UNIVERSITE D' ETAT DE LENINGRAD
А. D. NOVITCHEV
HISTOIRE DE 1.А TURQUIE
TEMPS M0DERNES
Deuxieme partie
(1839 1853)

EDITION DE L'UNIVERSITY DE LENINGRAD
1973



ЛЕНИНГРАЛСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА И ОРЛЕНА ТРУ,ДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЯ УНИВЕРСИТЕТ имени А. А. ЖЛАНОВА
А. Д. НОВИЧЕВ
ИСТОРИЯ ТУРЦИИ
HOBOE ВРЕМЯ
Часть вторая
(1839 1853)

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛЕНИНГРАДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
1973




Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Ленинградского университета

Издательство Ленинградского
университета, 1973 г.
0163 ‒ 021
076 {02) ‒ 73

В книге освещаются два крупнейших события в истории Турции первой половины XIX в.: а} второй турецко-египетский конфликт 1839 1841 гг., превратившийся в междуна. родный ближневосточный кризис, иб} реформы1839 1853гг., известные в мировой исторической литературе под названием «танзимат» и привлекшие в свое время международное внимание. Обе проблемы освещены на основе широкого круга источников и литературы на турецком, русском и западноевропейских языках.
Монография является ' продолжением двух книг проф. А. Д. Новичева, вышедших в Издательстве Ленйнградского университета в 1963 и 1968 гг.
Книга рассчитана на читателей, интересующихся историей стран Ближнего Востока, Балкан и Турции. Может служить учебным пособием для студентов востоковедных и исторических учебных заведений.


ПРЕДИСЛОВИЕ

Данная книга является ВТОроН частью второго тома «Истории Турции». В. первой части, опубликованной в 1968 г., мы начали освещение истории Турции в новое время. Здесь мы рассматривали события, имевшие место в 1792 1839 гг. (история Турции в XI XVIII вв. изложена в первом томе названного труда, изданном в 1963 г.).
Вторая часть посвящена исследованию двух крупных событий: второго турецко-египетского конфликта 1839 1841 гг. и реформ, осуществленных в 1839 1853 гг. и известных под названием «танзимат». В исторической литературе часто называют эти годы рервым этапом танзимата. Второй этап датируется 1856 началом 70-х годов XIX в. (по вопросу о конце этого этапа мнения историков расходятся).
Турецко-египетский конфликт, начавшийся еще в 1831 г., перерос в международный; в результате наступило обострение Восточного вопроса и возник напряженный ближневосточный кризис, чреватый европейской войной, поскольку столкнулись интересы великих держав на Ближнем Востоке и 'в бассейне Средиземного моря. Первый турецко-египетский конфликт описан нами во втором томе «Истории Турции». В настоящей работе мы исследовали новую фазу конфликта, которая началась вскоре после первого в 1833 г., когда казалось, что этот конфликт улажен. Вмешательство держав привело к его обострению в ущерб интересам Турции и Египта. Кроме того, западные державы использовали конфликт для нанесения удара по позициям России на Ближнем Востоке, в особенности в зоне проливов. Перерастание турецко-египетского конфликта в международный значительно осложняет его исследование. К сожалению, советская литература по этому вопросу чрезвычайно бедна. С фактической стороны до сих пор не потеряли своего значения труды дореволюционных русских авторов С. ТатищеВа, С. ~Кигарева н С. Горяинова, названные в библиографии.


Крупнейшим событием в истории Турции рассматриваемых лет, привлекшим в свое время оживленное внимание правительств и общественности европейских стран, был танзимат. И в наши годы он продолжает быть предметом глубокого интереса не только турецких историков, но и зарубежных.
Провозглашение и частичное осуществление реформ танзимата были тесно связаны со вторым турецко-египетским конфликтом и внешнеполитическим положением Турции. Вместе с тем автор стоит на той точке зрения (и не он однй), что эти реформы были вызваны главным образом внутренними потребностями социально-экономическими сдвигами и политическими причинами. Анализу этих причин, особенно социально-экономического развития Турции в годы, предшествовавшие танзимату, в книге уделено значительное место, тем более, что глубокий анализ этого вопроса отсутствует в-литературе, посвященной танзимату.
Основное место в литературе о танзимате занимают турецкие историки. В этом легко убедиться, ознакомившись с библиографией вопроса. Значительные труды опубликованы на английском языке. На русском языке можно отметить пока единственную работу Ф. Ш. Шабанова, посвященную государственному строю и правовой системе Турции в период танзимата, вышедшую в 1967 г. Главное внимание в этой книге уделено юридическим реформам после Крымской войны.
Все даты приведены по новому стилю. Турецкие термины, имена и названия даны в транскрипции, принятой в современной Турции (отступления от этого правила встречаются в цитатах).





ГЛАВА I
ТУРЕЦКО-ЕГИПЕТСКИЙ КОНФЛИКТ 1839 ‒ 1841 гг.
1. ПРЕДПОСЫЛКИ КОНФЛИКТА
В конце 30-х годов XIX в. Турция вступила в полосу нового глубокого политического кризиса. И на этот раз, как и в 1831 1833 гг., он был вызван резким ухудшением отношений между султаном Махмудом II и его могущественным вассалом, правителем Египта Мухаммедом Али. Первый конфликт между ними закончился военной победой египетского наместника. Султан вынужден был передать в управление Мухаммеда Али Сирию, Аданский округ, о. Крит.'
Махмуд II не мог примириться с потерей столь важных территорий. Горечь поражения не давала ему покоя. Но и победитель не хотел довольствоваться достигнутыми результатами [122, с. 105]..Его угнетала пусть фактически формальная, но все же зависимость от султана, и он хотел от нее освободиться. Вот как видный русский дипломат того времени A. О. Дюгамель, прибывший в январе 1834 г. в Египет в качестве русского генерального консула, описывает отношения между Махмудом II и Мухаммедом Али: «Мне не было необходимости быть особен-, но проницательным, чтобы весьма скоро убедиться, что наскоро заключенный в Кютахье мир между султаном и Мехметом Али весьма ненадежен. Махмуд нетерпеливо грыз свои удила и никак не мог утешиться в потере Сирии и Аданского округа, которых лишился вследствие возмущения своего вассала. С другой стороны, Мехмет Али не имел. никакого ручательства на будущие времена: достаточно было какой-нибудь прихоти султана, чтобы отнять у него обратно все сделанные ему уступки... Личные взаимные чувства султана и Мехмета Али точно так же не могли содействовать улучшению их отношений. Мехмет Али питал непримиримую ненависть к султану и его

' Подробно о первом турецко-египетском конфликте см. [75, с. 180 ‒ 215). ,В настоящей работе ссылки на литературу даются по системе индексов.
В скобках указаны номер источника, под которым он значится в библиографическом указателе, и соответствующие страницы.


министрам, особенно к Хозрев-паше, на которого он смотрел как на своего личного врага; вместе с тем он нимало не старался скрывать своих чувств. Со своей стороны Махмуд точно так же ненавидел своего вассала.
Таким. образом, мир на Востоке висел на волбске, и легко было предвидеть,'что немного раньше, немного позже, но новый взрыв неудовольствий с обеих сторон неминуем» 117, с. 68].
Конфликты между Махмудом П и Мухаммедом Али начались уже вскоре после достигнутого между ними в мае 1833 г. соглашения. Так, Мухаммед Али задержал очередной взнос дани в казну Порты. Он знал, что казна опустошена и Порта сильно заинтересована в своевременном поступлении денег из Египта. Поэтому он использовал свою дань как средство давления на Порту.
Мухаммед Али был обязан вносить ежегодно в имперскую казну около 32 тыс. кесе, или 6 млн. фр. (133, с. 145]. Эта сумма не была обременительной для египетского паши, но для имперской казны имела большое значение. Порта считала эту сумму недостаточной и требовала 90 тыс. кесе -(13 млн. фр.) (162, с. 274].2
В мае 1834 г. территория, подвластная Мухаммеду Лли,. еще более увеличилась: в ответ на поддержку, оказанную Махмудом П восстанию против паши в Ливане, Ибрахим-паша занял Урфу и окружающий район [99, с. 139; 162, с. 279]. Владения Мухаммеда Али, включая названные земли, занимали 1862,2 тыс. кв. км. Они составляли 35 ‒ 40 процентов территории всей Османской империи (4721,3 кв. км). Население во владениях египетского паши, Ilo неполным данным, насчитывало 6820 тыс. человек,' около 18 процентов всего населения империи (в 1844 г., согласно переписи, население империи насчитывало 36 600 тыс. человек [42, с. 145]) .
Мухаммед Али намеревался прочно закрепить за собой приобретенную им в 1833 г. территорию. Об этом можно судить по мерам, которые'он осуществлял в наиболее значительной из отошедших к нему областей Сирии. Управление Сирией он поручил Ибрахим-паше, который распространил на нее египетч
2 Кесе ‒ кошелек, мера денежного счета; 1 кесе=500 пиастров, иликурушей. Общая сумма дани Мухаммеда Али равнялась 32 тыс. кесе, что соответствовало 6 млн. фр. (по данным Сабри ‒ около 4 млн. фр.). Эту сумму паша согласился вносить с 1 мая 1834 r.
з Основные владения Мухаммеда Али: Египет ‒ 434,5 тыс., Сирия и Киликия ‒ 160 тыс., Судан ‒ 987,5 тыс., Хиджаз и Аравийская пустыня 176,5 тыс., остров Крит ‒ 8,4 тыс. кв. км. Население: в Египте ‒ 3 млн., Сирии и Киликии ‒ 1575 тыс., Судане ‒ 1110 тыс., Хиджазе и Аравийской пустыне ‒ 800 тыс., Ливане ‒ 215 тыс., на острове Крит ‒ 120 тыс. человек. Данные о. территории и населении владений Мухаммеда Али приводит Шарль-Ру [133, с. 146]. У него территория указана в старо-французской мере длины ‒ лье (1 лье=4,444 км}. При пересчете на квадратные километры мы исходили из соотношения: 1 кв. лье = 19,75 кв. км.


скую административную и финансовую системы. Ибрахим-паша провел в Сирии ряд административных и правовых реформ„ и -это способствовало экономическому развитию страны. Он снизил налоги, упорядочил их взимание, ввел льготы для поощрения торговли, промышленности, сельского хозяйства. Так, за обработку пустующих земель Ибрахим-паша освобождал крестьян на десять лет от поземельного налога. В результате значительно увеличилась обрабатываемая площадь. Богачи, избавленные от поборов пашей и получившие уверенность в сохранении своего имущества и личной безопасности, стали вкладывать деньги в торговлю и промышленность. Этим занимался и сам Ибрахим-паша, обладавший огромным состоянием.
Ибрахим-паша проявлял веротерпимость (как и сам Мухаммед Али). Он одинаково поощрял в Сирии мусульман и немусульман. Представители знати и богачи (в их числе и немусульмане) получили доступ в совещательные органы меджлисы, созданные в городах при руководителях местной администрации 113, с. 121 131; 162, с. 349 376].
После своей победы в 1833 r. Мухаммед Али становился все более самостоятельным в области не только внутренней, но и внешней политики. Функции министра иностранных дел выполнял его первый министр, армянин по национальности и христианин Богос-бей. О влиянии последнего достаточно красноречиво свидетельствует столь хорошо осведомленный о египетских делах австрийский дипломат Прокеш-Остен. Он писал, что влияние Богос-бея «стоит влияния Ибрахим-паши и всех остальных людей, имеющих значение в Египте» 117, с. 65].
Мухаммед Али добивался, чтобы европейские государства имели в Египте не консулов, а полномочных представителей.. Его столица 1~аир начала конкурировать с константинополем как политический центр на Ближнем Востоке 1133, с. 147]. Некоторые авторы даже утверждают, что Мухаммед Али и Ибрахим-паша задумывались над тем, чтобы объявить Раир столицей халифата. Свои претензии они подкрепляли тем обстоятельством, что священные мусульманские города Мекка и Медина находятся под их властью ~[99, с. 140; 133, с. 155 156].
Итак, можно утверждать, что фактически Мухаммед Али был полным хозяином в своих обширных владениях, независимым от Порты. И все же он ощущал непрочность своего положения. Ведь султан мог в любой момент отобрать у него пашалык. Мухаммед Али был, конечно, в силах не подчиниться такому решению султана. Но в таком случае он был бы объявлен мятежником, подлежащим казни,‒ «ферманлы». В глазах своих мусульманских подданных он выглядел бы как самозванец, мятежник, восставший против султана-халифа.
Мухаммеда Али мучила мысль о том, кто будет его преемником в качестве паши Египта. Области,.которыми он управлял, были ему даны лишь в пожизненное владение. Сыновья


его не имели на них никаких прав. Могло случиться, что плодами многолетней борьбы Мухаммеда Али воспользуется кто- нибудь из стамбульских пашей, которых он презирал и ненавидел. Обширный египетский пашалык, возможно, будет разделен между несколькими пашами султан не терпел крупных управителей провинций и не допускал сосредоточения в одних руках больших территорий.
Уже в 1833 г. Мухаммед Али стал настойчиво просить султана предоставить ему наследственные права владения на управляемые им области, На этот раз Мухаммед Али ставил перед собою цель создать фактически независимое арабское государство. Об этом он вел переговоры «со всеми влиятельными родами Багдада города, на который смотрят как на центр арабского населения, а также со всеми племенами Месопотамии» 117, с. 165; 99, с. 139 140; 70, с. 95]. Вместе с тем Мухаммед Али не стремился к полному отделению от Османской империи.
Мухаммед Али иногда заявлял о своем желании отделиться от Турции. О таком намерении он сообщил французскому, австрийскому, британскому дворам еще в сентябре 1834 г. (80, с. 421]. Свое стремление отложиться от Турции Мухаммед Али мотивировал несговорчивостью султана (51, с. 64].' 25 мая 1838 г. он сказал английскому полковнику Кэмпбеллу, что его, паши, преклонный возраст, будущее его детей заставляют его настаивать на независимости Египта.
То же:самое некоторое время спустя он сказал представителям Франции и России 151, с. 73]. Но через несколько месяцев в ответ на заявление генерального консула Франции Кошеле, сделанное 15 августа, о том, что его правительство никогда не признает независимости Мухаммеда Али, последний ответил: «Я надеюсь на благоприятное разрешение вопроса о праве наследства и удовлетворюсь этим, если оно будет достигнуто путем дружественного взаимопонимания» i[51, с. 78 79].'
Несомненно, прав К. М. Базили, который писал: «Кто поближе следил за дипломатическими приемами Мухаммеда Али во всех его переговорах с Партой и с европейскими державами, мог убедиться, что все его возгласы о независимости, все ги-

4 Автор приводимых здесь сведений о позиции Мухаммеда Али по отношению к Османской империи граф Прокеш-Остен в течениедвадцатилетзанимал пост австрийского интернунция (посланника) в Константинополе, поэтому его данные по столь важному вопросу заслуживают особого -внимания как сведения непосредственного и заинтересованного наблюдателя.
5 Подробное рассмотрение вопроса о том, намеревался ли Мухаммед Али создать независимое арабское государство, выходит за рамки нашей работы. Отметим лишь, что он был далек от мысли считать себя руководителем арабов. Он называл себя турком, его родным языком был турецкий, в быту mr вел себя как турок [133, с. 155]. В отличие от своего отца, Ибрахим-паша считал себя арабом, поощрял арабских патриотов и сознательно стремился к созданию арабского государства [133; с. 154 †1].


перболические исчисления его военных сил, все его угрозы о новой войне с султаном, угрозы, как бы направленные на европейский мир,‒ все это клонилось к тому, чтобы стяжать наследственные права в своем семействе» 113, с. 125].
Однако султан не только не был склонен удовлетворить желание своего непокорного вассала о предоставлении ему наследственных прав, но и не хотел оставлять его на посту египетского наместника.
Мухаммед Али всеми своими действиями во время первого турецко-египетского конфликта унизил султана. Глава огромной Османской империи был вынужден уступить ему обширные территории. Султан рассматривал Мухаммеда Али не только как врага империи, но и как своего личного врага, который должен быть уничтожен. 1~ак выразился русский дипломат С. С. Татищев, «султан ненавидит пашу сосредоточенной ненавистью» 180, с. 429]. Он говорил: «Тому, кто принесет мне голову Мухаммеда Али, я подарю империю» [122, с. 105]. Махмуд II стремился к войне с Мухаммедом Али и готовился к ней 151, с. 63].
Напомним, что вскоре после окончания первого конфликта с египетским пашой и подписания с Россией Ункяр-Искелесийского договора (8 июля 1833 г.) Махмуд II вернулся к реформам в армии. При помощи европейских, главным образом прусских, военных инструкторов была создана регулярная пехотная армия («победоносное войско мусульманское» asakir-i mansure-i muhammediye), насчитывавшая в апреле 1836 г.
70 тыс. человек. Была организована также многочисленная резервная территориальная милиция («резервное победоносное мусульманское войско», редиф ‒ redif-i asakir-i mansure-i тиhammediye). Строились новые военные суда. Военные школы увеличили выпуск по-европейски обученных офицеров. Одновременно осуществлялись и другие реформы по ликвидации военно-ленной системы, упорядочению и обновлению административной системы в центре и провинциях, в области культуры и др. 175, гл. Vll).
Одновременно с военными султан принял политические меры, чтобы ослабить своего противника. Он оказывал поддержку,всем восстаниям против Мухаммеда Али, которые происходили во владениях последнего в 30-х годах XIX в. Так, он поддержал критян, восставших против жестокого гнета египетских властей 151, с. 59]. Порта также помогала населению Сирии, Палестины и Ливана, неоднократно подымавшемуся против египтян. Яители этих областей были недовольны увеличением налогов (в частности, с мусульман стали требовать личный налог, который обычно взимался только с немусульман), изъятием огнестрельного оружия, рекрутскими наборами и др. Фанатики-мусульмане роптали по поводу нововведений 'Ибрахим-паши и его отступления от старинных порядков, в част-


ности их возмущало уравнение в ряде случаев в правах мусульман с христианами. Особенно много забот доставляли египтянам жители гор друзы. Восстания в Сирии, Палестине и Ливане против Ибрахим-паши начались уже в 1834 г. Ценой больших жертв (свыше 15 тыс. солдат регулярной армии) Ибрахим-паше удалось подавить восстание друзов. Однако он не смог устранить недовольства, широко распространенного в управляемых им областях [13, с. 132 142; 99, с. 140; 80, с. 422).а
Восстания в Сирии, Палестине, Ливане, настроения жителей этих областей создавали благоприятные условия для войны султана против Мухаммеда Али. Султанские эмиссары в свою очередь возбуждали их против Мухаммеда Али [148, с. 177]. Султан мог рассчитывать на поддержку населения и не только вернуть важные территории, которые он вынужден был уступить своему вассалу, но и вообще его уничтожить. Он не считал себя связанным соглашением с Мухаммедом Али (на которое скрепя сердце пошел в 1833 г.), ссылаясь на то, что египетский наместник нарушил это соглашение, так как не выполнял своих обязательств по уплате дани [76, I, с. 236, 238; 51, с. 95].
Махмуд 11, готовясь к войне с Мухаммедом Али, приказал произвести набор рекрутов, дабы довести численность армии, выставляемой против египтян, до 90 тыс. человек. Султан назначил Решида Мехмед-пашу, бывшего в 1828 ‒ 1832 гг. великим везиром,' на пост вали Сивасского пашалыка, граничившего с областями, управляемыми Ибрахим-пашой. Решид Мехмед-паша жестоко подавил восстание курдов и туркмен, которые не хотели мириться с рекрутчиной. В 1835 1836 гг. ему удалось подчинить султану больше половины курдских племен [167, с. 10 11]в Тем самым Решид-паша избавился от опасности удара с тыла во вре я операций против Ибрахим-паши.
Готовился к войне и ухаммед Али,. продолжая наращивать силы своей регулярной армии. Она имела в своем составе 34 полка пехоты, 15 полков кавалерии, 4 полка артиллерии. Вместе с другими родами войск регулярная армия Мухаммеда Али насчитывала 150 тыс. человек [142, с.'188).
6 Особенно тягостным для Мусульманского населения С~ии, Палестины. Ливана был набор рекрутов. В рекруты хватали даже детей. Один французский современник видел в Сирии среди солдат детей 12 лет. Учитывая их физическую слабость, пришлось даже изготовлять для них облегченные ружья [142, с. 185].
7 Решид Мехмед-паша был разгромлен в декабре 1832 r. Ибрахим-пашоф в знаменитом сражении под Коньей и даже был захвачен в плен. 3а это он после возвращения из плена попал в немилость и был сослан [91, с. 119; 167, с. 10).
з Решид Мехмед-паша умер в 1836 г. вскоре после «пацификации» Кур. дистана [148, с. 162). Войну с курдами султан использовал как предлог для сосредоточения войска вблизи границы с Сирией, на деле предназначенного. для войны против Мухаммеда Али [162, с. 277).
12


3(ак по чисто военным соображениям, так и по внутренним и внешним причинам султан и его противник внешне демонстрировали мирные намерения по отношению друг к другу. Мухаммед Али уплатил свою дань Порте и .очистил Урфу, осудил в 1836 г. восстание в Албании, которое он раньше поддерживал. Войска Ибрахим-паши даже действовали совместно с турецкими против курдов. В свою очередь Порта не реагировала на действия Ибрахим-паши против друзов в Ливане [51, с. 67 68].
Осенью 1836 г. был смещен всесильный сераскер и начальник константинопольской полиции Хусрев-паша, личный враг Мухаммеда Али. После этого начались непосредственные переговоры между Мухаммедом Али и Партой с целью достигнуть примирения. Мухаммед Али вновь обратился к султану с просьбой предоставить ему права наследственного владения на управляемые им области.
Однако Махмуд Il соглашался на передачу Мухаммеду Али в наследственное владение только Египта и Аравии, а Сирию, Палестину и киликию требовал вернуть. Но Мухаммед Али настаивал на удовлетворении его просьбы. Отношения между ним и султаном вновь обострились.
.В 1837 г. Мухаммед Али приобрел нового влиятельного противника в гжце Мустафы Решид-паши, нового министра иностранных дел, активного помощника султана Махмуда II в деле проведения реформ.
В начале 1838 г. к власти вновь вернулся Хусрев-паша, назначенный председателем Государственного совета. Паша считал, что Турция не готова к войне, и поэтому был против нее. Однако султан был другого мнения. Он рвался к войне с Мухаммедом Али и энергично готовился к ней. Но помимо внутренних существовали еще и внешние препятствия, мешавшие ему осуществить свое намерение, позиции держав. Турецкие султаны уже давно были не в силах сами решать свои международные и даже внутренние политические проблемы, затрагивавшие интересы европейских держав. Так было во время первого турецко-египетского конфликта; в таком же положении оказался Махмуд II и во время второго своего конфликта с Мухаммедом Али.

2. ПОЗИЦИИ ДЕРЖАВ В ТУРЕЦКО-ЕГИПЕТСКОМ КОНФЛИКТЕ
ДО НАЧАЛА ВОИНЫ
Международное положение Османской империи в рассматриваемые годы определялось прежде всего ее отношениями с главными европейскими державами того времени Англией, Францией, Россией и Австрией. Названные страны вели между собой длительную борьбу за позиции в зоне Средиземного моря (включая Балканы), которая затрагивала кровные интересы


Османской империи и населявших ее народов. Международное положение Турции в рачительной мере определялось Ункяр- Искелесийским договором между Россией и Турцией, заключенным 8 июля 1833 г.'
Напомним, что по этому договору, заключенному на восемь лет, Россия стала единоличным гарантом целостности и безопасности Турции и царствующей в ней османской династии. Россия обязывалась оказывать, по просьбе султана, вооруженную помощь Турции как против внешних, так и против внутренних врагов. В свою очередь, Турция взяла на себя обязательство по требованию России закрывать доступ в Дарданеллы иностранным военным кораблям. Правда, по конвенции, подписанной в Мюнхенгреце (ныне Мнихово-градиште, Чехословакия) Николаем 1 и австрийским императором Францем 1 18 сентября 1933 г., Австрия стала вторым гарантом целостности и независимости Турции и незыблемости прав османской династии (в секретном приложении к конвенции прямо указывалось, что обязательства России и Австрии по отношению к Турции имеют в виду прежде всего Мухаммеда Али). Однако, подписывая конвенцию, Австрия намеревалась связать Россию и не позволить ей действовать единолично. Николай 1 же был готов в случае необходимости силой отстаивать свои права по Ункяр,-Искелесийскому договору. Это было ясно и западным державам.
Англия и Франция рассматривали Ункяр-Искелесийский договор как большую угрозу их интересам на Ближнем Востоке. Они выразили протест против договора, но царское правительство его отклонило. В 1835 г. отношения между Англией и Францией, с одной стороны, и Россией, с другой, настолько ухудшились, что эскадры двух западных держав заняли угрожающее положение у Дарданелл. Тогда Николай 1 приказал подготовить десант с целью захватить Дарданеллы, если такую акцию попытаются осуществить английские и французские силы [20, с. 457].
Второй турецко-египетский. конфликт повлек за собой дальнейшее обострение отношений между державами и, подобно первому, принял международный характер. Восточный кризис вступил в новую фазу 190, с. 9].'о

9 Подробно об Ункяр-13скелесийском договоре и конвенции с Австриец; см. [75, гл. VI].
1о Французский посол в Лондоне в 1839 г., впоследствии министр иностранных дел и премьер-министр, Франсуа Гизо писал, указывая на между.народный характер турецко-египетского конфликта: хотя египетский вопрос является внутренним делом Османской империи, но «вопрос Османской империи ‒ это Восточный вопрос, не только европейского Востока, но и азиатского Вжтока, потому.что Азия является в настоящее время театром, которого добиваются и где соперничают великие европейские нации, а Османская империя ‒ зто путь, ворота и ключ к Азии» [34, IV, с. 325].
14


Западные державы опасались, что в случае выступления Мухаммеда Али против султана Россия, действуя в соответствии со своими обязательствами по Ункяр-Искелесийскому договору, непременно вмешается, с тем чтобы устранить опасность полного разгрома султана. А в том, что именно так кончится война между Турцией и Египтом, не сомневались и в западных странах. Так, Прокеш-Остен в письме к Меттерниху от 9 августа 1834 г. высказал мнение, что такая война «плохо кончится для Порты. Египтяне господствуют на земле и. на море; армия и флот Порты нисколько не стали лучше, общественное мнение не в пользу султана. Если Порта начнет войну, она в течение нескольких недель потеряет Багдад. Если армия великого везира дойдет до Дамаска, она найдет там свою гибель» [50, с. 150 151). Ввод русских войск в зону конфликта был совершенно неприемлем для Англии, Франции и Австрии, которые считали, что таким путем Россия, разгромив Мухаммеда Али, обеспечит себе полную гегемонию на Ближнем Востоке."
Западные державы, чтобы избежать военного вмешательства России, добивались двух целей: 1) не допустить войны между султаном и Мухаммедом Али и разрешить конфликт между ними мирным путем; 2) установить коллективную гарантию держав целостности Османской империи и существования османской династии и тем самым положить конец УнкярИскелесийскому договору. Но общность целей западных держав не означала, что их позиции в турецко-египетском конф-- ликте совпадали.
Франция поддерживала Мухаммеда Али во всех его внутренних делах, помогала ему осуществить военную и другие реформы, стояла за сохранение за ним всех территорий, которыми он владел. Экономическая и стратегическая значимость Египта позволяла Франции извлечь большие экономические и политические выгоды и усилить свое влияние на Ближнем Востоке в ущерб другим державам, в особенности Англии. Вместе с тем, французское правительство, опасаясь военного вмешательства России, выступало против намерения Мухаммеда Али объявить себя независимым от султана. В 1837 1838 гг. оно несколько раз в категорической форме заявляло об этом Мухаммеду Али 1133, с. 176 178]. В то же время премьер-ми/

>1 Отношения, между державами осложнялись еще противоречиями между ними по ряду европейских проблем, возникших в связи с революционным движением в 1830 ‒ 1831 гг. во Франции, Бельгии, Польше, Германии, Италии, Венгрии и др. Три реакционные монархии ‒ Россия, Австрия и Пруссия заключили соглашение в Берлине (15 октября 1833 г.), взяв на себя коллективное обязательство вести борьбу с революционным и национально-освободительным движением в Европе, т. е. осуществление целей Сцященногэ Союза [66, I, с, 401 ‒ 402).


иистр Франции требовал сохранения мира как от Мухаммеда Али, так и от Порты [34, IV, с. 335].'2
Иной была позиция Англии. 1~ак и Франция, она стремилась избежать войны из боязни выступления России на стороне Порты в соответствии с ее обязательствами по Ункяр-Иске лесийскому договору. Но, в отличие от Франции, она была враждебно настроена к Мухаммеду Али, которого считала врагом своих интересов на Ближнем Востоке.
Египетский паша наносил огромный ущерб английской торговле на Ближнем и Среднем Востоке. Англия занимала первое место во внешней торговле Египта. Она была главным покупателем египетского хлопка и ряда других сельскохозяйственных продуктов и в свою очередь вывозила на египетский рынок и транзитом через Египет и Сирию текстильные и другие промышленные товары собственного производства. Но Мухаммед Али своими монополиями на торговлю египетскими сельскохозяйственными продуктами и рядом импортируемых товаров наносил большой ущерб английским купцам. Так обстояло, например, с торговлей аравийским кофе, в которой господствовали англичане и которую Мухаммед Али монополизировал в 1831 г. [59, с. 85 87; 51, с. 82]. Захватив Сирию, он распространил на нее свою монополию. Паша не давал Англии возможности организовать судоходство в нижнем течении Евфрата для нужд торговли и почтовой связи.
Не менее опасными для себя считала Англия завоевания Мухаммеда Али в Аравии. Он дошел до побережья Персидского залива и действовал в зоне южного аравийского побережья красного моря. Англия давно уже считала хозяином Персидского залива и Аравийского моря свою Ост-Индскую компанию. Силой оружия и договорами, навязанными мелким князькам в этой зоне, ей удалось отвести египетскую угрозу и закрепиться здесь. Однако в 1838 г. войскам Мухаммеда Али, которыми командовал его сын Ибрахим-паша, удалось одержать крупную победу над ваххабитами и захватить Эль-Рияд, Эль-Kamg и Эль-Хасу на берегу Персидского, залива. Они сделали попытку овладеть также Бахрейнскими островами, которые были захвачены Англией еще в 1820 г. [70, с. 79 81].
В завоеваниях Мухаммеда Али в Аравии Англия усматривала угрозу своим интересам не только в зоне Аравийского моря и Персидского залива, но и своим важнейшим коммуникациям с Индией. Чтобы закрыть египтянам выход из 1~расного моря в Аравийское, англичане 19 января 1839 г. овладели небольшим тогда селением (500 жителей) Аден и прилегающей к Keìó территорией [175, с. 32 ‒ 37; 161, с. 94].
t

12 Но Франция считала, что агрессия исходит из Константинополя, что
султан хочет уничтожить Мухаммеда Али и для этой цели готовит войну
против него [34, IV, с. 332].


Чем больше действия Мухаммеда Али и его успехи угрожали интересам Англии, тем сильнее становилось ее желание положить им конец, лучше всего руками султана. Этого можно было добиться либо превращением паши в вали средней руки, полностью зависящего от Порты, либо его полным устранением. В беседе с турецким послом в Лондоне Мустафой Решид-пашой английская королева Виктория сказала ему: «Мы рассматриваем Мухаммеда Али как простого вали падишаха. Поэтому Англия ни под каким видом не поддерживает его незаконные цели. Что касается Сирии, которая ныне находится в его руках, то мы желаем, чтобы Османская империя ее освободила от него» (88, с. 7].
Англия стремилась использовать кризис, вызванный турецко-египетским конфликтом, для того, чтобы ликвидировать большое влияние России на Ближнем Востоке, приобретенное ею по Ункяр-Искелесийскому договору 1833 г., и усилить свое собственное влияние. Посол Англии в Константйнополе Понсонби, по словам извастного русского дипломата и историка внешней политики Николая 1 С. С. Татищева, видел свою дипломатическую. задачу в том, чтобы ликвидировать два больших зла, от которых, как он думал, особенно страдала Турция: «...с одной стороны, унижение султана перед могущественным вассалом, овладевшим лучшими и доходнейшими областями Оттоманской империи, с другой утвержденная Ункяр-Искелесийским трактатом политическая зависимость Порты от России» [80, с. 409].
Как указывалось, в 1837 г. пост министра иностранных дел Турции занял убежденный сторонник западной ориентации, особенно на Англию, Мустафа Решид-паша (фактически приступил к исполнению своих обязанностей в январе 1838 г.). Он высоко ставил Англию и считал, что Лондон является центром, где разрешаются все международные политические проблемы [102, с. 83; 88, с. 7]. С этого времени влияние Англии в Константинополе значительно усилилось.
Антирусское направление политики Англии во время восточного кризиса, вызванного'турецко-египетским конфликтом, объяснялось англо-русскими противоречиями не только на Ближнем Востоке, но и на Среднем Востоке, в Средней Азии и в Европе. В крайне резком по тону и содержанию заявлении, сделанном в беседе с послом России в Лондоне Поццо ди Борга 30 апреля 1837 г., Пальмерстон объяснил причину своего враждебного отношения к России. Он сказал, что «боится ее величины, силы и завоевательных возможностей не только в Турции, но и в Афганистане, в Средней Азии, вообще всюду». В частности, военную экспедицию иранского шаха, предпринятую в 1838 г. с целью завоевания Герата, он также приписывал проискам России. По его словам, «Николай „делает рекогносцировку" пред завоеванием Индии, когда посылает своих вас-

,') Зак. 234
17


салов-персов отнимать Герат у афганского эмира» [79, с.
93 94]. '
Немалое значение в разрешении проблем Ближнего Востока имела позиция Австрии. Турецкое правительство, правда, думало иначе, полагая, что Австрия бессильна и в своей ближневосточной политике руководствуется указаниями правительства России 180, с. 408]. Однако такое мнение было ошибочным. Kaz правильно заметил современный турецкий историк проф. Дж. Бильсель, Меттерних, сохраняя верность мюнхенгрецкому соглашению, вместе с тем был убежден в необходимости ограничить влияние России и в этом вопросе действовал совместна с Англией, Францией и Пруссией ~[90, с. 14]. Австрию пугало присутствие русских войск в Дунайских княжествах и господство России в нижней части Дуная. Война между Партой и Мухаммедом Али и, как казалось руководителям австрийской политики, автоматическое'по этой причине приведение в действие Ункяр-Искелесийского договора означало бы значительное увеличение сухопутных сил России, а также ее влияния на Балканах, Австрийское правительство с большой тревогой воспринимало подобную перспективу.
В свете сказанного выше ясно, что России нельзя было рассчитывать на поддержку Австрии в случае нового турецко-египеткого вооруженного конфликта. В 1837 г. поверенный в делах России в Вене А. М. Горчаков доносил в Петербург, что сомневается в прочности мюнхенгрецкой конвенции и что австрийское правительство тяготится этим соглашением. В случае войны, писал Горчаков, от Австрии в лучшем случае можно. ожидать лишь соблюдения нейтралитета, но не реальной помощи ~[80, с. 404].
Яля русского правительства такая позиция Австрии в Восточном вопросе не была неожиданностью, и оно довольствовалось австрийской политикой нейтралитета 180, с. 404, 405]. Однако правильнее было бы назвать эту политику в отношении России политикой недружественного нейтралитета. Такая оценка вполне соответствует ее сущности.
Меттерних отказал Мухаммеду Али в поддержке перед Партой его территориальных притязаний (с просьбой об этом паша обратился к австрийскому генеральному консулу в Египте). «В таких случаях самое лучшее ‒ это молчание», ‒ писал Меттерних своему консулу [50, с. 173].
Что касается Пруссии, то она еще при заключении берлинского соглашения между тремя императорами в октябре 1833.г;. заявила о своем нежелании вмешиваться в восточные дела, а Николай 1 особым письмом королю Фридриху-Вильгельму III от 5 октября 1833 г. подтвердил словесное обещание Нессельроде, что «Восток будет изъят из круга общих вопросов, к которым относятся прямые взаимные обязательства Пруссии и России» f80, с. 404].


Из всех держав, причастных к новому ближневосточному кризису, наибольшее значение, наряду с Англией, имела Россия. Позиции, приобретенные ею по Адрианопольскому и Ункяр-Искелесийскому договорам, близость ее вооруженных сил к зоне конфликта, права, которые имела Россия как гарант целостности Турции и сохранности османской династии, придавали особое значение русской политике в турецко-египетском конфликте.
Как указывалось, в правительственных кругах западных держав господствовало мнение, что в случае конфликта между Махмудом II и Мухаммедом 'Али Россия, опираясь на УнкярИскелесийский договор, обязательно поддержит султана. Факты показали полную беспочвенность этого мнения.
Политика России в новом турецко-египетском конфликте с самого его возникновения находит свое разъяснение в директиве, данной лично Николаем 1 А. О. Дюгамелю на аудиенции в Красном Селе в октябре 1833 г., незадолго до выезда последнего в Египет в качестве русского генерального консула.'~ Николай 1 сказал Дюгамелю: «Я желаю, чтобы Россия имела влияние на Египет; по своему географическому положению и могуществу она должна иметь силу на всем Востоке. Хотя я вовсе не желаю разыгрывать из себя посредника между султаном и его могущественным вассалом, тем не менее Вы можете дать понять Мехмету Али, что никто не в состоянии быть ему полезен более меня, лишь бы он не переступал разумных границ. Особенно же дайте ему понять, что я лично вовсе в нем не нуждаюсь, но что желаю быть в дружеских отношениях с вассалом, которого сам султан сделал почти независимым. Если с Египтом могут завязаться выгодные для моих подданных торговые сношения, то я буду весьма этому рад. Во всяком случае, Вы должны бдительно следить за всеми действиями Мехмета Али. Может быть, вы уже знаете, что он говорит про себя, что он Филипп, и указывает на одного из своих младших сыновей, называя его Александром. Ну, так не следует допускать, чтобы из тех мест мог появигься Александр» (17, с. 62 63] '4
Уже из приведенной директивы вытекает, что Россия не желала нового конфликта, а тем более войны между султаном- и 1Чухаммедом Али. В директиве говорится о намерении установить дружеские отношения ' с египетским пашой, поощрять торговлю между Россйей и Египтом, в известных случаях даже оказывать паше поддержку («никто не в состоянии быть ему полезен более меня») . Но все это при условии, что .Мухам-

~з Николай 1 остановил свой выбор на Дюгамеле, как на человеке, «на которого можно вполне полагаться». Этими словами подчеркивается значение миссии Дюгамеля [17, с. 62].
14 Имеется в виду' знаменитый завоеватель древности Александр Македонский (356 ‒ 323 IT. до н. э.), сын македонского царя Филиппа II.
19


мед Али не переступит «разумных границ», 'т. е., как мы это понимаем, не посягал на сюзеренные права султана и не помышлял о территориальных захватах за его, султана, счет. Николай 1 рекомендовал gIIol'àìåëþ проявлять сдержанность в отношениях с Мухаммедом Али («Я желаю, чтобы перед Мех. метом Али вы не выражали никакой настойчивостй») и таким путем приобрести на него влияние [17, с. 62].
Дюгамель, действуя в духе данных ему инструкций, добился значительного успеха. Через два года после его прибытия в Египет, в 1836 г., т. е. в том году, когда отношения между Англией и Францией, с одной стороны, и Мухаммедом Али, с другой, заметно. ухудшились, Яюгамель в письме графу Орлову сообщал, что «Россия не сходит у него (Мухаммеда Али. А. Н.) с языка», что он «с поспешностью готов ухватиться за все, чтобы только угодить русскому кабинету» [17, с. 72].
Все же правительство России отдавало предпочтение дружественным отношениям с Турцией. По словам Дюгамеля, «дружественные отношения с Турцией касаются жизненных интересов России». Поэтому она решительно выступала против намерения Мухаммеда Али объявить независимость 117, с. 71].
Осуждая любые действия Мухаммеда Али, которые могли бы привести его к военному. конфликту с султаном, Россия с той же целью одновременно оказывала давление на Махмуда II. С большой настойчивостью она добивалась мирного разрешения конфликта между султаном и его египетским наместником. 1~ак сообщает историк Г. Розен, она «при том грозила, что, если Турция. очертя голову бросится в новую несчастную войну, Петербургский кабинет почтет свое обязательство помощи по Ункяр-Искелесийокому договору 11е существующим» (76, I, с. 239]. Свою мирную политику в турецко- египетском конфликте Россия подкрепила и существенными материальными уступками Турции. 27 марта 1836 г. Бутенев подписал с представителем Порты Мехмедом Акыф-пашой конвенцию об чплате оставшейся суммы контрибуции (по Адрианопольскому договору 1829 г.). P этому времени долг Турции по контрибуции был равен 340 тыс. кесе, или 170 млн. пиастров.
Правительство России уменьшило сумму долга на 180 тыс. кесе, или на 90 млн. пиастров, т. е. более чем наполовину. Оставшиеся 160 тыс. кесе, т. е. 80 млн. пиастров, турецкое правительство должно было выплатить в течение пяти месяцев, считая со дня подписания конвенции, т. е. до 27 августа 1836 r. После полной уплаты контрибуции Россия обязалась вывести свои войска из крепости Силистры, которую они занимали на основании русско-турецкого соглашения от 29 января 1834 г. в качестве гарантии уплаты контрибуции."
I
15 Текст конвенции 27 марта 1836 г. см. [49, 11, с. 239 ‒ 2401.
20


Своими 'уступками Россия стремилась укрепить с Турцией отношения, определенные Ункяр-Искелесийским договором. Соглашение 1836 г. принесло России несомненный успех. Оно было хорошо принято как в правительственных кругах Турции, так и ее населением'. Правительство России не преминуло вос пользоваться благоприятной обстановкой: оно энергично предостерегало Порту от враждебных действий против Мухаммеда Али, а также. добилось отказа султана от намерения пригласить английских военных инструкторов для реорганизации турецкой армии [76, I, с. 265].
В начале 1838 г. отношения между султаном и Мухаммедом Али обострились. Египетский паша вновь предъявил требование предоставить ему наследственные права на все территОрии, которыми он управлял. Он вновь прекратил выплату дани [13,
153].
Махмуд II сосредоточил большую армию в Восточной Анатолии недалеко от Евфрата. Мухаммед Али, в свою очередь, усилил свои войска в Сирии и Аданской. области и дал приказ произвести новый набор рекрутов. Вину за создавшееся напряжение обе стороны возлагали друг на друга. Державы, которые, как мы видели, по разным причинам были готовы поддержать султана, потребовали от Мухаммеда Али сократить численность'своей армии [80, с. 422 ‒ 423]. Граф Медеи, сменивший Дюгамеля на посту генерального консула в Египте, 16 мая 1838 г. обратился к МухамМеду Али с предложением вывести часть своих войск из Сирии. Паша отказался [51, с. 73].
К началу 1889 г. отношения между султаном и египетским пашой еще более ухудшились. Запахло войной. Россия приняла меры, чтобы не допустить войны. В феврале 1839 г. Бутенев обратился к Порте с настойчивым советом не нарушать мира. Он дал понять, что Россия не одобряет военных приготовлений Порты и не окажет ей помощи, предусмотренной Ункяр-Искелесийским договором. Исполнявший обязанности турецкого министра иностранных дел Нури-паша (Мустафа Решид-паша был в Лондоне) дал успокоительные заверения (на деле Порта в это время усиленно готовилась к войне) [76, 1, с. 239, 311].
Аналогичные представления сделала Россия и Мухаммеду Али. 29 марта 1839 г. Медем получил от вице-канцлера Нессельроде директиву, в которой говорилось, что сосредоточение египетских войск у Алеппо, накопление военного снаряжения у города Айнтаба (ныне Газиантеп) и установление нескольких батарей у Евфрата побудят командующего турецкой армией в Анатолии Хафыз-пашу к выступлению. Нессельроде предлагал

16 На представления генеральных консулов держав по поводу дани паша, по словам Базили, «хладнокровно отвечал, что, ввиду военных приготовлений Порты, посылать деньги в Константинополь значило бы давать врагу в руки оружие и что, все-таки, пребывая верным и покорным своему государю, он не мог действовать вопреки инстинкту самосохранения» [13, с. 153].
21


Медему потребовать от Мухаммеда Али отвести войска вместе со всем их военным снаряжением к дамаску [51, с. 94].
Итак, все документальные данные свидетельствуют о том, что Россия стремилась к разрешению турецко-египетского конфликта мирными средствами. В частности, она неоднократйо предостерегала воинственно настроенного Махмуда II не прибегать к силе с целью добиться от Мухаммеда Али удовлетворения своих требований.'т
Неоднократные представления, сделанные правительством России султану и Порте с начала 1838 г., не оказали на них должного воздействия. Махмуд II счиТал себя подготовленным к войие с Мухаммедом Али и стремился к ней. Однако в условиях, когда Россия была против войны, он мог ее начать лишь при поддержке западных держав. Особые надежды Махмуд 11 и Порта возлагали на Англию. Ведь позиция последней. в конфликте как в отношении Мухаммеда Али, так и в отношении России была сходна с турецкой [88, с. 8].
Обострение конфликта между султаном и Мухаммедом Али в начале 1838 г. соответствовало интересам Англии. По причинам, объясненным выше, английское правительство стало все более нетерпимо относиться к египетскому паше.
Уже в январе 1838 г. английский консул в Египте Кэмпбелл потребовал от Мухаммеда Али приказа Ибрахим-паше отме-. нить набор рекрутов в армию, сильно поредевшую в результате войны с сирийскими повстанцами. Мухаммед Али отказался выполнить это требование. Он сказал Кэмпбеллу: «Поручитесь, что я не подвергнусь нападению, и я отменю набор» [51, с. 71]. В феврале и марте 1838 г. Пальмерстон добивался от Мухаммеда Али разоружения, и это происходило в то время, когда турецкие войска находились вблизи Евфрата. Английские правители считали Мухаммеда Али агрессором, а он считал это обвинение несправедливым [51, с. 72].
23 марта 1838 г. в,беседе с австрийским генеральным консулом в Египте Лаурином Мухаммед Али сказал: «Пусть мне дадут независимость, и я сразу же выведу свои войска из Сирии
l
17 Немецкий историк Г. Розен констатировал, что «русская дипломатия KBK в Константинопеле, так и в Александрин с особенным рвением работалз в пользу мира» [76, 1, с. 302].
Австрийский историк Карл Сакс также утверждал, что Россия не хотела войны между Турцией и Египтом, опасаясь конфликтов с западными державами [163, с. 270].
Французский воеяный специалист, дипломат, знаток Ближнего Востокз и историк, с6временник описываемых событий Яюшеро де Сен-Дени также констатировал, что Россия выступала за мир между Портой и Мухаммедом Али [148, с. 170 ‒ 171].
Русский, исследователь Восточного вопроса С. Горяинов, в свою очередь, писал: «...султану пришлось скоро удостовериться, что Россия вовсе была намерена помогать его воинственным замыслам против египетског~~ паши; напротив, ее посланник постоянно твердил турецким министрам быть умеренными и благоразумными в отношении Мегемета-Али» [61, с. 41].
22


и направлю их на полезные работы в Саид; тогда я не буду больше нуждаться в рекрутском наборе. Египет будет процветать, и султан сможет употребить свои силы для подъема империи; ему не нужно будет просить помощи ни у русских, ни у морских держав. Я тогда буду его естественным союзником. Нынешнее состояние губительно для нас обоих» [51, с. 72].
Эти слова Мухаммеда Али пропустили мимо ушей как сам султан, так и его мнимые друзья и покровители. Но прошло немного лет, и жизнь подтвердила правоту паши: султан и Мухаммед Али оказались в плену у европейских держав.
В разгар подготовки Махмудом II войны против Мухаммеда Али, летом 1838 г., самым влиятельным европейским представителем в константинополе был английский посол Понсонби [76, 1, с. 306]. По авторитетному свидетельству Прокеш-Остена, решение вопроса быть или не быть войне между Турцией и Египтом зависело от Англии [51, с. 81].
Летом 1838 г. английское правительство выступило с решительными заявлениями в поддержку султана и против стремления Мухаммеда Али к независимости. Так, в письме английскому послу в Париже Гранвилю от 5 июня 1838 г. Пальмерстон сообщил о своем намерении поддержать султана, вместе с Францией или без нее [51, с. 86]. Через несколько дней он вновь писал Гранвилю: английский кабинет решил не допустить, чтобы Мухаммед Али оторвал Сирию и Египет от империи и объявил себя независимым. Объявление пашой независимости неминуемо приведет к войне, турки будут разбиты, русские прийдут на помощь султану, их войска займут константинополь и дарданеллы, чтобы уже никогда их не оставлять. Поэтому Англия в случае необходимости окажет султану помощь военно-морскими силами и немедленно направит флот к Александрии, дабы продемонстрировать Мухаммеду Али свое серьезное отношение к событиям [51, с. 84].
Политика Англии была с большим удовлетворением встречена султаном. Первый секретарь английского посольства в константинополе 'Генри Булвер в доверительном отчете Пальмерстону от 30 июня 1838 г. писал, что султан, охваченный неуемной ненавистью к Мухаммеду Али, готов пойти на любой договор с Англией, целью которого будет подавление последнего [51, с. 86]." Английское правительство использовало стремление Махмуда II и добилось от Порты подписания 16 августа 1838 г, (25 джемази уль-эввеля 1254 г.) торгового договора, который обеспечил Англии большие экономические привилегии в Османской империи [102, с. 120 .,129, 152 153]. Предварительно оно получило на это согласие Франции [142, с. 371], ко-
18 В своем докладе Булвер писал о настроениях султана: «Ни один турецкий министр, которому дорог ero пост или его голова, не осмелится сказать султану ничего другого, как только то, что МухаммедАли должен бытьразбит и что это легко сделать».
23


топая через 3 месяца (26 ноября 1838 г.) заключила с Турцией аналогичный договор.
Договор от 16 августа был подписан от имени Великобритании ее послом в Константинополе Понсонби и от имени Турции министром иностранных дел Мустафой Решид-пашой, Мехмедом Нури и Мустафой Кияни. договор состоял из восьми основных и трех дополнительных статей. Он вступал в силу с марта 1839 г. [49, II, с. 249 255].
Яоговор (статья 1) подтвердил, притом навечно, все права, льготы и привилегии, предоставленные подданным и судам Великобритании по капитуляциям и иным договорам; он предусматривал, что британские подданные будут пользоваться всеми правами, льготами и -привилегиями, которые даны или будут даны подданным других иностранных государств.
В связи с турецко-египетским конфликтом основное значение имели статьи 2, 4 и 6. Статья 2 гласила: «Британские подданные е. в. или их уполномоченные могут покупать во всех османских областях (как для внутренней торговли, так и для экспорта) все без исключения сельскохозяйственные продукты, произведенные в стране. Высокая Порта формально обязуется отменить все монополии на сельскохозяйственные продукты и на все ' другие товары, а также все исключительные права местных управителей, будь то на покупку какого-либо товара или' на его перевозку из одного округа в другой после покупки; всякая попытка заставить британских подданных получить такие права от местных управителей будет рассматриваться как нарушение договоров, и Высокая Порта немедленно строго накажет всех везиров и других должностных лиц, виновных в подобном нарушении, и полностью возместит британским подданным ущерб и потери, которые будут надлежащим образом установлены».
Статья 3 устанавливала, что английские купцы или их уполномоченные, закупившие товары в Турции, платят внутренние пошлины наравне с наиболее благоприятствуемыми турецкими купцами ‒ мусульманами и немусульманами.
Согласно статье 4, товары,.закупленные английскими куицами или их уполномеченными для экспорта, могли быть вывезены в порты без уплаты какого-либо налога. По прибытии в порт с этих товаров будет взыскан налог в размере 9 процентов их стоимости в качестве возмещения внутренних налогов. После этого при экспорте с них будет взята ельце пошлина в размере 3 процентов. Товары, закупленные в портах для экспорта и уже оплаченные внутренними пошлинами, облагаются лишь экспортной пошлиной в размере 3 процентов.
Статья 6, являющаяся по своему основному смыслу продолжением статьи 2, подчеркивает одну из главных целей, которуго преследовала Англия, добиваясь от Турции заключения рассматриваемого договора. В ней сказано: «Турецкое прави-
24


тельство подтверждает, что положения настоящего договора распространяются на всю Османскую империю как на Европейскую Турцию, так и на Азиатскую Турцию, Египет и другие африканские владения, подчиненные Высокой Порте, и применяются ко всем подданным османских владений, независимо от их положения».
Английское правительство настолько было заинтересовано в статье 2, что потребовало от Высокой Порты ее подтверждения особым документом. Порта выполнила это требование в виде особой ноты, направленной английскому послу (27 августа 1838 г.) [49, II, с. 254].
Торговый договор 1838 г. сблизил Англию с Турцией. Этот договор радовал самого посла Понсонби, считавшего его «важной победой»:" Пальмерстон также был в восторге от договора."
Действительно, договор обеспечил Англии возможность значительно увеличить свои торговые обороты на Ближнем Востоке и усилить свое влияние на политику Порты. Он также дал ей в руки мощное оружие в борьбе против Мухаммеда Али.
Английское правительство предусматривало возможность того, что Мухаммед Али откажется выполнять условия договора в своих владениях. Но в таком случае, как заявил английский министр иностранных дел лорд Пальмерстон правительству Франции, Англия не остановится перед тем, чтобы научить его уму-разуму [133, с. 160].
1~ак же реагировал Мухаммед Али на столь опасный для него англо-турецкий договор? По этому вопросу в литературе наблюдается разнобой. Так, Шарль-Ру и Прокеш-Остен пишут, что Мухаммед Али был вынужден заявить, что он будет выполнять в своих владениях все условия договора [133, с. 160 161;
51, с. 87]. Прокеш-Остен даже утверждает, что решение Мухаммеда Али принять договор не соответствовало желанию английского правительства,-так как лишало Англию повода применить к нему силу [51, с. 87]. Арабские историки Рашид аль-Барави и Мухаммед Хамза Улейш заявляют обратное. По их словам, Мухаммед Али игнорировал англо-турецкий торговый договор [59, с. 87]. То же самое писали и другие авторы [69, с. 338; 70, с. 99; 60, с. 286].'
Интересные сведения по этому вопросу дает французский путешественник по Египту при Мухаммеде Али Поль Мерро. Египетский' паша, говорит Мерро„не был .человеком, готовым быстро отказаться от монополий, которые его обогащали. Kaz

19 По словам C. С. Татищева, «договор был не столько делом Понсонби,
сколько стаявшего секретаря посольства, молодого и спосоЫого сэра Генри
Булвера, разработавшего его в мельчайших подробностях» [80, с. 414].
2О В письме к Генри Булверу от 13 сентября 1838 г. Пальмерстон назвал
договор «превосходной вещью» [SO, с. 4141


:раз в то время, когда был подписан договор, он особенно нуждался в деньгах для усиления своей армии в Сирии. Не отказываясь выполнять договор, хитрый паша пошел на маневр. Он заявил Порте, что, поскольку феллахи не имеют денег, îí вынужден по-прежнему взимать с них налоги натурой, с тем чтобы продукцию, которую феллахи ему внесут, затем продать. Но, уступая договору, он не будет вступать в сделки с покупателями, отобранными им лично, а будет продавать продукты с торгов. Таким образом, Мухаммед Али сделал вид, что принимает договор к исполнению, но фактически сохранил свои монополии. Он заранее, до торгов, договаривался с купцами и продавал им сельскохозяйственные продукты из своих магазинов по согласованным с ними «ценам [38, с. 69 70].
1Яенные разъяснения по занимающему нас вопросу дает другой совремейник Мухаммеда Али ~Кюшеро де Сен-Дени. Он указывает, что при подписании торгового договора, который, как уже отмечалось, преследовал и цель обессилить египетского пашу в экономическом и военном отношениях, стороны не учли, что Мухаммед Али являлся собственником большей части египетских земель. Следовательно, продукция с этих земель была частной собственностью паши, которой он волен был распоряжаться по свс(ему усмотрению. Кроме того, крестьяне, сидевшие на землях паши, находились у него в постоянном долгу и невольно вынуждены были продавать ему свои продукты на продиктованных им условиях [ 48, IV, c. 167].
В итоге можно сказать, как это уже отметил американский историк турецко-египетского конфликта Ф. С. Родкей [161, с. 216], что Мухаммед Али на словах принял англо-турецкий торговый договор, а на деле его игнорировал.
После заключения торгового договора с Англией .султан и его воинственно настроенные единомышленники начали форсировать подготовку войны против Мухаммеда Али, надеясь на 'To, что теперь Турция получит помощь английского военного флота. В августе 1838 г. вторично был направлен в Лондон послом Мустафа Решид-паша (он продолжал считаться министром иностранных дел) . По поручению Порты он предложил Пальмерстон заключить союзный договор. Но английское правительство продолжало занимать сдержанную позицию в вопросе о войне Турции против Мухаммеда Али. Предложение Мустафы Решид-паши было отклонено [23, VI, с. 4 ‒ 5, 17; 102, с. 148 151; 88, с. 10; 148, с. 181].
В письме лорду Понсонби от 13 сентября 1838 г. Пальмерстон предлагал ему рекомендовать Порте воздержаться от нападения на Мухаммеда Али до тех. пор, пока не будет улучшена состояние турецкой армии и флота. По-прежнему Пальмерстон опасался военного вмешательства России в конфликт. Вместе с тем он через английского посла в Константинополе советовал султану не позволять России вмешиваться во внут-


ренние дела Турции. Чтобы избежать этого, Пальмерстон рекомендовал турецкому правительству добиваться упразднения Ункяр-Искелесийского договора, который обеспечивает России такие права, еще до истечения его срока в 1841 г.
Отказ Англии поставил Махмуда II в затруднительное положение. О помощи Франции нечего было и говорить. В создавшейся ситуации Махмуд II даже подумал, не обратиться ли ему за помощью к России [76, I, с. 309]. Однако до этого дело не дошло. Неожиданно для всех, не только для Турции, Россия пошла на сближение с Англией. С. С. Татищев, объясняя этот, по его выражению, «знаменательный перелом в восточной политике русского двора», писал, что Николай 1 решил пожертвовать преимуществами, полученными Россией по Ункяр-Искелесийскому договору, чтобы добиться сближения с Англией и расстроить ее союз с Францией [80, с. 481 ‒ 482].
В 1839 г. страх царя-жандарма перед революцией, охватившей Францию, а за нею и ряд других стран Европы в 1830 г., был еще настолько силен, что «ради локализации главного очага революционных идей, каким он считал Францию, царь готов был пойти, и действительно шел, на любые жертвы, в том числе и в Восточном вопросе» [67, IV, сгр. 508].
Царское правительство надеялось на успех, рассчитывая использовать англо-французские противоречия в турецко-египетском конфликте. 'Более того, Николай 1 надеялся вновь организовать антифранцузскую коалицию с участием Австрии и Пруссии.
Действительно, как было показано выше, противоречия между Францией и Англией в их отношении к Мухаммеду Али были весьма серьезными. Однако Николай 1 не учел, что Англия и Франция едины в другом важном для них вопросе в стремлении упразднить Ункяр-Искелесийский договор, подорвать влияние России на Ближнем Востоке и лишить русские военные суда доступа в Средиземное море. Просчет Николая 1 и его правительства имел для России, как убедимся далее, серьезные отрицательные последствия.
3. ТУРЕЦКО-ЕГИПЕТСКАЯ ВОИНА. ПОРА)КЕНИЕ ТУРЦИИ
Тем временем султан Махмуд II все более приближался ~с своей цели ‒ войне с Мухаммедом Али. По-прежнему султан и его министры давали послам держав успокоительные заверения, говорили о своих мирных намерениях и утверждали, что возьмутся за оружие лишь для обороны. В то же время на обширной территории Восточной Анатолии в Малатье, Диярбакыре, Харпуте (ныне Элязыг), Урфе, Мараше велась энергичная подготовка к войне [13, с. 150]. Прусский офицер Хельмут Мольтке, военный советник при командире корпуса, кото-
27


рый готовили к вторжению в Сирию, Хафызе Мехмед-паше," еще 5 апреля 1839 г. писал своему другу: «После всего того,. что я вижу, я вынужден считать, что в Константинополе серьезно вознамерились решить дело оружием» [46, с. 356). В другом письме, от 10 мая, он выражался еще более категорически: «Как бы миролюбиво ни звучали известия из Константинополя, я со своей позиции могу заключить, что война в высшей степени вероятна» [46, с. 371].
Махмуд II был убежден, что армия и флот достигли такой степени готовности, которая обеспечит ему победу над Мухаммедом Али. Султан непосредственно сносился с Хафызом Мехмед-пашой. Последний уверял его, что в состоянии победить египтян [148, с. 174]. Командующий турецким флотом (капуданпаша) Февзи Ахмед-паша также хвастливо заявлял, что он и без британской морской поддержки «возьмет в плен египетский флот» [76, I, с. 312].
Однако в действительности состояние турецких вооруженных сил вовсе не было столь блестящим, как это представлялось Хафыз-паше и самому султану. Турецкие войска во всей Малой Азии насчитывали 70. 80 тыс. человек, из них более половины состояли из солдат территориальной милиции редифа, прошедших ускоренную и весьма поверхностную боевую подготовку. Даже командовавшие ими офицеры были малосведущи в военном деле.
Корпус Хафыз-паши насчитывал в 1838 г. около 40 тыс. солдат [46, с. 404]." Штаб-квартира командующего находилась в г. Малатье. Ява других корпуса были расположены: в Конье (командир Хаджи Али-паша) и в Анкаре (им командовал, Иззет Мехмед-паша) [13, с-157]. В первом корпусе было 18 тыс. солдат [46, с. 370]. Видимо, примерно столько же было и во втором. Районом действия корпуса Хафыз-паши была область в направлении Алеппо, а корпус@ Хаджи Али-паши область в направлении Аданы [23, Vl, с. 11].
В течение нескольких лет корпус Хафыз-паши был занят подавлением курдских восстаний. Они были вызваны тяжелымк налогами и особенно рекрутской повинностью. Турецкие вербовщики с солдатами охотились за,курдами с собаками, хватали всех подряд, здоровых и больных, взрослых и подростков, связывали и приводили в лагерь. Здесь их включали в войска и охраняли как пленных. При первой же возможности курды убегали. Хафыз-паша платил поймавшим дезертира по 200 ‒ 250 пиастров за каждого. Нередко исчезали с форпостов по 50 человек с лошадьми и оружием. Ни один курд не выдер-

~1 Назначен командующим ~сераскером) в 1836 г. иосле смерти его предшественника Решида Мехмед-паши. Его звали Черкес Хафыз Мехмед-паша,
а кратко просто Хафыз-паша. зз По другим данным Мольтке ‒ 36 тыс. [72, П, с. 227].
28


Султан Махмуд И.
Из кн.: С h a r 1 е s- R o u x F. L'6gypte de 1801 а 1882. Т. VI. Paris, [з. а.].



