перевооружение в 2000 г. 30 млн руб. и столько же для налогового ин-
вестиционного кредита.
300
Таблица 1
Показатели работы завода «Серп и молот» в 1998—2001 гг.
(в % по отношению к предшествующему году)
Вид продукции 1998 1999 2000 2001
Сталь 119,8 112,2 103,5 103,0
в т.ч. нерж. 76,3 183,8 133,0 115,0
Готовый прокат 176,2 139,9 85,5 87,9
в т.ч. нерж. 102,7 171,7 128,4 109,8
Сорт, прокат 178,5 133,2 83,8 85,9
_ в т.ч. нерж. 83,6 143,7 158,6 _ .123,7
Лист, прокат 150,9 157.0 100,1 106,1
в т.ч. нерж. 122,1 184,7 117,1 103,5
Калиброванный металл 163,8 89,7 101,5 92,8
Стальная проволока 125,0 130,1 104,1 90,9
в т.ч. нерж. 84,8 148,5 156,5 117,2
Лента стальная холоднокатанная 89,7 158,4 93,7 102,9
Товары народного потребления 155,3 230,4 160,5 103,7
Товарная продукция, всего 163,7 241,4 155,0 120,7
Денежные поступления, всего 115,4 375,2 213,0 109,6
Итоги 2000 г. оказались не столь впечатляющими, как предыдущего
года, хотя рост продолжился. Более чем в 2 раза увеличилась прибыль
до налогообложения, инвестиции в реконструкцию производства воз-
росли более чем в 4 раза. Выяснялись и узкие места производства — не-
удовлетворительная работа старого оборудования, увеличились убытки
от брака в связи с возросшими в условиях рынка требованиями к каче-
ству. Обновление оборудования стало первейшей задачей в политике
администрации. Был установлен агрегат комплексной вакуумной обра-
ботки стали (АКВОС) повышенного качества и экологически безопас-
ный. С рядом металлургических НИИ были заключены договоры, пред-
усматривавшие выведение завода на уровень современных мировых стан-
дартов. Сдерживающими моментами для развития производства были вы-
сокие налоги на прибыль, на содержание объектов соцкультбыта и другие
непроизводственные расходы, составившие 25,9 млн руб. Много средств
уходило на погашение долгов. Тем не менее, началась «расшивка» кредит-
ной задолженности. Были погашены долги за период 1993—1994 гг. Общая
сумма задолженности снизилась на 31,5%, хотя и осталось внушительной.
Руководство сегодня настойчиво ставит вопрос о реструктуризации задол-
женности предприятия, призывая усовершенствовать налоговое законода-
тельство, установить рассрочку платежей. По требованию завода было
переструктурировано долгов на сумму 200 млн руб,- Однако баланс пред-
приятия в 2000 г. был сведен с убытком в 8 млн руб.
2001 г. для завода тоже оказался очень трудным, хотя руководство за-
вода не теряло оптимизма. С целью повышения качества завод заклю-
чил контракт с Институтом стали и сплавов, принял совместно с Мос-
ковским правительством активное участие в сооружении 3-го автомо-
301
бильного кольца, проведенного, в том числе, и по территории завода.
Предоставление земли позволило возместить часть расходов и облегчи-
ло бремя налогов на основные фонды (в силу своей многопрофильнос-
ти завод имел основных фондов только 300 тыс. руб. на одного работ-
ника). Их выплата и выплата долгов, несмотря на реструктуризацию
последних, ложилась тяжелым бременем на заводской бюджет. Тяжелой
ношей оказалась также реконструкция 1.-й очереди сталелитейного про-
изводства. Пришлось пойти на продажу части зданий и сооружений, не
приносивших дохода. Финансовая нагрузка по переоборудованию ока-
залась громадной. В добавок сильно ожесточилась конкуренция на
внутреннем рынке, особенно между «большой металлургией» и специ-
альными заводами. После принятия США антидемпинговых мер, ме-
таллургические гиганты обратились на внутренний рынок и, благодаря
большим производственным возможностям, стали теснить конкурентов.
В частности Оскольский комбинат сильно повлиял на перераспределение
рынка в центре страны. Обострилось соперничество по самой спецстали.
Заводы Челябинский, Ижевский, Электросталь старались отобрать потре-
бителей у «Серпа и молота». Так, Челябинский завод активно демпинговал
на внутреннем рынке по нержавеющему листу. Это сказывалось, прежде
всего, на условиях предоплаты. Фактически «Серп и молот» остался без
нее. Большие рассрочки оказались заводу не по карману, особенно если
речь шла о малорентабельной продукции. В результате, хотя рост товарной
продукции и продолжился, темпы роста производства снизились. В этих
условиях, констатировало руководство, стабильные договоры на поставку
стало заключать сложнее. К тому же в работе «Серпа и молота» отмечался
рост себестоимости по отдельным видам продукции, низкая технологичес-
кая дисциплина, значительная степень изношенности оборудования, не-
хватка средств для модернизации производства.
В целом, однако, у завода в конкурентной борьбе оказался большой
запас прочности, и основные потребители его продукции сохранились.
Отличительной чертой «Серпа и молота» по-прежнему является работа
на внутренний рынок. Завод остается монополистом по специальной
нержавеющей лезвийной ленте, быстрорежущему прокату, шарикопод-
шипниковой стали. Хорошим спросом продолжает пользоваться про-
дукция цеха ширпотреба. Постоянными потребителями продукции за-
вода являются объединения AMO-ЗИЛ, «Салют», РКЗ имени Хруниче-
ва, ОАО «Подшипник», МЭЛЗ, 2-й Московский часовой завод, Мос-
энерго, Мосводоканал и другие предприятия. Завод продолжает успеш-
ное сотрудничество с Уфимским моторостроительным заводом, объеди-
нением «Салют», с Росавиакосмосом. Удачно используется основное
преимущество завода — наличие многопрофильного производства, даю-
щее возможность усилить тот или иной участок в зависимости от спро-
са. В случае кризиса перепроизводства завод применяет тактику варьи-
рования продукцией, используя прошлые заделы. В то же время, как
говорил директор завода, «стараемся отбить заказы от импорта», а в
целом — «в одном теряем, в другом находим».
302
Однако, несмотря на оптимистические заявления, возможность
краха, подобного 1996 г., не исключается. Только собственный опыт,
считает администрация, может послужить гарантией против такой воз-
можности. В условиях рынка нынешняя администрация, как и дорево-
люционная, упорно следует линии на обновление производства, само-
стоятельно ведет переустройство лабораторий завода за счет преимуще-
ственно собственных средств и на основе использования отечественных
технологий. Совместно с ВНИИМетмаш ведется реконструкция УНРС.
Завод рассчитывает на собственное производство 70—80 тыс. т стали в
год, что позволяет ему обойтись без поставки заготовок для передела.
Одновременно в деятельности руководства предприятия прослеживается
сильный расчет на помощь Московского правительства, которое могло
бы повлиять на предоставление заводу льготных тарифов развития, сни-
жение кредитных ставок.
В 2001 г. объемы производства на «Серпе и молоте» оставались ниже
советских (на 20—30%), а производительность труда составляла от 72 до
88% от уровня 1991 г., ио по сравнению с рядом других московских за-
водов, все еще «лежащих на боку», положение выглядит более или менее
благополучным. Это в какой-то мере определяет настроения заводского
коллектива, чей оппозиционный настрой к проводимым реформам сохра-
няется, но теперь не является столь острым и. касается только тех аспек-
тов, которые напрямую связаны с нынешним положением «Серпа и мо-
лота». Здесь, прежде всего, критикуется тарифная политики РАО ЕЭС и
Газпрома, противодействие вступлению страны в ВТО.
2. Политика занятости и стимулирования труда
в современных условиях
Занятость
Финансовая реформа 1992 г. и отпуск цен сразу перевели работни-
ков завода «Серп и молот» из высокооплачиваемой категории трудя-
щихся в одну из самых низкооплачиваемых. Как результат, началось
настоящее бегство рабочих. Как и во времена военного коммунизма,
официальных сокращений не было, рабочие сами покидали завод. Ухо-
дили вальцовщики, электрики, слесари, машинисты кранов и т.д. За ко-
роткий срок число работников уменьшилось на 22%. В первую очередь
уходила молодежь в поисках более приемлемых заработков. Оставались
люди предпенсионного и пенсионного возраста: среди 5 тыс. оставших-
ся только пенсионеры составляли около 1 тыс. Значительно увеличи-
лась доля женщин (до 41% в 1994 г.), тесно привязанных к конкретным
профессиям, а потому — менее склонных менять место работы. Таким
образом, трудовой коллектив сразу постарел и феминизировался. Не-
смотря на отток рабочих, руководство завода по инерции делало ставку
на то, чтобы сохранить кадры. Чаще стало практиковаться внутризавод-
ское совместительство. Но остававшиеся на заводе работницы, обреме-
ненные грузом семейных и домашних обязанностей, предпочитали тру-
303
литься в свои часы и в одну смену. Был организован пункт переобуче-
ния новым профессиям. Согласие выразили, однако, только 10—15% из
числа желающих уйти.
Всего за годы реформ среднее число работников на «Серпе и моло-
те», по сравнению с советским временем, сократилось более чем вдвое
(см. табл. 2). Особенно резкое падение численности произошло в 1992 г. и
во время процедуры банкротства предприятия. В последующие годы
численность работающих стабилизировалось на уровне, несколько пре-
вышающем 4 тыс. человек. Несмотря на сокращения, жалобы на не-
хватку рабочей силы как главный фактор, препятствующий развитию
производства, исчезли. Это позволяет судить о размерах так называемой
скрытой безработицы в советское время. На относительно высоком
уровне осталась текучесть, хотя и меньшем чем в советские и тем более
в гужоновские времена. Ежегодно на завод приходило и приходит около
1200 человек, примерно столько же увольняется. Тем не менее очевид-
но, что заводу удалось сохранить ядро кадров. Это обстоятельство, как
отмечала администрация, позволяло довольно быстро готовить новых
квалифицированных рабочих.
Таблица 2
Численность промышленно-производственного персонала
в 1993-2001 гг.
Из отдельных высказываний на страницах заводской газеты, можно
составить представление о том, как за последнее десятилетие измени-
лась кадровая политика. Так, выступая на 20-летнем юбилее ЦХПНЛ,
начальник цеха говорил, что цех был в глубоком кризисе, но постепен-
но из него выходит. Появилась молодежь, более подкованная, уверен-
ная в себе, совсем с другими запросами, чем старшие поколения рабо-
чих. Теперь уже, говорил он, «просто с улицы мы не берем. Хотя работа
по сравнению с другими цехами у нас относительно легкая, но она тре-
бует большой ответственности. Оборудование в цехе сложное, в основ-
ном импортное. После 1991 г. оно в основном осталось прежним, но
мы всеми силами стараемся поддерживать его в действии».
По мере восстановления производства на завод стали возвращаться
старые кадры. Если в 1997 г. из числа бывших работников на завод вер-
нулось 190 чел., то в 1998 г. уже 509. Состав работников несколько омо-
лодился, их средний возраст по сравнению с кризисным временем
304
уменьшился с 53 до 45 лет. С 1993 г. при заводе работает Центр профес-
сиональной подготовки «Металл и бизнес», созданный руководством
совместно с Минобороны. Каждый год в нем проходило переподготовку
для работы в рыночных условиях около 1 тыс. военнослужащих и 700
безработных, направляемых Департаментом труда и занятости прави-
тельства Москвы. Однако с трудом прослеживается какая-либо связь,
кроме коммерческой выгоды, между Центром, который должен гото-
вить менеджеров нового типа, и интересами завода. Более заметной яв-
ляется забота завода о вечернем металлургическом институте. В период
кризиса число работников завода, обучающихся в институте, сократи-
лось до 9, но по мере роста производства увеличилось, и в 1999 г. в ин-
ституте обучался уже 41 человек. Для большого предприятия этого, ко-
нечно же, мало. Заводу по-прежнему остро не хватает специалистов,
способных работать в рыночных условиях.
Подготовка новых рабочих на заводе, как и прежде, ведется преиму-
щественно в процессе самого производства. Училище № 53, призванное
готовить кадры рабочих для завода, в период реформ пережило нелег-
кие времена, как и вся система профессионально-технического обуче-
ния в стране. Училище не отапливалось, здание и классы пришли в пла-
чевное состояние, крыша текла. Есть много свидетельств помощи, которую
оказывал ему завод. Администрация даже обратилась в Юго-Восточный
адиминистративный округ г. Москвы с проектом реорганизации училища в
учебно-производственный комбинат, подобный тому, который существовал
при заводе в 1930-е гг., но не преуспела в этом. В заводской газете при-
знается, что училище № 53 все больше отходит от интересов завода, и
главное, — что его воспитанники не идут на завод.
Хотя и утверждается, что заводу сегодня нет необходимости в допол-
нительной рабочей силе, в вопросе о сохранении кадров администрация
заняла выжидательную позицию, сознавая, что еще много рабочих не
соответствуют требованиям современной металлургии. В связи с этим
намечалось проведение конкретной работы по проверке агрегатов и ра-
бочих мест, составление требований, предъявляемых к отдельным про-
фессиям и условиям оплаты труда.
Кто поможет и защитит?
Учитывая состав коллектива предприятия, его реакцию на проводи-
мые мероприятия определяли главным образом мнения старших поко-
лений, которые больше всего пострадали от перехода к рынку. В завод-
ской газете печатались статьи под названием «Рабочий народ — не
быдло!», рассказывающие о трудных условиях труда, жизни и быта.
Общее впечатление: «Как будто война, блокада и разруха». Мы, писали
рабочие, работаем нормально, а сколько получаем? В публикациях явно
прослеживалась ностальгия по советскому прошлому с элементами его
идеализации под рубрикой «Вспоминают ветераны-старики».
Чем занимались рабочие в период вынужденных простоев? Приво-
дили в порядок садовые участки, занимались мелким ремонтом квар-
тир, уделяли больше внимания семье и детям. В этой связи любопытно
305
12 - 11219
стихотворение бригадира В. Шибаршина «Рабочий», помещенное на
страницах «Мартеновки» 26 января 1994 г. и содержащее протест про-
тив расстрела Верховного Совета. Вот его начало: «Он жил при совет-
ской / Охаянной власти. / Имеется дачка / И старая лада. / Ему иногда /
Улыбается счастье / В ночи обслужить / Закутившего гада. / А если не
спать / И вовсю постараться, / В местах пошустрить кой-каких ожив-
ленных, / То можно вполне / Залучить иностранца / К борделю подбро-
сить / За десять «зеленых»! / Жить можно вот так-то /Ив новой Рос-
сии...». Еще больше даже, по сравнению с советским временем, упал
уровень дисциплины, участились прогулы и простои, случаи пьянства
на производстве, и, как писал тот же автор, «...мы.пьем, как мы пили».
Вспомнили на заводе о профсоюзах, должных стоять на защите тру-
довых интересов. В газете «Мартеновка» печатались статьи под названи-
ем: «Куда смотрит профсоюз?» В феврале 1996 г. состоялась первая с
1989 г. общезаводская профсоюзная конференция, которая, как свиде-
тельствует мартовская «Мартеновка», происходила довольно бурно. Дея-
тельность прежнего профкома подверглась сокрушительной критике.
Говорилось о том, что он должен заниматься не только путевками. Раз-
давались предложения изгнать профсоюзы с производства, как в свое
время поступили с парткомами. В выступлениях на конференции затра-
гивались не только бытовые, но и острейшие производственные про-
блемы. Отмечалось, что с 1993 г. завод не получил ни копейки прибы-
ли. Оборудование в основном старое и изношенное, запчастей, инстру-
ментов нет совершенно. Иногда рабочим приходилось приносить их из
дома. Звучали обидные голоса, что завод превратился в попрошайку,
живет главным образом взаймы. Другие выражали опасения, что завод
пойдет с молотка иностранцам. Говорили о том, что в сложившейся си-
туации альтернативы: либо дальше залезать в кредитные долги, либо от-
даваться в руки криминальных структур — неприемлемы.
Какое положение на заводе? — спрашивали рабочих, и многие из
них отвечали — «хреновое». В течение всего 1996 г. «Серп и молот» ра-
ботал с большими перебоями. Выплата быстро обесценивающейся зар-
платы производилась нерегулярно. Среди рабочих сильны были настро-
ения разочарования, уныния и апатии, хотя руководство заверяло, что
при всех обстоятельствах завод будет жить.
Не раз задавался вопрос, кто виновник сложившегося положения?
Одни винили во всем российское руководство, чековую приватизацию.
Другие — профсоюзы. Третьи склонны были возлагать вину на коллектив
завода, его руководство и рабочих. Они указывали на то, что законы
рынка ломают прежние принципы управления, требуют нового товаропро-
изводителя с другим кругозором и мышлением. Проанализировав резуль-
таты работы завода за 1995 г., новый главный бухгалтер В.А. Наноян
пришел к выводу, что надо закрыть ряд цехов, уволить половину рабо-
чих, ликвидировать объекты социальной сферы, приносившие убытки.
Возражая политике сохранения кадров, Наноян ставил вопрос о том,
каких кадров? Отмечал халатность и разгильдяйство на производстве.
Выступая на профсоюзной конференции, он признавал, что зарплата,
действительно, мала, но, ведь, и такую надо зарабатывать, а то «прихо-
306
дишь в табельную, а там висят 48 пропусков, когда должно быть 90».
Зачем, мол, такие работники нужны? Однако столь радикальные пред-
ложения не встречали поддержки («Мартеновка», март 1996 г.).
Оплата труда
Политика поддержания занятости, стремление сохранить кадры тре-
бовало от руководства завода отдавать приоритет своевременной выплате
зарплаты, несмотря на плачевное состояние дел. Усилия администра-
ции в этом отношении нашли поддержку Московского правительства и
помощь со стороны банка «Базис». Средняя заработная плата работни-
ков завода выросла с 60,5 тыс. рублей в 1993 г. до 298,7 тыс. в 1996 г. (в
неденоминированных рублях), однако стремительный рост цен и гало-
пирующая инфляция сводили этот рост на нет. Как отмечало руковод-
ство завода, для сохранения кадров в условиях Москвы нужно платить в
2—3 раза больше. Не удалось избежать и задержек'зарплаты.
В силу галопирующей инфляции первой половины 1990-х гг. пого-
дичные данные о размере средней заработной платы несравнимы. Более
или менее сопоставимые данные об изменениях в средней заработной
плате, приводимые в заводской газете, имеются, начиная с 1997 г. Они
представлены в таблице 3.
Таблица 3
Среднемесячная номинальная заработная плата
в 1996—2001 гг. (в деном. руб.)
Год Средняя зарплата в месяц
1997 1074
1998 1561
1999 1951
2000 2973
2001 4434
По мере выхода из кризиса зарплата на заводе росла и, кроме того,
стада выплачиваться без задержек. 1 марта 1998 г. на заводе были на
35% повышены оклады и тарифные ставки и была произведена реструк-
туризация заработной платы. На повременной оплате остались 38,5%
работников, по системе КТУ, сохранившейся с советского времени, оп-
лачивались 17,7%, по сдельным расценкам — 9,8%. Структура выплат
из фонда заработной платы в целом по заводу выглядела следующим
образом: 17,2% выплат составила оплата отпусков, 2,9% — выплаты со-
циального характера, 13,9% — прочие надбавки. Основное направление
в оплате труда — повышение роли сдельщины и премиально-поощри-
тельных систем («Мартеновка», сентябрь 1998 г.).
Повышение ставок на заводе производится постоянно, но как при-
знает руководство, темпы роста зарплаты большие, но недостаточные.
Инфляция съедает значительную долю прибавок. Да и сами ставки ос-
таются невысокими, не намного перекрывают средний размер зарплаты
307
в стране и близки к московским стандартам. Сверх ставок выплачива-
ются премии и доплаты за проезд. Так, если в декабре 2000 г. средняя
заработная плата составила 3400 руб. без учета премий и выплат за про-
езд, то с учетом премиального фонда — 4500 руб. При расчете денеж-
ного вознаграждения установлен принцип 20 коп. с 1 руб. выпускаемой
продукции, администрация стремится строго соблюдать принцип опере-
жающего роста производительности по сравнению с зарплатой.
В политике оплаты труда руководство считало необходимым вернуть
людям веру, что их работа будет оплачена, что их труд не напрасен: необ-
ходима конкретизация, человек должен знать, сколько он получит, если
сделает то-то и то-то. В то же время принцип, «как потопали, так и поло-
пали», не находит поддержки. Начальник отдела труда и заработной платы
завода В. Григорьев на страницах «Мартеновки» (сентябрь 1998 г.) отме-
тил, что это далеко не бесспорный постулат и выступил со статьей, разъ-
ясняющей заводскую политику в области оплаты труда в современных ус-
ловиях. Зарплата, писал он, несет на себе много функций, а именно:
— воспроизводственную;
— регулирующую;
— стимулирующую;
— мобилизующую;
— социальную.
Воспроизводственная функция имеет задачу обеспечить предприятие
рабочей силой и потребности завода в работниках по числу и по качест-
ву. Регулирование зарплаты ведется путем тарифных соглашений и за-
ключения коллективных договоров. В них устанавливаются размеры до-
плат и компенсаций за те или иные виды работы (специальные ставки
для ЧМ-1 и ЧМ-2 на металлургических заводах, оплата за вредные ус-
ловия производства, добавки к тарифу за работу в ночное время, за со-
вмещение, за стаж и пр.). Мобилизующую и стимулирующую функции
оплаты труда берет на себя предприятие, остальные — устанавливаются
государственным законодательством. Мобилизация и стимулирование
должны иметь конкретный и целевой характер, увязанный с системой:
заказ — качество — снижение затрат. Под мобилизационной функцией,
писал Григорьев, подразумевается постоянная работа с персоналом, ко-
торой раньше занимались парткомы и профсоюзы. Теперь же, отмечал
он, стоит вопрос о возрождении других форм морального стимулирова-
ния. Среди них — воспитание профессиональной гордости, организа-
ция с этой целью праздников и юбилеев. Нужно, писал он, восстано-
вить Доску почета, следует чаще награждать людей почетными грамота-
ми, в том числе от имени Министерства экономики Правительства РФ.
Таким образом, многие принципы оплаты труда в данном случае ба-
зируются на теоретических посылках советского времени. Социальный
характер компенсаций за труд не увязывается прямо с производствен-
ными целями. Администрация завода в оплате труда сохранила установ-
ленный в советское время КТУ, но теперь, в условиях рынка, писал
Григорьев, он наполняется новым содержанием. В то же время в цехах
проводится линия на усиление роли сдельщины, внедрение поощри-
тельно-премиальных систем для служащих, в том числе за экономию и
308
качество, за планирование фонда зарплаты. По мнению начальника ка-
либровочного цеха О.А. Якименко, требования к руководящему персо-
налу завода должны быть больше. Так, за простои на производстве ра-
бочих надо наказывать на 10%, ИТР — на 30%, руководителей — на
50%, так как с них берут пример в отношении к работе.
Проблема социальных гарантий, здоровья,
охраны труда и трудовой дисциплины
В деятельности заводской администрации в последние годы прослежи-
вается упорное стремление сохранить социальную сферу, в то время как
многие другие предприятия старались от нее избавиться. Хотя «Серпу и
молоту» пришлось расстаться со своим жилищным фондом, передан-
ным муниципальным органам, но медсанчасть, профилакторий, детса-
ды, ясли, пионерлагеря, база отдыха, ДК, спортивные сооружения и т.д.
