/
Автор: Вулрич К.
Теги: художественная литература роман романы детективные романы серия мастера остросюжетного детектива
ISBN: 5-218-00100-7
Год: 1996
Текст
MAC
ОС
ДЕ
СИР
eIe
ЕРА
РОСЮЖЕТНОГО
КТИВА
КОРНЕЛЛ
ВУЛРИЧ
jjjj IS IS 1S
ВЫДА В ^ЗЕРНФМ
НЕВЕСТА БЫЛА В ЧЕРНОМ
У НОЧИ ТЫСЯЧА ГЛАЗ
РОМАНЫ
S
иентрполигрйФ
Москва
-1996
ББК 84.7 США
В88
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
выпускается с 1991 года
Художник И. В. Варавин
ISBN 5-218-00100-7
О Состав, послесловие и художественное
оформление, торгово-издательское объ¬
единение «Центрполиграф», 1996 г.
Часть первая
БЛИСС
Голубая луна, только ты увидала меня одиноким, в пути,
Нет мечты в моем сердце, и тщетно любовь там найти.
Голубая луна, только ты поняла, для чего я отправился в путь...
Роджерс и Харт
Глава 1
ЖЕНЩИНА
— Джули, до-оченька!
Настоятельнейшая мольба, произнесенная тишайшим ше¬
потом, на какой только способен голос человека, неслась
вслед женщине, спускавшейся — бесконечно долго — пр че¬
тырем лестничным пролетам. Та, однако, не остановилась,
даже нс сбилась с шага. Лишь лицо, когда она вышла на
дневной свет, было белым, — вот и все.
Девушка, поджидавшая с чемоданчиком у подъезда, по¬
вернулась и посмотрела на Джули широко раскрытыми гла¬
зами, словно поражаясь, откуда у молодой женщины взялись ,
силы, чтобы пройти через все это. Джули, казалось, прочла
эти мысли и ответила на непрозвучавший вопрос:
— Мне было тяжело сказать «прощайте». Так же, как и им.
Только я ведь уже свыклась, а они — нет. После стольких бес¬
сонных ночей я закалилась. Они прошли через это всего раз,
я же — тысячу. — И даже не сменив тона, продолжала: —
Возьму-ка я, пожалуй, такси. Вон оно стоит.
Когда машина подъехала, девушка вопрошающе посмотре¬
ла на Джули.
— Да, разумеется, если хочешь, можешь меня проводить.
Шофер, на Центральный вокзал.
На дом и улицу женщина даже не оглянулась. Не смотре¬
ла она и на множество других хорошо знакомых ей улиц, по
которым они проезжали и которые в совокупности своей и
составляли ее город, место, где она всегда жила.
5
У окошечка кассы им пришлось чуточку подождать — кто-
то оказался перед ними. Девушка стояла рядом с потерянным
видом.
— Куда ты поедешь?
— Не знаю — совсем не знаю. Я об этом как-то не дума¬
ла. — Она открыла сумочку, разделила лежавшую там то¬
ненькую пачку банкнот на две неравные части и вытащила
ту, что поменьше. Склонилась к окошечку, просунула день¬
ги. — Куда можно уехать на эту сумму в сидячем вагоне?
— В Чикаго — и еще получите девяносто центов сдачи.
— В таком случае дайте мне билет до Чикаго. — И обра¬
тилась к стоявшей рядом девушке: — Ну вот, можешь вер¬
нуться и рассказать им хотя бы это.
— Если не хочешь, я никому ничего не скажу, Джули.
— Ну что ж. Какая разница, как называется место, когда
уезжаешь навсегда?
Посидев в зале ожидания, они спустились на нижнюю
платформу, задержались у дверей вагона.
— Поцелуемся, как подобает друзьям детства. — Их губы
соприкоснулись. — .Ну вот.
— Джули, что мне тебе сказать?
— Просто «до свиданья». А что еще можно сказать чело¬
веку ... в этой жизни?
— Джули, я... мы все же, надеюсь, еще увидимся.
— Нет. Никогда.
Станционная платформа осталась позади. Поезд покатил
по длинному туннелю, снова вынырнул на дневной свет и
побежал по надземке, вровень с верхними этажами зданий,
а мимо, подобно просветам в заборе, мелькали поперечные
улицы.
Не набрав толком скорости, состав начал сбавлять ход.
— Двадцать пятая улица! — крикнул проводник.
Женщина, уехавшая навсегда, схватила чемоданчик, вста¬
ла и направилась по проходу, будто это был конец поездки,
а вовсе не самое ее начало.
Когда поезд остановился, она уже стояла наготове в тамбу¬
ре. Выйдя из вагона, прошла по платформе к выходу, спусти¬
лась по лестнице на улицу. В газетном киоске в зале ожидания
купила газету, села йа одну из скамей, развернула газету там,
где помещают объявления. Сложив газетные полосы поудоб¬
6
ней, провела пальцем по колонке под заголовком «Меблиро¬
ванные комнаты».
Палец остановился чуть ли не наугад, без особого внима¬
ния к сообщавшимся в объявлении подробностям. Женщи¬
на сделала отметку ногтем. Потом сунула газету под мышку,
снова подхватила чемоданчик, вышла на улицу к такси.
— Отвезите меня вот по этому адресу, — сказала она и по¬
казала таксисту газету.
Хозяйка меблированных комнат отступила назад, к откры¬
той двери, ожидая ее решения.
Женщина обернулась:
— Да, вполне подойдет. За первые две недели я заплачу
прямо сейчас.
Хозяйка пересчитала деньги и принялась выписывать кви¬
танцию.
— Ваша фамилия, будьте добры? — спросила она, подняв
глаза.
Взгляд женщины скользнул по чемоданчику с некогда тис¬
ненными золотом, теперь же едва различимыми инициалами
«Дж. Б.», расположившимися примерно посередине между дву¬
мя замками.
— Джозефина Бейли.
— Вот ваша квитанция, мисс Бейли. Ну, надеюсь, вы ос¬
танетесь довольны. Ванная через две двери по коридору на...
— Спасибо, спасибо, я найду.
Она закрыла дверь, заперла ее изнутри. Потом сняла паль¬
то и шляпу, открыла чемоданчик, только что собранный в
дорогу длиною в пятьдесят кварталов..! а может, и в целую
жизнь.
Над умывальником висела небольшая аптечка. Женщина
прошла к ней и, встав на цыпочки, открыла, будто надеясь
что-то найти. Как она и рассчитывала, на верхней полочке за¬
валялось старое лезвие, оставленное кем-то из давно забытых
жильцов.
Вернувшись к чемоданчику, она прочертила лезвием пря¬
моугольничек вокруг инициалов на крышке и срезала верх¬
ний слой папье-маше, начисто удалив буквы. Затем прошлась
по содержимому чемоданчика, отпарывая метки на нижнем
7
белье, на ночной сорочке, на блузке, убирая отовсюду эти
самые три буквы, когда-то обозначавшие ее имя.
Уничтожив таким образом свое прошлое «я», женщина вы¬
бросила лезвие в корзину для использованной бумаги, тща¬
тельно вытерла кончики пальцев.
В кармашке под крышкой чемоданчика она нашарила фо¬
тографию мужчины, вытащила и подержала в руках, долго ее
разглядывая. Обычный молодой человек, ничем особенно не
примечательный, не так уж и красив, обыкновенные глаза, рот,
нос — как у любого другого. Она все смотрела и смотрела...
Затем отыскала в сумочке картонку с отрывными спичка¬
ми и подошла с фотографией к раковине. Поднесла зажжен¬
ную спичку к уголку фотографии и держала до тех пор, пока
держать стало нечего.
— Прощай, — тихо проговорила она.
Открыв кран, женщина сполоснула раковину и вернулась
к чемоданчику. В том же кармашке под крышкой лежал лис¬
ток бумаги с написанной карандашом фамилией. О, ей по¬
надобилось много времени, чтобы раздобыть эту фамилию.
Женщина порылась и нашла еще четыре такие же бумажки.
Она вытащила их все. Но сожгла не сразу. Сперва она с
ними поиграла — праздно, казалось бы, без всякого интере¬
са. Разложила на туалетном столике, чистой стороной вверх.
Затем проворно перемешала кончиками пальцев, взяла одну,
перевернула и бросила быстрый взгляд на надпись. И тут же
собрала все пять и сожгла над раковиной.
Потом прошла к окну и, крепко вцепившись обеими ру¬
ками в подоконник, постояла, глядя в задумчивости на ули¬
цу. Казалось, она наклонилась над городом воплощением на¬
висшей над ним угрозы.
Глава 2
БЛИСС
Такси резко остановилось у подъезда многоквартирного
дома, и Блисса слегка качнуло вперед. Спиртное в желудке у
него забулькало. Не так уж он, впрочем, и накачался, просто
пил совсем недавно.
8
Когда он выбирался из машины, шляпа зацепилась и съеха¬
ла ему на затылок. Блисс поправил ее, порылся в карманах в
поисках мелочи, выронил десятицентовик на тротуар. Он во¬
все не напился до чертиков — такого сроду не бывало. Он по¬
нимал все, что говорили ему и что говорил сам, и чувствовал
себя, что называется, в норме. Выпил не так уж мало, но и не
слишком много. Да и потом, он постоянно думал о Мардж — с
нем вроде бы вырисовывается нечто весьма и весьма определен¬
ное. Кто же станет топить такую мысль в вине?
Пока он расплачивался с шофером, за спиной у него поя¬
вился дежуривший в ночную смену Чарли. С ритуалом встре¬
чи тот припоздал — подзасиделся на скамье в вестибюле,
дочитывая последний абзац спортивной статейки. Впрочем,
было уже полтретьего ночи, а кто из нас без греха?
Блисс повернулся и бросил:
—■ Привет, Чарли.
— Доброе утро, мистер Блисс, — ответил Чарли.
Он придержал входную дверь, Блисс вошел. Чарли, более
или менее исполнив свой долг, последовал за ним и зевнул,
и тут же зевотой заразился Блисс, хотя Чарли стоял у него за
спиной, — факт, который определенно заинтересовал бы ме¬
тафизика.
На стене вестибюля висело зеркало, и Блисс подошел по¬
ближе, окинул себя одним из двух своих взглядов. Первый,
который он бросал утром, выходя из дома, как бы говорил:
«Я так здорово себя чувствую, интересно, что ждет меня се¬
годня вечером?» Второй, который он бросал по возвращении,
означал: «Боже, до чего же мне гадко, поскорей бы добрать¬
ся до постели».
В зеркале Блисс увидел двадцатисемилетнего мужчину с
ежиком волос песочного цвета, подстриженных до того ко¬
ротко, что на висках они казались серебристыми. Глаза ка¬
рие, худощав, высок, однако в меру. Мужчина, который знает
о себе все, — Блисс. Не красавец, но кому это надо — быть
красивым? Даже Мардж Эллиот безразлично, красив он или
нет. «Лишь бы ты, — говаривала она, — всегда оставался про¬
сто Кеном».
Он вздохнул, щелкнул ногтем большого пальца по увядше¬
му белому цветку, все еще торчавшему в петлице, лепестки
так и брызнули в разные стороны.
9
Блисс вытащил помятую пачку сигарет, сунул одну в рот
и заглянул в аккуратную дырочку в правом верхнем углу пач¬
ки. И хотя там оставалась всего одна сигарета, он тем не ме¬
нее предложил ее Чарли.
— Большей любви просто не может быть, — заметил Блисс.
Чарли взял сигарету, подумав, вероятно, что теперь-то уж,
скорее всего, удастся отдохнуть до утра.
Крупный и полноватый, Чарли ленился как следует на¬
чищать латунные столбики, державшие навес над входной
дверью; у основания они были тускловаты, зато середина и верх
всегда сверкали, как драгоценные камни; к тому же он запро¬
сто управлялся с пьяными даже в два раза тяжелее его. Он ра¬
ботал ночным портье в этом доме с тех самых пор, как Блисс
туда переселился. Блиссу он нравился. Блисс тоже нравился
Чарли. Блисс давал ему два доллара на Рождество, а еще два —
в течение года, выдавая монетами по двадцать пять цензов. Но
суть даже не в этом т- Блисс просто нравился Чарли, и все тут.
Блисс зажег обе их сигареты. Затем повернулся и стал было
подниматься по двум невысоким ступенькам к лифту (лиф¬
тера в доме не держали). Чарли встрепенулся.
— Да, это... чуть не забыл, мистер Блисс. К вам сегодня
приходили. Какая-то молодая леди.
— Да?! И как же она назвалась? — безразличным тоном по¬
интересовался Блисс.
Это — не Мардж, так что особого значения это уже не име¬
ло. Он остановился и чуть повернул голову в ожидании ответа.
— А никак, — сказал Чарли. — Назваться она так и не по¬
желала. Я, это, спрашивал ее два или три раза, но... — Он по¬
жал плечами. — Она, похоже, не хотела говорить свое имя.
— Ну-ну, ничего страшного, — протянул Блисс.
И действительно, что тут особенного?
— Ей вроде как хотелось подняться наверх и подождать вас
в квартире, — добавил Чарли.
— Нет-нет, никогда не позволяйте делать это, — резко воз¬
разил Блисс. — С этим уже покончено.
— Понимаю. Нет, я бы этого и не допустил, не беспокой¬
тесь... — со всей возможной искренностью заверил его Чарли
и, покачав головой, добавил: — Право, ей так этого хотелось.
Блисс насторожился: что-то в манерах и в тоне Чарли по¬
казалось ему подозрительным.
ю
— Что вы имеете в виду? — Он снова опустил ногу на ни¬
жнюю ступеньку и еще больше повернул голову к Чарли.
— Ну, она, это, стояла тут со мной, вон там, у зеркала,
после того как я нажал кнопку вашей квартиры и не дождал¬
ся ответа. Тогда она и спрашивает: «А нельзя мне подняться
наверх и подождать там?» Ну, я отвечаю: «Право, не знаю,
мисс. Мне не полагается...» Вы понимаете, не хотелось ее
обижать. И тут она вдруг открыла свою сумочку. Ну, такую,
вечернюю, в руках ее держала, и вроде как порылась в ней,
будто искала губную помаду. А там, прямо сверху, лежит эта
сотенная, так на меня и глядит, так и просится, что называ¬
ется, в руки. Ну, вы, может, мне и не поверите, мистер Блисс,
но я ее видел собственными глазами...
Блисс добродушно усмехнулся:
— И вы полагаете, она пыталась предложить вам эти день¬
ги, чтобы вы впустили ее наверх, не так ли? Не заливайте,
Чарли!
Блисс насмешливо отставил руку с сигаретой.
Но разубедить Чарли было не так-то просто. Глаза его от
обиды округлились.
— Я в этом уверен, мистер Блисс. Факт, ошибиться тут про¬
сто было невозможно, так уж она это проделала. Специально
раскрыла сумочку пошире и подлезла под банкнот пальцами,
вроде как не хотела его тревожить. А тот лежит себе поверх всех
остальных вещей. Тут дамочка перевела взгляд с банкнота на
меня, глянула мне прямо в глаза, сумочку даже будто немнрго
от себя отодвинула. Не протянула мне, вы понимаете, а чуточ¬
ку подала вперед. Чтобы до меня, значит, дошло, что она име¬
ет в виду... Послушайте, я на этой работе все зубы съел. Кому
же и знать, как не мне? Ошибиться я просто не мог. _
Блисс задумчиво почесал ногтем большого пальца уголок
рта, словно желая убедиться, что тот на месте.
— А вы уверены, что там лежала не какая-нибудь жалкая
десятка, Чарли?
Чарли обиделся, и его голос взлетел чуть ли не до фальцета:
— Мистер Блисс, да я же ясно видел по два нуля в верхних
уголках банкнота!
Блисс прикусил губу.
— Ну, черт меня дери! — Он наконец повернулся к Чарли
всем корпусом, собираясь окончательно во всем разобраться.
и
До Чарли, казалось, дошло, что поговорить им есть о чем,
но тут донесся шум подъехавшей машины.
— Одну минуту, мистер Блисс, — извинился он.
Он вышел, исполнил свой долг и вернулся следом за
мужчиной и женщиной, которые, вероятно, накануне вече¬
ром блистали элегантностью костюмов. Но только не сей¬
час...
Они на ходу кивнули Блиссу, и он кивнул в ответ, с этой
ужасной холодностью городских соседей. Чета вошла в лифт
и уехала.
Как только стеклянный глазок в панели лифта погас, Блисс
с Чарли возобновили разговор.
— Ну, и как же она выглядела? Может, одна из моих пре¬
жних девчонок? Ну, вы знаете, из тех, что частенько ко мне
наведывались.
— Да-да, — кивнул Чарли. — Только вот в чем дело. Я уве¬
рен, что никогда прежде ее не видел, мистер Блисс. Одно ска¬
жу — красотка. Да еще какая!
— Ну что ж, допустим, она — писаная красавица, — со¬
гласился Блисс, — но какая, например?
— Ну, это... блондинка. — Художник в Чарли вышел на пе¬
редний план, и, пустив в ход руки, он наглядно изобразил
копну роскошных волос. — Только, это, настоящая блондин¬
ка, вы знаете, в смысле желтее некуда. А не эта, значит, под¬
делка... ну, когда волосы вроде как бесцветные или, это, се¬
ребристые. Натуральная то есть блондинка.
— Натуральная блондинка, — терпеливо согласился Блисс.
— И... и глаза, это, голубые... ну, знаете, что постоянно
смеются, даже когда и не смеются. И примерно такого вот
роста: ее подбородок до второго, значит, шеврона, вот здесь,
на моем рукаве, — видите? И... это... не слишком полная, но
и не худая, нет... самый, что называется, смак...
По мере того как разворачивалось это описание, Блисс
рассеянно разглядывал дальний конец вестибюля.
— Н-нет... Да нет же... — повторял он, будто перебирая
в памяти своих знакомых, — слегка вроде похожа на Хелен
Реймонд, но...
— Нет-нет, мисс Реймонд я хорошо помню, — твердо за¬
явил Чарли. — То была не она. Сколько раз для нее такси
подзывал. — Он помолчал. — Во всяком случае, понимаете,
/
12
почему я уверен, что вы ее не знаете? Потому что она не зна¬
ла вас сама.
— Что?! — воскликнул Блисс. — За каким же тогда чертом
ей понадобилось спрашивать меня да еще стремиться попасть
в мою квартиру?
Они, похоже, ходили по кругу, и Чарли все еще отставал
от него на целый круг.
— Она вас не знала, — убежденно повторил он. — Я про¬
верил ее, когда мы поднимались наверх...
— Ах, значит, вы таки собирались ее впустить. Выходит,
там и впрямь лежала сотенная.
Чарли понял, что дал маху, и, как бы извиняясь, прочис¬
тил горло.
— Да нет же, мистер Блисс, — от всей души запротестовал
он. — Ну, вы ведь меня знаете, не собирался я ее впускать.
Но мы, это, действительно поехали наверх, я сделал вид, буд¬
то хочу се впустить. Я подумал, это... что так проще всего от
нее избавиться. Притворюсь, будто хочу ее впустить, а потом,
в самую последнюю минуту...
— Да, все понял, — сухо оборвал его Блисс.
— Ну, поехали мы, значит, вместе на лифте на четвертый.
И тут мне, это, вдруг вспомнилось, как у нас в доме в прошлом
году квартиру обчистили, вы знаете, и я решил, что лучше не
рисковать. Ну, думаю, надо ее проверить. И, это, говорю, я на
этом месте недавно, жильцов полон дом, хочу, мол, удостове¬
риться, мистер Блисс — это который? Рыжий такой и ростом
под шесть футов? А она и клюнула. «Да-да, разумеется, гово¬
рит, это он». Причем затараторила так, чтобы я не заподозрил,
что она впервые слышит, как вы выглядите.
— Ну черт меня... — не удержался Блисс и уточнил, что
именно сделает с ним черт.
— Этого, разумеется, для меня оказалось достаточно, — бла¬
гочестиво заверил его Чарли. — Тут уж я все понял и сказал
себе: «Дудки! Только не в мою смену, нет уж!» Но дамочке я
ничего не сказал, потому как... ну, она, это, была шикарно оде¬
та и все такое прочее, не из тех, с кем надо покруче. Я —г чтоб
без обид — попробовал, значит, не тот ключ к вашей, двери, ну,
замок не открылся, а другого ключа у меня вроде как и нет, и
впустить я ее не могу. Ну, мы снова спустились вниз, и она
будто смирилась. Ничего, мол, что не попала в этот раз, осо¬
13
бого значения это не имеет, потому что, значит, рано или поз¬
дно все равно, мол, попаду. Улыбнулась и так и сказала: «Ну,
тогда как-нибудь в другой раз». И пошла по улице, точно так
же, $ак и пришла. Уж до чего странно — разодета в пух и прах,
а пешком... Я глядел ей вслед, такси или свою машину она не
подзывала, просто идет себе и идет, будто время — десять утра.
Свернула, это, за угол и исчезла. О’Коннор, фараон, как раз
шел мимо нее в нашу сторону, так даже он развернулся и уста¬
вился ей вслед. Она и впрямь красавица писаная.
— Всего лишь корабль, проходящий в ночи, — обронил
Блисс. — Ну, одно ясно: это какая-то подставка. Если я не
знаю ее — а судя по вашему описанию, так и есть, — а она
не знала меня, тогда что бы все это значило? Какого черта ей
было нужно? Может, спутала меня с кем-то другим?
-г- Нет, фамилию вашу она назвала правильно, даже имя.
Вошла и с порога спросила мистера Кена Блисса.
— И даже, говорите, не подъехала на такси?
— Нет, просто появилась непонятно откуда и ушла, как и
пришла. Сроду не видел ничего чуднее.
Они поговорили еще немного, как. мужчина с мужчиной,
с обычными для такого часа — полтретьего ночи — симпа¬
тией и взаимопониманием.
— Да, чего только не увидишь, живя в таком большом го¬
роде. А куда денешься? Мне ли не знать, мистер Блисс, уж
сколько я их перевидал, чудиков всяких, на этой работе. То
втемяшится кому, будто он тебя знает, или лезет, это, как к
отцу родному со своей любовью. А то еще выдумают, будто
ты им сделал чего. Вы бы удивились, мистер Блисс, узнав,
сколько чокнутых и натуральных психов гуляют на свободе...
— И вот теперь, похоже, один из них прицепился ко мне.
Веселенькая мысль на сон грядущий, ничего не скажешь. —
Блисс скорчил гримасу.
Он повернулся, нажал кнопку, и дверца лифта открылась.
Однако на прощанье Блисс одарил Чарли дурашливо-испу¬
ганным взглядом.
— Вон до чего дошло: молодому парню уже небезопасно
жить одному. Женюсь-ка я, пожалуй, пусть хоть жена защи¬
тит, если что.
Но мысль, которую он унес с собой наверх, была только о
Марджори — и ни о ком другом.
14
Кори появился у него в дверях в восемь тридцать, задолго
до того, как Блисс начал собираться на вечеринку, которую
Марджори устраивала по случаю своего обручения.
— Какого черта, — проворчал Блисс с притворным недо¬
вольством, какое можно высказать только близкому другу. —
Человек только с ужина вернулся, не мылся, не. брился...
— Я заглянул к тебе в контору в четыре тридцать, но тебя
где-то черти носили, — в тон ему, с такой же фамильяр¬
ностью, ответил Кори.
Он вошел и расположился в лучшем кресле, небрежно пе¬
рекинув одну ногу через подлокотник. От шляпы он изба¬
вился, запустив ее на подоконник. Туда она не долетела, а
опустилась на невысокую этажерку.
Хоть и не красавец, Кори был явно недурен собой. По¬
выше Блисса, похудощавее — а может, просто так казалось
из-за более высокого роста, — темно-каштановыё воло¬
сы, густые брови. Он стремился слыть светским человеком,
под стать тем, о которых пишут в «Эсквайре», однако под
его внешним лоском все же угадывалось весьма примитив¬
ное нутро. Порой приоткрывалась какая-нибудь щелочка, и
сквозь нее вашему взору представали первобытные джунгли.
Лоск или нет, но старался Кори изо всех сил. На какую
вечеринку ни приди, он тут как тут: подпирает дверной ко¬
сяк, греет в руке бокал. Любая девушка,, которой вы о нем
упоминали, непременно знала его — либо же его знала ее
подруга. Тактика и стратегия Кори сводились к лобовой ата¬
ке, к блицкригу, й, как ни странно, обеспечивали ему успех
в самых невероятных кампаниях. И, выйди наружу правда,
опозоренными оказались бы самые записные недотроги в
городе.
Он принялся потирать руки, издевательски ликуя.
— Ну-ну, сегодня тебя стреножат — и под седло! Вечер¬
ком на тебе тавро поставят! Как, деру дать еще не хочется?
Готов спорить, что хочется! Все вы трусы...
— Думаешь, я такой, как ты?
Кори постучал себя в грудь большим пальцем:
— Тебе бы надо поучиться у меня. Вот единственный па¬
рень, которого не поймают на слове й не окольцуют.
— Мылся бы почаще, — пренебрежительно буркнул Блисс, —
за тобой бы тоже охотились.
15
— Ну уж нет. Чтобы потом, когда погаснет свет, меня не
смогли найти? Это было бы нелюбезно с моей стороны. Так где
же ты шлялся пополудни? Я хотел пообедать вместе с тобой.
— Покупал кольцо с бриллиантом, где же еще? — Блисс
открыл ящик туалетного столика, вытащил квадратную коро¬
бочку, щелкнул крышкой. — Нравится?
.Кори взял кольцо с бархатной подкладки, в восхищении
подул на него:
— Да, вот это камешек!
— А ты как думал! Обошелся мне в кругленькую сумму. —
Блисс с напускной небрежностью швырнул коробочку обрат¬
но в ящик и принялся снимать подтяжки. — Пойду приму
душ. Где виски, ты, надеюсь, знаешь.
Вернулся он минут через двадцать, полностью одетый, даже
уже в галстуке-бабочке.
— Так что же это за дама? — праздно спросил Кори, от¬
рываясь от газеты.
— Какая дама?
— Только что, пока ты одевался, зазвонил телефон и ка¬
кая-то девушка попросила тебя. По ее вопросам я догадался,
что она не из твоюс прежних.подружек. «Это квартира мис¬
тера Кеннета Блисса?» Я ответил, что ты занят, и спросил, не
могу ли ей помочь я. Но она не сказала больше ни слова,
просто повесила' трубку.
— Странно.
Кори выпил.
— Может, кто-то из светской хроники хочет напечатать
материал о твоем обручении?
— Нет, те обычно обращаются к девушке. Да и все равно
родня Марджори уже выдала им всю секретную информацию. —
Он немного подумал и сказал: — Интересно, а не она ли это?
— Кто это она!
Блисс заулыбался:
— Я тебе не говорил, но, по-моему, у меня завелась тай¬
ная поклонница. Недавно произошло нечто весьма занима¬
тельное. Однажды вечером, когда меня не было дома, какая-
то красотка из кожи вон лезла, чтобы проникнуть в мою
квартиру. Мне потом портье рассказывал. Назваться она не
пожелала. Большинство девиц, с которыми я таскался, ему
известны, — сам знаешь, какими со временем становятся
16
швейцары, — и он абсолютно уверен, что прежде никогда
ее не видел. Одета она была в вечернее платье, в общем, ра¬
зодетая такая, вся из себя, и он решил, что эта дама из бо¬
гатой публики, а уж у него-то глаз наметан. Только вот что
странно: она не подкатила к подъезду в такси, просто при¬
шла пешком, неизвестно откуда, разодетая в пух и прах.
Говорит, открыла сумочку, сделав вид, будто ищет помаду
или что-то такое, а на самом деле хотела, чтобы он увидел:
в сумочке поверх других вещей лежит сотенная. И по ее
поведению он понял, что эта сотенная достанется ему, если
только он откроет мою дверь и впустит ее.
Кори усомнился:
— Ты что, хочешь сказать, швейцар за здорово живешь от¬
казался бы от сотни долларов? Да он просто набивает себе цену.
— Не знаю. Сумма сама по себе до того фантастическая,
для меня во всяком случае, что все это смахивает на правду.
Если он заливал, то скорее бы назвал десять или, допустим,
двадцать долларов.
— Ну и что же — он впустил ее?
— Судя но рассказу, эта сотня его чуть не доконала, бед¬
няга уже готов был подняться с незнакомкой на лифте й впус¬
тить ее. Только решил, что не помешает сначала ее прове¬
рить, посмотреть, действительно ли она меня знает. Ну, он
выдал ей ложное мое описание, ложное во всех отношениях,
и она попалась, сказав, да, это он, — доказав, таким образом,
что сроду меня не видала. Ну это, разумеется, положило ко¬
нец всему — он струхнул и не стал рисковать, сделал вид,
будто у него нет ключа, и как можно тактичней ее выпрово¬
дил. Грубостей он себе просто не мог позволить — уж слиш¬
ком она ему показалась роскошной. Поняв, что у нее ничего
не получается, она просто улыбнулась, пожала плечами и
отправилась из дома будто гуляючи.
К тому времени Кори, подавшись вперед, уже слушал с яв¬
ным интересом:
— И ты уверен, что не узнаешь ее по описанию?
— На сто процентов! И, как я тебе"только что сказал, меня
она тоже не знала.
— Интересно, что ей было нужно?
— Во всяком случае, не обчистить квартиру, это точно, раз
она готова была заплатить стольник только за то, чтобы по¬
17
пасть сюда, а любой, кто может наскрести здесь на сотню, —
просто волшебник.
С этим утверждением Кори, рассудительно кивнув, согла¬
сился.
Блисс встал.
— Пошли. — Он нервно улыбнулся. — В браке мне все
нравится, кроме официальных мероприятий, которые ведут к
нему, — вроде сегодняшнего званого вечера...
— Что до меня, — возразил Кори, — так лучше б до него
вообще не доходить.
Они стояли в коридоре в ожидании лифта, когда за закры¬
той дверью где-то совсем близко раздался тонкий, жалобный
звонок.
— Код квартиры Е. Моя. Пожалуй, вернусь. Вдруг это
Мардж.
Он подбежал к двери, порылся в карманах в поисках клю¬
ча, уронил его, пришлось наклоняться. Кори вошел в лифт и
высунул ногу на площадку, чтобы придержать его.
— Шевелись, а то кто-нибудь перехватит его у нас, — на¬
стоятельно попросил он.
Блисс распахнул дверь. Звонок прозвенел высоко, раска¬
тисто — и замолк. Блисс попятился в коридор, запер за со¬
бой дверь.
— Опоздал, трубку повесили.
Пока они спускались в лифте, Кори предположил:
— Может, это звонила та самая загадочная дама.
— Если так, — буркнул в ответ Блисс, — значит, ей что-то
от меня позарез нужно.
Оставшись наедине с Мардж в алькове, подальше от ос¬
тального общества, он с притворной озабоченностью почесал
затылок.
— Постой, постой, как же это делается? Сколько фильмов
пересмотрел, пора бы уже знать. Попробуем, пожалуй, по-
старому, с закрытыми глазами, так-то вернее всего. Закрой
глазки и дай мне пальчик.
Она тут же ткнула его в бок большим пальцем.
— Да не этот, — отмахнулся Блисс. — Ну же, помоги че¬
ловеку. Я так нервничаю, что...
18
— Ах, не этот? Надо выражаться поточнее. Может, ты хо¬
тел укусить меня за палец?
И вот — наконец — кольцо. Они смотрели на него, их го¬
ловы соприкоснулись, четыре руки сплелись в красивый узел.
Узел любви. Они мурлыкали, ворковали, издавали какие-то
другие бессмысленные звуки, вероятно, заменявшие им язык.
И вдруг оба разом осознали, что на них устремлен чей-то не¬
отрывный взгляд, и одновременно повернулись к двери.
В проеме обозначились очертания девушки, совершенно не¬
подвижной, как будто она приросла к полу.
Она была в свободном ниспадающем черном платье, а из
него, без всяких бретелек, белели сметанной белизной плечи.
На волосы, такие золотистые, что казалось, они посыпаны ку¬
курузной мукой, была наброшена черная вуаль-паутйнка.
Ямочка сочувствия — а может, издевки? — в уголке ее рта
исчезла сшс до того, как девушку заметили помолвленные.
— Прошу прощения, — тихо извинилась она и ушла.
— Какая удивительная девушка! — вырвалось у Марджо¬
ри, продолжавшей, будто загипнотизированная, смотреть на
опустевший дверной проем.
— Кто она такая?
— Не знаю. По-моему, она появилась с Фредом Стерлин¬
гом и его компанией, но вот знакомили меня с ней или нет,
я что-то не припоминаю.
Они снова посмотрели на кольцо. Однако очарование уже.
было нарушено, хорошее настроение ушло, и его, казалось,
уже не вернуть. Комната лишилась прежнего уюта и тепла,
будто ее остудил пронзительный взгляд от двери.
Марджори вздрогнула и сказала:
— Пойдем к гостям.
Вечеринка заканчивалась, и они танцевали, он и она, де¬
лая еле заметные повороты и.ложные полушаги — лишь для
того, чтобы поговорить.
— Ну, в таком случае, — убеждал ее Блисс, — давай снимем
квартиру на Восемьдесят четвертой улице. В конце концов, он,
как и обещал, сдаст ее нам на пять долларов дешевле... А со
всей этой мебелью, которую нам собираются подарить, полу¬
чится не квартирка, а конфетка...
19
Марджори же твердила свое:
— Эта девушка в черном не может оторвать от тебя глаз.
Каждый раз, когда я смотрю на нее, замечаю, что она пря¬
мо-таки пожирает тебя взглядом. Будь это не сегодня, я бы
не на шутку забеспокоилась...
Он довернул голову:
— Она ж не смотрит на меня.
— Только что смотрела, пока я не обратила на это твое
внимание.
— Ну а все-таки, кто она?
Марджори пожала плечами:
— Я-то думала, что она пришла с Фредом Стерлингом и
его компанией. Ты ж его знаешь — всегда заявляется чуть ли
не с целым ополчением. Но он уже давно ушел, а она, я вижу,
все еще здесь; Возможно, решила остаться одна. Кто бы она
ни была, мне импонирует ее манера держаться. Никакого тебе
дешевого блеска. Я наблюдала за ней, у нее весь вечер про¬
блемы, у бедняжки. Стоит ей только выскользнуть одной на
балкон, как трое или четверо мужчин ошибочно принимают
это за приглашение и устремляются следом. А минуту спустя
он* появляется снова, обычно через боковую дверь, по-пре¬
жнему одна. Что уж она такое делает, чтобы так быстро от них
избавиться, даже не знаю, но у нее это, похоже, доведено до
совершенства. Затем мужчины воровато возвращаются по од¬
ному, а на лицах у них, знаешь, это глуное выражение, какое
бывает у мужчин, когда их одурачат. Цирк, да и только!
Она слегка дотронулась до груди Блисса, и, как по сигна¬
лу, они замерли на половине оборота.
— Там еще кто-то собрался ухрдить. Мне надо бы попро¬
щаться с ними. Я сразу же вернусь, милый. Поскучай по мне,
пока меня не будет, ладно?
И он, провожая ее взглядом, застыл, как флагшток, с ко¬
торого вдруг спустили, флаг. Когда светло-голубое платье ис¬
чезло из виду в конце зала, Блисс задумчиво повернулся и
пошел в другую сторону, направляясь на балкон подышать
воздухом. Шея у него под воротником слегка взмокла: танцуя,
он всегда разогревался.
Внизу под ним, подобно расцвеченным спицам искривлен¬
ного колеса, уносились вдаль огни города. Размытая перла¬
мутровая луна, казалось, стекает с неба как комок раскален¬
20
ной добела тапиоки, запущенный в ночное небо каким-то
космическим шутником. Блисс закурил сигарету «после-тан-
цев-в-ожидании-когда-она-вернется». Глядя на город внизу,-
который однажды чуть не взял над ним верх, он ликовал:
«У меня теперь все устроено. Я молод. У меня есть любовь,
впереди ясная дорога. Остальное приложится».
Балкон шел вдоль всей стены пентхауса, заворачивая за
угол, куда свет луны уже не попадал. Застекленных дверей
там не было, лишь боковая дверь, которой пользовались не¬
часто и из-за которой не пробивалось почти никакого света.
Там было совершенно темно.
Блисс заглянул за угол — дальше по балкону стояла еще
какая-то парочка. Ему не хотелось стеснять их, и он остано¬
вился у вершины прямого угла, образованного двумя стена¬
ми. Теперь ему открывался вид сразу в обе стороны.
И вдруг, совершенно неожиданно, — она, должно быть,
незаметно выскользнула через боковую дверь и подошла к
нему с той стороны — эта вездесущая девушка в черном ока¬
залась в двух-трех футах от него. Она стояла, глядя вдаль, как
и он, черное платье сливалось с теменью узкого отгорожен¬
ного пространства, и она сейчас напоминала какой-то таин¬
ственный бюст из белого мрамора, сверхъестественным обра¬
зом парящий в воздухе без пьедестала.
— Здорово, правда? — заговорил он. В конце концов, они
оба присутствовали на одной и той же вечеринке.
Ей, казалось, не хотелось говорить об этом, для нее,- воз¬
можно, все выглядело не так уж и здорово.
В это мгновение появился Кори, явно ступивший на тро¬
пу войны. Глаз на нее он, вероятно, положил уже давно, но
только сейчас колесо фортуны повернулось в его сторону.
Присутствие Блисса нисколько его не смутило.
— Иди-ка, дружище, в дом, — властно приказал он. — Не
будь поросенком, ты же помолвлен.
Девушка, перебив его, быстро заговорила:
— Хотите быть душкой?
— Что за вопрос!
— Тогда принесите мне большой звенящий «хайбол».
Кори ткнул большим пальцем в Блисса:
— У него это получается лучше, чем у меня.
— Он будет вкуснее из ваших рук.
21
Ход примитивный, но — сработал.
Кори вернулся с бокалом. Она взяла его и вытянула руки
над парапетом, медленно наклоняя бокал, пока дно его не
оказалось вверху. После чего мрачно вернула его Кори.
Теперь вы пойдете и принесете мне еще один.
Кори все понял. Не понять было бы трудно. Лоск обходи¬
тельного светского человека мгновенно слетел с него, и через
наносные манеры проглянули упоминавшиеся уже джунгли.
Причем джунгли отнюдь не в киношном варианте. Лицо у него
вдруг пошло белыми пятнами, которые дольше всего задержа¬
лись вокруг губ. Он сделал шаг вперед и без слов, деловито
протянул обе руки, уже готовый схватить девушку за горло.
— Тпру! Спокойно! — Блисс отреагировал мгновенно: не
давая рукам Кори добраться до нее, он подтолкнул их вверх.
К тому времени, как они опустились снова, Кори уже при¬
шел в себя. Он сунул руки в карманы — вероятно, чтобы
удостовериться, что там он их удержит. Дар речи вернулся
к нему с запозданием, после того как его физическое воз¬
мущение уже обуздали.
— Вертихвостка! Думает, что может сделать из меня руч¬
ную обезьяну!.. — Он круто развернулся и ушел.
Блисс тоже повернулся, готовый последовать за ним. В кон¬
це концов, что она ему?
Незнакомка, молниеносно выбросив руку, придержала его:
— Не уходите. Я хочу поговорить с вами. — Как только де¬
вушка увидела, что он ее понял, ее рука тут же разжалась.
Он ждал, приготовившись слушать.
— Вы ведь меня не знаете, правда?
— Я весь вечер пытался узнать, кто вы. — Ничего подо¬
бного — он уделил ей меньше внимания, чем любой другой
из присутствующих мужчин. Просто того требовала галант¬
ность.
— Однажды вы меня видели, только вы этого не помните.
Зато я помню. Вы были в машине и с вами... еще четверо...
— Такое случалось много раз — столько, что даже и...
— Ее номер был Д-3827.
— У меня дырявая память на цифры.
— Ее держали в гараже на Экстериор-авеню в Бронксе, а
после того случая ею ни разу не пользовались. Разве не стран¬
но, а? Она, должно быть, все еще там, поржавела...
22
— Ничего такого я что-то не припоминаю, — ответил он,
сбитый с толку. — Но скажите все же: кто вы? В вас есть
нечто электризующее...
— Большой заряд электричества может вызвать короткое
замыкание. — Она отодвинулась на шаг или два, словно по¬
теряла к нему всякий интерес — столь же безотчетно, как он
у нее и возник. Сняла покрытый блестками черный шарф,
подержала его перед собой, широко раскинув руки, и он за¬
трепетал на легком ветру.
Вдруг девушка тихо ахнула. Шарф унесло, а ее руки все из-,
меряли его длину. Там, где она стояла, невидимый в ночи,
спускался но диагонали провод от антенны, прикрепленный
к изоляционной фарфоровой чашке на фасаде здания под
балконом. Девушка бросила на Блисса игриво-удивленный
взгляд, затем наклонилась и вскрикнула:
— Вон он, вон там! Зацепился за беленькую круглую шту¬
ковин ку... — Она опустила руку вниз, как бы нащупывая
шарф. Мгновение спустя выпрямилась, с улыбкой разочаро¬
вания. — Нс достаю совсем чуть-чуть. Может, вам больше
повезет — у вас наверняка руки подлиннее.
Блисс взобрался на парапет, присел на корточки, одной
рукой уцепился за внутренний край парапета, чтобы не ото¬
двинуться слишком далеко. Нащупывая шарф, он отвернул¬
ся от девушки.
За спиной Блисса она сделала шаг к нему, вытянув руки
ладонями вперед, будто брезгливо от чего-то отталкиваясь,
и быстро отпрянула. При этом легком соприкосновении ды¬
хание со свистом вырвалось из ее груди, и раздались слова,
звучавшие объяснением, проклятием и искуплением греха —
всем сразу:
— Миссис Ник Киллин\
Он должен был их услышать. Они, наверное, пронеслись
в его падающем во мрак сознании мгновенной искрой, кото¬
рая тут же угасла вместе с ним. ^
Балкон был пуст. Лишь девушка и ночь. Из окон за углом
выплескивались звуки румбы и смеющиеся голоса. Один пе¬
рекрыл все другие:
— Ну вот, получается же!
Мгновение спустя, когда девушка вошла в зал, она стол¬
кнулась с Марджори.
23
— Ищу своего суженого. — Марджори произнесла это сло¬
во с собственнической горделивостью, с неосознанным пре¬
восходством коснувшись остро блеснувшего бриллиантом
кольца. — Не знаете, он не на балконе?
Девушка в черном учтиво улыбнулась:
— Был там, когда я видела его в последний раз.
Она живо, хоть и не слишком поспешно направилась че¬
рез продолговатую залу, обратив на себя внимание мужчин,
находящихся в зале.
В гардеробе у входной двери служанки и дворецкого уже
не было, они появлялись только по вызову. Их так и не по¬
беспокоили, входная дверь беззвучно закрылась, и тут зазво¬
нил внутренний телефон, связанный с вестибюлем внизу. Он
звонил и звонил, но трубку никто не снимал.
С балкона вернулась Марджори, бросив тем, что оказались
к ней ближе всех:
— Странно. Там его тоже нет.
Ее мать, которая наконец была вынуждена снять трубку с
аппарата, которым так долго пренебрегали, душераздирающе
вскрикнула где-то у входа, вскрикнула всего один раз.
Вечеринка закончилась.
Глава 3
РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ БЛИССА
Лу Уэнджер вышел из такси, оставив покачивающуюся двер¬
цу открытой, и протолкался через небольшую толпу зевак.
— Что тут произошло? — спросил он фараона, вытащив
что-то из кармана куртки и показав ему.
— Свел счеты с жизнью. — Патрульный показал чуть ли
не вертикально вверх. —1 Вон оттуда — прямо сюда.
Страницы реквизированного у кого-то вечернего выпуска
завтрашней газеты лежали на земле, образуя продолговатый
холмик, из-под которого торчала нога в лакированном полу¬
ботинке.
— Там наверху, по-моему, попойка. Видно, хватил лишку
да наклонился лишку, вот равновесие и потерял. — Он при¬
поднял уголок газеты, чтобы Уэнджер посмотрел.
24
Один из зевак, стоявший слишком близко и не готовый
к подобному зрелищу, отвернулся, на всякий случай поднес
ладонь ко рту и поспешно попятился.
— Ну а чего вы ожидали? Цветочков? — злорадно крик¬
нул фараон вслед ему.
Уэнджер присел на корточки у холмика и принялся раз¬
гибать пальцы крепко сжатого кулака. Наконец он извлек
нечто напоминавшее клуб застывшего черного дыма.
— Дамский носовой платок, — подсказал фараон.
— Да нет, шарф, — поправил Уэнджер. — Для платка слиш¬
ком велик.
И снова посмотрел на накрытое тело.
— В лицо я его знаю, — заговорил ночной портье. — По-
моему, сегодня объявляли о его помолвке с дочерью Эллио¬
тов. Они живут в пентхаусе.
— Пожалуй, поднимусь-ка я туда и разберусь во всем, —
сказал Уэнлжер, вздыхая. — Порядок есть порядок. Вероят¬
но, это займет минут десять, от силы — пятнадцать.
Однако уже наступил день, а он все так же упорно насе¬
дал на растрепанных, вконец измотанных гостей, собравших¬
ся перед ним:
— И вы хотите сказать, ни один из вас даже не спросил
имя этой девушки и никогда прежде ее не видел?
Все тупо кивали.
— Неужели никто из вас не поинтересовался, как ее зовут?
Нет, что вы за люди, а?
— Мы все в то или иное время спрашивали у нее об этом, —
удрученно признался один мужчина. — Но она упорно не хо¬
тела назвать себя. Каждый раз отделывалась какой-нибудь шут¬
кой вроде: «Что значит имя?»1
— О’кей, выходит, она просто-напросто явилась без при¬
глашения. Я хочу знать, почему же все-таки она явилась
сюда, какой у нее был мотив. — Тут в комнату вернулась
мать Марджори, и он обратился к ней: — Ну как, пропали
какие-нибудь ценности? Из квартиры что-нибудь украли?
— Нет, — всхлипнула та.- — Ни одна вещь не тронута.
Я только что все проверила.
1 Слова Джульетты из трагедии «Ромео и Джульетта» У. Шекспира
(Акт 2, сцена 2). >
25
— Выходит, мотивом для проникновения в дом послужило
отнюдь не ограбление. Согласно вашим утверждениям, она,
похоже, весь вечер отшивала и обескураживала молодых людей,
выделив Блисса, и, как только появилась возможность, оста¬
лась с ним наедине. Однако, согласно тому, что утверждаете
вы, — он повернулся к Кори, — он даже не узнал ее по описа¬
нию, представленному ему портье из его дома. А когда прибыл
сюда и увидел ее, то вел себя так, будто она ему совершенно не¬
знакома. Если, разумеется, предположить, что это была одна и
та же девушка. Вот, пожалуй, и все, что можно уяснить на дан¬
ный момент. Никто не хочет что-нибудь добавить к ее словес¬
ному портрету, который вы составили?
Этого сделать никто не пожелал: ее видело столько людей,
что описание и так вышло, что называется, исчерпывающим.
Когда гости, оставив свои фамилии и адреса на случай, если
они понадобятся для дальнейшего расследования, скорбно вы¬
шли один за другим, Кори бочком приблизился к Уэнджеру. Он
был в стельку пьян и — одновременно — трезв как стеклышко.
— Я был лучшим его другом... — хрипло начал он. — Как
вы все это себе представляете?
— Ну что ж, я расскажу вам, — ответил Уэнджер, уже собрав¬
шийся было уйти, — хотя никаких особых прав у вас на это нет,
вы ведь ничем не лучше других. Все вроде бы указывает на то,
что это — несчастный случай, кроме одного, а именно: после
случившегося странная незнакомка убралась отсюда, вместо
того чтобы, как и все остальные, остаться и расхлебывать кашу.
А вот еще один весьма инкриминирующий момент в ее пове¬
дении: когда она встретила мисс Эллиот в дверях и последняя
спросила, не видела ли та Блисса, незнакомка преспокойно
ответила, что он был на балконе, вместо того чтобы завопить
как оглашенная, что он только что упал оттуда, — и это было
бы вполне естественным. Не исключена, разумеется, возмож¬
ность, что свалился он уже после того, как она ушла в комна¬
ты. Однако против этого говорит тот факт, что он прихватил с
собой ее черный шарф. Выходит, что в тот самый момент, ког¬
да это произошло, она, весьма вероятно, все еще находилась с
ним. Но ведь она могла просто уронить шарф или дать его по¬
держать Блиссу, прежде чем .войти в гостиную.
Как видите, расклад пока что пятьдесят на пятьдесят: ка¬
кие бы доводы вы ни привели, с одной стороны, они тут же
26
уравновешиваются какими-то доводами — с другой. Ее пос¬
ледующее поведение — вот что в конечном счете перетянет
чашу весов в ту или иную сторону. Если в пределах одного-
двух дней она, узнав, что ее разыскивают, явится к нам — обо
всем рассказать и оправдаться, — тогда вполне возможно, это
несчастный случай, а ушла она, просто чтобы избежать шу¬
михи, потому как находиться на вечере у нее не было ника¬
кого права. Если же она будет скрываться и дальше и нам
придется ее разыскивать, тогда, я думаю, мы можем с пол¬
ным основанием утверждать, что это убийство. — Он сунул
в карман блокнот, где зафиксировал собранные данные. —■
В любом случае мы ее найдем, будьте покойны.
Но они ее не нашли.
Отдел аксессуаров вечерней одежды универмага «Бонуит Тел-
лер», пятнадцать дней спустя.
— Да, это действительно наша двенадцатидолларовая ву¬
аль. Единственное место, где ее могли купить, это здесь: ее
изготавливают по нашему заказу.
— Ну что ж, теперь пригласите сюда продавцов. Может
быть, кто-нибудь из них вспомнит, как продал одну из них
женщине следующего описания...
Когда все собрались и Уэнджер повторил описание разыс¬
киваемой три раза, робкая щуплая продавщица в очках вы¬
ступила вперед:
— Я... Я помню, что продала одну такую вуаль в черном
варианте красивой девушке, отвечающей вашему описанию.
Это было чуть больше двух недель назад.
— Хорошо! Отыщите, пожалуйста, квитанцию. Меня ин¬
тересует адрес, по которому отправили покупку.
Пятнадцать минут спустя продавщица доложила:
— Покупательница заплатила наличными и забрала ее с
собой; ни имени, ни адреса она не сообщала.
— У вас так заведено?
— Нет, это ведь предметы роскоши, они обычно продают¬
ся с доставкой на дом. В тот раз, как я помню, покупатель¬
ница попросила, чтобы ей йЬзволили забрать товар с собой.
Уэнджер пробормотал себе под нос:
— Чтобы замести следы.
27
Из рапорта Уэнджера шефу, три недели спустя:
«...И с тех пор о ней ни слуху ни духу. Никаких сведе¬
ний, указывающих на то, кто она, откуда появилась и куда
делась. Никаких намеков на мотив убийства. Скрупулезно
изучив прошлое Блисса, я проверил всех чуть ли не до пер¬
вой девушки, которую он поцеловал, — она нигде не фигу¬
рирует.. Показания портье в доме,4 где Блисс снимал кварти¬
ру, и его друга Кори, похоже, свидетельствуют о том, что он
совершенно не знал эту девушку, кем бы она ни была. Од¬
нако на'вечеринке она намеренно обескураживала и отши¬
вала всех других мужчин, пока ей не удалось каким-то ма¬
нером выманить Блисса на балкон одного. Так что версия о
случайной ошибке в данном случае тоже не срабатывает.
Короче говоря, единственным указанием на то, что это
был не несчастный случай, пока является лишь странное по¬
ведение этой загадочной женщины, ее последующее исчез¬
новение и отказ явиться в полицию и все объяснить. С дру¬
гой стороны, кроме вышеизложенного, нет и определенного
подтверждения того, что это, убийство».
Запись Уэнджера о Кене Блиссе:
Погиб, упав с балкона 17-го этажа в 4.30 утра 20-го мая.
В последний раз его видели с женщиной лет двадцати шес¬
ти, кожа белая, волосы золотистые, глаза синие, выше сред¬
него роста. Личность не установлена. Разыскивается для до-
проса.
Мотив: не определен (если речь идет о преступлении, но
вероятна страсть или ревность). Никаких свидетельств об их
Более ранних отношениях.
Свидетели: ни одного.
Улики: черный вечерний шарф (купленный блондинкой в
универмаге «Бонуит Теллер» 19-го мая).
Дело не раскрыто.
Часть вторая
МИТЧЕЛЛ
Так с тем бывает, кто, заслышав шаг оленя,
Пантеры крадущейся видит появленье.
Мопассан
Глава 1
ЖЕНЩИНА
Мириэм — ее фамилию в отеле «Елена» давно позабыли —
была низенькой сварливой женщиной с лицом будто выдуб¬
ленным на солнце. Она дорожила тремя вещами, которым
оставалась неукоснительно верна: британским подданством
(приобретенным пассивным образом, благодаря тому, что ро¬
дилась она на Ямайке), парой сережек, выкованных из зо¬
лотых монет, и «системой» уборки комнат. На первые две
никто никогда никаких поползновений не предпринимал, а
несколько робких попыток поломать ее «систему» закончи¬
лись позорным провалом.
Номерная последовательность комнат не играла туг никакой
роли. Как и их расположение в мрачных коридорах со скрипу¬
чими половицами. По сути, тут попахивало некоей мистичес¬
кой алгеброй, доступной лишь глубочайшей работе ума Ми¬
риэм. Никто не смел оспорить ее систему — по крайней мере,
безнаказанно, — не вызвав долгой злобной тирады, которая —
во всяком случае, такое уж создавалось впечатление — потом
часами звучала в бесконечных лабиринтах коридоров, еще до¬
лго после того, как вызвавшая ее «причина» незаметно усколь¬
зала прочь, разбитая в пух и прах.
— Четырнадцатый пойдет за семнадцатым. Придется ему
подождать, пока не закончу убирать семнадцатый. Сроду еще
не убирала четырнадцатый первым.
Причем подобное предпочтение не имело ничего общего
с чаевыми и подарками, которых, собственно говоря, в «Еле¬
не» почти не существовало. Привычка — вот, вероятно, са-
29
мое простое объяснение, почему Мириэм поступала именно
так, а не иначе.
Наконец, в урочный час маховик непостижимой «системы»
качнулся к девятнадцатому номеру. Мириэм прошагала по
шатким, полусгнившим половицам в самый конец коридора,
держа цинковое ведерко'в одной руке, длинную швабру, за
которой тянулись клочья свалявшегося мусора, — в другой.
Остановившись перед дверью девятнадцатого, Мириэм пе¬
ревернула ключ и дважды постучала им в деревянную панель.
Простая формальность: застань она постояльца в номере, то
пришла бы в не меньшую ярость, чем при посягательстве на
ее «систему». «Девятнадцатый» никогда еще не бывал в ком¬
нате в этот час. «Девятнадцатый» просто не имел права там
сейчас находиться.
Не объяснялся этот стук и строгим соблюдением заведен¬
ного в отеле распорядка. Это было чисто непроизвольное дей¬
ствие. Без него Мириэм войти в комнату уже просто нс могла.
Возвращаясь в конце рабочего дня домой, в свою меблираш-
ку, она неизменно соблюдала тот же ритуал — стучала, будто
молоточком, в филенку, — прежде чем всунуть ключ в замоч¬
ную скважину собственной двери.
По-хозяйски распахнув дверь, уборщица прошла в совер¬
шенно не располагающую к себе комнатушку. Узор на ковре
давно канул в небытие, на полу распласталось некое подобие
серо-зеленой медузы. За окном взгляд сразу же упирался в
побеленную кирпичную стену. Луч солнца пробивался сквозь
оконное стекло под таким немыслимым углом, что казалось,
вот-вот переломит свой хрупкий хребет. Без него комната вы¬
глядела лучше — в ней сохранялась хотя бы иллюзия чисто¬
ты, сейчас же вся она так и бурлила взвешенными частицами
пыли.
Стену над кроватью заполонил сонм девичьих фотогра¬
фий разнообразнейших размеров, все — наклеенные на кар¬
тон, в рамках и под стеклом. Мириэм даже не соизволила
поднять на них глаза. Та, с которой «девятнадцатый» ходил
теперь, на стену ни в жизнь не попадет, полагала Мириэм.
Самой-то сфотографироваться накладно; а у него и подавно
денег нет, чтобы фотографию наклеили на картон и помес¬
тили под стекло в рамочку. Да й все равно на этой стене
места почти и не осталось. А повесить на другую стену но-
зо
вые фотографии — он уже больно стар. Короче, с этим по¬
кончено, и точка.
Заправив постель, отчего пылинки закружились в солнеч¬
ном свете как сумасшедшие, Мириэм прикрыла дверь ком¬
наты, но не плотно. Ничего вороватого в том, как она это
сделала, не было: в ней скорее взыграло чувство неповино¬
вения, да так остро, что она даже выразила это вслух:
— И ведь все время прячет, всю дорогу. Кого он, право,
подозревает? Больно кому это надо!
Отерев губы тыльной стороной ладони, то ли просушив их,
то ли увлажив, она открыла дверь небольшой кладовки, на¬
клонилась, порылась в куче засаленных сорочек в углу и из¬
влекла из-под них бутылку джина — будто кролика вытащила
из норы.
При виде бутылки она выразила не удовлетворение, а воз¬
мущение:
— Нет, право, кто, он думает, зайдет сюда, кроме меня?
Знает ведь, что никто, кроме меня, сюда не заходит! Нет, это
ж надо, так подозревать людей!
Она подняла бутылку, приложилась к горлышку, снова
опустила ее. Выйдя с ней, подошла к умывальнику, открыла,
холодную воду. С проворством, свидетельствующим о долгой
практике, Мириэм подставила горлышко открытой бутылки
под струю и туг же его отдернула — подержав как раз доста¬
точно, чтобы восстановить содержимое бутылки до прежнего
уровня, не больше. Это было не так трудно, дак казалось. На
двух из четырех углов отчетливо проступали подозрительные
карандашные пометки. Небольшое несоответствие она тут же
исправила, снова приложившись к бутылке. К этому време¬
ни уборщица дышала уже тяжелее, возмущалась громче.
— Старый скряга! Жалкий скупердяй! — сердито прогово¬
рила она, придав голосу антильскую страстность и звякнув
золотыми серьгами-монетами. — Чего не терплю, так это не¬
доверия ко мне.
Она вернула бутылку на место, закрыла кладовку, распахну¬
ла на прежнюю ширину дверь комнаты и приступила к даль¬
нейшему исполнению своих обязанностей, заключавшихся в
тыканье шваброй-бродягой в разные места у основания стен —
так человек, стоящий на камне посреди потока, накалывает на
острогу лосося.
31
Занятая именно этим несколько озадачивающим маневром,
Мириэм вдруг осознала, что за нею наблюдают. Повернула го¬
лову и увидела леди, заглядывавшую в комнату из коридора.
Мириэм с одного взгляда поняла, что та не живет у них в оте¬
ле, и сразу же зауважала незнакомку. Ее наплевательское отно¬
шение и грубость к тем, кто жил в нем, могло сравниться толь¬
ко с ее приветливостью и почтением к тем, кто в нем не жил.
— Да, мэм? — сердечно поинтересовалась она. — Вы ище¬
те мист* Митчелла?
Леди оказалась весьма дружелюбной и вежливой.
— Нет. — Она улыбнулась. — Я заскочила проведать одну
свою подругу и не застала ее. Возвращалась к лифту и; бо¬
юсь, сбилась с пути...
Мириэм оперлась на ручку швабры, как отдыхающий ве¬
нецианский гондольер на весло, надеясь, что леди так сразу
не уйдет.
И>та действительно не ушла. Даже сделала незаметный шаг
поближе, но все еще оставалась далеко от порога. Она про¬
изводила впечатление человека, который жутко заинтересо¬
вался Мириэм и их предстоящей беседой.
Мириэм, купаясь в лучах зеленовато-желтого солнца, явно
довольная собой, только что не извивалась в экстазе вокруг
швабры.
— Вы знаете, — доверительно произнесла леди с очаро¬
вательной интимностью манер, возможной между женщина¬
ми, — я всегда считала,* что можно очёнь много узнать о
человеке, просто заглянув в комнату, в которой он живет.
— Что да, то да, тут вы попали в самую точку, — горячо
согласилась Мириэм.
— Взять" хотя бы вот эту — раз уж вы все равно здесь уби¬
раете, а мне случилось проходить мимо. Так вот, я ничего¬
шеньки не знаю о живущем здесь человеке...
— Мист’ Митчелле? — подсказала Мириэм, уже совершен¬
но очарованная. Подбородок ее опустился на круглый набал¬
дашник ручки швабры.
Леди сделала небрежный жест рукой:
— Митчелл, или какая там у него фамилия, — я его не
знаю и никогда не видела. Но позвольте только сказать вам,
о чем говорит мне его комната, а если я ошибусь, вы меня
поправите.
32
Мириэм смущенно поежилась в предвкушении грядущего
восхищения.
— Валяйте, — подбодрила она леди.
Это было так восхитительно — словно гадалка читает по
твоей руке, причем бесплатно.
— Он не слишком аккуратен. Вон галстук, накрученный на
светильник...
— Он лодырь, — сварливо подтвердила Мириэм.
— Не слишком богат. Но об этом, разумеется, свидетель¬
ствует уже сама гостиница — слишком дешевая...
— Восемь лет подряд он опаздывает с квартплатой на пол¬
тора месяца! — разгласила мрачную тайну Мириэм.
Леди помолчала — не как человек, который хочет смошен¬
ничать, но как человек, который взвешивает свои слова, пре¬
жде чем взять на себя какие-то обязательства.
— Он нс работает, — заключила она наконец. — Вон у умы¬
вальника утренняя газета. Он, очевидно, встает около полудня
и немного читает, прежде чем уйти на весь день...
Мириэм кивнула, зачарованная, не в состоянии оторвать
глаз от этого образчика рассудительности и грации. Выхвати
сейчас кто-нибудь из-под нее швабру, она даже не заметила
бы этого и так, наверное, и осталась бы стоять в согбенном
положении.
— А уж ленив-то, ленив, правда ваша. Живет вроде как на
пенсию, получает каждый месяц, а за что, даже не знаю. —
Мириэм почтительно покачала головой. — Здорово, в самую
точку!
— Он одинок, друзей у него немного. — Взгляд женщины
скользнул вверх по стене. — Все эти фотографии вон там —
они ведь признак одиночества, а не того, что он душа общес¬
тва. Будь у него много друзей, когда бы ему было возиться с
фотографиями.
Мириэм сроду не думала об этом в подобном свете. По
сути, если эти фотографии вообще что-то для нее и значи¬
ли — а она уже давно потеряла к ним всякий интерес, — так
лишь как свидетельство некоей низости их владельца, его
тайных пороков. Еще в самом начале их знакомства, уже
очень давно, Мириэм даже пару раз выразила по этому по¬
воду свое мнение вслух. И.звучало оно так: «Старый гряз¬
ный козел!»
зз
— Даже, — продолжала меж тем леди, — если он и впрямь
знал всех этих девушек близко — чего, вероятно, не было, —
то это были кратковременные и не столь уж частые знаком¬
ства. Вон у той — буфы в волосах за ушами — они вошли в
моду сразу же после войны, а вот такая короткая стрижка
«под мальчика» — в начале двадцатых, распущенные волосы
до плеч были популярны несколько лет назад.
Мириэм повернула голову и посмотрела на стену у себя за
спиной: закругленный набалдашник швабры оказался теперь
под одним ее ухом. Она даже почесала им себе голову, не из¬
менив положения тела, лишь покачивая швабру взад и вперед.
— Он так и не нашел девушки, которую ищет: если бы на¬
шел,, фотографий здесь бы не было. Если бы нашел, их бы не
было ни одной. Но они... — Женщина в задумчивости посту¬
чала себя пальчиком по нижним зубам. — Если все эти портре¬
ты соединить в один общий, то можно увидеть, что же он ищет.
— Во дает! — подивилась Мириэм, которая, очевидно,
понятия не имела, что «девятнадцатый» вообще что-то ищет.
А если и ищет, то уж нечто такое, о чем нельзя говорить в
приличном обществе.
— Он ищет чудо. Иллюзию. Тип девушки, которой на этом
свете просто не сыскать. Который просто не существует вне
пределов его воображения. Не увязшее корнями в грешной
земле создание, а нечто парящее над мелочными мирскими
буднями, не в силах найти с ними точек соприкосновения.
Одалиску. Мату Хари.
— Кого-кого? — настороженно переспросила Мириэм, рез¬
ко повернув голову.
— Да вы только посмотрите на них. Ни одна не выглядит
так, какая она на самом* деле — или, скорее, какой была. За¬
кутавшиеся в тюль, в ореоле фотографической дымки, они
либо поглядывают поверх кружевного веера, либо кокетнича¬
ют с отражением камеры в зеркале, либо покусывают лепес¬
тки розы... — Она улыбнулась какой-то сочувственной улыб¬
кой. — Человек и его мечты.
— Навряд ли у него когда-нибудь появится такая, о какой
он мечтает, — предположила Мириэм.
— Как знать. — Леди в дверях улыбнулась. — Как знать.
Затем она почтительно обратилась к Мириэм; очарователь¬
но повернув головку:
34
— Скажите честно, я ведь много угадала верно и не очень-
то ошиблась?
— Истинная правда, всю дорогу, — решительно поддержа¬
ла ее Мириэм.
— Вот видите? Это я и имела в виду. Как много может рас¬
сказать комната о человеке, живущем в ней.
— Ну а как же! Так оно и есть!
— Ну, не буду вас больше отрывать от работы.
Она по-приятельски помахала Мириэм ручкой, тепло улыб¬
нулась на прощанье и ушла.
Дверной проем опустел. Мириэм с сожалением вздохнула.
Прислонив швабру к стене, подошла к двери, постояла, гля¬
дя, как девушка сворачивает за угол. Опустел и коридор.
Мириэм снова вздохнула — безутешней прежнего. До чего
ж приятная беседа! Какая жалость, что закончилась она так
быстро! Ну хотя б еще чуток! Чтоб хватило, скажем, пока Ми¬
риэм не уберет еще в одном номере.
Невидимая за поворотом-, легонько защелкнулась дверь
лифта, и леди ушла — теперь уже навсегда. Мириэм неохот¬
но вернулась в комнату доделывать работу.
— До чего ж славная женщина, — задумчиво пробормота¬
ла она. — Да только больше сюда не придет никогда, об за¬
клад бьюсь, и точка.
Глава 2
МИТЧЕЛЛ
Митчелл вошел в обшарпанный вестибюль отеля в свое
обычное время, под мышкой — сложенная газета. Остановил¬
ся у конторки — посмотреть, нет ли какой почты для него.
Дежурный окинул постояльца тем особым взглядом, который
приберегается для того, кто хронически опаздывает с внесе¬
нием квартплаты на полтора месяца. Митчеллу пришло три
письма.
Первое оказалось запиской от Мейбелл, его подружки-блон¬
динки из ресторана. Второе попало к нему по ошибке — ему
полагалось лежать в верхней ячейке. Третье было либо реклам¬
ным проспектом, либо счетом — он сразу же понял это, едва
3S
взглянув на конверт. Адрес напечатан на машинке, обратного
нет вообще. Потому-то Митчелл и не вскрыл его сразу.. Счета
и рекламные проспекты он за километр чуял.
Митчелл поднялся к себе, закрыл дверь и рассеянно огля¬
дел комнату. Здесь он прожил двенадцать лет. За это время
комната приобрела отпечатки некоторых сторон его личнос¬
ти. На стенах — множество фотографий девушек. Ни дать ни
.взять галерея. И не то чтобы он записной повеса, нет — он
просто романтик. Все ищет свой идеал. Ему грезилось: она —
ослепительно красивая, загадочная. Маски и веера, тайные
свидания и... все такое прочее. А пока... ему перепадали лишь
официантки от Чайлдса да продавщицы от Хирна. А ведь
скоро искать ее вообще уже будет поздно. Скоро это уже не
будет иметь никакого значения.
Он снял пиджак, конверт третьего письма белым углом
торчал из бокового кармана. Выудил бутылку джина из-под
грязных сорочек на полу в дальнем углу чуланчика (уж там-
то до нее не добраться уборщице). Он позволял себе выпи¬
вать каждый вечер всего на два пальца, распределяя бутылку
так, чтобы джина хватало на две недели. Он плеснул спирт¬
ное в глотку одним махом, даже не прикоснувшись губами к
мерному стаканчику.
Вот и опять вечер, и уже ничего удивительного, ничего
волшебного не произойдет. Сплошь и рядом — дешевка. Де¬
шевая комнатушка в дещевом отеле, дешевый мужчина без
пиджака, дешевый джин, дешевые ахи-охи. Пожалуй, лучше
уж сразу позвонить Мейбелл, да и дело с концом. Знал ведь,
что все равно, позвонит. Тут уж не до жиру: либо Мейбелл,
либо вообще ничего. Он знал, что именно она подумает, что
именно скажет, во что вырядится. Пиво и ливерная колбаса.
Он снял телефонную трубку и назвал номер меблирован¬
ных комнат, где жила Мейбелл. После этого всегда приходи¬
лось ждать, пока квартирная хозяйка громко кричала, чтобы
Мейбелл спустилась из своей комнатушки. Он проделывал
это столь часто, что уже знал, сколько именно придется
ждать. Положив трубку у аппарата, он направился к пиджаку
за сигаретой. Третий конверт, белевший в боковом кармане,
попался ему на глаза. Митчелл вытащил его и вскрыл.
Из конверта выпал малиновый билетик. Больше там ни¬
чего не оказалось. «Театр «Элджин». Ложа А-1. Действителен
зб
только во вторник вечером». То есть сегодня вечером. В угол¬
ке стояла цена: три с половиной доллара. Билет не мог быть
действительным, наверняка какая-то подделка. Он и так и сяк
повертел билет, но никакой уловки не обнаружил: о том, что
надо вносить дополнительную плату, нигде не 7казывалось.
Билет подлинный. Кто же его прислал?
Из телефонной трубки донеслись шипящие металлические
звуки. Он вернулся к аппарату.
— Сейчас спустится, — пробурчала квартирная хозяйка на
фоне тяжелых шагов: Мейбелл всегда спускалась в расстегну¬
тых хлюпающих туфлях.
— Простите, — твердо сказал он, — я ошибся номером, —
и положил трубку.
Митчелл принялся собираться. Когда он уже приглаживал
волосы, вновь ожил телефон. Звонила Мейбелл:
— Митч, это ты только что звонил мне?
— Нет, — без зазрения совести солгал он.
— Ну, сегодня мы встречаемся?
— Да нет, — притворно заныл он, — по-моему, я заболел
гриппом.
— Так, может, заскочить и составить тебе компанию?
— Нет-нет, ни в коем случае, — поспешно отрезал он. —
Еще заразишься от меня, и прощай недельный заработок. —
Он положил трубку, прежде чем она принялась изводить его
другими ненужными милостями.
Когда он добрался до «Элджина» и предъявил билет, то
был почти уверен, что билетер прогонит его. Но тот не толь¬
ко принял билет, а пропустил его даже с неким подобострас¬
тием, место ведь было в ложе.
Выходит, билет и впрямь действителен, в этом уже нет ни¬
какого сомнения. Но кто же его прислал? Окажется ли этот
человек в ложе, когда он туда поднимется? А вдруг их там не¬
сколько, как же узнать, кто именно?
Однако в ложе, когда капельдинер провел его туда, Мит¬
челл, к своему тайному разочарованию, вообще никого не об¬
наружил. В каждой ложе размещалось по четыре кресла, от¬
гороженных друг от друга и от балкона сзади невысокими
перегородками. В этой же ложе, центральной, сохранялась
еще большая интимность, нежели в любом другом месте зала
или даже в других открытых ложах.
37
Как-то странно было сидеть одному, когда рядом — три
свободных кресла, и он то и дело поглядывал, не идет ли кто
еще. Он даже был готов к тому, что капельдинер похлопает
его по плечу и скажет, что произошла ошибка, кто-то еще
предъявляет претензии на его билет и место придется осво¬
бодить, Однако ничего подобного не случилось. Все другие
ложЯ постепенно заполнялись. Только в эту, самую шикар¬
ную, никто не приходил.- Огни погасли, и зал погрузился в
голубые сумерки, зазвучала увертюра, а три пустых кресла так
и остались невостребованными, будто их закупили заранее —
с тем чтобы никто не занимал.
Представление началось, и по мере того как его волшеб¬
ный мир разворачивался перед Митчеллом, тот, отдавшись
чарующей силе музыки, стал понемногу забывать о странных
обстоятельствах, благодаря которым оказался здесь. И вдруг —
в какой именно момент первого акта она появилась, он не
знал — он почувствовал, что рядом с ним кто-то сидит. О ее
появлении не предупредил ни луч фонарика капельдинера,
ни шуршание одежды. А может, он, увлекшись зрелищем,
просто ничего этого не заметил.
Два кресла как раз за ними так никто и не занял... И пред¬
ставления он больше не увидел, лишь первую половину пер¬
вого акта. После появления этой леди он не мог оторвать от
нее взгляда. Красивая, Господи, до чего же красивая! Рыже¬
волосая, а лицо — будто камея. На плечи накинута темная
бархатная пелерина, чуть более светлая изнутри; казалось,
незнакомка восстает из мягких волн складок, точно... точно
нимфа из морской раковины!
Он бы ни за что не осмелился заговорить с ней, но она
сама вдруг повернулась к нему, держа у губ сигарету, будто
не решаясь прикурить.
— Вы не возражаете? — спросила она с едва заметным ино¬
странным акцентом. — Я полагаю, в этих ложах разрешается
курить?
Так завязалось их знакомство.
Он все приготовил загодя. Но все же никак не мог пове¬
рить, что она не шутит и действительно придет в гости, сюда.
Причем это предложила она сама, он и мечтать бы не по¬
38
смел... Он объяснил ей, как подняться к нему в комнату, не
через вестибюль внизу, где всегда полно любопытных, а по
служебной лестнице в задней части дома — лестнице, о ко¬
торой знали лишь старожилы вроде него. Тем не менее она
сумела внушить ему, тактично и искусно, что это вовсе не
интрижка. Разумеется, нет! Как можно заводить интрижку со
своим идеалом? Идеалу можно лишь поклоняться.
Он сделал шаг назад, в десятый, наверное, раз оглядывая .
комнату. От всех этих девичьих фотографий, которые он снял,
на стене остались пожелтевшие пятна — сколько же они там
провисели? Зачем ему нужны все эти притворщицы теперь,
когда наконец найдено настоящее? Он раздобыл высокую шир¬
му и отгородил ею кровать. Больше ничего особенного с ком¬
натой не сделаешь: как была обшарпанной клетушкой за во¬
семь долларов в неделю, так и осталась.
Он нервно потер руки. В который раз бросил взгляд в зер¬
кало: как смотрится новый галстук.
Зазвонил телефон, и, опрометью бросившись к нему, он
чуть не споткнулся. Неужели не придет? Неужто передума¬
ла? И тут же разочарованно обмяк, досадливо поморщив¬
шись. Оказалось, это всего лишь Мейбелл.
— Как твой грипп-то? Я весь день о тебе тревожилась,
Митч. Слышь, я прихватила в ресторане куриного бульон¬
чику, который идет у нас с комплексным спецобедом за дол¬
лар. Принесу его тебе. Когда человек слег, лучше ничего не
сыскать....
Он чуть не затрясся от злости. Боже, ну почему именно се¬
годня! Из всех-то вечеров!
— Я думал, — неприветливо пробурчал он, — в среду ты в
вечерней смене.
— Да я тут с одной поменялась. Сбегаю, думаю, к моему
дорогулечке, покормлю его.
— Нет, как-нибудь в другой раз, сегодня я тебя принять
не могу.
Она с готовностью зашмыгала носом:
— Ну что ж! Ты еще об этом пожалеешь!
Он равнодушно положил трубку, и тут раздался легкий де¬
ликатный стук в дверь. Такой долгожданный.
Он распахнул дверь. Вошла она... Романтика. Именно так,
грезилось ему в течение'многих лет, она и ярится когда-ни¬
39
будь. И та же самая знакомая бархатная пелерина, в которой
она была в театре.
Что сказать, как повести себя? Никогда прежде ему еще не
приходилось оставаться наедине с Идеалом.
— Вы... отыскали эту лестницу? Я... Может, мне следова¬
ло бы спуститься и встретить вас на углу?
Митчелл включил радио, но передавали спортивные но¬
вости, поэтому он тут же его выключил.
Из-под складок пелерины она извлекла бутылку. Причем
сумела сделать это так, что само это деяние, которое показа¬
лось бы невыразимо дешевым и пошлым, соверши его кто-
нибудь вроде Мейбелл, предстало сейчас в интригующем ми¬
лом свете.
— Это для нас, — улыбнулась она. — Арак1. Пусть это бу¬
дет моим вкладом в этот вечер.
Фольга на бутылке очень плотно обвивала горлышко, а
пробку ему пришлось вытаскивать штопором.
Напиток оказгшся терпко-крепким, но помогал смотреть
на мир будто сквозь розовые очки, да и беседовать стало го¬
раздо легче, можно говорить все, что приходило в голову.
— Вы именно такая... Такая... какой мне всегда пред¬
ставлялись. Выходит, вы — чуть ли не плод моего вообра¬
жения.
— По-настоящему умная женщина; подобно хамелеону,
меняет окраску в соответствии с идеальным представлени¬
ем о ней мужчины. Ее задача в том и состоит, чтобы опре¬
делить, каков этот идеал. Те фотографии на стенах, они ведь
совершенно четко говорили о том, чего именно вы искали
в женщинах...
Уставившись на нее во все глаза, он чуть не выронил свой
стакан:
— Откуда... откуда вы узнали, что на стене висели фото¬
графии? Вы что, уже бывали в этой комнате?
' Она пригубила напиток, слегка откашлялась.
— Нет, — сказала она. — Но ведь, судя по пятнам, легко
понять, что там висели фотографии. А любой, кто делает
это, — романтик-и идеализирует женщин.
'Арак — крепкий спиртной напиток (род водки), изготовляемый в
Южной Азии из риса или сока, пальмы.
40
— О-о, — понимающе протянул он и снова поднял стакан.
Его восприятие уже несколько притупилось. Он был слиш¬
ком счастлив, чтобы придираться. — Странно...
— Что именно?
— Уже одним своим присутствием вы превращаете эту
жалкую, убогую комнату в нечто... пленительное... волшеб¬
ное... Благодаря вам я кажусь себе на двадцать лет моложе
и чувствую... как я, бывало, себя чувствовал, когда на по¬
бывке прогуливался в стальном солдатском шлеме по буль¬
варам и был уверен, что за любым углом найду...
— Что?
— Не знаю... ну, что-то удивительное. Хотя я ничего и не
находил, это не имело значения, потому что впереди меня
всегда ждал новый поворот. Само чувство — вот что было
важно. Даже собственные шаги были исполнены музыки: Мне
всегда хотелось вернуть это ощущение... но с.тех пор так ни
разу и нс удалось испытать его... Это, должно быть, магия.
— Черная или белая?
Он рассеянно улыбнулся. Намека он, очевидно, не поняд.
— Ну, мне пора. — Она встала, подошла к комоду. — Вы¬
пьем еше, на прощанье. По-моему, тут как раз осталось на
один тост.
Она подняла бутылку и посмотрела на свет. Затем напол¬
нила оба стакана и оставила их на минутку на крышке комо¬
да, которая служила подсобным столом, на приличном рас¬
стоянии друг от друга.
— Надо привести себя в порядок — прежде чем вы пос¬
мотрите на меня в последний раз. — Она улыбнулась, глянув
через плечо.
В руке у нее щелкнула, открывшись, миниатюрная метал¬
лическая пудреница. Гостья наклонилась над крышкой ко¬
мода к зеркалу. Сделала несколько торопливых движений,
которые скорее свидетельствовали о намерении, нежели о
действии, поскольку лица пудра не достигала. Получалось,
что она пудрит воздух.
А он сидел, улыбаясь ей в блаженной доброжелатель¬
ности.
Нос ее ничуть не стал белее — но ведь, вероятно, в том-то
и состоит искусство его напудривания, чтобы не было замет¬
но. Два-три белых зернышка упали на крышку комода тем¬
41
ного дерева. Она наклонилась к ним — воплощенная акку¬
ратность — й сдула их в. небытие.
Затем подхватила стаканы и вернулась к нему.
Митчелл глядел на нее чуть ли не с собачьей предан¬
ностью:
— Не могу поверить... это действительно происходит, про¬
исходит со мной. Вы — действительно здесь. Вот так склоняе¬
тесь надо мной, протягивая мне стакан. Ваше дыхание горит у
меня на виске. А воздух,наполнен какой-то свежестью, будто в
комнате благоухает один-единственный, но очень душистый
цветок...
Говоря это, он поставил стакан на стол, она тоже, как буд¬
то все было предусмотрено и расписано заранее.
— Когда вы исчезнете за дверью... я пойму: ничего этого
не было. Вы... вы будете сниться мне всю ночь, а утром я уже
не буду знать, что же было явью, а что — сном. Да я и сейчас
уже не знаю.
— Выпейте. — Когда он потянулся за стаканом, она бро¬
сила с неожиданной резкостью: — Нет, ваш вон тот. Вы что,
забываетесь?
— За что?
— За грядущий сон. Пусть он будет долгим и приятным.
Митчелл взял стакан:
— За грядущий сон.
Женщина смотрела, как он глотнул и поставил недопитый
стакан.
— Это не первая наша встреча, — задумчиво заметила она.
— Да, вчера вечером, в театре...
— Нет, не только там. Однажды вы меня уже видели. На
ступеньках церкви. Вы не помните?
— На ступеньках церкви?! —■ Голова у него по-идиот-
ски качнулась, он с усилием поднял ее. — Что вы там де¬
лали?
— Выходила замуж. Теперь припоминаете?
Рассеянно, поглощенный тем, что ему говорили, Митчелл
допил свой стакан до дна.
— Я был на свадьбе?
— Ах да, вы были на свадьбе... весьма на то похоже. — Она
резко встала, щелкнула выключателем радиоприемника. —
А теперь немного музыки.
42
В комнату ворвались грубые гортанные звуки тромбона.
Женщина задумчиво закружилась перед столом, вращаясь
все быстрее и быстрее, ее юбка раздувалась и становилась
все шире и шире.
И никто уже не любит,
И никто не приголубит...
Он приложил руку ко лбу.
— Что-то я вижу вас не очень четко... что такое... свет, что
ли, гаснет?
Танец-соло все убыстрялся и убыстрятся, погребальный
танец триумфатора.
— Свет горит, а вот вы угасаете.
— Грудь... она разрывается на части. Позовите на помощь...
доктора...
— Ни один доктор уже не успеет.
Она уже напоминала вращающийся волчок, который, ка¬
залось, удаляется по длинному туманному коридору. Снача¬
ла она казалась ему нестерпимо ярким пятном, затем будто
раскаленный добела, но уже остывающий металл. И посте¬
пенно ушла навсегда во тьму.
При последнем издыхании, уже лежа на ковре у ее ног,
стеная и исходя пеной, он выдавил:
— ...лишь хотел осчастливить вас...
— Хотел... хотел... — прошептал откуда-то издалека на¬
смешливый голос.
И растаял в тишине.
Выйдя из комнаты, она прислонилась спиной к дверному
косяку, уже готовая захлопнуть дверь, но замерла как вкодан¬
ная, оставив ее слегка приоткрытой: да, она снова может войти,
если только пожелает.
Они посмотрели в упор друг на друга. Мейбелл, светловоло¬
сая, крупная, неряшливо одетая, держала в руках нечто цилин¬
дрической формы в оберточной бумаге. Женщина в бархатной
пелерине окинула ее бойким взглядом — так бросает вызов то¬
реадор, внимательно и настороженно наблюдая за быком.
Мейбелл заговорила первой, надув размалеванные пухлые
губы:
43
— Это для Митча. Раз не хочет меня видеть, так чего уж
тут. Теперь-то я все понимаю, но скажите ему...
— Да?'
— Скажите ему... пусть выпьет бульон, пока еще горячий.
Женщина в пелерине бросила взгляд через плечо на щель
приоткрытой двери — слишком узкую, чтобы через нее мож¬
но было что-то разглядеть.
— Вас видели внизу, когда вы пришли?
— Да, конечно.
— Они видели, что вы несете этот суп?
— Да.
Как легко можно было заманить эту толстуху в комнату.
Когда раздался первый — предупредительный — стук в дверь,
женщина передвинула ширму, загородив тело. Как легко, в
считанные мгновения, прежде чем эта глупая тетеря обнару¬
жит своего Митча, можно было заставить умолкнуть ее наве¬
ки, дав глотнуть из того же стакана, из которого только что
пил он. Или просто оставить ее там, пусть расхлебывает, да
только она до того глупа, что ей нипочем не отвертеться от
наказания.
Женщина в черной пелерине снова повернулась к Мей-
белл. Дверь у нее за спиной теперь уже определенно закры¬
лась.
— Спускайтесь туда, откуда вы пришли, убирайтесь отсю¬
да, да поскорее. — Шепот прозвучал как предупреждение, а
не угроза.
Мейбелл же просто вытаращила голубые кукольные глаза
и тупо на нее уставилась.
— Быстрее! Каждая лишняя минута, которую вы прове¬
дете здесь, будет засчитана против вас. Непременно прихва¬
тите с собой этот сосуд, причем не вздумайте открывать его.
Соберите вокруг себя людей, дайте им понять, что вы не
смогли попасть в комнату — обеспечьте себе защиту!
Она подтолкнула эту туго соображавшую клушу, и та по¬
неволе засеменила к лифту. В конце коридора, на повороте,
блондинка ошарашенно оглянулась:
— Но что... что случилось? Что произошло?
— Ваш дружок лежит там мертвый, я убила его. А вас, глу¬
пышка, я всего лишь пытаюсь спасти от тюрьмы. Я ничего
не имею... против других женщин.
44
Но Мейбелл даже не дослушала до конца. Издала звук,
будто царапнули гвоздем по стеклу, и ее как ветром сдуло.
Женщина в бархатной пелерине быстро, — но так, что ни¬
кто бы не подумал, что она убегает, — направилась в другой
конец коридора к створчатой двери, выходившей на неохра¬
няемую заднюю лестницу.
Глава 3
РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ МИТЧЕЛЛА
Начальник поручил расследование этого дела Уэнджеру
только через неделю после происшествия. Сперва его до¬
верили некоему Клиэри, который абсолютно ничего не до¬
бился.
— Послушай, Уэнджер, в отеле «Елена» интересное дело.
Я только что просматривал представленные по нему доне¬
сения, и мне пришло в голову, что тут есть что-то общее с
делом Блисса — помнишь несчастный случай, примерно с
полгода назад? На первый взгляд они вроде бы совершенно
непохожи. Тут явное убийство. А сходство я нахожу в том, что
в обоих делах фигурирует женщина, которая сразу же как
сквозь землю проваливается, несмотря на все следы, которые
после себя оставляет. К тому же и здесь полное отсутствие
какого-либо очевидного мотива. А для нас это весьма необыч¬
но. Вот я и подумал: будет неплохо, если Клиэри введёт тебя
в курс дела, расскажет о результатах, а ты побеседуешь с
людьми, которых он нашел. Видишь ли, ты знаком с делом
Блисса, а он нет, так что тебе легче обо всем судить. Если
обнаружишь какую-то стыковку, пусть даже минимальную,
дай мне знать, и тогда я полностью передам это дело тебе.
Клиэри. начал так:
— Вот чего я добился за семь дней. Внешне все вроде бы
складывается славненько, но совершенно лишено какого бы
то ни было смысла. Это убийство иррационально — будто это
дело рук маньячки. Да только у меня есть определенные до¬
казательства, что она вовсе не такова: вы сами в этом убеди¬
тесь, когда все выслушаете. Итак, Митчелл умер от щепотки
цианистого калия, подмешанного в стакан с араком...
45
— Да, я читал это в заключении эксперта.
— Вот расшифровка свидетельских показаний. Потом вы их
можете прочитать. А суть я изложу по ходу разговора. Во-пер¬
вых, в одном из его карманов я нашел корешок театрального
билета. Я проверил билет и вот что выяснил: за два вечера до
его смерти очень красивая рыжеволосая женщина появилась у
кассы театра «Элджин» и сказала, что хочет купить целую ложу.
Кассир спросил, на какой спектакль она хотела бы попасть, а
та ответила, что это не имеет значения. Даме лишь хотелось
быть уверенной, что ей достанется вся ложа, полностью. Это
показалось необычным по двум причинам. Для большинства
любителей театра важна дата: они берут самые лучшие места
на особые спектакли, на определенное число. Во-вторых, ко¬
личество мест в ложе тоже ее особенно не волновало: она не
спросила, сколько ей дают — три, четыре или пять. Лишь бы
заполучить ложу целиком. Кассир дал ей четыре места на бли¬
жайший вечер — как оказалось, на следующий. Естественно,
этот эпизод ему запомнился.
Два билета так и не были использованы. Служители теат¬
ра видели, как именно в этот вечер явился Митчелл, это —
один билет. Женщина, которая оплатила ложу, тоже появи¬
лась там, но гораздо позже, уже после начала представления.
— Лишь один человек в состоянии неоспоримо свидетель¬
ствовать, что это была именно та женщина, которая купила
все четыре билета, — перебил Уэнджер.
— Кассир. И именно его письменные показания лежат у
вас под рукой. Заперев кассу на ночь, он наблюдал за спек¬
таклем с лестницы балкона первого яруса: женщина прошла
мимо — одна, и он сразу, же узнал ее.
А сейчас мы подходим к наиболее важному моменту во всем
этом деле. Я допросил капельдинера, ответственного за ложи.
То, что он рассказывает, убеждает меня, что убийца и жерт¬
ва были совершенно незнакомы друг с другом. Капельдинер
^запомнил, как усаживал эту леди, по нескольким причинам.
У него меньше людей, чем в партере или на балконах, — это
раз. Дама пришла необычно поздно — это два. Женщина пора¬
зительной красоты — и одна, что тоже показалось ему необыч¬
ным, — это три.
Потому-то он внимательно, чтобы не сказать заинтересо¬
ванно, наблюдал за ней, когда та заняла свое место. Ни муж¬
46
чина, ни женщина не повернулись, чтобы поприветствовать
ДРУГ друга. Они не заговорили и даже не кивнули друг дру¬
гу. Капельдинер долго оставался неподалеку, чтобы удосто¬
вериться в этом. Благодаря опыту, накопленному за долгие
годы работы в театре, он абсолютно убежден, что эти двое
были совершенно незнакомы друг с. другом.
И, по-моему, ставит все точки над вот что. Будь они
знакомы, Митчелл подождал бы ее внизу в фойе. Так посту¬
пил бы любой мужчина, даже самый настоящий мужлан.
И лишь в антракте капельдинер заметил, что они загово¬
рили. Да и то робко и неуверенно, как люди, которые толь¬
ко-только завязывают знакомство.
Другими словами, эта встреча была подстроена.
— Если они были незнакомы, как же женщина перепра¬
вила ему билет? Билеты покупала она, а Митчелл появился с
одним из них.
— Анонимно, по почте. В одном из карманов я нашел и
конверт. Билет был ярко-малиновый, а внутри конверта ви¬
ден едва заметный розоватый след: кто-то потными руками —
либо на почте, либо внизу за конторкой отеля, а может, и сам
Митчелл — немножко увлажнил краску. Конверт тоже здесь.
После театра она как в воду канула. С тех пор у меня аб¬
солютно ничего на нее нет. Никто не видел, как она входи¬
ла в отель или вышла вечером, когда произошло убийство.
Впрочем, это не так уж существенно, как может показаться,
поскольку в задней части здания есть служебная лестница,
которая выходит прямо в переулок — даже через вестибюль
проходить не надо. Замок на задней двери защелкивается, ее
нельзя открыть снаружи, но дверь можно оставить приоткры¬
той, чтобы, например, впустить кого-то. Эти предосторож¬
ности, вероятно, соблюдались по настоянию гостьи, посколь¬
ку она явно шла с намерением убить Митчелла. Ее видели
еще один раз. '
— Кто же?
— Девушка, с которой Митчелл водил компанию, офици¬
антка по имени Мейбелл Ходжис. Она появилась у дверей
комнаты своего приятеля сразу же после его смерти. Время
смерти установлено экспертизой. Когда она постучала в дверь,
из комнаты вышла та самая женщина.
— И что же она сказала Ходжис?
47
— Призналась, что убила Митчелла, и посоветовала по¬
скорее спуститься вниз, чтобы не оказаться замешанной в
этом деле.
Уэнджер с сомнением почесал подбородок:
— Вы полагаете, этому заявлению можно верить?
— Думаю, чтода. Описание примет этой женщины, кото¬
рое дала Ходжис, ее внешности и одежды целиком и полностью
совпадает с описанием, представленным мне служителями те¬
атра, так что, вы понимаете, она не могла все это выдумать.
А это подводит нас к одному моменту, о котором я уже упоми¬
нал. Женщина эта вовсе не одержима маниакальной страстью
к убийству: ведь ей представилась отличная возможность убрать
эту девицу прямо там же. Впустить ее в комнату, только и все¬
го — тело скрывала ширма. И времени у нее было много. А она
взяла и заботливо предупредила девушку.
Вот и вся история. С одной стороны, материала более чем
достаточно. Но где краеугольный камень? Его нет — нет ни¬
какого мотива.
— Никакого логически допустимого мотива нет, друг друга
убийца и жертва не знали, а после нанесения удара женщина
исчезает с молниеносной быстротой... Так-так... — подвел итог
озадаченный Уэнджер. — В общем, шеф послал меня копнуть
тут поглубже, и в одном я уверен: это дело наверняка соотно¬
сится с делом Блисса, они похожи как две капли воды.
Уборщица, отель «Елена», четвертый этаж:
— Прежде я никогда ее не видела, голову б дала на отсе¬
чение, что в нашем отеле она не живет. Видать, зашла к кому-
то в гости. И просто идет себе по коридору. То было... э-э...
недели за две до того, как то самое случилось-то. Останови¬
лась и заглянула в комнату, а я там прибиралась. Я и говорю:
«Да, мэм? Вы ищете мистера Митчелла?» А она: «Нет, но вот,
говорит, я всегда считала, что много чего узнаешь о характе¬
ре и привычках человека, если заглянешь в его комнату, ну,
ty, в которой он живет». Уж так она вежливо и приятно го¬
ворила — слушать одно удовольствие. Глянула эта леди на
фотографии девиц — он ими всю стену завесил — и говорит:
«Вижу, нравится ему, чтоб женщины были... ну... как загад¬
ка* Да только, говорит, на них ни единого настоящего лица
48
не видать. Все из кожи вон лезут, чтоб ему потрафить. И розы
покусывают, и из-за веера глазками стреляют. Подари ему
хоть одна из них свой обычный портрет, он бы его на стену,
как пить дать, не повесил».
Вот и все. И, не успела я глазом моргнуть, как ее и след
простыл. Ну а после уж я ее больше не видела.
Продавец, винный магазин «Глобус»:
— Да, помню, продавал эту бутылку. Такие напитки, как
арак, — экзотика. Продаем не больше одной бутылки в год.
Нет, попросила не она. Честно сказать, я наткнулся на эту
бутылку на полке случайно, вот, думаю, неплохая возмож¬
ность сбыть ее с рук, раз леди просит что-нибудь необычное
и в то же время крепкое. Она сказала, что, мол, хочет пре¬
поднести се другу, и чем экзотичней бутылка, тем больше
шансов ему угодить. Водку и «живую воду» я ей уже пока¬
зывал. Она решила взять арак. Призналась, что и сама его
сроду не пробовала. Одно интересное замечание: уходя, она
улыбнулась мне какой-то необыкновенной улыбкой и бро¬
сила: «Я замечаю, что стала делать много такого, чего никогда
не делала прежде».
Нет, совершенно не нервничала. Собственно говоря, она
даже отошла в сторону и попросила, чтобы я обслужил муж¬
чину, которому срочно понадобилась бутылка ржаного вис¬
ки. Сказала, ей нужно время, чтобы принять решение и сде¬
лать выбор.
***
Неделю спустя Уэнджера вызвал шеф:
— Значит, ты считаешь, что у этих двух дел много обще¬
го, так?
— Считаю, что так.
— Ну а в чем же именно?
— Да всего лишь вот в чем: в обоих фигурирует одна и та
же неизвестная женщина.
— О нет, тут ты ошибаешься, этого просто не может
быть, — подкрепляя слова энергичной жестикуляцией, воз¬
разил шеф. — Признаюсь, когда я беседовал с тобой на про¬
49
шлой неделе, я и сам так считал. Но эта версия не пройдет,
дружище, она не лезет ни в какие ворота! С тех пор у меня
была возможность ознакомиться с ее портретами, которые
представил Клиэри. От нашей версии камня на камне не ос¬
таётся. Пойди-ка возьми ее описание из дела Блисса, при¬
неси сюда... А теперь взгляни на оба. Положи-ка их рядом.
Дело Блисса
Дело Митчелла
Волосы:
светло-желтые
рыжие
Рост:
пять футов пять дюймов
пять футов семь дюймов
Цвет лица:
свежий
желтовато-болезненный
Глаза:
голубые
серо-голубые
Возраст:
около двадцати шести
около тридцати двух
V/wUUttv
приметы:
речь свидетельствует
о хорошем образовании
и утонченности
говорит с легким
иностранным акцентом
Не прослеживается и сходного плана действий или чего-ни¬
будь в этом роде! Одна столкнула с балкона молодого маклера.
Другая подсыпала цианистого калия в стакан со спиртным ни¬
щему никудышнику в захудалом отеле. Насколько нам извест¬
но', оба мужчины не только не знали женщин, которые прине¬
сли им смерть, но и никогда не слышали друг о друге. Нет,
Уэнджер, я считаю, это два совершенно разных дела...
— Связанных одной убийцей, — настаивал Уэнджер, ко¬
торого шеф ничуть не убедил. — Налицо два, казалось бы, ди¬
аметрально противоположных описания, и я признаю, что
возражать — все равно что искушать судьбу. И, несмотря на
это, физические различия почти ничего не значат. Разбейте
их на группы, и вы увидите, как легко свести их к общему
знаменателю.
«Блондинка и рыжеголовая» — любая статистика скажет
вам, насколько неуловим этот переход.
«Пять футов и пять и семь дюймов» — если на одной туф¬
ли с высокими каблуками, а на другой — без каблуков, это
могла быть одна и та же девушка.
«Цвет лица свежий и желтовато-болезненный» — просто
слой пудры — и готово7.
50
Различие в окраске глаз может оказаться оптическим об¬
маном благодаря теням для век.
Кажущееся различие в возрасте — это еще одна перемен¬
ная, равным образом зависящая от внешних атрибутов: одеж¬
ды, манеры поведения.
Что остается? Акцент? Даже я могу говорить с акцентом,
стоит только захотеть.
Важно помнить вот что: ни один из тех* кто видел одну
из этих женщин, не видел другую. По каждой из них в от¬
дельности у нас куча свидетелей. Зато у нас нет ни одного
свидетеля по обеим сразу. Нет возможности сравнивать. Вот
вы говорите, нет никакого сходства в плане действий, но
ведь оно во всем! Метод исполнения был действительно, раз¬
личным, это да; однако пусть это не вводит вас в заблуж¬
дение. У этих «двух неизвестных» женщин слишком много
общего. У обеих отменная, чуть ли не сверхъестественная
способность исчезать сразу же после преступления. На это
способны единицы, уникумы. Обе выслеживают своих жертв
заранее — очевидно, чтобы получше разузнать об их образе
жизни и привычках. Одна появилась у квартиры Блисса,
когда того не было дома, другая обследовала комнату Мит¬
челла — тоже в его отсутствие. Если это не план, тогда что
же это? Говорю вам: в обоих случаях мы имеем дело с од¬
ной и той же женщиной.
— Но каков же в таком случае мотив? — возразил шеф. —
Не ограбление. Митчелл вечно платил за квартиру с полуто¬
рамесячным опозданием. А она купила ложу целиком по три
тридцать за место, выбросила на ветер деньги за два места,
лишь бы быть уверенной в том, что встретится с ним при бла¬
гоприятных обстоятельствах. Идеальной версией была бы
месть, но... он не знал леди в черном, а она — его. Мотив
отыскать мы не в состоянии, и к объяснению, которое обыч¬
но используется при отсутствии мотива, мы прибегнуть не
можем: она не маньячка. У нее была прекрасная возможность
убить эту Ходжис, ведь эта девица из тех самых придуркова¬
тых клуш, перед которыми прирожденный убийца просто не
в силах устоять. Однако она этого не сделала, более того, по¬
старалась помочь девушке.
— Мотив кроется где-то в прошлом, где-то, в очень дале¬
ком прошлом, — упрямо настаивал Уэнджер.
51
— Ты просеял прошлое Блисса чуть ли не день за днем и
никакого мотива не обнаружил.
— Значит, я что-то упустил. Это моя вина, мотив тут ни
при. чем. Он есть, просто я его не увидел.
— Тут мы стадкиваемся еще с одной проблемой. Понима¬
ешь, ведь даже будь эти двое мужчин живы, они и сами не
смогли бы пролить свет на то, кто она, почему она это сде¬
лала... потому как сами ее не знали и, похоже, никогда пре¬
жде не видели.
— Эта мысль взбадривает, — мрачно бросил Уэнджер. —
Не могу обещать вам, что решу эту загадку, хоть вы и пре¬
поручили дело мне. Могу лишь обещать, что не отступлюсь,
пока не добьюсь своего.
Запись Уэнджера о Митчелле (пять месяцев спустя):
Улики:
1 конверт (адрес отпечатан на пробной машинке в зале
продажи машинок, без ведома персонала).
1 бутылка из-под арака (куплена в магазине «Глобус»).
1 корешок билета (театр «Элджин», ложа А-1).
Дело не раскрыто.
Часть третья
МОРЭН
Это было, будто бой-бой-бой тамтамов
В миг, когда на джунгли сумерки падуг,
Будто тик-так-так часов напольных,
Что громовой поступью идут...
Кол Портер
Глава 1
ЖЕНЩИНА
Он по опыту знал, что взрослые всегда задают такие глу¬
пые вопросы. Спрашивают, спрашивают... о том, что и мла¬
денцу давным-давно известно. Но им непременно надо знать
ответ. Особенно когда так хочется заняться чем-нибудь дру¬
гим, каким-нибудь стоящим делом, хотя бы погонять по тро¬
туару большущий красивый мяч. Бот и эта леди — пристала
как репей. Наклонилась над ним, добрая такая и вниматель-*
ная, а сама не дает ему поиграть.
— Боже, какой большой мячик и такой маленький мальчик!.
Ну, любому видно, что мяч — большой. Зачем говорить об
этом? Почему бы ей не пойти к себе домой?
— Сколько же тебе годиков?
Для чего ей знать — сколько?
— Пять с плавиной, сколо шесть.
— Подумать только! И чей же ты малыш?
Чей-чей... Зачем ей знать, чей он малыш? Ведь не ее же —
с первого взгляда видно.
— Мамочкин и папочкин, — снисходительно промям¬
лил он.
Чей же еще он может быть?
— А как зовут твоего папу, дорогуша?
Она что, с Луны свалилась? Вообще ничего не знает? А-а,
она, видно, о том непонятном и чужом имени, не привычном
«папа», а о редко нужном, которое у папы вроде как для пу¬
щей важности.
S3
— Миста Морэн, — заученно отчеканил он.
Тут леди сказала что-то про изюм:
— Как изумительно! — И мигом спросила: — А у тебя есть
братья и сестры?
— Не-а.
— Ай-ай-ай, какая жалость! Разве ты по ним не скучаешь?
Как же можно скучать, когда их у тебя никогда не было?
Он, однако, смутно ощущал, что в их отсутствии есть й его
вина, поэтому тут же поспешил с оправдательной заменой:
— Зато у меня есть бабушка.
— Вот здорово, правда? И она живет здесь с тобой?
Бабушки всегда живут отдельно, неужто она и этого не
знает?
— Она живет в Гаррисоне. — При этом слове ему пришла
в голову еще одна замена.А там еще есть тетя Ада.
Неужто она так и не даст ему погонять мяч?
— Ого; так далеко! — подивилась леди. — А ты хоть раз
ездил туда повидаться с нею?
г- А то! Когда маленьким был. Только доктор Биксби ска¬
зал, что я очень шумлю, и мамочка увезла меня домой.
— Доктор Биксби — это доктор твоей бабушки, дорогуша?
— Ну да, он клей часто приходит!
— Скажи мне, малыш, ты уже учишься?
Какой оскорбительный вопрос! Нет, за кого она его при¬
нимает — за двухлетнего, что ли?
— А то! Я хожу каждый день в детский сад, в подготови¬
тельный класс, — важно заявил он.
— А чем вы там занимаетесь, дорогуша?
— Мы рисуем уток, кроликов и коров. Мисс Бейкер дала
мне золотую звезду за то, что я* нарисовал корову.
Когда же она уйдет и оставит его в покое? Наверное, пол¬
дня уже с нею прошло без толку. За это время можно бы уже
сгонять мяч до угла и обратно.
Он попытался обойти женщину сбоку, и она наконец-то
все поняла:
— Ну, беги, играй, больше я тебя не задержу.
Она легонько похлопала его по затылку и пошла себе даль¬
ше, одарив его через плечо очаровательной улыбкой.
И вдруг из открытого окна первого этажа, затянутого сет¬
кой, раздался голос его матери. Она, наверное,* сидела там все
54
это время. Через сетку можно было видеть все, что проис¬
ходит на улице, зато с улицы через нее ничего не было вид¬
но — он обнаружил это очень давно.
— Что говорила тебе эта милая леди, Куки? — покрови¬
тельственно поинтересовалась она.
Взрослый уловил бы в ее голосе нотку явной гордости: ведь
это ее отпрыск до того хорош во всех отношениях, что даже
привлекает внимание прохожих...
— Хотела знать, сколько мне лет, — рассеянно ответил он
и тут же обратил внимание на более важное дело: — Мамоч¬
ка, смотри! Смотри, как высоко я его подбрасываю!'
— Да, милый, но не бросай слишком высоко, а то он мо¬
жет закатиться в канаву.
Мгновение спустя он уже позабыл обо всем. Так же, как и
его мать.
Глава 2
МОРЭН
Пока Морэн ходил на ленч, ему звонила жена и просила
перезвонить, когда он вернется.
Это нисколько его не удивило: такое случалось довольно
часто, чуть ли не через день. Морэн сразу же подумал, что,,
скорее всего, она хочет попросить его что-то купить по до¬
роге домой. Затем, поразмыслив, решил, что вряд ли это так:
ведь, не застав его, Маргарет могла передать просьбу через их.
телефонистку. Если только, разумеется, дело не нуждается в
более подробном объяснении и его не очень удобно переда¬
вать через посредника.
Он решил воспользоваться послеобеденной раскачкой, пока
пища переваривается в желудке и делать ничего особенно не
хочется, и позвонить жене.
- — Ваша жена на линии, мистер Морэн.
— Фрэнк... — Голос Маргарет звенел на грани эмоцио^
нального взрыва, и он сразу же, не успела она еще тол¬
ком произнести его.имя, понял, что речь пойдет не о по¬
купках.
— П-вет, дорогая, что случилось?
55
— Ах, Фф-рэнк, я ужасно рада, что ты вернулся! Я... Гос¬
поди, не знаю, что и делать. Пришла телеграмма от Ады,
полчаса назад...
Ада была ее незамужней сестрой, жившей на севере штата.
— Телеграмма?! — переспросил он встревоженно. — Что за
телеграмма?
— Да вот же. Слушай, я ее тебе прочитаю. — Маргарет
понадобилась секунда или две: пришлось, вероятно, рыться
в кармане передника и разглаживать бланк одной рукой. —
В ней говорится: «Маме очень плохо, не хочу тебя пугать,
но предлагаю немедленно приехать. Доктор Биксби согла¬
сен. Не откладывай. Ада».
— Наверное, опять сердце, — отреагировал он, впрочем,
без особогб сострадания. И зачем только беспокоить челове¬
ка посреди рабочего дня по такому поводу?
Она захныкала, тихо, сдержанно — не то чтобы плакала, а
как бы слегка сдабривала их беседу слезами.
— Фрэнк, что мне делать? Позвонить по междугороднему?
— Если она хочет, чтобы ты приехала, значит, езжай, —
кратко посоветовал он.
Очевидно, именно это ей и хотелось услышать: совет пол¬
ностью совпадал с ее собственными намерениями.
— Пожалуй, лучше поехать, — со слезами в голосе согла¬
силась Маргарет. — Ты знаешь Аду, она вообще старается зря
не паниковать. В последний раз, когда у мамы был приступ,
даже не сообщила, чтобы я не беспокоилась.
— Не надо так расстраиваться. У твоей мамы и прежде бы¬
вали приступы, и все кончалось благополучно, — попытался
он ее успокоить.
Однако ее волновало уже другое:
— Но что же мне делать с тобой и с Куки?..
Морэна задело, что по беспомощности его ставят на одну
доску с пятилетним сынишкой.
— Ну знаешь... Я в состоянии присмотреть за ним. Ведь
не калека же я, — резко ответил он. — Узнать, какие сегодня
рейсы?
— Это я уже узнала сама, есть один автобус в пять. Если
поеду более поздним, придется трястись всю ночь. Сам зна¬
ешь, хорошего в этом мало.
— Лучше поезжай пораньше, — согласился он.
56
Темп ее речи убыстрился:
— Вещи я уже уложила — всего одна дорожная сумка. Ну,
Фрэнк, так ты подъедешь на автостанцию проститься?
— Хорошо, хорошо. — Он уже испытывал легкое нетерпе¬
ние. Женщины совершенно не умеют разговаривать по теле¬
фону кратко и дельно, бесконечная, бестолковая болтовня.
В дверях кабинета появилась его секретарша, желавшая,
очевидно, о чем-то посоветоваться.
— И, Фрэнк, смотри не опаздывай. Не забудь, что домой
тебе придется ехать с Куки. Он будет со мной: я заберу его
из детского сада по пути на автостанцию.
Как всегда пунктуальный, он, добравшись до автостанции,
увидел, что Маргарет уже там. Куки крутился рядом, что-то
бормоча себе под нос, но увидев его, малыш принялся подпры¬
гивать, как бы добавляя прыжками восклицательных знаков к
той важной информации, которую ему надо было передать:
— Папочка, мамуля уезжает! Мамуля уезжает!
Родители не уделили ему ни минуты внимания: один из
немногих случаев, когда ему с самого начала не'удалось за¬
хватить инициативу в разговоре.
— Ты что, плакала, что ли? — упрекнул Морэн жену. —
Конечно, плакала, вижу по глазам. Вести себя подобным об¬
разом нерационально.
Из нее полился поток разнообразных советов:
— Ну, ужин на кухонном столе, Фрэнк, тебе только и надо,
что подогреть. И, Фрэнк, не корми его слишком поздно, это
вредно. Ах, вот еще что: сегодня он, пожалуй, обойдется без
купанья. Ты не очень-то в этом разбираешься, боюсь, как бы
чего не случилось.
— От одной ночи без ванны он не умрет, — презрительно
проворчал Морэн.
— И, Фрэнк, как ты думаешь, ты сможешь раздеть его?
— Разумеется. Расстегну пуговицы — и порядок. Разве на
нем не такие же вещи, как на мне? Просто поменьше, вот и все.
Но поток лился и лился:
—. И, Фрэнк, если попозже тебе захочется куда-нибудь
отлучиться из дому, я бы на твоем месте не оставляла его
57
одного. Может, попросить кого-нибудь из соседей прийти и
присмотреть за ним.
Откуда-то из- подземных сводчатых глубин прорвался за¬
могильный голос:
— Хоббс Лэндинг, Алленвиль, Гриндейл...
— Это твой, садись-ка ты лучше...
Они стали медленно спускаться по пандусу к посадочным
площадкам. Поток ее слов наконец-то стал иссякать: теперь
он вырывался лишь беспорядочными отрывочными струйка¬
ми, несшими запоздалые соображения, связанные с его со¬
бственным житьем в вынужденном одиночестве.
— Ну, Фрэнк, ты знаешь, где я держу чистые сорочки и
другие вещи...
«Саг-ади-и-итесь», — завыл стартер автобуса.
Маргарет неожиданно крепко обвила его шею руками, как
будто еще не на все сто процентов вела себя по-матерински.
— До свиданья, Фрэнк, вернусь при первой же возмож¬
ности.
Позвони, когда доберешься, чтобы я знал, что ты доеха¬
ла нормально.
— Я таки надеюсь, что с мамой все в порядке.
— Ну конечно. Не пройдет и недели, как она встанет...
Женщина склонилась над Куки: поправила кепку, ворот¬
ник курточки, одернула короткие штанишки, трижды поце¬
ловала его в голову:
— Ну, смотри, Куки, будь хорошим мальчиком, во всем
слушайся папу.
И, уж стоя на ступеньках автобуса, зачастила:
— Фрэнк, у него в последнее время вырабатывается при¬
вычка привирать. Я все пытаюсь его отвадить, не поощряй
его...
Наконец ей все же пришлось повернуться, потому что дру¬
гие пассажиры пытались войти следом, а она им мешала. Во¬
дитель автобуса повернул голову, угрюмо глянул, как Марга¬
рет идет по проходу на свое место, и проворчал:
— Господи Боже мой, я ж и еду-то всего несколько часов,
на север штата, а не до мексиканской границы.
' Морэн и его отпрыск переместились и встали у окна на¬
против места Маргарет. Она не смогла открыть окно, иначе
бы, вероятно, продолжила свою бесконечную тираду. При¬
58
шлось довольствоваться воздушными поцелуями и инструк¬
тивными знаками им обоим через стекло. Морэн не понимал
большей половины из них, но делал вид, что понимает, пос¬
лушно кивая, лишь бы только жена не беспокоилась.
С шипящим скрипучим звуком автобус покатился по бе¬
тону. Морэн наклонился к своему крошке копии, стоявшему
рядом, поднял его ручонку.
— Помаши мамочке, — подсказал он и неуклюже подви¬
гал маленькой ручонкой вверх-вниз, будто поработал на иг¬
рушечной помпе.
Он в десятый, наверное, раз вспомнил о Маргарет, вспом¬
нил со вспыхнувшим уважением, чуть ли не с подобострас¬
тием — как она вообще умудрялась чего-то добиваться в эта¬
ком хаосе, да еще не от случая к случаю, а изо дня в день, —
когда в дверь вдруг позвонили.
— Мало мне забот, — проворчал он вслух, — гостей только
не хватало, болтаться тут под ногами и смеяться надо мной.
Пиджак и галстук он давно снял, рукава сорочки закатал,
чтобы не запачкать, за пояс заткнул один из передников Мар¬
гарет. Он сумел подогреть еду для Куки — в конце концов,
Маргарет ведь все приготовила, оставалось только чиркнуть
спичкой и поставить кастрюльку на плитку, — и, изрядно по¬
бегав по дому, сумел-таки свести Куки и пищу вместе за сто¬
лом. На этом, однако, достижения закончились. Как добиться,
чтобы ребенок не шлепал ложкой по тыльной стороне ладо¬
ни, лепя так называемые пирожки, отчего брызги разлетались
во все стороны? У Маргарет Куки, казалось, просто ел. Те¬
перь же он вел заградительный огонь, «снаряды» попадали
даже в противоположную стену.
Морэн только и знал, что метался за спиной малыша туда-
сюда, стараясь предотвратить удары нибликом1, наносившие
больше всего вреда. Убеждение оказалось более чем беспол¬
езно: Куки хорошо понимал, что папочка у него в руках.
В дверь позвонили снова. Морэн так замотался, что со¬
вершенно позабыл о первом звонке. Он в отчаянии провел
пятерней по волосам, перевел взгляд с Куки на дверь, а с
1 Н и б л и к — одна из клюшек для игры в гольф*
59
двери — обратно на Куки. Наконец, решив, что хуже уже
просто ничего быть не может, направился отпирать, смах¬
нув на ходу с брови кусочек шпината.
На пороге стояла незнакомая женщина. Во всяком случае,
держалась она как настоящая леди: даже не обратила внима¬
ния, что он в переднике с голубыми незабудками.
Молодая и весьма симпатичная, в аккуратном, но просто¬
го покроя костюме из скромного синего сержа, как бы наме¬
ренно игнорируя этой одеждой собственную привлекатель¬
ность. Пышные красновато-золотистые волосы она пыталась
укротить с помощью заколки й шпилек. Лицо ее не знало
косметики — только мыло и вода. На щеках, у самых глаз,
проступали легкие веснушки. В ней все дышало чуть ли не
детским дружелюбием и естественностью.
— Это дом Куки Морэна? — спросила она с дружеской
улыбкой.
— Да... но моей жены в данный момент нет... — беспомощ¬
но ответил Морэн, гадая, Что, собственно, незнакомке нужно.
— Знаю, знаю, мистер Морэн. — В том, как она это ска¬
зала, чувствовалось понимание, чуть ли даже не сострадание.
Уголок ее рта предательски дернулся; но леди быстро взяла
себя в руки. — Она говорила что-то такое, когда забирала
сегодня Куки. Вот почему я и пришла. Я воспитательница
Куки, мисс Бейкер..
— Ах да! — быстро сказал он, узнав эту фамилию. — Моя
жена много о вас говорила. — Они пожали друг другу руки:
ее сердечное рукопожатие оказалось, как и следовало ожи¬
дать, крепким.
— В принципе, приходить миссис Морэн меня не проси¬
ла, но, судя по тому, как и что она говорила, я поняла, что
она очень переживает, как вы тут вдвоем без нее управитесь,
и я все же решила заглянуть к вам. Я в курсе, что ей при¬
шлось срочно уехать, так что если могу чем-нибудь помочь...
Он и не думал скрывать своего облегчения и благодарности.
— Послушайте, вы просто молодчина! — с пылом восклик¬
нул он. -г- Вы же моя спасительница, мисс Бейкер! Входите...
С опозданием осознав, что на нем фартук с незабудками,
он стащил его и спрятал за спиной.
— А все-таки, как вы добиваетесь того, чтобы они у вас
ели? — доверительно полюбопытствовал он, закрыв дверь и
бо
следуя за нею по коридору. — В рот ему запихивать я боюсь,
он может задохнуться...
— Я вас понимаю, мистер Морэн, я знаю, как обстоят де¬
ла, — успокаивающе ответила она. На пороге столовой гостья
мгновенно окинула все вокруг оценивающим взглядом и из¬
дала гортанный смешок. — Я вижу, что пришла как раз во¬
время.
Он подумал, что столовая еще в относительно хорошем со¬
стоянии по сравнению с кухней. Вот там пронесся настоящий
ураган.
— А как молодой человек? — поинтересовалась мисс Бейкер.
— Куки, посмотри, кто к нам пришел, — сказал Морэн, ко¬
торого переполняла радость по поводу этого неожиданного
подкрепления, свалившегося на него как манна небесная. —
Мисс Бейкер, твоя воспитательница из детского сада. Ты что,
даже не хочешь с ней поздороваться?
Куки долго изучал ее по-детски серьезным немигающим
взглядом.
— Это не она! — бесстрастно заявил он наконец.
— Бог с тобой, Куки! — мягко упрекнула мальчика мисс
Бейкер. Она склонилась над высоким стулом, поднесла па¬
лец к его подбородку и повернула голову мальчика к себе. —
Повернись и погляди на меня хорошенько. — У нее нашлось
время одарить Морэна терпеливой улыбкой. — Ты что, мисс
Бейкер больше знать не хочешь?
Морэн испытывал неловкость, будто из-за этого он пре¬
вращался в родителя умственно отсталого дитяти.
— Куки, что с тобой, разве ты не узнаешь свою воспита¬
тельницу?
— Это — не она, — повторил Куки, не сводя с молодой
женщины глаз.
Мисс Бейкер, в полной растерянности, посмотрела на
отца.
— Как вы думаете, в чем дело? — озабоченно спросила
она. — Прежде он никогда со мной таким не был.
— Не знаю, право... разве что... разве что... — Он вспом¬
нил замечание жены. — Маргарет предупредила меня перед
отъездом, что он начинает привирать Может, этим-то все и
объясняется? — Ради собеседницы он придал голосу резкую
властность.. — Ну-ка, молодой человек, послушай...
61
Она едва заметно очаровательно подмигнула ему, будто
осуждающе взмахнула ресницами.
— Позвольте мне им заняться, — вздохнула она. — Я при¬
выкла.
Было видно, что она — человек* который умеет быть
бесконечно терпеливым с детьми и никогда, ни при ка¬
ких обстоятельствах не выйдет из себя. Как бы умасливая
его, мисс Бейкер резко приблизила свое лицо к лицу ма¬
лыша:
— В чем дело, Куки? Разве ты больше не знаешь меня?
Я же тебя знаю.
Куки молчал.
— Погоди-ка, по-моему, у меня тут что-то есть. — Она от¬
крыла большую сумку, вынула сложенный лист бумаги. Ког¬
да она его развернула, оказалось, что это страница из альбома
для раскрашивания, уже кем-то разрисованная. Раскраска не
слишком точно соответствовала контурным линиям, но чув¬
ствовалось, что человек старался.
Куки посмотрел на рисунок без каких-либо видимых при¬
знаков гордостй.
— Разве ты не помнишь, что раскрасил его утром на уро¬
ке, а я еще тебе сказала, как это хорошо? Разве ты не пом-
.нишь, что получил за него золотую звездочку?