живал военной службы больше двух лет. Он либо умирал от болезни в госпитале, Аибо дезертировал [46, с. 381 387].
Большие опустошения в турецкой армии были вызваны болезнями. «Лихорадки, кровавые поносы и тиф свирепствовали в столь сильной степени, что в течение года некоторые полки утратили до половины своего боевого состава» [19, с. 227).
1~рупным недостатком войска Хафь1з-паши было полное отсутствие подготовленных офицеров. Не только младшие и старшие, но, и высшие офицеры не были знатоками своего дела. Среди них было немало таких, которые занимали свои долж; ности лишь благодаря господствовавшему в Турции фаворитизму [46, с. 216; 148, с. 187].
Плохо обстояло дело с вооружением и обмундированием. Ружья, говорит Мольтке, были плохими, и попасть из них в цель было трудно. Нужда в .обмундировании была настолько велика, что во время войны с курдами в мае июне 1838 г. солдаты совершали переходы по каменистым горным тропам, через многочисленные реки и речки босиком, а свои жалкие ботинки держали в руках [46, с. 274).
Боевую мощь турецкой армии в Малой Азии чрезвычайно ослабляло отсутствие единого командования. Настойчивые рекомендации Мольткь и других прусских советников объединить в руках Хафыз-,паши командование всеми тремя корпусами не были приняты Партой [46, с. 404; 148, с. 184 187]."
Положение войска Хафыз-паши осложнялось еще и тем, что оно не имело обеспеченного тыла. Хотя командующему и удалось в основном подавить курдское восстание, но не было никакой уверенности; что курды, которые составляли более половины населения района действия корпуса Хафыз-паши, не восстанут снова, когда у турок завяжутся бои с египтянами.
Всесторонне учитывая положение армии ~ Хафыз-паши, Мольтке считал ее не подготовленной для войны с армией Мухаммеда Али. Но Хафыз-паша игнорировал его мнение [46, с. 374, 382].
Некоторые министры Порты и крупные сановники были против войны с Мухаммедом Али [148, с. 172 173]. В их числе был и влиятельнейший Хусрев-паша, несмотря на всю его ненависть к египетскому наместнику. Он считал, что турецкая армия еще не способна одолеть египетскую армию и убеждал Махмуда II повременить и продолжать гражданские и военнь1е реформы.
желая предупредить войну и не доверяя сообщениям Хафыз-паши о высокой боеспособности его войска, Хусрев-паша

2З Кроме трех. корпусов самостоятельное командование имела и султанская гвардия, входившая в группировку Хафыз-паши. Ее командиром оыл Февзи Ахмед-паша, который одновременно был и капудан-пашой турецкого флота [148, с. 184 ‒ 185].
30


добился, что к Хафыз-паше был направлен особый уполномоченный, который должен был на месте изучить состояние корпуса и представить султану объективный доклад. Однако замысел Хусрев-паши не удался, потому что уполномоченный Таярпаша, зная настроение Махмуда П, еще до выезда из Константинополя подготовился к представлению султану доклада в угодном ему духе [13, с. 156 157; 148, с. 173. 179, 180]. Политические противники Хусрев-паши и сторонники войны пытались использовать неудачу последнего, чтобы свалить его. Но Махмуд II, памятуя его былые заслуги, не внял их интригам [148, с. 180].
Каково же было в это время положение египетской стороны? Мухаммед Али был уверен в своих силах. По его словам, под командованием Ибрахим-паши было 48 тыс. человек и 18 артиллерийских батарей (как увидим ниже, это было преувеличением), а в случае необходимости еще 40 тыс. могли быть ему приданы в помощь из резерва. «Мой сын, ‒ заявил Мухаммед Али, ‒ как только узнает, что на меня напали, прорвется через Тавр и все сметет на своем пути». Паша утверждал далее, что султан бессилен в Анатолии, в то же время массы народа устремятся к Ибрахим-паше, как только он там появится [51,, с. 79 80].
Действительно, -в боевом отношении армия Ибрахим-паши значительно превосходила турецкую. Она целиком состояла из регулярных частей (за исключением отряда арабской конницы,. присланной из Египта). В войске Ибрахим-паши царила железная дисциплина, солдаты обладали большим боевым опытом, были обстреляны, привыкли к трудностям войны. Египетские .офицеры по своим боевым качествам стояли выше турецких. Командующий египетским войском Ибрахим-паша и его начальник штаба французский офицер, принявший ислам, полковник Сев (Сулейман-паша) были талантливыми полководцами [148, с. 188].
В то же время положение египетской армии накануне решающего сражения с турецкой было отнюдь не таким благоприятным, как это изображал Мухаммед Али. Тяжелым было финансовое положение Ибрахим-паши. Военные приготовления требовали огромных расходов. Солдаты 18 месяцев не получали жалованья. Не было нужных средств и у самого Мухаммеда Али. Он предложил сыну получить заем у сирийских богачей, а если это окажется невозможным, то увеличить вдвое сумму налогов, установленную для Сирии на 1839 г. Получив такое указание, Ибрахим-паша одни налоги увеличил вдвое, а некоторые даже в шесть раз. Кроме того, он снизил заработную плату рабочим и служащим государственных предприятий и изъял фонды из гак называемого Египетского банка, где крупные чиновники хранили свои деньги (капитал банка равнялся 30 млн. турецких пиастров, или по курсу того времени 7,5 млн.
\
31


фр.) [24, с. 7; 148, с. 175]." Эти крутые меры вызвали рост недовольства египтянами населения Сирии.
Крайне неудовлетворительным было и моральное состояние египетской армии..0но было настолько плохим, что, по словам Базили, «в несколько недель наблюдательной стоянки Хафызпаша привлек бы на свою сторону больше половины этого войска» [13, с. 157 158; 46, с. 382; 51, с. 96].
Махмуду II были хорошо известны настроения в армии Ибрахим-паши, и он рассчитывал на то, что последняя не окажет серьезного сопротивления, а сирийцы подымут восстание в тылу. В результате ослабленный Ибрахим-паша потерпит поражение, и Мухаммед. Али будет сокрушен. Вскоре события показали, что Махмуд, II переоценил собственные силы и недооценил силы противника.
14 апреля 1839 г. корпус Хафыз-паши, выполняя секретный приказ султана, снялся с лагерей под Малатьей, Диярбакыром, Урфой и Севереком, придвинулся к Евфрату и, следуя по обоим берегам реки, двинулся к сирийской границе.
К 1 мая часть корпуса Хафыз-паши достигла Биреджика, на левом берегу Евфрата, в 32 км от сирийской границы, и построила здесь укрепленный лагерь. К Биреджику должны были подтянуться все войска, которыми командовал Хафыз-паша [46, с. 366]. К ним готовы былй присоединиться Али-паша багдадский, Индже Мехмед-паша мосульский, курдский вождь Сулейман-паша марашский.
Узнав о движении турецких войск к Биреджику, Ибрахим- паша поспешил собрать свое войско, разбросанное на большом пространстве от Газы до'Аданы, в лагере под Алеппо. К 6 мая в этом лагере уже было 35 тыс. египетских солдат.
22 мая корпус Хафыз-паши, форсировав Евфрат, занял на его правом берегу деревню Низиб, находившуюся уже на территории, которая была уступлена Мухаммеду Али [46, с. 379;
48, с. 181 182]. УзФав об этом от своих разведчиков, Ибрахим- паша быстро выдвинул свою армию навстречу и расположил ее у речки Саджур (приток Евфрата), в нескольких километрах от турецких позиций [148, с. 185; 13, с. 165]. Таким образом, обе армии оказались в опасной близости друг к другу.
Первым перешел к активным действиям Хафыз-паша. 24 мая он начал враждебные действия против египтян на Евфрате [85, IV, с. 1909]. Но это были пока мелкие стычки. Затем по его приказу отряд турецких войск, которым командовал Сулейман- паша из Мараша, вторгся в Айнтабский санджак и захватил 14 деревень. Хафыз-паша отдал приказ своим солдатам стрелять в египетских солдат, где бы они ни встретились, и захватывать их в плен. Он роздал оружие и боеприпасы жителям

24 Тем не менее Ибрахим-паша оказался в состоянии уплатить своим
солдатам жалованье лишь за четыре месяца [148, с. 183].


°
~
°
O CA ° ФЮ Ьа С4 а
°
~
Е'
°
Ж
щ сФ
н
Й Я
й
х
г~Ъ Ю
Ф
bl
Ж 'Ш
~';-~
М
Щ е
р, Р»
О ~4
Ф'
I OO Ф Ье CO Ф
° °
°


округа для выступления против египтян, призывал к восстанию против них жителей Сирии. 1 июня 1839 г. отряд турецких войск занял г. Айнтаб (ныне Газиантеп), расположенный примерно в 100 километрах к северу от Алеппо. «Это уже война», сделал вывод из всех этих фактов в своем донесении отцу Ибрахим-паша [33, с. 453, 456].




Военные действия в Сирии в 1839 ‒ 1840 гг.
Из кн.: T e m р е г1 е у Н. England and the Near East. London ‒ New York ‒ Toronto, 1936.
1
Обе стороны приближались к решающему дню. 7 июня султан отстранил Мухаммеда Али и Ибрахим-пашу от занимаемых ими постов и объявил их, как изменников и мятежников, ферманлы, т. е. подлежащими казни. (Разумеется, указ об этом носил формальный характер.) На заседании Порты в присут.ствии Махмуда II и при участии всех министров, шейх ульислама, высших светских и духовных сановников было решено
3 Зак. 234


прибегнуть к оружию с целью расправиться с непокорным египетским пашой. Шейх уль-ислам особой фетвой дал этой войне духовную санкцию. Наместником (вали) Египта был по совместительству назначен командир корпуса Хафыз-паша [91, IV, с. 120; 13, 161]'5
)Jo двадцатых чисел июня между турками и египтянами не было крупных столкновений. Основные массы войск обеих сторон пребывали в бездействии. Тем не менее они несли большие потери, но не убитыми и ранеными, а дезертирами. Хафыз-паша стал платить за каждого дезертира уже не 200 250 пиастров, как раньше, а тысячу. В то же время не было дня без того, чтобы из войска Ибрахим-паши не перебежали на сторону турок 20 ‒ 40 солдат и даже офицеров, притом с оружием [46, с. 370, 373, 382].
О военных действиях турок Ибрахим-паша известил отца и запросил инструкций. Полученные от сына депеши Мухаммед Али довел до сведения генеральных консулов четырех великих держав (Англии, Франции, России и Австрии). По совету консулов Ибрахим;паша запросил объяснений у Хафыз-паши по поводу его враждебных акций. В письме к нему от 8 июня 1839 г. Ибрахим-паша спрашивал: «Если ты, твое превосходительство, имеешь приказ начать войну, то к чему увертки и интриги? Прийди, но прийди открыто на поле боя! Твое превосходительство, ты, без сомнения, не забыл, как атакуют людей без страха. Во всяком случае, подобные интриги долго не будут терпимы» [33, с. 427].
Мухаммед Али с удовлетворением воспринял весть о том, что турки первые начали войну. Это давало ему возможность отвергнуть упреки держав в том, что он развязал войну против своего сюзерена. Между тем в связи с близостью турецких войск к Сирии там вновь могло вспыхнуть массовое восстание против египтян. От этой грозной опасности, результатом которой могла быть потеря Сирии, -можно было избавиться, лишь разгромив турецкую армию.
Учтя все обстоятельства, Мухаммед Али 9 июня направил Ибрахим-паше приказ, в котором говорилось: «Агрессия Османов превзошла все границы; дальнейшее терпение принесет вред интересам Египта, необходимо выступить против них и разгромить. Поскольку войну начали .они, великие европейские державы нас извйнят и признают нашу правоту. Гоните с нашей территории вражеские войска, наступайте на их главные силы и дайте.им бой. Если победа будет на нашей стороне, не вторгайтесь в Малую Азию, но займите Малатью, Харпут Урфу и Диярбакыр» [85, IV, с. 1909; 148, с. 185 186].

25 Порта не обнародовала своего решения, чтобы не вступать в излишние
разговоры с иностранными послами и, вместе с те~г, дать им, возможность ду-'
мать, что речь идет о внутренней мере.
34




3

Ибрахим-паша.
Из кн.: Ch а г.1е s-Ro u x F. L'kgypte de 1801 а 1832. Т. VI. Раг)з, fs. а.).
1



Ибрахим-паша, с нетерпением ожидавший от отца такого приказа, не замедлил приступить к его выполнению [85, IV, с. 1910].
Каковы были к этому времени силы сторон?
По данным хорошо осведомленного Мольтке, в конце мая 1839 г. турецкий регулярный корпус под командованием Хафыз-паши состоял из 58 батальонов пехоты численностью в 25 28 тыс. человек, 5 тыс. кавалеристов и располагал 100 пушками. Уже после решающего сражения Мольтке указал, что под командованием Хафыз-паши было 40 тыс. человек, а в египетской армии на 10 тыс. солдат больше [46, с. 373, 382, 383, 404]. По данным жюшеро, турецкая армия имела в своих рядах 30 тыс. пехотинцев (57 батальонов, из них 11 батальонов султанской гвардии), 5 тыс. кавалеристов и 3 тыс. артиллеристов, всего 38 тыс. солдат. Египетская армия состояла из трех полков гвардии Мухаммеда Али, 17 полков пехоты, 8 полков кавалерии и 4 полков артиллеристов [148, с. 187]." Египетская армия сильно страдала от недостатка продовольствия. В день решающего сражения в распоряжении Ибрахим-паши было всего лишь на два дня хлеба [76, ч. 1, с. 323].
Как уже указывалось, у турецкой армии почти не было хорошо подготовленных офицеров. Хафыз-паша не имел подлинного штаба с опытными офицерами." Могли бы принести большую пользу находившиеся при нем в качестве военных советников три штабных прусских офицера (Мольтке был одним из них), но Хафыз-паша не слушался их советов. Зато огромное влияние имели на него духовные сановники улемы, в большом количестве находившиеся при штабе и вмешивавшиеся в решение военных вопросов [85, IV, c. 1909 1910]. Хафызпаша держал при-себе астрологов, которые по звездам должны были предсказывать день победного сражения [76, I, с. 323;
99, с. 141].
Обрисованное выше состояние турецкой армии не предвещало ничего хорошего. Но и у египетской армии было много трудностей. Исход войны решался непосредственно на поле боя и зависел от того, какая сторона сумеет наилучшим образом использовать положительные качества своей армии и отрицательные стороны противника.
20 июня Ибрахим-паша привел свое войско на позиции, находившиеся всего в полутора часах пути от позиций турецкой

за Примерно такие же данные сообщают турецкие историки [85, IV, с. 1910; 99, с. 140].
2т Это не значит, что при Хафыз-паше было мало людей с высокими офицерскими званиями. Как.сказано в труде К. Базили, «в турецком лагере было много пашей, иные из них отличались даже европейским воспитанием», но в пашах, бывших под его начальством, Хафыз-паша «не без причины видел завистников, желавших только погубить его» [13, с. 189].
36





Солдат турецкой гвардии.
Иэ кн.: Ch à r1 e s-R o u x F. L'Qgypte de 1801 И 1882. T. VI. Paris, ts. а.].





Полкозник турецкой армии.
Из кн.: С h а г l e s-Ro и х Г. L'2gypte de 1801 й 1882. Т. VI. Гaris, [s. а.].



армии под Низибом.'а Сразу обнаружилось, что египтяне, вопреки донесениям турецких разведчиков, имеют численный перевес. Передовые кавалерийские части турок были отброшены. Дав отдохнуть своим солдатам, уставшим после длительного. перехода, один день, 22 июня Ибрахим-паша начал обходное движение с целью зайти в тыл турецкой армии. Был момент, когда создались выгодные условия для действий против египетских войск (растянутость коло11н из-за трудности движения' по сильно пересеченной местности). Но Хафыз-паша не воспользовался ими и позволил Ибрахим-паше продолжать свой маневр. Яля спасения турецкой армии оставался единственный выход немедленно отойти на хорошо укрепленные позиции у Биреджика, где река Евфрат могла служить надежным щитом. Там можно было занять оборону и дождаться прихода резервов.
Такое предложение сделали прусские офицеры Мольтке и другие. Однако сераскер его отверг. Он сказал Мольтке, что отступление ‒ позор для армии падишаха. Важнейший и чисто военный вопрос, от которого зависела. судьба всей кампании, Хафыз-паша решил на совещании с улемами, находившимися при армии. Решение гласило: «Яело падишаха правое, аллах ему окажет помощь; любое отступление позорно» [46, с. 387;
85, IV, с. 1910]. К тому же астрологи заверили сераскера, что он одержит победу у Низиба [76, I, с. 323]."
24 июня Ибрахим-паша, отрезав турецкую армик1 от Биреджика, зашел ей в тыл и навязал сражение на открытой позиции, там, где это ему было выгодно. Он роздал своим солдатам последний хлеб, которым располагал, и объявил им, что продовольствие имеется в изобилии в турецком лагере. Через несколько часов они его получат [13, с. 167; 46, с. 386].

28 Сражение под Низибом подробно опйсано Х. Мольтке, который принимал в нем участие в качестве советника Хафыз-паши [46, с. 383 ‒ 400]. Важное значение как источник имеют донесения Ибрахим-паши и Сулейман- паши Мухаммеду Али о сражении под Низибом.
Самостоятельное описание сражения дал К. Базили. Во многом описания Мольтке и Базили совпадают, но последний сообщает ряд фактов, касающихся египетской армии, которые ему по роду .службы были лучше известны. Прокеш-Остен, Г. Розен, Э. 3. Карал опираются исключительно на. оп,исая ия' Х. Мольтке.
Мы пользуемся преимущественно трудами Мольтке и Базили и донесениями Ибрахим-паши и Сулейман-паши Мухаммеду Али [33, с. 453 ‒ 461]. Официальный летописец тех лет Ахмед Лютфи никаких сведений о низибском сражении не дает. Он объясняет это тем, что из-за плохой организации дела в управлении Генерального штаба военного министерства ему не удалось найти там никаких документов ни о низибском сражении, ни о других крупных сражен.иях [23, VI, с. 26].
29 21 июня в египетском лагере проявили беспечность и можно было предпринять успешную ночную атаку. Сераскер Хафыз-паша так и задумал. Но, пишет Базили, «имамы ему представили, что правоверные воины должны идти на битву при дневном свете, а не во мраке ночи, будто тати» [13, с. 167].
39


Ибрахим-паша перешел в наступление. Умело расположив свои части, особенно артиллерию, он уже в самом его начале нанеу турецким войскам большой урон, который тяжело отразился на и без того плохом моральном состоянии необстрелянных турецких солдат. Ueaare роты их разбегались от взрыва одной гранаты. Группы солдат в 4 ‒ 5 человек, под предлогом сопровождения раненого, уходили в тыл. Армия таяла. В наступившей сумятице турецкая кавалерийская бригада без приказа ринулась в атаку, но, встреченная сильным огнем египетской артиллерии, повернула назад, врезалась в свою пехоту и внесла в ее ряды полное замешательство. Мольтке пишет: «Пехота палила на огромном расстоянии, часто из колонны, высоко подняв ружья; кавалерия рассеялась, и вскоре наступил конец» [46, с.-385]. Храбро бросался Хафыз-паша в самое пекло боя, пытаясь остановить бегущих. Но тщетно. Повсюду раздавались крики: «Спасайся, кто может!» [33, с. 454]. Только султанская гвардия оказала сопротивление. На предложение сдаться гвардейцы ответили: «Султанская гвардия складывает оружие только перед смертью!» [33, с. 427]. Но гвардия численно была невелика и не решала исхода боя. Армия превратилась в беспорядочную, охваченную паникой недисциплинированную толпу. Солдаты-курды стали стрелять в своих же командиров и турок- солдат, грабить военное имущество. Сам Хафыз-паша подвергся нападению. Многие солдаты побросали оружие и устремились в свои деревни [46, с. 396].
Первыми побежали курды, а за ними туркмены, набранные в близлежащем районе у Евфрата [85, IV, с. 1911; 148, с. 191]. Турецкая армия была разгромлена. Ибрахим-паша в депеше, написанной в палатке Хафыз-паши, сообщил отцу, что турецкое войско было разбито в течение двух часов [46, с. 427]."
Ибрахим-паша захватил много пленных и богатые трофей. Как сказано в донесениях Ибрахим-паши и Сулейман-паши
'i
Мухаммеду Али о сражении под Низибом, египтяне взяли в плен 12 15 тыс. человек, среди них много офицеров и семь пашей (в том числе Сулейман-паша марашский). 5 тыс. пленных перешли на службу в египетскую армию и были отправлены в-Александрию. Остальные были отпущены домой. По данным того же источника, 12 тыс. турецких солдат утонули при попытке переправиться вплавь через Евфрат, а многие, бросившиеся в горы к северу от Айнтаба, пали от огня бедуинов, курдов и туркмен.
Ибрахим-паше достались 144 пушки с зарядными ящиками, 35 пушек крупного калибра из укреплений Биреджика, 18 20 тыс. ружей, весь лагерь с обозом, палатками и др. В палатке Хафыз-паши был обнаружен султанский ферман о назначении

ао По другим данным, бой длился четыре часа [85, IV, с. 1912; 148, с. 192;
162, с. 445 ‒ 446].
I
40


его пашой Египта [33, с. 454, 456, 460 461]." Турки потеряли убитыми 4 тыс. человек и около 12 тыс, пленными, египтяне 3 тыс. убитыми.
После своей блистательной победы над турецкой армией Ибрахим-паша намеревался вторгнуться через Малатью и Конью в глубь Малой Азии. Он писал через два дня после победы управителю Алеппо: «Что касается меня, то я не остановлюсь до самой Коньи». 29 июня Ибрахим-паша прибыл в Урфу, где был восторженно встречен населением. Оттуда он намеревался предпринять поход в Малую Азию. Однако его остановил приказ отца. Опасаясь выступления России на стороне Турции, в соответствии с Ункяр-Искелесийским договором, Мухаммед Али приказал Ибрахим-паше не переходить за Тавр. действуя в соответствии с этим приказом, победитель сражения под Низибом скрепя сердце, ограничился тем, что занял Диярбакыр, Урфу, Харйут, Малатью, Мараш. В последнем городе он располоиил свою штаб-квартиру [13, с. 176]."
В правительственных кругах Турции, включая и самого Хусрев-пашу, всю вину за поражение под Низибом возложили на Хафыз-пашу и хотели его отдать под суд военного трибунала [51, с. 109 110]. Ферманом от 28 июля 1839 г. он был снят с поста сераскера, а затем сослан в Сивас (сам Хафыз-паша был готов к тому, что ему снимут голову). Хафыз-паша был обвинен в том, что начал наступление без приказа. Однако он предъявил личное письмо султана Махмуда II, содержавшее приказ начать военные действия против Ибрахим-паши [148, с. 249; 33, с. 428].
Главными причинами разгрома были не ошибки сераскера, которых, правда, было много, а общее состояние армии. Вместо 80 тыс. солдат, которые находились в Анатолии, в бой были введены лишь 40 тыс.; - отсутствовало единое командование всеми анатолийскими корпусами; две трети армии состояли из курдов, которые не хотели нести военную службу и при первой возможности разбегались по домам, и др.. [46, с. 404, 400]зз
В то время как' под Низибом происходили военные действия, закончившиеся для Турции столь трагически, в Порте продолжалась борьба между сторонниками и противниками войны с Мухаммедом Али. Воспользовавшись тем, что тяжело больной султан Махмуд II уже не мог управлять делами государства, Хусрев-паша главный противник войны ‒ добился того, что Порта направила гонцов к сераскеру Хафыз-паше с приказом
l
3> Но другим данным, египтяне захватили 20 тыс. ружей и 165 пушек,
из них 33 пушек крупного калибра [148, с.. 192].
З2 Е. Гуэн пишет, что приказ Ибрахим-паше не переходить через Тавр
был отдан Мухаммедом Али под нажимом Франции [33, с. 428].
зз В ли~ной беседе с Хусрев-пашой Мольтке изложил эти причины и,.
го-видимому, облегчил судьбу Хафыз-паши. Бывший сераскер был помилован
и назначен вали Эрзурумского пашалыка.
41


прекратить военные действия; командующему флотом Февзи Ахмед-паше было предложено вернуться с флотом из дарданелл в Константинополь [13, с. 165]. Хусрев-паша не знал, что опоздал [148, с. 218]. По условиям связи того времени весть о разгроме турецкой армии под Низибом 24 июня достигла Порты лишь 4 июля. Порта держала ее в секрете [85, IV, с. 1917]. В это время, Махмуда II уже не было в живых он скончался 1 июля 1839 г. после тяжелой и продолжительной болезни в возрасте 54 лет." На престол вступил его сын 16-летний Абдул-Меджид [23, VI, с. 31; 85, IV, с. 1912 1915; 104,
15).з'
Смерть Махмуда II вызвала острый политический кризис, который осложнился разгромом турецкой армии под Низибом. Началась борьба за власть между отдельными группами в правящих кругах. Войрос заключался в том, кто будет фактически управлять страной при молодом султане. Хотя в этой борьбе присутствовали и личные моменты, но преобладали в ней политические интересы. Основной вопрос состоял в том, будет ли Порта после смерти Махмуда 11 продолжать его политику реформ или власть окажется в руках его противников консерваторов и реакционеров."
Особенно острая борьба развернулась вокруг кандидатуры на пост великого везира. На этот пост претендовал Хусрев-паша, несмотря на то, что ему было тогда уже 83 года. Он слыл сторонником реформ Махмуда II, был еще энергичен, активен, несмотря на свой преклонный возраст, и имел много сторонников в правящих кругах. Среди его противников были весьма влиятельные люди. Некоторые из них даже предлагали назначить на пост великого везира Мухаммеда Али. Им казалось,

з4 Проф. Карал пишет, что 1 июля в Стамбуле стало известно о смерти султана, умер же он несколькими днями ранее [99, с. 142].
зз Опоясание мечом халифа Омара в мечети Эюба (пригорода Стамбула) ‒ этот церемониал соответствует европейскому обряду коронации‒ имело место 11 июля [51, с. 99].
за Следующий любопытный эпизод, приведенный 7Кюшеро де Сен-Яени, показывает, какого накала достигала эта борьба даже в чисто внешних проявлениях. Между шейх уль-исламом и Хусрев-пашой, уже великим везиром, возник спор по вопросу, что должно быть на голове у Абдул-Меджида вэ время цеоемонии опоясаиия мечом ‒ тюрбан или феска, которую ввел в обиход и носил сам Махмуд II. Шейх уль-ислам настаивал на тюрбане. Он заявил, что мусульмане не могут признать наследником халифов человека в шляпе (так он назвал феску). Если на голове султана не будет тюрбана, то он, шейх уль-ислам, не будет присутствовать на церемонии. Хусрев-паша возразил ему, сказав, что первые султаны из дома Османов не носили ни тюрбана, ни фески, и, угрожающе взглянув на шейх уль-ислама, добавил: «Вы будете присутствовать на церемонии коронации его,величества, иначе я этой же ночью Вас смещу». Шейх уль-ислам (им был тогда Мустафа Асымэфенди, по прозвищу Мекки-заде) хорошо знал жестокий нрав Хусрев-паши и сдался. Абдул Меджид во время церемониала имел на голове феску, которая,рассматривалась как внешний символ реформ его отца [148, IV, c. 228].


что таким путем Османская империя избавится от опасности раздела." Победили сторонники Хусрев-паши.з'
Вскоре совершенно неожиданно на Турцию обрушился еще один тяжелый удар: капудан-паша Февзи Ахмед-паша увел турецкий ф)1от, с которым он должен был отправиться к берегам Сирии, в Александрию и сдал его Мухаммеду Али. 14 июля 1839 г. флот прибыл в этот египетский порт, к большому удивлению и ужасу команды, которая, за исключением нескольких сообщников Февзи Ахмед-паши, ничего не знала о готовящейся измене [24, с. 6; 85, IV, с. 1917; 51, с. 100].з'
Мухаммед Али ликовал. В течение каких-нибудь трех недель произошли события, которые ие только льстили честолюбию «торжествующего старца» (выражение К. Базили), но и это главное укрепляли его положение и обеспечивали исполнение его заветных желаний о наследственном владении управляемыми им территориями: разгром турецкой армии (Мухаммед Али получил известие о нем 3 июля), смерть его злейшего врага Махмуда II, сдача турецкого флота. Несколько дней артиллерийские салюты гремели в честь побед, одержанных пащдц 40
В то время как Мухаммед Али торжествовал, в Стамбуле царило мрачное настроение. Но что могла сделать Порта в создавшихся тяжелых условиях? 41 Армии у нее не было. В Ма-

З7 Среди них была и мать Махмуда II. Ей приписывают слова: «Мухаммед Али в Стамбуле и страна объединена и спасена от бича европейской распри» [51, с. 111].
З8 В состав новой Порты, кроме Хусрев-паши, вошли Халиль-паша военный министр (сераскер), Рауф-паша председатель Совета юридических установлений (Ахкям-и адлийе), Саид-паша министр торговли, Мустафа Решид-паша министр иностранных дел и др. [24, с, 8; 85, IV, с. 1916; 99, V, с. 169].
39 В названных источниках и исследованиях предательство Февзи Ахмед- паши объясняется тем, что он не захотел вернуться. в столицу после того, как узнал, что его враг Хусрев-паша стал великим везиром. Он был уверен, что будет казнен за то, что выступал сторонником войны против Мухаммеда Али. Следует заметить, что при выходе из дарданелл флот под командованием капудан-паши был встречен французской эскадрой, которая крейеировала у этого пролива, чтобы не допустить столкновения между турецким и египетским флотами. Февзи Ахмед-паша информировал командующего эскадрой контр-адмирала Лаланда о своем намерении, тем не менее Лаланд разрешил ему следовать в задуманном направлении. О цели крейсирования французской эскадры у Дарданелл см. инструкцию морского министра Франции Лаланду от 26 июня 1839 г. [54, 11, с. 432 ‒ 434].
4о Любопытно, как реагировал Мухаммед Али на смерть Махмуда II. Базили сообщает: получив 8 июля известие об этом от своего тайного агента в Стамбуле, «старый паша не посовестился дать шкиперу (греческого судна, доставившего письмо. А. Н.) 4 тыс. талеров мюжде (вознаграждения) за добрую весть, по восточному обычаю, и начал вновь пальбу н салюты (после салютов в честь победы под Низибом. А. Н.) под предлогом празднования восшествия на престол Абдул-Меджида» [13, с. 174].
4> Французский государственный деятель и историк Гизо писал: «В течение трех недель Турция лишилась своего султана, своей армии и своего флота» [34, IV, с. 542].


лой Азии осталось всего 23 тыс. солдат, подчиненных трем самостоятельным командирам. Яаже это немногочисленное войско нельзя было собрать в одну армию. Флота тоже не было. [90, с. 13; 99, V, с. 196]. Порте ничего не оставалось, как пойти на мир с Мухаммедом Али. Порта старалась как можно скорее вернуть себе флот, так как опасалась нападения Мухаммеда Али на столицу с моря.
10 июля к Мухаммеду Али прибыл специальный посол, один из секретарей Порты, Акыф-эфенди. Он привез паше хатт-и хумайун (высочайший указ) султана, письмо от великого везира Хусрев-паши и орден «нишан-и ифтихар» («орден славы»). В указе говорилось, что султан, желая обеспечить стране и населению спокойствие и порядок и воспрепятствовать напрасному пролитию крови мусульман, предает забвению произошедшие до сих пор события, прощает Мухаммеда Али и дарует паше наследственное право владения Египтом. [99, V, с. 196; 13, с.
175; 51, с. 101].
Такую милость султана Абдул-Меджида, проявленную после победы Мухаммеда Али над турецкими вооруженными силами, последний принять не мог. В этом вопросе он не пошел ни на какие уступки. Через Муфид-бея, своего представителя на церемонии опоясания мечом нового султана, он повторил просьбу, с которой обращался к Махмуду II: предоставить ему наследственное право владения Египтом и всеми другими зависящими от него землями, т. е. Сирией, Киликией, юго-восточной Анатолией, Критом, Аравией. Но на этот раз Мухаммед Али пошел еще дальше он потребовал также устранения Хусрев-паши с поста великого везира. Паша обещал вернуть флот, но лишь после того, как Порта исполнит его просьбы. Мирная миссия Акыф-паши закончилась неудачей, и он ни с чем вернулся в Стамбул [85, IV, с. 1922].
Сознавая свое бессилие и стремясь избежать новой войны, Порта начала было склоняться к уступкам и на чрезвычайном заседании, с участием шейх уль-ислама, приняла решение передать Мухаммеду Али в наследственное владение, кроме Египта, также Сирию [99, с. 197; 85, IV, с. 1923; 139, с. 146].
К Мухаммеду Али для переговоров должен был выехать министр юстиции Эль-Хаджи Саиб-эфенди. Однако эта поездка не состоялась. В турецко-египетский конфликт вмешались европейские державы. Тем самым этот конфликт вступил в новую фазу.
4. ВМЕШАТЕЛЬСТВО ДЕР)КАВ В ТУРЕЦКО-ЕГИПЕТСКИЙ
КОНФЛИКТ ПОСЛЕ НИЗИБСКОЙ КАТАСТРОФЫ
Военная катастрофа, обрушившаяся на Турцию, вызвала у правительств Англии, Франции, России, Австрии и Пруссии большую тревогу. Она оказалась для них неожиданностью.. Хотя компетентные европейские военные специалисты и дипло-


маты считали египетскую армию сильнее турецкой, все же никто не предполагал, что последняя потерпит столь крупное поражение, притом в течение нескольких часов. И уж никому не могло прийти в голову, что любимец Махмуда II капудан-паша Февзи Ахмад-паша предаст свою страну и приведет весь турецкий военный флот в Александрийский порт. Англия, Россия, Австрия и Пруссия опасались, что Порта, лишенная армии и флота, уступит всем требовниям Мухаммеда Али, в том числе и территориальным. И действительно, как уже было сказано, Порта обнаружила готовность пойти Мухаммеду Али на территориальные уступки. Кроме Франции, предлагавшей передать египетскому паше в наследственное владение Египет и Сирию и в пожизненное управление Киликию, остров Крит и Аравийский полуостров [13, с. 180], ни одна держава не поддерживала территориальных притязаний Мухаммеда Али.
Смерть Махмуда II еще более осложнила обстановку. В создавшихся условиях Мухаммед Али мог стать великим везиром. Как отмечалось, в Стамбуле даже в султанском окружении он имел немало сторонников. Пользуясь молодостью Аб.дул-Меджида и опираясь на свою военную мощь, Мухаммед Али на посту великого везира фактически стал бы главой Османской империи. Такая перспектива была совершенно неприемлема для всех держав, кроме Франции." Но правительство последней понимало, что державы этого не допустят.
Таким образом, поражение Турции под Низибом привело к углублению ближневосточного кризиса', возникшего в результате турецко-египетского конфликта. Противоречия между европейскими державами настолькр усилились, что возникла угроза крупной европейской войны.
По разным причинам ни одна из держав войны не хотела. В этом их интересы совпадали. Надо также учесть, что все они были связаны соглашениями, признающими 11езависимость и территориальную целостность Турции и царствующую османскую династию .как единственную законную власть (51, с. 106]. Однако по всем основным проблемам ближневосточного конфликта между державами существовали крупные противоречия.
Франция поддерживала Мухаммеда Али. в частности его территориальные претензии, и даже желала видеть его во главе Порты. Если бы это желание исполнилось, Франция могла бы распространить свое влияние не только на Египет и Сирию, но и на всю Османскую империю.
Ко времени, о котором идет речь, Франция занимала выгодные позиции в Средиземноморье: она владела значительной частью южного побережья Средиземного моря, прежде всего Алжира, вела борьбу за господство в Тунисе и пользовалась
/
4> Г. Розен писал: «Франция мечтала обновить Турцию йереведением династии Мухаммеда Али на Босфор» [76, 11, с. 9].-


большим влиянием в Египте. Уже поговаривали о том, что Средиземное море может стать французским озером. Французские правящие круги вынашивали и другой план: создать во главе с Мухаммедом Али мощную арабскую империю в противовес Османской империи, которая, по мнению авторов этого плана, оказалась в сфере влияния России [139, с. 147].
Англия была решительным противником позиции, Франции в турецко-египетском конфликте. Во французских планах она видела не только угрозу своим интересам в зоне Средиземноморья, но и опасность для наиболее коротких путей связи с Индией. Англия настаивала на том, чтобы владения Мухаммеда Али были ограничены одним Египтом, и требовала вернуть остальные управляемые им территории, а также и турецкий флот султану. Самого египетского пашу она стремилась поставить в положение покорного вассала султана [51, с. 106;
139, с. 146]. Английское правительство оказывало полную поддержку злейшему врагу Мухаммеда Али Хусрев-паше [51, с.
125].
Австрийское правительство в -основном, хотя .и не во всем, придерживалось линии поведения английского правительства. О разгроме турецкой армии под Низибом и сдаче капуданпашой флота Мухаммеду Али Меттерних узнал лишь 17 июля [51, с. 105]. Австрийский канцлер был противником египетского паши и не желал его усиления. Австрийское правительство считало необходимым поддержать Хусрев-пашу на посту великого везира. «Если падет Хусрев-паша, сказал австрийский посол (интернунций) в константинополе барон Штюрмер, мы потеряем все плоды нашей работы» [51, с. 110]. Политика Австрии в Восточном вопросе во многом определялась ее враждебным отношением к режиму конституционной монархии, установившемуся во Франции после июльской революции 1830 г. Kaz писал Николай 1 в депеше Татищеву 28 мая 1837 г., Меттерних был убежден, что «конституционная система и ее пропаганда имеют целью искоренить любовь народов к их государям, которых хотят обратить в нули, если не в тормозы» [18, IV, ч. 1, с. 476]. Удовлетворение требований Мухаммеда Али было для австрийского правительства равносильно распространению идей французской революции на Османскую империю, возникновению революционного очага у самых границ Австрии:
Несмотря на острые разногласия между Англией и Францией по ближневосточному вопросу, основной рубеж противоречий пролегал не между этими странами, а между ними и Россией. Английское и французское правительства главную опасность для своих интересов на Ближнем Востоке видели в России, которая на основании Ункяр-Искелесийского договора была единоличным гарантом независимости и целостности Турции, что позволяло русскому правительству оказывать большое влияние на внешнюю политику Порты. Что касается второго


гаранта Австрии (на основании Мюнхенгрецкой конвенции),. то уже в 1837 г. было ясно, что «венский кабинет тяготится Мюнхенгрецкой конвенцией, которая его связывает» [18, IV, ч. 1, q. 478].43 На деле Россия оставалась единственным гарантом. Это объяснялось ее особой заинтересованностью и реальным соотношением сил. В вопросе об обеспечении территориальной целостности Османской империи Австрия присоединилась к Англии и Франции, которые стремились лишить Россию ее исключительных прав гаранта и заменить их коллективной гарантией пяти держав Англии, Франции, России, Австрии и Пруссии.
Правительства Англии, Франции и Австрии предложили срочно созвать в Веце конференцию пяти держав, надеясь, что им удастся добиться от России согласия на их план. Инициаторы официально мотивировали свое предложение необходимостью объединить усилия держав, чтобы покончить с турецко- египетским конфликтом.
Истинная цель инициаторов предложения о созыве конференции состояла в том, чтобы провести на ней решения, о которых они уже договорились заранее. Поэтому Россия категорически отказалась от участия в конференции. Кроме того, Россия придерживалась той точки зрения, что турецко-египетский конфликт должен быть разрешен путем непосредственной договоренности между Партой и- Мухаммедом Али. Поэтому она и по этой причине считала излишним созыв конференции пяти держав [61 с 44]44
г
Однако Англия, Фрайция и Австрия, объединенные, несмотря на разделявшие их противоречия, стремлением лишить Россию ее преимуществ по Ункяр-Искелесийскому' договору, настойчиво добивались созыва конференции." При этом, как писал Нессельроде в депеше Струве, разъяснявшей инструкцию от 16 июня 1839 г., «Англия и Франция нисколько не желают сохранения независимости Турции... Обе державы имеют в виду только одну цель: устроить на Востоке порядок вещей, прямо враждебный России. Они не хотят ни нашего спокойствия, ни дружбы нашей с Портою, ни нашего законного влияния в Константинополе... Россия не может допустить, чтобы Порта снова подпала влиянию ее врагов; она не может согласиться на то, чтобы чрез дарданеллы прошли в Черное море западноевропейские эскадры с целью оскорблять русский флот и совершать нападения на русские берега» [18, IV, ч. 1, с. 481].

43 Как .пишет Мартенс, это мнение, высказанное русским поверенным в делах в Вене Струве в 1837 г., царское правительство осознало только в 1839 г.
44,депеша Нессельроде поверенному в делах в Вене Струве от 18 июля 1839 г.
45 Переписку по этому вопросу между Англией, Францией и Австрией см. [54, 11, с. 447 ‒ 452].


Порта была на стороне западных держав. Три державы обещали Турции свои услуги с целью достигнуть выгодного соглашения с Мухаммедом Али и добились от нее прекращения переговоров с ним.
В конце концов Россия, не желая остаться в изоляции, дала согласие на участие в конференции держав для выработки проекта соглашения между Партой и Мухаммедом Али.
27 июля 1839 г. (15 джемази уль-эввеля 1255 г.) Порте была направлена коллективная нота, текст которой гласил: «Нижеподписавшиеся получили сегодня утром от своих правительств инструкции, на основании которых они имеют честь известить Высокую Порту о том, что достигнуто согласие между пятью державами по Восточному вопросу, и пригласить ее воздержаться от какого-либо окончательного решения без их участия, выждав результата интереса, который они к нему проявляют» [54, II, с. 417; 80, с. 454; 99, V, с. 197].46 Ноту подписали представители: Англии Понсонби, Австрии Штюрмер, Пруссии 1~енигсмарк, Франции Руссен, России Бутенев. Представители держав в константинополе решили, чтобы их консулы в Александрии действовали аналогичным образом [51, с.
108]. Нота от 27 июля означала прямое вмешательство держав во внутренние дела Турции. Тем не менее Порта была довольна, особенно великий везир Хусрев-паша. Поддержка держав позволяла ей отказаться от территориальных уступок Мухаммеду Али, а Хусрев-паша получил и личное подкрепление. Он сам просил державы оказать поддержку молодому султану и империи [99, с. 197; 51, с. 107 ‒ 108].
Нота от 27 июля была дипломатической победой западных держав. Она означала отказ России от своих преимуществ и принятие ею принципа коллективной гарантии, который она незадолго до этого решительно отвергла.
Особую радость выразил английский посол Понсонби. Подписав ноту, он воскликнул: «Теперь мы, наконец, на правильном пути!» [51, с. 108; 90, с. 9]. Докладывая Пальмерстону о подписании ноты, Понсонби писал: «Я считаю эту меру наиболее спасительною изо всех, какие только было возможно принять. Она была также весьма своевременна, ибо турецкие министры согласились было сделать египетскому паше уступки, которые в настоящую минуту находились бы уже на пути в Александрию, и самым жалким образом усложнили бы дела этой империи. Наше обращение придало великому везиру (Хусрев-паше. А. Н.) силу и мужество, чтобы противостоять паше и защищать права и интересы султана». Особенно примечательно следующее место из донесения Понсонби': «Оно (обращение, т. е. нота. А. Н.) открывает путь для всего, что правительство ее величества найдет нужным и полезным предпри-

46 Карал ошибочно датирует ноту 28 июля.


°
й
3.ЙЭ °
Р '~
В~ е
С4
4Ф л
~ ~
OJ e~
д
<
Ф )
~е
й'.~~


О
И4
а~~И
о
3Х 'О
IC4p
й~
С4
Ж
И
i ~
Ф
~ Ы
м
И
Х
Е
~a'
И
Ж OJ
й"
в
В(
~о
3
Щ Йе
К
~'~1 Ol


нять. Оно поставило правительство ее величества в положение, предоставляющее ему возможность гарантировать будущие целость и независимость Турции» [80, с. 455]."
Как видим, Понсонби расценил ноту от 27 июля как большую победу Англии, позволяющую ей занять доминирующее положение на Ближнем Востоке. Утверждая это, Понсонби был недалек от истины.
В отличие от западных держав, Россия, подписывая ноту от 27 июля, проигрывала. Она вынуждена была изменить курс своей политики. Всего лишь за девять дней до подписания ноты Нессельроде в депеше Струве писал, что англичане и французы намереваются под видом помощи навязать Турции обязательства, направленные против России, и что «при подобных условиях мы не могли участвовать в конференции, ни даже примкнуть к обсуждению в совещании, которое всегда бы обратилось в нашу невыгоду» [61, с. 45]. А 27 июля посол России в Константинополе подписал коллективную ноту Турции, обязавшись тем самым принять участие в конференции, от которой Россия так решительно отказывалась. В докладе царю от 3 августа, касаясь этого отступления, Нессельроде указал, что Россия была вынуждена изменить свою политику, поскольку уже состоялась договоренность между Англией, Францией и Австрией, а также между этими тремя державами и Партой. Он писал, что «и без нашего участия Австрия, Англия и Франция готовы сделаться между собою, обязуясь сообща перед Турциею обеспечить ее неприкосновенность. Такая сделка, совершенная без нашего участия, представляла бы двойную для нас невыгоду, так как она разъединила бы нас от остальных дворов и соединила бы их вместе для осуществления комбинации, придуманной будто бы в пользу Турции, но в действительности направленной против нас» [61, с. 46 ‒ 47]. Отныне задача русской дипломатии, по мнению Нессельроде, заключалась в том, чтобы, приняв участие в коллективном совещании для разрешения турецко-египетского конфликта, отстаивать там позиции России на Ближнем Востоке и не допустить принятия решений, наносящих ей ущерб. Известным утешением для Николая 1 и его министров могло служить то обстоятельство, что и Франция, возглавляемая «революционным», как им думалось, правительствоы, также оказалась связанной нотой от 27 июля.
Итак, хотя в ноте от 27 июля утверждалось, будто между державами достигнуто единодушие по Восточному вопросу, в действительности все обстояло иначе.' Как выразился австрийский дипломат, участник переговоров Прокеш-Остен, «единство пяти держав покоилось на глиняных ногах». По его мнению, «лагерь союзников был лагерем раздора» [51, с. 109, 110].

Фт Понсонби~Пальмерстону, 29 июля 1839 г.
4 Зак. 234


Напомним, что после разгрома турецкой армии под Низибом в порядок дня были поставлены две большие международ: ные проблемы: отношения между Партой и Мухаммедом Али и позиции великих держав на Ближнем Востоке. Внешне вторая проблема выглядела как вопрос о взаимоотношениях между Турцией и великими державами. На деле же ее сущность заключалась в стремлении западных держав, воспользовавшись обстановкой, созданной турецко-египетским канфликтом, упразднить Ункяр-Искелесийский договор и тем самым лишить. Россию ее преимуществ по названному договору.
Каковы были позиции держав по этим двум проблемам после 27 июля?
По первому вопросу Англия осталась на своей прежней позиции по отношению к Мухаммеду Али, наиболее враждебной по сравнению с позициями других держав. Можно даже. сказать, что ее враждебность к нему еще более усилилась. Англия не только противилась тому, чтобы Мухаммед Али воспользовался плодами своей военной победы над султаном, нв самым настойчивым образом старалась, как выразился Пальмерстон, «замкнуть пашу в его первоначальной раковине»,т.е.. в Египте, и принудить, его к вассальной покорности своему сюзерену. Беседуя с французским послом в Лондоне бароном Буркене в конце июля 1839 г., Пальмерстон убеждал его в том, что для обеспечения безопасности и крепости Османской империи, в чем, по его мнению, заинтересованы как Англия, так и Франция, необходимо, чтобы султана и его вассала разделяла пустыня. Он говорил послу: «Пусть Мухаммед Али остается владетелем своего Египта, пусть он владеет им на праве наследования, чего он добивался всеми силаыи, но пусть не будет больше возможности для конфликта, другими словами пусть- не будет соседства между этими двумя соперничающими владычествами» [54, II, с. 459; 80, с. 483].
Англия требовала, чтобы Мухаммед Али немедленно вернул султану его флот. Она даже предлагала Франции совместно силой принудить к этому египетского пашу.
Французское правительство возражало против любых предложений о возврате Мухаммедом Али всех территорий, кроме Египта. Когда 31 июля 1839 г. исполняющий обязанности министра иностранных дел Турции Нури-эфенди на совещании с послами пяти держав потребовал возвращения Сирии, посол Франции высказал свое несогласие (128, с. 405]." Франция была и против соответствующих предложений английского правительства, изложенных выше, и против принудительных мер, имеющих целью заставить Мухаммеда Али принять эти предло~кения.

48 Его поддержал только русский посол Бутенев, но вскоре он изменил2
свою позицию [148, с. 233 ‒ 234].
50


Как видим, Франция резко расходилась с Турцией, Англией и другими державами в главном вопросе о территории, которую следует оставить в наследственное владение правителю Египта. В то время как Англия предлагала предоставить Мухаммеду Али на праве наследственного владения только Египет, Франция, в полном согласии с желанием паши, 'настаивала «а том, чтобы это право было распространено на всю территорию, которой владел Мухаммед Али, особенно же на Сирию. Под последней подразумевались не только собственно Сирия, Ливан и Палестина, но и вся территория к северу от нее вплоть до Тавра [51, с. 130; 139, с. 149]."
Французское правительство отвергло также предложение силой заставить Мухаммеда Али вернуть Порте ее военный флот.
Франция всячески добивалась непосредственных переговоров между Партой и Мухаммедом Али, надеясь, что они приведут к провалу английского плана. Франция, в полном согласии с покровительствуемым ею Мухаммедом Али, оказывала давление на Порту. Французский посол в Константинополе граф Понтуа уговаривал Порту поскорее заключить мир с пашой и тем самым избавиться от неминуемого военного вмешательства России [51, с. 130; 139, с. 149; 80, с. 502 503, 512).
Резко расходясь с Англиейвовсем,чтокасалосьМухаммеда Али, Франция была согласна с ней по всем предложениям,ущемляющим интересы России и направленным на ликвидацию Ункяр-Искелесийского договора и принятие коллективной гарантии пятью державами территориальной целостности и независимости Турции. Тем не менее, расхождение позиций Англии и Франции по первому вопросу было столь сильным, что правительства обеих стран считались с возможностью распада англо-французского союза. В письме английскому послу в Париже от 1 сентября 1839 г. Пальмерстон писал: «Ясно, французы не хотят никаких принудительных мер против Мухаммеда Али. Они стоят перед выбором одного из трех путей: либо они решительно пойдут с нами, либо останутся нейтральными, либо они свяжутся с Мухаммедом Али против нас. Вероятно, они хотят второе» [51, с. 113]. Возможность и даже вероятность распада англо-французского союза видело и царское правительство и всячески добивалось этого. Нессельроде сообщал послу России в Берлине барону Мейендорфу 8 октября 1839 г., что принятие плана ликвидации турецко-египетского конфликта, предложенного Пальмерстоном, означает конец франко-английского союза и замену его соглашением между двумя императорскими дворами (Австрией и Россией) и Англией [48, VII, c. 289 290).

4> Согласно английскому предложению, северной границей владений Мухаммеда Али должен был быть Эль-Ариш; таким образом, Синайский полуостров почти целиком отходил к Египту [51, с. 130].
4"


Позиция Австрии совпадала с английской. Меттерних писал своему послу в Константинополе (13 августа 1839 г.): «Мухаммед Али должен получить то, в чем он нуждается. Чего он требовал до Низиба? Права наследования. Что он требует сейчас? Права наследования. Следовательно, в этом суть вопроса. Мы хотим, чтобы право наследования распространилось только на Египет и во всяком случае мы за минимум уступок» [51, с. 112;
139, с. 1461."а
Австрийского канцлера больше беспокоило расстройство англо-французского союза и намечавшееся сближение между Россией и Англией, притом без австрийского посредничества.
Пруссия не играла существенной роли в «концерте» европейских государств. Она не имела на Ближнем Востоке значительных интересов ни политических, ни экономических и, по словам С. Татищева, лишь принимала Турцию «в расчет как средство воздействия на другие государства» [80, с. 4701.
Решающее значение в турецко-египетском конфликте имела позиция России. Какова же была эта позиция в новой ситуа-
-ЦИИ?
Главная задача, которую ставило перед собой правительство России, состояла в том, чтобы не допустить возрождения союза двух крупнейших морских держав Англии и Франции. Николай I, для которого Франция была очагом революции, опасным для «законности и порядка» во всей Европе, и не. помышлял о том, чтобы идти на какое-либо прямое соглашение с парижским «крамольным правительством». «Строго последовательный в своем исповедании чистых монархических начал, государь не допускал и мысли о сближении с Францией Орлеанов», ‒ писал С. Татищев [80, с. 4751. Старший советник министерства иностранных дел граф Ф. И. Бруннов, единомышленник царя в его отношении к революционной Франции, сообщал в своей записке: «Сношения наши с тюильрийским двором ныне как бы вовсе не существуют. Государь не доверяет в прочности существующего во Франции порядка вещеи» [там же].
Николай 1 был готов участвовать в коллективном решении 'турецко-египетского конфликта, но на определенных условиях, которые в соответствии с его указаниями были сформулированы Нессельроде в двух докладных записках, представленных царю 15 августа (3 августа ст. ст.) 1839 г.. Условия России были следующие:
$) державы отказываются от идеи коллективнон гарантии всех владений Османской империи;
,. 2) они обязуются подписать акт, на основе которого «закрытие дарданелл и Босфора как во время мира, так и во время войны провозглашается началом публичного права»;

Ж В таком же духе Меттерних высказался в депеше, написанной шестью
днями ранее [128, с. 406].
62


3) державы отказываются от намерения ввести свои эскадры в Мраморное море единовременно с появлением русских войск на берегах Босфора.
Если державы примут эти условия, Россия'в свою очередь пойдет на то, чтобы:
1) гарантировать соглашение относительно Египта;
2) не возобновлять Ункяр-Искелесийский договор;
3) признать себя действующей от имени держав, если она по просьбе султана направит свои вспомогательные войска в Босфор для защиты Константинополя.в'
Наблюдая с удовлетворением, как обостряются отношения между Англией и Францией в связи с глубокими разногласиями по вопросу об условиях мира между Портой и Мухаммедом Али и добиваясь полного разрушения союза между этими державами, царь решил договориться прежде всего с Англией по спорным вопросам ближневосточного конфликта. С этой целью ,15 сентября 1839 г. прибыл в Лрндон чрезвычайный уполномоченный Николая I, российский посланник в Штутгарте и gjapM- штадте граф Ф. И. Бруннов, известный своими проанглийскими настроениями. Он привез с собой предложения русского правительства, содержавшие вышеприведенные условия.
Из предложений России следовало, что самой большой уступкой, на которую она шла, был отказ от своего права, согласно Ункяр-Искелесийскому договору, свободно проводить русские военные суда через проливы, если проливы будут закрыты для военных флотов всех стран. Россия также отказы-' валась от возобновления Ункяр-Искелесийского договора.
Бросается в глаза, что предложения, привезенные Брунновым в Лондон, не содержали ничего конкретного о мерах по урегулированию турецко-египетского конфликта, кроме обязательства России участвовать в коллективной гарантии условий мира между Партой и Мухаммедом Али. Ясно,. что имелись в виду условия, которые будут предложены Англией.
Подобная позиция России объяснялась ее желанием договориться с Англией по вопросам, которые представляли для нее наибольший интерес. Закрытие проливов для военных судов всех стран, хотя и ограничивало оборонные возможности России на море, все же избавляло ее от опасности вторжения военных флотов морских держав в Черное море.
Что касается границ между владениями султана и Мухаммеда Али, то к этому вопросу прави~ельство России относилось со значительной долей безразличия. Оно придерживалось той точки зрения, что для России самым спокойным и безопасным соседом является слабая Турция (61, с. 55 56]. Поэтому передача Мухаммеду Али в наследственное владение не только

51.См. депешу послу в Вене Д. П. Татищеву от 24 августа ст. ст. (6 сентября нов. ст.) 1839 г. [18, IV, ч. 1, с. 484; 61, с. 48 ‒ 50].
г
53


Египта, но и всей Сирии мало беспокоило Николая 1 и erb министров. Расширение владений Мухаммеда Али они даже считали желательным, так как его последствием было бы ослабление Османской империи.
Не возражая против оставления Мухаммеду Али других территорий, кроме Египта, правительство России все же выдвигало два условия: чтобы Мухаммед Али, способный, как думали в Петербурге, по своим личным качествам укрепить и усилить Турцию, не возглавил Порту и чтобы его владения отстояли достаточно далеко от восточных границ России. Оба эти условия были налицо.
Еще в начале августа 1839 г. Нессельроде сказал французскому послу в Петербурге: «Нас мало трогает, больше или меньше сирийской территории дали паше или взяли у него. Нашим единственным условием является, чтобы Порта была свободной при принятии решения» [51, с. 160]. Во время переговоров в Лондоне Бруннов заявил, что «император Николай равнодушно относился к вопросу о распределении земель между суЛтаном и пашой и готов был согласиться на всякое размежевание, признанное справедливым прочйми державами, но государь находил, что, приняв известное решение, Европа обязана привести его в исполнение во что бы то ни стало, и не дозволять Мухаммеду Али-паше насмехаться над нею» [80, с. 510]. Таким образом, Россия была готова поддержать условия мира между Партой и Мухаммедом Али,которые будут коллективно предложены державами обеим сторонам. Она не возражала и против прямых переговоров между султаном и Мухаммедом Али. Нессельроде заявил французскому послу в Петербурге: «Мы не имеем никакого права препятствовать непосредственному соглашению между обеими сторонами» [51, с. 130].
Встретившись с Пальмерстоном, Бруннов изложил ему позицию своего правительства. Он довел до его сведения, что Россия присоединяется к точке зрения английского кабйнета и, подобно Австрии и Пруссии, готова действовать заодно с Англией, вместе с Францией или без нее. Если Константинополь окажется в опасности, то защиту Босфора и Малой Азии следует оставить за Россией; Англия же вольна будет делать все, что признает для себя наилучшим в Средиземном море у сирийского и египетского побережья. Бруннов довел до сведения Пальмерстона известное нам предложение русского правительства о закрытии проливов для военных флотов всех держав в мирное и военное время. Он подчеркнул, что речь идет и о дарданеллах, и о Босфоре. Россия готова отказаться от возобновления Ункяр-Искелесийского договора [51, с. 115; 61, с. 53].
Реакция английского кабинета на предложение 'русского правительства не соответствовала надеждам, которые оно питало. После переговоров с Пальмерстоном, происходивших во


второй половине сентября и в начале октября 1839 г., Бруннов получил.от него ответ, который был отрицательным по всем пунктам.
Прежде всего не встретило сочувствия предложение России предоставить ей право ввести свой флот и войска в Босфор, если Ибрахим-паша будет угрожать Константинополю. Анг.лийское правительство возражало против предоставления исключительного права русскому флоту и требовало равных прав .для английского, французского и австрийского флотов. Несогласие своего правительства с предложением России Пальмерстон мотивировал еще и тем, что против предоставления послед.ней особых прав на ввод войск и флота в Босфор особенно .возражала Франция, с которой Англия хотела сохранить союзные отношения. Пальмерстон не соглашался с утверждением Бруннова, что Россия на основании Ункяр-Искелесийского до-. говора имела исключительное право защиты Константинополя.. Он заявил, что самой Порте принадлежало право избрать державу или державы,' которые она намерена просить прийти ей на помощь. В случае, если Мухаммед Али не примет предложенных ему условий, Россия должна взять на себя обязательство ввести свои войска в Малую Азию, но не переходить через Тавр.
Яалее 'Пальмерстон сообщил Бруннову, что должна быть предусмотрена коллективная гарантия независимости и целостности всей Османской империи под властью царствующей ди.настии на возможно более долгий срок.
По вопросу о закрытии проливов Пальмерстон не высказал окончательного мнения, но согласился с тем, что оно должно стать принципом международного права [34, IV, с. 364 ‒ 365; 61, с. 53 58]. Однако к самому предложению о закрытии проли.вов он отнесся холодно. Бруннов докладывал в Петербург 24 сентября 1839 г.: «Начало закрытия Босфора близится к тому, чтобы стать европейским. Без сомнения, Пальмерстон испыты-' вает еще отвращение и сожаление в том, что Россия, как он говорит, сделается неуязвимой при закрытии этого пролива...» 161, с. 54]. Бруннов все же выразил надежду, что по этому вопросу удастся договориться с Англией.
В конце концов, осознав неудачу своей миссии, Бруннов 13 октября 1839 г. покинул Лондон [80, с. 494].
Позиция России ослаблялась тем, что Австрия и Пруссия поддерживали Англию. В частности, требование России о закрытии проливов Меттерних встретил столь же неодобрительно и с теми же возражениями, что и Пальмерстон. «Князю Меттерниху не улыбалась мысль, что Россия, отказываясь от УнкярИскелесийского договора, возобновление которого по истечении его срока, по всему вероятию, не могло бы состояться, получи.ла бы взамен его, путем закрытия не одного, но обоих проливов, полное обеспечение от вторжения неприятельского флота
55


в-Черное море не только в мирное, но' и в военное время. Почему князь Меттерних возражал против обоснования закрытия проливов на отказе России от преимуществ, связанных с Ункяр-Искелесийским договором. Настоящее основание он находил в закрытом море, которое для Порты представлялось верховным правом» [61, с. 51].
В дни, когда Пальмерстон вел переговоры с Брунновым, он не переставал общаться с Себастиани, добиваясь соглашения с Францией об условиях ликвидации турецко-египетского конфликта. Именно в это время Пальмерстон уступил настояниям французского посла и согласился на передачу Мухаммеду Али в наследственное владение сверх Египта еше и Аккского пашалыка (без Акки) [34, IV, с. 365]. Однако, встретив отказ французского правительства принять предложения Англии па территориальному вопросу, Пальмерстон взял свою уступку обратно.
Позиция Франции побудила Пальмерстона быть более внимательным к России и ее-стремлениям к соглашению с Англией [133, с. 199]. Тем временем и русское правительство внесло изменения в свои предложения, сделав их более приемлемыми для английского кабинета. В частности, оно согласилось с тем, чтобы вся Сирия была возвращена еултану, хотя и не было уверено, что это удастся осуществить. «Черт меня возьми, если я знаю„что нужно сделать, чтобй отобрать Сирию у вице-короля Египта», писал Нессельроде Мейендорфу [48, VII, с. 290).
18 декабря 1839 г. Бруннов вторично прибыл в Лондон в. качестве чрезвычайного посла и привез с собой новые предложения царского правительства. На этот раз переговоры с Пальмерстоном увенчались успехом.
Новый план пацификации между Портой и пашой Египта (выражение Нессельроде) [54, 11, с. 507] из 12 пунктов, привезенный Брунновым в Англию, содержал следующие основные предложения:
Спор между Партой и пашой должен бытьокончательнорешен путем территориального раздела; территория, уступаемая паше в наследственное владение, должна включать Египет и Сирию до Акки; все другие управляемые им территории, а также турецкий флот должны быть немедленно возвращены султану. Выполнение этого решения гарантируется державами.
В случае сопротивления паши должны быть немедленно приняты решительные принудительные меры, согласованные между кабинетами (направление Англией и Францией эскадр к Александрии, снаряжение турецкой экспедиции на Крит с целью овладеть островом, блокада побережья Сирии и Египта и др.); при этом державы обязуются воздержаться от действий, нарушающих право, торжество которого они хотят обеспечить указанными мерами.
После разрешения таким путем турецко-египетской части
56


вопроса, «проект пацификации» предлагал заняться в Лондоне его европейской частью, т. е. определением режима проливов. По этой части проект предусматривал:
Путем переговоров между державами будет определен способ вмешательства России, если она будет призвана Партой в случае похода Ибрахим-паши на Константинополь. Предлагалось, чтобы Россия направила свои суда с десантными войсками через Босфор и была уполномочена защищать Константинополь от имени Европы. Другие державы, дабы демонстрировать единство союзников, смогут провести через Дарданеллы несколько военных судов (от двух до трех под каждым фла- roM), которые будут крейсировать между Бурсой и Галлиполи в Мраморном море;
Как только паша будет приведен в покорность и будет достигнута цель, преследуемая державами, Порта вновь приобретет свое полное и незыблемое право закрывать оба пролива для военных кораблей всех стран. Это право формально закрепляется как принцип в конвенции, которую следует заключить в Лондоне до того, как будут предприняты какие-либо действия на Цостоке [54, II, с. 509, 511; 80, с. 498].
Новые предложения петербургского кабинета представляли собой уступку Англии по всем спорным вопросам. Свои предложения Россия согласовала с Австрией, и Бруннов действовал в Лондоне в контакте с австрийским представителем на переговорах бароном Нейманном.
Пальмерстон был весьма удовлетворен новыми предложениями России; но сделал к ним несколько поправок и дополнений. Он ограничил территорию, уступаемую Мухаммеду Али, одним Египтом,а2 потребовал, чтобы Порта была привлечена к подписанию конвенции в качестве договаривающейся стороны, точно определил военные силы, какие должна была выставить каждая держава в случае угрозы турецкой столице со стороны Мухаммеда Али [54, II, с. 512].
Правительство России приняло все поправки Пальмерстона, о чем Нессельроде известил Бруннова особой инструкцией. Пальмерстон составил окончательный проект конвенции.. Отношения между Англией и Россией все более улучшались [48, VII с. 14].
Не только французские правительственные круги были этим встревожены, но и Меттерних был раздосадован. Он не хотел англо-русского сближения и надеялся на то, что петербургский кабинет не примет английских пояравок. Но Меттерних ошибся [50, II, с. 181].

а2 В делеше маршалу Сульту от 5 января 1840 г. Французский посол в Лондоне Себастиани сообщал со слов Пальмерстона, что последнему удалось убедить Бруннова согласиться с принципом: ограничение владений Мухаммеда Али одним Египтом, пустьшя в качестве границы между Египтом и Турцией 154, 1[, с. 512].