продолжали служить интересам завода. В «Мартеновке» с гордостью от-
мечалось, что на заводе самый лучший в Москве оздоровительный
центр. Работники медсанчасти сообщали, что угроза безработицы спо-
собствовала тому, что по сравнению с советским периодом люди стали
больше заботиться о здоровье, особенно с улучшением положения на
заводе. Чтобы не потерять работу, работники стали чаще обращаться за
медицинской помощью. В то же время в некоторых случаях качество
обслуживания работников завода ухудшилось. Так, из-за отключений
электроэнергии долгое время не работал профилакторий «Металлург».
С 1991 г. медсанчасть завода была снята с бюджетного финансирования
и забота о ней легла исключительно на предприятие. Ежемесячно на
поддержание медсанчасти завод до недавнего времени выделял по
100 тыс. руб. В 2001 г. директор завода издал приказ о переводе медсан-
части полностью в структуру завода. Одновременно многие учреждения
прежнего соцкультбыта стали вести коммерческую деятельность на сто-
роне. Так, та же медсанчасть с 1993 г., помимо обслуживания работни-
ков завода, стала оказывать платные медицинские услуги населению.
В 1998 г. отмечался 100-летний юбилей медсанчасти. Ее история те-
перь рассматривалась не как противопоставление дореволюционного и
советского прошлого, а как непрерывная история заботы о здоровье ра-
бочих, о чем, например, говорит статья в сентябрьском номере «Марте-
новки», названная «Подходы к сохранению здоровья людей у нас под-
креплены прошлым опытом». Вот некоторые выдержки из нее:
«...Медсанчасть почти ровесник заводу... Ее история началась с уч-
реждения фельдшерского пункта на заводе, поскольку завод нуждался в
сильных и выносливых людях. На заводе дежурили фельдшеры, чтобы
оказать необходимую помощь в случае несчастья... На заводе был устро-
ен приемный покой, в специально построенном одноэтажном здании..,
чтобы вовремя промыть рану, перевязать, помочь людям, работавшим в
грязи и копоти... В случае больших травм была организована передача
пострадавших в большие больницы: Яузскую и Старо-Екатерининскую,
где лечили по контрамаркам, выданным на заводе. Ежедневно выделя-
лось на эти цели 1 руб. 25 коп. Оплачивалась также фельдшерская по-
309
мощь рабочим на дому... Через год после основания в приемном покое
появился терапевт и приходящий окулист, а затем хирург, который вы-
полнял функции нынешней ВТЭК, т.е. выносил решение о степени тя-
жести травм и назначении пособия. Отдельные кабинеты в приемном
покое появились через 12 лет и было построено двухэтажное здание...
Приемный покой переименовали в амбулаторию. Был назначен глав-
ный врач и появилась аптека...»
Если судить по архивным документам (см. гл. 1), картина была не
столь благостной, что зачастую проскальзывает и в статье, вопреки стрем-
лению выстроить историю в единый с советским временем контекст:
«...В цехах не было уборных, душевая была только при котельной,
питались в основном у печей и станов. В 1920-е годы началась работа
по профилактике травм и заболеваний. Были построены столовая, ду-
шевые, уборные, появились вентиляция и освещение. В цехах откры-
лись медпункты. Амбулатория в начале 1930-х годов была реорганизова-
на в медпункт, который периодически проводил медосмотры тех, кто
работал в трудных условиях... Медпункт вскоре был переооборудован в
поликлинику, где кабинеты были снабжены специальным медицинским
оборудованием... В 1930-е годы в поликлинике работало 7 хирургов,
была введена углубленная диспансеризация, налажены связи с больни-
цами имени Обуха и Склифосовского... В ’1962 г. для медсанчасти было
построено четырехэтажное здание по Проломному проезду... В 1980-е
годы была проведена полная реконструкция, и она стала одной из луч-
ших в Москве, что помогло ей выжить в рыночных условиях...»
Далее отмечалось плачевное состояние медсанчасти: обветшавшее
здание, низкая оплата медперсонала и т.п., но выражалась надежда, что,
может быть, еще не все прошлые традиции утеряны.
Как уже отмечалось выше, в политике администрации предприятия
также прослеживается стремление опереться на заводской опыт, апелля-
ция к традициям «Серпа и молота». Таким путем руководство завода, ви-
димо, пытается создать определенную моральную компенсацию за труд
при отсутствии надлежащих стимулов материального вознаграждения.
В пропагандистских мероприятиях делается упор на то, что завод не
идет по пути зачеркивания всего связанного с прошлым, хотя акценты в
этой политике несколько изменились. Явно сменилось отношение к до-
революционному гужоновскому периоду. Обличительные материалы,
посвященные эксплуатации рабочих до революции, исчезли. Вместо
них на страницах заводской газеты появились люди, приносившие
успех и славу заводу в дореволюционный период, упоминаются постро-
енные мосты, павильоны, металлоконструкции и прочие сооружения.
Регулярно отмечаются юбилеи завода, недавно отметившего свое сто-
двадцатилетие, его цехов и участков. Одновременно не меньшее значе-
ние придается советским юбилеям: созданию в 1931 г. объединения
«Спецсталь», в 1930 г. — учебно-производственного комбината, вечер-
него металлургического института, металлургического техникума, клуба
(с 1957 г. — Дворца культуры) и т.д.
Льготы и привилегии для работников завода сохраняются. За дли-
тельный стаж работы выплачиваются премии. Все, кто выходят на пен-
310
сию, получают единовременную выплату в размере 25 минимальных
зарплат. Производятся разовые выплаты тем, кто уходит на службу в
армию, а также по случаю рождения ребенка и др. За пребывание своих
детей в летних лагерях, в детсадах и яслях работники оплачивают толь-
ко 10% стоимости: Для отдыха работников (профилакторий, оздорови-
тельный центр, дома отдыха) предоставляются льготные путевки, а много-
детным семьям — бесплатно. Больным также предоставляются бесплатные
путевки. Целевое финансирование жилищного строительства для рабочих
завода было прекращено, но с улучшением положения руководство начи-
нает подумывать о том, чтобы вернуться к этой практике.
По материалам заводской прессы, к сожалению, трудно судить о со-
стоянии дисциплины и безопасности работы на предприятии. Возмож-
но потому, что этим вопросам (борьбе за дисциплину, за безопасность
работы и т.п.) при переходе к рынку стало уделяться меньше внимания.
Косвенные свидетельства говорят о том, что по сравнению с советским
временем положение стало хуже.
Вместо прежней охраны в 1994 г. на заводе была учреждена служба
экономической защиты. В 2000 г. за правонарушения на заводе были за-
держаны 1322 чел. Это значительно больше, чем в советское время, хотя,
возможно, это проявление того, что теперь нет необходимости покрывать
нарушителей. Как свидетельствует «Мартеновка» (31 октября 2001 г.) ха-
рактер нарушений остался в основном тот же, что и раньше: 20% — пьян-
ство на работе, 10% — пронос спиртных напитков. В том же году было
предотвращено более 500 случаев кражи с территории завода. Отдельные
случаи воровства описаны на страницах заводской газеты. Так, 10 сентяб-
ря 2001 г. был задержан слесарь ЦХПНЛ с сумкой нержавеющих пластин
весом 16 кг. На автомобиле ЗИЛ была попытка вывести две металлические
штанги, каждая по 10 кг. Случались кражи и посерьезнее. В калибровоч-
ном цехе, например, были похищены приборы. В результате печи про-
стояли 36 часов. Ущерб составил 81 тыс. руб. Случай специально разби-
рался на страницах «Мартеновки» в июне 2001 г. В 2000 г. 28 работни-
ков завода за хищения были осуждены судом. Крупные хищения были
выявлены при строительстве тоннеля в Лефортово.
Тяжесть труда на заводе не уменьшилась. Более того, были сняты
многие льготы для работающих на тяжелых и опасных участках произ-
водства. Молоко, например, выдается только когда приходится работать
с молибденом и свинцом. Следует отметить рост травматизма. В целом
коэффициент тяжести травм за, годы реформ увеличился до 120,9% от
советского, а потеря дней трудоспособности возросла вдвое. В 2000 г.
на заводе был зарегистрирован 1 смертельный случай на производстве и
2 очень тяжелых.
Менее заметной на заводе стала работа профсоюзной организации.
Видимо, это связано с тем, что у профсоюзов отпали многие прежние
функции: распределение жилья, автомобилей, промышленных и продо-
вольственных товаров, организации социалистического соревнования.
Основное внимание теперь отводится заключению коллективных дого-
воров, хотя очевидно, что исполнение позиций, записанных в них отно-
сительно условий труда, его оплаты, безопасности работы, развития со-
311
циальной сферы и т.д. находится в сильной зависимости от экономи-
ческого положения завода и политики его руководства. В июне 2001 г.
был заключен коллективный договор на 2001—2003 гг. В нем обговари-
вались условия повышения зарплаты, порядок внутризаводского со-
вместительства и его оплаты, установление льгот по пенсиям. Был раз-
работан список льготных профессий, предусматривалось выделение до-
полнительных средств на охрану труда. Ставилась задача вернуть допол-
нительное питание, спецодежду и обеспечение средствами, облегчаю-
щими труд. Обговаривались даже размеры расходов на погребение в
случае смерти работника.
Завод поддерживает связи с ушедшими на пенсию, продолжает со-
трудничать со сторонними организациями. Довольно активен, например,
Совет ветеранов завода, в котором в 2001 г. числилось 1034 человека. При
его содействии организуются мероприятия, связанные с праздниками и
юбилеями. В то же время появились новые формы сотрудничества, не-
мыслимые в прежних советских условиях, например, благотворительная
деятельность — сотрудничество с Свято-Николо-Шаропомским монас-
тырем в оказании помощи нуждающимся детям г. Иваново.
Политические настроения в коллективе во многом определяются
происходящими в стране событиями и настроениями тех руководителей,
которые делают ставку на возрождение отечественной промышленности. В
марте 1997 г. рабочие принимали участие в митинге на Васильевском
спуске. В октябре 1998 г. коллектив завода принимал участие во всерос-
сийской акции протеста против невыплат заработной платы, в июне
2000 г. — против введения единого социального налога. В декабре того же
года наблюдалась кампания против введения нового Трудового кодекса.
Современная история завода — это пока еще открытая книга, тогда
как 120 лет заводской истории позволяют сделать ряд выводов и наблю-
дений, которые представляют интерес для современности.
3. Выводы
Подводя итог изменениям в стимулах к труду на заводе, нельзя не
обратить внимание на тесную и неразрывную их связь с теми процесса-
ми, которые переживала вся отечественная промышленность в ходе ин-
дустриализации, модернизации, формирования новой системы социаль-
ных отношений. Нельзя не заметить, что отношение к труду в этой
связи развивалось как бы по своим законам, не всегда зависящим от
воли тех, кто распоряжается на производстве, или от очередного пово-
рота в экономической и трудовой политике государства. Это связано с
тем, что у рабочих свое видение труда, его смысла и назначения, его
стимулирования и оплаты. По материалам завода четко прослеживается
сильная историческая преемственность во всех аспектах отношения к
работе, обусловленная традициями жизни сельского населения, пере-
шедшего к индустриальному труду в условиях происходивших социаль-
ных трансформаций. С ними вынуждены были считаться и владелец за-
вода и его управляющие до революции, и советские и постсоветские
директора и назначаемая ими администрация, и организации, призван-
312
ные проводить трудовую политику, независимо от официального взгля-
да на то, что должно происходить в теории. Исследование показало, что
работник неизменно оказывался в зависимости от того, в каком состоя-
нии находились дела предприятия. Если Гужон, как владелец завода,
оправдывал свою политику периодического сдерживания зарплаты не-
обходимостью расширения производства, умалчивая о своей личной за-
интересованности в прибыли, то в советское время администрация, сле-
дуя директивным плановым указаниям сверху на расширение выпуска
продукции, также была вынуждена ограничивать наиболее действенные
стимулы к росту производительности труда, компенсируя это призыва-
ми к моральному долгу, убеждением, административным рвением или
ужесточением наказаний за плохую работу.
На разных этапах истории завода наблюдалось различное сочетание
методов материального стимулирования, принуждения и апелляций к
сознательности и долгу.
I
Начало истории «Серпа и молота», как и многих других предпри-
ятий, совпадает с ранним периодом российской индустриализации.
Владелец завода принадлежал к числу тех предпринимателей, которые
стремились выстроить производственные отношения по передовым за-
падным стандартам. Стремление «переломить через колено» свойствен-
ное России отношение к труду, поощрение тех, кто готов играть по
предложенным правилам, и довольно жесткое обращение с теми, кто к
этому еще не готов, натолкнулось на неподатливое сопротивление рабо-
чих, основной поток которых шел из крестьян, как и в других странах,
вставших на путь индустриального развития. Встречаясь на практике с
недостатком знаний и квалификации, с привычками и формами труда,
свойственными русской крестьянской общине, владельцы предприятий,
независимо от того, делали они это добровольно или под давлением об-
стоятельств, вынуждены были приспосабливаться к существовавшим
традициям, среди которых отмечаются значительные элементы патриар-
хальных отношений, наивный социализм и уравнительность, религиоз-
ность, патернализм и т.д. Наиболее ярко они проявлялись в случае воз-
никновения конфликтных ситуаций. Крестьянские представления о
том, что есть труд и что есть праздник, рваный производственный ритм,
сочетание тяжелых трудовых будней и вынужденного безделья перене-
слись из деревни в город и были усугублены тяжестью труда на пред-
приятиях, особенно на заводе Гужона. Взятые в совокупности они оп-
ределяли настроения рабочих. Характеризуя их борьбу за свои права и
интересы, необходимо обратить внимание, как на сущность выдвигав-
шихся требований, так и на их форму. В этом смысле опыт гужоновско-
го предприятия говорит о том, что выработанное советской литерату-
рой взгляды о рабочем движении в России нуждаются в существенном ис-
правлении, ибо оно развивалось далеко не так, как было прописано в про-
граммах политических партий и движений. Разумеется, отдельные идеи,
которые вносились в сознание рабочих, падали на благодатную почву
неудовлетворенности своим положением, но преломлялись сообразно
313
психологии трудовых коллективов. Одновременно‘пример завода пока-
зывает, что подобные производственные коллективы начинают играть
очень важную роль в жизни общества, с которым приходилось считаться,
и это особенно проявилось в революции 1917 года.
Характеризуя в целом существовавшую до революции систему сти-
мулов к труду, следует сказать, что на заводе Гужона, как и на других
предприятиях России, в условиях свободного рынка труда главными сти-
мулами были меры материального поощрения, прежде всего в виде зара-
ботной платы. При этом в силу существовавшей рыночной конъюнктуры
квалифицированные и неквалифицированные рабочие находились в нерав-
ных условиях. Практически на протяжении всего дореволюционного пе-
риода российская промышленность ощущала нехватку квалифицирован-
ных кадров, тогда как спрос на чернорабочих был значительно ниже пред-
ложения. Это вело к тому, что администрации предприятий думали, преж-
де всего, о создании стимулов к труду для квалифицированных рабочих с
целью привлечь и удержать их именно на своем заводе, тогда как каких-то
специальных мер, направленных на стимулирование труда неквалифици-
рованных рабочих, как правило, особенно в конце XIX в., не предприни-
малось. Различия в положении квалифицированных и неквалифицирован-
ных рабочих на заводе Гужона были особенно заметны в силу высокой те-
кучести кадров среди чернорабочих, обусловленной исключительно тяже-
лыми условиями труда, и осознанной политики хозяина в этом вопросе.
Экономическая конъюнктура напрямую влияла на размеры и диф-
ференциацию зарплаты рабочих. В периоды экономического роста ре-
альная средняя заработная плата увеличивалась, что положительно от-
ражалось на мотивации рабочих. Как было показано, дифференциация
в зарплате также усиливалась в эти периоды, так как в условиях боль-
шого числа заказов повышался спрос на квалифицированную рабочую
силу. Это создавало дополнительные стимулы для повышения рабочими
своих трудовых навыков. В годы кризисов реальные заработки и разни-
ца в оплате сокращались. Нередко, как например завод Гужона, пред-
приятия стремились выйти из кризисов именно за счет рабочих, что ес-
тественно вызвало бурные протесты со стороны последних.
Для поддержания дисциплины на производстве применялась система
штрафов, кроме того, эффективным средством было увольнение. Угроза
увольнения в условиях безработицы давала в руки мастера значитель-
ную власть над рабочим. Однако пример завода Гужона позволяет ут-
верждать, что в целом принуждение к труду в мирное время не было
широко распространено.
Особенностью русской промышленности было наличие значитель-
ной по размеру социальной сферы при крупных предприятиях: посо-
бия, школы, больницы, потребительские кооперативы и т.д. Завод Гу-
жона в этом плане не был исключением. Заводская социальная сфера
изначально создавалась как средство воспитания и удержания на пред-
приятии квалифицированных кадров.
Ситуация в области стимулов к труду на ММ3 несколько измени-
лась в начале XX в. В результате индустриализации у крестьян, прихо-
дящих в Москву, стало больше свободы в выборе рабочего места. Как
314
следствие Гужону пришлось подумать о стимулах к труду и для неква-
лифицированных рабочих, о принятии специальных мер, чтобы при-
влечь и удержать их на тяжелом производстве. Выход был найден в уве-
личении заработной платы относительно других металлургических и ме-
таллообрабатывающих заводов региона и в начавшемся распростране-
нии социальной сферы на всех рабочих предприятия.
В годы Первой мировой войны предприниматели (в отличие от
военного ведомства с его попытками милитаризации труда) в целом не
были настроены на проведение кардинальной перестройки системы трудо-
вых отношений. Однако, с одной стороны, инфляция и сокращение диф-
ференциации в оплате вели к уменьшению роли заработной платы как
стимула к труду. С другой стороны, нехватка рабочей силы заставила пред-
принимателей постепенно расширить использование мер принуждения.
Кроме того, трудности, вызванные войной, ставили перед работодателя-
ми новые проблемы, такие как жилищный вопрос, обеспечение рабочих
продовольствием и т.п., которые, как на ММ3, так и на других заводах,
неизбежно расширяли сферу взаимодействия администрации и рабочих. В
результате, война привела к кризису «старой» системы стимулов к работе:
заработная плата уже не являлась эффективным стимулом, а меры при-
нуждения встречали сопротивление со стороны рабочих. Росло недоволь-
ство рабочих, в некоторых отраслях наблюдалось снижение производи-
тельности труда. На заводе Гужона ситуация усугублялась нехваткой ра-
бочих. Предложение на рынке труда уменьшилось, и в такой ситуации
рабочие неохотно шли на тяжелое металлургическое производство.
II
Если до революции мотивация труда в России мало чем отличалась
от трудовых стимулов, характерных для стран, переживавших раннюю
ступень индустриализации, то наступление советского периода можно
определить как каскад экспериментов в области трудовых отношений,
где, как на бывшем заводе Гужона, можно проследить все: от идущего
снизу анархического отрицания какой-либо дисциплины и организации
труда вообще до апелляции к революционной сознательности. Задачи
новой организации труда и повышение его производительности стави-
лись в центр большевистской политики. Первоначально упор делался
на моральные стимулы к труду, сознательное отношение к работе
«новых хозяев жизни». Согласно большевистским воззрениям, массы
сами должны были на практическом опыте приходить к убеждению, что
уровень их благосостояния зависит исключительно от дисциплиниро-
ванности их собственного труда. Поэтому главная роль в создании но-
вого отношения к труду поначалу отводилась самим рабочим и их орга-
низациям. Однако на практике сразу же обнаружилась преемственность
трудовых отношений в дореволюционной и Советской России. Старые от-
ношения между хозяином и работником специфически преломились в
новых условиях. Одновременно выяснилось, что ставка на одно лишь
побуждение к труду себя не оправдывает. Уничтожение старой системы
стимулов к работе привело к падению дисциплины и производитель-
315
ности труда. Производство стало убыточным, промышленность продол-
жала функционировать в основном за счет государственных кредитов.
Русская революция 1917 г. породила огромные надежды среди рабо-
чих на скорое и значительное улучшение их положения. На бывшем за-
воде Гужона, как и на многих других предприятиях, эти настроения по-
лучили широкое распространение еще до Октября. Их проявлением
стали многочисленные требования рабочих, во многом справедливые,
выливавшиеся в острые конфликты с администрацией. Анализируя вы-
двигаемые рабочими требования, нельзя не прийти к выводу, что их «со-
знательность» не выходила за рамки их собственных интересов, далеко не
совпадающих с теми целями и задачами, которые ставили большевики,
когда им пришлось решать практические задачи. Удовлетворить требова-
ния рабочих у «пролетарского государства» не было ни средств, ни воз-
можностей. Растущие противоречия лишь углубляли хаос и развал на про-
изводстве, которые не могли преодолеть ни введение «рабочего управле-
ния», ни национализация. Это обстоятельство, а также нарастание воен-
ной угрозы вели к усилению государственного вмешательства и к установ-
лению системы военного коммунизма, характер которого на микроуров-
не очень ярко виден на примере бывшего завода Гужона.
Обычно военный коммунизм характеризуют как введение жестких
дисциплинарных и карательных мер (милйтаризация, военное положе-
ние, нормированное распределение, ужесточение наказаний и т.п.), со-
провождавшихся усилением централизации, администрирования и рег-
ламентации. Изучение материалов завода, однако, заставляет корректи-
ровать подобные представления. Принуждение, стержень политики воен-
ного коммунизма, начало применяться по отношению к рабочим сущест-
венно позже, чем по отношению к другим классам и социальным группам,
достигнув своего апогея в 1920—1921 гг. Лишь когда неэффективность
системы трудовых отношений в промышленности, основанной на мо-
ральном побуждении к работе, стала очевидна всем, стали предприни-
маться шаги в этом направлении. При этом большая часть подобных
действий отражает лихорадочные усилия большевиков по преодолению
разрухи, поддержанию хотя бы минимального производственного уров-
ня. Провозглашенные ранее ценности свободного и инициативного
труда сменяются попытками ужесточить дисциплину, нарастающими по
мере того, как обострялась ситуация на заводе и в стране.
Конечно, и в годы военного коммунизма в законодательном порядке
проводились мероприятия в области материального вознаграждения и
стимулирования труда с целью поставить его в зависимость от роста
производительности, но в силу ограниченности материальных ресурсов
их значимость была невелика. Если в ВСНХ и главках еще говорили о
повышении производительности труда и приказывали принять для
этого соответствующие меры, то администрации предприятий были за-
няты другими проблемами: хоть как-то сохранить производство, остано-
вить «бегство» рабочих с фабрик и заводов, обеспечить их физическое
выживание в условиях голода, отсутствия продуктов в городах и их от-
носительной доступности в деревне. Отсюда организация подсобного
хозяйства предприятия и массовые «походы» за продовольствием: орга-
316
низованное движение в форме продотрядов, составленных из рабочих,
и неорганизованное — в форме «мешочничества». Рабочие совместно с
администрацией проявляли поистине чудеса изобретательности и мими-
крии, чтобы как-то добыть продукты первой необходимости. Важную
роль приобретают инициативы снизу. В них явно прослеживается идея
уравнительности и уравнительной справедливости: все должны трудить-
ся одинаково и получать одинаково. Уже в эти годы обозначился, по
сути, главный для советского периода конфликт в сфере трудовых отно-
шений: борьба уравнительной и дифференцированной политики в области
вознаграждения за труд.