Это, во всяком случае, прозвучало знакомо для ушей Мо¬
рэна. Много раз, возвратившись вечером домой, он слышал
эту направленную снизу вверх новость: «Я получил сегодня
золотую звездочку, вот!»
— Вы — мисс Бейкер? — осторожно допустил Куки.
— Ага! — Она ласково потрепала его за ушко. — Ну, слава
тебе, Господи! Ты это знаешь.
— Тогда почему же вы на нее не похожи?
Она удовлетворенно улыбнулась Морэну:
— Я полагаю, он имеет в виду очки. Ребенок привык к тому,
что я веду уроки в очках в роговой оправе; а сегодня вечером я
вышла без них. Тут также заявляет о себе тонкий момент дет¬
ской психологии: Он привык видеть меня в детском саду, а не
у себя дома. Мне здесь не место. Поэтому... — гостья развела
руками, — я уже не я.
Морэн втайне восхитился ее научным подходом к ребенку
и глубокими знаниями, на которых тот основывался, рази¬
62
тельно отличаясь от иррационального, эмоционального под¬
хода Маргарет.
Мисс Бейкер встала, очевидно, полагая, что не стоит слиш¬
ком нажимать на заупрямившегося ребенка, а лучше привлечь
его на свою сторону постепенно. Морэн слышал, как Маргарет
говорила, будто в детском саду с малышами управляются имен¬
но так.
— Он и сам минут через пять позабудет о своем отказе
признать меня — понаблюдайте за ним, и вы увидите, — уве¬
ренно пообещала воспитательница вполголоса.
— К детям надо уметь подступиться, правда? — находясь
под впечатлением происходящего, спросил он.
— Да, они ведь сложившиеся маленькие личности, а не про¬
сто полусформировавшиеся взрослые. Это ошибочное устарев¬
шее представление, от которого мы уже отказались. — Она
сняла жакет и шляпу и направилась к подвергшейся разгрому
и опустошению кухне. — Ну-с, теперь давайте посмотрим, чем
я могу помочь вам здесь. А сами-то вы как, мистер Морэн?
— Ах, на меня не обращайте внимания, — с неискренней
самоотверженностью сказал он. — Я могу попозже сходить в
кафетерий...
— Вздор. Это вовсе не обязательно, я мигом что-нибудь
для вас соображу. Ну, теперь вы просто садитесь и почитай¬
те вечернюю газету — судя по тому, как она сложена, я вижу,
у вас еще не было возможности добраться до нее. Позабудьте
обо всем, представьте, что за всем присматривает ваша жена.
Эта леди, благодарно вздохнув, подумал Морэн, одна из
милейших, самых внимательных и самых компетентных жен¬
щин, которых ему когда-либо выпадало удовольствие встре¬
чать. Он прошел в гостиную, опустил рукава рубашки и рас¬
слабился за чтением спортивной страницы вечернего выпуска
газеты.
Поездка показалась ей длиннее, чем предыдущим летом,
когда они с Фрэнком ездили навестить маму в последний раз,
хотя расстояние между Нью-Йорком и Гаррисоном нисколь¬
ко не изменилось. Вероятно, это объяснялось тем, полагала
она, что сейчас она совершала поездку одна и при очень не¬
благоприятных обстоятельствах.
63
Фрэнк взял для Маргарет место у окна, и рядом никто не
сел, так что она оказалась избавленной от дополнительного
неудобства — поддерживать беспорядочный разговор с сосе¬
дом, пусть даже самым доброжелательным; она слишком хо¬
рошо знала, какое тебе уготовано наказание, если откажешься
разговаривать: просидишь всю дорогу как на иголках, созна¬
вая, что рядом с тобой едет презирающий тебя человек.
Пейзажи проносились мимо в волнообразном движении,
а автобус словно прокладывал по ним ровную борозду, как бы
срезая за собой деревья, дома, заборы. Она отмечала все это
лишь поверхностно, рассеянным взглядом, в сознание ниче¬
го не проникало. Регулярно, минут через десять — двенад¬
цать, она вспоминала, что еще забыла сказать Фрэнку — о
Куки или о доме, о молочнике или о рабочем из прачечной.
А впрочем, подумала она, если бы даже и не забыла, он бы и
сам, наверное, уже давно выбросил это из головы. Послуш¬
ное кивание мужа за окном автобуса нисколько ее не обма¬
нуло — уж слишком оно было поспешным.
Все остальное время она очень переживала из-за мамы — так
переживает любой нормальный человек. Вдруг до нее дошло,
что, загодя проливая слезы и сочиняя некролог, она только са¬
мой себе делает хуже. Ведь Фрэнк сказал — все будет в поряд¬
ке. Непременно. А если — Боже сохрани — и не будет, так спе¬
шить горю навстречу — это все равно не помощь.
Маргарет попыталась скоротать время, думая не о цели по¬
ездки, а о чем-нибудь другом, но это оказалось весьма нелег¬
ко. Она не обладала художническим видением мира, безлюд¬
ный пейзаж никогда для нее ничего не значил. А поскольку,
с другой стороны, к теоретическим рассуждениям о природе
человеческой она тоже никогда особого интереса не прояв¬
ляла, что же оставалось в ее теперешнем положении? Навер¬
ное, следовало купить на автостанции книгу или журнал.
Впрочем, нет: книга скорей всего так бы и пролежала всю
дорогу на коленях, раскрытая на какой-нибудь одной стра¬
нице. Читательница из нее всегда была не ахти какая.
Чуть ли не в патетическом отчаянии она принялась под¬
считывать расходы по дому за прошедшую неделю, за две;
Цифры расплывались, смазывались, становились фантасти¬
чески бессмысленными. Она никак не могла избавиться от
тяжелого узелка беспокойства, завязавшегося где-то внутри.
64
Уже стемнело, и видимость ограничилась крохотным по¬
лым пространством, в котором она оказалась заключенной.
Другие пассажиры в автобусе... были всего лишь обычными
людьми, каких можно встретить в автобусе. Никакого очи¬
щения и возвышения. Одни затылки.
Маргарет вздохнула и пожалела, что она не индианка или
кто-то там еще, из тех людей, которые в состоянии поквдать
свои тела и загодя добираться туда, куда они направляются.
Во всяком случае, что-то в этом роде — в точной механике
этого процесса она не была уверена.
Около восьми они сделали десятиминутную остановку в
Гриндейле, и она выпила чашку кофе за стойкой на автовок¬
зале. Что касается Куки, то худшее, прикинула она, уже по¬
зади. Либо у него страшно разболелся живот, либо же Фрэнк
покормил его как надо и волноваться больше не о чем.
Звонить в Гаррисон, казалось, нет нужды: две трети рас¬
стояния она уже проехала. К тому же постоянно тревожила
мысль, что ей сообщат новость даже худшую, чем в телег¬
рамме, тогда остаток пути превратится в невыносимую муку.
Лучше уж подождать и самой все узнать на месте.
Прибыли они точно по графику, ровно в десять тридцать.
Маргарет, протолкавшись меж других пассажиров, сошла
первой.
Она не удивилась, что никто ее не встречает, поскольку
понимала, что у Ады в доме и без того хлопот полон рот, на
что уж тут рассчитывать.
Короткая ночная жизнь Гаррисона, сосредоточенная сра¬
зу же за автовокзалом, была в самом разгаре. Сие означало,
что по одну сторону от автовокзала еще горели огни у входа
в кинотеатр, а по другую — в аптеке.
Маргарет прошла мимо группки болтающих молодых де¬
вушек лет двадцати. Они заняли плацдарм на широком тро¬
туаре как раз у входа в аптеку. Одна из них повернула голову,
посмотрела ей вслед и сказала:
— Неужто это Маргарет Пибоди? В такое время?
Опустив голову, Маргарет поспешила по дощатому троту¬
ару в окружающую тьму. К счастью, они ее не окликнули,
чтобы удостовериться. Бй не хотелось останавливаться и раз¬
говаривать с едва знакомыми людьми. Они могли сообщить
ей плохие вести, а ей не хотелось, чтобы чужие люди сооб-
3 К. Вулрич «Невеста била в черном»
65
щали ей печальную новость первыми. Поскорей бы попасть
домой и все узнать самой! Но это «в такое время» висело над
ней, ревело у нее в ушах. Что же оно означает — неужели?..
Она поспешала по темной, похожей на туннель Бергойн-
стрит, утопавшей в деревьях, повернула налево, прошла еще
два дома (что равнялось здесь чуть ли не двум кварталам в
Нью-Йорке), свернула на хорошо знакомую выложенную
плитняком дорожку с ее предательски неровными выступа¬
ми. Каждый камень был чуть выше соседнего. Сколько раз,
в неуклюжем детстве, она падала тут...
Когда дом повернулся к Маргарет всем своим фасадом, она
резко втянула в себя воздух. О, да, да, слишком много окон
горит, чересчур много. Обуздать панику, осадить! Ну, даже...
даже если бы мама просто слегла, все равно у Ады горело бы
больше света, разве нет? Ведь нужно присматривать за мамой...
Но затем, когда Маргарет ступила на небольшое выкра¬
шенное белой краской крыльцо, страх снова завладел ею. За
спущенными полотняными занавесками мелькало взад-впе¬
ред чересчур много теней, изнутри доносился гул слишком
многих голосов — как во время чрезвычайных ситуаций, ког¬
да приглашают соседей. Там явно было что-то не так, какая-
то суматоха.
Она протянула руку и ткнула в кнопку звонка пальцем,
превратившимся в ледышку. Столпотворение внутри еще
больше усилилось. Раздался голос: «Я открою!» Другой голос
крикнул: «Нет, позволь мне!» Она слышала их совершенно
отчетливо. Неужто один из них — голос Ады, высокий, со¬
вершенно неузнаваемый от безутешного горя? Ей показалось,
что да. Сестра, наверное, в истерике, как и все остальные.
Не успело еще сердце перевернуться у нее в груди и кам¬
нем упасть вниз, как послышалось быстрое шарканье ног, как
будто бежали наперегонки. Дверь резко распахнулась, и на
Маргарет хлынул поток желтого света. В проеме возникли две
неузнаваемые фигуры, этакие гротески с головами странной
формы.
• — Я добежала первая! — радостно заявила меньшая. — Я от¬
крывала Двери, когда ты еще не родилась!.. — Музыка и шум¬
ный гомон выплескивались в тихую провинциальную ночь.
Сердце у Маргарет не упало — упала дорожная сумка,
громко шлепнув по крыльцу.
66
— Мама, — беззвучно выдохнула она.
Другая фигура в бумажном колпаке оказалась Адой.
— Маргарет, дорогая моя! Как ты вспомнила, что сегодня
мой день рождения? Ах, какой шикарный сюрприз, больше¬
го я и желать не могла.
Они заговорили все сразу, не слушая и перебивая друг
друга.
— Ах, но, Ада... — запротестовала Маргарет Морэн дро¬
жащим приглушенным голосом, все еще не в силах овладеть
собой после столь неожиданного шока. — Как ты могла пой¬
ти на это\ Если бы ты только знала, что мне пришлось пере¬
жить по дороге сюда! Нет, я считаю, что здоровье мамы — это
одна из тех вещей, шутить которыми ты не имеешь права.
Фрэнку это нисколько не понравится, когда он узнает!
Двое, стоявшие в дверях, озадаченно замолчали. Они по¬
вернулись и посмотрели на нее. Бодрая, жизнерадостная ста¬
рушка, склонив, как птичка, голову набок, недоуменно спро¬
сила Аду:
— О чем это она?
Одновременно же Ада спросила ее:
— Что она такое городит?
— В час дня я получила от тебя телеграмму. Ты сообщала,
что у мамы снова приступ, и просила немедленно приехать.
Ты даже упоминала доктора Биксби... — От возмущения
Маргарет Морэн слегка всплакнула — естественная реакция
после долгого напряжения.
Мать сказала:
— Доктор Биксби как раз здесь. Я только что. отплясывала
с ним кекуок, правда же, Ада?
На лице сестры сквозь румянец, вызванный возбуждением
от вечеринки, проступила бледность. Она сделала шаг назад.
— Да не посылала я тебе никакой телеграммы! — задыха¬
ясь, проговорила Ада.
Морэн незаметно сунул большой палец за пояс брюк, что¬
бы побольше расслабиться.
— Сама Маргарет вряд ли приготовила бы лучше, — от
всей души поблагодарил он. — И в моих устах это самая вы¬
сокая похвала. Когда я расскажу ей, как вы пришли сюда и
67
буквально спасли нас, она станет вашей подругой на всю
~ жизнь. Вы непременно должны прийти пообедать с нами —
я хочу сказать, уже не готовя обед, — когда она вернется.
Мисс Бейкер, как заправская кухарка, одобрительно огля¬
дела пустые тарелки, польщенная тем, что ее усилия получи¬
ли заслуженную оценку.
— Спасибо, — склонила она голову. — С удовольствием.
Сама я теперь не так часто готовлю. С тех пор как получила
эту работу в детском саду, я снимаю комнату в «Женском клу¬
бе», а условий там нет. Прежде-то, дома, мы все, разумеется,
готовили по очереди.
Она неторопливо встала, собрала тарелки.
• — Ну а теперь просто посидите, мистер Морэн, и расслабь¬
тесь — здесь или в соседней комнате, где хотите. Я мигом.
— Да оставьте их в раковине, — запротестовал он. — За¬
втра придет прислуга Маргарет и все уберет.
— Да что вы... — Она неодобрительно пожала плечами. —
Нет так уж это и трудно, да и потом, чего я совершенно не
могу видеть, так это грязную посуду, неважно, в моей кухне
или в чьей-нибудь еще. Я мигом.
Наблюдая за тем, как гостья снует взад и вперед, Морэн
подумал, что в один прекрасный день кому-то из мужчин круп¬
но повезет — такая женушка достанется; просто удивительно,
как это она до сих пор не замужем. Что такое, право, с нынеш¬
ними молодыми людьми, у них что, глаз, что ли, нет?
Он прошел в гостиную, включил торшер с двумя рожками
и уселся со своей газетой, чтобы пройтись по ней еще разок,
поосновательней. Право, как будто Маргарет и не уезжала:
вряд ли можно уловить какую-либо разницу. Разве что, об¬
ращаясь к Куки, мисс Бейкер не так часто говорила «не на¬
до». Возможно, перебарщивать с этим для ребенка вредно.
Она педагог, кому же и знать, как не ей.
Мисс Бейкер вышла из кухни и заговорила с ним, выти¬
рая полотенцем большое блюдо.
— Вот, почти закончила, — весело объявила она. — Ну, как
вы туг оба? 5
— Прекрасно, — откликнулся Морэн, бросив на нее взгляд
через плечо. — Я жду звонка от жены: она обещала позво¬
нить, как только доберется до места, и сообщить, как там
обстоят дела.
— Это ведь еще будет не скоро, правда?
Он бросил через комнату взгляд на настенные часы:
— Да где-то в десять тридцать или в одиннадцать, я думаю.
Мисс Бейкер продолжала:
— Как только закончу с посудой, приготовлю вам на утро
апельсиновый сок. Я оставлю его в холодильнике.
— Ах, да не стоит об этом беспокоиться...
— Это не займет и минуты. Куки надо пить его каждый
день, вы же знаете. Он для детей самый полезный.
Она снова вернулась на кухню.
Морэн покачал головой: какой образец для .всех жен.
Куки все это время играл рядом с ним. Затем встал, на¬
правился к^цвери в холл и остановился там, заглядывая на
кухню и разговаривая с гостьей. Та, очевидно, тоже вышла в
холл, пока вытирала последние приборы. У Маргарет такая же
привычка: расхаживать по квартире и одновременно вытирать
посуду.
Куки стоял совершенно неподвижно, наблюдая за ней.
Морэн услышал, как сынишка спросил:
— Для чего вы это делаете?
— Чтобы высушить их, дружок, — ответила она.
Морэн улавливал их диалог, так сказать, подсознательно,
теми чувствами, которые не были заняты газетой.
Мгновение спустя появилась и сама мисс Бейкер, усердно
вытирая острый ножичек для фруктов, которым, очевидно,
только что пользовалась, нарезая апельсины для сока.
Куки будто загипнотизированный следил* за ловкими дви¬
жениями ее рук с той сосредоточенностью, с какой дети по¬
рой наблюдают за самыми тривиальными действиями. Один
раз он с такой же увлеченностью повернул голову и глянул в
холл, куда-то за дверь, где мисс Бейкер только что была, и —
снова на нее.
— Все готово, сэр, — шутливо отрапортовала она маль¬
чику, махнув в его сторону концом посудного полотенца. —
Теперь я поиграю с тобой минуточек пять — десять, а по¬
том мы уложим тебя спать.
Тут Морэн поднял глазадолг есть долг.
— Вы уверены, что моя помощь не требуется? — спросил
он, втайне надеясь услышать «нет».
Так оно и вышло.
69
— Вы, пожалуйста, занимайтесь своей газетой, — с дружес¬
кой категоричностью заявила она. — А с этим молодым че¬
ловеком мы поиграем в прятки.
Ее сам Бог послал. Да что говорить: когда речь идет о
том, чтобы тебя не отрывали от газеты. Она даже лучше
Маргарет. Маргарет, похоже, считала, что ты можешь читать
газету и. одновременно вести с нею беседу. Так что прихо¬
дилось либо угрюмо ворчать, либо прочитывать каждый аб¬
зац дважды — сначала бегло,- а уж потом, чтобы дойти до
смысла.
И не то чтобы он тут проявлял какую-то неверность, нет:
всем на свете он предпочел бы Маргарет, благослови ее Боже,
неважно, отвлекает она его разговорами или нет.
Ада попыталась успокоить гудевших гостей:
— Ш-ш-ш! Прошу всех минуточку помолчать. Маргарет в
холле.пытается дозвониться мужу в город. — Принимая до¬
полнительные меры предосторожности, она сдвинула сколь¬
зящие створки дверей в гостиной.
— Прямо отсюда?! — недоверчиво воскликнула одна из
женщин помоложе. — Господи, это сколько же стоит?
— Что же делать... Она так расстроилась, и я ее понимаю.
Кто бы мог сыграть такую злую шутку? Господи, да разве
можно так жестоко шутить!
Одна из солидных матрон изрекла с непоколебимой гор¬
достью местной патриотки:
—. В нашей общине не сыщется человека, который был бы
способен на этакое. Мы все слишком высокого мнения о Дел¬
ле Пибоди и ее девочках. — И тут же все испортила, доба¬
вив: — Даже Кора Хопкинс...
— И еще посмели подписаться моим именем! — распаля¬
ясь, загорячилась Ада. — Это наверняка кто-нибудь, кто зна¬
ет нашу семью.
—. И моим тоже — разве не так? — добавил доктор Бикс-
би. — И откуда только они прослышали обо мне?
Тут и там гости обменивались полуиспуганными взгляда¬
ми, будто только что им рассказали по меньшей мере исто¬
рию о призраках, от которой кровь стынет в жилах. Одна из
девушек, сидевшая на подоконнике, оглянувшись в темноту
70
за окном, встала и незаметно продвинулась поближе к цент¬
ру комнаты.
— Эта телеграмма будто отравлена ядом, — театрально
прошептал кто-то хриплым голосом.
Ада, не в силах справиться с собственным любопытством,
снова приоткрыла двери.
— Дозвонилась? — спросила она. — Что он говорит?
Маргарет Морэн появилась в проеме, раздвинув створки
дверей, и в нерешительности остановилась:
— Телефонистка сказала, что наш дом не отвечает. Он мог
выйти, но... ты посмотри, который час. А если и вышел, что
же он сделал с Куки? В такое время не возьмет же он его с
собой. И напоследок он меня уверил, что из дома — ни шагу.
Должен же кто-то быть там с Куки...
Она беспомощно перевела взгляд с Ады на мать, потом на
старого семейного доктора — они были ей ближе всех.
— Мне это нс нравится. Вам не кажется, что мне лучше
отправиться в обратный путь...
Все враз озабоченно запротестовали:
— Сейчас?!
— Господи, ты же только что с автобуса,.ты не выдержишь!
— Ах, Маргарет, подожди хотя бы до утра!
— Да не в этом дело — мне не дает покоя телеграмма. Не
знаю почему, но меня мороз по коже продирает, и от этого
чувства мне никак не отделаться. Тут не до смеха, тут... пах¬
нет чем-то серьезным. Любой, кто способен на такое... ну,
трудно сказать, на что он еще...
— Почему бы тебе не попробовать дозвониться еще разок? —
успокаивающе предложил старый доктор. — Может, он уже вер1
нулся. Ну а если не вернулся и тебе по-прежнему не терпится
уехать, я отвезу тебя на автовокзал. Моя машина стоит у дома.
На этот раз даже не стали закрывать двери: гости помнили,
что шуметь нельзя. Будто сговорившись, все вышли в холл
вслед за нею и расположились широким полукругом, в центре
которого оказалась Маргарет у телефона. Все молча смотрели
на нее. Казалось, будто она устроила общественное прослуши¬
вание самого сокровенного горя, подобающего жене.
' Голос у нее слегка дрожал:
— Оператор, дайте мне еще раз город. Тот же самый но¬
мер — Севилл 7-6262.
71
Время от времени он слышал резкий топот где-то совсем
рядом, вспышки безудержного смеха Куки и ее выкрики:
«Я тебя вижу!» — в основном из прихожей.
Прятки — тут уж ничего не поделаешь. Говорят, никогда
не меняются только две вещи: смерть и налоги; к ним надо
бы добавить и третью — детские игры. Даже эту игру она
сумела организовать спокойно, сдержанно, не позволяя ма¬
лышу чересчур разойтись. Это у нее наверняка профессио¬
нальное. Морэну стало интересно, сколько же зарабатывают
воспитатели в детских садах. Свое дело она, безусловно, знала.
Один раз наступило подозрительное затишье, растянутое
чуть дольше, чем другие паузы в их игре, и, подняв глаза, он
увидел, что мисс Бейкер прячется в дверном проеме. Она сто¬
яла спиной к Морэну, выглядывая из-за притолоки в холл.
— Готов? — задорно крикнула она.
Ответ Куки донесся неожиданно глухо:
— Еще нет — подождите.
Казалось, она получает от игры не меньшее удовольствие,
чем малыш. Вот, наверное, как надо играть с детьми — от¬
даваться игре целиком. Дети быстро замечают равнодушие.
Куки от нее просто без ума, очевидно, ребенок увидел ее со¬
всем в ином свете, не такой, как на занятиях, где ей прихо¬
дилось держать себя в жестких рамках.
Мисс Бейкер повернулась и обнаружила, что Морэн с одоб¬
рением наблюдает за ней.
— Он спрятался в том чулане, что под лестницей, — дове¬
рительно сообщила она с огоньком в глазах. И затем более
серьезно: — Ему не опасно туда заходить?
— Опасно? — механически повторил Морэн. — Разумеет¬
ся, нет — там пара старых плащей, больше ничего.
— Готов, — донесся еле слышный голос.
Мисс Бейкер отвернулась.
— Я иду искать, — предупредила она и исчезла из дверно¬
го проема так же незаметно, как и появилась в нем.
Он слышал, как сначала мисс Бейкер искала и тут и там —
чтобы продлить радость игры. Затем напряглось и заскрипе¬
ло дерево, послышался приглушенный взрыв ликующего узна¬
вания.
И вдруг прозвучало неожиданно тревожно его имя:
— Мистер Морэн!
72
Он вскочил и направился к ним. Такой уж был у нее тон:
скорее. Пока он до них добрался, она, как ни коротко было
разделявшее их расстояние, успела повторить свой призыв
дважды.
Она дергала за старинную железную ручку, приклепанную
к двери кладовки. Кожа у нее на подбородке и вокруг рта по¬
белела.
— Я не могу ее открыть — видите, именно это я и имела в
виду минуту назад.
— Ну-ну, не пугайтесь, — успокоил он ее. — Ничего слож¬
ного тут нет. — Морэн взялся за ручку, чуть потянул ее вверх,
шпингалет освободился, и тяжелая дубовая панель отодвину¬
лась. Она была встроена под лестницей, по высоте вполови¬
ну меньше обычной двери, но несколько шире. До пола она
тоже не доставала: внизу находился небольшой порог.
Куки, радостно улыбаясь, вылез наружу.
— Видите, в чем дело? Вы пытались тянуть ее на себя. А она
работает на пружинной задвижке, и сначала надо освободить
ее, подняв железную скобу вверх, а уж потом отодвигать.
— Теперь я все понимаю. Какая же я глупая, — стыдливо
призналась она. И, указав на сердце, помахала рукой перед
лицом. — Я не хотела выказывать это перед вами, но я так
перепугалась! Уф-ф! Я боялась, что дверь заклинило и он за¬
дохнется там, прежде чем мы...
— Ах, простите... весьма сожалею... — засокрушался Мо¬
рэн, словно это его вина, что в доме есть такая дверь.
Ей, похоже, вдруг захотелось обсудить разные варианты,
словно в ней пробудилось какое-то нездоровое любопытство.
— Я полагаю, если бы случилось самое худшее, то вы мог¬
ли бы моментально взломать дверь.
— Да, — согласился он, — надо было бы только взять ка¬
кой-нибудь инструмент.
Она, казалось, была удивлена: Морэн заметил, как ее взгляд
оценивающе скользнул по его крепкой фигуре.
— Разве вы не могли бы взломать дверь голыми руками?
Или вышибить плечом?
Он пощупал косяк, растворил дверь пошире, чтобы мисс
Бейкер могла убедиться сама.
— Видите, дуб крепкий. Два дюйма толщиной. Вы только
посмотрите. Дом построен добротно, вы знаете. А дверь pacrio-
73
ложена в неудобном месте: не разбежишься ни с этой стороны,
ни изнутри. Из-за вот этого поворота стены не остается ника¬
кого пространства. А внутри — из-за лестницы — потолок на¬
клонный: даже во весь рост не встать. Чулан треугольной фор¬
мы, в виде клина. Попробуйте замахнуться с любой стороны,
и ваша рука непременно стукнется о скошенный верх. Или о
стену.
Вдруг, к его удивлению, она наклонила голову и шагнула
через низкий проем в темноту. Морэн слышал, как она ощу¬
пывает толстые стены. Почти тут же она вышла.
— Да, построено крепко! — восхитилась гостья. — Но там
очень тесно и душно, даже при открытой двери. Как вы ду¬
маете, сколько продержался бы человек, если бы действитель¬
но оказался запертым в таком месте?
Его мужское всезнайство пусть раз, но застали врасплох.
Вообще-то он никогда прежде не задумывался над этим.
. — Право, даже и не знаю... — неуверенно ответил он. —
Часа полтора, самое большее — два. — Морэн оглядел чулан
с абстрактным интересом и признал: — Да, он довольно гер¬
метичен.
Мисс Бейкер брезгливо поморщилась, хотя сама же и заве¬
ла этот разговор, и поспешила сменить тему. У каждого, в кон¬
це концов, бывают странные моменты каких-нибудь ужасных
предположений. С)на наклонилась, взяла Куки под руки и за¬
ставила его переставлять ноги, как механического солдатика.
— Ну-с, уважаемый господинчик. — И повернулась к Мо¬
рэну: — Как вы думаете, ему не пора в кровать?
Куки воспротивился: Слишком уж было весело, чтобы
сдаться вот так — без боя.
— Еще раз! Ну еще один раз!
— Ну что ж, последний раз, но это и все, — снисходитель¬
но уступила она.
Морэн вернулся в свое кресло в гостиной. Газету он уже
практически прочитал. Полностью. Вплоть до котировки ак¬
ций, которых у него не было, но которые он подумывал купить.
Вплоть до писем читателей на темы, которые его совершенно
не интересовали. Вытащил сигару, оценивающе посмотрел на
нее, снял обертку и закурил. С неописуемым наслаждением
пустил к потолку кольцо небесно-голубого дыма, предаваясь
бездумному удовольствию.
Такое блаженство выпадало ему не часто, и он даже тол¬
ком не знал, что с ним делать. Морэн стал клевать носом.
Потом спохватился — положил сигару в стоявшую рядом пе¬
пельницу, чтобы не уронить и не прожечь дырку в любимом
ковре Маргарет.
На цыпочках, подчеркнуто семеня ножками, как колчено¬
гий старик (этому он, вероятно, научился на улице), подкрал¬
ся Куки, неся папочкины шлепанцы, по одному в каждой руке.
С мягким верхом и мягкими же подметками.
— Мисс Бейкер говорит, чтобы ты надел их, тебе будет
удобнее, — с присвистом прошептал сын.
— Послушай, это же шикарно. — Морэн просиял. Накло¬
нился и переобулся. — Скажи ей, она меня портит.
Куки удалился на цыпочках, унося его туфли — на толстой
подметке, с прочным верхом — с такой же предосторожностью,
с какой и вошел, хотя объект его заботы еще явно не спал.
Морэн откинулся на спинку кресла, и когда его голова ста¬
ла медленно клониться, он не стал ее удерживать. Да, такой
девушке... такой девушке место в витрине ювелирного мага¬
зина... мммммммммм...
Он, разумеется, желал ей добра, но, Боже, сидеть рядом
и выслушивать все, что он говорил, было равносильно изо¬
щренной пытке.
— Дас-сэр, я всех вас, троих девиц, принимал на этот свет.
Ночь, когда появилась ты, я помню так, будто это было толь¬
ко вчера. А теперь посмотри на себя, сидишь вот, со мной ря¬
дышком, выросла, замужем, у тебя сврймалыш...
«И мне страшно, ой как мне страшно», — мрачно по**
думала Маргарет, во все глаза вглядываясь в ночь, желая по¬
скорее, увидеть автобус, который, казалось, никак не хочет
появляться.
— Глазам своим не верю, дас-сэр. Либо ты слишком быс¬
тро выросла, либо я еще недостаточно стар для своего воз¬
раста, либо так, либо эдак.
Она улыбнулась грустной улыбкой при слабом свете при¬
борной доски.
— Понимаю, — промурлыкал он. Потом протянул руку,
обнял ее за плечо и ободряюще встряхнул. — Понимаю. Ты
75
расстроена, ты тревожишься, тебе хочется быть уже там. Ну,
золотко, не надо так переживать. Все будет в порядке, долж¬
но быть в порядке, иначе и быть не может! Муж не отвечает
по телефону?.. Вздор, он, возможно, у кого-нибудь из сосе¬
дей, хлещет пиво...
— Я все понимаю, доктор Биксби, но ничего не могу с со¬
бой поделать. И все из-за этой проклятой телеграммы. Из-за
нее у меня возникает какое-то сверхъестественное предчув¬
ствие, и я никак не могу от него отделаться. Кто-то же по¬
слал эту телеграмму.
— Естес-сна, естес-сна, — благодушно усмехнулся он. —
Телеграммы сами себя не отправляют. Может, какой-нибудь
чертов дурак с работы решил отомстить ему... — Но доктор так
и не закончил эту мысль, звучавшую не очень убедительно.
Маргарет сидела, глядя на шоссе, — доктор припарковал
свой «форд» за автовокзалом.
— Уже поздно, правда? Может, сегодня уже не будет ав¬
тобусов... — Она поднесла ладонь ко рту, ее пальцы мелко
дрожали.
Доктор Биксби добродушно взял ее руку и придавил к ее
же коленям:
— Я отучил тебя от этой привычки, когда тебе было семь
лет. Ты что, хочешь, чтобы я снова этим занялся? — Он вгля¬
делся в не слишком чистое ветровое стекло. — Автобус. Ви¬
дишь вон те два огонька на дороге? Дас-сэр, это он, как пить
дать.
Что-то мягкое коснулось его ног, и он пробудился. Ото¬
рвал подбородок от второй пуговицы сорочки, посмотрел за¬
туманенным взором вниз.
Там, будто мелкий зверек, ползал на четвереньках Куки,
чуть ли не елозя головой по полу.
— Все ищешь местечко, где бы спрятаться? — ласково
спросил Морэн.
Сынишка поднял взор и мигом поправил отца, неспособ¬
ного идти в ногу с текущими событиями:
— Сейчас мы уже больше не играем. Мисс Бейкер потеря¬
ла кольцо, и я помогаю ей искать его, вот.
Тут откуда-то донесся голос воспитательницы;
76
— Не нашел, милый?
Морэн окончательно стряхнул сонливость, встал и вышел
из комнаты. Вспомнил: когда мисс Бейкер пришла, он обра¬
тил* внимание на ее кольцо.
Дверь чулана под лестницей была открыта — видимо, там
она уже побывала. Слегка согнувшись и положив руки на ко¬
лени, она тщательно обследовала плинтус на противоположной
стороне холла.
— Не знаю, право, как уж оно соскользнуло,, что я даже
этого не почувствовала, — сокрушалась она. — Ах, оно, ве-.
роятно, где-нибудь тут. Мне его мама подарила, на оконча¬
ние школы, вот почему не хотелось бы потерять его.
— А здесь искали? — спросил Морэн. — «Вы загляды¬
вали сюда? Помните, вы же заходили сюда и ощупывали
стены.
Продолжая поиски, она, полуобернувшись, бросида не¬
брежный взгляд через плечо:
— Туда я уже заглядывала, но спичек у меня не было, так
что...
— Одну минуточку,-спички у меня с собой, я посмотрю
еще разок... — Он переступил порог, чиркнул спичкой, по¬
вернулся спиной ко входу, нагнулся.
Звук захлопнувшейся двери походил на пистолетный вы¬
стрел, эхом отозвавшийся в коридоре.
Глава 3
РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ МОРЭНА
— Ну, что ты там нашел? Ты у нас, похоже, становишься эк¬
спертом по убийствам — которые-не-похожи-на-убийства, —
проворчал шеф.
— Разумеется, это было убийство! Ну конечно! Разве з
этом можно сомневаться?
— Хорошо, хорошо, только не надо сбрасывать бумаги с
моего стола. Ну а Клинт говорит, что люди, которых он бро¬
сил на это дело, похоже, не столь в этом уверены, как ты. Вот
почему на твое участие в разбирательстве мне потребовалось
получить его добро. Он был весьма любезен...
77
— Что?! — Уэнджер едва не лишился дара речи. — А что же
они пытаются сделать — представить, будто он сам себя запер?
Шеф успокаивающе махнул рукой:
— Ну-ну, погоди, не кипятись. Он вот что имеет в виду,
причем я понимаю его точку зрения. Миссис Морэн и вправду
получила — во всяком случае, утверждает, что получила, —
фальшивую телеграмму, подписанную именем ее сестры. К со¬
жалению, никаких следов телеграммы в доме не обнаружено,
она исчезла. Так что проследить, откуда она была отправлена,
невозможно. Ее ведь могли послать прямо отсюда, из города, а
миссис Морэн от волнения не обратила внимания на дату и
место отправления. Правда, малыш рассказывает о том, как с
ним играла «леди». Но у нас лишь два факта, которые опреде¬
ленно указывают на то, что тут не обошлось без вмешательства
взрослого, — перерезанный телефонный провод и записка на
одеяле малыша...
Уэнджер презрительно выпятил нижнюю губу.
— А как же замазка?
— Ты считаешь, что ребенок не смог бы добраться с нею
до верха двери, так? Нет, Клинг говорит, на этот счет они
его уже проверили. Не вмешивались, просто протянули ему
замазку и сказали: «Давай-ка посмотрим, как ты замажешь
дверь, ты же сделал это на днях». А сами отошли в сторон¬
ку и наблюдали за ним. Когда он дошел до высоты, дальше
которой не доставал, то подтащил табурет на трех ножках,
из-под телефона, взобрался на него и аккуратно заделал
щель вверху. Причем, если он сделал это добровольно н без
каких-либо подсказок во второй раз, почему же, хотели бы
они знать, он не мог это проделать в первый?
— Кхе-кхе! — Уэнджер возмущенно прочистил горло.
— Парни Клинга подвергли его еще одному испыта¬
нию. Они спросили его.\ «Сынок, если бы твой папа за¬
шел туда, что бы ты сделал: выпустил бы его или оставил
там?» Он ответил: «Пусть останется и поиграет со мной в
прятки».
— Эти ребята что, с ума посходили? Где у них головы? Да,
теперь я не сомневаюсь — ребенок и телефонный провод пе¬
ререзал. И записку написал печатными буквами...
— Позволь мне закончить, хорошо? Они вовсе не соби¬
раются утверждать, будто ребенок сделал все это сам. Но
78
они действительно склонны думать, что это несчастный слу¬
чай. Просто — вполне допускаю — какой-то человек, испу¬
гавшись оказаться втянутым в это дело, предпринял неуклю¬
жую попытку замести следы.
Такова версия людей Клинга — и не забывай, она еще не
устоялась, ее лишь обыгрывают, пока не подвернется что-
нибудь получше. К примеру: у Морэна имелась подружка на
стороне. Фальшивая телеграмма была отправлена жене, что¬
бы обеспечить им свободу действий. Прежде чем женщина
пришла, он, будучи один в доме с сыном, стал играть с ним
в прятки. Он случайно заперся в чулане, а глупый малыш
взял и заделал замазкой дверь. Появляется подруга, а. Мо¬
рэн уже задохнулся. Она теряет голову, смертельно опасаясь
за свою репутацию. Укладывает ребенка и оставляет для жены
неподписанную записку, приколотую к одеялу. Возможно,
пока она все еще мечется там, начинает звонить телефон, и
она, боясь снять трубку, еще больше теряет голову и в от¬
чаянии перерезает провод. Они даже предполагают, что бед¬
няжка настолько чокнулась, что, открыв дверь и увидев
мертвого Морэна, в панике опять закрыла кладовку — лишь
бы оставить все, как было, и даже опять замазала щели, что¬
бы это напоминало детскую работу, и ничью другую. Ины¬
ми словами, несчастный случай плюс неумелая попытка со
стороны человека с нечистой совестью скрыть свою причаст¬
ность к нему.
— Фу-у-у! — выдохнул Уэнджер, зажав нос. — Ну а вот мне¬
ние на этот счет вашего подчиненного Уэнджера, без лишних
слов: дерьмо. Я остаюсь или выхожу из игры?
— Оставайся, оставайся, — неожиданно смешавшись, со¬
гласился шеф. — Я свяжусь с Клинтом. В конце концов, один
раз ошибиться может каждый.
Казалось, они играют в креп — все сидели кружком на
корточках, возвышаясь над чем-то в середине на полу. Что
это, было не видно из-за их широких спин. Во всяком слу¬
чае, нечто ужасно маленькое. Иногда одна из рук поднимав
лась и в недоумении чесала затылок. Иллюзия была абсо¬
лютная. Недоставало только стука — этого извечного языка
игры в кости.
79
У дверей, не принимая участия в происходящем, но вни¬
мательно за всем наблюдая, высилась мужеподобная дама-
инспекгор. Что-то в ее облике противоречило человеческим
представлениям о здоровье и эстетике. Смотревшего на нее
сверху вниз она обманывала тем, что обещала закончиться
раздвоенной, то есть в паре брюк. Но в конце концов она
таки оказывалась в длинной юбке, и тогда естественное чув¬
ство гармонии восставало.
Уэнджер, появившийся в дверях, постоял, никем не заме¬
ченный, вбирая взглядом происходящее, пока ему не надоело.
Наконец он прошел вперед, и согбенный конклав распался,
обнаружив пигмея среди гигантов. На фоне их мощных фи¬
гур Куки казался даже еще мельче, чем был.
— Только не так, только не так, — запротестовал Уэн¬
джер. — Нет, что это вы задумали — подвергнуть такого ма¬
лыша допросу третьей степени?
— Да кто его допрашивает?
Уэнджер понял, что ошибся. Один из полицейских убрал
поблескивающие карманные часы, которые он, очевидно, со¬
вершенно безрезультатно раскачивал на цепочке, пытаясь со¬
блазнить малыша.
Инспектор запрокинула голову и заржала как лошадь.
Куки, с той дьявольской быстротой, с какой дети угады¬
вают сочувствие и моментально ему подыгрывают, бросил
взгляд на Уэнджера, сморщил по-обезьяньи свою забавную
мордашку и принялся издавать умеренные всхлипы, грозив¬
шие перерасти в рыдания.
— Ага. Видали? — констатировал Уэнджер, окидывая со¬
бравшихся обвиняющим взглядом. — Вы что, не знаете, что
дети такого возраста боятся фараонов? Каждый из вас в от¬
дельности для него — натуральный враг, а когда вы собирае¬
тесь вокруг все сразу...
— Мы ж все в гражданском, а, ребята? — на полном серь-
езе возразил один из них. — Он же не видел наших блях,
откуда ж он мог знать?
— Эксперт по младенцам, — хихикнул себе под нос дру¬
гой, когда полицейские направились к двери.
Уходивший последним угрюмо бросил:
— Надеюсь, вам больше повезет, Чем нам. Господи Иису¬
се, да лучше я.каждый день буду работать с «медвежатника¬
80
ми», чем с этакой мелюзгой, толкуешь ему, толкуешь, а он
даже не понимает.
— Еще как понимает, — буркнул Уэнджер. — Просто под¬
ход нужен умелый, только и всего.
Мужеподобная инспекторша, однако, осталась в комнате,
хотя польза от нее была сомнительная. Уже в самом начале
этой игры обнаружилось, что одна она наводит на «главного
свидетеля» больший ужас, чем все остальные вместе взятые.
Стоило ей сделать движение от двери — Куки тут же заходил¬
ся в кошмарной истерике.
Уэнджер подтащил стул, уселся, расставил ноги под пря¬
мым углом и посадил на одно колено Куки.
— И опять же мы поиграем в Чарли Маккарти, — язви¬
тельно захихикала матрона. — Я даже думаю, что в тот вечер
он вообще все проспал...
— А я думаю — он не спал. Занимайтесь своими делами.
Куки уже начал признавать Уэнджера после предыдущих
бесед «на коленях». Он благосклонно, а может, даже и небес¬
корыстно улыбнулся ему снизу вверх:
— У вас есть еще леденцы?
— Нет, доктор говорит, что я и так дал тебе слишком мно¬
го. — Уэнджер принялся за работу. — Кто все-таки заставил
твоего папу войти в кладовку, Куки?
— Никто его не заставлял, он сам захотел. Он играл в одну
игру.
— На этом самом месте вы уже не раз застревали, — ра¬
душно подбросила матрона.
Уэнджер, ощутив вспышку непритворного гнева, что слу¬
чалось с ним редко, рывком повернул голову:
— Послушайте, сделайте одолжение!
Он набрал полную грудь воздуха — чтобы хватило для того,
что, он знал, его ждет.
— С кем он играл в эту игру, Куки?
— С нами.
— Да, но с кем «с нами»? С тобой и еще с кем?
— Я, он и леди.
— Какая леди?
— Леди.
— Какая леди?
— Леди, которая была здесь.
81
— Да, но какая леди здесь была?
— Та леди, которая... та леди, которая... — И не то чтобы
Куки не хотел говорить, просто диалектика всего это дела
приводила его в замешательство. — Та леди, которая с нами
играла, — вдохновенно заключил он.
Уэнджер уже израсходовал почти все дыхание, которым за¬
пасся: с удрученным шипением он выпустил остальное.
— Видите, как он каждый раз уходит? Этому малышу, ког¬
да он вырастет, рот будет не нужен.
— Послушайте, Макговерн, я не шучу, если вы сделаете
еще хоть одно замечание не по делу, пока я этим занимаюсь...
— А чем вы занимаетесь? — пожелала узнать инспектор,
однако вопрос задала предусмотрительно невнятно.
Уэнджер вытащил черную записную книжицу. Снова по¬
вернулся к восседавшему у него на колене свидетелю, беспеч¬
но покачивающему ножками.
— Ну, послушай, как называлась эта игра?
— Прятки! — с радостной уверенностью заявил Куки. Он
уже попал на знакомую территорию.
— Чья очередь была первая?
— Моя.
— А затем чья?
— Затем этой леди!'
— А после этого?
— После этого была очередь моего папочки.
— Спектакль с растущими сборами, — тихо пробормотал
Уэнджер. .Он неразборчиво нацарапал в книжке на свободном
колене (другой рукой, согнутой в локте, поддерживая свою
ношу): «Обольстили»... Зачеркнул это слово, заменил его на:
«Обманули»... Тут же зачеркнул и это, написал: «Заманили в
чулан во время игры в прятки».
Расстроенный, поднял взор:
— Что за чертовщина! Это же бессмысленно! Как это не¬
знакомая женщина, которую человек сроду не видел, может
запросто войти в дом и добиться того, чтобы взрослый муж¬
чина стал играть с ней в какие-то там игры, — ведь так полу¬
чается?
Инспектор ядовито прошипела — достаточно тихо, чтобы
быть уверенной, что ее не смогут обвинить в том, будто она
что-то сказала:
82
— Еще как. Только не в те игры, которые вы имеете в
виду.
Записная книжка ударилась о противоположную стену и,
затрепетав страничками, упала на пол.
— Что такое? — спросил Куки, с интересом проследив за
ней взглядом. — Книжка что-то сделала, да?
— Одну минуточку, вы считаете само собой разумеющим¬
ся, что ребенок никогда ее прежде не видел, так? — попыта¬
лась напомнить ему инспектор, рискуя вывихнуть шею.
— Вы же слышали, что он каждый раз говорит! — в гневе
закричал на нее Уэнджер. — Я записал это в книжице шесть
раз! Прежде она у них в доме никогда не появлялась.
Лицо у Куки снова стало сморщиваться, как у обезьянки.
— На тебя я не сержусь, сынок, — поспешно поправился
Уэнджер, успокаивающе гладя его по головке.
И вдруг оно пришло. Куки посмотрел на него с нереши¬
тельностью человека, уверенность которого только что по¬
колебали.
— А на кого же вы тогда сердитесь? Вы сердитесь на мисс.
Бейкер?
— А кто такая мисс Бейкер?
— Та леди, которая играла с нами в прятки...
Уэнджер чуть не уронил мальчика на пол, прямо головой
вниз.
— Бог мой, наконец-то я вырвал из него имя! Вы слыша¬
ли? Ну вот, я даже и не думал...
Вспышка энтузиазма, впрочем, оказалась короткой, лицо
у него снова помрачнело.
— A-а, просто она, вероятно, обвела их вокруг пальца.
Стала мисс Бейкер, когда переступила порог, и перестала
быть мисс Бейкер, едва вышла. Мне б только узнать, под
каким предлогом она явилась к Морэну, как добилась, что¬
бы ее впустили...
— Одна из соседок? — предположила Макговерн.
— Мы уже опросили всех до единой в радиусе шести квар¬
талов. Куки, что мисс Бейкер сказала твоему папе, как толь¬
ко он открыл дверь и впустил ее?
— Она сказала «хэлло». — Он запнулся, очевидно, вовсю
стараясь как можно добросовестнее исполнить то, что от него
требуется.
83
— Ну вот, начинается, — беспомощно вздохнула ин¬
спектор.
Уэнджер оглянулся на лестницу:
— Интересно, а не поможет ли она... Спросите доктора,
в состоянии ли она спуститься сюда, хотя бы на минутку.
Скажите ему, что я не хочу допрашивать ее, сами понимае¬
те, лишь хочу посмотреть, не прояснит ли она один момент,
который затронул ребенок. Я совершенно ее не задержу.
— Смотрите не нажимайте на малыша, пока меня не бу¬
дет* — предупредила инспектор. — Мне полагается присут¬
ствовать во время ваших бесед.
Вернулась она через пару минут:
— Они не хотели ей разрешать, зато она сама хочет. Сей¬
час спустится.
Вместе с миссис Морэн шли, поддерживая ее под руки,
доктор и няня-сиделка. Вдова двигалась очень медленно. Нет,
не там, в чулане, произошло убийство, оно совершалось здесь,
сейчас, у него перед глазами.
— Только, пожалуйста... — попросил доктор.
— Обещаю вам, — заверил его Уэнджер.
И сама наполовину, мертвая, Маргарет оставалась прежде
всего матерью.
— Вы ведь не очень его утомляете, а, офицер?
Она доковыляла до них, наклонилась и поцеловала сына.
Уэнджер уже хотел было отказаться от своей затеи. Но, в
конце концов, рано или поздно это пришлось бы сделать.
— Миссис Морэн, я полагаю, никакой мисс Бейкер вы не
знаете... Я пытаюсь выяснить, действительно ли есть такой
человек или же это всего лишь... Куки только что упомянул
какую-то мисс Бейкер... N
Вдова смотрела на него, и он раньше доктора и няни уви¬
дел, как она изменилась в лице. Еще мгновение назад каза¬
лось, что к чувствам, которые она испытала, уже невозмож¬
но ничего добавить, а вот поди ж ты... Ко всему прочему
ужасу, который уже выпал на ее долю, казалось, добавилась
очередная порция кошмара, и он медленно разлился по лицу
женщины подобно холодной липкой пленке. Она приложи¬
ла пальцы к вискам у бровей, как будто боялась, что. череп
расколется.
•— Только не она! — прошептала^ миссис Морэн.
84
— Так он говорит, — невольно выдохнул в ответ Уэнджер.
— О, нет-нет!
Он правильно истолковал смысл, который женщина вло¬
жила в это поспешно произнесенное «нет»: она не отрицала
само существование этой мисс Бейкер, она отрицала обвине¬
ние — просто потому, что оно, видимо, показалось ей неве¬
роятным.
— Выходит, такой человек есть?.. — мягко настаивал он.
— Это его... — Она без сил указала на Куки, не в состоя¬
нии вымолвить хоть слово. Неудержимые слезы, уже не от
горя, а от смертного ужаса, хлынули из глаз. — Воспитатель¬
ница из детского сада.
Если ее горе и стало еще горше, чем оно было до этого,
так только оттого, что причиной его оказалась не абстракция,
не просто кем-то запечатанная дверь; она обрела имя, мате¬
риализовалась в человеческий облик, в молодую женщину,
которая присматривала за ее мальчиком по нескольку часов,
в день.
Миссис Морэн упала — не в обморок, просто подкосились
ноги. Няня и доктор подхватили ее. Они осторожно развер¬
нули несчастную женщину в сторону двери, повели туда маг
ленькими шажками. Сказать она больше ничего не могла, но
больше говорить и не надо было. Теперь все зависело от Уэн-
джера.
Прежде чем дверь закрылась за печальной процессией,
доктор, не оборачиваясь, сердито бросил:
— Меня тошнит от вас, ребята.
— Ничего не поделаешь, — упрямо ответил детектив. —
Без этого не обойтись.
Она стояла посреди кучки малышей на огороженном
участке двора, подальше от более грубых забав старших де¬
тей. Они играли. Малыш проходил под аркой из поднятых
рук: его брали в плен и раскачивали взад и вперед, а потом
шепотом предлагали выбрать одно из двух бесценных сокро¬
вищ, после чего — в зависимости от того, что он выбрал, -г
ставили позади того или другого ведущего. На Одиннадца¬
той Восточной улице во времена Уэнджера в эту игру ни¬
когда не играли, поэтому он не очень-то в ней разбирался.
Ему еще сроду не приходилось выполнять работы против¬
нее сегодняшней. А это еще даже не арест. Вероятно, решил
он, расчувствовался из-за этой малышни. Это ведь жестоко,
даже мерзко — утаскивать девушку*отсюда, чтобы узнать, не
она ли лишила человека жизни.
Воспитательница заметила, что он наблюдает за ней, ос¬
тавила на минутку детей и направилась к нему. Невысокая
стройная фигурка, медно-золотистые волосы: молодая, не
старше двадцати четырех — двадцати пяти; симпатичная в
очках (явно не по возрасту) в черепаховой оправе и еще сим¬
патичнее без них, пусть и несколько простоватая. Умеренно
раззолоченная веснушками по высоким скулам. Они ей шли.
— Вы ждете кого-то из ребятишек? — приятным голосом
спросила она. — Занятие закончится только через...
Он попросил разрешения пойти к ней без сопровождения —
его сопровождал лишь «староста», из детей постарше, — и не
объяснил директору, какое у него дело: так, считал он, так¬
тичней.
— Я хотел бы поговорить с вами. — Он хотел все разуз¬
нать, не пугая девушку понапрасну. Ведь пока что она — все¬
го-навсего имя, случайно слетевшее с языка ребенка. — Я —
Уэнджер, из полицейского участка.
— Ой. — Особого страха она не выказала, просто ее заста¬
ли врасплох.
— Если не возражаете, я бы хотел, как только вы здесь за¬
кончите, чтобы вы поехали со мной и навестили Куки Мо¬
рэна — вы знаете, сына миссис. Морэн.
— Ах да, бедный кроха, — сочувственно вздохнула девушка.
Игра тем временем застопорилась. Дети так и стояли, как
прежде, мордашки повернуты к воспитательнице в ожидании
указаний:
— Начинать тянуть, мисс Бейкер?
Она вопрошающе глянула на Уэнджера.
— Закончите занятие, — согласился он. — Я подожду.
Она вернулась к своим обязанностям. Предчувствие не¬
приятностей, казалось, совершенно не повлияло на ее отно¬
шение к делу. Она быстро хлопнула в ладоши:
— Ну что ж, дети, хорошо. Готовы? Потяну-у-ули!.. Ну-ну,
не слишком сильно... Послушай, Марвин, ты же оторвешь
Мегги рукав...
8б
В классе, уже после того как она усадила детей в школь¬
ный автобус и отправила по домам, Уэнджер смотрел; как
девушка убирает со своего стола, аккуратно складывая вещи
в выдвижной ящик.
— А эти рисунки для раскрашивания, которые они для вас
делают — вроде тех, что у вас тут, — разве они не забирают
их домой каждый день?
Праздный вопрос мужчины, стоявшего и наблюдавшего за
чем-то для него непривычным. Во всяком случае, прозвучал
вопрос именно так.
— Нет, они забирают их по пятницам. За неделю рисунки
накапливаются, а в конце недели мы освобождаем их столи¬
ки, и малыши уносят рисунки, чтобы показать родителям,
каких успехов они добились. — Она весело засмеялась.
Он взял наобум одну из раскрашенных картинок. Крупная
малиновка, сидящая на ветке. Он усмехнулся в притворном
восхищении.
—• Образец прошлой недели или этой? —. Еще один из
праздных вопросов, заданный просто для того, чтобы под¬
держать разговор, пока дама поправляет шляпку.
— Этой, — оглянувшись, ответила мисс Бейкер. — Попо-
луденное задание в понедельник.
Вечер в понедельник был как раз вечером, когда...
До дома Морэнов они ехали на такси. Из них двоих Уэн¬
джер чувствовал себя даже более неуверенным и все сидел,
мрачно уставившись в окно со своей стороны.
— Вы везете меня по полицейскому делу или это... э-э...
акт милосердия? — несколько смущенно спросила она нако¬
нец. Смущение не было вызвано чувством вины, просто ска¬
зывалась неуверенность, ибо она не знала, что от нее хотят.
— Это всего лишь формальность, не обращайте внима¬
ния. — Он снова глянул в окно такси, словно его мысли
были где-то далеко-далеко. — Кстати, вы были тем вечером
у Морэнов? — Даже приложи он максимум усилий, ниче¬
го более неуместного, чем этот вопрос, у него не получи¬
лось бы.
Не то чтобы Уэвджер был излишне тактичен или пытался
избежать разговора всерьез: просто ситуация пока что не да¬
вала поводов для более жесткого обращения. Он превысил бы
свои полномочия.
87
— У Морэнов?! — В полнейшем удивлении девушка вы¬
гнула брови дугой. — Господи Боже мой, конечно, нет!
Он не повторил свой вопрос, она тоже промолчала. Доста¬
точно было по разу и того и другого. Ее слова занесли в про¬
токол.
Уэнджер присутствовал на множестве очных ставок, но,
пожалуй, никогда еще не видел такой драматичной, как эта.
С одной стороны — мисс Бейкер, столь беззащитная против
ребенка. С другой — ребенок, столь беззащитный против все¬
го мира взрослых.
Он так ей обрадовался, когда Макговерн ввела его.
— Хэлло, мисс Бейкер! — Он побежал ей навстречу через
комнату, обхватил ее за колени и заглянул в лицо. — Я не
смог прийти сегодня в школу, потому что мой папа уехал.
Вчера я тоже не мог прийти.
— Знаю, Куки. Мы все по тебе скучали.
Она повернулась к Уэнджеру, будто желая спросить: «Ну,
и что же мне полагается делать?»
•Тот опустился на корточки и постарался, чтобы голос у
него звучал тихо и чтобы его уверенность воодушевляла ма¬
лыша:
— Куки, ты помнишь тот вечер, когда твой папа зашел в
чулан?
Куки поспешно кивнул.
— Это та леди, которая была здесь с тобой?
Они ждали.
Наконец ей пришлось напомнить самой:
— Была я тогда с тобой, Куки?
Казалось, он так и не ответит. Для взрослых, находивших¬
ся в комнате, напряжение стало почти невыносимым.
Она сделала глубокий вдох, взяла его ручку в свои.
— Была ли мисс Бейкер здесь с тобой в тот вечер, когда
твой папа пошел в чулан, Куки? — спросила она.
На этот раз ответ раздался так неожиданно, словно чуть ли
не выскочил из малыша.
— Да, мисс Бейкер была здесь. Мисс Бейкер поужинала с
папой и со мной, вот — помните? — обращался он прямо к
ней, а не к остальным.
88
Девушка медленно выпрямилась, в замешательстве качая
годовой:
— О нет... я не понимаю...
Их лица как бы сомкнулись вокруг нее. Никто ничего не
сказал.
— Но, Куки, посмотри на меня...
— Нет, пожалуйста, не пытайтесь на него воздействовать, —
вежливо, но решительно вмешался Уэнджер.
— А я и не пытаюсь... — беспомощно ответила она.
— Подождите меня за дверью, хорошо, мисс Бейкер? Я сей¬
час к вам выйду.
Когда он вскоре вышел к ней, девушка сидела в кресле у
окна, одна. Правда, в соседней комнате некий мужчина за¬
нимался каким-то делом, только она этого не знала. Щелка¬
ла замком на сумочке, открывая и закрывая ее. Но посмот¬
рела Уэнджеру прямо в глаза:
— Нс могу этого понять...
Он ничего не стал ей объяснять.
Слова ребенка тоже занесли в протокол, вот и все.
Уэнджер прихватил с собой и показал ей раскрашенный
рисунок. Крупная малиновка на ветке.
— Вы уже говорили мне, что именно этот образчик вы да¬
вали им для раскрашивания в понедельник пополудни: И что
они приносят рисунки домой только раз в неделю, по пят¬
ницам.
Мисс Бейкер смотрела на рисунок гораздо дольше, чем это
нужно для простого опознания. Он подождал немного, потом
сложил листок и убрал его.
— Но этот нашли прямо здесь, в доме, мисс Бейкер, в ночь
с понедельника на вторник. Как он сюда попал?
Девушка просто смотрела на карман, куда он положил ри¬
сунок.
— Возможно, мальчик принес его с собой в тот день
без разрешения, прежде чем за него поставили оценку. —
Это предположение высказал оц, с вопросительной интона¬
цией. ;
Она вскинула взор:
— Нет. Я... я не думаю, что он это сделал. Я в тот день от¬
пустила Куки пораньше, потому что за ним пришла мама.
Можете спросить миссис Морэн, но...
89
— Уже спросил.
— Ах, ну тогда... — Она встала, покраснев чуть гуще обыч¬
ного. — Тогда что же вы мне устроили — ловушку?
Он склонкл голову, как бы уходя от ответа.
— Выходит, я оказалась в каком-то двусмысленном поло¬
жении.
-г- Вовсе нет, — неискренне заверил Уэнджер. — Зачем
вы так?
Она посмотрела на сумочку, еще раз раскрыла ее и снова
щелкнула замком, и тут вдруг подняла глаза и обожгла его
вспыхнувшим обидой взглядом, который так удачно гармони¬
ровал с огненным цветом ее волос.
— Хотя, право, не знаю, с какой бы это стати! Испытание,
которому вы меня только что подвергли в той комнате, вряд
ли можно назвать честным и справедливым.
Он был бесконечно вежлив, голос звучал прямо как шел¬
ковый:
— Почему же? Разве ребенок недостаточно хорошо вас
знает? Разве он не видит вас пять дней в неделю? Бездока¬
зательно, это-то да, и вы вправе это утверждать, но все было
честно.
— Неужто вы не понимаете? Разум младенца, ребенка та¬
кого возраста, столь же чувствителен, как открытая фотоплас¬
тинка: он реагирует моментально. Вы только что попросили
меня не воздействовать на него, но вы, мужчины, за послед¬
ние несколько дней уже, несомненно, на него повлияли,
сами, возможно, того не желая. Он наслушался о том, что
я. была здесь, и теперь верит этому. У детей граница между
реальностью и воображением весьма и весьма...
Уэнджер заговорил терпеливым урезонивающим тоном:
— Относительно нашего влияния на него вы совершенно
ошибаетесь. Прежде чем он назвал это имя, мы о нем поня¬
тия не имели, так что услышать его от нас он не мог. Соб¬
ственно говоря, когда он впервые его назвал, нам пришлось
прибегнуть к помощи миссис Морэн, и уж она нам все объ¬
яснила.
Ногами она не затопала, но всю ее так и передернуло.
— Но что же именно я якобы сделала — может, все-таки
расскажете мне? Ушла отсюда, после того как произошло та¬
кое, и молчок?
90
— Ну пожалуйста. — Он обезоруживающе протянул к
ней обе руки, ладонями вперед. — Вы уже сказали мне,
что вас здесь не было, а я ведь не повторял свой вопрос,
правда?
' — Зато я повторяю: меня здесь не было! Категорически! До
сегодняшнего дня я в этом доме никогда не бывала.
— Ну, тогда о чем говорить. — Он сделал успокаивающее
движение, как будто хотел что-то прижать к полу обеими ру¬
ками: мир любой ценой. — Говорить больше не о чем. Сооб¬
щите мне лишь, чем вы в тот вечер занимались, и мы со всем
покончим. Вы ведь не возражаете, правда?
Она успокоилась:
— Нет, разумеется, нет.
— Без обид, это простая формальность. Об этом мы даже
спросили миссис Морэн.
Девушка снова села. Ее спокойствие перешло в задумчи¬
вость.
— Нет, разумеется... — Задумчивость перешла в глубокое
самосозерцание. — Нет...
Уэнджеру пришлось кашлянуть:
— Как только будете готовы...
— Ах, простите,’ я, похоже, все делаю не так, правда? —
Она в который раз открыла и закрыла сумочку. — Детей от¬
правили домой в обычное время; То есть в четыре, вы зна¬
ете. Когда я убрала со стола и ушла, было уже, наверное,
четыре тридцать. Я вернулась к себе в «Женский клуб» и ос¬
тавалась в комнате примерно до шести, отдыхая и занима¬
ясь стиркой. Затем вышла и пообедала в одном заведении в
нашем квартале, куда обычно хожу. Вам, вероятно, понадо¬
бится название?
Ему, казалось, жутко неловко.
— Заведение Карен Мэри —' небольшая частная закусоч¬
ная, принадлежащая одной шведке. Затем я прогулялась и
где-то часов в восемь заскочила в кинотеатр...
— Я полагаю, сейчас вы не помните, в какой именно? —
мягко предположил он, будто речь шла о самой важной в
мире тайне.
— Ну почему же — «Стандарт», «Мистер Смит уезжает в
Вашингтон», вы знаете. Я не часто хожу в кино, но когда таки
хожу, то только в «Стандарт». Ну вот, пожалуй, и все. Когда
91
сеанс закончился, я вышла и вернулась в «Женский клуб»,
уже перед двенадцатью.
— Что ж, хорошо, вполне достаточно. Большое спасибо,
этого вполне достаточно. Ну, не стану вас задерживать...
Она встала — чуть ли не против воли:
— Вы знаете, а я бы... я бы предпочла не уходить при... при
данных обстоятельствах. Я бы чувствовала себя гораздо луч¬
ше, если бы все это окончательно прояснилось.
Он повернул руку ладонью вверх:
— А прояснять-то нечего. Вы, похоже, придаете этому
больше значения, чем готовы придать мы сами. Не беспо¬
койтесь, иди себе и обо всем забудьте.
— Ну что ж... — Она уходила неохотно, оглядываясь до
последнего, но все же ушла.
Как только дверь за ней закрылась, Уэнджер будто полу¬
чил заряд энергии от какого-то невидимого источника.
— Майерс! — Человек, который находился в комнате даль¬
ше по корцдору, выскочил из нее. — Днем и ночью. Не вы¬
пускать из поля зрения ни на минуту.
Майерс заторопился к черному ходу.
— Брэд! — позвал Уэнджер. И, не успела еще лестница
перестать раскачиваться от тяжело спускавшегося человека,
приказал: — Живо в кинотеатр «Стандарт», узнай название
другого фильма, который показывали в понедельник вместе
с «Мистером Смитом». Вот что хорошо, когда в кинотеатре
идут сразу два фильма: иногда оказывается весьма кстати в
нашем деле. Затем проверь заведение Карен Мэри, узнай,
ужинала ли она там. Я хочу тщательнейшим образом прове¬
рить ее алиби, и да поможет ей Бог, если оно не удержится
под лавиной стофунтовых гирь!
Первый звонок по телефону Уэнджеру (дом Морэнов, два¬
дцать минут спустя):
— Эй, Лу, это Брэдфорд. Слушай, «Стандарт» мне и про¬
верять особо не пришлось. Название второго фильма в тот
вечер, если оно тебе все еще нужно, «Пять перчинок». Но мне
сказали, что как раз передо мной кое-кто еще задал им тот
же самый вопрос. Девушка в кассе даже удивилась, откуда
такой интерес к какому-то там второсортному фильму.
92
— Кто? — так и взвился Уэнджер.
— Она. Эта девица Бейкер. Мне ее описали. Наверное,
сразу же, как только ушла от Морэнов, отправилась в ки¬
нотеатр. Как тебе это нравится?
— Просто шик, — с мрачной иронией ответил Уэнджер. —
Дорабатывай эту же линию. Мальчик только что выдал цвет
одежды, в которой она была в тот вечер. Раскололся совер¬
шенно неожиданно, как в тот раз, с именем. Темно-синий,
запомнишь? Сходи в «Женский клуб», посмотри, не под¬
скажут ли тебе, какого цвета была на ней одежда, когда она
вышла из своей комнаты в понедельник вечером: кто-то,
возможно, обратил на это внимание. И сделай это тихо, бля¬
хой не козыряй. Я не хочу, чтобы она догадалась, что мы
что-то там шьем, пока шитье не закончится. Ты всего-на¬
всего парень, который без ума от девушки, имени которой
не знаешь, но в состоянии вычислить ее методом исклю¬
чения.
Второй звонок Уэнджеру (там же, полчаса спустя):
— Опять Брэд. Боже мой, ее алиби трещит по всем швам.
По-моему, теперь у нас на нее й впрямь что-то есть.
— Ладно, оставь свой школярский задор. Поработаешь с
мое, поймешь, что как раз когда думаешь, будто у тебя все¬
го навалом, чаще всего оказывается, что у тебя нет ни шиша.
— Ну, так ты хочешь меня выслушать или никому ничего
не говорить?
— Не выкаблучивайся, молокосос. Быкладывай.
— В тот вечер она у Карен Мэри не ужинала! Сначала эта
шведка, которая заправляет заведением, горой стояла за нее:
«О, да, да. Конечно, она быль здесь». Ну, после кинотеат¬
ра, уж и не знаю почему, но что-то вроде как навело меня
на догадку, и я рискнул. Начал блефовать, прикинулся кру¬
тым и сказал: «Вы что, хотите обмануть меня? Думаете, я не
знаю, что она заходила сюда сама и велела вам так сказать,
если вас кто-нибудьjo6 этом спросит? Ну как, хотите непри¬
ятностей на свою голову или хотите, чтобы у вас их не
было?»
Она тут же сдалась. «Верно, — признала, вроде как пере¬
пугавшись, — она только что приходила сюда. Мне бы хоте¬
93
лось помочь ей, но, раз вы уже обо всем знаете, я не хочу себе
неприятностей».
И подожди, это еще не все. Я копнул и в «Женском клу¬
бе». Лифтерша и портье оба помнят, как она выходила в тот
вечер. И была она — в темно-синем.
— Возвращайся к папе, сынок, — нараспев сказал Уэн-
джер.
Третий звонок Уэнджеру (на следующий день):
— Алло, Лу? Это Майерс. Я у школы. До четырех она была
у меня под наблюдением. Я, что называется, от нее ни на шаг
со вчерашнего дня. Но тут возник один момент, и я хочу,
чтобы ты узнал о нем сразу. Может, тут что-то есть, а может,
ничего и нет. Как только она вышла из «Женского клуба», я
последовал за ней и по дороге на автобус заметил, что про¬
давец фруктов поздоровался с ней, как со старой знакомой,
а она улыбнулась ему в ответ. Ну, я чуток приотстал и быс¬
тренько его обработал, чтобы успеть с ней на автобус. По его
словам, в шесть вечера в понедельник она купила у него
шесть флоридских апельсинов. Если не ошибаюсь, в холо¬
дильнике Морэнов на следующее утро оказалось два стакана
сока, появление которых миссис Морэн объяснить не смог¬
ла, но была уверена, что до отъезда к матери она сок не го¬
товила.
— Я тоже это припоминаю. Согласно утверждению Бейкер,
в шесть она выходила, а не возвращалась домой. Значит, апель¬
сины она куда-то унесла. Я сейчас отправлюсь туда, потолкую
с горничной на ее этаже. Апельсины в нашем деле хороши тем,
что нельзя съесть и кожуру.
Разговор Уэнджера с шефом:
— Ну, и как оно, Лу?
— До того хорошо, что даже не верится. Я боюсь дышать,
опасаясь, как бы все не рухнуло. Хотите верьте, хотите нет,
шеф, но у меня наконец-то появилась живая подозреваемая,
из плоти и крови, ведь до сих пор я все время гонялся за при¬
зраками. Я даже говорил с ней. и слышал, как она мне отве¬
чала. Я все время щиплю себя.
94
— Ты се ущипни, проку будет больше.
— Эта девушка, желая обеспечить себе алиби, наговорила
нам с три короба. Я слышал, бывают алиби с одним слабым
звеном, с двумя, ну а тут — прямо с ума сойти! Ее не было в
ресторанчике, где, по ее словам, она обедала, не было и на
сеансе в кино, из дома она вышла в темно-синем костюме.
Малыш опознал ее как человека, который в тот вечер был с
ним и его отцом. Картинку, которую он раскрашивал попо¬
лудни в понедельник, нашли в доме в ночь с понедельника
на вторник, а миссис Морэн абсолютно уверена, что,-когда
она сына забирала, у него с собой ее не было. Ну, и в До¬
вершение ко всему в шесть часов вечера в понедельник во
фруктовой лавочке у своего дома она купила полдюжины
флоридских апельсинов и унесла их с собой — кудатам она
направлялась. В холодильнике Морэнов обнаружено два пол¬
ных стакана апельсинового сока, и миссис Морэн уверена,
что сок приготовил кто-то, но только не она сама. Правда,
насколько она помнит, апельсины в одной из секций холо¬
дильника у нее лежали. Но тогда куда же девались те, что
купила эта Бейкер? В комнате у нее они так и не появились:
я беседовал с горничной, а та за всю неделю не выбрасывала
не только никакой кожуры от апельсинов, но даже засохше¬
го семечка. Ну, что вы на это скажете?
— По-моему, верняк. Дайте ей побродить, скажем, еще
супси и посмотрите, не увязнет ли она поглубже. И готовь¬
тесь к захвату. Только ни в коем случае не выпускайте ее из
виду, чем бы она ни занималась. Держитесь около нее днем
и ночью...
— И. даже двадцапнпять часов в сутки, — безжалостно до¬
бавил Уэнджер.
— Шеф, это Уэнджер.
— Я ждал твоего звонка. Думаю, пора привести эту деви¬
цу Бейкер.
— Веду,'шеф. Звоню из вестибюля «Женского клуба». Мне
хотелось получить ваше добро, прежде чем я поднимусь в но¬
мер и заберу ее.
— Ну что ж, добро я даю. Мне только что принесли со¬
общение, в котором слова малыша впервые подтверждаются
95
взрослыми, пусть всего лишь частично. Некто Шредер, ко¬
торый живет на противоположной стороне улицы, незадолго
до полуночи случайно подошел к окну и определенно видел,
как из дома Морэнов вышла женщина. Разумеется, на таком
расстоянии, да еще в темноте, он ее толком не разглядел, но
я не вижу особого смысла выжидать дальше.
— Согласен. Особенно если учесть, что в прошлом она
• всегда исчезала. Я прибуду минут через пятнадцать — два¬
дцать.
Лифтерша попыталась заступить ему дорогу:
— Простите, сэр, джентльменам подниматься в комнаты не
позволено.
«Я не джентльмен, я детектив», — хотелось ответить Уэн-
джеру, но он сдержался.
— Дежурный мне разрешил, — грубовато сказал он.
Она бросила взгляд через вестибюль й увидела высочай¬
ший потайной знак, что все в порядке и ему можно подни¬
маться. Меньше всего Уэнджеру хотелось дожидаться внизу,
пока к нему приведут подозреваемую — дело, что ни говори,
весьма деликатное.
Лифтерша открыла дверь на седьмом.
— Подождите здесь. Потом сразу же поедем вниз, по пути
никого подбирать не будем.
Девушка во все глаза смотрела ему вслед, пока он шел по
мирному, домашнему коридору: она поняла, что это арест.
Уэвджер постучал в дверь.
— Кто там? — В голосе совершенно не слышалось ника¬
кого испуга.
— Откройте, пожалуйста, — негромко попросил он.
Она тут же открыла, удивление от того, что она услышала
его голос, все еще отражалось на ее лице. За ее спиной, в
раковине лежали шелковые чулки.
— Вы не будете возражать цротив того, чтобы пройти со
мной? — Он был несколько торжествен, но отнюдь не груб.
— Ах, — только и сказала она слабым голоском.
Он стоял, ожидая, в открытых дверях. Она принялась ис¬
кать верхнюю одежду во встроенном шкафу, но никак не
могла найти именно то, что надо.
96.
— Не знаю даже, почему я не боюсь, — неуверенно заго¬
ворила она. — Наверное, мне следовало бы бояться...
Она была страшно напугана. Уронила пальто с вешалки,
и ей пришлось почистить его. Затем попыталась надеть паль¬
то, не сняв его с плечиков.
— Ничего страшного с вами не случится, мисс Бейкер, —
угрюмо заверил он.
— Чулки придется так и оставить? — развела она руками.
— Да, пожалуй.
Она нахмурила брови, по пути вытащила из раковины
пробку.
— Жаль, не успела постирать их до вашего прихода, —
вздохнула мисс Бейкер. — Я вернусь сюда?’ — спросила она,
прежде чем выключить свет. — Или мне следует... следует
прихватить что-нибудь с собой на ночь? — Ей было нестер¬
пимо страшно.
Вместо ответа он просто закрыл дверь.
— Видите ли, меня еще никогда не арестовывали. — Она
искала поддержки, стараясь поспевать за ним по коридору.
— Прекратите, ладно? — с досадой проворчал он.
Он вошел в тускло освещенную комнату, бросил на нее
взгляд, закурил сигарету; дым тут же добрался до конусооб¬
разного луча от лампы над девушкой. Поднимаясь, он при¬
обретал бледно-сизый оттенок, словно какой-то реактив в
химической колбе.
— Плачем делу не поможешь, — с неуловимой коррек¬
тностью сказал он. — Вас никоим образом не обижают. А ви¬
нить за то, что вы здесь, можете только себя.
— Вы не понимаете, что это значит... —' всхлипнула она,
обращаясь в ту сторону, откуда доносился его голос. — Вы за¬
нимаетесь арестами, для вас это обычное дело. Вам, веро¬
ятно, не понять, что происходит с человеком, когда он сидит
у себя в комнате, в безопасности, в довольстве и в мире с
окружающим, и вдруг появляется кто-то и уводит его. Спус¬
кается с ним в лифте дома, в котором он живет, у всех на виду
ведет по улицам... а когда приводит сюда, то оказывается, что
он... что я... якобы убила человека! Это невыносимо! Сегод¬
ня вечером я боюсь всех и вся на свете! У меня такое чувст-
4 К. Вулрич «Невеств былж в черном» 97
во, будто я героиня одной из сказок, которые я рассказываю
детям. Только эта сказка стала явью: я околдована и подпала
под чары великана — людоеда.
Сквозь слезы она попыталась виновато улыбнуться в тем¬
ноту.
Из мрака раздался еще один голос:
— А вы думаете, последние полчаса в чулане Морэну
было легко? Вы не видели, когда его вытащили, зато мы
видели.
Без единого звука она обхватила голову руками.
— Прекратите, — бросил Уэнджер. — Она очень ранимая.
Невидимая Макговерн поцокала языком, выразив таким
образом свое особое мнение.
— Я... я не знала, что это. было убийство. Я не знала, что
это подстроили специально! — заговорила она. — Когда вы
на днях привели меня к ним в дом, я думала, что произошел
несчастный случай, что он каким-то образом закрылся в чу¬
лане сам, а ребенок не понимал, насколько это серьезно, и
вот, позже, вероятно, желая избавиться от чувства вины, как
это бывает с детьми, придумал историю, будто я к ним при¬
ходила.
— Дела это нисколько не меняет, — оборвал ее Уэнджер. —
Сейчас мы говорим с вами не об этом. Вы не ходили в «Стан¬
дарт». Вы не обедали в заведении этой шведки. Однако потом
вы сходили туда и попросили ее сказать, будто вы там были!
А теперь еще удивляетесь, что вы здесь.
Она в отчаянии ломала руки. Наконец заговорила:
— Я знаю... я и не думала, что за мной сразу же станут сле¬
дить... вы казались таким дружелюбным в тот день.
— Мы никого не предупреждаем.
— Я не знала, что это убийство. Я полагала, речь идет
лишь о выдуманной малышом истории. — Она глубоко вздох¬
нула. — Я была... с мужем. Его зовут Лэрри Старк, он... он
живет на Марси-авеню, 420. Я приготовила обед на его квар¬
тире и весь вечер пробыла там.
Это признание не произвело на них никакого впечатления.
— Почему же вы не рассказали нам об этом сразу же, ког¬
да вас спросили?
— Да не могла я, неужели непонятно? Я воспитательница,
мне не полагается быть замужней, иначе я потеряю место.
98
— Вашу первую версию мы разнесли в пух и прах, от нее
ничего не осталось. Естественно, вы вынуждены чем-то ее за¬
менить, не можете же вы находиться в подвешенном состоя¬
нии. С какой стати мы должны верить этой версии больше,
чем первой?
— Спросите Лэрри — он вам скажет! Он скажет вам, что я
пробыла там все время.
— Обязательно спросим. И он наверняка скажет нам, что вы
были с ним. Но малыш-то Морэнов говорит нам, что вы были
с ним. И два стакана апельсинового сока в холодильнике тоже
говорят нам о том, что вы были с ним. И ваши собственные
действия за прошедшие несколько дней говорят нам о том, что
вы были с ним. Попробуйте-ка все это опровергнуть, девочка.
Она судорожно вздохнула и откинулась на спинку стула.
Луч желтого коридорного света прорезал темноту и кто-то
произнес:
— Он готов принять ее.
Уэнджер отодвинул стул, ножки заскрежетали по полу.
— Запоздали вы со своим признанием. Проку от него уже
особого не будет, какой был бы, расскажи вы нам об этом сра¬
зу. Делу уже дан ход, мисс Бейкер, а менять лошадей посреди
броду — рискованная, знаете ли, штука.
Когда Макговерн с Уэнджером привели ее и поставили пе¬
ред столом шефа, девушка опять плакала — беззвучно, как и
прежде.
— Вот эта, значит, молодая леди?При других обстоя¬
тельствах данное замечание можно было бы принять за по- *
лудружеское приглашение к разговору. Только на сей раз у
него было совсем иное значение.
Зазвонил, заикаясь, телефон:
Д-д-д-динь-дзин-динь!
Шеф сказал:
— Одну минуточку. — Снял трубку, послушал и спросил: —
Кто-кто?! Да, Уэцджер находится здесь, но соединить с ним я
вас не могу. Ну, что вам...
Он опустил трубку, посмотрел на Уэнджера: <
— Тут тебе хотят что-то сказать насчет этой девушки. Дер¬
жи, поглядим, что там такое.
99
Он сделал знак рукой, и инспектор с мисс Бейкер вышли.
— Муж, наверное, — пробормотал Уэнджер, обойдя стол,
й взял трубку.
.Женсккй голос сказал:
— Алло, эго Уэнджер?
— Да. С кем имею... — настороженно заговорил он.
Женский голос врезался в его голос, как нож в масло:
— Говорить буду я. Вы только что привели с собой одну
девушку из «Женского клуба». Некую мисс Бейкер, воспита¬
тельницу из детского сада. Верно? Ну, я лишь хочу сказать,
что она не имеет никакого отношения к тому, что случилось
с Морэном в чулане. Мне плевать, как там у вас выглядит это
дело, что вы о нем думаете или знаете или даже думаете, буд¬
то знаете.
У Уэнджера словно муравьи заползали в брюках, он при¬
крыл ладонью мембрану и, корчась, стал подавать шефу
сигнал: «Прбследите, откуда звонят! Проследите, откуда зво¬
нят!»
Голос прозвучал чуть ли не с телепатической проницатель¬
ностью.
— Да-да, проследите, откуда звонят, знаю, знаю, — сухо
заметила женщина. — Я заканчиваю, так что не тратьте по¬
напрасну времени. На случай, если в ваших умных головах
возникнут сомнения и вам захочется отмахнуться от меня
как от чокнутой, в записке, приколотой к стеганому одеялу
малыша Морэнов, было написано: «У вас очень славный ма¬
лыш, миссис Морэн. Я оставляю его там, где он будет в пол¬
ной безопасности до вашего возвращения, так как ему я не
желаю никакого зла». Мисс Бейкер никак бы не могла это¬
го знать, потому что сами вы ей этого не говорили. Радио
у них «Филко», он читает «Сан», на ужин, его последний
/ужин, я приготовила яичницу, в чулане висели два покрыв¬
шихся плесенью плаща, а его сигара догорела до конца, не
потеряв формы, в пепельнице на столике рядом с креслом,
в котором* он сидел. Уж лучше вы ее отпустите. До свида¬
ния и желаю удачи.
Щелк.
В тот же миг на столе у шефа зазвонил другой телефон:
— Платный таксофон в аптеке Нойманна на углу Дейл и
Двадцать третьей!
100
Уэнджер, выскочив из комнаты, чуть не сорвал дверь с пе¬
тель, так и оставив ее открытой.
Шесть минут и восемнадцать секунд спустя он, дыша в
лицо перепуганного владельца, которого вытащил из-за стой¬
ки, где тот выписывал рецепты, рявкнул:
— Кто? Кто только что звонил вон из той средней будки,
где еще лампочка теплая?
Хозяин в совершеннейшем недоумении пожал плечами:
— Какая-то женщина. Откуда мне знать, кто она?
Запись Уэнджера о Фрэнке Морэне:
Улики:
1 записка печатными буквами, найдена на одеяле Куки
Морэна;
1 раскрашенный цветными карандашами рисунок — круп¬
ная малиновка на ветке; вероятно, подделка взрослого «под
детский».
Дело не раскрыто.
Часть четвертая
ФЕРГЮСОН
И знамение я понял вдруг —
Ужас исходил из этих рук.
Мопассан
Глава 1
ЖЕНЩИНА
Даже если сделать скидку на то, что выставка была персо¬
нальной, особой популярностью она явно не пользовалась.
Возможно, его имя еще было недостаточно хорошо известно.
А,может, слишком уж он прославился — да только не там, где
надо. Ведь с образцами его творчества можно было встретить¬
ся не только здесь, в этой галерее; произведения его, подве¬
шенные за уголок, диагонально свисали в любом газетном
киоске метро, да и по всему городу, чуть ли не триста шесть¬
десят пять дней в году. За двадцать пять центов вы могли
унести их с собой, заполучив не только обложку, но и сам
журнал со всеми его печатными потрохами. А это, как сказал
бы вам любой служитель галереи, безусловно, успех, да толь¬
ко не на том поприще.
Однако находились люди, которые все равно приходили и
толклись в зале. И не столько потому, что их действительно
заинтересовала выставка. Просто они были из тех, кто никог¬
да не пропускает ни единой выставки, неважно — чьей, неваж¬
но — где. Горсточка дилетантов, или, как они предпочли бы на¬
зываться, знатоков искусства, высокомерно бродила по залам,
просто ради того, чтоб было о чем поболтать на очередных ве¬
черинках с коктейлями. Тут же обреталась и парочка наудачу
забредших дельцов от искусства — чтобы не остаться с носом,
если именно к этому таланту вдруг вспыхнет особый интерес.
По роду службы забрели туда и два второстепенных критика —
в завтрашних газетах эта выставка удостоится по полколонки.
Пусть и в ободряющих тонах, но— всего полколонки.
102
Кроме того, па картины глазели две дамы, приехавшие из
Кеокука; эти оказались здесь потому, что на другой день вече¬
ром собирались уехать домой, и эта выставка оказалась един¬
ственной, доступной им за время пребывания в городе. А по¬
сетить хотя бы одну выставку непременно следовало. Во всяком
случае, у художника чисто американская фамилия, которую
легко запомнить, и о выставке можно будет рассказать «девоч¬
кам», когда они отправятся на свой очередной дамский четверг.
И еще здесь бродила юная художница, видимо, учащаяся ху¬
дожественной школы. Стоило только взглянуть на нее, чтобы
понять, что она относится к тому самому типу студентов, упор¬
но копирующих старых мастеров в музеях. Страшно серьезная,
с выражением ненасытного любопытства на лице, очки в рого¬
вой оправе, коротко постриженные прямые волосы под шот¬
ландским беретом — она, ничего не замечая вокруг, быстро
переходила от полотна к полотну, каждый раз занося что-то
загадочной, понятной лишь ей скорописью в дешевенький де¬
сятицентовый блокнотик из линованной бумаги.
У нес, похоже, имелись сугубо личные рудиментарные кри¬
тические каноны; мимо натюрмортов, пейзажей и групповых
портретов она проходила, едва удостаивая их взглядом. Добро¬
совестных замечаний удостаивались лишь женские головки.
А может, это каким-то образом объяснялось ее специализа¬
цией: ту стадию, когда занимаются фруктами и солнечными за¬
катами, она явно уже миновала.
Студентка мышкой перебиралась из зала в зал, отступая в
сторонку, если кому-то вдруг непременно нужно было как
следует посмотреть на то же полотно, что облюбовала она
сама. На нее никто не обращал внимания. И прежде всего
потому, что знатоки разглагольствовали до того громогласно,
что осознать присутствие кого-либо еще, кроме них, было
очень трудно. Уж они об этом заботились вовсю.
— Вздор! Его картины — все равно что фотографий, я тебе
говорю! Как будто мы попали в 1900-й год. Как будто никог¬
да не было Пикассо. А его деревья — это же просто деревья.
Место им не в рамке, а в лесу, среди других деревьев. Что же
замечательного в дереве, которое похоже на дерево?
— Как ты прав, Герберт! Тебя не тошнит?
— Фотографии! — задиристо повторил мужчина-знаток,
глянув по сторонам, чтобы убедиться, что его услышали.
103
— Снимки! — подбросила женщина, и они, возмущенные,
пошли дальше.
Одна дама из Кеокука, несколько туговатая на ухо, спро¬
сила свою спутницу:.
— На что они так злятся, Грейс?
— На то, что можно узнать, что же изображено на карти¬
нах, — деловито пояснила та.
Студентка потихоньку, бочком, двинулась дальше, не ос¬
тановившись перед презренными деревьями, которым пос¬
ле удара, выпавшего на их долю, давно пора было завянуть
и усохнуть.
Знатоки остановились, на этот раз перед каким-то портре¬
том, и снова взялись резать без ножа:
— Слов не нахожу — до чего трогательно! Он прорисовы¬
вает пробор у нее в волосах, даже тень, которую отбрасывает
ее нихшяя губа. Зачем вообще рисовать картину? Почему бы
ему просто не взять живую девицу и не поставить се вон там,
за пустой рамкой? Реализм!
— Или просто повесить зеркало и назвать сей шедевр
«Портрет прохожего»? Натурализм! Чушь собачья!
Студентка вслед за ними подошла к портрету и на этот раз
что-то записала. Вернее, .поставила закорючку. В маленьком
линованном блокнотике значились четыре условных обозна¬
чения: «брюнетки», «блондинки», «рыжие» и «шатенки». Под
«брюнетками» виднелся длинный столбик закорючек. Под
«блондинками» всего две. Под другими двумя метами пока
вообще ни одной. Она, очевидно, проводила перепись цвета
волос на женских портретах, характерных именно для этого
автора. Неисповедимы пути студенток от искусства.
Галерея уже закрывалась. Случайно забредших дельцов дав¬
но и след простыл — тут для них ничего не оказалось. Что же,
материал весьма недурен, но чтобы им упиваться?.. Немногие
задержавшиеся до конца упрямцы уходили маленькими групп¬
ками. Показались знатоки, все еще громко сетуя:
— Сколько времени продало даром! Говорил же тебе, да¬
вай лучше сходим на этот новый зарубежный фильм!
Их вовсе не смущало, что не уходили они до тех пор, пока
оставался хоть кто-то, кто мог услышать их разглагольствования.
Дамы из Кеокука вышла с суровыми лицами людей, чест¬
но исполнивших свой долг.
104
— Ну, мы сдержали слово, — утешала одна другую. — Хоть
это и довольно тяжело для твоих ног, правда?
Последней покинула выставку прилежная студентка худо¬
жественной школы. Обозначения в ее блокноте выглядели те¬
перь следующим образом: брюнетки — 15, блондинки — 2,
рыжие — 0, шатенки — 1. Подобная статистика позволяла сде¬
лать только один вывод: у художника слабость к брюнеткам.
Во всяком случае, из всех посетителей выставки одна она
уходила с таким видом, как будто день у нее прошел вполне
удовлетворительно и она достигла того, чего хотела.
Застегнув свое потрепанное пальтецо под самый подборо-т
док, девушка устало поплелась по темнеющей улице обратно
в неизвестность, из которой возникла.
Глава 2
ФЕРГЮСОН
Фергюсон как раз закончил прилаживать холст к мольбер¬
ту, когда раздался стук в дверь.
— Один момент! — крикнул он и принялся раскладывать
тюбики с красками.
Он не походил на художника. Может, потому, что теперь
художники уже не походят на художников. Ни, бороды, ни
берета, ни блузы, ни вельветовых штанов. Он заколачивал
тыщу за одну журнальную обложку. Но в перерывах между
деланьем денег любил заниматься серьезной работой — как
он выражался, «для души». Одна стена студии была целиком
стеклянной — столь необходимый рля творчества свет. Она
была наклонной, образуя нечто вроде застекленной крыши.
Он подошел к двери и открыл ее.
— Вы новая натурщица? — спросил он. *— Выйдите-ка
сюда на свет, позвольте взглянуть на вас. Уж не знаю, по¬
дойдете ли вы.мне или нет. В агентстве я сказал ясно: мне
нужна...
Фергюсон перестал брюзжать, невольно затаив дыхание:
он уже рассмотрел девушку в ярком освещении.
— Послу-ушайте, — выдал он наконец нечто среднее меж¬
ду растянутым свистом и почтительным шипением. — Где ж
105
это вы до сих пор скрывались? Повернитесь, самую малость,
вот так. Может, вы и не годитесь для рекламы имбирного эля,
но, малышка, вы мне пригодитесь, это уж как пить дать! Вы
же моя Диана Охотница! Раз уж вы пришли, я, пожалуй, пря¬
мо сейчас и начну, а реклама подождет.
Волосы у натурщицы были цвета воронова крыла, кожа
как сметана, а глаза в едва уловимом контуре теней казались
фиалковыми.
— С кем вы работали в последний раз?
— С Терри Кауфманном.
— Что ж это он задумал — превратить вас в свою собствен¬
ность?
— Вы его знаете? — удивилась она.
— Уж мне ли его, бродягу, не знать, — шутливо ответил
художник.
Девушка прикусила губу, потупив взор. Но тут же подня¬
ла на него по-прежнему уверенный взгляд.
Он возбужденно потирал руки, шалея от этой неожидан¬
ной находки:
— Ну, тут может возникнуть одна проблемка. Какая у вас
фигура?
— Неплохая, наверное, — скромно ответила девушка.
— Ах, уж позвольте мне судить самому. Можете пойти вон
за ту ширму и повесить свои вещи. Наденьте все, что там раз¬
ложено. Золотой браслет на левую руку, а юбку из леопардо¬
вой шкуры приладьте так, чтобы разрез оказался сбоку: сквозь
него должно проглядывать ваше бедро.
Она облизнула губы. Одна рука беспомощно поднялась к
груди.
— И это все?
— Ну да — полуобнаженная натура. А что? Вам ведь уже
приходилось позировать, разве нет?
— Да, — с бесстрастным видом кивнула девушка и, не ко¬
леблясь, направилась за ширму.
Вышла она оттуда минут через пять, и столь же решитель¬
но, лишь слегка отвернув напряженное лицо. Босые ноги бес¬
шумно ступали по полу.
— Прекрасно! — с жаром воскликнул он. — Плохо лишь,
что это не вечно. Вот начнут вас таскать по вечеринкам с кок¬
тейлями, и года через два все уйдет: Как вас зовут?’
106
— Кристин Белл, — ответила она.
— Ну что ж, теперь поднимитесь вон туда, и я покажу, как
хочу вас писать. Держать эту позу довольно трудно, но мы
спешить не будем. Подайтесь чуть вперед, прямо по центру,
по направлению к холсту, одну ногу отставьте назад. Я хочу,
чтобы у зрителей, когда они будут смотреть на картину, со¬
здавалось впечатление, что Диана выходит из рамы. Правая
рука выгнута перед вами — в ней вы держите лук, вот так.
Левая оттянута назад. Та-ак. Замрите. Держитесь, ну, держи¬
тесь. Она выследила дичь и вот-вот выпустит стрелу. Лук я
пририсую потом: вы не смогли бы долго позировать, держа
его натянутым, уж очень он тугой.
Начав работать, Фергюсон не проронил больше ни слова.
Минут через тридцать она слабо простонала.
— Ну что ж, давайте немного отдохнем, — небрежно ска¬
зал он. Взял мятую пачку сигарет, вытащил одну, легонько
перебросил пачку на подиум.
Девушка не поймала пачку, и та упала на пол. Когда ху¬
дожник обернулся и посмотрел на натурщицу, то заметил, как
она побледнела. Глаза у него сузились.
— Н-да, непохоже, что у вас такой уж богатый опыт.
— О да, я...
Не успела она продолжить, как вдруг раздался стук в
дверь.
— Занят, работаю, зайдите позже, — крикнул он.
Стук повторился. Девушка на подиуме, сделав умоляющий
жест, поспешно проговорила:
— Мистер Фергюсон, мне очень нужны деньги: дайте мне
шанс, ладно? Это, вероятно, натурщица из агентства...
— Тогда что же здесь делаете вы?
— Я обила в агентстве все пороги, хотела, чтобы меня взяли
на работу, но они не берут. Господи,, какие там длиннющие
списки ожидающих очереди. Я слышала, как они звонили ей и
предложили работу у вас. И тогда я спустилась вниз и позво¬
нила ей из телефонной будки: сделала так, чтобы она подума¬
ла, будто это опять звонят из агентства. Я сказала, что произош¬
ла ошибка, что она все же не нужна, а сама пришла сюда вместо
нее. Только она, наверное, уже все узнала. Неужто вы не дади¬
те мне шанс, неужели я не подойду? — Умоляющий взгляд,
обращенный к нему, растопил бы и каменное сердце, не гово¬
107
ря уж о чувствительном сердце художника, которое всегда тро¬
гает красота.
— Я вам отвечу — но через минуту. — Фергюсон, казалось,
переживает трудные мгновения, стараясь сохранить бесстраст¬
ный вид. — Спрячьтесь, — заговорщицки прошептал он. —
Попробуем старый метод — суд Париса.
Он подошел к двери, немного приоткрыл ее, всматриваясь
явно критически. Обернулся и бросил взгляд на первую кан¬
дидатку, съежившуюся от страха у стены, с неосознанным — а
может быть, сознательным? — артистизмом скрестившую руки
на труди. После чего сунул руку в карман, вытащил банкнот,
протянул его в дверь.
— Вот тебе на проезд, малышка, ты мне не нужна, — гру¬
бовато сказал он.
Художник вернулся к мольберту, пытаясь погасить улыбку.
— Уже и в этом деле вдет борьба, — не выдержал он наконец
и так и расплылся в улыбке. — Ладно, Диана, на помост и в позу!
И снова взялся за кисть.
Кори, бесцельно блуждая по студии с «хайболом» в руке,
остановился перед мольбертом и небрежно пощупал набро¬
шенную на него мешковину.
— Это что — последний шедевр? Не возражаешь, если я
взгляну?
— Возражаю. Не люблю, когда смотрят на мои незакончен¬
ные вещи. — Фергюсон повысил голос, перекрывая шипение
сельтерской.
— Меня-то чего стесняться, я тебе не конкурент. То, чего
я не знаю в искусстве, составило бы целый... — Мешковина
взлетела вверх, и он неожиданно умолк.
Кори все молчал, и Фергюсон повернул голову.
— Ого, если у тебя так перехватывает дыхание даже от не¬
законченной картины, — с надеждой начал автор, — то пред¬
ставь, что будет, когда я доведу ее до конца.
-г- Да не в этом дело, я пытаюсь вспомнить. В лице этой
девушки есть что-то смутно мне знакомое.
— О, разумеется, я этого и ожидал, — сухо бросил Фергю¬
сон. — Только телефончцк ее ты от меня не дождешься, пока
не закончу картину, если ты об этом.
108
— Да нет, я о другом. Меня будто током ударило, когда я
приподнял мешковину. Вспыхнуло — и тут же погасло. Зна¬
ешь,- как бывает, слово вертится на языке, а выговорить его
никак не можешь. Где же, черт возьми, видел я эти холодные
как лед глаза и эти теплые, будто приглашающие к поцелую
губы? Как ее зовут?
— Кристин Белл.
— Именно ее, во всяком случае, я не знаю. А раньше она
у тебя работала? Может, я видел ее на одной из твоих об-*
ложек?
— Нет, она совершенно новенькая. Я только еще ее выез¬
жаю, так что ты ее не видел.
— В глазах и в губах много знакомого, это-то и дразнит
мою память. В абрисе головы, в прическе, волосах, например,
знакомого почти ничего нет, и это мешает мне определить,
где я мог ее видеть. Черт побери, Ферг, я знаю, что уже где-
то видел эту девушку!
Фергюсон снова накинул мешковину на полотно — так
ревнивая квочка охраняет своего цыпленка. Они отошли от
мольберта.
Однако Кори вернулся к этой теме позже, перед уходом,
как будто только эта девушка и занимала его мысли все это
время:
— Я теперь ни за что не засну, пока не выясню.
Он вышел, уже из двери бросая встревоженные взгляды на
покрытый мешковиной мольберт.
Она брезгливо поморщилась, когда Фергюсон вставил стре¬
лу в лук и вложил заряжённое оружие ей в руки.
— Как ужасно получилось вчера, правда, когда стрела вы¬
скользнула у меня из пальцев? Мне теперь даже противно за
нее браться.
Он добродушно засмеялся:
— Ужасного-то ничего не произошло, хотя могло бы, ока¬
жись моя шея на своем обычном месте на пару дюймов даль¬
ше, где еще была секундой раньше! Меня спасло то, что как раз
в этот момент мне пришлось наклониться к холсту, чтобы со-
средоточиться на детали, которую я отшлифовывал; Я букваль¬
но почувствовал, как воздух у меня над затылком дрогнул, и
109
вдруг вижу — стрела раскачивается в оконной раме, прямо у
меня над головой.
— Но ведь она могла убить вас? — испуганно сокрушалась
девушка, широко раскрыв глаза.
— Если бы она попала куда надо — в яремную вену или в
сердце, — тогда, наверное, да. Ну а раз не попала, к чему тре¬
вожиться?
— А может, мне лучше взять стрелу с каким-нибудь предо¬
хранителем на конце?
— Нет-нет, если я не реалист, я — ничто: у меня не получит¬
ся вообще ничего, если я сфальшивлю даже в таком пустяке,
как наконечник стрелы. Хватит вам нервничать. Выстрел был
совершенно непроизвольный. Весьма вероятно, вы неосознан¬
но натягивали тетиву все сильнее и сильнее, по мере того как
напряжение при позировании возрастало, а затем, даже не от¬
давая себе в этом отчета, позволили мышцам расслабиться, и
эта чертова стрела вырвалась! Просто помните: не надо оттяги¬
вать ее слишком далеко назад. Главное, чтобы тетива не была
вялой, а образовывала прямую линию с выемкой в основании
стрелы: вот и все, что от вас требуется.
Когда они прервали работу и пачка сигарет перелетела из
рук в. руки — так гимнасты .обмениваются полотенцем для
рук, — она заметила:
— Странно, что вы стали художником.
— Почему странно?
— О художниках всегда думаешь как о.людях мягких, доб¬
рых. По крайней мере, я так думала, вплоть до этого момента.
— А я есть мягкий и добрый. С чего это вы взяли, что нет?
Она пробормотала почти беззвучно — он едва расслышал:
г- Сейчас-то, может, вы такой. Но ведь не всегда же вы
были тихоней.
И позже, когда девушка вернулась на подиум, натянув лук,
она спросила:
— Фергюсон, вы. многим дарите счастье. А вы кому-нибудь
принесли... смерть?
Кисть так и застыла в воздухе, но он не обернулся и не
взглянул на девушку. Художник неотрывно смотрел прямо
перед собой, будто проникая взглядом в прошлое.
— Да,' принес, — приглушенным голосом ответил он. Его
голова была потуплена. Затем он выпрямился и продолжал
110
наносить краски отрывистыми мазками. — Не разговаривав
те со мной, когда я работаю, — спокойно напомнил он ей..
После этого она уже с ним не разговаривала. В студии ца¬
рили безмолвие и покой. Двигались лишь две вещи: длинная
тонкая ручка кисти в его проворных пальцах и оттягиваемый
назад стальной наконечник стрелы, который медленно сколь¬
зил по направляющей до пика наибольшего натяжения, ка¬
кое только позволяла тетива. Да еще двигалась тень, заиграв¬
шая у локтевого сгиба левой руки, когда тело сжалось и все
мышцы напряглись. Лишь эти три вещи нарушали сверхза¬
ряженную тишину в студии.
И вдруг на дверь студии обрушился град веселых ударов,
раздались громкие голоса:
— Давай, Фсрг, открывай! Время общения, самч^наешь!
Наконечник стрелы незаметно заскользил назад, напряже¬
ние тетивы постепенно ослабевало. Девушка так вздохнула,
что Фергюсон повернулся и спросил:
— Что, тяжеловато?
Девушка пожала плечами, одарившего туманной улыбкой:
— Разумеется, и все же... жаль, что мы сегодня не смогли
покончить с этим.
Ей еще сроду не приходилось одеваться в таких кошмар¬
ных условиях. Случайно обнаружив, что за ширмой натур¬
щица, гости, желая подразнить ее, каждые две-три минуты
пытались, к ней вломиться. Даже Фергюсон присоедшшл свой
голос к этому добродушному гаму:
— Выходите, Диана, не стесняйтесь — вы среди друзей.
Когда она преодолела критический момент перехода от ле¬
опардовой юбки к наготе, а затем и к собственному нижнему
белью, худшее осталось позади.
Судя по звукам, раздававшимся в студии, вторжение это
было явно не кратковременным. Похоже, что это одна из тех
лавин, которая, по мере того как катится, обрастает все боль¬
шим числом людей. Веселье грозило перерасти во всенощную
попойку. Входную дверь уже дважды брали штурмом, и в об¬
щий хор вливались все новые голоса:
— Ах вон вы где! А я пошел искать вас у Марио, а когда
вас там не оказалось...
' Один раз она услышала, как Фергюсон кричит в телефон¬
ную трубку, пытаясь перекрыть всеобщий гвалт:
Ш
— Алло, Тони? Пришлите мне в ателье несколько одногал¬
лоновых кувшинов испанского красного. Опять этот ежеме¬
сячный ураган докатился до меня. Да, вы знаете какой.
Раздались протестующие выкрики:
— Нет, сколько этот человек на одной рекламе зашибает,
а от нас хочет отделаться каким-то там красненьким, да еще
испанским!
— Шампанского! Шампанского! Шампанского! А не то все
разойдемся по домам!
— Ну и катитесь на все четыре стороны!
— Ах так! Никуда мы не пойдем! Что, съел?
Одевшись, она неуверенно провела рукой по лицу, огля¬
делась. Выбраться отсюда можно было только через студию.
Девушка повернулась и выглянула. Их там уже набилось что
пчел — так, во всяком случае, казалось, поскольку гости пре¬
бывали в постоянном движении. Один притащил с собой ка¬
кой-то струнный инструмент — механическая музыка богеме,
очевидно, была не нужна — и бодро, пусть и не очень умело,
наяривал на нем. На подиуме для натурщиц танцевала какая-
то девица.
Девушка выждала и, когда на пути от ее раздевалки до
входной двери оказалось поменьше народу, легко скользну¬
ла, срезая угол огромной залы, и попыталась незаметно или
хотя бы без лишних вопросов выйти.
Это была попытка, заранее обреченная на провал. Кто-то
крикнул:
— Смотрите, Диана!
Будто сговорившись, все бросились к ней, и ее закружило
как в вихре. Они были совершенно свободны от каких-либо
условностей:
— Какая красивая! Нет, вы только посмотрите, какова кра¬
сотка!
— И дрожит, как перепуганная газель! Ах, Соня, ну поче¬
му тU уже больше не дрожишь так для меня?
— Я-то дрожу, милый, дрожу по-прежнему, только теперь
уже от смеха — каждый раз как ни гляну на тебя.
Когда первый всплеск оценок и похвал утих, ей удалось
оттащить Фергюсона в сторону:
— Мне надо уйти...
— Но почему?
112
— Я не хочу, чтобы все эти люди... видели меня... я к это¬
му не привыкла...
Он неправильно ее понял.
— Вы имеете в виду — из-за картины? Потому что это по¬
луобнаженная натура?
Художник нашел это настолько очаровательным, что тут
же громогласно повторил это перед собравшимися.
Гости тоже нашли это очаровательным: ведь они постоян¬
но искали именно эдакое — нечто экстраординарное. Тут же
вокруг нее снова собрался кружок. Девушка по имени Соня
взяла ее руку, покровительственно сжав, подула на нее, буд¬
то лелея некую несказанную добродетель, которой эта де¬
вичья рука обладала.
— Ах, она сама невинность! — сочувственно, без тени сар¬
казма объявила она. — Ничего, милочка, стоит только тебе по¬
быть десть минут в обществе моего Гила, и ты ее потеряешь.
— А ты потеряла? — вставил кто-то.
— Ах нет. — Она пожала плечами. — Это он провел пять
минут в моем обществе и сам потерял невинность.
Они и в мыслях не держали ее обидеть, они желали.ей до¬
бра. Фергюсон отодвинул мольберт к стене:
— На эту картину никому не смотреть. И думать забудьте!
— Она кончается ниже талии! — выдал кто-то.
— У нее один бюст, — с жаром добавила Соня. Затем быс¬
тро сжала ее руку. — Не принимай близко к сердцу, милоч¬
ка, это у нас обычные шуточки.
Когда б ее замешательство и впрямь объяснялось причи¬
ной, которой его приписывали, она бы запросто от него из¬
бавилась: ведь они все так старались, чтобы она чувствовала
себя как дома. Поскольку, однако, все обстояло совсем ина¬
че, ее смущение никак не проходило. В конце концов она
снизошла до того, что уселась на полу у задней стены, по
одну руку — нетронутый бокал красного вина, по другою —
экзальтированный молодой человек, читавший белые стихи
собственного сочинения. Сидела она расслабленно, на глаза
расчетливо измеряли расстояние до входной двери. Вдруг
руки ее судорожно сжались и медленно разжались.
— Ага! — возликовал сочинитель белых стихов. — Эта по¬
следняя строка достигла цели. Она поразила ваше сердце.
Я понял это по вашему преобразившемуся лицу.
из
Но поэт ошибся.
Напротив нее, у другой стены студии, только что возник
Кори. Он имел особый нюх на вечеринки — на любую вечерин¬
ку, даже на ту, что происходит совсем в другом конце города:
тут с ним могла сравниться разве что идущая по следу ищейка.
Секунды показались ей минутами, минуты — часами. Она
уставилась в пол, но потом медленно, непроизвольно под¬
няла взор на человека, который приблизился и остановился
перед ней.
— Подождите, дайте ему закончить, — приглушенным го¬
лосом попросила она. Никогда еще белые стихи экзальтиро¬
ванного юноши не получали — и не получат — столь высокой
оценки.
Толстые подошвы с рантами. Массивные коричневые
спортивные ботинки с прошитым орнаментом в виде завиту¬
шек на носках. Десятидолларовые. Длинные ноги, в брюках
из ворсистого твида. Руки — они бы могли подсказать, разве
нет? Спокойные, еще не сжатые. Большой палец одной засу¬
нут В карман пиджака, в другой — сигарета. На мизинце —
кольцо с печаткой. На тыльной стороне ладони, их только
сбоку увидишь, поблескивают рыжие волоски. Двубортный
пиджак на двух пуговицах, верхняя слева расстегнута. Лицо
все приближалось и приближалось, от него уже не уйти. Галс¬
тук, воротник, подбородок. Наконец — само лицо. Два взгля¬
да — они слились, как раз когда прозвучала последняя сти¬
хотворная строка.
Откуда-то совсем рядом — беспечный голос Фергюсона:
— Ну-ка, Диана, выведите его на чистую воду!
Припертая к стене, она стала неторопливо подниматься.
— Не буду, — бросила она, даже не взглянув в ту сторону,
откуда донесся голос, — пока вы не объясните, что все это
значит... и пока не представите меня.
— Ну что ж — вот тебе ответ! — засмеялся художник.
Кори не сводил с нее взгляда, а она не могла отвести от
него своего, словно даже на мгновение боялась довериться
ему. Он сказал:
— Без шуток — разве мы с вами уже не встречались?
Даже если бы она и ответила, даже если бы она вздумала
ответить, ее ответ потонул бы в хоре посыпавшихся дружес¬
ких насмешек:
114
— Господи, от этого же отдает нафталином!
— Тебе бы следовало обновить свои ухватки!
— И это все, на что способен Великий Обольститель?
А Соня с совершенно серьезной миной на лице втолковы¬
вала кому-то на ухо:
— Да, а ты не знал? Именно так и снимают девочек в вы¬
сших сферах. Мне подруга рассказывала, поехала она как-то
на прием. Так ей говорили то же самое раза три за вечер.
Кори смеялся над собой вместе со всеми, плечи у него
тряслись, мышцы лица работали, все в нем было настроено
на юмористический лад — все, кроме холодных вниматель¬
ных глаз, которые не отрывались от нее.
Девушка, которую своим пронизывающим взглядом он
прижал к стене, легонько покачала головой и нежно, слегка
виновато улыбнулась. Она постояла еще немного, потом, ма¬
неврируя, выбралась из угла, неторопливо прошла через зал,
сознавая, что он повернул голову и смотрит ей вслед, созна¬
вая, что его глаза следят за каждым шагом ее бесцельного
блуждания.
На какое-то время она нашла прибежище на другой сто¬
роне зала, а буфером между ними служила практически вся
масса собравшихся на вечеринку. Через пятнадцать минут он
снова обнаружил ее и подошел, найдя предлог — бокал крас¬
ного вина.
Она словно оцепенела, увидев, что он ей несет, судорожно
сглотнула, будто уже в самой этой любезности таилась какая-
то опасность, не говоря уже о самом факте его приближения.
Кори наконец добрался до девушки, протянул бокал, и
зрачки у нее расширились. Казалось, она в равной степени
боится как принять бокал, так и отказаться, боится- и вы¬
пить, и отставить нетронутым в сторону — словно, что бы
она ни сделала с бокалом, это может повлечь за собой на¬
казание в виде молниеносного воспоминания. В конце кон¬
цов она приняла его, поднесла к губам, а потом отвела руку,
державшую его, за спину, с глаз долой.
Он сказал, встревоженно заморгав:
— Что-то мелькнуло, какое-то воспоминание, когда я про¬
тянул вам бокал, а лотом вдруг... все куда-то пропало.
— Вы надеваетесь надо мной! Довольно! — вспылила она
с неожиданной свирепостью. Отвернулась и ушла за ширму.
, 115
Он последовал за ней даже туда, выждав минут десять. Ни¬
чего неприличного в этом не было, все пространство студии
теперь было открыто для общества.
Заметив, что он приближается, она деловито принялась
пудрить нос перед зеркалом. А до того...
Он подошел к ней сзади. Она видела его в зеркале, но ка¬
залось, что не видит. Он взял ее лицо в свои руки, стараясь
убрать массу обрамлявших его роскошных черных волос.
Она замерла, затаив дыхание.
— Для чего вы это делаете? — Девушка не притворялась,
что приняла это за ласку.
Он вздохнул, и его руки упали. Прижать все ее волосы ока¬
залось просто невозможно.
Девушка отвернулась, сложив руки на груди, неловко пе¬
редернув плечами, и склонила голову. Эта поза почему-то на¬
водила на мысль о раскаянии. Однако таких мыслей у нее не
было и в помине. А думала она об остром ножичке, которым
Фергюсон соскребал краску и который лежал где-то непо¬
далеку. Думала о толпе гостей в студии и о бегстве — по ди¬
агонали от раздевалки до входной двери.
Кори закурил сигарету и заговорил сквозь дым:
— Если бы не эта мыслишка, что мы где-то встречались, я
бы так не беспокоился.
— Мы не встречались, — уныло повторила она. С опасной
мрачностью, по-прежнему глядя вниз.
— В конце концов я все вспомню. Воспоминание придет
ко мне неожиданно, когда я меньше всего буду этого ожидать.
Может, через пять минут. Может,, сегодня же, чуть позже, не
успеет еще вечеринка закончиться. А то и через несколько
дней. Что с вами? Вы какая-то бледная.
— Здесь так душно. И это красное вино — я к нему не при¬
выкла, особенно, знаете ли, на пустой желудок.
' — Так вы ничего не ели? — с преувеличенной тревогой
спросил он.
— Да. Я же позировала, когда они все вломились, и никак
не могу уйти. Фергюсону, похоже, все равно, но у меня с де¬
сяти утра крошки во рту не было.
— Ну... э-э... а почему бы нам не сходить куда-нибудь пе¬
рекусить? Пусть даже я, похоже, не произвел на вас совер¬
шенно никакого впечатления...
иб.
— Почему бы и нет? Против вас я ничего не имею. Все
ваши предложения любезно принимаются.
— Только остальным ничего не говорите, иначе они набро¬
сятся на нас.
— Хорошо, — охотно согласилась она. — Будет лучше,
если никто не заметит, что мы уходим...
— Вы все взяли? В той куче где-то валяется моя шляпа.
Я посмотрю, нельзя ли ее незаметно вытащить. Ждите меня
у двери: рванем и убежим.
Однако их ловкие приготовления к бегству не прошли, как
они надеялись, незамеченными. Соня пропыхтела мимо, за
ней тянулись клубы сигаретного дыма, как за одолевающим
подъем локомотивом.
— Будь с ним поосторожней, — бросила она через плечо.
Девушка, блеснув глазами, прошептала:
— Будь спокойна, дальше воспоминаний о якобы нашей
предыдущей встрече дело не пойдет.
— А на случай, если руки твои соскользнут со штурвала,
швартуйте ко мне — запиши адрес. Приходи завтра попла¬
каться в жилетку. Чем же еще смыть позор, как не долгим
суровым плачем? А я приготовлю для тебя свое фирменное
блюдо.
— Я буду осторожна.
Соня совсем не шутила, она была искренна в своей тревоге:
— Да нет, я предупреждаю тебя потому, что у него жутко
прямолинейный подход, никто никогда не воспринимает его
всерьез — а потом, не успеешь оглянуться, как уже поздно.
Одна моя подружка как-то весь вечер над ним смеялась. И поз¬
волила ему проводить ее только до дверей собственной кварти¬
ры. А на другой день заявилась ко мне и плакалась в жилетку.
Соня отошла, пыхтя и выпуская клубы дыма. Казалось,
вот-вот раздастся свисток паровоза.
Они уже добрались до лестницы, когда их снова оста¬
новили. Позади послышался такой топот, что можно было
подумать, будто за ними гонятся по меньшей мере человек
шесть. Оказалось — всего лишь Фергюсон.
— Послушай, может, помародерствуешь где-нибудь в дру¬
гом месте? Она нужна мне для картины.
— Тебе принадлежит ее душа?
— Да!
117
— Прекрасно. В таком случае я забираю с собой лишь ее
тело. А душу найдешь у себя на холсте.
Фергюсон решительно поправил галстук:
— Ну что ж, тогда мы оба пойдем с телом.
Они удерживались в рамках шутливого тона, однако оба
находились в том настроении, когда граница между дураче¬
ством и враждебностью мгновеннр и вдруг стирается.
Девушка незаметно коснулась руки Кори, как бы прося
предоставить дело ей, отошла с Фергюсоном на несколько
шагов — так их не было слышно.
— Я ухожу с ним... что$ы отделаться от него. Это самый
простой способ. А вы попробуйте избавиться от остальных*, я
вернусь, и мы сможем закончить картину. Или, может, вы
слишком много выпили?
— Этих красных чернил?! Разве это выпивка?
Ну что ж, только больше не пейте. Я вернусь через час,
самое большее — полтора. Постарайтесь, чтобы к тому вре¬
мени уже никого не было. Дождитесь меня.
— Это обещание?
— Это больше чем обещание, это обязательство.
Он повернулся и, не сказав ни слова, стал с шумом под¬
ниматься по лестнице.
Кори ткнул пальцем в выключатель, и в небольшой гос¬
тиной его квартиры стало светло.
— Только после вас, — с насмешливой галантностью про¬
изнес он.
Она устало вошла в комнату и без особого интереса оки¬
нула интерьер взглядом.
— Ну, и чем же мы будем здесь заниматься? — вдруг спро¬
сила она.
Он запустил свою шляпу куда-то, где ей не за что было за¬
цепиться.
—Аты, похоже, туговато соображаешь, а? — хмыкнул он,
с досадой поджав губы, — Тебе непременно нужно рельеф-
ное изображение?
Она на мгновение прижалась подбородком к плечу:
— Фу: Перестань.
Девушка сделала несколько шагов.
118
— А что там?
— Другая комната, — раздраженно ответил он. — Зайди и
посмотри, если хочешь. И предупреждаю: не гони лошадей.
Мы приступим к делу минут через десять.
Комната осветилась, и девушка скрылась в ней. Потом свет
в комнате погас, и она снова вышла в гостиную. Он наливал
виски.
— Поджилки не дрожат? — насмешливо спросил он. — Это
же спальня!
В ее голосе послышалось едва сдерживаемое презрение:
— Если у кого и дрожат, так, похоже, у тебя. Что, тебе не¬
пременно надо взбадривать свою плоть виски?
— Делом мы займемся через две-три минуты — если у тебя
хватит смелости просить об этом.
Она прошла к письменному столу, открыла один ящик,
другой.
— Письменный стол, — язвительно бросил он. — Знаешь,
четыре ножки, нечто такое, на чем пишут. — Он поставил
стакан. — Позволь мне тебе кое-что прояснить, чтобы не воз¬
никало недоразумений. А что, ты думала, произойдет, когда
согласилась подняться ко мне? Ты ведь хотела этого, когда я
тебе предложил.
— Ну, иначе ты бы увязался провожать меня домой. Мое
желание оказалось сильнее твоего, вот и все.
— Что может быть у тебя дома такого, чего ты так стесня¬
ешься?
Она выдвинула третий ящик, снова его задвинула:
— А ты сам подумай. Моя дорогая старушка мать. Шести¬
месячный малыш, ради которого я позирую. А может, там
просто треснула раковина умывальника.
Он так резко потянул за воротничок, что отлетела пуго¬
вица.
— Ну, к чертям собачьим твою подноготную. Со мной у
тебя открываются такие дали. Обслужу по высшему разряду.
Она открыла четвертый ящик, заглянула в него, слегка
улыбнулась:
— Я так и знала, что он где-то здесь. В той комнате в
ящике комода я заметила коробочку с патронами.
Она повернулась с автоматическим пистолетом в руке.
Он продолжал идти на нее, галстук у него съехал набок.
119
— Немедленно положи на место! Хочешь, чтобы произо¬
шел несчастный случай?
— У меня несчастных случаев не бывает, — спокойно про¬
цедила она. Взвесила оружие на ладони, положила палец на
спусковой крючок.
, — Она заряжен, дура набитая!
— Тогда не пытайся отобрать его у меня, именно из-за
этого они всегда и стреляют. Тем более что с предохраните¬
ля он уже снят.
Она положила пистолет перед собой на письменный стол,
но пальца со спуска не убрала. Однако Кори пребывал в та¬
ком умонастроении, когда ему не страшна была бы даже зе¬
нитка. Он схватил девушку обеими руками и прижался лицом
к ее лицу. Ее рука так и осталась на столе, палец — на спус¬
ковом крючке.
Наконец Кори отклеился от нее — ему ведь надо было и
дышать. Гостья, вовсе не собиравшаяся щадить его «я», с гри¬
масой отвращения провела свободной рукой по лицу:
Не целуй меня, дурак. Я здесь не для любви.
— А для чего ж тогда?
— Ни для чего, «ели говорить о тебе. От тебя мне ничего
не нужно; в тебе нет ничего такого, что... подходит мне.
