ИЗДАТЕЛЬСТВО «ИСКУССТВО» МОСКВА 1971

о/Ф-с/жип & Q/оил
пьесы
в
двух
томах
*
e/teooc/ е амглииспаъо

ОуФЗжам Ф ОЛи,
мл
*
е*м пелбми

И (Амер)
0—58
PLAYS EUGENE O'NEILL
Составитель и автор статьи
А. АНИКСТ
Перевод с английского под редакцией
В. МАЛИКОВА
7-5
148-149-70

ЮДЖИН О'НИЛ
(1888—1953)
До О'Нила североамериканская драма имела только мест-
ное, не побоимся сказать, узкопровинциальное значение. Она не
создала ни в XVIII, ни в XIX веках ничего, что привлекло бы
внимание остального мира, хотя ее прозаиками — Фенимором
Купером, Эдгаром По, Бичер Стоу и Марком Твеном — зачиты-
ались во всех странах Европы. Теперь задним числом некото-
ые историки театра США пытаются доказать, будто и в драме
существовала если не великая, то по меньшей мере солидная
национальная традиция. На самом деле как явление самобытное
североамериканская драма возникла лишь в XX столетии, и
зачинателем ее, а также первым классиком, явился Юджин
О'Нил.
Это не означает, что его творчество возникло вне связи с
национальными традициями вообще. Оторвать творчество
О'Нила от национальной почвы невозможно. Культура США
несомненно сыграла важную роль в духовном развитии писа-
теля. Духовный мир и художественные стремления О'Нила
нельзя понять, если скинуть со счетов Эдгара По с его мрач-
ными фантазиями, рисующими тайники зла в человеческих
душах; Натаниэля Хоторна, остро поставившего перед своими
соотечественниками нравственные проблемы, особенно тему ви-
ны и искупления; Германа Мелвилла, чье изображение челове-
ка» отдающего всю жизнь поиску туманного фантома, не могло
не быть близким великому американскому драматургу.
5

Что же касается драмы, то, за редкими исключениями, она
вообще была в США за пределами подлинного искусства. Но да-
же в тех немногих произведениях, которые содержали живые
мысли и обладали художественными достоинствами, не найти
корней душевного беспокойства, столь характерного для О'Нила.
В США его предшественниками могли быть только те предста-
вители культуры, которые решительно выступали против прес-
ловутого американского практицизма, господства корыстных
интересов и грубо материальных стремлений.
В стилевом отношении да и в плане личной психологии
О'Нил далек и от романтика-идеалиста Эмерсона, и от гармо-
ничного Торо, и от неоромантика Генри Адамса с его поиска-
ми единства духовного и природного, и тем не менее он при-
надлежит именно к этому направлению духовной культуры
США, его роднит с названными писателями сознание того, чтс
буржуазный уклад жизни не отвечает коренным потребностям
человеческой личности.
Драматургия О'Нила находится в идейном родстве с тем*
явлениями культуры США в XX веке, в которых мощно зву-
чит критика уродств капиталистической цивилизации. Не слу-
чайно драматургия О'Нила возникает в пору расцвета реализма
в социальном и психологическом романе США. О'Нил — совре-
менник Теодора Драйзера и Синклера Льюиса, Уильяма Фолк-
нера и Эрнеста Хемингуэя, Скотта Фитцджералда и Томаса
Вулфа.
Каждый из них по-своему выразил глубочайшую тревогу
о судьбах человека в развитом индустриальном обществе эпохк
империализма. Обнажение вопиющих общественных противо-
речий, выразительное раскрытие социально-экономических у
политических пороков буржуазной цивилизации составляю-:
несомненную задачу этой литературы. Но с точки зрения эти-
ческой значительности и эстетического воздействия едва ли нг
важнее то богатое и многообразное изображение духовно^
мира человека XX столетия, которое мы находим в ромайах^
в

драмах названных писателей. Социальное значение их твор-
чества отнюдь не определяется тем, в какой мере они были при-
частны к прогрессивным общественным движениям их вре-
мени. Даже находясь далеко от политической борьбы, они свои-
ми произведениями опровергали ту розовую картину буржуаз-
ной действительности, которую пытались рисовать апологеты
существующего строя.
Чем же так тягостен американский уклад жизни? Что рож-
дает повседневно душевные драмы? В чем причина неудов-
летворенности людей их окружением, самими собой? Вот вопро-
сы, которые задавали себе деятели североамериканской куль-
туры. Отвечали они на них по-разному, в большинстве своем
они были далеки от стремления сформулировать определенную
философию. Исключение из названных авторов составляет
лишь Драйзер.
Остальные — и в том числе О'Нил — стремились средствами
литературы изобразить реальную действительность так, чтобы
сущность ее наглядно открылась читателям и зрителям. Они
изображали не общие социальные силы, а конкретных живых
людей, раскрывали их сложную духовную жизнь.
Трудность такой задачи определяла и сложность творчес-
ких приемов, посредством которых иные из художников
XX века стремились проникнуть в тайники человеческих душ
и открыть всему миру глубочайшие психологические драмы, пе-
реживаемые современниками. Отсюда важная особенность
творчества О'Нила. Оно трудное, подчас очень нелегкое для
понимания и требует от читателя и зрителя напряженного
внимания, ставит их перед сложнейшими вопросами, а иногда,
скажу прямо, даже запутывает.
Драматургия О'Нила — не прол" ^ание пьес более или
менее интересных, более или мене ко правдивых. Она —
явление такого же порядка, каъ. ^ ^гия Ибсена, Стринд-
берга, Чехова, Гауптмана, это попытав дать в сценической фор-
7

ме образы, через которые раскроются глубинные вопросы жизни
и обнаружится вся многосложность человеческой души. Правда,
О'Нйл подчас весьма далек от кристальной прозрачности Че-
хова и ближе к нервной смятенности Стриндберга, но речь идет
не о приравнивании мастеров драмы друг к другу, а о главной
общности между ними — об их серьезном отношении к жизни
и глубокой убежденности, что искусство должно разобраться
в наиболее сложных и трудно решаемых вопросах человеческо-
го бытия. |
Пьесы Юджина О'Нила не доставят удовольствия тем, кто
ищет в драме развлечения. Они принадлежат- к разряду «труд-
ного» искусства, не привлекающего тех, кто ищет в театре
отдыха и отвлечения от житейских забот.
Но даже вдумчивые люди, расположенные распутывать
сложности, предлагаемые иными художниками, не всегда
принимают искусство О'Нила. Он сумел удовлетворить многих
взыскательных критиков, но далеко не все его пьесы встретили
одинаково одобрительный прием, а некоторые просто были
признаны слабыми в художественном . отношении. О'Нил — пи-
сатель неровный.
Это объясняется тем, что, никогда не удовлетворяясь до-
стигнутым и не заботясь о внешнем успехе, он был ищущим
художником, смело экспериментировавшим с драматической
формой.
Начиная с первых шагов О'Нил поражал публику. Его
пьесы были почти всегда встряской для американского зрителя.
Они нарушали покой обывателей, вызывали волнение мысля-
щей части общества, и редкая из них не вызывала споров.
Даже теперь, когда О'Нил признан классиком американской
драмы, его творчество продолжает оставаться предметом дис-
куссий, хотя все больше и больше разногласия касаются не столь-
ко оценки его пьес, сколько толкования их смысла.
Биография О'Нила укладывается в небольшое количество
строк. Первые годы были поисками призвания, а когда лет в
8

двадцать пять он нашел его, то всю остальную жизнь посвятил
напряженному творческому труду.
Юджин О'Нил родился в Нью-Йорке 16 октября 1888 года.
Его предки были ирландцами, переселившимися в США. Отец
будущего драматурга славился как актер, он гастролировал по
всей стране, выступая во многих спектаклях, но особенно любил
играть одну и ту же роль в одной и той же пьесе — роль графа
Монте-Кристо в инсценировке известного романа Дюма-отца.
Герой романтической драмы в театре, он и в жизни пытался
быть вровень с персонажем, воплощаемым им на сцене.
Личность и судьба отца имели большое значение для Юд-
жина. Сначала он стремился уйти из мира ложной романтики,
окружавшей О'Нила-старшего. Пройдя обучение в католической
школе, затем в колледже, Юджин стал студентом Принстонско-
го университета, но, не закончив его, начал бродяжить, уехал
в Гондурас, неудачливо занимался там коммерцией, бросил и
ее и решил быть простым матросом. Два года плавал на судах,
но и это оказалось не по нем. Он вернулся на сушу, устроился
репортером в провинциальной газетке, но тут у него обнару-
жился туберкулез. Проведя полгода в санатории, он вылечился.
К этому времени созрело его решение посвятить себя драма-
тургической деятельности. Он поступил в Гарвардский универ-
ситет, где профессор Джордж Пирс Бейкер вел специальные
занятия по драматургии.
Молодой О'Нил писал много. Впоследствии он строго оце-
нивал свои первые драматургические опыты и опубликовал
лишь небольшую их часть. Первую книжечку одноактных
пьес Юджин издал на средства, отпущенные ему отцом. Она
называлась «Жажда» и другие одноактные пьесы» (1914).
Важнее этой публикации были первые шаги О'Нила в те-
атре. Надо заметить, что, в то время как в Европе давно уже
существовало движение свободных театров, в США сцена про-
должала оставаться в руках дельцов-антрепренеров. Лишь в
9

1915 году группа передовых театральных деятелей, во главе
которой стояли Джордж Кром Кук и его жена Сьюзен Гласпел,
создала в маленьком городке Провинстаун поблизости от
Нью-Йорка экспериментальный театр. Кук провозгласил своей
целью дать возможность драматургам писать свободно, не
считаясь ни с чем, кроме своих творческих стремлений. О луч-
шем молодой О'Нил и мечтать не мог. В 1916 году на сцене
этого театра сыграли его одноактные пьесы «К востоку, на
Кардиф» и «Жажда». Первая из них в том же году была пока-
зана в Нью-Йорке. Критика отметила начинающего драматурга,
и с этого времени путь его определился: он стал писать для
театра.
Работая с огромной энергией, О'Нил создавал пьесу за
пьесой.
Уже к 1920 году он становится признанным вождем пе-
редовой драматургии США. Хотя появление его пьес не обхо-
дится без критики, подчас довольно суровой, положение О'Нила
становится прочным. Режиссеры стараются заполучить каждую
его новую пьесу и ставят на сцене, какие бы трудности ни
представляла иногда ее постановка. Так длилось до 1934 года,
когда О'Нил на несколько лет замолк.
Тем временем личная его жизнь сложилась так. Первое,
скоро прошедшее увлечение Кэтлинд Дженкинс привело к
поспешному браку, в который О'Нил вступил в возрасте два-
дцати одного года. Он еще учился тогда в Принстоне. Родился
сын, но и это не укрепило семьи. Молодой О'Нил буквально
сбежал от жены. Тогда-то и начались годы странствий, тоже не
принесшие беспокойному О'Нилу удовлетворения, хотя мате-
риал для его будущих пьес они дали самый обширный.
В тридцать лет О'Нил женился вторично. Его новая спут-
ница жизни, Агнес Боултон, была литератором. Она принимала
деятельное участие в его творческих стремлениях. Свою пер-
вую большую пьесу он посвятил ей: «В память о чудесном
мгновении, когда я впервые увидел в твоих глазах прозрение
10

Страны, более Прекрасной, чем все, что мне встречалось до тех
пор...— страны за горизонтом».
О'Нилы вели жизнь, типичную для художественной интел-
лигенции 20-х годов, группировавшейся вокруг Гринич-виллидж,
района Нью-Йорка, где селились писатели, художники, актеры.
В этих кругах с быстротой молнии распространялись новейшие
ультрасовременные идеи, возникали недолговечные журналь-
чики, представлявшие разные художественные и общественные
направления. Здесь горячо дискутировались проблемы филосо-
фии, морали, психологии, политики и искусства. В частности,
многие тогда увлекались учением Зигмунда Фрейда о психо-
анализе, и среди тех, на кого оно оказало значительное влияние,
был О'Нил.
В то время как писатели «потерянного поколения» покидали
США, чтобы жить в Европе, среди памятников старины и са-
моновейших художественных течений модернистского искус-
ства, другие — в их числе был О'Нил — остались в США, чтобы
здесь штурмовать бастионы мещанской косности и пуританско-
го лицемерия. В конце концов оба течения слились, и каждое
внесло свой значительный вклад в развитие художественной
культуры США. И все же нельзя не отметить разницу между
двумя группами писателей. Оставшиеся в стране каждодневно
сталкивались со всеми препятствиями, которые ханжеская бур-
жуазия создала для искусства.
О'Нил и его сверстники вели средствами искусства борьбу
против бездумной и развлекательной, но отнюдь не безобидной
макулатуры, которая в массовом порядке создавалась в ка-
честве замены подлинных художественных ценностей. Поколе-
ние 20-х годов было проникнуто энтузиазмом, оно верило в
значительность своих целей, видело в себе обновителей амери-
канской культуры.
В середине 20-х годов в личной жизни О'Нила произошла
еще одна перемена. Он увлекся актрисой Карлоттой Монтери.
Агнес, вторая жена О'Нила, долго не давала согласия на развод.
11

Тогда О'Нил с Карлоттой отправились путешествовать. Три го-
да длился этот период, пока наконец в 1929 году О'Нил не офор-
мил брак с Карлоттой Монтери официальным венчанием в
Париже.
В сорок шесть лет, достигнув всемирной известности, О'Нил
отошел от драматургической деятельности. В течение двенадца-
ти лет не появляется ни одного нового произведения, написан-
ного им. Тем временем мир признал его одним из значительней-
ших писателей века. Это получило выражение в присуждении
ему Нобелевской премии в 1936 году.
Не будем гадать о причинах долгого молчания О'Нила.
Скажем лишь, что на самом деле писатель не прекращал ра-
боты. Он лишь не публиковал результатов ее, возможно, из-за
всегдашней своей неудовлетворенности тем, что выходило из-
под его пера. В отличие от многих авторов, которые с годами
обретают уверенность (иногда даже чрезмерную), О'Нил всегда
ощущал творческое беспокойство, оставался неуверен в том,
насколько ему удалось осуществить свои замыслы.
Когда кончилась вторая мировая война и никто уже не ожи-
дал ничего нового от О'Нила, он неожиданно выступил с новой
пьесой — «Разносчик льда грядет». Ее постановка в 1946 году
как бы вывела О'Нила из того затворничества, на которое он
сам себя обрек. О нем снова заговорили, вокруг его имени воз-
никла новая шумиха в прессе. Возврат к активному участию
в театральной жизни несколько вскружил голову О'Нилу. Он не
рассчитал своих сил и заболел. К тому же в семье пошли вся-
кие неурядицы: сначала с Карлоттой, которая решительно про-
тивилась чрезмерно светской жизни О'Нила, потом — с детьми.
Дочь Уна вопреки воле отца вышла за Чарли Чаплина, кото-
рый сам годился ей в отцы. Тут О'Нил ошибся — этот брак
оказался счастливым и принес великому актеру неисчислимое
потомство. Непоправимыми оказались последствия разлада
между драматургом и его сыном. Юджин О'Нил-младший при-
держивался левых политических взглядов. Карлотта осуждала
12

его позицию и фактически поставила мужа перед выбором: либо
она, либо сын. Писатель выбрал жену, а сын, переживавший
сложный душевный кризис, покончил самоубийством. Не при-
ходится говорить, насколько тяжелым был этот удар для писа-
теля.
В последние годы все больше развивался недуг, вынуждав-
ший О'Нила уединяться,— болезнь Паркинсона. О'Нил опять
стал избегать общества. Разлад с детьми, затем трагедия сына
тяжело сказались на нем. 27 ноября 1953 года он скончался в
Бостоне.
Однако смертью писателя его творческая биография не окон-
чилась. Среди его бумаг были найдены законченные пьесы,
публикация и постановка которых возродила интерес и к лич-
ности О'Нила и ко всему его творчеству в целом.
Творческая деятельность О'Нила разделяется на несколько
периодов, имеющих довольно четкие границы.
Первый — подготовительный или ученический период длил-
ся с 1913 по 1919 год.
В эти годы О'Нил работал главным образом в жанре корот-
кой одноактной пьесы. Всего он написал таких пьес около соро-
ка, но большую часть сам уничтожил. Памятником первых лет
творчества О'Нила остались сборники «Жажда» и другие одно-
актные пьесы» (1914) и «Луна над Карибским морем» и шесть
других пьес о море» (1918). В 1950 году были также изданы
«Потерянные пьесы Юджина О'Нила», собранные одним лите-
ратором.
Всего от ранних лет осталось меньше половины написан-
ного драматургом. Он и сам не проявлял большого интереса
к произведениям своего ученического периода. Когда состави-
тель сборника «Потерянных пьес» обратился к О'Нилу, тот не
принял никакого участия в этом издании.
Пьесы молодого О'Нила были новаторскими для театра США.
Зрителя, привыкшего видеть на сцене гостиные буржуазных
13

квартир, романтические хижины и пышные пейзажи, О'ЙИЛ
поразил необычностью уже в выборе места действия своих пьес.
Оно часто происходит на кораблях, но не в романтической обста-
новке, а в матросском кубрике, на палубе. "Персонажи О'Нила —
матросня, портовые проститутки, словом, люди самого дна. Для
характеристики творчества молодого драматурга остановимся
лишь на двух его ранних произведениях.
«Жажду» О'Нил назвал трагедией, хотя, скорее, это мелодра-
ма. На палубе парохода, потерпевшего крушение, осталось всего
три человека: некий господин, танцовщица и моряк-мулат. Они
находятся посреди океана и умирают от жажды. Танцовщица
думает, что матрос припрятал для себя пресную воду, и пробует
выманить ее у него. Она даже готова на все, лишь бы он напоил
ее. Но у него нет воды. Женщина умирает в страшных муках, и
тогда обезумевший от жажды моряк берет нож, чтобы напиться
ее крови. Этому препятствует другой оставшийся в живых.
Матрос ранит его ножом, но в схватке, которая возникает между
ними, оба скатываются с палубы и погибают в волнах океана.
«Луна над Карибским морем» тоже драма о человеке перед
лицом смерти, но здесь случай более прозаический. Во время
тумана матрос Янк упал с лестницы на палубу. Он лежит на
койке в тесном кубрике. Ему плохо, он чувствует, что прибли-
жается смерть. В беседе с другим моряком, Дрисколом, он гово-
рит о своей жизни, настолько тяжелой, что смерть может ока-
заться избавлением. -Оба втайне мечтают о жизни на суше, ко-
торая представляется им идиллией по сравнению с их морскими
скитаниями. За всем, что они говорят, чувствуется ужасная
неудовлетворенность своим существованием, тоска по какой-то
иной жизни; но вместе с тем они сознают безвыходность поло-
жения, тяготеющую над ними обреченность.
Сила молодого драматурга заключалась не в реализме внеш-
ней обстановки, а в мастерском создании общей атмосферы
14

тревоги, страхов, импульсивной борьбы за сохранение жизни.
Молодой О'Нил умел несколькими штрихами вводить зрителя
в тяжкую душевную атмосферу, окружавшую персонажи его
пьес.
Драматические миниатюры О'Нила отличались значитель-
ностью содержания, ибо герои их сводили счеты с жизнью и
переживали мучительные трагедии.
В том же 1918 году О'Нил написал первую большую пьесу
«За горизонтом». На сцену она попала два года спустя. Успех
был необыкновенный. Молодому автору была присуждена премия
Пулитцера — высшая литературная премия в США. Постановка
этой пьесы явилась важным событием в истории новейшей дра-
мы США. Вместе с тем она была началом периода творческой
зрелости Юджина О'Нила.
На протяжении пяти-шести лет, работая чрезвычайно пло-
дотворно, он создает в среднем по две пьесы в год, и постановка
каждой из них вносит заметное оживление в театральную атмо-
сферу США.
Творчество О'Нила развивалось в эти годы по двум линиям.
Одну группу составляют его реалистические драмы, другую —
пьесы экспрессионистические.
Реализм доминирует в таких произведениях, как «Не такая,
как все» и «За горизонтом» (1918), «Золото» и «Анна Кристи»
(1920), «Первый человек» (1921), «Спаянные» (1922) и «Любовь
под вязами» (1924).
Все они представляют собой психологические драмы. Не-
равноценные в художественном отношении, но каждая была
по-своему интересна, ибо являлась экспериментом. Мы коснемся
лишь наиболее значительных произведений.
«За горизонтом» — первый шедевр О'Нила — раскрывает
драму трех лиц: братьев Мэйо — Роберта и Эндру и женщины,
которую любят оба,—Рут. Перед нами возникают интересные
характеры. Эндру — человек сильный, волевой; он любит землю
15

и как бы создан для того, чтобы возделывать ее. В противопо-
ложность ему Роберт — романтик, мечтатель, витающий
мыслями далеко за пределами того уголка, в котором он живет.
Он строит планы далеких путешествий, которые должны от-
крыть перед ним весь мир.
В жизненные планы братьев вторгается любовь Рут. Она бы-
ла невестой Эндру, но ее привлек мечтательный Роберт, и
властная сила ее страсти смешала все: Роберт остается дома,
на земле, а Эндру отправляется в дальние плавания.
Каждый из героев потерпел крушение своих надежд. Не на-
шла счастья Рут; непригодным к фермерству оказался Роберт;
не нашел радости в своих странствованиях и Эндру.
Прежний мечтатель становится неудачливым практиком,
а брат его — неудачливым спекулянтом. Несчастливым оказал-
ся и брак Роберта и Рут.
Встреча трех героев в конце пьесы со всей очевидностью
обнаруживает, что решения, принятые ими ранее и определив-
шие их судьбу, были ложными, ибо не принесли счастья никому
из них.
Одна из любимых идей О'Нила состоит в том, что неверные
поступки человека и зло, содеянное им, нельзя ни исправить,
ни искупить. Именно такой поворот принимает действие и в «Зо-
лоте». О'Нил обратился к далеко не новой в литературе теме
губительного влияния золота на человеческие души.
Американский критик Барет Кларк верно заметил, что
главный персонаж пьесы капитан Бартлет напоминает извест-
ные образы бальзаковских скупцов и стяжателей — Гранде и
Гобсека.
Бартлет, подобно им, маньяк, но только перед ним не
реальное накопленное богатство, а иллюзия. Ради этой иллюзии
он совершает преступление, отдает ей все душевные силы и по-
мыслы, а в конце концов терпит катастрофу. Вместо сладкой
радости обладания он познал лишь муки ожидания, несбыточ-
ность надежд и угрызения совести.
16

Хотя эта трагедия не принадлежит к числу самых удачных
пьес О'Нила, на мой взгляд, американская критика все же недо-
оценивает значение этого произведения в общем контексте
творчества писателя. Она была своеобразным вкладом О'Нила
в литературу критического реализма, осуждавшую пороки бур-
жуазного мира. Создание «Золота» свидетельствует о том, что
О'Нилу было чуждо равнодушие к общественным вопросам.
Первый вариант «Анны Кристи» под названием «Крис Крис-
тоферсон» был поставлен в 1920 году, но СГНил остался неудов-
летворенным и переработал это произведение. Уже самое изме-
нение названия показывает, что различие между обоими вариан-
тами состояло в выдвижении на первый план разных образов
пьесы.
«Анна Кристи» построена по методу постепенного раскрытия
неприглядной правды о героине.
Крис оставил свою дочь воспитываться у родных, чтобы
уберечь ее от скверны портовых городов и жизни на корабле.
И для него и для молодого моряка она воплощение женствен-
ности и чистоты. Она могла бы сохранить у них эту иллюзию,
но предпочитает сама разрушить ее. И Крис и Мэт тяжко пере-
живают крах своих мечтаний. Ирония ситуации состоит в том,
что именно Анна стремится примирить обоих с неприглядной
правдой жизни.
По общему мнению критики, самой сильной и глубокой пси-
хологической драмой из числа созданных О'Нилом в первую по-
ловину 20-х годов, была «Любовь под вязами». Она обошла все
сцены мира. В 1926 году ее поставил в Москве А. Таиров в Ка-
мерном театре.
Значительных персонажей, на которых держится действие
пьесы, всего три. Но как рельефно обрисованы они и сколько
тонкости в изображении их чувств и страстей! Вот старый
фермер Эфраим Кэботг, старик с неистребимой силой жизни,
17

суровый и беспощадный. Не человек, а кремень, способный вы-
секать искры ненависти и мести.
Его сын Эбин — натура страстная, мужицки грубая; он вы-
рос в условиях злобы и недоверия. Ему, готовому следовать
непосредственным импульсам, жизнь расставляет, как ему ка-
жется, суровые ловушки.
Третий участник драмы — молодая жена старика Эфраима,
Абби, сочетает в своей натуре разные черты. Есть в ней и прак-
тическая расчетливость, но не меньше в ней и страсти, способ-
ной презреть любые хитрые материальные выкладки.
О'Нил построил действие так, что герои предстают перед
зрителем как натуры непростые. Первое впечатление о них
всегда неполно. В каждом все время открывается нечто новое.
В героях пьесы есть какая-то первобытная сила. Они действуют,
движимые первейшими инстинктами ненависти и любви. Они
почти не затронуты цивилизацией. Уж если таким человеком
овладеет страсть, он или она не остановится ни перед чем, и мы
видим это в драме. Вот почему можно без преувеличения ска-
зать, что «Любовь под вязами» по могучей силе первозданных
страстей напоминает античные трагедии, хотя никакие сюжет-
ные заимствования из древней классики здесь не имеют места.
Особенно хочется отметить то сложное переплетение проти-
воречивых чувств и стремлений, которое ярче всего проявляется
у Абби и Эбина. Практические житейские интересы и даже ко-
рыстные расчеты так тесно сплетены с душевными порывами
высокого полета, что подчас трудно решить, чем обусловлен тот
или иной поступок — искренним чувством или желанием доса-
дить другому.
Наряду с этим О'Нил в те же годы создает несколько пьес
совершенно другого типа, которые в критике принято с полным
основанием называть экспрессионистическими. Это — «Импера-
тор Джонс» (1920), «Косматая обезьяна» (1921), «Крылья даны
18

всем детям человеческим» (у нас Эта пьеса была известна под
названием «Негр», 1923), «Великий бог Браун» (1925). О'Нил от-
казался в них от изображения внутреннего мира героев сред-
ствами психологической и бытовой драмы.
Он ищет новые выразительные средства для того, чтобы
раскрыть внутренний мир героев, и постоянно эксперименти-
рует с формой.
Когда появились первые пьесы этого цикла, критика в один
голос заявила, что О'Нил подражает немецким драматургам-
экспрессионистам Г. Кайзеру и Э. Трллеру.. Против этого О'Нил
возразил, заявив, что написал «Императора Джонса» и «Косма-
тую обезьяну» до того, как в Нью-Йорке была впервые постав-
лена пьеса Кайзера «С утра до полуночи». Американскому дра-
матургу можно поверить, потому что стремление к новой форме
было широко распространено во всех видах искусства начала
20-х годов и дело заключалось не в каких-либо непосредствен-
ных влияниях, а в общей тенденции, которой в данном случае
следовал О'Нил.
Этюдом о страхе можно назвать «Императора Джонса»,
странную пьесу, герой которой, совершив преступление в США,
бежал на один из вест-индских островов и подчинил себе диких
туземцев, объявив себя их «императором». Когда же они отка-
зывают ему в повиновении и покидают его, он следует за своими
«подданными» в лес, и здесь разыгрываются главные сцены дра-
мы. Страх все более овладевает Джонсом, мы видим его в пол-
ном одиночестве, тщетно он пытается уберечься от опасностей,
подчас мнимых. Монологи героя, временами переходящие в
вопли, слышны под монотонный стук барабана, непрерывно
звучащего на протяжении лесных сцен, и нагнетают чувство
страха и ужаса.
Центральный персонаж «Косматой обезьяны» — кочегар Янк
неожиданно открывает для себя, что в глазах богатых людей
19

он — существо низшего порядка. Янк начинает стихийно бунто-
вать против своего униженного общественного положения. Из-за
уличной перепалки он попадает в полицейский участок, затем
оказывается в зверинце. Здесь он выпускает из клетки гориллу,
пожимая ей по-братски руку и выражая этим горькое сознание
того, что в современном обществе он низведен до скотского сос-
тояния. Обезьяне, однако, чужды идейные муки Янка, она стис-
кивает его так, что у бедняги трещат ребра, и заталкивает в
клетку, где тот и заканчивает свое жалкое существование.
Янк — не живой характер, а символ угнетенных вообще.
Хотя О'Нил несомненно считает ненормальным деление общест-
ва на касты и классы, он не видит большого смысла в деятель-
ном протесте и применении силы. В этом отношении идейно он
отличается от экспрессионистов. Но в художественном отноше-
нии он с ними вполне солидарен. Другие персонажи пьесы тоже
ходячие символы, О'Нил даже не ищет для многих из них имен,
обозначая их, как это типично для экспрессионистской драмы,
профессию или общественное положение: Второй механик, Чет-
вертый механик и т. д. В одной из ремарок было сказано, что
персонажи шествуют как марионетки, и в первой постановке
пьесы, происходившей под наблюдением автора, участники про-
цессии закрывали лица масками.
В 20-е и даже 30-е годы идея возрождения масок на сцене
чрезвычайно увлекала О'Нила. «Естественно, маски подходят не
для всех пьес,— писал он в 1932 году.— Очевидно, что они не
годятся для пьес, задуманных в чисто реалистическом плане.
Но маски подходят для определенного вида пьес, особенно для
современной новой пьесы, пока что лишь смутно предвосхищае-
мой в некоторых опытных образцах... Я все более и более убе-
ждаюсь в том, что применение масок будет со временем при-
знано самым свободным решением проблемы современной дра-
матургии— так она сумеет с наибольшей драматической яс-
ностью и экономией средств выразить скрытые глубочайшие
душевные конфликты, которые открывают нам исследования
20

научной психологии» К О'Нил Считал, что обычные средства
реалистической драмы уже неспособны выполнить эту задачу.
Новейшая же психология, пишет О'Нил, только тем и занята,
что изучает маски, носимые людьми, и эти маски снимает с
них, чтобы узнать подлинные причины их глубоких душевных
кризисов.
Экспериментальной драмой масок была пьеса «Великий бог
Браун», раскрывающая сложную драму двух друзей. Оба —ху-
дожники, оба любят одну и ту же женщину, но характеры у
них разные. Драматично отношение каждого к искусству, об-
ществу, к возлюбленной.
В первых двух актах центральной фигурой является Дайон
Энтони. Он носит маску жизнерадостного Пана, но ему живется
не весело и не легко. Между ним и любящей его Маргарет нет
подлинного взаимопонимания. Она любит его маску, а не суще-
ство, скрывающееся под ней. А за маской таится душа художни-
ка, не умеющего, да и не желающего приспособиться к миру ко-
рысти и расчета.
Два следующих акта изображают драму преуспевающего
архитектора Уильяма Брауна. Он присваивает себе маску умер-
шего друга, и теперь Маргарет, ранее отвергшая его, принимает
Брауна, даже не замечая, что под маской не ее муж, а другой
человек. Он ведет двойную жизнь. Дома с Маргарет он играет
роль Дайона, у себя в архитектурной мастерской он — архитек-
тор-делец, с успехом ведущий свои дела. Но маска в конце кон-
цов оказывает роковое влияние на Брауна. Он перестает быть
самим собой, бросает свою первоначальную собственную маску,
и, найдя ее* окружающие думают, что Браун умер, может быть,
даже был убит Дайоном. Полиция ищет человека с обличием
1 Е. O'Neill, Memoranda on Masks.—Цит. по кн.: В. Н. Clark
(ed.), European Theories oi the Drama, rev. ed. by H. Popkin, N. Y.,
1965. p. 503.
21

Дайона (пбД которым скрывается Браун), находит его; раненный
выстрелом, он умирает, и когда полицейский допытывается, как
же зовут его, проститутка Сайбел отвечает — «Человек!» Тем са-
мым определяется, что все действие имело символический ха-
рактер.
Упомянутая нами Сайбел — тоже символическая фигура1 но-
сящая маску. Она — проститутка, и к ней уходит от Маргарет
перед своей смертью Дайон. Около нее же умирает Браун. То,
что оба уходят к ней от Маргарет, также имеет символический
смысл. Маргарет, любви которой добивались оба героя, воплоща-
ет ту сторону женской натуры, которая властно подчиняет себе
Мужчину, за свою любовь она берет дорогую цену, отнимая его
душевную свободу. Наоборот, Сайбел — женщина, которая в пол-
ной мере отдает себя мужчине, не требуя от него при этом, чтобы
он жертвовал своей душой. Умирающему Брауну она от-
крывает свою истинную сущность, и мы должны понять, что она
не продажная женщина, а воплощение духа Матери-Земли,
дающей жизнь и благо человеку.
В кратком изложении трудно передать эту сложную пьесу,
которая, конечно, не выдерживает никакой критики с точки
зрения правдоподобия. Но с таких позиций о ней и нельзя су-
дить, ибо написана она в откровенно условной манере и рас-
считана на то, что читатель и зритель будут все время разгады-
вать смысл драматических противоречий между маской и под-
линной сущностью персонажа. В пьесе много верных и глубоких
мыслей о жизни и о человеке, но для того, чтобы добраться до
них, надо разгадать ребусы, сочиненные О'Нилом.
Ближе к реальности пьеса «Крылья даны всем детям чело-
веческим», но это произведение при всей сложности психологи-
ческой проблемы, поставленной здесь, в формальном отношений
тоже относится к экспериментальным драмам О'Нила. Семь
кратких сцен, пунктирно намечающих главные стадии в жизнен-
ных судьбах героя и героини, экспрессионистичны по своей ма-
22

нере. Хотя здесь нет масок — только одна висит на стене, и, ко-
нечно, она имеет символическое значение,— все же здесь че-
ловеческая Сущность тоже прикрыта, только не маской, а
различным цветом кожи.
Американские расисты встретили драму О'Нила бурей воз-
мущения. Еще бы! Драматург посмел изобразить брак белой
женщины с негром. Правда, в прошлом она «падшая» женщина,
а он честный малый, но и этот вариант не устраивал сторонни-
ков сегрегации. Между тем, строго говоря, «Крылья даны всем
детям человеческим» только отчасти касается расовой проблемы
как таковой. В ней, конечно, отражены ненормальные условия,
созданные расистскими порядками в США, но этим далеко не
исчерпывается содержание пьесы. Как это свойственно О'Нилу
вообще, он расширяет конфликт, погружается в тайники душ
для того, чтобы раскрыть человеческую драму во всей ее пол-
ноте.
Конфликт здесь глубже. В обществе, где ценность человека
определяется не его сущностью, а внешним качеством — цветом
кожи, искажается человеческое в его истинном понимании.
Очевидно, что личные достоинства Джима Хэрриса ставят его
выше Эллы. В нем больше истинно человеческого, и это про-
является яснее всего в его способности глубоко и сильно любить.
Элла для него не только воплощение мечты, лелеемой с детства.
Брак с белой женщиной должен в какой-то мере компенсиро-
вать его за унижение, которому общество подвергает его как
представителя якобы низшей расы. Он сам презирает в себе то
худшее, что было воспитано в неграх условиями их рабского
положения. «Белый», «белое» — для него символ человеческого
достоинства.
Элла по-своему тоже была унижена обществом как «пад-
шая» женщина. Для нее брак — это тоже попытка компенсиро-
вать пережитые унижения. Более того, восстановление своего
человеческого достоинства она видит в том, чтобы подчинить
себе Джима. Этот конфликт является частым у О'Нила, и био-
23

графы искали его корни в личной жизни писателя. Между
тем в более широком социально-философском смысле отноше-
ния полов также отражают глубочайшие, без преувеличения
можно сказать, вековые социальные противоречия, и именно
эта сторона наиболее интересна в конфликтах такого рода в
драматургии О'Нила.
Оба героя — жертвы социального унижения: он — как пред-
ставитель «низшей» расы, она —как представитель «низшего»
пола. Трагедия их состоит в том, что столкновение двух сложных
характеров приводит не к душевному единству, а, наоборот, к
полному разрыву, непониманию друг друга, к тому, что их
жизнь превращается в терзание. Главная вина здесь лежит на
Элле. Она не хочет, чтобы Джим "поднялся в своем обществен-
ном положении (он стремится стать адвокатом), а единственно,
в чем она чувствует свое превосходство над ним, так это то, что
она белая. В сложном этом сплетении разных импульсов, дви-
жущих героем и героиней, О'Нил видит лишь одну подлинно че-
ловеческую силу — любовь. И хотя Элле удается сломить Джи-
ма, подавить его индивидуальность, воспрепятствовать его раз-
витию как личности, в нем остается одна несокрушимая часть
его души — его любовь.
В то время как Элла не вынесла противоречия между
истинным чувством к Джиму и желанием удержать его в уни-
женном положении и лишилась рассудка, Джим сохраняет
искру подлинной человечности даже при полном крахе всех
своих жизненных идеалов и стремлений.
Минуя псевдоисторические пьесы «Фонтан» (1921), где дейст-
вие происходит в Испании XV века; «Марко-миллионщик»
(1924), изображающую Марко Поло в Китае, и библейскую драму
«Лазарь смеется» (1925), которые все имели более или менее сим-
волический характер, остановимся на пьесе «Динамо» (1928),
темой которой является кризис веры, утраты человеком всякой
духовной опоры в капиталистическом обществе. Критик Брукс
24

Аткинсон в 1929 году писал вскоре после появления пьесы,
что ее герой Рубен Лайт переживает трагедию, состоящую в том,
что он теряет «веру в старого.бога религиозной догмы, вообража-
ет, будто находит ее для себя в сверкающем образе электри-
ческого динамо, и вскоре начинает поклоняться ему с прежней
кальвинистской неистовостью, предрассудками и безумием.
В священном преклонении перед своим новым электрическим
богом он дает клятву сохранять целомудрие, но нарушает ее и
в порыве покаяния в эффектной финальной сцене бросается в
динамо» 1.
Экспериментаторство О'Нила достигло кульминации в двух
произведениях, буквально гигантских, ломавших все принятые
рамки театрального представления. Первым произведением та-
кого рода была «Странная интерлюдия», поставленная в 1928 го-
ду передовым американским театром Гилд, с которым у О'Нила
было тесное творческое содружество. То была пьеса в девяти
актах, требовавшая необыкновенно длительного спектакля. Он
начинался в пять тридцать вечера и кончался за полночь. Где-то
в середине устраивался длительный перерыв для позднего обеда
(как это называется у американцев) или (по-нашему) ужина;
но все равно по времени спектакль превосходил все, что имело
когда-либо место в европейском театре после эпохи Возрож-
дения.
Однако длительность представления была, пожалуй, менее
сенсационной, чем драматургический прием, впервые применен-
ный здесь О'Нилом: сверх обычного диалога между действующи-
ми лицами они также излагали в пространных монологах и в
репликах «в сторону» то, что они на самом деле чувствовали и
думали, когда разговаривали с другими, короче,—все происхо-
дящее в их душах. Писатель стремится здесь, так сказать,
поднять на поверхность все спрятанное, все сокрытое героями.
» Цит. по кн.: В, Н.С 1 а г k, Eugene O'Neill. N. Y.. 1947. p. 121.
25

Благодаря этому приему четко обнажается конфликт между
общепринятой моралью и подлинными стремлениями действую-
щих лиц драмы.
Все они отнюдь не склонны к порокам, хотели бы жить «по-
хорошему», но все время получается, что они уклоняются в сто-
рону, и от добрых намерений происходят отнюдь не добрые
последствия.
Все в жизни Нины Лидс оказывается крайне сложным. Ее
возлюбленный погибает на европейском фронте во время первой
мировой войны. Не испытав счастья любви, она становится се-
строй милосердия и, желая дать радость другим, отдается любому
из раненых, который этого пожелает. Но нет такого человека,
которому она могла бы отдать все свои чувства. С Чарли Марсде-
ном ее связывает дружба, и он для нее тот старший друг, кото-
рый заменяет отца. Сэм Эванс, за которого она выходит замуж,—
мужчина, который сам нуждается в поддержке и не может
служить ей жизненной опорой. Она готовится стать матерью,
но узнает, что в роду мужа дурная психическая наследствен-
ность. Тайно сделав аборт, она, чтобы доставить мужу радость
отцовства, вступает в связь с Нэдом Даррелом. Возникшая таким
образом близость перерастает в страстную любовь. Она намере-
вается покинуть мужа и соединиться с Нэдом. Но тот понимает,
что уход Нины приведет к гибели Сэма, и, чтобы этого не слу-
чилось, он уезжает. Когда Нэд возвращается через одиннадцать
лет, драма жизни Нины обретает новый оттенок. Несбывшиеся
мечты о счастье и всю свою неудовлетворенную любовь она
переносит на властную любовь к сыну. А тот душою больше
всего привязывается к Сэму, считая его своим отцом. Ирония
судьбы заключается в том, что, подобно тому как отец Нины в
свое время воспрепятствовал ее браку с первым возлюбленным,
так теперь она выступает против брака сына с любимой девуш-
кой, потому что боится потерять его.
О'Нил избирает сложнейшие жизненные ситуации, ставит
своих героев в такие отношения, которые не укладываются в
26

схематические моральные категории. Так, в поведении Нины
очень явно проявляется стремление удовлетворить жажду люб-
ви — и физической и духовной. Но там, где мещанину увидится
нечто вроде сексуальной одержимости, О'Нил показывает, что
его героиня на самом деле страдает не этим. В ней развита спо-
собность самопожертвования, счастье для нее не только в том,
чтобы получать радость, но и в том, чтобы давать ее. А рядом с
женственной способностью заботиться о счастье мужчины в ней
живет и естественное стремление найти удовлетворение своим
душевным стремлениям; мы видим, как под конец, устав от
бесплодной борьбы за свое счастье, она эгоистически ставит
различные помехи стремлению* сына найти «нормальное»
счастье в любви.
Не внешние сюжетные перипетии важны в этой драме, а
раскрытие сложнейших душевных мотивов, определяющих по-
ведение персонажей, которые обнажают перед зрителем свои
души в речах, по типу близких к «потоку сознания», как он от-
ражался в романах 20—30-х годов.
Вторая монументальная пьеса этого времени—«Электре по-
добает траур» (1929) — это целая трилогия, которую исполняли,
как и «Странную интерлюдию», тоже в один день, причем время
представления было здесь еще более длительным. Спектакль на-
чинался в четыре часа дня и с двумя большими перерывами
длился до полуночи.
В своей трилогии О'Нил переносит на почву нового времени
мотивы античной трагедии. Подобно греческим трагикам, он ин-
сценирует историю семьи, в которой когда-то совершенный нрав-
ственный проступок одного ее члена влечет за собой роковые
последствия и приводит к гибели всего рода. Однако О'Нил видит
причины этого не в действиях стоящей над миром Судьбы, а в
страстях самих людей. Психологию своих героев он трактует в
свете учений отчасти Фрейда, отчасти Юнга. Подсознательные
импульсы, подавленные и прорвавшиеся наружу влечения с
27

большой выразительностью представлены О'Нилом в поведении
его героев.
Действие происходит в США после окончания гражданской
войны. Генерал Эзра Менон и его сын Орин возвращаются до-
мой, и сразу же возникает трагическая ситуация, в которой на
современный лад повторяется история древней микенской цар-
ской семьи. Жена полководца, подобно Клитемнестре, убивает
своего мужа, чтобы наслаждаться любовью Адама Бранта, сына
служанки, соблазненной братом генерала. Дочь Кристины, Ла-
виния, подобно Электре, проникается жаждой мести за отца,
горячо любимого ею. У нее есть еще одна причина ненавидеть
мать: Лавиния тоже любила Адама; теперь же она ненавидит и
его. Она подговаривает брата Орина, и они вместе убивают Ада-
ма. Кристина, узнав о его гибели, кончает самоубийством. Однако
и этими несчастьями трагедия не заканчивается. Орин тоже в
конце концов лишает себя жизни, и Лавиния, оставшись одна, за-
мыкается в старом доме Менонов, чтобы предаваться там горе-
стным воспоминаниям о всех этих разбитых и погубленных
жизнях. «Электре подобает траур» — произведение большой
психологической глубины, могучая драма страстей, написанная
с подлинной поэтической силой. Это одна из вершин драматур-
гии О'Нила.
Нельзя, однако, не отметить, что при всем реализме этой
трагедии она была все же далека от вопросов, которые волнова-
ли тогда американское общество. США только что пережили
сильнейшее потрясение всей капиталистической системы —
мировой экономический кризис 1929—1932 годов. Лишь самый
факт трагизма косвенно отражал атмосферу времена, писатель
сознательно отчуждался от вопросов злобы дня.
Это сказалось и в пьесе «Ah, Wilderness!» (1932), короткое
название которой, пожалуй, лучше всего можно передать на
русском языке целой фразой: «О, эти милые ошибки молодости!»
Это единственная во всем творчестве О'Нила комедия, впрочем,
28

отнюдь не слишком веселая. Ее, скорее, можно охарактеризовать
как лирическую комедию о перипетиях любви молодого героя.
В пьесе есть элементы автобиографические, и в этом отношении
она предвосхищает поздние произведения драматурга, в кото-
рых семейные воспоминания составили основу сюжетов.
В «Днях без конца» (1932) О'Нил вернулся к условной экс-
прессионистской манере. Продолжая тему «Динамо», О'Нил и
здесь касается вопроса об утрате веры современным человеком.
У героя драмы это приводит к расщеплению личности, он пред-
стает в облике двух персонажей, каждый из которых воплощает
одну из сторон его души. Дядя героя, католический священник,
возвращает его к религии; происходит духовное возрождение его
личности, и сразу же разрешается семейный конфликт с женой.
Критика середины 30-х годов без сочувствия отнеслась к
этой пьесе О'Нила. В то время как в среде художественной ин-
теллигенции росли радикальные настроения, О'Нил остался в
стороне от этого процесса полевения. Более того, пьеса «Дни без
конца» объективно была выражением идей, враждебных тем,
которые утверждали необходимость действенной борьбы за пре-
образование общественной жизни. Однако едва ли верны были
те строгие суждения критиков, которые на основании этой пьесы
сразу зачислили О'Нила в разряд реакционеров.
Верно, что драматург не примкнул к прогрессивным общест-
венным движениям тех лет. Но он отнюдь не примирился с бур-
жуазным обществом. Если бы О'Нил капитулировал, он мог бы
с успехом творить на потребу мещанским вкусам. Как известно,
этого не произошло. Объективно оценивая позицию, к которой
пришел писатель, необходимо признать, что она была весьма
противоречивой. В борьбе современных ему течений О'Нил не
нашел своего места, но если он не примкнул к «левым», то вмес-
те с тем не стал и апологетом американского уклада жизни.
Вероятно, именно это ощущение, что он выпадает из общего дви-
жения духовной жизни, и обусловило то, что О'Нил замкнулся
и долгие годы не выступал с новыми произведениями.
20

Творческая энергия О'Нила отнюдь не иссякла. Он напря-
женно работает, и его замыслы становятся все более грандиоз-
ными. Когда после двенадцатилетнего перерыва он выступил с
новой пьесой, это опять было гигантское произведение, представ-
ление которого, осуществленное Гилд-тиэтр, длилось четыре ча-
са. То была пьеса со странным названием «Разносчик льда гря-
дет» и с частым для О'Нила сочетанием натурализма и симво-
лики. Ее действие происходит в баре Гарри Хопа, где собирается
всякий сброд, «бывшие люди»: старик-анархист, отошедший от
движения, участник англо-бурской войны, по прозвищу Генерал,
английский офицер, бежавший после растраты полковой казны,
молодой человек, предавший свою мать-революционерку в руки
полиции; бродяги, проститутки.
Все они пришли на ежегодную встречу с коммерсантом Хики,
который обычно приходит в этот день, чтобы пьянствовать со
всей этой компанией, где каждый, несмотря на нищету и дегра-
дацию, держится какими-то иллюзиями, помогающими тя-
нуть лямку безрадостного существования. Хики действительно
появляется, но, предлагая обычную выпивку, сам отказывается
участвовать в ней и обращается ко всей компании с проповедью,
смысл которой в том, что надо всем избавиться от иллюзий. Он
вносит душевную смуту в эту среду, но всеобщий разброд мне-
ний достигает кульминации, когда выясняется, что сам Хики
освободился от своих иллюзий, совершив чудовищное преступ-
ление: он убил жену, терпеливо надеявшуюся на то, что муж
когда-нибудь исправится. Уничтожил ее вместе с ее иллю-
зиями.
Хотя речи персонажей полны словечек жаргонного типа и
О'Нил всячески создает впечатление реальности происходящего,
он вносит в пьесу элементы символики, которые должны на-
мекнуть зрителю, что, собственно, здесь представлено челове-
чество вообще. Бессмысленное, низменное, грубое существование
люди пытаются скрасить вымыслами, которые должны придать
хотя бы видимость ценности их жизни.
30

Критики сразу заметили черты сходства между «На дне»
М. Горького и пьесой О'Нила, но нельзя было не увидеть глубо-
кого различия между реализмом русского писателя и символиз-
мом американского драматурга. Кроме того, пьеса О'Нила, как
подчеркивал автор, не только трагична. В ней имеются элементы
своеобразного гротескного комизма, свойственного вообще зна-
чительной части западной драматургии последних десятилетий.
Произведение О'Нила вызвало разные толкования, потому что
сам автор позаботился о многослойности смыслов, содержащихся
в пьесе. Это был, однако, последний из экспериментов фило-
софско-символического характера среди поздних пьес О'Нила.
Уже после его смерти были обнародованы сведения о том,
что в долгие годы молчания О'Нил задумал грандиозную серию
драм, в которой перед зрителями должны были предстать судьбы
разных людей на протяжении столетия истории США. Эта серия
должна была называться «История имущих, обездоливших се-
бя». План серии был примерно таков (в скобках после названия
указывается период, в который происходит действие): 1. «Жад-
ность кротких» (1776—1793); 2. «И дай нам смерть» (1806—1807) —
О'Нил уничтожил рукописи этих пьес; 3. «Душа поэта» (1828);
4. «Величественные здания» (1837—1842); 5. «Спокойствие у Ко-
зерога» (1857); 6. «Предел земли» (1858—1860); 7. «Ничто не поте-
ряно, кроме чести» (1862—1870); 8. «Всадник на железном, коне»
(1876—1893); 9. «Псиная шкура» (1902—1932). Известно название
еще двух пьес. Одна из них, «Жизнь Джесси Боуэн», по-види-
мому, была затем включена в состав «Псиной шкуры», а для
другой, имевшей два названия — «Последнее завоевание» или
«Тринадцатый апостол»,— О'Нил не определил места в цикле.
Из этого обширного замысла О'Нил успел осуществить не
больше одной пятой части: «Душа поэта» и «Величественные
здания». Вторая из них представляет собой необработанную ру-
копись, которую О'Нил намеревался уничтожить. «Душа поэ-
та» — произведение законченное; оно развивает тему, уже встре-
чавшуюся у О'Нила. Основной мотив пьесы близок «Разносчику
31

льда»: неудавшаяся жизнь и иллюзии в отношении собственной
личности. Автор, однако, отказался здесь от сценических услов-
ностей и создал вполне реалистическую драму.
В центре ее Корнелиус Мэлоди, ирландец, сражавшийся не-
когда под командованием Веллингтона. Он всего лишь хозяин
таверны, но мнит себя аристократом, героем, человеком большо-
го поэтического полета,— недаром он любит читать наизусть
байроновские строфы. Он и в самом деле не лишен обаяния, и
мы видим, как прежний покоритель сердец на мгновение воз-
рождается при появлении Деборы Харфорд. Но все окружающие
знают, что он тешит себя иллюзией насчет своей человеческой
значительности. На самом деле это спившийся неудачник, пустой
человек, по-жалкому прожегший свою жизнь в глупом хвастов-
стве. Мнимый аристократизм используется им для того, чтобы
деспотически править семьей. Столкновение с настоящей аристо-
краткой оказывается для него жесточайшим ударом. Он пре-
ображается после него,— но как! Самим собой он не может стать,
потому что духовно пуст, он в буквальном смысле ничтожество.
Преображение заключается лишь в том, что он меняет одну
маску на другую — в финале мы видим его имитирующим гру-
боватого простака ирландца.
В этой драме проявилось и свойственное О'Нилу мастерство
обрисовки характеров, и умение раскопать в людях, бессмыслен-
но живущих, какие-то зерна человечности. Эта пьеса представ-
ляет значительный интерес и в жанровом отношении. В сущно-
сти, перед нами глубочайшая, хотя и бескровная трагедия, может
быть, еще более угнетающая в силу своего прозаизма. Вместе с
тем это и комедия, полная горчайшего юмора и мрачной иронии.
Отметим еще и то, что каждая фигура среди небольшого коли-
чества действующих лиц очерчена с полной законченностью.
Даже персонаж, лишь упоминаемый другими, но ни раду не
появляющийся на сцене, тоже охарактеризован в полной мере.
Мэлоди — образ, в котором отчасти воплощены черты отца
драматурга. Точно так же и Сара Мэлоди в некоторой степени
32

напоминает мать О'Нила. Автобиографические мотивы вообще
нередко встречаются в его пьесах. История его семьи постоянно
привлекала внимание писателя. В «годы молчания» он работал
над пьесами, которые уже неприкрыто изображали драмы, про-
исходившие в семье О'Нилов в годы молодости Юджина. В чис-
ле произведений писателя есть две пьесы о членах семьи Тай-
ронов, иначе говоря, семьи О'Нилов. Так как сюжеты их каса-
лись близких, ему людей, то драматург задерживал их обнародо-
вание. Но уже в 1947 году он разрешил поставить одну из них —
«Луна для пасынков судьбы»,— написанную за пять лет до этого.
Еще раньше О'Нил завершил другую пьесу — «Долгое путешест-
вие в ночь». Изображенные в ней события предшествуют тем,
которые происходят в «Луне для пасынков судьбы», но она
увидела свет лишь после смерти писателя,. в_ 1957 году, когда
была поставлена на сцене и напечатаца. Об этих пьесах будет
говориться не в порядке их обнародования, а в соответствии
с хронологией изображаемых событий, что, кстати сказать, со-
ответствует и порядку, в каком они были созданы О'Нилом.
Семья Тайронов, изображенная в «Долгом путешествии в
ночь», состоит из людей ущербных. Глава семьи Джеймс Тайрон,
как и отец О'Нила,— процветающий актер романтического толка.
Но в семье он ведет себя меркантильнсГи прозаично. Нужда,
пережитая им в юности, научила его бережливости, которая ста-
ла его второй натурой, и мы видим его скупость, доходящую до
крайних пределов. К тому же, будучи эмигрантом-ирландцем, он
остро ощущает враждебное отношение коренных американцев —
янки, и им владеет желание не только стать вровень с ними, но,
если возможно, превзойти их благодаря богатству.
Стяжательство Тайрона-старшего, жажда накопления, став-
шая в нем страстью, явились источником бед семьи и ее распада.
Прежде всего это сказалось на жене актера Мэри, чей образ
списан О'Нилом со своей матери. Это доброе, кроткое существо^
покоренная талантом мужа, она не смела ни в чем ему перечить.
В конце концов она превратилась в жалкую рабу мужа, безро-
2 О'Нил, т. 1
33

потно выносившую все, что он делал. Она становится наркоман-
кой, и нравственное падение завершается физическим разруше-
нием организма.
Старший сын Тайронов Джейми (Джеймс) — циник, предаю-
щийся самым низменным удовольствиям. Он живет с отчаянием
в душе, ища забвения в пьянстве и связях с проститутками.
В лице младшего сына — Эдмунда О'Нил изобразил самого себя.
Он болен туберкулезом, но сильнее недуга на него действует все
происходящее в семье. От остальных членов семьи его отличает
способность выйти за пределы своей личности, ощущать не толь-
ко тех, кто его непосредственно окружает, но широкий мир за
пределами дома. В этом отношении особенно важен монолог
Эдмунда в четвертом акте, где он говорит о том, как вид моря
рождал в нем ощущение огромности жизни и ее красоты.
Дом Тайронов — постоянное поле битвы. Им не нужно пово-
да, чтобы столкнуться. Всякий разговор между ними — стычка,
в которой каждый отстаивает себя и упрекает других. Правда,
они тут же смягчаются и пытаются найти примиряющие слова.
Нетерпеливому читателю пьеса несомненно покажется много-
словной. Но что поделаешь, если жизнь этих людей такова, что
они постоянно объясняются друг с другом. Достаточно послушать
их речи, чтобы понять, как много разных горестей и обид на-
кипело в душе каждого, поэтому-то они все время сводят счеты
друг с другом и с жизнью.
О'Нил отказался здесь от условного приема перенесения
внутреннего монолога в прямую речь, как он это делал в «Стран-
ной интерлюдии». Здесь театральная условность не понадобилась
ему, он предпочел ей реалистически вполне оправданные объяс-
нения между персонажами, в речах которых раскрывается их
прошлое, чувства и помыслы, намерения и надежды или — что
в этой пьесе звучит чаще — горечь и разочарование. В отноше-
ниях между Тайронами все время присутствует комплекс любви
и ненависти, столь частый в психологических драмах О'Нила.
Но, пожалуй, ни в одной из них нет столь частых попыток пойти
34

навстречу другому, хотя бы понять его. Пусть диалоги чрезмерно
подробны, но нельзя не признать, что именно в речах персона-
жей и заключена сущность пьесы, почти лишенной внешнего
действия. Поразительна и та объективность, с какой драматург
дает каждому из персонажей возможность сказать все, что мо-
жет, в оправдание того положения, в каком он или она оказа-
лись. Еще одна примечательная особенность драмы в том, что
хотя у каждого из главных действующих лиц есть какая-то
болезнь, нравственная и физическая, все же в каждом из них
ощущается запрятанная в глубине здоровая человеческая осно-
ва. Перед нами не выродки, а несчастные, сломленные жизнью
и собственной слабостью люди.
Воспоминания о семейной драме О'Нил сумел воплотить с
такой художественной силой, что частные житейские случаи
стали предметом больших философско-психологических обобще-
ний, выполненных средствами реалистического искусства. Это
же относится к пьесе, продолжающей историю одного из Тай-
ронов — к «Луне для пасынков судьбы». Здесь перед нами стар-
ший из братьев Тайронов — Джейми, окончательно опустивший-
ся к сорока годам. В пьесе тоже почти нет внешнего действия.
Ее содержание составляет мучительное состояние Джейми, тер-
зающего себя подлинными и мнимыми несчастьями; в особен-
ности мучает его вина перед покойной матерью, память кото-
рой он так постыдно оскорбил.
О'Нил не раз выводил в своих пьесах странные пары любя-
щих, но, пожалуй, самое невероятное сочетание в пьесе «Луна
для пасынков судьбы». Джеймса любит женщина-гигант Джози,
дочь фермера Хогана, арендующего у Тайрона земельный уча-
сток. Хоган убеждает дочь, что они потеряют участок, если она
не сумеет женить на себе Джеймса. Под конец, однако, реаль-
ная бытовая основа сюжета вытесняется типичным для О'Нила
внесением символических мотивов. Когда Джози опекает за-
хмелевшего Джеймса, она уже не фермерша, строящая матри-
2*
35

мониальные планы, а не раз встречающийся у О'Нила символ
женственности и материнства, тогда как Джеймс воплощает
символ человека, который своим беспутством сам подорвал в
себе душевные силы, необходимые для счастья. В отличие от
своего брата, который, как это показано в предыдущей пьесе,
находил в природе жизнетворные силы, обновляющие душу,
Джеймс лишен даже этой радости. Его финальные реплики со-
держат не только богохульство, но и признания того, что он
оторвался от природных корней.
Обе пьесы, по-видимому, части эпопеи, не исчерпывающие
историю семьи Таиронов, но каждая из них внутренне завершена
и входит в о'ниловское творчество как вариации на темы, посто-
янно волновавшие драматурга: в чем причина того, что люди
сами лишают себя возможности счастья? Почему не могут они
найти взаимопонимания и полноценной любви? О'Нила нельзя
при этом упрекнуть в том, что он стремится решить эти вопросы
в заоблачных высотах метафизики. Его искусство вобрало эле-
менты современного научного подхода к изучению психологии,
но люди для драматурга отнюдь не объект холодного наблюде-
ния. Его внимание к ним согрето глубокой любовью и сострада-
нием. О'Нил знал, что такое душевные муки, чувство неудовлет-
воренности, неизбывное страдание, чувство бесплодности чело-
веческого существования. Его герои, как правило, живут на той
опасной грани, когда обнажаются неразрешимые противоречия
их душевной жизни, неисправимость зла, разрушающего лич-
ность и безысходность бытия. Именно способность проникнуться
таким мироощущением и сделала О'Нила одним из немногих
драматургов XX века, в чьем творчестве трагическое достигло
большой силы.
Мы видели, что как художник О'Нил испробовал разные
средства выразительности: непосредственное, можно сказать, на-
туралистическое воспроизведение условий существования персо-
нажей драм; реализм большой обобщающей силы, особенно про-
явившийся в глубоком раскрытии душевного мира; броская
36

экспрессивность^ достигающая крикливости; гротескные пре-
увеличения; символика, поднимающая реальные фигуры и си-
туации до космической значительности.
О'Нилу было присуще острейшее чувство драматизма жизни,
но пьесы его по своей композиции не отвечают принятым пред-
ставлениям о таком построении действия, которое обнажает этот
драматизм в острых поворотах фабулы. О'Нил сознательно пре-
небрегал правилами так называемой «хорошо сделанной драмы»,
где занимательность определялась ловкими сюжетными ходами.
В этом отношении он следовал общей тенденции мировой драмы,
ясно обозначившейся уже у А. Чехова и М. Горького.
Я назвал этих драматургов потому, что сам О'Нил придавал
их драматургическим принципам важное значение. «Наиболее
совершенными пьесами без фабулы являются чеховские»,— ска-
зал О'Нил в 1932 году. Когда критики на основании некоторых
пьес, о которых речь шла выше, зачислили О'Нила в экспрес-
сионисты, он решительно высказался против экспрессионистско-
го метода характеров-абстракций и аллегорий. «Я не верю в то,
что идею можно довести до зрителя иначе, чем как через харак-
теры. Когда он видит на сцене «Мужчину» и «Женщину» — го-
лые абстракции, он утрачивает тот личный контакт, посредст-
вом которого отождествляет себя с героем пьесы». Не абстрак-
ции, а живые люди интересуют О'Нила, и если его что-либо
связывает с натурализмом как художественным методом, то это
не столько воспроизведение внешней обстановки действия,
сколько вера в то, что «кусок действительности», взятый сам по
себе, может содержать в себе зародыши больших человеческих
драм. Поэтому О'Нил не боится «частных» случаев, необыкновен-
ных ситуаций. В них он также стремится находить общечело-
веческое.
О'Нил избегал абстрактных характеров и в такой же мере
чуждался абстрактных идей. Он отвергал открытую тенденциоз-
ность в драме. Именно в связи с этим он высказал свое мнение
о М. Горьком. «Многие персонажи моих пьес были подсказаны
37

мне людьми, которых я знал в реальной жизни, особенно образы
моряков. Я не верю в прямые призывы к зрителям. Великая
пролетарская революционная пьеса Горького «На дне» — самая
лучшая пропаганда, когда-либо написанная в защиту угнетен-
ных, именно потому, что в ней нет пропаганды: она просто по-
казывает людей, как они есть,— истину в образах подлинной
жизненности» К
Правда жизни волновала О'Нила несравненно больше, чем
внешняя композиция пьес. Ради этой правды он нарушал приня-
тые драматургические каноны, нисколько не заботясь о том,
чтобы завлечь публику. Он рассчитывал на то, что зрителей, как
и его самого, будет интересовать то, в чем проявляется несовер-
шенство жизни и что должно привлекать внимание всех думаю-
щих людей. В известном смысле чтение и сценическое воплоще-
ние пьес О'Нила являются как бы испытанием публики: способ-
на ли она видеть в театре выражение всего того, что в жизни
еще не решено и от чего люди нередко прячутся, избегая сталки-
ваться с мучительными вопросами. В этом смысле есть лишь
один писатель, к которому О'Нйл особенно близок,— Достоев-
ский. И тут же добавим: если эпическую форму романа русский
писатель наполнил драматизмом, то ОНил драматическую фор-
му подчас приближает к эпической, как это можно, в частности,
наблюдать в пьесах «Странная интерлюдия», «Электре подобает
траур», «Долгое путешествие в ночь».
И ееть еще одна особенность драматургии О'Нила, о которой
он сам первый сказал критикам. Он не мог жаловаться на не-
внимание с их стороны. Лучшие театральные критики США под-
держивали О'Нила с первых его шагов на драматургическом
поприще. Впрочем, в хоре похвал встречались и сомнительные
комплименты, и нередко бывало, что пьесы О'Нила оценивали
самым неожиданным для него образом.
1 Е. О* N е i 1 1, Talks about his Plays, «New York Herald Tribune>.
Nov. 16, 1924,— Цит. по кн.: В. H. Clark, European Theories of
the Drama, p. 502.
38

По этому поводу О'Нил следующим образом высказался в
письме историку американской драмы А. X. Куину: «Хоть кого
приведет в смущение, когда сегодня тебя называют «суровым ре-
алистом», на другой день — «мрачным и пессимистичным нату-
ралистом», еще на следующий — «лживым моральным романти-
ком» и т. д.,— не говоря уже о передовой «Таймса», где «Любовь
под вязами» раз и навсегда определили как «неопримитивизм»,
подобие Матиссу в драме!» 1 О'Нил не отрицал того, что доля
истины в этих определениях была. Однако попытки превратить
каждое из них в законченную характеристику его творчества он
отвергал. «Я стремился смешать все эти методы, находя в каж-
дом из них нечто подходящее мне». Перекипятив все их на
своем творческом пламени, он вырабатывал собственный драма-
тургический метод. Думается, что, рассуждая так, О'Нил верно
охарактеризовал свою творческую лабораторию. Стремление к
синтезу всех действенных приемов современной драмы состав-
ляет важнейшую особенность его мастерства.
И последнее, о чем надо сказать,— самое заветное стремле-
ние О'Нила,— наполнение драмы поэзией. Как известно, он пи-
сал свои пьесы прозой, считая ее наиболее естественным языком
современной драмы. Более того, О'Нил не боялся грубостей,
вульгаризмов, жаргонных выражений, что было необходимо для
реалистической обрисовки характеров. Да и жизненные ситуа-
ции, какие изображал в своих пьесах О'Нил, были лишены той
красоты, которая обычно сочетается в нашем представлении с
поэтичностью. И все же в пьесах О'Нила ощущается веяние духа
подлинной поэзии, парящей над всей прозой жизни и некраси-
выми подчас людьми, предстающими перед зрителем в самом
жалком, уродливом виде. О'Нил сетовал на то, что критика не-
дооценила в нем качество, которое ему особенно было дорого:
он считал себя «немножко поэтом, который стремился извлечь
из живой речи первозданные ритмы красоты там, где на первый
1 В. Н. С I а г k, European Theories of the Drama, p. 504.
39

взгляд красоты не было» *. Говоря об этом в 40-е годы, О'Нил
назвал в качестве образца пьесы «Император Джонс», «Косма-
тая обезьяна», «Крылья даны всем детям человеческим», «Лю-
бовь под вязами». Самооценки писателей далеко не всегда вер-
ны, но в данном случае можно в полной мере признать правиль-
ность сказанного О'Нилом. При всем прозаизме обстановки, низ-
менности ряда персонажей в его пьесах есть подлинная поэзия,
которую ни в коем случае не смешаешь с внешней красивостью.
Эта поэзия не только в ритмах речей героев,— хотя она очень
важна. Поэтична самая концепция мира и человека, которая
лежит в основе творчества О'Нила. Символика, столь частая в
его пьесах, поднимает действие над уровнем повседневности и
дает почувствовать космические масштабы жизни, величествен-
ную таинственность трагизма отдельных человеческих судеб.
Творчество О'Нила — сложное, но вместе с тем замечатель-
ное явление драмы XX века, одна из тех вершин современного
искусства, которые подчас скрыты туманом и облаками. Но тот,
кто творческим усилием ума — а оно требуется от читателя и
зрителя — достигнет этих высот, поймет, что он приобщился к
одному из великих свершений искусства нашего времени.
А. АН И КСТ
1 В. Н. С 1 а г k, European Theories of the Drama, p. 504—505.

5}
а горизонтом
ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод
Б. КОРНИЛОВОЙ

ДЕЙСТВУЮПЩЕ ЛИЦА
ДЖЕЙМС МЭИО — фермер.
КЕИТ МЭИО — его жена.
ДИК СКОТТ — ее брат, капитан парусного судна
«Санда».
ЭНДРУ МЭИО )
\ сыновья супругов Мэйо.
РОБЕРТ МЭИО J
РУТ АТКИНС.
МИССИС АТКИНС — ее мать, вдова.
МЭРИ — двухлетняя дочка Рут и Роберта.
БЕН — работник на ферме.
ДОКТОР ФОСЕТ.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Сельская местность. Слева направо по диагонали идет до-
рога} пересекая холмы, она скрывается за горизонтом.
На пологих склонах холмов видны четко отделенные друг
от друга изгородями или сложенными камнями участки
свежевспаханнои земли. Треугольник земли до дороги
покрыт яркой зеленью всходов озимой ржи. От дороги
его отделяет низенькая ограда из камней. Сразу за доро-
гой тянется кювет, дальний, более высокий склон которо-
го зарос густой травой. За кюветом, почти в центре сцены,
старая яблоня с едва распустившимися листьями. Ее вет-
ви темнеют на фоне бледного неба. Вдоль всего кювета,
за яблоней, тянется ограда. Майский день клонится к кон-
цу, спускаются сумерки. Лишь виднеющиеся на горизон-
те холмы еще озарены пламенем заката; небо над ними
горит багряными красками. По мере развития действия
эти краски блекнут.
На ограде сидит Роберт М эй о. Это высокий, хрупко-
го сложения юноша, лет двадцати трех. Чем-то он похож
на поэта. У него тонкие черты лица, высокий лоб, темные
глаза, мягкие линии рта и подбородка. Он в простых се-
рых брюках, заправленных в высокие сапоги со шнуров-
кой, в синей фланелевой рубашке с ярким галстуком. Ка-
кое-то время он продолжает читать, затем закрывает
44

книгу, заложив пальцем страницу, и поворачивает голову
к горизонту. Вглядываясь в даль, он что-то шепчет про
себя.
Справа на дороге появляется брат Роберта Эндру, воз-
вращающийся с работы. Ему двадцать семь лет. По сво-
ему типу он полная противоположность Роберту: рослый,
бронзовый от загара, с крупными чертами лица — настоя-
щий, мужественно красивый сын земли. У него хорошие
умные глаза, но в нем нет и следа той одухотворенности,
которой отмечен Роберт. На Эндру рабочий комбинезон,
кожаные сапоги, серая фланелевая блуза распахнута,
мягкая войлочная забрызганная грязью шляпа сдвинута
на затылок. Эндру останавливается около брата и опира-
ется на мотыгу, которую нес с собой с поля.
Эндру (видя, что Роберт не замечает его, кричит). Э-ей!
Роберт, увидя брата, улыбается.
Что, грезишь наяву? Ты что, награду надеешься за это
получить? Не читай при таком свете — глаза испортишь.
Роберт (взглянув на книгу, мягко). Я уже перестал, Энди.
Эндру Только сейчас, да? Эх, Роб, никогда-то ты не поумне-
ешь. (Перепрыгивает через канаву, садится рядом с бра-
том.) А что за книга? Пари держу — стихи! (Протягивает
руку.) Покажи!
Роберт (неохотно отдает ему книгу). Да, стихи. Поосторожнее,
не запачкай.
Эндру (взглянув на свои руки). Да не грязные они — в земле
только, а она чистая. Не волнуйся, я осторожно. Гляну
и все.' (Листает страницы.)
Роберт (лукаво). Побереги глаза, Энди!
Эндру. Не бойся, из-за книг не ослепну! (Пробежав глазами
несколько строк и сделав гримасу, восклицает пренебре-
жительно.) Ну и ну! (Взглянув с усмешкой на брата, чи-
45

тйет напыщенно, нараспев.) «Я полюбил и ветер, и солнце,
и лучезарное море. Но полюбил иначе, чем люблю тебя, о
святая, священная ночь!» (Отдает брату книгу.) На, возь-
ми — сожги ее. По мне лучше какой-нибудь хороший жур-
нал.
Роберт (слегка обижен). Например, «Журнал фермера»?
Э н д р у. Конечно. Это в колледже тебя пристрастили к такой
ерунде. Я, к счастью, колледжей не кончал, а то, вроде
тебя, помешался бы. (Смеется, дружески похлопывая Ро-
берта по спине.) Представь, шагал бы за плугом и читал
стихи лошадям! Удрали б они от меня, как пить дать!
Роберт (смеясь). А ты представь себе другое — я шагаю за
плугом! Это, брат, еще смешней.
Э н д р у (серьезно). Отец не приучал тебя к земле — знал, что
делал! Какой из тебя фермер? И вовсе не из-за твоих бо-
лезней. (Заботливо.) Как ты сейчас-то? Все не удается по-
толковать с тобой — такая прорва работы. Выглядишь ты
вроде неплохо.
Роберт. Яи чувствую себя как никогда.
Э н д р у. Ну и хорошо! Ты столько переболел за свою жизнь —
хватит уж!
Роберт. Такому здоровяку, как ты, не понять, через что я
прошел, хотя и сам видел. Помнишь, как я в детстве —
день здоров, день болен, вечная слабость... Уроки без кон-
ца пропускал — отставал от ровесников... ни в какие игры
играть не мог. Не жизнь, а мука! Зато теперь чувствую
себя ничего и блаженствую.
Э н д р у. Все я знал, Роб! (Помолчав.) Жаль только, ты осенью
не вернулся в колледж — мечтал ведь об этом. Ты ведь
создан для ученья, не то что я.
Роберт. Ты же знаешь, почему я не вернулся, Энди. Отец
даже мысли такой не допускал. Он не говорил ни слова,
но я-то понимал — ему деньги нужны были для фермы.
Ну, ничего. Все равно за тот год в колледже я узнал так
46

много интересного. В ученые я не собираюсь, хоть все
свободное время читаю. Мне, Эндру, хочется путешество-
вать, объездить разные страны, нигде не задерживаться
подолгу, не пускать корней!
Эндру. Завтра и отправишься...
Упоминание о путешествии заставляет их приумолкнуть.
(Старается говорить безразлично, так, будто его ничто не
задело.) Дядя говорит — три года вы будете в плавании.
Р о б е рт. Да, что-то около этого.
Эндру (сокрушаясь). Долго-то как!
Роберт. Если подумать, не так уж долго. «Санда» сначала
обогнет мыс Хорн, а через некоторое время бросит якорь
у Иокогамы. Для парусного судна — путь немалый. По-
бываем мы и в других местах. Дядя Дик говорит — в Ин-
дии и Австралии, ну а потом в Южной Африке и в Юж-
ной Америке. На такое путешествие нужно время.
Эндру. Посмотри все это за меня. А мои путешествия в порт,
да, может быть, разок-другой в Нью-Йорк — вот и все, что
меня ожидает. (Смотрит направо, на дорогу.) Вот и отец
идет.
Справа доносится стук копыт и голос Джеймса М эйо
покрикивающего на лошадей. Он появляется, ведя двух
лошадей на поводу. Между ним и его старшим сыном
очень большое сходство,— вероятно, Эндру в шестьдесят
пять лет будет точь-в-точь таким, как его отец. Мэйо и
одет почти так же, как Эндру.
Мэйо (увидев сыновей, сидящих на ограде, останавливает ло-
шадей). Сто-о-ой! Вот вы где! Здорово, мальчики! Что вы
тут уселись, как куры на насесте?
Роберт (смеется). Да так, рассуждаем о том о сем.
Эндру (хитро подмигнув). Роб хочет приохотить меня к сти-
хам. Ему кажется — я мало образован.
47

Мэйо (рассмеявшись). Это здорово! Станешь ночами перед
стадом стихи распевать да коров убаюкивать! Чем плохо?
А у Роба никак новая книжка? Я-то думал — ты все на
свете книжки прочел, а вот на тебе — еще одну где-то от-
копал!
Роберт (улыбнувшись). И еще немало осталось, отец!
Эндру. Он заучивает новые стихи о «широком море». Так,
чтобы во всеоружии завтра ступить на борт «Санды».
Мэйо (с легким упреком). Ну, о море еще будет много време-
ни поразмыслить, на этот счет нечего особенно волно-
ваться.
Роберт (мягко). Я не думаю. Энди просто дразнит меня.
Мэйо (резко меняет тему разговора). Как там на полях за
холмами?
Эндру (с восторгом). Здорово! Такой овес всходит!
Мэйо. Старый луг я весь перепахал. Завтра с утра можешь
боронить.
Эндру. Ладно, до вечера все кончу.
Мэйо (лошадям). Эй вы! Оголодали там! (К Эндру.) Год для
нас хороший выдался. Такая погода стоит! И если еще
потрудимся как следует...
Эндру (с довольной улыбкой). Я какой хочешь труд на своих
плечах вынесу — да еще в придачу столько же!
Мэйо. Хорошо сказано! Мужчине никакая работа не повре-
дит, — ежели она к тому же на чистом воздухе!
Роберт пытается показать заинтересованность в разговоре,
но по всему видно, что он ему надоел.
Эндру (заметив это). Боронить и пахать —это тебе не стихи
читать, Роберт?
Роберт в ответ молча улыбается.
Мэйо (серьезно). Роб не сегодня, так завтра поймет: земля че-
48

ловеку радости дает побольше всякой книжки. (С лука-
вым блеском в глазах.) Подрастешь — поймешь!
Роберт (капризно). Я и понимать-то не хочу!
Мэйо. Время свое сделает, сынок. Ну ладно, пора домой. Не
засиживайтесь тут. (Подмигивает Роберту.) Особенно ты,
Энди. К ужину Рут с матерью придут, так что поторо-
пись — умойся да приоденься. (Смеется.)
По лицу Роберта пробегает тень,* словно что-то причини-
ло ему боль, но он заставляет себя весело улыбнуться
брату.
Эндру (смутившись, бросает взгляд на брата). Я скоро при-
ду, папа.
Мэйо. И ты, Роберт, нечего тебе глазеть в небо. На борту
успеешь. Помни — сегодня твой последний вечер дома, а
завтра вставать чуть свет. (Колеблется и затем добавляет
серьезно.) И мать наглядеться на тебя хочет.
Роберт. Я прмню, папа. Сейчас приду.
Мэйо. Ладно. Я так матери и скажу. Эй, трогай. (Уходит, уво-
дя лошадей.)
Эндру и Роберт сидят молча, не глядя друг на друга.
Эндру. Мама о тебе ужасно будет скучать, Робби.
Роберт. Знаю. Я тоже буду.
Эндру. И отец не больно радуется твоему отъезду — только
виду не подает.
Роберт. Все знаю.
Эндру. Да и мне, Роб, не весело. (Кладет руку на ограду ря-
дом с рукой Роберта.)
Роберт (понимающе покрывает ладонью руку Эндру). Знаю,
Энди.
Эндру. И мне тебя будет очень недоставать. Я помню, как бы-
ло одиноко и пусто у нас, когда ты жил в колледже. Но
49

тогда ты хоть нет-нет да и приезжал домой. А на этот
раз...
Пауза.
Роберт. Не надо, не надо об этом. Не омрачай наш последний
вечер.
Э н д р у. Ладно. (После небольшой паузы, снова возвращаясь
к этой теме.) Видишь ли, мы с тобой не как другие бра-
тья — ссорятся, живут каждый по себе. Мы же всегда
вместе, всегда вдвоем. Вот сейчас и тяжело.
Роберт. Мне тоже ужасно тяжело, Энди,— поверь! Мне стра-
шно не хочется покидать тебя и стариков, но... я должен,
Энди! Что-то зовет меня (показывая на горизонт) — что-то
вон оттуда зовет, и, что бы ни случилось — я... Нет, даже
тебе не могу объяснить!
Э н д р у, И не надо, Роб. (Сердясь на самого себя.) Не старай-
ся. Все идет как надо, черт возьми! Ты хочешь уехать,
чувствуешь, что должен, — значит, должен. Вот и все!
И я ни за что на свете не хочу, чтобы ты упустил этот
случай.
Роберт. Спасибо, Энди, что ты понимаешь.
Э н д р у. Хорош бы я был, если бы не понимал тебя. Тебе не-
обходимо это путешествие, ты вернешься из него другим
человеком — окрепнешь, поздоровеешь.
Роберт (нетерпеливо). Все вы толкуете о моем здоровье. От-
того, что я когда-то подолгу не вылезал из постели, вы
никак не можете отрешиться от мысли, что я хрониче-
ский больной, что за мной надо присматривать целыми
днями, как за дитем малым, или катать в кресле, как ста-
рую миссис Аткинс. Не можете понять, что я поправился.
Сейчас я так же здоров, как ты, — здоров и душой и те-
лом. Останься я дома — превосходно работал бы на фер-
ме. И ты, и отец с мамой вбили себе в голову — у
Роберта, видите ли, хрупкое здоровье. Только я хочу по-
50

мочь вам в поле — отец смотрит на меня со страхом, как
на самоубийцу.
Эндру (хочет его успокоить). Не волнуйся, панихиду по тебе
никто не заказывал. Я только сказал — морское путеше-
ствие всем идет на пользу.
Роберт. Ради своего здоровья я б ни за что не поехал с дядей
Диком, а остался б на ферме и пахал землю.
Эндру. Не болтай попусту, Роб. Копаться в земле не для те-
бя. Это всем видно. Мы с тобой землю по-разному чув-
ствуем. Я люблю ее, всякую работу на ней люблю. А ты,
может, и переносишь кое-какую работу по дому, а зем-
лю — ухаживать за ней, выращивать... ты ненавидишь.
Разве я не прав?
Роберт. Прав, конечно. Я старался ее полюбить, но... Ты,
Энди, в папину родню. Ты — в Мэйо, а я в маму и дядю
Дика. Если подумать, это естественно. Все Мэйо всегда
были фермерами, а Скотты почти все моряками, а их жен-
щины— учительницами, как наша мама — пока не вышла
за папу.
Эндру. Помню, я еще малышом был, вечно она сидела, утк-
нув нос в книгу. Только в последнее время забросила их.
Роберт (с какой-то горечью). Ферма завладела ею, хоть она и
противилась. Это как раз то, чего я боюсь и что может
случиться со мной, поэтому я и хочу уехать. (Боясь, что
обидел брата.) Пойми меня, Энди. С тобой совсем дру-
гое дело. Ты — Мэйо, с головы до ног Мэйо. Ты вроде как
обвенчан с землей. Ты и она — одно... как трава, хлеб,
деревья. И отец такой же. Ферме он жизнь отдал. Он
счастлив, что ты, как все Мэйо, влюблен в землю и что
есть кому продолжать его дело. Я понимаю тебя, и папу,
и вашу удивительную любовь к земле понимаю. Но пой-
ми и ты, Энди, я-то сделан иначе!
Эндру. Не так уж иначе, но я понимаю, что ты относишься
ко всему этому по-другому.
51

Роберт (с сомнением). Й очень рад, если это так!
Эндру. Конечно! Ты кое-что уже повидал, ферма для тебя
теперь мала и тесна. Вот тебе и не терпится на мир
поглядеть.
Роберт. Больше, чем просто поглядеть, Энди!
Э н д р у. Я же знаю, что ты собираешься изучить навигацию,
разузнать все о кораблях и стать капитаном. Это ты здо-
рово задумал. Игра стоит свеч, особенно если у тебя есть
и дом, и к родным можешь вернуться в любое время. А
решишь путешествовать — катай себе всюду бесплатно.
Роберт (с печальной улыбкой). Энди,— гораздо, гораздо боль-
ше, чем это!
Эндру. Разумеется, больше. Говорят, в этих новых странах
молодому парню есть где себя показать. Может, и тебе
подвернется удачный случай. С твоим образованием ты
быстро языки разные выучишь... (Весело.) Ты уж, навер-
но, втихомолку все обдумал. (Со смехом хлопает брата по
спине.) Ну, а если вдруг разбогатеешь и станешь миллио-
нером — свистни, сразу с мешком прибегу. Мы с тобой
сейчас же деньги в хозяйство вложим!
Роберт (хохочет). О такой практической стороне я никогда
не задумывался!
Эндру смотрит на него недоверчиво.
Право же, Энди.
Эндру. А надо бы!
Роберт. Нет, Энди. Ты стараешься навязать мне то, к чему
душа не лежит. (Показывает на горизонт, мечтательно.)
Должен сказать тебе, единственное, что влечет меня,—
это красота. Красота далекая, неведомая, загадочность и
таинственность Востока, о котором я столько начи-
тался. Жажда свободы, широкие просторы, радость от-
крытий... Так хочется узнать, что там, за горизонтом! Вот
почему я уезжаю.
52

Эндру. Да ты тронулся!
Роберт. Возможно. Но я сказал тебе правду.
Эндру. Не верю. Все это ты выдумал, стихов начитался. Лад-
но, тряхнет тебя хорошенько приступ морской болезни —
живо излечишься.
Роберт (нахмурясь). Нет, Энди. Я говорю серьезно.
Эндру. Оставайся-ка лучше дома. Здесь, на ферме, есть все,
чего ты ищешь. Тут тебе и широкие просторы, и свобода,
и море недалеко — пройди одну милю до берега и смотри
на горизонт сколько хочешь. И красоты кругом полно —
зимой вот только ее чуть меньше. (Усмехается.) А всякие
там чудеса и тайны, о которых ты толковал, — я, правда,
их тут не встречал, но, может, и они где-нибудь поблизо-
сти скрываются. Ферма у нас первоклассная, чего-чего на
ней только нет! (Смеется.)
Роберт (невольно присоединяется к смеху Эндру). Какой
смысл объяснять тебе, такому чурбану!
Эндру. Пусть чурбан. Но я прав, ты еще до отъезда это уви-
дишь. Не окончательно же ты помешался! А будешь в
море — об этой чепухе помалкивай. Не то дядя Дик вы-
швырнет тебя за борт. (Спрыгивает с ограды.) Побегу до-
мой, умоюсь хоть, а то миссис Аткинс вот-вот придет.
Роберт (многозначительно). И Рут тоже.
Эндру (смутившись, избегая глядеть на Роберта и притворя-
ясь равнодушным). Да, папа сказал, что и Рут. Ну, бегу.
(Перепрыгивает через канаву.)
Роберт (по-видимому, борясь с каким-то сильным внутренним
чувством). Погоди минутку, Энди! (Спрыгивает с ограды.)
Я тебе еще кое-что хочу сказать... (Обрывает себя, заку-
сив губу и покраснев.)
Эндру (вопросительно взглянув на него). Да?
Роберт (Смущенно). Нет, — я ничего. Я так.
Эндру (пристально вглядывается в отвернувшегося от него
Роберта). Может, я догадываюсь, что ты хочешь сказать...
53

но, думаю, ты прав, что не говоришь... (Схватив руку Ро-
берта, крепко ее сжимает.)
С минуту братья глядят друг другу в глаза.
Ничего мы тут не поделаем, Роб. (Поворачивается, вне*
запно выпуская руку Роберта.) Так скоро придешь?
Роберт (вяло). Да.
Эндру. Значит, скоро увидимся. (Уходит влево по дороге.)
Роберт некоторое время следит за ним взглядом, затем
снова взбирается на ограду и смотрит вдаль. Лицо его
очень печально. Слева вбегает Рут, девушка лет двадца-
ти, пышущая здоровьем. Русоволосая, в простеньком бе-
лом платье, на загорелом круглом личике красиво выделя-
ются голубые глаза. Она очаровательна дерзостью и све-
жестью юности; в ней угадывается упорство, умение идти
к поставленной цели.
Рут (увидев Роберта). Здорово, Робби.
Роберт (вздрогнув от неожиданности). Здравствуй, Рут.
Рут (перепрыгивает через кювет и присаживается около него
на ограду). Я искала тебя.
Роберт (многозначительно). Только что здесь был Энди.
Рут. Знаю — я встретила его. Он сказал, что ты здесь. (Кокет-
ливо.) Я искала не Энди, как ты считаешь. Я искала
тебя.
Р о б ер т. Потому что я завтра уезжаю?
Рут. Нет. Твоя мама послала меня. Тебя нет долго — и она бес-
покоится. А я только что привезла к вам свою маму.
Роберт. Как она себя чувствует?
Рут (лицо ее становится печальным). Как всегда, ни лучше, ни
хуже. О господи, хоть бы она немножко поправилась...
Или уж скорей бы конец — все равно его не миновать.
Робе рт. Она опять тебя пилила?
Рут (качает головой; с гневом.) Конечно, она только этим
54

и занимается. Что бы я ни делала — для нее все не так.
С каждым днем она все больше раздражается. О Роб, ты
понятия не имеешь, как с ней тяжело! Вдвоем в огромном
пустом доме... всякий сошел бы с ума. Если бы папа был
жив... (Останавливается, словно устыдившись своей не-
сдержанности.) Наверно, не надо жаловаться. Но я только
тебе — больше никому! (Вздыхает.) Бедная мама, одному
богу известно, как она страдает. С самого моего рождения
сидит неподвижно в кресле, сама шагу сделать не может.
Но почему она сердится на меня все время? Как бы я
хотела тоже куда-нибудь уехать, как ты.
Роберт. Уехать не так-то легко... а иногда и оставаться не
легче.
Рут. Не дура ли я? Дала себе слово не заводить разговора о
твоем путешествии, пока ты не уедешь,— и вот, пожалуй-
ста, не выдержала.
Роберт. А почему ты не хотела говорить о нем?
Рут. Не хотела портить последний вечер. О Роб, как я буду...
как мы все будем скучать о тебе. Твоя мама выглядит
так, словно вот-вот разрыдается. Ты должен знать... что
я чувствую... Энди, и ты, и я — ведь мы, пожалуй, всю на-
шу жизнь были вместе...
Роберт (пытаясь улыбнуться). Ты и Энди и теперь будете
вместе. Вот мне без вас будет тяжело.
Рут. Но ты увидишь новые страны, встретишь новых людей...
А мы останемся здесь, на старом месте, где все каждую
минуту будет напоминать о тебе. Не стыдно ли тебе уез-
жать сейчас — весной, когда все кругом так чудесно?
(Вздохнув.) Но зачем говорить об этом? Ведь для тебя
самое лучшее — уехать,,. Ради твоего здоровья. Говорят,
морское путешествие принесет тебе пользу.
Роберт (с недовольной гримасой). Ты-то не говори со мной
как с безнадежно больным. Надоело от других слушать.
Право же, Рут, я никогда в жизни не чувствовал себя так
55

хорошо, как сейчас. Не ради своего здоровья я собираюсь
путешествовать.
Рут. Разумеется. Тебе хочется проявить себя, попытать сча-
стья, как говорит твой отец.
Роберт (рассердившись). Наплевать мне на все это! Я б и
дорогу не пересек ради всего этого! Я скорее бы сбежал...
(Смеется над собственным раздражением.) Прости, Рут, я
рассердился, но и Энди тоже тут высказывал мне всяче-
ские практические соображения.
Рут (несколько озадачена). Ну, если не поэтому... (С внезап-
ной силой.) То почему же ты все-таки едешь?
Роберт (быстро повернувшись к ней, с удивлением, медлен-
но). А почему ты об этом спрашиваешь, Рут?
Рут (опуская глаза под его испытующим взглядом). Потому
что... (Запинаясь.) Мне очень неловко...
Роберт (настойчиво). Почему?
Рут. Просто так...
Роберт. Я не смог бы остаться дома, если бы и хотел. А за-
будут меня здесь очень скоро.
Рут (пылко). Никогда! Я не забуду никогда! (Старается скрыть
свое смущение.)
Роберт (мягко). Обещаешь?
Рут (уклончиво). Конечно. Как не стыдно думать, что кто-ни-
будь из нас сможет забыть тебя.
Роберт (разочарованно). О!..
Рут. Но ты мне еще не сказал, почему ты уезжаешь от нас.
Скажешь сейчас? Да?
Роберт (печально). Вряд ли ты поймешь. Трудно объяснить
даже самому себе. Это какое-то внутреннее, инстинктив-
ное тяготение — его не проанализируешь. Оно либо есть
в тебе, либо нет. Оно в крови, в костях. Но не в мозгу,
хотя воображение тут играет очень большую роль. Я ощу-
тил это еще ребенком. Ты не забыла, каким я был в те
дни?
56

Рут. Они прошли, Робби, не стоит вспоминать.
Роберт. Нет, нужно, иначе ты не поймешь. Так вот в те дни
мама, бывало, хлопочет по дому... Чтобы я ей не надоедал,
она пододвигала мой стул к окну и говорила: «Сиди тихо
и смотри на улицу». И я сидел спокойно.
Р у т (с жалостью). Да, ты был спокойным ребенком и к тому ж
очень хворал.
Роберт. Сидел и смотрел поверх полей, за холмы, вон туда —
видишь? (Показывает вдаль.) Забывал, где у меня что бо-
лит. Начинал мечтать. Я знал — там, за холмами, море,—
мне об этом рассказывали. Я спрашивал себя — какое
оно, старался представить себе... (Улыбаясь.) Мне каза-
лось,— все чудеса на свете там, в далеком-далеком мо-
ре. Море манило меня к себе, как манит сейчас. (Пауза.)
А иногда я смотрел на дорогу, которая убегала далеко к
холмам. Я решил — она бежит к морю. И я дал себе сло-
во— когда вырасту, стану сильным, побегу по этой
дороге, и мы вместе с ней найдем море. (Улыбаясь.) Так
что, понимаешь, сейчас я просто выполняю слово, кото-
рое дал себе мальчишкой.
Рут (очарована его тихим, мелодичным голосом). Понимаю...
Роберт. Это были самые счастливые минуты у меня в детст-
ве. Я любил бывать один. Мне нравилось следить, как
прячется за горизонт солнце, как разливаются по небу
чудесные краски. Каждый вечер небо бывало разным —
то облачным, то совершенно чистым, и по-разному окра-
шивал его закат. Я поверил — там, за горизонтом, по ту
сторону холмов, скрыта страна чудес, там живут добрые
феи. (Улыбаясь.) Да, Рут, я верил в фей, хотя мальчишке
это не пристало. Ты же знаешь, как отец презирает вся-
кое фантазерство, одно упоминание о вере во что-то при-
водит его в ярость.
Рут (печально). А у нас совсем наоборот.
Роберт. Отец даже маму стыдил и запрещал ей рассказывать
57

нам с братом о чем-либо подобном. В доме разговаривали
всегда только о делах, о ферме да о земле. Я не выно-
сил этих разговоров — вот поэтому, должно быть, и по-
верил в фей. (Улыбаясь.) Я, пожалуй, и сейчас готов в
них верить. Феи были для меня реальными существами.
Иногда — ученые-психологи, наверно, назвали бы это са-
мовнушением,— иногда я действительно слышал, как они
тихим, нежным шепотом звали меня потанцевать с
ними, поиграть в прятки, пойти посмотреть, где прячется
солнце. Они пели свои маленькие песни, в которых
рассказывалось об удивительных чудесах в их сказоч-
ном царстве за холмами, и обещали показать мне их, если
только я пойду с ними. Но пойти с ними я не мог — и
заливался слезами, а мама думала, у меня что-то болит.
(Смеется.) Вот поэтому я уезжаю. Я и сейчас слышу, как
феи зовут меня, хотя я уже взрослый и уже знаю все,
что там, за холмами. Но горизонт по-прежнему далеко и
по-прежнему манит меня. (Поворачивается к ней, мягко.)
Тебе теперь понятно, Рут?
Рут (очарованная, шепчет). Да, Роб!
Роберт. Ты чувствуешь...
Рут. Да, Робби, да. (Невольно прижимается к нему.)
Роберт, не отдавая отчета, что делает, обхватывает рукой
ее талию.
Роб, как я могу не чувствовать? Ты так рассказываешь...
Роберт, внезапно поняв, что обнял Рут и что ее голова ле-
жит у него на плече, опускает руку. Рут, опомнившись,
смущенно отодвигается от него.
Роберт. Теперь ты все знаешь. Но есть и еще кое-что.
Рут. Еще, Роб? Расскажи, ты должен.
Роберт (испытующе смотрит на нее. Она опускает глаза). Не
58

знаю, стоит ли. Ты очень хочешь, чтобы я сказал? И ты
не рассердишься? Обещаешь?
Рут (по-прежнему не глядя на него, мягко). Обещаю.
Роберт (просто). Я люблю тебя, Рут. Вот другая причина
моего отъезда.
Рут (закрывает лицо руками). Роб!
Роберт. Дай мне кончить, раз уж я начал. Я не собирался
говорить. Но теперь чувствую,— должен. Пусть тебя это
не беспокоит! Я уезжаю далеко, может быть, навсегда.
Всю жизнь я любил тебя, и это стало ясно мне только
тогда, когда я решил ехать с дядей Диком. Я вдруг по-
нял, что расстаюсь с тобой навсегда! Мне стало невыноси-
мо больно! Я понял — я люблю тебя, люблю с тех пор, как
помню себя. (Нежно отнимает руки Рут от ее лица.) Не
сердись! Это невероятно, невозможно, но это так. А когда
я это открыл — я понял, как любит тебя Энди, как лю-
бишь его ты.
Рут (бурно). Нет! Нет, я не люблю Энди. Не люблю.
Роберт с удивлением смотрит на нее.
(Горько плачет.) С чего, с чего ты вбил это в свою глупую
голову? (Внезапно обнимает его и прячет лицо у него на
груди.) О Роб! Не уезжай! Пожалуйста! Ты не должен!
Ты не можешь, слышишь! Я не пущу тебя. Я не вынесу
этого!
Роберт (выражение растерянности сменяется выражением
огромного счастья. Прижимает ее к себе и говорит мед-
ленно и нежно). Ты хочешь сказать... ты любишь меня?
Рут (рыдая). Да-да, конечно, люблю! (Подымает голову и смот-
рит ему в глаза с улыбкой.) Глупый ты мой!
Он целует ее.
Давно люблю. ч
Роберт (пораженный). Ты же всегда бывала с Энди!
5S