В условиях разраставшейся инфляции компенсировать обесценива-
ние денег было призвано централизованное продовольственное снабже-
ние рабочих, вводимое декретами о трудовых пайках и натуральном
премировании — натурализация оплаты труда. Наряду с этим принима-
лись декреты, которые положили начало созданhjo сферы общественных
фондов потребления. В годы военного коммунизма они имели всеобщий,
но зачастую эфемерный характер (бесплатное жилье, медицинские услу-
ги, транспорт и т.п.). По мере нарастания трудностей проявилась необ-
ходимость более дифференцированной политики. Выделялись ударные
заводы, к которым был отнесен и бывший завод Гужона, вводилось
особое снабжение, которое стало не столько формой поощрения более
производительного труда, сколько сохранения и выживания предпри-
ятия. Но никакие попытки удержать рабочих на производстве в услови-
ях голода и разрухи не срабатывали. Никакое убеждение не могло побу-
дить к большему производству продукции. Натурализация заработной
платы не давала эффекта, поскольку она была недостаточно гибкой и
дифференцированной, не обеспечивала прожиточного минимума, а,
следовательно, и стимулов и удовлетворения в работе.
Удерживать рабочих на производстве отчасти позволяли старые па-
терналистские практики, в которые пытались вложить новое содержание.
Патернализм и опека стали тем механизмом, который не только гасил
протестные настроения, но и вел к упрочению позиций новой власти и
ее социальной опоры. Наряду с ними, продолжали широко практико-
ваться способы убеждения и призывы к сознательности. Пропаганда и
агитация позволяли как-то примиряться с крайней нищетой и повсе-
местными трудностями. Но в то же время пропаганда «Великого почи-
на» — коммунистических субботников, никак не повлияла на состояние
производства. Немедленная попытка сделать упор на сознательность и
воспитание нового человека на производстве потерпела провал. Изуче-
ние субботников на бывшем заводе Гужона показало, что рабочие бы-
стро приспособились к этой новой добровольно-принудительной форме
трудовой активности. Случаи трудового энтузиазма оказались единич-
ными по сравнению со случаями прямо противоположного порядка.
Спекуляция, воровство, использование заводского оборудования для
личных целей, работа на стороне, прогулы, волынки и забастовки яви-
лись стихийным ответом на возникшие трудности. Такие формы выжи-
вания утвердились довольно прочно и служили основой для дополни-
тельных, зачастую нелегальных заработков на долгие годы вперед. Зна-
317
чительная часть рабочих, сохранивших связи с деревней, вообще оста-
вила производство и вернулась к сельским занятиям.
В целом, как показало исследование, 1917—1920 гг. — это время уг-
лубляющейся анархии на бывшем заводе Гужона и, как нам представля-
ется, на других предприятиях. Военный коммунизм создал крайне не-
эффективную систему мотивации труда, и завод стал одним из тех «ма-
леньких Кронштадтов», которые обусловили переход к новой экономичес-
кой политике. Но у многих осталось иллюзорное убеждение в действен-
ности неэкономических, карательных, принудительных и воспитатель-
ных мер при решении наиболее острых проблем. Однако история заво-
да наглядно демонстрирует, что происходит, если сменить ориентир на
зарплату, какие мотивы вступают в действие в’борьбе за выживание и
как наступает деградация общества. Система трудовых отношений в пе-
риод военного коммунизма показывает те фундаментальные основы,
без которых экономика существовать не может, а механизмы мотивации
труда не срабатывают. В арсенале воздействия на рабочих не осталось
никаких иных рычагов, кроме административных, но именно экономи-
ческая неэффективность подобных методов обусловила переход к дру-
гим способам вознаграждения за труд.
III '
Трудовые эксперименты в период нэпа, в том числе на заводе «Серп
и молот», заслуживают сегодня пристального внимания. Плачевное со-
стояние экономики в предшествующие годы неизбежно вело к тому,
что упор делался на рост производительности труда, условием которого
провозглашались механизация, рационализация и интенсификация
труда. Основное противоречие в области труда в период нэпа состояло в
насаждении новых трудовых отношений и преодолении старых, свойст-
венных капитализму. Практика ставила перед руководством одни зада-
чи, а идеология диктовала совсем другие. Идеология отводила рабочим
главное место в жизни советского общества, им обеспечивалось пре-
имущество, они были предметом особой заботы правящей партии и го-
сударства. Такая установка способствовала укреплению и дальнейшему
развитию государственного патернализма, его отражению в деятельнос-
ти профсоюзов и других рабочих организаций, как было на «Серпе и
молоте». Выдвиженчество, характерная черта времени, тоже непосредст-
венно коснулось завода и нашло отражение в массовых призывах в пар-
тию для создания кадров управленческого аппарата. Подобная политика
вела к тому, что работа на производстве стала рассматриваться как вре-
менная, но очень важная ступень в жизненной карьере, в то время как труд
на фабриках и заводах — сам по себе общественно нс престижный и не
привлекательный.
Новая экономическая политика потребовала возвращения к практи-
ке коллективных соглашений между рабочими, профсоюзами и админи-
страцией. Социальное партнерство — наиболее приемлемый договор-
ный способ разрешения производственных и прочих конфликтов, и,
одновременно, ключ к выработке правильной трудовой политики.
Вследствие «пролетарской» политики государства, трудовой договор
318
призван был по своему содержанию всячески демонстрировать заботу о
коллективах в рамках имеющихся сил и возможностей, против чего не
могли возражать рабочие. Каждый такой договор включал множество
пунктов и подпунктов, содержащих взаимные обязательства, но эта
множественность чрезвычайно усложняла детальное обсуждение, кото-
рое превращалось В бесконечную череду бригадных, цеховых собраний,
заводских, фабричных конференций, производственных совещаний. Их
решения тонули в общих намерениях и декларациях, которые невоз-
можно было применить на практике. Рабочие довольно активно обсуж-
дали конкретные вопросы, касающиеся оплаты труда, тарифов, жилищ-
ных условий, питания, оставляя без внимания вопросы снижения себе-
стоимости продукции, повышения производительности труда, дисцип-
лины, распорядка и правил. Упор на увеличение производства рождал
среди рабочих подозрение, что их снова начинают эксплуатировать, те-
перь уже государство и его аппарат. Вместе с тем, рабочие быстро сооб-
разили, к чему ведет размахивание «кадилом»^пролетарской диктатуры.
Отсюда напор на администрацию предприятий, рабочая спесь, бравиро-
вание пролетарским происхождением, снисходительное отношение к
крестьянину, презрение к «гнилой интеллигенции», спецссдство. Отсю-
да же настроения вседозволенности, ведущие к нарушениям дисципли-
ны и порядка на производстве. Администрация, в свою очередь, опаса-
лась предпринимать действия, ущемляющие рабочих.
Нормы, установленные в годы военного коммунизма, были пере-
смотрены, так как они были низкими и позволяли рабочим легко пере-
выполнять их, компенсируя низкий уровень жизни. Однако пересмотр
существующих норм вызывал резкое недовольство рабочих, как на
«Серпе и молоте», так и на других предприятиях. Несколько измени-
лись способы разрешения трудовых споров. Стачечное движение изме-
нило свой характер. Забастовки рабочих мельчают, становятся более
кратковременными. Всякие проявления недовольства, неизбежные как на
производстве, так и в быту, должны были решаться в индивидуальном по-
рядке через соответствующие комиссии профсоюзов, дисциплинарные,
товарищеские, третейские, народные суды, примирительные камеры.
Нередко они решали споры в пользу рабочих, как того требовала идео-
логия, но основы для организованных совместных солидарных действий
были уничтожены.
Уровень интенсивности труда, унаследованный от военного комму-
низма, был очень низкий вследствие истощения рабочих, падения ква-
лификации и незадействованцого оборудования. Рост зарплаты рас-
сматривался как главное условие повышения производительности труда.
Ее реальный размер сильно возрос в период нэпа, но он обеспечил
переход к нормальному от голодного и полуголодного существования.
Выдвижение на первый план материальных стимулов, как показывает
опыт завода, шло не без трудностей. От успешности приспособления к
рыночным условиям зависела оплата труда рабочих. Выход предприятий
на более или менее свободный рынок труда требовал их независимости и
оперативной самостоятельности, в том числе и в вопросах стимулирования
труда. Одним из условий роста производительности мог бы стать стимул к
319
повышению квалификации. Можно с уверенностью сказать, что линия
на дифференциацию оплаты труда в зависимости от квалификации наи-
более последовательно проводилась хозяйственными органами, тогда
как политическое и профсоюзное руководство вынуждено было отве-
чать на уравнительные настроения, бытующие среди рабочих. Гаранти-
рованные и, как правило, более высокие ставки, и особенно премии спе-
циалистам, вызывали острое недовольство, которое было отражением спе-
цеедства и представлений об особой ценности тяжелого физического
труда. Уравнительные тенденции в оплате труда оказывали негативное
влияние на рост его производительности. В основном поэтому политика
стимулирования свелась к совершенствованию структуры тарифных сеток
и заработной платы. Одновременно обозначилось .основное противоречие
советской системы оплаты труда: рост заработной платы опережал увели-
чение его производительности, несмотря на аксиому теории заработной
платы: производительность должна расти быстрее, чем оплата труда.
С переходом к единоначалию по принципу: обсуждение — общее,
ответственность — одного, возросла роль директора, а следовательно
произошло усиление субъективного фактора в организации производст-
венной и трудовой деятельности. В советской практике деление пред-
приятий на «хорошие» и «плохие» во многом зависело от личности ди-
ректора, к которому, по сути, переходятчиногие функции, свойственные
владельцам и управляющим предприятий в дореволюционной России.
Как правило, первыми директорами становились наиболее способные
выдвиженцы из рабочих — «красные директора», и первыми директора-
ми «Серпа и молота» стали бывшие рабочие Бурдачев и Степанов. Для
выдвижения необходим был хотя бы минимальный уровень грамотнос-
ти и знания дела, поэтому выдвиженчество, с одной стороны, консер-
вировало недостаток знаний и квалификации среди рабочих, с другой,
способствовало падению уровня профессионализма управленческого
аппарата. Подобное противоречие со временем стало все более четко
осознаваться руководством. Предпринимались шаги, чтобы повысить
уровень образования рабочих и их квалификацию, равно как и профес-
сиональную подготовку управленческого персонала, но в 1920-е гг. явно
недостаточные, чтобы серьезно улучшить положение, ввиду отсутствия
материальной базы и средств. Рабочим обеспечивалось преимущество в
доступе к высшему и среднему образованию через рабфаки, что способ-
ствовало появлению установки на продолжение образования, прежде
всего, среди молодых рабочих. Хотя советская историография стара-
тельно доказывала, что советские рабочие совсем не те, что были рань-
ше, приводя сведения о профессиональном обучении, о преемственнос-
ти фабрично-заводского труда и т.п., они мало соответствовали дейст-
вительности: рабочий класс в массе своей сохранял деревенскую подосно-
ву, низкий уровень образования и культуры, что особенно наглядно видно
на примере «Серпа и молота». Несмотря на то, что среди выходцев из
деревни преобладала молодежь, они несли с собой традиционные крес-
тьянские представления о трудовом ритме, плохих и хороших хозяевах,
эгалитаристские настроения.
320
В сознании рабочих со времен революции существовали некие «свя-
щенные коровы», покуситься на которые в «Республике Труда» было
крайне опасно. Поскольку частично восстанавливались капиталистичес-
кие отношения, то возвращались и старые проблемы борьбы рабочих за
свои права: за сокращение рабочего дня, снижение интенсивности
труда, за более высокие ставки его оплаты. Рабочие, в первую очередь,
заботились об улучшении своего положения, перед предприятиями же
стояла задача увеличения выпуска продукции. Далеко не всегда и во
всем эти задачи совпадали. Суть возникающих конфликтов состояла в
том, что возможность опоры на энтузиазм рабочих и моральные побуж-
дения сильно сократилась. Конечно, рабочие вынуждены были откли-
каться на пропагандистские призывы, проявлять энтузиазм в деле вос-
становления разрушенной экономики, но, после многих лет трудностей
и разорения, добиться проявлений трудового героизма было нелегко.
Недостаток денежных средств вел к тому, что вознаграждение за
труд сочеталось с применением повседневных практик патерналистско-
го типа. Они были направлены на организацию детских садов и яслей,
досуга в выходные и праздничные дни, труда и отдыха подростков и
молодежи. Если в годы Гражданской войны патернализм и опека со сто-
роны государства имели по большей части вынужденный характер, то
после некоторого оживления промышленности в рамках этого механиз-
ма начинает реализовываться система стимулов к труду. Ее своеобразие
состояло в том, что в отсутствии последовательной линии на дифферен-
цированную оплату труда, именно организация инфраструктуры предпри-
ятий, системы льгот и дополнительных возможностей имела важную ком-
пенсаторную, а иногда и стимулирующую функцию. Вместе с тем, сложная
финансовая ситуация в стране в целом и на большинстве промышлен-
ных предприятий вела к тому, что в 1920-е гг. подобная деятельность
охватывала, главным образом, самые насущные потребности, досуг, об-
разование и разные формы общественной активности. Так, на «Серпе и
молоте» расширила свою деятельность амбулатория для рабочих, актив-
но действовал рабочий клуб. На строительство жилья, улучшение усло-
вий труда, питания и столовых не было средств, что существенно сдер-
живало масштаб этих мероприятий и их стимулирующее влияние на
трудовой процесс.
В целом в 1920-е гг. в трудовых отношениях произошло мало измене-
ний. Эти годы в основном отмечены восстановлением прежних традиций,
лишь поверхностно затронутых новыми веяниями. Такие приметы, как
празднования, митинговая активность, рабочие собрания, клубная работа
и другие формы досуга носили На себе отпечаток традиционного поведе-
ния и традиционной трудовой этики. Жизнь и быт рабочих окраин, в том
числе за «заставой Ильича», мало изменились. Нередко они оставались
рассадниками преступности, хулиганства, алкоголизма и проституции.
IV
Период ускоренной индустриализации, провозглашенный сталин-
ским руководством, и связанные с нею процессы строительства новых
заводов, реконструкции старых и переделки трудовых отношений на
321
новый лад оказались самыми примечательными в истории тысяч пред-
приятий, в том числе «Серпа и молота», не случайно названного «Маг-
ниткой близ Садового кольца». По мнению Стивена Коткина, автора
книги о самой Магнитке, история предприятий этого времени дает ос-
нование понять все, что происходило тогда в советском обществе —
«сталинизм как цивилизацию».
В эти годы в области стимулов к труду основное направление полити-
ки как правительства, так и заводских администраций — апелляция к мо-
ральным обязательствам, связанным с форсированием задач строительства
социализма, содержание которой можно выразить выражением «снизу»:
«Жарь Ваня! До социализма одна верста осталась!». В нем, как в зеркале,
отразились настроения рабочих, а его издевательский, по своей сути,
настрой характеризует отношение к этому основной массы рабочих.
Были, конечно, попытки стимулировать более производительный труд
путем увеличения заработков, применения других способов вознаграж-
дения. Были попытки усилить принудительные методы, был ГУЛАГ, но
история «Серпа и молота» в эти годы говорит, что на первое место вы-
двигались моральные стимулы. Началась следующая череда экспери-
ментов, которая после серии провалов и неудач, их выправления, в конеч-
ном счете, и привела к становлению советской системы хозяйствования с
присущей ей организацией трудовых отношений и мотивации труда.
В рамках советского планирования закладывалось его основное про-
тиворечие: между амбициозностью провозглашаемых планов и реальны-
ми возможностями их выполнения. При переходе к плановой экономи-
ке ставка была сделана на государственное регулирование, которое, по
мысли руководства, позволяло обеспечить контроль за совмещением
местных и отраслевых интересов, возбудить общественный энтузиазм,
подчинить его требованиям политики. На производстве укреплялось
единоначалие, руководители предприятий, как Степанов на «Серпе и
молоте», напрямую делались ответственными за выполнение промфин-
плана. Переход к плановой экономике сопровождался централизацией
процесса заключения коллективных договоров и вмешательством в него
партийных и государственных органов. Нацеливание профсоюзов на
выполнение производственных программ, плановых заданий закрепляло
за ними организацию новых форм труда, пропаганду трудовых достиже-
ний и социалистического соревнования и на практике выливалось в
свертывание каких-либо самостоятельных функций профсоюзов, пре-
вращение их в придаток государственных органов. Производство долж-
но было строиться путем прямого централизованного регламентирова-
ния сверху всего и вся вплоть до норм оплаты труда рабочих. Однако
планирование, при всех попытках сделать его максимально обширным
и детальным, не могло охватить всей совокупности факторов не только
экономического порядка, но и исторических, социальных, природно-
демографических и др. Амбициозность и несогласованность планов слу-
жили основой постоянных сбоев на производстве и диктовали внесение
корректив в управление экономикой. Отсюда — фрагментарный и не-
сбалансированный характер советских модернизационных процессов в
322
рамках строительства социализма, очевидный на примере истории
«Серпа и молота».
Социалистическое соревнование должно было стать основой для выра-
ботки нового отношения к труду. Оно рассматривалось как удар по ста-
рым традициям в работе, старым навыкам, старой психологии, которая
десятилетиями воспитывалась при капитализме. Участие в социалистичес-
ком соревновании считалось важнейшим инструментом классовой борь-
бы, а ударники противопоставлялись остальным рабочим и «дезорганиза-
торам производства», к которым относились «буржуазные специалисты»,
«бюрократы» и прочие элементы, якобы препятствующие строительству
социализма. На фоне отсутствия квалифицированных кадров, отвечающих
требованиям современного производства, и огромного притока не обла-
давших навыками индустриального труда выходцев из деревни, с началом
сплошной коллективизации хлынувших в город, сталинскому руководству,
как свидетельствует история «Серпа и молота», удалось на некоторое
время заразить духом соревнования значительную часть рабочих, осо-
бенно молодежь и комсомольцев. По данным завода в социалистичес-
ком соревновании отчетливо прослеживаются две волны.
Первая — ударная. Быстрое «социалистическое наступление» и высо-
кие темпы индустриализации первой пятилетки должны были настра-
ивать людей на штурмовой ритм работы,, на ударное, коллективное,
одномоментное и конечное в обозримой перспективе действие, за кото-
рым маячил социализм. Пропаганда тех лет была направлена на по-
движных, молодых, физически выносливых людей, не обремененных
еще семьей, домашним хозяйством, к каковым относились молодые де-
ревенские выходцы. Ударный труд обнаруживает сходство с традицион-
ными способами работы, свойственными России. Вместе с тем, ударни-
чество с самого начала приобрело характер кампанейщины, показухи и
рекордомании. Просуществовав несколько месяцев, ударные бригады
рассыпались. За ударной работой, как показывает пример завода «Серп
и молот», нередко скрывались фиктивные показатели. В работе ударных
бригад порою отмечалось больше прогулов, брака, опозданий, чем в
других коллективах. Ориентироваться на аврально-штурмовой ритм ра-
боты в качестве долговременной перспективы оказалось совершенно не
продуктивно. Такой подход вел лишь к нагнетанию противоречий на
производстве. Попытка перевести способность вчерашнего крестьянина
к напряженному труду в постоянный процесс была стратегической
ошибкой руководства. Даже в традиционном цикле сельскохозяйствен-
ных работ в России, у крестьян за страдой наступал период праздников,
отдыха на печи, ничегонеделанья. У участников же социалистического
соревнования при перенапряжении, свойственном ударной работе,
такой смены ритмов не прослеживалось. Более того, после выполнения
плановых заданий немедленно поступали новые директивы, связанные
с ростом объемов производства и интенсивности труда. Естественным
было возникновение отчуждения между теми, кто ударно трудился, и
остальными рабочими. Ударная работа не стала принципом трудовой
323
этики. Победила обычная бригада со свойственными ей отношениями
между рабочими и этикой труда.
Среди пропагандистских мероприятий 1930-х гг. заметна попытка
изменить представление о труде и превратить его из «проклятого» в ра-
достный созидательный труд на благо общества. Всеми доступными
средствами активно пропагандировался, буквально насаждался архетип
труда-борьбы, битвы, подвига: «Труд наш есть дело чести, / Есть подвиг
доблести и подвиг славы...» В бою не принято задумываться над прика-
зами сверху и уж тем более о материальном вознаграждении. Сам по
себе процесс труда-битвы, победа в ней, совершение подвига является
здесь вполне достаточной мотивацией. Уже в ударническом движении
прослеживается линия на примере отдельных «трудовых подвигов», на
«лучших примерах» перевоспитать рабочих, которые вливались в произ-
водство, отрываясь от сельского хозяйства. Это неизбежно вело к уста-
новке на личные трудовые рекорды. В результате возникло стахановское
движение, которое представляло собой вторую волну социалистического
соревнования, пришедшуюся на годы второй пятилетки.
К стахановскому движению, как показывает история «Серпа и моло-
та», нельзя подходить упрощенно. Оно хесно связано с изменениями,
которые стали происходить на предприятии в результате реконструк-
ции. В стахановском движении поначалу прослеживаются попытки со-
единить принципы морального и материального вознаграждения за более
производительный труд. Стахановское движение провозглашалось движе-
нием новаторов производства, достигающих успехов за счет улучшения
организации труда, более совершенного владения техникой. Главная осно-
ва стахановского движения усматривалась в улучшении материального по-
ложения рабочих в свете сталинских слов о том, что «жить стало лучше,
жить стало веселее». Упор делался на значительное перевыполнение ус-
тановленных норм выработки и рост фонда заработной платы.
Движение с самого начала вошло в противоречие с логикой утверж-
дающейся планово-распределительной системы. Основная масса рабо-
чих выступала против рекордомании. Сложилось негласное организован-
ное сопротивление подрыву существующих норм, доказывающее сущест-
вование рабочей солидарности на производстве. Противодействие ей
грозило нарушителям всеобщим остракизмом вплоть до порчи оборудо-
вания и физической расправы. Рекордомания, как видно на примере
«Серпа и молота», оказавшегося в авангарде стахановского движения,
вела к нарушению производственного процесса, перерасходу сырья и
материалов, износу оборудования. Стахановское движение не могло вы-
зывать большого энтузиазма у руководителей предприятий и ИТР. Пока
сохранялись действующие нормы и расценки и увеличивался фонд за-
работной платы, стахановское движение давало эффект. Пересмотр
норм в сторону повышения вел к спаду движения и выхолащиванию
его содержания. В то время как стахановцы разъезжали по всей стране,
делясь опытом установки своих рекордов, или делали карьеру, реализа-
ция их достижений выпадала на плечи остающихся на производстве ра-
бочих, вызывая с их стороны лишь фиктивный, показушный энтузиазм.
324
Нельзя не обратить внимание на связь стахановского движения с развер-
тыванием массовых репрессий. Отовсюду поступали сведения о поломках,
срывах производственных заданий, как на «Серпе и молоте». Явно обозна-
чились линии противостояния: между различными группами рабочих,
ИТР и администрацией предприятий. Все это рассматривалось как сопро-
тивление стахановскому движению и действия «вредителей». Как только
были увеличены производственные задания, ориентированные на «передо-
виков», стахановское движение в перспективе было обречено. Как массо-
вое соревнование за повышение производительности труда оно потерпело
крах. Закрепить стахановские рекорды, как на то рассчитывало руководст-
во, не удалось. Жизнь «на марше», «на пределе» не может продолжаться
долго, и довольно быстро повседневные нужды и заботы сменяли «будни
великих строек», и это составляет одну из сущностных черт советской ис-
тории. С неудачей ударнического и стахановского движения связана и
общая судьба социалистического соревнования в стране. По форме оно
долго оставалось пропагандистским инструментом в политике руковод-
ства, но, несмотря на высокие официальные цифры участников, проис-
ходила постепенная маргинализация движения. Ни повышения произво-
дительности труда, ни его новых форм организации, ни нового отноше-
ния к труду оно не принесло. Рабочие выработали свою стратегию, суть
которой состояла в том, как и где получить компенсацию за труд, не
прикладывая особенных трудовых усилий и не идя на постоянные кон-
фликты с администрацией и остальными рабочими.
