Из наслѳдия мировой психологии
НагаІсІ Нийсііпд
Р8ѴСН0ЮѲІI 0МРЮ8
РА ѲВиЫОІАѲ ОР ЕРРАРІЫѲ
Г. Гѳффдинг
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ
ОСНОВА
ЛОГИЧЕСКИХ
СУЖДЕНИЙ
Перевод С. Лопашова
Издание второе
□азз
МОСКВА
ББК 87.3 87.4 88
Гёффдипг Гаральд
Психологическая основа логически! сумедений: Пер. С. Лопашова. Изд. 2-е. —
М.: Издательство ЯКИ, 2007. — 96 с. (Из наследия мировой психологии.)
Данная небольшая работа, принадлежащая перу известного датского мысли-
теля Гаральда Гёффдинга (1843-1931), находится на стыке двух гуманитарных
наук — философии и психологии. По мнению автора, логическое исследование
рассуждений, дающее ясные формулировки и построения, зачастую не согласует-
ся с реальными рассуждениями, поскольку логика заменяет богатый язык повсе-
дневной жизни выражепиями сжатыми и более точными. Поэтому логические
формы и условия должны иметь психологическую основу, изучение которой, как
полагает Г. Гёффдинг, представляет огромный интерес для теории познания. Про-
водя психологическое исследование процесса суждения, автор небезуспешно пы-
тается выяснить как реальную связь между логикой и психологией, так и различие
их точек зрения на рассуждение.
Книга рекомендуется психологам, философам, историкам и методологам
науки, а также широкому кругу заинтересованных читателей.
Издательство ЛКИ. 117312. г. Москва, пр-т Шестидесятилетия Октября, д. 9.
Формат 60x90/16. Псч. л. 6. Зак. № 1141.
Отпечатано в ООО «ЛЕНАНД».
117312, г. Москва, пр-т Шестидесятилетия Октября, д. 1 ІА, стр. 11.
978-5-382-00331-3
© С. Лопашов, перевод
на русский язык, 1908, 2007
© Издательство ЛКИ, 2007
НАУЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Е-таП: ІЖ88@иН88.ш
Каталог иэданий в Интернете:
Мір://иК88.ги
Тал./факс: 7 (495) 135-42-16
ІІП88 Твл/факс: 7 (495) 135-42-46
Все права защищены. Никакая часть настоящей книги не может быть воспроизведена или
передана в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то элек-
тронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель, а
также размещение в Интернете, если на то нет письмснного разрешения владсльцев.
ВВЕДЕНІЕ.
1.	Существуетъ рѣзкій контрастъ между логическимъ и психо-
логическимъ изслѣдованіемъ разсужденій.
Логика разбираетъ слѣдующіе вопросы:
Каковъ характеръ разсужденія?
Какъ формулировать результатъ его, чтобы оно было дѣй-
ствительнымъ и могло служить членомъ, посылкой непрерывнаго
разсужденія.
Въ логикѣ разсужденіе выражается въ формѣ самой ясной,
простой и наиболѣе гибкой. Такимъ образомъ, здѣсь легче всего
видна дѣйствительность разсужденія, и примѣненіе его, такимъ
образомъ, облегчается.
Сочетаемыя понятія вкладываются въ какое-либо сужденіе;
опредѣляется сущность сочетанія и способъ, какимъ входитъ суж-
деніе, какъ посылка или членъ во все заключеніе. Въ системати-
ческомъ изложеніи логики разбирается, обыкновенно, отдѣльно
каждый изъ этихъ пунктовъ, начиная съ самыхъ простыхъ, изо-
лированныхъ элементовъ,—понятій.
Послѣднія должны быть точно опредѣлены, чтобы сужденіе,
сочетаніе понятій, стало яснымъ и чистымъ. Также и каждое суж-
деніе должно быть точнѣе опредѣлено, чтобы яснѣе составить за-
ключенія, которыя можно будетъ извлечь изъ нѣсколькихъ дан-
ныхъ сужденій. Это систематическое изложеніе станетъ болѣе
точнымъ, если логика образуетъ свою собственную номенклатуру
для выраженія понятій и ихъ сочетаній. Аристотелевская логика
выработала такую номенклатуру, которой часто пользуются еще
и понынѣ вь теоріи силлогизмовъ. Позднѣе Лейбницъ, Буль и
Джевонсъ выработали болѣе подходящую номенклатуру, внеся боль-
шую простоту въ теорію силлогизмовъ и создавъ очень точное
выраженіе взаимоотношеній понятій, откуда получился цѣлый ло-
гическій альгоритмъ.
Логика облекается, очевидно, въ иную форму, чѣмъ та, въ
которой проявляется реальное разсужденіе—чего не замѣчаютъ рѣ-
— 4 —
шительно всѣ логики. Это проявляется уже въ нашемъ обыден-
номъ языкѣ. Въ дѣйствительности, теченіе нашихъ мыслей проис-
ходитъ совершенно не такъ, какъ представляетъ его нашъ языкъ.
Строеніе языка влечетъ иное упорядоченіе и другое сочетаніе
мыслей, чѣмъ то, которое представляютъ сами мысли въ своемъ
развитіи. Логика замѣняетъ болѣе богатый, но, правда, и болѣе
неясный и туманный языкъ повседневной жизни—выраженіями
сжатыми и болѣе точными, ясными. Порой логическое построеніе
и построеніе грамматическое согласуются,—порой различествуютъ.
Вообще же невозможно передать безъ дальнихъ оговорокъ, какъ
разсужденіе то, что годно только, какъ выраженія языка. Грамма-
тическое прѳдложѳпіѳ можетъ состоять болѣе, чѣмъ изъ одного
логическаго сужденія, быть-можѳтъ, изъ столькихъ, сколько въ
предложеніи словъ: лишь посредствомъ ударенія обнаруживается,
какое сужденіе изъ всѣхъ прочихъ произносится въ данномъ
случаѣ. Даже тамъ, гдѣ предложеніе облекается въ самую простую
форму, возможно сомнѣніе,—является ли грамматическое подле-
жащее (субъектъ), т. ѳ. лицо или вещь, о которомъ нѣчто выра-
жается въ предложеніи—подлежащимъ (субъектомъ) логическимъ,
т. е. мыслью, отъ которой отправляется разсужденіе, ѣегпііпиз а
цио разсужденія—и также является ли грамматическое сказуемое
(предикатъ), т. ѳ. то, что выражается о комъ-либо или о чемъ-
либо въ предложеніи логическимъ сказуемымъ, т. е. мыслью, вокругъ
которой вращается все разсужденіе, іегтіпиз асі диет. Возможно
сомнѣніе и относительно сущности отношеній двухъ мыслей, за-
крѣпленныхъ въ предложеніи. И поэтому всегда логическая фор-
мулировка необходима для большей ясности; она неизбѣжна въ
особенности при болѣе глубокомъ изслѣдованіи дѣйствительности
понятій и сужденій.
Но, какъ грамматика, такъ и логика удаляется отъ реальнаго
разсужденія. Не болѣе, чѣмъ грамматическое построеніе, построеніе
логическое воспроизводитъ представленіе теченія мыслей и ихъ
сочетаній, каковы они въ дѣйствительности. Логическая форму-
лировка и психологическое развитіе это двѣ вещи разныя. Ло-
гика изслѣдуетъ только условія дѣйствительности мыслей; но усло-
вія эти непосредственно не удовлетворяютъ: надо еще пройти
сквозь всевозможныя извилины, прежде чѣмъ получить возможность
осуществить па различной почвѣ простой и ясный идеалъ логики.
Изслѣдованіе стремленій разсужденія къ достиженію этого идеала
являетъ независимый интересъ и не только лишь съ психологи-
ческой стороны, но, въ особенности, со стороны теоріи познанія.
— 5 —
2.	Надо, очевидно, чтобы логическія формы, были психоло-
гически возможны: по крайней мѣрѣ, человѣческое разсужденіе
должно имѣть возможность реализовать ихъ, хотя бы приблизи-
тельно, согласно своей собственной природѣ; эти формы могутъ
быть лишь приблизительными для результатовъ, къ которымъ
приходитъ разсужденія при благопріятныхъ условіяхъ, въ силу сво-
ихъ законовъ. Какъ бы то ни было, но человѣкъ прошелъ огром-
ныя испытанія и миновалъ глубокія заблужденія, прежде чѣмъ
раскрылъ способы группировки идей, чтобы правильно мыслить,
и нѣтъ никакой случайности въ томъ, что человѣческая мысль,
чтобы стать дѣйствительно цѣнной, должна быть выражена въ
извѣстныхъ, опредѣленныхъ формахъ. Психологическая основа
логическихъ формъ будетъ имѣть огромный интересъ для теоріи
познанія; одинъ характеръ этой основы могъ бы дать уже опре-
дѣленный отвѣтъ на вопросъ о сущности и предѣлахъ познанія.
Если отношеніе между логическими формами и дѣйствительнымъ
разсужденіемъ было бы чисто внѣшнимъ и случайнымъ, если бы эти
формы были совершенно произвольны и могли замѣняться другими
или основываться только на постулатахъ,—понятіе вселенной, къ
которому приходитъ человѣкъ, пользуясь этими формами при
обработкѣ данныхъ наблюденія и изслѣдованія—было бы лишь
случайнымъ и безплоднымъ. Если же напротивъ понятіе міра
предполагаетъ въ своихъ существенныхъ чертахъ разработку на-
блюденій, возможную только благодаря самой природѣ разсужденія,—
понятіе вселенной покоится тогда не на вынужденныхъ, внѣш-
нихъ постулатахъ, но коренится въ самой природк человѣка,
поскольку мы ее познали. Отсюда теорія познанія всегда приво-
дитъ насъ кт> психологіи.
Основная доктрина критической философіи состоитъ въ томъ,
что всѣ наши знанія покоятся не только на данныхъ наблюде-
нія, но и на формахъ и условіяхъ нашей воспріимчивости и
дѣятельности! Отсюда слѣдуетъ, что психологическое изслѣдованіе
этихъ формъ и условій, отъ которыхъ также беретъ начало
основа разсужденія, — по необходимости свойственно харак-
теру критической философіи. А между тѣмъ это изслѣдова-
ніе долгое время отвергалось подъ вліяніемъ догматизма, кото-
рый раздѣлялъ самъ основатель этой критической философіи и
первое поколѣніе его приверженцевъ. Кантъ боялся, что, подчер-
кивая психологическую основу теоріи познанія, отъ послѣдней оста-
нется только эмпирическая наука, по результатамъ своимъ прѳд-
— 6 —
ставляющая лишь гипотезы, не имѣющія абсолютной необходимо-
сти. И такимъ образомъ онъ отвергъ насколько было возможно-
въ своемъ ученіи эту основу 1).
Сами Кантіанцы, какъ Фризъ* 2), хотя и ясно видѣли, что
теорія познанія приводить въ итогѣ къ эмпирической основѣ, слиш-
комъ преклонялись передъ системой учителя, чтобы предпринять
новое изслѣдованіе. Разумѣется, подчеркивая эмпирическую осно-
ву теоріи позяанія, критицизмъ приближается сильнѣе къ пози-
тивизму, чѣмъ это допускалось самимъ Кантомъ. Необходимо,
однако, подвергнуть разбору отношенія этихъ двухъ философскихъ
школъ. Согласно мысли своего основателя, позитивизмъ хотѣлъ
не быть эмпиризмомъ. По своему понятію, мышленіе не ограничи-
валось только внѣшними воспріятіями, но и опредѣленной работой
совершающейся въ силу самого строенія познающаго существа.
Повитивистичѳская теорія познанія является поэтому, по суще-
ству, біологической 3). Но она была не вполнѣ разработана, и въ
теорію познанія, которая особенно заявляла отъ имени позити-
визма и была развита Стюартомъ Миллемъ въ его „Системѣ Ло-
гики" 4)—старались внести эмпиризмъ, придавая ему такое зна-
ченіе, которое неизвѣстно было до этихъ поръ. Поэтому, имѣется
полное основаніе предпринять изслѣдованіе, которое могло бы,
во всякомъ случаѣ, хотя отчасти способствовать выясненію отно-
шеній двухъ философскихъ школъ. Логическое сужденіе—это
функція нашего мышленія настолько существенная, что уже нѣ-
которая. разработка ея дастъ возможность выяснить отношенія
между точкой зрѣнія психологичѳски-біологичѳской и точкой зрѣ-
нія чисто логической.
Попытки такого рода были предприняты уже давно. Цѣлый
рядъ современныхъ логиковъ, начиная съ Шлѳйѳрмахѳра и Трен-
*) См. мою статью „О послѣдовательности философскаго развитія Канта®.
(8иг Іа сопііпиПё дапз Гёѵоіигіоп рЪіІозорЬіцие де Капі®. Метп. де ГАса-
дёшіе гоуаіе дез зсіепсез еі дез Іеііегез де Эапешагк, 6 зёгіе, Зесііоп
дез Іеіігез, і. IX, п° 1 р. 29—44. Нѣмецкій перев. въ АгсЬіѵ Гйг СезсЬ.
дез РЬіІ, ѵоі VII). Исторія новѣйшей философіи. II р. 44, датскаго ивд. (русск.
пор. И8Д. „Образованія® 1900 г. стр. 31 и слѣд.).
2) Исторія новѣйшей философіи II, р. 221 (русск. пѳр. стр. 201).
3) Ист. новѣйшей философіи II, р. 321—325 (русск. пер. 310 и слѣд.).
Не только Каить, но и Спенсеръ—приверженецъ біологической теоріи позна-
нія: та же книга р. 436—438 (русск. пер. 405 и дальше).
*) „Истор. новѣиш. филос.®, II, р. 369, 375—379. (русск. перев. 360 ц
дальше).
— 7 —
дѳлѳнбурга, болѣѳ и болѣѳ убѣждались въ необходимости новаго
объясненія отношеній между психологическимъ и логическимъ
понятіями разсужденія. Изъ послѣднихъ работъ по этому предмету
я назову работы Зигварда, Бозанке, Кромана, Бенно-Эрдмана и
Іѳрузалема. Въ особенности привлекало вниманіе—логическое суж-
деніе, какъ центральный элементъ логики, и какъ элементъ, ко-
торымъ логика касается всего непосредственнѣй психологіи.
Находятъ, какъ и Кантъ, что логически мыслимое выступа-
етъ наиболѣе ярко въ процессѣ сужденія, принимая во вниманіе,
что это послѣднее не всегда оперируетъ съ конечными понятіями,
но что понятія выливаются во всей своей полнотѣ лишь въ про-
цессѣ самою сужденія. Такимъ образомъ, изъ сужденія выводятъ
основу всей логики, разсматривая понятія, какъ элементы сужде-
нія,—и заключенія, какъ сочетанія сужденій. Я принялъ это и въ
моей Формальной лошкѣ (на датскомъ языкѣ, III иэд. 1904 г.).
Я сохранилъ въ ней, разумѣется, традиціонный порядокъ поня>
тій, сужденій и заключеній, но настаивалъ на томъ, что образо-
ваніе понятія и образованіе сужденія—въ дѣйствительности одинъ
и тотъ же процессъ, съ той разницей, что при образованіи по-
нятій подчеркиваютъ сознаніе элементовъ даннаго содержанія,
тогда какъ при образованіи сужденій—отношенія этихъ эле-
ментовъ.
Однако, еще остаются пункты, которые требуютъ разъясне-
нія. Я полагаю,что болѣѳ глубокое психологическое изслѣдованіе
процесса сужденія можетъ дать болѣѳ точное опредѣленіе отноше-
ній между логическимъ сужденіемъ и болѣе элементарными про-
цессами познанія, и въ самомъ сужденіи — опредѣленіе взаимо-
отношеній субъекта (подлежащаго) и предиката (сказуемаго).
Такое изслѣдованіе выяснитъ, безъ сомнѣнія, одновременно и вну-
треннюю, реальную связь между логикою и психологіей, и осно-
вное различіе ихъ точекъ зрѣнія на разсужденіе.
I.
Интуиція и сужденіе.
3.	Въ виду неясной психологической терминологіи, я сначала
выясню, въ какомъ смыслѣ я буду употреблять нѣкоторыя изъ
наиболѣе важныхъ психологическихъ терминовъ *).
Мыслить (или размышлять) значитъ въ широкомъ смыслѣ
слова сравнивать. Въ этомъ значеніи—мышленіемъ можно назвать—
самое простое познаваніе, такъ, какъ оно проявляется въ каждомъ
ощущеніи. Узнаваніе, даже въ самой простой формѣ, самой непо-
средственной и естественной—есть также родъ мышленія. Ассо-
ціація идей можетъ быть названа ассоціативнымъ разсужденіемъ,
вслѣдствіе той важной роли, которую въ немъ играетъ узнаваніе
и сходство. Въ противоположность этимъ достаточно примитив-
нымъ формамъ,—мышленіе или разсужденіе, собственно логическое
разсужденіе состоитъ въ интенсивномъ,—произвольномъ или непро-
извольнымъ,—направленіи вниманія на элементы содержанія созна-
нія и на взаимныя отношенія этихъ элементовъ. Самое содержаніе
сознанія основывается на примитивныхъ формахъ разсужденія. Логи-
Той же терминологіи я придерживался и въ моей „Психологіи" (франц.
ивд. 1900 г.; русск. пер. 4-оѳ изд. 1904 г.) см. въ особенности V и 5, В,
2-П, и въ моей „Формальной логикѣ" § I. Слѣдующая замѣтка послужитъ
нѣкоторымъ синонимическимъ указаніемъ: одни философы (Бонне, Вильямъ
Гамильтонъ, Кроманъ) расширяютъ понятіе сужденія настолько, насколько
я расширяю понятіе сравненія (или мышленія въ широкомъ смыслѣ); другіе—
(Кантъ, Бепно - Эрдманъ, Іодль) употребляютъ терминъ сужденіе, какъ
я или почти такъ же, какъ я, сводя однако содержаніе мышленія къ содержанію
сужденія, подразумѣвая подъ первымъ чистое или реальное мышленіе. Если
я нахожу пригоднымъ употреблять терминъ мышленіе въ широкомъ смыслѣ,
то отчасти потому, что получаю такимъ образомъ выраженіе, указывающее на
близость, существующую между наиболѣе низкими и наиболѣе высокими про-
цессами познанія, отчасти потому, что въ обычномъ употребленіи слово мышле-
ніе принимаетъ очень широкій смыслъ. Самымъ широкимъ пониманіемъ мышле-
нія было бы то, которое указывало бы па всѣ процессы познанія вообще: въ
такомъ смыслѣ употребляли его Декартъ и Спиноза.
— 9 —
чѳскоѳ разсужденіе—есть мышленіе, сравнивающее процессы соз-
нанія и его уже образованные результаты: это есть мышленіе
все равно какимъ образомъ освѣщающее и расчищающее сознанію
все, что содержатъ его данныя. Эти данныя исправляются, быть
можетъ, въ продолженіи процесса разсужденія, отбрасывающаго
то, что не согласуется съ тѣмъ, что признано цѣннымъ, соединяя
болѣе прочно остающіеся элементы и образуя, быть можетъ, со-
вершенно новыя сочетанія.
4.	Въ одномъ смыслѣ логическое разсужденіе не производи-
тельно: оно лишь дѣлаетъ сознательными подразумѣваемыя дан-
ныя самого сознанія. Понятія, сужденія и заключенія логическія
суть новыя формы содержанія сознанія. Логическое разсужденіе
функціонируетъ всегда на реальныхъ основахъ, отправляется отъ
исходнаго, историчѳски-даннаго пункта. Извлечь изъ исходнаго
пункта всѣ возможныя слѣдствія—вотъ все, на что способно раз-
сужденіе; оно не вноситъ ничего болѣе новаго, кромѣ ясности,
слѣдствій и провѣрки дѣйствительности содержанія, дѣлающихся
возможными лишь благодаря этимъ послѣдствіямъ. Логическое
разсужденіе показываетъ намъ реальное содержаніе нашего знанія.
Извлекая слѣдствія, которыя мы до того игнорировали, хотя
они и существовали уже въ содержаніи нашего сознанія, мы за-
мѣчаемъ иногда въ нашемъ познаніи большее, чѣмъ думали,—
съ другой стороны, меньшее, чѣмъ прѳдпологали, если обнаружи-
ваемъ несовмѣстимые элементы или сочетанія, не имѣющія зна-
ченія. Логическое разсужденіе состоитъ въ перенесеніи содержанія
сознанія въ новыя формы, которыя раскрываютъ болѣе ярко, чѣмъ
въ примитивныхъ процессахъ познанія, тождественность разсуж-
денія самимъ съ собой. Эта тождественность, идентичность—
основной законъ логическаго разсужденія, формальный характеръ
котораго она опредѣляетъ.
Логическое разсужденіе начинается съ направленія вниманія
на элементы содержанія сознанія: этотъ процессъ называется
анализомъ. Анализъ предполагаетъ, что содержаніе сознанія—сложно,
ибо анализировать можно лишь то, что сложно. Сложное содер-
жаніе сознанія для анализа можетъ представляться, какъ мгно-
венная совокупность или, во всякомъ случаѣ, какъ совокупность,
раздѣленная самыми небольшими промежутками, либо какъ рядъ,
члены котораго слѣдуютъ непрерывно другъ за другомъ. Я назы-
ваю интуиціей—совокупность одновременныхъ элементовъ сознанія
— ІО-
или элементовъ, длящихся самое короткое мгновеніе. Чѣмъ боль-
ше господствуетъ послѣдовательность, которая стремится сдѣлать
элементы не членами всей совокупности, но членами ряда, тѣмъ
скорѣе ассоціація становится на мѣсто интуиціи. Лишь съ интуиціи
или ассоціаціи и начинается логическое разсужденіе; съ одной
стороны, оно ограничено интуиціями или ассоціаціями, уже имѣю-
щимися, съ другой—готовыми понятіями, сужденіями и заклю-
ченіями. Мы начнемъ съ изслѣдованія его отношеній къ ин-
туиціи.
Если современные логики разсматриваютъ сужденіе, какъ
центральный логическій процессъ, то этотъ взглядъ имѣетъ ту
справедливость, что именно сужденіе,—изъ всѣхъ прочихъ логи-
ческихъ процессовъ,—представляетъ самую яркую аналогію съ
интуиціей, являющейся настоящей основой всего логическаго
разсужденія. Подъ сужденіемъ мы понимаемъ здѣсь форму логи-
ческаго разсужденія, которая создаетъ сознательное и опредѣлен-
ное сочетаніе между элементами сознанія. Различные элементы
являются уже скомбинироваными, собранными въ интуиціи} но
эта комбинація—есть результатъ болѣе элементарныхъ процессовъ,
чѣмъ процессы логическаго разсужденія,—однако не процессы явля-
ются нѳпосрѳдствено объектомъ сознанія, такъ какъ интуиція созда-
ется безсознательно одновременно, и мгновенно, но ихъ разуль-
таты. Интуиція—это основная форма равновѣсія и гармоніи соз-
нанія; она есть первоначальное расположеніе новыхъ элементовъ
сознанія. Чтобы сочетать въ сужденіи элементы, скомбинирован-
ные въ одной совокупности интуиціи, надо первоначально разбить
эту совокупность—произвести анализъ. Сознательное и опредѣлен-
ное сочетаніе прѳдпологаетъ предварительное нарушеніе равно-
вѣсія интуиціи. Это нарушеніе происходитъ въ томъ случаѣ,
если одинъ изъ элементовъ совокупности,—по причинѣ ли новыхъ
внѣшнихъ вліяній, или вслѣдствіе измѣненій внутренняго состо-
янія,—вступаетъ или выдѣляется такимъ образомъ, что произво-
дитъ болѣе или менѣе значительное измѣненіе въ своемъ отно-
шеніи къ другимъ элементамъ. Требуется установить новое рас-
положеніе элементовъ, новое состояніе равновѣсія на мѣсто на-
рушеннаго, что часто достигается лишь посредствомъ сознатель-
наго и опредѣленнаго построенія содержанія, т. ѳ. посредствомъ
сужденія. Поскольку сужденіе указываетъ на прекращеніе сово-
купности и равновѣсія интуиціи,—оно является знакомъ несовер-
11 —
шѳнства х), тѣмъ больше, что нѣтъ увѣренности въ томъ, что
ничего не теряется изъ данныхъ интуиціи. Однако, можетъ-быть,
необходимо пройти черезъ чистилище, которое отдѣлило бы инту-
ицію отъ окончательнаго сужденія.
Чтобы изслѣдовать переходъ интуиціи въ сужденіе, надо
прежде изслѣдовать интуицію въ ея различныхъ формахъ и за-
тѣмъ ея завершеніе.—Надо различать три основныхъ формы
интуиціи; интуицію ощущенія, интуицію воспріятія и, наконецъ,
интуицію воспоминанія и воображенія.
5.	Интуиція ощущенія вытекаетъ изъ сочетанія ощущѳ-
ній. Разумѣется, ощущенія не образуются сначала, чтобы со-
ставить затѣмъ совокупность; отдѣльное ощущеніе существуетъ,
напротивъ, какъ членъ интуиціи ощущенія; степень независимо-
сти ощушѳнія покоится на взаимодѣйствіи его возникновенія и
условій возникновенія другихъ членовъ 2).
Это взаимное дѣйствіе опредѣляетъ,—обнаруживается ли въ
интуиціи ощущенія характеръ отдѣльнаго явленія, или нѣтъ. Оно
также опредѣляетъ качество и оттѣнки интуиціи. Ни одно изъ
обычныхъ психологическихъ выраженій, образованныхъ для озна-
ченія болѣе развитыхъ и болѣѳ сознательныхъ процессовъ, не
можетъ служить адэкватнымъ названіемъ упоминаемаго взаимна-
го дѣйствія, существованіе котораго современныя изслѣдованія
надъ процессомъ ощущенія даютъ право предполагать. Между
тѣмъ, есть очевидное сходство между ощущеніемъ и процессомъ
познаванія или различенія, составляющаго существенную часть,
собственно разсужденія. Отдѣльный элементъ интуиціи ощущенія
образуется обособленнымъ безъ извѣстнаго контраста между раз-
9 Гёте („Изъ моей жизни" XI конецъ), указываетъ на огромное значеніе
дѣйствія совокупности интуиціи (баз ^гоззе ЗсЪаиеп.—Глубокое созерцаніе):
„спокойное созрѣваніе такого впечатлѣнія дающее наслажденіе, не расха.іывая
входящихъ сужденій,—неоцѣнимо. Юность бываетъ способна къ такому огром-
ному счастью, когда не начиная еще критиковать, безраздѣльно и всецѣло
отдается всему благому и прекрасному". Во время путешествія по Италіи Гете
выражается съ еще большей силой: „Я оставался все время съ открытыми
глазами, разсуждать мнѣ со всѣмъ не хотѣлось, если бы это лишь было воз-
можно". Шекспиръ: „Много тума изъ ничего". („МисЬ або аЬоипі поіЬігщ")
2-ой актъ, сц. 1: „Молчаніе—лучшій герольдъ радости*, мало былъ бы я счаст-
ливъ. если бы могъ сказать на сколько" (Пѳрѳв. Зин. Венгеровой и Н. Мин-
скаго, нзд. Брокгаузъ и Эфронъ).
8) Сравн. закопъ отношенія ощущеній такъ, какъ я формулировалъ его въ
моей „Психологіи" (фрапц. изд. 145—146 р., рус. яер. 112 стр.).
— 12 —
личными чувственными впечатлѣніями, соотвѣтственно ихъ силѣ,
природѣ и быстротѣ слѣдованія. (Ср. мою „Психологію" V, С.).
Отъ этого отношенія чувственныхъ впечатлѣній зависитъ также,
въ отношеніи времени и пространства, взаимный порядокъ отдѣль-
ныхъ элементовъ ощущенія. (Ср. мою „Психологію" V, 5). Мы
встрѣчаемъ здѣсь дѣйствія, протекающія совсѣмъ близко къ по-
рогу сознанія или даже ниже его: это не что иное, какъ итогъ,
появляющійся въ сознаніи. Для своего образованія, интуиція ощу-
щенія требуетъ не только познаванія, но еще и синтеза, такъ
какъ отдѣльный элементъ, хотя и опредѣляется своимъ отноше-
ніемъ въ другимъ элементамъ, принадлежитъ также, какъ и всѣ
они, къ совокупности сознанія, а это указываетъ на то, что элементъ
опредѣляется на основаніи своихъ отношеній къ другимъ эле-
ментамъ.
Изучая отношеніе между процессомъ познаванія и синтети-
ческимъ процессомъ при образованіи интуиціи ощущенія, мы нахо-
димъ, что равновѣсіе, нарушенное дѣйствіемъ новаго впечатлѣнія,
возстанавливается съ момента, когда ощущеніе, соотвѣтствующее
этому впечатлѣнію, упорядочивается, какъ членъ всего состоянія
разума. Интуиція ощущенія — есть способъ приспособленія:
это—самая элементарная форма сохраненія сознанія относительно
измѣненій и различій, которыя совершаются въ немъ и стремятся
его нарушить. Въ силу необходимости самосохраненія, сознаніе
стремится отбросить на задній планъ своего содержанія элементъ
новый или слишкомъ необычный. Явленія, которыя относятся къ
закону Вебера, къ закону контрастовъ, къ закону развитія
представленія времени и пространства,—свидѣтельствуетъ о само-
сохраненіи сознанія посредствомъ образованія интуицій, гдѣ от-
дѣльные элементы упорядочены, согласно взаимоотношенію усло-
вій, результатомъ которыхъ эти элементы и являются.
Интуиція происходитъ благодаря синтезу, но не всегда бла-
годаря сліянію. Сліяніе произойдетъ въ томъ лишь случаѣ, если
условія, при которыхъ впечатлѣнія получались, не дадутъ возмож-
ности ощущеніямъ протекать изолированно, а образуютъ равно-
дѣйствующую различныхъ состояній ощущенія. Сліяніе—есть са-
мая простая форма психическаго соотношенія, коррѳлятива боль-
шого числа впечатлѣній.
Въ слуховой области это сліяніе обнаруживается въ тембрѣ,
опредѣляемымъ отношеніемъ между основнымъ тономъ и тонами
дополнительными; въ области зрѣнія, оно проявляется въ зри-
— 13 —
тельномъ ощущеніи, опредѣляемымъ хроматическимъ и ахрома-
тическимъ дѣйствіемъ свѣта. Чувственныя впечатлѣнія различныхъ
родовъ могутъ также находится во взаимодѣйствіи, чтобы полу-
чить ощущеніе, по крайней мѣрѣ, первоначально простое. Но хотя
сліяніе и есть самая простая форма синтеза элементовъ сознанія,
настолько простая, что по существу нельзя бы говорить здѣсь
собственно объ „элементахъ", однако было бы неправильнымъ
видѣть въ этомъ сліяніи „первоначальную и нормальную форму со-
держанія сознанія", которую оставляютъ лишь тогда, когда ана-
лизъ приводить „ихъ понятію"1), обнаруживаясь въ сужденіи.
Содержаніе сознанія въ цѣломъ, вѣроятно, никогда не бываетъ
слитнымъ. Свѣтъ и мракъ, различіе цвѣтовъ, времени и простран-
ства можно понять одновременно или въ непрерывной послѣдова-
тельности безъ необходимости особаго анализа. Самая элементар-
ная,—насколько можно вообразить,—сознательная жизнь—будетъ
сознаніемъ измѣнчивости (въ окружающемъ насъ мірѣ, либо въ
нашемъ организмѣ), скорѣе сказать, дознаваніемъ, чѣмъ сліяніемъ
впечатлѣній. Такое познаваніе имѣетъ большую практическую
цѣну, чѣмъ сліяніе. Быть можетъ, сліянія происходятъ въ началѣ
сознательной жизни, но дѣло въ томъ, чтобы найти, всегда ли
все содержаніе сознанія является слитнымъ. То, что находитэя
въ сліяніи представляется, какъ одно цѣлое, единство, какъ от-
дѣльное ощущеніе; содержаніе сознанія никогда не можетъ со-
стоять изъ такого единичнаго ощущенія, обусловленнаго сліяніемъ.
Изъ различныхъ сліяній образуется совокупность, интуиція
ощущеній.
Интуиція представляетъ въ одно время и различіе, и
единство. Она обнаруживается всего яснѣе, когда различія, бу-
дучи поняты въ отдѣльности, даются одновременно, и когда ихъ
можно охватить однимъ взглядомъ, въ одинъ мигъ.
Наиболѣе яркая форма такой мгновенной интуиціи—есть
интуиція пространства; мы стремимся класть ее всюду въ основу,
не всегда замѣчая, что это ведетъ насъ къ символизированію.
1) Это—теорія, которую принялъ Эй паръ Бухъ: „О сліяніи ощущеній, въ
особенности ощущеній, обусловленныхъ звукомъ (на датск.). Копенгагенъ
1898. р. 60 (ср. стр. 31—35). (Переведено .на нѣмѳц. въ РЬПозорІіізсНе Зіидіеп
\ѴипдІ’а, XV). Подобная же теорія встрѣчается у Мурхеда. )Мѣсто понятія
въ логической доктринѣ: ТЬе ріасе оГ іЬе сопсері іп Іо^ісаі восігіпе, Міпсі.