Перейдем к рассмотрению позиции Турции, интересы которой больше, чем какой-либо другой страны, затрагивались конфликтом с Мухаммедом Али и соперничеством между державами. Хотя главное слово в решении конфликта не принадле-, жало и не могло принадлежать слабой Турции, все же нельзя считать, будто она оставалась пассивной. Порта старалась использовать в своих интересах противоречия между Англией, Францией, Австрией и Россией.
Порта с удовлетворением приняла ноту держав от 27 июля l839 г., в особенности великий везир Хусрев-паша, так как эта нота фактически положила йонец УнКяр-Искелесийскому договору, которым Турция тяготилась [99, V, с. 197]. Порта прониклась надеждой на то, что теперь она скоро получит обратно Сирию и свой военный флот. Получив ноту, Хусрев-паша поспешил известить послов пяти держав, что никакие переговоры с Мухаммедом Али не предвидятся [там же).
Несмотря на такое категорическое заявление великого везира, Мухаммед Али не переставал добиваться прямых переговоров с Партой. В августе 1839 г. он послал своего эмиссара с письмом к Хусрев-паше, предлагая ему направить в Александрию бывшего великого везира Рауф-пашу для переговоров.
желание Мухаммеда Али вести прямые переговоры разделяло немало людей из правящего круга, в их числе были мать султана (валиде-султан) Безмиалем и его зять Халиль-паша [51, с. 111].
Вмешательство держав было с большим недовольством встречено турецким населением Стамбула [51, с. 119]. Я в правящих кругах, и в народе многие считали Хусрев-пашу виновником такого вмешательства, врагом государства [51, с. 117].
Сам султан, находясь под давлением матери и зятя, с одной стороны, Хусрев-паши и его сторонников, с другой, колебался и проявлял нерешительность. То он заявлял, что прощает Мухаммеда Али и желает с ним договориться, то отказывался от этого [51, с. 124 †1; 121, с. 106].
Все же стремление к непосредственным переговорам было в Стамбуле столь сильно, что положение всесильного великого везира становилось все более шатким. Однако отставка Хусревпаши была не в интересах Англии, Австрии, Пруссии и России. Наиболее решительно поддерживал Хусрев-пашу английский посол Понсонби, всеми силами' противившийся непосредственным переговорам между Мухаммедом Али и Портой [5, с. 125].
4 сентября 1839 г. в Стамбул вернулся из Лондона министр иностранных дел Мустафа Решид-паша, направленный Махмудом II в Англию в качестве чрезвычайного посла с поручением добиться поддержки в 'войне против Мухаммеда Али. Мустафа Решид-паша занял твердую проанглийскую и антирусскую позицию. Отныне он стал главной опорой Англии в Порте. У.него установились тесные отношения с Понсонби. Мустафа Ре-
58


:шид-паша был категорически против прямых переговоров с Мухаммедом Али. На этой почве у него возник конфликт со сторонниками таких переговоров в правящих кругах, в частности с султаншей-матерью [51, с. 122 124, 132].
Основные цели турецкой политики в рассматриваемой ситуации, как видим, состояли в следующем: ограничение наследственных владений Мухаммеда Али одним Египтом и низведение его .до положения покорного вассала султана; аннулирование УнкярИскелесийского договора; закрытие проливов для военных судов всех стран, кроме Турции.
В целом политика Турции носила односторонний, прозападный, преимущественно проанглийский и одновременно антирусский характер. С'точки зрения государственных интересов Турции это была опасная политика, потому что она грозила вовлечением Турции в чреватый для нее тяжелыми последствиями крупный конфликт между великими державами. Не исключалась и возможность сговора между державами по тем или иным вопросам за счет Турции.
Последнего Порта как раз и боялась. Поэтому она с большим подозрением отнеслась к приезду Бруннова в Лондон 15 сентября 1839 г. и его переговорам с Пальмерстоном. Порта опасалась, что соглашение между Петербургом и Лондоном приведет к закреплению на долгое время влияния России в Константинополе. Поэтому весть о том, что первая миссия Бруннова закончилась безуспешно, была с радостью встречена стамбульски. ми сановниками, независимо от того, к какой группировке они принадлежали [51, с. 126]."
В своей политике в конфликте с Мухаммедом Али Порте приходилось считаться с общественным мнением западных стран, особенно Англии и покровителя паши Франции. Широкие общественные слои Франции были сторонниками Мухаммеда Али, которого они считали реформатором. На Турцию же они смотрели как на отсталую, варварскую страну. Немало было людей и в Англии, Австрии и других странах, которые придерживались .таких же взглядов.
Между тем в Турции уже в '30-х годах проводились реформы .и создавались политические и культурные учреждения, скопированные с западных, преимущественно французских, образцов. Мустафа Решид-паша был горячим сторонником реформ и их ;активным проводником. Он считал, что без них Турция не может обеспечить себе прогресса во внутренней жизни.
Во время турецко-египетской войны и еще до нее, убедившись в проегипетских настроениях во. Франции; а частично и в Англии, Мустафа Решид-паша пришел к мысли, что реформы нужны также и 1(ля того, чтобы завоевать симпатии и доверие общест-
5З Весть о неудаче миссии Бруннова привез из Парижа в начале октября 1839 г. Понтуа, сменивший Руссена на посту французского посла в Констан-хинополе.
59


венного мнения в западных странах и тем самым снизить авторитет Мухаммеда Али (76, ч. I, с. 16 17; 141, с. 29]. Он считал. необходимым «продемонстрировать Европе, что султанское правительство, подобно египетскому паше, способно установить в Османской империи либеральный и современный режим» f152, с. 105].
Во время своего пребывания в Лондоне Мустафа Решид-паша обсудил с Пальмерстоном вопрос о реформах и обещал ему по возвращении на родину предпринять соответствующие шаги [51, с. 126]: Вернувшись в Константинополь, он стал форсировать. подготовку султанского указа о реформах, которая велась уже в 1838 г. Преодолев сопротивление консерваторов, Мустафа Решид-паша добился обнародования 3 ноября 1839 г. в торжественной обстановке султанского хатт-и шерифа (священного указа) о реформах. По месту, где состоялось оглашение, указ' получил название Гюльханейского. Среди многочисленных приглашенных на торжество были и послы иностранных государств в турецкой столице. Этим султан как бы демонстрировал официально перед всем внешним миром, и в особенности перед Европой, что Турция встала на путь реформ.
Ниже, в специальном разделе, будут подробно описаны обстоятельства, связанные с принятием Гюльханейского хатта, церемониал его провозглашения и проанализировано его содержание. Здесь, же мы ограничимся рассмотрением внешнеполитического аспекта этого акта.
Вкратце содержание Гюльханейского хатта сводится- к следующему: султан декларировал, что всем подданным будет обеспечена сохранность жизни, чести и имущества," он обещал взимать налоги, сообразуясь с имущественным положением, реформировать саму систему сбора налогов, отменить откупа, упорядочить набор рекрутов и сократить срок военной службы до четырех-пяти лет; обновить законодательство, запретить продажу должностей, устранить произвол, ликвидировать взяточничество и др. Гюльханейский хатт содержал важное обязательство уравнять всех подданных перед законом, независимо от вероисповедания и этнической принадлежности. Мустафа Решид-паша придавал этому обязательству особое значение, полагая, что оно будет хорошо встречено в христианской Европе 1102, с. 99].
Гюльханейский хатт произвел в'западноевропейских странах благоприятное впечатление.
Английское правительство восприняло хатт прежде всего в свете своей антирусской политики. Усматривая в деятельности России на Ближнем Востоке угрозу позициям Англии в этом районе, а также опасность для ее коммуникаций с Индией, английское правительство видело в реформах средство, которое укрепит Турцию и превратит ее в антирусский бастион на Ближнем Востоке. Руководители Англии считали, что осуществление провозглашенного в хатте прйнципа равенства мусульман. и не-
60


мусульман приведет к тому, что исчезнет повод для вмешательства,России во внутренние дела Турции под флагом защиты единоверцев и «братьев-славян». Тем самым, казалось им, влияние России на Ближнем Востоке будет ослаблено, что позволит Англии расширить ее влияние в Турции [122, с. 121; 118, с. 371]. Пальмерстон даже «находил, что заявленных Партой (в Гюльханейском хатте. А. Н.) добрых намерений совершенно достаточно для включения ее в семью цивилизованных христианских государств» [80, с. 578).
Французские правящие круги разделяли мнение Англии, что Гюльханейский хатт приведет к столь желательному и для них ослаблению позиций России на Ближнем Востоке. В этой связи они особенно благоприятно встретили провозглашенный в хатте принцип равенства мусульман и немусульман [122, с. 121;
118, с. 37].
Английская и французская пресса восторженно приняла Гюльханейский хатт и славословила его творца Мустафу Решидпашу. «Западная печать единогласно приветствовала возрождение Турции и пророчила ей большую будущность на пути либе. ральных преобразований», отмечал С. Татищев [80, с. 578].
Так, французская газета «L'Univers» в номере от 26 ноября 1839 г. писала, что предоставление некоторых из основных политических прав, которыми пользуется мусульманская нация, всем подданным Османской империи, если это обещание будет выполнено, «неизбежно приведет к изменению ее< облика и послужит основанием для институтов, которые позволят Турции вступить на путь современной цивилизации. Это великое дело продукт просвещенной идеи и благотворного влияния Решид-паши» [110, с. 4]. «National» подчеркивала не только внутреннее, но и внешнеполитическое значение Гюльханейского хатта, который она оиенивала как «конституционный акт», как «революцию, подобную европейской», свидетельствующую «о политическом и социальном прогрессе (в Турции. А. H.)». По мнению газеты, значение указа состоит в том, что он открыл в Турции путь к успешной революции,' которая представляет опасность для Мухаммеда Али [110, с. 6].
Английская газета «Times» писала: «Его величество султан заново воссоздал свое государство. Он установил такой режим, которого Османская империя до сих пор не знала... Если она пойдет по этому пути, то это будет очень хорошо. И есть много надежд на то, что так и будет» [110, с. 2].
Австрийские правящие круги внешне приветствовали. Гюльханейский хатт, но по существу осудили его основные, прогрессивные принципы. В пространной депеше австрийскому послу в Константинополе Штюрмеру от 3 декабря 1839 г. Меттерних, хотя и поручил ему от имени австрийского двора передать Дивану самый благоприятный отзыв о последнем акте султана, сопроводил свой отзыв советом, который мог быть благоприятно


воспринят только турецкими реакционерами и консерваторами j40, с. 378 379] а' Он,предлагал Штюрмеру настойчиво рекомендовать султану и Порте не вводить новшеств, которые, по его мнению, не соответствуют устройству («конституции», пишет он) турецкого государства.
Сущностью,; или базой, Османской империи Меттерних считал ее мусульманскую структуру. «Чтобы жить и процветать, Османская империя должна искать все средства улучшения своей внутренней администрации в самой базе своего существования и затем присоединить к ним, сохранив мусульманские формы, все то полезное, что она сможет заимствовать у иностранцев». Меттерних настойчиво твердит, обращаясь к Порте: «оставайтесь мусульманами». И даже: «Лучшие учреждения, как и лучшие правительственные меры те, которые соответствуют обычаям, а также нравам и моральным и материальным потребностям страны, в которой они должны найти применение» [40, Vl, с. 379 385]. Меттерних видел в хатте акт, ущемляющий верховную власть султана.
Приведенные высказывания Меттерниха убедительно свидетельствуют, что на деле правящие круги Австрии отрицательно относились к реформам, провозглашенным Гюльханейским хаттом. Яа и трудно было ожидать иной реакции от консервативных дворянско-помещичьих кругов, правивших в то время в Австрии.
Правящие круги России отрицательно реагировали на обнародование Гюльханейского хатта; их представители характеризовали этот акт как комедию «Во всем дипломатическом корпусе Константинополя только Бутенев не одобрял этой „комедии"»,‒ сообщает Г. Розен [76, П, с. 20]."
?~арский посол был застигнут врасплох Гюльханейским хаттом, публикация которого готовилась в глубокой тайне. Бутенев очень досадовал на эту меру Мустафы Решид-паши. Посол, докладывая Нессельроде о провозглашении хатт-и шерифа, писал,. что если бы он знал об этом заранее, то, возможно, ему удалось бы убедить Порту не приглашать иностранных послов на церемонию обнародования акта, имеющего, по его словам, чисто внутреннее значение [11, л. 304]ва Таким образом, если бы Бутенев знал о готовящемся торжестве заранее, он постарался бы лишить его внешнеполитического эффекта, которого добивался, как мы видели, Мустафа Решид-паша'и'преуспел в этом.
Русский консул в Бейруте Базили писал, что Гюльханейский акт появился на свет в результате злокозненных, корыстных стремлений министров султана Абдул-Меджида, которые, «пою
в4 !!емецкое издание мемуаров Меттерниха, см. [39]. Турецкий перевод рассматриваемого документа см. [117].
55 Слово «комедия», взятое. Розеном в кавычки, по всей вероятности принадлежит Бутеневу.
56 По мнению. Бутенева, присутствие на торжестве дипломатического корпуса придавало самому хатту международный характер.
Ъ
62


мышляя только о своих алчных выгодах, о безопасности своих особ и-нажитых богатств, воспользовались в эту пору слабостью своего государя, чтобы публичным актом ограничить единственную в империи власть, которая могла стремиться к добру. Гюльханейский манифест походил на покрывало, сшитое из лохмотьев, сквозь которое проглядывало сознательное расслабление власти в лице верховного ее представителя» (13, с. 184].
Среди причин, вызвавших в правящих кругах России отрицательное отношение к Гюльханейскому хатту, было и понимание того факта, что этот хатт повлечет за собой усиление влияния в Османской империи Англии и Франции и ослабление влияния России.
Нет ничего удивительного в том, что Англия и Франция, где установилось господство передовых для того времени буржуазных отношений, благоприятно откликнулись на Гюльханейский хатт о реформах, а правящие круги дворянско-абсолютистской Австрии и крепостнической России восприняли его отрицательно.
Вместе с тем необходимо сказать, что позиции -Англии и Франции определялись прежде всего корыстными политическими и экономическими интересами господствующих классов названных стран. Ведь правящие круги той же Англии, руководствуясь этими интересами, были злейшими врагами бесспорно крупнейшего реформатора своего времени на всем Ближнем и Среднем Востоке Мухаммеда Али. Именно Англия и Франция больше самой Турции со временем воспользовались плодами реформ„ осуществлявшихся на основании Гюльханейского хатта. Современный турецкий историк профессор Т. 3. Тунайя писал о политике западных держав в отношении турецких реформ: «После того, как великие западные державы приобрели свое превосходство над 6сманами, они сперва оказались советчиками Порты, затем, .взяв инициативу в свои руки, стали вмешиваться с целью провести реформы. Еще позже это вмешательство превратилось в сильное давление, которое принимало характер диктата; оно осуществлялось во имя западной культуры, но на деле определялось интересами великих западных держав» [118, с. 37]. Правильность этих слов доказана всей историей Турции XIX в.
После некоторого затишья в конце 1839 г. активизировались переговоры между державами по вопросу об условиях мира между Партой и Мухаммедом Али и о режиме проливов. Как отмечалось, 18 декабря 1839 г. 'в Лондон вновь прибыл граф Бруннов и привез с собой уже известный нам новый проект соглашения между пятью державами об условиях урегулирования турецко-египетского конфликта.
Сближение позиций Англии и России создало почву для принятия согласованного решения о мерах по ликвидации турецко- египетского конфликта. В январе 1840 г. Меттерних предложил для этой цели созвать конференцию пяти держав в Лондоне [66, I, с. 434 ‒ 435; 102, с. 331]. Хотя представители этих держав и собра-


лись в британской столице в феврале, однако к обсуждению вопроса так и не приступили. Пальмерстон ждал прибытия турецкого делегата, а представитель Франции умышленно затягивал переговоры в надежде, что тем временем Мухаммед Али путем непосредственных переговоров с Партой достигнет соглашения и тем самым сделает конференцию пяти держав беспредметнои [34, V, с. 79 88; 80, с. 510 511].
В начале апреля 1840 г. в Лондон прибыл Нури-эфенди, назначенный турецким послом при английском правительстве и уполномоченный принять участие в заключении конвенции. 7 апреля он довел до сведения представителей пяти держав о согласии султана передать Мухаммеду Али в наследственное владение Египет с условием, что паша вернет султану все остальные управляемые им территории и турецкий флот [34, V, с. 421 ‒ 423]. В коллективной ответной ноте от 13 апреля, выработанной втайне от французского посла, английский министр иностранных дел, русский, австрийский и прусский послы заверили Нури-эфенди в своей готовности договориться с турецким послом «о наилучших средствах осуществить дружественные намерения, выраженные уполномоченными пяти держав от имени своих дворов по отношению к Порте вышеупомянутой совокупно нотой 27 июля 1839 г.» [34, V, с. 77]. Подпись французского посла в ноте огсутствует.
Позиция Франции в отношении условий соглашения с Мухаммедом Али оставалась неизменной. Франция по-прежнему настаивала на том, чтобы Мухаммеду Али были переданы в наследственное владение все территории, которыми он управлял, в частности Сирия до Тавра. Послу Франции в Лондоне Гизо строго предписывалось вести переговоры в Лондоне только с английским министром иностранных дел и не подписывать по обсуждаемому вопросу никаких общих актов с представителями четырех держав [54, II, с. 520 529]. Особенное упорство французское правительство проявило после того, как 1 марта французским премьером стал воинственный Тьер, который дошел до того, что даже угрожал войной, чтобы отстоять позицию Франции. Он решил довести численность французской армии до 900 тыс. человек и принять другие военные меры [51, с. 139, 141;
76, II, с. 24]. Тьер предписал Гизо не делать никаких уступок и избегать совместного обсуждения вопроса с послами России, Австрии и Пруссии [80, с. 506].
Упорное нежелание французского правительства согласиться с предложениями четырех держав срывало принятие коллективного решения об условиях ликвидации турецко-египетского конфликта. Стремление австрийского и прусского дворов примирить английскую и французскую позиции также ни к чему не привело.
Затягивание переговоров между державами вызвало нервозность в Порте. Мустафа Решид-паша был недоволен слабой активностью Нури-эфенди в Лондоне и в мае 1840 г. отозвал его.
64



57 27 ыюля 1840 г. Нессельроде писал русскому послу в Вене Мейендорфу: «Наши восточные дела не продвигаются вперед, и борьба Пальмер- стона против Франции и некоторых из его коллег не дала решающего результата» [48, Ч11, с. 29 ‒ 30].
$8 В султанском указе о смещении Хусрев-паши с поста великого везира и назначении вместо него Рауф-паши говорилось, что Хусрев-паша не смог должным образом управлять делами государства.'Официальный историограф Ахмед Лютфи сообщает, что Хусрев-паша был удален за то, что противодействовал реформам.
Хусрев-паша,и ero единомышленники не хотели примириться со случивш.имся. Они вошли в сговор со сторонниками Мухаммеда Али и готовили переворот, направленный против реформ и лично. против Мустафы Решидпаши. Однако заговор .был раскрыт. 8 июля Хусрев-паша был арестован в своей вилле, посажен на судно и сослан в Родосто, где вскоре умер [85, IV, с. 1927; 51, с. 134].
5 Зак 234
65
Новым послом в Лондоне был назначен Шекиб-эфенди [102, с. 381].
Вскоре после своего прибытия Шекиб-эфенди направил 31 мая 1840 г. представителям пяти держав ноту, в которой указал, что Османская империя находится в критическом положении, что неизвестность и задержка урегулирования Восточного вопроса вызывают в Турции тяжелые и угрожающие последствия и что необходимость решения этого вопроса становится со дня на-день все более настоятельной. Турецкий посол выразил сожаление по поводу того, что переговоры между державами не дали пока никаких результатов. Он довел до сведения представителей держав настоятельную просьбу Порты всемерно ускорить принятие конвенции и высказал надежду, что единство между пятью державами обеспечит желаемый результат [54, II, с. 535]. Однако новый турецкий демарш не дал эффекта, на который рассчитывал. посол а'
В то время, когда в Лондоне велись переговоры между державами, в турецкой столице происходила напряженная борьба между консерваторами и реформаторами и персонально между Мустафой Решид-пашой и противником реформ Хусрев-пашой. Сопротивление великого везира реформам, провозглашенным Гюльханейским хаттом, дискредитировало их в глазах общественного мнения не только в самой Турции, но и на Западе, вызвало сомнение в желании и способности Порты провести их в жизнь. Тем самым подрывались и усилия Мустафы Решидпаши, направленные на достижение выгодного для Турции решения держав об условиях мира с Мухаммедом Али. Мустафа Решид-паша стал настойчиво просить султана сместить Хусревпашу и в конце концов добился своего.-10 июня-1840 г. Хусревпаша был снят со своего поста. По представлению Мустафы Решид-паши великим везиром был назначен председатель Государственного совета Рауф-паша. С отставкой Хусрев-паши лагерь консерваторов противников Мустафы Решид-паши был сильно ослаблен аа


константинопольские друзья Мухаммеда Али, в их числе и султанша-мать, 'известили его о падении Хусрев-паши и высказали надежду на то, что после устранения этого злейшего врага паша может добиться успеха у султана. Мухаммед Али и сам проникся надеждой. Такие же настроения были и у французского правительства. По секретной рекомендации Тьера Мухаммед. Али под предлогом поздравить принцессу Фатиму с днем рождения направил в Константинополь своего доверенного человека, личного секретаря Сами-бея с письмом к великому везиру Рауфпаше, в котором предЛагал султану свою армию и флот. Самибей прибыл в столицу 6 июля 1840 г. Поощряемый французским послом в Константинополе Понтуа, он изложил великому везиру предложение Мухаммеда Али вступи'гь в непосредственные переговоры [85, IV, с. 1930; 133, -VI, с. 208; 161, с. 150]. Однако, 'вопреки ожиданиям Мухаммеда Али и его французских друзей, миссия Сами-бея имела совершенно обратный результат: она ускорила подписание. конвенции, положившей конец могуществу египетского паши. Такой результат был вызван быстрой реакцией Пальмерстона на шаги, предпринятые Мухаммедом Али и Тьером после смещения Хусрев-паши.
Пальмерстон, а вместе с ним и послы Австрии, России, и Пруссии были убеждены, что действия Мухаммеда Али являются результатом его сговора с Францией. Успех демарша Мухаммеда Али, по их мнению, означал бы аннулирование ноты от 27 июля 1839 г. и невозможность коллективных действий пяти держав, а также полный и единоличный триумф Франции в Александрии и константинополе.
Пальмерстон начал энергично действовать. Он потребовал от английского кабинета на заседаниях 4 и 8 июля полномочий н,а подписание конвенции между четырьмя державами и Турцией без участия Франции. Однако его политические противники в кабинете возражали. Они предлагали выждать новостей из Константинополя. Но Пальмерстон продолжал оказывать нажим на кабинет. Он расписывал печальные последствия для Турции ее прямого соглашения с Мухаммедом Али. По его словам, предложения последнего выгодны лишь одйому паше. Они не приведут к желательному миру и лишь затормозят, если этому не помешать, переговоры между державами.
Несмотря на настояния Пальмерстона, его противники в кабинете не уступали. Гизо, державший с ними связь, всячески убеждал их твердо стоять на своем. Пальмерстон пригрозил отставкой, если его предложения будут отвергнуты (80, с. 517]. Угроза Пальмерстона подать в отставку возымела действие. Кроме того, миссия Сами-бея в Константинополе окончилась безрезультатно. Встретив решительное противодействие со стороны Мустафы Решид-паши, Сами-бей был вынужден покинуть Стамбул. 23 июня с пустыми руками он вернулся в Александрию: [85, IV, с. 1930]. К. тому же число сторонников Мухаммеда Али
66


в Константинополе сильно поредело. Многие из них поддерживали египетского пашу не столько из любви к нему, сколько из ненависти к Хусрев-паше. После падения их врага они стали равнодушны к Мухаммеду Али. Молодые же из них, стремившиеся к реформам, перешли на сторону Мустафы Решид-паши [51, с. 134].
В июле 1840 г. Пальмерстон известил послов России, Австрии и Пруссии, что он получил согласие кабинета на подписание соглашения без участия Франции [161, с. 107; 54, с. 539 ‒ 540].
15 июля четыре державы и Турция подписали конвенцию об условиях ликвидации турецко-египетского конфликта. В тот же день Пальмерстон направил французскому послу в Лондоне меморандум. В нем говорилось, что из-за отказа Франции четыре державы были вынуждены подписать упомянутую конвенцию беэ ее участия. Вместе с тем была выражена надежда на то, что Франция окажет договору моральную поддержку и использует свое большое влияние на -Мухаммеда Али, чтобы убедить его согласиться на условия, предложенные ему султаном [54, с. 539].
Текст конвенции держали в секрете, и только через два месяца после ее подписания, когда уже состоялся. обмен ратификационными документами, он был сообщен Гизо.

5. ВОЕН НАЯ И НТЕРВЕН ЦИЯ СОЮЗ Н ИКОВ В СИ РИ И. КАПИТУЛЯЦИЯ МУХАММЕДА АЛИ. КОНВЕНЦИЯ О ПРОЛИВАХ ОТ 13 июля 1841 г.
Конвенция 1840 г. содержит преамбулу и пять статей.
Согласно статье 1, Англия, Россия, Австрия и Пруссия взяли «а себя обязательство действовать сообща с целью заставить Мухаммеда Али принять условия ликвидации конфликта,'предложенные ему султаном и изложенные в приложении к конвенции Отдельном акте. В случае отказа египетского паши принять эти условия четыре державы, как сказано в статье 2, догово.- рятся между собой о принудительных мерах по отношению к нему. Англия и Австрия обязались направить свои военно-морские силы для блокады берегов Египта и Сирии и оказания военной помощи жителям Сирии, выступившим против египетских властей. Статья 3 предусматривала возможность выступления сухопутных и морских сил Мухаммеда Али против,Константйнополя. В таком случае по просьбе султана четыре державы возьмут на себя защиту проливов Босфора и Дарданелл, Константинополя и сохранности династии. При этом статья 4 уста; навливает, что указанные выше меры защиты не нарушат прав султана запрещать вход в проливы в мирное время военным судам иностранных государств. Конвенция подлежала ратификации в двухмесячный срок (статья 5).ав
I
59 Тексты конвенции и приложенных к ией актов см. [49, с. 303 ‒ 314; 22; с. 93 ‒ 100; 18, Х11, с. 130 ‒ 141].
I.
б7


Условия примирения, содержавшиеся в Отдельном акте, были выработаны английским министром иностранных дел Пальмер- стоном и согласованы с Россией, Австрией, Пруссией и Турцией. Султан предоставляет Мухаммеду Али и его потомкам мужского пола по прямой линии в наследственное владение Египетский пашалык и ему лично в пожизненное владение Аккский пашалык. 3а это Мухаммед Али обязуется очистить и вернуть султану Аравию с ее священными городами Меккой и Мединой, Аданский округ, Сирию, Крит; возвратить турецкий флот; выплачивать ежегодно дань в сумме, которая будет устанавливаться в зависимости от доходов паши; выполнять на управляемой им территории все законы Османской империи и все заключенные ею договоры с иностранными государствами и др.
Если Мухаммед Али в течение десяти дней со времени вручения ему упомянутых условий их не примет, то султай берет обратно свое обещание даровать ему в пожизненное владение Аккский пашалык. В случае же, если согласие паши не будет получено и в течение 20 дней, то он будет смещен, и султан будет действовать, сообразуясь со своими интересами и советами своих
СОЮЗНИКОВ.
В день подписания конвенции уполномоченные четырех держав и Турции особым протоколом установили, что положение дел в Сирии требует немедленно начать военные действия против Мухаммеда Али, не дожидаясь ее ратификации.
Вскоре после того, как до Порты дошло обрадовавшее ее известие о подписании конвенции (2 августа) [162, с. 199], она направила в Александрию своего специального уполномоченного, секретаря министерства иностранных дел Садыка Рифат-бея для передачи Мухаммеду Али ультимативных условий султана. Рифат-бей, сопровождаемый сотрудником английского посольства, прибыл в Александрию 11 августа. 19-го числа того же месяца генеральные консулы Англии, России, Австрии и Пруссии в Александрии по поручению своих правительств передали Мухаммеду Али ноту, которая в ультимативном тоне требовала от него согласиться с предложенными султаном условиями. Нота была полна угроз. В ней говорилось, что в случае, если паша отклонит султанские предложения, он окажется уже во враждебных отношениях не только с Турцией, но и с четырьмя великими державами. Намекая на Францию, нота предупреждала пашу, что нанр@сна он надеется на постороннюю помощь. Война с четырьмя державами принесет ему гибель [13, с. 203 205].
'Однако Мухаммед Али не испугался угроз и отклонил условия султана. Он заявил Рифат-бею: «Клянусь аллахом, я не уступлю ни пяди территории, которой владею. Если мне объявят войну, я переверну вверх дном владения падишаха и похороню империю под ее обломками» [85, IV, с. 1930 1931; 99, с. 199].
26 августа, когда истек первый десятидневный срок, Мухаммед Али продолжал настаивать на закреплении за ним Сирии. Он


сказал консулам четырех держав и Рифат-бею: «Владения господь даат и господь отбирает. Я предаю себя воле божьей». Затем он заявил, что, если его противники допустят против него малейшее враждебное действие, он двинется на Стамбул [85, IV, с. 1931; 99, с. 199].
5 сентября, в последний день второго срока, Мухаммед Али передал консулам четырех держав и Рифат-бею свой окончательный ответ. Паша соглашался принять в наследственное владение Египет и просил предоставить ему или его сыну Ибрахиму в пожизненное владение Сирию, Аданский округ и Крит. В крайнем случае он был готов ограничиться пашалыками Триполи, Дамаска и Халеба. (Эти три пашалыка составляли подавляющую часть Сирии) .
Порта, получив через вернувшегося 8 сентября Рифат-пашу ответ Мухаммеда Али, расценила его как отказ принять предложенные ему условия. 14 сентября 1840 г. был обнародован султанский ферман, которым Мухаммед Али был признан мятежником, лишен всех титулов и смещен с поста паши Египта [102, с. 335; 161, с. 186]. Этот ферман консулы четырех держав 21 сентября сообщили египетскому паше и через,два дня покинули Египет [23, VI, с. 120; 102, с. 342].
Смещение Мухаммеда Али не могло быть реальным. K тому же державы, даже Англия, не поддержали решение султана. Но это не означало, что Англия и ее союзники отказались от намерения-применить силу, чтобы сломить сопротивление Мухаммеда Али и поставить его на колени.
Мустафа Решид-паша, основываясь на конвенции 15 июля, потребовал от четырех держав применения против паши военных санкций [102, с. 335 342].6О Но вопрос о таких санкциях ставился Пальмерстоном значительно ранее этого обращения. Еще до подписания июльской конвенции в английских правящих кругах возникла мысль предложить России снарядить эскадру с десантным войском для усмирения Мухаммеда Али в случае, если он откажется покориться воле четырех великих держав. Николай 1 решительно отклонил это предложейие. Тогда конфиденциально было сделано предложение Австрии отправить в Египет сухопутные войска (на английских судах). Меттерних отнесся к этому предложению холодно [18, XII, с. 144]. Очевидно, английские руководители делали свои предложения России и Австрии, заранее зная, что они будут отвергнуты. На деле сама Англия готовилась взять на себя основную часть военной акции против Мухаммеда Али. План военной кампании против Мухаммеда Али предусматривал' изгнание египтян ив Аданского пашалыка, Марашской провинции, Сирии и блокаду Александрии, где находился египетский военно-морской флот. В операциях должны были участво-

6О P Кайнар приводит взятые из турецких архивов письма Решид-паши
послам четырех держав по этому вопросу.'


вать турецкие сухопутные войска и флот. План операции, разработанный прусским генералом Йохмусом, предварительно одобренный Пальмерстоном и затем согласованный послом Понсонби с Партой и послами России, Австрии и Пруссии в Турции, был принят за основу ко времени подписания Лондонской конвенции 15' июля [164, с. 11 13]." Россия отказалась от участия в военных действиях против Мухаммеда Али на суше и на море. В качестве мотива была указана необходимость держать свои силы наготове на случай, если потребуется защищать Константинополь. Это объяснение было надуманным. Россия не хотела ни принимать участие в военной акции против Египта, ни направлять свой флот на далекое расстояние от Черного моря. Пруссия не желала отвлекать свои сухопутные силы (морских у нее не было) в связи с угрозами Франции по ее адресу [76, ч. 11, с. 39]. Участие Австрии было крайне незначительным.
Еще 16, 17 и 23 июля 1840 г. Пальмерстон предложил адмиралтейству отдать приказ командующему английскими военноморскими силами в Средиземном море адмиралу Стопфорду блокировать сирийское и египетское побережье. Стопфорд разделил свои силы на две эскадры: одной была поставлена задача прервать морскую связь Сирии с Египтом, другой контролировать движение судов в порту Александрии [161, с. 177]. 5 августа первая эскадра прибыла к Бейруту, где уже с 7 июля находились два английских линейных корабля, и вскоре начали боевые действия, захватив три египетских судна с орудиями и ядрами.
9 сентября 1840 г. по приказу Стопфорда все суда, участвовавшие в операциях, с десантными частями собрались у Бейрута. Силы союзников выглядели следующим образом: английские 7 линейных кораблей, 5 фрегатов, 2 брига, 3 парохода; австрийские ‒ 2 фрегата, 1 корвет; турецкие ‒ 1 линейный корабль, 1 фрегат, 1 корвет, 1 пароход, 26 парусных транспортных судов. Турецкой флотилией командовал английский капитан Вокер (Walker), поступивший на турецкую службу в 1839 г. в качестве советника адмиралтейства в чине контр-.адмирала [164, с. 15 ‒ 17]. Здесь капитан Вокер превратился в Явер-бея [13, с. 199; 51, с. 156]. Наземные силы к моменту первого десанта на ливанское побережье состояли из 5 тыс. турок, 1400 англичан и 400 австрийцев." В дальнейшем в процессе кампании морские и наземные силы сторон увеличились. Так, по данным Шалля, со стороны англичан участвовали 14 линейных кораблей, 6 фрегатов, 2 корвета, 2 брига, 11 пароходов [164, с. 17, 84; 13, с. 198, 231].

6[ Одновременно с планом военных действий был утвержден и высший командный состав. Понсо1би настаивал, чтобы ни одному турецкому генералу не была предоставлена самостоятелыость, так как, по его словам, в Турции не было ни одного способного генерала и она в течение шестидесяти последних лет терпела одни поражения.
а~ По данным Сабри, англичан было 1500, турок 7 ‒ 8 тысяч [162, с. 515].
70





о
о
°
о
О 1
Оо -"4
~ Q
Я У
gi~
~О м
K
I
о ~~
( о
С2
Р ~
Ю
М
~' 3
Ф
Ж ~д~
(J
m 4i
z
1~ 9
в!а (~
Щ +
~ч
Ж
са
о
Cl a
Ф
Ж
Ж ~ц
f
-,~ х
В( Р
Ю
4 а~
Ж ф)
) C4
Ж
О Я
ф 4J
[е

ж
~ф °


Армия Ибрахим-паши, по наиболее достоверным данным, насчитывала 85 тыс. человек, из них 10 тыс. кавалеристов. Почти половина этого войска была сосредоточена в Северной Сирии.
10 сентября 1840 г. пехотные силы союзников 'с орудиями высадились у Яжунии, в 13,5 милях от Бейрута, имея задачей овладеть Бейрутом. ~десант был поддержан огнем судов. 11, 12 и 13 сентября суда союзников подвергли Бейрут ожесточенному обстрелу. Однако овладеть городом удалось лишь 9 октября‒ через день после того, как оборонявшие его египетские силы, блокированные союзниками, испытывая недостаток в продовольствии, прорвали . кольцо окружения и оставили свои позиции [151, с. 167; 164, с. 41; 13, с. 207 208]. В это время Ибрахим-паша с превосходящими союзников силами находился вблизи Бейрута и мог бы сбросить десант противника в море. Но он не решился это сделать, опасаясь, что восставшие ливанцы, которых англичане и турки снабдили оружием, ударят с тыла.
Яля такого опасения у Ибрахим-паши были все основания. Уже давно население Сирии, включая и Ливан, выражало острое недовольство. Оно было вызвано резким усилением гнета над жителями со стороны египетских властей во время подготовки к войне в 30-е годы и во время самой войны. Массы крестьян привлекались к выполнению трудовой повинности на строительстве военных сооружений, дорог, в рудниках и пр. В несколько раз увеличилось налоговое бремя в деревнях и городах, Был введен набор рекрутов в египетскую -армию. Вербовщики хватали рекрутов без разбора, где попало и сгоняли на сборные пункты. В ответ в разных местах вспыхнули восстания. Тогда Ибрахим- паша приказал сдать оружие и стал изымать его насильно, используя для этого своих албанцев. Эта мера еще более усилила напряжение в стране, особенно в горном Ливане. Часто восставали друзы [13, с. 189; 78, с. 41, 60, 63, 68]. В конце концов вся Сирия оказалась охваченной восстанием, с которым египетские войска не могли справиться. После высадки десанта англичане и турки начали раздавать оружие горцам Ливана. К середине октября 1840 г. ливанцы получили около 30 тыс. ружей [78, с. 80;
162, с. 495]. Восстания населения Сирии во многом облегчили. союзникам выполнение их военной акции против Ибрахим-паши. В частности, под их влиянием усилилось разложение в египет-- ской' армии, сопровождавшееся массовым дезертирством.
Еще до захвата Бейрута, в сентябре, союзники овладели несколькими городами на побережье Ливана и Палестины Хайфой, Тиром, Сайдой и др. После Бейрута они приобрели Триполи, получив его от восставших горцев Ливана [164, с. 39].
4 ноября 1840 г. союзники завоевали город и крепость Акку. Падение Акки оказало большое влияние на дальнейшее развитие военных операций и всего конфликта в целом. Оно привело также к значительному росту повстанческого движения в Сирии. и повышению его эффективности. Так, повстанцы захватили.
72


Иерусалим и Яффу 1164, с. 169]. Стало очевидно, что Ибрахим- паша потерпел аоражение и 'должен как можно скорее с остатками своего войска убраться из Сирии.
К этому времени ухудшилось международное положение Мухаммеда Али в связи с уходом в отставку правительства Тьера и приходом к власти умеренного, не желавшего войны правительства Сульта; в котором главную роль играл министр иностранных дел Гизо. Последний в конце ноября 1840 г. советовал Мухаммеду Али принять предложение четырех держав о передаче ему в наследственное владение Египет, если он вернет султану все другие территории и турецкий флот. Поняв безнадежность продолжения войны за Сирию, Мухаммед Али приказал Ибрахим-паше вывести. оттуда свои войска.
..К 16 февраля 1841 г. остатки войска Ибрахим-паши полностью очистили Сирию. В Египет вернулись лишь 17300 солдат с 82 орудиями. С начала кампании Ибрахим-паша потерял 67 700 солдат [164, с. 84] ".
Тяжелое поражение в Сирии, потеря надежды на помощь Франции, полная невозможность продолжать войну с мощной коалицией держав заставили Мухаммеда Алй капитулировать.
6 декабря адмирал Стопфорд по поручению правительств союзных государств известил Мухаммеда Али, что ему будет отдан в наследственное владение Египетский пашалык, но лишь в том случае, если он в течение трех дней после получения извещения Стопфорда вернет турецкий флот и очистит Сирию.
11 декабря Мухаммед Али одновременно сообщил Стопфорду и Порте, что принимает эти условия, объявляет о своей покорности султану, что Ибрахим-паша уже выступил из Сирии, а сам он отзывает египетские власти из Хиджаза, Мекки и Медины и с острова Крит. Мухаммед Али просил о помиловании. Получив письмо паши (13 декабря), адмирал Стопфорд отдал союзным с хопутным и морским силам приказ прекратить военные дейстия 151, с. 170; 164, с. 85].
/
6з В течение всей сирийской кампании командование находилось в руках. англичан. Хотя операции на суше в основном пали на плечи турок, английские офицеры не стесняясь третировали Йх на глазах у местного населения. К. Базили пишет, что «обхождение английских офицеров с турками как во всю кампанию, так и в особенности по прекращении военных действий много. содействовало к убеждению сирийских племен в упадке могущества турецкого. В.союзном лагере в,Яжунии палатка коммодора Непира занимала центральную позицию на возвышенности, 'и,йад нею развевался английский флаг. Гораздо ниже виднелись по обеим сторонам флаги турецкий и австрийский. Туземцы вспомнили, что лет за десять пред тем, когда Англия учредила свое- консульство в Бейруте, городская чернь под предлогом, что тень флага, на котором изображен крест, падала на ближнюю мечеть;и сгоняла ангелов, почивающих на куполе, заставила консула спустить флаг и искать квартиры вдалеке от мусульманского квартала и от мечети. Османский сераскир состоял теперь под начальством коммодора и сносил всякие обиды. Капитаны и поручики английского отряда давали приказания пашам, не щадя нисколько турецкой спеси, одной из деятельнейших пружин могущества турецкого» [13, с. 249].
73


Порта, однако, не была расположена предоставлять Мухаммеду Али Египет. Она задумала заменить ero другим лицом. Но это ее намерение не получило поддержки держав, и Порта от него отказалась. Она известила пашу, что принимает его покорность, и направила в Александрию Явер-пашу принять турецкий флот. Но и после этого Порта, вынужденная под давлением дер.жав согласиться закрепить за Мухаммедом Али наследственное право владения Египтом, пыталась всячееки ограничить это право, с тем чтобы поставить египетского пашу в тесную зависимость от'себя. В таком духе был составлен султанский ферман от 13 февраля 1841 г. о предоставлении Мухаммеду Али наследственных прав на управленце Египтом и обязанностях паши.а'
5 марта 1841 г. в Лондоне представители Австрии, Великобритании, Пруссии, России и Турции подписали протокол, в котором констатировали, что Мухаммед Али выполнил предъявленные ему условия, а султан принял его покорность и восстановил его на посту паши Египта, предоставив ему права наследования. В связи с этим представители четырех держав пришли к выводу, что отпали причины, вынудившие. консулов четырех держав покинуть Александрию, и что настало время их возвращения на свои посты [49, с. 325 326].
1~азалось, турецко-египетский конфликт ликвидирован. На деле было не так. Мухаммед Али отверг ряд условий, содержавшихся в султанском фермане: о порядке наследования (султан оставил за собой право выбора на пост наместника Египта после смерти Мухаммеда Али одного из его сыновей; такой же порядок предусматривался и далее, когда пост наместника становился вакантным), о разрешении наместнику жаловать чины офицерам не выше бинбаши (командира батальона; жалование более высоких чинов султан оставил за собой), о размере дани (она устанавливалась ферманом не в виде фиксированной суммы, а в размере 25 процентов валового дохода наместника).
Представители четырех держав рекомендовали Порте изменить ферман и удовлетворить просьбы Мухаммеда Али. Порта вынуждена была уступить их давлению. Мустафа Решид-паша, занимавший непримиримую позицию и возражавший против ус-. тупок, 31 марта 1841 г. был уволен в отставку вместе с его единомышленником министром торговли Ахмедом Фетхи-пашой [102, с. 385 f87; 24, с. 8 9]."

Е4 Текст фермана: [49, с. 320 ‒ '323]. В тот же день особым ферманом было доверено Мухаммеду Али пожизненно управление суданскими провинциями Яарфуром, Нубией, Кордофаном и Сеннаром [там же, с. 323 ‒ 324].
ев Мустафа Решид-паша был уволен в отставку m в результате интриг противников реформ (подробно об этом в главе «Танзимат»), а также Меттерниха, который видел в нем креатуру Понсонби. Отставкой Мустафы Решид-паши Меттерних добивался снижения влияния Понсонби в Константинополе. Он же через своих послов принял меры, чтобы отставка Мустафы Решид-паши не вызвала отрицательной реакции в столицах держав [34, VI, с. 106 ‒ 106; 90, с. 16].
г


23 мая 1841 г. Порта направила Мухаммеду Али обновленный ферман, предварительно одобренный послами четырех держав в Константинополе. Его основные положения: наследование поста вали Египта будет осуществляться соответственно порядку наследования престола, действующему в Османской империи, т. е. пост будет переходить к старшему представителю мужского пола 'династии Мухаммеда Али.
Все положения Гюльханейского хатт-и шерифа, постановления и инструкции Порты, все договоры, которые подписала или подпишет Порта с иностранными государствами, подлежали полному выполнению и в Египетском пашалыке.
Особым ферманом будет установлена фиксированная ежегодная сумма дани.
Египетская армия в мирное время должна насчитывать 18 тыс. человек и использоваться для внутренних нужд. Армия и военно-морской флот рассматриваются как часть военных сил Порты. Паше Египта запрещается строить военные корабли без разрешения султана.
Вали Египта может жаловать офицерскце чины в армии и флоте до колагасы (полковника) включительно. Право жаловать чин генерала оставалось за султаном.а'
Новый ферман был доставлен министром юстиции Порты Саидом Мухит-пашой и зачтен им на аудиенции у Мухаммеда Али 10 июня. Затем он был торжественно оглашен для всеобщего сведения. 26 июня Мухаммед Али в письме великому везиру сообщил о принятии им фермана от 23 мая. От своего имени и от имени своих потомков он обязался верноподданиейше выполнять все содержащиеся в нем условия [49, с. CIV].
Так капитуляцией Мухаммеда Али закончился турецко-египетский конфликт, длившийся десять лет и вызвавший столь крупные международные осложнения.
Этот факт был формально констатирован 10 июля 1841 г. в протоколе четырех держав, подписавших Лондонскую конвенцию от 15 июля 1840 г. B протоколе, посвященном главным образом вопросу о проливах, представители Англии, России, Австрии и Пруссии признали ликвидированными те ..трудности, которые вынудили султана прибегнуть к помощи названных стран. Они констатировали, что выражением покорности со стороны Мухаммеда Али достигнута цель, которую преследовала Лондонская конвенция от 15 июля 1840 г."

аа Текст фермана: [49, с. 325 ‒ 337]. Особым ферманом от того же 23 мая 'был установлен размер дани в сумме 80 тыс. кесе, т. е. 40 млн. пиастров (около 2150 тыс. руб. серебром) [там же, с. 338; 13, с. 224].
а7 Текст протокола: [49, с. 341]. Подписание протокола состоялось в действительности 13 июля. Но было решено датировать его 40 июля, т. е. тем числом, когда в Лондон поступило из Константинополя официальное сообщение о принятии Мухаммедом Али нового султанского фермана [34, VI, с. 127].
75


Признание четырьмя державами, что цели Лондонской конвенции от 15 июля 1840 г. достигнуты, означало, что и сама конвенция исчерпала себя. Но тем самым прекратила свое действие и статья 4 этой конвенции, которая провозглашала закрытие проливов Босфора и дарданелл для военных судов иностранных государств в мирное время. Поэтому в протоколе от 10 июля (а фактически 13 июля) представители четырех держав признали необходимым вновь установить запрет на проход через проливы иностранных военных судов особым договором с участием Франции [49, с.341; 80, с. 543]. Такой договор уже не между четырьмя, а пятью державами и Турцией был подписан того же 13 июля. Такая быстрота была возможной только потому, что переговоры по этому предмету начались задолго до его подписания.
Еще в конце августа 1840 г. Пальмерстон поставил перед русским послом в Лондоне Брунновым вопрос о заключении особой конвенции о закрытии проливов. Однако Николай 1 тогда не видел необходимости в особой конвенции [18, XII, с. 150]. Чтобы добиться -успеха и сделать такую конвенцию эффективной, Англии нужен был в этом вопросе союз с Францией.
После отставки кабинета Тьера новое французское правительство Сульта ‒ Гизо само пошло Пальмерстону навстречу. Падение Акки, а затем капитуляция Мухаммеда Али в -конце 1840 г. показали полную бессмысленность и вред для, Франции ее дальнейшей самоизоляцйи. Правда, французское правительство выдвинуло несколько своих предложений, которые оно считало необходимым включить в конвенцию (о коллективной гарантии целостности Османской империи, льготах сирийским христианам, свободе использования для торговли дороги через Суэцкий перешеек, закрытии проливов} [34, VI, с. 72 74; 18, XII, с. 151], но все они, кроме последнего, были отвергнуты другими державами, и французское правительство вынуждено было согласиться.
Изменил свою позицию и Николай I: он дал в конце концов согласие на принятие особой конвенции о проливах. Он считал, что конвенция обеспечит безопасность русских владений на Черном море [18,XII, с. 154]6~
Уже в начале марта 1841 г. текст конвенции был парафирован представителями Австрии, Англии, Пруссии и России [80, с.543; 18,XII, с. 154]. Франция же отказалась к ним присоединиться, пока не будет полностью улажен турецко-египетский конфликт. В результате подписание конвенции затянулось, и оно состоялось лишь 13 июля 1841 г.
В преамбуле монархи России, Австрии, Франции, Великобри-

68 Следует напомнить в этой связи, что Россия вела в эти годы воину с племенами на Северном Кавказе, которым Англия оказывала военную помощь через Черное море.
76






77


танни и Пруссии свидетельствуют «уважение неприкосновенности владетельских прав» султана и заявляют о своем «искреннем желании укрепить покой его империи». движимые этими чувствами, монархи согласились принять приглашение султана, чтобы коллективным формальным актом подтвердить свое единодушное решение сообразоваться со старинным правилом Османской империи, в силу которого «проход через проливы Дарданелл и Босфора постоянно остается закрытым для военных иностранных судов, пока Порта остается в мире». С этой целью монархи пяти держав и султан решили заключить соответствующую конвенцию.
Основное содержание конвенции изложено в статье 1. Султан объявляет, что он твердо намерен соблюдать в будущем старинное правило своей империи, «в силу коего всегда было воспрещено военным судам иностранных держав входить в проливы дарданелл и Босфора», и, пока Порта находится в мире, султан не допустит ни одного военного судна в названные проливы. Со своей стороны монархи пяти держав обещают уважать' это решение султана и действовать в соответствии с ним. Статья 11 закрепляет за султаном право, как и прежде, разрешать проход через проливы легким военным судам, находящимся в распоряжении посольств дружественных держав.
Статья III содержит согласие султана довести текст конвенции до сведения всех дружественных государств и предложить им присоединиться к ней.
Статья IV установила максимальный срок в два месяца для обмена ратификационными грамотами в Лондоне (49, с.'342 344;
18,XII, с.155 159; 22, с.101 103]. Конвенция срока не имела„ следовательно, должна была действовать вечно.
Нетрудно заметить, что в самой конвенции содержатся противоречия между ее отдельными частями. Так, в преамбуле пять европейских монархов свидетельствуют свое уважение к суверенным правам султана держать в мирное время проливы закрытыми для военных судов иностранных государств, хотя, казалось бы, как суверенный монарх султан был вправе сам распоряжаться собственной территорией, не давая никому никаких обязательств. Притом султан бррал на себя обязательство навечно и лишен был права отказаться от него.
Статья II снова подчеркивает ограничение суверенных прав султана, позволяя ему давать разрешение на проход через проливы лищь легких военных судов, используемых послами для связи.
Порта даже была лишена права вступать в переговоры отдельными державами по вопросу об изменении содержания конвенции, так как была связана коллективным актом.аз

69 Указанные противоречия убедительно аргументировал С. Горяинов
[61, с. 69 ‒ 741; Такое же мнение высказал Б. А. Яранов [64, с. 106 ‒ 106).
78


Таким образом, на деле конвенцией о проливах от 13 июля 1841 г. была нарушена независимость Турции; фактически над ней была установлена коллективная опека пяти европейских держав.
Наибольший ущерб принесла конвенция России. Ее флот, и только ее одной, оказался под замком. Россия лишилась возможности усилить черноморский военный флот судами, закупленными за границей или построенными на северных верфях. Такое- положение ухудшило возможности обороны черноморского побережья России" и подступов к ним. Конвенция привела к ослаблению влияния России на Балканах [66; I, с.446 ‒ 447] и в восточной зоне Средиземного моря (99, Ч, с. 209]. 3а ее счет здесь выросло влияние Англии и Франции.
Наибольшую выгоду конвенция принесла Англии. «Только мы одни выигрываем от конвенции о проливах, ибо принцип закрытия исключительно выгоден только нам», сказал английский посол в Вене Гордон Бруннову в день подписания конвенции. Он подчеркнул далее, что впервые Порта была лишена возможности открывать и закрывать проливы по своему усмотрению. «Но в настоящее время этого больше быть не может. По букве июльской конвенции Порта обязалась по отношению к России соблюдать древнее правило своего государства, так что она больше не имеет права произвольно открывать проливы, напротив, она обязана держать их закрытыми» (18, ХП, с. 155]. Анг-' лийские правящие круги отдавали себе отчет в достигнутом успехе и не без основания считали его триумфом своей дипломатии [161, с. 231].
Подписанием конвенции о проливах, казалось, была разрешена и европейская часть восточного кризиса 1831 1841 гг., и можно подвести основные итоги.
Решение турецко-египетского конфликта на основе английских предложений привело к тому, что Мухаммед Али был поставлен на колени; его усилия создать фактически независимое крупное арабское государство, притом наиболее передовое для своего времени на всем Ближнем Востоке, были насильственно прекращены; Египет, оставаясь частью Османской империи, стал объектом английской экспансии, и вскоре он, как констатировали K. Маркс и Ф. Энгельс, в большей мере, чем кому-либо, стал принадлежать англичанам (1, с. 5]. Египтяне в добавление к туркам приобрели в лице англичан 'новых эксплуататоров и угнетателей.

>о «Мы одни были державой прибрежного Черного моря, вход и выход был нам одинаково закрыт, как и прочим державам, для коих и то, и' другое отнюдь не было необходимостью. Но еще важнее для нас -было то, что в случае войны между Россией и любою из прочих держав Порта могла безнаказанно нарушить свое обязательство и впустить в Черное море неприятельский флот»,‒ писал С. Татищев еще в 1887 г. [80, с. 556].
79


11оражение Мухаммеда Али было и поражением Франции. Потерпела неудачу ее попытка создать противовес Англии на Средиземном море [51, с. 170].
Слабая Турция, опиравшаяся во время своего конфликта с Египтом главным образом на Англию, в результате ее «помощи» оказалась в еще большей, чем раньше, зависимости от нее.
«Разрешение» европейской части конфликта нашло свое выражение в том, что Россия согласилась на ликвидацию УнкярИскелесийского договора, отказалась настаивать на его возобновлении и подписала конвенцию о проливах, согласно которои ее южный-флот оказался запертым в Черном море. Но это было кажущееся, непрочное и ненадежное решение сложной международной проблемы. Конвенция о проливах вскоре привела к обострению противоречий между Россией и Англией. В ней самой таился зародыш новой войны [167, о. 149 150].








ГЛАВА II
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМ ИЧ ЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ТУРЦИ И
В ПЕРВОЙ' ТРЕТИ XIX в.

.1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОЛОЖЕНИЯ
ТУРЦИИ
В первой главе мы уделили внимание султанскому рескрипту о реформах так называемому Гюльханейскому хатт-и шерифу от 3 ноября 1839 г., рассмотрев его внешнеполитический аспект, поскольку это было необходимо при исследовании турецко-египетского конфликта. Однако, как было отмечено, внешнеполитические события лишь ускорили обнародование акта. Главные же причины, которые вызывали потребность в новых реформах, более радикальных и всесторонних, чем реформы Махмуда II, были внутренние. Это были причины как социально-экономические, так и политические. Поэтому мы рассмотрим состояние турецкой экономики, ее эволюцию, перемены в социальных отношениях и политическое положение Османской империи в годы, предшествовавшие Гюльханейскому рескрипту, т. е. в первой трети XIX в. (до конца 1839 г.). Остановимся сперва на характеристике социально-экономического положения Турции.
В первой третй XIX в. Турция понесла значительные территориальные потери. Она лишилась Бессарабии, кавказского побережья Черного моря, большей части греческих земель„на которых возродилось независимое греческое государство. Молдавия и Валахия упрочили свою автономию, а Сербия ее получила. Органические в прошлом связи Сербии с Турцией распались. Египет, хотя и оставался в рамках Турции и сохранял некоторую зависимость от султана, фактически приобрел нового хозяина в лице Англии.
Тем не менее Турция оставалась крупным по размерам своей территории государством. На Балканах она продолжала владеть Болгарией, Македонией, Фракией, Фессалией, Албанией, Эпиром, Боснией, Герцеговиной, в Азии Малой Азией, Сирией, Ливаном, Палестиной, Ираком вплоть до Персидского залива, Аравией. Однако эта огромная территория была слабо населена-.~По приблизительным и неполным данным, по переписи 1844 г., население Османской империи насчитывало 37 млн.
3ак. 234


че,повек [155, с. 27].' В 1850 г., по официальным источникам, оно равнялось 35311 тыс. человек, т. е. меньше, чем в 1844 г. Из. этого количества 15,5 млн. проживало в Европейской Турции,.
11,5 млн. в Малой Азии и 9,3 млн. во всех остальных азиатских и африканских владениях Турции [28, с. 108].
Исследователи установили падение удельного веса и численности турецкого населения на Балканах. Процент смертности был у турок выше, чем у болгар и другого немусульманского населения, в частности во время эпидемий чумы и др. [166, с.294]. Много турок погибло в частых внешних и внутренних войнах, которые вела Порта в первой трети XIX; результат этого падение рождаемости.
Многие районы Турции как в Европе, так и в Малой Азии: были бесплодны и выглядели опустошенными. Секретарь английского посольства в Константинополе Вальш в 1828 г. поражался «ужасной картиной опустошения», которую он увидел вблизи. самой турецкой столицы. «Только кое-где видишь пару буйволов, запряженных в арбу, или человека, едущего верхом: вот единственные предметы, которые встречаются в этой пустыне» [14, с.85]. Военный советник в турецкой армии, прусский офицер капитан Мольтке, побывав в середине 30-х годов XIX в. в. Измирской области, писал, что «она поражает своей растительностью, но край населен очень бедно» [19, с. 30].
Картины безлюдья и запустения наблюдали путешественники и во многих районах Европейской Турции. Тот же Мольтке ужасался видом Добруджи: «Пространство в 200 кв. миль, ле~кащее между Черным морем и Дунаем, такая грустная пустыня, что трудно и описать ее; я думаю, что здесь не более 20 тыс. жителей... нужно проехать несколько миль, чтобы наткнуться на какую-нибудь жалкую деревушку без сада и без реки... Последняя война (русско-турецкая война 1828 1829 гг. А.Н.) оставила здесь страшные следы; треть деревень по крайней мере, значащихся на карте, уже не существует...» [там же„с. 335].
Безлюдье и запустение были результатом не кратковременных явлений или событий, хотя и они причиняли Турции огромный людской и материальный урон (внешние и внутренние войны, эпидемии). Главной причиной бедственного положения страны был хронический экономический и политический кризис, который она йереживала в течение многих десятилетий и до которого ее довел насквозь прогнивший, разложившийся феодальный режим (co всеми своими многообразными «законными» и произвольными формами угнетения производителей материальных благ и покоренных народов. Этот режим изжил себя и все же продолжал господствовать, так как в силу ряда исторических причин в его недрах даже в первой половине XIX в. не мог возникнуть буржуазный уклад. Следовательно, не существова-
1 Переписью не были охвачены часть арабов в Ираке, кочевники-курды,. негроидное население в Судане и др.


ло и буржуазного класса (хотя отдельные слои уже были) ‒ ' могильщика феодального строя и носителя прогрессивной для своего времени системы общественных отношений.
С первых десятилетий XIX в. все большее значение как фактор, отрицательно сказывавшийся на развитии экономики Турции в целом, приобретает экспансия иностранного капитала. Больше всего пострадала от нее турецкая промышленность. Но именно в зависимости от развития промышленности решался вопрос, будет ли и как быстро экономика Турции двигаться по пути прогресса.
Самый большой 'ущерб турецкий феодальный режим наносил крестьянству и сельскому хозяйству. К крестьянству в Османской империи принадлежало почти девять десятых всего населения. От его благосостояния зависела экономическая, военная, политическая мощь империи. Между тем на крестьянство падало основное бремя расходов империи и господствующего класса, военных людских и материальных издержек, крестьянство подвергалось самой жестокой эксплуатации.
Упразднение султаном Махмудом II военно-ленной системы, будучи само по себе прогрессивной реформой, не привело, однако, к облегчению положения основной массы крестьян.' По- прежнему подавляющая часть пахотной земли оставалась в руках крупных землевладельцев, включая само государство, духовенство и часть бывших ленников-сипахи. Основнои метод эксплуатации крестьян, существовавший при военно-ленной системе, издольщина сохранился в неизменном виде. Прежней осталась и система хозяйствования на земле как у крупных, так и у мелких землевладельцев.
Крупный французский ученый Ами Буэ, путешествовавший по Европейской Турции в 1836 1838 гг. и глубоко изучивший состояние балканских владений султана, писал, что сельское хозяйство там ведется на таком же уровне, как и во времена иудейских патриархов или в средние века. Крестьяне обрабатывали лишь столько земли, сколько нужно для удовлетворения их собственных весьма ограниченных потребностей. Много земли пустовало [31, III, с. 1].
q'Многочисленные налоги, особенно в связи с откупной системой их взимания, разоряли крестьян. Европейцы, посетившие Турцию в 20 30-х годах X IX в. и внимательно изучившие внутреннее положение страны и жизнь ее населения, уделили много внимания этому вековому злу.(,Размер одного только основного налога ашара колебался в пределах от 15 до 50 проц. валового сбора (по закону 10 проц.) 135, V, с. 302].'
~ Об этой реформе подробно см. [75, с. 225 ‒ 235].
з КМк указывает Йонг, к началу XIX в. почти исчезла разница между размером ашара, взимавшегося с продукции земель, принадлежавших мусульманам (eraz-i изг1уе), и размером хараджа, взимавшегося с немусульман (eraz-i haraciye). Это означает, что увеличилось налоговое бремя, падавшее на турецких, арабских и других крестьян, исповедовавших ислам.
83


Одним из самых разорительных для крестьян и губительных для сельского хозяйства методов феодальной эксплуатации была система принудительных закупок продукции по низким ценам. Этим занимались и правительство, и крупные местные феодалы, и многие тысячи посредников-торговцев.
)Jo марта 1839 г. существовала государственная монополия на закупку по низким ценам злаков, шерсти, опиума, шелка- сырца и других продуктов сельского хозяйства. Государственные монополии сдерживали развитие сельскогэ хозяйства. Паши, стоявшие во главе местной администрации, в свою очередь, когда появилась возможность сбывать в большом количестве за рубеж или в турецкие города продукты сельского хозяйства, старались приобрести их как можно больше и дешевле, принуждая крестьян продавать им свои продукты по ими же установленным низким ценам )B Европейской Турции подобные действия наблюдал Ами Буэ. В частности, он сообщает, что здесь в ряде районов паши монополизировали скупку и продажу табака.
Гнет крупных землевладельцев феодалов и полуфеодалов, тяжелые, налоги, принудительные закупки крестьянской продукции по низким ценам, произвол властей, разбой. вынуждали многих крестьян бросать свое хозяйство и спасаться бегством в города, горы, леса.
Положение крестьян различалось в зависимости от того, на каких землях они сидели, на землях феодалов или государственных. В первом случае оно было хуже, чем во втором. Так, в Русенской и Силистринской областях (Болгария) сипахийских земель, т.е. земель турецких ленников, было мало. Земля была государственной собственностью и сдавалась крестьянам в аренду взамен уплаты десятинного налога. Здесь лучше обрабатывалась земля и было более густое население. У крестьян даже оставались излишки продукции, которые они продавали на рынке. Иное положение было в Свиштовской области, где сипахийская военно-ленная система сохранилась. Многие села полностью принадлежали феодалам-сипахи. Они обязывали крестьян платить не только десятину, но и ряд других налогов, а также заставляли их выполнять барщину. Аналогичное положение было в Видинской области. В результате в этой области пустовало четыре пятых пахотной земли [160, 11, с. 613j.
Краткий анализ состояния сельского хозяйства и положения крестьянства в первой трети XIX в. позволяет прийти к следующему выводу.ф турецкой деревне по-прежнему господствовали феодальные и полуфеодальные отношения, основным методом эксплуатации крестьян осталась издольщина, а кое-где (преимущественно на Балканах и в Восточной Анатолии) еще существовала барщина; преобладали натуральное хозяйство и продуктовая рента, базис застойных общественных отношений. В Турции подавляющая часть земельного фонда, состоявшая
84


из государственных и вакфных земель., -как нравтгло, была изъята из легального товарооборота. ~Неприкосновенность жизни, чести и имущества земледельцев и животноводов не была гарантирована.
Таково было общее положение в деревнях, хотя существовали и различия в худшую или лучшую сторону, в зависимости от разных причин, о которых речь ниже.
(.~дним из самых плачевных результатов такого положения была низкая товарность сельского хозяйства,' с одной стороны, и слабая емкость внутреннего рынка, с другой. В свою очередь узость этого рынка сдерживала развитие городской промышленности и торговли.
По официальным данным, в 1816 г. в Османской империи было 47 городов с населением более 20 тыс. жителей: 8 городов насчитывали более 100 тыс., 7 городов от 50 до 100 тыс., 21 город от 30 до 50 тыс. и 11 городов ‒ от 20 до 30 тыс. жителей [42, IV, с.139 141]. Самые крупные города находились в Европейской Турции и в арабских странах. В Малой Азии лишь один город Измир, крупнейший порт и торговый центр Малой Азии, имел более 100 тыс. жителей.
В турецких городах производились почти все предметы, йеобходимые для местного населения: хлопчатобумажные, шерстяные, шелковые, полушелковые, льняные и иные ткани, сафьян разных цветов, обувь, медная, глиняная и фаянсовая посуда, оружие и пр. М. Впонченко дает обширный материал о состоянии промышленности в Малой Азии [15].'
Во всех районах Малой Азии имелись центры производства хлопчатобумажных тканей. Это были города: Кастамону, Синоп, Эгердир, Чанкыры, Бурдур, Денизли и др.
Производство сукон, которыми славилась Турция в средние века, захирело. По свидетельству Вронченко, бедные слои населения довольствовались грубым сукном местного производства. «Зато все, кто хочет одеваться немного получше, т.е. часть ремесленников, все купцы и все высшее сословие, делает себе платья из сукна, получаемого из Бельгии и отчасти (не более '/7 доли всего потребления) из Саксонии».
Сильно сократилось и производство шелковых и полушелковых тканей «как потому, что шелк B одежде заменяется более. и более сукном, так и по другой причине: анатолийцы прядут и ткут свои ткани простою ручною работою, с помощью грубого механизма; оттого, несмотря на дешевизну работников, изделие обходится им дороже, нежели' европейцам, употребляющим вместо рук машины» (15, II, с. 275].