Гораздо более весомую роль в трудовых отношениях, как свидетель-
ствует история «Серпа и молота», играли другие изменения, связанные
с индустриализацией и реконструкцией. Наиболее очевидная — по-
вышение роли промышленных предприятий не только в экономической, но
и во всей жизни советского общества. Эта роль прослеживается не обя-
зательно прямо, но и косвенно, например, через выдвижение людей,
прошедших производственную школу, в различные эшелоны партийно-
го, государственного и прочего руководства, откуда проводилась трудо-
вая политика. Предприятие становится основной ячейкой, через кото-
рую она осуществлялась, определяя занятость, организацию труда,
жизнь и быт работников. Следует сразу отметить, какие черты этой по-
литики отвечали интересам большинства, а какие — нет, чтобы понять,
чем была обусловлена поддержка сталинского режима, какие противо-
речия на этой почве возникали и как медленно, но необратимо, снизу
начал накапливаться взрывной потенциал, приведший к падению совет-
ского строя. В условиях строительства социализма завод «Серп и молот»
представлял собой своего рода локальный центр социалистических пре-
образований — «Магнитку близ Садового кольца». .Разумеется, это спе-
цифика не столько самой Магнитки или «Серпа и молота», сколько
всех советских предприятий, вокруг которых складывалась повседнев-
ная жизнь советского города, и такая политика всячески поощрялась
сталинским руководством. На примере завода отчетливо видно, как
многофункциональность советского предприятия вела к разрастанию
трудового коллектива, усложнению задач управления, где, помимо про-
325
изводственных целей, ставились многие другие, с которыми, ввиду не-
достатка средств и ресурсов, без соответствующей государственной под-
держки, справиться было невозможно. Несмотря на изъятие ряда функ-
ций из ведения предприятий и передачи их государственным органам и
общественным организациям, к концу советского строя «Серп и
молот», как и многие другие советские предприятия, представлял собой
гигантскую трудноуправляемую структуру с многочисленными функ-
циями производственного и непроизводственного характера. Естествен-
но, это влияло на эффективность труда, его производительность, на от-
ношение к трудовым обязанностям и дисциплину.
Создание вокруг предприятия разветвленной социальной сферы, а
также многочисленных социальных гарантий по линии государства и проф-
союзов, воспринималось в советском обществе как должный и естествен-
ный процесс, существенно не влиявший на отношение к труду каждого
отдельного работника. Этот процесс имел двоякое следствие. С одной
стороны, он служил основой социальной поддержки, но вел также к со-
циальному иждивенчеству, падению индивидуальной инициативы в
труде, к уравниловке, находившей опору и в официальной идеологии, и
в особых отношениях, установившихся между администрацией и работ-
никами. С другой стороны, он служил .причиной социального недоволь-
ства, неудовлетворенности получаемыми компенсациями за труд, от-
странению от таких форм приложения трудовых усилий, которые не
дают прямых материальных выгод, за исключением карьерных побужде-
ний. История «Серпа и молота» говорит о том, что завод прилагал по-
истине гигантские усилия, как и многие другие предприятия, чтобы
компенсировать тяжелые условия работы и обеспечить необходимое,
как казалось руководству, число работников. Но деньги и возможность
их зарабатывать продолжали оставаться для рабочих весомым стимулом
к труду. Закрепление работников требовало улучшения жизненных ус-
ловий по мере того, как происходила реконструкция. В какой-то мере,
стахановское движение стало ответом на изменения в трудовых отноше-
ниях, на отмену карточной системы. Поэтому кратковременный
всплеск трудовой активности можно рассматривать в русле тех измене-
ний, которые произошли в стране в годы второй пятилетки: дифферен-
циацию заработной платы, возможность зарабатывать и пользоваться
более высокими материальными благами. Таким образом, в действие
вступали личностные факторы в стимулировании труда, забота о своих ин-
тересах, о семье, о своих близких, для удовлетворения которых ни у пред-
приятия, ни у государства не хватало ни средств, ни ресурсов. Не под-
крепленное ими увеличение плановых заданий вело к обострению про-
тиворечий на производстве, текучести, срыву плановых наметок обеспе-
чения предприятий рабочей силой (оргнабор, подготовка квалифициро-
ванных кадров и т.д.), возрастанию дефицитов и отложенного спроса.
Руководство рассчитывало, что с помощью государственных рычагов
легче будет осуществить контроль за соблюдением меры труда и потреб-
ления. Но происходило как раз обратное. Возможности заработной
платы как стимула к труду ограничивались.
326
Текучесть стала ответом работников на неудовлетворенность усло-
виями работы, неустроенность, низкую оплату труда. В этих условиях
вопросы обеспечения занятости и стабильности трудовых коллективов не-
избежно выдвигались на первое место по сравнению со стимулированием
роста производительности труда. В литературе есть разные трактовки фе-
номена текучести кадров на советских предприятиях. Существует тен-
денция рассматривать его как форму пассивного сопротивления рабоче-
го класса тоталитарному режиму, устанавливающему новые порядки на
предприятиях. Часто текучесть трактуется также в русле столкновения
городской и традиционной крестьянской культуры. Но, прежде всего,
говоря о текучести, не следует забывать, что текучесть — это своеобраз-
ный рынок труда в советских условиях. Ей были подвержены все катего-
рии работников: и учащиеся ФЗУ, и служащие, и специалисты. В целом
текучесть имела характер «броуновского движения». Текучесть имела и
позитивный аспект, связанный с быстрым продвижением наверх и жиз-
ненной карьерой. Но, как правило, в понятие текучести вкладывалось
тогда негативное содержание как в явление, препятствующее нормаль-
ной организации трудового процесса. Традиционный рисковый харак-
тер крестьянской работы, присущий выходцам из деревни, внедрение
новой техники, недостаточная квалификация вели также к увеличению
брака, травматизма на производстве, которые превращались в реальную
производственную проблему, решить котору1о руководство рассчитыва-
ло укреплением трудовой дисциплины. Текучесть ставилась в один ряд
с ее нарушениями: прогулами, опозданиями и пр. Борьба с текучестью
предусматривалась в серии законодательных актов, содержащих наказа-
ния за порчу оборудования, пьянство, озорство, за хищения и воровст-
во, за прогулы и опоздания, в том числе лишение продовольственных
карточек, жилплощади. Введение трудовых книжек на предприятиях,
паспортной системы и института прописки тоже рассматриваются от-
дельными авторами в русле общего «драконовского» законодательства
1930-х гг., «покончившего со свободой рабочего класса». Однако наше
исследование говорит, что эти меры были скорее спонтанными, принима-
лись в качестве реакции на встающие проблемы и еще нс оформились в
последовательную систему принуждения к труду на производстве, да и
проводились в жизнь больше в показательном (воспитательном) порядке,
так как повсеместное их применение было осуществить трудно. Одновре-
менно предпринимались усилия, направленные на то, чтобы поднять
зарплату, облегчить тяжесть труда и улучшить его безопасность.
В связи с притоком больших масс сельского населения на предпри-
ятия отдельные современные исследователи говорят о так называемой
негативной социальной интеграции, о том, что деревня фактически по-
глотила город в этот период. Так, американский историк Д. Хоффман в
книге «Крестьянский Метрополь», на основании истории «Серпа и мо-
лота» и, отчасти, других заводов, утверждает, что выходцы из деревни
не столько воспринимали рабочую этику, городской образ жизни, рабо-
чее сознание, как рассчитывало руководство, сколько, напротив, они
трансформировали город в соответствии с деревенскими привычками и
327
способами жизни рабочей артели. Большинство историков, однако, все-
таки предпочитает говорить о складывании новой социальной идентичнос-
ти советских рабочих и новой трудовой этики, пусть и на деревенской ос-
нове, или о «позитивной интеграции», как считает, например, С. Кот-
кин — автор книги «Гора Магнитная», или Кевин Штрос на основании
той же истории «Серпа и молота», и наше исследование подтверждает эту
точку зрения. Совокупность произошедших изменений в структуре трудо-
вых коллективов, в отношениях к труду и в трудовой этике позволяет ут-
верждать, что советский рабочий перестал быть крестьянином, хотя по
своему происхождению сохранял черты традиционной крестьянской куль-
туры. В наибольшей степени это проявлялось на низовом уровне: в орга-
низации бригады, в формах трудового соперничества, в быту и повседнев-
ной жизни. Но несмотря на преобладание выходцев из деревни, это было
иное, более молодое, более образованное поколение, способное быстрее
усвоить производственные навыки и новую технологию.
Не только деревня служила источником пополнения рабочих. Сле-
дуя социальной политике руководства, в производство вовлекались жен-
щины, как из города, так и из деревни. По переписи 1939 г. 43% рабочих
уже составляли женщины, а ряд отраслей и профессий характеризовались
явным преобладанием женского труда. Одновременно проводилась поли-
тика выравнивания их положения на производстве, широкого привлече-
ния их в школы ФЗО. Однако полностью различия между мужчинами и
женщинами в оплате труда не были ликвидированы в силу целого ряда
причин. Во-первых, существовали ограничения на привлечение женщин
на работы, связанные с тяжелым физическим трудом, с работой в «горя-
чих» цехах, где заработки были выше, хотя в период «социалистического
наступления» женщины всячески стремились преодолеть эти ограничения.
Во-вторых, несмотря на попытки облегчить труд женщин в домашнем хо-
зяйстве созданием фабрик-кухонь, столовых, прачечных, детских садов
и т.п., домашнее хозяйство по-прежнему лежало на плечах женщин, пре-
пятствуя тем самым их производственной и общественной активности.
Более того, чем больше трудностей со снабжением в стране возникало,
тем большая нагрузка приходилась на женщин.
Государство явно не справлялось со снабжением населения, а пред-
приятия — с теми обязанностями по снабжению своих работников, ко-
торые они на себя возлагали. Поэтому трудно было убедить рабочего
повышать интенсивность труда, если это мало что давало на практике.
Негативные последствия этого сказывались также на передвижениях ра-
бочих. Слухи о предприятиях, лучше обеспеченных, способствовали те-
кучести. Бесконечное стояние в очередях отрицательно влияло на со-
стояние трудовой дисциплины, способствовало прогулам и опозданиям.
Приток новых кадров, адаптация новых рабочих к современному про-
изводству были исключительно болезненным процессом. Случаи пьян-
ства, отлынивания от дела, порчи станков и оборудования, производст-
венного травматизма, оставались типичными для рабочей среды. Эти
явления обычно объяснялись в те годы происками «враждебных эле-
328
ментов» (бывших кулаков, вредителей, шпионов и т.д.), сознательно
препятствующих строительству социализма.
Форсирование индустриальных задач вызвало ряд кризисных явле-
ний в стране. Их значение в дальнейших мероприятиях сталинского ру-
ководства в литературе часто недооценивается. Между тем, они привели
к существенным изменениям в проводимой политике, и далеко не слу-
чайно многие из них касались сферы трудовых отношений. Обычно эти
изменения рассматриваются в историографии в контексте большего праг-
матизма и реализма, однако далеко не все здесь выглядит однозначно, а
прагматизм предпринятых шагов был порою весьма своеобразен. В облас-
ти труда они представляли собой любопытное сочетание методов матери-
ального стимулирования, морально-политических обязательств, принужде-
ния и насилия. Все это происходило на фоне усиливающейся централиза-
ции, укрепления ведомственных начал, репрессивного аппарата. Общее
регулирование трудовых отношений возлагалось йа центральные органы.
Предприятиям предоставлялась определенная самостоятельность, но в ос-
новном в одну сторону — в сторону увеличения валовой продукции, по-
вышению производительности труда, сокращению простоев, брака, про-
гулов. Это не касалось жестко устанавливаемых лимитов — на фонд за-
работной платы, на снабжение сырьем и материалами.
Одной из ярких примет времени стала борьба с «обезличкой» или
«функционалкой», которая явилась ответом на эксперименты предшест-
вующего времени, проводившиеся в рамках кампании НОТ. Они входи-
ли в противоречие с курсом на усиление персональной ответственности
работника за порученное дело, натолкнулись на текучесть кадров на
предприятиях, неподготовленность рабочих к таким формам труда как
сборочные линии и «непрерывка». Борьба с «обезличкой» имела прямое
отношение к тому, что происходило на предприятиях. Отсутствие под-
готовки перехода предприятий на сменность, конкретной ответствен-
ности работников за механизмы, станки, инструменты, за порученную
работу вызывали массовую поломку станков и оборудования, снижение
стимулов к работе. Сама же организация трудового процесса пошла по
линии бюрократической регламентации: составления инструкций на
каждое место, назначения ответственных с указанием фамилий, введе-
ния журналов, табельных номеров, увеличения штата контролеров, та-
бельщиков, нормировщиков, инспекторов по охране труда, образовав-
ших значительную прослойку на .предприятиях и вызывавших особую
ненависть, если они не шли навстречу рабочим устремлениям. Но все
же НОТ как кампания не осталась бесследной. Сам термин НОТ закре-
пился в официальном языке руководства, хотя и не рассматривался в
качестве «боевого коня» повышения производительности. На заводах и
фабриках существовали отделы и бюро по рационализации и изобрета-
тельству. Несомненно, что интерес ко всему новому, на что было рас-
считано внедрение современных научных достижений, на какое-то
время мог стать побудительным мотивом к труду. Но не надолго. Изма-
тывающий монотонный и нетворческий труд, характерный для поточ-
ного производства, не мог быть привлекательным для рабочих. Отчуж-
329
дение от труда оставалось, и единственно реальным стимулом для него
было достойное вознаграждение.
Острой оставалась проблема неподготовленности кадров требовани-
ям современного производства, значительная часть оканчивающих школы
ФЗО не закреплялась на производстве, а, минуя его, уходила на рабфаки,
в техникумы и вузы. Основной формой подготовки кадров рабочих на
предприятиях оставалось индивидуально-бригадное ученичество. Впрочем,
присвоение разряда и дальнейшее продвижение рабочего в значительной
степени зависело не столько от квалификации, сколько от воли или кап-
риза мастера, бригадира, как и в старой России. Вместе с тем бригада —
уже не совсем артель. Для бригады было характерно более глубокое разде-
ление труда. Формирование бригады не было произвольным, а определя-
лось производственными задачами, в которых нс принимались в расчет
земляческие, родственные и прочие отношения, поэтому на производстве
началась их постепенная атрофия. Обучение элементарным профессио-
нальным навыкам и операциям не представляло особых трудностей для
более образованного поколения, приходящего на производство. Оно спо-
собно было осваивать и более высокие квалификации. На этой почве
были возможны производственные конфликты. В этом смысле старое
отношение «патрон—клиент» было уже заметно подорвано.
V
«Социалистическое наступление» первых довоенных пятилеток по-
казало, что опора на энтузиазм без материального подкрепления явля-
ется ненадежным способом решения производственных проблем, а ад-
министративная горячка, связанная со «стахановской работой» привела
к первому надлому в развитии «московской Магнитки». Формально
действие чрезвычайных указов, предусматривавших уголовное наказа-
ние и штрафные санкции за брак в работе, за прогулы и опоздания и
т.п., совпадает с периодом определенных успехов в работе предприятия,
но это было, скорее, следствием осуществленной ранее реконструкции,
чем ужесточением дисциплинарных наказаний.
Стремление укрепить дисциплину и порядок на производстве в
целом не противоречит процессам, происходящим в странах, пережива-
ющих период индустриализации, когда нужно привить работнику пред-
ставление о промышленном труде как обязательном и необходимом
процессе, привязать его к рабочему месту с целью выработки нужных
для современного производства навыков и квалификации. В Советском
Союзе эта проблема осложнялась несколькими обстоятельствами. Во-
первых, форсированием индустриальных задач, проведением сплошной
коллективизации в деревне и бегством сельских жителей в города. Ог-
ромное количество бывших крестьян, пришедших на предприятия, не
имело необходимой для промышленности квалификации, обладало сво-
ими представлениями о том, что такое труд, его дисциплина и органи-
зация. Во-вторых, несбалансированным характером советской инду-
стриализации, с весьма заметной долей тяжелого ручного труда, застав-
лявшим предприятия держаться не только за квалифицированных, как в
других странах, но и неквалифицированных рабочих. В-третьих, упором
330
на развитие отраслей тяжелой индустрии, что вело к громадному разры-
ву между производством и уровнем потребления населения, способство-
вало возникновению постоянных дефицитов и очередей, с которыми
тоже нужно было как-то бороться.
Текучесть кадров по-прежнему оставалась уязвимым местом совет-
ских предприятий. Плановое обеспечение и распределение рабочей
силы, на чем, собственно, основана плановая экономика, входило в
противоречие с рынком труда, вернее со складывающимся в старых и
новых индустриальных центрах множеством локальных рынков. Оргна-
бор как способ плановой вербовки рабочей силы и заключения трудо-
вых контрактов в должной мере не срабатывал. Каждый год цифры за-
вербованных далеко отставали от плановых показателей.
У государства были свои интересы, у работника свои. Причем инте-
ресы последних с формированием новых социальных групп в результате
индустриальной трансформации общества последовательно заявляли о
себе и далеко не всегда сочетались с политикой руководства. Так,
можно было на несколько лет закрепить рабочего или специалиста на
производстве после окончания вуза, техникума или училища, но не
было гарантий, что он останется на месте ни в течение, ни после обяза-
тельного срока, продолжив поиск более приемлемых для себя и своей
семьи условий труда и быта. Пожалуй, наиболее явно кризисные черты
наблюдались в системе фабрично-заводского обучения, с помощью ко-
торой руководство рассчитывало в плановом порядке обеспечить произ-
водство кадрами молодых квалифицированных рабочих. В этих услови-
ях государство развернуло трудовое право в свою пользу. Вместе с тем
необходимо подчеркнуть, что власти продолжали прибегать и к другим
способам стимулирования труда, мимо чего, как правило, проходят со-
временные историки. Наряду с материальным стимулированием про-
должались кампании поддержки социалистического соревнования.
На поворот к принуждению, который обозначился накануне войны, на-
ложилась система чрезвычайных мер и указов, свойственных военному
времени. Хорошо известно, что в любых странах в период войны усили-
ваются такие формы труда как мобилизация, закрепление рабочей силы
за предприятиями, удлинение рабочего дня, сверхурочные, рациониро-
вание продуктов и т.п. Одновременно, везде наблюдается апелляция к
долгу и патриотизму как способу мотивации труда. СССР не был здесь
исключением: трудовая политика советского руководства в годы войны
выглядела весьма двойственной и противоречивой.
В годы войны роль предприятия как социально организующей ячей-
ки, если судить по «Серпу и молоту», усилилась. Однако продукты, про-
мышленные товары и услуги, получаемые рабочими от своего предпри-
ятия, не могли удовлетворить всех потребностей. Работники по-прежне-
му должны были обращаться к услугам государственной и частной тор-
говли. В силу этого, несмотря на высокую инфляцию военных лет,
деньги, заработная плата в денежной форме сохраняли свое значение.
Сразу после войны руководство намеревалось решать многие произ-
водственные и прочие проблемы прежними методами принуждения,
очередным нажимом на деревню. Однако жизнь брала свое. Крайне не-
331
высокие жизненные стандарты военных лет вызывали стремление жить
лучше, лучше не только по сравнению с войной, но и с довоенным вре-
менем, как воздаяние за великую победу. Возвращение предприятий к
нормальному рабочему ритму требовало отмены наиболее одиозных
чрезвычайных указов. Отменялись сверхурочные, продленные смены,
восстанавливались отпуска. Заводы и фабрики переходили на выпуск
продукции мирного времени. Чрезвычайные мобилизационные усилия
в какой-то мере позволили быстро восстановить экономику, а в следую-
щей после восстановления пятилетке промышленность показала наибо-
лее высокие темпы развития. Сторонники плановой экономики нередко
обращаются к этому времени, чтобы доказать ее эффективность. Но,
как свидетельствует наше исследование, среди причин быстрого после-
военного экономического роста следует в первую очередь указать на
факторы, связанные с проведенной индустриализацией и превращением
страны в индустриальное общество. Кроме того, необходимо учитывать
проблему так называемого «замещения», перевода отраслей на нужды
мирного времени и использования для этого наработанных в войну
новых технологий. Это касается и сферы труда. Как показывает история
«Серпа и молота», именно постепенный отказ от принудительных мер и
их замещение другими способами стимулирования труда стало причиной
более или менее успешного развития производства, хотя достижения стра-
ны в этот период оказались непрочными. Они были достигнуты путем
нещадной эксплуатации деревни и низкой доли средств, идущих на по-
требление и развитие инфраструктуры. Поэтому на повестку дня все
больше выдвигался вопрос о структурной перестройке экономики, не-
медленно «всплывший» перед руководителями страны после смерти
Сталина. Особенно острым был вопрос о дисбалансе между промыш-
ленностью и сельским хозяйством, а его плачевное состояние во многих
аспектах касалось состояния промышленных предприятий.
От планового распределения рабочей силы, от мобилизаций и репрес-
сий в послевоенные годы пришлось фактически отказаться. План подго-
товки квалифицированных кадров для промышленности не выполнял-
ся. Образование как стимул повышения квалификации перестало играть
значительную роль, что поставило перед руководством проблему рефор-
мы системы подготовки кадров, необходимости приведения ее в соот-
ветствие с современными требованиями производства. Война привела к
еще большему обострению жилищной проблемы. Получение жилья в
централизованном порядке не связывало работника с конкретным пред-
приятием и многие продолжали поиски более подходящей работы. Явные
признаки вырождения обозначились в социалистическом соревновании.
Советское производство сохраняло неровный, рваный ритм, к тому же по-
степенно утрачивало военно-мобилизационный характер. Рабочее время,
свободное от штурмовщины, отмечалось частыми простоями, которые го-
сударство вынуждено было оплачивать. Выплаты за простой «по объек-
тивным причинам» были несколько меньше, чем за отработанные часы,
но не настолько, чтобы рабочие активно стремились их ликвидировать.
Таким образом, уже в рамках сталинской системы явно обнаружива-
лись черты кризиса принуждения на всех участках производства и обще-
332
ственной жизни. Безусловно, правы те исследователи, которые считают,
что не личные качества, воля и желания отдельных руководителей, а
обстоятельства вели к отказу от методов насилия и принуждения.
Любой руководитель в этих условиях вынужден был бы способствовать
либерализации режима, поскольку карательная политика полностью ис-
черпала себя, и нужно было искать иные стимулы к труду.