От этих слов.он сморщился, как майский жук от пламени
спички. Он с такой силой сунул руки в карманы, что загнал
их туда чуть ли не по локоть.
Пистолет соскользнул со столешницы, и девушка, небреж¬
но держа его на одном пальце, направилась к выходу.
— Вернись! Куда это ты с ним думаешь слинять?
— До входной двери. О тебе я ничего не знаю. Мне лишь
надо удостовериться, что я отсюда выберусь. Я оставлю его
на пороге.
Тут о себе заявило его оскорбленное самолюбие, а голос
задрожал, от ярости;
— Иди-иди, подумаешь! Не так уж я и голоден!
Кори слышал, как открылась входная дверь, а когда он
быстро шагнул в небольшую переднюю, там, будто в насмеш¬
ку над ним, на пороге лежал пистолет. Он услышал, как
гостья спускается по лестнице, — осторожно, но без особой
спешки. Не снизошла даже до этой уступки его уязвленному
самолюбию.
120
— Я еще узнаю, кто ты такая! — в ярости крикнул он вниз,
вслед ей.
С нижнего этажа донесся ответ:
— Лучше поблагодари судьбу, что еще не узнал.
Он с таким шумом захлопнул дверь, что весь дом дрогнул,
будто от взрыва шрапнельного снаряда. Схватил пустой ста¬
кан, из которого пил виски, и швырнул об стену. Потом —
фарфоровую пепельницу, и тоже — вдребезги.
Кори обзывал ее по-всякому, только не убийцей; это ему
даже не пришло в голову.
Он назвал ее всеми именами, кроме ее собственного.
В темной — хоть глаз выколи — спальне резко, будто фо¬
товспышка, загорелся яркий свет. Кори, в полосатой пижа¬
ме, лежал на кровати, постельное белье под ним сбилось,
рука застыла на выключателе ночника. Он прищурился, гла¬
за слепил яркий свет после долгих часов темноты. Его во¬
лосы превратились в какую-то колючую массу — он то и
дело приглаживал их пятерней. Рядом с ним в пепельнице
высилась гора окурков, и сейчас Кори добавил к ним еще
один, последний, победно раздавив его, что означало, что
тот таки принес пользу.
— Черт, я же знал, что где-то видел ее пре... — бессвязно
пробормотал он.
Часы показывали 3.20.
Тут до него дошло, что означает его открытие, глаза у него
раскрылись полностью, и Кори рывком опустил ноги на пол:
— Это же та самая, что в ту ночь была с Блиссом! Она уже
убила человека! Надо предупредить Ферга немедленно, что¬
бы был начеку!
Он прошлепал босиком в прихожую, вернулся с телефон¬
ным справочником, уселся на кровать, пробежал пальцами по
столбцу на «Ф», остановился на Фергюсоне.
Затем снова бросил взгляд на часы: 3.23.
— Еще подумает, что я чокнутый, — нерешительно про¬
бормотал он. — Утром тоже не поздно. Интересно, она и
впрямь — та же самая девушка: та была желтая, как лютик, а
эта черная, как ворон. — Потом продолжал с крепнущей ре¬
шимостью: — Ну нет! В таких делах я еще сроду не ошибал¬
121
ся. Надо его предупредить — плевать, который сейчас час! —
Он. отшвырнул справочник, прошлепал босиком обратно в
прихожую и принялся набирать номер студии Фергюсона.
Вызов на другом конце линии продолжался бесконечно:
никто не отзывался. Наконец он повесил трубку, еще пару раз
прошелся пятерней по волосам. Вечеринка-наверняка уже за¬
кончилась. А может, Фергюсон не ночует в студии. Да нет же,
ночует, должен во всяком случае: Кори вспомнил, что видел
в одной из комнат кровать.'
Ну, значит, он просто закатился куда-то со своими гостями.
Придется подождать до утра. Он снова улегся, выключил свет.
Две минуты спустя свет загорелся снова, и Кори уже на¬
тягивал брюки.
— Не знаю даже, почему я это делаю, — пытался он уре¬
зонить самого себя, — но я не могу спать, пока не свяжусь с
этим фраером.
Од накинул пиджак, кое-как завязал галстук, закрыл за со¬
бой дверь. Спустился вниз, подозвал такси, назвал адрес Фер¬
гюсона.
Ему пришлось признать, что разумно объяснить его по¬
ведение совершенно невозможно. Ведь, как знать, он может
оказаться и посмешищем, самые добрые объяснят это тем,
что, мол, он был в стельку пьян и испытал легкий приступ
белой горячки. Мчится посреди ночи, чтобы сказать прияте¬
лю: «Осторожней, твоя натурщица хочет убить тебя!» Кори,
однако, оказался во власти каких-то иррациональных сил:
он бы и сам не .смог толком сказать, что с ним такое. До¬
гадка, предчувствие, ощущение нависшей опасности. Если
Фергюсона не окажется дома, он оставит под дверью запис¬
ку: «Я вспомнил: это та самая девушка, которая была с Блис¬
сом в ночь его смерти. Будь с ней поосторожней». Даст, по
крайней мере, человеку возможность защититься.
Стук в дверь студии, перед которой он вскоре оказался, не
дал никаких результатов, как и телефонный звонок. Кори за¬
метил одну вещь, которая подтвердила его догадку: Фергю¬
сон не только работал, но и жил в студии. Небольшая деталь,
сущая мелочь: пустая молочная бутылка, стоявшая рядом с
дверью.
Это-то все и решило. Бутылки из-под молока выставляют
не перед уходом из дома, а по возвращении домой. Он навер¬
122
няка там, он просто должен быть там. Теперь уж Кори пол¬
ностью завладело роковое предчувствие, и развеять его никак
не удавалось.
Qh спустился вниз и разбудил смотрителя здания, совер¬
шенно невозмутимо восприняв его гневную отповедь.
— Да, он обычно спит наверху в студии. Но его может не
оказаться дома. Эти художники... порой всю ночь куролесят.
Из-за чего такая спешка?
— Вы сейчас откроете его дверь, — прохрипел Кори не тер¬
пящим возражений голосом. — Всю ответственность я беру на
себя. Но я не уйду отсюда, пока вы не подниметесь со мной и
не откроете для меня дверь, понимаете?
Смотритель, недовольно ворча, стал подниматься по лестни¬
це, погремел ключами и постучал, непонятно зачем, прежде
чем сунуть один из ключей в замочную скважину. Кори знал,
где расположен выключатель, потянулся и включил свет. Они
оба стояли, глядя вдоль освещенного зала в его дальний конец,
где углом сходились стекла крыши, за которыми царила ночь.
Кори только и сказал каким-то странно не соответствую¬
щим случаю, звонким голосом:
— Так я и знал.
Фергюсон лежал ничком перед мольбертом. Зловещий
стальной наконечник стрелы торчал у него из спины иод ле¬
вой лопаткой, видимо, пронзив тело насквозь уже после па¬
дения. Спереди, когда они его перевернули, оперенный ко¬
нец стрелы сломался и расщепился надвое, и эти половинки
располагались теперь под прямыми углами к остальному
древку. В тот момент, когда стрела была выпущена, Фергю¬
сон, вероятно, стоял лицом к подиуму и принял ее прямо в
сердце.
Над ним нависла Диана Охотница, Диана Убийца — теперь
уже безликая. Черты, которые вконец измучили Кори, про¬
пали. Вместо них в холсте зияла овальная дыра, вырезанная
ножом для соскребания краски. Лук, с ослабевшей тетивой/
насмешливо балансировал на краю подиума.
— Опоздал, — размышлял Кори. — Она меня опередила.
Она, должно быть, позировала ему поздно ночью, ему хоте¬
лось поскорей закончить картину.
— Как вы думаете, что тут произошло? — подобострастно
выдохнул смотритель, после того как они позвонили и стояли
123
в открытых дверях, ожидая приезда полицейских. — Тетива
случайно выскользнула у нее из пальцев и стрела вылетела?
— Нет, — пробормотал Кори. — Нет. Диана Охотница
ожила.
Глава 3
РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ ФЕРГЮСОНА
— А затем она передвинулась сюда — вот так. — Кори все
больше и больше входил во вкус, как входит в роль любой хо¬
роший актер, когда аудитория благожелательна, а роль до¬
ставляет' удовольствие. Стоило ему заговорить, как сигарета
в уголке рта начинала подрагивать от страстности монолога.
Он был без пиджака, жилет расстегнут. От возбуждения на
лоб упала прядь волос.
— Продолжайте, продолжайте, — кивнул Уэнджер.
— И вдруг начинает один за другим открывать ящики сто¬
ла — вот так: хлоп — хлоп — хлоп. Черт, я ничего не понял,
думал, она просто.время тянет, вы знаете, давая какое-то за¬
нятие своим рукам, как это у них принято, пока не созреет.
А тут наталкивается на ящик, где он лежит, и вытаскивает...
— Минуточку, одну минуточку... — Уэнджер вскочил со
стула, сделал поспешный жест, как бы показывая, что он не
согласен. — Не трогайте. Нам, возможно, еще удастся снять
отпечатки ее пальцев. Вы брались за пистолет после нее?
Рука Кори подисла над пистолетом, будто перебитая лапа
с когтями.
— Нет, я лишь положил его обратно в ящик. Но я еще не
все рассказал, что онас ним сделала потом...
— Да-да, только позвольте мне сначала завернуть его. Надо
его проверить — с вашего разрешения.
— Пожалуйста, пожалуйста. — Кори отступил в сторонку,
а Уэнджер вытащил платок и с его помощью переправил пис¬
толет из ящика в карман.
*— Я лично прослежу за тем, чтобы вам. его вернули, — по¬
обещал Уэнджер.
— Мне не к спеху. Буду только рад хоть как-то по¬
мочь. — Представление возобновилось. — И вот она начи¬
Л24
нает с ним дурачиться. Ну, я подхожу и, как водится, став¬
лю на ней клеймо... — Им снова овладело бешенство от
одних только воспоминаний. — А оно не припечаталось,
клеймо-то.
Уэнджер понимающе кивнул, как мужчина мужчине.
— Она абсолютно ничего не почувствовала.
— Совершенно верно. И заявляет: «Не нужна мне любовь,
не нужны мне поцелуи», и — к двери, с пистолетом и все
такое. Я — за ней, а она оставила его как раз за порогом в
прихожей, а сама уже пол-лестницы прошла. Ну, я крикнул
ей вслед, что узнаю-таки, кто она, даже если на это у меня
уйдет остаток ночи, а она кричит мне в ответ: «Лучше скажи
спасибо, что еще не узнал».
От праведного гнева кожа вокруг губ у него побелела.
— Сучка поганая! С каким удовольствием я съездил бы ей
по роже! Я понимаю, когда баба отшивает тебя, ну, боится
этого дела. Но чего не терплю, так это когда и к себе не под¬
пускает, и еще так нагло себя ведет!
Уэнджер прекрасно его понимал. По какой-то причине,
лучше всего известной ей самой, эта жестокая обманщица
сначала увлекла Кори, а потом вдруг отказала в том, что он
считал причитающимся ему по праву. И хотя он не во всем
был согласен с ним, этот парень ему нравился.
Уэнджер забарабанил ногтями по подлокотнику кресла.
— Насколько я вижу, есть три возможных объяснения,
почему она ушла с вами, прежде чем вернуться и убить того
парня, как давным-давно собиралась сделать. Во-первых,
она хотела избавиться от вас, прежде чем у вас появится воз¬
можность предупредить Фергюсона и испортить основное
дело, которое ей предстояло. Но, когда она пришла с вами
сюда, а вы так и не вспомнили, кто она, она передумала.
Она увела вас с вечеринки, а это для нее было достаточно.
Она полагала, у нее достаточно времени, чтобы вернуться
туда и привести свой план в исполнение, прежде чем до вас
наконец дойдет, где же это вы ее видели. Во-вторых, она
пришла затем, чтобы взять оружие и с его помощью разде¬
латься с ним... Стоп, это объяснение трещит по швам. Мой
мозг работает всего на двух цилиндрах. Она же оставила
пистолет на пороге. Ну, и в-третьих, вы докучали ей на ве¬
черинке и она боялась, как бы вы не остались* после ухода
125
других и все не испортили, поэтому она прибегла к самому
простому способу избавиться от вас. Раскочегарила вас и
бросила.
У Кори был такой вид, как будто это последнее предпо¬
ложение больно задевает его чувство собственного достоин-
ства, но он молча проглотил эту пилюлю.
— Я полагаю, пока мы можем согласиться, что тут имело
место сочетание первого и третьего, — продолжал Уэнджер,
собираясь уйти. — Она пришла с вами сюда, потому что вы
действовали ей на нервы; Она намеревалась застрелить вас,
если до вас дойдет; кто она, а если нет — отпустить. До вас
ничего не дошло, и она вас не тронула. Зайдите завтра, хо¬
рошо? Я хочу все обсудить с вами еще раз. Просто спросите
меня. Моя фамилия — Уэнджер.
Когда он вернулся в управление, светало, а начало дня на
службе никогда не бывает прекрасным. Уэнджер устал, а в
этот час жизненные силы человека и без того на самом низ¬
ком уровне. Он прошел в кабинет шефа, плюхнулся в крес¬
ло у стола, голова упала на растопыренные пальцы.
— И за каким только чертом надо было этой женщине ро¬
диться? — простонал он, обессиленный.
Немного погодя он поднял голову, вытащил пистолет, за
который бралась женщина в квартире Кори, положил его в
конверт, запечатал, нацарапал на нем едва разборчиво: «По¬
смотрите, нельзя ли с ним что-нибудь сделать. Уэнджер», ука¬
зав также номер своего полицейского участка.
Потом снял телефонную трубку:
— Пришлите рассыльного, лады?
— Как назло, ни одного под рукой нет, — ответил дежур¬
ный сержант.
— Попробуйте найти кого-нибудь, сгодится любой.
Новобранец, который явился минут пятнадцать спустя,
был до того зелен, что пасущаяся корова приняла бы его за
траву.
— Где они только тебя выкопали? — заметил Уэнджер,
правда, себе под нос: в конце концов, у каждого есть чувст¬
ва.— Почему так долго?
— Два раза по ошибке попадал не в те комнаты. Это зда¬
ние •какое-то чудное.
Уэнджер посмотрел на него затуманенным взглядом.
126
— Отнеси вот это. Это пистолет. Что с ним делать, они
знают. — Потом, будто что-то предчувствуя, добавил: — Как
думаешь, найдешь, где это?
Новобранец гордо просиял:
— Что за вопрос! Я уже бывал там, даже два раза, с тех пор
как здесь работаю.
Он повернулся, подошел к той стороне двери, где распсь
, лагались петли, но не было ручки, бросил взгляд по стыку
вверх и вниз, как будто кто-то сыграл с ним злую шутку. За¬
тем до него дошло, в чем дело, он переместился к ручке, ух¬
ватился за нее, но все равно выйти не смог.
— Убери ноги, чтобы не мешали, — наставническим то¬
ном, с ангельским терпением посоветовал Уэцджер. — Они
не дают двери открыться.
Он слишком устал, чтобы даже сердиться.
— Вы по-прежнему уверены в том, что рассказали мне на
днях? — заговорил Уэнджер, начиная свой второй, более об¬
стоятельный допрос Кори, уже в управлении, двд дня спустя.
— Абсолютно. У нее такие же глаза, губы — фактически
все, как и у той девушки в черном, кроме волос. Это она была
на вечеринке у Марджори Эллиот по случаю помолвки, в ту
ночь, два года назад, когда погиб Блисс. Я мог бы поклясть¬
ся, что это она!
— Ваши показания мне вдвойне приятны. Они не только
важны сами по себе, они еще и подтверждают мою собствен¬
ную версию относительно всех этих дел: что это одна и та же
.женщина. Версию, которую, добавлю, не разделяет больше
никто.
Кори сжал кулак, стукнул им по столешнице:
— Если б только я раньше догадался, если б вспомнил, кого
же напоминает мне этот портрет! Но нет, не вспомнил же!
— Сделай вы это открытие часом раньше, вы бы, несом¬
ненно, спасли ему жизнь. Но удача была на ее стороне. Вы¬
ходит, настаивая на том, что вы тде-то прежде ее видели,
вы только все ускорили. Она узнала вас и поняла, что время
поджимает, что в ее распоряжении совсем небольшой срок.
И она это сделала — вероятно, всего за несколько минут до
вашего первого предупредительного звонка! Он умер в два¬
127
дцать одну минуту четвертого ночи: его часы при падении ос¬
тановились.
— А я звонил, ему в три двадцать две или в три двадцать
три: я смотрел на часы у себя в комнате! — Кори страдаль¬
чески поморщился. — Стрела, наверное, все еще дрожала у
него в сердце, он, возможно, и на пол-то еще не рухнул!
— Не надо так переживать. — Детектив попытался подбод¬
рить его. — Это уже в прошлом, ничего не вернешь. Вы для
меня сейчас можете оказаться просто бесценным свидетелем:
вы именно то, что я все время так настойчиво искал. Нако¬
нец-то обнаружилась хоть какая-то ниточка, хоть какая-то
связь между двумя из этих четырех мужчин. А Митчелла вы
случайно не знали?
— Нет, не знал.
— А Морэна?
— Тоже.
— Но, по крайней мере, вы хоть знали двоих из них. Вы
первый свидетель подобного рода, которого мы отыскали и
благодаря которому между этими двумя эпизодами устанав¬
ливается какая-то связь. Неужели вы не понимаете, что это
может значить для нас?
Кори явно в этом сомневался:
— Но ведь я знал их в разное время. С Фергюсоном ^по¬
знакомился около восьми месяцев назад, на вечеринке с кок¬
тейлями. Блисс к тому времени был уже мертв.
У детектива вытянулось лицо.
— Выходит, хоть мы и нашли вас, любая связь между ними
двумя будет восприниматься как свидетельские показания с
чужих слов, из вторых рук.
— Боюсь, что так. Я и Блисса-то знал только в последние
год-два его жизни. К тому времени они с Фергюсоном вроде
как отдалились, вышли из орбит друг друга.
— Между ними что-то произошло? Они поссорились? —
настороженно спросил Уэнджер.
— Нет. Чуждые друг другу миры, только и всего. Разные
виды деятельности, а отсюда и разные интересы: маклерство
и искусство. После того как интересы каждого окончательно
определились, не осталось никаких точек соприкосновения.
— Не упоминал'ли кто-либо из них о Митчелле?
— Нет, насколько я помню, никогда.
128
— А о Морэне?
— Нет.
— Ну, Митчелл и Морэн тоже наверняка имеют ко всему
этому какое-то отношение, — упрямо гнул свое'Уэнджер. —
Но о них мы пока забудем, возьмем только этих двоих. Я хо¬
чу, чтобы вы вот что сделали для меня: я хочу, чтобы вы как
следует порылись в памяти, разворошили все до единого упо¬
минания этих двоих друг о друге — Блисса о Фергюсоне и
Фергюсона о Блиссе — и допытались вспомнить, в какой
именно связи то или иное упоминание было сделано, какой
именно темы или предмета оно касалось. Женщины, лошад¬
ки, деньги — что бы там ни было. Вам понятно? Моя теория
заключается в том, что есть какая-то точка, в которой эти
четыре жизни пересекаются — а может, также и другие жиз¬
ни. Но поскольку этих других я не знаю, придется пока ог¬
раничиться четырьмя. Как только я найду эту точку, я смогу,
вероятно, вычислить дальнейшие действия этой женщины.
А возможно, и опередить ее, раз уж мне не удалось отыскать
ее сразу после совершения ею преступлений.
Уэнджер — шефу:
— Собственно говоря, чтобы устранить все препятствия, я
собираюсь сделать то, что, вероятно, покажется нам верным
провалом. Я хочу совершенно исключить эту женщину из сво¬
их расчетов, словно ее и не существовало. Все равно она тЪль-
ко все затемняет. Хочу сосредоточиться на этих четырех
мужчинах. Как только я нащупаю их связующее звено, она сно¬
ва появится на арене и, возможно, приоткроет свой мотив.
Шеф с сомнением покачал головой:
— Техника, вывернутая наизнанку, чтобы не сказать боль¬
ше. Она совершает убийства, а ты вместо того, чтобы сосредо¬
точить свои усилия на ней, сосредоточиваешь их на ее жертвах.
— Чтобы предупредить ее действия. Иначе она будет дер¬
жать нас в напряжении вечно, как держит уже почти два года.
Когда нельзя проникнуть в одну дверь, надо войти в другую.
Пусть даже они ведут в разные комнаты, но есть шанс по¬
пасть хотя бы в дом.
— Ну что ж, попытайся попасть в дом, пусть даже через ды¬
моход, — настоятельно попросил шеф. — Пока не возникает
S’ К. Вулрич «Невеста была в черном»
129
большого шума только потому, что ни в отделе, ни во всем
участке никто, похоже, не разделяет твоего убеждения, что эти
четыре дела каким-то образом связаны между собой. Вероятно,
быть одураченным четырьмя разными преступниками в четы¬
рех отдельных случаях не столь предосудительно, как быть оду¬
раченным одним и тем же преступником четыре раза подряд.
Уэвджер спускался к выходу из управления, когда вдруг
столкнулся нос к носу с поднимавшимся ему навстречу Кори.
Кори схватил его за руку:
— Минутку, вас-то я и хочу видеть.
— Что зезго вас привело сюда в столь поздний час? Я как
раз собирался домой.
— Я играл в карты, и... послушайте, помните, вы еще про¬
сили меня постараться вспомнить об этих «упоминаниях» —
Блисс о Фергюсоне и наоборот? Так вот, одно из них вдруг
всплыло в моей памяти, и я тут же оставил игру...
— Отлично. Давайте зайдем в какой-нибудь кабинет, и я
Bfic выслушаю.
Они повернулись и вместе поднялись наверх. Уэнджер
провел Кори в свободную комнату в задней части здания,
включил свет.
— Попаду я домой раньше или позднее, все равно мне ус¬
троят взбучку, — мрачно признался он. — Так что лишние
полчаса уже не имеют значения.
— Ну, не-знаю, нужно вам это или нет, но я, во всяком слу¬
чае, кое-что вспомнил. По ассоциации, так сказать. Решил сра¬
зу же сообщил» вам, пока не забыл. Мы играли сегодня в покер,
и кто-то отодвинул от себя стопку фишек и сказал: «Их же не
заберешь с собой». Тут мне вспомнился Фергюсон. Как-то ве¬
чером мы играли в покер у него в студии, и он передвинул стоп¬
ку фишек через стол с таким же замечанием. А уж это, в свою
очередь, вызвало в памяти одну ссылку, которую он в тот ве¬
чер сделал на Кена Блисса — а ведь именно это, как вы сказа¬
ли на днях, вам и нужно.
* Видите, как оно работает? Ассоциация идей. Он сказал:
«Такая карта мне не шла со времен клуба «Любители повесе¬
литься до пятницам». Я спросил: «Что это за клуб такой?» Он
сказал:: «Мы с Кеном Блиссом да еще пара человек создали
130
нечто вроде неформального клуба для карточных игр. Ника¬
кого устава, никаких взносов — ничего такого, просто мы
встречались, бывало, каждую вторую пятницу — для боль¬
шинства из нас этот день совпадал с получкой — и играли в
покер. Затем, слегка навеселе, садились в машину, которую
купили в складчину, и носились по городу как угорелые».
Вот и все, что он сказал, — сдававший за это время как раз
успел заменить сброшенные карты. Ну, так имеет ли это хоть
какое-нибудь значение для вас?
Уэнджер хлопнул его по плечу, да так сильно, что Кори
пришлось ухватиться за стол, чтобы удержать равновесие.
— Это первая удача, которая меня посетила!
Уэнджер — шефу:
— Они оба являлись членами одного карточного клуба —
Блисс и Фергюсон. Вроде бы не так много, да? Но это имен¬
но то, что нужно: точка, в которой их жизни пересеклись.
— Ну и что это тебе дает?
— От одной ниточки самой по себе не так уж и мнрго проку.
Зато две свитых вместе ниточки гораздо крепче. Заставьте пе¬
ресечься еще несколько в том же самом месте, и у вас уже по¬
лучится что-то такое, что выдержит вес. Именно так вяжут сети.
Теперь мне предстоит трудная работа/ Нужно узнать вре¬
мя, то бишь год, когда этот небольшой любительский клуб
функционировал. Нужно узнать, кто еще вместе с Блиссом и
Фергюсоном состоял в нем. Нужно узнать даты именно тех
пятниц, когда они собирались. А уж когда я все это узнаю,
придется повнимательней проверить все эти числа — посмот¬
реть, не обнаружу ли я, чем именно они занимались, когда,
как выразился Фергюсон, слегка навеселе носились как уго¬
релые по городу. Кое-какие записи об этом вполне могут
обнаружиться в журнале регистрации приводов в каком-ни¬
будь отдаленном полицейском участке.
Затем, когда я все это выстрою, то смогу начать поиск этой
женщины. У меня окажется средство для достижения цели. Меня
не отстранят от дел, если учесть, в каком я сейчас положении?
— Если бы не все это, — с чувством сострадания промолвил
шеф, правда, вовсе не для печати, — тебе ведь практически не¬
чего делать. Как ты собираешься проводить свободное время?
131
Десять дней спустя.
— Чего-нибудь добился?
— Да, ползу как улитка. Я знаю год, знаю фамилии двух
других членов клуба «Любители повеселиться по пятницам».
Но появилось белое пятно, которое мне не нравится. Если я
не проясню его, оно может вскоре заблокировать все линии
расследования.
— И что же это такое?
— Нет Митчелла. Членом карточного клуба он не был, его
имени среди них не встречается. Я ковырялся в старых жур¬
налах регистрации приводов и наконец кое-что откопал, как
и рассчитывал. Однажды в пятницу забрали четверых мужчин.
Они были пьяны, опасно вели машину, разбили зеркальную
витрину, швырнув на ходу из кабины пустую бутылку из-под
спиртного, и, наконец, сбили пожарный гидрант. Они отбу-
хали за это по два месяца в тюрьме да еще вынуждены были
оплатить материальный ущерб, и, разумеется, их лишили во¬
дительских прав. Ну вот, три фамилии в журнале значились:
Блисс, Морэн и Фергюсон. Причем, слава Богу, они назва¬
ли свои настоящие фамилии. Четвертое имя — новое — Ха-
ниуэзер. Я также выписал из журнала их тогдашние адреса.
Теперь мне будет полегче отыскать этого Ханиуэзера. Будь
Митчелл членом этого карточного клуба, он бы тоже попал с
ними в переделку, а ведь он один из четырех, кого она уби¬
ла. Ужасно боюсь, что карточный клуб к этим убийствам не
имеет никакого отношения и я иду по ложному следу.
— Митчелл, возможно, именно в этот вечер прихворнул или
спасовал, и его подбросили домой, прежде чем они попали в эту
переделку, а может, его просто не оказалось в городе. Я бы не
сдавался. Продолжай копать дальше. По крайней мере, хоть ка¬
кой-то конструктивный подход: это лучше, чем вообще ничего.
Неделю спустя.
— Ну, как дела, Уэнджер?
— Видите, какое выражение у меня на лице? Такое быва¬
ет у человека, который хочет броситься с моста вниз головой.
— И впрямь. Только сначала разберись с этими убийства¬
ми и этой Незнакомкой: А уж потом я сам довезу тебя до
моста и даже оплачу за проход по нему.
132
— Без шуток, шеф, дело дрянь. За эту неделю я создал
стройную систему. Теперь у меня есть все, не оставлена без
внимания ни одна мелочь. Я даже заполнил пробел с Мит¬
челлом. И вот теперь, когда я все закончил, то оказалось,
что эта система не имеет никакого смысла, она совершенно
ни к чему. У нее тот же самый недостаток, что и у каждого
из этих убийств в отдельности: полное отсутствие мотива для
убийства. Никакого преступления, которое могло бы повлечь
за собой затяжную кровную месть, они не совершили.
— Мотив определенно есть, просто ты его еще не обнару^
жил. Во всяком случае, позволь мне выслушать твой доклад.
— Я попытался разыскать этого Ханиуэзера, четвертого
члена, по адресу, который он сообщил в тот вечер, когда им
предъявили обвинение. И я его не нашел. Он как будто ис¬
чез с лица земли. Мне удалось проследить за его передвиже¬
ниями — а видит Бог, на месте он не сидел! — примерно с
год после того случая. Затем он пропал из поля зрения, точь-
в-точь как эта женщина — только она появляется, а он нет.
— Чем он занимался?
— Вроде как был хронически безработным. JIo словам его
последней квартирной хозяйки, он целыми днями сидел дома
и стучал на пишущей машинке. Затем куда-то съехал оттуда
и больше так нигде и не появился.
— Постой, постой, тут я тебе, наверное, помогу, — сказал
шеф. — Безработный... стучал на машинке... вероятно, он пы¬
тался стать писателем. Они иногда меняют фамилии, разве
нет? У тебя есть его словесный портрет?
— Да, довольно точный.
— Походи с ним по издательствам, поспрашивай. Ну а что
насчет Митчелла? Все, говоришь, прояснил?
— Да. Он работал барменом в одном заведении, куда они
частенько в то время наведывались. Они не раз брали его с
собой покататься. Главным образом, я полагаю, потому, что
он таскал спиртное у своего хозяина и каждый раз угощал их.
Так что, хоть он и не был членом самого клуба, все равно час-
тенькЪ оказывался с ними, когда они потом отправлялись вы¬
кобениваться. Это хотя бы не дает рухнуть моей версии, чего
я так боялся: эти вечерние попойки в машине по пятницам
по-прежнему являются точкой, в которой пересекаются их
жизни. Основная трудность, однако, так и остается: ни в чем
133
таком, что оправдывало бы постигшую их участь, они, похо¬
же, не повинны.
— Ты в этом уверен?
— Насколько достоверны записи в полицейских участках
по городу за тот период. И я даже проверил кое-какие при¬
городы.
— Неужели ты не понимаешь? Наверняка это что-то такое,
на что полиция в свое время не обратила внимания, иначе бы
не гулять им на свободе. Скорее всего, это было преступле¬
ние, обвинения в котором им так и не предъявили.
— Более того, — задумчиво согласился Уэнджер, — мне
только что пришло в голбву, что это могло быть преступле¬
ние, о котором они даже сами не подозревали. Ну, это не
так сложно! Я просмотрю подшивки всех газет за те дни,
когда эти ребята собирались вместе. Наверняка в одной из
них найдется что-нибудь, на первый взгляд, казалось бы,
ничего общего с ними не имеющее. Для этого и существу¬
ют библиотеки, для чего еще? Именно там отныне я и буду
сидеть. Чем глубже зарываешься в это дело, тем больше при¬
ходится корпеть.
Узнджер — в.отдел дактилоскопии, по телефону:
— Ну, какого черта вы тянете там с этим пистолетом? Вы
что, потеряли его? Я все еще жду вашего заключения.
-г Какой пистолет? Да вы не присылали нам никакого
пистолета! О чем вы говорите?
Послышался неразборчивый писк, похожий на то, когда те¬
нор вдруг запоет фальцетом. Это у Уэнджера сорвался голос:
— О чем я говорю? Я уж Бог знает сколько недель назад
послал вам на экспертизу пистолет, и с тех пор от вас ни
единого звука! Я по-прежнему жду! Я вовсе не собирался
преподносить вам его в качестве рождественского подарка,
вы знаете! Интересно, чем вы там занимаетесь, а? Вы ж, ре¬
бята, должны вернуть его мне, или, может, вы этого не зна¬
ли? Кретины чертовы!
— Слушай, громовержец, не указывай нам, как надо рабо¬
тать! Ты что, комиссар полиции, что ли? Бели бы ты прислал
нам пистолет, мы бы уже отправили его обратно! Но как от¬
править то, чего мы сроду не получали, а?
134
— Слушай, как там тебя, не надо наглеть! Пистолет мне
нужен, и вы его вернете!
— A-а! Проверь-ка лучше, куда ты его послал!
Щелк!
Городской дом преуспевающего писателя, три недели спустя.
— Мистер Холмс, там пришел один джентльмен, который
настаивает на том, чтобы вы его приняли. От него невозмож¬
но отделаться.
— Мне ли вас учить, что делать? Сколько вы уже у меня
работаете?
— Я сказала ему, что вы диктуете в машину, но он гово¬
рит, что его дело просто не может ждать. Он грозился, если
я не войду и не предупрежу вас, он войдет сам, без разре¬
шения.
— Где Сэм? Позовите Сэма и вышвырните его! А будет сот
противляться, вызовите полицию!
— Но, мистер Холмс, он сам полиция. Именно поэтому я
и решила, что уж лучше я зайду и вы сами...
— К чертям полицию! Наверное, я машину поставил где7
нибудь в неположенном месте! Невероятно — как раз когда
я занят центральной сценой всей книги! Вы понимаете, что
все это записалось на машину и мне придется начинать сно¬
ва, с конца последней записи? Мне жаль это делать, мисс
Траслоу, но — увы! — вы нарушили одно из моих самых пер¬
вых и незыблемых правил, которое я вам постоянно внушаю
с тех самых пор, как вы взялись помогать мне в работе. Ни¬
каких вторжений во время творческого процесса, ни даже в
том случае, если все здание вокруг меня будет охвачено ог¬
нем! Боюсь, после сегодняшнего дня вы мне больше не по¬
надобитесь. Закончите печатать, что там у вас есть, а когда
будете уходить, Сэм выдаст вам чек.
Погодите! Это и есть тот человек? Что это вы себе позво-
ляете, вламываетесь в мой дом, поднимаете такую суматоху?
О чем вы хотите поговорить со мной?
Уэнджер (тихо):
— О вашей жизни.
Часть пятая
ХОЛМС, ПОСЛЕДНИЙ
Казалось, за спиной моей стоит
С улыбкою, что душу леденит,
Бесплотный неподвижный призрак.
Мопассан
Глава 1
ЖЕНЩИНА
Их было четверо в спальне общежития, все на разных ста¬
диях раздевания перед отходом ко сну. Одна растянулась на
кровати, только почему-то с ногами на подушке. Бторая, ка¬
саясь носком пола; будто застывшая в танце балерина, при¬
мостилась на подоконнике. Третья сидела на полу, обхватив
руками колени и положив на них подбородок. Четвертая и
последняя — единственная, кто говорил, — была в кресле. Не
сидела в нем, как обыкновенно понимают данное положение,
а распласталась поперек, будто меховая полость. Один под¬
локотник поддерживал ее локти, через другой были переки¬
нуты ноги. На животе у нее лежала раскрытая книга, двигаясь
вверх-вниз в ритме дыхания. Сейчас она поднималась и опус¬
калась довольно быстро.
«— Там среди елей, мисс Джудит, стоит хижина, в кото¬
рой так не хватает женщины, — сказал он.
Она робко улыбнулась, и ее головка упала ему на грудь. Его
сильные руки нежно обхватили ее».
Тут плечи читавшей исступленно дернулись, словно объ¬
ятия, о которых шла речь, предназначались именно ей. Кни¬
га соскользнула на пол, и девушка ее не подхватила.
— Готова спорить, он и сам такой, как его герой-мечта¬
тель, — проговорила она в восхищении. — Сильный. Уве¬
ренный в себе. Но и застенчивый как ребенок. Вы обратили
внимание — он до самого ко>дца все еще звал ее «мисс Джу¬
дит», с таким, знаете, уважением?
136
— Готова с тобой спорить, сам он наверняка не так по¬
чтителен.
Девушка на кресле возликовала:
— И спорить нечего! Уж я бы позаботилась о том, чтобы
сразу же после первой главы он перестал быть официальным.
— Бедняжка, она так настрадалась, — съязвила девушка на
койке.
— Он приснился мне прошлой ночью. Вынес меня из' ле¬
дяной хижины эскимосов, которая вот-вот должна была об¬
валиться.
Остальные трое захихикали.
— А что еще он с тобой сделал?
— Больше ничего не успел. В восемь меня разбудил зво¬
нок, черт бы его побрал.
— Пусти-ка еще одну сигарету по кругу.
— Осталась всего одна.
— Ну и что? Завтра на вечер купим новую пачку.
— Да, и не забудь, что теперь твоя очередь приносить си¬
гареты. Эту пачку покупала я.
— Ладно, была нс была! Снова придется открывать окно.
Если дым попадет в коридор и появится старуха Фрейзер...
Возлежавшая на кресле девушка издала глубокий вздох, от
чего вся так и скорчилась.
— Почему непременно надо постареть, прежде чем встре¬
тишь по-настоящему увлекательного человека, прежде-чем с
тобой произойдет что-нибудь потрясное!
— Она все еще думает о нем.
— Откуда ты знаешь, что он не женат и что у него не три¬
дцать с лишним ребятишек?
— Я знаю, что не женат, он не должен быть женатым.
— Почему это?
— Потому что это было бы нечестно.
— Бедняжка, мне так больно видеть, как она переживает.
Девушка, лежащая на кровати, в нетерпении проговорила:
—* Она только и твердит об этом, но дальше слов дело не
идет. А встреться они лицом к лицу, она бы, вероятно, не зна¬
ла, что и делать, сквозь землю провалилась бы небось.
Девушка на кресле вызывающе вздыбилась:
— Да что ты? Я бы живо его приручила. Я еще и тебя мог¬
ла бы кое-чему научить.
137
Ее противница продолжала свое подзуживание:
— Могу спорить, ты бы даже к нему на порог не ступила.
Ступила бы, если б только захотела, спорим! На сколь¬
ко ты можешь поспорить?
— А-на сколько ты?
«-■ На все мое пособие из дома на следующий месяц!
Лежавшая на кровати посмотрела на нее со злостью:
— Ну что ж, мое против твоего. И ты либо сделаешь это,
либо вообще больше о нем не заикнешься. А то меня прямо
тошнит.
— Да. Придется тогда тебе его забыть, — согласилась одна
из наиболее сочувственно настроенных слушательниц. — Ведь
только пинаешь, что бубнишь о нем. Надоело.
Скептически настроенная девушка на кровати сказала:
— А откуда мы узнаем, что, вернувшись, она расскажет
нам правду?
-г- Я принесу с собой доказательство.
— Принеси какой-нибудь его галстук, — шутливо предло¬
жила одна;
— Нет, это не очень убедительно. Я знаю кое-что получше.
Пусть принесет фотографию, на которой они будут вдвоем.
— И он должен обнимать ее, — поставила точку девушка
на подоконнике. — Не зря же мы платим деньги!
— Ха! — самоуверенно фыркнула укротительница мужчин
из своего кресла. — Это еще слишком мягко сказано: самые
пикантные моменты на снимки никогда не попадут. Если я
.и впрямь возьмусь за него по-настоящему, то, скорее всего,
приведу его сюда на поводке.
— А как ты выберешься отсюда?
— Все продумано. Я разрабатывала план очень долго, на уро¬
ках французского, так что на этот счет все в порядке. Вы же
знаете, как наша Фрейзер боится эпидемии: стоит только по¬
казать ей два красных пятнышка у себя на лице, как она тут же
от тебя избавится. А моих домашних в данный момент нет...
—: Ты уж постарайся выиграть пари, — участливо попро¬
сила девушка, сидящая на полу. — А то ведь придется целых
тридцать дней сидеть без гроша в кармане — на наши деньги
не рассчитывай. — Сказав это, она тут же вдруг встрепену¬
лась: — Фрейзер! — предупреждающе прошипела она. — Слы¬
шу ее шаги в коридоре!
138
В комнате суматошно забегали, натыкаясь друг на друга.
Двое метнулись через внутреннюю дверь в смежную комнату
на свою территорию. В только что освободившуюся постель
нырнула девушка с подоконника и скрылась из виду под за¬
колыхавшимися покрывалами.
Сигарета в этот момент была у девушки в кресле. Она при¬
давила ее, и красные искорки закружились по спирали в тем¬
ноте, ища, куда бы им приземлиться.
— Возьми ее! Возьми! — яростным шепотом попросила она.
— Сама возьми! — донесся жестокий ответ. — Последней
ее курила ты.
Описав параболу, сигарета вылетела из окна. Еще раз взды¬
билось покрывало, и наступила напряженная тишина. Мгнове¬
ние спустя на фоне предательски бесшумно открывшейся двери
в коридор обозначился мрачный контур головы их бдительной
наставницы. Женщина подозрительно принюхалась, застыв на
месте на сскунду-другую, и наконец удалилась, побежденная,
, но отнюдь не убежденная.
Когда, осмотрев и соседнюю комнату, она ушла и оттуда,
там возобновился разговор шепотом:
— Тебе не кажется, что она какая-то странная? Я хочу ска¬
зать, не похожа на других? По-моему, она гораздо старше.
:— Да, я тоже это заметила.
— И вообще, тут о ней почти никто ничего толком не
знает. Когда ее принимали, ее даже не привозили родители.
Я слышала, мисс Фрейзер говорила, заявление пришло по
почте, а взяли ее по рекомендации. Кто она? Ни с того ни
с сего вдруг появляется среди нас Бог знает откуда, да еще
посреди семестра.
— Ну, ее перевели.
— О, это она так говорит.
— Да, родителей ее никто сроду не видел. И она никогда
не получает писем из дому, как мы.
— И чего она так с ума сходит по этому дурацкому писа¬
ке? Лично я в нем ничего сногсшибательного не нахожу.
— Неподалеку отсюда у него загородный дом: может, пото¬
му-то она и приехала сюда — чтобы оказаться поближе к нему.
— Может, она и не школьница вовсе.
Они помолчали, строя робкие догадки:
— Тогда кто же она?
139
Глава 3
ХОЛМС
Родстер Холмса, прижимая к самой обочине, полз привы¬
чным для него черепашьим темпом. Рядом с хозяином на си¬
денье расположилась немецкая овчарка. Их обогнало такси,
обдав синеватым облачком выхлопных газов. Для человека за
рулем неспешная езда была обычна — это не мешало сосре¬
доточиться Он сделал для себя открытие, что во время таких
бесцельных поездок ему многое удавалось обдумать.
Он не мог, разумеется, быть до конца уверенным, но ему
показалось, что в такси ехала всего одна девушка, сидящая на
заднем сиденье. А подумал он так потому, что ее затылок рас¬
полагался строго по центру небольшого овала заднего стек¬
ла. Когда пассажиров двое или больше, они обычно распре¬
деляются на сиденье более равномерно.
К тому времени, как он доберется до поворота к своему
дому, такси, на такой-то скорости, наверняка уже скроется
из виду. Однако, одолев последний подъем, Холмс, к свое¬
му удивлению, обнаружил, что оно все еще маячит впереди.
Теперь такси как-то странно тащилось по дороге, будто пас¬
сажирка не знала, куда ехать.
В тот самый момент, когда такси доехало до поворота, где
на обочине стоял столбик с предупредительной надписью:
«Т. Холмс, частная дорога, проезда нет», из машины донес¬
ся пронзительный крик, повторенный трижды. Дверца тут
же отворилась, й девушка то ли выпрыгнула из такси, то ли
ее силой вышвырнули на мягкую, покрытую дерном обочи¬
ну. Она упала, перевернулась и осталась лежать на левом
боку. Машина тут же набрала скорость и умчалась вдаль,
задние огни мстительно горели.
Мгновение спустя Холмс плавно затормозил рядом с девуш¬
кой и вышел из машины. Она уже сидела бочком, сжимая обе¬
ими руками ступню. Немецкая овчарка, забыв о долге, осталась
в машине, как будто больше любила машину, чем хозяина.
— Ушиблись? — Холмс склонился над девушкой, взял ее
под руки и помог встать.
Она тут же прислонилась к нему:
— Я не могу наступать на ногу. Что же мне делать?
140
— Зайдёмте на минутку ко мне в дом. Он рядом.
Холмс посадил ее в машину, проехал короткий отрезок
частной дороги и помог девушке вылезти перед типичным
фермерским домом, слегка, правда, перестроенным. У пса и
тут не хватило ума последовать за ними в дом, пока Холмс
не обернулся и не рыкнул на него:
— Иди в дом, дурак. Ты что, всю ночь будешь торчать на
улице?
Пес выпрыгнул из машины и затрусил к дому с таким не¬
зависимым видом, будто хозяев тут у него вовсе нет.
На стук висевшего у двери молотка дверь открыл слуга. Он
' поприветствовал Холмса и спросил с фамильярнрстью, впол¬
не допустимой после их многолетнего сотрудничества:
— Ну как, придумали обалденную концовку для той гла¬
вы, что не дает вам покоя?
— Придумать-то придумал, — с некоторой грустью отве¬
тил писатель, — да только она опять выскочила у меня из
головы... Этой молодой даме не повезло. Помоги-ка мне про¬
водить ее до кресла, а потом поставь машину в гараж.
Они провели ее в продолговатую жилую комнату, которая
тянулась во всю глубину дома; массивный камин, выложен¬
ный диким камнем, занимал целую стену; его конусообраз¬
ный дымоход,, украшенный фигурной кладкой, поднимался
до потолка, а каминная полка располагалась на уровне плеч,
может, чуть ниже.
Они подошли к большому мягкому креслу с оранжево-ро¬
зовой спинкой, стоявшему у камина, но не успела девушка
сесть, .как слуга молниеносно подтолкнул ее вперед, к друго¬
му креслу, в нескольких шагах от первого.
— Не в это — это кресло для вдохновения.
Усевшись, Холмс принялся разглядывать гостью при све¬
те огня от камина, которому помогало жидкое освещение
люстры. Судя по слабому напряжению, электричество, оче¬
видно, вырабатывалось собственным генератором.
Она была молода, а то, что она пыталась создать прямо
противоположное впечатление, лишь подчеркивало, насколь¬
ко она молода. Восемнадцать, самое большее — девятнадцать.
В младенчестве волосы у нее, вероятно, были золотистыми,
а сейчас уже переходили в каштановые, но золотистые тона
по-прежнему не желали уступать. Глаза были синие.
141
Если сама она и не слишком ушиблась, то одежда ее по¬
страдала. Девушка небрежно смахивала приставшие листья и
веточки, как будто ей не очень хотелось расставаться с ними,
пока она не удостоверится, что хозяин заметил, в каком она
ужасном состоянии.
— Что произошло? — cnpocJui он, как только Сэм вышел.
—■ Ничего особенного. Думаю, всякий раз, увидев, как де¬
вушка выскакивает из машины, даже не дождавшись, пока та
остановится, вы можете сделать выводы сами.
— Но ведь такси из города, разве нет? — Ему пришло в го¬
лову, что для такого дела они заехали довольно далеко.
— И мыслили в нем тоже по-городскому. — Она, казалось,
не желает больше об этом говорить.
— Пожалуй, нам лучше пригласить врача, чтобы он взгля¬
нул на вашу ногу..
Особой радости по поводу этого предложения она не вы¬
казала:
— Возможно, если я не буду наступать на ногу, все прой¬
дет само.
— Насколько я вижу, нога даже не распухла, — заметил он.
Она завела ушибленную ногу за другую, так, чтобы ее было
не слишком хорошо видно.
Вернулся Сэм.
— Сэм, до какого доктора от нас ближе всего?
— Я полагаю, до дока Джонсона. Но он нас не знает. Могу
попробовать, если хотите.
. -г Уже довольно поздно, — напомнила она. — Возможно,
ему не захочется ехать.
Сэм вернулся и доложил:
— Он будет здесь через полчаса.
— О-о, — только и произнесла девушка каким-то безжиз¬
ненным голосом.
Немного погодя, пока они ждали, она сказала:
— Я всегда гадала, какой* вы.
— А, выходит, вы знаете, кто я?
— Ну да. Кто этого не знает? Я прочитала ваши книги от
корки до корки. — Она сердечно вздохнула. — Представить
только — я сижу в одной комнате с вами!
Холмс отвернулся:
— Оставьте это.
142
— По крайней мере, вы такой, каким вам и следует быть, —
продолжала она, нисколько не смутившись. — Я хочу сказать,
что многие из писателей, которые пишут крутые вещи, в жиз¬
ни костлявые, анемичные коротышки, зябко кутающиеся в
пледы. Вы же производите впечатление полнокровного челове¬
ка, в которого девушка может вцепиться зубами.
— Вашими бы сладкими речами да смазывать вафли, — по¬
морщился он.
Ее взгляд блуждал по бревенчатому потолку, в глазах, как
в морских волнах, дрожали огоньки.
—• Вы живете в этом большом доме совершенно один?
— Я приезжаю сюда работать.
Если в этой его фразе и таился тонкий намек, девушка его
совершенно нс заметила.
— Какой камин — готова спорить, в нем даже можно встать
во весь рост.
— В былые дни в нем коптили окорока и индеек— в стен¬
ках дымохода до сих пор виднеются крючья. Он, пожалуй,
даже чересчур велик, слишком долго разгорается и разогре¬
вается. Я пытался сделать его поменьше, переложить и оста¬
вить снаружи дымоход, как сейчас, а изнутри сузить его и по
бокам обить цинком.
— О да, я вижу вон ту трещину, где, похоже, проходит'
граница переделок. Я сначала подумала, что это дефект
кладки.
Когда доктор постучал в дверь, Сэм ковырялся в камине
увесистой кочергой. Он прислонил ее к облицовке и пошел
отворять. Холмс последовал за ним в холл — встретить докто¬
ра. Ему показалось, что у него за спиной раздался сдавлен¬
ный стон, но появление доктора заглушило его.
Когда минуту спустя они вошли, в комнату, лицо у девуш¬
ки было искажено от боли и вся кровь, казалось, отхлынула
от него. Железная кочерга лежала на полу — видимо, упала.
— Давайте-ка посмотрим, — бодро сказал доктор. Он осто¬
рожно ощупал ногу, лицо гостьи искривилось, и она вскрикну¬
ла. Доктор прищелкнул языком. — Да, у вас, милая, сильный
ушиб! Никакого растяжения нет, больше похоже на то, что от
удара чем-то тяжелым пострадал хрящ. Оберните место ушиба
ватой. Придется вам пощадить эту ножку денек-другой и дать
ей возможность прийти в норму.
143
Хотя слезы, вызванные болью, медленно стекали из угол¬
ков ее глаз, она одарила Холмса взглядом, исполненным, ка¬
залось, триумфа.
Позже, когда доктор уже ушел, Холмс заговорил:
— Не знаю даже, что и делать. До станции отсюда сорок
минут езды, а я не уверен, есть ли сегодня вечером какие-ни¬
будь поезда. Я мог бы сам отвезти вас на машине в город, но
доберемся мы туда только к утру.
. — А нельзя мне остаться? — задумчиво спросила девушка. —
Докучать вам я не стану.
— Дело не в этом. Я холост и один в доме. Даже Сэм спит
в мансарде, над гаражом.
— О Господи. — Она отмахнулась от этого, как от пушин¬
ки. — Роль дуэньи вполне сыграет ваша собака.
— Ну... э-э... а разве ваша семья не будет тревожиться из-
за того, что вы не ночуете дома?
В ответ раздался сдержанный смешок:
— О, уже три дня, как они в Нью-Мексико. К тому вре¬
мени, когда они узнают, что я не ночевала дома, я давно буду
под родной крышей.
Холмс с Сэмом переглянулись.
— Приготовь для леди ту комнату на первом этаже, в ко¬
торой есть кровать, Сэм, — решил он наконец.
-г Меня зовут Фредди Кэмерон, — представилась сидев¬
шая в кресле девушка, сейчас очень похожая на ребенка. —
Знаете, краткая форма от Фредерики.
Они молчали, дожидаясь, когда Сэм приготовит комнату.
Холмс свдел, уставившись в пол, а она глядела на него во все
глаза с неподдельным, по-детски наивным обожанием.
— Зачем вам нужны все эти винтовки и дробовики, что вон
там в углу?
— Когда не работаю, я много охочусь.
—' Они заряжены?
— Разумеется, заряжены. — Он помолчал, потом добавил: —
От них ужасная отдача, когда стреляешь.
— Спокойной ночи, мистер Холмс, и вам, леди, — крик¬
нул Сэм, выходя из дома. Парадная дверь за ним захлоп¬
нулась.
Тишина стала чуть ли не пушистой, как будто ее можно
было погладить.
144
— Почему бы нам не поговорить? — предложила девушка
примерно через четверть часа.
Его настороженно-подозрительные глаза мгновенно пере¬
местились на нее, затем, словно в поисках ответа, снова ус¬
тавились в пол.
Она сгорбила плечи, оглянулась.
— В этом доме что-то... действует на тебя. Такое ощуще¬
ние, словно что-то должно случиться.
— Совершенно верно, — кратко согласился он, встал и без
единого слова оставил ее одну.
На верхний этаж он поднимался чуть ли не с мучительной
неторопливостью, голова опущена, как будто он сосредото¬
ченно к чему-то прислушивался.
В камине треснуло остывающее полено, плечи у него рас¬
прямились, затем снова расслабились. И тут же снова нака¬
тила противная гнетущая тишина и поглотила этот мгновен¬
ный звук. Дверь его комнаты где-то наверху закрылась.
Сэм вошел и обнаружил, что они сидят вместе за накры¬
тым столом.
— Вот оно как! — в шутливом возмущении вскричал он,
не в силах, однако, скрыть обиды.
— Сегодня утром все для него приготовил «бой» номер два.
Только мне не повезло — есть он не желает, — доложила де¬
вушка.
— Он обдумывает сюжет, — предположил Сэм.
Холмс, бросил на него растерянный, взгляд, будто это за¬
мечание оказалось до смущения проницательным. Он молча
наполнил блюдце из своей чашки, поставил его на пол. Ов¬
чарка подошла и с шумом вылакала молоко.
— Ну, сюжет уже готов? — поинтересовалась вскоре де¬
вушка.
— Не совсем, — ответил Холмс. Он смотрел на собаку. —
Это придет позже. —. Взял свою чашку, осушил ее, протянул
. к ней, чтобы она налила еще. Потом встал; кратко бросил: —
До вечера, — и ушел в гостиную.
— Что он имеет в виду под этим «до вечера»? — небрежно
спросила она Сэма. — Мне что, до вечера надо будет превра¬
титься в невидимку?
14S
— Сейчас он будет творить.
Сэм последовал за Холмсом — похоже, что его присутст¬
вие требовалось для того, чтобы привести все в порядок. Де¬
вушка наблюдала за ним из двери. Сэм передвинул «кресло
для вдохновения», склонился над ним, ставя его с исключи¬
тельной точностью.
— И оно каждый раз должно стоять на одном и том же
месте? — недоверчиво поинтересовалась она. — Если бы вы
не сдвинули его на два дюйма, он что, не мог бы думать?
— Ш-ш-ш! — перебил ее Сэм. — Если оно не в линию
вон с тем диагональным рисунком на ковре, это отвлека¬
ет его.
Холмс стоял, гладя в окно, уже потерянный для мира. Он
сделал резкое движение рукой — уходите, мол.
— Пойдем! Сейчас начнется!
Сэм чуть ли не с анекдотичной поспешностью вышел на
цыпочках, безумно жестикулируя, чтобы и она уходила. Од¬
нако она постояла немного за закрытой дверью, подслуши¬
вая самым бессовестным образом. Голос Холмса доносился
через дверь, он монотонно наговаривал в машину:
гг- Чинук ехал на собачьей упряжке по снежным пустыням,
его лицо под меховой паркой превратилось в маску отмщения...
Но Сэм даже и тут не дал ей покоя:
— Не стойте так близко, не дай Бог у вас под ногой по¬
ловица скрипнет.
Она неохотно отвернулась и заковыляла прочь, привола¬
кивая ногу.
— Вон, значит, как это делается. И ничего не должно ме¬
няться, даже кресло должно стоять на том же месте?
Сэм с часами в руке остановился перед дверью, подняв
руку будто для удара. Подождал, пока протикала шестидеся¬
тая секунда, и резко опустил кулак.
— Пять часов! — предупреждающе воскликнул он.
Холмс вышел из комнаты: измученный, волосы взлохма¬
чены, сорочка расстегнута до самого низа, манжеты тоже,
ремень висит, даже шнурки развязаны.
Сидевшая у самого входа под оленьими рогами, служив¬
шими вешалкой для щляп, чопорная, скромная, как мыш¬
146
ка,‘ женщина средних лет встала. Плохо скроенный твидо¬
вый костюм, очки в стальной оправе, седеющие волосы про¬
стым узлом стянуты на затылке.
— Мистер Холмс, я новая машинистка. Мистер Трент вы¬
ражает надежду, что я окажусь более добросовестной, чем та,
которую, он присылал до меня.
Привлеченная шумным появлением Холмса из гостиной,
девица Кэмерон возникла в дверях своей комнаты напротив.
— Боюсь, мне уже нанесен ущерб, — сказал он, окинув
женщину взглядом. — Вы приехали, чтобы остаться?
— Да. — Она указала на внушительных размеров кожаный
саквояж, лежащий у ее ног на полу. — Мистер Трент объяс¬
нил, что работу придется выполнять у вас в доме.
— Ну, я рад, что вы добрались сюда. Я уже наговорил в
машину шесть глав. Не знаю уж, насколько вы сноровисты,
но вам понадобится по меньшей мере три-четыре дня, что¬
бы догнать меня.
— Я скорее аккуратна и добросовестна, нежели быстра, —
чопорно довела до его сведения машинистка. — И горжусь
тем, что в моей машинописи никогда даже запятой не быва¬
ет не на месте. — Она вяло сложила руки, потом неопреде¬
ленно развела ими.
— Сэм, отнеси... я не расслышал вашего имени.
— Мисс Китченер.
— Отнеси саквояж мисс Китченер в комнату на втором
этаже.
Девица Кэмерон, прихрамывая, подошла к Холмсу, всем
своим видом выражая неодобрение:
— Стало быть, у нас временно побудет Лидия Пинкхэм1.
— Вы, похоже, сердитесь.
— Сержусь. — Причем она совершенно не играла, она вся
так и кипела. — Женщине нравится заправлять домом. Все
было идеально.
Холмс окинул ее долгим спокойным взглядом.
— Да уж, — сухо бросил он.
Позже Сэм заметил:
1 Лидия Пинкхэм (1819—1883) — производительница патенто¬
ванных медицинских средств, в частности так называемой «овощной настой¬
ки» (1873), которая якобы избавляла женщин от всех недугов.
147
— Что-то к нам зачастили женщины! Может, мистер Холмс,
вам лучше поработать в городе, после этого нашествия там по¬
кажется славно и уединенно.
— Мне кажется, их поток скоро иссякнет, — ответил Холмс,
причесываясь у зеркала.
Сэм убрал тарелки из-под десерта, а хозяин и две гостьи ос¬
тались за столом. Обиженное выражение так и не сошло с лица
Фредди Кэмерон. На протяжении всего обеда она, к его удо¬
вольствию, пыталась дать другой женщине понять, что она —
Фредди -г- полноправный член семейства.
— Сэм, — позвал он, а когда слуга подошел к дверям, поин¬
тересовался: — Когда я в последний раз отпускал тебя на вечер?
— Да уж давненько. Но какой-тут прок от того, что тебя
отпускают? Пойти-то здесь некуда.
— Знаешь, что мы сделаем? Я подарю тебе вечер в городе.
Когда отправлюсь сегодня на свою обычную прогулку, под¬
брошу тебя до станции. Все равно мне нужно, чтобы ты за¬
бежал на квартиру и захватил сюда кое-какие вещи.
-г- Было бы здорово! А вы тут без меня управитесь, мистер
Холмс?
— А почему бы и нет? Часов в десять — одиннадцать утра
ты вернешься. Завтрак для меня приготовит мисс Кэмерон,
как она это сделала сегодня утром.
Чуть ли не впервые с тех пор, как прибыла машинистка,
лицо мисс. Кэмерон просветлело.
— А что, конечно!
— А камин утром перед работой я и сам затоплю. Только
позаботься о том, чтобы дров под рукой было достаточно.
Было почти одиннадцать, когда Холмс, уже без верного
слуги, не спеша подъехал к дому. На сиденье рядом с ним
сидела немецкая овчарка, как всегда ко всему равнодушная.
Кругом было тихо как в могиле. В этот вечер на пустынной
дороге его не обогнало ни одно спешащее из города такси.
Он сам поставил машину в гараж, открыл дверь дома сво¬
им ключом. Это казалось странным: он уже так привык, что
все эти мелочи делает за него Сэм. Девица Кэмерон стояла у
подножия лестницы, прислушиваясь. Сверху до него донесся
’звук, похожий на испуганные тихие рыдания.
148
Она улыбнулась ему загадочной улыбкой, постучала паль¬
цем по лестнице:
— Старая дева вас покидает.
— Что вы хотите этим сказать?
— Она укладывается, хочет уехать. Нервничает. Кто-то бро¬
сил ей в окно камень с запиской, чтобы убралась отсюда.
— А почему вы не поднялись и не успокоили ее? — резко
спросил Холмс.
— А незачем было. Она сама спустилась сюда в ночной
фланелевой сорочке образца 1892 года и прямо прыгнула мне
на колени, прося защиты. То, что вы сейчас слышите, это
всего лишь жалкие остатки. Я посмотрела для нее расписа¬
ние поездов, поскольку ей не терпелось уехать.
— Я бы очень удивился, если бы вы этого не сделали.
Она пропустила замечание мимо ушей.
— Как вы думаете, это могли сделать какие-нибудь юные
проказники?
— Несомненно, — ответил он, поднимаясь по лестнице. —
Только их тут нет на несколько миль вокруг.
Мисс Китченер укладывала вещи в свой кожаный сакво¬
яж, то и дело поднося к носу пузырек с нюхательной солью.
На столе лежал крупный камень, а рядом — бумага, в кото¬
рую камень был завернут и на которой что-то было написа¬
но корявыми буквами. Он прочитал послание: «К утру чтобы
и ноги вашей здесь не было, иначе даже не успеете пожалеть,
что не убрались отсюда».
В оконной раме оказалось разбитым небольшое стекло.
— Вы же не позволите себе расстраиваться из-за такого
пустяка, правда? — спросил он.
— О, после этого я бы и глаз не смогла сомкнуть! г- рас¬
палилась она. — Я и так нервничаю по ночам, даже в городе.
— Это всего лишь глупая шутка, не более.
Она неуверенно перестала укладываться:
— К-кто,. как вы полагаете?..
— Не могу сказать, — решительно отрезал он, как бы да¬
вая понять, что не одобряет дальнейших расспросов на эту
тему. — Вы выглянули — попытались взглянуть, кто в этот
момент был под окном?
— Боже мой, нет! Прочитав, записку, я тотчас в ужасе сбе¬
жала вниз по лестнице... Теперь, когда вы вернулись, я... я
149
чувствую себя гораздо лучше, мистер Холмс. Когда мужчина
в доме, это как-то...
— Ну, — сказал он, — если вам будет страшно и неуютно,
не хочу принуждать вас оставаться здесь. Я готов отвезти вас
на станцию, и вы еще вполне успеете на поезд в одиннадцать
сорок пять. Отпечатать текст сможете в городе на следующей
неделе, когда я вернусь. Это абсолютно на ваше усмотрение,
сами решайте.
Путь отступления, который он предлагал, явно пришелся
ей по душе. Он заметил, как она чуть ли не с тоской бросила
взгляд на открытую сумку. Затем глубоко вздохнула и ухвати¬
лась руками за спинку кровати в изножье, будто набираясь сил.
— Нет, — решилась она наконец. — Меня послали сюда по¬
мочь вам, а я еще в жизни своей никого не подводила. Я не
уеду, пока не завершу работу. — Однако брошенный украдкой
запоздалый взгляд на разбитое окно несколько омрачил ее сме¬
лый порыв.
— Я думаю, ничегох вами не случится, — спокойно сказал
он, и в уголке его губ заиграла легкая, полуоформившаяся
улыбка. — Собака — надежная гарантия того, что снаружи в
дом никто не проникнет. А моя комната — напротив, в другом
конце холла. — Холмс направился к выходу, но уже в дверях
снова повернулся к ней! — Где-то в ящике комода у меня ва¬
ляется револьверчик. Вам будет спокойнее, если я поищу его и
дам вам на ночь?
С гримасой отвращения она поспешно выставила руки ла¬
донями вперед, как бы отталкивая его:
— Нет-нет! С ним мне будет еще страшнее! Видеть не могу
огнестрельное оружие, оно меня до смерти пугает!
— Ну что ж, мисс Китченер, — успокаивающе сказал он. —
Оставаясь здесь, вы проявляете храбрость — хоть опасаться,
право же, нечего, и я непременно упомяну об этом в разго¬
воре с мистером Трентом.
Когда несколько мгновений спустя он появился в гостиной,
девица Кэмерон стояла в дальнем ее конце, с винтовкой в ру¬
ках. Он даже и не предполагал, что спускается так неслышно.
Холмс завел руки за спину, раздвинув фалды пиджака.
— На вашем месте я бы не баловался с этими'штуковина-
ми. По-моему, накануне вечером я предупреждал вас, что они
заряжены.
150
Она посмотрела на него, помедлила, прежде чем вернуть
винтовку на место, даже повернулась к нему, все еще сжи¬
мая ее в руках.
Он не шевельнулся. Лишь глаза слегка забегали, как будто
мышцы тела приготовились к мгновенному действию, одна¬
ко больше его волнение ни в чем не проявилось.
Девушка прислонила винтовку к стене, демонстративно
ударила рукой об руку:
— Простите. Похоже, я все делаю не так.
Пальцы его разжались, фалды пиджака упали.
— Да нет, я бы этого не сказал. Похоже, вы все делаете как
надо.
Он сел в «кресло для вдохновения». Она неуверенно по¬
топталась сзади:
— Я вам не мешаю?
— Вы хотите сказать, в данный момент или вообще?
— Я имею в виду в данный момент. Естественно, я вам ме¬
шаю, но говорить мне об этом не обязательно.
— Нет, в данный момент не мешаете. Я не против вашего
присутствия здесь.
— Где вы можете присматривать за мной, — добавила она
с саркастическим смешком. Ее взгляд устремился к стропи¬
лам потолка. — Она решила остаться?
— К большому вашему сожалению.
Девушка жеманно вздохнула:
— Мы либо слишком хорошо понимаем друг друга, либо
вообще не понимаем.
Больше они ничего не сказали. Огонь в камине окрасил¬
ся в гранатовые тона, напоминавшие темный портвейн.
В остальной части комнаты воцарились голубые тени. В полу¬
тьме выделялись только их два лица, бледные овалы на фоне
окружающего мрака. На дворе в бархатной тишине, которая
наваливалась на дом, как пуховая подушка, пропел сверчок.
Наконец Холмс встал, хотя казалось, что поднялось толь¬
ко его лицо, а все тело уже растворилось в темноте. Он про¬
шел к лестнице, и было слышно, как он, шаркая ногами,
неторопливо поднимается по лестнице. Она осталась внизу,
наедине с гранатовыми углями и ружьями.
Он закрыл за собой дщерь комнаты, но света, не включил.
Различить его в кромешной тьме было очень трудно. У двери
151
едва заметно светилась узкая щель, и он сбросил пиджак, не
отходя от этой полоски света. Передвинул стул, и проявле¬
ние белого света на нем стало слабее, но все еще виднелось у
двери. Стукнулась об пол, соскочив с ноги, туфля, с обычным
для нее звуком, затем другая.
Сверчок знай себе пел на дворе, а в доме по-прежнему ца¬
рила тишина, ночь полновластной хозяйкой вступила и во
двор, и В'дом. Один раз, за час до рассвета, слабое колыхание
воздуха, казалось, проникло в комнату, но не от окна, а от две¬
ри, будто он ее слегка приоткрыл, совершенно бесшумно ото¬
двинув задвижку. Скрипнула половица, где-то далеко внизу.
Возможно, от усиливающегося холода просто сжималось дере¬
во. А может, половица заскрипела под чьей-то ногой.
После этого уже не раздавалось ни звука. Через довольно
долгий промежуток времени это небольшое дуновение прекра¬
тилось. Где-то за окном ухнула сова, и звезды стали бледнеть.
За завтраком девица Кэмерон была необычайно оживле¬
на -г возможно, потому, что сама его приготовила. Когда
спустился Холмс — настоящий изгой, в мрачном настрое¬
нии, с темными кругами под глазами, — она что-то блажен¬
но насвистывала. Мисс Китченер появилась раньше его, она
вся так и сверкала после умывания водой с мылом, ночной
ее робости как не бывало — по крайней мере, до следую¬
щей ночи.
— Вам, дамы,' придется меня извинить, — сказал он, са¬
дясь и проводя рукой по щетине.
— Ну что вы, дом-то как-никак ваш, — с нажимом прого¬
ворила Фредди Кэмерон.
Мисс Китченер довольствовалась ехидненькой улыбочкой,
как будто считала, что личной неопрятности оправдания нет
ни при каких обстоятельствах.
Овчарка подошла и стала тыкаться в него мордой, вспомнив,
очевидно, вчерашнее утро. Он не обратил на нее никакого вни¬
мания. Фреди Кэмерон выдохнула — он едва расслышал:
— Сегодня проверки на отраву не будет?
Он вскочил, оттолкнув стул:
— Сэм вернется около полудня и займется своими дела¬
ми. Я ИДУ работать и надеюсь, меня не побеспокоят.
152
— Я поднимусь наверх и начну печатать, — сказала мисс
Китченер. — Думаю, оттуда вы меня не услышите.
— А я буду красить пасхальные яйца, — недовольно бро¬
сила Фредди Кэмерон.
Холмс закрыл за собой дверь гостиной, наложил щепок и
дров в камин, поджег под ними газету. Стащил клеенчатый
чехол с записывающей машины, стоявшей на столе, настро¬
ил ее, как мог, — этим, как и другими делами, обычно зани¬
мался Сэм. «Кресло для вдохновения», отметил он, стояло не
совсем в линию с диагональным рисунком на ковре. Он чу¬
точку его передвинул, слегка улыбнувшись своим собствен¬
ным чудачествам. Затем поправил раструб, подсоединенный
к машине, уселся; все было готово к плодотворной творчес¬
кой работе. Все, кроме одного...
Аппарат в ожидании приглушенно заурчал. Нужный поток
мыслей, казалось, никак не начнется. Вдохновение, что на¬
зывается, заело. Он бросил беспомощный взгляд на ряд сво¬
их книг на полке, будто дивясь, как это он их вообще создал.
Где-то совсем рядом вдруг скрипнула половица. Он повер¬
нулся в кресле, угрожающе нахмурившись на того, кто осме¬
лился оторвать его от работы.
Но в комнате никого не оказалось — дверь по-прежнему
была надежно закрыта. Дрова в камине занялись, пламя под¬
прыгнуло к дымоходу, наполняя комнату теплом и малино¬
во-розовым сиянием.
Минут пять спустя девица Кэмерон резко подняла голову
и увидела, что Холмс буравит ее взглядом из двери.
’ — Ч-что случилось? — запинаясь, спросила она в тревоге. —
Карантин сегодня отменяется?
— Я, похоже, попал в воздушную яму. Идемте со мной, хо¬
рошо? Я хочу поговорить с вами. Возможно, это мне как-то
поможет.
— Вы уверены, что хотите, чтобы я пошла в святая свя¬
тых? — чуть ли не с испугом возжелала узнать она.
— Уверен, — твердым как кремень голосом ответил он.
Онй пошла первой, оглядываясь на него через плечо. Он
закрыл дверь:
**- Садитесь.
153
— В это кресло? Я полагала, никому другому не позво¬
ляется...
— Это Сэм так говорит. — Он пронзил ее взглядом. — Ка¬
кая разница, то'кресло или это? — В его вопросе, казалось,
таился какой-то особый смысл.
Без дальнейших протестов она опустилась в кресло. Он сел
на корточки, подложив в камин, который только сейчас на¬
чинал разгораться, два-три полена, будто ему надо было раз¬
жечь его во второй раз. Затем уселся по диагонали напротив
нее, в то кресло, которое, находясь здесь прежде, всегда за¬
нимала она. Он, казалось, внимательно за ней наблюдал, буд¬
то видел ее впервые.
— О чем мне говорить? — не выдержала вскоре девушка.
Он не ответил, продолжая наблюдать за ней. Прошла ми¬
нута, другая; единственным звуком в комнате было все уси¬
ливающееся гудение камина.
— Творец в глубокой задумчивости, — насмешливо сказа¬
ла она.
—Дайте-ка мне на минутку вашу руку, — вдруг попросил он.
Она=праздно протянула ему руку. Ее ладонь оказалась со¬
вершенно сухой. Запястье не дрожало.
Холмс вскочил и отшвырнул руку так резко и сильно, что
та стукнула девушку по груди.
— Ну-ка живо вставай с этого кресла, — хрипло сказал
он. — Ты и впрямь меня одурачила. Что это ты задумала,
малышка?
Но, даже не дав ей возможности ответить, он уже подошел
к двери, широко ее распахнул и с настоятельностью, гранича¬
щей с раздражением, указывал девушке, чтобы она убиралась.
— Что &то с вами, а? — с упреком протянула она уже от
своей двери напротив.
— Ты пока не путайся под ногами — не заходи туда, что
бы ни услышала. Поняла?
Он подошел к подножию лестницы и крикнул вверх с не¬
ожиданно возвратившейся учтивостью, резкости в его голосе
заметно поубавилось:
— Мисс Китченер, можно вас на минутку?
Прилежный стук- машинки, барабанившей так же мягко,
как дождь по крыше, прекратился, и женщина тут же спус¬
тилась вниз — как обычно, несколько суетливо.
154
Он сделал ей знак войти.
— Как далеко вы уже ушли? — спросил он, закрывая дверь.
— Я где-то посередине начальной главы, — ответила она,
лучась самодовольством.
— Садитесь. А позвал я вас потому, что решил изменить имя
главного действующего лица на... Нет, садитесь вон там — там,
где сейчас стоите.
— Но это же ваше кресло, разве нет?
— Ах, да какая разница! Посидите, пока я буду обсуждать
с вами эту проблему. — Он вынудил ее сесть, сам загодя усев¬
шись в другое кресло.
Не сгибая спины, она опустилась на самый краешек крес¬
ла, едва-едва соприкоснувшись с сиденьем.
— Так вот, если я изменю его имя, придется ли вам что-
нибудь перепечатывать? Он уже появлялся под своим именем
в той части, что вы уже отстукали?
Она с готовностью встала:
— Одну минуточку, я поднимусь и проверю...
Он снова сделал ей знак рукой сесть.
— Да нет, не стоит. — Затем с легким удивлением продол¬
жал: — Вы ведь только что работали над рукописью, как же это
вы не можете вспомнить сразу? Ну, как бы там ни было, мне
пришло в голову, что в северных рассказах читатель привык
отождествлять образ канадца французского происхождения со
злодеем, следовательно, было бы разумно... Мисс Китченер^ да
слушаете ли вы меня? Что с вами — вы больны?
— В этом кресле слишком жарко — от камина так и пы¬
шет. Я не выношу жары.
Совершенно неожиданно он потянулся и схватил ее за
руку, прежде чем она успела ее отдернуть.
Вы, вероятно, ошибаетесь. Как же вы можете говорить,
что в кресле слишком жарко? Рука-то у вас холодна как лед —
прямо дрожит от холода! — Он нахмурился. — Позвольте мне
хотя бы закончить то, что я хотел сказать.
Дыхание у нее стало хриплым, как при астме:
— Нет, нет!
Они оба одновременно вскочили. Твердо, но не грубо он на¬
давил ей на плечо, и она вынуждена была снова опуститься в
кресло. На этот раз она попыталась соскользнуть с него боком.
И снова он схватил ее, прижав к сиденью. Очки у нее слетели.
155
г- Почему вы; так бледны? Чего вы так смертельно боитесь?
Она, казалось, вот-вот забьется в истерике. Сверкнул узкий
нож — вероятно, он был спрятан у нее в рукаве, — и она замах¬
нулась им на Холмса. Женская рука была быстрой, но мужская
оказалась проворнее. Он схватил ее за запястье и прижал руку
к спинке; запястье слегка повернулось, и нож выпал, отскочил
от низкой каминной решетки й угодил в огонь.
— Странный предмет для машинистки: вы что, пользуетесь
им в своей работе?
Она уже боролась с ним изо всех сил, что-то, казалось,
сводит ее с ума. Он употреблял свою силу пассивно, схва¬
тив ее за плечи и не давая ей встать с кресла. Однако он
стоял сбоку, а не прямо перед ней, стараясь не загораживать
от нее камин.
— Дайте мне встать! Дайте мне встать!
— Только после того, как вы объяснитесь, — проговорил он.
Она вдруг обмякла, как будто внутри у нее что-то слома¬
лось, превратилась в. безвольную, рыхлую массу.
— Вон там, над цинковой перегородкой, ружье... направ¬
ленное на это кресло! В любую минуту... Обрез, заряженный...
— Кто поставил его туда? — безжалостно допытывался он.
— Я! Скорее ■*- дайте мне. встать!
—^Почему? Отвечайте мне — почему?
—*Потому что я вдова Ника Киллина... и я пришла сюда,
чтобы убить вас, Холмс!
— Довольно, — бросил он и отступил назад.
Только Холмс опоздал. Как только он убрал руку, что-то
ослепительно вспыхнуло, раздался грохот, его лицо озари¬
лось, а женщину окутал густой клуб дыма, как будто его вы¬
дули из камина мехи, работающие не в ту сторону.
Она судорожно вздохнула, рванулась, будто пытаясь убе¬
жать, на этот раз лишь в силу рефлекса, затем опять поник¬
ла, глядя на него сквозь обволакивавшую ее дымку.
— С вами ничего не случилось, — успокоил он ее. — Пре¬
жде чем разжечь камин во второй раз, я разрядил обрез, оста¬
вив в нем только порох. Меня спасла записывающая машина:
когда вы приходили сюда прошлой ночью, вы, должно быть,
случайно задели за рычаг, она включилась и все записала: от
первого скрипа половицы до установки на место цинкового
листа над камином.; Я лишь не мог определить, которая из вас
156
это сделала: потому-то мне и пришлось подвергнуть вас испы¬
танию в кресле.
Дверь стремительно распахнулась, на пороге с испуганным
побелевшим лицом появилась Фредди Кэмерон:
— Что это было?
Холмс, как это ни странно, заговорил с ней намного рез¬
че и грубее, чем говорил с женщиной, сидевшей в кресле: так
говорят со щенком или младенцем, который не в состоянии
отвечать за свои действия.
— Убирайся отсюда, школьное отродье! — заорал он. —
Жалкая охотница за автографами, поклонница суперменов!
А не то выйду да так отшлепаю, что вата тебе понадобится
не только на лодыжке!
Дверь закрылась в два раза быстрей, чем открылась, — шо¬
кированная девушка ушам своим не поверила!
Он повернулся к поникшей, обмякшей фигуре, съежив¬
шейся в кресле. Казалось, что женщина подвешена в пусто¬
те: одной личины она уже лишилась, а другую еще не верну¬
ла. Голос Холмса снова понизился до обычного уровня.
— А что вы собирались сделать с ней — если бы у вас все
сработало? — полюбопытствовал он.
Она все еще пребывала в шоке, однако сумела слабо улыб-1
нуться:
— А ничего. В моем списке ее нет. Опасности для меня она
не представляла. Возможно, я бы ее связала, чтобы спокойно
убраться отсюда, только и всего.
— По крайней мере, в раздаче смерти вы справедливы, —
невольно признал он. Он посмотрел на нее, потом, не пово¬
рачиваясь к ней спиной, отошел и налил ей выпить. — По¬
жалуйста. Вы, похоже, прямо рассыпаетесь. Выпейте.
Опершись рукой на спинку кресла, она, пошатываясь, на¬
конец встала. И постепенно прямо у него на глазах преобра¬
зилась: тело налилось силой, вернулся цвет лица — она стала
похожа на тот фоторобот, который они однажды показывали
малышу по имени Куки Морэн. Неистребимая жизненная
сила вернулась к ней. Его взору предстал уже не холодный
стародевический облик, характерный для мисс Китченер, а
нечто волевое, яркое. Хотя волосы у нее по-прежнему пестре¬
ли сединой, последние признаки чопорной старой девы как
бы отшелушились, будто сняли прозрачную целлофановую
157
обертку. Она как-то сразу вся помолодела, превратилась в
женщину, полную жизни. Женщину, не ведающую страха и
умеющую красиво принять поражение. Но даже и теперь это
была какая-то мстительная красота.
— Да, Холмс, я убила их всех, кроме вас. Ник мне простит.
В конце концов,, я ведь всего-навсего женщина. Идите, вы¬
зывайте полицию, я готова.
— Я — полиция. Холмса несколько недель назад отправи¬
ли в безопасное место: Он сейчас на Бермудах. С тех пор я
живу его жизнью, сдираю обломки с его старых книг и наго¬
вариваю их содержание в машину. Я ждал, когда появитесь
вы. Очень боялся, что меня выдаст собака: она так явно де¬
монстрировала, что я не ее хозяин.
— Мне бы следовало заметить это, — признала она. — Из-
за самоуверенности я, вероятно, стала чересчур небрежной.
Со всеми другими — Блиссом, Митчеллом, Морэном и Фер¬
гюсоном — все срабатывало как часы.
— Смотрите, — сухо предупредил он, — все это записыва¬
ется. —Он ткнул пальцем в сторону записывающей машины,
которая легонько потрескивала.
— Неужто вы принимаете меня за обычного мелкого во¬
ришку, который пытается замести следы, выйти сухим из
воды? — Во взгляде, которым она его удостоила, сквозило
невыразимое презрение. — Вам еще предстоит многое узнать
* обо мне! Я горжусь этим! Я хочу кричать об этом на всех
перекрестках, хочу, чтобы об этом узнал весь мир! — Она
сделала быстрый шаг к записывающему аппарату, ее голос
триумфально полился в раструб. — Я толкнула Блисса на¬
встречу его смерти! Я дала Митчеллу цианистый калий! Из-
за меня Морэн задохнулся в чулане! Я выпустила стрелу
Фергюсону в сердце! Это говорит Джули Киллин. Ты слы¬
шишь меня, Ник, ты меня слышишь? Твой долг уплачен —
все, едоме одного, мертвы! Ну, детектив, вот вам ваше дело.
Теперь я жду вашего отмщения. Для меня оно равносильно
объявлению благодарности!
— Присядьте, — сказал он. — Спешить нам некуда. Мне
понадобилось два с половиной года, чтобы поймать вас, так
что еще несколько минут уже не имеют значения. Я хочу по¬
говорить с вами.
А когда она села, продолжал:
158
— Стало быть, вы помогли мне и все записали. Все, кроме
одного. Вы не посчитали нужным добавить, почему именно
вы это сделали и что это за такой необычный долг. Я узнал
об этом совершенно случайно — уже сейчас. Два с лишним
года я пребывал в неведении. Именно это-то и мешало мне
выйти на вас. Узнал я о мотиве недавно, к счастью для Хол¬
мса. Не то он — я имею в виду настоящего Холмса — уже был
бы там, где и остальные.
— Вы случайно знаете почему?! — Из глаз у нее будто по¬
сыпались искры. — Вы не могли этого знать, нет, как и ни¬
кто другой. Вы что, прошли через это? Вы видели это своими
собственными глазами? Две-три сухих строчки в каком-ни¬
будь забытом, покрывшемся пылью полицейском сообщении!
А это по-прежнему жалит мне сердце.
Уж сколько времени прошло, время не стоит на месте, и все
же, стоит мне только закрыть глаза, как он снова со мной ря¬
дом. Ник, мой муж. Боль, ненависть, ярость снова обступают
меня стеной, и я не могу забыть эту жуткую утрату. Стоит мне
только закрыть глаза, и для меня снова наступает вчера, это
давно прошедшее, незабываемое вчера.
Глава 3
ВЗГЛЯД НАЗАД: ГРОБИК ЗА УГЛОМ
«На радость и на горе, в здоровье и немощи, пока смерть
вас не разлучит?»
«Да»,
«Объявляю вас мужем и женой. Да не разлучит ни один че¬
ловек тех, кого Бог соединил вместе. Можешь поцеловать но¬
вобрачную».
Они робко повернулись друг к другу. Она откинула с лица
тонкую паутинку вуали. Когда их губы слились в предусмот¬
ренном обрядом поцелуе, ее глаза закрылись. Она перестала
быть Джули Беннет, она стала миссис Ник Киллин.
Их окружили друзья, приглашенные на венчальное тор¬
жество. Волна покачивающихся голов, похлопывающих по
спинам рук, приветственных возгласов. Одна за другой про-,
плыли перед ней шифоновые шляпки подружек, будто раз¬
159
ноцветные желатиновые слайды: каждая из них чмокала ее,
благословляя. Среди всей этой суеты его глаза и ёе глаза
постоянно искали друг друга, как бы говоря: «Ты — это все,
что по-настоящему важно для меня, ты, вон там».
Затем они снова оказались рядом, мистер и миссис Ник
Киллин: ее рука покорно лежит под его рукой, как и подо¬
бает жене, ее шаг подлажен под его шаг, ее сердце звучит в
унисон с музыкой его сердца. По длинному сводчатому цер¬
ковному проходу они направлялись к широко распахнутым
дверям. За ними их ожидало будущее, их будущее. Вслед, по
двое, шли подружки, будто движущаяся клумба с цветами —
желтыми, лазурными, сиреневыми, розовыми.
Полукруглый свод дверей над головой остался позади, сме¬
нился вечерним небом, мягким как бархат, с одной-единст¬
венной звездой— Венерой. Звездой, сулящей многое: долгую
жизнь, счастье, радость; сулящей многое, но почему-то под¬
мигивающей.
Когда виновники торжества, ничего не подозревая, стали
спускаться по короткому широкому пролету церковных ступе¬
ней, сопровождающие поотстали, будто замышляя какой-то
проказливый заговор. Самые первые из небольшого кортежа
машин, стоявших наготове неподалеку на улице, неторопливо
двинулись к ступеням, чтобы принять их. Собравшиеся в две¬
рях у них за спиной тихонько захихикали, руки полезли в бу¬
мажные мешочки, и первые горсти риса посыпались на сту¬
пеньки. Невеста вскинула руку, чтобы защититься от обстрела,
прижалась поближе к жениху. Раздались ликующие возгласы,
воздух побелел от сыплющихся зерен.
И вдруг истерически завизжали тормоза: из-за угла церк¬
ви выкатила огромная черная колымага, неясно очерченная
уже из-за самой неожиданности своего появления. Она по¬
неслась по тротуару, будто собираясь вскарабкаться на сами
ступеньки. Затем благодаря какому-то чуду или мастерству
'адского водителя машина изменила курс, выровнялась, чуть
не задев черный седан, подъезжавший к новобрачным, и тут
же, будто распластавшись от скорости, пулей унеслась прочь.
Это странное явление сопровождалось оглушительными взры¬
вами, а траекторию ее безумного движения вычертили спо¬
лохи в стеклах окон на нижних этажах домов напротив.
Собравшихся на церковных ступенях людей окутало ядови-
160
тое облако черного дыма, будто тут пронесся злой дух, рас¬
сеиваться дым стал только после того, как зловещий красный
огонек исчез из виду в дальнем конце улицы.
Смех и шутливые выкрики сменились надсадным покаш¬
ливанием и чиханием. Затем вдруг упала тишина,, какая бы¬
вает при кульминации трагедии. И в наступившей тишине
кто-то произнес одно имя. Это невеста позвала своего суже¬
ного: «Ник!» Всего лишь раз, глухим, полным ужаса голосом.
Еще мгновение они стояли вместе, неподвижные, бок о бок,
точно так, как вышли из церкви. И вот она уже стоит одна, а
он лежит у се ног.
Гости гурьбой сбежали по ступенькам, засуетились вокруг
нее. А в поднявшейся суете его лицо было обращено к ней сниг
зу вверх, будто белый камень, лежащий на дне глубокого водо¬
ема. Внизу, у самой каймы ее белоснежной вуали, появилась
крошечная красная крапинка, похожая на запятую. Невеста,
как загипнотизированная, все смотрела и смотрела на эту кра¬
пинку. Его лицо замерло. Нет, это не запятая^это точка.
Минута проходила за минутой, но это уже не имело ни¬
какого значения. Она превратилась в статую в белом, един¬
ственный неподвижный объект во всей этой толчее и сума¬
тохе вокруг. Что-то говорившие голоса доносились др нее
точно из другого мира, не неся в себе никакого смысла.
«Расстегните ему сорочку! Уберите отсюда этих девчонок,
рассадите их по машинам и отправьте по домам!»
К ней протягивали руки, пытаясь увести прочь.
«Мое место здесь», — безжизненно твердила она.
«Она в шоке, — сказал кто-то. — Не позволяйте ей стоять
здесь, попробуйте уговорить пойти с вами».
Она сделала короткий, непроизвольный жест рукой, и они
оставили ее в покое.
В этом сумбуре звуков откуда-то издалека донесся печаль¬
ный перезвон колокольчика. Потом вдруг смолк. У ее ног по¬
явилась открытая черная сумка. «Умер», — сказал кто-то тихо.
Где-то совсем рядом пронзительно закричала девушка. Это
была не она.
Черную сумку подняли.
«Вот, возьмите, пожалуйста...».
Она отодвинула их рукой — той, на которой поблескива¬
ло новое золотое обручальное кольцо.
161
«Позвольте мне только обнять моего мужа. Позвольте про¬
ститься с ним».
Она встала пёред ними на колени, вокруг нее, будто по¬
земка на ветру, заколыхалась белая фата. Две головы сомкну¬
лись, что и было им предначертано’ Стоявшие ближе услы¬
шали тихийшепот: «Я не забуду».
Затем она выпрямилась, стала холодна как лед и бела как
раскаленный огонь. Всхлипывающая подружка беспомощно
дернула ее за рукав.
«Пожалуйста, уйдем, ну, пожалуйста, Джули».
Она, казалось, не слышит..
«Сколько человек было в той машине, Андреа?»
«По-моему, я видела пятерых».
«Именно столько же видела и я, а у меня очень хорошее
зрение. Какой был номер той машины, Андреа?»
«Не знаю, я не успела...»
«Зато я успела. Д-3827. А память у меня исключительная».
«Джули, перестань, Ты меня пугаешь. Почему ты не пла¬
чешь?»
. «Я плачу, только там, где ты этого не видишь. Идем со
мной, Ацдреа. Я возвращаюсь в церковь».
«Помолиться?»
«Нет. Дать клятву. Еще одну Клятву Нику».
Глава 4
РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ О .СМЕРТИ НИКА КИЛЛИНА
— Вон, значит, как, и теперь вы вернули свой долг, — за¬
думчиво произнёс Уэнджер. — Выходит, что бы с вами ни
сделали, никто не в состоянии лишить вас чувства удовлет¬
ворения от того, что своей цели вы достигли, так? Ни одно
наказание, которому мы можем вас подвергнуть, нисколько
на вас не 'отразится, не затронет вашей души, где оно дей¬
ствительно^ хбть что-то да значит, — так?
Она оставила вопрос без ответа.
— Да, я давнб уже представлял вас именно такой и вижу,
что не ошибся. Тюремное заключение, разумеется, не будет
для вас наказанием, как бы не так. Даже электрический стул,
162
если вас приговорят к казни. В ваших глазах нет и намека на
сржаление, как нет и тени страха в вашем сердце.
— Да. Вы правильно меня понимаете.
— Закон не может наказать вас, так ведь? Зато могу я..Слу¬
шайте же, Джули Киллин. Вы вовсе не отомстили .за Ника
Киллина. Вы только думаете, будто отомстили, но это не так.
В тот вечер, когда Блисс, Митчелл, Фергюсон, Холмс и Мо¬
рэн промчались, оря благим матом, в своей машине, у окна
меблированной комнаты в доме напротив, с пистолетом в
руке, затаился человек, карауля вас двоих, поджидая, когда вьг
выйдете. По какой-то причине он прозевал, когда Киллин
вошел в церковь: возможно, на линии огня находилось так¬
си, в котором тот приехал, возможно, вокруг него было слиш¬
ком много народу, возможно, он слишком поздно заступил
на свой пост. Поэтому он остался там ждать: он не собирал¬
ся пропустить, когда Ник выйдет.
И он нс упустил своей возможности.
Когда вы и ваш муж сошли по ступенькам, убийца под¬
нял пистолет, прицелился в Ника и спустил курок. В этот
самый момент мимо пронеслась машина, выхлопная труба у
нее страшно грохмыхала. Но его пуля нашла свою цель, про¬
летев над низкой крышей машины. Это была ирония судь¬
бы, каприз, который не повторился бы снова и через сто
лет: даже попытайся он все подстроить, заранее, подобдого.
совпадения он ни за что не добился бы. Даже отражения в
неосвещенных стеклах окон помогли скрыть вспышку от его
выстрела.
Вот ваше наказание, Джули Киллин. Вы отправили на
смерть четверых ни в чем не повинных людей, к убийству
вашего мужа совершенно не причастных.'
Он видел, что он еще до нее не добрался: по всему ее лицу
было разлито прежнее выражение холодной невосприимчи¬
вости. В глазах застыло неверие.
— Да-да, я припоминаю, — с презрением сказала она, — в
то время газеты, несомненно с подачи ваших людей.— им
ведь надо было как-то скрыть собственную некомпетент¬
ность, — пытались намекнуть на Какое-то невероятное совпа¬
дение. И до того ведь бывали деда, которые так и остались
нераскрытыми — Элуэлл, Дороти Кинг, Ротстайн, — а'при-
чина-то. всегда одна и та же: гнилость, где ее не должно бы
163
быть, подкуп в нужных местах, давление. Однако за всю ис¬
торию полиции никогда еще-не было дела, которому бы поз¬
волили пройти так незаметно, как этому. Не допросили даже
ни одного подозреваемого! Как будто на улице пристрелили
какую-то собаку!
• — Что касается газет, мы их не подбадривали, все было как
раз наоборот. Мы делали все, что могли, лишь бы только они
не упоминали'о. человеке, спрятавшемся в комнате напротив
церкви. Мы намеренно уводили их в сторону сведениями о
том, будто Киллина сразила какая-то шальная пуля с крыши.
Мы полагали, что если мы будем помалкивать, если этот не¬
известный убийца станет думать, что он вне подозрений, его
будет легче схватить.
— Я не верила этому тогда, не верю и сейчас. Я видела сво¬
ими собственными глазами...
— Значит, вы стали жертвой оптического обмана. Если бы
вы тргда пришли к нам, поинтересовались, как продвигается
следствие, мы вам доказали.бы это окончательно и беспово¬
ротно. Но нет, вы лелеяли обиду, дали клятву отомстить, и
полиции здесь не было места. Вы намеренно утаивали инфор¬
мацию,'пусть и'неточную, и использовали ее для убийства.
Она. бросила на него взгляд, полный самодовольства. Он
продолжал:
— В той комнате напротив церкви на оконных занавесках
мы обнаружили пороховые подпалины. Этажом выше нахо¬
дились люди, которые отчетливо слышали выстрел у себя под
ногами, гораздо громче грохота выхлопной трубы на улице.
В конце концов, им лучше'судить об этом, чем вам. Мы даже
нашли пустую гильзу; того же калибра, что и пуля, извлечент
ная из тела вашего мужа, гильза застряла в расщелине между
половицами..Мы 6 самого начала знали, откуда сделан смер¬
тельный выстрел: именно поэтому мы и не стали заниматься
поисками этой машины. Мы'знали все, не знали только, кто
убийца. .Мы узнали это.только теперь, совсем недавно. А вам
Hev хочется узнать, кто он? Хотите услышать его имя?
— С какой .стати меня должны интересовать кролики^ ко¬
торых вы, будто фокусник, вытаскиваете из шляпы, чтобы
сбить меня с толку?
,—Доказательство в данный момент хранится в наших делах.
Получили мы его слишком поздно, чтобы спасти Блисса, Мит¬
164
челла, Морэна или Фергюсона. Но сегодня мы им располага¬
ем. Научно обоснованное доказательство, доказательство, от
которого нельзя отмахнуться. Документ — подписанное при¬
знание, сейчас у меня в кармане лежит его копия. Последние
три недели этот человек находится в городе под стражей.
Впервые у нее не нашлось вызывающего ответа.
— Вы встретитесь с ним лицом к лицу, когда отправитесь
туда со мной. Я думаю, вы вспомните, что встречались с ним
прежде.
На поверхности стены, которую она воздвигла мевду ними,
появилась первая трещинка. На ее лице проглянула тень сомне¬
ния, страха. С губ невольно сорвался вопрос:
— Кто?
— Кори. Это имя вам о чем-нибудь говорит?
— Да, я помню этого Кори. Наши пути с ним пересека¬
лись дважды, всего лишь на мгновение. Один раз на вечерин¬
ке он принес мне коктейль на балкон. Было бы так легко...
Но я.отослал а его прочь, чтобы создать условия для...
— Убийства Блисса? Я прав?
— Согласно вашим утверждениям, человека, который не
сделал мне ничего плохого, который до того самого.вечера
никогда меня не видел. — Она поднесла руку ко лбу, затем *
продолжала: — А во второй — и последний — раз я провела
несколько минут у него дома. Я пошла к нему* на квартиру,
поскольку это был простейший способ избавиться от него.
Помню даже, я направила на него пистолет, чтобы удостове¬
риться, что беспрепятственно выйду оттуда. Его пистолет.
— Тот самый пистолет, из которого был убит ваш муж. Тот -
самый пистолет, из которого вылетела пуля в Ника Киллина.
Из-за ошибки курьера-новобранца пистолет попал на экспер¬
тизу в отдел баллистики,; вместо того чтобы проверить его на
ваши отпечатки пальцев в отделе дактилоскопии, а именно
для этого Кори, совершенно бесстыдно, передал его нам.
Помню, я сидел и костерил отдел дактилоскопии за то, что
они не прислали мне результат экспертизы по орудию, ко¬
торое* так до них и не дошло, когда вдруг мне позвонили из
отдела баллистики и сказали: «Тот пистолет, что вы нам при¬
слали на проверку, соответствует отметинам на пуле, извле¬
чённой из тела Ника Киллина:*мы полагаем, именно это вам
и было .нужно, конкретно вы ведь ничего не указали». Пре-
165
аде чем ил* поверить, я пожелал увидеть все собственными
глазами. А тут, будто желая довести игру судьбы до конца,
.заявляется сам Кори, чтобы узнать, как дела с пистолетом й
не может ли он его забрать. Больше он на свободу так и не
вышел.
Кори добровольно вызвался нам помочь. Разрешение на
оружие у него было, и он прямо горел желанием предоста¬
вить его нам, уж очень ему хотелось, чтобы с него сняли ваши
отпечатай. К тому времени уже прошло столько времени пос¬
ле убийства Киллина, что он, вероятно, поверил в собствен¬
ную непогрешимость. Он полагал, что ничто уже не может...
Понадобилось какое-то время, но он у нас всеугаки рас¬
кололся. А я между тем работал над делом, которое мы счи¬
тали совершенно особым, и, пролистывая старые газеты в
библиотеке, наткнулся на одно любопытное сообщение. Не¬
большой материальчик, интересный чисто в человеческом
плане, трагический для тех, кого он непосредственно касал¬
ся, но не етоль .уж и важный. Шальная пуля, выпущенная,
видимо, с ближайшей крыши, сразила намертво жениха, как
раз когда он выходил из церкви, в которой только что со¬
стоялось венчание. Й произошло это в одну из пятниц, ког¬
да члены клубы «Любители повеселиться по пятницам» раз-
влекалйсьчна всю катушку.
Для меня эта заметка послужила единственным возможным
объяснением убийств «Любителей повеселиться по пятницам»,
потерявших уже трех своих.зарегистрированных членов и бар¬
мена, которого они брали на эти свои гулянки. Я сложил два и
два. Имя овдовевшей невесты не упоминалось нигде, но ведь
она была — не женится же мужчина сам на себе!
Поэтому арест Кори мы спустили на тормозах, держали
его в одиночном заключении без права переписки, лишь бы
быть уверенными, что вы ничего о нем не услышите и на¬
несете свой следующий и последний удар. Рассчитать, где
это произойдет, теперь не составляло труда, и я под него
подставился.
Одного в толк не возьму: что вы делали между этими, с
позволения сказать, карами божьими. Как вам удавалось каж¬
дый раз так бесследно исчезать, а потом добиваться таких ра¬
зительных перемен в прическе и внешности. Я знал, что вы
появитесь, но до самой последней минуты понятия не имел.
166
откуда именно и в каком обличье. Это было все равно что
схватиться с призраком.
Женщина вяло заговорила:
— Ничего сверхъестественного в этом нет. Я полагаю, вы
искали меня в различных притонах, меблированных комнатах,
дешевых отелях. Я же ежедневно сталкивалась с десятками лю¬
дей, которые никогда не удостаивали меня повторного взгля¬
да. Я жила при одной больнице. Могу сообщить вам название,
если хотите. Это одна из самых крупных больниц в городе. Там
я работала и там же жила, так что мне не нужно было никуда
выходить. Волосы у меня всегда были покрыты, поэтому никто
не знал — да и не желал знать, — какого они цвета. Когда я не -
работала, я сидела у. себя в комнате, дружбу с персоналом не
водила. А когда наступало время снова на... нанести удар, я
брала короткий отпуск за свой счет, уезжала.и несколько дней
спустя возвращалась снова. И все ради чего? Все напрасно.
Дыхание опять давалось ей с трудом, как перед этим, ког¬
да она сидела в кресле. Казалось, что-то оборвалось у нее
внутри и не дает дышать.
. — Выходит, я держала в руках тот самый пистолет; из ко¬
торого убили Ника? Кори стоял, совершенно.беспомощный
под его дулом, а я опустила пистолет и ушла, чтобы убить
невинного человека. — Ее стала бить дрожь, как при про¬
студе. — Теперь мне слышится этот ужасный крик Бдисса,
когда он полетел с балкона. Тогда я его не слышала. Мне
слышится стон Митчелла. Я слышу их всёх}
Она резко склонила голову, будто у нее сломалась шея.
Послышались тихие, но бурные рыдания.
Когда же наконец рыдания прекратились, она снова под¬
няла взор.
— Почему он это сделал — я имею в виду Кори? — спро¬
сила она. — Я должна это знать.
У Уэнджера под пиджаком зашуршала бумага. Он вытащил
экземпляр признания, развернул его, протянул ей.
Она лишь взглянула на начало й на подпись в конце по¬
следней страницы. Затем вернула ему документ.
— Расскажите мне сами, — попросила она/ — Теперь я вам
верю. Вы честный человек.
— Они Смеете занимались рэкетом, ваш муж и Корн. Весь¬
ма прибыльным рэкетом. Подробности вот здесь, в его при¬
J67
знании. .— .Он помолчал. — Киллин когда-нибудь рассказы¬
вал вам об этом? — спросил он.
Она кивнула:
— Да, рассказывал. Я знала об этом. Он мне все рассказал —
только не назвал имен. Он признался, что его ждет, если он
выйдет из игры. Я не поверила. Тогда я еще не была знакома с
насилием. Я сказала ему: либо рэкет, либо я. Я и не думала, что
все настолько серьезно. Просто не представляла, насколько это
может быть серьезно. Понимаете, я любила его. Он попросил
неделю или две, чтобы принять решение, а затем сделал свой
выбора Выбрал меня.
Впервые Джули Киллин посмотрела Уэнджеру прямо в
глаза. Говорила она спокойно, будто рассказывала историю
какой-то другой.женщины.
— Он сменил квартиру. Встречаться мы стали тайком.
Я предложила ему попросить защиты у полиции, но он ска¬
зал, что увяз в этом деле не меньше тех, кого он опасался.
Он сказал, что мы уедем. Уедем немедленно, сразу же из
церкви — прямо на пароход. Вот я еще на чем настояла —
на венчании в церкви. — Она мрачно улыбнулась. — Вот
видите, получается, это я его убила... в некотором роде. По¬
тому-то мое последующее обязательство стало еще серьезнее.
Вконец измученная, Джули немного помолчала, затем про¬
должала:
— Ник сказал, вернемся мы не скоро. Он оказался прав.
Мы уехали — только порознь. И мы так больше й не верну¬
лись — ни один из'нас.
Я знала, что должна принять его на этих условиях или во¬
обще от него отказаться. Проблемы выбора для меня даже
и не стояло. Я желала его. Боже, как я его желала. Лежу, бы¬
вало, ночами-без сна, разбивая время, которое должно прой¬
ти без него, на минуты и секунды. Так я коротала время в
ожидании встречи. Его бизнес... — Она пожала плечами. —
Он обещал, что оставит его. Требовать от него большего мне
просто не позволяла совесть.
— Ошибка, которую вы оба совершили, — чуть ли не про
себя размышлял Уэнджер, — заключалась в том, что вы полага¬
ли,будто из такой игры, в которой он участвовал, есть выход.
По ходу этого «дела» они оставили за собой несколько убийств.
К тому же стоял ведь еще вопрос об окончательном дележе до¬
168
бычи, что всегда неимоверно трудно. Позволить ему уйти Кори
просто не мог. Они были связаны намертво.
Женщина перебила его. В ее спокойном голосе проступи¬
ла ярость:
— Он-то вышел из игры. И не только вышел, но и пере¬
делал себя. Мистер Кори, блестящий светский человек. Вот
кем он стал! Почему же он не позволил уйти Нику? Зачем ему
понадобилось убивать его?
Впервые за годы службы в полиции Уэнджер отвечал на
вопросы, вместо того чтобы задавать их. Джули Киллин об¬
ладала каким-то отчаянным качеством, которое помогло им
обоим выйти за привычные рамки отношений между плен¬
ником и стражем.
— Да, Кори все бросил. Но к.тому времени, когда он это
сделал, не осталось никого, с кем ему надо было считаться,.
не забывайте об этом, только он один. Когда же это попро¬
бовал сделать Киллин, оставался еще Кори. Причем в отно¬
шении Кори Киллин повел себя не слишком благоразумно.
Прервал всякую связь, скрылся — вероятно, послушавшись
вашего доброжелательного совета, но ведь у него было столь¬
ко всего против Кори, что он запросто мог отправить того на
электрический стул. Не говоря уже о нескольких тысячах дол¬
ларов, которые, как считал Кори, достанутся Нику. У Кори
имелись все основания, можете не сомневаться. После исчез¬
новения Киллина у него бы не было ни минуты покоя. Над
ним бы всю жизнь висел топор. И он решил'убрать Ника,
пока не поздно, пока Киллин не убрал его первым. Един¬
ственное место, где его можно найти, считал Кори, это цер¬
ковь. До венчания Ник, видимо, скрывался.
— Да, он затаился, старался не привлекать к себе внима¬
ния, — спокойно, чуть ли не с безразличием вставила она.
— Ник съехал с квартиры. Кори не знал, что у него за де¬
вушка, где он живет. '
— Мы встречались в киношках, после начала сеансов, всег¬
да два места в последнем ряду. ~
— Но наконец Кори придумал выход. Orf обошел все цер¬
кви, порасспрашйвал. Кто-то проболтался, и он таким обра¬
зом узнал, когда и где состоится венчание. Затем снял ком¬
нату,' выходившую окнами на боковой вход церкви.. Он знал,
что Киллин воспользуется боковым входом. Прихватил с со-.
“169
бой пистолет, побольше еды и не отходил от окна сорок во¬
семь часов подряд. Он полагал, что, в качестве меры предос¬
торожности/ церемонию могут отодвинуть на самое позднее
время.. ; .
В комнате воцарилось молчание. Уэнджер подумал о пуле,
которая убила Ника Киллина','о пуле, которая пролетела над
головой пяти других мужчин и, однако, привела к немину¬
емой гибели четырех из них. .Он вздохнул и посмотрел на
Джули Киллин:
— Вы... он так и не узнал, кто вы, с начала до конца. Вы
для него были всего лишь незначительной, похожей на белую
куклу маленькой фигурой, стоящей рядом с его целью. И он...
вы ведь трж;е так и не узнали, кто он, правда же... человек,
который^ак-то вечером привел вас к себе в комнату, чело¬
век, который убил вашего мужа?
Женщина не ответила/словно и не слышала.
— Кор.и даже послал венок на похороны, от имени церков-
ного?старосты/
Женщинатак и,зад рожал а, подняла руку, как будто Уэнд¬
жер ударил её/
Он понял, что наконец-то убедил ее.
Он встйл, надел кольцо наручников ей на запястье, осторож-
но защел1шул его, как бы стараясь не потревожить ее горьких
воспоминаний. Она, казалось, даже не заметила этого.
— Идемте, — грубовато позвал он.
Она поднялась и вдруг осознала, что их запястья соедине¬
ны сталью. Она посмотрела на Уэнджера и мрачно кивнула.
~ Да,^ сказала Джули Киллин, — пожалуй, пора.
В смерти в ббщем-то нет ничего
ужасногр. Весь ужас в том, что она
представляется нам .ужасной.
Энхейридион -Эпиктет1
Часть первая
Глава 1
ВСТРЕЧА
Каждый раз, возвращаясь домой, он шел берегом реки. Око- •
ло часу ночи. Когда ты молод, это вполне естественно: Идешь
себе, смотришь на воду, поглядываешь на звезды. Даже если ты
.детектив и, строго говоря, не имеешь к звездам Ни малейшего
отношения.
Закончив работу, он мог бы, как все, сесть в автобус. Ведь
путь вдоль реки не близкий — приходится делать небольшой
крюк. Однако его это не смущало. А чем плохо? Спешить
некуда, идешь, насвистываешь. Плещется вода, а звезды, от¬
ражаясь в ней, кажутся такими яркими, что взгляд не ото¬
рвешь. И помечтать можно — что в том плохого, если тебе
уже за двадцать, но нет еще тридцати. А в автобусе, среди
своих? Какие там мечты!
Вот почему он любил ходить у реки. Ходить каждую ночь —
в час или чуть позже. А когда к чему-то привыкаешь, непремен¬
но случается такое, что выбивает тебя из колеи, а то й вообще
круто меняет всю твою жизнь.
Звали детектива Шон. Окружающие его не всегдалюнима-
ли. А кто,, собственно, может понять другого? Впрочем, осо¬
бенно и не старались: времени не было. Случалось, кто-ни¬
будь спросит после службы:
'Энхейридион Эпиктет (ок. 50 — ок.* 140) — римский
. философ-стоик; раб, позднее вольноотпущенник. «Беседы» Эпиктета, содер¬
жащие моральную проповедь (центральная тема — внутренняя свобода че¬
ловека), записаны его учеником Аррианом. (Здесь и далее прймеч. перми.)
173
— Эй, Шон, нам не по дороге?
— Нет, я, как всегда, пойду вдоль реки.
А вслед ему летели реплики. Впрочем, не обидные, вроде:
«Чудила» или «Мечтатель, что с него возьмешь!». Кто-то со¬
глашался, кто-то — нет. Стоило ли придавать значение вся¬
ким пустякам, которые ни на службе, ни на дружбе не отра¬
жаются! Поговорят, прговорят, да и снова забудут месяца на
два. Глаз это никому не кололо.
И вот опять — он, река и ночь, как было уже много-много
раз. Идет легким шагом, тихонько насвистывая. Не заунывно,
не назойливо, правда, не очень чисто, если говорить о мелодии.
И всегда один и тот же мотивчик: «Покажи мне дорогу домой».
Может ли быть лучшее сопровождение, когда в одиночку
идешь вдоль реки, кругом — ни души, полнейшая тишина.
Только ты и звезды, от которых нельзя оторвать глаз.
Сегодня их мерцало гораздо больше, чем обычно, — ни
одной, верно, не осталось в запасниках. Иногда даже каза¬
лось, что они вплетены в блестящую чешуйчатую ткань, бро¬
шенную в черное небо. С самого верха небесного свода она
ниспадала подобно утесу, а дальше; разворачиваясь, полого
опускалась, превращаясь в. мост, который тянулся по город¬
ской стороне реки, выделявшейся на фоне темного противо¬
положного берега с растворившимися сейчас во мраке полями
и перелесками. Высоко над рекой гирляндами висели огни
бульваров, похожие на редкую' нитку блестящих бус. Иногда
между светящимися бусинами проплывал крохотный огонек —
это на большой скорости, проносилась машина, хотя с того
места, где находился Шоц, казалось, что он едва ползет.
Вдоль набережной, по которой шел Шон, где-то в глуби¬
не тянулись в темноте кирпичные укрепления города, проши¬
тые тут и там, на разных расстояниях ц уровнях, оранжевыми
точками. Перед цитаделью проходила двух- или трехрядцая
автомобильная дорога. От реки ее отделяла широкая полоса
деревьев,' и в темени молодой июньской листвы просвечива¬
ли яблочным, ярко-зеленым взрывом фонари. Их огни бро¬
сали серебряные отсветы на брусчатку тротуара, 4по которому
шагал Шон. Каменный парапет, доходивший ему до пояса,
обрывом уходил к черной глубокой воде.
В общем, как можно себе представить, у Шона был весь¬
ма подходящий антураж для того, чтобы насвистывать, по¬
174 .
глядывать на звезды и мечтать. А почему бы, в самом деле,
не помечтать, когда идешь домой ночной порою и тебе двад¬
цать восемь лет?
Итак, он шагал по тротуару, на котором весело чередовались
полосы света и тени. Неожиданно взгляд его остановился на
одном из светлых пятен: ему показалось, как*порой бывает с
каждым, что под ногами у него деньги. Однако ноги по инер¬
ции пронесли его мимо: наклонишься, чтобы поднять, а там
грязная бумага.
Однако свист его прервался, Шон замедлил шаг, повернул
назад и все-таки нагнулся. И надо же! Бумажка оказалась тем,
на что походила. Пятидолларовый банкнот.
Шон свистнул. На сей раз его свист был коротким и не¬
мелодичным. Внимательно осмотрев банкнот с обеих сторон,
он хотел уже сунуть его в карман брюк. Однако не успел,
увидел, что навстречу ему по тротуару, подгоняемое легким
ветерком, что-то движется и движется рывками — пробежит
немного, остановится, а то и покрутится на месте, потом ,
снова побежит. Шон подождал и остановил ногой еще одну
бумажку. Опять банкнот, только теперь долларовый.
Склонив голову набок, Шон бросил взгляд вдоль тротуа¬
ра, чередованием темных и светлых полос напоминавшего
железнодорожное полотно, убегающее к мосту. Впереди —
никого и ничего.
Шон прибавил шагу, держа два банкнота в руке, но уже не
насвистывая. И снова остановился, подобрал третий. Теперь он
почти бежал, и вдруг — опять. Три в одной руке и один — в дру¬
гой. Шестнадцать долларов. Он собирал их, словно листья.
Впереди показался мост. Брусчатый тротуар^висел уже над
водой, так же как и сопровождавший его парапет, — основа¬
ния под ними не было. Не было и земли, а потому деревья
кончились. Зато здесь сияло больше огней — по одному с
каждой стороны стояли орнаментальные фонарные столбы.
Дальше сплетением и перекрестьем балок темнела громада
моста, и дорога уходила в него, словно в туннель:
На мост Шон идти не собирался. Он всегда огибал его и
шел дальше, оставаясь на городской стороне мыса, от кото¬
рого отходило это сооружение. Но йе всегда, а точнее — не¬
когда еще не приходилось ему подбирать здесь деньги, при¬
чем сразу обеими руками.
175
И тут что-то сверкнуло, будто одна из крохотных небес¬
ных звездочек вонзилась в тротуар. Шон наклонился, чтобы
разглядеть получше', а когда выпрямился, то держал в руке
кольцо с бриллиантом. С единственным камнем, но большим
и чистой воды/
Он внимательно огляделся по сторонам. По-прежнему
никого и ничего. И вдруг взгляд его привлекло нечто такое,
что нарушало ровность и плоскость линии парапета, возвы¬
шаясь над ним. Что-то неподвижное, темное и бесформенное.
К этому предмету Шон и направился. Он находился не так
уж й далеко, под одним из фонарных столбов. И только по¬
дойдя ближе, понял, откуда взялись и эти деньги, и этот пер¬
стень. Перед ним возникла черная женская сумочка из мяг¬
кого материала, возможно из замши. В% подобных вещах он не
оченб-то разбирался, но на вид сумочка казалась дорогой. На
ней красовалась витая монограмма из какого-то блестяще¬
го камня, о котором ему еще предстояло узнать, поскольку
прежде тот ему не встречался, — камень под названием мар¬
казит, или лучистый колчедан.
Без сомнения, сумочку не уронили нечаянно и не потеря¬
ли, иначе та лежала бы на тротуаре. Но она не лежала, а сто¬
яла на парапете, причем была перевернута и открыта, к тому
•же смята посередине, словно бы для устойчивости. Казалось,
владелица специально^ распахнула ее и опрокинула на пара¬
пет, чтобы изнутри все вывалилось, а потом угребла содер¬
жимое и высыпала поверх сумки да так и оставила, будто
хотела сказать, что ни в чем она больше не нуждается.
Многочисленные предметы под сумкой и рядом с ней были
из тех, которые,-по его разумению, дороги сердцу женщины,
например: металлическая пудреница, маленький флакончик-
ампула, еще недавно содержавший духи, а теперь разбитый и
источавший сладостный аромат. Кто его знает, конечно, что у
этих женщин на уме, но зря такие вещи вроде бы не выбрасы¬
вают. Видно, дело дошло до крайности. Еще рядом с сумочкой
лежала толстая пачка бумажных денег, которую и расшвыривал
налетавший бриз. Шон прихлопнул пачку ладонью, а потом
сунул в сумку.
Его внимание привлек еще одни небольшой предмет, ока¬
завшийся поодаль, — вряд ди он просто вывалился. Черный
шелковый шнурок, вернее, два шнурка, а между ними разме¬
176
ром с ноготь большого пальца крошечный циферблат в об¬
рамлении бриллиантов. Наручные часы. Их вид мог расска¬
зать все, что нужно, тому, кто умел разбираться в подобных
вещах. Один шнурок вместе с корпусом часов лежал на пара¬
пете, второй сиротливо свисал с него. Когда Шон их поднял,
стекло так и осталось на камне кучечкой белого порошка.
Снимая часы с руки, владелица, должно быть, взялась за ко¬
нец шнурка и резко стукнула о камень да там и бросила. Шон
поднес их к глазам и прищурился, разглядывая циферблат в
бледном отраженном свете. Стрелки показывали 1 час 8 ми¬
нут. Они больше не двигались. Шон бросил взгляд на свои
часы. На них было I час 12 минут. Значит, всего четыре ми¬
нуты назад время для кого-то остановилось.
И тут он увидел ее.
Только не на пешеходной дорожке — та, насколько хватал
глаз, была пуста. Женщина стояла на парапете, выпрямив¬
шись во весь рост, но не бросалась в глаза. Ее почти закры¬
вала одна из массивных каменных опор, шедших через рав¬
ные интервалы друг за другом на протяжении всего.моста.и
поддерживавших стальные фермы, из которых состояла эта
громадина.
Ветерок трепал подол ее платья, и издаваемый им звук
привлек внимание Шона, когда его взгляд обследовал пус¬
тую перспективу. Она же его вообще не видела, так как на¬
ходилась на противоположной стороне моста, к тому же сто¬
яла спиной к нему и смотрела на воду.
% Вот она наклонилась, приподняв согнутую в колене ногу,
сняла туфлю, которая глухо стукнула о'камень, выпрямилась.
Потом согнулась другая нога, и упала вторая туфЛя. Хотя обе
туфли легли почти беззвучно, не услышать, как они шлепну¬
лись, в царившей полной тишине было просто невозможно.
Красный огонек мелькнул у нее за спиной — резко отбро¬
шенная назад сигарета, описав кривую, погасла и исчезла.
Кончено — больше и отказываться не от чего.
Все эти подробности автоматически фиксировал мозг Шона,
когда он помчался вперед, как только услышал, как трепетал
подол ее платья. Бежал на носках, чтобы не выдать своего при¬
ближения; бежал так быстро, что у него ветер в ушах свистел.
Его охватил испуг. А. испуга он уже давно, лет десять как не
испытывал. Но этот был очень сильный, до удушья, причем не
Д77 *
за себя ведь — самому-то ему ничто не угрожало. Интуиция
подсказала,- что, крикнув, он только ускорит конец трагедии, —
она тут же спрыгнет с парапета, и ему, как быстро ни бежал бы,
все равно не удастся ее спасти.
Пока она его не слышала и, как в замедленном кино, ма¬
шинально и спокойно снимала туфли, прежде чем навсегда
расстаться с бренным миром.
Когда Шон пронесся мимо каменной колонны, которая за¬
крывала ее с той стороны, с которой он приближался, ее вы¬
прямившаяся во весь рост фигура полностью предстала его
взору. Голова была слегка запрокинута, глаза прикрыты ру¬
ками, как будто их слепили звезды. Она держала ладони ко¬
зырьком, словно именно звезды, а не вода внизу внушали ей
ужас.
Шон ударился о каменную твердь парапета, и его руки,
как железные клещи автомата, тут же обхватили тело жен¬
щины подобно спирали — одна выше другой, сковав ноги и
талию, он лишил, ее возможности согнуться, оттолкнуться и
броситься вперед.
Она пьяно пошатнулась, дернулась, точно ее подсоедини¬
ли к розетке. Дернулась скорее по инерции, передавшейся от
него, чем*.благодаря собственному сознательному усилию. Во
всяком случае, ощущая, как она легонько покачивается на
фоне звездного неба, Шон расценил это именно так. Руки ее
безвольно повисли, голова запрокинулась еще больше, под¬
ставляя лицо под острия нацеленных на нее ножей поблес¬
кивающих звезд.
Все произошло почти мгновенно. Шон даже не успел ни
о чем подумать, она, вероятно, тоже.