1896 г. р, 513—521), представляющаго сознательную жизнь начинающейся съ
„сырого, недиффонцнроианнаго матеріала".
— 14 —
Понятіе времени обычно такъ и символизируется; и лишь благо-
даря символу оно становится* такимъ яркимъ и получаетъ назва-
ніе интуиціи времени. Непосредственное воспріятіе (арргеііепзіоп)
непрерывности можетъ, однако, заслуживать названія интуиціи.
Такъ, воспріятія неудовольствія, движенія и мелодіи настолько
бываютъ одновременны, что мы легко можемъ не замѣтить, въ
какой степени прибѣгаемъ здѣсь къ воспоминанію и, что обыкно-
венно называемъ ощущеніями такія воспріятія.
Аналогія процессовъ образованія интуиціи ощущенія и
логическаго разсужденія настолько поразительна, что подала
поводъ многимъ ученымъ, при изслѣдованіи упомянутыхъ про-
цессовъ, говорить о „заключеніи" или „сужденіи". Гельмгольцъ
называлъ дѣйствіе контраста и образованіе представленія време-
ни—безсознательными сужденіями; нынѣ же подобныя явленія
относятъ къ процессу сужденія. До извѣстной степени, употреб-
леніе такого широкаго значенія понятія—произвольно; но было
бы не совсѣмъ научно, да и опасно пользоваться выраженіями,
которыя могли бы привести пониманіе элементарныхъ процессовъ—
къ процессамъ сложнымъ и запутаннымъ; отъ этого не далеко и
до признанія извѣстнаго сорта теоріи прѳдобразованія. Имѣется
очевидная разница между условіями, управляющими образованіемъ
интуиціи, и условіями, итогомъ которыхъ является сужденіе. При
возникновеніи интуиціи посредствомъ сужденія—тѣмъ самымъ уже
уничтожается указанная разница. Интуиція и сужденіе—суть два
различные способа сохраненія единства сознательной жизни; надо
понять ихъ не только во всей полнотѣ ихъ различія, но также
во всей полнотѣ ихъ сходства. Непрерывность сознательной жиз-
ни не исключаетъ появленія ихъ подъ различными формами раз-
личныхъ степеней и условій.
6.	Когда сознательная жизнь минуетъ всѣ самыя элементарныя
степени, то не будетъ уже чистой интуиціи ощущенія, тогда на-
ступаетъ работа воспроизведенія, репродукціи, и въ послѣдова-
тельной интуиціи (напримѣръ, въ воспріятіи движенія и мелодіи)
эта работа всегда неизбѣжна. Воспроизведеніе— имѣетъ рѣшитель-
ное вліяніе въ интуиціи воспріятія, гдѣ происходитъ непосред-
ственное узнаваніе. Образъ, полученный въ этой интуиціи, пред-
ставляетъ свойства, которыя единственно можно объяснить рабо-
той воспоминанья. Въ самыхъ простыхъ случаяхъ узнаванія—это
— 15 —
вліяніе проявляется въ качествѣ уже бывшаго у съ которымъ вы-
ступаютъ всѣ воспроизведенныя ощущенія * 1).
Узнаваніе не прѳднологаѳть неизбѣжно повторенія всѣхъ
ощущеній, посредствомъ которыхъ мы познаемъ объектъ; чаще
мы познаемъ его по одному его качеству, невольно дополняя
остальное: это-то и даетъ намъ возможность узнавать кого-нибудь
по его одеждѣ или осанкѣ. Такое частичное воспріятіе имѣетъ
нѣкоторое сходство съ непосредственнымъ узнаваніемъ, начинаю-
щимся съ того времени, когда предшествующее ощущеніе вызы-
ваетъ ожиданіе чего-то, что въ дѣйствительности появляется впо-
слѣдствіи. Полное, либо частичное узнаваніе можетъ быть лож-
нымъ, вызывая иллюзію чувствъ; въ этомъ случаѣ синтетическій
процессъ, порождающій интуицію, проявляется самымъ разитель-
нымъ образомъ. Во время одной прогулки я ясно видѣлъ бокъ
коровы, лежавшей въ травѣ на лугу, отдѣленномъ отъ проѣзжей
дороги ржанымъ полемъ; образъ животнаго былъ также непосред-
ствененъ и ярокъ, какъ и ржаное поле передъ коровой, но на
одномъ поворотѣ дороги я открылъ, что то, что я принялъ за
корову,—оказалось въ дѣйствительности большимъ сѣрымъ кам-
немъ съ выпуклой поверхностью. Въ подобномъ случаѣ, отноше-
ніе между ощущеніемъ и репродукціей — самое непосредственное
и наиболѣе узкое, хотя оно и перестаетъ существовать съ того
момента, какъ обнаруживается ошибка.
Собака, бѣгущая на встрѣчу приближающемуся человѣку,
котораго она „принимаетъ* за хозяина, не имѣетъ, вѣроятно,
зрительнаго образа приближающагося лица и образа хозяина,
возстанавливаемаго памятью, какъ два независимые элемента
въ сознаніи; непосредственно опа видитъ лишь хозяина въ при-
ближающемся человѣкѣ.
Гассенди а)—одинъ изъ первыхъ ученыхъ, изслѣдовавшій
точнымъ образомъ отношеніе между интуиціей и сужденіемъ,
дѣлаетъ, касающееся послѣдняго предмета, замѣчаніе, что у со-
баки, принимающей приближающееся лицо за своего хозяина
(іта^іпаиіг допііппт Ііѳгит)—два элемента связаны, ассоціиро-
1) Ср. мои „Психологическ. изслѣдованія" (Метоіге де ГАсад. гоуаіе
дез зсіепсез еі дез ІеЦгсз Лапетагк, 6 зёгіе, яесі. дез Іеіігез, 1. III. п,
1, р. С.). (Пѳревед. на нѣмец. въ ѴіегІсЦакгззскгіП Гйг хѵіззепзсЬаПІісЬе
Ркііозоріііе, ХШ—IV). О различныхъ родахъ узваванія, іЬід. р. 35. вике и
мою „Психологію" (фрапц. изд. 159—163). (русск. пер. 121 стр. до 123).
я) Физика (Ркізіса) Саззепді. Орега. Ьи^д. 1658. р. 441.
— 16 —
ваны или образуютъ единое цѣлое (сопсгеіе, ипігіт еі ѣаіщиат
циіЛ ипит).
Въ интуиціи воспріятія имѣются еще такіе процессы, для
которыхъ мы не находимъ подходящаго названія въ психологи-
ческомъ языкѣ.
Непосредственное взаимодѣйствіе мгновенныхъ впечатлѣній
и настроеній, обусловленныхъ прежними впечатлѣніями, можно
разсматривать, какъ процессъ сужденія и заключенія, и его—
такъ же, какъ и интуицію ощущенія часто называли этимъ име-
немъ. Здѣсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, слѣдуетъ обращать вни-
маніе на характеръ простыхъ процессовъ. Какъ и въ интуиціи
ощущенія, мы имѣемъ въ интуиціи воспріятія готовый итогъ въ
сознаніи, но лишь посредствомъ заключенія мы познаемъ про-
цессъ, который достигаетъ этого итога. Часто приходится встрѣ-
чаться съ затрудненіемъ при объясненіи того, почему мы узнаемъ
такую-то вещь, а не узнаемъ такой-то иной. Кромѣ предшество-
вавшихъ опытовъ здѣсь имѣется участіе элементовъ чувствова-
нія: непроизвольное вниманіе устраняется, быть-можетъ, до на-
чала ощущенія, и происходитъ выборъ въ самомъ простомъ зна-
ченіи этого слова; поэтому данное воспріятіе протекаетъ пред-
почтительно передъ другими.
Интуиція воспріятія отличается отъ интуиціи ощущенія не
только по акту различенія, но также по акту тождественности
или по концепціи сходства: новое тождѳствуѳтъ съ прежнимъ
опытомъ, съ которымъ имѣетъ наибольшее сходство.
Здѣсь играетъ главную роль высшая форма инстинкта само-
сохраненія, которая проявляется во всей сознательной жизни.
Въ „сліяніи" различіе элементовъ не обнаруживается. Тамъ, гдѣ
различіе не можетъ быть устранено посредствомъ сліянія,—про-
исходитъ интуиція ощущенія, въ которой каждый изъ различ-
ныхъ элементовъ находится на своемъ мѣстѣ и проявляется въ
своей независимости, качественности, пространствѳнности и вре-
менности. Синтезъ, устраняющій въ „сліяніи"—различія, здѣсь
сохраняетъ ихъ безъ нарушенія единства и непрерывности со-
знанія. Лишь тогда на самомъ дѣлѣ и выступаютъ различные
элементы сознанія. Синтезъ—есть самая основная категорія теоріи
познанія, являясь основой всѣхъ процессовъ, начиная съ чистаго
сліянія. Мы встрѣчаемъ въ интуиціи ощущенія, какъ видно было
въ § 5, вторую категорію теоріи познанія: понятіе различія. Ника-
— 17 —
коѳ содержаніе сознанія не можетъ быть, вѣроятно, связано посред-
ствомъ сліянія безъ того, чтобы не обнаруживалось различіе,
отнюдь не являющееся постѳріорнымъ относительно сліянія.
Бытіе безъ различій не могло бы существовать для насъ, и
мы не могли бы его уловить и воспринять. Для воспріятія необ-
ходимо нарушеніе непрерывности. Единству сознанія должно по-
стоянно что-либо угрожать. Со стороны сознанія, или, если угод-
но, со стороны мозга происходитъ тогда немедленная реакція
противъ такого нарушенія.
Интуиція ощущенія—есть результатъ такой реакціи. Черевъ
такую интуицію новое можетъ войти, какъ элементъ содержанія
сознанія, сохраняя разницу въ степени, въ качествѣ, во времени
и мѣстѣ. Въ интуиціи воспріятія единство и непрерывность со-
знанія испытываются болѣе сильнымъ образомъ, ибо новое тождѳ-
ствуетъ съ прежнимъ содержаніемъ. Это есть дѣйствіе, работа,
которая, на самомъ дѣлѣ,—лишь разновидность сліянія элемен-
товъ болѣе или менѣе тождественныхъ (идентичныхъ) въ своемъ
качествѣ. Когда такой родъ сліянія происходитъ, мы имѣемъ—
познаніе или пониманіе чего-нибудь: поэтому понятіе тождества
—является] третьей категоріей теоріи познанія. Тогда, какъ
въ синтезѣ или въ познаваніи, имѣющихъ результатомъ интуицію
ощущенія,—именно единство формы сознанія проявляется,—въ
интуиціи воспріятія—единство реализуетъ содержаніе прежняго
опыта сознанія, опредѣляя то, что познано или понято.
7.	Интуиція воспоминанія и воображенія разнится отъ интуи-
цій, которыя мы старались до сихъ поръ разобрать,—тѣмъ, что
процессы возникновенія этихъ интуицій яснѣе представляются
сознанію. Образы воспоминанія и воображенія создаются благо-
даря ассоціаціи.
Въ итогѣ—именно ощущеніе и приводитъ въ движеніе процессъ,
относящійся къ интуиціи воспоминанія и воображенія. Однако,
независимость этой интуиціи въ противоположность получающимся
мгновенно ощущеніямъ—больше, чѣмъ независимость интуицій
ощущенія и воспріятія. Послѣднія болѣе непосредственно слиты
съ содержаніемъ ощущенія, которое ихъ опредѣляетъ. Полу-
чается отсюда какъ-бы два міра, въ которыхъ можетъ пребы-
вать сознаніе. Міръ воспоминанія и воображенія, вѣроятно,
— 18 —
всегда пользуется матѳрьяломъ и мотивами интуицій ощущенія и
воспріятій, но можетъ оказаться въ большей независимости отъ
міра, который мы познаемъ черезъ нихъ.
Во многихъ случаяхъ можно ясно указать процессъ ассоці-
аціи, посредствомъ котораго образуется интуиція памяти и воо-
браженія. Но этотъ процессъ можетъ происходить съ такой
быстротой, что образъ чего-то весьма отдаленнаго отъ даннаго
времени, мѣста, содержанія—можетъ представиться сознанію мгно-
венно, сразу. И, такъ какъ и въ интуиціи ощущенія, процессъ,
приготавливающій эту интуицію, можетъ происходить безсозна-
тельно, то можно найти примѣры такого дѣйствія не только у
геніальныхъ фантазеровъ, гдѣ „природа творитъ, какъ искус-
ство* 1), но также и въ обыденной сознательной жизни. Въ та-
кихъ случаяхъ, только благодаря заключенію, т. е. благодаря
извѣстнымъ окольнымъ путямъ,—можно составить себѣ идею о
существующихъ причинахъ.
Предметъ становится еще болѣѳ запутаннымъ вслѣдствіе того,
что къ интуиціи воспоминанія и воображенія примѣшиваются
въ большей степени мотивы чувства. Сознаніе, будучи здѣсь, въ
отношеніи данныхъ болѣѳ независимымъ,—оказываетъ своимъ
собственнымъ внутреннимъ состояніемъ большое вліяніе на со-
держаніе образа и его строеніе. Можно было бы уже говорить
объ (элементарномъ) выборѣ въ интуиціи ощущенія и интуиціи
воспріятія, но, чѣмъ значительнѣе роль внутреннихъ условій воз-
никновенія интуицій, тѣмъ значительнѣе будетъ вліяніе этого не-
произвольнаго выбора.
Послѣ того, какъ Кантъ опредѣлилъ геній, какъ своеобразную способность,
по которой природа предписываетъ закопы искусству (Критика силы сужденія
§ 46), Шеллингъ придавалъ большее значеніе совмѣстной работѣ сознатель-
наго н безсознательнаго въ художественномъ творчествѣ (Система трансценден-
тальнаго Идеализма, VI, § 3). Но Шиллеръ находилъ, что онъ недостаточно
подчеркивалъ роль безсознательнаго. „Поэтъ — пишетъ онъ въ пнсьмѣ къ Гёте
27 марта 1801 года, — начинаетъ съ безсознательнаго. Онъ можетъ даже счи-
тать себя счастливымъ, если, благодаря самому чистому сознанію своей дѣя-
тельности, онъ находитъ въ оконченномъ трудѣ главную основную иіею. Безъ
такой основной идеи, темной, несознаваемой, но властной и предшествующей
нсей технической сторонѣ произведенія, никакое поэтическое созданіе не мо-
жетъ возникнуть". Гёте отвѣчаетъ ему (6 апр. 1801 г.), что не только согла-
сенъ съ нимъ, по даже идетъ дальше: „я думаю, что все, что создаетъ геній,
какъ таковой—безсознательно"—пишетъ онъ.
— 19 —
8.	Мы говоримъ, что въ интуиціи различные элементы со-
единены въ совокупность. Но надо замѣтить, что нельзя пред-
полагать предсуществованіе элементовъ въ формѣ, которую они
принимаютъ въ интуиціи и подъ которой обнаруживаются позд-
нѣе посредствомъ анализа.
Способъ, которымъ совершается интуиція» вліяетъ на харак-
теръ, выступающій въ совокупности интуиціи, какъ элементъ,
иначе говоря, какъ отдѣльныя воспринимаемыя черты: мы не
можемъ приписывать элементамъ этого характера, если будемъ
абстрагировать ихъ положенія во всей совокупности интуиціи.
Кромѣ того, мы не можемъ познать элемента сознанія, который
не представлялся бы въ извѣстномъ отношеніи—связаннымъ и
соединеннымъ съ другими элементами.
Мы встрѣчаемся здѣсь съ антиноміей, прочно связанной со
всей природой сознанія и также трудно объяснимой, какъ и про-
исхожденіе сознанія. Наиболѣе характерной чертой сознательной
жизни является синтетическое дѣйствіе. Но синтезъ предпола-
гаетъ нѣчто, что можетъ быть синтезировано. Чѣмъ же можетъ
быть это нѣчто? Въ сознательной жизни мы не находимъ ничего,
что не было бы уже, извѣстнымъ образомъ, сложно или синте-
зировано. Мы вращаемся здѣсь, какъ будто, въ кругѣ: знакъ
того, что стоимъ передъ одной изъ границъ нашего пониманія.
Самъ Кантъ, установившій съ такой ясностью понятіе синтеза,
разрубаетъ гордіевъ узелъ этого неразрѣшимаго пункта, допу-
ская различіе между матеріей и формой познанія и внося пред-
положеніе объ абсолютной матеріи сознанія,—о заранѣе данныхъ
ощущеніяхъ. Но это—не есть рѣшеніе, а между тѣмъ многіе
современные ученые принимаютъ этотъ пунктъ. Болѣе справед-
ливымъ будетъ видѣть въ этой антиноміи провѣрку характери-
стики сознанія, какъ синтеза. Трудность пониманія происхожде-
нія сознанія—состоитъ въ томъ, что послѣднее нельзя объяснять,
какъ производное, какъ продуктъ напередъ существовавшихъ
элементовъ. Каждый изъ элементовъ, составляющихъ часть со-
держимаго сознанія, представляетъ такую же проблему, какъ н
все сознаніе въ цѣломъ. Это уже будетъ знакомъ дѣйствитель-
ности характеристики, разъ оно попадаетъ въ точку, гдѣ нахо-
дится проблема, рѣшеніе которой необходимо для разумѣнія того,
что подвергается характеристикѣ.
9.	Между интуиціей и сужденіями, основанными на ней,
— 20 —
имѣется очень тѣсная связь. Это именно то, что называютъ въ
интуиціи однимъ или нѣсколькими сужденіями, либо принимаютъ
ее за потенціальное сужденіе. Такъ, Гассенди, говоря о собакѣ,
бѣгущей навстрѣчу человѣку, „принимающей* его за хозяина,
замѣчаетъ: „Проводя различіе между субъектомъ (подлежащимъ)
и предикатомъ (сказуемымъ), какъ между двумя различными ве-
щами, мы произносимъ „есть*, но это „ѳсть“ представляется
только потенціально (ѵігіпіе) для собаки, которая понимаетъ
субъекта (приближающуюся особу) и предиката (хозяина), какъ
одно цѣлое: ея представленіе о лицѣ, какъ лицѣ, тождествен-
номъ съ хозяиномъ,—уравновѣшивается признаніемъ въ прибли-
жающемся—своего хозяина (регіпйе екі іііі іта^іпагі Ьотіпет
Исгит ас епипсіаге Іютіпетеззе Ъегит). Современные логики
также упоминаютъ объ этихъ потенціальныхъ, или возможныхъ
сужденіяхъ.
Переходъ интуиціи въ сужденіе можетъ быть длительнымъ
и труднымъ, и нельзя утверждать, будто потенціальныя сужде-
нія всегда реализуются. Сужденіе можетъ быть возможнымъ ло-
гически, не будучи возможнымъ психологически. Логическая воз-
можность получается въ томъ случаѣ, если интуиція содержитъ
различные элементы, взаимоотношенія которыхъ опредѣлимы
анализомъ; но этотъ анализъ не всегда психологически возмо-
женъ при данныхъ обстоятельствахъ, у даннаго индивидуума въ
данномъ опредѣленномъ состояніи. Интуиція нарушается, если
достаточные мотивы выводятъ изъ устойчиваго состоянія равно-
вѣсія—сознаніе, въ которомъ оно находится въ интуиціи. Здѣсь,
какъ и въ первоначальномъ проявленіи интуиціи (V, § 5), нару-
шеніе непрерывности необходимо, чтобы началась психическая
работа.
Совершенно вѣрно, если сужденіе, чтобы стать дѣйствитель-
нымъ, должно отвѣчать и согласоваться съ интуиціей, которая
служитъ ему основаніемъ. Однако, здѣсь не болѣе, какъ и при
согласованіи вещей самихъ въ себѣ съ ощущеніями,—соотвѣтствіе
или согласованіе не означаетъ непремѣнно абсолютной тожде-
ственности. Образованіе сужденія означаетъ переходъ къ другой
формѣ психическаго синтеза. Анализъ долженъ „сознательно ясно
х) Ср. Липпсъ „Основы логики", Гамбургъ и Лейпцигъ 1893 г. статьи
44, 341, 360. Іеруааломъ „Дѣятельность сужденія", Вѣна и Лейпцигъ, 1895,
р. 83. 111 я. (Есть русск. перев. Липпса: „Основы логики" пер. Лосскаго
изд. Поповой).
— 21 —
освѣтить* то, что содержится въ интуиціи; но какъ рѣшить,
если, выходя изъ прежнихъ отношеній, то, что выдѣляется или
отдѣляется съ перенесеніемъ вниманія на отдѣльные элементы
содержанія интуиціи,—не подвергается измѣненію по роду и сте-
пени? Быть-можѳтъ, здѣсь нѣтъ даже отношенія равноцѣнности,
эквивалентности,—еще менѣе,—тождественности между элемен-
тами до и послѣ анализа? Часто въ этомъ мѣстѣ проводятъ не-
существующую аналогію между элементами психическими и ма-
теріальными атомами. Матеріальный атомъ остается самимъ со-
бой до и послѣ сочетанія съ другими атомами; но мы не считаемъ
возможнымъ придерживаться такой гипотезы для того, что въ
психологіи называемъ элементами и что указываетъ лишь на
различныя стороны и качества состоянія души х). Дѣйствитель-
ность сужденія не зависитъ отъ способа, какимъ разрѣшается эта
проблема; дѣйствительность сужденія предполагаетъ, что изъ от-
ношенія субъекта и предиката, установленнаго сужденіемъ, извле-
каются условія интуиціи, въ которой проявляется содержаніе со-
знанія, выражаемое субъектомъ и предикатомъ. Но то, что про-
исходитъ между интуиціей и сужденіемъ, можетъ обладать до-
статочно сильнымъ дѣйствіемъ, чтобы поставить въ психологи-
ческое противорѣчіе другъ къ другу эти двѣ формы равновѣсія
сознанія,—фактъ, о которомъ сознанію важно имѣть отчетъ.
10.	Имѣется огромное число переходныхъ формъ между ин-
туиціей, анализомъ и сужденіемъ. Не прибѣгая къ анализу, раз-
личные элементы интуицій могутъ мѣнять порядокъ и группи-
ровку своихъ взаимныхъ отношеній. Частью, вслѣдствіе различія
во внѣшнихъ вліяніяхъ, частью—вслѣдствіе различія во внутрен-
нихъ состояніяхъ (особенно, ассоціаціи идей или измѣненія чув-
ствованій и вниманія) особые элементы выдѣляются въ. против-
ность другимъ элементамъ. Это выдѣленіе не влечетъ непремѣн-
но распада единства интуиціи. Выдѣленные элементы не освобож-
даются необходимо, какъ при анализѣ. Интуиція можетъ удер-
жаться.—она только оріентируется въ извѣстномъ смыслѣ, —измѣ-
Я упоминаю объ этомъ вопросѣ въ моей .Психологіи" (фр. изд. 20,
84, 185, 462; рус. пср. 13, 70, 160, 442). Въ .Этикѣ" (ХХХП, 2) я указывалъ
на значеніе этого вопроса для религіозной проблемы. Этого вопроса касался
Фрэнсисъ Брэдли: .Видимость и реальность". Лондонск. изд. 1893, глава XV,
(стр. 166—169), Іерузалемъ, „Дѣятельность сужденія" р. 259, а также Эйнаръ
Бухъ: ,0 сліяніи ощущеній" р. 5, 13 8.3., 49 з.з.
— 22 —
няѳтъ свою высоту, или, говоря иначе, перемѣщаетъ центръ
тяжести. У существъ низшей организаціи, не обладающихъ еще
опредѣленно—дифференцированными членами,—могутѣ проис-
ходить, въ извѣстномъ смыслѣ, толчки или порывы органической
массы: здѣсь интуиція сочленяетъ дѣйствія прежде, чѣмъ сочле-
неніе строенія совершится посредствомъ анализа и сужденія.
Функціональное сочлененіе^—есть форма приспособленія, какъ
и интуиція вообще. Появляется новое различіе или новый кон-
трастъ, и сознаніе можетъ оцѣнить его пока самостоятельно, безъ
примѣненія болѣе радикальнаго способа, приводящаго къ сужде-
нію черезъ анализъ. Всѣмъ извѣстны изъ повседневной жизни
примѣры такой сочлененной интуиціи. Интуиція принимаетъ но-
выя формы посредствомъ послѣдовательныхъ перемѣщеній безъ
участія размышленія такъ,—какъ въ калейдоскопѣ измѣняются
фигуры, безъ необходимости удалять стеклышки для новыхъ со-
четаній. Подъ впечатлѣніемъ второстепенныхъ измѣняющихся
ощущеній или измѣняющагося вниманія можно получить изобра-
женія, извѣстныя подъ именемъ „лѣстницы Шредера", порою въ
видѣ лѣстницы, порой какъ выдающуюся часть стѣны. Если съ
высоты моста смотрѣть на протекающую внизу воду,—вначалѣ
получается впечатлѣніе, что мы находимся въ покоѣ, глядя па
движущуюся воду, но затѣмъ, послѣ пристальнаго и продолжи-
тельнаго смотрѣнія внизъ,—мостъ и все прилегающее къ нему
кажется движущимся (въ противоположномъ направленіи недав-
нему движенію воды), а вода—находящейся въ покоѣ 1).
Интуиція воспріятія или воспоминанія о комъ-либо можетъ
вначалѣ быть исключительно зрительной и затѣмъ перейти по-
степенно въ слуховую, если голосъ особы произвелъ на насъ
особенное впечатлѣніе. Образъ Гамлета, возникающій въ моемъ
воображеніи непроизвольно мѣняетъ свою форму и жизненность
каждый разъ, какъ я принимаюсь за чтеніе Шекспировской тра-
гедіи, но вмѣстѣ съ тѣмъ не прибавляется ни одной новой черты;
нѣкоторыя очертанія сознаются болѣе живо и ярко и въ немного
измѣненномъ отношеніи, сравнительно съ прежнимъ. Такія пере-
мѣщенія происходятъ безпрестанно во всѣхъ нашихъ идеяхъ, и
лишь когда онѣ обусловливаютъ новыя сужденія, мы придаемъ
имъ основное значеніе. Не всѣ „потенціальныя сужденія“ могутъ
]) Я взялъ послѣдній примѣръ у Эрнста Маха ивъ его „Анализа ощу-
щеній", Іена 1886 г. р. 65, гдѣ это освѣщено очень остроумнымъ опытомъ.
(Это мѣсто въ русскомъ пѳрев. г. Котляра стр. 119—120).
23 —
дѣйствительно превратиться въ сужденія реальныя. Въ способѣ
своего проявленія интуиціи часто незамѣтно мѣняютъ исходныя
точки, причемъ нѣтъ необходимости, чтобы это измѣненіе сей-
часъ же вступало положительно въ сознаніе. Послѣднее совер-
шится, можетъ быть, гораздо позднѣе, когда вниманіе, произ-
водя сближенія и сравненія, направится на идеи, преобладающія
въ разное время въ сознаніи и обнаруживающія, посредствомъ
формальныхъ сужденій, происшедшее измѣненіе.
Глубокія индивидуальныя различія существуютъ на этотъ
счетъ: одни сохраняютъ долго и упорно, вопреки непроизволь-
нымъ перемѣщеніямъ, однажды образовавшіяся идеи; другія—
сравнительно быстро использовываютъ наступившія измѣненія
для образованія сужденій. У животныхъ способность удовлетво-
ряться функціональнымъ приспособленіемъ, вѣроятно, преобла-
даетъ надъ способностью анализа и сужденія, если только они
обладаютъ этой послѣдней способностью. Собака Гассенди, бѣгу-
щая навстрѣчу человѣку, котораго она „принимаетъ* за хозяина,
будетъ безъ конца мѣнять свою интуицію воспріятія, по мѣрѣ
того, какъ черты приближающагося человѣка будутъ становиться
болѣе и болѣе различимыми. Если образъ того, кто приближается
завершится обнаруженіемъ чертъ, признаковъ совершенно иныхъ,
чѣмъ черты хозяина, заблужденіе раскрывается, появляется ощу-
щеніе недовольства, разочарованіе, вслѣдствіе противорѣчивости.
Нельзя знать о силѣ, съ которой образъ воспоминанія о хозяинѣ
проявляется у собаки на ряду съ чувственнымъ образомъ чужого.
Но если бы, напротивъ, тотъ, кто приближался—былъ дѣйстви-
тельно хозяинъ собаки, образъ его замѣнилъ бы, безъ лишнихъ
проволочекъ, посредствомъ ряда перемѣщеній, предшествующіе,
менѣе различимые образы. Къ тому же здѣсь имѣется путевод-
ная нить въ тотъ моментъ, когда собака достаточно приблизится
къ хозяину, чтобы вся полнота чувственныхъ впечатлѣній заня-
ла мѣсто тусклаго воспріятія, которое имъ предшествовало. Мно-
гіе ученые разсматриваютъ явленіе, о которомъ мы только что
говорили,—интуицію сочлененія,—какъ родъ сужденія. Но они
Должны признать, что это сужденіе иного сорта, чѣмъ собствен-
но сужденія, покоющіяся на анализѣ. Такъ, Гассенди, приписы-
вая упомянутой собакѣ способность сужденія, прибавляетъ: „утвер-
дительное сужденіе является въ итогѣ ничѣмъ инымъ, какъ по-
нятіемъ объекта съ дополненіемъ или съ качествомъ (Іпдісійт
айіггааііѵит ѵісіеіиг піЬіі евзе аііисі, циат арргеЪепзіо аіісціиа
геі сит афипсіо диаіііаіеѵе аііциа).
— 24 —
Въ своемъ изложеніи онъ опирается, какъ мы видѣли, на
то, что собака непосредственно видитъ хозяина въ приближаю-
щейся особѣ, если онъ говоритъ, что этотъ способъ видѣть или
представлять—почти сужденіе (епипсіаге, Ьотіпет езве Ьегит),
и далѣе прибавляетъ,—какъ мы тоже уже видѣли,—что эта связь
(копула) содержится не явно (іівегіе), но скрытно, потенціально
(Іасііе віѵе ѵігіиіе) въ этомъ актѣ сознанія. Нѣкоторые современ-
ные ученые выражаются подобнымъ же образомъ. Ллойдъ Морганъ
проводитъ разницу между воспринятыми сужденіями и сужденіями
(и заключеніями) понятыми (концѳптивными). То, что онъ назы-
ваетъ воспринятымъ сужденіемъ (регсеріпаі зигіртіепі), собственно
говоря,—есть интуиція сочлененія: оно основывается на преоб-
ладаніи особой черты во всемъ полученномъ образѣ. Понятое
сужденіе, напротивъ, требуетъ различенія элементовъ Только
лишь понятое сужденіе, собственно говоря, есть сужденіе. Оно
одно освѣщаетъ сознательно способъ, которымъ сочетаются эле-
менты. Рибо называетъ „логикой образовъ" почти то же, что
Морганъ понимаетъ подъ воспринятымъ сужденіемъ ,).
Выраженіе Рибо болѣѳ удачно для интуитивнаго процесса,
какъ основного процесса дѣйствующихъ явленій, оказывающихся
побудительной причиной интуиціи, но не сужденія.
Выраженіе—интуиція сочлененія кажете я болѣе подходящимъ
къ такому роду интуиціи, которая подчеркиваетъ отдѣльный
элементъ, не требуя, чтобы это подчеркиваніе приводило къ вы-
дѣленію его. Если въ интуиціи невозможно никакого новаго соч-
лененія, — то можетъ возникнуть новая интуиція, въ которой
измѣненіе будетъ выступать. Возможно, что прежняя интуиція со-
*) Ллойдъ Морганъ: „Жизнь и разумъ животныхъ*, 1893 г. р. 328 Лонд.
изданіе.
Рибо: „Эволюція общихъ идей", Парижъ 1897 г. р. 32—34 (рус. дер. изд.
Павленкова, страницы 25—27) (изд. 1898 г.). Ученые, занимающіеся психоло-
гіей животныхъ, но согласны съ этими двумя учеными, нашедшими, какъ они
полагаютъ, выраженіе для указанія сужденія (заключенія) у животныхъ въ соз-
данныхъ ими названіяхъ (воспринятое сужденіе и логика образовъ). Въ своей
интересной монографіи: „Разумъ животныхъ* (Нью-Іоркъ и Лондонъ 1898 г.
Мопо"гар1ііса1 зирріешепі іо рзусѣоіобісаі Кеѵіелѵ) Торндикъ (ТЬогпсІіске)
примѣняетъ такъ строго законъ экономіи, при объясненіи способа дѣйствія
животныхъ, что послѣдній объясняется всюду, какъ способъ чисто импульсив-
ный; поэтому нѣтъ нужды предполагать дѣйствія животныхъ такими сложными,
какъ о томъ думаетъ Морганъ, устанавливая выраженіе „воспринятыя су-
жденія*.
— 25 —
вершѳнно исчезнетъ изъ сознанія. Но если, напротивъ, она со-
хранится или будетъ снова воспроизведена, то произойдетъ сра-
вненіе и анализъ, которые, можетъ быть, приведутъ къ суж-
денію.