VI
Советская экономика после смерти Сталина представляла собой сре-
доточие сложных и взаимосвязанных противоречий. Жесткий центра-
лизм, привязывание к плановым директивам из центра любого мало-
мальски значимого решения не отвечали возрастающей сложности про-
изводства, вели к консервации хозяйственных связей предшествующего
времени, борьбе за приоритеты в распределении имеющихся ресурсов и
капиталовложений. Из кабинетов Госплана трудно было контролиро-
вать все направления перспективного развития, поэтому достижения
происходили лишь на тех участках, где удавалось сосредоточить финансо-
вые, технологические и трудовые ресурсы. Отставание одних участков
производства на фоне других способствовало тому, что первые возвы-
шали свой голос в борьбе за приоритеты. В конечном счете это вело к
установлению уравнительного принципа: «всем сестрам по серьгам», и
большинство предприятий, даже принадлежавших к ВПК, не говоря
уже о таких как «Серп и молот», работало в условиях постоянного де-
фицита сырья, материалов и средств, необходимых для обновления про-
изводства. Начинаясь сверху, уравнительный эффект распространялся на
всю сферу экономических и социальных отношений, в том числе и на сти-
мулирование труда. Естественный принцип «если хочешь, чтобы люди
работали, — надо платить» вступал в противоречие с практикой плани-
рования и экстенсивными формами использования трудовых ресурсов,
поскольку между оплатой труда, количеством и качеством произведен-
ной продукции не было прямой зависимости. В идеологическом плане
принцип материальной заинтересованности сталкивался с якобы чуж-
дой советскому обществу «частнособственнической психологией».
Идеология превращалась в сдерживающий фактор развития экономики.
Воспитанные в атмосфере социалистического штурма, хозяйственные
руководители и идущие им на смену выдвиженцы военного и после-
военного периода оказались неспособными отвечать на вызовы време-
ни. В итоге, в рамках советской системы подспудно развивались явле-
ния и процессы, приведшие к краху социализма и свойственной ему
организации трудовых отношений. Отдельные попытки усовершенство-
вать систему трудовых стимулов не удались. Инерция планово-распреде-
лительной экономики, созданной в предшествующие годы, оказалась силь-
нее, чем давление новых тенденций и обстоятельств.
Мероприятия в области стимулирования труда, описанные на при-
мере «Серпа и молота», во многом велись по тем направлениям, кото-
рые сложились в 1930-е гг., за исключением практически полного отка-
за от методов прямого принуждения и насилия. Они начались с рефор-
мирования заработной платы, попыток применить более гибкие формы
333
вознаграждения и поощрения за труд. В советской экономике зарплата
как цена рабочей силы имела более рыночный характер, чем другие
«социалистические цены». Однако при этом размеры зарплаты регули-
ровались сверху. Каждое предприятие находилось в рамках строгих ли-
митов на зарплату, и спрос на рабочих напрямую от нее не зависел.
Переброска средств из других статей в фонд оплаты труда запрещалась.
Условия кредитования на выдачу зарплаты особенно тщательно огова-
ривались и сопровождались составлением большого количества доку-
ментов. Кроме того, советские руководители твердо помнили, что
нужно отчитаться об опережающем росте производительности по срав-
нению с зарплатой, независимо от того, как это обстояло на деле. Пре-
мирование руководителей и работников тесно увязывалось с соблюде-
нием финансовой дисциплины. Такая политика была призвана заста-
вить администрацию предприятия экономить не только фонд, но и
каждый рубль, выделенный на оплату труда. Поэтому вознаграждение за
труд часто подменялось моральным поощрением. Щедрой рукой, как на
«Серпе и молоте», так и на других предприятиях, рассыпались всякие
формы такого поощрения, обесценивая их до предела. Широко исполь-
зовалась апелляция к профессиональной гордости. Последовательно
вводились профессиональные праздники: «День металлурга», «День
шахтера» и т.п., используемые, впрочем^ работниками, чтобы лишний
раз погулять и повеселиться.
Попыткой оживить социалистическое соревнование на производстве
стало движение за коммунистический труд. Суть движения состояла в
апелляции к ленинской идее опоры на сознательность тружеников в
строительстве коммунизма. В движении наиболее наглядно проявился
менталитет того поколения руководителей, которое формировалось в
годы «социалистического наступления», а в его отторжении общест-
вом — новый разворот общественного сознания. Движение должно
было корреспондировать с обширной хрущевской программой развер-
нутого строительства коммунизма, приход которого «в основном» наме-
чался на 1980 г. Пропагандистская шумиха первой половины 1960 г.
увенчалась созданием «морального кодекса строителей коммунизма», ко-
торый развешивался на всех предприятиях. Его содержание было ис-
полнено массой благих принципов типа: «превратить труд в первейшую
жизненную потребность», «один за всех и все за одного» и т.п., включало
также преломленные через коммунистическую риторику моральные за-
поведи всех времен и народов. Новая кампания была обречена на про-
вал в силу ряда объективных обстоятельств. Среди них следует отметить
наиболее важное: сдерживание материальных стимулов на производст-
ве, как на заводе «Серп и молот». Руководство систематически проводи-
о снижение расценок и выравнивание оплаты труда, взывая к коллек-
ивистским идеям. Между тем набирали силу ценности иного рода: лич-
ное и семейное благосостояние, карьера для себя, своих детей и близких.
При планировании заработной платы упор делался на рост постоян-
ной доли выплат, заключенных в ставках, тарифных сетках и разрядах.
Переменная часть, другие выплаты и доходы не должны были состав-
лять значительной части совокупного дохода семьи. Поэтому человек
334
почти всегда не был удовлетворен оплатой своего труда и оставался с
ощущением несправедливости, почти всегда был готов согласиться с
переходом на другое место, где, при прочих равных условиях, больше
платят. Такая неудовлетворенность доходила до сознания руководите-
лей, вплоть до высших эшелонов власти, побуждая их вносить измене-
ния в политику заработной платы. В этом смысле администрация и
профсоюзы на советских предприятиях выступали единым фронтом по
отношению к высшему руководству. Причиной этого была их близость
к трудовым коллективам и то, что их популярность и сохранение своей
должности находились в сильной зависимости от умения налаживать
личные связи и контакты с работниками, причем не в меньшей степени,
чем умение жить в ладу с начальством. Не сумевшие этого понять, оттор-
гались, становились ненавидимыми, и рано или поздно вынуждены были
уходить со своего поста. Сами директора предприятий старались отождест-
влять себя с трудовыми коллективами. Но вынужденные изменения в за-
работной плате «наверху» всегда происходили с запаздыванием, с прово-
лочками, а не с упреждением, не изменяли кардинально ситуацию, что
также становилось причиной общественного недовольства.
С 1956 г. отрасль за отраслью, предприятие за предприятием повы-
шали минимальный уровень оплаты труда. Повышался необлагаемый
налогом минимум заработной платы. Однако повышение минимума не
играло большого значения для дальнейшего распределения оплаты
труда по тарифным ставкам, и каждое предприятие подчинялось урав-
нительной тенденции, идущей как сверху, так и снизу. В конечном
счете разница в оплате труда различных категорий работников сократи-
лась настолько, что вызывала тревогу среди советских экономистов.
Особенно резкое выравнивание произошло на предприятиях с тяжелы-
ми и опасными видами труда. Прежний высокий статус таких профес-
сий как металлург, сталевар, шахтер и т.п. падал. Оплата управленчес-
кого труда застыла на одном уровне, не стимулируя профессиональный
груд. Оставался еще стимул в виде карьерного роста, но наблюдалось
усиление партийного и государственного контроля за наиболее значи-
мыми назначениями. В итоге разнообразие предшествующих норм сокра-
тилось, оплата упростилась, стала более единообразной и уравнительной.
Упор был сделан на премиальную систему, находившуюся в зависимос-
ти от степени выполнения плана всем коллективом предприятия, т.е.
премии подвергались ограничению и уравнению, усиливая значение
централизованного контроля над оплатой труда. К концу советской
эпохи различия в оплате труда между отраслями, между работниками
различной квалификации, между рабочими и специалистами на произ-
водстве практически сгладились.
Громадные усилия предпринимались для решения жилищной про-
блемы в индустриально растущих городах. Вследствие этой политики
начался исход городского населения из коммуналок в отдельные квар-
тиры. Но распределение жилья также носило уравнительный характер,
мало зависящий от трудовых усилий, не отвечало демографическим из-
менениям и растущим потребностям людей. Руководство отчасти осоз-
навало эту проблему, но откладывало на «потом» (на 20—25 лет) вопрос
335
о более основательном жилищном устройстве. Получение жилья прино-
сило лишь частичное удовлетворение. Попадая в спартанскую обстанов-
ку новых жилищ, люди едва ли не сразу снова становились в очередь
«на улучшение жилищных условий». Поэтому очереди не уменьшались.
Возможность получить квартиру более основательную и благоустроен-
ную становилась все более весомым мотивом при выборе работы. Пред-
приятия, в том числе и «Серп и молот», обзаводились своим жилищ-
ным фондом, чтобы привлечь рабочих, но не для того, чтобы стимули-
ровать рост производительности труда.
Сложившаяся на предприятиях система вознаграждения за труд вхо-
дила в явное противоречие с новой социальной ситуацией. Противоре-
чие состояло в том, что существовал широкий спектр различного рода
социальных гарантий — бесплатное медицинское обслуживание, в том
числе и в заводском стационаре с более качественным обслуживанием,
бесплатный или льготный отдых в санаториях и на курортах, дешевое
жилье по социальной норме. Общая тенденция в развитии этой систе-
мы сводилась к распределению благ вне зависимости от трудового вкла-
да потребителя, а также к росту спектра гарантий и повышению их ка-
чества. Таким образом, вне зависимости от трудового вклада каждый
работник получал из года в год все больше и больше социально-гаран-
тированных благ в их натуральном выражении. Если учесть, что заня-
тость в СССР была гарантирована всем’-бсз исключения, включая хро-
нических алкоголиков и прогульщиков, то с точки зрения распределе-
ния благ последние были абсолютно равны, например, с квалифициро-
ванным рабочим «Серпа и молота».
Нельзя сказать, что проблема применения более действенных стиму-
лов к работе не осознавалась. Однако каждый раз, когда вставал вопрос
об этом, как свидетельствует пример «Серпа и молота», было больше
шума, чем дела, а регулирование заработной платы шло по линии при-
вычных административных мер. Формальное осуждение уравниловки со-
прягалось с постоянной пропагандой равенства. Особенно явно эти моти-
вы звучали в период проведения юбилейных мероприятий, знаменую-
щих победы социализма в СССР и влекли за собой ликвидацию разли-
чий в оплате труда в русле борьбы с бедностью, различные выплаты и
пособия, формирующие огромную сферу социальных льгот и гарантий.
Кроме того, недостаток предпринимаемых мер заключался в том, что
они не увязывались с другими социальными изменениями. Отсюда по-
стоянная рассогласованность ведомственных решений, касающихся
труда и заработной платы, их растягивание на длительный срок, боль-
шое число чисто бюрократических и маловлиятельных мер.
Попытки реформирования трудовых стимулов растворялись в раз-
личного рода многолетних экспериментах, в основе которых лежали от-
дельные хозрасчетные принципы. Подобные эксперименты сталкива-
лись с целым рядом препятствий, поскольку их внедрение требовало
изменений по всей цепочке производственных связей. Так, например,
неизвестно было, что делать с рабочими, которые освобождались в ре-
зультате распространения новых методов. Пойти на безработицу, лик-
видация которой считалась важнейшим завоеванием советского строя,
336
руководство не могло. Руководители предприятий также боялись пред-
принимать шаги в этом направлении, так как опасались оказаться без
рабочих. Поэтому пока работавшие на эксперименте «вкалывали», ос-
тальные в «ус не дули», получали «свою» зарплату да посмеивались над
теми, кто проявлял инициативу, усердие и старание.
Политика выравнивания доходов вела к тому, что трудности роста
распространялись на все общество. У одних изымали больше, чтобы
поддержать остальных, в том числе дышащие на ладан и неэффектив-
ные производства и предприятия. Высокие доходы постоянно пресека-
лись. Тем самым отчасти удовлетворялось чувство социальной справед-
ливости, но пропадали стимулы, связанные с увеличением производи-
тельности труда за счет роста заработной платы. Следствием такого по-
ложения становилось непомерное разрастание сфер, связанных с админи-
стративным распределением и перераспределением средств и усиление
иерархичности, пронизывающей общество сверху донизу.
В развитии производства формально упор делался на научно-техни-
ческий прогресс. Однако успешное внедрение'научно-технических до-
стижений требовало иной, более гибкой и мобильной организации уп-
равления и хозяйства, поэтому в развитии экономики продолжали на-
растать дисбалансы. С одной стороны, процветали гиганты энергетики,
индустриальные монстры, с другой — убогий и рутинный труд в «не-
приоритетных» отраслях и участках производства. Ставка на военное
производство и тяжелую промышленность вела к дальнейшему отстава-
нию отраслей, производящих товары народного потребления, вызывала
растущую напряженность в обществе, связанную с дефицитом. Это в
свою очередь приводило к нарушению денежного обращения на фоне
роста заработной платы.
Получая план, обычно на квартал, предприятие меняло комбинацию
затрат в соответствии с имеющимися ресурсами. Напряженность коли-
чественных показателей плана вела к «погоне за валом». Только сталки-
ваясь с дефицитом рабочих рук, администрация делала ставку на изме-
нение технологического процесса. Наибольший дефицит рабочих обна-
руживался на тяжелых физических и погрузочно-разгрузочных работах.
Таким образом, технологические нововведения вынуждены были под-
страиваться к дефицитам, т.е. к рынку. Но для того чтобы осознать, что
подобный дефицит носит не временный, как уверяли наверху, а хрони-
ческий характер, нужно было время.
При наличии напряженного плана предприятию предлагалось изыс-
кивать внутризаводские резервы для его выполнения. Жесткие требова-
ния выполнять плановые задания вели к штурмовщине, неизбежному и
неоправданному перерасходу ресурсов, к замещениям, снижению каче-
ства продукции, сверхинтенсивной эксплуатации станков и оборудова-
ния, нервной обстановке, конфликтам и стрессам. Причем, чем ограни-
ченнее были ресурсы, тем сильнее сказывалась напряженность на про-
изводстве. Для того чтобы выполнить план, предприятие старалось дер-
жать в резерве как можно больше рабочих. Размер выделяемого фонда
заработной платы также определялся числом рабочих. Поэтому в обыч-
ные дни, свободные от штурмовщины, нередкими бывали простои, ко-
337
11219
торые предприятие должно было оплачивать, причем в таких размерах,
чтобы удержать рабочих на производстве. Посйе реформы 1965 г. и пос-
ледующих преобразований труд в советской экономике все более разде-
лялся на два вида: работу по приоритетным государственным заказам и
работу «на склад». «На склад» обычно производилась стандартная и
долговременная продукция, ее производство было связано с ликвида-
цией простоев. Обычно работники осознавали то обстоятельство, что
продукция «на склад» не пользуется спросом и соответственно относи-
лись к труду, работая «спустя рукава’».
Произошедшее повышение самостоятельности предприятий в усло-
виях советской системы вело к тому, что им теперь легче стало зани-
жать плановые задания. Зарплата стала расти еще быстрее по сравне-
нию с производительностью труда, чем в прежние годы. Обнаружилось
замедление темпов экономического развития, а с конца 1970-х годов
начался откровенный застой. Разговоры об интенсификации, повыше-
нии производительности труда велись постоянно, но оставались, пре-
имущественно, на бумаге. Выдвигались программы автоматизации и
комплексной механизации, целевые и долгосрочные программы, кото-
рые упирались в «выбивание» средств и ресурсов, бесконечное согласо-
вание планов на всех уровнях. Периодически предпринимаемые попыт-
ки оживить трудовой энтузиазм являли собой жалкую пародию на удар-
ничество и стахановское движение довоенного времени. Многочислен-
ные трудовые почины витали где-то наверху, о них подчас не знали
даже рабочие, объявленные их инициаторами. Согласно отчетности,
трудовые коллективы брали на себя повышенные обязательства, встава-
ли на многочисленные «трудовые вахты», но без какого-либо влияния
на состояние производства. Попытки соединить соревнование с прин-
ципами материального вознаграждения, как свидетельствует опыт
«Серпа и молота», не удались в силу их уравнительного характера. Мас-
совым пороком в рабочей среде по-прежнему оставалось пьянство. Госу-
дарство проводило в этом отношении двойственную политику, что отчетли-
во осознавалось всеми гражданами. С официальных трибун декларировалась
необходимость борьбы с этим вековым злом. Организовывались кампании
по борьбе с пьянством, особенно на производстве, которые призваны были
победить порок быстро и исключительно административными принудитель-
ными мерами. Вместе с тем, социальные причины этого явления искоре-
нять всерьез никто и не пытался. Пьянство и алкоголизм становились
обычным делом. Именно в такой пассивной форме, наряду с прогулами,
низкой производительностью труда и наплевательским к нему отношением
проявляется в эти годы недовольство рабочих.
Подобная обстановка оказывала разлагающее воздействие на стиму-
лирование труда, не только экономическое, но и морально-психологи-
ческое. Способом согласования интересов все больше становились лич-
ные контакты, связи, «телефонное право». И администрация, и рабочие
со временем стали больше внимания уделять тому, как добиться стабиль-
ности трудового процесса, обеспечить его необходимыми ресурсами. На
этой основе в результате своеобразного торга вырабатывались компромис-
сы, а в итоге опять же — усреднение и сближение трудовых норм.
338
В свободе маневра посредством торга заключался интерес каждого
предприятия, который оказывал воздействие на мотивацию поведения
его директора. Для последнего были важны результаты деятельности
предприятия, каким оно выглядело на фоне других. Если задачи на
ближайшее время были выполнены, несмотря на усталость и' нервот-
репку, наступало кратковременное удовлетворение, выполнявшее опреде-
ленную компенсаторную функцию, как для самого руководителя, так и
для администрации и всего трудового коллектива, невзирая на то,
каким способом был достигнут результат. Разумеется, администрация
была заинтересована в дееспособности и выживаемости своего пред-
приятия, волновала ее и общественная приемлемость выпускаемой про-
дукции. Из этого складывались моральные побуждения в поведении
производителей. Чтобы сохранить свое положение, директору предпри-
ятия необходимо было признание вышестоящего начальства. Он всячес-
ки стремился попасть в особый список, избежать начальственного гнева
и смещения со своего поста, предугадать все возможные последствия
своих действий. Выполненный или слегка перевыполненный план при-
водил к обоюдному согласию, сопровождался получением премии за
месяц, квартал, полугодие, год, которая, впрочем, не играла особой
роли в мотивации труда.
Таким образом, отношения в сфере управления оказывали прямое
воздействие на мотивы расширения производства, погоню за валом или
техническую реконструкцию, но в плане стимулов к работе они имели не
постоянный, а дополнительный и временный характер. Главным же сти-
мулом в труде советского работника было отождествление себя с опреде-
ленным кругом профессиональных обязанностей. Это позволяет понять от-
ношение к труду большинства работников на всех советских предприяти-
ях, в том числе на «Серпе и молоте». Сами руководители и многие из их
подчиненных готовы были убеждать себя, что их предприятие является,
если не самым, то очень важным, и ради этого работать вроде бы беско-
рыстно и в силу долга. Конечно, играли свою роль и карьерные побуж-
дения, и стремление к власти, и желание получить компенсацию.
Одним из преимуществ советской системы была всеобщая занятость,
созданная ускоренным развитием советской экономики в предшествую-
щие годы и экстенсивным подходом к использованию трудовых ресур-
сов. В результате был достигнут определенный моральный эффект,
внешне исчезла угроза безработицы, создающая чувство уверенности,
собственного достоинства и безопасности. В равной мере это касалось и
рабочих, и работниц. Но всеобщая занятость повлекла за собой не толь-
ко социальные выгоды, но и социальные издержки: явные и неявные.
Явные были связаны с увеличением расходов на содержание аппарата
управления, оплаты труда и т.п. Неявные были обусловлены ростом не-
производственных расходов, оплатой простоев', сверхурочной работы,
вынужденных замен в результате перегруженности и перенасыщенности
производства. Следует принять во внимание и издержки всеобщей жен-
ской занятости, которую не компенсировало широкое распространение
яслей, детсадов, предприятий бытового обслуживания. Дополнительная
339
нагрузка на семью была связана с бесконечными стояниями в очередях,
большим объемом домашней работы.
Высокий уровень занятости населения породил феномен скрытой
«внутризаводской безработицы». Ей были подвержены все советские пред-
приятия, не только «Серп и молот», все организации и учреждения. Ее су-
ществование составляло основу для взаимозаменяемости и замещения в
советской экономике. Заменам на производстве также способствовало
плачевное состояние сельского хозяйства, когда предприятия вынуждены
были выделять значительную часть рабочей силы в подшефные колхозы и
совхозы в сезон сельскохозяйственных работ. Политика выравнивания за-
работной платы вела к ликвидации различий между рабочими по образо-
вательному уровню, нежеланию людей заниматься тяжелой неквалифици-
рованной работой. Поэтому каждое предприятие стремилось создать такой
резерв, который можно было бы использовать для этой цели, послать без
ущерба для себя людей на сельхозработы и т.п.
Скрытая безработица негативно и развращающе действовала на сти-
мулирование труда, трудовую дисциплину, снижало качество работы. И
чем больше был дефицит рабочих в масштабах всей страны, порождае-
мый напряженными планами, тем зримее и очевиднее становились эти
явления вследствие истощения трудовых ресурсов для экстенсивного
роста экономики. Раньше доходы в гор'Одах значительно превышали до-
ходы в деревне и способствовали перекачке рабочей силы из деревни в
город. Происходило также перераспределение рабочей силы в пользу
отраслей тяжелой промышленности, где существовали более высокие
нормы оплаты труда. Однако к концу 1950 — середине 1960 гг. традици-
онные источники пополнения трудовых ресурсов в промышленности
(сельские жители, домашнее хозяйство) приблизились к исчерпанию, за
исключением молодых поколений, вступающих в жизнь. Поэтому борь-
ба за молодежь приобретала решающее значение в плане обеспечения про-
изводства необходимыми кадрами. В этом отношении у города был ряд
преимуществ, но они лишь отчасти распространялись на промышлен-
ные предприятия. Особенно это касалось рабочих наиболее дефицит-
ных профессий. Наблюдалось явное несоответствие интересов молоде-
жи потребностям производства. Производство не обеспечивало четких и
ясных стимулов для молодого образованного поколения. Массовое
строительство нового жилья с газом, электричеством и водопроводом
привело к изменению стиля и образа жизни. Квартиры получали и при-
обретали по очереди, в которой нужно было стоять многие годы. В этом
случае старшее поколение обладало существенными преимуществами, и
жилищный вопрос в значительной степени решался путем патронажа
родителей над детьми, что вело к социальному иждивенчеству. Моло-
дежь во многом решала свои проблемы за счет старшего поколения: ку-
пить кооперативную квартиру, автомобиль, получить высшее образова-
ние и т.д. Однако нараставшая год от года потребительская революция
и проблемы качества жизни вызывали такой рост потребностей, кото-
рый не в силах были удовлетворить ни советское государство, ни до-
машнее хозяйство. Именно в этот период наблюдается резкое падение
340
престижа традиционных и коллективных форм бытия, их деградация и
разложение. Поэтому битву за молодежь руководство проиграло вчистую.
Кардинально в пользу города изменилась социальная структура об-
щества. Основной контингент поступающих на предприятия теперь состав-
ляли определенные слои городских жителей. Как правило, приходящие на
предприятия пополнения теперь имели за плечами среднее общее обра-
зование. Однако гарантий их закрепления на производстве не было.