Рут. Потому что ты никогда не звал меня. Ты не обращал на
меня никакого внимания — вечно сидел с книгой. А я гор-
да, я не хотела показывать, что ты мне нравишься. Мне
казалось, что после колледжа ты зазнался, вообразил се-
бя ученым и не хочешь тратить время на меня.
Роберт (целуя ее). А я-то думал! (Смеясь.) Какими же мы
были дураками!
Рут (испуганно). Теперь ты не уедешь, Роберт? Скажи им, что
не поедешь, из-за меня не поедешь, слышишь? Теперь
ты не можешь уехать! Не можешь!
Роберт (смущенно). А может быть — ты поедешь со мной?
Рут. О Роб, не глупи! Кто же останется с мамой? У нее никого
нет, кроме меня. Если бы она была здорова, тогда дру-
гое дело. Я не могу бросить ее.
Роберт (неуверенно). Тогда сначала я поеду один, а потом,
как устроюсь где-нибудь, вызову вас обеих.
Рут. Мама не поедет. Она никогда не бросит ферму. Да и под
силу ли ей путешествия? И кроме того, Роб, я вовсе не
хочу жить в тех заморских странах, куда тебя тянет. Я не
смогу жить там, где никого не знаю, право же, не смогу.
Страшно даже подумать об этом. Я никогда нигде не бы-
вала, я настоящая домоседка. (Умоляюще.) Пожалуйста,
не уезжай. Скажи им — ты передумал. Твои родители бу-
дут довольны. И все будут довольны. Они так не хотят
расставаться с тобой. Пожалуйста, Роб? Мы будем счаст-
ливы здесь, где все нам так знакомо. Скажи мне, что не
уедешь!
Роберт (в нем идет борьба, он не может ни на что решиться).
Но... Рут... Я... дядя Дик...
Рут. Но это же для твоего счастья! Он поймет, если узнает!
Роберт молчит.
(Снова начинает плакать.) О Роб! А еще говоришь: лю-
бишь меня!
60

Роберт (покоренный слезами Рут, с непреклонной решимостью).
Я не поеду, Рут! Обещаю тебе. Не плачь. (Прижимает де-
вушку к себе, нежно гладит ее волосы. Счастливый и пол-
ный надежд.) Однако Энди оказался прав, даже более,
чем предполагал, когда говорил, что все, чего я ищу в
жизни, можно найти здесь, дома, на ферме. То прекрас-
ное и чудесное, о чем мечтал я, принесет нам наша лю-
бовь. Я не понимал, что любовь и есть чудо; чудо, кото-
рое влекло меня; чудо, которое хотел искать там, за го-
ризонтом. И вот, когда я не пошел ему навстречу, оно
пришло ко мне. (Крепко сжимает Рут в объятиях.) Рут,
дорогая, ты права. Наша любовь сладостнее далекой мечты.
В ней смысл всей жизни, весь мир. Волшебное царство —
в нас самих. (Страстно целует Рут, подняв ее на руки,
несет по дороге. Наконец отпускает ее.)
Рут (со счастливым смехом). Господи, да ты такой сильный!
Роберт. Пойдем — и сразу все им расскажем.
Р у т (с беспокойством). О нет, Роб, не рассказывай, пока я не
уйду от вас. Тогда ты скажешь своим, а маме я скажу,
когда привезу ее домой. А то они устроят нам такое!
Роберт (целуя ее, весело). Как хочешь, умница ты моя!
Рут. Пойдем же!
Рут берет Роберта за руку, и они направляются к дому,
влево по дороге. Он вдруг останавливается и оглядывает-
ся, словно желая проститься с холмами, с горизонтом, где
умирают последние отблески заката.
Роберт (глядя вдаль и показывая Рут). Гляди! Первая звезда!
(Наклоняется к Рут и нежно целует.) Наша звезда!
Рут (тихонько шепчет). Да. Наша, твоя и моя. (С минуту они
глядят на нее, обнявшись. Затем Рут снова берет Роберта
за руку и тянет за собой.) Идем же, Роб.
Снова Роберт глядит на горизонт.
(Настойчиво.) Мы опоздаем к ужину, Роберт.
61

Роберт (нетерпеливо качает головой, словно отбрасывая от
себя какую-то тревожную мысль; со смехом). Хорошо! Бе-
жим! Скорей!
Убегают.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Действие происходит поздним вечером того же дня в до-
ме Мэйо, в большой комнате, где обычно собирается вся
семья. Слева — два окна, из которых открывается вид на
поле. В простенке старомодное бюро орехового дерева.
В глубине, у стены в левом углу — буфет с зеркалом. Пра-
вее буфета окно, выходящее на дорогу, затем дверь, ди-
ван и еще дверь, ведущая в спальню. В дальнем правом
углу стул с высокой прямой спинкой. От угла вдоль пра-
вой стены печь, затем примерно в середине стены откры-
тая дверь в кухню. В центре комнаты, на новом ковре
дубовый обеденный стол, покрытый красной скатертью.
На столе большая керосиновая лампа. Вокруг него четыре
стула, один с высокой прямой спинкой, мягкие спинки
трех остальных покрыты вышитой тканью. Стены оклее-
ны красными узорными обоями. Несмотря на строгость,
педантичный порядок и чистоту в комнате, впечатление
чопорности не создается. В ней царит уют и дух скромно-
го достатка, достигнутого и поддерживаемого трудом
всех членов семьи.
На сцене Джеймс М эй о, его жена, ее брат, капитан
Дик Скотт, и Эндру. Миссис Мэйо — хрупкая, круг-
лолицая женщина лет сорока пяти, некогда бывшая
школьной учительницей. Заботы жены фермера согнули
ее, но не сломили, она сохранила некоторую изыскан-
ность манеры выражения и поведения, чуждую осталь-
ным членам семьи. Кое-что, правда, передалось Роберту.
62

Ее брат капитан Скотт невысокого роста, коренаст, с об-
ветренным живым лицом, на котором выделяются белые
усы,— типичный морской волк. Говорит низким голосом,
подкрепляя слова жестикуляцией, ему лет сорок восемь.
Джеймс Мэйо сидит перед столом. Он в очках. На коле-
нях у него «Журнал фермера», который, очевидно, он чи-
тал. Капитан Скотт сидит, облокотившись на стол. Поо-
даль налево, откинувшись на спинку стула, сидит Эндру.
Он занят своими мыслями, хмурый взгляд устремлен в пол.
Когда поднимается занавес, Скотт заканчивает рассказ из
морской жизни. Остальные рассеянны, думают о чем-то
своем и только делают вид, что очень заинтересованы
рассказом капитана.
Скотт (со смехом). И как только я сошел на берег, эта мис-
сионерка подозвала меня к себе и спрашивает серьезно-
пресерьезно: — «Капитан, не будете ли вы так добры ска-
зать, где ночуют чайки?» Вот ей-богу, так и спросила,
черт ее побери! (Хлопает ладонью по столу и громко
смеется.) Вопрос-то какой дурацкий, и лицо у нее, тьфу,
преглупое! Я посмотрел на нее серьезно так, как только
мог, и говорю: «Мадам, не могу ответить на ваш вопрос.
Никогда я не видал, где у чаек койки. В следующий раз,—
говорю я ей,— в следующий раз, как услышу, что они
храпят,—посмотрю, где это они устроились на ночь, и
сейчас же отпишу вам в письме». Она обозвала меня ду-
раком, плюнула и быстро на другой галс повернула.
(Громко хохочет.) Вот так я от нее и избавился.
Все присутствующие натянуто улыбаются и снова погру-
жаются в мрачное молчание.
Миссис Мэйо (рассеянно, только для того, чтобы что-то
сказать). А правда, Дик, где же все-таки чайки спят
ночью?
63

Скотт (хлопая ладонью по стулу). Хо! Хо! Послушай ее,
Джеймс! Еще одна! Ну, дьявол тебя возьми! Прости, что
я бранюсь, Кейт!
Мэйо (с лукавым огоньком в глазах). Они, Кейти, отстегивают
на ночь крылышки и расстилают их на воде — заместо
перины.
Скотт. И просят рыб разбудить их на заре. Хо! Хо!
Миссис Мэйо (с натянутой улыбкой). Вечно вы, мужчины,
смеетесь над нами. (Начинает вязать.)
Мэйо делает вид, что читает журнал. Эндру упорно смот-
рит в пол.
Скотт (удивленно переводит взгляд с одного на другого, на-
конец, не в состоянии выдержать молчание, выпаливает).
Вы что — на похороны собрались? (С подчеркнутой оза-
боченностью.) Боже всемогущий, может, правда кто
умер?
Мэйо (резко). Не валяй дурака, Дик. Сам знаешь — радовать-
ся нам нечему.
Скотт. Да и горевать не о чем.
Миссис Мэйо (с негодованием). Ну как ты можешь шутить,
Дик? Ты увозишь от нас нашего Робби. Забираешь его на
свою старую посудину прямо среди ночи. Я думала, вы
хоть до утра пробудете, а теперь выходит, Робби и по-
завтракать не успеет.
Скотт (тщетно взывая к здравому смыслу присутствующих).
Что говорит эта женщина? Бог ты мой, Кейт! Пойми ты —
я не властен командовать приливами и отливами. Не мо-
гу приказать — начнитесь, когда мне удобно. Думаешь,
я б сам не поспал побольше? Я бы и не вздумал вставать
на заре. И потом — «Санда» вовсе не старая посудина.
Она ничуть не хуже, чем была раньше. Твой Роберт бу-
дет на ней в такой же безопасности — как в собственной
постели.
64

Миссис Мэйо. Но как ты можешь говорить так, когда мы
почти в каждой газете читаем о штормах и о кораблекру-
шениях.
Скотт. Чему быть, того не миновать. Но на море несчастные
случаи бывают не чаще, чем на суше, уверяю тебя не чаще.
Миссис Мэйо (у нее дрожат губы). По мне, лучше бы Роб-
би остался дома с нами! И не уезжал так далеко и так
надолго!
Мэйо (глядя на жену поверх очков и стараясь ее успокоить).
Ну-ну, не надо, Кейти.
Миссис Мэйо (упрямо). Не хочу я, чтоб он уезжал... Ладно
если бы он раньше отлучался из дому надолго или был
бы крепкого здоровья, тогда куда ни шло. А я боюсь, что
он сразу сляжет, как только вы отчалите,— и позаботить-
ся-то о нем будет некому.
Мэйо. Ты ж сама хотела, чтобы он поехал с Диком. Говори-
ла — на море он поправится.
Миссис Мэйо (вопреки всякой логике). Да, хотела. Но он
сейчас совсем здоров, к чему же Дику тащить его с со-
бой?
Скотт (возмущенно). Послушать тебя, так окажется, я на-
сильно увожу твоего Робби. Признаться — я очень хочу,
чтобы он поехал. Капитанам парусников временами чер-
товски одиноко в открытом море. Вот я и думаю — Роберт
компанию мне составит. Но не я позвал его. Я и знать не
знал, что парня тянет в море. Ты сама, Кейт, и ты,
Джеймс, первые заговорили об этом. А теперь ты злишь-
ся на меня.
Мэйо. Дик прав, Кейти.
Скотт. Не надо расстраиваться. Море из него человека сде-
лает. Судовождению научится, права получит, хорошую
профессию приобретет. Захочет — будет себе путешество-
вать до конца жизни.
3 О'Нил, т. 1
65

Миссис Мэйо. Не хочу, чтоб он до конца жизни плавал по
морю. Сразу после этого плавания ты должен отправить
его домой. Будет все по-хорошему, захочет жениться...
Эндру делает невольное движение.
Устроится около нас своим домом.
Скотт. Ладно. Но вреда ему не будет — море кой-чему его
научит. Поглядит на разные страны. Все на пользу пой-
дет, как бы он потом ни устроился.
Миссис Мэйо (глядя на вязанье, говорит так, словно не
слушает брата). Никогда не думала, что так тяжело бу-
дет расставаться с Робби. Даже представить на минуту не
могу, как без него будем? (Готова расплакаться.) Если бы
он остался дома!
Скотт. Зачем ты так, Кейт! Все решено...
Миссис Мэйо (в слезах). Тебе легко говорить! У тебя ни-
когда не было детей. Ты не понимаешь, как это разлу-
читься с ними. Роб к тому же у меня младший.
Эндру хмурится.
Мэйо (тоном приказа). Перестань, Кейти. Для мальчика так
лучше. (Твердо.) Надо о нем думать. Нам тяжело, что го-
ворить. (Так же.) Но Дик прав — все решено. Хватит раз-
говаривать!
Эндру (внезапно поворачиваясь к ним). Об одном вы забы-
ваете— Роб сам хочет ехать. Он стал мечтать об этом пу-
тешествии, как только вы заговорили о нем. И нельзя его
удерживать. (У него внезапно зарождается какая-то новая
мысль, и он продолжает с некоторым сомнением.) Если,
конечно, он и сейчас думает так, как сегодня мне го-
ворил.
Мэйо (с решительным видом). Энди прав, мать. Роберт сам
хочет ехать. Значит, говорить больше не о чем.
66

Миссис Мэйо (как-то сразу сникнув). Хорошо. Пусть бу-
дет так.
Мэйо (взглянув на свои большие серебряные часы). Половина
десятого. Где же Роберт запропастился? Он, верно, давно
довез старуху до дому. Не глазеет же он напоследок на
звезды!
Миссис Мэйо (с легким укором). Почему ты, Энди, не по-
вез сегодня миссис Аткинс? Ты всегда это делал.
Э н д р у (избегая ее взгляда). Мне показалось, Роберт хочет
прогуляться, да он и сам предложил ее проводить.
Миссис Мэйо. Только из вежливости.
Э н д р у (поднимаясь). Он сейчас вернется. (Отцу.) Пойду по-
гляжу на черную корову, па, как-то она там.
Мэйо. Хорошо, сходи, сынок.
. Эндру уходит направо, через кухню.
Скотт (глядя вслед Эндру, тихо). Э-эх, вот из этого парня вы-
шел бы моряк! Если бы он только захотел!
Мэйо (резко). Ты такие глупые мысли в голову ему не вбивай,
Дик,— не то со мной будешь иметь дело! (Улыбается.)
Но его тебе не соблазнить, нет. Энди в нашу породу. Он
до мозга костей Мэйо — прирожденный фермер, и хоро-
ший к тому же! Он до конца жизни останется на ферме,
умрет на ней, как и я. (С гордостью.) Вот посмотришь —
в его руках ферма большие доходы будет приносить. Луч-
ше ее тогда и не найдешь во всем штате.
С к о т т. А по-моему, и сейчас она не плоха.
Мэйо (качая головой). Земли маловато у нас! Прикупить бы
надо, да денег нет.
Из кухни выходит Эндру. Он в шляпе, в руке у него
зажженный фонарь. Идет к выходу.
Эндру (открыв дверь). Что еще нужно сделать, па?
3*
67

Мэйо. Ничего, по-моему.
Эндру выходит, закрыв за собой дверь.
Миссис Мэйо (после паузы). А что сегодня с Энди? Стран-
ный он какой-то.
Мэйо. Да, мрачный, на себя не похож. Верно, потому, что Ро-
берт уезжает. (Скотту.) Ты, Дик, не поверишь, какие пар-
ни у меня дружные, водой не разлить. Не такие, как у
других. Не помню, чтобы они когда дрались или ссори-
лись.
Скотт. Можешь мне не говорить. Своими глазами вижу.
Миссис Мэйо (пытаясь разобраться в тревожащей ее мыс-
ли). Ты заметил, Джеймс, какие-то они странные были за
ужином. Роберт волновался, Рут суетилась, смеялась без
конца, а Энди молчал, словно лучшего друга потерял. До
еды никто из них так и не дотронулся.
Мэйо. Думали о завтрашнем утре — как мы с тобой, Кейти.
Миссис Мэйо (покачав головой). Нет! Боюсь, что-то у них
случилось, Джеймс.
Мэйо. Ты думаешь — насчет Рут что-нибудь?
Миссис Мэйо. Да.
Пауза.
Мэйо (нахмурившись). Ну, навряд ли Энди с Рут повздорили.
Я давно тс ним приглядываюсь. Надеюсь, рано или позд-
но, а они поженятся. Ты как думаешь, Дик,— хороша па-
рочка?
Скотт (с одобрением). Лучше и не сыщешь.
Мэйо. Для Энди это со всех сторон хорошо. Я в таких делах
расчета не признаю. Молодые сами должны выбирать, по
сердцу. Но что скрывать? Женятся — для обоих хозяйств
будет выгодно. Ферма миссис Аткинс рядом с нашей.
Соединим их вместе — такое хозяйство получится! Мис-
сис Аткинс вдова, одной ей со своей фермой трудно. Най-
6S

мет рабочих, а они ее обманывают. Ей в хозяйстве муж-
чина нужен, чтоб порядок был. А Энди наш — хозяин
/
первый сорт!
Миссис Мэйо. Мне кажется — не любит Рут его.
Мэйо. Не любит Энди? Гм. Не спорю. Женщины в таких ве-
щах лучше нас разбираются, но тут ты не права — Рут и
Энди всегда норовят быть вместе. А не любит она его
теперь — не страшно: полюбит после.
Миссис Мэйо качает головой.
Ты что-то сомневаешься. Почему ты так думаешь?
Миссис Мэйо. Чувствую — и все.
Мэйо (вдруг что-то поняв). Уж не хочешь ли ты сказать...
Миссис Мэйо кивает головой.
(Презрительно фыркает.) Вздор! Все ты выдумала, Кей-
ти. Роберт никогда и не смотрел на Рут, он просто с ней
дружил.
Миссис Мэйо (предупреждающе). Тише.
Открывается дверь, ведущая во двор, и входит Роберт.
Лицо его озарено счастливой улыбкой, он тихо напевает.
Войдя в комнату, начинает ощущать какую-то неловкость,
и это сказывается на его поведении.
Мэйо. Наконец!
Роберт садится на тот стул, на котором сидел Эндру.
(Хитро улыбается жене.) Ты что делал, Роберт? Считал,
все ли звезды на месте?
Роберт. Я смотрел только на одну-единственную. И буду
смотреть на нее всю жизнь.
Мэйо (с упреком). В последнюю ночь мог бы и не смотреть.
Миссис Мэйо (обращаясь к нему, словно он ребенок). В та-
кую холодную ночь нельзя выходить без пальто, Робби.
Робе р т. Мне не было холодно, мама..,
69

Скотт (презрительно). Господи боже, да что ты обращаешься
с ним как с ребенком, Кейт!
Роберт (улыбаясь). Ничего, дядя, я привык.
Скотт (с притворной строгостью). Вот обогнем мыс Хорн,
позабудешь все эти детские штучки. Как начнет трясти
наш парусник, да окатывать нас с головы до ног зеле-
ными волнами, а старая «Санда» ходуном ходить под но-
гами! Что, Кейт, душа в пятки уходит?
Миссис Мэйо (сердито). Ты что, Дик, хочешь напугать меня
до смерти? Помолчи, если не можешь сказать ничего ве-
селого!
Скотт. Не сердись, Кейт. Я просто шутил с вами.
Миссис Мэйо. Хороши шутки! (Замечает, что Роберту не
по себе.) Ты о чем призадумался, Робби? Что-нибудь слу-
чилось?
Роберт (тяжело дыша, переводит глаза с одного на другого
и наконец решается). Да, есть кое-что... Я должен вам ска-
зать...
Входит Эндру, тихо закрывает за собой дверь, ставит на
пол зажженный фонарь и остается у порога. Сложив руки
на груди, он слушает Роберта с выражением подавляе-
мой боли.
(Взволнованный своими переживаниями, не замечает при-
сутствия брата.) Сегодня вечером я открыл нечто прекрас-
ное и удивительное, о чем никогда и не мечтал. Я не смел
надеяться, что такое счастье может прийти ко мне. (Умо-
ляюще.) Запомните, что я сказал.
Мэйо (нахмурясь). Давай к делу!
Роберт. Вы обижены, думаете, я глазел на звезды и не спе-
шил провести последний вечер дома, с вами. (С каким-то
вызовом.) Но дело вот в чем, па. Это не последний мой
вечер дома. Я никуда не еду. Я не могу ехать с дядей Ди-
ком — ни завтра, ни в другое время.
70

Миссис Мэйо (со вздохом огромного облегчения). О, Роб-
би, как я счастлива!
Мэйо (пораженный). Ты серьезно говоришь, Роберт?
Роберт. Совершенно серьезно.
Мэйо (строго). А не поздно ли вдруг взять да ни с того ни с
сего изменить свой план? Как ты думаешь?
Роберт. Я просил вас запомнить, что до сегодняшнего вече-
ра я сам ничего не знал... не ждал, что произойдет чудо...
По сравнению с этим чудом все мелко, все ничтожно.
Мэйо (с раздражением). Ближе к делу! Что за чушь ты не-
сешь?
Роберт (покраснев). Сегодня вечером Рут сказала, что любит
меня. А перед этим я признался ей в любви. Я понял,
как она мне дорога совсем недавно, когда решил уехать.
Это правда. Я действительно сам не знал, что люблю ее.
(Оправдываясь.) Я не собирался говорить ей об этом. Но
сегодня вдруг почувствовал, что должен. Я не думал,
что будет после. Я только помнил: завтра я уезжаю,
расстаюсь с ней, думал — до моего возвращения она все
забудет! К тому же я так был уверен, что она любит дру-
гого. (Медленно, с сияющими глазами.) А она вдруг запла-
кала и призналась, что меня она любит. Уже давно. Толь-
ко я ничего-ничего не замечал. (Просто.) И мы женимся,
очень-очень скоро... я так счастлив... Вот и все, что я хо-
тел вам сказать... (Умоляюще.) Вы поймите, я не могу
теперь уехать. Не могу, даже если бы хотел.
Миссис Мэйо (подымаясь со стула). Конечно, не можешь.
(Обнимая его.) Робби, я давно догадывалась! Я как раз
перед твоим приходом говорила об этом отцу Какое сча-
стье, что ты не едешь!
Роберт (целуя ее). Я знал, что ты обрадуешься.
Мэйо (еще не знает, как отнестись к словам сына). Ах, черт
тебя возьми! Ты совсем сбил нас с толку, Роберт. И Рут
тоже хороша! Как это она так вдруг. А я-то думал...
71

Миссис Мэйо (прерывая его, торопливо). Не важно, что
ты думал, Джеймс. Нечего сейчас об этом говорить. (Зна-
чительно.) А на что ты рассчитывал? Что и сейчас все
по-твоему будет?
Мэйо (задумчиво, начиная оценивать случившееся с практи-
ческой точки зрения). Пожалуй, ты права, Кейти. (Поче-
сывая в недоумении голову.) Но как это все произошло?
В жизни ничего подобного не видал. (Наконец поднимает-
ся и с растерянной улыбкой подходит к Роберту.) Мы с
мамой очень рады, что ты остаешься. Мы ужасно скуча-
ли бы без тебя. Ты нашел свое счастье — мы с мамой
счастливы за тебя. Рут славная девушка и будет хоро-
шей женой.
Роберт (очень растроган). Спасибо, па. (Пожимает отцу руку.)
Э н д р у (подходит к брату и протягивает ему руку, заставляя
себя улыбнуться). А теперь моя очередь поздравить тебя,
Роб.
Роберт (вскрикнув оттого^ что Эндру, не замеченный им ра-
нее, так неожиданно появляется перед ним). Энди? (Он
смущен.) Боже, я... не видел тебя. Ты был здесь, когда...
Эндру. Я слышал все до единого слова. И я желаю счастья
тебе и Рут. Вы достойны друг друга.
Роберт (пожимая ему руку). Спасибо, Энди, с твой стороны...
(Ему изменяет голос — он замечает промелькнувшее в
глазах Энди выражение боли.)
Эндру (еще раз пожимая брату руку). Желаю счастья вам
обоим! (Возвращается на прежнее место и, наклонившись
к фонарю, возится с ним, чтобы скрыть от всех свои чув-
ства'.)
Миссис Мэйо (капитану, который так поражен решением
Роберта, что не может слова вымолвить). Что с тобой,
Дик? Ты не хочешь поздравить Робби?
Скотт (в замешательстве). Разумеется, Роб, поздравляю.
(Подходит к Роберту, трясет ему руку и бормочет.) Же-
72

лаю счастья, мальчик. (Задерживается около Роберта,
словно желая добавить что-то, но не знает, как начать.)
Роберт. Спасибо, дядя Дик.
Скотт. Значит, на «Санде» со мной не едешь? (В голосе его
слышится растерянность.)
Роберт. Не могу, дядя, по крайней мере теперь. Я очень
благодарен за то, что ты хотел взять меня с собой. Я не-
пременно поехал бы, если бы... (Невольно вздыхает.) Но,
видишь ли... сбылась другая моя мечта...
Скотт (ворчливо). А ты возьми девушку с собой. Место на
«Санде» я для нее найду.
Миссис Мэй о. Что за глупости, Дик! Как это можно взять
на море молодую девушку? На «Санде» же нет никакой
другой женщины. Ты что, рехнулся?
Роберт (с огорчением). Было бы изумительно, если б мы
поехали, дядя Дик. Но это невозможно! Рут не оставит
мать. И она, кажется, не любит моря.
Скотт (выражая свое неодобрение). Хм... (Отходит от Робер-
та и садится у стола.)
Роберт (радостно возбужденный). Я еще хочу сказать кое-
что. Поймите одно — я не намерен больше сидеть у вас
на шее. Я начинаю совершенно новую жизнь. Мне про-
сто стыдно и противно думать о былом безделье, когда
все другие работали... а мне для вида поручали вести ка-
кие-то счета. Я собираюсь немедленно заняться фермой,
работать вместе с вами. Я докажу тебе, па,— я такой же
Мэйо, как ты... или Энди.
М э й о (с некоторым недоверием). Это все хорошо, Роберт, но
вовсе не нужно для тебя...
Миссис Мэйо (прерывая его.) Никто никогда тебя не упре-
кал, Роб, что ты не работал на ферме. Тебе надо
было беречь...
Роберт. Знаю, что ты собираешься сказать,— и это как раз
неверно. Оставьте ваши домыслы. Смешно — вы до сих
73

пор смотрите на меня как на больного. Я здоров, как лю-
бой из вас. Дайте мне хоть малую возможность, и я до-
кажу это. Вот увидите.
Мэйо. Никто не сомневается в твоем желании, да только ты
ничего не умеешь.
Роберт. Я научусь, и ты мне поможешь.
Мэйо (успокаивая сына). Конечно, научу, и рад буду. Только
надо постепенно.
Роберт. Теперь придется хозяйничать на обеих фермах, и
я тебе очень пригожусь. А когда мы поженимся с Рут, на
мои плечи ляжет забота о ней и ее матери.
Мэйо. Конечно, сынок.
Скотт (слушает весь этот разговор со смешанным чувством
гнева и удивления). Ты что, Джеймс, никак собираешься
позволить ему остаться?
Мэйо. Что поделаешь. Роберт свободен сам выбирать.
Миссис Мэйо. Позволить?! Да кто может запретить?
Скотт (все более и более горячась). Так вот, Джеймс Мэйо,
ты просто тряпка, раз позволяешь мальчишке и бабам
определять курс, которым тебе следовать.
Мэйо. А со мной сейчас, как с тобой, Дик. Ты не властен ко-
мандовать приливами и отливами, а я не властен коман-
довать любовью молодых, вот так.
Скотт (презрительно). Любовь! Да они в любви еще ни черта
не смыслят! Любовь! Мне стыдно за тебя, Роберт! Поти-
скал да поцеловал девчонку в темном углу — и готов!
А о том, чтобы стать настоящим человеком, забыл. Ни
капли разума в тебе нет, черт побери! (С раздражением
ударяет кулаком по столу.)
Роберт (улыбаясь). К сожалению, ничего не могу с собой
поделать, дядя.
Скотт. Эх ты! Слюнтяй ты, Роберт! А ты, Джеймс... Маль-
чишки и бабы вертят тобой как хотят... ты куда глупей
своего сына!
74

М э й о (усмехаясь). Уж коли сам Роберт ничего сделать не мо-
жет, то я и подавно.
Миссис Мэйо (посмеиваясь над братом). Кто б рассуждал
о любви, только не ты, Дик! Что ты в ней понимаешь,
холостяк?
Скотт (раздраженный шутками родственников). Если тебе
угодно, я никогда не был дураком, как некоторые дру-
гие.
Миссис Мэйо (дразня его). Зелен виноград, братец, а?
(Смеется.)
Роберт и Мэйо хохочут. Скотт пыхтит от досады.
Господи боже, Дик, глупо же злиться по пустякам. Ну,
право же...
Скотт (негодуя). Хороши пустяки! Что ты называешь пустя-
ками? Ты говоришь, словно я постороннее лицо в этом
деле. Кажется, я вправе иметь свое суждение. Сколько я
хлопотал! Каюту твоему Роберту делал, красил, строгал,
клеил, чтоб мальчишке удобно было. И с хозяевами на-
счет него договаривался, и продукты специально для не-
го запасал.
Роберт. Я очень тебе благодарен, дядя Дик. Право, очень
благодарен.
М э й о. И мы тоже, Дик.
Миссис Мэйо. Не порть ты нашей радости и не злись на
нас.
Скотт. Вам хорошо говорить — не делай того, не делай это-
го. А вы встаньте на мое место. Я рассчитывал — Роберт
будет Со мной в этом плавании. Думал — научу его всему,
что знаю сам, открою ему глаза на все, радовался — будет
с кем мне поговорить. А теперь... Мне вдвойне одиноко
будет. (Облокачивается на сто а, пытаясь как-то замаски-
ровать это признание в своей слабости.) Будь он проклят,
весь этот любовный вздор!
75

Миссис Мэйо (растроганно). Очень грустно, что ты так
одинок, Дик. Почему бы тебе не расстаться с твоим ста-
рым парусником? Ты уже бог знает сколько лет провел в
море. Почему тебе не бросить его, не обосноваться здесь
с нами?
Скотт (с презрением). И начать ковыряться в земле и сажать
всякие там корешки? Да ни за какие блага в мире! Зани-
майтесь сами этим проклятым делом. Я не осуждаю вас —
вы рождены для такой работы, а я нет. Суша не для ме-
ня! (С раздражением.) Это пустые разговоры, а вот ска-
жите, что с каютой делать, которую я для него пригото-
вил? Поправил, купил новый матрас на койку, новые
простыни, одеяла и все прочее. В стену встроил книжные
полки. Думал—Роберт возьмет с собой свои книги... Прикре-
пил ему полки — ни в какую качку не свалятся. (С воз-
растающим волнением.) А теперь каюта останется пустой.
Что обо мне моя команда подумает? А люди, которые ее
приводили в порядок, что они подумают? (С негодовани-
ем трясет рукой.) Они вообразят — я ее готовил для жен-
щины, а она в последнюю минуту дала мне отставку и не
поехала. (Вытирает со лба пот, выступивший при этой
мысли.) Боже всемогущий! Рады будут позубоскалить на
мой счет. Поверят чему угодно, чтоб их черт побрал.
Мэйо (подмигивая). Тебе ничего не остается делать, Дик, как
срочно подыскать жену и поселить в той каюте. И смотри
красивую выбирай, чтобы к каюте подошла. (Смотрит на
часы с наигранной озабоченностью.) Вот только времени
у тебя маловато!
Скотт (хмурится, видя, что. все улыбаются). Провались ты
ко всем чертям, Джеймс Мэйо!
Э н д р у (выходит на середину комнаты. На лице выражение
мрачной решимости). Не расстраивайся из-за этой каюты,
дядя Дик. А почему бы тебе не взять меня вместо Ро-
берта?
76

Роберт (мгновенно поворачивается к Нему). $нди... Шстре-
чается взглядом с братом и понимает, что тот задумал. Со
страхом.) Энди, не смей!
Э н д р у. Роб, ты принял решение. Теперь дай мне. Тебя это
уже не касается, запомни.
Роберт (ток брата причинил ему боль). Но, Энди...
Э н д р у. Прошу тебя об одном — не вмешивайся. (Скотту.) Так
что ты скажешь, дядя Дик?
Скотт (откашливаясь и неуверенно глядя на Мэио, который
смотрит на своего старшего сына как на помешанного).
Разумеется, я буду только рад, Энди!
Э н д р у. Тогда решено. Вещей у меня немного, я быстро их
соберу.
Миссис Мэй о. Не будь дураком, Дик. Энди просто шутит.
Никуда он не поедет.
Скотт (сердито). Не пойму, кто в этом доме шутит, а кто нет.
Э н д р у (твердо). Я не шучу, дядя Дик. И раз ты не возража-
ешь, я еду с тобой!
Скотт смотрит на него с недоверием.
Не бойся, я не передумаю. Если я сказал еду,— значит,
еду.
Роберт (уловив намек в тоне брата). Энди! Это нечестно!
Миссис Мэйо (начинает понимать серьезность происходя-
щего). Но ты просто разыгрываешь нас, Энди?
Э н д р у. Нет, мама.
Мэйо (нахмурясь). Сдается мне, тут не шутками пахнет.
Эндру (встретившись взглядом с отцом). Да, отец! Не до шу-
ток. В последний раз говорю, я решил ехать!
Мэйо (почувствовав решимость в голосе Энди). Но почему,
Энди, почему?
Эндру (уклончиво). Я не говорил об этом, но мне всегда хо-
телось побродить по свету.
Роберт. Энди!
77

Эндру (сердито). А ты помолчи, Роб. Я просил бы тебя не
вмешиваться. (Отцу.) Я знал: бесполезно говорить об этом,
раз Роб собирался ехать. Но теперь Роб передумал, а дя-
дя Дик хочет, чтобы кто-нибудь был вместе с ним. Поэто-
му у меня нет никаких причин оставаться на ферме.
Мэйо (тяжело дыша). Причин нет? И это ты говоришь мне,
Эндру?
Миссис Мэйо (встревожена приближающейся семейной сце-
ной). Он не то хотел сказать, Джеймс.
Мэйо (отмахнувшись от жены). Не мешай мне, Кейти. (Бо-
лее дружелюбным тоном.) Что с тобой приключилось,
Энди? Ты не хуже меня знаешь, как нечестно с твоей
стороны бежать сейчас, когда работы на ферме невпро-
ворот.
Эндру (избегая его взгляда). Роб подучится и прекрасно со
всем справится.
Мэйо. Не справится, ты сам знаешь. Роберт не может быть
фермером, а ты можешь.
Эндру. Найми вместо меня кого-нибудь.
Мэйо (сдерживая гнев). Странно слышать это от тебя, Энди.
Я считал тебя человеком разумным, а ты болтаешь бог
знает что. Сам не веришь в то, что говоришь. Не поме-
шался же ты вдруг! (Презрительно.) Нанять вместо тебя
рабочего! Скажи-ка, где его достать,— кругом такая не-
хватка рабочих рук? А если я его и достану, то ты же
знаешь, что им нужно: побольше денег, поменьше рабо-
ты. Ты не батрак здесь, Энди. Ферма не только моя,— ты
тоже хозяин на ней. Ты всегда это знал. А сейчас ты бе-
жишь от работы, бросаешь все хозяйство.
Эндру (опустив глаза в пол, искренне). Прости меня, па.
(Пауза.) Не будем больше говорить об этом.
Миссис Мэйо (с облегчением). Ну вот. Я знала, Энди обра-
зумится.
Эндру. Ошибаешься, мама. Я не передумал.
78

М э й о. То есть ты все-таки уедешь, несмотря ни на что?
Эндру. Да. Уеду. Я хочу... и я... (С вызовом глядит на отца.)
Я не хочу упускать случая повидать свет.
Мэйо (горько). Так-так, значит — повидать свет хочешь. (Го-
лос дрожит от гнева.) Никогда не думал дожить до того
дня, когда мой сын будет мне лгать в лицо. Ты лжец,
Энди Мэйо, и к тому же... трус!
Миссис Мэйо. Джеймс!
Роберт. Папа!
Скотт. Эй, потише, Джим.
Мэйо (упрямо). Он лжец —и сам знает, что лжец.
Эндру (покраснев). Не буду спорить, отец. Думай обо мне что
хочешь. Прекратим этот разговор. Я решил и, что бы ты
ни сказал, поступлю по-своему.
Мэйо (холодно и гневно). Я прав, ты это знаешь, оттого и
боишься со мной спорить. Говоришь, хочешь уехать, по-
видать свет. Лжешь! Тебе никогда этого не хотелось.
Твое место здесь, на этой ферме,— здесь, где ты родился,
и ничего другого ты не выдумывай. Ты рос у меня на
глазах. Я знаю твои стремления, они те же, что и мои.
Ты идешь против себя самого, хочешь представиться кем-
то другим. Смотри, ты горько раскаешься! Меня не об-
манешь. Словно я не понимаю, почему ты бежишь отсю-
да. Да, бежишь, другого слова не найти. Тебя отставили,
Рут выбрала не тебя, а Роберта, вот ты и...
Эндру (сильно покраснев). Хватит, отец! Я не желаю это слы-
шать даже от тебя.
Миссис Мэйо (бросаясь к Эндру и обнимая его). Энди, доро-
гой, не обращай на отца внимания! Он сам не знает, что
говорит.
Роберт стоит неподвижно, его лицо искажено болью, руки
дрожат. Скотт, потрясенный, слушает все молча. Эндру
успокаивает готовую разрыдаться мать.
79

Мэйо (торжествующе). Я сказал правду, Энди Мэйо. На твоем
месте я со стыда бы сгорел...
Роберт (протестуя). Отец! Постыдись...
Миссис Мэйо (отходит от Эндру к мужу, кладет ему на пле-
чи руки, пытается усадить на стул, с которого тот под-
нялся). Помолчи, Джеймс! Пожалуйста, успокойся.
Мэйо (глядя поверх плеча жены на Эндру, упрямо). Да, я ска-
зал правду, истинную правду!
Миссис Мэйо. Успокойся! (Безуспешно пытается закрыть
ему рот рукой.)
Эндру (овладев собой). Ты ошибаешься, отец. (Твердо.) Я не
люблю Рут. Я никогда не любил ее. Мне никогда не при-
ходило в голову жениться на ней.
Мэйо (сердито фыркнув). Тьфу! Одна ложь на другой!
Эндру (выходя из себя, горько). Да, тебе трудно понять, ты
даже вообразить не в состоянии, что кто-то может взять
и покинуть ферму. Воображаешь, что эти несколько ак-
ров земли и есть рай и люди не мечтают ни о чем другом,
как вкалывать здесь с утра до ночи. Но я сыт по горло
этой работой, хочешь ты этому верить или нет, и рад, что
представился случай уехать отсюда. Ферма мне давно
опостылела, и если я не заикался об этом, то только из
боязни обидеть тебя. Ты любишь свою ферму и вообра-
зил, что я тоже люблю ее. Тебе надо, чтобы я вечно жил
здесь, работал бы на этой проклятой ферме и после те-
бя. А теперь вместо меня останется Роб. Он ведь тоже
Мэйо. Ему ты все и передашь.
Ро б е р т. Энди! Замолчи! Ты бог знает что говоришь. Ты толь-
ко хуже делаешь.
Эндру. Мне все равно. Я вгрохал сюда столько труда, что
заработал право уйти, когда хочется. (С внезапным взры-
вом гнева и горя.) Я устал, и мне осточертело все это!
Я ненавижу ферму, ненавижу каждый клочок земли. Мне
надоело ковыряться в грязи, потеть на солнце, словно я
80

раб, и никогда не слышать слова благодарности. (На гла-
зах у него выступили слезы гнева, он хрипло продол-
жает.) Я сыт, сыт по горло, на всю жизнь, и, если дядя
Дик не возьмет меня, я уеду на каком-нибудь другом
судне. Куда-нибудь, все равно.
Миссис Мэйо (испуганно). Не отвечай ему, Джеймс. Он
сам не знает, что говорит. Не отвечай ему, пусть он при-
дет в себя. Прошу, Джеймс, не...
Мэйо (отталкивает ее, он очень бледен и смотрит на сына с
ненавистью). Ты посмел... посмел сказать это мне... о фер-
ме... о ферме Мэйо... где ты родился... ты... ты... (Угрожаю-
ще подымая кулак, подходит к Эндру.)
Миссис Мэйо (кричит). Джеймс! (Закрывает лицо рука-
ми и бессильно опускается на стул, где сидел Мэйо.)
Эндру неподвижен и бледен.
Скотт (поднявшись со стула и протягивая через стол руки
к Мэйо). Остановись, Джим!
Роберт (бросаясь между отцом и братом). Вы с ума сошли!
Мэйо (хватает Роберта за руку и отталкивает его. Затем не-
сколько секунд стоит перед Эндру, жадно глотая воздух.
Показывает трясущимся пальцем на дверь). Вон! Убирай-
ся! Ты мне больше не сын — не сын! Можешь провали-
ваться ко всем чертям, если хочешь! Чтобы я тебя здесь
больше не видел... Чтоб к утру духу твоего здесь не бы-
ло — или я вышвырну тебя!
Роберт. Папа! Ради бога!
Миссис Мэйо громко рыдает.
Скотт (пытаясь умиротворить Мэйо). Ты слишком далеко за-
шел, Джим!
Мэйо (повернувшись к нему, с бешенством). Молчать! Мол-
чать! Это ты виноват во всем... ты и твой проклятый па-
русник! Не смей брать его с собой! А возьмешь — двери
81

моего дома перед тобой закрыты. Пусть отправляется
один — и поймет, как издыхать с голоду! (Судорожно
вздохнув, снова с бешенством поворачивается к Эндру.)
А тебя — чтобы завтра утром здесь не было! И не смей
возвращаться... пока я жив. Не то... (Бормоча какие-то
угрозы, направляется к двери.)
Миссис Мэйо (обхватывая его руками, истерически).
Джеймс, Джеймс! Куда ты?
Мэйо (бессвязно). Иду... спать, Кейти. Уже поздно, Кейти,
очень поздно. (Уходит.)
Миссис Мэйо (следует за ним со слезами). Джеймс, отка-
жись от всего, что ты сказал ему, Джеймс! (Уходит
вместе с мужем.)
Роберт и Скотт провожают их взглядами, полными ужа-
са. Эндру стоит неподвижно, руки сжаты в кулаки.
Скотт (первым приходя в себя, с громким вздохом). Ну, он
сущий дьявол, когда обозлится. Не надо было тебе так
разговаривать с ним, Энди, об этой проклятой ферме. Ты
знаешь, что она для него. (Снова вздохнув.) Ладно, не об-
ращай внимания на то, что он тут наговорил. Остынет
немного — самому станет стыдно.
Эндру (упавшим голосом). Нет, ты его не знаешь. (Твердо.)
Что сказано — то сказано, слов назад не возьмешь. И я
свой выбор уже сделал.
Скотт (неуверенно). Не хочешь ли ты сказать, что все еще
собираешься ехать со мной?
Эндру (упрямо). А вам что, показалось, что я передумал? Те-
перь-то мне и надо уехать. Если не боитесь взять меня
с собой после того, что он наговорил, я еду.
Роберт (умоляюще). Энди! Не дури! Все так глупо и так
ужасно!
Э.ндру (холодно). С тобой, Роб, я поговорю потом, когда мы
останемся вдвоем. А сейчас я говорю с дядей.
82

, Подавленный холодным тоном брата, Роберт садится на
стул и опускает голову.
(Скотту.) Если вы не хотите брать меня — ваше дело, я
не обижусь. Я понимаю, вам тяжело ссориться с папой.
Скотт (с негодованием). Боже всемогущий, Энди, я не боюсь
ни твоего отца, ни кого другого. Я очень хочу, чтобы ты
поехал со мной. Я только не хотел бы огорчать Кейт. Не
хочу, чтобы она страдала... Давай подумаем, как лучше.
(Задумчиво хмурит лоб.) Может, вот что? Я скажу, ты
со мной не едешь, а ты скажешь, что отправишься на
каком-нибудь другом судне. Но поедем мы вместе. Это
будет выглядеть естественно. Она ничего не заподозрит.
А потом ты напишешь им, если захочешь, и все объя-
снишь. (Хитро подмигивает.) Согласен?
Э н д р у (хмуро). Хорошо, если вы считаете, что так лучше.
Скотт. Ради твоей мамы...
Э н д р у (пожав плечами). Тогда все в порядке.
Скотт (со вздохом облегчения подходит к Эндру и удовлет-
воренно хлопает его по спине). Я чертовски рад, Энди.
Ты нравишься мне — и, по правде говоря, ты здорово с
ним говорил. (Шепотом.) Ты прав, что не хочешь тратить
жизнь на ковыряние в земле. Море — это самое настоя-
щее место для такого парня, как ты... (Снова с одобрени-
ем похлопывает его по плечу.) И заживем мы с тобой
душа в душу. Я просто счастлив, что ты едешь, мальчик.
Эндру (утомленно). Ладно, дядя. Я устал от разговоров.
Скотт. Ухожу — и оставляю вас вдвоем. Не забудь собрать
вещи. И если можешь, поспи немного. Мы двинемся очень
рано, пока они еще не встанут. Хватит с меня всяких
споров. Роберт довезет нас до города и потом вернется.
(Идет к двери.) Спокойной ночи!
Эндру. Спокойной ночи.
Скотт уходит. Братья некоторое время молчат.
83

Подходит к Роберту и кладет на плечо руку; говорит
очень тихо и дружелюбно.) Подбодрись, Роб. Не расстраи-
вайся. Снявши голову, по волосам не плачут. Будем на-
деяться, все к лучшему. Исправить то, что случилось,
нельзя.
Роберт (взволнованно). Но ты же лгал, Энди, лгал!
Эндру. Конечно. И ты, и я — мы оба это знаем. А другим
не надо...
Роберт. Папа никогда тебя не простит! Зачем ты его рас-
сердил? Ты знаешь, как он любит ферму. Боже, все это
бессмысленно — и так трагично! Зачем тебе надо уез-
жать?
Эндру. Ты же знаешь, зачем спрашивать? (Горячо.) Я желаю
тебе и Рут всяческого счастья, искренне желаю. Но требо-
вать, чтобы я остался и видел вас каждый день вместе...
Ты не можешь этого требовать от меня. После всех моих
планов... Когда я воображал... (голос прерывается) во-
ображал, что она любит меня... я не могу.
Роберт. Я так виноват, Энди, что заставил тебя страдать!
Если б я предвидел — клянусь, я бы слова не сказал Рут.
Клянусь, Энди!
Эндру. Знаю. И это было бы еще хуже. Тогда страдала бы
Рут. Так должно было случиться — и хорошо, что слу-
чилось сейчас. Мне остается только перенести это. А отец
со временем поймет, что было у меня на душе.
Роберт отрицательно качает головой.
А если нет — что же? Ничем тут не помочь.
Роберт. Подумай о маме, Энди, — и не уезжай!
Эндру (свирепо). Я должен — должен, говорю тебе. Я здесь
умру, покончу с собой. Неужели не понимаешь, как мне
тяжко! Все мои надежды, планы о нашем будущем, о
жизни с Рут... Ты бы сделал то же. Здесь я сойду с ума.
Ведь все ежеминутно будет напоминать, как жизнь идет
84

Прахом и... Какого я свалял дурака... У меня не было б
никакой цели в жизни, Роберт. Уеду и попытаюсь все
забыть. Остаться и видеть ее — нет, это сверх моих сил.
Я возненавидел бы ферму, свою работу. Представляешь,
какой бы это был ад. Ты любишь ее, Роб. Поставь себя
на мое место и не забывай, что я ее и сейчас люблю
и продолжал бы любить, если б остался здесь. Было бы
это честно по отношению к тебе, да и к ней? (Трясет брата
за плечи). Что бы ты сделал на моем месте? Скажи прав-
ду. Ты любишь ее. Что бы ты сделал? Отвечай, черт
возьми!
Роберт (неуверенно). Я... уехал бы, Эндру. (Закрывает лицо
руками, рыдает.) Боже!..
Эндру (по-видимому, ему стало легче, тихим и твердым го-
лосом). Теперь тебе ясно, почему я уезжаю. И говорить
больше не о чем.
Роберт (страстно). Ну почему это должно было свалиться на
нас... на нас? (Оглядывается вокруг, словно желая воз-
ложить на судьбу ответственность за все, что произошло
с ними.)
Эндру (успокаивая его, кладет ему руку на плечо). Нечего
убиваться, Роб. Все уже кончено. (С чувством.) Забудь
все, что я наговорил по злобе! Забудь, Роб!
Роберт. Нет, Энди, это я должен просить у тебя прощения.
Эндру (принуждает себя улыбнуться). Думаю, у Рут есть пра-
во выбрать того, кого она любит. Так что мне прощать
нечего. Она выбрала, и я хочу, чтобы она была счастлива.
Роберт. Энди, как ты добр!
Эндру (прерывая его). Тише! Пора спать. Мы заболтались, а
встать надо мне до рассвета. Да и тебе, если собираешься
отвезти нас в порт.
Роберт. Конечно, конечно!
Эндру (убавляя свет в лампе). Мне еще вещи надо уложить.
(Зевает; он страшно утомлен.) Я так устал, словно целые
85

сутки пахал без перерыва. Чувствую себя так, словно я
уже мертв.
Роберт закрывает лицо руками.
(Встряхивает головой, отгоняя какие-то мысли, делает
слабую попытку изобразить хорошее настроение.) Я гашу
свет. Иди ложись.
Роберт недвижим.
(Наклоняется к лампе и гасит ее. Из темноты доносится
его голос.) Нечего тебе сидеть, как на панихиде. Все прой-
дет. Ложись, поспи немного. Все в конце концов образу-
ется...
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Декорация та же, что во второй картине первого действия.
Прошло три года. Середина лета. Стоит знойный день. Ок-
на открыты настежь, но чувствуется, что воздух в комна-
те накален: нет ни малейшего дуновения ветра — белые
занавески висят совершенно неподвижно. Дверь в глубине
открыта и виден двор; в центре его небольшая лужайка,
разделенная пыльной тропинкой, ведущей от калитки к
дому.
Обстановка в комнате та же, что и три года назад. Однако
комната уже не производит впечатления уюта и достатка.
Там и сям чувствуется какая-то неряшливость, небреж-
ность. Стулья облезли; скатерть на обеденном столе лежит
криво, под столом валяется кукла с оторванной рукой.
В углу стоит мотыга. На диване брошен пиджак; на бюро
беспорядок; на буфете забыта стопка книг.
Жара так немилосердна, что, кажется, даже неодушев-
ленные предметы страдают от нее и поникли, расслаблен-
ные духотой. На столе слева — обеденный прибор. Из
кухни доносится звон посуды, время от времени сопрово-
ждаемый раздраженным голосом женщины и хныканьем
ребенка. За столом миссис М эй о и миссис Ат-
кин с. Лицо миссис Мэйо утратило прежнюю живость,
оно стало похоже на маску, на которой застыло выраже-
87

ние горя. Кажется, она в любую минуту может залиться
безутешными слезами. Голос ее звучит слабо и неуверен-
но, как голос человека, утратившего волю к жизни. Миссис
Аткинс, худая, бледная женщина лет сорока восьми, си-
дит в своем кресле для инвалидов. Она безнадежный хро-
ник: много лет назад у нее отнялись ноги. Осужденная
на неподвижность, она стала раздражительной эгоист-
кой.
Обе женщины в черном. Миссис Аткинс и разговаривая
не перестает вязать, нервно шевеля спицами. Миссис
Мэйо в течение всей сцены ни разу не дотрагивается до
лежащего перед ней на столе клубка шерсти, в который
воткнуты вязальные спицы.
Миссис Аткинс (неодобрительно взглянув на обеденный
стол, на котором приготовлен прибор для Роберта).
Вечно Роберт опаздывает к обеду. Рут должна покончить
с этим. Я ей тысячу раз говорила: скажи ты ему — у тебя
не ресторан, служанок нет подавать да убирать. Она ни-
чего не желает слушать, такая же, как он. Все, видите ли,
сама отлично знает, все понимает лучше меня, старухи.
Миссис Мэйо (стараясь ее смягчить). Роб всюду опаздыва-
ет. И ничего он с этим поделать не может.
Миссис Аткинс (фыркнув). Нечего его оправдывать, Кейт.
Если бы захотел, так смог бы.
Миссис Мэйо. Робби не может.
Миссис Аткинс. Не может! Я просто из себя выхожу! Бог
дал им здоровье, а они попусту тратят время и делают все
шиворот-навыворот. А я больна, двинуться не могу и во
всем завишу от них. И сколько раз я им твердила — не
так они должны жить. Ты же знаешь, Кейт, ему я без
конца внушаю, учу: так-то и так-то нужно делать. Дума-
ешь, он слушает меня? А Рут, собственная моя дочь? Куда
там — я для них несносная, выжившая из ума старуха.
88

Они только и ждут — поскорей бы мать на тот свет отпра-
вилась.
Миссис Мэйо. Да что ты, Сара, не такие уж они плохие.
И ты проживешь еще много лет.
Миссис Аткинс. Ты тоже ничего не понимаешь. Жить
мне недолго осталось, но я предстану перед всевышним с
чистой совестью. Я все сделала, стараясь отвратить гибель
от этого дома.
Миссис Мэйо (равнодушно). Могло быть хуже. Роберт —
хозяин неопытный. Не мог же он так вдруг взять и всему
научиться.
Миссис Аткинс. Три года учится, учится и никак не на-
учится. Вот что я скажу тебе, Кейт Мэйо, хоть он и твой
сын: он и не хочет ничему научиться. Я ему одно, а он
назло другое делает. Ты говоришь — могло быть хуже.
А я тебе скажу — хуже и быть не может. И твоя ферма и
моя в придачу — обе пойдут прахом. Я ничего не могу
поделать: Рут за него горой стоит, всем его глупостям по-
такает.
Миссис Мэйо (пытаясь разубедить ее). Но он трудится, ты
сама видишь, Сара.
Миссис Аткинс. А какой в этом прок? Все равно у него
ничего не выходит.
Миссис Мэйо. Ему не везет.
Миссис Аткинс. Говори что хочешь, Кейт, а я сужу по
тому, что получается. Сама видишь — дела после смерти
твоего мужа идут из рук вон плохо.
Миссис Мэйо (утирая носовым платком слезы). На то была
воля господня.
Миссис Аткинс (торжествующе). Джеймс Мэйо богохуль-
ствовал всю свою грешную жизнь — бог его и наказал.
Миссис Мэйо тихо плачет.
Не плачь, Кейт, зря я о нем вспомнила.
89

Миссис Мэйо (вытирая глаза.) Джеймс §ыл очень хороший
человек.
Миссис Аткинс (не обратив внимания на ее слова). Вот я и
говорю, все разваливается, как Роберт стал хозяином. Ты
даже не знаешь, насколько дела плохи. Он тебя не по-
свящает, да и ты сама никогда не видишь, что под носом
творится. Но слава тебе господи, Рут нет-нет да и придет
ко мне з.а советом, когда невмоготу от его хозяйничания.
Ты знаешь, что она сказала мне вчера? Она хоть просила
тебе не рассказывать, да все равно, такие вещи надо знать.
Миссис Мэйо (устало). Если надо, так говори.
Миссис Аткинс (наклонясь к ней, тихо). Рут просто с ума
сходит от беспокойства. Роберт говорит, вынужден зало-
жить ферму, — не знает, как протянуть до урожая, и дру-
гого пути достать денег у него нет. (Выпрямляется и с
негодованием спрашивает.) Ну, каков у тебя сынок?
/Миссис Мэйо (миролюбиво). Если нужно...
Миссис Аткинс. Ты что, позволишь ему заложить ферму?
И бумагу сама подпишешь? Ну, милая моя, поступай как
знаешь, я тебя предупредила.
Миссис Мэйо. Как лучше для Роберта, так я и сделаю.
Миссис Аткинс. Глупее не придумаешь! Ну, как знаешь,
ферма не моя, а твоя. Больше мне и сказать нечего.
Миссис Мэйо. Скоро Энди приедет. Может, Роберт подож-
дет до него, не так уж долго осталось.
Миссис Аткинс (с огромным интересом). Рут сказала —
Знди со дня на день будет дома. Когда сам-то Роберт ждет
его?
Миссис Мэйо. Точно трудно сказать. Последнее письмо он
получил из Англии, они как раз собирались домой. Это
было месяц тому назад. Роберт думает — вот-вот объя-
вятся.
Миссис Аткинс. Бог даст, Энди поспеет вовремя. Он хо-
роший хозяин, я в него верю и всегда верила. Море-то
90

ему, наверно, надоело, он и останется дома да примется
за хозяйство.
Миссис Мэйо. Энди и на море работает. Он у Дика на «Сан-
де» теперь старший помощник капитана.
Миссис Аткинс. Поплавать немного хорошо, но ему, дол-
жно быть, уже осточертело. Энди твой уже в возраст во-
шел, самый раз остепениться да за ферму браться.
Миссис Мэйо (задумчиво). Изменился ли он? Был такой
сильный и красивый! (Вздохнув.) Три года! Словно триста
лет! (Глаза ее наполняются слезами.) Если б Джеймс до-
жил до его возвращения — простил бы его!
Миссис Аткинс. Никогда бы он не простил, не таков был
Джеймс Мэйо! Как ты и Роберт старались смягчить его
сердце! Ничего не вышло.
Миссис Мэйо (выходя из себя). Не смейте говорить так. (Го-
рячо.) Я-то его хорошо знала. В глубине души Джеймс
простил его, только из упрямства не сознавался. Глупая
гордость разбила ему сердце, он и умер. (Плачет, вытирая
глаза платком.)
Миссис Аткинс (благочестиво). На то была воля божия.
Из кухни доносится плач ребенка.
(Сердито хмурится.) Ну и противная девчонка! Прямо на-
рочно нервы треплет!
Миссис Мэйо (вытирая глаза). Это она от жары, Сара. Бед-
няжка плохо ее переносит.
Миссис Аткинс. Вся в отца — хворая. Роберт-то твой ре-
бенком тоже все время хворал. (Тяжело вздыхает.) Такую
они глупость сделали, что поженились. Я была против, да
он вскружил Рут голову своими стихами. Она никаких
советов не слушала. Вот Энди был бы для нее подходя-
щим мужем. Я всегда думала — поженятся они. И твой
Джеймс тоже так думал. Я знаю, Энди ей нравился. А вот
91

пожалуйста, явился Роберт со своими учеными книгами
да разговорами — она хлоп и выскочила за него замуж!
Миссис Мэй о. Я сама частенько думаю, что по-другому
было бы лучше. Но, по-моему, Робби и Рут живут счас-
тливо.
Миссис Аткинс. Случилось так, как богу было угодно.
Пауза. Из кухни выходит Рут — на ней клетчатое платье
и фартук в грязных пятнах. На руках ее двухлетняя доч-
ка Мэри — хорошенькая, но бледная и хрупкая девочка.
Лицо у нее заплаканное. Три года не прошли для Рут
бесследно — она утратила свежесть и очарование юности,
в лице появилось что-то жесткое и недоброе. Рут садит-
ся в качалку, держа девочку на коленях.
Рут. Ну и жара! На кухне, как в печке. (Откидывает волосы
со вспотевшего лба.)
Миссис Мэй о. Что же ты не позвала меня? Вместе вымыли
бы посуду.
Рут (отрывисто). Вы там задохлись бы.
Мэри (заметила под столом свою куклу и пытается сползти
с колен матери). Я хочу куклу. Мама, я хочу...
Рут (удерживая ее у себя на коленях). Сейчас не время играть
с куклой, надо спать.
Мэри (хнычет). Я хочу куклу!
Миссис Аткинс (с раздражением). Неужели ты не можешь
успокоить ребенка? Оглохнуть можно от ее крика. Дай ты
ей куклу — может, угомонится. /
Рут (спускает Мэри на пол). На, бери свою куклу и успокойся.
Поиграй с ней — через минуту я тебя уложу.
Мэри сидит на полу перед столом и молча забавляется
с куклой.
(Бросает взгляд на пустые тарелки.) Хоть бы когда-нибудь
Роб пришел вовремя и поел как следует. Будто у меня
92

других дел нет, как торчать целыми днями на кухне в та-
кую жару и мыть тарелки!
Миссис Мэйо. Верно, опять его в поле задержали какие-
нибудь неполадки.
Рут (устало). Да, наверно. Неполадки там без конца.
Миссис Аткинс (грубо). Ничего не случилось бы, будь у
тебя хоть капля разума! Сама распустила! Является до-
мой, когда заблагорассудится, — ну и жди его, торчи це-
лый день на кухне. Заставь ты его считаться с тобой! По-
слушайся наконец моего совета, — отправь-ка его разочек
на кухню и пусть он сам себе готовит. Посмотрим, что он
запоет! Слишком ты добра — в этом вся беда.
Рут. Да перестань ворчать, ма. Надоело! Я делаю так, как хо-
чу. Не вмешивайся, я тебе только спасибо скажу за это.
(Вытирает вспотевший лоб, устало.) У-фф! В такую жару
невозможно спорить. Поговорим о чем-нибудь приятном.
(С любопытством.) Вы тут Энди вспоминали, я слышала?
Миссис Мэйо. Мы прикидывали, когда он может приехать.
Рут (просияв). Роб думает — со дня на день. Появится неожи-
данно на пороге вместе с капитаном. Какой-то он сейчас?
Думаю, изменился ужасно. Я так и вижу его здесь на
ферме...
Миссис Аткинс. Хоть за ферму возьмется, может, в по-
рядок приведет.
Р у т (с раздражением). Перестань долбить одно и то же. Без
тебя знаем, дела у нас плохи. Чего ты все ноешь?
Миссис Аткинс. Вот послушай-ка ее, Кейт! Я что тебе го-
ворила? Не смей ничего посоветовать собственной доче-
ри. (К Рут.) Упряма и своевольна ты, дорогая моя!
Рут (закрывая руками уши). Ради бога, помолчи, ма.
Миссис Мэйо (уныло). Ну хватит вам! Вот приедет Энди, и
все наладится.
Рут (с надеждой). Да, все пойдет по-другому. Энди как-то всег-
да знает, что надо делать. (Устало, с досадой.) Но ему сра-
93

зу придется столкнуться с нашей неразберихой. Господи,
как стыдно!
Миссис Мэй о. Он со всем справится, не волнуйся.
Рут (вздыхая). Но Роб, право, ни в чем не виноват.
Миссис Аткинс (с презрением). Тьфу! (Нервно обмахива-
ется платком.) Здесь испечься можно. Надо на свежий
воздух, пбд деревья. Вставай, Кейт.
Миссис Мэйо покорно встает и катит кресло миссис Ат-
кинс к двери.
Пойдем с нами, Рут. Посидеть на воздухе тебе тоже полез-
но. А Роберта проучи как следует, пусть сам подает себе
обед. Хватит тебе быть дурой.
Рут (встает и открывает перед ними дверь. Равнодушно). На
него не подействует. Он мне давно сказал — никогда не
жди меня с обедом. А сам он ничего не найдет.
Миссис Аткинс. Ну пусть поголодает...
Рут. И это ему все равно. Он мало ест. А пойти с вами я
не могу — девочку надо уложить.
Миссис Аткинс. Вези же меня, Кейт. Я умираю от жары.
Миссис Мэйо увозит ее.
Рут (снова усаживается в качалку, привычно, заученно). По-
ди ко мне. Давай снимем чулочки и башмачки. Мэри
ведь хорошая девочка? Сейчас ты ляжешь и поспишь не-
много.
Девочка погружена в игру и не обращает внимания на
слова матери. Постепенно с лица Рут исчезает усталость.
Она быстро оглядывается на дверь, затем встает, идет к
бюро; осторожно, вероятно, боясь, что кто-то может ее
увидеть, вынимает из ящика какое-то письмо и на цыпоч-
ках возвращается к своему месту. Достав письмо из кон-
верта, она с интересом читает его. От волнения у нее ро-
94

зовеют щеки. За окном на дорожке появляется Роберт.
Он тихо открывает дверь и входит в комнату. Роберт вы-
глядит значительно старше, чем три года назад. Плечи у
него сутулятся, словно он несет слишком тяжелую ношу.
Глаза потухли, потускнели, лицо потемнело от загара.
Он, видимо, несколько дней не брился. На потном лице
следы грязи. Опущенные уголки губ придают лицу вы-
ражение горечи и безнадежности. Мягкие линии рта и
подбородка подчеркивают его слабоволие и бесхарактер-
ность. Он в рабочем комбинезоне, в расстегнутой у ворота
фланелевой рубашке.
Роберт (швырнув шляпу на диван, в полном изнеможении).
У-фф... Солнце просто нестерпимо.
Рут вздрогнула. Инстинктивно поднимает руку к груди,
чтобы спрятать письмо за лиф, но потом меняет решение
и остается сидеть с письмом в руках. Роберт наклоняется
и целует ее.
Рут (с раздражением). Опять не побрился? На кого ты похож?
Роберт (равнодушно). Забыл — да и не хочется в такую жару.
Мэри (увидев отца, бросает куклу и бежит к нему со счастли-
вым смехом). Папа!
Роберт (подбрасывая ее вверх, ласково). Ну а как переносит
жару моя маленькая дочка?
Мэри (визжит от радости). Папа!..
Рут. Перестань! Ей надо спать, а ты ее разгуливаешь. Мне
придется сидеть около нее, пока она не заснет.
Роберт (садясь на стул и качая Мэри на коленях). Не беспо-
койся, я сам ее уложу.
Рут (резко). А я думала — тебе снова на работу!
Роберт (вздохнув). Я и забыл. (Увидев письмо.) Перечиты-
ваешь письмо Энди? В который раз? Наверно, уже на-
изусть выучила?
95

Рут (покраснев, словно ее в чем-то уличили). Можно подумать,
я не имею права читать его? Мне казалось, оно написано
для всех.
Роберт (слегка раздраженно). При чем тут право? Я только
сказал, что ты его, наверно, выучила наизусть.
Рут. А вот и не выучила. (Кладет письмо на стол и нехотя
встает.) Есть хочешь?
Роберт (вяло). Не знаю, я не голоден. В такое пекло не до
еды.
Р у т. А я-то без конца тебе подогреваю!
Ро б е р т. Ну хорошо, принеси. Я, может, поем.
Рут. Сначала я уложу ее. (Хочет взять у него Мэри.) Пойдем,
детка. Глазки у тебя совсем закрываются.
Мэри (плача). Не хочу спать! (Прижимается к отцу.) Папа, я
не хочу!
Рут (с упреком). Ну что я говорила! Разгулял ребенка!
Роберт (резко). Оставь ее в покое! Она сейчас заснет у меня
на коленях, не приставай к ней!
Рут (вспылив). Ну, знаешь ли?! Она должна слушаться меня.
(Грозя девочке пальцем.) Противная девчонка! Сейчас же
иди к маме!
Мэри (цепляясь за отца). Нет!
Рут (теряя терпение). Отшлепать тебя как следует, будешь тог-
да знать!
Мэри начинает испуганно кричать.
Роберт (вспылив). Оставь ее в покое! Сколько раз надо гово-
рить — не сметь ее шлепать! Варварство какое-то! Я за-
прещаю! Понятно тебе? (Успокаивая плачущую Мэри.)
Не плачь, не плачь! Папе не нравится, когда ты плачешь.
Закрой глазки, будь хорошей девочкой! Папа просит тебя,
слышишь?
Мэри (затихает). Да, папа.
96

Рут (смотрит на них, побледнев и сжав губы). Ты мне не при-
казывай — она и моя дочь тоже! Хорош, нечего сказать!
(Закусывает губу.)
Муж и жена с неприязнью смотрят друг на друга.
(Отворачивается, с напускным равнодушием пожав пле-
чами.) Ладно, возись с ней сам, если воображаешь, что это
так легко. У тебя терпения и на неделю не хватит, сам ее
шлепать будешь! (Уходит на кухню.)
Роберт (приглаживает дочери волосы, нежно). Давай пока-
жем маме, что ты хорошая девочка!
.Мэри (сонно). Папа...
Роберт. Ну-ка, дочка. Мама ведь снимает с тебя чулочки и
башмачки, а потом кладет в постельку?
Мэри (полусонно кивает головой). Да, папа.
Роберт (раздевая девочку). Мама увидит — мы с тобой пре-
красно справляемся. Вот один старый башмачок, вот дру-
гой! А вот и чулочки! Теперь все хорошо, ножкам стало
прохладно. (Целует ее.) Обещаешь заснуть сразу, как толь-
ко папа уложит тебя? (Подымает ее и уносит в спальню.)
Слышно, как он баюкает, девочку. Из кухни входит Рут
и берет со стола тарелки. Услышав голос Роберта, на цы-
почках подходит к двери спальни и прислушивается. За-
тем поворачивается, чтобы идти на кухню, но снова за-
держивается. Стоит задумавшись; ее мучает ревность.
Услышав шум в комнате, она мгновенно исчезает в кухне.
Появляется Роберт, подбирает чулки, башмаки и кладет
их под стол. Видя, что в комнате никого нет, подходит
к шкафу, достает книгу, садится и погружается в чтение.
Возвращается Руте тарелкой еды и с чашкой чая, ста-
вит все перед Робертом и садится на прежнее место. Ро-
берт читает, ничего не замечая.
4 О'Нил, т. 1
97

Рут (зло наблюдавшая за ним). Да оставь.ты книгу! Обед-то
ведь стынет!
Роберт (закрывая книгу). Прости, Рут, я не заметил. (Начи-
нает есть без всякого аппетита.)
Рут. Мне кажется, ты мог бы подумать обо мне, Роб, и не
опаздывать к обеду. Если ты воображаешь, что такое уж
удовольствие париться около плиты да разогревать для
тебя, то ты ошибаешься.
Роберт. Не сердись, Рут, ну правда, прости!
Рут. Ты всегда обещаешь и вечно опаздываешь.
Роберт. Согласен, но ничего не могу поделать. Только собе-
русь идти домой, а тут вечно что-нибудь да помешает.
Рут. Мне от этого не легче.
Роберт (улыбается, стараясь успокоить жену). Так накажи
меня, не разогревай. И не жди!
Рут. Все равно ждать придется, чтобы твою посуду мыть.
Роберт. Я сам вымою.
Р у т. А какой порядок на кухне после тебя будет!
Роберт (пытаясь шутить). По такой жаре холодный обед —
самый раз!
Рут угрюмо молчит, и Роберт снова погружается в чтение,
время от времени отправляя в рот еду.
Р у т (с досадой смотрит на него). И, кроме того, у тебя своей
работы по горло.
Роберт (рассеянно, не отрываясь от книги). Да, конечно.
Рут (злобно). А будешь сидеть с книгами, она с места не сдви-
нется.
Роберт (захлопнув книгу). Книги — единственная моя радость,
и нечего пилить меня за это с утра до ночи. Ты... (Замол-
кает.)
Рут (покраснев). Я глупа, я ничего не понимаю — так, что ли?
Роберт (извиняющимся тоном). Нет, что ты... (Но он уже не
может сдержаться). Рут, почему ты вечно начинаешь ссо-
98

ры? Зачем доводишь меня до белого каления? Мало у ме-
ня забот с этой проклятой фермой и без тебя? Ты же
хорошо знаешь, я работаю как вол, несмотря на все не-
везение.
Рут (пренебрежительно). Невезение!..
Роберт. Да, невезение. И, конечно, моя неспособность к та-
кой работе. Я ведь не пытаюсь это скрыть. Тебе известно,
я всегда ненавидел ферму, но я стараюсь изо всех сил...
Почему ты не замечаешь это? Почему мы не можем жить
дружно? Ведь раньше мы хорошо жили! Знаю — и тебе
тяжело приходится. Но почему бы нам не помочь друг
другу, вместо того чтобы ссориться. Это единственное
средство сделать жизнь сносной!
Р у т. Я делаю все, что могу.
Роберт (подходя к жене и кладя ей руку на плечо). Я знаю,
но пусть каждый из нас постарается делать лучше. Мы
же можем! Подбодри меня, Рут. Если мне что-то не удает-
ся, пусть даже по моей вине, ты взгляни на меня ласково,
улыбнись мне. Мне невероятно трудно после папиной
смерти. Я не фермер, Рут! Я всегда это говорил. Но я
должен возиться с фермой, обязан выкручиваться. Помо-
жешь мне — выкручусь. А нет... (Пожимает плечами. Пау-
за. Наклонясь к Рут, целует ее волосы, стараясь быть ее-
селым.) Так помоги мне, а я обещаю приходить к обеду
вовремя — и еще обещаю тебе все, чего ты захочешь. До-
говорились?
Рут (сухо). Хорошо.
Роберт. А почему я опоздал сегодня... Приготовься, Рут,—
новость плохая.
Рут (с таким видом, словно она это предвидела). О!..
Громкий стук в дверь кухни. Она спешит отпереть и че-
рез минуту возвращается.
Это Бен. Он хочет поговорить с тобой.
4*
09

Роберт (нахмурясь). Что еще там стряслось? (Громко.) Вхо-
ди, Бен.
Из кухни выходит Бен — неуклюжий парень с глупым
лицом и хитрыми бегающими глазами, в рабочем комби-
незоне и сапогах, в широкой соломенной шляпе.
Ну, Бен, чего тебе?
Бен. Косилка дурит.
Роберт. Не может быть. Ее только на прошлой неделе по-
чинили.
Б е н. А она дурит.
Роберт. А ты ее починить не можешь?
Бен. Не-е. Проклятая машина не идет, и все.
Роберт (встает и берет шляпу). Ну погоди, я сам пойду
взгляну.
Бен (нагло). А мне наплевать! Я от вас ухожу.
Роберт (с беспокойством). Уходишь? Бросаешь работу сейчас?
Бен. Бросаю. Месяц нынче кончился, и вы отдайте мне что
причитается.
Р о б е рт. Но как ты можешь уйти, Бен, когда у нас работы по
горло? Мне же никого не найти вместо тебя сейчас?!
Бен. Это ваша забота. Я все равно уйду.
Роберт. Но почему? Ты что, чем-нибудь обижен?
Бен. Нет. Надоело мне. И так надо мной смеются. Я к другому
хозяину, к Тимму нанялся.
Роберт. Смеются над тобой? Почему? Кто смеется?
Бен. Да все. Еду с молоком утром, а парни издеваются.
Роберт. Из-за этого ты и уходишь? А когда у Тимма будешь
работать, перестанут смеяться?
Бен. Не посмеют. Тимм — самый богатый фермер в округе.
А смеются потому, что работаю у вас, вот почему! «Эй ты,
как там у Мэйо дела идут? — каждый день парии кричат
мне вслед.— Что там твой Роберт делает — скот во ржи
пасет? А может, сено сушит под дождем, как в прошлом
100

году? Или доилку электрическую изобретает, чтобы ко-
ровы сидром доились, коли молока не дают...» (Заносчи-
во.) Вот что они говорят. Хватит с меня! Все знают, работ-
ник я что надо. А из-за вас одни насмешки. Ухожу, и
все. Давайте, что мне причитается!
Роберт (холодно). Если так, убирайся ко всем чертям! День-
ги получишь завтра, когда я вернусь из города.
Бен (поворачиваясь, чтобы уйти через кухню). Ладно, до завт-
ра подожду. Только чтоб не позже — не то... (Исчезает,
сильно хлопнув дверью.)
Рут идет от двери, где она стояла, и удрученно садится
на свое прежнее место.
Роберт. Идиот! Но как же теперь с сенокосом? Вот тебе при-
мер! Как мне не везет1 Кто меня за это обвинит?
Рут. Все! Ни с кем он не посмел бы выкинуть такую штуку!
Не умеешь ты себя поставить с ними, вот они и делают
что хотят.
Роберт (возмущенно). Но я же не надсмотрщик за рабами!
Я не могу, как другие фермеры, торчать около рабочих
весь день, следить за каждым их шагом, выжимать из
них последние силы! Не могу — и не хочу!
Р у т. А лучше заставлять свою мать подписывать закладную
на ферму?
Роберт (с отчаянием). Проклятье! (Отходит к окну и смотрит
в него.)
Пауза.
Рут (взглянув на письмо Энди, лежащее на столе). Какое сча-
стье, что Энди приезжает!
Роберт (отходит от окна и снова садится у стола). Да, Энди
найдет выход, он всегда как-то знает, что делать. Они
должны бы уже приехать. По-моему, «Санда» запазды-
вает. Наверно, ее задержали встречные ветры.
101

Рут (с тревогой). А с ней ничего не могло случиться?
Роберт. С дядей Диком ей ничего не грозит. Он моряк пер-
воклассный. Но пока Энди не постучится в дверь, мы не
узнаем, пришла ли она. Он хочет удивить нас. (Улыбает-
ся.) Как-то он сейчас выглядит? Судя по письмам, все та-
кой же. Такой же рассудительный, как раньше. (С сомне-
нием покачивает головой.) Что-то не верится, чтобы ему
захотелось вернуться к нашей скучной жизни, после то-
го как он везде побывал.
Рут (перебивая его). Энди не такой, как ты. Он любит ферму.
Роберт (весь в своих мыслях, с восхищением). Чего он толь-
ко не насмотрелся! Где только не был! Гонконг, Иокогама,
Батавия, Сингапур, Бангкок, Рангун, Бомбей... Велико-
лепный Восток! А Гонолулу, Сидней, Буэнос-Айрес! Чу-
десные далекие страны — я когда-то мечтал о них! Как
я завидую ему! (Вскакивает и, подойдя к окну, смотрит
вдаль, на горизонт.)
Рут (с горечью). Жалеешь, что тогда не поехал?
Роберт (слишком занят своими мыслями, чтобы услышать
ее; с досадой). Ох, эти проклятые холмы! Я-то думал —
они сулят мне столько чудесного. А теперь я ненавижу
их. Они похожи на тюремные стены. Закрыли от меня
мир, лишили свободы! (Поворачивается и с отвращением
оглядывает комнату.) Если бы не ты, Рут (голос его зву-
чит мягко), и не Мэри, я бы все бросил, только чтобы не
видеть этих холмов и хоть подышать свободно. (Тяжело
опускается на стул и горько улыбается.) Вот опять мною
завладевают мои старые глупые мечты...
Рут (тихо, сдерживая волнение). Не только тобой!
Роберт (отдаваясь своим мыслям, с горечью). А Энди все
смог увидеть. И что он извлек из этого? Его письма по-
хожи на дневник фермера: «Мы в Сингапуре. Здесь очень
грязно и жарко, как в аду. Двое матросов схватили ли-
хорадку. Приходится за них работать. Буду чертовски
102

счастлив, когда снимемся с якоря, хотя сновать взад и
вперед по этим морям — занятие не из приятных». (С пре-
зрением.) Вот каковы его впечатления о Востоке. В каж-
дом порту он ухитрялся увидеть одни отрицательные сто-
роны. Один Буэнос-Айрес пришелся ему по душе, да и
то только какими-то деловыми возможностями.
Рут (дрожащим голосом, едва сдерживаясь). Нечего насме-
хаться над Энди.
Роберт. Может быть, я несправедлив к нему... Но когда за-
думываюсь — какая ему польза? (Обрывает себя.) Нет,
не над ним я смеюсь. Никто не любит Энди больше меня.
Но он, по-моему, на все смотрит слишком прозаично.
Рут (со сверкающими глазами, давая волю своей злобе). Ты
просто издеваешься над ним! Я не потерплю этого. По-
стыдился бы самого себя.
Роберт смотрит па нее с удивлением.
(Не может остановиться.) Очень порядочно болтать о ком-
то, когда сам все хозяйство развалил своим бездельем и
глупостью!
Р о б е р т. О, не надо, Рут!
Рут. Выискиваешь какие-то недостатки в-родном брате! Да он
настоящий мужчина, в десять раз лучше тебя. Завиду-
ешь ему — вот что! Он стал человеком, а ты? Был и есть
ничтожество! Ты... (Уже не может найти слов.)
Роберт. Рут! Рут, как ты можешь!.. Ты пожалеешь о своих
словах.
Рут. Никогда! Я сказала то, что думаю и давно думала!
Роберт. Рут! Не может быть...
Рут. Воображаешь — большое счастье жить с таким мужем,
как ты, бедствовать из-за того, что ты не можешь де-
лать, как все люди? Ты воображаешь, что лучше всех:
видите ли, учился в колледже! А чему ты научился там?
Читать дурацкие книжки, больше ничего! Может, ты счи-
103

таешь, я глупая, я необразованная, должна гордиться то-
бой,— я, мол, жена такого замечательного мужа! (В бе-
шенстве.) Так нет же — я ненавижу тебя. Смотреть мне на
тебя противно! Если бы я только знала! Если б я не была
такой дурой, разве стала б слушать твои стихи! Если б
я раскусила, что ты за птица, руки б на себя наложила,
чем идти за тебя! Угораздило же меня тебя выбрать! Рас-
каялась, да уже поздно. Месяца не прошло, как я раская-
лась! Слишком поздно я узнала, что ты из себя пред-
ставляешь!
Роберт (голос его звенит). Теперь и я наконец узнал, с кем
мне пришлось жить! (С горьким смехом.) Не то, чтобы
я не догадывался, что ты подлая, да только все убеж-
дал себя: ошибаюсь! Дурак!
Рут. Ты сказал — не будь меня, ты отправился бы бродяжни-
чать. Так вот — можешь убираться куда хочешь, и чем
скорей, тем лучше. Горевать не стану. Только рада буду!
Да и хозяйству лучше! Ферму будто проклял кто, как
только ты за нее взялся. Убирайся! Бродяжничай, тебе
это подходит. Не беспокойся, я не пропаду. (Торжествую-
ще.) Энди возвращается — помни об этом! Он покажет, что
в доме значит настоящий мужчина! Ты мне не нужен —
приезжает Энди!
Они стоят друг перед другом. Роберт хватает ее за плечи
и смотрит ей в глаза.
Роберт. Ты о чем думаешь? (С силой трясет ее за плечи.)
О чем ты думаешь? Что в твоем проклятом мозгу?
Рут. Да, да, да,— ты догадался. Можешь убить меня — я люб-
лю Энди! Люблю! Люблю! И всегда любила! (Торжест-
вующе.) И он любит меня! Никогда не переставал лю-
бить! И ты это знаешь. Поэтому — уходи! Уходи, если хо-
чешь!
104

Роберт (отталкивая ее от себя). Какая же ты... тварь! (Не
сводит с нее глаз, тяжело дыша.)
Она опирается на стол. В спальне раздается испуганный
детский плач. Супруги смотрят друг на друга, внезапно
осознав непоправимость случившегося. Пауза. За окном
шум подъехавшей к дому машины. У обоих рождается
одно и то же чувство. Они прислушиваются к тому, что
происходит за стенами дома. Оглядываются вокруг, им
кажется, что они видели какой-то сон. И вдруг раздается
веселый и громкий голос Энди: «Э-ей! Где вы все?»
Рут (не может сдержать радости). Энди! Энди! (Бросается к
двери, собираясь открыть ее.)
Роберт (тоном, не терпящим возражений). Ни с места!
(Идет к двери и мягко отстраняет жену.)
В спальне громко плачет ребенок.
Я сам встречу Энди. А ты иди к дочери.
Рут зло смотрит на него, но, почувствовав его непреклон-
ность, смиряется и медленно уходит в спальню.
Громкий голос Энди: «Эй, Робби, где же ты, наконец!»
(Заставляет себя весело ответить брату.) Здравствуй, Эн-
ди! (Открывает дверь и выходит ему навстречу.)
КАРТИНА ВТОРАЯ
День спустя, одиннадцать часов утра. Жаркий, безоблач-
ный день. Действие происходит на холме, левая сторона
его отлогая, В середине холма огромный валун, а несколь-
ко правее — высокий дуб. Слева к холму ведет едва за-
метная тропинка, протоптанная в сухой, выгоревшей на
солнце траве. Вдали виднеется море.
На валуне примостился Роберт. Он сидит, подперев ла-
донью подбородок и устремив взгляд к горизонту. На
105

бледном, измученном лице выражение крайнего отчаяния.
Около него на траве в тени играет с куклой Мэри, что-то
счастливо напевая себе под нос. Посадив куклу под дере-
во, Мэри подходит к отцу, пытается влезть к нему на ко-
лени.
Мэри (тянет Роберта за руку). Папа, ты болен?
Роберт (слабо улыбнувшись). Нет, родная.
Мэри. Почему ты не играешь со мной?
Роберт (ласково). Сегодня не могу. Мне что-то не хочется.
Мэри. Поиграй, пожалуйста!
Роберт. Не могу, Мэри. Папа чуточку нездоров. У него голо-
ва болит.
Мэри. Дай мне потрогать.
Он наклоняет к ней голову.
(Гладит его волосы.)
Роберт (целуя ее, с улыбкой). Вот теперь лучше, дорогая,
спасибо.
Она жмется к нему. Пауза. Они смотрят вдаль — на море.
Мэри (показывая пальчиком). Там вода, папа?
Роберт. Да.
Мэри (поражена этим открытием). О-о! (Показывает на гори-
зонт.) И больше там ничего нет?
Роберт. Нет, земля там не кончается. Это горизонт. Там
встречаются море и небо. А за горизонтом живут добрые
феи! (Обрывая себя, горько смеется.) Но ты не должна
верить в фей. Никаких добрых фей на свете нет.
Мэри (смотрит на него с интересом). Если нет, то кто же там
живет?
Роберт. Бог его знает. Насмешники-дьяволы, наверно.
Мэри в недоумении морщит лобик. Пауза.
(Ласково.) А ты будешь скучать, если папа уедет?
106

Мэри. Далеко?
Роберт. Да. Очень, очень далеко.
М э р и. И Мэри больше не увидит папу?
Роберт. Никогда не увидит — и скоро его забудет.
Мэри (готова заплакать). Нет. Ты не должен уезжать!
Роберт. А тебе понравился дядя Энди? Тот, который вче-
ра приехал? Не старый дядя с большими усами, а дру-
гой?
Мэри. Папа не уедет? Мэри любит папу.
Роберт (очень твердо). Не уедет, дочка. Папа пошутил.
(Крепко прижимает к себе ребенка.)
Мэри. О! Больно!
Роберт. Прости, малышка. (Опускает ее на траву.) Поиграй
с куклой, будь умницей. И не сиди на солнце!
Мэри (неохотно отходит от него и берет куклу. Минуту спу-
стя показывает пальчиком налево, на подножие холма).
Папа, там дядя.
Роберт (взглянув вниз). Это твой дядя Энди.
Мэри. Он со мной поиграет?
Роберт. Потом, Мэри. Ты не надоедай ему. А потом он по-
играет с тобой.
Насвистывая, на холм поднимается Энди.
Внешне он мало изменился — только лицо стало бронзо-
вым, сильно загорев в тропиках. Зато заметно измени-
лась манера держаться. В нем нет уже прежнего молодо-
го веселого добродушия. Он очень оживлен, деловит, в
голосе звучат уверенные ноты — видно, что он научился
командовать, привык к повиновению других. На нем про-
стая синяя форма капитана торгового флота.
Э н д р у. Вот ты где!
Роберт. Доброе утро, Энди.
Э н д р у (подходя к Мэри). А кто эта хорошенькая молодая
особа? (Подымает ее и высоко подбрасывает. Мэри хохо-
107

чет.) Вот так! (Опускает ее на траву.) Вот куда ты забрал-
ся, Роберт! (Подходит к брату и садится на валун рядом
с ним.) Рут послала меня сюда, но я и сам догадался, где
тебя искать. (Дружелюбно толкает Роберта в бок.) По-
прежнему хитришь, старина! Я не забыл, как ты скры-
вался здесь, чтобы помечтать и поразмыслить о жизни.
Роберт (улыбаясь). Здесь прохладней, Энди,— потому меня
и тянет сюда. И больше я уже не мечтаю.
Эндру (смеясь). Не верю! Вряд ли ты так изменился.
Роберт. Устаешь мечтать, когда мечты не сбываются.
Эндру (внимательно вглядываясь в лицо Роберта). У тебя
совершенно измученный вид. Такой, будто после страшно
тяжелой работы. Тебе надо отдохнуть.
Роберт. Да нет, я в полном порядке.
Эндру. Выслушай совет—и поступи наоборот, так, что ли?
Ты помнишь, как болел? Все может вернуться, поэтому
беречься не мешает.
Роберт. О господи, Энди! Забудь ты о моих старых болез-
нях. Это все в прошлом.
Эндру. Добрый совет не помеха! Не обижайся, старина, я
тебе лучшего желаю. (Хлопает его по спине.) Хотя, может,
я и бестактен?
Роберт. Я не обижаюсь. Просто не хочу вспоминать старые
хворости. У меня болит голова, вот я и выгляжу
плохо.
Эндру. Хорошо. Не скажу больше ни слова. (Пауза. С маль-
чишеским восторгом.) Как здорово — снова дома! Словно
и не было этих лет — все, как в прежние годы. И ты все
такой же, и мы снова вместе.
Роберт. Для всех нас хорошо, что ты вернулся домой.
Эндру (многозначительно). Я все осмотрел с Рут. И мне
сдается...
Роберт (покраснев, резко прерывает брата). К черту прокля-
тую ферму! Мы оба отлично знаем, что на ней делается.
108

Поговорим сейчас о более интересном. К черту ферму, я"
о ней только и слышу. Мы с тобой еще словом не пере-
кинулись наедине. Расскажи-ка лучше о своих путешест-
виях.
Э н д р у (взглянув на Роберта с беспокойством). Вижу — дома
тебя обкормили трескотней об этой ферме. До сегодняш-
него дня я и не подозревал, что мать Рут такая ведьма.
(С усмешкой.) Мне жаль тебя, Роб.
Роберт. Да, с ней трудновато... иногда. Что делать, надо
быть снисходительным. (Пытаясь перевести разговор на
другую тему.) Но расскажи-ка лучше о своих путешест-
виях.
Э н д р у. Да я обо всем писал тебе.
Роберт (улыбнувшись). Из твоих писем — как бы это ска-
зать — многого не узнаешь.
Э н д р у. Я не писатель. Сочинять письма мне трудней, чем
справляться с тайфуном.
Роберт (заинтересованно). Так ты попадал в тайфуны?
Э н д р у. Да. В Китайском море. Двое суток трепало нас. Ве-
ришь ли, думал, все ко дну пойдем. Я и не воображал,
что волны такие огромные, а ветер такой свирепый. Дя-
дя Дик превосходный капитан — не то мы все угодили
бы в пасть к акулам. Еле выбрались, но главной стеньги
как не бывало. Пришлось возвращаться в Гонконг на ре-
монт. Да я тебе обо всем писал.
Роберт. Ты даже не упомянул об этом случае.
Э н д р у. А, может, забыл. Не мудрено — было столько всякой
работы, когда приводили «Санду» в порядок.
Роберт (с удивлением). Забыл о тайфуне? (Чуть-чуть свысо-
ка.) Ты чудак, Энди. И тебе больше нечего о нем рассказать?
Э н д р у. Почему ж, есть. Если бы я хотел потрясти тебя, то
мог бы рассказать такие подробности, но они полностью
опрокинули бы твои поэтические представления об океа-
не, уверяю тебя.
109

Роберт. А все же расскажи, прошу тебя.
Эндру. К чему? Услышишь — так, пожалуй, сбежать захочешь
куда-нибудь, где даже маленькой речушки в округе на
сто миль нет. Забыть обо всем, что было. А работа? Я так
уставал, что мечтал только об одном — чтобы «Санда»
пошла ко дну. Целых две недели есть было нечего — все
продукты намокли. Казалось, вся вода из Китайского
моря обрушилась на нас. Ни укрыться, ни поспать. Мок-
рые до костей. Море бушует. Волны такие — того и гляди
смоет. Уверяю — сущий ад! В такие моменты, когда сил
уже бороться не хватало, я вспоминал тебя. Думал — вот
тебя бы сюда — живо излечился бы от своих мечтаний о
прекрасном море! Уверен — излечился бы!
Роберт. Но в этом столько романтики!
Эндру. Ад, говорю тебе, а не романтика. Я вот забыл ска-
зать, а одного из матросов — норвежца, кажется, Ол-
ли мы его звали — так смыло за борт. Это что, тоже ро-
мантика? Для рыб, может быть, но не для меня, ста-
рина!
Роберт (сухо). По-видимому, море произвело на тебя неваж-
ное впечатление.
Эндру. Какое там! Собачья жизнь. Работаешь как дьявол, а
за что? На суше за такие деньги связываться бы не стал!
Роберт. Значит, больше не поедешь?
Эндру. Хватит с меня. Сыт! Ноги моей на море не будет —
разве только придется отправиться туда, куда поездом не
доедешь. Мое место — на суше.
Роберт. Но ты же учился, получил права капитана.
Эндру. Надо же было что-то делать, чтоб не сойти с ума.
Дни тянулись бесконечно, кругом только море да небо!
Пойти некуда — настоящая тюрьма! (Рассмеявшись.) Ты,
помню, страшно мечтал о Востоке. Понюхал бы, как он
пахнет! Разочек пройдешься под тропическим солнцем по
грязным узким улочкам — и всю жизнь будет тошнить
ПО

от «тайн и чудес Востока», о которых ты грезил. А ка-
кая вонь у них на базарах!
Роберт. Значит, ты на Востоке только одно и заметил —
вонь!
Эндру. Да, и в придачу малярию. Вот тебе твои тропики! Не
хотел бы я снова попасть туда. Правда, белому там легко
заработать большие деньги. Туземцы очень ленивы и не
хотят работать.
Роберт. Судя по твоим письмам, тебе все же кое-где понра-
вилось — в Сиднее, в Буэнос-Айресе...
Эндру. Сидней хороший город, ничего не скажешь! (С востор-
гом.) Но Буэнос-Айрес! Вот это город! Да, в Аргентине
человек с головой на плечах может многого добиться. Ты
прав — эта страна мне понравилась. Туда я и отправ-
люсь — вот только побуду немного с вами да дождусь
парохода на Буэнос-Айрес. Постараюсь устроиться по-
мощником капитана, чтобы не платить за проезд. Там мне
каждая копейка нужна будет.
Роберт. Значит, дома ты не останешься?
Эндру. Разумеется, нет. Какой смысл? И одного из нас тут
достаточно.
Роберт. Теперь ферма тебе кажется слишком тесной?
Эндру (не заметив насмешливого тона Роберта). Ты и поня-
тия не имеешь, что за великолепная страна Аргентина.
Я без конца бродил по Буэнос-Айресу, познакомился с
множеством интересных людей,— конечно, говорящих по-
английски. Их в городе уйма. У меня было рекоменда-
тельное письмо от одного приятеля. Мы познакомились с
ним в Гонконге. Его брат торговец зерном в Буэнос-Айре-
се. Я ему страшно понравился, и он предложил мне рабо-
ту. Я согласился бы сразу, но не мог оставить дядю Дика.
Да и с вами очень хотелось повидаться. Ну ничего, скоро
я вернусь туда. Посмотришь, как я там развернусь! Как
ты относишься к такому плану?
Ш

Роберт. Для тебя, Энди, это прекрасно.
Э н д р у. Мы вот считаем — наша ферма очень хороша. Но,
Роб, если бы ты знал, какие фермы в Аргентине! Это мо-
лодая страна, перед ней великое будущее. Мне хотелось
бы преуспеть в каком-нибудь большом деле. Для чего
же жить иначе? Работа, которую мне предложили, сулит
многое. Я знаю толк в земле, в зерне. За последнее время
прочел массу специальных книг. (Заметив, что Роберт
не слушает.) Да проснись же ты, книжный червь, люби-
тель стихов! Я же знаю, тебе пристукнуть меня хочется
за мои «деловые» мечты, скажешь, нет?
Роберт (смущенно). Что ты, Энди! Просто я думал о другом.
(Нахмурясь.) Как я завидую твоей деловитости!
Эндру. Вот что, Роб. Давай поговорим с тобой о ферме.
Роберт. Не хочу.
Эндру. Утром я всюду прошелся с Рут — и она мне рассказа-
ла... (мягко) о всем положении и о твоем проекте — зало-
жить ферму.
Роберт (с горечью). Что правда, то правда, но дела, наверно,
даже хуже, чем она сказала.
Эндру. Да, не блестящи. Но ты не упрекай себя. Уж когда
не везет...
Роберт. Не надо, Эндру! Вина моя... Моя полная непригод-
ность, и ты это знаешь так же, как я. Я едва свел концы
с концами, но в этом году мне и этого не удастся, если не
заложить ферму.
Пауза.
Эндру. Не делай этого. У меня есть что-то около тысячи —
и я тебе все отдам.
Роберт (твердо). Я не возьму. Деньги тебе пригодятся в Буэ-
нос-Айресе.
Э н д р у. Но я могу...
Роберт (решительно). Я сказал — не возьму!
Щ

Э н д р у. Не упрямься! (Пауза.) Ладно, попробую что-нибудь
сделать, пока я здесь. Постараюсь найти подходящего че-
ловека. Он будет всем заниматься вместо тебя. Если дела
у него пойдут хорошо, заплатишь ему кроме жалования
проценты.
Роберт. Ничего не надо. Не беспокойся. Все поправится по-
сле уборки хлебов...
Э н д р у (с сомнением). Возможно. Виды на урожай у тебя не
плохи.
Роберт. И тогда я выкуплю ферму. Так что сейчас это вре-
менная мера.
Пауза.
Э н д р у. А лучше — позволь мне помочь вам.
Роберт. Нет — и больше об этом не заговаривай!
Э н д р у (хлопает брата по спине, стараясь казаться веселым).
Во всяком случае, обещай, что ты примешь меня в долю,
когда я наживу состояние и захочу совсем вернуться
домой.
Роберт. Не сомневаюсь, своего ты добьешься.
Э н д р у. В конце концов, заложить ферму не так уж плохо:
будет легче развязаться с ней, если вдруг ты вздумаешь
перебраться ко мне в Буэнос-Айрес.
Роберт. Если б я был один!
Э н д р у. Да, боюсь, твои не захотят переехать. (Пауза.) Как
жаль, что па не дожил до этого времени. (Подавляя вол-
нение.) Я очень тяжело пережил его смерть. Расскажи,
как он умер. Ты написал об этом уж слишком коротко.
Роберт (уклоняясь от прямого ответа). Теперь он успокоил-
ся, Энди. Я не хочу расстраивать тебя.
Э н д р у. Он так и не смягчился ко мне?
Роберт. Как тебе сказать? Он так ничего и не понял.
Пауза.
113