Чтобы опустить ее на тротуар, ему понадобилось два-три
^неловких, но быстрых движения, слившихся в его сознании
в одна. Сперва, он рванул ее . на себя, так что на мгновение
женщина оказалась чуть ли не сидящей у него на плече, по¬
том чуть* ослабил хватку; и её тело безвольно скользнуло вниз,
пока земля, которой коснулись ее ступни, не остановила это
скольжение. Правой рукой он продолжал придерживать де¬
вушку.
Дело сделано. Ее жизнь была вне опасности.
После пробежки он все еще тяжело дышал. Ее дыхание
тоже стало учащенным — ведь то, на что она уже настрои¬
178
лась, так неожиданно сорвалось. Шон слышал, как она ды¬
шит ему в ухо — все реже, все тише, все спокойнее. '
Наконец ее дыхание пришло в норму, его — тоже.
И тут она снова поднесла безвольную руку ко лбу, открыв
ладонь звездам, как бы пытаясь отвести от себя что-то.
Ни Шон, ни спасенная им девушка пока не произнесли
ни слова. Она не кричала, не проклинала его, не закатила
обычную в таких случаях истерику. А он растерялся, поня¬
тия не имея, что говорят людям, которых удержали, спасли
от смерти.
‘Кто-то, однако, должен был начать. Не могли же они сто¬
ять всю ночь эдакой скульптурной группой.
Может, предложить ей сигарету? — подумал он. Но не
предложил. Если уж ей весь белый свет не мил, что .толку в
сигарете?
Голова девушки по-прежнему была повернута так, чтобы
не видеть звезд, от которых глаза ее прикрывала ладонь вяло
поднятой ко лбу руки.
Все произошло в считанные секунды, но этот миг показал¬
ся Шону вечностью. Наконец он решип заговорить. Загово¬
рить так, как ему казалось правильным в столь напряженный
момент — будто не произошло ничего особенного, будто она
лишь обо что-то споткнулась.
— Что случилось-то? — небрежно спросил он.
— Помогите мне от. них избавиться.
— От кого?
Вместо ответа, она повернулась к нему лицом, как бы да- \
вал понять, что имеет в виду назойливые блестки, которыми
усыпано небо.
— Зря вы меня удержали. Сейчас я была бы так глубоко,
что ни-я их, ни они меня уже не видели бы.
Она, конечно,.не в себе, подумал Шон, явно не в себе. Та¬
кой ненависти к ним никто, кроме нее, не испытывал. А ведь
какая красота! Так бы и глядел на них, не отрываясь. Может лй
быть что-нибудь прекраснее?!
— Идемте-ка ближе к свету, я хочу вас получше рассмотреть.
Наверно, какая-нибудь.жалкая потаскушка, запутавшая¬
ся в любви, подумал он, или и того хуже — ночная бабоч¬
ка, которой все .осточертело.
Шон наклонился и поднял ее туфли.
179
— Пожалуйста. Они вам, наверное, еще понадобятся.
Он протянул их ей, держа за длинные ремешки.
В ее ответе прозвучал едва заметный упрек:
— Хотите, чтобы я снова стала ходить? Придется надеть.
Она поставила туфли на асфальт, нащупала каждую ногой
и, чтобы застегнуть, склонилась, держась за его руку, согну¬
тую в локте. Шон на всякий случай не отпускал ее, продол¬
жая придерживать за талию.
Они дошли до ближайшего фонаря. Круг света казался
плешиной на темном тротуаре.
Двигались медленно, под ручку — не бок о бок, но почти
рядом, насколько позволяла его рука. Она шла чуть позади и
с явной Неохотой.
— Вы хотите показать, что вы добры. А на самом деле? —
Казалось, раз начав, она уже не в силах остановиться. — За¬
чем вы это сделали? Зачем? Дайте мне наконец уйти от них.
Отгородиться: Изгнать их из моего мира. Неужели их свет
Увечен? Неужели он никогда не прекратится?
Шон лишь качнул головой, но ничего не ответил и всту-
. пил в круг света, отбрасываемого, дуговой лампой фонаря. Но
когда в тот же круг вступила девушка, изумлению его не было
предела.
Его рука тут же сползла с ее талии.
— Боже мой... да вы себе цены не знаете! — запинаясь,
заговорил он. — А я-то, грешным делом, подумал, что вы из
этих... опустившихся. Так молоды, красивы, а как великолеп¬
но одеты! У вас же все есть! И что вам взбрело в голову?
' Он явно не. воздал ей должного. Нужные слова всегда да¬
вались ему с трудом, а .уж сейчас — тем более. Брякнул пер¬
вое, что пришло в голову, — искренне, конечно, но не слиш¬
ком убедительно.
Ей было не'больше двадцати. Красивая, но не глупой ку-
' кольной красотой, не пухлыми губками и густыми загнутыми
ресницами. Правильные черты лица, высокий лоб, изящная,
четкая линия подбородка, свидетельствующая о характере, и
. широко поставленные огромные глаза, полные откровенной
тоски. Такая.красота не подвластна даже времени. Бледность,
подчеркивающая глубину ее глаз, являлась результатом пере¬
житого потрясения, а не умелого обращения с косметикой. Ни
ее следов, ни следов чего другого, что могло бы оставить свой
180
отпечаток или как-то изменить это лицо, Шон не заметил. Во¬
лосы девушки были скорее рыжеватые, нежели темно-русые —'
какогО-то переходного оттенка; легкий беспорядок придавал
им не меньшую привлекательность, чем, вероятно, модная
прическа. Платье из темной ткани, без единого украшения и
без единой пуговицы, которые могли бы подчеркнуть его свое¬
образие,, явно выполнил на заказ дорогой мастер.
Шона поразила роскошь ее туалета, хотя он мало в этом’
смыслил. Он повторил вопрос':
— И что вы надумали?
И опять услышал прежний ответ:
— Помогите мне от них избавиться. Сделайте так, чтобы
они больше не светили.
Ее глаза излучали столь необыкновенную энергию, что:
совладать с нею ему было не по силам.
— Но ведь звезды там не для того, чтобы делать вам боль¬
но. Это их место. Они там всегда были и будут.
— В таком случае я не хочу быть.
Ему захотелось увести ее отсюда, туда, на городскую сто¬
рону, где она могла бы отвлечься от своих мрачных мыслей.
— Не бойтесь, я с вами. Не думаете же вы, что я сделаю
вам больно? — уговаривал он ее, как ребенка.
Она коснулась его руки, но это легкое прикосновёние.обер-
нулось вдруг судорожной хваткой.
— Нет-нет, вы не причините мне боли. От людей я этого
не жду. У людей есть сердца. До них можно достучаться.
Людям можно сказать: «Оставьте меня...»
— Пока я Здесь, вам нечего беспокоиться. Хотите держать¬
ся за меня крепко — пожалуйста. Можно еще крепче, можно
обеими* руками.
По ее телу пробежала дрожь.
— Вы скоро уйдете, а*я опять останусь с ними одна.
Шон обнял ее за плечи. Впрочем* не. вкладывая ничего
.личного в свой чисто защищающий жест: так мужчина мо¬
жет прижать к себе девочкутподростка, которая заблудилась.
В обнимку Прошли они несколько шагов — из полосы све¬
та, который дал ему возможность разглядеть ее как следует,
во тьму, и снова в полосу света,, и снова во тьму.
Шон никак не мог решить, что ему с нею делать. Нельзя
же теперь, сняв ее с парапета, дотронуться в. знак прощания
181
до шляпы и уйти. Отвести ее домой? Это вряд ли приведет*к
добру: она ведь, наверное, оттуда и пришла, незадолго до того
как оказалась на мосту. Вызвать «скорую» и отвезти в боль¬
ницу, где она будет под наблюдением? Это ее еще больше
напугает, а она и без того вся дрожит.
Потихоньку, шаг за шагом, с короткими остановками, они
дошли до того места, где была оставлена сумка с вытряхну¬
тым из неё* содержимым.
Ее вид не вызвал у девушки никакой реакции. Она не про¬
явила ни малейшего желания поднять ее. Пришлось Шону са¬
мому, одну за другой, собрать в сумку все вещи. Дойдя до раз¬
битого флакончика с духами, он вопросительно взглянул на нее:
А Это не нужно, да? — И столкнул осколки с парапета.
• Девушка промолчала. Словно не знала, о чем речь. А если
и знала, це обратила внимания.
Он вспомнил о странствующих банкнотах, которые подо¬
брал на тротуаре, вытащил их из кармана и добавил к ос¬
тальным.
Разбитые часы, от которых осталось одно название, про¬
тянул ей. *.
Она взглянула на них с каким-то тупым удовлетворением
и выдохнула:
— Хоть их я заставила остановиться. — Ее ресницы дрог¬
нули. Она, видимо, сдержала острое желание взглянуть на
небо. — А этим, хоть бы что!
Незнакомка.вернула ему часы, совершенно равнодушно,
как будто они принадлежали кому-то другому, а ее попро¬
сили только взглянуть на них. Шон раскрыл ладонь, и они
скользнули в сумку, сверкнув напоследок лучиками брилли¬
антового пояска.
' Ну вот и все. Шон закрыл сумку и протянул девушке.
Взять ее она не проявила желания. Прежнее стремление
избавиться от всего лишнего было, -вероятно, еще сильно в
ней, не 'важно, сколько прошло времени.
-Ему пришлось проявить нартойчиВость:
— Но она же вам еще понадобится!
— Нет, V- кротко ответила она. — Но раз уж вы настаи¬
ваете...
И сунула сумку под мышку — многие женщины, он видел,
носили сумки именно так.
182
И тут Шон задал ей вопрос... и тотчас пожалел об этом.
Вопрос прозвучал по-дурацки. Он получился еще более ду¬
рашливым, чем тот, первый, обращенный к ней на мосту.
— Ну что, вы все взяли?
Его слова прозвучали так, будто он оказал ей услугу при
посадке в автобус или на поезд: что ж, бывает, вышла не на
той станции или остановке и он помогает ей уехать.
—■ Да, — ответила она, — все на месте.. Часы, кошелек, моя
жизнь и мой ад.
Он ощутил укол от ее слов, но решил промолчать,, что бы
она ни говорила — ей никого не убедить в том, что для него
единственно верным поступком было позволить ей спрыгнуть
с моста.
— Перейдем здесь?
Шон вел ее туда, где проходили транспортные маршру¬
ты. Им было необходимо вернуться в город. Он продолжал
легонько придерживать ее за плечи, незаметно направляя в
нужную сторону.
Она не сопротивлялась, но стоило им приблизиться к пер¬
вому же бордюру, как спросила:
— Куда вы меня ведете?
— Вероятно, туда, где можно спокойно посидеть и пого¬
ворить.
Девушка угадала его мысли:
— Подальше от реки?
— Есть места и повеселее, — словно оправдываясь, заме¬
тил он.
Она промолчала, но он знал, что у нее на уме: «Но река
дает успокоение».
— У меня вон там машина, — сказала она чуть погодя, как
будто только что вспомнила об этом.
— Что же вы раньше молчали? -г- воскликнул он, остано¬
вившись.
Они свернули в указанном направлении. Машина стояла
на дороге по другую сторону моста, была скрыта деревьями
и почти не видна с того места, где он нашел первый банк¬
нот. Когда они подошли ближе, на фоне рассеянного света
дороги четко выделился силуэт машины. — низкого, сде¬
ланного на заказ родстера блестящего лакрйчного цвета.
Пятна света дуговых ламп, пробивавшихся сквозь листву.
'183
деревьев, перемежались на капоте, багажнике и крыше ку¬
зова.
Шон присвистнул.
— Ваша? — Шутка вышла грубоватой, но добродушно, как
он того и хотел. — И вы хотели ее бросить? Как же у вас хва¬
тило смелости?
Она не ответила. Как будто не могла понять, что же тут
такого особенного.
Шон сел за руль.
— Ключи у вас?
— Я их, по-моему, оставила в замке.
Он нашел их у себя под ногами.
— Забавно,'правда? Если бы вам понадобилась эта маши¬
на, ее бы здесь, скорее -всего, уже не было. А раз нужды нет,
вот она, тут как тут.
:Шон нажал какую-то кнопку, и кипящий поток плати¬
ны залил дорогу, создав под деревьями полдень. Он убавил
свет*.
— Да,-не машина, а сказка! —* не удержался детектив и
провел рукой по ветровому стеклу.
— Отец подарил ее мне на восемнадцатилетие...-
Развивая затронутую тему, можно было выведать и кое-
что ещё.
-т Сколько же она у вас?
— Чуть больше двух лет.
Значит, не ошибся — ей двадцать.
Девушка продолжала стоять у дверцы, как будто он, пере¬
став поддерживать, лишил ее способности двигаться. Шон
хотел, чтобы она заняла'соседнее сиденье, а потому предло¬
жил ей .то, что намеревался предложить еще на мосту, — как
средство привлечь, расположить ее к себе. Он достал сигаре¬
ты, но пачку не протягивал, а спросил:
— Хотите?
Она опустилась на сиденье рядом, скорее всего еще не от¬
давая себе отчета в том, что делает. Одной рукой он поднес
зажженную спичку, а другой потянулся и захлопнул дверцу —
мало ли что ей взбредет в голову!
Он* наблюдал за ней, повернувшись в ее сторрну и упер¬
шись локтем в спинку сиденья.
— Итак, давайте поговорим. Не возражаете?
184
Она мотнула головой, и он не понял, что это могло озна¬
чать: была ли она не против или же решительно отказывалась.
Сейчас она казалась такой жалкой, такой измученной, что
ему вдруг захотелось обнять ее по-настоящему. И он сжал
правой рукой запястье левой, словно надел на нее наручник,
и, крепко держа, откинулся на сиденье.
Девушка смотрела себе под ноги, и он знал почему: чтобы
не смотреть вверх; страх ее не проходил, звезды по-прежне¬
му не давали ей покоя.
— И кто же он?
Она наконец улыбнулась:
— Я еще ни разу не была влюблена.
Шон подумал о сумочке, о банкнотах, подобранных на
тротуаре.
— Деньги, кажется, тоже не причина?
Ее улыбка перешла в смех. Смех скорбный, невеселый.
Она ответила одним-единственным словом:
— Деньги?!
Так говорят о пыли. Или о чем-то таком, что не заслужи¬
вает внимания.
Тогда он сам ответил на свой вопрос:
— Я там и думал.
Он задумчиво провел рукой по ободу рулевого колеса.
— Выходит, не любовь и не деньги. А может, вас чем-то
напугали медики? Только ведь и они ошибаются, и они не
всегда все знают.
— В последний раз я была у врача, когда мне исполни¬
лось двенадцать. В этом смысле у меня все в порядке. За всю
жизнь я ни разу не болела.
Шой опустил подбородок на руль.
— Я так хочу вам помочь!
— Вы так молоды, а эти огненные шары так стары. Вы
один, а их тьмагтьмущая.
' Крепко же они засели у нее в мозгу. За один день от этого
не избавишься. Тут необходим доктор... как бишь его? Нуж¬
ное слово, однако, никак не вспоминалось.
Он заметил, что девушка начинает дрожать. А ночь ведь
теплая. Под деревьями даже душно. Вероятно, результат эмо¬
ционального сальто, проделанного’ на мосту. Настроить себя
на такое — тут ведь все струны задребезжат.
18S
— Простите, — сказал Шон и, потянувшись, коснулся ее
руки. Та была холодна как лед.
Он завел двигатель.
— Уедем отсюда?
— Везите меня .куда угодно — только бы их не видеть.
Только бы не находиться под открытым небом. Этот осле¬
пительный свет... эти тысячи глаз...
Машина плавно тронулась с места. Некоторое время они
ехалй вдоль реки, и Шон напряженно соображал, где лучше
свернуть. Девушка сидела с опущенной головой, уставившись
на- свои руки. Время от времени она меняла их положение:
видимо, чтобы чем-то себя занять, только бы не поднимать
глаз.
Но4 это же ужас — жить такой .жизнью! Небо всегда й во
все времена занимало полмира. Причем половину времени
оно было темным, усеянным звездами. Четверть жизни пред¬
ставляет собой запретную, опасную зону, нечто такое, на что
нельзя смотреть. И все равно он не раскаивался в том, что
сделал. Однако только сейчас впервые задумался над тем, кто
из них двоих на мосту был мудрее — он или она. Возможно,
она знала, что делает.
Шон начал понимать, что стал свидетелем не просто ин¬
цидента, не обычного ночного происшествия. Перед ним фи¬
нал какой-то драмы. Й сказал себе: мнё предстоит работа, и
работа не из легких, которая потребует уйму времени, при¬
дется, что называется, вкалывать. Там, на мосту, я спас лишь
ее красивое тело. Теперь же мне предстоит довести дело до
конца и спасти ее. душу.
Машина уже неслась по какой-то магистрали, то и дело бро¬
савшей им-навстречу россыпи уличных огней. Река осталась
далеко позади, и девушке, похоже, стало легче: Сияние элек¬
тричества и подобная цветочной пыльце нежная дымка всевоз¬
можных указательных знаков и неоновой рекламы, карабкаю¬
щейся все выше и выше, соперничали с мощными небесными
искрами и несколько приглушали их.
Мимо проносились какие-то пивные, бары, прокуренные и
мрачноватые. Заведения, конечно, не для таких, как она. Толь¬
ко взглянув на нее, это понял бы всякий мужчина, даже в по¬
добных обстоятельствах. Она итак была в беде, и сделать ее
центром полупьяных, праздных взглядов в суете дешевой ожив¬
186
ленности значило усугубить ее страдания. К тому же предсто¬
ял не выход в свет, а своего рода оказание первой медицин¬
ской помощи. Закусочные, которые попадались им на пути,
Шон тоже счел неподходящими: там и присесть негде, а за
стойками — таксисты, шоферы-дальнобойщики, не очень под¬
ходящая публика.
И тут он вспомнил об одном местечке, ночном ресторане,
анахронизме века: никаких развлечений там не предлагалось —
одна еда. Ресторан был очень старый и старомодный. Полицей¬
ские часто гадали, как он еще держится на плаву — разве что
благодаря устоявшимся за долгую жизнь привычкам его вла¬
дельцев, которые те не желали изменять.
Шон остановил машину перед неприметным входом; и они
вошли. Зал оказался практически пуст. Как, впрочем, в лю¬
бое время суток, когда бы Шон туда ни заглянул. За столи¬
ком.у окна, занятые разговором, который, похоже, продол¬
жался уже давно, сидели двое мужчин. За другим застыла
любовная парочка, погруженная в молчание. Единственный
официант, с видом человека бесконечно усталого, но поко¬
рившегося судьбе, стоял без дела.
Шон подвел девушку сначала к столику в переднем углу
зала:
— Может быть, здесь?
Она села, но тут же, со странной гримасой недовольства,
поднялась с места.
— Слишком близко от окна. Стоит только повернуть го-'
лову, они как шпионы — за плечом у меня, за спиной...
Шон увидел в конце зала нечто вроде отдельного кабине¬
та и пригласил ее туда:
— А как здесь?
Она опустилась на стул и уже не встала. Расценив ее жест
как согласие, сел и он.
— Официант, задерните, пожалуйста, шторы на том боко¬
вом окне.
— Простите, сэр, но вы же так не увидите всей...
— Я сказал, задерните. .
— Только бы они не достали нас.... — тихо произнесла она,
когда официант ушел. — Укройте меня. Натяните тысячу штор.
Ах, какие острые у них лучи! Все равно найдут. Нет, навер¬
ное, такого места в мире, куда бы они не проникли.
187
— Ф-фу! — тихонько фыркнул Шон себе под нос. — Это
надо же! — Й попытайся улыбнуться. — Как вы себя чувству¬
ете? Дайте-ка вашу руку.
Рука по-прежнему была ледяной.
— Может, немного виски?
— Какой от него прок? Я бы уже утонула в нем, если бы...
Вернулся официант.
— Кофе для дамы. Черный кофе. Крепкий и горячий.
Пока они ждали, он закурил — не потому, что хотелось
курить, хотелось себя чем-то занять.
— Как вас зовут? —* осторожно спросил он. — Разумеется,
это вовсе не обязательно^если вы не...
— Джин Рид, — прервала она его.
— Спасибо? мисс Рид.
— Можете называть меня Джин, так проще.
На что, интересно, она смотрит? На столе перед ними, где
остановился ее взгляд, ничего не было.
Приходилось говорить за двоих:
— А вам не интересно знать, кто я?
Она продолжала неотрывно сверлить взглядом какую-то
точку.
Мужчина. Пришли, заставили меня снова смотреть на
них..Без вас я бы уже, с ними покончила. Не знаю, .говорят
ли за это спасибо.
— Меня зовут Том Шон, — представился он, пропустив ее
слова мимо ушей. — Я... я служу в полиции. Детектив из от¬
дела по расследованию убийств.-Не могу ли чем-нибудь по¬
мочь..!
— Полиция.;., детектив... Девушка начала нервно сме¬
яться.
Он терпеливо ждал, когда она успокоится.
* Но смех не прекращался. Он как бы питался самим со¬
бой. Не был ни грубым,, ни резким, даже не привлек вни¬
мания тех немногих посетителей, что сидели в зале. Смех
отличался Благопристойностью, как и все в ней. Но удер¬
жать его она,* кажется, была не в силах.
Плач — ерунда! Нет ничего более ужасного, чем бесконеч¬
ный и безрадостный смех без надежды. Шон сжал под сто-,
лрм. кулак и сильно надавил им на колено.
Как же заставить её замолчать?
188
Ему доводилось слышать, что, стоит залепить пощечину,
истерика прекратится. Но на такое он никогда бы не ре¬
шился. Еще говорили, что можно плеснуть в лицо стакан
воды, — тоже помогает. Но и этого он ни за что бы не сде¬
лал: одно не легче другого. Вот если бы спасенный оказал¬
ся мужчиной, можно было бы безо всяких угрызений совес¬
ти врезать, ему по челюсти.
Она ткнула большим пальцем куда-то себе за плечо:
— Арестуйте звезды за окном, сержант. Наденьте на них
наручники. Огрейте их дубинкой.
Однако и у Шопа было чувство собственного достоинст¬
ва. Ему так хотелось ей помочь! Он встал, аккуратно задви¬
нул'стул и без единого слова пошел прочь.
Смех неожиданно прекратился. Том оглянулся: ее голова
была опущена, глаза прикрыты рукой. Он немного постоял и
'вернулся за столик так же медленно, как и уходил. Не гбвб- •
ря ни слова, сел на тот же самый стул. Когда Джин наконец
подняла глаза, то увидела на его лице терпеливое ожидание.
Так, дрступным ему способом, он стремился показать, что хо¬
чет лишь помочь ей.
Ее веки отяжелели от набежавших слез. Она взглянула на
него и отвела рукой упавшие на глаза волосы.
— Ну что, готовы рассказывать?
— Не могу.
— Почему?
— Не знаю, с чего начать.
— Рассказывайте, да и все. Вы держите все в себе, оттого
так. тяжело. Надо облегчить душу.
— Словами ничего не выразишь. Да и вряд ли нужно. Пере^
жить можно, а пересказать — нет.*
—1 Нет ничего такого, чего нельзя было бы пересказать.
Мнение раз приходилось выслушивать самые невероятные
истории.
— Знаете, это как мельчайшие частицы, вроде песчинок
или капель воды. Невозможно рассказать о Таких малостях —
ничего не получается. Люди не поймут, что вы имеете в
виду...
— А если я вам помогу? Главное — взять разгон. На меня
не обращайте внимания, как будто Меня здесь нет, как будто
Ьы рассказываете самой себе.
189
Но на этот раз у нее опять ничего не получилось. Она
продолжала молчать.
Шонподождал. Однако решил не отступать:
— Вы сейчас боитесь, верно? Испытываете страх?
Она глубоко вздохнула, ее вдруг стала бить дрожь.
— Да, боюсь.
— А ведь было время, когда ничего не боялись.
— Было время, когда не боялась.
— Вот и начните с него. С тех самых пор.
Глаза ее затуманились, но уже не от слез. Она ушла в себя,
ее взгляд скользнул мимо него, в ночь и за ее пределы, в да¬
лекое прошлое.
— Да, было время, когда я не знала страха...
Глава 2
РАССКАЗ
1
Началось все с капли, Да, именно с капли. Но не воды, а
капли бульона, упавшей на белое вечернее платье, надетое
впервые. С такой,, в сущности, малости.
Капля пролитого бульона. Косой взгляд, на секунду пре¬
рвавший разговор. Огорчение на лице, мелькнувшем за плечом.
Огорчение, вызванное неосторожностью. Лицо удаляется, пят¬
но просыхает, разговор входит в прежнее русло. Однако что-то
уже произошло.
Вот первой шаг к смерти. Едва заметный симптом тьмы
при желтом свете множества стоявших на столе свечей. Кро¬
шечная точечка. Но она росла, увеличивалась — ото дня ко
дню, от недели к неделе, от месяца к месяцу, — пока тьма не
вытеснила свет. Пока все не обернулось тьмой. Пока не оста¬
лось ничего, кроме тьмы; страха и боли, смерти.
Меня, как я вам сказала, зовут Джин Рид, а отца — Хар¬
лан Рид. Бог вложил в наше сердце любовь к отцам, и Бог же
сделал так, что в сердцах дочерей чувство это гораздо силь-
нее, чем в сыновьях. Но Бог позабыл дать нам то, что могло
бы избавить от боли, которую нередко приносит с собою
любовь. Бог позволяет нам оглядываться назад, однако запре¬
щает заглядывать вперед. А если мы и делаем это, то на свой
страх и риск. И нет никакого лекарства, которое позволило
бы предупредить боль, есть лишь одно, которое может толь¬
ко следовать за нею, — время.
Я потеряла мать, когда мне исполнилось два года и, по су¬
ти, ее не знала. Меня растил отец. Иногда думаю, что большей
любви не бывает, — вообразите любовь к родному человеку в
сочетании со всем спектром романтической любви, за исклю¬
чением, разумеется, запретной. Так все было у нас. Может, это
и нехорошо, но подобного наказания мы все же не заслужили.
Случалось, например, что я падала, сбивала себе коленку или.
получала ссадину. Тут же бежала к отцу, а он брал меня на руки,
и его сочувствие, точно бальзам, проливалось-на ушибленное
место. Так же он поступил тогда, когда в восемь, не.то в де¬
вять лет я обнаружила в себе нечто странное. До тех пор я ни¬
чего не чувствовала; дети, если растут изолированно, в поло¬
вых особенностях не разбираются. Подобное незнание могло
мне повредить. Отец позаботился о том, чтобы ничего плохого
не произошло. Прижег, простерилизовал, удостоверился в том,
что не останется следа и отметины.
Как-то раз в школе незнакомая девчонка уселась передо
мной на игровой площадке и, нахально глядя прямо в глаза,
спросила:
— Ты ведь жутко богатая, правда?
Я,.как бы защищаясь, слегка попятилась.
— Нет, не богатая, — неуверенно ответила я. Меня слов¬
но обвиняли в том, что барахтаюсь в каком-то противном
жирном соусе.
— Нет, богатая, — не унималась та. — Мне сказали.
Когда что-то отвлекло ее внимание, я украдкой бросила
взгляд на свое платье. Оно. было чистым и опрятным. Беспо¬
коиться вроде не о чем. Но я не на шутку встревожилась.
Вечером, придя домой, сразу же спросила:
— Что значит — быть богатым?
Отец заговорил медленно, чуточку грустно и очень мудро:
— Слушай меня внимательно. А завтра — забудь; Когда
тебе исполнится восемнадцать или двадцать, ты обо всем
вспомнишь. Тогда это тебе будет нужней. Быть богатым —
значит, прежде всего, быть готовым к трудностям. Посто¬
* 191
янно чувствовать себя одиноко: ты протянешь руку, а она
повиснет в воздухе. Тебя никто по-настоящему не полюбит.
То есть ты'не сможешь определить, любят ли тебя ради тебя
самой. Придется быть очень осторожной: всюду ждут ло¬
вушки.
— А что же мне делать? — растерянно спросила я.
— Только одно. Вести себя так, словно ты ничего не зна¬
ешь. Веди себя... живи и думай, словно ты и не подозрева¬
ешь о том, что богата. И тогда, возможно, мир станет к тебе
снисходительней.
На другой день я уже действительно обо всем забыла: Да,
да, на следующий же день. А вспомнила много лет спустя, как
и предсказывал отец. Так бывает, когда бросишь что-нибудь
в воду: сперва оро потонет и долгое время не показывается,
потом опять всплывает. Итак, отец дал мне нечто вроде за¬
вета, и я старалась ему следовать.
"Теперь о. том, что непосредственно предшествовало дню,
когда злосчастная капля так омрачила мое существование. У
меня, разумеется, были свои дела, заботы и интересы. Жизнь
казалась безоблачной, ей ничего не угрожало. Дружбы с ро¬
весниками я не водила — чувствовала, что мне с ними не¬
интересно. Меня считали немножко странной и нелюдимой.
Не'любила компаний, тряпки меня тоже особенно не инте¬
ресовали. Мне нравилось читать. А еще любила гулять под
дождем с непокрытой головой, одна, засунув руки в карма¬
ны и задрав голову, чтобы, ощущать, как по лицу стекает
вода. Ничто, казалось,' не предвещало беды.
И вот однажды вечером за обедом, за день или два до того,
как упасть упомянутой капле, отец мимоходом заметил:
— Джин, похоже, в пятницу мне придется отправиться в
Сан-Франциско.
— Надолго?
— На два-три дня. Туда и обратно.
И добавил несколько слов о партии шелка из Японии:
предстояло что-гто уладить.
Деловые поездки были для него не редкость. Ончювершал
их постоянно.
Увлеченная десертом, я только погрозила ему пальцем:
— Не лучше ли тебе отправиться в понедельник? Ты зна¬
ешь, какое в пятницу число? Тринадцатое...
192
Он хмыкнул — впрочем, на иную реакцию я и не рассчи¬
тывала, и мы заговорили о чем-то другом; служанка в это
время стояла у буфета, наливая кофе.
День или два спустя, то есть в четверг вечером, накануне
отъезда отца, к нам, насколько я помню, приехали гости. Го¬
рели свечи, обед был каким-то очень уж церемонным, что для
нас с отцом означало определенную несвободу. Мы это дав¬
но уже с ним заметили. Приходилось, однако, мириться...
Я надела то самое злополучное новое белое платье, а в нем
мне не нравилось абсолютно все. И то, что оно новое, и что
белое, и что, наконец, платье — и какое! Один крнец укоро^
ченный, другой — удлиненный. Меня раздражало ощущение
расфранченности, да к тому же еще этот дурацкий шлейф —
куда ни пойдешь, всюду он за тобой тянется. Я предпочитаю
джемперы и твидовые костюмы. Только в них чувствую себя
по-настоящему удобно. А платья... Их, правда, тоже иногда
приходится надевать, но я старалась делать это как можно
реже.
В .тот вечер сидела я, значит, при полном параде за обе¬
денным столом и старалась поддержать беседу с людьми, к
которым была совершенно равнодушна, как, впрочем, и к
теме беседы. Речь, по-моему, шла о приватном концерте рц-
ной оперной певицы.
— Вы непременно должны прийти, — уговаривала меня
престарелая, увешанная бриллиантами дама, сидевшая напро¬
тив. — -Мы будем рады вас видеть.
— Постойте-постойте, вы сказали — завтра? — Я с облег¬
чением вздохнула. — Завтра мы точно не сможем. Отец со¬
бирается лететь во Фриско. -
. Я бросила взгляд на отца, сидевшего во главе стола, что¬
бы он подтвердил мои слова. Так ведут себя сообщники.
В этот момент передо мной ставили на стол тарелку с су¬
пом, рука, державшая ее' дрогнула, й капля пролившегося
бульона попала мне-на платье; я почувствовала, как она обо-
жгла.меня, мгновенно просочившись сквозь легкую ткань.
Ответом моему укоризненному взгляду было вспыхнувшее
лицо не успевшей выпрямиться.служанки и оказавшееся й
тот миг рядом с моим. Возможно, уместней было не обра¬
тить внимания на столь тривиальную промадыку, но я не со¬
владала с собой, о чем теперь сожалею.
7. К Вулряч «Невеста была в черном»
193
Разговор тем временем продолжался, и я поспешила вклю¬
читься в него.
— Для полёта дата действительно не очень подходящая, —
сказала я. — Ну а для концерта? — И тут услышала взволно¬
ванный голос у себя над ухом:
— Простите, мисс.
— Ничего страшного, — бросила я, не взглянув на служан¬
ку, й продолжала беседу: — Отец только делает вид, что поезд¬
ки ему ужасно надоели, но я-то знаю — втайне радуется им.
— Уж это точно, — с притворным сожалением отозвался
он. -г И ничто не доставляет мне большего удовольствия, чём
бритье в Полете, особенно в тот момент, когда самолет попадает
в воздушную яму. Вот где испытываешь настоящее наслажде¬
ние: подносишь бритву к виску, а лицо твое вдруг уходит вниз.
И в таком духе протекал весь разговор. Пятнышко, остав¬
ленное бульоном, уже высохло. А через час я бы о нем ско¬
рее всего забыла, но мне о нем напомнили, запечатлели, так
сказать, в Моем сознании.
Как только гости разошлись, я сразу же поднялась к себе
и первым делом освободилась от своего наряда. Надев шер¬
стяной халат, прилегла на кровать с книгой, как вдруг раз¬
дался стук в дверь и появилась та самая служанка.
Я даже не сразу сообразила, где могла ее видеть; сейчас она
была в пальто из шотландки, и в надвинутой на лоб шляпке.
— Что у вас?
—Могу я поговорить с вами, мисс?
— Что за вопрос! Но почему вы все еще здесь? На часах
почти двенадцать.
— Знаю, мисс!. Осталась специально, чтобы сказать вам,
как сожалею о случившемся. — Она подошла к моему бело¬
му платью, небрежно брошенному на спинку стула, — я ни¬
когда особенно не слежу ,за вещами, — и склонилась над ним,
выискивая пятно. — Надеюсь, вы простите меня, мисс: Са¬
мой мне себя точно не- простить.
Я могу не обратить внимания, если меня окатят с головы до
ног, но терцеть не могу, когда меня чистят щеткой. А именно
это она, на мой взгляд, и пыталась сейчас делать, пусть всего
лйШь.на словах.
— Не надо трагедий по пустякам, Эйлин,— запротестова¬
ла я. — Не хватало ещё, чтобы вы из-за меня лишились сна.
Да к тому же в этом платье я похожа на русский кулич. Не.
хватало только его окропить.
Она, однако, почему-то не уходила. У меня уже устала рука
держать палец на странице томика Хемингуэя.
— Мисс Джин, я не о самом случае, а о том, что его вы¬
звало. Вообще-то рука у меня твердая.
— Нет правил без исключений. И давайте на сем закончим.
Не тут-то было. Нет, вероятно, ничего отвратительней на¬
стойчивости кротких. Или, точнее, кажущихся таковыми.
— Я об авиарейсе.
— Каком еще авиарейсе?
— Которым полетит мистер Рид, мисс. Он сказал, что ле¬
тит завтра. Я как раз стояла за вашим стулом.
До меня как-то не сразу дошло, что именно она .имеет в‘
виду. Я закрыла книгу и вопросительно посмотрела на нее:*
— Вы имеете в виду тринадцатое число? Господи Боже
мой, Эйлин, пора бы вам наконец повзрослеть.
Она покачала головой:
— Не то, мисс. Не в числе дело. Оно всего лишь номер.
— Спасибо, что напомнили, — съязвила я.
— Но этот самый самолет, который вылетает обратным рей¬
сом... — Она заметила, что я насмешливо смотрю на нее. —
Знаю, что не мое дело...
— Нет-нет, продолжайте, — спокойно разрешила я. — Даже
интересно.
Она нервно ломала руки, подыскивая нужные слова:
— Не надо ему лететь этим самолетом. Можно ведь выле¬
теть позже и позже вернуться.
— Понятно,сухо заключила я. — Вам все известно за¬
ранее? '
— Не йадо ему лететь этим рейсом i — как бы оправдыва¬
ясь, повторила она. — Отговорите его, мисс Джин. Не к до¬
бру, уверяю вас. Бели он вылетит завтра...
-То?..
— Оттуда ему придется лететь в понедельник вечером.
— Ну и что?
Последние слова она произнесла через силу, как будто и
не сказать боялась, и еще больше боялась говорить.
— Этот самолет... Обратный рейс на восток... С ним мо¬
жет случиться неладное.
195-
— Да что вы? — снова съязвила я. — Теперь о подобных
вещах бывает известно заранее?
— Нет, мисс, не бывает, — потупилась она. — Вы же зна¬
ете, что не бывает.
— Послушайте, Эйлин, я не против того, чтобы вы тай у
себя пропустили иногда рюмку-другую, но решительно про¬
тив того, чтобы вы после этого заявлялись сюда и начинали
доказывать сомнительную пользу выпивок.
— Бог с вами, мисс, я ведь совсем не пью, — еле слышно
пробормотала девушка.
Взглянув на нее, я тут же-поняла, что она и в самом деле
нё пь$т. У нее было болезненно-бледное худое лицо и сухо¬
парое тело. Такую свалил бы и один глоток.
— Вы когда-нибудь слышали о Кассандре1, Эйлин? — ска¬
зала я чуть мягче. — Не думаю, чтобы она кому-нибудь нра¬
вилась. Вы ведь не хотите походить на нее, правда? Ходите
тут, пугаете людей. Вас станут избегать, вы знаете?
Она уже, кажется, начала раскаиваться в том, что завела
разговор.
— Простите, мисс, — заторопилась она. — Во всяком слу¬
чае, докучать вам я не собиралась... — И уже на пути к выхо¬
ду бросила: — Предостережение идет не от меня, мисс. От
моих знакомых.
>— Понятно. Всходит, они занимаются предсказаниями.
Ну что ж,-поблагодарите их от моего имени и скажите, что в
подобной помощи я не нуждаюсь.
- Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, как
будто я произнесла какое-то богохульство.
— Ах, мисс, мне, верно, не следовало говорить вам ни слова.
— А вы сказали, и меня это уже начинает утомлять. Спо¬
койной ночи, Эйлин.
Она, видимо, не ожидала такого приема. В горле у нее за¬
стрял комок, который она безуспешно силилась проглотить.
— Спокойной ночи, мисс, — наконец выговорила она и
закрыла за собой дверь.
Я вернулась к Хемингуэю и, улыбаясь, прочла абзац, в
котором не было ничего смешного.
- ‘Кассандра — в греческой мифологии дочь царя Трои Приама и
Гекубы, наделенная даром предвидения.
196
2
На следующий день я провожала отца в аэропорт. Таким он
мне и запомнился. Всю дорогу мы разговаривали. Один раз я
искоса посмотрела на него — просто так, без всякой задней
мысли, как бывает, когда сидишь с человеком в машине, кото¬
рая куда-то мчится, разговариваешь и случайно бросаешь на
него взгляд. Такой момент остается в твоей памяти. .
Он до сих пор у меня в голове, этот моментальный снимок,
четкий и ясный, словно сделанный только сегодня. И сохра¬
нился, как сохранился бы настоящий снимок, отпечатанный на
фотобумаге. Он напоминает о том, чего давно уже нет.
Отец выглядел таким мужественным, таким красивым.
Возможно* потому, что его блестящие седые волосы резко
контрастировали со всем остальным в нем, как бы.неподвлас¬
тным времени, — точно не скажу. Знаю только, что он про¬
изводил на меня впечатление человека гораздо'.более моло¬
дого, щеголеватого, сильного, подтянутого и энергичного —
называйте как хотите, — чем смазливые темноволосые кра¬
савцы, которым за двадцать пять. У него был прекрасный
цвет лица — ровный румянец, на фоне которого резко выде¬
лялась белизна волос, всегда аккуратно причесанных и без¬
упречно подстриженных, когда бы ты его ни встретил, и сза¬
ди, и на висках — подобные прически больше свойственны
молодым. Видя, какой эффект создают его волосы, я начи¬
нала понимать, почему даже молодые люди в восемнадцатом
столетии, как мужчины, так и женщины, носили напудрен-^
ные парики. 7
А еще у него великолепная линия подбородка — линия
костяка, не имеющая ничего лишнего. Когда отец говорил,
движение подбородка под медно-розовой кожей вызывало:
мысли о силе. И не только о силе, но, возможно, еще и об
упрямстве — но не как главной черте характера, — и о здра¬
вом смысле, а прежде всегода, прежде всего об искреннос¬
ти. Не знаю, может ли подбородок кдким-то образом свиде¬
тельствовать об искренности, скорее о ней судят по.глазам,
но при виде этой чистой линии подбородка, в покое ли, в
движении, думалось почему-то именно о ней.
Глаза у отца, от насыщенной активной жизни, были ясные,
прозрачные — глаза молодости, и они Не уставали смотреть*' не
197
уставали и от того, что видели. Серо-голубые, они лучились
добротой и нежностью, а морщинки вокруг них, когда эти гла¬
за улыбались, подтверждали, что их рбладатель понимает реши¬
тельно все. По крайней мере, когда дело касалось меня, но,
видите ли, мне ни разу не приходилось наблюдать, как они
смотрят на других, поэтому я могу говорить только о себе.
Воротник его пальто из верблюжьей шерсти был припод¬
нят — так обычно носят пальто молодые люди. Сидел он
свободно, как и двигался, — все его суставы оставались под¬
вижны, нисколько не стеснены возрастом. На коленях у него
лежал портфель, и, разговаривая со мной, он иногда загля¬
дывал в него, проверял, не оставил ли чего дома. Я как сей¬
час его вижу: светло-коричневая гладкая свиная кожа с клет¬
чатой подкладкой. Год или два назад сама ему подарила его.
Одна рука у него была в перчатке, а вторую он снял, так
как курил сигарету. Пальцы небольшие, но сильные (не тер¬
плю длинных и тонких!), какие и должны быть у мужчины.
На одном пальце он носил витое золотисто-зеленое кольцо с
печаткой. Насколько помню, это была его единственная дра¬
гоценность.
Покончив с бумагами, он закрыл портфель, нажав боль-
шим пальцем щелкнувший замок. Замочек имел правильную
прямоугольную форму и блестел как зеркало. Помню, он
потускнел, когда с него соскользнул палец, и снова прояснил¬
ся — так бывает и с зеркадрм, на.которое подышишь. Порой
мне кажется, что столь же краткий след остается в жизни и
от нас — мимолетный, эфемерный, растворяющийся после
нашего исчезновения.
Бот такой моментальный снимок храню я в памяти до сих
пор, снимок отца, каким он был в минуты полной открытос¬
ти. Снимок того, чего давно уже нет;
Когда добрались до аэропорта, у нас еще оставалось не¬
сколько свободных минут. Мы сидели в машине перед зда¬
нием аэровокзала, -освещенного бледными размытыми лучами
солнца. Я,: помнится, даже не стала выключать двигатель, го¬
товая в любой миг уехать. Никому из нас двоих и в голову не
приходило, что я могла бы выйти из машины, немного про¬
водить его. Зачем? Обычное ведь дело. Он летал часто. Лететь
самолетом для него значило то же, что поехать на такси в
центр города;
198
— Ты не пойдешь вечером к Эйнсли? — с улыбкой спро-.
сил он.
—1 Боже избавь! — поморщилась я. — У меня есть предлог
не ходить.
-г Да, кстати, — вспомнил он. — Если позвонит Бен Хар¬
рис, скажи ему, что встретимся в следующее воскресенье. Пусть
приходит с той же компанией, что и в прошлый раз, — сим¬
патичные ребята.
Я приложила палец ко лбу и тут же его убрала.
— Пожалуй, мне пора.
Он вышел из машины, захлопнул дверцу и, наклонившись,
поцеловал меня.
— Опять узел не по центру, — заметила я. — Научишься
ты когда-нибудь за ним следить? — Я поправила ему галстук.
— А что, насчет этого есть какое-то правило? — сухо по¬
интересовался он.
Я вдруг вспомнила вчерашнее, и мне пОчему-то стало
смешно.
— Да, совсем забыла. Вечером ко мне зашла одна из слу¬
жанок — Эйлин Магуайр. Все пыталась убедить меня, что
тебе не следует возвращаться этим же самолетом. Кто-то из
ее знакомых гадал на кофейной гуще — ты бы видел, как она
всему верит, — от ее слез, что называется, ковер взмок.
Отец даже не сразу понял, о ком я говорю. Впрочем, за¬
ниматься служанками входило в обязанности миссис Хат¬
чинс, он к ним не имел никакого отношения.
— Магуайр?! Это которая?
— Новенькая.
— И что же может произойти? — Он улыбнулся.
Я' щелкнула пальцами:
—- А вот об этом я у нее не спросила.
Он засмеялся. И я вместе с ним. Однако ему пора было
идти.
— Жди меня во вторник утром, — бодро сказал он и на¬
правился к входу в здание.
— Пока, папочка.
Я включила скорость, не дожидаясь, когда за ним закро¬
ется дверь. А, ерунда! Сколько раз он уж леталГЯ торопилась,
поскольку записалась к своему мастеру в парикмахерской и
не хотела опаздывать.
199
В тот; вечер обедала одна. За отолом мне опять прислужи¬
вала Эйлин Магуайр.
Она все делала молча,, но лицо у нее было мрачным, и
каждый раз, когда мы встречались взглядами, она опускала
глаза. Я и думать забыла о вчерашнем, но, увидев ее, сразу
все вспомнила, будьте уверены.
Я чувствовала: ей н? терпится, чтобы я заговорила первой,
дав ей таким образом повод продолжить давешний разговор.
Но я рассуждала иначе: чего ради поощрять ее бредни?
Однако ее унылая мина, ее опущенные глаза не могли не
дёйствоватъ на меня. Если бы она их вообще не поднимала
или постоянно смотрела вниз! Но то, как они опускались при
встрече с моим взглядом, было просто невыносимо.
— Послушайте,' Эйлин, давайте не будет нагнетать атмо¬
сферу. Мне все же хочется спокойно пообедать.
Она отошла к двери буфетной, но, видно, не могла уже
^одерживаться:
— Он улетел, мисс?
Я резким жестом указала на его стул:
— Здесь его нет, так ведь. Значит, улетел.
Снова затронув тему* она хотела уйти. Вот она, смелость
малодушных — клюнул и бежать. Но я задержала ее, чтобы
раз и навсегда с этим покончить.
— Эйлин, ваши домыслы и вчера мне не показались очень
остроумными. А сегодня тем более. Запрещаю вам говорить
об этом. Кофе, пожалуйста, и вы свободны.
' — Простите, мисс, — пробормотала она и исчезла за дверью.
Ну и ну! Я покачала головой, дивясь ее настырности, и
закурила сигарету.
‘ В субботу вечером опять обедала одна. И опять это встре¬
воженное лицо. Опущенные, глаза. Красноречивое молчание.
Я отодвинула тарелку и обернулась к ней:
— Эйлинг, простоте, но вы действуете мне на нервы.
— Я же ничего не сказала, мисс.
Что правда, то правда — не сказала. Всего лишь «добрый
вечер», когда я вошла в комнату, но каким жалким голосом!
— А зачем говорить? Достаточно того, что вы все время на
меня смотрите. ч
— Не могу не смотреть на вас, мисс..Мне нужно видеть,,
куда иду и что подаю...
200
Мне не хотелось быть мелочной, и я решила не продол¬
жать, хотя чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что
мне нанесли поражение в состязании, об участии в котором
даже не подозревала. Нельзя же, в конце концов, запретить
людям смотреть на тебя. Нельзя запретить им думать.
'Но Эйлин постоянно напоминала мне о неприятностях,
мозолила глаза. Она заронила в мою душу беспокойство. До¬
статочно было взглянуть на нее, ощутить рядом ее присутст¬
вие, и беспокойство начинало пробуждаться. Причем вера,
убежденность не имели ко всему этому никакого отношения:
раздражало уже само осознание факта.
Я встала и вышла из.комнаты, не дожидаясь, когда она
принесет кофе.
Я решила посоветоваться с миссис Хатчинс и пригласила
ее в холл на втором этаже, где нас не могли подслушать. Она
уже полтора десятка лет служила у нас экономкой. Когда мне
исполнилось шестнадцать, начала называть меня «мисс», но
я этому воспротивилась. В ней не было решительно ничего
от профессиональной экономки, потому-то, наверное, она
так хорошб справлялась со своими обязанностями. При виде
ее: возникала мысль о доброй, пожилой, несколько увядшей
тетушке: на шее черная выцветшая лента, говорит тихо, ни¬
когда не повышая голоса, в характере ничего тиранического,
ни даже властного. Я ее почти никогда не видела, однако дом
функционировал как часы — ни одна песчинка не мешала его
механизму: А это уже своего рода искусство. У меня самой так
бы не получилось. ' (
— Обед был хороший?
— Грейс, не будете ли вы так добры... — бодро начала я.
И тут же умолкла. Что я могла сказать? О чем попросить?
«Велите этой служанке не портить мне настроение»? Звучало
как-то нелепо. Да и чего такими заявлениями добьешься? —
Ах, ладно, я передумала, — оборвала я себя и быстро вышла.
Следующая наша встреча с Эйлин Магуайр произошла в
воскресенье, вечером. По утрам я обычно выпивала чашку
кофе у .себя в комнате, а днем куда-нибудь уезжала, так что
обеденное время было единственным, когда мы могли с ней
увидеться.
Я вошла в столовую, твердя себе: «Больше этого не повтор
рится. Моя вина не меньше ее — я ей подыгрываю. Стоит мне
201
прекратить, все кончится само собой. Чтобы создать такую
напряженность, нужны двое».
Когда она выдвинула для. меня стул из-под стола, я обра¬
тилась к ней с напускной оживленностью:
— Добрый вечер, Эйлин. Отличный сегодня денек, а?
— Превосходный, мисс, — с жаром отозвалась она..— Хо¬
рошо прокатились?
— Очень* А если бы вы видели, какие я цветы привезла!
Она вышла, что-то подала, снова вышла.
И почти тут-же вернулась и, еще не дойдя до стола, сразу
от двери буфетной заговорила с нарочитой беззаботностью:
— Денек просто на редкость! А солнце какое!
— Не будем повторяться, — мягко сказала я. Мне еще хо¬
телось добавить: «Делайте свое дело, .развлекать меня не нуж¬
но»,-но это, пожалуй, могло ее обидеть.
В тот момент она ставила передо мной тарелку, и я заме¬
тила, что тарелка дрожит, не будучи ни слишком тяжелой, ни
слишком горячей.
Я подхватила тарелку и мягко опустила ее на стол.
—..У вас так дрожит рука* — мягко заметила я. — Вам надо
следить за собой.
Миссис Хатчинс, видимо, прочитала тогда в холле мои
мысли и напомнила ей, что, обслуживая меня, она не долж¬
на забывать о приветливости. Маятник качнулся в другую
сторону* Эйлин была возбуждена, она не знала, как себя вес-
* ти, и, по-моему, из двух крайностей выбрала худшую.
— Такие дни в это время года, — опять начала она, —
большая редкость. Если уж здесь так приятно, можно себе
представить, как хорошо на поле для гольфа: лучшего дня
для вашего;..
Она замолчала, словно затормозила, — дрогнув всем телом.
И, точно в последней попытке удержаться, ее рука взлетела
вверх, ладонь прикрыла рот. Метнув взгляд в сторону отцов¬
ского места за столом, Эйлин потупилась. Она опустила руку,
.как бы желая исправить промашку, но теперь словно утрати¬
ла дар речи и погрузилась в тупое молчание. Она стала мед-
ленно-медленно пятиться. На лице ее был написан ужас.
У меня самой к горлу подступил комок. Комок гнева. Но
я не позволилатолосу наполниться гневом, изо всех сил сдер-
живала себя, и голос мой прозвучал ровно, почти тихо:
202
-r' С отцом ничего не случилось. Не понимаю, почему бы
вам не говорить о нем без этих ужасных недомолвок и гримас..
Я со вздохом встала из-за стола. Увольнять мне еще нико¬
го никогда не приходилось.
— Убирайтесь! — сказала я. — Это, наконец, невыносимо!
Сделайте одолжение — убирайтесь отсюда! Получите у мис¬
сис Хатчинс месячное выходное пособие и... пожалуйста, ухо¬
дите.
В глазах у нее блестели слезы, губы дрожали.
— Я же ничего такого не сделала, мисс. Вы несправедливы.
Отвернувшись, я намеренно смотрела в сторону.
— Нет уж простите. Вы заварили эту кашу, и я вам тут
ничем помочь не могу. Зла на вас не держу — если это вас
хоть чуточку утешит. Вас ни в чем не виню. Просто, когда вы
уйдете, нам обеим станет легче.
Она уронила голову — вероятно, чтобы я не видела, как
ее лицо превращается в красную плаксивую маску. Потом,
так и не подняв головы, вдруг стала как-то странно кружить¬
ся — не на одном месте, а описывая все большие, и боль¬
шие круги (так иногда разворачивается при недостатке места -
колесный транспорт), — и наконец, как-то чудно семеня,
выскочила из комнаты. Ручаюсь, столь смехотворного ухода
никто еще никогда не видел. Я почувствовала себя низкой
и бесчувственной. Но ведь поступала так, как мне подска¬
зывало сердце, и если человек хочет быть честным с самим \
собой, он не может поступить иначе.
Я выкинула ее из головы, как выкинула из комнаты и из
дома. Бй теперь нигде не было места, и я решила, что со всем
этим покончено.
Наступил понедельник, догорел до полудня й стал кло¬
ниться к вечеру. Чувства безопасности, невредимости, уве^-
ренности в будущем — все это привычки, от которых не
;так-то легко избавиться. Чтобы совладать с любой привы¬
чкой, хорошей или плохой, требуется время, во мне же они
засели крепко. В мире не было ни страха, ни чего-либо по¬
хожего на испуг, машина ровно катила по дороге, солнце
приятно грело плечи через ткань моего свободного кашеми¬
рового пальто, лицо ласкал легкий ветерок, спутник скорос¬
ти. Я остановилась набрать бензина в 'бак и дала парню,
который меня обслуживал, пятьдесят'центов: его глаза так
203.
дружески мне. улыбались. Скорее всего, я смотрела на него
как на собственное отражение в зеркале — впрочем, это не
имело значения.
— Симпатичная тачка, — восхищенно сказал он.
— Пай-девфчка, — согласилась я. — Никогда не вредни¬
чает.
Крохотная девчушка помахала мне на одном из перекрест¬
ков, и я, высоко подняв руку, ответила ей. Маленькой я тоже
любила махать проезжающим мимо, и мне бывало больно, если
меня не замечали. Я не хотела, чтобы этой малышке тоже ста¬
ло больно.
Бросив взгляд на часы, увидела, что скоро шесть. «Пожалуй,
надо развернуться и катить обратно, — сказала я себе. — Вер¬
нешься поздно/создашь для всех проблемы на кухне».
Впервые за весь день я подумала об отце. По нашим ча¬
сам шесть, значит, на Тихоокеанском побережье три. Разни¬
ца" в три часа. Цму еще предстояло провести шесть часов в
Сан-Франциско. Вылет в девять по местному времени.
И тут я снова вспомнила о ней или, скорее, о том, что же
именно она имела в виду. Воспоминание только вызвало у
меня мимолетную улыбку, а Эйлин продолжала стоять рядом
и стучаться в дверь моего разума. Я упорно не хотела откры¬
вать и впускать ее. Но она, оказавшись у порога, не желала
уходить,,не желала оставлять меня в покое.
Солнце уже садилось и больше не грело, но это, конечно,
объяснялось поздним часом, а не моими мыслями. Я застег¬
нула пальто и поудобней устроилась на сиденье, чтобы не
озябнуть на свежем ветру.
Миновав здание телеграфной компании «Вестерн юнион»,
я какое-то мгновение наблюдала в зеркало заднего обзора,
как оно уплывает от меня.
Не знаю, почему вдруг съехала на обочину, дала задний ход
и медленно двинулась к тому месту, мимо которого только
что проехала.
Остановившись, вышла из машины и направилась к зда¬
нию. У меня не было никаких определенных мыслей вроде:
«Я вхожу сюда, чтобы сделать то-то и то-то». Я-просто вошла
туда, седа за стоя, придвинула к себе картонку g бланками и,
взяв прикрепленный цепочкой карандаш, начала писать пе¬
чатными буквами:
т
РИД ЭНД СЬЮЭЛЛ
ДЛЯ ХАРЛАНА РИДА
МАРКЕТ-СТРИТ САН-ФРАНЦИСКО
ВОЗВРАЩАЙСЯ ПОЕЗДОМ ВМЕ...
Тут я остановилась и огляделась по сторонам, совершенно
не задумываясь о том, что меня окружало. Молочно-белая люс¬
тра под потолком, уже зажженная, хотя на дворе еще было свет¬
ло. Низкорослый рассыльный, с виду лет двенадцати, на самом
же деле, наверное, гораздо старше, в оливково-серой унифор¬
ме, сидевший болтая ногами на скамье у стены в ожидании,
когда надо будет нести очередную телеграмму. Мужчина у стой¬
ки, заполняющий бланк и механически подсчитывающей сло¬
ва, даже не читая их. Толстенький кубик белых листков на сте^
не — отрывной календарь, на самом верхнем черное «16».
Я опустила взгляд, скомкала бланк, бросила его в корзину
и начала снова:
РИД энд СЬЮЭЛЛ
ДЛЯ ХАРЛАНА РИДА
МАРКЕТ-СТРИТ САН ФРАНЦИСКО
ВЫЛЕТАЙ ДНЕВНЫМ РЕЙСОМ ВТОРНИК ВМЕСТО СЕГОД...
Текст оказался еще хуже.
Я спросила себя: «Зачем ты это делаешь?» — и не могла
найти ответа. «Ты что, нервничаешь? Нет, разумеется, нет. Ты
что* боишься? Разумеется, нет: Неужели ты и вправду пове¬
рила в такую чепуху? Не будь дурой! Тогда в чем же дело? Ты.
ведь знаешь, как он бы к этому отнесся, правда? Он бы про¬
сто рассмеялся и после постоянно подшучивал бы над тобЪй.
Нет уж, лучше ничего не посылать».
Я положила карандаш, и от цепочки, которой он был при¬
вязан, на стеклянной столешнице образовалась замысловатая
арабская вязь.
Встав, я направилась к двери, но тут же вернулась, оторва¬
ла верхний листок блокнота с незаконченной телеграммой,
скомкала его и бросила вслед за первым, чтобы адрес случай¬
но не попал в чужие руки, и решительно вышла.
На обратном'пути стало уже довольно прохладно; Солн¬
це село, на дорогу опускались сумерки, ветер так и. норовил
2QS
укусить, и, оказавшись наконец дома, я испытала чуть ли не
радость. Не часто я возвращалась с прогулок в одиночку в
таком хорошем настроении.
В тот вечер прислуживать мне миссис Хатчинс поставила
пышущую здоровьем приветливую шведку, и каждый раз,
стоило ей войти, в комнате становилось как-то теплее, хотя,
будучи новенькой, она чувствовала себя еще очень неуверен¬
но й допускала много промашек. Мне стало интересно, с
чего это вдруг я осознала, будто в комнате недостает тепла.
В ней ведь, казалось бы, должна сохраняться прежняя атмо¬
сфера. А поскольку'другая женщина уже ушла, а комнате
осталась именно я, мне пришло в голову, что вся эманация
исходит от меня и что виной всему я.
— Как, вы сказали, вас зовут? — спросила я.
— Сайн, мисс. '
— Будьте добры, пройдите и врубите вон тот выключатель.
Тот,; что у двери. Да-да, вот этот.
— Врубить его, мисс? — в замешательстве спросила она,
протянув к нему руку. Вероятно, она подумала, что я хочу,
чтобы она сорвала его со- стены и выбросила.
Я улыбнулась, но не так широко, как улыбнулась бы в
какое-нибудь другое время.
— Я хочу сказать, нажмите его пальцем. Вот так.
Вспыхнул яркий свет, я наклонилась и задула чертовы све¬
чи. До меня только сейчас дошло, что я их терпеть не могу.
Впрочем, нет, свечи, по-моему, мне всегда нравились. Инте¬
ресно, с чего это вдруг я их возненавидела, прямо посреди
трапезы?.
Служанка одобрительно кивнула:
— Так лучше. Они хорош для церкофф, этти маленький
штучкка, но це для домм. Делает слишком мрачный.
Остаток вечера вспоминается мне сейчас в виде отдельно
снятых кадров, однако смонтированных вместе и составля¬
ющих единое целое. Вот я развалилась в мягком кресле в
гостиной, в позе крайне оскорбительной Праздности, какой
никозда бы не позволила себе, находись рядом со мной кто-
нибудь еще — любой другой человек, кроме него. Плечи —
почти на уровне сиденья, над ним лишь слегка возвышает¬
ся голова,-подушкой которой служат сплетенные руки. Скре¬
щенные ноги' вытянутые во всю длину, как одна конеч¬
206
ность, пятка отбивает ритм. Музыка с богатой аранжиров¬
кой ударными льется из освещенного радиоприемника сбо¬
ку от меня на комоде твердого дерева. Мои туфли стоят
сами по себе, напоминая пару лодочек, вытащенных на бе¬
рег, после того как любители прогулок по воде их покину¬
ли. Сигарета лежит на ободке стеклянной пепельницы ря¬
дом с креслом; от нее вверх, под самый потолок* тянется
дымок, будто серая, иногда раздваивающаяся нить разматы¬
ваемого клубка.
Обычный вечерок дома, как и сотни других до него, как
сотни других, которые последуют за ним. Удовлетворенность,
полное отсутствие мыслей в голове; тут и описывать-то не¬
чего, так, настроение, состояние бытия, никакого действия.
Когда человек пребывает в мире со всем миром, он поет.
Когда же музыка уже звучит, вы просто присоединяетесь к
ней. Голоса у меня сроду не было. На обычном разговорном
уровне или чуть выше он уже становится музыкально неуп¬
равляемым. Однако, если я мурлычу потише* я еще могу ос¬
таваться в ключе. А в комнате все равно никого не было, и
я стала подпевать исполнителю, повторяя за ним слово в
слово.
Вдруг я резко вскочила с кресла. Туфли так и Остались
стоять.там, где стояли. Тонкая серая нить на мгновение зас¬
няла горизонтальное положение, затем неторопливо верну-
. лась в прежнее и снова потянулась вверх.
Я посмотрела туда, где только что возлежала, и легонько '
провела рукой по лбу. Неужели это была я? Выходит, я так
быстро переместилась в пространстве? Почему, что произо¬
шло, что случилось?
В кресло уже не вернулась. Из комнаты что-то ушло, оста¬
вив ее более пустой и огромной, чем прежде. Вероятно, какая-
то атмосфера, какая-то неуловимая внутренняя гармония, ибо
все ее чисто физическое содержимое осталось. Свет по-прежне¬
му горел, но, казалось, растерял свои яркость и тепло, как буд¬
то его умерили, остудили. Для одного человека комната была
• очень большая. Вокруг меня оказалось слишком много свобод¬
ного места.. А на дворе воцарилась темная ночь. Еще минуту
назад ни о чем таком я и думать не думала.
Ни с того ни с сего обнаружилось, что мне не нравится
музыка — по крайней мере, именно эта подборка, которую
207.
передавали по радио, —точно так же, как за столом я неожи¬
данно поняла, что мне не нравятся свечи.
Подхватив туфли за ремешки, я прошлепала из комнаты в
чулках. А свет выключила, потянувшись назад, даже не огля-.
нувшись. На этом кадр кончается.
.А вот еще одни, покороче. Сижу на Обтянутом шелком
пуфике наверху перед зеркало^ в своей комнате. Шея сзади
оголена, лицо как за занавесом из копны волос, переброшен¬
ных вперед. Я их расчесываю, ритмично взмахивая щеткой.
Щелк — поднятая рука замирает в воздухе. Через пробор в
волосах я только что увидела на туалетном столике неболь¬
шие складные часы в форме шатра. Одиннадцать тридцать.
Самое время ложиться спать, обычное.мое время, когда меня
не задерживали против моей воли на каком-нибудь скучном
приеме. Но ведь мне вовсе не нужно было так резко останав¬
ливаться и перестать расчесываться ради того только, чтобы
удостовериться, который час.
Я все смотрела и смотрела на часы. Потом провела про¬
бор и раздвинула волосы, открыв часть лица, повернулась и
бросила взгляд в сторону кровати. Не на саму кровать, а на
прикрозатную тумбочку со стоявшим на ней телефоном.
Потом вернулась в прежнее положение и еще раз посмот¬
рела на скошенный циферблат. Одиннадцать тридцать. Во¬
семь трцдцать. Я решительно положила щетку, резко мотнула
головой, и занавес из долос, взлетев вверх, упал на спину, на
свое обычное место.
Я прошла, уселась с краю на кровать и сняла телефонную
трубку.
— Междугородную, пожалуйста. По личному делу. Это
Джин Рид! Хочу поговорить с Харланом Ридом в отеле «Пэ-
лис», Сан-Франциско,' Калифорния.
Сообщив свой номер,, я вернула трубку на рычаг и только
тут удивилась. Интересно, а для чего я это сделала? Что тво¬
рится со мной сегодня вечером? И не кому-нибудь, а ему!
Я же ни за что не осмелюсь ему ничего сказать. Господи, да
он же расхохочется. Пожалуй, лучше отказаться от разговор
ра, пока меня не соединили.
Рука уже потянулась к аппарату,, потом повисла в воздухе
и вернулась на место. Казалось, рука не могла решиться, как
и голова.
208
Встав, я вернулась к пуфику, уселась перед зеркалом и
принялась брать одну за другой вещи, которыми не пользо¬
валась и не собиралась пользоваться. И снова ставила их на
место. Как будто производила инвентаризацию.
И вдруг раздался такой знакомый, похожий на. звуки
флейты звонок. Я вздрогнула всем телом. Никогда прежде не
вздрагивала при звуке телефонного звонка.. И вот пожалуй¬
ста. Есть столько вещей, которые случаются с вами впервые,,
особенного когда ваш путь лежит через сумеречные области
страха.
Я быстро подбежала к аппарату й крепко прижала к себе
трубку. Добравшись до телефона, поняла, что сейчас все ему
расскажу, буду его умолять; скажу, что во все поверила, пусть
всего лишь в это преходящее мгновение...
— Мисс Рид?
— Мисс Рид слушает.
— Весьма сожалею, но мы не может связаться с интере¬
сующей вас стороной. Из отеля «Пэлис» в Сан-Франциско
нам сообщают, что несколько минут назад мистер Харлан
Рид ушел.
Я положила трубку совершенно упавшая духом.
Потом постепенно смелость стала возвращаться ко мне.
Смелость смалодушничала, зато трусость показала себя сме¬
лой. От смелости отдавало кислинкой незрелого винограда —
ну и пусть. Все само о себе позаботится. От тебя ничего не
зависит, так что все к лучшему. Ты ведь все время знала, что
даже не следует пытаться это делать, и скажи еще спасибо,,
что не оказалась в роли хнычущей дурочки.
Выключив везде свет, я оставила лишь лампу* у кровати.
Комната озарилась тускло-золотистыми сиянием, какое мо¬
жет исходить от слабо горящего камина.
Я завела будильник и поставила его на тумбочку под лам¬
пой. Потом взяла книгу, которую заблаговременно выбрала и
принесла наверх из библиотеки.
Развязала поясок на талии, сбросила белый махровый*ха¬
лат. Верхний угол одеяла был отвернут* я отвернула, его еще
больше и забралась в постель.
«Завтра он вернется. Ты увидишь его и расскажешь о том,
что чуть не сделала сегодня вечером.. Только все уже будет
выглядеть совсем в другом свете, ты будешь рассказывать ему
209
о прошлом, о том, чего не сделала. И вы оба от души надо
всем досмеетесь».
Щелкнув зажигалкой, я поднесла её к сигарете, взяла кни-
, гу и откинулась назад, под пятно света от лампы, напомина¬
ющее страусиное яйцо.
«АЫ Manon, Manon, repris-je avec un soupir, il est bien tard
de me donner des larmes, lorsque vous avez cause ma mort»1.
Мой взгляд переместился со страницы на часы. Без деся¬
ти двенадцать. «Как раз добирается в аэропорт». Он никогда
никуда не приезжал заблаговременно. Я снова посмотрела в
книгу.
«с...il est bien tard — vous avez cause ma mort».
Мне пришлось перечитать еще раз:
«...il est bien tard...»
„Ничего не получалось, смысл не давался. Книга скользнула
по покрывалу, все еще открытая. Я сняла телефонную трубку:
. — Еще раз междугородную. Пожалуйста, побыстрее. Го¬
ворит Джин Рид. По личному делу. Харлан Рид. Сан-Фран-
цисский;аэропорт. Трансконтинентл и Вестерн. Админис¬
тративное здание. У него билет на девятичасовой рейс на
восток. Ах, да не повторяйте за мной. Пожалуйста, побыст¬
рей, это срочно.
Я положила трубку.
И думала, телефон.так и не зазвонит. Опершись на ло¬
коть и подавшись вперед, я страшно нервничала в ожида¬
нии. Пальцы беззвучно барабанили по одеялу, сплетали на
нем складки, сборки,, снова и снова бегали по нему взад и
вперед. Затем поднялись к волосам, которые были уже сза¬
ди, удостовериться, там ли- они. В голову лезла всякая дет¬
ская чепуха. Ну, чего ты склонилась над ним так близко, ты
же мешаешь ему... Отодвинься от него, дай ему позвонить.
В нетерпении я положила руку на трубку. Потом убрала ее
и дважды стукнула по ней пальцами, как понукают собаку,
когда хотят, чтобы она сделала что-то побыстрей.
И.вдруг — звонок, да такой близкий, как будто зазвонило
у меня в груди.
1 Отрывок из романа А.-Ф. Прево (1697 — 1763). «История 'кавалера де
Грие и Мамон Леско» (1731): «Ах, Макон, Манон, — продолжал я, взды¬
хая, — поздно дарить.мне слезы, когда вы нанесли мне смертельный удар».
(Перевод' с французского МЛ. Петровского.)
210
— Мисс Рид?
— Да-да!
— Простите, но в аэропорту мистера Харлана Рида отыс¬
кать для нас не смогли. Девятичасовой самолет уже взлетел.
На моих часах было еще без четырех двенадцать.
В горле у меня пересохло, пришлось выдавливать из себя
слова':
— Какое сейчас точное время, оператор?
— Точное время одна минута первого, по восточному стан¬
дартному времени.
В себя пришла только через десять минут. Поняла это,
бросив взгляд на часы. Они показывали шесть минут пер¬
вого. Я взяла их и перевела стрелки на одиннадцать минут
первого, затем поставила будильник на семь тридцать и вер¬
нула часы на место. В течение же этих десяти минут, навер¬
ное, просто тихонько сидела при свете лампы и смотрела в
никуда отсутствующим взглядом. Во всяком случае, не пом¬
ню, делала ли я что-нибудь.
Я выключила лампу, и эктоплазмоподобная лужица света,
которую она отбрасывала на подушки, исчезла. Однако не¬
много погодя, уже в темноте, вернулась музыка — музыка,
которую я слушала вечером, сначала слабая и неуверенная,
затем погромче, как будто радиоприемник постепенно разо¬
гревался, пока наконец не зазвучала у меня в голове во всю
мощь.
Как полоумная я замолотила в темноте руками, потом взя¬
ла подушку за два уголка и плотно прижала к голове, стара¬
ясь закрыть уши. Только музыка от этого нисколько не утих¬
ла, она ведь звучала внутри меня, так что изгнать ее подушка'
никак не могла, хотя незаметно ее изменила. Музыка лиши¬
лась слов и мелодии, остался один ритм, который все слабел,
пока не перешел в далекий гул двигателей самолета, летя¬
щего высоко в небе. Этот звук всем хорошо знаком. Затем'и
он утих вдали, а когда совсем смолк, я погрузилась в тревож¬
ный сон.
Мгновение спустя зазвонил будильник, наступил день, и
отец уже почти прибыл, он находился на пути домой, пора
было ехать его встречать.
Я подняла шторы. Солнце напоминало кусок медной руды,
только что добытой из рудника. Странные мысли и страхи,
211
одолевавшие меня ночью, ушли прочь. Не осталось ни одно¬
го уголка сознания, куда бы ни проникло солнце и ни вычис¬
тило нанесенную ночью сажу и всякую муть. Заработал в
полную сипу закон чувств: реально и истинно только то, что
можно увидеть, и услышать, что можно потрогать руками.
Встав под душ, холодный как лед, я почувствовала гор¬
дость, что всегда принимаю его, лаже не поеживаясь, хотя
вода не просто кусалась, а жалила. А чуть погодя, вытираясь
полотенцем и одеваясь, я уже насвистывала.
Внизу мне подали чашку кофе. Я выпила ее, стоя у стола
уже в пальто. От всего остального отказалась, заявив, что
позавтракаю вместе с ним, когда мы оба вернемся.
Ехала я слишком быстро, потому что чувствовала себя так
хорошо, и даже не возражала.бы, если бы какой-нибудь фа¬
раон, просто, шутки ради, пустился меня преследовать, од-
• нако этого не произошло. Проезжая через город, я сбавила
скорость, чтобы никого и ничего .не стукнуть, но, оказав¬
шись за городом, снова погнала машину. Ветер приятно за¬
дувал в лицо, трепал распушившиеся за спиной волосы.
В аэропорт я прибыла за пять минут до срока, поставила
машину на стоянку, вернулась и вошла в зал ожидания. На
доске объявлений говорилось, что самолет прибывает в 8.30.
Купив у стойки пачку сигарет, я бесцельно побродила по
залу. Постояла с минуту у вращающейся полки, полистав
.журналы, которые не собиралась покупать. ПЪтом, оставив
их, прошла, села, с удовольствием покурила минуту-другую
и посмотрелась в карманное зеркальце, чтобы убедиться, что
выгляжу так; как мне того хотелось.
И вдруг я подняла глаза. Вышел какой-то мужчина, взоб¬
рался на переносную лестницу и как раз снимал одну из тра¬
фаретных надписей с доски расписания. Ту самую, на кото¬
рой стояло: «Сан-Франциско — 8.30». Когда он вытащил ее,
на этом месте ничего не осталось.
Я встала, направилась к мужчине и остановила его — он уже
собирался войти к себе в кабинет с трафаретом под мышкой.
— Этот самолет должен прибыть с минуты на минуту, раз¬
вернет? По моим часам уже двадцать девять...
Он посмотрел на меня и покачал головой.
— Опаздывает, — сдержанно бросил он и попытался уйти.
Я остановила его во второй раз:
.212
— Ну и на сколько же он задерживается, вы мне не под¬
скажете? Чтобы встретить его, я проделала долгий путь.
— Трудно сказать, — ушел он от ответа.
— Ну, вы уж узнайте для меня... пожалуйста. Спросите там
у них. Они наверняка знают.
Он вошел в офис и закрыл за собой дверь. Я осталась
ждать. Наконец он появился снова и сказал:
—Мы не знаем, когда его ожидать. Во всяком случае, до¬
жидаться его здесь не имеет смысла. Лучше всего вернуться
домой, а попозже позвонить нам. Возможно, мы получим
более определенную...
— Но вы же обязаны знать! — не отставала я. — Где у него
последняя посадка — в Питтсбурге? Когда он вылетел из
Питтсбурга? Можно мне войти туда на минутку?
— Простите, мисс, посторонним вход туда запрещён. Одну
минуточку. — Он снова ушел.
А вышел оттуда другой мужчина.
Я обратила внимание, что на лице у него нет совершенно
никакого выражения, а мысли его, даже когда он. обратился
ко мне, блуждали где-то далеко-далеко, и это мне не понра¬
вилось.
— Если хотите, можете оставить здесь,, в аэропорту,'свой
номер, — сказал он, — и я позабочусь о том, чтобы вам по¬
звонили, как только... '
— Когда он вылетел из Питтсбурга? — повторила я.
Какое-то мгновение он смотрел на меня так, как будто
раздумывал, стоит ли мне отвечать, затем сказал:
— В Питтсбург он не прибыл. •
— С ним что-то случилось? Какая-нибудь беда? Когда он
вылетели из Чикаго?"
Человек посмотрел на другого мужчину. Он пробормотал
что-то. себе под нос, вроде: «Она имеет право знать. Все рав-:
- но информацию скоро обнародуют», — повернулся и вошел
в кабинет.
— О самолете нет никаких сведений с одиннадцати ча¬
сов вечера по тихоокеанскому времени, то есть через два
часа после .его вылета из Сан-Франциско.
Человек продолжал мне что-то объяснять, но едва ли слы¬
шала, что он говорит. Ему, вероятно, как-то хотелось помочь
. мне, облегчить мое положение, убедить, что все будет в по¬
рядке, что они вообще еще не имеют о самолете никаких све¬
дений, ни хороших, ни плохих. Он проводил меня до выхода
из зала ожидания, когда я направилась к машине, — прово¬
дил, пожалуй, не столько из любезности, сколько из желания
от меня избавиться. Это меня вполне устраивало — мне и
самой хотелось поскорее остаться одной.
Я снова оказалась на воздухе. Все пронизывал тот же са¬
мый солнечный свет, окрашенный в бисквитные тона; ваша
фигура отбрасывала ту же самую темно-синюю тень; то же
самое, подобное зеркалу, голубое небо, на нем два-три облач¬
ка, как будто кто-то небрежно стряхнул с губки пену. Весь
мир был такой чистый, умытый.
Усевшись в машину, я завела двигатель и немного поси¬
дела. Понимала, чтобы машина тронулась, надо нажать пе-
дайь газа, но не нажимала ее — мне казалось, это так трудно.
Наверное, просидела бы там гораздо больше, но один из
работников стоянки наконец подошел ко мне. Он слышал,
что двигатель работает, а машина не трогается.
— У вас проблемы, мисс? Что-нибудь не так?
— Да нет, — мрачно ответила я. — Машина работает как
часы, стоит только захотеть. — И, нажав педаль газа, нагляд¬
но ему это продемонстрировала.
Домой я добиралась медленно, что называется, ползла. То
и дело забывалась, и тогда машина чуть не останавливалась.
Потом до меня доходило, что нужно все время прилагать уси¬
лия, и я снова посылала машину вперед.
•От шока я как-то вся поблекла и отупела. Причем пони¬
мала, что пока еще не так уж и плохо: по-настоящему плохо
мне будет, когда это помрачение пройдет.
У города был тот яркий, будоражащий, оживленный вид,
какой придает ему ясный день. Витрины магазинов ослепи¬
тельно сверкали, будто подпирающие солнце зеркала. Тут и там
взмывающие вверх известковые и гранитные фасады выгляде¬
ли на фоне неба так, будто их только что почистили. Люди
оживленно двигались, каждый погружённый в собственную
лужицу темно-синих чернил, которая следовала за ним по пя¬
там, куда бы он ни пошел. Даже сами тротуары поблескивали
крошечными 'частицами вкрапленной в них слюды.
Я остановилась на красный свет, и мне вдруг пришло в
голову, что сейчас отец должен был бы находиться на сиденье
214
рядом со мной, в своем свободном пальто* с поднятым воро-г
тником и с портфелем на коленях; мы бы без умолку "болта¬
ли... но нет, я молча сидела в машине одна. Я повернулась и*
посмотрела на пустое место рядом, рука потянулась и с не¬
выразимой тоской коснулась его. Затем вернулась на ободок
рулевого колеса.
Чуть дальше на одной из площадей я увидела грузовичок,
из которого выгружали свежие газеты для киоска; я остано¬
вилась и сделала знак киоскеру поднести мне экземпляр к
•машине, он не успел еще даже разрезать бечевку, которой
была перевязана толстая квадратная пачка.
Происшествие уже попало в газеты. Правда, ничего таког
го, чего бы я не знала, там не сообщалось. Просто теперь
все обрело какую-то окончательную определенность в печат¬
ном слове, а что может быть ужаснее этого? «Как сообща¬
ют, пропал самолет с четырнадцатью пассажирами и чле¬
нами экипажа на борту. Связь с ним прервалась, когда он
.находился где-то над Скалистыми горами. Организуются по¬
исковые партии...»
Меня захлестнуло волной, новой боли, которая заполняла
собою самые укромные уголки души и сердца. Я скомкала
газету, опустила ее на подножку,, а уж оттуда она скатилась
на тротуар. И снова поехала вперед.
В доме уже обо всем слышали — поняла по их лицам. Но
красноречивее всего оказался тот факт? что они ничего не
сказали, даже не спросили, почему его нет на сиденье рядом,
со мной. Видно, полагали, что, умалчивая обо всём, прояв¬
ляют тактичность. Вероятно, были правы — в любом случае
облегчить мою боль они не могли.
Мне хотелось поскорее добраться до какой-нибудь ком¬
наты и остаться одной, но сначала мне надо-было пройти
мимо них.
Я увидела, что миссис Хатчинс смотрит на меня.
— Только напрасно съездила, *- сказала я, улыбнувшись
ей холодной улыбкой.
Заглянув на минутку в столовую, я допустила ошибку, по¬
скольку застала их врасплох: они как раз убирали со стола за¬
втрак, приготовленный к возвращению хозяина.
— Можете все убрать, — распорядилась я и резко отвер¬
нулась.
215
— Мо^етт, хотгь чашка кофе, мисс? — с мольбой в голосе
'предложила Сайн.
— Нет, спасибо. Приготовьте мне бренди. Я возьму его с
собой в комнату.
Когда она вернулась с бренди, ей пришлось искать меня.
Я стояла у радиоприемника. По всей вероятности, они вклю¬
чали его до .моего возвращения: стеклышко под полукруглой
шкалой все еще источало тепло.
-г- По нему что-нибудь сообщали?
— Нет, мисс. Миссис Хатчинс пробовать. Говорить толь¬
ко, как печь пирог.
— По этой вот станции, что внизу, каждый час передают
новости. Пусть он все время работает на этой станции, а один
из вас — постоянно слушает. Пойду наверх, позовите меня,
если... если что-нибудь сообщат.
Сайн тут же опустилась на корточки, на полу перед ней об¬
разовался шатер из ее юбок. Она выглядела гротескно смеш¬
ной, но я не засмеялась. Полагаю, она считала, что, подвинув¬
шись поближе к приемнику, ускорит передачу сообщения.
В глазах у нее стояли непролившиеся слезы, ожидавшие лишь
моего высочайшего соизволения на то, чтобы пролиться. Она
была, из тех, кто готов плакать с кем угодно.
Мне не хотелось, чтобы Сайн плакала вместо меня, и я
поднялась наверх, чтобы поплакать одной.
. Новости к этому часу — фраза, которая приобрела в тот
вечер особое значение. Тысячи раз, совершенно не обращая,
на нее внимания, я слышала ее прежде. Ее повторяли, пре¬
рывая любую другую йередачу. Основная программа продол¬
жалась только после того, как заканчивались новости. В од¬
ном я была абсолютно уверена: теперь уже никогда не смогу
слушать без содрогания эту трафаретную фразу. Просто кли¬
ше будет пробуждать во мне снова и снова воспоминания о
боли. И мне предстоит пережить все время, каждый час это¬
го дня, медленно, страшно медленно сменяемый другим,
следующим.
Впервые после возвращения из аэропорта меня, по-моему,
позвали в полдень. Послали кого-то постучать ко мне в дверь
иг позвать меня, но я встретила посланца на лестнице, уже
спускаясь вниз. Я ведь тоже внимательно следила за време¬
нем, как и они.
216
Я вошла в гостиную, а они уже все собрались там, застыв
в молчаливых позах и напряженно вслушиваясь. Миссис
Хатчинс' сама стояла у радиоприемника, положив руку на его
угол, как будто боялась, что, если она уберет руку, поток от¬
кровений, который должен был последовать, тут же автома¬
тически прекратится. Шведка Сайн снова.скорчилась перед
ним на полу, а может, так и просидела там все время. Еще
одна служанка притулилась у стены, между-дверью ифадио-
приемником, спрятав руки за спину. Шофер занял позицию ‘
сразу же за дверью, как и подобает человеку, круг обязан¬
ностей которого не позволяет ему без нужды появляться в
доме, если только его не позовут. Еще дальше; склонив го¬
лову и напряженно прислушиваясь, из двери, которая вела
в ее владения, выглядывала кухарка. Рядом с ней замер Уикс,
дворецкий.
Я беспрепятственно прошла на середину. Видела, что они
стараются не смотреть на меня, чтобы не доставлять мне лиш¬
них неудобств. Кто-то слегка под<?двинул стул, в невыражен¬
ном словами предложении, но я покачала головой, црошла
дальше к окну и стала там спиной к ним/ >
«Новости к этому часу, последняя сводка. Никаких но¬
вых сообщений о трансконтинентальном самолете, пропав¬
шем с одиннадцати часов вчерашнего вечера, не поступало.
На его борту находилось четырнадцать пассажиров. Полага¬
ют, что самолет совершил вынужденную посадку где-то в
районе Скалистых гор...»
Сделав глубокий вдох, чтобы хватило сил пройти мимо них
и добраться до второго этажа, я обернулась и обнаружила, что
в комнате никого нет. Они все тактично выскользнули, ско-.
рее всего по знаку миссис Хатчинс.
Новости все еще продолжались, что само'по себе было
ужасной пародией.
у«Для тех из вас, кто поздно включил свои радиопри¬
емники, повторяем: новых .сообщений о трансконтиненталь¬
ном...»
Быстро подойдя к приемнику, я выключила его. Затем
поднялась, наверх по пустой лестнице, пройдя мимо преду¬
смотрительно закрытых дверей.
Я не плакала, я вообще почти не плакала; Плакать можт
но было по мелкому горю, но только не по такому. Сидя за
217
туалетным столиком, упершись в него лбом и обхватив го¬
лову руками, я терпела. Сидела тихо, совершенно не двига¬
ясь. Маленький стеклянный пузырек перевернулся рядом со
вшой, я увидела его, но не подняла.
В час снова спустилась вниз, а затем в два; потом в три
и снова в четыре, на мрачные сеансы совместных страданий
и мук. «Новости к этому часу, последняя сводка». И ничего
больше. Наконец, вше стало казаться, что схожу с ума. Я за¬
циклилась на этой фразе, она не только застряла где-то у
меня в голове, но и прилепилась ко мне снаружи, и уже од¬
ного отключения приемника было недостаточно. «Новости
к этому часу, последняя сводка. Новости к этому часу...»
Примерно в половине пятого в дверь робко постучали. Во
вше на мгновение вспыхнула надежда, вспыхнула неожидан¬
но и ярко. Но туг же погасла, не успела я даже повернуться и
посмотреть на дверь или подняться и дойти до нее. Уж слиш¬
ком робко и неуверенно раздался стук, чтобы явиться пред¬
вестником любых новостей, плохих или хороших.
Открыв дверь, я увидела за ней Сайн, с немым умоляющим
выражением 'на лице держащую чашку дымящегося кофе на
маленьком подносе. Она боялась даже попросить меня взять
чашку, только осторожно.протянула ее мне, готовая удалить¬
ся вместе, с нею при первом же признаке недовольства с моей
стороны, чтобы, не дай Бог, не усугубить мое горе. Что, по
правде говоря,- она и делала.
Я-взяла у нее чашку — так быстрее всего могла отделаться
от нее, не видеть нарочито скорбного выражения ее лица, а
если бы отказалась, она принялась бы докучать мне своими
мольбами. Закрыв дверь, поставила куда-то чашку и больше
к ней не прикасалась. Пар постепенно улетучился, и она тем¬
нела там смутным пятном.
Я была вынуждена признать, что в центре охвативших
меня страха и горя стоит не сама авиакатастрофа и вызван¬
ная ею потеря родного человека, но тот факт, что меня зара¬
нее о ней предупреждали. Вот где таился какой-то непости¬
жимый ужас, от которого бросало то в жар, то в холод, от
которого кровь стыла в жилах... не знаю даже что еще. Мое
кошмарное состояние нисколько не.облегчало сознание того,
ч^р худшее уже позади. Не будь предупреждения, меня бы все
равно сразило подобное известие, куда уж тут деваться. Толь¬
218
ко я была бы сражена белым днем. Теперь же меня доканы¬
вала ночь собственного изготовления, ночь разума.
Мой разум бурно протестовал: «Подобные вещи не известны
заранее! Не могут быть известны! Это неправда! Неправда!»
И каждый раз доносился тихий ответ: «Но ведь правда!
Ты знаешь, что правда. Не позволяй своему сердцу лгать
тебе. Тебя предупредили, и ты все знала. Она пришла и рас¬
сказала. Пришла к тебе и плакала. Она рисковала тем, что
ее уволят, — и в конечном счете она же и спровоцировала
собственное увольнение, — только рад ид ого, чтобы сказать
тебе».
«Это не так! Это неправда! — говорю тебе (и переворачи¬
вается стул, и падает на пол флакончик с духами, который
уже перевернулся)! Я не потерплю этого! Я ничему не верюГ
Выходит из строя двигатель самолета, самолет врезается в
гору и разбивается. Но всего минутой раньше, за полминуты
до того, как в моторе появились неполадки, сам пилот, сидя
за штурвалом, понятия не имел, что произойдет. О том, что
произойдет, не знала ни одна живая душа на борту самолета.
Так вот обстоят дел&. Пути Господни неисповедимы; И ты
пытаешься убедить себя, что какая-то девушка, находясь, за
три тысячи миль оттуда, здесь, на востоке, за целых два... за
целых три дня наперед знала, что случится именно таким
образом? Маленькая горничная, маленькая труженица, ма¬
ленькая... кто бы она там ни была...»
Но... И такой тихий спокойный ответ, однако столь же
безжалостный и неотвратимый, как шепот на ухо:
«Ну-ка, посмотри вон туда, в сторону двери. Туда, где сей¬
час стоит стул. В тот вечер она стояла на том месте, на кото¬
рое сейчас смотришь* ты. Разве не она поднялась сюда? Не
она, ломая руки, подыскивала подходящие слова? Открой
стенной шкаф. Загляни под целлофановую обертку с левой
стороны. Это длинное белое платье. Если ты его вытащишь,
ты увидишь на нем пятно — пятно, которое она посадила,
потому что заранее все знала и боялась».
«Джин, выпей немного бренди. Не позволяй мыслям за¬
владеть тобой. Пей и пей, пока не утопишь их, не-изгонишь
всех’до единой. ^Напейся, если нужно, до потери сознания,
только не позволяй, им завладеть тобой. За ними придет су¬
масшествие».
219
-Домашние стучали в дверь, чтобы узнать, что происходит;
я переворачивала стулья и уйму других вещей, ходила поша¬
тываясь до комнате, обалдевшая больше от страха и поисков
ответа на собственные вопросы, чем от бренди.
— Нет-нет, со мной все в порядке, не обращайте внима¬
ния! — крикнула я. — Принесите еще бренди. Принесите
целый графин и поставьте у двери.
«Разве не было никакого нашептывания о знании наперед?
Разве тебе самой не намекали об этом, пусть и из вторых рук?
Лгунья. Трусливая лгунья. Тогда зачем же ты остановила ма-
и!ину, остановила и вошла в отделение телеграфа и чуть не
послала'телеграмму в шесть часов вечера? Зачем же ты тогда
. снимала телефонную трубку* в этой самой комнате, перед
двенадцатью, и звонила ему в гостиницу? Зачем сняла ее во
второй раз, уже в двенадцать, и позвонила в аэропорт как
последнее прибежище?
Ты отрицаешь, что делала все это? Ты признаешь. Ну а раз*
признаешь, так неужели станешь отрицать, что у тебя было
предчувствие? Ты признаешь, что оно у тебя было. А если
признаешь, что оно у тебя было, ты же не станешь отрицать,
что источником его явилась эта девушка? А ежели признаешь,
что его источником явилась она, разве ты можешь отрицать,
что, по крайней мере, она получила предостережение и пы¬
талась передать его тебе?
Бренди, скорее бренди! Столько бренди, сколько можешь
проглотить!
Брецди не помог, от него не стало лете. Мысль сильнее
алкоголя. Он быстро сгорел и погас, как тот язычок надеж¬
ны, который вспыхнул, когда раздался стук в дверь.
У тебя холодные руки, ты вся дрожишь. Больше разлива¬
ешь, чем подносишь к губам. Когда тебе было четыре или
пять и ты впервые пошла в воскресную школу, тебе расска¬
зали все о Боге. Прежде ты о Нем никогда не слыхала. Но
ведь не испугалась! Бог был с положительным знаком. Он
означал стены вокруг тебя и крышу над твоей головой. Сей¬
час тебе двадцать. И ты боишься, страшно боишься. Бог с
отрицательным знаком. Стены расходятся, исчезает крыша
. над головой. Ты сейчас одна, нагая и очень маленькая, перед
ночным ветром.
Они не знают. Они не могут знать.
220
Они знали. Кто-то знал».
Кто-то прибежал, постучал в дверь и на сей раз, не дожи¬
даясь ответа, заговорил:
— Там передают новости, мисс Рид. Вам лучше поскорей
спуститься вниз.
Я распахнула дверь, прошла мимо них и сбежала по лес¬
тнице, халат, что был на мне, развевался у меня за плечами
будто знамя, в руке я по-прежнему сжимала графин, о кото¬
ром совершенно забыла.
Я опоздала.
«...С одиннадцати часов прошлого вечера».
Но все еще повторят, диктор оставался у микрофона. Вряд
ли новости могли быть хорошими: я обратила внимание, что ни
один из моих домашних не сделал попытки сообщить мне, что
именно передавали. Они бочком вышли из комнаты, осталась
одна миссис Хатчинс, задержавшаяся у двери: она, видимо, хо¬
тела убедиться, что ее помощь в последующие мгновения мне
не понадобится.
Я увидела, что по-прежнему держу в руке графин, и рас¬
сеянно куда-то его поставила. Начало новостей пошло по вто¬
рому кругу, и я очень низко склонила голову и притихла.
«Повторяем для тех из вас, кто поздно включили свои
радиоприемники. Трансконтинентальный авиалайнер, кото¬
рый, как сообщалось, пропал с четырнадцатью пассажирами на
борту, обнаружен примерно час назад поискрвыми самолетами.
Он упал в глубокий снег на склоне горы в отдаленном не¬
доступном месте. Согласно сообщениям, никаких признаков
жизни в районе падения самолета не замечено, пошагают, что
все находившиеся на его борту погибли. Потребуется какое-то ^
время, прежде чем наземные поисковые партии доберутся до
места падения. Никаких сведений с борта самолета не посту¬
пало с одиннадцати часов прошлого вечера».
Протянув руку, я выключила приемник:
Миссис Хатчинс, сделала шаг мне навстречу.
Я легонько остановила ее рукой.
—. Со мной все в порядке, ничего страшного* — еле выго¬
ворила я. -г Поднимусь к себе.
Она едва слышно ахнула и ушла.
Не помню, как поднималась по лестнице, но. до своей'ком-
наты добралась. Дом погрузился в траур, в нем стояла мерт¬
221
вая тишина. На улице все еще царил день, и сияние солнца
проникало в окно, будто в него просачивался тальк; только
это уже была преходящая яркость, которая предшествует за¬
туханию, на мгновение стремится превзойти самое себя, а
потом умирает.-Так вновь ярко вспыхивает пламя от спички,
прежде чем окончательно погаснуть.
Двигаясь по комнате, я несколько раз на ходу увидела соб¬
ственное отражение в зеркале, что и подсказало мне, чем
именно занимаюсь: готовясь к отъезду, уже надела платье, а
сейчас вытаскивала из шкафа пальто, снимала шляпу с не¬
большой деревянной вешалки.
Не уверена, что с самого начала знала, куда собираюсь
поехать и что сделать. А может, и знала. Разум — это не пе¬
чатная страница, к которой можно вернуться, когда какой-
то определенный пассаж уже остался позади.
Небрежно нацепив шляпу на голову и перекинув пальто
через руку, я вышла к закрыла дверь своей комнаты. Потом,
порывшись в сумке, уДбстоверилась, что ключи от машины
лежат там.. И вот теперь-то уже определенно знала, как со¬
бираюсь поступить, не знала лишь, зачем и что мне это даст.
Не став спускаться вниз по лестнице, я направилась к за¬
дней части дома по верхнему коридору, а добравшись до две¬
ри комнаты миссис Хатчинс, дважды стукнула по ней ногот¬
ком. Звук вышел слабый, тикающий, но она, должно быть,
услышала его:
— Войдите, — откликнулась она, и я .открыла дверь и вошла.
Она сидела в качалке у окна и смотрела на улицу. Ее поза,
прежде чем она увидела меня и отодвинулась от окна, наво¬
дила на мысль о меланхолии. Чувство потери, пусть и не та¬
кое острое, как мое собственное, было, во всяком случае, не
менее искренним. Склонив голову набок и подперев щеку
ладонью, как при зубной боли, она устремила невидящий
взор в пространство. На коленях у нее лежал носовой платок,
которым ей пришлось только что воспользоваться.
При моем появлении миссис Хатчинс тут же встрепену¬
лась, и от прежней горестной позы ничего не осталось: вы¬
ставлять чувства напоказ было противно ее натуре.
Она встала и вопрошающе посмотрела на меня.
— Грейс, у вас есть адрес той девушки, что, работала здесь?
Если есть, не могди бы вы дать его мне?
222
— Эйлин? — спросила она. — Эйлин Магуайр? Да, есть. —
На лице ее ничего не отразилось. Она прошла к своему пись¬
менному столу и выдвинула ящик. Грейс была аккуратным че¬
ловеком, у нее все лежало на своем месте. Она, похоже, держала
нечто вроде картотеки на всех, кто работал на нас в прошлом и
' в данное время. Раньше мне как-то не приходилось вникать в
то, как эта маленькая женщина управляет нашим домом. Не¬
много погодя экономка уже держала в руках небольшую кар¬
точку. — Дать вам адрес или, может, хотите, чтобы я связалась
с ней сама?
— Нет, — сказала я. — Хочу поехать туда сама.
— Это в городе. — Она зачитала с карточки название ули¬
цы и номер дома. — Холден-стрит, сто двенадцать.
— Спасибо. Запомнила.
Убрав карточку, Грейс окинула меня таким многозначи¬
тельным взглядом, что я, прежде чем выйти, ца мгновение
задержалась:
— Вы хотите что-то мне сказать?
Она проговорила едва слышно:
— Не ходите туда, Джин. Скорее всего, ваш визит ничего
хорошего не даст.
Мне стало ясно, что она знает, почему я выгнала дйлин.
До сего момента я не была уверена, известно ли о причине
увольнения кому-нибудь из слуг.
— Куда-то мне все равно надо .пойти, — ответила я. —
А больше мне пойти некуда.
Закрыв за собой дверь, я спустилась по лестнице притих¬
шего дома и вышла. Выгнала машину из гаража и отправи¬
лась в дальний путь в город. Золото вечера уже потускнело.
Оказалось, я столького не знаю и об улице с таким назва¬
нием сроду не слыхала. Без посторонней помощи мне бы ее
ни за что не найти. Подкатив к постовому полицейскому на-
главной площади, я высунуласьизмапцшыГ
— Ищу Холден-стрит. Не подскажете, как туда добраться?..
О-о, это на окраине города, — протянул он. Бросил
взгляд на мою машину; потом на меня, словно пытаясь по-
'нять, что мне нужно на такой улице.. Потом махнул собрав¬
шимся за мной машинам, чтобы объезжали. — Вот что, по¬
езжайте прямо по Третьей улице, а там увидите, она отходит
от Третьей где-то в самом коше.
223
Мне казалось, что я ехала по широкому уродливому кань¬
ону бесконечно долго; мимо кирпичных труб'пивоварни,
мимо угольных складов и мрачно поблескивавших газголь¬
деров, огороженных проволочной сеткой. Неожиданно заго¬
релись фонари, но они дишь подчеркивали серое однообра¬
зие широкой улицы; фонари, стояли так далеко друг от друга
и. уходили двумя долгими рядами в такую даль, что из-за них
улица казалась още более пустынной и заброшенной.
День умер, и эта часть города послужила ему кладбищем.
На западе низкодшвис желтый мрак, кое-где небо было зо¬
лотым, большей же чартью будто испачкано сажей, как на
сделанных угледе размытых набросках домов и уличных видов.
Я снова спросила у водителя грузовика для перевозки льда,
подавшего машину под догрузку, и он объяснил мне, где свер¬
нуть й как добраться до Ходцен-стрит, а немного погодя я таки
попала на эту улицу. Фары моей машины проложили по ней
■ большой яркий шрам, осветивший ее ярче, чем когда-либо
прежде.
После района, по которому я только что проехала, этот
оказался не совсем тем, чего ожидала..Улица была бедной, да,
страшно бедной, но вовсе не заброшенной и не грязной, на
ней даже лежала печать некоего благородства. В общем, тру¬
щобами тут и не пахло.
Вдоль нее стояли многоквартирные дома, все одного разме¬
ра^ одной формы, одной высоты. Где начинается один дом и
кончается другой, давали понять разве что подъезды, часто по¬
являющиеся в темноте. Каждый отмечен небольшим крыльцом
с железными .перилами и коротким пролетом ступенек. На ок¬
нах, там, где свет за ними придавал им глубину, — аккуратные
занавески. Стекла блестели чистотой, на многих подоконниках
зеленели горшки с геранями. Любой, склонный к точным со¬
циальным определениям, сказал бы, что это район, где верхи
низшего класса соседствуют с низами среднего.
Я отыскала нужный мне номер дома, остановила машину,
выключила фары и посидела немного, высунув руку из окна.
Из ближайшего подъезда выскочила маленькая девочка и
пронзительно крикнула в темноту:
— Тайни! Мама велит тебенемедленно идти домой, иначе
она тебе всыпет за то, что за тобой приходится специально
посылать.
224’
К ней присоединилась другая фигура, и после непродол¬
жительной и оглушительной перебранки они обе скрылись в
доме. На улице снова стало тихо.
По тротуару, шаркая ногами, прошел какой-то мужчина,
явно уставший после работы. С праздным любопытством он
бросил взгляд на меня и на неподвижную машину и вошел в
подъезд, перед которым держала бдение я.
Моя опущенная рука стукнула по дверце. Я подумала:
«Только не здесь, не в одном из этих домов, зарождается
знание о том, чему суждено произойти. Нет, должно быть,
я ошиблась, должно быть, приехала не туда!»
Однако же самолет разбился, а одна из девушек с этой
улицы сказала мне. что так будет, еще до того, как он вы¬
летел.
Выбравшись из машины, я постояла в нерешительности.
Что.именно мне от нее нужно? — хотелось мне знать. Что я
ей скажу?
Я обнаружила, что держусь за край дверцы машины обеи¬
ми руками. Оттолкнулась от нее, и какая-то неведомая сила,
казалось, заставила меня пересечь тротуар, подняться по сту¬
пенькам крыльца с железными перилами и войти в.общий
подъезд.
Внутри было освещено, хоть и слабо, но все же достаточ¬
но, чтобы разглядеть кнопки звонков. Под ними стояли фа¬
милии, и одна из них — Магуайр. Она была вторая со сто¬
роны улицы, и я решила, что квартира находится на втором
этаже.
Не нажав на кнопку, попробовала входную дверь, и та от¬
крылась. Стараясь особенно не-шуметь, вошла и поднялась
по стертым от времени ступенькам. Наверное, боялась, что
меня не впустят, если я объявлю о себе снизу. Такая мысль у
меня не возникла, но ведь что-то же удерживало меня от того,
чтобы нажать на кнопку звонка внизу.
Добравшись до небольшой прямоугольной площадки, где
кончался лестничный марш, я остановилась перед дверью.
Идти дальше мне стало страшно, и в то же время возвращать¬
ся назад мне и в голову не приходило. До меня доносились
разные домашние звуки, то приближающиеся, то удаляющи¬
еся. Обычные бытовые звуки, не резкие, не громкие, ничем
не примечательные.
8 К. Вулрич «Невеста была в .черном»
22S
Я вдруг постучала, даже толком не осознав, что делаю,
будто моей руке передался какой-то судорожный импульс.
И услышала женский голос:
— Пойди посмотри, кто там.
Дверь довольно резко распахнулась, на пороге возникла
девочка лет двенадцати, загородив собою весь проем и глядя
на меня.
— Здесь леди, вся такая разодетая, — доложила она, не
сводя с меня глаз.
Большая рука неожиданно схватила ее за плечо, нетерпе¬
ливо, но не грубо отодвинула в сторону, и вместо девочки,
словно на экране волшебного фонаря без всякой связи поме¬
нялись слайды, в дверях появилась полная женщина сорока
с лишним лет.
Она принялась вытирать руки о передник, скорее, как
мне показалось, выражая таким образом любезное со мной
обхождение, нежели потому, что их действительно нужно
было вытереть.
— Здесь живет Эйлин Магуайр? — спросила я.
— Да, мисс, здесь. — Она вспомнила о своих волосах и с
какой-то нервной быстротой отвела назад прядь, что свиде¬
тельствовало о желании всячески угодить.
— Нельзя ли мне с ней поговорить? Всего несколько слов,
пожалуйста.
— Она еще не пришла с работы. Мы ждем ее с минуты на
минуту, — сказала женщина все с той же угодливой торопли¬
востью — так она, видимо, пыталась смягчить мое разочарова¬
ние. Потом, будто этого недостаточно, громко крикнула через
плечо: — Кэт-рин! Сколько там набежало на часах? — И, даже
не дожидаясь ответа, продолжала, как бы извиняясь: — Она
немного опаздывает. Наверное, пришлось долго ждать автобу¬
са. — И гостеприимно распахнула дверь пошире: — Входите,
.будь добры, и посидите.
Общий фон, представший моему взору, с такой полнотой
соответствовал самой женщине и вообще этому зданию — а
может, мне лучше сказать, моим впечатлениям о них обо¬
их, — что, как ни парадоксально, он чуть ли не показался
мне искусственно придуманным; придуманным с целью на¬
меренно подчеркнуть, навесить ярлык на весь образ жизни,
с тем чтобы в нем нельзя было ошибиться, просто заглянув
226
в открытую дверь. Не знаю уж, какой другой аспект, с уче¬
том окружения, он мог бы хорошо представить, я лишь знаю,
что он до того пришелся кстати, что поразил меня чуть ли
не как странный. Вы ожидаете отклонения, а тут, что назы¬
вается, самая высокая норма.
Стены были выкрашены в светло-зеленые водянистые тона.
Я увидела массивную квадратную деревянную рамку покрыто¬
го позолотой дерева, замысловато расписанного и образующе¬
го сложный рисунок. Рамку затянули плюшем вишневого
цвета, с овальным отверстием слева. А уж внутри него, в свою
очередь, виднелась фотография мужчины и женщины вшоблек-
шей сепии: мужчина сидел, женщина стояла.
Из-за дверного косяка, ограничивающего мой обзор, вид¬
нелась часть стола, стоявшего в центре комнаты; на столе,
скрытая ровно наполовину тем же косяком, поблескивала
удивительная лампа. Она представляла собой купол из мати¬
рованного ребристого стекла, подобный раскрытому зонтику,.
только в миниатюре. С нижнего ее ободка свисали длинные
стеклянные подвески. Из-под нее тянулся крапчатый заизо-
лированный провод, который затем поднимался вверх к ро¬
зетке над головой на потолке.
Перед лампой, положив подбородок на столешницу, сидел
маленький мальчик, меньше даже,.чем девочка, распахнувшая
дверь; он уставился на меня широко раскрытыми глазами, с
явным удовольствием пренебрегая домашним, очевидно, за¬
данием: перед ним лежала разваливающаяся книга, а в кулач¬
ке он сжимал огрызок карандаша, от которого у него, навер¬
ное, и остались отметины на верхней губе.
За то мгновение, которое пробежало между приглашени¬
ем женщины й моим отказом, обстановка за столом резко
изменилась, хотя ко мне это не имело никакого отношения.
С той стороны стола, которая мне была не видна, на него
легла тонкая белая скатерть, всколыхнув воздух, поток ко¬
торого пошевелил волосы мальчика и приподнял страницу
лежавшей перед ним книги. Я услышала, как девочка резко
приказала ему:
— Придется тебе уйти отсюда. Я должна приготовить стол
для мамы. ,
Каскад белого полился на стол, затопив его и закрыв бу¬
магу й книгу, а также чуть ли не всю голову их пользователя.
727
Мальчик выскользнул из-под скатерти и вытащил свои вещи,
скатерть всколыхнулась, он чуть вообще не стащил ее со сто¬
ла, а когда встал на пол, оказался даже еще меньше, чем я
представляла. Он^дважды ударил кого-то, невидимого для
меня, плашмя ладонью, появилась чья-то рука и стукнула его,
тоже ладонью. Всё три удара не достигли цели. Их наносили
скорее из чувства возмездия, нежели из чувства злобы.
Тем временем я уже ответила матери:
— Большое спасибр. Я подожду ее внизу.
— Добро пожаловать к нам.
— Я подожду ее у двери.
Ей очень хотелось знать, кто я, но я не знала, как ей это
преподнести.
— А кгр, если не возражаете... кто, скажу я ей, ее спра¬
шивал?
— Мисс Рид. Джин Рид:
Я обратила внимание, как изменилось у нее лицо. С него
сошла лучезарная улыбка радушной хозяйки, оно вмиг по¬
серьезнело. Никакой недоброжелательности, лишь выражение
скорбного протеста.
Не. поднимет ли она эту тему? Пока я гадала, женщина
заговорила. Лицемерной, во всяком случае, она не была.
— Мисс Рид, что вас заставило уволить мою девочку по¬
добным образом? — спросила мать с грустным упреком. —
Судя по тому, как она рассказывает, Эйлин делала все, что¬
бы угодить вам.
Мне показалось, что мать не знает причины, ей препод¬
несли только следствие.
Я промолчала.
— О-о, работу-то она себе нашла, — продолжала женщи¬
на. — Но дочь так'тяжело восприняла увольнение.
— Весьма сожалею, — тихо сказала я. — Подожду внизу.
Я отвернулась.
Свет из квартиры, в дверях которой стояла женщина, созда¬
вал бледный веер на стене рядом со мной, когда я спускалась.
Он все сужался и сужался, словно его медленно закрывал дер¬
жавший в руках, пока не сомкнулись вместе две крайние до-
,щечки и никакого веера уже не стало видно.
Касаясь рукой старых перил, которых до меня, должно
быть, касалось столько других рук, я медленно спустилась
228
вниз и подошла к машине. Просто стала рядом с ней, даже
дверцу не открыла. Вместо того чтобы смотреть в оба конца
улицы, я стояла, повернувшись лицом к машине, вглядыва¬
ясь внутрь салона. Мне пришло в голову, что, возможно,
сверху, из освещенного окна, на меня глядят две пары дет¬
ских глазенок. Не исключено, и сама женщина бросит быс¬
трый-взгляд, чтобы убедиться, жду ли я, а уж потом отгонит
свою малышню от окна и велит им не подсматривать, это
нехорошо.
Но так и не обернулась и не посмотрела, права я.или оши¬
баюсь. Пусть на меня глядит хоть весь мир, мне все равно.
Заметив приближающуюся фигуру, сразу поняла, что идет
она, хотя прежде никогда не видела, как Эйлин ходит по
улице, чтобы издалека узнавать ее по п<эходке; к тому же
стало слишком темно, черты лица не разобрать. Но это была
женщина, худенькая женщина, причем одна, и она спешила
домой; шла быстро, однако чувствовалось, что устала после
долгой работы: горбиться не горбилась, но плечи как-то.
опустились, голова поникла; к тому же и интуиция подска¬
зывала — наверняка она.
Я резко отвернулась от машины, чуть ли не на одной ноге,
стала там, где стояла прежде, только лицом к приближающей¬
ся фигуре, и застыла в напряженном ожидании. Мне показа¬
лось, что сердце у меня в груди учащенно забилось, но раз¬
бираться, так ли на самом деле, было не время.
Она подошла ближе, и на нее наконец упал свет. Размы¬
тая неопределенной ночной синевой фигура обрела более
четкие формы; на девушке оказалось знакомое мне пальто из
шотландки, которое я уже однажды видела. Затем в фокусе
появилась и вязаная растягивающаяся шапочка — в таких
шапочках мальчишки катались на коньках; только стиль в
данном случае был совершенно ни при чем: шапочка закры¬
вала всю голову, плотно ее обтягивала, а на самом верху по¬
качивался небольшой круглый помпончик из шерсти — един¬
ственное нарушение в ее функциональном назначении.
И — в самую последнюю очередь — ее лицо: бледное, ане¬
мичное и изнуренное, гсаким я его помнила. Лицо, по кото¬
рому невозможно определить возраст человека, ибо даже сей¬
час, в молодости, оно казалось осунувшимся и изможденным.
В данный же конкретный момент, ко всему прочему в при¬
229
дачу, оно выглядело усталым и перекошенным — такой, ког¬
да она работала у меня в доме, я ее ни разу не видела. Угол¬
ки губ обвисли, сами губы совершенно бесцветные: Эйлин до
того устала и ей так хотелось попасть домой, что она даже не
подкрасилась.
Подойдя к подъезду, она сначала увидела машину, и, как
ни странно, на мгновение ее взгляд скользнул по мне, но
меня не узнала. Причем никакая это была не уловка: ее ни¬
кто не интересовал, слишком уж она вымоталась, чтобы еще
обращать внимание на людей на улицах. Поскорее сколь¬
знуть в подъезд и подняться по лестнице, туда, домой — все,
о чем она мечтала.
Я не уверена, что мой голос сослужит мне добрую службу,
к горлу подступил комок.
— Эйлин, тихо и сдавленно позвала я.
Казалось, она не услышала и поднялась на несколько сту¬
пенек крыльца.
— Эйлин! Погодите!
Девушка остановилась, повернулась, посмотрела на меня
и только тут узнала.
На лице у неё появилось сердитое выражение, и она уже
хотела было снова повернуться и пойти дальше.
Мне казалось, я силой сорвала себя с места, к которому
будто приросла, там, рядом с машиной. Оказавшись перед
крыльцом, я ухватилась одной рукой за перила, а другую умо¬
ляюще протянула к Эйлин. Она возвышалась надо мной, по¬
скольку стояла на ступеньках.
Затем опустила руку, даже не сообразив толком, зачем я
ее поднимала. Возможно, в попытке задержать ее, а возмож¬
но, и в молчаливой мольбе.
— Разве вы меня не узнаете? Я — Джин Рид.
Я вас узнала, мисс Рид. — В ее голосе чувствовался хо¬
лодок обиды.
И больше ничего, несколько агонизирующих секуцд. Я под¬
няла на нее взор, она смотрела на меня сверху вниз. Словно мы
взаимно друг друга загипнотизировали.
— Это... это случилось, — заикаясь сказала я. — Не знаю,
известно ли вам... Вы знали? Но это случилось.
И услышала, как она с мягким шипениём втянула в себя
воздух.
230
— Я... я не... знала, — как сквозь вату доносились до меня
ее слова. — Мне даже не пришлось взять в руки газету — до
того устала. Газету домой прежде приносил отец, но посколь¬
ку он умер... /
Что она говорит, я осознавала, но не видела, чтобы она
говорила. С моим зрением что-то случилось. Ее образ раство¬
рился, разбился на мелкие кусочки; как изображение луны на
воде, отодвинулся в угошси глаз и не попадал в фокус. Я по¬
чувствовала, что моя голова опустилась, будто чья-то рука изо
всех сил нагнула ее вниз, а лоб оказался на железных пери¬
лах; она так и осталась лежать там, слегка раскачиваясь из
стороны в сторону, от виска к виску, словно путем благодат¬
ного прикосновения к холодному гладкому железу желая из¬
бавиться от невыносимого внутричерепного давления. а
Я почувствовала, как ее рука легонько коснулась моей го¬
ловы, точно она хотела облегчить мою боль, но тут же снова
отскочила, будто испугавшись собственной наглости.
Когда я посмотрела вверх, ее лицо снова соединилось* ста¬
ло единым целым. Мне достало одного-единственного взгля¬
да, чтобы убедиться, что в ее лице определенно нет ни мсти¬
тельности, ни злорадства по поводу моей боли. Будь они в
ней, все бы непременно проявилось, она бы их нипочем не
утаила. Это представление о ней, полученное за одно' мгно¬
вение, так и осталось во мне с тех пор.
В ней не было враждебности.
Ее лицо исказилось от сочувствия мне. В нем отражался
страх, не меньший, чем тот, который охватил меня. На нем так¬
же проступила беспомощность, возможно, даже большая, чем
испытываемая мной, и еще слабость, беспредельная слабость,
приглушенная, пассивная, путающаяся. И вся она представля¬
ла собой воплощенную слабость, ее даже швыряло из стороны
в сторону. Однако никакого недоброжелательства, чувства лич¬
ной победы, выраженного в мрачном удовлетворении, я не
прочла на ее измученном лице. И удостоверилась в этом боль¬
ше, чем когда-либо прежде, за тот один-единственный взгляд,
.которым ее окинула.
— Эйлин, мне следовало бы прислушаться... —. прошеп¬
тала я.
— Я вас не виню. Вы сделали все, что должны... Невоз¬
можно изменить... — Ее руки, которые она держала у пояса,
.231
бессильно упали, слегка закачавшись. Я заметила, как задро¬
жал бумажный мешочек, который она держала. — Он?.. Он
был там?
' — Не знаю, — тупо сказала я. — Я так и не услышала...
Ждала весь день... Был ли он на борту... Должно быть, был...
Я пыталась дозвониться до него вчера вечером, перед тем как
самолет .взлетел, но опоздала...
— Это не могло ничего изменить. Что бы вы ни делали.
От судьбы никуда не денешься.
Ночь казалась мне темнее, чем на самом деле: темнота за¬
полняла меня изнутри; я едва видела ее лицо перед собой. Воля,
волеизъявление затухало подобно мерцающему пламени свечи,
угасающей'в темноте, горящей все слабее и слабее, оплываю¬
щей в небытие. Оставляющей вечную, без единого лучика, ночь
фатализма, предопределения, чтобы та задушила нас, ее саму и
менятоже,
Но тут я воспротившгась и стала бороться, уговорила мер¬
цающее пламя разгореться посильней. Нет! Нет! Нет! Есть
воля. Есть власть. Есть импровизация. Вещам не предопре¬
делено иметь место, происходить; они просто имеют место,
происходят, непроизвольно, спонтанно. И пока они не име¬
ли места, о них не знали, они нигде не ждали, их просто не
было. Они обретали свою сущность только после того, как
происходили, имели место.
Эйлин увидела, что меня всю так й трясет в страсти мятежа.
Но уверена, что ничего не поняла, приняв за страх или траге¬
дию потери. Только как бы не так, тут шла совсем иная бит¬
ва — бцтва духа: там, на ступеньках крыльца многоквартирно¬
го дома, разум отстаивал свой позиции против сил тьмы.
— Зайдите на минутку ко мне домой, — сжалившись надо
мной, пригласила она. — Вам плохо, вы устали...
Я покачала головой и не сдавалась. Пламя снова гасло, я
чувствовала это. Ему нечем было питаться.
— Если бы только он не улетел тогда. Если бы только по¬
дождал до следующей недели...
— Он должен был полететь, — мягко утешала она. — Точ¬
но так же» как вы должны были уволить меня. Точно так же,
как вы должны были не дозвониться ему. Вот почему, пыта¬
ясь предупредить, я совершила глупость. Однако такие уро¬
ки трудно усвоить, то и.дело забываешь...
Я с неожиданной силой зажала уши руками, чтобы не слы¬
шать ее, и покачала головой из стороны в сторону:
— Нет! Нет! Неправда! Я не стану слушать! Ему вовсе не.
обязательно было лететь! Что угодно могло задержать его,
сущая мелочь, соломинка на ветру...
— Ничто не могло задержать его. Просто вы ничего не
знаете, не верите в предопределенность. У меня тоже ушло
много времени, чтобы понять. Вы же видели, что я натво¬
рила, когда попыталась предупредить вас... Как будто что-
нибудь могло задержать его!
Руки мои опустились, освободив уши. Она не знала, что
именно сейчас произошло. Я даже не уверена, что знала
это сама. Пламя свечи погасло. Внутри меня и снаружи,
как и везде в мире вокруг меня, стало очень тихо и очень
темно. Больше уже не за что было бороться; И не против
чего.
Она стояла, наблюдая за мной, а не гадая. Ее собственная
душа, вероятно попроще, не боролась никогда.
— Жаль, что... Может, чем-нибудь помочь? — выговорила
она наконец.
Я подняла глаза, потянулась и взяла ее за лацкан пальто:
— Эта ваша подруга, эта персона... Эйлин, отведите меня
к ней. Позвольте мне узнать. Они все... Неужели из четыр¬
надцати никого не осталось в живых? Вот почему я и при¬
шла к вам. Мне не вынести ожидания. Это ведь как нависший
над тобой топор, который должен упасть, а он все не падает
и не падает.
Она прикусила губу, сомневаясь.
Я еще сильнее потянула ее за пальто:
— Эйлин, позвольте мне хотя бы пойти с вами... Позволь¬
те мне узнать... Вы говорили, это ваш друг...
— Да. — И тут же продолжила: — Он не любит, когда к
нему пристают с подобными вопросами. Если узнает, что
сказала вам, ему очень не понравится. Он не хочет, чтобы о
нем знали другие — ну, посторонние, вы понимаете.
Так я впервые узнала, что ясновидящий — мужчина.
Она неуверенно затопталась на месте, глянула в подъезд,
потом снова на меня, ее лицо смягчилось. Затем, повернув
голову, бросила взгляд вверх по фасаду дома. На окна соб¬
ственной квартиры, подумала я. Но это было всего лишь
233
мое предположение; вполне возможно, ее интересовало ка-
кое-то другое окно. Затем снова перевела взгляд на меня.
А я продолжала-тнуть свое:
— Чтобы я знала... Чтобы мне сказали... Мне не вынести
неизвестности, ожидания.-.. Эйлин, я сойду с ума. Смотрите,
я умоляю вас, если в вас осталась хоть капля сострадания...