Нужно искать причину болѣе или менѣе сильнаго стремленія
по возможности задерживать интуицію—отчасти въ психической
инертности, сохраняющей въ сознательной жизни формы однажды
пріобрѣтенныя,—отчасти же въ стремленіяхъ, направленныхъ на со-
храненіе непрерывности для облегченія самопознанія при новыхъ
условіяхъ. Сочлѳнѳнность обнаруживается, какъ подготовленіе или
какъ признакъ анализа и сужденія. Такъ, въ зародышѣ то, что
впослѣдствіи станетъ особымъ организмомъ, обнаруживается выпук-
лыми и выдающимися частями живой, гомогенной ткани.
п.
Ассоціація и сужденіе.
11.	Если интуиція заключается въ статическомъ состояніи,—
то ассоціація—въ динамическомъ: сознаніе охватываетъ въ одинъ
пріемъ всю совокупность такъ, что различные члены упорядочи-
ваются въ одно цѣлое; здѣсь сознаніе переходитъ непроизвольно
отъ элемента къ элементу, болѣе или менѣе глубоко поглощаясь
содержаніемъ каждаго момента для того, чтобы впослѣдствіи
вступить въ—то, что дастъ слѣдующій моментъ въ силу законовъ
ассоціаціи.
Мы указали выше, что интуиція происходитъ часто вслѣд-
ствіе прежнихъ ассоціацій; это въ особенности относится къ
интуиціямъ воспоминанія и воображенія. Объемъ, который припи-
сывается понятію ассоціаціи опредѣляетъ насколько это пригодно
для понятія интуиціи воспріятія. Наконецъ, сторона, которую
принимаютъ при спорахъ о нативизмѣ и эмпиризмѣ—опредѣлитъ:—
можетъ ли это быть также распространено и на интуицію ощу-
щенія. Мы уже отмѣтили, что ассоціаціи могутъ способствовать
перемѣнѣ интуицій, требуя новаго сочлененія. Онѣ могутъ даже
привести къ уничтоженію интуиціи, если невозможно втиснуть
въ рамки данной интуиціи элементы, образованные ассоціаціей.
Но здѣсь мы не разсматриваемъ ассоціацію ни какъ подготовле-
ніе, ни какъ уничтоженіе отрицанія интуиціи; мы разсматриваемъ
ее, какъ форму одновременнаго, мгновеннаго дѣйствія познанія,
рядомъ съ интуиціей.
Одновременность есть общее для интуиціи и ассоціаціи свой-
ство: цѣлые ряды идей развиваются также одновременно, какъ и
интуиція ощущенія или образъ фантазіи. Въ двухъ случаяхъ соз-
наніе подчиняется внутреннему закону совершенно безсознательно
Дѣятельность ассоціаціи и состояніе покоя интуиціи суть двѣ
— 27 —
начальныя формы познанія. Разнообразіе содержанія можетъ по-
слѣдовательно развиваться, согласно законамъ ассоціаціи, хотя бы
интуиція и не могла охватить его; сознаніе получаетъ большую
полноту этого содержанія, если упомянутая способность отсут-
ствуетъ.
Интуиція сочлененія есть одна изъ тѣхъ интуицій, которыя
всего ближе подходятъ къ ассоціаціямъ. Но здѣсь состояніе дина-
мическое цѣликомъ подчинено состоянію статическому.
12.	Ассоціація и интуиція отличаются отъ сужденія одинако-
вымъ образомъ: вниманіе не сосредоточивается здѣсь на отноше-
ніи сочетающихся элементовъ. Исходный пунктъ процесса сужде-
нія начинается съ момента, когда это отношеніе привлекаетъ
вниманіе; возникаетъ стремленіе яснѣе понять и объяснить пере-
ходъ одного элемента ряда ассоціацій къ другому элементу. Здѣсь
получается такое же стремленіе точнѣе разобрать процессъ этого
перехода, какъ при интуиціи—уяснить статическую группировку,
непроизвольно установленную между членами ея. При ассоціаціи
такое стремленіе получается въ особенности въ томъ случаѣ,
если переходъ одного элемента въ другой совершается внезапно
и скачками или, если здѣсь есть явный контрастъ между ассоціи-
рованными элементами.
Какова бы ни была формулировка законовъ ассоціаціи идей,
всякая попытка изслѣдованія дѣйствительности перехода ассоціа-
ціи будетъ по необходимости сводиться къ изслѣдованію сходствъ
и различій. Если а и Ъ встрѣчаются въ моемъ опытѣ сколько-
нибудь разъ, я все же не имѣю права ожидать найти Ь иначе,
какъ въ томъ лишь случаѣ, когда буду имѣть возможность кон-
статировать абсолютную тождественность дѣйствующаго а, съ а
которое являлось раньше, какъ предшествующее Ъ. Чѣмъ отно-
шеніе Ь къ а продолжительнѣе, чѣмъ ярче Ь выступаетъ, какъ
продолженіе а,—или даже, какъ длящееся существованіе д,—тѣмъ
ожиданіе Ь будетъ болѣе возможнымъ, разъ прѳдпологаѳтся, что
а уже дано. Если переходъ одного элемента (а,) въ другой
(а2) совершается по ассоціаціи сходства, ожиданіе а будетъ тѣмъ
возможнѣе, чѣмъ сходство будетъ большее, и тѣмъ ассоціація ближе
подойдетъ къ перцепціи. И такъ, чѣмъ переходъ одного элемента
въ другой болѣе опредѣляется непрерывностью и тождествен-
— 28 —
лостью *),—тѣмъ ассоціація будетъ имѣть дѣйствительность суж-
денія.
У геніевъ, гдѣ „природа творитъ, какъ искусство" процессъ
сужденія можетъ совершаться, какъ если бы это былъ процессъ ассо-
ціаціи: сознательный анализъ сокращается въ этомъ случаѣ до ми-
нимума. Это порой также происходитъ и у опытныхъ логиковъ.
Интересъ и вниманіе дѣйствуютъ во всякой ассоціаціи. Здѣсь
можетъ быть разница въ степени между ассоціаціей и анализомъ.
Разница будетъ зависѣть отъ вниманія, которое будетъ въ со-
стояніи концентрироваться на каждомъ элементѣ въ отдѣльности,
либо вращаться вокругъ отношенія различныхъ элементовъ а).
Надо къ тому еще замѣтить, что обычно отношеніе элемен-
товъ не улавливается ясно, если эти элементы не сравниваются
съ другими частями содержаніи сознанія. Процессъ ассоціацій
принимаетъ часто совершенно иное направленіе, чѣмъ то, которое
принялъ бы процессъ сужденія относительно тѣхъ же элемен-
товъ:—дѣйствіе, обязанное тому, что элементы по тому или дру-
гому соображенію освобождаются отъ вліянія остального содер-
жанія сознанія. „Чистая“ ассоціація покоится такимъ образомъ
на изоляціи.
13.	Въ ассоціаціи переходъ совершается обыкновенно отъ
одного отдѣльнаго элемента къ цѣлой группѣ ихъ. Переходъ отъ
части къ цѣлому есть основная форма всякой ассоціаціи и такая,
въ которой можно прослѣдить, какъ особые случаи, спеціальныя
*) Цигонъ (Ассоціація идей у ребенка. „Эіе Здеепаззогіаііопсп дез Кіп-
дез". р. 158) различаетъ между „ассоціаціей, совершающейся скачками" (идея
„розы" вызываетъ идею „краснаго*) н „ассоціаціей сужденія" (идея „розы" вы-
зываетъ выраженіе „роза—красна"). Различіе заключается въ томъ, что въ
этой послѣдней ассоціаціи непрерывность удерживается во время самаго пере-
хода, тогда какъ въ первомъ случаѣ этого пѣтъ. Это различіе справедливо*
поскольку это касается послѣдняго рода ассоціаціи, приближающейся къ суж-
денію. Было бы справедливѣе называть это суждовіемъ, а во только ассоціаціей.
я) У Леона Брауншввга („МосІаІИё ёи ]и§етепІ“. Рагіз. 1898. р. 10)
имѣется подобное же понятіе отношенія ассоціаціи и сужденія. Онъ устанав-
ливаетъ, что сужденіе указываетъ на нѣчто новое, даже тамъ, гдѣ оно отно-
сится къ тому же, къ чему и ассоціація: „Образы закрѣплены въ понятія,
концепты и находятся въ отношеніи другъ къ другу, т.-е. это значитъ, что
ассоціація здѣсь замѣчена разумомъ, имѣющимъ сознаніе объ отношеніи обра-
зовъ; и эта ремарка разума есть, собственно, сужденіе... Тотъ, кто понимаетъ
ассоціацію,., тотъ, стало быть, судитъ".
— 29 —
формы ассоціацій '). Ассоціація есть интеграція. Сужденіе, пред-
полагающее анализъ, совершается напротивъ посредствомъ пере-
хода цѣлаго (интуиція или рядъ ассоціацій) въ особое опредѣле-
ніе; одно образуетъ субъектъ (подлежащее), другое—предикатъ—
(сказуемое). Въ процессѣ ассоціацій можно сказать: „не большой
человѣкъ ломаетъ большой дубъ“; процессъ сужденія завершится^
быть можетъ тѣмъ, что на листѣ большого дуба окажется ма-
ленькая муха. Ассоціація обнаружитъ намъ все богатство сознанія;
сужденіе часто приводитъ насъ къ нахожденію очень тонкой
нити во всемъ богатствѣ ткани. Ассоціація продуктивна, процессъ
сужденія—критиченъ.
Однако же этотъ контрастъ не абсолютенъ, такъ какъ ассо-
ціація обыкновенно, но не исключительно, опредѣляется по одному
элементу. Доказательствомъ этому то, что одна и та же идея не
всегда пробуждаетъ одинаковыя ассоціаціи у даннаго субъекта.
Съ другой стороны процессъ сужденія приходитъ въ дѣйствіе
лишь тогда, когда вниманіе направляется предпочтительно на
отношеніе между однимъ и другими элементами; до этого можно
было бы говорить, что процессъ сужденія имѣетъ своимь источ-
никомъ изо тированную точку, хотя здѣсь вся совокупность эле-
ментовъ дѣйствуетъ ярче, чѣмъ при чистой ассоціаціи. Между
сужденіемъ и ассоціаціей имѣется непрерывное взаимодѣйствіе.
Ассоціація есть условіе сужденія при чемъ, если послѣднее не
ислючительно покоится на одной интуиціи. Непроизвольное пред-
шествуетъ произвольному: именно непроизвольная ассоціація и
порождаетъ въ сознаніи прежде всего стараніе уяснить, какъ
можно лучше, дѣйствительность теченія идеи. Произвольная ассо-
ціація идей предполагаетъ, что я предварительно набрасываю
планъ для ассоціаціи моихъ идей, и такой планъ, такое предна-
чертаніе предполагаетъ идею чего-нибудь полезнаго для меня,
которая выливается такимъ образомъ непроизвольно. Если такимъ
способомъ непроизвольная ассоціація приводитъ къ сужденію,—
пріобрѣтенное сужденіе можетъ со своей стороны дать ходъ но-
вымъ ассоціаціямъ. Эти же образуютъ матеріалъ для новыхъ
сужденій а).
Совершенно неправильно находили различіе между ассоціа-
См. мою Психологію фр. пер. стр. 210; русск. пер. стр. 142.
2) Относительно взаимодѣйствія ассоціаціи и сужденія см. мою статью
СЬегѵѵіедегегкеппеп въ ѴіегІеЦаЬгіззскгіН Гйг лѵіззепзсИаНІісЬе РИіІозор-
Ьіе, XI р. 199—205.
— 30 —
ціей и сужденіемъ въ способности непрерывной длительности
ассоціаціи, и всегда возможный переходъ въ новые ассоціирован-
ные элементы, тогда какъ сужденіе указываетъ какой нибудь
предѣлъ. „Ассоціація,—какъ говорили г),—никогда не завершается
сама въ себѣ. Новые члены будутъ соединяться въ ней безпре-
станно, будутъ всегда новыя уклоненія отъ изначальнаго направ-
ленія; пи въ одномъ пунктѣ нельзя вообще указать требуемаго
предѣла, исходящаго изъ самой природы ассоціаціи. Въ сужденіи
какой нибудь процессъ отвлекается отъ связи со всѣми осталь-
ными идеями. Онъ—изолированъ, такъ сказать, завершенъ для
сознанія. Мы покончили на время (зіс) съ нимъ—это именно и
есть предѣлъ въ сужденіи, который ограждаетъ насъ отъ смѣ-
шенія его съ ассоціаціей". На это мы отвѣтимъ, что рядъ ассо-
ціацій можетъ завершиться въ силу психологической необходи-
мости, начиная съ того момента, когда требованіе освобожденія,
составляющаго основу ассоціаціи, будетъ удовлетворено, или,
когда сознаніе утомится, либо, наконецъ, когда сильный аффектъ
произведетъ задержку элемента, съ котораго начался процессъ.
Съ другой стороны, совершенно справедливо, что сужденіе пред-
ставляется, какъ результатъ баланса, какъ резюме завершивша-
гося анализа, и авторъ предыдущихъ строкъ, вопреки самому
себѣ, приходитъ къ тому же, часто указывая лишь на временный
предѣлъ. Новыя сужденія развиваются, быть можетъ, изъ пріобрѣ-
тенныхъ уже сужденій, вслѣдствіе своего отношенія къ другимъ
сужденіямъ.
1) Іерувалѳмъ: Эіе ШігіеІзГипкііоп, р. 79—82. Ср. также Вундта: „Ло-
гика" (Ьо&іс 1-ге ебіі, р. 137).
III.
Завершеніе сужденія.
14. Сужденіе (въ узкомъ смыслѣ, какъ мы его понимаемъ),—мы
уже многократно упоминали,—есть высшая форма рѣшенія про-
блемы, которая въ болѣе элементарной формѣ выражена интуи-
ціей или ассоціаціей. Контрасты, которые будутъ упорядочены,
принявъ болѣе рѣзкую форму — требуютъ такой высшей формы.
Ни интуиція, ни ассоціація не преобладаютъ въ единичномъ
числѣ. Бѳнѳкэ очень хорошо выразилъ это, опредѣливъ условіе
сужденія, какъ повышеніе степени сознанія (еіпе Ве^изізеіпаіеі-
"египе), вслѣдствіе сильнаго напряженія между двумя элементами
сознанія *). Вниманіе усиленно напрягается, такъ какъ передъ
нами проблема болѣе или менѣе сознательная—заставить войти
въ одно цѣлое противоположные члены. Здѣсь требуется единство,
но не расположеніе двухъ интуицій либо ассоціацій рядомъ одна
съ другой. Для полученія новаго единства, надо разобрать еди-
ничные члены посылокъ въ отдѣльности: надо произвести анализъ.
Надо произвести сознательное разграниченіе интуицій отъ раз-
личныхъ ассоціацій. Сужденіе предполагаетъ разложеніе, которое
вновь возстановляѳтся посредствомъ новаго синтеза. Но анализъ
лишь предполагаетъ разложеніе, и было бы неправильнымъ на-
зывать его анализомъ, какъ таковымъ а). Существо сужденія
является новой, болѣе чистой комбинаціей, полученной посред-
ствомъ предшествующаго анализа. Въ видѣ интуиціи или ассоці-
аціи этотъ анализъ составляетъ часть психологической основы
логическаго сужденія. Но не всякій анализъ приводитъ къ сужде-
нію. Вниманіе можетъ переходить отъ элемента къ элементу, отъ
интуиціи къ интуиціи, отъ ассоціаціи къ ассоціаціи, безъ того,
х) РзусЬоІо^ісЬе Зкіххеп, II, Гёттингенъ 1827, р. 189, 192.
2) Вундтъ; Логика (Ьо^іс, I, р. 137) называетъ сужденіе—разложеніемъ
идеи на составные элементы, хотя признаетъ, что подобно разложеніе есть
лишь исходная точка процесса сужденія.
— 32 —
чтобы раскрытыя сходства и различія синтезировались въ одномъ
сужденіи. Терминъ „сужденіе44—судебное выраженіе и, если уже
придерживаться юридической терминологіи, то анализъ можетъ
соотвѣтствовать свидѣтельскимъ показаніямъ и судебной проце-
дурѣ, сужденіе же—заключительному приговору.
Въ анализѣ различія болѣе обнаруживаются, чѣмъ прежде.
Съ другой стороны здѣсь могутъ обнаруживаться болѣе глубокія,
чѣмъ въ интуиціи, сходство и непрерывность. Вслѣдствіе анализа,
элементы интуиціи и идеи окажутся болѣе глубоко связанными,
чѣмъ раньше. При образованіи сужденія, инертность и инстинктъ
сохраненія сознанія также проявляются: новые освобожденные
элементы упорядочиваются насколько возможно лучше на основаніи
уже имѣющихся точекъ зрѣнія. Въ силу закона экономіи происходитъ
наивозможно меньшее измѣненіе непроизвольно фиксированныхъ
точекъ зрѣнія. Но дальше мы увидимъ, что имѣется взаимодѣй-
ствіе элементовъ сужденія, при чемъ не только субъектъ (подле-
жащее) опредѣляется на основаніи даннаго предиката (сказуемаго),
но и обратно,—предикатъ опредѣляется на основаніи своего отно-
шенія къ данному субъекту. Исторія науки доказываетъ, что
привычныя точки зрѣнія примѣняются въ высшей степени про-
должительно и къ новымъ знаніямъ, но, что тѣ же точки зрѣнія
мѣняются такимъ же образомъ вслѣдствіе своего примѣненія.
Античное понятіе атома измѣнилось благодаря примѣненію его
въ современной физикѣ и химіи; аристотельско - схоластическая
теорія энтелехіи измѣнилась благодаря употребленію ея Лейбни-
цемъ для построенія теоріи монадъ; внесенное Ньютономъ въ
современную науку средневѣковое понятіе тяготѣнія, измѣнило
свой характеръ. Взаимное дѣйствіе субъекта и предиката въ суж-
деніи—является важнымъ средствомъ сохраненія непрерывности
развитія мысли и вмѣстѣ способомъ осуществленія прогресса.
Здѣсь то же происходитъ съ точками зрѣнія, или наиболѣе возвы-
шенными и широко объемлющими предикатами,—названными ка-
тегоріями Аристотелемъ и Кантомъ, какъ болѣе спеціальные пре-
дикаты, такъ какъ всегда имѣется естественное стремленіе удер-
жать извѣстное количество этихъ категорій; но исторія показы-
ваетъ, что эти категоріи—не всегда однѣ и тѣ же и претерпѣва-
ютъ перемѣны, благодаря вмѣшательству науки. Поэтому всегда
выступаетъ слѣдующая проблема: имѣются ли нѣкоторыя катего-
ріи (основные предикаты), съ которыми мысль находится въ связи
по своей природѣ и, если такъ, то каковы эти категоріи и каково
ихъ происхожденіе?
— 33 —
15.	Высшая степень ясности сознанія, характеристическій
признакъ сужденія въ сравненіи съ интуиціей и ассоціаціей, тре-
буетъ сосредоточенія элементовъ, на основаніи которыхъ сужденіе
опредѣляетъ взаимныя отношенія. Сужденіе выполняетъ лучше всего
свое назначеніе, если оно выражено словами или какими нибудь
иными знаками.
Однако, внѣ сомнѣнія, существуетъ сужденіе и безъ словъ.
Многіе логики разсматриваютъ, какъ существенное основаніе по-
нятія сужденія—тотъ фактъ, что оно выражается въ словахъ, но
это—лишь одинъ изъ многихъ примѣровъ весьма сильной за-
висимости логики отъ грамматики. Значеніе слова для разсужде-
нія то, что оно служитъ знакомъ различенія свойствъ, общихъ
многимъ явленіямъ или типическихъ для одного и того же явле-
нія при различныхъ обстоятельствахъ,—и свойствъ, присущихъ
данному явленію или особому положенію послѣдняго. Въ особен-
ности такой знакъ различенія необходимъ для завершенія ана-
лиза или для образованія сужденія. Въ извѣстномъ смыслѣ форма
выраженія не имѣетъ значенія, если обозначеніе отношенія эле-
ментовъ ясно и очевидно. На разныхъ языкахъ—сужденіе, въ
особенности копула, выражается различно, и грамматическая фор-
ма не всегда воспроизводитъ сразу, безъ дальнихъ околичностей
движеніе логическаго разсужденія. Точно также различныя логи-
ческія системы опредѣляютъ сужденіе разно. Согласно Аристотелю
и схоластической логикѣ—отношеніе, установленное для сужденія,
есть отношеніе субсомпціи: субъектъ подчиненъ предикату.
Лейбницъ, Вильямъ Гамильтонъ, Буль и Джѳвонсъ находятъ въ
содержаніи сужденія отношеніе тождественности между субъек-
томъ и предикатомъ. Для Бѳнно-Эрдмана, особенный характеръ
сужденія заключается въ выраженіи присутствія предиката въ
субъектѣ. Іеруэалемъ понимаетъ предикатъ, какъ дѣйствіе, или
слѣдствіе субъекта. Двухъ соображеній достаточно для выясненія
сущности пониманія, которое можетъ лежать въ основѣ разсуж-
деній. Съ одной стороны это касается разсмотрѣнія сужденія въ
его внутреннемъ отношеніи къ формамъ и процессамъ, создаю-
щимъ его психологическую основу, и съ другой—образованія
сужденія для болѣе яснаго разумѣнія какимъ способомъ всту-
паетъ это сужденіе, какъ членъ непрерывнаго мышленія.
Повидимому, пониманіе, считающее сужденіе—выраженіемъ отно-
шенія тождественности— можетъ всего лучше удовлетворить этимъ
двумъ соображеніямъ.
— 34 —
Мыслить—значитъ сравнивать: цѣль логическаго разсужде-
нія вырѣшить:—являются-ли элементы, на основаніи которыхъ
оно совершается—тождественными или различными? Элементы
могутъ имѣть одинаковое содержаніе, или, содержаніе одного
элемента можетъ быть понято черезъ содержаніе другого, или же
лишь, благодаря разсмотрѣнію всего цѣлаго, частями котораго
являются эти элементы, можно создать нѣчто изъ ихъ содержанія.
Если есть отношеніе различія между ними, тогда нужно найти
характеръ отношенія тождественности между даннымъ элемен-
томъ и отсутствіемъ другого *). Лишь опредѣляя дѣйствующее
отношеніе изъ всѣхъ этихъ различныхъ отношеній, — сужденіе
оказывается способнымъ достичь своей цѣли. Упорядоченіе, со-
гласно внутреннему сродству элементовъ, слѣдуетъ за упорядоче-
ніемъ,—часто лишь внѣшнимъ и безплоднымъ,—интуиціи и ассо-
ціаціи. Если сужденіе образуется подобно логическому уравненію,
тогда будетъ ясно видно какимъ образомъ оно входитъ, какъ
членъ въ какое либо заключеніе. Различіе и измѣненіе приводятъ
въ движеніе сознательную жизнь, но развитіе познанія состоитъ
въ сокращеніи до наивозможнаго минимума различій. Пониманіе
достигается благодаря обнаруженію тождественности или, по
крайней мѣрѣ, непрерывности того, что вначалѣ оказывалось раз-
личнымъ или даже противоположнымъ. Узнаваніе (перцепція)
есть уже родъ пониманія. (§ 6). Если было бы возможно притти
къ системѣ сужденій, гдѣ всѣ явленія нашихъ опытовъ были бы
представлены въ посредственныхъ или непосредственныхъ, абсо-
лютныхъ, частичныхъ или ограниченныхъ отношеніяхъ тожде-
ственности,—наше пониманіе міра пріобрѣло бы возможную пол-
ноту въ предѣлахъ нашего познанія.
„Гетеротичный минимумъ*4, какъ называетъ Авенаріусъ 2)
вѣчный итогъ неустранимыхъ различій, былъ бы сокращенъ на-
сколько лишь возможно. Ло если бы даже были найдены всѣ
различія степени, свойства и мѣсто въ ихъ непрерывномъ разви-
тіи, разница во времени, предполагаемая на всемъ протяженіи
развитія, еще оставалась бы. Одной этой разницы было бы до-
статочно для признанія существованія ирраціональнымъ.
У См. въ особенности относительно этого Джевонса: „Основы науки"
(ТЬе ргіпсіріез оі зсіепсе, 2-го есі. Ьопсіоп, 1877, р. 37—41) Есть русск.
нѳр. Антоновича въ иэд. Пантслѣѳва.
„Критика чистаго опыта" II, Леннцигъ 1890 г. р. 320. Геторотнчный
минимумъ есть то. что съ „формальной и матеріальной точки зрѣнія мыслимо,
какъ самое незначительное уклоненіе внутри многообразія нознававій одного
и того же индивидуума".
ГЛАВА IV.
Вопросъ, Отрицаніе и Проблема.
16.	Чѣмъ больше новыхъ различій представляетъ содержа-
ніе сознанія, тѣмъ энергичнѣе оно устанавливаетъ и обосновы-
ваетъ ихъ и тѣмъ сильнѣе интуиція, ассоціація и сужденіе ра-
спространяются въ сознаніи. Нарушеніе равновѣсія и возстанов-
леніе новаго равновѣсія—вотъ основная черта, общая цѣлому
ряду явленій, имѣющему самое несложное существованіе, кото-
рое приводитъ новую интуицію или новое соотношеніе частей,
сочлененіе уже образованной интуиціи—къ высшей проблемѣ, гдѣ
побѣждающее различіе заключается въ противорѣчіи двухъ суж-
деній.—Одинаковымъ образомъ, рядъ родственныхъ степеней по-
помѣщаѳтся между непосредственнымъ узнаваніемъ и самой
высшей формой пониманія, зависящаго отъ обнаруженія дѣйстви-
тельности одного основанія для большого крута явленій.
Проблема указываетъ на препятствія для образованія сужде-
нія или же безусловнаго сохраненія образованнаго сужденія. Од-
нако. имѣются болѣе простыя формы такого препятствія. Въ
проблемѣ одно сужденіе предшествуетъ дѣйствительности другого:
проблема возникаетъ при встрѣчѣ двухъ сужденій. Но образова-
ніе какого-нибудь сужденія можетъ не быть завершено, если бы да-
же препятствіе и не исходило отъ уже образовавшагося су-
жденія.
17.	Не получится сужденія тогда, когда двѣ интуиціи, либо
два члена ряда ассоціацій слѣдуютъ другъ за другомъ такъ, что
одинъ образъ прямо замѣняетъ предшествующій ему безъотноси-
тѳльно — являются ли они сближенными и сравнимыми. Если
бы я забылъ образъ коровы, (я беру примѣръ, который приводилъ
въ § 6) въ тотъ моментъ, когда получилъ представленіе камня,—
никакого сужденія не могло произойти, даже и отрица-
тельнаго, вродѣ: „эта не была корова, которую я видѣлъСобака
— 36 —
Гассенди нѳ впала бы въ заблужденіе если бы, въ то время, какъ
видѣла чужого въ приближающемся человѣкѣ, она забыла, что
видѣла въ нѳмъ своего хозяина. И, хотя и испытывается проти-
ворѣчіе смѣняющихся образовъ (корова и камень, хозяинъ и чу-
жой), но не достовѣрно еще, что образуется отрицательное суж-
деніе. Можетъ испытываться лишь извѣстное противорѣчіе, нѣко-
торое заблужденіе при замѣнѣ предшествующаго образа—новымъ.
18.	Вопросъ помѣщается между заблужденіемъ съ одной сто-
роны и отрицательнымъ сужденіемъ съ другой. Онъ предполагаетъ
сравненіе новаго образа съ предшествовавшимъ и отсутствіе въ
одномъ изъ нихъ элементовъ, находящихся въ другомъ. Если
заблужденіе покоится на томъ, что отсутствующіе элементы цѣ-
ликомъ нѳ принимаются,—то вопросъ зависитъ отъ болѣе актив-
наго отношенія данныхъ. Чего нѳ достаетъ, то нѳ отвергается
и не забывается,—изъ него образуется идея, являющаяся въ осо-
бенности яркой и дѣятельной благодаря контрасту, существующему
между двумя образами, причинно—обусловленными присутствіемъ
въ одномъ изъ нихъ того, что отсутствуетъ въ другомъ. Анализъ
получается вслѣдствіе того, что требуется добавленіе, прибавка.
У ребенка вопросительный взглядъ и интонація предшествуютъ
самому вопросу. Восемнадцати-мѣсячный ребенокъ, которому
обыкновенно давали спрятать два платка, получивъ только одинъ
изъ нихъ, принимался искать другой съ выраженіемъ вопроса въ
лицѣ и въ голосѣ 1). Въ этомъ случаѣ, ребенокъ сближаетъ инту-
ицію ощущенія съ интуиціей воспоминанія, и различіе или кон-
трастъ этихъ интуицій причинно обусловливаетъ состояніе вопро-
сительное и ищущее. Согласно Прѳйѳру, мы можемъ обнаружить
самый вопросъ только въ трехлѣтнемъ ребенкѣ. Самый частый
вопросъ—это: „Гдѣ?* а). Это—два пространственныхъ образа,
которые сближаются, и самый вопросъ выражаетъ стремленіе до-
полнить то, чего недостаетъ въ одномъ изъ нихъ.
19.	Въ вопросѣ — сознаніе направлено на различіе между
двумя образами, обнаруживающееся во время прохожденія отъ
АВ къ А. Требуется наличность В. Отрицательное сужденіе
получается въ томъ случаѣ, если интересъ сосредоточивается на
*) Прѳйѳръ „Душа ребенка" 3 изд. 277 (русскій переводъ подъ редакціей
А. Нечаева).
«) ІЬісі. р. 412. 414.
— 37 —
А, сравнивая его съ АВ, вмѣсто того, чтобы сосредоточиться на
упомянутомъ различіи. Вопросъ разыскиваетъ отсутствующее,
отрицаніе же примиряется съ нимъ. Какъ говоритъ Соломонъ
Наймовъ х) здѣсь происходитъ родъ вычитанія. Если образъ АВ
не удерживается, А не можетъ обусловить отрицательнаго суж-
денія. Напротивъ, удерживая, можно получить сужденіе: *В
отсутствуетъ44. Отрицаніе предполагаетъ двѣ положительности, оно
выражаетъ ихъ взаимное отношеніе въ формѣ вычитанія. Отри-
цаніе не можетъ никогда быть актомъ первичнымъ или прими-
тивнымъ. Съ психологической точки зрѣнія оно предполагаетъ двѣ
интуиціи или ассоціаціи, въ одной изъ которыхъ содержатся эле-
менты, недостающіе другой. Но отрицательному сужденію не
предшествуетъ по необходимости положительное сужденіе въ
чистой формулировкѣ; послѣднее можно съ такимъ же успѣ-
хомъ непосредственно получить изъ интуиціи или ассоціаціи.
Съ логической точки зрѣнія, наоборотъ, отрицательное сужденіе
предполагаетъ сужденіе положительное; оно пріобрѣтаетъ значеніе
лишь когда такое сужденіе оказывается психологически возмож-
нымъ а). Логическая возможность соотвѣтствующаго положитель-
наго сужденія не подразумѣваѳтъ, —какъ мы видѣли (§ 9)—его
психологической возможности, отрицаніе же постоянно подразу-
мѣваѳтъ положеніе, но послѣднее не всегда проявляется въ формѣ
сужденія; оно можетъ проявляться, какъ интуиція или, какъ
ассоціація.
Положительное сужденіе требуетъ двухъ интуицій или двухъ
ассоціацій, различныхъ между собой, такъ какъ основаніе для
образованія сужденія получается въ томъ случаѣ, если такое раз
личіе проявляется (не будучи устранено подъ формой интуиціи
или ассоціаціи) Если отрицательное сужденіе называется вычи-
таніемъ, то сужденіе положительное—можно назвать прибавле-
ніемъ. Положительное сужденіе происходитъ, если образъ А со-
провождается образомъ АВ, и интересъ сосредоточивается вокругъ
АВ, удерживая въ то же время образъ А.—Въ этомъ случаѣ
отрицательное сужденіе также логически возможно.
Отъ различія между А и АВ зависитъ вопросъ, отрицатель-
*) Категоріи Аристотеля. Віе Каіе^огіеп дез Агізіоіеіз, Вегііп 1794,
р. 150.
а) Аристотель, замѣчая, что положительное сужденіе предшествуетъ отри-
цательному	атсофатие^ протеза, Апаі. розЬ I, 25, р. 86. Ь)—
думаетъ, вѣроятно, лишь о логическомъ пріорѳтѳтѣ.
— 38 —
ное сужденіе и сужденіе положительное. Въ вопросѣ стремятся
немедленно къ устраненію разницы В; въ отрицаніи А при-
знается <АВ; въ положеніи АВ> А. Положительныя сужденія обра-
зуются, по всей вѣроятности, прежде отрицательныхъ сужденій.