Эндру. Надеюсь, вы давно забыли, из-за чего я уехал? Роб?
Роберт утвердительно кивает головой, отвернув, однако,
лицо от брата.
В те дни я был еще глупее, чем ты. Но это счастье, что я
уехал. У меня очень скоро открылись глаза на все. Я по-
нял, что обманывался. Не пробыл в море и полугода, как
начисто забыл все.
Роберт (повернувшись, испытующе смотрит на Эндру). Ты
имеешь в виду Рут?
Эндру (смущенно). Да. Я бы ни за что не заговорил сейчас,
да не хочу, чтобы ты заблуждался. (Смотря Роберту в гла-
за.) Я правду говорю — я все забыл. Может, дурно, что я
оказался таким легкомысленным. Но, скорее, все это было
просто какой-то ребяческой фантазией. Теперь-то я по-
нимаю: я совсем не был влюблен, а просто искренно ра-
зыгрывал роль героя и влюбленного. (Вздыхает с облег-
чением.) Вот и все. Я рад, что сказал тебе и свалил с ду-
ши эту тяжесть. А то чувствовал себя как-то неловко.
Думал, вы оба до сих пор считаете, что я... (В голосе у
него слышится что-то вроде мольбы.) Между нами ничто
не стоит — правда, Роб?
Роберт (тихо). Да, правда, Энди.
Эндру. И Рут я тоже скажу — если, конечно, соберусь с ду-
хом. А то ей, может, не очень ловко со мной. Ведь она не
знает, как я отношусь сейчас к тому, что было...
Роберт (медленно). Однако... Ради нее, не нужно ей гово-
рить.
Эндру. Ради нее? Ты думаешь, ей неприятно вспоминать, как
я был глуп? Но, право, будет хуже, если...
Роберт (обрывая его, нервно). Поступай как знаешь. Ради
бога, оставим этот разговор.
Паузи.
Эндру с недоумением смотрит на брата.
114

(Тщетно стараясь быть спокойным.) Прости, Энди. У меня
очень болит голова.
Эндру (бормочет). Только не сердись на меня, Роб.
Роберт. А куда девался дядя Дик?
Эндру. Какие-то дела на «Санде». Сказал — не знает, когда
вернется. Мне тоже придется пойти в порт. Поэтому я и
надел форму.
Мэри (показывая на холм влево). Посмотри, папа, там — мама!
Мама! (Прыгая, бежит по дорожке.)
Эндру (встает и смотрит вниз). Да, это Рут. Должно быть,
ищет тебя. (Хватает Мэри.) Нельзя так бегать — упадешь.
Роберт. Стой и жди маму.
Мэри (пытаясь вырваться из рук Эндру). Нет — к маме!
Эндру. Вот и она!
Слева появляется Рут. Она в белом платье, принаряди-
лась. Рут сейчас очень хороша, она раскраснелась и пол-
на жизни.
Мэри (бежит к ней). Мама!
Рут (целуя ее). Здравствуй, детка! (Подходит к братьям; хо-
лодно, Роберту.) Там на дороге тебя ждет Джек.
Роберт (устало поднимаясь). Сейчас иду. (Смотрит на Рут, ви-
дит, что она словно расцвела, и лицо его темнеет.)
Рут. Возьми с собой Мэри. Иди с папой, будь хорошей девоч-
кой! Бабушка ждет тебя обедать.
Роберт (коротко). Идем, Мэри.
Мэри (берет его за руку, весело танцует). Папа! Папа!
Они спускаются по холму налево.
Рут (нахмурясь, с минуту смотрит на них и затем с улыбкой
поворачивается к Эндру). Посидим здесь, Энди<. Совсем
как в былые дни. (Легко вскакивает на валун и садится.)
Здесь хорошо, прохладно после душных комнат.
Эндру (присаживается рядом с ней). Да, здесь чудесно.
115

Рут. Я устроила себе праздник, освободилась от кухни — в честь
твоего приезда. (Радостно смеясь.) Чувствую — у меня за
спиной крылья и я вот-вот унесусь к морю. Ты мужчи-
на— тебе не понять, как ужасно без конца стряпать, сти-
рать, мыть...
Э н д р у (сделав гримасу). Могу себе представить.
Рут. Твоя мать захотела устроить тебе обед. Она так рада, что
ты вернулся домой. Я предложила ей помочь, но она, вид-
но, испугалась, что я тебе яд подсыплю,— вот и выставила
меня из кухни.
Э н д р у. Это на нее похоже!
Рут. Она очень о тебе скучала. И все мы тоже. И ферма без
тебя пришла в запустенье, как ты сам убедился утром.
Э н д р у (нахмурившись). Да, к сожалению, это так. Бедняге
Робу очень тяжело.
Рут (презрительно). Сам во всем виноват. Ничем-то он не ин-
тересуется.
Э н д р у (с упреком). Не брани его. Хозяйничать на ферме не
по нем, Рут. Но он старался изо всех сил, ради тебя, ста-
риков и малютки.
Рут (равнодушно). Возможно. (Смеется.) Но, к счастью, все
позади. Робу не придется жаловаться на невезение, раз
ты примешься хозяйничать. Ферме нужен хозяин расто-
ропный, который умеет смотреть вперед.
Э н д р у. Роб не умеет, он сам это сознает. Попробую нанять для
него какого-нибудь опытного фермера, он будет получать
жалованье и проценты. Роба это разгрузит, и он не будет
так изводить себя. Он, Рут, очень плохо выглядит. Ему
нужно беречься.
Рут (равнодушно). Да, конечно. (Пытается понять, почему
Эндру хочет кого-то нанять.)
Э н д р у. Было б хорошо, если бы Роб смог перебраться в город.
Там он занялся бы работой в газете или чем-нибудь в
этом роде. Вот такой у меня план, Рут.
116

Рут (небрежно). Робу всегда хотелось уехать отсюда. (Подо-
зрительно.) А зачем нужно кого-то нанимать, раз ты вер-
нулся?
Э н д р у. Пока я здесь, я, конечно, сам за всем присмотрю. Но
когда я уеду...
Рут (не верит своим ушам). Уедешь?!
Э н д р у. Да, в Аргентину.
Рут. Снова собираешься в море?
Э н д р у. Нет, с морем кончено. Я поеду в Буэнос-Айрес. Зай-
мусь там торговлей зерном.
Рут. Это очень далеко?
Э н д р у (шутливо). Примерно шесть тысяч миль — целое путе-
шествие. (С восторгом.) Там такие возможности! Роб тебе
расскажет, он уже все знает. Мне не хочется сейчас по-
вторять.
Рут (покраснев от гнева). И он не попытался тебя удержать?
Э н д р у (удивленно). Разумеется, нет.
Рут (медленно и резко). Так и следовало ожидать.
Э н д р у (удивлен). Роб очень хороший парень. Он не станет
отговаривать меня от выгодного дела. А он сразу понял,
что это выгодно,— спроси его.
Рут (изумленно). И ты обязательно уедешь?
Э н д р у. Не сейчас — придется дожидаться парохода. А покуда
поживу у вас.
Рут (сокрушенно). Так! (Порывисто.) О Энди, не уезжай — мы
надеялись и молились, чтобы ты вернулся, обосновался
здесь и поправил дела на ферме! Подумай, что будет с
мамой, если ты уедешь, да и с фермой. Роб окончательно
разорит ее.
Э н д р у (нахмурясь). Роб не так плох. К тому ж, если я най-
ду ему помощника, все будет в порядке.
Рут (настойчиво). Но мама, подумай о ней!
Э н д р у. Она привыкла к тому, что меня нет. Да и возражать
не будет, когда узнает, что так лучше для нее и для всех
117

нас. Ну спроси у Роба! Года через два у меня будет со-
стояние, увидишь. Вот тогда я вернусь и сделаю из фер-
мы образцовое хозяйство. А пока буду вам помогать. Ви-
дишь ли, Рут, я действительно могу сделать большое де-
ло, у меня будут деньги, много денег, и тогда вы ни в чем
не будете нуждаться. Я чувствую себя способным на боль-
шее, чем торчать тут. Путешествие многому меня научи-
ло. Передо мной открылись новые горизонты. Я не могу
удовлетвориться жизнью на ферме. Мне нечего здесь де-
лать, все мне кажется таким мелким. Пойми меня. О, я
знаю, ты все очень хорошо поймешь, Роб передаст тебе
наш разговор.
Рут (в ней зародилось смутное подозрение). А что он гово-
рил тебе обо мне?
Э н д р у. О тебе? Ничего.
Рут (настойчиво). Это правда, Энди Мэйо? Разве он не сказал,
что я... (Смешавшись, не договаривает.)
Э н д р у (удивленно). Да нет, о тебе и речи не было. Почему ты
думаешь, что он говорил о тебе?
Рут (ломая руки). Господи, как мне узнать, лжешь ты или
нет?
Э н д р у (сердясь). Что ты говоришь? Я никогда тебе не лгал.
И зачем бы я стал лгать?
Рут (все еще сомневаясь). Поклянись! Поклянись... Не по той
ли причине... (отворачиваясь от него и опуская глаза) не
по той ли причине, из-за которой ты уехал тогда, ты
опять хочешь уезжать... (Конец фразы она произносит
дрожащим и нежным шепотом.) Так вот послушай, из-за
этого тебе не нужно уезжать.
Эндру (смущенно, с натянутым смехом). Ах, вот ты о чем!
Об этом, Рут, тревожиться не надо. (Твердо.) Я понимаю,
тебе со мной не очень просто... из-за того, что я был та-
ким дураком, когда решил уехать. Но я был молод и глуп
и не очень отвечал за свои поступки. Пойми — и забудь.
118

Р у т (с болью закрывая руками лицо). О, Энди!..
Эндру (ничего не поняв). Знаю — я не должен напоминать
тебе о моей глупости. Но право, так лучше. Теперь все
ясно, и нам по-прежнему будет легко втроем. И никто не
станет мучиться и гадать, что у кого на сердце. И даже
думать не смей, что я опять уезжаю по той же причине.
Я уже не мальчик. По-честному, Рут, я все забыл — еще
раньше, чем мы добрались до Гонконга. Я помнил только
эту ужасную ссору с папой и очень страдал.
Рут. Энди! Умоляю — замолчи!
Эндру. Нет уж, кончу, раз начал. Я хочу, чтоб ты повери-
ла,— я давно выкинул из головы всю эту дурь. Я отно-
шусь к тебе как к сестре.
Рут (с истерическим смехом). Боже мой! Энди, да замолчишь
ли ты? (Снова закрывает лицо руками.)
Эндру (огорченно). Что такое, стоит открыть мне рот, как вы
тотчас взрываетесь. Роберт сказал мне почти так же, как
ты сейчас, когда я помянул прошлое.
Рут (крича). Ты сказал ему то же самое, что сказал сейчас
мне?
Эндру. Конечно, а почему нет?
Р у т. О боже!
Эндру (встревоженно). Почему, почему мне не следовало го-
ворить?
Рут (истерически). О, мне все равно, все равно! Уйди, оставь
меня!
Эндру, обиженный и сбитый с толку, встает и молча спу-
скается с холма влево. Пауза.
Эндру (показывая вниз на долину). А вон Роб возвращается
с дочкой, и капитан с ними. Дядя быстро обернулся. Я не
ожидал от него такой прыти. Значит, мне надо торопить-
ся в порт, а потом на «Санду»! (Возвращается к валуну.)
Рут стоит, по-прежнему отвернувшись от него.
Ш

Я не видел, чтобы отец был так привязан к ребенку, как
Роб. Глаз с нее не спускает. Не мудрено, девчурка про-
сто прелесть. Можешь ею гордиться! (Косится на Рут,
проверяя, не вернулось ли к ней веселое настроение.)
Очень на отца похожа, правда, Рут? Но и тебя напоми-
нает — глаза у нее твои.
Рут (жалобно). О, Энди, у меня разболелась голова! Мне не
хочется разговаривать. Оставь меня, пожалуйста.
Э н д р у (смотрит на нее с удивлением, затем уходит, говоря
несколько обиженно). У всех сегодня нервы на пределе.
Видно, я здесь лишний. (Стоит около тропинки, носком
башмака приминая траву.)
Минуту спустя появляется капитан Скотт, а за ним Р о-
б ерт с д очко и на руках. Скотт почти совсем не из-
менился за три года, он по-прежнему шумен и весел. Как
и Эндру, он в форме капитана торгового флота. Взобрав-
шись на холм, старается отдышаться, вытирает с лица
пот. Роберт бросает быстрый взгляд на брата, замечает,
что он расстроен. Затем смотрит на Рут, та, увидя Робер-
та и капитана, отворачивается и смотрит на море.
М э р и. Мама! Мама!
Роберт опускает Мэри на землю, и она бежит к матери.
Рут хватает ее в объятия и бурно прижимает к себе, не
глядя на остальных. В течение следующей сцены она не
спускает Мэри с рук.
Скотт (отдуваясь). Фф-у! У меня хорошая новость для тебя,
Энди! Ох! Дай отдышусь. Ну и проклятый холм, взби-
раться хуже, чем на реи. Посижу немного. (Садится на
траву.)
Эндру. Вот не думал, что ты так скоро вернешься.
Скотт. Да и я не думал. Но в пароходстве я кое-что услы-
шал, сразу же распустил паруса, и к тебе.
120

Эндру (нетерпеливо). В чем дело?
Скотт. Проходил я мимо пароходства. Решил узнать — не
найду ли там кого, кто б пошел на «Санду» помощником
капитана — вместо тебя. А в пароходстве тобой заинтере-
совались, спросили, не нанялся бы ты на судно «Эль Па-
со» — им тоже нужен помощник капитана. «Эль Пасо»
держит курс на Буэнос-Айрес, а ты ведь хочешь вернуть-
ся туда. Как, подходящее дело?
Эндру (у него загорелись глаза). Какая удача! Когда этот па-
роход отправляется?
Скотт. Завтра утром. Я им сказал — не знаю, захочешь ли
ты ехать так быстро, а мне ответили, что подождут тебя
до вечера. Я и помчался сюда в первой же машине. Так
что теперь решай.
Эндру. Это как раз то, что надо. Другого парохода в Буэнос-
Айрес, да еще с вакансией помощника капитана, можно
и не дождаться. (Смотрит то на брата, то на Рут.) Ах, черт
побери, завтра — это слишком скоро. Хоть бы через не-
делю!.. Уехать сразу из дому, когда я только вернулся,—
это трудно. И все же — ведь это один шанс из тысячи!
Роберт, что ты скажешь? Что мне делать?
Роберт (заставляет себя улыбнуться). Ты знаешь, тот, кто
колеблется... (Нахмурясь.) Тебе везет, Энди. Судя по тво-
ему рассказу, тебе, пожалуй, надо ухватиться за это пред-
ложение. Но решать за тебя я не могу.
Рут (повернувшись к Эндру и глядя на него в упор. Глубоко
обиженно). Да, Энди, ты должен ехать. (Снова отворачи-
вается от него.)
Неловкая пауза.
Эндру (задумчиво). Да, думаю, я поеду. В конце концов для
всех нас это самое лучшее. Как ты думаешь, Роб?
Прав я...
Роберт молча кивает головой.
121

Скотт (вставая). Значит, решено.
Эндру (теперь, после того как он принял решение, в голосе
его снова звучат энергия и надежда). Да, я соглашусь на
это место. Чем скорее уеду, тем скорее вернусь, это не-
сомненно! И вернусь я в следующий раз не с пустыми
руками. Вот увидите!
Скотт. Торопись, Энди. Я не слишком-то полагаюсь на пар-
ней из пароходства. Я возвращаюсь в порт, поедем-ка со
мной.
Эндру. Только зайду домой и уложу вещи.
Роберт (спокойно). К обеду вернетесь?
Эндру (озабоченно). Не знаю, будет ли у меня время. Кото-
рый час?
Роберт (с упреком). Мама специально для тебя готовила обед,
Энди.
Эндру (покраснев). Я и забыл! Вот дурак! Нет, конечно, я
останусь и пообедаю дома, даже если придется пропу-
стить все чертовы корабли на свете. (Повернувшись к
капитану, быстро.) Пошли, дядя. Пройдемся до дома. По
дороге вы мне поподробнее расскажете об этом судне.
(Вместе с капитаном направляется налево. Через плечо
брату.) А ты скоро, Роб?
Роберт. Следом за вами.
Эндру и капитан уходят. Рут ставит девочку на
землю и закрывает лицо руками, плечи у нее сотрясаются
от рыданий. Роберт мрачно смотрит на нее.
Мэри (подходит к отцу, испуганно берет его за руку). Папа,
мама плачет! Папа!
Роберт (наклонясь к дочери, гладит ей волосы, старается го-
ворить как можно мягче). Да нет, девочка! Просто она за-
жмурилась от солнца. (Ласково.) Ты не проголодалась,
Мэри?
Мэри (решительно). Проголодалась.
122

Роберт (твердо). Тебе уже пора обедать.
Рут (глухо). Идем, Мэри. (Быстро вытирает глаза, не глядя на
Роберта, подходит к девочке и берет ее за руку. Горестно.)
Пойдем, я тебя покормлю. (Идет налево, опустив глаза
вниз.)
Мэри вприпрыжку бежит рядом с матерью, дероюась за ее
руку. Роберт немного погодя следует за ними.
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Декорация та же, что в первой картине второго действия.
Пять лет спустя. Раннее октябрьское утро. Еще темно, но
постепенно за окном начинает светлеть.
При свете стоящей на столе керосиновой лампы видно,
что обстановка в комнате обветшала. На окнах грязные
и разорванные занавески, одно из них совсем не занаве^
шено. На крышке бюро скопилась пыль — видно, оно дав-
но не открывалось. На обоях грязные пятна сырости.
Ковер выцвел, на нем ногами вытоптаны дорожки к кух-
не и другим дверям. Стол без скатерти, на нем пятна от
горячей посуды, от пролитой еды. На спинке качалки
следы грубого ремонта. Печь покрыта ржавчиной. У сте-
ны недалеко от печки в беспорядке лежит вязанка дров.
Вся атмосфера резко контрастирует с той, которая царила
здесь пять лет назад. Бедность стала привычной, ее боль-
ше не стыдятся и не стараются скрыть.
У печки сидит Рут, стараясь согреть руки,— в комнате
сыро и холодно. На плечи наброшена шаль, скрывающая
черное траурное платье. Рут страшно постарела. Бледное,
с обострившимися чертами лицо поражает своей почти
каменной неподвижностью. Это лицо человека, утратив-
шего способность чувствовать или ждать чего-либо от
жизни. Голос женщины стал сухим, монотонным. Не-

брежно надетое платье, кое-как причесанные волосы с
мелькающими в них седыми прядями, давно не чищен-
ные стоптанные башмаки — все это говорит об охватив-
шей ее полной апатии.
В кресле у печки, завернувшись в одеяло, спит ми с сие
Аткинс.
Из спальни через открытую дверь доносится шум — кто-
то встал с постели.
Рут с раздражением смотрит в сторону спальни. В две-
рях, держась за косяк, показывается Роберт. Он очень
похудел. Давно не стриженные волосы в беспорядке.
На щеках темно-красные пятна, глаза лихорадочно бле-
стят. На нем фланелевая рубашка и бумажные брюки.
На босых ногах шлепанцы.
Рут. Тишше! Мама спит.
Роберт (с усилием произнося слова). Не беспокойся, не раз-
бужу. (С трудом доходит до стола и в полном изнеможе-
нии опускается в качалку.)
Рут (уставившись неподвижным взглядом на печь). Сядь по-
ближе к огню — там теплей.
Роберт. Нет. Я и так весь горю.
Рут. Тебя лихорадит. Ты же знаешь. Доктор не велел тебе
вставать с постели.
Роберт (раздраженно). Старый дурак! Что он смыслит? Ло-
жись и не вставай — единственное его предписание.
Рут (равнодушно). А сегодня как ты себя чувствуешь?
Роберт (приподнято). Отлично — лучше, чем когда-либо. Я
совершенно здоров, только ослаб сильно. Наверно, был
кризис. Увидишь, теперь быстро пойдет на лад, и старый
дурак доктор тут ни при чем.
Р у т. Он очень внимателен к нам.
Роберт. Конечно, он исправно помогает нам отправляться на
125

тот свет. Он был «внимателен» к папе, к маме и... (у него
дрогнул голос) и к Мэри.
Рут (безразлично). Он сделал все, что мог. (Пауза.) Энди обе-
щал привезти с собой специалиста. Он-то, наверно, при-
дется тебе по вкусу.
Роберт (горько). Это его ты и ждешь всю ночь?
Рут. Да.
Роберт. И Энди тоже?
Рут (не проявляя никакого чувства). Кому-нибудь надо ждать.
Кто знает, в котором часу они приедут. Энди не был до-
ма пять лет, как же его не встретить?
Роберт (с горькой и грустной усмешкой). Пять лет! Целая
вечность!
Рут. Да.
Роберт (значительно). Все пять лет — ждать?
Рут (равнодушно). Все давно в прошлом, Роберт.
Роберт. Да, в прошлом. (Пауза.) Эти телеграммы тут? При
тебе?
Рут утвердительно кивает.
Покажи их. Меня лихорадило, когда их принесли. Я ни-
чего в них не разобрал. (Торопливо.) Сейчас мне хорошо.
Дай, я прочту опять.
Рут. На! Первая сверху. (Вынимает телеграммы из кармана и
отдает их мужу.)
Роберт. Так, эта из Нью-Йорка. «Только сошел с парохо-
да. Задерживаюсь важному делу. Окончании еду домой».
(Печально улыбается.) Дело прежде всего — таков девиз
Энди. (Читает.) «Надеюсь, вы здоровы. Энди.» (Ирониче-
ски повторяет.) «Надеюсь, вы здоровы»!
Рут (все так же безразлично.) Тогда он не знал, что ты забо-
лел. Я только потом ему сообщила.
Роберт (с раскаянием). Конечно, он не знал,— ты права. Я
просто дурак. А что ты ответила? Напомни.
126

Рут (не отвечая прямо на вопрос). Ответила кратко.
Роберт хмурится.
Написала — надо скорее приехать, потому что ты очень
болен.
Роберт (с раздражением). Что за идиотизм! Он бог знает что
вообразит — что я умираю, например. Ты написала, чем
я болен?
Рут. Да. Я написала — у тебя больные легкие, только два
слова.
Роберт (с раздражением). И глупа же ты! Сколько раз я те-
бе толковал —у меня обыкновенный плеврит. До сих
пор ничего не можешь запомнить. Легкие и плевра —это
не одно и то же.
Рут (грубо). Я написала то, что сказал доктор Смит.
Роберт (сердито). Чертов невежда твой доктор!
Рут (равнодушно). Не все ли равно, что я написала Энди?
Пауза.
Роберт (открывая вторую телеграмму). А эту он послал вче-
ра вечером. Прочтем. (Читает.) «Еду домой ночным. Те-
леграмму получил. Везу специалиста. Порту беру маши-
ну». (Высчитывает.) Ночной приходит в порт в четыре три-
дцать — или, кажется, в пять. Доехать сюда от порта на
машине около часа. Который час?
Р'у т. Кажется, начало шестого.
Роберт. Значит, он скоро будет здесь. Очень хорошо, что с
ним настоящий специалист. Мне надоел этот знахарь.
Специалист сразу увидит, что легкие у меня в полном
порядке.
Рут (бесстрастно). Ты ужасно кашляешь.
Роберт (с раздражением). Вздор! Ты что, сама никогда не
кашляла?
Рут молча смотрит на печку.
127

(Беспокойно ворочается в качалке. Пауза. Наконец взгляд
его останавливается на спящей миссис Аткинс.) Какая
она счастливая — все время спит без просыпу!
Рут. Мама устала! Она просидела со мной почти всю ночь.
Роберт (насмешливо). Ах, она тоже ждет Энди? (Пауза. Взды-
хает.) А я никак не мог заснуть. Начал считать, сосчитал
чуть не до тысячи — ничего не помогло. В голове без
конца вертелись обрывки каких-то мыслей. Я отчаялся
заснуть, стал просто лежать в темноте — и думать. (Пау-
за. Очень мягко.) Я думал о тебе, Рут, о том, как тяжело
пришлось тебе в эти годы. (Умоляюще.) Прости меня,
Рут.
Рут (все так же бесстрастно). Нам всем было тяжело. И все
прошло.
Роберт. Да. Тяжело было всей нашей семье, за исключением
Энди. (В порыве больной зависти.) Энди добился своей
цели. У него куча денег, он крупный делец. (Насмешливо.)
А чего же еще может желать человек, а, Рут? Вот он
возвращается домой, мы восхищаемся им. (Нахмурясь,
с раздражением.) Бог ты мой, что это со мной? Что я го-
ворю? (Пауза.) Да, эти годы были ужасными для нас с
тобой. (Тихим, дрожащим голосом.) Особенно последние
восемь месяцев, когда не стало Мэри. (Подавляет рыдание,
с отчаянием.) Последняя надежда на счастье. Если бы
был бог, я бы проклял его!
Рут (не глядя на него). Мэри больше не страдает... ей теперь
лучше.
Роберт (мрачно). Нам всем когда-нибудь будет лучше.
(С внезапным гневом.) Пусть твоя мать прекратит бол-
тать, что Мэри в наследство от меня получила слабое здо-
ровье. (Слезы вот-вот хлынут у него из глаз.) Скажи,
пусть прекратит!
Рут (упрямо). Так сказал доктор Смит. Она только повторяет
его слова.
128

Роберт (в бешенстве). Он старый осел, и я выгоню, если...
Рут (резко). Тише ты! Разбудишь ее! Она на меня обрушится,
не на тебя.
Роберт (закашлялся, вытягивается в качалке, ослабев. Пау-
за). Твоя мать злится на меня потому, что я не попросил
Энди помочь мне, когда дела пошли совсем плохо.
Рут (обиженно). А ты мог бы попросить. Денег у него уйма,
если он не врет.
Р о б е рт Тебе-то во всяком случае не следует брать у него
денег.
Рут. Интересно, почему? Он ведь твой брат.
Роберт (пожав плечами). Какой смысл объяснять тебе? Я
сумел обойтись без его помощи, этого ты не можешь от-
рицать. (Засмеялся горьким смехом.) Господи, да что это
я хвастаюсь? Кругом в долгах, налоги не уплачены, про-
центы тоже. Какой я дурак! (Откидывается назад, за-
крывает глаза. Очень тихо.) Да, я признаю, я — неудач-
ник. Из-за меня ты несчастна. Ты ненавидишь меня, и я
не упрекаю тебя за это.
Рут. Я не ненавижу тебя. Я сама во многом виновата.
Роберт. Нет, Рут. Я понимаю тебя. Разве ты могла не лю-
бить Энди?
Рут (бесстрастно). Никого я не люблю.
Роберт (не обращая внимания на ее ответ). Не надо отри-
цать, меня это больше не трогает. (Пауза. Нежно улыба-
ется ей.) Знаешь, Рут, о чем я мечтал в темноте? (Смеет-
ся.) Может, это глупо... но я думал о нашем будущем...
о том, как мы будем жить, когда я поправлюсь. (Смотрит
на нее умоляюще, боясь, что она поднимет его на смех.)
Рут по-прежнему смотрит в печь, лицо ее ничего не вы-
ражает.
(Голос его становится более страстным.) В конце кон-
цов, почему бы нам не помечтать о будущем? Мы еще мо-
5 О'Нил. т. 1
129

Лоды. Только бы сбросить с себя это проклятие — фер-
му. Она губит нашу жизнь. Вот приедет Энди... Я решил
отбросить свою глупую гордость... займу у него денег, и
мы переберемся в город. Там люди живут настоящей
большой жизнью — не прозябают, как мы здесь. Мы
начнем жизнь сначала, Рут. (Уверенно.) И я больше не
буду неудачником — тебе не придется краснеть за меня.
Я докажу, что не напрасно читал книги. В городе я су-
мею приложить свои знания. (Неопределенно.) Я смогу
писать статьи... или что-нибудь в этом роде. Мне всегда
хотелось стать журналистом.. (Умоляюще.) Ты согласна,
Рут?
Р у т. У меня же мама.
Роберт. Она поедет с нами.
Рут. Никогда.
Роберт (сердито). Это твой ответ?! (Он дрожит, в голосе зву-
чат такие необычные ноты, что Рут пугается.) Ты лжешь,
Рут. Мать — только предлог! Здесь будет жить Энди! По-
этому ты хочешь остаться! (Задыхается от кашля.)
Рут (поднимается, испуганным голосом). Что с тобой? (Под-
ходит к нему.) Хорошо, я поеду с тобой, Роб. Я вовсе не
думаю об Энди. О, перестань кашлять, ради бога! Тебе
станет хуже! (Успокаивает его.) Я поеду с тобой в город...
как только ты поправишься. Право же, Роберт, обещаю.
Роберт закрывает глаза.
(С беспокойством глядит на него.) Лучше тебе сейчас?
Роберт. Лучше.
Рут возвращается на свое место. Пауза.
(Выпрямляется, смотрит на жену счастливыми глазами.)
Значит, ты поедешь, Рут?
Рут. Да.
Роберт (взволнованно). Да, Рут, мы начнем все сначала —
130

вдвоем, ты и я. После всего, что было, нам должно улыб-
нуться счастье! Не так уж бессмысленна жизнь. Мы бу-
дем еще счастливы. Не напрасно же мы столько страда-
ли!
Рут (обеспокоена его возбуждением). Конечно, конечно, Роб,
только успокойся, пожалуйста.
Роберт. О, не бойся! Мне хорошо, право, хорошо — ведь я
снова могу надеяться. Если б ты знала, как хорошо, когда
есть уверенность — это уже не пустые мечтания, а нечто
реальное, осязаемое.
Рут. Да-да, но лежи тихо.
Роберт. Глупости, не хочу лежать тихо. Силы возвращаются
ко мне! (Легко встает с кресла.) Гляди, как я легко дви-
гаюсь. (Подходит к ее стулу, с улыбкой склоняется к ней,
собираясь поцеловать ее.) Я целую тебя... в первый раз за
эти годы. Да будет новая жизнь!
Рут (дает ему поцеловать себя, с беспокойством). Садись, Роб,
бога ради!
Роберт (гладя ее волосы, невнятно и упрямо). Не сяду! Что
ты беспокоишься! (Кладет руку на спинку ее стула.) По-
слушай, Рут. Все наши страдания были для нас "испыта-
нием, понимаешь? Мы выдержали его, доказали, что до-
стойны награды. (Восторженно.) Жизнь не сломила нас!
И теперь все наши мечты сбудутся. Веришь?
Рут (очень испугана — ей кажется, он сошел с ума). Да-да,
только, может, тебе лечь отдохнуть?
Роберт. Нет. Я встречу восход солнца. Оно предвещает
счастье. (Подходит к окну в глубине комнаты и, отодви-
нув занавеску, смотрит в него.)
Рут, вскочив, подходит к столу и наблюдает за мужем, не
сводя с него глаз.
(Слабеет, весь как-то сразу обмяк; печальным голосом.)
Солнца еще нет, слишком рано. Видны только проклятые
5*
131

темные холмы. (Опускает занавеску, отходит от окна, дер-
жась рукой за стены, чтобы не упасть. Искусственно взвин-
ченные силы иссякают, оживление сходит с лица, глаза
тускнеют. Пробует улыбнуться.) И никакого предзнаме-
нования счастья... Но солнце появится скоро. (Покачнул-
ся.)
Рут (спешит поддержать его). Пойдем, Роб, надо лечь. А то
совсем ослабнешь к приезду нового доктора.
Роберт. Ты права. Он не должен думать, что я слабее, чем
на самом деле. Теперь я засну (весело), очень крепко за-
сну, я чувствую.
Рут (помогает ему дойти до спальни). Это тебе лучше всего.
Входят в спальню.
(Тут же возвращается. Стоя у порога.) Я закрою дверь,
спи спокойно! (Закрыв дверь, подходит к матери и бу-
дит ее, тряся за плечи.) Ма! Проснись!
Миссис Аткинс (вздрогнув, просыпается). Что случилось?
Рут. Здесь был Роберт, говорил со мной. Я опять его уложи-
ла. (Увидев, что мать окончательно проснулась, она успо-
каивается и садится на стул у печки. Страх прошел, она
снова впадает в апатию.) Он был очень странный... И гла-
за какие-то дикие.
Миссис Аткинс (резко). Из-за этого надо было меня бу-
дить и пугать насмерть?
Рут. Мне стало страшно. Смотрел в окно, что-то говорил о
солнце, о холмах. Я никак не могла его успокоить. Он и
раньше так говорил, но сейчас просто как сумасшедший.
Я боюсь оставаться с ним одна. Бог знает, что он может
сделать.
Миссис Аткинс (презрительно). А я тебе чем помогу? Надо
бежать за Джеком и позвать его.
Рут. ДЬкека нет. Разве я не сказала тебе? Мы три месяца не
платили ему, он и ушел. Не осуждай его.
132

Миссис Аткинс. А я и не осуждаю! Разве приличный ра-
ботник у вас удержится? (Взрываясь.) И надо же было
тебе выйти замуж за этого человека!
Рут. Не говори так сейчас о нем. Ведь он очень болен.
Миссис Аткинс (в ярости). Счастье для меня, да и для тебя
тоже, что в прошлом году мне удалось вырвать из его
рук кое-что. Если бы не я, вы остались бы нищими. Из-
за его тупоумной гордыни. Энди не знает, в каком все поло-
жении. Очень мне приятно тратить на него последние
гроши, которые я припасла на черный день! А обо мне
кто позаботится, хотела б я знать!
Рут. Энди все тебе вернет, ма. Я поговорю с ним, чтобы Роб
ничего не знал.
Миссис Аткинс (фыркнув). А хотела б я знать, понимает
твой Роб — на какие деньги вы живете?
Рут. Наверно, даже не задумывается об этом. (Пауза.) Он ска-
зал, что обязательно попросит Энди помочь ему.
В кухне бьют часы.
Шесть часов. Энди с минуты на минуту должен быть
здесь.
Миссис Аткинс. И что же, по-твоему, этот специалист
вылечит Роба?
Рут. Не знаю.
Пауза.
Миссис Аткинс. Да подбрось ты дров в печку, я окоче-
нела.
Рут (показывая на дверь спальни). Тише, дай ему поспать.
(Встает и подбрасывает дрова в печку. На цыпочках под-
ходит к спальне и прислушивается.)
Миссис Аткинс (приглушив голос). Спит?
Ру;',т (возвращаясь). Лежит очень тихо, может, заснул. (Бро-
; сает полено в печку.) Ну вот, последнее. Не знаю, кто
133

теперь без Джека наколет дров. (Вздыхает, подходит к
окну, отодвигает занавеску, смотрит в него.) Светает. Ско-
ро можно погасить лампу. (Возвращается к печке.) Похо-
же, будет хороший денек. (Греет у печки руки.) А ночью,
должно быть, был сильный мороз.
Издалека слышится шум приближающейся машины.
Миссис Аткинс (резко). Послушай — машина?..
Рут (не проявляя никакого интереса). Да. Должно быть, Энди.
Миссис Аткинс. Не сиди ты здесь как дура. Посмотри,
какой везде беспорядок. Что о нас подумает этот доктор?
Взгляни — стекло-то на лампе как закоптело...
Рут (равнодушно). Я недавно его чистила.
Миссис Аткинс (тоном приказа). Увези меня отсюда сию
минуту! Не хочу показываться ему в таком виде. Я при-
лягу в той комнате. Вам я сейчас не нужна, а поздоровать-
ся с Энди я двадцать раз успею.
Рут увозит мать направо. Все слышнее шум мотора, и
вот наконег^ стихает: машина, видимо, остановилась у
дома. Рут возвращается из кухни, неся в руке другую
зажженную лампу, которую она ставит на стол. Звук ша-
гов на дорожке, ведущей к дому, затем стук в дверь.
Рут открывает — входит Эндру, за ним доктор Ф о -
сете небольшим чемоданчиком в руке. Эндру очень изме-
нился, лицо стало жестче, взгляд решительный и ост-
рый. Что-то безжалостное и хитрое появляется порой в
этом взгляде. Однако сейчас лицо его выражает неподде-
льную тревогу. Доктор невысокий, темноволосый пожилой
человек с ван-дейковской бородкой. Он в очках.
Рут. Здравствуй, Энди... Я ждала тебя.
Эндру (торопливо на ходу поцеловав ее). Знаю. Я выехал
сейчас же, как только вырвался. (Бросает на стол пальто
и шляпу. Он в простом, но очень дорогом костюме, выгля-
134

вит пополневшим. Знакомит Рут с доктором Фосетом.)
Моя невестка, миссис Мэйо, — доктор Фосет.
Они молча кланяются друг другу.
(Быстро оглядывает комнату.) Где Роб?
Рут (показывает на дверь спальни). Там.
Эндру. Разрешите ваше пальто и шляпу, доктор. (Помогает
ему раздеться.) Как Роб, Рут? Плох?
Рут (мрачно). Очень слабеет.
Эндру. Ах, черт! Сюда, пожалуйста, доктор. Посвети, Рут.
(Входит в спальню с доктором и Рут, она несет лампу.)
Рут вскоре возвращается, закрывает за собой дверь, под-
ходит к другой, ведущей на улицу, открывает ее и смот-
рит наружу. Из спальни слышатся голоса братьев. Мину-
ту спустя Эндру возвращается и тщательно закрывает за
собой дверь спальни. В глубоком огорчении он опускается
в качалку, облокачивается на стол, подперев рукой голо-
ву. Рут молча наблюдает за Эндру, затем закрывает дверь,
подходит к креслу около печки и садится лицом к Эндру.
Эндру (подняв на нее глаза, сурово). Сколько времени это
продолжается?
Рут. Сколько времени он болен?
Эндру (резко). Разумеется. Что же еще?
Рут. Он заболел в первый раз прошлым летом... А когда умер-
ла Мэри, восемь месяцев назад, ему стало хуже.
Эндру. Почему же ты сразу не дала мне знать? Почему не
телеграфировала? Вы тут хотите, чтобы он умер? Будь я
проклят, если это не так! (У него дрогнул голос.) Бедняга!
Болеть в этой заброшенной дыре, где нет никого, кроме
деревенского лекаря. Какой стыд!
Р у т. Я хотела тебе написать, но Роберт взбесился, когда я ему
об этом сказала. Он заявил, что слишком горд, чтобы про-
сить о чем-нибудь.
135

Эндру. Горд? Не хотел просить у меня? (Вскакивает со свое-
го места и начинает нервно ходить по комнате.) Просто
не понимаю твоего поведения. Разве ты не видишь, как
серьезно он болен? Мне достаточно было взгляда, чтобы
убедиться в этом. Он выглядит чудовищно. (Свирепо.) Ты,
наверно, так привыкла к его постоянному недомоганию,
что тебе и это показалось пустяком? Господи, если б я
только знал!
Рут (совершенно равнодушно). Письма идут очень долго туда,
где ты живешь. А большая телеграмма — для нас это
слишком дорого. Мы кругом в долгах, у мамы я больше
просить не могу. Она и так последние два года тратит на
нас из своих сбережений. Не говори ничего Робу — он рас-
сердится, если узнает. Но мне пришлось — иначе совсем
не на что было жить.
Эндру. Так у вас... (Только сейчас замечает следы нищеты.)
Поэтому твоя телеграмма...
Рут утвердительно кивает головой.
(Ударяет по столу кулаком.) Боже праведный! А у меня в
это время было все-все! (Садится, придвинул стул к Рут;
взволнованно.) В голове не укладывается. Но почему? По-
чему? Как это все случилось? Расскажи!
Рут. Рассказывать нечего. День от дня дела шли хуже и хуже,
а Робу было все равно.
Эндру. Но Роб ведь очень старался.
Рут. После смерти вашей матери он совершенно охладел к
ферме. Нанимал разных людей — они только надували
его и уходили. Бывало, что нанять-то было некого. Никто
не хотел работать у нас, все искали выгодных мест. Потом
умерла Мэри — и тут он все забросил. Засел дома с книга-
ми. Мне осталось только одно: просить денег у мамы.
Эндру (потрясенный рассказом Рут). Какой ужас! Роб безу-
мец, как же он не дал мне знать? Слишком горд, чтобы
136

просить у меня! Какая дикость! И Роб, именно Роб гово-
рит это! Да что с ним сделалось! Когда я минуту назад
увиделся с ним, он был прежним Робом, только очень
больным. (С внезапным подозрением.) Рут! Скажи правду,
голова у него в порядке?
Рут (мрачно). Не знаю. Он очень тяжело пережил смерть Мэ-
ри, но, по-моему, он ее уже забыл.
Э н д р у (посмотрев на нее испытующе). Скорее, ты забыла ее!
Рут. Проходит время, и все притупляется.
Э н д р у (с минуту пристально смотрит на нее, с огромной жа-
лостью). Прости, что я так говорил с тобой, Рут, словно
виню тебя в чем-то. Я не владел собой. Увидел Роба в
постели, исхудавшего, больного — просто в бешенство
пришел. Прости меня, Рут.
Рут. Прощать нечего.
Э н д р у (снова вскочив, принимается ходить из угла в угол).
Счастье, что я приехал, пока не поздно. Доктор сделает
все, чтобы он поправился. Как только Роб поднимется, мы
снова примемся за ферму. Я все налажу, и вы не будете
нуждаться. Да, добьюсь этого еще до своего отъезда.
Рут. Ты опять собираешься уехать?
Э н д р у. Да, я должен вернуться в Аргентину.
Р у т. А писал Робу, что возвращаешься совсем.
Э н д р у. Я надеялся, но "попал в Нью-Йорк, узнал там кое-что,
и оказалось, что придется ехать обратно. (Коротко засме-
явшись.) Сказать правду, Рут, я сейчас не так богат, как
вы могли судить по моим письмам. Но я был богат, когда
писал их. Я занимался честной торговлей, и деньги прос-
то сами плыли ко мне. Но мне все было мало. Захотелось
легкой наживы. Как многие идиоты, я тоже кинулся в
спекуляцию. А это было глупо. Меня всегда воротило от
таких дел, во мне, наверно, еще был жив фермер. И все-
таки, все-таки я не удержался — ввязался в игру на хлеб-
ной бирже и уже не мог остановиться. Я богател, был
137

чуть ли не миллионером, разорялся, поднимался и падал...
Наконец мне все опротивело, я решил вернуться домой и
зажить настоящей жизнью. Я выкарабкался — у меня в
кармане было ровно на четверть миллиона больше, чем
пять лет назад, когда я приезжал сюда. (Горько рассме-
ялся.) А теперь самое невероятное. В тот день, когда дол-
жен был отойти мой пароход, подвернулся случай снова
стать миллионером. (Щелкает пальцами.) И я опять не
удержался. Я был уверен, что на этот раз не сорвусь. Я
дал точные указания друзьям. (Горько.) Друзьям? А мо-
жет, и не их вина! Что заслужил, то и получил! Когда я
приехал в Нью-Йорк... я телеграфировал вам, что у меня
там есть дело? Так вот это дело меня доконало. (Угрюмо
усмехается; заложив руки в карманы, снова ходит по
комнате.)
Рут. Значит, ты разорился?
Эндру (садясь). Да. (Закуривает сигару.) Но это не значит,
что у меня ничего нет. Десять, может быть, двадцать ты-
сяч у меня осталось. Только это слишком ничтожный
результат пятилетних стараний. И поэтому я снова дол-
жен уехать. (Доверительно.) Я за год верну все. Для нача-
ла мне нужна очень небольшая сумма. (Тяжело вздыхает,
и лицо у него внезапно становится усталым.) Но если бы
можно было ничего не затевать. Так все опротивело! А
ведь у меня было столько планов — как эту ферму сде-
лать для нас настоящим домом... Придется теперь подо-
ждать!
Рут. Как жаль! Как все против нас!
Эндру (стряхивая с себя минутную подавленность, живо).
Могло быть хуже. У меня еще осталось кое-что, и мы по-
правим дела на ферме. Я не уеду, пока Роб не выздоро-
веет. Я здесь все так заверну! (Удовлетворенно.) Мне ну-
жен отдых, а лучший отдых для меня — это работа на
воздухе... как в былые годы. Надо наладить работу и най-
138

тй человека, который будет в мое отсутствие работать по
моему плану. (Обрывает себя; понизив голос.) Ни слова
Робу о том, что я разорился, слышишь? Он так щепети-
лен, что и цента у меня не возьмет — будет думать, что я
совсем обнищал. Ни слова, хорошо?
Рут. Хорошо, Энди!
Пауза. Эндру курит, погруженный в планы на будущее.
Открывается дверь спальни. Входит доктор Фосет
со своим чемоданчиком и тщательно закрывает за собой
дверь. Он очень озабочен и серьезен.
Эндру (вскакивает с места). Доктор! (Подвигает ему стул.)
Пожалуйста, садитесь.
Фосет (смотрит на часы). Только на минуту, мне необходимо
поспеть на девятичасовой. Во что бы то ни стало! (Садится
и, откашлявшись, говорит в равнодушно-профессиональ-
ной манере.) Болезнь вашего брата, мистер Мэйо.... (За-
молкает, взглянув на Рут. К Эндру.) Может быть, нам луч-
ше поговорить наедине?
Рут. Я знаю все, что вы скажете, доктор, я не уйду. Я его
жена — и у меня есть право выслушать то, что вы соби-
раетесь сказать. Не бойтесь, я вынесу все. Я привыкла к
горю. Я догадываюсь, что вы скажете. Думаете, по его
глазам я не поняла... (колеблется с минуту, затем подав-
ленно) что он умирает?
Эндру (возмущенно). Рут!
Фосет (подняв руку и призывая обоих к молчанию). Прини-
мая во внимание'сказанное вами, я не вижу причин скры-
вать от вас положение дел. (Поворачивается к Эндру.)
Боюсь, мой диагноз не противоречит выводу миссис Мэйо.
Эндру (со стоном). Но, доктор, есть же...
Фосет (спокойно). Я имею дело только с реальными фактами,
и это один из них, очень печальный, разумеется. Вашему
брату жить осталось не так много, несколько дней, воз-
139

можно, даже часов. Я не рискую предсказывать. Чудо, что
он до сих пор жив — у него очень сильно поражены оба
легких. Если в результате какого-либо волнения произой-
дет кровоизлияние — это окажется роковым.
Э н д р у (застонав). Боже правый!
Рут словно окаменела: она неподвижно смотрит вниз.
Фосет. Поверьте, я крайне огорчен, что мой визит оказал-
ся бесполезным. Если что и возможно было бы сделать...
Э н д р у. Хоть что-нибудь!
Фосет (покачав головой). Боюсь, нет. Слишком поздно. Пол-
года назад...
Э н д р у (с отчаянием). Но если мы увезем его в горы... в Ари-
зону... или...
Фосет. Полгода назад это продлило бы ему жизнь.
Эндру застонал.
А сейчас (пожав плечами) — я не хотел бы пробуждать в
вас надежды на невозможное. Он не перенесет дороги.
Эндру (с болью). Но ему вы ничего не сказали, доктор?
Фосет. Как можно? Наоборот, я сказал ему, что горный воз-
дух будет для него целителен. (Растерянно.) Он, правда,
засмеялся в ответ — это почему-то показалось ему забав-
ным. Он безусловно понял, что я ему солгал. Люди, об-
реченные на смерть, очень проницательны. (Вздыхает.)
Всегда чувствуешь себя дураком, когда лжешь больным.
И тем не менее мы обязаны лгать. (Посмотрев на часы,
нервно.) Я должен вас покинуть.
Эндру (поднявшись, настойчиво). Но все-таки, есть ли хоть
какой-нибудь шанс, доктор?
Фосет (словно убеждает ребенка). Всегда есть шанс — чудо!
Мы, врачи, знаем, что оно иногда случается, и не можем
не верить в него. (Надевает пальто, шляпу и кланяется
Рут.) До свидания, миссис Мэйо.
140

Рут (не поднимая глаз). До свидания.
Эндру (автоматически). Я провожу вас до машины, доктор.
Выходят. Рут сидит неподвижно. Слышится шум мотора,
который постепенно затихает в отдалении.
(Возвращается, садится, в отчаянии закрыв лицо руками.)
Рут!..
Она поднимает глаза.
Пойдем к нему. Я боюсь! Он все узнает по моему лицу.
Бесшумно открывается дверь спальни, и, незамеченный
ими, показывается Роберт. На щеках у него лихора-
дочный румянец, в больших глазах необычайный блеск.
(Со стоном.) Это невозможно, Рут. Неужели дело так безна-
дежно, как он сказал? Надо бороться. Мы увезем его в
Аризону, он должен поправиться, чудо должно случиться.
Роберт (очень мягко). А почему оно должно случиться?
Рут и Энди оборачиваются к нему и смотрят на него с
ужасом.
Эндру. Роб! (С упреком.) Зачем ты встал? (Подходит к нему.)
Иди ложись и изволь слушаться доктора.
Роберт (не обращая внимания на его слова). Пожалуйста, Эн-
ди, помоги добраться до стула.
Эндру. Черта с два! Немедленно отправляйся в постель. Слы-
шишь? (Берет Роберта под руку.) И лежи...
Роберт (с насмешкой). И лежи там, пока не умрешь, так,
Энди? (Холодно.) Ну что ты как маленький; пойми, мне
осточертело лежать. Я лучше посижу здесь. (И так как
Энди колеблется, добавляет очень сердито.) Даю тебе сло-
во — я сейчас же встану, как только вы меня уложите.
Вам придется удерживать меня силой, а это вряд ли по-
может моему здоровью. Перестань, Энди, не валяй дура-
141

ка. Я хочу поговорить с тобой. (С мрачной усмешкой.)
Надо выполнять желания умирающего!
Эндру (содрогаясь). О, ради бога, перестань! И помни — я не
дам тебе сидеть здесь, если ты будешь так говорить. (Под-
водит Роберта к стулу и усаживает его между собой и
Рут.) Вот подожди, сейчас принесу тебе подушку. (Ухо-
дит в спальню.)
Роберт пристально смотрит на жену, которая в ужасе от-
шатывается от пего.
(Приносит из спальни подушку и подкладывает ее под
спину Роберту.) Так удобно?
Роберт (ласково улыбнувшись ему). Чудесно! епасибо!
Эндру усаживается рядом с ним.
А теперь слушай. Ты просил меня помолчать... После то-
го, как мне стало все ясно, я не хочу. (Медленно.) Во-пер-
вых, я умираю, я знаю это.
Рут закрывает лицо ладонями и так сидит все время в
течение последующего разговора братьев.
Эндру. Роб! Нет!
Роберт (устало). Да. Не лги, Энди, это бесполезно, и меня
раздражает. Перед твоим приездом Рут уложила меня в
постель — и я в первый раз понял... (С горечью.) Я ведь
начал было мечтать, как мы с Рут заживем по-новому.
А когда доктор осматривал меня, я по лицу его обо всем
догадался, хоть он и пытался мне лгать. Чтобы окон-
чательно убедиться, я подслушал у двери, что он сказал
вам. Поэтому ради меня не лги мне и не тешь сказками
об Аризоне или еще там о чем-нибудь. Я умираю, но это
не причина, чтобы считать меня идиотом или трусом. По-
верьте, страшнее всего неизвестность, а теперь, когда я
142

знаю, что меня ждет, я совершенно спокоен. Против судь-
бы не пойдешь...
Пауза. Эндру смотрит по сторонам, бессильный помочь, не
зная, что сказать. Роберт с улыбкой смотрит на него.
Эндру. Нет, Роб, все не так безнадежно. У тебя есть шансы
поправиться. Ты не слышал всего, что сказал доктор.
Роберт. Ах да, он говорил о чуде. (Сухо.) Мы с ним на этот
счет расходимся. В моем случае чудес быть не может.
И кроме того, я знаю больше, чем любой доктор, потому
что я чувствую — конец близок. (Обрывая себя.) Но мы
уже решили не говорить об этом. Расскажи о себе, Энди.
Что ты делал все эти годы? Ты так редко и так кратко
писал!
Эндру. Я хотел писать почаще, но...
Роберт (немного иронически). Насколько можно судить, ты
добился всего, о чем мечтал пять лет назад?
Эндру. Хвастаться мне, по правде говоря, нечем.
Роберт (с удивлением). Ты всерьез так считаешь?
Эндру. Да. Ничего другого не остается.
Роберт. Но ты все-таки разбогател?
Эндру ( бросив взгляд на Рут). Можно считать, да.
Роберт. Рад за тебя. Теперь ты из фермы сделаешь то, чего
я не смог! (Улыбаясь.) А знаешь, просить денег у тебя —
гордость не позволяла, хотя дела были плохи. Тебе при-
дется простить меня за все!
Эндру. Странно это, Роб, и так не похоже на тебя!
Роберт. Но расскажи о себе. Ты действительно занялся тор-
говлей зерном вместе с тем твоим приятелем?
Эндру. Да. Через два года я стал его компаньоном. А потом
• мы расстались. (Отвечает Роберту с видимой неохотой.)
Роберт. А дальше?
Э н д р у. Начал свое.
Роберт. Свое дело?
ИЗ

Э н д р у. Можно и так назвать.
Роберт. По-прежнему с зерном ?
Эндру. Да.
Роберт. Что с тобой? Ты словно чего-то стыдишься? Я ведь
тебя не допрашиваю и ни в чем не обвиняю.
Эндру. Тем, что я делал в первые четыре года, я очень гор-
жусь. А потом — похвалиться нечем. Мне захотелось де-
лать деньги полегче, я стал спекулировать.
Роберт. Пшеницей?
Эндру. Да.
Роберт. И ты наживал деньги, играя на бирже?
Эндру. Да.
Роберт. Как это не подходит к тебе, Энди!
Эндру. Ты прав. Меня тошнило от этого!
Роберт. Я все хотел понять, какая же в тебе перемена.
Теперь понимаю. У тебя совсем другие глаза — в них та-
кое выражение, точно ты все время ждешь: вот-вот раз-
дастся выстрел из пушки. Ты весь в напряжении.
Эндру. Именно в таком состоянии я и жил весь последний
год.
Роберт (молча смотрит на Эндру). Почему ты не женат?
Эндру. Мне никогда не хотелось. Да и времени не было поду-
мать о женитьбе.
Пауза.
Роберт (прерывая молчание). Энди, ты — прирожденный
фермер — спекулировал на хлебной бирже... клочками бу-
маги! Это символично, Энди! (Горько улыбается.) Я не-
удачник. Рут тоже. Отчасти виновата и судьба. А ты, Энди,
ты... настоящий банкрот. Ты целые восемь лет изменял
себе. Понимаешь? Ты любил землю — и ты был здесь твор-
цом. Ты жил в гармонии с самой жизнью. А теперь... (Ему
уже трудно подыскивать слова.) У меня что-то путается в
голове... Но вот что я хочу сказать,— ты спекулировал хле-
144

бом — тем самым, который любил создавать... Как же ты
отклонился от своего пути! Тебе это не простится. Вер-
нуться к самому себе не просто, Энди. Это надо выстра-
дать... (Слабеющим голосом, утомленно.) Нет... Больше не
могу. (Откидывается назад, тяжело дыша и закрыв гла-
за.)
Э н д р у (медленно). Я понял, Роб, все. И ты прав.
Роберт (благодарно улыбается и протягивает брату руку, ко-
торую тот сжимает). Ты должен мне обещать сделать
одну вещь после того, как...
Э н д р у. Клянусь, я сделаю все!
Роберт. Помни, Энди. Рут очень страдала — больше, чем я.
А ты — тебе все досталось легко... (Запинающимся от сла-
бости голосом.) Только через страдание ты обретешь себя!
Обещай мне... жениться на ней... после...
Рут (срывающимся голосом). Роб?!
Он не отвечает.
Э н д р у (делает Рут знак, чтобы она не возражала Роберту).
Ты устал, Роб... Нельзя столько говорить. Тебе лучше при-
лечь и отдохнуть. Поговорим потом.
Роберт (с улыбкой). Потом! Ты всегда был оптимистом, Энди.
(Устало вздыхает.) Да, пойду и отдохну немного...
Эндру помогает ему подняться.
Скоро солнце взойдет, наверно? Уже начало светать.
Эндру. Да, скоро. Уже около семи. (Помогает ему дойти до
спальни.)
Роберт. Пододвинь, пожалуйста, кровать так, чтобы я мог
смотреть в окно, хорошо, Энди? Уснуть я не усну, но
хоть отдохну и забудусь, глядя на холмы и мечтая о том,
что за ними. (Входит в спальню.) И дверь закрой, Энди,
мне хочется побыть одному.
145

Энди возвращается из спальни, тихо закрывает дверь,
садится на стул и так же, как раньше, обхватывает голо-
ву руками. Лицо его полно муки.
Рут (со страхом взглянув на него). Он теряет сознание?
Э н д р у. Немного бредит. Его снова лихорадит. (В бессильной
ярости.) Какой ужас! И ничего нельзя сделать — только
сидеть и... ждать! (Вскакивает со стула и подходит к
печке.)
Рут (глухо). Он всегда говорил... слишком горячо и не очень
понятно... но на этот раз уж очень странно, как тебе ка-
жется?
Э н д р у. Не знаю. Если он и бредил немного, в том, что он мне
сказал, много правды... Но все-таки... (Пристально смот-
рит на Рут.) Почему он хотел, чтобы я ему пообещал...
(Смешавшись.) Ты же знаешь, что он сказал.
Рут. Наверно, он все-таки бредил.
Э н д р у. Нет. Он думал о чем-то, что его беспокоило.
Рут. Просто хотел убедиться, что ты поможешь мне после то-
го, как его не будет.
Э н д р у. Нет. Он и без того уверен, что я о тебе позабочусь.
Рут. А может, он вспомнил, что произошло пять лет назад, в
день твоего приезда.
Э н д р у. Что произошло? Что ты имеешь в виду?
Рут. Накануне твоего приезда мы крепко поссорились.
Э н д р у. Поссорились? Это касалось меня?
Рут. Отчасти из-за тебя.
Э н д р у (поражен). Из-за меня?
Рут. Да. Видишь ли... Вскоре после нашей свадьбы я поняла,
что ошиблась... насчет Роба... но было уже поздно...
Э н д р у. Ошиблась? (Медленно.) То есть поняла, что не любишь
Роба?
Рут. Да.
Э н д р у. Господи!
146

Рут. Потом родилась Мэри. С ее появлением, я думала, все
будет иначе и я полюблю его. Но этого не случилось.
Я просто не могла вынести его беспомощности и страсти
к чтению. Я почти возненавидела его.
Э н д р у. Рут!
Р у т. Я ничего не могла с собой поделать. И ни одна женщина
не смогла бы. И тут я поняла: это потому, что я люб-
лю другого. (Устало вздыхает.) Теперь тебе можно об этом
сказать, все уже давно прошло, все умерло. Ты был
единственным, кого я по-настоящему любила, но поняла
я это слишком поздно.
Э н д р у (потрясенный). Рут! Да понимаешь ли ты, что гово-
ришь?
Рут. Тогда было так. (С внезапным порывом.) Не могла я с
собой совладать, и ни одна женщина не совладала бы.
Э н д р у. Значит... тогда, в тот мой приезд... ты все еще любила
меня?
Р у т. Да
Э н д р у. Но ты-то поняла, что я уже не любил тебя?
Рут. Да, я почувствовала это. Но и я, и все знали, почему ты
уехал из дому первый раз. И целых три года я вообра-
жала...
Э н д р у. Что я по-прежнему люблю тебя?
Рут. Да. А там, на холме, ты высмеял то, что когда-то любил
меня. И я поняла: все кончено.
Э н д р у. Боже ты мой, мне и в голову не приходило... (Осозна-
ет, какую боль, сам того не зная, причинил тогда Рут.)
А Роб догадывался?
Рут. Вот про это я и хотела тебе сказать. Мы поссорились тог-
да, перед самым твоим приездом. Я вышла из себя и все
ему выпалила. .,
Э н д р у (безмолвно смотрит на нее). Значит,- ты объявила Ро-
бу, что ты меня любишь?
Рут. Да.
147

Эндру (с ужасом глядя на нее). Да ты, ты сумасшедшая! Как
ты могла!
Рут. Ничего не могла поделать с собой, дошла до предела.
Больше не в силах была молчать.
Эндру. А ваш ребенок, твой и его,— мысль об этом ребенке
не остановила тебя?
Р у т. Я тогда совсем обезумела.
Эндру. И Роб, 'конечно, думал об этом все время, что я был
дома. Как же он, наверно, страдал! И мне ни слова —и
виду не показал! Ты знала, как глубоко он любит тебя?
Рут (бесстрастно). Да. Я ему нравилась, я знала это.
Эндру. Нравилась?! Как ты можешь так спокойно говорить
об этом? Ведь он умирает! Что ты за женщина? Я не
представлял себе, что ты на это способна. Неужели нель-
зя было молчать, что бы ты ни думала, что бы ни чувст-
вовала? Не удивительно, что он умирает, ты довела его.
Не понимаю, как он выдерживал. Я бы не выдержал —
убил бы себя или тебя.
Рут (бесстрастно). А я и хотела, чтобы он убил меня.
Эндру. И после твоего признания вы продолжали жить вме-
сте?
Рут. Мы жили в одном доме. Но не как муж и жена.
Эндру. Но как он сейчас к этому относится? Думает, что ты
по-прежнему...
Рут. Не знаю. Больше об этом никто из нас никогда не заго-
варивал. Возможно, он и сейчас думает, что ты мне не
безразличен. Может быть, поэтому и хотел, чтобы ты по-
обещал ему...
Эндру. Но ты больше не... было бы глупо! Ты же не лю-
бишь меня?
Рут (медленно). Даже если б я хотела кого-нибудь любить, я
не смогла бы.
Эндру (грубо). И я не люблю тебя, прошу поверить! (Опус-
кается на стул, обхватив голову руками.) Проклятие!
148

И надо же, чтобы между мною и Робом встало такое!
Ведь мы были так дружны с самого детства. Я любил его
сильнее всех на свете. Я сделал бы все, чтобы избавить
его от горя. А я — я стал причиной его страданий! Как я
смогу смотреть ему в глаза? Что сказать ему? (С болью.)
Он хотел, чтобы я обещал... Что мне ответить ему?
Рут. Если ему от этого станет легче,— пообещай. Тебя это ни
к чему не обяжет.
Эндру. Солгать ему, когда он умирает? Я не такой подлец.
И какой смысл лгать? Ему известно, что я не люблю те-
бя. (Решительно.) Нет! Солгать должна ты. Ты изуродо-
вала ему жизнь. Попытайся хоть сейчас немного испра-
вить зло, которое причинила ему. Ступай к Робу. Скажи
ему, что'ошиблась, что никогда меня не любила. Скажи,—
мол, тогда была вне, себя и не помнила, что говорила. Ска-
жи что хочешь. Сними тяжесть с его души, заставь пове-
рить в свою любовь.
Рут. Бесполезно. Он все равно не поверит.
Эндру (в бешенстве). Ты должна заставить его поверить,
слышишь? Торопись, не то опоздаешь.
Она не может решиться.
(Умоляюще.) Рут, ради всего святого! Это твой долг. Ты
никогда не простишь себе.
Рут (покорно). Хорошо. (С усилием поднимается и направляет-
ся к спальне.) Ничего из этого не выйдет.
Эндру смотрит на нее с тревогой.
(Отворяет дверь и входит в спальню. Через минуту испу-
ганно зовет.) Роб! Где же ты? (Входит обратно, дрожа от
страха, оборачивается к Эндру). Энди, Энди, он ушел!
Эндру (не поняв ее, побледнел). Он уже...
Рут (прервав его, истерически). Его нет. Он ушел. Постель пу-
149

ста, а окно открыто. Он, наверно, вылез через него во
двор.
Эндру (вскочив, бросается в спальню и сразу же возвращает-
ся оттуда в страшной тревоге). Скорей! Он не мог уйти да-
леко. Пойдем за ним. (Хватает Рут за руку и бежит с
ней к выходу.) Скорее! (Открывает дверь.) Будем надеять-
ся...
Выбегают, дверь за ними с шумом захлопывается.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Декорация первого действия. На востоке небо уже горит
яркими красками. Вершины телтых холмов сливаются с
горизонтом. На них медленно появляются пламенеющие
полосы света, но дорога окутана тенью, еще не рассея-
лась дымка предутреннего тумана. Поле, расстилающее-
ся на переднем плане, кажется заброшенным. По-видимо-
му, его не обрабатывали с прошлого лета. Изгородь ме-
стами разрушена. Яблоня засохла, голые ветви безжиз-
ненны. Слева, шатаясь, входит Роберт. Споткнувшись,
он падает недалеко от кювета и некоторое время лежит
недвижимый. Затем, собравшись с силами, взбирается по
откосу повыше, чтобы видеть, как восходит солнце, и
ложится на землю. Слева на дороге появляются Эндру
и Рут.
Эндру (оглядываясь вокруг). Вот он! Я знал, знал, что мы
найдем его здесь.
Роберт (пытаясь сесть, устало улыбается им). А я-то думал,
что удрал от вас!
Эндру (ворчит дружелюбно). А вот и не удрал, негодник, и
мы сейчас отправим тебя снова домой, в постель. (Делает
150

движение, чтобы поднять Роберта.) Зачем тебе понадоби-
лось скрываться, а?
Роберт. Перестань, Энди. Перестань. Это невыносимо.
Э н д р у. Тебе плохо?
Роберт. Я умираю. (Падает навзничь.)
Рут, рыдая, опускается около мужа и кладет его голову к
себе на колени.
Не пробуй поднимать меня, Энди. У меня пошла кровь
горлом, когда я добирался сюда. Мне осталось-то несколь-
ко минут.
Энди беспомощно смотрит на него.
(Беспокойно ворочает головой.) Вот теперь так. Теперь я
вижу солнце. Я больше не мог оставаться в комнате. Мне
казалось, я всю жизнь прожил взаперти. Я подумал —
попробую встретить конец, как встретил бы его, если б
у меня хватило мужества... осуществить мечту... Один, на
широкой дороге, лицом к восходящему солнцу.
Э н д р у. Тебе нельзя говорить, Роб. Отдохни, и мы отнесем
тебя домой.
Роберт. Все еще надеешься, Энди? Не надо. Я — знаю...
(Пауза. Дышит с трудом, глаза его обращены на восток.)
Как медлено поднимается солнце! А я не могу ждать дол-
го... (Насмешливо.) Доктор сказал — уезжайте в далекие
страны... там ваше спасение. Он прав. Я всегда знал —
там мое спасение. Только уже поздно... в этом мире. Ну...
а в том... я уж не упущу... чуда... (Приступ кашля сотря-
сает его тело.)
Э н д р у (подавляя рыдания). Роб! (В бессильном гневе против
судьбы сжимает кулаки.) Боже мой!
Руг рыдает и своим платком вытирает Роберту губы.
Роберт (голосом, странно звенящим от счастья). Не плачьте —
это смешно. Поймите же — я счастлив, счастлив, отправ-
151

ляясь в дальний путь, свободен, свободен от фермы, сво-
боден бродяжить... вечно! Даже холмы не запрут меня
здесь. (Поднимается, опершись на локоть, с просветлев-
шим, устремленным к горизонту лицом.) Смотрите!
Как чудесно за холмами! Меня снова зовут голоса. (Вос-
торженно.) И на этот раз я уйду. Я свободен! Это не ко-
нец. Это начало моей дороги... за горизонт. Вы должны
радоваться, радоваться за меня. (В изнеможении опус-
кается.) Энди!
Энди наклоняется к нему.
Не оставь Рут!
Эндру. Клянусь тебе — я буду заботиться о ней!
Роберт. Рут много страдала. Помни, Энди... ради себя, ради
нее... Помни: только через жертву обретешь... (Внезапно
приподнимается, собрав последние силы, и показывает на
горизонт, где над вершинами холмов появляется диск
солнца.) Солнце! (С секунду неподвижно смотрит вдаль.
Затем, задыхаясь от нового приступа кашля, с усилием
произносит.) Не забудь, Энди!.. (Падает навзничь и за-
тихает.)
Рут кричит от охватившего ее ужаса. Закрывает лицо ла-
донями и поднимается на ноги.
Эндру (опускается на одно колено над телом брата, кладет
руку ему на грудь, целует его в лоб и встает. Смотря пря-
мо в лицо Рут, упавшим голосом). Кончено! (С порывом
гнева.) А ты так и не сказала ему!
Рут (жалобно). Он был счастлив и без моей лжи.
Эндру (показывая на тело брата, которое разделяет их. Дро-
жит от гнева). Это твоих рук дело. Ты убила его!
Рут (рыдая). Не надо, Энди! Перестань! Я ничего не могла по-
делать. Он понимал, что и я страдаю. Он просил тебя —
не оставить...
152

Э н д р у (с минуту смотрит на нее. Его гнев утихает, на лице
появляется выражение глубокого сострадания. Смотрит на
брата и голосом, полным горя, обращается к ней). Прости
меня, Рут. Ради него, прости. Он был прав. Я никогда не
забуду, что он сказал.
Рут отнимает от лица руки и смотрит на него, еще не
понимая.
(Запинаясь.) Я... ты... мы оба с тобой натворили. Мы долж-
ны помочь друг другу. Со временем мы поймем, что де-
лать... (С отчаянием.) И, может быть, тогда...
Нельзя понять, слышит ли его Рут. Она молчит, при-
стально глядя на него, подавленная, погрузившаяся в ту-
пое отчаяние, не в силах почувствовать хоть какую-либо
надежду.
Занав е с
1918

%
лото
ПЬЕСА В ЧЕТЫРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод
Е. КОРНИЛОВОЙ

w
4^

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
команда
«Тритона».
ИСАИЯ БАРТЛЕТ — капитан китобойного судна
«Тритон».
САЙЛАС ХОРН — боцман
БЕН КЕИТС — матрос
ДЖИММИ КАНАКА — туземец, матрос |
БАТЛЕР — кок
ЭИБЕЛ — юнга
САРА АЛЛЕН БАРТЛЕТ — жена капитана Бар г-
лета.
СЬЮ )
г их дети.
НЭТ ]
ДЭНИЭЛЬ ДРУ — капитан торгового флота.
ДОКТОР БЕРРИ.
Время действия — около 1900 года.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Действие происходит на юге, на небольшом бесплодном
коралловом острове Малайского архипелага. Искрящий-
ся под палящими лучами солнца коралловый песок хол-
*миком поднимается справа, несколько возвышаясь над
уровнем моря. В середине холма растет кокосовая пальма.
Неподвижная крона отбрасывает крохотную тень на
землю у самого ствола дерева. Вдалеке, на расстоянии
около ста ярдов, видна лагуна. Ее живая синева резко кон-
трастирует с мертвенной белизной береговой коралловой
кромки. На горизонте над морем широкой полосой под-
нимается красноватая дымка. Она отделяет ярко-синюю
гладь моря от металлически серо-голубого неба. Остров
раскален. От земли к небу поднимаются потоки горячего
воздуха, в которых видимый мир утрачивает краски и
реальные очертания.
В пятачке тени от кокосовой пальмы, свернувшись, спит
Эйбел. Для своих пятнадцати лет Эйбел слишком худ
и мал. У него сухое, как пергамент, старческое лицо.
Одежда на нем ему явно не по размеру. Из-под рваной
полотняной кепки торчат вихры каштановых волос.
Эйбел выглядит очень измученным. Ему, должно быть,
снится что-то страшное, он корчится и стонет во сне.
Справа торопливо входит Ват л ер — высокий, пожилой
158

Человек. На нем вылинявшие остатки того, что когда-тб
было коричневым костюмом. Разорванный спереди пид-
жак, на котором давно нет пуговиц, болтается на исху-
далом теле, открывая голую грудь. Кепка сдвинута на
лысину, обрамленную редкими седыми волосами. Лицо
с круглыми голубыми глазами обожжено солнцем. На
ногах — развалившиеся стоптанные башмаки.
Батлер в страхе оглядывается по сторонам. Успокоив-
шись, что за ним никто не следит, он приближается к
спящему мальчику и, склонясь jnad ним, дотрагивается
ладонью до его лба. Эйбел со стоном открывает глаза,
украдкой озирается — нет ли вблизи того, кто внушает
ему страх.
Эйбел (хрипло). Где капитан и остальные, Бате?
Батлер (прерывистым шепотом). На берегу остались. (Уста-
лым движением руки показывает вправо. Затем, тяжело
опустившись к подножию дерева, прислоняется к стволу,
тщетно стараясь спрятать свои длинные ноги в тени.)
Эйбел. Что они там делают? Может, воду нашли?
Батлер (отрицательно качает головой и закрывает глаза).
Нет. Да и где найдешь — на этом проклятом острове ее
и не было. Кругом солнце да песок, и больше ничего.
Э й б е л. А может, нашли, а ты не знаешь.
Батлер. Ничего здесь нет: ни воды, ни еды. Одно солнце.
(Дрожащими пальцами проводит по щекам.) Лицо так и
саднит! Дождичка бы! (Пауза. Ласково.) А ты-то как, сы-
нок? Хорошо вздремнул?
Эйбел. Ужасно. (Жалобно, дрожащим голосом.) Хоть каплю
воды! Хоть каплю! Все горит внутри. (Умоляюще.) Скажи,
а у тебя не осталось глотка? По чести скажи.
Батлер (с опаской поглядев вокруг). Тише ты! (Строго по-
смотрев на мальчика.) Молчок, слышишь? Смотри — не
выболтай... даже ему. Побожись'
159

Эйбел. Разрази меня гром — не выболтаю.
Б а т л е р ** (вынимает из кармана брюк бутылку с водой). Он
не знает о ней, запомни. Если увидят ее, убьют меня, как
собаку, и тебя заодно, понял?
.Эйбел. Не скажу я им, Бате. (Протягивая руку.) Дай глоток,
Бате. Ну дай, ради бога.
Батлер. Нет. Я для тебя же берегу. Если уж только глоток.
Надо быть экономным. Когда-то подберет нас какое-ни-
будь судно; это единственная надежда. (Протягивает бу-
тылку.) Опусти руку, слышишь? Не то не получишь ни
капли.
Эйбел убирает руки.
(Осторожно прикладывает бутылку к его губам, дает от-
пить два глотка и затем отнимает ее прочь.) Пока все —
хватит с тебя. Потом еще получишь. (Делает сам один
глоток и заметным усилием воли отрывает бутылку ото
рта; затытсает ее пробкой и засовывает в задний карман
брюк. Судорожно вздыхает.)
Эйбел. Еще. Еще глоток.
Батлер (решительно). Нет.
Эйбел (жалобно). У-у-у, собака!
Батлер (спокойно). Потише! Не кипятись, а то хуже станет,
пить еще больше захочешь.
Мальчик сникает и в изнеможении закрывает глаза.
(Более уверенным тоном—вода вернула ему мужество.)
Эта вода спасет нас, я в самую последнюю минуту вспо-
мнил о ней. Они лодки тогда спускали. Я слышал, как ты
звал меня, торопил. Им-то было плевать на меня — уто-
ну я или выберусь. Что для них какой-то грязный кок?
Но я в это время воду наливал в бутылку из-под виски.
Она давно валялась у меня. Теперь в ней вода, и не для
них, черт бы их побрал, а для нас с тобой.
160

Эйбел (пытается приподняться и сесть, видимо, вода его под-
бодрила). А если старик узнает, он дошлый...
Б а т л е р. Не узнает. Никто — ни он, ни Хорн с Кейтсом, ни
Джимми Канака. (Оправдываясь.) Что я от них видел?
Побои да ругань. (Злобно.) Они-то дали бы мне хоть гло*
ток? Скорее, укокошили бы. Да им теперь все равно ни-
чего не поможет — поздно. Они с ума посходили. Трое
суток как мы на этом острове, а у них ни капли воды во
рту не было. Ходят, бродят, на солнце жарятся — все во-
ду ищут, а ее тут и в помине не было. (Внезапно расхо-
хотался.) Я к тебе шел, а они орали как бешеные. Слы-
шал?
Эйбел. Слышал. А может, мне снилось.
Б а т л е р. Это им снится. Я был с ними. (С возрастающей зло-
бой.) Он разбудил меня пинком, заставил пойти с ними,
только я в сторону — он на меня с кулаками. Силен еще.
(Угрожающе.) Но его ненадолго хватит. (Сдерживая вол-
нение, продолжает рассказывать.) Пошли мы воду искать.
Тут Джимми Канака лодку увидел — вроде малайского
каноэ, только побольше. В рифах она застряла. Кинулись
они к ней — по пояс в воде — ищут, нет ли там питья ка-
кого. Я удрать хотел, боялся — вдруг там акулы. А они
как заорут! Я — назад, подумал, может, и впрямь прес-
ную воду в каноэ нашли. Посмотрел я — стоят они над
сундуком каким-то, крышку его отодрали, орут, ругают-
ся, совсем одурели. Я в сундук заглянул, а в нем довер-
ху всякой дряни металлической: браслеты, ожерелья, об-
ручи — малайцы такие носят. Все из железа, из меди —
и камни там фальшивые блестят, как бриллианты.
Орут они от радости, хлопают друг друга по спине, а чер-
тов капитан как закричит на меня: «Проваливай! Все
равно ничего не получишь!» Я не ответил, поднял только
несколько штук, поглядел на них — да прямо ему и ска-
зал: «Не золото это. Медь и железо — ни пенса не стоит».
6 О'Нил, т. 1
161

Он просто взбесился. Я тут и удрал, а то бы он ножом
меня пырнул. Добежал до тебя, а ты спишь.
Эйбел. Правда — ни пенса это не стоит? Откуда ты знаешь?
Батлер. Как-никак, а уж золото-то от медяшек научился от-
личать. Да им и чистое золото сейчас ни к чему. Пить-то
его не будешь? (С внезапной жестокостью.) Это отплата
им за все. Два года оплеух и зуботычин ни за что ни про
что. Меня уволокли на пщуну, когда я был пьян, а у ме-
ня ведь была хорошая работенка. Силком заставили
стряпать им. Отольется ему за все. То, что проклятая по-
судина ушла на дно, это только начало. Я еще увижу,
как он подохнет — и те трое тоже. А мы с тобой спасем-
ся. Знаешь, почему я не себе воду оставил, а по-братски
с тобой делюсь? Только ты один во мне человека ви-
дел— они тебя и били за это. Обоим нам плохо было.
А теперь мы с ними посчитаемся. (Утомленный взрывом
мстительных чувств, ложится навзничь.)
Эйбел (жалобно). Боже! Домой-то как охота!
Батлер. Погоди, вернешься. Мы с тобой еще будем дома.
(Закрыл глаза. Пауза. Устало.) Только закрою глаза — так
все и качается подо мной, будто я все еще в лодке. Никог-
да не забуду этих дней. Вверх — вниз, вверх — вниз.
Солнце да вода — и больше ничего.
Оба некоторое время молча лежат, закрыв глаза, только
слышно тяжелое дыхание. Справа доносится невнятный
разговор, затем голоса постепенно становятся слышнее.
Эйбел (открывает глаза, испуганно). Бате! Слышишь, идут!,
Батлер (прислушиваясь). Да, это они! (С трудом поднимает-
ся.) Уйдем отсюда.
Эйбел встает^ оба делают несколько шагов влево.
(Прикрыв глаза ладонью, смотрит по направлению к бе-
регу.) Гляди! Тащат с собой сундук с этим хламом. Вот
162

дурачье! (Предостерегающе.) С ума спятили! Ты смотри
подальше от них держись: они ни перед чем не остано-
вятся.
Все яснее слышатся тяжелые шаги людей, идущих по
песку. Появляется капитан Барт лет; за ним — Хорн,
Кейт с и Джимми Канака. Бартлет — высокий ро-
стом, ладно сложенный человек, на нем синий двуборт-
ный китель, брюки из материала того же цвета и рези-
новые морские сапоги, отогнутые ниже колен. Несмотря
• на*голод и жажду, в его крепком мускулистом теле чув-
ствуется огромная сила. Массивная, большая голова по-
крыта густыми, спутанными седыми волосами. Скула-
стое лицо с орлиным носом опалено солнцем, над крепко
сжатым ртом нависли седые усы. Мохнатые брови при-
дают особую мрачность взгляду его темных глаз. Сайлас
Хорн — худ, угловат, далеко не молод. На его худом лице
с крючковатым носом — следы порока и жестокости.
Одет в серые штаны из бумажной материи и разорван-
ную тельняшку, открывающую волосатую грудь. Обож-
женные солнцем руки, плечи, грудь покрыты волдыря-
ми. На голове кепка. Кейтс — приземист, широкогруд и
кривоног, квадратное тупое лицо с узкими жадными гла-
зами изуродовано оспой. В нем чувствуется грубая, зве-
риная жестокость. Одет в рваные штаны, грязную белую
тельняшку, на голове кепка. Джимми Канака — высокий
молодой туземец. Вокруг бедер кусок материи, на кожа-
ном поясе болтается нож. Кейтс и Канака сгибаются под
тяжестью сундука. У троих белых — алчный взгляд. Они
с трудом дышат, ноги дрожат от слабости, губы потреска-
лись, голоса охрипли, языки с трудом ворочаются. Но на
обожженных солнцем лицах — сумасшедшая радость.
Бартлет (утомленно). Знаю, он тяжелый, этот сундук. А ну-
ка, поднатужьтесь! (Бросается в тень, прислоняется спи-
6Ф 163

ной к пальме и указывает на песок у своих ног.) Ставь
сюда, чтоб мне видно было.
X о р н (повторяя как автомат). Ставь сюда!
К е й т с. Да, сэр, да. Ставь, Джимми.
Опускают на землю сундук.
Бартлет. Садитесь, ребята, садитесь. Вы заслужили отдых.
Все трое бросаются <на землю. Жадный взгляд Бартлета
прикован к сундуку. Молчание внезапно прерывает
Кейтс, который с глухим криком приподнимается на
колени.
Кейтс (уставившись на капитана, хрипло). Пить... воды...
X о р н (почти беззвучно повторяет). Воды...
Пауза. Вдруг Бартлет кулаком ударяет себя по лбу, отго-
няя какую-то навязчивую мысль. Батлер и Эйбел изда-
ли испуганно смотрят на них.
Бартлет (овладев собой, решительно и угрожающе). Если
произнесешь это слово еще раз, Бен Кейтс, если только
произнесешь его хоть раз — отправишься на ужин к аку-
лам. Понял?
Кейтс (испуганно). Понял, сэр. (Скова падает на песок.)
Бартлет (с презрением). Ты, как младенец или баба, хны-
чешь о том, чего у нас нет. Не можешь потерпеть без
воды —г как мужчина? (Решительно.) Вода скоро будет —
терпи, да рот зажми покрепче. Сегодня какое-нибудь
судно подберет нас. (Взгляд его падает на сундук.) Радо-
ваться должен, а не ныть. Нашли-то мы что? Воды нет —
зато есть золото! (С сумасшедшим возбуждением.) Золо-
то! Получишь свою долю — тебе на всю жизнь хватит.
Ром, вино, бабы — все твое будет.
Кейтс (приподнимается, его узкие глаза завороженно смот-
рят на сундук). Ром,., вино,..
164

Б а р т л е т (закрывает глаза, словно перед ним встает какое-
то видение). Да, ром, вино, женщины —для тебя, Хорна
и Джимми. Не будете больше плавать по проклятому мо-
рю. Карманы у вас и без того будут полны.
Трое мужчин напряженно слушают. Батлер и Эйбел под-
ходят ближе, будто и на них действует гипноз.
А дурак Кейтс вопит — пить ему, видите ли, хочется. Мне
бы первому жаловаться на судьбу, да что в этом толку?
Моя шхуна на дне моря сейчас. Работа целых двух лет
прахом пошла. А вы ч,то потеряли? На всех троих — не-
сколько лохмотьев. (С какой-то дикой силой.) А я, скажу
вам, даже рад, что «Тритон» затонул. (Похлопывает ла-
донью по сундуку.) В нем больше, чем когда-либо зара-
батывали все китобойные суда. Золото, бриллианты,
изумруды, рубины — красные, зеленые...
Кейтс (облизывая губы). Да, зелены^ изумруды, за них можно
кучу золота получить.
Б а р т л е т (не слыша его, продолжает говорить как бы сам с
собой). Ром, вино и бабы — для вас троих, а для меня —
другое. До самой смерти отдыхать дома. Отныне я буду
с тобой, жена, с вами, Нэт и Сью. Побоку китобойный
промысел — ты, Сара, об этом просила меня всю жизнь.
По воскресеньям буду ходить с тобой в церковь-, Сара,
как ты хотела. Проклятые соседи станут глазеть на нас
с завистью, черт их возьми. У тебя будет все, что захо-
чешь, ничего не пожалею для тебя, для Сью и для маль-
чика. Я годами мечтал об этом, во сне видел. Слова худо-
го не скажу о китовом жире, но это всего лишь торговля.
Я же всегда питал надежду в каком-нибудь плавании
найти амбру — она стоит золота.
Хорн (слегка приподнимает голову, сонно). Амбра — да, это
вещь.
165

Б а т л е р (с опаской шепчет мальчику). Видишь? Я не ошиб-
ся. С ума сошли — все четверо.
Эйбел (не сводит глаз с капитана, тихим голосом). Хочу по-
смотреть, что там, в сундуке.
Б а т л е р. Берегись. Не то и ты с ума сойдешь.
Эйбел остается на месте.
Бартлет (слова его все больше похожи на бред). Теперь са-
мое время после двадцати лет скитаний по морям осесть
дома. У нас там такие высокие деревья, такая тень под
ними, и столько зеленой травы. А с моря всегда про-
хладный ветер. (Старается преодолеть сонливость и смот-
рит вокруг с гневом.) О чем это'я говорю? (Но и на него
и на других находит оцепенение. После минутной паузы
снова начинает монотонно рассказывать.) Много лет на-
зад, когца я охотился на китов — я только что приобрел
свой первый корабль,— пришел ко мне какой-то чело-
век, похожий на испанца, и заявил, что хотел бы заф-
рахтовать мой корабль и взять меня в долю. У него бы-
ла карта какого-то острова — у берегов Южной Америки.
На карте крестиком было обозначено место, где пираты
когда-то зарыли клад. Я глуп был и не поверил ему. Он
зафрахтовал шхуну у старого Скотта. Больше о той шху-
не ни слуху ни духу. Но испанец этот с картой никогда
у меня из головы не выходил. Я все думал — что бы мне
поехать тогда с ним!.. (Выпрямляется и кричит.) Но клад
здесь! Я наткнулся на него — без всякой карты. Золото
и драгоценные камни — все, о чем он говорил,— вот они,
прямо перед нами. (Поворачивается к Джимми.) Открой
сундук, Джимми!
Джимми (поднимаясь,, тихо). Слушаюсь, капитан. (Накло-
няется, чтобы поднять крышку сундука.)
Бартлет (в неожиданном порыве гнева сильно бьет Джимми
166

сметь дотрагиваться до него!
Джимми (отступает, тихо). Слушаюсь, капитан. (Ложится
слева от сундука.)
Б а р т л е т (заметил Батлера), А, ты здесь? (Голос его хрипит
от злобы.) Я помню, что ты сказал на берегу! Счастье
твое, что я не схватил тебя тогда! «Медь и железо —
хлам,— сказал ты.—Не золото. Не стоит ни черта». Про-
клятый лжец! (Видит Эйбела.) И этому уже наболтал —
по его лицу вижу. (Сурово, Эйбелу.) Поди сюда!
Эйбел (приближается несмело). Д-д-да, сэр!
Барт лет. А ну, открой сундук! Открывай, щенок!
Эйбел приближается со страхом и открывает крышку
сундука.
(Хватает его за шиворот и тычет лицом в сундук.)
Хорн, Кейтс и Канака придвигаются ближе, вытягивают
шеи, чтоб заглянуть внутрь,
\
Барт лет (трясет насмерть перепуганного мальчика). Ну что
там, щенок? Что ты там видишь?
Эйбел. А-а, пустите... вы задушите меня!
Барт лёт (свирепо). И задушу, если не скажешь. Что ты там
видишь? Золото? Отвечай! Золото?
Эйбел (заикаясь), Д-да... конечно... золото... вижу...
Барт лет (отбрасывает его, мальчик падает на песок. Тор-
жествующе поворачивается к Батлеру), Слышишь ты,
брехун? Золото! Золото! Даже ребенок сразу понял это.
(Угрожающе.) А ты не веришь? Не веришь?
Батлер (испуганно). Может, я и ошибся, капитан. Й... не
очень внимательно смотрел.
Барт лет. Подойди. (Поднимается, прислонясь спиной к де-
реву.) Подойди, я сказал.
167

Б а т л е р. Слушаюсь, сэр. (Оглядывается кругом, собираясь убе-
жать.)
Бартлет. Джимми!
Канака вскакивает.
Прирежь его, если он вздумает бежать.
Джимми (хватается за нож, темные глаза дико сверкают; по-
корно, как всегда, отвечает). Слушаюсь, капитан.
Бартлет (дрожащему от страха коку). Подойди!
Б а т л е р (приближается с мужеством отчаяния). Слушаюсь, сэр.
Бартлет (показывая на содержимое сундука). Золото это или
нет?
Б а т л е р. Если б я потрогал его...
Бартлет. Возьми оттуда...
Батлер (вынимает из сундука браслет, украшенный цветны-
ми стекляшками, смотрит на него с минуту, затем гово-
рит с притворной уверенностью). Ошибся я, капитан. Это
золото — чистое золото и дрогоценные камни, бьюсь об
заклад.
Бартлет (торжествующе). Ха! Пришел-таки в себя! Поздно!
Тебе теперь ничего не достанется. Я проучу тебя за твое
вранье. (Сшибает кулаком Батлера на песок, тот с ми-
нуту лежит неподвижно, все еще зажав в руке браслет.)
Эйбел в страхе убегает налево.
Будешь знать! (Садится около сундука, остальные под-
ползают ближе. Опускает в сундук обе руки; жадно и
страстно.) Золото! Это получше, чем охота на китов! Луч-
ше амбры, если бы мне когда и посчастливилось ее найти.
Батлер внезапно поднимается. Презрительно осматривает
браслет, даже пробует на зуб. Потом крадется налево.
Лицо его внезапно меняется, он с ненавистью смотрит
прямо в глаза капитану.
168

Джимми (показывает на Батлера). Он браслет утащил!
Б а р т л е т (взглянув на Батлера, презрительно). Хочешь удрать
с этой вещью? Вор! Теперь ты знаешь — это золото, да?
Ладно, можешь оставить себе эту штуку. Это твоя доля за
то, что ты хоть раз сказал правду.
Хорн (протестуя, алчно). Не давайте ему, капитан, нам и так
мало, а ему не за что.
Батлер (уже не может сдерживаться). Да кто у вас просит?
Кому нужна... эта дрянь? Только не мне! Нет! (Пренеб-
режительно.) Свихнулись совсем! Золото! Ха-ха! Хлам, а
не золото. Я на зуб пробовал. Это медь — и цветные стек-
' ляшки. Ни черта не стоит. Нате! Хватайте кто хочет!
(Швыряет браслет на песок.)
Б а р т л е т (поднимает его, в бешенстве кричит). Джимми!
Б ат лер с испуганным криком убегает налево.
Джимми (вскакивает и, схватившись за нож, ждет приказа).
Я поймаю его, капитан, и всажу...
Барт лет (нахмурясь). Нет. Пока не нужно. Садись.
Джимми усаживается на песок.
(Уставился на сундук. Видимо, слова и поведение Батле-
ра смутили его, возбудили в нем сомнения. Бормочет про
себя.) Чудно! Чудно! Швырнул браслет — словно комок
грязи. Не захотел взять — хлам, твердит, а ведь знает, что
это золото. Он сам сказал, что золото. Чудно! А потом —
отшвырнул. Будто не верит, что это золото.
Хорн. Вы двинули — у него в голове и помутилось.
Б а р т л е т (покачав головой, угрюмо). Не первый раз я его
двинул, но он никогда со мной так не говорил. Нет, тут
что-то другое.
Хорн. Вы же сказали — не будет ему доли,— вот он и того,
тронулся.
Б а р т л е т (снова отрицательно качает головой). Нет. Глаза у
W

него не те. Затаил он что-то. Может, удумал сам захва-
тить свою долю? Может, надеется, что помрем все с го-
лоду да от жажды, и никакое судно нас подобрать не
успеет. А он в живых останется и все себе заграбастает.
(Убежденный в правильности своих предположений, бы-
стро вскакивает на ноги.) Вот он что задумал. В этом все
дело! Ждет нашей смерти.
К е й т с (встав на колени и угрожающе подняв над головой ру-
ку). Прикажите Джимми заколоть его, сэр! Прикажите
Джимми! У меня нет ножа, а то я сам бы прикончил его.
(Неуверенно встает.)
Джимми (угодливо). Заколоть его, капитан? Я и мальчишку
заодно.
Кейтс (слабеющим голосом). Сил нет, а то бы я сам. (Коле-
ни его подламываются, и он опускается на песок; умо-
ляюще.) Воды! Глотнуть бы только. (С трудом поворачи-
вается лицом к морю.) Может, там есть вода? Пойду по-
гляжу. (Пытается встать, но снова падает, хватая ртом
воздух.)
Барт лет (напрягает всю свою энергию, строго). Заткнись,
не то я кляп тебе в глотку загоню.
Кейтс (бормочет). Если не найдем воды — мы подохнем, а он
дождется...
Джимми (услужливо). Дай заколоть его и мальчишку.
Барт лет. Заколешь —а дальше что? Вода у нас сразу по-
явится, да? (Пауза. Встряхивает головой, отгоняя какую-
то мысль; вполголоса.) Хватит об этом! (И вдруг громко
и повелительно.) Хватит об этом, говорю вам. Полезай на
дерево, Джимми,— смотри за морем. Может, судно ка-
кое увидишь.
Джимми Канака быстро влезает на верхушку пальмы,
смотрит кругом. Остальные встают и с пробудившейся на-
деждой пристально следят за ним.
/
170

Джим ми (внезапно кричит радостным голосом). Вижу, вижу,
капитан!
К е й т с (размахивая руками). Судно на море! О!
Джимми. Вроде торговая шхуна. Идет прямым курсом сю-
да. Идет быстро, полным ходом. Скоро подойдет к бе-
регу!
Хорн. К нам направляется, слышишь, Кейтс?
Барт лет. Сколько от нее до берега, как, по-твоему?
Джимми. Пять-шесть миль, капитан.
Б а р т л е т. Слезай!
Джимми соскальзывает на землю.
(Взволнованно восклицает.) Говорил я вам! В самое вре-
мя поспевает. Пошли теперь на берег. Когда подойдет
поближе, надо кричать и махать со скалы. Нас увидят!
Везет нам сегодня. (Взгляд его падает на сундук, и он
вдруг гамолкает. Пауза.)
А что с этим сундуком делать — с золотом?
Хорн (быстро). Тем, со шхуны, не расскажете о нем?
Кейтс. Они потребуют доли с нас.
Хорн. А скорей всего —убьют они нас и себе все заберут.
Барт лет. По-вашему — я с ума сошел? Мы его здесь за-
роем.
Кейтс (огорченно). Оставим, чтобы кто-нибудь нашел?!
Б а р т л е т. Зароем поглубже — сам черт его не достанет. Я на-
рисую карту этого острова. (Достает из кармана лист бу-
маги и огрызок карандаша.) Копайте здесь — у самых
корней, да поглубже.
Хорн и Джимми руками разгребают песок.
(Чертит.) Здесь бухта... скала, а тут вот дерево — единст-
венное, другого на острове нет. Не спутаем! (Кейтсу, ко-
торый заглядывает через его плечо.) А в этом месте,
171

где дерево, поставлю крестик — значит, здесь зарыто
золото.
X о р н (не прекращая работы, поворачивает лицо к капитану).
А как сам остров-то потом найдете?
Б а р т л е т. По последней записи насчет «Тритона». Я сделал
ее на листке бумаги из вахтенного журнала. С того ме-
ста мы в лодке шли четыре дня — на север, если компас
не врал. Думаю, миль полтораста проплыли.. (Восторжен-
но.) Никакой черт не собьет меня, когда искать буду
этот остров,— ведь на нем золото! Погодите, вернемся до-
мой, снаряжу небольшую шхуну для нас четверых,—
и сюда. Выроем его. Клянусь вам, нам недолго придется
ждать!
X о р н (выпрямляется). Ну как — хватит копать?
Барт лет. Хватит.
Джимми (выпрямляется и внезапно показывает налево). Он
глядит, капитан. Глядит сюда. И мальчишка тоже. Они
все видят, капитан.
Все четверо смотрят на Батлера и Эйбела, о которых они
совсем было забыли.
К е й т с (возбужденно). Они же теперь знать будут, где мы его
закопали!
X о р н. И все выболтают на шхуне!
Кейтс (исступленно). С ними надо разделаться, капитан. Да-
вай сюда твой нож, Джимми. Быстрее! (Делает шаг к
Джимми, который отталкивает его, вопросительно глядя
на капитана.)
Б а р т л е т (стоит неподвижно, пораженный внезапным ослож-
нением). Значит, они выслеживали нас, собачьи отродья!
Садитесь все — так они ничего не увидят.
Все садятся на песок.
Я совсем забыл о них. (Ударяет кулаком по лбу.) Надо
172

что-то сделать. 1Пхуну-то они скоро увидят, будут ей
кричать и махать — их и заметят.
Хорн. Тогда прощай, золотишко.
Джимми. Скажи слово, капитан, и Джимми кончит их. Они
не будут кричать шхуне.
Б а р т л е т (глядит на Джимми, но отвечает Хорну). Да, прощай
золото, Хорн! Этот негодяй смеялся над нами, гово-
рил — не золото, а сам знал, что это оно. Он все расскажет
на шхуне. Рад будет все рассказать.
Хорн. И мальчишка такой же, заодно с ним.
К е й т с (хрипло). Покончить с ними — и все.
Бартлет. А если они никому на шхуне не скажут, значит,
сами надеются сюда вернуться. Опередят нас, да и вы-
копают его. У кока на уме что-то такое есть. Он не зря
притворяется, будто не верит, что это золото. Как, по-тво-
ему, Хорн?
Хорн. По-моему, времени у нас мало, а болтаем мы много.
(Подстрекательски.) Они с нами быстрей покончили бы.
Бартлет. По его глазам было видно, что он не прочь при-
кончить меня.
Хорн (снижает голос flо шепота). Прикажите Джимми, капи-
тан,— вот мой вам совет.
Бартлет. Это против закона, Сайлас Хорн!
Хорн. Закон до этого острова не достанет.
Бартлет (задумчиво). Это против закона, а капитаны клят-
ву дают соблюдать его в плаванье. Те двое не нарушили
долга, не бунтовали.
Хорн. А кто об этом узнает? Они собираются своровать чу-
жое— это похуже всякого бунта. (Приводит самый вес-
кий, с его точки зрения, довод.) А Джимми — чернома-
зый, закон и вовсе не для него. Он сильней вас, и вам*
его не остановить.
Бартлет. Да... мне его не остановить! (Молчит и не спу-
скает глаз со своего сокровища.)
173