Значительно большую роль играло перераспределение рабочей силы по тер-
риториям, отраслям и предприятиям. Везде висели объявления, пригла-
шающие рабочих: требуются, требуются, требуются... Наиболее дефи-
цитными были массовые профессии — слесари, токари и т.п., а также
профессии, связанные с тяжелыми, рутинными операциями, доля кото-
рых колебалась в пределах 20—40% всех рабочих в зависимости от от-
расли. Только оборудованные по последнему слову техники предприятия,
построенные, как правило, в кооперации с заграничными фирмами, не
испытывали серьезных проблем с рабочей силой. На остальных предпри-
ятиях, как и прежде, наблюдалась высокая текучесть кадров. Неудача раз-
решить проблему трудовых ресурсов с помощью плана вела к возрастанию
роли элементов рынка труда, где главную роль играла, однако, не столько
зарплата, сколько целая совокупность материальных факторов. Побуди-
тельные мотивы для более высокой производительности труда в этой сис-
теме неизменно оказывались на заднем плане. Руководители предприятий
вели постоянную борьбу за рабочих, обещая различные льготы и преиму-
щества. Задержка, неисполнение этих обещаний влекли за собой уход с
производства. Разрабатывалась целая система поощрения занятости: пре-
мии, надбавки за «вредность», за работу в тяжелых климатических услови-
ях, за труд на молодежных стройках, строительство ведомственного жилья,
детских учреждений, поликлиник, санаториев, профилакториев, домов от-
дыха, покупка автомобилей и других дефицитных товаров и т.п. Всеобщая
занятость, создавая чувство безопасности в работе и постоянном доходе,
рождала одновременно и безответственность. Естественно, администра-
ция предприятий старалась бороться за собранность и усердие в труде,
но реальных рычагов воздействия на трудовые коллективы, кроме мето-
дов административных и убеждения, у нее не было. Методы принужде-
ния изжили себя и были отвергнуты. Попытки усиливать администра-
тивный нажим и дисциплинарные меры, особенно при Ю.В. Андропо-
ве, фактически саботировались.
1970—1980-е гг. ознаменовались появлением особой прослойки ра-
бочих — так называемых «лимитчиков». Предприятия Москвы и других
городов с ограниченной пропиской по согласованным квотам стали
приглашать людей на малоквалифицированные и социально не пре-
стижные работы, предоставляя им возможность получить прописку и
жилье. Проработав ряд лет, лимитчики получали квартиры, становились
городскими жителями, в то время как коренные горожане продолжали
десятки лет ждать очереди на улучшение жилищных условий. Это вызы-
вало резкий антагонизм между «коренными» «москвичами», «питерца-
ми» и др. и «лимитой».
341
В результате выходило так, что работник в советской системе имел
гораздо больше возможностей воздействовать на работодателя, чем на
Западе, в силу неравновесия спроса и предложения на рынке рабочей
силы. Это же побуждало руководителей быть снисходительными и за-
крывать глаза на низкую производительность труда и не прибегать к
крайним мерам. Администрация ничего не могла противопоставить на-
рушениям трудовой дисциплины и небрежению в работе. Любой руко-
водитель предприятия знал, что если' он прибегнет к более решитель-
ным мерам воздействия, то рабочие просто уйдут, зачастую с большей
выгодой для себя. Получалось, что система постоянно воспроизводила ус-
ловия, способствующие падению стимулов к труду, ибо дефицит рабочей
силы был хроническим. Это вело к тому, что рабочие если не увольня-
лись, то прогуливали, а если не прогуливали, то зачастую манкировали
своими обязанностями, воздействуя на других рабочих, вели длитель-
ные разговоры в «курилках», «делили на троих» и т.д. Разгильдяи и ло-
дыри пользовались ситуацией. К увольнению таких рабочих админи-
страция прибегала в крайнем случае, так как опасалась урезания штат-
ного расписания, сокращения фонда заработной платы и резерва для
маневрирования рабочей силой. К тому же, увольнение по закону было
исключительно трудно провести через профсоюз, призванный стоять на
защите интересов работника, что подтверждалось новым КЗоТом, при-
нятым в 1970 г. и действовавшим вплоть до недавнего принятия нового
Трудового кодекса.
Большое значение придавалось системе профессионального обуче-
ния, но оно с самого начала определялось числом желающих приобрес-
ти те или иные профессиональные навыки. Выбор работы все более за-
висел от места работы и от возможности получения жилья. Даже низкая
заработная плата погашалась надеждой быстро приобрести квартиру. До-
машнее хозяйство стремилось получить как можно больше товаров и услуг
через общественные фонды потребления. Они органически становились
частью совокупного домашнего дохода. Однако предложение таких това-
ров и услуг было заранее задано и на микроуровне семьи происходило мо-
ментальное к ним приспособление. Приобретение товаров, решаемое ад-
министративными способами, приводило к формированию особого типа
отношений в виде взяток и услуг, так как цены на них рассматривались
как неизменные и твердые (государственное и кооперативное жилье,
дачные и огородные участки, путевки и т.п.) или же вообще бесплатные
(обучение в вузе, спецшколе, занятие в спортивной секции и др.).
Вместе с тем, углубление потребительской революции стало именно той
благодатной почвой, на которой развивались новые представления о труде.
Но их развитие не совпадало с официальной тенденцией развития тру-
довых отношений. Идеократия стала причиной того, что современные
этические установки в области труда стали «прятаться» в сфере теневых
отношений. Дефицит товаров и услуг с неизбежностью вел к расшире-
нию «теневой» экономики. Наиболее открытой «законной» сферой,
через которую она распространялась в обществе, было огородничество
и садоводство, где труд, по идее, должен был осуществляться в свобод-
ное от основной работы время. Но по мере выравнивания условий на
342
производстве и падения стимулов к труду наблюдались различные
формы совмещения: использование рабочего времени для личных нужд,
часто путем негласного соглашения с администрацией, а также хитрос-
ти или обмана, оказание ремонтных или иных услуг на стороне — «хал-
турка», использование заводского оборудования, сырья и материалов
для своих целей, мелкие хищения и т.п.
Вынужденность, отсутствие выбора в приобретении товаров и услуг
повышало степень напряженности в советском обществе. Люди с раз-
дражением реагировали на административные решения, полагая, что с
помощью открытого рынка они гораздо легче могли бы решить свои
проблемы, коль скоро есть деньги. Конечно, было немало людей, кото-
рые чувствовали себя как рыба в воде в сложившейся системе, поддер-
живая связи с нужными людьми, но в силу характера и условий труда
на производстве, рабочие, как видно на примере «Серпа и молота», чув-
ствовали себя обделенными. ,
VII
Общественные настроения 1970—1980-х гг. характеризуются нараста-
ющим чувством недовольства дефицитом, заменами, подменами, очередя-
ми. Заметным было отстранение от политики и политических лозунгов,
от коммунистической идеологии. Достижения советского строя в исто-
рическом плане выглядели вроде бы значительными, особенно в офи-
циальных отчетах. Но в обычной жизни люди мыслили не исторически-
ми категориями, а повседневными реалиями, не показателями статисти-
ки, а тем, как это сказывалось на бюджете семьи и текущих потребнос-
тях. К числу достижений советского строя относились общественные
фонды потребления, но распыленность и неопределенность предостав-
ляемых ими социальных льгот и гарантий не приносила должного удов-
летворения и не была непосредственно связана с результатами труда
каждого конкретного работника. Постоянная риторика руководства о
росте материального благосостояния советских людей, планы-обещания
встречались с заслуженной долей скепсиса. Людей на практике интере-
совало не завтрашнее, а сегодняшнее потребление, чему в то время в
немалой степени способствовал рост гедонистических настроений под
влиянием потребительской революции. Обыкновенному человеку при-
ходилось постоянно реагировать на различные раздражители. Отсутст-
вие товара, стресс огромной очереди, грубость продавцов и покупате-
лей, плохое обслуживание — все это не отражалось в статистических
показателях, о которых сообщалось на партийных форумах и в офици-
альных средствах массовой информации. Молодая семья, не получаю-
щая квартиры, могла стать мощным катализатором недовольства. Все
это усугублялось «лихорадкой» на производстве. Штурмовщина, сниже-
ние качества не способствовали появлению чувства удовлетворенности
работой. В результате — падение значения профессиональной гордости
и престижа как стимула к труду. Общество подходило к границе терпе-
ния и, в случае ухудшения ситуации, как это случилось с началом гор-
бачевских реформ, недовольство выплеснулось наружу и приобрело массо-
вые формы. В наибольшей степени эти настроения были присущи моло-
343
дежи. У молодого поколения выработались сво‘и интересы, подчас дале-
кие от тех ценностей, которые разделяло старшее поколение. Упор де-
лался не столько на труд, сколько на престижную карьеру, отдых, удов-
летворение своих каждодневных потребностей, склонность к масскуль-
туре городского типа, посещению ресторанов, баров, кафе, молодежных
тусовок, дискотек, к туризму и т.п., а то и просто бесцельному время-
препровождению и распитию спиртных напитков, более присущим ра-
бочей молодежи. В принципе, к концу советского периода произошла ат-
рофия практически всех трудовых стимулов. Старшее поколение еще со-
храняло приверженность к моральному долгу и привычке трудиться,
верность избранной профессии, молодежь большей частью руководст-
вовалась иными побуждениями, среди которых’на первое место выхо-
дило желание быстрее и побольше заработать, не особенно заботясь о
том, какими способами это будет достигнуто, не гнушаясь различного
рода нелегальными заработками и доходами.
К середине 1980-х гг. наличие кризисных явлений дошло до созна-
ния высшего руководства страны. После избрания в апреле 1985 г. Ге-
неральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачева немедленно была об-
народована программа преобразований советской системы, названная
концепцией ускорения социально-экономического развития страны.
Суть ее сводилась к быстрому подъем^ экономики за счет перераспре-
деления финансовых потоков и новой структурной политики. Предлага-
лось отказаться от затратных методов распределения капитальных вло-
жений, а освободившиеся средства направить на техническое перево-
оружение и модернизацию предприятий. В качестве приоритета было
выбрано машиностроение. В решении новых задач предполагалось все-
мерно задействовать «человеческий фактор». Первоначально это виде-
лось в продолжении андроповского курса на укрепление дисциплины и
порядка на производстве, в связи с чем развязывалась антиалкогольная
кампания. Средствами укрепления «здорового образа жизни» стал не-
бывало широкий комплекс административно-запретительных, воспита-
тельных и материальных мер (повышение цен на вина и водку, сокра-
щение выпуска винно-водочной продукции, сети магазинов, торгующих
спиртным и т.п.). Парадокс ситуации заключался в том, что вся масса
населения как бы приравнивалась к порочным алкоголикам. Ценность
«бутылки» необычайно возросла и даже непьющие граждане вынуждены
были вставать за нею в длинные очереди, в которых буйствовал «рабо-
чий класс». Кампания повлекла за собой ряд побочных эффектов. Воз-
никла брешь в государственном бюджете, спекуляция и распростране-
ние винно-водочных суррогатов, вызывавших массовые отравления,
употребление наркотиков. Кампания вызвала массовое недовольство,
которое приобрело стихийный характер.
Другой стороной задействования «человеческого фактора» был упор
на то, чтобы заинтересовать работников в результатах труда, вдохнуть
жизнь в движение рационализаторов и изобретателей, постараться вос-
становить моральные стимулы к труду. Для улучшения качества произ-
водимой продукции вводилась государственная приемка продукции. Ее
введение представляло собой механическое перенесение опыта совет-
344
ских оборонных предприятий на гражданское производство. Но замена
ведомственного контроля очередной бюрократической структурой вела
только к разбуханию административного персонала. Главный недоста-
ток государственной приемки продукции состоял в том, что она-ставила
барьер некачественным товарам на конечном этапе производства. В ре-
зультате продукция с браком оседала на складах, объемы ее выпуска на
рынок сократились, дефицит по многим товарам возрос, а качество ос-
талось на прежнем уровне, поскольку на него совершенно не влиял и
без того высокий потребительский спрос.
С 1985 г. начали предприниматься шаги по улучшению ситуации в
области нормирования труда. Действующие ставки были признаны не
соответствующими требованиям ускорения и интенсификации. Указы-
валось, что «вал отжил свой век». Вводилась аттестация кадров. Повре-
менщикам и сдельщикам при переходе на новые нормы оплаты труда
предусматривались надбавки. В результате проводимых мер доля тарифа
в оплате труда снизилась до 50—60%. Остальное приходилось на пре-
мии и разного рода доплаты. Теперь от централизованного повышения
заработной платы государство и профсоюзы как бы отказывались. Во-
прос переносился на предприятия, на трудовые коллективы в зависи-
мости от перехода на хозрасчет и самофинансирование. Это должно
было касаться всех видов оплаты труда. Общие заработки рабочих
должны были повыситься в среднем на 25—30%, упор делался на по-
вышение оплаты труда квалифицированных рабочих. Повышение опла-
ты труда специалистов должно было производиться в последнюю оче-
редь по отношению к рабочим. Однако все мероприятия по повыше-
нию оплаты труда должны были осуществляться в пределах запланиро-
ванного фонда заработной платы. Централизованно не устанавливались
лишь нормы снижения расценок. Таким образом, вся программа «уско-
рения» базировалась на арсенале средств, заимствованных из советского
опыта с некоторым ослаблением бремени ответственности предприятий
перед государством, чем они попытались немедленно воспользоваться,
как показывает история «Серпа и молота».
Между тем положение в стране довольно резко ухудшилось. Причи-
ны этого виделись в сопротивлении аппарата, созданного в советский
период. Выход из этого Горбачев и его команда видели в продолжении
курса реформ, направленных теперь на перестройку всей системы обще-
ственных отношений на основе демократизации и гласности, создания
«социализма с человеческим лицом». Перестройка экономики должна
была строиться теперь на внедрении рыночных механизмов и хозяйст-
венной самостоятельности предприятий на основе самофинансирова-
ния, самоокупаемости и самоуправления. За это ратовали ведущие эко-
номисты: Л. Абалкин, А. Аганбегян, П. Бунич, Т. Заславская, Г. Попов,
И. Шмелев и др. Такой тип отношений должен был, по их расчетам,
превратить предприятия в субъекты рыночной экономики, действую-
щие на основе конкуренции и рыночных цен. Т. Заславская, например,
выступала за полную ликвидацию общественных фондов потребления и
их передачу в фонд заработной платы.
345
Согласно закону о государственном предприятии, вступавшем в силу
с 1 января 1988 г., трудовые коллективы провозглашались хозяевами
предприятий и получали широкие права: могли сами выбирать админи-
страцию, решать вопросы экономического, социального характера. Функ-
ции министерств сводились теперь только к определению госзаказа, кото-
рый на 1988 г. составлял 85% планируемого на этот год производства, а в
дальнейшем должен был уменьшаться. Всю продукцию, помимо госзаказа,
предприятиям позволялось реализовать на свободном рынке.
Как показывает развитие «Серпа и молота» в годы горбачевских ре-
форм, хорошо смотревшиеся на бумаге типы хозяйственных связей и
трудовых отношений в реальности не сработали. Хотя предприятия по-
лучили возможность выбирать партнеров, необходимая инфраструктура
для внедрения рыночных отношений в виде банков, фондов, посредни-
ческих организаций, товарно-сырьевых бирж и прочих учреждений от-
сутствовала. К вхождению в рынок такие предприятия, как «Серп и
молот», были абсолютно не готовы. Началась борьба за получение гос-
заказа всеми доступными средствами, превращающая огромное число
неэффективно работающих предприятий в тяжелую обузу для и без того
ставшего дефицитным госбюджета, подорванного антиалкогольной кам-
панией, Чернобыльской катастрофой и падением мировых цен на
нефть. Новыми возможностями советские предприятия тоже воспользо-
вались весьма своеобразно: они повышали цены на свою продукцию и
прекращали выпуск дешевой продукции, способствуя нагнетанию дефи-
цитов и совершенно не стремясь к повышению производительности
труда и удовлетворению спроса. В итоге в условиях тотального дефици-
та заводы легко получали большую прибыль, даже выпуская «дорогую»
продукцию, и имели больше возможностей делать отчисления в фонд
материального поощрения. Заработная плата на предприятиях, как на-
пример на «Серпе и молоте», стала ощутимо расти, способствуя скры-
той инфляции. В советской хозяйственной системе возникли огромные
дисбалансы. Ситуация ухудшалась буквально с каждым месяцем. Дис-
циплина на производстве стремительно падала. Происходила бесконеч-
ная череда собраний по выдвижению, выборам руководителей предпри-
ятий на альтернативной основе, на которых избрание на пост отнюдь
не определялось интересами производства, а стремлением выбрать «хо-
рошего человека». Людей больше заботили дефициты и очереди, в кото-
рых теперь проходила значительная часть рабочего времени.
Углубление рыночных реформ пошло по линии развития кооперати-
вов. С 1988 г. кооперативы можно было создавать практически везде, в
том числе и на базе государственных предприятий. Их создание также
упиралось в отсутствие рыночной инфраструктуры, государственную
монополию на сырье и ресурсы, в чиновничий произвол и коррупцию.
Но если для производственной деятельности эти препятствия были
практически непреодолимы, то в торговле и сфере обслуживания дело
пошло проще. «Кооператоры» довольно быстро сориентировались в си-
туации, открывая множество ларьков, лавочек, кафе, ресторанов, скупая
дешевые государственные товары и перепродавая их по огромным
ценам, в то время как государственные товары исчезали один за другим,
346
перемещаясь на базы, подвалы, «подсобки» и прочие закрытые для ря-
довых покупателей места. Несмотря на высокие цены, спасительная роль
рынка становилась все более очевидной. Граждане вынуждены были все
больше «отовариваться» на «колхозных рынках» у спекулянтов, «челно-
ков», у нечистых, на руку государственных торговых работников, которые
действовали почти в открытую, не боясь никаких наказаний.
В сентябре 1989 г. 1-я сессия вновь избранного Верховного Совета
СССР приняла закон о прогрессивном налогообложении фонда оплаты
труда, известный как «закон о замораживании заработной платы», кото-
рый фактически торпедировал все прежние мероприятия в области сти-
мулирования труда на производстве. Возможностей для плавного вхож-
дения экономики в рыночные отношения оставалось все меньше и мень-
ше. К тому же развитие демократии и гласности, отмена цензуры вели к
тому, что весь советский опыт подвергся беспощадной критике. Никаких
успехов и достижений за ним уже не признавалось. Прибавились эконо-
мические противоречия между республиками", регионами, национальные
конфликты, разрывающие налаженные производственные связи. Мно-
гие экономисты склонялись к тому, что советская система не реформи-
руема в принципе и только радикальный переход к рыночной системе
западного типа — «шоковая терапия» может спасти положение.
Есть точка зрения, что в событиях 1990—1991 гг., приведших к
концу социализма, роль рабочих оказалась весьма существенной, а по
мнению ряда авторов, решающей. Под влиянием ухудшения материаль-
ного положения и роста социальной и политической напряженности в
стране происходили бурные митинги, ширилось забастовочное движе-
ние, которое наряду с экономическими требованиями (повышения за-
работной платы, улучшения снабжения и др.) выдвигало уже полити-
ческие лозунги: смена системы власти, введение многопартийности и
др. Бастующие требовали восстановления частной собственности и за-
прещения КПСС. Следует обратить внимание, что подобные лозунги
наиболее отчетливо звучали в так называемых «депрессивных районах»,
связанных с угольной отраслью, и, надо сказать, искусно использова-
лись определенными политическими силами. Недовольство ситуацией в
годы горбачевской перестройки отчетливо видно и на примере изучения
«Серпа и молота», хотя довольно вялое, и вряд ли ситуацию на нем
можно определить как однозначную. В наибольшей степени, пожалуй,
прослеживается усиливающаяся апатия и неверие в реформы, связан-
ные с совершенствованием социалистических отношений, к которым
призывал М.С. Горбачев. Те' же настроения, как нам представляется,
преобладали на большинстве предприятий, и в силу этого к смене обще-
ственного строя в стране рабочие в массе своей отнеслись равнодушно. Это
означало, что они по существу отказали в поддержке советскому режи-
му и партии, выступавшей от имени рабочего класса.
VIII
Переход к шоковой терапии в постсоветских условиях вызвал обру-
шение сложившегося порядка вещей. Что же оказалось «в осадке» от
347
продолжительных социалистических экспериментов в области труда и
как они влияют на современную ситуацию в России, на жизнь отдель-
ных трудовых коллективов? Изучение стимулов к работе на заводе
«Серп и молот» говорит, что советский опыт не прошел бесследно. Он
оказывает не только негативное, но и позитивное воздействие на выра-
ботку политики в области трудовых отношений. Организация труда на
производстве оказывается более эффективной, если предприятие осво-
бождается от чрезмерной централизованной опеки, от сковывающих пут
административного планирования, и от запуска реальных, а не фиктив-
ных рыночных механизмов. Тот факт, что рабочие упорно держатся за
то, что делалось при советской власти, а руководство предприятий вы-
нуждено идти навстречу этому стремлению, говорит о том, что многое
здесь заслуживает внимания и использования. К сожалению, этот во-
прос затуманен многими мифами, порожденными нынешней россий-
ской ситуацией. Среди них миф о благодетельной роли частной собст-
венности, которая, дескать, в наибольшей степени соответствует инте-
ресам как собственников, так и наемных работников. Миф о том, что
только усилиями владельцев капитала могут быть обеспечены нормаль-
ные условия труда и жизни, эффективность производства. На самом
деле, работники на практике равнодушны к формам собственности. Для
них главное, чтобы были удовлетворены .их потребности и интересы. Оче-
видно, что в этой связи задачи предприятия сводятся не только к извле-
чению максимальной выгоды из производства, но и выполнению опре-
деленных социальных функций и предоставлению гарантий работни-
кам. В то же время, советский опыт говорит о том, что они тоже долж-
ны быть поставлены в зависимость от результатов трудовых усилий. Со-
временная история «Серпа и молота» лучше всего показывает, что в со-
ветском опыте было приемлемо для рабочих, а что не выдержало про-
верки. Справедливое материальное вознаграждение за труд, дополнен-
ное другими способами его стимулирования, может принести удовле-
творение работникам, но ставка на моральное побуждение, тем более
подчиненное эфемерным идеологическим задачам, не даст ни экономи-
ческого, ни политического эффекта. Именно поэтому социалистическое
соревнование, вокруг организации которого было столько суетни и на-
прасных усилий, не оправдало себя. Поскольку у работника и работода-
теля разные интересы, то в целях производства не исключается исполь-
зование методов принуждения как экономического, так и администра-
тивного свойства, способствующих соблюдению правил и порядка, тру-
довой дисциплины. Однако важно найти оптимальное сочетание раз-
личных способов мотивации труда. Односторонее выпячивание той или
иной группы стимулов нарушает баланс интересов. И здесь нет иного
пути, кроме осуществления договорной практики, которая должна
иметь не формальный, а реальный характер: работодатель должен обес-
печивать приемлемые условия труда, задача работника состоит в том,
чтобы эти условия были выполнены. К сожалению, эта функция в со-
ветское время была присвоена государством, но с возвращением рыноч-
ных порядков работникам предстоит снова учиться защищать свои ин-
тересы. Дебаты, связанные с принятием Государственной думой России
348
в 2000—2001 гг. нового Трудового кодекса взамен старого, принятого
еще в советское время, показывают остроту данной проблемы. Левая
печать расценивает его как наступление на достигнутые права и завое-
вания рабочего класса. Однако подобный взгляд вряд ли следует при-
знать состоятельным, так как необходимо приводить трудовые отноше-
ния в соответствие тем изменениям, которые произошли в стране после
падения советского строя, и их сегодня уже нельзя игнорировать. Это
не значит, что все гладко в современном трудовом законодательстве, но
очевидно, что оно будет действовать в ближайшие годы и изменить его
можно только под давлением объективных обстоятельств.