Сознаніе займется больше увеличеніемъ своего содержанія
(переходомъ отъ А къ АВ), чѣмъ сокращеніемъ (уменьшеніемъ)
его (переходомъ отъ АВ къ А). Это явствуетъ изъ нашего стре-
мленія подмѣчать правило прежде исключенія, согласованность—
прежде несогласованности. (Сравнить дальше § 33). Это видно
изъ того факта, что первые вопросы рождаются вслѣдствіе
отсутствія чего-либо ожидаемаго, но нѳ вслѣдствіе достиженія,
полученія чего-либо новаго,—вслѣдствіе перехода отъ АВ къ В,
но не отъ А къ АВ. Въ языкѣ это обнаруживается выраженіемъ
отрицанія посредствомъ прибавленія особыхъ частицъ („нѣтъ",
„не"), указывая на уничтоженіе положительной зависимости между
субъектомъ и предикатомъ. Такихъ частицъ не существуетъ для
указанія на простое строеніе положительнаго сужденія.
Мы начинаемъ положительными сужденіями, и лишь спеці-
альныя знанія, заставляютъ ставить вопросы и отрицать. Но,
хотя положительныя сужденія, по всей вѣроятности, проявляются
прежде отрицательныхъ сужденій, эти отрицательныя сужденія
могутъ быть настолько же просты, какъ и самыя простыя поло-
жительныя сужденія въ отношеніи психологическаго процес-
са образованія; два рода сужденій (если можно такъ выразить-
ся) могутъ возникнуть при сближеніи двухъ интуицій или
двухъ ассоціацій. Въ отношеніи содержанія, напротивъ, отрица-
тельное сужденія предполагаетъ всегда соотвѣтствующее положи-
тельное сужденіе. Отрицательное сужденіе не даетъ намъ новаго
содержанія. Все значеніе его именно въ томъ, чтобы отбросить
такое новое содержаніе. Если положительное сужденіе нѳ было
бы возможнымъ или естественнымъ, отрицательное сужденіе не
имѣло бы логическаго значенія. Съ логической точки зрѣнія,
отрицательное сужденіе нѳ согласуется съ простымъ положитель-
нымъ сужденіемъ, но соотвѣтствуетъ такому положительному
сужденію, которое отвергаетъ возможное отрицательное сужденіе
и выражается часто частицами болѣѳ или менѣе значительно—
утвердительными*, „положительно", „безусловно" или въ особомъ
оттѣняющемъ подчеркиваніи связки, копулы *). Также Лотцѳ и
Гегель (Логика, Ъо^ідие 2 Ѵоі. 1816 р. 75 8.) не признаетъ, что чисто
указательныя предложенія (напримѣръ: „Аристотель умеръ въ возрастѣ 62
— 39 —
Зигвардъ (а въ античномъ мірѣ Мѳнедѳмосъ иэъЭрвтрѳи) отвѳр-
таютъ, по праву, отрицательныя сужденія въ ряду простыхъ и
первичныхъ логическихъ сужденій.
Въ послѣднее время Ормонъ *) защищаетъ, что и съ логи-
ческой точки врѣнія положеніе и отрицаніе являются согласован-
ными, такъ какъ во всякомъ сужденіи слѣдуетъ производить вы-
боръ возможностей, и,—что отрицаніе, какъ и положеніе служитъ
для болѣе точнаго опредѣленія субъекта. Но это противорѣчивъ
факту образованія сужденія посредствомъ прямого анализа инту-
иціи или ассоціаціи безъ того, что-бы выборъ былъ неизбѣженъ.
Если я перехожу отъ А къ АВ,то единственно возможно лить —
положительное сужденіе; если я перехожу отъ АВ къ А,—воз-
можно только отрицательное сужденіе. Лишь при болѣе сложныхъ
условіяхъ представляются заразъ различныя возможности, вызы-
вая необходимость выбора. Въ такихъ случаяхъ возникаетъ проблема.
Проблема предполагаетъ сознаніе, очищенное отъ возможности
и необходимости образованія взаимно-несовмѣстимыхъ сужденій.
Проблема можетъ часто возникнуть, какъ контрастъ между однимъ
положительнымъ и однимъ отрицательнымъ сужденіями. Если АВ
и А представлены заразъ, два сужденія разсматриваются, какъ
„В—имѣющееся* и, какъ „В—не имѣющееся*. „Да* и „Нѣтъ*—
встрѣчаются. Между тѣмъ, нѣтъ необходимости, чтобы здѣсь имѣ-
лись лишь двѣ возможности; проблема также проявляется и въ
случаѣ нѣсколькихъ возможностей, несовмѣстимыхъ между собой.
Въ обыкновеніи же превращать въ противорѣчивую противопо-
ложность—обратную противоположность, помѣщая одну единствен-
ную возможность Р—противъ всего остатка возможностей не Р,
что и даетъ намъ возможность тщательнѣе изслѣдовать каждую
изъ нихъ въ отдѣльности.—Кромѣ того, противорѣчивая противо-
положность не всегда, какъ хочетъ думать Бѳнно—Эрдманъ,—*)
дается неизбѣжно, какъ зависимость между положеніемъ и отри-
лѣтъа) заслуживаютъ названія сужденій, если не отвергаютъ сомнѣнія въ истин-
ности сказаннаго. Сиббѳрнъ (Еоцісріе. 1835 Есііі. сіапоізе р. 241) соглашается
съ нимъ.—что весьма странно, такъ какъ Сиббернъ придерживался вообще
осмысленной концепціи объ отношеніи между интуиціей и анализомъ.
Разгадку зтого слѣдуетъ искать въ его стремленіи возвысить понятіе на
счетъ сужденія.
„Отрицательное въ Логикѣ". „ТЬе Кецаііѵе іп Еодіс (Ргіпсеіоп
сопігіЬиііопз іо рзусЪоіоду, сент. 1Ѳ97 годъ).
') ІЬісі. -I р. 136 8.
40 —
цаніѳмъ. Двѣ возможности, между которыми происходитъ выборъ,
можно прекрасно характеризовать положительными чертами. Съ
точки зрѣнія эмпирической—духъ и матерія суть противорѣчивыя
понятія: эти два „аттрибута* бытія являются для насъ единствен-
ными, которые мы познаемъ, но каждый изъ нихъ представляет-
ся съ положительными чертами. То же говорится о добрѣ и злѣ
въ строгой доктринѣ стоиковъ. Зависимость между положе-
ніемъ и отрицаніемъ является примѣромъ противорѣчивой зави-
симости, но нѳ необходимой формой такой зависимости.
20.	Возникновеніе проблемы указываетъ на необходимость вы-
бора и на невозможность слѣдовать отдѣльной интуиціи или ассоціа-
ціи—какъ это было до сихъ поръ,—или положиться на одно сужденіе,
извлеченное изъ извѣстныхъ интуицій или извѣстныхъ ассоціацій.
Именно отрицательное сужденіе освобождаетъ, предоставляя мѣсто
проблемѣ,—сознаніе отъ необходимости и невозможности. Легко
понять, что отрицательныя основанія логики (принципъ противо-
рѣчія и исключеннаго третьяго) образовались исторически рань-
ше положительнаго основанія (принципъ тождественности) Какъ
и всякое сознаніе, сознаніе необходимости вызывается контрастомъ.
Необходимость означаетъ прежде всего то, что мы не можемъ
поступить по другому. Согласуй всѣ мои воспоминанія, я могу
разсматривать какъ реальное лишь то, что я понимаю. Если
нельзя достигнуть цѣли непосредственно, то къ ней приходятъ,
пользуясь иными средствами и оборотами 1).
Такимъ образомъ, наши первыя непроизвольныя теоретиче-
скія или практическія высказыванія постепенно ограничиваются;
потокъ нашихъ идей и усилій дѣйствуетъ въ извѣстныхъ опре-
дѣленныхъ направленіяхъ, будучи заключенъ въ строго ограни-
ченное русло.
Изъ всѣхъ отрицательныхъ сужденій только тѣ производи-
*) См. мою „Психологію" (V, Э, 2 и Ѵі, Т. 3). Психологи животныхъ,
которые (какъ Тори ди къ) нѳ допускаютъ, что животное образуетъ свободныя
представленія, должны естественно также отрицать, что оно не въ состояніи
дѣлать выбора между возможностями, которыя отдѣльно представляются со-
знанію. Выборъ у животнаго является предпочтеніемъ самымъ элементарнымъ
сравнительно съ предпочтеніемъ, у человѣка въ тѣхъ случаяхъ, когда отдѣль-
ное впечатлѣніе непроизвольно удерживается, тогда какъ другія не вызываютъ
такой сильной необходимости къ своему удержанію.
См. выше § 6 и мою „Психологію" (V, А, 7).
— 41
тѳльны, которыя являются средствами» необходимыми для дости-
женія положительнаго сужденія. Но изъ условій, въ которыхъ
протекаетъ наше сознаніе, слѣдуетъ, что часто мы не можемъ
достигнуть положительнаго опредѣленія, какъ только посред-
ствомъ ряда отрицательныхъ сужденій. Въ исторіи классификацій
мы находимъ интересные примѣры, доказывающіе, что часто мы
бываемъ принуждены довольствоваться отграниченіемъ той области, о
которой ничего не можемъ сказать, кромѣ того, что она отлична
отъ иной таковой же положительно-характеризующѳйся области,
которую мы познаемъ. Всѣ усилія продолжительныхъ изысканій
будутъ заключаться въ отысканіи положительно характеризу-
ющихся чертъ этой отграниченной области. Аристотель дѣлилъ жи-
вотныхъ наразумныхъ и неразумныхъ,—а послѣднихъ на облада-
ющихъ алой кровью и не обладающихъ ею. Классификація Лин-
нея наоборотъ, представляетъ до своему виду лишь положитель-
ныя характеристики. Линней установилъ семь классовъ: млеко-
питающихъ, птицъ, земноводныхъ, рыбъ, насѣкомыхъ и червей.
Но Кювье указалъ, что послѣдній классъ характеризованъ исклю-
чительно, какъ отрицательный: „Извѣстно, что Линней оставилъ
въ смѣшанномъ видѣ подъ названіемъ червей многочисленныхъ и
отдѣльныхъ животныхъ, у которыхъ нельзя было найти ни одной
общей для всѣхъ черты. Работая надъ моими первыми
опытами по сравнительной анатоміи, я былъ пораженъ невоз-
можностью найти ничего общаго ни въ нервной системѣ червей,
ни въ ихъ кровообращеніи, ни въ происхожденіи» ни даже въ
ихъ питаніи, и вскорѣ я замѣтилъ, что этотъ классъ не былъ
основанъ подобно другимъ, на положительныхъ особенностяхъ “ 1).
Ламарковская, классификація животныхъ на позвоночныхъ и
безпозвоночныхъ указываетъ все еще на необходимость предвари-
тельнаго употребленія отрицательныхъ понятій. И только Кювье
и Бленвилль довели до конца положительную классификацію без-
позвоночныхъ2). Какъ классификація—индуктивный методъ *) раз-
1) 8иг ип попѵеаи гарргосЬетеін Д еіаЫіг епіге Іез сіаззез диі
сотрозепі 1е гёдіпе апітаі, 1812.
а) Сравнить таблицу зоологической классификаціи у Жервэ „Элементы
воологіи, (Еіётепіез де зооіо^іе, Рагіз, 1871, р. 289 зиііе).
Сравнить съ тѣмъ, что говоритъ о Кеплерѣ Лапласъ: „Объясненіе си-
стемы міра. „Ехробіііоп би зувіете ди топде". Ыѵге сЬар IV. „Тихо
Браге давалъ ему полезные совѣты, которымъ ояъ слѣдуетъ во всѣхъ случаяхъ,
гдѣ можетъ произвести сравненіе своихъ гипотезъ съ наблюденіями, что и
Даетъ ему возможность при примѣненіи метода исключенія, переходя отъ пред-
положенія къ предположенію, придти къ законамъ планетнаго движенія.
— 42 —
виваѳтся посредствомъ отрицаній, устанавливая и разбирая раз-
личныя возможности, или предположенія, удерживая только тѣ
изъ нихъ, которыя не были отброшены по окончаніи изслѣдова-
нія. Кеплеръ принялъ гипотезу эллиптической формы планетныхъ
орбитъ лишь послѣ того, кткъ отбросилъ многочисленныя иныя
формы. Къ этому результату привелъ его „методъ исклю-
ченія". Разница значенія отрицанія въ развитіи индукціи
и развитіи классификаціи та, что въ индукціи отрицательныя
сужденія указываютъ на преграды, тогда какъ въ класси-
фикаціи они указываютъ пути, отыскать направленіе которыхъ бу-
детъ задачей послѣдующихъ изысканій. Наше познаніе, быть
можетъ, остановится передъ такимъ развѣтвленіемъ пути, вслѣд-
ствіи котораго уже не будетъ имѣться возможности нашему по-
знанію развиваться ни какъ классификаціи, ни какъ индукціи.
Это будетъ,—для поколѣнія этой эпохи концомъ процесса, имѣв-
шаго исходной точкой, — первое чувственное впечатлѣніе, диф-
ференцирующееся и стимулирующее. Это растущая сила различій
и контрастовъ, я заставляетъ насъ примѣнять новыя и высшія
формы для самосохраненія сознательной жизни вплоть до момеж*
та, когда послѣдняя дойдетъ до предѣловъ того, что будетъ въ
состояніи охватитъ и оформить.
Поставленный въ опредѣленное мѣсто съ ограниченнымъ по-
лемъ зрѣнія человѣкъ долженъ оріентироваться въ своемъ суще-
ствованіи: вотъ въ чемъ причина важной роли отрицанія. Иво*
биліѳ существованія—слишкомъ велико, чтобы можно было охва*
тить его однимъ взглядомъ или рядомъ кѳпрерывно-р&стущихъ
интуицій. Мы легко смѣшиваемъ одно явленіе съ другимъ и
часто разсматриваемъ, какъ цѣлое, то, что оказывается лишь
частью. Тогда возникаетъ у насъ потребность въ отрицаніи длй
устраненія иллюзіи или предварительнаго отдѣленія неяснаго и
туманнаго отъ яснаго я очевиднаго, того что познано отъ непо-
знаннаго еще. Но каково бы ня было значеніе отрицанія, высшая
точка не можетъ быть достигнута на вейкой ступени иначе, какъ
лишь посредствомъ положительнаго развитія идей въ ихъ про-
явленіяхъ и внутренней гармоніи. Несогласованность и противо-
рѣчивость, быть можетъ, оказываютъ на насъ самое сильное воз-
дѣйствіе, но причина этого кроется,—какъ въ теоріи, такъ и на
практикѣ—въ томъ, что наша самая глубокая потребность заклю-
чается въ исканіи гармоніи, внутренняго согласія самихъ съ
собой, въ вѣрности самимъ себѣ, которая для насъ не только
— 43 —
жизненное условіе, но и высшая форма самой жизни. Все, что
мы сознаемъ, отрицаемъ или ставимъ, какъ проблему, зависитъ
въ послѣднемъ итогѣ отъ идеала: „Ѵегиш езі ітміех виі еі іаіві—»
сі і&поіі“ *).
!) Истина—есть показатель себя,  какъ ложнаго, и какъ нѳвѣдующаго.
ГЛАВА V.
Субъектъ и предикатъ.
21.	Согласно тому, что нами было сказано, нельзя указать
точно тотъ моментъ, когда сужденіе замѣняетъ интуицію или
ассоціацію. Имѣется обиліе оттѣнковъ въ степени вниманія, ко-
торое возникаетъ съ наступленіемъ взаимозависимости элемен-
товъ интуиціи или ряда ассоціацій. Предѣлы отмѣчаются съ
одной стороны—хаотическимъ сліяніемъ элементовъ съ другой—
гипнотическимъ или экстатическимъ поглощеніемъ со стороны
какого-нибудь отдѣльнаго элемента. Между этими двумя предѣ-
лами находится рядъ состояній, обладающій болѣѳ или менѣе
благопріятными условіями для образованія сужденія. Важно, что
несмотря на направленіе вниманія на отдѣльный элементъ, зави-
симость для всей интуиціи или для цѣлаго ряда ассоціацій, удер-
живается способомъ, благодаря которому отношеніе отдѣльнаго
элемента со всей совокупностью можетъ ясно представиться.
Надо, чтобы напряженіе вниманія не нарушало непрерывности
всей совокупности. Прежнія изложенія логики заставляли думать
будто отдѣльные элементы представляются сознанію вначалѣ
отдѣльно, тогда какъ ихъ взаимоотношенія представляются послѣ,
въ моментъ своего объединенія въ одно цѣлое; но на самомъ
дѣлѣ происходитъ нѳ такъ. Необходимо существованіе совокуп-
ности напередъ, чтобы намъ было понятно почему мысль начи-
наетъ объединять элементы. Все, что можетъ произвести мысль
это лишь привести насъ къ чистому сознанію отношенія частей
данной совокупности для измѣненія, можетъ быть, упорядоченія
частей.
Часто старались видѣть въ фактѣ выраженія сужденія по-
средствомъ слова—отличительный признакъ между сужденіемъ и
болѣѳ простыми психическими процессами, которые мы назы-
ваемъ интуиціей и ассоціаціей.
Но при болѣе внимательномъ изслѣдованіи мы находимъ,
что значеніе слова для мышленія основывается, какъ выше было
— 45 —
нами упомянуто (§ 15) на содѣйствіи слова при различеніи общаго
или типическаго отъ индивидуальнаго, или конкретнаго. Наши
мысли сами доходятъ до извѣстной степени ясности безъ со-
дѣйствія слова. Даже употребленіе одного только слова для ука-
занія на то, что оказывается общимъ нѣкоторымъ явленіямъ—
предполагаетъ сравненіе послѣднихъ. Одинаково, только точный
анализъ можетъ позволить перенести одно слово, одно явленіе—
на другое. Всякое чувственное впечатлѣніе, пробуждающее инте-
ресъ, быть можетъ, будетъ сопровождаться выдѣленіемъ движе-
нія, между прочимъ—выдѣленіемъ мускульной силы голоса, вос-
клицаніемъ. Но это еще не есть слово, выраженіе; этимъ оно
лишь еще можетъ быть. Надо, чтобы реакція звука была сред-
ствомъ сообщенія прежде, чѣмъ стать средствомъ мышленія.
Однако, восклицаніе, какъ средство сообщенія и, какъ средство
мышленія—слово,—въ дѣйствительности, настолько тѣсно свя-
заны съ мыслью, что нѣтъ ничего удивительнаго, если легко
смѣшивается грамматическая сторона сужденія съ его логико-
психологической стороной. Логика и психологія познанія разви-
лись подъ непрерывнымъ вліяніемъ грамматики. Особенно состоро-
ны разсужденія—къ сужденію были непосредственно примѣнены
формы и взаимоотношенія грамматическаго предложенія, опредѣ-
леннаго законами языка 1).
Гёйсгаардъ (Нфз^аапі) съ такой ясностью устанавливаетъ различіе
между точкой зрѣнія грамматической и точкой зрѣнія философской, что мно-
гимъ философамъ это указаніе послужило бы очень кстати. Онъ говоритъ
(Евваі тёЛоНідие сі’ипе яупіаіе дапоізе сотріёіе, СорепЬа&ие, 1762.
ТаЫеаи еі ехріісаііопз). „Слово или грамматическое предложеніе разсматри-
вается и разбирается въ томъ случаѣ, если не столько хотятъ обратить вни-
маніе на вещи, понимаемыя черезъ посредство словъ, сколько на слова сами
по собѣ, на ихъ соподчиненіе и случаи ихъ употребленія, падежи, какъ на
взаимоотношенія я взаимную независимость ихъ. Напротивъ, философъ раз-
сматриваетъ только вещи, называемыя словами. У грамматики есть своя ме-
тафизика, съ которой надо согласоваться, избѣгая метафизики чисто философ-
скаго характера въ томъ случаѣ, когда это болѣе всего есть языкъ и обо-
роты строенія языка, подлежащіе изслѣдованію*. Отсюда, очевидно, слѣдуетъ,
что философъ со своей стороны долженъ избѣгать смѣшенія строеній, оборо-
товъ языка съ психологическими процессами н логическими взаимоотношеніями.
Гёйсгаардъ не различаетъ, какъ увидимъ дальше, между точкой врѣнія психо-
логіи познанія я логической точкой зрѣнія. Въ дѣйствительности, очень трудно
не смѣшать этихъ двухъ точекъ зрѣнія, такъ какъ первая относятся къ про-
цессу сужденія, къ продукту сужденія, а вторая—къ оконченному сужденію.
Мой товарищъ—Вильгельмъ Томсенъ заставилъ меня обратить вниманіе на
Упомянутую книгу Гёйсгаарда.
— 46 —
Это оказываетъ, въ особенности, вліяніе на понятіе отноше-
нія между субъектомъ и предикатомъ сужденія. Теперь я попы-
таюсь установить отношеніе между понятіями сужденія граммати-
ческимъ, психологическимъ и логическимъ.
22.	Самое простое сужденіе обязано сознанію вхожденіемъ
новаго элемента въ данное цѣлое. Сужденіе дѣлаетъ сознатель-
нымъ этотъ новый элементъ посредствомъ контраста, который
оно представляетъ прежнему состоянію или образу, уже пред-
ставленному въ сознаніи. Вниманіе сосредоточивается на новомъ
элементѣ такимъ образомъ, что основаніе, сущность, которую
онъ предполагаетъ, отдаляется, но не исчезаетъ совсѣмъ. Въ
языкѣ этотъ родъ сужденія находитъ себѣ краткое и сильное вы-
раженіе въ формѣ восклицанія. Восклицаніе „Звѣзда!и происходитъ
вслѣдствіе различенія свѣтящейся точки въ ночномъ небѣ. Сло-
весное выраженіе объясняетъ то, что побудило возникновеніе су-
жденія, однако состояніе сознанія, въ которомъ образуется су-
жденіе, содержитъ болѣе, чѣмъ одинъ элементъ, обозначаемый
посредствомъ восклицація. Такія восклицанія суть предикативныя
сужденія^ выраженный здѣсь элементъ является логическимъ пре-
дикатомъ 2). Въ выраженіи логическаго субъекта не чувствуется
надобности, потому что вниманіе приковывается въ особенности
на предикатѣ, тогда какъ субъектъ понимается самъ по себѣ.
Если тотъ кто говоритъ не имѣлъ бы въ распоряженіи названія
для свѣтящихся точекъ, которыя ночью видны на небѣ, онъ дол-
женъ былъ бы удовольствоваться нечленораздѣльнымъ возгласомъ,
крикомъ, показать въ небо пальцемъ или сказать, что онъ ви-
дитъ „нѣчто44 (если бы онъ былъ знакомъ съ этимъ отвлечен-
нымъ выраженіемъ). Сознательный процессъ, соотвѣтствующій
такому восклицанію—переходитъ отъ предшествующаго состоянія
или отъ предшествующаго образа (темное небо) къ измѣненію
или къ прибавленію (свѣтящаяся точка) образа. Идея субъекта
(психологическій іегтіпіів а цио) весьма незначительна, пе-
1) Миклошнчъ (МікІозісИ). „Безличныя предложенія. (Зи^есНозе 8йі:ге,
2 АйП. АѴіеп 1883 р. 3) называетъ „безличными или безсубъектными пред-
ложеніями*—предложенія предикативныя. Эта терминологія была бы пригодной
также и для восклицаній. Миклошичъ устанавливаетъ свою терминологію на
фактѣ, который обнаруживаетъ при сравненіи безсубъектныхъ и полныхъ
предложеній: что то, чего недостаетъ, должно быть субъектомъ. Это построе-
ніе принято въ грамматикѣ. Построеніе психологически-логичѳское основы-
вается на анализѣ того, что происходитъ въ соянапіи при образованіи подоб-
ныхъ предложеній.
— 47 —
ясна или очень обыкновенна и очевидна, такъ что сознаніе при-
ковывается тотчасъ же къ идеѣ предиката (психологическій іег-
т і п и в а й д и е т). Психологическое выраженіе въ цѣломъ
было бы такимъ: „Я вижу звѣзду*4,—или „на небѣ видна звѣзда*4.
Ио при этомъ предполагается заранѣе даннымъ „я*4, которое
видитъ, или же небо, н не чувствуется надобности ихъ выразить.
Въ повѣсти «Жизнь богемцевъ» Блишѳра, молодой богемецъ при
видѣ автора этой повѣсти, приближающагося со своей собакой»
воскликнулъ: „Собака! охотникъ!*4 Собака и охотникъ суть новые
элементы образа; они появляются въ томъ мѣстѣ, гдѣ до тѣхъ
поръ росли только одни бурые кусты вереска.
Въ „Трехъ предостереженіяхъ*4, разсказѣ А. Додэ. (<СопІе«
йи Іипйі» 1890 р. 231). Бѳлизѳръ говоритъ: <Нѣтъ, видите ли,
ни господинъ Бокажъ, ни господинъ Мэлиньѳ нѳ заставляли мое
сердце биться съ такой силой, какъ тогда, когда я замѣтилъ
внизу, въ концѣ улицы, въ пустомъ мѣстѣ коммисара, приближа-
ющагося со своей повязкой... И близь стоящіе воскликнули:
«Коммисаръ, коммисаръ!»
Коммисаръ это то, что является чѣмъ то новымъ въ пред-
ставленіи; онъ появляется тамъ, гдѣ раньше было пустое мѣсто.
Въ этихъ двухъ примѣрахъ, восклицаніе богемца и возгласы
толпы констатируютъ появленіе на горизонтѣ новыхъ элементовъ.
Я приведу еще нѣсколько примѣровъ. Одинъ марселецъ прогули-
вался однажды съ однимъ гасконцемъ въ недалекомъ разстояніи отъ
Амьена, и вдругъ огромный заяцъ шарахнулся совсѣмъ возлѣ
ногъ марсельца. „Какой огромный44 воскликнулъ при этомъ мар-
селецъ.—Король Генрихъ, при полученіи извѣстія о потерѣ сво-
ихъ французскихъ владѣній, воскликнулъ: „Золотыя вѣсти!44 (Вто-
рая часть „Король Генрихъ IV, актъ, 3 сцена І“).
Восклицаніе даетъ предикатъ извѣстія. Самыя простыя оцѣнки
принимаютъ форму восклицанія: „Великолѣпно!** „Прекрасно!*4
„Браво!44 Такимъ образомъ, вещь, разсматриваемая какъ прекрас-
ная или великолѣпная нѳ упоминается какъ очевидная и заранѣе
данная и т. д. и при этомъ нѣтъ ни времени, ни желанія, ни
силы выразить ѳѳ. Въ такихъ оцѣнивающихъ сужденіяхъ, задній
планъ нѳ заключается лишь въ предшествующемъ образѣ, но
также въ отношеніи между образомъ и состояніемъ сознанія
(удовольствія или неудовольствія). Измѣненіе всего состоянія со-
знанія въ цѣломъ, обусловленнаго появленіемъ образа и есть но-
вый элементъ, іегтіпив ай диет.—Если на улицѣ кто-нибудь
— 48 —
крикнетъ извощику, который чуть не задавилъ ребенка: „Ребе-
нокъ! ", восклицаніе это будетъ логическимъ предикатомъ. Извощикъ
не замѣтилъ ребенка, и идея о послѣднемъ не можетъ стать для
него идеею, отъ которой онъ отправляется (іегшіпив а цио).
Но крикъ выражаетъ предположеніе, что кто-то близокъ къ тому,
чтобы быть задавленнымъ, и крикъ этотъ обозначаетъ, кто именно.
Такой крикъ говоритъ о двухъ вещахъ; наиболѣе чистой формой
было бы: „Эй! Ребенокъ!", давая вторымъ словомъ болѣе точное
опредѣленіе перваго. Употребленіе опредѣленнаго члена при
восклицаніи есть выраженіе извѣстнаго рода нетерпѣливой
антиципаціи. Кендль *) объясняетъ этотъ примѣръ, говоря,
что это есть логическій предикатъ, который остается безъ
выраженія. Сюда должно быть сдѣлано добавленіе: „нахо-
дится въ опасности!" Но самый крикъ, направленный по адресу
кучера, выряжаетъ, что кто-то въ опасности. Требуется выразить
что кому-то предстоитъ какая то опасность. Надо разсмотрѣть воскли-
цаніе этого рода (связаннымъ съ опредѣленнымъ членомъ) по ана-
логіи съ наивнымъ повѣствованіемъ, гдѣ лица или вещи представ-
лены, какъ извѣстныя, хотя бы они приводились въ разсказѣ въ пер-
вый разъ. Геродотъ пользуется часто такой формой повѣствованія
(см. ех. I, 144, V. 35; VIII, 21). Упоминается какъ объ извѣстной
вещи то, что для слушателя или читателя является новымъ опре-
дѣленіемъ ситуаціи, новой чертой представленія, для котораго
переходъ совершается въ тотъ же моментъ.—Родители, у кото-
рыхъ дочь находится замужемъ въ Америкѣ и ожидаетъ разрѣ-
шенія отъ бремени, получаютъ въ одинъ прекрасный день теле-
грамму, гдѣ значится одно лишь словъ „Мальчикъ". Это—логи-
ческій предикатъ; окончаніе родовъ подразумѣваѳтся, и телеграмма
говоритъ лишь о томъ, какого пола ребенокъ.—Названія сочиненій,
главъ, музыкальныхъ произведеній, книгъ, и пояснительный текстъ
подъ картинами суть логическіе предикаты; они высказываютъ то,
что содержитъ текстъ, музыка, книга или картины.
23.	Другого рода предикативныя сужденія мы находішъ
въ безличныхъ предложеніяхъ, это — предложенія безъ субъ-
екта. Дѣйствительно, тутъ выражается только предикатъ. Но
это достигается тутъ благодаря глаголу, причемъ субъектъ обо-
значается неопредѣленнымъ мѣстоименіемъ или глагольной флѳк-
!) „Сущность и значеніе безличныхъ предложеній, ра^е 285. РкіІозорЪ.
МопаізИеЙ 1892: „\Ѵезеп ипв Вегіепіип^ дег Ітрегзопаііеп.
— 49 —
сіей. Восклицательное предложеніе—по замѣчанію Кэндля—есть
способъ выраженія болѣе энергичный, чѣмъ безсубъектное предло-
женіе. „Ударъ грома* выражаетъ большую энергію, чѣмъ просто
„громъ гремитъ*. Съ точки зрѣнія, которой мы придерживаемся,
мы можемъ раздѣлить безсубъектныя предложенія на два класса *)
Первый классъ содержитъ въ себѣ предложенія безсубъектныя,
субъектъ которыхъ поименованъ уже или понимается съ большей
или меньшей ясностью въ связи со всѣмъ цѣлымъ такъ, что ха-
рактеръ субъекта становится понятнымъ. И тогда оказывается
возможнымъ построить субъектъ въ формѣ болѣе или менѣе опре-
дѣленной. Въ „Исторіи чудака Могрѳана*, господинъ Могрѳанъ
получаетъ чудесную корзину, надъ которою, желая ѳѳ испытать,
произноситъ таинственныя слова и „вотъ въ корзинѣ начинаетъ
шевелиться, кипѣть, клокотать и выбрасывать вслѣдъ за тѣмъ
маленькія хлѣбца разной формы, и разнаго рода рыбокъ: это
былъ цѣлый потокъ". Въ стихотвореніи Шиллера „Ожиданіе"—
возлюбленный ждетъ свою возлюбленную; всякій шорохъ, звукъ
можетъ служить вѣстникомъ ея появленія и приковываетъ, по
этой причинѣ, его вниманіе, между тѣмъ, какъ самый важный
вопросъ:—она ли это,—остается безъ отвѣта: „Послышались ли
мнѣ шаги? Не прошуршало ли въ аллеѣ? Не промелькнулъ ли
кто то въ бѣломъ? И не блеснуло ли похожее на платье?* Само
явленіе выражено здѣсь,—хотя и безъ субъекта, такъ какъ субъ-
ектъ остается подъ сомнѣніемъ. То же встрѣчается въ „Октябрь’
ской ночи" Мюссе; и тутъ любовникъ ждетъ возлюбленную.
Основной мотивъ выступаетъ здѣсь съ его поясненіями.
„И вотъ въ поворотѣ улицы узкой
Слышу тихонько идутъ по песку".
Въ данномъ примѣрѣ есть исходная психологическая точка
(іегтіппв а дао), благодаря которой предикаты получаютъ
большое значеніе, представляемое ими. Шумъ листвы и бѣлое
видѣнье опредѣлены съ такою же ясностью, какъ и тихій звукъ
по песку, вслѣдствіе вниманія,—именно основа вниманія и даетъ
возможность оцѣнить, какъ то, такъ и другое.
і) У ГеЙсгаарда „Датскій синтаксисъ® (Ъа зупіахе ёапоізе р. 266—266)
имѣется чисто грамматическая классификація. У Миклошнча: „Безличныя пред-
ложенія (8иЬ]есі1озе р. 34—69)—находится грамматическая классифи-
кація, гдѣ точки врѣнія психологическо-логическія опредѣляютъ подраздѣленія.
Зигварда „Безличныя предложенія*4 („Эіе Ішрегяопаііеп", ЕгеіЬиг^ 1888,
Р* 73 з.) встрѣчается чисто психологическо-логическая классификація.