Хорн подает знак Джимми, а тот упорно смотрит Барт-
лету в лицо. Поняв, что оно выражает молчаливый при-
каз, Джимми вытаскивает нож и крадучись уходит
налево. Кейтс садится на корточки и следит за каждым
движением Джимми. Бартлет и Хорн неподвижно стоят,
уставившись на сундук.
Кейтс (шепотом). Вон они. Сидят спиной к нам. (Пауза.)
Джимми к ним подполз. Они не видят его. (Пауза. Вскри-
кивает.) Вот это да!
Слышен крик Батлера.
Прямо в спину! С коком покончено. А малый бежит.
Слышны крики Эйбела, его бег и затем падение тела.
X о р н (удовлетворенно). Кончено, капитан.
Бартлет (медленно и веско). Я ни одного слова не произнес,
запомни, Сайлас Хорн.
Хорн (хитро). И я тоже, сэр. Джимми сам все решил. Ежели
кого винить — а кому винить-то? — так только Джимми
Канаку.
Бартлет (угрюмо). Я не сказал ни одного слова.
Джимми бесшумно возвращается.
Джимми. Все сделал, капитан. Теперь они уже ничего не
скажут.
Кейтс. Ты храбрец, Джимми Канака, даром что черномазый.
Джимми (что-то бормочет на своем языке. Бартлету, кото-
рый не смотрит на него). Я на дерево, капитан? Смот-
реть на шхуну?
Бартлет (с усилием берет себя в руки). Да, лезь на дерево.
Джимми влезает на пальму.
Хорн (приподнявшись на локтях). Видна шхуна?
174

Джимми. Подходит, быстро подходит.
Хорн (посмотрев в том направлении, в котором смотрит и
Джимми), ty/уже вижу мачты! Смотрите!
Бартлет (поднявшись, смотрит на море). Быстро идет! (С не-
го мгновенно слетает оцепенение, он снова обретает го-
лос командира. Кладет в карман браслет, который все еще
держал в руке.) Живо слезай оттуда. Тебе еще поработать
надо. ^
Джимми слезает вниз.
Ты их там и оставил? Лежат на виду?
Джимми. Да, капитан.
Бартлет. Ступай — похорони их. Засыпь песком, да смот-
ри— как следует, чтобы никто их не увидел. Ну, быстро!
Джимми (покорно). Иду, капитан. (Поспешно уходит налево.)
Бартлет. А ты, Хорн, на берег. (Толкает ногой лежащего на
песке Кейтса.) Вставай! Отправляйся с Хорном — кричите
там погромче, чтоб на шхуне вас заметили.
Хорн. Слушаюсь, сэр.
Бартлет. Я останусь здесь и зарою золото. Мне надо спе-
шить, а то еще наставят бинокль на остров, увидят, чего
доброго. Скорей! (Снова толкает ногой Кейтса.)
Кейтс (стонет). Ох... (Невнятно.) Не могу... на вахту... (Кри-
чит.) Воды!
Бартлет (презрительно). Собака! Подними его, Хорн.
Хорн (помогая Кейтсу подняться). Вставай, парень. Иди, по-
давай сигналы шхуне. У нее на борту вода — целые
бочки.
Кейтс (с трудом поднялся на ноги, стряхивая со своего пле-
ча руку Хорна). Вода у нее на борту! (Воспаленным взгля-
дом смотрит на горизонт, где вырисовывается силуэт
шхуны. Бежит, прихрамывая, направо к берегу, воздев
кверху руки, и дико кричит.) Э-э-й! Э-э-й! Вода!
Хорн быстро шагает за ним.
175

Б а р т л е т (остается один. Оглянувшись вокруг, опускается на
колени возле сундука; запустив в него руки, перебирает
находящиеся в нем предметы, которые издают металли-
ческий звук). Ты в безопасности! Никто не расскажет, где
мы тебя спрятали. Он умер, этот лжец. А ты лежи себе
спокойно — я за тобой вернусь. (Мечтательно.) Теперь —
никакой охоты на китов. Хватит с меня проклятого мо-
ря! Домой, на отдых! Золото... Мечтал о нем всю жизнь.
Теперь, Сара, мы с тобой заживем. Ваш отец богат, де-
ти. (Возвращаясь на землю.) Болван! Что я тут болтаю?
Совсем потерял голову. (Закрывает сундук крышкой,
опускает его в яму и засыпает песком. Хрипло шепчет.)
Лежи тут, слышишь? Я вернусь за тобой — и выкопаю
тебя отсюда.
В отдалении слышны крики Хорна и Кейтса, стараю-
щихся привлечь к себе внимание тех, кто на шхуне.
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Действие происходит в старом сарае, который стоит на
калифорнийском берегу у причала, принадлежащего Барт-
лету. В глубине двойные двери, выходящие к причалу в
бухте, за которой далеко простирается открытое море. Сле-
ва два окна и вторая дверь, ведущая к доку. Около этой
двери — койка с одеялами и подушкой без наволочки.
В центре сарая, ближе к передней части сцены,— стол,
на котором стоят бутылка и стаканы. Вокруг стола —
три плетеных стула. Справа валяются рыболовные сна-
сти. Там и сям разбросаны старые якоря, веревки, тали,
банки с красками, обломки дерева. Шесть месяцев спу-
стя. День клонится к концу. Сквозь замазанное краской,
затянутое паутиной окно в.сарай проникает слабый свет.
В сарае — Барт лет и Хорн. На Хорне запачканный
краской рабочий костюм из грубой бумажной материи.
На его высохшем лице уже не видно следов страданий.
На Барт лете, напротив, следы перенесенных мучений
очень заметны. Он совершенно сед, от скул идут глубо-
кие складки. Упрямая челюсть и крепко сжатый рот вы- t
ражают решимость, вызов. Похоже, что он долго борол-
ся с какой-то душевной слабостью. В глазах таится страх,
желание избежать взгляда людей. Бартлет одет почти
так же, как на острове, он сидит у стола, устремив на
пол рассеянный взгляд.
177

Хорн (по-видимому, ждавший, что капитан скажет что-либо).
Я уж лучше пойду на шхуну, сэр. (Не получив ответа,
делает движение к двери слева.)
Барт лет (будто стряхивая с себя что-то, с усилием). Погоди.
(Помолчав.) Полный прилив завтра на заре?
Хорн. Да, сэр.
Б а р т л е т. Значит, завтра отчалим. Кейтс и Джимми знают об
этом?
Хорн. Да, сэр. Они готовы. О, Кейтс и Джимми будут доволь-
ны— и я тоже, сэр. (С алчной ухмылкой.) С тех пор как
вы привезли нас сюда, мы только об этом и говорим —
о том, как мы выкопаем золото.
Барт лет (страстно). Да, золото! Скоро мы его заполучим. На
этот раз шхуна получше — на ней и на Северный полюс
не страшно. Через шесть месяцев уже здесь будем — с
золотом. Вот только бы... (Колеблется.)
Хорн (с беспокойством). Что, сэр?
Барт лет (грубо). Погода, болван! Как угадать заранее, какая
она будет?
Хорн. Положимся на удачу, сэр. (Глядя на капитана с любо-
пытством.) Да, насчет удачи, сэр,— шхуна-то еще не кре-
щенная.
Бартлет (с неожиданной и яростной решимостью). Окрестим.
Хорн. Не будет удачи, если шхуна пустится в путь некре-
щеной.
Бартлет. У нее будет имя, говорю тебе! Это имя отведет от
нее все беды, очистит ее. Мы назовем ее «Сара Аллен»,
и жена сама будет ее крестной.
Хорн. Надо было сделать это месяц назад, когда мы привели
ее сюда.
Бартлет (сурово). Знаю не хуже тебя. (Помолчав.) Жена то-
гда не захотела. У женщин, когда они болеют, бывают
странные причуды. (Вызывающе, словно обращаясь к
кому-то, кого здесь нет.) Но теперь-то она захочет. За-
178

хочет, несмотря на... (Обрывает себя, понижает голос,)
Завтра на заре, перед тем как отчалить, мы окрестим
шхуну.
Хорн. Хорошо, сэр. (Ему не терпится уйти, и он снова делает
шаг к двери,)
Бартлет. Погоди! Я еще кое о чем хочу тебя спросить. Нэт...
он все свое свободное время тут околачивается, возле
шхуны. Я видел — он разговаривал с тобой, с Кейтсом и
Джимми. (Гневно.) Думаю, вы не забыли, что я приказал
вам — ни слова ему об этом. Не вмешивать его ни во
что — для его же добра, пойми. И ежели я только узнаю,
что кто-нибудь из вас... (Угрожающе подняв кулак, сви-
репо глядит на Хорна.)
Хорн (отступая назад, торопливо). Да не бойтесь вы, сэр! Мы
молчим. Но скрывать трудно. Он больно хитер, ваш Нэт.
Мы говорим — шхуну снарядили, чтоб торговать на
Островах, а он только смеется. Он чует что-то в воздухе.
А мы — нет, мы не сказали ни слова.
Бартлет (с облегчением). Пусть его чует что хочет. Лишь
бы не знал. Я б не побоялся рассказать ему о золоте, пой-
ми, Сайлас Хорн. Он, конечно, получит свою долю. (Мед-
ленно,) Я о другом... о других вещах... не хочу, чтобы он
знал.
Хорн (сразу догадался, что именно капитан имеет в виду, пы-
тается успокоить его). Мы все с ума посходили от зноя и
жажды, сэр,— когда это случилось.
Бартлет. Посходили с ума! Да! Но я не забыл тех двоих.
(Резко.) Хотел бы я быть на твоем месте, Хорн. Ты уже
такой, что тебе все нипочем. Хотел бы я быть и таким,
как Кейтс... или как Джимми. Кейтс слишком туп и ни-
чего не помнит, а Джимми, как мальчишка, гордится тем,
что сделал. (С трудом сдерживает дрожь и медленно
продолжает.) Приходят они» к тебе во сне?
Хорн (притворяясь удивленным). Кто, сэр?
179

Вартлет (с какой-то мрачной силой). Кок * с мальчишкой.
А ко мне являются. Мне спать ложиться страшно бы-
вает. Не то что я их боюсь, нет. (С неожиданной брава-
дой.) Сама преисподняя не помешает мне сделать то, что я
задумал. (Взяв себя в руки.) Но я громко разговариваю
во сне... с ними... Меня страх берет, что кто-нибудь услы-
шит. Вот почему и сплю здесь один, в сарае.
Хорн (стараясь успокоить его). Вы еще в себя не пришли
после того проклятого солнца и той жажды, сэр!
Б а р т л е т (снова уверенно и грубо). Конечно. Думаешь, я и<
впрямь верю в привидения? (Стараясь говорить друже-
любно.) Посиди со мной немного, Хорн. Выпей грогу.
Хорн садится. Бартлет наливает себе полстакана грогу
и протягивает бутылку Хорну.
X о р н. За удачу, сэр!
Бартлет. Да, за удачу.
Пьют.
(Наклоняется к Хорну, похлопывает его по плечу.) Сча-
стье, что та торговая шхуна вовремя подобрала нас, а?
Хорн. А не подбери она нас — мертвецами, как те двое, лежа-
ли бы там, в песке.
Бартлет (мрачно). Я ведь ни слова не сказал тогда, Сайлас,
помнишь?
Хорн. Й я ни слова! А вот Джимми сказал. (Хитро.) Мы все
трое хоть на Библии в этом поклянемся — в любом суде.
Да если бы вы и приказали,— нечего вам об этом думать
теперь, сэр. Они получили то, что заслужили, и вор-по-
вар и тот мальчишка. Они же тайком сговаривались ста-
щить золото. Нет, что ли?
Бартлет (сверкая глазами). Сговаривались!
Хорн. А когда вы сказали, что он ничего не получит, разве
не он вам в лицо крикнул, что это, мол, не золото. Ду-
мал, мы бросим сундук — ему одному все и достанется.
180

Ёартлет (с внезапной яростью). Медь и железо, уверял про-
клятый лгун! Это он и теперь твердит, когда приходит ко
мне во сне. Он не верил — насмехался надо мной. Потом
сам признал, что это золото. С самого начала знал это!
Умышленно врал, хитрый бестия! Он наверняка вором
был до того, как мне его подсунули.
X о р н (угодливо). Скорей всего, сэр!
Бартлет (поднявшись со стула, доверительно и с вызовом).
Они по заслугам получили! Пусть гниют в преисподней»
(Наливает себе и Хорну.) Выпьем и пойдем на шхуну.
Скажи Кейтсу и Джимми — на заре завтра и отчалим!
(Пьет.)
X о р н. За удачу, сэр! (Пьет.)
Стук в дверь слева, за которой раздается слабый голос
миссис Бартлет: «Исайя! Исайя!» Бартлет настораживает-
ся, но не откликается и снова погружается в мрачные
мысли.
(Смотрит на него вопросительно.) Это миссис Бартлет,
сэр. Открыть?
Бартлет. Нет. Сейчас я не хочу ее видеть (Затем с внезап-
ным гневом, решительно.) Впусти ее, черт тебя возьми!
Хорн открывает дверь. Входит миссис Бартлет,
худенькая, хрупкая женщина лет пятидесяти. Болезнь
или преждевременная старость согнули ей плечи, посе-
ребрили волосы; ходит она с трудом, опираясь на палку.
И только в глазах еще сохранился живой блеск и лицо
выражает решимость. Она стоит, пристально и осуждаю-
ще глядя на мужа.
Бартлет (избегая смотреть ей в глаза, грубо). Ну? Чего ты
от меня хочешь, Сара?
Миссис Бартлет. Хочу поговорить с тобой, Исайя, нае-
дине.
Хорн. Я пошел на шхуну, сэр. (Собирается уйти.)
181

Бартлет (в голосе слышится что-то похожее на страх). Стой.
Я с тобой. (Повернувшись к жене — с грубоватой нежно-
стью.) Ты не должна спускаться сюда, Сара. Доктор же
сказал, чтоб ты не выходила из дому и берегла свои силы.
Миссис Бартлет. Я хочу поговорить с тобой наедине,
Исайя. Дома ты больше не бываешь, вот я и пришла сю-
да. (С упреком.) Ты знаешь, не ходьба меня изнуряет,
Исайя.
Бартлет (с беспокойством). Мне надо работать на шхуне, Са-
ра. У меня нет времени приходить домой...
Миссис Бартлет. Скоро она отплывет?
Бартлет (резко повернувшись к ней, с вызовом). Завтра ра-
но утром.
Миссис Бартлет (по-прежнему глядя на него с осужде-
нием). И ты отправишься на ней?
Бартлет (тем же вызывающим тоном). Да, и я. Кто же еще
ее поведет?
Миссис Бартлет. Отправишься на судне, у которого нет
имени?
Бартлет. Оно получит имя.
Миссис Бартлет. Нет.
Бартлет. Ая говорю, получит!
Миссис Бартлет. Нет.
Бартлет (взяв себя в руки, пытается сломить волю жены, но
она непреклонна: Бормочет угрожающе). Посмотрим! По-
том поговорим об этом. (Смягчившись.) Только не сейчас.
Вечером у нас будет масса времени. Иди, Хорн, я с тобой.
(Не взглянув на жену, проходит мимо нее и исчезает за
дверью, сопровождаемый Хорном.)
Миссис Бартлет опускается на стул у стола. Силы покида-
ют ее, она чувствует себя подавленной. Снаружи раздает-
ся смеющийся девичий голос. Миссис Бартлет не слышит
его, не видит входящих в сарай Сью и Дэниэля Дру.
182

Сью — стройная хорошенькая двадцатилетняя девушка с
большими голубыми глазами, рыжеватыми волосами и
здоровым загорелым цветом лица. Несмотря на худобу,
в ней чувствуется огромная жизненная сила и энергия.
Дру — высокий, хорошо сложенный молодой человек лет
тридцати. Он некрасив, но его молодое, покрытое почти
коричневым загаром лицо привлекательно, дышит здо-
ровьем и весельем. Выражение лица, походка, голос,
манера держаться — все говорит о том, что Дру офицер
морского торгового флота.
Сью (войдя). Он либо здесь, либо на шхуне, Дэнни. (Замечает
мать. С удивлением.) Мама? Боже, что ты тут делаешь!
(Обнимая и целуя мать.) Неужели ты не понимаешь, что
тебе нельзя...
Миссис' Бартлет (вздрагивает, поворачивается к дочери
и заставляет себя улыбнуться). Это ты, Сью! Не бранись!
(Увидев Дэнни, с наигранным весельем.) Боже, Дэнни! На-
конец-то! Поцелуй же меня! Думаю, к такой старухе она
не приревнует.
Дру (улыбаясь, целует ее). Не знаю. (Сердечно.) Я очень рад,
что вижу вас и что я снова дома.
Миссис Бартлет. Мы ждали тебя весь прошлый месяц, а
потом прочли в газетах, что твой корабль прибыл в Сан-
Франциско. Тут мы поняли, что ты вот-вот приедешь.
Сью просто голову потеряла с тех пор.
Сью (протестуя). Мама!
Дру. Мы задержались в Вальпарайзо, ждали погрузки. (Улы-
баясь.) Долго же я не видел Сью — четыре месяца!
Сью (смеясь). А мне казалось — целых четыре года!
Дру. Я ушел в море вскоре после нежданного возвращения
капитана Бартлета. Вот был сюрприз — мы-то и ждать
его перестали после гибели «Тритона». Как мы радова-
лись!
183

Миссис Бартлет (на лицо ее словно набежало облако; с
глубокой печалью). Да...
Дру несколько удивленный вопросительно смотрит на
Сью. Она вздыхает. Миссис Бартлет с трудом поднимает-
ся. Дру помогает ей, и она улыбается ему.
Вот, ты вернулся, у меня теперь как будто еще одна нога
прибавилась!
Сью. Мы поможем тебе добраться до дома. Одна ты не подни-
мешься в гору.
Миссис Бартлет. Глупости, Сью! Надоело сидеть дома.
Мне нужен свежий воздух и солнце, а сегодня так хоро-
шо! Дай, я обопрусь на твою руку, Дэнни. Нет-нет, домой
я еще не пойду, ты, Сью, даже не старайся выпроводить
меня отсюда. Я посижу в тени, около сарая, посмотрю, как
твой папа работает на своей шхуне. Недолго мне придет-
ся глядеть на нее, Сью. Отец сказал — завтра рано утром
они отчалят.
Сью. Завтра! Значит — ты собираешься крестить ее?
Миссис Бартлет (с мрачной решительностью). Нет, Сью,
не собираюсь! (Заметив, что Дру смотрит на нее с крайним
удивлением, пытается снова говорить шутливо.) Глупости!
Вот смотри, Дэнни удивлен, не понимает, о чем это мы го-
ворим. Да, Дэнни, да. Капитан Бартлет вбил себе в голо-
ву, что раз его «Тритон» затонул, то он бросает китовый
промысел. Он отремонтировал шхуну и теперь собирает-
ся торговать на Островах. Говорит, это выгодней и денеж-
нее. Но я против этих бредней. И поэтому ни за что не
соглашусь крестить шхуну и дать ей свое имя, а он этого
хочет. По-моему, он должен по-прежнему охотиться на
китов, как делал это всю свою жизнь. А ты как думаешь,
Дэнни?..
Дру (в смущении). Разумеется, — ведь он один из самых опыт-
ных капитанов-китоловов, и я думаю...
184

Миссис Бартлет. Вот об этом я ему и'твержу, но он уп-
рям. ...Пойду на воздух, пока еще тепло и светит солнце.
Для моих старых костей здесь слишком сыро.
Дру помогает ей дойти до двери слева, открывает ее, и
они выходят. Сью выносит стул следом за ними. Через
некоторое время Сью и Дэнни возвращаются. Сью
плотно закрывает дверь. Ее лицо выражает тревогу.
Дру (смотрит на девушку, потом обнимает ее и нежно целует).
Что случилось, Сью?
Сью (пытается улыбнуться). Ничего, Дэнни.
Дру. Неправда! Не скрывай. Я как только взглянул на твою
маму, сразу почувствовал недоброе.
Сью. Знаешь, мама страшно изменилась за это время.
Дру. Я, Сью, говорю не о ее болезни. Перемена глубже —в
чем-то другом. Сейчас она заставляла себя шутить... А
раньше смех у нее был веселый и естественный. (В иск-
реннем недоумении, почесывая голову.) Но дело даже не в
этом. Ты тоже чем-то озабочена, Сью. Так что же случи-
лось? Может быть, я могу помочь? Ну расскажи.
Сью. Дэнни, если б только я сама понимала... Я, как и ты,
теряюсь в догадках.
Дру (настойчиво). Давай сядем, и расскажи обо всем, что про-
изошло после моего отъезда. Вместе мы, может, и приду-
маем что-нибудь, разберемся, в чем тут дело, и сумеем
все поправить.
Сью садится, но не говорит ни слова.
(Пытается вызвать ее на откровенность.) Должен сказать,
шхуна хороша. Только никого из рабочих я что-то не за-
метил около нее.
Сью. Возможно, они внизу, в каюте... пьют. В последнее время
они только этим и занимаются. Шхуна была готова неде-
ли две назад, но папа все чего-то ждет... Не знаю чего...
185

Хотя догадываюсь. Он ждет, чтобы мама окрестила ее,
назвала своим именем. А она не хочет,— ты слышал.
Дру. Да. Думаю, она отказывается потому, что он бросил дело,
которым занимался всю жизнь. А в его возрасте начинать
что-то новое — это, знаешь ли...
Сью. Он заложил дом, чтобы достать денег на покупку и ре-
монт шхуны. Он ведь почти все потерял, когда «Тритон»
затонул. «Тритон» был у него всего два года и стоил ему
кучу денег. За свою жизнь он потерял массу денег. Когда
он и мама перебрались сюда с востока, он вкладывал их
во всякие предприятия — в золотые копи, например, и
каждый раз все оказывалось впустую. Сколько я его по-
мню, никогда его не интересовал китовый промысел. Толь-
ко амбра —вот что его привлекало. Найти хоть кусочек
амбры — об этом он мечтал больше, чем о целом судне
китового жира.
Дру (с усмешкой). «Старая Амбра», так его везде и зовут — за
спиной, конечно. Он, наверно, избороздил весь Тихий оке-
ан в погоне за ней. (Извиняющимся тоном.) Похоже, что
я смеюсь над ним. Но и ты сама и Нэт всегда немножко
посмеивались над отцом.
Сью. Теперь уж не до смеху, Дэнни.
Дру. Но в чем же все-таки дело?
Сью. Что-то происходит между ним и мамой — и только они
двое знают что. Все началось однажды утром. Ты уехал,
и примерно через неделю он привел домой этих троих
ужасных людей. Первую неделю он был таким, как всег-
да,— только время от времени нес какую-то дичь. Поче-
му-то радовался потере «Тритона», говорил, что вот он
начнет плавать на своей новой шхуне, и мы станем мил-
лионерами. Мама сначала не возражала против занятия
торговлей. Потом однажды ночью что-то между ними
произошло. Ни он, ни мама не вышли к завтраку. Я под-
нялась к ней. Она была ужасно слаба, и мы сразу посла-
186

ли за доктором. Он определил, что у нее было очень силь-
ное нервное потрясение, хотя она ни о чем ему не гово-
рила. А папу я в тот же день нашла здесь, в сарае. Он пе-
ретащил сюда эту койку и сказал, что будет теперь ноче-
вать здесь. Ему будто бы нужно быть поближе к шхуне.
И теперь он ночует здесь и домой приходит только поесть.
С тех пор он ни на минуту не оставался наедине с мамой.
А она — она словно хочет поймать его, уличить в чем-то,
и страшно старается все скрыть от меня и от Нэта. Ей
делается все хуже и хуже, она с каждым днем слабеет.
(Разражаясь слезами.) О Дэнни, последние месяцы были
просто ужасны! Я так счастлива, что ты вернулся. .
Дру (успокаивая ее). Не надо, Сью, не плачь! Все утрясется.
С ь ю. Я уверена, она спустилась сюда, чтобы поговорить с ним
с глазу на глаз до отплытия.
Дру. А может, так лучше, Сью? Они поговорят, и все разъяс-
нится.
Сью. Может быть. Но ничего я не могу с собой поделать —
мне кажется, будет только хуже.
Дру (нахмурившись). Сдается, твой отец в чем-то сильно ви-
новат. Ты пробовала с ним говорить?
Сью. Да, много раз. Но он только отделывался от меня: «Есть
вещи, которые не должны тебя интересовать, Сью. Уз-
наешь в свое время» Потом принимается спрашивать ме-
ня, чего бы я пожелала больше всего на свете, когда он
разбогатеет. А как-то раз у него был ужасно испуганный
вид, и он сказал: «Скорей выходи за Дэнни, Сью. Выйдешь
за него замуж и вырвешься отсюда».
Д р у (с радостной улыбкой). Это уж вовсе не бред сумасшедше-
го! %Он придумал прекрасный способ избавиться от тебя.
(Умоляюще.) Послушайся его совета, Сью! Я так мечтаю
об этом. (Целует ее.)
Сью (страстно, с тоской). Если бы я могла, Дэнни!
Дру. Послушай, Сью. Я сейчас на очень хорошем счету — уже
187

получил права капитана. Скоро у меня будет свое судно.
Я мечтал — вот вернусь после этого плавания...
Сью (прерывая его). Я тоже мечтала, Дэнни. Но сейчас это не-
возможно. Мама так слаба — и некому позаботиться о
ней, кроме меня. (Покачав головой, решительно.) Я не
могу сейчас оставить дом. Я не буду счастлива... пока они
не помирятся, не станут- такими, как раньше. (Умоляюще.)
Родной мой, понимаешь меця?
Дру (твердо). Понимаю, Сью. (Поглаживая ее руку.) Только
так тяжело ждать! (Вздыхает.)
Сью. Знаю. Мне ведь тоже тяжело.
Дру. Я думал, что смогу помочь. Но вижу, никто, кроме вас
самих, не должен вмешиваться.
Сью утвердительно кивает
(Помолчав, угрюмо.) А как Нэт? По-моему, это ему нуж-
но серьезно потолковать с отцом.
Сью (медленно). Нэт тоже изменился, Дэнни, ужасно изменил-
ся. Он заразился той же болезнью, что и у папы, — не
знаю, как ее назвать. Помнишь, как он заинтересовался
своей работой, когда его устроили на верфь в конструк-
торскую контору?
Дру. Еще бы не; помнить!
Сью (взволнованно). Все это прошло, теперь он ненавидит
свою работу, или, во всяком случае, говорит, что ненави-
дит. А когда возвращается домой, все время бродит здесь,
в доке, болтает с этими отвратительными типами. И зна-
ешь, что он мне как-то сказал? Что непременно бросит
работу и отправится в плаванье на этой шхуне. Он даже
хотел, чтобы я попросила папу резрешить ему это.
Д р у. А твой отец не хочет брать его с собой?
Сью. Конечно, нет. Бросить ради сумасшедшей затеи прекра-
сную работу! Ее так трудно было получить. Па никогда
188

ему не позволит. Он даже запретил ему близко подхо-
дить к шхуне и разговаривать с этими людьми.
Дру. Смешно! Нэт... и вдруг собирается идти в море. Он же
всегда побаивался его.
Сью. Самое ужасное, что он до смерти разволновал маму. А
она и до этого была не в себе. Ее пугает одна мысль, что
он уедет, что папа в конце концов уступит ему. Она всег-
да умоляла Нэта не думать о море. Сейчас он, как и па-
па, избегает ее. Бедная мама! Только со мной одной она
может поговорить.
Дру. А вдруг я все-таку смогу что-то сделать? Поговорю-ка
я с Нэтом.
Сью (качая головой). Он стал совсем другим, Дэнни.
Дру. Успокойся. Ты многое преувеличиваешь.
Дверъ в глубине открывается, и входит Нэт. Это высокий,
не очень хорошо сложенный юноша лет восемнадцати,
поразительно похожий на отца. У него, как у отца, круп-
ное скуластое лицо, глубоко посаженные темные глаза,
орлиный нос, длинные тонкие губы. Но в нем нет того
здоровья, той огромной физической силы, как у старшего
Бартлета, Нэт — дитя домашнего воспитания; мускулы
у него не развиты, цвет лица землист, плечи сутулятся.
У него густые черные волосы. Глухой и резкий голос на-
поминает отцовский. Нэт одет в серую куртку и бриджи.
(Сердечно приветствует его.) Привет, Нэт! Легок на поми-
не! Мы тут только что говорили о тебе. (Подходит к Нэту,
протягивая руку.)
Нэт (идет навстречу к Дэнни, пожимает ему руку с видимым
удовольствием). Привет, Дэнни! Ты прямо... (Внезапно его
приветливость исчезает. Он подозрительно смотрит то на
Дэнни, то на сестру.) Вы говорили обо мне? О чем же?
Сью (быстро и предупреждающе взглянула на Дру). О твоей
работе на верфи.
189

Н э т (с отвращением). Ах, об этом! (С раздражением.) Ради бо-
га, Сью, не приставай ты ко мне с этой работой! Просто
ни на минуту не даешь от нее отдохнуть. Только приду
домой, как ты тут же суешься с разговорами о ней. А я
хочу забыть о ней — бросить все.
Дру. Что, море манит к себе?
Н э т (с подозрением). Может, и так! Что ты имеешь в виду?
Дру (поймав взгляд Сью, беззаботно). Так как же, манит оно
тебя, да?
Н э т (подозрительно). Нет, ты о чем-то другом думаешь, Дэнни.
(Повернувшись к сестре, сердито.) Что ты тут наболтала?
Сью. Рассказывала о шхуне — о том, что она завтра отплы-
вает.
Н э т (пораженный). Завтра? (Его охватывает внезапное нервное
возбуждение.) Не может быть! Откуда ты знаешь? Кто те-
бе сказал?
Сью. Мама. А ей — отец.
Нэт. Так, значит, она говорила с ним — сказала, чтобы он ме-
ня не брал, черт возьми. (Сердито.) И чего она суется не
в свои дела!
Сью. Нэт!
Нэт. Как тебе это нравится! Я ведь уже не маленький — знаю,
чего хочу. Я хочу идти с ними. Хочу больше всего на свете.
А он — он не желает, чтобы я был с ним. Боится, что я...
Но я заставлю его, вот что... (Видит изумленное лицо Дру
и резко обрывает себя. Угрюмо.) Где папа?
Сью. На борту шхуны.
Нэт (разочарованно). Значит, сейчас нечего и пытаться гово-
рить с ним. Придется подождать.
Дру. Знаешь, просто смешно слышать, что ты хочешь идти в
море. Раньше ты ведь всегда...
Нэт (перебивая его, утомленно). Знаю. Теперь по-другому.
Дру. Тебе, вероятно, хочется побывать на Островах?
Н э т (с подозрением). Может быть. А почему бы и нет?
лап

Д р у. На какие же из них твой отец раньше всего отправится?
Нэт (его подозрение усиливается). Спроси его сам. Зачем тебе
надо знать? (Резко.) Пошла бы ты лучше домой, Сью, при-
готовила бы ужин. Дэнни, верно, голоден. (Поворачива-
ется к ним спиной.)
Сью и Дэнни обмениваются многозначительными взгля-
дами.
Сью (вздыхая). Уже поздно. Пойдем, Дэнни. С папой ты потом
поздороваешься.
Направляются к двери, ведущей на пристань.
А ты идешь, Нэт?
Нэт. Нет. Подожду здесь. (Нетерпеливо.) Идите вперед. Я ско-
ро приду.
Д р у. Пока, Нэт.
Нэт. Пока.
Они уходят. Нэт взволнованно шагает по сараю взад и
вперед. Отворяется дверь слева, входит Барт лет. У не-
го такой вид, словно он только что много пил. С минуту
отец и сын смотрят друг на друга. Нэт в каком-то страхе
отступает, потом берет себя в руки.
Барт лет (медленно). Так-то ты выполняешь мои приказа-
ния, мальчик? Я тебе сколько раз говорил — не высмат-
ривать ничего, не шпионить здесь на верфи.
Нэт. Я ничего не высматриваю и не шпионю. Мне нужно по-
говорить с тобой, папа.
Б а р т л е т (садится за стол). Слушаю.
Нэт. Сью сказала — шхуна завтра отплывает.
Бартлет. Да.
Нэт (решительно). Я хочу поехать с тобой, па.
Бартлет (коротко, сразу давая понять, что вопрос этот дав-
но решен). Нет. Я тебе уже сказал. И больше со мной об
этом не заговаривай.
191

Нэт. Но почему? Почему я не могу поехать?
Бартлет. У тебя есть своя работа — очень хорошая работа.
Занимайся ею, а я буду заниматься своей.
Нэт. Но раньше ты всегда хотел, чтобы я плавал вместе с то-
бой и учился китовому промыслу.
Бартлет. Тогда было другое дело.
Нэт (с растущим возмущением). Да, сейчас дело другое. Ду-
маешь, я не знаю? Думаешь, ты можешь скрыть от меня?
Да, теперь другое дело. Именно поэтому я хочу поехать.
Бартлет. Нет, я сказал.
Нэт (умоляюще). Но почему же, па? Я уже не ребенок. И на
шхуне и всюду я могу выполнять любую работу. *
Бартлет (грубо). Прекратим этот разговор! Ты останешься
дома. Твое место здесь, с сестрой и матерью. Ты нужен
им.
Нэт (гневно). Не в этом причина. Настоящую причину я знаю.
Ты боишься...
Бартлет (подымаясь). Ты мне это говоришь? (С усилием сде-
рживается и снова садится.) Заткнись, мальчик. Придер-
жи язык за зубами. Такого разговора я не потерплю. (Тре-
вожно, с притворным презрительным смехом.) Я — боюсь?
Чего? Ты когда-нибудь видел, чтоб я чего-то боялся?
Нэт. Боишься, что я знаю что-то. Боишься, вдруг я еще смогу
что-то узнать, если поеду с тобой.
Бартлет (с тем же беспокойством и в то же время с прит-
ворным презрением). А что ты собираешься еще узнать,
Нэт?
Нэт. Прежде всего — это не по торговым делам ты отправля-
ешься на шхуне. О, я не такой дурак! Своими сказками
можешь дурачить соседей и девчонок, вроде Сью. А я
знаю больше.
Бартлет. Что же ты знаешь?
Н э т. У тебя впереди совсем другая цель.
Бартлет. Что же это за цель?
192

Н э т. В точности не знаю. Что-то такое... на том острове...
Б а р т л е т. Что именно?
Нэт. Не знаю. Но о многом догадываюсь. (С внезапной страс-
тью.) Амбра! Вот что — амбра, отец» да?.. То, за чем ты
гонялся всю жизнь!
Б а р т л е т. Да... и никогда не находил! (Подымается с вне-
запным взрывом деланного хохота.) Амбра! Дурак! Ты
что, выудил это из какой-нибудь дурацкой книжки, кото-
рой зачитывался? А я-то думал, ты уже взрослый мужчи-
на. (Становясь все более и более грубым в своем презре-
нии.) Ты еще скажешь — я отправляюсь за кладом, за
золотом, которое пираты зарыли когда-то на острове,
полный сундук, и карта этого острова у меня, а на ней
крестиком помечено место, где находится золото! А клад
охраняют призраки убитых. Так, по-твоему? В твоих
книжках, наверно, и о призраках написано. (Презритель-
но смеется.)
Нэт (смотрит на него зачарованным взглядом). Глупо с моей
стороны, конечно, но я действительно думал, что ты,
может, нашел...
Бартлет (с тем же смехом). Сокровище? Золото? (С наиг-
ранной серьезностью.) Нэт, мне, брат, стыдно за тебя.
Ты получил образование, делаешь настоящую, мужскую
работу, и делаешь ее хорошо. Я был уверен, — ты заме-
нишь меня в доме, будешь заботиться о маме и Сью. А
ты, оказывается, ничуть не лучше мальчишки в коротень-
ких брючках — мечтаешь о золоте, о пиратских кладах,
которых нигде нет, кроме как в книжках.
Нэт. Но ты — ты сам виноват. Как только ты приехал домой,
ты только и делал, что таинственно намекал на что-то,
толковал — вот вернусь с Островов, и разбогатеем.
Бартлет (грубо). Но какое это имеет отношение к дурацким
сказкам? Я имел в виду свои торговые дела.
Нэт. А зачем говорить о торговле так таинственно? Нет, ты
7 О'Нил, т. 1
193

что-то скрываешь. Не отрицай — я чувствую, ты что-то
скрываешь.
Б а р т л е т (дразня его, хитро поглядывая). Предположим, в
одном из восточных портов я начну выгодное дело. Оно
сулит богатство тому, кто, вроде меня, плюет на закон и
держит язык за зубами.
Н э т (разочарованно). Ты говоришь о контрабанде?
Бартлет. Я говорю то, что говорю. И запомни, Нэт, я не та-
кой болван, как ты думаешь, и не выболтаю мальчишке,
или двум бабам, или кому другому, что им знать не надо.
Нэт (повернувшись к двери в глубине; с отвращением). Если
это контрабанда, я и слышать о ней не хочу. (Направ-
ляется к двери, затем останавливается и снова поворачи-
вается к отцу,) Нет. не верю. На тебя это не похоже. Не-
правду ты говоришь, отец.
Бартлет (подымаясь, сурово и в то же время с какой-то
страстной мольбой). Хватит с меня твоей болтовни. Сту-
пай домой — там твое место. Я больше не потерплю, чтоб
ты вмешивался в мои дела. Попомни, что я тебе сказал,
если желаешь себе добра. Я скорее соглашусь увидеть те-
бя мертвым, чем разрешу поехать на этой шхуне. Я ско-
рее убью тебя собственными руками! (С какой-то мрач-
ной гордостью.) Я один сделаю это дело. Один сделаю все,
что задумал, даже если потом попаду в ад. Слышишь?
Нэт (встревожен этим взрывом, покорно). Да, папа.
Бартлет. Тогда иди занимайся своим делом. (Помолчав и
видя, что Нэт медлит.) Там, дома, тебя ждут.
Н э т. Хорошо. Иду. (Направляется к двери налево, но не успе-
вает дойти до нее, как она отворяется и входит миссис
Бартлет. Пораженный, Нэт замирает на месте.) Мама!
Миссис Бартлет (с натянутой улыбкой). Беги домой,Нэт.
Все в порядке. Я хочу поговорить с папой.
Бартлет (с беспокойством). Лучше иди вместе с Нэтом, Сара.
Мне некогда — я должен работать.
194

Миссис Бартлет (пристально глядя на мужа). Я хочу по-
говорить с тобой наедине.
Бартлет (мрачно, словно принимая вызов). Ну как хочешь.
Миссис Бартлет (кивнув Нэту со слабой вынужденной
улыбкой). Скажи Сью, что я скоро вернусь.
Н э т (с минуту колеблется, смотрит нерешительно то на отца,
то на мать). Хорошо, мама. (Выходит.)
Бартлет (дожидаясь, чтобы вдали замолкли таги Нэта).
Присядешь, Сара?
Она подходит к столу и садится. Бартлет опускается на
стул с другой стороны стола.
Миссис Бартлет (вздрагивает, увидев на столе бутылки).
Заливаешь воспоминания этим ядом,- Исайя?
Бартлет (грубо). У меня нет никаких воспоминаний! Я пом-
ню только об упрямстве одной женщины. (Они молча
смотрят друг на друга. Наконец он не выдерживает ее
обвиняющего взгляда, отводит глаза, поднимается, ходит
некоторое время взад и вперед, потом снова садится у
стола. Решительно, с угрюмой улыбкой.) Вот мы и вдвоем,
Сара, наедине. В первый раз... После...
Миссис Бартлет. После той ночи, Исайя.
Бартлет (словно не слышит ее). ...после того, как я вернулся
к тебе. Как странно, что все это произошло между нами.
Я и подумать никогда не мог, что наступит день и ты
прогонишь меня, и я буду спать один, без тебя, в этой
конуре — как паршивый пес.
Миссис Бартлет (мягко). Я не прогоняла тебя, Исайя. Ты
ушел по своей воле.
Бартлет. Ушел, потому что ты день и ночь пилила меня.
Миссис Бартлет (покачивая головой, медленно). Не я за-
ставила тебя уйти, Исайя. Ты убежал от самого себя. Со-
весть тебя мучила. Ты понял, что тебе не одурачить нас
лживыми выдумками.
7*
195

Бартлет (встав, гневно). Лживыми?
Миссис Бартлет. Я говорю правду, Исайя, а ты не мо-
жешь посмотреть ей в лицо.
Бартлет (с вызывающей бравадой). У меня хватит сил смот-
треть в лицо и правде и лжи! (Протестующе.) Как ты сме-
ешь так дурно думать обо мне, Сара! Безумие призывать
меня к ответу за слова, которые я говорил во сне. Я не
отвечаю за ночные кошмары, за ту дичь, что я нес во
сне. Ведь тогда я только-только вернулся домой. Чуть не
погиб, перенес жару, и голод, и жажду. У меня голова
еще разламывалась. Как же можно обвинить меня за су-
масшедший ночной бред?
Миссис Бартлет. Есть какая-то правда в том, что ты
говорил во сне. Ты призвался, что нашел золото и зарыл
его там.
Бартлет (с внезапным зловещим волнением). Да, это прав-
да, клянусь Библией. Когда я вернусь на этой шхуне, ты
убедишься. Я привезу сундук золота — тяжелого, желтого
золота и драгоценных камней, подороже золота. Мы бу-
дем богаты, Сара. Я об этом мечтал всю жизнь! У тебя
будет все, о чем только может мечтать женщина. И у де-
тей — все, чего они пожелают.
Миссис Бартлет (дрожа). Хочешь подкупить меня, Исайя?
Сокровищем, которое проклял бог?
Бартлет (словно не слышит ее). Помнишь, много лет назад,
я после нашей свадьбы стал капитаном на своем первом
китобойном судне? Помнишь — пришел к нам какой-то
иностранец? Он принес с собой карту и рассказал об этом
золоте. Он еще хотел зафрахтовать мое судно. А я тогда
мечтал только об одном — об амбре. Тогда тебя это инте-
ресовало. Ты была со мной в том плавании, и мы оба
мечтали об амбре.
Миссис Бартлет. За тогдашнюю жадность я теперь и на-
казана.
196

Бар т л е т (не слушая ее). И вот теперь богатство наконец при-
шло к нам. Огромное... Я о таком и не мечтал, а ты гонишь
меня прочь от себя и говоришь — это богатство проклято.
Миссис Бартлет. Да, оно проклято. На нем кровь того
человека и мальчика, которых ты убил!
Бартлет (с дикой яростью). Лжешь! Я не говорил этого.
Миссис Бартлет. Говорил — во сне, повторял, не переста-
вая, все ночи — и я наконец поняла правду. А ты, словно
на суде, оправдывался: «Я не сказал ни слова, я не от-
давал приказа» и твердил — «кок не верил, что это золото».
Бартлет (в ярости). Он лгал, этот вор! Лгал и вместе с маль-
чишкой хотел украсть золото. Я заставил его сознаться.
Ну а если все, что ты слышала, — действительно правда?
Так что ж, по-твоему, мы не имели права разделаться с
ворами? Мы тогда совсем обезумели от зноя и жажды. А
разве сумасшедшие отвечают за свои поступки?
Миссис Бартлет. Ты же знаешь, что не был безумен.
Бартлет. Я знаю — я не сказал ни слова, Сара, бог мне судья!
Миссис Бартлет. Исайя, ты одним словом мог остановить
это. Проклятый язычник боится тебя. Он не совершил
бы этого, если...
Бартлет (прерывает ее). Бабья болтовня! Мы втроем можем
в любом суде поклясться, что я не сказал ни слова.
Миссис Бартлет. В каком суде? А перед своей совестью
ты можешь поклясться? Нет, и это сводит тебя с ума.
Я не поверила бы словам, которые ты говорил во сне. Но
^ ты так странно вел себя наяву! Всю неделю я следила за
тобой, Исайя. Я заболела оттого, что на меня навалился
этот ужас. Ты вел себя очень странно, я боялась тебя.
Сначала я думала — ты еще не пришел в себя, что все это
от свалившегося несчастья, от перенесенной жары. Но
потом я словно прозрела. На твоем лице, в твоих глазах я
увидела выражение вины. (Пристально смотрит на него
и с рыданием закрывает лицо руками.)
197

Бартлет (у него измученное, несчастное лицо, он слишком
подавлен, чтобы дальше оправдываться, говорит хриплым
шепотом). Чего ты хочешь от меня, Сара?
Миссис Бартлет (отнимает от лица руки — ее глаза го-
рят религиозным огнем). Покайся в свершенном, Исайя!
Признайся перед богом и людьми, и ты обретешь душев-
ный покой. Прими наказание. Забудь о золоте — оно про-
клято. Забудь, откажись от путешествия, успокойся!
(Страстно.) Умоляю тебя сделать это ради меня и детей.
И больше всего ради тебя самого. На коленях молю тебя,
Исайя, как молила бога, чтобы он смилостивился над то-
бой. Покайся, смой с души кровь тех, которых ты убил.
Прошу тебя, Исайя! Бог просит тебя о том же...
Бартлет (на лице его видна внутренняя борьба, он начинает
говорить так, точно слова застревают у него в горле). По-
каяться — а потом кто-нибудь присвоит себе золото? (Эта
мысль разрушает влияние жены, которое он на секунду
почувствовал. Он снова одержим своей страстью, и это
придает ему мятежную силу. Грубо смеется.) Ты чуть не
превратила меня в старую бабу, Сара, старую бабу-ханжу,
которая хнычет по воскресеньям в церкви и молит бога о
прощении. О каком еще прощении? Что прощать? Что
мертвы два гнусных вора? Повторяю — я не отдавал при-
каза. А если б и отдал — я б не раскаивался. Что сделано,
то сделано. В том, что я сделал, никогда не покаюсь ни
перед богом, ни перед людьми. Покаяться и отказаться
от золота, о котором мечтал всю жизнь, которое наконец
нашел! Черт побери, ты, наверно, думаешь — я ненор-
мальный!
Миссис Бартлет (сникает, почувствовав свою беспомощ-
ность; слабым голосом). Ты погиб, Исайя. Никто не смо-
жет спасти тебя.
Бартлет (торжествующе). Да, и никто не остановит. Я один
пойду своим путем. Я рад, что ты это поняла, Сара.
198

Миссис Бартлет (тщетно пытается подняться). Пойду...
Бартлет. Подожди, Сара. Ты сказала мне все, что хотела. Я
слушал тебя; А теперь я скажу то, что хочу, и ты слушай.
Миссис Бартлет снова опускается на стул. Силы ее совер-
шенно истощены.
(Очень медленно.) Шхуна отплывает на заре, при полном
приливе. Я снова спрашиваю тебя, спрашиваю в послед-
ний раз — ты дашь ей свое имя?
Миссис Бартлет (твердо). Нет.
Бартлет (с угрозой). Берегись, Сара, подумай, что ты гово-
ришь! Я твой муж, ты поклялась повиноваться мне. У меня
есть право приказывать тебе, а не просить.
Миссис Бартлет. Никогда я не отказывалась делать то,
что справедливо. Но это...
Бартлет. Это бабье упрямство, желание сделать мне назло!
Ты крестила все корабли, которые я водил. Это приноси-
ло мне удачу — правда, не ту, о какой я мечтал. -Эту шху-
ну мы окрестим, назовем твоим именем, и она принесет мне
то, что я всегда искал.
Миссис Бартлет (решительно). Нет, Исайя.
Бартлет. Да, Сара, ты это сделаешь. Я заставлю *тебя — ты
вынудишь меня.
Миссис Бартлет (пытается встать). Так-то ты говоришь
со мной? Все тридцать лет я была тебе хорошей женой.
Бартлет (тоном приказа). Стой! (Угрожающе.) Если ты от-
кажешься окрестить ее завтра, я возьму с собой в плава-
нье Нэта.
Пораженная, миссис Бартлет опускается на стул.
Ему хочется этого, ты знаешь. Он просил у меня сотни
раз. Он кое-что подозревает... насчет золота... но наверня-
ка ничего не знает. А я открою ему всю правду — и он по-
едет со мной, если только...
199

Миссис Бартлет (смотрит на него с ужасом, умоляюще).
Ты не сделаешь так, Исайя? Не отнимешь у меня Нэта, не
втянешь его в грех? Я знаю — что бы я ни сказала, он по-
едет с тобой, если ты его позовешь. (Жалобно.) О, ты
только пугаешь меня? Ты... ты не так жесток!
Бартлет. Клянусь, я сделаю это, если только...
Миссис Бартлет (с истерическим гневом). Тогда я все сама
расскажу ему — о тех двух, которых ты убил...
Бартлет (угрюмо). А я скажу ему, что я это сделал в честной
борьбе, чтобы помешать им украсть золото. Я скажу
ему, что все.это бабьи истерики, и он поверит мне, а не
тебе. Он сын своего отца, и он давно решил поехать. Ты
знаешь это, Сара!
Ока падает на стул, глядя на него с ужасом.
(Собирается уйти.) Итак, завтра утром перед тем, как мы
тронемся в путь, ты назовешь ее «Сара Аллен». Согласна?
Миссис Бартлет (испуганно). Да, — если это необходимо,
чтобы спасти Нэта. Бог простит меня, поймет, почему я
это делаю. Но ты... о Исайя! (Разражается рыданиями.)
Бартлет (помолчав, робко, словно прося прощения). Не ду-
май обо мне плохо оттого, что я прошу назвать шхуну
твоим именем. Этим именем зовут хорошую женщину...
поэтому наше плаванье будет счастливым. Мне было бы
тяжело, если бы ты не согласилась.
Миссис Бартлет (встав, глядит на него со страхом). Пойду
домой.
Бартлет (подходя к жене). Я помогу тебе подняться, Сара.
Миссис Бартлет (в ужасе отступает). Не прикасайся ко
мне. Не прикасайся! (Прихрамывая, быстро выходит из
сарая, со страхом оборачивается, чтобы убедиться, что
Бартлет не следует за ней.)
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Действие происходит ранним утром следующего дня перед
домом Бартлета. Крыльцо с четырьмя колоннами обраще-
но влево к морю. По обе стороны от него — по два больших
окна, закрытых зелеными жалюзи. От крыльца с тремя
ступеньками идут две дорожки; одна из них — направо за
угол дома, другая — влево к краю высокого берега, где
находится небольшая площадка с металлической оградой.
От площадки к морю спускается лестница с железными
перилами.
В серой мгле раннего утра вырисовываются фигуры Хор-
на, Кейт с а и Джимми Канаки. Хорн стоит на
площадке и смотрит на простирающийся внизу берег мо-
ря. На земле, невдалеке от этой площадки, развалился
Кейтс, а Джимми сидит тут же на корточках, уставив гла-
за в даль, на море, и кажется, что он старается разгля-
деть впереди очертания острова, где он родился. На Кейтсе
рабочий костюм, на Джимми бумажные штаны и черная
тельняшка; Хорн одет так оке, как в первом акте.
Кейтс (вяло). Ну что, кончила она церемонию?
Хорн. Нет еще, будь она проклята! Вон — все они там, на носу
шхуны. Упрямая старуха! Какого черта она копается и
не крестит ее? Кончала бы скорей — мы б и отвалили.
Кейтс (помолчав). Потеха — велел нам сюда прийти, ждать
здесь, пока она там, на шхуне.
201

Хорн (сердито). Это она так распорядилась. Мы, вишь ты,
непорядочные, нам нельзя быть там, где она. (Пауза.) Я не
удивляюсь этому. Сам он не в себе! Замечаещь, Кейтс?
К е й т с (тупо). Ничего такого я в нем не замечаю. Всегда та-
кой был.
Хорн (с презрением). Пытал меня — не снятся ли мне те
двое — кок и мальчишка с «Тритона». Рассказывает, что
они ему снятся.
Кейтс (тотчас же с беспокойством начинает оправдываться,
словно отвечая на чье-то обвинение). До того, как нас при-
било к острову, они были с нами в лодке. А больше я уже
ничего не помню. После того я был совсем как сумас-
шедший.
Хорн (глядя на него с презрением). Все мы были тогда сума-
сшедшие. Не скажу, чтоб ты врал, — но дрянь ты человек!
Ты что, так уж потерял голову, что и о золоте ничего не
помнишь?
Кейтс (сверкая глазами). Золото другое дело! Всякий, даже
сумасшедший, будет о нем помнить.
Хорн (с жадной усмешкой). То-то вот и оно. А я его только и
вижу во сне. (Жадно.) Не пройдет и трех месяцев, как мы
там, на острове, откопаем его и разбогатеем, черт побери!
Снизу с берега доносится слабый крик.
(Вздрагивает и смотрит вниз.) Видать, кончили уже...
Кейтс и Джимми подходят к краю обрыва и смотрят вниз.
Джимми (внезапно, с ребяческим любопытством). Эта жен-
щина... капитана жена... она колдует на корабле... быстро
поплывем, много ветра будет, да?
Хорн (с презрением). Догадался — «колдует»! Стой здесь,
Джимми, скажи нам, когда старик подойдет.
Джимми остается на месте и смотрит на берег.
202

(Придвигается к Кейтсу, показывая с отвращением на
Джимми, тихим голосом.) Ты слышал, что говорит прокля-
тый черномазый?
К е й т с (ворча). И на кой черт старик хочет дать ему целую
долю? Хватит ему и четверти.
Хорн (хитро). Можно избавиться от него, когда дело до де-
лежа дойдет. Тех двоих он заколол — это ты помнишь?
К е й т с. Помню.
Хорн. Мы оба клятву в том дадим в любом суде.
К е й т с. Еще бы!
Хорн (внимательно поглядев в жадные глаза товарища). Мы,
Кейтс, оба с тобой в здравом уме. А те двое — один сума-
сшедший, а другой — черномазый. Капитан показал мне,
где в .каюте он ту карту запрятал. Наказывал: в слу-
чае чего — привези золото его жене! (Хрипло смеется.)
Привезти золото его жене! Черта с два! Дурак я, что ли?
Я тебе откроюсь, Кейтс. Кабы я умел вести шхуну да
знал, как найти этот остров, я б не ждал, когда этот су-
масшедший позовет меня. Будь я проклят, если бы стал
ждать. Как-нибудь мы бы с тобой вдвоем управились!
Кейтс (жадно). Поровну разделили бы его... (С сомнением по-
качивает головой.) Но он трудный, черт, с ним не пола-
дишь.
Хорн (мрачно). Со мной тоже трудно поладить. А голова у
него не в порядке... За ним нужен глаз да глаз... Может,
нам и подфартит, и тогда...
Джимми (поворачиваясь к ним). Капитан идет.
Кейтс и Хорн поспешно расходятся в разные стороны.
На верхней ступени лестницы, тяжело дыша, появляется
Барт лет. Лицо его выражает торжество.
Бартлет (машет руками). Марш отсюда на шхуну! У нее
теперь есть имя — и оно принесет нам счастье. Мы отп-
равимся с этим приливом.
203

X о р н. Слушаюсь, сэр.
Бартлет. Я подожду, пока они взберутся по той тропинке, и
скоро буду на борту. Все подготовить' к отплытию!
X о р н. Слушаюсь, сэр. (Вместе с Кейтсом спускается по лест-
нице.)
Джимми медлит, искоса поглядывая на капитана.
Б а р т л ет (заметив его, грубовато). Ты чего ждешь?
Джимми (словоохотливо). Та старая женщина — жена твоя,
капитан? Заколдовала ветер, чтоб дул много? Сильно на-
колдовала на шхуне, капитан?
Бартлет (сердито). Что ты болтаешь, черномазый? (Внезап-
но резко рассмеявшись.) Да, колдовала — чтоб нам везло!
(Грубо.) Ступай на корабль, собака! Смотри, чтоб она тебя
не увидела рядом со мной.
Джимми поспешно спускается с лестницы. Стоя на
краю площадки, Бартлет следит за ним глазами. Справа
доносятся голоса, входят миссис Бартлет, Сью,
Дэнни и Н эт. Миссис Бартлет едва держится на но-
гах от слабости; идущие рядом с ней Нэт и Дэнни почти
несут ее на руках. За ними Сью, прижимая к глазам но-
совой платок. Нэт идет, опустив глаза, лицо его упрямо и
мрачно. Дэнни с негодованием бросает взгляд на Бартлета,
а тот, равнодушно посмотрев на него, поворачивается ли-
цом к морю. Они доходят до крыльца.
(Сосредоточивает внимание на том, что делается на шху-
не, и, прикладывая руки рупором'ко рту, кричит громо-
вым голосом.) Поворачивай живей, Хорн!
С ь ю (с упреком). Папа!
Бартлет (обернувшись и встретив взгляд дочери, сдерживает
гнев и мягко спрашивает ее). Чего тебе, Сью?
Сью (показывая на мать, которую вводят в дом; дрожащим
голосом). Не кричи так. Маме очень плохо.
204

Бартлет (упрямо, словно не понимает). Плохо?
Сью. Подожди меня. Я сейчас вернусь. (Входит в дом.)
К Бартлету возвращается нетерпение. Он шагает взад и
вперед. Из дома выходит Н э т.
Н э т (взволнованно). Маме что-то очень плохо. Мы ничего не
можем сделать. Я бегу за доктором.
Отец словно не слышит его.
(Дотронувшись до его плеча, срывающимся голосом.) Как
ты мог заставлять ее, папа? Это было сверх ее сил. Ну, ок-
рестил бы шхуну кто-нибудь другой, дали б ей все равно
какое имя.
Бартлет (раздраженно). Так нужно было.
Н э т. Когда она проговорила эти слова и лишилась чувств, я
подумал — она умерла.
Бартлет (рассеянно). Обыкновенная слабость. Отдохнет и
придет в себя. (Отвлекает внимание Нэта, показывает на
шхуну.) Красивые линии у этой шхуны, мальчик. Как
она пойдет по ветру! Я знал, что делал, когда покупал ее.
Н э т (смотрит на шхуну зачарованно). А сколько времени про-
длится плаванье?
Бартлет (озабоченно). Сколько времени? .
Н э т (вкрадчиво). Ну, когда она дойдет до острова?
Бартлет. Самое большее через три месяца — если все будет
благополучно. (С восторгом.) А .обязательно будет благо-
получно!
Нэт. Значит, месяцев через шесть шхуна вернется, и на бор-
ту ее будет...
Бартлет. Да, будет... (Резко обрывает себя, смотря сыну в
глаза, сердито.) Что будет? Что за вздор ты несешь?
Нэт (со страстной мольбой). Я хочу поехать с тобой, папа!
Мне больше незачем оставаться дома. Ни о чем другом
205

я и не думаю, не могу... кроме как... Почему ть! так не-
справедлив ко мне, почему не позволяешь ехать с тобой)
Барт лет (сурово, стараясь скрыть беспокойство). Я предуп-
реждал тебя, мальчик, — не суйся в это дело.
Сью (появляясь в дверях, гневно). Нэт! Ты еще здесь, а где
доктор?
Н э т (с раскаянием). Я забыл.
Сью. Забыл!
Нэт (собираясь идти). Бегу, Сью, бегу. (Через плечо, отцу.) Ты
не уедешь, пока я не вернусь, папа?
Бартлет молчит. Нэт не двигается с места.
Сью. Нэт! Да беги ты, бога ради!
Нэт торопливо скрывается за углом дома, Сью подходит
к отцу.
Бартлет (смотрит на нее странным испуганным взглядом).
Чего тебе, Сью?
Сью (дрожащим голосом). О папа, как ты можешь так ужасно
вести себя? Как ты посмел поднять маму с постели? За-
чем заставил ее крестить эту старую посудину? Ты ведь
знал, что мама очень больна.
Бартлет (избегая ее взгляда). Да нет, Сью. Это слабость.
Она скоро поправится.
Сью. Папа! Ты так говоришь, так обращаешься с мамой, буд-
то тебе все безразлично... будто ты ее ненавидишь!
Бартлет (вздрогнув). Что ты, Сью!
Сью. О папа, что произошло между вами? Можешь ты мне
сказать? Дай мне помочь вам...
Бартлет (бормочет). Ничего... ничем ты не можешь помочь...
Не вмешивайся ни во что, Сью... У тебя есть Дэнни — ду-
май о нем, только о нем.
Сью. Больше так продолжаться не может. Это убивает маму,
понимаешь?
206

Б а р т л е т. Вот я уеду, она успокоится, перестанет цепляться
за всякие свои выдумки.
С ь ю. Но ты же... ты же не можешь уехать сейчас!
Б а р т л е т (твердо). Я сказал, что отплываю сегодня утром!
Там, на борту, все готово. Я только жду, когда Хорн крик-
нет, чтобы я шел.
Сью (пораженная, смотрит на него). Но... ты же не хочешь
сказать... что вот сейчас...
Б а р т л е т (отвернувшись от нее). Да, сейчас... не то кончит-
ся прилив.
Сью (кладет руки на плечи отцу, пытаясь заглянуть в лицо).
Папа! Ты не уедешь!
Лицо Бартлета выражает упрямство.
(Отстраняется от него.) Не будь таким жестоким! Боже
мой, я думала, ты хоть ненадолго отложишь... (Страст-
но.) Ты не поедешь, не поедешь сейчас, папа? Ты уже
сказал тем людям, что не можешь отплыть сейчас, когда
мама так больна? Ты предупредил их об этом? Ты же ви-
дел, как мама лишилась чувств:
Б а р т л е т (жестко). Я сказал, что отплываю сегодня,— и от-
плыву, черт побери!
Сью. Папа! (Умоляюще.) Но ты дождешься доктора, выслуша-
ешь, что он скажет...
Б а р т л е т (грубо). Ни он и никто другой меня не остановят.
Я знаю, что делаю. Две недели, как шхуна готова к от-
плытию. Я ждал — из-за ее глупого упрямства. (Показы-
вает в сторону дома.) Она мучила меня день и ночь. А по-
том я поклялся, что отплыву сегодня. Говорю тебе, Сью,
я всем сердцем чувствую — если я не уеду сегодня, зна-
чит, не уеду никогда. Да, есть у меня такое предчувствие.
(Благоговейно). А когда она дала шхуне свое имя, в ту
самую минуту, послушай, Сью,— в ту самую минуту
207

с земли к морю подул свежий бриз... Это счастливая при-
мета, девочка.
Сью (гневно). Как ты можешь думать об этом теперь!. Не могу
поверить, что ты мой отец, которого я так любила.
Бартлет. Сью!!
Сью. Говорить хладнокровно о том, что ты уедешь -надолго,
когда мама... умирает — умирает из-за чего-то, о чем ни-
кто, кроме тебя, не знает... О, я ненавижу тебя теперь!
Ты не отец мне! Ты стал жесток, бессердечен, я ненави-
жу... (Силы изменяют ей, она истерически плачет.)
Бартлет (внезапно пораженный страхом и угрызениями со-
вести). Сью, Сью! Ты, ты подумала, что говоришь?
С ь ю. Подумала! Ты не тот, кем был мне... и всем нам. Я бо-
юсь тебя. А когда ты так холодно заявляешь, что уедешь,
несмотря ни на что,— я ненавижу тебя. И я ненавижу
тех троих ужасных людей. Это они тянут тебя с собой.
Я проклинаю твою шхуну! Пусть и она и эти трое сгинут
на дне морском!
Бартлет (в бешенстве закрывает ей рот рукой). Замолчи!
Как ты смеешь...
Сью (вырываясь, со страхом отступает от него). Папа!
Бартлет (опомнившись, умоляюще). Прости, Сью... Я не хо-
тел... ты меня вывела из себя. За все золото мира я не
сделал бы тебе больно. Но не суди дурно о вещах, кото-
рых не понимаешь.
Сью. Но, папа, что же это за вещи, о которых тебе стыдно го-
ворить?
Бартлет. Не в этом дело. Я ничего не стыжусь. Но с такими
девочками, как ты, об этом не говорят... Это мужское де-
ло. Я мужчина — и все вынесу один, на своих плечах. Все,
что нужно знать, и ты, и Нэт, и мама узнаете в свое вре-
мя, когда я вернусь. Чем скорее я отправлюсь, тем ско-
рее вернусь. О, тогда вы все увидите собственными гла-
зами — и будете радоваться, благословлять меня, а не
208

проклинать. (Колеблется и затем добавляет угрюмо.)
А пока... лучше ни во что не вмешивайся, Сью.
Сью (страстно). Не буду — и не хочу ни о чем знать. Я знаю
только одно — ты не можешь сейчас ехать. Папа, неужели
ты не понимаешь? Неужели у тебя совсем нет сердца?
Ты не видишь, как плоха мама?
Б а р т л е т. Это при виде меня ей становится плохо. Я уеду, и
ей сразу станет лучше.
Сью. Нет. Ты нужен ей. Она не хочет, чтобы ты уезжал. Не-
сколько минут назад она звала тебя. Твое имя — это
единственное слово, которое она произнесла после кре-
щения шхуны. Поди к ней, папа! Скажи ей, что не
уедешь!
Б а р т л е т (безнадежно). Я уже сказал тебе, Сью, что должен
уехать от нее. С тех пор как я вернулся, она грызла ме-
ня, не переставая, и просто с ума свела своим проклятым
языком. Ты думаешь только о ней, не обо мне. Но ведь и
обо мне нельзя забывать!
Сью. Я поговорю с ней, папа. Она поймет, что обижает тебя.
И тогда все снова будет, как раньше.
Барт лет (качая головой). Нет, слишком много накопилось
между нами. Исправить можно только так, как я заду-
мал— уехать и вернуться с... с тем, за чем еду. И если
она настоящий человек, она перестанет изводить меня
своим упрямством... Я уеду не ради себя — ради нее, ради
тебя и Нэта. (С прежней решительностью.) Я все обдумал.
В конце концов и ты поймешь, что я прав.
С моря доносится голос Хорна.
(Вздрагивает, глаза засверкали.) Ты слышишь? Хорн по-
дает мне знак! Они уже готовы! Я иду! (Подходит к лест-
нице.)
Сью. Папа! После всего, что я сказала, ты уходишь, даже не
простившись с мамой? (Истерично.) Что же мне делать,
209

что сказать? Как задержать тебя? Она не произнесла еще
ни одного слова, кроме твоего имени. Она едва дышит.
Если бы не ее глаза, я б подумала, что она умерла.
А глазами она ищет тебя. Она умрет, если ты уедешь,
папа.
Б а р т л е т. Не умрет!
Сью. Ты просто убиваешь ее собственными руками!
Б а р т л е т (потрясен, подымая руки, словно хочет заткнуть
себе уши, чтобы не слышать ее, хрипло). Лжешь! Она до-
живет до моего возвращения. Все пойдет хорошо, как
раньше!
Дру (показывается в дверях. Его лицо выражает горе и гнев;
сухо). Капитан Бартлет! (Заметив Сью, понижает голос.)
Миссис Бартлет просит вас зайти к ней перед отъездом.
Сью. Вот! Я ведь говорила тебе, папа!
Бартлет (борясь с собой, угрюмо). Ей хочется снова мучить
меня, вот и все.
Сью (видя, что отец готов смягчиться, хватает его за руку,
умоляюще). Папа! Пойдем вместе. Она не станет пилить
тебя! Какой же ты глупый. Ну пойдем.
Бартлет, наклонив голову, нерешительно направляется
к дому вместе с дочерью.
Бартлет (поравнявшись с Дэнни и увидев его нахмуренное
лицо, останавливается и насмешливо бормочет). Ну, ви-
жу, и ты, Дэнни, тоже против меня?
Дру (не в силах сдержать негодование). А какой мужчина не
был бы против вас, сэр?
Сью (испуганно). Дэнни! Папа!
Бартлет с яростью подымает кулак. Дру спокойно выдер-
живает его взгляд.
Бартлет (с усилием сдерживает себя и опускает руку; с пре-
зрением). Мальчишка, бахвал! На этот раз спущу тебе —
210

ради Сью. (Дочери.) Я пойду к ней, чтобы успокоить
тебя, Сью. Но ты ошибаешься, если воображаешь, что
она удержит меня. Все равно я поступлю по-своему —
и пусть все провалится к черту! (Решительно входит в дом.)
Сью идет за ним, печально взглянув на Дру.
Дру (сам с co6ouf. Совсем рехнулся, будь он проклят! (Ходит
взад и вперед.)
По лестнице поднимается Хорн в сопровождении
Кейт с а.
Хорн (к Дру). Где капитан?
Дру (резко). В доме. К нему нельзя!
Хорн. А шхуна уже готова. Я кричал ему снизу, да он, верно,
не слышал.
Дру не отвечает.
(С нетерпением.) Коли он не поторопится, мы прилив про-
пустим. И ветер сейчас попутный.
Дру (взглянув на него с презрением). Не рассчитывай, что он
сегодня поплывет. Похоже, что передумает.
Хорн (зло). Опять передумает? Столько недель мы здесь тор-
чим, понапрасну теряем время. (Кейтсу, громко, чтобы
слышал Дру.) Что я тебе говорил, Кейтс? Он сумасшед-
ший, черт бы его побрал.
Дру (резко). Что!?
Хорн. Да я вот сказал Кейтсу — капитан немного того. (Зло.)
Нормальный человек не поступает так, как он.
Дру (подавляя свое презрение к Хорну). Что верно — то верно,
черт побери.
Хорн (удивленно). И вы тоже заметили это, да? (Помолчав.)
Так вот, как моряк моряка, спрашиваю вас — как отправ-
ляться с капитаном, коли у него не все винтики в голове?
Из дома выходит С ь ю. Брезгливо взглянув на матросов,
она останавливается и слушает. Они не замечают ее.
211

Дру. Сдается, и плаванье-то не очень нормальное. Чем торго-
вать-то на Островах будете?
Хорн (заподозрив что-то). А об этом вы капитана спросите.
Дру (пренебрежительно пожав плечами). Я и забыл, что это
Такая большая тайна — самая сумасшедшая из всех его за-
тей. (С неожиданной заинтересованностью, словно ему в
голову пришла новая мысль). Но вы все его планы знаете?
Хорн (сухо). Знаем, не хуже его самого. Да никому не скажем.
Дру. А я и не спрашиваю. Воображаешь, я интересуюсь ка-
кой-то там контрабандной торговлей на Островах... Я хо-
чу выяснить вот что: если капитан не сможет поехать —
ты-то сам без него справишься? Вдруг тебе без него при-
дется отплыть. Сможешь сделать на Островах что нужно?
Хорн (обменявшись взглядом с Кейтсом и пытаясь скрыть,
что ему нравится оборот, который принимает разговор).
Конечно, справлюсь, как любой другой. Двадцать лет, а то
и больше ходил по этому морю. Как cbqh пять пальцев,
знаю всю торговлю с Островами. Капитан мне довериться
может — я ему денег привезу больше, чем он сам добудет.
(Сердито.) Но кто шхуну-то поведет, коли он не сможет?
Дру (разочарованно). Так, значит, ты ничего не понимаешь в
навигации?
Хорн. Ну не понимаю. (Помолчав, как будто что-то обдумы-
вая; с любопытством.) А почему вы мне такие вопросы
задаете? (Льстиво, шепотом.) Ничего без капитана не сде-
лать — разве только на борту моряк будет, вот вроде вас.
Дру (сердито). Что-о? Ты к чему клонишь? Ты думаешь, я...
Сью (которая слушала разговор с возрастающим интересом).
Дэнни! (Подходит к нему.)
Хорн и Кейтс кланяются ей уважительно и отходят к пло-
щадке. Хорн искоса наблюдает за Сью и Дэнни.
Дэнни, я все время слушала, но так и не поняла, что ты
задумал?
212

Дру (взволнованно). Я думал... Послушай, Сью! Из всего, что
я видел, мне ясно — твой отец не в своем уме. И если
что-то или кто-то не помешает ему... Как ты думаешь,
твоя мама...
Сью (печально, качая головой). Боюсь, она сделает только
хуже.
Дру. Значит, надеяться не на что. Но что-то нужно сделать,
чтобы оставить его дома. Даже если не принимать во вни-
мание маму, он сам не в таком состоянии, чтобы вести
корабль. Я вот и думал... Если мы устроим так, чтобы этот
Хорн повел шхуну...
Сью. Но, Дэнни, папа никогда не согласится.
Д р у. Я на это и не рассчитываю. Нужно все потихоньку от не-
го устроить. Если ты мой план примешь — ненадолго за-
держи отца дома. А когда он выйдет, шхуна уже будет в
море.
Сью (очень расстроена, но видно, что план Дэнни ее заинте-
ресовал). Но хорошо ли это? Он никогда не простит...
Дру. Простит, когда придет в себя. (Искренне.) Я не привык
лгать, Сью, не люблю всякие хитрости, но в этом случае
выбирать не приходится. Нельзя отпустить его, нельзя —
он погубит и шхуну и себя. Потом надо подумать о
маме...
Сью. Разумеется, его нельзя отпускать. (Вгзлянув на Хорна и
Кейтса.) Но я не доверяю этим типам.
Дру. И я не доверяю. Но лучше попытаться, чем... (Внезапно
останавливается, пожимая плечами.) Впрочем, какой толк
говорить об этом? Никто из них не умеет управлять суд-
ном.
Сью. Но он сказал — если на шхуне был бы моряк... вроде
тебя...
Д р у. А где ты найдешь такого в мгновение ока?
Сью (значительно). Ты сказал мне, помнишь, что ты получил
права капитана?
213

Дру (смотря на нее с огромным удивлением). Сью| Ты хочешь?
Сью (с просветлевшим лицом). О Дэнни, тебе-то мы доверяем!
Тебе-то и отец доверился бы! И как только он успокоит-
ся, я знаю — он не станет возражать. Дэнни, посылать те-
бя сейчас в море, когда ты только что вернулся,— у меня
сердце разрывается. Но другого выхода нет. Я не проси-
ла бы тебя, если б не мама... не он... О Дэнни, ради
меня!
Дру (растерянно). Но, Сью, я... я не думал об этом.
Сью разочарована тем, что он колеблется.
(Увидев это, решается.) Конечно, Сью, я поступлю так,
как ты хочешь,— как нужно. Но надо торопиться. Стань
в дверях, Сью. Задержи его, если он соберется выйти.
А я потолкую с этими двумя.
Сью становится в дверях. Дру подходит к Хорну и
Кейтсу.
Сью (прислушиваясь). Он все еще с мамой. Пока все в по-
рядке.
Дру (вынуждая себя обратиться к Хорну). А что вы скажете,
если в этом плаванье я буду вашим капитаном?
X о р н (хитро). Бумаги-то у вас в порядке?
Дру. В полном порядке. Послушайте-ка. Мисс Сью говорит —
отец ее не в таком состоянии, чтобы управлять судном.
Это опасно для него, для шхуны и для вас.
X о р н. Что верно, то верно.
Кейтс (возражая). Старик, если пронюхает, с нас шкуру
спустит, вот что.
X о р н (свирепо). Заткнись, дурак. (К Дру, жестко.) Кейтс прав,
сэр. А вы все равно что зять ему, барышня ему дочь. Ни
на вас, ни на нее он не накинется, Старик все на нас сва-
лит.
Дру (нетерпеливо). Я на себя все приму, парень!
214

Сью (искренне). Обещаю вам — ничего плохого он вам не сде-
лает. Это я все решила и скажу отцу, что в ответе только
я одна.
Хорн (тоном человека, заключившего сделку). Тогда рискнем.
(Предупреждающе.) Но нужно ловко сделать, сэр. Вы по-
быстрей поворачивайтесь.
Дру. Я захвачу только свои вещи... и прямо на шхуну. (Идет
к двери.) А ты задержи отца, Сью. Через секунду все бу-
дет в порядке. (Входит в дом вместе с Сью.)
К е й т с (с тупой злостью). Такую кашу заварили!
Хорн. А я тебе говорю — повезло нам, Кейтс. Лучше и быть
не могло.
К е й т с. Да он шпионить за нами едет.
Хорн. Черт с ним! Что он знает? Думает, мы торговать будем,
а, кроме меня, никто ему глаза не откроет.
Кейтс. Сам догадается... начнет подозревать...
Хорн. Насчет золота? Не такой человек. Уж его-то я проведу.
А время придет — избавимся от него, я найду, как это
сделать. Не понимаешь ты, что ли, дурак? Наше счастье,
ччто на шхуне будет такой капитан, когда мимо всяких
портов пойдем! Права капитанские у него в порядке —
коли что, покажет их. А коли придется сразу вернуть-
ся—ругать старик будет его и девчонку, а не нас.
Кейтс (тупо). Ладно, только бы он не протянул свою лапу
к золоту.
Хорн (с презрением). Тупая твоя башка! Да я его скорей в
преисподнюю отправлю — и сам с ним туда провалюсь.
Из дома выходит Дру с чемоданом, который он передает
Кейтсу. За ним идет Сью.
Дру. Все в порядке. Живо на борт и приготовьтесь отчалить!
Хорн. Слушаюсь, сэр. (Вместе с Кейтсом торопливо спускается
по лестнице.)
215

Сью (крепко обнимая Дэнни, целует его). До свидания, Дэнни.
Никогда не забуду, что ты для нас делаешь.
Дру (с нежностью). Тсс! Ничего особенного я не делаю, Сью.
Сью (со слезами). О Дэнни, мне кажется, я поступаю как нуж-
но. Я так буду тосковать по тебе! Возвращайся скорее...
Дру. Ну конечно!
Сью. Дэнни! О Дэнни! Я люблю тебя.
Дру. Надеюсь, ты догадалась, что и я тебя люблю? (Целует ее.)
Обещаешь, что мы наконец поженимся... когда , я вер-
нусь?
Сью. Да-да, Дэнни, обещаю.
Д р у. Ну бегу. До свидания, Сью.
С ь ю. До свидания, родной.
Они целуются, и он сбегает по лестнице. Она стоит навер-
ху, плача, следит за ним взглядом. Из-за дома выходит
Нэт и направляется к двери.
Н э т (увидев сестру). Сью! Отец не уехал еще?
Она не слышит. С минуту Нэт задерживается в дверях,
прислушивается к голосу отца. Затем, стараясь не шу-
меть, на цыпочках входит в дом. Сью машет рукой же-
ниху. Затем, рыдая, закрывает лицо руками. Из дома
появляется Нэт и подходит к сестре.
Сью (торопливо вытирает глаза, пытаясь улыбнуться). Застал
ты доктора, Нэт?
Нэт. Да, он обещал сейчас же прийти. (Увидев заплаканное
лицо.) Ты что — плакала?
Сью. Нет. (Отходит от обрыва, увлекая за собой брата.)
Н э т. Я вижу, что плакала.
Сью. О Нэт, как все ужасно! (Снова разражается слезами.)
Нэт (пытаясь успокоить ее, рассеянно). Перестань, не расстра-
ивайся. Доктор сейчас придет, и маме будет лучше. (С лю-
216

бопытством.) Папа с ней, да? Они там спорят. Как ты ду-
маешь, помирятся они?
С ь ю. Не знаю, Нэт, ничего не знаю. Не думаю.
Нэт. Видно, ему тяжело. Трудновато ведь ждать, скрывать от
нас свою тайну. Как ты думаешь, что это? Амбра?
Сью (резко). Не знаю и знать не хочу. (Заметив странное, от-
сутствующее выражение глаз Нэта, пытается отрезвить
его и говорит презрительно.) Амбра! Ты тоже сходишь с
ума! Не помнишь разве^ как ты всегда первый высмеивал
эту дурацкую мечту?
Нэт. Да, но теперь другое дело. (Приближается к краю обры-
ва.)
Сью всячески старается отвлечь его внимание от шхуны.
Готовы ли они там на шхуне? Отцу надо спешить, если
он хочет воспользоваться приливом. (Страстно.) Я, я дол-
жен поехать с ними! Я не могу остаться дома. (Умоляю-
ще.) Как ты думаешь, Сью, если ты попросишь его за
меня... С тобой единственной, только с тобой он еще счи-
тается как-то!
С ь ю. Ни за что!
Нэт (сердито). Да рассуди ты здраво,— для всех ведь будет
лучше, если я поеду вместо него.
Сью. Неправда. Мама сойдет с ума, если ты поедешь.
Нэт. А я сойду с ума, если останусь дома. (Догадавшись, что
Сью хочет отвлечь его внимание от шхуны, с раздраже-
нием.) Что ты меня все держишь за руку? Я хочу по-
смотреть, что они там делают. (Отталкивает сестру и под-
ходит к краю площадки.) Они подняли паруса «Сары
Аллен»! Ничего не понимаю! (Удивленно.) Что это? Они
отваливают, Сью! (Возбужденно.) Я вижу — их четверо!
Кто это? Кто с ними, Сью?
Сью. Дэнни.
Нэт (с бешенством). Дэнни! Но какое у него на это право?..
217

Сью, позови папу! Они выходят в море, слышишь, ду-
реха?
Сью (пытаясь успокоить его, дрожащим голосом). Нэт, не будь
ослом: Дэнни проведет ее только немного. Просто попро-
бует, как она на ходу, пока они дожидаются папу.
Нэт (недоверчиво). Ах так! (С горечью.) Мне, своему сыну, он
даже этого не разрешал. Смотри, Сью, это, кажется, Дэн-
ни на корме? Видишь — машет рукой.
Сью (возбужденно). Это он! (Подымает над головой носовой
платок, затем начинает плакать.)
Из дома доносится голос Барт лет а, и через секунду
он появляется в дверях. По-видимому, он страшно потря-
сен разговором с женой и ее состоянием. Он не знает, что
ему делать и куда идти.
Сью (взглянув на его лицо, бросается к нему и обнимает за
шею руками). Папа! (Плачет у него на плече.)
Б а р т л е т. Сью, зачем ты уговорила меня повидаться с ней?
Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ты обе-
щала, что она не будет изводить меня. А она твердит
«Покайся!» «Не езди сейчас! Шхуна проклята богом!»
(С болью.) И она говорит так после того, как назвала шху-
ну своим именем! (Исступленно.) Проклята или не про-
клята — я еду! (Направляется к площадке.)
Сью (цепляется за его руку, со страхом). Папа, ступай домой,
слышишь?
Б а р т л е т. Прости, но не будет по-твоему. Так нужно. Когда-
нибудь ты узнаешь — почему, и будешь радоваться А те-
перь— будь здорова! (С внезапной и странной нежностью
склоняется к дочери и целует ее. И так как она снова
пытается его удержать, лицо его становится упрямым.)
Ни слова больше, Сью! Я еду. (Снимает со своего плеча
ее руку и быстро направляется к лестнице. Взглянув на
пристань, останавливается, окаменев; хриплым шепотом.)
218

Что за дьявольщина! (Указывая на шхуну, резко повора-
чивается к Нэту.) Это моя шхуна, Нэт? Это «Сара Ал-
леи»? Это она приближается к стрелке?
Нэт (пораженный). Конечно, она. Ты разве не знаешь? Пока
ты был с мамой, Дэнни решил испытать ее.
Б а р т л е т (со вздохом облегчения). Вот что. (В ярости.) Очень
много он взял на себя. И разрешения не спросил. Не
знает он, что ли? Мы не можем тратить время на маль-
чишеские дурачества. (Восхищенно.) Она прекрасно идет,
не правда ли, сынок? Я знал — «Сара Аллен» покажет
класс!
Нэт (с восторгом). Да, шхуна отличная! Но Дэнни... что-то уж
очень далеко он отходит?
Бартлет (с беспокойством). Да, пора бы уж возвращаться.
(В бешенстве кричит.) Возвращайся же, черт тебя возь-
ми! Щенок! Вот что получается из этого испытания! Ско-
рее Сью можно доверить корабль, а не ему! (Машет рукой
и кричит.) Эй, назад!
Нэт (с горечью). Похоже, он идет в открытое море. Мне ка-
жется...
Бартлет (не веря своим глазам). Он прошел стрелку... Бог
ты мой, да он идет курсом, который я наметил!
Сью рыдает.
(Круто поворачивается к ней, в полном отчаянии.) Там
что-то случилось! Что произошло, Сью? Нэт, что все это
значит? (Голос его дрожит от гнева.) Уходят... без меня...
(Мгновенно бросается к Нэту и, схватив его за горло, с
бешенством трясет.) Что происходит, негодяй?!'Это твоих
рук дело? Из-за того, что я тебя не пустил? Отвечай!
Сью (бросаясь к нему с криком). Папа! (Повисает у него на
руках.)
Бартлет отпускает Нэта, который падает на землю, хватая
ртом воздух. Бартлет дико смотрит на него.
219

Нэт ничего не знал, папа. Это моя вина. Я должна была...
Другого выхода не было.
Бартлет (вне себя). Что ты говоришь, девочка? Что такое
ты сделала? Говори сейчас же, или же...
Сью (храбро). Тебя нельзя было пускать в море. Ты ничего
не хотел слушать. И я попросила Дэнни заменить тебя на
шхуне. Он только что получил права капитана. Ты, папа,
вполне можешь ему довериться. Этот... Хорн сказал, что
знает все твои планы. Он обещал познакомить с ними
Дэнни. И когда Дэнни вернется...
Бартлет (задыхаясь). Так вот как все оборачивается! (Сжав
кулак, грозит небу.) О проклятье! Проклятье! (Силы у не-
го иссякают, руки безжизненно опускаются.)
Миссис Бартлет (появляется в дверях. Лицо бледно, как
полотно. Увидев сына, она радостно вскрикивает). Нэт!
(Затем с ужасом, увидев мужа.) Исайя!
Бартлет ничего не слышит.
Значит, ты не уехал?
Сью (подходя к ней, ласково). Нет, мама. Он не поедет. Он
останется дома, с тобой. А шхуна ушла. Посмотри — вон
она. (Показывает на море.)
Бартлет (громко, самому себе, в суеверном страхе). Боже,
словно проклял кто-то...
Миссис Бартлет (глядя на него с упреком, с фанатиче-
ским торжеством). Я счастлива, Исайя. Да, шхуну про-
клял бог, и тех грешников тоже. Я благодарю бога, что
он удержал тебя от этого путешествия. Да накажет он
тех троих на шхуне, которую ты назвал моим именем.
(Поднимает руку, призывая все кары неба на шхуну.)
С ь ю (с ужасом). Мама?!
Бартлет (бросается к жене в припадке безумной ярости).
Замолчи сейчас же! (Подымает кулак, словно собираясь
сокрушить ее.)
220

Сью. Папа!
Нэт (подымаясь с земли, хрипло). Папа! Ради бога-
Миссис Бартлет (задыхаясь). Ты и меня хочешь убить!
(Падает без чувств на руки Сью.)
Сью (дрожа). Нэт! Помоги! Скорее! Ее надо в постель!
Уносят миссис Барт лет в дом.
Бартлет (кидается к краю обрыва и, сложив руки около
рта, кричит). Э... э... э... «Сара Аллен»! «Сара Аллен»! На-
зад! Назад!
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Действие происходит год спустя. Вечер, около девяти ча-
сов. Декорация «каюты» капитана Бартлета, сооруженной
им на чердаке дома и представляющей собой по его за-
мыслу наблюдательный пост. Все здесь устроено как в
каюте парусного судна. Впереди слева — окно, несколь-
ко дальше — трап. Еще дальше два других окна. На зад-
нем плане слева — буфет с мраморной доской, по цент-
ру — дверь на лестницу, которая ведет в нижний этаж
дома. Справа от двери — застланная одеялом койка; на
правой стене пять окон, а прямо под ними^ длинная де-
ревянная скамья; перед ней длинный стол с двумя
стульями.
На столе зажженный фонарь. На полу темный дешевый
ковер. В потолке световой люк. Под люком судо*
вой компас. Из нактоуза просачивается свет, отбрасывая от
компаса на пол неясную круглую тень. Через правые ок-
на в «каюту» льется лунный свет. У стола сидят Сью и
доктор Б ерри. Доктору 'лет шестьдесят, выглядит он
здоровым и крепким. Седая голова и усы подчеркивают
румяность лица. В его голубых глазах, в улыбке светит-
ся доброта. К Сью он относится как старый друг семьи, а
не как врач, по обязанности выслушивающий душевные
излияния своих пациентов. Сью в глубоком трауре. Она
выглядит значительно старше, на бледном лице заметны
222

следы страданий. Но в данную минуту она оживлена, гла-
за сверкают от неожиданной радости.
Сью (взволнованно). Вот письмо от Дэнни, доктор! Вы увиди-
те, как все произошло. (Вынимает письмо из кармана
платья и протягивает его доктору.)
Доктор (улыбнувшись и погладив ее руку, берет письмо).
Сказать не могу, как я счастлив, Сьюзен! Мы уж опла-
кивали его, и вдруг письмо! Трудно поверить в такое
чудо!
Сью (со счастливой улыбкой). Прочтите. И вы поверите в чудо!
Доктор (шутливо). Не знаю, хорошо ли в моем возрасте чи-
тать любовные письма.
Сью. Ну что вы! Я хочу, чтобы вы прочитали.
Доктор ищет очки по своим карманам.
(Проникновенно.) Какие у меня секреты от вас! Вы столь-
ко для нас сделали — после маминой смерти вы мой един-
ственный друг. (У нее дрожат губы.)
Доктор. Успокойся. Ну-ну-ну... (Смотрит на нее поверх
очков.) Я знал тебя еще вот такой крошкой. Девочка моя
дорогая, год у тебя был ужасный: одно горе сваливалось
за другим — умерла мама... отец пришел в такое тяжелое
состояние, известие о гибели шхуны... Ты героически вы-
несла все на своих плечах. Вот вернется Дэнни — я обо
всем ему расскажу. Пусть благодарит судьбу за то, что
ему достается такая жена.
Сью (вспыхнув). Вы слишком добры ко мне! Не хвалите ме-
ня: нужно же было кому-нибудь справляться со всеми
бедами.
Доктор. Мало кто справился бы. Быть в одном доме с чело-
веком в таком состоянии — даже если это родной отец —
это, знаешь ли...
Сью (подняв глаза вверх, боязливо). Тсс... Он может услышать.
223

Доктор. Ничего он не услышит. (Внимательно прислуши-
вается.) Мечется там туда-сюда, смотрит, наверно, в
море — не покажется ли на горизонте его шхуна. А ее
никто никогда не увидит. И с твоим братцем тоже плохо,
Сьюзен. (Вздрагивает.) Брр! В этом доме все одержимы
безумными мечтами! Я еще удивляюсь, как ты сохранила
разум — все время с ним в этом • сумасшедшем ковчеге,
все время в страхе, как бы он чего не выкинул.
С ь ю. А поймет папа со временем, что шхуна погибла?
Доктор. Он понял бы это пять месяцев назад, если бы захо-
тел понять. Это ясно, как божий день... Британское тор-
говое судно сообщило же — найдены обломки шхуны... на
носу имя — «Сара Аллен. Харборпорт». Не поверит это-
му доказательству только одержимый. Нет, твой отец и не
захочет взглянуть правде в лицо. Это убило бы его. На-
дежда на возвращение шхуны срослась с ним, ею он
только и живет. И со временем он еще сильнее станет
ждать. Я наблюдал за ним целый год... И как самый близ-
кий друг серьезно советую тебе, Сью, устроить его в пси-
хиатрическую лечебницу — ради него самого.
Сью (пылко). Никогда!
Доктор (покачав головой). Все равно придется. Ему с каж-
дым днем хуже, а что будет дальше — предвидеть нельзя.
Он может стать буйным.
Сью. Но как же так, доктор? Вы видите — он кроток и ласков
со мной, совсем как раньше.
Доктор. Ты одна связываешь его с реальной жизнью. Но так
долго не протянется... Не исключено и другое — он может
поправиться, если мы увезем его от моря, из этого дома.
Если б удалось извлечь его из этой дурацкой каюты, ко-
торую он себе соорудил.
Сью (убежденно). Он умрет, если лишится ее.
Доктор. И кроме того, моя дорогая, ты вот что пойми. Надо
обязательно разлучить отца и Нэта. Нэт дошел до пре-
224

дела. Бросил работу, бродит вокруг дома, все ему сейчас
безразлично — он одержим тем же, чем и отец. Бьюсь об
заклад — он тоже не верит, что шхуна потерпела круше-
ние.
Сью. Вы правы. Возможно, он тоже надеется, что она вернет-
ся. Возможно. Сейчас он в Сан-Франциско — пытается
еще найти следы шхуны. Британское судно, которое ви-
дело обломки шхуны, снова в порту. Нэт прочел об этом
в газетах и отправился поговорить с очевидцами. Наде-
юсь, встреча с ними убедит его...
Доктор (с сомнением). Я с ним не раз говорил... Даже твой
отец смутно понимает, что очень дурно повлиял на Нэта.
Сью. Прошел год, как «Сара Аллен» ушла. За это время отец
ни разу не оставался с Нэтом наедине и не говорил с ним.
А Нэт рвется к нему, хочет что-то выведать у него. Я все
время начеку, слежу, как бы они не оказались вдвоем.
Ужасно!
Доктор. Сьюзен, тебе надо уговорить Нэта уехать.
Сью. Не слушает он меня. Вот, может, Дэнни уговорит его,
когда вернется...
Доктор. Не впутывай Дэнни. Выйдешь за него замуж — и
конец твоему рабству у этих ненормальных.
Сью (печально). Нам с Дэнни снова придется ждать...
Доктор (резко). Глупости! Не смеешь ты ради этих безум-
цев жертвовать своей жизнью и жизнью Дэнни.
Сью (беспомощно). Не знаю. (Просияв.) Но все решится само
собой,— только бы он вернулся. А теперь я и так счаст-
лива— Дэнни жив, возвращается домой. Прочтите же
письмо, доктор. Оно у вас в руках.
Доктор. Хорошо, хорошо, посмотрим, что он пишет. (Выни-
мает письмо из конверта.)
Сью. Бедный Дэнни! Через какие ужасы он прошел!
Доктор. Хм! Из Рангуна!
Сью. Да, он все еще там, в больнице. Читайте же!
8 О'Нил, т. 1
225

Доктор (прочел несколько строк и сердито восклицает).
Черт! Проклятые негодяи!
Сью (содрогаясь). Эти гнусные мерзавцы пытались убить его!
Думали — он мертв и бросили его в этой деревушке у
туземцев, а "те выходили его. Уже прочли это, да? И он
лежал больной четыре месяца, дожидался судна, которое
забрало бы его... А потом, подумайте, вдобавок он еще
схватил тропическую лихорадку и чуть не умер в ран-
гунской больнице...
Доктор. Ужасно! Счастье, что он остался в живых. Хм! Ока-
зывается, ему было ясно, что без него шхуна потерпит
крушение. Эти негодяи не умели с ней обращаться...
(Складывает письмо и кладет его в конверт.) Но, по-ви-
димому, он так и не узнал, что было целью этого путе-
шествия. Хорн до последней минуты скрывал от него.
Странно, чертовски странно! Негодяи получили по заслу-
гам, и я рад этому.
С ь ю. Я так их боялась. Они походили... на убийц.
Внизу на лестнице слышатся чьи-то шаги.
(Вскакивает с места.) Боже, вы слышите? Кто бы это мог
быть?
Тихий стук в дверь. Доктор поднимается со стула.
(Испуганно.) Открыть? Не знаю почему, но я боюсь.
Доктор. Спокойно! Я посмотрю, кто там. (Открывает дверь.)
На верхней ступеньке — Н эт.
Здравствуй, мальчик! Ты испугал нас. Сьюзен подума-
ла —г уж не привидение ли стучится в дверь.
Н э т (входит. Он стал старше, похудел, у него измученное ли-
цо и взгляд человека, живущего в постоянном напряже-
нии( занятого одной мыслью. Бросает пытливый взгляд
на люк, потом поворачивается к сестре). Тебя не было вни-
226

зу, вот поэтому я... (Доктору.) Да, вам теперь приходится
оберегать дом от привидений. (Поднимает глаза вверх.)
Он все там? Высматривает судно, которого никто никогда,
никогда не увидит.
Доктор. Я рад слышать, что ты наконец это понял!
Сью (она только сейчас оправилась от страха). Я не ожидала
тебя, Нэт! Ты разузнал?..
Нэт. Да, я разговаривал кое с кем из тех, кто был тогда на
борту. Они все рассказали. К шхуне они подошли очень
близко — название можно было прочесть невооруженным
глазом. Все называют одно и то же — «Сара Аллен. Хар-
борпорт». Они даже запомнили, какого она была цвета.
Сомневаться больше нельзя. «Сара Аллен» разбилась.
(С чувством.) Я рад, чертовски рад. С меня как будто тя-
жесть свалилась. Снова смогу за работу приняться —
только не здесь. Нужно уехать, начать все сызнова.
Сью (подходит к брату и обнимает его). Какое счастье! Нако-
нец-то ты такой, как раньше.
Доктор (искренне). Молодец, Нэт, здраво рассудил. Уезжай
отсюда.
Нэт (хитро подмигнув доктору). А. вы что, вообразили — я то-
же свихнулся? Вроде него, да? (Показывает наверх. Со
странным смехом.) Доктор-то наш все ждет беды, а? (Ре-
шительно.) Да, теперь с этим все кончено.
Сью (схватив со стола письмо). Нэт, я совсем забыла. Вот,
прочти. Оно вчера пришло.
Нэт (подозрительно посмотрев на конверт). От кого это?
Сью. Вынь письмо — тогда узнаешь.
Нэт (вынув письмо из конверта, смотрит на подпись и изум-
ленно восклицает). От Дэнни! Не может быть! Но это его
почерк! (С волнением.) Тогда мне все наврали!
Сью. Да нет же, «Сара Аллен» действительно разбилась. Но
его уже тогда не было на шхуне. Письмо он после напи-
сал. Читай же!
8*
227