Она, должно быть, прочла мои мысли, заметила движение
моего тела — я собиралась опуститься перед ней на колени,
прямо там, на грязных ступеньках ее старенького убогого жи¬
лища, — быстро схватила меня и удержала, проявив жалос¬
тливую непреклонность; для такого характера, как у нее, то
была вспышка твердости, сколь ни короткая. Впрочем, она
тут же пропала, как блестящий кусочек слюды в мягком, бес¬
форменном песке.
Подождите, — остановила она, — я... — И бросила взгляд
назад, как ребенок, замышляющий что-то сделать, хотя и не
уверенный, что $му разрешат. — Подождите здесь, попробую
узнать... посмотрю, можно ли с ним поговорить. Он терпеть не
может, когда ему задают прямые вопросы, но, возможно, я су¬
мею что-нибудь из него вытянуть... — Она тут же быстро доба¬
вила: — А вы уверены, что не боитесь? Вы уверены, что хотите,
чтобы я пошла к нему?
— Да, — ответила я, тяжело дыша, — да. Пусть даже са¬
мое худшее. Что угодно, мне все равно, лишь бы только по¬
кончить с неведением, г
— Тогда стойте. Ему лучше не знать, что я пытаюсь выяс¬
нить это нё для себя. Он живет в нашем доме... — И она ле¬
гонько сжала мне руки.
— Попытайтесь выяснить, есть ли хоть .какой-то шанс... —
умоляла я. — Все ли они погибли...
— Спущусь, как только смогу, — прошептала она. Отвер¬
нулась от меня и вошла в дом, а я осталась одна в наводя¬
щем на размышления подъезде провидца.
До меня донеслось, как Эйлин -поднималась по лестнице —
шаги становились все тише й тише, пока не замерли совсем.
Я сказала себе: «Ты рлышишь? Это всего лишь поступь уста¬
лой девушки, работшщы, занятой где-то на фабрике или в
цеху, поднимающейся по лестнице многоквартирного дома,
и больше ничего. Зачем ты сюда пришла? Почему ты стоишь
здесь в ожидании, что она принесет тебе какое-то знание,
234
которым в этом доме, скорее всего, никто не обладает, кото¬
рым, весьма вероятно, сегодня вечером не обладает еще. ни¬
кто во всем городе? Дурочка ты, дурочка, ну чего ты напря¬
гаешь слух, чтобы услышать ее поступь до конца? Это же не
шаги, ведущие вверх, в возвышенные области предвидения,
это шаги обыкновенного человека по старенькой лестнице
разваливающегося здания, звуки, которые издают ступени все
время, когда жильцы приходят и уходят, днем и ночью. По-,
чему же ты так за них цепляешься?»
Долго я простояла там одна. Всё видела в нормальном све¬
те, знала, где и что находится. Моя машина по-прежнему
поблескивала в темноте у бордюра. В одном месте, куда па¬
дал свет из подъезда, по капоту струилась тонкая рябь влаж¬
ной оранжевой краски. Рябь совершенно не двигалась и, од¬
нако же, казалась волнистой и жидкой, как и настоящая зыбь.
Один раз я даже двинулась с того места, где меня оставила
Эйлин, — подошла к этой струившейся ряби и стала рядом с
ней, руки крепко вцепились в верхнюю часть дверцы, как
будто мне трудно устоять на ногах и нужно непременно дер¬
жаться, чтобы оставаться в вертикальном положении. Голову
склонила, точно хотела разглядеть обшивку заднего сиденья.
Да, машина была абсолютно реальна, она стояла там..Я тро¬
гала ее руками, ее видели мои глаза; стоило мне нажать на
кнопку, как из нее вырвался бы пучок света, против которого ,
не могли устоять никакие тени; однако же тени брали верх над
светом, он был бессилен разорвать застившую глаза и окутав^
шую разум пелену. Свет не мог вывести меня из тени, именно
я несла его в тень с собой; он лишался способности контраста
и становился единым целым „с готическими тенями вокруг
меня. Ибо тени шли изнутри, и все, на что бы они ни падали,
оказывалось затемненным. Как в том случае, когда подносишь
к глазам закопченное стекло и само яркое солнце уже не кажет¬
ся таким ярким.
Каждый воспринимает мир по-своему, и если бы на том
же самом клочке земли, обведенном мелом, где стоят ваши
ноги, одновременно с вами оказался другой человек, он бы
увидел совсем не то, что видите вы. Значит, там не один, в.
два.разных вида. А есть ли он вообще, захотелось мне знать,
какой-то мир перед нами, когда мы смотрим на него? — а
может, он внутри, за глазами, а перед ними нет ничего, все¬
235
го лишь бесконечная пустота? Однако на этом пути меня
подстерегало сумасшествие, и я быстро свернула в сторону.
На тихой безлюдной улице появился бездомный пес, без¬
звучно шлепая.лапами. Увидев меня, направился ко мне и
небрежно обнюхал мою туфлю. Я посмотрела на него, его глаза
отыскали мои и на мгновение заглянули прямо в них снизу.
Пес вильнул хвостом, всего раз, вспомнив, наверное, какую-
то давнюю дружбу, потом повернулся и пошлепал прочь. Его
светлый окрас смешался с тенями и исчез по спирали в не¬
коем оптическом водовороте, от которого, когда он захлоп¬
нулся в центре, ничего не осталось.
«Ты тоже в ловушке, — подумала я, — в ловушке, как и
все мы. Ты должен был прийти именно в этот самый момент
и именно по этой улице. Ты не мог появиться ни в какой
другой момент й ни на какой другой улице. Остановился,
принюхался, вильнул один-единственный раз хвостом — все
действия тебе предопределены, предписаны, сотни часов на¬
зад, а может, и сотни лет назад, уж и не знаю, когда именно.
Они дожидались своей очереди, от них не убежать, не отвер¬
теться, пока ты их не совершил.
Да, мы в ловушке — ты и я; только я еще в большей ловуш-
. ке, чем ты, ибо ты хотя бы не знал, что тебе суждено совершить
эти действия, тогда как я — по крайней мере теперь — знаю,
что тебе от них не отвертеться».
Я подняла лицо с квадратной рамки рук на дверце маши¬
ны, когда снова услышала ее шаги внутри дома: она спус¬
калась по лестнице. Их звук,* казалось, усиливался, будто
исходил из пустой раковины, так что мне слышались они
даже с улицы, хотя шаги были не очень тяжелые и не очень
челок. Больше напоминали шелест сухих листьев, праздно
скатывающихся со ступеньки на ступеньку.
Какое-то мгновение я стояла неподвижно, не в состоянии
оторвать рук от машины, не в состоянии приказать своему
телу двинуться. Шелест листьев достиг пола и вдруг замер.
Когда же я наконец повернулась, Эйлин, тоже неподвижная,
прислонилась к дверному косяку и пустым взором смотрела
на меня; голова её прижималась к кирпичной кладке, словно
не держалась на плечах.
«Он мертв! — пронеслось у меня в мозгу, -г- Об этом гово¬
рят все безвольные линии ее тела...»
236
Разделявший нас тротуар дернулся подо мной, как быва¬
ет, когда кто-то тащит ковер, на котором вы стоите, и я мгно¬
венно оказалась на крыльце рядом с ней.
— Всякий раз, когда я слушаю, как он это делает, — про¬
стонала она, — меня жуть берет... — Она обхватила плечи
руками. — В желудке появляется такой холод...
У нее действительно зуб на зуб не попадал; губы беззвуч¬
но двигались, так что, наверное, она говорила правду.
— Он знает... Он знал... — плаксиво продолжала она. — Не
успела я еще даже набраться смелости и рот открыть... веро¬
ятно, он все понял по выражению моего лица. Но и это тоже
постоянно меня пугает. Ему, должно быть, известно, что вы
стоите здесь, внизу. «Спуститесь и скажите ей», — сказал он.
— Возможно, он увидел машину из окна?
Я даже не осознала, что произнесла свой вопрос, но, на¬
верное, произнесла, потому как услышала ее ответ:'
— Его комната выходит на противоположную сторону дома.
Фраза промелькнула незамеченной, подобно веточке, не¬
сомой темным потоком, бушующим вокруг меня. Я держалась
за Эйлин, как держался бы человек, которому в буквальном
смысле грозило, что его поглотит и унесет бурный поток; мои
руки вцепились в подол ее пальто и тянули его к себе.
— Что? — еле слышно выдохнула я. — Эйлин, что?*
— Они все мертвы. Все четырнадцать. В живых из нахо¬
дившихся на борту не остался никто.
Я почувствовала, как тьма, подобно холодной удавке, об¬
вивается вокруг моей шеи и — ее вот-вот затянут.
Голос девушки доносился откуда-то издалека, ему, казалось,
пришлось преодолеть огромное расстояние, прежде чем он до¬
брался до меня. Теперь уже она держала меня, а не я ее. Мы
стояли совсем рядом, чуть ли не прижимаясь друг к другу, од¬
нако ее голос исходил из бескрайней дали пространства.
— Потом он добавил: «Но скажи ей, она еще увидит сво¬
его отца». Вы слышите меня, мисс Рид? Вы понимаете, что я
говорю? Он велел вам пойти домой, вас ждет сообщение.
— Но ведь отец находился на борту. Я опоздала со звон¬
ком на какое-то мгновение, самолет уже взлетел, и он был на
еТо борту. А если из пассажиров никого не осталось в живых...
— Ну-ка, позвольте мне помочь вам добраться до машины.
Делайте, как он говорит. Поезжайте домой...
237
Я уже сидела в машине/Эйлин стояла и смотрела на меня.
Её лицо мне не удавалось увидеть, оно плыло.
— G вами все в порядке? Может, вам воды принести? Вы
в состоянии вести машину?
. — 'Пожалуй, да, — туманно ответила я. — Тут и делать-то
особенно ничего не надо. Просто нажимаешь ногой педаль и
не выпускаешь из рук «баранку»...
Ее лицо медленно скользнуло назад в темноту — наверное,
я поехала.
«Увижу его снова». О да, разумеется, увижу, но в каком
виде?. Труп на носилках, который извлекут из самолета через
несколько дней?
Тут чувствовалось явное противоречие. Если все находив¬
шиеся на борту самолета мертвы, значит, он тоже погиб. Если
же я.снова увижу его живым, значит, не все умерли. Из этих
двух версий я верила первой.
Один раз. мне пришлось остановиться на красный свет
перед оживленным перекрестком. На сам сигнал я бы не ос¬
тановилась, но впереди меня оказалась другая машина, кото¬
рая закрыла путь, и мне пришлось последовать ее примеру.
Правда, я слишком поздно осознала, что надо затормозить,
и слегка толкнула ее. Рядом со мной, в соседнем ряду, воз¬
никла какая-то другая машина, по-моему, такси, точно не
уверена. Из-ее радиоприемника монотонный голос отрывис¬
то вел репортаж о схватке боксеров-тяжеловесов; водитель и
два пассажира на заднем сиденье так и подались вперед, жад¬
но ловя каждое слово.
И вдруг голос комментатора смолк, а другой голос прозву¬
чал с .заупокойной четкостью:
«Мы прерываем репортаж, чтобы передать вам только что
полученное сообщение. Наземные спасательные партии до¬
брались до места, где разбился трансконтинентальный авиа¬
лайнер. Теперь уже определенно установлено, что в живых не
остался никто. Тела находившихся на борту самолета, когда
он взлетел с места последней посадки, опознаны. Некоторые
из них нашли на расстоянии чуть ли не...»
У меня за спиной сердито надрывались автомобильные
гудки. Красный давно погас, машина, стоявшая впереди
меня, давно уехала, укатило и такси. Моя же машина так и
застыла посреди дороги, блокируя движение.
238
Это очень легко — пом нить-то особенно нечего. Просто
слегка нажать ногой, вот так, и не давать «баранке» особенно
ходить из стороны в сторону. Пусть у тебя на лице тупое, ка¬
менное выражение. Поплакать же можно и дома.
Ты не уверена, что это твой дом? Тогда чего же остано¬
вилась перед ним? Руки на «баранке», казалось, сами направ¬
ляли машину, ты даже не знала, как сюда добралась, а ведь
у них не было глаз, только память. Чтобы удостовериться,
ты дважды посмотрела на дом, но даже и тогда ни в чем не
убедилась. Но тут дверь открылась, все домашние высыпа¬
ли навстречу, готовые принять тебя, и ты поняла, что все же
приехала туда, куда надо.
Когда я вошла, они стояли в вестибюле кружком и ждали.
Все смотрели на меня с тем немым беспомощным выражени¬
ем, какое бывает у людей, когда они хотят что-то сказать, но
не знают, как бы это получше сделать.
— Все знаю, — спокойно заявила я. — Только что услы¬
шала на улице.
Кто-то неуверенно протянул мне руку, но я отстранилась:
— Не надо, дойду сама. Расступитесь, пропустите меня...
Кто-то украдкой всхлипнул у меня за спиной, но кто-то
другой — скорее всего, миссис Хатчинс — властно приказала
ей замолчать.
Я знала, что смогу подняться по лестнице не шатаясь,
только бы они не стояли и не смотрели мне вслед. Пять ша¬
гов я уже прошла, оставалось опереться рукой о перила.
— Мисс Рид, — раздался робкий голос сзади.
-Да?
— Поступать вот эттот...
Я проследила, куда обратились взоры всех присутствую¬
щих. На краю стола лежал удлиненный конверт, к которому
все они боялись притрагиваться.
Телеграмма о смерти. Официальное уведомление.
— Подайте мне его, — распорядилась я. — Прочту наверху.
Миссис Хатчинс схватила конверт, поспешно поднялась на
три или четыре ступеньки и вручила его мне.
Я отвернулась и поднялась еще на одну ступеньку. А за¬
тем еще на одну; Телеграмма, казалось, так тяжело тянет...
Обессилев, я остановилась. Затрещала бумага, мой палец
пролез в отверстие. Конверт упал за перила.
239
Фиолетовые чернила слились в одно неразборчивое пятно,
буквы не попадали в фокус. Но постепенно, по мере того как
я на них смотрела, снова собрались в четкие тонкие строчки
печатного текста:
ТОЛЬКО ЧТО УСЛЫШАЛ. НЕ ВОЛНУЙСЯ,
ЦЕЛ И НЕВРЕДИМ, ЗАДЕРЖАЛСЯ ПО ДЕЛУ.
ПРИЕЗЖАЮ ПОСЛЕЗАВТРА ПОЕЗДОМ.
ОТЕЦ.
До меня донесся голос миссис Хатчинс. Он, казалось, ис¬
ходил из телеграммы, как будто заговорило само послание.
Но это, наверное, произошло потому, что телеграмма, а вмес¬
те с нею и'я без особых усилий стали падать вниз, по направ¬
лению к ней.
— Быстрее! Кто-нибудь помогите мне подхватить ее! Вы
что, не видите, что у нее обморок!
На вокзале, в ожидании поезда, я сначала решила, что пер¬
вым делом сразу все ему расскажу. Однако, когда увидела, как
он в своем верблюжьем пальто выходит мне навстречу вмес¬
те с вываливающей с перрона толпой, когда подбежала, при¬
жалась к нему и замерла, сказать не могла ни единого слова.
Быть рядом с ним, чувствовать, как он прижимает меня к
себе, — что еще нужно! Его пальто излучало тепло и такую
безопасность. Ни ночи, ни звезд, глядящих на тебя сверху. -
Только его лицо, только его дыхание — вот и все:
Мы постояли там, будто к месту приросли, пока толпа
прибывших пассажиров не превратилась в тонкую струйку,
пока не прошли цепочкой и не рассеялись последние задерт
жавшиеся и мы не остались одни посреди огромного мрач¬
ного з^ла. Забывшиеся в неподвижных объятиях, бросающи¬
еся в глаза. Так выделяется скрытый течением камень или
свая, когда уровень воды вокруг вдруг падает.
— Я вижу, это так на тебя подействовало, ты какая-то со¬
всем другая, — с состраданием произнес он.
Отец попытался взять меня за подбородок и повернуть мое
лицо к себе, чтобы ему было лучше видно, но я этому вос¬
противилась.
240
— Давай больше не будем стоять здесь, — приглушенно
сказала я в его пальто. — Давай уйдем отсюда на улицу.
Мы направились к выходу из зала, по-прежнему прижи¬
маясь друг к другу.
— Ты долго ждала? — спросил он.
— С рассвета.
Я почувствовала, как он на мгновение сбился с шага.
— Но ведь этот поезд прибывает в девять часов. Я полагал,
ты знаешь.
— Знаю. Но чтобы его встретить, я должна была пройти
часть пути, пусть всего лишь до калитки на перроне. Мне
казалось, только так я могу заставить его прийти быстрее.
— Бедное дитя, — вздохнул он.
И только тут четко увидел мое лицо, которое толком не
разглядел в полумраке зала. И вот только сейчас,* в неболь¬
шом пространстве ясного дневного света между пещерообраз¬
ным зевом вокзала и машиной, он его рассмотрел. Ничего не
сказав, резко остановился, его лицо вспыхнуло, и он пошел
дальше. Вернее, мы продолжили путь вместе, ибо наши руки
по-прежнему были переплетены.за нашими спинами, моя на¬
ходилась под его свободно свисающим пальто.
— Едем? — спросил он, когда я захлопнула дверцу.
— Да, давай.
Наши пальцы соприкоснулись на ободке рулевого колеса.
г— У тебя такие холодные руки.
— Они уже холодные три дня подряд. Теперь придут в
норму. — Я подышала на них, просунула одну ладонь под
его руку, накрыла другой сверху и сплела их.
— Да, ты столько пережила, — хрипло выговоршгон, хму¬
ро глядя на поток машин впереди.
Дальше мы молчали, пока не выехали на широкую доро¬
гу, уже ближе к дому.
— И сколько же ты пробыла в таком состоянии? Я послал
тебе телеграмму, как только смог. Что, между сообщением по
радио и моей телеграммой вышел большой разрыв?
— Дело было совсем не в том, — кратко бросила я и изме¬
нила грамматическое время: — Дело не в том. Не в катастрофе.
Он подумал немного, и я увидела, что он йичего не понял.
— Джин, — озабоченно посмотрел он на меня, — ты ка¬
кая-то совсем другая. Вся твоя уверенность куда-то ушла,
241
и... ну, не знаю, у. меня такое чувство, словно отсутствовал
десять лет.
Мне хотелось сказать: «Никакая я не другая. Просто мир,
в котором я нахожусь, другой».
Все домашние были страшно рады видеть его: они дружно
выражали это в двух-трех словах, с различной степенью глу¬
бины чувств. Но для них вся разница на том и закончилась,
они вернулись в прежнее состояние, в котором пребывали до
катастрофы. Другое дело я — прежней мне уже никогда не
бывать.
Уикс как-то по-особенному принял его пальто и шляпу,
пальто перекинул через руку, чуть ли не ласково, будто оно
было очень хрупкое, очень ценное. Так он выразил свое от¬
ношение к возвращению хозяина. Кухарка сказала: «Я при¬
готовила для вас горячие булочки с мелассой, сэр», — а глаза
у нее увлажнились чуть больше, чем, казалось бы, оправды¬
вало сообщение. Остальным миссис Хатчинс с добродушной
строгостью громко надавала кучу всевозможных ненужных
поручений, разогнав их в разные стороны.
Но им повезло, всем до одного. Они были счастливчики —
для них все кончилось.
Вскоре мы вошли в столовую и сели вместе завтракать.
— Ах, до чего здорово! — воскликнул отец, потирая руки.
Солнечный свет, будто пыльца от жонкилий, покрывал всю
скатерть и попадал ему на плечо и на край рукава. Стеклянная
посуда так и сверкала, а с ближайшей грани кофейника с си¬
течком мне улыбалось раздувшееся личико. Он быстро про¬
смотрел накопившуюся почту, не вскрыв ни одного письма.
Я ждала. Но рано или поздно все обязательно выйдет нару¬
жу! Оно засело во мне и должно выйти. Его не мог растопить
солнечный свет. Его не могло развеять возвращение отца. Оно
было подобно куску льда, образовавшегося вокруг моего серд¬
ца. И чтобы убрать его, требовались пешня и щипцы.
— Джин, — заговорил он, — так в чем дело? Что с тобой?
Мы оба несколько замедлили темп поглощения пищи, а
потом и вообще перестали есть. Легкий звон чашек и таре¬
лок прекратился, мы притихли и изучающе смотрели друг на
Друга.
— Послушай, — начала я. — Мне действительно нужно
поговорить об этом. Поговорить именно с тобой. Пытаться
242
молчать бесполезно. Оно грызет меня постоянно, каждую
минуту, днем и ночыо, и должно выйти из меня, это чувст¬
во страха. Должно! — Я стукнула кулаком по столу — раз,
другой, третий, с каждым разом все слабее.
Он вскочил, обошел стол и встал со мной рядом, прижав
к себе мою голосу и плечи. И я тоже прижалась к нему, спря¬
тав лицо.
— Но ведь все кончилось, Джин. Все позади. Просто по¬
старайся переключиться, забыть...
— Я хотела рассказать тебе еще в машине. Тут дело не в
катастрофе, не в том, что ты был на волосок от смерти.
— Тогда в чем же? Что за трансформация произошла в
твоей душе?
— Понимаешь, мне ведь заранее сообщили, что случится,
с самолетом, прежде чем оно на самом деле случилось. В го¬
роде есть человек, который предсказал, что это произойдет.
И оно произошло.
— О нет, Джин, брось, — успокаивающе протянул отец. —
Ты имеешь в виду ту служанку, о которой упоминала? Я толь¬
ко сейчас о ней вспомнил. Нет, дорогая, нет. Ты же разумна,
умеешь реально мыслить...
— Потом в тот странный вечер я пошла туда. И мне рас¬
сказали другую часть истории. Что с тобой все будет в по¬
рядке. Я вернулась домой, а тут лежала твоя телеграмма. Ты
остался жив. — Я слегка дрожала.
На этот раз он промолчал. Одна его рука соскользнула
с моего плеча, и, хоть я и не подняла глаз и не проследи¬
ла за ней взглядом, догадалась, что он поглаживает подбо¬
родок.
— Как вышло, что ты остался? — спросила я немного по¬
годя.
Он Легонько вздрогнул. Не сильно — так вздрагивают люди,
мысли которых блуждают далеко-далеко.
— В самую последнюю минуту, когда уже собирался са¬
диться в самолет, получил телеграмму. Фактически чемода¬
ны мои, по-&оему, уже погрузили, когда я услышал свою
фамилию по громкоговорителю.:.
Страх подобен ножу. У него острый конец. Он входит в
тебя, поворачивается в тебе, а потом снова выходит. Но там,
где вошел, по-прежнему больно.
243
Я ведь собиралась отправить телеграмму. Заполняла бланк
за бланком. Но так и не послала.
— .0 Боже мой! — больным голосом произнесла я и вяло
приложила руку ко лбу.
— Что с тобой?
— Мне казалось, что я ее не отправила... Уверена, что не
отправила...
Он успокаивающе стиснул мне плечи:
— Телеграмма была не от тебя.
Моя голова вяло поникла, как перезрелый фрукт на вет¬
ке. Я слышала, с каким трудом вырывается из меня собствен¬
ное дыхание.
Его голос несколько напрягся, когда он сказал:
— Кто бы ни сделал такое с тобой, он мне ответит. Я ему
ещё покажу. Я разоблачу его. Не допущу, чтобы с моей ма¬
ленькой девочкой поступали подобным образом...
• Затем, будто вспомнив, что рядом нахожусь я и могу под¬
слушать его высказанные вслух мысли, отец погладил меня по
голове.
— Все будет в порядке, — успокоил он. — Мы сходим туда,
и... я докажу, вот увидишь, что тебя ловко надули.
Она испугалась, я сразу же это увидела. Испугалась не нас,
а того, что, как она знала, мы. у нее попросим, того, ради чего
мы туда.пришли. Эйлин даже отпрянула от двери. Не силь¬
но, но все же попятилась назад.
— Здравствуйте, мисс! — заикаясь, еле выговорила она. —
Здравствуйте, сэр! — Обхватила себя за плечи и беспомощно
огляделась. Казалось, ждала поддержки от кого-то еще, кто
мог оказаться с нею в доме.
— Нам можно войти, Эйлин? — спросила я.
— Да-да, пожалуйста, — ответила она и, взявшись за под¬
локотник, немного пододвинула кресло, но не настолько,
чтобы оно стало доступно.
Отец, желая как-то облегчить ее страдания, улыбнулся и
задал пару пустых, Ничего не значащих вопросов:
— Как здоровье, Эйлин? Как дела?
— О-о, прекрасно, — выдохнула она, — все очень хорошо,
сэр, — И снова коснулась подлокотника кресла, на сёй раз
244
чтобы вернуть его на место. Затем вроде как съежилась над
ним, слегка наклонилась, будто потеряла равновесие и ноги
ее не держат. Так поступает ребенок, когда совершенно те¬
ряется.
Мы с отцом переглянулись. Милосерднее всего, решила я,
сразу же все и выложить.
— Нельзя ли нам поговорить с ним? — спросила я. — Ну,
вы знаете, с вашим другом. — При этом я несколько пони¬
зила голос, полагая, очевидно, что подобным образом могу
придать ей больше уверенности.
Она на мгновение прикусила нижнюю губу — подобно
человеку, который морщится от боли. Затем отпустила ее и
чуть ли не с облегчением метнулась между нами к двери,
будто заранее зная, что ее миссия обречена на провал.
— Я посмотрю, пришел ли он, — сказала она. — Подни¬
мусь наверх и постучу. Вряд ли он уже дома. Что-то я не слы¬
шала, как он проходил.
Эйлин выбежала, оставив дверь открытой. До нас донесся
звук ее торопливых шагов по лестнице.
В двери из другой комнаты появилась ее мать и посмотре¬
ла на нас. Она неторопливо вытирала полотенцем тарелку,
поворачивая ее.
— Добрый вечер, — не слишком приветливо сказала она.
Пока она нас разглядывала, вращение тарелки приостано¬
вилось, затем продолжилось снова.
Мой отец вежливо кивнул, я так же сухо ответила:»«До¬
брый вечер».
Эйлин вернулась. Она была спокойней, чем когда уходи¬
ла. Для робких натур даже отсрочка неприятного дела й то
громадная помощь.
—г На стук он не отозвался, — доложила она. — Вероятно,
еще не пришел.
* Старшая женщина проворчала из дверного проема:
— Ты что, хочешь отвести их туда, доказать, что он обла¬
дает даром провидца? Не надо. Знаешь же, он не любит не¬
званых гостей.
— Эйлин тут ни при чем, — вмешалась я. — Просто мы
попросили о встрече о ним.'
— Я хотел бы с ним познакомиться, -г- делая вид, что не
замечает их нерешительности, с непринужденной дружелюб¬
245
ностью поддержал меня отец. — Мне необходимо потолко¬
вать с ним. В этом ведь нет ничего плохого, правда? — Огля¬
девшись, он выбрал для себя кресло. — Можно нам посидеть
и подождать?
— Да-да, пожалуйста, — неуверенно пробормотала девуш¬
ка, хотя действие предшествовало разрешению. И, предпри¬
няв последнюю попытку обескуражить нас, она сплела руки
и добавила: — Надеюсь, он особенно не задержится. Впро¬
чем, как знать?
— Мы не спешим, — улыбнулся отец. — Я чувствую, с ним
действительно стоит поговорить.
Он принялся снимать целлофановую обертку с сигары,
разглядывая ее с той неторопливостью и непринужденностью
манер, которую умел по желанию напускать на себя, что сразу
же обезоруживало оппозицию. Мне случалось видеть, как
люди помудреней оказывались беспомощными перед таким
простым приемом, перед его кажущейся рассеянностью, что,
вероятно, было чистой уловкой.
— Вы не возражаете, если я покурю у вас в гостиной? —
спросил он, держа в руке уже очищенную сигару.
— Нет-нет, сэр* что вы! — поспешно воскликнула Эйлин, —
Курите, пожалуйста: — Она чувствовала себя спокойнее на зна¬
комой для нее почве гостеприимства и поспешно поставила
рядом с ним пепельницу, затем снова отступила назад, запыхав¬
шись от собственных стараний.
Глядя на отца, я подумала, сколько же лет прошло с тех
пор, как он в последний раз'был там, где ему не рады, и,
однако же, намеренно остался, несмотря ни на что. Скорее
всего, очень много. Возможно, еще молодым человеком он
подобным же образом сидел в одном-двух офисах, добиваясь
того, чтобы его приняли, не обращая внимания на безразли¬
чие, пока не достиг своей цели и не заключил сделку, кото¬
рую и намеревался заключить. Только с тех пор, безусловно,
он нигде так не сидел. Ни разу за все долгие годы, прошед¬
шие с начала его карьеры. И однако же навыка он не поте¬
рял, а по-прежнему владел им прекрасно.
Я примостилась на подлокотнике того же самого кресла,
в котором сидел он, и положила руку ему на плечо, подчер¬
кивая таким образом, что мы чувствуем себя совершенно не¬
принужденно.
246
Мать повернулась и ушла в другую комнату, молча сми¬
рившись с нашей настойчивостью. Минуту или две Эйлин
подпирала стену, будто к этому ее вынуждало наше присут¬
ствие в комнате. Затем, ощутив, видимо, неудобство соб¬
ственной позы, не только не улучшила свое положение, а,
пожалуй, даже ухудшила, бочком опустившись на ближай¬
ший стул, слишком далеко от его спинки и как-то уж слиш¬
ком чопорно.
В комнате воцарилось молчание, никакой беседы не по¬
следовало.
Послышались шаги матери, теперь она вошла в комнату со
стопкой тарелок, которые поставила на стол. Открыв дверцы
небольшого китайского серванта у стены, принялась по од¬
ной ставить тарелки туда, сортируя их по размерам, формам
и назначению.
— Я помыла все, кроме ножей, вилок и ложек, — бросила
она Эйлин.
Та, движимая желанием убежать, скрыться от нас, живо
вскочила со стула. Ни особой настоятельности, ни упрека в
замечании матери не прозвучало.
— Я все доделаю, — вызвалась она и скрылась за дверью
на кухню.
Мать молча, не обращая на нас внимания, продолжала
расставлять тарелки.
— А вы верите в его дар, миссис Магуайр? — спросила
ее я.
— Он у него определенно есть. — Она даже не поверну¬
лась и не посмотрела на меня.
— Вы давно его знаете?
— Да уж давненько, — кратко бросила она.
Продолжения от нее я не ожидала, к разговору как-то не
располагала занятая ею позиция. Она брала тарелку за.тарел¬
кой и вытирала края передником. И вдруг женщина загово¬
рила снова, точно и не возникал перерыв в разговоре:
— Мы вместе росли, он, мой муж й я. Бывало, играли
втроем. Мы все из одного места. — Тут она опять замолчала.
Напрашивался вопрос. Если-бы его не задал отец, его бы
задала я.
— Он уже тогда обладал своим даром?
— Да, пожалуй, так. Он у него был всегда.
247
— А вы его тогда замечали?
— Да как же мы могли? Дети ведь не думают о подобных
вещах.
— Но наверняка запомнился случай, когда вы впервые это
заметили, — мягко настаивал отец.
Верно. Однажды, когда ему было лет двенадцать, мы
играли на склоне холма, все трое. Внизу виднелась ферма его
родителей. Поля , расстилались перед нами будто скатерть.
Вдруг он бросил играть и сказал: «Мне надо спуститься вниз.
Наш амбар горит». Мы повернулись и посмотрели, Фрэнк и
я. Амбар стоял внизу освещённый солнцем. День был ясный.
Я слегка склонила голову, глядя не на женщину, а на пол.
Отец перестал курить. Мы оба боялись, как бы она не за¬
молчала.
— «Да нет же, не горит», — сказали мы. Воздух над амба¬
ром был совершенно прозрачный, ни малейшего клочка дыма.
Он побежал, ну, мы тоже схватились и побежали следом
за ним. И пока не сбежали вниз, никаких признаков пожара
не увидели. А когда уже подбежали к самому амбару, из-за
двери поползли первые белые клубы дыма. Через минуту дым
уже валил из всех щелей.
Люди повыбегали из дома, прибежали с полей, мы все
тоже помогали, и огонь потушили, спасли амбар. А после,
помню, лежали отдыхали, и Фрэнк позавидовал ему: «У тебя,
похоже, очень хорошее зрение. Ведь оттуда, сверху, мы ни¬
чего не видели».
' А он, ковыряясь с какой-то соломинкой, ответил: «Да ни¬
чего я не видел. Знал* что он загорится, вот и все».
Мы не засмеялись над ним, потому что наш друг оказал¬
ся прав, и спросили его, как же он об этом узнал. Он отве¬
тил, что и сам толком не знает. Мы видели, как он, щурясь
на солнце, пытается понять, как же все вышло. Потом ска¬
зал, и его слова я запомнила на всю жизнь: «Когда мы были
на. холме, я вдруг подумал о нашем амбаре. Каждый раз,
когда 6 чем-то подумаешь, вместе с мыслью появляется кар¬
тинка, и она проходит перед тобой, картинка того, о чем ты
думаешь. Если думаешь о дереве, на минуту тебе представ¬
ляется картинка дерева. А думаешь о доме, на мгновение
перед тобой встает дом. Вышло так, что я подумал о нашем
амбаре. И вдруг, совершенно неожиданно, в голове у меня
248
зажегся яркий свет, и я увидел картину горящего амбара.
Картина объятого огнем амбара крепко засела у меня в моз¬
гу. Я посмотрел и увидел: амбар еще не горит, и до меня
дошло: значит, непременно загорится».
Мы с отцом не издали ни звука. Пепел с сигары он стрях¬
нул себе в ладонь. Ни я, ни он не пошевельнулись. Затем
он протянул руку и стряхнул пепел в поставленную для него
пепельницу.
Я не отрывала глаз от пола. «Она рассказала все так про¬
сто, это могла быть только истинная правда», — подумала я.
В ее бесхитростном повествовании не могло быть никакой
уловки.
Убрав последнюю тарелку, женщина закрыла дверцы шка¬
фа и задержалась, протерев несколько раз передником стек¬
лянную круглую ручку, хотя особой нужды в том не было;
казалось, она не отдает себе отчета в своих действиях, а мыс¬
ли ее блуждают где-то далеко-далеко.
В наступившей тишине у Эйлин на кухне звякнуло сереб¬
ро. Звякнуло в каком-то совсем другом измерении.
Хозяйка продолжала натирать ручку, глядя через комнату
куда-то в прошлое, вспоминая ту, канувшую в Лету жизнь.
— Потом происходило много подобных случаев, — тихо
продолжала она. — Правда, ни один из них не был таким
ярким, таким запоминающимся. Но то случилось впервые.
Рассказывать вам о других нет нужды. *
— А окружающие знали о его даре? — спросил отец.
— Некоторые — да. Не многие. Постепенно слух распро¬
странился по округе, среди тех, кто знал его и нас.
—. И как они к этому относились?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Наверное, как и мы. Они ведь были люди
вроде нас, нашей породы. А это дело не по нашему уму-
разуму. Мы допускали, что он обладает каким-то даром,
которого лишены другие, в остальном же он ничем от нас.
не отличался. После того дня отец не раз драл ему уши, как
дерут подрастающих сыновей и другие отцы. Не более, не
менее.
— Ну а разве люди не пытались каким-то образом восполь¬
зоваться — к собственной выгоде — этим... этим его даром,
как.вы его называете?
249
— Некоторые пытались, да, в самом начале. К нему то и
дело приходили беременные женщины, желая узнать, кто у
них родится, сын или дочь. Случалось, один из соседей спра¬
шивал, какого ему ждать урожая. Ну и тому подобное. Он
особенно не возражал, если ему рассказывали все откровен¬
но. .Когда же люди приходили из праздного любопытства,
чтобы проверить его, — он терпеть не мог, испытывал какую-
то боль или стыд, не знаю даже, что именно; как будто его
выставляли на всеобщее обозрение. Однажды он даже убежал
от таких любопытных и пытался повеситься. Фрэнк нашел его
в амбаре и успел вовремя перерезать веревку. Так что потом
мы его жалели и не рассказывали больше о его способностях
посторонним, не приставали к нему.
— Он здесь один?
— А он всегда будет один, такой-то, как он. Через год
после женитьбы мы с Фрэнком перебрались в город, вскоре
и он последовал за нами. Родители у него умерли, ферму
продал, мы были единственные его друзья. Куда ему еще
было податься? Чем заняться?
Медленно, задумчиво отец произнес:
— Но ведь, обладая таким даром, он мог бы добиться прак¬
тически чего угодно. Стать богатым и... — Он повернулся и
беспомощно посмотрел на нее. — Почему не воспользовался?
— Он добрый человек, — с благоговейной сердечностью
ответила она. — Принимает то, что дает ему Бог. Большего
не просит.
Мы снова промолчали. Отец наблюдал за ней. Она оста¬
вила ручку, которую так долго теребили ее руки, прошла че¬
рез комнату и остановилась у стола, слегка склонившись над
ним и глядя на него, точно сканируя на его полированную
поверхность собственные воспоминания.
— Что это, миссис Магуайр? Что это, по-вашему, было?
-г- Не мне об этом судить,ответила она. — И не мне же
подвергать все сомнению. Я не сомневалась в его даре, когда
была молодой, и не.стану сомневаться сейчас, уже на старос¬
ти лет. Мне он своим даром никогда не вредил и, насколько
знаю, никому другому тоже. На то золя Божия, а больше я и
знать, ничего не желаю.
Эйлин вошла в комнату и доложила матери:
— Закончила.
— Спасибо, дорогая, — вздохнув, будто она сама сделала
работу, рассеянно ответила мать.
— Надеюсь, мы вам не очень помешали? — сочла необхо¬
димым спросить я.
— Нет-нет, что вы, — заверили они меня обе, причем их
протесты были такими же неискренними, как и мое формаль¬
ное извинение.
Отец в нашем типично женском обмене любезностями учас¬
тия не принял — мужчины в этом отношении гораздо безответ¬
ственней.
— А теперь, пожалуй, кликни с улицы Кэтрин и Дэнна, —
предложила старшая. — Им пора в кровать. — И добавила
скорее всего ради нас:— Эти дети, если их не позвать, могут
всю ночь проторчать на улице.
Эйлин прошла к окну — очевидно* для того, чтобы под-
нять раму и позвать ребят прямо из комнаты, как с незапа¬
мятных времен повелось в таких районах города.
Но вдруг остановилась и прислушалась, и мы все тоже.
На лестнице раздались шаги. Мы слышали их совершен¬
но отчетливо. Шаги были вялые, тяжелые, и по самому их
звуку чувствовалось, что человек от усталости держится за
перила.
Казалось, как-то странно находиться в такой близости от
него и, однако же, не видеть его, хотя нас с ним разделяла
всего лишь тонкая перегородка. Возможно, мы ждали фанфар
и радужного сияния, пробивающегося сквозь щели в двери.
Но ничего этого не было. Всего лишь шаркающие шаги не¬
молодого человека, с трудом преодолевающего ступеньку за
ступенькой на старой лестнице.
Однако же задышали мы почему-то чаще. Во всяком слу¬
чае, я. Отец, весь внимание, выпрямился в кресле, уже не
опираясь на спинку, моя рука лежала у него на плече.
— Пришел, — сказала Эйлин.
Мы и сами уже все поняли.
Я резко встала с подлокотника, повернулась и сделала шаг
к двери/
Миссис Магуайр выбросила руку вперёд:
— Подождите, не открывайте дверь и не смотрите на него.
Дайте ему спокойно пройти. Вели вам непременно нужно, вы
сможете подняться наверх через несколько минут с Эйлин.
251
На лице у нее было ясно написано, что она откровенно
не одобряет нашего вторжения. Без единого слова, она вы¬
шла из комнаты.
Мы молча ждали. Мне хотелось знать, о чем думает отец.
По его лицу я ничего сказать не могла. Вознамерившийся
отомстить за себя скептицизм? Эйлин уже сидела за столом,
положив на него близко поставленные локти, а голову скло¬
нив в сторону на переплетенные руки; создавалось впечатле¬
ние, что она хочет отпрянуть от нас, уклониться от навязан¬
ного ей поручения, однако же понимала, что никуда ей от нас
не деться. Вся ее жизнь,* вероятно, представляла собой сплош¬
ную череду подобных мук нерешительности, что, безусловно,
свидетельствовало о слабости воли, неспособности устоять
перед малейшим нажимом. Ее воля — это флюгер, вращаю¬
щийся от любого дуновения. Когда же сталкиваются два
встречных потока, он беспомощно колеблется. Полагаю,
именно так обстояло дело, когда она впервые попыталась
сказать мне о самолете.
Легкие звуки над головой, доносившиеся через потолок,
пошли на убыль и наконец совсем утихли: он угомонился.
Отец встал.
— Поднимемся сейчас? — предложил он.
Я заметила, что Эйлин изучающе смотрела на меня, на
мою одежду, потом заметила:
— Только не в таком виде.
По ее знаку я последовала за ней в ее крохотную спаль¬
ню, где она сняла с моих плеч меховую пелерину и бросила
ее на кровать. Затем отколола с ворота платья и сунула мне
в руку брошь с бриллиантами, которую подарил мне отец, а
я, в свою, очередь, открыла сумочку и бросила брошь туда,
подальше с глаз. Увидев, что она нерешительно потянулась
к моей шляпке, я сама сняла ее и положила на кровать.
Открыв дверцушкафа, Эйлин вытащила из него свое про¬
стенькое пальтецо и предложила мне:
— Накиньте. Он... Так вы его меньше будете смущать. — Она
протянула мне бесформенный, изношенный берет. И снова
сделала беспомощный жест. — И... и... — Я вытащила из сумоч¬
ки платочек и стерла помаду с губ.
Мы вернулись в гостиную, отец посмотрел на меня и не¬
доуменно поднял брови. Я слышала, как он что-то еле слыш¬
252
но пробормотал, что-то такое насчет «классового самосозна¬
ния» с вопросительной интонацией.
Открыв дверь, мы все трое вышли на лестницу. Вела нас
Эйлин.
Когда мы поднимались, отец повернул голову и тихонько
прошептал мне, скривив губы:
— Тут явное противоречие. Он всевидящий, но мы можем
обмануть его, накинув на себя другое пальто.
Мы подошли к его двери, этажом выше. Можно было по¬
думать, что за ней никого нет, такая стояла тишина. Однако,
присмотревшись повнимательней, я различила внизу, под
дверью, полоску слабого желтого света.
Мы стояли маленькой тесной группой. Эйлин душил страх.
Сама я испытывала какую-то нервную напряженность, тоже
сродни страху. А вот что чувствует мой отец, я сказать не мог¬
ла. Он стоял, сосредоточенно уставившись на дверь, словно
пытался прочитать что-то на ней, по ней или в ней самой,
Я дотронулась до Эйлин, чтобы приободрить её, и в ответ
на мое касание ее рука потянулась вверх, точно я дернула за
веревочку куклу.
Она постучала, и мужской голос ответил изнутри:
— Войдите.
Глубокий голос, неторопливый. Он наводил на мысль об
огромном, заросшем бородой старике патриархе.
И тут она распахнула дверь, и мы увидели его. *
Он оказался сухопарым и тщедушным, чуть ли не на гра¬
ни изможденности. Щеки у него ввалились, шея напоминала
шиповатый искривленный стебель, маленькая голова, обна¬
женные руки с набухшими венами выделявшиеся именно
из-за его худобы.
Я посмотрела на его лицо, обычное, ничем не примеча¬
тельное, не злое и не доброе. Глаза голубые, тусклые. В них
не. чувствовалось никакой драмы, никакой проницательнос¬
ти. Они говорили о кротости характера, вот их основное свой¬
ство. Над ними брови песочцого цвета, неспособные уже в
силу такой окраски придать лицу выражение величия. Хму¬
риться — да, но не так уж и сильно, зато совсем не могли
выразить насмешки или пренебрежения. Максимум, на что
они были способны, — недовольно изогнуться. Мягкие, не¬
жные глаза.
253
Волосы у него были рыжевато-золотистые, очень тонкие и
редкие. На макушке проглядывала лысина, и только по бо¬
кам волос сохранилось еще довольно много, и их защитный
окрас подчеркнут в полную силу.
Привлекали в его лице рот и подбородок. В них не чув¬
ствовалось ни слабости, ни расхлябанности. Их сила заклю¬
чалась не в грубой животной агрессивной решимости, а ско¬
рее в осознании собственной праведности.
Он сидел в засаленной сорочке, с подтяжками на плечах, под
мышками •— пятна пота. Туфли снял, сунув белые, с синими
венами ноги в бесформенные теплые домашние тапочки. Он
сидел за столом, под светом лампы, на газете перед ним лежа¬
ли разобранные части трубки. Он чистил чубук тряпочкой, ко¬
торую, как я заметила,.то и дело вытирал о штанину.
Вот таким мы увидели его в первый раз.
Складывалось впечатление, что над сценой после фанфар,
туша и постепенно гаснущих огней поднялся занавес... а на
ней ничего не оказалось: сцена почему-то совершенно голая,
лишь рабочий, плотник, о котором забыли, возится с гвоздем
или куском дерева.
' Вся драма, после долгого ее нагнетания, взорвалась пус¬
тотой.
На мгновение оторвавшись от своего занятия, он бросил
взгляд на нас, но сейчас же снова взялся за свою трубку.
Эйлин, запинаясь, с трудом выговорила:
— Джэрри, я... я хотела, чтобы ты познакомился с двумя
моими друзьями.
Он молчал, сосредоточенно глядя на трубку.
— Это мистер Рид и его дочь, мисс Рид.
Он посмотрел на нее, а не на нас:
— Это те люди, у которых ты работала?
Пребывая чуть ли не в отчаянии, девушка кое-как закон¬
чила представлять нас друг другу:
^ — Мистер Томпкинс, наш старый друг.
Кто-то должен был что-нибудь сказать. Наконец реши¬
лась я:
— Нам можно сесть?
Ответил он не сразу. Сначала поднял взор, потом снова его
опустил, продолжая заниматься делом.
— Ради Бога, — неохотно разрешил он.
254
Эйлин сразу заспешила:
— Я... Кажется, меня зовет мама. Пожалуй, мне лучше
посмотреть, чего она хочет. Я... Я скоро вернусь. — И вы¬
бежала из комнаты.
Мы остались с ним одни. Я было открыла рот, но пере¬
хватила взгляд отца и промолчала. Ему хотелось, чтобы Том¬
пкинс был вынужден заговорить первым. В конце концов, мы
ведь сидели у него дома. И отец хотел использовать это при¬
зрачное психологическое преимущество.
Молчание продолжалось несколько долгих минут, пока
Томпкинс собирал трубку, а когда он таки заговорил, так
чуть ли не с сокрушительной резкостью, хотя и совершенно
не повысив голоса:
— Ну что, нагляделись на меня?
Я только ахнула, пытаясь скрыть смущение.
— Я вовсе не собиралась глазеть на вас.
— Вы пришли как друзья или из чувства нездорового лю¬
бопытства? А если бы я был сухорукий и колченогий, вы бы
тоже на меня смотрели?
— Простите, если у вас создалось такое впечатление, буд¬
то мы пялили на вас глаза, — с мужественным достоинством
парировал отец.
— Мы пришли сюда поблагодарить вас, — тактично про¬
бормотала я.
Он по-прежнему обращался к моему отцу:
— Вы пришли сюда посмеяться надо мной. Вы пришли
сюда разоблачить меня, преподать урок своей дочери. Чтобы
она перестала об этом думать.
— Уверяю вас, ничего подобного у моего отца и в мыс¬
лях... — плаксиво забормотала я.
— Вам-то он, может, ни слова не сказал. Но именно это
держал в голове.
Отец вдруг густо покраснел — вот был его ответ.
Томпкинс продолжал, с каменным выражением лица гля¬
дя на отца:
— Вы полагаете, что устроите мне небольшое испытание.
Ну а я отказываюсь от вашей проверки. И не подумаю тягать¬
ся с вами умом. Я не на суде.
А никто этого и не утверждал, — неодобрительно заме¬
тил отец.
255
— Однажды ко мне подослали агента. Он сказал, будто про¬
слышал обо мне от кого-то. Предлагал деньги, шикарную
жизнь, если только пойду на сцену. Просто буду сидеть на сту¬
ле перед аудиторией три раза в день, говорить людям, что лежит
у них в карманах. Он тоже хотел проверить меня, как вы сей¬
час, и я ему позволил. Мне не терпелось поскорее от него из¬
бавиться, а это был самый быстрый способ. Он показал портси¬
гар и спросил, сколько в нем сигарет. Я мог бы сказать ему, что
там нет ни одной сигареты, что в портсигаре он носит таблет¬
ки аспирина, но я ответил, что там три сигареты. Тогда он от¬
крыл портсигар и показал мне таблетки.
Он спросил у меня, что написано внутри на крышке его
карманных часов. Я мог бы сказать ему, что никакой надпи¬
си там нет, что там всего лишь подковка, усыпанная мелки¬
ми бриллиантами, причем самого крайнего слева нет. Я же
ответил, что там написано: «Такому-то и такому-то от любя¬
щей жены», причем употребил имя, которое он мне уже на¬
звал и которое, между прочим, было не его имя. Он открыл
крышку и показал, что .никакой надписи нет вообще, а всего
лишь подковка, усыпанная мелкими бриллиантами, без одно¬
го крайнего.
Он спросил у меня, от кого письмо в конверте, который ле¬
жал у него во внутреннем кармане пиджака, и показал мне кра¬
ешек конверта с красной маркой и штемпелем. Я мог бы ска¬
зать, что никакого письма в конверте вообще нет, что он
пользуется им, чтобы хранить корешки квитанций ставок на
лошадок. Я сказал ему, что письмо от женщины. Он вытащил
конверт и показал мне, и в нем не оказалось никакого письма
вообще, он подьзовался этим старым конвертом для хранения
карточек ставок на лошадок. Более того, он даже подчеркнул,
что адрес на конверте был когда-то написан мужской рукой.
Агент пробормотал что-то насчет того,, что с кем-то, мол,
еще посчитается, и вышел, скривив губы и глядя на меня с
надменной улыбкой. Именно этого я и добивался.
Мы с отцом молчали.
Затем вдруг с бешеной яростью он стукнул кулаком по
столу, отчего лицо вокруг рта побледнело и напряглось.
— Но вы гораздо умнее его! — выкрикнул он. — Вы так
все обставили, что вынудили меня сказать вам именно то,
чего говорить я не хотел!
256
В невинном удивлении я бросила быстрый взгляд на отца
и заметила крохотные кавычки самодовольной ухмылки в
уголках его губ. Вот был его ответ.
— Но я же не вкладывал эти слова вам в уста, — тихо ска- ■
зал он.
— Можете использовать их на полную катушку. Идите и
расскажите своим друзьям, пусть повалят сюда толпами и
терзают меня. Меня и раньше терзали.
Напряжение и чувства его казались неподдельными. Он
пытался прикурить трубку, а спичка дрожала у него в руке,
что ему едва это удалось.
— А теперь уходите, пожалуйста, — хрипло произнес он. —
Своего юродивого вы увидели, любопытство удовлетворили.
Больше вас ничего не удерживает.
Отец резко встал, как будто это ехидное оскорбление за¬
стало его врасплох, укололо его и он инстинктивно вскочил
на ноги, не успев взять себя в руки. Однако он тихонько от¬
ступил в сторону и постоял немного в глубокой задумчивос¬
ти у старого комода, спиной к нашему хозяину, и я увидела,
как он праздно трогает руками банку с табаком, словно об¬
думывая, как продолжить нашу беседу.
Наконец он повернулся к Томпкинсу.
— Простите, если мы наступили вам на любимую мо¬
золь, — мягко заговорил он. — Мы пришли сюда вовсе не
для того, чтобы проверить вас или потешаться над вами. Мы
пришли показать, что ценим ваш дар, чтобы выразить свою
благодарность.
— Мне вы ничем не обязаны, — угрюмо ответил Томп¬
кинс. — Я ничего не сделал. — Он курил трубку, и его мрач¬
ный взгляд сосредоточился на ее гипотетической траектории,
на нас он не смотрел.
— А мы считаем, что обязаны, — возразил отец. — Что же
насчет того, чтобы рассказывать наШим друзьям, могу заве¬
рить вас, раз таково ваше хГелание, мы никому не скажем ни
слова. В этом смысле я ручаюсь за дочь, как за самого себя.
Отец подошел к хозяину дома и протянул ему руку:
— Может, я могу что-то для вас сделать, чем-то помочь...
— Ничего не нужно, — твердо открестился Томпкинс. —
Мне ничего ни от кого не нужно* Я ничего ни у кого не про¬
шу, только бы меня оставили в покое.
257
Я раздумывала, пожмет ли он протянутую руку. Он таки
ее пожал, но довольно неохотно, без всякого изящества, и
быстро отпустил.
Пока я наблюдала за происходящим, мне на мгновение
пришло в голову, что он, вероятно, от природы мал духом,
мелочен — не важно, насколько велика его Сила, — что и
проявилось в этом пустяковом инциденте. Лучше бы уж он
вообще не пожимал протянутую руку, чем подал ее столь
жалким образом. Томпкинс так и остался мальчиком с фер¬
мы, вечным неудачником, обозленным тем, что вынужден
нести непосильное бремя.
От меня не умылось, как он на мгновение глянул на руку
моего отца, когда~ее отпустил, и мне вспомнилось, как еще
мальчиком он однажды сказал матери Эйлин: «Каждый раз,
когда о чем-то подумаешь, вместе с мыслью появляется кар¬
тинка, и она проходит перед тобой, картинка того, о чем ты
думаешь».
— У нас нет ничего общего, у вас и у меня, — язвительно
бросил он. — Прежде всего, я не просил вас приходить сюда.
Но теперь, раз уж вы пришли — хорошо еще, что одни, —
пусть это будет в последний раз. Если вы вернетесь сюда, у
меня из-за вас в один прекрасный день будет много непри¬
ятностей.. А теперь уходите. Возвращайтесь к привычной для
вас жизни, а меня предоставьте моей. Возвращайтесь в свой
прекрасный дом, к гостям, которые будут у вас на обед и
которые носят часы с бриллиантами на подвязках у колен, к
своему маклеру, покупайте акции. Только, возвращаясь туда,
постарайтесь не задавить маленьких девочек.
— Идем, Джин, — кратко бросил отец и придержал для.
меня дверь.
Я увидела, Как он, прежде чем закрыть ее за собой, по¬
вернулся и посмотрел на Томпкинса. Он оказался ко мне
спиной, и я не заметила его взгляда, но, судя по тому, как
он держал голову, я догадалась, что в его взгляде невыра¬
женный словами упрек за ничем не спровоцированную не¬
любезность.
> В проеме закрывающейся двери я в последний раз увидела
человека, к которому мы приходили. Он сидел за столом, под¬
неся трубку ко рту, голова наклонена, взгляд мягких синих глаз
под бровями песочного цвета сосредоточен на нас. При туск¬
158
лом электрическом освещении он казался скучным, непосле¬
довательным, простецким. Никакого величия, ни внешнего, ни
внутреннего, в нем не было. Всего лишь бездушная фигура в
безвкусно обставленной жалкой комнате. И я чуть ли не по¬
дивилась, а что же это мы там делали.
И тут дверь захлопнулась, он скрылся из виду, а отец по¬
вел меня вниз.
Мы не разговаривали. Мы прошли мимо двери Магуайров,
спустились на улицу и сели в машину.
— Поведу я, — пробормотал он. — Ты, должно быть,
устала.
Это было первое, что мы сказали, выйдя оттуда.
Ветер приятно освежал лицо, я закурила сигарету, и сига¬
рета мне тоже доставила удовольствие.
Я знала, что рано или поздно нам все равно придется обо
всем поговорить, и подумала: «Можно начать и здесь, пока
еще свежи впечатления». И начала:
— Ты не веришь?
— Весьма хорошее представление. Исключительно хоро¬
шее. — Мне показалось, что он сказал это с некоторой тре¬
вогой, хотя я и не была до конца уверена.
Я подумала о самолете. О телеграмме. Мне и самой так хо¬
телось не верить, так было необходимо, чтобы отец мне в этом'
помог. Меня радовало, что он не верит, и мне жутко хотелось,
чтобы его неверие еще больше укрепилось. Я жаждала остать¬
ся с ним на солнце. На солнце скептицизма. В моем костном
мозгу по-прежнему сидел холод мрака.
— Этим своим представлением он поднял нанг разум на
небывалую высоту, — продолжал отец. — И тут же не оста¬
вил от него камня на камне. Так что суеверная служанка-ир-
ландка тут ни при чем.
— Но каким образом? Он все время только и делал, что
отрицал.
— Вот именно. Но это отрицание и было утверждением.
Неужели ты не понимаешь, как он ловко все обставил? Фо¬
кус в фокусе внутри еще одного фокуса. Вроде тех этикеток,
которые когда-то использовались на жестянках с содой для
хлебопечения. Кружочек с нарисованной в нем другой жес¬
тянкой. А на той — еще один кружочек с рисунком еще од¬
ной жестянки. И так до бесконечности, пока он уже стано¬
259
вится до того мал^ что за ним не может уследить глаз. Он
заявил мне, что я умный, и вывернул все наизнанку, так что
якобы он сам, добровольно, рассказал мне о том, о чем гово¬
рить не хотел. Но, возможно, он меня перехитрил и с изнан¬
ки снова все вывернул на лицевую сторону, так что то, о чем
.он якобы рассказывать мне не хотел, оказалось на самом деле
именно тем самым, о чем ему больше всего не терпелось рас¬
сказать.
— Тут невозможно уследить. Ты оказываешься в каком-то
лабиринте.
— Да, да, устаешь, внимание твое рассеивается, а он, вос¬
пользовавшись этим, опережает тебя на целый виток.
— В таком случае какая же ему выгода настраивать нас
против себя?
— А какая вообще выгода кому бы то ни было в этом мире?
И что такое выгода? Что значит это слово вообще?
— Деньги?! Но ведь ты же спросил его, не можешь ли ты
что-нибудь для него сделать.
— Я ожвдал, что он откажется или просто проигнорирует
мое предложение. Знал, что так оно и будет, еще до того, как
его увидел.
— Но каким образом?
— Когда она нарядила тебя в свое пальтишко, прежде чем
повести нас к нему. Тогда-то я все и понял. Это типичный
прием святого, для которого вознаграждение равносильно
анафеме...
Тут я глянула на себя.
Пальто Эйлин по-прежнему было на мне. Я забыла у нее
свои вещи!
Он сбавил скорость, как бы советуясь со мной.
— Только не сегодня, — воспротивилась я. — Я бы этого
не вынесла.
— Ты хочешь сказать, тебе придется съездить за ними в
какое-то другое время, хотя он велел нам больше и близко к
нему не подходить? И снова тот же самый извращенный при¬
ем. Возможно, потому-то тебя, прежде всего, и попросили
переодеться.
— Но это же глупо* — возразила я, прикрывая глаза, —
брать каждую мелочь и смотреть на нее с изнанки. — Откуда
им заранее знать, что я их забуду?
260
—' Но ты же забыла, разве нет? — вот и все, что он от¬
ветил.
Я снова вяло опустила руку.
— Вернемся к тому, что я говорил, — продолжал он. —
Я устроил для него ловушку. Он не хочет, чтобы ему помо¬
гали. Ему ничего от нас не нужно. Ты видела[ банку для та¬
бака на комоде у стены?
— Да, по-моему, видела.
— Я оставил под ней пятьсот долларов наличными.
Повернувшись, я посмотрела на него:
— И если он молча примет их...
Он еле заметно пожал плечами:
— Ты спросила меня, какая ему выгода от того, что он,
скажем, демонстрирует нам свои способности.
— Но ведь если он от них откажется, тебе еще больше за¬
хочется поверить...
Отец покачал головой.
— Все равно я ему не верю, так или иначе, — спокойно
продолжал он. — Думая о какой-то вещи, он может ввдеть
картину в уме. Но он же не увидел пятьсот долларов под бан¬
кой для табака в двух или трех ярдах от себя.
Возможно, потому, <jto, пока мы сидели с ним в ком¬
нате, он и думать нс думал о банке.
Отец саркастически усмехнулся.
«Он не беспристрастен, — подумала я..—Вероятно, изо
всех сил пытается не верить. Но эмоционально вовлечен в это
дело. А может, просто старается ради меня? Меня хочет ра¬
зубедить, а не себя?»
— Впрочем, поступая так, не играешь ли ты краплеными
картами? — заметила я чуть погодя. — Пятьсот, долларов —
не фунт изюму. У него на столе лежала газета, раскрытая на
колонке «Требуются рабочие».
— Я тоже ее видел, ^ грубовато ответил отец. — Не ис¬
ключено, что ее специально так положили, чтобы мы ее за¬
метили.
У каждой вещи есть две стороны — лицевая и оборотная.
И никогда не представляло особых трудностей определить,
где лицевая, а где оборотная. Я с сожалением вздохнула о
двухмерном мире, который предшествовал теперешнему мо¬
ему состоянию.
261
Отец потянулся и сжал мою руку.
— Я ничему не верю, — заключил он, — и не хочу, чтобы
и ты верила!
Машина вдруг вильнула в сторону, и меня бросило на
отца. Затем она выправилась и пошла прежним курсом, и я
услышала, как отец тихонько выругался себе под нос.
— Что такое? Что случилось?
Он обернулся и бросил взгляд назад. Я тоже обернулась.
Посреди дороги у нас за спиной стояла на одном колене
маленькая фигурка, как будто она только что неожиданно
отпрыгнула в сторону, потеряла равновесие и упала. Крош¬
ка встала, неповрежденная, и мы увидели, как вокруг нее за¬
трепетал на ветру белый фартучек. Это была маленькая де¬
вочка. Она возмущенно посмотрела нам вслед, повернулась,
побежала по дороге и скрылась вдали.
Несколько мгновений спустя машина запоздало останови¬
лась — и не из-за того, что чуть-чуть не произошло, а из-за
таившегося в происшествии скрытого смысла, который пос¬
тепенно доходил до нас. Я полагаю, отец затормозил совер¬
шенно бессознательно — так,, заканчивая предложение, ставят
в конце его точку.
Мы сидели и смотрели прямо перед собой, не желая встре¬
чаться друг с другом взглядом. По-моему, больше всего нам
-хотелось избежать именно, этого. Позади нас все растворилось
в темноте, — девочка-призрак исчезла.
Мы даже не заговорили о случившемся — нам это было не
нужно. Наши слова и так звенели в ушах друг друга. И каж¬
дый из нас сказал бы другому то, что тот уже говорил сам
себе.
Я подумала: «Вот- наконец событие, которое невозможно
перевернуть, у него всего одна сторона. Вот оно, на что мож¬
но безошибочно наклеить четкую этикетку: «Это лицевая сто-'
рона, другой попросту нет». Однако все оказалось не так, как
мне .того хотелось бы.
Я сознавала, что он сидит рядом со мной в машине, и с
горечью подумала: «Где же теперь вся твоя логика? Где все
твои аргументы? Бедняжечка».
— Давай, пап, — сказала я тихим сдавленным голосом, —
поехали домой.
Машина снова понеслась вперед.
262
— Может, мне сесть за руль? — предложила я.
— Нет, — ответил он, — так у меня хоть есть какое-то за¬
нятие: это гораздо лучше, чем...
Я знала, что он имеет в виду. Он по-прежнему смотрел,
прищурившись, прямо перед собой, но дороги почти не ви¬
дел. Я открыла сумочку и вытащила носовой платок.
— Пап, у тебя весь лоб в испарине. Позволь, промокну.
Она так тебя напугала, маленькая негодница.
— На-ка, — предложил он, — попробуй одну из этих, пока
мы доберемся до дома.
У меня были сигареты, но он вытащил из кармана свою
пачку и протянул мне.
Я думаю, мы оба старались быть исключительно галантны¬
ми и внимательными друг к другу. И лгали напропалую, хотя
не произнесли ни слова.
До дому оставалось всего ничего.
— Джин, — не выдержал он. — Мы ведь никогда не лице¬
мерили, ни ты, ни я. Мы всегда были откровенны друг с дру¬
гом. Давай и сейчас ничего не станем менять. Мы оба думаем
об одном и том же. Давай не будем брать это с собой в дом.
Давай во всем разберемся прямо сейчас.
Я кивнула и подождала.
— Там, на дороге, только что произошло совпадение. Не -
важно, какие там были шансы, пятьдесят на пятьдесят, во¬
семьдесят к двадцати или сто против одного: чистое совпаде¬
ние, говорю тебе!
— Это тебе так хочется думать?
Он стукнул по ободку рулевого колеса:
— Я хочу, чтобы мы оба так думали! Ничто другое не го¬
дится, Джин. Я никогда не пытался препятствовать твоим
самостоятельным суждениям и не собираюсь делать этого
сейчас. Такое может случиться кох^а угодно и с кем угод¬
но, кто ведет машину. Вероятно, так уж вышло, что он
наобум отпустил саркастическое замечание, потому что за¬
видует тем, кто ездит в машинах, у кого они есть. А тут ин¬
цидент совпал с его предостережением. На улицах всегда
полно детей. Когда сидишь за баранкой, от такого не застра¬
хован.
И все же, как ни странно, вплоть до того самого вечера ни
с одним из нас подобного, не случалось. Причем виновницей
263
происшествия оказалась маленькая девочка. Вслух я ничего
не. сказала.
Говорят, вера — это неподатливое пламя, которое не по¬
гасить. Но ведь точно так обстоит дело и со скептицизмом.
Погасить его не менее трудно. Я прямо почувствовала, как он
снова вспыхнул в отце, разгорелся еще ярче, стал еще более
вызывающим, чем прежде.
— Всего лишь совпадение, — повторил он. — Выстрел
наугад, который попал в цель. — Отец повернулся и весело
мне подмигнул. — А теперь — к «гостям, которые будут у
нас на обед», а?
— На обед мы никого не приглашали, — улыбнулась я. —
За столом всего лишь двое — ты и я.
— Знаю не хуже тебя. А если бы даже гости и* пришли,
ты знаешь кого-нибудь, кто носит часы с бриллиантами у
колена?
Я высунула голову в окошко и посмеялась.
Теперь уже он улыбался холодно и сурово. Можно не ве¬
рить и улыбаться подобным образом, однако быть беспри-.
страстным, не втянутым эмоционально в это дело и по-преж¬
нему так улыбаться нельзя.
— Всего лишь странное совпадение, — глотая слова, про¬
изнес он. — Все ерунда/
Я повернулась и с признательностью сжала его руку.
— Я рада, что ты все так воспринимаешь! — с жаром ска¬
зала я. — Если б ты только знал, как я рада!
Причем говорила я совершенно серьезно, хоть и не разде¬
ляла его убежденности.
3
Когда мы вышли из машины, мне показалось, что окна в
нашей гостиной горят ярче обычного.
Он «тоже заметил.
— Одна из служанок, наверное, забыла выключить за со¬
бой свет, — небрежно предположил он.
^ — Скорее, всего, новая прислуга. Она не умеет пользовать¬
ся выключателями.
В конечном счете это был ничего не значащий недосмотр.
264
Когда мы открыли дверь, нам показалось, что в доме звучат
голоса. До нас донеслись смех и гул сдержанного разговора.
Из задней части холла к нам поспешил навстречу дворец¬
кий и сообщил:
— Пришли мистер и миссис Ордуэй, сэр. И еще одна леди.
Они сказали, что подождут вашего возвращения.
В этом не было ничего бесцеремонного. Ордуэй — брат и
сестра, с которыми отец дружил уже сорок лет, мои почет¬
ные «дядя» и «тетя».
Мы вошли, и на мгновение гул голосов поднялся до кре¬
щендо. Луиза Ордуэй подбежала и поцеловала меня, что было
ее неотъемлемым правом с незапамятных времен. И тут же
обратилась к отцу:
— Харлан, гы же на нас не обижаешься, правда? Мы про¬
езжали мимо по пути в... и, когда я увидела, как близко мы
от вашего дома, я решила, что мы просто не можем проехать
мимо, не заскочив и не проведав тебя и Джин. В конце кон¬
цов, мне все равно, когда мы туда приедем, а если честно, я
предпочла бы вообще туда не ездить. А Мария столько слы¬
шала о вас двоих за последние годы...
Она болтала без остановки, не соблюдая никаких знаков
препинания. Было даже время, когда я думала, что она под¬
ражает героям салонных комедий, однако потом стала думать,
что это они подражают ей.
— Я бы расстроился, если бы узнал, что вы не заглянули
ко мне, — сказал отец.
Третьим гостем оказалась статная блондинка под сорок или
за сорок, европейского типа, говорившая с заметным европей¬
ским акцентом. Ее великолепную фигуру плотно облегало ве¬
чернее черное платье. Все трое были в вечерних нарядах.
— Мария Лизетта, — прошептала мне Луиза после фор¬
мального представления нас друг другу, — из Румынского
государственного театра в Бухаресте. Мы знали ее много лет
в Париже. В Америке она впервые, остановилась у нас. Ты
ее уже встречала? Вот мой неизменный ответ людям, кото¬
рые упорно настаивают на том, что женщины якобы не та¬
кие умные, кйк мужчины. Восемь языков, моя дорогая...
— Луиза снова выступает в роли моего пресс-секретаря. —
Знаменитость улыбнулась .мне с другого крнца комнаты. —
Я определяю это по оживленному выражению ее лица.
265
Мария-выглядела просто неотразимо. Стоило вам бросить
на нее первый взгляд, как вы поддавались ее очарованию,
во всяком случае, осознавали его. Казалось бы, выраженная
столь смелым образом, привлекательность могла обернуться
не в ее пользу, однако все в ней было абсолютно ненавяз¬
чиво, естественно, от природы. Нельзя же винить человека,
скажем, за его рост илц цвет глаз..
Уикс, никому не мешая, стоял_за дверью, пока не перехва¬
тил взгляд отца.
— Как насчет обеда, сэр?
— Ах да, — ответил Рид. — На пятерых, разумеется.
А что.еще он мог — да и любой другой в такой ситуа¬
ции.
Тут он повернулся и увидел, что я смотрю на него, и наши
взгляды встретились в молчаливом, но опустошительном вза¬
имопонимании.
Госта к обеду у нас все же оказались. А кто бы еще совсем
недавно мог предположить, что они у нас будут?
— Пожалуй, — с горечью сказал он, направившись к шей¬
керу, — я тоже выпью «Мартини» — вы же все пьете. Только
двойной.
И .я все поняла.
Будто что-то почуяв, Луиза заметила:
— Вы уверены, что мы вам не мешаем? У вас обоих до¬
вольно усталый вид, и... вы как-то нервничаете, что ли.
— Мы только что долго ехали в машине, — заметила я.
— А откуда у тебя это странное пальто, моя дорогая?
Я посмотрела на него и неловко сглотнула, не зная, что и
ответить.
Отец пришел мне на помощь.
— Она его позаимствовала, — быстро нашелся он. — В ма¬
шине оказалось довольно прохладно.
— Пожалуй, я поднимусь к себе и переоденусь, — сказала
я. — Не хотите подняться со мной и попудриться, мадемуа¬
зель? А ты, Луиза?
— В моем, возрасте косметика уже бесполезна, — вздохну¬
ла Луиза, — потенциальная выгода почти равна нулю. А вы
обе идите;
Как только мы поднялись, Мария Лизетга доверительно
обратилась ко мне:
266
— Я так рада, что вы пригласить меня. Вы — как сказать? —
спасать моя жизнь. У вас есть одна из этих... — она беспомощ¬
но начертила в воздухе пальцем круг, — которую я могла поза¬
имствовать? Этою слова я еще не знаю по-английски. У меня
происходить несчастный случай в машине. Я не сметь упоми¬
нать об этом в присутствии Тони.
Она выставила вперед точеную ножку и подняла плотно
облегающую материю чуть ли не до бедра.
— Ах, подвязка, — произнесла я.
— Elastique1, - кивнула она. — Я вынужден делать, что
может, пока не находить первая помощь. Я есть ingenieuse2.
Под самым коленом с ямочками экзотически блеснули
усыпанные бриллиантами наручные часики, будто розочка
сбоку на ее икре; черный шелковый шнурок, на котором
они держались, тянулся вверх до самого предела и поддер¬
живал чулок, не давая ему упасть.
— Пришлось снимать его отсюда и повязать там. Но если
бы кто-то спросить у меня, который час... — Она пожала
плечами в притворном испуге.
Затем вдруг подол ее платья снова упал на пол, она выпря¬
милась и уже с непритворной озабоченностью сделала быст¬
рый шаг ко мне:
— Что с вами, мадемуазель Джин? Бы стали такая белая,
такая... Вам плохо? Позвать кого-нибудь?
— Нет-нет, — слабым голосом возразила я. — Сейчас прой¬
дёт. Со мной все в порядке.
— Сюда, вот так, посидите здесь немного. — Она забот¬
ливо обняла меня и подвела к креслу. — Вы иметь одеко¬
лон? Я освежить вам лоб.
— Нет-нет, спасибо, сейчас пройдет. — Я благодарно ей
улыбнулась. — Как хорошо, впрочем, что вы поднялись сюда
со мной. — Я огляделась несколько неуверенно. — Эта ком¬
ната вас не шокирует? В ней нет ничего?..
— Это славная комната, — ответила она с улыбкой и ус¬
покаивающе провела рукой по моим волосам.
— Только переоденусь, — заторопилась я, склоняясь над
своей туфлей. — Мы не-должны заставлять их ждать. — Не
1 Резинка для подвязок (фр-)-
3 Изобретательная, находчивая (фрО-
267
поднимая глаз, я знала, что она стоит и молча смотрит на
меня. — Говорите со мной, мадемуазель, — умоляюще по¬
просила я. — Говорите со мной, пока переодеваюсь. Расска¬
зывайте мне о Бухаресте, о Париже, о театре или о себе.
Говорите громко и быстро. Ах, ну пожалуйста, не замолкай¬
те! —• И вдруг я повернулась, закрыла лицо ладонями и раз¬
рыдалась, как перепуганный ребенок.
К другим мы присоединилась с некоторым опозданием.
— Ты выпил свою двойную порцию? — спросила я отца,
подойдя к нему. — Ну а теперь и я выпью свою. Тройную.
Когда гости уходили, мы вместе проводили их до дверей,
посмотрели, как они сели в машину и уехали, а сами постояли
в дверях, он с одной стороны, я — с другой. Мы смотрели и
, смотрели, пока большой прямоугольник ночи, открывавший¬
ся нам из двери, не опустел. Остались одни звезды. Потом за¬
крыли дверь и остались одни. Нет, не одни; если бы только мы
были одни, но в том-то и дело, что нет: с нами там была еще
эта самая штука.
Мы дошли до лестницы, по-прежнему на расстоянии шири¬
ны двери друг от друга, он с одной стороны вестибюля, я — с
другой. Не знаю почему, возможно, боялись сойтись вместе.
Без единого слова я поднялась наверх, а он прошел в глуби¬
ну дома, туда, где стояла горка, и слышала, как отец ее открыл.
Несколько мгновений спустя рн в свою очередь тоже поднял¬
ся по лестнице, прошел в свою комнату и закрыл дверь. А еще
чуть погодя я вышла из своей комнаты, подошла к его двери и
постучала.
— Заходи, заходи, Джин, — раздался ровный, полный от¬
чаяния голос.
В халате и пижаме отец сидел на дальнем краю кровати,
.спиной ко мне. На столике стояла бутылка бренди, а рюмку
он держал в руке, как бы взвешивая ее на ладони. А может,
проверял действенность спиртного.
Он не повернулся и, не меняя позы, спросил:
— Тебя это сильно потрясло? — И не дожидаясь ответа,
продолжал: — Знаю. Меня тоже.
Я бочком присела с другой стороны кровати, так, чтобы
можно было смотреть на него.
— У нее, у подружки Лу из Румынии, даже часы оказались
на колене. — Ее имени я уже не помнила, она унесла его с
собой.
Он быстро проглотил бренди, точно опережая кого-то, кто
хотел отобрать у него стопку.
— Ловко проделано, — слегка закашлявшись, заметил он. —
Все точки над «i» расставлены.
Я провела рукой по стеганому одеялу:
— Все, кроме маклера.
В рюмке снова появился бренди.
— Надо делать скидки на небольшие погрешности. В по¬
следнее время Уолт не звонит мне месяцами. Я ведь уже дав¬
но не новичок на бирже. Но кто знает об этом, кроме тебя и
меня? Или я лишаю тебя последней соломинки, за которую
ты могла бы?..
— Ничего ты меня не лишаешь, потому что у меня ниче¬
го нет.
— Но часы с бриллиантами на ноге, а, Джин? — продол¬
жал он приглушенным голосом.
И снова кто-то попытался отобрать у него бренди, но он
их опередил и залпом выпил рюмку бренди.
— Кому было дано знать об этом, только тебе и мне? —
мягко сказала я. — Луиза, сидевшая с нею в одной машине,
и та ни о чем понятия не имела.
Он промолчал. На мгновение я пожалела, что сообщила
ему о пикантной подробности. Однако, если бы и не сооб¬
щила, он все равно раздумывал бы над случившимся, так что
какая разница?
Его голова снова проделала быстрое короткое движение,
будто он кивнул в сторону потолка:
— Ну и переплет! Словно в точке опоры совершаешь по¬
ворот на сто восемьдесят градусов и тебе приходится учиться
ходить на ушах. Предпочитаю ровную вселенную, а не на¬
клонную или косую. — Он опять наполнил рюмку. — Соби¬
раюсь сделать то, чего не позволял себе двадцать лет: напить¬
ся до потери сознания и уснуть.
Я понимающе похлопала его по спине. Затем встала:
— Пожалуй, пойду. Не могу же оставаться всю ночь в твоей
комнате.
-Ас тобой там всё будет нормально? — спросил он.
269
— Здесь ли, там ли — какая разница? — отретила я.. — Это
ведь внутреннее состояние, оно всегда с тобой. К месту не
имеет никакого отношения.
— Ты права. Того, что имеет отношение к месту, легче
избежать.
Я подошла к двери и открыла ее.
Он не оглянулся, так и сидел понурившись.
— Ну, ничего, как-нибудь освоимся. Привыкнуть можно
ко всему, даже к тому, как молотое стекло вонзается тебе в
позвоночник. Мы придумаем какой-нибудь способ, как нам
жить с этим чувством. — Он поднял рюмку и посмотрел на
нее. — Но сегодня не сладко, правда?
— Да уж куда больше, — кисло согласилась я и закрыла за
собой дверь.
Утром отец спустился вниз раньше меня. Под глазами у
меня все еще была ночь, градуированные тени. В остальном
уже наступило утро, и солнце сжигало все. Особенно эти
мерцающие пылинки в небе.
Арбуз дожидался его на блюде со льдом, рядом лежали
письма, но самого его за столом не оказалось. Я нашла его
в другой комнате, он прижимал к уху телефонную трубку.
Должно быть, слушал, но не говорил ни слова.
Повернувшись, увидел меня, а когда я хотела выйти, кив¬
ком дал понять, что мне следует приблизиться к нему.
— Это одно из названных Событий тоже случилось, — спо¬
койно сообщил он. — На линии Уолт Майерс. Его звонок...
Нет, Уолт, продолжайте; я сказал, пару слов Джин.
Солнце немного остыло; если и есть такая штука, как зяб¬
кий с.олнечный свет, так в комнате властвовал именно он,
образуя синевато-серые сходни от подоконников к полу.
Отец заметил, что я. снова хочу уйти, потянулся свобод¬
ной рукой и удержал меня с какой-то умоляющей настой¬
чивостью:
— Нет, подожди, останься здесь, со мной.
6 этом тщетном жесте, который поразил меня в самое сер¬
дце, чувствовалось чтогто бесконечно мучительно-горькое: он
хочет, чтобы л постояла рядом с ним, — инстинктивный крик
озадаченности, одиночества, беспомощности, и не от кого-
270
' нибудь, а именно от него! Да, ось вращения вселенной опре¬
деленно перекосилась.
Я подошла, он обнял меня свободной рукой за плечи и не
отпускал. И, стоя рядом с ним, я почувствовала, что сердце у
него бьется чуточку быстрее, чем следовало бы. Не из-за того,
что говорил ему Майерс, а потому что это звонил Майерс.
— Мои акции «Консолидейтед», — прошептал он мне, при¬
крыв трубку. — Я даже забыл, что они у меня есть. — И сно¬
ва стал слушать. Затем сказал: — Что-то произошло после
закрытия биржи вчера вечером. Он и сам не знает, что имен¬
но. Акции резко падают... — Послушав еще, добавил: — Он
хочет знать, спешить ли избавляться от них, пока еще можно
хоть что-то на них заработать.
Отец все смотрел на меня, хотя я догадывалась, что дума¬
ет он теперь не обо мне и не о том, что говорит ему Майерс.
Его состояние выражал какой-то рассеянный, опасливый,
раздражительный взгляд. Он не понимал, не в состоянии был
понять, почему позвонил именно Майерс и именно в такое
время.
— Это что, — спросила я, — так уж важно?
— Конечно, не имеет особого значения, когда у тебя их
сотни. Но когда их десятки тысяч, каждая четверть пункта
может... — Он помолчал, потом продолжил: — Слишком позд¬
но. Момент получить прибыль упущен, они уже стоят мень¬
ше той цены, по которой мы их покупали. — Майерс, должно
быть, орал во всю глотку, потому что из трубки доносились
резкие звуки. — Он хочет знать, спасать ли то, что еще мож¬
но спасти. Смириться с потерями и все продать. Причем
знать срочно. — Потом крикнул в трубку: — Я слышу вас,
Уолт, слышу. Понимаю, что вы говорите, повторять не надо.
Дело не в том. — И снова обратился ко мне: — А ведь вчера
вечером мне сказали, что его звонок будет иметь место, еще
до того, как сам Уолт знал, что ему придётся мне звонить.
Я и сама ни о чем другом думать не могла.
— Ты уж лучше скажи ему что-нибудь, — беспомощно
предложила я.
Он продолжал разговор со мной:
— А что он сказал-то? Какими именно словами? — За¬
тем сам же их и повторил: — «Возвращайтесь к своему мак¬
леру, покупайте акции... К своему маклеру, покупайте
271
акции». — Вдруг убрал руку с моих плеч и заговорил в труб-*
ку — быстро, четко, напряженно: — Сколько их там у меня,
Уолт? Нет, в акциях. — Он вытащил из внутреннего карма¬
на карандаш и написал'какое-то число на полях ненужной
газеты, оказавшейся у аппарата, — четырехзначное число. —
Хорошо. Удвойте его. Купите мне еще столько' же. Купите
мне еще...
В трубке что-то резко щелкнуло. Должно быть, на другом
конце линии что-то громко выкрикнули.
— Покупайте, я сказал. Покупайте. Теперь уже вы не слы¬
шите меня. П-о-к-у-п-а-й-т-е. Покупайте. — Из трубки те¬
перь доносилась быстрая тарабарщина, громкая трескотня. —
Покупайте, — непреклонно повторял отец. — Это мой при¬
каз. — И положил трубку на рычаг. Он не улыбался и ника¬
кой особой радости не испытывал. — Я готов понести убытки,
только бы доказать, что все это бред. Надеюсь, что акции
упадут до пяти пунктов. Лучше, если они упадут до нуля.
Пропади оно пропадом.
- — Тебя ждет арбуз, — напомнила я.
Войдя в столовую, мы сели за стол. Комнату заливало со¬
лнце, но мне хотелось надеть что-нибудь потеплее, джемпер
или шерстяную кофту.
Мы оба сунули ложки в тарелки, но они так там и оста¬
лись, будто кто-то крепко их держал. Он принялся вскрывать
письма, а я просто сидела, ворочая ложкой в тарелке, словно
пыталась и не могла ее вытащить.
— Ты посмотри! — воскликнул он неожиданно. — Нет, ты
только посмотри на это.
Адрес был написал плохо, чернилами. Даже в нашей фа¬
милии сделана ошибка — вместо Рид стояло Рийд. А в вер¬
хнем правом углу примостилось выведенное, точно курица
лапой, — «Дж., Томпкинс».
В конверте ничего не оказалось — ни бумаги, ни сопро¬
вождающей записки. Всего лишь деньги. Пять купюр. Отец
взял вскрытый конверт за уголок, встряхнул его, и они вы¬
сыпались на столешницу.
Я к ним не прикоснулась. Даже отодвинулась от них по¬
дальше, словно они меня пугали. По сути, так оно и было.
— То, что я оставил под банкой для табака, — в раздумье
произнес отец. — Марка погашена в полночь. Он, должно
272
быть, опустил письмо в почтовый ящик, как только обнару¬
жил деньги.
— А перед тем, как нам появиться у него в комнате, он
просматривал «Требуются рабочие».
Отец увидел, что лежащие деньги пугают меня, быстро
взял их и небрежно сунул в бумажник. Правая рука у него
слегка дрожала.
— Ловушка не сработала, — заметила я. — Ему это не нуж¬
но. Его не купишь.
Он повел рукой с конвертом. ^
— Да, это и есть послание, которое мы должны были бы
получить в нем, — согласился он. Скомкав конверт, он от-’
бросил его. — А может, он ценит себя гораздо дороже, чем
какие-то там пятьсот долларов, — размышлял отец, неотрыв¬
но глядя на меня. — Возможно, он предпочитает не раз¬
мениваться по мелочам, а накапливать дивиденды. — Он за¬
барабанил пальцами по столу. — Когда принимают пятьсот,
какая необходимость давать тысячу? Когда же отказывают¬
ся принять пятьсот, что можно сделать еще, кроме как пред¬
ложить тысячу. И так далее, по той же линии. Сейчас я го¬
ворю чисто фигурально.
Но он и сам в это не верил, я видела. ‘Мне достаточно
было посмотреть на него, услышать, как он это говорит.
Свою тираду он произнес ради меня. А может, ради себя
тоже. Только знаю точно: ни один из нас не верил тому, что
говорил.
Майерс позвонил снова часа в три пополудни, но отца
дома не оказалось. Я пообещала, что попрошу отца перезво¬
нить, как только он появится. Маклеру домой, если его уже
не будет в конторе. Майерс хотел передать мне послание, но
я отказалась принять его. Боялась услышать его содержание
и быстро положила трубку, пока он не успел еще ничего
сказать. Говорил он почти бессвязно — видимо, пребывал в
страшном напряжении.
И все равно после этого он звонил еще три раза, с интер¬
валом примерно в пятнадцать минут, и мне пришлось по¬
просить слуг отвечать на его звонки, поскольку им он свое
сообщение не передал бы.
273
Потом он перестал звонить. Биржа к тому времени за¬
крылась.
Когда появился отец, уже ближе к обеду, рассказала, с
какой настойчивостью ему пытался дозвониться Майерс:
— Он искал тебя по всему городу и нигде не мог найти.
— Знаю. Я специально весь день скрывался, чтобы со мной
нельзя было связаться. Я пустил дело на самотек.
— Но уж теперь-то, вернувшись домой, ты позвонишь
ему? — спросила я.
— Нет,— ответил он. — У меня просто не хватает смелос¬
ти, я боюсь.
И я понимала, что он имеет в виду не деньги, не потерю
их или их приумножение.
Вдруг, пока мы все еще стояли в столовой, с неожидан¬
ной резкостью телефон зазвонил снова, заставив нас обоих
вздрогнуть, будто через наши тела пропустили электриче¬
ский ток.
-г Вот он опять, — испуганно произнес о гец. Мы посмот¬
рели друг другу в глаза. — Какой-то ад. Я уже не могу этого
выносить.
Он пошел в другую комнату, чтобы снять трубку, а я от¬
правилась туда, где не могла слышать, о чем они будут го¬
ворить.
Потом ждала, сколько могла, но он не позвал меня и не
пришел ко мне, так что в конце концов я не выдержала и
сама пошла к нему.
Разговор закончился. Отец слегка наклонился, наливая
себе рюмку бренди, точно так же, как он делал накануне ве¬
чером у себя в комнате. Лицо у него было жутко белым, ни
дать ни взять — мел. Казалось, ему очень трудно снова вы¬
прямиться, очень трудно уйти из угла, где стояла горка.
— После того как Майерс выполнил \Сой приказ, — заго¬
ворил он, — акции опустились еще на четверть пункта. За¬
тем падение приостановилось, какое-то время они оставались
на одном уровне и наконец снова поползли вверх.. Возмож¬
но, потому, что был получен мой приказ, уж и не знаю. С тех
пор их* курс повышается и повышается, все быстрей и быст¬
рей. За полчаса до закрытия они достигли пункта, с которо¬
го началось первоначальное падение. В три часа, когда биржа
закрылась, они уже были на два целых и одну восьмую пун¬
274
кта выше, и вес говорит за то, что завтра дела пойдут еще
лучше.
Он проглотил бренди и закашлялся, но лицо у него по-
прежнему оставалось белым.
— На три часа дня сегодня мы заработали двадцать две
тысячи долларов. А завтра, надеюсь, дойдем до сорока или
даже до пятидесяти.
Но лицо у него по-прежнему оставалось белым.
— Может, тоже выпьешь? — предложил он.
Значит, и у меня лицо побелело.
Возможно, теперь уже мы в ловушке, в страхе подумала я.
И никаких чаевых под банкой для табака. Только если это
ловушка, значит, сыр по другую ее сторону. Мышка и при¬
манка поменялись местами.
Эйлин пришла два или три дня спустя. Сайн сказала, что
в холле внизу кто-то хочет поговорить со мной, и я спусти¬
лась, даже не поинтересовавшись, кто именно, поскольку не
придавала особого значения подобным вещам. Я бы все рав¬
но спустилась, даже если бы и знала, но тогда я бы хоть не
вздрогнула от неожиданности, увидев ее. И она тут была со¬
вершенно ни при чем, суть заключалась в том, откуда она
пришла, с кем имела дело, поскольку справедливо, нет ли, в
моем сознании она теперь неразрывно была связана с этим
делом.
Во всяком случае, я обнаружила, что она покорно стоит у
стены, вместо того чтобы посидеть в ожидании на кушетке;
она и прежде-то, казалось, при любой беседе все норовила
где-нибудь спрятаться, чтобы не находиться в центре откры- ^
того пространства. Через руку она перекинула мою меховую
пелерину, а в бумажном мешке, судя по очертаниям, лежала
шляпа.
Я крикнула с середины лестницы:
— Ах, это вы, Эйлин. Хэлло, Эйлин. — И после'короткой
остановки, вызванной тем, что увидела именно ее, продолжа¬
ла спускаться.
— Не хотела вас беспокоить, мисс Джин, — неуверенно
заговорила она. — Не знала, можно ли оставить вещи для вас
или...
275 -
«Ну, тогда чего же не оставила?» — подивилась я про себя.
— Намедни вы забыли их у нас дома, и... и, если можно, я
бы хотела забрать свои.
Совсем забыла — ведь они и впрямь лежали у меня. Но так
ли уж они ей нужны или это предлог, чтобы снова повидать
меня с глазу на глаз? И снова вспомнились этикетки: где
оборотная сторона, где лицевая? Любая самая незначительная
мелочь, имевшая отношение к этим людям... Просто невыно¬
симо, отец прав — самый настоящий ад.
— О, я бы давно привезла их, если б знала. — Затем спроси¬
ла-ее о том, о чем мне действительно хотелось узнать: — А вы
не сказали Сайн только что, кто вы?
— Нет, — смущенно призналась она, — я лишь сказала,
что хочу поговорить с вами. Боялась, что вы... что вы, воз¬
можно, не пожелаете меня видеть, а мои вещи мне и впрямь
нужны...
— Но их бы вам все равно отдали...
— Извините, не знала, мисс Джин, — засмущалась она. —
Думала, им понадобится ваше разрешение. Или просто они
могут не знать, о каких вещах идет речь. Они могли бы по
ошибке отдать мне что-нибудь хорошее, принадлежащее вам.
Какая же тут оборотная сторона? Какая лицевая?
'Ну хорошо. Скажем, она прибегла к уловке, чтобы встре¬
титься со мной лицом к лицу. Она своего добилась. Для чего?
Что ей нужно? Мотив непременно должен обнаружить себя,
в противном случае окажется, что за ее визитом ничего не
кроется.
Я послала одну из служанок наверх за вещами, описав их
и объяснив, где найти.
Наступило неловкое ожидание, мы обе молчали.
Вскоре служанка спустилась с вещами — пальтецом и бе¬
ретом, задирая нос, чтобы Эйлин все видела. Она протяну¬
ла вещи- Эйлин, изогнувшись корпусом и как бы стараясь
держаться от них подальше. Столь откровенно выраженно¬
го снобизма мне еще видать не приходилось. Поступок де¬
вушки мне очень не понравился. В конце концов, я сама
носила эти вещи, не испытывая ничего подобного. Меня
охватывал сверхъестественный ужас, но никакого отвраще¬
ния не возникало.
Я подождала, пока мы снова остались вдвоем.
— 276
— Послушайте, — начала я, — вам нравится эта шляпа?
Этот мех? Хотите оставить их себе? Мне они не нужны.
Она поспешно положила их на кушетку. Казалось, ей даже
ничего нельзя предложить, не испугав ее.
— О нет, мисс, я... Большое вам спасибо, я очень ценю,
но... я не могла бы... я не могу принять.
— Но почему? — настаивала я. — Почему нет? Почему вы
бы не могли?
— О-о, даже не знаю, мисс... — Она отступила на шаг, как
бы подкрепляя отказ.
— Но вы же должны знать, — не отставала я. — Послушай¬
те, я их больше никогда не надену. — Они связаны с теми
ужасными днями, пропитаны страхом, окрашены им, пропах¬
ли им насквозь. Я даже не в состоянии смотреть на них сно¬
ва. — Почему бы вам не взять их?
— Не могу. — Она попятилась еще немного. — Уж слиш¬
ком это похоже на то, что наживаешься на чем-то... — Пред¬
ложение она не закончила.
— На чем?
Мне так и не удалось выжать из нее это слово. Впрочем,
особой нужды и не было — можно и самой догадаться без
труда. Не благодарность — благодарность предполагает бла¬
госклонность, и когда принимаешь подарки, никаких угры¬
зений совести нс испытываешь, это вполне ожидаемая вещь.
Она имела в виду нечто такое, за что обычно не дарят подар¬
ков, за что их стыдно брать. Неудача, несчастье, горе, беда.
Одно из этих слов подошло бы.
Я проводила ее до двери. Там она на мгновение останови¬
лась и повернулась ко мне, решившись вдруг произнести то,
что ей давно хотелось сказать, но она так и не осмелилась, и
вот теперь уже для этого не было времени.
Мотив! Сейчас я узнаю подлинный мотив ее визита.
— Ну, до свидания, мисс Джин. И... и желаю вам всего
доброго.
Похоже, она прощалась со мной навсегда. Почему?
Она хотела сказать не только это. Я это поняла, хотя виду
не подавала.
Наконец, набравшись смелости, она прошептала:
— Не приходите туда больше, мисс. Уж постарайтесь не
приходить, ладно? •
277
И туг же в тревоге отступила еще на шаг, словно опаса¬
ясь, что немедленно последует выговор.
— О-о?! — только и вымолвила я.
— Ради вашего же блага, ради вас и мистера Рида, — скор¬
бно проскулила она. Я промолчала. — Это может иметь толь¬
ко плохой конец, — с мучительной болью пробормотала она.
Эйлин уже перешагнула порог, так что я могла закрыть
дверь. Она поспешно спускалась по ступенькам, чтобы выйти
на тротуар.
Вот он, мотив. И снова две стороны. Какая лицевая? Какая
оборотная? Хитрость, или искренность? Приманка шиворот-
навыворот, цель которой заманить нас, еще больше обескура¬
живая? Или это честная мольба, выданная по простоте душев¬
ной? А может,-она всего лишь средство для искусно задуманной
приманки, исходившей от кого-то другого, но переданной нам
через нее, хотя сама она ничего не подозревает?
Я стояла, так крепко стиснув голову руками, как будто хо-
тела придать ей новую форму. Это уже становилось невыноси¬
мо* жизнь превращалась в изнуряющий лабиринт; страх, страх,
везде вокруг тебя один страх. Выходы на самом деле оказыва¬
лись барьерами, вы не знали, куда пойти, и беспомощно бро¬
дили кругами, пока не падали, обессиленные.
Служанка подсматривала за мной:
-г У вас от нее разболелась голова, мисс?
— Не только голова, но и все тело.
Я прошла мимо вещей, которые Эйлин оставила на ку¬
шетке.
— Возьмите их, — велела я, — и отдайте кому-нибудь,
избавьтесь от них, только бы я их не видела.
Она с жадностью Hi них набросилась, и они тут же исчезли.
Теперь все кончено, сказала я себе. Все сделано. Порвана
связующая нить. Не осталось ничего такого, из-за чего нам
стоило пойти к.ним или они бы пришли к нам. Ничего, кро-
* ме нашей собственной глупости.
Ах, какого же мы оба сваляли дурака!..
Несколько дней спустя я нашла его в машине, поджида¬
ющим меня у двери. Через сколько именно дней, много ли,
мало ли, — не знаю. Достаточно, я полагаю, чтобы бороть¬
278
ся, чтобы выстоять против такой беды. Через восемь, десять,
двенадцать, а может, и через две недели.
Что он дожидается меня, поняла сразу. Прежде всего, он
сидел рядом с водительским сиденьем, а не за «баранкой».
И еще: когда я вышла, смотрел на дверь.
Мне захотелось узнать, почему он с таким нетерпением
смотрит, как я выхожу и спускаюсь по ступенькам.
Я подошла к машине и остановилась.
Отец не стал ходить вокруг да около.
— Джин, — вдруг объявил он, — я еду туда. — «Туда» не
требовало пояснений. Я сразу догадалась* куда именно. —
Хочешь поехать со мной?
— Нас же лишили единственного предлога. Тебе известно,
Эйлин вернула мои вещи.
— Да, конечно. Но, Джин, мы же люди. Я еду туда без
какого-либо предлога, у меня его просто нет.
— Всего лишь... всего лишь праздное любопытство? Ради
того только, чтобы еще раз испытать его? — На мгновение я
даже почувствовала разочарование. А разочаровывалась я в
нем всего два-три раза в жизни.
— Ну, у меня есть весьма основательная деловая причина,—
продолжал он.
— Выходит, предлог у тебя все-таки есть...
— Это не одно и то же. Я не хочу обманывать сам себя.
Если бы я отправился к нему по какой-то пустяковой при¬
чине, в которую и сам бы не верил, тогда мог бы. сказать,
что пользуюсь предлогом. Но я еду к нему по делу, которое
жизненно важно для меня, и не использую его в качестве
предлога. Это причина, которая в данном случае важна для
меня, а не для него. Не знаю, улавливаешь ли ты мою
мысль.
— Кажется, понимаю, что ты имеешь в виду, — нахмури¬
лась я и тут же грустно добавила: — Но ты таки цдешь к нему.
— Джин, у меня голора пошла кругом, я в тупике. Не знаю,
что еще можно сделать. Не знаю, к кому еще можно обра¬
титься.
— Мне показалось, за обедом ты нервничал.
— Это продолжается уже несколько дней.
Я открыла дверцу машины.
— Ладно, отвезу тебя туда, — согласилась я.
279
— Если не хочешь, тебе вовсе не обязательно ехать туда со
мной.
— Да, не хочу ехать туда, — отчеканила я, садясь в ма¬
шину. — Но с тобой готова мчаться куда угодно. Раз ты
решил, что тебе необходимо туда, — прекрасно: я хочу по¬
ехать с тобой. — Захлопнув дверцу, повернула ключ зажи¬
гания. — Но учти: после того как сходишь к нему сейчас,
будет гораздо труднее не ходить туда, чем было после про-
шлогб раза.
— Знаю, Джин, — подавленно признал он, — знаю.
Мы проехали немного.
— Уж не акции ли опять, а?
— Нет, это был бы дешевый трюк. — Некоторое время он
молчал, но когда мы уже подъезжали к дому, спросил: — Тебе
известно, что на побережье была забастовка?
-Да,
— У меня есть партия, шелка-сырца, которая стоит много
тысяч долларов; она уже несколько месяцев проторчала в
Гонолулу. Не могу разгрузить ее во Фриско; один человек
на Островах предложил мне продать ее по цене, значитель¬
но ниже первоначальной. Ситуация такова: либо бери, что
дают, либо, потеряешь все. Не вижу выхода из этого тупика.
Уже набросал черновик телеграммы — он лежит сейчас у
меня в кармане, — принимаю предложение.
Возле знакомого крыльца я затормозила. Он вышел из
машины.
— Считаешь, я веду себя как ребенок, Джин?
— Ты всего лишь человек, и не более того.
Он вошел в дом.
Я осталась ждать в машине.
Он снова вышел.
Мы уехали. Я ни о чем его не спрашивала. Немного пого¬
дя он вытащил из кармана бланк телеграммы, перевернул его
и написал на обратной стороне новое распоряжение своему
агенту в Гонолулу,
Я не могла не увидеть эти четыре слова, выведенные пе¬
чатными буквам: «ПОШЛИТЕ ЕГО К ЧЕРТУ».
Не прошло и суток, как в дело неожиданно вмешался сам
президент США, забастовку отменили. Погрузка и разгрузка
возобновились впервые за полгода, Как отмечалось в газетах,
280
о намерениях президента не ведали даже его ближайшие со¬
ветники.
Наша партия товара прибыла в Сан-Франциско раньше
других, что принесло непредвиденный доход. Отец выручил
ровно в два раза больше, чем рассчитывал получить первона¬
чально. Короткая поездка в отдаленный район массовой за¬
стройки обернулась прибылью в двести тысяч долларов.. Отец
сам назвал мне эту сумму.
Я сидела с сигаретой в руке, дожидаясь его, шикарное
светло-синее пальто было наброшено мне на плечи. «Туда»
я уже больше никогда не поднималась. Почему — не знаю.
И его никогда больше ни о чем не спрашивала. Почему ■—
тоже не знаю. Но спустившись, отец понемногу мне все рас¬
сказывал. И каждый раз сердце мое сжималось от страха.
— Представляешь, он знал, что моя мать умерла, когда мне
было четырнадцать лет...
А .я как-то не задумывалась, сколько ему лет.
— Именно благодаря тому, что она носила красивые шел¬
ковые кимоно и накидки, я и занялся впоследствии экспор¬
том и импортом шелка.
— Правда?
— Да, но я сам вспомнил об этом только сейчас.
Сердце у меня екнуло и упало.
Я сидела, дожидаясь его, на плечах шикарное пальто цве¬
та ржавчины. «Туда», я уже никогда больше не поднималась.
И никогда больше его ни о чем не спрашивала. Он сам мне
рассказывал незначительные мелочи. Но лучше бы уж вооб¬
ще ничего не рассказывал.
— Ты помнишь тот вечер, когда мы. все отправились в
«Эмбасси клуб» отметить день рождения Луизы Ордуэй? Нам
страшно не хотелось туда идти. У тебя были новые туфли,
и после танцев ты сняла их под столом, чтобы дать отдох¬
нуть ногам. А твои туфли случайно попали под ноги танцу¬
ющим, и ты их больше не видела, Тони пришлось выносить^
тебя на руках к машине, поскольку ты осталась в чулках.
— Он... он знает об этом?
- 281
— Они в витрине магазина старых вещей в районе лом¬
бардов, Норфолк, 120. С улицы их не видно. Стоят за очень
большим старым банджо.
На другой день, проезжая мимо, я- вышла у этого магази¬
на. Увидела лишь банджо и больше ничего. Но в магазин
вошла.
— В. витрине у вас пара вечерних лайковых сандалий зо¬
лотого цвета. Не позволите взглянуть на них?
— Нет, мисс, я таких не помню. Думаю, вы ошибаетесь.
Хозяин подошел к витрине со стороны салона и заглянул
в нее. Я стояла рядом.
Изнутри их тоже не было видно. Лишь задняя дека банд¬
жо и всякая всячина. Я чуть не возликовала.
Сунув руку внутрь, он порылся в куче, чтобы, чего добро¬
го, не лишиться возможности сбыть товар, и... извлек их на
свет Божий.
Почесав в затылке, смущенно улыбнулся.
— Сам не.знал, мисс, что они у меня есть, — признался он..
Сев, я примерила их. Четырехгранный каблук на двойной
колодке, третий размер: ножки у меня чертовски маленькие,
как у китаянок во времена мандаринов. Сандалии подошли
мне тютелька в тютельку.
Скинув их с ног так, что они взлетели в воздух, я в воз¬
буждении выбежала из магазина, чтобы никогда туда больше
не возвращаться.
Я сидела, дожидаясь его. На плечах у меня шикарное паль¬
то сливового цвета. Наверх я уже больше никогда не подни¬
малась.. И никогда ни о нем его не спрашивала...
— Ты помнишь ту пачку любовных писем, которые я пи¬
сал твоей матери, когда ухаживал за ней? Да нет, не помнишь.
— Ты мне о них что-то говорил. Когда она училась в шко¬
ле в Швейцарии. А После замужества она хранила эти пись¬
ма, перевязанные ленточкой. Значит, после ее смерти ты тоже
их берёг...
— Я не. представлял, где они. Уж столько лет прошло.
Мы... заговорили о ней, не знаю уж, как это вышло. Он ска¬
зал мне, что письма в нашем'сейфе в Банке национальной
безопасности. Положил я их туда семнадцать лет назад. Пе-
282
ревязаны они синей ленточкой, их сорок восемь штук. Она
пробыла в Швейцарии почти год, а я писал регулярно раз в
неделю... надо будет пойти посмотреть... — На мгновение я
_ заткнула уши руками. За рулем сидел он, так что машина
шла прямо. — Ожерелье из бриллиантов и рубинов, кото¬
рое я ей подарил, тоже там. Теперь-то я вспоминаю. Десять
бриллиантов, сказал он, но всего девять рубинов. Один ру¬
бин потерялся, и мы так его и не заменили... надо будет
сходить туда, — снова повторил он.
«Для чего? — подумала я. — Ленточка будет синяя. Писем
окажется сорок восемь. Одного рубина не будет хватать».
— Ты знаешь номер нашего сейфа?
Мне показалось, он хочет, чтобы я напомнила его, но я.не
знада и ответила:
— Нет, а ты?
— Тоже не знаю, — рассмеялся он и добавил: — Он гово¬
рит — 1805.
Утром я позвонила хранителю сейфов в банке.
— Вас беспокоит Джин Рид. Будьте добры, вы не напом¬
ните мне номер нашего сейфа.
— Простите, мисс Рид, — засуетился на другом конце про¬
вода хранитель, — прежде чем выдать вам эту информацию, я
обязан в целях идентификации позвонить по указаннрму здесь
адресу.
Мне пришлось подождать, и он таки позвонил; хотя и не
сразу.
— Всего лишь мера предосторожности, — извиняясь, про¬
изнес он. — Номер, о котором вы меня спрашивали, 1805,
один-восемь-ноль-пять.
Я сидела, поджидая его, на плечи было накинуто щеголь^
ское желтовато-коричневое пальто. Наверх я больше уже ни¬
когда не понималась и никогда его ни о чем не спрашивала.
Он уже мне больше ничего не рассказывал. Я была рада, что
он ничего не рассказывает...
Я сидела, поджидая его, на плечи было накинуто сшитое
по последнему писку моды пальто зеленого цвета...
283
Я сидела, поджидая его, на плечи было накинуто элегант¬
ное черное пальто... Так сидела.я много раз. Столько, что уже
и счет, потеряла. Перед одним и тем же домом, перед одним
и тем же подъездом. У меня перед глазами две сужающиеся
линии сходились и терялись вдали. Дома, стоявшие по обе¬
им сторонами улицы, становились все ниже и ниже, пока,
казалось, совсем не зарывались в землю. Бее представало в
каком-то темном свете, словно подули пылью от древесного
угля, а потом втерли ее во все предметы.
Над головой — звезды, они, казалось, сжимаются и расши¬
ряются; точно необыкновеннее живые поры в небе. Они ста¬
ли частью моего состояния. Они стали его олицетворением.
А внизу на улице — я, одна в машине, сижу совершенно
неподвижно. Порой сидела не шевелясь по нескольку минут
кряду. Иногда наблюдая, как дымок моей сигареты перетека¬
ет через верхний угол ветрового стекла и уплывает в темноту
с другой его стороны. А один раз, по-моему, я повернула за¬
пястье и посмотрела на часы, поднеся их поближе к прибор¬
ной доске, что они показывали, сейчас не помню. Пожалуй,
и тогда не осмыслила этого. Просто посмотрела на часы в
силу привычки.
Если не считать такой мелочи, я вообще не шевелилась.
Сццела, дожидаясь отца, совершенно неподвижно.
Й вдруг увидела его в подъезде, и он, наверное, просто¬
ял там с минуту или две, прежде чем я его заметила. Он не
просто задержался на мгновение, а стоял совершенно непо¬
движно. Очертания его фигуры стали нечеткими, размыты¬
ми, как будто если долго стоять на одном месте в стихии,
называемой ночью, она начинает подтачивать вас по краям
и поглощать.
Я толкнула дверцу машины, чтобы ему не пришлось от¬
крывать ее самому. Он, похоже, даже не заметил мой жест, а
если и заметил, так вроде как не понял, для чего я так посту¬
пила. Ко мне не приблизился.
Наконец отец сделал на ощупь один шаг. Причем не в ту
сторону — если бы он туда последовал, ко мне бы не попал.
— Папа, — позвала я, — иди сюда. Здесь я.
На мгновение мне даже показалось, что у него что-то с
глазами. То ли там было слишком темно и он никак не мог
адаптироваться к уличному освещению, то ли.;.
284'
Затем он неуверенно повернулся и направился ко мне..
Я увидела, что глаза тут совершенно ни при чем. Что-то слу¬
чилось с его лицом. Со всем его лицом. Казалось, будто ми¬
нуту назад прямо перед ним прогремел взрыв и оно еще не
пришло в норму после сотрясения "и ошеломляющего опус¬
тошения, которым подверглось. А может, отблеск взрыва все
еще играл на его лице, поскольку в. нем была какая-то фос¬
форесцирующая бледность, наподобие отбрасываемого зерка¬
лом и отражаемого водой света.
Он не сумел попасть в дверной проем. Я видела, как его
пальцы, вытанцовывая, ощупывали верхнюю раму и ничего
не находили, хотя проем зиял прямо перед ним.
— Тебе плохо, ты заболел, — заволновалась я. — Что слу¬
чилось?
— Помоги мне влезть в машину, — попросил он.
Я кое-как втащила его, и он тяжело опустился на сиденье
рядом со мной. Машина даже слегка покачнулась.
Заметив, что он пытается нащупать ворот, я быстро его
расстегнула и отпустила галстук.
— Пройдет, — с трудом прошептал он. — Не обращай вни¬
мания.
Я вытащила его носовой платок и принялась прикладывать
ему ко лбу — то в одном месте, то в другом.
— Ты похож на привидение, — прошептала я.
— Так оно и есть, — выдохнул он. — Я и есть приви^
дение.
Его голова вдруг повалилась на рулевое колесо. Он ока¬
зался за «баранкой», потому что, давая ему место, я отодви¬
нулась. Его лицо попало между двумя спицами: казалось, он
уставился в пол автомобиля. Руки безвольно опустились на
ободок «баранки», точно он совершенно выдохся, пока вел
машину.
Тело его вздрогнуло раз или два, но он не издал ни звука
и не проронил ни слезинки. Отец уже так давно не плакал,
что позабыл, как это делается.
Я на мгновение обхватила его рукой за плечи и прижалась
к нему. Теперь уже мы оба склонились над «баранкой».
— Ничего, — успокаивал он. — Не обращай внимания.
Отец снова выпрямился.
— Тебе что-то сказали? Потому ты такой?
28S
В ответ он только покачал головой, потом, правда, после
некоторого перерыва,, с трудом выдавил из себя: «Нет».-Это
были расчлененные кусочки лжи.
— Наверняка что-то сказали. Отправляясь туда, ты был в
полном порядке.
Я чувствовала, как во мне нарастает истерия. Лихорадоч¬
ный испуг, получивший искру от отца.
— Что он с тобой сделал? Скажи мне: что?
Я схватила его за лацканы пиджака и принялась трясти, как
упрямого ребенка. Даже всплакнула от бессильного гнева.
— Расскажи мне. Ты обязан рассказать мне. Я имею пра¬
во все знать.
— Нет, — стояд на своем он, а немного погодя добавил: —
Только не это.
— Я имею право знать. Я — Джин... Посмотри на меня.
Отвечай. Что он тебе сказал, раз у тебя такой вид и ты так
себя ведешь? -
— Нет, — устало возразил он. — Не могу я тебе ничего
сказать. Не скажу. — Он запрокинул голову на спинку си¬
денья и уставился вверх, совершенно опустошенный.
— В таком случае я поднимусь к нему и спрошу сама! Если
ты мне не скажешь, я заставлю его все мне рассказать!
Открылась и закрылась дверца, я вышла из машины.
Он резко поднял голову и в неожиданном страхе, от кото¬
рого я только ускорила шаг, громко крикнул мне вслед:
— Нет, Джин, не надо! И близко к нему не подходи! Ради
Вога, не ходи туда... Я не хочу, чтобы ты знала, не хочу, что¬
бы ты знала!
Влетев в подъезд, я взбежала, рыдая, по лестнице. Слезы
возмущения душили меня. Мне ничего не оставалось, как
бросить вызов тому, что сделало отца таким. Совершенно
позабыв о своих страхах, неслась навстречу неведомой угро¬
зе,: готовая с ней схватиться.
Подойдя к двери, той заветной двери, громко в нее заба¬
рабанила, ухватилась за ручку и сама же открыла ее, не до¬
жидаясь, когда хозяин скажет «да» или «нет», «войдите» или
«подождите». Я не медлила, не спрашивала разрешения вой¬
ти, я дала его себе сама.
Он с трудом поднял голову и посмотрел на меня, и это
было его единственное движение. Лишь слегка поднял голо¬
286
ву. В остальном же полностью сохранил позу, так что рука,
будто в грустной задумчивости прижатая к виску, осталась в
том же положении, все еще изогнутая, но уже ничего не под¬
держивающая.
Томпкинс молчал. Тень от торчавшей руки косо падала на
нижнюю часть его лица, отчего получалось тусклое пятно,
словно здесь забыли побрить.
— Что вы сделали с моим отцом? — вспыхнула я. — Что
вы ему сказали?
Он по-прежнему молчал.
Я прикрыла за собой дверь:
— Что здесь только что произошло?
Рука наконец упала, и пятно тени исчезло с лица.
— Не спрашивайте меня. Идите своей дорогой. Поезжай¬
те с ним. Поезжайте сейчас с ним домой, — произнес он ус¬
покаивающе, как говорят с капризным ребенком.
Мой голос стал еще крикливей:
— Я не могу. Нс могу жить с ним таким. Вы должны ска¬
зать мне, должны сказать мне, должны сказать!
Он встал со стула — то ли оробел и пытался как-то защи¬
титься от моей вспышки гнева, то ли упорно намекал на то,
чтобы я уходила.
— Я ничего с ним не сделал.
— Сделали. Наверняка вы. Кто же еще? До того, как он
вошел в эту комнату, он был совсем другим, а теперь, когда
вышел... — Не произнося ни слова, Томпкинс встал и ухва¬
тился за спинку стула. — Я его дочь. Имею право знать. Как
вы можете спокойно смотреть на мое отчаяние? Что вы за
человек? — захлебывалась в своем горе.'
Он все молчал.
Вдруг я упала перед ним на колени и ухватилась за его
пиджак.
— Встаньте. Встаньте с колен, дитя, — умоляюще зашеп¬
тал он.
— Скажите мне! Я не в состоянии видеть его таким.
Он попытался оторвать мои руки, но без какой-либо обо-
зленности.
— Вы не представляете, чего просите. — Встать я упор?
но отказывалась, и заставить меня он не мог. £го руки
участливо коснулись моих плечей. — Пока я вам не ска*
287
зал, вы даже не представляете, насколько лучше ничего не
знать.
Я тянула его за пиджак и буквально чувствовала, как мое
лицо корчится в мольбе.
— Я просил вас. Велел вам обоим не возвращаться сюда.
С самого начала...
— Не важно. Не хочу об этом слышать. Он все равно уже
пришёл. — Голос у меня стал хриплым. — А теперь говорите.
Скажите мне. Что случилось?
Томпкинс вздохнул, капитулируя. Я почувствовала, что
поднимаюсь на ноги, а он ненавязчиво мне помогает. Теперь
уже мы стояли лицом к лицу.
— Ваш отец пришел сюда задать мне один вопрос. И я на
него ответил.
—: Да... Но ведь наверняка это не все, — запинаясь, выго¬
ворила я, ожидая продолжения.
Тогда он добавил:
— Ответил гораздо полнее, чем собирался:
Он отошел чуть в сторону, как бы отодвигаясь от меня. Я
в свою очередь тоже сделала шаг, чтобы снова быть с ним
лицом к лицу.
— Что? Что был за вопрос?
— О делах. Как и все его прежние вопросы.
—: Знаю. Он сказал мне, когда уходил. Но этого недоста¬
точно. Какой вопрос? Какой ответ?
— Спросил о какой-то долгосрочной сделке, о которой
давно подумывал. Еще интересовался, что лучше — взяться
за нее или отказаться.
Он опять замолчал.
. Если руки мои и не потянулись, чтобы вцепиться в него,
он, наверное, почувствовал, каких усилий мне стоило сдер¬
жаться. Я и сама почувствовала.
Томпкинс понизил голос:
— Я увидел картину... погребения. И сказал ему, что не
имеет значения, как он поступит — так или эдак. Он спро¬
сил, как такое может быть. Не хотел довольствоваться таким
моим ответом, давил на меня. Я снова велел ему не приста¬
вать ко Мне, ни о чем меня больше не расспрашивать. Он
упрямо не хотел внимать мне, настаивал. А ведь ваш отец
гораздо умнее меня. Когда чего-то хочет, то знает, как этого
288
добиться. Он вынудил меня рассказать все снова, и, расска¬
зывая все сначала, я поведал и о той части картины, о кото¬
рой говорить не собирался.
Он устало вздохнул.
— Тогда расскажите и мне точно так же, как рассказали
ему. Сейчас вы уже не можете остановиться — слишком да¬
леко зашли.
— Он сказал: «Но ведь у нее два возможных результата,
у этой сделки?» Я неосторожно ответил: «Да. В течение
шести месяцев с сегодняшнего дня». Он кивнул: «Чтобы
получить прибыль, понадобится по меньшей мере такой
срок. Знаю и отдаю себе в этом отчет. Но какой же вари¬
ант более благоприятен для меня? Вот что я хочу знать». —
Он снова глубоко вздохнул. Я затаила дыхание. — Я сказал:
«Ни тот, ни другой». Он возразил: «Так не может быть. Если
есть два возможных исхода, они не могут быть одинаковы¬
ми. Один должен быть мне на руку, другой — нет». Я пов-
торил:-«Ни тот, ни другой». Он не согласился: «Если они оба
выгодны для меня, все равно один должен быть хоть чуть-
чуть выгоднее другого. Если оба мне невыгодны, один до¬
лжен быть все же лучше. Пусть всего лишь самую малость.
Который же из них? Я настаивал: «Ни тот, ни другой. Ни на
самую малость. Другого ответа нет». Он грубо притянул меня
к себе, потряс меня, и слова, которых он добивался, неволь¬
но сорвались у меня с языка: «Чтобы добиться каких-то ре¬
зультатов, понадобится шесть месяцев. Но вас уже здесь не
будет». — Тдмпкинс на мгновение закрыл глаза. — А затем,
когда до него дошло, я увидел на его лице такое же
выражение, какое вижу сейчас на вашем. Выражение, кото¬
рого я прежде никогда не видел и которое, надеюсь, боль¬
ше никогда не Увижу. Выражение смерти, явившейся слиш¬
ком рано, прежде чем тело приготовилось ее принять. А затем
он принялся торговаться со мной, как будто от меня и
впрямь что-то зависит. «Пять? — сказал он. — Через пять
месяцев?» Он правильно истолковал мое молчание. «Четы¬
ре?» Я не ответил. «Три?» Он. заглянул мне в гЛаза. «Два?»
Я покачал головой. «Значит, один. По крайней мере, один!»
Он молил меня о чем-то таком, что я был не в состояния
ему дать. «Когда же в таком случае? Когда?» Что угодно,,
только бы не видеть, как он медленно.умирает прямо у меня
10 'К. Вуярич «Невеста была в черном* 289
на глазах, умирает, потому что не зндет. Что угодно, только
бы не видеть эту задушенную боль. Я ведь всего лишь чело¬
век, я не из камня. «Через три недели, — сказал я. — Меж¬
ду четырнадцатым и пятнадцатым июня. Ровно в полночь».
Он задал еще один вопрос: «Каким образом?» — «Вы встре¬
тите свою смерть в пасти льва». И вдруг в комнате, где толь¬
ко что звучали наши голоса, стало жутко тихо. Казалось, на
нее опустился какой-то покров и все умертвил.
Молчание тянулось и тянулось, пока я не подумала, что
оно так никогда и не кончится. Затем голосок, такой слабый,
такой тонюсенький, что я даже не поняла, откуда он донес¬
ся, однако же не от него, поскольку я не видела, чтобы губы
его двигались, прохныкал: «Нет». И подождал. Затем снова:
_ «Нет»; И подождал. Затем в третий раз: «Нет». И снова воца¬
рилась тишина.
Я уже сидела. Он, должно быть, довел меня до стула. Его
руки задержались у меня на плечах, выискивая пути, как бы
помочь мне. Неуклюжие, мозолистые руки, никакого пути
они отыскать не могли. И наконец опустились.