— 50 —
Въ „Кубкѣ*1 Шиллера изобилуютъ безсубъектныя предложенія
я, именно благодаря такой формѣ выраженія баллада пріобрѣ-
таетъ столь яркую картинность,—какъ замѣтилъ объ этомъ уже
Миклошичъ 1). Даже тотъ моментъ, когда принцесса наклоняется
надъ пучиной, чтобы слѣдить глазами за отважнымъ пловцомъ,—
поэтъ описываетъ въ безличныхъ предложеніяхъ: „Влекло ее къ
безднѣ пловца разглядѣть* („Ба Ъйскѣв’ бісЬ Ьегипіѳг тН ИеЬеп-
сіет Вііск*). Въ этомъ случаѣ—субъектъ данъ самимъ контек-
стомъ и ясно представляется сознанію, хотя онъ и не выраженъ
словомъ. Въ другихъ примѣрахъ ясенъ только родъ субъекта. Та-
кимъ является онъ въ выраженіяхъ: „какъ живется?*, „кажется!*
Подобнымъ, совершенно безличнымъ предложеніямъ соотвѣт-
ствуютъ такія, у которыхъ субъектъ есть неопредѣленное мѣсто-
именіе: „Поютъ. Стучатъ. Говорятъ* я).
Второй разрядъ безсубъектныхъ предложеній—чисто описа-
тельнаго свойства. Описывается какое-нибудь явленіе, безъ того
чтобы было грамматически возможно указать на опредѣленный
субъектъ, къ которому могло бы быть отнесено явленіе. Надо пред-
ставить себѣ, какъ Іегшіппз а дио—все состояніе въ цѣломъ,
„вещи въ общемъ*, хаотическую идею. Это суть въ тѣсномъ
смыслѣ слова — безсубъектныя предложенія. Пользуются ими въ
особенности для выраженія явленій природы, безличныхъ состо-
яній или велѣній судьбы. Примѣры этому слѣдующіе: „Холодно!*
—„Снѣжитъ.*—„Пахнетъ гарью.*—„Чѣмъ хуже, тѣмъ лучше.*—
„Очень жалко* („печально* и т. д.).—„Какъ аукнется, такъ и
откликнется.*—„Жизнь пережить—нѳ поле перейти."—Скоро го-
1) Богатство въ нѣмецкомъ языкѣ безсубъектныхъ предложеній сравни-
тельно съ французскимъ—интереса о иллюстрируетъ Миклошичъ („Безличн. пред-
ложенія**. 8иЬ]‘есіІ02е 8312 е. р. 289, сличая съ оригиналомъ—французскій пе-
реводъ, гдѣ нѣтъ ни одного безсубъектнаго предложенія.
(Въ переводѣ В. А. Жуковскаго встрѣчается 2, 3 такихъ безсубъектныхъ
предложенія, не играющихъ, однако, той роли, о которой говоритъ Гёфдингъ,
имѣя въ виду подлинникъ. Переа.)
») Было бы точнѣе передать это черезъ: ,,поется; стучится; говорится44.
Неопредѣленнаго мѣстоименія, соотвѣтствующаго французскому о п (оп сЬапіе)
и і 1 (іі пеі^е) въ русскомъ языкѣ—нѣтъ; быть можетъ въ данномъ случаѣ
это можно было бы передать оборотомъ, встрѣчающимся въ просторѣчій, какъ
напр.: „Оно пойлетъ! 4, „Оно ладно будетъ!4* „Мало ли дѣловъ-то! То-то, то
другое, все по хозяйству—оно н забудешь4* Успенскій: Крестьянинъ и крестьян-
скій трудъ глава: Иванъ Ермолаѳвичъ). Перее.
— 51 —
Борится, да не скоро спорится.*—„Отъ судьбы но убѣжишь!"—
„Вёдро!" *).
Хаотическій и общій характеръ исходной мысли обнаружи-
вается тѣмъ, что часто можно бываетъ замѣнить слова: „оно" или
„это" черезъ „все" (непереводимыя неопредѣленныя мѣстоименія:
„іі" и „^а", которыя въ переводѣ переданы черезъ „оно" и „это".
Перев.)\ напримѣръ: „все—очень плохо. („Топі ѵа тпаі"), вмѣсто:
„это очень плохо" („§а ѵа таі") .Въ послѣднемъ предло-
женіи слово „это" („$а") нельзя передать лучше, какъ сло-
вомъ „все" („ѣоиі). Къ тому же, слѣдуя филологамъ, слово „оно"
<„і1") или „это" („да") можетъ употребляться въ безличныхъ
предложеніяхъ только по аналогіи съ полными предложеніями,
чтобы заполнить недостающее. Миклоптичъ не считаетъ за субъ-
ектъ даже нѣмецкое „еь“ въ безличныхъ предложеніяхъ. „Ошибочно
принимать существующее во многихъ языкахъ въ |такъ называ-
емыхъ безличныхъ предложеніяхъ сопутствующее имъ мѣсто-
именіе „ев" за подлежащее (субъектъ). Здѣсь „ев" не есть поло-
жительное подлежащее, но лишь нѣкоторая тѣнь, легкій намекъ
на него" а).
24.	Предикативныя сужденія, выраженныя въ восклицаніяхъ
и въ предложеніяхъ безъ субъекта—указываютъ на существен-
ную истину психологіи сужденія, именно на то, что логическій
предикатъ есть наиважнѣйшій элементъ сужденія. Логическій
предикатъ есть психологическій іегтіппз асі диет. Гер-
хартъ і) * 3) и Трѳндѳлѳнбургъ4) указывали уже на это. Послѣд-
ній говоритъ даже такъ: „мы мыслимъ въ предикатахъ*. Можно
было бы, пожалуй, допустить такое предположеніе: всѣ слова
суть сначала предикаты и лишь впослѣдствіи выступаютъ,
какъ грамматическіе субъекты. Можетъ быть, болѣе глубокій
анализъ и не подтвердитъ этого предположенія 5), такъ какъ
і) Мдклошичъ доканываетъ на себѣ ошибку, въ которую можетъ ввести
форма выраженія; опъ [разсматриваетъ предложеніе „ез ізі еіп	(„есть
Богъ**)» какъ аналогичное „ев і$і 8оттег!!“ („лѣто...44), принимая слово
„СоН“ за предикатъ. Французскій оборотъ: ,,і1 езі ип Ыіеи“—не вноситъ
никакого сомнѣнія въ то, что слово ,Д)іеи“ есть логическій субъектъ.
*) ЗиЬіесіІозе 8йіхе, р. 2—3.
9) Еіпіеііигщ іп діе РЬіІоворкіе (1813) агі. 63. (Введеніе въ философію).
4) Ео^іасЪе ІТпіегзисЬипееп (1840), сЬар. 14. (Логическія наслѣдованія).
») Когда я закончилъ предшествующее наложеніе, мой товарищъ Отто
Есперсенъ (Дезрегзеп) указалъ мнѣ на работу Ф. Вегенера (РЬ. УѴе^епег):
52
нельзя заключать ни на чемъ не основываясь, что наиболѣе про-
стыя предложенія были въ то же время и самыми первоначаль-
ными. Согласно нѣкоторымъ языковѣдамъ, безличныя предложенія
—не являются по происхожденію наиболѣе примитивными. Какъ
бы то ни было,—фактъ существованія предложеній, въ которыхъ
логическій субъектъ остается безъ выраженія, представляетъ
огромный интересъ, какъ съ психологической, такъ и съ логи-
ческой стороны. Это не значитъ, что этотъ субъектъ всецѣло не-
достаетъ сознанію, но только то, что не чувствуется необходи-
мости въ его выраженіи. Такая необходимость выступаетъ осо-
бенно въ отношеніи элемента, на которомъ сосредоточивается
интересъ во время разсужденія; отсюда и новое опредѣленіе,
которое получаетъ субъектъ, уже познанный. Субъектъ—это та
петля, на которой поворачивается дверь, но не петля, а дверь
и ея повороты бросаются въ глаза, хотя петля, находясь скры-
той, заключаетъ въ себѣ все и еще то, что не всякую дверь
можно приладить на опредѣленную петлю.
Если логика опредѣляетъ часто сужденіе, какъ сочетаніе по-
нятій, то это опредѣленіе не приложимо къ предикативному сужде-
нію, въ которомъ идея или элементъ субъекта лежитъ въ глу-
бинѣ сознанія, не выступая ясно со всѣмъ своимъ содержаніемъ,
какъ мы требуемъ этого отъ понятія. Послѣднее не вызываетъ
„Изслѣдованія объ основныхъ вопросахъ жизни языка" (ѴпіегзисЪип^еп йЬег
сііе СгипсМга^еп Пез ЗргасЫеЪепз. Наііе, 1885). Въ этомъ интересномъ
трудѣ я нашелъ не только понятіе отношенія между субъектомъ и предика-
томъ, подобное моему, но и гипотезу, на которую я только что указалъ, раз-
витую до конца.—„Всѣ слова,—говоритъ упомянутый авторъ,—которыя могутъ
быть логическими субъектами, получили этотъ характеръ только вслѣдствіе ослаб-
ленія ихъ предикативнаго употребленія (р. 54)л. Далѣе онъ очень интересно-
выясняетъ, что ради слушателя, которому не такъ ясенъ логическій субъектъ
(ситуація), какъ разсказчику,—было необходимо постепенно образовать субъ-
ектъ или, какъ выражается Вегенеръ, дать объясненіе и поставить субъектъ
въ началѣ грамматическаго предложенія (91 р.). Вегенеръ начинаетъ съ того»
что говоритъ: „грамматическій субъектъ не представляетъ никакого интереса,
тогда какъ грамматическій предикатъ—элементъ новый и интересный**. Эта
меня удивляетъ, такъ какъ тотчасъ же вслѣдъ за этимъ онъ принужденъ ска-
зать, что это бываетъ не всегда такъ (р. 20). Цитированное предложеніе не
касается грамматическихъ субъекта и предиката, но субъекта и предиката
логическихъ (психологическіе Іегшіпиз а д и о и іегтіпиз ай
д и е т). Затрудненіемъ для Вегенера послужило удареніе, такъ какъ онъ
ясно видѣлъ, что удареніе указываетъ на то, гдѣ находится логическій преди-
катъ. Но удареніе не причемъ въ разницѣ между грамматическими субъек-
томъ и предикатомъ.
— 53 —
непремѣнно устраненія этого опредѣленія. Логика можетъ утвер-
ждать, что она занимается лишь вполнѣ развитымъ сужденіемъ,
въ которомъ субъектъ и предикатъ оба абсолютно точны и опре-
дѣленны въ отношеніи къ содержанію.
Предикативныя и пныя сужденія, въ которыхъ дѣло обстоитъ
не такъ, суть лишь приблизительныя сужденія. Какъ имѣются без-
численныя степени ясности и чистоты, съ которыми содержаніе
какой-нибудь идеи можетъ обсуждаться, такъ должно быть неопредѣ-
ленное количество такихъ приблизительныхъ сужденій. Здѣсь,
какъ не рѣдко и въ иныхъ мѣстахъ, опредѣленіе есть выраженіе
идеализаціи. Предикативное сужденіе—это форма сужденія, всего
ближе стоящая къ интуиціи и ассоціаціи.
25.	Сужденія, предикативно выраженныя (ср. §§ 15 и 21)
не являются еще самыми простыми изъ возможныхъ сужденій.
Пользованіе словомъ предполагаетъ актъ узнаванія, но мож-
но замѣтить качество и его отношеніе къ данному объекту, хотя
бы это качество въ первый разъ представлялось опыту. Въ по-
добпыхъ случаяхъ сужденіе можетъ быть выражено жестомъ или
крикомъ удивленія. Поэтому, нѳ будетъ-ли справедливымъ назы-
вать, вмѣстѣ съ Зигвардомъ, предикативныя сужденія—сужде-
ніями назывательными ((іепотіпаШз). Зигвардъ, работа котораго
о безличныхъ предположеніяхъ въ остальномъ очень хороша—
говоритъ по этому поводу: „Чтобы имѣть возможность выразить,
какъ красное—замѣченный цвѣтъ,—какъ паденіе—замѣченное
движеніе,—надо узнать въ каждомъ наблюденіи познанную идею.
Въ каждомъ употребленіи слова для описанія или повѣствованія
находится этотъ синтезъ отдѣльнаго чувственнаго и существую-
щаго элемента или же вспоминаемаго—и уже познанной идеи.—Это
и есть наиболѣе простое сужденіе; оно выражаетъ посредствомъ
извѣстнаго значенія словъ то, что я наблюдаю. Чувственная
жизнь въ отношеніи множества воспоминаній, и быстрота, съ ко-
торой данныя вещи входятъ въ наше познаніе—препятствуютъ
часто различію между данной интуиціей и припоминаемой идеей
—проникнуть въ наше сознаніе. Встрѣчая кого-нибудь изъ зна-
комыхъ, я имѣю передъ собой, какъ будто, одинъ образъ,—но,
въ дѣйствительности, узнаваніе возможно лишь въ томъ случаѣ,
если данный образъ встрѣчаетъ образъ въ воспоминаніи и, если
я воспринимаю согласованность двухъ образовъ* *)• Случаи узна-
*) „Безличныя предложенія- (Эіе Ітрегзопаііеп. РгеіЬиг^, 1886. р. 14)
<ср. также 29 и 63 стр.). Кайндъ находить также („Сущность и значеніе бев-
— 54 —
ванія,—о которыхъ пишетъ здѣсь Зигвардъ—не являются самыми
простыми, ибо въ самыхъ простыхъ совершенно не проводится
различія между даннымъ объектомъ и соотвѣтствующимъ обра-
зомъ воспоминанія, но объектъ представляется намъ съ такимъ
характеромъ, который производитъ сужденіе о немъ, какъ о
видѣнномъ или узнанномъ. Нельзя быть увѣреннымъ, что можешь
дать имя тому, что узнаешь. Актъ сознанія, въ которомъ нѣчто
представляется, какъ новое или поразительное—еще болѣе простой:
здѣсь ни узнаваніе ни называніе не возможны.
Чѣмъ болѣе многосложны отношенія между содержаніемъ
предиката и содержаніемъ субъекта, тѣмъ значительнѣе не толь-
ко роль вниманія и узнаванія, но и роль ассоціаціи и дальнѣй-
шихъ сравненій. Опредѣленіе отношенія между субъектомъ и
предикатомъ требуетъ, чтобы размышленіе не ограничивалось
лишь тѣмъ, что непосредственно дано въ сознаніи, но чтобы эти
непосредственныя данныя были сближены и сравнимы съ другими
группами опытовъ и идей. Въ моей „Логикѣ** я далъ названіе
второстепеннаго синтеза тому процессу, который такимъ спосо-
бомъ дополняетъ и подкрѣпляетъ анализъ непосредственныхъ
данныхъ. Въ этомъ синтезѣ представляющіяся данныя скомбини-
рованы съ другими представленіями. Я называю его второстепен-
нымъ, чтобы отличить отъ синтетической дѣятельности, предпо-
лагаемой интуиціей и ассоціаціей.
26.	Въ предикативныхъ сужденіяхъ субъектъ изглаживается
всецѣло такъ, что невозможно даже найти для него выраженія.
Переходя къ сужденіямъ, въ которыхъ и субъектъ и предикатъ
выражены, мы находимъ значительное количество степеней, каса-
тельно выраженности, рельефности субъекта, тогда какъ преди-
катъ всегда остается наиболѣе ярко^ыступающимъ элементомъ.—
Если для иллюстраціи сказаннаго нужны примѣры, то слѣдуетъ
помнить, что грамматическая форма предложенія не всегда поз-
воляетъ видѣть то, что является логическимъ субъектомъ и то,
что есть логическій предикатъ. Вотъ почему отрывочные при-
мѣры не могутъ оказать безъ дальнихъ словъ услуги. Часто
лишь, разбирая все цѣлое, въ которомъ находится предложеніе,
бываетъ возможно раскрыть идею, отъ которой беретъ начало
личныхъ предложеній*. "ѴѴезеп ипсі Весіеиіпп^ <іег Ішрегзопаііеп. РЬіІоз.
МопаІзЪеПе. 1892. р. 293), что называніе—есть логическая сущность (квинт-
эссенція) собственно безличныхъ предложеній.
— 55 —
мысль и идею, въ сторону которой она направляется—психоло-
гическій іегтіпиз а ц и о, т. ѳ. логическій субъектъ (исход-
ный пунктъ)—и психологическій Ьегтіпив ай циѳт, т. ѳ.
логическій предикатъ (конечный пунктъ).
Пренебреженіе этимъ фактомъ есть большой недостатокъ,
встрѣчающійся во многихъ логическихъ примѣрахъ. Авторы
Искусства мыслитъ (Ь’агѣ йе репзег. „ЛогикаРогі-ВоуаГя")
отмѣчали уже это. „Единственное и вѣрное правило въ томъ,
чтобы разсматривать по смыслу то, о чемъ утверждается и чтб
утверждается. Ибо первое—всегда субъектъ, а послѣднее—аттри-
бутъ, въ какомъ бы порядкѣ они ни находились" (И, 9).
а)	. Часто въ началѣ предложенія ставится предикатъ (пре-
дикатъ логическій), чтобы оттѣнить ею. Субъектъ затемняется,
слѣдуя за тѣмъ безъ ударенія. „Уже погасла моя лампа" (В. Гюго).
„Ноппі зоіѣ диі шаі у репзе". (Да будетъ позорно тому, кто худо
думаетъ объ этомъ).—„Велика Діана Эфесская! “ „Счастливы тѣ,
кто творятъ миръ". „Изъ Аѳинъ въ Коринфъ прибрелъ неизвѣст-
ный еще тамъ юноша" („ЫасИ КагіпрЪив ѵоп АіЬеп§его$еп Капі
еіп Дйп^ііпр, йогѣ посЬ ипЪекаппѣ". СоеЛе). „Стыдно поддаваться
похоти". („Ригре еві оЬзециі ІіЪійіпі"). „Счастливъ тотъ, кто мо-
жетъ познать причину вещей!" (Геііх циі роіиіі гегшп со&повсеге
саизазі).
Ь)	. Логическій предикатъ не всегда есть грамматическій пре-
дикатъ.—Чтобы обнаружить логическій предикатъ—изъ него дѣ-
лаютъ часто грамматическій субъектъ, или выражаютъ его при
помощи прилагательнаго или нарѣчія такимъ образомъ, чтобы
анализъ всего цѣлаго могъ одинъ констатировать гдѣ находится
главный психологическій пунктъ.—Слѣдующіе четыре примѣра
взяты изъ одного руководства къ химіи. „Ни одинъ элементъ не
образуетъ такого значительнаго количества соединеній съ водо-
родомъ, какъ углеродъ". Въ цѣломъ углеродъ является здѣсь
логическимъ предикатомъ. Это показываетъ, что глава, начало
которой мы привели,—трактуетъ о соединеніи съ водородомъ,
такъ какъ разсужденіе исходитъ отъ мысли объ элементѣ, кото-
рый имѣетъ болѣе всего соединеній съ водородомъ, и углеродъ
является здѣсь—Iегтіппз ай циет этого разсужденія- Тб
же и въ слѣдующемъ предложеніи. „Желѣзо—самый полезный
изъ всѣхъ металловъ", гдѣ желѣзо, согласно всему цѣлому, есть
іегтіпив ай диет. „Всѣ металлы (исключая золота и
Платины) и всѣ минералы плаваютъ на ртути". Согласно цѣ-
— 56 —
лому, въ которомъ это предложеніе находится, оно служитъ для
характеристики ртути, —это есть качество того, о чемъ выра-
жается. „Будучи очень сильно нагрѣты, всѣ металлы (исключая зо-
лота, серебра и платины) испытываютъ поразительное измѣненіе
поверхности". Въ главѣ, изъ которой мы взяли это, говорится о
вліяніи высокой температуры на металлы, и надо, чтобы ѣег-
шіпиз ай д и е т падалъ, такимъ образомъ, на слово всѣ (также,
напримѣръ, когда слуга объявляетъ: „Всѣ гости прибыли!").
— Въ концѣ одной своей басни „Водопадъ и рѣка" Лафон-
тенъ говоритъ:
Тихони—опасны:
Нѳ такъ—другіе.
Вся басня показываетъ, что идея, отъ которой исходитъ
авторъ—есть опасность. Тихони—есть логическій предикатъ пер-
вой изъ цитированныхъ фразъ, что и подтверждаетъ вторая.
„Труднѣйшее въ природѣ—разглядѣть ея законъ, который она
отъ насъ скрываетъ". Въ этой фразѣ Гёте—отправной точкой
идеи есть то, „что есть труднѣйшее въ природѣ",—это видно изъ
всего діалога, въ которомъ находится эта фраза,—и разсужденіе
ведетъ къ опредѣленію вещи, которая является трудной.
Эту фразу можно сравнить съ такой:
„Прекрасное—трудно", которой оканчивается діалогъ Стар-
шій Гиппій (Нірраз Марг) послѣ того, какъ было сдѣлано мно-
жество тщетныхъ усилій для опредѣленія прекраснаго. Въ этомъ
случаѣ трудность есть въ одно время и логическій и граммати-
ческій предикатъ.
— Когда Мортимеръ, умирая, обращается къ Ричарду План-
тагенѳту (Шекспиръ: „Генрихъ VI, первая часть, актъ 2,
сцена 5):
„Но у меня, ты знаешь, нѣтъ потомства
Пророчитъ смерть слабѣющій мой голосъ,
Наслѣдникъ—ты I..
(Перѳв. О. Чумнной. Изд. Брокгауза я Ефрона).
то слово ты—есть логическій предикатъ послѣдней фразы, ибо
идея „наслѣдника" (наслѣдника Мортимера) должна быть опре-
дѣлена точнѣе;—отъ этой-то идеи и беретъ свое начало разсуж-
деніе. Вертеръ у Гёте говоритъ: „Это лишь и поддерживало мое
намѣреніе слѣдовать смѣло природѣ. Она лишь одна безконечно
богата". Начало даетъ мысль о безпредѣльномъ богатствѣ, и при-
рода („она") есть логическій предикатъ послѣдняго прѳдложѳ-
— 57 —
нія 1). Въ предложеніи: „Смѣлымъ—принадлежитъ міръ* гово-
рится нѣчто о качествѣ, которымъ нужно обладать, чтобы стать
господиномъ міра; логическій предикатъ заключается въ словѣ
„смѣлый*, и Бенно-Эрдманъ (Логика. „Ьа Іоящие*, I, р. 236) не-
правильно видѣлъ въ словѣ „смѣлый*—логическій субъектъ этого
примѣра.—„Элементы суть для насъ принципы, потому что не
найдены еще средства для ихъ разложенія. Прогрессъ науки
создастъ, быть можетъ, эти средства для будущаго поколѣнія-.
Здѣсь слово „средства* принимаетъ участіе въ логическомъ пре-
дикатѣ перваго предложенія, въ которомъ мы съ нимъ встрѣча-
емся и въ логическомъ субъектѣ второго предложенія, хотя
грамматически это слово есть прямое дополненіе обоихъ пред-
ложеній.
с)	. Если прочесть или произнести одно только предложеніе
изъ всего контекста, то опредѣлить каковъ предикатъ можетъ
лишь удареніе.
И если предложеніе представляется въ болѣе обширномъ цѣ-
ломъ, удареніе тогда зависитъ отъ этого послѣдняго. Удареніе
переходитъ на логическій предикатъ, который есть новое, пріоб-
рѣтенное опредѣленіе или,—какъ было удачно названо,—вершина
мысли і) * * * * * * * 9). Въ предложеніи: „Онъ купилъ картину*—логическій
предикатъ выраженъ прошедшимъ временемъ: покупка картины
совершена. Заранѣе было извѣстно, что онъ хотѣлъ ѳѳ купить.
Если бы фраза была такъ: „онъ картину купилъ*, то смыслъ
былъ бы тотъ, что онъ купилъ именно картину (а не мраморный
бюстъ, напримѣръ).—„Не придетъ король!*. Здѣсь логическій
і) Знгвардъ дѣлаетъ слѣдующее замѣчаніе (Піе Ітрегзопаііеп, р. 19):
„Логика и грамматика съ полнымъ основаніемъ привыкли разсматривать пред-
меты, какъ субъекты, потому что объективно они выражаютъ извѣстныя ка-
чества дѣйствія; несмотря на то,—можетъ быть заданъ вопросъ: не слѣдуѳтъ-
ли, строго говоря, считать субъектомъ—тѣ представленія, быть можетъ, кото-
рыя сначала входятъ въ «сознаніе, и то,—что.присоединяется къ нямъ, какъ
дополненіе — предикатомъ: свѣтить > — < огонь <=> свѣтящееся есть
огонь".
Въ этомъ вопросѣ нѣтъ ничего особеннаго. На это нужно безусловно
отвѣтить „да", откуда слѣдуетъ, что лоіика и грамматика неправильно при-
выкли считать, будто одни только предметы могутъ быть логическими субъек-
тами. Мы еще будемъ имѣть случай немного позднѣе высказаться по этому
поводу.
Потеръ іорндорфъ (Реіег Іегпдогі) „О дикціи" (Зиг Іа <1ісНоп, 1897.
р. 31): „Чѣмъ слова ближе къ центру, къ вершинѣ мысли, тѣмъ больше имѣ-
*отъ они удареній".
— 58 —
предикатъ выраженъ отрицаніемъ, отбрасываніемъ мысли о при-
ходѣ короля.—„Торъ пилъ, какъ впиваетъ влагу песокъ горячей
пустыни" (Элѳншлѳгѳръ). По логической формѣ это предложеніе
значитъ: „Манера пить у Тора напоминала втягивающій влагу
песокъ пустыни". Слово песокъ получаетъ наибольшее удареніе,
хотя онъ является грамматическимъ субъектомъ придаточнаго
предложенія. Въ первомъ предложеніи слово пилъ имѣетъ немно-
го болѣѳ слабое удареніе, такъ какъ это логическій предикатъ
этого предложенія, хотя со своимъ субъектомъ онъ образуетъ
идею относительно логическаго предиката, выраженнаго въ под-
чиненномъ предложеніи. „Торъ" нѳ имѣетъ ударенія: онъ только
что былъ названъ и является извѣстнымъ пунктомъ, отъ кото-
раго исходитъ разсужденіе.—Въ приведенныхъ выше стихахъ
Гете (см. а): „Изъ Аѳинъ въ Коринфъ прибрелъ неизвѣстный
юноша", на словѣ „юноша" слегка дѣлается удареніе, потому что
логическій предикатъ (въ Коринфъ прибрелъ) поставленъ вначалѣ,
чтобы образовать какъ бы небольшое отдѣльное предложеніе
(какъ бы восклицаніе),—отсюда выдѣляется новое движеніе мы-
сли, направленное къ болѣѳ точному опредѣленію того, кто шелъ
изъ Аѳинъ въ Коринфъ.
Д)—Согласно понятію природы вопроса, приведеннаго выше
(§ 18) то, о чемъ имѣется вопросъ, будетъ всегда логическимъ
предикатомъ. Тегтіпиз ацио данъ, и надо найти Іегшіпив
а4 диеш.—Вопросъ можетъ возникнуть изъ неувѣренности въ
возможности сохраненія извѣстнаго предиката. „Можѳтъ-ли быть
эгоистическое сердце—творящимъ?" (Сиббернъ: „Письма Габріэли-
са" „ЬеИга ае СтаЪгіеІів").—„Развѣ аркадцы появились на свѣтѣ
прежде тебя?," обращается съ вопросомъ земля къ лунѣ въ
одномъ изъ „Разговоровъ" Леопарди. Въ этихъ примѣрахъ—исход-
ная мысль (петля) закрѣплена,—заключительная же мысль (вер-
шина)—неопредѣленна.— Въ другихъ примѣрахъ ищется логиче-
скій предикатъ:
Каково было бы его намѣреніе? Что сдѣлано ей для него?
Кто изъ пасъ двухъ, наконецъ, будетъ вѣнчать его нынѣ на
царство?
(Расинъ. Баязетъ. Ш, 8.)
„Какова природа вещества?" (Гоффманъ: Введеніе въ совре-
менную химію. „ЕіпІеіСип^ іп діе тосіегпе СЬетіе".) Послѣдній
вопросъ представляется прежде, чѣмъ авторъ сдѣлалъ опи-
саніе основныхъ свойствъ химическихъ процессовъ; здѣсь
— 59 —
всходятъ отъ идеи вещества, чтобы найти его послѣднее опредѣ-
леніе. Когда хотятъ мотивировать или обосновать какой-нибудь
вопросъ, для этого часто начинаютъ съ анализа логическаго субъ-
екта. Этотъ анализъ долженъ расчистить путь для раскрытія ло-
гическаго прѳдикта. Можно часто заранѣе указать вопросы, на
которые будетъ возможно отвѣтить, т. ѳ. ту область, гдѣ нада
искать логическіе предикаты. Въ одной геологической статьѣ мы
находимъ слѣдующій примѣръ: „Эти изслѣдованія покажутъ намъ
каковы суть вещества, находящіяся въ поляхъ, какова та глу-
бина, на которой они встрѣчаются и каково занимаемое ими
пространство?* Въ основныхъ отношеніяхъ отвѣтъ опредѣ-
ляется вопросомъ, разъ истинная сущность вопроса (йіп-
йатепіит дпаезііопез) была ясно поставлена. Въ задачахъ тео-
ріи познанія—отыскать основные предикаты (категоріи), съ ко-
торыми оперируетъ человѣческое мышленіе (ср. конецъ § 14).
т. ѳ. главные вопросы, которые,въ сиду своей природы.—выста-
витъ разсужденіе. Кантъ очень точно назвалъ наши понятія, въ
особенности, категоріи: „предикатами возможныхъ сужденій*.1)
ѳ). Предикатъ выступаетъ съ наибольшей яркостью, какъ
главный пунктъ сужденія» въ разсужденіяхъ, гдѣ одинъ и тотъ
же субъектъ выясняется послѣдовательно рядомъ предикатовъ .Субъ-
ектъ есть основа въ состояніи покоя, тогда какъ предикаты пе-
ремѣщаются; петля остается закрѣпленной, дверь же поворачи-
вается.—
„Тамъ, подъ самой крышей...невольно вспоминались эти старые
„сорбонскіѳ господа*, которые всегда были (какъ говоритъ исто-
ры) бѣдны и всегда довольны*, которые „никогда не бывали на
празднествахъ, вслѣдствіе безденежья* и, которые „порой, въ
воскресные лѣтніе дни вытрясали свои тоги, чтобы составить по-
слѣ обѣда партію въ мячъ посреди улицы Санъ-Жакъ*. (Гас-
тонъ Дешанъ: „Упадокъ демократіи*.—Ьа тпаіаіве Ле Іа Бетосга-
ііе.)—„Сократъ вначалѣ совершенно не думалъ о введеніи но-
выхъ положеній въ философію. Онъ желалъ ничего не знать и
вести лишь бесѣды сь пріятелями о чужихъ дѣлахъ. Онъ пред-
почиталъ это развлеченіе всякой наукѣ и знанію. Онъ любилъ
вести разговоры съ молодыми и красивыми женщинами, чтобы
снискать себѣ уваженіе тѣхъ, которыми онъ хотѣлъ быть люби-
мымъ. Въ книгахъ своихъ учениковъ онъ представленъ, какъ
Критика чистаго разума. 1 Аиз&. р. 69 (нѣмѳц. изд).
— 60 —
одна изъ тѣхъ масокъ, которымъ античная комедія давала
имя, особенность, но чья роль мѣнялась съ каждымъ актомъ",
(Леопарди).—„Умственное развитіе во времена грековъ счита-
лось почетнымъ званіемъ человѣка,—въ средніе вѣка—еретичес-
твомъ,—въ эпоху энциклопедистовъ—основаніемъ великой надеж-
ды,—въ періодъ Революціи—аристократизмомъ и во время рѳак-
рѳакціи — опасностью (Гёффдингъ: Этика, (есть русс. пер.)
„Можно характеризовать право въ отношеніи морали,
какъ возможность примѣнять силы, какъ требованіе внѣш-
няго воздѣйствія, какъ необходимость однообразія для цѣлаго;
какъ тотъ фактъ, что существуютъ элементарныя условія обще-
ственной жизни людей". (ІЬііѳт).
і).—Имѣются еще предложенія, гдѣ почти каждое слово вы-
ражаетъ логическій предикатъ.
Такія предложенія трехъ главныхъ родовъ.
1).—Въ оживленныхъ и торжественныхъ состояніяхъ подчер-
киваютъ непроизвольно каждое слово. Въ такіе моменты не упо-
требляется много словъ, но зато каждое слово тѣмъ большую
имѣетъ важность. Получается какъ бы много вершинъ мыслей,
цѣлыя цѣпи Альпъ, и основаніе всего цѣлаго (петля) скорѣе—
чувство, эмоція, чѣмъ—идея. Подчеркивается то, что вытекаетъ
изъ общаго основанія, элементовъ, а не ихъ взаимныя отноше-
нія. Поэтому торжественныя выраженія становятся, естественно,
сентенціозными, афористичными, какъ языкъ оракула. Евангеліе
Іоанна и нагорная проповѣдь Христа—являются примѣрами выше-
сказанному.