Нэт опускается на стул, видимо, страшно расстроенный,
начинает читать письмо, не скрывая своего равнодушия
к нему. Потом все более заинтересовывается. От волнения
у него начинают дрожать руки. Доктор, взглянув па Сью,
укоризненно качает головой, не одобряя, что она дала
Нэту письмо.
Нэт (закончив чтение, вскакивает и сердито кричит). Идиот!
Позволил Хорну провести себя! Так ему и надо!
Сью (возмущенно). Нэт!
Нэт (не обращая внимания на сестру). Если бы я был на его
месте! Я этого Хорна насквозь видел. Меня бы он не про-
вел. Уж я заставил бы его разговориться! (Угрожающе,
совсем как его отец, подымает сжатый кулак — и вдруг
опускает его и снова садится.) Но какой толк? И какой
толк от этого письма? (С презрением отбрасывает пись-
мо на стол.) Мог бы и не писать. Ничего нового мы не
узнали.
Сью (взяв письмо; глубоко обиженно). Ты даже не радуешься,
что Дэнни жив?
Нэт (повернулся к сестре, смущенно). Ну что ты, Сью, конеч-
но, рад. Но я сказал — ничего он у Хорна не выпытал,
и мы по-прежнему ничего не знаем.
Доктор (торопливо, бросив на Сью многозначительный
взгляд). Ну-с, Сьюзен, мне. надо бежать. До свидания!
Завтра зайду.
Сью. Пожалуйста, доктор! (Вместе с ним идет к двери.) Про-
водить вас?
Доктор. Не нужно, Сьюзен! Спокойной ночи! (Уходит.)
Сью. Спокойной ночи! (Закрывает дверь и подходит к Нэту.)
Шаги доктора затихают внизу.
Нэт (зло). Старый болван! Чего он шляется сюда? Вынюхива-
ет? Видеть его не могу!
Сью. Нэт, не смей! Не забывай, он очень добр к нам!
228

Н э т. Добр! А с какой целью?
Сью. Не глупи. Какая у него может быть цель, кроме как по-
мочь нам. ^
Н э т. Выведать все! Подкараулить, когда отец не будет отве-
чать за свои слова.
Сью (возмущенно). Нэт!
Н э т. Нечего сказать, выиграли мы оттого, что отец молчит!
Я знаю его. Сумасшедший или не сумасшедший, а он не
проговорится о своей тайне ни мне, ни даже тебе, Сью!
(Злобно.) Здесь я не останусь. Но сначала заставлю его
сказать мне! Теперь-то он не откажется, раз я уезжаю.
Он обрадуется, он так боится, что я все узнаю, даже не
хотел видеть меня и заперся там наверху. Но я заставлю
его — посмотришь!
Сью. Тише! Ты так кричишь, что он услышит.
Н э т. У нас есть право — мы его дети. Что, если он умрет, так
ничего и не открыв?
Сью (неуверенно). Да рассуди ты наконец здраво. Все это
только у тебя в воображении, говорить-то ему нечего.
(Взяв его за руку, уговаривает.) Иди вниз, Нэт! Я сейчас
покормлю тебя. Ты, наверно, голоден?
Нэт. Не знаю... нет... Впрочем, должно быть, голоден. (Под-
нимается и с отвращением оглядывает все вокруг.) Уж и
соорудил он для себя помещение! Каюта затонувшего суд-
на! Так, наверно, выглядит сейчас каюта «Сары Аллен».
(Вздрогнув.) Дрожь берет! Не удивляюсь, что он сошел
с ума. (Прислушивается.) Ровно год назад она отдала швар-
товы. Интересно, это он помнит? Взад — вперед... вышаги-
вает там... Смотрит, не покажется ли в море «Сара Ал-
лен». Ха-ха! Господи! Как тут не тронуться! (Грубо.)
Скорее пошли вниз. Там светло и тепло.
Выходят на лестницу и затворяют за собой дверь. Пауза.
Слышно, как наверху отворяется и снова закрывается
223

дверь. В комнату врывается порыв ветра. По трапу схо-
дит Б артлет. Безумие совершенно овладело им. Взгляд
загнанный, бегающий, движения порывисты и автоматич-
ны, словно им управляет чья-то невидимая рука. Он неве-
роятно возбужден. На секунду задерживается на трапе и
подозрительно оглядывается. Потом подходит к столу,
садится на край стула, склонив на грудь голову.
Б а р т л е т (вынимает из кармана сложенный лист бумаги, раз-
ворачивает, расправляет его на столе рядом с фонарем,
водя пс бумаге пальцем, бормочет). Где крестик, не забудь,
Сайлас Хорн. У тебя копия этой карты. Вы, ребята, не
ошибетесь. Золото там, лежит себе спокойно. Привезете
его, и мы честно поделим. Ровно год назад... Помнишь все
мои приказы, Сайлас Хорн? Я записал их для тебя.
(Угрожающе.) И чтоб ровно через год, не то я... А вой-
дешь в порт ночью — повесь на грот-мачте два фонаря —
зеленый и красный, я сразу их увижу. Красный и зеле-
ный. (Внезапно вскакивает и подходит к окну, чтобы
взглянуть на море. Разочарованно.) Нет, не видать огней.
Но они вернутся. Ровно год сегодня, и ты, Сайлас Хорн,
должен вернуться, не то смотри у меня! (Садится на
прежнее место, опускает голову на руки. Вздрагивает,
смотрит прямо перед собой, с вызовом обращается к ко-
му-то.) А, вы снова пришли — оба! Насмехаетесь? Медь и
железо, хлам? Ни черта не стоит? Не веришь, да? Погоди,
я покажу тебе. (Вскакивает, протягивает руку, как будто
хочет кого-то схватить за горло.) Лжец! Золото это или
нет? Отвечай! (Насмешливо.) Ага, видишь теперь? Поздно,
собака, ничего теперь не получишь. (Опускается на стул,
мрачно). Джимми пошел. Черт с ним! Но я, Сайлас Хорн,
не сказал ни одного слова — запомни. (Со страхом.) Ты
умираешь, Сара? Подожди, подожди, скоро вернется твоя
шхуна — с золотом. Куплю тебе все, чего только твоя
230

душа пожелает. Нет, Сара, не амбра, нет,— золото, брил-
лианты, изумруды. Мы наконец богаты. (С горечью.) Что
ты бормочешь, упрямая баба? Покайся, говоришь ты? Но
клянусь, я не сказал ни одного слова. Что ты казнишь
меня? И почему ты думаешь, что я сделал что-то дур-
ное. Это мужское дело. Иначе они убили бы и разграбили
золото. (Грубо.) Хватит болтать, Сара! Кончим этот разго-
вор— я еду, хоть бы это тебе и не нравилось! (Встает и
начинает шагать по комнате.)
Открывается дверь, входит Нэт. Увидев отца, огляды-
вается, чтобы проверить, не поднимается ли кто по лест-
нице следом.за ним. Плотно закрывает за собой дверь.
Нэт (шепотом). Па! (Потом, поняв, что отец не замечает его,
громко.) Па!
Бартлет (сразу останавливается и, словно очнувшись, смот-
рит на сына, медленно). Это ты, Нэт?
Нэт (выступает вперед). Да, я. Хочу поговорить с тобой.
Бартлет (старается собраться с мыслями). Поговорить? Со
мной? Это мужское дело — мальчикам не надо вмеши-
ваться в него...
Нэт (упрямо). Это я не в первый раз слышу. Но больше ты
меня отсюда не вытуришь. Понял?
Бартлет (гневно). Я запретил тебе входить ко мне в каюту.
Уходи сейчас же. Где Сью? Я сказал ей, чтоб она тебя не
впускала.
Нэт. На этот раз ей не удалось. Слушай, отец. Я решил
уехать. Завтра же.
Бартлет (неуверенно). Уехать?
Нэт. Да, навсегда. Хочу начать новую жизнь. Поэтому и при-
шел договорить с тобой. В последний раз.
Бартлет (мрачно). Мне нечего сказать.
Нэт. Найдешь что. Слушай. Теперь я точно знаю—«Сара Ал-
леи» погибла.
231

Б а р т л е т (вспыхнув). Лжешь!
Н э т (с любопытством). Почему ты так говоришь? Ты ведь зна-
ешь, что это правда. А поверить не хочешь.
Б а р т л е т (мысли у него неожиданно принимают иное направ-
ление). Поверить? Да, он не верил. Говорил — медь и же-
лезо. Но я заставил его признать — это золото.
Нэт (автоматически повторяет). Золото?
Б а р т л е т. Год назад она отплыла. Ты лжец, вроде него, и
тоже не веришь? Но я и тебе докажу. Я и тебя заставлю
поверить. (С безумным возбуждением.) Она вернется се-
годня вечером — так я приказал Хорну. Я чувствую, она
уже приближается. И на грот-мачте два огня — красный
и зеленый. Так я приказал Хорну. Ты сам увидишь. (Под-
ходит к окну.)
Нэт (как загипнотизированный, идет к другому окну и, разоча-
рованный, отходит, пытается отделаться от овладевших
им мыслей, не очень уверенно). Вздор. Ничего там нет,
никаких огней. И никогда не будет.
Б а р т л е т (устремив на сына безумный взгляд, хочет сломить
его недоверчивость). Увидишь сам, говорю тебе — зеленый
и красный. Еще рано, мальчик, но уже недолго ждать.
Они появятся у нас перед глазами. (Садится у стола.)
Нэт (тоже садится у стола. Увидев карту, смотрит на нее за-
интересованно). Что это? Карта острова? (Протягивает
к ней руку.)
Б а р т л е т (хватает карту, мгновенно приходит в себя, испуган-
но). Не трожь! Держись подальше от этого дела, мальчик.
(Торжествующе.) Скоро ты всему поверишь!
Нэт (настойчиво). Я все время подозревал что-то. А теперь ты
сам сказал — золото. (Торжествуя.) Больше тебе незачем
скрытничать. Теперь мне все известно. Ты нашел на этом
острове золото. За во лотом ты и снарядил «Сару Аллен».
Я успел разглядеть крестик на карте — значит, на том
месте ты и зарыл его. (Страстно.) Почему же ты не дове-
232

рился мне, сыну? Не позволил поехать вместо себя? Бо-
ялся, что я выболтаю тайну? Или думал — я ни во что не
поверю?
Бартлет (с безумным смехом). Теперь-то ты поверил!
Нэт. Я сказал тебе —я всегда верил. (Умоляюще.) А теперь,
когда я знаю, почему ты не скажешь всего? Я должен
унаследовать от тебя эту тайну. Почему ты не призна-
ешься?
Бартлет (последнее слово сына настораживает его). При-
знаться? Ты, Сара, говоришь — признаться? Нэту? Ладно,
Сара, я все ему расскажу, пусть он рассудит, прав ли я.
(Уставив на сына горящий взгляд.) Все расскажу тебе,
все, от начала до конца. Меня грызла мысль — кому бы
сказать, кто бы понял и не осудил. • Слушай, мальчик.
Я уже говорил о тех днях после крушения «Тритона»,
говорил — когда домой вернулся. Но я не сказал — в той
лодке-то нас не четверо было, а шестеро.
Нэт. Шестеро? Ты, Хорн, Кейтс, Джимми...
Бартлет. И еще кок с «Тритона» и юнга. На острове два дня
мы прожили. Остров — сущий ад — ни еды, ни воды. Мы
обезумели от зноя и жажды. На третий день нашли мы
малайское каноэ — у пиратов такие. Я послал Джимми
посмотреть, нет ли в ней какого бочонка с водой. (Очень
выразительно.) Воды-то он не нашел, а нашел — знаешь
что?
Нэт (восхищенно). Золото?
Бартлет (с хриплым смехом). Сразу поверил, мальчик? Да,
золото — в сундуке. Вытащили мы сундук, подняли
крышку. (Злорадно.) И засверкали на солнце — золотые
браслеты, кольца и всякие украшения — бриллианты,
рубины, изумруды. Красные и зеленые — сверкали на
солнце.
Нэт (зачарованно). Бриллианты, золото! Но как оно туда попало?
Бартлет. Наверно, пираты ограбили кого-нибудь. Да не все
233

ли равно, как оно попало на остров? Оно было перед на-
ми. И тут этот — слышишь ты? -*- этот кок подбежал по-
смотреть. А я ему: «Тебе, собака, ничего не достанется».
И тогда он сказал: «Не золото это, а медь и железо»,— и
удрал. И мальчишке рассказал, и решили они у нас
украсть золото.
Нэт (возбужденно). Как же ты не остановил его? Почему не...
Бартлет. К этому я подойду, и ты, мальчик, рассудишь все.
Золото мы донесли до пальмы, и там были эти двое —
кок с юнгой. Я заставил их самих взглянуть на золото.
«Смотрите и ответьте — золото это или нет»,— сказал я
им. (Торжествующе.) Они побоялись соврать. Даже этот
ворюга кок признал, что это было золото. А когда я про-
гнал его, заявив, что он ничего не получит, тут он сно-
ва заорал: «Хлам это — ни черта не стоит!»
Нэт (с бешенством). Да как ты позволил? Почему не...
Бартлет (удовлетворенно). Да, мальчик, ты понимаешь. Тут
мы увидели шхуну — она нас потом и подобрала. Сделал
я карту, стали мы зарывать золото —а те двое следили,
где мы прячем его. Я раскусил их. Кок хотел про него на
шхуне всем рассказать и поделиться с ними, а мы чтоб
на острове остались и сдохли на нем. А может, думал по-
том вернуться с мальчишкой и откопать его. Что-то надо
было делать с ними, пока та шхуна не подошла к острову.
(Удовлетворенно.) И тогда — только я никакого приказа
не отдавал — тогда Джимми прикончил их. Но я, я не ска-
зал ни слова — понял ты? Это у Джимми на совести.
Цэт (страстно). А если б и приказал? Они получили по заслу-
гам.
Бартлет. Значит, по-твоему, нет на мне вины?
Нэт. Конечно, нет! Любой поступил бы так — и я тоже.
Бартлет (крепко сжав руку сына). Ты настоящий сын мне,
Нэт. Мне надо было раньше открыться тебе. (Ликующе.)
Слышишь, Сара? Нэт сказал —нет на мне вины.
234

Н э т. А карта? Дай, я взгляну на нее.
Б а р т л е т. На. (Протягивает Нэту карту.)
Н э т (расстелив карту на столе, наклоняется над ней, возбуж-
денно). С этой картой я... мы... можем отправиться туда —
даже если «Сара Аллен» разбилась.
Барт лет. Да нет, сынок! Не верь ты этим вракам. Она скоро
подойдет. Я пойду взгляну. (Поднимается по трапу.)
Нэт погружается в изучение карты. Сверху раздается при-
глушенный крик Бартлета: «Сара Аллен», эхой!» Нэт
вскакивает и бежит к одному из окон. Потом отходит от
него, нахмурившись, проводит по глазам рукой. Двери на-
верху распахиваются. Показывается Б арт лет. Он спу-
скается вниз.
Б а р т л е т (устремив глаза на Нэта, торжествующе). Что я те-
бе сказал? Поверил, что она возвращается? Поверил те-
перь собственным глазам?
Нэт (неуверенно). Поверил? Я смотрел — и ничего не увидел.
Бартлет. Лжешь! Ослеп ты, что ли? «Сара Аллен» возвра-
щается, как я сказал тебе.4 Груженная золотом — как я
сказал. Она вошла в гавань и бросала якорь, когда я кри-
чал ей!
Нэт (еще сопротивляется гипнозу). Но откуда ты знаешь? Это
какое-то другое судно.
Бартлет. Не узнать собственное судно? А сигналы, о кото-
рых я отдал приказ Хорну?
Нэт (автоматически). Да — зеленый и красный, на грот-мачте.
Бартлет. Посмотри сам, если еще не веришь. (Подходит к
окну.) Отсюда хорошо видно. (Тоном приказа.) Смотри!
Нэт (медленно подходит к окну, смотрит в него. Потом отходит
со странным выражением лица, медленно). Красный и зе-
леный — ясно, как день!
Бартлет (лицо светится торжеством оттого, что сбылась его
мечта). Они спустили лодку, все трое — Хорн, Кейтс,
235

Джимми Канака. Гребут к берегу. Слышишь — весла
скрипят в уключинах? Слышишь?
Нэт (смотрит прямо в глаза отцу. Пауза, во время которой он
напрягает слух; взволнованно). Слышу!
Бартлет. Я слышу их! Они уже причалили. Сейчас появятся
на тропинке. Еле идут! Тяжело —я знаю этот сундук!
(Пауза.) Они внизу! Слышишь?
Нэт. Слышу.
Бартлет. Еще чуточку, и ты сам увидишь это золото. Да-
вай сюда,-ребята! Давай, давай, молодцы!
Нэт (как сумасшедший). Я слышу их» Они уже внизу! При-
шли! Пойду открою! (Бросается к двери и распахивает
ее.) Привет, друзья!
По лестнице поднимается Сью. Она входит, останавли-
вается, с ужасом смотрит то на отца, то на брата. Нэт
грубо ее отталкивает, чтобы посмотреть вниз.
Сью. Нэт!
Нэт (повернувшись к отцу). Побегу к гавани. Они, наверно,
еще там. (Торопливо сбегает по лестнице, что-то говоря.)
Бартлет отступает от дочери, со стоном садится на стул
и закрывает лицо руками.
Сью (подходит к отцу, дотрагивается до его плеча, тревожно).
Что случилось, папа? Что с Нэтом? Что ты ему сказал?
(С отчаянием.) Папа, ты и его тоже свел с ума!
Бартлет (отнимает от лица руки, смотрит на нее и говорит
запинаясь, словно постепенно приходя в себя). Ты сказа-
ла — свел его с ума тоже! Ты думаешь, я... (Поднима-
ется.)
Сью рыдает.
(Неуверенно.) Но я же видел ее, «Сару Аллен» — и сиг-
нальные огни...
236

С ь ю. О папа, ничего там нет. И ты знаешь это. Она уже давно
погибла.
Бартлет. Погибла... (Подходит к окну и смотрит в него. Тело
у него расслабло, он вот-вот упадет. Отворачивается и
кричит душераздирающим голосом.) Погибла! «Сары Ал-
леи» там нет! И огней тоже нет!
Сью (умоляюще). Папа, спаси Нэта! Он никого не послушает-
ся. Скажи ему всю правду, какая она есть. Скажи пока
я здесь. И пока ты в себе. Освободи его от этого наваж-
дения.
Бартлет (с предельной горестью). Ты говоришь, признайся?
Точь-в-точь как мать! Будешь преследовать меня! «Со-
знайся, что ты мысленно приказал Джимми! Сознайся,
что это «хлам»!..» (Протестуя.) Нет! (Убежденно.) Это все
ложь.
Сью. Папа, не понимаю, что ты говоришь. Скажи Нэту прав-
ду! Спаси его!
Бартлет. Правду! То, что она просила,— это ложь!
Сью пытается преградить ему дорогу к трапу:
(Строго.) С дороги, девочка! (Поднимается вверх по
трапу.)
Слышно, как хлопает дверь. Сью, отчаявшаяся и измучен-
ная, опускается на стул. Пауза. Тяжело дыша, возвра-
щается Н эт. На его бледном лице отчаяние.
Н э т (оглядываясь вокруг). Где он, Сью? (Подходит к сестре,
падает на колени, зарывает лицо у нее в ладонях, рыда-
ет как испуганный ребенок.) Сью! Я бегал туда, смотрел.
Ничего там нет, никакой шхуны.
Сью (утешая его, как маленького). Конечно, ничего там нет.
Глупый мальчик, а что там может быть? Ты же сказал
мне и доктору, что теперь ты знаешь — «Сара А л лен» пд-
гибла.
237

Н э т (уныло). Да, я знаю, но я не верю, как и он.
Сью. Тише! Ты знаешь, в каком папа состоянии. Он так часто
сам не понимает, что говорит. У тебя должно хватить ума
не обращать внимания...
Н э т (взволнованно). Но он рассказал мне все, что скрывал от
нас. Все рассказал — про золото.
Сью (с удивлением и тревогой смотрит на него). Золото? (За-
ставляет себя улыбнуться.) Не глупи, Нэт. Это золото су-
ществует только в бедном его мозгу.
Нэт (возбужденно). Нет, Сью, это не так. Я сам видел карту
острова, и на ней крестиком помечено место, где они за-
рыли золото.
Сью. Он показал тебе карту, настоящую карту? (Мягко.) Мо-
жет быть, тебе это просто показалось? "
Н э т. Я держал ее в руках. Вон там она, на столе. (Вскакивает,
хватает карту со стола и с радостным восклицанием про-
тягивает ее сестре.) На! Теперь ты поверишь.
Сью рассматривает карту.
(Шагает по комнате.) Все это правда, ты теперь не смо-
жешь отрицать этого! Я заставил его признаться, и это
для нас счастье. Он мог умереть и не открыть своей тай-
ны, и золото так бы и пропало. Так вот, Сью, что я те-
перь надумал. Где-нибудь достану денег, снаряжу новую
шхуну и сам на ней отправлюсь. Ни Дэнни, ни кому дру-
гому я ее не доверю. Да, Сью, даже если «Сара Аллен»
погибла... (С внезапным страхом.) Нет, она не погибла —
я же сам видел огни, (Задумчиво.) Красный и зеленый.
Сью (с беспокойством следит за ним; кладет на стол карту,
встает, подходит к нему; деловым и решительным тоном).
Иди вниз, Нэт. Больше ни о чем сегодня не думай. Позд-
но, и ты устал. Тебе надо отдохнуть и хорошенько вы-
спаться.
238

Нэт '(идет с ней к двери, смущенно). Но, Сью, я же видел
огни...
Сверху доносится крик Бартлета: «Сара Аллеи», э... э...
эй!» Нэт останавливается, инстинктивно закрывает рука-
ми уши. Сью испуганно вскрикивает. Наверху со стуком
распахивается дверь, и по трапу спускается Барт лет.
Им снова овладел бред.
Барт лет (показывая пальцем на сына, звенящим, торжест-
вующим тоном). «Сара Ал лен» внизу, в гавани. Я ясно
видел огни — красный и зеленый*! Что я сказал тебе,
мальчик? Вернулась в назначенный срок! С золотом, как
я и поклялся тебе.
Нэт, снова готовый поддаться воле отца, делает к нему
шаг. Глаза егоъорят.
Сью (взглянув на брата, бросается к отцу. Положив ему руку
на лоб, заставляет отца посмотреть на себя; настойчиво).
Па! Перестань! Послушай меня. Это безумие. И Нэта ты
тоже сводишь с ума. (Видя колебание отца, собирает все
свои силы.) Папа — ради меня! Ради мамы! Если б она
была жива, что бы с нею было сейчас! Оставь Нэта в по-
кое! Скажи ему сейчас... при мне... что все — ложь!
Б а р т л е т (борется с безумием, несвязно). Да-да, Сью, я все
понимаю... Ее последние слобэ — убереги от этого Нэта...
Но я видел... зеленый и красный... (Внезапно, после
огромной душевной борьбы, повернув к Нэту лицо, с от-
чаянием.) Ничего там нет, мальчик. Не верь. Она никогда
не придет, и никаких огней не будет. Разбилась и погибла
«Сара Аллен». (Окончательно поборов колебания.) Я со-
лгал тебе, мальчик. Мысленно... я отдал приказ — убить
их.. Это я их убил.
Сью (в ужасе отшатывается от отца). Папа! Что ты говоришь?
Б а р т л е т. Правду, девочка. Ты сказала — признайся...
239

Нэт (возбужденно). Но ты поступил правильно. Они же хо-
тели украсть.
Барт лет (им ненадолго снова овладевает безумие). Да-да!
Воры хотели... (Обрывает себя и делает огромное усилие,
чтобы освободиться от навязчивых мыслей. Смотрит на
Нэта, мягко.) Нет, Нэт... Я лгал самому себе. Кок сказал —
это медь. Но я так хотел найти амбру... и золото... что,
когда мы нашли сундук, я должен был поверить... Я меч-
тал об этом всю жизнь. А он сказал — хлам, да еще рас^
сказал мальчишке, и я приказал убить их обоих и засы-
пать песком.
Нэт (очень бледен, с отчаянием). Но он же солгал? Это же зо-
лото!
Б а р т л е т (медленно вынимает из кармана браслет и протяги-
вает его Нэту. Тот подносит его к фонарю. Бартлет садит-
ся, закрыв лицо руками; страдальческим тоном). Ну, ска-
жи, золото это или нет? Я хранил браслет все время, а
спросить боялся.
Нэт (презрительно). Конечно, обыкновенная медь! Ни черта
не стоит она, ни черта! (С силой швыряет браслет в угол.)
Бартлет стонет, он совершенно обессилел.
Сью (умоляюще). Замолчи, Нэт! (Обнимает отца, словно защи-
щая его от кого-то.)
Нэт (сдавленным голосом). Каким же я был идиотом!
Бартлет (отнимает руки от помертвевшего лица, неожидан-
но становится совершенно спокойным, поглаживает руку
дочери). Сью, не осуждай меня. (Берет карту.) Кончено с
этим! (Медленно рвет карту на мелкие куски. С каждым
движением руки он слабеет. И когда последний клочок
бумаги выскальзывает из его рук на пол, он внезапно со
вздохом откидывается назад, бессильно опустив голову на
грудь.)
240

Сью (полная тревоги). Папа! (Падает на колени около него и
заглядывает ему в лицо.) Папа! Взгляни на меня! Это я,
Сью... (Затем в страхе оборачивается к брату.) Нэт, ско-
рее, за доктором!
Нэт приподнимается.
(Дрожащей рукой ищет у отца пульс и начинает плакать.)
Нэт, все кончено, он умер!
Занавес
1920

©#нна ©/гристи
ПЬЕСА В ЧЕТЫРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод
Е. ГОЛЫШЕВОИ

*

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
джонни-проповедник,
первый портовый грузчик,
второй портовый грузчик,
почтальон.
ЛАРРИ — бармен.
КРИС КРИСТОФЕРСОН — капитан баржи «Симеон
Уинтроп».
МАРТИ ОУЭН.
АННА КРИСТОФЕРСОН - дочь Криса.
ТРОЕ МАТРОСОВ из судовой команды.
МЭТ БЭРК — кочегар.
ИОНСОН — матрос на барже.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Кабак Джонни-Проповедника недалеко от Саут-стрит в
Нью-Йорке. Сцена разделена на две части; слева — бар,
справа — маленькая комната. В баре слева два боль-
ших окна, выходящих на улицу, между ними входная
двустворчатая дверь; вдоль задней стены почти во всю
длину тянется стойка. За стойкой на стене большое зер-
кало и небольшая витрина с выставленными в ней на-
питками, на которые здесь, по-видимому, не очень боль-
шой спрос. Между стойкой и зеркалом бочонок с деше-
вым виски «пять центов глоток». Справа открытая
дверь в маленькую комнату, в которой стоят четыре
круглых стола. К каждому из них приставлено по пять
стульев. В задней стене дверь для домашних, выходящая
на боковую улочку. Осень. Вечереет.
При поднятии занавеса на 'сцене Джонни-Пропо-
ведник. Он не зря заслужил свою кличку. Его бледно-
му, тонкому, гладко выбритому лицу, тихому взгляду го-
лубых глаз и белоснежным волосам куда больше пошла
бы ряса, чем передник кабатчика. Как нельзя лучше это-
му облику соответствуют и его голос и все его манеры.
Они у него мягкие, ласковые. Благодаря им он снискал
почет и уважение во всем портовом районе. Но за этой
мягкостью — как лицо под маской — скрываются цинизм,
246

жестокость, бессердечие. Джонни покойно устроился по-
зади бара и, надев очки, читает вечернюю газету. С улицы
входят два портовых грузчика; на них рабочие
фартуки; профсоюзный значок приколот на самом eud-
ном месте; кепки задорно сдвинуты набок.
Первый грузчик (выстраиваясь с товарищем возле бара).
Дай глотнуть номер два. (Кидает на стойку монету.)
Второй грузчик. И мне.
Джонни ставит перед ними два стакана виски из бочонка.
Первый грузчик. Ваше здоровье!
Другой только кивает. Залпом осушают стаканы.
Второй грузчик (кладя деньги на стойку). Дай-ка еще по
одной.
Первый грузчик. Только теперь — светлого пополам с
портером. В глотке пересохло.
Второй грузчик. И мне тоже.
Джонни нацеживает светлого пива и портера; ставит пе-
ред ними большие пенящиеся кружки. Осушив их напо-
ловину, грузчики вполголоса заводят торопливую беседу.
Дверь слева распахивается. Входит Ларри. Это по-
мальчишески краснощекий и смазливый юноша лет
двадцати.
Ларри (кивнув Джонни, весело). Хозяину привет!
Джонни. Привет, Ларри. (Взглянув на часы.) Точь-в-точь,
вовремя.
Ларри заходит за стойку справа, снимает пиджак и наде-
вает передник.
Первый грузчик (резко). Давай-ка допьем, и ходу!
247

Опорожняют кружки и выходят налево. В дверях им
встречается почтальон. Обменявшись кивками с
Джонни, бросает на стойку письмо.
Почтальон. Адресовано вам для передачи получателю. Вы
его знаете?
Джонни берет письмо, поправляет очки. Ларри заглядыва-
ет ему через плечо.
Джонни (медленно разбирает адрес). Кристоферу Кристофер-
сону.
Почтальон (услужливо). Скандинав какой-то?
Ларри. Да это старый Крис, вот кто!
Джонни. Верно. Совсем забыл, что Крис облюбовал себе та-
кое шикарное имя. Письма приходили сюда для него и
раньше. Правда, давненько их не бывало.
Почтальон. Значит, письмо до него дойдет?
Джонни. Не беспокойся. Когда Крис в порту, он всегда захо-
дит сюда.
Почтальон (собираясь уйти). Он матрос?
Джонни (с усмешкой). Капитан угольной баржи.
Почтальон (смеясь). Ну и работенка! Что ж, пока!
Джонни. Всего. Письмо передам. Не беспокойся.
Почтальон уходит.
(Разглядывает письмо.) У тебя хорошие глаза. А ну-ка,
Ларри, взгляни, откуда оно отправлено.
Ларри. Сент-Пол. Это как будто в Миннесоте. Да и почерк
вроде женский. Вот старый греховодник!
Джонни. У него там на Западе дочь. Мне он как-то о ней
рассказывал. (Кладет письмо на кассу.) А ведь, кстати
сказать, я не видел старого Криса целую вечность. (Надев
пальто, идет к выходу.) Пойду-ка я, пожалуй, домой. До
завтра.
248

Л а р р и. Спокойной ночи, хозяин.
Джонни направляется к двери на улицу, но ее толкают
снаружи, и в кабак входит Кристофер К рис то-
ф ере он. Это приземистый, широкоплечий человек лет
пятидесяти, с круглым, обветренным красным лицом, на
котором простодушно искрятся близорукие, веселые
светло-голубые глаза. На крупный по-детски капризный
рот, выражающий слабохарактерность и беззлобное
упрямство, свисают густые желтые усы. Толстая шея
словно вколочена в могучий торс. Большие волосатые,
покрытые веснушками руки и короткие ноги с больши-
ми плоскими ступнями сильны и неуклюжи. Ходит он
неловко, с раскачкой. Голос его, когда он не громыхает
как пустая бочка, приглушен до хитренького, довери-
тельного шепотка с какой-то даже жалостной интонацией.
Одет Крис в измятый, плохо сидящий на нем темный ко-
стюм сухопутного жителя; копна седеющих светлых во-
лос прикрыта вылинявшей серой кепкой. Сейчас лицо
его сияет слишком уж безмятежным довольством,— вид'
но, он выпил.
Крис (сует руку Джонни). Привет, Йонни! Давай, я тебя уго-
щу. Ну-ка, Ларри, налей нам. И себе тоже. (Опускает ру-
ку в карман.) Деньги есть — целая куча денег!
Джонни (трясет Криса за руку). Вот легок на помине. Толь-
ко что о вас говорили.
Ларри (подходя к краю стойки). Привет, Крис. Давай лапу.
Обмениваются рукопожатием.
Крис (сияя). Дай выпить!
Джонни (улыбаясь). Вы, видно, и так уж чуток пропустили.
Где это вам поднесли?
Крис (тоже улыбаясь). Другой парень на другой баржа —
ирландский парень. Имел бутылка виски, и мы этот бу-
249

тылки пил,— мы двое. Ну и виски, шерт возьми! Я только-
только пришел на берег. Дай же выпить, Ларри. Я был
шуть-щуть пьяный, не очень сильно. Только очень весье-
лый. (Смеется и затягивает гнусавым, дрожащим тенорком
песню.) «Эй, Йозефина, приди ко мне на борт! Тебя я
жду, сгорая от волненья. Луна выходит из-за туч. Но ты
светлее той луны. Ти-ти та-та, ти-ти та-та!» (И в такт
припеву размахивает рукой, словно дирижируя оркест-
ром.)
Джонни (со смехом). Все про ту же старушку Йози, а, Крис?
Крис. Чего ты понимаешь в настоящая песня? Итальянский
парень на другой баржа,— он меня учил. Дай же выпить.
(Бросает мелочь на стойку.)
Ларри (профессиональным тоном). Что прикажете подать,
господа?
Джонни. Полкружки пива.
Крис. Виски. Номер два.
Ларри (подавая напитки). А я, если позволите, угощусь си-
гарой.
Крис (поднимая стакан). Сколл!1 (Пьет.)
Джонни. Ваше здоровье.
Крис (сразу же). Выпей еще.
Джонни. Нет. В другой раз. Мне надо домой. Значит, только
что встали на якорь? Откуда приплыли?
Крис. Из Норфолка. Еле-еле шли... собачья покода, все вре-
мя туман, туман, туман, шертова покода!
Слышен настойчивый звонок в дверь для домашних.
(Вздрагивает. Поспешно.) Я открою сам. Совсем забыл.
Это, наверно, Марти. Она пришел со мной. (Уходит в ма-
ленькую комнату.)
1 Будем здоровы! (meed.).
250

Л а р р и (хихикнув). Старый дурень! Все еще живет с этой ко-
ровой.
Джонни (ухмыляясь). Крис — парень хоть куда. Ладно, пойду
домой. Пока. (Идет к двери.)
Л а р р и. До скорого, хозяин.
Джонни. Не забудь отдать ему письмо.
Л а р р и. Не забуду.
Джонни уходит. Буквально через минуту Крис от-
воряет дверь для домашних и впускает Марти. Лет ей
не то сорок, не то пятьдесят. Лицо с тяжелыми челюстя-
ми и мясистым красным носом покрыто сетью лиловых
прожилок. Густые седые волосы небрежно стянуты на ма-
кушке круглой головы в сальный узел. Тело заплыло
жиром и стало дряблым; дышит Марти прерывисто и со
свистом, говорит громким, мужеподобным голосом и речь
свою то и дело перемежает взрывами хриплого смеха. Но
в ее уже поблекших голубых глазах все еще поблески-
вают молодая жадность к жизни, которую не смогли за-
душить никакие злоключения, и юмор, глумливый, но
добродушный. На Марти мужская фуражка, двубортная
мужская куртка и замаранная ситцевая юбка. Обута на
босу ногу в грубые мужские башмаки на много номеров
больше, чем нужно, отчего волочит ноги и часто споты-
кается.
Марти (ворчливо). Ты это что ж, шведская рожа? Заставля-
ешь ждать себя на улице целый день? (Подсаживается к
столику в правом углу на авансцене.)
Крис (примирительным тоном). Ты уже меня прости, Марти.
Заковарился с Йонни. Совсем забыл. Что ты хочешь вы-
пить?
Марти (успокоившись). Кружку светлого пополам с элем.
Крис. Сейчас принесу тебе. (Возвращается к стойке.) Светло-
251

го с элем для Марти. Виски для меня. (Бросает монеты
на стойку.)
Ларри. Минуточку. (Вспомнив, достает письмо.) Вам тут при-
шло письмо... из Сент-Пола, Миннесота. Дамский почерк.
(Ухмыляется.)
Крис (поспешно берет письмо). Па-а, это от дочки, от Анны.
Она там живет. (Вертит письмо в руках, не зная, что с
ним делать.) Не получал от Анна писем, наверно, целый
год.
Ларри (шутливо). Рассказывайте сказки! Дочка! Небось ка-
кая-нибудь девка.
Крис (серьезно). Нет. Это Анна. (Поглощен письмом, которое
неуверенно держит в руке.) Ей-богу, я, наверно, слишком
пьяный, чтобы читать письмо от Анна. Лучше мне поси-
деть минутка. Ты отнеси напитки туда, к Марти.
(Уходит в комнату направо.)
Марти (сердито). Где же мое пиво и эль, старый чурбан?
Крис (рассеянно). Сейчас Ларри принесет. (Садится против
нее.)
Ларри подает им выпивку. Они с Марти кивают друг дру-
гу как старые знакомые. Ларри с любопытством смотрит
на Криса. Марти отхлебывает большой глоток пива, глу-
боко и удовлетворенно вздыхает, вытерев рот тыльной
стороной руки. Крис смотрит на письмо, медленно распе-
чатывает его и, прищурив глаза, старательно принимает-
ся читать, молча шевеля губами. По мере того как он чи-
тает, лицо его освещается радостью.
Ларри. Хорошие вести?
Марти (чье любопытство тоже возбуждено). Господи спаси,
что это у тебя там,— неужели письмо?..
Крис (прочтя письмо, минутку помолчал, словно желая пере-
варить его сначала; сдержанно, потом возбужденно стучит
252

кулаком по столу). Ах ты, шерт побери! Подумать толко,
Анна пишет, что едет сюда. Пишет, что заболела на рабо-
те, в Сент-Поле. Письмо короткое, болше в нем ничего не
сказано. (Сияя.) Вот эт новость, шерт побери! Болшая но-
вость для меня, старика! (Поворачивается к Марти, скон-
фуженно.) Ты ведь знаешь, Марти, я тебе говорил: я не
видел моя Анна с самый детства. Ей было тогда пять
лет. Они еще жили в Швеция.
Марти. Сколько же лет ей теперь?
Крис. Должно быть... дай-ка вспомнить... ей должно быть уже
двадцать лет. Ах ты, шерт!
Л а р р и (с удивлением). Вы не видели ее целых пятнадцать
лет?
Крис (вдруг помрачнев, негромко). Да. Когда она был малень-
кий девошка, я был боцман на парусник. И никак не
мог попасть домой, толко несколько раз за все годы. Та-
кой уж я глупый моряк. А моя женщина — мать Анна —
устал. Она меня все ждет, ждет в Швеция, а меня все нет,
нет. Она приехал сюда, в Америку, и привезла Анна.
Жили они в Миннесоте, у ее двоюродный братья, на фер-
ма. Потом мать умерал, а я в то время был плавание.
Я думал, что Анне лучше будет там, с двоюродный бра-
тья. Я думал, пусть лучше Анна живет на ферма, не знает
этот старый бес — море, не знает такой отец, как я.
Л а р р и (подмигнув Марти). Тут-то девушка за моряка навер-
няка выйдет. Закваска у нее уж такая.
Крис (вскакивая и в ярости ударяя кулаком по столу). Ни за
что, клянусь богом! Не будет этого.
Марти (поспешно хватая свою кружку, сердито). Эй ты, ду-
рень! Прольешь все!
Л а р р и (с изумлением). Что это с вами? Вы же сами моряк
и всю жизнь были моряком?
Крис (медленно). В том-то и беда, почему я так и говорю.
(Пытаясь улыбнуться.) Моряки — хорошие ребята, но
253

только не для девушка и не для замужество. Нет. Я-то
знаю. И мать Анны, она тоже знала.
Л а р р и (глядя па Криса, погруженного в льрачные мысли).
А когда приезжает ваша дочь? Скоро?
Крис (очнувшись). О боже, забыл! (Поспешно перечитывает
письмо.) Говорит, что едет, вот и все.
Л а р р и. Она, может статься, и сюда зайдет, если будет вас
разыскивать. (Возвращается к бару, насвистывая.)
Оставшись наедине с Марти, которая поглядывает на не-
го не без ехидства и со злым огоньком в глазах, Крис
чувствует себя не в своей тарелке.
Крис (поерзав, встает). Мне очень надо говорить Ларри. Сей-
час вернусь. (Заискивающе.) Сейчас принесу тебе еще
пива.
Марти (опорожнив кружку). Давай! (Когда он отходит, она
гогочет над ним с издевкой.)
Крис (к Ларри, с отчаянием, шепотом). Понимаешь, мне нужно
выпроваживать Марти с баржа на берег до того, как при-
едет Анна. Анна будет очень сердитый, если узнает. Мар-
ти тоже будет очень сердитый, что ей надо уезжать.
Ларри (ухмыляясь). Так вам и надо, старый козел. Путать-
ся с бабой в такие годы!
Крис (в замешательстве почесывая затылок). Ты мне приду-
май, что соврать Марти, чтобы она быстро уходил с моей
баржа.
Ларри. Она ведь знает, что к вам должна приехать дочь. По-
этому скажите ей просто, чтобы убиралась ко всем чертям!
Крис. Нет. Я не хочу ее обижать.
Ларри. Старый слюнтяй! Тогда держите свою дочку подаль-
ше от баржи. Да она и сама предпочтет остаться на бе-
регу. (С любопытством.) А где она работает, ваша Анна?
Крис. Она жил на ферма у родственник до два года назад.
Потом нанялась нянькой в Сент-Поле. (Покачав головой,
254

решительно.) Но я больше не хочу, чтобы она работал.
Хочу, чтобы она жила со мной.
Ларри (насмешливо). На угольной-то барже? Ну, едва ли ей
это придется по вкусу!
М а р т и (кричит из соседней комнаты). Видно, я так и не до-
ждусь своего ведерка с пеной, немчура?
Крис (вздрогнув, чуя неприятности). Иду, иду, Марти!
Ларри (нацедив пиво и эль, передает Крису кружку. Смеясь).
Теперь берегитесь. Лучше прямо скажите ей, чтобы уби-
ралась!
Крис (содрогаясь). Господи! (Относит пиво Марти и присажи-
вается к столу.)
Марти молча отхлебывает из кружки. Ларри, ухмыляясь
в предвкушении скандала, тихонько подходит к перего-
родке, чтобы подслушать их разговор. Крис уже готов за-
говорить, но колеблется и с отчаянием проглатывает свое
виски, словно надеясь обрести мужество. Он заставляет
себя лихо просвистеть несколько тактов «Йозефины» и
на полуноте прерывает. Марти поглядывает на него по-
нимающим взглядом, видит его смущение, и в глазах ее
загорается ехидный огонек.
(Прочистив горло.) Марти...
Марти (воинственно). Ну, чего тебе? (Делая вид, будто она
разъярена, хотя в глазах ее нескрываемое удовольствие.)
Думаешь, не понимаю, что у тебя в черепке, немчура?
Хочешь от меня избавиться? Раз она приезжает, хочешь
выпихнуть меня на берег, а? Так и знай: еще не родил-
ся на свете такой, у которого на это хватило бы духу!
Лучше не начинай!
Крис (с самым несчастным видом). Да я и не думаю ничего
начинать, Марти.
Марти (свирепо сверкнув на него глазами, но не в силах
сдержать свое веселье.) Ха-ха! От тебя прямо можно
255

подохнуть, немчура, ей-богу. Ну и тип! Ха-ха! (Хрипит,
ее одолевает одышка.)
Крис (с детской обидой). Не вижу ничего смешного!
Марти. А ты погляди в зеркало, увидишь, Ха-ха! (Преодолев
приступ смеха, хихикает с издевкой.) Какой-то немчура
вздумал провести Марти Оуэн, да еще на старости лет!
Будто я не прожила на баржах с вашим братом чуть не
четверть века! Все ваши штучки знаю насквозь. Не для
того меня мать родила и кинула в порту сызмальства.
Думаешь, я буду скандалить? Черта с два! Сложу свои
манатки и поминай как звали! Не ты меня, а я тебя бро-
шу, понял? Тошно мне на тебя глядеть, понял? И это я
тебя бросаю ко всем чертям, понял? Мало мне мужиков
на других баржах? Мир клином на тебе не сошелся. На
мой век вашего брата хватит. (Хлопает изумленного Кри-
са по спине.) Так что носа не вешай! К ее приезду на бар-
же и следа моего не будет. Ты от меня навсегда изба-
вишься,— да и я от тебя тоже; нам обоим от этого будет
только лучше. Ха-ха |
Крис. Я так не думаю. Ты хорошая девушка, Марти.
Марти (ухмыляясь). Хорошая девушка? Ну ты мне очки не
втирай!.. Ну что ж, ты вел себя от отношению ко мне
как порядочный. Так что, выходит, мы квиты. Друг на
друга не в обиде. Расстанемся друзьями, а?
Ларри возвращается на свое место у бара.
Крис (сияя оттого, что его неприятности уже позади). Конеч-
но, клянусь богом!
Марти. Так-то оно будет лучше! Всю мою жизнь старалась
рвать с мужчинами по-хорошему, безо всякого зла. И че-
го это ты так боялся, неужели думал, что я полезу в бу-
тылку? Нет, это не для Марти! (С издевкой.) Думал,
сердце у меня лопнет оттого, что с тобой расстаюсь? Или,
может, утоплюсь,'а? Ха-ха! О господи! Сколько на свете
256

мужиков,— была бы на них охота!. (С улыбкой допивает
свое пиво.) Поставь-ка мне лучше еще кружечку. Выпью
за здоровье твоей дочки.
Крис (угодливо). Конечно. Сейчас. Минутку. (Несет обе круж-
ки к бару.) Еще раз. То же самое, обоим.
Ларри (наливая и ставя кружки на стойку). А она, видно, не
так уж плоха.
Крис (радостно). Я же тебе говорю: она — хорошая девушка!
Ей-богу, это надо праздновать. Дай мне стаканчик виски
тут, около бара! (Кладет деньги.)
Ларри подает ему виски.
Может, ты тоже выпьешь, Ларри?
Ларри (с добродетельной миной). Ты же знаешь, я к этому
зелью отродясь не притрагиваюсь.
Крис. Ну и зря, молодой человек. Тебе же хуже. Сколл!
(Пьет. Громко затягивает песню.) «О Йозефина, жду тебя,
а ты все не приходишь!» (Берет кружки, налитые для не-
го и Марти, и, пошатываясь, направляется в маленькую
комнату, продолжая петь.) «Луна взошла уже давно, а
ты все где-то бродишь. Ти-ти та-та, ти-ти та-та!»
Марти (ухмыляясь, зажимает пальцами уши). О господи
спаси!
Крис (присаживаясь к столу). Здорово я пою, а? Выпьем, а?
Сколл! Я хочу праздновать!.. (Пьет.) Я хочу праздновать,
потому что Анна приезжает домой. Знаешь, Марти, а я
ведь ни разу не написал ей, чтобы она приехал. Думал,
что я для нее — слишком плохой отец. Но день и ночь
я все думал и думал, что придет такой время, когда она
захочет меня увидеть и приедет ко мне. И вот так,
шерт возьми, и случилось! (Лицо его сияет.) А как по-
твоему, Марти, какая она есть? Наверно, здоровый, склад-
ный девушка, красивый как картинка! Не зря ведь рос-
ла в деревня. И ты мне поверь: она выйдет замуж за
9 О'Нил, т. 1
257

славный, порядочный парень, будет иметь свой дом, на-
родит детей, и я, шерт возьми, буду тогда старый дедуш-
ка! Всякий раз, когда зайду в какой-нибудь порт по со-
седству, буду приезжать к ним в гости. (Радость его пе-
реполняет.) Шерт побери! Я хочу это праздновать! (Орет.)
Принеси-ка нам еще выпивка, Ларри! (С грохотом бьет
кулаком по столу.)
Ларри (входит. С раздражением). А ну-ка потише! Нечего
столы ломать, старый козел!
Крис (вместо ответа бессмысленно улыбается и затягивает
песню). «О Йозефина, жду тебя...».
Марти (пытаясь утихомирить Криса, берет его за локоть).
Да ты совсем нализался, немчура. Ступай отсюда и за-
куси чем-нибудь. Может, протрезвеешь.
Крис упрямо качает головой.
Послушай, ты, старый хрен! Ты ведь понятия не имеешь,
когда твоя дочка может приехать. Наверно, хотел бы
быть трезвым к ее приезду!
Крис (нетвердо поднимается на ноги). Конечно, шерт возьми!
Ларри. Вот это разговор. Поешь чего-нибудь мясного, и сра-
зу придешь в себя. Иди за угол, там тебя накормят.
Крис. Ладно, Марти, я скоро вернусь. (Проходит через бар
и выходит на улицу.)
Ларри. Ничего, чуть-чуть подзаправится и придет в себя.
Марти. Пусть заправится!
Ларри возвращается на свое место за стойкой и при-
нимается за газету. Марти задумчиво потягивает оста-
ток пива. У двери для домашних слышен звонок. Ларри
приотворяет дверь, потом с недоуменным видом откры-
вает ее настежь. Входит Анна Кристоферсон.
Это высокая ладно скроенная блондинка лет двадцати, с
могучей красой истой дочери викингов, но уже порастра- .
тившая свое здоровье и отмеченная клеймом старейшей
258

в мире профессии. Ее молодое лицо ожесточилось и под
густым слоем косметики похоже на циничную и горькую
маску. Одета она в кричащее дешевым тиком тряпье
крестьянки, ставшей уличной девкой. Войдя, устало
опускается на стул возле одного из столиков слева.
Анна. Дай-ка мне виски. И имбирного пива, отдельно. (Когдаv
Ларри поворачивается, чтобы уйти, награждает его вы-
мученной улыбкой.) И не скупись, малыш.
Ларри (с издевкой). Ведерка хватит?
Анна (с жестким смешком). А что ты думаешь? Пожалуй, что
и хватит.
Ларри идет в бар.
Женщины обмениваются откровенно оценивающими
взглядами. Входит Ларри, ставит перед Анной виски и
возвращается в бар.
(Глотком осушает принесенный виски. Через несколько
секунд алкоголь подбадривает ее. Оборачивается к Марти
с дружелюбной улыбкой.) Господи, как мне это было нуж-
но, прямо позарез!..
Марти (сочувственно кивая). Да, вид у вас неважный. Кути-
ли?
Анна. Нет... Больше суток ехала в поезде. Всю ночь напролет
сидела в вонючем вагоне. Господи, думала, никогда не
доеду.
Марти (вздрогнув, пристально на нее смотрит). И откуда же
вы едете?
Анна. Из Сент-Пола, штат Миннесота.
Марти (с изумлением, медленно). Так это вы?.. (Внезапно
разражается хриплым, язвительным хохотом.) Боже
мой!
Анна. Ну да, еду из самой Миннесоты... (Вспыхнув.) Над чем
это вы потешаетесь? Надо мной?
9*
259

Марти (поспешно). Да нет, деточка, честное слово, нет! Я ду-
мала про свое.
Анна (смягчившись, с улыбкой). Я на вас не в претензии,
если и надо мной. Небось я похожа на пугало. Две недели
как из больницы. Взять разве еще виски, как, по-вашему?
Не хотите ли — угощаю!
Марти. С удовольствием. Спасибочко. (Зовег.) Ларри! А ну-ка,
услужи нам!
Входит Ларри.
Анна. То же самое, еще раз.
Марти. И мне тоже.
Ларри берет кружки и выходит.
Анна. А почему бы вам не пересесть и не составить мне ком-
панию?» Я у вас в городе словно в темном лесу. С поза-
вчерашнего дня ни с кем словом не обмолвилась.
Марти. Пожалуйста. (Шаркая, переходит к столику Анны и
садится напротив.)
Ларри приносит выпивку.
Анна с ним расплачивается.
Анна. Сколл! За все такое прочее! (Пьет.)
Марти. Ваше здоровье! (Отхлебывает из своей кружки.)
Анна (вытаскивая из сумки пачку дешевых сигарет). Тут
ведь курить разрешается?
Марти (с сомнением). Кто их знает... (Уже с явным беспо-
койством.) Киньте куда-нибудь, если кто войдет...
Анна (зажигает сигарету и затягивается). Неужто они в этой
забегаловке так привередливы?, (Дымит, уставившись
взглядом в стол.)
Марти рассматривает ее с пристальным интересом, молча
отмечая про себя каждую ее черту.
260

(ПересаватЫвает ее взгляд, с раздражением.) У меня что-
нибудь не в порядке? Чего это вы на меня уставились?
Марти (обозлившись на ее тон, с насмешкой). Да и глядеть-
то особенно не на что. Птица видна по полету.
Анна (прищурив глаза). До чего же взгляд у вас шустрый!
Да и мне нетрудно отгадать, что вы за птица. Лет через
сорок и я буду точь-в-точь такой, как вы. Такая судьба!
(Разражается жестким смешком.)
Марти (сердито). Да? А я вот что тебе скажу, душечка! Мар-
ти Оуэн никогда... (Тут же одергивает себя и продолжает
с улыбкой.) Чего это ты задираешься? Давай бросим этот
разговор. Лично я предпочитаю жить с людьми в мире.
(Протягивает руку.) Идет?
Анна (с радостью пожимает ей руку). От всей души! Мало
мне своих неприятностей? Давайте лучше выпьем еще по
одной. Не возражаете?
Марти (качая головой). С меня хватит. Накачалась досыта.
А вы... давно ели?
Анна. Утром, в поезде.
Марти. Тогда, пожалуй, вам тоже лучше поостеречься.
Анна (секунду поколебавшись). Пожалуй, и правда. К тому
же мне надо кое-кого повидать. Но после этой проклятой
поездки у меня все нервы издерганы.
Марти. Вы говорите, что прямо из больницы?
Анна. Две недели. (Перегибаясь к Марти, доверительно.)
В заведение, где я служила в Сент-Поле, нагрянула по-
лиция. С этого все и началось. Судья дал нам, девицам,
по тридцать дней. Другим — как с гуся вода. Многие уже
привычные. А я не могла. Думала, мне крышка! Не ем,
не сплю... Не могу сидеть взаперти, и все. Так расхвора-
лась, что пришлось отправить меня в больницу. Вот была
лафа! Прямо выходить не хотелось, ей-богу!
Марти (чуточку помолчав). Вы говорили, вам нужно с кем-то
встретиться?
261

Анна. Да. Йо дело совсем не в том, что вы думаете. Мне надо
повидаться с моим папашей. Правда! Смешно? Не видала
его с детства, даже не знаю, как он выглядит. Время от
времени получала от него письма. А вот здесь — единст-
венный адрес, по которому можно было ему отвечать. Он
теперь служит швейцаром в каком-то доме. А раньше
был матросом.
М а р т и (изумленно). Швейцаром?
Анна. Ну да. Вот я и решила: раз он за всю свою жизнь ни-
чем мне не помог, может, хоть теперь раскошелится на
еду и на комнату, покуда я не отдышусь. (Устало.) А мне
так надо отдохнуть! Сил нет никаких... (Без всякой на-
дежды.) Но я от него многого не жду. Да какой же мужик
тебя не пихнет, стоит тебе споткнуться? (С , внезапной
страстностью.) Ох уж эти мне мужики, до чего же я их
ненавижу! А он небось не лучше других. (С интересом.)
Скажите, а вы частенько заглядываете в эту забегаловку?
М а р т и. Да как придется...
Анна. Тогда, может, вы его знаете? Моего'папашу? Или хоть
видели его?
М а р т и. Уж не старый ли это Крис?
Анна. Старый Крис?
М а р т и. Его настоящее имя Крис Кристоферсон.
Анна (взволнованно). Ну да, он! А меня зовут Анной Кристо-
ферсон. Это только там я звала себя Анной Кристи.
Значит, вы его знаете?
М а р т и (уклончиво). Не первый год его встречаю.
Анна. Скажите, а какой он? Только правду!
М а р т и. Низенький и...
Анна (нетерпеливо). Да наплевать мне, как он выглядит. Что
он за человек?
М а р т и (серьезно). Ну на этот счет, детка, можешь не беспо-
коиться. Твой старик — самый первый сорт, лучше не
бывает.
262

Анна (обрадованно). Вот это здорово! Значит, вы думаете, он
мне поможет, чтобы я могла чуток отдохнуть?
Марти (убежденно). Это уж наверняка. (Недовольно.) Но с
чего это ты взяла, что он служит швейцаром?
Анна. Он мне сам об этом писал.
Марти. Ну и соврал. Никакой он не швейцар. Он капитан
баржи. Под его началом целых пять человек команды.
Анна (тоже недовольно). Баржи? Какой баржи?
Марти. Угольной.
Анн,а. Угольной баржи? (С резким смешком.) Хорошенькая
работенка у моего ненаглядного папаши. Господи, будто
я не знала, что все у меня пойдет вкривь и вкось,— со
мной иначе и не бывает. Да ничего не выйдет, наверно,
с моим отдыхом!
М а р т и. А почему же нет?
А н н а. Да ведь он небось живет на судне?
Марти. Конечно. Ну и что с того? А разве ты не можешь
жить с ним вместе?
Анна (язвительно). Я? На грязной угольной барже? За кого вы
меня принимаете!
Марти (с обидой). А что ты понимаешь в баржах? Могу по-
клясться, что ни одной баржи ты и в глаза не видела!
Сам виноват: не надо было воспитывать тебя на суше,
вдали от этого чертова моря... Там, видите ли, спокойнее!..
О господи прости! (До нее не сразу доходит ирония того,
что она говорит, но, сообразив, она хрипло и громко
смеется.)
Анна (зло). Он меня воспитывал! Кому он это рассказывает?
Вот нахальство! Да он бросил меня на мамашиных род-
ственников и позволил им загнать меня работой на фер-
ме, как последнюю клячу!
Марти. У него насчет некоторых вещей не все дома! Я сама
слышала, как он говорил, будто деревня — самое подходя-
щее место для ребенка.
263

Анна. Еще бы! Это он вечно мне в письмах твердил. Й ещё
какой-то бред, будто женщине надо держаться подальше
от моря... Ничего не могла понять, хоть убей! Я думала,
что он того, тронутый.
Марти. Только в этом вопросе. (Небрежно.) Значит, жизнь на
ферме тебе не по вкусу?
Анна. Еще бы! Там были старик, его жена и четверо сыно-
вей,— мне одной надрываться на всех приходилось. Бед-
ная родственница — да со мной обходились хуже, чем с
батрачкой. (Чуть-чуть поколебавшись, мрачно.) Один из
сыновей — младший — был в моей жизни первый... Мне
тогда едва стукнуло шестнадцать. Ух, как я их потом
всех возненавидела,— наверняка бы пришибла, если бы
осталась. Вот и сбежала в Сент-Пол...
Марти (слушая с сочувствием). ,Старый Крис рассказывал,
будто вы живете там в няньках. Вы что же, надули его,
когда писали ему оттуда?
Анна. Вовсе нет, чего мне его надувать? Два года все было
чистой правдой. Я не сразу пошла по дурной дорожке. Но
доконало меня как раз то, что я была нянькой. Ухажи-
вать за чужими детьми, вечно слушать их рев и хны-
канье, сидеть в четырех стенах, когда сама еще ребенок
и тебе хочется на волю, поглядеть на божий свет... Нако-
нец-то мне повезло: я попала в шикарное заведение. Уж
будьте спокойны, я зевать не стала. (С вызовом.) И ниско-
лечко не жалею. (Помолчав минутку, с горькой нена-
вистью.) Во всем виноваты мужики — во всем, что со мной
случилось. Мужики на ферме, которые помыкали мною и
били, а потом пустили по этой дорожке... Мужики — ког-
да я была в няньках. Они ходили за мной, как соба-
ки по следу,— так и глядят, что тут можно урвать. (Грубо
смеется.) А теперь уж и вовсе в жизни остались одни
мужики. Господи Иисусе, как я ненавижу их всех.
А вы нет?
264

Марти. Не знаю. Бывают, детка, и хорошие, но попадаются
и плохие. Тебе на них просто не везло. Вот, к примеру,
твой папаша, старый Крис... он хороший.
Анна (недоверчиво). Пусть докажет.
Марти. А ты по-прежнему писала ему, что живешь в нянь-
ках, даже и тогда, когда попала в заведение?
Анна. А как же? (Цинично.) Ему все равно наплевать.
Марти. Ошибаешься, детка. (Серьезно.) Я старого Криса не
первый год знаю. Он о тебе столько раз говорил. Он в те-
бе души не чает, хочешь веришь, хочешь нет.
Анна. Бросьте меня разыгрывать!
Марти. Я правду говорю! Только больно он простодушен, по-
нимаешь? И в голове у него каша. Но намерения у него
честные, не сойти мне с этого места. Ты меня послушай,
детка... (Ее прерывает звук захлопнувшейся двери с ули-
цы и голос Криса.) Тсс!
Анна. Что там?
Крис (входит в бар. Он заметно протрезвел). Клянусь богом,
Ларри, поел на славу. Марти там?
Л а р р и. Да. С ней еще какая-то бродяжка.
Крис направляется к двери в маленькую комнату.
Марти (Анне торопливым, взволнованным шепотом). Это он.
Идет сюда. Держись!
Анна. Кто?
Крис отворяет дверь.
Марти (так, словно она его впервые сегодня видит). Кого я
вижу? Здорово, Крис! (Прежде чем он успевает открыть
рот, она, шаркая, пробегает мимо него в бар, делая ему
знаки, чтобы он шел за ней следом.) Идите сюда. Мне на-
до вам что-то сказать.
Он выходит за ней.
(Торопливо, шепотом.) Послушай! Я сейчас смоюсь на
265

баржу, сложу свои манатки и дам тягу. Там сидит она,
твоя Анна, только что пришла. Ждет тебя. Смотри не
обижай ее, слышишь? Она была больна. Ну ладно, пока!
(Возвращается в маленькую комнату, Анне.) Прощай,
детка. Мне пора. Еще увидимся.
Анна (с беспокойством). Пока.
Марти поспешно уходит через дверь для домашних.
Л а р р и (с любопытством поглядывая на ошеломленного Кри-
са). Что тут у вас произошло?
Крис (неопределенно). Ничего... ничего... (Стоит перед дверью
в маленькую комнату, растерянный от нахлынувших
чувств, затем берет себя в руки, толкает дверь, входит в
комнату и застывает, робко поглядывая на Анну. Ее яр-
кое платье и, на его взгляд, светский вид его страшно
смущают. Неуверенно оглядывается по сторонам, словно
боясь встретить оценивающий взгляд, которым она оки-
дывает его самого и одежду. В тоне его слышится моль-
ба о снисхождении.) Анна!
Анна (с we меньшим смущением). Здравствуй... отец. Женщи-
на мне сказала, что это ты. Я только что приехала.
Крис (медленно подходит к ней). Я так рад... тебя видеть...
после столько лет, Анна. (Наклоняется к ней. Подавив
смущение, целуют друг друга.)
Анна (в ее голосе прорывается подлинное волнение). Я тоже
рада тебя видеть.
Крис (хватает ее за руки и вглядывается в лицо, потом, зады-
хаясь от прилива непривычной нежности). Анна, ПИ а
Анна, НИа 1. (Обнимает ее.)
Анна (освобождаясь от объятий, несколько удивленно). Это по
какому, по-шведски? Не понимаю... (Пытается преодолеть
натянутость.) Господи, ну и дорога же была у меня, когда
Ласкательно — крошка (швед.).
366

я ехала сюда. Сил нет никаких. Высидела всю ночь в во-
нючем вагоне, глаз не сомкнула, а потом еле-еле отыска-
ла это место. Ты знаешь, я никогда не бывала в Нью-
Йорке и...
Крис (не сводя с ее лица восхищенных глаз и не слушая то-
го, что она говорит, порывисто). Знаешь, Анна, какая ты
был хорошенькая девочка? Клянусь богом, все мужчины,
наверно, в тебя влюбляются!
Анна (с отвращением, резко). Прекрати! Не говори то же, что
и все.
Крис (обиженный, кротко). Чего тут плохой, если отец так го-
ворит?
Анна (с вынужденным смешком). Да нет, ничего. Просто мне
смешно, что вот я тебя вижу, а ничего о тебе не припо-
мню. Ты ведь мне совсем как... чужой.
Крис (грустно). Ну да, так и есть. Я никогда не приезжал до-
мой, только раз, в Швеция, когда ты был совсем малень-
кой. Ты помнишь?
Анна. Нет. (С обидой.) Почему ты никогда не приезжал? По-
чему ты ни разу не приехал на Запад, чтобы меня по-
видать?
Крис (медленно). Я думал, когда твоя мать умерла,— а я ведь
в те дни был в плаванье,— лучше будет, если ты меня
больше никогда не увидишь! (Уныло опускается на стул,
потом поворачивается к ней, печально.) Теперь я и сам
не пойму, Анна, почему я в те годы не приезжал домой,
в Швеция... К концу каждый плаванья мне так хотелось
домой. Мне так хотелось повидать твоя мать и твои
братья, они утонули потом в море; взглянуть на тебя, ког-
да ты родилась... Не знаю... Почему-то я все не ехал и не
ехал. Нанимался на другие судно, плавал Южная Амери-
ка, Австралия, Китай, заходил во все порты на белом
свете — и не раз, а по многу раз, а все никак не мог сесть
на судно, которое ходило в Швеция. Когда у меня в кар-
S67

мане водились деньги и я мог заплатить за проезд до-
мой, я... (Виновато опускает голову.) Я обо всем забывал
и тратил их. А когда, бывало, опомнишься,— уже поздно.
(Вздыхает.) Не знаю уж почему, но так бывает с боль-
шинством моряков, Анна. Море — это старый шерт, оно
выкидывает с людьми подлые штуки, превращает их в
полоумный. Ты уж мне поверь, я не вру.
Анна (пристально за ним наблюдает. С оттенком горькой иро-
нии). Значит, по-твоему, во всем виновато море? А поче-
му ж ты по-прежнему моряк; сколько ты писал мне, что
ненавидишь его... Женщина, которая здесь была, расска-
зывала,— ты капитан угольной баржи. А ведь мне писал,
что служишь швейцаром?
Крис (сгорая от смущения, но продолжая бойко врать). О, я
долго служил на суша. Швейцаром. И совсем недавно
взялся за эта работа потому, что был болен, мне нужен
был чистый воздух.
Анна (недоверчиво). Болен? Ты? Вот бы никогда не подумала.
Крис. Знаешь, Анна, это не настоящий морской служба.
И судно — не настоящий морской судно. Простой старый
лохань,— все равно лто кусок земля и домик сверху,
но толко он плавает. И работа на барже — это не морской
работа. Нет! Я ни за что не пойду больше в море, Анна,
хотя бы мне пришлось помирать. Я в этом поклялся, ког-
да умирала твоя мать. И сдержу, шерт возьми, слово!
Анна (недоумевая). Что до меня, я тут не вижу особенной
разницы. (Меняя тему.) А насчет болезни — я сама толь-
ко что из больницы. Всего две недели как оттуда.
Крис (сразу же полон заботы). Ты, Анна? Господи! (Встрево-
женно.) Ну а теперь тебе лучше? У тебя немножко уста-
лый вид.
Анна (тихо). Еще бы. Я до смерти устала. Мне бы очень нуж-
но отдохнуть. Но как это сделать?
К р и с. Не понимаю.,т
268

Анна. Ведь когда я решилась к тебе поехать, я думала, что
ты служишь швейцаром и у тебя есть место, где, если ты
не будешь возражать, я могла бы немножко отдохнуть.,.
Пока не буду в силах вернуться на работу.
Крис (радостно). Но у меня есть место, Анна, хороший место!
Ты отдохнешь, клянусь господом богом! Тебе никогда
больше не придется работать в няньках. Ты будешь со
мной, шерт побери!
Анна (обрадованная его отношением, улыбается). Значит, ты
и вправду рад меня видеть? Честное слово?
Крис (сжимая ее руку в своих). Анна, я же тебе говорю, я как
шерт рад тебя видеть! И не думай больше о работа. Ты
останешься у меня. Я ведь так давно тебя не видел, по-
нимаешь? (Голос его дрожит.) Я уже старый. У меня на
всем свете никого нет, кроме тебя.
Анна (тронута, но и смущена непривычными излияниями).
Спасибо. Приятно слышать, когда тебе говорят такие сло-
ва! А ты мне скажи: если ты уж так одинок,— смешно,
право... Но почему ты опять не женился?
Крис (помолчав, решительно мотает головой). Я слишком лю-
бил твоя мать, Анна.
Анна (поражена, медленно). А я совсем ее не помню. Какая
она была? Расскажи.
Крис. Я тебе расскажу обо всем, что хочешь, а ты мне рас-
скажешь, как ты жила. Но не сейчас, не здесь. Это не-
хороший место для молодой девушка. Только пропащий
моряки приходят сюда, чтобы напиться. (Быстро встает
и берет ее чемодан.) Пойдем, Анна. Тебе надо отдохнуть.
Анна (привстает, но садится снова). Куда ты?
Крис. Идем. На судно.
Анна (с разочарованием в голосе). Как, на баржу? (Сухо).
Нет уж! (Видя его огорченное лицо, заставляет себя улыб-
нуться.) Ты думаешь, это подходящее место для девуш-
ки—.твоя угольная баржа?
ZW

Крис (хмуро). Да, я так думаю. (Продолжает все более умо-
ляющим тоном.) Ты не знаешь, Анна, как хорошо на бар-
жа! Пристанет буксир и уведет нас в плавание,— кругом
одна вода и солнце; свежий воздух, здоровый пища,—
чтобы ты могла окрепнуть и опять стала сильной. Ты
увидишь то, чего никогда не видала! Луна ночью, мимо
проходящий пароходы, парусник поднимет снасти... Ты
увидишь такой красота, что и представить не можешь?
Тебе нужно отдохнуть. Ты для своих лет и так много ра-
ботала. Тебе нужен передышка!
Анна (слушавшая его с возрастающим интересом, неуверен-
но посмеивается). Здорово ты про все это рассказываешь...
Мне, конечно, очень хотелось бы прокатиться по морю.
Меня только пугало, что это баржа... Что ж, пойдем, по-
смотрю,—а вдруг решусь? Господи, почему же разок и
этого не попробовать?
Крис (снова берет ее чемодан). Значит, идем?
Анна. Куда ты торопишься. Обожди. (Забыв на мгновение,
где она, принимает привычную позу и улыбается профес-
сиональной улыбкой.) Господи, до чего же хочется вы-
пить!
Крис (сразу ставит ее чемодан на пол). Прости, Анна. Чего
тебе хотелось бы выпить?
Анна (без всяких колебаний). Я хотела бы... (Внезапно спо-
. хватившись, смущенно.) Не знаю. (Пауза.) А что у них
тут есть?
Крис (улыбаясь). Не думаю, чтобы у них нашлось что-ни-
будь подходящее для молодой девушка. Разве что имбир-
ное пиво или наливка.
Анна (тоже пытаясь улыбнуться). Ну что ж, закажи мне на-
ливочки...
Крис (подходя к ней и подмигивая). Знаешь что, Анна, давай
разок отпразднуем наша встреча после стольких лет
разлука. (Чуть не шепотом, смущенно.) У них тут есть
270

хороший портвейн. Тебе, по-моему, полезно выпить са-
мую малость, для аппетит. Да он совсем и не крепкий.
От одного стаканчик, поверь мне, голова у тебя не за-
кружится.
Анна (сдерживая истерический смех). Ладно. Выпью порт-
вейна.
Крис. Сейчас принесу. (Выходит в бар.)
Анна (вскакивает, хватая чемодан, прерывистым шепотом).
Боже ты мой! Нет, этого я не выдержу! Лучше смоюсь.
(Потом выпускает из рук чемодан, он падает на пол.
Спотыкаясь, возвращается на свое место и, закрыв лицо
руками, рыдает.)
Л а р р и (опустив газету, осклабившись). Ну, Крис, кто же эта
блондиночка?
Крис (с гордостью). Это моя Анна, Ларри.
Л а р р и (с изумлением). Ваша дочь Анна?
Крис кивает. Ларри, не удержавшись, протяжно, тихонько
свистит и смущенно отворачивается.
Крис. Какая она хорошенькая девушка, правда?
Ларри (старается не ударить лицом в грязь). Еще бы! Кра-
сотка!
Крис. Будь покоен! Дай выпить — один портвейн для Анна;
дочка хочет со мной отпраздновать. И маленькую круж-
ку пива для меня.
Ларри (наливая). Маленькую? Увидите, она вас сделает че-
ловеком.
Крис (довольный). Будь покоен! (Берет кружку.)
Услышав его шаги, Анна поспешно вытирает глаза, пы-
тается улыбнуться.
(Входит, ставит напитки на стол, тревожно всматривает-
ся в ее лицо, похлопывает по руке.) У тебя усталые глаза,
Анна. Что ж, я заставлю тебя как следует отдыхать.
271

(Берет свою кружку.) Выпей вина. Тебя это сразу под-
бодрит.
Она поднимает свой стакан.
(Широко улыбается.) Сколл, Анна! Знаешь такое швед-
ское слово?
Анна. Сколл! (Одним глотком осуишет стакан портвейна,
словно это виски; губы ее дрожат.) Сколл? Будь спокоен,
это слово я хорошо знаю!
Запав ее

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Десять дней спустя. Корма тяжело нагруженной баржи
«Симеон Уинтроп», бросившей якорь на рейде Провинста-
уна, штат Массачусетс. Десять часов вечера. Баржа со
всех сторон занавешена пеленой непроницаемого ту маца
и совсем не движется по тихой водной глади. Фонарь,
поставленный на огромную связку каната, тускло мерцая,
освещает тяжелые стальные сцепы для буксирного троса
и другое имущество баржи. Позади — каюта; сквозь ее
матовые стекла неясно светит зажженная внутри лампа.
Печная труба возвышается на несколько футов над кры-
шей. Тишину время от времени нарушает жалобный
звон склянок па мысу и на других стоящих на рейде су-
дах.
Когда поднимается занавес, Анна стоит у связки кана-
та, на которую поставлен фонарь. Она изменилась до не-
узнаваемости, поздоровела, на щеках заиграл былой ру-
мянец. На Анне черный дождевик, но голова ничем не
покрыта. Она вглядывается с благоговейным изумлением
в туман за кормой. Дверь каюты распахивается, и от-
туда выходит Крис. Он в желтом клеенчатом штормо-
вом костюме — куртка, штаны, шляпа и высокие сапоги.
Крис (после яркого света лампы подслеповато вглядывается
%в темноту). Анна! (Не слыша ответа, зовет снова, теперь
уже с явным беспокойством.) Анна!
273

Анна (вздрогнув и властно махнув рукой, словно требуя ти-
шины, шепотом). Я здесь. Чего тебе?
Крис (подходя к ней; заботливо). Почему ты не ложишься
спать? Уже поздно, пробили четыре склянки. Тебе, по-
моему, вредно дышать этим туманом.
Анна. Почему? (С каким-то необычайным подъемом.) Я люблю
туман! Правда! От него все так... (ищет слово) странно.
Тишина. У меня такое чувство, будто я... от всего отгоро-
жена.
Крис (с отвращением сплевывая). Туман — хуже самых дья-
вольских его проделок!
Анна (со смешком). Опять лютуешь на море? А вот я, видно,
уже полюбила его, хоть я на нем всего ничего.
Крис (хмуро на нее поглядывая). Глупость! Узнаешь его по-
лучше, не будешь так говорить. (Видя, что такой разговор
ее раздражает, поспешно принимает более веселый тон.)
Я рад, что тебе нравится на барже. Я рад, что ты опять
хорошо себя чувствуешь. (С обезоруживающей улыбкой.)
Тебе нравится жить вдвоем со своим стариком, а?
Анна. Нравится. Тут так не похоже на то, что я раньше ви-
дела. И вот теперь... этот туман. Господи, как хорошо, что
мне привелось здесь пожить. Вот уж не думала, что
жизнь на корабле так не похожа на все, что творится
там, на суше. Господи, если бы я была мужчиной, я бы
так хотела плавать на корабле! Правду говорю! Ничего
удивительного, что ты всю жизнь был моряком.
Крис (запальчиво). Я больше не моряк. И это не настоящий
море! Ты видишь только его приятный сторона. (И, когда
она не отвечает, продолжает с надеждой.) Что ж, к утру
туман подымется. Я так думаю.
Анна (в ее голосе снова звучит радостное волнение). Как мне
он нравится! Да пропади все пропадом, пусть туман ни-
когда не подымается!
Крис озабоченно переступает с ноги на ногу.
274

(Помолчав, медленно.) Я кажусь себе такой чистой... тут...
словно меня вымыли.
Крис (помолчав). Иди лучше в каюту, почитай книжку — и
заснешь.
Анна. Я не хочу спать. Мне хочется побыть здесь... помеч-
тать.
Крис (идет в каюту, но возвращается), Ты сегодня какая-то
странная.
Анна (громче, сердито). Чего тебе от меня нужно? Непремен-
но хочется все изгадить? Ты был все время такой доб-
рый, — лучше не надо. Я тебе очень благодарна. Зачем же
ты хочешь все испортить? (Но, увидев по его лицу, что
сделала ему больно, старается улыбнуться.) Поговорим о
чем-нибудь другом. Давай садись вот тут, рядом. (Показы-
вает на связку каната.)
Крис (вздохнув, усаживается с пей рядом). Уже очень поздно,
Анна. Скоро пробьет пять склянок.
Анна (с интересом). Пять склянок? А который же это час?
Крис. Половина одиннадцатый.
Анна. Смешно, что я совсем не знаю вашего морского наре-
чия,— но ведь у моих двоюродных братьев только и было
разговору, что о посевах и скотине. Господи, как мне
все это обрыдло, да и они сами не меньше!
Крис. Тебе не нравилось на ферма?
Анна. Сто раз тебе говорила, как мне все это было ненавист-
но. (Твердо.) Одну каплю океана не променяю на все
(^epMbije мире! Ей-богу! Да и тебе бы там тоже не нра-
вилось. Твое место здесь. (Широко взмахнув рукой, пока-
зывает на море.) Но не на угольной барже. На настоящем
корабле, который плавает по всем морям.
Крис (хмуро). Я плавал много лет, Анна. Как последний ду-
рак!
Анна (презрительно). Чепуха! (Помолчав, размышляет вслух.)
Интересно, а в твоем роду все были моряками?
275

Крис (сухо). Все. Дурачье! Все мужчины в нашей приморской
деревне, в Швеция, уходят в море. А что им еще делать?
Мой отец умер на борту корабля в Индийском океане. Его
и похоронили в море. Я его почти и не знал. Потом и мои
братья — все трое были старше меня,— они тоже ушли
в море. А за ними и я. Тогда мать остался совсем одна.
Она скоро после этого умерла, — и умирала одна. Все мы
были в плаванье. (Печально смолкает.) Два моих братьев
погибли на рыбачьих шхунах, — утонули, как и твои
братья. Старший брат скопил немножко денег, бросил
море и умер дома, в собственная постель. Он единствен-
ный, кого не загубил этот старый дьявол. (С вызовом.)
А я вот, клянусь, я тоже умру на суша, в своей по-
стель!
Анна. Все они были простыми матросами?
Крис. Почти все они были матросами первого класса.
(С оттенком гордости.) И хорошие моряки. А я... (Поколе-
бавшись, застенчиво.) Я был боцманом.
Анна. Боцманом?
Крис. Это уже вроде офицера.
Анна. Вот здорово! А что делает боцман?
Крис (заметив ее восторг, мрачнеет). Работает до потери си-
ла. Будь она проклят, эта моряцкий доля. (Решившись
отвратить ее от этой жизни, изливается страстным пото-
ком слов.) Все они были дурачье — мужчины в нашем ро-
ду. Тянули лямка в море, и ради чего? Была у них одна
забота: напиться в день получка, дать себя дочиста огра-
бить, а потом снова наняться на новый плаванье. Домой
они и глаз не казали. Все у них было не как у людей. А
этот старый бес — море — раньше или позже пожирал их
все по одному.
Анна (со смешком). А по-моему, они молодцы! Но скажи
мне — а женщины? Неужели все женщины у нас в семье
выходили замуж за моряков?
27(3

Крис (охотно, с надеждой убедить). Да. Вот им-то и при-
шлось хлебнуть горя! Не жизнь — ад кромешный! Муж-
чин своих почти никогда не видели. Только и знали, что
ждать, ждать,' ждать. А когда подросли сыновья, они
уходили в море. И опять сплошные ожидания. (Страстно.)
Надо быть круглой дура, чтобы пойти за моряка! Послу-
шала бы ты свою мать, если бы она была жива. (Снова
впадает в мрачную задумчивость.)
Анна (помолчав, мечтательно). Смешно! Сегодня я будто сов-
сем не в себе. Мне кажется, что я старая-старая...
Крис (не понимая). Старая?
Анна. Ну да... словно я прожила уже много-много лет... тут,
в тумане. (Растерянно морщит лоб.) Не знаю, как тебе
объяснить. Будто я вернулась домой после долгого плава-
ния в чужих краях. Мне почему-то кажется, что я уже
здесь бывала не раз... на кораблях. Вот в этом самом ту-
мане. (Со смешком.) Ты не подумай, что я спятила.
Крис (хрипло). Попробуй не спятить в таком тумане.
Анна (настойчиво). Но ты мне скажи: почему я чувствую,
словно нашла то, чего мне долго недоставало, то, что я
так искала? Будто вот оно, мое настоящее место. Здесь я
своя. И мне кажется, будто я все позабыла... все, что со
мной случилось. Словно то, что было, ничего не значит.
Я чувствую себя почему-то такой чистой —как будто
только что искупалась. В первый раз я чувствую себя
счастливой, ей-богу, — счастливее, чем была когда-либо!
(Видя, что Крис молчит и только тяжело вздыхает, она
продолжает с недоумением.) Видно, я все же спятила,
верно?
Крис (в голосе его мрачное предчувствие). Ну и дурак же я,
что взял тебя в плаванье!
Анна (притихнув от его тона). Да ты и сам разговариваешь
сегодня как-то странно. И ведешь себя так, словно боишь-
ся какой-то беды.
277

Крис. Один только бог знает, чего человек нужно бояться.
Анна (насмешливо). Что ж, тогда, как говорят попы, положи-
мся на волю божию!
Крис (вскакивая на ноги в негодовании). Нет! Какой же он
бог, этот старый бес — море?
Тишина, которая следует за его вспышкой, нарушается
тихим зовом из тумана с левого борта. Низкий, слабый
мужской голос кричит: «Эй!» Крис испуганно вскакивает.
Анна (быстро). Что это?
Крис (овладев собой, брюзгливо). Шерт возьми, я даже пере-
пугался! Какой-то парень кричит, видно, сбился с курса
в туман. Рыбачий шхуна, наверно. Мотор испортился.
Из тумана снова доносится: «Эй!», на этот раз ближе.
(Подходит к фальшборту слева). Как будто с этой сторо-
ны? Из открытого моря. (Приложив руки ко рту в виде
рупора, кричит в туман.) Эй, вы там! Что стряслось?
Голос теперь уже ближе, со стороны носа: «Киньте конец,
когда мы подойдем к борту». (С раздражением.) «Да где
же вы, черт вас побрал!»
Крис. Я слышу звук весел. По-моему, они подходят к носу...
(Снова кричит.) Сюда, сюда!
Голос: «Есть...»
Доносится скрип уключин.
Анна (скорее самой себе, недовольно). Какой черт его сюда
принес!
Крис (торопливо). Пойду на нос. Все спят, кроме вахтенный.
Надо бросить конец. (Берет канат и спешит на нос.)
Анна отходит назад, к самой корме, ей хочется как бы
отгородиться ото всего. Повернувшись спиной к носу, она
278

глядит в туманную пустоту. Снова слышится голос: «Эй,
на корабле!» И ответный крик Криса: «Сюда!» После неко-
торой тишины слышатся взволнованные голоса, шарканье
подошв. Из-за каюты появляется Крис. Он тащит обес-
силенного человека в парусиновой робе, перекинув
его руку себе вокруг шеи. За ним следом молодой свет-
ловолосый матрос швед Й о не он ведет таким же образом
другого измученного человека. Анна оборачивается и
смотрит на них.
Крис (задерживаясь на мгновение). Анна! Иди сюда, помоги.
Принеси из каюта виски. Этим парни надо выпить. Они
чуть не отдали богу душа.
Анна (подбегает к нему). Сейчас. Кто они? Что с ними?
Крис. Моряки. Судно потерпело крушение. Пять дней прове-
ли в шлюпка, — их четверо, но только один может стоять
на ногах. Пойдем.
Анна входит в каюту, придерживая дверь, чтобы Крис с
Йонсоном могли внести туда свою ношу. Дверь затворя-
ется, потом открывается снова, оттуда выходит Йонсон.
(Кричит ему вслед.) Йонсон, ступай притащи другого!
Йонсон. Есть, капитан. (Уходит.)
Дверь опять закрывается. Носовую часть каюты, пошаты-
ваясь, огибает М э т Б эр к. Он идет медленно, ощупью,
правой рукой держась за фальшборт, чтобы не упасть.
Мэт гол по пояс; на нем только грязные парусиновые шта-
ны. Это могучий, высокий и широкоплечий человек с кра-
сивым лицом, но красота его жесткая, грубоватая и вызы-
вающая. Ему около тридцати лет, и он в самом расцвете
сил. Темные глаза его налиты кровью и диковаты от дол-
гой бессонницы. Мускулы рук и спины затвердели как
канатные узлы, синие вены на руках вздулись. Добрав-
шись до бухты каната, опускается на нее в изнеможении
279

лицом к каюте; спина у него согнута, голова опущена на
руки.
Бэрк (громко разговаривая сам с собой). Ну греби же, черт!
Греби! (Подняв голову, осматривается.) Это еще что за по-
судина? Ну, слава тебе господи! Кажись, спасены! (При-
вычно крестится.)
Вдоль левого борта проходит Йо не он, поддерживая чет-
вертого моряка, который что-то бормочет в бреду.
(Смотрит на него с презрением.) Последний остаток ума
потерял, швабра!
Они проходят мимо и входят в каюту, оставив дверь от-
крытой.
(Сидит, устало сгорбившись.) Ну и вымотало ж меня...
Анна (выходит из каюты со стаканом, в который налито не-
много виски. Поравнявшись с Бэрком, вздрагивает от не-
ожиданности. Его сгорбленная фигура освещена светом,
падающим через открытую дверь каюты. Преодолев чув-
ство неприязни, протягивает ему стакан). Вот. Выпейте.
Думаю, что вам это на пользу.
Бэрк (медленно поднимая голову, растерянно). Что это, сон?
Анна (невольно улыбаясь). Выпейте, тогда увидите, что это
не сон.
Б э р к. К черту! Хотя все равно, давайте! (Глотает виски.) A-a-a!
Мне и в самом деле это очень кстати, да и виски подхо-
дящее. (Смотрит на неё, улыбаясь, снизу вверх, с откро-
венным восхищением.) Но когда я сказал, что это, наверно,
сон, я думал совсем не о выпивке. Мне почудилось, что
вы русалка и вышли из моря, чтобы меня помучить. (До-
трагивается до ее руки.) О, живая, из плоти и крови, черт
возьми'
Анна (холодно, отступив от него). Не троньте!
зад

Ё э р к. Скажите, разве я не на барже? Да или нет?
Анна. На барже.
Б э р к. А что такая красивая девушка делает на этой ша-
ланде?
Анна (холодно). Не ваше дело. (Но ее помимо воли забавля-
ет этот разговор.) Вы, как я погляжу, фрукт. Не успели
опомниться, как начали дурака валять. А вам, видно, до-
сталось в море.
Б э р к (с гордостью). Пустяки! Настоящему моряку, вроде ме-
ня, все это нипочем! (Смеется.) Дело привычное, дорогая,
не впервой! (Потом уж серьезнее, но тоже не без хвастов-
ства.) Однако врать не стану, мы были на волоске. По
правде сказать, место на дне морском было нам приго-
товлено. И ежели бы я сдрейфил, да силенки были не мои,
а поплоше, кормить бы нам рыб за милую душу!
Анна (с презрением). Сразу видно, что вы себя ни во что не
ставите! (Равнодушно от него отворачивается.) Вам бы
лучше пойти в каюту и отлежаться! Небось спать хочет-
ся.
Б э р к (уязвленный ее словами, с трудом поднимается на ноги,
выпятив грудь и откинув назад голову. Сердито). Спать,
говоришь? Глаз не сомкнул двое суток и сейчас не желаю!
А вы не думайте, что я такой же овечий хвост, как те
трое, что были со мной в лодке! Я им всем троим одной
рукой, сидя, морду набью! Может, они и выдохлись, а я
нисколько. Недаром я один греб, пока они валялись на
дне лодки и не в силах были руки поднять. Двое суток
греб. (Видя, что слова его не производят на нее никакого
впечатления, приходит в ярость.) И как бы я ни устал,
могу морду набить всем матросам на этой лоханке, одному
за другим.
Анна (с издевкой). Скажите, какой герой! (Потом, заметив,
что он шатается от слабости, с оттенком сочувствия.) Бро-
сьте этот разговор. Я вам на слово поверю, что вы мастер
281

драться. Сядьте по крайней мере, если вас нельзя в каюту
затащить.
Он в изнеможении садится.
Чего вы упрямитесь, ведь совсем выбились из сил. Поче-
му не признаться?
Б э р к (с яростью). Черта с два я вам признаюсь!
Анна (холодно). Ну и валяйте дальше, мне какое дело?
Но должна вам сказать, что мне не нравится ваша мане-
ра выражаться. Люди, с которыми я имею дело, не поз-
волят себе чертыхаться в присутствии дамы.
Б э р к (пошатываясь, снова поднимается на ноги, уже не вла-
дея собой). Дамы! Ха-ха! Черт вас возьми! Вы мне го-
лову не морочьте! Какие-такие дамы могут быть на этой
треклятой посудине?
Анна направляется к каюте, но он, едва держась на ногах,
преграждает ей дорогу.
Уж будто вы не баба этого старого шведа, небось спите
с ним в одной каюте! (Видя холодную враждебность на ее
лице, внезапно заговаривает с ней громко, фамильярно.)
Стоило мне на вас поглядеть, как я сразу подумал: ну не
дура ли она, что путается с таким старым хрычом. Вид-
ная собой девушка... Мало ли на море настоящих пар-
ней? Да они душу прозакладывают за один ваш поцелуй!
Анна (с издевкой). Парней, вроде вас?
Б эр к (ухмыляясь). Если уж про себя говорить, то я как раз
такой парень, какой вам нужен. (Быстрым движением об-
нимает ее за талию.) Тихо, голубка! Твой-то в каюте. Поце-
луй разок и усталость как рукой снимет! Ну один поце-
луй! (Прижимает ее к себе и пытается поцеловать.)
Анна (сопротивляется). А ну, пусти! Идиот! (С силой отталки-
вает его.)
282

Бэрк от неожиданности падает навзничь, больно ударяется
головой о фальшборт и какой-то миг лежит, потеряв соз-
нание. Анна, замерев, глядит на него с испугом. Потом
опускается, кладет его голову к себе на колени и тревож-
но всматривается в его лицо.
Бэрк (чуть шевельнувшись, бормочет). Черт возьми! (Откры-
вает глаза и моргает, глядя на нее со смутным удивлением.}
Анна (отпуская его голову, встает со вздохом облегчения).
Пришли в себя? Ну слава богу, а то я напугалась, что за-
шибла вас насмерть.
Бэрк (с трудом поднимаясь, садится. Насмешливо). Насмерть?
Ну, мою черепушку одним ударом не прошибешь! (Глядя
на нее с глубочайшим восхищением.) Господи, ну и сили-
ща же в ваших ручках! На свете нет ни одного моряка,
который мог бы сказать, как вы, что Мэт Бэрк лежал у
его ног без дыхания!
Анна (извиняясь). Забудем про это. Я жалею, что так случи-
лось, понятно?
Бэрк встает и садится на скамейку.
(Строго.) Но вы уж очень разошлись... Не болтайте боль-
ше ерунды. Я тут на барже потому, что мне захотелось
прокатиться с отцом. Здешний капитан — мой отец. По-
нятно?
Бэрк. Этот хрыч?.. То есть, извините за выражение, — этот
старый швед — ваш отец?
Анна. Да.
Бэрк (вставая, вглядывается в ее лицо). Ну да, мог бы и сам
догадаться, недоносок несчастный! Откуда бы вам взять
такие красивые светлые волосы? Они лежат у вас на го-
лове словно золотая корона.
Анна (с веселым смешком). Видно, вас ничем не уймешь.
(Снова пытаясь принять строгий тон.) Вам не кажет-
283

ся, что стбило ёы извиниться за то, что вы тут вытво-
ряли? А не морочить мне голову приторными любезно-
стями?
Б э р к (с негодованием). Любезностями? (Наклоняясь к ней; с
неподдельной серьезностью.) Я готов тысячу раз перед ва-
ми извиниться. Хотите, на колени встану? У меня и в
мыслях не было вас оскорбить. (Снова чуточку обозлив-
шись.) Но, черт возьми, надо же, чтобы баба выставила
меня таким дурнем! До сих пор это еще ни одной не уда-
валось!
Анна (насмешливо). Ага, понятно... Покоритель сердец... —
видно, все они перед вами так и стлались.
Б э р к (со страстной обидой). Довольно вам надо мной насме-
хаться. Я говорю про то, что вы меня стукнули оземь!
(Серьезно.) А что касается женщин — это правда. (Ворч-
ливо.) Я, конечно, балда, что принял вас за... это по зло-
бе. Но каких женщин мне приходилось встречать в
портах сызмальства? Одних только шлюх. (Видя, что Ан-
на отпрянула от него при этом слове, продолжает моля-
щим тоном.) Конечно, я грубый, неотесанный матрос, я
недостоин ноги целовать у такой хорошей, порядочной
девушки, как вы. Но ведь дурно-то я о вас подумал толь-
ко потому, что никогда прежде» не знал таких женщин.
Простите вы меня, Христа ради, и давайте будем друзья-
ми!.. (Страстно.) Ваша дружба мне дороже всего на све-
те! (Робко протягивает ей руку.)
Анна (странно на него смотрит; она озадачена, встревожена,
но и тронута помимо своей воли. Неловко берет его руку).
Ладно...
Б э р к (с мальчишеским восторгом). Да благословит вас бог!
(В возбуждении сильно сжимает ее руку.)
Анна. Ой!
Б э р к (поспешно отдергивает руку, виновато). Прошу проще-
ния, мисс. Вот нескладная образина! (Потом просто, с
284

гордостью поглядев на свою руку.) Большая сила у меня
в руках, а я вот иногда об этом забываю.
Анна (нянча свою руку и поглядывая на его мускулы почти
с таким же восхищением, как и он). Господи, ну и сили-
ща же у вас, в самом деле!
Б э р к (в восторге). Это правда! А как же ей не быть, если с
детства перекидал миллион тонн угля в пароходные топки.
(Похлопывая по канатной бухте.) Присаживайтесь, мисс,
я вам кое-что о себе расскажу. А потом вы расскажете о
себе. Не пройдет и часа, как мы будем с вами закадычны-
ми друзьями. (Робко тянет ее за рукав.) Садитесь, прошу.
Анна (улыбаясь). Что ж... (Садится.) Но обо мне говорить не
будем, понятно? А вы мне расскажите о себе и о корабле-
крушении.
Б э р к (польщенный). Пожалуйста. Но можно мне прежде за-
дать один вопрос, мисс? А то я вот голову ломаю...
Анна (с опаской). Ну... не знаю... о чем?
Б э р к. Что вы делаете на берегу, когда не ездите с вашим па-
пашей? Сомневаюсь, чтобы такая красивая девушка по-
стоянно жила на этой посудине.
Анна (запинаясь). Да нет... конечно, я и не подумала бы жить
здесь постоянно... (Подозрительно вглядывается в его ли-
цо, боясь, что в этом вопросе скрывается какой-то под-
вох. Видя его простодушие, продолжает уверенно.) Ладно,
скажу. Я служу гувернанткой. Понятно? Ухаживаю за чу-
жими детьми, учу их уму-разуму.
Б э р к (почтительно). Гувернанткой? У-у, для этого нужна го-
лова!
Анна. Но хватит обо мне. Вы же обещали рассказать про кру-
шение.
Б э р к (с важностью). Дело, значит, было так. Две недели назад
мы попали в дьявольский шторм и получили большущую
пробоину в передней части. Шкипер надеялся добраться
до Бостона прежде, чем волны добьют судно окончатель-
285

НО, нб десять дней назад на йас налетел еще один шторм,
ничем не лучше первого, а может, еще и похуже. Четверо
суток нас окатывало волнами с кормы до носу. Ну и стра-
ху же мы натерпелись, господи помилуй. (С гордостью.)
И уж вы мне поверьте, если бы не я и не моя сила — ви-
дит бог, не вру, — в кочегарке вспыхнул бы бунт. Только
я заставлял их поддерживать огонь в топках — дам пинка
одному, стукну по шее другого,— им на офицеров уже на-
плевать, только оплеух моих и боялись, больше, чем само-
го моря... (Смотрит на нее с волнением, ожидая ее похвалы.)
Анна (пряча улыбку. Ее смешит его мальчишеское хвастовст-
во). Вам, видно, здорово досталось!
Бэрк (охотно). Еще как! Но я ведь о-го-го-го какой выносли-
вый, особенно когда вижу, что слабаки сдают. Но толку
все равно было чуть. Кончилось дело тем, что все они
обезумели и кинулись спасать свою шкуру. Да еще как
при этом дрались! Уж не помню, что было дальше, но
мы четверо оказались в одной лодке, и, когда нас высоко
взметнуло на волну, я уже не увидел на поверхности мо-
ря ничего — ни людей, ни корабля.
Анна (приглушенным голосом). Значит, все остальные уто-
нули?
Бэрк. Ну, это уж наверняка.
Анна (с дрожью). Какой страшный конец!
Бэрк (поворачивается к ней). Страшный конец для сухопут-
ной крысы — это, может, и правда. Но для нас, для тех,
кто всю жизнь колесит по морю, — это хороший конец.
Вы уж мне поверьте. Быстро и чисто.
Анна (пораженная этим словом). Да, чисто... Это самое под-
ходящее слово для него... И я так чувствую.
Бэрк. Кого, море?(С интересом.) Мне кажется, что оно нем-
ножко и у вас в крови. Ваш старик, бьюсь об заклад, не
всю жизнь плавал на этом корыте, извините за выраже-
ние!
286