4 Книга М. Вронченко «Обозрение Малой Азии в ее нынешнем состоянии,
составленное русским путешественником» ‒ источник выдающегося значения
об экономическом положении Малой Азии в 30-х годах XIX в. Тем не менее,
судя по литературе, он неизвестен турецким и европейским историкам Турции.
85




Перемены в быту, замена многими жителями городов одежды старого турецкого покроя европейской также способствовали застою в турецкой текстильной промышленности [13, с. 13].
Кризис переживала и металлообрабатывающая промышленность, так как большая часть железных вещей широкого потребления ввозилась из.за границы. Импортировались также вся стеклянная посуда (особенно из Богемии), зеркала, оконные стекла.
Некоторые города потеряли свое былое значение как промышленные центры.; Вронченко сообщает, в частности, что число шерстяных ткацких станков в Анкаре за последние десять лет (20 30-е годы) сократилось с 2000 до 100, потому что европейские изделия из ангорской же шерсти обходятся гораздо дешевле. В Анкаре получила преобладание скупка сырой шерсти на вывоз и продажа европейских изделий.
Упадок промышленности был заметен и в некоторых ropopax Европейской Турции. Так, по данным осведомленного секретаря английского посольства в Константинополе Д. Уркварта, в 1812 г. в Шкодре 600 мастерских были заняты выработкой муслина, а к 1821 г., всего лишь через девять лет, в результате главным образом английской конкуренции, их число сократилось до сорока; в Тырнове в 1812 г. было 2 тыс. ткацких мастерских, а в 1830 г. не осталось и двухсот[56, с. 53].
Промышленный спад наблюдался и в Сирии. Убедительные данные об этом сообщает русский консул в Бейруте в рассматриваемые годы K. Базили, видевший основную причину упадка в подписании англо-турецкого торгового договора Ь августе 1838 г. и в установившейся в Турции на основании торговых трактатов с иностранными государствами системе- свободной торговли. Базили пишет: «Сирийские города в совокупности имели лет сорок пред сим до 50 тысяч станков для шелковых, полушелковых и парчовых тканей. Теперь едва их наберется 2500. Прочные и красивые произведения народной Промышленности заменены по всей Турции, плохими ситцами Манчестера, приноровленными по рисунку к местному вкусу». Эти данные, по мнению Базили, «становятся еще выразительнее при виде возрастающего с каждым годом убожества семейств прежних фабрикантов в Халебе и в QaMacKe. Проповедники безотчетно вольной торговли советуют. разоренным фабрикантам сломать отцовский станок и обратиться к плугу; но сбыточно ли это на опыте?» [13, с. 243].
В Сирии с ее развитой городской жизнью каждый город славился какой-либо отраслью промышленности: дамаск хлопчатобумажными и шелковыми тканями, шорными изделиями, кожами, Алеппо шелковыми тканями, Триполи, Рамле, .Наблус и др. мылом, Антиохия кожами и т. д. Все они пострадали от английского импорта. В результате ввоза английского ситца свыше 10 тыс. рабочих ежегодно становились безработными' [162, с. 358 360].


Несмотря на столь тяжелые условия, многие отрасли турецкой промышленности, удовлетворявшие традиционный спрос населения, продолжали господствовать во внутренних районах, куда доступ иностранным товарам был затруднен из-за дороговизны транспорта, плохих дорог и т. п.[108, с. 4j.
Итак, в первой трети XIX в., когда благодаря промышленной революции в Европе для развития экономики многих стран открылись широкие горизонты, в турецкой промышленности царили застой и упадок. Причины упадка были как внутренние, так и внешние. Внутренние ‒ это препятствия, расставленные на пути развития городов феодальным режимом в деревне, феодальный цеховой строй в самой промышленности и торговле, техническая отсталость промышленности, произвол властей и
C
что особенно важно отсутствие гарантии жизни, чести и имущества султанских подданных.'
В рассматриваемое время все более разрушительное воздействие на турецкую промышленность оказывал импорт иностранных товаров. Никакой протекционистской политики турецкое правительство не знало. В то же время иностранные купцы пользовались по капитуляцйонным, торговым и иным договорам .многими льготами и привилегиями, в частности их товары облагались низкими импортными пошлинами. В результате, по словам современного турецкого историка, ручные станки прекращали работу, а взамен открывались лавки для продажи импортных товаров [112, с. 111].
Состояние торговли определялось воздействием как внутренних, так и внешних факторов. В Малой Азии и на Балканах издавна была широко развита не только внутренняя, но и внешняя торговля. В рассматриваемый период торговля велась во всех городах и во многих местечках. Рост товарно-денежных отношений в деревне, меры, принятые Махмудом II по обеспечению спокойствия в стране, и другие факторы благоприятно сказались на внутренней торговле.
Значительными торговыми городами Малой Азии были Токат, Кайсери, Анкара, Кютахья, Канья, Айдын, Афьон-Карахисар, Самсун, Трабзон, Бурса и другие. Крупнейшим центром торговли Малой Азии был Измир.
По наблюдениям Вронченко, крестьяне часто общались с -рынком: «Жители деревень продают свои произведения и покулают нужные им вещи на торгах, бывающих в известные дни .недели. Почти каждый город и местечко имеют такие дни ба-

5 Мольтке писал, что турецкое правительство совершенно не заботилось о том, чтобы заслужить доверие своих подданных. Лишенные гарантии жизни, чести и имущества денежные люди и не помышляли о том, чтобы вложить свои деньги в предприятия, которые лишь со временем принесут прибыль. Особенно опасались это делать богачи из немусульманской среды ‒ греки, армяне и др., которые гораздо чаще, чем мусульмане, были жертвами насилия [46, с. 50].
87


зара; в некоторых местах стечения народа бывают очень велики. Рроме того, по деревням развозятся и разносятся товары особым сословием торгашей из разных мест» (15,11, с. 283].
Большое место в торговле внутренних районов Малой Азии занимали три наиболее крупные ярмарки в местечке Тут (так. называемом Япраглы-панаир) .и в городах Балыкесире и Зиле На эти ярмарки, длившиеся 3 ‒ 4 недели каждая, свозились товары со всех концов Малой Азии, а также европейские. -Стоимость товаров, продаваемых на ярмарке в Туте, оценивалась в 10,млн. курушей, а в Балыкесире в 15 млн. курушей (там же, с. 278 279). Ярмарки играли большую роль в процессе.складывания единого внутреннего рынка.
Приведенные, факты свидетельствуют о существовании оживленной внутренней торговли в Малой Азии.
K середине 30-х годов XIX в. торговое значение некоторых крупных городов упало. Так, Токат перестал быть посредником в торговле между Востоком и Западом, ибо европейские товары сильно пот снили восточные, в том числе анкарские сукна и шелка Бурсы То же самое произошло с городами кайсери, Анкарой, Измиром и другими.
Среди причин, вызвавших упадок торговли в некоторых крупных центрах, не последнее место занимают государСтвенные монополии на торговлю рядом сельскохозяйственных продуктово,б увеличение налогов на торговлю, произвол пашей.
Специально следует сказать о сокращении торговли в таком крупном центре, как Измир. Помимо указанных выше общих причин, оно было вызвано еще и тем, что Измир перестал играть роль посредника в торговле между Европой и Египтом, который стал отправлять свои товары на европейские рынки и получать иностранные непосредственно через Александрию. В результате один лишь экспорт Измира сократился с 70 млн. франков в 1816 г. до 42 млн. в 1842 г. [172, с. 447, 501].
Многие крупные торговые центры были связаны деловыми интересами между собой, а также со Стамбулом, городами Сирии и др.
Таким образом, можно констатировать наличие во внутренней торговле Малой Азии двойственного процесса. С одной стороны, расширялась торговля, в частности торговля сельскохозяйственным сырьем, деревня вовлекалась в товарно-денежный оборот, а с другой наблюдался упадок торговли проммшлени- оварамн местного производства прн одновременном увеличении реализации таких же товаров, ввезенных из европейских стран. /
C'
6 Например, монополия на торговлю ангорской шерстью привела к сокращению стада ангорских коз, а следовательно, и количества шерсти; монополия на торговлю валонеей, сочетавшаяся с принуждением крестьян сдавать в казну определенное количество валонейных желудей, привела к тому, что крестьяне стали уничтожать леса валонейного дуба.


Аналогичные процессы, но в большем масштабе, происходили в Европейской Турции. Увеличение спроса на сельскохозяйственное сырье сО стороны Англии, Франции, Австрии и некоторых других европейских стран привело к росту торговых оборотов таких городов-портов, как Варна, Бургас, Салоники и др. В частности, город Салоники, центр торговли всей южной Фракии и Македонии, пришедший в упадок после греческого восстания 1821 1829 гг., вновь ожил в 30-х годах XIX в. Торговля выросла и в городах, расположенных на магистральной сухопутной дороге, связывавшей Турцию с Западной Европой, в Константинополе, Адрианополе, Пловдиве; Софии, Нише, Белграде [62, IV, с. 8, 55].
Огромным и труднопреодолимым препятствием для развития торговли и всего народного хозяйства было ужасающее состояние дорог. По словам специалистов, сухопутные дороги не заслуживали этого названия. Дороги как таковые во многих местах вообще отсутствовали. Исключение составляли давнишние караванные пути и военные дороги, проложенные за сотни лет до рассматриваемого. времени. Лучшими дорогами в Европейский Турции „ечитались те, которые были построены римлянами [171,1, с.385 386; 145, с.263 266]. Большую часть года дороги вообще были непроходимы не только для телеги, но даже для лошади, мула или верблюда.
С начала XIX в. в Европейской Турции стал все больше применяться колесный транспорт. В телегу запрягали буйволов или волов, которые легче преодолевали трудности длительного пути. По мнению специалистов-европейцев, без строительства дорог никакие меры не могли обеспечить развития сельского хозяйства и промышленности. Однако турецкое правительство вопросами дорожного строительства не занималось [171, I, с. 385 ‒ 386].
К сказанному добавим, что не было и налаженной почтовой связи, хотя первые попытки в этом направлении были предприняты Махмудом 11.
Турция располагала побережьем большой протяженности. Поэтому хорошо налаженное каботажное плавание могло бы в значительной мере обеспечить транспортные нужды страны. В известной степени так и было. Но суда обслуживали лишь прибрежные города и находившиеся в непосредственной близости к ним села. Однако сами турки принимали мало участия в каботажном плавании. Морское дело не было у них распространенной профессией. Им занимались преимущественно греческие моряки. После восстания 1821 1829 гг. и создания независимого греческого государства число греческих моряков турецких подданных сильно поубавилось. Прошло немного лет, и каботажное плавание, не говоря уже о морском, оказалось в руках европейских пароходных компаний.
Экономический кризис, который длительное время пережи~ вала Турция, как в зеркале отражался в состоянии ее финансов.


В первой трети XIX в. хронический финансовый кризис, который испытывала Турция начиная уже с XVII в., еще более усилился. Главной причиной тому были беспрерывные войны (русско-турецкая война 1806 1812 гг., война с сербскими повстанцами в 804 †18 гг., греко-турецкая война 1821 1829 гг., русско-турецкая война 1828 1829 гг., война с Мухаммедом Али в 1831 1833 и 1839 1841 гг.).
Войны вносили хаос и в без того расстроенную финансовую систему Османской империи: налоги поступали нерегулярно или их приток в казну вовсе приостанавливался, между тем как казна уже не могла удовлетворяться обычными доходами и нуждалась в больших дополнительных средствах; финансовый аппарат, управляемый неспособными, безынициативными людьми, больше всего думавшими о собственных интересах, еще более, чем в мирное время, проявлял свою полную беспомощность [173, с. 45]. А главное во время войны падала платежеспособность населения, особенно крестьянства. !
В погоне за деньгами Порта в рассматриваемые годы, как и прежде, прибегала к трем источникам доходов, которые на время сравнительно быстро и без особых хлопот пополняли казну: к продаже должностей, сдаче на откуп налогов и неограниченной чеканке фальсифицированных монет, т. е. по сути к инфляции 1там же, с. 52]. Наибольшие доходы казна извлекала из последних двух источников.
Откупная система (ильтизам); введенная еще при султане Мехмеде II, завоевателе Константинополя (1451 †14), со временем превратилась в монополию на сбор налогов, которую прибрали к рукам управители крупных провинций. В администрагивном отношении Османская империя делилась на 26эйалетов, или вилайетов, 163 лива, или санджака, и 1800 каза. Основной административной единицей считалась лива. Паши, которые ими управляли, были главными откупщиками налогов в своих провинциях 1173, с. 46 ‒ 47]. Но они действовали в тесном контакте с богачами-ростовщиками, которые располагали огромными денежными капиталами. Ростовщики ссужали правителям провинций деньги, необходимые для уплаты Порте вперед части установленной ею годовой суммы налогов, взятых на откуп. После этого управители и ростовщики делили между собой по взаимной договоренности большие доходы, которые образовывались от разницы между суммой налогов, установленной Партой, и фактически собранной.
Формально налоги сдавались на откуп с торгов. Фактически все, собравшиеся на торги, прекрасно знали, кто является первым претендентом, и не смели становиться ему поперек дороги.
Полученное таким образом право на сбор налогов управители лив и их кредиторы с большой выгодой для себя уступали частями мелким откупщикам мюльтезимам. Каждый из мюльтезимов брал на откуп сбор одного или нескольких налогов с населе-
90


ния одного-двух сел, города или городского квартала. В качестве откупщиков, используя подставных лиц, выступали и крупные чиновники. Таким образом, под видом торгов шла настоящая торговля правом сбора налогов, которая находилась в руках узкой, но могучей по своему влиянию группы управителей провинций и крупных ростовщиков, центр которых располагался в знаменитом деловом квартале [константинополя Галате [171, I, с. 288 293; 173, с. 47 53].
Всей своей тяжестью откупная система ложилась на плечи налогоплательщиков, особенно крестьянства.' Но и государство терпело от нее большие убытки, так как в результате различных махинаций, злоупотреблений, произвола властей, включая и' их высших представителей в Стамбуле, действовавших за крупные взятки в пользу откупщиков, большая часть собранных сумм оставалась в карманах последних и их пособниковТак, некий крупный откупщик получил праве на сбор таможенных пошлин в одном порту за 600 тыс. пиастров в год, между тем в результате роста импорта доходы от пошлин достигли 1500 тыс. пиастров. Откупщик вновь уже за эту сумму приобрел право сбора, уверенный в том, что его чистый'доход будет равен миллиону пиастров [171, I, с. 291].а
' Феодальные налоги в сочетании с ильтизамом были в чИсле наиболее крупных препятствий на пути экономического прогресса Турции. Они разоряли прежде всего непосредственных производителей материальных це настей и во всех отношениях ослабляли турецкое государс
Большой вред экономике страны наносила фальсификация куруша. Начавший чеканиться в середине XVII в. в качестве основной турецкой денежной. единицы по типу испанского пи.астра куруш стоил 8 6 франков. В 1774 г. его курс упал до 2,6, в 1780 в до 2 и в 1811 d. до 1 франка. В 1829 г. Порта (для уплаты возложенной на нее по Адрианопольскому договору контрибуции) чеканила новые монеты достоинством 5 (так называемые бешлики) и 2,5 куруша с пониженным содержанием серебра (помимо этих монет были отчеканены и более мелкие фальсифицированные монеты, в том числе и медные). В результате курс пиастра стремительно полетел вниз и 1 пиастр стал равен всего 20 сантимам. Фактически, учитывая вес содержащегося в нем серебра, куруш стоил всего 13 сантимов.
Во время турецко-египетского конфликта Порта вновь выпустила неполноценные монеты (бешлики и алтылыки в шесть курушей) [171, I, с. 313 314; 129, с. 144 ‒ 148; 173; с. 55 ‒ 57].
7 Только налоги ашар и поземельный давали около 60 процентов всей суммы доходов казны (часть поземельного налога поступала из городов) [171, 1, с. 276].
8 Само правительство, вечно нуждаясь в деньгах, устанавливало высокие размеры суммы сдаваемых на откуп крестьянских налогов ‒ ашара, бейлика (налог с мелкого рогатого скота) и др., так что они достигали 30 ‒ 40 процен-тов стоимости облагаемой продукции.


Выпуск в обращение неполноценных монет, ставший обыденностью в практике Порты на протяжении многих лет, дезорганизовывал народное хозяйство, сдерживал развитие товарно-денежных отношений, способствовал ростовщичеству, препятствовал заключению длительных торговых сделок, нанося тем самым большой вред торговле, как внутренней, так и внешней, приводил к росту цен и другим отрицательным последствиям. Особенно страдал от такой практики Порты город, его промышленное и торговое население. В результате наблюдался рост недовольства городского населения, особенно в крупных центрах и прежде всего в столице, чего султаны и Порта всегда очень боялись.
Экономический кризис породил кризис политический. Переплетаясь, они влияли .один на другой и взаимно обостряли друг друга. Об этом будет идти речь ниже. Здесь же необходимо отметить, что уже сам по себе экономический кризис вызывал тревогу у правящих сил страны и стремление найти из него какой- ТО ВЫХОД.
Мы подчеркивали выше, что хронический экономический кризис в Турции был результатом господства феодального режима. Во всех отраслях турецкой экономики по-прежнему преобладали феодальные и полуфеодальные черты.
И все же даже в таких тяжелых экономических и политических условиях объективные законы, исторического развития давали себя знать и оказывали свое влияние на экономическое развитие страны.
2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ СДВИГИ
Уже,с первых десятилетий XIX в. все яснее'начали проявляться экономические и социальные сдвиги. Наряду с мощным подъемом национально-освЬбодительного движения угнетенных народов в европейских владениях султана они заставили правящие круги приспосабливаться к требованиям нового времен~г и осуществить ряд реформ в системе управления, объективно способствовавших расширению возможностей буржуазного накопления. Экономические и социальные сдвиги стали особенно заметными в 30 ‒ 40-х годах XIX в. после окончания русско-турецкой войны 1828 1829 гг. и войны с Мухаммедом Али в 1831 1833 гг.
Поскольку экономический и социальный прогресс страны определялся прежде всего ростом городов и развитием сосредо,точенной в них промышленности и торговли, необходимо прежде всего определить их эволюцию в рассматриваемое время.
При всей отсталости турецкой промышленности в ней можно обнаружить известные прогрессивные, с социально-экономической точки зрения, сдвиги. K ним относятся: :усиление разложения цехов и классовой дифференциации в среде их членов, рост.
92


значения скупщиков, создание предприятий простой- кооперации и мануфактур, основание некоторого числа частных и государственных фабрик и заводов.
Llexn еще продолжали существовать в качестве единственной признанной государством организации ремесленников и нередко пытались регламентировать производство. Однако при тщательном анализе обнаруживается, что нередко небольшая группа наиболее зажиточных мастеров цеха, прикрываясь ограничениями, старалась монополизировать в свою пользу производство и сбыт. Фактически такие мастера превращались в предпринимателей, в действиях которых уже смешивались капиталистические начала (отношения найма с подмастерьями и учениками) с цеховыми формами.
Исследователь болгарских цехов Н. Тодоров показал это на примере цеха производителей грубого сукна .(аба) и шнуров (гайтанов) в Карлове [169, с. 145 146]. Изучение обширного материала позволило ему прийти к выводу, что в первой половине XIX в. «начинает резко выявляться имущественная и социальная дифференциация среди членов цеха, в результате чего обособляется цеховая верхушка, составленная из капиталистических элементов» [168, с. 249].
Вронченко подметил классовую дифференциацию среди ремесленников Малой Азии. Он пишет: «Состояние ремесленников различно: иные держат работников, производят работы в значительном количестве и довольно зажиточны... Иные же ремесленники едва могут просуществовать при помощи труда своих семейств, которые или обрабатывают землю, или каким-либо другим образом облегчают. хозяина в средствах пропитания. Есть, наконец, ремесленники, так сказать, нищие...» [15, l,с.282].
Хотя мы применяем термин «ремесленник», однако на деле речь-идет о мелком товаропроизводителе, так как преобладало производство на рынок, а не на заказчика, притом не только на местный, но и на рынки других городов Турции.
В связи с этим большое значение приобрели-торговцы-скупщики, оказывавшие растущее влияние в мелкотоварном промышленном производстве. Они не только скупали готовую продукцию мелких товаропроизводителей для реализации на рынке, но нередко посредничали и в самом процессе ее производства Так, торговцы покупали в городе Зиле (Малая Азия) неотделанную ткань астар и возили ее для отделки в города Амасью и Токат. Французский путешественник по Малой Азии в 30-х годах XIX в. Шарль Тексье сообщает: «В шелковой промышленности, составляюц~ей славу Бурсы, нет крупных фабрик. Рабочие, как в Лионе, работают на дому. Производители тканей (камашджилер) дают им по весу шелк, и они возвращают этот шелк в обработанном виде вместе с остатками пряжи» [55, с. 121]. Такая форма промышленности была не чем иным, как капиталистической. домашней промышленностью.


Что касается предприятий более высоких форм капиталистической промышленности, то их тогда было мало в Азиатской Турции. Это государственная фабрика фесок в Измире, небольшие фабрики шелковых тканей в Бурсе, фабрика хлопчатобумажных тканей в'Скутари, пригороде столицы на азиатском берегу, и немногие другие.
Более значительными, чем в Малой Азии, были экономиче ские и социальные сдвиги в промышленности в европейских владениях Турции. Такие сдвиги стали заметны уже в конце XVIII начале XIX в. Однако условия 'феодального режима, междоусобицы, смуты, опустошительные карательные экспедиции против балканских народов, добивавшихся национального освобождения, задерживали этот прогрессивный процесс. Все же болгарские исследователи пришли к выводу, что во второй четверти XIX в., после ликвидации янычарского войска и наступления относительного спокойствия, ремесленная промышленность их страны достигла значительного развития самого боль-' шого за все время пребывания Болгарии под турецким владычеством [145, I, с. 228].
Появлению более или менее крупных предприятий способствовали государственные заказы. Так, коменданту крепости Пловдива, воеводе города Тырново и аянам городов Казанлыка и Силистрии указом от 10 августа 1827 г. предлагалось ввиду большой потребности новой армии в обмундировании заказать сукно пловдивскому цеху абаджи [32, III, с. 97 98]. Яля удовлетворения нужд армии была создана суконная фабрика 'в Сливене болгарином желязковым в 1834 г. Она была оборудована импортными машинами и водяным двигателем. На фабрике было занято 400 500 рабочих. Через некоторое время фабрика стала государственной [147, I, с. 334].
Первые фабрики, которые появились в Европейской Турции, были текстильными. Ами Буэ, путешествуя по Европейской Турции, отметил существование небольших суконных фабрик в Башкейе, в Тырнове, Разграде, Ямболе, Сливене, Силистрии, Салониках и других городах, фабрик хлопчатобумажных и шелковых тканей в Салониках, Сересе, Пловдиве, Адриано- поле, Галлиполи, Константинополе и других [31, III, с. 98 ‒ 103].
Аналогичные процессы имели место в Македонии, Боснии, Герцеговине. И здесь отмечается усиление дифференциации среди ремесленников, выделение богатой цеховой верхушки и разложение цехов, создание мануфактур. Особенно заметными эти процессы были в кожевенном и прядильном- производстве (в Охриде, Велесе, в районе Виталя, Сараеве, Мостаре, Баня Луке, Фоче и других городах названных трех провинций) [68, I, с. 360, 370].
В самой столице Стамбуле также появились крупные мануфактуры, фабрики и заводы. Так, болгарские предприниматели-абаджи основали здесь большую мануфактуру, в которой
94


было около тысячи рабочих, занятых шитьем обмундирования для армии [147, I, с. 334]. По приказу султана Махмуда 11 были восстановлены и переоборудованы пороховые заводы, построенные еще при Селиме III, но закрытые после его низложения. На заводах были установлены английские машины. Был, восстановлен и переоборудован большой военный завод в Топхане, где отливались пушки, изготовлялись ружья и другое оружие. Среди специалистов завода были и турки [111, с. 61). В 1837 1838 гг. на стамбульской верфи было начато строительство трех судов с паровым двигателем. Машины для них были заказаны в Англии. Во главе верфи стоял иностранный специалист [47]. Были основаны государственная бумажная фабрика и фабрика фаянсовых изделий [36, II, с. 198;
108, с. 15; 13, с. 163]. Существовали в Стамбуле и некоторые другие фабрики.
Что касается добывающей промышленности, то она переживала глубокий застой и упадок, хотя и не страдала от иностранной конкуренции. Все рудники были государственной собственностью и по-прежнему эксплуатировались феодальными методами.
Переход турецкой промышленности на путь капиталистического развития совершался чрезвычайно медленно. Следует подчеркнуть, что этот процесс шел быстрее в Европейской Турции, чем в Малой Азии.
Время наложило свою печать и на торговлю. Меры правительства, направленные на обеспечение спокойствия в стране, рост товарно-денежных отношений в деревне и другие факторы благоприятно сказались на внутренней торговле. В областях, где транспортные условия этому способствовали, торговые связи стали выходить за рамки местных рынков. Усилившееся разделение труда между городом и деревней и рост городов увеличили потребность в обмене товарами между отдельными районами страны. Развитие внешней торговли и в связи с этим все большее вовлечение Турции в мировой товарооборот содействовали усилению торговых связей между различными областями Османской империи. Роль связующих торговых центров играли крупные приморские города. Таким образом шел процесс формирования единого внутреннего рынка.
Быстрее этот процесс протекал в Европейской Турции. Болгарские ученые высказывают мнение, что на болгарских землях уже в первой половине XIX в. сформировался национальный рынок [145, I, с. 254 ‒ 255]. Однако и здесь подлинно единый внутренний рынок все еще не сложился. Французский политик и экономист ~К. А. Бланки, брат известного коммуниста-утописта Огюста Бланки, посетивший Болгарию в 1841 г., после кровавого подавления турецкими карателями Нишского восстания, констатировал, что из-за плохого состояния дорог товары, кроме скота, который передвигается сам, или легко


перевозимых драгоценностей, могут быть использованы лишь в своем районе [171, 1. с. 382j.
Транспортные расходы были очень велики. Так, стоимость перевозки из разных мест, расположенных в долине р. Марицы, в Родосто, порт на берегу Мраморного моря, поглощала прибыль, которую мог получить торговец. Расходы по транспортировке пшеницы из долины Тунджи и равнины у Старой Загары в Бургас, порт на Черном море, достигали 100 процентов ее покупной цены. Доставляемые издалека в столицу дрова и фураж продавались на вес, как хлеб. Окка древесного угля, предмета первой необходимости в Турции, где жилища отапли.ваются мангалами, стоила зимой 1847/1848 г. один куруш, в то же время в 20 лье от столицы (80 с лишним километров), в Македонии, сто окка стоили пять курушей.
Еще сильнее были контрасты в Малой Азии. Как сообщает Убичини, в 1846 г. некоторые районы из-за неурожая голодали, в то же время всего в каких-нибудь 20 25 лье (80 ‒ 100 км) от них в другом районе пшеница гнила на корню. Мера пшеницы, стоившая в центральных районах 3 ‒ 4 куруша, продавалась в Константинополе за 20 курушей 1171, 1, с. 383].'
Имея в виду более отсталый характер торговли в Малой Азии, чем в Европейской Турции, мы склонны к мысли, что до сложения здесь единого внутреннего рынка еще было далеко. Но предпосылки и тенденция развития в этом направлении уже наметились.
Развитие внутренней торговли создало благоприятные условия для внешней торговли. Уже с конца XVIII и особенно с 30-х годов XIX в. внешняя торговля Турции, более всего импорт, обнаруживает большой рост. Этому способствовали торговые договоры Турции с европейскими государствами: с Россией (1783), Австрией (1815) договор, расширивший торговлю по Яунаю, с Англией, Францией, ганзейскими городами, Швецией, Голландией, Пруссией и другими странами (1838 1840) .
Наибольшее значение во внешней торговле Турции в 30 40-х годах XIX в. приобрела Англия, за ней Австрия. Франция же, наоборот, потеряла свои былые позиции. В 1789 г. торговля Франции на Леванте составляла половину общей суммы торговли всех европейских государств, а в 1842 г. лишь одну шестую ее часть. В том же 1842 году доля Англии равнялась 25%. Примерно таким же был удельный вес Австрии. По словам хорошо осведомленного современника, которому принадлежат. эти данные, англичане открыли для своей торговли новые пути через дамаск и Трабзон. Англичане, а за ними и

9 Мерой пшеницы Убичини, очевидно, называет киле. Емкость его различалась по районам и роду сыпучего тела. Константинопольское киле равнялось 25 кг, окка ‒ 1225 r.





австрийцы сумели приспособиться ко вкусам турецких потребителей,. а также к потребностям реорганизуемой турецкой армии [172; с. 501].
Участие основных стран во внешней торговле Турции выглядит следующим образом (в млн. фр.) [171, I, с. 401].'е
Экспорт
из Турции

Импорт
в Турцию

Страйа
Оборот
° °
др.
183,0
450,0
257,0
Всего
Как видно из данных таблицы, торговый оборот Англии с Турцией значительно превосходил аналогичный оборот любой другой страны.
По официальным английским публикациям, торговля Англии с Турцией в 1825 1840 гг. развивалась следующим образом (в ф. стерл.) [127, с. 101]:
Экспорт из Англии Импорт в Англию
1 0 9 671 1 207. 172
2 706 591 879 089
3 673 792 1 240 812
1825 г.
1835 г.
1840 г.
Экспорт продуктов сельского хозяйства в Англию почти не увеличился за 15 лет. Торговый баланс был для Турции резко пассивным. Дефицит по внешней торговле Турция вынуждена была покрывать наличными [56, с. 69]. Так были созданы предпосылки финансовой зависимости Турции от Англии.
Англия ввозила в Турцию хлопчатобумажные и шерстяные ткани, колониальные товары, изделия из стекла, жесть, обработанное и необработанное железо, машины, скобяные изделия и др., а вывозила оттуда овечью и ангорскую шерсть, шелк- сырец, злаки, опиум и другие продукты сельского хозяйства.
Все большую заинтересованность в турецком рынке в эти годы проявляла в 20 30-х годах XIX в. Франция, промыш-
1а Автор, Убичини, составил свою таблицу по официальным публикациям соответствующих стран. Его цифры ‒ средние за три-четыре года конца 40-х и, начала 50-х годов. В таблицу вкралась ошибка: сумма экспорта Англии из Турции непосредственно и транзитом через Иран) занижена на 10 млн. франков.
7 Зак. 234
97
Англия и Мальта
Англия (транзит через Иран}
франция
Австрия .
Россия
Иран (непосредств. торговля)
Бельгия .
Греция и Ионические острова
.Италия, Голландия, Швеция и
58,0 45,0 32,8 41,0 27,0 25,0 7,5 4,0 16,7
30,0 5,0 55,0 56,0 18,0 ; 2,0 1,5 6,0 9,5
148,0
87,8
97,0
45,0
27,0
9,0
10,0
26,2




ленность которой после революции 1789 г. быстро развивалась
Таможенная статистика Франции свидетельствует о значитель-
ном росте оборотов ее внешней торговли с Турцией в 1825
1839 гг., а именно (в тыс. фр.) ~[45, III, с. 166, 221].
Экспорт в Турцию Импорт из Турции 7738 14 491 9692 24 427
Оборот
22 229
34 119
1825 г.
' 1839 г.
Франция ввозила в Турцию шерстяные, шелковые и хлопчатобумажные ткани, обработанные кожи, сахар, металлы и изделия из них, индиго, кофе, изделия из стекла, парфюмерию и пр., а вывозила из' Турции шелк-сырец (на него падала почти половина всего экспорта)., оливковое масло, масличные семена,. необработанные кожи, хлопок, табак в листьях и др. Французская торговля с Турцией была в несколько раз меньше англий-' ской: в 1835 г. по экспорту в 3,6, импорту ‒.в 2,1, обороту в 2,2 раза; в 1839 г. (для Франции 1840 г.) соответственно в 9, 1,3 и 4 раза [там же, с. 166].
Большое место в изучаемые годы во внешней торговле Турции заняла Австрия. Ее значение в турецкой торговле особенно возросло после присоединения к ней в 1815 г. владений бывшей Венецианской республики, включая крупные острова на Эгейском и Средиземном морях. По территории Австрии проходили и транзитные пути торговли с Ближним Востоком Пруссии, Швейцарии, Богемии и других стран. Видную роль в этой торговле, особенно в торговле с Европейской Турцией, играл портовый город Триест, через который австрийские товары направлялись в Константинополь, Салоники, порты Черного моря.
Близость к Балканам позволяла Австрии выигрывать на транспортных расходах. Большие преимущества дало ей открытие пароходного движения по дунаю. В результате Австрия смогла занять высокое; в некоторые годы второе, место в ряду стран, торговавших с Турцией (см. цифровые показатели в приведенной выше таблице внешней торговли Турции).
Австрия ввозила в Турцию различные ткани, металлические изделия, химические товары, стекло и др. Турецкое правительство закупало в Австрии оружие. Из Турции Австрия вывозила сельскохозяйственное сырье: шерсть, шелк-сырец, необработанные кожи, воск, табак и др. Наиболее обширные торговые связи Австрия имела с болгарскими землями. Самую активную посредническую роль в этой торговле в первой половине XIX в. Йграли болгарские купцы [159, с. 256 260, 270].
Значительных размеров, начиная с 30-х годов XIX в., достигла русско-турецкая торговля. Это стало возможным благодаря выгодам, которые приобрела Россия по Адрианопольскому мирному договору 1829 г. К середине XIX в. обороты русско-турец-



кой торговли выросли до 45 млн. фр. Преобладала торговля с европейскими владениями Турции, как это видно из следующих цифр (в тыс. фр.) ~[171, I, с. +7].
г
1
~"Ф м порт
24 400
2606
Эксарт 15 200 2800
/
ЕвропеЙскяя Турция
Азиатская Турция
Импорт России в Турцию значительно превышал ее экспорт оттуда. Она ввозила коровье масло, воск, икру, деготь, льняное масло, жесть, медь, канаты, полотно и пр., а вывозила из Турции растительное масло, хлопок, табак, ткани, сушеные фрукты и др. В торговле с Россией большую роль играли греческие и болгарские купцы [159, с. 261 263; 171, I, с. 406].
В 1830 г. США заключили с Турцией торговый договор [49, с. 192]. С этого времени они получили право плавать в турецких .водах под собственным флагом (до этого они были обязаны плавать под французским флагом) и стали все активнее действовать на турецком рынке. 1~онкуренцию американцев особенно ощущали на себе, французские купцы. Американцы ввозили в Турцию кофе, колониальные товары, а вывозили главным образом шерсть и сушеные фрукты [43, 11, с. 281; 45, 111, с. 105].
Новый этап в торговле Турции с западноевропейскими странами наступил в 1838 г., когда сперва Англия', а вслед за ней и Франция навязали Порте неравноправные торговые договоры. Их примеру вскоре последовали другие страны Европы.
Иностранные купцы до 1839 г. пользовались полной свободой импорта товаров и торговли ими на всей территории Османской империи. Исключением были Египет, Сирия и другие арабские земли, которыми управлял Мухаммед Али, установивший свою монополию на торговлю почти всеми экспортными продуктами и рядом импортных товаров. Импортные и экспортные пошлины в Турции были незначительными (3 проц; со стоимости товаров). Р тому же иностранцы пользовались здесь широкими и важными капитуляционными правами и находилиеь под покровительством своих влиятельных послов ц консулов.
Тем не менее торговля европейских купцов,'как и торговля самих турок, сдерживалась многими препятствиями. Среди них основные внутренние пошлины, государственная монополия на торговлю злаками, шерстью, опиумом и другими сельскохозяйственными продуктами, запрет экспорта некоторых видов сырья, например шерсти, в интересах местной промышленности, произвол провинциальных властей и др. Англия, как нам уже известно, занимала первое место среди других государств, и поэтому особенно часто раздавались жалобы со стороны ее купцов и их настойчивые требования заключить с Турцией такой торговый договор, который избавил бы их от препятствий,
т


сдерживавших английскую торговлю на всей территории Османской империи.
В жалобе, поданной английскими купцами в 1838 г. своему правительству, они указывали на большие налоги, которые взимаются с турецких продуктов (злаков, шелка-сырца, меди, оливкового масла и др,) при экспорте в порту (от 5 до 33 процентов стоимости товара; сборы взимались под предлогом, что эти товары запрещены к экспорту), на высокие попглины странзитных товаров, на опиумную монополию, сдачу на откуп торговли кофе, произвол провинциальных властей и другие трудности, испытываемые ими в торговле на территории Турции. жалобы подобного рода высказывали не только англичане, но и'купцы других стран [116, с. 14].
Английское правительство не раз пыталось добиться от Махмуда II подписания выгодного для себя и невыгодного для Турции торгового договора, но безуспешно. Однако в 1838 г., желая заручиться помощью Англии в борьбе против Мухаммеда Али и получив такое обещание с ее стороны, султан пошел на уступки.. Заключению такого договора Во многом способствовал англофил Мустафа Решид-паша. Он же в качестве министра иностранных дел и английский посол, в Турции Понсонби 16 августа 1838 г. (25 джемази уль-эввеля 1254 г.) подписали новый торговый договор.
Содержание договора показывает, что английское правительство и купцы добились того, чего хотели. 3а английскими подданными и морскими судами были закреплены все льготы и привилегии, которыми они пользовались по капитуляционным и другим договорам; англичанам было предоставлено право наибольшего благоприятствования; английские купцы или их агенты получили право покупать на всей территории Османской империи (следовательно, и на тех землях, которыми 'управлял Мухаммед Али) как для торговли внутри империи, так и для вывоза любые сельскохозяйственные продукты без исключения; Порта обязалась отменить все монополии на торговлю сельскохозяйственными и иными товарами, а также исключительные права провинциальных управителей на покупку или перевозку в другой округ продуктов сельского хозяйства. Английскйе купцы освобождались от уплаты внутренних пошлин с товаров, закупленных ими для экспорта; вместо них они были обязаны уплатить в порту, откуда вывозились товары, 9-процентный сбор с их стоимости в дополнение к 3-процентной экспортнои 'пошлине. Таможенные импортные и экспортные тарифы с указанием стоимости товара и размера подлежащей уплате пошлины в турецких серебряных "монетах устанавливались на семь лет. По прошествии этого срока, если ни одна из сторон в течение шести месяцев не потребует пересмотра, их действие продлевалось еще на семь лет.
Исключительные выгоды были предоставлены английскому


импорту в Турцию.' Для английских товаров, ввезенных в Турцию для продажи в ее пределах, была установлена 3-процентная импортная пошлина с установленной стоимости товаров и дополнительный 2-процентный -сбор, после уплаты которого английские купцы освобождались от всех внутренних пошлин и сборов и могли продавать свои товары в любом месте в пределах страны. Все английские товары, следующие транзитом через Турцию, по суше или по морю, нодлежали оплате одной лишь 3-процентной пошлиной. Но такие товары, а также иностранные, погруженные на английские суда, при проходе через Босфор, Дарданеллы и по Черному морю, не подлежали никакому обложению.
Англо-турецкий торговый договор поражает своей грубой односторонностью. В нем нет ни одной статьи, предназначенной для защиты интересов экономики Турции и ее населения, в частности купцов; в договоре совершенно отсутствует принцип взаимности. Весь договор от начала до конца одностороннее обязательство Порты стоять на своей собственной территории на страже интересов английских промышленников, купцов, Англии в целом."
Мь1 не упоминаем здесь о политической стороне договора и соответствующем политическом выигрыше Англии, так как Oб этом шла речь в первой главе.
Англо-турецкий договор от 16 августа 1838 г. стал прототипом для соответствующих. договоров других европейских стран с Турцией. Вслед за Англией аналогичный договор заключила Франция 26 ноября 1838 г. (9 рамазана 1254 г.) [49, с. 256 260],
Франко-турецкий договор полностью совпадает с англо-турецким. Он содержит те же обязательства Порты, но на этот раз перед Францией, предоставляет французским купцам, яодданным, кораблям те же права и льготы, предусматривает одинаковые таможенные импортные и экспортные 'пошлины, тот же срок действия таможенных тарифов и порядок их пересмотра и т. д. Подобно английскому, французский договор вступал в силу с марта 1839 г.
Австрия не сочла необходимым-и' желательным для себя заключение подобного же торгового договора, так как капитуляционные права и географическая близость давали ей преимущества перед другими европейскими странами в торговле с пограничными провинциями Турции 1116; с. 11.
11 Любопытно, что всего за 13 дней до подписания англо-турецкого договора ‒ 3 августа 1838 г. был'подписан договор о дружбе и торговле между Бельгией и Турцией, в котором принцип взаимности соблюден во всех статьях. По этому договору о6е стороны предоставляли друг другу право наибольшего благоприятствования. Специально оговаривалось, что, когда речь идет о подданных Порты, это ираво распространяется как на мусульман, так и на немусульман [49, с, 243 ‒ 248]. 3 августа 1839 г, и 30 апреля 1840 г. торговый договор между Турцией и Бельгией обновлялся [там же, с. 276 ‒ 282, 302 ‒ 303].


Поскольку как англо-турецкий, так и франко-турецкий договоры предусматривали, что содержащиеся в них права, льготы и привилегии могут быть предоставлены и другим страйам, Австрия, отклонив предложение Турции о заключении нового торгового договора, ограничилась тем, что путем обмена официальными письмами достигла договоренности с Партой по следующим двум основным пунктам: 1) действие англо-турецкого и франко-турецкого договоров не будет распространено на Молдавию, Валахию, Сербию, Боснию и Герцеговину;
2) на всей остальной территории Османской империи австрийские подданные и купцы будут пользоваться одинаковыми правами с английскими и французскими f49, с. 282 283, 287 288].
Идентичным по своему содержанию с англо-турецким и франко-турецким был договор о торговле и мореплавании между Турцией и Сардинией, подписанный 2 сентября 1839 г. Важность этого договора определяется тем, что Сардиния служила каналом, по которому. вели торговлю с Османской империей большинство итальянских земель.
В 1840 г. Турция заключила торговые договоры со Швецией и Норвегией, аланией (последняя присоединилась к англо- турецкому, договору от 16 августа 1838 г.), Испанией, Нидерландами (все договоры с этими странами также повторяли договор с Сардинией), Немецким Таможенным Союзом в составе Пруссии, Баварии, Саксонии и других германских государств [49, с. 298, 300, 314].
Россия обновила свой торговый договор лишь в 1846 г. До этого действовал торговый договор от 10 июня 1783 г., дававший достаточно широкие права тарговли на территории Турции, в частности право наибольшего благоприятствования, а также статья 7 Адрианопольского договора, на основании котордй русские купцы пользовались полной свободой торговли в Турции.
Новый русско-турецкий торговый договор был подписан 30 апреля 1846 г., (4 джемази уль-эввеля 1262 г.) в Балта-Лимане, В основном подданные России получили те же права, что англичане, французы и др. Но отдельные статьи несколько ограничивали свободу торговли русских купцов на территории Турции; в -частности, не разрешалось продавать в розницу некоторые товары (рыбу, квасцы, нюхательный табак и др. розничная торговля этими товарами являлась монополией цехов эснафов); было оговорено право Порты запрещать на время экспорт злаков (в случае голода в стране); запрещалась торговля оружием и боеприпасами и др. Договоры с другими государствами, которые мы рассмотрели выше, таких ограничений не содержали. Яоговор ограничивал тактике и возможности торговли турецких купцов на территории России. На них не был распространен принцип взаимности. Было установлено (статья 17), что отношение к турецким подданным и товарам
1'02


будет определяться действующим' в России торговым законода~гельством [49, с. 371 ‒ 379].
Торговые договоры, рассмотренные выше, положили начало новому этапу во внешней торговле Турции с европейскими государствами. Они позволили европейским странам значительно увеличить торговлю с Турцией, оказали большое воздействие на всю ее экономику, способствовали ликвидации таких феодальных пережитков, как монополии, более широкому вовлечению турецких товаров, главным образом сельскохозяйственного сырья, в международный товарооборот, изменению на европейский манер техники торговли, укрепили связи Турции с Западом. Расширение товарооборота с внешним миром способствовало некоторому подъему отдельных отраслей сельского хозяйства, росту товарно-денежных отношений в деревне, зарождению здесь капиталистических отношений.
Однако прогрессивное влияние европейской торговли на Турцию с лихвой перекрывалось отрицательным воздействием этой торговли на турецкую промышленность и связанную с цей торговлю. Массовый импорт. иностранных товаров оказался непреодолимым препятствием на пути развития промышленности и внутренней торговли и тех прогрессивных процессов в них, которые обозначились в первой трети XIX в. Турция все более превращалась в аграрно-сырьевой придаток европейских стран. Чем дальше, тем больше внешняя торговля Турции с европейскими странами, особенно с главными из них, оказывалась для .нее дефицитной. Так были созданы предпосылки финансовой зависимости Турции, от Англии и Франции в первую очередь. Яоговоры лишали Порту возможности проводить протекционистскую политику. О вреде этих договоров для Турции писали иностранные наблн~датели, а, впоследствии и Намык Кемаль [119, с. 72].
Торговая экспансия европейских стран в Турции препятствовала формированию наиболее прогрессивных классов того времени промышленной буржуазии и пролетариата. Значительная часть торговой буржуазии как B Малой Азии, так и на Балканах начала играть посредническую роль между внешней торговлей и внутренним рынком и оказалась в зависимости от иностранного капитала.
Экономические сдвиги и социальные перемены имели место и в сельском хозяйстве. В конце XVIII в., а особенно заметно в 20 ‒ 40-х годах XIX в. все большее распространение стали получать частнособственнические товарные хозяйства чифт-
ЛИКИ.
Хозяйства подобного рода возщ<кали под влиянием роста внутреннего спроса на продукты сельского хозяйства (вызванного увеличением городского населения, созданием регулярной армии), а также в связи с усилением спроса со стороны ряда европейских стран. '
103


М. Вронченко, изъездивший вдоль и поперек Малую Азию. указывает на распространение здесь' чифтликов: «Кроме деревень, почти во всех местах Малой Азии, обитаемых жителями оседлыми, рассеяны по полям так называемые чифтлики ‒ 'то есть дома, принадлежащие работникам, нанятым владельцами для возделывания земли или досмотра за скотом или вместедля того и другого» [15, II, с. 209].
Чифтлики были разные ао своей хозяйственной направленности: земледельческие, скотоводческие и смешанные. Были чифтлики мелкие, средние и крупные. Чифтлики обрабатывались либо издольщиками, либо (в меньшей степени) батраками.
В рассматриваемое время чифтлики заняли значительное место в балканских владениях Турции в Болгарии, Македонии, Боснии, Герцеговине, Албании и других областях.'2
Многие сипахийские владения были превращены в чифтлики. Распространение чифтликской. формы хозяйства сопровождалось захватом крестьянских земель. Крестьяне, лишившись земли, превращались либо в арендаторов-издольщиков, либо в батраков с наделом.
В некоторых областях Европейской Турции получили распространение чифтлики, где применялась барщина. Собственниками таких чифтликов обычно были крупные представители местной администрации или сипахи. Они заставляли крестьян своей округи отбывать барщину в принадлежавших им чифтликах: На это указывалось в предписании вали (губернаторам) Румелии, Силистрии и Боснии', мютесаррифам {управителям округов) Чирмена, Салоник, мухафизам (комендантам крепостей) Браилова, Видина, Никополя и Софии от 5 апреля- 1828 г. Как видно из перечня адресатов, предписание касалось почти всех европейских владений султана. Здесь говорилось,, что «в румелийских округах еще существует обычай, называемый ангария (барщина. А. Н.), по которому бедное'население этих округов постоянно и бесплатно производит посев на полях чифтликов окружных аянов, и во время жатвы оно в том же порядке убирает и обмолачивает зерно, принадлежащее этим аянам, свои же дела бедные раайа вынуждены забрасывать». Султан требовал от местных властей принять меры с целью ликвидировать барщину [32, 111, с. 112]..
В Боснии и Герцеговине 'чифтлики в большинстве своем являлись р азновидностью феодально-помещичьего хозяйства,. где положение крестьян было хуже, чем в тимарах, зеаметах и хассах [68, с. 358]. Барщина применялась также и в чифтликах,. созданных в Македонии [там же, с. 362] и Албании(58, с. 46, 48].
Экономические сдвиги в экономике Турции, показанные выше, повлекли за собой и социальные перемены принципиаль-
12 О чифтликах в Болгарии см. [149, с. 208 ‒ 228], в Македонии, Боснии и Герцеговине ‒ [68], в Албании ‒ [58].
104,


ного значения. В промышленности (обрабатывающей) появились не просто зажиточные ремесленники, а предприниматели, скупщики. Некоторые из них стали капиталистами владельцами фабрик, заводов. Феодальные путы, связывавшие их по рукам и ногам, вызывали их недовольство существующими порядками, вернее беспорядками. Народились и первые отряды промышленного пролетариата.
В, торговле значительно изменился, особенно на Балканах, в столице и западноанатолийских центрах, тип купца. Вспомогательные торговые функции выделились в самостоятельные профессии. Обособились крупные оптовые торговцы, державшие в зависимости от себя множество мелких.
Крупные торговцы, особенно в Константинополе, Измире и Европейской Турции, восприняли европейские методы торговли, установили деловые связи с европейскими торговыми центрами, открыли там свои конторы [145, с. 259 262].
Турецкая торговая буржуазия в рассматриваемое время не была однородной, и отдельные ее слои по-разному подвергались воздействию иностранного торгового капитала. Турецкая буржуазия различалась как по религиозному, так и по социальному и профессиональному признакам. Она делилась на мусульман и немусульман, на крупную, среднюю и мелкую.
Торговцы-мусульмане были почти полностью связаны с внутренней торговлей. Во внешней торговле Турции были заняты немусульмане греки, армяне, евреи. Однако в балканских владениях Турции доминирующее положение в торговле, особенно внутренней, занимали местные купцы болгары, греки, сербы и др.
С развитием торговли в конце XVIII начале XIX в. из среды купцов стала выделяться крупная торговая буржуазия. Купцы такого -рода мусульмане частично были представлены в группе так называемых «благодетельных купцов» (хайрийе таджирлери hayriye tacirleri). Первое упоминание о них турецкие историки нашли в документе 1810 r. В число «благодетельных» могли войти лишь крупные торговцы, отличавшиеся своей набожностью, благочестием и достойным поведением. Таким купцам выдавались, взамен уплаты в казну 1200 курушей, султанские грамоты бераты, которые предоставляли их обладателям некоторые привилегии, защищали от произвола властей, в частности от принудительного закрытия лавок. Бераты и лавки переходили по наследству к старшему сыну при условии, что он отвечал установленным требованиям [1 2, 96 98]. Турецкий историк Гекбильгин замечает, что на «благодетельных купцов» опирались мелкие промышленники [95, с. 11Ц.
Среди торговцев-немусульман выделялись крупные купцы, занятые в торговле с европейскими странами. Они были обладателями специальных султанских бератов и назывались «бе-


ратлы таджирлери» «berating tacirleri» («торговцы обладатели бератов») или «Аврупа тюджары» ‒ «Avrupa 1йссап» («европейские купцы», т. е. «купцы, торгующие с Европой»).
Особый ферман о торговле, изданный в 1819 г., в котором содержалось утверждение, что необходимо регулировать торговую деятельность, дабы содействовать развитию торговли, увеличить доходы государства и повысить его благосостояние, устанавливал привилегии для купцов, ведущйх торговлю с европейскими государствами. KampoMy купцу, пожелавшему заняться такой торговлей и внесшему в казну 1500 курушей, был обещан султанский берат, который разрешал свободную торговлю по всей империи, оберегал его владельца от произвола властей, запрещал взимание с него любых дополнительных сборов и налогов сверх узаконенных таможенных пошлин (3 процента с объявленной стоимости импортируемых и экспортируемых товаров). Привилегии, объявленные в берате, распространялись и на служащих его обладателя [150, с. 48; 112 с.99]. купцы «бератлы» объединялись в особую корпорацию, во главе которой находилось бюро (berating kanqelariyast) в 1~онстантинополе. В его состав входили председатель-мусульманин (он назывался шехбендер) и два члена грек и армянин. Бюро имело своих представителей в ряде крупных торговых центров. Ему и его местным представителям принадлежала право разбирать тяжбы между купцами «бератлы». Его суд не был обя-- зательным. Однако купцы «бератлы» к нему охотно обращались, чтобы избежать разбора дела в турецком суде [143, с. 141].
Купцов «бератлы» было мало [112, с. 99]. Гораздо больше было купцов-христиан, получивших иностранное подданство (сохранив при этом турецкое), а вместе с.ним и право на привилегии купцов соответствующей державы. Многие греческие купцы, жившие в Турции, стали подданными Греции после получения ею независимости в 1830 г. [76, II, с. 112].
купцы-немусульмане, особенно «бератлы», имели тесные деловые связи с иностранными купцами, служа для них посредниками в торговле с Турцией. Основными посредниками в англо-турецкой торговле были греки, во франко-турецкой торговле греки, армяне и евреи, в австро-турецкой болгары, греки, и они же в русско-турецкой торговле. Так народилась в Турции компрадорская буржуазия, ставшая проводником интересов иностранного капитала.
В самой Турции издавна обосновались в крупных турецких портах иностранные купцы. Онй назывались «мюстемен таджирлери» (тйз1етеп tacirleri, мюстемен ‒ «заслуживающий доверия») . Эти купцы также были обладателями султанских бератов, на основании которых они пользовались различными льготами и привилегиями [112, с. 100 103; 150, с. 48].
В Турции было много мелких и средних купцов. Даже небольшие города насчитывали сотни лавок. Немалую роль в ту-


рецких условиях играли бродячие мелкие торговцы. Благодаря им изолированные горами и бездорожьем села вовлекались в натуральный и денежный товарооборот [112, с. 113 114].
Экономические сдвиги в деревне привели также к соответствующим социальным переменам. С распространением чифтликов и ликвидацией военно-ленной системы изменился прежде всего[основной социальный тип турецкого крупногО землевладельца. Исчезли тимариоты, заимы, владельцы служебных хас.сов. Господствующим типом крупного землевладельца стал помещик-полуфеодал, владелец либо собственной земли (мюльк), либо арендованной государственной земли (мири). В помещиков такого типа превратились откупщики ашара мюльтезимы, которым Порта поручала собирать, на праве откупа, те налоги, которые ранее поступали тимариотам и заимам. Им же было предоставлено право сдавать земли бывших ленов в аренду крестьянам. Кроме того, мюльтезимам были переданы бывшие лены, доход с которых не превышал 2 тыс. курушей в год [112, с. 88, 103 105]." Без существенных изменений остались лишь отношения на вакфных землях, находившихся в распоряжении мусульманского духовенства. Часть помещиков-полуфеодалов и все владельцы чифтликов были связаны с рынком.
Значительные перемены претерпел и социальный тип крестьянина. Место феодальнозависимого крестьянина (раайа), прикрепленного законом к земле ленника, а фактически и к самому бею-леннику, все чаще занимал «свободный» крестьянин (кейлю досл. иселянин») . В большинстве случаев это был издольщик (ортакчи), который владел арендованным участком, за что платил помещику долей урожая, нередко составлявшей половину этого урожая. В результате усилившегося проникновения товарно-денежных отношений в сельское хозяйство все более заметной становилась социальная дифференциация в деревне. Многие крестьяне разорялись и превращались в батраков с наделом, вынужденных часть своего времени тратить на обработку чужих полей (айлакчи). Иные крестьяне и вовсе лишались земли и становились постоянными батраками (ыргат) [112, с. 116 118]. С другой стороны, появились и крестьяне собственники земли.
-В сельское хозяйство внутренних районов Турции товарно- денежные отношения проникали гораздо медленнее', чем в прибрежные, особенно западные районы. Поэтому и социальная ,дифференциация среди крестьян здесь была выражена слабее.
Росту товарно-денежных отношений в деревне препятствовал и такой феодальный пережиток, как взимание основных налогов с крестьян не деньгами, а натурой [112, с. 111].
Социально-экономические сдвиги вызвали появление новых
'3 Я~ля управления землями, отобранными у ленников, -при Махмуде II было создано ведомство Мукатаат незарети [112, с. 88]. О термине «мукатаа» ,см. [75, с. 12].
107


социальных слоев, которые для своего развития нуждались в создании условий,' обеспечивающих им неприкосновенность жизни,. имущества ц чести, возможность беспрепятственной предпринимательской деятельности. В балканских странах, где социально-экономические сдвиги происходили более быстро, чем в турецкой среде в Малой Азии, усилилось стремление к освобождению от турецкого гнета вообще. Это стремление нашло выражение в бурном росте национально-освободительного движения христианских балканских народов. Так экономические проблемы переплелись с политическими. Османской империи грозил полный распад. Напомним о сербском, греческом, валашском восстаниях, волнениях в Болгарии и их последствиях, о двух турецко-египетских войнах.
Господствовавший турецкий феодальный класс, доведший страну до тяжелого хронического экономического и политического кризиса, не хотел отказываться от своей-власти и отстаивал ее, применяя все свойственные его режиму методы насилия. Вместе с тем, господствующие слои в лице своих бо ее зрело мыслящих представителей пытались как-то приспосо иться к новым требованиям времени и тем самым укрепить свою власть, повысить авторитет Порты в провинциях, улучшить финансовое положение страны, укрепить армию, заглушить недовольство и погасить национально-освободительное движение угнетенных народов, а также устранить опасность распада империи и избежать вмешательства держав в отношения между Портой и ее христианскими подданными.
Частично некоторый реформы, преследовавшие эти цели, проводил уже Махмуд II. Но они были весьма ограниченными." Все же благодаря его реформам усилилось прогрессивное влияние западных стран на молодое поколение, и из него вышли представители новой светской турецкой интеллигенции. Их средоточием были преимущественно, учреждения, имевшие постоянные контакты с западными странами, 'прежде всего министерство иностранных дел и турецкие посольства в западных странах. Из среды этих молодых представителей феодальной турецкой бюрократии вышли политически более зрелые и дальновидные государственные деятели, возглавившие борьбу за реформы. Так создались необходимые объективные и субъективные предпосылки движения за реформы, обозначившие со6оН. новый период в истории Турции.

'4 О реформах Махмуда 11 см. [75, с. 134 ‒ 149, 216 ‒ 274].








ГЛАВА III
ТАНЗИМАТ (РЕФОРМЫ 40 50-х ГОДОВ XIX в.)


1. ГЮЛ ЬХАН EACK H И ХАТТ-И ШЕРИФ
Ъ
душой реформаторского движения, главным инициатором и проводником реформ на новом этапе был крупнейший государственный деятель Турции первой половины XIX в. Мустафа Решид-паша. Он родился в 1800 г. в семье простого счетного работника вакуфного управления. Рано осиротев (в возрасте 10 лет), он в свои отроческие и юношеские годы испытал много трудностей. По бедности юный Решид даже не смог закончить йедресе. Благодаря покровительству мужа своей сестры, крупц0го сановника, он был принят на государственную службу. Через некоторое время Решид был - назначен чиновником в канцелярию великого везира и получил титул бея. Во время русско-турецкой войны 1828 1829 гг. Решид-бей вместе с этой канцелярией находился при ставке главнокомандующего турецкой армии, кем, согласно обычаю, был сам великий везир. Он принимал участие в русско-турецких переговорах о мире в Адрианополе в 1829 г. в качестве секретаря турецкой делегации. Вскоре он был повышен в должности (по инициативе самого Махмуда II, которому понравились краткие донесения с театра военных действий, написанные Решид-беем). В 1832 г. Решидбей получил должность амеди (amedi), т. е. чиновника той части канцелярии великого везира, которая ведала иностранными делами. С тех пор и на долгие годы Мустафа Решид приобщился к иностранным делам, а благодаря этому он оказался в .контакте с европейскими дипломатами и государственными деятелями.
В июне 1834 г. Решид-бей был направлен в Париж в качестве посланника Турции (orta е1р). Султан Махмуд II поставил перед ним задачу добиться от Франции освобождения Алжира, захваченного ею в 1830 г. [23, IV, с. 158].
Проезжая через Вену, он имел здесь встречу с Меттернихом. В Париже Решид-бей изучал жизнь столицы, французские государственные учреждения, французский язык. Осенью 1836 г.
109


он был назначен послом в Лондон. Здесь он также изучал английский государственный строй, условия жизни, часто встре чался с английским министром иностранных дел Пальмерстоном и другими государственными деятелями.
В Париже и Лондоне Мустафа Решид-бей получил наглядное представление о том, какая пропасть отделяет Турцию от западных стран, насколько отстала его страна. На него произвел большое впечатление политический режим, господствовавший тогда во Франции и Англии [99, с. 169 170]. В конститу-' ционных монархиях этих стран он видел образец для подражания [148, IV, с. 256].'
В июне 1837 г. Мустафа Решид-бей был назначен на пост министра иностранных дел и получил титул .паши.'
Решид-паша проявлял интерес не только к государственно- политической организации Англии и Франции, но и к экономическим проблемам. Так, в 1837 г. он посетил заводы в Ирландии, летом 1839 г., оказавшись в Тулоне, осмотрел судостроительную верфь..[88, с. 8, 11].
Еще тогда, когда Решид-паша занимал должность амеди„ он стал близок к правящим кругам и был свидетелем острой борьбы между сторонниками реформ Махмуда II во главе с великим везиром Пертев-пашой и их противниками министром внутренних дел Акыф-пашой и его единомышленниками. Решид-паша стал,на,сторону Пертев-паши [102, с. 82]. Заняв пост министра иностранных дел, он сам возглавил движение за реформы, в основе которых лежали совершенно новые политические принципы.а
Мустафа Решид-паша вернулся в Стамбул из Лондона в твердом ' убеждении, что только реформы, которые приблизят Турцию к нормам западноевропейской жизни, позволят ей преодолеть свой длительный политический и экономический кризис, повысят ее авторитет в европейских странах, в частности В0 Франции, где высоко ценили Мухаммеда Али как реформатора, и обеспечат ей всестороннее успешное развитие. Прибыв в Стамбул из Лондона в 1837 г. в связи с назначением на пост министра иностранных дел, Мустафа Решид-паша подал султану Махмуду II подробную записку (ляиха layiha). В ней

1 Однако, как мы увидим далее, Решид-паша не думал во всем следовать примеру Англии и Франции, особенно в том, что касалось представительных учреждений, ограничивающих власть монарха.
2 Подробную биографию Мустафы Решид-паши см. [88; 102; 113].
з Темперлей так определяет основные различия между Решид-пашой и ега предшественниками-реформаторами: «Как преемник Махмуда в проведении либеральной политики Решид приобрел большую славу. Все предыдущие партни в Турции базировались на религиозных различиях. Решид... создал партию, основанную на политическом принципе» [187, с. 158 ‒ 159]. Из этого, однако, не следует, что в основе борьбы в правящих кругах до Решид-sam» не лежали политические различия.
110


он изложил свои впечатления от пребывания в Лондоне и столицах других стран, содержание бесед с Пальмерстоном и свои соображения по вопросам внутренней и,внешней политики Турции. Он предложил, в частности, упразднить откупную систему взимания налогов и высказался за развитие турецкой промышленности [102, с. 83 84].4
Получив одобрение Махмуда II, Решид-паша начал энергично готовить особый указ о реформах, который должен был показать миру, что Турция стала на новыи путь.
Разработкой реформ занимался созданный в 1838 г. специальный совет по реформам Совет общеполезных работ (Mec1is-i итиг-и nafia).s В выработке основ акта о реформах, кроме Мустафы Решид-паши; приняли участие премьер-министр, военный министр (сераскер), командующий флотом (капудан-паша) .а
Изучением выработанного проекта занимались созданные Махмудом II совещательные советы: дворцовый Высокий совет законодательных установлений (Meclis-i ча1а-i айат-i adliye) и совет при Высокой Порте (Dar-i зига-i Babtali). Первый,' самый влиятельный совет возглавлял враг Мустафы Решидпаши и намеченных им реформ Хусрев-паша.
Сильное противодействие реформам оказывал и министр внутренних дел Акыф-паша.' Противникам Рашид-паши удалось, воспользовавшись болезнью султана Махмуда II, затормозить обнародование специального султанского указа о реформах. Под их'давлением было принято решение провести в виде опыта некоторые из намеченных реформ в двух санджаках (округах): одном малоазиатском Бурсы и одном европейском Гелиболу (Галлиполи) 123, VI, с. 60 61; 102, с. 102]. Сам Решид-паша был направлен в Лондон в 1838 г. в качестве посла (он оставался формально .министром иностранных дел) для переговоров с правительством Англии о военной поддержке в конфликте с Мухаммедом Али. Тем самым он был удален из столицы [127, с. 190].