2). Въ разсказѣ и подробномъ описаніи хотятъ часто выдѣлить
каждую деталь. Въ этомъ случаѣ извѣстнаго рода колеблющееся
и однообразное удареніе—очень характеристично—и логически не-
обходимо. Это—цѣлый рядъ предикатовъ, которыхъ представ-
ляютъ съ одного раза, какъ дѣйствительные. Примѣромъ можетъ
служить начало басни „Ворона и Лисица" Лафонтена *)•
Ворона усѣлась на сукъ небольшой
Держала во рту корку сыра.
Лисица, почуявши запахъ густой,
Промолвила нѣжно, какъ лира.
Надо ясно представить ворону въ своемъ особомъ положе"
Я не пользуюсь переводомъ Крылова потому,что грамматически онъ не
подходитъ для примѣра. Примѣч. перев.
— 61 —
яіи и лисицу—въ своемъ. Въ каждомъ предложеніи грамматиче-
ской субъектъ поставленъ вначалѣ, образуя какъ бы восклица-
тельное сужденіе, вслѣдствіе ударенія,—предикатъ слѣдуетъ эа
этимъ» составляя стихъ и принимая то же удареніе, что и
субъектъ.
Въ саду обители святой
Росъ небольшой цвѣтокъ
(Бапз Іе^агйіп іи топазіёге
ВиціЧ ипе рѳіііе Пеиг.)
Ртозрег ВІапсЪетаіп.
„Небо совсѣмъ чисто, безъ единаго облачка" (Гете: „Путе-
шествіе въ Швейцарію"). „Родился у бѣднаго мужика сынъ. Об-
радовался мужикъ, пошелъ къ сосѣду звать въ кумовья. Отка-
зался сосѣдъ: неохота къ бѣдному мужику въ кумовья итти."
(„Крестникъ" Л.Н. Толстого, начало разсказа.. Во француз-
скомъ переводѣ это передано такъ: „Одинъ бѣдный мужикъ при-
шелъ къ своему сосѣду—просить его быть крестнымъ своему
новорожденному сыну".) Въ „Амфитріонѣ" Мольера,—Сосій
описываетъ сраженіе при Тѳлебѣ такъ.
А рѣка... какъ вотъ тутъ.
Люди наши стали здѣсь.
И проходъ, какъ вотъ тотъ.
Непріятель занялъ весь.
2). При резюме продолжительнаго разсужденія подчеркивается
почти каждое слово, потому что эти слова указываютъ на глав-
ные пункты, разобранные выше. Почти за каждымъ словомъ
кроются законченные акты мысли; каждая изъ выраженныхъ идей
дѣйствовала, какъ іегтіпиз аі циет. Я возьму, какъ при-
мѣръ, конецъ одного геологическаго изслѣдованія, сдѣланнаго
на берегахъ острова Борнхольма: „Въ одну эпоху, когда
высота воды Балтійскаго моря была почти на 8 метровъ выше,
чѣмъ въ нынѣшнее время,—вдоль побережья Борнхольма обитало
племя, которое употребляло отшлифованный и гладкій кремень,
умѣло варить пишу въ глиняной посудѣ и разводило на бере-
гахъ огонь, употребляя древесину дуба, росшаго внутри остро-
ва." (Геологическія изслѣдованія о Даніи, 3-ья серія № 1, стр.
41). Надо, однако, замѣтить, что въ такихъ резюме, чтобы быть
лучше понятымъ, ставятъ существительныя непосредственно ря-
домъ съ прилагательными, которыя въ изслѣдованіи прѳдставля-
— 62 —
лись, какъ сомнительные предикаты, утверждаемые лишь позд-
нѣе,—лишь бы эти прилагательныя не относились къ основнымъ
пунктамъ.—Это указываетъ, что дѣйствующее сужденіе измѣни-
лось въ сужденіе потенціальное.—Въ предложеніяхъ этихъ трехъ
родовъ можетъ быть столько же ошибокъ, сколько словъ. Это
потому, что дочти каждое слово есть результатъ сужденія.
27. Вышеприведенные матеріалы могутъ служитъ разъясне-
ніемъ не только отношенія между сужденіемъ и его выраженіемъ
въ языкѣ, но также отношенія между психологической и логической
стороной сужденія. Гейсгаардъ ясно различаетъ, какъ мы это ви-
дѣли (§ 21) между грамматической и философской точкой зрѣнія
сужденія, но онъ не обращаетъ вниманія на необходимость разсма-
тривать еще съ точки врѣнія философской—психологическую точку
зрѣнія и логическую. Онъ не правъ, говоря (въ прибавленіи къ
своему Синтаксису); а„Философъ разсматриваетъ только вещи,
обозначаемыя посредствомъ словъ. Сказать ли: Апостолъ Павелъ
написалъ это посланіе, или: это посланіе написано апостоломъ
Павломъ, или же: это—посланіе апостола Павла, — ни одно изрь
этихъ трехъ выраженій не скажетъ больше или меньше другихъ,
и во всѣхъ трехъ философъ можетъ разсматривать Павла, какъ
формальную причину, а посланіе, какъ прямое дополненіе или
іегпііпив ап. Павла и его дѣйствія написанія44.
Это замѣчаніе можетъ быть справедливымъ, если разсматривать
сужденіе со стороны чисто логической, предполагая также,—что
является опаснымъ, какъ увидимъ позднѣе,—необходимость ви-
дѣть въ логическомъ субъектѣ дѣйствующее существо, и если
отвлечься отъ различія въ удареніи, съ которымъ каждое пред-
ложеніе можетъ представиться. Разница въ способѣ разсматри-
вать сужденіе логически и разсматривать его психологически—
заключается въ томъ, что съ логической стороны—главнымъ
является отношеніе между элементами (здѣсь: Павелъ и его посла-
ніе), тогда какъ съ психологической стороны,—наиважнѣйшее есть
процессъ, при помощи котораго сознаніе уясняетъ это отношеніе
наилучшимъ образомъ. Логически, элементъ, отъ котораго мы
отправляемся—безразличенъ, лишь бы отношеніе между элемен-
тами было ясно обдумано. Но психологически, въ каждомъ осо-
бомъ случаѣ мы исходимъ отъ данной мысли (іе гш і п и 8 а ц и о),
чтобы притти къ заключительной мысли (іегпгіппз ай диет);
одна становится субъектомъ логическаго сужденія,—другая—его
— 63 —
предикатомъ, и удареніе падаетъ,—какъ мы видѣли,—на логи-
ческій предикатъ, представляющій наибольшій интересъ. Психо-
логически же, тѣ три предложенія,—которыя приводитъ Гейсга-
ардъ, не могутъ быть идентичны какъ лишь, если во всѣхъ трехъ
одно и то же слово несетъ удареніе (напр. во всѣхъ трехъ пред-
ложеніяхъ „Павелъ41 или „посланіе" и т. д.). Если Павелъ есть
та идея, отъ которой беретъ начало разсужденіе, то естественнѣе
будетъ употребить первую форму; если же, напротивъ, о посланіи
уже говорилось, одна изъ двухъ другихъ формъ будетъ болѣе
естественна.
Логическій субъектъ соотвѣтствуетъ той мысли, отъ которой
исходятъ; онъ уже заранѣе данъ, познанъ предварительно.
Сама идея не будетъ, естественно, Іегшіпиз а ди о, если не
представляетъ никакого интереса. Идеи безъ интереса (если та-
ковыя имѣются въ строгомъ смыслѣ слова) проходятъ черезъ
сознаніе почти одиноко, не производя никакого эффекта. То же
бываетъ и съ чувствованіями и наблюденіями, не пробуждающими
никакого особаго интереса. Но интересъ, связывающійся съ исход-
ной идеей, образуетъ только основу или предвареніе содержаща-
гося интереса, приводя къ построенію предиката. При помощи
предиката основная мысль болѣе точно опредѣлена. Если она не
нуждалась въ такомъ опредѣленіи, сужденіе было бы излишне.
Это значитъ, что содержаніе исходной мысли познано, но не узнано.
Благодаря сужденію совершается шагъ отъ познанія къ узна-
ванію. Содержаніе отправной идеи установлено и уяснено посред-
ствомъ процесса сужденія *). До сужденія у насъ было содер-
жаніе А, послѣ сужденія—содержаніе АВ: мы прибавили одно
опредѣленіе и, вслѣдствіе этого, обогатили логическій субъектъ,
соотвѣтствующій исходной мысли.—Это обнаруживается особенно
1) Кардиналъ Ньюманъ выражается слишкомъ сильно, говоря (Грамматика
Согласованія. „А Сгашшаг оі АззепГ4, гл. II): „Я постигаю смыслъ пред-
ложенія, разъ улавливаю его предикатъ. Субъектъ самъ до себѣ не нуждается
быть воспринятымъ, какъ таковой, чтобы быть принятымъ за истинный, пре-
дикатъ котораго требуетъ разъясненія, и, потому,—въ зависимости отъ своего
формальнаго мѣста въ предложеніи—поскольку онъ субъектъ—онъ иногда не-
извѣстенъ, иногда же разъясняется посредствомъ предиката". Содержаніе
субъекта не можетъ быть совершенно неизвѣстнымъ; можно было бы
сказать скорѣе, что онъ въ достаточной мѣрѣ предварительно познанъ, чтобы
не имѣть необходимости представляться непосредственно сознанію; въ этомъ
отношеніи имѣется, какъ мы уже указывали, большое количество степеней,
начиная съ предикативныхъ сужденій и кончая резюме.
— 64 —
интересно въ оцѣнивающихъ сужденіяхъ, напримѣръ, въ этиче-
скихъ. Въ ихъ наиболѣе простой и произвольной формѣ послѣднія
суть восклицательныя сужденія,—какъ мы ѳто видѣли (§ 22).
При болѣѳ глубокомъ развитіи надо установить болѣѳ точно отно-
шенія между субъектомъ и предикатомъ. Старанія обосновать это
построеніе приведутъ въ послѣднемъ итогѣ къ той основной
цѣли, непосредственная цѣнность которой для индивидуума, ко-
торый судитъ, опредѣляетъ всѣ остальныя цѣнности (Ср. мою
„Этику" гл. 3). То, что представляется частью этой цѣли или
необходимымъ средствомъ для ея достиженія будетъ огромной
цѣнности. Таковы суть, въ особенности качества характера, ко-
торыя производятъ дѣйствіе, стремящееся къ реализаціи цѣли.
Такимъ путемъ формируются этическіе идеалы, образующіе основу
нормативныхъ сужденій. Это значитъ, что всякое сужденіе, пред-
писывающее дѣйствіе, образуется при помощи анализа идеи иде-
альнаго индивидуума, т. ѳ. воображаемаго индивидуума, надѣ-
леннаго всѣми необходимыми качествами характера для осу-
ществленія высшей цѣли, непосредственная цѣнность которой
опредѣлитъ всѣ остальныя цѣнности. Что выражается, какъ пре-
дикатъ идеальнаго индивидуума—выражается въ то же время,
какъ требованіе, предъявляемое эмпирическому индивидууму. Или
какъ говоритъ Бенно-Эрдманъ: „Долженствованіе есть идеали-
зированное бытіе, бытіе идеализированнаго Субъекта" 1). Въ нор-
мативныхъ сужденіяхъ основа интуиціи и болѣѳ ясна и болѣѳ
опредѣлена, чѣмъ въ оцѣнивающихъ сужденіяхъ, приводя къ
построенію или къ узнаванію самой нормы; именно въ первомъ
появленіи этихъ оцѣнивающихъ сужденій лежитъ истинная сущ-
ность этическихъ и религіозныхъ проблемъ.
Въ законченномъ логическомъ сужденіи субъектъ и преди-
катъ представляются тѣсно и ясно связанными. Но и во время
психологическаго процесса, приводящаго къ этому результату,
субъектъ и предикатъ тоже нѳ всецѣло разъединены. Если бы
9 „Логика" (Ьа Іо^іцие, I, р. 220, 282). Между тѣмъ Эрдманъ устанав-
ливаетъ отношеніе между оцѣнивающими и нормативными сужденіями—совер-
шенно противоположное отношенію, которое я выставилъ выше. Онъ даетъ
названіе оцѣнивающихъ сужденій лишь тѣмъ сужденіямъ, въ которыхъ сравни-
ваются дѣйствія съ нормой (іЬісі. р. 385). Но построеніе самой нормы пред-
полагаетъ оцѣнку, т. е. оцѣнивающія сужденія. Надо также хорошо разсмо-
трѣть и цѣнность, приписываемую нормѣ, и эта цѣнность приведетъ въ послѣд-
немъ итогѣ къ идеѣ основной цѣли, непосредственная цѣнность которой опре-
дѣлитъ для насъ всѣ остальныя цѣнности.
— 65 —
они были разъединены, то не было бы понятно, какъ могутъ они соеди-
няться въ сужденіи. Между тѣмъ, какъ сужденіе развивается
послѣдовательно отъ интуиціи или ассоціаціи,—совокупность, въ
которой находятся элементы сужденія, всегда присутствуетъ въ
сознаніи. Въ этой совокупности переходъ вниманія совершается
отъ исходной мысли, которая становится субъектомъ сужденія,—
къ заключительной, которая становится, такимъ образомъ, преди-
катомъ. Это движеніе будетъ повторяться много разъ въ двухъ
направленіяхъ. Но имѣются два теченія въ двухъ противоположныхъ
направленіяхъ. Что было раньше отправной идеей,—становится
благодаря обратному движенію—идеей заключенія. Этимъ однимъ
и объясняется, почему въ сужденіи предикатъ опредѣляется при
помощи субъекта, а субъектъ—посредствомъ предиката. Въ те-
оріяхъ логики вниманіе обращалось иногда на одно изъ этихъ
отношеній опредѣленія, иногда—на другое.
Теорія субсомпціи настаивала единственно на опредѣленіи
субъекта посредствомъ предиката, понимая послѣдній, какъ заклю-
чающій въ себѣ субъектъ по причинѣ своего большаго объема:
предикатъ былъ такимъ образомъ—содержащимъ (сопііпепэ), субъ-
ектъ—содержимымъ (сопіѳпішп). Предикатъ оставался неопредѣ-
леннымъ. Въ противоположность этому, Бѳнно-Эрдманъ поддер-
живалъ взглядъ, что именно субъектъ опредѣляетъ предикатъ, и
содержаніе предиката входитъ въ содержаніе субъекта х). Эти
точки зрѣнія, повидимому, противоположныя, легко примиря-
ются, если разсматривать двоякое движеніе вниманія во время
образованія сужденія. При образованіи слѣдующаго сужденія Га-
лилея: „Колебаться—значитъ падать", вниманіе должно было дви-
гаться впередъ и назадъ между двумя идеями; вниманіе подвело
колебаніе подъ паденіе, и въ то же время нашло паденіе въ со-
держаніи колебанія. Сама исходная мысль — видъ колеблющихся
тѣлъ,—становится болѣе ясной и болѣе богатой вслѣдствіе заклю-
чительной мысли—идеи паденія,—къ которой она привела: пере-
мѣщеніе отъ іегтіпиз асі диѳт къ первоначальному ѣегті-
п и з а ц и о необходимо для того, чтобы сужденіе закончилось въ
полной ясности а).
Формальная логика часто создавала для себя затрудненія,
опредѣляя сужденія, какъ	сочетанія понятій, заставляя
*) „Логика" (Ьа Іо&іцие I, р. 251, 261. э.).
2) Многіе современные логики, между ними Бозанкэ (Вовапдиеі: Ьо&іс,
I, р. 80 з.) и Бенно-Эрдмавъ (Ьо§іс, I, р. 202) настаиваютъ на яѳігрерыв-
— 66 —
предполагать, что эти понятія не имѣли прерѳдъ тѣмъ совершена
по никакой зависимости между собой. Если понимать логическое
разсужденіе въ. видѣ акта, посредствомъ котораго то, что было дано,
какъ содержаніе интуиціи или ассоціаціи,—становится предметомъ
формальнаго сознанія,—то ясно, что все на что способно сужде-
ніе,—это сочетать точно и опредѣленно тб, что, въ дѣйствитель-
ности, уже было связано, соединено. Прогрессъ,совершаемый суж-
деніемъ, состоитъ въ томъ, что сужденіе уясняетъ намъ родъ и
степень сочетанія. Очевидно, что сочетаніе понятій не можетъ
быть точно опредѣлено безъ того, чтобы и сами понятія были
также опредѣлены; между образованіемъ сужденій и образова-
ніемъ понятій имѣется непрерывное взаимодѣйствіе. Относитель-
но отдѣльныхъ понятій и ихъ взаимоотношенія—движеніе мысли
направляется отъ того, чтб хаотично—къ тому, что сочленено,
отъ мрака къ свѣту. Поэтому нельзя вполнѣ отдѣлить образова-
ніе сужденій отъ образованія понятій.
Однако, въ систематическомъ изложеніи логики будемъ
правильнымъ начинать съ теоріи понятій, чтобы перейти
за тѣмъ къ теоріи сужденія и заключенія. Въ системати-
ческомъ изложеніи не предполагается, что предметы возни-
каютъ въ томъ порядкѣ, какъ ихъ изслѣдуютъ. Слѣдовательно,
будетъ правильнымъ сказать, что логическое сужденіе завершится
лишь послѣ образованія въ ясное понятіе каждаго изъ элемен-
товъ, которые оно сочетаетъ.
Съ логической стороны^ время, требуемое для опредѣленія отно-
шенія между субъектомъ и придикатомъ не имѣетъ никакого значе-
нія;—поэтому и фразы, черезъ которыя процессъ сужденія долженъ
пройти, имѣютъ скорѣе гораздо болѣе психологическій интересъ,
чѣмъ логическій. Изобрѣтеніе и его подчасъ тернистые пути,
особенно интересны для психологіи,—тогда какъ интересъ логики
переносится на способъ обоснованія и доказательства того, что
уже изобрѣтено. Въ конечномъ счетѣ логика не заботится о томъ,
чтобы знать какова была исходная мысль въ процессѣ сужденія и
какова заключительная мысль. Съ того момента, когда сужденіе
уже достаточно опредѣленно сформировано, — различіе между
ности элементовъ сужденія (что ставитъ Эрдмана въ противорѣчіе съ его соб-
ственной критикой теоріи субсомпціи). Какъ своихъ предшественниковъ Эрд-
манъ называетъ Гоббеса н Плукэ. Но, какъ предшественника этихъ двухъ слѣ-
дуетъ назвать Гассенди (ср.выше § 6 и § 9), у котораго почти слоновъ слово
встрѣчаются замѣчанія Гоббеса и Плукэ, цитируемыя Эрдманомъ.
— 67 —
субъектомъ и предикатомъ яѳ представляетъ больше интереса.
Вотъ чтб оправдываетъ попытки, сдѣланныя для опредѣленія вся-
кихъ сужденій, какъ отношеній тождества (идентичности) или,
иначе говоря, какъ логическихъ уравненій, исходили-бы эти по-
пытки изъ сложности понятій (какъ у Вильгельма Гамильтона,
Моргана и Буля) или—изъ содержанія понятій (Лейбницъ и
Джевонсъ).
Если посредствомъ анализа находится, что понятіе А содер-
житъ понятіе В, то это можно выразить такъ (по Джѳвонсу *).):
А=АВ. А можно будетъ вездѣ замѣнить черезъ АВ,—причемъ В
дано всякій разъ, когда дано А. Во время образованія сужденія, В
есть Іегтіпив асі диет,—въ завершенномъ сужденіи оно—предикатъ
(?). Но разъ логическое уравненіе получено,—то нѳ имѣется ни-
какого основанія проводить впредь различія между субъектомъ и
предикатомъ, такъ какъ это различіе, въ дѣйствительности, нѳ
что иное, какъ воспоминаніе о прежде бывшемъ процессѣ,—по-
сколько оно свободно отъ вліянія, которое оказываетъ грамматика
на логику я). Эта формулировка поразительно напоминаетъ тотъ
фактъ, что при переходѣ къ предикату, мы субъекта нѳ упуска-
емъ. А—находится по обѣ стороны знака равенства. Между тѣмъ,
всякая формулировка съ большей или меньшей ясностью покажетъ
взаимное опредѣленіе субъекта и предиката. Даже, согласно те-
оріи субсомпціи,—по которой всякое сужденіе имѣетъ фор-
му А <В,—гдѣ В опредѣлено посредствомъ А, и А—посредствомъ
В,—узнавая, что ланцетникъ (атрЬіохиз) принадлежитъ къ позво-
ночнымъ, я не только узнаю нѣчто о ланцетникѣ, но еще нѣ-
что о позвоночныхъ (напр., что для нихъ нѣтъ надобности обла-
дать ясно выраженнымъ мозгомъ). Тѣ языки, въ которыхъ слово,
обозначающее предикатъ, согласуется съ субъектомъ въ родѣ,
числѣ и падежѣ,—ясно выражаютъ зависимость предиката отъ
субъекта.
Въ логическомъ уравненіи отношеніе между элементами суж-
денія представляется для насъ сразу совершенно точно и ясно.
і) ЛѳЙбинцъ дѣлаетъ такое указаніе: Если В находится въ А, то А4-В
=А. (Зресішеп бетопзігапбі, Орега рИіІоз. изд. Эрдмана р. 96).
8) Въ своей критикѣ логики Джевонса—Крумъ Робертсонъ (Сгоош Ко-
Ъегізоп. Міпд. 1877. р. 215) приписываетъ разницѣ между субъектомъ и пре-
дикатомъ—значеніе для сужденія настолько существенное, что отказываетъ
Джѳвонсу въ правѣ даже говорить о сужденіяхъ, когда эта разница устра-
нена.
— 68 —
Самымъ точнымъ способомъ достигаютъ того, чего интуиція
уже достигла въ предыдущей степени развитія. Но можетъ по-
надобиться въ очень большомъ количествѣ такихъ схематическихъ
сужденій, чтобы такимъ образомъ выразить все богатство содер-
жанія обильной интуиціи.
28. То, что я сейчасъ изложилъ—послужитъ выясненію
отношенія между предикатомъ и аттрибутомъ. Аттрибутъ есть
зависимый разъ навсегда отъ субъекта предикатъ. Разъ сужденіе:
А=АВ образовано, то съ этого момента я могу оперировать съ
понятіемъ АВ. Быть можетъ я найду болѣе удобнымъ образовать
новое сужденіе: Р=АВ, такимъ образомъ, что Р становится А,
опредѣленнымъ при помощи В. Если я знаю, что человѣкъ—
добръ, то могу уже напередъ оперировать съ понятіемъ: „этотъ
добрый человѣкъ44.
Въ выраженіяхъ торжественности, повѣствовательности и
резюме — всѣ эти аттрибуты могутъ быть образованы такимъ
путемъ (ср. § 26). Тѣ сужденія можно назвать вторичными, въ
которыхъ такой аттрибутъ играетъ главную роль. На это
указывали уже Маймонъ и Гѳрбартъ, и Зигвардъ снова настаи-
валъ на этомъ въ своей превосходной работѣ о вторичныхъ суж-
деніяхъ (см. его Логику, § 38) 1). Напротивъ Бѳняо-Эрдманъ въ
послѣднее время возставалъ противъ этой теоріи. По ого мнѣ-
нію а) количественный аттрибутъ, зависящій отъ субъекта како-
го-либо количественнаго сужденія не есть предикатъ;—иначе—
можно съ такимъ же успѣхомъ разсматривать всѣ аттрибуты,.
какъ предикаты. Такой взглядъ, по его мнѣнію, вызываетъ натя-
жку въ толкованіи словеснаго выраженія. Онъ прибавляетъ за-
тѣмъ: „Кто въ логическомъ характерѣ языка также мало убѣ-
жденъ, какъ напримѣръ, въ пониманіи сужденія, которое здѣсь
было выставлено (т. е. въ пониманіи самого Эрдмана),—тотъ и
впослѣдствіи не будетъ въ состояніи признать принадлежащее
языку толкованіе логическихъ отношеній44.
На послѣднее замѣчаніе надо отвѣтить, что необходимое
„толкованіе" для нахожденія предиката въ аттрибутѣ не болѣе
сложно, чѣмъ то, которое было необходимо признано самимъ
Бенно-Эрдманомъ въ предложеніяхъ, гдѣ логическій предикатъ
х) Есть русскій пер. подъ редакціей I. Давыдова.
а) Логика (Ьо&ік, I, р. 325—329.)
— 69 —
нѳ есть предикатъ грамматическій. Вотъ одинъ изъ его собствен-
ныхъ примѣровъ: яРодилось семнадцать мальчиковъ относительно
шестнадцати дѣвочекъ". Логическій предикатъ въ этомъ предло-
женіи есть пропорція мальчиковъ къ дѣвочкамъ, я поэтому онъ
выражается черезъ п/ів- Такое толкованіе (если оно есть таковое)
ничуть не менѣе сложно, чѣмъ то, при помощи котораго мы рас-
крываемъ, что „всѣ" есть логическій предикатъ въ предложеніи:
„приглашенные всѣ прибыли*.
Разумѣется, только тамъ, гдѣ текстъ и удареніе даютъ намъ
возможность, мы можемъ съ одного взгляда наименовать коли-
чественный аттрибутъ предикатомъ. Если бы предложеніе было
произнесено такъ: „Всѣ приглашенные прибыли,,.",—тогда логи-
ческое толкованіе нѳ поколебало бы аттрибутивной позиціи ко-
личественнаго опредѣленія. Въ этомъ случаѣ, было какъ-бы—не-
яснымъ—прибыли-ли приглашенные или уѣхали, и первая воз-
можность констатирована. По даже тамъ, гдѣ количественное опре-
дѣленіе оттѣняется удареніемъ,Эрдманъ отрицаетъ,что оно—преди-
кативно. Онъ поясняетъ предложеніе: „Въ этихъ пікапахъ всѣ
мои книги" (съ удареніемъ на словѣ „всѣ").—слѣдующимъ обра-
зомъ: „Всѣ мои книги находятся въ этихъ пікапахъ". Однако,
новый элементъ, введенный сужденіемъ, здѣсь, по всей вѣроят-
ности, есть количество. Даже если бы ударенія нѳ было на словѣ
„всѣ",—всякое предложеніе, подобное этому, всегда предпола-
гаетъ одно или нѣсколько предшествующихъ сужденій, посред-
ствомъ которыхъ былъ пріобрѣтенъ количественный аттрибутъ.
Возвращаясь къ образованію сужденія при помощи интуиціи
или ассоціаціи, мы находимъ, что количественное опредѣленіе
было пріобрѣтено посредствомъ особаго наблюденія и анализа.
Я узнйю—всѣ-ли книги находятся въ шкапахъ лишь послѣ того,
какъ пересчитаю ихъ или же послѣ того, какъ увѣрюсь, что ни
одной книги нѳ будетъ внѣ шкапа.
Не отдавая въ томъ себѣ отчета,—самъ Эрдманъ признаетъ
правильность теоріи, которую оспариваетъ: „Мы оперируемъ,—
говоритъ онъ (стр. 329),—съ логическимъ постоянствомъ (т. е.
съ существованіемъ предиката въ субъектѣ) даже, если бы оно
требовало родового характера субъекта (всеобщаго сужденія)
въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ или видѣ, въ которыхъ онъ вы-
ражается. Тогда это постоянство заключало бы въ себѣ нѣчто
множественное. По высказывалась бы нѳ эта численная множѳ-
— 70 —
ствѳнность, а соразмѣрность, пропорціональность постоянства въ
каждомъ членѣ, выражающемъ родовой характеръ".
Однако, лишь посредствомъ одного ряда сужденій можно до-
казать, что предикатъ находится въ каждомъ случаѣ субъекта.
Поэтому, резюмировать предшествующія сужденія значитъ вы-
яснить существованіе предиката въ каждой части строенія субъ-
екта. Количественное сужденіе есть, такимъ образомъ, резюмирую-
щее сужденіе (ср. § 26), и количественный аттрибутъ есть или
былъ—предикатомъ. Имѣются основанія думать,—какъ видѣли
мы выше (ср. § 24),—что всѣ аттрибуты, быть можетъ даже всѣ
слова, вначалѣ суть предикаты 1).
29.	У языка—своя собственная метафизика, сказалъ Гёйс-
гаардъ. Метафизика языка носитъ на себѣ печать отдѣльной
личности и персонификаціи, которыми мы непроизвольно поль-
зуемся наряду съ вещами. Мы приписываемъ имъ качества и
способность производить дѣйствія. Мы различаемъ образъ ихъ
бытія н особенности проявленій. Образуя различныя слова для
предметовъ и ихъ качествъ, языкъ способствуетъ той тенденціи,
вліяніе которой испытываетъ на себѣ самомъ. Предложеніе обра-
зуется, согласно приписываемой какому-либо дѣйствующему
и чувствующему существу программѣ, при чемъ, субъектъ
соотвѣтствуетъ тому, чтб дѣйствуетъ или чувствуетъ,—предикатъ
же—особенностямъ его дѣйствій и состояній. Если основное суще-
ство превосходитъ свои дѣйствія и особенности своихъ состояній
или, если оно болѣѳ обширно, чѣмъ послѣднія,—то субъектъ суж-
денія легко превзойдетъ предикатъ. Это вліяніе языка и мета-
физики обыденной жизни находитъ свое выраженіе въ Аристоте-
левской теоріи категорій, которая имѣла такое большое вліяніе
и была для своего времени—сЬе? й’оѳпѵг’омъ. Согласно Аристо-
телю, есть понятія, которыя могутъ служить въ качествѣ субъек-
товъ, но никогда—предикатовъ. Это суть понятія объ отдѣль-
1) Не имѣя возможности заняться здѣсь другимъ родомъ вторичныхъ-
сужденій, кромѣ количественныхъ,—я отсылаю къ Логикѣ Зигварда, § 38.
Выше я уже говорилъ (§ 19) объ отрицательныхъ сужденіяхъ. Что же касается
гипотетическихъ сужденій, то я разсмотрю лишь только то, что въ отношеніи
между субъектомъ н предикатомъ „категорическаго" сужденія, столь близкомъ,
—какъ мы видѣли выше,—значеніе предиката зависитъ отъ значенія субъекта,
въ чемъ, по существу—только грамматическая разница, если это отношеніе
зависимости выражается черезъ одно предложеніе (категорически) или жо
черезъ сочетаніе двухъ предложеній (гипотетически).
— 71 —
ныхъ, индивидуальныхъ существахъ, субстанціяхъ въ чистомъ
смыслѣ. Поэтому Аристотель обозначаетъ субъектъ и субстанцію
однимъ и тѣмъ же словомъ—матеріальный субстратъ (ѵтюхеі^ѵоѵ).
Въ сужденіи предикатъ подчиненъ субъекту, подобно тому, какъ
въ дѣйствительности—дѣйствія и состоянія имѣютъ существованіе
лишь въ существѣ, которое производитъ дѣйствія или находится
въ какомъ-либо состояніи. Но въ свою очередь понятіе о такомъ
существѣ нѳ можетъ служить въ качествѣ предиката х). Вполнѣ
естественно приписывать ббльшеѳ значеніе въ сужденіи субъекту,
чѣмъ предикату, такъ какъ субъектъ соотвѣтствуетъ тому, что
обладаетъ качествами, что „образуетъ основу". Эта тен-
денція удержалась подъ разными формами до нашихъ дней. Па
то значеніе, которое выставлялъ самъ языкъ въ видѣ разницы
удареній—не обращали вниманія, и различіе между субъектомъ
и предикатомъ устанавливали лишь грамматически и философски,
чисто догматическимъ путемъ.
Тенденція придавать значеніе въ особенности субъекту суж-
денія, какъ отвѣчающему основной вещи въ дѣйствительности—
очень характерно проявилась въ попыткахъ образовать датскую
терминологію. Элыпау (ЕівсЪоѵ) переводилъ „субъектъ", какъ „глав-
ный объектъ" (Ноѵесі-8а#),—предикатъ же черевъ „вторичный
объектъ" (Ві-8а&), а Іѳнсъ Крафтъ (Іепв Кгаіі) ’) употреблялъ
въ логикѣ слѣдующіе термины:—объектъ (8а$еп) и дополненіе
(ТіПае^еі). Даже Гейсгаардъ, дѣлающій такое яркое разграниче-
ніе между грамматическимъ понятіемъ предложенія и его фило-
софскимъ понятіемъ, нѳ оказываетъ своимъ тонкимъ лингвисти-
ческимъ пониманіемъ достаточнаго вліянія на философское поня-
тіе. Такъ, переводя „ѵегЪот" черезъ „главное слово" (Ноѵеі-Огй),
онъ поразительно возвышаетъ господствующее значеніе преди-
ката и далѣе дѣлаетъ слѣдующее замѣчаніе (при объясненіи грам-
матическихъ терминовъ въ дополненіи къ своему „Датскому
синтаксису").
*) Аристотель. АпаІуС розі. 1, гл 22. Категоріи, гл. 5. Ср. Трѳнделен-
бурга: Исторія ученіи о категоріяхъ. (СезсЫсЬіе дег КаІе^огіепІеЬге,
Вегііп. 1846, р 16, з. 21) и, въ особенности Георга Грота: Аристотель (Агі-
зіоііе, Ьопсіоп. 1872, I, р. 110—140), гдѣ въ прекрасной характеристикѣ и
критикѣ категорій Аристотеля авторъ указываетъ на зародыши болѣе полнаго
сужденія, встрѣчающіеся въ изобиліи у ѳтого великаго логика.