Анна. Нет, он много лет плавал боцманом на парусниках. Й
все наши мужчины, по его рассказам, как по материнс-
кой, так и по отцовской линии уходили в море. А все
женщины у нас в роду выходили замуж за моряков.
Б э р к (с глубочайшим удовлетворением). Ну вот! Молодцы!
Только на море и встретишь настоящего мужчину —
смельчака, достойного девушки с характером. (И совсем
осмелев.) Такой, к примеру, как вы.
Анна (смеясь). Вот вы опять за свое! (Заметив его обиженный
вид, поспешно.) Вы же мне хотели рассказать о себе. Сра-
зу видно, что вы ирландец.
Б э р к (решительно). Слава богу, да. Хоть я свою родину лет
пятнадцать и в глаза не видел.
Анна (задумчиво). Моряки ведь почти никогда не ездят до-
мой, правда? Мне отец говорил.
Б эр к. Он вам не врал. (С внезапной грустью.) Тяжелая, оди-
нокая жизнь у нас, моряков, и женщины, которых встре-
чаешь в портах, они хоть и рады сказать тебе доброе сло-
во, да разве они жейщины? Вы же знаете, кого я подра-
зумеваю, — жалкие, подлые твари, прости их господи!
Только и думают, как бы тебя обобрать.
Анна (встает, отвернув лицо, с волнением). Мне, пожалуй...
пора поглядеть, что творится в каюте.
Б э р к (боясь, что чем-то ее обидел, умоляющим тоном). Не
ходите никуда, ну прошу! Неужто я обидел вас разгово-
ром... об этих самых?.. Да не обращайте вы на меня
внимания. Такой уж я нескладный олух, когда приходит-
ся разговаривать с девушками, вроде вас. Да и чем же я
виноват? С того дня, как уехал из дому и начал кидать
уголь в топку, я в первый раз встретился с настоящей
порядочной женщиной. Так не отворачивайтесь же от
меня, мы ведь только что стали друзьями!
Анна (пытается улыбнуться). Да нет, я совсем на вас не сер-
жусь. Правда!
287

Б э р к (благодарно). Да благословит вас господь!
Анна (резко меняя тему разговора). Но если вы считаете, чт.р
жизнь моряка так ужасна, почему бы вам ее не бросить?
Б э р к (с изумлением). Работать на суше?
Она кивает.
(Презрительно сплевывает.) С утра до ночи выкапывать
из грязи картошку? (Резко.) Нет, мисс, не для этого я ро-
дился.
Анна (со смехом). Так и знала, что вы это скажете.
Б э р к (желая ее убедить). На море, как и на суше, попадается
и плохая и хорошая работа. Если бы я плавал кочегаром
на трансатлантическом пароходе, я бы мог обзавестись
своим домиком и проводить там неделю каждый месяц.
Может, тогда мне бы подвезло и я нашел какую-нибудь
порядочную девушку, вроде вас, которая согласилась бы
пойти за меня замуж.
Анна (в смущении отвернувшись от него, с сухим смешком).
Очень может быть. Почему бы и нет?
Б э р к (пододвигаясь к ней поближе, восторженно). Значит, вы
думаете, что девушка, вроде вас, может простить мне мое
прошлое и видеть во мне только то хорошее, что она сама
мне внушит?
Анна (тем же тоном). Наверно.
Б э р к (горячо). Клянусь, она об этом не пожалеет. Тогда уж
я не стану больше пить и бродяжничать; всю получку
привезу ей и буду проводить с ней все ночи подряд, когда
буду дома. Кроткий, как ягненочек.
Анна (помимо своей воли тронута и взволнована этим полу-
признанием; с деланным смехом). Ну, теперь осталось не-
много: найти свою девушку...
Б э р к. Я ее нашел»
Анна (чуть не с испугом, стараясь обескуражить его насмеш-
кой). Да ну? Когда же? А мне показалось, вы говорили...
288

Б э р к (откровенно, уверенно). Сегодня ночью. (Опустив голову,
смиренно.) Если она меня пожелает. (Потом, подняв на
нее глаза, просто.) Это я говорю о вас.
Анна (на миг заворожена его взглядом, потом отшатывается
от него. Со странным, надтреснутым смешком). Послушай-
те, вы, видно, спятили? Или надо мной смеетесь? Делаете
предложение... мне? О господи! Только что меня увидели!
Крис выходит из каюты и, моргая, вглядывается в то,
что происходит на корме. Когда он видит Анну рядом с
чужим матросом, лицо его перекашивается от злости.
Б э р к (с яростной, настойчивой мольбой). Говорю вам: это воля
божья привела меня невредимым сквозь туман и бурю
сюда, где я вас встретил! Подумайте! Ну разве не удиви-
тельно...
Крис. Анна! (Подходит к ним в бешенстве, кулаки его сжа-
ты.) Анна, ступай сейчас же в каюта, слышишь?
Анна (все ее чувства мгновенно находят выход в протесте
против его хозяйского тона). С кем это ты разговарива-
ешь? С рабыней?
Крис (глубоко уязвлен, голос его срывается. Умоляюще). Тебе
нужно отдыхать, Анна. Ложись спать.
Она не двигается.
(С яростью оборачивается к Бэрку.) А ты что здесь дела-
ешь, матросская рожа? Ты ведь не болен, как те, осталь-
ные. Ступай в кубрик. Тебе отведут койка. (С угрозой.)
А ну, скорее, я тебе говорю!
Анна (взволнованно). Но он болен! Погляди на него. Он едва
стоит на ногах.
Б э р к (выпрямившись и выпятив грудь, с дерзким смехом).
Ты мне что, приказывать вздумал? Поосторожнее. Как бы
я ни ослабел, я тебя одной рукой пополам расколю и по-
ловинки за борт вышвырну! И твою команду отправлю за
Ю О'Нил. т. 1
289

тобой следом. (Внезапно сдерживаясь.) Совсем забыл, что
вы ее отец. Ни за что на свете не подниму на вас руки.
(Колени его подгибаются, он шатается и вот-вот упадет.)
Анна (вскрикнув, кидается к нему на помощь, перекидывает
его руку себе через плечо). Пойдемте в каюту. Если нет
другого места, вы ляжете на мою кровать.
Бэрк (идет с ней к каюте, сияя от счастья). Ах ты боже мой!
Моя рука обнимает вас за шею! Анна! Анна! Какое неж-
ное имя, оно вам к лицу!
Анна (осторожно ведет его). Тсс! Тише!
Бэрк. Тише? Ну нет! Вы хотите, чтобы я говорил о своей
любви шепотом? Я буду реветь о ней, как сирена в тума-
не. Вы уже взрослая, и мы скоро поженимся. Пусть об
этом знает кто хочет!
Анна (подводя его к двери в каюту). Тсс! Не н|адо об этом го-
ворить. Я уложу вас спать. (Входит в каюту вместе с
Бэрком.)
Крис (прислушивается к словам Бэрка, смотрит им вслед,
раскрыв рот, в полном отчаянии резко поворачивается ли-
цом к морю и грозит ему кулаком с бешеной ненавистью).
Ах ты, старый бес! Опять твои проклятые штука! Клянусь
богом, это тебе не пройдет! Пока я жив, это тебе не прой-
дет! Клянусь богом!
Занавес

Действие третье
Доки Бостона. Каюта на барже «Симеон Уинтроп» — уз-
кая, с низким потолком, стены выкрашены светло-корич-
невой краской с белым бордюром. Сзади слева дверь в
спальный отсек. В дальнем левом углу большой стенной
шкаф, выкрашенный белой краской; на дверце висит зер-
кало. В задней стене два квадратных окошечка и дверь
на палубу, в кормовую ее часть. В правой стене еще два
окошечка, выходящих на палубу. Белоснежные, туго на-
крахмаленные занавески на окнах. Посредине — стол и
два стула с плетеными сиденьями. Тут же старенькая ка-
чалка.
Прошла неделя. Светит солнце. После полудня. Сквозь
закрытые двери и окна из порта и доков доносятся при-
глушенные свистки пароходов, пыхтение моторов и скрип
лебедок, разгружающих судно по соседству.
Анна сидит у стола, в качалке, держа в руках газету.
Но не читает, а неподвижно вглядывается в даль. Вид
у нее несчастный, хмурый, она погружена в свои мысли.
Крис бродит по каюте, то искоса, с беспокойством по-
сматривая на дочь, то останавливаясь, чтобы рассеянно
взглянуть в окно. Лицо его выдает мрачную тревогу; он
чувствует себя словно на иголках. Крис делает вид, буд-
10*
291

то наводит в каюте порядок, но дело ограничивается тем,
что время от времени он берет в руки какой-нибудь
предмет, тупо на него смотрит и ставит на место. Откаш-
лявшись, тихо, печально напевает: «О Йозефина, приди
ко мне на борт. Тебя я жду...»
Анна (оборачиваясь к нему, едко). Слава богу, хоть у тебя хо-
рошо на душе. (Устало.) Господи, когда мы наконец бро-
сим эту дыру и вернемся в Нью-Йорк!
Крис (со вздохом). И я буду рад, когда мы снимемся с. якоря.
Она молчит.
(Продолжает с тяжеловесной иронией.) Не пойму, чем тебе
не нравится Бостон. По-моему, ты совсем не плохо про-
водишь здесь время. Что ни день, что ни вечер ходишь на
берег — всю неделю. То в кино, то в театр,— веселишься
до упаду... (Глаза его ожесточаются ненавистью.) И все с
этим треклятым ирландцем!
Анна (с вялой насмешкой). Господи, опять ты за свое! Ну че-
го тут плохого, если он и водит меня по разным местам?
Хочешь, чтобы я круглый день сидела с тобой и вязала
чулки? Что, я не имею права повеселиться?
Крис. Мне не нравится такой веселье: мне не нравится, что
ты ходишь с этим парень.
Анна. Я всегда возвращаюсь на борт не позже одиннадцати.
(Ей приходит в голову какая-то мысль; смотрит на отца
с подозрением и возрастающим гневом.) А ну-ка постой,
что это ты хочешь сказать своими намеками?
Крис (поспешно). Да ничего, кроме того, что я говорю. Абсо-
лютно ничего...
Анна. Ты сказал, что тебе «не нравится такое веселье»? Ка-
кое-такое веселье? И тон у тебя странный. Послушай, уж
не намекаешь ли ты на то, что между ним и мною есть
что-то нехорошее?..
292

Крис (ужаснувшись). Что ты, Анна! Клянусь богом, я никог-
да этого не думал!
Анна (смягчившись его очевидной искренностью, но еще су-
рово). Вот и не смей думать, если не хочешь, чтобы я с то-
бой на всю жизнь рассорилась! (Снова сердясь.) Если бы
я хоть на секунду поверила, что ты это думаешь, я бы
сразу же убралась отсюда, с этой баржи, к чертям со-
бачьим. Так, что ты и следа бы моего не нашел.
Крис (примирительным тоном). Мне и в голову не придет...
(Помолчав, с укором.) У кого это ты научилась ругаться?
Думаешь, это красиво для молодой девушка?
Анна (с чуть заметной тенью улыбки). Прости. Знаю, ты не
привык к таким выражениям. (Поддразнивая его.) Ви-
дишь, что получается оттого, что ты взял меня с собой в
море.
Крис (с негодованием). При чем тут я? Этот проклятый матрос
учит тебя шерт знает чему.
Анна. Мэт — не матрос. Он кочегар.
Крис (с убеждением). Это в миллион раз хуже, я тебе говорю!
Те, кто работает внизу и кидает уголь в топка,— самая
грязная, самая грубая шушера на свете!
Анна. Не вздумай говорить этого Мэту.
Крис. Скажу ему прямо в лицо. Ты, пожалуйста, не думай,
что я боюсь его потому, что он сильнее меня. (С угрозой.)
С таким сбродом кулаки не помогут. Есть другие сред-
ства. -
Анна (взглянув на него с внезапным испугом). Что ты имеешь
в виду?
Крис (угрюмо). Ничего.
Анна. Вот и правильно! На твоем месте я не стала бы зате-
вать с ним ссору. А то вдруг забудет, что ты старик и к
тому же мой отец. Тогда наплачешься.
Крис (пылая от ненависти). Пусть попробует! Может, я и стар,
но еще могу его кое-чему выучить.
293

Анна (внезапно меняя тон, почти вкрадчиво). Брось, ты ведь
добрый. Что тебе неймется, скажи, пожалуйста? Не хо-
чешь, чтобы и другие ко мне хорошо относились?
Крис (умиротворенный, подходит к ней. Живо). Хочу, хочу,
Анна,— только не моряки. Хочу, чтобы ты вышла замуж
за порядочный человек, с хорошей профессия на суша.
У тебя будет маленький домик в деревне, твой собствен-
ный...
Анна (поднимаясь на ноги, коротко). Брось! (Презрительно.)
Домик в деревне! Хотела бы я, чтобы ты поглядел на тот
домик в деревне, где держал меня как в тюрьме до шест-
надцати лет! (С возрастающим раздражением.) Когда-ни-
будь ты меня доведешь своими разговорами, и я выложу
тебе... такое, что у тебя глаза на лоб полезут.
Крис (б испуге). Я не хочу...
Анна. Знаю, что не хочешь, а все равно продолжаешь свое!
Крис. Ладно, больше не буду!
Анна. Обещай, что перестанешь говорить гадости о Мэте
Бэрке.
Крис (уклончиво, с подозрением). Зачем? Тебе нравится этот
парень? Очень нравится?
Анна. Да, очень. Он настоящий человек, какие бы ни были у
него недостатки. Все мужчины, которых я встречала —
там, на суше,— не стоят его мизинца.
Крис (лицо его темнеет). Может, ты вбила себе- в голова, что
любишь его?
Анна (с вызовом). Ну а что, если люблю?
Крис (насупившись и с трудом выдавливая слова). А может,
ты вбила в голова, что выйдешь за него замуж?
Анна (качая головой). Нет!
Лицо Криса светлеет.
(Медленно продолжает; в голосе ее слышится грусть.)
Если бы я встретила его четыре года назад... или даже
294

два года назад,— говорю тебе прямо: я бы ухватилабь за
это счастье обеими руками. Да я бы и сейчас... только он
такой простодушный, совсем как большой ребенок,— у
меня не хватит духа его обмануть. (Прерывает себя.) Но
не смей говорить, что он для меня недостаточно хорош!
Это я для него плоха.
Крис (презрительно фыркает). Клянусь богом, ты, по-моему,
сошла с ума!
Анна (с мрачным смехом). Да я и сама так думаю последние
дни. (Подходит к вешалке возле двери, снимает шаль и
набрасывает себе на плечи.) Пожалуй, пойду пройдусь.
Погляжу, что тут в доках делается. Обожаю смотреть на
проходящие корабли. Наверно, скоро явится Мэт. Скажи
ему, где я, ладно?
Крис (уныло). Ладно, скажу.
Анна уходит.
(Провожает ее и стоит на палубе возле каюты, глядя ей
вслед. Потом возвращается и закрывает за собой дверь.
Смотрит в окно, бормочет.) Ах ты, подлый, старый бес...
(Подходит к столу, машинально одергивает скатерть, под-
нимает с полу газету, которую обронила Анна, и усажи-
вается в качалку. Смотрит в газету, потом откладывает
ее в сторону, обхватывает голову руками и отчаянно
вздыхает.)
Снаружи на палубе слышны тяжелые шаги, потом гром-
кий стук в дверь. Крис вздрагивает, делает движение к
двери, потом, передумав, сидит тихо. Стук повторяется,
но остается без ответа. Дверь распахивается. Появляется
Мэт Б эр к. Крис, насупившись, смотрит на пришельца,
и рука его инстинктивно тянется к ножу на поясе. Бэрк
разодет по-праздничному: на нем дешевый синий костюм,
полосатая бумажная рубашка, черный галстук и до бле-
295

ска Начищенные черные ботинки. Лицо его сияет добро*
душием.
Б э р к (увидев Криса, с веселой насмешкой). Да благослови гос-
подь того, кто здесь! (Нагибается и протискивает свое
огромное тело в узкую дверь.) И как же вы сегодня по-
живаете, папаша?
Крис (угрюмо). Ничего — если бы никто мне не мешал.
Б э р к (осклабившись). Это вы на меня намекаете? (Смеется.)
Ну и с причудами вы, а еще старик! (Потом уже серьез-
но.) А где сама?
Крис сидит молча и хмурится, отвернув лицо. Бэрка раз-
дражает его молчание.
Где Анна, я вас спрашиваю?
Крис (поколебавшись, ворчливо). Пошла в доки.
Б э р к. Схожу за ней. Но воспользуюсь случаем, чтобы обмол-
виться с вами парочкой слов. (Садится против Криса и
перегибается к нему через стол.) Разговор у нас будет
короткий. Я женюсь на вашей Анне еще сегодня. Нра-
вится вам это или нет. Лучше вам заранее привыкнуть
к этой мысли.
Крис (глаза его горят ненавистью, смех нарочито презрите-
лен.) Хо-хо! Легче сказать, чем сделать.
Б эр к. Не верите? (Насмешливо.) А кто же мне помешает? Уж
не вы ли, часом?
К р и с. И помешаю, если до этого дойдет.
Б э р к (с брезгливой жалостью). Упаси вас бог!
К р и с. Но до этого дело не дойдет. Анна сама...
Б э р к (с самоуверенной улыбкой). По-вашему, Анна будет про-
тивиться?
Крис. Да.
Б э р к. А я вам говорю, что не будет. Она знает, что я ее люб-
лю, а я знаю, что и она меня любит.
296

Крис. Хо-хо! Она просто дурачится. Она вам морочит голову.
Вот и все!
Б э р к (с непоколебимым добродушием). Как вы только не по-
давитесь таким враньем, старый черт!
Крис. Какое же это вранье? Она мне сама сказала, перед тем
как ушла, что у нее и в мыслях нет выходить за такой
шантрапа.
Б э р к. Врете. Старый бахвал! Уж что вбили себе в голову, так
сам черт вас не переубедит. Но я не желаю с вами ссо-
риться, не для этого я тут сижу. (Серьезно.) Давайте до-
говоримся по-мужски. Вы же ее отец; стыдно нам друг
друга кусать, точно мы псы какие. А я все равно женюсь
на Анне. Так что лучше выкладывайте все начистоту.
Что у вас против меня есть?
Крис (помимо своей воли немного притихший,— на него не
могла не подействовать очевидная искренность Бэрка.
Однако мысли его все еще путаются; он не доверяет сво-
ему собеседнику). Что ж, скажу... Я не хочу, чтобы Анна
выходила за тебя замуж. Послушай меня, парень. Я ста-
рый человек. Я не видел свою дочь пятнадцать лет. Она
все, что у меня есть на свете. И вот теперь, когда она
первый раз пошла со мной плаванье,— ты думаешь, мне
хочется опять остаться одному?
Б э р к (сердечно). Вы только не думайте, что я совсем бесчув-
ственный и не понимаю, что у вас на душе.
Крис (приободрившись, старается вымолить его согласие).
Значит, ты поступишь как надо? Наймись-ка ты лучше
на какой-нибудь судно и оставь Анна в покое. (Заиски-
вающе.) Такой здоровенный парень, настоящий моряк, на
что тебе жена? У тебя небось и так девушка в каждом
порту.
Б э р к (на миг вспыхивая от злости). Ну и старый упрямец!
(Сдержавшись, уже спокойно.) Не стану я тебе врать.
Черт тебя задери, будто ты сам не знаешь,— у всякого
297

мужчины, если только он не кретин, и на суше и на море,
наступает такой час, когда ему становится тошно от де-
вок и сердце его томится от желания встретить настоя-
щую, порядочную девушку, обзавестись своим домом и
растить в нем детей. Зря ты просишь оставить Анну в
покое. Она для меня единственная женщина на всем бе-
лом свете, и теперь я уже не могу без нее обойтись.
Крис. Держу пари, стоит тебе уйти в море, и ты забудешь ее
через неделя.
Б э р к. Плохо ты меня знаешь. Даже смерть не заставит меня
ее забыть. Поэтому и не проси меня, чтобы я с ней рас-
стался. Не уйду я от нее, будь ты проклят! Да и тебе
вовсе не будет о,т этого плохо, как ты воображаешь. Вый-
дет замуж за меня, жить будет здесь, в Америке. И ви-
деть ты ее сможешь часто — куда чаще, чем в те пятна-
дцать лет, которые она прожила^ на Западе. Странное де-
ло, поднимаешь шум из-за того, что она от тебя уйдет, а
ведь все эти годы ты-то сам ее и в глаза не видел!
Крис (виновато). Я думал, что Анна лучше расти от меня по-
дальше. На суше, где она и знать не будет этого шертово-
го моря.
Б э р к (презрительно). Опять винишь во всех своих бедах море?
Что ж, теперь Анна его знает. Все равно, море у нее в
крови. -
Крис. Я не желаю, чтобы она знала хоть одного непутевого
моряка...
Б э р к. Одного такого моряка она теперь знает.
Крис (стукнув кулаком по столу). В том-то и беда! Кто ты
есть? Непутевый матрос! Думаешь, я позволю тебе испо-
хабить ей жизнь, как я сделал это с ее мать? Клянусь,
что нет! Не выйдет она за тебя замуж, хотя бы мне при-
шлось для этого тебя убить.
Б э р к (смотрит на него опешив, потол! разражается хохотом).
Ха-ха! Слава те господи,' что ты только болтать горазд!
208

Крис (с угрозой). Только или не только — это мы еще уви-
дим!
Б э р к (с вызывающей улыбкой). Конечно, увидим. Сегодня же
увидим, как мы с Анной женимся. (С презрительным не-
терпением.) И что ты несешь, будто море сделало тебе
то да се... Стыдно тебе говорить такие вещи, ты — ста-
рый моряк. Чего только я от тебя не наслушался, да и Ан-
на мне кое-что передавала... Боюсь я, что ты просто сла-
бак, и никакой ты не моряк и не мужчина.
Крис (мрачно). А вот увидишь, мужчина я или не мужчина,
и куда скорее, чем думаешь.
Б э р к (с презрением). А черт, довольно тебе хвастать! Со-
всем, видно, очумел со страху от моря. Тебе хочется, что-
бы Анна вышла замуж за фермера, как она мне сказала.
Ну и семейка же у них будет! Неужто ты хочешь, чтобы
такая прекрасная девушка ложилась спать рядом с вы-
пачканным в глине недоноском, насквозь провонявшим
свиньями и навозом? Или ты бы хотел связать ее на всю
жизнь с одним из этих тощих, усохших ублюдков, кото-
рые только небо коптят в городе?
Крис. Врешь, дурень!
Б э р к. Нет, не вру. Я тебе пересказываю твои же собственные
бредни. Но в душе ты знаешь, где правда, хотя страх пе-
ред морем и превратил тебя в лгуна и труса. (Бьет ку-
лаком по столу.) Море — вот настоящая жизнь для того,
у кого кровь течет в жилах! Только в море человек сво-
боден, плавая по всему свету! Видит, что творится в мире,
презирает жадных до денег, не ворует у товарищей, не
делает тех подлостей, на которые тратят свой век сухо-
путные крысы. Когда-то и ты это понимал, не зря ведь
проплавал столько лет боцманом.
Крис (захлебываясь от ярости). Ты просто безмозглый дурак!
Б эр к. А ты затвердил одно! Море, видно, здорово шибануло
тебя, а у тебя не хватает мужества подняться и встре-
299

тить новый удар. Так и хочешь проваляться до конца
твоих дней, вопя: «Спасите, убивают!» (Гордо.) Море и
меня чуть было не сгубило. Било и швыряло меня так,
что я, кажется, уже прикоснулся к самому преддверию
ада, уже слышал, как ревет адский огонь. Но я не испу-
стил ни единого стона. А море, узнав мою великую силу
и терпение, вынуждено было покориться.
Крис (с издевкой). Да уж если тебя послушать, ты прямо
герой!..
Б э р к (зло). Больно часто ты зовешь меня лгуном, старый тре-
пач! Разве вся эта история вместе с моим портретом не
была пропечатана на прошлой неделе в бостонских газе-
тах? (С презрением оглядывает Криса с головы до ног.)
Хотел бы я на тебя посмотреть в таком положении, даже
если бы ты был во цвете лет. Во время шторма — да и
потом — ты бы наверняка вопил от страха как оглашен-
ный.
Крис. Ха-ха! Ты глупый щенок! В прежние годы, когда я
плавал на парусник, мы попадали в куда более страшный
штормы. Тогда корабли были и в самом деле кораблями,
а люди, которые на них плавали,— настоящий люди!
А сейчас — чего стоят эти ваши пароходы? Матросы не
могут отличить корабль от землечерпалка. (Выразитель-
но глядя на Бэрка.) А что за народ в трюме, ты сам зна-
ешь. Умеют только лопатой уголь кидать? Велика доб-
лесть! То же, что грузить его на железной дорога.
Б э р к (уязвленный, сердито). Оскорбляешь кочегаров, старая
обезьяна? Черт тебя побери! Каждый из них стоит десяти
провонявших рыбой шведов с твоих надутых ветром ло-
ханок.
Крис (лицо его передергивается от бешенства, рука снова тя-
нется К ножу). Ах ты, ирландская свинья!
Б э р к (продолжает дразнить). А, не любишь ирландцев, ста-
рый павиан? Тебе не мешает иметь в семье хотя бы одно-
300

го ирландца, да к тому же кочегара. Тогда твои внуки не
будут запуганными насмерть слюнтяями и ослами, вроде
тебя.
Крис (привстав со стула; горло у него перехватило от злобы).
Берегись!
Б э р к (не сводя с него глаз, насмешливо). И ты заимеешь та-
кого зятя, сколько бы ты ни кобенился. Мы с Анной
сегодня же обвенчаемся. И раз я так решил, не такому
старому дурню, как ты, мне в этом препятствовать!
Крис (хрипло). Не посмеешь! (Опрокидывая стул, кидается на
Бэрка с ножом.)
Бэрк вовремя вскакивает, чтобы отразить нападение. Хо-
хочет, счастливый, что есть случай подраться. Старый
швед — словно дитя у него в руках. Бэрк не бьет его, не
причиняет ему боли; он просто скручивает ему руку за
спину, заставляя пальцы разжаться и выпустить нож.
Отшвыривает нож в дальний угол.
Бэрк. Когда старик впадает в детство, ему нельзя играть с
ножом! (Держит вырывающегося Криса на вытянутой ру-
ке. С внезапно вспыхнувшим гневом замахивается на не-
го кулаком.) Ох и дал бы я тебе как следует,— может,
ума бы в голове прибавилось! Убирайся, а то я тебе по-
кажу! (Толкает Криса ладонью.)
Крис отлетает к стене каюты и стоит там, задыхаясь, не
сводя с Бэрка полных ненависти глаз, словно набираясь
сил, чтобы кинуться на врага снова.
Говорю, не подходи ко мне, не то я не погляжу, что ты
отец Анны! Нет у меня больше терпения! (Успокоившись,
с веселым смешком.) Однако и смелый же ты, старик!
Вот не думал, что ты пойдешь на меня один на один.
За стеклом мелькнула тень.' Оба вздрагивают. В дверях
появляется Анна.
301

Анна (увидев Бэрка, с радостным удивлением). Здравствуй,
Мэт. Ты уже здесь? Я ходила в доки... (Замолкает и пере-
водит взгляд с одного на другого, сразу же поняв, что тут
дело неладно.) Что тут у вас случилось? (Заметив пере-
вернутый стул, в тревоге.) Кто опрокинул стул? (Бэрку с
упреком.) Ты с ним дрался, Мэт? Ну, ты ведь мне обе-
щал...
Б э р к (окончательно придя в себя). Я его и пальцем не тро-
нул. (Поднимает стул, потом оборачивается ко все еще-
ждущей ответа Анне, с ободряющей улыбкой.) Не беспо-
койся. Мы тут от нечего делать немножко повздорили..
Тебя дожидались.
Анна. Видно, здорово повздорили, если стульями бросались».
(Крису.) Ты почему молчишь? О чем был спор?
Крис (отойдя,, ко избегая ее взгляда, ворчливо). Да так, о ко-
раблях, о моряках...
Анна (с облегчением улыбаясь). Опять про свое!
Б э р к (внезапно осмелев, глядит на Криса, с вызывающей
улыбкой). Он тебе не всю правду сказал. Спор-то ведь
шел о тебе.
Анна (нахмурившись). Обо мне?
Б э р к. Если не возражаешь, мы кончим наш спор в твоем при-
сутствии. (Садится к столу.)
Анна (неуверенно, глядя то на него, то на отца). Ладно. Да-
вайте, о чем вы?
Крис (подходя к столу, Бэрку, протестующим тоном). Нет! Не
смей! Скажи ему, Анна, что ты не будешь, его слушать.
Анна. Нет, буду. Я хотела бы знать все.
Крис (с жалким, испуганным видом). Ну хотя бы не сейчас.
Ты ведь собралась на берег, а? Тебе же некогда...
Анна (твердо). Сейчас, сию минуту. (Бэрку.) Говори, Мэт, ес-
ли он не хочет.
Бэрк (Набрав воздуху, бросается словно в омут). Да сказать-
то, в общем, недолго... Пора ему понять, что к чему,— он
302

ведь видеть меня не может. А я выложил ему напрямик,
что я вас люблю. (Страстно.) Видит бог, Анна, это чистая
правда, вы же сами знаете!
Крис (глумливо, с деланным смехом). Ха-ха! Он это говорит
девушкам в каждом порту!
Анна (брезгливо отшатываясь от отца, с раздражением). За-
молчи! (Бэрку, взволнованно.) Знаю, что правда, Мэт.
И мне все равно, что бы он ни говорил.
Б эр к (смиренно, благодарно). Да благословит тебя господь!
Анна. Ну и что было потом?
Б э р к. А потом... (Нерешительно.) А потом я сказал... (Смотрит
на нее с мольбой.) Я сказал, что уверен... Я ему сказал, что
мне кажется, будто и вы меня немножко любите. (Со
страстью.) Анна, ведь и это правда? Ради господа бога, не
губите меня! (Сжимает ей руки.)
Анна (глубоко 'взволнована. Пытается засмеяться, но голос ее
дрожит). Ты так ему сказал, Мэт? Значит, он не зря взбе-
сился? (С трудом произнося слова.) Что ж, может, и это
правда. Может, я и в самом деле люблю. Я вот все дума-
ла, думала... и скажу чистосердечно... не хотела этого, ста-
ралась в себе задавить... Но... (Беспомощно смеется.) Вид-
но, ничего не поделаешь. Вот и выходит, что я тебя люб-
лю. (И вдруг с радостным вызовом.) Ей-богу! И нечего
зря себя обманывать! Конечно, люблю!
Крис (с болезненным стоном). Анна! (Садится, совсем подав-
ленный.)
Б э р к (с глубочайшей искренностью и смирением). Спасибо те-
бе, господи!
Анна (повелительно). И я никогда еще никого не любила... Что
бы ни случилось, в это ты можешь верить.
Б э р к (подходит и обнимает ее). Да разве я не поверю каж^
дому твоему слову, и теперь, и всегда! Мы с тобой зажи-
вем на славу, лучше всех на свете, и будем жить с тобою
до конца наших дней! (Хочет ее поцеловать.)
303

Анна (отворачивает голову, но, поддавшись страстному поры-
ву, берет его голову обеими руками, прижимает его лицо
к своему, вглядываясь в его глаза. Целует в губы. Потом
отталкивает его от себя, с надтреснутым смешком). Про-
щай, Мэт! (Подходит к двери в глубине каюты и, стоя к
ним спиной, глядит на море. Плечи ее вздрагивают, слов-
но она хочет побороть рыдания.)
Б э р к (на седьмом небе от счастья и поэтому не понимает то-
го, что она сказала. Смеется). Прощай, говоришь? Черта
с два! Нет, я сейчас к тебе еще приду, мне мало! (Крису,
который, услышав это «прощай», весь превратился в слух
и смотрит на дочь с бессмысленной надеждой.) Ну, ста-
рый трепач, что ты теперь скажешь? Слышал, что она
говорит? Сознайся, что моя взяла. Будь человеком, со-
знайся, что бит честно, без всякого жульничества. На, вот
тебе моя рука... (Протягивает ему руку.) Бери, пожми ее,
и забудем все обиды.
Крис (с неутолимой ненавистью). Я не пожму твоя рука, мо-
ряк, покуда я жив!
Б э р к (с обидой). На тебе мой кулак, если он тебе больше нра-
вится! (Грозно.) Ну и черт с тобой, если не можешь при-
знать своего проигрыша.
Крис. Ты не думай, я еще не бит. (Стараясь выразить иронию
и веру в свою правоту.) Анна сказала, что тебя чуть-чуть
любит, но я что-то не слышал обещание выйти за тебя за-
муж.
Услышав свое имя, Анна поворачивается к ним лицом.
Она теперь замкнута, спокойна, но покой этот выражает
только смертельное отчаяние.
Б эр к (насмешливо). Еще бы! Она не говорила и того, что се-
годня светит солнце!
Крис (упрямо). Все равно. Она тебе ничего не обещала.
Анна (спокойно, выходя вперед). Да, не обещала, Мэт.
304

Крис (жадно). Слышишь?
Б э р к (не понимая ее, ухмыляется). Ждешь, чтобы тебя сперва
попросили? Что ж, я тебя прошу. И, с божьей помощью,
мы сегодня же обвенчаемся.
Анна (мягко). Ты слышал, что я сказала, Мэт... когда я тебя
поцеловала?
Б э р к (испуганный ее тоном). Нет... не помню.
Анна. Я сказала: «прощай». (Голос ее дрожит.) Поцелуй был
прощальный, Мэт.
Б э р к (в ужасе). Что ты говоришь?
А н н а. Я не могу выйти за тебя замуж. Мы с тобой простились.
Вот и все.
Крис (не может сдержать своего восторга). Я это знал! Я знал,
что так и будет!
Б э р к (вскакивая на ноги, не веря своим ушам). Анна! Ты на-
до мной смеешься? Странное время ты выбрала для своих
шуток. Брось надо мной потешаться, господом богом про-
шу, брось.
Анна (глядя ему в глаза, ровным голосом). Думаешь, я стала
бы с тобой шутить? Я не шучу, Мэт. Я говорю серьезно.
Б э р к. Неправда! Ты сошла с ума!
Анна (вяло). Нет, не сошла.
Б эр к (с отчаянием). Но что на тебя нашло? Ты ведь сказала,
что любишь меня...
Анна. И могу повторить сколько хочешь. Это правда.
Б э р к (в полной растерянности). Тогда почему... какого же дья-
вола?.. О господи! Ничего не понимаю...
Анна. Потому что это самый лучший выход, Мэт, какой я
могу придумать. (Голос ее прерывается.) Я думала, ду-
мала, день и ночь, всю неделю. Ты поверь, мне самой не-
легко.
Б э р к. Но, ради всего святого, скажи, что тебе мешает выйти
за меня замуж, если мы любим друг друга? (В остерве-
нении тычет пальцем в Криса.) Уж не вздумала ли ты
305

слушаться этого старого дурня? Он меня ненавидит, не-
бось нашептал тебе полные уши вранья!
Крис (поднимается на ноги, с яростным торжеством, не дает
Анне произнести ни слова). Да, Анна мне верит, мне, а не
тебе! Она знает, что ее старый отец не станет ей врать,
как ты!
Анна (гневно поворачивается к отцу). Ты лучше сядь, слы-
шишь? Кто тебя просит вмешиваться? И без тебя тошно.
Сатана, а не человек! (Резко.) Господи боже мой, а я-то
уж было совсем отошла, даже стала забывать, что у ме-
ня против тебя накипело на сердце!
Крис (убитый ее тоном, еле слышно). И за что ты на меня,
Анна?.. Что я тебе сделал плохого?
Анна. Да неужто ничего? Ну, дай-ка я тебе расскажу... (Взгля-
нув на Бэрка, обрывает себя.) Послушай, Мэт, я тебе
удивляюсь. Уж не думаешь ли ты, что его болтовня...
Б э р к (мрачно). А что еще?
Анна. Стала бы я обращать внимание на его бредни! Ты, вид-
но, принимаешь меня за сопливую девчонку...
Б э р к (недоумевая и начиная сердиться). Никак тебя не раз-
беру,— у тебя семь пятниц на неделе.
Анна. Он-то уж, во всяком случае, не имеет к этому отноше-
ния.
Б э р к. А в чем же тогда дело? Скажи, не мучь, не тяни из меня
жилы.
Анна (решительно). Не могу тебе сказать. И не скажу. Есть
причина. Вот и все. Не могу я за тебя выйти замуж, по-
нял? (Отчаянно.) Так что давай-ка лучше поговорим о
чем-нибудь другом.
Б эр к. Нет! (Со страхом.) Ты, может, уже замужем? Там, на
Западе?
Анна (горячо). Да нет же!
Б э р к (деловым тоном). Ну а на все прочее мне начхать! Меня
это не касается. (Уверенно встает, принимает хозяйский
306

ток.) Видно, ты ничем не лучше тех баб, которые никак
не могут решиться, покуда их силком не заставят. Что ж,
тогда я за тебя решу в один момент. (Берет ее за руки,
улыбаясь, чтобы смягчить принятый тон.) Хватит бол-
тать! Ступай к себе в комнату, надень самое нарядное,
что у тебя есть, и пойдем на берег!
Крис (раздраженный, гневно). Нет, клянусь богом, она этого
не сделает! (Берет Анну за руку.)
Анна (слушавшая Бэрка с удивлением, отстраняется от него,
все еще не поняв: шутит он или всерьез. С ноткой него-
дования в голосе.) Послушай-ка, где ты обучился так раз-
говаривать?
Б э р к (повелительно). Не важно. Говорю тебе, одевайся! (По-
ворачиваясь к Крису.) Посмотрим, чья возьмет?
Крис (Анне, тоже властным тоном). Анна, ты останешься
здесь, слышишь?
Анна смотрит то на одного, то на другого,— ей кажется,
что они оба сошли с ума. Потом лицо ее застывает в ци-
ничной усмешке, которой выучило ее прошлое.
Б э р к (в бешенстве). И не подумает! Она сделает так, как я
велю! Довольно ты ею распоряжался. Теперь мой черед.
Анна (с жестким смехом). Твой черед? А я что такое, по-
твоему?
Б э р к. Дело не в том, что ты есть, а в том, чем ты будешь се-
годня же,— моей законной женой. А ну-ка, поторапли-
вайся.
Крис (властно). Не смей делать то, что он говорит!
Анна зло смеется.
Б э р к. Все равно будет по-моему!
К р и с. А я тебе говорю — нет! Я ее отец!
Б э р к. Она тебя не послушается. Теперь она подчиняется мне,
а не тебе.
307

Анна (смеется). «Подчиняется» — вот это славно!
Б э р к (нетерпеливо). Ну-ка, пошевеливайся! Некогда. (Разо-
злившись, что она не двигается с места.) Слышишь, что
я тебе сказал?
Крис. Не смей никуда ходить, Анна!
Анна (потеряв терпение, взрывается от ярости). Да ступайте
вы оба к дьяволу!
Ее крик заставляет их забыть ссору и растерянно к ней
обернуться.
(Истерически смеется.) Ну и хороши оба! Такие же, как
все! Кто я вам — пешка? Ну, я вам покажу. Садитесь,
живо!
Они стоят в нерешительности.
(Кричит.) Сядьте и дайте сказать мне слово! Оба вы ни
черта не смыслите, поняли? Так послушайте! Я вам кое-
• что расскажу, и покончим со всем! (Бэрку, с резким сме-
хом.) Я тебе расскажу веселенькую историю, слушай вни-
мательно. (Показывая на Криса.) Мне давно хотелось ему
все выложить начистоту. Каждый раз, когда он бесит ме-
ня своими бреднями насчет добропорядочной жизни на
суше... Тебе я, правда, не хотела говорить, ты меня сам
вынудил. Какая разница? Все равно один конец, а так
будет лучше. (С жесткой насмешкой.) Только не забудь
того, что минуту назад говорил: будто тебе на все на-
плевать, лишь бы я ни за кем не была замужем.
Б э р к (стойко). Сказал, и свое слово сдержу!
Анна (горько). Ой ли?! Не смеши меня! Поживем — увидим!
(Стоит у края стола, глядя то на одного, то на другого и
кривя губы все в той оке жесткой, дразнящей улыбке.
Потом, стараясь победить волнение, говорит спокойно.)
Во-первых, мои милые, я желаю вам вот что сказать. Оба
вы вели себя так, как будто я ваша собственность. Но я
308

никому не принадлежу. Я свободная, ясно? Надо мной
один хозяин — я сама. И никому — кто бы он ни был —
не удастся распоряжаться мною. Я у вас денег на хлеб
не прошу. Могу и сама заработать,— так или иначе. Я са-
ма себе хозяйка. Зарубите себе это на носу! Тоже мне
распорядители!
Б э р к (протестуя). Да я ничего и не говорю: сама знаешь. Чего
тебе со мной скандалить? (Кивая на Криса.) Вот насчет
него ты права...
Анна. Скажу и насчет него.'Но и ты тоже не лучше. И ты
распоясался... как все ваше отродье! (Истерически.) Да
замолчишь ты, будь ты проклят?.. Дашь мне сказать хоть
слово?
Б э р к. Странный разговор... И даже грубый для такой поря-
дочной девушки.
Анна (грубо смеясь). Порядочной? А кто тебе сказал, что я
порядочная?
Крис сидит, понурив голову, закрыв лицо руками.
(В исступлении нагибается к отцу и яростно трясет его
за плечи.) Не смей спать, старик! Послушай, я и тебе
говорю!
Крис (выпрямляясь и озираясь по сторонам, словно в поисках
спасения. В голосе его страх и предчувствие беды). Не хо-
чу слушать. Ты сошла с ума, по-моему, ты сошла с ума...
Анна (зло). Поживешь с тобой — не мудрено и спятить! На-
слушаешься трескотни, как хорошо жить в деревне! Раз-
ве я тебе не писала, какая там каторга? Не писала, что
дорогие родственнички превратили меня в рабу? Тебе бы-
ло что? Плевать! Хоть бы разок приехал и поглядел сво-
ими глазами, как я живу. И еще сказки рассказываешь,
что ты-де оберегал меня от моря! Да кто в это поверит?
Тебе просто было не до меня. Не хотел голову себе моро-
чить. Ты такой же, как и все!
309

Крис (слабым голосом). Анна! Я не хотел...
Анна (не слушая его, мстительно). Но об одном я тебе не пи-
сала. Один из двоюродных братцев,— ты ведь твердил,
что они такие хорошие люди! — младший сын... Поль...
пустил меня по дурной дорожке. (Громко.) Я не винова-
та. Я его лютой ненавистью ненавидела, и он это знал.
Но он был большой и сильный. (Показывая на Бэрка.)
Вроде него.
Бэрк (чуть не сорвавшись со стула, сжав кулаки). Ах, будь
ты проклята! (Медленно опускается на стул, руки его
сжаты так крепко^ что суставы совсем побелели, лицо
сведено от напряженной попытки подавить горе и ярость.)
Крис (с воплем ужаса и боли). Анна!
Анна (отцу, словно ничего не слыша). Вот почему я сбежала
с фермы. Вот что заставило меня поступить в няньки в
Сент-Поле. (С жестким, полным издевки смехом.) Ты не-
бось думаешь, что и это завидная работа для девушки?
(С сарказмом.) И что все порядочные ребята на суше
только и мечтают на мне жениться, да? Жди-ка! (Услы-
шав, что Бэрк издал стон ярости, кричит с отчаянием.)
Нет уж, дослушайте до конца. Меня держали взаперти,
как в клетке, как в тюрьме, понятно? Ходить за чужими
ребятишками, день и ночь слушать, как они ревут... А мне
хотелось погулять, меня разбирала такая тоска, что по-
веситься было впору! (В голосе ее вдруг слышится уста-
лость.) Вот я и плюнула на все это дело. Все равно конец
один... (Замолкает и смотрит на обоих мужчин.)
Они слушают напряженно, не шевелясь: Крис — в горест-
ном оцепенении, чувствуя, как рассыпался его карточный
домик; Бэрк — побелев от ярости, которая снедает его ду-
шу. Но он слишком потрясен, чтобы излить эту ярость.
(Почувствовав в их молчании осуждение, говорит грубо,
резко, пренебрежительно.) А-а, молчите? Что же вы
310

оба словно в рот воды набрали? Знаю, что вы думаете.
Все вы одним миром мазаны. (Крису, в бешенстве.)
Ну, кто во всем этом виноват,— я или ты? Если бы ты
вел себя как человек, если бы ты был отец как отец
и взял бы меня к себе... может, все и было бы по-дру-
гому.
Крис (с мукой). Не говори так, Анна! Я с ума сойду! Не могу
я тебя слушать. (Затыкает уши.)
Анна (обозленная этим, грубо). Нет, ты слушай! (Нагибается
к нему и в истерическом гневе оттаскивает его ладони от
ушей.) Ты хотел, чтобы я была на суше подальше от гре-
ха? Так вот: последние два года я не была нянькой, я
врала тебе в письмах, я жила в одном заведении, понял?
Да-да, в том самом, где вы с Мэтом любите бывать, когда
заходите в порт... И вы, моряки, и твои порядочные сухо-
путные— все мужики, будь они прокляты! Как я их не-
навижу! Как я их ненавижу! (Разражается отчаянными
рыданиями, бросается на стул и прикрывает лицо ру-
ками.)
Оба моряка вскакивают на ноги.
Крис (хныча, как ребенок). Анна! Анна! Это неправда! Это
неправда! (Ломает руки; по лицу его текут слезы.)
Б э р к (все его огромное тело напружинилось, как сталь. Гово-
рит тупо, словно сквозь сон). Так вот оно что...
Анна (услышав его голос, поднимает голову, с жесточайшей
горечью). Ты еще не забыл свое обещание, Мэт? Тебе
ведь все нипочем, лишь бы я не была замужем. Ну как,
все еще хочешь, чтобы я приоделась и пошла - с тобой
под венец? (Смеется.) Говори, хочешь?
Б э р к (готов вот-вот взорваться, заикаясь). Будь ты неладна...
Анна (старается сохранить свой резкий, едкий тон, но посте-
пенно в ее голосе появляется жалобная, молящая нотка).
Если бы я стала тебя уверять, что я больше не... такая,
311

ты бы мне поверил? Как же! А я тебе скажу, что, стои-
ло мне пожить на барже, на море,— и меня словно подме-
нили. Все мне стало казаться другим, словно жизни, че-
рез которую я прошла, и не было... Ты ведь будешь надо
мной смеяться, правда? Помрешь со смеху, если я ска-
жу, что встреча с тобой... та самая чудная встреча,
ночью, в тумане... и потом, когда я поняла, что ты и
взаправду тянешься ко мне... Я ведь тогда первый раз в
жизни задумалась: как же так? Ты мне показался не та-
ким, как другие, настоящим моряком, который не похож
на тех, на суше, как чистая вода не похожа на грязную
жижу... Вот почему и меня к тебе потянуло. Думала
смолчать и обманом с тобой обвенчаться, да не смогла.
Видишь, как я изменилась? Не могла я хитростью вый-
ти за тебя замуж, а правду сказать не хватало духа, пока
оба вы не заставили меня заговорить и я не увидела, что
вы точь-в-точь такие же, как все. Ну а теперь выругайся,
облегчи душу и ступай! Будто не вижу, что ты только
этого и хочешь. (Замолкает, смотрит на Бэрка.)
Отвернувшись, он не произносит ни слова, рот его сводит
от бешенства.
(Страстно молит.) Ты мне поверишь, если я тебе скажу,
что любовь сделала меня... чистой? Клянусь тебе, это
правда! (Видя, что он не отвечает, с горечью.) Черта с два
ты поверишь! Такой же, как все мужики!
Б э р к (вспыхнув от ярости, накидывается на нее как поло-
умный, голос его дрожит). Такой, как все? Да будь ты
проклята! Еще смеешь говорить о чистоте! Ах ты, курва,
да я убью тебя! (Хватает стул, на котором сидел, зама-
хивается им и бросается на Анну.)
Крис с испуганным криком кидается ему навстречу, ста-
раясь отвести от дочери удар. Анна с бесстрашием от-
312

чаяния смотрит Бэрку прямо в глаза. Бэрк сдерживает
'себя, держа на весу стул.
Крис (в исступлении). Брось, чертов сын! Убьешь! Брось, го-
ворю!
Анна (резко отталкивает отца, не сводя глаз с Бэрка). А ты не
мешайся! (Бэрку, тупо.) Ну что ж, бей, или духу не хва-
тает? Бей! Ей-богу, только спасибо скажу. Осточертела
мне вся эта волынка...
Бэрк (швыряет стул в угол комнаты. Беспомощно). Не могу,
господи прости. Не могу, когда ты на меня смотришь.
(Яростно.) А ведь должен бы! Должен бы размозжить
тебе башку, как тухлое яйцо. Неужели есть на свете
женщины такие подлые, как ты, и неужели найдется еще
хоть один-единственный мужчина, которого так одурачи-
ли бы, как меня! А ведь чего только я о тебе не думал,
как любил, как мечтал, что заживем мы с тобой как в
раю, когда поженимся... (Голос его от причитаний вдруг
становится пронзительно высоким.) О господи, жизнь она
мою загубила, сердце разбила на куски. И скажи ты мне,
господи, для того ли бродил по морям я с самого мало-
летства, чтобы дожить до такого позора? Зачем ты позво-
лил отдать любовь мою женщине не лучше тех, из порто-
вых кабаков, разодетых в красные платья, с намалеван-
ными лицами и бесстыжей улыбкой? За доллар перено-
чуют с любым моряком...
Анна (истошно кричит). Замолчи, Мэт! Бога ради, замолчи!
(Бешено стучит кулаками по столу.) Убирайся отсюда!
Оставь меня в покое! Убирайся отсюда!
Бэрк (с новым приливом гнева). И уйду! Не бойся, уйду!
И напьюсь, буду пить, покуда не смою с губ твой подлый
поцелуй, буду пить, пока не напьюсь так, что забуду,
есть ли ты на белом свете. А потом наймусь на какое-
нибудь судно, пусть везет меня на самый край света, там
313

хоть никогда я больше не увижу твоего лица! (Поворачи-
вается к двери.)
Крис (стоявший словно в оцепенении, вдруг хватает Бэрка за
руку и тупо бормочет). Нет, ты не пойдешь. Теперь уж,
по-моему, лучше, чтобы Анна вышла за тебя замуж...
Б э р к (стряхивает его руку, в бешенстве). Ты меня лучше не
тронь, старая образина! Мне жениться на ней? Да пусть
ее раньше черти сжарят на сковороде! Говорю тебе, ухо-
жу в море! (Тычет пальцем в Анну, со страстью.) И будь
ты трижды проклята вовеки веков! За мою загубленную
жизнь! За мою пропащую молодость! Пусть не будет те-
бе ни сна, ни покоя! Пусть бессонными ночами чудится
тебе Мэт Бэрк и те муки, на которые ты его осудила!
Анна (с болью). Мэт.
Но он отворачивается от нее и, не говоря больше ни сло-
ва, выходит за дверь. Анна дико смотрит ему вслед, делает
движение, чтобы броситься за ним, потом прячет лицо в
руках и рыдает. Крис стоит словно истукан, глядя в пол.
Крис (наконец нарушает молчание, уныло). Я, пожалуй, тоже
схожу на берег.
Анна (поднимает голову, кричит). Не вздумай за ним ходить!
Пусть убирается! Не смей...
Крис (мрачно). Я пойду выпить.
Анна (с хриплым смехом). Ага, значит, и ты из-за меня на-
пьешься? Наверно, и ты хочешь напиться, чтобы меня
больше не вспомнить?
Крис (вспыхнув от злости). Да! Ты думаешь, мне легко было
слышать... (Не выдержав, разражается слезами.) Я-то ведь
тоже не думал, что ты такая...
Анна (с издевкой). А теперь небось хочешь, чтобы я куда-
нибудь смылась и не мозолила тебе глаза? Не желаешь,
чтобы я тебя тут позорила?
Крис. Нет, ты оставайся! (Подходит, похлопывает ее по плечу,
314

по Щекам у него текут слезы.) Чем же ты виновата? Я-то
знаю, Анна, что ты тут ни при чем.
Она смотрит на него, смягчившись.
(В нем снова вспыхивает ярость.) Это все его бесовские
штука! У-у! Проклятый! (Грозит кулаком морю.) Его под-
лость! Разве плохо нам было с тобой на барже вдвоем?
Нет, оно подослало нам туман и этот проклятый ирлан-
дец. Оно тебя к нему приворожило. Из-за него ты со мной
все время ссорилась! Если бы не было этот проклятый
ирландец, ты никогда бы мне ничего не сказала. Я бы
не знал и жил спокойно. (Снова грозит кому-то кулаком.)
Ах ты, старый шерт! Дьявол!
Анна (устало). Ну, теперь поздно, горю не поможешь. Ступай
на берег и напейся.
Крис (входит в комнату налево и берет свою фуражку. Молча,
тупо идет к двери. Поворачивается). Ты меня будешь
ждать, Анна?
Анна (вяло). Может, да, а может, и нет. Может, и я напьюсь.
Может, я... Да какое тебе до этого дело? Тебе-то что? Иди,
иди!
Крис медленно поворачивается и выходит. Анна сидит у
стола, глядя в пространство невидящими глазами.
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Декорация третьего действия. Прошло два дня. Туманный
вечер. Девять часов. Из гавани доносятся гудки парохо-
дов. Каюта освещена маленькой настольной лампой. По-
среди каюты на полу — чемодан.
Анна в шляпе и одета как в первом действии. Она си-
дит в качалке бледная, выглядит усталой, измученной —
прошедшие два дня провела в страданиях, а ночи без сна.
Подперев подбородок ладонями, смотрит перед собой гла-
зами, полными отчаяния. В заднюю дверь кто-то робко
стучит. Анна, испуганно вскрикнув, вскакивает и смотрит
на дверь не то со страхом, не то с надеждой.
Анна (чуть слышно). Войдите. (Потом, призвав на помощь все
свое мужество, решительнее.) Войдите.
Дверь отворяется, появляется Крис. Вид у него испи-
той, неопрятный. Он явно страдает от похмелья. В руке
у него небольшое жестяное ведерко, наполненное пени-
стым пивом.
Крис (входит в комнату, избегая взгляда Анны. Бессмысленно
бормочет). Опять туман.
Анна (осматривает его с презрением). Наконец-то явился!
Ну и вид! (С издевкой.) А я-то думала, что ты смылся
совсем, не стерпел позора.
316

Крис (съёжившись, тихонько). Зачем ты так говоришь?.. Не
надо. (Садится к столу, ставит ведерко с пивом, сжимает
голову руками.)
Анна (смотрит на него с некоторым сочувствием). Что с то-
бой? Заболел, что ли?
К р и.с (уныло). Голова болит, там, внутри.
Анна. А чего бы ты хотел, ведь пил небось два дня без про-
сыпу! (Сердито.) Так тебе и надо. Хорош, нечего ска-
зать, бросил меня здесь одну, на этой барже!
Крис (смиренно). Ты меня уж прости.
Анна (зло). Опять простить?
Крис. Но у меня здесь болит не оттого, отчего ты думаешь.
У меня здесь болит от мыслей... Насчет тебя и насчет
меня.
А н н а. А я? А мне, по-твоему, и думать не о чем?
Крис. Прости меня, Анна. (Видит ее чемодан и вздрагивает.)
Ты уложила вещи? Ты хотела уйти?..
Анна (решительно). Да, хотела ехать назад, как раз туда, ку-
да ты и предполагал.
Крис. Анна!
Анна. Я пошла на берег, чтобы сесть на поезд в Нью-Йорк.
Ждала его, ждала, пока не стало тошно. Потом передума-
ла и решила сегодня не ехать. Поеду завтра, с утра, так
что все равно.
Крис (подняв голову, умоляющим тоном). Не надо! Не уез-
жай!
Анна (с издевкой). А почему бы, интересно, мне не уехать?
Крис. Тебе никогда больше не придется... этого делать, пони-
маешь? Говорю я тебе, никогда. Я все устроил как надо.
Анна (с подозрением). Что ты устроил?
Крис (словно не слышал ее вопроса, грустно). Говоришь, ты
ждала? Поручуеь, ты ждала не меня.
Анна (цинично). И не ошибешься.
Крис. Кого, ирландца?
317

Анна (с ёызовом). Да, если хочешь знать! (б горестным
смешком.) Если бы он и пришел, то только для того, что-
бы отколотить меня или вовсе прикончить. Пусть бы при-
шел хоть для этого! Мне все равно, что он со мной сделает.
Крис. Видно, ты в самом деле была в него влюблена.
Анна. Вот и хорошо, что тебе это видно!
Крис (обращается к ней очень серьезно). И я тоже шерт знает
как огорчен, что он не пришел.
Анна (мягко). Э, да ты запел совсем другую песню!
Крис. Я все думал... Во всем виноват я один. Во всех твои
беды. (С мольбой.) Только, слышишь, дочка... не надо ме-
ня ненавидеть. Ты уж постарайся. Что с меня возьмешь,
с такой старый дурень?..
А н н а. А кто сказал, что я тебя ненавижу?
Крис. Ты меня прости за все, в чем я перед тобой виноват.
Я хочу, чтобы ты была счастлива. Всегда. За то, что ты
настрадалась. Если для твоего счастья надо, чтобы ты
вышла замуж за этот ирландец, что ж, выходи. Тогда и
я этого хочу.
Анна (уныло). Ничего из этого не получится. Но я все равно
рада, что ты теперь так на это смотришь.
Крис (просительно). Как ты думаешь... может... ты когда-ни-
будь меня простишь?
Анна (с бледной улыбкой). Да хоть сейчас.
Крис (хватает ее руку, целует ее, повторяя прерывающимся
голосом). Анна, lilla моя! Анна!
Анна (тронута, но слегка сконфужена). Нашел из-за чет
шуметь! Да и прощать-то особенно нечего. Ты ни в чем
не виноват. И я не виновата. Да и он тоже не виноват.
Все мы горемыки злосчастные. Жизнь хватает за глотку
и вертит как хочет. А ты только пищи.
Крис (горячо). Вот это верно! Клянусь богом, так оно и есть!
Никто ни в чем не виноват. (Грозит кому-то кулаком.)
Один он, этот старый бес — море!
318

Анна (с Нетерпеливым смешком). Ох, и не наДоёло тебе при-
читать одно и то же!
Крис обиженно замолкает.
(После паузы продолжает с любопытством.) Ты вот ска-
зал, что для меня что-то устроил.., А что же ты устроил?
Крис (нерешительно помолчав). Я опять нанялся на корабль,
Анна.
Анна (поражена). Как?
Крис. Я нанялся на корабль, он завтра выходит в море. На
старая должность — боцман.
Анна смотрит на него широко раскрытыми глазами. По
мере того, как он говорит, на губах у нее появляется горь-
кая усмешка.
По-моему, для тебя это самое лучшее. Какой от меня
толк — приношу одни только несчастье: И матери твоей
искалечил жизнь. Не хотел испортить ее тебе, да, видишь,
ничего не вышло. Старый бес превратил меня в Иону,
противного богу и людям. Я думаю, что бороться мне бес-
полезно. Нет на свете человек, который мог бы его оси-
лить, уж ты поверь!
Анна (беспомощно и горько смеется). Так вот как ты меня
устроил!
Крис. Да. Я решил, что, если старый дьявол заполучит меня
назад в свои лапы, он хоть тебя оставит в покое!
Анна. Но, господи, разве ты не видишь, что опять делаешь
то же, что делал всю жизнь? Неужели не понимаешь?..
На его лице выражение упрямой одержимости, и спорить
с ним бесполезно.
Да чего с тобой толковать? Ты ведь полоумный. Я не ста-
ну больше тебя ни в чем обвинять. Но как ты мог поду-
мать, что, бросая меня, устраиваешь мою жизнь?
319

Крис. Я тебе не все Сказал. Я договорился в пароходстве, что
они будут выплачивать тебе все деньги, которые мне при-
читаются, пока меня нет.
Анна (жестко). Спасибо. Не бойся, на карманные расходы я
сама заработаю.
Крис (огорченный, робко). Знаю, это не бог весть какой бо-
гатство, но на жизнь тебе хватит. Не придется возвра-
щаться туда...
Анна (сухо). Заткнись, понял? Поговорим об этом после.
Крис (помолчав, заискивающе). Хочешь, я схожу на берег и
поищу ирландца?
Анна (зло). Нет уж, спасибо! Не тащить же его силком!
Крис (жалобно). О господи, что-то мне от этой водка совсем
нехорошо. Даже лихорадит. Жарко, как в преисподнея.
. (Снимает куртку. Она падает на пол с громким стуком.)
Анна (вздрогнув). Чем это ты себе карманы набил? Свинцом,
что ли? (Протягивает руку, берет куртку и вытаскивает
из нее револьвер. С изумлением переводит взгляд на ста-
рика.) Револьвер? На что он тебе сдался?
Крис (смущенно). Совсем про него забыл. Чепуха!.. Да он и
не заряжен.
Анна (открыв револьвер, чтобы проверить, действительно ли
он не заряжен, смотрит на отца с подозрением). А я все-
таки не пойму, на что он тебе понадобился?
Крис. Да понимаешь ли... Я его взял, когда первый раз пошел
на берег. Вот старый дурак! Думал, во всем виноват этот
ирландец...
Анна (с дрожью). О боже, ты еще ненормальнее, чем я дума-
ла! Вот не ждала, что ты до этого дойдешь!
Крис (поспешно). Да нет же, я тут же опомнился, сразу. Даже
патронов не купил. Я ведь знаю, он ни в чем не виноват.
Анна (все еще с подозрением). Ладно, я все-таки припрячу его
подальше, все равно — заряжен он или нет. (Кладет ре-
вольвер в ящик стола и закрывает ящик.)
320

Крис (примирительно). Хочешь — выбрось его за борт. Напле-
вать. (Помолчав.) Все-таки я прилягу. Что-то мне не-
здоровится.
Анна берет со стола журнал.
(Задерживается возле ее стула.) Мы еще(поговорим до
моего отъезд, ладно?
Анна (равнодушно). А куда идет этот твой пароход?
Крис. В Кейптаун. Южная Африка. Английское судно, назы-
вается «Лондондерри». (Нерешительно стоит возле нее,
наконец не может удержаться.) Анна... ты на самом деле
меня простила?
Анна (устало). Простила. Чего с тебя возьмешь? Ты просто...
такой, какой ты есть. Как я.
Крис (с мольбой). Можно мне тебя поцеловать?
Анна (поднимает голову, пытается улыбнуться). Конечно. Нет
у меня зла на тебя.
Крис (целует ее, чуть не плача). Lilla моя... Я... (Мучительно
ищет слова, чтобы выразить свое чувство, но, не найдя
их, горестно всхлипывает.) Сказал бы, да не могу, не
умею... Спокойной ночи.
Анна. Спокойной ночи.
Крис берет со стола ведерко с пивом и медленно уходит
в комнату налево, плечи его согнуты, голова опущена. За-
творяет за собой дверь.
(Перелистывает журнал, тщетно стараясь отвлечься от
своих мыслей. Швырнув журнал на стол, вскакивает и
взволнованно ходит по каюте, сжимая и разжимая руки.
Говорит с собой громко, прерывающимся голосом.) Госпо-
ди, я больше не выдержу. Нету моих сил! Чего я жду?
Чертова дура... (Смеется над собой, но замолкает, услышав
тяжелые шаги на палубе. Сразу же их узнает, и лицо ее
освещается радостью. Шепчет.) Мэт! (Вдруг ее охватывает
И О'Нил, т. 1
321

безотчетный страх. Она бросается к столу, хватает из
ящика револьвер и прячется, согнувшись, за шкафом.)
Секунду спустя дверь распахивается, и в каюте появляет-
ся М э т Б эр к. Вид у него неважный, одежда разорвана,
в грязи и в опилках, словно он валялся на полу в баре.
На лбу над глазом кровавая ссадина, вторая — на скуле;
суставы пальцев ободраны в кровь, — словом, все говорит
о том, что он дрался не на шутку. Глаза воспалены и веки
опухли, лицо отекло. Но помимо внешних признаков и
последствий сильного запоя — в его глазах выражение
страшной душевной борьбы, беспощадной животной яро-
сти и безысходного горя.
Б э р к (моргая, вглядывается в углы каюты. Хрипло). Ты луч-
ше от меня не прячься, кто ты ни есть... Хотя и знаешь,
что я имею полное право сюда прийти и тебя убить...
(Прислушивается, не услышав ничего, затворяет за собой
дверь, подходит к столу и бросается в качалку; тоскливо.)
Видно, никого нету... Эх, и дурак же я, что сюда пришел.
(С тупой, неосознанной болью.) Ну и осел же ты, Мэт
Бэрк, что на тебя нашло, скажи на милость? Ее давным-
давно и след простыл. Говорю тебе, ты ее больше и в гла-
за не увидишь.
Анна нерешительно поднимается на ноги, в ней борются
страх и любовь.
(Видит чемодан Анны. Нагибается, чтобы его рассмот-
реть.) Это что? (Радостно.) Ее чемодан. Не уехала! Но где
же она? Наверно, на берегу? (Мрачно.) Но что она делает
на берегу в такую поганую ночь? (Лицо его вдруг иска-
жается горем и яростью.) Наверно... О, будь ты проклята!
Ну погоди, только вернись, я тебя придушу, дрянь ты
этакая!
322

Анна (вздрагивает, лицо ее становится жестким. Делает шаг
на середину каюты, в правой руке у нее револьвер; хо-
лодно, жестко). Что тебе здесь нужно?
Б эр к (вскрикнув от испуга, стремительно поворачивается).
- Слава тебе господи!
Мгновение оба стоят неподвижно, не сводя друг с друга
глаз.
Анна (так же холодно). Ну что, язык отнялся?
Б э р к (пытаясь разговаривать легко и беззаботно). Ну и напу-
гала ты меня. Я-то думал, что здесь никого нет.
Анна. Надо иметь нахальство вламываться сюда, даже не по-
стучав! Чего тебе?
Б э р к (небрежно). Да ничего особенного. Хотел напоследок по-
говорить. (Делает к ней шаг.)
Анна (поднимая револьвер, резко). Эй, поосторожнее! Не под-
ходи. Я слышала, как ты тут грозился.
Б э р к (заметил револьвер). Уж не хочешь ли ты, да простит
тебе господь, меня убить? (С презрительным смехом.)
Думаешь, я перепугаюсь этой старой свистульки? (Идет
прямо на нее.)
Анна (кричит). Лучше поберегись!
Б э р к (подойдя к ней так близко, что револьвер почти касает-
ся его груди). Ну, стреляй! (С внезапным приступом скор-
би.) Стреляй, все равно один конец! Пусти в меня пулю,
только спасибо скажу. Осточертела мне эта собачья
жизнь. Ну а за последние два дня, когда я узнал, что ты
такое,— пожалел, что вообще родился на божий свет!
Анна (роняет револьвер на пол, словно пальцы у нее одере-
венели. Истерично кричит). Зачем ты сюда пришел? Чего
тебе здесь надо? Уходи! (Проходит мимо него и падает в
качалку.)
Б э р к (идет за ней следом, печально). Вот это ты правильно
спрашиваешь, зачем я сюда пришел... (Со злостью.) А все
11*
323

потому, что я бесхарактерный дурак, какого свет не ви-
дывал! Мучаюсь из-за гнусности, которую вы мне тут
рассказали; пью как оглашенный, чтобы забыть... Забыть?
Черта с два, забудешь! Ваше лицо так и кривится у меня
перед глазами, и во сне, и наяву. Скоро, наверно, свих-
нусь окончательно, туда мне и дорога!
Анна (взглянув на его руки и лицо, с насмешкой). Тебя и в
самом деле не мешало бы запереть куда-нибудь подаль-
• ше от людей. Удивляюсь, как это тебя еще не забрали.
Небось славная была драка, а?
Бэрк. Передрался со всеми, у кого была охота со мной потя-
гаться! (Яростно.) И как смажу кого-нибудь по морде,—
вижу не его лицо, а ваше! Ух, до чего же мне хотелось
так вас стукнуть, чтобы вы раз и навсегда простились с
этим светом. Мне бы тогда не пришлось больше ни ду-
мать о вас, ни видеть ваше лицо перед собою.
Анна (губы ее жалобно дрожат). Вот спасибо!
Бэрк (шагая по каюте в полнейшем расстройстве). Ну-ну, из-
девайтесь. Так мне и надо! Какой же я трус и ничтожест-
во, что пришел опять и разговариваю с тобой. Как тебе
надо мной не смеяться!
Анна. Я над тобой не смеюсь, Мэт.
Бэрк (не слушая ее). Подумать только, кто ты такая! А я,
Мэт Бэрк, вернулся, чтобы етце раз взглянуть на тебя!
Ну не позор ли это и стыд!
Анна (с возмущением). Убирайся. Никто тебя не держит.
Бэрк (с изумлением). Мне выслушивать такие слова от жен-
щины вроде вас и не заткнуть вам кулаком глотку? Гос-
поди, ну и жалкий же я человек; теперь любой на меня
плевать может! (Приходя в бешенство.) Но я и не подумаю
отсюда уходить, пока не выскажу всего, что у меня наки-
пело. (Угрожающе поднимает кулак.) А вы бы лучше по-
остереглись меня доводить до крайности! (Беспомощно
опускает кулак.) Ну не сердитесь. Я уж и заговариваться
324

стал, — видно, и правда спятил, так ты меня растравила.
Голова кругом идет. От тоски голова кругом идет. (Вдруг
наклоняется к ней, с силой хватает за руку.) Скажи, что
это ложь, ну прошу тебя! Вот зачем я пришел, понима-
ешь?
Анна (вяло). Ложь? Какая ложь?
Б э р т (со страстной настойчивостью). Вся эта грязь, о которой
ты рассказала два дня назад. Ну не может это быть прав-
дой! Ты меня разыграла? Скажи мне, Анна, что это была
ложь, я на колени встану и бога поблагодарю.
Анна (совершенно потрясенная, чуть слышно). Не могу, Мэт.
Он отворачивается от нее.
Ах, неужели ты не видишь, что, чем бы я прежде ни бы-
ла, теперь я уже не та? Ну выслушай меня! Сегодня
днем я сложила свои вещи и пошла на берег. Целых два
дня прождала здесь одна, надеялась, что ты вернешься,
надеялась, что ты обдумаешь все, что я тебе сказала, и...
может быть... ах, да не знаю, на что я надеялась! Но я
боялась хоть на секунду выйти из каюты. Честное слово...
Боялась, что ты придешь и меня не застанешь. Но тебя
все не было, я совсем потеряла надежду и пошла на вок-
зал. Хотела уехать в Нью-Йорк. Обратно, туда...
Б э р к (хрипло). Покарай тебя бог!
Анна. Послушай, Мэт! Ты не приходил, и я совсем отчаялась.
Но все равно я не смогла уехать. Даже билет купила, а
все равно не смогла. (Вынимает из-за выреза платья би-
лет и держит у него перед глазами.) Я думала о тебе, и
у меня не хватило духа сесть в поезд, не было сил! И я
вернулась, чтобы опять ждать. Ну, Мэт, неужели ты не
видишь, как я переменилась? Неужели ты не можешь
простить мне того, что уже умерло? Не можешь забыть?
Б э р к (снова кидается на нее, обуреваемый яростью). Забыть?
Говорю тебе, я ничего не забуду, до самой смерти! Ты не
325

видишь, что я все время об этом только и думаю? Совсем
обезумел. Одного бы я только хотел: попадись мне кто-
нибудь из них, я бы так измолотил его вот этими кулака-
ми, что из него весь дух вышел бы. Пусть горели бы они
все в аду, до самого Страшного суда, да и ты вместе с
ними. Чем ты их лучше?
Анна (с дрожью). Мэт! (Помолчав, голосом каменным, без
всякого выражения.) Ну вот, ты сказал мне все, что хо-
тел. А теперь можешь убираться.
Б э р к (медленно движется к двери, колеблется. После паузы).
А что ты будешь делать?
Анна. Тебе-то какое дело?
Б э р к. Я тебя спрашиваю.
Анна (тем же тоном). Чемодан у меня уложен, билет куплен...
Завтра поеду в Нью-Йорк. ■
Б э р к (слабым голосом). Это что же значит: снова будешь за-
ниматься тем же?
Анна (без выражения). Наверно.
Б э р к (с мукой). Не смей! Не терзай ты мне сердце! Дьявол!
Я от тебя совсем рехнусь.
Анна (надломленным голосом). Господи, оставь ты меня в
покое! Уйди. Неужели не видишь, что и так тошно? Зачем
ты еще пинаешь меня!
Б э р к (с негодованием). А разве ты не заслуживаешь всего, что
я тебе говорю, да простит тебя бог!
Анна. Ладно. Может, и заслуживаю. Но нечего мне этим гла-
за колоть. Зачем не сделал того, что хвалился сделать?
Не нанялся на судно, которое свезло бы тебя на другой
край света, чтобы глаза твои меня больше не видели...
Никогда...
Б э р к. А я так и сделал.
Анна (в испуге). Что?.. Ты уедешь... это правда?
Б э р к. Завербовался сегодня в полдень, спьяну... Завтра выхо-
дим в море.
326

Анна. А куда идет твое судно?
Бэрк. В Кейптаун.
Анна (вспоминая, что она совсем недавно слышала это на-
звание, вздрагивает, растерянно). Кейптаун? Где это? Да-
леко?
Бэрк. На том конце Африки. От тебя далеко.
Анна (с деланным смехом). Что ж, выходит, ты держишь сло-
во! (Помолчав, небрежно.) А как называется судно?
Бэрк. «Лондондерри».
Анна (внезапно сообразив, что это то же судно, на котором
отплывает ее отец). «Лондондерри»? Да это же то самое...
Вот это да! (Громко и с издевкой хохочет.) Ха-ха-ха!
Бэрк. С чего это ты?
Анна.' Ха-ха-ха! Забавно! Помереть. мр(жно!
Бэрк (с раздражением). Над чем смеешься?
Анна. Не скажу. Сам узнаешь. Вот потеха! (Сдерживаясь,
молчит. Цинично.) А что за место этот самый Кейптаун?
Наверно, баб там?!
Бэрк. Провались они пропадом! Дай мне бог не увидеть ни од-
ной бабы до самого смертного часа!
Анна. Это ты теперь говоришь. Ручаюсь, пока туда доедешь,
забудешь, что я существую на свете. И станешь расска-
зывать первой встречной те же байки, какими меня кор-
мил.
Бэрк (с обидой). Ну уж врешь! За кого ты меня принимаешь?
Я ведь не ты! Я не умею путаться то с одной, то с дру-
гой.
Анна (сердится). Неужели? А как же ты поступал, когда под-
бирал по девушке в каждом порту? Чем ты лучше меня,
скажи на милость?
Бэрк (совершенно выведенный из себя). Стыда у тебя нет!
Ну и дурень же я — попусту трачу время на разговоры
с тобой, ты закоренела в своем пороке. Нет, лучше уж
убраться и не видеть тебя вовек. (Направляется к двери,
327

но останавливается и снова оборачивается к ней, в бешен-
стве.) Признайся, ты им всем лгала, как мне?
Анна (с негодованием). Это ты лжешь! А я не лгала никому.
Бэрк (с несчастным видом). Еще бы, разве ты признаешься!
Анна (с силой и все возрастающим волнением). Ты хочешь
меня обвинить в том, что я их любила по-настоящему?
Бэрк. Конечно, а как же?
Анна (в бешенстве; такого оскорбления она уже никак не мо-
жет вынести. Наступает на него). Подонок! Довольно я от
тебя натерпелась! Заткнись! (С горькой насмешкой.) Лю-
бить их! О господи! Тупица проклятый! Любить их! (С не-
истовством.) Ненавидела я их, вот что! Ненавидела, нена-
видела, ненавидела! Слышишь? Покарай меня бог сию же
минуту, и мою мать тоже, дай бог ей здоровья на том
свете, если я вру!
Бэрк (обрадован ее страстными уверениями, — лицо его по-
немножку начинает светлеть. Однако его все еще разры-
вает сомнение и желание поверить до конца). Эх, если
бы я мог тебе поверить!
Анна (горестно). А что пользы? Что с тобой говорить! Все ни
к чему. (С мольбой.) Но ты, Мэт, не смей обо мне этого
думать! Слышишь? Думай обо мне что хочешь, самое пло-
хое, я тебе ничего не скажу, ты на это имеешь право. Но
этого думать не смей! (Чуть не плача.) Не могу я этого
вынести! Страшно ведь — уедешь от меня на край света,
никогда тебя больше не у вижу...и будешь такое обо мне
думать!
Бэрк (после внутренней борьбы, с надрывом, еле-еле выгова-
ривая слова). Если бы я мог поверить... что ты никогда
до меня никого не любила... Может, я бы сумел обо всем
другом и забыть.
Анна (вскрикнув от радости). Мэт!
Бэрк (медленно). Если то, что ты говоришь, правда, — может,
я и смогу поверить, что ты переменилась, что я вывер-
328

нул наизнанку все твое нутро так, что ничего от того, чем
ты была, уже не осталось...
Анна (жадно ловя его слова, с трудом переводя дыхание). Ах,
Мэт! Да ведь я тебе это все время говорю!
Б э р к (просто). У меня хватит силы повести за собой человека,
куда я захочу. Хотя бы и женщину. И я верю, что сумею
сделать из тебя совсем другую, так что следа не останется
от того, чем ты была в прошлом.
Анна. Ну конечно, ты сможешь, Мэт! Конечно, сможешь! >
Бэрк. И мне сдается, что ты, может, и не виновата. Ведь
из-за этой старой обезьяны — твоего отца — ты росла
одиноко и пошла по такой дорожке. А если бы я мог
поверить, что любила ты только меня одного...
Анна (с отчаянием). Ты должен в это поверить! Как же мне
тебя заставить? Я сделаю все, все на свете, чтобы дока-
зать тебе, что я не лгу!
Бэрк (вдруг найдя выход. Шарит в кармане пиджака и тор-
жественно произносит, зажав что-то в руке). А ты мо-
жешь поклясться, дать самую страшную клятву? Но пом-
ни, если ты солжешь, душа твоя тут же отправится в
преисподнюю!
Анна. Поклянусь, Мэт! Чем хочешь!
Бэрк (вытаскивает из кармана маленький, дешевый, старый
крест и показывает ей). Можешь поклясться на этом?
Анна (протягивая к распятию руку). Могу! Дай мне его!
Бэрк (держит от нее крест на расстоянии). Этот крест дала
мне мать, упокой господи ее душу! (Механически крес-
тится.) Я был еще мальчонкой, когда она мне дала этот
крест и приказала никогда с ним не расставаться, ни днем,
ни ночью, и он принесет мне счастье. Вскоре потом она
померла. Но с того самого дня он всегда был при мне.
Говорю тебе — в нем великая сила, он спасал меня от
верной смерти, а я ведь немало побродил по морям. В тот
раз, когда ко дну пошел наш корабль, крест висел у меня
329

на шее. Он-то и привел меня целым и невредимым на
сушу, хотя остальные и погибли. (Очень серьезно.) И я
тебе заранее говорю: если ты поклянешься на этом кресте,
помни — на тебя оттуда, с самого неба, смотрит моя ста-
руха-мать, она попросит всевышнего и его святых угод-
ников наслать на тебя самую страшную кару, если клятва
твоя лжива!
Анна (оробев от его тона, суеверно). Да разве у меня повернет-
ся язык... поверь... Я говорю правду и не боюсь поклясть-
ся. Давай его мне.
Б э р к (дает ей крест. С испугом, словно боясь за ее душу).
Говорю тебе, поостерегись, давая клятву!
Анна (опасливо держа крест в руке). Ну вот... в чем же ты
хочешь, чтобы я поклялась? Говори.
Б э р к. Поклянись, что я — единственный человек на свете, ко-
торого ты любила.
Анна (глядя ему прямо в глаза). Клянусь.
Б э р к. Поклянись, что отныне ты забудешь свою нечистую
жизнь и никогда к ней больше не вернешься.
Анна (с силой). Клянусь! Клянусь господом богом!
Б эр к. И да поразит тебя самая черная господняя кара, если
ты лжешь. Повтори!
Анна. И да поразит меня самая черная господняя кара, если
я лгу!
Б э р к (с могучим вздохом облегчения). Слава тебе господи! Те-
перь я тебе верю. (Берет у нее крест и кладет обратно в
карман; лицо его сияет от радости. Обнимает Анну за
талию и собирается ее поцеловать, но вдруг замирает,
охваченный новым подозрением.)
Анна (в тревоге). Что с тобой?
Б э р к (со страшным беспокойством). А ты католичка?
Анна (смущенно). Нет. А что?
Бврк (полный неясных, но зловещих предчувствий). Господи,
твоя воля! (Бросая на нее мрачный взгляд.) Ну не дьяволь-
330

ские ли это козни! Разве можно клясться на католическом
кресте, если ты еретичка!
Анна (с отчаянием). Мэт, ты мне не веришь?
Б эр к (горестно). Да как же, если ты не католичка...
Анна. Какая разница? Разве ты не слышал, как я поклялась?
Б э р к (страстно). Я был прав, когда от тебя убежал. И беда,
что не мог с собой совладать! Я любил тебя, несмотря ни
на что, и, да простит меня бог, хотел, чтобы ты была со
мной такая, как ты есть... Я бы с ума сошел без тебя!
Я бы весь свет загубил... (Хватает ее и исступленно це-
лует.)
Анна (стонет от счастья). Мэт!
Бэр к (внезапно отстраняет ее от себя и вглядывается ей в
глаза, словно желая проникнуть в самую ее душу. Мед-
ленно). Если твоя клятва — не настоящая клятва, мне при-
дется поверить тебе на слово. Все равно я возьму тебя ка-
кую ни на есть... До того ты мне нужна!
Анна (с болью, с упреком). Мэт! Я ведь поклялась, разве ты
не слышал?
Б э р к (с вызовом, словно подзадоривая судьбу). Поклялась ты
или не поклялась, что мне до этого? Утром, с божьей по-
мощью, мы обвенчаемся. (Еще более вызывающе.) И бу-
дем счастливы, какие бы козни ни строил нечистый.
(Сжимает ее в объятиях и снова целует.)
Дверь слева распахивается, и на пороге появляется Крис.
Он смотрит на них, моргая. Сперва у него в глазах снова
загорается ненависть к Бэрку. Но ее сразу же сменяет
облегчение. Лицо его освещается счастливой догадкой. Он
возвращается к себе -в комнату и сразу же появляется
снова, неся жестяное ведерко с пивом.
Крис (широко улыбаясь). Клянусь, мы сейчас выпьем!
Бэрк и Анна с испугом отскакивают друг от друга.
331

Б эр к (взрываясь). Черт тебя возьми! (Делает шаг к Крису, с
угрожающим видом.)
Анна (отцу, счастливым тоном). Вот это разговор!(Садится.)
Вам с Мэтом и в самом деле пора выпить и помириться.
Тем более что вы вместе идете в плаванье на «Лондондер-
ри».
Б э р к (не веря своим ушам). Вместе в плаванье?.. И он тоже?..
Крис (потрясен нисколько не менее). Я на ней плавал боц-
маном...
Бэр к. Вот черт! (Зло.) Опять уходишь в море и бросаешь ее
одну?
Анна (поспешно). Ну чего тут особенного, Мэт? Где же ему
быть, как не в море; я сама хотела, чтобы он нанялся на
корабль. И тебе надо в плаванье, заработать денег. (Сме-
ясь, достает стаканы.) А насчет того, что я останусь од-
на,— ничего не поделаешь, такая уж у нас женская до-
ля, — привыкну к ней и я. (Разливает им пиво.) Сниму
где-нибудь домик, устрою его для вас обоих, — будет ку-
да вернуться из плаванья! Вот увидите. А теперь выпьем,
и будьте друзьями.
Б эр к (весело, но все же с некоторой обидой на старика). Лад-
но! (Чокается с Крисом.) Счастливого плаванья!
Крис (притихнув, лицо его печально). Сколл! (Пьет.)
Б э р к (подмигнув Анне). Ну, ты недолго будешь одна. Уж об
этом я, с божьей помощью, позабочусь! Не сомневайся,
ему скоро придется качать на коленях внука!
Анна (смущенно отворачиваясь). Что это за шутки! (Берет с
полу чемодан и выносит его в комнату налево.)
Стоит ей выйти, как Бэрк снова погружается в мрачное
раздумье. Крис молчит, рассеянно уставившись на свое
пиво.
Бэрк (наконец нарушает тишину.) А какая у вас вера, у тебя
и у Анны?
Крис (с удивлением). Вера? На родине мы звались лютеране.
332

Б эр к (в ужасе). Лютеране? (С мрачной безнадежностью, само-
му себе.) Ну, тогда я и на самом деле трижды проклят!
Э черт, какая разница? На все воля божья...
Крис (поглощенный невеселыми думами, высказывает мрач*
ные думы в тот миг, когда слева появляется Анна).
Смешно... Ей-богу, смешно... Ты и я вместе уходим в
море, на одном корабле... Чудеса! Ну не гнусный ли
фортеля выкидывает это шертово море? Да... (Встает и,
открыв дверь, вглядывается в темноту.)
Б э р к (мрачно кивает в знак согласия, тяжко вздыхает). Черт
бы тебя побрал, но боюсь, что на этот раз ты попал в самую
точку.
Анна (деланно смеясь). Ха! Что же это ты вздумал ему под-
певать? (Подходит к нему, обнимает за плечи, с наигран-
ной весёлостью.) Ну чего приуныл? Брось! Договорились
же мы, разве нет? (Наливает ему до краев пива, наполня-
ет и свой стакан. Хлопнув его по спине.) Выпьем! За море,
и будь что будет! Выше голову, и пей до дна! (Пьет зал-
пом.)
Бэрк, откидывая от себя суеверные предчувствия, дерзко
мотнув головой, широко ей улыбается и тоже пьет.
Крис (вглядываясь в ночь, мрачно качает головой и бормочет).
Туман, туман, туман, хоть глаза выколи — один туман...
И не знаешь, куда тебя несет? Один только старый бес,
это шертово море, знает. Море.
Анна и Бэрк не сводят с него глаз. Из гавани доносятся
приглушенные, тоскливые гудки пароходов.
Занавес
1920

@Лъ
рылья даны всем
детям человеческим
ПЬЕСА В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ, СЕМИ КАРТИНАХ
Перевод
Е. КОРНИЛОВОЙ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ДЖИМ ХЭРРИС.
МИССИС ХЭРРИС — его мать.
ХЭТТИ — его сестра.
ЭЛЛА ДАУНИ.
ШОРТИ.
ДЖО.
МИККИ.
БЕЛЫЕ И НЕГРЫ.
КАПИТАН )
f из Армии спасения.
ЖЕНЩИНА *

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Много лет назад окраина Нью-Йорка. Перекресток трех
улиц, где кварталы белых граничат с кварталом цвет-
ных. В глубине красное кирпичное четырехэтажное зда-
ние треугольником в плане. В его нижнем этаже бакалей-
ная лавка. Вдоль двух улиц к горизонту тянутся четырех-
этажные многоквартирные дома с пожарными лестницами,
на которых теснятся люди — белые на той улице, что
уходит влево, черные — на улице, уходящей вправо. Жар-
кий весенний день. На тротуаре забавляются дет и; их
восемь: два черных мальчика и две черные девочки,
два белых мальчика и две белые девочки. Они играют
в шарики. Одного из черных мальчиков зовут Джим
Xэррис. Рядом с ним, держа в руке его шарики, сидит
Элла Дауни —маленькая, лет восьми, белокурая де-
вочка с нежным бело-розовым личиком. Дети самозабвен-
но погружены в игру. Мимо снуют прохожие — негры,
свободно отдающиеся дыханию весны; белые, более сдер-
жанные в проявлении своих чувств. Слов прохожих не
слышно, но время от времени доносится их смех—весе-
лый непринужденный смех негров, негромкий и натя-
нутый — белых. Грохот поездов, несущихся по эстакаде,
пыхтенье паровозов, мерное громыхание повозок, цоканье
лошадиных копыт по булыжникам — все сливается в не-
338

стройный, беспрерывный уличный гул. В одном из домов,
где живут белые, кто-то заливается гнусавым фальцетом:
«И только пташка в золоченой клетке...» А на улице, где
обитают черные, какой-то негр выводит: «Пошлю я кро-
шке своей телеграмму...» Стихает пение, и люди в домах
разражаются смехом — разным по характеру на разных
улицах. Потом наступает тишина. Заходящее солнце оза-
ряет перекресток последними лучами. Дети продолжают
играть.
Белая девочка (подталкивает локтем брата). Ну пойдем,
Микки!
Микки (грубо). Отстань!
Белая девочка. Ах так! Дома получишь за это, вот уви-
дишь. (Собирается уходить.)
Микки. Пошла отсюда!
Белая девочка. Вот дождешься, влетит тебе!
Микки (обеспокоенно). Иду, иду, не видишь, что ли! Подо-
жди!
Черная девочка (черному мальчику). Пойдем, слышишь,
Джо. Скорей, а то нам тоже достанется.
Джо. Иди сама.
Микки. Ну, кончили, что ли? Мне надо бежать! (Вскакива-
ет.)
Ш о р т и. И мне тоже! (Вскакивает.)
Другая черная девочка (испуганно). О господи, как
поздно-то.
Джо. Мне шарик!
Микки (Джиму). Ворон, ты выиграл! ПЪиграем завтра?
Джим (весело). Конечно, Мик. Давайте все приходите! (Смеет-
ся.)
Ш о р т и. Я приду! Надо ж отыграться!
Джим. Приходи!
Девочки. Ну скорее же, пошли!
339

Шестеро детей собрались идти и вдруг замечают, что
Джим с_Эллой задержались и смущенные стоят рядом.
Дети начинают поддразнивать их.
Джо. Поглядите-ка на Ворона! Вот это да, невесту себе завел!
(Смеется, и за ним все остальные.)
Джим (смущен). Перестань, Шоколадка!
Микки. Поглядите-ка на этих дурачков! У-у-у!
Мальчики хохочут.
Девочки (показывая пальцем на Эллу).
Краснощечка! Краснощечка!
Как тебе не стыдно,
На лице все видно!
Элла (потупившись). Перестаньте.
Белъя девочка. А он книжки ее в
Черная девочка. Не могла получше
какие у него ножищи.
Все смеются. Джим, взглянув на Эллу, смущенно ставит
одну ступню на другую.
Э л л а. Не ваше дело! (Яростно кидается на них.)
Девочки с визгом и смехом кружатся и скачут как безу-
мные.
Все. Вот и попались! Вот и попались!
Микки. Дурачок, Ворон. Девчоношник! В Красношечку
втрескался!
Джо. Поиграй с ней в куклы!
Ш о р т и. Девчоношник, девчоношник!
Элла вдруг принимается плакать.
Все (торжествующе вопят). Плакса! Плакса, красная вакса!
школу таскает.
найти себе?! Смотри,
340

Джим (внезапно, сжав кулаки, в бешенстве бросается на
них). Заткнитесь! Или я измолочу вас!
Все бросаются врассыпную, довольные тем, что вывели
его из себя.
(Робко подходит к Элле, переминается с ноги на ногу;
вдруг выпаливает.) Перестань реветь! Я^ прогнал их!
Элла (успокоившись, признательно). Спасибо.
Джим (с гордостью). Теперь они не посмеют. Я любого из
них в порошок сотру. (Протягивает руки и напрягает би-
цепсы.) Потрогай, какие мускулы.
Элла (робко трогает его руку, с восторгом). Вот это да!
Джим (покровительственно). Ты, Краснощечка, никого не
бойся, когда я рядом.
Элл а7 Джим," не называй меня_так^ пожалуйста.
Джим (раскаиваясь). Не обижайся, я не знал, что это тебе не
нравится.
Элла. Ужасно не нравится.
Джим. А ты не обращай на них внимания. Завидуют они те-
бе, понимаешь?
Э лла. Завидуют? Почему?
Джим (показывая на^ее лицо), Да_вот^из-за этого. Красивое
оно у тебя. Румяное, беленькое.
Э л ла. А мне не нравится!
Джим. Оно красивое... такого... ни у кого нет.
Элла, А я егсГненавижу. Я_бы хотела быть черной... как ты.
Джим (с испугом). Что ты, что тыГТогда б тебя задразнили
вороной, шоколада61ГйшГт^
Элла. Ну и пусть.
Джим (нахмурившись). А то и черномазой.
Элла. Ну и пусть!
Джим .(робко). Пусть?
Элла. Да, мне все равно.
Неловкое молчание.
341

Джим (внезапно). Знаешь, Элла..." С того дня, как я ношу
твои книги в школу и из школы, я три раза в день ем
мел. Мне парикмахер Том посоветовалТОн говорит, что
от этото~~я~ стану белымгТС надеждой.) Как —я~ещё~не
посветлел?
Элла (утешая его). Да, кажись^ Самую капельку.
Джим (притворяясь беззаботным). Похоже, этот Том наврал и
посмеялся надо мной! От мела меня только мутит...
Элла (с любопытством). А зачем тебе хочется быть белым?
Джим. Потому что... да просто... мне белая кожа нравится
больше.
Элла. А мне нет. Мне черная больше нравится, хочешь, по-
меняемся? Я буду черной, а ты... . (Хлопает в ладоши.)
"Вот было бы здоров~о7 если бы так случилось!
Джим (неуверенно). Да... быть может...
Элла. Меня б тогда все звали Вороной, а тебя Краснощечкой!
Джим. Пусть бы попробовал кто-нибудь называть тебя черно-
мазой! Я убил бы сразу!
Долгая пауза. Затем Элла застенчиво берет мальчика за
руку. Они смотрят друг на друга, стараясь не приближа-
ться.
Элла. Я тебя люблю.
Джим. И я тебя люблю.
Элла. Хочешь быть моим милым?
Джим. Да.
Элла. А я буду твоей подружкой?
Джим. Да... (Торжественно.) Вот... клянусь — ни один из этих
типов отныне не назовет тебя Краснощечкой! Не то при-
дется иметь дело со мной.
Солнце зашло. Улицу окутали сумерки. Из-за угла выхо-
дит шарманщик. Наигрывает^«Анни-Руни»_._Держась
за руки, дети слушают. Шарманщик, кончив крутить
шарманку, уходит. Становится совсем темно.
342

Элла (внезапно). Господи, до чего темно! Достанется мне.
Джим. И мне.
Элла. А мне все равно.
Джим. И мне.
Элла. Встретишь меня завтра, когда пойдешь в школу?
Джим. Конечно.
Элла. Ну, я бегу теперь.
Джим. И я.
Элла. Я люблю тебя, Джим.
Джим. Я люблю тебя, Элла.
Элла. Помни же.
Джим. И ты помни.
Элла. До завтра.
Джим. До завтра.
Они бегут в разные стороны, потом оба сразу останавли-
ваются и оборачиваются.
Элла. Не забудь же!
Джим. Никогда! Клянусь!
Элла. Лови! (Она посылает^-ему воздушный поцелуй и в стра-
шном смущении убегает.)
Джим (потрясенный). Боже! (Поворачивается и убегает.)
КАРТИНА ВТОРАЯ
Действие происходит на том же перекрестке. Прошло
девять лет. И снова в разгаре весна, и снова вечер, нё^
сколько более поздний, чем в первой сцене. Ничто почти
не изменилось. На одной улице по-прежнему живут бе-
лые, на другой черные: по-прежнему облеплены людьми
пожарные лестницы, и та же бакалейная лавка на том
же самом углу. Только ритм улицы стал каким-то меха-
ническим, потому~что пар и~лошаОи тепёрь~вЪ1Те~сТ№Пы
343

электричеством. Шагают взад и вперед белые и чер-
ные прохожие. Смеются почти так же, как в первой
сцене. С улицы белых доносится пение; высокий тенор
гнусаво тянет: «Хотел бы я обнять девчонку...», а негр
словно отвечает ему: «И только дружбу получил я в от-
вет...» И снова, как только прекращается пение, на обеих
улицах раздается смех. Наконец наступает тишина.
Темнеет, и на углу вспыхивает фонарь, обливая улицу
бледным сиянием. На перекрестке появляются двое — бе-
лый (это Шорти) и черный (это Джо). У них повадки
заправских хулиганов и бездельников. По улице проходит
юноша лет семнадцати, провожающий девушку при-
мерно своего возраста. Оба одеты в свои лучшие наряды —
он в черном костюме с белым крахмальным воротничком,
она в белом платье.
Шорти (презрительно). Вот это парочка! Гляди, кто это! (Де-
вушке, с издевкой). Эй, Лиз! Ты что, старых друзей не
признаешь?
Девушка (испуганно). Здравствуй, Шорти.
Шорти. Вы чего это расфуфырились? На выпускной вечер,
что ли? (Пытается преградить им дорогу, но они шара-
хаются от него в сторону и убегают.)
Джо. Ату, ату! Вот наддали!
Шорти довольно ухмыляется.
Шорти (взглянув вдоль улицы). А вот и Микки топает.
Джо. Как он работал вчера в полуфинале?
Шорти. Чистый нокаут!
ДжоГ Этот парень далеко пойдет. Глядишь, еще чемпионом
будет!
Шорти (тоном знатока). Да, шансы у него естьл особенно если
девок бросит. Бабы — его слабость!
344