На примере истории «Серпа и молота» наглядно видно, как с тече-
нием времени менялось отношение к индустриальному труду. С момен-
та своего основания завод был далеко не самым привлекательным, хотя,
как известно, таких предприятий с тяжелыми условиями труда было не-
мало в промышленности России. Существование безработицы и жест-
кие условия рынка не создавали их владельцам особых проблем с рабо-
чей силой и позволяли обеспечивать ею даже самые тяжелые и грязные
участки работы, не требующие квалификации. В советский период при-
влечение к индустриальному труду больших масс населения из деревни
как способ приобщения и адаптации людей к городской жизни и куль-
туре на какое-то время смогло стать побудительным мотивом для рабо-
ты даже на таких предприятиях. Однако как показывает опыт завода,
оно не могло стать долговременной и надежной мотивацией труда. Поэ-
тому судьба предприятий, подобных «Серпу и молоту», сегодня во
многом зависит от того, насколько успешно будут преодолеваться тя-
жесть и опасность работы, внедряться новые современные технологии,
освобождающие работника от наиболее непривлекательных рутинных
операций, насколько сохранят свой творческий характер отдельные
группы ведущих профессий и специальностей, каким образом будут
вознаграждаться инициативы, направленные на совершенствование
производственного процесса. Изучение советского опыта помогает по-
нять, при каких условиях могут быть достигнуты успехи в этом направ-
лении.
Может встать вопрос, насколько изучение трудовых стимулов на
примере отдельного предприятия является основанием для более широ-
ких и обобщенных выводов. По нашему мнению, предприятие является
той ячейкой, где, как в фокусе, сходятся все проблемы трудовой мотива-
ции. Задача нашего исследования заключалась в нахождении оптималь-
ного сочетания принципов, микро- и макроанализа. Поэтому мы в
своем исследовании постоянно ходили и «сверху вниз», пытаясь опре-
делить, как общая ситуация в стране отражалась на заводе, и «снизу
вверх», выясняя, как положение на предприятии сопрягалось с общим
фоном происходивших в стране изменений. История «Серпа и молота»
играет роль своеобразного «глубокого шурфа», позволяющего затронуть
различные аспекты трудовых отношений за длительный период време-
ни. Возможно, мы где-то не правы в своих выводах и наблюдениях, но
для окончательных ответов необходимо появление новых работ, связан-
ных с данной проблематикой.
349
IX
Представленное исследование есть попытка оживить рабочую исто-
рию, под которой раньше подразумевалась история рабочего класса.
Обильная советская литература, созданная на эту тему, в том числе за-
трагивающая стимулы к работе, оказалась малопригодной, поскольку
исходила из идеализации классовой борьбы и трудовых отношений в
советское время, замалчивая многие негативные стороны, связанные с
условиями труда, ростом его производительности, безопасностью рабо-
ты и т.д. Отсюда — невозможность на ее основе понять, чем был обу-
словлен кризис трудовых отношений к концу советского времени.
Можно сказать, что реальная рабочая история в- Советском Союзе была
совсем не такой, какой рисовала ее советская историография. Тем нс
менее, приходится признать правоту В.И. Ленина, который связывал
судьбу социализма, в конечном счете, с более высокой производитель-
ностью общественного труда по сравнению с капитализмом. Будь так,
ни о какой реставрации рыночных отношений вопрос не стоял бы ни в
России, ни в других бывших социалистических странах.
Не может вызвать удовлетворения и отношение к данной проблеме в
современной России. Разумеется, сохраняется тот пласт литературы, ко-
торый создается по советским или марксистским лекалам, есть привер-
женцы традиционного классового или, как его еще называют, фунда-
ментального подхода к рабочей истории среди коммунистов, черпаю-
щих свою идеологию в прошлом и утверждающих, что именно они
стоят на защите интересов людей труда. Но первый и естественный во-
прос, который возникает в этой связи — есть ли в современной России
рабочий класс в его марксистском понимании и на кого опирается по-
литика «левых»? Приходится констатировать, что такого класса в ре-
зультате изменений, произошедших еще в советское время, уже не су-
ществует. Сложились определенные группы-корпорации работников,
объединенные в трудовые коллективы, которые в результате смены об-
щественного строя переживают бурный процесс переделки или люмпе-
низации. Вместе с тем идет процесс образования новых классов, осно-
вания которого далеко не ясны и требуют своего изучения и осмысле-
ния, как и анализ того, какое место будет принадлежать в новом рос-
сийском обществе работникам наемного труда. Как свидетельствуют
данные о выборах в центральные и местные органы власти, коммунис-
ты особой популярностью среди них не пользуются. Причина этого
лежит не в развернутых против компартии кампаниях, как утверждают
ее представители, а во многом коренится в той памяти, которая оста-
лась от советского социализма и передается через эстафету поколений.
Поэтому вряд ли будут успешными попытки полностью реабилитиро-
вать советское прошлое, равно и представить его как последователь-
ность упущенных и нереализованных возможностей, основываясь на
принципах фундаментального классового подхода.
Поворот к рынку в современной России вызвал рост интереса к ис-
тории российского бизнеса и предпринимательства, банковского дела, де-
ятельности российских капиталистов, финансистов и реформаторов, кото-
350
рые раньше в советской литературе однозначно выставлялись в качестве
главных врагов рабочего класса. Разумеется, без внимательного изуче-
ния этой стороны общественной деятельности, рабочей истории не
обойтись. К сожалению, как бывало и раньше, в этой области обозна-
чился явный перебор. Если раньше в противостоянии труда и капитала
ученым предписывалось быть на стороне первого, то теперь главным двига-
телем истории объявляется не труд, а капитал, а также классы и группы,
стоявшие на страже его интересов. Рабочие, если о них вообще заходит
речь, выступают теперь в качестве объекта не эксплуатации, а всяческой за-
боты и покровительства со стороны предпринимателей и организаторов
производства. Такой подход ведет к искажению реальной картины трудо-
вых отношений и не дает ключа к пониманию и объяснению тех соци-
альных катаклизмов, которые произошли в стране в начале XX века.
Не вызывают понимания и те исследования, которые концентриру-
ют свое внимание только на негативных сторонах прошлого, связанных
с революцией в России, индустриализацией Страны, Второй мировой вой-
ной, и построение на этой основе гулаговской версии советской истории.
Это история нс только самого ГУЛАГа, но и распространения принужде-
ния и насилия на всю сферу трудовых отношений в советское время.
Односторонность такого подхода тоже очевидна. Подобная «скособочен-
ная» история фактически игнорирует многие стороны жизни людей, в том
числе рабочих, которые постепенно под влиянием происходивших в об-
ществе трансформаций составили большинство населения страны.
По нашему мнению, современные подходы к социальной истории
позволяют преодолеть многие ограничения и недостатки прежних под-
ходов. Это — применение многомерного изучения, сочетание принци-
пов микро- и макроисследования и многие другие приемы и методы.
Вместе с тем, социальная история не может развиваться успешно, если
выбор сюжетов будет конъюнктурным или произвольным, если не будут
рассмотрены основополагающие для жизни общества понятия. Мы на-
деемся, что исследование труда как основополагающей общественной цен-
ности, равно как и отношений собственности, рынка, капиталов, пред-
принимательской деятельности в качестве двигателей истории будет
всегда привлекать внимание ученых России. В современных условиях
формулируется и более широкое понимание труда, происходит сближе-
ние различных его видов и разновидностей, а это ведет к тому, что и
сама история труда становится все более объемной и многомерной.
Объектом исследования становятся не только индустриальный труд как
специфическая черта рабочей истории недавнего времени, но также ра-
бота в сельском хозяйстве, в других отраслях экономики, труд управ-
ленческий, организаторский, умственный, чья роль в новейшей истории
постоянно возрастала, наконец труд в домашнем хозяйстве. Не меньшее
значение приобретает исследование ситуации «вокруг труда», семьи,
других составляющих повседневной жизни. Можно с уверенностью ска-
зать, что последовательное и настойчивое продвижение по этому пути
может стать гарантией преодоления кризиса рабочей истории, вызван-
ного крахом советского социализма и созданной при нем истории рабо-
чего класса.
351
Приложение
Таблица 1
Основные показатели работы ММ3 в 1884/85—1916/17 гг. (в тыс. руб.).
Хозяйст- венный Выпуск готовой пролук- Стои- имуще- ства на начало иконно- го года В том числе Долг банкам 30.09 Доход Валовая Чистая при- диви- денда капитал 30.09. Предъявлено на ежегод- ном общем собрании пайщиков, паев (%)
Земли Зданий Обору- дования
пайщи- Гужо-
1884/85 И.С. 469 126 166 177 0 Н.С 1200 84,4 52,8 0
1885/86 628 177 168 283 0 1200 89.4 52,8 0
1886/87 1052 177 471 404 0 1549 1539 10 0 0 1200 80,7 51.9 0
1887 /88 1117 177 482 458 0 2311 2218 93 0 0 1200 9.1,9 51.9 0
1888/89 1262 178 491 593 0 2889 2878 11 0 0 1200 90 51.9 0
1889/90 1396 178 501 717 0 Н.С 1200 85,8 51,9 0
1890/91 1689 178 528 983 0 2061 1884 177 57 0 1200 80.3 51,9 0
1891/92 2002 178 653 1171 0 Н.С 77 5 1200 78,7 51.9 0 •
1892/93 19.6 2509 180 670 1659 0 143 7 ’ 1200 82,4 51,9 0
1893/94 24.3 2944 180 955 1809 0 3788 3455 338 105 7 1200 81.9 51,9 0
1894 /95 27 3113 191 1026 1896 0 4227 4014 213 И 0 1200 81.8 51.9 0
1895/96 23 3297 191 1185 1921 0 3999 3657 342 80 5 1200 85,8 51,9 0
1896/97 32.5 3400 191 1172 2037 0 5452 4729 723 479 20 2400 85.3 21,8 0
1897 /98 36.7 3583 205 1212 2166 0 5953 5015 938 634 20 3000 53.6 25,4 0
1898/99 44,3 4078 205 1218 2655 0 Н.С 1293 994 20 3000 60.6 25,5 0
1899/1900 47,4 4542 217 1457 2868 0 7763 6833 930 653 17 3000 60,7 25,5 0
1900/01 46,9 4801 217 1451 3133 0 6597 1 5720 877 334 10 3000 57 25,6 0
Хозяйст- венный готовой го года В том числе бДолг 30.09 Доход быль Чистая при- бить % денда Паевой на 30.09. Предъявлено на ежегод- ном общем собрании | пайщиков, паев (Ж)
Земли Зданий Обору- дования Всеми В том числе 1
пайщи- Гном банка- |
1901/02 39.9 4824 217 1748 2859 253 5541 5609 ' -68 •68 0 3000 50.1 25.6 0
1902/03 51.5 4839 217 1777 2845 508 н.С 192 3000 48 25.6 0
1903/04 51.7 4904 217 1782 2905 152 6405 5647 758 432 12 3000 58.4 0
1904 /05 н.с. 5027 217 1796 3014 н.с. н с 12 3000 43.2 19.3 0
1905/06 5338 247 1874 3217 5441 4909 532 336 8 4000 54,2 14.2 19.7
1906/07 5711 247 1871 3593 6333 6096 237 47 0 4000 62.3 12 19.9
1907/08 6554 247 2075 4232 1147 5494 5237 257 50 0 4000 63.4 14,5 18,4
1908/09 7225 247 2745 4233 1743 6152 6143 9 H.C 0 4000 60,2 14.5 18.4
1909/10 7614 247 2809 4558 1655 7004 6986 18 0 4000 63.3 14.5 18.4
1910/11 7604 247 2811 4546 1461 7922 7605 317 0 4000 58.4 8.2 25.5
1911/12 7583 247 2805 4531 1450 8464 7967 497 170 3.2 4000 52,5 21
1912/13 59.1 8216 247 3034 4935 1629 8977 8426 551 243' 4.8 4000 52.6 7.5 23
1913/14 75:4 8519 247 3098 5174 1991 11291 10535 756 372 5 4000 7.5 22.7
1914/15 53.3 9161 247 3278 5636 2600 11244 9845 1399 567 9.6 4000 53.4 7.5 21.4
1915/16 45.0 10190 274 3299 6617 H.C 15765 12784 2981 1523 10 5000 н.с
1916/17' 31.2 11096 295 3744 7057 10615 9393 1222 н.с
1 Данные, кроме выпуска готовой продукции, приведены за период с 1.10.1916 по 30.06.1917, т.е. с начала операционного
1916/17 г. до момента секвестра завода.
Составлено по: ГАРФ. 7952. Оп. 3. Д. 189. Л. 5; Д. 186. Л. 6, 10, 20; ЦИАМ. Ф. 498. On. 1. Д. 245. Л. 1; Д. 219. Л. 1;
Д. 268. Л. 1; Д. 312. Л. 1; Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих завода «Серп и Молот» // История
пролетариата. 1931. № 6, 7; Гайсинович А. Завод «Серп и молот» в 1905 г. // Рабочие завода «Серп и молот» (б. Гужон) в
1905 г. М.. 1931. С. 21.
Таблица 2
Количество рабочих ММ3 в 1884/85—1916/1917 гг.
Хозяйст- венный год Всего рабочих (штатных и поденных) В том числе Среди штатных %
Поден- ных Штат- ных Муж- чин Жен- щин Подрост- ков
1884/85 200 н.с.
1886/87 574
1889/90 1089
1895/96 1365
1896/97 1563
1897/98 1673
1898/99 2008
1899/1900 2101
1900/01 2195 92,98 2,56 4,46
1901/02 1956 92,33 2,56 5,11
1902/03 1824 93,04 2,47 4,5
1903/04 2024 93,38 2,57 4,05
1904/05 2124 93,64 2,45 3,91
1905/06 1997 92,19 4,16 3,66
1906/07 2541 258 2283 91,98 4,03 3,99
1907/08 2710 256 2454 92,5 3,71 3,79
1908/09 2359 53 2306 92,71 5,07 2,21
1909/10 2742 357 2385 93,33 4,65 2,01
1910/11 2466 ПО 2356 90,49 7,47 2,04
1911/12 2851 206 2645 92,33 6,65 1,02
1912/13 3176 380 2796 93,06 5,69 1,25
1913/14 3644 608 3036 92,38 6,08 1,54
1914/15 3264 494 2770 91,07 6,04 2,89
1915/16 3087 255 2832 89,97 7,45 2,57
1916/17 31071 54 2748 84,30 13,39 2,30
1 Включая 305 военнопленных.
Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 21; Д. 209. Л. 46; ЦИАМ.
Ф. 498. On. 1. Д. 255. Л. 1; ЦМАМ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 26, 31, 32, 34.
354
Таблица 3
Средняя заработная плата рабочего ММ3
в месяц (номинальная) в 1895/96—1917 гг.
Годы Месячная сред- няя зарплата % зарплаты выдан- ный наличными % зарплаты, удержанный за продукты, забранные из лавки общества потребителей
1895/96 30,17 н.с.
1896/97 31,81
1897/98 33,30
1898/99 34,18
1899/1900 33,83
1901* 35,27 58,2 41,8
1902 32,66 56,3 43,7
1903 35,55 58,7 41,3
1904 36,50 59,5 40,5
1905 32,43 59,7 40,3
1908 37,54 63,6 36,4
1909 38,47 64,6 35,4
1910 40,00 66,9 33,1
1911 39,82 65,3 • 34,7
1912 38,46 65,4 34,6
1913 43,9 67,1 32,9
1914/15 45,76 н.с.
1915/16 62,76
1916 72,37
1917 206,92
* В исходных данных средняя зарплата рабочих ММ3 в месяц за 1901 — 1913 гг.
посчитана как зарплата, начисленная всем рабочим завода, деленная на среднее
число рабочих в штате. Однако при таком подсчете средняя зарплата получает-
ся несколько завышенной, так как не учитываются поденные рабочие. Средняя
зарплата рабочих ММ3 в месяц за эти годы была пересчитана с учетом поден-
ных рабочих.
Составлено по: Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабо-
чих завода «Серп и Молот» // История пролетариата. 1931. №. 6. С. 180, 185;
ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 184. Л. 49; Д. 186. Л. 1, 8; Д. 188. Л. 48-49; ЦИАМ.
Ф. 498. On. 1. Д. 255. Л. 1. Д. 299. Л. 4; РГАЭ. Ф. 3429. On. 1. Д. 80. Л. 52.
355
Таблица 4
Средние номинальные дневные заработки рабочих ММ3 по цехам в 1895/96—1913/14 гг. (руб.)
Цех 1895/96 Сред- В % ний за- к сред- работок нему по | заводу 1899/1900 Сред- 1 В % ний за- к сред- работок нему по заводу 1904/1905 Сред- В % ний за- к сред- работок нему по 1 заводу 1909/1910 Сред- В % ний за- к сред- работок нему по заводу 1913/1914 Сред- 1 В % ний за- к сред- работок нему по 1 заводу
| Сталелитейный 1,38 110,4 1.8 126,8 1,88 129,6 1,97 199.9 2,15 113,2
Прокатный 1.5 120 1,79 126,1 1,67 115.2 1.76 106 1,91 100,5
Листопрокатный — — — — 2,03 122,3 1,78 93,7
1 Итого по горячим цехам 1,45 116 1,79 126,1 1,76 121,4 1.9 114,5 1,97 103,7
Фасонно-литейный — — 1,44 101,4 1,33 91,7 2,01 121,1 2,18 114,7
[Тянульный 1,91 152,8 1.92 135,2 1,78 122,7 1,77 106,6 1,96 103,2
1 Гвоздильный 1.19 95,2 1,17 82,4 1.19 82,1 1,38 83,1 1,55 81,6
1 Болтовый и гаечный 0,87 69,6 0,92 64,8 '1,03 71 1,25 75,3 1,47 77,4
| Канатный 1.45 116 1,62 114,1 1,89 130,3 1,98 119,3 2,43 127,9
! Строительный 1,27 101,6 1,49 104,9 1,25 86,2 1,55 93,4 2,07 108,9
1 Итого по холодным цехам 1,19 95.2 1,28 90,1 1.29 89 1.59- 95,8 1,89 99,5
Ремонтно-механический 1,13 90,4 1,23 86,6 1,4 96,5 1,53 92,2 1,93 101,6
Модельный 1,23 98.4 98,6 1,74 120 1,84 110,8 2,4 126,3
i Прочие 1,02 81,6 1,28 90,1 1.21 83,4 1,16 69,9 1,32 69,5
| Итого по вспомогательным цехам 1,13 90,4 1.26 83,7 1,39 95,9 1,41 84,9 1,п 90,5
| Всего по заводу 1,25 100 1,42 100 1,45 100 1,66 100 100
«Серп и Молот» Ц История проле-
Составлено по: Гильберт М. К вопросу об экономиче
тариата. 1931. № 6. С. 181, 186, 189; Ns 7. С. 200, 203.
Динамика штрафов на ММ3, 1892/93—1916 гг.
Таблица 5
Год работу За прогул За нарушение порядка Всего
Оштра- фован- ных ра- бочих штрафов (руб) Средний штраф (РУб.) Оштра- фован- ных ра- бочих штрафов (РУб.) Средний штраф (руб) Оштра- фован- ных ра- штрафов (руб.) Средний штраф (руб.) Оштра- фован- бочих Сумма штрафов (РУб.) Средний штраф (руб.)
1892/93 4261
1893/94 1894/95 н.с. 4565,97 5285,81
1901 339 245,9.5 0,73 1315 1581,17 1,20 1085 524,51 0,48 2739 2351,63 0,86
1902 148 131,7 0,89 1650 1250,55 0,76 1737 468,99 0,27 3535 1851,24 0,52
1903 166 149,9 0,90 2089 1685,17 0,81 1919 531,59 0,28 4174 2366,66 0,57
1904 173 127,8 0,74 2161 1696,73 0,79 2344 644,32 0,27 4678 2468.85 0,53
1905 89 74,75 0,84 1370 1034,74 0,76 1491 309,94 0,21 2950 1419,43 0,48
1907 23 24 1,04 1596 1561,22 0,98 773 81,16 0,10 2392 1666,38 0,70
1908 54 53,55 0,99 1244 1252,81 1.01 880 106.4 0,12 2178 1412,76 0,65
1909 93 89,2 0,96 2360 1709,23 0,72 1102 159,53 0,14 3555 1957,96 0,55
1910 232 163,55 0,70 4448 2608,75 0,59 1660 320,55 0,19 6340 3092,85 0,49
1911 203 162,55 0,80 4060 2295,67 0,57 1166 331,8 0,28 5429 2790,02 0,51
1912 196 132 0,67 2562 2062,59 0.81 1118 308,36 0,28 3876 2502,95 0,65
1913 302 243,25 0,81 3792 3277,68 0.86 1839 469,74 0,26 5933 3990,67 0,67
1914 214 204,2 0,95 2492 2152,53 0,86 2320 1015,05 0,44 5026 3371,78 0,67
1915 102 73 0,72 2692 2196.42 0.82 1525 274.75 0,18 4319 2544,17 . 0,59
1916 51 57,04 1,12 497 423,71 0,85 2747 483,1 0,18 3295 975,85 о.з
Составлено по: ЦИАМ. Ф. 498. On. 1 Д. 7 Л. 169; ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 186. Л. 2.
Таблица 6
Пенсии и единовременные пособия рабочим ММ3
в 1895/96-1913/14 гг. (в руб.)
Год Постоянные пособия рабочим (пенсии) Единовременные пособия рабочим
1895/96 2555,78 2372,08
1896/97 2513,95 1471,47
1897/98 2505,36 2409,05
1898/99 2593 6486,71
1908/09 8006,46 11418,85
1909/1910 9679,86 13308,4
1910/11 12167,63 н.с.
1911/12 13751,33 16306,98
1912/13 14537 16487
1913/14 16119 18864
Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 184. Л. 49; Д. 188. Л. 48-49.
Таблица 7
Вспомоществование рабочим ММ3 по болезням и несчастным случаям
в 1891/92-1911/12 гг.
Год Вспомоществование, выданное без несчастных случаев Вспомоществование, выданное по несчастным случаям
Сумма (руб.) Дни, пущен- ные по болезни Среднее число дней, пропу- щенных 1 рабо- В сред- нем руб. за пропу- щенный день Сумма (руб) Дни, про- пущен- ные по несчаст- ным слу- Среднее число дней на 1 не- счаст- ный случай В сред- нем руб. за пропу- щенный
1891/92 2451,45 н.с. 5824,23 Н.С.