— Вам не следовало приходить, не следовало спрашивать.
Я смотрела на него, не видя, и слушала, не слыша. Все
окружающее, как в дурном сне, стало нечетким, искаженным,
ирреальным. Пришла мысль: «А что это я здесь делаю? По¬
чему сижу, чего жду?»
Встала на ноги, цепляясь за спинку стула, повернулась, как
слепая, в одну сторону, потом в другую, в поисках выхода,
который, я знала, должен быть где-то рядом.
—'Он ждет меня внизу, — промямлила я. — Пожалуй, мне
лучше вернуться к нему. Ему там одиноко.
—Мы все одиноки, — мягко заметил он. — Все до одного.
Томпкинс довел меня до двери, его руки ненавязчиво
снова придерживали меня за плечи. По сути, я даже не чув¬
ствовала, чтобы они их касались: он, наверное, просто дер¬
жал их так наготове на случай, если я пошатнусь или спо¬
ткнусь*.
Затем открыл дверь, я прошла в проем, и его рука так и
застыла в воздухе на уровне моих плеч.
Мне показалось, что на лестнице темно, но я не могла
сказать, моя ли это внутренняя темнота выплескивается на¬
ружу или же в меня входит внешняя темнота. Я пробиралась
290
сквозь нее медленно, держась обеими руками за стену, буд¬
то пловец, плывущий в наклонном море.
— Вам там видно, как спускаться? — услышала я голос
издалека.
— Нет, — мягко ответила я. — Но я все равно не знаю,
каков мой путь, так что это не имеет значения.
Вскоре, когда я еще отдалилась от него, он заговорил
снова:
— Не борись, бедное сердце. Изменить ничего нельзя.
Его голос оставался за спиной, но там было темно. Темно
впереди, темно сзади, темно со всех сторон.
Немного погодя один из нас зашевелился — в машине. Не
помню, кто именно.
Но заговорила я. Отупело огляделась, словно до того му¬
чительно долго пробиралась сквозь туман, и спросила:
— Мы давно здесь сидим?
— Не знаю, Джин, — выдохнул отец.
Я подняла голову, глянула вверх и поморщилась.
— Все еще ночь, — констатировала я. — Звезды.:. Та же
самая ночь, когда мы сюда приехали?
— Не знаю, Джин, — ответил он с какой-то новой для
него покорностью: ни дать ни взять пай-мальчик, который
старается хорошо себя вести, говорит, только когда, к нему
обращаются, и ждет разъяснений от взрослых, если чего-то
не понимает.
— У меня в голове такая легкость. — Я чувствовала себя как
после пары бокалов шампанского. — Смотришь на звезды, а
они все шевелятся наверху, смешиваются, плавают переменчи¬
выми кругами — ни дать ни взять часы на драгоценных камнях.
А вместе с ними плывет и моя голова. — Мой задранный под-
бородокописывал небольшой овал, следуя за вспыхивающими,
кружащимися, сцепленными колесиками, которые, как мне
представлялось, я видела. Я быстро, опустила голову, она без¬
вольно поникла. Внизу уже никаких звезд, не было.
— Нам лучше поехать домой, к себе, — сказал отеЦ. —
Я ничего не чувствую, но думаю, нам лучше поехать домой:
Прохожие останавливаются и смотрят на нас как на чуди¬
ков: Мне это не нравится.
291
— Мне тоже, — согласилась я, но не пошевельнула опу¬
щенной головой.
— Нам лучше поехать домой, к себе, — без выражения
повторил отец.
— Он так далеко отсюда, наш дом, так далеко...
— Но мы долхшы вернуться туда, мы там живем.
— ПотМРвму, я не помню дорогу туда. Все расплывается,
я не в состоянии четко мыслить.
^ Ты можешь вести машину? — беспомощно глядя на
приборную доску, поинтересовался он.
— Вряд ли. Могу попытаться, если хочешь, но едва ли у
.меня получится.
— Люди по-прежнему так странно на нас смотрят, — за¬
хныкал он. — Стоят и глядят и не хотят расходиться.
— Они думают, мы пьяные,- — объяснила я. — Мы так
прижались друг к другу.
Одной рукой я попыталась ухватиться за «баранку», дру¬
гой — повернуть ключ зажигания. Ключ выскочил и упал на
пол. Рука не сжималась и соскальзывала с рулевого колеса, я
никак не могла удержать ее там.
— Не могу, — прошептала я. — Не могу. Не знаю, что со
мной. Дай мне немного посидеть спокойно. Потом попробую
еще раз.
— Я тебе помогу, — вызвался он и положил свою руку на
руль._Я вернула туда же свою. Затем добавили к ним еще
наши две руки. Теперь уже держались за него четырьмя ру¬
ками, по две слева н еправа. Вместе попытались повернуть
его, и, наконец, в полном изнеможении оба отлепились от
«баранки» и оставили ее в покое.
— Надо сесть в такси, а. машину оставить здесь.
— А ты можешь выйти и поймать такси?
Но я тут же быстро его остановила:
— Нет, не хочу, чтобы ты куда-то ходил. Попроси вон того
мужчину, который глазеет на нас.
— Мистер, — обратился к нему отец слабым голосом, — вы
не будете так добры поймать для нас такси и подогнать сюда?
А в чем дело; — с насмешкой спросил прохожий, — вы
что, сами* не в состоянии это сделать?
«Когда умираешь, никто уже тебе не поможет», — безро¬
потно подумала я.
т
— Мы нездоровы. Не в состояний выйти из машины.
Чтобы убедиться в нашей искренности, стоило только
посмотреть на нас, и как только он подошел, тут же все
понял. На лице у него появилось выражение искреннего
раскаяния.
— Да-да, разумеется, сейчас я пригоню вам такси.
Человек повернулся, дошел до угла и свернул. Теперь мы
его не видели. Зато слышали, как он безуспешно крик¬
нул раз или два, пытаясь остановить машину, а затем
наконец пронзительно свистнул, точно в металлический
свисток.
— Она вся белая как мел, — объясняла какая-то стоявшая
рядом женщина и, став поближе, обратилась непосредствен¬
но к наМ: — Что случилось? Вы попали в аварию? .
Там и сям вокруг машины застыли люди, не так уж и
много, трое, четверо, может больше, — время позднее, тем-,
но, да и смотреть-то особенно не на что. Останавливались
только потому, что до них уже кто-то остановился и глазел
на нас.
— Оставьте их в покое, — с.грубоватым сочувствием к нам
призвал собравшихся мужчика, стоявший в нескольких ша¬
гах от нас.
Я посмотрела женщине в глаза.
— Да, оставьте нас в покое, пожалуйста, — униженно и
жалко попросила я.
Она, нисколько не смутившись, отошла на свое прежнее
место.
На улице появилось такси и затормозило рядом с нами.
Человек, который его нашел, стоял на подножке, одна его
нога болталась в воздухе. Он соскочил и помог нам, открыв
обе дверцы — дверцу такси и нашей машины. Дверцы чуть
ли не встретились, и у нас получился как бы закрытый про¬
ход, до которому мы могли выйти.из одной машины й сесть
в другую. Мужчина, пригнавший такси, помог нам и здесь:
сначала подал руку мне,- а потом мы с ним вытщцили отца,,
взяв его за обе руки. Мужчина — стоя на земле, а я изнутри
такси. Кое-как нам удалось усадить его рядом со мной. Во¬
дитель протянул руку назад и закрыл дверцу.
Мы постояли еще немного, и я все удивлялась, почему мы
' не едем. Потом до меня дошло, что никто не сказал таксис¬
293
ту, куда нас вез1и. Я подалась вперед. Услышав, что вожусь с
раздвигающимся стеклом у него за спиной, водитель повер¬
нулся и помог мне. Я назвала ему адрес.
Он был не так поражен, как мы, и по-прежнему мог вес¬
ти, машину. Наконец она тронулась, и наше шикарное авто,
в котором мы просидели так долго, скрылось за углом.
Теперь звезд не было видно. Их полностью закрывала кры¬
ша 'Такси, а если поплотней сгруппироваться посередине си¬
денья,' их нельзя было заметить даже в боковые стеклаих
закрывали проносившиеся мимо здания.
Один раз мы остановились на светофоре и простояли с
минуту.'Я'спросила отца:
— Ты хочешь выпить — по дороге, пока мы не добра¬
лись домой? Вон бар. Попросим водителя, и он прине¬
сет нам.
— Нет, теперь я боюсь пить. В первый раз все было совсем
погдругому. Сущая мелочь. Тогда полагал, что спиртное по¬
может. Но теперь боюсь пить...
Крепко обхватив обеими руками, я прижимала его к себе,
и его голова оказалась ниже моей, нависнув над моими ко¬
ленями.
— Плохо — так бояться, да, Джин? — пробормотал он.
Не помню, что произнесли мои губы, но сердце стучало
другое: «Человеку не свойственно знать, когда он умрет, и при
этом не бояться».
Машина остановилась, развернулась и умчалась. Мы оста¬
лись одни в темноте и на ощупь пошли к освещенным окнам,
которые виднелись впереди.
— Обопрись на меня, — сказала я. — Это всего лишь сту¬
пеньки нашего дома.
Наконец мы их преодолели и оказались перед дверью.
Они стучали по нашим спинам сверху, барабанили по ним,
как серебряный дождь, а мы боялись обернуться и посмот¬
реть, но мгновение спустя дверь откроется, и мы окажемся
там, куда им за нами не проникнуть, где они не смогут нас
достать. И пока мы стояли на крыльце совсем рядышком,
призывая последние силы, потребовавшиеся на то, чтобы
поднять руку и постучатьj он выдохнул:
-г Мыдобрались домой, Дярш.
— Мы добрались домой, папа.
294
Глава 3
КОНЕЦ РАССКАЗА: НАЧАЛО ОЖИДАНИЯ
За стенами ресторанчика было уже светло, ночь кончилась,
звезды ушли. В самом зале, заметил Шон, бра на стенах вели >
обреченную на поражение борьбу с ярким дневным светом.
Они помутнели до грязно-желтого цвета, и когда наконец вы¬
ключили рубильник и лампы погасли все сразу, темней ни¬
сколько не стало.
Свет на дворе становился все сильнее и сильнее. Голубое
в нем стало все быстрее замещаться белым. Белое постелен-^
но переходило в тепло-желтое, и день окончательно вступил
в свои права. Случайных фигур, мелькавших за окнами, ста¬
новилось все больше, и обрисовывались они четче, превра¬
щаясь из смазанных, анонимных силуэтов в трехмерных пе¬
шеходов с собственными тенями, которые скользили за ними
по стеклу. Даже от обратной надписи на стекле теперь была-
на полу, далеко от оригинала, своя тень: «КАФЕ».
Где-то под окнами в автобусе переключили коробку пе¬
редач, и этот звук проник внутрь ресторанчика. Мгновение
спустя лязгнул его кассовый аппарат — туда опустили мо¬
нету. Затем автобус с шумом скользнул мимо окон и исчез.
Официант вышел и принялся подметать улицу, стало слыш¬
но, как свистит по тротуару его метла,, тяжелая на вымахе,
легкая на взмахе. Кто-то отвязал навес над стойкой или над
лавочкой, и тот глухо опустился вниз.
Непризнанное чудо, на которое не обращают внимания,
произошло в очередной раз: снова наступил день.
Не признанное никем, кроме одного человека из всех со¬
тен и тысяч, пользующихся его благами.
Они оба сидели неподвижно. Мужчица, девушка. Каза¬
лось, оба уснули прямо за столом,, а девушка, опершись на
стол и опустив голову.
Впрочем, у него глаза были открыты. Ее глг^за скрывала
рука, прижатая ко лбу, будто защитное заграждение.
Оба сидели неподвижно. Единственное, что двигалось за
тем столом, где так много успели сказать и так мало решить,
это неодушевленная субстанция: дымок от сигареты, давно
положенной на стол одним из них, скорее всего мужчиной,
295
упорно продолжал прошивать воздух зигзагообразными белы¬
ми швами, которые уходили вверх в никуда.
Двигался только дымок и ничего больше.
Мужчина все смотрел на нее. Волосы у нее были такие
свежие, что даже страх оказался не в состоянии приглушить
или испортить исходившую от них нежность. На удивление
прямой, белый и четкий пробор, с того места, где сидел муж¬
чина, казалось, поднимался перпендикулярно вверх.
Он все смотрел на нее. Одна рука легла вдоль края стола,
будто совершенно неосознанно тянется к нему с мольбой о
помощи. Хотя он сознавал, жест совершенно случаен. Паль¬
цы не достали до него совсем немного, словно дальше дотя¬
нуться она никак не могла, а помощь, на которую рассчи¬
тывала, должна проделать оставшийся путь по собственному
волеизъявлению. Пяльцы — такие гладкие, такие изящные;
такие хрупкие и такие беспомощные в борьбе с угрозой. Ног¬
ти ухоженные, но без всякого лака, естественного цвета ро¬
зового коралла, аккуратно подстриженные, они, видно, не
ломались уже несколько лет, возможно, с тех пор, как она
оставила детские забавы.
И на долю такого создания выпало бороться за жизнь! За
две жизни.
Он- все смотрел. Внизу, на полу, чуть в стороне от стола,,
он видел ее ноги. Такие маленькие ножки. На них, казалось,
и опереться-то боязно. С каблучками, похожими на кос¬
тыльные гвозди, которые загоняют в железнодорожные шпа¬
лы. Как же могли они понести ее вперед, против удара
судьбы?
Сжатые пальцы руки над глазами несколько расслабились,
потом напряглись снова. Она глубоко дышала.
От скорби и жалости к девушке глаза мужчины сузи¬
лись. В них горел гнев. Но сосредоточить его на чем-то
осязаемом он не мог, и это приводило в смущение, замеша¬
тельство, рождало честное стремление во всем разобрать¬
ся. От' напряжения лоб его бороздили глубокие морщины.
Не зная, как помочь, он приходил в ужас: так бывает, когда
человек становится невольным свидетелем катастрофы,
травмы.
Он потянулся и легонько дотронулся до руки, которая ле¬
жала совсем рядом:
296
— Уже утро. Они уже ушли. Посмотрите, их больше нет.
Она не шевельнулась. Он тронул ее за предплечье и с не¬
жной настойчивостью задержал на мгновение свою руку.
— Поднимите голову. Взгляните вверх. Неужели вы мне не
верите? Разве вы мне не доверяете?
Казалось, она не слышит. У него мелькнула абсурдная
мысль, что она вообще теперь не сдвинется с места. Он убрал
руку и стал ждать.
Спустя какое-то время ее голова медленно-медленно под¬
нялась из-под забрала руки, и ее лицо обнаружило себя пе¬
ред ним. Белый лоб — а в нем столько боли. За ним брови,
ровные, ненахмуренные, образующие прямую линию. И уж
только потом — глаза.
Она что-то говорила, без единого звука. Он впервые уви¬
дел ее глаза при дневном свете. Когда они открылись перед
ним, он чуть ли не поморщился от боли. «Боже, — подумал
он, — эти глаза! Неужто я не могу им помочь? Как вообще
можно терпеть, читая то, что они пытаются сказать?»
Она повернула голову и с удивлением огляделась по сто¬
ронам. Пыталась сообразить, где таится опасность и откуда
пришли одолевавшие ее страхи.
Он снова успокаивающе положил свою руку на ее:
— Это солнце. Только и всего. Видите его? Оно даже по¬
падает на ковер. Вон желтая лужица, как будто там что-то
пролили. Видите?
Она казалась ошарашенной:
— Это то самое место, куда мы так давно зашли?
— Несколько часов назад, — улыбнулся он.
Она провела рукой перед глазами:
— Я будто снова все пережила.
— Понимаю и весьма сожалею, но у нас единственно воз¬
можный путь.
А есть ли хоть какой-то прок от того, что я вам все рас¬
сказала?
— Может, что-нибудь придумаю...
Она покачала головой:
— Ночь придет снова, а где будете вы?
Он опустил глаза и промолчал.
- — Вы же не в силах помешать ей прийти. Уже .сейчас она
на пути сюда. Она ходит по кривой по кругу. Чем дальше
297.
удаляется, тем ближе. И непременно вернется. А вы уйдете.
И я снова окажусь с ней один на один.
— Что я могу вам пообещать? — почти неслышно выдо^-
хнул он, и нижняя губа у него задрожала.
Она сжала руки и просто сидела и смотрела на них.
— Вы не позволите мне отвезти вас домой? Разве вы не
хотите, чтобы я доехал с вами домой и позаботился...
— Домой?! — Руки у.нее снова разлетелись в стороны. —
Там ждет смерть. .Живая смерть, которая еще не пришла, но
она хуже всех других. Лежит там в постели, в комнате, ко¬
торая когда-то принадлежала моему отцу, натянув одеяло до
подбородка. Она'не шевелится всю ночь, но и не спит, ле¬
жит там без сна, просто уставившись в одну точку перед со¬
бой. Мне ли не знать? Я захожу в эту комнату каждое утро.
Когда появляюсь в дверях, она обращает в мою сторону свой
беспомощный взгляд, свои глаза, как бы говоря: «Помоги
мне,'помоги мне». Я только что видела ваше лицо. Думае¬
те, я ничего не замечаю. Такая боль, такая жалость. А вы
ведь всего лишь незнакомец, с которым я повстречалась
прошлой ночью. Что же, по-вашему, чувствую я, глядя в те,
другие глаза?
— И в такой момент вы хотите оставить его, самоустра¬
ниться? Не верю.
— Попыталась сделать по-своему. Вы мне не позволили.
Это уже в прошлом.
— Тогда что же?..
. — Уходите. Вам вовсе не обязательно здесь сидеть. Зачем?
У вас воя дсизнь, своя работа. Вы и так посвятили мне целую
ноць.
" Он медленнр и долго качал головой:
— Я вас,не брошу. Не могу позволить себе, чтобы вы так
мучились. Это теперь и моя боль. Вы заразились ею от отца,
а я заразился от вас. Никогда не прощу себе, не смогу спо¬
койно спать, оставь вас сейчас. Даже год или два спустя по-
прежнему говорил бы себе: «Что же ты наделал? Что же ты
наделал, право? Почему бросил ее и продолжал спокойно
жить, работать? Неужели не мог подождать и во всем разо¬
браться?» Именно так было бы со мной, поверьте. Так уж я
устроен.
Она пренебрежительно скривила губы:
298
— Ждать уже осталось недолго. Всего лишь три дня. Й еще
две ночи. Целых две ночи, и еще одна половина, заканчива¬
ющаяся в пол...
Он потянулся и легонько приложил палец к ее губам, не
дав ей договорить слово.
Вошел клиент и уселся за столиком у самой двери, что¬
бы не терять слишком много драгоценного времени, расха¬
живая по залу взад и вперед. Он тут же принялся читать
утреннюю газету, подперев ее сахарницей; читая, он-посту¬
кивал ложкой или вилкой по краю стола, чтобы его поско¬
рее обслужили.
Девушка услышала стук и бросила осуждающий взгляд в ту
сторону. Шон запросто мог бы прочитать теперь ее мысли,
отразившиеся на задумчивом лице. У этого человека гораздо
больше времени, чем у меня, и, однако же, он так спешит. У
него вся жизнь впереди, но ему не терпится подождать и
пять минут, чтобы поесть. Мне дано всего три дня до наступ¬
ления тьмы, и, однако же, я сижу здесь и безропотно жду.
— Если вы не хотите позволить мне отвезти вас домой,
тогда, может, поедете со мной в другое место? — предложил
Шон. — Куда-нибудь, где... У меня есть'друзья, вдруг они
помогут нам?
— Куда? — равнодушно спросила она.
— А вы не испугаетесь? Не пугайтесь, пожалуйста, я не
хочу пугать вас. — Она вперилась в него взглядом. — В по¬
лицию. — Он внимательно посмотрел.на нее, чтобы убедить¬
ся, как она воспримет его предложение..— Вы согласны? Так
ведь? — Он повертел в руках пепельницу, как будто приде¬
ланный к столешнице циферблат. — Нам не обязательно
пользоваться этим словом, — успокаивал он. — Понймайте
под ним группу людей, которая в данном случае не имеет
абсолютно никакого отношения к вам. Давайте рассуждать
так. Скажем, я бизнесмен, любой бизнесмен, не имеет зна¬
чения, какой именно. Я работаю на кого-то, кто умнее меня,
кто знает гораздо больше, чем я. Потому-то я и работаю на
него, а не он на меня. Вчера ночью я шел и... сделал то, что
сделал. А сейчас хочу отвезти вас к моему боссу, Макманусу,
человеку, на которого работаю, и все обсудить с ним. Вам
нечего бояться. Он мудрее меня, старше и гораздо опытней.
К тому же внимательный, понимающий и добрый. Возмож¬
299
но, не к людям, подлежащим наказанию, но это уже другое
дело. Вам он не причинит никакого вреда и не испугает вас.
— Вы любите своего босса, да?
— Считаю его замечательным человеком,. — просто отве¬
тил Шон. И тотчас продолжил свои попытки убедить девуш¬
ку, боясь навсегда ее потерять, есди ослабит их на мгнове¬
ние. — У него тоже есть дочь. Она еще не достигла вашего*
возраста, думаю, ей лет четырнадцать, от силы — пятна¬
дцать. Если вы... ну, вызовете его на откровенность, что ли,
он обязательно покажет вам ее фотографию. Он отличный
парень, мой босс. Поедем к нему и поговорим — просто об¬
судим случившееся втроем. Как будто вы будете говорить с
собственным..; — Увидев, что ее лицо мрачнеет, Шон тут же
проглотил последнее слово. — Даст Бог, он нам поможет,
как знать? Хотя бы советом. Во всяком случае, мы ничего
не теряем, правда же?
Он протянул к ней руку, ладонью вверх, и она так и по¬
висла на мгновение в воздухе, как бы продолжая молча при¬
водить аргументы.
Наконец он неуверенно ее опустил, когда увидел, что она
положила свои руки на край стола, будто к чему-то готовясь.
Потом медленно встала, а он* так и остался сидеть, слегка
склонив голову и с тревогой наблюдая за ней.
— Больше мне пойти просто некуда, — пробормотала она.
Он быстро выпрямился:
— Вы имеете в виду:..
— Я пойду с вами* Шон, к человеку, на которого вы ра¬
ботаете.
Часть вторая
Глава 4
НАЧАЛО ПОЛИЦЕЙСКОЙ ОПЕРАЦИИ
Отобрав семерых, Макманус остальных отпустил. Закрыл
дверь кабинета, вернулся к своему столу и сел. Семеро.ото¬
бранных так и остались стоять перед ним в ряд, сохраняя
между собой промежутки — опустевшие места отпущенных.
Они напоминали солдат, застывших по стойке «смирно» на
параде, — хотя, может, не так уж и смирно. Один стоял руки*
за спину, другой сложил их на груди, третей вытянул по
швам, у четвертого вошло в привычку придерживать ими
лацканы пиджака. Только никто не держал их*в карманах..
С напряженным вниманием все ждали, что скажет МэдсМа;-
нус. Они не моргали, не шевелились и даже затаили дыхание:
Хотя собралось столько людей, в небольшом кабинете наступи¬
ла напряженная тишина. Ее нарушал только хул воды в. водо¬
проводной трубе.
Собираясь с мыслями, Макманус долго молчал. Казалось,
что он все еще сомневается, стоит ли начинать разговор.
Взяв карандаш, обыкновенный желтый карандаш, он все
вертел его в руках, постукивая им по столу то заточенным
концом, то тупым, отчего тишину в комнате нарушал еще
один очень слабый звук. Очевидно, он не сознавал, что дела¬
ет это, поскольку смотрел на своих помощников.
Заговорил медленно и тихо:
— Дело строго конфиденциальное. Оно должно оставаться
конфиденциальным уже в силу самой своей природы. О нем*
нельзя распространяться не только на улице, но даже и здесь,
301
в участке. О нем нельзя рассказывать другим сотрудникам, ко¬
торых я не отобрал. Можно сказать, оно не только конфиден¬
циальное, но еще и неофициальное. Я берусь за него под свою
личную ответственность. Вот почему приказывать вам выпол¬
нять различные задания; которые разработал, не могу. Вы
вольны отказаться, но только прямо сейчас, а не тогда, когда ко¬
лесо будет запущено. Как толькр согласитесь, вы обязаны под¬
чиняться приказам. Ясно?
.Он подождал.
— Сейчас я коротко вам все изложу. Один человек пред¬
сказал смерть другому. Она должна произойти через три дня,
послезавтра в полночь. Навесить прорицателю раньше време¬
ни мы ничего не можем. Ни один закон не нарушен, ника¬
кие угрозы не имели места. Есть закон о ворожбе с предска¬
занием будущего, hq у нас нет оснований забрать .ясновидца
даже по этому обвинению: заявление сделано устно, во вре¬
мя беседы, а у нас в стране свобода слова.
Лично я в предсказания не верю. Потому как, вы понима¬
ете, оно «свершится», если только не принять меры, чтобы
ему воспрепятствовать. И дело вовсе не в предсказании, нет;
а в том, что либо сам прорицатель, либо же кто-то работаю¬
щий в паре- с ним позаботится о его исполнении, уже соби¬
рается исполнить его.
Данное судьбоносное предсказание явилось как бы куль¬
минацией множества мелких. Подготовка к нему шла в тече¬
ние нескольких недель, даже месяцев. Каждое предыдущее
откровение сбывалось, давало какие-то дивиденды, пока, ра¬
зумеется, жертва не убедилась, что непременно сбудется и
последнее, самое, важное. А почему бы ему и не уверовать в
истинность его, если на это и делается ставка?
И вот туг-то на сцену выходим мы. Прежде чем взяться за
последнее предсказание, нам надо разобраться, как срабаты¬
вали прежние. Ничего сервезного пока не произошло, так что
пока заняться тут нечем. Зато в нашюс силах изучить те, дру¬
гие,, поскольку они уже сбылись. И через них подойти к по¬
следнему — разузнать, что и Кто за ним стоит, откуда оно вдет,
что все значит. Дайте объяснение маленьким предсказаниям,
и вы найдете объяснение большому.
Таким образом, мы спасем нашего парня дважды. Избавим
его от расплаты.* И избавим от его собственной веры в то, что
302
непременно надо расплатиться. А вера приносит ему не мень¬
ше, если не больше, вреда, она его убивает.
Ну, ребята, ухватили саму идею?
Ответили они ему косвенно, продолжая стоять не дви¬
гаясь.
— А теперь, если кто-то хочет уйти, — вон дверь.
Один из них повернулся и посмотрел, будто забыл, что
она действительно есть в стене; остальные даже не поше¬
вельнулись.
— Ну что ж, — быстро заговорил он. — Теперь вы обяза¬
ны. подчиняться приказам. Вы, ребята, добровольцы. И вы
получите задания, каких не получал еще ни один детектив.
Я не посылаю вас выслеживать убийц. Я не посылаю вас на
поиски пропавших драгоценностей. Я посылаю вас просле¬
дить за пророчествами. Да-да, вы не ослышались. Вам при¬
дется работать с пророчествами. Ваша работа заключается в
том, чтобы расколоть их и извлечь из них*какой-то практи¬
ческий смысл, сделать их... — Он почесал подбородок. —
Ну, какое бы тут употребить слово?., поддающимися пони¬
манию, что ли, найти им правдоподобное объяснение. Как
они подстраивались, как оснащались. И как срабатывали..
Итак, начинаем. Вот вам задания. ^
Арчер. Телеграмма, поступившая в аэропорт Сан-Фран¬
циско за пятьдесят пять секунд до взлёта самолета, которым
Харлан Рид должен был возвращаться. Из-за нее он не по¬
летел этим рейсом, так что постскриптум к первоначальному
предсказанию об авиакатастрофе — то "есть о том, что Рид
останется жив, — достиг цели. Дочь ему телеграмму не от¬
правляла. Узнайте, кто ее послал. И с какой целью. Только
смотрите, корреспондент не должен догадаться, что вы пы¬
таетесь это узнать. Ясно?
— Ясно, — мягко выдохнул Арчер, — но, Боже, как бы
мне хотелось воспользоваться плацщеткой для спиритичес¬
ких сеансов!
— И, между прочим, информация, если мы хотим ею вос¬
пользоваться, нужна нам немедленно: Так что в вашем рас¬
поряжении не три дня.
Дверь закрылась, и их осталось шестеро.
— Домингес: Займетесь парой туфелек. Парой женских
туфелек, которые исчезли из ночного клуба «Эмбасси». Они
303
оказались в магазине подержанных вещей на другом конце
города. Узнайте, как они попали из ночного клуба в витри¬
ну магазина. Узнайте, кто помог им проделать столь стран¬
ный путь и с какой целью. И снова повторяю: смотрите,
чтобы тот, кто проделал трюк, не догадался, что вы его взя¬
ли под прицел. Лимит времени тот же. Вот адрес.
Дверь закрылась, и их осталось пятеро.
— Теперь вы, Брэдли! Узнайте, как номер сейфа Харлана
Рида,-один-восемь-ноль-пять, оказался в голове у Томпкин¬
са. Й как в ней оказались сведения о содержимом сейфа.
Только к Томпкинсу и близко не подходите, им будет зани¬
маться другой человек; начинайте работу с противополож¬
ного конца.
— Ничего себе задание! — простонал несчастный Брэдли.
— Не пугайтесь, Брэд, — успокоил его Макманус. —■ Не
получил же он информацию ‘ на коротких волнах. Она по¬
пала к нему каким-то способом, который* можно увидеть,
услышать, пощупать или понюхать. Вот ваше задание: уви¬
деть, услышать, пощупать или понюхать что бы там ни
было.
Дверь закрылась, их осталось четверо.
— А теперь у нас задания полегче. Из пророчеств, пред¬
сказаний или как вы там их еще называете, я выбрал лишь
основные моменты. Многое пришлось оставить. Нет ни лю¬
дей, ни времени. Но. настоящая причина не только в этом.
Если честно, за некоторые из них Я и сам боюсь браться.
Слишком уж они крепкие, зубами не вцепишься. Румын¬
ская актриса, нацепившая браслет с бриллиантами у колена.
Девчушка, которую чуть не задавили. Акции, повышавшие¬
ся и понижавшиеся чуть ли не по заказу. Достаточно и тех,
что я выбрал! Если мы сможет навесить вероятность прав¬
доподобия на эти три крючка, мы спасем разум человека от
умирания. О его теле я не беспокоюсь. О нем позаботит¬
ся Шон.
Шэфер, вы займётесь девушкой по имени Эйлин Магуайр.
Будете, что называется, состоять при ней. Вы — ночная со¬
рочка, которую она носит. Вы — ее кожа. Вы не выпускаете
ее из поля зрения ни на миг.
Дверь закрылась, их осталось трое.
— Моллой,'вам заниматься львами.
304
Мужчина ахнул:
— Чем?
— Львами. Узнайте, какие зоопарки находятся в радиусе
пятисот миль отсюда. Проверьте их все до единого и узнай¬
те, есть ли в них львы. Если есть, смотрите в оба, чтобы
ни один зверь не вырвался на свободу или чтобы его не
украли...
— Чтобы не украли льва? — выдохнул детектив.
— Предупредите всех смотрителей зоопарков, чтобы взя¬
ли под особый контроль'клетки со львами в течение после¬
дующих двух-трех дней. И смотрите не пропустите разъезжа¬
ющие цирки или представления с животными, или что там
еще, что подпадает под вашу епархию, пока вы занимаетесь
этим делом. Как только появится что-нибудь о львах, докла¬
дывайте мне немедленно..
Моллой вышел, украдкой прикладывая.платок ко лбу.
— А вы будете работать в- паре. Мы подошли к главной
фигуре. И если старая поговорка о том, будто две голо¬
вы лучше, чем одна, и имеет какой-то смысл, мне^чтобы'
сравняться с ним, понадобилось бы целое отделение. Го¬
ворят, он якобы знает, о чем вы думаете.-Мой вам^овет:
ведите себя так, словно он это знает, тогда вы ничего не на¬
порете. Его имя Джеремия Томпкинс, и живет он вот по
этому адресу. Внешне там и смотреть-то .не на. что, только
вы не обманывайтесь насчет его внешнего вида и не думай¬
те, будто он ничего собой не представляет. Другие до вас
допускали ту же самую ошибку и потом очень сожалели.
Если можете, не выпускайте его из виду; если все-таки при¬
дется выпустить его из виду на мгновение-другое, удосто¬
верьтесь хотя бы в том, что не выпускаете его из диапазона'
вашей слышимости. Диктофоны и всякие другие подобные
штучки.
Сокольски посмотрел на Доббса.
— И он что, будет знать, чем мы занимаемся? — спросил
коп в тревоге дрожащим голосом.
Макманус только й сказал ему:
— Сколько вам лет, Сокольски? —. И продолжал, не дожи¬
даясь ответа: — Будьте готовы в любую минуту зацапать его.
Ждите, если можете, пока у вас не появится на него что-ни¬
будь определённое. Однако в любом случае завтра к пцлуно-
чи, за сутки до крайнего срока последнего пророчества, он
должен быть в каталажке: Выполняйте!
Дверь открылась, они вышли, и приглушенный голос, уда¬
ляясь, жалобно спросил:
— А как надо стараться не думать, чтобы не выдать, о чем
думаешь?
Затем дверь закрылась, и Макманус повернулся к Шону:
— А теперь займемся вами. Вы находитесь в самом центре
опасности. Вы прикрываете мишень. — Он задумчиво погла¬
дил подбородок. — Вы боитесь львов, Шон?
— Никогда об этом не задумывался, — откровенно при¬
знался Шон. — Пожалуй, не лег бы со львом в постель, будь
у меня выбор. Во всяком случае, вплоть до настоящего мо¬
мента никаких отношений со львами я не поддерживал. Они
занимались своим делом, я — своим.
— Ну, зато отныне, боюсь, вам с ними придется повозить¬
ся, — сухо заметил Макманус. — Не надо понимать меня бук¬
вально. «Лев», на борьбу с которым я вас ставлю, может
‘принять чуть ли не любую форму. Может оказаться пулей, удав¬
кой на шее или чашкой кофе с ядом, и не исключено — самым
настоящим львом в натуральную величину. Точно мы ничего не
знаем, кроме указанного для совершения сего акта времени —
послезавтра в полночь. А это уже кое-что. Даже очень много.
Ваша задача — сохранить ему жизнь. Есть и такой вари¬
ант: заполнить весь дом парнями вроде вас, послать туда че¬
ловек шесть или целую дюжину. Но тогда «лев» сразу почует
их, отсрочит свой визит и появится в какое-нибудь другое
время, когда его уже никто не ждет. Это не в наших инте¬
ресах. Я хочу, чтобы он пришел в назначенный срок... —
Макманус стукнул кулаком по столу. — И чтобы уже боль¬
ше никогда не появился снова!
Потому-то и отправляю Вас туда одного! Идите в заднюю
комнату, где Двушка сейчас отдыхает, и как только наша
сцделка скажет, что ей уже лучше, поезжайте к ней домой.
Вы ее гость, ее дружок — мне все равно, кто вы.
Только, смбтритё, чтобы после послезавтрашней полуночи
ее отец остался жив! Остальное — все на ваше усмотрение.
Шон повернулся и без единого слова вышел.
Макманус остался один за своим столом и с карандашом.
Операция началась.
зоб
Глава 5
ОЖИДАНИЕ: ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ ПРОТИВ ПЛАНЕТ
Колеса замкнуло, машина остановилась перед домом. Джин
выключила зажигание.
— Вон он. — Она показала подбородком на дом^
Шон посмотрел на него. Посмотрел очень внимательно —
ведь видел его впервые. Он где-то слышал, что детектив до¬
лжен смотреть на какой-то предмет много раз: мол, чем боль¬
ше смотрит, тем лучше, ибо каждый раз узнает о нем что-то
новое. В том-то, мол, и заключается суть детективной рабо¬
ты: смотреть и смотреть, пока наконец не узнаешь всего, что
может сказать тебе сама эта вещь. Он никогда не соглашался
с подобной установкой — она была не для него. Считал ее
справедливой в отношении мелких самоочевидных вещей, ко¬
торые можно оторвать от окружения и взять для отдельного
рассмотрения самих по себе. Однако же для получения обще¬
го представления, общей картины, панорамы, единого цело¬
го предпочитал всему свежий, ничем еще не испорченный
взгляд. А то, что приходило потом, почти нисколько и никог¬
да первое впечатление не улучшало. Последующие взгляды
. только смазывали четкость первого впечатления.
Это вовсе не означало, что он такой всезнайка и ему до¬
статочно всего раз взглянуть на картину или обстановку, как
он уже знает о ней все. Это означало, однако, что, каково,
бы ни было его первое впечатление от данной картины, оно,
скорее всего, оказывалось ближе к истине, чем любое по¬
следующее. Он обладал хорошим воображением и был слабо¬
ват по части логических, построений. Потому-то, наверное,
и называли его мечтателем.
Поместье оказалось большое, а сам дом занимал лишь не¬
значительную его частицу и сейчас находился в самом его
центре — такая открывалась перспектива с того места, где они
остановились. На самом же деле дом являлся не более чем
серо-белой вехой, почти затерявшейся на пересеченной по¬
крытой зеленью местности. За домом она слегка возвыша¬
лась, там росли деревья. Судя по белой коре, березы. Их было
слишком много, и они, спускаясь вниз, подступали слишком
близко, представляя собой потенциальную опасность, ибо за
307
первыми же двумя-тремя рядами воцарялась тень, скрывав¬
шая абсолютно все. Среди них мог подкрасться и затаиться
кто угодно, зверь или человек.
Сам дом ему не понравился. Ну будучи архитектором, Шон
затруднялся определить, в каком стиле он построен. Невысо¬
кий, разлапистый, из светлого камня дом, хотя и двухэтажный,
обманывал глаз и казался одноэтажным, поскольку все окна на
первом этаже, особенно с лицевой стороны, были удлиненной
формы и открывались, как двери, причем занимали такую часть
фасада, что для окон второго этажа оставалась вверху лишь не¬
большая полоска, и те по сравнению с нижними смотрелись
как не привлекающие внимания квадраты.
Ни мрачным, ни зловещим с виду дом не выглядел. И все
же, слишком массивный, слишком формальный по архитек¬
турному замыслу, он обладал нейтральными чертами общес¬
твенного здания, не располагал к себе и не годился для лич¬
ной жизни. В нем бы следовало разместить художественную
галерею, библиотеку или какой-нибудь центр. Тогда бы вам
захотелось зайти в него и с удовольствием по нему побродить.
Но спать в нем вы бы не пожелали.
— Сколько вы в нем живёте?
— Всю жизнь.
— Тогда вам, наверное, все равно, — тихо и задумчиво-
сказал он.
' Они рышли из машины и прошли по короткой дорожке к
парадной двери. У основания ступенек в качестве печати пер¬
манентной собственности располагался в камне бронзовый
венок, в нем буквы «У.Р.», тоже бронзовые. Небольшие/ но
неуничтожимые.
— Полагаю, инициалы вашего отца...
— Деда, — поправила она. — Он и построил дом. В те
дни в имение приходилось ездить в экипаже. И, отправив¬
шись по делам утром, вы добирались сюда лишь к сумер¬
кам. Она провела по инициалам.йоском туфли. — Дед и
сделал все деньги в нашей семье. Я его не видела^ но вроде
как завидую ему.
— Почему? Потому что он сделал все деньги в семье?.*
— О, нет7 Потому, что прежде, чем начать их делать, он*
прожил примерно двадцать лет. Ни у отца, ни у меня такого
уже не было.
308
По обеим сторонам от ступенек лежалина плитах два мра¬
морных льва. А может, две мраморные львицы, поскольку у
них не было грив. Довольно маленькие, меньше натуральной
величины. Местами мрамор пошел полосами и-пожелтел от
непогоды. Поднимаясь на крыльцо, Шон погладил одного по
голове:
— Они несколько не к месту, вам не кажется? Каждый раз,
когда он входит или выходит, они попадаются ему на глаза.
— В самом начале я подумывала о том, чтобы их убрать,
но так ничего и не сделала. Я наблюдала за ним, когда он
проходил мимо. Похоже, они ничего для. него не значат. Он
так к ним привык, что, полагаю, их вообще не замечает. Они
каменные, и он не думает о том, что им полагалось изобра¬
жать первоначально, сейчас львы лишь часть подъезда. Он
боится... настоящих.
Очевидно увидев, как они поднимаются по ступенькам,
дворецкий распахнул перед ними дверь, исполняя свой долг.
Он оказался довольно крупным мужчиной под или за пять¬
десят, и в нем, безусловно, не было ничего от престарелого
семейного слуги.
Если его даже и удивило, что хозяйка возвращается после
всенощного отсутствия в сопровождении молодого человека,
о существовании которого он даже Минуту Назад и не подо¬
зревал, то никак этого не выказал. Только окинул Щонако-
ротким уважительным взглядом, не более.* ~
— Мистер Шон, Уикс, мой друг. На заднем сиденье, ма¬
шины лежит его сумка. Да, вот еще что*— приготовьте для
него комнату, напротив комнаты отца, через холл.
Шон огляделся с дружелюбной праздностью случайного
гостя.
— Очень мило с вашей стороны, чтр вы меня приняли,
Джин.
— Отец в последнее время не очень хорошо себя чувству¬
ет. Мы толком и не знаем; что с ним лгакое, правда, Уикс?
Она окинула дворецкого взглядом, который тот мог истол¬
ковать как знак доверия.
— Да, не знаем, мисс, — послушно повторил он.
Она несколько понизила голос:
— Как он, Уикс?
•— По-прежнему, мисс.
*309
И отправился за сумкой Шона.
. — Прежде чем познакомить вас, я покажу вам дом, —
предложила она.
Из вестибюля Джин повела его налево через высокую, чуть
ли не до потолка дверь.
— Гостиная.
*Шон вошел в комнату и походил по ней, оставив девушку
у порога.
Ведь он на работе. На особой работе. Никакой не гость
и вовсе уж не ценитель антиквариата. Он добросовестно вы¬
полнял свои обязанности и откровенно это демонстрировал.
Прежде всего оглядел комнату в целом, с середины. Затем
обошел ее вдоль стены, проверяя, какие там внешние выхо¬
ды. Окна — попробовал, насколько они крепкие, открыл их,
выглянул^ закрыл, снова попробовал их на прочность.
Она прошла дальше:
— Здесь мы едим.
Он осмотрел внешние выходы, внутренние шкафы, про¬
ходные двери, альковы.
Джин обратила на это внимание. Один раз она даже улыб¬
нулась про себя, но Шон ничего не заметил.
— Кабинет отца.
Он склонился к книгам, как будто хотел прочитать их на¬
звания. А может, пытался разглядеть, на чем держатся пол¬
ки. А когда они подошли к мраморному, камину в одной из
комнат, заглянул даже внутрь, в дымоход, чтобы определить,
открытый он или ложный.
— Настоящий, — пробррмотала она.
Шон повернулся и увидел выражение ее лица.
— Знаю, сказал он. — Но моя задача уберечь вашего
отца от нанесения ему физических повреждений. Причем я
понятия не имею, какую форму они могут принять и откуда
ихждать.
Джин повела ег9 дальше.
— А вон.та последняя комната — «консерватория».
Она ответила на незаданный вопрос, который прочла у
него на лице:
— Мы в шутку так называем ее. Пользуемся ею изредка,
когда приходится терпеливо выслушивать чье-то пение или
игру на фортепиано.
зю
На двух пустых противоположных стенах до потолка под¬
нимались витражи.
— Они бутафорские, — сообщила девушка, когда он при¬
нялся их осматривать. — Проемов за ними нет. Одну мину¬
точку, я покажу, и вы все поймете.
Она щелкнула выключателем, и скрытые за витражами лам¬
почки загорелись. Рельефно засверкали рубиновые, изумруд¬
ные и янтарные стекла, как в витражах средневекового собора.
На центральной панели каждого витража была представлена
какая-нибудь религиозная фигура в полный рост. На каждой из
окружающих панель освинцованных секций изображалась го¬
лова какого-нибудь мифологического или геральдического жи¬
вотного — единорога, грифона, вепря, льва, феникса.
— Витражи из Англии, — глухо заметила Джин. — Из како¬
го-то королевского аббатства или что-то в этомроде. Периода
Плантагенетов. И опять это заслуга дедушки. Перевезено це¬
ликом и полностью. Вы знаете, в те времена богатые амери¬
канцы привозили из Европы целые замки. Он был. скромный
и удовлетворился лишь двумя витражами. — Щелкнул выклю¬
чатель, и яркие картины померкли.
Ему пришло в голову, что, судя по числу декоративных,
животных вокруг, семена злого пророчества, весьма7 вероят¬
но, первоначально посеяны прямо здесь, в доме, в чьем-то
недобром чересчур богатом воображении. Но девушке он это-,
го не сказал.
Когда они возвращались в вестибюль, по лестнице спус¬
калась женщина.
— Джин, — так и ахнула она и чуть ли не бегом помча¬
лась по оставшимся ступенькам.
-г- О-о, Грейс! Миссис Хатчинс — мистер Щон. Миетер
Щон — мой друг, Грейс.
Миссис Хатчинс слегка кивнула в знак признания, а сама
не спускала встревоженного взгляда с девушки.
— Джин, — снова сказала она с упреком, — Джин, до¬
рогая!..
— Я вас напугала? Вы уж меня простите. Мы всю ночь
просидели за беседой в ресторане. Мне это и впрямь помог¬
ло. Я хоть не думала о себе.
Шон сказал:
— Я не собирался задерживать мисс Рид. Так вышло...
311
И снова она признала его, удостоив лишь мимолетным
кивком. '
— Вы не говорили отцу? — спросила Джин.
— Да как же я могла? Да и любой другой тоже. Но я до
утра не сомкнула глаз. Я позвонила Гилбертам. Позвонила
Луизе Ордуэй. О тебе я не спрашивала, — поспешно добави¬
ла она. — Я сочинила какую-то историю, чтобы узнать, не
там ли ты.
— С ними я бы ни за что не могла оставаться... — с прене¬
брежением заметила Джин, но фразу не закончила. — Прости¬
те, что напугала вас, Грейс. Вам не следует так обо мне беспо¬
коиться. Я ведь уже взрослая.
Экономка продолжала:
— Уикс вроде бы сказал, ты велела подготовить для мис¬
тера Шона западную спальню. Мне надо сходить посмотреть,
как там дела; ты же нас не предупредила.
— Она не верит нам, — пробормотала Джин, глядя, как
женщина вновь поднимается по лестнице. — Я имею в виду,
насчет вас. Видели, как она смотрела на вас? Да и как она
могла поверить? Она ведь знает всех моих друзей, а ваше имя
услышала впервые.
— Вы еще достаточно молоды, чтобы заводить новых дру¬
зей, — возразил он. — Этот процесс никогда не прекраща¬
ется. ^
— Но не так же вдруг, совершенно ниоткуда. Поднимемся
наверх?
В верхнем холле они снова остановились, и он выжидаю¬
ще постоял. Он понял, что она пытается взять себя в руки.
— Там комната отца, вон та дверь, — указала она, но они
так и осталась стоять, где стояли.
Вновь появилась миссис Хатчинс, выйдя из спальни, пред¬
назначенной для гостей, напротив той, на которую указала
Джин; миссис Хатчинс тактично закрыла за собой дверь, про-
. шла мимо них, молча им улыбнувшись, и стала спускаться по
лестнице.
— Сейчас я представлю вас ему. Приготовьтесь. Это будет
довольно тяжело для нас обоих.
— В данном случае, мисс Рид; я не личность. Я охранник,
приставленный к вашему дому,/ и быть здесь — моя обязан¬
ность.
312
Она взялась за дверную ручку, но все никак не могла ре¬
шиться.
— Каждый раз, когда я захожу к нему, мне приходится
собираться с духом и напрягать все силы. Даже если я была
у него совсем недавно. Понимаете, я ведь помню, каким он
был... до этого.
Она подняла руку и хотела постучать.
— Ах да, вот еще что. В комнате вы увидите несколько
часов. Сколько бы их ни стояло, ему все мало. Он спросит
вас, который час. Скажите, что минуты на две меньше, пусть
ваши часы отстают, чтобы они совпали с другими. Утром,
когда он еще не следит за ними, я теперь тихонько отвожу
стрелки немного назад. Это как бы дает ему лишнюю ми-
нуту-другую. Что я еще могу сделать, чтобы хоть как-то об¬
легчить его страдания? А ночью, когда он спит, мы снова
переводим их вперед, и с наступлением нового дня они идут
точно.
— Не следовало бы держать все часы у него в комнате.
— Без них он боится еще больше. 1Ему кажется, что время
бежит быстрее, ускользает от него. Воображение, вы знаете,
всегда гораздо ужасней реальности.
Бе повисшая в воздухе рука наконец постучала в дверь..
— Это Джин, дорогой, — громко сказала она. — Со мной.
гость. — Потом повернула ручку и открыла-дверь* не дожи¬
даясь формального разрешения войти.
Разум Шона отдал команду органам чувств: «Ну же, сде¬
лайте все как надо. Ничего не упустите. Вы в самом центре
событий».
Посреди большой комнаты сидел в кресле мужчина. Оп¬
ределить его возраст оказалось невозможно, ибо у смерти.нет
возраста. А он был так же мертв, как может быть мертво то,
что еще движется. На усохшем теле — халат, на ногах -г- мяг¬
кие кожаные шлепанцы. Кто-то заботливо накрыл ему ноги
ковриком или пледом. Совершенно белые его волосы по-пре¬
жнему оставались пышными. Но если, как догадывался Шон,
еще каких-то две-три недели назад о его возрасте говорил
только их цвет, эта белая шевелюра над моложавым румяным
лицом, то теперь их цвет играл совершенно противополож¬
ную роль: теперь это был единственный оставшийся в нем
признак жизненности. Копна чистых, здоровых белых волос
313
над Осунувшимся сморщенным лицом, похожим на спущен¬
ную футбольную камеру. Шея напоминала пучок тонких про¬
водов в кабеле, резиновая изоляция на них разрушилась, и
теперь по ним не проходило почти никакого тока. Глаза на¬
поминали раскаленные добела заклепки, прожигающие себе
путь внутри черепной коробки и углубляющие отверстия, ко¬
торые они за собой оставляли.
Его окружали четыре хронометра: на комоде с зеркалом у
стены, небольшие стоячие часы на столе рядом с хозяином,
по соседству с ними циферблатом вверх тонюсенькие карман¬
ные, а на кожаном ремешке, самая последняя дырочка в ко¬
тором уже едва удерживала их, с его истощенного запястья
свисали продолговатые золотые часики. Они болтались там,
как браслет.
Все часы тикали, и казалось, что вокруг раздается слабое
чириканье механических птиц.
Не успела Джин представить Шона, мужчина сразу же
обратился к нему:
— Пришлый человек! Посторонний! Теперь я могу прове¬
рить. У вас есть часы? Что у вас? Который час на ваших?
Шон поднял запястье, прикрыв часы другой рукой, и от¬
нял минуту от уже отстававших часов, стоявших на виду.
— Двадцать девять минут, — сказал он, опустив руку и
снова прикрыв часы манжетой.
Лицо Рида осветилось радостью.
— Джин! — воскликнул он. — Джин, ты слышишь? Зна¬
чит, у меня еще одна лишняя минута! Только подумать —
лишняя минута! Отведи стрелки назад...
— А мои даже, по-моему, спешат, — добавил Шон, и у
него от сострадания подступил комок к горлу. Он подумал:
«Только за одно то, что уже с ним сделал, Томпкинс опреде¬
ленно заслуживает электрического стула, не важно, намерен
он сделать что-то еще или нет. Причем заслуживает самой
медленной смерти, чтобы напряжение было слабое и возрас¬
тало постепенно!»
г- Отец, — сказала Джин, подходя к нему и нежно возвра¬
щая на место упавшую прядь, — я хочу, чтобы ты познако¬
мился с Томом Шоном.
Вспышка его энтузиазма угасла, словно подобное проде¬
лывали с ним уже не раз.
314
— Еще один доктор? Очередной психиатр?
— Нет, дорогой, нет. -г Она выдала тщательно подготов¬
ленную генеалогию, которая для Шона звучала все равно что
китайская грамота. — Ты помнишь Тэда Биллингса? Жениха
Мэри Гордон. Парня, который пару лет назад погиб во Фло¬
риде, когда его машина перевернулась. Он приезжал к* нам
раза два. Ну а Том... учился с ним в одном классе. Я позна¬
комилась с ним на... на одной из вечеринок у Мэри.
— Я и понятия не имел, что ты на них ходила, — безраз¬
лично ответил Рид, всем своим видом выказав, что тема до
того стара, что уже не вызывает его интереса.
— Ну, во всяком случае, вот он со всеми своими пожитка¬
ми. Я пригласила его погостить у нас.
’ — А ты не думаешь, что следует рассказать ему о том, что...
Или ты ему уже сказала?
Шон, чтобы как-то скрыть ее конфуз, шагнул и протянул
Руку.
— Здравствуйте, сэр! — сердечно приветствовал .он хозяи¬
на дома.
Ему казалось, что пожимает тоненькие веточки. Чувство¬
валась каждая отдельная косточка, хрупкая, незащищенная,
того и гляди готовая рассыпаться.
— Вы несколько рановато, молодой человек... — ядовито
усмехнулся Рид. — Но все равно, добро пожаловать в наш дом.
— Рановато?! — Шон сделал вид, что ничего не понял. —.
Я и не знал, что вы ожидаете меня в какое-то определенное...
— Вы явились рановато... для похорон.
Вечером они сидели в гостиной, все трое. В одиннадцать
Джин поднялась со стула.
— Пожалуй, я пойду наверх — не выспалась прошлой
ночью.
Они с Шоном понимающе переглянулись.
Джин подошла к скорчившейся фигуре в кресле:
— Спокойной ночи, папа.
Он не пошевельнулся. Хазалось, что не слышит ее. Его
глаза неотрывно смотрели на стенные часы, напоминавшие
бледную луну, золотой спутник которой беспрерывно ходил
взад и вперед далеко внизу под ней.
315
— Спокойной ночи, папа, — повторила она. — Спокойной
ночи, дорогой.
Казалось, она обращается к покойнику.
Щон испытал непонятное чувство раздражения. До него
дошло, что нервы у него на пределе. Ему вдруг захотелось стук¬
нуть кулаком по столу, повысить голос на этого унесенного
смертью человека и закричать: «Она же говорит с вами — не¬
ужто вы ее не слышите?» Сделать что угодно, только бы вывес¬
ти его из гипнотических грез. Он сдержался, встал и прикусил
верхнюю губу.
Потом положил руку на плечо Рида, чтобы привлечь его
внимание. Тот оторвал взор от часов, огляделся, ничего не
понимая. Сначала ему пришлось посмотреть на руку, чтобы
увидеть, что же такое его коснулось; затем на их лица, чтобы
определить, кто в данный момент с ним находится.
Она наклонилась и легонько поцеловала его в лоб:
— До завтра.
— До..., — Фразу он не закончил. Замолчал, точно опущен¬
ное слово несло в себе внутреннюю боль.
Шон вышел с Джин за дверь. Там она повернулась и с
неожиданной страстностью сжала его руку:
* — Спасибо.
— За что?
— За. то, что вы здесь. За то, что я здесь. — Она на мгно¬
вение прикрыла глаза. — Прошлым вечером, примерно в это
же время, я садилась в машину, одна.
Он пропустил эТо мимо ушей:
— Постарайтесь уснуть.
— Непременно. Сегодня я смогу спать. — Мимо его плеча
она бросила взгляд в комнату, из которой только что вышла.
Рид снова смотрел на часы. Следить за убегающими секунда¬
ми — все, что осталось для него в мире. — Попробуйте пого¬
ворить с ним,— тихо попросила она. — Чтобы не мешать, я
ухожу первой. Двое мужчин, наедине, порой способны... Серд¬
це открывается другому доброму сочувствующему сердцу.
Даже ночь отступает на задний план. — Она отпустила его
руку, сжав её напоследок в страстной мольбе. — Поговорите
с ним, посмотрите, нельзя ли что сделать... Удержите его в
живых. Как удержали меня. Спокойной ночи, и да благосло¬
вит вас Господь.
316
— Крепкого вам сна, — пожелал он ей вслед.-
Шон проводил ее глазами, пока она не поднялась до се¬
редины лестницы. Затем, когда ее голова скрылась за скосом
потолка, тихонько закрыл дверь.
— Мистер Рид!
Сердце последнего, должно быть, билось в унисон с ти¬
каньем часов — больше он ничего не слышал.
— Мистер Рид, не надо. Ну зачем вы так? — Том намерен¬
но постучал бокалами о бутылку. — Как насчет стаканчика
перед сном? — Ему показалось, что он разговаривает сам с.
собой в пустой комнате. — Ну-ка, держите. — Взяв мужчину
за руку, он вложил в нее бокал и крепко сжал его пальцы*
Бокал медленно наклонился, его содержимое скользнуло к.
нижнему краю, выплеснулось и стало сбегать вниз. — Под¬
нимите бокал. Поднимите его со мной! — Шону пришлось
взять голоду Рида и повернуть к себе. Только когда часы ис¬
чезли из поля зрения, электрическое напряжение его. застыв¬
шего взгляда несколько ослабло. Подняв свой бокал, детектив
стукнул им по другому бокалу с такой силой, что чуть не
вышиб из неживой руки Рида. — Ваше здоровье! -^.хрипло
сказал он с вызовом, проглотил спиртное и подмигнул свое¬
му несчастному визави. И вышло так, что подмигнул не дру¬
желюбно или игриво, а жестко и сурово. Старик посмотрел
на него с вялым любопытством, будто видел его впервые.
— Вы кто, сынок? — вдруг спросил он.
Глаза у Тома замерцали, словно он перезарядил питавшие
их батарейки.
— Не знаю, как и ответить. Я — парень. Моя фамилия
Шон. Мне двадцать восемь лет. А что еще можно сказать,
когда' вы задаете такой вопрос?
— Да ладно, я знаю, кто вы. Я научился различать людей,"
пока еще был жив. За пятьдёсят-то лёт. Причем я был силен в
этом деле.-Вы детектив. Либо часпшй, либо муниципальный.
— Я? В самом деле? — смутился Шон.
— Скажу больше. Вы честны. Только посмотрите на свое
лицо, понаблюдайте за ним. Ложь соскальзывает с него, как
капли пота. — Если бы он еще мог улыбаться, вероятно, то,
что появилось у него на лице сейчас, можно было бы назвать
улыбкой. А так у него всего лишь раскрылись губы и* сузи¬
лись веки.
317
— Я — детектив, — спокойно произнес Шон, глядя в пус¬
той бокал, будто там были написаны его слова. — Я предпо¬
чел не врать вам, не выдавать себя за кого-то, кем на самом
деле не являюсь. То было...
— Вы можете спасти меня, сынок? — прервал его Рид.
От чего? — почти неслышно ответил Шон. — От
слов? От...
Собеседник его не слушал.
— Поднимите меня. Задний карман брюк. Залезьте в него.
Вытащите то, что там лежит. А теперь вон то перо, что у вас в
кармане, дайте мне его на минутку... — Держа чековую книж¬
ку на колене, он поспешно что-то нацарапал, оторвал и протя¬
нул ему чек, заполненный по всей форме, только без указания
суммы. — Остальное заполните сами. Укажите любую сумму.
Любую сумму, мне все равно какую! Только... только спасите
меня, спасите.
Кулак у Шона сжался, и под стать кулаку сжалось лицо. Ему
снова стало больно. Он скомкал чек, спрятал его за спину:
— И сколько же таких вы дали Томпкинсу? Сколько по¬
добных этому?
— Сейчас мы говорим о другом. Мы говорим о том, мо¬
жете ли вы спасти меня.Его руки стали карабкаться по
рукаву пиджака Шона, накладываясь одна на .другую, пока не
добрались до самого верха. — Вы способны, сынок? Да?
Шон смахнул их как гусениц:
— Спастись вы мржете сами, мистер Рид.
Руки упали — мертвые.
-г- И опять та же песня! — затосковал Рид.
Нижняя челюсть Шона напряглась и двигалась с трудом,
мешая ему говорить.
— Почему бы. вам не набраться немного смелости? Вы ведь
изводите не только себя, но и других.
— Легко быть смелым, когда в вашем распоряжении сорок
лет. А вы попробуйте-ка проявить смелость, когда у вас оста-
лось менаде сорока девяти часов, — враждебно ответил Рид.
Он отвернулся, потеряв к Шону всякий интерес. Глаза
снова, нршли циферблат часов, приклеились к нему и так и
остались,
Из-за выпитого спиртного настроение у Шона еще боль¬
ше ухудшилось.
— Не надо, а? Не надо смотреть на эту штуковину. Ваша
отрешенность уже. и на меня начинает действовать. Я сам не
свой. — Рид не отреагировал, будто уже остался в комнате
один. — Прекратите! — закричал Шон, ощутив приступ раз¬
дражения, как и несколькими минутами раньше. Только на.
сей раз оно его прямо захлестнуло, а Джин с ними рядом
уже не было, и он не сдержался, испытывая в равной сте¬
пени ненависть как к слабоволию Рида, так и к часам. Они
оба действовали ему на нервы. С каждой минутой голос у
него становился все более хриплым. — Отвернитесь от них
для разнообразия. Посмотрите хоть раз сюда!
— Это вы можете позволить себе расточительность с соб¬
ственными минутами, — глухо ответил Рид. — Мне же при-,
ходится следить за своими. У меня осталось сорок' восемь
часов. — Его глаза упорно не хотели отрываться от цифер¬
блата. — Срок моей жизни написан не на вашем лице. Он
написан вон на том циферблате...
Вспыхнувший гнев Шону удалось обратить не против Рцда,
а против часов, только и всего.
Даже не отдавая себе в этом отчета, он вытащил пистолет.
— Я разделаюсь с этой штуковиной! И докажу, что она ни¬
чего собой не представляет! Вам не придется на нее смотреть! —
Он подошел к часам и в ярости стукнул по ним рукояткой пис¬
толета. Посыпались осколки толстого стекла. Стрелки погну¬
лись, а он бил по ним еще и еще. — Посмотрите на них теперь!
Посмотрите! Попросите их сказать вам что-нибудь!
С часами что-то случилось. Где-то внутри поврежденного
механизма послышалось громкое жужжание. Стрелки заколе¬
бались и закрутились подобно'стрелке компаса. Минутная
быстро, часовая медленнее. Они сталкивались, их заедало, и,
наконец, они слились в одну прямую линию, направленную
вверх, да так и остались. Жужжание прекратилось. Аппарат
умолк. Время остановилось.
Рука Рида поднялась медленно, как в последней конвуль¬
сии. Бескровным пальцем он указал на это зловещее предзна¬
менование.
И тут же услышал горячие слова Шона, доносившиеся те¬
перь откуда-то сзади:
— А я. говорю, это всего лишь совпадение! — задиристо.
пролаял он. — И вы так скажите! Скажите так, вы меня слы¬
319
шите? Я изогнул их так, что они не могли пройти мимо друг
друга. Они там застряли, только и всего. Скажите же это,
говорю вам! Повторяйте снова и снова! То было всего лишь
случайное совпадение.
Рид, должно быть, услышал, как жидкость булькнула в
бокале, услышал, должно быть, и приглушенный глоток. Он
даже не оглянулся. Он продолжал смотреть на изуродован¬
ные часы.' На лице ни удовлетворения, ни триумфа, лишь
грустное размышление о том, что все подтверждается.
— Кому же теперь надо выпить, сынок, вам или мне? —
грустно заметил он.
Шон подошел к ближайшей задтекленной двери и отдер¬
нул занавески. Ему не хватало воздуха.
За дверью неожиданно возникла полоска неба, усыпанно¬
го звездами.
Пульсирующие яркие бисерины мерцали, то увеличиваясь,
то уменьшаясь в размерах. Казалось, они смеялись над ним.
Глава б
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: ДОББС И СОКОЛЬСКИ
Сокольски для виду нес чемодан. Они свернули за угол и
направились по улице. Парни не спешили. Из кармана пид¬
жака Доббса торчала сложенная газета — так носят газету,
которую приходится часто вытаскивать, чтобы с ней сверить¬
ся. Было два часа пополудни.
Они молча прошли треть квартала.
— Цон там, — указал Сокольски и перешел на другую сто¬
рону.
. Доббс изменил направление и последовал за ним.
— Не этот:
— Знаю, но там же висит табличка «Сдается квартира», ты
что, не видишь? Если мы ищем комнату, то не можем пройти
мимо этой и пойти справляться в доме, где такой таблички'нет.
— А не слишком ли мы мудрим?
— В нашем деле такой штуки не бывает. Одна небольшая
промашка подобного рода — и пиши/пропало все представ¬
ление.
320
Они уже были на противоположной стороне. Доббс
вздохнул:
— Если он читает мысли/ у нас все равно нет никаких
шансов.
— Он, возможно, и прочитает наши мысли, но только тог¬
да, когда узнает, что мы есть. Если же он ни слухом ни ду¬
хом, что наши головы где-то поблизости, как же он в них
будет читать? Ему это и на ум не придет.
Доббс зябко передернул плечами:
— Вроде как и думать боязно.
— Тоже мне, удивил, — саркастически бросил Соколь-
.ски. — Ну что ж, входим в роль. Я буду «за». Ты «против».
Ты убеждаешь меня не снимать комнату.
Они вошли в подъезд, нажали кнопку одного из звонков.
Дверь открылась. Они оказались в доме. Возле квартиры
стояла женщина, пристально глядя на них.
-Да?
— Мы ищем комнату. Видели ваше объявление.
Лицо у нее вытянулось.
— Ах, вас двое? А я подыскиваю одного жильца. С двумя
слишком много мороки.
— Мы не какие-нибудь подонки,-— агрессивно начал*
Доббс.
— Успокойся, Эдди, — осадил его Сокольски:
— Тогда мне придется брать с вас в два раза больше, — ре¬
шила женщина.
— А сколько это — в два раза больше?
— Десять — по пять с головы, — несколько неуверенно
ответила она.
— Ну, у вас и аппетит, — заявил Доббс,. — Идем, Билл.
Женщина пошла на попятный:
— Вы что, даже и посмотреть не хотите?
— Да, пожалуй, взглянем, раз уж пришли, настоял Со¬
кольски. — Может, мы ещё и поладим.
Они осмотрели комнату.
— Сколько же готовы платить вы? — спросила хозяйка. —
В разумных, разумеется, пределах.
— Вроде как маловата,- — бросил Доббс, недовольно огля¬
дываясь.
— Ладно, девять — за двоих.
II К. Вуярш «Невеста была в черном»
321
— Кровать односпальная, — продолжал сомневаться
Доббс.
— В подвале есть раскладушка. Могу ее принести.
— Нет! Спать на ней придется мне, — пронзительно заво¬
пил Доббс. — О нет, никаких раскладушек!
Терпению женщины приходил конец.
— Чего ж вы хотите? Двуспальную кровать за девять в нет
делю? Два комплекта белья и двойная работа? Комнаты за
такую цейу вы больше нигде в городе не найдете.
— Идем, Билл, — бросил Доббс.
— Вы уж нас простите, — дипломатично извинился Со-
кольски. — Не знаете, не сдаются ли где-нибудь еще комна¬
ты в вашем квартале?
— Я вам не справочное бюро. Мне надо свою комнату
сдать, — проворчала женщина, выпроваживая их из кварти¬
ры, и захлопнула дверь.
Оказавшись на улице, Сокольски весьма определенно ука- '
зал пальцем в нужную сторону:
— Давай попытаем счастья вон там.
Они потащились дальше. Занавеска на окне у них за спи¬
ной сердито щелкнула.
— Для Макмануса мало, что мы шляемся в штатском, ему
еще И актеров подавай,' — тихо протестовал Доббс.
— Ничего страшного, — заверил его напарник.
-Вскоре они снова остановились, как будто наугад.
— Вот дом, заглянем? — предложил Сокольски.
Они вошли и позвонили привратнице.
гг Нам нужно снять апартаменты под или над его комнатой.
— Ну уж, это нам ни за что не удастся, — покачал голо¬
вой пессимист Доббс.
— Сначала проникнем в дом, а там посмотрим.
Появилась привратница в расклешенном полупальто по¬
верх не поддающейся определению одежды, которой на ней,
казалось, было несколько слоев.
— Мы ищем комнату, — сказал Сокольски.
— Отдельных комнат в доме нет, только квартиры. Этим
я не. занимаюсь. Вам придется побеседовать с самими жиль¬
цами.
— Вы никого не знаете, кто бы хотел сдать комнату в своей
квартире? Мы ходим, по улицам уже с одиннадцати утра. —
322
Доббс вытащил газету из кармана и взмахнул ею перед жен¬
щиной. По всей странице рубрики «Сдаются комнаты» мно¬
гие объявления были аккуратно вычеркнуты карандашом, как
будто эти предложения уже отвергнуты.
— А вы заходили в двести четырнадцатый в нашем квар¬
тале?
— Только что оттуда. Она хотела нас выдоить.
Привратница скривила губы:
— Пора бы ей и поумнеть. Комната пустует у нее уже во¬
семь месяцев.
— А все-таки, как насчет вашего дома? — настаивал Со-
кольски.
Она пожала плечами:
— Попытайте счастья, если хотите, да только я сомнева¬
юсь. Возможно, Томаццо на втором этаже захотят сдать вам
комнату, у них одна лишняя. В прошлом месяце их старшая
дочь вышла замуж и теперь с ними не живет.
Они поднялись по лестнице без сопровождения.
— Не годится, второй этаж, — выдохнул Сокольски, про¬
должая подниматься вверх. Доббс покорно следовал за ним.
На площадке четвертого этажа он снова прошептал:
— Вот она. Та, что слева. Запомнил?
Когда они на цыпочках проходили мимо двери, Доббс,
сам, вероятно, того не сознавая, даже отвернулся: очевидно,
чтобы его мысли не передались неодушевленной лестнице.
На пятом полицейские остановились.
— .Ей соответствует вот эта, — сориентировался Соколь¬
ски и три раза постучал костяшкамипальцев в дверь.
ПодождалиТ Тишина.
— Никого нет дома, — предположил Доббс.
Покачав головой, Сокольски удержал его на месте:
— Я слышал какой-то звук.
_ Дверь неожиданно отворилась, как будто кто-то за. нею
прислушивался. На них смотрела женщина с жестким мор-
дцинистым лицом и волосами цвета терракоты. Она, видно,
долго прислушивалась, прежде чем решилась открыть.
— Что вам угодно? — сердито спросила она.
— Мы ищем комнату. Привратница сказала, что вы, воз¬
можно, пожелаете...
Ее лицо осталось невозмутимым..
323
— Проваливайте отсюда, — отрезала она.
Но ведь привратница...
— Передайте ей, пусть закроет свой поганый рот, пока я
не спустилась и сама ей его не закрыла. — Она напоминала
идола, высеченного-в камне. — У вас все? — добавила она и
сама же ответила на свой вопрос: — Да, все.
Дверь захлопнулась.
— Старая мегера, — пробормотал Сокольски.
Они постояли немного, повернулись и стали спускаться по
лестнице.'
— Ты понял, в чем дело? — спросил Доббс.
— Нет..Что ты имеешь в виду?
— Она занимается проституцией.
— Да ну, онй же старая-, — засомневался Сокольски.
— Ну, если уже больше не занимается, отошла, так сказать,
от дел и живет на заработанное, так в прошлом занималась.
Такие волосы могут быть только у гулящей девки.
Они еще раз Подошли к привратнице:
— — Как зовут.дамочку наверху.в задней части дома?
— Элси Мур. — Женщина произнесла имя разборчиво. —
Во всяком Чшучае, так она говорит.
Парни вышли на улицу..
— Что будем делать?
— Позвоним Макманусуv
Детективы завернули за угол и позвонили.
Йз будки Доббс вышел весь мокрый:
— Он сказал: «Даю вам час, чтобы проникнуть в эту квар¬
тиру. Мне гогевать, останется она там или нет. Вы вселитесь
в квартиру, а ее оттуда выселите. Я хочу, чтобы вы были там
к трем». Сейчас он проверяет,- состоит ли она на учете. Нам
в помощь посылает, двух ларней.
В помощь для чего? — захотелось знать Сокольски: —
Значит, нас будет четверо?
— Понятия не имею. Так он сказал.
Не отходя от телефонной будки, они подождали ребят. Те
явились минут через двадцать.;
— Я — Эллиот из отдела по борьбе с проституцией, — пред-
.ставился один. — Это мой Напарник. Вы те самые парни?
Сокольски Невольно-слегка отодвинулся от него, как бра¬
мин от неприкасаемого.
324
— Шестнадцать арестов, — доложил Эллиот. — В первый
раз она записалась под именем Элси Мур, потом им не поль¬
зовалась, так что, вполне возможно, это ее настоящее имя.
Последний раз ее забирали шесть лет назад. С тех пор ■— за¬
вязала.
— Скорее просто затаилась, — мрачно заметил Доббс.
— Вроде как грязная игра, — вставил Сокольски.
— Ничего с ней не станется, заберем еще разок. Макма¬
нусу нужно провернуть дельце, а она только препятствует
движению.
Они снова вернулись к дому и спрятались, чтобы не* попасть*
на глаза привратнице. Эллиот вошел и побеседовал с ней.
Потом вышел и сообщил:
— Нам даже не придется подниматься. Она держит крохот¬
ную шавку, из тех, что подметают.пол своей шерстью, и при¬
мерно в это время ее ежедневно прогуливает. Выйдет с ми¬
нуты на минуту.
Сокольски ахнул:
— Вы собираетесь взять ее белым днем,, на виду у всех?
— Когда у них есть судимость, они в безвыходном положе¬
нии. У них нет никаких шансов. Я мог бы проделать это даже
у дверей церкви, и все было бы нормально.
Ждать пришлось недолго. Элси вышла.
— Берите ее, — безжалостно приказал Эллиот..
Его напарник вышел из укрытия и направился следом за
ней. Он даже не собирался прибегнуть к каким-то ухищре¬
ниям. Она подозрительно на него оглянулась и продолжала
идти своей дорогой. Он полез в карман, вытащил помятый
банкнот.
— Эй! — повелительно позвал он ее. —; Женщина остано¬
вилась и обернулась. — Это вы уронили? -
— Нет. — Она вгляделась повнимательней, и ее уверен¬
ность пропала. — По-моему, я ничего не роняла. Дайте-ка
посмотреть... — Она полагала, что поживится хоть чем-ни¬
будь.
— Да уж, наверное, уронили, — настаивал полицейский. —
•Я только что видел, как он упал. — И сунул купюру ей в ру¬
ку..— Спрячьте, чтоб никто не видел.
' Она не могла устоять — уж слишком велико было искуше¬
ние. Открыла сумочку, сунула туда руку.
•325
А вот оттуда ее рука уже не вылезла и не смогла выпустить
деньги. Эллиот крепко, держал ее за запястье.
— Вы только лто дали этой женщине деньги?
— Да, дал.
Эллиот резко выдернул .ее руку из сумочки, все еще с за¬
жатыми в ней долларами.
— Вы арестованы, — сказал он ей.
Она принялась кричать:
— А что я сделала? Отцепитесь от меня.
Собачка бегала вокруг и тявкала.
— Вы пристаете к мужчинам на улице и соблазняете их.
Заберите ее. А собачку передайте привратнице.
— Она еще успеет на вечернее заседание суда, — объяснил
Эллиот,, оставляя их. — Минимум тридцать суток ей обес¬
печено.
Она все кричала и поносила их, даже когда они свернули
за угол. Физического сопротивления не оказывала — все чин¬
но. Должно быть,* такой путь ей уже приходилось совершать
не раз. До поворота их сопровождала большая толпа, потом
люди рассеялись. Ни один человек не возвысил голоса про¬
теста.* Мужчины сконфуженно ухмылялись, женщины хмури¬
лись и одобрительно кивали головами. Все последние шесть
лет над ней, должно быть, витал дух былой репутации, ожи¬
дая, когда можно будет заявить о себе.
Привратница ухмыльнулась, как чертовка, и набросилась
на бесхозную собачонку.
— Наконец-то эта лохматая чума мне попалась! — злорад¬
ствовала она. — Всю неделю приходится убирать за ней на
лестнице!
Они постояли немного, глядя, как улица успокаивается.
— И все равно это грязная игра, — размышлял Со-
кольски.
— Просто восторжествовала справедливость, — ответил
Доббс. — Один раз она ничего не сделала, а ее зацапали,
зато сколько раз она делала свое грязное дело, а ей все схо¬
дило с рук. К тому же что4 ей это стоит. Она сэкономит на
еде и электричестве. Что же касается репутации, ей терять
нечего: Идем, — добавил он.*— Шеф велел нам быть там к
трем, а уже без двадцати. Чтобы завладеть'квартирой и за¬
селиться, нам понадобится сорок минут.
326
Глава 7
ОЖИДАНИЕ: БЕГСТВО ПРАВОВЕРНЫХ
Когда человек спит в чужой комнате в чужом доме, где на
глаза ему, когда он их впервые открывает, не попадается ни-,
чего знакомого, он зачастую не может вспомнить, где нахо¬
дится и как туда попал. Детектив, в конце концов, всего лишь'
человек. Когда он спит, он спит таким же мертвым сном, как
и любой другой, и его разум тоже отключается. Так что по¬
ставьте детектива в подобную ситуацию, и с ним наверняка
произойдет, как и с любым другим.
Шон открыл глаза и... вытащил пустой номер.
Вещей, которые обычно приветствовали его по утрам, во¬
круг не оказалось. Знакомой трещины, длинной и тонкой, сбе¬
гавшей по стене рядом с кроватью; в одном месте она расши¬
рялась, образуя отверстие размером с орех и как бы показывая
его начинку, потом вилась немного еще и наконец заканчива¬
лась, как будто у нее не хватало сил добраться до пола/Старень¬
кое поворачивающееся зеркало над туалетным столиком. Вид
из окна в колодец двора, где на внешнем подоконнике кварти¬
ры напротив всегда стояла бутылка молока. Он не знал, кто там
живет, и ни разу не видел руки, которая выставляла молочную
бутылку. Впрочем, его это особенно не интересовало.
Ничего подобного сейчас не было. Однако воспоминание
о нем накладывалось на теперешнее его окружение. Стены
как бы отодвинулись, окна строились, и они все были как бы
не на месте. Вместо серого кирпичного колодца внутреннего
двора — открытое пространство, от которого только.что не.
кружилась голова, взгляд терялся вдали, в полях и Перелес¬
ках. Коврик, который скользил и собирался в складки, -как
только он ступал на него, обернулся ковром, застилавшим
весь пол и расцветшим персидскими узорами.
И* даже сев в постели и озадаченно посмотрев на себя, он
никак не мог понять, откуда взялиоь эти широкие синие и
белые полосы. Он спал в пижаме! Верх ненужной, только от¬
нимающей время формальности.
Том встал. «Где же это я? — пронеслось в его отключен¬
ном сознании. — Как.я сюда попал?» Он никак не mOf найти
место, где подключиться к действительности.
327
Потом прошлепал к своей одежде , и с тревогой ее ощу¬
пал, словно искал ту единственную вещь, тот компас, кото¬
рый укажет ему нужное направление. А когда нащупал пис¬
толет, все моментально встало на свои места.
«Ах, это же их дом. Я' здесь... чтобы помочь им. — И ци¬
нично скривил губы: — Ничего себе помощничек. Даже не
помню, где я».
Он завязывал шнурки на второй туфле, когда услышал го¬
лоса. За окнами. Не так уж и близко, но, поскольку кругом
было совершенно тихо,-они все же донеслись до него.
Заканчивая возиться с галстуком, он подошел к окну и
выглянул.
У ступенек крыльца, куда подходила подъездная аллея,
стоял один, из оперативников Макмануса, беседуя с какой-
то особой в пальто и шляпе, будто только что прибывшей,
и* Шон ее'даже не узнал. Между ними на земле стоял чемо-'
дан:’ Они о чем-то спорили. Дама дважды протягивала руку
к чемодану и дважды воздерживалась взять его,.так как была
вынуждена ответить на какой-то новый вопрос.
Шон поднял раму, выглянул:
— Что, туг происходит, Глисон?
— Она хочет уйти. А у меня приказ никого не пропус¬
кать. .
■-* Да какое мне дело до ваших приказов! — возмущалась
женщина. — Я ухожу! — решительно заявила она и тут по¬
вернулась к нему лицом,
Шон сразу догадался — без сомнения, перед ним стояла
кухарка Ридов.
— Одну минуточку, я сейчас спущусь.
Пока он спускался по внутренней лестнице, перебранка,
очевидно, не затихала. Открыв дЬерь; он услышал слова Гли¬
сона:
— ...Никого ни впускать, ки выпускать — так мне велено.
На что женщина резко ответила:
— Ничего подобного — вам велено только «не впускать».
-г Ах, так вы все знаете! — с сарказмом отозвался мужчи¬
на в штатском. — Вы еще будете говорить мне, что мне веле¬
но, а что нет!
Шон подошел к ним и подождал, пока они успокоятся.
Ну а почему? Почему вы! хотите уйти?
328
— Почему? — презрительно повторила она. — Да все же.
знают! '
— Что все знают? — отразил он ее удар, бросив понимаю¬
щий взгляд на мужчину.
— Послушайте, мистер, — твердо сказала она, — ну кого вы
хотите обмануть? Я всю ночь не сомкнула глаз. Вы только пос¬
мотрите на меня, меня же всю трясет. — Она протянула к нему
руку, чтобы он сам убедился. Голос у нее от возбуждения зазву¬
чал громче. — Я хочу уйти отсюда, вы понимаете, выбраться
отсюда. У меня семья. Муж и двое деток.
— Да ничего здесь не случится.
Голос зазвучал еще громче:
— Послушайте, мистер, я не собираюсь с вами спорить.
Если даже ничего и не случится, я все равно не хочу нахо-
. диться здесь, пока ничего не случится. Неужели вы не може¬
те вбить это себе в голову? Я просто хочу убраться из этого
дома, убраться раз и навсегда!
Он видел, что она близка к истерике, неподвластной ра¬
зуму.
— А мисс Рид знает об этом?
— Я только что поговорила с ней, прежде чем выйти. Те¬
перь отдайте мне мой чемодан и пропустите меня. Вы не
имеете права удерживать меня здесь против моей воли* как
не имеет на это права и вон тот, другой мужчина^
Шон убрал ногу с чемодана:
— В нем ваши личные вещи?
— Личные! — вспыхнула она. — Если хотите,* могу открыть
его и показать вам прямо здесь! — Она лихорадочно приня¬
лась возиться с застежками чемодана.
Он махнул рукой.
— Если я вас и отпускаю, — сказал он, — так только по¬
тому, что не хочу, чтобы вы устраивали тут базар, пугая дру¬
гих людей еще больше, чем они уже напуганы. Я пытаюсь им
помочь, а какая помощь от вас в таком состоянии! — Он с
отвращением отступил в сторону. — Ну что ж, Глисон, про¬
пустите ее!
Схватив чемодан, кухарка дунула по изгибающейся подъез¬
дной аллее к видневшемуся вдали въезду в поместье. Она ста¬
новилась все меньше и меньше, но аллея была такая длинная,
а изгиб такой плавный, что казалось, расстояние между дву¬
32^
мя точками оставалось неизменным, а сама она просто съежи¬
вается до кукольных размеров. Время от времени женщина
испуганно оглядывалась назад. Не на них двоих, а на сам дом.
— Сроду еще не ввдел такой перепуганной бабы, — заме¬
тил Глисон. — Причем совершенно беспричинно.
«Зато я видел, — подумал Шон. — Причем не девушку; а
' мужчину, да еще в летах. И кто может сказать, беспричинно
ли это?»
Вдруг дверь у них за спиной приоткрылась. Там. стояла
шведка Сайн, зажав рукой шерстяной шарф на горле. Она
держала толстую дорожную сумку с двумя ручками. На муж¬
чин она вообще не обратила внимания: выискивала взгля¬
дом удаляющуюся фигуру.
От страха, что ее бросили, она громко крикнула вслед ку¬
харке:
— Анна! Подожди! Я тоже иду с тобой!
Полицейские даже не пытались ее остановить — просто
расступились, и шведка с шумом прошла мимо них, совер¬
шенно их не замечая, как будто они деревья или каменные
фигуры вроде тех львов, только чуть повыше.
Первая фигура остановилась и замахала ей рукой, отчего
Сайн пойеслась еще быстрее, боясь задержаться даже на лиш¬
нее мгновение.
Они сошлись вместе и без малейшего промедления дер¬
нули дальше.
— Я всегда знал, что паника заразительна, — заметил
Шон. — А вот собственными глазами вижу это впервые.
У въезда на подъездную аллею материализовалась вдруг фи¬
гура мужчшш. Мгновением раньше его еще не было. Женщи¬
ныостановились перед ним. Глисон высоко поднял руку над
головой и махнул —пусть, мол, уходят. Женщины заспешили
дальше. Мужчина исчез. Даже если бы вы смотрели прямо на
него, вы бы затруднились сказать, куда он делся.
Шон и Глисон одновременно повернулись. Выскочил Уикс,
его ноги проворно сбегали по ступенькам, будто по ним скаты¬
валась вода.
— Они уже ушли? Уже ушли?
.Глисон указал большим пальцем через плечо.
— Дуй, крыса, — .уничтожающе бросил он. — Может, еще
и обгонишь их, если наддашь как следует.
ззо
Уикс бочком прошмыгнул мимо них, и их головы одно¬
временно повернулись, следя за ним взглядом. Еще только
появившись в дверях,, он что-то засовывал в боковой карман
брюк и продолжал эту операцию уже на бегу. Затем, вытас¬
кивая руку, выронил этот предмет — помятый, только что
полученный чек. Уикс остановился, подскользнул к чеку,
поднял его, засунул-таки в карман и побежал дальше.
— Если человек так обращается с выписанным ему чеком,
значит, он по-настоящему боится* — рассудил Глисон и сплю¬
нул в сторону на траву.
Они не стали следить за Уиксом, как смотрели за первы¬
ми двумя.
— Пойду в дом, — сказал Шон и вошел в дверь.
В вестибюле стояла Джин с оставшейся одной из двух гор-,
ничных. Это была разумная с виду женщина средних лет. Джин
увидела, что он вошел, но никак не прореагировала.
— Восемь лет — большой срок, — нежно сказала она жен¬
щине. — Я благодарна вам за то, что вы остаетесь.
Женщина ничего не ответила. Она в замешательстве кив¬
нула'и потупила взор.
Шон не знал, следует ли ему подойти к ним. По лицу
Джин он видел, что бегство других жутко ее обидело.'
Женщина направилась на кухню.
— Это все Анна, — пробормотала она. — Не успела я
оглянуться,' как она всех переполошила и...
— Я знаю, — ответила Джин, и женщина ушла.
Шон подошел поближе к Джин, которая стояла у входа в
библиотеку.
Она попыталась улыбнуться:
— Больно, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Неуже¬
ли люди все такие, когда речь заходит о собственной шкуре?..
— Нет, — ответил он, — не все.
— Она единственная, кто остался, — она и миссис Хат¬
чинс, — задумчиво произнесла Джин. — Миссис Хатчинс ни
за что бы не бросила меня, уж она бы никогда не ушла. Она
стала мне второй матерью, еще с тех самых пор, как я была
маленькой девочкой...
Ошгоба повернулись на звук шагов — кто-то медленно спус¬
кался по лестнице. Наконец постепенно, удлишпдщаяся фигу¬
ра появилась ниже уровня потолка, под которым они стояли.,
331
Серые шелковые чулки, аккуратный подол черной юбки, еще
шаг, еще! Вот показалось и лицо миссис Хатчинс. В руках она
неловка комкала носовой платок. Шон затаил дыхание.
Джин отвернулась, готовая войти в библиотеку и избежать
встречи. Ей не хотелось ничего знать.
Шон, когда она проходила мимо, взял ее за руку и молча
пожал, как бы утешая. А сам повернулся к. женщине' на лест¬
нице.
— И вы тоже? — ехидно спросил он.
— Нет, — еле слышно ответила она. Я остаюсь. Не хочу
оставаться, но остаюсь. Уж слишком долго я здесь прорабо¬
тала. Я не могу бросить ее.
Глава 8
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: ШЭФЕР
— Шэфер, лейтенант. Весьма сожалею, сэр, но я вынуж¬
ден доложить, что потерял Эйлин Магуайр — вы знаете, быв¬
шую служанку Ридов.
— Вы ее потеряли?! Что вы хотите этим сказать? Не я ли
вам говорил, чтобы вы состояли при ней днем и ночью, что¬
бы гЛаз с нее це спускали? Не я ли учил вас, ребята, не упус¬
кать из виду цели, несмотря ни на Что? Как же она умудри¬
лась удрать от вас?
— Да я he об этом, сэр. Где она, я знаю. Она прямо здесь,
со мной...
— Ну, если она там с вами, значит, она вас видит?
— Нет, сэр.
— Она знает, что вы следите за ней?
—. Уже нет, сэр.
— Выходит, она всё же знала, так?
-г Це могу сказать, сэр. Не знаю, догадывалась ли она об
этом или нет, лейтенант. Видите ли...
Вход в семиэтажное здание старой фабрики находился как
бы в углублении от внешней линии домов на улице. Его на¬
зывала верхняя.часть.caiMoro здания, поддерживаемого дву-
332
мя грязными колоннами, и под этим своеобразным козырь¬
ком можно было хотя бы укрыться от разгуливающих по ули¬
це вихревых потоков воздуха. За «анклавом» находились
стеклянные вращающиеся в любую сторону двери, ведущие
внутрь здания, и сквозь них виднелся обшарпанный выло¬
женный плиткой вестибюль и зарешеченная кабина лифта с
находящимися на виду кабелями. Открытая платформа опус¬
калась,, решетка, через которую проглядывал желтовато-блед¬
ный свет, раздвигалась в стороны, пучки плотно сжатых ног
разъединялись и направлялись по коридору к выходу. Теперь
уже никто не поднимался, все только спускались. Над враща¬
ющимися в обе стороны дверями висели часы с пожелтевшим
циферблатом, стрелки которых показывали начало шестого.
На стенах по обеим сторонам внешнего вестибюля висе¬
ли одна под другой черные дощечки с вытисненными.на них.
золотыми буквами названиями различных фирм, арендую¬
щих помещение. На третьей снизу, с левой стороны, стоя¬
ло: «Арт-Крафт Новелти компани. Искусственные цветы».
В небольшом алькове под козырьком ждали пять человек,
двое с одной стороны, трое — с другой. Один из последних,
собственно говоря, даже не стоял лицом к выходившим из
здания, а незаметно торчал у поддерживающей колонны, буд¬
то собирался уходить. У каждого были собственные заботы,
и хотя зачастую один невольно задевал другого локтем, все
старались не замечать этого. Кто-то попросил у своего бли¬
жайшего соседа спичку, тот ему дал, он ее молча принял, ни¬
каких дальнейших любезностей не последовало, а мгновение
спустя эти двое уже совершенно не осознавали присутствия
друг друга, как и прежде. ♦
Лифт остановился на нижнем этаже, и из него вывалила
гурьба девушек: Она немного расползлась, насколько позво¬
ляла ширина вестибюля, но все равно девушки вышли сплош¬
ной массой. Подъезд вдруг заполнился их резкими скрипучи¬
ми голосами.
Они были совсем молоденькие, симпатичных или даже
хорошеньких очень мало, у всех усталый вид, мертвенно-
бледные лица от долгого заточения в здании, но их так и
переполняла радость по поводу освобождения.
Мужчины смотрел и на девушек, девушки смотрели на муж¬
чин. И не было ни одной пары глаз, которая бы не досмотрела
ззз
на суровые, безразличные мужские лица чуть ли не с притяга¬
тельной силой. В их взглядах сквозила ненасытная всеядность,
однако второго взгляда они уже не бросали, поскольку никто
не ответил на первый.
Все разошлись. В подъезде наступила тишина.
И снова эти пятеро остались одни. И снова каждый из них
был сам по себе.
Один из них бросил взгляд на часы и сплюнул в сторонку*
Трудно сказать, имелась ли какая-то связь между его двумя
действиями.
И снова лифт опустился. И снова из него вывалила гурь¬
ба девушек, похожих на тех, что были перед ними. И снова
'они алчно пытались привлечь к себе внимание ожидающих
мужчин, но, не высекши взглядом искры, проходили не за¬
держиваясь.
— Она спустится через минуту, — раздался чей-то грубый
.и громкий голос.
Определить, кто это сказал, было невозможно, как невоз¬
можно определить, кому из мужчин адресована фраза. Впол¬
не вероятно, не одному из мужчин, а всем сразу.
Теперь уже лифт совершал ходки побыстрее. Казалось, он
ходит вверх и вниз чуть ли не как челнок. Здание постепен¬
но пустело.
Еще группа девушек. И одна из них направилась вдруг по
касательной, подошла к одному из мужчин, взяла его под руку.
Его глаза не лишились своей ^угрюмой непроницаемости.
Он не улыбнулся и не приподнял шляпы.
— Тебе всегда непременно нужно спускаться последней?
— А кто тебя просил ждать?
Теперь уже осталось .четверо мужчин. Трое внутри дверно¬
го проема, четвертый ближе к улице, у колонны.
Лифт уже сновал непрерывно: Он, казалось, чуть ли не
прыгает: вверх'— вниз, вверх — вниз.
На сей раз от .толпы отделились сразу две девушки, толь¬
ко направились не к двум разным мужчинам, а к одному. Не
дойдя до него, одна в нерешительности остановилась, другая
собственнически к нему, приклеилась. В: их голосах звенело
то же самое радостнбё возбуждение оттого, что уже пять ча¬
сов и работа закончена, — возбуждение, которое было при¬
суще и всем другим девушкам.
334
— Это он?
— Да, он. Ну, и как он тебе?
Она поспешно и без особого настроения представила их
Друг другу, тут же их разделила и влилась в поток направляв¬
шихся домой, крепко держась за своего дружка. Не столько
он дёржался за нее.
— Идем, Сэм. До завтра, Хелен. Нам сюда.
Сэм бросил взгляд через плечо, словно он не прочь задер¬
жаться:
— Приятно было познакомиться. Надеюсь, еще встретимся.
— Я всегда заканчиваю работу в пять, каждый день в одно
и то же время, — тут же последовал выданный с особым рве¬
нием ответ.
Парня сильно дернули за рукав, и он последовал правиль¬
ным курсом.
— Идем, Сэм, — послышалось снова, и в тоне голоса за¬
звучало предупреждение.
Оставшаяся будто к месту приросла, глядя им вслед, по¬
том поднесла к губам помаду, но так и застыла. Казалось, она
ожидала, что непременно будет заключен договор о взаимо¬
понимании.
Мужчина обернулся снова, мелькнуло над воротничком
его розовое лицо. На этот раз он бросил взгляд через дру¬
гое плечо, то, что было подальше от сопровождаемой им де- '
ВУШКИ:
Оставшаяся сзади слегка помахала пальчиками, еле замет¬
но. Она тут же отвернулась, но теперь уже улыбалась. Дого¬
вор был подписан.
Быстро удалявшаяся парочка вдруг посуровела. Они про¬
должали идти в одном и том же направлении параллельно
друг другу, но уже на некотором расстоянии друг от друга.
Девушка бойко жестикулировала, чуть ли не истерически;
Мужчина один раз презрительно двинул локтем в ее направ¬
лении, как бы желая сказать: «Да пошла ты...»
Сзади, у входа, осталЪсь всего двое мужчин. Лифт спус¬
тился еще раз. Часть девушек направилась в одну сторону,
часть — в другую. Неожиданно появилась какая-то непово¬
ротливая девица. Она наклонилась в уединенном уголке вес¬
тибюля, подтянула чулок и востребовала одного из оставав¬
шихся мужчин.
335
— У тебя есть хоть какие-нибудь деньги? — грубовато спро¬
сил он вместо приветствия.
— Разве твоя лошадка не выиграла? — устало и раздражен¬
но ответила она. — Говорила же тебе, что от нее не будет
никакого, проку! Хоть бы раз поставил на победителя!
— Именно это я и пытаюсь сделать! А ты что думала?
— Пошли, теперь нам придется идти на ужин ко мне до¬
мой, а там весь вечер будет торчать моя семья.
У входа остался всего один мужчина, тот, что стоял с внеш¬
ней стороны колонны. Весь какой-то потерянный, удручен¬
ный, голова скорбно опущена, лицо скрыто полями шляпы. Он
вел себя как человек, которого обманули и который наконец
все понял. Небрежно сунув руку в карман, бедняга скромно
поплелся прочь вдоль фасада здания, образно говоря, поджав¬
ши хвост. Он даже не'поднял глаз, чтобы посмотреть, куда идет,
да ему, казалось, было все равно. От его гордости ничего не
осталось, а на-лице у него, казалось, было написано, что боль-
. ше он ни за что на свете ждать ее не будет.
Одна из двух групп впереди него быстро распадалась. В этой
группе находилась девушка, которая шла сама по себе и на ко¬
торую окружающие не обращали ровно никакого внимания; и
держалась она так же уныло и удрученно, как этот незаметный
мужчина сзади. Худая и сухопарая, она была одета в тоненькое
пальтецо из шотландки, на голове — завязанный под подбород¬
ком платок. В ее походке не чувствовалось абсолютно никакой
живости.
На перекрестке эта группа еще больше поредела. Люди
разошлись в разные стороны. Осталось несколько человек,
уже большей'частью незнакомых друг с другом.
Мужчина все отставал. Девушки шли быстрее его. Даже
девушка в старушечьем платке медленно, но верно уходила
вперед. Однако он продолжал идти в том же направлении.
Она завернула в булочную.
Минуты через две — две с половиной мужчина остано¬
вился перед ее витриной, посмотр&1 на сдобные булочки с
корицей, потом стал изучать торт, расположенный в центре,
экспозиции.
Через стекло виднелись спины других женщин, стоявших
в два ряда. В переднем ряду мелькал платок девушки, но не
сама она.
336
Мужчина вдруг потерял всякий интерес к торту. Он по¬
вернулся и отодвинулся бочком назад, так же незаметно, как
иллюзорное отражение, проплывающее по зеркалу; назад,
откуда только что пришел, и, пройдя немного, вяло остано¬
вился, слившись с окружением. Бездельник, праздношатаю¬
щийся, чуть ли не невидимка — такие часто торчат на углах,
а глаз до того привык к ним, что практически не замечает.
Она вышла, с коричневым бумажным пакетом в руке. Сде¬
лав несколько шагов в том же направлении, в котором шла
прежде, вдруг бросила взгляд назад, и от этого взгляда муж¬
чина, казалось, расплющился, будто мимо него пронеслась
взрывная волна. Никакого резкого движения он не сделал и,
однако же, стал как бы тоньше, каким-то образом еще боль¬
ше слился с окружением, точно оно его облекло. Но девуш¬
ка смотрела всего лишь на приближающийся автобус где-то
за спиной у мужчины.
Она побежала вперед, чтобы успеть на остановку.
Мужчина не побежал, но он снова уже шел, направлялся
туда же.
Автобус остановился. Мужчина рассчитал все отменно. От¬
менно в том смысле, что не только не опоздал на автобус, но
и никто из других садившихся в автобус не увидел, что он
тоже сел. А садилось семь человек, девушка в платке была
второй из семи, мужчина в эту группу не входил, он еще и
не подоспел. И только когда поднялся седьмой, подбежал и
он, став восьмым. Его предшественники не обратили на него
никакого внимания, им хотелось поскорее оплатить проезд и
поискать место поудобнее в переполненном автобусе.
Приложив некоторые усилия, девушка д платке оказалась
где-то в середине и остановилась, держась за белое кольцо
над головой. Мужчина остался там, Где и вошел, несмотря на
неоднократные призывы водителя проходить назад, где яко¬
бы много свободного места, которые тот повторял снова и
\ снова на* каждой остановке и на которые никто не обращал
внимания, словно они относились ко. всем* остальным, но
только не к нему лично.
Они стояли, глядя в разные стороны, она — в одну, он
в другую. У его плеча, однако, находилось зеркало заднего
обзора, в которое хорошо просматривался проход между си¬
деньями. У ее плеча ничего подобного не было.
337
Кто-то встал и уступил ей место, и она скрылась за сто¬
явшими' между ними пассажирами. Он даже не повернул го¬
ловы. В зеркале виднелось пустое место, где только что сто¬
яла она..
Вскоре, когда все больше и больше пассажиров стало вы¬
ходить, она снова появилась на виду, скрывавшие ее стены
пали.
Тецерь она уже не смотрела в окно, а тупо глядела пря¬
мо перед собой, ничего не замечая. Открытые ее глаза со¬
средоточились в одной точке, как у слепой. Казалось, мысли
унесли ее куда-то далеко-далеко, окружающих она не вос¬
принимала.
Название остановки «Пэрдью-стрит» заставило ее на мгно¬
вение встрепенуться. Как только они ее проехали, мужчина
незаметно стал пробираться к выходу. Он прошел короткое
расстояние до ступеньки рядом с водителем и занял позицию
так, чтобы первым выскочить на следующей остановке, явно
желая сделать свое исчезновение из автобуса таким же неза¬
метным, как й появление. Автобус, как обычно, имел три две¬
ри, ставка делалась на то, что пассажиры, сидящие в середине
салона, воспользуются центральной для выхода.
— Холден-стрит, — объявил водитель, машина останови¬
лась, и все двери открылись одновременно.
Мужчина ступил на асфальт, развернулся по ходу, не от¬
пуская поручня, будто хотел перейти улицу перед самым но¬
сом водителя и оказаться на другой ее стороне, прежде чем
тот снова тронется; тогда бы автобус скрыл его от человека,
который тоже мог выйти одновремешю с ним. Однако боль¬
ше из автобуса никто не вышел.
Двёри стали синхронно закрываться, но мужчина заметил
это как раз вовремя.
Он повернулся еще раз, теперь уже в обратную сторону, и
успел поставить ногу на ступеньку. Дверь коснулась его ноги
и сконфуженно скользнула назад, чувствительная к малейше¬
му препятствию. Он снова оказался в салоне. Двери закры¬
лись. Автобус тронулся.
— Что ж вы заранее не могли решить, где вам выходить,
мистер, — бросил водитель.
Однако резкости в его упреке почти не осталось — уж
слишком часто приходилось к нему прибегать.
338
Создавалось впечатление, что мужчина замечания не
услышал.
Она даже не пошевельнулась, а так и сидела как в трансе. Во
взгляде — пустота. Ее изможденное лицо выражало не только
усталость, но и тревогу разума, не находящего покоя из-за по-,
жирающей его внутренней борьбы.
Мимо промелькнула одна улица, за ней другая. На лице
мужчины теперь тоже появилось выражение тревоги. Он не
отрывал взгляда от зеркала, иногда оно вибрировало и изо¬
бражение начинало дрожать.
Вдруг женщина резко вскочила, как будто от укола булав¬
кой, дернула за шнур над окном, заторопилась к средней две¬
ри и в тревоге прикоснулась к ней руками.
Лицо мужчины прояснилось, в нем снова появилась уве¬
ренность, оно обрело спокойствие. Просто она проехала свою
остановку, только и всего.
Двери снова распахнулись. Они оба вышли — она в сред¬
нюю, он — в переднюю. Ему не хотелось, чтобы его лицо
разглядели, и он чуть не влепился в блестящий, выкрашен-:
ный зеленой краской бок автобуса, когда тот медленно стар¬
товал с остановки, грозя расплющить ему нос.
Наконец длинная зеленая поверхность проскользнула мимо,
и он украдкой оглянулся.
Девушка быстро уходила прочь, как человек, который пыта¬
ется наверстать упущенное время. На каждом четвертом или
пятом шагу она только что не переходила На бег. Вечерняя, уже
прохладная дымка сглаживала четкость ее очертаний.
Он двинулся следом. Смазанней фигура не чггада, но не
обрела и былой четкости. Сгущающаяся темнота делала не¬
приметным и мужчицу.
На Холден-стрит она свернула. Мужчина перешел на про¬
тивоположную сторону, и они оба продолжали двигаться в
одном направлении.
Она резко свернула еще раз, и ее поглотил подъезд. Кон¬
такт прервался.
Не остановившись, он прошел мимо подъезда по проти¬
воположной стороне улицы, даже не глядя на него и как бы
даже его не замечая. Миновал еще три здания, четыре. По¬
том* вдруг развернулся, направился назад и зашел в какой-
то подъезд, почти напротив того, в котором скрылась девуш¬
339
ка. Подъезд поглотил его, и он исчез точно так же,, как ис¬
чезла она.
В замогильнойгтьме подъезда он замер, как в гробу со сня¬
той крышкой, поставленном на. попа. Отсюда виднелся лишь
кусочек здания напротив с подъездом, в который она вошла.
Он вздохнул. Так вздыхают не от разочарования и безыс¬
ходности, так вздыхает человек, приготовившийся терпеть
вечно.
Два окна на третьем этаже загорелись поярче, видно,
жильцы, находившиеся в дальней комнате, перешли сюда и
включили, добавочный свет. Занавески, уже частично опу¬
щенные, скользнули еще ниже, но разобрать, кто дернул за
шнурок,, мужчина или женщина, ребенок или взрослый, —
оказалось нельзя, уж слишком быстро промелькнула тень.
Стоя совершенно неподвижно, он ждал. В абсолютной
тишине слышалось только его дыхание. Черные как сажа об¬
лака медленно проплывали по темному небу, и однако же
их все равно было видно. Иногда мимо проезжала машина,
какаягнибудь запыленная дешевая легковушка или громад¬
ный грузовик с красными сигнальными огнями по краям, от
грохота которого сотрясалась вся улица. Время от времени
мелькал темный силуэт припозднившегося прохожего. Осве¬
щалось дотоле темное окно, а в другом окне, прежде ярком,
свет вдруг гас, будто* некто невидимый поддерживал какое-
то мистическое равновесие в среде обитания. Только он по-
прежнему не двигался.
Прошел час с четвертью. Свет в окнах на третьем этаже
снова стал слабым, хотя и не погас совсем, — похоже, выклю¬
чили ближнюю лампочку.
Медленно проползли еще четыре или пять минут.
Он снова вздохнул. Не от облегчения. Не от возродившей¬
ся надежды: А как бы подтверждая свою готовность к терпе¬
нию, которого ему не занимать.
Потом совершенно неожиданно она вышла из подъезда,
свернула й пошла по улице в том же направлении, откуда
пришла час й двадцать минут назад.
Он не. пошевельнулся. В; игру вступил тот же самый закон.
равновесия,*благодаря которому на.фасадах зданий беспре¬
рывно шла никому, кроме него, не приметная игра в пятнаш¬
ки; пока на. улице находилась она, ему там не было места;
'340
однако как только она свернула за угол и скрылась из виду,
тут же возник он и направился в ту же сторону.
Девушка прошла три квартала по авеню, где ходили авто¬
бусы и сверкали освещенные витрины магазинов, вошла в
аптеку, и на мгновение ее силуэт мелькнул в открывшемся
дверном проеме. Он в свою очередь прошел мимо двери, и
на него лишь на мгновение трижды упал свет от витрин —
пурпурный с одной стороны, желто-белый посередине, ярко-
зеленый — с другой.
Оказавшись в относительной темноте, мужчина остановил¬
ся и рассмотрел фотографический «кадр», который запечатлел-?
ся у него мозгу за то короткое время, пока он проходил перёд
квадратной стеклянной линзой, служившей витриной. Сверка¬
ющие никелем поверхности, высокие стулья, люди, сидящие на
них и потягивающие напитки через соломинки, торчащие.из
запотевших стаканов, — весь передний план можно отбросить.
В глубине картинки — она у прилавка, спиной к нему. Перед
ней — аптекарь, в руках у него пузырек размером с наперсток,
на который он ей указывает, как бы рекомендуя. Рядом еще
один клиент, женщина, в позе, выражающей нетерпение, ведь
ей приходится ждать очереди, пальцы, как когти, лежат на цри-
лавке.
Он подождал немного, вернулся назад и сделал еще один
«снимок». В новом «кадре» уже появились некоторые изме¬
нения, пусть и не суть важные. Обе клиентки так и стояли у
прилавка, но фармацевт исчез. Он, наверное, .пошей выпол¬
нять заказ. Поза непрдвижных фигур тонко передавала изме¬
нение ролей. Нетерпеливая выпрямилась, была вся внимание
и уже не постукивала пальцами по прилавку. Она добилась
того, что обслуживали ее. Зато другая фигура склонилась те¬
перь над прилавком, нерасторопная, неуверенная, не в состо¬
янии принять решение.
Он снова отошел. Прошла минута, другая. Мягко, изда¬
лека прозвонил звонок кассового аппарата.'Бго нечеткая'фи¬
гура отступила в тень, к неосвещенному входу в какой-то
магазин. Обе клиентки вышли почти одновременно. Кассо¬
вый аппарат прозвонил всего раз. Значит, одна ничего нё
купила.
Она прошла мимо него и пересекла улицу перед тем мага*
зином, где стоял он. Другая женщина отправилась в проти¬
341
воположном направлении. В руках у нее ничего не было, зато
под мышкой— сумочка.
Опять настала его о.чередь. Он заколебался. Ему хотелось
забежать в аптеку и спросить, что она купила или чем инте¬
ресовалась, однако девушка быстро удалялась, приближаясь
к перекрестку, где толпилось много народу. Позабыв об ап¬
теке, мужчина поспешил вслед за ней.
Она все шла и шла, как будто собиралась идти вечно. Лю¬
бая прогулка в одном направлении должна иметь какую-то ко¬
нечную цель. А если район и местность, по которой проходит
маршрут, довольно хорошо известны, цель можно легко раз¬
гадать. Однако она часто петляла и без нужды давала крюку.
И вскоре до него дошло, что прогулка ее.бесцельна, без опре¬
деленного конечного пункта, прогулка, предпринятая ради того,
чтобы что-то обдумать. Пока ноги носили ее где попало, ее мозг
напряженно трудился.
Наконец она оказалась у входа в парк, свернула туда и
вошла, видно придя к выводу, что это лучшая возможность
уединиться. А может, просто осознала, что устает, и вспом¬
нила, что в парках есть Скамейки.
Во всяком случае, последовав за ней по петляющей слабо
освещенной дорожке, он увидел, что она опустилась на первую
попавшуюся скамейку, и сам резко остановился и отступил в
чернильную тень дерева. Рядом со скамейкой горел фонарь,
отбрасывая на нее бледный свет. В новом положении он мог
рассмотрев» ее получше, чем когда-либо раньше, поскольку ни-.
кто его не отвлекал и она была в полном его распоряжении.
.Девушка не двигаясь сидела как-то боком, спиной к огням
и шуму города. '
Вскоре появился полисмен. Проходя мимо, с любопытством
повернул голову, но не остановился. Потом оглянулся, не до
конца уверенный, следует ли позволять ей оставаться там од¬
ной, но тем не менее прошел еще немного и оглянулся вторич¬
но -1- посмотреть, там ли она. На этот раз он таки остановился.
И теперь оказался достаточно близко к дереву. * .
Из-под дерева раздался тихий свист, и полицейский на
мгновение затерялся в темноте. Появившись оттуда вновь;
он не мог воспротивиться желанию оглянуться теперь уже с
вдвойне обостренным любопытством. Затем уверенно прр-
должил свой путь.
Так же неожиданно возникла из ночи молодая парочка.
Они шли, склонив головы друг к другу. Когда проходили
мимо дерева, их голоса были едва слышны — до того тихо
они разговаривал. Приблизившись к скамейке, парень и.де-
вушка в нерешительности замедлили шаг, потом отправи¬
лись дальше, выискивая глазами скамейку, которая принад¬
лежала бы только им.
Она шевельнулась, запоздало осознав, что кто-то прошел
мимо, хотя и совершенно не заметила их, когда они действи¬
тельно проходили. Он видел, как она открыла сумочку, суну¬
ла в нее руку, что-то оттуда вытащила и долго разглядывала.
Что именно — разобрать не удалось. Какую-то маленькую ве¬
щицу.
Будто заслышав какой-то звук, который еще не донесся до
нее, но уже помешал ей, с некоторой поспешностью она уб¬
рала ее. До него звук дошел мгновение спустя. К ней прибли¬
жался мужчина, один. И вроде бы никуда не торопился.
«О-о!» — настороженно подумал наблюдатель поддеревом.
Мужчина прошел мимо скамейки и посмотрел на девуш¬
ку. Не бросил на нее небрежный взгляд, как полисмен, а
посмотрел на нее как следует, весьма обстоятельно. Потом
остановился, постоял, вернулся и сел на другой конец ска¬
мейки.
Стараясь, чтобы его никто не заметил, наблюдатель осто¬
рожно покинул свое надежное убежище под деревом и тоже
стал потихоньку пододвигаться к скамейке.
Мужчина уже сократил расстояние между ними вдвое. Она
по-прежнему так и сиДела спиной к нему, даже не обратив
внимания, похоже, на то, что он юней присоединился.
Тут, наверное, мужчина заговорил почти шепотом. Она
безучастно повернулась и, подавив крик, резко вскочила и
побежала по дорожке к выходу из парка, миновав притаив-,
шегося наблюдателя.
' Оставшийся один на скамейке искатель приключений по- .
вернул руки ладонями вверх, как бы рассуждая философски:
— Драная кошка! — с запоздалой злостью крикнул он ей
вслед. — Побереги подметки! Больно ты мне нужна!
Скрестив ноги, он удобно раскинул руки на спинке, слов-,
но только того и добивался, чтобы остаться на скамейке од¬
ному.
343
Перевела дыхание она уже у самого выхода, а когда в свою
очередь появился и он, ее еще было видно впереди. Непре-
кращающаяся игра в кошки-мышки возобновилась.
Он полагал, что уж теперь-то, после того как столь грубо
потревожили ее.размышления, девушка пойдет домой. Снача¬
ла она и впрямь двинула в том направлении, в каком и следо¬
вало, затем, почти у самого дома, вдруг отклонилась от маршру¬
та и прошла две-три улицы, пока не оказалась у церкви. Храм,
очевидно, был ей известен, поскольку ничем не примечатель¬
ную церквушку невозможно случайно обнаружить в темноте.
Она неторопливо поднялась на несколько коротких сту¬
пенек, открыла дверцу внутри высокой массивной двери и
скрылась за ней.
Добравшись туда, он заколебался лишь на мгновение. Ему
не стоило входить внутрь, если бы у церкви была всего одна
дверь. Но церквушка стояла на углу, ее стены выходили на
разные улицы, и чуть дальше имелся еще боковой вход. Опа¬
саясь, как бы ее порыв не оказался уловкой, он решил рис¬
кнуть и тоже вошел.
Ему не приходилось заглядывать в церковь с детства. Ти¬
шина моментально смутила его, хотя с тех пор он бывал во
многих тихих местах. Но тут тишина имела особый смысл. Он
не мог вспомнить, что следует делать, попадая в подобное
место, но шляпу все-таки снял.
Миновав пустой вестибюль и вторую дверь, в которую до
него вошла она, qh остановился, придержав, чтобы не хлоп¬
нула, тяжелую дверь.
Ее увидел далеко впереди, в конце прохода, она стояла на
коленях перед алтарем. Маленькая скорчившаяся фигурка.
Свечи напоминали гирлянды белых маргариток, мерцающих
на темно-синем лугу. Символическое лицо мадонны, скло¬
нившейся над младенцем, казалось очень бледным, как бы в
непрямом освещении. Даже с такого расстояния он чувство¬
вал, как она будто тянется к нему, пытаясь разжалобить его,
смягчить его душу. Сердцем он только что не слышал нежное
бремя ее мольбыГ «.Оставь ее, оставь ее».
Рука у него невольно потянулась к воротничку, чтобы рас¬
слабить его.
Они были одни. Ни охотника, ни жертвы. Законы внеш¬
него мира утратили свою силу у входа. И если и был греш¬
344
ник из них двоих, казалось, предупреждало это грустное лицо
сверху, так это он сам, а не она, ибо она прицша сюда в'беде,
а он — чтобы накликать беду.
Эта мысль привела его в замешательство и лишила само¬
обладания.
Наконец девушка встала и пошла назад по проходу. Он так
и остался неподвижный, невидимый на черном фоне двери.
Она свернула к одной скамье и снова опустилась на колени,
в слабом ореоле света свечей её голова едва виднелась.
Бесшумно он направился в самый дальний угол и, ухватив¬
шись руками за спинку скамьи- впереди, тоже опустился на
одно колено, склонив голову. Шляпа у него упала.
Он следил за ней сквозь пальцы.
Они замерли, наблюдатель и объект наблюдения.
В церкви время перестает существовать: минуты и часы
остаются за дверью.
Ее голова наконец поднялась, и она снова показалась в
проходе. Коротко преклонила колени, перекрестилась на ал¬
тарь и прошла мимо того места, где, слившись с темнотой,
.стоял на коленях он. На него даже не взглянула: его лицо
могло быть открыто, повернуто в ее сторону, она его даже не
увидела бы.
Он услышал, как закрылась дверь, и сотворил крестное
знамение. Причем сделал это украдкой, как человек, которо¬
му стыдно за самого себя. Потом встал и вышел вслед за ней.
Надев шляпу на улице, некоторое время шел опустив голову
и плечи, его давило неясное ощущение вины.
Девушка начинала осознавать его присутствие. Дважды
остановилась, но не оглянулась, скорее как человек, который
к чему-то прислушивается или чувствует что-то внутри самого
себя. Теперь она непременно обратила бы внимание, если бы
он сдублировал ее поворот, и тут же сделала’бы соответству¬
ющие выводы. И вдруг она резко повернулась й направилась
навстречу ему. Он проявил небрежность и вот попался. Бро¬
ситься назад не было времени. Нырнуть в сторону не позво¬
ляли стены какого-то промышленного предприятия.
Он продолжал идти вперед, поскольку больше'ему ниче¬
го не оставалось. «Наши пути наверняка пересекутся, — по¬
думал он, — только мы поменяемся ролями: я пойду впереди,
а она — за мной».
345
-Но когда они поравнялись, она остановилась.
— Вы что, следите за мной, что ли? — В ее голосе слыша¬
лась жалкая, чуть ли не презренная мольба о том, чтобы ее
подбодрили и успокоиди. Это не было обвинение, она, каза¬
лось, просто'сбита с холку и ищет помощи у первого встреч¬
ного.
— Нет, мисс, что вы, — просто ответил он, хотя кожа у
него на скулах слегка натянулась. — Я иду туда, а вы — туда.
Она кивнула.
— Я знала, что не следите, — грустно размышляла она. —
Знала, что ошиблась. — Она скорбно приложила тыльную сто¬
рону ладони ко лбу. — Весь день я думала...
— Я впервые вас вижу.
— Знаю. И я вас прежде не видела. Право, не понимаю,
что заставило меня сделать это. — В ее беспомощности было
что-то детское.
Он пошел дальше.
Она пошла дальше.
Он остановился и оглянулся, беззвучно выругавшись сквозь
стиснутые зубы.
Затем повернулся и снова пошел за ней, хотя от его ано¬
нимности ничего Не осталось. Его придется заменять, он уже
для этой цели не годится.
Освещенная киноафиша отбросила на нее яркий желтый
свет. Казалось, она заметила это, только когда прошла ее и
тьма снова стала обволакивать ей спину. Тогда она повер¬
нулась и подняла голову,, чтобы посмотреть. Увидев кино¬
театр, девушка будто только сейчас сообразила, что может
быть такое место, открыла сумочку и порылась в поисках
денег. Потом направилась к окошечку кассы, купила билет
и вошла в зад. И все это без единого взгляда на рекламные
афиши, ярко сверкающие по обеим сторонам от входа и над
.головой. Просто попасть в зал, казалось, для нее гораздо
важнее, чем посмотреть сам фильм.
Мгновение спустя он тоже купил .билет, пересек пустой
вестибюль, протянул билет контролеру у входа и погрузился
в зеленоватую темноту, от которой немного рябило в глазах,
как если бы где-то поблизости поблескивала под луной вода.
Освещая ему путь во мргцке, загорелся карманный фона¬
рик, за его лучом тускло блеснули медные пуговицы.
346-
— На какое место села девушка, которая только что вошла
передо мной? Она входила последней, только что.
Капельдинерша вздыбилась.
— Вы с ней? — подозрительно спросила она.
— Не важно, я не донжуан. — Он сунул под свет фонарика
свою зажатую в ладони бляху. — Быстрей. Куда она пошла?
— Вон туда. — Женщина указала на какую-то дверь на
противоположной стороне'партера. В темноте ее было не
видно. О ее наличии .там говорила лишь стеклянная оран¬
жевая табличка наверху.
— О-о, — только и выговорил он, не сделав ни шагу.
Вошли еще двое зрителей. Капельдинерша повела их на
свободные места. Когда они свернули и исчезли из виду, лица
всех троих светились бледно-зеленым светом.
Он продолжал смотреть на дверь.
Капельдинерша вернулась. Теперь уже бледно-зеленым све¬
том светился ее затылок.
— Там кто-нибудь .есть? — спросил он. — Я имею в виду*
там4 кто-нибудь дежурит?
— Наша сотрудница.
— О-о, — протянул он.
Вошла еще одна парочка зрителей, они громко ссорились,
но туг же притихли, попав в молчаливую темноту. '
— ...Уже пол фильма прошло.*
— ...Ну, тебе же непременно хотелось домыть посуду, ты
не могла сделать это, когда мы вернемся домой.
— Ш-ш-ш, — тактично напомнила им капельдинерша.
Она ушла с ними, а вернулась одна.