*) Ф. С. Елъшау (Г. С. ЕІзсЬо'ѵѵ): Со&ііаНопез <іе зсіепіііз ѵегпасиіа
Ііп^иа досепсііз. НаІпіае. 1747. р. 36. Іепз КгаГі: Ьо§ік. КуЪепЬаѵп»
1761. р. 141.
— 72 —
„Нѣтъ ни одной части рѣчи, которая занимала бы такое же
важное положеніе, какъ глаіолъ (ѵегЪит). Во главѣ предложенія
стоитъ глаголъ, какъ капитанъ среди роты; его можно уподобить
головѣ, которая оживляетъ и одухотворяетъ всѣ члены, и, зна-
камъ которой всѣ эти члены должны повиноваться
Превосходное изложеніе „безличныхъ" предложеній у Гейс-
гаарда находится въ согласіи съ этой точкой зрѣнія. „Такія пред-
ложенія употребляются,—говоритъ онъ,—въ томъ случаѣ, если
нѣтъ наименованнаго или подразумѣваѳмаго субъекта, либо, если
субъекту нѳ придаютъ никакого значенія, и мѣсто главнаго
слова—единственная вещь, которой оказывается почтеніе и кото-
рую надо представить" *). Но выше мы видѣли (§ 27),чтоГейс-
гаардъ предполагаетъ, однако, что съ точки зрѣнія философской—
субъектъ сужденія выражаетъ формальную причину. Тутъ онъ
самъ попадается въ томъ, что называетъ „метафизикой языка".
Современные философы также не могли свыкнуться съ
мыслью, что нѳ субъектъ, а предикатъ есть сущность сужденія.
Метафизика языка и аристотелевскія традиціи еще оказываютъ
свое вліяніе, какъ въ логикѣ, такъ и въ психологіи; — тб же
вліяніе проявляется въ идеѣ, побуждающей проводить разграни-
ченіе между сознательной жизнью и „носителемъ" этой жизни 3).
Подъ разными формами у современныхъ логиковъ встрѣ-
чается еще та мысль, что отношеніе между субъектомъ и преди-
катомъ какого-нибудь сужденія представляетъ или же отражаетъ
отношеніе между дѣйствующимъ существомъ и его дѣйствіями.
Это предположеніе противорѣчивъ,—какъ я старался показать,—
нѳ только психологіи процесса сужденія, дѣлающаго, безъ сомнѣнія,
предикатъ главной вещью,— но и логическому характеру закон-
ченнаго сужденія. Какъ выше я пытался болѣѳ точно опредѣлить
отношеніе логики къ грамматикѣ и къ психологіи, такъ теперь
мнѣ предстоитъ продѣлать тб же самое съ отношеніемъ логики
къ метафизикѣ.
30.	Логическое сужденіе есть сочетаніе мыслей; оно прі-
обрѣтаетъ наиболѣе совершенную форму, когда это сочетаніе
представляется въ формѣ самой ясной и наиболѣе простой. Здѣсь
нѳ имѣетъ важности—какимъ образомъ думаютъ подойти лучше * 2
9 Датскій синтаксисъ, р. 256.
2) См. мои КесЬегсѣез рзусЬоІо^иез, датск. изд. р. 78. слѣд. (Ѵіег-
гіеЦаЬгззсЬг. Гйг \ѵі«8еп8сЪаЛ. РЬіІ. XIV. р. 311—314.
— 73 —
всею къ самому ясному изложенію взаимоотношенія мыслей,
скомбинированныхъ въ сужденіи (ср. § 15). Но не нужно терять
ивъ виду, что это суть мысли, которыя вступаютъ въ соотноше-
нія однѣ съ другими. Съ чисто логической точки зрѣнія содер-
жаніе этихъ мыслей для насъ безразлично точно также, какъ съ
чисто математической точки зрѣнія не важно знать самый пред-
метъ, которому приписывается понятіе величины. Можетъ быть,
одна изъ скомбинированныхъ мыслей касается какого-либо „су-
щества",—другая—качества этого существа,—однако это не
имѣетъ значенія для логическаго сочетанія. Къ тому же не всегда
сужденіе касается именно „существа". Въ сужденіи: „движеніе
планеты есть паденіе"—рѣчь идетъ не о существѣ. Самъ языкъ
научаетъ насъ этому, образуя существительныя, выражающія ка-
чества и дѣйствія и давая возможность, благодаря этому, прежде
бывшему предикату, выступить въ свою очередь въ роли
субъекта.
Въ своей строго научной и значительной работѣ: „Дѣятель-
ность сужденія" (Біе ГГгСеіІвГйпсІіоп. Еіпе рвусЬ. й. ѳгкеппі-
пізіЪеогеНске ІТпіегвпсІійп^. \Ѵіёп. 1895), Вильгельмъ Іерузалѳмъ
высказался въ пользу мысли о невозможности избѣжать вполнѣ
антропоморфизма, слѣды котораго носитъ языкъ и входитъ, по
его мнѣнію, частью въ характеръ сужденія. Согласно его взгляду
(наиболѣе ярко выраженному на 92—96 стр. его книги)—всякое
сужденіе есть выраженіе одной воли, цѣль которой—упорядоче-
ніе содержанія идей въ виду его пригодности для практическихъ
намѣреній. Поэтому само сужденіе выражаетъ своей формой отно-
шеніе между хотящимъ субъектомъ и дѣйствіемъ этого субъекта.
Дикарь и дитя персонифицируютъ всякую вещь, да и никто ни-
когда не можетъ всецѣло освободиться отъ такой персонификаціи,—
и это потому, что безъ нея мы не могли бы, согласно Іерузалему,
вообразить себѣ ни одного объективнаго процесса. Правда, что
при непосредственномъ наблюденіи, объектъ, который я вижу,
представляется уже, какъ нѣчто такое, что существуетъ незави-
симо отъ меня, но это лишь зачатокъ объективаціи. Объектъ не
можетъ представиться съ объективной независимостью рядомъ со
мною, какъ лишь въ моментъ, когда я непроизвольно приписы-
ваю ему нѣчто аналогичное моей собственной волѣ. Чтобы нѣчто
познать, какъ объектъ, надо познать его одинаковымъ со мною
самимъ. Объективація возникаетъ изъ противопоставленія меня —
нѣчто такому, что существуетъ также независимо, какъ я самъ.
— 74 —
Здѣсь Іѳрузалѳмъ развиваетъ то, па что съ большей: осто-
рожностью указывали два выдающихся логика. В. Вунтъ видѣлъ въ
различеніи между субъектомъ и предикатомъ, которое, произво-
дитъ сужденіе,—выраженіе разницы между процессомъ активной
мысли, называемымъ имъ аперцепціѳй и различными объектами
этого процесса или, что на тоже,—различіе между сознаніемъ са-
мого себя и разнообразнымъ его содержаніемъ. „Сознаніе,—гово-
рить Вунтъ —отдѣляется отъ разнообразныхъ процессовъ, со-
вершающихся въ немъ. Не нужно, однако, думать, что „я“ высту-
паетъ тотчасъ же и, что мысль слѣдуетъ за этимъ, какъ нѣчто
внѣшнее въ отношеніи меня,-—нѣтъ, сознаніе и его содержаніе
даются, какъ совокупность, распадающаяся затѣмъ на многіе
члены. То же противопоставленіе, обнаруживающееся въ нашемъ
сознаніи, вслѣдствіе отдѣленія акта аперцѳпціи отъ содержанія
этого акта,—будетъ безпрестанно повторяться для того, что
относится къ этому содержанію. Ибо, какъ апѳрцепція (какъ
постоянный актъ) выступаетъ изъ разнообразнаго содержанія
того, что воспринято, —такъ и постоянный объектъ, въ ко*
торому относятся разнообразные процессы, различается въ на-
шихъ идеяхъ отъ этихъ процессовъ. Наблюденіе становится
внѣшнимъ мотивомъ этого различія, благодаря тому факту,
что въ немъ представляется противоположность между измѣ-
няющимися элементами и болѣе постояннымъ заднимъ пла-
номъ". Недостатокъ, который находитъ Іѳрузалѳмъ у Вунга, за-
ключается, по его мнѣнію, только въ томъ, что Вунтъ недоста-
точно вскрываетъ образность и персонификацію содержанія идеи,
служащей субъектомъ въ сужденіи, какъ единственныя средства
создать изъ содержанія сужденія—выраженіе объективнаго процесса.
Въ теоріи Бѳнно-Эрдмана Іѳрузалѳмъ находитъ еще одного
предтечу своей собственной теоріи. Согласно Эрдману, сужденіе
выражаетъ отношеніе логическаго постоянства между идеями, ко-
торыя оно сочетаетъ. Подъ логическимъ постоянствомъ онъ пони-
маетъ отношеніе идей, представляющее сходство съ существованіемъ
качествъ въ субъектѣ. Онъ называетъ логическій субъектъ—логиче-
ской субстанціей,—логическій предикатъ—логическимъ аттрибутомъ.
Содержаніе идеи (предикатъ) считается элементомъ другого содер-
жанія (субъектъ), что предполагаетъ отношеніе тождества (СЯеі-
х) Логика (Ьо&ік, 1, р. 139 первое изданіе).
— 75 —
сЫіеіІзЪегіѳЪип&) между элементами предиката и многими элемен-
тами субъекта, либо всѣми этими элементами:—вотъ что создаетъ
логическое постоянство. Поэтому Эрдманъ опредѣляетъ сужденіе
слѣдующимъ образомъ: „Сужденіе есть происходящее черезъ по-
средство предложенія и обусловливающееся сходствомъ содержанія
матеріальныхъ составныхъ частей упорядоченіе объекта въ содер-
жаніи другого, представляющееся въ логическомъ постоянствѣ" *).
(Подъ объектомъ онъ понимаетъ объектъ, который себѣ представ-
ляютъ). Какъ своихъ предшественниковъ Эрдманъ называетъ
Аристотеля и Трѳнделѳнбурга: „Аристотель видѣлъ уже, правда
еще неясно, что аналогія идеи субстанціи доминируетъ не только
надъ нашимъ изложеніемъ, но также и надъ нашимъ сужденіемъ,
и въ наши дни Трѳнделѳнбургъ выразилъ то же, согласно аристо-
телевскому образцу, но болѣѳ метафизически". Что, по мнѣнію
Іѳрузалема, недостаетъ у Эрдмана,—это яснаго отчета въ природѣ
логическаго постоянства. Самъ жѳ онъ полагаетъ, что даетъ себѣ
такой отчетъ при помощи своѳй теоріи анимистическаго сужденія.
Аристотелевская теорія также какъ и возвратъ къ анимизму,
предпринятый авторомъ „Дѣятельности сужденія" представляютъ
большой интересъ, посколько они выясняютъ мотивъ, игравшій
значительную роль въ періодъ психологическаго и историческаго
развитія разсужденія. Они показываютъ—каково можетъ быть посто-
янство послѣдующихъ дѣйствій такого мотива. Однако, нѳ слѣдуетъ
смѣшивать этого рода мотивы съ разсужденіемъ или формой самой
мысли. Можно сочетать мысли, чтобы изъ нихъ образовать сужденія,
безъ того, чтобы аналогіи, на которыхъ покоятся эти теоріи, играли
рѣшительную роль. Эти аналогіи служатъ самое большее для того,
чтобы доставить намъ извѣстную миѳологическую проницатель-
ность,—чтобы снабдить насъ нѣкоторымъ схематическимъ пла-
номъ, который могъ бы объяснить намъ отношеніе между субъ-
ектомъ и предикатомъ сужденія. Но съ философской точки зрѣнія
здѣсь, какъ и всюду, надо различать схему или символы отъ са-
мой вещи, которая выражается въ схематической формѣ или сим-
волической. Аналогія между отношеніемъ субъекта къ предикату,
вещи къ качествамъ или между отношеніемъ воли къ дѣйствіямъ
можетъ оказать услугу, подобную той, которую иные логики тре-
бовали отъ употребленія геометрическихъ фигуръ, чтобы разъяснить
теорію умозаключенія. Можетъ быть, ради практики, яснѣе объ-
1) Ьо&ік, I, р. 261 5иіѵ. (ср. стр. 126, 222, 236).
— 76 —
пенить первую фигуру аристотелевскаго заключенія посредствомъ
круга, вписаннаго въ большомъ кругѣ, а послѣдній—въ другомъ,
еще большемъ. Но такой схематическій чертежъ нѳ выражаетъ
того, что является рѣшающимъ въ умозаключеніи, еще менѣе
того, что есть истинное доказательство. Напротивъ, надо доказать
правильность заключенія прежде, чѣмъ рѣшать, какимъ схемати-
ческимъ отношеніемъ можно будетъ его символизировать. Также
надо сперва доказать, что право связывать двѣ мысли, какъ субъ-
ектъ и предикатъ,—имѣется, чтобы затѣмъ имѣть право пользо-
ваться аналогіей отношенія вещи къ ея качествамъ или воли къ
дѣйствію. Быть можетъ, мы всегда непроизвольно употребляемъ
въ пашемъ мышленіи извѣстныя аналогіи, извѣстные схемы или
символы такъ, что Аристотель былъ въ правѣ сказать, что нельзя
МЫСЛИТЬ безъ образовъ (оі)х &ТСІ ѵоеіѵ аѵеѵуаѵтаа^атос;)9—ПО, ЧТО
касается схематическихъ формъ, которыми пользуются и болѣе
или менѣе важной роли, которую играютъ эти формы у разныхъ
лицъ, то на этотъ счетъ имѣются большія индивидуальныя раз-
личія. Логика работаетъ лишь надъ тѣмъ, чтобы развить закопы
мысли въ наивозможно простой формѣ и затѣмъ предоставить
каждому выяснять ихъ собѣ своимъ способомъ. Всякое сужденіе
необходимо выражаетъ отношеніе тождества между субъектомъ
и предикатомъ,—содержаніе предиката съ одной частью содержанія
субъекта или со всѣмъ этимъ содержаніемъ, или же (если взять
за основаніе строеніе идей)—строеніе субъекта, тождествующаго
со строеніемъ предиката или съ его одной частью.
Бенно-Эрдманъ приближается къ этому взгляду въ своемъ
превосходномъ трудѣ по логикѣ, дѣлая сужденіе зависимымъ отъ
сходства содержанія элементовъ и заявляя, что между субъек-
томъ-предикатомъ съ одной стороны, субстанціей-качествомъ съ
другой—имѣется лишь чистая аналогія. Эрдманъ нѳ говоритъ
ясно и рѣшительно объ отношеніи постоянства, какъ отношеніи
сходства и только: вотъ что я нахожу нужнымъ возразить на его
работу въ противоположность тому, въ чемъ его упрекаетъ
Іерузалемъ.
31.	Сужденіе образуется посредствомъ произвольнаго пли не-
произвольнаго сравненія. Съ того момента, когда это сравненіе
представляется, какъ формальная задача, которую надо выпол-
нить наивозможно точно, мы можемъ говорить собственно о раз-
сужденіи.
— 77 —
Такимъ образомъ, дѣло касается опредѣленія зависимости
одного отдѣленнаго элемента отъ другихъ или отъ всего цѣлаго,
въ которомъ онъ находится. Въ предикативныхъ сужденіяхъ задній
планъ, съ которымъ сравнивается элементъ—не представляется
сознанію ясно выраженнымъ. Въ другихъ сужденіяхъ, напротивъ,
это можетъ встрѣчаться въ разныхъ степеняхъ, какъ мы видѣли
уже (§ 20).
Сравненіе влечетъ за собой обнаруженіе сходства (все равно
какого рода или какой степени) или же—различія. Если это
только различіе, которое вскрывается,—данный элементъ—не-
совмѣстимъ съ другими элементами, что и выражается посред-
ствомъ отрицательнаго сужденія. На слѣдующій вопросъ надо
отвѣтить сужденіемъ, которое можно бы назвать сужденіемъ не-
совмѣстимости: могутъ ли отрицательное и соотвѣтствующее ему
положительное сужденія быть одновременно дѣйствительными,
или, иначе: можетъ ли одинъ элементъ быть тождественнымъ
(идентичнымъ) и въ то же время не тождественнымъ (не иден-
тичнымъ) съ другими элементами? „Круглый*4 и „четырехуголь-
ный*4 суть два качества, которыя взаимно нейтрализуются въ тотъ
моментъ, когда ихъ хотятъ примѣнить къ одной и той же части
объекта. Нельзя себѣ представить, чтобы въ одномъ и томъ же
отношеніи объектъ могъ быть одновременно и круглымъ и че-
тырехугольнымъ. Сложный объектъ, напротивъ, можетъ вполнѣ
обладать одной частью,—круглой, другой—четырехугольной; въ
этомъ случаѣ посовмѣстимости нѣтъ. Есть разница между физи-
ческими и психологическими качествами, но это не препятствуетъ
тому, чтобы одно и то же существо обладало этими двумя родами
качествъ.
Совмѣстимость и несовмѣстимость есть результатъ процесса
сравненія, отъ котораго единственно и зависитъ ихъ образованіе,
какъ отъ тѣхъ же процессовъ зависитъ образованіе всѣхъ отдѣль-
ныхъ сужденій.
Нѣтъ никакого основанія разсматривать вмѣстѣ съ Алексіусомъ
Мѳйнонгомъ (Аіехіпв Мѳіпоп») г) сужденія совмѣстимости и несов-
мѣстимости, какъ совершенно особый родъ сужденій и ставить ихъ
въ противовѣсъ сужденіямъ „сравнивающимъ*4. Совмѣстимость и
несовмѣстимость суть лишь особые результаты, полученные по-
средствомъ сравнивающаго процесса. Мейнонгъ ссылается на оче-
1) Труды Юма (Ниіпе-Зіабіеп, II, АѴіеп, 1882, р. 89 слѣд.
— 78 —
видностъ, съ которой выступаетъ, въ особенности, несовмѣсти-
мость: „Мы, повидимому, стоимъ передъ однимъ изъ послѣднихъ
случаевъ... Если я говорю: круглый и четырехугольный не мо-
гутъ въ одно время находиться въ одномъ мѣстѣ, то этимъ сло-
вомъ не могутъ я не вношу никакого новаго содержанія пред-
ставленія,—это, гораздо скорѣе, выраженіе отрицательнаго суж-
денія, которое для каждаго имѣетъ свое собственное, ему одному
принадлежащее, обычное значеніе, что давно отмѣчалось, какъ
очевидность *.
Но развѣ очевидность есть фактъ, который только и про-
являете въ сужденіяхъ нѳсовмістнмости? Надо признать, что
всего яснѣе чувствуется что такое очевидность тогда, когда
встрѣчаются предикаты или несовмѣстимыя сужденія. Противо-
рѣчія, въ которыя мы впадаемъ, и испытываемыя нами заблуж-
денія научаютъ насъ очень чувствительно тому, что наши соче-
танія идей подчинены неизмѣннымъ законамъ. Въ исторіи логики
принципъ противорѣчія, повидимому, былъ уясненъ и понятъ прежде,
чѣмъ принципъ тождественности. Именно сомнѣніе и приводитъ
къ исканію критеріевъ и принциповъ. Это, однако, нисколько нѳ
препятствуетъ непроизвольному пользованію такими критеріями.
Разсужденіе можетъ, очевидно, совершаться въ согласіи съ прин-
ципомъ тождества, хотя бы оно и нѳ сознавало этой очевид-
ности. Совмѣстимость можетъ быть кое-чѣмъ инымъ и даже боль-
шимъ, чѣмъ отсутствіемъ несовмѣстимости 1). Сужденіе, выра-
женное послѣ точнаго анализа ясной интуиціи или ряда быстро-
схватываѳмыхъ ассоціацій, можетъ обладать такой же очевид-
ностью, какъ и сужденіе, высказанное послѣ констатированія
невозможности соотвѣтствующаго противорѣчиваго сужденія. Эта
послѣдняя основа сужденія есть, если можно такъ выразиться,
топорная, грубая, выступающая извнѣ; ей нѳ достаетъ внутренней
очевидности, которую вноситъ непосредственное основаніе. Но
каково бы ни было для очевидности значеніе, приписываемое
отношенію несовмѣстимости, остается тотъ фактъ, что несовмѣ-
стимость и совмѣстимость суть лишь особенно сложныя формы
отношеній сходства и различія, проявляющіяся во всякомъ ощу-
щеніи и во всякомъ разсужденіи. Лишь одни различія и ставятъ
х) См. Мейнонгъ, 93 стр.: яСовмѣстимость, повидимому, не выражаетъ
ничего другого, какъ лишь то, что на лицо имѣется случай, въ которомъ оче-
видность для отрицанія несовмѣстимости отсутствуетъ". Согласно Мѳйнонгу—
несовмѣстимость есть случай положительный, а совмѣстимость—отрицательный.
— 79 —
всюду, проблемы, и если удается ихъ разрѣшить,—то этимъ бываютъ
обязаны обнаруженію сходствъ, которыя скрываются за этими
различіями. Уменьшеніе различій является вездѣ цѣлью развитія
нашего познанія.
32.	Сравненіе, со своей стороны, предполагаетъ сближеніе,
ибо можно сравнивать только то, что поддается сближенію, объ-
единенію въ одномъ актѣ мысли или вниманія. Если бы, пере-
ходя отъ одного члена отношенія сходства или различія—къ дру-
гому, наша мысль забывала одинъ изъ нихъ, приходя къ другому,
то не было бы вовсе ни сходства, ни различія. Синтетическій
процессъ есть главная функція даже и сознанія, которую мы на-
ходимъ во всѣхъ спеціальныхъ формахъ сознательной жизни. И
поэтому нисколько нѳ будетъ неправильно поставить слѣдующій
вопросъ: имѣются-ли сужденія, исключительно обязанныя такому
синтезу, а нѳ также и сравненію,—или же всякій синтезъ есть
въ тб же время—сравненіе?
Въ своей „Логикѣ* (§§ 185—187) т) Липпсъ различаетъ суж-
денія синтетическія отъ сужденій сравнивающихъ. Способъ,которымъ
объединяется данная множественность, зависитъ отъ своего отно-
шенія къ другимъ объектамъ, тогда какъ самые элементы мно-
жественности опредѣляютъ свое взаимоотношеніе, создавая отно-
шеніе сходства или отношеніе различія. Вотъ въ чемъ, согласно
Липпсу, существенная разница между синтетическими и сравни-
вающими сужденіями.
Но нѳ зависитъ-ли спеціальный способъ, которымъ, въ каж-
домъ особомъ случаѣ, объединяется множественность—отъ отно-
шенія сходства и различія, изъ которыхъ состоитъ эта множе-
ственность? Надо, по крайней мѣрѣ, чтобы то, что объединяется
въ одну совокупность, было совмѣстимо, т. ѳ. не представляло бы
различій, которыя дѣлаютъ невозможнымъ ихъ объединеніе въ
совокупность. Объединенные элементы должны въ тб же время
представлять достаточно выраженное различіе относительно дру-
гихъ элементовъ, которые нѳ войдутъ въ эту совокупность. Нельзя
получить синтетическое сужденіе, которое нѳ было бы также
сравнивающимъ сужденіемъ. Т. Лились говоритъ (§ 186): „Въ
сужденіи: „это—дерево",—данная множественность, выраженная
въ словѣ „это“ соединена посредствомъ слова . „дерево" такъ
і) Есть русск. пер. Лосскаго, изд. Поповой. Перев.
— 80 —
чтобы образовалось объективно—необходимое единство*. Однако,
этотъ опредѣляющій синтезъ выступаетъ по причинѣ сходства
качествъ данной множественности и качествъ, обозначенныхъ
словомъ дерево. Чтобы называніе было правильнымъ, надо, что-
бы вѣтки и листья, стволъ и корни были узнаны и въ отдѣлъ*
ности и въ ихъ взаимныхъ отношеніяхъ. Даже въ синтетиче-
скихъ процессахъ, которые не опредѣлены объективными отно-
шеніями—сходство и различіе имѣютъ рѣшающее значеніе. Если
подъ вліяніемъ каприза или минутнаго настроенія опредѣляется
способъ, какимъ я непроизвольно объединяю разнообразное содер-
жаніе, то рѣшающими, для моего ощущенія, оказываются отно-
шенія отдѣльныхъ элементовъ; они обладаютъ общей точкой
сходства въ своей способности содержать это ощущеніе или спо-
собствовать ему, какъ бы различны ни были они въ другихъ от-
ношеніяхъ.
Если это справедливо, то необходимо, чтобы всѣ спеціаль-
ныя формы, въ которыхъ совершается синтетическій процессъ,
были различными родами отношеній сходства и различія. Всѣ
категоріи (§ 14 конецъ и § 26) выражаютъ такія отношенія.
Различные роды сходства и различія суть основные предикаты,
съ которыми оперируетъ наша мысль, каково бы ни было ея со-
держаніе. Но отдѣльныя категоріи не даютъ возможности вывести
себя а р г і о г і изъ общей сравнивающей дѣятельности.
Найти основные, несводимые ни на что и неизмѣнные преди-
каты, дѣйствительно употребляемые разсужденіемъ и объяснить
ихъ, какъ спеціальныя формы или многосложности сравненія и
синтеза—будетъ задачей теоріи категорій.
33.	Выше мы видѣли, что измѣнять порядокъ изложены,
принятый прежней логикой, ставившей теорію понятія раньше
теоріи сужденія—безполезно. Важно, однако, удержать непрерыв-
ное взаимодѣйствіе образованія понятій и образованія сужденій.
Можно было бы опредѣлить сужденіе, какъ сочетаніе понятій,
только на надо забывать при этомъ, что сами понятія вполнѣ
опредѣляются лишь послѣ того, какъ они скомбинированы для
образованія сужденія. Каждое новое сужденіе способствуетъ раз-
витію образованія понятій.
Но различіе, которое всегда останется между понятіемъ и
сужденіемъ,—приводитъ насъ къ антиноміи, тѣсно связанной съ
великой проблемой, полагаемой нашимъ изслѣдованіямъ—природой
— 81 —
и происхожденіемъ нашей сознательной жизни (ср. аналогичную
антиномію въ § 8).
Сужденіе предполагаетъ наличность нѣсколькихъ способныхъ
къ сочетанію элементовъ, которые для своего соединенія нуж-
даются въ болѣе или менѣе ясной продуманности. Изъ такихъ
ясно продуманныхъ элементовъ и строятся содержанія понятій.
Но само образованіе понятій есть результатъ сужденій, какъ это
показываетъ, въ особенности, превращеніе (трансформація) пре-
диката въ аттрибутъ (§ 28). Здѣсь мы, повидимому, вращаемся
въ кругѣ. Но это проистекаетъ изъ того факта, что сохраненіе
сознательной жизни всегда предполагаетъ множественность эле-
ментовъ.
Какъ происхожденіе органической жизни, такъ и происхож-
деніе сознанія является загадкой, и можно сказать лишь приблизи-
тельно, что ни въ той,нивъ другомъ совокупность, единствонѳмо-
жетъ существовать безъ частей, и ни въ той,нивъ другой совокупность,
единство нельзя объяснить, какъ происшедшее отъ сочетанія ча-
стей ,). Части не предшествуютъ совокупности, единству; онѣ стано-
вятся тѣмъ, чѣмъ они суть, вслѣдствіе своего существованія въ цѣломъ,
въ совокупности. Понятія—аналогичны отдѣльнымъ элементамъ
сознанія,—сужденія—своимъ комбинаціямъ; такимъ образомъ въ
отношеніи между понятіемъ и сужденіемъ мы имѣемъ ясно выра-
женную проблему сознанія.
Совершенно особнякомъ отъ вопроса:—слѣдуетъ-ли приписать
психологическій пріоритетъ образованію понятій или же образо-
ванію сужденій (логическій пріоритетъ принадлежитъ, вѣроятно,
къ образованію понятій),—-стоитъ другой вопросъ:—какая ивъ
этихъ двухъ функцій представляетъ наибольшую цѣнность для
познанія?
Греческая философія, а также—схоластика приписывали
наибольшее значеніе—понятіямъ, пытаясь объяснить „сущность*
вещей и придать содержанію существованія (такимъ, какимъ они
думали его познать)—форму понятій или идей.
Напротивъ, современная философія настаиваетъ все болѣѳ и
болѣѳ на важности сужденія. Это отвѣчаетъ тому факту, что на-
х) Ср. мою статью о „Витализмѣ* (Неѵие дез Норііаих, СорепЬ.
1898 г.).
- 82 —
уки охотвѣѳ говорятъ о ваконахъ, чѣмъ о силахъ 1) и, что тамъ,
гдѣ онѣ начинаютъ говорить о силахъ, онѣ дѣлаютъ понятіе силы
зависимымъ отъ понятія закона, но нѳ наоборотъ.
1) Характерно, что Бруно объясняетъ платоновскія пидеи“, какъ ваконы
вещѳЙ и, что подобнымъ же образомъ,—Бэконъ видитъ въ схоластическихъ
„формахъ"—ваконы, которые опредѣляютъ процессы природы. (Ср.мою „Исто-
рію новѣйшей философіи", датск. изд. I т. стр. 120, 182—185; нѣм. изд. стр.
142, 216—221). Ср. ясное опредѣленіе понятія сила въ аависимостн отъ поня-
тія законъ, которое далъ Лейбницъ. (іЬід стр. 321; нѣм. изд. 387 стр.). Поня-
тіе для сужденія и сила для вакопа почти то же, что классификація для объ-
ясненія. Ср. характеристику „позитивнаго* состоянія въ противоположность
состоянію „метафизическому", находящуюся у Конта (іЬісі 11, стр. 302; нѣм.
ивд. 368; русск. перев. П-го тома въ изд. жирнала „Образованіе"; соотвѣт-
ствующія стр. 291—292).
VI.
Сужденіе и экзистенціальность.
34.	Сужденіе означаетъ рѣшеніе или, если угодно, балансъ.
Отсюда слѣдуетъ, что всякое сужденіе предполагается дѣйстви-
тельнымъ въ предѣлахъ, опредѣляемыхъ условіями, въ которыхъ
оно протекаетъ. Оно указываетъ на заключеніе процесса, кото-
рый начинается съ момента, когда совокупность интуиціи или
ассоціаціи, образованной непроизвольно, была оставлена и введенъ
анализъ. Когда высказывается сужденіе это значить, что пришли
къ новому положенію равновѣсія, въ новой совокупности, къ но-
вому единству. Образовалась новая точка отправленія для дѣя-
тельности мысли. Сужденіе вступаетъ, какъ элементъ, въ послѣ-
дующіе процессы мысли, въ заключеніе и доказательство, — вотъ
почему оно имѣетъ право считаться дѣйствительнымъ.
Было бы большимъ заблужденіемъ думать, что принятіе или
допущеніе дѣйствительности получается лишь благодаря сужденію.
Съ самаго начала сознаніе выступаетъ съ инстинктивнымъ, непро-
извольнымъ довѣріемъ ко всему, что происходитъ въ немъ, къ
своимъ элементамъ и ихъ сочетаніямъ. Мы всѣ рождаемся съ
вѣрой; сомнѣніе наступаетъ лишь впослѣдствіи, — если только
наступаетъ. И эту вѣру мы непроизвольно обнаруживаемъ въ
нашей работѣ. Чувственное впечатлѣніе выдѣляетъ движеніе съ
такой же быстротой, какъ оно выдѣляетъ и ощущеніе. Отдѣльное
впечатлѣніе дѣйствуетъ на мозгъ или на сознаніе, какъ искра на
порохъ: оно высвобождаетъ внутреннюю дѣятельность, которая
можетъ показаться совершенно не пропорціональной впечатлѣнію.
Выдѣленіе этой энергіи, такимъ образомъ освобожденной, не можетъ
произойти иначе, какъ лишь при помощи движеній и дѣйствій, болѣе
или менѣе приспособленныхъ къ природѣ впечатлѣнія. Вѣра про-
является въ трудѣ прежде даже, чѣмъ она представится созна-
нію. Прежде, чѣмъ стать объектомъ, она уже есть состояніе. Она
есть непосредственное и непроизвольное довѣріе и уступка от-
— 84 —
дѣльнымъ впечатлѣніямъ. Съ ндѳямн (репродукціи и сочетанія)
происходить то же, что и съ чувственными впечатлѣніями и соот-
вѣтствующими ощущеніями. Хотя идеи эти, вообще, не такъ ярки,
какъ ощущенія и нѳ оказываютъ достаточно сильнаго вліянія на
нашѳ состояніе,—тѣмъ нѳ менѣе онѣ находятся съ самаго начала
въ тѣсной связи съ движеніемъ и дѣятельностью. Онѣ пробужда-
ютъ стремленія прежде, чѣмъ ихъ содержаніе становится объек-
томъ спокойнаго созерцанія.