1892/93 3140,98 9216,94
1893/94 999,58 8599,81
1895/96 1460,54 2086 1,5 0,7 4510,98 5264 7,2 0,86
1896/97 1273,98 1664 1,1 0,77 10312,36 11288 12,2 0,91
1897/98 2741,26 3560 2,1 0,77 9016,26 10288 10,7 0,88
1898/99 2225,95 3047 1,5 0,73 8583,03 9413 7,3 0,91
1903/04 1954,09 3039 1,5 0,64 10790,69 11976 20,1 0,9
1904/05 1810 2936 1,4 0,62 6952,82 8008 13,8 0,87
1905/06 2217,04 3206 1,6 0,7 8130,51 9120 16,0 0,89
1906/07 3761,96 5167 2,0 0,73 11127,68 12203 26,4 0,91
1907/08 2696,68 3922 1,5 0,69 8699,62 10065 29,0 0,86
1908/09 2589,97 3780 1,6 0,69 8831,35 10235 24,0 0,86
1909/10 3066,84 4843 1,8 0,63 10648,87 12876 20,2 0,83
1910/11 3825,8 5910 2,4 0,65 13858,84 15718 26,6 0,88
1911/12 3613,35 5466 1,9 0,66 18307,5 17398 30,7 1,05
Составлено по: ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 179. Л. 73 об.; Д. 184. Л. 49; ЦИАМ.
Ф. 498. On. 1. Д. 515.
358
Численность работающих на заводе «Серп и молот» в 1921—1934 гг.
Показатели работы завода «Серп и молот» в 1921—1934 гг.
Список таблиц и рисунков
Глава 1
Рисунок 1. Количество рабочих ММ3 в 1884/85—1900/01 гг.............. 18
Рисунок 2. Средняя заработная плата рабочего ММ3 в месяц
(номинальная) в 1895/96—1899/1900 гг. (руб.)............. 27
Рисунок 3. Пенсии и единовременные пособия рабочим ММ3
в 1908/09-1911/12 гг. (в руб.).................•.................... 48
Таблица 1. Распределение рабочих ММ3 по возрасту в 1897—1898 гг. . . 19
Таблица 2. Жилищные условия рабочих ММ3 (март 1898 г.).............. 19
Таблица 3. Распределение рабочих ММ3 по регионам, откуда прибыли,
в 1897-1898 гг........................................... 21
Таблица 4. Распределение рабочих ММ3 по сословиям в 1897—1898 гг.. 21
Таблица 5. Распределение рабочих ММ3 по имущественному положению
в 1897-1898 гг...................................................... 21
Таблица 6. Распределение рабочих ММ3 по стажу работы
в промышленности в 1897—1898 гг..................................... 22
Таблица 7. Распределение рабочих ММ3 по уровню грамотности
и образования в 1897—1898 гг........................................ 22
Таблица 8. Распределение рабочих ММ3 в зависимости от квалификации
по цехам в 1895/96 г..................................... 29
Таблица 9. «Общество потребителей» ММ3 в 1892/93—1914/15 гг...... 34
Таблица 10. Распределение рабочих ММ3 в зависимости
от квалификации по цехам в 1904/05 г..................... 36
Таблица 11. Статистика несчастных случаев на ММ3
в 1895/96-1913/14 гг................................................ 42
Таблица 12. Распределение рабочих ММ3 в зависимости
от квалификации по цехам в 1913/14 г..................... 44
Таблица 13. Динамика штрафов на ММ3 в 1901 — 1913 гг................ 46
Таблица 14. Единовременные пособия на ММ3 на похороны,
по случаю пожаров и пропажи имущества в 1901 —1914 гг. . 48
Таблица 15. «Заводское просвещение» ММ3 в 1895/96—1914/15 гг..... 50
Таблица 16. Распределение рабочих ММ3 по возрасту
в 1914-1917 гг. (в %).................................... 53
Таблица 17. Показатели производительности труда на ММ3
в 1913/14-1916/17 гг..................................... 53
Таблица 18. Среднемесячная заработная плата рабочих ММ3
в 1914/15—1917 гг. (руб. в месяц)................................... 54
Глава 2
Рисунок 1. Количество рабочих ГМЗ № 9 в 1918—1920 гг................ 77
Рисунок 2. Заработная плата рабочих ГМЗ № 9
в июле 1918 — декабре 1920 гг....................................... 79
Таблица 1. Реальные дневные заработки рабочих ММ3 в 1917 г.
(в % к 1913 г.).......................................... 71
Таблица 2. Производительность ГМЗ № 9 в 1918—1920 гг................ 76
360
Таблица 3. Сверхурочные работы на ГМЗ № 9 в 1913/14—1920 гг..... 87
Таблица 4. Прогулы на ГМЗ № 9 в октябре 1919 — декабре 1920 гг. . . . 87
Таблица 5. Субботники на ГМЗ № 9 в 1920 г............................ 90
Глава 3
Таблица 1. Производительность и оплата труда на заводе «Серп и молот»
в период нэпа .................................................... 112
Таблица 2. Тарифные ставки на заводе «Серп и молот» в 1928 г.... 114
Таблица 3. Несчастные случаи на заводе «Серп и молот», 1935—1940 гг. 131
Таблица 4. Производительность труда и заработная плата
на заводе «Серп и молот» в 1927/28—1934 гг........................ 132
Таблица 5. Старая и новая тарифные сетки на заводе «Серп и молот»,
1931 г............................................................ 134
Таблица 6. Показатели обеспеченности жильем на заводе «Серп и молот»
в 1936-1938 гг................................................... 137
Таблица 7. Текучесть рабочей силы и причины "увольнений
на заводе «Серп и молот», 1935—1939 гг............................ 139
Таблица 8. Статистика ударничества на заводе «Серп и молот»
в 1929-1933 гг.................................................... 147
Таблица 9. Статистика хозрасчетных бригад на заводе «Серп и молот»
в 1931-1934 гг.................................................... 150
Глава 4
Таблица 1. Пересмотр норм и премиального положения
на заводе «Серп и молот» в 1946 г. по цехам....................... 184
Таблица 2. Группы оплаты рабочих по разрядам на заводе «Серп и молот»
в 1947 г. (в руб. за 8-часовой день).............................. 185
Таблица 3. Распределение дополнительного питания на заводе «Серп и
молот» в 1944—1945 гг............................................. 188
Таблица 4. Борьба с нарушениями дисциплины на заводе «Серп и молот»
в послевоенный период ............................................ 200
Таблица 5. Возрастной состав нарушителей трудовой дисциплины,
привлеченных к суду и прокурорскому надзору,
на заводе «Серп и молот» в 1944—1947 гг........................... 201
Таблица 6. Состав нарушителей трудовой дисциплины, привлеченных
к суду и прокурорскому надзору, по стажу работы
на «Серпе и молоте» в 1944—1947 гг. (в % от общего числа
нарушителей)...................................................... 202
Таблица 7. Состав нарушителей трудовой дисциплины, привлеченных
к суду и прокурорскому надзору, на заводе «Серп и молот»
по источникам прибытия на завод в 1944—1947 гг.
(в % от общего числа нарушителей)................................. 202
Таблица 8. Санкции за нарушение трудовой дисциплины
на заводе «Серп и молот» в 1951 — 1955 гг......................... 204
Глава 5
Таблица 1. Динамика числа работающих и рабочих
на заводе «Серп и молот» в 1957—1990 гг.
(абс. по состоянию на 1 января)................................... 226
361
Таблица 2. Ежемесячная доплата низкооплачиваемом рабочим,
установленная с 1 января 1957 г................................... 251
Таблица 3. Совместное постановление дирекции и завкома
«Серпа и молота» о выплате вознаграждения из фондов
материального поощрения завода по итогам работы
в ... году (в % от суммы годовой заработной платы).... 260
Таблица 4. Прогулы и меры по борьбе с ними на заводе «Серп и молот»
в 1956—1990 гг.................................................... 265
Таблица 5. Зависимость прогулов от трудового стажа и возраста
в 1966-1974 гг.................................................... 268
Таблица 6. Распределение прогулов по причинам в 1960, 1961 и 1963 г.
(общее число и % от общего числа прогулов)........................ 269
Глава 6
Таблица 1. Показатели работы завода «Серп и молот» в 1998—2001 гг.
(в % по отношению к предшествующему году)......................... 301
Таблица 2. Численность промышленно-производственного персонала
в 1993-2001 гг.................................................... 304
Таблица 3. Среднемесячная номинальная заработная плата
в 1996—2001 гг. (в деном. руб.)................................... 307
Приложение
Таблица 1. Основные показатели работы ММ3 в 1884/85—1916/17 гг.
(в тыс. руб.)..................................................... 352
Таблица 2. Количество рабочих ММ3 в 1884/85—1916/1917 гг.......... 354
Таблица 3. Средняя заработная плата рабочего ММ3 в месяц
(номинальная) в 1895/96—1917 гг................................... 355
Таблица 4. Средние номинальные дневные заработки рабочих ММ3
по цехам в 1895/96—1913/14 гг. (руб.)............................. 356
Таблица 5. Динамика штрафов на ММ3, 1892/93—1916 гг............... 357
Таблица 6. Пенсии и единовременные пособия рабочим ММ3
в 1895/96-1913/14 гг. (в руб.).................................... 358
Таблица 7. Вспомоществование рабочим ММ3 по болезням
и несчастным случаям в 1891/921911/12 гг.......................... 358
Таблица 8. Показатели работы завода «Серп и молот» в 1921—1934 гг. . . 359
Таблица 9. Численность работающих на заводе «Серп и молот»
в 1921-1934 гг.................................................... 359
Библиография по истории
московского завода «Серп и молот»
1. Абрамов И., Бильдзюкевич А. Передовик советской металлургии «Серп и
молот» М,— Л,—Свердловск, 1935.
2. Бабун Ф. Комсомол — застрельщик соцсоревнования // История заводов.
Сб. 3. М., 1932.
3. Бирман Р. Московский металлургический завод «Серп и молот». М., 1967.
4. Гайсинович А. Завод «Серп и молот» в период между двумя революция-
ми И История пролетариата СССР. 1932. Сб. 9.
5. Гайсинович А. Октябрь—декабрь 1905 г. на заводе // История заводов.
Сб. 3. М., 1932.
6. Гайсинович А. Освещение роли партии и революционного движения в ис-
тории завода «Серп и молот» до 1917 г. // История заводов. 1933. Вып. 4—5.
7. Гайсинович А. Первый этап рабочего движения на заводе «Серп и молот» //
История пролетариата СССР. 1931. Сб. 6.
8. Гильберт М. К вопросу об экономическом положении рабочих завода
«Серп и молот» // История пролетариата СССР. 1931. № 6, 7.
9. Гужон Ю.П. Несколько слов по вопросу об увеличении оборотных
средств в народе и привлечении в Россию иностранного капитала. М., 1909.
10. Давыдова Л., Долгорукова Т, Крестовская К. Московский металлургичес-
кий завод «Серп и молот». Аннотация. // Исторический архив. 1958. № 5.
И. Дружинин U.K. История пролетарской (быв. рогожско-симоновской)
большевистской организации 1906—1916 гг. М.: ОГИЗ, Московский рабочий,
1931.
12. Из истории развития металлургической промышленности Москвы,
1883—1932 гг.: Документы и материалы / Сост. И.Л.Коранковский. М., 1981.
13. Ильин Г На месте старого гужоновского завода. Воспоминания директо-
ра // Вопросы экономики. 1957. № 10.
14. Коняев Ф. «Серп и молот» — «Гужон» // История заводов. Сб. 3. М.,
1932.
15. Корнаковский И.Л. Завод «Серп и молот» на первом этапе социалисти-
ческой реконструкции //Московский областной педагогический институт. Уче-
ные записки. Т. 281. Вып. 13. М., 1970.
16. Корнаковский И.Л. Завод «Серп и молот». 1883—1932 гг. (опыт историко-
социологического исследования). М., 1979. Рукопись депонирована в ИНИОН
6.05.82. № 10062.
17. Корнаковский И.Л. История завода «Серп и молот» (1917—1932). Авторе-
ферат диссертации на соискание ученой степени к.и.н. М., 1972.
18. Корнаковский И.Л. Социальные источники формирования рабочего клас-
са Москвы в годы первой пятилетки (на примере завода «Серп и молот» и
AMO) И Строительство коммунизма и изменение социальной структуры совет-
ского общества. Тезисы докладов и сообщений второй всесоюзной конферен-
ции по проблеме «Изменение социальной структуры советского общества».
Вып. 5. 1971.
19. Маркевич Н., Урнис С. У заставы Ильича М., 1937.
20. Мартов Б. К вопросу об изучении культработы на предприятии. Из
опыта работы над историей завода «Серп и молот» // История заводов. Сб. 4—5.
М„ 1933. С. 167-170.
363
21. Мартов Б. К вопросу об изучении реконструктивного периода. Из опыта
авторского коллектива истории завода «Серп и молот» // История заводов.
Сб. 4-5. М., 1933. С. 156-166.
22. Мартов Б. Реконструкция завода «Серп и молот» // Борьба классов.
1934. № 7-8.
23. Меллер В. Завод «Гужона» во время империалистической войны // Исто-
рия пролетариата СССР. 1934. Сб. 2(18).
24. Меллер В. Из истории завода «Серп и молот». От подпольных кружков к
борьбе за власть Советов // Борьба классов. 1931. № 6—7.
25. Меллер В. Ог Февраля к Октябрю. Шестнадцать заводов. Главы из исто-
рии. М,—Л., 1934.
26. Москвичи — Николай Российский, Александр Чутких, Семен Чесноков
Очерки. М., 1950.
27. Октябрь в воспоминаниях рабочих. Воспоминания Е.Д. Туманова //
Борьба классов. 1931. № 6—7.
28. Панкратова А.М. Рабочие завода «Серп и молот» в 1905 г. (К постановке
опыта изучения автобиографии старых рабочих) // Панкратова А.М. Рабочий
класс России. Избранные труды. М., 1983.
29. Передовик советской металлургии «Серп и молот» . М., 1935.
30. Поселянина А. Восстановление завода «Серп и молот» // Борьба классов.
1934. № 7-8.
31. Поселянина А. Ленинский призыв (Московский завод «Серп и молот») //
Борьба классов. 1934. № I.
32. Программа по истории завода «Серп и молот». М., 1933.
33. Рабочие завода «Серп и молот» (б. Гужон) в 1905 г. М., 1931.
34. Свет над заставой. М., 1959.
35. Свет над заставой. М., 1976. 2-е изд.
36. Серп и молот завоевывает сталь М., 1932.
37. Смирнов Ж. В. К истории московского металлургического завода «Серп и
молот» // Труды института истории естествознания и техники. Т. 25. 1959.
38. Товарищ красный директор. М., 1966.
39. Филатов С. Партийная работа на заводе «Серп и молот». М., 1931.
40. Шипилин Л. Крепче стали. Очерк о заводе «Серп и молот». М.—Л., 1931.
41. Шипилин JJ. Пылающий цех. Мартеновский цех завода «Серп и молот».
М., 1932.
42. Hoffman D. Peasant Metropolis: Social Identities in Moscow, 1929—1941.
Ithaca, 1994.
43. Murphy K. Opposition at Local Level: a Case Study of the Hammer and Sickle
Factory // Europe-Asia Studies. Vol. 53. № 2. 2001.
44. Murphy K. Revolution and Counterrevolution in a Moscow Metal Factory,
1912—1932 (forthcoming).
45. Strauss K. Factory and Community in Stalin’s Russia: the Making of an Indus-
trial Working Class. Pittsburgh, 1997.
Список сокращений
АКВОС
АСУ
БРИЗ
ВКК
ВКП(б)
ВЛКСМ
Военпром
ВПК
ВСНХ
ВТО
ВТУЗ
втэк
ВУЗ
ВЦСПС
ВЧК
ГАРФ
Гипромез
ГКО
Главкомтруд
Главспецсталь
ГМЗ № 9
Гомомез
ГОСТ
ГУЛАГ
ГУМ
дк
днд
дсо
ж ко
ЗРК
ИТР
КЗоТ
КПСС
КСИ
КТУ
лдп
ЛТП
Машинотрест
мгк
мк
ММ3
МОП
МРЭК
мчк
МЧМ
мэлз
— агрегат комплексной вакуумной обработки стали
— автоматизированная система управления
— Бюро рабочего изобретательства
— Временная контрольная комиссия
— Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)
— Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодежи
— военная промышленность
— военно-промышленный комплекс
— Всесоюзный совет народного хозяйства
(до 1922 г. — Всероссийский)
— Всемирная торговая организация
— высшее техническое учебное заведение
— врачебно-техническая экспертная комиссия
— высшее учебное заведение
— Всесоюзный центральный юовет профессиональных союзов
— Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе
с контрреволюцией и саботажем
— Государственный архив Российской Федерации
— Государственный институт проектирования металлических
заводов
— Государственный комитет обороны
— Главный комитет по проведению всеобщей трудовой повинности
— Главное управление специальных сталей
— Государственный металлический завод № 9
— Государственное объединение московских металлических
заводов
— государственный стандарт
— Главное управление лагерей наркомата внутренних дел
— Государственный универсальный магазин
— дом культуры
— Добровольная народная дружина
— Добровольное спортивное общество
— жилищно-коммунальный отдел
— закрытый рабочий кооператив
— История фабрик и заводов
— Кодекс законов о труде
— Коммунистическая партия Советского Союза
— Комиссия содействия рабочему изобретательству
— коэффициент трудового участия
— лечебное дополнительное питание
— лечебно-трудовой профилакторий
— Трест маЩиностроительных заводов
— Московский городской комитет коммунистической партии
— Московский комитет коммунистической партии
— «Товарищество на паях Московский металлический завод»
— младший обслуживающий персонал
— Московский районный экономический комитет
— Московская чрезвычайная комиссия
— Министерство черной металлургии
— Московский электроламповый завод
365
Наркомпрод
НК
НКВД
НКО
НКПС
НКТ
нктп
нкчм
нот
нэп
ОГПУ
оке
ОРС
ОГК
Промфинплан
ПТУ
РГАЭ
РГВИЛ
РЖУ
РКИ
РКК
РКП(б)
РКСМ
РОНО
РУ
СМУ
СНК
Спецсталь
стк
сто
удп
УКС
УН PC
ФЗМК
ФЗО
ФЗУ
ФМП
ФСР
ЦАОДМ
ЦГАМО
цгппл
Цекомрабенаб
ЦЗЛ
ЦИАМ
ЦИК
ЦК
ЦМАМ
ЦУМ
ЦХПНЛ
Шатурстрой
ЭФЛЦ
— Народный комиссариат продовольствия
— Народный контроль
— Наркомат внутренних дел »
— Наркомат обороны
— Наркомат путей сообщения
— Наркомат труда
— Наркомат тяжелой промышленности
— Наркомат черной металлургии
— научная организация труда
— новая экономическая политика
— Объединенное государственное политическое управление
— отдел капитального строительства
— отдел рабочего снабжения
— отдел технического контроля
— промышленно-финансовый план
— профессионально-техническое училище
— Российский государственный архив экономики
— Российский государственный военно-исторический архив
— ремесленно-железнодорожное училище
— Рабоче-крестьянская инспекция
— Рабочая конфликтная комиссия
— Российская коммунистическая рабочая партия (большевиков)
— Российский коммунистический союз молодежи
— районный отдел народного образования
— ремесленное училище
— строительно-монтажное управление
— Совет народных комиссаров
— Объединение специальных сталей
— совет трудового коллектива
— Совет труда и обороны
— усиленное дополнительное питание
— управление капитального строительства
— установка непрерывной разливки стали
— фабрично-заводской местный комитет
— фабрично-заводское образование
— фабрично-заводское училище
— фонд материального поощрения
— фонд социального развития
— Центральный архив общественных движений г. Москвы
— Центральный государственный архив Московской области
— цех горячей прокатки полос и листов
— Центральная комиссия по снабжению рабочих
— Центральная заводская лаборатория
— Центральный исторический архив г. Москвы
— Центральный исполнительный комитет
— Центральный комитет
— Центральный муниципальный архив г. Москвы
— Центральный универсальный магазин
— цех холодной прокатки тонкой нержавеющей ленты
— строительство шатурской теплоэлектростанции
— электрофасонный литейный цех
Оглавление
Предисловие...................................................... 4
Глава 1. Стимулы к работе в условиях капиталистической индустриализации,
1883-1917 гг..................................................... 13
1. Завод Гужона в конце XIX века................................ 13
2. Нарастание напряженности в трудовых отношениях............... 35
3. Трудовые стимулы накануне войны.............................. 40
4. Первая мировая война и кризис «старой» системы
стимулов к труду............................................... 51
Глава 2. Революция и военный коммунизм: поиски новых форм
трудовых отношений, 1917—1921 гг......................... 66
1. Революционная ломка трудовых отношений........................ 66
2. Государственный металлический завод № 9
в годы военного коммунизма..................................... 76
Глава 3. Во имя социализма и трудовой славы «Серпа и молота»,
1920-1930-е гг.................................................. 106
1. Завод «Серп и молот» в период нэпа........................... 106
2. Реконструкция завода «Серп и молот»......................... 118
3. Трудовые стимулы в 1930-е гг................................ 128
Глава 4. Труд в период действия чрезвычайных законов,
конец 1930-х — середина 1950-х гг............................... 161
I. Поворот к принуждению........................................ 161
2. Кризис принуждения к труду в послевоенный период............. 172
Глава 5. Стимулы к работе, середина 1950-х — конец 1980-х гг.... 211
I. Развитие завода и организация труда.......................... 211
2. Жилищные проблемы в трудовом коллективе..................... 231
3. От социальной сферы к планам социального развития
предприятия................................................... 241
4. Вознаграждение за труд...................................... 249
5. Разложение системы стимулов к работе в условиях
«зрелого социализма».......................................... 264
Глава 6. Заключительная......................................... 296
1. Завод «Серп и молот» в постсоветский период.................. 296
2. Политика занятости и стимулирования труда
в современных условиях........................................ 303
3. Выводы............,......................................... 312
Приложение...................................................... 352
Список таблиц и рисунков........................................ 360
Библиография по истории московского завода «Серп и молот»....... 363
Список сокращений............................................... 365
367
Андрей Михайлович Маркевич,
Андрей Константинович Соколов
«Магнитка близ Садового кольца»:
Стимулы к работе на Московском заводе «Серп и молот»,
1883-2001 гг.
Художественное оформление А.Сорокин
Технический редактор В.Юрченко
ЛР № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 04.11.2004.
Формат 70х100*/1б. Бумага офсетная № 1. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 29,67. Уч.-изд. л. 31,0. Тираж 2000 экз.
Заказ № 11219
Издательство «Российская политическая энциклопедия»
(РОССПЭН)
117393, Москва, Профсоюзная ул., д. 82. Тел. 334-81-87 (дирекция)
Тел./Факс 334-82-42 (отдел реализации)
Отпечатано в полном соответствии
с качеством предоставленных диапозитивов
в ППП «Типография «Наука»
121099, Москва, Шубинский пер., 6
Андрей Михайлович Маркевич (1976 г.р.)
кандидат исторических наук. Окончил исторический
факультет МГУ им. М.В. Ломоносова и аспирантуру
Института Российской истории РАН. Специа-
лизируется в области социальной и экономической
истории России XX в. Автор около 20 научных работ
по проблемам стимулирования труда, институ-
циональным вопросам советской экономики,
истории советской городской семьи. Среди них:
«Была ли советская экономика плановой?
Планирование в наркоматах в 1930-е гг.»; «Creating
Soviet Industry: the House That Stalin Built»; «Urban
Households in the USSR, 1941—1965: the Legacy of
War» и др.
Андрей Константинович Соколов (1941 г.р.)
доктор исторических наук, профессор. Автор
многочисленных трудов по социальной истории
России XX в. В том числе: «Курс советской истории»,
«Голос народа», «Общество и власть: 1930-е гг.»,
«Stalinism as a Way of Life», «Драма советского
рабочего класса и перспективы рабочей истории в
современной России» и др.