С экрана донеслась автоматная очередь, и он нервно вздрог¬
нул и посмотрел на дверь.
-г- Я о ней... Зайдите туда на минутку. Прошу вас. ,
. Она послушно направилась туда, но до противоположной
стороны так и не добралась. За какой-то дверью послышал¬
ся приглушенный крик. Дрожащий крик пожилой женщи¬
ны. Затем раздался глухой звук, как будто перевернули тя¬
желый стул.
Оранжевая полоска побежала вертикально вниз, дверь от¬
крылась. Показалась голова седовласой женщины, над ней
быда занесена для удара рука; капельдинерша резко поверну¬
лась и метнулась в противоположную сторону.
347
Вслед ей несся хриплый голос:
—г Позовите управляющего! Позовите управляющего! Там
что-то случилось!
Когда капельдинерша пробежала мимо него, он бросился
вперед, но уже на бегу понял, что спешить нет смысла.
Глава 9
ОЖИДАНИЕ: ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ
Рйд поспешно укладывал вещи в сосискообразную белую
полость, по форме напоминающую спортивную сумку.
«Быстрей! — то и дело в страхе шептала она, пристально
вглядываясь сквозь занавески, которые закрывали поверх¬
ность всей стены алькова или комнаты, в которой они на¬
ходились: — Быстрей!» -
Свет они-не включали, и однако же ей было видно каждое
его движение. Казалось, снизу, а может, и сверху его освеща¬
ет какойгто косвенный свет, создавая своего рода яркий су¬
меречный эффект.
И каждый раз* когда она шептала это настойчивое «Быст¬
рей!», он шепотом же отвечал: «Я не могу пойти без кашне»
или «Я не могу пойти без моих таблеток» — и добавлял что-
нибудь еще в переполненную сумку.
Вдруг какой-то мужчина всунул туда к ним свою голову, так
близко к ее лицу. Занавески напоминали ленты, которые мож¬
но было раздвигать по желанию чуть ли не в любом месте. Это
оказался Шон. Неожиданность его появления нисколько не ис¬
пугала её, она боялась за другое и боялась другого.
«У вас осталрсь не так уж много времени, — зловеще пре¬
дупредил он их. — Вам лучше поторопиться».
«Папа, -ты слышишь, что он говорит?» — умоляла она.
Рид оторвал взгляд от сумки.
«Я не могу поехать беэ моего вязаного жилета», — твердо
заявил он.
Голова Шона исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Егр уже там не б^ло.
Она повернулась и подбежала к отцу, ломая перед ним
руки.
348
«Он не станет ждать, если ты будешь еще* возиться. Воз¬
можно, он уже ушел. Он может отказаться от выполнения
задания и бросить нас здесь одних».
Отец застегивал сумку.
«Ну, я готов!» — заявил он наконец.
Она взяла его за руку, и они осторожно двинулись к зана¬
вескам, он волочил за собой спортивную сумку, которая тя¬
нула их назад, как якорь.
«Нам придется идти побыстрее, если мы хотим оказать-'
ся хотя бы по другую сторону этих занавесок», — увещевала'
она его'.
И попыталась раздвинуть занавески, что было так легко
еще мгновение назад. Сейчас же у нее ничего не получалось.
Вдруг голова Шона появилась снова, только на этот раз у
них за спиной, с противоположной стороны алькова.
«"Не туда, — взвинченно предупредил он. — Сюда/В ту
сторону уже не выйти. Один из них уже там, затаился надет».
Они знали, кого он имеет в виду под ними; у нее по спине
пробежали мурашки. Они с Ридом отпрянули оба в самый
последний момент. Даже прикосновение к занавескам с той
'стороны угрожало опасностью..
Они вновь пересекли комнату, направляясь туда, где на¬
ходился Шон. Его рука раздвинула занавески, они опустили
головы и прошли. Она заметила у него на ладони прикреп¬
ленный полицейский щит, нечто вроде талисмана, гаранти¬
рующего безопасность, но действующего только на таком вот
близком расстоянии.
Когда они вышли наружу, он вошел через занавески'
внутрь, туда, где прежде были они. Он и они поменялись
сторонами.
«Разве вы не идете с нами?»
«Идите по внешнему проходу, — предупредил он. — А я .
буду находиться на одном уровне с вами,: только за занавес¬
ками. Если вам станет страшно в пути, протянйтё руку меж¬
ду, занавесками, и вы коснетесь меня; узнаете, что я здесь». -
Занавески, казалось, тоже соответствующим образом изме¬
нили конфигурацию: они уже не располагались квадратами
во!фуг алькова, а шли, образуя перегородку между Шоном и
ими, по прямой вдоль прохода, по которому они должны
были следовать, чтобы выбраться в конце концов к выходу/и
349
безопасности. Эта коварная перемена нисколько ее не напу¬
гала: напугать ее,по-прежнему могло только одно.
Проход, по которому они сейчас пошли, был смутно уз¬
наваем как один из коридоров их дома, однако всякое поня¬
тие пропорции, особенно относительно длины, исчезло. Хотя
там было тускло и сумрачно, как в гроте, каждая складочка
занавесок выделялась довольно отчетливо.
«Он* чересчур длинный, — жаловалась она, когда они ус¬
тремлялись .вперед. — Сегодня днем он еще не был таким
длинным, теперь стал гораздо длиннее».
«Это потому, что тогда мы шли в обратную сторону, —
прошептал ее отец. — Когда выходишь, он всегда кажется
длиннее, чем когда входишь».
Они все шли и шли, а конца по-прежнему не было видно.
Смелость наконец стала покидать ее.
«Шон, — хрипло позвала она. — Шон, вы там? Вы идете
на одном уровне с нами?»
Его рука мгновенно протянулась и сжала ее руку, она кос¬
нулась полицейской бляхи у него на ладони, и ей стало лучше.
Он отпустил ее руку, и они пошли дальше.
Проход претерпел изменения, с той оптической плав¬
ностью, к которой, казалось, стали так чувствительны все
окружающие ее предметы, словно проецировались через сбе-
гающую по зеркалу воду. В конце оказался поворот, и до нее
слишком поздно дошло, что причина этого волнообразного
бЛедно-тзеленого отражения, играющего на складках занаве¬
сок, как раз и таится где-то за этим поворотом. Отражение
было летальным, едва уловимым, почти не оставляющим сле¬
дов. Казалось, угроза стала'реальной именно.потому, что
они увидели это отражение, а вот если бы они повернулись
и убежали, прежде чем его заметили, они бы по-прежнему
сохранили иммунитет. .
Но было уже слишком поздно. Осознание опасности толь¬
ко усилило ее. Она поняла, откуда исходит ее погибель. Ори¬
гинал отраженного сияния стал явью: два серо-синих глаза,
посаженных в лопатообразную кошачью голову, превратились
в злобные, горящие бешено-зеленым щелки; заостренные
ушки прижаты — зверь приготовился к нападению; широкая
клыкастая'пасть; вокруг нее как бы горит неоновым огнем
синевато-краская линия.
350
Голова пригнулась, за ней волнообразно двигалось тело. Оно
больше напоминало тело пресмыкающегося, нежели львиное.
Лишь голова неоспоримо говорила о том, что это лев, в осталь¬
ном Же все в нем было как у дракона: низкое, концентрически
расширяющееся брюхо, укороченные кривые широко расстав¬
ленные конечности, беспокойно бьющийся по земле хвост где-
то в далекой дали...
Они повернулись и побежали, в голове кололо иголками,
ноги налились свинцом и не слушались.
«Брось сумку, — тяжело дыша, проговорила Джин. — Она
тянет нас назад».
Он отпустил сумку, й она покатилась назад, словно ее
унесло силой тяготения в эту горячую, что раскаленные
уголья,' утробу. Перед тем как исчезнуть, сумка покрылась
ровным коричневым цветом, как будто медленно поджари¬
валась, и ее вот-вот должны были сожрать.
И снова этот проход предал их, в нем опять возник какой-,
то плавный поворот. И бледно-зеленое свечение за ним, пер¬
вое предупреждение, придало занавескам тошнотворный вид.
Возникшая мысль приблизила ужас, материализовав его в
видимое и осязаемое. И тут же голова, оскалив клыки, попол¬
зла вперед. Только это уже был не тот же самый лев — тот,
другой, пробираясь с безжалостной неумолимостью, по-пре¬
жнему оставался где-то у них за спиной.
Им отрезали путь с обоих концов.
«Брось меня, — взмолился отец. — Я тяну тебя назад».
«Нет, — задыхаясь, проговорила она, — нет! — И еще силь¬
нее прижала к себе его руку. — Шон! — в отчаянье крикнула
она. Шон!»
Раздался его голос — тон ровный, но с упреком.
«Было время, когда вы не боялись», — сказал он, как бы
инструктируя ее, что надо говорить.
Она попыталась сказать это, но слова упрямо не шли с языка.
«Шон!» — пронзительно закричала она.
«Просто повторяйте за мной: «Было время, когда мы не
боялись». Это спасет вас».
Она просунула руку между занавесками, но ее никто не
сжал. Шоца там не было, хоть он и обещал.
•В отверстие, которое создала ее рука, медленно, будто мер¬
цающий газовый свет, стала сочиться эта зловонная метамор¬
351
фоза, частично обдав ее руку. Там тоже был один из них, он
полз между занавесками и стеной, подобно гигантскому червю.
Она отдернула руку, боясь, .что ее изувечат, будто у прибли¬
жающего света могли появиться зубы и он мог ее укусить.
В ужасе она повернулась к отцу:
«Он ушел! Он просил меня повторять за ним слова, а я не
смогла!»
Отца ее рядом с ней тоже не оказалось. чОна его потеряла —
прямо у нее за спиной произошло ужасное непредугаданное
расчленение. От отца у нее осталась только рука, которую она
прижимала к себе своей рукой. Она видела, как другая его рука
тщетно тянется вверх из светящейся пасти далеко-далеко у нее
за спиной. Затем и она скрылась из виду.
Сейчас уже ее крики зазвучали громко и в полную силу, у
нее в ушах зазвенел собственный голос. Хотя прежде крики
звучали лишь в мыслях, а не произносились голосовыми связ¬
ками. Она по-сумасшедшему замолотила руками по занавес¬
кам, пытаясь отыскать Шона, добраться до него.
Нечто похожее на «дворник» на затуманившемся ветровом
стекле автомобиля, сквозь которое она, зрительница, смотре¬
ла, заходило в пределах ее видимости подобно косе. Причем
сам этот «дворник» оставался невидимым: видны были толь¬
ко результаты.его движения. При каждом взмахе линза, над
которой он работал, становилась все яснее и яснее, пока все
темные тона не потеряли свою окраску, как будто он их вы¬
чищал, и не побледнели до дневного света.
Соболевые занавески стали белыми, собрались в компакт¬
ные квадраты. Ее крики стали тоньше, затихли в далях души.
«Щон, —* тихонько хныкала она, — Шон». И в отчаянье ба¬
рабанила руками по подушкам.
Джин возбужденно приняла сидячее положение, и тут ее
веки открылись. Большее изменение предшествовало мень¬
шему, а не меньшее — большему.
Комната вокруг нее была погружена во тьму, но стойло ей
прикоснуться пальцем к выключателю, как тьма рассеялась.
Теперь уже все было, в реальном свете; все было в порядке,
все вещи находились на своих привычных местах.
Но ужас от этого нисколько не уменьшился, ужас оказал¬
ся даже больше, ибо, только что восстав от сна, она снова
погрузилась в незнакомое окружение, по крайней мере, до
352
сего момента, даже хотя оно и было знакомым до сна. И пе¬
реориентация, поскольку она по-прежнему была охвачена
ужасом, произошла не сразу.
Основная движущая сила сна все еще жила в ней. Найти
его, добраться туда, где он, и быть в безопасности рядом с
ним. Джин вскочила с постели. Она знала все подробности
ежедневной жизни, через которые надо пройти, и она через
них прошла. Накинула накидку на плечи, сунула ноги в до¬
машние шлепанцы, стоявшие у кровати, поспешила к двери
и растворила ее: знала, что дверь его комнаты дальше по при¬
тихшему, окутанному ночью коридору, знала, что надо пой¬
ти туда и найти его. Все это она знала и проделала, но двигал
ею именно импульс, полученный во сне, все ещё довольно
сильный.
Спотыкаясь, вышла в коридор, бормоча в страхе его имя,
а когда побежала к его двери, бросила взгляд через плечо,
вспомнив, где был тот поворот в ее недавнем мучительном
сне и где, подкрадываясь к ней, медленно материализовался
пагубный зеленоватый свет. Теперь уже ничего этого не было,
коридор кончался совершенно определенно у лестницы, а
электрические бра в форме свечей, по паре с каждой сторо¬
ны, отбрасывали здоровый дружеский свет, достаточно сла¬
бый; чтобы убаюкивать, и одновременно достаточно сильный,
чтобы успокаивать. Но ею по-прежнему владели воспомина¬
ния, последствия испуга, и она бежала к его двери, тонкое
стройное привидение в развевающихся голубых сатиновых
одеждах, распушившихся позади нее как павлиний хвост.
Затем она укуталась в них поплотнее и застучала с тихой на¬
зойливостью, и этот стук не замирал ни на мгновение.
Внутри раздался один-единственный глухой звук — это он
встал, — вот он уже распахнул дверь. И ее стук, не в состоя-:
нии сдержаться, пал ему на грудь глухим сжатым призывом,
и ее рука так там и осталась.
Лицо у него было испуганное. Не за себя — за нее. При
первом же звуке, прежде чем открыл дверь, ор догадался, кто
это должен быть. Руки он крепко сжал за спиной, чтобы их
было не видно, халат накинул на одно плечо, другое еще от¬
крыто. Он потянулся назад, пустой рукав взлетел вверх, на¬
полнился, и из него показалась рука, держащая автоматичес¬
кий пистолет с коротким стволом.
12 К. Вулрич «Невеста была в черном»
353
Свободной рукой он притянул ее к себе, и Джин охотно
пошла. Затем он выглянул в коридор:
— Что случилось? Что такое?
— Наверное, сон. Но я никак не могу из него выйти.
— У вас в комнате что-то есть? Вы хотите, чтобы я пошел
посмотрел? — И, прищурившись, добавил: — Или, может, вы
что-то слышали, а?
г- Нет-нет. Ничего. Я думаю, это всего лишь сон.
— Постойте немного здесь, — попросил он, а сам пошел
по коридору в ее комнату.
Она стояла, прижимаясь к стене, как ребенок, который
старается, чтобы его не заметили. Ей показалось, что он от¬
сутствовал бесконечно долго. Том, должно быть, очень тща¬
тельно осмотрел комнату. Джин слышала, как потрескивает
дерево оконных рам, — это он проверял, плотно ли они за¬
крыты.
Наконец Шон вышел в коридор, и она так обрадовалась
ему, как будто он отсутствовал целый час.
— Все в полном порядке, — доложил детектив.
— Не знаю, с чего вдруг я побежала к вам.
— Это же вполне естественно. Именно для этого я здесь и
нахожусь.
Он стоял, глядя на нее, а она подумала; «Мне придется
цдти туда снова. Вот чего он от меня ожидает».
— Вам уже лучше? — спросил он, пристально вглядываясь
в ее лицо.
Она кивнула и подумала, обмануло ли его то, с какой го¬
товностью она кивнула. Скорее всего нет/ поскольку глаза у
него в раздумье сузились.
— Эта штука вас не пугает? — Он бросил взгляд на писто¬
лет, который все еще сжимал в руке.
— Нет, она мне нравится. Хорошо, что она у вас есть.
— Так-то оно так, но мне не следует размахивать ею, как
будто я в каком-нибудь салуне из фильма о покорении Ди¬
кого Запада. — Он убрал пистолет.
Шон посмотрел на нее.-Потом — на открытую, как бы ожи¬
дающую дверь. Потом снова на неё, раздумывая, как лучше все¬
го поступить.
— Хотите вернуться к себе? — как бы для пробы спросил он.
— Не знаю, смогу ли я снова зайти туда. Но я попробую.
354
— Давайте я провожу вас до двери вашей комнаты?
Они прошли по коридору, медленно, неторопливо, слов¬
но преодолели огромное расстояние, а не каких-то несколь¬
ко шагов.
— Вы сможете там находиться? Не испугаетесь?
Она повернулась, готовая войти. Комната предстала ее
взору, все еще населенная остаточными призраками сна, и
она невольно отпрянула. От него это, похоже, не укрылось.
— Я немного постою здесь, — сказал он, — пока выснова
не уляжетесь. Оставьте дверь приоткрытой. Я не буду загля¬
дывать.
Он повернулся боком и стоял в дверном проеме, упершись
взглядом в стену.
Джин вошла, набравшись смелости. Сбросила с себя одеж¬
ду и накрылась одеялом.
— Ну как? Теперь все хорошо? — спросил он не повора¬
чивая головы.
— Я не .могу, — простонала она вдруг, содрогаясь, как от
боли. — Нс могу. Все в порядке, дока вы там, и я знаю, что
вы там, но как только я подумаю, что вас там нет...
Повернувшись, он увидел, что ее руки умоляюще протя¬
нуты к нему, а она даже этого не осознает, ибо стоило ей
увидеть, что он повернулся, как они упали. Она была напуг
ганным ребенком, сон унес с собой всю атрибутику взрос¬
лого.
Шон размашистым шагом прошел в комнату, на ходу при¬
творив за собой дверь.
— Ничего, — сказал он, — страх пройдет.
Он подтащил стул к кровати и уселся на него.
— Вы меня видите? Так вам лучше?
Ее руки неловко задвигались, она пыталась их удержать.
Тогда Щон протянул ей свою руку и почувствовал, как она
ухватилась за нее.
Грустная мимолетная улыбка мелькнула у нее на лице.
Ребенок и его защитник. Ребенок и его старший брат. Те¬
перь я в безопасности — ты здесь. Теперь могу спать — ты
здесь. Всегда должен быть кто-то постарше, помудрее, по¬
сильнее меня.
Устраиваясь поудобнее на подушке, Джин повернула голо¬
ву, глаза ее открылись и на мгновение вытаращились, будто
355
она увидела, как на нее мягкими снежными волнами накаты¬
вает безопасность. Веки задрожали, смежились, еще раз рас¬
крылись и, наконец, снова сомкнулись, уже до утра.
В комнате воцарилась тишина.
Он послушно сидел на стуле, подавшись вперед, обе ее
руки крепко обхватили его руку в уверенности, что она не
предаст.
Каждому нужно за что-то держаться.
Улыбка снова зашрала у нее на лице, да так там и оста¬
лась.
Медленно и осторожно он потянулся свободной рукой к
торшеру и дернул за шнур.
Его лицо погасло.
Глава 10
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: ДОББС И СОКОЛЬСКИ
Полицейский монтер явился в семь тридцать — в семь
тридцать утра наступившего после реквизирования комнаты
дня, с мотком проводки под мышкой, сложенным соответ¬
ствующим образом и завернутым для маскировки в газету.
В другой руке он держал громоздкий ящик, напоминающий
большой дщик для инструментов. В нем было подслушива¬
ющее устройство.
Он постучал всего раз условным стуком, столь же кратким,
сколь и тайным, и, очевидно, легко определяемым, ибо дверь
моментально открылась и тут же за ним закрылась.
За ней стоял Сокольски. Доббс скорчился в дальнем углу в
позе, которую можно было принять за.позу абсолютной скор-
. би. Лицо он сунул в самый угол, словно от кого-то его пряча.
Ко всему прочему голова его была опущена вниз, почти скры¬
та за изгибом плеч. Руки обхватывали затылок, точно у него
прострел мышц шеи. Сидел он на собственных пятках. Перед
ним уходила вверх, исчезая в потолке, почерневшая труба во¬
дяного или парового отопления. Он был'так же неподвижен,
как йог-индус, только сидел наоборот.
Чтобы никто не слышал их шагов, оба обитателя комна¬
ты разулись, но больше ничего не снимали, даже пиджаков.
356
Шляпу и ту Сокольски не снял. В конце концов, они не
дома. Большая желто-белая дырка на пятке омрачала один
из носков Доббса, но нисколько не сказывалась на его рас¬
положении духа.
— Пока мы ничего делать не можем, — прошептал Соколь¬
ски монтеру. — Он все еще дома.
— Дайте-ка мне осмотреться, — сказал гость.
Сокольски указал ему обувь:
— Поосторожней. Там все слышно.
Монтер положил громоздкие предметы на кровать, снял
туфли, после чего принялся мягко и вроде как по горячим
углям передвигаться по комнате, очевидно выискивая щели
или дыры.
Ничего подходящего он, похоже, не нашел. Наконец по¬
хлопал по спине скорчившегося Доббса, и тот неторопливо
раскрутился в нормальную человеческую форму, хотя явно
окоченел от долгого сидения в одной позе и даже хромал.
Добравшись до кровати, он уселся на гфаешек и принялся
растирать занемевшие члены.
— Он встает, — сообщил Доббс* — Я только что слышал,
как заскрипели пружины койки. И открыл кран — в трубе
зашумела вода.
Теперь уже монтер занял позицию детектива. Немного по¬
годя он выпрямился и вернулся к ним.
Показав большим пальцем на трубу, заметил:
— Она вполне подойдет. Вставлена неплотно, место вокруг
нее есть. Я могу расширить отверстие и опустить провод за тру¬
бой. Когда он будет включать свет, провод покажется тенью
от трубы.
Сокольски сомкнул вместе большой и указательный паль¬
цы в молчаливом жесте одобрения.
— Идет. Действуйте, — прошептал он, потом потихоньку
открыл дверь комнаты и вышел без туфель, как н был, на
лестничную площадку.
В нескольких местах он заглянул через перила, очевидно
проверяя, откуда лучше всего смотреть вниз; Наконец отыс¬
кал позицию с удовлетворяющим его углом обзора, положил
на перила скрещенные руки, а на них голову и перестал быть
одушевленным. Глядя на него, можно было подумать, что он,
если нужно, готов пробыть в этой позе хоть целый день.
357
В комнате Доббс продолжал массажировать затекшие икры.
Монтер вручную выпрямлял провод, и моток, висевший у него
на руке, быстро уменьшался. На разостланной на кровати га¬
зете появились щипцы, плоскогубцы и другие инструменты,
разложенные с методической аккуратностью и точностью, что
всегда отличает мастера, художника, который любит работу
ради самой работы.
Сокольски слегка пошевелился, пригнулся пониже. Это
изменение прошло почти незаметно, его можно было принять
за иллюзию, созданную тусклым светом, очерчивавшим его
столь нечетко. Через несколько секунд, однако, где-то внизу
отворилась двераь, и на лестнице послышались жесткие шаги
человека, неохотно спускающегося вниз, едва придерживаясь
рукой за перила.
Постепенно шаги замерли, и в подъезде снова стало
тихо.
Монтер в ожидании уже держал в руках небольшую кар¬
манную слесарную ножовку.. Проводка у него уже была ро¬
вной как стрела и протянулась по всей комнате до водяной
трубы, кончаясь за два дюйма до нее тонким язычком с раз¬
двоенным жалом, которое, казалось, добровольно обхваты¬
вало небольшой железный цилиндрик. Проводка временно,
в целях доступности, лежала на полу, затем пересекала кро¬
вать и снова бежала по полу по другую ее сторону. Каждое
движение мастера было точно рассчитано, поскольку уста¬
навливать приборы ему. приходилось не раз прежде.
Сокольски выпрямился и стал спускаться вниз. Как он
спускается, могли видеть, но не слышать. Двое других затаи¬
лись не шелохнувшись. Ключ мягко вошел в замок с таким
мастерством, что даже их настроенные на этот звук уши поч¬
ти ничего не уловили. Затем наступила тишина. Открылась
дверь, нет ли — на атмосфере с повышенной чувствитель¬
ностью это нисколько не отразилось.
Прошло несколько мгновений. Сокольски снова показал¬
ся на лестнице и стал подниматься вверх. Тем временем двое
других мужчин вышли на площадку, готовые спуститься вниз.
Скрестив руки перед лицом, а затем широко их разведя, он
подал им знак, что делать этого не следует.
Ничего не было сказано, пока они все трое не сошлись
вновь на верхней площадке.
358
— Он почему-то возвращается, — прошептал Сокольски. —
Зайдите в комнату.
Они закрыли дверь и опять замерли. Доббс снова скорчил¬
ся у отверстия в углу.
Вскоре он решительно кивнул двум другим и несколько
раз указал пальцем вниз, на пол.
Они продолжали ждать.
На сей раз Доббс указал большим пальцем через плечо в
сторону выхода. Сокольски осторожно отворил дверь. Где-то
внизу были слышны шаркающие шаги.
Повторилась прежняя процедура. Опять Сокольски снача¬
ла спустился по лестнице, вошел в квартиру и снова вышел.
Теперь он дважды щелкнул пальцами. Мгновение спустя двое
других оказались внизу рядом с ним.
Они закрыли за собой дверь комнаты Томпкинса.
— Как ты узнал, что он возвращается? — шепотом спро¬
сил Доббс.
— Его трубка лежала на столе. Когда я ее пощупал, чубук
был еще теплый. Это означало, что он просто забыл ее, а не
оставил специально.
Монтер работал быстро. Он прикрепил небольшое устрой¬
ство за трубой в углу комнаты. Его можно было заметить, если
специально посмотреть именно на то место. Но это удовлетво¬
рило монтера. Не выпуская устройство из рук, он опустил его
до самого пола. Там, благодаря плотности тени, штуковина ис¬
чезала совсем. Он включил свет в комнате и проверил. По-пре¬
жнему ничего не было видно. К тому же еще и труба отбрасы¬
вала собственную тень на прибор.
Он вышел. В отверстии под потолком, которое едва мож¬
но было углядеть, послышался легкий скрежещущий звук. Раз
или два оттуда показался кончик пилы, затем скромно уда¬
лился. Опилки и крупинки гипса, кружась* посыпались вниз.
Появился провод, спускавшийся вдоль трубы; когда он дви¬
гался, его замечали, а когда останавливался — уже нет.
Монтер вернулся, он подтянул провод чуть пониже и при¬
крепил его к устройству на полу.
— Проверим на слышимость, т- предупредил он и ушел.
Сокольски уставился на Доббса и обратился к нему, а не
к человеку наверху. Он заговорил нормальным голосом, как
говорил бы на таком расстоянии.
359.
— О’кей? Вы меня слышите, Грэм? — спокойно спросил он.
В ответ труба зазвучала так, словно кто-то утвердительно
постучал по ней ногтем.
Они переместились в другой конец комнаты.
“ — А как отсюда?
По трубе снова постучали.
— А теперь еще отсюда. Чтобы не оказалось глухих мест.
Мы в углу, слева от двери, Грэм. Вы слышите нас?
Труба снова отозвалась.
— Никаких глухих мест, — констатировал Доббс.
Монтер появился снова. Вытащил из кармана промокаш¬
ку, легка смочил ее водой из-под крана и потыкал ею у ос¬
нования трубы, где осыпались опилки и гипс, после чего
свернул промокашку и положил в карман.
У дверей остановился, соединил большой палец с указа¬
тельным в кружок, что означало успешное завершение рабо¬
ты, и прказал им.
— Пользуйтесь на здоровье, — улыбнулся он и ушел.
Они тоже ушли, но через полтора часа. Доббс аккуратно
укладывал что-то себе в карман.
— С этих чеков от Рида надо быстро сделать фотостаты,
после чего они должны вернуться на место, где я их нашел.
— Ты думаешь, он знал, что они здесь? Зачем их вообще
было солить? На двенадцать тысяч долларов...
— Он их не принял. Я думаю, они у него валялись, пока
он не забыл, что они у него есть. Об этом говорят уже сами
места, где чеки лежали. Один, я нашел между комодом и сте¬
ной, он вывалился из задней части выдвижного ящика. Дру¬
гой был смят, весь в табачных пятнах, похоже, об него вы¬
тирали скребок для чистки курительных трубок.
— Что он за тип?
— Либо очень глупый, либо очень умный. А это уже ре¬
шать Макманусу, не нам. Я их отвезу, а ты садись на науш¬
ники.
К шести чеки были возвращены на место, а Доббс сменил
Сокольски у наушников.
Он слышал лишь тишину, тишину пустой комнаты.
В шесть двадцать семь открылась и закрылась дверь. Про¬
шаркали шаги, стихли. Послышалось, как глухо упала одеж¬
да, брошенная на спинку стула.
360
В комнате наверху все затаилось, только руки Доббса быс¬
тро набрасывали в блокноте стенографические знаки. Да и то
лишь изредка — рука с карандашом чаще просто лежала на
бумаге.
На дворе стемнело. Тонкий полумесяц света сиял вокруг
трубы — там, где она уходила в пол. Не более кусочка остри¬
женного ногтя. Если не считать этого света, комната оставалась
темной. Они и друг друга-то едва видели. Рука Доббса вычер¬
чивала в темноте крошечные крючки и палочки. Он на вся¬
кий случай отклячил мизинец, чтобы чувствовать, когда за¬
канчивается страница блокнота.
В семь сильно заскребли ложкой, опустошая какую-то кас¬
трюлю. После этого до половины восьмого иногда раздавал¬
ся звон посуды. Затем она загремела, видно, собрали вместе
несколько предметов сразу и отнесли куда-то. Со страшной
силой полилась вода, и звон посуды смешивался с сопровож¬
давшими его всплесками.и бульканьем, а иногда и заглушал¬
ся ими. Затем с посудой покончили, вытерли и с глухим сту¬
ком поставили на место.
Последовал новый период тишины. Рука Доббса праздно
лежала, лишь изредка он бросал взгляд на фосфоресцирую¬
щие стрелки часов у себя на запястье.
9.12 — мужчина кашлянул.
9.14 — зашелестела газета.
9.16 — выбили трубку.
9.17 — скрипнул стул.
9.19 — снова полилась вода, на сей раз где-то дальше.
Рука Доббса поднялась в темноте и потянула за воображаем
мую цепочку. Сокольски рассудительно кивнул,
9.20 — на пол упала туфля.
9.20 — за ней последовала другая,
9.21 — просачивание света у основания трубы прекратилось.
9.22 — заскрипели пружины кровати.
9.24 — они заскрипели еще раз, но уже гораздо легче, как
будто человек устроился поудобней.
За сим ничего не последовало. Ночь шла своим чередом.
В полночь Сокольски сменил Доббса.
Он слушал только тишину. Тишину в комнате спящего.
— Уже двадцать четыре часа, лейтенант. И . еще никто и
близко к нему не подходил. Он просто приходит домой, спит,
361
уходит, снова приходит и снова спит. До нас лишь доносит¬
ся фоновая музыка, мы даже не слышали звука его голоса. Ни
один человек не появился, ни одна живая душа.
— Кто-то появится. Кто-то непременно должен объ¬
явиться.
— Еще ни одну комнату подобным образом сроду не про¬
слушивали. Я не выходил на улицу уже несколько часов.
Доббс приносит нам еду, когда я его сменяю. Я ем с науш¬
никами на голове.
— Смотрите, чтобы наушники у вас не остывали. Не сни¬
майте их. Просто слушайте. А если слушать нечего — ну что ж.
Регистрируйте; скрип каждой половицы, каждый писк мыши
посреди ночи!
— Откуда такое счастье — мышь! Это бы хоть внесло ка¬
кое-то разнообразие. Их нет, нам и слушать-то нечего.
— Мышь вам обязательно будет, Сокольски. Только без
длинного хвоста.
Глава 11
ОЖИДАНИЕ: ПРОЩАНИЕ С СОЛНЦЕМ
Шон возвращался к дому после инспекционного обхода со
старшим, ответственным за его охрану. Пополуденный свет
горел медью на западе, зажигая стекла окон, выходящих в сад,
и каждое дерево, каждая точка, как и сами люди, отбрасыва¬
ли длинные синеватые тени, тянувшиеся в другую сторону,
на восток. Будто указатели направления в ночи.
Перед львами у входа они остановились попрощаться.
— Систему разработал сам Макманус, — докладывал по¬
лицейский. — Дом взят в кольцо, тремя отдельными цепя¬
ми. Дорога, которая подходит сюда, перекрыта с обеих сто¬
рон. Проезд закрыт для всех средств передвижения, по дороге
курсирует патрульная полицейская машина. По границе по¬
местья создана цепочка секреток. Вы их не увидите, если не
попытаетесь нарушить права владения. На самой территории
я расставил наблюдателей по всем стратегически важным точ¬
кам, какие следует прикрыть. Скажем, вон там сзади, где
деревья...
362
— Да, эти деревья не давали мне покоя, — признался
Шон. — Я и сейчас все думаю о них.
— Можете о них забыть. Через них никто не сможет про¬
браться незамеченным. Там его обязательно остановят. Люди
расставлены на расстоянии видимости друг от друга. Они
вооружены, и им дан приказ стрелять, если*что-то движет¬
ся, а уж потом разбираться, во что они стреляли. Далее. Как
только стемнеет, я выставлю караул перед домом, два че-.
ловека будут ходить всю ночь под самыми стенами, встре¬
чаясь перед фасадом и за домом. Так что, как только пол¬
ностью стемнеет, не выходите из дому без предварительного
предупреждения, а то вас ненароком случайно продырявят.
Что может быть надежнее? Мы ничего не упустили?
— Абсолютно, — согласился Шон. — Когда за что-нибудь
берется Макманус, то делает все на совесть. Не забудете о
сигнале, если вдруг что-то случится внутри дома.
— Круги света за окном. Неважно за каким. Мы смыкаем¬
ся двойным строем с пистолетами наготове. Я буду там, где
вам показал, всю ночь... Кто-то выходит из дома.
— Хорошо, возвращайтесь, — поспешно сказал Шон.
Стекло парадной двери раскрасилось медным блеском, она
открылась, и появилась Джин без пальто, поддерживавшая
под руку отца. На его плечи было накинуто пальто «в елоч¬
ку», болтались пустые рукава.
Шону на мгновение показалось, что они подумывают, как
бы удрать из дома, и он поспешно поднялся по ступеням им
. навстречу с полураспростертыми руками, готовый загородить
дорогу и вернуть их обратно в дом.
— Куда это вы?..
— Он... Ему захотелось посмотреть на заходящее солнце, —
объяснила она.
— Попрощаться, — грустно прошептал он, — прежде чем
оно сядет.
Шон бросил взгляд в сторону, как будто не в силах ни¬
чего уразуметь, при поврроте лицо его стало оранжевым. Не¬
давняя передышка — беседа с сослуживцем, — как ни была
коротка, восстановила его собственную психику чуть ли не
до нормы, и ему понадобилась секунда или две, чтобы вновь
уловить зловещий смысл, котЬрый Рид вкладывал в свои
слова.
363
— Оно снова взойдет зав...
— Только не для меня. Это мой последний взгляд. Я его
больше никогда не увижу.
Шон посмотрел на Джин. «Пусти его», — как бы сказала
она, умоляюще склонив голову.
— Ну что ж, — согласился он, — идите сюда. Его хорошо
видно с газона перед домом.
Он взял Рида под руку, помогая Джин поддерживать его.
— Нет, — возразил Рид. — Там, за домом, есть холмик...
Ты не забыла*, Джин? Если мы поднимемся на него, значит,
мое прощание с солнцем продлится дольше. Оттуда откры¬
вается такой простор!
— Но это же довольно далеко от дома, разве нет? Ты уве¬
рен, что справишься?
— Дайте мне сходить туда, — жалобно захныкал Рид. —
Дайте мне сходить туда и посмотреть закат. Я смогу добрать¬
ся туда, если вы оба мне поможете. Не лишайте меня удо¬
вольствия.
И снова она подала Шону знак, что надо ублажить чело¬
века.
— Ну что ж, — опять согласился Шон.
^ Они провели его наискось по ровно подстриженной мяг¬
кой лужайке, пока она не закончилась. Дом остался далеко
позади, и в каждом его окне полыхал костер. Затем с трудом
стали подниматься по пологому склону, здесь земля была уже
грубее. Из них троих он, что называется, из кожи лез вон,
устремляясь вперед, его ноги зачастую совершали пустые дви¬
жения, и, несмотря на усилия, им не удавалось сколько-ни¬
будь продвинуться. Ни дать ни взять гусеница, у которой нет
хорошего сцепления.
— Скорее, — настаивал он. — Оно становится все краснее.
Когда солнце так низко, оно движется очень быстро.
— Нt волнуйся, успеем, — успокаивала она.
Они обогнули деревья, которые не нравились Шону,
деревья, казавшиеся совершенно безжизненными. Никому
и в голову не придет, что там кто-то может прятаться.
Всюду лишь темные зубцы теней, будто вилы, по всей
—земле.
Однако солнце их опережало, оно опускалось гораздо быс¬
трее, чем поднимались они. Абсолютно точная окружность его
364
расплющилась, столкнувшись с линией горизонта, как воздуш¬
ный шар, который опускается на землю, а потом садится на
нее, все тяжелея и тяжелея.
Оно уже превратилось в обрезанное полушарие, окраши¬
вающее в кровавый цвет собственной субстанции жизни все
вокруг: их руки, лица, землю у них под ногами и даже небо в
непосредственной близости от них. Казалось, у солнца про¬
изошло кровоизлияние.
Затем кровь стала свертываться, стекая в никуда. Теперь
уже над вершиной холма, на который они с таким трудом
поднимались, был виден только верхний ободок, похожий на
ятаган.
— Нет, оно еще не село, — заспешил Рид, тяжело дыша,
будто от встречи со светом зависела его жизнь. — Его скры¬
вает холм. Когда мы поднимемся на вершину, онсГ еще не¬
много посветит.
Извиваясь между ними, он изо всех сил рвался вперед, слов¬
но ускорить их подъем могли именно движения его тела,'а не
работа их ног.
И вот наконец они добрались до вершины. Не такая уж
и высокая, она оказалась достаточно высока, чтобы на за¬
кате скрыть ог их взглядов уходящее в землю солнце. Рас¬
терзанный солнечный шар был вырыт из могилы, снова стал
видимым во всей своей круглой целостности. Он отбрасы¬
вал медно-золотое сияние прямо им в глаза, и на мгнове¬
ние оно их чуть не ослепило.
Шон, болезненно прищурившись и слегка отвернувшись
от этого ослепительного блеска, увидел, как, закрыв глаза,
Рид, счастливый, так и подался ему навстречу, дыша его све¬
том и омывая в нем лицо, будто все, что излучало солнце,
наполняло его жизнью. Впрочем, ведь так оно и есть, вынуж¬
ден был признать Шон.
— Его нижний край все еще четко виден, — восторгался
Рид, -г Под ним еще проглядывает тонюсенький кусочек не¬
ба. Оно по-прежнему целое.
Солнце коснулось земли. Оно выглядело таким легким,
таким яростно газообразным, что, невольно затаив дыхание,
они, не сговариваясь, представили, как оно сейчас легонь¬
ко подпрыгнет, прежде чем окончательно усядется на по¬
верхность земли.
365
— Жаль, что несется вниз так быстро, — сетовал Рид. —
Исчезает буквально у тебя на глазах.
Он избавился от их объятий, высвободил руки, протянул
их к солнцу, сделав из них неполный круг, будто пытаясь
крепко обхватить светило, удержать наверху, заставить его
остаться. Оно, должно быть, пролилось у него между паль¬
цами, между согнутыми руками (впрочем, каждый из них ви¬
дел солнце по-своему) и мало-помалу выскользнуло из его
объятий, безвозвратно убегая вниз; они видели, как он не¬
сколько раз конвульсивно расширял и сужал охват рук — так
неловкий человек пытался бы схватить скользкий мяч, кото¬
рой ему только что бросили. Затем его руки сошлись вместе,
ладонь с ладонью, над пустотой, и он уронил их, совершен¬
но разбитый.
— Прощай, — тихо всхлипнул Рид. — Прощай.
Шон украдкой бросил взгляд на Джин. Ее лицо ничего не
выражало, в отраженном свете оно напоминало персик. От
уголка глаза до уголка губ пролегла блестящая, напоминаю¬
щая металлический проводок ниточка.
Он снова отвернулся, вовсе не собираясь подглядывать за
тем, как она все это воспринимает, и подумал: «В том, что
он чувствует, нет утешения, ничего нс скажешь, ничего не
поделаешь. Ведь если бы я думал, что вижу солнце в послед-
ний раз, был бы точно таким, как он сейчас..., если не хуже».
Солнце село. Свечение, которое оно оставило после себя,
напоминало открытый веер, обмахивающий вечернее небо.
Казалось, скрытая под поверхностью рука медленно склады¬
вает веер. Лучи его, постепенно укорачиваясь, ^наконец со¬
шлись в общем фокусе как раз на линии горизонта. Теперь
уже виднелось лишь слабое остаточное сияние, которое упор¬
но не хотело сдаваться, но потом и его поглотили накатыва¬
ющиеся волны холодно-серого и синего.
Рид вздрогнул.
— Как только оно скрывается, становится так холодно.
Чувствуете ветер? Это ночь дохнула на нас. — Он украдкой
бросил взгляд-'назад. — Один из них уже бродит там. Види¬
те его — вон там? Скорее, давайте вернемся в дом. Быстрее,
прежде чем он...
Они повернулись и стали спускаться с холма, навстречу
хлынувшему с востока приливу темноты. Рид изо всех сил
Збб
устремлялся вперед и увлекал их за собой, похоже было, что
он лишился равновесия и сейчас упадет; голову же опускал
все ниже и ниже, чтобы не смотреть вверх и не видеть, как
по темнеющему небу полоснул, точно ножом, первый удар
холодного блеска; казалось, Рид боится, как бы тот не добрал¬
ся до него и не вонзил свое лезвие.
Сколь ни быстро они шли, он кренился вперед еще быст¬
рее, а ноги его порой будто гребли в воздухе, совершенно не
касаясь земли, по которой поспешали. Поддерживая его, они
пошатывались из стороны в сторону, создавая впечатление,
что все трое бегут от чего-то сломя голову.
— Быстрее, — задыхаясь, торопил он.— Скорее в дом, туда
они за нами не проберутся. С каждой минутой их становится
все больше и больше. Не смотрите на них, не смотрите. От¬
вернитесь!
Почти бегом они миновали лужайку, потом добрались до
выложенной плитами дорожки и поспешили по ней к прибе¬
жищу входа. Джин и Шон несли Рида чуть ли не на руках,
одна нога у него просто болталась в воздухе. Наконец вошли
в дом.
Его голос сразу же странно зазвучал где-то внутри:
— Закройте ее! Закройте ее поплотней!
Кто-то потянулся и захлопнул дверь.
Позади осталась ночь.
Глава 12
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: МОЛЛОЙ
— Инспектор? Это Моллой, инспектор.
(Стаккато): — Что у вас? Что-нибудь .узнали? Что
именно?
— Как вам известно, я занимаюсь львами. Задали же вы
мне шараду...
(Раздраженно): — Я знаю, что вам задал. И когда? Два дня
назад! Теперь хочу слышать, что вы даете мне.
— Да, сэр. Ну, прежде всего я ознакомился со всем, что
нам известно об обычных львах. Затем вышел вот на что. По
штату не спеша разъезжает небольшой странствующий цирк,
367
нечто вроде грошового карнавала. Когда я об этом узнал, он
находился в Хэмптоне. То было вчера примерно в три часа
дня. Я сразу же отправился туда, но опоздал, поскольку у
меня.сломался двигатель и спустили два колеса...
Подметки туфель шерифа образовывали букву «V» на его
столе. Она сразу же сломалась, когда вошел Моллой. Ше¬
риф вопрошающе посмотрел на него. Казалось, его только
что ободрали — уж такой у него был израненный вид.
— Чем могу служить? — кратко бросил он, как человек,
которому нухшо поддерживать свою репутацию.
Эта резкость моментально исчезла, как только он увидел
. вверительные грамоты Моллоя. Ее сменило нечто похожее на
дружелюбие, хотя'в нем в равной степени проглядывали и
элементы летаргии.
— Не так уж часто вы, ребята, заглядываете к нам, — с
некоторой леностью сказал он. — Присаживайтесь: Сбросьте
груз со своих...
Вопрос Моллоя разорвал ткань неспешной общительнос¬
ти, которую шериф намеревался раскрутить. Сначала его не¬
сколько обидела подобная спешка, ведь они как-никак кол¬
леги, затем он на него ответил:
— Да, вчера вечером у нас давал представление разъезд¬
ной цирк. Я сводил на него своих двоих ребятишек и хозяй¬
ку. Мы разрешили им поставить шатер на участке рядом с
методистской церковью. Разумеется, они внесли за это обыч¬
ный взнос. — Одной стороной рта он пожевал что-то, воз¬
можно нечто несуществующее. — Авансом, — добавил он.
— То большое открытое место?.. Оно уже пустое, я только
что там проезжал.
— Да, разумеется. Они собрали свои манатки сразу же пос¬
ле того, как ушел последний посетитель, примерно в полночь.
А к часу ночи уже умотали. Понимаете, мы им сказали, у нас,
мол, так заведено, что начиная с полуночи, если они все еще
будут находиться на нашей земле, им придется платить за вто¬
рые сутки.
Этот весьма негостеприимный местный статут Моллой ком¬
ментировать не стал.
Мне сказали, у них с собой какие-то дикие звери.
368
— Да, несколько штук. Не такие уж и шикарные. — Ше¬
риф презрительно скривил губы, как человек, который в свое
время видел кое-что и получше. — Вот запашок от них шёл,
это да. Запахом они возмещали то, чего недоставало у них во
внешности...
Моллой пропел костяшками пальцев по столешнице.
— У них есть львы? Вот что я хочу знать.
— Да, два. Пара. Оба в одной клетке. Самец и самка, я
полагаю. У одного из них эта самая грива, у другого —
нет. Не знаю, какой от них прок, — выступать они не
выступали. Их просто показывали в клетке. На протяже¬
нии всего представления львы спали, положив морды на
пол. У них еще небольшая дрессированная зебра, вот та за¬
работала на свое содержание. Дети катались на ней, по двое
.сразу...
Моллой поерзал на стуле и развернулся, так что весь уже
был устремлен п сторону двери, только его голова оставалась
повернутой к информатору.
— И где же у них следующая остановка?
— Право, даже не помню, говорили ли они кому-нибудь.
Собрались себе тихонько и умотали.
Как человек, который понимает, что единственная воз¬
можность закончить разговор — это уйти, Моллой уже на¬
ходился у двери и ждал того момента, когда голос собесед¬
ника уже не сможет догнать его.
— Так в какую сторону они подались, по какой дороге?
— Ну, дорога тут всего одна, — констатировал шериф. —
Со стороны Фэйрфилда. А из городка выходит в направле¬
нии Хэновирии. Мимо моего дома они не проезжали, пото¬
му что мы не спали: у одного из малышей разболелся живот,
переел...
— Назад, где уже побывали, они бы не поехали, — рассу¬
дил Моллой. — Откуда они приехали?
— Из Фэйрфилда, — ответил шериф.
— А в другом направлении? Где они скорее всего остано¬
вятся?
— Хэновирия, как я вам уже сказал.
Несмотря на всю эту болтологию, Моллой снова вернулся
к столу:
— Вы позволите воспользоваться вашим телефоном?
369
И снял трубку, не дожидаясь разрешения. Шериф, каза¬
лось, встревожился. Он даже два раза моргнул, подсчитывая
в уме, сколько будет стоить этот разговор.
Вскоре Моллой положил трубку:
— В Хэновирии говорят, что на заре они проехали мимо,
не останавливаясь. Передвигались довольно медленно. Какой
следующий населенный пункт?..
На этот раз шериф явно обеспокоился. Он даже поправил
телефон на столе, отодвинув его чуть подальше — подальше
от Моллоя.
— Может, вам лучше... Вы приехали на машине?
— Она стоит на улице. Да, пожалуй, мне лучше отправить¬
ся вслед за ними самому, — согласился Моллой и направил¬
ся к двери.
Шериф, исполненный мучительной тревоги, прочистил
горло с таким звуком, услышав который просто нельзя было
не остановиться.
— Не хочу напоминать, но... вы же знаете, как бывает...
возможно, вы будете проезжать обратно, а возможно, и нет...
— О-о, •— произнес Моллой, когда наконец до него до¬
шло. — Сколько стоил'мой разговор? — Он до того был оша¬
рашен, что даже не разозлился.
— Ну, за первые три минуты отсюда до Хэновирии семь¬
десят пять центов...
Моллой порылся в кармане брюк, швырнул купюру в на¬
правлении стола, но она не долетела.
— Сдачу оставьте себе. Славненько же здесь у вас постав¬
лено дело.
Дверь за ним закрылась.
Шериф, возможно, говорил медленно, зато двигался быс¬
тро. Не успела еще рука Моллоя оторваться от ручки двери с
внешней стордкы, как он уже цолез на карачках в проем меж¬
ду тумбами стола.
* Моллой сел в машину. Он так быстро разделался с этим
шерифом, что двигатель не успел еще остыть. Отжав сцепле¬
ние, он медленно выехал на дорогу на Хэновирию. Переклю¬
чил скорость, прибавил газ, и Хэмптон уже остался у него за
спиной — до того мал был городишко.
В пятнах полуденного солнечного света асфальт дороги
напоминал пестрый ковер. Спокойный пейзаж, разворачи¬
370
вающийся за окном, вполне мог попасть на цветную вклей¬
ку в журнал с рекламой тракторов или молочных продуктов.
По синему-пресинему небу плыли взбитые как сливки об¬
лака, стоявшие у заборов коровы поднимали головы и смот¬
рели на него, когда он проезжал мимо. Путешествуя-по та¬
кой местности, было как-то стыдно думать об опасности,
пусть о ваших мыслях никто и не догадывался.
Хэновирия, когда он до нее добрался, оказалась ничуть не
большим поселением, чем местечко до нее. Там и сям стоя¬
ли под разными углами с полдюжины домов — вот, собствен¬
но, и все. Он проскочил деревушку, даже не притормозив.
Какой смысл останавливаться и что-то спрашивать, если и
цирк нс посчитал нужным в ней задерживаться: здесь и смот-
реть-то его представление некому.
Уже за дере пушкой он углядел как раз вовремя странную
картинку, смысл которой, проезжая мимо, не совсем понял.
Вернее, он ухватил что-то такое, но не мог уразуметь, чем все
вызвано.
На некотором расстоянии от дороги стояли постройки
одинокой фермы. Вдоль дороги тянулась изгородь из жердей,
высотой едва ли до колен — ничего особенного. На одной из
перекладин сидела, раскачиваясь, маленькая девочка. Вдруг
откуда-то выбежала женщина, схватил девочку и, крепко при¬
жимая к себе, потащила под мышкой к дому. Так могла сде¬
лать только страшно перепуганная мать. Причем, как он по¬
нял, девочка ни в чем не провинилась и никакое наказание
ей не уготовано, поскольку гнева лицо матери вообще не вы¬
ражало.
Чего он не мог понять, так это причины ее страха. Она не
имела никакого отношения к высоте изгороди, ибо даже если
бы малышка сорвалась и упала, то не ушиблась бы. Не имела
она отношения и к нему с его машиной: мать летела к ребен¬
ку задолго до того, как он показался на дороге. Да и сама из¬
городь отстояла довольно далеко от проезжей части, и боять¬
ся, что девочка попадет под машину, вряд ли стоило. А сама
женщина плотно сжала губы и молчала, видно не имея воз¬
можности поделиться с ребенком своими страхами — уж
слишком они серьезны. И, самое главное, на машину женщи¬
на даже не взглянула, ни вслед, ни в оба конца дороги. Она
смотрела в сторону темневшего на заднем плане леса.
371
Страх? — подивился Моллой. Но перед чем? И не стал
разбираться —всего лишь моментальный «снимок», который
он сделал, проезжая мимо. Сделать-то сделал, но не про¬
явил.
Показался еще один поселок. Там Моллой тоже не* оста¬
новился, даже названия его не узнал. Он лежал как на ладо¬
ни, открытый во всех направлениях, и было очевидно, что
никакого бродячего цирка там нет.
Однако что-то и в этом поселке показалось Моллою стран¬
ным. Что именно, он никак не мог понять, потому что знай
катил себе дальше. И все же чувствовалось там какое-то под¬
водное течение... ну, повышенная напряженность, что ли,
какая-то особая атмосфера. На улице стояли люди по двое,
по трое, разговаривали. Завидев его машину, они бросали на
него равнодушные взгляды через плечо, их занимало что-то
совсем другое, его появление лишь на мгновение отвлекло их.
Из верхних окон чуть ли не каждого дома выглядывала хотя
бы одна женщина. Причем смотрели они не вниз, в переул¬
ки, а куда-то вдаль. В сторону деревьев на окраине. «Если
видишь, как женщина в одном доме или в двух разглядывает
дали, — сказал себе Моллой, — это всего лишь самое обык¬
новенное любопытство. Но когда таким делом занимаются
все сразу, тут уже что-то совсем другое».
И каждый раз, стоило ему только увидеть где-нибудь
малыша, как моментально откуда-то появлялась мамаша,
дула к нему надрямки и немедленно тащила домой. Моллою
хотелось знать, откуда взялся страх за жизнь детей, кото¬
рый, казалось, молниеносно распространялся по сельской
округе.
Он прибавил скорости, хотя ехал и так достаточно быст¬
ро, причем даже сам мне заметил этого, пока не взглянул на
стрелку спидометра:
К тому времени, как он добрался до следующего населен¬
ного пункта, уже пали сумерки. Живописная деревушка вся
купалась в пурпурном сиянии неба, однако и здесь незри¬
мые швы, связующие людей, были прошиты черным кре¬
пом. Такие же небольшие кучки мужчин. У одного оказался
дробовик. Они передавали его из рук в .руки, рассудительно
рассматривая. Возле другой группы стояла собака на повод¬
ке. Дети исчезли совершенно. Моллой не заметил ни одно¬
372
го. Там, где в верхних окнах горел свет, сами окна плот¬
но прикрывали ставни, и свет боязливо пробивался сквозь
щели.
Он поехал дальше и вскоре ощутил, что. уже не один в
машине. На сиденье рядом с ним поселилось беспокойство,
и ему показалось, что воздух для этого времени года слйш-
ком холодный и влажный.
Немного погодя вдали слева показались какие-то огни,
тусклые в полусвете сумерек. Он решил, что добрался до Тэ-
кери, следующего местечка по пути. Его удивило, что дорога
почему-то проходит так далеко от деревни, а огни движутся
как-то необычно. И тут до него дошло, что перед ним не огни
домов. Светлые пятна пульсировали, подскакивали вверх и
опускались вниз, подскакивали и опускались. То были огни
ярко горевших факелов, люди ходили по лесу среди деревьев
и что-то искали, за чем-то охотились.
Что же они ищут, за чем охотятся? В лесной тьме? Они
напоминали искры возгорания опасности, эти огни, и когда
уже пала ночь, он на полной скорости ворвался в Тэкери с
включенными фарами. Они ярко высветили главную улицу с
ее двумя поворотами. Машина остановилась.
В Тэкери вокруг него творилось нечто невообразимое.
Посреди деревушки стоял шатер — Моллой таки догнал бро¬
дячий цирк. Однако казалось, что тут пронесся ураган. Нег
сколько палаток лежали на земле. Прилавки были перевер¬
нуты, а громадные полосатые тенты, которые создавали тень,
висели клочьями. У одного из фургонов отлетело колесо, и
он осел набок. Кругом валялись жареные кукурузные хлопья,
высыпавшиеся из мешков и втоптанные в землю бесчислен¬
ным количеством ног, а также лопнувшие воздушные шари¬
ки. Один из них, все еще надутый, зацепился за конек кры¬
ши ближайшего дома и покачивался там на своей крепкой
ниточке. Валялась даже мужская шляпа, втоптанная в рассы¬
павшуюся пшеницу.
Моллой вышел из машины и походил немного в этом бес¬
порядке. Площадь, улицы были странно пусты. Все попрята¬
лись по домам. Нак9нец он увидел какого-то человека, тоже
болтавшегося там, как и он сам, подошел к нему и дернул его
'за рукав:
— Что здесь произошло, приятель?
373
Мужчина не отрывал блуждающего взгляда от земли.
Он вел себя так, будто ему задали совершенно нелепый во¬
прос.
А вы-то где были? — только и ответил он, причем с
иронической интонацией.
— Не здесь. Не спрашивал бы, будь я здесь.
Взгляд мужчины по-прежнему выискивал что-то на земле.
— Да парочка этих чертей вырвалась на свободу, причем
посреди толпы.
— Каких еще чертей?
Мужчина сменил тему разговора:
— И ведь только что их отремонтировал. На семнадцати
камнях. Представьте себе. Сорвали прямо с запястья. А заод¬
но оторвали и рукав у пиджака. — Он что-то поднял. — Ьот
он, рукав. А часов нет.
Моллою нужно было точное слово. Ему хотелось, чтобы его
произнесли вслух, ведь оно не давало ему покоя в течение по¬
следних нескольких часов. Он спросил медленным скрипучим
голосом:
— Так что за черти вырвались на свободу?
— Львы, — ответил человек. — А иначе бы отчего такой
переполох и страх?
Моллой отпустил его рукав, чуть ли не отбросил его от
себя.
•— Львы, — энергично произнес он, — это уже по моей
части.
Мужчина пошел дальше, все еще продолжая поиски.
— Кто-нибудь пострадал?
— Да многие понахватали синяков и шишек...
— Я имею в виду от них.
— Только один парень, тот, что присматривал за ними. Он
был единственный, кто пошел навстречу им. У всех осталь¬
ных хватило ума броситься в другую сторону, причем очень
быстро.
— А кто знает, как все случилось?
Человек неопределенно пожал плечами:
— Вот именно — кто знает?
— Ну а где же этот укротитель или как его там?
— Лежит в доме священника. Его отнесли туда вскоре пос¬
ле того, как все произошло. Больницы у нас здесь нет. За ним
374
пришлют сегодня вечером карету «Скорой помощи», чтобы
отвезти его в...
— Покажите мне, где дом священника.
— Пусть вам покажет кто-нибудь другой, — нелюбезно
отказался мужчина. — Мне нужно найти часы.
— Ну, получше ищите, — съязвил Моллой и оставил муж¬
чину, усевшегося на землю с широко расставленными но¬
гами.
У Моллоя создалось впечатление, что хранитель не так уж
и пострадал, просто был весь в бинтах и испытывал безутеш¬
ное горе. Он лежал на койке в передней гостиной преподо¬
бного отца, за ним присматривали женщины трех поколений,
перебраниваясь по поводу того, как следует оказывать первую
помощь:
— Беда с твоими повязками, ма. Ты просто не знаешь,
когда остановиться. Рана у него около плеча, а ты забинто¬
вала руку до самых кончиков пальцев. Всему же есть пре¬
дел, не обязательно накручивать бинт, пока он не кончится.
Моллой ненавязчиво сумел выпроводить спорящих в ко¬
ридор и остался один на один со своим будущим свидетелем.
Окружающая обстановка сломила бы художника по интерь¬
еру. Керосиновая лампа в форме песочных часов освещала
комнату молочно-белым светом. Фиалки — а может, незабуд¬
ки? — набросанные по всему стеклу, как оспинами испещ¬
ряли лица обоих — и задававшего вопросы, и отвечавшего на
них. Эти крапинки создавали также впечатление, будто по
стенам, следуя особому образцу, ползают пурпурные мошки.'
Хранитель явно тревожился, лихорадочно ерзал на дива¬
не, но причиной его беспокойства, несомненно, была не ком¬
ната ужасов, в которой он оказался.
— Они застрелили Эмму, захныкал раненый, и подбо¬
родок у него задрожал, будто он вот-вот заплачет, -г Они ее
застрелили. Это было не нужно. Ее всегда можно загнать на¬
зад в клетку.
— А чего же вы от них ожидали? Чтобы ей подали молока
на блюдечке? Эти же звери — убийцы.
— Зачем стрелять, — настаивал мужчина. — Она бы нико¬
го не тронула.
— Нет? — сухо спросил Моллой. — А кто же тогда поца¬
рапал вас? Вы споткнулись о грабли?
375
— Она испугалась. Шум, крик, разбегающиеся в разные
стороны люди. Она больше испугалась, чем они сами. Толь¬
ко и всего.
— Любое животное чаще всего набрасывается на человека
от страха, — сказал Моллой. — Отчего опасность, которую
оно представляет, нисколько не уменьшается. Но я пришел
поговорить с вами о другом. Как все произошло?
— Не знаю, мистер, не знаю, — ответил хранитель, стирая
тыльной стороной забинтованной лапы незабудки с глаз.
— Вы обязаны знать, вы же несли за них ответственность.
Во время вашего предыдущего представления они все время
спали, не поднимая морд от пола клетки. Я беседовал с че¬
ловеком, который.их там видел. С чего бы вдруг им так раз¬
бушеваться? Что произошло здесь такого, чего не было там?
В котором часу это случилось?
— Не знаю, мистер. Послеполуденное представление под¬
ходило к концу. Не каждую дсе минуту я нахожусь у клетки.
Отошел от нее-поболтать с парнем. Находился не далее чем
в шести ярдах. Слышал, как хлопнула шутиха, но не обратил
на это внимания. Ими стреляли многие дети вокруг. К тому
же у нас есть тир, откуда тоже постоянно доносилась пальба.
Затем услышал женский крик, а когда обернулся и посмот¬
рел, оба зверя уже вышли из клетки. Они вышли из боковой
двери, той, которой пользуюсь я, и сбежали друг за другом
по лесенке, всего три или четыре ступеньки. Один побежал в
одну сторону, другой — в другую. Я попытался остановить
Эмму, а она стукнула меня пару раз, сбила с ног и унеслась
стрелой.
— Когда вы в последний раз заходили в клетку?
— Когда мы только прибыли, я дал им воды. Перед пред¬
ставлениями их не кормят. Иначе их размаривает и клонит в
сон, публика бывает недовольна. Кормлю я их потом.
— Вы заперли ее за собой, эту боковую дверь?
— Я вхожу и выхожу из клетки уже семь лет, мистер. И еще
сроду не оставлял ее открытой. Вон мои ключи, висят на рем¬
не, видите, вон там на диванчике.
— Как закрывается клетка?
— Цепь, а на ней подвесной замок. Все годы, что разъезжал
с ними, никогда не пользовался ничем иным. Просто не воз¬
никало необходимости.
376
— До сих пор, — мягко поправил его Моллой, как бы об¬
ращаясь к себе. — Вы не заметили, никто не ошивался около
клетки без дела перед тем, как все случилось?
— Да они все толпятся вокруг нее, такой уж у нас бизнес,
на том мы зарабатываем деньги.
— Я не имею в виду тех, кто глазел вместе с другими. Я имею
в виду того, кто болтался там больше обычного.
— Да, был один парень, который им немного докучал, —
признал хранитель. — Но это ничего не значит. У нас почти
на каждой остановке попадаются такие недоумки. Дразнят
животных, суют им в клетку палку или...
— Именно это он и делал?
— Нет. Сначала я заметил, что он стоит там, точно к месту
прирос. Но не придал никакого значения, решил, парень на¬
блюдает, увлекся вроде как. Обратил внимание, когда львы по¬
чему-то заволновались, что ли. Подошел поближе и увидел, что
бездельник дразнит их куском материи, какой-то грязной тряп¬
кой, оторванной от женского платья. Он просовывал ее в клет¬
ку между прутьями, а потом, когда они тянулись к тряпке лапой
или опускали к ней морды, быстро ее убирал. Если такое про¬
делывать перед любым животным, вы знаете, что получится.
Это все равно что размахивать красным флагом перед быком.
— И что же вы сделали?
— Да ничего особенного. Как я уже говорил, с такими
умниками нам приходится сталкиваться чуть ли не на каж¬
дом представлении. Я крепко схватил его, оттолкнул и ска¬
зал: «Проваливай, дружок». Его и след простыл.
— Как он выглядел?
— Всего лишь очередной деревенский придурок. Добавить
нечего. Ведь я на него даже не глянул.
— А после его ухода вы проверили, как закрыта клетка?
— He-а, да и с какой стати? Он к запорам не подходил, все
время находился перед клеткой.
Моллой саркастически скривил губы:
— А вы не очень осторожны, хранитель, нет?
— Но кто бы стал возиться с запором львиной клетки, —
печально спросил человек, — чтобы специально выпустить
зверей на свободу?
т- То, что вы не знаете, как ответить на вопрос или что-
то объяснить, вовсе не означает, что оно не может иметь
377
места. — Моллой уже стоял у двери. — Пожалуй, это все,
что я хотел узнать от вас.
Отвернув корчащееся лицо, мужчина снова принялся пла¬
каться, как человек, понесший личную потерю.
— Они застрелили мою Эмму, — донеслось до Моллоя,
вышедшего в коридор. — Это было вовсе не обязательно. Они
могли вернуть ее в клетку...
— ...Сам вошел в клетку, осмотрел ее и вот что обнаружил,
лейтенант. Последнее звено цепи, на которое набрасывали
дужку замка, кто-то подпилил напильником. Затем два зубца
открытого звена разогнул в стороны, очевидно, щипцами, так
что образовался достаточно широкий зазор, чтобы звено со¬
скользнуло с дужки замка. Да и звенья цепи не такие уж тол¬
стые и крепкие. Цепь окислилась и потускнела от времени,
но там, где пилили звено напильником, на металле остались
яркие блестящие следы. С земли я собрал в бумажку немнож¬
ко металлических опилок.
— Продолжайте.
— С. внутренней стороны на деревянной двери клетки име¬
ются свежие отметины от когтей, словно один из зверей от
испуга встал на дыбы и стал царапаться, как обычная кошка,
когда она хочет выйти.
— Продолжайте, продолжайте.
— Чем-то напуганные, понимаете? На полу клетки я об¬
наружил небольшие опаленные кусочки красной бумаги. Их
тоже собрал для вас.
— Чем они вам кажутся?
— Да тем, нем покажутся и для любого другого. Остатки от
шутихи, которую, должно быть, зажгли и швырнули в клетку,
когда никто за ней не смотрел..
(Макманус присвистнул на другом конце провода.)
— Их продавали всю вторую половину дня в лавочке, ко¬
торую цирк возит с собой. Правда, не такие уж большие, в
основном для детей. Я навел справки и узнал, что их прода¬
ли всего две. Одну малышу лет семи-восьми, а другую взрос¬
лому, который утверждал, что покупает её якобы для своего
мальчишки, но никакого мальчишки рядом с ним не было.
— Вы ничего не узнали об этом взрослом?
378
— Всего лишь в общих чертах. Зато из двух источников —
от продавца и от хранителя. И хотя ни оно из описаний ни¬
чего особенного собой не представляет и не многого стоит,
они не противоречат друг другу ни в одном пункте. Так что
наверняка речь идет об одном и том же человеке.
— Значит, бегство львов не случайно.
(Подчеркнуто): — Бегство не случайно, тут никакой ошиб¬
ки быть не может.
— И одного застрелили.
— Одного застрелили.
— Но один все еще на свободе.
— Один, больший из двух, все еще на свободе.
(После тревожной паузы): — Не нравится мне, как все обора¬
чивается. Теперь у нас настоящий лев, а также аллегорический,
и с ними обоими придется бороться одновременно. Вы оста¬
вайтесь там, Моллой, следите за развитием событий и инфор¬
мируйте меня. Я немедленно свяжусь с Шоном и дам ему знать,
что, возможно, ему в любую минуту придется иметь дело с са¬
мым настоящим львом, а уже больше не метафорическим.
Глава 13
ОЖИДАНИЕ: ПОСЛЕДНЯЯ ВЕЧЕРЯ
Шон просушил бритву и убрал ее. Тихонько запер шкаф¬
чик в ванной и вытащил ключ. Затем взял бутылочку с гама¬
мелисом с полки внизу, налил себе в ладонь, смазал обе руки
и приложил их к щекам Рида. Несколько капель при этом*
упало на пол — что поделаешь, опыта-то нет. Потом свернул
полотенце и легонько похлопал Рида по лицу.
— А что, получилось неплохо, — бодро-заметил он. —
Особенно если учесть, что я сроду никого не брил. Ни еди¬
ного пореза. — Он вопрошающе поднял коробочку. — Поль¬
зуетесь тальком?
Рид отказался, слегка повернув голову.
Я бы мог привести себя в порядок и сам, — сухо заме¬
тил он, — да вы боялись доверить мне бритву.
— Только посмотрите на свои руки, — мягко упрекнул
его Шон.
379
Та, что дрожала на краю раковины, соскользнула и укры¬
лась под полотенцем, которое Шон оставил на плечах своего
клиента. Но тогда уже заходило само полотенце, как раз над
тем местом, где спряталась рука, будто там был скрыт живой
пульс.
— Вы боялись не того, что они дрожат, — возразил Рид. —
Боялись, что они сделают все быстро и наверняка.
— Ну... — дружелюбно протянул Шон.
— А все-таки, почему раньше? Я всегда считал, что трупы
бреют после. Вы могли бы избавить себя от лишних хлопот.
Косметолог в похоронном бюро... сделал бы... — Черный юмор
Рида повис в воздухе.
Шон притворился, что ничего не слышит. Его большой
йалец, лежавший на выключателе, ампутировал вопрос, вы¬
ключив свет.
Он поднял Рида с невысокого стула, на котором тот сидел
во время бритья, убрал полотенце и повел его в ярко осве¬
щенную спальню.
— Все необходимые вам вещи разложены на кровати, —
указал он. — Сможете сами одеться? Когда вернусь, помогу
вам с запонками. Мне тоже надо одеться. Скоро нам спус¬
каться вниз.
— Смокинг?! — дрожащим голосом произнес Рид и издал
особый звук, который год назад был бы взрывом радостного
смеха. Увы, только не сейчас.
— У нас небольшая вечеринка, всего лишь мы втроем, —
успокаивающе напомнил Шон. — У нас должен быть презен¬
табельный вид, у вас и у меня. Надо показать ей, что мы,
^мужчины, тоже можем пофорсить, правда же? Я зайду за вами
через десять минут.
Шон сделал шаг, и Рид тут же потянулся к нему, намере¬
ваясь вцепиться в него обеими руками, но не успел.
— Окно в порядке? — в страхе прошептал он.
Шон подошел к окну и проверил задвижку.
— Плотнее не бывает. — Потом прошел к двери, открыл
ее и вопрошающе обернулся. — Я буду в своей комнате на¬
против через коридор. Хотите, оставлю обе двери открыты-
, ми, чтобы вы могли меня отсюда видеть?
— Нет, — неохотно отказался Рид. — Достаточно безопас¬
но — в такую-то рань, я полагаю?
380
— Ну... — несколько механически ответил Шон.
— Еще ведь нет семи, так ведь?
— Вы не должны справляться у меня о.времени, — терпе¬
ливо внушал Шон. — Не нарушайте наше соглашение.
— Какое славное время — семь часов? Вот если бы весь
вечер оставалось семь часов! — Рид умоляюще ломал руки.
— Займитесь-ка вон той свежей сорочкой,, г- с профес¬
сиональной сноровкой указал Шон. — Вернусь через десять
минут.
Приложив большое усилие,.будто что-то мешало ему, за¬
крыл дверь. И тут же лицо его резко изменилось. Оно уже
не было бодрым, уже не улыбалось дружески. Оно оказалось
усталым, хмурым и обреченным. На нем даже отразился лег¬
кий ужас. Ужас, который шел не изнутри; ужас, которому
он был свидетелем, — ужас другого человека..
Он даже потянулся и провел рукой по губам, необходи¬
мость все время улыбаться утомила мышцы лица.
У себя в комнате он быстренько побрился, почти не загля¬
дывая в зеркало и не видя собственной физиономии. Потом
наспех пробежал расческой по волосам; держа полотенце в
обеих руках, протер шею и стал облачаться в непривычный
для него смокинг. За всю жизнь он надевал его только два
раза.
После двух-трех нерешительных попыток он оставил гал¬
стук как есть, вернулся к комнате Рида и заглянул. Улыбка
вновь заиграла у него на лице, словно он вернул на место
прежнюю мёску.
— Ну Kafr успехи? — спросил он. Я сбегаю к мисс Рид и
попрошу помочь мне с галстуком. Хорошо?
Рид отупело сидел на краю кровати, на коленях у него
была разложена сорочка. Какое-то время назад он, очевид¬
но, закончил вставлять, запонки, но позабыл или отложил
следующий шаг: надеть ее. Он погрузился в привычное оце¬
пенение.
При появлении Шона Рид быстро поднял глаза и нервно
сглотнул. По опустошенному лицу пробежала тень страха. Та¬
кое в нем могли вызвать любые слова, означающие уход —
уход от него другого человека^ Эти слова действовали на него
подобно мелким камешкам, брошенным в сверхчувствитель¬
ный пруд.
381
— Но вц сразу же вернетесь?
Шон уже научился не подходить к краю слишком близко,
v если не предполагал оставаться с ним неопределенно долго.
Рид вцепился в него обеими руками, и разорвать этот захват
без невольной грубости оказывалось довольно трудно. И сей¬
час он остался в дверном проеме.
— Я сразу же вернусь. И буду прямо возле лестницы.
— На этот раз оставьте дверь открытой. Вы уйдете доста¬
точно далеко.
— Разумеется, Майк. — Шон одарил его радостной улыб¬
кой, а сам подумал: «Ну какой от улыбки толк? Улыбка на
твоем лице не прибавляет'смелости другому. Однако ничего
лучшего я не знаю».
Он растворил дверь настежь и придержал ее у стены, как
бы желая там и припечатать.
— А как насчет того, чтобы промочить горло? Пока буду там,
приготовлю коктейли. Чего вы хотите? «Мартини», «Манхэт¬
тен», «Куба либре»?
Рид засмеялся. Беззвучным, как у мима смехом, — всего
лишь губы, десны, зубы. Пантомима вышла не очень хоро¬
шая и тут же перешла в слезливую гримасу, за которой могла
последовать маска хныканья, но оно так и не раздалось.
Чувствуя, что в данный момент просто не в силах с этим
совладать, Шон быстро отвернулся и сделал вид, что ничего
не заметил. По лестнице он спускался чуть громче, чем сле¬
довало бы. «Боже всемогущий! — пронеслось у него в мозгу,
покаспускался. — Это же будет ад кромешный сегодня вече¬
ром, и сейчас всего лишь начало!»
Пройдя через столовую* где стол сверкал серебром, и по¬
хожую на коридор буфетную, он нашел Джин на кухне. Уже
одетая к вечеринке,, она стояла у одного из столов в набро¬
шенном сверху рабочем халате, принадлежавшем, вероятно,
^сухарке, и что-то энергично взбивала в чаше. Ее вечернее
платье из какого-то серебристого материала заметил, только
когда оказался сзади нее.
— Как он? — спросила она.
— Плохо, — ответил он. — Нам.предстоит очень тяжелая
работа. — Он огляделся. — И все это приготовили вы?
. — Основные продукты, полуфабрикаты, которые мне нуж¬
ны, оставили они. Я предупредила, что хочу в основном все
382
сделать сама. Л современные печки — просто чудо. Вы вклю¬
чаете таймер — и все в порядке. Я здесь немного повозилась,
и, слава Богу, мне удалось чуть-чуть отвлечься. — Она взяла
что-то на палец и попробовала. — Как вам понравилась сер¬
вировка стола?
— Простите, я даже не обратил внимания, — признался он.
— Я трудилась над ним более получаса. Свечи или цветы
использовать не могла — побоялась, что они станут наводить
на всякие мысли...
— У меня мало времени. И надо настроиться на соответ¬
ствующий лад. Скорее всего, в течение вечера у нас не будет
возможности поговорить о тактике. Все должно проходить без
сучка и задоринки. Вот так. — Он несколько раз щелкнул
пальцами. — Мы не можем дать ему время на раздумья. Лег¬
комыслие и благоглупости, остроты и шутки, все на самом
высоком уровне — как с вашей, так и с моей, стороны..
— Да знаю, все знаю, — сказала она, мучительно прику¬
сив губу и на мгновение закрыв глаза.
— Справитесь? Это очень важно. Понимаете, срок все бли¬
же и ближе. Он сейчас гораздо ближе, чем за обедом вчера ве¬
чером. К завтрашнему дню проклятие будет снято. Давайте
надеяться, что он у нас уже начнет приходить в себя. Сегодняш¬
няя трапеза очень важна. Она может выйти ужасной, а может...
— А вы уверены, что мы не переигрываем? Придавая ей
такое значение, невольно подчеркиваем, что это последняя
трапеза перед...
— Все равно он помнит о предсказании. Вели нам и удас¬
тся изгнать из его головы мысль о нем, так только с по¬
мощью подобных уловок. Не забывайте, мы боремся против
смерти, против самой смерти, которая засела в нем. Попро¬
буйте, Джин, ну пожалуйста. Вы обещаете?
Она молча кивнула. Шон испугался, что она сейчас рас¬
плачется, глаза у нее подозрительно увлажнились.
— Сейчас пойду и приготовлю несколько коктейлей. Ду¬
маю, нам с вами надо выпить чего-нибудь покрепче, прежде
чем я поднимусь наверх и приведу его. Право, без куражу не
обойтись.
— Прежде чем уйти, спуститесь на минутку в подпал, —
попросила она. — Вот ключ. Хочу, чтобы вы принесли... Вы
разбираетесь в марках вин?
383
— Нет, — откровенно признался он.
— Ну, в таком случае запомните. Поищите там открытый
' Ящик. Увидите на нем Надпись: «Veuve Clicquot. 1928. Fine
champagne»1.
— Фин?
— Оно пишется как наше «файн». Принесите- бутылки
три.
— Три?! Не многовато ли?
— Нет, оно очень легкое. Если л можно развеселиться, так
только с помощью этого средства.
Он дошел до дверей, потом вернулся:
— У него есть любимые пластинки? Хочу поставить их на
пианолу, чтобы...
— В последнее время он все заводил «Танец смерти» Сен-
Санса, но вчера я выбросила эту пластинку. Тут надо по¬
осторожней. Какую-нибудь танцевальную музыку для нас с
вами, так безопаснее. Потому что любое, что ему слишком
нравится, тут же наводит на мысль, что он этого больше ни¬
когда не услышит, что он расстается с ним навсегда. И тог¬
да все наши старания окажутся напрасными.
Шон снова заглянул к ней после того, как наполнил шей¬
кер, принес шампанское и поставил бутылки в ведерко со
льдом.
— Все готово? Пошел за ним.
— Ваш галстук...
— Ах да. Совсем забыл. Пустяки, всего лишь уловка.
Я один из тех редких парней, которые умеют завязывать гал¬
стук-бабочку.
— Все равно я вам помогу.
.Их лица на мгновение оказались совсем рядом.
Она сделала шаг назад, с одобрением на него посмотрела.
— А я-то как? Выгляжу нормально?^— спросила Джин без
всякого кокетства, озабоченно и мучительно.
— Выглядите так, как вам и следует выглядеть, готовясь к
такому делу. Вот, выпейте-ка. Практически без воды. Придаст
уверенности.
Она посмотрела йа стакан. Потом подняла его и, чокнув¬
шись с Шоном, произнесла:
1 «Вдова Клико. 1928. Отменное шампанское» (фр.).
384
— За наш успех.
— За наш успех, — согласился он.
Они поставили стаканы.
— Том, не поймите меня неправильно. Поцелуйте меня,
пожалуйста. Мне непременно нужно, чтобы, прежде чем все
начнется, кто-то меня поцеловал. Это придаст мне смелости.
А тут никого больше нет. Его попросить я не могу. А мне
непременно нужно, чтобы меня поцеловал кто-то, кто силь¬
нее, увереннее меня.
— Хотел бы я быть сильнее, — мягко сказал он.
Соприкоснулись только их губы.
— За предстоящую работу, — пробормотала она.
— За предстоящую работу, — повторил он.
Она открыла глаза. Они стали чуточку светлее. И улыбну¬
лась она просто и искренне:
— А теперь приведите его.
Джин ждала их в столовой, уже без кухонного халата. Она
была стройной и ослепительно красивой в нарядном сереб¬
ристом платье с темно-красными вельветовыми бантами на
плече и бедре. Она улыбалась одной из улыбок Шона, толь¬
ко гораздо лучше, теплее и мягче, чем когда-либо получалось
у него.
Улыбаясь, она пробовала на язык соленый мицдаль — ни
дать ни взять легкомысленная женщина, поджидающая у обе¬
денного стола гостей. Она вся купалась в лучах света и была
сама прелесть. Но годилась ли для их цели? Ведь у любого сер¬
дце облилось бы кровью, стоило подумать, что ему придется
навсегда расстаться с ней, что он видит ее в последний раз.
Они медленно спустились по лестнице. Шон поддерживал
его под локоть, с другой стороны Рид опирался на перила.
* Потом повернули, пошли по ковру и увидели ее.
Комната была ярко освещена. Чтобы не осталось ни одной
тени, Джин включила все лампы.
У Шона сперло дыхание, и он поймал себя на том, что
думает: «Я бы тоже умер, если бы только мог посмотреть на
тебя вот так всего лишь раз, прежде чем я...» И тут же вы¬
бросил эту мысль из головы как нечто такое, что вообще не
имеет права заявлять о себе.
38S
С притворной изысканностью она сделала книксен. По¬
шла им навстречу, и поцеловала Рида в щеку.
Добрый вечер, джентльмены, — сказала она весело и
сделала вид, будто собирается поцеловать и Шона. Но в са¬
мый последний момент откинула голову и рассмеялась. — Ай-
ай-ай, — шутливо засокрушалась она. — Какой конфуз!
— Ты выглядишь очень мило, — заметил Рид.
— А что скажет другой? Будут какие-нибудь комментарии?
— Вы настоящая фея, — сказал Шон.
-*■ Надо посмотреть значение этого слова в словаре. —
Она подмигнула отцу. — Представляешь, если бы на какой-
нибудь вечеринке какой-нибудь джентльмен подошел к ка¬
кой-нибудь симпатичной молодой крошке, стоящей у обе¬
денного стола вроде нашего, и ляпнул бы: «Ты похожа на
ведьму!*
— Готов спорить, что так говорил не один муж, — подбро¬
сил Шон. — Готов также спорить, что тот, кто это сказал,
остался с подбитым глазом.
— А вам не кажется, это зависит еще от того, на чьей ве¬
черинке он ее нашел? — ответила она.
Губы Рида невольно расплылись в улыбке. А они оба сму¬
щённо хихикнули.
Носком туфли она незаметно коснулась ноги Шона. Он
понял, что она имеет в виду: хоть они чересчур переигрыва¬
ют, но пока получалось неплохо. Так держать. Мы уже доби¬
ваемся успеха.
— Выпьем коктейль? — предложил Шон.
— Да, принесите сюда шейкер. Зачем всем ходить в дру¬
гую комнату и снова возвращаться. — А когда они разошлись
в стороны, она сумела шепнуть ему уголком рта: — Там есть
часы.
Шон потряс шейкер и разлил коктейль.
Сейчас они стояли группой у шейкера. Одной рукой она
обнимала отца за талию. Шон находился по другую сторону
от него, легонько придерживая его за плечо. Они подняли
крошечные треугольные стаканчики, наполовину наполнен¬
ные розовым.
Джин посмотрела сквозь свой стакан на свет.
— Может, кто-нибудь скажет тост?
Шон выпалил:
386
— Ваше здоровье!
Они чокнулись и выпили.
— Ну что, еще по одному? На сей раз я выдам тост. Гово¬
рю вам: я сегодня плохая.
— А когда вы плохая, вы хорошая, — скаламбурил Шон.
— Но когда я хорошая, я одинокая. Ну что же, пьем
до дна!
Они снова чокнулись.
И тут случилось непредвиденное. Шон и Джин, как пре¬
жде, держали маленькие стаканчики, а у Рида же в руке ока¬
залась одна ножка. На полу возле его ног посреди мокрого
пятна валялось несколько кусочков стекла.
Молодые люди мгновенно обменялись полными ужаса
взглядами. Джин быстро заговорила, и так быстро, что фра¬
за застряла у нее в горле, и половину ее она сжевала:
— Это к добру.
Большой палец Шона напрягся, раздался звук, похожий на
хруст веточки, и вот у него в руке тоже только голая ножка.
Однако чаша его рюмки лежала целая на полу, она не раз¬
билась.
Джин опрокинула рюмку и с силой стукнула ее о край
буфета. Та разбилась вдребезги.
— Теперь мы все квиты.
Страх перед страхом завладел ими обоими, Шоном и ею.
Нога Шона скользнула по полу, и осколки стекла ис¬
чезли.
Лицо Рида абсолютно ничего не. выражало. Его глаза на¬
поминали глаза на холсте, только художник нарисовал их
чересчур большими. Он повернулся к Шону.
— Свой разбили вы, — тихо сказал он. — Мой разбил¬
ся сам.
Джин быстро отошла от них и повернулась так, что юбка
ее пошла кругалем. Это сразу же привлекло к себе внима¬
ние, потянуло за собой, будто каким-то центростремитель¬
ным воздушным потоком.
— Давайте-ка начинать. Уж больно мы застоялись. — Она,
вальсируя, оказалась за спинкой одного стула. — Вы здесь. —
Потом коснулась другого. — А ты на своем обычном месте,
папа; Гретхен сейчас принесет суп.
— Я помогу вам, — вызвался Шон.
387
Ее глаза быстро передали ему сигнал не оставлять другого
мужчину одного, сигнал едва заметный, но тем не менее до¬
стигший, цели. Ее серьезность была ловко завуалирована за
легкомысленной улыбкой, заигравшей на ярко накрашенных
губах.
— Вечеринка, на которой все превращаются в официантов.
У нас просто бригада по тасканию ведер. Кого-то же должны
и обслуживать. — Она скорчила ему физиономию и быстро
вышла через вращающуюся дверь в буфетную.
— Меня пнули ногой, — пожаловался Шон Риду, усажи¬
ваясь за стол, — но я не знаю, куда именно. Это по мне за¬
метно?
Она вернулась так же, как и ушла, толкнув дверь и неся
перед собой супницу.
— В данный момент вам было бы весьма кстати подсуе¬
титься, г- обратилась она к Шону.
— В какой, вы сказали, момент? — переспросил он, помо¬
гая ей поставить на стол супницу.
Она надменно посмотрела на него сверху вниз:
— Право, мистер Шон, я за вами не поспеваю.
— А.я никуда и не спешил.
— Зато торопился ваш разум. Впредь попрошу вас держать
его на привязи.
— Сложно, очень сложно. Где ж я найду такой крохотный
ошейник, чтобы надеть на него? — воскликнул Шон.
Оба искоса посмотрели на Рида, как бы желая убедиться,
добиваются ли хоть какого-то успеха.
Глаза Рида на мгновение стали похожи на настоящие гла¬
за. Больные, но настоящие. У него даже немного подпры¬
гивали плечи, как от внутреннего смеха, слишком слабого,
чтобы он мог прорваться наружу.
Шон встал и пододвинул ей стул.
— Нет-нет, не подходите ко мне близко, — капризно ска¬
зала она. — Особенно сзади.
Рид покачал головой и издал радостный гортанный звук.
. Огни горели ярко. Теней на столе не было. Казалось,
обед шел на залитом солнцем снегу. В серебре отражалось
все, как в зеркале, хрусталь так и сверкал, а когда они раз¬
вернули салфетки, приятно подуло белым ветром. Брилли¬
ант на пальце у Джин служил своеобразным фокусом, вокруг
388
него играли воображавгмые и мимолетные нимбы зеленого и
красного.
— Хороший суп, — похвалил Шон.
— Он называется «крем де ля крем — де ля крем».
— По-моему, одно «де ля крем» в нем лишнее.
— Собственно говоря, я даже укоротила его название. В нем
на одно «де ля крем» больше, умник.
Наступило короткое молчание. Какое может быть за лю¬
бым столом — ничего зловещего, ничего продолжительного.
Однако же оно предательски позволило просочиться в ком¬
нату и заявить о себе внешнему звуку, прежде чем они это
осознали. Звук был очень слабый, безобидный: тиканье тяже¬
лых часов в другой комнате. Благодаря какому-то моменталь¬
ному капризу акустики, а может, и потому, что уши у них
были так чувствительны, этот звук достиг уровня слышимос¬
ти и залетел в комнату, когда он им меньше всего был нужен.
Боясь услышать что угодно, они услышали именно то, чего
больше всего хотели избежать.
Носок ее туфли коснулся под столом ноги Шона.
— Дверь, — выдохнула она. —'' Быстрее.
И тут же зазвенела посуда и столовое серебро, чтобы как-
то отвлечь внимание Рида.
Шон соскользнул со стула и сделал несколько танцеваль¬
ных па вокруг стола. Дверь тихонько, закрылась. Звук заглу¬
шили.
Теперь встала Джин и, вытянувшись у своего пустого сту¬
ла, обратилась к самой себе:
— Можете убирать тарелки, Гретхен? Да, мэм, спасибо,
мэм, сейчас уберу. Извините, мэм, вы должны мне зарплату
за неделю с прошлой пятницы, мэм, так что не занимайтесь
пустой болтовней. — Она вышла, на этот раз' в боковую дверь,
толкнув ее локтем. Улыбка Рида была всего лишь мимолет¬
ной тенью, сопровождавшей звуковую дорожку звонкого сме¬
ха Шона. Дверь резко отворилась. Появилось встревоженное
лицо Джин. — Боюсь, для основного блюда нужен трактор.
На этот раз, пожалуй,* я позволю вам помочь мне.
Рука Рида мгновенно метнулась вперед и легла на запястье
Шона, не отпуская его:
— Не вставайте из-за стола оба сразу. Не оставляйте меня
здесь одного.
389
— Я не выйду туда, — пообещал Шон. — Встану по эту
сторону двери, понимаете? Вы сможете меня видеть. Джин,
передайте мне этого мастодонта, я донесу его до стола.
Она вернулась к столу следом за ним.
— Ты бы не хотел разрезать для нас мясо? — весело спро¬
сила она Рида.
И тут же ее глаза и глаза Шона переместились на ост¬
рый нож.
— А, ладно, пожалуй сама справлюсь, — и, не дав отцу
ответить, быстро отхватила кусок. — Как здорово, что Уикс...
э-э... отпросился сегодня. Я могу взять себе именно тот ку¬
сок, который захочу, раз уж режу мясо. А то он меня немно¬
го стесняет.
— Уикс уже не вернется, — каменным голосом выгово¬
рил Рид.
— Господи,-разумеется, вернется! — весело удивившись,
возразила она. — Он просто отпросился у меня на вечер, и я
его отпустила. Он вернется первым делом... — Шон слегка
прочистил горло. — Принесите шампанского, Том, и займи¬
тесь им. Оно как раз под это блюдо.
Шон радостно посмотрел на Рида:
— Вы слышали, как она назвала меня? Том.
— О, если я называю вас так до шампанского, можете себе
представить, как назову после.
Пожалуй, они оба говорили чересчур быстро, как будто
состязались, кто кого перегонит. Это бы не сработало ни с
кем другим, кто не побывал в шкуре Рида.
Щон принес шампанское. Она принялась давать ему шут¬
ливые указания, то и дело при этом подталкивая локтем Рида.
— Пробку вытаскивайте осторожно. Ой-ой! Сейчас она
хлопнет!.
— А что, разве они не все хлопают?
— То-то он удивится! Только после того, как услышишь,
как хлопнула пробка от шампанского, можно считать, что ты
слышал, как хлопает, пробка. Уберите рукав, а то манжета
станет мокрой.
— Это что, — в шутку рассердился Шон, — открывание
бутылки вина или матч по борьбе?
Пробка глухо отскочила от противоположной стены, и Шон
аж подпрыгнул.
390
— Быстрее, держите его! Все же вытечет! — пронзительно
закричала она.
Шон схватил бокал и наполнил его.
— Какое сердитое, а? — в замешательстве сказал он, стрях¬
нув с руки приставшую пену. Осторожно приблизил горлыш¬
ко к другому бокалу и покачал головой, как бы ожидая нового
подвоха. — А теперь глядите-ка, какое смирное.
— Осторожно, смотрите, чтобы оно вас не одурачило.
Он сел.
— Оно собирается выкидывать свой номер каждый раз?
— Нет, всего лишь первый. Вы что же, думаете, это гей¬
зер, который извергается каждые десять минут.
Чокаться они не стали, что скорее подчеркнуло, нежели
изгладило из памяти предыдущий инцидент.
— Ну, так или иначе, за нас троих, — весело взглянула она
на отца. — Ты здесь, и я здесь, и... Насчет него мне,'пожа¬
луй, лучше проверить. — Она потянулась и потрогала Шона
за руку. — Ну, во всяком случае, частично. До шеи.. Выше я
уже не гарантирую.
— Оставь парня в покое, — слабо возразил Рид. — Он в
порядке. — У него даже опустилось одно веко — так он пы¬
тался подмигнуть Шону, а тот сейчас же почувствовал, как
носок ее туфли коснулся его ноги, — смотрите, мол, имеем
успех.
— Ах, бедный, беззащитный мальчик, — проворковала
Джин. — И весит-то всего...
— Ну-ну, что же вы, договаривайте, — с вызовом произ¬
нес Шон.
Она промямлила что-то насчет «кожи да костей».
Они.выпили все сразу. К одному бокалу приложились
красивые губки, к другому — тонкие и крепкие, к треть¬
ему — испуганно дрожащие, ищущие у бокала поддержки.
Золотистая жидкость искрилась поднимающимися вверх пу¬
зырьками.
— Когда-то его пили из женских туфелек, — мечтательно
заметила она. Шон, человек практичный, покрутил бокал в
руке, с сомнением на лице. — Он мне не верит! В те времена
не делали туфелек с открытыми носками. Все было закрыто.
Туфли напоминали маленькие лодочки.
— О-о, —* протянул он, как будто она его убедила.
391
Она кокетливо подалась вперед, глядя то на мужчин, то на
бокал, который сжимала в лежавших на столе руках.
— Помню, как я первый раз в жизни пила шампанское.
В ночном клубе в Риме: Пила из чувства зависти. Тебя в
этот вечер с нами не было, — бросила она Риду. — Меня
взяли с собой Луиза и Тони Ордуэй. А за соседним столом
сидела эта потрясающая женщина, несколько... ну, вы зна¬
ете, что я имею в виду... по-моему, она из демимонда.
— Что это означает? — спросил Шон.
— Девушка, которая получает слишком много предложе¬
ний. Но не руки и сердца.
Шон с серьезным видом кивнул, отчего она рассмеялась.
— Я смотрела на нее во все глаза, — продолжала Джин, —
как и остальные в зале. Интересно, почему демимонд столь
фатально притягателен для девушек-подростков? Она все по¬
тягивала и потягивала шампанское, а сама становилась еще
спокойней, еще величественней, еще горделивей. Будто она —
бездонная бочка. Ну и вот, улучив подходящий момент, ког¬
да оба Ордуэя отошли к другому столику, я заказала немного
себе. И стала пить. Оно мне не понравилось, кололо язык,
будто иголками. Но если его могла пить женщина за соседт
ним столом, я не собиралась от нее отставать. Она сыграла
со мной злую шутку. Увидев, что я вытворяю, моментально
поняла, почему я это вытворяю. Но вместо того, чтобы по¬
смеяться надо'мной, что ей, вероятно, хотелось, сделалась
сама прелесть. А они умеют быть очаровательными, уж вы
мне поверьте. Она подняла бокал, посмотрела на меня и как
бы чокнулась со мной на расстоянии, как с равной. Это и все,
что мне было нужно. Можете представить, такой комплимент.
В шестнадцать лет. Я тоже подняла бокал за ее здоровье.
И каждый раз, когда она наполняла и поднимала бокал, я
тоже наполняла и поднимала свой. Видела, как раз или два
губы у нее предательски дрогнули, но она слишком хорошо
воспитана, чтобы проявлять чувства, и это-то меня и доко¬
нало. Когда Ордуэй вернулись к столу, последовала ужасная
суматоха, но я к тому времени уже почти не соображала, что
происходит. Помню только, что, прежде чем они полувыве-
ли, полувынесли меня оттуда, я настояла на том, чтобы не¬
пременно остановиться у стола этой женщины и пожать ей
на прощанье руку. А ты помнишь, как они привели меня к
392
тебе домой? О-о, ты был так строг и осуждал меня, особенно
в их присутствии, но как только мы остались одни, ты помог
мне раздеться, и тебе приходилось все время отворачиваться.
Ты смеялся, я видела тебя насквозь, не настолько уж меня
развезло, и знала, что ты все понимаешь.
— Маленькая моя девочка, — еле слышно пробормотал Рид.
Глаза у него медленно закрылись.
Она быстро повернулась к Шону — пожалуй, даже черес¬
чур быстро.
— А теперь вы расскажите нам, как впервые выпили.
— Ну, это выглядело вовсе не так романтично, как у вас, —
заговорил он, доверительно наклонившись к ним. — И случи¬
лось не в Риме, а в Джексон-Хайтс, штат Нью-Йорк. И пил я
не шампанское, а джин. И никто в этом не участвовал, кроме
одного моего дяди, мир праху его, отставного капитана поли¬
ции. Он жил не с нами, но в те дни гостил у нас. Родственники
подозревали, что он поддает втихую, но он был холостяк, так
что никто никогда не видел, как все происходит. Ах да, глав¬
ное-то вот в чем: я обогнал вас на два или три года. Мне в то
время стукнуло тринадцать.
— Что вы говорите! — удивилась она, а Рид усмехнулся.
— Во всяком случае, я катался на роликовых коньках по ули¬
це, пришел домой весь мокрый, и мне страшно хотелось пить.
Дядя, должно быть, зашел в комнату как раз передо мной,
а потом вышел взять очки, или газету, или тонкую сигару.
На столе у меня перед носом оказалось пол стакана бесцвет¬
ной, освежающей на вид жидкости. Вы когда-нибудь видели,
как испытывающий жажду мальчик такого возраста пьет воду?
Р-раз — и готово, стакан пустой. Спиртного у нас дома никог¬
да не водилось, так что откуда мне было знать? Сначала я по¬
думал, что с потолка обвалилась вся штукатурка и расплющила
меня в лепешку. Потом решил, что внутри у меня что-то зато-'
релось и я сгорю до смерти. Во всяком случае, когда домашние
услышали странный шум и вбежали в комнату, они обнару¬
жили, что я держусь за живот и исполняю индейский танец вой¬
ны, издаю соответствующие звуки и топочу ногами. Добрых
пять минут все носились за мной и никак не могли заставить
меня постоять спокойно и объяснить, что произошло. Падали
стулья, какие-то вазочки, словом, творилось что-то ужасное.
В конце концов меня так развезло, что вы таких пьяных сроду
393
не видели, я пел, спотыкался, икал. Тут мать почуяла идущий
от меня запах и-вышла из комнаты, вытирая слезы передником
и призывая на помощь всех святых. Но самое несправедливое
заключалось в том, что никому и в голову не пришло обвинить
дядю. Все думали, что я сам нашел бутылку и налил себе. Мне
дали проспаться и на другой день устроили мне грандиозную
порку:
— Ну а почему же вы...
— Так уж меня воспитали: не винить других людей, ниче¬
го на других не сваливать. И оно окупилось, причем не раз.
Когда дядя уезжал, потихоньку сунул мне пятидолларовую
купюру и подмигнул. Я понял за что. В общем, до того, как
стал пить, полностью излечился от любви к спиртному. Даже
теперь не переношу ни запаха, ни вкуса крепких напитков —
во всяком случае, джина. Обожаю гГйво. Для меня это было
своего рода: страховкой от алкоголизма методом Кили, про¬
веденное превентивно.'
Рид обернулся и украдкой посмотрел на дверь:
— Она открыта, Джин.
— Но это вращающаяся дверь в буфетную, милый, ты же
знаешь, ее нельзя крепко закрыть.
— Но я только что видел, как она качнулась. Немножко
подалась вперед, затем снова назад.
— Вероятно, поток воздуха, небольшой сквознячок, — по¬
пытался успокоить его Шон.
Она встала, подошла к двери и поставила перед нею стул:
— Ну вот, теперь не будет раскачиваться.
Джин вернулась к столу, остановилась у отца за спиной,
обняла его за плечи. Какое-то мгновение отец не видел ее
лица, зато его видел Шон.
— Выпей еще немного шампанского, милый. Пока оно
совсем не выдохлось. Ну-ка, мы выпьем с тобой на брудер¬
шафт, ты и я. — Их руки переплелись, и они выпили.
. — Желает ли джентльмен с другой стороны стола, чтобы я
и 'с ним выпила на брудершафт? Он о чем-то задумался? Не
находит слов? A-а, просто завидует!
Она потянулась к нему, взялась за конец его галстука-ба¬
бочки, дернула за него, и узел развязался.
— Бели мне не изменяет память, когда-то это считалось
приглашением.
394
— Приглашением к чему? — спросил Шон.
— Совершенно верно — к чему? Этого я так и не узнала, —
призналась она. — Сроду еще такого не делала. Вероятно...
снова завязать галстук.
Он вдруг нанес ей ответный удар, когда она меньше всего
ожидала: взялся за ее вельветовый бант и попытался развя¬
зать его. Ничего из этого не вышло.
— Мужлан, — ласково пропела она. — Он же так сшит.
— Да, теперь знаю, — с грустной миной Пьеро ответил он,
разглядывая свои неловкие руки.
Наступила ее очередь. Она пробежала пальцами по его
волосам, и они встали торчком, напоминая метелку из*перь¬
ев для смахивания пыли.
Он скрестил руки на груди, снисходительно глядя на нее
с бесконечным терпением;
— Играете с динамитом, мэм. Вам не миновать беды, не
успеет еще эта ночь за... — Он быстро замолчал.
Рид, казалось, ощутил поток холодного воздуха или при¬
ступ одиночества.
— Вы оба так далеко от меня. Вокруг меня слишком мно¬
го пустого пространства. Пододвиньтесь поближе, — взмо¬
лился он. — Чуточку поближе.
— Ну что ж. Я пододвинусь до угла со своей стороны.
А вы — до угла со своей, Том.
— Обойдите вокруг стола, — запинаясь, сказал Рид. —
Сядьте рядом со мной.
Они поставили свои стулья рядом с ним.
— Но ведь в таком случае вся противоположная сторона
оказывается удивительно голой, — не имея в виду ничего
плохого, возразил Шон.
— Передо мной стол,. — просто ответил Рид.
— Так уютней, — поддержала она. — После основного
блюда уже неважно, где вы сидите. — Она обняла отца за
плечи. Шон поднял руку и тоже обнял его.
— Ну вот, голова к голове, вот так, — продолжала она. —
Кто-нибудь знает какие-нибудь анекдоты? Самое время для
хороших анекдотов. И не обязательно, чтобы они были; чис¬
тыми, можно прибегнуть к помощи эвфемизмов.
— Я знаю один про фараона, — вспомнил Шон, — он чис¬
тый, а вот хорош ли, не мне судить.
39S
Она потянулась к пачке сигарет, которую он положил пе¬
ред ними, со словами:
— Терпеть не могу женщин, которые приходят на обед без
своих сигарет.
Шон рассказал анекдот. Он оказался не слишком веселым,
зато намерение его было добрым. Джин долго смеялась, вы¬
ражая свое одобрение.
— А теперь вы.
Она рассказала свой, слишком уж тонкий и умный.
Лицо у Шона совершенно не изменилось.
— Не понял.
— Он хочет, чтобы я снова повторила это слово, — запро¬
тестовала она. — Enceinte1. Ну, вы удовлетворены?
— По запаху?1 2 Но что же она имела в виду, говоря это? Тут
невольно на память приходят чистокровные гончие...
Отчаявшись, Джин хлопнула его по руке:
— Как-нибудь в ближайшем будущем нам с вами, милый
мой, предстоит долгий разговор. Я вижу, есть много такого,
о чем вам никто никогда не говорил.
— Только когда речь заходит о французском, — париро¬
вал он.
Она встала и оскорбительно щелкнула у него перед но¬
сом пальцами/ Шон откинул голову, сделав вид, что испу¬
гался.
Джин принесла на подносе чашечки с кофе:
— Кофе с коньяком. Хотите увидеть синее пламя? Дайте
спичку, покажу.
Он самым неподдельным образом поразился, поскольку,
очевидно, никогда прежде не видел горящий cafe-cognacs.
— Но как же его пить? — невинно спросил он.
Она засмеялась: .
— Вот такой вы мне нравитесь. Мужчины должны быть
немножко простаками. Боже, терпеть не могу умников. Сна¬
чала задуйте пламя, cheri3. Давайте послушаем музыку! — вос¬
кликнула она, властно постучав по столу. — Хочу танцевать!
Поставьте что-нибудь в той комнате на пианолу.
1 Беременная (фр.).
2 Французское слово Шон воспринимает на английский лад — on
scent — отсюда и недопонимание.
2 Дорогой (фр.).
396
Сначала до них донеслась музыка, потом вернулся он.
Дверь не распахнул настежь, а оставил лишь слегка приот¬
крытой, чтобы было слышно музыку.
Она встала и протянула руки:
— Идемте! Потанцуйте со мной.
Рид встревоженно повернулся бочком на стуле, чтобы по-
прежнему видеть их.
— Не слишком далеко, — прошептал он, умоляюще глядя
на нее.
— Мы здесь, у тебя за спиной, — пообещала она. — Пря¬
мо за твоим стулом. Потопчемся на одном месте, как в тес¬
ном ночном клубе.
Шон покачивался, словно не зная, когда начинать.
— Что это? — спросил он.
Она прислушалась к ритму:
— Танго. Вы даже не заметили, что поставили. Пошли, я
покажу вам, как его танцевать. — Она слегка его встряхнула^
от рук и выше. — Ну же. Ведите! Вы что, к месту приросли?
Он притянул се к себе:
А что теперь?
— Теперь разожмите руку, вытяните ее. Вот так. Двигай¬
тесь вперед по косой. Ну вот, у вас получается.
— Но ведь так вы окажетесь у стены.
Она закатила глаза к потолку:
— Послушайте, мы же танцуем, а не осматриваем зал. По¬
верните и идите в другую сторону.
— А куда же девать руки? — спросил он, бросив на них
взгляд.
— Они сами потянутся за вами.
Назальный тенор в соседней комнате затянул припев.
— О-о. — Она резко остановилась, как будто что-то было не
то, и легонько оттолкнула его от себя. — Быстренько пойдите
и смените пластинку, — тихо шепнула она. — Испанские сло¬
ва могут подействовать на него. Мы оба говорим по-испански^
— Да что в ней такого, в этой песне?
— «Adios Muchachos»1.. Прощальная песня.
Он. поспешно вышел. Джин с любовью прижала к себе
голову отца, постаравшись при этом закрыть ему уши.
1 До свидания, ребята (исп.).
397
Музыка смолкла. Потом снова зазвучало что-то в более
живом темпе. Шон вернулся, отдуваясь.
Они снова сели, по обеим сторонам от Рида. На сей раз
стали подпевать. Первой запела она, Шон присоединился к
ней, пусть и не очень уверенным голосом.
— Давай и ты подпевай.
Она опять обняла Рида за плечи, и все трое образовали
интимную тесную группу.
Похожие на пергамент губы Рида тоже наконец зашевели¬
лись, запинаясь, он стал повторять за ними слова.
. Их головы сблизились. Свободной рукой Джин дирижиро¬
вала, а Шон отбивал такт вилкой по ножке бокала.
Сейчас они были ближе к успеху, чем на протяжении все¬
го вечера. Вместо отсутствующей улыбки на губах у Рида по¬
явилась торжествующая гримаса младенца, который чувству¬
ет, что сотворил нечто в высшей степени похвальное в глазах
безумно любящих его взрослых.
Улыбаясь, он, казалось, обо всем позабыл. Шампанское,
музыка, хорошее настроение славной девушки...
— Я тоже хочу танцевать! — сказал он вдруг. — Я хочу
танцевать с моей маленькой девочкой.
Она бросила на Шона победный взгляд, не помня себя от
радости вскочила на ноги.
— Вот сейчас мы им покажем, как это делается. Эти мо¬
лодые люди слишком медлительны.
Они начали медленно, неуверенно, шатким полукру¬
гом.
— Как в былые дни, дорогой? — ворковала она ему на
ухо. — Как в Риме, как в...
Шон, оставшийся за столом, стал было прикуривать сига¬
рету, его лицо одобрительно светилось. Но вдруг замер, си¬
гарета эыпала у него изо рта.
С ними что-то случилось! Рид как-то весь обмяк, его те¬
ло стало сползать вниз, несмотря на все ее попытки удер¬
жать его.
Леденящий душу шепот зазвучал громче живой безжалос¬
тной музыки:
— Джин, я умру. Умру...
Шон вскочил из-за стола, чтобы помочь ей, и один из
бокалов с шампанским перевернулся.
398
Рид уже опустился на колени, как будто медленно отдава¬
ясь смерти. Он все еще прижимался к Джин, а она, широко
раскрыв глаза, не сводила с него взгляда.
Их поза очень напоминала распятие. ,
Шон увидел, как ее губы зашевелились, й скорее понял,
нежели на самом деле услышал, что они говорят:
— Ничего у нас не получилось, Том. Ничего не получи¬
лось. Ничего мы не достигли.
Последняя запоздалая капля вытекла из опрокинувшегося
бокала и исчезла. И как только она упала, ее уже было не¬
возможно вернуть, как самое жизнь.
Глава 14
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: ДОББС И СОКОЛЬСКИ
— Сокольски, лейтенант. Произошло нечто невероятное,
как пить дать. Как вы и предсказывали. Простите, что под¬
нял вас в такую рань...
— Ничего, ничего. Фараонам не положено спать, фарао¬
ны для того и созданы, чтобы могли спать другие. Что там
произошло?
— Все развалилось. Раскрылось. Распалось на части. Дело
такое. Минут сорок назад, примерно в два тридцать, я спал,
лежал на койке, отдыхал, а Доббс сидел с наушниками. Наш
голубок тоже был в постели примерно с одиннадцати. Мы слы¬
шали, как заскрипели пружины его кровати, а после этого ни
звука. Ну вот, а около двух тридцати Доббс пододвинулся ко
мне, все еще с наушниками, и разбудил меня, прошептав: «Тебе
лучше самому послушать. Кто-то только что пришел туда*..»
— А? Что ты сказал?
Доббс для предосторожности прикрыл рот напарника рукой:
— Заступай на пост. Он только что открыл дверь. Кто-то
стучал. Тихо, но довольно долго.
Сокольски надел запасные наушники, нащупал блокнот и
карандаш. Тот выскользнул у него из рук и с легким стуком
упал на пол.
399
— Осторожней, чертов дурак, — зло прошипел Доббс.
Они оба были теперь наготове.
Тишина.
— Должно быть, просто глядят друг на друга, — пошеп¬
тал Доббс. — Ни слова. Дверь открыта, я слышал, как она
открылась.
— Возможно, он его не знает.
— Тогда бы он спросил: «Кто выЬ>. Ш-ш-ш! Начинается.
(Расшифровка стенографической записи из блокнота.)
Шарканье ног по непокрытой поверхности пола. Боль¬
ше одной лары. Дверь закрывается. Ноги попадают на ков¬
рик.
Г о л о с (не Томпкинса): «Я хочу поговорить с вами».
Никакого ответа.
Голо с: «Ну же, проснитесь, а?»
Томпкинс: «Уберите свои руки, не делайте этого».
Голос: «Тогда хоть немножко очнитесь».
Томпкинс: «Который час? Почему вам непременно
надо заявляться сюда в такое время?»
Голо с: «Потому что я не намерен рисковать, не хочу
приходить к вам днем».
Томпкинс: «Днем не опасей, чем сейчас».
Голос: «Не знаю, что вы имеете в виду. Объяснением
можете себя не утруждать».
Скрипит стул, как будто под тяжестью веса.
Голос: «Послушайте меня, у меня не так уж много вре¬
мени. Давайте перейдем к делу. Вы встречаетесь завтра с
Ридом?»
Томпкинс: «Нет (медленно). Нет, не встречаюсь. (Па¬
уза.) Я уже давно с ним не встречаюсь. Завтра ночью он
умрет».
Голос: «Нет, встречаетесь! Не надо мне лапшу на уши
вешать. Приберегите ее для своей публики на кухне. Мы го¬
ворим сейчас о фактах, не нужно всякого вздора. Пошлите
завтра ему записку, что хотите его видеть. Он примчится
сюда, прилетит, как стрела, выпущенная из лука».
Томпкинс: «Он не придет сюда. Он никогда больше
сюда не придет».
Голос (сердито): «Перестаньте молоть чепуху! Твердите *
как попугай и сами уже начинаете в нее верить. Но меня не
400
обманете! Сейчас я скажу вам, что сделать. Слушайте внима¬
тельно и зарубите себе на носу».
Чиркает спичка. Через доски пола доносится запах дыма
дорогой сигары.
Голос: «Говорить буду я. Вы просто слушайте. Пош¬
лете ему сообщение, что хотите его завтра видеть. Одного,
без девушки. Она об этом не должна знать. Когда он здесь
появится, вы скажете ему, что в... э-э... вибрациях, созвез¬
диях, как уж вы их там называете, произошли изменения».
Томпкинс: «Я их никак не называю».
Голос (властно): «Скажете ему, произошло изменение
к лучшему. Ему дали подышать. Беда еще может произойти,
но уже не настолько определенно, как прежде. Теперь у него'
есть возможность бороться, частично. У него есть выбор сво¬
бодной воли. Все зависит от него самого.-Он спросит, что ему
делать, скажет, что готов пойти на что угодно. Вы ответите,
что он мог бы сопершить один или два поступка, чтобы ока¬
заться в еще более благоприятном положении. Например,
внести некоторые изменения в завещание. Все, как и прежде,
достается дочери. Тут ничего менять не нужно. Однако', слу¬
шайте внимательно, в случае ее смерти, если у нее нет детей,
все должно отойти вам, вы становитесь единственным наслед¬
ником. Подскажите ему, что с его стороны это было бы хо¬
рошей возможностью продемонстрировать, как он вас ценит.
Подчеркните, что его дочь ничего не лишается. И если она
выйдет замуж и у нее будут дети, пункт отпадает сам собой.
Он лишь на тот случай, если она умрет незамужней и бездет¬
ной. Думаю, упрашивать его особенно не придется. Завтра его
последний день, и ему лучше сделать все завтра. Объясшгге,
раз уж ваши линии жизни подобным образом переплетают¬
ся, благоприятные стороны вашей линии жизни имеют.воз¬
можность повлиять на неблагоприятные стороны его линии
жизни. Вы входите в его дом или что-то в этом роде, не мне
вас учить, как все обставить, и сможете отвести пророчество,
а то и выхлопотать для него полный иммунитет».
Томпкинс (устало): «Но ведь я не могу. Не в моей
власти. Это не пророчество, а всего лишь нечто такое,- что
есть и должно случиться».
Голосу бешенстве): «Вы перестанете молоть чушь? За
кого вы меня принимаете? Я же вам все четко растолковал.
14 К. Вуярлч «Немета была а черном»
401
Он сделает все, что вы скажете, — верно? А вы сделаете все,
что я скажу, иначе...»
Томпкинс: «Да не нужны мне его деньги. Я бы уже
давно мог получить их сколько угодно. Он приходил сюда и
умолял меня взять их, оставлял мне чеки. Я уже даже не от¬
сылаю их назад...»
Голос: «Да-да, вам не нужны его деньги, не нужны его
чеки. Впрочем, один из них вы все же взяли, разве нет? На сум¬
му от пятисот до пяти тысяч долларов. И отдали мне. В данный
момент он находится у меня. С вашей передаточной надписью
на обратной его стороне».
Томпкинс: «Вы принесли сюда спиртное и напоили
меня. Я не знал, что делаю. Я ведь не привык пить. Теперь
не помню, чтобы делал это. Думаю, вы сами все подделали».
Голос: «Вы писали у меня на глазах. Это же ваша пере¬
даточная надпись, не моя. А если я дам делу ход, вы знаете,
что вас досадят в тюрьму на двадцать лет?»
Т о м п к юн с: «Я и так пойду в тюрьму. Только не из-за
этого чека».
Голос: «Вы сделаете, как я вам говорю?»
Долгая пауза.
Томпкинс (безразлично): «Нет».
Стул резко отодвигается.
Голос: «Ну так как? Сделаете?»
Томпкинс: «Уберите эту штуку. Она мне повредить
не может».
Голос: «Ах вот как? Не может? Мне только и нужно,
что дернуть палец, и вы сами убедитесь. Дурак! Жалкий пар¬
шивый изъеденный блохами дурак! Вы могли бы быть бога¬
тым человеком. Я пытаюсь помочь вам. Пытаюсь помочь нам
обоим».
Томпкинс (грустно): «Да нет, дурак-то именно вы.
Бедный дурак. Заявились сюда ночью, потому что оказались
в безвыходном положении. Но никаких его денег не полу¬
чите, как бы вам этого ни хотелось. У вас уже не осталось
времени. Господи, да вы ведь умрете раньше него. Его час
пробьет будущей ночью, а ваш — нынешней. Вы не вый¬
дете живым из этого дома. На лестнице, через две-три ми¬
нуты...»
Г о л о с: «И кто же свершит правосудие?.Уж не вы ли?»
402
Т о м п к и н с: «В этот самый момент в комнате над нами
находятся двое в штатском, они слушают каждое слово, ко¬
торое мы произносим...»
(Доббс неожиданно попятился назад.)
Томпкинс: «Я все время знал, что они там. Я не мог
помешать вам прийти сюда, не мог помешать сказать то, что
вы сказали. Какой от того прок? Их имена Эдди Доббс и Билл
Сокольски, и они там уже два дня...»
(Сокольски в смятении глухо грохнулся на спину на пол.)
Томпкинс: «Вон, слышали? Ну, тепёрь-то вы мне
верите?»
(Торопливые шаги по полу внизу.)
Томпкинс: «Бесполезно. Никуда вам не убежать. Вы
идете навстречу ей, а не от нее. В данный момент смерть
несется на вас, я слышу, как машут ее быстрые крылья, чув¬
ствую ее, вижу ее, она на пути к вам. Вам осталось холь все¬
го несколько секунд...»
Г о л о с (в бешенстве): «А вот и твоя смерть, подлый дву¬
рушник! За то, что подставил меня!»
Выстрел из револьвера.
Дверь резко распахивается, слышны поспешные шаги на
лестнице.
Сокольски сорвал с головы наушники, чуть ли не вместе с
ушами, швырнул их к стене, выхватил револьвер из кобуры,
висевшей на спинке кровати, выскочил из комнаты и бросил¬
ся вниз по лестнице.
Какой-то мужчина, опережая его на полтора марша, летел
вниз очертя голову. Сокольски заорал:
— Стоять! Ни с места!
Сам он резко остановился, прицешшся на два с полови¬
ной марша ниже мужчины. Последний возник из-за поворо¬
та, тут же пальнул по Сокольски, и пуля просвистела у его
виска.
Сокольски не шелохнулся. Он не стрелял, держа под при¬
целом площадку внизу, самый последний марш, рассчитывая,
что уложит мужчину там. Траектория была весьма сложная,
чуть ли не вертикально вниз. Левой рукой он сжал правое
запястье, чтобы придать ему устойчивость.
403
Фигура мелькнула на повороте лестницы, и одновремен¬
но грохнул револьвер Сокольски.
Поворот фигура завершила чисто по инерции, причем пре¬
одолела еще три ступеньки, по-прежнему находясь в верти¬
кальном положении, после чего накренилась, повалилась
вперед, проехав значительное расстояние, скользя будто на
льду, и наконец остановилась.
Когда Сокольски спустился,.мужчина был уже мертв.
Минутой позже к Сокольски присоединился Доббс, блед¬
ный как мел, и вовсе не потому, что полицейскому, защища¬
ясь, пришлось застрелить кого-то неизвестного.
— Кто он?
Пуля попала в висок. Убитому было лет пятьдесят, хоро¬
шо одет. Никаких документов при нем не оказалось. Скорее
всего, готовясь к визиту, он позаботился о том, чтобы в бу¬
мажнике, кроме денег, не лежало ни одной бумаги, указыва¬
ющей на его личность. В одном месте когда-то были вытис¬
нены золотом его инициалы, но он и их предусмотрительно
соскреб. С внутреннего кармана пиджака была даже срезана
этикетка производителя.
— Тут сразу не разберешься, — сидя над ним на корточ¬
ках, сказал Сокольски. — Пожалуй, лучше подняться туда и...
На лестнице послышался легкий звук, и он повернул го¬
лову.
К ним очень медленно спускался Томпкинс. Не украдкой,
а именно так медленно, что не раздавалось почти ни звука.
Он оказался уже рядом.
Сокольски степенно выпрямился, лицо мрачное, в руке —
револьвер. Револьвер, из которого был сделан всего один
выстрел.
Вы избавили нас от лишних хлопот, Джонни, — язвитель¬
но сказал он и указал дулом револьвера: — Станьте-ка вон_там
у стены и не двигайтесь, пока я разберусь с ним. — Он отвер¬
нулся и уже хотел было занять прежнюю позицию над трупом.
Доббс, похоже, спустился с голыми руками. Он стоял при¬
слонясь к стене, напротив того места, на-которое указал Со-
кольски. Его немного трясло от полученного шока, он еще не
успел оправиться.
Сокольски вдруг повернул голову к задержанному. Тот не
остановился, как ему приказали, а продолжал двигаться. Так
404
же медленно, как и по лестнице, только вперед. Поскольку
труп и Сокольски находились у него на пути, он обошел их,
переступив через вытянутые ноги покойника.
Это было прямое неповиновение приказу полицейского,
полученному под дулом пистолета. Сокольски имел полное
право застрелить его без единого слова.
Он выпрямился, дуло револьвера находилось, наверное,
дюймах в шести от спины удаляющегося человека.
— Вам сказано, станьте вон там! — заорал Сокольски. —
Станьте к стене, а не то я всажу в вас пулю! Доббс, ну-ка
задержи его!