4 В книге P. Кайнара .приведен в современной турецкой транскрипции текст ляиха, обнаруженный автором в турецком архиве [102, с. 84 ‒ 94]. Своими идеями о новых реформах Решид-паша поделился с английским послом в Константинополе Каннингом (впоследствии ‒ лорд Стрэтфорд де Редклиф) за несколько лет до опубликования Гюльханейского хатт-и шерифа [102, с. 184].
5 В литературе упомянутый совет иногда именуют Советом общественной пользы (Conseil d'utilite риЬ11оие) [51, с. 127; 81, с. 33]. В официальной газете «Takvim-i vekayi» («Календарь событий») в 1838 г. (№ 169) появилось первое сообщение о намеченных реформах [88, с. 9].
6 Указом от 30 марта 1838 г. Махмуд II заменил старое турецкое название главы Порты ‒ «великий везир» или «садразам» европеизированным. кбаш векиль» (Ьаз vekil) ‒ «главиый министр» или .«премьер-министр».
7 Турецкий официальный летописец Абдуррахман Шереф даже утверждает, что новый указ о реформах, подготовленный Мустафой Решид-пашой и его помощниками, был бы опубликован еще при жизни Махмуда II, если бы не противодействие Акыф-паши [101, с. 1).
)1?


После смерти Махмуда II (1 июля 1839 г.) и вступления на престол Абдул-Меджида' Хусрев-паша был поставлен во главе Порты. По его настоянию было восстановлено старое название премьер-министра «садразам», т. е. «великий везир».' Вся власть сосредоточилась в руках Хусрев-паши. Решения о реформах Совещательного совета при султане, в том числе о частичном проведении реформ в санджаках Бурсы и Гелиболу, не были выполнены.
Тем временем Мустафа Решид-паша, находившийся в Лондоне с 24 ноября 1838-г., старался заинтересовать английское правительство своими мыслями о реформах в Турции и получить его поддержку. Он передал Пальмерстону свой меморандум от 13 августа 1839 г., в котором подчеркивал, что Турция располагает большими естественными богатствами и трудолюбивым населением, но тем не менее переживает застой и кризис. Такое-положение, по его мнению, было результатом царящего в Турции произвола, в котором он обвинил и покойного султана Махмуда II. Турция лишь тогда превратится в прочное, процветающее государство, когда место произвола займет закон. Он просил Англию оказать давление на молодого султана Абдул-Меджида и добиться от него проведения реформ. Однако Пальмерстон проявил тогда мало интереса к реформам в Турции, кроме одной ‒ военной. Лишь после обнародования султанского рескрипта о реформах, о чем речь ниже, он одобрил и приветствовал султанский акт и постарался им воспользоваться. в интерееах Англии [127, с. 190].
' Вскоре Решид-паша вернулся в Стамбул, был ласково принят султаном, занял свой пост министра иностранных дел и с одобрения Абдул-Меджида возобновил работу над проектом реформ. Его главным стремлением было обеспечить торжество закона над произволом и равенство всех подданных империи перед законом [96, с. 620].
Подготовка нового акта 'о реформах была ускорена. Сам Решид-паша принимал в этом деле большое участие. Значительную помощь Решид-паше в составлении его проекта оказал посол в Вене Садык Рифат-паша [96, с. 615]. По прошествии четйрех месяцев после возвращения Решид-паши в Стамбул работа по составлению проекта хатт-и шерифа была завершена [88, с. 12; 110, с. 5 ‒ 6; 102, с. 167, 171 173]."
консерваторы во главе с Хусрев-пашой все же не сложили оружия и препятствовали обнародованию акта о реформах. Мустафа Решид-паша приложил много усилий, чтобы уговорить особо влиятельных сановников (в частности Халиль-пашу,

а В Зто время Абдул-Меджиду было 16 лет и 2 месяца [107, Х1, с. 186].
9 Вместе со старым названием глава Порты приобрел качества заместителя султана и власть над армией.
1о Некоторые турецкие авторы пишут, что султанский рескрипт о реформ".х написал лично Мустафа Решид-паша [82, с. 9; 106, с. 6].


Султан Абдул-Меджид.
Из кн.: К а r а! Е. 2. Озвав11 1ага1, С. Ч. 2. bask). Ankara, 1961,



приемного сына Хусрев-паши и зятя султана) согласиться с обнародованием акта. Он убеждал своих политических противников, что это поможет разрешить конфликт с Мухаммедом-Али в пользу Турции и избавит ее от иностранного вмешательства.( В конце концов это ему удалось, консерваторы дали свое согласие. В душе они затаили намерение сорвать проведение реформ после того, как конфликт с Мухаммедом Али будет решен пользу султана [24, с. 7].
Хотя консерваторы уступили, Мустафа Решид-паша все же опасался, что его враги, используя мусульманских фанатиков, попытаются в самый последний. момент сорвать провозглашение акта о реформах." Он также боялся вмешательства посла России с той же целью 176, И, с. 17]. Поэтому подготовка к обнародованию акта, длившаяся несколько неде,[1ь, проводилась в строжайшей тайне."
После утверждения султаном рескрцпта о реформах настал день его обнародования. Знаменитый рескрипт хатт-и шериф (священный указ) был оглашен в воскресенье 3 ноября 1839 г. Преследуя внешнеполитические цели и желая привлечь к указу внимание правительств и общественного мнения европейских стран, Решид-паша провел церемонию провозглашения с большой пышностью и торжественностью.'з
Местом провозглашения была избрана площадь перед султанским летним дворцом, расположенным на берегу Мраморного моря, который назывался «султанским дворцом Домом
I

11 Решил-паша боялся, что Хусрев-паша натравит на него чернь, чтобы убить его (Хусрев-паша уже однажды сделал такую попытку). Поэтому, уходя из дома на церемонию провозглашения акта, он попрощался со своими род ными [88, с. 11; 122, с. 117 ‒ 118]. Вечером накануне дня провозглашения танзиматского акта Решид-паша сказал своему кяхья (управляющему делами), что не надеется завтра вернуться невредимым домой [88, с. 12; 98, с. 581].
12 Тайная подготовка вполне удалась. Русский посол в Турции Бутенев, докладывая 5 ноября (т. е. через два дня после церемонии) графу Нессельроде о торжественном провозглашении султанского акта о реформах, писал, что о»о «оказалось совершенно неожиданным как для населения Константинополя, так и для дипломатического корпуса». Ни он, ни его коллеги, писал Бутенев, не были заранее оповещены о предполагаемом торжестве министерством иностранных дел. «Оно.было подготовлено столь поспешно и в такой тайне, сообщал далее посол, что мы узнали о нем лишь из пригласительных билетов, распределенных накануне» [11, с. 304]. О дне обнародования хатт-и шерифа не знали также английский и австрийский послы в Константинополе [127, с. 1931
1З Историк Г. Розен пишет, что Решид-паша хотел «возбудить удивление всего мира» [76, II, с. 7]. Корреспондент немецкой газеты «Algemeine Zeitung», присутствовавший на церемонии, назвал ее «удивительным празднеством» (в номере от 3 декабря 1839 г.) [51, с. 127]. Турецкий профессор А. С. Уивер обнаружил в 1951 г. в каирской библиотеке «Дом книги Египта» (Dar-ul kiitiibi'1 М1з1г1ууе) альбом с рисунками, сделанными с натуры в Константинополе по заданию Мухаммеда Али неизвестным художником. На одном из них изображена церемония провозглашения хатт-и шерифа [123, с. 701 704]. К статье Унвера приложена фотография рисунка.
8 За к. 234


роз» Гюльхане каср-и хумайуну (GQlhane kasr-i humayunu) Название «Гюльхане» носила и площадь."
Вблизи дворца на площади была установлена трибуна. Вокруг нее расположились согласно указанным местам министры, улемы, шейхи, главы греко-православной, грегориано-армянской, униатско-армянской и иудейской религиозных общин, старшины торговых и ремесленных цехов, послы всех представленных в Турции государств и другие иностранные гости (среди последних был CbIH французского короля Луи Филиппа Франсуа де Яуанвиль) .
Позади знати были построены в два ряда пехотные и конные подразделения с пятнадцатью пушками..В отдалении стояла большая толпа народа [23, VI, с. 59]." Султан Абдул-Меджид наблюдал за церемонией из окна второго этажа дворца..
Любопытно следующее: провозглашая акт о реформах, который должен был показать всему цивилизованному миру, что Турция приобщается к западным государственным нормам, султан и Решид-паша в то же время не отказались от старинных феодальных обычаев, которые соблюдались в таких случаях в Турции. Акт был прочитан лишь после того, как придворный астролог (мюнеджим-баши mQneccim-Ьаз[) возвестил, что благоприятная минута для этого наступила. Через. министра двора Рыза-пашу султан передал Мустафе Решидпаше красный атласный футляр, в котором. находился приготовленный для оглашения султанский указ, вошедший в историю под названием «Гюльханейский священный указ» (Giilhane Ьа% serif, или Giilhane hatt- humayun). '
Мустафа Решид-паша взошел на трибуну и громким голосом прочитал султанский хатт-и шериф. Затем его место на трибуне занял имаМ, который вознес молитву к аллаху, прося
14,Яворец и площадь перед ним были расположены в пределах так называемого Старого дворца Топкапу. Название «Гюльхане» носило здание, в ко-- тором когда-то изготовлялась розовая эссенция для султанского двора [154, с. 193]. В фермане от 6 декабря 1839 г., направленном всем вали, где содержался текст хатт-и шерифа и указания касательно его выполнения, сказано, что рескрипт был провозглашен «на площади Гюльхане, расположенной в черте моего дворца Топкапу» [49, 11, с. 290]. Дворец Гюльхане был двухэтажный. деревянный и со временем разрушился.
1 По поводу присутствия иностранных дипломатов английский историк Темперлей заметил, что «впервые дипломаты объединились с турками s публичной церемонии» [167, с. 161].
~в Летописец Ахмед Лютфи и вслед за ним турецкие историки называют Гюльханейский акт не «хатт-и шериф», а «хатт-и хумайун». Термин «хумайун» равнозначен термину «шериф» [23, Ч1, с. 60; 85, 1Ч, с. 1878 ‒ 1927]. Термином «хатт-и хумайун» со второй половины XVIII в. назывались все указы, которые султан давал великим везирам. Боясь ответственности, последние упросили султана отдавать свои распоряжения. письменно в видевысочайшихуказов хатт-и хумайунов. Такую практику прекратил султан Махмуд I I в 1832 r. С этого времени термином «хатт-и хумайун» стали именовать только султанские указы о крупных реформах [124, с. 4]. В Европе за рескриптом от 3 ноября 1839 г. утвердилось название «Гюльханейский хатт-и шериф» [107, 11, с. 187]..
114


о
помощи в осуществлении всех начинаний, обещанных Гюль-.
ханейским актом. После молитвы были принесены в жертву бараны [23, Vl, с. 64; 102, с. 175], пушки с босфорских портов 10 выстрелом, салютовали выдающемуся событию.
Ф
После окончания церемонии на площади султан лично пере-. нес указ в покой, где хранился священный плащ пророка Мухаммеда (H1rka-i ~егИе.оdas1). Здесь он принес присягу, что будет точно соблюдать все установления, содержащиеся в указе. То же самое по предложению султана сделали улемы и светские сановники.
Было принято решение ежегодно отмечать день провозглашения Гюльханейского хатт-и шерифа и воздвигнуть памятник в честь этого события [23, Vl, с. 64 ‒ 65; 49, II, с. 290 29Ц.
Гюльханейский хатт-и шериф положил начало новому периоду в движении за реформы, возникшем еще при Селиме III. Реформы, предусмотренные указом, получили в Турции название «благодетельных реформ» (tanzimat-1 hayrpye), а сам период .вошел в историю под названием периода танзимата (tanzi at devri) 'т
Обратимся к рассмотрению содержания Гюльханейского хатт-и шерифа."
Гюльханейский рескрипт начинается с преамбулы, в которой утверждается, что в прежние, времена, когда в Османской империи соблюдались правила Корана и законы, государство обладало силой и величием, «и все его подданные без исключения пользовались в высшей степени довольством и благосостоя!!ием».1з Однако в последние полтораста лет (другими словами, с конца XVII в.) священные законы и правила перестали соблюдаться и страна оскудела и ослабела. Между тем,.говорится далее, географическое положение Турции, плодородие ее почвы, «способность и здравый смысл» ее 'жителей вселяют убеждение, что если принять действенные меры, то в течение нескольких лет может быть получен «результат, коего мы с помощью божьей надеемся достигнуть». «Таким образом, уверенные в помощи всевышнего, основанной на ходатайстве нашего пророка, 'мы благорассудили посредством новых установлений доставить областям, составляющим Оттоманскую империю, выгоды хорошего управления».
Приведенные слова из преамбулы были данью духовенству и всем тем мусульманам, .которые с недоверием OTHocHJIHcb к реформам. Они должны были продемонстрировать твердое иа-
'7 Тапх!т (араб.) ‒ реформа, преобразование, приведение в порядок, мн; ч. tanzimat. Название «tanzimat-i hayriye» употреблялось и до ГюльханейскоГО акта. Так, оно встречается в статье в газете «Takvim-i vekayi» от 16 ян-.' варя 1839 г. (11 мухаррема 1254 г.) [102, с. 191; 90, с. 811.
!а Текст Гюльханейского хатт-и шерифа см..[99, V, с. 255 ‒ 258:; русский перевод ‒ [22, с. 17! ‒ 175]; французский перевод ‒ [49, 11, с. 288 ‒ 290].
'з Здесь и далее цитируем по русскому переводу хатт-и шерифа, который поь[ещен в сборнике документов Т. Юзефовича [22, с. 171 ‒ 175].
115




мерение султана и Порты руководствоваться нормами и предписаниями ислама. (Известно, что предыдущего султана Махмуда II за его заимствования у европейцев в широких массах мусульман называли гяуром). Но не только это. По нашему мнению, в преамбуле было выражено кредо правящих кругов и самих реформаторов и их стремление опираться на Коран.-~
Вслед за- преамбулой рескрипт конкретизирует, в чем заключаются новые установления и какие цели они преследуют. Названы три цели: 1) обеспечить всем подданным султана безопасность жизни, чести и имущества, 2) правильно распределять и взимать налоги, 3) упорядочить набор рекрутов в армию, а также сократить срок военной службы.
Безопасности жизни, чести и имущества в условиях царившего в Турции административного и судебного произвола, несмотря на реформы Махмуда П, не существовало. Хатт-и шериф обещал покончить с произволом, гарантировал добросовестное следствие и гласность суда.
Хатт-и шериф торжественно провозглашал: «Каждый будет владеть своим имуществом и распоряжаться им с полной свободой, не встречая ни с чьей стороны препятствий». СпециальнО указывалось, что имущество осужденных преступников не будет впредь подвергаться конфискации, а их дети не будут лишаться наследства.
Не раз уже отмечалось выше, каким препятствием для буржуазного накопления в Турции являлась необеспеченность сохранности жизни, чести и имущества ее подданных. Поэтому хатт-и шериф, обещавший ликвидировать это препятствие, был прогрессивным государственным актом. В рескрипте справедливо говорилось: «Если не существует безопасности имущества, то все остаются холодны к призыву государя и отечества... Но гражданин, спокойно владеющий собственностью всякого рода, с жаром предается своим делам, стараясь расширить их круг для увеличения собственных выгод».
Особое внимание уделе правильному обложению налогами, подчеркивается важи сть этого для улучшения финансового положения государства и укрепления его военной мощи."Рескрипт осуждает «бич монополии,. прежде неправильно считавшейся источником доходов», от которого страна освободилась, и отмечает, что осталось еще другое большое зло ильтизам, откупная система. «При этой системе гражданское и финансоВое управление известной местности отдается на произвол одного человека, то есть иногда попадает в железные руки самых жестоких и алчных страстей, ибо неблагонамеренный откупщик заботится лишь о собственных выгодах». ' Поэтому, говорится далее, необходимо, чтобы в будущем каждый подданный был обложен налогом соразмерно его имущественному состоянию и чтобы сверх этого с него больше ничего не требовали..
Затем рескрипт касается армии, отмечает порок существую-


щей системы набора рекрутов в армию (не учитывается численность населения, чем наносится смертельный удар земледелию и промышленности края), говорит о пагубности пожизненной службы (она приводит солдат в отчаяние и содействует обезлюдению страны). Рескрипт декларирует упорядочение набора рекрутов и снижение срока действительной военной службы до 4 ‒ 5 лет. Рескрипт осуждает продажу должностей и обещает стпого преследовать тех, кто ее практикует.
Рескрипт провозгласил равенство перед законом всех подданных Турции без различия вероисповедания и этнического происхождения. Этим авторы хатт-и шерифа надеялись добиться внутреннего спокойствия и избежать вмешательства извне. B рескрипте сказано, что льготы, им предусмотренные, «распростряняются на всех моих подданных без различия вероисповедания или секты; они все без исключения воспользуются этими правами».
.Рескрипт предусматривал увеличение состава Совета юридических установлений, созыв расширенных совещаний с участием министров и сановников для выработки законов, которые обесйечат выполнение обещаний рескрипта.у
В заключение Гюльханейский хатт-и шериф содержитзаявление такого рода: «Так как настоящие установления имеют целью привести в цветущее состояние религию, правительство', народ и государство, то мы обязуемся ничего противного сему не совершать». В залог верности этому обещанию султан выразил желание в присутствии всех улемов и сановников «принести присягу именем божьим и затем принять такую же присягу от улемов и сановников империи». Всех, кто нарушит присягу, было обещано строго наказать.
Заключительные строки хатт-и шерифа содержат проклятие тем, кто будет противодействовать осуществлению содержащихся в нем установлений.
2. РЕФОРМЫ 1840 ‒ l841 гг.
Гюльханейский хатт-и,шериф лишь провозгласил реформы. Предстояло самое главное осуществить их. Необходимо было реализовать идеи танзиматского акта в законах и государственных делах, затрагивающих все сферы жизни страны ‒ политическую, экойомическую, культурную, идеологическую и все слои населения.
Это было нелегкое дело, так как Турция представляла собой полуфеодальную, а по своему государственно-политическому строю и господствующей идеологии феодальную страну. Феодалы и их слуги держали в своих руках бразды правления, особенно в провинции. Крупнейшие из феодалов занимали министерские посты, включая самый высокий пост садразама.
Велико было политическое и идеологическое влияние мусульм анского духовенства, особенно высшего духовенства
117


улемов. Духовенство представляло собой также мощную экономическую силу. Оно владело и управляло огромным недвижимым и движимым имуществом, особенно земельным. Три четверти всей пахотной земли Турции в виде вакфов, настоящих и бывших, находилось в руках духовенства. От него зависели миллионы крестьян и горожан. В его ведении находились все
ШКОЛЫ.
Хотя Гюльханейский хатт и не задевал непосредственных интересов» духовенства и даже сама необходимость реформ обосновывалась в нем ссылками на предписания ислама, духовенство тем не менее классовым инстинктом учуяло, что этим актом закладывается мина под монополию К,орана и шариата как источников права в Османской империи, а следовательно, и под монополию духовенства как толкователя религиозных законов и блюс~'ителя их исполнения. Духовенство подстрекало фанатиков-мусульман к"выступлениям против реформ [148, IV, с. 216, 312, 321].
Несмотря на все трудности, почти сразу после оглашения Гюльханейского хатт-и шерифа Мустафа Решид-паша и. его сторонники энергично принялись. за проведение обещанных реформ. Но противники реформ в Порте во главе с самим великим везиром Хусрев-пашой, при активном участии министра внутренних дел Акыф-паши и сераскера (министра обороны и командующего армией) зятя султана Халиль-паши, чинили им всяческие препятствия. Решид-паша добился от султана их устранения из правительства [148, IV, с. 261; 107, XI, с. 190; 91,
128j 2о
Особое внимание Решид-паша обратил на государственный аппарат в столице и в провинциях. 1~оррупция, взяточничество, произвол, бестолковщина, бездеятельность, бюрократизм были его давними отличительными чертами.
В своем стремлейки улучшить государственный аппарат реформаторы не заходили слишком далеко. Задуманные ими административные реформы, как всякие реформы, проводимые сверху господствующим классом, отжившим свой век и вынужденным приспосабливаться к новым требованиям времени, чтобы сохранить свою власть, были куцыми и меньше всего посягали на основы султанского абсолютистско-теократического режима. Мустафа Решид-паша, как и его единомышленники, не был революционером;" он и не думал о радикальных пере-
20 Хусрев-паша был уволен в отставку и сослан 8 июля 1840 г. Одновр,- менно Мустафа Решид-паша убедил султана назначить своего единомышленника и друга Ахмеда Фетхи-беж, занимавшего пост посла в Лондоне и Париже, министром торговли. Чтобы иметь своего влиятельного человека пр [ дворе, Решид-паша добился для Фетхи-бея руки сестры султана [148, IV, с. 255'.
21 В турецкой исторической литературе встречаются оценки Решид-паши как революционера. Так, проф. Яж. Байсун писал: «Мустафа Решид-паша верил в необходимость реформ и революции для спасения государства. Flo его убеждению, если сохранить старый режим, крах неизбежен» [88, с. 9]. В друтом
118


менах в государственном строе Турции. Будучи поклонником Англии, пн н тп ме влемя не 'считал приемлемым Лля Туппии ее конститудцонно-монархическии парламентарный строй. Но Решид-паша полагал, что необходим высший совещательный орган для рассмотрения важнейших государственных дел и подготовки соответствующих султанских указов.
~ В известной степеци такие функщщ быдн возложень1 на реорганизованный Высший совет юридических установлений $5eclis-i ча1ауг1 ahkam-i adliye), который был создан еще при Махмуде II в 1838 г. [23, V, с. 106]. Его состав был расширен до девяти членов, вместо-прежнйх пяти, не считая председателя и двух' секретарей. Султанским указом, обнародованным в начале марта 1840 г., был установлен внутреннии распорядок деятельности упомянутого Совета, который, по мысли авторов указа, должен был обеспечить свободу обсуждения и принятия решений. Распорядок предусматривал: предварительное ознакомление членов Совета с внесенными законопроектами, обязанность министров отвечать на запросы Совета, ведение протоколов заседаний, принятие султаном окончательного решения в случае равного числа голосов при обсуждении постановления, запрещение критиковать принятое решение и др. [141, I, с. 39 ‒ 40].
ч Юридический совет принимал решения только по гражданским вопросам. Военные вопросы вошли в компетенцию специального Военного совета (Dar-i зига-yi askeri), состоявшего из пятнадцати членов [91, IV, q,. 126; 171, I, с. 40, 41].
Юридический совет выделял .специальную комиссию для рассмотрения жалоб христианских подданных. Эти жалобы должны были быть направлены в Порту при посредстве патриарха [99, У, с. 172].
Проекты решений Юридического совета становились законом в форме соответствующего указа султана и после одобрительной фетвы шейх уль-ислама [там же, с. 172].
В функции Совета, помимо подготовки проектов реформ и касающихся их законов, входили такжЕ. и административные вопросы. Совет подготавливал проекты ферманов и инструкций вали (губернаторам) провинций, давал заключения по их докладам и по жалобам на администрацию, которые направлялись ему канцелярией великого везира. муроме того, Совет в качестве высшей юридической инстанции рассматривал дела о преступлениях против государства и должностных злоупотреблениях высших чиновников [171, I, с. 40 41]. Смертный приговор по всей 'империи мог быть приведен в исполнение лишь по

месте автор характеризует Мустафу Решид-пашу как крупнейшего государст-' венного деятеля Турции XIX в., администратора и политика, волевого революционера [там же, с. 23 ‒ 24]. Турецкий историк Т. Йылмаз Озтуна назвал Мустафу Решид-пашу ' «радикальным революционером» (radikal Ь1г inkilapqi)
[107, Х1, с. 1971.
119




указу султана, изданному на основании заключения Совета, куда должны были передаваться все дела лиц, приговоренных к смерти.
Было установлено, что раз в году, 1 мухаррема (первого. месяца мусульманского года), султан будет появляться в Совете, чтобы заслушать отчет о его деятельности в истекшем году и намечаемых работах на будущий, дать указания, какие проекты законов должны быть разработаны в новом году,. и высказать одобрение или порицание деятельности Совета [там же, с. 40 ‒ 41].2'
Высший юридический совет, как видно по присвоенным ему функциям, должен был занять большое место в системе правительственных органов в годы танзимата. Убичини считал его некоторым подобием французского Государственного совета [171,1, с. 40]. Но, разумеется, Юрид4ческий совет, который, по верному замечанию Яюшеро, состоял из весьма ограниченного числа сановников, «выбранных не нацией, а султаном» [148, IV, с. 256], никак нельзя рассматривать как орган, который хотя бы в малейшей степени ограничивал власть султана.
Юридический совет несомненно сыграл прогрессивную роль, когда реформаторы оказывали влияние на деятельность Высокой Порты. В течение короткого срока, истекшего со времени оглашения Гюльханейского рескрипта до отставки Мустафы Решидпаши (ноябрь 1839 март 1841 г.), Юридическим советом был подготовлен ряд законодательных актов, которые, при условии их проведения в жизнь, несомненно имели бы для страны и ее селения прогрессивное значение.
Особое внимание было уделено разработке законодательных актов, которые должны были обеспечить османским подданным неприкосновенность жизни, чести и имущества.,
Из этих актов прежде всего следует назвать Уголовный закон (Сека 1~апипи), принятый 3 мая 1840 г. (1 реби уль-эввеля 1256 г. х.) [102, с. 295 312; 140, с. 220; 171,I, с. 167 †1].
В преамбуле закон в качестве его обоснования делается ссылка на Гюльханейский хатт-и шериф, который обещал всем

22 Впервые султан Абдул-Меджид посетил Совет юридических установлений (его иногда называют Высшим юридическим советом) 8 марта 1840 г., когда в одном из самых'больших залов его дворца состоялось торжественное заседание Юридического совета. В присутствии султана был зачитан хатт-и шериф, содержавший его речь. Султан, указав, что доверил членам Совета реализацию Гюльханейского хатт-и шерифа, выразил удовлетворение по поводу того, что новый регламент о деятельности Совета облегчил его членам свободу обсуждения и принятия решений. Султан отметил, что за короткий срок Юри-- дическйй совет сделал много полезного, и высказал уверенность, что Совет успешно осуществит все другие меры по реализации реформ. В ответном слове на адрес, преподнесенный ему Советом, султай одобрил намеченные меры и заявил о своем решении ежегодно посещать Совет в начале года, дабы дать оценку деятельности Совета за истекший год, и указания относительно дел на будущий [171, 1, с. 535 ‒ 537].
120


подданным Османской империи без исключения полную неприкосновенность жизни, имущества, чести и равенство перед за-
КОНОМ.
Закон содержит обещание султана ни публично, ни тайно, ни при помощи яда или другого какого-либо способа не казнить преступника, прежде чем его вина не будет доказана и он не будет осужден по закону. Никому из государственных служащих, ни кому-либо другому не разрешается убивать кого бы то ни было, Тот, кто нарушит этот закон, будь он хоть великий везир, сам будет осужден на смерть |Все процессы, которые могут повлечь за собой смертный приговор, если преступление было совершено в столице, должны проходить в присутствии шейх уль-ислама, в отдаленных провинциях в присутствии совета местной общины. Поетановления суда докладываются султану, который ,RbIHocH T окончательный приговор.
а В нескольких статьях перечисляются преступления и соответствующие им наказания в виде тюремного заключения на определенный срок или смертного приговора. Призывы к восстанию наказываются смертью или вечной каторгой.] Преступления этого рода рассматриваются Юридическим советом. Государственные служащие, нарушившие закон в столице, независимо от их ранга подлежат суду Юридического совета. Признаны государственными преступЛениями измена, сопротивление властям, отказ. от уплаты налогов и др.
/
В одной из статей закона говорилось, что султан воздержится от узурпации чьего-либо'имущества и что никому не будет позволено присваивать имущество другого лица. Были предусмотрены суровые наказания за разбой, грабеж.
"другая статья запрещала улемам, везирам, офицерам армии: и всем государственным служащим заниматься взяточничеством. Нарушение-этого запрета каралось увольнением с должности и каторжными работами в течение трех лет (для взяточников из финансового,ведомства срок заключения повышался до пяти лет).
1~ак сказано в законе, он распространяется в одинаковой степени на всех подданных империи, мусульман и раайа, без исключения. Закон вступал в силу через полгода после его принятия [102, с. 303].
Слабые стороны изложенного закона, его несовершенство очевидны и были отмечены уже его современниками, в частности тем же Убичини, а также исследователями. Это неполнота, бессистемность изложения, отсутствие классификации; многие преступления и наказание за них в законе не предусмотрены вовсе, поэтому он оставляет много места для произвола. Бросается в глаза, что закон направлен главным образом против преступлений, которые были столь характерны для государственного аппарата: произвол, коррупция, беззаконная конфискация имущества, взяточничество, вымогательство и др. (171, I, с. 171 173;
141, I, с. 40; 140, с. 219; 102, с. 303].




Следует отметить новый принцип, которым проникнут закон в соответствии с Гюльханейским хатт-и шерифом,‒ принцип равенства всех подданных перед законом, независимо от происхождения, состояния, вероисповедания. В целом весь закон, несмотря на все его несовершенства и ограниченность, был новым явлением в Турции; по своему содержанию и направленности он объективно отражал наметившуюся в Турции тенденцию буржуазного развития.
Весь вопрос, однако, состоял в том, кем и как этот закон будет проводиться в жизнь. Было совершенно ясно, что чиновники государственного аппарата, против которых в сущности закон был направлен, не в состоянии реализовать закон, да и не имеют на то никакого желания. Так, вопреки Гюльханейскому хатт-и шерифу и особому предписанию, разосланному всем вали, о строгом выполнении султанского рескрипта, адрианопольский вали приговорил двух человек к смерти. 3а этот произвол Решид-паша отдал его под суд [141, I, с. 39].
. Одновременно с уголовным и некогорыми другими законами, о которых речь пойдет ниже, Мустафа Решид-паша предпринял через [Оридический советфдминистративную реформу. Она предусматривала усиление централизации и зависимости провинциальных управителей QT Высокой Порты, а также ограничение 'власти вали. Из ведения вали были изъяты военные дела, сбор налогов был передан специальным чиновникам, присланным из центра;,главной задачей вали и их подчиненных стало обеспечение порядка [97, с. 625; ~3, с. 245]. Указом, изданным в декабре 1839 r., было установлено: с 1 марта 1840 г. вали, управители санджаков, городов будут получать фиксированное жалованье. Продвижение по,службе будет зависеть лишь от заслуг. Была запрещена продажа должностей [152, с. 379].
При каждом али и в центрах санджаков предписывалось создать советы меджлисы, состоящие.из представителеи мусульман и немус льманских общин, во главе которых должны были стоять мести 1е управители. Вали и другие местные главы администрации были обязаны обсуждать в меджлисе местные вопросы, касавшиеся администрации, финансов, правосудия, выслушивать мнения членов меджлиса и проводить в жизнь принятые им решения.'з
-[Таким образом, меджлисы были задуманы как органы, помогающие вали в их деятельности и в то же время призванные в какой-то степени мешать их произволу и беззаконию,Д36, с. 48]. По-видимому, меджлисы-должны были демонстрировать, что обещанное равноправие мусульман и немусульман проводится в жизнь. На них были возложены и некоторые судебные функции.
2З Уже Махмуд II лишил вали права выносить смертные приговоры, содержать войско и взимать налоги в свою пользу. Подробно о реформах Махмуда II в области администрации см. [76, с. 236 ‒ 241]. Подробно о провинциальных меджлисах см. [102, с. 264 ‒ 282].


ольшое значение пррланааорафалоаон . ф гр~ ~)7; r. 632; 112, с. 111]. Были ни и вснов14ай налог
° ° °
ашар н ненотоные цр~гие наЛОГИОтмененьг Чрезаьгчайные налоги и-изменен в пользу налогоплательщиков-немусульман по ядок взимания личйого'налога джизье."
Законом от 18 апреля 1840 г. (15 сафера 1256 г.) были унифицированы ставки ашара, которые сильно разнились по областям империи в пределах от '/д до '/2 урожая, хотя его законный размер составлял '/1о урожая. Так, в Румелии он был не ниже '/8, в -рзинджане з/ о, в Басре от '/з до '/2 в зависимости от плодородия почвы (официально в зависимости от степени орошения). В некоторых местах ашар взимался дважды: один раз в пользу владелвца земли (собственника мюлька, управляющего
24 Здесь уместно напомнить читателю о налоговой системе, существовавшей в Турции до танзимата. Основные налоги: ашар (ед. ч. ушр, йзг) ‒ натуральный налог с продуктов земледелия; агнам ресми (айпат гезт1) илибейлик (Ьеу!Й) натуральный десятинный налог на мелкий рогатый скот.
g") денежныи налог, взиМавшийся и как поземельный (в сеча
кот; верги .лах и городах) и как подоходный налог с движимого и недвижимого имущества и доходов с торговли (в городах) (В Румелии верги не превышал 30 процейтов, а в некоторых районах Анатолии доходил до 25
о процентов
[,, с. 277]); денежный налог с немусульман джизье. гались аналогичными н
о танзимата налог ашар брали только с мусульман. Н б
емусульмане о лалогичными налогами, которые назывались: харадж-и мукасеме (harac-1 пшКазете натуральный налог с урожая и харадж-й м ~ ~h) поземельныи налог. В 1840 г. разница в обложении земель мусульман и немусульман была упразднена и осталось одно общее название латурального налога с урожая ушр, мн. ч. ашар [35, 1Ч, с. 302]. Налог
рый и раньше ыл в ходу джизье стали именовать харадж термином котор " б пола о
е народе для о означения этого налога. Им облагали немусул м
° а
емусульман мужского вали ов
, д стигших половои зрелости (но часто и детей) б
еа
~, кроме ольных, инбыли ст
дов и служителеи культа. Указом, изданным 1834 . М
установлены три ставки налога: джизье с бедных -15
в г. ахмудом II, достатка 30, богатых 60 к ш "
х -, людеи среднего щиков, бейлик и ве ги части н
курушеи в год. Налог ашар взималсячерезоткупр ичко государственными чиновниками, частично откупщиками, которые-выступали как государственные служащие. Отк пщик джизье назывался джизьедар (cizyedar).
ие. купщик
После ликви а ии в
.и овинциальной а
д ц оенно-леннои системы натуральные налоги взим
P дминистрациеи через откупщиков-мюльтезимов О
° з
ались система взимания я а нал
ов. ткупная столетия. Ее вве ение
р д логов и пошлин (ильтиеам) существовала в Ту
д было вызвано как тем, что правительству н жны б
в урции деньги, а не прод кты кото ы н
У рые надо было продать, чтобы эти деньги получить|, так и его х онической н ж о"
p " у дой в деньгах и потребностью получить их как можно в большем количестве и как можно акыне.
о Раньше рав ~ у~~~
лога не в соответствии с законом а соо
б н а ах В результате злоупотреблений и произвола провинциальных властей и откупщиков эта сумма значительно возрастала. По данны~
олгарских историков, ашар и бейлик достигали 30 40 п о н облагаемого объекта [147 II 339] Т р
процентов стоимости дила крсстьян до разорения а в сель к
, с.. аким образом систе
Указанная
ия, а в сельском хозяйстве вызывала застой и упадок.
казанная налоговая система была Расп ост анен
Р Ространена по всеи имп Рии. (Месопотамия, Аравия Триполита В
населенных племенами отдаленных го ны
литания, ерхняя Албания и . на
г рных областях рали вожди племен шейхи и др [143 с 113 1
35 се Д02, 3051 , с. 14; 99, с. 76; 171, 1, с. 276 280;
123


вакфом, откупщика), другой раз в пользу государства. Первый. назывался маликяне (йзг та]йапе), второй дивани (йзг diVa!Ii) .
Закон предписывал впредь по всей империи взимать ашар только в размере 'j>p урожая.[87,. с. 34 ‒ 38]."
Мустафа Решид-паша и его единомышленники в правительстве, отдавая себе отчет в том, какое зло представляет собой система ильтизама (это нашло свое ясное выражение в Гюльханейском хатт-и шерифе), спешно провели указ об отмене с 1840 г. взимания по этой системе налога ашар. Все откупные койтракты были аннулирОвруы,„Яд1ыне этот HBJIQI' должен бйл собираться,'гtlCQM C 0 йщками ‒ 3M~HBMH 6
Отменой ильтизама были сильно ущемлены интересы управителей провинций, которые были основными откупщиками ашара.. За короткий срок они, используя систему ильтизама, наживали огромные богатства. Отобрав у-вали и каймакамов этот источник и заменив его фиксированным жалованьем, Мустафа Решидпаша поставил их в теснейшую зависимость от министерства финансов. Кроме тога, эта мера в сочетании с передачей сбора налогов мухассылам, назначаемым министерством фйнансов, ослабляла власть пашей, управлявших провинциями, как над нижестоящими административными звеньями, так и над населением 197, с. 625 ‒ 626].,
Отмена ильтизама была встречена в штыки провинциальными правителями и их приспешниками, а также крупными ростовщи-

>s 1Чроф. Баркан отметил, что от нового закона выиграли владельцы плодородной земли. Маликяне пожизненный откуп. Он был введен султаном Мустафой II в январе 1695 г. Существовал еще откуп на год. Такой откуп назывался мукатаа (mukataa) [171, 1, с. 288]. Махмуд 11 запретил сдачу маликяне. на откуп пашам провинций, но после его смерти эта практика была восстановлена [148, IV, с. 309].
~е Указ был дан в последней декаде января 1840 г. (Его текст см. [102,. с. 226 ‒ 234]; автор извлек его из архива). Неполный текст приведен в «Истории» А. Лютфи [23, VI, c. 153], а также в исследовании А. Хейдборна [144,. с. 1!8]. Эмин (emin) доверенное лицо. Новая система взимания налогов получила название эманет усулю (emanet usulii; emanet «доверие»). Сбором налогов в эйалете должен был ведать независимый от вали начальник соответствующего отдела эйалетской администрации мухассыл (в указе он назван тиЛазз11-i етча! «сборщик налогов»). Согласно указу, мухассылы, должны были произвести перепись населения и опись земель. Особая инструкция предписывала мухассылам по приезде на место действовать таким образом, чтобы обеспечить взимание налогов в соответствии с принципом, провозглашенным в Гюльханейском хатт-и шерифе, согласно которому каждое лицо (ferd) облагается налогом в соответствии с его имущественным положением и возможностями и не должно подвергаться лишнему обложению. Мухассылам вменялось в обязанность привести в порядок все сведения и все дела, касаю-- щиеся взимания налогов, сразу по приезде организовать в вилайете, а затем в каза меджлисы и определить порядок их деятельности, провести перепись. населения и опись земель, как можно скорее собрать денежные налоги и направить в центральную казну, впредь собирать налог джизье не через джизье-- даров, а при посредстве старост местных немусульманских общин кеджа-. баши (kocabayi) и др.
124


.ками ‒ саррафами в Стамбуле и в провинции, которые ссужали вали и других откупщиков деньгами и были соучастниками ограб.ления крестьян. Тесно связанные с крупными Сановниками влиятельные стамбульские саррафы вместе с турецкими консерваторами начали интриги против отмены ильтизама [141, I, с. 40], стремясь сорвать эту реформу и, как увидим далее, вскоре добились успеха. Провалу реформы способствовало и то обстоя-тельство, что сами реформаторы не подготовили необходимых материальных условий, которые обеспечили бы ее успех. Уже первый сбор ашара государственными чиновниками поставил органы власти в очень трудное положение: они оказались не в состоянии вывезти собранные продукты земледелия. Много зерна и пр. погибло на полях и в складах[144, с. 118]: В казну поступило гораздо меньше средств, чем до отмены ильтизама. Сказался также саботаж провинциальных властей и многих сановников- реакционеров в Стамбуле.
Прогрессивным актом было упразднение чрезвычайных налогов авариза (avariz akqesi) и нюзуля (niizul bedeli) 1102, с.292]."
Отмена названных налогов несомненно облегчила положение крестьян всех национальностей. Особенно страдали от произвола откупщиков и сборщиков этих налогов немусульмане."
Безусловным облегчением для немусульман было изменение порядка взимания личного налога. Яжизьедары при сборе калога чинили насилие и произвол над беззащитным населением, не обладавшиМ равными правами с мусульманами ни юридически, ни особенно фактически. Передача взимания этого налога коджабаши и главам городских немусульманских общин, хотя и не ликвидировала совсем произвола, все же ослабила его. Разумеется, все те элементы в болгарской среде, которые наживались при старой системе взимания джизье, также были противниками реформы и всячески старались сорв ть ее.
К марту 1841 г. был подготовд H оек1 кощферчаската.кодекса."Его статьи в основном, представляли собой заимствования из

27 Налог авариз, упоминающийся уже в турецких источниках второй половины XV в., представлял собой сперва чрезвычайный, на первых порах натуральный, налог, который взимался во время военных походов. Впоследствии это название получили многие, главным образом денежные, но также и натуральные налоги и сборы. Со временем они из чрезвычайных превратились в постоянные, взимаемые ежегодно, произвольные налоги, размер которых беспрерывно увеличивался. Аваризом облагался каждый дом. С начала XVII в. он стал взиматься откупщиками.
Налог нюзуль был первоначально также установлен как чрезвычайный натуральный налог на зерно, скот и др. Этот налог был известен уже в XVI в. и взимался тогда, когда Порта по какой-либо причине испытывала финансовые трудности. Со временем он, подобно аваризу, превратился в денежный. По мере усиления финансового кризиса увеличивался и размер нюзуля. И этот налог взимался через откупщиков, притом нередко одновременно с аваризом и даже с джизье. Подробно об этих налогах см. [134, с. 19 ‒ 39].
28 Хотя авариз был отменен в начале 40-х годов XIX в., документы указывают на факт сбора этого налога с болгар в 1859 г. [134, с. 28].
125


аналогичного франц изского кодекса. Коммерческий кодекс мог бы оказать благоприятйое воздействие на развитйе турецкой торговли. Однако реакционеры сорвали проведение в жизйь этой реформы. 1(оммерческий кодекс начал действовать только в' 1850 г. [35, VII, с. 55]. >
Одним из важнейших и прогрессивных положений Гюльханейского хатт-и шерифа был принцип равенства всех подданных Османской империи, независимо от религии, этнической и расовой принадлежности. Именно провозглашение этого принципа произвело наиболее благоприятное впечатление в европейских странах, на, что и рассчитывали инициаторы Гюльханейского рескрипта." Что же сделали реформаторы для его осуществления? На этот вопрос мы ответим далее, после изучения деятельности реформаторов по этому вопросу в течение всего первого этапа танзимата. Здесь же укажем, что уже вскоре после обнародования Гюльханейского хатта Порта еще раз потребовала от провинциальных властей соблюдения этого принципа Так, в султанском фермане от 6 декабря 1839 г., разосланном всем вали империи, было сказано, что султан приказал отныне обеспечить всем подданным империи «мусульманам и другим безопасность их жизни, чести и имущества» (49,11, с.291]. Соответствующие указания содержались в Уголовном -законе и в указе.о деятельности мухассылов.
В ~той связи упомянем и султанский ферман от 6 ноября 1840 г., которым был осужден невежественный' предрассудок, будто евреи употребляют на пасху человеческую кровь. Ферман был вызван случаями преследования евреев на этой почве и осуждения невинных, которые имели место в дамаске и на острове Родос. Эксцессы в дамаске и на Родосе вызвали возмущение и протесты общественности и крупных государственных деятелей в Лондоне, Париже, Вене и других западноевропейских городах.
Высший юридический совет затребовал дела, установил невиновность осужденных, беспочвенность обвинения в адрес евреев и приказал освободить осужденных (в Дамаске, который тогда находился под властью Мухаммеда Алн, они были освобождены еще раньше). Особым ферманом султан запретил подобные. обвинения и преследования на этой почве. Он заявил о своей воле, чтобы евреи, подобно всем другим народам империи, пользовались всеми благами, дарованными Гюльханей-
29 Как уже указывалось нами, о равенстве всех своих подданных независимо от религии, заявлял Махмуд II в 1837 г. Таким путем он, в частности, стремился приостановить массовую эмиграцию из Турции христиан в независимую Грецию, где они искали спасения от произвола и преследований турецких властей, как это имело место в 1834 ‒ 1836 гг. Султан добился известного успеха, массовое бегство христиан после 1837 г. прекратилось [171, II, с. 113]. Следует, однако; сказать, что в результате жестоких карательных экспедиций, которые обрушивала Порта на восставшие угнетенные балканские народы, появились. новые потоки эмигрантов.
126


ским хатт-и шерифом. Мустафа Решид-паша, стремившийся представить Турцию как страну, ставшую на путь цивилизации„ и тем завоевать доверие Европы, был инициатором и, по-видимому, автором изложенного фермана [171,11, с. 359 364,463 ‒ 4641.
i Несомненно, немусульмане выиграли от изменения порядка взимания личного налога джнзье (или хараджа). При всем том этот налог, которым подчеркивалось неравноправие немусульи н, не былажмемеи.
Никакие перемены небыли произведены в системе судов и судопроизводстве. Все гражданские конфликты между мусульманами и немусульманами и даже уголовные конфликты между немусулвманами подлежали рассмотрению в шапиатском суде, который разбирал дела на осно та.
Таким образам, уже в самом начале танзимата в вопросе о выполнении Гюльханейского рескрипта в части равенства немусульман с мусульманами реформаторы проявили непоследовательность, и в результате это важное положение Гюльханейского хатт-и шерифа было еще очень далеко от реализации. К тому же, в этом вопросе более, чем в каком-либо другом, связанном с реформами; Решид-паша и его соратники наталкивались на ожесточенное сопротивление консерваторов.
(
3. ОТСТАВКА РЕШИД-ПАШИ. ПРИХОД К ВЛАСТИ КОНСЕРВАТОРОВ;
К началу 1841 г. противники реформ активизировались, стем чтобы провалить их. Причины, которые заставили их дать вынужденное согласие на принятие Гюльханейскаго хатт-и шерифа, исчезли. Мухаммед Али капитулировал, Сирия, Аданский округ, Крит вновь перешли под власть Порты, турецкий флот был возвращен султану. Поэтому Гюльханейский рескрипт, которому сам султан, а также все министры, светские сановники, улемы поклялись в верности, с точки зрения консерваторов уже был не нужен, а идеолог, инициатор и самый главный проводник реформ был лишним и даже вредным человеком в Высокой Порте, его нужно было удалить. Опытные в гаремных и дворцовых интригах, влиятельные при дворе и в правительстве сановники совместно с улемами убедили султана в необходимости снять Мустафу Решид-пашу с поста министра иностранных дел. При этом они воспользовались также и тем, что упорство последнего в вопросе о наследственных правах Мухаммеда Али (о чем подробно было сказано в первой главе) мешало окончательному решению турецко-египетского конфликта и вызывало раздражение английскогопосла Понсонби.
Противники Решид-паши сумели обратить в свою пользу и то, что реформа в налоговой системе в первый год ее применения привела к резкому ухудшению финансового положения Порты. Налоговые доходы за 1256 г. (март 1840 январь 1841 г.) вовремя не поступили, чему главной виной были злоупотребления


провинциальных властей, присваивавших значительную часть собранных сумм. Их злоупотребления при сборе налогов по новой системе привели к тому, что многие крестьяне, мусульмане и христиане,- требовали отменить новую систему ао Pasna не имела денег для обеспечения текущих расходов. Султану был дан совет выпустить бумажные деньги. С целью ликвидации -финансового кризиса начались переговоры с банкирскими домами Лондона о предоставлении займа [23, VI, с. 128; 102, с. 283 295]. Причину финансового кризиса консерваторы видели в налоговой реформе и вину за это возлагали на Решид-пашу.
Увольнение в отставку Мустафы Решид-паши произошло при следующих характерных обстоятельствах. В конце марта 1841 г. Решид-паша представил на утверждение Высокой Порты окончательный проект коммерческого кодекса. Один из консервативных министров, Рифат-паша, задал вопрос: как согласуется кодекс со священным законом (т. е. с шариатом)? Решид-паша ответил, что этот закон не имеет никакого отношения к подобным. материям. «Это святотатство!» с негодованием воскликнули присутствовавшие улемы. Султан немедленно уволил своего министра в отставку а' Чтовбы удалить Решид-пашу из столицы его отправили послом в Париж, где он пробыл до середин11с,1~45 ã. " ' ПВЛивв ~П ретвИИввши вйвваво бесоойоиство среди его сторонников в Лондоне и Париже. По этому поводу Порте были сделаны соответствующие представления. Турецкие министры выступили с успокоительным заявлением, обращенным как к населению Турции, так и к Европе, что перемены в правительстве носят личный характер, что разумные и полезные принципы реформ будут. сохранены без изменений и будет проведена работа с целью обеспечить им максимальное развитие [148, IV, с. 305]. Это заявление, как и следовало ожидать, оказалось пустым звуком. Р власти пришли реакционеры и консерваторы, целью которых было предать Гюльханейский хатт-и шериф забвению.. Особенно большое влияние приобрел способный, властный и честолюбивый Рыза-паша, самый сильный противник Решид-паши [23, VI I I, с. 28;
148, IV, с.305]. Он занимал ответственные посты старшего гофмейстера двора (таЬеуп тйз1г1), начальника султанской гвардии (hassa miisiri) и с начала 1843 г. сераскера (командующего армией и военного министра). Благодаря матери султана, особым -расположением которой он пользовался, Рыза-паша имел большое влияние и на самого султана. Могущество было столь велико, что без его разрешения никто не мог получить доступа к сул-

ао Донесение Понсонби от 11 мая 1841 г. [167, с. 166].
а' Донесение Понсонби Пальмерстону от 29 марта 1841 г. [167, с. 163). Пальмерстон знал по донесениям Понсонби о шатком положении Решид-паши и предложил своему послу приложить все усилия, чтобы сохранить его 'на занимаемом посту. Однако Понсонби получил депешу Пальмерстона через несколько дней после снятия Решид-паши [там Же].
128


Мустафа Решил-паша.
Из журя.: Русский хуложествеяный листок>, СПб., 1854, М 12.



фГ1
Я
Ю
а


Ф
A
х
о
° О с
f u
О,
Р" 4
М
3
а
QJ Ю
Й
М и
Ю
Ю %
~ з
О
Ф~ф
К
О.
V
° °
Ы
С4
3ЬЪ
%
Е



з2 Турецкие историки пишут о двух партиях, противостоящих в описываемые годы друг другу,‒ Решид-паши и Рыза-паши [84, с. 418; 94, с. 1]. Разумеется, речь не идет .о партиях в современном смысле, но все же имеются в виду группировки прямо противоположных политических направлений.
Некоторые турецкие авторы, писавшие о танзимате, утверждают, что армия была опорой танзимата [114, с. 21. Этот интересный вопрос не исследован. Можно допустить, что Решид-паша имел много сторонников среди молодых офицеров, получивших образование в турецких или западных военных училищах. Однако, как видим, в рассматриваемые годы высшее командование армией находилось в руках реакционеров. Командующий флотом Тахир Мехмет- паша также был противником реформ [171, 1, с. 483].
Великий везир Яарендели Топал Иззет Махмуд-паша зашел настолько далеко, что созвал представителей христиан и предложил им вновь носить установленные для них одежды (с началом таизимата христиане стали одеваться как мусульмане). Однако вскоре он отменил свой запрет [167, с. 165].
9 За к. 234
129
тану 1167, с. 157 163; 99, с. 169; 76, II, с. 93 94]." В то время как великие везиры после, отставки Решид-паши, как правило, бесцветные люди, часто менялись, Рыза-паша оставался на своих постах в течение нескольких лет (1842 ‒ 1845) .
После удаления Решид-паши и его сторонников начался поход консерваторов против реформ. Не был утвержден проект коммерческого кодекса, прекращена работа над гражданским кодексом, не проводилась в жизнь административная реформ~а ~основной частью которой было создание при вали совещательных советов- меджлисов с участием представителей немусульманских общин. Вновь стали применять пытки при допросах. Почти все турки, знавшие иностранные языки, были уволены с государственной службы [152, с. 380; 167, с. 164 ‒ 165].
К великой радости откупщиков и ростовщиков, в феврале 1842 г. был отменен новый порядок взимания налогов и восстановлен ильтизам~Мухассылы были упразднены. Сбор налогов в провинции был передан военным командирам,'действовавшим через откупщиков. При сборе налога следовало пользоваться содействием провинциальных меджлисов [35, V, с. 305; 141, I, с. 49 50].
' Был отменен новый, облегченный порядок сбора личного налога джизье с немусульман, Налог стал взиматься индивидуал H с каждого немусульманина, а не с местной общины в целом, ак было раньше. Результат>м этой перемены было усиление произвола при взимании налога {141, I, с. 51; 167, с. 165].
Наступила реакция. Сам султан под влиянием консерваторов и реакционеров отошел от принципов Гюльханейского хатт-И шерифа. После удаления Мустафы Решид-паши из Порты он издал указ, в котором говорилось: «,Яо моего сведения дошло, что имеются лица, не уразумевшие до сих пор цели моих стремлений, которые представляют себе, будто внутренняя администрация и политика государства приобретают другую форму. Столь ошибочная мысль может лишь ввести в заблуждение общественное мнение. Со времени моего вступления на престол я забочусь лишь о благе моих подданных. Нововведения преследуют ту же


цель; некоторые детали еще не завершены, потому что ни одна организация не может быть совершенной с самого начала. Но я все свои заботы. направляю на укрепление установленных законов и их совершенствование в деталях».
Энгельхардт, приведя эту выдержку из султанского указа, справедливо замечает: она свидетельствует о том, что, по мнению Абдул-Меджида, страна слишком быстро продвигалась по пути реформ; их реализацию нужно замедлить, но без того, чтобы отвергнуть Гюльханейский хатт-и шериф, который он сам же утвердил [141, I, c. 50].
В июне 1842 г. в разговоре с английским послом в 1~онстантинополе Стрэтфордом Редклифом Абдул-Меджид заверял его, что осуществит Гюльханейский хатт-и шериф, но в своих объяснениях ссылался на помехи, чинимые «людьми старой системы», и на трудности приобретения новых навыков [148, с.165]." Султан кривил душой. Суть дела заключалась не в том, что по тем или иным причинам замедлилось осуществление реформ, а в том, что консерваторы, оказав давление на слабовольного, неопытного молодого султана (ему тогда было всего около 19 лет); взяли власть в свои руки, отменили уже начатые реформы, затормозили проведение в жизнь Гюльханей~кого хатт-и шерифа и вернулись к старым, отжившим нормам.
Была одна реформа, необходимость которой вместе с реформаторами признавали и консерваторы,‒ военная. Армия всегда была предметом первых забот всех султанов и правительств Турции. О необходимости реформ в турецкой армии с использованием опыта западных стран в Турции задумывались уже в первой половине XVIII в. При султане Махмуде 1 в 30 ‒ 40-х годах XVIII в. при содействии французского инструктора была сделана первая, правда, малоуспешная, попытка в этом направлении. Однако прошло сто лет, прежде чем, после ликвидации султаном Махмудом I I в 1826 г. опасного противника военной реформы янычарского корпуса, было положено начало созданию по европейскому образцу постоянной регулярной армии."
С годами наибольшие успехи были достигнуты под руководством прусских военных инструкторов в артиллерии. Все же турецкая армия, особенно пехота, была еще весьма далека от европейской. Ф. Энгельс писал о подобных армиях: «1~акой-нибудь султан или шах слишком склонен считать свою армию пригодной ко всему, коль скоро солдаты умеют продефилировать на параде, делать повороты, разворачиваться и строиться в колонны, не производя безнадежной путаницы» [5, с. 220]. Говоря о неу-

с .
м
р
аа Яонесение Стрэтфорда Редклифа от 9 июня 1842 г. Редклиф сменил Понсонби на посту посла осенью 1841 r., но прибыл в Константинополь в январе 1842 г.
а4 Подробно о реформах Махмуда 11 см. [75, с. 216 ‒ 224].
130


дачных попытках английских, французских, русских офицеров организовать по своим системам персидскую армию, Ф. Энгельс указывал, что, как и в Турции, эти попытки наталкивались на «препятствия, вследствие зависти, интриг, невежества, жадности и подкупности тех жителей Востока, которых эти системы должны были превратить в европейских офицеров и солдат» [5, с. 218].
Созданию новой, хорошо организованной и ббученной, бое-' способной постояннои регулярной армии прежде всего препятствовала экономическая отсталость Турции, господство в экономике полуфеодальных,'а местами даже феодальных порядков. «Ничто так не зависит от экономических условий, как именно армия и флот. Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия зависят прежде всего бт достигнутой в данный момент ступени производства и от средств сообщения», указывал Ф. Энгельс [6,
с. 171].
Экономическая отсталость и обусловленная ею отсталость политическая и культурная были причинами и такого крупного препятствия на пути создания новой армии, как недостаток офицеров. K началу танзимата в турецкой армии не хватало командиров даже для батальонов, не говоря уже о полках [114, с. 2 3].
Регулярная армия, созданная Махмудом II, комплектовалась в порядке принудительного набора. Было установлено, что подлежат набору лица мужского пола в возрасте 15 ‒ 40 лет [111, с. 17]. Однако никакого порядка в наборе не было. Хватали подростков моложе 15 и мужчин старше 40 и даже 50 'лет, холостых и женатых, здоровых и больных, инвалидов. Иногда забирали в одной семье всех мужчин подходящего по внешнему виду возраста. Лиц, набранных подобным образом, сковывали цепями и доставляли на ближайший сборный пункт. Опасаясь дезертирства новобранцев, их содержали, как арестантов, под сильной охраной. Солдаты фактически на всю жизнь оказывались на военной службе, напоминавшей каторгу, и теряли всякую связь со своими семьями и хозяйством [99, с. 178]. Вред, наносимый стране и населению хаосом, царившим при вербовке в армию, и пожизненной службой, верно определен в самом Гюльханейском хатт-и шерифе. В нем говорится: «Хотя, как мы сказали, защита государства дело важное и все жители обязаны поставлять солдат для этой цели, необходимо принять законы, определяющие контингенты, которые должны быть поставлены каждой местностью в соответствии с требованиями момента, и снижающие до четырех или пяти лет срок военной службы. Потому что брать без учета численности населения местностей, с одной больше, с другой меньше людей, чем они могут поставить, означает одновременно совершить несправедливость и нанести смертельный удар сельскому хозяйству и промышленности; точно так же держать солдат всю их жизнь на службе означает ввергнуть их в отчаяние и вызвать в стране сокращение населения» [49, I I, с. 288].
131




Мусульманское население во всех провинциях империи неоднократно восставало против невыносимой рекрутчины (напомним, что в армию брали только мусульман).
К разработке закона о военной реформе в духе обещаний Гюльханейского хатт-и 'шерифа было приступлено сразу после его оглашения. 6 декабря 1839 г., через месяц после этого события, был издан султанский ферман, в котором было указано, что Военный совет усиленно занимается разработкой нового военного закона 1171,1, с.450]. Однако такой закон был принят лишь через четыре года.
6 декабря 1843 г, сцециальным султанским ферманом был введен в действие так называемыи.кНовый порядок набора рекрутов»(Уей1 ahz-1 asker usulii) 191, IV,, с. 132], В законе говорилось: «Счастливое состояние спокойствия и мира, в котором находится-Османская империя, позволяет комплектовать султанские войска по справедливой системе набора рекрутов», а потому султан утвердил следующие положения: срокдействительной, ~дужбц в регулярной армии .,низаме (nizam) устанавливается в пять лет. Солдаты после увольнения из низама состоят в течение семи лет в запасе ' редифе (redif) -и в порядке очередности будут призываться ежегодно,нa одцн месяц в цецтр своего каза (района). Ежегодно 1 марта армия должна обновляться на '/5 часть в каждом корпусе. Офицерам впредь запрещается иметь по совместительству гражданскую службу. Турецкая армия будет состоять из пяти корпусов (ordu) по две дивизии в каждом: гвардейского (hassa ordusu), ('.тамбульского (Der-i Saadet ordusu), Анатолийского, Румелийского и Аравийского [171Ä I, с. 451 ‒ 458; 141, 1, с. 70]"
ачиная с 1844 г. подлежали набору в армию по жребию молодые л ди," достигшие 20 лет. Принимались также добровольцы. Страна делилась на военные округа. Яля каждого из них в соответствии с размером его территории и численностью населения устанавливалось .определенНое число рекрутов. От, каждой семьи надлежало брать не более одного человека. Единственный сын в семье набору не подлежал,(171,1, с.462 ‒ 464; 99 с, 179].'в
Военная реформа в Турции в рассматриваемое время не ограничивалась упорядочением набора рекрутов, сокращением срока военной службы, введением новой структуры армии, созданием военных округов и пр1 Были также введены новые воин-
а5 В 1848 г. был сформирован шестой корпус с центром в Багдаде [141, 1, с. 89].
®,Яля,сравнения укажем, что в России с 1724 г. при наборе рекрутов исходили из количества душ. Норма при обыкновенных наборах составляла 5 ‒ 7 человек с 1000 человек, при усиленных ‒ до 10, чрезвычайных ‒ свыше 10. Так, во время Крымской войны набирали до-70 человек с 1000 человек населения.,ЯО 1793 г. служба в русской армии была пожизненной, с 1793 г. она длилась 25 лет, с 1834 г.‒ 20, во второй половине XIX в.‒ 15 и 10 лет (Большая Советская Энциклопедия, т. 8. М., 1951, с. 562). 132




заимствованные европейцев. В пехоте, кавалерии, инженерныхвойсках были п иняты анцузские уставы в артиллериц.",цру~дкдц,."~77" с. 5;"' 146, с. 2Я.'Большое внимание правительство стало уделять подготовке офицеров разных военяйх специальностей как в турецких военных.,училищах, так и в западных страцах...
Духовенство оыло представдаио,.дд,,,всах...асновцих..~ваньках новой армйй и,ее рудододства„.,Я~~1~тав ВыСшего военного совета (Dar-1 зига-yi askeri) входил один из высших представителей мусульманского духовенства кадйаскер. 'Он был вправе "отвергнуть любое решение Совета, которое, по его мйению, противоречит духу мусульманского законодательства. В административные советы, созданные в первом и втором корпусах (ordu meclisi), входили муфти, по одному в каждом. Штатное расписание батальона предусматривало двух имамов [171, 1, с. 451, 458, 461] "
Военную реформу 1843 г. некоторые авторы связывают с именем Рыза-паши [140, с.226]. Однако главным армейским реформатором из военной среды был не Рыза-паша, а начальник штаба сераскера Мехмед Рюшди-паша [73, с. 7].
Новая военная реформа, несмотря на то, что она улучшала положение турецких и других мусульманских крестьян, все же была встречена ими враждебно, особенно горными жителями полукочевниками, не признававшими воинской повинности. В разных концах империи в Анатолии, Румелии, Ливане ‒ имели место васстания против набора рекрутов, которые Порта сурово подавляла [171,I, с. 463; 99, V, с. 180].
Некоторые факты показывают, что даже отслужившие и ушедшие в запас солдаты не хотели нести воинскую повинность. Так, подняли. восстание части редифа, набранные в районах Кютахьи и Карахиссара, когда их направляли в Йемен [84, с.418].
Турция нуждалась не только в новой боеспособной сухопутной армии, но и во флоте. В знаменитой Наваринской битве 20 октября 1827 г. она потеряла две трети своего флота. Кроме того, после воссоздания независимого греческого государства и присоединения к ней островов, откуда Порта получала подавляющую часть экипажа для своего военного флота, большую сложность приобрела задача его комплектования моряками.
П и помощи Англии и пол чила возможность в течение,,...,,Я гг„создахь,.лначитадьный флот, ко: торый в последующее десятилетие еще более увеличился, главным образом за счет паровых судов [171, I., с. 483].
В 1847 г. Порта была вщ1удщена призвать на морскую службу'греков, хотя в'армию по-прежнему не допускали немусульман [171, I, с. 464; 99, с. 180].
з7 Муфти занимали высокое положение в корпорации высшего духовенства ‒ улемов. По значению они находились на втором месте, после кадиаскеров, и имели право как толкователи законов ислама издавать фетвы.
133


/,1~ля реорганизации турецкого военного флота по рекомендации Лондона был приглашен английский капитан След (Slade). Он получил чин адмирала и стал называться Мушавер-пашой (167, с.168]. В 1849 г. военный флот Турции насчитывал 79 кораблей [171, I, с. 484].
Реакционная политика консервативного правительства привела к ухудшению как внутреннего, так и внешнеполитического положения Турции. Эта политика благоприятствовала сановникам в их стремлении любыми путями увеличить свое богатство, приобрести как можно больше недвижимого имущества. Основным средством достижения ими этой цели было взяточничество. К нему прибегали даже министры. Правительство не имело авторитета у населения и не пользовалось его доверием [24, с.10]. Усилился произвол провинциальных чиновников, в частности при взимании налогов. Особенно страдало от произвола немусульманское население. Как и прежде, набор рекрутов был бедствием для широких крестьянских масс мусульман. В ряде провинций вспыхнули восстания (в Нишском округе, Албании, Ливане и др.) .. Ухудшилось финансовое положение. Пал курс куруша. Фунт стерлингов вместо 110 курушей стоил в 1843 г. уже в два раза больше.
Для упорядочения денежного обращения в 1843 г. были выпущены золотые и серебряные монеты разного достоинства, названные в честь султана «меджидийе». По идее они должны были заменить находившиеся в обращении фальсифицированные серебряные монеты с пониженным содержанием серебра, которые турецкое правительство чеканило, чтобы таким путем выйти из финансового кризиса. Однако плохие монеты вытеснили хорошие из оборота, а новые полноценные монеты исчезли, и попытка таким путем внести стабильность в денежное обращение провалилась.
Дополнительным фактором, вызывавшим усиление хаоса в денежном обращении, были бумажные ассигнации так называемые каиме, выпущенные в 1828 1829 гг. (во время воины с Россией) и в 1839 г. (война с Мухаммедом Али), когда Порта терпела нужду в деньгах. Ассигнации были обесценены, между тем правительство не изымало их из обращения. В 1841 г. Порта впервые прибегла к выпуску бумажных денег в виде казначейских бон, которые также были отрицательно встречены населением.
Расстройство денежной системы наносило большой урон всему населению, а особенно торговцам и ремесленникам [171,1, с.314 ‒ 319; 141, с.72] и усиливало всеобщее недовольство. О том, что население по разным причинам недовольно, султан имел возможность убедиться лично во время своего 17-дневного путешествия в 1844 г. по западным районам страны. Абдул-Мед-, жид посетил города Измит, Муданью, Бурсу, Галлиполи, Чанаккале, побывал на нескольких островах, и повсюду получал жаЛобы жителей [91, IV, с. 132, 136; 107, XI, с. 190 191; 136, с. 48].
134


Приход к власти консерваторов произвел удручающее впечатление на общественность западных стран, особенно в Англии и Франции, и расценивался как отказ султана и Порты от Гюльханейского хатт-и шерифа. Правительства названных стран неодобрительно реагировали на новый курс Порты. Подобные настроения усилились в связи с жестоким подавлением турецкими карателями Нишского восстания. Один частный случай, показавший, насколько сильно влияние в Турции мракобесов и консерваторов, еще более подлил масла в огонь. В 1843 г. в Константинополе был осужден на казнь по требованию шейх уль-ислама молодой армянин, который в пылу семейной ссоры принял ислам, но вскоре раскаялся и решил вернуться в лоно своей прежней христианской церкви. Он был публично казнен хак ренегат ислама под ликующие возгласы фанатиков-мусульман. Голова казненного в течение трех дней была выставлена на поругание. Этот случай продемонстрировал нежелание правителей Турции соблюдать принцип равенства, провозглашенный Гюльханейским хатт-и шерифом. Аналогичный случай имел место в одной деревне близ Бурсы. Оба случая вызвали в Европе бурю возмущения. Вмешалось английское правительство. В результате оказанного давления султан был вынужден 21 марта 1844 г. выступить с декларацией о том, что впредь не будут допускаться казни христиан, принявших ислам и затем отступившихся от него [35, I I, с. 11; 76, II, с. 87 89].
" Ухудшение отношения к Турции в Англии и. Франции как раз совпало по времени с попытками царя Николая 1 убедить анг.лийское правительство в том, что Турция близка к распаду, что надо договориться заранее о разделе ее территорий. В таких условиях Турция особенно нуждалась в хороших отношениях с Англией и Францией.
Таким образом, пребывание у власти Рыза-паши и его единомышленников влекло за собой опасные внутренние и международные последствия. Султан отвернулся от своего фаворита 123,VIII, с.9 10; 24, с.10]. Необходимо было продемонстрировать, что Гюльханейский хатт-и шериф остается в силе как программа действия.
В феврале 1845 г. Абдул-Меджид обратился к Высокой Порте с хатт-и шерифом, в котором говорилось: «Нельзя отрицать, что, несмотря на все заботы, проявленные.с целью осуществить мои намерения, ни один из моих проектов, за исключением военной реформы, не дал обещанных результатов».
Султан приказывал великому везиру и министрам обсудить меры, необходимые, чтобы обеспечить всем подданным благополучие. Поскольку, говорится далее в фермане, «прогресс связан с ликвидацией невежества как в делах религиозных, так и в делах светских, я рассматриваю как неотложное дело организацию школ с преподаванием здесь основ наук, искусства и промышленности» [141, I, с. 75].