\/Слева появляется Микки. На нем кричащий костюм,
. сдвинутая набок соломенная шляпа с яркой лентой, У не-
~Т6~^Шчноё лицо боксера', развязнее Фанеры забияки.
Под глазом красуется огромный синяк —след вчерашнего
боя. Говорит чванливо.
Джо и Шорт и. Здорово, Микки!
Микки. Привет.
Джо. Слышал, здорово ты вчера отделал...
Микки. Еще как! И блок не помог. (Меняя тему.) Вот что. Фи-
дели, как эти двое прошли на выпускной вечер?
Шо.рти (подмигивая). Ну?.. А тебе что?
Джо (хихикая). Микки хочет получить медаль за хорошее
поведение.
Микки. Конечно! И на задницу повесить!
Все смеются.
Ну хватит!^Эллу Дауни не видели?
Шорти. Краснощечку? Нет, она тут не появлялась.
Микки (решительно). Ты брось так называть ее, понял? По
морде захотел? Чтоб я не слышалГ Она моя девушка,
запомни!
Джо (осмеливается шутить). Какая по счету? Десятая?
Микки (польщен). Может, и десятая. Но теперь — самая
настоящая. '
Шорти (показывая направо, с насмешкой). Посмотри! Как
Джим Ворон куда-то вырядился!
Джо ~{с~^в~раЩёШёмТ. Что,"этот черномазый тоже школу кон-
чает?
Шорти. Подзови-ка его.
Появляется Джим Хэррис. Он в черном костюме и в
белой рубашке с крахмальным воротничком. Держится
спокойно, но лицо расстроенное и напряженное.
345

Джим (доброжелательно). Привет, друзья!
Они молча и презрительно оглядывают его.
Джо (неприязненно). Школу сегодня кончаешь?
Джим. Да.
Джо (сплюнув). Ух, черт! Больно важным становишься...
Джим (улыбаясь, мягко). Второй уж раз пытаюсь. В прошлом
году провалился.
Джо. За каким дьяволом тебе это нужно? Что ты с образова-
нием делать-то будешь? Сидеть на шее у матери?
Д ж им (те ердо).L. СобираюсьL учиться дальше — на адвоката.
Джо (с насмешкой). Боже, и черномазый туда же!
Джим (гневно). Не смей так называть меня —перед ними.
Джо (задираясь). Ты что, открещиваешься? Я покажу тебе...
Микки (толкает обоих, грубо). А ну, прекратите! По углам!
(Повернувшись к Джиму, грубо.) Эй, ты! А Краснощечка
сегодня вечером что, тоже школу кончает?
Джим. Ты хочешь сказать — Элла...
Микки. Краснощечка Дауни, хочу я сказать. Мне нет надоб-
ности церемониться с нейЛОна моя^дёвушкаГ
Джим (мрачно). Да, сегодня Элла кончает школу.
Ш о р т и (подмигивая Микки). Бахвал, а?
Микки (подмигивая Шорти, многозначительно). Под дых за-
хотел, так получит!
Джим стоит сдерживаясь, чтобы не наброситься на него.
Джим (выпаливает). Микки, я хочу поговорить с тобой. Один
" на один"
Микки (с удивлением и издевкой). Ха, черт возьми!
Джим (взволнованно). Это очень важно, Микки.
Микки. Да? (Испытующе смотрит на него, затем небрежным
кивком головы предлагает Шорти и Джо отойти и прибли-
жается к Джиму.)
Шорти. Это что-то новое!
346

Джо (мстительно). Подожди, попадешься ты мне, Джим!
Микки. Ну, давай свои важные новости. Мне некогда — у ме-
ня свидание.
Джим. С... Эллой?
Микки. А тебе какое дело?
Джим (с трудом подыскивая слова). Вот что... я хотел ска-
зать... Я слышал... все, что о тебе говбрят... Я знаю, как
ты обращаешься с девушками... Но с ними — это не мое
дело, а С ней... Элла ведь другая... не похожа на них.
Микки (оскорбительным тоном). Кто это тебе наболтал, а?
Джим (угрожающе подняв кулак). Посмей только!
Микки (он так ошеломлен этой угрозой, что невольно отсту-
пает назад). Кончай комедию! (Вдруг почувствовав себя
оскорбленным.) Послушай, Ворон! Ты что, не сообража-
ешь, что я мог бы дать тебе — неделю не поправился бы!
Д ж и м. Я только прошу тебя, Микки, не поступай бесчестно.
Микки. Тебе-тсГ что? Она же на тебя, вшивый козел, плю-
нуть не хочет. Ей противен - один вид черномазых.
Джим (с отчаянием). Я... знаю... но раньше... когда мы были
детьми...
Микки. Забудь об этом. Теперь другое дело.
Джим. Даже если ей противны цветные, я все равно друг ей.
Микки. Цветные! Называй правильно: черномазые. Вся „беда
в том, что уж очень вы наверх лезете. Знай свое место,
понятно? Старик" твой" кое-какие деньжата на мелочной
торговле сколотил, и ты пролезть к белым хочешь... Ку-
пить себе образование, адвокатом заделаться, черт возьми.
Сделку с любым обтяпать можно, но запомни: как был
ты черномазым, так навек и останешься.^Почему ты не
хочешь быть таким, как Джо, как другие? Нет, тебе обя-
зательно надо лезть к белым. А там тебе места нет, запо-
мни это...
Джим (дрожа). Когда-нибудь... я докажу тебе...
Микки (отворачивается от него). Проваливай ты!
347

Джим. Думаешь, я смирюсь... буду служить грязным. белым^
Микки (взрываясь). Что-о-о?!
Джим (с силой). Поцробуй только обидеть ее, я тебе покажу!
Я все о тебе открою... Напишу в газеты... Пусть все узна-
ют, каковы вы, белые..,
Микки (взбешен). Черномазая сволочь! Сейчас челюсть свер-
ну! (Приняв стойку боксера, с лицом, искаженным злобой,
бросается на Джима.)
Джим, не защищаясь, ждет, полный достоинства.
Шорти. Бросьте сейчас же! Ишь разъярились! А вон и ми-
лашка Дауни идет.
Микки. Доберусь до тебя в другой раз.
Справа входит Элла fljayn и. Ей семнадцать. У нее тот
же, что и раньше, бело-розовый цвет лица. Она очень хо-
роша, но ее портит вызывающая манере\ держаться ~
Элла (при виде Микки лицо ее расплывается в улыбке). При-
вет, Микки! Не опоздала? Я так рада, что ты вчера побе-
дил. (Почувствовав, что что-то произошло, смотрит то на
одного, то на другого.) Что с вами?
Микки. Да вот этот болван... (Презрительно кивает на Джима.)
Джим (почтительно). Здравствуй, Элла.
Элла (резко отворачиваясь). Привет! (К Микки.) Пошли, про-
води меня, я тороплюсь.
Джим (быстро). Подожди... минутку... (С болью.) Элла... тебе
противны... цветные?
Микки. А, заткнись!
Джим. Пожалуйста... ответь.
Элла (с приборным смехом). О! Что это? Еще один экза-
мен?
Джим (настойчиво). Пожалуйста, ответь.
Элла (с раздражением!,... Да нет, что ты„. Ведь я училась вме-
348

сте... Ведь некоторые из моих прежних... подруг... я с ни-
ми была вместе в одной школе...
Джим. Ты ненавидишь меня, Элла?
Элла (смутившись, с еще большим раздражением). Он что —
пьян? Почему — ненавижу? Никого я не ненавижу.
Джим. Тогда почему же ты столько лет почти не разговарл-
"ваёшь со мной?
Элла (резко). А о чем .говорить-то с тобой? У нас нет ничего
общего.
Джим (с болью в голосе.) Может быть, теперь... Но вот ког-
да-то... На этом самом углу.., ты помнишь?
Элла. Ничего я не помню! (Сердито.) С чего это ты вдруг
вздумал соваться ко мне? Голову, что ли, потерял от того,
что школу окончил?
Джим. Нет. Я только хочу помочь тебе, Элла.
Элла. Скажите на милость! Ты забываешься. Кому нужна
твоя помощь, хотела бы я знать? Заткнись и не приставай
ко мне!
Джим (настойчиво). Если когда-нибудь тебе будет нужен
ДРУг^-настс^щйй'другГГ.
Элла. Мне хватит друзей среди людей... моего круга. (С раз-
дражением) НадоелГ же ты мне! Проваливай к черту! (То-
ропливо уходит.)
Трое юношей хохочут. Микки спешит за ней. Джим по-
давлен. Он делает несколько шагов и бессильно опускается
на пустой ящик у бакалейной лавки.
Шорти. Выпить охота. Джо, пойдем со мной — я угощаю.
Джо (все это время он не спускал с Джима сердитого, презри-
тельного взгляда). Иди, Шорти, я сейчас, только потол-
кую с этим. (Показывает на Джима.)
Шорти. Как хочешь, дело твое. Пока! (Уходит, насвистывая.)
Джо (некоторое время стоит, уставившись на Джима недоб-
рым, сверкающим взглядом. Затем, плюнув, на ладони,
349

угрожающе придвигается к Джиму, погруженному в раз-
думье. Остановившись перед ним и видя, что он равноду-
шен ко всему, взрывается). Послушай, черномазый. Мне
есть кое-что сказать тебе по секрету. Кто ты такой? Ты
что о себе мнишь? Не мой ли старик работал, с твоим в
доках, пока твой не обзавелся собственной лавочкой?
Твой старик копил монеты, а мой пиво на них покупал —
вот и вся разнищ^между ними. А ты что от меня нос во-
ротишь?"
Джим (не выходя из заЭужчцвосгц|._Я_.„двух,твой; Джо.
Джо. Нет, тоже мне друг! Не пойму, что ты за птица! Зачем
тебе твое учение? Зачем выряжаешься и твердишь, что
собираешься стать адвокатом? Что значит все это втира-
ние очков, притворство, напыщенность, важничанье и
нежная болтовня, твое открещивание от черномазых? Уж
не хочешь ли ты белую кожу купить на денежки стари-
ка своего, как Микки говорил? Кто ты такой? (Взбешен-
ный молчанием Джима.) Говорить не хочешь? Так я вы-
колочу из твоей шкуры... (Одной рукой хватает Джима за
грудь и, сжав другую в кулак, подносит его к лицу Джи-
ма.) Отвечай, пока я не свернул морду тебе. (Трясет его.)
Черномазый ты или нет, я спрашиваю? Черномазый?
Джим (спотсойко, взглянув ему прямо в глаза). Да. Чернома-
зый. Мы оба черномазые.
С минуту они глядят друг на друга. Джо остывает. Он
опускается на ящик рядом с Джимом, предла^га^'ему си-
гарету, Джим берёт ее, и Джо, чиркнув спичкой, дает ему
прикурить, затем прикуривает сам.
Джо (затянувшись сигаретой, удовлетворенно). Да ты, парень,
почему не сказал это с самого начала?
Джим. Мы оба черномазые.
На углу улицы появляется тот же шарманщик, кото-
j рый был в первой сцене. Шарманщик играет: «Возьми кон-
350

фетку...» Юноши слушают, глядя прямо перед собой.
Шарманщик удаляется, наступает молчание.
Джо (поднимается с ящика). Пойду выпью холодненького
пивка. (Собирается идти. Затем останавливается.) А тебе
не пора в школу? (Уходит.)
Джим по-прежнему сидит на ящике, уставившись перед
собой.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Тот же перекресток. Пять лет спустя. Ничто не измени-
лось. Весенний вечер. Фонарь, стоящий на углу, льет без-
жалостный свет на лица прохожих. Уличный шум по-
прежнему громок, только стал более прерывистымгГЪд-
ноббразным, натруженным. Проходят двое, один бе-
лый, другой ч ерный. Оба утомленные; зевают. Больше
не слышно смеха ни в домах белых, ни в домах негров.
С улицьТ,~где живут белые, тот, же тенор еще более гну-
савым фальцетом, чем прежде, поет последнюю строчку
песни: «Когда я расстался с тобою...» Ему вторит негр:
«И ждал я Роберта Ли...» И затем все стихает.
■I Входит Шорт и — типичный гангстер. Напевая под нос,
он ждет^ого-то^~вглядываясь в"баль улицы.
Шорти (возмущенно). Долго мне тут ждать тебя? (Начинает
напевать.) «Завернулась она в кимоно, зарядила ружье,
чтоб прикончить того, кто обидел ее». (С презрением^) Эл-
ла_не такая! Ружье не_для нее] Шума поднимать не будет!
Подсластим немного — это подбодрит ее.
Входит Элла, одета очень бедно. Она бледна, глаза вва-
лились; говорит холодно и устало.
"~~ Ты получила письмо?
Элла. Потому и пришла.
351

J
Шорти. Как поживаешь?
Элла. Хорошо.
Пауза.
Шорти (слютрит на нее с недоумением, слегка обескуражен-
но). Мне казалось, что ты хочешь услышать от меня что-
нибудь о Микки?
Элла. Нет, не хочу.
Шорти. Значит, тебе безразлично, где он и что с ним?
Элла. Да, безразлично.
Шорти. С каких это пор?
Элла. Давно.
Пауза,
Шорти (улыбаясь отвратительной подлой улыбкой). Между
нами говоря, детка, ты и другие девчонки, которых он
бросил, скоро расквитаетесь с ним. Я в курсе его~"дёл.
Слежу, как он тренируется. В следующем бою, помяни
мое слово, ему конец. И это будет дело ваших рук, тех,
^сого он кинул, й"тёх, кто кинул его. Все вы будете на
стороне его противника; лучших секундантовПне~^ыщешь."
Вы ему и лйцо^ополоснете, и оботрете губкой, и полотен-
цем помашете. И Микки ни одного удара не отразит, будто
вы все тяжелым грузом повиснете на нем. И он сразу
брякнется^ на колени... (Опускается_на колени, подражая
боксёру, который не очень твердо держй1:ся^а~ндгах.)
Элл аГ Я бы "оченьГ1котёлТ"увидет]^~как он окажётсяна коле-^
нях~
Шорти. ...А потом —бац врастяжку! Вышел из игры! Судьи
считают: раз... два... десять! Нокаут! С Микки кончено.
(Говоря это, он проделывает все, что должно произойти с
Микки, бросается плашмя на мостовую. Поднимается,
злобно смеется.)
Элла. Для меня он не существует. Уж давно. (Пауза.) Ты за-
чем позвал меня?
352

Шорт и. Он меня послал.
Элл а.^ачем?
Шорти. Подкинуть деньжат тебе. (Вытаскивает из кармана
пачку денег и Чехотя протягивает ей.)
Элла (равнодушно смотрит на деньги). Зачем?
Шорти. Это тебе.
Элла. Мне не нужно.
Шорти. Тогда для ребенка.
Элла. Ребенок умер. От дифтерита. -J
Шорти. Что ты говоришь? Когда?
Элла. Давно.
Шорти. Почему же ты не написала Микки?
Э л л а. К чему? Он бы только обрадовался.
Шорти (помолчав). Ну что ж, это к лучшему.
Элла. Пожалуй, так!
Шорти. Ты помирилась со своими?
Элла. Это невозможно.
Шорти. Живешь одна?
Элла. Одна. В Бруклине.
Шорт и. Работаешь?
Элла. На фабрике. •
Шорти. Дурочка. Для тебя есть работенка и полегче. 1 /
Элла. Я знаю, что ты имеешь в виду, но не выйдет!
Шорти. Поразвлечься немного нё~хоч^шьТЛГо1кйть как сле-
дует». :
Э л л аГя уж пожила.
Шорти (насмешливо). Собираешься утопиться? Брось, девочка.
Я помогу тебе подняться. У меня есть связи.
Элла (равнодушно). Ты грязная собака. Как это никто не
убил тебя до сих пор?
Шорти. Вот что! А ты кто такая? Говорят, шляешься с этим
Вороном Джимом, ~~"
Элла. Джим мой единственный друг.
Шорти. Этот черномазый?
12 О'Нил, т, 1
353

Элла. Джим единственный белый на всем свете. Белый и
добрый. А черные — вы, насквозь черные!
Шорти. Черномазый любовник! (Швыряет ей в лицо деньги.
Они падают на землю.) Послушай-ка, ты! ЖйккйГвёлёл
передать, что у него с тобой все кончено. За этим он и
прислал меня. (Искоса поглядывает на нее. Пауза.) Ты
не подымешь шума?
Элла. Для чего? Он свободен. Ребенок умер. Я тоже свободна.
Дурных чувств к нему у меня нет. Но скажи ему: мыс-
ленно я буду на его следующем матче. По твоему сове-
ту — рядом с его противником. Буду считать — девять...
десять. Нокаут! Ну и все, а теперь проваливай.
Шорти (смотрит на нее со злой насмешкой). Чокнутая! Все
вы чокнутые. И все жаждут возмездия! Ну а я жажду
выпить. Прощай! (Уходит.)
На углу появляются нескол ь ко человек Армии
спасения, поющих «Пока мы не припадем к ногам Иису-
са»; останавливаются около Эллы. Вперед выходит к а-
пит ан Армии спасения.
Капитан. Сестра...
Элла (подымает брошенные Шорти деньги и швыряет.всю.пач-
ку в его шляпу). Получайте. Спасайтесь сами. А от меня
отстаньте.
Женщина из Армии спасения. Сестра!
Элла. Не называйте_меня так._^_£ще_не ваща_-ШДОпечная.
Они медлят, не зная, что делать дальше.
Оставьте меня одну.
Те уходят под звуки барабана. Элла садится на ящик,
бессильно опустив руки. Входит Дж им X эр рис. Он
; ч возмужал, хорошо одет. У него доброе, умыо&лицо^в гла-
зах выражение большщ_душевной напряженности.
354

Д жим (радостно и вместе с тем удивленно). Элла! Я только что
встретил Шорти.
Элла (улыбаясь открыто и нежно). Он приходил от Микки.
Джим (опечаленно). Вот как!
Элла (приглашая сесть рядом). Сядь, Джим.
Джим садится. Пауза. "
(Равнодушным тоном.) С этим кончено, Джим... Я сво-
бодна.
Джим (устало). Никто не свободен, Элла... Мы свободны толь-*ч
ко делать то, что должны.
Элла. Почему ты вдруг помрачнел?
Джим. Сегодня я получил уведомление из юридической шко-
лы. Я снова провалился.
Элла. Бедный Джим!
ДжимТ Не жалей меня! Я готов избить себя. Пять лет — а я
все еще на том же самом месте. А должен был кончить
в два года.
Элла. Почему ты не бросишь совсем?
Джим. Никогда.
Элла. Но в конце концов — зачем тебе быть адвокатом?
Джим. Это для меня все. (Взволнованно.) Если бы я стал ад-
вокатом, я бы осмелился...
Э л л а. На что?
Джим. Нет, ни на что. (Помолчав; взволнованно.) Не могу
объяснить... Но меня словно огнем жжет. Все эти прова-
лы— удар по моей гордости. Клянусь, знаний" у" меня
больше, чем у любого из моего класса. Мне надо учиться
еще напряженней. Тружусь я чертовски много. И все так
хорошо укладывается у меня в голове — все в стройной
системе. А вот на экзамене, когда^ меня вызывают и я
встаю... со всех сторон смотрят на меня лица белых... я
чувствую на себе их взгляды — и вот тут голос у меня
"начинает дрожать, внезапно все вылетает из головы, я
12*
355

ничего не помню. Слышу, как начинаю заикаться... те-
С ряюсь... и возвращаюсь на место... Чтобы смеялся кто?
Нет. Все очень добры. (С яростью.) Скорее снисходитель-
0 ны, будь 01Ш прокляты!^ На мне словно проклятье ка-
кое-то...
Элла. Бедный Джим...
Джим (с горечью). То же происходит на письменных экзаме-
нах. Недели напролет занимаюсь по ночам. Перестаю
спать. Не остается ничего, чего бы я не знал или не по-
нимал. Но вот на экзамене получаю задание. Просматри-
. ваю его, прекрасно соображаю, как ответить на каждый
вопрос. Белые вокруг меня принимаются писать. Как они
уверены в себе — даже те, у которых, я-то уж знаю, ни-
чего в голове нет. Я же знаю все, но все куда-то улетучи-
вается... исчезает. В голове пусто, я сижу как дурак, си-
люсь вспомнить хоть что-нибудь... Но тех крох, что мне
удается наскрести в памяти, слишком мало для экзаме-
на... хотя я знаю все, что требуется.
Элла (с сочувствием). Джим, послушай. Перестань терзаться.
Брось все, это совсем тебе не нужно.
Джим. Нужно больше, чем кому-либо. Нужно, чтобы я смог
жить. " " '
Элла. Что тебе это даст?. \
Джим. С точки зрения других — ничего. С моей —все!
Элла. Но ведь в остальном ты лучше всех на свете.
Джим (смотрит па нее). Значит, ты понимаешь...
Элла. Конечно! (С чувством.) Разве я не вижу, как ты добр ко
мне! Только ты, единственный из всех, не отвернулся от
меня. Единственный, кто понял меня,— несмотря на то,
что я так гнусно относилась к тебе.
Джим. Но раньше... очень давно.,, ты относилась..КР мне_х.о.-:_
рошо. (Улыбается)
Элла. Ты для меня — белый,_ Джим. (Берет его руку.)
Джим. Белый — для тебя?
356

Элла. Да.
Джим. Любовь всегда светлая. (Очень робко.) А я всегда лю-
бил тебя... ""
Э л л а. И теперь? После всего...
Джим. Всегда.
Элла. Я очень хорошо отношусь к тебе — лучше, чем к кому
бы то ни было.
Джим. Это больше, чем я надеялся.
На углу улицы появляется ша^рманщик. Он играет
«Апни-Руни». Держась за руки, Джим и Элла сидят ря-
дом, слушают.
Элла, а ты смогла бы когда-нибудь выйти за меня замуж?
Элла. Да, Джим]
Джим (словно испугался того, что она так быстро согласи-
лась). О, Элла, не говори сразу. Подожди. Подумай хоро-
шенько, что это значит для тебя. Додумай — я не то-
роплю тебя. Я буду ждать месяцы... годы...
Элла. У меня никого нет. Мне нужно, чтобы кто-нибудь по-
мог мне. И я чтобы помогала кому-то, Джим,--не. то
конец.
Д жи~м (страстно). Я помогу... я знаю, что могу помочь, я отдам
всю жизнь, чтобы помочь тебе... Для этого я и живу.
Э л л а. А я смогу помочь тебе? Смогу?
Джим. Да, о да, Элла. Уедем за границу — туда, где_1С_челове-
ку относятся с уважением, где нет различий между людь-
ми... где вседбВры'и под любой кожей видят"прежде'все-
гоГ^еловеческуюГ^ш^.^Гнё" прошуJ у тебя" любви,— не
смею надеяться на нее... Мне ничего не нужно... Я буду
ждать... Мне нужно только знать, что ты добра ко мне...
Быть около тебя, беречь-тебя..Г ~Что"бы ты забь1ла~~про-
шлое... перестала страдать. Служить тебе, лежать у тво-
их ног как верный пес... склоняться над твоей постелью,
смотреть на тебя, как нянька, когда ты спишь. Хочу за-
357

Щитить тебя от зла и горя... Отдать тебе жизнь и душу,
и все свои силы... успокоить тебя^ сделать._. счастливой*,
стать. твоим рабом, да, черным рабом... поклоняться те-
бе, как святыне... (Бросился на колени. В самоотречении;
произнося последние слова, касается лбом земли.)
л а (тронута и встревожена). Джим! Джим! Ты сошел с ума!
Я тоже хочу помочь тебе, Джим! Я хочу...
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Несколько недель спустя. Улица перед старой кирпичной
церковью в том же квартале города. Церковь стоит во
дворе, за старой железной оградой с воротами'"посрёоЧше."
Справа и слева от ограды тянутся мрачные многоквар-
тирные дома. Кажется, что-своими плотно занавешенны-
ми окнами-глазами они недружелюбно смотрят на про-
исходящее. Зелеными шторами закрыты и высокиеузкие
церковные окна, расположенные по обеим сторонам тя-
желой двери. Яркое солнечное утро.^На улице необычная
тишина, словно все затаилось и чего-то ждет. С улицы,
где живут негры, доносится сильный, но приглушенный го-
лос тенора. Первый куплет его песни_полон_какой-то дет-
ской грусти:
Порой я, как голубь печальный, тоскую,
Порой я, как голубь печальный, тоскую,
Как голубь, тоскую.
В следующем куплете выражена мечтательность at во-
сторженность юноши:
Порой я парю, как орел в поднебесье,
Порой я парю, как орел в поднебесье,
Орел в поднебесье.

Ё третьем глубокая печаль — результат житейского
опыта:
Порой я не знаю, зачем я родился,
Порой я не знаю, зачем я родился,
Зачем я родился на свет.
Песня замирает, и на какое-то время воцаряется напря-
женная тишина. В нее внезапно врывается металличе-
ский 3^Kj^epKo^q2^ijKOJioKOj\^M словно по его сигналу
люди — мужчины, женщины, дети, белые и нег-
ры — выходят из домов, выстраиваясь в два ряда по обеим
сторонам церковных ворот: белые справа, негры слева.
/ Непримирима ненависть, с которой смотрят друг на дру-
га представители двух рас. Распахиваются обе створки
огромных церковных дверей, и из глубокой темноты хра-
ма выходят на солцечный свет Док им и Элла. Двери
захлопываются за ними, словно челюсти деревянного
идола, изрыгнувшего их из своей пасти. Джим и Элла
одеты очень просто, он — в черном, она — в белом. Оза-
ренные солнцем, они останавливаются, смутившись.
К ним прикованы враждебные взгляды собравшихся. Они
наконец замечают два стоящих друг против друга ряда
людей, мимо которых им придется пройти. Вздрогнув,
молодые в нерешительности останавливаются. Справа
выходит иьарманщик^^играет мелодию «О старый,
черный Джо». Когда она кончается, снова раздается удар
колокола, как бы настаивающего, чтобы все разошлись.
Джим (очнувшись при ударе колокола от некоторого оцепене-
ния, берет руку' Эллы). Пойдем. Пора на пристань. Па-
роход скоро отойдет. Идем, дорогая.
Она хочет что-то ответить, но губы у нее дрожат. Она не
в силах отвести глаза от людей, не в силах двинуться с
359

места. Заметив это, Джим с проникновенной нежностью
показывает ей на небо, побуждая поднять глаза вверхь
Взгляни, родная. Взгляни,— солнце. Сколько добра излу-
чает оно на землю! Почувствуй же его тепло — всем те-
лом, всем сердцем почувствуй. Посмотри вверх, дорогая!
Элла устремляет глаза к небу. Лицо ее становится спо-
койным, она улыбается солнцу. Джим мягко тянет ее за
руку, ведет через двор, сквозь церковные ворота, мимо
выстроившихся на улице людей. Огромным напряжением
воли заставляет ее и себя выдержать это испытание.
(Волнение сказывается в истерически-восторженном, сры-
вающемся голосе.) Смотри вверх, Элла, на небо. Оно голу-
бое, оно благосклонно к нам. Голубое —это цвет надежды.
Надежды, Элла,— для нас, родная. Небо благословляет
нас. Что сказано в Библии? Падет на праведных и не-
праведных. Нет, это сказано о дожде. Боже, что я го-
ворю? Все смешалось... Нет на свете никакой несправед-
ливости. Люди все одинаковы — равны... перед небом и
солнцем... перед богом... Мы поплывем по морю, окажем-
ся по ту сторону океана —там, где родился Христос, где
человек важнее всего. Мы поплывем с тобой по морю, го-
лубому морю. Скорее на пароход!
Доходят до поворота, минуют людей. Она по-прежнему
смотрит на небо, умиротворенная и спокойная. Он на
грани обморока, лицо искажено, глаз&_ блуждают,
(Кричит хрипло.) Такси! Где же оно? Такси!
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Два года спустя после свадьбы Эллы и Джима. На сце-
не— гостиная одной из лучших квартир в негритянском
квартале, невдалеке от перекрестка, где происходили
события первого акта. В комнате странная смесь старой и
новой мебели: старая вычурна, с аляповатой резьбой, без-
вкусна; новая — разительно противоположна ей, отли-
чается простотой и даже строгостью стиля. На одной из
стен цветная фотография в тяжелой позолоченной раме.
Это портрет пожилого негра с умным выразительным ли-
цом, в мундире, украшенном множеством медалей, в
треуголке — нелепый наряд, вызывающий представление
о каком-то маршале наполеоновской армии при параде.
В левом углу комнаты, там, где из окна падает яркий свет,
прикреплена к этажерке причудливая примитивная маска
негра из Конго, вызывающая в воображении непонятные,
смутные ассоциации. Маска сделана искусно,- в ней во-
площено религиозное вдохновение создавшего ее ма-
стера. И кажется, что какой-то дьявольской властью она
вносит в комнату странную дисгармонию.
На левой стене два окна, выходящие на улицу. В глуби-
не комнаты дверь, ведущая в переднюю. Справа вторая
дверь, закрытая красными с золотом портьерами. Она ве-
дет в спальню и другие комнаты. Все сверкает чистотой.
361

Стены недавно оклеены темно-коричневыми обоями, на
полу новый яркий ковер. Посреди комнаты круглый стол
красного дерева, возле него в качалке сидит миссис
Хэррис, седая и приятная на вид негритянка лет ше-
стидесяти пяти, одетая в свое лучшее, теперь уже старо-
модное платье. По комнате нервно расхаживает ее три-
дцатилетняя дочь Хаттщ сестра Джима. Волевое и тон-
кое лицо Хэтти говорит о ее мужестве и духовной силе.
Костюм Хэтти не по-женски строг. Прелестное весеннее
утро. Слева сквозь окна в комнату льется солнечный свет.
Миссис Хэррис. Пора бы им уже и приехать.
Хэтти (раздраженно). Да, пора.
Миссис Хэррис (обеспокоенно). Ты не устроишь Джиму
никакой сцены, как тогда, перед его свадьбой?
Хэтти. Нет. Что сделано, то сделано, помочь уже ничем
нельзя.
Миссис Хэррис. Мы не враги ей. Элла должна почувство-
вать, что для нас ее прошлое не имеет значения.
Хэтти. О ее прошлом я никогда и не думаю. А вот о том, что
она сделала Джиму...— заставила его бросить все и убе-
жать! Это я забыть не могу.
Миссис Хэррис. Джим любит ее, в этом все дело.
Пауза.
Хэтти (с горечью). Не знаю, любит ли она Джима!
Миссис Хэррис. Конечно, как же иначе? Конечно, любит.
Не забудь, ей было трудно, очень, очень трудно... Белому
труднее, чем черному.
Хэтти (возмущенно). Почему так должно быть?
Миссис Хэррис (покачав головой). Я говорю не о том, как
должно быть... Должно быть по-другому. (Торжественно.)
Белым и черным не нужно сближаться, у них разные доро-
ги. Пусть белый идет своей дорогой, а черный — своей^ —
362

Хэтти. Да, и если бы к тому же они оставили нас в покое.
Миссис Хэррис. Ваш отец шел своей дорогой, и они его не
трогали. Он обзавелся своим делом. У него были деньги в
банке. Был свой дом. После его смерти все досталось нам.
(С гордостью смотрит на портрет.)
Хэтти с раздражением вздыхает.
И меня они не трогали. Я родила четверых, двое умерли,
двое остались в живых. Я вырастила вас обоих добрыми,
здоровыми, дала вам образование, у вас есть деньги...
Хэтти (укоризненно). Мама!
Миссис Хэррис. Я выполняю долг, который господь воз-
ложил на меня, и белые меня не трогают.
Хэтти подходит к окну, чтобы скрыть свое раздражение.
(Задумавшись; после паузы.) Все меняется, все чем-то не-
довольны!
Хэтти. О! (Пауза.) Пожалуй, должны были бы уже и по-
явиться.
Миссис Хэррис. Почему ты не поехала на пристань встре-
тить их, как я просила тебя?
Хэтти. Не могла. Наши черные лица — мое и Джима — среди
сотен белых... (С горьким смехом.) Не многовато ли для
нее?
Миссис Хэррис (с раздражением). Не говори так! Откуда
у тебя столько гордыни? (После некоторого молчания, пе-
чально.) Хэтти!
Хэтти (повернувшись к матери). Что, мама?
Миссис Хэррис. Как я хочу вновь увидеть Джима, моего
единственного... Но... как я хотела бы, чтобы он остался
там! Он пишет — он счастлив. Она тоже счастлива. Им
нравится там. Люди к ним добры. Их брак никого не воз-
мущает. Почему же они не остались?
Хэтти (запальчиво). Нет, мама. Они убежали отсюда как тру-
363

сы. А если они верят друг в друга, в то, что сделали,—
они должны жить здесь, наперекор предрассудкам, вы-
держать все, быть сильными.
Миссис Хэррис. Сильными? Не очень-то они сильны, Хэт-
ти. И не очень счастливы. Счастливыми были только в
детстве.
Хэтти. А мы и не заслуживаем счастья, если не боремся вме-
сте со своей расой, если не помогаем ей победить.
Пауза. Раздается звонок.
Звонят... Иди, мама. Я... я не могу.
Мать смотрит на нее с упреком и поспешно, раздвинув
портьеры, выходит в дверь. Хэтти в ожидании нервно хо-
дит по комнате. Долгая пауза. Наконец, раздвигая портье-
ры, входит Джим. Он заметно постарел и сейчас выгля-
дит мрачным и озабоченным.
Джим. Хэтти!
Хэтти. Джим!
Нежно обнимают друг друга.
Джим. Какое счастье увидеть тебя, Хэтти! Ты чудесно вы-
глядишь.
Хэтти (смотрит на него испытующе). Ты тоже хорошо выгля-
дишь... Похудел, пожалуй, чуть-чуть... Устал? (Увидев,
что он нахмурился.) Но где же Элла?
Джим. С мамой. (Оправдываясь.) Ей стало нехорошо... когда
мы вошли. Путешествие измотало ее.
Хэтти {холодно). Понятно.
Джим. Нет. Ничего серьезного. Просто нервы. Ей надо отдох-
нуть.
Хэтти. Разве вы не отдыхали во Франции?
364

Джим. Отдыхали... но уж очень одиноко было там, в особен-
ности ей.
Хэтти (с затаенной неприязнью). Почему же? Разве люди из-
бегали вас?
Джим (быстро). Что ты, ничего подобного не было. (Пауза.)
Но она сторонилась. Первый год все шло хорошо. Элле
~всеГ страшно нравилось. Она познакомилась с француза-
ми, начала немного говорить на их языке... и я тоже. Мы
очень весело проводили время... Мне и в голову не при-
ходило, что мы захотим вернуться.
Хэтти (нахмурясь). Так что же случилось?
Джим (запинаясь). Вот, видишь ли... первый год мы жили...
как друзья..^ как брат с сестрой... Как я жил бы с тобой...
Хэтти (хмурясь все больше и больше). "ТыГ хочешь сказать...
(Слова Джима ее несколько покоробили; после паузы.)
А любит она тебя, Джим?..
Джим. Если бы я сомневался в этом... я покончил бы с собой.
Хэтти. Ты уверен, что она действительно любит тебя?
Д ж и м. А почему же она так все переживает? *
Хэтти (цедит сквозь зубы). Ах вот что!
Джим (сбываясь; кричит истерически). Что ты терзаешь ме-
ня? Хочешь рассорить нас?
X э ттнесдержанно). Нет, Джим."
Джим (умиротворенно). Прости меня, Хэтти. Нервы у меня
сегодня на пределе. (Опускается в кресло и начинает го-
ворить так, словно что-то толкает его на откровенность.)
В конце концов мы стали жить очень уединенно. Элла ни-
кого не хотела видеть, говорила — нам лучше всего вдво-
ем. Я был счастлив, по-моему, она тоже была счастлива...
( по-своему... но недолго. (Пауза.) Она никуда не хотела
выходить. Боялась—.вдауг.встретит кого-нибудь из зна-
комых... кого-нибудь отсюда. Поразмыслив, я решил пере-
ехать с ней туда, куда ни один турист никогда не загля-
дывает. Но и это не помогло. .Она старалась избегать и
365

французов, как избегала американцев. Я ничего не мог
поделать с ней. Она не выходила из дому, стала бледной,
нервной, всего пугалась, воображала бог знает что. В кон-
це концов это передалось и мне, у меня тоже разыгры-
валось воображение, я тоже начал нервничать. Я презирал
себя, ругал дезертиром за то, что после женитьбы удрал
отсюда и перестал мечтать об адвокатуре. И мне показа-
лось, что Элла тоже презирает меня за это — за то, что я
не настоящий человек!
Хэтти (возмущенно). Да как она смела!
Джим (резко). Не надо, Хэтти. (Пауза.) Все это мне только
представлялось. Мы никогда не ссорились. Грубого слова
никогда не сказали друг другу. Мы были очень-очень
близки. И никто больше не был нужен ни ей, ни мне. Мы
были одни — и вместе. (Пауза.) Но однажды я понял —
больше я не вынесу такой жизни. Понял, что она тоже не
вынесет. И я сказал: «Элла, поговорим откровенно, по-
смотрим правде в глаза и выскажем все, что наболело».
Хэтти. И вы решили вернуться?
Джим. Да. Мы поняли: да мы же стыдимся самих себя. Мы
трусливо убежали от трудностей, а оказалось — мы при-
хватили их с собой. И вот решили вернуться домой. Здесь,
на родине, вытерпеть все, а главное, изжить в себе то,
что мешает нам. Мы должны доказать самим себе — да,
мы любим друг друга. Только так мы освободимся от
гнета, завоюем доверие, станем внутренне свободны и
тогда сможем жить в мире и согласии со всеми людьми.
Мы освободимся от сознания своей вины — это оно не дает
нам покоя. (Выговорившись, чувствует облегчение.)
Хэтти (склонясь к брату и целуя его). Желаю успеха вам обо-
им... Я восхищаюсь тобой, Джим! Тобой и Эллой! Ты со-
бираешься готовиться к экзаменам?..
Джим. Немедленно!
Хэтти. Да, Джим> ты должен! Людям нашей расы нужны та-
3£А

кие, как ты; нужна их помощь, их руководство. (Услы-
шав голоса матери и Эллы, замолкает, уходит в себя;
лицо принимает холодное выражение.)
Джим (заметив это, предостерегающе). Помни, Хэтти, Элла
больна. (Теряя самообладание, тоном приказа.) Будь при-
ветливей, слышишь?
Входит ми с сие Хэррис, показывая Элле дорогу.
Негритянка очень взволнована и растерянна. Элла блед-
на, глаза ее блуждают. Она подбегает к Джиму, словно
ища у него защиты, сжимает его руки, испуганно смотрит
то на миссис Хэррис, то на Хэтти.
Миссис Хэррис. Вот он, девочка. Она вообразила, что мы
похитили тебя у нее, Джим.
Джим (поглаживая руку Эллы). Здесь же тебе должно быть
все знакомо, Элла. Помнишь, в детстве ты иногда играла
у нас?
Элла (неуверенно, через силу). Помню, как-то вечером я игра-
ла в шарики. Но это было на улице.
Д ж и м. А Хэтти ты помнишь?
Хэтти (выходит вперед с натянутой улыбкой). Мы виделись
давно... но я помню Эллу. (Протягивает ей руку.)
Элла (пожимает протянутую руку Хэтти, смотря на нее и вы-
зывающе и вместе с тем испуганно). Я помню вас. Но вы
очень изменились.
Хэтти (поведение Эллы пробуждает у нее враждебное чу в-
ство, и она говорит снисходительно). Разумеется, я же по-
старела. (В тоне невольно начинает проскальзывать гор-
дость.) Я очень много работала. Сначала училась в кол-
ледже, вы это знаете, затем поступила в аспирантуру.
А потом поняла, что принесу больше пользы, если отложу
учебу и стану сама учить. (Устыдившись своего тона, за-
молкает, уязвленная равнодушием, с каким Элла слушает
367

ее.) Я словно хвасталась, хотя вовсе этого не хочу. Я толь-
ко объясняла вам...
Элла (равнодушно). Я даже не знала, что вы так много учи-
лись. (Пауза.) А где вы преподаете? Конечно, в школе для
цветных?
Она произносит эти слова так высокомерно, что Хэтти с
трудом сдерживается.
Хэтти. Да. В частной школе, она содержится на деньги со-
стоятельных людей нашей расы.
Элла (неожиданно проявляя интерес). Так, значит, вам при-
шлось держать очень много экзаменов? Вам удалось
сдать их?
Хэтти (прикусив губу). Я всегда сдавала их с честью.
Элла. Да-да, мы ведь обе окончили одну и ту же школу? Мне
было очень легко учиться. Я почти не заглядывала в учеб-
ники. А вот Джим говорит — ему было ужасно трудно.
Он провалился в тот год, помните? (Поворачивается к
Джиму и улыбается ему^ снисходительно и в то же время
с любовью. Хэтти возмущёна, а Джим лишь улыбается в
ответ.)
Джим. Да, дорогая, мне было очень трудно.
Элла. А выдержать экзаменыза _ юридическую школу Джим
так и не смог. Не смог ведь? (Ласково улыбается ему.)
X э т т и (резко). Нет, он смог бы. Он может. Если только вы да-
дите ему, он их одолеет.
Джим (сердясь). Хэтти!
Миссис Хэррис. Хэтти, попридержи свой язык!
Хэтти (мрачно). Простите.
Элла прижалась к Джиму, глядит на Хэтти с ненавистью.
Затем оглядывает комнату; увидев маску, вскрикивает.
Джим. Что с тобой, дорогая?
Элла (показывая на маску). Вон там... Господи, что это?
368

Хэтти. Это маска из Конго. (Подходит к этажерке и берет
маску.) Я уберу eej если хотите. Я думала, она понравит-
ся *ам. Это мой свадебный подарок Джиму.
Э л л а. Но что это?
Хэтти. В Африке эта маска служит моему народу во время
религиозных обрядов. Кроме того, это же прекрасное про-
изведение искусства. Ее сделал настоящий художник,
может, такой же великий, как ваш Микеланджело. (Пы-
тается вручить маску Элле.) Возьмите. Обратите внима-
ние — какая работа!
Элла (высокомерно). Не думайте, она ничуть не пугает меня.
(Смотрит на маску с отвращением.) Прекрасное произве-
дение? Знаете ли, у некоторых людей бывают странные
понятия о прекрасном. По-моему, она уродлива, глупа...
такие рожи часто строят дети. (С презрением хлопает ла-
донью по маске.) Гадость! Нечего глазеть на меня — я сме-
юсь над тобой! (Собирается водворить маску на место.)
Джим. Если она действует на тебя, мы перенесем ее в дру-
гую комнату.
Элла (пренебрежительно). Не нужно. Пусть будет здесь, я с
удовольствием буду смеяться над ней. (Вешает маску на
место и вдруг решительно поворачивается к Хэтти.) Джим
не собирается сдавать экзамены. Я не позволю ему.
Хэтти (взрываясь). Джим! Ты слышишь? Вот оно, кредо бе-
лых! Страх утратить свое превосходство над нами.
Элла {умоляюще). Джим... Скажи ей — пусть уйдет.
Джим (вне себя, сестре). Или ты уйдешь отсюда — или мы.
Миссис Хэррис (плача, обнимает Хэтти). Пойдем, дочка!
Пойдем.
Хэтти (спокойно). Да, мама. Уйдем.
Уходят.
Джим бросается в кресло и закрывает лицо руками. С ми-
нуту Элла неподвижно стоит около него. Растерянно огля-
369

бывает комнату, смотрит на портрет, на мебель, на Джи-
ма. Она старается освободиться от гнетущей тяжести.
На какое-то время это ей удается, и она становится
прежней Эллой; бросается на колени перед Джимом, до-
трагивается до его плеча.
Элла (нежно). Не надо, Джим! Не плачь! Ты вообразил, я
правда не позволю тебе держать экзамены? Ты не так
меня понял. Я очень хочу, чтобы ты их сдал, чтобы стал
адвокатом. Самым лучшим во всей стране. Я очень хочу,
чтобы ты показал этим лгунам и сплетникам, чтобы не
болтали за нашей спиной — за какого человека я вышла.
Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты белее всех белых.
Хочу, чтобы ты подымался все выше и выше — затоптал
бы их в грязь. Я люблю тебя, Джим. Люблю тебя... Ты
знаешь.
Джим (успокоившись, со счастливой улыбкой). Дорогая, на-
деюсь, я стану достойным тебя.
Хэтти (появляется в дверях; спокойно). Джим, мы уходим.
Элла. Нет. Не уходите.
Хэтти. Мы все равно собирались уйти. Это ваш дом — мамин
подарок вам, Джим.
Джим (пораженный). Но я не могу его принять. Куда же вы
уходите?
Хэтти. Мы сняли очень хорошую квартирку. (С гордостью и
укором.) В самом сердце Черного квартала. Будем жить
с нашим народом.
Джим (сердито). Вы с ума сошли! Я поговорю с мамой.
(Уходит.)
Элла и Хэтти обмениваются взглядами, полными ненави-
сти. Хэтти уходит.
Элла, все еще стоя на коленях, окидывает все вокруг
каким-то странным взглядом. Затем встает, подходит к
портрету отца Джима.
370

Элла (с издевкой). Это и есть его папаша! Вырядился, как
цирковая лошадь. Ничего не поделаешь. Это в крови. Не-
вежды. (Обращается к маске, пытаясь говорить насмеш-
ливо.) Хелло, ты! Не воображай — меня не запугаешь.
Я покажу тебе. Ничего он не сдаст, вот увидишь. Ничего,
даже если будет стараться тысячу лет. (Подходит к окну,
смотрит вниз на улицу и бормочет.) Одни негры, толь-
ко одни негры! (С внезапным волнением.) Нет, вот один
и белый! Боже, да это Шорти! (Распахивает окно и кри-
чит.) Шорти! Хелло, Шорти! (Высовывается из окна и ма-
шет рукой, с минуту смотрит вниз, отходит от окна к се-
редине комнаты, оглядываясь, куда бы спрятаться. Лицо
искажено страданием.) Ну и ну! Надо же! Наверно, не
слышал. Нет, слышал, конечно, слышал. Так кричать —
мертвый поднялся бы. А может, и не услышал — дети
галдят. И все же слышал! Просто не хотел тебя услышать!
Не хотел! Чтоб никто не подумал, что знаком со мной. Это
же так, зачем же я обманываю себя? Нет-нет! И что за
корысть не отвечать ему? Сам-то он кто? Что он такое,
скажите, бога ради? Сводник! Закоренелый мошенник! Не
слышал! Не захотел! Да-да, не захотел! Это правда, и ты
сама знаешь прекрасно. Перестань лгать себе, он прекрас-
но тебя слышал, но не захотел узнать тебя. Не хочет
знаться с тобой. Господи, даже он! Боится — старые
приятели подымут его на смех. Но почему же? Да ты
знаешь почему. Вышла замуж за... да-да, знаю за кого —
не хочу говорить, и так всем ясно. (Она в ужасе, пытает-
ся прийти в себя.) Перестань сейчас же! (Затем жалобно,
как испуганный ребенок.) Джим! Джим! Джим! Где ты?
Ты нужен мне, Джим! (Выбегает из комнаты.)

КАРТИНА ВТОРАЯ
Декорация первой сцены второго действия. Прошло пол-
года. Стены как-то осели, потолок навис; мебель, портрет,
маска кажутся для этой комнаты ^лишком громоздкими.
Вечер. За столом сидит Джим. Он погружен в изучение
книг по юриспруденции, стопкой ле!Шщи1сп^
Огромным физическим усилием заставляет себя сосредо-
точиться, отчего лицо его напоминает лицо бегуна у фи-
нища. Лоб покрыт испариной. Он без конца повторяет
вслух одну и ту же фразу, время от времени ударяя себя
кулаком по лбу* И все же, вопреки собственной воле, без
конца отвлекается, вздрагивает при каждом звуке, раз-
дающемся в других^комнатах или на улице; взгляд блуж-
^дает^и, наконец, позабыв о своих занятиях, он устрем-
ляет глаза на портьеру. Видно, он подавлен горем. Со сто-
ном захлопнув книгу, подходит к окну и, открыв его,
опускается на стул, положив руки на подоконник и скло-
нив на них голову. Он смотрит в темноту. Лицо его осве-
ч / щается фонарем, стоящим под окном на углу улицы.
Раздвигается портьера, и входит X э т ти,
Хэтти (видит, что брата нет за столом). Джим! (Заметив его.)
Ах, вот ты где? Что ты тут делаешь?
Джим (повернувшись к сестре). Отдыхаю. Мозги проветриваю.
(С натянутой улыбкой.) Приходится-таки попотеть над
этими юридическими книгами. (Стревогой.)_Как она?
Хэтти. Заснула^ Сейчас ей лучше побыть одной, и я ушла на
минутку. (Пауза.) Что доктор сказал тебе, Джим?
Джим. Ничего нового. Говорит —ей нужен покой^^отдьпс.
(С гдрёчью5 Но как это сделать, он не сказал. Не оста-
вил никакого рецепта. (Пауза.)
Хэтти. Джим, я думаю... Тебе надо уйти от нее... или ей от
тебя... на время. ~
372

Джим (вспылив). И ты, как этот_доктор. По вашему, все очень
легко_и просто. Сделай вот так, и все будет хорошо. А не
выходит! Жизнь не такая простая штука,— наша, во вся-
ком случае. (Пауза.) Мы не можем расстаться друг с дру-
гом. Нас связывают тысячи вещей, и одна из них огром-
на... (Пауза.) Если нужно, если ей будет лучше от это-
j "го, я уйду... расстанусь с ней... сделаю все решительно,
потому что люблю ее. Я даже покончу с собой...— выбро-
шусь из окна. Но я много думал и понял: ей будет го-
раздо хуже, если меня не будет рядом с ней! У нее в
U целом мире, кроме меня, никого нет. Я не обманываюсь,
не заблуждаюсь. Это действительно так. (Умоляюще.) Ты
разве не знаешь, что я прав?
Хэтти. Да, Джим, я знаю: дна любит тебя^_я_убрдилягь в этом.
Джим (искренне). Поэтому, что бы ни случилось, мьГ~до кон-
ца должны держаться друг друга и надеяться на лучшее.
(Пауза. Затем продолжает с надеждой,) Может быть, сей-
час у нее кризис. Он пройдет, она успокоится, и болезнь
больше не повторится. А я — как только стану адвока-
том — многого достигну. Подумай, мы оба свободны! Спра-
вились с нашей слабостью. Мы по-настоящему свободны-—
и можем быть счастливы и здесь и в любом месте. Она
о^дет^гордиться мною. Она не раз говорила, что будет
искренне гордиться мною.
Хэтти (отвернувшись от брата, чтобы скрыть свое волнение).
Джим, все так и будет, я уверена. Но тебе не надо пере-
утомляться. Ты чересчур много работаешь.
Д ж им!устало поднимается, идет к столу и садится). Да, знаю.
Но зато теперь я сдам все экзамены. У меня уже нет
этой проклятой неуверенности в себе. Я за год делают
больше, чем в юридической школе проходят за два. Это
ведь здорово, правда?
Хэтти (не очень уверенно). Конечно, Джим...
Джим (силы у него на исходе). Если б только справиться с
373

усталостью... Мне^очень трудно. Я измучился, совсем
не сплю. Думаю, думаю без конца. Толов1Г у мешГболит,
мысли жгут меня, жужжат как пчелы, летая взад и впе-
ред. Иногда, мне кажется, что я схожус ума.
Хэтти (внимательно наблюдавшая за братом, решается нако-
нец на откровенность). Джим, доктор не все тебе сказал.
Д ж им" (мрачно). Что же он утаилТ
Хэтти. Он сказал мне, что ты сам тоже того и гляди сва-
лишься, если не займешься св6й^¥дор6вьем.~~""~ "
Д ж им (утомленно). Пусть] Мне все равно. Может, если я за-
болею, ей станет лучше. На нее обрушилось слишком мно-
го невзгод! (Пытается улыбнуться.)
Хэтти (торопливо). Джим, умоляю: не вбивай это себе в го-
лову.
Джим. Я очень устал, и у меня плохое настроение, только и
всего.
Долгая пауза.
Хэтти. И еще кое-что я должна сказать тебе, Джим...
Джим (вяло). Что еще?
Хэтти. Доктор сказал, Элла, по-видимому, не .скоро попра-
вится.
Д ж им. Он и мне это говорил. Сказал: пройдет много времени,
прежде чем она вернется к нормальному состоянию. Что
же, надо набраться терпения.
Хэтти (медленно). На ее выздоровление надеяться нечего —
вот что он сказал.
Долгая пауза.
Джим (уклоняясь от прямого ответа)., Я приглашу к Элле дру-
гих докторов — настоящих специалистов. А этот"~просто
'старый дурак.
Хэтти. Будь благоразумным, Джим. Взгляни правде в гла-
за — и чем раньше, тем лучше.
374

Джим (с раздражением). Я лучше всякого доктора знаю, что с
Эллой. ~
Хэтти (настойчиво±._ Устрой—ее. в хороший санаторий, Джим.
Там она скорее поправится.
Джим. Никогда! Она там^умрет от стыда.
Хэтти. По крайней мере пусть она побудет в санатории, пока
ты не сдашь экаменов.
Джим. К черту экзамены!
Хэтти. Всего на шесть месяцев, Джим. Это не такая уж дол-
гая разлука.
Джим. Ты что, хочешь, чтобы мы расстались? (Встает; гнев-
но.) Уходи! Сейчас же уходи!
Хэтти (спокойно). Не уйду. (Резко^Нужно наконец, чтобы
кто-нибудь сказал тебе правду^ Только одна я решаюсь на
это. (Настороженно.)Скажи, _Дэким^ты слышал, что она
говорит в бреду? .
Джим (вздрогнув). Нет.
Хэтти. Неправда, Джим. Ты не мог не слышать, если, конеч-
но, не затыкал себе уши. Доктор сказал — у нее маниа-
кальное состояние... Оно может углубйтьсяГй этоопасно
для тебя7~Джим. Дальше так жить нельзя... Ты тоже кон-
чишь сумасшествием. Сегодня она металась и кричала:
«Черномазая! Черномазая!» Она кричала — ты отравил ее
и кожа у нее поэтому тоже становится черной.
Джим (с болью в голосе). Это она только тогда, когда не по-
мнит себя.
Хэтти. И потом она вдруг обругала меня проклятой черно-
мазой.
Джим. Не верю! Не могла она так сказать. Не могла!
Хэтти. Она сказала, и не один раз. (Мучительная пауза.) Она
скоро и тебя назовет так.
Джим (с душевной мукой). Эти слова вырвались против ее
воли. Она же не отвечает за то, что говорит.
375

Хэтти. Знаю, но это как раз не имеет значения. То, что она
сказала, у нее засело глубоко. И не выходит из головы.
Джим. Глубоко в сознании людей ее расы, но не у нее.
Хэтти. По-моему, это все равно. А в моем сознании, в со-
знании людей моей расы копится возмущение, Джим.
Я не могу больше терпеть. Не могу больше ухаживать за
ней. Я боюсь, за себя боюсь. Порой я способна убить ее,
чтобы освободить тебя. (Она больше не в силах спра-
виться с собой и начинает плакать.)
Долгая пауза.
Джим (печально). Да... Тебе лучше уйти от нас. Прощай.
Хэтти. Кто будет ухаживать за ней? Белая?
Джим. Элла не допустит к себе белую —умрет со стыда.
Я сам буду ходить за ней.
X э т т и. И бросишь заниматься?
Джим. Буду делать и то и другое.
Хэтти. Не сможешь, ты свалишься. Ты и сейчас выглядишь
ужасно, а это только начало.
Джим. Я все для нее сделаю. У нее никого нет, кроме меня.
Я докажу — я достоин ее. Она сможет гордиться мной.
Докажу, я действительно самый белый из всех белых.
Хэтти (уязвлена словами брата, с горечью и возмущением).
Так вот что она внушила тебе! Эх ты, слабовольный глу-
пец, предатель своей расы! И в благодарность она назо-
вет тебя грязным черномазым. Ты сам услышишь, она
проклинает тебя за то, что не может иметь ребенка.
Боится — ребенок будет черным.
Джим (в бешенстве). Замолчи!
Хэтти. Я скажу все, даже если ты убьешь меня. Отправь ее
в психиатрическую больницу, не то вы оба попадете в нее.
Джим (с диким смехом). Воображаешь, я страшусь этого?
Напротив,— может, нам будет там лучше. Может, нам по-
нравится там. Да, понравится. (Хохочет.)
376

Хэтти (испуганно). Джим!
Джим. Мы будем вместе! Можешь грозить мне геенной огнен-
ной—не страшно, если мы будем вместе. Для меня это
райское блаженство. (С бешенством.) Убирайся! Ты все
время стараешься разлучить нас. Уходи!
X э т т и. Я хочу тебе добра.
Джим. Не надо мне такого добра. Мне хорошо только с ней.
У меня нет никого, кроме нее. Пусть она зовет меня чер-
номазым! Пусть говорит: я самый белый из всех белых!
Я все для нее. Она все для меня. А ты убирайся — с твоей
дурацкой болтовней о белой и черной расе! Куда же де-
ваться просто людям? Для тебя все просто! Ты готова
запереть ее в сумасшедший дом и зашвырнуть ключи
подальше! (Вне себя.) Убирайся! Доктор еще остался —
он тоже собирается нас разлучить. Я захлопну дверь пе-
ред его носом, и мы с ней будем жить взаперти. Уби-
райся! Немедленно!..
Хэтти (в смятении). Джим!
Джим (мягко выпроваживает ее и захлопывает за ней дверь.
Устало). Уходи! Мне нужно заниматься. Нужно ухажи-
вать за Эллой. Буду делать и то и другое. Я все смогу
ради нее. (Садится за стол и, открыв книгу, снова начи-
нает однообразно повторять что-то из учебника, ударяя
себя кулаком по лбу.)
Бесшумно ступая босыми ногами, входит Элла. Поверх
ночной сорочки на ней надет красный халат. В правой
руке зажат кухонный нож. Она смотрит на Джима бе-
зумными глазами, крадется к нему. Услышав шорох,
Джим быстро вскакивает и поворачивается. Увидев Эллу,
он вскрикивает и хватает ее за руку. Она замирает.
Джим. Элла! Что с тобой? Боже мой! Ты собиралась убить
меня?
Элла молчит, он трясет ее за плечи.
377

Элла (жалобно), бни все бранили меня... Йе могу сказать как...
И вот, Джим, я схватила нож...
Джим. Смотри сюда — этот...
Элла (с испугом смотрит на нож). Где я? Я видела страшный
сон... Куда они все делись?.. Нет... как я сюда попала?
(Разражается плачем, как ребенок.) О Джим, никогда не
оставляй меня одну! Мне снятся такие ужасные сны,
Джим. Обещай, ты никуда от меня не уйдешь!
Джим. Обещаю, дорогая.
Элла (ребячливо). Я твоя маленькая девочка... а ты мой ста-
рый-старый дядюшка Джим. Ты не поиграешь со мной?
Джим. Конечно, дорогая. А теперь иди, ложись.
Элла (так же). Хорошо, дядя Джим.(Поворачивается к двери.)
Джим делает вид, что начинает читать.
(Смотрит на него; и вдруг говорит нормальным голосом.)
Ты очень много занимаешься, Джим?
Джим. Да, дорогая. Иди, ложись. Тебе надо отдохнуть, ты же
знаешь!
Элла (смотрит на него. В ней борются противоречивые чувст-
ва. Лицо внезапно искажается, становится злым, в глазах
появляется выражение ненависти. Она больше не может
сдержать себя и кричит). Проклятый черномазый! Черно-
мазый!..
Джим (вздрогнув, точно пронзенный болью). Элла! Ради бога!
Элла!..
Элла (придя в себя, поняв, что произошло нечто ужасное).
Джим! Джим! Почему ты на меня так смотришь!
Джим. Ты что мне сказала?
Элла (пытаясь вспомнить). Я... я сказала, помню... я сказала...
ты много занимаешься, Джим... Ты на это рассердился,
Джим?
Д ж и"*м. Нет, дорогая. Что ты! Иди, ложись.
378

Элла (покорно). Хорошо, Джим. (Скрывается за портьерами.)
Джим смотрит в пространство невидящим взглядом.
(Внезапно высовывает голову из-за портьер. Лицо ее сно-
ва безумно.) Черномазый! (Скрывается, и слышно, как
убегает, смеясь с чувством жестокого удовлетворения.)
Джим опускает голову, он потрясен, готов разрыдаться.
КАРТИН^ ТРЕТЬЯ
Спустя полгода. Весенний вечер. Только что село солнце.
В окно той же комнаты, где происходили и две предыду-
щие сцены, льется слабый сумеречный свет, освещая на
этажерке конголезскую маску. Признаки упадка и запу-
стения теперь еще заметнее, чем полгода назад; стены
облезли, потолок того и гляди обрушится. Мебель выгля-
дит еще более громоздкой. На письменном столе — сло-
женные одна на другую книги по юриспруденции.
Справа, осторожно ступая босыми ногами, входит Элла,
держа в руке кухонный нож. Вид ее вызывает сострада-
ние, она похудела, лицо измождено, красный халат гря-
зен и потрепан. Движения Эллы резки и порывисты, гла-
за горят безумным огнем. Она подозрительно оглядывает-
ся вокруг, затем подходит к этажерке и, подбоченясь, вы-
зывающе насмешливо, но не без страха глядит на конго-
лезскую маску.
Элла. Подожди, теперь я над тобой потешусь. (Доверительно.)
Он вообразил, что я заснула. Звал меня: «Элла, Элла»...
а я лежала с закрытыми глазами, притворилась, что
сплю, даже храпела немножко. Так и одурачила его!
(Смеется хриплым смехом.) Наконец-то он оставил меня
379

одну Первый раз за все эти месяцы. Й бы рада каждый
день с тобой разговаривать, да вот видишь — удалось
только сейчас. (С внезапной вспышкой злобы, подняв,
вверх нож.) А, черномазый, ты скалишь зубы? Как сме-
ешь смеяться надо мной? Забыл, кто ты? Так всегда с
вами бывает. Стоит хоть раз отнестись к вам хорошо, об-
ращаться с вами прилично, у вас тотчас голова кругом
пойдет. Вы сразу начинаете бог знает что воображать о
себе! Расхаживаете повсюду с важным видом. Просто на
улицу нельзя выйти, повсюду одни черномазые. Снуют
взад и вперед, скалят зубы, в школах учатся, думают —
они ровня белым. Экзамены всякие держат! (Останавли-
вается, вспоминая что-то, внезапно ее осеняет догадка.)
Так вот куда он ушел... На почту... Ждет письма из шко-
лы о том... Но почему же он так долго не возвращается?
(Жалобно зовет.) Джим! (С ужасом.) А вдруг он выдер-
жал? Вдруг выдержал? (В бешенстве.) Нет! Он не смогГ
Я убью его! Покончу с собой! (С угрозой, к конголезской
маске.) Это тебя надо»клясть за это! Тебя. Ну я тебе... (Умо-
ляюще.) Но для чего тебе это нужно^Для чего вредишь нам?
Я же не сделала тебе ничего плохого. Почему же ты нена-
видишь меня? Я вышла за него замуж, ты это помнишь?
Так оставь Джима в покое. А ты мешаешь ему быть сча-
стливым, счастливым со мной... Ну а мне почему не
даешь быть счастливой? Джим ведь белый, самый белый
из всех людей. Ты свалился к нам неизвестно откуда и
вмешиваешься в нашу жизнь. О, я черная! Черная! Как
уголь черная. Ты отравил меня! Я не могу смыть эту
черноту. Я ненавижу тебя, ненавижу! Оставь нас с Джи-
мом в покое, не мешай нам быть счастливыми. (Падает на
стул Джима, положив бессильные руки на стол.)
Медленно отворяется дверь, ведущая в переднюю, и появ-
ляется Джим. Ввалившиеся глаза его красны от бессон-
380

них ночей. Он выглядит подавленным и разбитым. Ё ру-
ках раскрытое письмо.
Джим (увидев Эллу, тихим, мертвым от усталости голосом).
Дорогая, я думал, ты спишь.
Элла (вздрагивает, резко поворачивается к мужу). Что это?
Ты получил письмо?
Джим (закрывает за собой дверь). Да. От экзаменационной ко-
миссии при корпорации адвокатов. Из Нью-Йорка, из
града благословенного! (Последние слова произносит едва
слышно, со смешком, в котором слышится ироническое
сострадание к самому себе.)
Элла (быстро, с гибкостью хищного зверя вскочив со стула и
держа за спиной нож, кричит со страхом, смешанным с
ненавистью). Значит, ты... Ты выдержал? Тебя приняли?
Джим (глядя на жену). Выдержал? Я? (Начинает хохотать
громко и звучно, как умеют хохотать негры, но в этом
смехе и горе и издевка над собой.) Господь с тобой, девоч-
ка! Как такая глупая мысль пришла тебе в голову? Сдал?
Я? Джим, Черный ворон? Чтобы негр, Джим Хэррис, стал
членом корпорации адвокатов? Да ты просто умерла бы
со смеху, если б такое случилось. Это же против закона
природы, закона людей, закона справедливости. Произо-
шло бы землетрясение и катастрофы, на человечество об-
рушились бы семь казней египетских, чудовища сожрали
бы все деньги в банках! Начался бы новый всемирный
потоп, погасло б солнце. Бога сбросили б с небесного пре-
стола, и в мире воцарился б дьявол. (Громко и злобно хо-
хочет.)
Элла (с прояснившимся лицом). Так, значит, ты не прошел?
Джитл (в изнеможении, глупо смеется). Ну, разумеется, нет!
Нет, конечно!
Элла (с радостным криком швыряет со стола все книги, хва-
тает Джима за руки и, как девчонка, весело приплясыва-
381

ет). Джим, я это знала! Я знала, ты провалишься! Я рада.
Я так счастлива. Ты по-прежнему мой дядюшка Джим, я
рада, рада!
Джим смотрит на нее сначала удивленно, потом с ненави-
стью. Она танцует вокруг него. Джим, сжимая кулаки,
наблюдает за ней.
(Остановившись перед маской, торжествующе кричит.)
Получай! Что я тебе говорила? Говорила — потешусь над
тобой? (Начинает дико хохотать; хватает маску, кладет
посередине стола и ножом пригвождает ее к нему.) На!
Теперь кто из нас над кем смеется!
Джим (с налившимися кровью глазами, хрипло). Дьявол! Бе-
лая дьяволица! (Со страшным криком подымает над ней
кулак.) Дьяволица!
Элла (смотрит на мужа глазами, полными ужаса). Джим!
При звуке ее голоса он овладевает собой, руки бессильно
падают, голова опускается вниз.
(Дрожащим пальцем показывает на маску.) Теперь все в
порядке, Джим. Она мертва. Дьявол мертв. Видишь. А ес-
ли бы ты выдержал экзамен, он остался бы в живых. Тог-
да он вселился бы в тебя. И мне пришлось бы убить тебя,
понимаешь? Не то он убил бы меня. А вот теперь я его
прикончила! (Похлопывает мужа по руке.) Поэтому тебе
нечего бояться.
Джим (устало). Дай я сяду, Элла. Я устал. Я столько времени
совсем не спал. (Опускается на стул около стола.)
Элла (садится около него на пол и берет его за руку; лицо у
нее хорошеет, становясь по-детски ч счастливым). Знаю,
Джим. Это из-за меня. Я не давала тебе уснуть. Думала —
если он выспится, он поверит в себя и обязательно сдаст
экзамены. И тогда восторжествует дьявол!
Джим (со стоном). Не надо, дорогая.
382

Элла (с ребячливым смехом). Знаешь, зачем я таскала с собой
этот нож? (Нахмурясь.) Я пугала тебя, чтоб ты не спал,
чтоб не мог заниматься.
Джим. Я не боялся, что ты убьешь меня. Я боялся другого.
Все думал — что они потом сделают с тобой!
Пауза.
Элла (ребячливо). А господь простит меня, Джим?
Джим. Может быть. Он, может, и простит тебе то, что ты сде-
лала мне. Может, простит мне то, что я сделал тебе. Но
как он себе простит, этого я не понимаю.
Элла. Я молилась, очень много молилась. Ты уходил на эк-
замен, я оставалась с сиделкой, закрывала глаза, прит-
ворялась, будто сплю. А я молилась: господи, не дай
Джиму выдержать.
Джим (с рыданьем). Не надо, дорогая, не надо. Ты делаешь
мне больно.
Элла (испуганно). Что ты, Джим? Где? (Пауза.) Я больна,
Джим. Знаешь, долго я не проживу.
Джим (просто). Тогда и я умру. Когда-нибудь... где-то там,
может, мы будем счастливее. Но я хотел... здесь, в этой
жизни... доказать тебе и себе... Стать полноправным чле-
ном адвокатской корпорации... чтобы ты могла гордиться
мной. (Замолкает, готовый вот-вот разразиться слезами.)
Элла (бодро). Но, Джим, все позади. Теперь все будет хорошо.
(Щебеча.) Я снова твоя девочка, Джим... а ты мой маль-
чик. Помнишь, как раньше, мы тогда были влюблены
друг в друга. Я вымажу лицо ваксой — буду черной, как
негритянка. А ты намажься мелом — и у тебя будет бе-
лая кожа. Помнишь, мы делали так раньше? Давай поиг-
раем снова в шарики, хочешь? Но не всегда ты будешь
мальчиком, иногда ты будешь старым дядюшкой Джи-
мом. Хорошо, Джим?
Джим (соглашаясь с ней). Хорошо, голубка.
383

длла. Ведь у меня никого нет, только один ты! И я люблю
тебя. (Нежно и благодарно Целует его руку.)
Джим (бросаясь на колени и поднимая к небу сверкающие
глаза; с просветленным лицом.) Господи, прости меня, гос-
/ поди. Помоги, мне. стать достойны ее! (Плачет, охвачен-
ный религиозным экстазом.) Прости мне_мое богохульство,
господа! В горниле страданий очисть меня от себялюбия.
Помоги стат^^рсгой^^ ты да-
руешь мне взамен женщины, KQTPpyrojipH3jbiBaeiiib к себе.
Элла (вскакивая с колен, взволнованно). Не плачь, Джим!
Не надо! Осталось очень мало времени, а мне хочется по-
играть. Нет, ты не старый дядюшка Джим. Ты мой ма-
ленький мальчик. Знаешь, куколкой-Краснощечкой бу-
дешь ты, а я Джимом Черным вороном. Давай же по-
играем!
Джим (все еще страшно взволнован). Милая... Милая моя^я
буду играть с тобой у самых врат царства небесного!
Элла, смеясь, тянет его за руку, пытаясь пШнять~с~колен.
Занавее
1923

вь под вязами
ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод
Ф. КРЫМКО и Н. ШАХБАЗОВА
оЛюбо
13 О'Нил, т. I

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЭФРАИМ КЭБОТ.
СИМЕОН ]
ПИТЕР I его сыновья.
ЭБИН I
АББИ ПАТНЭМ.
ДЕВУШКА.
СКРИПАЧ.
ШЕРИФ.
ФЕРМЕРЫ-СОСЕДИ.
Действие происходит в Новой Англии на ферме Эфраима
Кэбота в 1850 году. Перед домом — каменная стена с дере-
вянными воротами, за которыми — дорога в деревню. Дом
еще в хорошем состоянии, поблекли лишь ставни, выкра-
шенные когда-то в зеленый цвет, да посерели стены
от времени и непогоды. По обе стороны дома — два ог-
ромных вяза, они распростерли свои ветви над домом, как
бы защищая его и подавляя одновременно. В них есть
что-то от изнуряющей ревности, от эгоистической мате-
ринской любви. От каждодневного общения с обитателя-
ми дома в них появилось нечто человеческое. В ясную
13*
387

безветренную погоду они напоминают женщин, которые
устало склонились над крышей и сушат волосы под лу-
чами солнца. Когда же идет дождь — их слезы монотон-
но капают на крышу и, скатываясь вниз, исчезают в
гальке.
Тропинка от ворот, огибая правый угол, ведет к узкому
крыльцу. На втором этаже два окна — там спальни Эф-
раима Кэбота и его сыновей; на первом этаже — два окна
побольше: кухня и гостиная. Шторы в гостиной всегда
опущены.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Начало лета 1850 года. Все застыло в безветрии. В небе
полыхает закат. Лучи уходящего солнца огнем зажгли
верхушки вязов, но дом, укрытый их ветвями, выгля-
дит мрачным и призрачным.
Открывается дверь, и появляется Э бин; спустившись с
крыльца, он останавливается и смотрит направо на доро-
гу. В руке у него колокол, которым он оглушительно
звонит. Перестав звонить, поднимает голову и в каком-то
недоуменном благоговении долго смотрит на небо.
Э б и н. Господи, до чего кр.-.-яио!
Ему двадцать пять лет. Он высок, мускулист, у него прият-
ное с правильными чертами лицо, выражающее непокор-
ность и настороженность. Взгляд черных глаз напомина-
ет взгляд загнанного, но не покорившегося зверя. Каж-
дый день ему представляется клеткой, из которой он не в
состоянии вырваться. У него черные усы и небольшая,
чуть вьющаяся бородка. На нем грубая одежда фермера.
Насмотревшись на закат и хмуро оглядевшись вокруг, он
с остервенением плюет на землю и уходит в дом. С поле-
вых работ возвращаются Симеон и Питер. Они зна-
чительно старше своего сводного брата — Симеону три-
дцать девять лет, Питеру тридцать семь. Братья тако-
го же высокого роста, крепко сколочены, широкоплечи и
389

'Тяжеловесны; на вид они простоватее, грубее Эбина, НФ
хитрее и практичнее. Многолетний физический труд не-
сколько ссутулил их. С ног до головы испачканные землей,
пропахшие ею, они тяжело ступают в своих тяжелых бо-
тинках, к которым прилипли комья грязи. Остановившись
у дома, братья поднимают головы и смотрят на небо, опи-
раясь на мотыги. Жестокое выражение их лиц смягчается.
Симеон (восхищенно). Как полыхает!
Питер. Да.
Симеон (как бы думая о своем). Восемнадцать лет проле-
тело.
Питер. Чего?
Симеон. Восемнадцать лет, как Джен умерла, жена моя.
Питер. Я и забыл.
Симеон. А я вот не могу; все вспоминаю да вспоминаю. Тос-
ка грызет. Волосы какие у нее были длинные-предлин-
ные, как лошадиный хвост, и желтые-желтые, чистое зо-
лото.
Питер (безразлично). Да, преставилась. (Молчание.) А на
Западе, золото, Сим, золото.
Симеон (все еще любуясь закатом, отрешенно). В небесах-то
как полыхает.
Питер. По всему, это —знак! (Воодушевляясь.) Золото на не-
бе—золото на Западе; золотые врата. Калифорния... Зо-
лотой Запад — золотые россыпи, Сим!
Симеон (в свою очередь воодушевляясь). Говорят, там золо-
то под ногами — только подбирай. Прямо сокровище Со-
ломона.
Еще некоторое время оба смотрят на небо, затем опускают
головы.
Питер (с горечью). А здесь же — камень на камне: что зем-
ля, что стены. Год за годом возводим их для него — я,
ты, Эбин. И все для того, чтобы он замуровал нас в них!
390

Симеон. Мы вкалываем, силы тратим, годы! Холим sty прСн
клятую землю. (Злобно топает ногой.) И все ради его до-
ходов.
Питер. Если бы мы холили ее в Калифорнии — в каждой бо-
розде отваливали бы по слитку золота!
Симеон. Калифорния далеко; почти на другом краю земли.
А все же надо прикинуть...
Питер. Мне было бы нелегко бросить все эт©, где каждый
клочок земли полит нашим потом!
Сидят в раздумье. Э бин выглядывает из окна кухни,
прислушивается.
Симеон. Э-хе-хе! Может, он того... помрет скоро.
Питер. Кто знает?!
С и м е о н. А может, он уже... помер?
Питер. Трудно сказать...
Симеон. Уж два месяца, как от него ни слуху ни духу.
Питер. Вот в такой же вечер он и уехал. Ни с того ни с сего
подхватился, и прямо на Запад... Что-то тут неладно...
Он никогда не уезжал, разве что в деревню. Тридцать лет,
а то и больше не покидал он ферму. С самой женитьбы на
матери Эбина. (После паузы, зло.) А что если объявить его
сумасшедшим? Суд признал бы.
Симеон. Он быстро всех судей скрутит. И труда ему не соста-
вит. Они ни за что не поверят, что он сумасшедший. Нет,
придется ждать, пока помрет.
Э б и н (со злорадной усмешкой). Чти отца своего!
Симеон и Питер, вздрогнув, смотрят на брата.
(Ухмыляется; затем мрачно.) Я молюсь, чтобы он умер.
Симеон и Питер продолжают в изумлении смотреть на
Эбина.
(Как ни в чем не бывало.) Ужин готов.
391

Симеон и Питер (вместе). Эх-эх!
Эбин (глядя на закат). До чего красиво, господи!
Симеон и Питер (вместе). Золото — там. На Западе.
Эбин. Где — там?
Симеон и Питер (вместе). В Калифорнии!
Эбин. Ха! (Сжотрит на них отсутствующим взглядом, затем
медленно.) Ну ладно. Ужин стыиет. (Скрывается на кух-
не.)
Симеон (облизывая пересохшие губы). Я голоден.
Питер. Копченой свининой пахнет.
Симеон. Свинина — это хорошо.
Питер. Свинина есть свинина!
Они идут, задевая друг друга, плечо к плечу, как два во-
ла, которые торопятся в хлев — к отдыху и корму. Оги-
бают дом справа и скрываются; слышен скрип открыва-
емой двери.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Гаснет закат, наступают сумерки.
Видна кухня, посередине стол, сколоченный из сосновых
досок, на нем три тарелки, свеча, буханка хлеба и кув-
шин с водой. Четыре грубых деревянных стула. В правом
дальнем углу плита, в центре задней стены плакат, на ко-
тором изображен корабль и напечатано крупным шриф-
том: «Калифорния». Посуда развешена на гвоздях, вби-
тых в стену. Чисто, прибрано, но чистота эта — казармен-
ная, не домашняя, здесь не чувствуется женской руки.
Симеон и Питер, протиснувшись на кухню, груз-
но опускаются на стулья. Эбин берет с плиты отвар-
ной картофель со свининой, ставит на стол и присоединя-
ется к ним. Все трое едят, не произнося ни слова. Симеон
392

и Питер — торопливо, как звери, Эбин — нехотя, без ап-
петита, изредка бросая на них неприязненные взгляды.
Симеон (неожиданно обращается к Эбину). Послушай!
Ты не должен о нем так говорить.
Питер. Ты несправедлив.
Эбин. Что говорить?
Симеон. Ну молиться, чтобы он умер.
Эбин. А вы разве не молитесь?
Молчание.
Питер. Послушай! Он наш отец.
Эбин (яростно). Но не мой!
Симеон. Вот ты — разве ты разрешил бы говорить о твоей
матери такое, а?
Грубо ухмыляются.
Эбин (побледнев). С ним у меня нет ничего общего, а у не-
го — со мной.
Питер. Подожди, доживешь до его лет.
Эбин. Я — в маму! Каждой каплей крови.
Симеон и Питер смотрят на Эбина с равнодушным любо-
пытством.
Питер (как бы вспоминая). Слов нет, она была добрая и ко
мне и к Симу. Она была доброй мачехой.
Симеон. Она была добра ко всем.
Эбин (встает и в смущении неловко кланяется каждому
из них). Спасибо на добром слове. Большое спасибо. (Са-
дится.)
Питер (после молчания). Она и к нему была добра.
Эбин (резко). И в знак признательности он убил ее!
Симеон (философски). Никто никого не убивает. Убивают
обстоятельства. Вот кто!
393

Эбин. Старик загнал ее до смерти.
Питер. Он и себя загоняет до смерти. И меня, и Сима, и тебя.
Но все мы, как видишь, живы. Еще.
Симеон. Его что-то толкает на это.
Эбин. Когда-нибудь он ответит мне за все! (Усмехнувшись.)
Интересно, что же это за загадочное «что-то», которое
толкает его?
Симеон. Понять трудно.
Эбин. Может, его толкает то же, что вас толкает в Калифор-
нию?
Симеон и Питер смотрят на него с удивлением.
Но никуда-то вы не уедете! Ни за каким золотом!
Питер. Кто знает!
Эбин. Где вы денег-то на дорогу достанете?
Питер. Мы можем и пешком. Если сложить все, что мы на
этой форме отшагали, до луны хватило бы!
Эбин. Вы не пройдете и половины пути, как индейцы с вас
скальпы снимут.
Симеон (с мрачным юмором). Да мы сами с любого снимем!
Эбин (упрямо). Никуда вы не уедете, ждать будете, пока он
умрет, чтобы получить свою долю.
Симеон (после молчания). Мы имеем на нее право. .
Питер. Две трети принадлежат нам.
Эбин (вскакивает). Вам ничего здесь не принадлежит. Это
ферма моей матери. Не он ли у нее ее оттяпал. Мать уме-
рла, и теперь ферма моя.
Симеон. Ты расскажи об этом старику, когда он объявится,
ставлю доллар — он от смеха надорвется. (Смеется; смех
его похож на лай.)
Питер (смеется, подражая брату). Ха-ха-ха!
Симеон. Что ты имеешь против нас, Эбин? Ты таишь на
нас злобу, по глазам вижу — давно таишь.
П и те р. Да, да!
ЗИ

Эбин. Может, и таю. (Резко.) Почему вы всегда стояли в сто-
роне, когда он заставлял надрываться ее? Почему у вас
никогда не возникало желания защитить ее? Отплатить
за то добро, что она для вас делала?
Симеон и Питер во все глаза смотрят на Эбина.
Симеон (после молчания). Ну, Эбин, а скотину поить ведь
надо было!
П и т е р. А плотничать!
Симеон. Пахать!
Ц и т е р. Убирать сено!
Симеон. Раскидывать навоз!
Питер. Полоть!
Симеон. Подрезать деревья!
Питер. Доить коров!
Эбин (кричит). И возводить стену... камень за камнем... воз-
водить, пока не окаменеют ваши сердца!
Симеон. Нам некогда было встревать в чужие дела.
Питер. Ты сам был достаточно взрослым, когда она умерла,—
чего сидел сложа руки?
Эбин. Я тогда не понимал, что к чему. Это уже потом я ура-
зумел, — после того как ее не стало. (Пауза.) О, я теперь
понимаю ее, я на своей шкуре испытал ее страдания. Она
приходит ко мне и днем и ночью, — что бы я ни делал.
Варю ли картошку, жарю ли свинину, пеку пироги, раз-
вожу огонь, выгребаю золу — она приходит, чтобы помочь
мне. И стоит у плиты, глаза ее слезятся от дыма и чада,
она плачет кровавыми слезами точно так же, как плакала
при жизни. Она не может спокойно лежать там, в моги-
ле,— она не привыкла отдыхать.
Симеон. Она никогда ни на что не жаловалась.
Эбин. Она слишком уставала. У нее не оставалось времени,
чтобы жаловаться. Вот что он сделал! (Мстительно.) Но
рано или поздно я выскажу ему все, что о нем думаю, я
395

буду кричать во весь голос! Мама еще отдохнет в могиле!
(Садится и замолкает.)
Вновь Симеон и Питер смотрят на Эбина с нескрываемым
любопытством.
Питер (после молчания). Как думаешь, Сим, какого дьявола
он уехал?
Симеон. А черт его знает! Я возвращался с поля — вижу,
выезжает из ворот. Лошадь надраена, сам одет с иголочки,
щелкает языком, размахивает хлыстом. Хорошо помню —
я заканчивал пахать, это в мае было, весной. Он поехал
прямо на запад, навстречу золотому закату. «Куда соб-
рался, отец?!» — кричу ему. Он придержал лошадь, по-
смотрел в мою сторону, глаза сверкнули змеиным блес-
ком. Я даже подумал, что он того... пьян. «Не вздумайте
бежать, пока не вернусь», — сказал он.
Питер. Вот удивился бы, если бы знал, что мы хотим удрать
в Калифорнию!
Симеон. Я ничего не ответил. А он посмотрел на меня как-
то странно, устало и сказал: «Каждый день я слышу, как
куры кудахчут и петухи орут. Я слышу, как коровы то-
мятся в ожидании, как все оживилось, и я больше этого
выдержать не могу. Весной я чувствую себя проклятым.
Я — как старый орешник, который скоро пойдет на дро-
ва». Наверно, во взгляде у меня появилась надежда, по-
тому что он добавил зло: «Ну-ну, не радуйтесь, я еще
жив. Я поклялся прожить сто лет, и я проживу — назло
всем. А сейчас, подобно пророкам, отправляюсь узнать
промысел божий, уготованный мне весной. Давай-ка тру-
дись», — сказал он еще и тронулся, что-то напевая. Я бы
задержал его, если бы знал, что он трезв.
Э б и н (с издевкой). Так уж и задержал бы! Ты боишься его.
Он сильнее вас обоих.
Питер. Ну а ты? Ты что — Самсон?
396

Э б и н. Я буду сильным. Я чувствую, как с каждым днем ста-
новлюсь сильнее и сильнее, в конце концов сила про-
рвется наружу. (Встает, надевает пальто, шляпу.)
Братья наблюдают за ним, перемигиваясь.
(Глядя в сторону.) Я ненадолго. Вернусь.
Питер. В деревню?
Симеон. К Минни?
Э б и н (с вызовом). Да.
Питер (насмешливо). Нашел потаскушку.
Симеон (Питеру). Слышал? Сила растет в нем! Похоть в тебе
растет, вот что.
Э б и н. Минни красива!
Питер. Была красива! Лет двадцать назад.
Симеон. Кто угодно помолодеет, если изведет столько кра-
сок. Ей лет сорок, чтоб не соврать.
Э б и н. Нет еще!
Питер. Если не сорок, то около того.
Э б и н (с отчаянием). А ты откуда знаешь?
Питер. Все знают, если на то пошло, Сим знал ее, да и я
потом...
Симеон. И отец может тебе порассказать кое-что. Он был
первым.
Э б и н. Отец?
Симеон (ухмыляясь). Да! Мы во всем его наследники!
Э б и н (еле сдерживая себя). Более того, перещеголяли. (Рас-
пахивает дверь.) Я ей сейчас покажу!
Симеон (Питеру, подмигивая). Передумаешь, пока добежишь.
Вон вечер какой! В такой вечер только целоваться!
Питер. Передумает, как пить дать.
Симеон и Питер ржут. Эбин выбегает, хлопнув дверью.
Сбежав с крыльца и обогнув угол дома, останавливается
у ворот, смотрит на небо.
397

Симеон. Весь в старика.
Питер. Точная копия!
Симеон. Они перегрызут друг другу горло.
Питер. Да! (Пауза. С тоской.) Может, через год мы уже будем
в Калифорнии.
Симеон. Возможно. (Потягивается, зевает.) Идем спать. (Га-
сит свечу.)
Братья уходят.
Эбин (простирая руки к небу),' Сколько звезд, господи! Вон
сверкает моя звезда, а вон там — его, и Симеона, и Пите-
ра, а там, вдали — Минни. И все мы — на одном небо-
склоне. Что, если я и впрямь поцелую ее. Она ласкова,
как сегодняшняя ночь, глаза ее как звезды, у нее горячие
губы, нежные руки, и пахнет она, как свежевспаханное
поле. Она прекрасна, господи! Она прекрасна, и мне нет
дела — грешила ли она до меня и с кем грешила. Разве
грех не сладостен и каждый из нас разве не грешен пе-
ред тобой, господи? (Уходит по дороге.)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Предрассветная тьма. Слева появляется Эбин. Ухмыля-
ясь и что-то бурча себе под нос, направляется к крыльцу.
Эбин. Проклятый старый сквалыга! (Слышно, как он вошел в
дом, поднялся по лестнице и стучится в спальню братьев.)
Проснитесь!
Симеон (спросонья). Кто там?
Дверь распахивается, Эбин входит со свечой в руке. Ос-
вещается комната с покатым потолком. Она такая низ-
кая, что только у задней стены можно стоять, выпрямив-
шись во весь рост. Впереди большой топчан Симеона и
Питера. Позади ложе Эбина.
398

Эбин (улыбается блаженно и похотливо). Это я!
Питер (зло). Какого черта...
Эбин. Ха! У меня есть кое-какие новости для вас.
Симеон (сердито). Мог бы их попридержать до утра.
Эбин. Да и так утро! Послушайте! Он снова женился.
Симеон и Питер (вместе). Кто? Отец?
Эбин. Взял себе особу лет этак тридцати пяти. Красивая, го-
ворят.
Симеон (потрясен новостью). Брехня!
Питер. Кто тебе наболтал?
Симеон. Тебя разыграли, должно быть.
Эбин. За кого ты меня принимаешь? Вся деревня говорит!
Эту новость принес проповедник из Нью-Довера. Наша
новая мамаша из Нью-Довера, вот он все и знает. Он и
сказал нашему проповеднику, что старик там женился.
Питер (ошеломлен). Ну и ну!
Симеон (вторя брату.) Ну и ну!
Эбин (садится на кровать; с ненавистью). Разве он не порож-
денье ада? Это все назло нам — проклятый старый осел!
Питер (задумчиво). Да... Теперь все перейдет ей.
Симеон. Точно. (Понуро.) Ну что ж, если так...
Питер (быстро). Видит бог—'-так, Сим. А в Калифорнии —
золото. Незачем нам тут оставаться, Сим.
Симеон. Я как раз об этом и думаю. (Решительно.) А что,
если сегодня же утром и отправимся? А? Чего тянуть?
Питер. Меня это устраивает.
Эбин. Вы, наверно, пешком хотите?!
Симеон (с издевкой). Мы с большей охотой полетели бы, ес-
ли бы ты одолжил нам крылья.
Эбин. Но лучше всего, пожалуй, на пароходе. Не так ли? (Из-
влекает из кармана помятый лист бумаги.) Подпишите
это, и сможете отправиться на пароход. Я давно загото-
вил эту бумагу на случай, если вы соберетесь на Запад.
399

Каждый из вас получит по триста долларов, если вы сог-
ласны свою долю продать мне. Ну?
Симеон и Питер с недоверием смотрят на бумагу. Мол-
чание.
Симеон (озадаченный). Если он женился, то ферма...
Питер. Пусть он лучше скажет — откуда у него столько де-
нег?
Эбин (наигранно). А я знаю, где они спрятаны. Давно знаю,
мне еще мама сказала. Она знала, где они лежат. Это ее
деньги, от ее фермы, он припрятал их от матери. По пра-
ву они мои теперь!
Питер. Так где ж они спрятаны?
Эбин (задиристо). Ха! Там, где без меня вам не найти. Мама
однажды проследила за ним, а то так бы и не узнала...
Пауза. Все трое обмениваются недоверчивыми взглядами.
Ну так как?
Симеон. Не знаю.
Питер. Не знаю.
Симеон (смотрит в окно). Светает.
Питер. Пока что разведи огонь, Эбин.
Симеон. И дай чего-нибудь пожрать.
Эбин (с наигранной сердечностью). За этим дело не станет.
С пустым желудком топать в Калифорнию трудно. (Идет
к двери и многозначительно добавляет.) Но вам не обяза-
тельно топать, вы можете и пароходом. Все зависит от
вас. (Останавливается в дверях и ждет.)
Братья смотрят на него.
Симеон (подозрительно). А где ты пропадал всю ночь?
Эбин (с вызовом). У Минни! (Размеренно.) Шел и помышлял
сначала только так — о поцелуйчиках, а как вспомнил,
что вы тут мне про него и про нее наговорили, — ну, ду-
400

маю, Минни, покажу я тебе! Добрался до деревни — тут-
то мне и преподнесли эти новостишки. Как узнал — совсем
осатанел и бросился бежать к ней, уже ни о чем не думая.
(Прерывается. Затем нерешительно, но еще более вызы-
вающе.) Увидел ее и не поцеловал, не отколотил... Ревел,
как телок, и ругался. Был как бешеный... Она совсем
струхнула... а я сгреб ее, и она стала моей. (Гордо.) Я взял
ее. Она могла быть ваша, его, но теперь она моя.
Симеон (сухо). Влюбился, что ли?
Эбин (высокомерно). Любовь! Этого мне еще не хватало!
Питер (подмигивает Симеону). Я так думаю — он тоже соб-
рался жениться.
Симеон. Что ж, она будет преданной женой для всех сразу!
Симеон и Питер ржут.
Эбин. А мне-то что, была б пожарче да поласковей. Главное,
что она не его, а моя! (Уходя, задерживается в дверях;
протестующе.) Не такая уж она пропащая,— есть куда ху-
же, держу пари. Поглядим на эту корову, которую старик
подцепил. Уж она-то переплюнет Минни, попомните меня!
Симеон (вдруг). А может, ты и ее тоже того...
Питер. Ха! (Гнусно хохочет.)
Эбин (плюет от омерзения). Тьфу! Ее... здесь... когда он будет
спать с этой... и обкрадывать ферму моей матери! Да я
уж скорее вонючку или гадюку поцелую. (Уходит.)
Симеон и Питер подозрительно смотрят Эбину вслед, при-
слушиваются к его удаляющимся шагам. Пауза.
Питер. Пошел разводить огонь.
Симеон. Я бы предпочел смыться в Калифорнию, но...
Питер. Не выдумка ли это Минни? Не она ль его надоумила...
Симеон. Может, все это вранье насчет женитьбы. Лучше уж
подождать и поглядеть на новобрачную.
401

Питер. Пока сами не убедимся, и подписывать ничего не
будем.
Симеон, Да и насчет денег надо еще проверить! (Улыбается.)
Ну а если старик и впрямь подцепил, продадим Эбину то,
чего у нас никогда и не было.
Питер. Поживем — увидим. (Неожиданно разбушевавшись.) И
пока он не вернется, — палец о палец не ударим! Пусть
Эбин убивается, если хочет. Будем есть, пить и отдыхать
вволю. И ко всем чертям эту проклятую ферму.
Симеон. Черт возьми, мы заслужили отдых! Хоть раз по-
играем в богачей. Буду валяться в постели до самого зав-
трака.
Питер. Пока стол не накроют.
Симеон (после молчания, задумчиво). Какая она, наша новая
мамаша? Как ты думаешь? Такая, как говорит Эбин? А?
Питер. Похоже!
Симеон. Тогда пусть она окажется дьяволом в юбке, чтоб ему
захотелось поскорее помереть и провалиться в ад, где
ему будет спокойнее.
Питер (с жаром). Аминь!
Симеон (подражая отцу). «А сейчас, подобно пророкам, от-
правляюсь узнать промысел божий, уготованный мне вес-
ной...». Готов поспорить, он уже тогда знал, что отправля-
ется блудить, вонючий лицемер...
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Кухня. Предрассветная синь. На столе зажженная свеча.
Симеон и Питер заканчивают завтрак. Эбин си-
дит задумавшись, к еде он не притрагивался.
Питер (взглянув на Эбина, с некоторым раздражением). Ду-
май не думай — что толку!
Симеон (с издевкой). Похоть покою не дает.
402

Питер. А Минни — что, у тебя первая?
Эбин (зло). Не твое дело! (Пауза.) Я о старике думаю. Сдается
мне, что он близко где-то. Я чувствую, как чувству-
ешь приближение малярийного озноба.
Питер. Если он и появится, то не в такую рань.
Симеон. Как сказать! Может, он задумал поймать нас врас-
плох. Посмотреть, чем мы тут занимаемся.
Питер (инстинктивно поднимается со стула). Надо идти.
Симеон встает вслед за Питером. Оба тащатся к двери, но
спохватываются.
Симеон. Дурак ты, Пит. А я и того хуже. Пусть видит, что
мы не работаем.
Возвращаются к столу.
Питер. Правильно. Ну его к черту, пусть посмотрит, чем мы
тут занимаемся.
Садятся. Эбин во все глаза смотрит то на Симеона, то на
Питера.
Симеон (Эбину). Провались все пропадом!
Питер. Нечего вкалывать да пресмыкаться перед ним. Пусть
катится ко всем чертям!
Симеон (Эбину). Ты говорил, что хотел бы быть единствен-
ным хозяином тут, — что же, можешь стать!
Питер. Вон коровы надрываются. Сходи лучше подои.
Эбин (радостно). А вы что —согласны подписать бумагу? Да?
Симеон (сухд). Может быть.
Питер. Может быть.
Симеон. Нам надо обдумать. (Повелительно.) А ты лучше иди
потрудись.
Эбин (возбужденно). Теперь это опять мамина ферма! И моя!
Мои коровы! Я буду сам, своими руками доить их! (Ухо-
дит через дверь в глубине.)
403

Симеон (после молчания). Вылитый отец.
Питер. Копия.
Си м еон. Они перегрызут друг друга. Как собаки.
Эбин выходит на крыльцо, огибает угол дома. Небо начи-
нает розоветь.
Эбин (останавливается у ворот и смотрит вокруг жадным и
восхищенным взглядом). Красиво, черт возьми! До чего
красиво! (Поднимает глаза — будто бросая вызов небу.)
Моя ферма, слышишь? Моя! (Поворачивается и идет
вглубь, к коровнику.)
Симеон и Питер закуривают трубки.
Симеон (кладет ноги в грязных ботинках на стол, откиды-
вается на спинку стула и глубоко затягивается). А все же
здесь здорово!
Питер. Да. (Подражает действиям брата.)
Пауза. Оба вздыхают.
Симеон (вдруг). А ведь он никогда не умел доить коров!
Питер (фыркнув). У него руки похожи на копыта.
Пауза.
Симеон. Ну-ка, достань-ка ту бутыль. Глотнем, что ли! Что-то
внутри сосет!
Питер. Это мысль! (Берет с полки бутыль, два стакана и
наливает виски.) За золото в Калифорнии.
С и м е о н. За удачу!
Они пьют, отдуваются, вздыхают, убирают ноги со стола.
Питер. Что-то не действует.
Симеон. Никогда так рано мы не прикладывались!
Молчание. Им явно не по себе.
404