— Я не в состоянии сдвинуться с места, — прошептал
Доббс. Он, казалось, пытался оторвать от стены плечо, но
оно будто приклеилось там, как к липучке для мух. — Он
знал даже мое имя...
Томпкинс сделал еще один неторопливый шаг — так че¬
ловек в задумчивости покидает место, которое его больше не
интересует, — и оказался перед дверью на улицу.
Сокольски расставил ноги над покойником, и его писто¬
лет снова поднялся, угрожая уходившему мужчине.
— Я предупредил вас, Джонни, — сказал он, и голос его
задрожал как бы в предвкушении того, чем он грозил. — Еще
один шаг, и он окажется вашим последним на этой земле!
Томпкинс полуповсрнулся к Сокольски и ответил:
— Ваша штуковина мне не страшна. Мой час еще не на¬
стал. — И он сделал еще один шаг.
Даже когда человек удирает внаглую, положено произвес¬
ти один предупредительный выстрел в воздух, неважно, за¬
служивает человек того или нет. Томпкинс по-прежнему
находился слишком близко, и Сокольски просто не мог пос¬
тупить иначе. Он поднял револьвер и выстрелил над Ъамой
головой Томпкинса. Пуля попала в дверь, Которая задрожа¬
ла,'как барабан.
— А теперь вернитесь, — гневно потребовал Сокольски, —
пока не поздно!
Томпкинс повернулся, но всего лишь, чтобы открыть створ¬
ку двери, потянув ее на себя. Он теперь стоял лицом к револь¬
веру, возле дула которого все еще курился дымок.
Доббс еле слышно простонал, приклеившееся к стене пле¬
чо слегка осело.
405
Томпкинс смотрел на пистолет. Он не улыбался, не сме¬
ялся над Сокольски, лицо — абсолютно спокойно. На нем
скорее заиграл какой-то слабый, отстраненный интерес, как
у человека, который, прежде чем отправиться на прогулку,
бросает последний взгляд на какой-то предмет, ничего осо¬
бенного собой не представляющий.
Затем он убрал руку с дверной ручки, снова повернулся,
теперь уже к разверзшейся ночи, и перенес ногу через порог.
Сокольски сменил позицию и прицелился в колено, что¬
бы свалить беглеца, но не убить. Курок щелкнул, но выстре¬
ла не* последовало, произошла осечка. У него было шесть
патронов, и выстрелил он всего дважды, один раз на лестни¬
це и сейчас в дверь.
Вторая нога Томпкинса последовала за первой, пересекла
порог.
Взбешенный, детектив сделал прыжок вперед и прицелил¬
ся Томпкинсу в затылок. На расстоянии четырех футов не
промахнулся бы никто, а ведь он обучался стрельбе. Посколь¬
ку методы убеждения отказали, Сокольски имел полное пра¬
во на смертельный выстрел.
Курок щелкнул — и снова произошла осечка. А осечек у
Сокольски еще сроду не бывало, сколько он ни стрелял из
этого револьвера.
Томпкинс протянул руку и закрыл створку двери.
\ В какой-то панике, которой он еще в жизни не испыты¬
вал, Сокольски как маньяк еще дважды спустил курок — лицо
у него при этом напоминало выжатую половую тряпку, — и
дважды раздался пустой щелчок. И ничего больше, лишь глу¬
хим эхом прозвучал хлопок дверной задвижки.
Доббс снова простонал.
Сокольски рывком распахнул дверь и, пошатываясь, вы¬
шел на улицу. На другой стороне сгрудилась непроглядная
тьма, нигде ничего не двигалось.
Он повернул барабан, поднял револьвер и выстрелил во
тьму. Раздалось четыре громких выстрела, по одному на каж¬
дую пулю, которая в нем была, — теперь, когда перед пуля¬
ми исчезла цель, им не во что было попадать. *
Затем револьвер выпал у него из рук, а сам он неожидан¬
но прислонился к дверному косяку, силы покинули его, и он
не смог сдвинуться ни на дюйм.
406
Глава 15
ОЖИДАНИЕ: ВЕЧЕРОМ, ПОСЛЕ УЖИНА
Посреди большой комнаты они трое казались очень малень¬
кими. Для троих, да еще сидевших таким тесным кругом, по¬
дошла бы уютная маленькая гостиная, а не эта величественная
зала с ее строгими классическими пропорциями. Потолок над
ними был слишком высок, и приблизить его к ним не могла
даже ярко горевшая хрустальная люстра. Она только подчерки¬
вала высоту, как и окна, тоже слишком высокие, плотно, без
единой щелки задернутые алыми узорчатыми занавесками, ко¬
торые тоже нисколько не скрывали их размеры.
Они затерялись в пустом пространстве, трое маленьких лю¬
дей, трое очень маленьких людей за небольшим квадратным
столом; дпс спины в черном и одна — с обнаженными плечами.
Джин аккуратно тасовала карты, и в тишине комнаты слы¬
шался их свистящий звук.
Их борьба с тишиной была обречена на поражение, ибо
они нарушали ее, только когда заговаривали, но стоило им
замолчать, как она снова оказывалась тут как тут, и от нее.
опять было никуда не деться. И всякий раз, когда она воз¬
вращалась, у стенных часов в комнате появлялась возмож¬
ность напомнить о себе, как до этого у часов в столовой, где
они ужинали, и глухое шипение маятника зловеще лезло им
в уши, подобно шипению бикфордова шнура, неумолимо под¬
водящего к взрыву.
Она положила перетасованную колоду перед Шоном:
— Снимите!
Он выполнил ее просьбу.
Звук сдаваемых карт казался даже слабее, чем при тасо¬
вании. Они ложились на стол, будто карты-призраки. Иног¬
да какая-нибудь хлопала, когда Джин, кладя ее, прижимала
пальцем.
Каждый взял свою кучку, развернул веером и разложил по
местам.
— Я пас, — заметила Джин. — Играй, объявляй масть, —
обратилась она к Риду.
Вот и весь разговор в такой большой комнате после столь
долгого молчания.
407
Они подождали.
Это была самая настоящая пытка. От нее у Шона побеле¬
ло лицо, а у Джин в уголках широко раскрытых глаз появи¬
лись напряженные морщинки.
Рука Рида беспомощно опустилась. И это не была беспо¬
мощность игрока, поскольку на карты он даже не смотрел.
Бго Невидящий взор устремился куда-то над их головами.
Джин коснулась его руки, нежно напоминая, что пора вклю¬
читься в игру.
Тогда он снова развернул свои карты, как будто ее каса¬
ние автоматически подсказало ему, что делать. Но карт его
глаза погпрежнему не видели.
— .Ты хотел бы спасовать?
Он посмотрел на нее, ничего не понимая. Явно слыша, что
она говорила, но не понимая, что она сказала.
— Ну что ж, пожалуй, я рбъявлю масть, — произнес Шон. —
Одна... — Он замолчал и снова посмотрел в свои карты, как
будто запоздало вспомнив, уже после того как заговорил, что
его карты имеют какое-то отношение к тому, что он собирался
сказать.— Одна в бубнах. _
— Одна в червях, —. отозвалась она.
Mfpa никак не могла набрать ускорения. Очередь снова
дошла до Рида, и все замерло. Одной рукой он прикрывал
глаза, в другой держал карты, на которые не обращал ника¬
кого внимания. Рука уже лежала чуть ли не горизонтально.
Джин приподняла ее вверх:
— Я могу видеть твои карты.
Шон подхватил бутылку с сельтерской, стоявшую на полу
радом со стулом, налил немного в стакан, хотел протянуть его
Раду.
Джин под столом сделала ему знак ногой не делать этого.
Ее голова едва заметно повернулась сначала в одну, потом в
другую сторону.
ШЬн поставил стакан.
— Ты пасуешь?' — Она мягко попыталась вывести его из
Оцепенения.
Он опять посмотрел на нее. И снова так, будто слышал ее
слова, но не понимал их смысла.
— Две в бубнах, — сказал Шон, скорее для того, чтобы Рид
перестал смотреть на нее неотрывным навязчивым взглядом.
408
—- Две в червях, — откликнулась она.
Шон глухо стукнул костяшками пальцев по столу. Они
пересели, передвинулись каждый на одно место слева. Джин
принялась переворачивать карты за четвертого игрока, ока¬
завшиеся теперь напротив нее на столе, раскладывая их по
мастям.
Часы теперь оказались справа от Рида. До сих пор они на¬
ходились у него за спиной. Голова его начала поворачивать¬
ся, словно ее тянули за тонкие невидимые ниточки. Джин
заметила эго движение, протянула руку и легонько вернула
его подбородок в прежнее положение.
Шипение, казалось, стало еще громче, будто маятник при¬
шел в бешенство от такого бесцеремонного вмешательства.
На руке «болвана» оказались почти все картинки в буб¬
нах, кроме короля.
Дж ип посмотрела на Шона. Теперь уже ее взгляд выражал
упрек заядлого игрока в бридж, понятный им обоим и озна¬
чающий: «Вы играете недостаточно правдоподобно. Играйте
посерьезней».
Он сокрушенно щелкнул пальцами.
— Так я и знал, что они у кого-то другого, — сокрушался он.
На лбу у него, в появившейся вдруг морщине, чтотто блес¬
нуло. Что-то влажное, но недостаточно большое, чтобы
можно было назвать каплей.
— Твой ход, — сказала она Риду.
Они подождали.
— Играйте под меня, — ласковым наставническим тоном
уговаривал Шон. — Я теперь ваш партнер.
Рид положил на стол карту.
— Ты не хочешь забрать ее? Ты же ходишь под туза у «бол¬
вана».
Рид забрал, карту.
— Это имеет такое большое значение, — загробным^го-
лосом произнес он. —Это имеет такое большое значение. —
Он с любопытством посмотрел на карту, с тоской провед
пальцем по ее атласной рубашке. — Она по-прежнему будет
здесь, еще на одну игру, еще на один вечер, — задумчиво
начал он, — тогда как игрок...
Сифон сердито заурчал в руке Шона и заглушил осталь¬
ные слова. Налитая вода резко пузырилась до самого верха
409
стакана, так что виски на дне совсем обесцветилось. Шон с
шумом бросил в стакан кусок лада, и шипение поутихло.
В невыразимом горе Джин резко втянула нижнюю губу, но
ее лицо тут же приняло прежнее выражение.
— Сигарету и выпить, — хриплым голосом взмолилась она. —
Я возьму стакан, который вы только что приготовили?
Шон добавил в него еще немного шотландского виски и
протянул ей. Она едва притронулась к нему и тут же поста¬
вила на стол. Сигаретой, которую он ей подал, Джин затяну¬
лась всего раз и тут Же погасила ее в пепельнице рядом с
собой.
Маятникчасов, казалось, разошелся пуще прежнего в злоб¬
ном ликовании и шипел все чаще и чаще.
Джин вытащила карту у Рида и положила вместо него на
стол. Сверху на нее быстро упали три других, побив ее. Она
взяла взятку, положила ее рядом с собой на край стола.
Рид вдруг принялся выжимать свои карты, как будто хо¬
тел извлечь из них животворную влагу, которой уже не мог
найти в себе. Он сжал их так крепко, что карты, которые не
попали в его тиски, вспорхнули у него перед носом и опус¬
тились на плечи, на рукава, на манишку сорочки, на колени.
Он дышал открытым ртом, ему не хватало воздуха.
— Вы мучаете меня, — задыхаясь, выдавил он. — Я больше
не могу. Прекратите, слышите? Прекратите. Играть в карты,
записывать очки на дощечку, когда моя жизнь... не нужны мне
очки в крестях и пиках, мне нужны крупицы жизни, пусть не¬
сколько минут, чтобы я мог подышать! — Его руки упали на
стол, повернутые ладонями в бессловесной мольбе. — Дайте их
мне! Дайте их мне.
Они оба., Шон и она, моментально отскочили от стола,
будто стол сейчас мог перевернуться, хотя стоял он доволь¬
но прочно. Шон поднес стакан к губам Рида,,а другой ру¬
кой крепко надавил ему на макушку, пытаясь придать ему
спокойствия.
— Ничего, старина, — ласково уговаривал он. — Ничего.
Они на мгновение оставили его одного, осевшего кулем
на стуле. Все атрибуты игры исчезли словно по мановению
руки: мгновение — и уже ничто, не напоминало о ней. По¬
спешая по комнате, каждый выполняя свои обязанности в
этом неожиданном переустройстве, которого потребовала эта
410
его вспышка, они наконец сошлись вместе там, где он не
мог их услышать.
— Не та игра, — пробормотала она. — Слишком уж спо¬
койная.
— Этого-то я и боялся.
— Погодите, у нас же есть рулетка, помогите-ка мне при¬
нести се. В молодые годы, он мне рассказывал, в Биаррице и
Монте- Карло, бывало, начинал играть в девять, глядь — а на
улице уже светло, вся ночь пролетела...
— Сейчас это вполне может сработать.
Они поставили рулетку на стол. Рид тупо на нее уставил¬
ся, и никакого интереса в его глазах не возникло.
— Будем играть на настоящие ставки, — предупредила
она. — Это уже не дружеская игра.
— Сегодня вечером все должно быть в самом натуральном
виде, — замогильным голосом согласился Рид.
Шон уже крутил колесо, испытывая его. Пока оно кру¬
тилось, два цвета сливались в один неопределенный, затем,
когда колесо замедляло ход и останавливалось, снова разде¬
лялись.
— Я через секунду вернусь, — загадочно сказала она и
как-то бочком вышла за дверь. Шону даже показалось, чуть
ли не украдкой, хотя, вероятно, это имело отношение толь¬
ко к тому, зачем она идет, а не к самому факту, что она
уходит.
Ее не было больше обозначенной ею секунды И даже боль¬
ше минуты, затем дверь открылась, и Джин вошла, снова боч¬
ком и снова с тем же налетом тайны, с каким уходила. В руке
она держала большой носовой платок со связанными четырь¬
мя уголками — ни дать ни взять узелок бродяги, только в ми¬
ниатюре.
Она развернула его на столе с рулеткой, и его содержимое
так и вспыхнуло навстречу свету. Кольца, браслеты, серьги,
подвески.
— Вот все, что у меня есть. А на что будете играть вы?
Они стояли ошарашенные, глядя на драгоценности. Шон
попытался перехватить ее взгляд* желая понять, серьезно она
или нет. Однако встретиться с ним взглядом Джин упорно
отказывалась. Потом властно стукнула костяшками пальцев
по столу рядом с драгоценностями, будто бросая им вызов.
411
Постепенно глаза Рида заблестели слабым блеском, слов¬
но в них отразилось то, что лежало на столе. Даже губы у
него искривились в зловещей улыбке. Он резко повернулся
к Шону, схватил его за руку: •
— Пройдемте со мной на минутку. Я хочу, чтобы вы во¬
шли со мной в комнату. Один я боюсь.
Шон неохотно проводил его до двери, оглянувшись раза
два на Джин.
— Разогрей немного колесо, — бросил ей Рид.
Они вышли в коридор, прошли по нему до кабинета Рида,
открыли дверь и вошли.
— Закройте ее, — мягко попросил Рид, а когда Шон это сде¬
лал, продолжил: — Включите вон тот большой свет. Нет, тот,
что у каминной доски. Вот-вот, — и открыл две смежные па¬
нели деревянной обшивки. — Вы знаете, что это такое, так ведь?
— Теперь знаю, — сдержанно ответил Шон. — Но я не
знал, пока не увидел диск набора сейфа. — Он посмотрел на
Рида и уже стал поворачиваться. — Мне не следует находить¬
ся здесь с вами.
Рид выбросил вперед руку, схватил его, удержал:
— Я хочу, чтобы вы все видели. Какая теперь разница?
Один, затем девять, затем три и два. Комбинацию легко за¬
помнить. 1932. Год окончания кризиса. Подумайте о том, что
' вы обанкротились, тут же вспомните, как открыть этот сейф
и перестать быть банкротом.
— Вам не следует этого делать, — упрямо повторил Шон,
уставившись в пол, как человек, пытающийся отвести взор от
чего-то неприличного.
Рид неожиданно сунул ему что-то в руки:
— Boj, положите в карманы. Отнесите туда вместо меня.
Здесь двадцать тысяч наличными, больше я обычно сразу не
держу.
— Вы закрыли его? — с беспокойством спросил Шон, уви¬
дев, что Рид отвернулся от сейфа.
— Нет, придется кому-то сделать это вместо меня... завт¬
ра. Но, прежде всего, им, вероятно, захочется открыть его,
так что мы только сэкономим время. i
Шон потянулся к диску, повернул его так, чтобы стрелка
уже не указывала, как ой открывается, и захлопнул две па¬
нели.
412
Они вернулись в комнату, где у стола ждала их Джин. Она
ддже не подняла глаз, только смотрела на колесо. Вероятно,
догадалась, куда и зачем они ходили. В ее глазах отражался
мерцающий блеск колеса.
Шон вывалил из карманов пиджака принесенные банкно¬
ты. Даже тогда она не посмотрела ни на них, ни на деньги,
которые Шон достал из своего бумажника. В нем лежала, он
знал, даже не заглядывая в него, единственная десятка и не¬
сколько однодолларовых купюр.
— С такими деньгами вы играть не можете, — хрипло
остановил его Рид. — Мелкие ставки только замедлят ход
игры. Вот, я вас финансирую. — Чуть ли не с презрением
он подтолкнул к Шону через стол запечатанную пачку. —
Тысяча.
— А я тоже так не могу, — резковато возразил Шон.
— Напишите мне за нее долговую расписку, — предло¬
жил Рид, уже испытывающий нетерпение. — Это не по¬
дарок.
— Так принято, — предупредила она, останавливая коле¬
со и поднимая напряженный взор.
Шон жестко посмотрел на нее.
— Ну что ж, рискну, — вдруг согласился он.
Из внутреннего кармана пиджака он вытащил механичес¬
кий карандаш, прошел к другому столу, набросал что-то на
бумаге, вернулся обратно:
— Годится?
Рид даже не взглянул на бумажку, взял ее и сунул подаль-.
ше с глаз под самую нижнюю пачку банкнотов, лежавших
одна на одной.
Шон украдкой отер лоб, но от нее это, цохоже, не укры¬
лось.
— Вы никогда прежде не играли с такими крупными став¬
ками, — пробормотала она.
— Я вообще никогда прежде не играл, — ответил он.
— А мне никогда еще не приходилось так мало терять, —
заметил Рид. — Или так мало выигрывать.
— Мы готовы? — Она оттолкнула подальше стул, который
мог помешать ей. — Кто будет крупье?
Они оба одновременно повернулись к ней:
— Вы.
413
— В таком случае мне придется крутить и ставить против
колеса. Это будет несколько необычно, но колесо честное.
Мы ведь здесь доверяем друг другу.
— А кто же будет забирать проигранные ставки? — поин¬
тересовался ее отец.
— Заберет выигравший. Выигравший заберет ставки про¬
игравших, вместо того чтобы они достались заведению. Ины¬
ми словами, мы играем друг против друга, а не против ка¬
зино. И поскольку играем мы только втроем, нам придется
полностью исключить номера. Ставьте только на цвета, чер¬
ное и красное, а также на чет и нечет. Никаких точных но¬
меров, Вы понимаете, что я имею в виду, Том?
Шон кивнул.
— Ради Тома я буду говорить по-английски.
Она стояла, глядя на колесо. Двое мужчин — напротив
друг друга* их деньги лежали в сторонке.
— Делайте ваши ставки.
Она взяла одно кольцо из массы драгоценностей в носо¬
вом платке, оглядела его оценивающим взглядом и отложи¬
ла. Затем взяла гибкий браслет из пяти тесно переплетенных
прядей, усыпанных бриллиантами, повертела его в руке:
— Я его помню. От Картье, сто тысяч франков. Или двес¬
ти пятьдесят тысяч? По-моему, вы могли бы использовать его
в своей профессии, Том. На красное, чет. — Она поставила
на десятку.
Рид снял самую верхнюю пачку купюр.
— Черное, нечет. — Он поставил ее на пятерку.
Они оба вопрошающе посмотрели на Шона. Тот взял свою
единственную пачку банкнотов, поколебался, хотел было под¬
сунуть большой палец под бумажную ленточку, чтобы разо¬
рвать ее.
— О нет,, никакой мелочи, — капризно запротестовал
Рид, — иначе игра замедлится. А у меня не так уж много
времени, Шон, не забывайте об этом. Нам нужно играть
быстро.
— Ш-ш-ш, — мягко успокоила его Джин.
Рискну, — опять согласился Шон. — Но тогда мне при¬
дется очень скоро встать из-за, стола. — Он положил пачку
целиком. — Черное, чет.
— Ставок больше рет.
414
Колесо смутно замелькало, отбрасывая призрачные отблес¬
ки на их склонившиеся лица. Затем снова стало двухцветным
и, легонько щелкнув, замерло.
Никто ничего не сказал.
Рид положил свою пачку денег поверх пачки Шона и слег¬
ка пододвинул к нему.
Шон неторопливо и неохотно подтащил деньги поближе
к себе, прочь с красного и черного.
Однако когда Джин попыталась вручить ему сверкающий
браслет, его рука вдруг сделала нечто вроде барьера.
— Ну уж нет, — не уступила она и, быстро обойдя вокруг
стола, оттопырила ему карман пиджака и опустила туда ук¬
рашение. Мы же не понарошку играем.
— Есть еще четвертый вариант, который мы не преду¬
смотрели, — заговорил Рид, желая сгладить замешательство
детектива. — Что будет, если выпадет то, на что нет ника¬
ких ставок?
— Игра аннулируется. Ставки остаются на своих местах до
следующей игры. Делайте ваши ставки.
— Черное, нечет, — повторил Рид. — С него я начал, на
нем и останусь.
— Красное, нечет. Вот это бриллиантовое колье. Хочу по¬
смотреть, не улыбнется ли мне удача.
— Черное, чет, — оставил все как прежде Шон и подтол-г
кнул вперед все свои деньги.
— На сей раз вам вовсе не обязательно выставлять все, —
заметил Рид. — Теперь у вас есть запас.
— Я не собираюсь за него прятаться, — упрямо ответил
Шон. — Пусть остается.
— Ставок больше нет.
И снова — щелк, а потом тиШина.
Шон закурил сигарету.
— Ах, да не будьте вы таким застенчивым, хотя бы протя¬
ните руки, — резковато сказала она. —•Неужто недостаточно
того, что я проигрываю? Я же еще должна и подавать вам мои
ставки? — Она сунула колье туда же, куда и браслет.
— Скоро я превращусь в ходячий ломбард.
— Ну-ка, может, вам от этого станет легче, — сказал Рид.
Он вытащил написанную карандашом долговую расписку,
разорвал ее на кусочки, швырнул их на пол и вернул себе
41S
верхнюю из уже трех пачек Шона. — Теперь вы, что назы¬
вается, финансово независимый.
— Это нисколько не изглаживает из памяти первоначаль¬
ного... ч
— Делайте свою* игру, — прервала она.
Они молча положили свои ставки и уже больше не называ¬
ли их, за них говорили квадраты тех цветов, которые они вы¬
бирали. И в них самих произошла какая-то перемена, сперва
едва заметная, но с каждым поворотом колеса становившаяся
все более и более отчетливой. Шон мог только наблюдать, как
она подействовала на двух других. У Джин лицо раскраснелось,
особенно на скулах, а глаза стали яснее. Лицо Рида приобрело
более или менее нормальный вид, хотя по-прежнему оставалось
изможденным и мрачным.
Шону мешал галстук, и он сунул под него пальцы, чтобы
немного отпустить его.
— Вы еще не вошли в азарт, Том? — спросила она, и зрач¬
ки ее глаз вспыхивали и гасли в такт беспокойному враще¬
нию колеса.
Он широко раскрыл глаза, глядя на неё* и как бы желая
сказать, что это происходит вопреки его воле. Шон чувство¬
вал- жар в затылке, точно кто-то проказливо прижигал его
увеличительным стеклом. Он потянул за галстук, и тот рас¬
слабился. Потом поднял один конец воротничка, и тот тор¬
чал у него над плечом, как стоячий эполет.
Джин откинула волосы с лица.
— Налейте мне выпить, — попросила она Шона. — Во
рту пересохло. — Едва пригубив, снова поставила стакан. —
Ну, все! —* воскликнула Джин, сгребая платок и то, что в
нем осталось.— Я уже не могу этого выносить, как будто
умираешь по...
Она осеклась.
— Делайте ваши ставки! — вдруг выкрикнула девушка че¬
ресчур громко и чересчур хрипло. И тут же, вспомнив, со¬
рвала с пальца перстень и бросила к остальным драгоцен¬
ностям.
Шарик докатился, лег в гнездо.
Она с шумом втянула в себя воздух.
— Он еще ни разу не проиграл! — возбужденно восклик¬
нул Рид. — С самого начала игры он еще ни разу не сме^
416
нил цвета. Но всему же есть конец, когда-то везение долж¬
но сломаться! По-моему, это рекорд для последовательного
ряда...
— Колесо подстроено, — хмыкнул Шон. — Кто-то меня
разыгрывает.
— Колесо честное! — набросилась она на него. — А если
бы я намеревалась настроить его в чью-то пользу...
Он понял, что она собиралась сказать.
Джин пригубила стакан, запрокинув голову. Несколько
капель пролилось, руки у нее дрожали как листья на ветру.
— Я все проиграла. Удача не любит дам. — Она прижала
руку тыльной стороной ладони ко лбу, подержала ее там. —
Буду крутить для вас колесо... вот только немного приду в
себя.
— Может, закончим? — предложил Шон и потянулся, го¬
товый поддержать ее, но почти тут же убрал руку.
— Нс оставляйте меня на мели сейчас/г- чуть ли не выйдя
из себя, негромко заржал Рид. Перед ним лежала еще одна
пачка. — Одну минуточку. Где моя чековая книжка? У меня
на счете есть еще. И мои ценные бумаги.
— Не делайте этого, — гортанным голосом возразил Шон.
Она быстро наступила ему на ногу под столом.
— Вы только посмотрите на его лицо, выдохнула она..—
Мы выигрываем. Продолжайте!
На стол лег голубой прямоугольничек бумаги.
— Вот — пустой, — сказал Рид. — На всю сумму, какая там
есть. Заполните его потом сами. Если вьнпраете.
— Вся сумма, — спокойно сказал Шон и подвинул вперед
все свои пачки еще раз.
— Нас осталось всего двое. Теперь мы уже не будем ста¬
вить на чет и нечет, будем ставить только на цвет. Цвет про¬
тив цвета.
— Ваша ставка, — кивнул Шон.
— Я возьму красное, цвет жизни. Другой — цвет...
— Ставки сделаны! — отрезала она.
Казалось, последний щелчок так никогда и не раздастся.
Все крутится и крутится, все медленней и медленней. Рид
ухватился за отвисшую складку на истощенной шее и тянул
за нее так, что создавалось впечатление, будто она сделана из
резины. Джин крестообразно поднесла руку ко рту и кусала
417
ладонь. UIqh слегка похлопывал себя по ноге, будто заглушая
сильную боль.
Шарик упал в гнездо.
Глядя на них, а не на остановившееся колесо, было бы
невозможно сказать, кто проиграл, а кто выиграл. Они все
трое казались проигравшими, как двое игравших, так и не
игравшая.
— Мне конец, — сказалРид, будто его душили. — У меня
ничего не осталось.
Шон сделал движение, готовый отодвинуть наваленные
перед ним наличные обратно к Риду.
— Нет-нет, это не может аннулировать сделанное! — со
злостью возразил Рид. — Неужели вы не понимаете? Это ма¬
ленькое колесо крутится в полном соответствии с другим,
большим. Вы думаете, всего лишь обыкновенное деревянное
колесо для азартной игры? Как бы не так: это мое колесо
жизни. Пока не поздно, я должен выиграть хотя бы раз. Мне
нужен от него знак; тогда это будет означать... я должен про¬
должать играть, играть и играть, пока не получу свой знак!
Он бросил взгляд на часы:
— Подождите. Вот мой дом. Документы на него лежат где-
то в центре города. Моя дочь свидетельница. Я не могу по¬
ложить его на стол. Дайте лист бумаги. Да любой, неважно
какой.
Он провел, четыре линии и нарисовал квадрат. Поставил
над ним трубу. Вставил в. него окно. Подписался под ним.
— Засвидетельствуй, — сказал он и протянул бумажку
Джин.
Она написала свое имя под его подписью.
Он взял у нее бумажку и положил на стол:
■— Ставлю дом против всего, что у вас есть. На красное.
Шон кивнул.
Она запустила колесо.
— Отойди назад, на фут назад, — приказал он ей. — Сло¬
жи руки на голове и держи их там. Мне нужен мой знак, но
он не нужен мне от тебя. Он нужен мне от... — Его взгляд на
мгновение поднялся к потолку, затем вернулся к неясному
вращению колеса, которое никак не могло остановиться. На
фоне его легкого шуршания было слышно, как они дышат:
коротко, быстро, напряженно.
418
Шарик сел в гнездо. Их дыхание прекратилось. Наступи¬
ла тишина.
Рид улыбнулся. Улыбка вышла жуткая.
— Теперь и дом ваш тоже, — сказал он. — Дом и все
деньги.
Шон промолчал.
— У меня ничего не осталось. — И снова Рид бросил
взгляд на часы, как и перед этим. — Хотя нет, погодите. —
Он медленно повернулся, и его взгляд остановился на Джин.
Лицо у Шона побелело.
— Нет-нет, остановитесь, — запинаясь, пробормотал он. —
Не делайте ничего такого. — Он отступил на шаг. — До сих пор
я потакал вам...
— Потакали мне?! — злобно вскрикнул Рид. — Я же иг¬
раю не против вас! Я играю против жизни.
Он по-прежнему смотрел на дочь:
— Ты не возражаешь, Джин?
На лице у Шона появилось выражение тошнотворного от¬
вращения.
— Вы сходите с ума, —. медленно произнес он. — Пора
остановиться. Вы уже не отдаете себе отчета в том, что де¬
лаете...
— Не отдаю себе отчета?! — ответил он Шону, но смотрел -
по-прежнему на Джин. — Глаза смерти гораздо зорче, чем
когда-либо будут ваши, сынок. Вы не знаете, что любите ее,
зато я знаю. Она не знает, что любит вас, зато я знаю.
Он продолжал смотреть на нее.
— Ты не возражаешь, Джин? — снова спросил он.
Она не дрогнула, даже не взглянула на Шона, как.<5удто
его вообще не было с ними в комнате.
Заговорила тихим голосом, но ее. ответ прозвучал так же
четко, как легкий-легкий удар по тонкому хрусталю:
— Не возражаю, отец.
— Я снова играю против колёса жизни, — сказал Рид. —
Ставлю мою дочь.
Он нарисовал вилкообразную фигуру на бумаге, все основ¬
ные линии двуногого существа, приставил к ней крошечный
кружочек вместо головы. Посреди корпуса пририсовал не¬
большую юбочку.
Подписался.
419
— А теперь ты подпишись, что согласна.
Лицо Шона приобрело зеленоватый оттенок. Язык коснул¬
ся верхней губы, он сглотнул, будто что-то ел.
— Но ведь это же не... не долг с правом передачи. За до¬
ской рулетки вы не можете передать право собственности
на... на живое существо, на человека.
— Это не право собственности. Только ее рука в браке. Вы
можете отказаться.
Шон заговорил так же тихо, как говорила она. И не менее
четко:
— Я не отказываюсь. — Руки он держал под столом. — Но
у меня нет ничего достойного такой ставки.
Рид положил рисунок на доску.
— Ставка сделана. Ставьте все, что у вас есть.
Шон по-прежнему не мог заставить себя прикоснуться к
деньгам.
— В таком случае вы на черном, и игра идет в ваше отсут¬
ствие. Вы колесо. Вы жизнь..
И вдруг, поставив локоть на стол, она будто серпом
сгребла все накопившиеся его выигрыши на место для
ставок.
— Я Отказываюсь, чтобы дело рассматривалось в отсут¬
ствие ответчика, — спокойно заявил она. — Так было бы еще
хуже.
Колесо завертелось. Создавалась оптическая иллюзия, буд¬
то оно вращается совсем в другую сторону, затем, по мере
замедления хода, стало вращаться в своем обычном направ¬
лении. Последовал похожий на звуки кастаньет бег шарика и
наконец его финальный щелк, напомнивший стук глухой упав¬
шей гальки.
Она заблаговременно отвернулась и отодвинулась на не¬
сколько футов, но тишина, должно быть, обо всем ей сказа¬
ла, прежде чем Джин повернулась и посмотрела. Повернулась
она очень медленно, скорее в сторону Шона, нежели в сто¬
рону отца, .все еще крепко сжимая руки, как сжимала их,
когда стояла у стола. Пожалуй, даже чересчур крепко, будто
ей нужен был жгут, чтобы сдержать поток какого-то заходив¬
шего в ней чувства. Однако на лице ее совершенно не отра¬
зилось, какого именно чувства — желанного или нежеланного,
приятного или неприятного.
420
— То была твоя помолвка, только что, — в упор посмот¬
рел на нее Рид и подождал. Она не ответила.
— Вы принимаете ее?
— Я уже говорил об этом. Если ваша дочь не отказывается...
— А вы?
Шон снял с пальца кольцо с печаткой, подошел к Джин.
Без всякой просьбы девушка протянула руку. Он надел
кольцо на средний палец, но даже там оно болталось. Ото¬
рвав крохотный кусочек от носового платка, она сунула его
под кольцо, чтобы оно не упало.
— Простите, — каясь, сказал он.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Выигравший может отказаться от выигрышей. Проиграв¬
ший нс должен отказываться платить. Таково правило чести. —
Затем мягко добавила: — Во всяком случае, проигравший не
хочет отказываться. Мои собственные желания не противоре¬
чат этому обязательству.
— У меня осталась еще одна вещь, — услышали они вдруг
слова Рида.
Они оба повернулись и посмотрели на него.
Трясущимися руками он рылся во внутреннем кармане и
наконец извлек оттуда конверт из манильской бумаги, ко¬
торый, должно быть, взял из сейфа вместе с деньгами, а Шон
этого просто не заметил. Из конверта, в свою очередь, он
извлек какой-то пожелтевший документ, сложенный вчетве¬
ро и грозивший рассыпаться — до того он потерся по (фа-
ям. Рид очень осторожно развернул его и положил на стол.
В верхней части был городской герб. Под ним характерны¬
ми для девятнадцатого века заглавными буквами стояло:
«СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ». А уже еще ниже едва раз¬
личимыми коричневыми чернилами тонким старинным по¬
черком были заполнены графы имя и фамилия и дата рожде¬
ния: «Уильям Харлан Рид» и «Двадцать третьего августа одна
тысяча восемьсот семьдесят девятого года». Остальное теря¬
лось в складках, которые Рид не разгладил.
— На красное, чтобы выиграть^— клохчущим голосом
сказал Рид. — Самая моя последняя попытка.
Фетишизм.
Шон стоял, праздно опершись костяшками пальцев о сто¬
лешницу.
421
— Чего вы от. меня ожидаете? — спокойно спросил он.
— Вы отказываетесь играть? Вы же знаете, что документ
не имеет цены? — пронзительно прокричал Рид.
— Чем я на него отвечу? Это гипотетическая ставка. Ко¬
лесо не может повлиять на нее. Если я выиграю, как я могу
его взять? А еслц проиграю, как я могу отдать вам то, чего у
меня даже нет?
Мне нужен мой знак, -1- настаивал Рид. — Колесо мо¬
жет дать его мне; Время еще есть. Если я выиграю, я его со¬
храню. А если проиграю...
— Но что мне поставить против него? Все вот это? — Шон
смахнул свои скопившиеся выигрыши с края стола на пол.
— А у вас нет ничего, равного ему по стоимости? Должно
же быть что-то. У каждого человека есть что-то такое, чего
бы ему не хотелось потерять, так же как мне не хочется по¬
терять... то, что я сейчас ставлю.
Она ничего не сказала, не помогла Шону. Возможно, зна¬
ла, что ее отцу нельзя отказывать. Возможно, уже, как и он,
считала, что этот символ может оказать влияние на реальную
жизнь. А может, ей просто хотелось узнать, что Шон ценит
больше всего в жизни, есть ли у него такая вещь вообще.
— Ну? — не отставал Рид. — Неужели ничего нет? Если
нет, мне вас жаль. Жаль почти так же, как и самого себя.
— Есть-то оно есть, — неторопливо заметил Шон. — Толь¬
ко я не хожу и не бросаю ее на игральные столы. — Он выта¬
щил небольшую черную коробочку и открыл ее, держа так,
что поднятая крышка мешала им увидеть, что там лежит.
— Но ведь я умираю, — в страхе прошептал Рид. — То моя
жизнь, вон там; на красном.
. Шон положил свою бляху полицейского — на черное.
Символика получила свое завершение.
— Мой сон, прошлой ночью, — пробормотала она еле
слышно. «Я видела ее, и она выглядела точно так же, и это
была единственная вещь, которая могла бы нас спасти...» —
Не надо! — сказала она вслух им обоим. — Не делайте это¬
го! Нам вообще не следовало затевать такую игру. Ах, ради
Бога, откажитесь от нее!
— Ставки сделаны, — сказал Рид, отмахиваясь от нее.
— Ставки сделакы, — непреклонно повторил Шон. — За¬
пускайте колесо.
422
На этот раз она запустила его обеими руками, не так, как
прежде. Поставила плашмя ладонь на ладонь, затем развела
их в разные стороны, как можно быстрее отдернув их от ко¬
леса, одна рука пошла вперед, другая — назад, как будто ко¬
лесо горячее и держаться за него слишком долго означал обы
обжечься.
Лицо Рида представляло собой эластичную маску, так туго
натянутую с затылка, что теперь в нем оставались узнаваемы
лишь некоторые его черты.
Костяшки пальцев на крепко сжатом кулаке Шона обра¬
зовывали пять двойных эллипсов, похожих на веки. На кула¬
ке, который, казалось, становился все меньше, сжимался все
сильнее при каждом повороте колеса, пока не превратился в
набалдашник из сплошной кости в конце его руки.
А она... она все смотрела на его лицо, больше, чем на ко¬
лесо или даже на отца, с каким-то задумчивым, старательно
скрываемым восхищением. Так смотрят на человека, которо¬
го до сих пор едва замечали — и наконец впервые узнали по-
настоящему.
Теперь колесо остановилось гораздо быстрее, оно вооб¬
ще едва катилось, точно приводимое в действие собствен¬
ным хилым разумом, спеша нанести безжалостный удар, ли¬
шить незначительной милости, укоротить отсрочку, которую
могла дать им его нерешительность. Их взоры все еще блуж¬
дали по орбите, предоставленной им для наблюдения, ког¬
да само колесо уже давно остановилось, тем самым сбив со
следа преследователей, которые, ничего не заметив, пошли
себе дальше.
Их скованность прошла, накатило безволие. . w
Шон неторопливо забрал свою бляху, накрыл ее обеими
руками и подержал так, будто лелея.
— Держите его! — вскрикнул он вдруг и, схватив стул,
кинулся к пошатывающейся фигуре, которую Джин пыта¬
лась удержать на ногах.
Они усадили Рида между собой, совершенно обмякшего и
бесформенного, — ни дать ни взять пальто, сдернутое с чьей-
то спины. Голова его запрокинулась, и Шону пришлось под¬
держивать ее, чего не могла уже сделать шея.
— Это всего лишь игра, — нашептывала Джин ему на ухо
торопливым, полным отчаяния голосом. — Это ведь всего-
423
навсего деревянное колесо, сделанное на фабрике, в мастер¬
ской или где там еще. Ты и сам мог бы сделать такое. Оно
ничего не знает. Оно ничего не чувствует. Шарик останавли¬
вается здесь, шарик останавливается там.
— Вот, — сказал Шон, <— пожалуйста. Посмотрите. Возь¬
мите. — И он всунул в безжизненную, лишенную нервов
руку иссохшее свидетельство о рождении.
— Вы возвращаете мне кусок бумаги.
— Это и все, что вы поставили на стол, больше ничего.
— Я поставил свою жизнь. — Его рука дернулась, и часть
сухой, хрупкой бумаги, оказавшаяся в ней, превратилась в мел¬
кие кусочки, которые посыпались на пол как конфетти. — Ви¬
дите? Вот она. Вот что от нее осталось.
Его голова, которую поддерживал Шон, перевесилась вдруг
вперед и безвольно легла на стол на подложенную руку. Дру¬
гая рука повисла до самого пола, сначала слегка раскачиваясь.
Затем ее движение прекратилось, как у остановившегося маят¬
ника часов.
Джин, будучи не в силах помочь ему, отодвинулась от него
и погладила его рукой по согбенной спине. Потом обошла
стол и, проходя мимо рулетки, запустила ее колесо, как бы с
отчаяния, на прощанье, от нечего дёлать, в последний раз.
Оно зажужжало, закрутилось и снова остановилось у нее
за спиной, как уже не раз останавливалось прежде; только на
этот раз никаких ставок на доске не было.
Джин заметила какое-то странное выражение на лице
Шона, отчего невольно повернулась и посмотрела на ру¬
летку.
Впервые за весь вечер, теперь, когда игра была закончена,
а игрок повержен, колесо остановилось на красном.
Глава 16
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: МОЛЛОЙ
Зверски изуродованного, его.нашли на тропинке, ведущей
в деревню через рощицу. Эта тропа отходила от шоссе у
фермы Хьюза и снова выходила на трассу где-то посреди де¬
ревни. Трасса здесь делала небольшой поворот, а тропка шла
424
прямо; получалось, что шоссе — это лук, а тропка — его те¬
тива. Вдоль-нее сплошной стеной стояли деревья, она вся
заросла куманикой, но это был кратчайший путь между дву¬
мя точками.
Должно быть, удрав с площадки для представления, где
стоял шум и крик, зверь затаился где-то там среди деревь¬
ев, и тут нл тропке появился ничего не подозревающий муж¬
чина... а об остальном могли поведать следы, оставшиеся на
земле.
Даже местные довольно точно прочитали печальную часть
истории. Совершенно очевидно, бедняга шел один. Причем
направлялся к деревне, а не из нее. Это тоже было в рав¬
ной степени очевидно. Потому что в деревне все уже знали,
кто бродит на свободе в тех местах, и никто не осмелился
бы отправиться в одиночку по такой тропке.,Он явно еще
ничего нс слышал, значит, не уходил из деревни, а направ¬
лялся к ней.
Молва распространилась с молниеносной скоростью, и
Молл ой, вместе с большей частью населения Тэкери, во вся¬
ком случае мужской его половины, оказался на месте через
десять минут после того, как его нашли.
Там, где он лежал, было светло как днем — до того ярко
горели факелы. Пожалуй, даже чересчур ярко, если учесть,
что они должны были высветить. Зрелище предстало жуткое.
Те, что прибежали первыми, тут же попятились назад, чтобы
отдышаться.
Можно было лишь сказать, что перед ними мужчина и
какого цвета у него волосы, — ничего более определенного. *
Он, что называется, оказался вымазанным дегтем и вывален¬
ным в перьях, только дегтем послужила его собственная
кровь, а перьями — листья и ветки. Очевидно, сопротивля¬
ясь, он катался по земле.
Судя по всему, схватка шла по кругу. Там, словно каким-
то плоским колесом,.осью которого был он, оказались вытоп¬
таны кусты и разворочена земля.
Люди кругом втихомолку отплевывались, а некоторые даже
опасались, как бы их.не вырвало.
На значительном расстоянии от этого места нашли кусок
ткани. Возможно, он зацепился за коготь и зверь протащил
его, а потом он отцепился. Ткань пропитала засохщая кровь.
425
Не его кровь. Кровь, которая пролилась гораздо раньше и уже
порыжела.
Кто-то наконец опознал его. От него почти ничего не оста¬
лось, и все же его узнали.
— Это Роб Хьюз, — сказал он. — Вот золотая коронка
сбоку. Видите, как она подмигивает, когда подносишь фа¬
кел к лицу? Он поставил ее в прошлом году и все ею хвас¬
тался. Я сам видел, как она поблескивала, когда он, бывало,
открывал рот, чтобы погасить спичку, после того как раску¬
ривал трубку. Ну-ка, проведите еще разок факелом у лица. —
Рот и так был широко раскрыт в застывшем смертельном
оскале, открывать его шире не было необходимости. — Ви¬
дите, как она блестит? Видите?
Другие закивали:
— Да, это Хьюз.
— Хватит, — отрезал Моллой. — Прекратите.
Им хотелось разглядывать коронку бесконечно долго.
Несколько человек вызвались пойти и сообщить новость
его жене. Моллой отправился с ними по чисто профессио¬
нальным причинам. Здесь, на земле, от человека почти ни¬
чего не осталось, чтобы о нем можно было что-то узнать, зато
там, дома, кое-что наверняка имелось, во всяком случае не
меньше, чем здесь.
— Они десять лет жили как кошка с собакой, — заметил
один по пути туда.
— Дрались втихаря, за закрытыми дверями, — добавил
другой.
— Тогда как же об этом узнавали люди? — весьма резонно
поинтересовался Моллой.
— После очередной драки на ней каждый раз оставались
отметины. У нее постоянно имели место «несчастные случаи»
дома. Сроду еще не вндел женщины, на которую бы падало
столько разных вещей или которая бы столько спотыкалась
о ведра и потом хромала...
— Ш-ш-ш, — тихонько предупредил кто-то. Не из уваже¬
ния к мертвому, а потому, что они уже приближались к жи¬
вой. В окне горел свет.
Она открыла дверь, и они четверо — кроме Моллоя было
еще трое — неловко протолкались в комнату, сняли и при-,
нялись крутить в руках шляпы. Причем все* будто языки про¬
426
глотили. Кроме разве что Моллоя: он и не собирался гово¬
рить, он просто хотел понаблюдать.
Ей было за пятьдесят, высокая худая женщина, холодная
и вся будто стальная. Словно ее плавили в плавильном тигле
ненависти и все мягкие части оплавились и сгорели.
Ей пришлось заговорить первой, как часто делают женщи¬
ны в трагедиях.
— Что-то случилось? — безучастно поинтересовалась она.
Они кивнули.
— С Робом, — продолжала она, откусив нитку, которой
что-то зашивала, когда ее прервал стук в дверь. Затем доба¬
вила: — Я так полагаю? Иначе вы бы не пришли сюда подоб¬
ным образом. И без него. — Она воткнула иголку в кусок
замши или фетра, в котором уже торчало несколько других,
и подождала.
— Тот лев, лев который убежал, задрал его, — заикаясь,.
выговорил один.
Эту новость она восприняла со странным спокойствием.
Не закричала и не заплакала, а двое из них, приготовившие^
ся подхватить ее, если она начнет падать, обнаружили, что от
них этого не потребуется. Она стояла совершенно прямо.
— И сильно он его? — спросила она.
— Он мертв, Ханна.
— Я знаю, — ахнула она, словно спрашивала совсем о дру¬
гом. — Сильно ли изуродовал?
— Довольно сильно, Ханна, довольно сильно.
Одни из них сказали — уже потом, — что она при этом
улыбнулась — горькой ухмылкой. Другие утверждали, что тем
все почудилось. Но некоторые из них тем не менее говори¬
ли, мол, сами видели, как она улыбнулась. Моллой своего
отношения никак не выразил.
Вскоре женщина снова опустилась в кресло-качалку,, в
котором сидела, когда они постучали. Но седа не от слабос¬
ти и не от горя, а скорее в знак того, что беседа закончена.
Однако, прежде чем сесть, она сняла с кресла платье в белый
цветочек по синему фону, над которым работала до их при¬
хода, положила его на колени и взялась за иголку.
Войдя в комнату, Моллой глаз не спускал с платья. Тот
кусок окровавленной ткани он прихватил с собой. Теперь
вытащил его и развернул на виду у женщины. Трудно сказать,
427
какую расцветку ткань имела первоначально, однако по фор¬
ме это был четырехугольник, причем неправильный — с од¬
ного конца уже, чем с другого.
Она взглянула на лоскут совершенно спокойно, не моргая,
даже, можно сказать, с некоторым интересом.
— От этого платья, — произнесла она. — Мое воскресное
платье. Я обнаружила, что из него вырезан кусок ножница¬
ми. Не собиралась надевать его сегодня вечером, случайно
сняла с вешалки и увидела дырку. Вот решила остаться дома
и залатать его. — Она развернула складки, чтобы показать
дырку — четырехугольник неправильной формы, с одного
конца уже, с другого — шире. — Ставлю заплатку из ткани,
которая больше всего подходит по расцветке.
Все. промолчал и. Она^ответила на неуслышанный вопрос:
— Сегодня с утра зарубила цыпленка на ужин. Возможно,
Роб подтер этим .куском за мной кровь — вы же знаете, что
бывает, когда отрубаешь цыпленку голову, — а затем прихва¬
тил его с собой.
У некоторых мужчин побелели лица. Ханна продолжала
работать иглой. Она была единственная, кто говорил. Един¬
ственная, кто мог говорить.
— Он собирался повести меня на цирковое представление
сегодня вечером. Всю вторую половину дня провел в деревне
и, похоже*, полагал, что я с удовольствием схожу с ним. Мне
идти не хотелось, но он прямо из кожи лез вон, умасливая
меня. Похоже, уж больно ему не терпелось сходить. — Она
аккуратно разгладила свое шитье. — А потом вдруг засуетил¬
ся, сказал, что отправится пораньше, а я чтобы его догоняла.
Указал, где его найти. Велел поджидать у клетки со львами.
Там, мол, будет уйма народу, а я чтобы ждала его у клетки и
никуда не отходила.
Один из мужчин отступил назад и стал нащупывать ручку
двери, видно, ему не хотелось находиться в этом доме и он
желал поскорее из него выбраться.
Ханна знай себе говорила. Добросовестно накладывала швы
и говорила:
— Я видела, как он, прежде чем уйти, взял что-то из шка¬
фа с инструментами. У нас есть шкаф для инструментов, вы
знаете, в задней части дома. Не видела, что именно, но пос¬
ле его ухода пошла посмотрела и не обнаружила клещей и
428
одного напильника. Их-то, наверное, и прихватил с собой,
только вот не знаю, для чего они ему понадобились, если
отправился он в деревню.
И те, что утверждали, будто она улыбнулась первый раз,
говорили, что тут она улыбнулась снова. Однако те, которые
говорили, что она не улыбалась тогда, настаивали, что не
улыбнулась и теперь.
— Идемте, — позвал один из мужчин заплетающимся язы¬
ком, как будто чем-то давился.
— Впрочем, он иногда делал странные вещи! Примерно с
полгода назад однажды вечером я обнаружила на полу под на¬
шей кроватью топор. Подняла его и протянула ему, ручкой
вперед, заметив, что, должно быть, по ошибке положил его не
туда. Хыоз согласился, что, наверное, так оно и есть, взял то¬
пор и отнес на место. С того дня такого ни разу не повторялось.
Туг Молл ой впервые заговорил:
— Ферма принадлежала вам, миссис Хьюз?
— Да, — кратко ответила она, — мне. Она была записана
на мое имя. Я позаботилась об этом много лет назад.
— Вы очень смелая женщина, — пробормотал он себе под нос.
— Дело не в том, что большинство женщин такие смелые, —
возразила она. — Дело в том, что большинство мужчин такие
трусы.
Больше Ханна почти ничего не сказала.
— Спокойной ночи, — заключила она, когда они один за
другим выходили из дома. — Спасибо, что пришли и сооб¬
щили мне. А сейчас прошу меня извинить. Мне надо почи¬
нить платье, из которого он вырезал кусок. Затем как можно
быстрее его покрасить. Это единственная одежда, которая у
меня есть и которую я могу надеть на похороны.
Глава 17
ОЖИДАНИЕ: МГНОВЕНИЯ ПЕРЕД ВЕЧНОСТЬЮ
Дверь комнаты была теперь заперта — изнутри, — а ключ
вытащен из замка. >
Одиннадцать сорок шесть. Рид сидел скорчившись в
большом мягком кресле: такой худой, такой усохший, на¬
429
поминая тряпочную куклу, оставленную там кем-то в сидя¬
чем положении, голова — на спинке кресла, ноги — на полу.
Широко открытыми глазами он смотрел в никуда. В его гла¬
зах не было никаких признаков жизни, они ничего не вос¬
принимали и напоминали крапления агата, выглядывающие
из-за миндалевидных краев жесткой сморщенной кожи.
Взмахни прямо перед ними — они даже не отреагируют.
Грудь едва поднималась и опадала, что удавалось заметить,
только приглядевшись повнимательней. Единственный при¬
знак жизни во всем теле.
Шон сидел бочком на широком закругленном подлокот¬
нике тогоjxe кресла, как бы защищая Рида с той стороны.
Рид крепко обхватил его руку своими обеими, уверенный,
что в этой руке заключалось его спасение, пальцы словно
жгутом обвились над локтем. Другая рука Шона, опущенная
в карман пиджака, держала револьвер, контуры которого,
если повнимательней приглядеться, обозначались сквозь ма¬
терию.
Джин стояла спиной к ним в другом конце комнаты, скло¬
нив голову над столиком, где поставили газ с водой. Казалось,
ей не хотелось привлекать внимание к тому, что она делала; еле
слышно зажурчала сливаемая вода, и она вернулась к креслу,
держа двумя пальцами свежую примочку — сложенный в не¬
сколько раз мужской носовой платок.
Одиннадцать сорок семь. Дочь склонилась над отцом.
Почувствовав непосредственную опасность примочки, его
веки дрогнули.
- — Ну-ка, давай прикроем их хоть ненадолго, — умоляю¬
ще попросила она и нежно приложила примочку к его горя¬
щим, жестким как камень глазам, разгладила ее, мягко при¬
жав кончиками пальцев. И все поглаживала и поглаживала,
изгоняя прочь ужас. Наконец осторожно убрала руки, и при¬
мочка сама удержалась на месте.
Его голова едва двинулась, запоздало протестуя против
нежного насилия.
— Нет-нет, — заворочался он и попытался стряхнуть при¬
мочку.
Одна его рука даже отделилась от. рукава Шона. Рид хотел
поднять ее и стащить примочку. Джин мягко ее перехватила,
остановила и вернула на прежнее место:
430
— Пусть они отдохнут, хоть немного. Не смотри на них.
Отвлекись на минутку.
— Когда я их не вижу, они идут быстрей. Они меня обма¬
нывают.
— Я здесь, рядом с тобой. Он здесь, рядом с тобой.
Она примостилась на втором подлокотнике, который, оче¬
видно, занимала до того, как пошла намочить платок.
Рид теперь оказался как бы между двумя стенами. Их тела,
склонившиеся друг к другу, образовывали над ним прикры¬
вающую арку. Однако несчастный по-прежнему крепко цеп¬
лялся за руку Шона, а не за руку дочери.
Ее рука успокаивающе поглаживала его по волосам, дви¬
жения становились все легче и наконец прекратились совсем.
Одиннадцать сорок восемь. Какое-то мгновение они молча
наблюдали за ним сверху.
Потом, словно по взаимному согласию, посмотрели друг
на друга. Она указал на часы и сделала круговое движение
рукой, против часовой стрелки, имея в виду, что их следует
отвести назад.
Он головой показал на крепкие тиски у себя на руке, ко¬
торые не давали ему двинуться.
Она легонько кивнула и указала на себя пальцем, подра¬
зумевая, что пойдет сама.
Он вытащил руку из кармана, где лежал револьвер, оста¬
новил Джин еле заметным движением и указал пальцем на
себя. Затем потихоньку, опираясь на спинку кресла, стал
высвобождать руку.
Почувствовав, что он пошевельнулся, Рид мгновенно при¬
клеился к нему с удвоенной энергией.
— Я отсидел ногу. Позвольте мне немного ее размять.
Он разомкнул спаянные страхом руки, оторвал их по од¬
ной, доверив Джин. Ей пришлось удерживать их — до того
сильна была чуть ли не рефлекторная попытка вернуть их на
прежнее место.
Шон уже встал с кресла и выпрямился во весь рост.
Одиннадцать сорок девять.
— Нет-нет, не вставайте! — Лицо, закрытое платком,
исказила гримаса.
— Да я же здесь, рядом с вами. — В притворной попыт¬
ке восстановить нормальное кровообращение он раза три
431
сильно топнул ногой. — Мне необходимо минутку постоять
на ней.
Она кивнула в сторону часов, как бы прося его поторо¬
питься.
Он двигался быстро и осторожно, беззвучными шагами,
обходя подальше мебель, чтобы нечаянно ее не задеть. До¬
бравшись до часов, оглянулся через плечо, желая удостове¬
риться, что Рид не обнаружил его бегства.
Полузакрытое лицо оставалось неподвижным, зато лицо
Джин так и трепетало в мучительном ожидании.
Накрыв задвижку, поддерживавшую стекло с ободком, ла¬
донью, Том постарался приглушить звук, который, он знал,
неминуемо сейчас последует. Одно движение — и раздался
приглушенный, ел& слышный щелчок.
Рид не пошевельнулся.
Но в тот самый момент, когда ему почти удалось открыть
дверцу, предательски тонко рискнули неподатливые шар¬
ниры.
Рид вдруг задергался в кресле, выдернул у Джин руку, она,
взлетев вверх, сорвала мешающую шору. Возникла иллюзия,
что его глаза не открылись, а только что снова появились на
лице после странного физического исчезновения.
Одиннадцать пятьдесят. Рука Шона находилась уже на
циферблате и готова была чуточку раздвинуть стрелки, как
вдруг, внезапно упала, словно соприкосновение с ними ее
обожгло.
Они молчали. Бее трое. Даже Рид не возмущался. Впрочем,
в словах не было необходимости: говорили его широко рас¬
крытые обвиняющие глаза.
— Вернитесь, Шон, — смирившись, вздохнула она нако¬
нец. — Вернитесь.
Шон медленно отошел от часов, вернулся к креслу, опус¬
тился на подлокотник, на котором сидел прежде.
Рид не сводил с него вопрошающего взгляда.
— Вы их не трогали?
— Я ничего не сделал, — апатично ответил Шон.
г- Поклянитесь,' что не сделали. Поклянитесь.
— Он ничего не сделал, папа. Я наблюдала за ним.
Пальцы Рида, подобно белым червям, обвились вокруг
предплечья Шона.
432
— Ключ у вас? Ключ от этой комнаты?
— Да, он все еще у меня.
Одиннадцать пятьдесят одна.
— Покажите, звякните им, чтобы я услышал.
Шои коснулся своего кармана, и там что-то беспокойно
зазвенело.
Еще пять белых червей поползли по другой стороне его
руки и переплелись с первыми пятью.
— Ваш револьвер заряжен? Вы уверены, что он заряжен?
— Я показывал его вам всего несколько минут назад.
— Переломите его, посмотрите еще раз, удостоверьтесь.
Шон снова вытащил пушку и, держа в обеих руках, пе¬
реломил. Совершенно машинально, даже не глядя. Червяки
проползли по револьверу, ощупали каждый патронник.
Шон, по-прежнему не глядя, хотя и приложив усилие, за¬
крыл револьвер.
— Комната, в которой мы сидим, заперта на ключ, — про¬
бубнил он. — Дом, в котором находится эта комната, на зам¬
ке. Территория вокруг дома — под наблюдением. — Его глаза
сощурились, как будто он смотрел на что-то этакое, что толь¬
ко он один мог видеть. — Сюда никто и ничто не сможет про¬
никнуть.
Одиннадцать пятьдесят две.
Рид сделал глубокий вдох.
— Вы ненавидите меня, сынок. Вы ненавидели меня толь¬
ко что, пусть даже на мгновение. Я почувствовал, как по ва¬
шему телу прошла ненависть, как ваше тело на мгновение
очерствело.
Шон, без всякого чувства в голосе; произнес:
— Не называйте меня сынком, сэр. У меня был отец. И он
не боялся умирать.
— Но ведь он не знал, когда наступит его смерть.
— Ну, в таком случае моя мать. Она тоже не боялась. А она
знала. У нее был рак. Причем врачи даже не могли приме¬
нять обезболивающие средства, поскольку у нее было слабое
- сердце. В самом конце она улыбнулась мне слабой улыбкой.
Последние ее слова были: «Прости, Том, что доставляю тебе
столько хлопот*. — Он замолчал.
Пальцы, сжимавшие его руку, соскользнули с нее и
сошлись в рукопожатии. Затем поднялись к лицу Рида и
15 К. Вулрич «Невеста была в черном»
433
на мгновение закрыли его, словно пытаясь смахнуть с него
страх.
— Постараюсь не доставлять вам больше хлопот, — про¬
бурчал он сквозь пальцы. — Постараюсь не... — Он сглотнул,
опустил руки, положил их одна на одну. — Видите, Шон? Я
буду сидеть здесь очень тихо... вот так... и просто ждать.
Детектив улыбнулся про себя довольно удрученно. Он об¬
нял Рида за плечи и тихо ободряюще сказал:
Одиннадцать пятьдесят три.
— Называйте меня сынком, если хотите.
Глава 18
ПОГОНЯ
Закусочная работала круглосуточно. Она сверкала белиз¬
ной, как клиника: столешницы белые, стены до середины
выложены белым кафелем; выше, до потолка, и сам пото¬
лок побелены, но побелка уже местами лупилась; во всю
длину зала, по центру, шел ряд молочно-белых светильни¬
ков вперемежку с вентиляторами, которые сейчас не рабо¬
тали. Дюке пиджак у служителя за стойкой был белый.
Надпись на стене гласила: «За оставленные без присмотра
шляпы и пальто ответственности не несем», ниже шло еще
что-то, уже мелкими буквами.
За столом у входа дремал кассир средних лет. Служитель
за стойкой от нечего делать читал газету.
На всем пространстве между ними двумя сидел один-един¬
ственный посетитель. Он безвольно склонился над одним из
белых столиков, натянув шляпу на глаза, чтобы защитить их от
чересчур белого сияния, исходившего от ламп вверху и отра¬
жавшегося от блестящих столешниц.
Пришел он туда явно не для того, чтобы поесть. Возмож¬
но, отдыхал. Скорее всего, сидел там потому, что больше
некуда было пойти. Перед нйм стояла чашка, на которую он.
давно не обращал внимания. Ее содержимое давно остыло,
и. молоко уже отделилось от кофе, образовав по краям бе¬
лое кольцо. Кофе же в середине чуть ли не обрел свою пер¬
воначальную черноту. Из чашки, словно погруженная в воду
434
мачта, торчала ручка ложки. На столе перед мужчиной ле¬
жал также картонный билетик с номерами от 1 до 100, про¬
бита была только цифра 5. И больше ничего.
Он безвольно сидел в усыпляющей тишине заведения, пре¬
бывая чуть ли не в коматозном состоянии, напоминая челове¬
ка, который очень долго не шевелился, возможно с полчаса.
Даже кассир и тот двигался больше, хотя глаза у него то и дело
слипались, он клевал носом, но потом снова поднимал голову,
с трудом удерживая ее какое-то время в равновесии, после чего
снова принимался клевать носом. Даже раздатчик за стойкой
двигался больше клиента: он время от времени переворачивал
газетную страницу, а прежде чем это сделать, слюнил палец.
Мужчина же за стодиком вообще не шевелился, забывшись или
предавшись воспоминаниям, одна рука безвольно лежала на
коленях, другая повисла плетью, будто в ней отсутствовал мус¬
кульный механизм, чтобы поднять ее или согнуть в локте. Дей¬
ствовал, возможно, только его разум.
Так он просидел уже с полчаса и, весьма вероятно, запро¬
сто мог бы просидеть еще полчаса.
Но вдруг он весь ожил. Не просто пошевельнулся, а рез¬
ко задвигался и засуетился, причем, казалось бы, без какой-
либо явной на то причины, совершенно безосновательно.
Снаружи не донеслось ни звука, ничего не возникло в поле
видимости. Двигался он быстро, как будто этого требовала
ментальная детонация, которая и вывела его из состояния
оцепенения. Стул с шумом отодвинулся назад, а он уже сто¬
ял во весь рост и смотрел на дверь. Но она не открылась,
никто не появился. Ни внутри, ни снаружи не наблюдалось
совершенно никаких признаков жизни.
Однако же он поспешно отошел от стола, оставив нетро¬
нутым кофе и не прихватив с собой неоплаченный чек, и
направился к двери, собираясь, видно, поскорее выйти на
улицу.
На полпути резко остановился, словно им овладело беспо¬
койство, казалось, он засомневался в правильности принятого
решения и оглядывался теперь в поисках другой двери, через
которую мог бы поспешно ускользнуть, так как тот выход, к
которому стремился без всякой видимой причины, перестал
его устраивать. У стены, в задней части заведения, стояли две
телефонные будки. Он повернул туда. До проходу между сто¬
435
ликами добрался до них и вошел в дальнюю. Там сел, и им¬
пульс, который погнал его туда, очевидно, иссяк и покинул
его. Он снова замер. Не снял трубку, даже не сразу прикрыл
за собой дверь. Просто сидел и ждал, когда пройдет какой-
то определенный период времени.
И тот прошел. Он длился минуты две, никак не дольше.
В течение первой минуты ничего не произошло. Затем едва
слышно зашуршали шины и из-за угла появилась машина.
Совсем тихо скрипнули тормоза, потом на асфальт ступил
тяжелый башмак.
Две минуты истекли. Вращающаяся дверь повернулась, в
закусочную вошли двое — Доббс и Сокольски, усталые и
встревоженные. Между собой они не разговаривали, будто
болтать им осточертело с час назад. Доббс сдвинул шляпу на
затылок, вроде как смирившись с поражением.
Они взяли по карточке с круглой резиновой подставки на
стойке перед кассиром.
Когда полицейские находились на середине зала; на пол¬
пути к тому месту, где укрылся он, но никак не раньше, муж¬
чина задвинул стеклянную панель двери. Доббс, шагавший
первым, на мгновение увидел его высунувшуюся руку и без¬
различно отвернулся.
.Над мужчиной загорелся свет, и все внутри будки осве¬
тилось тускло-желтым. Этот свет как бы припудрил 17лью
шляпы и его плечи кукурузной мукой. Мужчина смотрел на
нее, но стряхивать не стал. Затем повернул голову затылком
к залу. Монотонность голой стены, на которую он теперь
смотрел, казалось, моментально наскучила ему, и он выта¬
щил из кармана огрызок желтого карандаша и принялся с
усердием чертежника, уделяющего внимание каждой линии,
вырисовывать на ней абстрактные геометрические фигуры.
Эти фигуры не имели абсолютно никакого смысла и были
чисто произвольными по замыслу. И тем не менее он про¬
должал вырисовывать их весьма старательно. Временами ос¬
танавливался и окидывал их критическим взглядом, словно
решая, подходит это ему или нет. Потом принимался рисо¬
вать снова. Его неподдельная увлеченность занятием могла
.послужить оправданием вынужденной праздности, которой
он предавался в полной безопасности; Человек совершенно
расслабился, ни :разу Не оглянулся, будто заранее знал, что
436
никто его не прервет, события в зале его совершенно не
волновали.
Доббс и Сокольски уже несли от стойки чашки дымяще¬
гося кофе, по-прежнему следуя друг за другом. Доббс, и на
этот раз первый, подошел к столику, за которым прежде си¬
дел мужчина, находившийся теперь в телефонной будке, и
хотел было в свою очередь сесть там. Вероятно, тут сыграло
роль, что стул был отодвинут от столика и на него казалось
легче усесться, тогда как другие стулья пришлось бы вытас¬
кивать. Однако, увидев оставленную чашку кофе, он заколе¬
бался. Затем поднял картонную карточку, лежавшую рядом с
чашкой, как бы показывая Сокольски, что столик уже занят,
и положил ее на место. Они прошли дальше и сели.
Места заняли напротив, но по-прежнему не разговарива¬
ли и избегали смотреть друг на друга.- Их лица свидетель¬
ствовали о том, что им осточертел весь белый свет и все его
народонаселение.
Доббс уставился в свою полосатую коричневую чашку. Со¬
кольски смотрел на один из молочно-белых светильников под
потолком. Траектории их взглядов расходились чуть ли не на
милю. К тому же их взгляды совершенно не воспринимали
того, на что были направлены. Фактически они ничего не ви¬
дели.
Перевернув и встряхнув патентованную сахарницу, они
щедро подсластили себе кофе, по-прежнему с удрученным
видом подняли чашки и отпили. Сокольски продолжал смот¬
реть вверх. Доббс — вниз. Затем тяжело поставили чашки на
стол. Кофе оказался слишком горяч, чтобы его можно было
выпить сразу. Сокольски отер губы рукой. Доббс вытащил
помятую пачку, встряхнул ее, ц единственная остававшаяся
в ней сигарета выскочила в отверстие наверху.
Сунул ее в рот, но так и не лрикурил. Словно мысленно
осознав, что курение не доставит ему настоящего удовольст¬
вия, вытащил сигарету изо рта, разочарованно посмотрел на
нее и положил на широкий, в форме канавки, ободок блюд¬
ца; она тут же порыжела и наполовину промокла.
Мужчина в будке теперь уже исправлял некоторые свои
наброски. Перевернув карандаш, он добросовестно что-то
стирал ластиком с самого края рисунка. Затем наклонился
поближе и подул, на расчищенное, место, чтобы удалить; ска¬
457
тавшиеся частички резинки. Реставрировав таким образом
поверхность, которую выбрал себе для работы, снова при¬
нялся рисовать. О том, что происходит за дверью будки, он,
казалось, совершенно позабыл.
Сокольски допил кофе и опять вытер губы, но не потому,
что был такой воспитанный, а в предвкушении неизбежных
неприятностей. Тут он заговорил — впервые с тех пор, как
они вошли.
— Сам сделаешь? — спросил он. — Или предпочитаешь,
чтобы доложил я?
Доббсу не потребовалось никакой преамбулы, чтобы по¬
нять его вопрос.
— Сам, — угрюмо бросил он. — Все равно кому-то из нас
придется это сделать.
Он встал из-за стола и направился в заднюю часть зала к
телефонным будкам, которые приметил еще раньше. Теперь,
отодвинув часть столов и стульев в сторону, чтобы обеспечить
себе свободу действий, там протирал пол цветной швейцар.
Его согнувшаяся фигура, ведро, которое следовало обойти и
случайно не перевернуть, влажный пол, ступая по которому
можно, чего доброго, поскользнуться, — все это, вероятно,
отвлекло внимание Доббса.
Оказавшись перед кабинками, он потянулся к ручке той,
что была освещена, и потянул дверцу на себя. А когда уже
поднял , ногу, готовый войти, увидел прямо у себя перед но¬
сом чей-то затылок.
Мужчина в кабинке даже не пошевельнулся в ожиданий,
когда вторжение прекратится, он лишь спокойно на мгнове¬
ние приостановил свое занятие. Его карандаш повис в воз¬
духе.
— Простите, — пробормотал Доббс, попятился, закрыл
дверцу и вошел в соседнюю кабинку.
Карандаш снова принялся исписывать стену, тщательно
прорабатывая те же линии снова и снова, чтобы они стали
толще, заметнее.
Через тонкую боковую перегородку донеслось звяканье
опущенной монеты и быстрое вращение наборного диска,
который повернулся всего раз. Затем настороженный голос:
«Главное управление, пожалуйста». Дальше голос то появ¬
лялся, то исчезал, и не только потому, что разговор шел ти¬
438
хо, но и из-за частых остановок — говорившего постоянно
прерывали.
— Его и след простыл...
— Сделали, что могли...
— С ног сбились...
— Я знаю, лейтенант, но мы делаем все, что. в наших силах...
— Да, сэр...
— Так точно, сэр...
— Да, сэр, лейтенант...
— Так точно, сэр...
Сокольски уже оказался рядом с будкой. Один раз, чтобы
легче было стоять, он оперся ладонью о стеклянную панель
второй кабинки, не той, в которой находился Доббс. Затем уб¬
рал руку, и на стекле осталось мокрое пятно — нервничая, он
потел. Мужчина в будке повернул голову и бросил на Соколь¬
ски короткий взгляд, оставшийся на стекле эфемерный отпе¬
чаток затуманил черты его лица подобно прозрачной маске, над
которой открыто смотрели его глаза. Затем он снова повернул¬
ся лицом к стене, а отпечаток на стекле испарился:
Доббс вышел, и они постояли немного возле будок.
— Устроил мне такой разгон. Жаль, что ты не слышал.
Сокольски в тревоге прикусил нижнюю губу.
— Он с нас не слезет, — продолжал Доббс. — Без него,
говорит, даже не показывайтесь.
Сокольски приглушенно ахнул в испуге:
— Он считает, мы от него что-то утаиваем?
— Давай двигаться, — заключил Доббс. — Тут нам все рав¬
но ловить некого.
Они направились вдоль стены к выходу, в том же поряд¬
ке, в каком вошли, — Сокольски тащился за Доббсом.
— Чеки не забудь, — напомнил Сокольски.
Доббс сделал крюк к столику, где они сидели.
И опять сначала подошел к тому, что был занят еще до их
появления в закусочной. По ошибке взял бесхозный чек; За¬
тем, сообразив, бросил его с некоторым раздражением, про¬
шел дальше, взял свои чеки и присоединился к напарнику у
кассы. Прозвенел кассовый аппарат. Они ушли.
Мужчина в будке порылся у себя в кармане, вытащил два
десятицентовика, двадцатипятицентовик, несколько пенсов,
посмотрел на них, снова сунул в карман и встал.
439
Открыл дверцу будто, вышел в зал, подошел к кассиру.
— Дайте мне, пожалуйста, два пятицентовика, — смирен¬
но произнес он и положил десятицентовик.
Кассир хмуро на него посмотрел. Но деньги все же разме¬
нял. Мужчина взял пятицентовики и вернулся в телефонную
будку.
Дверь закусочной снрва распахнулась, вошел Доббс и по¬
ложил перед кассиром какую-то мелочь.
— Пачку сигарет, — нетерпеливо бросил он. — Только что
был здесь, а купить забыл.
Плечо, локоть, бедро другого мужчины как раз скрывались
за дверцей будки.
Доббс схватил сигареты и выскочил на улицу. Измученная
дверь крутнулась еще раз и замерла.
В будке звякнула опущенная в отверстие монета. Диск
аппарата заскрипел и быстро повернулся — всего раз.
— Главное управление, пожалуйста, — смиренным голосом
сказал мужчина.
Глава 19
КОНЕЦ ПОЛИЦЕЙСКОЙ ОПЕРАЦИИ
Десять пятьдесят одна. Макманус у себя в кабинете, один.
В том же самом кабинете, в котором они стояли перед ним
вытянувшись в струнку и в котором он раздавал им задания
и указания. Когда же это было: два дня или два месяца на¬
зад? Сейчас лейтенант совершенно один, под конусом света
от большого белого треугольника с основанием на столе
корпит над донесением. Слева от него лежат еще два доне¬
сения, которые он только что прочитал. А справа еще три,
а мржет, четыре, до которых пока руки не дошли. Доне¬
сения поступили от всех оперативников. И все об одном и
том же.
Макманус снял пиджак и галстук, на голове соорудил ку¬
кушкино гнездо, все еще полноценное для человека его возрас¬
та. На столе тикали его карманные часы с открытой крышкой.
Он постоянно поглядывал на них, отрываясь от докладов, по¬
том снова брался за перо.
440
Макманус, что называется, зашился, как и все другие, кто
занимается этим делом. Потому-то и злится и выходит из
себя. Не привык выполнять работу к какому-то строго
установленному жесткому сроку. Такого с ним еще в жизни
не случалось.
Закончив читать доклад, он подчеркнул этот факт, разо¬
чарованно стукнул тяжелым кулаком по столу. Лейтенант
сделал это и по прочтении первых двух донесений. Никакого
толку, они никуда не ведут. Он отложил донесение, взял сле¬
дующее.
Зазвонил телефон. В среднем он звонил каждые четыре-
пять минут уже много часов подряд, а сейчас, если на то по¬
шло, набирает скорость. Правда, на сей раз всего лишь дежур¬
ный сержант.
— Нет, — решительно отказал лейтенант. — Занят по гор¬
ло. Пусть этим займется кто-нибудь другой.
И взял новое донесение, начал читать, но голова все еще*
занята предыдущим докладом, что-то в нем не давало Мак¬
манусу покоя. Он оставил новое донесение, возвратился к
предыдущему, ероша волосы.
Просмотрев его еще раз, отбросил в сторону и снял теле¬
фонную трубку:
— Срочно доставьте сюда хозяина лавки подержанных ве¬
щей. Спитцера. Хочу потолковать с ним.лично. Как это он
не знал, что туфли стояли у него в витрине? А впрочем, лад¬
но, отставить. Уже слишком поздно.
«Но даже если он и знал, — думал Макманус, — что это
нам дает? Суть ведь в том, откуда об этом знал Томпкинс?
Мы все время попадаем в один и тот же тупик. Откуда бы ты
ни начал, непременно всегда оказываешься в том же месте».
Он закончил читать следующее донесение и снова с недо¬
вольством стукнул кулаком по столу.
Десять пятьдесят три. Позвонил Моллой с севера штата.
Новые подробности об эпизоде с побегом львов:
— Мать малыша лет восьми-девяти только что притащила
его за шкирку к местному участковому. Я тоже при этом при¬
сутствовал. Он все еще завывал от порки, которую ему зада¬
ли дома. Мальчишка, признался, что зажег хлопушку, бросил
ее в клетку со львами, а сам удрал.
— И что же у нас получается?
441
— Парадокс какой-то. Продали всего две хлопушки, пони¬
маете, я вам об этом уже говорил. Одну Хьюзу, другую —
малышу. Хьюз задумал совершить убийство, а малыш — про¬
сто попроказничать. Вышло так, что малыш сделал именно*
то, что намеревался сделать сам Хьюз. Только малыш его
опередил. Хьюз перепилил цепочку от боковой двери, подго¬
товил все загодя. Но его жена так и не пришла, и не ждала
его перед клеткой. Зато лев встретил его на полпути домой,
вместо того чтобы ждать, когда он туда доберется. Несколь¬
ко раньше срока, только и всего. Но метод был типично его,
хлопушка и все такое прочее. Парадокс, да и только.
— Во всяком случае, к нашему делу это не имеет никако¬
го отнощения.
— Разве только то, что лев еще гуляет на воле. И посте¬
пенно подбирается- все ближе к зоне действия Шона. Тут
только что поступило сообщение, что парочка влюбленных,
обнимавшихся в машине, насмерть перепугалась, увидев ог¬
ромную рыжевато-коричневую собаку, — во всяком случае,
так им сначала показалось, — которая вынырнула из кустов,
а потом снова убежала в укрытие. Место, на которое они
указали, находится примерно в пяти милях от северных гра¬
ниц поместья Рида.
— Так придумайте же что-нибудь, а? — пронзительно вос-
клицает Макманус. — Там что, нет полицейских штата? От- •
гоните льва оттуда, направьте его в другую сторону!
Он с треском бросил трубку, но не успела она лечь на ры¬
чаг, как телефон зазвонил снова. И опять дежурный сержант.
— Сколько раз вам говорить, Хогэн? Я занят!
Десять пятьдесят семь. Позвонил Доббс. Бле дыша, заспе¬
шил сообщить новость:
— По-моему, мы его нашли, лейтенант. Кто-то видел, как
человек, отвечающий его описанию, только что входил в дом
на Четырнадцатой Дексер-стрит. Это всего в двух кварталах от
того места, где он от нас ушел. Нет, сами мы его не видели, но
мы внимательно следили за домом, как сзади, так и спереди.
— Пока я не прибуду на место, ничего не предпринимай¬
те. Затаитесь^ Операцией буду руководить сам. Выезжаю не¬
медленно.
Он вскочил, смахнул в сторону все донесения, прочитан¬
ные и непрочитанные, схватил шляпу, пиджак и направился
442
к двери. Потом возвратился и посмотрел на часы. Без двух
одиннадцать. Захлопнув крышку, сунул их в карман пиджа¬
ка, который еще не успел надеть. О галстуке вообще не
вспомнил.
Не успел он выйти из-за стола, как телефон зазвонил сно-.
ва. Дежурный сержант, третий раз подряд. Он даже не стал
его слушать, бросил в трубку:
— Только не сейчас, Хогэн. Я выхожу.
И быстро вышел, не успевая закрыть за собой дверь. Те¬
лефон начал звонить снова, но на этот раз Макманус продол¬
жал свой путь, натягивая на ходу пиджак.
Когда он спешил через вестибюль внизу, все еще натяги¬
вая пиджак, дежурный сержант попытался остановить его:
— Лейтенант...
— В другой раз, Хогэн. Вы что, не видите, что я спешу?
— Что же мне делать с этим парнем* лейтенант? — при¬
крывая рот рукой, кричит ему вслед сержант сценическим
шепотом. — Он говорит, что звонил вам весь день, а теперь
не дает мне покоя, хочет прорваться к вам... -
Невзрачная фигура, терпеливо сидевшая на скамье у за¬
дней стены, вопрошающе выпрямляется.
— Это он?..
Макманус на ходу бросил на человека быстрый взгляд, по-
прежнему устремляясь к дверям.
— Узнайте, что ему нужно. Направьте его к кому-нибудь
другому.
— Он упорно отказывается говорить. Я уже пробовал. И ви¬
деть он хочет только вас.
— Тогда вышвырните его, — заключил Макманус, уже ока¬
завшись на улице.
Мгновение спустя кто-то догнал его на ступеньках крыль¬
ца, смиренно тронув за рукав.
— Уходите! — закричал Макманус, вырывая руку. — Вы же
слышали, что я сказал сержанту, нет? — И продолжал спус¬
каться по ступенькам.
Проситель сконфуженно последовал за ним на расстоянии
и снова робко коснулся руки лейтенанта, когда последний
еще раз остановился, уже готовый сесть в полицейскую ма¬
шину, стоявшую у бордюра.
На этот раз Макманус в изнеможении повернулся к нему.
443
— Убирайтесь отсюда! — в ярости заорал он. — Что вам
нужно? Кто вы такой вообще?
— Джеремия Томпкинс., — последовал ошарашивающий
ответ. — И я... я все пытаюсь сдаться вам.
Глава 20
КОНЕЦ ОЖИДАНИЯ
Труднее всего оказалось выносить именно это ужасное
молчание. Они уже не могли добиться от него ни слова. Речь
для него осталась в прошлом, как, собственно, и жизнь. Если
в нем еще и теплилась какая-то ее искорка, так она настоль¬
ко'глубоко залегла под скопившейся остывшей золой страха,
что совершенно не проглядывала наружу. В биологическом
смысле он все еще жил. У него билось сердце, он дышал,
смотрел, хотя едва ли видел что-нибудь. Однако в духовном
смысле он покончил все счеты с бренным миром, и пытаться
вернуть его к радостям, бытия было бы так же тщетно, как
пытаться оживить труп, лежащий на столе у владельца похо¬
ронного бюро.
Им не так повезло. Они оба по-прежнему были живы и
могли по-настоящему чувствовать, но тоже молчали, хотя и
по другой причине. Голоса им плохо повиновались, так что
какое-то время спустя они перестади даже пытаться гово¬
рить.
Лицо девушки стало белым как мел, лицо Шона с поблес¬
кивающими капельками пота — цвета более темного мрамо¬
ра. А вот лицо Рида — уже перестало быть лицом и превра¬
тилось в сморщенную часть трупа, на которой располагались
глаза, нос и рот.
Шон знал, что им не забыть эту ночь. Неважно, как сложит¬
ся их судьба в дальнейшем. Но она никогда для них не закон¬
чится, эта ночь. Ей уже больше не суждено полностью перейти
в день — слишком уж темной она стала, и часть тьмы останется
в них навсегда. Их души покрылись шрамами — такие шрамы
оставались у людей в средневековье, когда они верили в дьяво¬
ла и черную магию. Шрамы, которые будут напоминать о себе
до конца их дней. Когда-нибудь пройдет боль, исчезнут оцепе¬
нение и холод, но шрамы останутся. И каждый раз с наступле¬
нием темноты, когда их будут одолевать другие страхи, остав¬
шиеся рубцы доставят жуткие муки.
Часы так и находились с ними в комнате. Обнаружилось, что
гораздо лучше, когда они там стоят и вы их видите. Меньше
мороки. Проблема решилась сама собой очень давно. И уже не
ради него, но и ради них самих. Он бы уже не приставал к ним
и ничего у них не спрашивал, для него даже эта стадия осталась
позади. Теперь именно им нужно было знать время; держать
ухо востро. Маятник, подобно загнанной золотой планете, хо¬
дил поблескивая взад и вперед за пленившим его стеклом.
Между двумя черными стрелками оставалась тонкая щелочка.
Было без двух двенадцать.
Казалось, будто на пустотелую деревянную поверхность
падают капли: кап-кап-кап-кап.
Джин продолжала успокаивающе поглаживать ему виски,
как рассеянная массажистка, которая массажировала так до¬
лго, что уже и забыла, сколько занимается этим, и не в со¬
стоянии остановиться.
Шон непокорно думал: «Черт побери! Ну почему ничего не
происходит? Мне уже все равно, я согласен на что угодно! По¬
чему лев не прыгнет в окно, почему по всей комнате не полетят
стекла? Ну же, в эту самую минуту! Почему из тьмы, вон отту¬
да, не посыпятся градом пули и не убьют его, а заодно и меня?
Да, даже и ее! Только бы закончилось невыносимое ожидание!
Пусть же что-нибудь случится! — Он принялся беспокойно
поворачивать из стороны в сторону дуло револьвера. — Доволь¬
но скоро мне придется стрелять, — предупредил он себя. —
Придется как пить дать. И я лишь надеюсь, что хоть будет во
что стрелять, а то ведь я не выдержу и начну палить куда попа¬
ло. Я уже чувствую, как мною завладевает этот зуд». — Он опус¬
тил голову, приложил ко лбу руку и удержал ее там.
Тут вспомнил, что рядом с ним находится Джин, и снова
взял себя в руки, пусть всего лишь на минуту.
Было уже без одной двенадцать. Белая щелочка между
стрелками стала тонюсенькой как нитка. Человек с хорошим
зрением все еще мог разглядеть ее. Близорукий увидел бы
рядом две стрелки во всю их ширину. Цок-цок-цок-цок —
лошади, запряженные в колесницу смерти^ скакали на свой
ПОСТ. С; ’
445
И вдруг фигура в кресле протянула к каждому из них по
руке. Они уже считали, что Рид не в состоянии больше дви¬
гаться, но это, наверное, была последняя вспышка угасающе¬
го тела.
Раздался какой-то скрипучий звук, который уже . не был
голосом:
— Сейчас я должен попрощаться. Возьмите мою руку, сы¬
нок. Спасибо... за то, что оставались со мной до конца. Джин,
дорогая, стань передо мной, поцелуй меня на прощанье. Я не
могу повернуть голову.
На мгновение теплая, живая масса ее волос скрыла от Шона
мертвую кожу, обтягивавшую кости лица несчастного.
Теперь уже обе стрелки слились, одна легла точно над дру¬
гой, создав впечатление, что у часов всего одна стрелка. Срок
настал. На часах была смерть.
Зазвонил звоночек, даже два. Ходивший между ними мо¬
лоточек бил лихорадочно, тонко, звуки слились, словно кто-
то заиграл на флейте. Казалось, будто высящаяся гора угрозы
извергла пискливую игрушечную мышку на колесиках.
Они вскочили, точно к ним подключили провода под то¬
ком, — во всяком случае, вскочили двое живых. Револьвер
Шона чуть самопроизвольно не выстрелил. Какой-то миг они
не могли сориентировать свои органы чувств: уж слишком
долго все было сосредоточено на часах.
Звук прервался, затем возобновился, но уже с другим тем¬
бром и ритмом. Приходя в себя, они догадались, что звонит
телефон в главном холле, рядом с комнатой, в которой нахо¬
дились они.
Шон слегка пригнулся, готовый к действию.
Бом\ — мелодично, величественно начали отбивать две¬
надцать часы. Звук оказался чуть ли не полной противопо¬
ложностью другому, более тихому звуку. Тот обладал некоей
настырностью, которая действовала им на нервы.
Том вытащил ключ. И уже от двери глянул на них двоих,
потом прислушался, будто пытаясь угадать по самому его тем¬
бру, .'что же сулит им звонок.
Раскрытые губы Рида iio-прежнему трепетали. Наконец
послышались хриплые слова:
— Нет, не надо... Это может оказаться трюк, ловушка, что¬
бы отвлечь.нас.
446
Бом\ — пробили часы второй раз. От этого звука, казалось,
по комнате заходили волны задрожавшего воздуха, словно в
тихую заводь бросили что-то тяжелое.
Телефон зазвонил снова, как будто завелся от более гром¬
кого боя часов. Но темп звонка убыстрился.
Джин схватилась за голову.
— Выйдите и снимите трубку, — задыхаясь, проговорила
она. — Я не могу больше этого выносить.
— Одну минуточку, — ответил Шон. — Звонок из поли¬
ции. Три коротких подряд... Они говорили мне, что прибегнут
к нему, если я им буду нужен.
Он повернул ключ и распахнул дверь настежь.
— Я буду здесь, на виду у вас. Мимо меня ничто не
пройдет.
Он видел, как Джин покровительственно склонилась над
Ридом, обняла его, прижала к себе обеими руками.
Шон быстро подошел к телефону, снял трубку, рука с ре¬
вольвером так и ходила в воздухе вокруг него, будто ведя
поединок с тенью в пустоте.
Бом\ — донеслось до него издалека, как накатила слизис¬
тая волна.
Звонил Макманус:
— С вами все в порядке?
— Да, — кратко ответил Шон, оглядывая стены, лестни¬
цу, надежно запертую входную дверь в конце вестибюля.
— Все кончено. Мы выкрутились. Этому парню ничего не
грозит. Томпкинс только что в камере покончил жизнь само¬
убийством. Мы все у него отобрали, а он тем не менее, нашел
способ. Взял одну из больших плоских металлических пуго¬
виц со своего пиджака, разломал ее и зазубренным концом
перерезал себе горло. Мы обнаружили это слишком поздно.
Бом! — отдалось в барабанных перепонках Шона.
— А как раз перед этим позвонил Моллой. Большого льва,
который убежал из клетки, пополудни застрелили. Всего ми¬
лях в двадцати от того места, где находитесь вы. Скажите ему.
Скажите, что все кончилось, беспокоиться больше не о чем.
Сейчас особенно некогда распространяться. Я сам прибуду
туда как можно скорей, сейчас выезжаю...
Бом! — донесся иа комнаты четвертый удар двенадцатого
часа.
447
С этим ударом смешался бешеный крик Джин. Шона буд¬
то обожгло, и он бросил телефонную трубку, словно в руках
у него оказался кусок раскаленного добела металла.
Рид молниеносно выскочил из открытой двери — ни дать
ни взять неодушевленный летательный снаряд, выпушенный
-из какого-то взрывного.устройства внутри комнаты. С быс¬
тротой, которую скорее уж можно было объяснить каким-то
спазматическим сложным симптомом заработавших в полную
силу смертных мук, нежели рациональным физическим дви¬
жением, он понесся по длинному коридору по направлению
к входной двери в дальнем ее конце.
— Держите его! — крикнула Джин из комнаты. — Он со¬
шел с ума!
— Дверь заперта, на улицу не выскочить! — крикнул Том
в ответ и бросился вслед за Ридом, уверенный, что догонит
его за несколько секунд, поскольку этот сумасшедший побег
блокировала неподвижная дверь. Пробегая мимо открытой
двери комнаты, он увидел, что Джин, полураспростершись,
лежит на полу: либо Рид, вырвавшись со сверхъестественной
последней силой, отбросил ее туда, либо же притащил за со¬
бой, пока она не ослабела совсем и не отцепилась.
Дверь уже была прямо перед Ридом.
— Я иду! г- дико завопил он. — Я иду! — как будто несся
налсакое-то неведомое свидание.
Вдруг, почти уже добежав до двери, он свернул налево и
исчез во мраке находившейся с той стороны консерватории.
-г Я иду! — донеслось еще раз из темноты.
Послышался вдруг страшный грохот, и наступила тишина.
— Свет! Включите, ради Бога, свет! Я здесь ничего не вижу!
Шон как сумасшедший размахивал руками сразу же за по¬
рогом консерватории. Джин, спотыкаясь, шла вслед за ним по
коридору. Ее не столько охватило горе, сколько ей просто не
хватало дыхания.
Прежде чем она добралась, Шон отыскал выключатель и
щелкнул им.
За красивыми, как в соборах, панелями, засверкали огни —
рубины, изумруды, янтарь, сапфиры. У одной из панелей, со¬
всем близко от нее, стоял, склонившись.вперед, совершенно
неподвижный Рид, будто, страдая близорукостью, он присталь¬
но вглядывался в витраж.
448
Какую-то долю секунды полицейский не мог понять, что же
удерживает его там, потом увидел, что он без головы, во всяком
случае, кажется таковым: его тело кончалось у шеи. Заострен¬
ные рваные зубцы разбитого толстого стекла как бы образовы¬
вали воротник и держали его склоненную голову как в тисках,
перерезав ему яремную вену. Протаранив стекло, его голова
оказалась по другую сторону витража, там, где горели лампоч-.
ки. Можно было видеть темную тень — это по освещенному
стеклу ползла темная тень, затеняя,' приглушая великолепные
яркие цвета, сбегала неровными струйками.кровь его жизни.
Рид был мертв.
А панель, которую он — из столь многих других — выбрал,
на которую безошибочно нацелился в своём безрассудном
бегстве, когда в комнате вокруг него было темно хоть глаз
выколи, оказалась с изображением льва, стоящего на задних
лапах. Его грива, неистово горящие бешеные глаза и плоские
кошачьи ноздри .все еще виднелись в целости и сохранности
над перерезанной шеей Рида. Создавалось впечатление, что
зверь заглатывал его целиком. Что же касается клыков, так
теперь у него вместо нарисованных оказались рваные зубцы
из стекла, врезавшиеся в тело Рида со всех сторон отверстия,
которое сам же он и проделал.
Бом\ — в двенадцатый раз пробили часы, и этот час прошел.
Все стихло.
Глава 21
КОНЕЦ НОЧИ
Напряжение из комнаты уже ушло. Теперь она больше
напоминала место, где благодаря сильному электрическому
разряду воздух совершенно очистился. Ее по-прежнему про¬
питывал страх, но страха перед настоящим, перед действи¬
тельностью в ней уже не было. В ней, будто цепляясь за
стены, оставался лишь благоговейный страх, типичный для
мест, отмеченных смертью.
Девушка ушла. Ушел и кто-то еще. Кто-то, о ком лучше и
не думать. (Шон пытался не думать о нем, но у него ничего
не получалось, и он предпринимал все новые и новые попыт-
449
ки.) Ушел навечно, ушел навсегда, туда, где нет боли, нет
страха, нет основного врага — времени.
Часы по-прежнему так и стояли там. Золотая планета по-
прежнему раскачивалась, кони с пустыми звонкими копыта¬
ми знай себе скакали — цок-цок-цок-цок, — теперь уже за
кем-то еще. За следующим. Стрелки стояли на четырех и на
шести. Половина пятого утра.
В доме царила тишина. Дверь за людьми с носилками давно
закрылась, и казалось, ее стук и был последним звуком. А еще
, казалось, что все случилось очень-очень давно.
Шон и Макманус находились в комнате одни. Макманус
взял шляпу, посмотрел на нее, надел — все с неторопли¬
востью человека, который уже сколько раз собирался уйти
и вот наконец-то решился.
— Что же это было? — заговорил он. — Что я доложу по
начальству? Сейчас врзвращусь в город, а завтра или после¬
завтра мне придется представить отчет по делу. О да, в моем
распоряжении будет доклад медэксперта. Он напишет: пере¬
резана яремная вена — или что-нибудь подобное. Но я-то что
скажу, что напишу я — вот что не дает мне покоя. Смерть в
результате несчастного случая? Смерть человека, пребываю¬
щего не в своем уме? Убийство путем ментального внушения?
Смерть по распоряжению... — Он повернул задумчивые гла¬
за к окнам. Занавески уже широко раздвинули. На фоне неба
беспокойно светили звезды.
— Вы спрашиваете у меня, лейтенант?
— Нет, — ответил Макманус. — Я спрашиваю... у себя. —
Он направился к двери. — Да, донесение будет представле¬
но. И слово, которое я там употреблю, не будет иметь осо¬
бого значения. Ведь Рида не коснулась ни одна чужая рука.
А мы, полицейские, и призваны следить за тем, чтобы ни
один человек не поднимал руку на другого. — Он покачал
головой. — Но есть столько вещей, которых я так никогда
и не узнаю до конца. — И вдруг спросил: — А вы?
Том не ответил. Он погасил одну из ламп, и мерцающие
звезды за окном загорелись ярче, придвинулись ближе, слов¬
но контролировались тем же выключателем.
Они вышли в вестибюль, Шон — за шефом.
— У нас есть все ответы, — продолжал Макманус. — Я хочу
сказать, у меня, в кабинете на столе. Но эти заключения, по
450
сути, ни на что не дают ответ. В нашем деле есть одно «по¬
чему», такое здоровенное, что не влезет ни в какие донесе¬
ния. Создается такое впечатление, что как только вам кажет¬
ся, вы нащупали ответ на него, он тут же от вас ускользает.
Мужчина, которого застрелили на лестнице многоквартирно¬
го дома, где жил Томпкинс... Ну, мы установили его лич¬
ность. Это Уолтер Майерс, маклер Рида. Он уже много лет
занимался всеми его финансовыми делами, всеми его капи¬
таловложениями. Получается, старая история, такая же ста¬
рая, как первая маклерская контора, такая же .старая, как
первая партия акций, появившихся на бирже. Искушение,
слишком крупные фонды, которыми приходится манипули¬
ровать, слишком большое попустительство со стороны бога¬
того клиента. Рид не видел его по нескольку месяцев кряду,-
предоставлял ему полную свободу действий:
Он потянулся к дверной ручке, но ручку не повернул.
— Понадобится несколько лет, чтобы раскопать все его ма¬
хинации, проверить счета. Несколько лет и целая бригада ауди¬
торов. Во всяком случае, не забегая вперед, на данный момент
могу сказать вам следующее. Та девушка, что сейчас наверху,
останется бедной. Может, и не такой бедной, как вы или я, но
все же бедной по сравнению с тем, какой была до сих пор.
— Ну и ладно, — с жаром пробормотал Шон, но так тихо,
что его собеседник ничего не услышал.
— Майерс где-то сильно прогорел и пытался укрепить дно,
удержаться на плаву, расходуя средства и ценные бумаги Рида.
Только никакого дна под ним не оказалось, он увязал все глуб¬
же и глубже, как и случается в таких делах. В конечном счете
когда-нибудь должно было последовать разоблачение, и он
знал это не хуже любого другого. И деться ему было некуда.
Он указал большим пальцем на комнату, из которой они
только что вышли, и Шон понял, что лейтенант имеет в виду.
— В пользу ему служило только то, что никто не ставил
каких-то строго определенных сроков, он мог немного потя¬
нуть, в его распоряжении оставалось несколько месяцев. Од¬
нако же ему грозила альтернатива: либо крах и разоблачение,
либо, не дожидаясь, когда они наступят, бегство. Возможно,
удрать у него не хватило смелости. А может, судя по его де¬
лам* богатым он бы удрать не смог, пришлось бы пускаться в
бегство бедным. И он затаился. Ждал и дрожал от страха.
451
А затем что-то произошло, и он, наверное, решил, что
случай ему сам Бог послал.
Среди других его клиентов — их у него оказалось не так
уж и много — мы нашли, состоятельную старую леди. Вы зна¬
ете этот тип. Не такая богатая, как Рид, но гораздо прижи¬
мистей. У маклера, похоже, хватило ума не трогать ее. Однако
же он обратил внимание, что ей необыкновенно везет с ее
любительскими мелкими помещениями капитала, тогда как
его самого все глубже засасывает в зыбучие пески. Не знаю
уж, как она ему призналась, но он умел вызывать человека
на откровенность и, наконец, докопался до сути. Он узнал,
что она получает информацию от своей домашней прислуги.
А служанка, в свою очередь, получала ее, специально для
своей хозяйки, из какого-то неизвестного источника.
Женщина, о которой идет речь, уже умерла, а служанка
покончцла с собой. Но у нас достаточно доказательств, что¬
бы все реконструировать. Есть свидетельства о том, что не¬
кая Эйлин Магуайр в такое-то и такое-то время работала
прислугой у такой-то и такой-то женщины, а также свиде¬
тельства, что эта же самая женщина была клиенткой Уолтера
Майерса. Вполне логичная реконструкция, а?
Шон кивнул.
— Как бы там ни было, Майерс в конечном счете узнал, кто
является источником информации, и, сгорая от любопытства,
отправился туда посмотреть на все собственными глазами.
С этого момента у нас большой пробел, который еще предсто¬
ит заполнить. Дальше следуют сплошные предположения. Ни
одного из действующих лиц уже нет в живых, и они не могут
рассказать нам, что именно произошло; приходится заполнять
все самим, несмотря на скудость информации.
В своих сделках и махинациях Майерс нисколько не пре¬
успел, так что вполне резонно предположить, что Томпкинс
не помог ему, как помог женщине. Либо же к тому времени
Майерс уже так увяз, что несколько советов относительно об¬
становки на рынке уже не могли спасти его.- Если он хотел
скрыть предыдущие растраты, ему непременно нужно было
получить прямой контроль над остатком состояния Рида, что¬
бы уже; больше не отчитываться перед ним'. Можно употребить
не по назначению собственные деньги, но попробуйте-ка зло¬
употребить чужими, как тут же угодите в тюрьму.
452
А вот что подвело бикфордов шнур к бомбе. У Томпкин¬
са, образно говоря, вся комната обклеена невостребованны¬
ми и непогашенными чеками, которые ему в разное время
навязал Рид. Майерс случайно наткнулся на один из них, это
и подсказало ему идею всей махинации. Сознательно Том¬
пкинс сотрудничать упорно отказывался, ему ничего и ни от
кого было не нужно, поэтому Майерс намеренно его подста¬
вил, чтобы иметь хоть что-то против него. Мы лишь можем
гадать, каким именно образом, и, если наша догадка верна,
все сработано довольно грубо. Но ведь Томпкинс — простой
человек, деревенщина, а Майерс речистый, бойкий на язык,
так что первый грех ему, похоже, сошел с рук. Мы нашли
один из чеков Рида в офисе Майерса. Томпкинс, на которо¬
го первоначально был выписан чек, якобы сделал на нем пе¬
редаточную надпись в пользу Майерса и подделал его с
пятисот долларов до пяти тысяч. Причем таким неряшливым
образом, что его не пропустил бы ни один кассир в мире,
даже совершенно слепой. Но важно тут вот что: чек ни разу
не предъявили к оплате ни в один банк. Майерс держал его,
чтобы пугать им Томпкинса. Не думаю, что передаточную
надпись сделал сам Томпкинс, как не думаю, что Томпкинс
подделал его номинальную стоимость. Он ведь в любое вре¬
мя мог получить от Рида настоящий чек на пять тысяч, сто¬
ило ему только поманить того пальцем. Полагаю, оба трюка
проделал Майерс, а потом пугал Томпкинса последствиями.
— Выходит, предсказание сделано по предложению Май¬
ерса, чтобы сломить Рида, довести его до смерти?
— Хотел бы я так сказать. Это было бы куда как просто. Нет,
.Предсказание явилось само по себе. Майерс к нему не имед
никакого отношения. Услышав, что оно уже сделано, Майерс
пытался заработать на нем, повернуть его так, чтобы оно пос¬
лужило его целям. Он пытался заставить Томпкинса убедить
Рида изменить завещание, с тем чтобы сам Томпкинс, после
дочери, стал его бенефициарием. Томпкинс был бы послушным
орудием в руках афериста: фактически поместье перешло бы к
Майерсу, хотя считалось бы, что принадлежит Томпкинсу, ко¬
торый бы этого даже толком не знал й оставался лишь номи¬
нальной фигурой. И таким образом, его собственное имя, имя
Майерса, в документах нигде не фигурировало бы.
—'А как же Джин? Вы сказали, «после нее».
453
— Вряд ли бы она долго прожила после отца. Думаю, ее бы
убрали буквально через несколько дней, а то и, останься Май¬
ерс жив, вместе с отцом этой же ночью. Сам Майерс едва ли
верил в пророчество. Зато уже наверняка попытался бы помочь
ему сбыться, тем или иным способом. Возможно, перед озна¬
ченным часом он попытался бы уговорить их обоих, Рида и
дочь, покончить жизнь самоубийством одновременно. Об уча¬
стии полиции в этом деле он понятия не имел. Ну как бы там
ни было, один из наших ребят застрелил его на лестнице, и
теперь нам никогда не узнать, что бы он предпринял.
— Затем Томпкинс покончил с собой, а пророчество...
— Все равно сбылось, — закончил за него Макманус. —
Оставив это огромное «почему», оставив нас на том же самом
месте, где мы были до начала операции. Увы, Майерс вовсе
не главный злодей драмы. Он оказался всего лишь мелким
жуликом со стороны — пытался силой ворваться в другую
драму, действие которой уже развивалось само по себе, без
какой-либо помощи с его стороны.
— Томпкинс, я полагаю, тоже не злодей, — предполо¬
жил Шон.
— Какое там. Бедный мученик, проклятый с самого дня
рождения, он попал в самую гущу чего-то такого, чего, веро¬
ятно, так и не понял, и оно сокрушило его. Он все время
изворачивался, пытаясь освободиться, как слепой червь под
камнем. Парень с фермы — и вдруг такая вспышка опаляю¬
щего огня^между глазами.
— Были же пророки, указанные в Библии, — напом¬
нил Шон.
Макманус резко распахнул дверь.
Звезды подобно серебряным градинам забарабанили по их
лицам. Градины без звука, без чувства.
Оба неловко и осторожно потупили взор.
— Мне как-то не по себе, — мятежно пробормотал Мак¬
манус. — Все-таки там что-то было. Что-то такое, о чем я не
могу написать в донесении так, чтобы оно там и осталось,
навсегда; оно все время ускользает от меня. Эта актриса и
часы с бриллиантами. Та малышка, которую чуть не зада¬
вили. Эти осечки, когда Сокольски стрелял на лестнице из
револьвера. Находясь этажом ниже, он даже узнал их имена,
Том, какими нарекли их при крещении... — Его голос зазву¬
454
чал так, будто любопытство смешалось в нем с рыданием,
хотя лицо оставалось довольно мрачным. — Там что-то было,
и я не хочу знать, что именно это было! Говорю вам, мне как-
то не по себе. У меня такое чувство, что я простудился, хотя
никакой простуды и нет! Сейчас я отправлюсь домой к-своей
старушке и выпью стакан крепкого горячего пунша. — Oh
говорил так, словно Шон спорил с ним и пытался удержать
его, но Шон молчал. — Может, поедете со мной в город? —
рредложил лейтенант. — Подброшу вас.
Шон бросил взгляд внутрь дома, вдоль коридора, к лест¬
нице.
— Да нет, пожалуй, останусь здесь. Во всяком случае, этой
ночью. Сна ведь там одна.
— Разве с ней вообще никого нет?
—■ Да, но... вы понимаете, что я имею в виду. Мы ведь вроде
как прошли через все вместе, с начала до конца. Я провожу вас
до машины.
Они шли по дорожке, склонив головы и глядя в землю, —
так бывает с людьми, погруженными в размышления.
Макманус вдруг дал выход одной вызывающей раздраже¬
ние мысли:
— Лучше бы вы вообще не приводили ко мне эту девуш¬
ку! Лучше бы мне ее сроду не видеть и ничего о ней не слы¬
шать! — И, чуть погодя, добавил: — Готов спорить, вы жа¬
леете, что пошли в ту ночь вдоль реки.
— Но ведь я должен был это сделать, — просто ответил
Шон. — Я должен был пройти там, никакого другого пути у
меня не было.
Макманус с любопытством посмотрел на него:
— До завтра, Том. Особенно не торопитесь, приходите,
когда сможете.
Шон посмотрел вслед машине, покатившей по подъездной
аллее. На повороте, когда машина выехала на общественное
шоссе, задние огни крутанулись штопором и исчезли.
Тогда и он повернулся и устало потащился обратно к дому.
В бледноватом звездном свете перед ним струился небольшой
голубой ручеек тени. Было прохладно, тихо, темно. Он не бо¬
ялся, однако ощущал себя очень маленьким, ничего собой не
представляющим. Казалось, ему нет больше нужды трево¬
житься из-за того, что может с.ним случиться, к добруди, к
455
худу; отныне об этом позаботятся, от него ничего не зависит.
Он испытывал странное чувство облегчения; что-то свалилось
у него с плеч.
Наверзд в комнате, где под присмотром няни спала Джин,
горел слабый свет. Ему хотелось знать, что чувствует сейчас
она. Потому что когда в вашей душе смятение, вам нужен
другой, дополняющий вас человек. Вам уже невмоготу идти
дальше одному, вы слишком малы, слишком беспомощны.
Двое беспомощных детей в темноте.
Спать не хотелось. Да и кто бы заснул? Он закурил сигарету
и постоял в раздумье на 1равии. Ожидая, когда рассветет, ког¬
да он увидит ее снова. И вдруг он отбросил сигарету. Дверь
чуть-чуть приоткрылась. Он увидел что-то белое, край лица.
— Кто там? Это ты?
-Дверь растворилась пошире, лицо кивнуло.
— Выходи. Выходи сюда ко мне.
Она застыла в неподвижности. Он видел, как ее глаза по¬
смотрели вверх и тут же опустились.
. — Не бойся. Всего несколько ступенек, а здесь стою я.
Мои руки протянуты навстречу тебе.
И вот — они уже вместе, крепко прижавшись друг к другу.
— Тебе бы следовало отдохнуть.
— Она уснула, а я — бодрствовала. Я знала, что ты где-то
здесь, внизу, и знала, что ты не уедешь. Где бы ты ни был,
именно там хотелось быть и мне, там мне лучше всего. Даже
здесь холодной ночью..
Джин прищурилась, как бы защищаясь, и отвернулась.
— Распахни пиджак, дай мне спрятаться.
Она зарылась лицом у него на груди. Он укрыл ее полами
пиджака. Она уютно устроилась под ними, как в коконе без¬
опасности.
Их нельзя было бы услышать, даже находясь в футе от них.
Они доверялись друг другу так тихо — только один для дру¬
гого. Двое детей в ночи.
— Не дрожи так. Ты в моих объятиях. Через несколько
дней я стану твоим мужем, и ты никогда уже не будешь одна.
Не дрожи, звезды уходят, одна за другой. Наступает утро.
Однако его глаза тревожно глянули вверх, на эти далекие
загадочные и непостижимые сверкающие точки.
Послесловие
Корнелл Вулрич родился в 1903 г., однако через несколько лет после
этого его родители разошлись, что стало для мальчика настоящей дра¬
мой. Посмотрев в восьмилетием возрасте «Мадам Баттерфляй» Пуччи¬
ни, он глубоко пережил трагедию главной героини и однажды ночью
пришел к мысли о том, что, подобно Чио-Чио Сан, когда-нибудь так¬
же умрет, после чего практически до конца своих дней находился под
жестоким гнетом осознания неотвратимости рока.
Литературная деятельность Вулрича началась еще в годы его учебы в
Колумбийском университете. Одержимый мечтой стать новым Скопом
Фицджеральдом, он даже на время бросил учебу и свой первый роман
«Плата за куверт» («Cover charge»), написанный в творческой манере
своего тогдашнего литературного идола, посвятил жизни и страстям «зо¬
лотой молодежи» — любителей джаза. Создав еще пять романов, выдер¬
жанных примерно в том же ключе, что и первый, поработав некоторое
время в Голливуде, недолго пожив в браке и пройдя через вереницу го¬
мосексуальных контактов, он вернулся в родной Нью-Йорк, где избрал
судьбу затворника — на протяжении четверти века жил с матерью в оте¬
лях, выходя на улицу только в самых крайних случаях. Его тогдашняя
жизнь протекала в причудливой и весьма гротескной атмосфере, соче¬
тавшей как любовь, так и ненависть к жесткой'И деспотичной матери,
что, разумеется, не могло не наложить своего отпечатка на последующее
литературное творчество.
С 1934 г. и вплоть до своей смерти Вулрич написал несколько де¬
сятков рассказов на темы страха, отчаяния и утраченной любви, дей¬
ствие которых протекало в мире, контролируемрм дьявольскими сила¬
ми. В тридцатые годы он писал исключительно для дешевых журналов
типа «Черная маска» или «Еженедельный детектив». Его первый ро-
ман-саспенс «Невеста была в черном» («The bride wore Black») поло¬
жил начало так называемой «черной серии», впоследствии развитой во
французских «черных романах» и «черных фильмах». В начале соро¬
ковых годов он опубликовал несколько замечательных романов,, ко-
457
торые вышли как под его настоящей фамилией, так и под псевдони¬
мами Уильям Айриш — «Женщина-фантом» («Phantom lady) и «Край¬
ний срок — на рассвете» (Deadline at dawn») — и Джордж Хопли — «У
ночи тысяча глаз» («Night Has a Thousand Eyes»). В сороковые и пяти¬
десятые годы было издано громадное число рассказов Вулрича, вы¬
шедших как в твердом переплете, так и в мягкой обложке. Многие его
рассказы, были затем экранизированы или инсценированы в радио- и
телепостановках — возможно, самым известным из них оказался сня¬
тый Альфредом Хичкоком фильм «Заднее окно».
Несмотря На бешеный финансовый успех и в высшей степени бла¬
гожелательные отзывы критиков, личная жизнь писателя оставалась
поломанной, и когда в 1957 г. умерла его мать, он окончательно пал
духом. С той поры и вплоть до своей смерти в 1968 г. он жил в пол¬
ном одиночестве, написав небольшое количество «рассказов о любви
и отчаянии», которые по-прежнему несли на себе магический отпеча¬
ток его мастерства, способного заставить похолодеть сердце читателя.
Один из его рассказов (правда, так и ненаписанный) имел рабочее на¬
звание, во многом отражавшее мрачную жизненную позицию писате¬
ля: «Сначала ты мечтаешь, потом ты умираешь».
Несмотря на то что Вулрич писал произведения самых различных ти¬
пов, включая псевдополицейские романы, крутые боевики и прозу на
темы оккультизма, в максимальной степени он прославился как мастер
чистого саспенса, с устрашающей силой описывая отчаяние людей, бре¬
дущих ночью по городским улицам, а также тот страх, который даже в
дневное время таится в самой обыденной й привычной обстановке. В его
руках даже такие избитые сюжетные ходы, как рассказ о лихорадочных
усилиях по спасению невиновного человека от электрического стула или
попытках человека, потерявшего память, вернуть свое «Я», звучат с не¬
поддельной человеческой тоской. Мир Вулрича — это беспокойное, под¬
час жутковатое место, где доминирующими эмоциями оказываются чув¬
ства одиночества и страха, а превалирующим действием становится
гонка наперегонки со временем и смертью, как, например, в его клас¬
сических романах-саспенс «Три часа» («Three o'clock») и «Гильотина»
(«Guillotine»). Наиболее крупные детективные произведения писателя
обычно заканчиваются утверждением мысли о невозможности постиже¬
ния хотя бы мало-мальски упорядоченного хода событий, а рассказы-
саспенс завершаются не уничтожением сил зла и рассеиванием страха,
а осознанием факта их вечности и вездесущности.
Наиболее типичными местами действия в произведениях Вулрича
являются грязные отели, дешевые танцзалы, полуразорившиеся кино¬
студии или мрачные камеры полицейских участков; доминирующей же
реальностью в мире писателя почти всегда оказывается Депрессия.
Вулрйч не имеет равных себе, когда описывает издерганного страхом
маленького человека, ютящегося в крохотной комнатенке, без работы,
без денег, с голодной женой, грязными детьми и с внутренней трево¬
458
гой, пожирающей его как рак. Если главный герой Вулрича влюб¬
ляется, то его возлюбленная, как правило’ исчезает, причем.настоль¬
ко странным образом, что не только он сам не может ее отыскать, но
ему даже не удается убедить окружающих в том, что она вообще ког¬
да-либо существовала. Или такая классическая ситуация из романов
' Вулрича: его герой как бы возвращается из небытия (вызванного по¬
терей памяти, наркотиками, гипнозом или еще чем-либо) и затем
мало-помалу все больше убеждается в том, что в период своего «по¬
мутнения* он совершил убийство или какое-то другое страшное пре¬
ступление. Полиция у него обычно не выказывает никакого сострада¬
ния по отношению к обиженным и угнетенным, ибо по его мнению
она является земным аналогом высших злобных сил, которым по своей
сути присуще стремление мучить несчастных людей. Единственное, что
нам остается в этом кошмарном мире, так это создавать — если удаст¬
ся — небольшие островки любви и доверия, лишь благодаря которым
мы и можем хотя бы ненадолго забыться. Но любовь рано или поздно
умирает, тогда как сами возлюбленные продолжают жить, й Вулрич,
как никто другой, мастерски описывает постепенную коррозию, разъ¬
едающую отношения между двумя людьми.
Несмотря на то что он часто описывал ужасы, которые могут про¬
израстать как из любви, так и из ее отсутствия, в его произведениях
встречается не так уж много откровенно негативных персонажей, зато,
если его герой или героиня любит, ищет любви или находится на гра¬
ни самоуничтожения, Вулрич обязательно приписывает им какое-ни¬
будь преступление, которое они наверняка совершили. В техническом
отношении многие его рассказы попросту ужасны, однако, будучи дра¬
матургом абсурда, Вулрич, как никто другой, понимал, что бессмыс¬
ленный рассказ лучше всего отражает бессмысленный мир. Некото¬
рые из его литературных творений имеют вполне благополучный конец
(наступающий, правда, преимущественно благодаря причудливому сте¬
чению обстоятельств), однако у него абсолютно .нет персонажей, пе¬
реходящих из одного рассказа в другой, а потому читатель никогда не
может заранее сказать; будет новое произведение легким или тяжелым,
светлым или мрачным. Именно в этом, пожалуй, кроется одна из при¬
чин, почему произведения Вулрича обычно воспринимаются с. таким
ужасающим чувством тревоги и напряженного ожидания.
Можно со всем основанием утверждать, что Вулрич был Эдгаром По
XX века и поэтом его теней. Зажатый в удушливой и во многом пороч¬
ной психологической атмосфере личной жизни и прекрасно осознавая
безысходность существования — как своего собственного, так и всех ос¬
тальных людей, он спрессовал десятилетия своего одиночества, препод¬
неся их в поистине совершешюм виде в стиле саспенс, в котором ни до
' него, ни после еще никто не работал. Сам он, подобно Чио-Чио Сан,
должен был умереть, однако придуманный им мир будет жить вечно.
Библиография произведений Корнелла Вулрича
Crime Publications
Novels
The Bride Wore Black.
The Black Curtain.
Black Alibi.
The Black Angel.
The Black Path of Fear.
Night Has a Thousand Eyes (as George Hopley).
Crime and Mystery Writers
Rendezvous in Black.
Fright (as George Hopley).
Savage Bride.
Death Is My Dancing Partner.
The Doom Stone.
Into the Night, completed by Lawrence Block.
Short Stories
Nightmare.
Violence.
Hotel Room.
Beyond the Night
The Ten Faces of Cornell Woolrich.
The Dark.Side of Love.
Nightwebs, edited by Francis M. Nevins, Jr.
Angels of Darkness.
Darkness at Dawn: Early Suspense Classics,
edited by Francis M. Nevins, Jr. and Martin H. Greenberg.
СОДЕРЖАНИЕ
НЕВЕСТА БЫЛА В ЧЕРНОМ
Роман
Перевод с английского В.Б. Постникова
5
У НОЧИ ТЫСЯЧА ГЛАЗ
Роман
Перевод с английского В.Б. Постникова
173
ПОСЛЕСЛОВИЕ
457
Библиография произведений
Корнелла Вулрича
460
Вулрич Корнелл
В88 Невеста была в черном: Детективные романы. — Пер.
с англ. / Послесловие. — «Мастера остросюжетного де¬
тектива». — М.: Центрполиграф, 1996. — 461 с.
ISBN 5-218-00100-7
Критики считают американского писателя Корнелла Вулрича Эдгаром По
XX века. Он автор произведений мистическо-детективного характера на темы
страха и отчаяния, действие которых происходит в мире контролируемом дья¬
вольскими силами.
В романе «Невеста была в черном» четыре загадочных убийства совершаются
одно за другим с роковой неумолимостью. Убийца — молодая красивая женщина,
бесследно исчезающая после каждого преступления. Что побуждает ее убивать
своих жертв самыми изощренными способами?
В романе «У ночи тысяча глаз» мастер «черной серии» продолжает тему ок¬
культизма — мира тайн и загадок, с человеческой тоской, чувством одиночества
и страха.
ББК 84.7 США
Литературно-художественное издр—е
Вуярич Корнелл
НЕВЕСТА БЫЛА В ЧЕРНОМ
Детективные романы
Редактор И. К. Попова
Художественный редактор А.И. Моисеев
Технический редактор Л.И Витушкшш
Корректор И.П. Моисеева
ЛР № 070243 от 21.11.91 г.
Полакано к печати с готовых диапозитивов IS.03.96.
60*847,*. Бумага газетах. Гарнитура «Таймс».
* сетнаа. Уса. печ. а. 26,97. УЧ.-ЮД. я. 26,01.
Тираж 20 000 эю. Заказ М 2334
Торгоао-извахеашсоо обмлпкнне «Цопрпохшраф»
127018, Москва, Окгобрасш уа., 18
ГИПП «Нижполпраф»
603006, Нижний Новгород, *
ух., 32