4. РЕФОРМЫ 1845 ‒ 1854 гг.
Хатт султана предвещал перемены в правительстве. Действительно, в октябре 1845 г. Мустафа Решид-паша был вновь назначен министром иностранных дел. Это было с большим удовлетворением встречено турецкими сторонниками реформ, которые прислали по этому поводу Решид-паше поздравительные письма. О назначении последнего были извещены министры Йностранных дел Франции Гизо и Англии ‒ Эбердин [102, с.620 623]."
Не прошло и года, как Мустафа Решнд-паша был назначен великим вези ом g -== г.,- сменив на этом пост
- ашу 23,VIII, с. 1.15 116; 102, с.637; 171, I, с.533 535]. Весть'06 этом назначении была с радостью встречена в Лондоне и Париже, где оно рассматривалось как залог прогресса в Турции [332, с.31]. (Одновременно соратник Решид-паши Али-паша занял пост министра иностранных дел.) После этого, как пишет в своих мемуарах известный турецкий летописец, историк и государственный деятель второй половины XIX в. Ахмед Джевдет,. стали говорить, что время Рыза-паши прошло и наступило время Решид-паши [24, с. 10 88, с, 16].за
Действительно, вскоре возобновилось осуществление реформ, провозглашенных Гюльханейским хатт-и шерифом. Демонстративным актом в этом плане явилось путешествие в мае 1846 г. Абдул-Меджида в Румелию. Несомненно, это путешествие было совершено по инициативе Решид-паши. Он и сопровождал султана. В изданном перед поездкой хатт-и хумайуне султан указывал, что предпринял ее с целью личного ознако~мления с нуждами страны и принятия необходимых мер для их удовлетворения [102, с. 626].
В Эдирне были собраны представители немусульманских общин. От имени султана Решид-паша обратился к ним со следующей речью. «Его величество султан в такой же мере, в какой он желает счастья своим мусульманским подданным, стремится к тому, чтобы христиане и евреи, также являющиеся его подданны~ми, пользовались покоем и покровительством. Различие в вере и религии касается только лично их самих; оно не может наносить ущерба их правам. И поскольку мы все являемся под-
о
з8 Кайнар приводит письма Али и Фуада, соратников Решид-паши, впоследствии занимавших посты министра иностранных дел и великого везира.
З9 Немецкий историк Г. Розен пишет, что Рыза-паша пал жертвой интриГ своего близкого друга и фаворита начальника артиллерии Мехмеда Али.паши, женатого на сестре Абдул-Меджида. При посредстве своей жены Мехмеду Али-паше удалось убедить султана, что Рыза-паша в сношениях с иностранцами выдвигает себя на передний план, а его, султана, оставляет в тени [76, 11, с. 96 ‒ 971. Учитывая, что дворцовые интриги были в Турции повседневным явлением и оказывали большое влияние в ходе борьбы за высокие посты между отдельными лицами и группировками правящей клики, можно не со.‒ мневаться, что и в данном случае они сыграли известную роль.
г 13б


данными одного правительства и соотечественниками, родившимися в одной стране, невозможно, чтобы мы смотрели друг на друга дурным глазом. Наш султан в равной степени распространяет свои благодеяния на всех своих подданных, и необходимо, чтобы они жили между собой в полном согласии и сообща трудились на пользу народа» [141, I, с. 81].
Султан по суше отправился в Варну, а оттуда морем вернулся в Стамбул. Вскоре после этого он прибыл в Порту, где рассказал о своих впечатлениях и прочитал хатт-и хумайун, содержавший его указания по различным вопросам государственного управления [102, с. 627].
По указу султана в 1845 г. Порта созвала в Стамбуле совещание,' на которое были вызваны, помимо провинциальных администраторов, по два представителя (по одному от мусульман н немусульман) от населения вилайетов Румелии и Анатолии. Представителям было предложено рассказать в присутствии членов Высшего юридического совета о нуждах своих вилайетов. Однако вилайетские представители, оробев в присутствии сановников и своих начальников, высказали скромные просьбы об оказании их вилайетам денежной помощи на благоустройство, дорожные работы и об облегчении налогового бремени. В заключительной речи Мустафа Решид-паша обещал удовлетворить некоторые из высказанных просьб [102, с. 634 637;
100, с. 261].
На совещании было решено создать в Стамбуле десять передвижных комиссий по строительству (теса116-i imariyt:)» направить их в разные вилайеты Румелци и Анатолии. В их задачи входило осуществление мер по благоустройству [102, с.633;
100, с 634 4о
Мустафа Решид-паша пробыл у власти почти беспрерывно с октября 1845 до февраля 1852 г. (с коротким перерывом в несколько месяцев в 1848 г.), т. е. свыше шести лет срок немалый по тем временам, если учесть, что состав Порты менялся часто. Что же было сделано за эти годы им и его соратниками в области реформ?
Прежде всего Решид-паша стремился распространить Гюльханейский хатт-и шериф на всю страну. В 1845 г. предписания об этом были даны вали Диярбакырского, Эрзурумского и Янин- ского эйалетов. Однако большого практического эффекта эта попытка не дала. @azure в 1847 г. реформы в той или иной мере проводились,в жизнь лишь в столице и соседних с ней эйалетах [23, VIII, с. 13; 171, I, с.331 332].
В том же 1845 г. Порта предписала приступить к созданию эйалетских меджлисов. Сперва они были сформированы в трех

4о Каждая комиссия состояла из председателя, члена комиссии и секретаря. Комиссии были направлены в Конью, Худавендигяр (Бурса), Балу, Сивас,.Анкару, Диярбакыр, Эрзурум, Видин, Ниш, Силистру и др.


европейских (Янинском, Манастырском и Тырхала в Фессалии) и двух анатолийских эйалетах [99,V, с.191 192; 136, с.48; 23, 'V111, с. 107 109].
'Согласно предписанию Порты, в центрах эйалетов и каза надлежало создать «большие меджлисы» (biiyiik meclis) в составе 13 членов: мухассыла, двух секретарей, кади, муфти, начальника полиции, четырех представителей от мусульман и трех от немусульманского населения, если таковое было в данной местности. В каза, где не было мухассыла, касаба (местечках) и селах следовало создать «малые меджлисы» (Кй~йК тесIis) [97, с. 626].
Как показал практический опыт, меджлисы, призванные ограничить произвол провинциальной администрации, в особенности ее начальников, оказались не в состоянии выполнить эту задачу. Уже в 1846 г. были изданы указы о правах и обязанностях чиновников, о круге деятельности административных учреждений и специально финансовых и полиции. Снова подчеркивалась недопустимость взяточничества и других должностных преступлений и были предусмотрены соответствующие,наказания для нарушителей [99, с. 173 174;. 171,1, с. 173 174]. Однако~ивв центре, ни в провинциях указы подобного рода не оказывали желаемого воздействия. В частности, взяточничество, казнокрадство, злоупотребления служебным положением не прекращались. Коррупция достигла такой степени, что в 1850.г. великий везир, шейх уль-ислам, министры, сановники, занимая свои посты, давали на Коране клятву, что не будут брать взяток в какой бы то ни было форме (распространенной формой взятки были «подарки»), присваивать государственные средства и т. п. Но и клятвы на Коране не помогали. Коррупция в правящих кругах Стамбула процветала по-прежнему [100, с.275 276]. Что касается провинциальных властей, то нй меджлисы, ни угрозы сурового наказания за произвол (которые иногда даже выполнялись) мало что изменили в практике административной деятельности пашей вали провинций. Вот несколько ярких примеров. Вали Коньи Хасан-паша был виновен во многих преступлениях, в частности в убийстве. 3а свои преступления этот вали был судим Высшим юридическим советом и приговорен к каторжным работам в той самой Конье, которой он раньше управлял [100, с. 152]. В 1850 ‒ 1851 гг. Решид-паша направил несколько чрезвычайных уполномоченных Порты в провинции для борьбы с произволом вали. Один из них раскрыл преступления вали Лариссы, который грабил жителей своей провинции. Он был судим за коррупцию. Известный нам всесильный Рыза-паша после того, как был снят с поста сераскера, был направлен в качестве вали в Салоники. Здесь он был уличен уполномоченным Порты в произволе (в частности, в убийстве двух греков, которые в порядке самообороны убили одного бандита, турка по национальности). За это он был снят cQ своего поста. Брат Рыза-паши реакционер Халиль-паша,
138


находясь на посту вали Измира, применял пытки [167, с.236 .239].
Множество фактов, свидетельств современников ‒ европейских путешественников, дипломатов и др. показывают, что меджлисы не только не служили помехой провинциальным сатрапам, но нередко действовали с ними заодно либо прикрывали их незаконные действия. Подобные поступки объяснялись прежде всего составом меджлисов. «Именитыми людьми», которых Порта рекомендовала включать в члены меджлиса, были аги и аяны,' т.е. крупные феодалы или полуфеодалы-землевладельцы. Они господствовали в меджлисах, особенно в малых [97, с.635]. Английский дипломат Баркер, пробывший на Ближнем. Востоке в качестве консула свыше сорока лет, утверждает, что повсюду членами меджлисов были богатые землевладельцы, которых объединяли с вали общие материальные интересы. Поэтому нет ничего удивительного в случаях, пишет Баркер, когда все члены меджлиса посылали в Стамбул лживые донесения-мазбата, которые прикрывали незаконную деятельность вали [167, с. 237 238].
В меджлисы входили и немусульмане. Но они не играли существенной роли. По словам Баркера, независимо от соотношения мусульман и немусульман в населении эйалета, первые всегда составляли большинство меджлиса, а вторые незначительное меньшинство. Мусульмане обычно были представлены фанатиками и консерваторами, которые поддерживали вали в их действиях, направленных против немусульман, а члены меджлиса немусульмане не рисковали возражать против действий всесильных управителей [там же]. Австрийские консулы в Русе и Софии сообщали в своих донесениях в начале 50-х годов XIX в., что немусульмане в меджлисе действуют под влиянием властей, боятся их и поэтому их участие в делах меджлисов низведено до пустой формальности [43, II, с. 375]. В качестве иллюстрации приведем следующий пример. Греческий епископ Кютахьи, член меджлиса, получил однажды от вали бумагу с требованием приложить к ней свою печать (т. е. подписать ее). Бумага была написана на турецком языке., которого епископ не знал. Но он вынужден был выполнить требование вали из боязни в случае отказа подвергнуться гонениям с его стороны [167, с. 237 238]. ,«'~ В числе важнейших нерешенных проблем, которь1ми пришлось вновь заняться Решид-паше и его единомышленникам, был ильтизам. После того как эта система была восстановлена консервативным правительством, вновь проявились все ее пагубные последствия как для государства, так и для населения и экономики страны. Откупщики во главе с пашами эйалетов снова получили возможность обогащаться за счет налогоплательщиков. К примеру, в 1847 г. поступления от налогов в Трабзонском эйалете, определенные в сумме 20 млн.- пиастров, были сданы на откуп вали этого эйалета за 10 млн.Р начале 50-х годов XIX в. в казну поступило от ашара 220 млн. пиастров. Но они составляли лишь


две трети действительно собранной суммы. Остальную сумму присвоили откупщики [171,1, с. 331].
Тем не менее после возвращения Решид-паши в правительство и даже после назначения его великим везиром он не решался снова отменить ильтизам [100, с. 204]. Были лишь приняты постановления, которые по идее должны были ограничить произвол вали при сборе налогово право управления сбором налогов о1зъято у вали и передано дефтердарам; расширены права меджлисов при определении суммы налогов, подлежащих взиманию; государственным чиновникам запрещено брать на откуп взимание налогов [35,V, с.305]. Эти куцые меры не были в состоянии преодолеть произвол провинциальных властей, которые действовали заодно, с откупщиками.
В 1847 г. Порта приняла постановление продлить действие откупной системы на пять лет. При этом было запрещено сдавать ашар на откуп мелкими партиями. Процент с суммы собранного ашара в пользу откупщика был увеличен с,двух до десяти в год. Размер ашара, подлежащего взысканию, устанавливался на основе средней урожайности за последние три года. В 1853 г'. финансовые затруднения, вызванные войной, заставили Порту перейти к сдаче на откуп сбора ашара с торгов тому, кто предложит наивысшую сумму.[99, с. 176 177]. Это решение естественно влекло за собои увеличение налогового бремени, лежавшего на крестьянах.
Большего успеха, хотя и с опозданием на несколько лет, добились реформаторы в вопросе о сборе налога джизье. В июне 1850 г. был издан указ о том, чтобы впредь этот налог собирали не государственные сборщики, а старшины местных немусульманских общин коджабаши, как это уже было установлено в начале танзимата. Собранные ими суммы подлежали передаче в государственную казну через посредство глав немусульманских религиозных общин.
С этого времени джизье утратил характер налога, уплачиваемого побежденными и покоренными немусульманами своим победителям мусульманам, и стал рассматриваться как компенсация за освобождение от воинскои'повинности [17Г1, с.280, II, с.188; 144, с.23 ‒ 24; 35,V, с.275]."
1~ак видно из сказанного выше об ильтизаме, реформаторы во главе с Решид-пашой оказались не в состоянии преодолеть сопротивление и саботаж'реакционеров и консерваторов в центре и провинциях в столь важном вопросе. По-видимому, сильна была и боязнь вновь оставить казну пустой в случае отмены ильтизама,

!
41 'Гермин джизье для обозначения личного налога с немусульман применялся главным образом в правовой литературе, чтобы отличить его от других видов хараджа.'Но в народе он назывался хараджем [144, с. 51.
В начале 50-х годов XIX в. поступления от джизье определялись в сумме 40 млн. пиастров [171, 1, с. 276].
140


как это уже имело место в 1841 1842 гг." Между тем, как уже отмечалось, Турция переживала в рассматриваемые годы финансовый кризис, и Порта для удовлетворения своей нужды в деньгах прибегала к разным крайнйм мерам единовременному чрезвычайному налогу, чеканке фальсифицированных серебряных монет, выпуску бумажных денег и др. [24, с. 21].
В то же время в стране существовал огромный источник дохода, которйи, однако, был для Порты недоступен. Это былЬ вакфное имущество. Оно и доходы от него находились в ведений духовенства. Убичини оценивал доход с вакфов суммой в 660 млн. курушей. Эта сумма в три раза превышала сборы, поступавшие от ашара. Поднимался вопрос о выкупе правительством вакфов, с тем чтобы доходы от них йоступали в госудаоствейную 'казну, а последняя, в свою очередь,"увеличила'бй сумму субсидии, ежегодно выдаваемых мусульманскому духовенству на религиозные цели. Но практического решения эта идея не нашла.
Не добилась Порта и обложения налогами недвижимого имущества, которым владели иностранйые подданные. Между тем это имущество, приобретенное ими в обход закона (турецкое законодательство в рассматриваемое время запрещало иностранцам владеть в Турции недвижимым имуществом), было велико. Так, только в одном константинополе его стоимость оценивалась в 370 млн. франков, в Измире 36 млн. франков. Державы не соглашались удовлетворить требования Порты об обложении иностранного имущества налогом [171, I, с. 334 340].
После вторичного прихода к власти Мустафа Решид-паша и его,сторонники вновь должны были вернуться к проблеме реформ в области права и суда. Начатые ими реформы в этой важнейшей сфере государственно-правовой и социальной жизни были, как говорилось выше, сорваны консерваторами или не проводились в жизнь. Это была именно та сфера, которая находилась почти в монопольном ведении мусульманского духовенства (а также и немусульманского, когда дело касалось гражданских взаимоотношений между турецкими подданными немусульманами), и всякие попытки реформаторов упразднить или даже ослабить эту монополию встречали с его стороны упорное сопротивление..
Между тем в правовых реформах были заинтересованы не только турецкие поддайные, особенно купцы и другие предприниматели. давление на Порту с требованием реформ оказывали и державы, преимущественно в тех областях права, в которых были заинтересованы их подданные, главным образом купцы, в коммерческо~м и уголовном праве. Результатом давления изнут-

4> В меморандуме, направленном Партой ииостранным миссиям 8 февраля 1856 г., говорилось, что отмена откупной системы не дала ожидаемых результатов. С одной стороны, она привела к сниженйю доходов казны, с другой‒ вызвала недовольство населения. Крестьяне высказывались против новой системы, так как сборщики, опираясь на нее, часто требовали уплаты ашара деньгами. Крестьяне же предпочитали. налог натурой [35, Ч, с. 305].
141


ри и извне явились сперва перемены в системе судов, а затем в. коммерческом и уголовном праве. Яабы было ясно существо и значение этих перемен, необхо~1имо кратко ознакомиться с судебной системой, существовавшей в Турции к началу танзимата.
В Турции издавна преобладала территориальная система судов, базировавшихся на шариатском праве. Эти шариатские суды шерийат махкемеси (yeriyat mahkemesi) были трех видов: каза махкемеси (kaza mahkemesi) районный суд, эйалет махкемеси (eyalet mahkemesi) областной суд; Апелляционная палата Арз одасы (Arz odasi),-подчиненная шейх уль-исламу.. Она состояла из двух палат румелийской во главе с кадиаскером Румелии и анатолийской, возглавляемой кадиаскером АнаТОЛИИ.
Суд казы состоял из профессионального судьи кади, или хакима, секретаря и консультанта по шариатским правовым вопросам муфти. Вынесение приговора было прерогативой одного судьи. В более мелких административных местностях нахийе (волости) суд творили заместители судей наибы.
Шариатские судьи рассматривали все конфликты, включая коммерческие и уголовные, возникавшие между турецкими подданными (между мусульманами, мусульманами и немусульманами), а также между ними и иностранцами."
В шариатском суде наибольшим доверием пользовались свидетели-мусульмане, даже если немусульман было десять, а мусульманин один. Преимущество отдавалось показаниям последнего. Письменные доказательства суд не принимал во внимание. Приговоры суда были окончательными и не подлежали обжалованию. Приговоры шариатских судов приводили в исполнение местные административные начальники.
В тех случаях, когда B шариатском суде рассматривалось дело иностранца, посольство или консульство той страны, подданным которой он являлся, имело право направить в суд своего представителя. Гражданские дела, включая и коммерческие, возникавшие между немусульманами, рассматривались специальными духовными судами соответствующих религиозных общин.
Конфликты между иностранцами ‒ подданными государств,. пользовавшихся капитуляционными правами, разбирались особыми консульскими судами по законам соответствующих стран..
Из сказанного видно, что дискриминация в шариатских судах в отношении немусульман ставила последних в чрезвычайно невыгодное положение. В любом случае они, как правило, оказыва-
4з В шариатском суде рассматривались лишь конфликты по искаМ, не превышавшим суммы в 3 тыс. акче (в конце XVII в. 1 куруш был равен 120 акче). Более крупные иски подлежали разбору в Высочайшем диване, а впоследствии ‒ в диване великого везира. Уголовное дело в тех случаях, когда иностранец был потерпевшим лицом, рассматривалось в шариатском суде. Если же он сам был преступником, то в провинции подлежал суду дивана вали, а в столице ‒ суду Высочайшего дивана или дивана великого везира [143, с. 216 ‒ 217].
142


лись потерпевшими. gIo XVIII в. в Турции все гражданские споры разбирались шариатскими судами. В XVIII в. впервые стали привлекать к этому купцов глав советов соответствующих цехов, эснафов (lопса ustalart). Затем юрисдикция по коммерческим делаем на суше была доверена управителям таможен, а по таким же делам на море начальникам портов [153, с. 1 3]. Кроме того, задолго до танзимата в цехах были созданы арбитражные суды так называемые лонджа одалары (lопса odalart), к разбирательству которых охотно прибегали члены торговых и ремесленных цехов, хотя решения этих судов не носили обязательного характера. Точно так же были созданы смешанные арбитражные комиссии, в которые входили турецкие и иностранные купцы, для рассмотрения торговых конфликтов. В них принимали участие представители заинтересованных посольств или консульств. Правовой базой при разборе торговых конфликтов часто служили капитуляционные договоры, которые давали иностранным купцам большие преимущества перед турецкими [140, с. 275; 143, с. 202‒ 203; 171,1, с. 181 182; 100, с. 148 149].
Как видно из краткого обзора судебной системы и судопроизводства, действовавших в Турции до танзимата, они были архаичными во всех отношениях и представляли собой крупное препятствие на пути развития капиталистических отношений, в частности в торговле. Между тем в рассматриваемое время именно в торговле были сосредоточены наиболее предприимчивые элементы страны. Коммерческие операции были лишены необходимой правовой базы, общей для всей судебной системы и судопроизводства, которые гарантировали бы купцов от произвола властей, обеспечивали равенство перед законом купцов всех национальностей, создали бы условия для нормальной предпринимательской деятельности.
Первые робкие шаги в этом направлении были сделаны в самом начале танзимата. Вали эйалетов было предложено рассматривать гражданские конфликты, включая коммерческие, в провинциальных меджлисах. Однако на процессе должен был присутствовать кади. По его заключению дело могло быть передано на рассмотрение шариатскому суду. Члены меджлиса мусульмане, составлявшие большинство, обычно соглашались с таким заключением, зная, что в шариатском суде их единоверец наверня а выиграет процесс [140, с. 271].
1840 г. при министерстве торговли был создан коммерческий суд под название|м Коммерческий совет (Ticaret meclisi). Его возглавлял министр торговли, членами были представители турецких купцов, цехов и иностранных купцов. И в этом суде иностранцы, опираясь на свой капитуляционные права, находились в преимущественном положении по сравнению с турецкими подданными [140, с. 272; 100, с. 151].
В 1847 г. под давлением посольств западных держав коммерческие суды были реорганизованы. Реорганизация началась спер-
143


еа а Константинополе. В аанпне ае.Шепреле..'lе47--т:;-ереатсеатривавшем создаше Смешанного коммерчедц}го суда (1~агша ti- сагнэ ЖаИетез|) в Константинополе, говорилось, что в старом суде царила путаница; рассмотрение дел, подлежащих его компетенции, наталкивалось на религиозные препятствия, запаздывало. В суде не было никакой системы, каждая сторона в конфликте была вольна избрать в арбитры лицо, которое ей нравилось.
По договоренности с посольствами был установлен постоянный состав членов суда B числе 20 купцов 10 ~урецких подданных, мусульман и немусульман, и 10 иностранных, избранных посольствами из среды торговцев, живущих в Турции, обладавших султанскими бератами и зарегистрированных в министерстве торговли."Кроме того, драгоманй IIQcOJIbcTB имели право участво'вать в процессе при разборе дел их сограждан. Председателем суда был министр торговли или его .'аместитель (35,1, с.248; 140, с. 274; 153 с 3] 44
В начале января 1848 г. был принят регламент о деятельности смешанного коммерческого суда, по которому 'число его членов было сокращено до 14, по семь от каждой стороны турецкой и иностранной.[35, 1, с. 249 250]." Впоследствии смешанные коммерческие суды (официально они назывались меджлисами) были созданы в Измире, Адрианополе, Бейруте, Салониках и других крупных городах 1171,1, с. 182 183; 100, с. 157]. Председателями этих судов были местные вали (153, с.274]. В 1850 г. был открыт специальный смешанный морской коммерческий суд ‒ ' Портовая палата (LimaII odasI) для рассмотрения конфликтов, возникших между турецкими подданными и иностранцами по торговым делам, связанным с операциями на море [171, I, с. 184].
В новых коммерческих судах положение иностранных купцов также оказалось более выгодным. В частностй, это происходило потому, что, как указывал турецкий летописец того времени Ахмед Лютфи, турецкие купцы были малосведущи в торговом законодательстве и суде4ной процедуре, а иностранцы'пользовались услугами адвокатов, им помогали переводчики. В результате обычно выигрывали дело иностранцы. Многие купцы-немусульмане прибегали к покровительству иностранных государств и благодаря этому оказывались в выигрыше.
'Крупный турецкий летописец Ахмед Джевдет-паша считал смешанные коммерческие суды дополнительным несчастьем к тому бедствию, каким уже являлось привилегированное положение иностранцев. Он считал возможным создание в то время коммерческих судов, соответствующих интересам турецкой торговли. Но этого не было сделано, по мнению Джевдет-паши, потому, что

44 Текст закона был сообщен иностранным посольствам 10 января 1848 r.
4> Убичини, Эйхманн, Карал, говоря о численном составе суда, называют то 20, то 14 человек, не указывая, что он устанавливался дважды и был сокращен с- 20 до 14., В результате читателю остается неясным, сколько же судей было на самом деле. Верные данные в кн. [153, 'с. 31.
144




~а М QJ cn ф °ер
М О д. ~ О
CJ и ~ В~ гу Q Ье pg

В:(
~ф
и



46 Меморандум Порты посольствам держав об этом от 19 мая 1848 г. f171, I, c. 548].
Текст кодекса на французском языке [35, VII, с. 55 ‒ 102]; на немецком языке ‒ [158]. О принятии кодекса Порта также известила державы меморандумом. Текст: [171, 1, с. 548].
145
10 Зак. 234
люди, стоявшие тогда во главе Турции, были невеждами в юридических вопросах, они даже не знали, что такое торговля. Создание смешанных коммерческих судов лишнее доказательство тому [100, с. 151 ‒ 152].
Со временем коммерческие суды стали рассматривать не только конфликты между турецки~ми и иностранными купцами, но и всякие гражданские тяжбы между мусульманами и немусульманами, а также между немусульманами различных вероисповеданий. Судьями на подобных процессах были только турецкие члены суда [153, с. 275].
Создание коммерческих судов не сопровождалось принятием коммерческого кодекса, отвечающего требованиям торговли своего времени. Поэтому новые суды были лишены должного нормативного руководства. Вместе с тем потребность в таком кодексе ускорила его появление. 12 мая 1848 г. был издан указ о разработке нового коммерческого кодекса,'6 а 28 июля 1850 г. (12ра'- мазана 1266 г. х.) он был утвержден и 6 ноября того же года (1 мухаррема 1267 г. х.) вступил в силу [L71, I, с. 174, 548;
35, Vll, с. 55 142].
коммерческий кодекс тиджарет-и беррийе кануну (ticaret-i Ьегг1уе kanunu, дословно закон о сухопутной торговле) был копией французского кодекса. Он состоял из двух разделов и 315 статей. Но лишь 69 статей касались торговли в подлинном смысле слова. Первый раздел содержал статьи о торговле, организации торговых компаний, о векселях и пр., второй о банкротстве. уже тогда одело ве о едовавкам торговл своегр в смени [143, с. 46 '347). Его применение затруднялось тем, что отсутствовал коммерческий процессуальный кодекс. По неизвест- HbIM причинам такой кодекс запоздал на десять с лишним 'лет ‒ его приняли лишь 14 октября 1861 г. [35, VII, с. 155].
Преобразования в коммерческом праве и судопроизводстве при всей их ограниченности имели прогрессивное значение. Они в значительной степени унифицировали правовую и судебную систему, равнивали перед законом мусульманских и немусульманских по данных империи в рассматриваемой сфере. Тем самым эти реформы частично подрывали позиции мусульманского и немусульманского духовенства в области гражданского судопроизводства, способствовали изживанию феодальных традиций,законсервированных в дехах, и т. д.
Разумеется, провтедение в жизнь буржуазных принципов, заложенных в новом коммерческом законодательстве и судопроизводстве, наталкивалось на большие трудности: сопротивление консервативных сил и коррумпированного государственного и


судебного аппарата, невежество, косность, бюрократизм, подкуп= ность, шовинизм и религиозный фанатизм сановников и чиновников, феодальные традиции и пр. Тем не менее пусть узкая, но брешь в одной из важных сфер гражданской жизни былф пробита.
Преобразования, хотя и менее значительные чем в коммеуческом, были произдедены и в уголовном праве, судебной системе и судопроизводстве..Угодавцыц закон, ппинятый в 1840 'г.,' прй всей его ограниченности, лакунах, нечеткости и других недостатках содержал ряд новшеств, о которых уже говорилось выше В 1851 г.' было принято дополнение к закону 1840 г. В' новых статьях рассматривались как преступление обман, непристойная речь, похищение девушек; было установлено, что больные заключенные должны быть возвращены в их семьи, а бедны. -арестыпы должны содержаться за счет казны. Особый интерес представляет статья, согласно которой рабы за совершенные ими преступления наказываются властями, а не хозяевами [143, с. 367]. '
Новшества в уголовном праве не сопровождались организацией новых светских судов, не был выработан и принят соответствующий им по направленности уголовный процессуальный кодекс. По-прежнему шариат занимал преобладающее место как правовая база в уголовных процессах не только в шариатских судах, но и в тех светских органах власти, которым были присвоены судебные функции. В таких условиях не могло быть и речи об осуществлении основных принципов Гюльханейского рескрйпта, таких, как равенство всех турецких подданных перед законом независимо от вероисповедания и этнической принадлежности, неприкосновенность жизни, имущества и чести подданных и' др.
В модернизации уголовного права и судебных органов, были заинтересованы не только турецкие подданные, но и иностранцы, потому что, как уже отмечалось, они также нередко оказывались перед турецким судом, включая и шариатский, либо вследствие их уголовных конфликтов с турецкими подданными; либо в качестве уголовных преступников.' Поэтому западные державы оказывали давление на Г!орту, требуя реформ в уголовном праве и судопроизводстве, притом таких, которые были бы выгодны им и их подданным. Особую важность прибретало для них создание таких смешанных уголовных пудов, где, подобно коммерческим, иностранные представители занимали бы место судей на равных правах с турецкими и где иностранцы, опираясь на капитуляционные права, имели бы значительное преимущество передтурецкими подданными. Давление держав принесло им жеЛае~мые результаты [143, с. 204].
8 1847 г. в константинополе был создан смешанный уголовный суд под названием меджлис-и Тахкикат (Meclis-i Tahkikat, дословно ‒ Следственный совет) . Такие же суды были впоследствии созданы в других городах. До 1854 г. эти суды состояли из начальников отделов гражданской администрации, имевших отношение к данному делу, членов эйалетских меджлисов и
146.


возглавлялись вали. Б функции суда входило рассмотрение уголовных дел, возникших между подданными Османской империи независимо от веры и этнической йринадлежности, а также между турецкими и иностранными подданными. В последнем случае состав суда устанавливался в равном числе из турецких подданных и иностранцев, намеченных при посредстве посольств. Судьи-иностранцы должны были быть подданными тех же государств, что и стороны в процессе. Поэтому состав суда не был стабильным. Суд рассматривал дело, опираясь только на уголовный закон. Свидетельские показания мусульман и немусульман ему предписывалось принимать как равноценные. Запрещалось применять пытки при допросах. При разборе дел иностранцев присутствовал представитель посольства соответствующего государства. Приговор иностранцу требовал одобрения посольства страны, к которой он принадлежал. Уголовные преступления, совершенные турецкими подданными, за которые полагался смертный приговор, подлежали рассмотрению Высшего юридического совета. Уголовные суды были подчинены Совету полиции (Meclis-i zabtiye) [140, с. 220; 171,1, с. 184 †1; 100, с. 149 150].
Реформы в уголовном праве и системе судов свидетельствуют о том, что и в этой области светские принципы и западные идеи завоевали известные позиции в ущерб духовному законодательству и суду. Судебные реформы в какой-то степени позволяли провести в жизнь принцип равенства всех турецких подданных перед законом и ограничить влияние духовенства. Такая тенденция в рассматриваемое время была прогрессивным явлением. Однако на практике новшества, о которых идет речь, реализовывались с большим трудом, и Порте не раз приходилось возвращаться к этой проблеме.
При рассмотрении реформ в юридической сфере бросается в глаза, что они имели место только в области коммерческого и уголовного права и не коснулись гражданского. Это объясняется двумя основными обстоятельствами. Первое состоит -в том; что реформы не только в области коммерческого, но даже уголовного права и суда мало затронули шариат. Коммерческое мусульманское законодательство было столь ограниченным, что новые нормы почти его не коснулись и интересы духовенства от этого не пострадали. К тому же еще до танзимата широко практиковалось рассмотрение торговых тяжб в различных несудебных ор- 1"анах.
Сложнее обстояло дело с реализацией нового уголовного законодательства, так как до танзимата уголовное право базировалось как на шариате, так и на светских законах канунах. Но так как в Турции при разрешении уголовных дел кануны применялись в течение столетий (уже во второй половине XV в. был принят кодекс, содержавший многие статьи об уголовных преступлениях убийстве, краже, прелюбодеянии и пр. и наказаниях за них) и так как шариатские нормы при реформах не были
147


отменены, то все же удалось внести некоторые усовершенствования в уголовное право и суд. Реформаторы не вытесняли мусульманскую систему права и суда, а создавали новую систему, которая существовала наряду со старой. Характерно, что для новых светских судов был принят термин «меджлис» совет, чтобы отличить их от духовных судов, за которыми осталось старое название махкеме.
Иначе обстояло дело с гражданским правом.. Почти все гражданские правовые споры имущественные (включая земельные между отдельными лицами),, брачные, семейные, наследственные и др. рассматривались в шариатских судах и разрешались по нормам мусульманского права. Исключение составляли аналогичные споры между немусульманами, принадлежавшими к одной религиозной общине; которые на основании султанских бератов и признанных властями традиций разрешались духовным судом соответствующей общины. Изъятие из ведения шариатских судов всех дел указанных видов и передача их специально созданным гражданским судам означало бы полную ликвидацию этих судов и встретило бы ожесточенное сопротивление как мусульманского, так и немусульманского духовенства и широких масс, которые в то время совершенно не были подготовлены к принятию такой реформы. Сами реформаторы и не помышляли о ней.
Другое обстоятельство, которое помогло оставить в стороне реформы- в гражданском законодательстве и суде, состояло в том, что в них не были заинтересованы иностранцы. Их гражданские отношения ограничивались преимущественно торговлей, они не имели права приобретать в Турции недвижимость (они это делали, но обходя законы, при помощи подставных лиц), различия в религии с мусульманами исключали какой-либо интерес с их стороны к проблемам регулирования брачных, семейных и наследственных отношений в Турции, отношения же аналогичного порядка между иностранцами и немусульманскими подданными Турции разбирались и разрешались в соответствующей религиозной общине.
В результате гражданское право в основных своих сферах, названных выше, в рассматриваемое время и еще много лет спустя не было затронуто реформами [143, с. 204 205].
Говоря о судебной реформе, следует указать и на такой акт. Оставив кади по-прежнему в подчинении шейх уль-исламата (Bah-t Meyihat), Порта перевела их помощников-наибов на фиксированное жалованье, подобно другим чиновникам. Это жалованье выплачивалось им мухассылами. Одновременно наибам было запрещено взимать судебные сборы, которые они обращали в свою пользу. Отныне эти сборы (hasilat-i mahkeme) поступали через мухассылов в казну [97, с. 626].
В 1845 .1849 гг. был принят ряд заслуживающих внимания аграрных законов. Прежде всего отметим султанское ираде
' 1Ф,
148


(указ) от 16 июня 1845 г., согласно,которому государственная земля (мири), не обрабатывавшаяся в течение трех лет подряд, подлежала передаче"'другому лицу'на "праве'тапу (87, с.38]." чаще вСего земля пустовала у бедных крестьян, особенно в тех семьях, которые лишились основного работника, призванного в армию. Упомянутый закон способствовал переходу земли от бедных, разорившихся крестьян к крупным землевладельцам и зажиточным крестьянам.
24 мая 1847 г. Высшим юридическим советом и Высшим совещательным советом" было принято несколько постановлений, направленных на ограничение произвола провинциальных властей при оформлении йрава на владение государственной землей. Qo этого постановления выморочные государственные земли, которые были оценены ниже 2 тыс. курушей, поступали в распоряжение мюльтезимов откупщиков ашара. Выморочные земли более высокой стоимости переходили к казне. Мюльтезимы от своего имени выдавали тапу и вместе с местными чиновниками земельных отделов оформляли эти свидетельства на право владения землей, чиня при этом произвол и беззаконие. Государство же лишалось тех сумм, которые взимались при совершении формальных операций. Новыми постановлениями было узаконено, что все выморочные земли поступают в ведение правительства; 'оформление передачи или продажи государственной земли было возложено на кадастровые отделы. Таким образом, в казну поступали и сборы, взимаемые при оформлении.
Особое значение имели постановления, касавшиеся права наследования государственных земель мири, которые составляли подавляющую часть земельного фонда страны.
Постановлением от 24 мая 1847 г. дочери владельца земли мири были уравнены с сыновьями в праве наследования. Ранее дочери могли наследовать землю мири лишь в том случае, если ее владелец не оставил мужского потомства, и платили при этом сбор тапу Отныне дочери получали землю мири в наследство на равных правах со своими братьями, и притом бесплатно.
Через неделю, 31 мая 1847 г., был издан новый указ, которым женщины, владевшие землей мири, были уравнены с мужчинами в праве передачи ее как сыновьям„так и дочерям, к тому же бесплатно. Ранее такая земля переходила лишь к сыну, притом

47 Tarry ‒ свидетельство на право владения государственной землей. В феодальную эпоху выдавалось феодалом крестьянину, а после уничтожения военно-ленной системы и перехода земель ленников в ведение государства эти свидетельства выдавались кадастровым управлением. Новый владелец платил в казну (ранее ‒ феодалу) сбор ‒ ресми тану (гезт1 tapu), или просто тапу. Размер сбора зависел от качества земли. В документах, приводимых профессором О. Л. Барканом, этот сбор назван «Tapuyi misl» [87, с. 40, 41]. См. также [143, с. 145].
4а Высший совещательный совет (Meclis-i Ali-i Umumi) включал всех министров, членов Высшего юридического совета, Совета по реформам (учрежден в 1854 г.), крупных сановников и высших духовных лиц [100, с. 122).
149


на таких же условиях, как и чужому человеку, т. е. с уплатой тапу. Можно согласиться с профессором О. Л. Барканом, вид-' Ййм исследователем аграрного вопроса в Турции, что новый порядок знаменовал начало нового периода в праве наследования государственных земель [87, с. 39 ‒ 40; 95, с. 107]"
21 мая 1847 г. (5джемази эль-ахыра 1263г.х.) был.принятновый регламент о тапу, который-также означал некоторый прогресс в турецком аграрном праве. Регламент устанавливал, что старые свидетельства на право владения землей мири ‒ тапу, выданные ленниками-сйпахи и мюльтезимами, сохраняли силу. Однако желающие могли их обменять в кадастровом ведомстве на новые, при этом запрещалось взимать с них какие-либо сборы, кроме 3 курушей на почтовые расходы.
Регламент разрешил Йередачу сыновьям и дочерям íà равных основаниях по наследству и бесплатно после смерти отца или Матери земель, на которых появились строения, превращенные в вакф (мюсаккафат).'о При этом разрешалось взимать лишь небольшой сбор в размере 5 курушей.
Отменялась оформление передачи прав владения другому лицу в шариатском суде. Отныне она оформлялась в кадастровом ведомстве При этом взимался небольшой сбор в размере 5 куфушей."
Ф
Пустоши подлежали передаче бесплатно всем желающим их обрабатывать. Такие земли освобождались от налога ашар на год, а каменистые на два года [87, с. 40 ‒ 41].
Новым постановлением:-Высшего юридического совета и директивной садразама от 27 января 1849 г. (23 реби уль-эввеля 1265 г. х.) права наследования земли мири были распространены, при отсутствии у ее владельца детей, на племянников и племянниц, отца и мать,. внуков. Еслй. й"их'не.оказывалось, то земля могла быть передана компаньону, а если его не было, то жителям данного села, которые в йей нуждались [87, с. 41 ‒ 43].
Приведенный выше новые аграрные законы в известной степени отвечали потребностям сельского хозяйства, возникшим с ростом товарно-денежных отношений [145, с. 299]. Землевладельцы нуждались в подкреплении законом их прав на владение землей, в расширении возможности использовать государственную землю для сельского хозяйства и прав передачи своих условных владений по наследству. Однако законы, о которых идет речь, были далеко не достаточны, чтобы в полной мере удовлетворять этим требованиям. В частности, только в малой степени

49 Рассматриваемые здесь и далее законодательные акты большей частью были извлечены проф. Барканом из архивов и его усилиями сделаны достоянием науки.
M MQsakkafat ‒ вакфные строения, доходы с которых шли на благотворительные дела [144, с. 135].
а1 Такая передача называлась «фераг» (ferag, дословно ‒ отказ, отчуждение. Сбор назывался «hare-i ferag»).
'150


были затронуты ими вакфные земли. Еще слишком сильны были феодальные пережитки в турецкой деревне, велико влияние светских и духовных феодалов и полуфеодалов. Поэтому реформаторы и не помышляли о буржуазном аграрном законодательстве, которое означало бы переворот в аграрных отношениях. Но они понимали необходимость пойти на изменения в аграрном праве, которые предоставили бы землевладельцам больше прав на владение государственной землей и способствовали бы большей уверенности в их прочности. Изданные ими акты, рассмотренные нами, в то время были известным достижением в этом направлении.
В рассматриваемые годы в деятельности Порты заметно было стремление содействовать развитию сельского хозяйства, промышленности, торговли, транспорта. В 1843 г. был вторично создан при министерстве финансов специальный Земледельческий совет (Ziraat meclisi), призванный разрабатывать меры но развитию сельского хозяйства. Совет предписал провинциальным властям обследовать состояние сельского хозяйства (размеры урожая, продуктивность животноводства, обеспеченность хозяйств орудиями труда, рабочим скотом и пр.); по его предложению в эйалеты и санджаки были назначены начальники земельных отделов, а в каза и нахийе их помощники, на которых была возложена обязанность заботиться о развитии сельского хозяйства, а также промышленности и транспорта [100, с.221]." В 1845 г. Земледельческий совет был изъят из ведения министерства финансов и передан в министерство торговли.
султанщвм .указоц,.щ„~з.адрдда„щя ~гцд~.рщдрщ~дд,mac. циальныи комитет.л составе двух человек одного мусульманина и одного раайа от каждого эиалета. В его задачу входило изучение причин упадка .сельского' хозяйства,. в.".различных. областях империи и разработка мер по его подъему, В частности, комитет~ быдла. прадложено представить доклады.о.размерах налогов, способах и времени zz.,äëùààèÿ, о,,надбдцдоиоап1..снкже"н™ия их 'размеров. в некоторых районах, а также о.,потребности в строительстве дорог и каналов.
Облегчить комитету выполнение возложенных на него задач должны были десять временных комиссий пО строцтельству (тесаИв-i imariye)'; образованные, как говорилось выше, для Руме'лии и Анатолии. комиссии были призваны принять меры по реализации в эйалетах, куда они будут направлены, всех проектов правительства, предназначенных для, удучшения. сельского хозяйства и других отраслей хозяйства, строительства и ремонта дорог. В комиссию входили помимо председателя члены, избранные в равном количестве из числа офицеров, гражданских чи5~ Эта организация под названием Земледельческий и прамышленный совет впервые была создана по инициативе Решид-паши в 1838 r. В том же году она была преобразована в Совет общественных работ (Меджлис-и умур-и нафиа ‒ Neclis-i 1.1тиг-i Nafia) [119, с. 76 ‒ 771.
151


новников и улемов. Расходы по содержанию комиссии брало на себя государство; их членам было запрещено взыскивать какие- либо средства с населения [171, 1. с. 369 370]. Тем временем Земледельческий совет был в 1846 г. преобразован в министерство земледелия. Однако через несколько месяцев оно было слито с министерством торговли [23, VIII, с. 90; 100, с. 222].
Комиссии по строительству работали несколько лет. Их деятельность была малоэффективной K участию в работе по подъему хозяйства были приглашены немногие иностранные специалисты агрономы, инженеры по строительству дорог., горные инженеры и другие. Некоторые из них обследовали состояние хозяйства в провинциях, где они побывали."
Целым рядом актов 1845 1851 гг., из которых нам пока известна лишь незначительная часть, Решид-паша и его соратники стремились повысить производительность сельского хозяйства. Так, указом от 10 июня 1845 г. (5 реджеба 1261 г.х.) была роявлена забота о сохранении полей, садов и огородов от по- ~ равы скота. Особенно большой урон земледелию причиняли многочисленные стада кочевников во время перекочевок, когда посевы, сады, виноградники, огороды уничтожались почти полностью [119, с. 94 ‒ 96].
В 1845 г. Порта выделила 20 млн. курушей для распределения в качестве кредита через провинциальные органы власти среди земледельцев, нуждавшихся в семенах, рабочем скоте„ орудиях труда. Кредит предоставлялся на 3 ‒ 4 года без процентов. Эта незначительная-по сравнению с потребностями, но все же полезная мера не достигла цели, так как большую часть суммы расхитили чиновники [171, 1, с. 378 379].
В 1846 г. впервые в Турции недалеко от столицы была открыта сельскохозяйственная школа (Ziraat mektebi). В начале 50-х годов ХТХ-ъ -в-'ней--было. 50 -учащихся [171, 1, с. 372 373; 119, с. TOT]. В 1850 г. была создана школа ветеринаров (Baytar mektebi) [171, I; с. 214].
Правительство поощряло создание крупных, передовых для воего времени, сельских хозяйств, управляемых европейцами„ с тем чтобы постепенно был усвоен европейский опыт в земледелии и скотоводстве [171, I, с. 373].ь' В 1847 г. Порта направи-
4

аз В константинопольской газете, издававшейся на французском языке, «Journal de Constantinople» была опубликована записка молдаванина Ионеско о положении в Болгарии, Добрудже, Македонии и Фессалии, где он побывал в 1850 г. Эта записка, ценная как источник, подробно изложена Убичини в его «Письмах» [171, 1, с. 371 ‒ 3861. Проф. Карал излагает по Убичини эту записку на стр. 233 ‒ 236 VI тома своей «Истории Турции».
54 Одно из таких хозяйств основал польский политэмигрант, известный политический деятель князь Адам Чарторыйский. В хозяйстве поселились 182 поляка, участвовавшие на. стороне ~Шамиля в его войне против России. взятые в плен и переданные Турции. Формально земли для хозяйства были. приобретены у правительства Турции французским орденом лазаристов.
152


ла в районы, пораженные эпизоотией, ветеринаров во главе с иностранным специалистом [119, с. 91].
Среди других правительственных мер можно отметить раздачу в Растамону саженцев тутового дерева с целью поощрить там развитие шелководства, насаждение оливковых деревьев в санджаке Балу [100, с. 223], заботу об улучшении породы овец „др з5
Правовые реформы и новые экономические меры правительства (включая и отмену в 1838 г. государственных монополий на покупку и продажу злаков, шерсти и других продуктов сельского хозяйства, что привело к росту цен на эти продукты) содействовали известному подъему сельского хозяйства .уже на первом этапе танзимата. Особенно заметен был этот процесс в районах, близких к крупным потребительским центрам и портам, например, к столице, Измиру, Салоникам и др. Велико было также и воздействие спроса европейских рынков. Такой процесс наблюдался в Болгарии и Румелии. Так, вывоз пшеницы из Болгарии и Румелии возрос с 296 тыс..гектолитров в 1840 г. до 1600: тыс. в 1848 г., т. е. более чем в пять раз. По свидетельству Убичини, даже турки, еще недавно самые отсталые земледельцы после албанцев и сербов, пристрастились к сельскому хозяйству, подобно болгарам, и добились того, что на их долю падала треть всей производимой продукции [171, I, с. 375 376]." В Малой Азии, по данным Убичини, урожай злаков в нацале 50-х годов XIX в. составлял в среднем 705,1 тыс. тонн, из них экспортировалось в Европу около 25 процентов. Продукция хлопка в Малой Азии равнялась примерно 30 тыс. баллов в год (по 250 кг в каждом), из них вывозилось за рубеж 12 15 тыс. баллов. Настриг шерсти ангорских коз достигал в среднем 450 500 тыс. кг в год, из них з/4 вывозилось в Европу [там же, с.
367 368].
Показательно также, что в 1851 г. Турция впервые в своей истории участвовала во всемирной выставке в Лондоне, где демонстрировала продукцию сельского хозяйства и промышленные изделия [там же, с. 368 370].
Исследователи-современники, изучавшие положение дел на месте, такие, например, как Убичини, отмечают, что реформы танзимата создали у земледельцев уверенность в сохранности результатов труда, поэтому исчезла былая апатия, которая ранее характеризовала их отношение к земледелию. Этим Убичини объясняет прогресс, наметившийся в сельском хозяйстве [там же, с. 375].
55 Вали Силистры, Варны и Видина получили от Порты приказ освободить от налога на мелкий рогатый скот (beylik) и некоторых других сборов на десять лет лиц, взявших на себя разведение породистых, так называемых испанских, овец [145, с. 221].
56 О том, какое 'место в Болгарии и Румелии стал занимать экспорт злаков, видно по данным порта Салоники за 1847 г.: весь экспорт оценивался суммой 20,1 млн, франков, из них на долю злаков приходилось 15,4 млн.
153


Такое утверждение в значительной степени преувеличение. Мы ужь не раз отмечали, что произвол властей, особенно провинциальных, сохранился. Но верно и то, что правовое положение крестьян, торговцев и ремесленников улучшилось по сравнению со временем до танзимата. В этом отношении показателен такой факт: после провозглашения Гюльханейского хатт-и шерифа гораздо реже стало практиковаться превращение недвижимой собственности мюльков в вакф [140, с. 289]. А ведь, как известно, к этому часто прибегали собственники недвижимости, и не только крупные, чтобы под защитой религии и духовенства избавиться от произвола властей, прежде всего от конфискации самого имущества, а затем и от тяжелого налогового бремени.
Некоторое улучшение наступило в положении крестьян. включая и немусульман. Этому способствовала и отмена в начале танзимата чрезвычайных налогов авариз [171, 1, с. 363] и упразднение особых повинностей крестьян-немусульман ' (охрана дорог, горных проходов, выполнение барщины в качестве конюхов в султанских конюшнях, сокольничьих и др.) [145, с.
213]. Многие крестьяне даже покупали земли, которые по тем или иным причинам продавали собственники чифтликов [там же, с. 226]. Разумеется, это были зажиточные крестьяне.
Танзиматские реформы способствовали усилению дифференциации на селе. Наряду с немногими разбогатевшими крестьянами появились массы разорившихся. Крестьяне, лишившиеся земли, или, еще чаще, издолыщики становились батраками; многие уходили на заработки в Стамбул и другие города. Здесь они батрачили в садах, виноградниках, на огородах либо нанимались в качестве слуг в частные дома, работали как носильщики, лодочники, занимались мелкой торговлей вразнос и пр. В Константинополе эти пришлые элементы их здесь называли бекярами (bekar холостяк) составляли значительную' часть населения [145, с. 226; 171, I, с. 374].
Приведенные выше материалы свидетельствуют об отсутствии у, реформаторов какой-нибудь программы по аграрному вопросу и даже понимания его существа в то время. У них и в мыслях не было покушаться на крупную феодальную и полуфеодальную земельную собственность, привилегии иностранных купцов в области экспорта продуктов сельского хозяйства. Вряд ли они даже имели ясное представление о подлинных нуждах сельского хозяйства и особенно о положении крестьян. Тем не менее даже те единичные, куцые, разрозненные меры, которые они предприняли, имели для своего времени прогрессивное значение. Они свидетельствуют о намерении Решид-паши и его единомышленников поощрять капиталистический путь развития сельского хозяйства и содействовать этому.
Аналогичные проявления обнаруживаются и в их действиях, касавшихся промышленности. Уже Селим III, а особенно Махмуд II поощряли строительство фабрик и заводов, главным об-


разом тех, которые были нужны для удовлетворения потребностей армии и флота. Махмуд II с этой целью кредитовал отдельных капиталистов турецких подданных без оглядки на их национальность (например, болгар) и сам основывал промышленные предприятия за счет государства. Рефбрматоры шли по его, пути. Об этом говорят, например, такие факты. В 1840 г. болгарин по имени Димитрий получил от министерства торговли разрешение на строительство сахарного завода. Его просьба была предварительно рассмотрена Советом общественных работ и удовлетворена на следующих условиях: завод должен быть построен вне черты столицы; Димитрию разрешается ввезти семена сахарной свеклы из других стран, если местная свекла будет признана негодной для производства сахара; с урожая свеклы, посеянной в Румелии и Анатолии, будет взиматься ашар и ничего больше; излишек свеклы сверх потребности завода, вывезенный за границу, будет облагаться только лишь таможенной пошлиной; весь персонал фабрики, за исключением нескольких специалистов, должен состоять из турецких подданных; Димитрий должен обучить бесплатно искусству сахароварения и свеклосеяния двух мусульман; с изготовленного сахара будет взиматься лишь один сбор в размере: с кантара сахара высшего сорта 20 курушей, среднего ‒ 10' и обыкновенного ‒ 10; вывозимый сахар будет облагаться лишь таможенной пошлиной; в течение десяти лет никому больше не будет дано разрешение на производство сахара; завод будет находиться под контролем министерства торговли [119, с. 80 81].57
Мы намеренно подробно изложили условия строительства сахарного завода, хотя оно так и не состоялось, чтобы показать, какие большие льготы давала Порта, дабы поощрить промышленное строительство.
В том же 1840 г. была расширена государственная фабрика фесок в Стамбуле. В связи с тем, что феска, принятая, по предписанию Махмуда II, в армии и для всех чиновников, все больше становилась головным убором всех турецких подданных-мужчин, без различия религии и национальности, местная фабрика не была в состоянии удовлетворить спрос, и сильно увеличился импорт фесок из Франции, Германии и Туниса (до 600 700 тыс. в' год). Поэтому было решено модернизировать и расширить производство на турецкой фабрике. В 1844 г. управление фабрикой было поручено бельгийским специалистам. Из Бельгии были привезены необходимые машины. На этом производстве были заняты 250 300 рабочих. В день выпускалось 300 1500 фесок. Главным их потребителем была армия.
В указанном году было приступлено к расширению и модернизации государственной текстильной фабрики в Измите. Из европейских стран были привезены необходимые машины. Про-

57 Кантар ‒ старинная мера веса=около 54 кг.
155


дукция фабрики предназначалась главным образом для армии, но она также производила шерстяные и . хлопчатобумажные ткани и разные текстильные изделия домашнего обихода и для населения [100, с. 242].
В 1847 г. было принято решение о строительстве в Стамбуле новой государственной текстильной фабрики. Яля изготовления "хлопчатобумажных тканей требовался хлопок высокого качества, и начальник фабрики намеревался его выращивать. Яля этой цели в качестве специалиста он привлек армянина Аванеса, начальника порохового завода. Пред~олагалось также открыть специальное училище для подготовки квалифицированных хлопководов [119, с. 91) se
В том же 1847 г. была построена государственная бумажная фабрика в Измире. Еще до Селима 1П в Турции была основана бумажная фабрика, а при этом султане еще две. Однако все они закрылись, так как выпускали бумагу плохого качества и столь высокой себестоимости, что доходы от продажи бумаги не покрывали расходов по ее производству. Однако и новая, измирская фабрика работала неудовлетворительно и вскоре приостановила свою деятельность. Отныне вся потребность правительства и страны в бумаге покрывалась за счет импорта [100, с.
250].
В Стамбуле был построен новый оружейный завод, изготовлявший пушки, ружья, пистолеты, пули [там же, с. 249].
Кроме текстильйых фабрик, созданных на деньги правительства, ймелись частные фабрики такого рода. Наличие в стране в большом количестве необходимого сырья, избытка рабочей силы при низкой заработной плате, обширного рынка сбыта позволяло частным капиталистам строить фабрики даже при режиме капитуляций и привилегий, которыми пользовались иностранцы. В 1853 г. в Бурсе работало 14 шелкоткацких фабрик с паровыми или водяными двигателями, в Муданье 2, в Биледжике 3 и др. В Бурсе на фабриках было занято около 20 рабочих из Франции и Вены. Несколько шелкоткацких фабрик было построено в городах Ливана. Частными 'фабрикантами были как местные, так и иностранные капиталисты.
Однако промышленные предприятия, построенные частными капиталистами, не имели перспективы, так как широкие льготы и привилегии, предоставленные иностранным импортерам по торговым договорам, а также техническая отсталость турецких предприятий по сравнению с западноевропейскими и невысокая деловая квалификация их собственников не позволяли местной продукции конкурировать с иностранными товарами на своем же турецком рынке [там же, с. 242 ‒ 243]. Так„по данным иностранных путешественников, производство бархата и сатина в Бур-
58 Их .подготовкой занималась сельскохозяйственная школа, о которой упоминалось вь~ше. Намерение открыть специальную школу хлопководов было. связано со строительством текстильной фабрики.
15б


се сократилось и в 1848 г. составляло всего лишь 20 проц. продукции 1628 г. По-видимому, особенно пострадало от конкуренции импортных товаров ремесленное производство: из 1000 станков, бывших здесь в 1828 г., осталось лишь 75. Сократилось производство хлопчатобумажной и шелковой пряжи в таких текстильных центрах, как Диярбакыр, Амасья и Бурса [119, с. 240].
Промышленное развитие Турции сдерживалось и внутренними препятствиями, расставленными на его пути феодальным режимом. О них говорилось в разделе, посвященном социально- экономическому развитию Турции в первой трети XIX в. Решидпаша и его единомышленники не посягнули на систему феодальной организации промышленности и торговли ‒ на эснафы игедики, хотя цеховая система уже начала разлагаться изнутри в результате проникновения капиталистических отношений. Постепенная отмена гедиков началась лишь в 1860 г.
В добывающую промышленность реформаторы не внесли никаких изменений. Здесь по-прежнему царили средневековые методы добычи. Рудники были государственной собственностью, поскольку вся земля считалась таковой. Как и до танзимата, рудники либо эксплуатировались и управлялись непосредственно государством через соответствующих чиновников или арендаторами под контролем и с помощью государства, либо передавались долями на известный срок желающим за установленную сумму. Характерен пример с Зонгулдакским угольным бассейном. Он был открыт в 1828 г., но в течение 20 лет оставался в заброшенном состоянии. В 1848 г. указом Абдул-Меджида он был присоединен к султанским имуществам (Emlak-i $ahane), и в том же году за 300 золотых лир право на его эксплуатацию было дано группе галатских банкиров-ростовщиков. Добыча каменного угля здесь не превышала 50 тыс. тонн в год, а потребности страны в угле удовлетворялись за счет импорта из Англии ртам же, с. 245 246, 248].
В области торговли реформы нашли свое выражение главным образом в соответствующих законодательных актах, рассмотренных выше, особенно в создании коммерческих судов и коммерческого кодекса. Большое значение для развития торговли имело уравнение в правах перед светским законом мусульман и немусульман. Как нам уже известно, роль греков, армян, болгар, евреев и других немусульман в турецкой торговле была намного выше, чем турок. Однако торговые договоры, заключенные Турцией с иностранными государствами начиная с 1838 г., создали для иностранных купцов (и иностранных промышленников) такие преимущества, что турецким купцам, особенно крупным, оставалась, главным образом, роль посредника, зависимого от своих иностранных хозяев.
Современники, изучавшие состояние торговли в Турции в начале 50-х годов XIX B., отмечают, что в турецкой торговой политике не было единой системы. Одновременно, по их мнению, су-