Питер. Душно что-то тут!
Симеон (с облегчением). Пойдем подышим!
Они выходят, огибают дом, останавливаются у ворот и,
онемев от восторга, смотрят на небо.
Питер. Красиво!
Симеон. Да.
Питер. Солнце, как и мы, спешит на золотой Запад.
Симеон (не в силах скрыть охватившее его вдруг волнение).
Может, это последнее наше утро здесь.
Питер. Да, может быть!
Симеон (топнув ногой по земле и обращаясь к ней). Тридцать
лет я питал тебя своим потом и кровью. Тридцать лет за-
рыл я в тебе, потом и кровью полил каждый клочок твой,
убивался. Холил и нежил. Навозом, прости господи,— вот
чем был для тебя я.
Питер. Да и я тоже.
Симеон. Да, Питер, и ты. (Вздыхает, затем сплевывает.) Лад-
но! По разлитому молоку не плачут!
Питер. А на Западе — золото! И свобода, может быть. Здесь
мы были пленниками этих каменных стен.
Симеон (с вызовом). Ничьи и никакие не рабы мы больше.
(Помолчав, с беспокойством.) Уж коли о молоке вспомни-
ли, то как-то там у Эбина?
Питер. Наверно, доит.
Симеон. Наверно, надо б помочь. Хоть на этот раз.
Питер. Мс/жет, и надо. Коровы к нам привыкли.
Симеон. И любят нас. Они его мало знают.
Питер. Да. И лошади, и свиньи, и куры. Они его мало знают.
Симеон. Они знают нас, как родных, и любят. Это мы их
поставили на ноги, мы их выходили.
Питер. Нет у нас теперь ничего!
Симеон (ему становится грустно). Я и забыл. (Вздыхает.) Ну
405

что ж, давай хоть напоследок поможем Эбину, и ходу от-
сюда!
Питер. Давай.
Направляются к коровнику, но появляется Э б и н, он, ви-
димо, бежал, еле переводит дыхание. _
Э б и н (крайне возбужден). Они едут! Едут! Старый осел и его
новобрачная. Я заметил их из коровника. Там внизу, за
поворотом.
Питер. Как ты мог увидеть так далеко?
Э б и н. Что я, как он, близорукий, что ли? И не узнаю нашу
кобылицу и нашу коляску? Не различу двух людей
в ней? А кто, кроме них, может... А потом я чувствую их
приближение. (Изнемогает от нетерпения.)
Питер (сердито). Я не двинусь с места, пусть сам распрягает
лошадь.
Симеон (тоже сердито). Надо поторапливаться. Собрать по-
житки— да ходу, как только он объявится. Я не желаю
входить в дом после его возвращения.
Направляются к дому.
Э б и н (обеспокоен). Так вы подпишете бумагу до ухода?
Питер. Деньги — на бочку, тогда и подпишем.
Симеон и Пит ер поднимаются наверх укладывать
вещи. Эбин торопливо входит на кухню, выглядывает из
окна, затем подходит к плите и опускается на колени.
Приподняв половицу, он извлекает холщовый мешочек,
швыряет его на стол. Едва успевает привести все в по-
рядок, как на пороге появляются братья. Каждый из
них держит в руках по старому саквояжу:
Эбин (кладет руку на мешочек). Подписали?
Симеон (показывает бумагу). Вот. (Кивает на стфл.) Деньги?
406

Э б и н (высыпает деньги на стол). Здесь тридцать монет по
двадцать долларов. Считайте.
Питер (перебирает монеты, одну-две пробует на зуб, состав-
ляет из них столбики). Шесть сотен. Ровно. (Сбрасывает
столбики в мешочек и заботливо прячет его за пазуху.)
Симеон (протягивает Эбину бумагу). Держи.
Э б и н (взглянув на бумагу, бережно складывает ее, также пря-
чет за пазуху). Спасибо.
Питер. И тебе спасибо.
Симеон. На рождество мы пришлем тебе кусочек золота.
Симеон и Питер топчутся на месте, не решаясь уйти.
Питер. Ну, мы пошли.
Симеон. Ты выйдешь нас проводить?
Э б и н. Нет. Я их встречу здесь.
Братья нерешительно направляются к двери и останавли-
ваются.
Симеон. Тогда прощай.
Питер. Да, Эбин, прощай.
Эбин. Прощайте.
Симеон и Питер уходят. Эбин садится за стол, извлекает
бумагу, поворачивается к печке и рассматривает ее. На
лице его, освещенном солнцем через окно,— выражение
отрешенности. Губы шевелятся — он читает. Тем временем
Симеон и Питер выходят через ворота.
Питер. Там, у коровника, он распряжет...
Симеон (посмеиваясь). Держу пари,— он, как всегда, не в
духе.
П и т е р. И она — рядом. Тут как тут.
Симеон. Давай подождем и посмотрим, какая она, наша но-
вая мамаша?
Питер (усмехаясь) И поцелуем его на прощанье?
407

Симеон (тоже смеясь). Ноги мои готовы пуститься в пляс.
Смех так и распирает меня.
П и т е р. И меня тоже.
Симеон. Думаешь, это потому, что мы выпили?
Питер. Нет. Ноги сами так и просятся идти и идти, пры-
гать и...
Симеон. Танцевать?
Пауза.
Питер (в замешательстве). Прямо удивительно!
Симеон (лицо его светится). Уроки кончились — начались ка-
никулы. В первый раз мы свободны!
Питер. Даже не верится.
Симеон. Узда лопнула, преграды пали, каменные стены рух-
нули. Делай что хочешь! "
Питер (глубоко вздохнув, риторически). Плевать мне, кому
достанется эта проклятая ферма, эти груды камней. Бе-
рите, нам не надо!
Симеон (снимает калитку с петель). Мы уничтожим эту ка-
литку и все калитки на свете.
Питер. Мы заберем ее с собой и по дороге сбросим в реку —
на счастье, пусть плывет.
Слышен стук копыт, скрип колес. Симеон и Питер зами-
рают на месте.
Входят Э фраи м К эбот и АббиПатнэм.
Эфраиму Кэботу семьдесят пять лет. Он высок, сухощав,
жилист, в нем чувствуется большая сила, только тяжелый
труд несколько ссутулил его. У него суровое, как бы вы-
сеченное из камня лицо, но что-то выдает в нем слабость
и мелочное тщеславие. Маленькие, близко посаженные
глаза постоянно сощурены, их взгляд цепок и пристален:
Кэбот близорук. На нем глухой черный выходной костюм.
40Ь

Абби Патнэм миловидная, полная сил женщина лет три-
дцати пяти. У нее круглое красивое лицо. Но его портит
явная чувственность. Очертания рта подчеркивают внут-
реннюю силу и упрямство характера. Взгляд решителен.
Но на всем ее облике лежит та же печать неустойчивости,
непокорности и затравлеппости, что и на Эбипе.
К э б о т (подавляя охватившие его чувства; сухим надтресну-
тым голосом). Вот мы и дома, Абби.
Абби (со страстью). Дома! (Взглядом обшаривает дом, не заме-
чая застывших в стороне Симеона и Питера.) Красиво!
Даже не верится, что этот дом — мой.
Кэб от (резко). Твой? Мой! (Пристально смотрит на Абби —
она выдерживает его взгляд. Смягчившись.) В крайнем
случае — наш. Я чувствовал себя одиноким здесь. Особен-
но весной. Этому дому нужна женщина.
Абби (она совладала со своим голосом). А женщине нужен
дом!
К э б о т (кивает неопределенно головой). Так. (Вдруг раздра-
женно.) Куда все пропали? Почему так тихо? Почему они
не работают?
Абби (замечает братьев. Встретив их холодный, оценивающий
взгляд, говорит медленно). Вон два борова у ворот глазе-
ют на меня, вместо того чтобы работать.
К э б о т (напрягая зрение). Это кто? Кажется...
Симеон. Это я — Симеон.
Питер. А это я — Питер.
К э б о т (взрываясь). Почему не работаете?
Симеон. Мы вышли приветствовать тебя, отец. Тебя и ново-
брачную.
К э б о т (несколько смущенно). А? Да-да... Это ваша новая
мать, мальчики.
Она смотрит на братьев, они на нее.
409

£)имеон (отворачивается U презрительно сплевывает). Вижу.
Питер (следует примеру брата). Я тоже.
Абби (с чувством превосходства). Я пойду. Мне не терпится
осмотреть мой дом. (Медленно уходит по тропе.)
Симеон (с издевкой). Ее дом!
Питер (вслед Абби). Если там встретите Эбина, поостереги-
тесь говорить ему, что дом ваш!
Абби (вызывающе). Эбин! И Эбину скажу!
К э б о т (с презрительной усмешкой). Эбин придурок, ты не об-
ращай на него внимания, весь в мать!
Симеон (язвительно смеется). Ха! Он весь в тебя, старик.
Точная копия, твердый орешек. Он перегрызет тебе гор-
ло, дай срок!
К э б о т (повелительно). А ну, за работу!
Симеон (после ухода Абби подмигивает Питеру; насмешливо).
Ну, Питер, как тебе нравится наша новая мамаша? Где
ты ее подцепил, старик?
Симеон и Питер смеются.
Питер. Ты напрасно впустил ее в дом. Ее надо было пустить
в хлев. Одной свиньей больше.
Симеон и Питер шлепают себя по ляжкам и покатывают-
ся со смеху.
Кэбот (так опешил от их наглости, что заикается). Симеон!
Питер! Вы что-о?.. Вы пьяны?
Симеон. Мы свободны! Мы не нуждаемся ни в тебе, ни в
этой проклятой ферме!
Питер. Мы уходим. Нас ждут золотые россыпи Калифорнии.
Симеон. Можешь хоть спалить все тут.
Питер. Пропади все пропадом.
Симеон. Мы свободны, старик. (Куражится.)
Питер (приплясывая). Свободны!
Симеон и Питер, издавая нечленораздельные звуки, зате-
410

eatot вокруг кэбота дикий танец индейцев, кэбот рйзЬ-
ярен, однако опасается — не сошли ли они с ума.
Симеон. Мы свободны. Радуйся, что мы не скальпируем
тебя!
Питер. Не поджигаем твою ферму и не убиваем скот!
Симеон.Ине Насилуем твою новую жену. У-оп!
Они в изнеможении останавливаются, хохочут.
Кэбот (сторонясь их). Помешались на золоте. Погубит оно
вас, только грех от него.
Симеон (насмешливо). А может, ты хочешь, чтобы мы при-
слали тебе этого самого золота? Признавайся, старый гре-
ховодник, хочешь, а?
Питер. Золото есть не только в Калифорнии. (Отходит в сто-
рону, чтоб старик его не видел, извлекает из-за пазухи
мешочек с золотыми монетами, подбрасывает в воздух.)
С и м е о н. И не без следов греха также!
Питер. Мы сядем на пароход. У-оп!
Симеон. И поплывем навстречу свободе. У-оп!
Кэбот (в ярости кричит). Будьте вы прокляты!
Симеон. Мы не боимся твоих проклятий. У-оп!
К э б о т. Я упрячу вас в дом умалишенных!
Питер. Прощай, скряга!
Симеон. Кровопийца, прощай!
Кэбот. Вон отсюда!
Питер. У-оп! (Поднимает с земли камень.)
Симеон (следует примеру брата). Мамаша, должно быть, в
гостиной.
Питер. Раз-два...
Кэбот (в страхе). Опомнитесь!
Питер. Три!
Симеон и Питер одновременно швыряют камни в окно го-
стиной,— стекло разлетается вдребезги.
411

Кэбот (в ярости). Я доберусь до вас и переломаю вам кости!
Те отступают перед ним, дурачась. Они скрываются за
воротами, преследуемые Кэботом. Симеон уходит, уно-
ся под мышкой калитку. Кэбот возвращается, бессильный
гнев душит его.
А Г о лос а Симеона и Питера из-за ворот. Они поют
песню золотоискателей на мотив старинной песни «О Сю-
занна!».
«Вперед чрез горы и моря,
Там золото нас ждет.
В лотке намоет кто его —
Тот счастье обретет.
О Калифорния,
Любимая моя!
К тебе, о Калифорния,
Душой стремлюся я».
На втором этаже, в спальне справа открывается окно, и
выглядывает Абби.
А б б и (смотрит на Кэбота; с удовлетворением). Слава богу, мы
видим их, кажется, в последний раз.
Тот не отвечает.
(Продолжает тоном собственницы.) Здесь очень мило. Чу-
десная кровать. Это моя комната, Эфраим?
Кэбот (не поднимая головы, мрачно). Наша.
Она не может скрыть гримасу отвращения и захлопывает
окно.
(Неожиданно его пронзает мысль.) Они что-то натворили.
Может, отравили скот. Или еще что-либо. (Сорвавшись с
места, бежит к коровнику.)
412

Дверь на кухню отворяется, входит Абби. Эбин сидит
задумавшись. Она останавливается в дверях, смотрит на
Эбина, оценивая его. Его молодость и приятная внеш-
ность пробуждают в ней смутное желание. Почувствовав
присутствие постороннего человека, Эбин поднимает го-
лову. Их взгляды встречаются. Эбин вскакивает, молча
и сердито смотрит на нее.
Абби (самым очаровательным голосом). Тебя зовут Эбин, не
так ли? А я — Абби. (Улыбается.) Что ж, я твоя новая
мать, Эбин.
Эбин (зло). Будьте вы прокляты!
Абби (игнорируя его слова). Твой отец много рассказывал о
тебе...
Эбин. Ха!
Абби. Не надо на него сердиться, он старый человек.
Долгая пауза. Они смотрят друг на друга.
Я не хочу разыгрывать перед тобой мать, Эбин. (Восхи-
щаясь.) Ты такой большой, сильный. Мне хотелось бы
быть твоим другом. Может быть, тогда тебе будет легче
дышаться в этих стенах. Я даже попытаюсь наладить
твои отношения с отцом. (С сознанием собственной власти.)
Он мне ни в чем не откажет.
Эбин (горько усмехнувшись). Еще бы!
Они смотрят друг на друга.
(Отводит глаза в сторону, он смущен. Боится попасть под
влияние этой женщины и в то же время понимает, что
не в силах ее игнорировать: она, безусловно, привлека-
тельна. Поэтому он кричит.) Убирайтесь к черту!
Абби (спокойно). Что ж, оскорбляй меня, если это доставляет
тебе удовольствие. Ни на что другое я и не рассчитыва-
413

Ла. Mo я ни в чем тебя не виню. Будь на твоём месите, я,
вероятно, испытывала бы то же самое. Если бы какая-то
женщина захотела занять место моей матери... (От нее
не ускользает, что упоминание о матери заставляет Эби-
па вздрогнуть.) Ты ее очень любил, должно быть. Я была
совсем ребенком, когда лишилась матери. Я ее почти не
помню. (Пауза.) Ну и неприязнь, я думаю, скоро пройдет.
Бывают и хуже меня, а у нас к тому же много общего.
Я как только взглянула на тебя — сразу это поняла.
У меня была трудная жизнь — одни несчастья, и ничего
взамен. Кроме работы. Осиротев, я должна была рабо-
тать по чужим домам. Потом вышла замуж, он оказался
алкоголиком, и мне опять пришлось идти по чужим до-
мам. Потом умер ребенок, и мне казалось, что жизнь
"кончена.. А когда умер муж, я даже обрадовалась,— я
снова обрела свободу, но вскоре поняла, что свободна я
лишь спину гнуть в чужих домах. И уже потеряла на-
дежду когда-нибудь трудиться в собственном доме. А по-
том... Потом явился твой отец.
^ Во двор медленно входит К эбот, смотрит на дорогу, по
которой ушли сыновья. Прислушивается,— издалека
слышна песня о Калифорнии. Кулаки его сжаты, лицо су-
рово, полно злобы.
и н (борясь с растущим влечением и симпатией, говорит
резко). Он явился и купил вас, как покупают прости-
тутку.
Кровь бросается ей в лицо, обида душит ее. Рассказывая
о своей жизни, она увлеклась и была искренна. И тем
обиднее ей сейчас.
А цена какова? На чем сошлись? Что он дает?
(С яростью.) Ферму? Ферму моей матери, будьте вы про-
кляты. Но она моя!

Абби (насмешливо). Т'воя? My, мы это еще посмотрим! (Вдруг.)
А что, если мне на самом деле нужен дом? Мой дом!
А ради чего б я пошла за такого старика!
Э б и н (удовлетворенно). Я передам ему. Слово в слово.
Абби (улыбаясь). А я скажу, что ты лжешь, он мне поверит.
И выгонит тебя отсюда.
Э б и н. Вы дьявол!
Абби (торжествуя). Это моя ферма... это мой дом... это моя
кухня...
Э б и н (в ярости готовый ударить ее). Заткнитесь!
Абби (подходит к нему вплотную; ее лицо и тело выражают
неприкрытое желание; медленно). А наверху — моя спаль-
ня, и там — моя кровать.
Эбин сбит с толку, растерян.
(С обезоруживающей откровенностью.) Я никому не же-
лаю зла... кроме врагов. Но если надо, я умею постоять за
себя. (Дотрагиваясь до его руки.) Будем друзьями, Эбин.
Эбин (стоит перед ней как загипнотизированный. Затем, как
бы опомнившись, отдергивает руку). Нет, старая ведьма.
Я ненавижу вас! (Убегает.)
Абби (смотрит ему вслед, удовлетворенно). Ах, как хорош!
(Переводит взгляд на стол; с гордостью.) Что ж, примемся
за мытье посуды. (Улыбается.) Моей посуды.
Эбин выходит из дому, хлопнув дверью. Останавливает-
ся, заметив отца. Взгляд его выражает ненависть.
К э б о т (простирая руки к небу, не в силах сдержать ярость).
Бог, всесильный бог., покарай непокорных моих сыновей!
Эбин (кричит). Ты! И твой бог! Всегда проклинаете людей,
всегда придираетесь к ним.
К э б о т (не обращая внимания на Эбина). Я взываю к тебе,
заступник сирых и покинутых!
415

Э б и н (насмешливо). Иди к черту со своим богом.
Кэбот резко поворачивается, смотрит на Эбииа. Они стоят
друг против друга.
Кэбот (неприязненно). Вот ты, оказывается, какой! Я должен
был бы знать. (Грозит пальцем.) Богохульствуешь, приду-
рок?! Почему не работаешь?
Э б и н. А почему ты не работаешь? Они ушли, я один. Я не
могу работать за всех.
Кэбот (с презрением). Ты вообще ничего не можешь. Я хоть
и стар, но таких, как ты, десятка стою! Из тебя никогда
не получится мужчина. (Повелительно.) Ну-ка, пошли в
хлев, пошевеливайся!
Отец и сын уходят. С другого конца деревни ветер до-
носит обрывки песни о Калифорнии.
На кухне Абби моет посуду.
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Спустя два месяца. Жаркий воскресный полдень. Абби в
нарядном платье сидит на крыльце в качалке. Она лени-
во раскачивается взад-вперед, обессилев от жары, опу-
стив руки и полузакрыв глаза.
Эбин высовывается из окна своей комнаты. Он прислу-
шивается, есть ли кто на крыльце? И, хотя он очень
осторожен, Абби догадывается о его присутствии. Она пе-
рестает раскачиваться и замирает в ожидании. Э бин
недоволен, и прежде всего тем, что не может не думать о
ней, сплевывает и возвращается в комнату.
Абби не в силах унять охватившее ее волнение. Затаив
дыхание, она слушает, что делается в доме. Наконец на
крыльце появляется Эбин. Их глаза встречаются. Эбин
смущен, отворачивается и с силой хлопает дверью. Он
хмурится, проходит мимо, стараясь не замечать ее. Одет
он в воскресный костюм, свежевыбрит, лицо его блестит
от воды и мыла. Когда он проходит мимо Абби, она на-
клоняется вперед и смеется зло и откровенно.
Эбин (уязвленный, оборачивается к ней; с раздражением).
Чего это вы раскудахтались?
Абби (торжествуя). Тебя увидела!
Эбин. Что во мне смешного?
14 О'Нил, т. 1
417

А66и. £ы такой вылизанный, как бык на выставке.
Э б и н (насмешливо). А сами-то вы не бог весть что!
Сжотрлт друг другу в глаза. Они захлестнуты внезапным
порывом страсти.
Абби (мягко). Ты же так не думаешь. Может, ты и хотел бы,
да не выходит. Это против природы! С самого первого дня,
как мы встретились, ты борешься с ней, все стараешься
убедить себя, что я не нравлюсь тебе. (Не сводя с него
глаз, тихо смеется и умолкает. Затем, страстно поводя
бедрами, шепчет.) Разве солнце уже остыло и не светит?
Ты же чувствуешь, как оно опаляет землю. Заставляет
расти все вокруг, тянуться к нему. Опалило оно и твою
душу, пробудило желание тянуться... Слиться с кем-ни-
будь. Ты противишься, но природа берет свое, заставляет
тебя, как эти деревья, как эти вязы, стремиться к кому-
нибудь.
Э б и н (пытается освободиться от ее чар; смущенно). Если бы
отец слышал ваши слова... (Резко.) Впрочем, вы так за-
морочили старику голову...
Абби (смеется). Разве тебе не легче от того, что он стал
мягче?
Э б и н (с вызовом). Нет. До сих пор я боролся с ним одним, те-
перь— и с ним и с вами. Я должен отстоять права моей
матери — мои права на этот дом. (Освободившись от ее
чар, распаляется.) Меня вам не одурачить. Вы хотите
заграбастать все и сделать своим. Вы убедитесь, что я —
орешек не по вашим зубам. (Отворачивается с усмешкой.)
Абби (пытаясь восстановить власть над ним, вкрадчиво).
Эбин...
Э б и н (направляясь к двери). Нам не о чем говорить.
А б б lb (повелительно). Эбин!
Эбин (останавливается, грубо). Что вам надо?
Абби (стараясь скрыть растущее волнение). Куда ты идешь?
418

Э б и н (с нарочитым безразличием). Погулять.
А б б и. В деревню?
Э б и н (беззаботно). Возможно.
Абби. К Минни?
Э б и н. Возможно.
Абби (побеждена). Зачем она тебе?
Э б и н (мстительно). Мы ж не можем одолеть природы, так,
кажется? (Смеется, хочет идти.)
Абби (взрываясь). Отвратительная старая потаскуха!
Э б и н (усмехаясь). Она покрасивее, чем вы!
Абби. Каждый пьяница в округе может провести с ней ночь.
Э б и н. Может быть. И все равно она лучше вас.
Абби (повысив голос). Не смей сравнивать!
Эбин. По крайней мере она не присваивает себе то, что при-
надлежит мне.
Абби. Тебе? Ты хочешь сказать, что моя ферма принадлежит
тебе?
Эбин. Да. Ферма, за которую вы продались, старая шлюха,—
моя ферма.
Абби (разъярена). Эта ферма никогда не будет твоей. Никог-
да. (Кричит.) Убирайся с моих глаз! Убирайся к своей по-
таскухе— позор на наши головы! Ты заставишь меня
сказать отцу, чтобы он тебя выгнал. Ты здесь только по-
тому, что я терплю тебя, понял? Убирайся! Один твой вид
отвратителен мне. (Замолкает. Задыхаясь от злобы, сви-
репо смотрит на него.)
Эбин (отвечает тем же взглядом). И вы мне отвратительны.
(Уходит.)
Она провожает его взглядом, полным ненависти.
С заднего двора, где находится хлев, выходит Кэбот.
Он очень изменился. В глазах его появилась какая-то
странная мечтательность, весь его облик стал мягче, доб-
родушнее. И в то же время от его физической усталости
14*
410

не осталось и следа, он словно помолодел. Абби видит его
и отворачивается с отвращением.
К э б о т (медленно подходя к Абби). Опять вы с Эбином ссори-
лись?
Абби (тсротко). Нет.
К э б о т. Но вы говорили довольно громко. (Садится на сту-
пеньку крыльца.)
Абби (поспешно). Если слышал, зачем же спрашиваешь?
К э б о т. Я слышал голоса, но не разобрал слов.
Абби (с облегчением). Бог с. ним, не стоит говорить...
К э б о т (помолчав). Он странный.
Абби (с горечью). Он весь в тебя.
К э б о т (заинтересован). Ты находишь? (Пауза.) Мы всегда не
ладили — я и Эбин. Я недолюбливал Эбина за его кро-
тость.
Абби (презрительно). Ха! Он так же кроток, как и ты.
К э б о т (отвечая на свои мысли). Может быть, я был с ним
слишком суров.
Абби. Зато ты сейчас мягок. Мягок, как дерьмо. Так он ска-
зал.
Кэб от (помрачнев). Он так сказал? Ну, лучше ему меня не
злить...
Пауза. Она все еще смотрит в сторону.
(Смягчается. Смотрит на небо.) Красиво, а?
Абби (зло). Небо как небо. Ничего особенного.
К э б о т. Небо. Оно теплое, как свежевспаханное поле.
Абби (с сарказмом). Уж не собираешься ли приобрести там
еще одну ферму?
К э б о т (сдержанно). Я хотел бы там иметь свое место. Я ста-
рею, Абби.
Пауза. Она смотрит на него озадаченно.
В доме всегда холодно, даже в самую жару. Холодно, а?
420

А б б и. Не заметила.
Кэбот. В коровнике тепло, и запах там хороший. С коровами
тепло. (Пауза.) И коровы странные. *
А б б и. Странные. Как ты.
Кэбот. Как Эбин. (Пауза.) Я, кажется, смиряюсь с Эбином,
как примирился с его матерью. С ее кротостью. Думаю,
я бы с ним поладил, не будь он придурком. (Пауза.) По-
хоже, старость одолевает.
А б б и (безжалостно). Не причитай, ты же еще не умер.
Кэбот (как бы очнувшись). Нет, черт возьми. Я еще крепок и
вынослив, как орешник. (Пауза.) Но после семидесяти
господь велит готовиться. Вот почему я думаю о Эбине.
Теперь, когда его грешные братья отправились по дороге
в ад, не осталось никого, кроме Эбина.
Абби (обиженно). А я? Что это ты вдруг так полюбил Эбина?
Почему ты ни слова не говоришь обо мне? Разве я тебе
не законная жена?
Кэбот (просто). Да, ты жена. (Пауза. Смотрит на нее, и глаза
его становятся алчными, хватает ее руки, сжимает их и
говорит как проповедь.) Роза ты моя саронская! Как пре-
красна ты; глаза твои голубиные, губы твои как лента
алая; два сосца твои — как два козленка; живот твой —
круглая чаша, чрево твое — ворох пшеницы... (Целует ее
руки.)
Абби (словно не замечает его, сидит, зло уставившись перед
собой, затем отдергивает руки; сурово). Так, значит, ты
хочешь ферму оставить Эбину? Я тебя правильно по-
няла?
Кэбот (изумленно). Оставить? Я ее никому не собираюсь
оставлять.
Абби. Но ты же не можешь забрать ее с собой?
Кэбот (после раздумья, нехотя). Не могу. Думаю, что не. мо-
гу. (Умолкает, а затем неожиданно горячо.) А если б мог—
забрал бы, клянусь всевышним. Или поджег бы в самый
421

последний час и смотрел, как горит. Спалил бы дом, посе-
вы, деревья, все до последней былинки. По крайней мере
знал бы, что все погибло со мной, и никому не достанет-
ся то, что я потом и кровью здесь создал. (Помолчав, про-
должает с некоторой отрешенностью.) Коровы... Вот толь-
ко коров я бы отпустил на свободу.
Абби (резко). А меня?
Кэбот (улыбаясь). И тебя отпустил бы.
Абби (в бешенстве). Так вот какова твоя благодарность за мое
согласие стать твоей женой. Что-то ты подобрел к Эбину,
который ненавидит тебя. А меня грозишься вышвырнуть
на улицу!
Кэбот (поспешно). Послушай, Абби. Ты же знаешь, что нет у
меня такого намерения.
Абби (мстительно). Нет, позволь уж мне сказать пару слов! Ты
знаешь, куда он ушел? Он отправился к Минни, этой
шлюхе. Я пыталась его отговорить, но безуспешно. Он
позорит и тебя и меня.
Кэбот (несколько виновато). Он грешник, такой уж уродился.
Похоть пожирает его.
Абби (приходя в ярость, мстительно). Поэтому и мне проходу
не дает. Может, ты простишь ему и это?
Кэбот (после паузы, тихо). Пристаёт к тебе?
Абби (с вызовом). Только что лип тут! Потому-то мы и ссори-
лись.
Кэбот (смотрит на нее, злоба искажает его лицо. Вскакивает,
весь трясется от ярости). Я прикончу его, бог мне судья!
Абби (боясь за Эбина). Не надо, не надо!
Кэбот (в неистовстве). Я размозжу ему голову!
Абби (подходит к нему, обнимает). Нет, Эфраим, нет!
Кэбот (отталкивает ее). Я это сделаю, клянусь богом.
Абби (спокойно). Послушай меня. Он просто валял дурака,
шутил... Ничего серьезного. Шутил, и все.
Кэбот. Ты же сказала — проходу не дает.
422

А б 6 и. Ну, я это так у эк, очень я обозлилась, когда подумала,
что ферму ты оставишь ему.
Кэбот (немного смягчившись). Я всыплю ему кнутом, если ты
этого хочешь, и выгоню.
А б б и (берет его за руку). Не беспокойся, я могу постоять за
себя. Не надо его выгонять. Это неразумно, в конце кон-
цов. Кто тебе будет помогать в работе, ведь ты один.
Кэбот (задумывается, затем одобрительно кивнув). Что ж, это
по-деловому, голова у тебя варит. (Раздраженно.) Пусть
остается, ладно! (Садится на ступеньку лестницы.)
Абби опускается рядом.
(Бурчит презрительно.) Черт с ним, с этим глупым тел-
ком! Но вот в чем загвоздка — кто же будет работать на
ферме, когда господь призовет меня? Симеон и Питер от-
правились в самое пекло, Эбин, того гляди, побежит за
ними.
Абби. Ты забыл меня.
Кэбот. Ты женщина.
А б б и. Я твоя жена.
Кэбот. Не то. Сын — это моя кровь. Плоть от плоти. Мое, пе-
решедшее моему, продолжает принадлежать мне. Даже
если меня зароют в яму глубиной в шесть футов. Пони-
маешь?
Абби (с ненавистью). Да. Понимаю. (Прищурившись, долго
смотрит на него, изучает.)
Кэбот. Я становлюсь стар. Но я еще крепок, как орех, и у
меня еще много лет впереди. Клянусь, любому молодому
я готов дать фору.
Абби (вдруг). Может быть, господь бог пошлет нам сына?
Кэбот (круто поворачивается и жадно смотрит на нее). Сына?
Нам с тобой?
Абби (льстиво). Ты еще сильный мужчина, Эфраим. Разве у
нас не могут быть дети? Что в этом удивительного? Что
423

уставился на меня, как будто сам не думал об этом?
А я все время мечтаю о сыне. И молю бога, чтоб у нас
оы родился.
Кэбот (лицо его озаряется радостью). Молишься? Ты? Ты хо-
чешь, чтобы у нас был сын?
Абби (подчеркнуто, решительно). Да. Я хочу, чтобы у нас был
сын.
Кэбот (хватает ее за руки). Это будет благословением бога,
всемогущего бога — в моем возрасте, в моем одиночестве.
Я сделаю ради тебя все, Абби, все, что ты попросишь. Ты
только попроси...
Абби (перебивая). И ферму завещаешь мне... и...
Кэбот (страстно). Я же сказал — все, что попросишь, клянусь!
Пусть я буду гореть в аду, если нарушу клятву. (Стано-
вится на колени и заставляет ее сделать то же самое. Он
полон надежды, его бьет дрожь.) Помолись еще, Абби.
Сегодня воскресенье. Будем молиться вместе. Две молит-
вы дойдут быстрее, чем одна. И господь услышал Рахиль,
и она зачала и родила сына. Господь услышит Абби... Мо-
лись, Абби. Молись, чтобы он услышал. Молись. (Скло-
няет голову, бормоча слова молитвы.)
Абби, делая вид, что молится, бросает на него взгляд, пол-
ный насмешки и победы.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Восемь часов вечера. Спальня Кэбота и Абби. Слева спаль-
ня Эбина.
Эбин в нижней рубашке, босой, сидит на кровати, подпе-
рев подбородок кулаками. Он угрюм и сосредоточен, в ли-
це какая-то безнадежность. За перегородкой — Кэбот
и Абби; они рядом сидят на краешке кровати под поло-
гом, на них ночные рубашки. Он все еще в странно-воз-
(24

бужденном настроении — мысль о сыне не дает ему по-
коя. Комнаты, освещены мерцающим пламенем свеч.
К э б о т. Ферме нужен сын.
А б б и. И мне нужен.
К э б о т. Иной раз мне кажется, что ты и ферма — одно целое.
Я одинок, поэтому и тянусь к тебе. (Стучит кулаком по
колену.) От нас — меня и фермы — ты родишь сына.
А б б и. Лучше спи. Ты начинаешь заговариваться.
К э б о т (нетерпеливо). Нет, голова у меня ясная. Ты меня не
знаешь, потому так и говоришь. (Безнадежно смотрит в
пол.)
А б б и (безразлично). Может быть.
В соседней комнате Эбин встает, рассеянно ходит взад-
вперед. Абби сразу же прислушивается. Эбин останавли-
вается, смотрит на перегородку. Можно подумать, что
Абби и Эбин видят друг друга сквозь перегородку. Он,
как загипнотизированный, протягивает руку,— Абби под-
нимается с кровати.
Вдруг, как бы очнувшись, он, ругая себя, бросается на по-
стель, прячет лицо в подушку. Абби облегченно вздыхает,
опускается на кровать, однако продолжает смотреть на
перегородку, внимательно прислушиваясь к каждому шо-
роху из комнаты Эбина.
К э б о т (вдруг поднял голову, смотрит на нее, говорит презри-
тельно). Поймешь ли ты меня когда-нибудь? Найдется
ли такой человек,* который поймет меня? (Качая головой.)
Вряд ли. Скорее всего, нет. (Отворачивается. Не глядя на
Абби, кладет руку ей на колено.)
Она вздрагивает, зло смотрит на него. Увидев, что он про-
должает смотреть в сторону, вновь обращает взор к пере-
городке.
425

(Не в состоянии думать про себя, вновь заговаривает с
ней.) Слушай, Абби.
Ока не обращает на него внимания.
Прошло полвека с тех пор, как я пришел сюда, мне было
тогда двадцать лет, и я был самым сильным и твердым —
из всех, кого ты когда-либо встречала. В десять раз силь-
нее Эбина. Здесь было голое место, одни камни. Надо
мной люди смеялись, когда я решил здесь остаться. Но
то, что знал я, не знали они. Если ты сможешь сделать
так, чтобы из камня проросли колосья,— в тебя вселится
бог. Они были слабы для этого. И бога считали слабым.
Смеялись! Теперь они больше не смеются. Одни умерли
неподалеку отсюда, другие уехали на Запад и умерли
там. Перемерли все. Они искали легкой наживы, а бог си-
лен и любит только сильных. (Медленно качает головой.)
Я стал суровым, а про меня говорили: «Он жестокий
человек». Будто это грех — быть жестоким! И я ответил
им: «Что ж, тогда, клянусь громом, я стану жестоким, и
посмотрим, как это вам понравится». (Вдруг.) Но однаж-
ды я смалодушничал. Это произошло года через два, как
я здесь поселился. Я устал и отчаялся от камней. Люди
один за другим уходили на Запад. И я решил уйти с ни-
ми. Мы шли день и ночь, все дальше и дальше. И нако-
нец достигли земель черных, как уголь, и богатых, как
золото, нигде ни камня. Только паши и сей, да сиди
покуривай тр'убочку, ожидая, когда придет время снимать
урожай. О, я мог легко разбогатеть! Но какой-то внутрен-
ний голос мне все время твердил: «Все это не для тебя,
не для тебя. Вернись назад, вернись». Я испугался
этого голоса... и — домой; ушел, урожай бросил, забирай
кто хочет! Оставил то, что принадлежало мне! Бог —он
суровый, а не мягкий. Он в камнях. «Построй на скале
церковь из камней, в них буду —я»,—вот что он гово-
426

рил святому Петру. (Тяжело вздыхает. Пауза.) Камни.
Я собирал их и складывал из них стены. Всю историю
моей жизни можно прочесть в этих стенах. Каждый
день, год за годом я таскал их и огораживал свои поля,
которые заставлял родить! Так повелел господь, и я был
орудием в его руках. Это было нелегко, но господь зака-
лил меня. Все время я был одинок. Но вот женился. На
свет появились Симеон и Питер. Двадцать лет я прожил
с женщиной, которая меня не понимала. Она была хо-
рошей женой, работала не покладая рук, но не понима-
ла, во имя чего работает. Я был всегда одинок. Когда
она умерла, я почувствовал себя менее одиноким. (Пауза).
Я потерял счет годам,— у меня не оставалось времени
считать их. Сим и Питер помогали мне, ферма постепен-
но росла. Она принадлежала мне. Только мне. Когда я
думал о ферме — не чувствовал одиночества. Но нельзя
же все время думать об одном и том же. (Пауза.) Я же-
нился во второй раз,— жена родила Эбина. Ее родные
оспаривали мои права на ферму. На мою ферму. Вот по-
чему Эбин то и дело заводит дурацкий разговор, что фер-
ма принадлежит его матери. Глупые слова! Она была кра-
сива, но уж очень мягка. И она ни в чем не понимала
меня. Она пробовала стать твердой, но не смогла. С ней
мне было еще более одиноко. Через шестнадцать лет она
умерла. (Пауза.) Я остался с мальчиками; они ненавидели
меня за то, что я был тверд, а я их за то, что они были
мягкими. Ничего еще не смысля, они требовали от меня
ферму. Они требовали то, что принадлежало мне. Все это
обидело меня, ожесточило и состарило. Они требовали
того, что я создавал для себя. (Смотрит на Абби.) Этой
весной я вновь услышал голос бога. Бог пожалел меня в
моем одиночестве, он сказал: «Иди, ищи и обрящешь».
(Поворачивается к ней.) Я искал тебя и обрел, Абби. Ты
моя роза саронская!..
427

Она поворачивает к нему холодное лицо и зло смотрит
на него.
(Застывает на миг, затем грубо.) Уразумела хоть что-ни-
будь из моего рассказа?
А б б и (обескураженно). Кажется.
К э б о т (отталкивает ее). Ты ничего не поняла и никогда не
поймешь. Только сыном ты можешь откупиться,— иначе...
А б б и (зло). Разве я не молюсь?
К э б о т (с горечью). Молись еще!
А б б и (спокойно, почти угрожающе). Хорошо. Я рожу сына.
Я тебе обещаю.
Кэбот. Разве такие вещи обещают? Кто знает наперед...
Абби. А я, может, ясновидящая. Я, может, могу предвидеть.
(Странно улыбается.)
Кэбот. Кто знает! — может, и ясновидящая. Иной раз ты за-
ставляешь меня холодеть. (Вздрагивает.) Холодно в этом
доме. Холодно и одиноко. Мне все время кажется, что в
углу кто-то шевелится. (Встает, натягивает штаны и обу-
вает ботинки.)
Абби (удивленно). Куда ты?
Кэбот. Туда, где тепло и спокойно. Пойду к коровам. (С го-
речью.) Я с ними разговариваю, они меня понимают. Они
знают ферму, знают меня. После беседы с ними я успо-
каиваюсь.
Абби (с некоторые испугом). Тебе нездоровится, Эфраим?
Не отвечая, Кэбот уходит, гремя ботинками.
Эбин садится на кровать, прислушивается. Абби смотрит
■ на перегородку. Кэбот выходит из дома, огибает угол,
останавливается у ворот и смотрит на небо.
Кэбот (простирая руки). Господь всемогущий, отзовись из
темноты. (Прислушивается как бы в ожидании ответа и,
не дождавшись, опускает руки, качает головой и медлен-
но бредет к коровнику.)
428

Эбин и Абби продолжают смотреть на перегородку. Эбин
тяжело вздыхает, Абби отзывается как эхо. Они очень
взволнованы. Наконец Абби встает, подходит к перегород-
ке и прикладывает ухо. Эбин встревожен. Абби отходит
от перегородки, направляется к двери. Взгляд Эбина без-
ошибочно следует за ней, как будто он видит ее через пе-
регородку. Дверь в комнату Эбина бесшумно отворяется,
входит Абби. Он застыл в напряженном ожидании.
Она с секунду смотрит на него, затем, легко вскрикнув,
подбегает к нему, обнимает и покрывает его лицо поце-
луями. Очнувшись от оцепенения, он обнимает Абби и сам
целует ее. Вдруг отстраняет ее и резко вскакивает на но-
ги. Охваченные страстью, затаив дыхание, они молча
стоят друг против друга.
Абби Лс болью). Зачем так, Эбин! Не сторонись! Ты будешь
счастлив со мной.
Эбин (резко). Не хочу я твоего счастья!
Абби (беспомощно). Ты так не думаешь, Эбин. Не надо лгать.
Эбин (зло). Я же сказал, ничего мне от тебя не нужно. Я не-
навижу тебя.
Абби. Я целовала тебя, да и ты тоже. Я чувствовала, как го-
рят твои губы. Не обманывай себя. (Напряженно.) Если
тебе было все равно, почему ты ответил на поцелуи, по-
чему губы твои горели?
Эбин (вытирая губы). Они горели, быть может, оттого, что я
думал о другой.
Абби (уязвлена). О Минни?
Эбин. Возможно.
Абби (с болью). Ты все же ходил к ней? Скажи — ходил?
Я надеялась... Потому ты и отвергаешь меня?
Эбин (усмехнувшись). А если и так,— что тогда?
Абби (в ярости). Тогда ты скотина, Эбин Кэбот!
429

Э б и н (издеваясь). По какому праву вы так разговариваете со
мной?
Абби (рассмеявшись). По какому праву? Может, ты возомнил,
что я влюблена в тебя? В такое жалкое существо, как
ты? Ха! Ты мне нужен, мне так надо! Нужен. И я тебя за-
получу. Потому что я сильнее тебя.
Э б и н (резко). Я понимаю — это часть вашего плана. Заграба-
стать все.
Абби (насмешливо). Возможно.
Э б и н (в бешенстве). Убирайтесь из моей комнаты!
Абби. Это моя комната, и ты всего-навсего нанят в работ-
ники.
Э б и н. Убирайтесь, пока я не убил вас!
Абби (уверенно). А я тебя не боюсь. Ни капельки. Ты ведь хо-
чешь меня. Такой, как ты, никогда не убьет женщину,
которую хочет. Твой взгляд выдает тебя, в нем страсть
ко мне, твои губы дрожат — они жаждут поцелуя, зубы
твои готовы меня укусить.
Он следит за ней с ужасом, как зачарованный.
(Смеется сумасшедшим победоносным смехом.) Этот
дом — мой, лишь одна комната — та, что внизу,— не моя.
Но и она станет моей нынешней ночью. Я иду вниз,
Эбин. Я зажгу свечи. (Издевательски кланяется.) Не хоти-
те ли поухаживать за мной, мистер Кэбот?
Эбин (глухо). Вы не смеете. С тех пор как умерла моя мать,
никто не переступал порог этой комнаты. И вы не
смеете...
Взгляд Абби пылает такой испепеляющей страстью, что
Эбин в растерянности замолкает.
Абби (направляется к выходу и, чувствуя на себе взгляд
Эбина, набирается духу сказать). Я буду ждать тебя,
Эбин. (Уходит.) _
430

Эбин смотрит ей вслед, подходит к двери. В окне первого
этажа зажигается свет.
Эбин (бормочет). Там — внизу? (Берет со стула белую рубашку,
надевает, повязывает галстук, надевает пиджак, берет
шляпу. В галстуке, босой, он озирается вокруг и удивлен-
но бормочет.) Мама, где ты? (Медленно идет к двери.)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Несколько минут спустя. Мрачная, как гроб, гостиная.
Можно подумать, что обитатели дома здесь себя заживо
похоронили. Абби зажгла все свечи, какие были в ком-
нате, и обстановка гостиной предстала перед ней во всем
своем уродстве. Абби неподвижно сидит на краешке ди-
вана, хотя страх и подсказывает ей бежать отсюда. Дверь
открывается, и входит Эбин. Он бос', в руке шляпа. Сму-
щенный, останавливается и смотрит на Абби.
Абби (нервничая; вежливо). Может, присядешь?
Эбин (тупо). Да. (Осторожно кладет шляпу на пол около две-
ри, подходит к дивану и садится рядом с Абби на крае-
шек дивана. Сохраняя суровость, сидят, уставившись в
пол.)
Абби. Когда я вошла сюда, мне показалось, что тут кто-то
есть.
Эбин (просто). Это была мама.
Абби. Мне кажется, что и сейчас кто-то есть.
Эбин. Это мама.
Абби. Сперва я хотела убежать —так испугалась. Теперь,
когда ты пришел, эти стены стали добрее. (В пространст-
во.) Благодарю вас.
Эбин. Она всегда меня любила.
Абби. Может быть, она знает, что и я тебя люблю. Может
быть, поэтому она стала добрее.
431

Эбин. Не знаю. Думаю, ненавидит вас.
Абби. Нет. Я чувствую, что нет.
Эбин. Она ненавидит вас за то, что вы заняли ее место, жи-
вете в ее доме, сидите в ее комнате, где она умерла.
(Внезапно замолкает; чем-то обеспокоен, смотрит по сто-
ронам.)
Абби. Что случилось, Эбин?
Эбин (шепотолО. Она не хочет, чтобы я напоминал вам об
этом.
Абби (возбужденно). Конечно, Эбин. Она добра ко мне. Она
ничего не может иметь против меня. Мы не знали друг
Друга.
Эбин. Она затаила на него обиду.
Абби. Все мы затаили на него обиду.
Эбин. Да. (СтрастноJ Я затаил, видит бог.
Абби (берет его за руку, гладит). Не думай о нем,— думай о
своей матери, которая добра к нам. Расскажи мне о ней,
Эбин.
Эбин. Что рассказывать?! Она была доброй. Она была хоро-
шей.
Абби (кладет руку на его плечо, он не реагирует. Страстно).
И я буду доброй к тебе.
Эбин. Иногда она пела мне.
А б б и. И я буду петь!
Эбин. Это был ее дом. Это была ее ферма.
Абби. Это мой дом. Это моя ферма!
Эбин. Он женился, чтобы ограбить ее. Она была кроткой и
безропотной. Он не ценил ее.
Абби. Он и меня не ценит.
Эбин. Он убивал ее изо дня в день своей жестокостью.
Абби. Он и меня убивает.
Эбин. Она умерла. (Пауза.) Иногда она пела мне. (Плачет.)
Абби (обхватив его голову; страстно). И я буду петь. Я умру
ради тебя, Эбин. (Несмотря на переполняющее ее жела-
432

кие, в ее голосе, в манерах — искреннее чувство, ужасная
смесь вожделения и материнской любви.) Не плачь, Эбин!
Я постараюсь заменить тебе мать. Я буду такой, какой
она была для тебя. Разреши мне поцеловать тебя! (При-
тягивает его голову, он пытается притворно воспроти-
виться. Нежно.) Не бойся, я поцелую тебя так, как поце-
ловала бы тебя она. И ты поцелуй меня, как целовал ее
перед сном, желая доброй ночи.
Сдержанно обмениваются поцелуями. Вдруг дикая страсть
охватывает ее; она как безумная начинает целовать его;
обняв ее, он отвечает ей тем же. Неожиданно Эбин — так
же как недавно наверху, в своей комнате,— вдруг резко
отталкивает ее. Он охвачен ужасом.
Абби (протягивает к нему руки, молит). Пожалей меня, Эбин.
Не оставляй. Видишь, я не могу быть тебе только ма-
терью. Любовь моя больше, чем материнская любовь. Во
много раз больше. Ее так много, что мы могли бы быть
счастливыми — ты и я...
Эбин (в глубину комнаты). Мама! Мама! Что ты хочешь? Что
ты мне говоришь?
Абби. Она говорит, чтоб ты любил меня. Она знает, что я люб-
лю тебя. Нам будет хорошо. Разве ты это не чувствуешь?
Разве ты не знаешь? Она говорит, чтоб ты любил меня.
Эбин. Да, я чувствую... может быть, она... Но... почему же...
Ведь вы заняли ее место, ее дом, сидите в ее комнате, где
она...
Абби. Но она знает, что я люблю тебя!
Эбин (неожиданная догадка ошеломляет его. Улыбается зло и
торжествующе). Я понял. Понял, почему... Она хочет
отомстить ему. Тогда она будет отдыхать спокойно — там,
в могиле.
Абби (дико). Все мы мстим друг другу! Она — ему, он — мне,
433

я — тебе, ты — мне, мы — ему! И всем нам мстит бог!
Я люблю тебя, Эбин. Бог знает, что я тебя люблю!
Эбин (бросается перед ней на колени, обнимает ее ноги).
Я люблю тебя, Абби! С той минуты, как увидел тебя, я
думаю только о тебе! Теперь я могу сказать об этом.
Я люблю тебя...
Губы их сливаются в страстном поцелуе.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Раннее утро. Эбин выходит на крыльцо и направляется
к воротам. Он в рабочей одежде. Что-то в нем изменилось.
Выражение лица самодовольное, почти наглое, он смотрит
на окно гостиной, усмехается. Когда он доходит до калит-
ки, слышно, как открывается окно. В окне появляется
Абби. Она заспанна, волосы в беспорядке падают на пле-
чи, она с нежностью смотрит на Эбина, тихо окликает.
Абби. Эбин. (Увидев, что он обернулся, игриво.) Только один
поцелуй. Весь день мы будем врозь. Я буду скучать.
Эбин. Клянусь тебе, я тоже. (Подходит к окну, Абби накло-
няется, они целуются.) Хватит. А то не останется для сле-
дующего раза. (Смеется.)
Абби. Для тебя у меня хватит. (Вдруг.) Но ты меня любишь,
Эбин?
Эбин. Ты мне нравишься больше всех девиц, каких только я
видел. Клянусь!
Абби. Нравлюсь — это еще не значит, что любишь.
Эбин. Тогда я люблю тебя. Ты довольна?
Абби (смотрит на него с обожанием). Да.
Эбин. Мне пора. Того гляди старик спохватится и прибежит.
Абби (с доверительным смешком). Пусть! Я в любой момент
смогу его провести. Я оставлю окно открытым,—хорошо?
434

Эта комната давно не видела солнца, Эбин, теперь она
будет моей, эта комната?
Эбин (хмуро). Да.
А б б и (поправляясь). Нашей.
Э б и н. Да.
Абби. Этой ночью она стала нашей. Разве нет? Мы оживили
ее нашей любовьЪо.
Эбин (после молчания). Мама ушла. Теперь она может спать
спокойно — там, в могиле.
Абби. Пусть спит спокойно. (С нежным упреком.) Не надо
говорить о грустном сегодня утром.
Эбин. Это помимо моей воли.
Абби. Не разрешай грустным воспоминаниям посещать тебя.
(Пауза. Зевает.) Пойду посплю чуточку. Я скажу ему, что
мне нездоровится, пусть завтракает один.
Эбин. Вон он идет сюда. Поднимись наверх, приведи себя в
порядок.
Абби. До свидания. Не забывай меня. (Посылает ему воздуш-
ный поцелуй.)
Он усмехается, расправляет плечи; ждет отца.
Слева появляется Кэб от. Он идет медленно, останавли-
вается, смотрит, прищурившись, на небо.
Эбин (весело). Доброе утро, отец. Звезды днем считаешь?
К э б о т (все еще глядя на небо). Красиво?
Эбин (оглядывается вокруг). Еще бы! Такой фермы не найти.
К э б о т. Я говорю о небе.
Эбин (усмехнувшись). Ах, о небе! Откуда тебе знать — краси-
во оно или некрасиво? У тебя же плохое зрение. (Дово-
лен собственной шуткой, хлопает себя по ляжке, смеется.)
К э б о т (помрачнев). Ты что-то весел не в меру. Хватил спирт-
ного?
Эбин (добродушно). Это не от спиртного. Просто от жизни.
(Протягивает руку.) Мы квиты. Ударим по рукам?
435

К э б о т (насторожившись.) Что это нашло на тебя?
Э б и н. Как хочешь. Может, это и к лучшему. (Пауза.) Что на-
шло на меня? Ты не чувствовал, что она была здесь и
ушла к себе в могилу?
К э б о т. Кто — она?
Э б и н. Мама. Теперь может спать спокойно. Она расквиталась
с тобой!
К э б о т (растерявшись). Я был в коровнике, спал крепким
сном. Они знают, как спать, и учат меня.
Э б и н (вновь наигранно весело). Да здравствуют коровы! Ну
ладно! Тебе пора приниматься за работу!
К э б о т (зло). Ты что, сопляк, командуешь мной? '
Э б и н (смеется). Я командую тобой. Ха! Ха! Ха! Ишь как тебе
не нравится, когда командуют тобой! Ха! Ха! Ха! Не нра-
вится! Я главный петух в этом курятнике. Ха! Ха! Ха!
(Идет к хлеву, продолжая смеяться.)
Кэбот (с жалостью, полной презрения, смотрит ему вслед).
Весь в мать, копия. Что с него взять! Одно слово — при-
дурок. (Сплевывает.) Однако я голоден. (Идет к двери.)
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Прошел год. Последние недели весны. Ночь. Спальни вто-
рого этажа тускло освещены — в каждой горит по свече.
Эбин, упершись кулаком в подбородок, сидит на крова-
ти в своей комнате. Сложные, противоречивые чувства
одолевают его. Доносящийся снизу из кухни громкий
смех, пьяные возгласы, музыка раздражают и бесят его.
Он хмуро смотрит в пол. В соседней спальне рядом с
двуспальной кроватью стоит колыбель.
На кухне веселье в разгаре. Вдоль стен на стульях и ска-
мейках, тесно прижавшись друг к другу, сидят ф ер ме-
ры, их жены, деревенские парни и девушки.
Все громко разговаривают, смеются. Стол отодвинут —
освобождено место для танцев. В глубине, в дверях рядом
с бочонком, стоит К э бот, изрядно подвыпивший, и каж-
дому, кто входит, подносит кружку виски. Присутствую-
щие подталкивают друг друга локтями, пересмеиваются,
кивают на Кэбота, отпускают по его адресу колкие сло-
вечки. В левом углу в качалке сидит Абби в накинутом
на плечи платке. Она бледна, лицо ее осунулось. Она вся
в ожидании, не спускает глаз с двери.
В дальнем правом углу сидит долговязый парень
с вытянутым глуповатым лицом и настраивает скрипку.
Его бесцветные глаза непрерывно моргают, в его усмеш-
ке злорадство.
437

Абби (девушке, сидящей рядом). А где Эбин?
Девушка (насмешливо). Откуда мне знать, миссис Кэбот?
Я не видела его вечность. (Многозначительно.) Говорят,
с тех пор, как вы здесь, он носа не кажет из дому.
Абби (задумчиво). Да-Да. Я заменила ему мать.
Девушка. И об этом тоже говорят, миссис Кэбот. (Поворачи-
вается и что-то шепчет на ухо своей матери, сидящей
рядом.)
Абби (некоторое время сидит молча, потом обращается к си-
дящему с другой стороны соседу). Вы случайно не видели
Эбина?
Мужчина (с раскрасневшимся лицом и осоловелыми от воз-
лияний глазами). Нет, не видел. (Подмигивает.) Если вы
не знаете, где Эбин, то кто же может знать, где он?
А б б и. Он же лучший танцор в деревне. Надо, чтобы он пришел
и станцевал.
Мужчина (подмигивает). Может, он укачивает ребенка, а?
Мальчик, если не ошибаюсь. Сколько ему уже?
Абби (рассеянно кивает). Две недели. Красив как картинка.
Мужчина. Все матери считают, что их чада красивы. (Толк-
wye ее локтем; шепотом, хитро.) Послушайте, Абби. Если
Эбин вам надоест, вспомните обо мне. (Всматривается в
ее непроницаемое лицо и, не дождавшись ответа, что-то
пьяно бормочет; встает.) Полагаю, следует еще выпить.
(Подходит к Кэботу, который в это время шумно спорит
о коровах с одним из фермеров.)
Все пьют.
Абби (как бы про себя). Где же Эбин? Что он сейчас делает?
Хотя слова эти она и произносит очень тихо, ни к кому не
обращаясь, однако сидящие поблизости их слышат и пе-
редают дальше, сопровождая жестами и. смешками. На-
конец они доходят до скрипача.
438

Скрипач (устремив взгляд на Абби; через всю кухню).
А я знаю, где он, Абби. Он сейчас в церкви, заказывает
благодарственный молебен.
Раздается всеобщий хохот.
М у ж ч и н а. По какому поводу? Говори толком.
Все продолжают смеяться.
Скрипач. А как же? (Медлит, дает присутствующим возмож-
ность вволю похихикать.) У него родился брат.
Взрыв хохота. Все смотрят то на Абби, то на Кэбота.
Хотя Кэбот, стоя в дверях, был занят спором с фермером
и не слышал, о чем идет речь, он заподозрил что-то не-
ладное. Выходит на середину кухни. Сразу наступает ти-
шина.
Кэбот. Что это вы тут разблеялись, как стадо баранов? Я при-
гласил вас пить, есть, танцевать и веселиться,— ну так
и веселитесь, черт вас возьми! А вы тут налакались ви-
ски, нажрались как свиньи и, вместо того чтобы весе-
литься, раскудахтались как куры на насесте.
Все возмущены, однако боятся гнева Кэбота.
Скрипач (хитро). Мы ждем Эбина.
Приглушенный смех.
Кэбот (с неприкрытым торжеством). К' черту Эбина! С ним
покончено. У меня родился сын. Сын! (Он пьян, и, как
у пьяного человека, настроение его внезапно меняется.)
Никто из вас не смеет смеяться над Эбином! Слышите?
Он хоть круглый дурак, но он моя кровь. Он лучше любо-
го из вас. Он весь день гнет спину не меньше, чем я, и
любого из вас он заткнет за пояс.
Скрипач. Он и ночью неплохо работает.
Хохшт.
439

К э б о т. Смейтесь вы, проклятые дураки. Ты прав, скрипач.
Он может работать и днем и ночью, как и я, если надо.
Старый фермер (еле держится на ногах, простодушно).
Никто не может сравниться с тобой, Эфраим. Подумать
только — заимел сына в семьдесят шесть лет! Мне шесть-
десят восемь — я даже и не пытаюсь.
Все смеются, смеется и Кэбот.
К э б о т (хлопнув старого фермера по спине). Мне жаль тебя.
Я и не подозревал: ты такой парень, и вдруг... слабак.
Старый фермер. А я не подозревал, что ты так силен,
Эфраим.
Смех.
Кэбот (сразу помрачнев). У меня ее много — силы. Ох как
много. Никто из вас не знает, как много ее. (Скрипачу.)
Что стоишь как истукан?! Разве у меня не праздник?
Мы хотим танцевать! Сыграй им что-нибудь на своей
скрипке. Смажь салом свой локоть и двигай!
Скрипач (выпив протянутую старым фермером кружку ви-
ски). Начинаю! (Играет.)
Четверо парней и четыре девушки становятся друг перед
другом. Они движутся в такт музыке, а скрипач время от
времени выкрикивает названия фигур и сопровождает
это шутливыми замечаниями в адрес танцующих. Все
хлопают в ладоши, пристукивают каблуками. Особенно
старается Кэбот. Лишь Абби остается безучастной, она си-
дит и не спускает глаз с дверей.
Джим, поверни партнершу направо! Вот так! Обними за
талию! Покрепче, не бойся, мамаша не видит!
Смех.
Меняйтесь партнерами, да побыстрее. Теперь ты доволь-
на, Эсси? Руб тебе больше нравится? Взгляни, как она
440

зарделась! Что ж, жизнь коротка, любовь тоже,— так го-
ворят люди.
Смех.
К э б о т (пристукивая ногой). Давайте, ребята, покажите, на что
вы способны! Не отставайте, девушки!
Скрипач (подмигивая присутствующим). Из всех семидеся-
тишестилетних, каких я встречал когда-либо, вы самый
что ни на есть молодец, Кэбот. Вот только глаза малость
подкачали.
Сдержанный смех.
(Продолжает, не давая возможности Кэботу ответить.)
Променад! Сара, ты похожа на невесту, от которой жених
отказался. Больше жизни, выше голову! Никогда не те-
ряйте надежды. Боже мой, взгляните на Джонни Кука,—
как он поднимает ноги. Не много же сил останется у не-
го для завтрашней работы!
Смех.
Кэбот. Еще! Еще! Жмите! (Не в силах более себя сдерживать,
врывается в круг танцующих, расталкивает их, дико раз-
махивает руками.) Дайте мне место. Разойдитесь с моей
дороги! Я покажу, как надо танцевать! Вы какие-то ва-
реные, разве так танцуют? (Раздвигает круг.)
Все отступают к стенкам и осуждающе смотрят на Кэ-
бота.
Скрипач (провоцируя). Давай, Эфраим! Давай! (Снова
играет.)
Кэбот пускается в пляс. Танцует хорошо, задорно, затем
начинает импровизировать, выкидывая невероятные ко-
ленца: прыгает, стучит каблуками, ходит гоголем по кру-
441

ty. Сгибается ё три погибели, выпрямляется, Ьергается,
как мартышка. Все, что он выделывает в каком-то диком
' индейской танце, сопровождает выкриками.
К э б о т. У-оп! Глядите! Глядите! Семьдесят шесть лет! Тверд,
как железо! Меня никто не победит. Никто не сравнит-
ся,— глядите! Я доживу до ста лет! Я бы пригласил вас
на мой юбилей, да вы к тому времени все перемрете.
Вы — слабое поколение. Ваши сердца не красные,— розо-
вые; в ваших жилах не кровь —вода. У-оп! Глядите!
Я единственный мужчина, достойный внимания. Я убивал
индейцев еще тогда, когда вас и на свете-то не было.
Я сдирал с них скальпы. У-оп! У меня на спине шрам,—
могу показать! Целое племя гналось за мной, я бежал,
а стрела торчала у меня меж лопаток. Но я им отомстил!
Око за око, зуб за зуб — вот мой закон! У-оп! Глядите
на меня! Могу прошибить потолок! У-оп!
Скрипач (обессилев, опускает смычок). С меня хватит, Кэ-
бот. Ну и силищи в вас!
К э б о т (доволен). Значит, и ты сдался? Но ты играл хорошо,—
на, пей! (Наливает виски себе и скрипачу.)
Они пьют. Выражение лиц присутствующих — холодное,
враждебное. Наступает мертвая тишина. Скрипач отды-
хает. Кэбот, прислонившись к бочонку, тяжело дышит,
озирается по сторонам.
Эбин наверху встает с кровати и на цыпочках выходит из
комнаты. Вскоре он появляется в соседней спальне. Тихо,
крадучись, подходит к колыбели и смотрит на ребенка.
На лице его отражаются то растерянность, то смущение,
то нежность. С момента, когда Эбин оказывается у колы-
бели, Абби овладевает беспокойство. Она, не выдержав,
^ встает и подходит к Кэботу.
А б б и. Я поднимусь, взгляну на ребенка.
Кэбот (с нежностью). Ты очень слаба. Может, помочь тебе?
442

А б б и. Ничего, я сама. Я скоро вернусь.
К э б о т. Не утомляй себя. Помни, ты нужна ему — нашему
сыну. (С нежностью ухмыляется, проводит рукой по ее
спине.)
А б б и (ее передергивает от этого прикосновения). Не надо.
Я иду... (Уходит.)
Кэбот смотрит ей вслед. Присутствующие перешепты-
ваются. Кэбот оборачивается, все замолкают.
Кэбот (все еще тяжело дышит, пот струится со лба). Голова
чуть закружилась. Пойду на двор, подышу свежим воз-
духом. Скрипач, играй. Танцуйте, пойте. Вот (хлопает по
бочонку) тут еще есть виски. Веселитесь. Я ненадолго.
(Уходит, прикрыв за собой дверь.)
Скрипач (язвительно). Не торопись ради нас.
Сдержанный смех.
(Подражая Абби.) Где Эбин?
Смех сильнее.
Женщина (громко). То, что произошло в этом доме,— понят-
но, как дважды два. Иначе и не могло быть.
Абби появляется в дверях спальни. Она останавливает-
ся, смотрит на Эбина глазами, полными любви и обожа-
ния. Эбин ее не видит.
Мужчина. Тише! Может, он подслушивает за дверью. Это
на него похоже.
Все шепчутся,— будто поземка метет сухие листья. Кэбот
сходит с крыльца, останавливается у калитки, облокотив-
шись на нее. Моргая, смотрит на небо. Абби бесшумно
подходит к Эбину, становится рядом.
Эбин (вздрагивает). Абби!
443

А б б и. Тише. (Обнимает его, они целуются, затем склоняются
над колыбелью.) Разве он не красив? Весь в тебя.
Эбин (доволен). Разве? Я бы этого не сказал.
А б б и. Как две капли воды.
Эбин (насупившись). Мне это не по душе, Абби. То, что при-
надлежит мне,— принадлежит ему. И так всю жизнь.
С этим надо кончать.
Абби (прикладывая палец к губам). Надо ждать, Эбин. Надо
запастись терпением и ждать. Что-нибудь да случится.
(Обнимает его.) А теперь мне пора вниз.
Эбин. Я пойду во двор. Я больше не в силах слышать эту
скрипку и смех.
Абби. Не терзай себя, милый. Я люблю тебя. Я люблю, слы-
шишь? Поцелуй меня.
Они обнимаются и так продолжают стоять у колыбели.
К э б о т (во дворе). Томит меня что-то. Даже музыка не может
заглушить это нечто. Оно преследует меня всюду. Таит-
ся в углах, шумит в вязах, скребется в трубе, карабкает-
ся по крыше. Оно — всюду, и не убежишь никуда. Нет
покоя ни дома, ни среди людей. (Вздыхает.) Пойду побе-
седую с коровами, хорошо с ними... (Устало бредет к
коровнику.)
Скрипач. Эй, теперь можем и повеселиться,— он ушел! Ста-
рого подлеца одурачили! Это надо отметить как следует!
(Ударяет смычком по струнам.)
Начинается настоящее веселье. Танцует молодежь,
КАРТИНА ВТОРАЯ
Прошло полчаса. Эбин стоит у ворот, смотрит на небо.
На его лице немая боль. Из коровника возвращается К э-
б о т. Он идет медленным, тяжелым шагом, голова опущена,
444

Когда он замечает Эбина, на лице появляется злая тор-
жествующая улыбка. Проходя мимо Эбина, похлопывает
его "по спине. Из кухни доносятся пьяные голоса, смех,
музыка.
К э б о т. Вот ты, оказывается, где!
Э б и н (вздрагивает, смотрит на него с ненавистью. Мрачно).
Да.
К э б о т (насмешливо). Почему же ты не был на танцах? Все
спрашивают, где Эбин?
Э б и н. Ну и пусть спрашивают.
К э б о т. Там много хорошеньких девушек.
Эбин. Черт с ними.
К э б о т. Тебе пора уже жениться на одной из них.
Э б и н. Я ни на ком не женюсь.
К э б о т. Чудак, ты бы мог таким образом поделить ее ферму,
получить половину.
Эбин (усмехаясь). Как это сделал ты? Я так не хочу.
К э б о т (уязвлен). Ложь! Это родные твоей матери пытались
украсть у меня мою ферму.
Эбин. Люди говорят иначе. (После молчания, с вызовом.) Мне
беспокоиться нечего, у меня есть ферма.
К э б о т (насмешливо). Где, если не секрет?
Эбин (кивнув на дом). Вот она.
К э б о т (откидывает назад голову, хохочет). Ха! У него есть
'ферма! Ну и ну! Какой молодец!
Эбин (сдерживая себя, мрачно). Поживем — увидим.
К э б о т (смотрит на Эбина подозрительно, старается понять,
что он имеет в виду. Пауза. Доверительно). Я-то увижу.
А вот ты? Ты же слепой щенок!
Эбин смеется.
Ты чего усмехаешься?
Эбин отворачивается, не отвечая.
445

(Распаляясь.) Боже праведный! Придурок ты! И в голове-
то мякина. (Видя, что Эбин не реагирует, свирепеет.) Ес-
ли бы ты не был от рождения ослом,— давно бы понял,
что здесь тебе ничего не перепадет. Ни одной горсти зем-
ли, ни одного камня. Особо теперь, когда у меня родил-
ся сын. После моей смерти ферма перейдет ему. Но я
проживу еще до ста лет, до ста лет, чтоб одурачить вас
всех. К тому времени ему будет столько, сколько тебе
сейчас.
Эбин (вызывающе). Ха!
К э б о т (в бешенстве). Он еще хакает! Ты надеешься всех про-
вести. Но ферма будет не только его, но и Абби, а ее-то
тебе не обдурить. Ей известны твои штучки, она тебя
раскусила. Думаешь, я не знаю, что ты увивался вокруг
нее, пытался соблазнить. Она мне все рассказала. (Взмет-
нув кулаки.) Ты... ты... безмозглый дурак!
Эбин (наступая на него; в ярости). Врешь, подлец! Абби не
могла этого сказать.
К э б о т (торжествует, видя, как потрясен Эбин). Не могла?
Когда я ей сказал, что выбью твои мозги, подкину их по-
выше этих вязов, она ответила: «Кто же тогда будет по-
могать тебе в работе, это неразумно». Она сказала, что
она и я, мы должны заиметь сына. Я пообещал ей, что,
если родится сын, она может просить у меня все что
угодно. Она попросила выбросить тебя, чтобы ферма пос-
ле моей смерти перешла к ней. (Со злорадством.) И ферма
теперь ее, а твоя — только пыль на дороге! А вот те-
перь посмейся!..
Эбин (в немом ужасе, окаменев от горя и ярости, неожиданно
начинает хохотать, его передергивает судорога). Ха-ха-ха!
Так вот какова ее игра. Я это подозревал... Я с самого
начала подозревал... Но я... Так, значит, все это было
ложью? (Кричит.) Все было обманом? Я убью ее! (Бежит
к крыльцу.)
446

к э б о т (опережает его, преграждает дорогу). Ты не посмеешь
ее тронуть.
Эбин. Прочь с дороги!
Эбин пытается оттолкнуть Кэбота, но тот хватает его за
руку. Начинается яростная борьба. Старик намного силь-
нее Эбина. Ему удается схватить сына за горло, прижать
к стене. В это время на крыльце появляется Абби.
Абби (сдавленный крик вырывается из ее груди). Эбин! Эбин!
(Сбегает с лестницы.) Эфраим! (Повисает у Кэбота на ру-
ке.) Отпусти его, Эфраим, Ты задушишь его.
Кэбот разжимает пальцы и сильно толкает Эбина, так что
тот, отлетев в сторону, падает. Эбин дышит с трудом.
Абби с криком опускается на колени, пытается его голову
положить к себе на колени, но он отталкивает ее,
Кэбот (торжествующе). Не бойся, Абби, я и не собирался его
убивать. Он не стоит того, чтобы из-за него меня повеси-
ли. Мне семьдесят шесть, а ему нет и тридцати, — и он
вздумал со мной тягаться! Со мной! Вот и поплатился за
это. Видит бог, со мной не так легко справиться. И с
ним — он сейчас наверху спит в своей колыбели. Он во
всем будет похож на меня! Я воспитаю его. А теперь
пойду веселиться, сегодня у меня праздник! (Идет к
крыльцу, затем оборачивается и говорит с усмешкой.)
Вряд ли, конечно, но если этот дурак вздумает приста-
вать к тебе,— крикни. Клянусь богом, я спущу с него
штаны, всыплю как следует. (Исчезает в доме, через ми-
нуту уже слышны его громкие выкрики: «У-оп!»)
Абби (трепетно). Эбин... Тебе больно? (Пытается его поцело-
вать.)
Эбин (отталкивает ее, приподымает голову, садится, смотрит
по сторонам, вытаращив глаза; хрипло). Иди к черту!
Абби (изумленно). Это я, Эбин. Ты что, не узнаешь меня?
447

Эбин (смотрит на нее с ненавистью). О, теперь... я знаю тебя!
(Рыдает.)
Абби (боязливо). Что случилось, Эбин? Почему ты смотришь
на меня с такой неприязнью?
Эбин. Я ненавижу тебя. Я ненавижу... Шлюха, хитрая шлюха!
Абби (отпрянув назад, в ужасе). Эбин!.. Что ты говоришь!
Эбин (поднимаясь на ноги). Каждое твое слово —ложь. Ты
все время лгала мне. С тех пор как мы вместе. Ты гово-
рила, что любишь меня...
Абби (искренне) Да, я люблю тебя... (Берет его руку, но он
отдергивает ее.)
Эбин (продолжает твердить свое). Ложь! Ты превратила меня
в дурака. И я поддался — безмозглый осел. Ты только и
знала, что вела свою коварную, змеиную игру. Меня ты
заставила лечь с тобой, чтобы заиметь сына, которого он
считает за своего, а от него добилась обещания выгнат :
меня и отдать тебе ферму. (С ненавистью.) Ты — дьявс j
не может человек быть таким подлым.
Абби (ошеломленно). Он это сказал тебе?
Эбин. Разве это не так? Не лги хоть сейчас.
Абби (с мольбой). Эбин, выслушай меня. Ты должен меня вы-
слушать. Это было давно... Ты тогда презирал меня, бегал
к Минни... А я любила тебя. Я была как безумная. Я хо-
тела тебе отомстить...
Эбин (перебивая, с мучительной страстью). Лучше бы ты уме-
рла тогда. Лучше бы мы оба умерли. Не видеть все это, не
слышать... (Яростно.) Но я отомщу тебе. Отомщу вам обо-
им. Я буду молиться, чтобы моя мать вернулась мне по-
мочь, чтоб она прокляла вас.
Абби (задыхаясь). Не надо, Эбин! Не надо!(Бросается перед
ним на колени, плачет.) Я не хотела тебе ничего дурного.
Прости меня!
Эбин (не слышит ее слов; яростно). Я рассчитаюсь с этим ста-
рым хрычом... и с тобой! Потом я оставлю вас вдвоем,
448

чтобы вы травили друг друга, и моя мать будет являться
вам по ночам, а сам уеду на Запад, в Калифорнию — к
Симу и Питеру.
А б б и (в ужасе). Нет, ты не бросишь меня! Ты не можешь!
Э б и н (твердо). Говорю тебе — уеду. А когда разбогатею, вер-
нусь и отберу ферму, которую он украл у меня. Я вы-
швырну вас обоих, и твоего сына вместе с вами! Вы буде-
те просить Христа ради и подохнете где-нибудь на дороге.
(Он на грани истерики.)
А б б и (содрогается, говорит робко). Мой сын — он и твой,
Эбин.
Э б и н (страдал). О, если бы он не появился вовсе! Лучше бы
он умер сейчас* Лучше б я его никогда не видел! Ты за-
имела его в своих гнусных целях. Это его появление все
; изменило!
&б б и (нежно). *До того как он появился, ты верил, что я
:^ люблю тебя?
*Ь и н. Я был слеп как крот.
А б б и. А теперь не веришь?
Эбин. Ха! Верить лживой воровке?
А б б и (вздрагивает, затем робко). А любил ли ты меня вообще
до этого?
Эбин (задыхаясь). Ты дурачила меня!
А б б и. Ты не любишь меня больше?
Эбин (в бешенстве). Я ненавижу тебя!
А б б и. Ты уезжаешь, оставляешь меня, и все потому, что у нас
родился сын?
Эбин. Я уеду на рассвете. И пусть бог отправит меня в ад,
если я это не сделаю!
А б б и. (после паузы, сдержанно). Если его появление сделало
все это — убило твою любовь, отняло тебя, мою един-
ственную радость — радость, какую я когда-либо знала,
чистую как небо... Если это так... то я ненавижу его, не-
смотря на то, что я его мать.
15 О'Нил — т., 1
449

Э б и н (с горечью). Ложь. Ты любишь его! Он украл ферму для
тебя! (Судорожно.) Дело не в ферме, пойми! Ты обману-
ла меня. Клялась, что любишь, и лгала... чтобы запо-
лучить ферму.
Абби (обезумев). Он не украл!!! Я убью его! Я люблю тебя.
Я докажу тебе...
Э б и н (резко). Хватит лгать! Мне все ясно! Прощай. Мы боль-
ше не увидимся.
Абби (побледнев). Ты даже не хочешь поцеловать меня хоть
раз за всю нашу лю...
Э б и н (жестким голосом). Не хочу! И постараюсь забыть, что
когда-то мои глаза глядели на тебя!
Абби. Эбин! Погоди. Ты не можешь уйти так... Я должна
тебе сказать...
Эбин. Я пошел к ним — буду пить и плясать.
Абби (повиснув у него на руке; горячо). А если бы он не стал
меркду нами, если бы я убедила тебя, что у меня не
было злого умысла заполучить ферму. Мы бы по-пре-
жнему любили бы друг друга и были бы счастливы, как
это было еще совсем недавно. Если б я убедила, ты опять
полюбил бы меня и не бросил? Скажи!
Эбин (тронут). Пожалуй. (Стряхнув ее руку, с горькой улыб-
кой.) Но ты же не бог!
Абби (ликуя). Но помни, ты обещал. (Тихо.) Может, и в моей
власти кое-что.
Эбин (вглядываясь в нее). Ты начала заговариваться. (Идет к
крыльцу.) Я иду танцевать!
Абби (кричит ему вслед). Я докажу тебе! Я докажу, что люб-
лю тебя больше...
Последние слова Эбин уже не слышит, — он вошел в дом.
(Остается стоять на месте, смотрит ему вслед; в голосе —
отчаяние.) ...больше всего на свете!
450

КАРТИНА ТРЕТЬЯ
На рассвете следующего дня. Видны кухня и спальня Кэ-
бота. Эбин на кухне сидит за столом, подперев подборо-
док кулаками. У него отсутствующее выражение лица, он
бледен. Горит свеча. Возле Эбина на полу — матерчатый
саквояж.
Наверху в тускло освещенной комнате спит Кэбот. А б-
б и склонилась над колыбелью, прислушивается. Глаза
ее полны отчаянья и ужаса, она начинает рыдать и хочет
упасть перед колыбелью на колени. В это время Кэбот
во сне стонет, поворачивается на бок, и Абби берет себя в
руки; пятясь, исчезает за дверью. Тишина. Абби врывает-
ся на кухню, подбегает к Эбину, обнимает его и страстно
целует. Эбин продолжает сидеть, не шелохнувшись, глаза
его устремлены перед собой.
Абби (истерично). Я сдержала свое слово, Эбин! Я решилась.
Я доказала, что люблю тебя больше всего на свете. У тебя
больше нет причин сомневаться во мне.
Эбин (безразлично). Теперь это уже не имеет значения. Что
бы ты ни сделала.
Абби (дико). Не говори так. Поцелуй меня, Эбин. Мне надо,
чтобы ты меня поцеловал. Скажи, что ты любишь меня!
Эбин (прикоснувшись губами к ее щеке). Это на прощанье.
Я скоро уйду.
Абби. Нет-нет! Теперь?.. И теперь ты уйдешь?
Эбин (размышляет вслух). Я о многом думал... Я ничего отцу
не скажу. А мать моя будет приходить по ночам,— тебе не
уйти от нее. Сказать ему все, он возненавидит ребенка,
будет срывать на нем свою злость. (Голос его становится
мягче, теплеет). Я не хочу этого. Ребенок ни при чем, он
не виновен. (Со странной гордостью). И он похож на меня.
Видит бог, он мой! Когда-нибудь я, возможно, вернусь...
15*
451

Абби (она слишком поглощена собственными мыслями, чтоб
слушать его; молящим голосом.) Нет причин, чтобы ты
уходил. Какой смысл уходить, когда больше нет причин...
Все — как прежде... Нас ничто не разделяет... После того,
что я сделала, — нет причин, Эбин.
Эбин (ее голос настораживает его. Он смотрит на нее с испу-
гом). Ты вся дрожишь, на-тебе лица нет. Что ты натвори-
ла?
Э б б и. Я... я... убила его.
Эбин (ошеломлен). Убила?
Абби (тупо). Да.
Эбин (после молчания, как бы очнувшись). Ну что ж! Поде-
лом ему. Но надо торопиться, надо предпринять что-то.
Надо обставить все так, будто он сам... в пьяном виде.
Все видели, что он вчера был пьян вдребезги, они подтвер-
дят.
Абби (дико). Нет! Нет, Эбин! Не его я убила! (Смеется как
безумная). Мне надо было убить его! Как же я не
подумала... Конечно, его... Почему ты не подсказал мне?!
Почему?..
Эбин (испуганно). Кого ты убила? Говори же!.. (Пауза.)
Абби. Не его.
Эбин (лицо его становится мертвенно-бледным). Ребенка?
Абби (тупо). Да.
Эбин (падает как подкошенный на колени, голос его дрожит.)
Боже всемогущий! Мама, где ты была, почему ты не оста-
новила ее?!
Абби (просто). В первую нашу ночь мама ушла и больше не
возвращалась.
Пауза. Эбин роняет голову на грудь, его бьет как в лихо-
радке.
(Отрешенно). Я накрыла его подушкой. И он перестал ды-
шать. Задохнулся. (Начинает тихо плакать.)
<452

Э б и н (ярость перемешивается с горем). Он был похож на ме-
ня. Он был моим, будь ты проклята!
А б б и (глухо и отрывисто). Я не хотела... Я ненавидела себя
за то, что делаю. Я любила его, он был так красив — вы-
литый ты, но тебя я любила больше. А ты уходил. Дале-
ко... Я бы никогда тебя больше не увидела. Не целовала бы
тебя. Не была бы рядом. Ты сказал, что ненавидишь меня
из-за него. Говорил, что ненавидишь его и хотел бы, что-
бы он умер. Ты сказал, что, если бы не он, все было бы
по-прежнему.
Э б и н (не в силах это выносить; вскакивает в бешенстве на
ноги. Угрожает ей, протягивая руки к ее горлу). Врешь!
Я не говорил тебе этого! И не помышлял даже! Да я луч-
ше свернул бы себе шею, чем причинил хоть малейшую
боль ему.
А б б и (с мольбой; опускаясь на колени). Не мучай мен.я, Эбин,
не смотри на меня с ненавистью. После того, что я сде-
лала ради тебя, ради нас... Я хотела, чтоб мы снова были
счастливы.
Эбин (яростно). Замолчи, или я убью тебя! Я разгадал твою
игру —опять то же самое! Ты — убийца, ты убила ребен-
ка' и теперь хочешь свалить вину на меня!
А б б и (стонет, зажав уши руками). Не надо, Эбин, перестань...
(Пытается обхватить его ноги.)
Эбин (в ужасе отступая.) Не прикасайся ко мне! Ты злодей-
ка! Как ты могла убить это бедное маленькое существо.
Ты продалась дьяволу! (Вновь приходя в ярость.) Я знаю,
почему ты убила «го. Ты решила захапать, захапать то
последнее, что ты мне оставила. Ты видела, что он похож
на меня, ты знала — он мой, и не могла снести этого! Я
знаю тебя! Ты убила его за то, что он был мой! (Обезумев,
мечется по комнате, подбегает к Абби, трясет перед ней ку-
лаками.) Но я отомщу тебе! Я позову шерифа. Я ничего
от него не скрою! Я расскажу ему все — все, что здесь
453

произошло, потом уйду. Уеду на Запад. В Калифорнию...
там золото, золотые россыпи! Уеду! (Речь его становится
прерывистой, он то бормочет, то выкрикивает отдельные
слова.) Я пойду к шерифу. Пусть он заберет тебя, запрет.
Я не могу тебя видеть. Убийца и воровка! Ты все еще ис-
кушаешь меня. Я передам тебя шерифу! (С рыданиями
выбегает из дома, огибает угол и бегом бросается на доро-
гу.)
Абби (встает, бежит к двери, кричит ему вслед.) Я люблю
тебя, Эбин! Слышишь, я люблю тебя! (Ослабев, хватается
за дверь.) Мне все равно, что ты сделаешь, лишь бы снова
любил меня. (Держась за дверь, медленно сползает на
пол.)
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Прошел час. Видны, как и в предыдущей картине, кух-
ня и спальня Кэбота. Рассвело. Первые лучи солнца осве-
щают верхушки вязов.
Абби на кухне сидит за столом, спрятав лицо в ладони.
Наверху Кэбот ворочается в постели, затем просыпает-
ся как от толчка, смотрит в окно, издает звук удивления и
раздражения, сбрасывает одеяло, начинает торопливо оде-
ваться.
К э б о т (не сомневаясь, что Абби рядом). Черт возьми, Абби. За
последние пятьдесят лет я ни разу так поздно не про-
сыпался. Солнце уже светит вовсю. Всему виной виски и
танцы. Старею, видно. Надеюсь, Эбин уже работает. Ты
должна была меня разбудить, Абби. (Заметив, что рядом
никого нет, удивлен.) Где же она? Вероятно, готовит зав-
трак. (На цыпочках подходит к колыбели.) Доброе утро,
сынок. (Заглядывает в колыбель, говорит с гордостью.)
Красив, как на картинке. Спит... Не орет по ночам, как
454

большинство из них. (Тихо выходит из комнаты, спуска-
ется на кухню, успокаивается, увидев Абби.) Вот ты где!
Готовишь мне завтрак?
Абби (не двигаясь). Нет...
К э б о т (подходит к ней, почти нежно). Тебе нехорошо?
Абби. Нет.
К э б о т (кладет руку ей на плечо, она вздрагивает). Ты бы при-
легла ненадолго. Скоро он проснется и потребует есть.
У него аппетит...
Абби (вздрагивает, затем бесстрастно). Он никогда не про-
снется.
К э б о т (весело). Нет, он в меня. Он не соня...
Абби. Он мертв.
К э б о т (растерявшись). Что?
Абби. Я убила его.
К э б о т (в ужасе отступая). Ты пьяна... или ты сошла с ума?
Или...
Абби (поднимает голову; глядя в его глаза, громко). Говорю
тебе — я убила его. Задушила. Иди взгляни, если не ве-
ришь!
К э б о т (смотрит на нее, веря и не веря, затем в мгновение ока
оказывается наверху, бросается к колыбели, дотрагивает-
ся до ребенка; страх и ужас охватывают его; отпрянув от
колыбели). Боже всемогущий!.. Боже всемогущий! (Споты-
каясь, волоча ноги, выходит из комнаты, спускается на
кухню. Все еще не может опомниться. Подходит к Абби,
хрипло.) Почему ты это сделала?
Молчание.
(Грубо хватает ее за плечо, трясет.) Я спрашиваю — поче-
му ты это сделала? Лучше скажи, или...
Абби (вскочив, отталкивает его с такой яростью, что он от-
летает в сторону; в голосе ее ярость и ненависть). Не при-
касайся ко мне! Какое у тебя право спрашивать о нем? Не
455

твой он, понял? Думаешь, я согласилась бы родить от
тебя? Да я бы удавилась лучше!.. Я ненавижу тебя и не-
навидела всегда. Если бы бог наградил меня умом, я уби-
ла бы тебя, а не его. Я ненавижу тебя. Я люблю Эбина.
Да, Эбина! С первого дня, как увидела. И ребенок его,
мой и его, — не твой...
К э б о т (пораженный, в ужасе смотрит на нее; после долгого
молчания, с трудом подыскивая слова). Вот, оказывается,
что... Вот что тяготило меня... таилось по углам, шумело в
вязах!.. А ты лгала... держалась от меня подальше, го-
ворила, что понесла. (Отрешенно.) Он мертв, конечно.
Я видел. Он мертв. Бедный мальчик! (Слезы текут по
его лицу).
А б б и (истерично). Не смей! Не смей! (Рыдает.)
К э б о т (собравшись с силами, выпрямляется, лицо становится
суровым; цедит сквозь зубы). Мне надо превратиться в
камень, чтоб не сойти с ума. (Полностью взяв себя в ру-
ки.) Если он... Эбина — я рад, что он мертв. Я подозревал...
Я чувствовал что-то неладное. Холодно было в доме, оди-
ноко как-то... Вот и шел к коровам, меня тянуло к ним.
Да, я подозревал. Не радуйся, тебе не до конца удалось
меня одурачить: я подозревал. Слишком я стреляная
птица! (Смотрит на нее, усмехается.) Значит, будь ты ум-
нее, убила бы меня, а не его? Ну что ж! Мне долго жить —
до ста лет. Тебя повесят. Этого требуют суд божий и за-
кон. Я приду, когда тебя буду вешать. Пойду за шери-
фом. (Идет к двери.)
А б б и (тупо). Не старайся. Эбин уже пошел за ним.
К э б о т (удивленно). Эбин?
А б б и. Да.
Кэб о т. За шерифом?
Абби. Да.
К э б о т (поразмыслив). Освободил меня от хлопот, и на том
спасибо. Тогда пойду работать. (Подходит к двери, обора-
456

чивается). Он должен был быть моим сыном, Абби. Ты
должна была бы любить меня. Я — муж твой. Если бы ты
любила меня, я не побежал бы за шерифом. Что бы ты
ни сделала.
Абби (защищая Эбина). Значит, у него есть причины пойти и
рассказать, которых ты не знаешь.
К э б о т (сухо). К твоему благу, надеюсь! (Выходит из кухни,
идет к воротам, останавливается и устремляет взор на не-
бо. Его самоконтроль ослабевает, он кажется старым и ус-
талым. В отчаянии бормочет.) Боже всемогущий, я никог-
да не был так одинок! (Заслышав шаги слева, берет себя
в руки.)
В ворота вбегает Эбин. Он тяжело дышит, смотрит по
сторонам, у него вид сумасшедшего.
(Хватает его за плечо.) Сказал шерифу?
Эбин (кивает головой). Ага.
К э б о т (швыряет Эбина на землю, смеется — уничтожающе и
презрительно). Слизняк! (Идет к коровнику, хохочет, затем
оборачивается, говорит мрачно, с угрозой.) Как только ше-
риф уведет ее, убирайся на все четыре стороны! Убирай-
ся, или — видит бог — ему придется прийти еще раз, что-
бы забрать меня за убийство! (Уходит.)
Эб и н (вскакивает, бежит в дом. Ворвавшись на кухню, под-
бегает к Абби, падает перед ней на колени). Прости меня!
Прости!
Абби (радостно). Эбин! (Целует его и прижимает его голову к
своей груди.)
Эбин. Я люблю тебя! Прости меня!
А б б и (наклоняется, исступленно целует его). За эти твои слова
я готова все тебе простить.
Эбин (в отчаянии). Но я сказал шерифу. Он придет за тобой.
Абби. Теперь мне ничего не страшно.
Эбин. Он еще спал, я разбудил его и рассказал. Он ответил:
457

«Подожди во дворе, я оденусь». Я ждал, а сам все думал
о тебе, сердце разрывалось! Я понял, что люблю тебя.
Я всегда буду любить.
Абби (гладит его по голове; нежно). Глупый...
Э б и н. Я бросился назад. Через поля и леса... и думал... Абби,
у нас еще есть время. Мы успеем скрыться...
Абби (отрицательно качает головой). Нет, Эбин. Я приму на-
казание. Мне надо расплачиваться за грех.
Эбин. Тогда пусть поплачусь и я.
Абби. Но ты ничего худого не сделал.
Эбин. Это я подсказал тебе... Я хотел, чтобы он умер...
Я надоумил... .'
Абби. Нет, Эбин. Я все сделала одна.
Эбин. Я виновен так же, как и ты. Если бы мы не согреши-
ли...
Абби (подняв голову, как бы бросая вызов богу). Я не считаю
это грехом. Я даже не прошу тебя, господи, простить мне
это.
Эбин. Я тоже... Но наш общий грех привел к убийству. Зна-
чит, и я виновен. Я так и скажу шерифу. А если ты ста-
нешь отрицать, я скажу, что мы вдвоем замыслили убий-
ство, и мне поверят, потому что все они подозревали нас,
и это им покажется правдоподобным. Да и на самом
деле — я надоумил тебя.
Абби (склонив голову на его грудь; рыдая). Нет. Я не хочу,
чтоб ты страдал!
Эбин. Я тоже должен расплачиваться за грех. Оставшись на
свободе, я буду мучиться больше. Если даже я уеду на
Запад,— я буду думать о тебе день и ночь и мучиться. Раз-
ве я могу жить и сознавать (понизив голос), что ты... мер-
тва,— разве я могу? В неволе и в смерти, в раю, в аду —
только с тобой. (Смотрит ей в глаза, старается улыбнуть-
ся.) Если я разделю с тобой наказание, я не буду чувство-
вать себя одиноким.
458

Абби (без прежней настойчивости). Я не могу тебе позволить,
Эбин. Не могу!
Э б и н (целует ее; с нежностью). Этим ты себе не поможешь. На
этот раз я победил тебя.
Абби (со слабой улыбкой, очень нежно.) Я и не хотела тебя
побеждать.
Эбин (прислушиваясь). Слышишь? Шаги... За нами пришли.
Абби. Нет, эти шаги уж я-то знаю. Не отвечай ему, что бы
он ни говорил. Не связывайся с ним. Я тоже буду мол-
чать.
Входит К эбот. Он очень возбужден. Эбин продолжает
стоять на коленях перед Абби, она обняла его, они не-
подвижны.
К э б о т (молча смотрит на них, затем мстительно). Недурная
парочка убийц. Воркуете? Вас надо повесить на одном
суку и оставить висеть и в жар и в холод — в назидание
таким старым дуракам, вроде меня, за стремление вы-
рваться из своего одиночества. И в назидание молодым
дуракам, чтобы они не давали воли своей похоти. (Пауза.
Лицо становится напряженным, глаза начинают бегать.
Выглядит несколько ненормальным.) Не работается мне
что-то сегодня. Интерес пропал. Я решил покинуть фер-
му. Ну ее к черту! Выгнал коров в лес, на волю — пусть
гуляют. Их освободил и сам освободился. Сегодня же уй-
ду отсюда. Подожгу дом и буду смотреть, как он горит...
Только пепел и останется. А поля —богу, чтоб никто и
никогда не притронулся к ним. Сам уеду в Калифорнию —
к Симеону и Питеру. Они хоть и дураки, но они мои сы-
новья,— Кэботы все вместе найдут сокровища Соломоно-
вы. (Дурачась.) У-оп! Уходя, что ж они пели? А... «О Ка-
лифорния», — кажется, так? Я поплыву в Калифорнию на
лучшем корабле. У меня есть деньги! (Становится на ко-
лени, поднимает половицу, под которой когда-то спрятал
459

деньги.) Вы бы их давно украли, если бы знали, где они.
А они — здесь. (Шарит рукой, не находит, шарит вновь.
Наступает мертвая тишина. Садится на 'пол, смотрит на
Эбина мутными, как у мертвой рыбы, глазами, хватает
ртом воздух, вот-вот лишится сознания, делает несколь-
ко судорожных вдохов — выдавливает наконец улыбку.)
Так, значит, ты их все же украл?
Э б и н (спокойно). На эти деньги я откупил их долю в ферме,
оплатил проезд в Калифорнию.
К э б о т (язвительно). Ха! (Начинает приходить в себя. Медлен-
но поднимается на ноги.) Это бог им отдал деньги — не ты.
Может, на Западе и легко добыть золото, но это не божье
золото. Оно не для меня. Я вновь слышу его голос. Опять
говорит мне — быть твердым- и оставаться здесь. Он ве-
лел тебе украсть деньги, он уберег меня от соблазна.
Здесь — я под защитой его. (Пауза. С грустью.) Так оди-
нок я еще никогда не был, и я стар, боже! (Ожесточаясь.)
Что вы от меня хотите? А разве бог не одинок? Разве
он не жесток? (Умолкает.)
Слева появляется Шериф и с ним еще двое. Все трое
осторожно подходят к двери. Шериф стучит в дверь при-
кладом пистолета.
Шериф. Именем закона — откройте!
К э б о т. Они пришли за вами. (Выходит открыть дверь.) Вхо-
ди, Джим. Они здесь, Джим, в целости-невредимости.
Шериф переступает порог кухни, остальные двое остают-
ся стоять в дверях.
Эбин (вдруг кричит). Я солгал, Джим! Я помогал ей, мы —
вместе... Забирай и меня!
А б б и (порывисто). Нет!..
К э б о т. Заберите обоих. (С завистью и почти восхищенно,
Эбину.) Молодец. Это достойно мужчины. (Пауза.) Я пойду.
460

Пока еще можно собрать коров, они не ушли далеко. Про-
щайте.
Э б и н. Прощай.
А б б и. Прощай.
Кэбот выходит из кухни, спускается во двор и направля-
ется к коровнику. Плечи его расправлены, лицо окамене-
ло, он ступает медленно и тяжело.
Шериф (несколько растерянно). Надо идти, пожалуй.
А б б и. Подождите. (Поворачивается к Эбину.) Я люблю тебя,
Эбин.
Э б и н. Я люблю тебя, Абби.
Они целуются. Трое мужчин смущенно улыбаются, пере-
ступая с ноги на ногу.
(Кивнув головой шерифу.) Теперь пошли. (Берет Абби за
руку и вместе с ней — рука в руке — выходит из кухни.)
Мужчины следуют за ними,
(Спустившись во двор, останавливается у ворот и, преж-
де чем уйти, смотрит на небо.) Солнце всходит. До чего
красиво! Правда?
Абби. Да.
Оба благоговейно и восхищенно смотрят на небо, уже
отрешенные от всего земного, от всех обид и страданий.
Шериф (оглянувшись, смотрит на дом; своим спутникам).
Прекрасная ферма, что и говорить! Ферма — что надо. Не
отказался бы от нее.
Занавес
1924

СОДЕРЖАНИЕ
ЮДЖИН О'НИЛ
А. Аникста
5
ЗА ГОРИЗОНТОМ
Перевод Е. Корниловой
41
ЗОЛОТО
Перевод Е. Корниловой
155
АННА КРИСТИ
Перевод Е. Голышевой
243
КРЫЛЬЯ ДАНЫ ВСЕМ ДЕТЯМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ
Перевод Е. Корниловой
335
ЛЮБОВЬ ПОД ВЯЗАМИ
Перевод Ф. Крымко и Н. Шахбазова
385

ЮДЖИН О'НИЛ
Пьесы
т. I.
Редактор
Н. Р. Войткевич
Художник
А. И. Белюкин
Художественные редакторы
3. Я. Шарова и Л. И. Орлова
Технический редактор
А. Л. Резник
Корректоры
3. Д. Гинзбург и Т. В. Кудрявцева

Сдано в набор 24/IV —1970 г.
Подписано к печати 28/XII—1970 г.
Бумага книжно-журнальная.
Формат бум. 70X108V32.
Усл. л. 20.388. Уч.-изд. л. 19.588.
Тираж 30 000 экз. Изд. № 12605.
Цена 1 р. 22 к. Зак. 307.
«Искусство», Москва, К-51,
Цветной бульвар, 25.
Тульская типография
Главполиграфпрома Комитета
по печати при Совете
Министров СССР, г. Тула,
проспект им. В. И. Ленина, 109.