Англійскіе психологи въ сильной мѣрѣ настаивали на этой
первоначальной и непроизвольной вѣрѣ. Юмъ обращалъ вниманіе
на расширяемость, благодаря которой перемѣна, происшедшая въ
отдѣльномъ пунктѣ сознанія, можетъ распространиться на все состо-
яніе сознанія. Это служитъ ему доказательствомъ довѣрія къ идеямъ,
которыя представляются, какъ тѣсно связанныя съ ощущеніями,
въ энергіи и силѣ которыхъ они участвуютъ. Бэнъ въ особен-
ности подчеркивалъ первоначальное моторное стремленіе элемен-
товъ познанія: эти элементы связаны съ движеніемъ прежде,
чѣмъ сами они связываются другъ съ другомъ такимъ образомъ,
что приводя ихъ въ дѣйствіе, мы провѣряемъ ихъ эксперимен-
тальнымъ путемъ, что имѣетъ огромное значеніе. Я разбиралъ
болѣе подробно эту вѣру, или непроизвольное ожиданіе и ея
цѣнность для психологіи въ различныхъ отдѣлахъ моей Психоло-
гіи (V, А, 7; В, 4; О, 2; VI, Г, 4; VII В, 3).
Но если абстрагироваться отъ вліянія, которое производитъ
расширяемость и моторныя расположенія, то изъ того, что можно
назвать закономъ психологической инертности, слѣдуетъ,—что ощу-
щенія и идеи пріобрѣтутъ наше полное довѣріе и нашѳ полнѣйшее
признаніе тогда, когда противоположные элементы сдѣлаются дѣй-
ствительными. Мы нѳ имѣемъ никакого основанія сомнѣваться въ ихъ
дѣйствительности, пока они одиноки. Движеніе измѣняетъ быстроту
и направленіе лишь подъ вліяніемъ внѣшней силы,—точно также
и развитіе нашей сознательной жизни перемѣняетъ направленіе
лишь съ появленіемъ новыхъ элементовъ, которые даютъ новое
направленіе. Одна тенденція мѣняется лишь благодаря вмѣша-
тельству другой тенденціи. Первыя идеи людей,—воэникаютъ-ли
онѣ вслѣдствіе наблюденій или традиціи,—мѣняются лишь вслѣд-
ствіе вмѣшательства опытовъ и противоположныхъ утвержденій.
Сомнѣніе всегда играетъ второстепенную роль. Невольное на-
копленіе положительныхъ случаевъ (простое перечисленіе, смут-
ное знаніе, методъ согласія) — вотъ первое начало индуктив-
— 85 —
наго метода. Часто человѣческое сознаніе нѳ переходитъ предѣловъ
этого перваго начала, и по отношенію къ нѣкоторымъ пробле-
мамъ оно, быть можетъ, совершенно нѳ будетъ въ состояніи
перейти его.
Такимъ образомъ, всякая интуиція, всякая ассоціація и вся-
кое сужденіе обладаютъ экзистенціальнымъ характеромъ. Объ
этомъ свидѣтельствуетъ исторія мысли своей тенденціей разсмат-
ривать точки зрѣнія и формы интуиціи, какъ абсолютныя реаль-
ности.
Достаточными тому примѣрами — „число" Пифагорейцевъ,
„идеи" Платона, „субстанція" Спинозы, „пространство" Ньютона и
„атомы" матеріализма. Это—та же тенденція, которая, вопреки
всѣмъ субъективистическимъ возраженіямъ, даетъ обыкновенному,
общему сознанію глубокую увѣренность въ реальности видимаго,
окружающаго насъ міра. „Нѳ—реальность" ощущаемыхъ качествъ
является еще для очень многихъ—парадоксомъ.
Эта первоначальная увѣренность, на которой покоится, на
практикѣ, вся наша жизнь и которая проявляется въ нашемъ
сознаніи съ самаго своего возникновенія, оказывается по характеру
нѳ совсѣмъ той увѣренностью, которую можно пріобрѣсти, про-
пустивъ ее черезъ фильтръ сомнѣнія и противорѣчій (Ср. выше
§§ 18—20; 31). Она нѳ выступаетъ, какъ особый элементъ или,
какъ предикатъ первоначальныхъ сужденій, но она опредѣляетъ
все состояніе, указываетъ на тотъ психическій уровень, на
на которомъ образуются первоначальныя сужденія. Интуиціи,
ассоціаціи и сужденія выступаютъ вначалѣ съ нѣкоторымъ каче-
ствомъ экзистенціальности, которая можетъ стать объектомъ фор-
мальнаго сознанія только тогда, когда противоположное качество
(нѳ экзистѳнціальности) противостанетъ въ опытѣ, что и про-
изойдетъ съ того момента, когда будетъ узнано, что опытъ заклю-
чаетъ въ себѣ нѳ только случаи положительные, но и отрица-
тельные г).
35.	Непроизвольное экспериментированіе, частью предпола-
гаемое, частью получаемое посредствомъ первоначальнаго пред-
ставленія самаго качества экзистенціальности приводитъ въ опы-
тамъ, благодаря которымъ можно пользоваться критикою относи-
тельно непосредственныхъ качествъ экзистенціальности. Въ со-
х) Я уже употреблялъ выраженіе качество экзистенціальности въ СоШп-
§ег ^еі. Апг. 1896. № 4. р. 299 н слѣд.
— 86 -
знаніи мало по малу образуется предположеніе необходимости
взаимной согласованности всего, что должно мочь существовать.
Исходя въ моихъ дѣйствіяхъ изъ реальнаго существованія чего-
либо, надо, чтобы я не встрѣчалъ противорѣчій. Сужденіе ожида-
нія лежитъ между непосредственной и опытной увѣренностями.
При ожиданіи—нѣчто кажется мнѣ реальнымъ, хотя еще и не
дано. Ожидаемая вещь пріобрѣтаетъ въ мысли,—вслѣдствіе своей
внутренней зависимости съ тѣмъ, что уже дано,—извѣстное каче-
ство экэистенціальности, которое отличается отъ качества экзи-
стѳнціалъности ощущенія лить по степени, хотя и это не всегда
бываетъ такъ. Именно здѣсь и дѣйствуетъ расширяемость, такъ
хорошо описанная Юмомъ; живость ощущенія сообщается пред-
ставленію, которое ею вызвано.
Если ожиданіе обмануто, если разочарованіе какъ бы ни вы-
было повторяется, — представленіе не будетъ большимъ, чѣмъ
чистымъ представленіемъ или идеею чего-либо, что всецѣло воз-
можно, чтобы стать подъ конецъ идеей чего-либо невозможнаго,
или, во всякомъ случаѣ, чего-либо, время котораго миновало.
Это нынѣ ужъ больше не отпечатокъ реальности (качество
экзистѳнціальности), которая является рѣшающей. Употребляется
уже формальный критерій реальности. Въ случаяхъ сомнитель-
ныхъ полагаются лишь на реальность того, что выступаетъ, какъ
имѣющее отношенія,—установленныя и опредѣленныя закона-
ми,—ко всему остальному опыту. Надо, чтобы свидѣтельство
различныхъ чувствъ, различныхъ воспоминаній, различныхъ
индивидуумовъ согласовались и, чтобы все, что существуетъ,
завершилось образованіемъ обширнаго единства, широко объемлю-
щей совокупности 1). Иллюзіи и галлюцинаціи, сновидѣнія и
фантазіи не поддаются согласованію со всѣмъ остальнымъ опы-
томъ, и, хотя выступаютъ съ качествомъ непосредственной экзи-
стенціальности,—однако, должны подчиняться послѣдовательному
и болѣе обширному цѣлому, которое всегда останется нашимъ
послѣднимъ прибѣжищемъ, неприступнымъ замкомъ, откуда мы
рѣшаемъ о томъ, что слѣдуетъ называть реальнымъ и что—чистой
идеей. Если бы міръ бодрствующей и трезвой жизни могъ объ-
Этотъ формальный критерій реальности ясно выступалъ у философонъ
ХѴП-аго и ХѴІН-аго вѣковъ. Декартъ (Мёдіі., ѴП), Спиноза (Ыс- еШепН.
іпіеіі., ЕіЬ. II, 43; 8с1ю1). Лейбницъ (Т>е тодо сіізйп^иепсіі рйаепо-
тепа геаііа аЪ іта^іпагіе) и Кантъ (Кгііік сіег геіпеп ѴегпйпП: I, Апіг,
р. 191—202).
— 87 —
«сняться посредствомъ міра грезъ и сновидѣній и въ послѣднемъ
былѣ бы на своемъ мѣстѣ также, какъ и наоборотъ,—то было
бы невозможно рѣшить, гдѣ находится дѣйствительная реаль-
ность.
Нельзя разъ навсегда опредѣлить объемъ совокупности опы-
товъ, къ которому отдѣльное явленіе должно приспособиться,
чтобы быть разсматриваемо, какъ дѣйствительное. Міръ опытовъ
расширяется безпрерывно и никогда нѳ можетъ завершиться.
Поэтому понятіе реальности или существованія есть идеальное
понятіе, какъ бы ни казалось это страннымъ. Вполнѣ увѣрен-
ное понятіе реальности предполагало бы въ глубинѣ—сличеніе
отдѣльнаго явленія со всякимъ реальнымъ и возможнымъ опытомъ,
что,—согласно съ самой природой вещей,—невозможно. Все, что
только въ нашихъ силахъ—это стремиться работать подъ наибо-
лѣе широкимъ горизонтомъ. Мы можемъ пріобрѣсти временную
увѣренность, основанную на испытаніи отрицательныхъ и поло-
жительныхъ случаевъ. И существованіе, реальность, ставшая сама
объектомъ вниманія и анализа, можетъ нынѣ выступать въ суж-
деніяхъ, какъ предикатъ.
Только, собственно, сужденія экзистенцій льности и возможны.
Понятіе существованіе образуется способомъ, аналогичнымъ тому,
какимъ создается понятіе сходство.
Часто ощущенія и идеи были сближаемы по причинѣ своего
сходства прежде, чѣмъ вниманіе переносилось на само сходство,
изслѣдуя его и образуя отдѣльное понятіе. Такъ, качество экви-
стенціальности бывало часто уже на лицо безъ предварительнаго
перенесенія на него вниманія при изслѣдованіи его условій. Суж-
денія экзистѳнціальности, т. ѳ. сужденія, въ которыхъ понятіе—
существованіе есть предикатъ—нѳ могутъ быть первичными суж-
деніями, такъ какъ предполагаютъ предшествующее развитіе.
Они нѳ такъ просты, какъ кажутся. Хотя по виду они и выра-
жаютъ непосредственную увѣренность, касаясь лишь субъекта
сужденія („имѣется много хорошихъ людей! Есть Богъ!“),—въ
дѣйствительности, однако, они выражаютъ то, что субъектъ суж-
денія принадлежитъ къ обширному единству реальности и можетъ
входить, какъ членъ, въ непрерывную совокупность нашихъ опы-
товъ. Сравнивающій процессъ и процессъ синтетическій суть условія
сужденія экзистѳнціальности и, какъ всякое другое сужденіе, это
сужденіе будетъ выражать отношеніе, зависимость,—зависимость
между субъектомъ сужденія и совокупностью опытовъ.
— 88 —
Мы нѳ въ правѣ разсматривать, какъ существующій уже
въ предшествующей фазѣ развитія—контрастъ между сужденіями
экзистенціальности и чистыми идеями, проявляющимися на этой
фазѣ развитія. Здѣсь легко поддаться увлеченію мало удачной
терминологіей, по которой, у многихъ авторовъ, всѣ элементы
познанія, а также ощущенія, названы представленіями или идея-
ми. Быть можетъ поэтому теорія сужденій Брѳнтано и его по-
слѣдователей и создалась подъ вліяніемъ этой терминологіи *).
Брентано боретъ слово представленіе (ѴогБіеІІип#) въ смыслѣ,
наиболѣе широкомъ и описываетъ кромѣ того ощущенія такими,
какъ если бы они были представленіями въ томъ смыслѣ, въ ка-
комъ говорится о чистыхъ представленіяхъ; поэтому онъ нахо-
дитъ необходимымъ предполагать даже въ самыхъ простыхъ, чув-
ственныхъ наблюденіяхъ,—кромѣ «представленія»—сужденіе, при-
писывающее экзистѳнціальность, существуѳмость тому, что вос-
принято.
86. Если выше мы называли формальнымъ нашъ критерій
реальности, то это потому, что результаты, которые вызываетъ
въ особенности его примѣненіе, будутъ различны въ зависимо-
сти отъ точки врѣнія индивидуума, который судитъ. Три точки
зрѣнія, въ особенности, встрѣчаются здѣсь, часто даже въ созна-
ніи того же самаго индивидуума, — ибо чистыя точки зрѣ-
нія здѣсь — невозможны; для каждаго индивидуума имѣется
точка зрѣнія, къ которой онъ прибѣгаетъ въ послѣдней
инстанціи и которую можетъ назвать преимущественно своей.
Формальный критерій реальности приведетъ къ различнымъ ре-
зультатамъ въ зависимости отъ того—является ли тотъ, кто су-
дитъ приверженцемъ наивнаго и увѣреннаго реализма, нѳ вѣдаю-
щаго даже опаснаго различенія между субъектомъ и объектомъ —
или конструктивнаго реализма, желающаго на основѣ наукъ и
конечныхъ гипотезъ философіи построить понятіе реальности,
провѣренное критикой,—или же, наконецъ, приверженцемъ рели-
гіознаго реализма, который въ области вѣры и предчувствія ви-
дитъ истинную реальность. Критерій реальности можно примѣ-
*) Корнеліусъ (Напз Согпеііиз: ѴегзисЬ еіпег ТЬеогіе бег Ехіеіеп-
гіаІигіЪеіІе, МСіпсЬеп, 1894, р. 20) выясняетъ такимъ же образомъ происхожде-
ніе теоріи Броптано. Іеруеалемъ даетъ поучительную н подробную критику
этой же теоріи (Біе ИгЙіеіізГипсНоп, ЧѴіеп, 1895, р. 68—72, 183. зиіхе)
Ср. также мои замѣчанія въ СбКіп^ег Апіх. 1896. № 4, р. 299 зиИе)-
— 89 —
нять съ извѣстнымъ значеніемъ къ каждой изъ этихъ областей.
Но конструктивный реализмъ, формальная цѣль котораго дости-
гнуть средствами наблюденія и опытовъ, вычисленій и заключе-
ній—наивозможно большаго количества отношеній между наиболь-
шимъ количествомъ возможныхъ опытовъ,—вслѣдствіе этого ос-
тавитъ позади себя, подъ конецъ, другія точки зрѣнія и заста-
витъ ихъ принять свои выводы и результаты. Если конструктив-
ный реализмъ не сможетъ сдѣлать невозможными другія точки
зрѣнія,—то надо найти объясненіе этихъ точекъ зрѣнія, исходя
изъ него,—и оправданіе ихъ будетъ зависѣть тогда отъ ихъ
совмѣстимости съ нимъ. Человѣческая мысль движется медленно,
но безостановочно въ этомъ направленіи.
Чтобы наивозможно лучше выяснить нашъ критерій реаль-
ности, надо требовать, чтобы всякое объясненіе какого-нибудь
событія во внутреннемъ или во внѣшнемъ мірѣ состояло въ ука-
заніи на другое данное и настолько же ясно выраженное въ опы-
тѣ событіе, какъ и первое и, въ которомъ можно было бы искать
причину послѣдняго» Это—принципъ ѵегваѳ саазае, установ-
ленный изслѣдованіями ХѴП вѣка; вся современная опытная нау-
ка покоится на этомъ принципѣ. Но не во всѣхъ областяхъ и не
во всѣхъ точкахъ зрѣнія признанъ этотъ принципъ. Но чѣмъ бо-
лѣе широкое поле захватываетъ онъ, чѣмъ сильнѣе «позитивный»
фазисъ, какъ говорилъ О. Контъ, преобладаетъ надъ фазисомъ
«метафизическимъ» и «теологическимъ»,—тѣмъ полнѣе и одно-
роднѣе становится понятіе реальности. Тогда будетъ достигнутъ
тотъ устойчивый планъ, который не сдѣлаетъ невозможными вѣ-
ру и прѳдчувствованіе, но поставитъ предѣлы ихъ полету.
37. Оцѣнивающія сужденія (§ 27) имѣютъ аналогію съ су-
жденіями экзистѳнціальности. При помощи оцѣнивающихъ сужде-
ній создается,—если можно такъ выразиться,—идеальный міръ,
главный законъ котораго выражается въ оцѣнивающемъ принципѣ.
Послѣдовательность, съ которой отстаивается этотъ прин-
ципъ, соотвѣтствуетъ той послѣдовательности, съ которой примѣ-
няется формальный критерій реальности. Здѣсь, какъ и въ по-
нятіи реальности, различные фазисы и точки зрѣнія—возможны,
но кромѣ того, здѣсь будетъ гораздо труднѣе, чѣмъ тамъ—най-
ти чистую точку зрѣнія. У одной и той же личности можно най-
ти различные оцѣнивающіе мотивы и, вслѣдствіе этого, также
— 90 —
различные принципы оцѣнки1). Но, если личность должна завер-
шиться образованіемъ единства, надо, чтобы, подъ конецъ надъ
нею возобладалъ одинъ оцѣнивающій принципъ, точно так-
же, какъ надо притти къ примѣненію съ одной опредѣленной
точки зрѣнія формальнаго критерія реальности. Необходимо, что-
бы у индивидуума была цѣль, которая опредѣляла бы цѣнность
всего остального и къ которой онъ прибѣгалъ бы въ сомнитель-
ныхъ случаяхъ.
Однако, гораздо болѣѳ, чѣмъ только одна чистая аналогія
существуетъ между сужденіями экзистѳнціальности и оцѣниваю-
щими сужденіями. Ибо то, что для меня является высшей цѣлью,
устанавливающей цѣнность, которую я буду прилагать ко всему,
—должно быть такимъ, которое дало бы возможность маѣ сохра-
нить его и къ нему стремиться въ мірѣ, реальность котораго я
могу установить посредствомъ наиболѣе послѣдовательнаго кри-
терія, какой я могъ бы только примѣнить. Ни одна вещь не
можетъ утвердить свою цѣнность иначе, какъ лишь тѣмъ спосо-
бомъ, которымъ она вступаетъ въ реальный міръ. Съ другой
стороны этотъ міръ будетъ имѣть для меня большую или мень-
шую цѣнность въ зависимости отъ того—являѳтся-ли онъ спо-
собствующимъ или задерживающимъ стремленія къ цѣли, кото-
рая опредѣляетъ мои оцѣнивающія сужденія. Такимъ образомъ,
морально религіозныя проблемы тѣсно примыкаютъ къ научнымъ
проблемамъ.
*) Но вопросу о возможности одного единственнаго принципа оцѣнки,
отвѣчающаго различнымъ оцѣнивающимъ мотивамъ — смотрѣть мою
„Этику*) ** гл. 3/ § 16.
ОГЛАВЛЕНІЕ
Стр.
Введеніе. ...	3
Интуиція и сужденіе .	8
Ассоціація и сужденіе. .	26
Завершеніе сужденія ....	30
Вопросъ, отрицаніе и проблема .	35
Субъектъ и предикатъ. . .	44
Сужденіе и экзистѳнціальность.	83
Л1Й58
п 2"-
да Представляем Вам наши лучшие книги:
<09 -----------------------------------------------------
'09
;9 Логика
Зиновьев А. А. Очерки комплексной логики.
Сидоренко Е. А. Логика. Парадоксы. Возможные миры.
Смирное В.А. Логические методы анализа научного знания.
□Р35
Шалак В. И. (рсд.) Логико-фнлософскме труды В. А. Смирнова.
Бирюков Б. В., Тростников В. Н. Жар холодных числ и пафос бесстрастной логики.
Бирюков Б, В. Крушение метафизической концепции универсальности предметной
области в логике. Контроверза Фреге—Шрёдер.
Бирюкова Н. Б. Логическая мысль во Францин XVII - начала XIX столетий.
Ивин А. А. Логика. Учебник для гуманитарных факультетов.
Колмогоров А. И., Драгалин А. Г. Математическая логика.
Драгалин А. Г. Конструктивная теория доказательств и нестандартный анализ.
Клини С Математическая логика.
Карпенко А. С. Логики Лукасевнча и простые числа.
Карпенко А. С. Многозначные логики.
Бахтияров К. И. Логика с точки зрения информатики.
Гамов Г., Стерн М. Занимательные задачи.
Перминов В. Я. Развитое представлений о надежности математоческого доказательства.
Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечносто н осуществимости.
Бежанишвили М. Н. Логика модальностей знания и мнения.
Абачиев С. К. І^адинионная логика в современной освещеннн.
Абачиев С. К., Делия В. П. Теория и практика аргументаіши.
Пенроуз Р. НОВЫЙ УМ КОРОЛЯ. О компьютерах, мышленни и законах физики.
Серия «Из истории логики XX века»
Асмус В. Ф. Логика.
Асмус В. Ф. Лекцня по истории логики: Авиценна, Бэкон, Гоббс, Декарт, Паскаль.
Серрюс Ш. Опыт нсследования значения логики.
Грязное Б. С. Логика, рациональность, творчество.
Ахманов А. С. Логическое учение Аристотеля.
Строгович М. С. Логика.
Карнап Р. Значение и необходимость: Исследование по семантикс и модальной логике.
Войиівилло Е. К. Понятое как форма мышления: Логнко-гносеологический анализ.
Серия «Из наслсдия Б. М. Кедрова»
Кедров Б. М. Единство диалектики, логики и теория познания.
Кедров Б. М. О повторяемости в процессе развитая.
Кедров Б. М. Беседы о дналектике.
Серия «ВіЪІіоіЬеса 8с1ю1а5ііса». Под общ. ред. Апполонова А. В. Билингва: парал-
лельный текст на русском и латинском языках.
'09
Вып. 1. Боэций Дакийский. Сочиненна.
Вып. 2. Фома Аквинский. Сочиненна.
Вып. 3. Уильям Оккам. Избранное.
Вып. 4. Роберпі Гроссетест. Сочиненна.


ГЙМІЙІ І»иИ88іт ЖИііІЙММ М1ий88ЖйШІШШИ-і ЯММЮМНМ
;>гіГ^"иіШрт!№^ии88?Иг^ЦИ88.ііі
Представляем Вам наши лучшие книги:	
Серия «Из наследня мировой философской мысли» «Философия античности»	
Гюйо Ж. М. Стоииизм и христманство: Эпиктет, Марк Аврелий и Паскаль. 1	иязз
Чернышев Б. С. Софисты.
Грот Н. Я. Очерки философни Платона.
Вундт М. Гфеческое мнровоззренме.
Танхилевич О, Эпикур н эпикуреизм.
Блонский П. П. Философия Плотина.
Арним Г. История античной философни.
Погодин А. Л, Боги и герои Эллады.
«История философии»
Кюльпе О. Введенне в фнлософию.
Кюльпе О. Очерки современной германской философни.
Фулье А. История философни.
Лопатин Л. М. Лекцмн по истории новой философни.
Спенсер Г. Факты и коммеятарии.
Ланге Ф. А. История материализма и критика его зиачения в настоящее время. В 2 т.
Семи Дж. Песснмиэм. История и критика.
Роговин С. М. Деизм и Давнд Юм.
Авенариус Р. Философия как мышленме о мире.
Вебер А. История европейской философни.
Милль Д.-С. Опост Конт и познтивнзм.
Гайденко П. П. Іфагедия эстетизма: О миросозерцании Серена Киркегора.
«Великие философы»
Рибо Т.А. Философия Шопенгауэра.
Паульсен Ф. Шопенгауэр как человек, философ и учитель.
Бутру Э. Паскаль.
Йодль Ф. Л. Фейербах. Его жизнь и ученме.
Юшкевич П. С. Мнровоззренме и мировоззрення.
Бурдо. Властители современныя дум.
Шюкэ А. Ж.-Ж. Руссо.
Ренан Э. Аверроэс и аверроизм. Исторический очерк.
Жебелев С. А. Сократ: Биографический очерк.
«Философия науки»
Аристотель. Физика.
Дюгем П. Физическая теория. Ее пелъ и строение.
Пуанкаре А., Кутюра Л. Математика и философия.
Дриш Г, Виталнзм. Его история и система.
Кроль Дж. Философская основа эволюпии.
Энгечьмейер П. К. ІЪорня творчества.
Васильев А. В. Пространство, время, движение.
Ренан Э. Будущее науки.

Iшпучйзіііізж ІОВДПІЦ! ВІП^ИП 11ІІІПІІД851ІП
ІГМ88ЙШІ Ш іШзаІпі 1ВІІ іц~и881гііі іМІйЯ8ЖйИІ1[Цй8Жи1 I *ий55ІгіО
ііі?г^''"'гий8^іШШ^ийя^^5'
Представляем Вам наши лучшие книги:
Серия «Из наследня мировой философской мысли»
* Этика*
Гёффдинг Г. Этика или наука о нравственности.
Гёффдинг Г. Философня релнгни.
Спенсер Г. Научные основання нравственности. Кн. 1,2.
Фулье А. Критика новейшнх систем морали.
Хвостов В. М. Этика человеческого достоинства. Критика пессимизма и оптимизма.
Бутру Э. и др. Общество и мораль. Лекшш по общественной этике.
«Эстетика*
Милъталер Ю. Что такое красота? Введение в эстетику.
Тард Г. Сущность искусства.
Рёскин Дж. Радость навекн и ее рыночная йена или политическая экономна искусства.
Рёскин Дж. Законы Фиезоло. Истинные законы красоты.
Сизеран Р. Рёскин и религия красоты.
Сеайль Г. Леонардо да Винчи как художннк и ученый (1452-1519).
«Теория познания»
Мессер А. Введение в теорию познания.
Клейнпетер Г. Теория познания современного естествознания.
Шукарев А. Н. Проблемы теории познания.
Викторов Д. и др. Теория познания.
Липпс Т. Философня природы.
Фолъкманн П. Теория познания естественных наук.
«Социальная философня»
д’Эйхталъ Е. Алексію Токвиль и либеральная демократня.
Берг Л. Сверхчеловек в современной литературе.
Фулье А. Современная наука об общество.
Фогт А. Социальные утопии.
Боровой А. А. Анархизм.
Курчинский М. А. Апостол эгоизма. Маке Штирнер и его философня анархии.
Николаи Г. Ф. Биология войны. Мысли естествоведа.
Мегрелидзе К. Р. Основные проблемы сониологин мышления.
Серия «История лингвофилософской мысли»
Хамский Н. Картезианская лингвистика. Пер. с англ.
Вайсгербер Й. Л. Родной язык и формированне духа.
Радченко О. А. Язык как мнросозидание.
Лосев А. Ф. Введение в общую теорию языковых моделей.
Юрченко В. С. Философня языка и философня языкознания.
Кондильяк Э. Б. О языке и методе. Пер. с фр.
Фосслер К. Эстетический ндсализм. Избранные работы по языкознанию.
Гердер И. Г. І^актат о происхождении языка.
Реферовская Е. А. Философня лингвистики Постава Гийома.
^и^^ип88±і7ие^жиЛ88:гп^^^ип88.т.и^
««111188

[са
>вб
Представляем Вам наши лучшие книги
{Ж
'И
и

□А55
Психолингвистика
Слобин Д. Психолингвистика; Грин Дж. ХомскиЙ и психологня.
Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность.
Леонтьев А. А. Слово в речевой деятельности.
Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания.
Владимирова Т. Е. Призванные в общенне: Русский дискурс в межкультурной
коммуникацин.
Прохоров Ю. Е. Напнональные социокультурные стереотипы речевого общения
и их роль в обучении русскому языку нностранцев.
Формановская Н. И. Русский речевой этикет: лингвистический и методический аспекты.
Щербинина Ю. В. Вербальная агрессия.
Горелов И. Н. Невербальные компоненты коммуникацин.
Иссерс О. С. Коммуникативные стратегіи и тактики русской речн.
Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса.
Венцов А. В., Касевич В. Б. Проблемы восприятия речи.
Борботько В. Г. От психолингвистики к лингвосннергетике.
Наумов В. В. Лингвистическая вдентификания личности.
Ажеж К. Человек говорящий. Вклад лингвистики в гуманитарные науки. Пер. с фр.
Колшанский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка.
Караулов Ю. Н. Русский язык н языковая личность.
Серия «Психология, педагогика, технология обучения
Гвоздев А. Н. От первых слов до первого класса. Дневннк научных наблюдений.
Михеев В. И. Моделированію и методы теории измерений в педагогике.
Гнеденко Б. В. Математика и жизнь.
Гнеденко Б. В., Гнеденко Д. Б. Об обучении математнке в университетах и педвузах.
Хинчин А. Я. Педагогические статьи.
Фридман Л. М. Что такое математика.
Фридман Л. М. Величины и числа. Популярные очерки.
Фридман Л. М. Тгоретнческие основы методики обучения математнке.
Кузнецова Т. И. Модель выпускника подготовительной) факультета
в пространстве предвузовского математического образования.
Лачинов Ю. Н. Универсальный учебник: Познание через определенность сущностей.
Лунгу К. Н. Систематизаціи приемов учебной деятельности студентов при обучении
математнке.
Тел./факс: (495) 135-42 46 (495) 135-42 16 Е-таіІ: ЙПР://ВК55ЛІ	Наши книги можно приобрести в магазинах: «Библио-Глобус» (и. Лубянка, ул. Мясницкая, 6. Тел. (495) 825*2457) «Московский дои нмигм» (и. Арбатская, ул. Новый Арбат, 8. Тел. (495) 203-8242) «Молодая гвардия» (и. Полянка, ул.Б. Полянка, 28. Тел. (495) 238-5001,780-3370) «Дои научно-технической книги» (Ленинский пр-т, 40. Тел. (495) 137-8019) «Деи книги на Ладожской» (и. Бауманская, ул. Ладожская. 8, стр. 1. Тел. 267-8302) «Пюзис» (и.Унперситет, 1 гум.корпус МГУ, коми. 141. Тел. (495) 939-4713) «У Кентавра» (РГГУ) (и. Новослободская, ул. Чаянова, 15. Тел. (499) 973-4301) «СПб. дои книги» (Невский пр„ 28. Тел. (812) 311-3954)
ІІНШЯКтГШіІ'М' ВДіЯвипіІЛ Л!"«ГіЯВШТ ШѴМШІМІІГю яшмнімИ.

Ш8Ж ЖШійпіі 1ММИЙЯД іТОііИ85Жіі»^ия88ЖИ 1 ЦИИМИВ
Й8&?ги^—
Уважаемые читатели! Уважаемые авторы!	р
Наше издательство спеііиализирустся на выпускс научной и учебной I
литературы, в том числе монографий, журналов, трудов ученых Россий-
ской академии наук, научно-исследовательских институтов и учебпых Ндй
заведений. Мы предлагаем авторам свои услуги на выгодных экоиоми- 'Чг7
ческих условиях. При этом мы берем па себя всю работу по подготовка 1
издания — от набора, редактирования и верстки до тиражирования	ѵ
и распространенна.	СІН85
Среди пышедших и готовящихся к изданию книг мы предлагаем Вам следующие:
Шуппе В. и др. Фундаментальная психологии у нстоков неклассической парадигмы.
Журавлев И. В. Как доказать, что мы не в матрице?
Журавлев И. В. Семиотический анализ расстройств речемыслительной деятельностн.
Журавлев И. В. и др. Психосемиотика телесности.
Паляков С. Э. Мифы и реальность современной психологии.
Пугачев В. П. Управление свободой.
Виттельс Ф. Фрейд. Его личность, ученме и школа.
Субботина Н.Д. Сугтестмя и контрсуггестия в обществе.
Супрун А. П., Янова Н. Г., Носов К.А. Мстапсихология.
Режабек Е. Я. Мнфомышление (когнитивный анализ).
Авенариус Р. О предмете психологии.
Хайтун С.Д. Феномен человека на фоне универсальной эволюции.
Бейтсон Г. Разум и природа: нензбежное единство. Пер. с англ.
Бейтсон Г. Шаги в направленми экологин разума. Кн. 1-3. Пер. с англ.
Ссрия «Из наследия мировой психолоіми»
Вундпі В. Введенне в психологию.
Вундт В. Проблемы психологии народов.
Челпанов Г. И. Мозг я душа: Критика материализма и очерк учений о душе.
Лурия А. Р. Основные проблемы нейролингвистики.
Сеченов И. М. Рефлексы головного мозга. Попытка свести способ происхожденья
психических явленмй на физиолоппеские основы. С биографией И. М. Сеченова.
Рибо Т. А. Эволюция общнх идей.
Блонский П. П. Память и мышленне.
Сёлли Дж. Очерки по психологии детства.
Клапаред Э. Психология ребенка и экспериментальная педагогика.
Уотсон Д. Б. Психологический уход за ребенком.
Мюнстерберг Г. Психатопія и учитель.
Малапер П. Элементы характера и закопы нх сочетаний.
Овсянико-Куликовский Д. Н. Вопросы психологии творчества.
Тардье Э. Скука. Психологическое исследование.
Фонсегрив Ж. Элементы психологии.
Куэ Э. Школа самообладання путей сознательною (преднамеренного) самовнушения.
Ярошевский М. Г. Л. С. Выготский: в поисках новой психологии.
По всем вопросам Вы можете обратиться к нам:
тел./факс (495) 135-42-16, 135-42-46
или электронной почтой иК88@ѴВ88.пі
Полный каталог изданий представлен
в интернет-магазине: 1і«р://ПК88.пі
Научная и учебная
литература
йізй ІЯ 8 5