ществовали и переплетались три системы: свободная торговля» протекционистская таможенная система и запретительная система. Преобладала все же первая система. Иногда устанавливались некоторые ограничения или запреты для иностранцев в. торговле тем или иным товаром, вводились низкие твердые ценьв на продукты питания, издавались распоряжения, ограничивавшие под предлогом карантина свободный доступ в турецкие порты судов той или иной страны [43, с. 284]. Однако такие ограничения нельзя назвать системой. Никакой протекционистской политики Решид-паша и его сторонники не вели и не .предлагали.
Пользуясь полученной свободой торговли и опираясь на договоры, западные державы сильно увеличили свои торговые обороты с Турцией. Это видно на примере Англии и Франции, занимавших первые два места во внешней торговле с ней.
Английская торговля с Турцией в 1840 1852 гг. развивалась. следующим образом (в тыс. ф. стерл.) [127, с. 74]:
Экспорт из Англии
3673,8
7620,1
8489,1
Импорт в Англию
1240,8
1466,0
2252,3
1840 г.
l845 г.
1852 г.
е
Цифры указывают на большой рост турецкого. импорта, незначительное увеличение экспорта и в результате огромный дефицит в турецком торговом балансе.
Торговля с Францией имела следующий вид (a.тыс.'фр.) [45, с. 221, 247]:
%
Экспорт из Франции
8716
14 810
26 128
Импорт во Францию
19 277
32 853
60 725
1840 г.
1845 г.
1852 г.
158
l
3а 12 лет торговые обороты между Францией и Турцией увеличились как по экспорту, так и по импорту примерно в три раза. Торговый баланс был активен в пользу Турции. Для Франции Турция служила больше рынком сырья, чем рынком сбыта собственных фабрикатов.
Все приведенные цифровые данные говорят о большом росте внешней торговли в годы танзимата. Нам уже приходилось выше говорить о положительном, про~рессивном, в социально-экономическом смысле, влиянии этого роста на внутреннюю жизнь Турции. Но так как инициатива в этом процессе исходила от иностранного капитала, преследовавшего собственные интересы, отрицательные последствия для Турции роста ее внешнеторговых связей с европейскими державами были гораздо существеннее положительных.
3а приведенными выше цифрами скрывается все усиливавшийся процесс превращения Турции в аграрно-сырьевой прида-


ток западноевропейских стран, разрушение турецкой промышленности, формирование компрадорской буржуазии, тесно связанной с иностранным капиталом.
Решид-паша и его соратники ничего не противопоставили разрушительным воздействиям иностранного капитала, да и не думали это делать, хотя, несомненно, желали экономического, в частности, промышленного, развития Турции и стремились к нему. Они попросту были бессильны вести протекционистскую политику, будучи связаны по рукам и ногам торговыми договорами, которые сам же Решид-паша подписал, и капитуляциями. А самое главное ‒ экономически слабая, немощная, отсталая Турция не имела сил противиться мощным экономическим державам, какими были Англия и Франция.
Большим 'препятствием экономическому развитию страны было бездорожье. По-этой причине целые районы, особенно в горных областях, жили в состоянии изоляции. На совещании, созванном в 1845 г., и в докладах из провинции комиссий по строительству много говорилось о необходимости хороших путей сообщения. Насколько плохи были дороги даже на подступах к столице, видно по следующему примеру. Армянская компания организовала движение дилижансов между Адрианополем и Константинополем, но из-за чрезвычайно плохого состояния дороги были вынуждены его прекратить [171, I, с. 381]. Мустафа Решид-паша и его единомышленники в правительстве знали эту нужду, и в их экономической политике дорожное строительство занимало особое место.
Были предложены проекты нескольких шоссейных дорог: из Трабзона через Эрзурум до Багдада, от Гемлика до Бурсы и др. Строительство первой дороги, торжественно начатое, было вскоре прекращено. Остальные проекты так и остались на бумаге. Порта не имела ни средств, ни специалистов для строительства дорог [171, I, с. 383 384; 100, с. 262 263].
К тому времени в Европе уже существовали железные дороги. Государственные деятели в Турции и сам султан проявили к ним живой интерес. В покоях Абдул-Меджида висели фотографии первой английской железной дороги между Ливерпулем и Манчестером, построенной в 1825 г. Султан даже сказал в кругу приближенных, что он хотел бы видеть такие дороги у себя в стране [100, с. 263]. Но реализовать это свое желание он был не в силах.
Яля Турции с ее морским побережьем большой протяженности всегда было велико значение морского транспорта. Но, лишенная возможности воспользоваться плодами технической революции на морском транспорте пароходами," Турция все еще строила парусные суда и широко пользовалась ими, когда

59 Пароход появился в 1807 г. Первый пароход из Англии во Францию
прибыл в 1816 г.
159



они уже устарели. Для строительства паровых судов Турция не имела ни средств, ни необходимой техники, ни специалистов. Г1ришлось покупать пароходы в Европе. Первый пароход приобре.л Махмуд 11 в 1827 г., но для военного флота. В годы танзимата в Турции начали строить корпуса. судов для паровых кораблей, а машины для них покупали в Англии. Но эти паровые суда также предназначались для военного флота.
Впервые в 1844 г. Порта ассигновала средства на приобретение двух пароходов для перевоза пассажиров и грузов, следующих из портов Мраморного моря в Стамбул и обратно, и для движения по Босфору. В 1850 г. по инициативе Мустафы Решидпаши была создана компания «~1г1~е1-i Hayriye» для строительства парохода, также предназначенного обслуживать движение по Босфору. Общество выпустило 2000 облигаций по 3 тыс. курушей каждая. В том же году пароходные почтовые линии связали Стамбул с Измиром, Гемликом, Измитом, Трабзоном [100, с. 264 ‒ 266].
С ростом внешнеторговых оборотов Турции с иностранными государствами и развитием морского транспорта в Европе движение судов в турецких портах увеличивалось из года в год. Преобладали парусные суда. Это хорошо видно на примере крупнейшего порта Турции Константинополя. Всего прошло через этот порт судов, не считая турецких и греческих [43, с. 283]:
Парусных Всего
Паровых
1841 г.
1846 г.
1851 r.
274 414 4 0
3592 8197 6701
3318 7783 6231
Стоимость (в тыс. фр.)
Количество
судов

Порты
15 770
262
829
5000
576

51 520
' 11 155
' 8000
11 350
28 473'
22 378

24 150
7590 15 000
7600 36 682 .15 767
75 670 18 745 23 000 18 950 65 155 38 145
Константинополь
Трабзон (в 1852 г.)
Самсун
Салоники
Измир
Бей рут (в 1852 г. } .
160
Наибольшее движение судов в турецкой столице было отмечено в 1847 г. 11021 парусное судно и 462 паровых, всего 11 483.
Через порты Турции в начале 50-х годов XIX в. проходило в среднем 35 ‒ 40 тыс. парусных судов, которые перевозили 4,5 5 млн. тонн грузов.
Значение наиболее крупных портов в движении парусных судов и в торговом обороте в 1846 1851 гг. видно из следующих данных [171, I, с. 420]:


Преобладающее место в турецком судоходстве, особенно в морских перевозках с иностранными государствами, занимали греческие, английские, итальянские, австрийские и французские суда. По данным за 1846 ‒ 1851 гг., участие отдельных флагов в турецких перевозках выражалось в следующих процентах: греческий 47, английский 16,4, итальянский ‒ 15,3, австрийский 12,1, французский 3,5, турецкий 3, северный (бельгийский, голландский, датский, шведский, русский вместе взятые) 2,7 [43, с. 283]. Таким образом, морские транспортные связи Турции, в частности ее внешняя торговля, почти полностью находились в зависимости от иностранного капитала. Преодолеть ее реформаторы не были в состоянии, хотя, как было показано, и пытались кое-что сделать для развития собственного пароходства.
Среди экономических мер, принятых Решид-пашой и его помощниками в подражание западным странам, заслуживает внимания его попытка основать государственный банк с целью стабилизовать внутри страны и на иностранных биржах турецкую денежную единицу куруш.Яля этого они в 1845 г. прибегли к помощи владельцев двух банкирских, точнее ростовщических, домов в Константинополе, неких ~Кака Аллеона и Эммануэля Балтацци. Банкиры. обязались стабилизовать куруш на уровне 110 курушей за один фунт стерлингов. В 1848 г. был основан имперский Константинопольский банк; названные лица были назначены его директорами. Капитал банка был определен в размере 25 м> н. курушей (227 тыс. ф. стерл. по официальному курсу), который должно было обеспечить правительство. Реально банк не имел никакого основного капитала. Лишенный прочной экономической базы, банк прогорел. Этому способствовала также паника на финансовом рынке ряда европейских стран, вспыхнувшая в результате революции 1848 г. во Франции. Константинопольский банк прекратил свое существование в конце 1852 г., оставив правительству убыток в размере 35 млн. курушей, который оно должно было покрыть 171, I, с. 318; 173, с. 115 129].
Финансовый кризис заставил Решид~пашу прибегнуть к иностранному займу. Ко всем внутренним причинам, вызвавшим такой кризис, прибавилась еще опасность войны с Россией. В 1850 г. Решид-паша, бывший тогда великим везиром, решил заключить внешний заем. Ему удалось в 1852 г. достигнуть соглашения о займе с одним парижским банком и одним лондонским. Сумма займа была определена в размере 55 млн. франков (260 млн. пиастров. Она равнялась примерно одной трети доходов страны). Заем был заключен на 27 лет. В Париже были выпущены облигации займа (55 тысяч). Однако в августе 1852 г. Решид-паша был уволен в отставку, и пост великого везира занял противник займа, в недавнем прошлом единомышленник Решид-паши, министр иностранных дел Мехмет Эмин Али-паша. По его внушению султан Абдул-Меджид не санкцио-


нировал соглашение, и заем был аннулирован. На этои несостоявшейся операции Порта потеряла 22 млн. курушей (100, с.
209 210; 91, IV, с. 140).
Необходимость покрыть дефицит Константинопольского банка в размере 35 млн. курушей и поддержать курс куруша вынудила Порту прибегнуть к услугам галатских банкиров. Было. создано общество, основавшее новый банк. Он получил название, вошедшее в историю, Оттоманский банк. Основные задачи банка: упорядочить денежное обращение путем изъятия неполноценных монет и бумажных бон каиме; поддерживать обменный курс куруша во время коммерческих платежей на уровне 110 курушей за 1 ф. стерл., выполнять обычные банковские операции. Банку был предоставлен ряд привилегий сроком на 15 лет. Правительство обязалось в течение этих лет предоставить банку субсидию в размере 30 млн. курушей (6,9 млн. фр.) и гарантировало такую же сумму без процентов по истечении 15-летнего срока. Основателями банка моглн быть только турецкие подданные. Исключение было сделано: для трех знатных коммерсантов Константинополя подданных Франции, Англии и России. Первые два стали вице-директора ми банка (из трех), третьим вице-директором был грек, а генеральным директором один из крупнейших богачей Турции армянин Михрон Яуз [171, I, с. 321 325; 560 ‒ 561]. Таким образом, с самого начала государственный по форме банк оказался в руках галатских банкиров-ростовщиков из инонационалов, являвшихся к тому же подданными великих держав Такой банк, естественно, не мог служить государственным интересам Турции. Банкиры заботились о собственных выгодах и доходах тех иностранных, главным образом парижских и лондонских, банков, с которыми они были тесно связаны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что всего лишь через несколько лет хозяевами Оттоманского банка стали лондонские.и парижские банкиры.
История основания государственного банка весьма характерна для реформаторов Решид-паши и его единомышленников. Она является еще одним примером, показывающим, насколько слепо они верили, что достаточно создать в Турции то или иное западное учреждение, как страна пойдет по тому же пути прогресса, по какому пошли и достигли успеха западноевропейские страны. Инициаторы танзимата не понимали, что в стране, где во всех областях в экономике, политической жизни, идеологии, быту ‒ господствуют феодальные порядки, немыслимо обеспечить прочную базу такому капиталистическому учреждению, каким является государственный банк.
Особое значение Мустафа Решид-паша и другие реформаторы придавали просвещению. В ием они видели важнейшую гарантию осуществления принципов, декларированных Гюль-
162


ханейским актом [100, с. 168; 96, с. 616]. Но на пути реформ в системе просвещения реформаторы встретились с упорным сопротивлением такого мощного и влиятельного противника и монополиста в этой области, как мусульманское духовенство. Оно решительно противилось распространению светского образования. Особенно опасна была корпорация высшего звена мусульманского духовенства улемов, пользовавшаяся огромным влиянием.в правящих кругах, при дворе и в провинциальных органах власти. Улемы были в состоянии вывести учащихся своих духовных школ (медресе) софт на улицу и вызвать волнения в столице и провинции, привлекая на свою сторону под лозунгом защиты шариата темные массы мусульман.
И все же реформаторы вступили в борьбу за светское.образование. Иного выхода не было. Духовные школы как начальные (Sibyan mektepleri ‒ «детские школы»), так и медресе двух ступеней (средние и высшие) были рассадниками безграмотности и фанатизма. Учащиеся медресе, не говоря уже о мектебах, не изучали светских наук и не получали знаний по истории, географии, естественным и точным наукам. Те немногие сведения, которые им, сообщали их безграмотные духовные учителя, соответствовали уровню знаний в глубоком средневековье. В течение всех лет пребывания в медресе учащиеся были заняты главным образом зубрежкой книг по богословию. Мектебы были широко распространены. Они существовали при мечетях в каждом квартале в городах и в каждой деревне. Учителями были ходжи и муэдзины. Дети (в мектебы поступали в возрасте 4 ‒ 7 лет, мальчики и девочки) зубрили Коран, усваивали религиозные правила, письмо, элементарные правила арифметики. Никаких необходимых в жизни знаний учащиеся не получали. Они даже не умели читать и писать по-турецки [100, с..170 ‒ 171]. Широко были распространены и медресе. В Стамбуле и его пригородах было в 1769 г. 275 медресе, в других менее крупных городах они насчитывались десятками. Не было города, в котором бы не имелось хоть одного медресе [65, с. 11 12]. Здесь уже преподавали профессионалы мюдеррисы, принадлежавшие к духовенству, многие из них даже к высшему. В области светских наук они стояли ненамного выше своих учеников.
Мектебы и медресе находились в ведении управления вакфов и содержались за его счет. Руководили управлением улемы враги всяких новшеств в области просвещения [35, 11, с. 352; 100, с. 171].
Между тем уже во второй половине XVIII в. сами султаны оказались вынужденными открыть путь светскому образованию, но только для подготовки офицеров артиллеристов, инженеров, моряков. Султан-реформатор Махмуд II пошел дальше и стал заботиться о распространении светского образования, хотя и он уделял главное внимание подготовке по-евро-
%
163




пейски обученных офицеров. С его именем связана первая попытка открыть в 1824 г. в Стамбуле светские начальные школы. Однако практических результатов эта попытка почти не дала."
В первое время после провозглашения Гюльханейского ,хатт-и шерифа, во время своего кратковременного пребывания у власти до весны 1841 г. Мустафа Решид-паша не успел предпринять каких-либо шагов с целью реформировать просвещение. Реформы в этой области он начал осуществлять в 1846 г., став великим везиром.
Подготовительная работа в этом направлении была начата вскоре после оглашения в Высокой Порте хатт-и шерифа Абдул-Меджида от 5 февраля 1845 г. Kamic уже упоминалось, султан указал, что принципы Гюльханейского хатт-и шерифа плохо проводятся в жизнь и в качестве основной причины этого назвал невежество населения. Он подчеркнул необходимость развития светского образования в стране, признав его столь же необходимым, как и религиозное. Было предписано открыть в столице пять средних школ 135, II, с. 352]. В марте 1845 г. был образован Временный совет по делам просвещения (Meclisi maarif-i muvakkat) для подготовки проекта реформ. Совет был создан по инициативе соратника Решид-паши, главного переводчика Порты Фуад-эфенди. Он же был председателем [35, II, с. 352 353; 141, с. 77]. В состав Совета входили кадиаскер, впоследствии шейх уль-ислам Ариф Хикмет-эфенди, официальный историограф Эсад-эфенди и др. Совет имел задачу выработать проект закона о реформе просвещения."
Совет представил в авг сте 1846 г. три проекта законов, пред~~Гматривавших крупную ~>еформу в области просвещения, 'а именно: создание школ трех ступенеи начальнои, c' изъятием мектебов из ведения духовенства и: передачей управления ими специальному органу, средней, т.' е. школ рюштийе с программой, которая обеспечит учащимся знания, отвечающие требованиям времени, и высшей университета с интернатом. Проект предлагал учредить специальный комитет для руководства делами просвещения, разработки соответствующих программ и инструкций и контроля за их выполнением. Проект о средней школе не коснулся медресе, которые в неизменном виде оставались в ведении духовенства.
Проекты были одобрены ортои и султаном и стали ааконом. Был создан постоянный Генеральный совет по просвеще-

ао О реформах Махмуда 11 в области просвещения см. [75, с. 252 ‒ 260; 65, с. 13 ‒ 22].
6< 11иркуляр Высокой Порты от 6 марта 1845 г. см. [171, 1, с'. 549 ‒ 550;
24, с. 10; 99, с. 182; 100, с. 170]. Убичини, а за ним и Карал в числе членов Совета называют еще одного видного соратника Рашид-паши в то время, будущего министра иностранных дел и великого везира Али-эфенди [171,1, с. 205]. Однако в назвайном циркуляре он не упомянут.
164


нию (Meclis-i Daimi-i maarif-i.umumiye), в который вошли почти все члены временного комитета и новые, в их числе упомянутый Али-эфенди [171, 1, с. 206; 24, с. 10 12; 99, с. 182; 100, с. 170; 65, с. 22 23].
. Совет по просвещению постановил: начальное' образование является бесплатным и обязательным. 1лавы семеи были обязаны направлять-в мектебы свбих детей, мальчиков и девочек, достигших шестилетйего возраста. Что касается содержания обпазования в мектебах, 'то оно оставалось"почти таким же, каким было до реформы. Основной упор делался на религйозное еоспитайие. Новшеством„было предйисанйе применять в йроцессе обучения небольшие по обьему., учефники, написанные сйециально для детей простым турецким языком. Срок обучейия в мектебах был установлен в 4 5 лет (допускалось и более длительное пребывание).
Средние школы, названные mekatib-i riiytiye («школы зрелости»), создавались и содержались на.государственный счет. Обучение в них и даже учебники были бесплатными. Предписанная программа обучения наряду с религиозныгли предметами включала турецкую историю, всеобщую историю, арифмеТику, элементы геометрии. Срок обучения ‒ шесть лет, из них четыре года ‒ начальных. Выпускники мектебов, успешно 'Сдавшие экзамены, поступали сразу в пятый класс.
Совет по просвещению уделил особое внимание созданию университета (darulfunun ‒ «дом наук») который должен был готовить необходймых государству образованных людей, в ча-' стности преподавателей. Мыслилось, что выпускники университета станут опорой в борьбе с влиянием улемов на турецкое йаселение.[171, I, с. 207 210].
На бумаге все выглядело стройно и гладко. Немецкий историк Розен справедливо заметил по поводу султанской речи о необходимости светского просвещения: «Султан в прохладе своего сераля слишком легко представил себе учреждение хороших школ в государстве, где по всеобщему сознанию невежество простиралось до высочайших сфер, где предрассудки, религия, даже самая верховная власть помешали бы свободному движению науки» [76, II, с. 95].
,7(ействительно, препятствия на пути желательных реформ в области просвещения были чрезвычайно велики. Прежде всего, не было учителей, способных быть проводниками светского образования. Не было и учебников. Отсутствовало и понимание необходимости светского образования в широких массах турецкого населения. Поэтому фактически в мектебах мало что изменилось. Правда, Убичини отмечает неко~орый. прогресс в мектебах константинополя. В начале 50-х годов XIX в. здесь было 396 начальных ..школ ..с. 22700 учащихся обоего пола. По его свидетельству. они стали светскими [171, ' I, е. 206 ‒ 209].

165




Еще труднее было создать школы рюштийе. В начале 50-х годов они были большой редкостью их было всего шесть с 870 школьниками [там же, С. 209]." В этих школах обучались 'одни мальчики. Для девочек школа рюштийе открылась лишь в 1858 г. (в [константинополе) [100, с. 172]. В 1849 г. был от.- '1срыт в столице лицей (DariiImaarif Дом просвещения), представлявший . собои более высокую ступень школы рюштийе 1там же, с. 173]. Из-за отсутствия подготовленных учителей и слабых знании учащихся, окончивших мектебы и перешедших в школы рюштийе„предусмотренная для них программа не выполнялась. В результате учащиеся, окончившие школы рюштийе, не знали географии, истории, начал геометрии и естествознания. В частности, они 'не 'йМелй'~1олйнои подготовки для поступления в военные училища. Поэтому эти училйща были вынуждены открыть собственные общеобразовательные школы (idadiye) для подготовки необходимых им кандидатов.
И все же, хотя и весьма медленно, дело среднего образования продвигалось вперед: в 1857 г. в Турции уже было 39 рюштийе с 3371 учащимся [65, с. 25 26].
Не оправдались надежды на скорое основание университета. С большой помпон"в paèîíå 'СофййскОй мечети 'оыл зало-' жен первый камень будущего здания университета. Но этим 'дело и ограничилось. Не было ни средств, ни опыта, ни знаний, ни необходимых для высшей школы контингентов учащихся н йрейодавателей. Для изучения опыта организации высшего образования был направлен в Англию, Францию и Германию главный инспектор начальных и средних школ [171, I, с. 210]. Но открытие университета состоялось лишь спустя несколько десятилетий.
Острая потребность в учителях для школ рюштийе побудила реформаторов обратитв особое внимание на их подготовку. С этой 'целью в 1847 г. было открыто в Стамбуле Педагогическое училище (Dar и1-mualimin «Дом учителей») с трехлетним сроком обучения. Первоначальный контингент приема был установлен в 20 человек [100, с. 175].
В том же. году была учреждена Дирекция общеобразовательйых школ (Mekatib-i umumiye rIezareti). В' ее задачу входило руководство всеми начальными школами и рюштийе. Первым директором (назыром) был назначен историограф Эсад-эфенди [23, VIII, с. 132; 35, II, с. 352; 91, IV, с. 137]."
В деле просвещения большое место занимали школы спе-
ального назначения, в большинстве своем военные, создан-

62 Первые учащиеся этих школ набирались из молодых письмоводителей и учеников в канцеляриях Порты, а также детей сановников и членов цехов [96, с. 616).
6З Термин «nezaret» употреблялся также в значении «министерство», naz>r ‒ министр. Однако министерствд просвещения было учреждено лишь в 1856 г. [35, II, с. 353].
1бб


ные еще при султане Махмуде II, а некоторые даже раньше в 70 ‒ 90-х годах XVIII в. В годы танзимата они расширились и улучшили свою деятельность. Особое значение приобрели военно-инженерное и военно-медицинское училища. Здесь учащиеся получали лучшее, по сравнению с рюштийе, среднее образование, а также специальность. Из этих училищ выходили специалисты не только для армии, но и для обслуживания гражданского населения. В 1847 г. среди студентов военно-медицинского училища было 300 турок, 29 армян и около 15 евреев. Студенты находились на государственном содержании [130, с.
130].'4 Заслуживает внимания и такой факт: в 1842 г. при военно-медицинском училище были созданы женские курсы для подготовки акушерок [1'ОО, с. 176].
На средства султанши-матери в 1850 г. было основано специальное среднее училище для подготовки чиновников. Оно насчитывало 300 учащихся в возрасте 13 17 лет. Их готовили для поступления в университет. Среди учащихся были и немусульмане.
В определенной связи с реформой в области просвещения находилась попытка создания научного центра, который бы занимался изучением турецкого языка, составлением его грамматики, словаря, приближением к'народному языку путем замены арабских и персидских слов турецкими, подготовкой учебников, переводами на турецкий язык иностранных научных трудов и т. п. Инициатором создания такого центра был известный просветитель и историк Ахмед,джевдет-паша. Совет по просвещению принял решение учредить нечто вроде академии наук под названием Энджумени,даныш (Епсите4 Damp «Консультативный совет»). За образец была взята французская Академия наук. Был принят регламент этого учреждения, согласно которому оно состояло из 40 выборных действительных членов и неограниченного числа членов-корреспондентов; ими могли быть и иностранцы. Все члены академии подданные Османской империи должны были знать иностранные языки. Владение же турецким языком для иностранцев не было обязательным.
° юаню
Торжественное открытие «Академии наук» состоялось 28 июля 1850 г. Присутствовал сам.султан. Вступительную речь произнес великий везир Мустафа Решид-паша. Среди первых действительных членов академии были Мустафа Решид-паша, шейх уль-ислам, Али-паша, Фуад-паша, директор султанской типографии, главный переводчик Яивана и др. Из иностранных членов-корреспондентов особого внимания заслуживает имя известного историка Турции, австрийского ученого Хаммера.
Основные задачи Энджумени Даныш были определены рег-
а4 Автор приводит данные, полученные на месте англичанином Макфар.
ланом.
167


ламентом, который по содержанию соответствовал изложенному выше проекту. Первые работы, выполненные его членами, были посвящены турецкому языку и истории. Была издан ' грамматика этого языка, составленная Джевдет-пашой. Нач‒ лась подготовка турецкого словаря [24, с. 13]."
В ряде исследований реформы в области просвещения значатся в числе главных из тех, что были задуманы и осуществлены выдающимся турецким государственным-деятелем Мустафой Решид-пашой. Однако, как показывают факты, реальные итоги этих реформ были весьма скромными. Светских школ, начальных и средних, было создано мало, а подлинно новых по содержанию учебных программ и методам обучения и того меньше. Основание университета осталось благим пожеланием. Монополия духовенства на просвещение населения не была серьезно поколеблена. Оно по-прежнему осталось в руках улемов, христианских священников и раввинов.
И все же определенный прогресс- в сторону светского образования был налицо. Реформаторы во главе с Решид-пашой сделали новые шаги по пути, на который стали еще Махмуд II и его единомышленники. Трудности продвижения по этому пути были огромны, и для их преодоления требовалось много десятилетий. ~Тем более значительны заслуги реформаторов эпохи танзимата, которые вступили в борьбу с реакцией за реформы в области просвещения.
Рассматривая реформы танзимата, мы особое внимание уделяли политике реформаторов в национальном вопросе, учитывая его огромнейшее значение во всех областях внутренней жизни Турции, а также его влияние на международное положение страны.
Выше уже были рассмотрены мероприятия Порты, направленные на уравнение немусульман в правах перед законом с мусульманами, во время кратковременного пребывания Мустафы Решид-паши у власти до его отставки в марте 1841 г. Как мы видели, эти мероприятия были куцыми, касались лишь нескольких сфер применения (причем на практике соответствующие правовые акты, как правило, игнорировались) и мало удовлетворяли чаяния угнетенных народов Османской империи. Некоторую выгоду из них извлекли богачи из немусульманской среды, главным образом купцы.
Казалось бы, что, находясь в течение длительного времени, с 1845 до 1852 г., у власти, притом большую часть этого времени в качестве великого везира, Мустафа Решид-паша'осуществит значительные реформы в пользу угнетенных народов. Но этого не произошло. Не было издано ни одного закона, кото-
а Текст регламента: [171, 1, с. 556 ‒ 563; 100, с. 176 ‒ 178]. По данным проф. Карала, число членов-корреспондентов было равно числу действительных членов.
168


рый был бы специально направлен хотя бы на ослабление национального и переплетавшегося с ним социального гнета. А между тем положение в областях сосредоточения угнетенных национальностей, в особенности на Балканах, было напряженным. Местные власти либо игнорировали и не выполняли законы и постановления, провозглашавшие реформы, либо извращали и применяли их таким образом, что в результате положение населения ухудшилось. Самые тяжелые испытания достались крестьянам.
Особенность положения на Балканах состояла в том, что здесь национальный гнет переплетался с социальным. Так, в Болгарии землевладельцами, как правило, были султан и члены его семьи, сановники, крупные и мелкие феодалы (в некоторых районах еще сохранились ленники-сипахи), полуфеодалы, помещики. Все они были турки по национальности (или мусульмане других национальностей). Обрабатывали же их земли, подвергаясь чудовищной эксплуатации, крестьяне-издольщики, по национальности болгары, сербы, греки, другие христиане, а также и турки.
После отмены военно-ленной системы в ряде областей положение крестьян ухудшилось, так как земли сипахи, отобранные в государственный фонд, перешли в руки крупных землевладельцев-арендаторов или лиц, которые всякими правдами к неправдами сумели превратить их в свою собственность. Яля закрепления за собой земель эти землевладельцы использовали и принцип охраны собственности, содержавшийся в Гюльханейском хатт-и шерифе. Заседая в меджлисах, где они пользовались большим влиянием, последние толковали в свою пользу указы Порты, изданные в развитие этого принципа. Такое положение вызвало резкое обострение отношений между помещиками-мусульманами и эксплуатируемыми ими крестьянами- немусульманами [97, с. 648;.63, с. 58]. Ведь теперь вместо одного налога ашара, который крестьяне были обязаны вносить сипахи, им пришлось платить дважды: ашар в виде налога государству и ренту за пользование землей землевладельцу [138, с. 407].
Разоряли и озлобляли крестьян и сборщики налогов, творившие беззакония, чинившие произвол. Султанский уполномоченный Али Рыза-паша, направленный в Видинскую область для расследования причин восстания, произошедшего здесь в
/
1850 г., докладывал великому везиру: «...все христианское население названных трех округов (где произошло восстание.‒ А. H.) огорчено и недовольно по следующим причинам: террор и насилие со стороны сельских ага (помещиков. ‒ А. Н.) и субаши (сельских административных начальников. А. Н.); сбор сверх установленного размера ашара и налога с овец скупщиками (по принудительным низким ценам. А. Н.) и государственными учетчиками овец; стражники, приходящие в села,


как и бродячие солдаты и другие праздношатающиеся элементы, питаются бесплатно, забирают что хотят и не платят ничего за сено и ячмень, которыми они кормят своих лошадей. Кроме того, эти люди посягают на честь женщин, где останавливаются на ночлег, а некоторые даже незаконно собирают с населения налоги. По всем этим причинам население лишено всеобщего благоволения и милости падишаха. Поскольку в Видинском округе практикуется барщина, некоторые собственники чифтликов заставляют бедное население даром работать на их полях и в чифтликах. Это следовало бы запретить, дабы защитить интересы раайа» [32, III, с. 321 322].'а
Сам султан применял принудительный труд болгарских крестьян в своих поместьях. К примеру, постановлением от 8 ноября 1848 г. вали Пловдивского эйалета предписывалось направить 60 пастухов и 20 слуг для работы в султанских поместьях [там же].
Большое недовольство крестьян вызывало превращение натуральных налогов в денежные. Крестьяне жаловались упомянутому султанскому уполномоченному ' Рыза-паше, что с тех пор, как налоги и долги крестьян стали требовать в деньгах, их размеры увеличились вдесятеро, так как-субаши исчисляют стоимость пшеницы и других продовольственных продуктов по ценам на константинопольском рынке, которые в десять раз выше болгарских цен [170, с. 217]. Делегаты с мест, вызванные на совещание в Константинополь для выработки мер с целью улучшить состояние сельского хозяйства, просили отменить денежные налоги и заменить их натурой [173, с. 97].
Со всех сторон шли жалобы населения на то, что объявленные танзиматские реформы не выполняются; «...ñèïàõè не позволяют осуществить ни одну из реформ, провозглашенных в Константинополе», жаловались болгарские крестьяне султанскому уполномоченному Рыза-паше в 1850 г. [170, с. 217]. Французский посол генерал Опик, объездивш й с ознакомительной целью Молдавию, Валахию, Сербию, олгарию, писал о положении болгар: «Переправившись через Дунай, чтобы увидеть и изучить Болгарию, я с сожалением изумился той огромной нищете, которая царит в области, находящейся под непосредственным управлением государства. Из хороших мер, которые предписаны его величеством султаном в отношении раайа, ни одна не выполняется. Турецкое население измывается над христианами. Чтобы еще больше увеличить тяжесть налогового бремени, они избирают преимущественно воскресенье и праздничные дни, когда христиане отдыхают, чтобы наложить на них какой-нибудь принудительный труд. (Из этих фраз ясно, что здесь речь идет об are, субаши и сборщиках налогов.
66 В докладе, представленном султану великим везиром о причинах Нишского восстания 1841 г., указывалось, что главной из них были злоупотребления чинввников при взимании налогов [97, с. 645].
.170


А. Н.) Никогда ни один христианин не может добиться от правительства удовлетворения за учиненное над ним злодеяние. Чтобы доказать виновность преступника, он должен выставить двух свидетелей-мусульман. Это создает препятствие, не позволяющее христианам жаловаться властям на преступные деяния, жертвой которых они стали» [32, III, с. 305 306].
О том, что танзиматские реформы саботировались почти всем провинциальным административным аппаратом, имеется красноречивое свидетельство специального уполномоченного Порты Сами-паши, направленного в 1851 г. в Румелию специально для борьбы с этим злом. (Такой же уполномоченный, Исмет-паша, был направлен в Анатолию).
Прибыв в Румелию и ознакомившись с обстановкой, Сами- паша обратился ко всем чиновникам с воззванием. В нем указывалось, что чиновники и кади противодействуют проведению реформ. Сами-паша охарактеризовал их поведение как развратное, которое «находится в противоречии с основными заповедями нашей священной веры», и заявил, что султан «соблаговолил дать право своим двум уполномоченным строго наказывать всех преступников, нарушающих танзимат».
И действительно, Сами-паша развил в Румелии большую активность, он произвел чистку в административном аппарате, принимал депутации от местного населения, выслушивал их жалобы, наказывал виновных [41, с. 369]. Однако длительных результатов его акции не дали.
Нам уже приходилось указывать, что для многих турок особенно неприемлема была мысль о равенстве мусульман и немусульман. Таково было убеждение не только феодалов и фанатиков, но и нарождавшейся турецкой буржуазии (владельцев чифтликов, торговцев,.ремесленников и т. п.), так как равноправное положение христиан, с одной стороны, лишило бы турецких буржуа преимуществ, которыми они пользовались как господствующая - национальность, а с другой способствовало бы усилению первенствующего значения немусульманской буржуазии, которого она добилась благодаря своей предприимчивости и успехам [147, с. 341].
Консерваторы совершенно отвергали мысль о допуске немусульман на государственную службу. По их мнению, осуществление такой идеи было бы началом конца Османской империи. Как справедливо заметил исследователь Ф. Эйхманн, такое убеждение покоилось на укрепившемся в умах многих турок представлении о политической организации государства. После ликвидации военно-ленной системы и преодоления сепаратизма пашей и деребеев в провинциях господство османов осуществлялось при посредстве бюрократического аппарата. Назначение христиан на посты вали, везиров и министров означало бы, по мнению светских и духовных феодалов, покушение на господство турок [140, с. 261].


В 1850 г. Государственный совет предложил проект закона о допуске немусульман в армию и отмене в связи с этим личного налога хараджа. Порта этот проект одобрила. Однако он не был реализован, так как этого не хотели ни христиане, ни мусульмане [171, 1, с. 464].
Во всех правительственных актах сохранилось унизительное для немусульман название раайа [140, с. 260]." И в этой, казалось бы, незначительной детали проявлялось отношение правящих кругов Порты, которых тогда возглавлял Мустафа Решид-паша, к немусульманам-как к подданным неполноправным
Угнетенные народы проявляли глубокое недовольство своим положением. По свидетельству С. Роберта, восставшие крестьяне Видинского эйалета требовали, чтобы налоги взимались в натуре, как раньше, сообразно с размером земельного участка и состоянием каждого, в определенные и заранее объявленные сроки; чтобы им назначили священников, которые говорят на их языке, вместо греческих владык и священников, не знающих ни одного болгарского слова и, по-видимому, разбирающих лиш1т язык монет; чтобы им разрешили подобно туркам носить за поясом нож и пистолет, дабы они могли охранять честь своих семей и дочерей; наконец, чтобы Порта для обеспечения реформ, объявленных султаном, строго контролировала деятельность местных властей, на которые крестьянин не может жаловаться публично, не рискуя жизнью [170, с. 217].
На первом этапе танзимата в Турции не прекращались восстания угнетенных народов. Особенно широкий размах они приобрели в 1845 1850-х годах. Наиболее крупные из них происходили в Болгарии, Боснии и Герцеговине, Албании.
Выше уже говорилось о причинах острого недовольства, которое царило в массах болгарского населения.
Дух восстания ощущался в воздухе. Французское министерство иностранных дел в письме своему послу в 1~онстантинополе от 16 января 1849 г. предлагало ему обратить внимание Порты на опасные для Турции настроения, царящие в Сербии, Болгарии и Боснии, и рекомендовать ей «выслушать жалобы христиан этих областей и сделать необходимое, чтобы отстранить опасность.
Эти наши советы являются только выражением наших стараний обеспечить интересы Турции и нашей политики, всецело направленной против распада и разложения турецкого государства во всех отношениях». В меморандуме, направленном послу министерством иностранных дел Франции десятью дня-

67 Правда, было запрещено называть христиан гяурами, однако эта оскорбительная кличка еще долго была распространена в народе. Турецкий историк Абдуррахман Шереф рассказывает: однаи<ды христианин привел мусульманина в полицейский участок за то, что тот назвал его гяуром. Мусульманин недоумевал, в чем его вина? Начальник полицейского участка ему разъяснил: «Теперь у нас танзимат, и гяура нельзя называть гяуром» [136, с. 4311.
172


ми pawnee, содержались конкретные предложения мер, рекомендованных Порте [32, III, с. 304 ‒ 305].
Турецкое правительство не хотело удовлетворить минимальные требования болгар, сербов, босняков, которые отнюдь не выходили за рамки танзимата. В Болгарии самыми крупными были восстания 1850 г. в Видинском и Нишском эйалетах. Порта направила карательные войска и потопила восстания в крови [137; 138]. Иррегулярные войска сборища башибузуков чинили неслыханные зверства. Они действовали в духе указаний Порты. Еще до того как разразилось массовое восстание в Видинском эйалете, но уже чувствовалось наступление грозы, султанский указ от 11 января 1850 г. предписывал вали этого эйалета принять меры, чтобы «удержать раайа от всякого террора и бесчинств»; в случае, если эти раайа не послушаются «благосклонных советов», предлагалось «применить суровые меры» [32, III', с. 308]. Турецкие каратели выполнили это указание. Сама Порта в султанском указе вали Видинского эйалета и своему уполномоченному Али Рыза-паше, направленному в этот эйалет, признала, что «войска башибузуков совершили много плохих дел и пролилось много лишней крови» [32, III, с. 323].
Много сел было ' уничтожено, тысячи людей, в их числе женщины и дети, были убиты карателями, имущество жителей разграблено. Десятки тысяч людей бежали в леса и соседнюю Сербию.
жестокости турецких карателей получили международный отклик. Реагировали Россия и Англия. Русский посол в Константинополе Титов выразил -Порте от имени своего правительства решительный протест. Значение этого протеста возрастало в силу того немаловажного для Порты обстоятельства, что русские войска находились в Валахии [63, с. 67].
С осуждением зверств турецких войск выступило и английское правительство, боровшееся с Россией за влияние на Балканах, в частности в Болгарии. В письме от 27 июля 1850 г. английскому послу в Константинополе министр иностранных дел Пальмерстон писал: «...заявите их превосходительствам министрам, что если они хотят приобрести дружбу, хорошее расположение и поддержку английской державы, m должны наказать тех, которые совершили эти злодеяния» и принять меры, чтобы они не повторились.,
В ноте, врученной Порте 14 августа 1850 г., английский посол писал: «...последние ужасные события в Болгарии погрузили в скорбь сердца всех человеколюбивых созданий и совершенно смутили и опечалили доброжелателей турецкой империи». В связи с учиненными зверствами посол коснулся реформ танзимата и заявил: «Реформы и улучшения, которые е. в. султан обещал и которые министры стараются претворить в жизнь, не только не осуществляются, но вследствие многочисленных


злодеяний и фанатичных поступков властей и турецкого населения и утраты доверия болгарского населения становятся излишними и даже вредными». Однако предложенные послом меры с целью улучшить положение свидетельствуют о том, как мало в действительности беспокоила его судьба угнетенных. Он предложил «лучше подбирать провинциальных чиновников, уси'лить их ответственность, в случае какого-либо бунта или волнения употреблять только регулярные войска, принимать во внимание справедливые жалобы и просьбы населения и наказать виновников возмутительных действий» [32, III, с. 324].
Порту вполне устраивали безобидные советы английского посла. В таком духе был составлен вышеупомянутый указ. своим властям в Видинском эйалете. Порта была заинтересована в умиротворении населения, чтобы вернуть на родные места болгар, бежавших в леса, в Сербию, Валахию, и успокоить возбужденные умы в Цвропе. Но она требовала от болгар полной покорности и послушания.
Одновременно с восстаниями в Болгарии происходили волнения в Боснии и Герцеговине. Здесь имели место восстания, с одной стороны, местных феодалов беев, с другой крестьян. Местные феодалы издавна эксплуаТировали своих крестьян крепостническими методами и были недовольны попытками Порты, предпринятыми в 1849 г. распространить реформы танзимата на Боснию и Герцеговину. И это несмотря на то, что в их руках оставили сбор налогов." Особенно неприемлемым для местной знати был провозглашенный Гюльханейским хатт-и шерифом принцип равенства мусульман и немусульман. В их глазах христиане были лишь недисциплинированными и опасными крепостными. Принцип равенства, а также требование гарантировать жизнь, честь и имущество. подданных беи рассматривали как покушение на права, которые были дарованы еще в конце XV в. их знатным предкам за то, что они приняли ислам и выразили покорность султану. В ответ на восстание, поднятое беями в 1851 г., Порта'объявила о ликвидации феодальных ленов.
Казалось, отмена ленной системы должна была значительно облегчить положение крепостных крестьян и радовать их. Однако на деле выходило наоборот. Отмена ленов не сопровождалась изъятием земли у бывших ленников. Поэтому получилось так, что бывшие крепостные, до отмены вносившие владельцам ленов ренту налог ашар .в размере 10 процентов урожая, после отмены должны были отдавать за пользование землей треть и даже половину. Такая перемена, резко ухудшившая положение крестьян, привела к массовому восстанию. Беи использовали недовольство крестьян, вовлекая их в борьбу против реформ танзимата [141, I, с. 91 93].
аа Напомним, что налоговой реформой сбор налогов был поручен особым чиновникам, подчиненным центральному финансовому ведомству.
Ъ
174


В 1852 1853 гг. в Боснии и Герцеговине имели место круп ные антифеодальные крестьянские восстания. Масло в огонь подлило разоружение населения, которое проводили турецкие войска, занятые подавлением восстания в Боснии и Герцеговине. Ими руководил известный каратель Омер-паша [68, 1, с.
604]. Восстания в Боснии и Герцеговине представляли для Порты тем большую опасность, что эти провинции были расположены на крайнем западе Османской империи и граничили со странами, где сильно было влияние французской революции 1848 г. Это влияние сказывалось в городах Боснии и Герцеговины: там возникло национальное движение за освобождение от турецкого ига.
Почти не затухали восстания в Албании. С оружием в руках поднимались албанцы, особенно горцы, против своих притеснителей. Мощное восстание вспыхнуло в 1847 г. Оно было преимущественно крестьянским и было вызвано тем, что, как и в Боснии.и других местах, после ликвидации,.военно-ленной системы большинство албанских крестьян превратилось в издольщиков крупных землевладельцев и султана. Вместо одного ашара, который они ранее вносили своим феодалам, они были обложены высокой феодальной рентой в размере от одной трети до половины урожая. Ашар же сохранился, но отныне подлежал уплате государству, как и налоги на скот, на недвижимое имущество. С албанцев-христиан взимался еще налог джизье.
Важно отметить, что новая налоговая система была распространена и на горные районы, где до танзимата налоги взимались через органы самоуправления и где крестьяне пользовались рядом привилегий [71, с. 98].
Албанцы-мусульмане подлежали еще ненавистной рекрутчине, против которой, как отмечалось, они восставали уже с 1843 г. Как и многие другие мусульмане в Османской империи, албанцы смотрели на рекрутскую систему, по образному выражению историка Розена, «как на лютое рабство, кончающееся поносною смертью на чужбине» [76, 11, с. 103).
Третьей причиной восстаний в Албании было стремление Порты, добивавшейся централизации государства, вытеснить органы самоуправления своими чиновниками. Власть чуждых и враждебных турецких чиновников была для албанцев неприемлема и ненавистна. Своей антиалбанской политикой Порта способствовала тому, что албанской племенной и феодальной знати, выступавшей против танзиматских реформ, удавалось использовать крестьян в своих классовых интересах.
Восстание 847 г. охватило горные северные и северо-восточные районы и особый размах приобрело,на юге Албании, где крестьяне подвергались сильной эксплуатации в помещичьих и государственных чифтликах, Здесь же турецкие чиновники более активно проводили в жизнь новую налоговую систе-
175


му, рекрутчину и административные реформы. Восстание вылилось в массовое движение против турецкого гнета [71, с.
98 104].
Против восставших были направлены крупные силы турецкой армии.аа Неоднократно повстанцы одерживали над ней блестящие победы. Однако турецкие войска, более многочисленные, лучше вооруженные и организованные, действуя со своей обычной жестокостью, в конце концов взяли верх.
Восстание 1847 г. оставило большой след в истории освободительной борьбы албанского народа.
Итак, повсюду, где угнетенные национальности выступали в защиту своих минимальных интересов и выдвигали требования, вполне укладывавшиеся в рамки танзиматских реформ, или просто даже требования об осуществлении этих реформ, Порта с великим везиром Решид-пашой во главе обрушивала, на них жестокие репрессии.. Классовые и турецкие великодержавные чувства брали у них верх и, как удачно выразился Розен, «слабый либерализм сделался рабом реакции» [76, 11, с.
108]. Сторонники и' проводники реформ в национальном вопросе оказались в одном лагере со своими врагами консерваторами, дискредитируя собственное творение ‒ Гюльханейский хатт-и шериф и провозглашенные ими реформы.
Своей политикой в отношении угнетенных народов реформаторы во главе с Решид-пашой сами себя ослабляли и усиливали своих противников. Они лишали себя поддержки большой силы ‒ широких масс угнетенйых народов, их буржуазии, народившейся ранее турецкой. Между тем, инонациональная буржуазия играла большую роль в экономике Турции и имела широкие связи в других странах. Кроме того, игнорируя справедливые требования угнетенных народов и жестоко расправляясь с ними, когда они с оружием в руках поднимались на защиту своих кровных интересов, Решид-паша и его единомышленники в правящих кругах давали повод державам для вмешательства во внутренние дела Турции.
Политические противники Решид-паши не прекращали своей борьбы против него. Они выпускали памфлеты, в которых обвиняли его во всех смертных грехах, приписывали ему все беды и трудности, которые переживала империя: плохое состояние финансов, страдания крестьян, административные неурядицы, изъяны в работе полиции, бандитизм, недостатки в организации коммерческих судов, несовершенство уголовного закона, неграмотность окончивших светские школы и пр. Они старались принизить Решид-пашу как государственного деятеля, утверждая,. что он не является ни администратором, ни законодателем, ни дипломатом, да и никакого участия в преобразованиях не принимает [132, с. 47].
69 К началу 1849 г. турецкая армия насчитывала 300 тыс. человек, из них 120 тыс. в низаме и 50 тыс. в редифе [141, 1, с. 89 ‒ 90].
176


Реакционеры, близкие ко двору, старались очернить Решидпашу в:глазах султана, чтобы добиться его отставки. И это им не раз удавалось.
28 апреля 1848 г. по проискам своих врагов, в особенности дамада (зятя султана) Саид-паши, Решид-паша был уволен в отставку с поста великого везира [23, VIII, с. 158 159]. Поводом послужило обвинение его в пренебрежении религией и чрезмерном подражании европейским порядкам, чем весьма был напуган склонный к колебаниям султан [91, IV, с. 137]. То же обвинение противники Решид-паши использовали, чтобы восстановить против него турецкие массы. Стремясь очернить Решид-пашу в глазах султана, Саид-паша изображал его как сторонника республики, опасного для трона. Решид-пашу и еще восемь человек, включая министра иностранных дел Али-пашу, намечалось сослать. Однако новый великий везир Сарым-паша, человек умеренный, не пожелал применить эту меру [88, с. 16 17].
Борьба между Решид-пашой и его противниками осложнялась вмешательством держав Англии и России. В то время как Решид-паша был креатурой английского правительства, его противники, в частности Рыза-паша, пользовались поддержкой царского правительства [146, с. 193]. Благодаря давлению английского посла в Константинополе Стратфорда Каннинга его друг Решид-паша стал великим везиром [127,'с. 227]. После увольнения Решид-паши в отставку в 1848 г. Пальмерстон предложил KaHHHHty.ïîääåðæàòü его во всех начинаниях [там же]. Через три с половиной месяца после отставки, 12 августа 1848 г., Мустафа Решид-паша снова, под давлением английского посла 1~аннинга, был возвращен на пост великого везира, на котором пробыл до очередной отставки три с половиной года (до 26 января 1852 г.) [23, VIII, с. 160; 88, с. 17; 91, IV, с. 137]. После сорокадневной отставки он был возвращен на свой пост, но пробыл на нем всего лишь пять месяцев. На этот раз Решидпаша пал жертвой интриг влиятельного при дворе зятя султана Фетхи-паши. Великим везиром султан назначил министра иностранных дел Али-пашу, который в недалеком прошлом был соратником Решид-паши.
Однако к этому времени между ними возникли разногласия и начались раздоры. Министры и чиновники разделились на две партии Решид-паши и Али-паши [24, с. 14; 88, с. 18 19]. Вскоре Решид-паша был назначен министром иностранных дел, когда в нем оказалась нужда для переговоров с чрезвычайным послом Николая 1 князем Меншиковым, прибывшим в феврале 1853 г. в Константинополь. На этом посту Решид-паша снова приобрел влияние на государственные дела [88, с.
19 20].
Факты, изложенные выше, показывают, что внутреннее положение Решид-паши и его сооатников было нестабильным.

12 Зак. 234
177


Абсолютизм, своеволие султана, фаворитизм, сильное влияние на государственные дела дворцовых интриг, борьба дворцовых и околодворцовых групп между собой за власть и все прочие характерные черты феодального режима сохранились. Мустафа Решид-паша и его единомышленники в борьбе за власть со своими противниками сами применяли свойственные тому времени приемы. Некоторые реформаторы использовали феодальные порядки для личного обогащения. К ним принадлежал и сам Мустафа Решид-паша.
Современник танзимата, активный участник реформ на ниве просвещения, официальный историограф Джевдет-паша пишет в своих мемуарах, что Решид-паша, став великим везиром, погнался за богатством, увлекся строительством больших домов, приобретением земель и других источников доходов. Он хотел сделать своего сына зятем султана и с этой целью льстил женщинам и высокопоставленным слугам гарема [24, с. 10] Среди населения ходили слухи,'что Решид-паша в корыстных целях оказывал услуги одному крупному откупщику таможенных доходов и поэтому не отменял откупную систему взимания налогов, когда стал великим везиром [100, с. 204]. Носились также слухи о сказочных .богатствах, накопленных Решид-пашой, сотнях земельных поместий [132, с. 44 ‒ 45]. Однако вполне возможна, что подобные слухи распускались его политическими и личными врагами.
Помимо внутренних препятствий существовали и внешнеполитические. Много затруднений создавала напряженная внешнеполитическая обстановка, в которой оказалась Турция в рассматриваемые годы. Она отвлекала внимание и силы Решид-паши, его правительства от реформ в сторону внешнеполитических проблем.
Лондонская конвенция 1841 г. положила начало новому этапу во взаимоотношениях Турции с державами. Отныне она находилась под коллективным протекторатом этих держав, главным образом Англии, Франции, России и Австрии. Ее политическая зависимость от них, возникшая еще ранее, значительно усилилась. Европейские державы стали вмешиваться и во внутренние дела Турции [88, с. 14]. Хотя нельзя сказать, что в рассматриваемое время Турция полностью лишилась возможности вести самостоятельную политику, все же остается бесспорным, что эти возможности были ограничены маневрированием путем использования противоречий между крупными державами.
Конвенция 1841 г. не только не сняла противоречий между державами, но создала предпосылки для еще большего их уси- ЛЕНИЯ.
Заключив конвенцию 1841 г., державы взяли на себя определенные взаимные обязательства в отношении проливов, Турции в целом и, царствующей в ней династии. Но.сразу же пос-
178


ле подписания конвенции каждая из подписавших ее держав начала думать над тем, чтобы получить в Турции наибольшее влияние. Поэтому они стали вмешиваться в любой внешнеполитический вопрос, возникавший перед Турцией, имея в виду отстоять не ее интересы, а свои собственные. В процессе борьбы за влияние на Турцию возникали группировки держав, складывавшиеся на базе общности интересов не только на Ближнем Востоке, но и во всей Европе. После 1841 г. был восстановлен англо-французский союз и ухудшились отношения между Россией и Францией. Австрия и Пруссия тяготели к Англии.
В рассматриваемый период Англия была наиболее влиятельной державой на Западе и на Востоке. Ее правительство ставило перед собой задачу охранять интересы своей страны где угодно и любыми средствами. В речи в палате общин 1 марта 1843 г. английский министр иностранных дел Пальмерстон заявил: «Солнце никогда не заходит над интересами нашей страны, и лицо, -обязанное стоять на страже ее внешних сношений, было бы недостойно своего положения, если бы деятельность его не соразмерялась с широким объемом великих интересов, требующих его внимания» [80, с. 557];
Английская политика была направлена в ущерб интересам Росеии на Ближнем Востоке. Пальмерстон и его коллеги по правительству были убеждены, что Россия стремится к территориальным приобретениям к югу от своих границ. В своем дневнике 21 августа 1844 г. Пальмерстон сделал такую запись: «Все правительства, и в особенности неограниченные, замышляют территориальное расширение в силу соображений более политических, нежели экономических, и утверждать, что Россия не думает о распространении к югу, значит отрицать уроки истории» [там же].
Усиление влияния Англии в Турции происходило за счет России. «Там она выиграла в этом отношении все. что потеряла Россия», писал известный русский историк С. Татищев. По его мнению, «со времени подписания лондонских конвенций турки перестали нас бояться, потому что независимость и целость Оттоманской империи были поставлены под совокупную охрану Европы....Скоро и Порта, и христианские ее подданные приучились взирать на Англию, как на свою естественную покровительницу, и ожидать от нее одной советов, указаний и велений. Разумеется, такое перемещение нравственной силы на Востоке совершилось не сразу, не без колебаний и борьбы» [80, с. 558].
Падение влияния России на Турцию, констатированное Татищевым, несомненно имело место. Оно пддтверждается историческими фактами. Однако было бы ошибкой говорить, что султан и Порта могли себе позволить не считаться с Россией. В случаях, когда, по мнению царского правительства, этЬ вызывалось его интересами, обеспечейными договорами с Турци-

12*
179


ей, оно вмешивалось и, хотя и не всегда, добивалось желательных для себя результатов. Так, в 1842 г. по настоянию Николая 1 был смещен господарь Валахии Александр Гику, на которого валашские бояре пожаловались султану и царю. Бояре избрали другого господаря Георгия Бабеску, который был утвержден Абдул-Меджидом и Николаем 1. В 1842 1843 гг. царское правительство вмешалось в дела автономной Сербии, где в августе 1842 г. в результате переворота, совершенного при поддержке турецких властей, был свергнут князь Михаил Обренович, а на его место скупщина избрала Александра Карагеоргиевича. Султан поспешил утвердить его сербским князем без согласия России. Николай 1 потребовал от Порты отменить свое решение и наказать главных виновников переворота в' Сербии. Поддержанный Англией и Францией, султан отклонил требования Николая 1. Uapb угрожал ввести в Сербию войска. В результате взаимных уступок конфликт разрешился следующим образом: выборы Александра князем были признаны незаконными, и последний добровольно отрекся от княжеского престола; был смещен белградский паша, ставший козлом отпущения он был обвинен в поддержке руководителей переворота; двое из последних были высланы из Сербии; состоялись новые выборы князя, и им был избран тот же Александр 1~арагеоргиевич, который на этот раз был признан не только султаном, но и царем [80, с. 559 563].
Как видим, Николай 1 своим демаршем добился лишь формального удовлетворения (хотя и оно подчеркивало зависимость Турции при решении даже своих внутренних вопросов), по существу же потерпел неудачу. Но, с другой стороны, успех султана объяснялся поддержкой Порты Англией и Францией, следовательно, и в данном случае проявилась зависимость ТурЦИИ.
Но бывало и так, что в интересах своих господствующих классов царская Россия и султанская Турция действовали совместно. Ярким примером служат события в Дунайских княжествах в 1848 г.
Под влиянием революций, вспыхнувших в этом году (в феврале во Франции, а затем и в других странах Западной Европы, в частности в Австрии), развернулось революционное движение в Молдавии и Валахии. Сперва в Молдавии началось движение боярско-буржуазной оппозиции против произвола господаря Михаила Стурдзы и,его администрации, в ходе которого был выдвинут ряд требований, в том числе и прогрессивных. Волновались крестьяне, стонавшие под игом феодалов-бояр и под бременем тяжелых налогов. Против этого движения выступили как турецкое, так и царское правительство. Порта рассматривала участников движения как государственных преступников и бунтовщиков (как раз в это время султан уволил в отставку Решид-пашу с поста великого везира). 1Яарское пра-
180


г
вительство, со своей стороны, сочло это движение опасным, революционным, грозившим распространиться на соседнюю Бессарабию. По приказу Николая 1 в июле 1848 г. в Молдавию был введен 12-тысячный корпус. Революционное движение в Молдавии было подавлено.
Более мощным и радикальным было освободительное движение в Валахии. Здесь оно переросло в революцию, которая смела феодальную власть и передала управление страной временному правительству, сост'авленному из представителей оппозиционного боярства и буржуазии. В ходе революции, в которой приняли участие и крестьяне, были выдвинуты требования ликвидировать феодальные привилегии, уничтожить крепостнический гнет, освободить страну от турецкой зависимости и создать самостоятельное румынское государство. Господарь Валахии Георгий Бебеску, испугавшись революции (на него было произведено покушение), отрекся от княжеского престола и бежал в Австрию.
И снова Порта и царское правительство, каковы бы ни были мотивы каждого из них, действовали. заодно и совместными усилиями подавили революцию в Валахии. Сперва туда (в октябре 1848 г.) под давлением Николая 1 было введено 15-тысячное турецкое войско под командованием Омер-паши (к.этому времени великим везиром снова стал Решид-паша), которое подавило революцию, разогнало временное правительство и восстановило старый режим. Вскоре в Валахию и ее столицу Бухарест были введены русские войска (здесь в них уже не было никакой нужды, но царь готовился к подавлению революции в соседней Венгрии) . Представитель Николая 1 Дюгамель распоряжался в княжествах, как в царских губерниях, вмешиваясь во все сферы внутреннего управления [60, VI, с.
374 ‒ 375; 76, II, с. 126 134]. Царское правительство мотивировало свои действия в княжествах обязательствами; возложенными на Россию Адрианопольским договором 1829 г., заботиться о благосостоянии христианского населения Турции.
После интервенции в Молдавию и Валахию представители Турции и России 1 мая 1849 г. подписали в летней вилле Решид-паши на Босфоре Балта-Лимане конвенцию о режиме в княжествах, которая ухудшала их положение по сравнению с тем, каким оно было ранее.
Балта-Лиманская конвенция (по-турецки sened) изменяла в худшую сторону Органические статуты Молдавии и Валахии. Согласно этой конвенции Россия и Турция совместно «обеспечивают порядок и спокойствие» в Молдавии и Валахии. С этой целью и для установления на будущее время «более прочного, надежного порядка» акт предусматривал: 1. Господари княжеств назначаются султаном по согласованию с правительством России на семилетней срок (по Органическому статуту 1831 г. господари избирались Собраниями бояр княжеств
181


пожизненно). 2. Собрания бояр упраздняются и заменяются совещательными советами с ограниченными функциями, -предусматривающими раскладку податей и рассмотрение годового бюджета. 3. Назначаются в центрах Молдавии и Валахии соответственно в Яссах и Бухаресте особые «ревизионные комитеты» для выработки Органических статутов княжеств. Эти статуты подлежат утверждению Порты и правительства России. 4. В княжествах остаются русские и турецкие войска численностью в 25 35 тыс. человек с каждой стороны. После «водворения спокойствия» численность этих войск сокращается до 10 тыс. с каждой стороны, которые остаются до установления «прочного и твердого правительства». После вывода войск они могут быть возвращены при первой необходимости. 5. На время оккупации Турция и Россия назначают-по одному чрезвычайному комиссару'для наблюдения за ходом дел и дачи совместных советов господарям. Срок действия -конвенции был установлен в семь лет. Конвенцию подписали: от имени Турции великий везир Решид-паша и министр иностранных дел Али-паша, от имени России ее посол в Константинополе В. Титов [49, II, с. 384 ‒ 392]. Оккупация'Молдавии и Валахии русскими и турецкими войсками была прекращена лишь в 851 г.
Действия царских властей в княжествах, Балта-Лиманское соглашение с Турцией и его последующая реализация вызвали в Молдавии и Валахии недовольство Россией, которая, по словам дореволюционного русского историка С. Яигарева, «выступила не в качестве защитницы и освободительницы своих единоверцев и единоплеменников, а в роли покровительницы и поборницы турецкого господства на Балканском полуострове» [66, II, с. 12].
На почве вмешательства в компетенцию Порты возник болезненный конфликт между Турцией, с одной стороны, Россией и Австрией с другой. После подавления Николаем I и его правительством венгерской революции многие венгры, а также и поляки участники восстания бежали в Турцию и нашли там убежище. Правительство России в ультимативной форме потребовало выдачи поляков (среди них Бема, Дембинского и других, участвовавших в польском восстании против России в 1830 1831 гг., в 1849 г. они служили в революционной венгерской армии). В свою очередь так же категорически австрийское правительство требовало выдачи венгерских эмигрантов (среди них вождя революции Лайоша Кошута). Решид-паша, получив поддержку Англии и Франции, отверг требования России и Австрии. (Порта предложила венграм принять ислам, часть венгров согласилась). В ответ на отказ Россия и Австрия отозвали своих послов. Однако поддержка Турции Англией и Францией, подкрепленная демонстрацией флота у Дарданелл, после длительных переговоров заставила Россию и Австрию
182


отказаться от своих требований [88, с. 17 18; 99, V, с. 213 217; 104, с. 16].
Выше, на примерах, касавшихся событий на Балканах, мы показали политическую зависимость Турции от европейских держав. Аналогичную картину демонстрируют и события, имевшие место в восточных владениях Османской империи. Убедительным тому доказательством является ливанский вопрос.
Изгнание египтян из Сирии и Ливана не принесло успокоения этим странам. Турецкие войска, вступившие в Сирию и Ливан, во время перехода из Траблюса в Бейрут чинили всяческие злодеяния, измывались над населением, вызывая ненависть к себе [13, с. 260]. Вместе с турецкой администрацией, сменившей египетскую, сюда вернулись насилие, коррупция, тяжелые налоги. Новые власти подогревали религиозные распри между мусульманами и христианами и использовали их в своих интересах. Современник событий французский ~фпломат на Ближнем Востоке и историк Турции А. Жюшеро де Сен-Яени писал, что население Сирии третировалось турками хуже, чем немусульмане на Балканах, и оно их ненавидело [148, IV, с. 325].
Особой остроты'достигло положение в Ливане. В этой маленькой стране с населением всего в 212 тыс. человек происходили бесконечные столкновения на религиозной почве. Самой большой религиозной группой были католики-марониты 95 тыс., за ними следовали греки-униаты 41 тыс., друзы-мусульмане особого толка ‒ 35 тыс. и приверженцы греко-православной церкви 28,5 тыс. человек. Наиболее острыми бывали столкновения между жителями долин маронитами и горцами друзами [121, с. 6 7]. В основе столкновений лежала борьба между маронитскими'и друзскими феодалами.~о
Обостренные отношения в Ливане между арабами, разделенными религиозными перегородками (этот антагонизм Возник лишь'в начале XIX в.) {78, с. 85], использовали державы, в особенности Франция и Англия. Франция, влияние которой господствовало здесь до начала 40-х годов XIX в. [там же], была заинтересована в сохранении и укреплении своих позиций в Сирии и Ливане, особенно после того, как ее влияние в Египте резко снизилось в связи с разгромом Мухаммеда Али [99, V, с. 211; 121, с. 8]. Она поддерживала маронитов. В свою очередь Англия, начавшая в 1840 г. быстро наращивать влияние в Ливане, опиралась на друзов и оказывала им поддержку.
Обе державы в своей борьбе за Ливан исходили из того orpoMHoro значения, которое он благодаря своему географиче<кому положению имел на Ближнем Востоке, а также на торговом пути из.Европы в Азию. «Сирия ключкЛеванту, а Ливан ‒ ключ к Сирии»,‒ сказал Пальмерстон {167, с. 170].

7о Подробно о социально-экономических причинах борьбы см. [781.
183


,Свои интересы имели в Ливане и Сирии Россия и Австрия. Россия, как и Англия, противилась усилению здесь католицизма проводника французского влияния. Австрия добивалась обратного и требовала от других держав признания, что и она как католическая держава имеет право на покровительство ливанским (а также 'и сирийским) католикам [76, 11, с. 58].
В результате вмешательства держав ливанский кризис из внутренней турецкой проблемы превратился в международную и стал частью Восточного вопроса [78, с. 3].
Новое обострение во внутреннюю жизнь Ливана внесло стремление Порты после начала танзиматских реформ провести здесь свои централизаторские административные реформы. Их результатом было ущемление давних прав местных управителей друзских эмиров, шейхов и беев, маронитских феодалов и духовенства. Порта вознамерилась превратить Ливан в провинцию, управляемую ее ставленником и назначенными в Стамбуле чиновниками [там же, с. 93 ‒ 95].
Внутреннее положение в Ливане еще более обострилось, когда турецкая администрация решила распространить на страну общую налоговую систему, ввести налоги, которые здесь ранее не взимались (например, личный налог джизье с немусульман и др.). Большое недовольство мусульманской части населения вызвало намерение турецких военных властей приступить к набору рекрутов. Волнения среди населения заставили Порту отказаться от своих намерений.
В результате воздействия всех упомянутых факторов ‒ антифеодальных волнений крестьян, борьбы за власть между маронитскими и друзскими феодалами, .реакционного противодействия феодалов реформам танзимата, с одной стороны, и действий турецкой администрации, вызывавших острое недовольство населения, умышленного разжигания ею религиозного фанатизма друзов-мусульман и натравливания их íà маронитов, с другой, Ливан в 40-х годах XIX в. переживал острый, затянувшийся на 'многие годы политический кризис. Во время кризиса дважды в 1841 и 1845 гг. произошли кровавые вооруженные столкновения между маронитами и друзами, сопровождавшиеся дикими зверствами, взаимной резней, уничтожением деревень, имущества, урожая, посевов, скота. Турецкая администрация, державшаяся во время столкновений в стороне, в конце концов была вынуждена пустить в действие войска„ чтобы водворить порядок.
В гражданскую войну в Ливане вмешались державы. Каждая из них старалась блюсти свои интересы, но все они диктовали Порте свою волю, давали предложения, как разрешить кризис и организовать власть в Ливане, предложения, которые Порта была вынуждена принять. В июле 1845 г. ею был выработан статут, который устанавливал систему управления Ливаном. Страна была разделена на две области марониты
I
184


скую и друзскую во главе с каймакамами, поставленными Партой. При каймакамах были созданы советы меджлисы, включавшие представителей различных религиозных групп населения, назначенных соответствующим духовенством. На советы были возложены функции судебной власти для разрешения уголовных и гражданских дел между лицами разных народностей, в их' компетенцию входила раскладка налогов, контроль за их сбором и др. Была установлена общая сумма налогов и пр. Проект статута в виде меморандума (от 28 июля 1845 г.) [49, II, с. -365 369] был представлен послам великих держав на одобрение. После этого особо уполномоченный султана с широкими правами министр иностранных дел Шекибэфенди прибыл в Ливан и, опираясь на турецкие войска, стал проводить его в жизнь. Операции по стабилизации и «успокоению» начались с разоружения населения [78, с. 146 147; 76, II, с. 74 ‒ 77]. «Успокоение» продолжалось 14 ‒ 15 лет, с новой силой волнения в Ливане вспыхнули в 1860 г.
Анализ освободительных движений на Балканах и событий в Ливане позволяет прийти к следующему выводу. Губительная для страны политика Порты в национальном вопросе продолжалась и в годы танзимата. Эта политика привела не только к крупным внутренним осложнениям, но к усилению вмешательства великих держав во внутренние дела Турции и ее зависимости от них.
40-е и начало 50-х годов XIX в. принесли Турции большие трудности в связи с новым обострением Восточного вопроса. Причиной обострения была усилившаяся борьба между Англией и Россией за позиции и влияние на Ближнем Востоке, стремление Николая 1 к разделу Турции, конфликт между Францией и Россией по вопросу о правах католической и православной церквей на так называемые святые места для христиан в Иерусалиме. В конфликт неизбежно вовлекалась Турция, которой он касался больше, чем какой-либо другой страны. Над ней нависла угроза войны с Россией. Война стала реальностью в 1'853 г. Чем более конфликт обострялся, особенно вначале 50-х годов XIX в., тем больше внимание Решид-паши и правительства, которое он возглавлял, отвлекалось от внутренних вопросов, от реформ и сосредоточивалось на внешнеполитических проблемах. Начавшаяся 1~рымская война привела к перерыву в проведении реформ. Правда, во время войны было принято несколько актов о реформах. Но почти все они касались положения христиан в Османской империи и были связаны z переговорами между державами в годы войны, во время которых по инициативе России всплывал этот вопрос Акты, о которых речь идет ниже, были приняты под давлением англййского правительства с целью продемонстрировать заботу Порты об уравнении немусульман в правах с мусульманами в соответствии с принципами Гюльханейского хатт-и шерифа. Тем


самым западные державы и Порта стремились привлечь на свою сторону христианских подданных султана, которые желали победы России, видя в ней своего избавителя от турецкого ига.
Первым из актов- был указ султана от 16 марта 1854 г. о создании в провинциях смешанных уголовных судов, названных следственными советами (meclis-i tahkikat). Образцом для этих судов должен был служить аналогичный суд, который уже действовал в столице с 1847 г. Указ предписывал всем вали учредить в центрах своих провинций уголовный суд в составе наиболее опытных членов большого провинциального меджлиса и представителей местной знати, включая и христиан. Во главе суда должен стать сам вали. В компетенцию суда входил разбор уголовных конфликтов между мусульманами и немусульманами, а также между подданными Турции и иностранцами. Было предписано, чтобы свидетельские показания немусульман принимались на равных основаниях с показаниями мусульман. Запрещалось применение пыток при допросах. При разборе дел суд должен был руководствоваться только светскими уголовными законами [140, с. 219 223, 426 ‒ 432].
Практическое применение указа натолкнулось на сопротивление турецких провинциальных чиновников и мусульманского населения. Состав судов определяли вали, и они старались, чтобы большинство членов суда состояло из мусульман. Из христиан же они подбирали в его состав таких людей, которые рабски следовали его указаниям.
Спустя 3 ‒ 4 года оказалось, что.провинциальные уголовные суды, там, где они были учреждены, не имели никакого значепия. В большинстве же провинций они вообще не были созданы 1там же, с. 223 224]. Инициатор султанского указа от 16 марта 1854 г. английский GocoJI в Константинополе Стратфорд Каннинг опасался такого результата. В циркуляре, направленном английским консулам в Турции 20 ноября 1854 г., он предлагал оказать давление на управителей провинций, чтобы добиться осуществления названного указа. Говоря о его значении, посол особенно подчеркивал, что им предусмотрено полное равенство свидетельских показаний всех подданных султана мусульман и немусульман. Каннинг указывал, что успешное осуществление указа будет способствовать укреплению государства, сохранение которого на справедливых принципах является одной из основных идей европейской политики. Посол предупреждал, что провинциальные власти, которым доверено выполнение указа, скованы довлеющими над ними традициями, что они столкнутся с противоречивыми интересами и поэтому нуждаются в помощи. Поскольку они удалены от центра, трудно рассчитывать на помощь Порты. Поэтому, писал посол, учитывая существующие между Англией и Турцией «тесные и сердечные отношения», никто лучше не может оказать такую по-
186


мощь, чем английские консулы и их сотрудники [140, с. 433 435].
циркуляр Каннинга убедительно показывает, насколько Англия была заинтересована в указе от 16 марта 1854 г., руководствуясь при этом враждебной России политикой. Однако сопротивление провинциальных органов власти и приверженцев старины оказалось сильнее английского давления.
7 сентября того же 1854 года был издан султанский указ об учреждении Высшего совета по реформам (Meclis-i Ali-i Tanzimat). В его состав вошли высшие сановники. Ему была передана часть функций Высшего совета юридических установлений и было поручено разрабатывать, руководствуясь принципами танзимата, проекты законов и регламентов о реформах, принимать решения по вопросам о мерах, необходимых для улучшения состояния государства, делать. запросы министрам по делам, входящим в их компетенцию [95, с. 102; 140, с. 225]."
Совет по реформам подготовил проект, ставший 10 мая 1855 г. на основании султанского фермана законом, об отмене хараджа. Нами уже указывалось, что этот личный налог, взимавшийся только с немусульман, был одним из ярких выражений их неравноправия в турецком государстве. Со временем он принял характер откупа немусульман от военной службы.
Во время Крымской войны английское правительство носилось с мыслью привлечь христиан в принудительном порядке к несению воинской повинности, e' тем чтобы они составили отдельный корпус, были обучены английскими офицерами и находились под английским командованием. Взамен воинской службы предлагалось отменить налог харадж. Таким путем английское правительство пыталось добиться увеличения своей немногочисленной армии, участвовавшей в Крымской кампании, и привлечь, в ущерб влиянию России, на свою сторону христиан,' которые, по его мнению, проникнутся благодарностью к Англии за освобождение от хараджа и предоставленную им честь служить в армии.
Под давлением Стратфорда Каннинга и был издан упомянутый ферман от 10 мая 1855 г. В нем указывалось, что несение воинской службы является важнейшей обязанностью всех подданных Османской империи. Однако до сих пор воинская повинность лежала исключительно на мусульманах, а лица других вероисповеданий платили налог харадж в качестве возмещения за освобождение от нее. Отныне решено, что все группы населения должны поставлять солдат в армию на общих основаниях. Однако контингент, который обязаны дать немусульмане, составит лишь часть того числа рекрутов, которых они должны направить сообразно численности своего мужского
7~ Этот совет просуществовал семь лет и в 1861 г. был включен в Высший совет юридических установлений в качестве одного из трех его отделов [95, с. 102 ‒ 103). Его председателем оыл Садык Рифат-паша.
187


населения. Остальные уплатят военный налог, который будег введен взамен хараджа. Общая сумма. этого налога будет в. свое время установлена и распределена среди налогообязанных. Ферман предусматривал также допуск немусульман в военные школы и предоставление им офицерских званий всех степеней ~[140, с. 227 232; 76, II, с. 258].
Казалось, английский посол достиг своей цели. Однако он ошибся в своих расчетах. Немусульмане с ужасом встретили султанскую «милость», Яаже мусульмане смотрели на военную службу, как на кару небесную, а уж о немусульманах и говорить нечего. Она была во сто крат обременительнее хараджа. Христиане вовсе не были расположены нести воинскую повинность и отстаивать с оружием в руках государство, которое было для них не матерью, а мачехой. Тем более, что это оружие должно было быть направлено против России, с которой были связаны их надежды на освобождение.
В свою очередь сами турки, верхи и низы, также не хотели давать оружие христианам; которым они не доверяли. Обладание оружием было для них равнозначно праву на управление государством. Предоставить оружие немусульманам означало для них утрату своего господствующего положения в империи. В результате ферман остался большей частью на бумаге. Вскоре после его издания был уволен в отставку Решид-паша и произошла смена правительства. Ферман сохранился'лишь в той части, которая предусматривала отмену хараджа и введение вместо него нового налога за освобождение от воинской службы.
Мы рассмотрели основные акты, принятые в годы Крымской войны," которые имели отношение к реформам. Однако, как можно было убедиться, подлинных реформ, которые означали бы шаг вперед в развитии турецкого государства, в годы войны не было.. Можно сказать, что в основном первый этап танзимата.закончился еще накануне-войны.
5. ИТОГИ ПЕРВОГО ЭТА ПА ТА Н 3 И МАТА
Каковы итоги реформ на этом этапе, длившемся примерно 15, а с вычетом военных годов 12 лет?
Прежде всего напомним, что в результате интриг влиятельных реакционеров-консерваторов Мустафа Решид-паша и его единомышленники несколько раз отстранялись от власти. Поэтому фактически реформы проводились не 15, а всего лишь 7 8 лет.
Преобразования танзимата лишь в том случае могут получить объективную оценку, если будет правильно определено само понятие «реформа» и критерии для характеристики дея-
72 Укажем еще, что в 1854 г. была запрещена торговля рабами ‒ грузинами и черкесами [140, с. 434].
188


тельности реформаторов. Мы считаем основополагающими в данном случае следующие высказывания В. И. Ленина. О понятии «реформа» В. И. Ленин писал: «Всякая реформа лишь постольку и является реформой (а не реакционной и не консервативной мерой), что она . означает известный шаг, „этап" к .лучшему» (10, с. 107].
Что касается оценки деятельности реформаторов, то В. И. Ленин высказал по этому вопросу такое мнение: «Исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными треаоааниями, а ло тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками» (8, с.
Важнейшим принципом, провозглашенным в Гюльханейском хатт-и шерифе, от реализации которого зависело прогрессивное развитие Турции, было обеспечение жизни, имущества и чести всех подданных страны без исключения. Реформаторы считали, что этот принцип может быть осуществлен лишь в том случае, если основой для деятельности всех органов власти сверху донизу будет закон, если место произвола займет право (96, с. 618; 95, с. 105].
Мустафа Решид-паша и его сторонники, исходя из этого своего стремления, сразу же после провозглашения Гюльханейского хатт-и шерифа приступили к выработке новых законов, оберегающих жизнь, имущество и честь турецких подданных. Kaz было показано выше, уже в 1840 начале 1841 г. был принят уголовный закон, выработан коммерческий кодекс, были расширены права Высшего совета юридических установлений, игравшего роль Государственного совета, в состав которого также вошли реформаторы, предложено создать провинциальные меджлисы и др. Напомним, что сам султан клятвенно обязался быть верным Гюльханейскому хатт-и шерифу. Некоторые современные турецкие историки даже считак1т, что реформы танзимата ограничили султанский абсолютизм (95, с.
96 98]. Такое намерение Решид-паша имел, однако он сам не мыслил облечь это в форму какого-нибудь акта. Практически же, как было показано выше, никакого ограничения султанской власти не было. Реформаторы стремились ограничить и власть великого везира, устранить вмешательство дворцовых групп в государственные дела и сосредоточить власть в руках высшей бюрократии, представленной в Высшем совете юридических установлений. Но и это им не удалось (95, с. 99; 96, с. 615 616]. Слишком сильна была многоликая реакция в Турции. Ф. Эн.гельс в 1848 г. назвал прусскую реакцию «феодально-патриархально-абсолютистско-бюрократически-поповской» реакцией (3, с. 462]. Нам представляется, что эта характеристика вполне приложима и к турецкой реакции.
Несмсргря на огромные трудности и препятствия, которые стояли на пути осуществления принципов танзимата, в той или
т~- i89


иной мере они были реализованы в виде законов, коммерческих и уголовных судов, меджлисов и др.; реформаторы добились. также определенных положительных результатов в деле обеспечения жизни, чести и имущества подданных. Особенно в этом была заинтересована буржуазия страны, по своему составу преимущественно торговая, среди которой преобладала инонациональная буржуазия.'а~
Источники сообщают, что в результате танзиматских реформ жизнь и имущество подданных оказались в гораздо большей сохранности, чем до них~Так, Стратфорд Каннинг в своем донесении английскому министру иностранных дел Эбердину писал, что по сравнению с годами царствования Махмуда II Турция достигла бесспорного прогресса, жизнь и собственность более обеспечены 1127, с. 224].
Английский путешественник Макфарлан, посетивший вторично Турцию в 1847 г. со специальной целью сравнить ее положение с тем, каким оно было, когда он был в этой стране в первый раз в 1828 г., увидел там значительные перемены к лучшему. Самые болыпие перемены он обнаружил в администрации и уголовном законодательстве. Редкостью стали казни, и с каждым годом их становилось все меньше. Турки в столице, которые двадцатью годами ранее с безразличием взирали на выставленные у султанского дворца отрубленные кровоточащие головы казненных, сейчас вспоминали об этом с волнением и даже с ужасом [37, 1, с. 25 26].
Русский консул в Бейруте К. Базили по собственным наблюдениям писал о положении в Сирии: «Правительственная власть уже не проявляется в своем прежнем свирепом виде Нет ни народных опал, ни произвольных казней, ни безотчетных поборов и пеней. Если феодальное самоуправство в союзе с народными навыками еще упорствует в своих бесчинствах, зато теория, по крайней мере, о правах подданных, с каждым годом распространяется, и -чувство о -них проникает мало-помалу во все сословия» [13, с. 246]. Сравнение положения в 1825 и 1853 'гг. показывает, что произвольные конфискации имущества султаном или его чиновниками, применение пыток с целью вынудить признание у обвиняемых, смертная казнь стали редкими явлениями 1127, с. 224].
О том, что реформаторы стояли на страже собственности, притом крупной, и стремились 'к ее расширению и упрочению, свидетельствуют закон о наследовании земель мири 1847 г. и

7З Напомним в связи с этим известное высказывание Ф. Энгельса по поводу стремления греческих торговцев освободиться от турецкого владычества. «В самом деле, турецкое, как и любое другое восточное господство несовместимо с капиталистическим обществом; нажитая прибавочная стоимость ничем не гарантирована от хищных рук сатрапов и пашей; отсутствует первое основное условие бурщуазной предпринимательской деятельности ‒ безопасность личности купца и его собс~'венности» [7, с. 33].
190




их действия во время восстания в Видинской области в. 1850 г. Закон 1847 г., как это отметил современный турецкий историк Х. Иналджык, был шагом к установлению права собственности арендаторов на государственные земли мири [97, с. 648].7' Если учесть, что большая часть этих земель находилась в руках крупных арендаторов, по отношению к которым крестьяне, которые эти земли обрабатывали, выступали уже в качестве субарендаторов, то станет ясно, что законом 1847 г. воспользовались главным образом крупные земельные собственники. jIazee, крестьянское восстание в Видинском эйалете, вспыхнувшее в 1850 г., было направлено против крупных помещиков, завладевших государственными землями и заставлявших крестьян отрабатывать на них барщину. Восставшие крестьяне отвергли претензии помещиков на захваченные ими земли. Однако Порта утвердила за последними эти права 197, с. 648].
Сказанное выше по поводу прогресса в деле обеспечения безопасности жизни, имущества и чести жителей Турции не означает, что исчезли беззаконие, произвол и зло потреблен властью, особенно в провинции. равда, и в провинц оизошли перемены. Ф. Энгельс писал в 1855 г. о положении в турецких провинциях: «Первое и самое большое препятствие (преобразованиям в армии. А. Н.1 независимое положение пашей, . командующих отдаленными провинциями, было в значительной степени устранено; в целом они стали подчиняться дисциплйне в такой же мере, в какой, примерно, подчиняются и командующие европейскими округами. Однако невежество, наглость H стяжательство пашей сохранились в полной силе, остались такими же, как и в период хозяйничания азиатских сатрапов; и если в течение последних двадцати лет нам редко приходилось слышать о восстаниях пашей, то мы достаточно слышали о восстаниях провинций против своих алчных правителей. Эти правители в прошлом самые ничтожные домашние рабы и „люди, готовые на все" пользовались своим новым положением, чтобы накапливать богатства путем вымогательств, взяток и бессовестного хищения государственных средств» f4, с. 487].
Яо обеспечения прав личности в Турции даже в такой мере, в какой это имело место в западноевропейских странах того времени, еще было далеко. К тому же лишь меньшая часть турецкого населения из среды торговцев, цеховой верхушки, богатеев города и села могла воспользоваться отмеченными переменами в правовом положении подданны~но не широкие трудовые массы.
Как уже сказано, обеспечение сохранности жизни, имущества и чести имело особое значение для развития предпринима-

74 Как пишет автор, реформаторы приняли этот закон под влиянием идей
западного либерализма, которые они разделяли.
1
191


тельской деятельности во всех сферах экономики. Но размах этой деятельности, ее направление и успехи определялись прежде всего уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений. В Турции в рассматриваемое время в экономике, особенно в сельском хозяйстве, господствовали полуфеодальные, местами даже феодальные и патриархальные отношения. Переход на более высокую ступень экономического развития во многом зависел от экономической пблитики Порты.
Экономические акты, рассмотренные нами выше, указывают на то, что реформаторы стремились ликвидировать некоторые феодальные пережитки. В числе первых танзиматских актов была отмена барщины (angarya) и крепостничества (servaj) [97, с. 630 631].,Своими аграрными законами реформаторы способствовали расширению прав арендаторов государственных земель; они предоставили большие льготы крупным купцам, поощряли предпринимательскую деятельность в промышленности, проявляли намерение строить дороги и пр.
Все эти законодательные акты и действия не дают ответа на вопрос, была ли у Мустафы Решид-паши и его единомышленников цельная экономическая программа и что она собою представляла. Крупный исследователь танзимата X. Иналджык утверждает, что глава реформаторов и другой крупный»x представитель Садык Рифат-паша были сторонниками экономической концепции либерализма и старались применить ее в Турции. В частности, Решид-паша был убежден, что экономическая политика либерализма в области торговли будет способств вать подъему Турции ~[там же, с. 637]. На деле, однако, получ лось наоборот. Обеспечив по торговым договорам развитым иностранным государствам, особенно таким крупным и промышленным странам, как Англия и Франция, не 'только полную свободу торговли в Турции, но и большие льготы и привилегии, Решид-паша нанес тяжелый удар турецкой промышленности и торговле, поставил на пути их развития в турецких интересах непреодолимую преграду." Добавим к сказанному, что не были отменены цеховь1е прйвилегии с их хотя и ослабленной, но все еще сковывающей производство и торговлю регламентацией и внутренние пошлины. Все эти внешние и внутренние препятствия на пути развития промышленности и торговли сдерживали рост тех классовых сил национальной промышленной и непромышленной буржуазии, которые могли явиться самой сильной'опорой в борьбе за про-

75 Известный русский ученый-натуралист и путешественник П. А. Чихачев, изучавший в 1858 г. на месте положение Турции, писал: «Как и 20 лет назад, торговля парализована варварским законом, по которому с каждой импортной сделки взимается 50/О, а с каждой экспортной ‒ огромная пошлина в 12'/о» [21, с. 47].
192


ведение реформ, способных преобразовать страну, к чему стремились Решид-паша и ero сторонники.
'Слабостью этих передовых для своего времени классовых сил и,объяснялось продолжение господства феодальных и полуфеодальных порядков в деревне, преобладание там натурального хозяйства и слабое, в целом, развитие товарно-денежных отношений, медленное формирование единого внутреннего рынка, задержка процесса распада цехового строя в промышленности и торговле. В свою очередь эти глубокие причины определили провал попыток Решид-паши ликвидировать ильтизам, оздоровить финансы и создать устойчивую денежную систему, учредить государственный банк и др. Попытки Решид паши привить европейские порядки к турецкой полуфеодальной экономике неизбежно должны были потерпеть и потерпели неудачу. В целом влияние танзимата на экономику Турции оказалось нези-ачительны м.'6
Реформаторы, будучи поклонниками Запада, в особенности Франции и Англии, много усилии приложили к тому, чтобы европеизировать страну. Они провели соответствующие реформы в правовой и административной областях, о которых уже говорилось, немало потрудились над тем, чтобы . реформировать просвещение, ознакомить турецкое общество с научными достижениями западных стран; в. годы танзимата усилились связи между Турцией и этими странами и личные контакты между жителями Турции и европейцами.
Говоря о процессе европеизации Турции, мы имеем в виду преимущественно его турецкое население, так как среди немусульманского, особенно городского, населения тех областей Турции, главным образом западных, которые издавна имели тесные торговые связи с европейскими странами, этот процесс начался значительно раньше, чем среди турок и мусульман в Османской империи вообще. Мощным барьером на пути влияния Запада на турдк,служил ислам. Этого барьера не знало христианское население империи.
Процесс европеизации в Турции начался задолго до танзимата, стал заметным (особенно в армии) еще при Селиме III, усилился при Махмуде П. В период танзимата влияние европейской культуры на общественную жизнь и общественное сознание турок стало еще более широким и распространилось на различные сферы жизни населения, главным, образом городского.
Выше были освещены меры реформаторов по насаждению просвещения. Напомним, что в хатте султана Абдул-Меджида 1845 г., авторство которого, возможно, принадлежит реформаторам, невежество, отсутствие светского просвещения было при7а Исследователь танзимата проф. Гекбильгин пишет: «Нет возможности считать; что танзимат оказал действенное влияние на экономические институты и промышленную деятельность османского общества> [95; с. 110 ‒ 111].

13 зак. 234
193


знака главной причиной того, что Гюльханейский хатт-и шериф реализуется плохо. Затем последовало принятие закона, предусматривавшего широкое распространение светского образования, начиная с низшего и.кончая высшим. Были открыты светские начальные и средние школы и специальные училища, включая педагогическое. Таким образом, Решид-паша и ero единомышленники уделяли много внимания просвещению умов. В этой связи заслуживает внимания упрек Ибрахим-паши в адрес Порты, сделанный 5 марта 1833 г. в Кютахье в беседе с драгоманом английского посольства в Константинополе Пизани." Отвергнув обвинение султана Махмуда II в том, что еги-- петские руководители забыли все оказанные им благодеяния,. Ибрахим-паша коснулся реформ, проведенных турецким правительством, и сказал: «Порта восприняла цивилизацию с плохой стороны; дело возрождения не начинают с того, что дают народу эполеты и узкие панталоны. Вместо того, чтобы начать с одежды (а одежда не сделает хромого человека прямым), Порта должна была приложить усилия, чтобы просветить умы населения» [162, с. 381 382].
Решид-паша и его соратники просвещению умов придавали большое значение. Мы знаем, что результаты их усилий в области просвещения были скромными, хотя и заметными. Но необходимо учесть, что борьба за светское просвещение была сопряжена с борьбой против мощной и влиятельной корпорации улемов. Реформаторы стремились вырвать просвещение иэ рук улемов и встретили с их стороны яростное сопротивление (95, с. 99 100, 111].
Турецкий феодальный режим в целом был чужд и враждебен светскому образованию. Этим главным образом объяснялась отсталость в области культуры мусульманских масс, которые часто встречали светские школы, саму мысль об их открытии с недоверием, а нередко и враждебно.
Европейские нововведения стали появляться в одежде и быте населения крупных турецких городов, преимущественно его высших и средних слоев. Англичанин Макфарлан во время своего второго посещения Турции в 1847 г. обнаружил большие изменения в одежде стамбульских турок, которые произошли за 20 лет. На улицах Константинополя теперь редко встречались турки в широкой цветастой одежде, против которой воевал Махмуд II. Перемена в одежде превратила их в бедно одетых, ничем не выделяющихся людей.'Только простой народ„ улемы, дервиши, прибывшие в столицу балканские горцы и жители из внутренних районов Малой Азии были одеты по-старому. Макфарлан часто затруднялся отличить мусульманина

77 Здесь находилась тогда штаб-квартира Ибрахим-паши, главнокомандующего египетской армией, разгромившей турецкую армию во время первого турецко-египетского конфликта.
194


от раайа. А ведь всего лишь двадцатью годами ранее спутать их было невозможно.
Говоря о европеизации, нельзя забывать и армию. Перестраиваемая по европейскому образцу под руководством иностранных офицеров армия, особенно военные школы, стала первым каналом проникновения западного влияния еще задолго до танзимата. В годы танзимата этот канал расширился.
Европеизация Турции происходила, разумеется, в . ограниченных размерах и часто носила поверхностный характер. Она почти не коснулась широких масс, почти не захватила их сознание ~Но это не должно вызывать удивления, если учесть всеобщую отсталость страны, закоренелые средневековые предрассудки мусульман, идеологическое господство духовенства, его влияние на массы и сопротивление всем новшествам, шедшим с Запада. При всем том процесс европеизации был исторически неизбежен и, несмотря на все препоны, продолжался. Это был прогрессивный процесс, в годы танзимата он ускорился, в чем была немалая, хотя и не исключительная, заслуга реформаторов во главе с Мустафой Решид-пашой.
В Гюльханейском хатт-и шерифе важное место заняла декларация об уравнении в правах мусульман и немусульман. Она нашла некоторое отражение в уголовном законе, административных и судебных преобразованиях. Однако на практике, как мы показали выше, даже весьма скромные узаконения, касавшиеся прав немусульман, часто извращались либо не применялись вовсе. Не случайно Порте, притом иод давлением Англии, пришлось в 1854 г. вновь издать закон о том, чтобы показания мусульман и немусульман в судах принимались на равных основаниях. Вовлечение немусульман в провинциальные меджлисы, предписанное законом, на практике приняло карикатурный характер. Турки (или более широко мусульмане) сохранили в своих руках монополию на все гражданские и военные должности, и в этом отношении танзимат ничего не изменил. Христианское население не имело равных возможностей с мусульманами в приобретении земель, находившихся во владении мусульман, даже собственности мюльк [140, с. 292 293]. Наблюдая положение христиан в Турции в 1858 г., П. А. Чихачев констатировал, что обещания Гюльханейского хатт-и шерифа в отношении христиан не были осуществлены t[2l,с..63).
Здесь следует повторить, что Решид-паша с самого начала понимал декларируемое им равенство весьма ограниченно и преследовал главным образом цель приостановить распад Османской империи. Поэтому он, находясь у власти, сурова подавлял освободительные движения угнетенных народов империи. Между тем удовлетворение национальных чаяний этих народов стремления к независимости и было бы главным прояв-' лением заботы о равенстве. Что же касается равенства всех подданных независимо от их религиозной принадлежности, то
195


в феодально-теократической Османской империи~оно было невозможно. К. Маркс, касаясь этого вопроса в 1854 г., в связи с появившимся сообщением о том, что западные державы намерены добиваться от Порты осуществления равенства, писал: «Однако это либо ровно ничего не означает, либо означает предоставление политических и гражданских прав как мусульманам, так и христианам, безотносительно K тому, кто к какой религии принадлежит, и вообще независимо от всякой религии. Другими словами, это означает полное отделение государства от церкви, религии от политики. Но турецкое государство, как все восточные государства, имеет своей основой теснейшее переплетение и чуть ли не отождествление государства и церкви, политики и религии. Роран является для Турецкой империи и ее правителей одновременно источником веры и закона. Но возможно ли уравнять в правах перед кораном правоверного и гяура, мусульманина и райю? Это непременно означало бы на деле ‒ заменить коран новым гражданским кодексом, другими словами означало бы ‒ разрушить структуру турецкого общества и создать на его развалинах новый порядок вещей» (2, с. 130].
Под турецким владычеством, указывал далее Р. Маркс, греко-православное духовенство приобрело над своими единоверцами деспотическую власть: «...священник в приходе является одновременно судьей, старостой, учителем, душеприказчиком, сборщиком налогов, вездесущим фактотумом в гражданской жизни, не служителем, а мастером на все руки»; под турецким. владычеством «эта всеобъемлющая деспотическая опека, этот контроль и вмешательство церкви смогли проникнуть во все сферы общественной жизни» 12, с. 131]."
Из всего сказанного 1~. Маркс сделал вывод, что «введение в Турции нового гражданского кодекса, кодекса, совершенно не связанного с религией и основанного на полном отделении государства от церкви», означало бы осуществление в Турции «полного социального переворота» (2, с. 131].
Такую большую революционную цель ие ставили перед собой реформаторы. Более того, они отказывались удовлетворить требования болгарского народа, желавшего избавиться от своих деспотических греческих духовных пастырей, создать самостоятельную церковь, и оказывали греческому духовенству в центре и на местах полную поддержку.
Таким образом, танзимат не внес никаких существенных перемен в положение угнетенных немусульманских народов Османской империи.

78 Сербы, болгары, валахи и другие негреческие приверженцы православия .в Турции не хотели терпеть эту опеку и, как пишет К. Маркс, «повсюду, где бывали успешные народные движения, как, например, в Сербии и Валахии, 'изгонялись все священники греческого происхождения и на их место назначаписв пастыри из коренного населения» [2, с. 129].


Яало что дали реформы танзимата и турецким трудящимся города и деревни. Реформаторы не имели никакой програм-. мы социальных реформ. Правда, былц отменены чрезвычайные, налоги, унифицирован в размере одной десятой налог ашар, Мы не располагаем цифровыми- данными, которые могли бы проиллюстрировать итоги этих мер для крестьян, городских мелких торговцев и ремесленников. Возможно, что какая-то часть крестьян, непосредственных арендаторов государственной земли мири, извлекла пользу из аграрных законов, о которых говорйлось выше.
Облегчило положение крестьян сокращение срока действительной службы в армии до пяти лет. Но отрыв молодых .сил. из деревень и на такой срок вызывал обнищание и даже разорение многих крестьянских хозяйств. Надо учесть, что многие солдаты, участвовавшие в карательных походах против вос-. ставшего населения на Балканах, в Сирии и Ливане, погибали там'.
t.
Основной характерной социально-политической чертой ре-. форм танзимата было то, что они проводились сверху по ини-; циативе наиболее дальновидной части феодальной бюрократии.. Ее представители были прогрессивными для своего времени людьми, своего рода турецкими просветителями тз Вместе с тем „они были далеки от мысли, что для обеспечения стране широких перспектив развития необходимо отбросить в сторону то, что Ф. Энгельс характеризовал как «старый, гнилой политический хлам» [6, с. 168], т. е. отживший свой век феодальный полити. ческий строй. Но такую историческую миссию выполняет только буржуазная революция, для которой в Турции тогда еще совершенно не было ни экономических, ни социальных, ни политических, ни идеологических условий.
Вместе с тем танзимат был принципиально новым, этапным общественно-политическим явлением в истории Турции. C объ-,

79 В. И. Ленин в следующих словах определил три характерных черты,' которые были свойственны йросветителям Запада и русским просветителям.: 40 ‒ 60-х' годов Х1Х в. (в анализе книги «В захолустье и 'в столице» русского публициста того времени Скалдина): «По характеру воззрений Скалдина, можно назвать. буржуа-просветителем... Как и просветители западноевро-' пейские, как и большинство литературных представителей 60-х годов, Скалдин одушевлен горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области. Это первая характерная черта „просветителя". Вторая характерная черта, общая всем русским просветителям, ‒ горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни и вообще всесторонней европеизации России. Наконец, третья характерная черта „просветителя" это ‒ отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян (которые.еще ие были вполне освобождены или только освобождались в эпоху просветителей}, искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его остатков принесет с собой общее благосостояние и искреннее желание содействовать этому» [9, с. 519]. В той или иной 'степени эти характерные черты были присущи турецким реформаторам периода танзимата.
137


ективно-исторической точки зрения танзимат отвечал возникшим потребностям буржуазного развития Турции и создавал для него более благоприятные условия. Ф. Энгельс писал в 1848 г. о движениях за «цивилизацию» в Турции и других странах Востока: «А все эти блестящие успехи „цивилизации" в Турции, Египте, Тунисе, Персии и других варварских странах в чем ином заключаются они, как не в подготовке условий для расцвета будущей буржуазии?» (3, с. 468].
~На первом этапе танзимата были созданы известные условия для дальнейшего прогресса [97, с. 624; 127, с. 224] (но не в равной мере в разных сферах жизни страны). Прогрессивным результатом танзимата было также усиление классовой борьбы и национально-освободительных движений. В годы танзимата уже на первом этапе возникла буржуазная идеология. Она нашла свое частичное выражение в появлении идеи служения родине, которой прониклась турецкая патриотическая интеллигенция. Представителями этой интеллигенции, выразителями ее чаяний и надежд были Мустафа Решид-паша, Садык Рифат- паша, Эсад-паша и другие. Их тогда было очень мало. Но посеянные ими семена дали всходы. Прошло сравнительно немного лет, и число передовых людей из турецкой среды значительно умножилось, народилось новое и более прогрессивное движение.
Танзимат появился в начале переходного периода от феодализма к капитализму и сам был порождением и проявлением этого перехода.
На пути социально-экономического, политического и культурного прогресса Турции стояли три крупных препятствия: феодально-теократический режим, опиравшийся на мощные остатки феодализма в экономике и социальных отношениях; экспансия и привилегированное положение иностранного капитала и все усиливавшаяся зависимость Турции от европейских держав; губительная для страны и турецкого народа колонизаторская, великодержавно-шовинистическая политика правящих сил Турции в отношении угнетенных национальностей.
Указанные исключительно сложные препятствия тормозили продвижение Турции по пути прогресса во всех сферах ее внутренней жизни. Так было в течение всего периода танзимата, так было и много десятилетий после него.
1





ИСТОЧНИКИ И ИССЛЕДОВАНИЯ
Классики марксизма-ленинизма '
1. Маркс К. и Энгельс Ф. Британская политика. Турция. Соч., т. 9.
'2. Маркс К. Греческое восстание. Соч., т. 10.
3. Э н г ел ь с Ф. Движения 1847 года. Соч., т. 4.
4. Энгельс Ф. Армии Европы. Соч., т. 11.
5. Энrельс Ф. Персия и Китай. Соч., т. 12.
6. Э н г ел ь с Ф. Анти-Дюринг. Соч., т. 20.
7. Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма. Соч., т. 22.
8. Ленин В. И. К характеристике экономического романтизма. ПСС,т.2.
9. Лен и н В. И. От какого наследства мы отказываемся? ПСС, т. 2.
40. Ленин В. И. Как не следует писать резолюций. ПСС, т. 15.
Источники
11. Аркин внешней политики России (АВПР), МИД, фонд Канцелярия,
д. 407.
12. Б а з и л и К. Босфор и новые очерки Константинополя. Ч. П. СПб. 1836.
13. Б аз или К. М. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. 2-е изд. М., 1962.
14. В альш Р. Путешествие по Турции.,СПб., 1829.
15. [Вронченко М.]. Обозрение Малой Азии в ее нынешнем состоянии,
составленное русским путешественником. Ч. 1 2. СПб., 1839 1840. '16. Аа-Джа6арти, Абд ар-P ах мани. Египет под властью Мухаммада Али (1806 1821). Перевод, предисловие и примечания
Х. И. Кильберг. М., 1963.
17. [Д юга мель А. 0.]. Автобиография Александра Осиповича Дюгамеля.
М., 1885.
28. Мартен с Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с ийостранными государствами. Т. IV. ч. 1, 2 договоры с Австрией (1815 1849; 1849 1878). СПб.. 1878; т. VIII.—.äoãîâoðû с Германией (1828 1888), СПб., 1888; т. XII договоры с Англией (1832
1895) .. СПб., 1898; т. ХЧ договоры с Францией (1822 ‒ 1906). СПб.,
1909.
'l9. Мольтке. Письма о Турции. Военный сборник, СПб., 1877, ¹ 9.
20. [Мур а в ье в Н. Н.]. Русские на Босфоре в 1833 году. Из записок
Н. Н. Муравьева (Карсского). М., 1869.
21. Ч их ачев П. А. Письма о Турции. М., 1960.
1 Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса указаны по: Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Тт. 1 46. Изд. 2-е. М., Политйздат, 1955 1968; произведения В. И. Ленина по: Л енин В. И. Полное собрание сочинений. Тт. 1 55. Изд. 5-е. М., Политиздат, 1958 1965 (ПСС).


22. Юзефа вич Т. Договоры России с Востоком. Политические и торговые. СПб., 1869.
23. Ahmed L 0 t f i. Tarih (Тагй-i LQtfi). Сс, 1 .VIII. Istanbul, 1290 13
(1873 †19).
24. Сеч det р а~ à. Tezakir. 1 12. Yayinlayan prof. Cavid Baysun. Ankar,.
1953.
25. Hatt-r Нйтауйп ‒ Капиппате-i hQmayQn. Istanbul, 1267 (1850).
26. Капиппате-i ticaret. Istanbul, 1265 (1849).
27. Tanzimat (kanunlar тестиав~). Istanbul, 1256 (1840).
28. Almanach de ГЕтр1ге Ottoman pour Гаппее 1850 avec une statistique,
politique et religieuse de gouvernement, de la population etc. Constantinopole, 1850.
29. В l a n qu i А. Voyage en Bulgarie. Paris, 1843.
30. В î и е Ami. Die Europaische TQrkei. В. II. Berlin, 1840.
31. Вои е Ami. La Turquie d'Europe. Т. II, III. Paris, 1840.
32. Документи за българската .история. 'Т. Пl. Документи из турските дър'жавни архиви. Ч. 1 (1564 ‒ 1872). Подбрал и превел П. Дорев: София„
1940.
33. G oin Ed. Ь'Egypte aux XIX' siecle. Histoire militaire et politique, anecdotique et pittoresque de Mehemet Ali, Ibrahim-pacha, Soliman-.pacha
(Colonel Seves). Paris, 1847.
34. [G u > z o t]. Метог1ев роиг servir а Г)пв1о1ге de топ temps раг М. Guizot.
Tt. IV, V. Paris Leipzig, 1861.
35. Jou n g G. Corps de droit ottoman. Tt. I VII. Oxford, 1905 1906.
Зб. М а с F à r lane. Constantinople et la Turquie en 1828 et 1829. Т. II.
Paris, 1830.
37. Ма с Га r l ane. Turkey and its деяйпу. The result of journeys made
in 1847 and 1848 to .examine into the state of that country. Vo?. 1 ‒ II..
London, 1850.
38. М е r r u à u P. L'Egypte contemporaine, 1840 1857. De Mehemet-Ali a
Said Pacha. Paris, 1858.
39. [М еt tе г пi сй]. Аив Metternich's nachgelassenen Papieren. Herausgegeben von dern Sohne des. Staatskanzlers Furst Richard Netternich-Winneburg. VI Band. Wien, 1883.
40. [М е t t е г п i с h]. Memoires, documents et 1'ecrits divers laisses раг le.
prince de Metternich, chancelier de Cour et <ГEtat. Publies par son fils leprince Richard de Metternich. 2-те partie. L'Åãå de ра!х (1816 ‒ 1848).
-Т. VI. Paris, 1883.
41. Ми летич Л. Един документ от първото време на Танзимата. Сборник народни умотворения, т. XV. София, 1898.
42. Михо.в Н. Населението на Турция и България през ХЧШ и XIX в.‒
Сб. на Българската Академия на науките. Книга IV. Клон историкофилологичен и философско-обществеи. 3. София, 1915.
43. M i ch î f f N. Beitrage zur Handelsgeschichte Bulgariens. и. Oste/reichische Konsularberichte. Bd. I, Sofia, 1943. Bd. II, Sofia, 1953.
44. Mich of f N. Contribution а ГЫЫо1ге de commerce Bulgarie. Е Rapports
consulaires Belges. Sofia, 1941.
45. Mich î f f N. Contribution а ГЫз(о1ге du commerce de la Turquie et dela Bu1 garie., П1. Rapports consulaires franqaise documents officiels et
autres documents. Swichtov, 1950.
%
46. [М o l t k е Н.]. Briefe иЬег Zustande und Begebenheiten in 4ег TQrkei аив.
den Jahren 1835 1839 von Helmut von Moltke. З..Auflage. Berlin, 1877.
47, «Monitcur Ottoman>, '1838, 18.11.
48. [N e s s е1г o de]. Lettres et рар1егв du chancelier comte de Nesselrode.
1760 ‒ 1850. Extraits de ses archives. Т. VII. 1828 1839. Раг1в [s. a.].
49. N î r à d ou n g h i an G. Recueil d'actes internationaux de l'Empire
Ottoman. Т. II. 1789 185б. Paris, 1900.
50. [P г о k e s c h O s t e п]. Аив dern Nachlasse des Grafen Prokesch-Osten..
Briefwechsel mit Herrn von беЫг und FOrsten Metternich. 2. Band. Wien
1881.

200


51.' [P roke s eh -0 st e è]. Mehmed-All Vize-Konig чоп Aegypten. Aus mei-- лещ Tagebuche. 1826 ‒ 1841. Von Cirafen von Prokesch-Osten, ehemaligem kais. kon.- Botschafter in gonstantinopel. Wien, 1877.
52. Tchi ch atcheff P. Observations faites pendant un voyage dans Asje Mineure durant Ге1е de 1853. Соппр1еь rendus, vol. XXXVII, Paris,1853.
53. Т ch iсha t che f f P. Situation politique, mihtaire et financiere de la Turquie. Revue des deux Mondes. VI, 1850.
54. Tes t à I. Recueil des traites de la Porte ottomane -ачес les puissances etrangeres depuis le premier traite conclu, en 1836, entre Suleyman 1 et Fran(„ois I jusqu'а nos jours. Т. 2.. France. Paris, 1865.
55. Т е х i е г Ch. L'Àsi,e Mineure. Paris, 1862.
56. Ur qu art D. La Turquie, ses reNsources, son organisation municipale, son commerce, suivi de considerations sur Ге1а1 du commerce anglais dans le Levant. Trad. de Гапд1аЬ. Т. II. 2-me partie. Paris, 1836.
57. Wa ls h К. Narrative of à journey from Constantinople to England. London, 1828.
Исследования
58. Арш Г. В. Албания и Эпир в конце XVIII начале XIX в. (Западиобалканские пашалыки Османской империи). М., 1963.
59. 'Б ар.а в и Рашид и Ул ейск Мухаммед Хамза. Экономическое раз-- витие Египта в новое время. Пер. с араб. М., 1954.
60. Всемирная история. Т. VI. М., 1950.
61. Г о р я,и н о в С. Босфор и Дарданеллы. СПб., 1907.
62. Дер ж а в и н Н. История Болгарии. Т. 1Ч М. Л., 1948.
63. Ди мит.р ов Стр. Сербия и крестьянское восстание 1850 г. в Болгарии. Etudes Balkaniques, t. I. Sofia, 1964.
64. Д р а н о в Б. А. Черноморские проливы (международно-правовой режим). М., 1948.
65. ж ел т-яков А. gj,., Петросян IO. А. История просвещения в Турции (коиец ХЧ111 начало ХХ века). М., 1965.
66. )Киг ар ев С. Русская политика в Восточном вопросе (ee история в
XVI XIX веках, критическая оценка и будущие задачи). Историко-
юридические очерки. Т. 1 II. М., 1896.
67. Ястория СССР с древнейших- времен до наших дней. Т. IV. М., 1967.
68. История Югославии.,Т. 1. М., 1963.
69. [Л а в и с с и P а м ба]. История ХIХ века. Под редакцией профессоров Лависса и Рамбо. Т. 4. Пер. с франц. Изд. 2-е. М., 1938.
70. Л уцки й В. Б. Новая история арабских стран. Я., 1965.
71. М иле Л. Крестьянское восстание 1847 г. в Албании в свете новых дан.- ных. «Народы Азии и Африки», 1961, № 3.
72. M o л ь т к е. Русско-турецкая кампания в Европейской Турции 1828
1829 гг. Ч. 2. СПб., 1883.
73. Мустафа Решид-паша. СПб., 1858.
74. Нов иче в А. jl. История Турции. 1. Эпоха феодализма (XI ХЧ111вв.).
Л., 1963.
75. Н о в и ч е в А. Д. История Турции. 11; Новое время. Часть первая (1792
1839). Л., 1968.
75а. Н о в и ч е в А. Д. Экономические и социальные сдвиги в Малой Азии и
иа Балканах в первой половине XIX в. и начало танзимата. Первый
конгресс балканских исследований. Сообщения советской делегации. М
1966 [To же: Actes du Premier Congres International des Etudes Balkaniques et Sud-Est Еигорееппез. IV. Histoire (ХЧП1' ХIХ' ss.). Sofia,
.1969, р. 13 22].
76. P аз е н Г. История Турции от победы реформы в 1826 году до Парижского трактата в 1856 году. В двух частях; Пер. с нем. СПб., 1872.
77. Сведения о .современном состоянии Европейской Турции. ~Современник», 1854, Ко 7.
78. С мил янск ая И. Я. Крестьянское движение в Ливане в первой половине XIX в. М., 1965.
201


79. Тар ле Е. В. Крымская война. Т. 1. Изд. 2-е. М.‒ JI., 1950.
30. Татищев С. С. Внешняя политика Николая Первого. СПб., 1887.
81. Шаба нов Ф. Ш. Государственный строй и правовая система Турции
в период танзимата. Баку, 1967.
8>. А Ь à d à n. Tanzimat ferman>n tahlili. Tanzimat. Istanbul, 1940.
83. Abdurrahman ~ е r e f. Tarih-i devlet- Osmaniye. 2. cilt. Istanbul, 1309
(1891).
84. АЬпес1 R à si m. Osmanh tarihi. Istanbul, 1967.
86. Ahmed R as im. Resimli ve haritah osmanh 1агйь С. IV. Istanbul, 1328
(1910).
86. В а Ъ а и S. Tanzimat ve para. ‒ Tanzimat. Istanbul, 1940.
87. В а rka и О. 1.. Tiirk toprak hukuku tarihinde Tanzimat ve 1274 (1858)
tarihli arazi kanunnamesi. Tanzimat. Istanbul, 1940.
88. В aysu n С. Mustafa Ке~11 paya. Tanzimat Istanbul, 1940.
89. В е1d e s а у М. R. Tanzimat ve adliye teykilat>. ' Tanzimat. Istanbul, 1940.
90. В i l s е1 $. Tanzimat>n harici siyaseti. Tanzimat, Istanbul, 1940.
9.!. D à ni ~теп d I. Н. Izahh osmanl> tarihi kronolojisi. С. IV. 2. ЬазЬ.
Istanbul, 1961
92. Е r e n Mihin-Bilge Figen. TQrk Tarih gurumu kitapliginda Tanzirnatla
ilgili baze kaynaklar.‒ «Belleten», N 112. Ankara, 1964.
93. Е г gi и О. Turkiye maarif tarihi. С. II. Istanbul, 1940.
94. F> n d i ko g lu Z. F. Tanzimatta ictimai~ hayat. Tanzimat. Istanlml,1940. %. G o k Ь i l g i и М. Т. Tanzimat hareketinin osmanli mQesseselerine ve
teykilatiga etkileri. «Belleten», N 121. Ankara, 1967.
96. I nal cik Н. Sened-i Ittifak ve GQlhane Hatt-i HQmayunu. «Beliet@n»,
N 112. Ankara, 1964.
97. I n а1с1k Н. ТапатаГiп uygulanmasi че sosyal tepkileri. «Belleten»,
N 112. Ankara, 1964.
98. Каг а1 Е. Z. Gulhane hatt-i hQmayununda bat>nin etkisi. ‒ «Bdleten»,
N 112. Ankara, 1964.
99. К аг а1 Е. Z. Osmanl> tarihi. С. Ч. 2. basks. Nizam-i cedit ve Tanzimat
devirleri. 1789 1856. Ankara, Ц61.
100. К а га1 Е. 2. Osmanh tarihi. С. VI. Islahat fermani devri. 1856 ‒ 1861.
Ankara, 1954.
l0I. Ка га l Е. Z. Tanzimattan evvel garphlayma hareketleri (1715 1839).
Tanzimat. Istanbul, 1940.
402. К ау па r R. Mustafa Reedit paya ve Tanzimat. Ankara, 1954.
103. Ки ran А. В. Osmanh imparatorlugunda 1пЫ1ар hareketleri ve Milli
mQcadele. Istanbul, 1956.
1О4. Mehmed Се1а1е d d i и р àу à. Mirat-i hakikat. Der-i saadef,, 1326
(1908).
105. Ok à d à и К. С. Amme hukukumuzda Tanzimat devri. Tanzimat. Istanbul, 1940.
106. On gun su А. N. Tanzimat ve amillerine umumii Ыг bakery. Tanzimat.
Istanbul, 1940.
107. 0 z tu n а Т. Y. Baylangicindan катаппшга kadar ТйгЫуе tarihi. С. 11.
Istanbul, 1967.
108. $ are О. С. Tanzimat че sanayimiz.,Tanzimat. Istanbul, 1940, 109. $ à ym e n F. Н. TQrk тейеп1 hukuku. С. I. Istanbul, 1948.
.110. S i ya vugg gi l S. Е. Тапглпайп Ргапз1г efkari umummiyesinde uyandirdigi akisler. Tanzimat. Istanbul, 1940.
111. ~а ki г Z i у à. Tanzimat devrinden волга Osmanh nizam ordusu tarihi.
Istanbul, 1957.
112. ~ an d а Н. Reaya че koylQ. Istanbul, 1970.
113. ~а р o1у о Е. В. Mustafa Reedit pa~a ve Tanzimat devri tarihi. Istanbul
1946.

202
~ В этом сборнике каждая статья имеет свою нумерацию.
I


414. Т а с ап N. Tanzimat че ordu. Tanzimat. Istanbul, 1940.
115. Taner Т. Tanzimat devrinde ceza hukuku.‒ Tanzimat. Istanbul, 1940.
116. Теn g ir y en k J. К. Tanzimat devrinde osmanli devletinjn harici ticaret
siyaseti. Tanzimat. Istanbul, 1940.
1]7. T i щ и r Н. TQrkiyede AbdQlmecid in islahati hakkinda Metternich'den
Istanbula Baron von Sturmer'е. Tanzimat. Istanbul, 1940.
118. Т и и а у а T. Z. TQrkiyenin яуая hayatinda batrlilaqma hareketleri.
Istanbul, 1960..
119. Turk ziraat tarihine bir bakery. ЫапЬи1, 1938
120 U l k е и А. Z. Tanzfmattan sonra fikir hareketlerii. Tanzimat Istanbul
1940.
121. 0 l m à и А. Н. 1860 1861 Suriye buhrani. Ankara, 1966.
122. on a l T. 1700 den 1958-е kadar tQrk siyasi tarihi. Ilaveli ikinci basks.
Ankara, 1958.
123. U nver А. S. Resmine gore Тапк1таЬI Ьаупуе ilani merasimi. «Веl1eten», N 112. Ankara,-1964.
124. U zu n-g агyI1i I. Н. Hatt-I HQmayGn. Islam Ansiklopedisi. C. 4.
125. V e l d e t А. Kanunlayt>rma hareketleri ve Tanzimat. Tanzimat. istanbul, 1940.
126. Yai tka уа М. <. Tanzimattan evvel ve sonra medreseler.— Tanzimat.
Istanbul, 1940.
127. В аi ley F. E. British policy and Йе turkish reform movement. Cambridge, 1942.
128. В e er А. Die orientalische Politik Oesterreichs seit 1774. Prag, Leipzig,
1883.
129. В е li n. Essais sur lhistoire economique de la Turquie. J. As(at., rnai
juin 1864.
330. В е r kes N. The Development of Secularism in Turkey. Montreal,' 1964.
131. В о ич е t F. La Turquie et les cabinets de ГЕигора. Paris, 1854.
332. С à s t i l lе Н. Rechid-pacha. Paris, 1857.
133. Chà ries-Коих F. L'Egypte de 1801 а 1882. Mohammed Ali et sa
dynastic jusqu'а Гoccupation anglaise. Т. VI. Paris, [s. а.].
134. Ljse тко ва Б. А. Извънредни данъци и държавни повинности в българските земи под турска власт. София, 1958.
135. U, в е т к о в а Б. Откупната система (iltizam) в Османската империя
през XVI XVIII в. с оглед на български земи. ‒ «Известия Института
за правки науки», т. XI, кн. 2. София, 1960.
136. 1) avison R. Reform in the ottoman Empire. 1856 ‒ 1876. Princeton,
New Jarsey, '1963.
137. Я и м и тр ов Стр. Въстанието на селяните в Северозападна България
през 1850 г. София, 1961.
138. fI,и митров Стр. Из историята на революционото движение в Нишкия вилает през 1850 г.‒ «Известия на Института за история», т. 16
17, София, 1966.
139. Dr i аи l t Ed. Là Question <ГОг1еп1 depuis ses origines jusqu'а nos
jours. 6-me ed. Paris, 1914.
340. Eich m ann F. Die Reformen des Osmanischen Reiches mit besonderer
BerQcksichtigung des Verhaltnisses der Christen des Orients zur tQrkischen
Herrschaft. Berlin, 1858.
.141. Е ngelh а г d t Ed. La Turquie et le Tanzimat ou histoire des reformes
dans ГEmpire Ottoman depuis 1826 jusqu'а nos jours. Т. I II. Paris,1882. .142. G и е т а г d G. I.es reformes en Egypte (d'Ali-Bey El КеЬ|г à MehemetAli) (1760 1848). Le Caire, 1936.
143. H e i dbo r n А. Manuel de droit public et administratif de ГЕтр1ге
Ottoman. Vienne Leipzig, 1908.
144. Hei db or n А. Les finances ottoman. Vienne Leipzig, 1912.
345. Икономика на България. Т. 1. Икономиката на България до социалистическата революция. Под ред. на акад. Яак Натан, проф. В. Хаджи-
николов, проф. Л. Беров. София, 1969.
203


146. I mb е гt P. Là renovation de ГЕтр1ге Ottoman. Affaires de Turquie
Paris, 1909.
147. История на България. Т. I. София, 1961.
148. Ju ch ere au de S ai nt-Den y s А. Histoire de 1'Empire ОИотап:
depuis 1792 jusqu'en 1844, -Т. IV. Paris, 1844.
149. Ко сев К. 3а капиталистическото развитие на българските земи през
60-те и 70-те годики на XIX век. София, 1968.
150. К о у m en О. The Advent and Consequences of free trade in the Ottoman Empire (19 th century). Etudes Balkanjques. 2. Sofia, 1971.
151. Lam mens Н. 1а Syrie. Precis historique. Ч. I. Beyrouth„1921.
152. L e wi s В. The emergence of modern Turkey. London New York
Toronto, 1966.
153. М а п d e is tarn P. La justice ottoman. Dans ses rapports avec les
puissances etrangeres. 2-me ed; Paris, 1911.
154. М о гd t т апп I. Н. Gulhane. ЕпгiЫорейе des Ыатз. В. II. Leiden
Leipzig, 1927.
155. Мîr е1 Е. La Turquie et ses reformes. Paris, 1866.
156. Н ата н .)К. Стопанска история на България. София, 1957.
157. Osterreich Lexikon. В. 2. Wien, 1966.
158. P a d e l W. Die Handelsgesetze des Erdballs. Berlin, 1906.
159. P à s k a I е ча V. Les relations commercial des contrees Bulgares avec
les pays occidenteux et la Russie au cours de la premiere moitie du.
XIX иес1е. Recueil «Etudes historiques а Госсаяоп du XI' congres
international des sciences historiques. Stockholm, aoGt, 1960». Sofia, 1960.
160. П а ст ух о в И. Българска история. Т. 11. София, 1943.
161. К о d k e y F. S. The turco-egyptian question in the relations of England,
France, and Russia.- 1831 1841. Part J. University of Illinois, Studies io,
the Social sciences. Vol. XI. September December. 1923. No 3 and 4.
Urbana, Illinois, 1924.
162. $ а Ь г у М. L'Empire Egyptien sous Mohamed Ali. Paris, 1930.
163. $ а х С. Geschichte des Machtverfalls der Turkei- bis Ende des 19. Jahrhunderts und die Phasen der «ог~еп(айьсйеп Frage» bis auf die Gegenwart.
Wien, 1908;
164. S ch о l l Н: Abriss der Geschichte des Prieges 1840 1841 in Syrien.
Vein, 1866.
165. $ с hop î f f А. Les reformes et 1а protection des chretiens en Turquie.
1873 1904. Paris; 1904.
166. Ст анев Н. България под иго. Възраждание и освобождение. 1393
1878. София, 1928.
167. Те mp ег1еу H. England and the Near Fast. The Crimea. London New
York ‒ Toronto, 1936.
163. Т î d î r ov N. Là genese du capitalisme dans les .provinces bulgares.
de 1'Fmpire Ottoman au cours de la premiere moitie du XIX siecle.—
RecueiI- «Etudes historiques а Госсаыоп du XI' congres international desscien es hisioriques. Stockholm,- aoQt, 1960». Sofia, 1960.
169. Т о д о р о в Н. Из историата на карловското абаджийство и гайтандх<ийство (30 70-те години íà XIX в.) . .Известия на Института Ботев-,Левски. Кн. III. София, 1959.
17р. Тодор ов Н. Положението На българския народ под турско робство..
Докумеити и материали. София, 1953.
]71 U Ь i c i n i А. Lettres sur la Turquie ou tableau statistique, religieux,.
politique, administratif, militaire, commercial "etc. de 1 Empire ottoman,:
depuis le I(hatti-Cherif de Gulkhane (1839). Т. 1 II. Paris, 1853 1854.
]72. ~а11оп А. Là Turqoie sous Abdul-Medjid. Revue de Deux blondes..
Т. VI. Paris, 1844.
17 . 0 ц Че1а У А. E»»»rl»stoire йпапдеге (]е la тигци~е. ПерЫ 1
regne du яи11ап Mahmud II jusqu'а nos jours. Paris, 1903.
174. W е Ьs ter Ch. The foreign policy of Palmerston 1830 1841. Vol. 1 II
London, 1851.
175. Y à ko b Н. F. Kings of Arabia. London, -1923


ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие
Г'лава 1. Турецко-египетский конфликт 18S9 1841 гг.
1. Предпосылки конфликта
2. Позиции держав в турецко-египетском конфликте до начала
войны
° 4
3. Турецко-египетская война. Поражение Турции .
4. Вмешательство держав в турецко-египетский конфликт после
низибской катастрофы
5. Военная интервенция союзников в Сирии. Капитуляция Мухаммеда Али. Конвенция о проливах от 13 июля 1841 г. Глава II. Социально-экономическое развитие Турции в первой
трети XIX в,
1. Общая характеристика экономического положения Турции
2. Экономические и социальные сдвиги
Глава III. Танзимат (реформы 40 50-х годов Х1Х в.}
l. Гюльханейский хатт-и шериф
2. Реформы 1840 1841 гг..
3. Отставка Решид-паши. Приход к власти консерваторов .
4. Реформы 1845 1854 гг..
5. Итоги первого этапа танзимага
Источники и исследования
13 27
44
67
92 109
117 127 136 188 199


Новичев Арон Давыдович
ИСТОРИЯ ТУРЦИИ
111. Новое время
Часть и (1839 ‒ 1853)

Редактор Л. А. Стаицова
Худ. редактор А. Г. Голубев
Техн. редактор В. С. Кузина
Корректоры И. Л. Кудряшова,
С. К. Школьникова

М-57011. Сдано в набор 15 III 1973 r.
Подписано к печати 31 VII 1973 г.
Формат бум. 60X90'/«. Печ. л. 13. Уч.-изд. л. 13,86.
Бух. л. 6,5. Бум. тип. Хо 3. Тираж 2670 экз.
Зак. 234. Цена 1 р. 12 к.
Издательство ЛГУ им. А. А. Жданова
Типография ЛГУ. 199164. Ленинград,
Университетская наб., 7/9.



ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛЕНИНГРАДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ГОТОВИТ К ВЫПУСКУ СЛЕДУЮЩИЕ КНИГИ:
Ф
Историография и источниковедение истории стран Азии.
и Африки. Вып. III. Под ред. доц. А. Д. Желтякова и доц.
Г. Я. Смолина. 13 л., 94 к.
В сборнике публикуются доклады и сообщения, сделанные на историографических конференциях, проходивших s. Ленинградском университете. Среди статей сборника критические обзсры зарубежной литературы и статьи по историографии и источниковедению истории Индии, Индонезии, Ирана, Китая, Таиланда, Турции, Японии и других стран. На основе обширного историографического и источниковедческого материала исследуются важные проблемы средневековой, новой и новейшей истории стран Востока.
Книга рассчитана на историков и востоковедов.
Кур батов Г. Л. История Византии (историография}. Учебное пособие. 15 л., 76 к.
Книга является первым в советской и зарубежной историографии обзором развития византииоведения, начиная с эпохи Возрождения. В ней рассматривается развитие историографических теорий, византиноведческих исследований, научных .учреждений и интереса к истории Византии в европейских и балканских странах, СССР, США, Греции, Турции и т. д., а также современное состояние визайтиноведедия (до 1970 г.), становление и развитие марксистского византиноведения. Дается критика современных буржуазных концепций истории Византии.
Книга рассчитана на студентов-византинистов, историков СССР, медиевистов и славистов, а также широкий круг специалистов, занимающихся проблемами византийско-русских отношений, историей и культурой Древней-Руси.
Заказы направляйте по адресу:
197 110. Ленинград, Петрозаводская ул., д. 7.
Магазин «Книга почтой» Северо-западной конторы
«Академкнига».